«Мезозой (СИ)»

Мезозой (СИ) (fb2) - Мезозой (СИ) (Мезозой - 1) 1381K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Сергеевич Медведев

Медведев Дмитрий Мезозой

Внимание всем! Не забудьте заглянуть на авторский сайт mezozoy.com — там вас ждет энциклопедия всех представленных в книгах животных, интересные новости и многое другое!

Часть 1. Перелом

«Ты молод, отважен и не боишься нового? Хочешь за несколько месяцев заработать на квартиру, машину и безмятежное существование, а заодно увидеть нечто незабываемое? Звони, осталось всего два места, с отправлением в воскресенье! Испытай себя там, куда не ступала нога человека! Поверь, это — работа твоей мечты!».

— Твою-то матушку, — простонал Кирилл и выдернул наушники.

Опять забыл отключить синхронизацию на смартфоне, и тот почему-то решил прочесть ему так некстати пришедшее сообщение. Кто вообще отправляет письма в три часа утра? М-да… Пора бы завязывать спать с этими затычками. Без музыки, конечно, в последнее время стало непросто заснуть, но ничего, стерпится-слюбится.

Кирилл вздохнул, перевернулся на другой бок и неожиданно легко перескочил тонкую грань между сном и явью. По лицу расплылась улыбка — он оказался на каком-то теплом побережье, где летали яркие птицы, а вдалеке, в тени могучих сосен паслись удивительные животные неописуемой красоты. До будильника и опостылевшей работы оставалось еще три часа.

1

Странная штука — жалость; чем больше жалеешь других, тем более жалок сам, и ничего с этим не поделаешь. Это — истина. Бесполезно спорить с ней и обманывать самого себя. С таким же успехом можно перечить ветру или, например, убеждать себя, что капли дождя не падают сверху вниз, но, наоборот, отрываются от земли и взмывают ввысь.

В состояние мутной подавленности проваливаешься незаметно, как в омут полуденной дремы, и до последнего не понимаешь, что происходит. И признаваться себе в собственной никчемности не желаешь, предпочитая рассеивать сочувствие на окружающих, которым это зачастую совсем не нужно.

Обводя взглядом прохладный салон трамвая, Кирилл жалел всех сразу. Вот едет бабушка, совсем старенькая, будто вот-вот рассыпется, а тонкая кожа, напоминающая пергамент, потрескается и лопнет. Ее детство, отрочество и, может статься, юность прошли в другой стране, но бо́льшую часть жизни она провела в тщетных попытках адаптироваться к переменам, стать такой же, как все, получить право на лучшую жизнь. О неудачности этих самых попыток свидетельствовал сам вид старушки, ее старое изношенное пальтишко, давно потерявшее даже намек на первоначальный цвет и фасон. Точь-в-точь такое же было у прапрабабушки Кирилла, он видел на фотографиях. Уставшие иссохшие руки, теребящие тонкие потертые лямки дерматиновой сумочки и, самое главное, взгляд старушки навевали горькую тоску. Затравленные глаза бесконечно уставшего, сломленного человека, живущего на какой-то невероятной инерции от всесильного заряда молодости, давно раздавленного бременем ига и…

Так, стоп, заладил опять со своим игом. Говорили ведь в школе, неучам, что никакая это не оккупация, а ос-во-бож-де-ни-е. С гаденькой такой улыбкой говорили, с напускной благожелательностью вынуждая настороженных русских детей повторять это паскудное слово. Да-да, это был свободный выбор жителей бывшей Калининградской области, куда свободнее, чем где бы то ни было.

Ладно-ладно, хорош о всякой ерунде. Того и гляди, крамольные мысли скоро станут считаться преступлением. Не ровен час, эти гады научатся забираться людям в головы, чтобы узнать, что же у электората на уме, а там ничего хорошего. Ох и взбесятся, выродки! И правда, хватит о плохом. Лучше пожалеть еще кого-то.

Пухлая девчушка шелестит на польском с мамой, невысокой женщиной лет тридцати пяти, с тонким прямым носом и выразительными голубыми глазами. Девочка хмурится, недовольно сопит и изо всех сил старается заплакать, но что-то не получается. Да-да, детка, жизнь здесь не похожа на сказку. Чистые дороги, трамваи с кондиционером, море — все это классно и даже здорово, но ведь ты не будешь питаться асфальтом и надевать на себя водоросли. Единственное, чего не осталось в Крулевском воеводстве, так это денег. По крайней мере, для простого люда. На еду, убогие побрякушки и прочий хлам хватит, как и на бесконечный кредит, но вот жить — нет, жить ты на это не сможешь.

Девочку Кирилл жалел не так тепло, как старушку. Девочку он скорее понимал, разделял ее возмущение. Одета неброско, самая вся чумазенькая, под ногтями траурная кайма. Должно быть, живут в пригороде, в разваливающейся хибаре, а мама батрачит на рыбзаводе, сама насквозь пропахшая судаком и лососем. А может, у них небольшой хуторок и это фермеры? Папа сейчас работает дома, пасет тощих овечек или наливает гусям воду. Но вероятнее всего это жители разлагающихся блочно-бетонных трущоб, наподобие той, куда держал путь Кирилл.

Впрочем, даже без всех этих душещипательных подробностей Кирилл прекрасно видел, что девочка и мама бедны, как церковные мыши. Малышка уже в первом классе или готовится туда пойти, и Кирилл готов был поставить две своих зарплаты на то, что в школе ей придется несладко. Даже если не затравят свои или не будут строить козни озлобленные русские, девочка сама будет ощущать свою неполноценность. Она бедна даже для этих мест.

Наконец, в порыве филантропии Кирилл добрался даже до с иголочки одетого джентльмена, в изящных дизайнерских очках на полном лице напоминающего хитренькую, немножко гаденькую, но в целом безобидную канцелярскую крысу или бурундучка. А может, нахохлившуюся птицу? Точно, но тогда эта птица летает на три головы выше него, Кирилла, и на добрых десять выше несчастной старушки, бледной тенью выскользнувшей из трамвая на перекрестке улиц Вашингтона и Валенсы.

Этого типа Кирилл не пожалел бы никогда в жизни, не пересекись их пути в общественном транспорте. Менеджер чувствовал себя не в своей тарелке. Он растерянно хлопал глазками-точками, походившими на нарисованные карандашом гляделки, и, сидя на одиночном сиденье у окна, подобно стесняющемуся отличнику держал пухлые вспотевшие ладошки на коленях. Ему здесь было неудобно и душно, несмотря на то, что кондиционер исправно охлаждал внутренности трамвая до двадцати градусов.

«— Не бойся, приятель», — мысленно подбадривал его Кирилл. — «Бить тебя не будут. Кому ты нужен?».

Менеджер привык смотреть на мир из окон приземистых и блестящих, как жуки-навозники, машин. Но где же его златая карета? Кирилл резонно предположил, что на срочном ремонте. Настолько срочном, что пижон не вызвал такси, а прыгнул в первый попавшийся трамвай, опаздывая и не имея времени ждать машины. Кирилл сам видел, как тот отчаянно бежал на остановку, разбрасывая ноги так широко, что черные брючины то и дело задирались выше белых носков, обнажая полные бледные щиколотки. А может, у эффективного менеджера были другие проблемы, угадать непросто.

Кирилл ударился во все эти унылые, в общем-то, размышления по двум причинам. Первой был сам маршрут его следования — с одной окраины города на другую, через оставшийся позади сияющий стеклом и чистотой центр. А второй причиной явился разрядившийся смартфон. Портативную зарядку он забыл дома, как и свою «волшебную» ветровку, подарок коллег на День Рождения. Вся магия чудной вещицы заключалась в наличии солнечных панелей на плечах и спине, что позволяло ей лихо накапливать электричество и делиться им со всевозможными девайсами, гаджетами и прочим хай-теком. Потому-то Кириллу ничего и не оставалось, кроме как думать, отпустив кораблик мыслей в вольное плавание, где его швыряло из стороны в сторону.

Салон пустел — вышла мама с дочкой, выскочил и менеджер, ненадолго спустившийся с небес прихотью судьбы-злодейки. К конечной Кирилл подъезжал в гордом одиночестве, продолжая напряженно думать. Отвык он от этого дела, а сейчас ничего, даже понравилось, вошел во вкус.

Сочувствовать всем вокруг он начал не слишком давно, месяца четыре назад. Первой жертвой стала девушка по имени Оля, игра в любовь с которой растянулась на три с половиной года романтических прогулок, редкого уединения и полного отсутствия светлого будущего, что вытекало из бесперспективности карьерной и финансовой. Из этого следует, что и о семье задуматься никак не выходило. Русским парам получить помощь от правительства было невозможно, а смешанным, особенно если русским является муж — и подавно. То есть на бумаге равные права имели все, но по факту у русских очередь почему-то упорно не желала продвигаться вперед или же делала это невероятно медленно, а счастливые поляки щелкали селфи в новых, наспех слепленных квартирах в многоэтажках. Но вернемся к Кириллу и Оле.

Итак, они сидели в темном, пропахшем соленым попкорном зале старомодного кинотеатра — такие нынче снова в моде. С экрана патокой лилась трогательная мелодрама со счастливым финалом, и Олька, смешная, курносая и обычно беззаботная, от всей души лила слезы. Крупные прозрачные капли скользили по раскрасневшимся и припухшим щечкам, оставляли за собой мокрые дорожки и терялись где-то в области шеи, невидимой во тьме кинозала из-за густых каштановых волос. Никогда Кириллу еще не доводилось видеть ее настолько убитой горем. Ему стало не по себе. Как-то странно выглядела девушка, непривычно, незнакомо. Он вообще знал ее по-настоящему?

Кирилл вышел из комы — фильм ему не слишком нравился — и внимательно посмотрел на Олю. Та ничего не заметила, ее внимание безраздельно принадлежало сцене встречи влюбленных, венчающей все это двухчасовое безобразие. Внезапно для себя Кирилл ощутил глубокую, скребущую душу горечь. Она ведь его любит, но что он может ей дать? Ничего. И стало невыносимо тоскливо.

Девушка из простой семьи, отец пашет на двух работах, мать-сердечница трудится нянечкой в детском саду, а младший брат, оболтус и задира, то и дело попадает в неприятности, высасывая из скудного семейного бюджета деньги то на выпивку, то на полицейские штрафы. И надо же, такая красавица клюнула на однозначно проигрышный вариант. На человека, живущего в режиме «дом — работа — дом — работа — тренировка».

Кирилл понял, что не вытянет ее. Не хотел ломать девчонке жизнь, пусть лучше сейчас переболеет и снова научиться радоваться, смеяться и надеяться. На ее стройную фигуру нередко засматривались джентльмены из высшей лиги, а звонкий голос с изредка проскакивающей обаятельной хрипотцой заставлял разворачиваться всех мужчин без исключения. Нет, серьезно, ну куда Кирилл полез…

Следующей была мать, типичная русская женщина, в одиночку взрастившая трудолюбивого, но не блещущего большими талантами сына. Добрая, ласковая, домашняя и вечно не выспавшаяся, томящаяся житейскими заботами и тревогами. Она готова простить сыну все, даже полное отсутствие перспектив и надежды. Всепоглощающее самопожертвование и чистая, безоценочная любовь — все это больше всего давило Кирилла, душило и отнимало воздух, заставляя ощущать себя беспомощным неудачником. Ведь когда тебя так любят и так верят, подводить не хочется, не правда ли?

После матери и Оли, все еще, кажется, сидящей на дешевых антидепрессантах, пришел черед других — друзей, знакомых, коллег по работе, прохожих. Все они казались Кириллу несчастными, сбившимися с пути, незаслуженно обиженными жизнью…

А начинать-то надо было с себя, глядишь, не наломал бы дров! И Кирилл начнет, обязательно. Прямо завтра и начнет. Работа уже опротивела, ему пора совершить качественный рывок вперед, изменить все…

Эх, если б он только знал, что уже наломанными дровами дело не ограничится, а жизнь сделает самый крутой поворот, он бы не откладывал переосмысление своей биографии не только в долгий ящик, но и на завтра. Но, если бы можно было знать, где суждено шлепнуться на зад, да еще успеть соломки подтащить…

— Молодой человек, вы тут жить собрались? Выходим!

Недовольный голос, громко вырвавшийся из динамиков, подействовал на Кирилла получше живительного пинка. Он подскочил, подхватил пакет с подарком и поспешил на выход, на ходу бросая извинения. В ответ ему донеслось хриплое, еле слышное бурчание недовольного водителя.

2

Унылые башни серых многоэтажек захватили целый район, населенный, преимущественно, «полусредним» классом. По сути, бедняками. Угрюмые рабочие, веселые хронические безработные, пьяницы, неблагополучные семьи и стесненная в средствах молодежь, только-только вывалившаяся из родительских гнезд в поисках своего угла, пусть съемного и пыльного — вот он, весь контингент района со скромным названием Юго-Западный. Когда то он звался Балтийским, затем — Московским, а позже, с приходом новых хозяев, все изменилось. Вместо покосившихся «панелек» и хрущевок понастроили новых «блоков», памятников ненавистному им социализму, и заселили туда всех, у кого не было денег на что получше. Нетрудно догадаться, что построенные из дешевых и зачастую токсичных материалов дома сейчас, спустя три с лишним десятка лет, смотрелись просто отвратительно. Они как будто сошли с экрана боевика про зомби или какую суперчуму, выкосившую человечество и оставившую в память о нем эти разваливающиеся муравейники. Стоило ли с такой истовостью крушить все советское?

Но для Кирилла здешние места были, считай, родными. Он сам тут жил до пятнадцати лет, а потом, после смерти отца, перебрался с мамой в спальный район на севере города. Там было не ахти как, но все же поспокойнее, поприличнее.

Он шел по вбитому в подкорку маршруту, сокращая путь протоптанными прямо на неухоженных газонах тропинками и избегая давно истрескавшегося асфальта. Отстраненный взгляд скользил по немногочисленным прохожим, изредка инстинктивно замирая на секунду, натыкаясь на симпатичных девушек.

Погода, как всегда, была переменчивой. Пока трамвай несся по городу, за окном светило ласковое солнце, нежданный гость в ноябре, а теперь вот небо опять нахмурилось, грозя дождем. Точно, закапало, но Кирилл только победно усмехнулся — он уже добрался до места и нажал кнопку вызова на домофоне.

На весь экран высветилась довольная физия Сени, судя по расфокусированному взгляду, приступившему к торжественной части. На фоне мелькали чьи-то силуэты, слышались голоса.

— О, Кирыч! Чего стоишь-то, как неродной? Причаливай!

Раздалась короткая мелодичная трель, и дверь с натужным лязгом поползла в сторону. Кирилл лишь покачал головой. И стоило лепить сюда такое чудо, зная, что никто и никогда не будет поддерживать его в рабочем состоянии? Словно в насмешку, ну, честное слово! Мол, держите, дорогие новые сограждане, наслаждайтесь плодами прогресса и смотрите, как мы о вас заботимся. Живите в дерьме, но двери пусть будут раздвижными, по последнему слову техники. Международные наблюдатели это всенепременно учтут в своих отчетах.

Лифт, солидарный с дверью, со скрипом и лязгом тащил единственного пассажира на шестой этаж, и Кирилл, еще стоя в закрытой кабине, хорошо расслышал плотную пульсирующую музыку, гогот девчонок и, конечно же, именинника. Наконец, кабина замерла, а двери разъехались по сторонам, враз сделав все звуки ближе и громче.

— Минуточку внимания! — торжественно возвестил Сеня, оккупировав дверной проем. — Перед вами — мой лучший друг, считай, брат, Кирилл ибн Елисеев! Заходи, Кирюха, всегда опаздываешь.

— Работаю я, вообще-то, — вымученно улыбнулся Кирилл и вручил Арсентию пакет с подарком. Все-таки не горел он желанием идти сюда, поздравил бы лучше Сеню завтра или послезавтра, но пришел-таки, поддавшись на уговоры друга. Да и не виделись давненько.

Пока именинник боролся с нарушенной алкоголем микромоторикой, пытаясь раскрыть упаковку, Кирилл принялся здороваться и представляться. Знакомых лиц, как это ни странно, оказалось достаточно. Вот вечно чуть нахмуренный, немногословный двухметровый, но тощий как скелет Гена с миниатюрной и улыбчивой супругой Машей, успевший напиться до серьезных проблем с координацией Валера и, конечно, Настя, загадочная готесса, не изменяющая своему имиджу вот уже лет десять. Наверное, она была единственной во всем городе, кто увлекался этим странным, давно умолкшим жанром музыки.

Все это были однокашники Сени по училищу, и Кирилл их знал, но встречались и новые люди. Подозрительно доброжелательный паренек по имени Егор с бегающими глазками, откровенно мутный тип Василий в покрытых кошачьими волосами брюках и свитере под горло и, наконец, Юра, суровый бородач с татуированными накачанными руками. Юра тоже прибыл с супругой, Аллой. Хоть на вид ей было не больше восемнадцати, впечатление она производила. Наверное, дело было в вечно томном, искушенном взгляде. О таких дамах говорят — все на месте. Обтягивающее темное платье сидело на девушке так хорошо, что Кирилл с трудом удержался от неприличного разглядывания чужой жены.

— Ого! — раздался обрадованный возглас, на миг перекрыв летящие из потолочных динамиков ломаные биты. — Ну, дружище, ты-то уж точно знаешь, что подарить!

Арсентий извлек на всеобщее обозрение пару крохотных наушников, лежавших в ячейках ослепительно белой пластиковой упаковки. Все вздохнули с легкой завистью, а Кирилл довольно ухмыльнулся. Не, ну а что, не экономить же на друге. Да и получилось по знакомству достать чуть дешевле, но настоящий товар, оригинальный, прямиком из Оранж-Каунти, что в Калифорнии.

— Смотри, не потеряй, они маленькие, потом не найдешь, — назидательно сказал Кирилл и хлопнул друга по плечу. — С Днем Рождения, Сеня.

— Обижаешь, — тот и вправду чуть обиделся, как часто делал спьяну. — Да я их, как зеницу ока… Вот, сейчас в ящичек положу, видишь? Никуда не денутся. Ладно, чего стоим-то, народ? Давайте еще по маленькой, и в клуб, а?

Народ откликнулся асинхронно и разнообразно, но, в целом, одобрительно. Юра, выступающий на сегодняшнем празднике «разливающим», протянул Кириллу стопку, но тот вежливым жестом отстранил ее и поспешил налить в стакан яблочного сока.

— Кто последний — того и тост, — ляпнул кто-то, и Кириллу оставалось лишь раздосадовано выдохнуть.

— Что ж, в красноречии я не то, чтобы очень, знаете ли… Давайте просто выпьем за честного, доброго и порядочного человека по имени Арсентий, и пожелаем ему всегда оставаться в кругу таких замечательных друзей, как мы!

— Тост — супер! — одобрил Арсентий и первым опрокинул живительный напиток, дав пример остальным. — Ура, товарищи, ура! Так, а теперь я вызываю такси, едем в Дездемону! И чтоб без глупостей!

Последнее явно было адресовано Василию, попытавшемуся под шумок после очередного распития отвертеться от выхода в свет. Он подскочил к Арсентию и что-то горячо заговорил. Сеня слушал, слушал, а потом повернул мутноватые глаза к Васе, взял того за шею и угрожающим тоном осведомился.

— Ты меня уважаешь?

— Да, — проблеял Вася.

— Тогда вопрос закрыт?

— Закрыт, — в потухшем взоре Васи читалась вселенская обреченность. Даром, что Сеня сам как сухая жердь, у Васи все равно нет против него ни малейшего шанса, ибо таких заморышей Кирилл давненько не видывал.

— Ну, дорогие друзья, минутку тишины — звоню извозчику! — оповестил виновник торжества.

Дорогие друзья, значит. Эх, не знал еще беспутный Сеня, что таких друзей, как говорится, за хвост и в музей. Впрочем, этого не знал еще никто, даже Кирилл. Но всему свое время.

3

— А я говорю, что лучше бы, блин, сами по себе остались! Мне дед рассказывал — обычных вооружений тут хватало! — скромный и мятый Василий, лишившийся шанса сбежать, вдруг распалился, и, к удивлению Кирилла, говорил он весьма убедительно и даже связно. — Кто бы сунулся — по рогам получил. Война-то ведь не против России велась, а, как изящно сформулировали союзники, против «преступного олигархата и режима, представляющего угрозу международной безопасности», туды ее в качель.

— Шлепать языком можно что угодно, но не дали бы никому такой возможности, — веско возражал Юра, и Гена с женой одобрительно кивали после каждой озвученной им умной мысли. — Пришли бы, поотбирали стрелялки и все равно заставили выбирать. Из одного варианта. Вот, Неманский и Краснознаменский даже ждать не стали, сразу в Литву попросились, а с ними и Славский, за компанию. И ничего, не слыхал я, чтобы там сильно нашего брата тюкали.

— Да уж, лучше под литвинами, чем под пшеками, — поддакнул Валера, полусидящий-полулежащий на диване. Он явно хотел прилечь, но боялся заснуть, а просто сидеть после таких выпитых объемов уже было невмоготу, тело требовало движения.

Кирилл молча слушал да попивал сок, то и дело поглядывая на часы. Таксистам не слишком хотелось ехать в этот глухой район пятничным вечером, вся жизнь крутилась в центре, и там заказов хватало. Один водитель все же согласился подъехать, но заломил ставку, паршивец — шестнадцать евро вместо привычных двенадцати. Ну, да ладно, Арсентия все равно не остановить. Вон он, что-то шепчет на ухо Насте, та пунцовеет, отвешивает ему легкую пощечину и смеется в полный голос. Нет, эти двое не пара и даже не флиртуют — это у них дружба такая, с самой ПТУшной скамьи.

Со скуки Кирилл принялся изучать жилище Сени. Конкретно в этой квартире он еще не был — раньше друг с семьей жил дальше по улице, откуда по достижению совершеннолетия перебрался сюда. Эту двушку оставила почившая бабуля, души не чаявшая во внуке. Интересно, как бы она отреагировала, увидев, что с жилищем сделал нерадивый внучок? На мебели сантиметровый слой пыли, краска на стенах пооблупилась, окна Сеня, кажется, никогда не мыл, как и полы, как и посуду, как и…

— Че-т ты приуныл, старик, — Арсентий плюхнулся на диван рядом с Кириллом.

— Да нет, наблюдаю за дискуссией, — отозвался тот, умолчав про остальное. — И прихожу к выводу, что не зря эту тему каждый раз поднимают на пьянках. Она у нас всех сидит в печенках. И по мне — пусть сидит, к чему каждый раз вытаскивать ее оттуда?

— А мне вот по барабану вся эта лабуда, — честно признался Сеня. — Есть даже плюс — например, можно клеить симпатичных полек, не выезжая из города. Класс, да?

— И многих склеил? — Кирилл не сдержал улыбки.

— Такое не считаю, — серьезно ответил именинник. — Кирюха, еще раз за «уши» низкий поклон, ты даже не представляешь, насколько я счастлив. Это ж, выходит, я теперь смогу наслаждаться полноценными басами, где бы ни находился. Круто, феерически, просто невероятно. Завтра же выкачаю весь олд-скульный драм и даб подчистую, буду тестить презент, так сказать. Но ведь, блин, дорого? Сколько отвалил за них?

— Не стыдно спрашивать такое? — Кирилл с укоризной посмотрел на друга, тот сделал непонимающее лицо. Хотел что-то сказать, но внезапно прямо под ноги рухнули два сцепившихся тела. Это Валера по одному ему ведомой причине наскочил на Гену, который молча стоял у стеночки и кивками соглашался с Юрой. Впрочем, возможно, за это и получил. Драка с Юрой имела легко просчитываемые последствия, а Гена казался доступной мишенью. Взвыла сирена — в дело включилась генина жена.

— Ах ты подстилка пшековская!!! — белугой ревел Валера, раскрасневшийся, оседлавший Гену и тщетно пытающийся достать его по голове. — Либерастина поганая!

Геннадий, даром что очутился в невыгодной позиции снизу, поступил благоразумно — вытянул свои длинные лапищи и вцепился ими в руки Валеры, не давая тому ни сделать замах, ни ударить.

Кирилл вскочил на ноги, готовый уже через секунду растащить бойцов по углам, но Сеня каким-то чудом опередил его. Возможно, сил придал праведный гнев, с которым он пнул как раз приподнявшемуся Валерке под зад. Тот, не ждав подвоха с тыла, в прямом смысле выкатился в коридор, благо стоял прямо напротив проема, а Сеня возмущенно возопил:

— Не, ну вы че распетушились-то, а?! Что, решили мне праздник испортить?!

— Н-нет, Сеня, это он… — начал было Гена, но его перебил Валерик, сразу пошедший верной дорогой.

— Сенька, прости, виноват! Не хотел я праздник портить, так вышло просто. И ты, Ген, извини. Не сдержал эмоций. Деда моего, просто, эти гады… Ну, вы знаете.

— Знаем, Валера, знаем, — спокойно и серьезно промолвил Арсентий. — Давайте, пожалуйста, не будем сегодня ссориться, нас и так мало осталось. Лучше будем дружными. И выпьем, а?

Последнее предложение встретили с большим энтузиазмом, будто оно звучало впервые, а Гена с Валерой обменялись извиняющимися взглядами. Кирилл уже начал сердиться на Сеню. Ну почему, почему он всегда водится исключительно с какими-то обормотами, маргиналами и непонятными персонажами, каких Кирилл в силу брезгливости к неизвестному и дурно пахнущему обходит за версту? И квартиру запустил так, что скоро ее даже за сто евро не купит. А какой тут санузел! Кирилл хотел сходить в туалет, но решил потерпеть до клуба — вонища в каморке с унитазом стояла такая, что любого с непривычки вытошнит. Она шла из самой канализации, из старых, давно подгнивших труб, дышащих на ладан уже лет двадцать, не меньше. У квартирного товарищества денег нет даже на коврик в подъезде, какие уж тут разговоры о трубах. Жильцы выкручивались, покупая копеечные освежители воздуха, а Сеня даже о таком не позаботился, разгильдяй.

Выпив, публика подуспокоилась. Гена с Валерой жали руку и клялись в вечной дружбе, хорошенько поддатая жена Гены с серьезной миной свидетельствовала их мужскую клятву, положив бледные тонкие ладошки на руки мужчин. Остальные тоже пришли в себя и вернулись к каким-то своим разговорам.

Сеня, довольный наведенным порядком и уже неспособный при ходьбе выдерживать траекторию, пошел назад, к дивану, на котором сидел Кирилл, намереваясь еще побеседовать с самым дорогим гостем, но у него зазвонил смартфон. Мелодия вызова заставила половину гостей, включая и Кирилла, зажать уши. К счастью, продолжалось это недолго. Сеня ответил, сказал «спасибо», положил трубку и обратился ко всем:

— Выходим, народ.

4

Инфернальные звуки, сливающиеся вместе и образующие зубодробительный диссонанс, были любимым музыкальным жанром Арсентия. Более всего он любил треки с ломаными, нечеткими ритмами, то ускоряющимися до неразборчивой каши, то, наоборот, замедляющиеся до едва уловимого рисунка. Именовалось все это безобразие «диссонанс-кором» или просто «ди-кором», и у Кирилла на сей счет имелось свое, особое мнение.

Перекосившаяся физиономия таксиста говорила о том, что он с Кириллом согласен. Арсентий же, как ни в чем не бывало, развернул смарт и приложил к уху, остановив, наконец, эту какофонию:

— Алло. О, спасибо, братан!

Водитель опять сморщился и неразборчиво процедил какое-то ругательство. Хотя, пора бы привыкнуть, не королевскую же семью будешь возить в микроавтобусе, где сиденья продавлены до такой степени, что пассажиры всерьез боятся стереть задницу об асфальт.

— Да мы в Дездемону едем, Макс, ты подтягивайся! Да, не слишком-то много. Геннадий с Манюней в последний момент свинтили — типа, позвонили им, малой расхныкался. Ага, и я так думаю. Ну что, будешь? Нет?! Эх… Ну, спасибо. Хорошо, в другой раз, звони. Бывай, Максим!

Едва Сеня положил трубку, как машина остановилась прямо напротив сияющего неоном входа, и водитель красноречивым и тяжелым взглядом посмотрел на Кирилла, резонно углядев в нем единственного вменяемого человека. А еще Кирилл сидел рядом, на переднем пассажирском. Остальные расположились сзади и всю короткую дорогу пили, грозя загадить пол, а сейчас начали юрко по одному выскакивать на улицу, оставляя заядлого трезвенника расплачиваться за них. С алкоголем в клуб не пускали, а оставлять початые емкости дома было, что называется, западло.

— Возьмите, — Кирилл протянул таксисту десятку купюрой и еще восемь мелочью. — Здесь чуть больше, я не ошибся. Спасибо.

Таксист, удивленный пусть скромными, но чаевыми, неопределенно кивнул, то ли в знак благодарности, то ли прощаясь, и был таков. Кирилл же поспешил за остальными — те успели добраться до входа.

Топтавшиеся на фейс-контроле охранники не шибко хотели работать. Просканировав вновь пришедших вальяжным взглядам, они вернулись к перекуру, и вот именинник сотоварищи заявился на танцпол.

Танцевать Кирилл решительно не умел и не любил, но, увидев, как две сотни распаренных и пьяных людей дергаются как попало под что попало (а то и под чем попало), без лишних сомнений присоединился. Присоединился, и сразу принялся наблюдать за всеми — такая уж у него натура, ничего не попишешь. Наверное, надо было учиться на социолога, сейчас бы сидел в большой Польше да строчил дурацкие статьи на манер британских ученых о, например, поколении дабл-ю или об интернет-зависимости.

Юра с Аллой первыми отбились от коллектива. Брутальный Юрий, совершая экономные, но вполне ритмичные движения, по мнению Аллы являлся мишенью номер один всех здешних дам. С другой стороны, назвать опасения беспочвенными было сложно — какая-то нескладная девчонка с короткой стрижкой постреливала в сторону Юры глазками, но супруга не собиралась подпускать к избраннику других самок. Она яростно вилась вокруг мужа, выдавая всю эротику, на какую была способна. В коротком платье и с слегка взлохмаченной копной волос Алла действительно выглядела эффектно, Кирилл даже задержал взгляд на мелькающих округлостях, но только на момент. После он взял себя в руки и начал глазеть дальше.

Настя, к удивлению Кирилла, уже вовсю обменивалась слюной с Егором. Не веря своему счастью, тот обвил немаленькую, в общем-то, партнершу, руками. Эти двое не очень и пытались танцевать, так, немного дергались раз в несколько секунд, но совершенно мимо кассы. Интересно было бы посмотреть на их рожи утром, если, конечно, дискотечный роман получит продолжение. Оба были вдребезги пьяны и охочи до теплого тела, и сейчас им было прекрасно.

Окончательно Кирилл опешил, когда спустя ровно одну песню сумел найти глазами в толпе кошатника Василия. Тот лихо зажигал с вполне себе гламурной девицей, ураганом ворвавшись в центр девичьего круга. В глазах Васи прыгали азартные огоньки, а сам он был настолько раскрепощен, что Кириллу сделалось не по себе. Черт подери, как же это все нашли себе занятие так быстро! И десяти минут не прошло! Даже этот задохлик, которого мама, наверное, все еще не выпускает из дома после десяти, зажигает на полную…

Так, а где же Сеня? А Сени поблизости не было. На зрение Кирилл никогда не жаловался, но обзор в этой пульсирующей полутьме, да еще усеянной потными тушками отдыхающих, был, прямо сказать, никудышный. Где-то в глубине мрачно прозвенел тревожный звоночек. Его звук перерастал в вой набата, и Кирилл, досадуя на всех и вся, пустился на поиски.

— Эй, Настасья, прости, что отвлекаю…

Кирилл постучал девушке по плечу, склонившись над ее ухом. Та вырвала язык из бездны страсти, отстранилась от слегка осоловевшего Егорки и непонимающе уставилась на Кирилла.

— Не видали Сеню? Он куда-то растворился…

— Хм, он вообще-то за выпивкой пошел, не хватило ему, видите ли, — озабоченно ответила Настя. — Но ты прав, уже должен был вернуться. Наверное, в баре очереди огромные. Я отсюда не вижу, бар на другом конце…

Поняв, что помощи извне не видать, Кирилл пошел сквозь толпу в указанном нетвердой рукой Насти направлении. Вот здесь приобретенная в секции бокса координация пригодилась, как нельзя лучше — едва ли не больше, чем на ринге. Он ловко и точно лавировал между динамичными, подвижными и непредсказуемыми препятствиями, одновременно шаря глазами по сторонам. Наконец, как раз возле самого бара он и нашел то, что искал. Более того, Кирилл успел как раз вовремя.

5

Возможно, вас когда-нибудь посещало странное ощущение при виде незнакомого человека. Вот он идет, смеется, стоит или говорит по телефону, а вы уже точно знаете, что совсем скоро с ним случится что-то нехорошее. Как правило, речь идет о физических увечьях разной степени тяжести. Вот и Кирилл отчаянно боролся с этим плохим предчувствием, видя, как высокий и широкоплечий парень танком прет сквозь танцпол, яростно расшвыривая всех и вся на своем пути.

Он был угрожающе огромен, и возмущенные таким поведением джентльмены, будучи отфутболенными в сторону, в порыве праведного гнева желали сатисфакции. Но, уперев взгляд в плавно удаляющуюся спину, похожую на гору Килиманджаро, резко передумывали и лишь метали вслед злобные искры, а то и отводили взгляд как ни в чем не бывало.

Так или иначе, этот гигант был обречен, над ним висела занесенная секира, готовая рухнуть и сделать свое дело в любой момент. Правда, Кирилл и подумать не мог, кто станет палачом.

Арсентий стоял рядом с какой-то блондинистой девушкой и, примирительно подняв в воздух ладони, пытался что-то втолковать ей. На лице Сени можно было прочесть и извинение, и непонимание, и страх. Он явно не мог взять в толк, за что на него нападают.

Девица и слушать ничего не желала, она поливала несчастного именинника последними словами, запросто перекрикивая музыку, и все порывалась отвесить ему пощечину. Когда Сеня ловил руку в полете, девка орала еще пуще — мол, он ей синяки оставляет, каждый из которых обойдется ему дороже, чем халупа, в которой Сеня живет.

Стоящая рядом подруга понимающе кивала, состряпав эпохально кислую мину, а еще одна приятельница, как только что заметил Кирилл, как раз-таки и вела громилу прямо на такого же высокого, но тщедушного и небоеспособного Арсентия. Вот стерва… Мелкая, как прыщ — такая, что на фоне кинг-конга ее даже и не видать — но свою миссию выполнила.

Еще не совсем понимая, что делает, Кирилл бросился вперед и в последний момент, все же толкнув какого-то заторможенного выпивоху, вписался между Сеней и Голиафом. Хм, а вблизи не такой уж он и большой, в росте и весе разрыв с Кириллом был не критичен. Все дело в ширине плеч и, пожалуй, в избыточной мышечной массе. Кирилл-то и сам не маленький, шесть футов с кепкой, но кто-то из них двоих, похоже, просто не вылезает из «качалки».

— Послушай, приятель, — начал Кирилл, твердо глядя в лицо пышущему гневом монстру, и с трудом удержался от неуместного смешка, рассмотрев его прическу — волосы, забранные в короткий хвостик на макушке, а остальная часть головы гладко выбрита. — Мой друг празднует День Рождения, он выпил лишнего, я сейчас его уведу…

— Захлопни поддувало, лапоть, и дерни отсюда.

Слишком высокий и звонкий для такого верзилы голос, а еще язык… Ну как же так, угораздило же сцепиться в этой дыре с поляком! Сеня, козлина, не мог грабли свои при себе попридержать?! Наверняка ведь тронул-таки девчонку, по заду погладил или попытался пристроиться в танце. Знаем, плавали, таких «пикаперов» в гадюшных клубах — как грязи.

Все вокруг устремили свои взоры на середину площадки, с любопытством ожидая стремительной кульминации и впечатляющей развязки. Боковым зрением Кирилл уловил два силуэта, приближающихся вразвалку — секьюрити. Уже зная, кого они объявят виновным, Кирилл решил еще раз попробовать разойтись с миром:

— Прости, пожалуйста. Что бы он ни сделал, — Кирилл кивком указал на Сеню, — случилось из-за перебора с алкоголем. Ну, у всех же бывает, а? Дай нам уйти, и мы здесь больше не появимся.

Здоровяк выслушал оправдательную речь Кирилла с вниманием, не пытаясь перебивать, однако ответом стала явная эскалация — толчок кулаком в грудь. Не слишком сильный, скорее, провоцирующий. Кирилл мог уйти и ответить, но решил этого не делать. Может, хоть теперь успокоится.

— Идем на улицу, — велел агрессор, дохнув алкоголем. Из ниоткуда рядом выросли еще два товарища, помельче, но такие же злые и пьяные. Они стояли молча, готовые, как цепные псы, ринуться в атаку по щелчку пальцев своего хозяина и, возможно, трусливо разбежаться после первых тумаков.

Отказаться от предложения не представлялось возможным, теперь это уже вопрос чести. Кирилл угрюмо кивнул и, схватив Арсентия за плечо, потащил за собой. Тройка конвоиров двинулась следом, предвкушая расправу. Вслед покидающим арену танцпола сторонам устремились встревоженные и заинтересованные взгляды всех, мимо кого проходила процессия.

6

Сверкающая неоном длинноволосая прелестница Дездемона кокетливо смотрела на разворачивающееся прямо перед ней действо. Такое она видела не раз, а сколько еще увидит — и не сосчитаешь.

Поляк, подбадриваемый и подстрекаемый друзьями и тремя разгоряченными спиртным спутницами, наминающими дешевых шлюх из придорожного борделя, вышел в центр импровизированного круга из групп поддержки противников и просто зевак. Даже жлоб-охранник с вытянутой конской рожей выбрался на крылечко, якобы просто покурить, но на деле-то, конечно, в надежде на зрелище. Но на какое зрелище рассчитывает этот шлепок майонезный, забывший, в чем должна заключаться его работа? Арсентий и секунды не выстоит.

Друзья Сени вышли с ним и Кириллом на пропахшую дождем улицу, которую совсем недавно покинули, и стояли тише воды, ниже травы, даром что друг к другу испуганно не прижимались. Погуляли, блин, на дне рождения друга. От всех за версту несло страхом и обреченностью, даже отправиться на казнь вслед за приятелем стоило им немалых усилий, что уж говорить о реальной поддержке. Но Кирилл не судил их, пусть посмотрят и сделают выводы.

В его сердце тоже закрался гадкий соблазн отступить и оставить бестолочь Сеню один на один с побоями и прилюдным унижением. Это самое мерзкое качество русского человека, с раболепной покорностью бросить ближнего и, сверкая пятками, умчаться в свою крайнюю хату, чтобы схорониться в подполе и благодарить судьбу за то, что бьют не тебя. Кирилл давил в себе это с самого детства, со школы, в которой он был в меньшинстве. Нет, он не допустит такого. Тем более за любым трусливым шакалом рано или поздно все равно приходят — это опять же стало ясно в школьные годы. Трусов не любят, сама жизнь их презирает и топчет, гарантируя им незавидный финал.

Растерянный Сеня сам не понял, как оказался в центре стихийно возникшей гладиаторской арены. Он неловко поднял руки, то ли делая примирительный жест, то ли примеряя стойку, на что его оппонент лишь усмехнулся и с грацией танка попер навстречу. Кирилл чуть-чуть не успел, а бил рассерженный поляк на поражение, в висок. Лишь чудом, из-за принятого алкоголя удар пришелся чуть ниже, в скулу, и поверженный, но оставшийся в сознании Арсентий неловко попятился. Его ноги подкосились и он в прямом смысле сел задом в лужу, расплескав вокруг мутную воду. Кто-то в толпе зашелся чавкающим смехом.

Стараясь держать себя в руках, Кирилл зашел сбоку и тройкой прямых по маршруту челюсть-печень-челюсть обработал верзилу. Тот оказался крепок, и, даром что сразу упал под градом снарядов, бодро перекатился и встал, еще более разъяренный. Все, теперь он пойдет до конца. Надо было сразу валить.

Толпа заохала и загудела, девушки-подстрекательницы пронзительно заорали, вдохновляя своих спутников на смертный бой. Это подействовало, и вместе с поднявшимся поляком на Кирилла пошли и приятели. Дело приняло совсем скверный оборот. Бить придется на поражение, вкладываясь в каждый выпад на полную и рискуя и своей жизнью, и жизнью этих подонков. Как там говорится — пусть лучше судят трое незнакомых людей, чем несут четверо лучших друзей. Лучший друг у Кирилла, правда, всего один, но тем он ценнее.

Завизжала Алла и обеими руками вцепилась в Юру, единственного из Сениной тусовки отважившегося вступиться. Видимо, ему тоже обрыдло постоянно смотреть, как одних соотечественников макают мордой в дерьмо под жалкое молчание или даже трусливое улюлюканье других.

Юра решительно отстранил жену и метнулся на самого низкорослого и щуплого спутника поляка. Между ними сходу завязалась борьба, и два тела покатились по подмокшему после недавнего дождя асфальту, громыхая костями и обмениваясь злыми, но не слишком сильными оплеухами.

Так, осталось двое. Главный прет в лоб, второй заходит сбоку. Кирилл безо всякой паники отшагнул чуть влево, на момент оставив оппонентов друг за другом, как в колонне пионеров. Этого момента хватило, чтобы еще раз обработать здорового, на сей раз по-взрослому. Глаза поляка налились кровью, казалось, они вот-вот лопнут и из них раскаленной лавой попрет густой, обжигающий гнев. Подсознательно Кирилл хотел закрыть эти кривые зеркала души как можно скорее.

Выбросив серию, он нарвался на неплохой встречный апперкот, мазнувший его по вспыхнувшему болью ухом, но размашистый хук с левой в самый низ челюсти и плотный прямой в «солнышко», наконец, окончательно остудил пыл нападавшего. Третий удар оказался лишним, поляк и так свалился со всего маху на бок, гулко шарахнув черепушкой об асфальт, и остался лежать без какого-либо движения

Стоило отдать должное его другу, тот, хоть и перетрухал, но не бросился наутек, сомнения на его счет оказались напрасны. Напротив, он подался навстречу и обрушил на Кирилла целую серию порывистых и сильных ударов. Ему не хватало только скорости, благодаря чему уходить от падающих бомб оказалось не так уж сложно. Кирилл заключил голову и корпус в жесткую «раму» из рук, вращаясь и наклоняясь в разные стороны, одновременно стараясь во время ухода не нарваться на удар ногой. Предплечья, возможно, останутся в синяках, но зато по голове практически ничего не попало.

Расчет оказался верен, противник вымахался и устал, а для Кирилла все это было не сложнее разминки, если отнять волнение. В любом случае, никакой мандраж не помешал ему стремительным джебом расквасить парню нос, после чего тот встал, как вкопанный. Он больше не хотел драться — схватился за подбитую сопатку одной рукой, выставил перед собой вторую, явно показывая, что признал поражение. Попадание пришлось в десятку, кровавая юшка тонкими ручейками заструилась по прижатым пальцам, и девушки завыли еще громче, теперь уже со смесью разочарования и бессильной злобы. Одна даже убежала прочь — возможно, опасалась за свою шкуру. Зря, Кирилл еще не дошел до той кондиции, когда оплеухи прилетают и дамам.

Отступив назад, Кирилл посмотрел в сторону, где Юра из последних сил отбивался от насевшего сверху победителя. Тот все пытался раздвинуть юрины руки, надеясь добраться кулаками до лица, но татуированный крепыш и не думал сдаваться. Он все пытался скинуть более легкого врага, то скручиваясь, то пытаясь встать на мостик, но тот вцепился аки клещ.

Не дожидаясь, чья в итоге возьмет, Кирилл спокойно приблизился и, прицелившись, не слишком сильно шлепнул друга громилы по уху основанием ладони. Тот скатился с Юры, а Юра, в свою очередь, завершать бой и не планировал. Он уже почти успел сам насесть сверху, что для щуплого означало верную погибель, когда Кирилл с усилием оторвал его от жертвы. Все было кончено.

Наконец, Кирилл сумел окинуть поле боя спокойным взглядом. Основной заводила так и лежал, не двигаясь, а осаженный тычком подпевала сидел рядом, все еще зажимая опухающий нос и другой рукой похлопывая здоровяка по щекам. Оставшиеся вдвоем подруги поляков тоже, наконец, бросились на помощь бессознательному другу. Одна даже приложила к уху изящный телефончик, и не требовалось ума, чтобы понять, куда она звонит. Сама ведь и устроила тут ристалище, курва! Вот ведь люди…

Звонил, кстати, и охранник, но Кирилл этого не видел — ему хватило девицы. Он подбежал к Сене, неуверенно стоящему после пропущенной подачи, и решительно потащил его прочь, еще не совсем понимая куда.

Пришлось оттолкнуть попытавшихся присоединиться Настю и Василия, не до них сейчас. Егор, скользкий поганец, уже куда-то смысля, а Юра с виноватым видом стоял и пыхтел, глядя, как жена Алла поглаживает его по слегка потрепанной голове и одновременно поливает виртуозными ругательствами. Сегодня их ждут незабываемые постельные приключения, если, конечно, легавые не заметут. Но не должны, они ж, как никак, тоже родители.

— Сеня, соберись! — прорычал Кирилл и дал другу легкий подзатыльник. — Делаем отсюда ноги, по-быстрому. Сейчас приедут по нашу душу — прилипнем всерьез и надолго. Там пить нельзя, Сеня, совсем. От слова «вообще»!

Последнее внушение возымело неожиданный эффект. Все еще контуженный Арсентий вдруг весь встрепенулся и дал невероятного стрекача, да так, что Кирилл еле поспевал за длинноногим приятелем. Клуб быстро отдалялся вместе с жертвами, друзьями Сени и толпой зевак, и только Дездемона грустно смотрела друзьям вслед глазами-лампочками, будто понимая, что жизнь их уже никогда не станет прежней.

7

Они бежали не меньше получаса, в самые тяжелые моменты переходя на быстрый шаг, но, едва завидев вдали мерцающие голубым огоньки или услышав сирену, сворачивали в ближайший темный переулок и с новыми силами продолжали свой бросок, корректируя маршрут на ходу.

Им здорово повезло, что Юго-Западный район оказался таким большим и несуразным, с кучей маленьких улочек и неожиданных поворотов, ведущих в не менее неожиданные места. Темные, почти не освещенные улицы пустовали — вся молодежь отмечала вечер пятницы в той же Дездемоне или другом ночном клубе, а старшее поколение восседало на диванах перед ультратонкими смартвизорами, поглощенная перипетиями реалити-шоу и дебильных сериалов.

Наконец, друзья присели на подъездное крыльцо возле дома с погасшими окнами. Здесь было тихо и имелось несколько путей для возможного отступления. Перерыв в любом случае назревал, пять минут не повредят — полиция здесь вряд ли объявится так скоро, да и сирены нигде не слышно.

— Какого же художника этот хрен забыл в Дездемоне? — запыхавшийся Арсентий задал этот вопрос в три подхода — не хватало дыхания. — Черт дери, это ж какой залет, Кирыч. Спасибо, брат, но теперь тебе крышка.

— Тебе тоже, — Кирилл не мог понять, почему его голос звучит так спокойно, даже отстраненно, словно он говорил о ком-то чужом, но не о себе и не об Арсентии. — Тут особо разбираться не будут, оба пойдем отдыхать. На полгода, в лучшем случае, за тяжкие телесные.

— А Юра?

— А что Юра? — Кирилл пожал плечами. — Мне он никто и, значит, плевать. Но поступил Юра по-людски. Если и получит от ментов, то разве что штраф и условку, он же молодой папаша, как-никак. А еще он как обидчик и не проходит, досталось ему, а не он кого-то побил, хоть сам драку затеял — видеонаблюдение подтвердит. Оно еще подтвердит и то, что на пшека я сам накинулся. Тебе бы, кстати, тоже сошло с рук, но та баба — а ты будь уверен — теперь тебя в насильники запишет. Как раз в зале камеры-то и бесполезны, с этим гребаным стробоскопом при желании углядеть можно что угодно, хоть третье пришествие.

— Как бы тебя в убийцы не записали, — горько, чуть не плача проканючил Сеня. — Тот тип ведь того, отъехал.

— Если помер — тогда все, — кивнул Кирилл, и внутри начало расползаться странное холодное чувство — надо же, он теперь, похоже, убийца. — Я еще и боксом занимаюсь, десятки выступлений на счету. Пожизненное. А там сгноят, и года не просижу.

— Кипучий случай, — Сеня обхватил голову руками, запустил пальцы под растрепанные патлы. — Какой же я мудак, Кирыч. Я ж нам жизни поломал, идиот такой.

— Слушай, заткнись, — Кирилл поморщился и несильно ткнул друга кулаком в плечо. — Считай, что заплатили цену за дружбу. Иначе тебя бы сейчас увозили в застегнутом мешке или, в лучшем случае, с пузырящимися слюнями и пустым взглядом, а того гада пожурили бы. Итог — тебя убил асфальт или бордюр, на который ты неосторожно налетел головой, поскользнувшись. Не знаешь, что ли, как это у них делается?

— Знаю, — пробурчал Сеня. — Суки, как же я их, оказывается, на самом деле ненавижу… Что делать-то будем?

— Надеяться, что твои друзья тоже успели слинять до приезда полиции. И по домам расходиться. Мне на работу с утра, служба поддержки не отдыхает, елки-палки. Это вы спите по субботам до обеда. А, ты ведь вроде не работаешь сейчас…

— Да какой по домам?! — в отчаянии всплеснул руками Сеня. — Кирилл, на нас охота настоящая начнется, понимаешь?

— Ты пьян, иди домой, — Кирилл встал. — Я вызываю такси, а ты шустри до своего блока и иди спать. Утром видно будет.

— А если домой придут?

— Тогда сопротивляйся и умри, — усмехнулся Кирилл. — Или не глупи и сдавайся. Надолго тебя не посадят. Если сейчас совсем пропасть — хуже будет. Наверное. Не знаю, в общем, утро вечера мудренее. Все, расходимся.

Через пять минут Кирилл уже ехал в потрепанном форде с наглухо разбитой подвеской, глядя сквозь давно не мытое стекло на глубоко ненавистный ему город, особенно уродливый ночью. Город, чужой с самого рождения. Вот бы свалить отсюда… В памяти закопошилось что-то из недавнего, но что именно? Эх, нет, не идет озарение. Пусть возвращается завтра.

8

Никто не пришел за ним ни ночью, ни утром. Как всегда, Кирилл проснулся без пятнадцати шесть, быстро размялся, перехватил два банана и бутерброд с маслом на завтрак и, подобрав портфель, зашагал на работу. Мать спала в соседней комнате, устало посапывая. В душе опять заворочалась дурацкая жалость, быстро уступив место более насущным тревогам.

Удивительно, что он вообще уснул — мысли ворочались в голове с шумом и гамом, налетая друг на друга и разбиваясь на бесчисленные фрагменты, острые, выскабливающие череп изнутри. То же самое началось и сейчас, стоило Кириллу выйти из дома.

На сей раз модная куртка была при нем, пригодившись не только для зарядки гаджета, но и, собственно, для защиты от пронизывающего ноябрьского ветра вперемешку с пакостным мелким дождем. Небо заволокло густой серостью, и Кирилл начал всерьез опасаться, что разучится видеть цвета. Да уж, погода просто идеально гармонировала с творящимся в голове бардаком.

Кирилл шел и думал, а затем ехал и думал. Он все взвешивал, решая, как же поступить, методично расчерчивая в голове подробный пошаговый план действий.

Раз не приехали ночью — значит, хреново копали. Раз хреново копали, значит, еще есть время для возможного побега и значит, что искать со всей тщательностью не будут. То, что рано или поздно заявятся домой и на работу — факт, обратное крайне маловероятно. Но, видимо, тот болван не откинул копыта и очухался, иначе вой бы стоял на все воеводство. Словом, время еще есть, совсем немного, правда.

— Всем привет! — поздоровался Кирилл с заспанными коллегами.

В окруженных темными тенями глазах зажглась надежда, а бледные лица расплылись в улыбке — пересменка! Еще пять минут, и можно делать ноги из надоевшего хуже горькой редки «аквариума». А вот вновь пришедшим, включая Кирилла, предстоит двенадцать часов горячего ада. Истеричные американские клиенты еще не уснули, активна и еле связывающая два слова по-английски Азия, и нетерпеливая Австралия, и норовящая обжулить Африка, да и без Латинской Америки, вечно не понимающей, в чем суть программы не обойдется…

Не прошло и минуты, как Кирилл уже заступил на пост. Сидевший рядом Марат с облегчением снял наушники, хитро улыбнулся и, напутственно похлопав Кирилла по плечу, направился к выходу, прощаясь и махая всем рукой. Следом за ним потянулись и остальные, включая еще одну соседку Кирилла Машу. С ней они начали работать здесь четыре года назад, и теперь являлись самыми опытными сотрудниками. Поэтому и работали в разные смены, будучи старшими каждый на своей.

Маша быстро собралась, сказала «пока» и тоже покинула офис — спешила к малышу, с которым сидел то муж, то бабушка. На местах остались свеженькие «дневники», как здесь называли несущих вахту с семи до семи.

— Добрый день, мэм, — на безукоризненном английском отозвался Кирилл. — Да, конечно, сейчас я проверю. Прошу Вас дать мне всего лишь пару секунд.

— Пара секунд прошло, — донесся нудный голос, и Кирилл сразу же представил вредную бабенку с крючковатым носом, держащую в руках таймер.

— Отлично, я как раз нашел причину, — Кирилл оставался предельно вежливым до конца, хотя еще в первый год работы в колл-центре ему казалось, что колодец любезности вычерпан до дна. Навсегда. Но нет, нашлись какие-то скрытые резервы, дающие ему теперь ежемесячную надбавку к жалованью в размере ста двадцати евро. — Все дело в том, что вы не оплатили аккаунт, мэм. К сожалению, когда наша система попыталась списать средства с вашей карты, банк-эмитент отклонил запрос, сославшись на недостаток средств.

В ответ ожидаемо начала сход лавина ледяного гнева, набирая скорость с каждым отчеканенным словом.

— На моем счету достаточно средств! Там хренова туча денег! Это какая-то ошибка, ваша ошибка!!! Что это за отношение?! Я пользуюсь вашим сервисом уже три года. Три! Года!!! А теперь мои письма не выходят, клиенты ждут, не получают информации! Из-за этих двадцати долларов я теряю двадцать тысяч, Вы понимаете?! Понимаете или нет?!

— Прошу Вас принять мои искренние извинения, мэм, — Кирилл был непробиваем, такого он наслушался на сто лет вперед. — Ваш запрос уже передан в отдел расчетов. Через час он начнет работу, и проблема будет решена. Мы еще раз свяжемся с банком и устраним неполадку.

— Я не могу ждать целый час! — надрывалась американка, а Кирилл отстраненно гадал, на кой ляд ей нужно было отправлять рассылку на ночь глядя — в ее городе уже двадцать три часа. Надо бы проверить ее профиль, вдруг рассылает что-то непотребное. Тогда можно будет с мстительным удовольствием заблокировать аккаунт, и пусть хоть все легкие себе выкричит.

— Я прекрасно понимаю вас, мэм, однако я сделал все, что в моей компетенции. Как только наш отдел расчетов сделает свое дело, я немедленно извещу вас по электронной почте и на Ваш мессенджер.

Женщина бросила трубку. Услышав частые гудки, Кирилл с облегчением откинулся на спинку стула. Еще трое таких же бедолаг уже беседовали с вечно недовольными клиентами, двое отстреливались в чатах, принимая на себя сразу по три собеседника, и пара оставалась на подхвате, коротая время за разговорами в тревожном ожидании наплыва психопатов.

Внезапно в кармане завибрировал телефон. Кирилл достал его — звонила мама. Он нервно встал из-за стола, перевел статус программы на «отошел» и, убедившись, что его подменили, поспешил на пока пустую и тихую кухню. Он еще не ответил, но уже догадывался, что услышанное лишит его последней надежды.

9

С работы пришлось срываться в аварийном режиме, оставив Севу за старшего. Тот, к счастью, и не пытался отнекиваться, как делал часто. Видимо, на лице у Кирилла все было написано. Главным наставлением сменщику было держать рот на замке перед начальством, сегодня отсутствующим. Кирилл знал, что сюда уже не вернется, но Севе солгал, сказав, что будет через пару часов. Даже сходу придумал что-то про больницу на площади Проклятых Солдат — мол, мать туда увезли с сердцем, вот и надо бежать. Он еще не знал, что его ждет дома, иначе состряпал бы другую отговорку.

Судьба задорно подмигнула Кириллу, как бы сообщая, что готова подыграть — впервые в жизни возле входа в офисный центр стояло такси, причем свободное. А уж как обрадовался таксист! Его заказ на самом подъезде отменили, а тут такая замена, да еще и ехать прилично.

— Даю двадцать, если поспешите, — Кирилл не мог скрывать волнения и зачем-то сразу положил деньги на приборную панель.

Таксист, пожилой коренастый дядька с огромным круглым носом, мгновенно оценил ситуацию и открывшиеся финансовые перспективы. Он лихо сорвался с места, и видавший виды темно-зеленый ауди начал юрко пробираться к цели окольными путями, иногда подрезая и поворачивая там, где этого делать было нельзя. Кирилл и представить себе не мог, что можно с такой скоростью перестраиваться в плотном и вязком потоке. Пожалуй, никогда раньше ему не доводилось ездить с таким асом. И, наверное, нескоро доведется.

Один раз навстречу промчались полицейские со включенной «люстрой» и оглушительной сиреной. Они появились из переулка, неожиданно, но таксист в последний момент притормозил и не стал поворачивать налево через сплошную. Забавно было бы, останови они сейчас водителя. Пассажира бы узнали моментально, и дальше только бежать по улицам, которые в этой округе, как назло, широкие и просторные. Пристрелят, как собаку.

Кирилл тяжело сглотнул слюну — он-то прекрасно понял, куда легавые так торопятся, но вот сообразил ли водитель? Вроде как нет.

— Что-то ты, парень, бел как мел, — покачал головой таксист, совершив, наконец, свой противозаконный маневр. — Совсем все плохо?

— Совсем, — сразу признался Кирилл. — И, боюсь, скоро станет еще хуже.

— Не убийца? — совершенно будничным тоном осведомился водитель и закурил, приопустив стекло.

— Нет, конечно! — выпалил Кирилл и даже отшатнулся.

— Тогда ладно. И это, деньжульки прибери свои, ни цента с тебя не возьму. Передумал я.

— Это еще почему?

— Потому, что помогать надо людям, — пояснил таксист, затянулся ядреной сигареткой и резко свернул вправо. — Сегодня я тебя выручу, а завтра кто-то выручит меня. Такие принципы, парень, такие вот у меня принципы.

Кирилл вжался в сиденье — этот автогонщик решил попытать счастья на одностороннем направлении, наверное, в расчете на то, что эта дорога почти всегда пустует. Повезло и на этот раз, ауди едва-едва выскочил на большую дорогу, как на «односторонку» подъехала сразу целая колонна разукрашенных авто. Эти праздновали свадьбу, и потому по гудкам их сигналов было непонятно, ругаются ли они на дерзкого таксиста или показывают, как рады за молодоженов.

— Топай, парень.

Ауди встала возле подъезда, как вкопанная, напоследок пискнув шинами об асфальт. Кирилл вскочил и попытался удрать, но властный окрик водителя остановил его.

— Деньги, блин, забери, меценат хренов. И это, удачи!

Кирилл слабо улыбнулся, снова смял и без того жеваные-пережеваные бумажки и побежал к подъезду. Недавно отремонтированный лифт за пару секунд довез его до шестнадцатого этажа, и вот Кирилл уже на площадке. Толкнул незапертую дверь, ввалился в коридор и остолбенел, потрясенный.

10

— Мам, ты чего?

Кирилл подошел к матери, сидящей прямо на полу и содрогающейся от рыданий. Она прижимала к лицу руки, держа между пальцев почти дотлевшую сигарету. Сколько она не курила? Да уже лет двенадцать, кажется. Дома уже и пепельницы не было, и окурки лежали в чайном блюдце.

— Что натворил, сын?

Она подняла на сына заплаканное лицо, Кирилл сел на колени рядом. Что же они сказали ей? Какие грехи на него повесили?

— Мама, я защищал Арсентия.

— Ты убил человека, — всхлипнула мама.

Кирилл только что заметил, что лицо ее почти сухое, просто опухшее. Плакала слишком долго, довела себя до нервного срыва, и слезы уже не бежали. Точнее, ее довели эти гады.

— Они сказали, что он умер? — глухо спросил Кирилл.

— Почти. Он в коме.

— М-да…

Кирилл сел рядом, обнял мать, та уткнулась лицом ему в плечо. Сквозь неплотно зашторенное окно в комнату прорывался лучик света, и под ним красиво серебрилась пыль, посверкивая. Солнце все же победило серость и ненадолго прорвалось, но радости это не прибавляло.

Кирилл и сам не заметил, как ушел куда-то далеко-далеко, приклеив свой остекленевший взгляд к этой пыли. Вернул его телефонный звонок. Сеня.

— Да.

— Попали мы, Киря, — Сеня был весь на измене, как и вчера. — Еле ушел по пожарной лестнице. Верь, не верь, но они мне дверь в квартире вынесли, но быстро вышли — видать, их отпугнул запах. Приехали, Киря, труба.

— Ага, давай пойдем и сдадимся. Всем станет лучше, — Кирилл нервно хохотнул, мама вздрогнула и отстранилась, встала и затушила сигарету все о том же белое блюдце. Уже пятую сигарету по счету.

— Не, ну а что еще делать-то?! — Арсентий, казалось, со страху вот-вот лопнет, и никакой полиции не надо — он сам себя со свету сживет этой глупой паникой.

— Снимать штаны и бегать! — неожиданно для себя рявкнул Кирилл. — Хватит ныть! Я уже понял — мне искать выход, пока ты рвешь на жопе волосы. Заткнись и посиди тихо, я скоро перезвоню!

Кирилл метнулся в свою комнату, выхватил лежащий на шкафу чемодан и распахнул его, а потом начал кидать внутрь все подряд — белье, носки, джинсы, футболки. В комнату вошла мама. Нет, не вошла, а вплыла, как призрак.

— Будешь бегать?

— Буду, — с упрямым отчаянием ответил Кирилл. — Хотят взять — пусть стреляют.

— Получается, оба умрем.

Кирилл резко обернулся. Мама странно улыбалась, и от мертвенного оскала по спине Кирилла замаршировали полчища мурашек. В ее руке был планшет с открытым электронным сообщением. Медицинский штамп на письме сверкал красным на бледном фоне письма. Хм, вроде она сдавала анализы месяца полтора назад. И ведь дело было в головной боли, простой головной боли — мигрени, или как ее там… А ждали так долго из-за большой очереди. Дешевая страховка, с ней по-другому не бывает…

— Что там, мам?

Пол начал уходить из-под ног.

— Мне осталось меньше года, Кирилл.

Сердце остановилось.

— Рак, у меня рак.

Свет померк и вдруг зажегся, в виде крохотной, но очень яркой лампочки где-то на пыльных задворках сознания. Вместе с выжигающей нутро болью вдруг пришло решение.

11

— Шансы есть?

— Какие шансы? — бесцветным голосом переспросила мама.

— Найти жизнь на Марсе, блин, — Кирилл чувствовал, что вот-вот перестанет себя контролировать и выкинет что-то несуразное, чем окончательное все похоронит. — Шансы на излечение, конечно!

Держись, Кирилл, не сходи с ума. Если голова холодная — тело теплое, если голова горячая — тело скоро остынет. Так говорит тренер, Владислав Петрович, и он за свои слова отвечает железно.

— У кого ж их нет, — лицо мамы, постаревшее на лет пятнадцать, пробороздила еще одна морщина в виде кривой невеселой улыбки. — Деньги, Кирилл…

— Я достану деньги. Сколько нужно?

— Тридцать тысяч. На первую операцию. Но это еще неточно, цифра из рекламного предложения — они его ко всем диагнозам прикрепляют. В понедельник иду к врачу, узнаю наверняка, но что толку-то… Кто мне кредит даст?

— Не переживай, пожалуйста, — почему-то после этих известий вернулась уверенность, а голос сделался прежним. В такой ситуации Кирилл просто не может сплоховать. — Я сейчас уеду, и не спрашивай, куда — все равно не скажу. Держись, живи как жила и жди. Клянусь, я свяжусь с тобой. И деньги будут. Я успею.

Время поджимало катастрофически. Казалось, что стены съезжаются, и что они уже близко, что совсем скоро схлопнутся, стиснут с двух сторон и все, конец, не вылезешь.

Кирилл нетерпеливо захлопнул кое-как собранный чемодан, вынул из кармана телефон, торопливо перешел в почтовый ящик и еще раз пробежал глазами по тому дурацкому спаму. Отправка в воскресенье, говорите? Отлично, день-то уж найдем где пересидеть. Даже если это самая недобросовестная фирма в мире, Кирилл выберет ее, но не тюрьму. Да хоть на урановые рудники, честное слово, или на плантации, хотя на те и так очередь желающих растянулась на километры — земля рожает все хуже и хуже, и плантаций становится меньше.

— Мам, ты меня поняла?

Ответом были молчаливый кивок и тоска в глазах. Поняла, да не поверила. Ничего, Кирилл не подведет. Раз уж придется теперь ужом вертеться, то выложится на полную. Кирилл ощутил покалывание азарта, которое даже можно было назвать приятным. Сломать хотите? Сам всех переломаю, всех в щепки размолочу!

Едва выйдя из лифта, Кирилл набрал номер из объявления. Из трубки донесся приятный женский голос. Говорили по-польски.

— Кадровое агентство «Сизиф», меня зовут Эва. Чем могу помочь?

— Добрый день! Получил вчера утром ваше сообщение, о работе. Было написано, что где-то далеко и надолго, но за хорошую зарплату… Так вот, это еще актуально?

— Да, актуально еще целых три часа, — жизнерадостно подтвердили на том конце.

— Как три часа? — остолбенел Кирилл. — Написано ведь — отправление в воскресенье.

— Видимо, наш сотрудник что-то напутал, когда публиковал объявление, — вздохнула Эва. — Простите, но на оформление осталось и того меньше — два часа максимум. Ждать вас?

— Ждите, конечно. Куда подъехать?

— На Солженицына, десять. Бизнес-центр «Экватор», второй этаж. Как на эскалаторе поднимитесь, сразу нашу вывеску увидите.

— Понял, лечу на всех парах, — заверил Кирилл. — Всего доброго.

— Ждем, — последовал лаконичный ответ, после чего звонок завершился.

Вызвав такси, Кирилл позвонил Сене. Почему-то ему не хотелось говорить место окончательной встречи по телефону, хоть это и смахивало на паранойю — уж если доберутся до архива разговоров, то и эту беседу с кадровиками увидят. Надо было с телефона матери звонить или вообще из автомата, но отчаяние дурманит так, что, думая о глобальном, напрочь забываешь о мелочах. К счастью, недалеко от Солженицына имеется одно местечко, которое можно описать так, что никто не поймет кроме тех, кто в курсе.

— Да, Киря! Как там?

Кирилл проигнорировал странно заданный вопрос и сходу бросил указание:

— Бери такси и вещи, хотя бы небольшую сумку дорожную. Ничего не спрашивай, просто делай то, что я говорю. Встречаемся возле того места, где тебя Ирка бросила. Узнал?

— Да, — как-то тускло ответил Сеня — наверное, вспомнил, как лихо обошлась с ним рыжеволосая плутовка. — Через сколько?

— Сразу, как подъедешь. Я свое такси от подъезда вижу, так что, считай, что я уже в пути. Не опоздай, времени у нас в обрез.

— Понял. Бегу.

— До встречи.

Кирилл быстренько пристроил чемодан в багажнике, уселся на заднее сиденье и, бросив «на перекресток Абрахама и Шаца, пожалуйста», с головой погрузился в смартфон. Машина, марку которой Кирилл даже и не посмотрел, выбралась из двора и начала свой путь к центру города. Мама стояла у окна и курила, провожая удаляющееся авто взглядом. У нее опять болела голова.

12

Выйдя из такси, Кирилл подумал, что в центре города с этим чемоданом он вполне может смотреться подозрительно. Увы, поделать с этим ничего было нельзя. Оставалось только стараться не отсвечивать, ждать Арсентия в сторонке, в тени.

Прохожих здесь было пруд пруди, и они, в общем-то, обеспечивали неплохое прикрытие со стороны дороги, где частенько проезжали патрули. Кирилл изо всех сил старался пореже вынимать смартфон и убирать его в карман, равно как и озираться, но натянутые как тетива монгольского лука нервы не обманешь. Было очень сложно вот так сходу приспособиться к холодной неприветливой степи, куда пинком под зад вылетел из теплого родного болота.

О, а вот и Сеня, приехал на новеньком мерседесе и, как это ни парадоксально, не опоздал. На костлявом плече спортивная сумка, набитая почти до потери своей изначальной формы. Идет, улыбается, на лице читается облегчение — радуется, что не ему пришлось искать решение. Только он еще сам не знает, что Кирилл задумал, но все равно зубы сушит, балбес.

— Здорово, отойдем.

Просьба Сени немного озадачила Кирилла, но он послушно последовал за другом в переулок, катя сумку по неровному бордюрному камню, отчего колесики мелко и противно дребезжали. Арсентий остановился, повернулся и, внезапно округлив глаза, с ужасом в голосе вопросил:

— Ты знаешь, кого успокоил?

— Э-э… Нет, — Кирилл пожал плечами — он и вправду не знал.

— Сына нашего дорожника, — мрачно произнес Сеня. — Тот в коме. Только что по радио говорили, что вроде как должен очухаться на днях. Ищут виновника. Почему-то твое имя не назвали.

— Да? Ну, и слава Богу. А твое?

— Нет, конечно. Не я ж ему башку проломил.

— А, точно, это ведь мое хобби. Будешь ныть — и тебе проломлю. Идем. У нас буквально час остался. Мы в любом случае подозреваемые, и они уже все о нас знают.

— А куда путь-то держим? — Арсентий, даром что длинноногий, еле поспевал за набравшим скорость Кириллом, который к тому же ловко маневрировал с волочащимся рядом чемоданом в людском потоке.

— В конторку одну, набирают в темпе вальса народ на вахту. Сегодня — последний день, через пару часов выезд. Говорят, далеко и надолго.

— Да? — как-то недоверчиво переспросил Сеня. — А далеко — это в пределах ЕС? Если так, то нас в момент выдадут.

— Попробовать все равно стоит, — Кирилл чувствовал, что последние запасы спокойствия догорают. Все начинало раздражать, казалось, что эти попытки убежать напоминают трепыхания уже пойманной рыбы в сетях. Но иногда эта самая рыба сети прогрызает и улепетывает, оставляя рыбака с носом. — Думаю, что лучше поработать забесплатно на какого-нибудь самодура в не самом приятном уголке мира, чем гнить за решеткой. Потом суматоха уляжется, и вернемся.

Возражать Сеня благоразумно не стал. Уж кем-кем, но идиотом он не был, и внутренне со сказанным Кириллом согласился.

Торговый центр Экватор красотой не блистал, даром что находился почти в центре. Просто он был одним из первых атрибутов новой эпохи с новыми хозяевами, и сейчас уже доживал свой век. Эти коробки возводили быстро, но на долгий срок службы они рассчитаны не были, так что капремонтов Экватор перенес немало. И даже после всех них он выглядел непрезентабельно, бедновато и грязновато.

Поднявшись на нужный этаж по шустрому эскалатору, Кирилл задержался на площадке и завертел головой в поисках нужного направления. Охранник, до этого праздно прохаживающийся между отделами, почему-то решил задержать на нем взгляд. Вернее, на чемодане. Кирилл мысленно чертыхнулся и просто пошел вперед с таким видом, как будто точно знает, куда ему нужно. Когда к нему подъехал, дребезжа колесиками, робот-промоутер, Кирилл напустил на лицо выражение крайнего раздражения, но флаер все-таки взял.

Сеня старался не отставать. Поглазев на друзей секунду-другую, охранник переключился на длинноногую красотку в стильном серебристом плаще.

— О, вот оно, — сказал ему Кирилл, заметив вывеску с каким-то бородатым мужиком, устало опершимся о валун.

Агентство по трудоустройству Сизиф располагалось между отделом с женской обувью и зоомагазином. Говорят начистоту, агентством это было назвать непросто — микроскопическая комнатенка три на три, где с трудом умещались четверо сотрудников за столами с компьютерами и да дверь, ведущая, как выяснилось позже, в еще меньшую каморку. Едва ступив внутрь, друзья очутились буквально посередине помещения.

Все четверо работников — два парня и две девушки — оторвали головы от мониторов, скользнули взглядами по визитерам и натянули на лица дежурные улыбки.

— О, наверное, я с вами по телефону говорила! — заявила одна из девушек, с симпатичным лицом и чуть длинноватым носом. У нее был интересный разрез глаз и ровная линия тонких губ, на плечи спадали прямые светлые волосы — все, как у женского идеала, давно поселившегося в голове Кирилла.

— Эва? — на всякий случай уточнил он.

— Да, все верно, пройдемте в кабинет, немного пообщаемся.

Девушка встала, подошла к двери, замеченной Кириллом сразу при входе, вошла в следующее помещение и оставила створку распахнутой, как бы приглашая друзей проследовать за ней.

Пропустив вперед Арсентия, Кирилл мягко закрыл дверь. Эва уже уселась за большой стол с компьютером и несколькими знакомыми устройствами: сканер личности, сборщик отпечаток, сканер сетчатки, и многое другое.

— Присаживайтесь, ребята, — Эва улыбалась как будто искренне, по-доброму, никакой показухи. — И приготовьте, пожалуйста, ваши удостоверения личности.

13

Кабинет принадлежал не Эве. Здесь время от времени посиживал начальник этой небольшой конторки из серии «Рога и Копыта» или ООО «Вектор». Он хотел казаться солидным и серьезным, прикупил симпатичную и недешевую картину, но забыл об отклеивающихся у потолка обоях и даже банально о том, что эта комната годится на роль кухни или гардеробной, но никак не на роль кабинета. Что же это за место? Наверное, из таких, куда Кирилл еще вчера бы и ступить отказался.

Безо всяких вопросов Эва отдала карточку Сене, тот кивнул, убрал ее в карман и чуть расслабился. Кирилл решил, что, раз в виртуальном банке у личности Арсентия еще не стоит графа «В розыске», то и ему бояться нечего. Но отчего-то его ай-ди проверяли дольше. Машинка пикала, жужжала, иногда мелко подрагивала, а Эва, глядя в монитор, пару раз нахмурилась. Один раз ее рука даже скользнула под стол, и Кирилл чуть в окно не сиганул от страха — думал, девушка решила нажать «тревожную» кнопку. Но она лишь расправила чуть смявшуюся юбку и вернула руку на стол.

— Держите, все хорошо, — с улыбкой она протянула карту Кириллу.

Принимая документ, он на миг вцепился во взгляд Эвы своим взглядом, и ему показалось, словно что-то тут нечисто. Но растерянность не позволяла принять какого-то решения, скорее наоборот, она заставляла вести себя пассивно и ждать, что скажет рекрутер.

— Как давно вы безработный, Арсентий? — девушка не заставила себя ждать.

— Полтора года. Официально безработный. Но иногда я прирабатываю то там, то сям.

Деликатно проигнорировав уточнения Сени, девушка продолжила беседу.

— А вы, Кирилл, я вижу, трудоустроены, — и снова между строк сквозит какой-то странный холодок. Может, девка время тянет?

— Вообще-то уже нет, — Кирилл сам удивился тому, насколько быстро родился ответ. — Уволился сегодня, по обоюдному согласию с шефом. Наверное, в системе еще не отобразилось, это было буквально пару часов назад. Я ведь собирался прийти завтра, помните? Чтобы уж наверняка…

— Да, правда… Припоминаю… Что ж, вполне может быть и проблема с системой, все же выходные… — Эва пожала плечами. — Вы меня еще раз извините и за то, что дату указали неправильную, и за расспросы. Я просто должна быть уверена, что вы ни от чего не бежите, обращаясь к нам.

Девчонка — или непревзойденный психолог, или просто бьет наудачу. Произнося последние слова, она посмотрела Кириллу прямо в лицо, отвечая на его предыдущий выпад. Кирилл продолжал добродушно улыбаться и смотреть в ответ, не отводя глаз. Сеня же наслаждался покоем, его никто особенно и не проверял.

— Скажите, пожалуйста, у вас нет каких-то хронических проблем со здоровьем? Ваши медкарты чистые, но граждане нередко занимаются самолечением, не фиксируют заболевания у врачей…

— Я занимаюсь боксом, выступаю, — ответил Кирилл, пока задумавшийся Арсентий, что называется, тупил. — Здоровье крепкое, никогда ни на что не жаловался.

— Да у меня так же, — с уверенностью кивнул Сеня. — Труда не боюсь.

— Это замечательно, — Эва совсем разулыбалась, и даже в глазах лед растаял, вместе с подозрениями. — Работа, которую мы предлагаем — весьма специфическая. И достаточно, сказать честно, сложная. Но никто из тех, кто уехал, решил остаться подольше или вернулся назад, еще не пожалел. Позвольте только задать вам последний вопрос — почему вы решили ехать так спонтанно? Если, конечно, вы можете мне ответить.

— Можем, конечно… — Сеня, бестолочь, потянул было лямку на себя, но быстро замялся, и пришлось вступать Кириллу.

— Да мы давненько хотели уже куда-то сорваться. Мир посмотреть, например, а заодно и денег заработать. А еще, — он понизил голос, без капли притворства придав ему трагической интонации, — сегодня я узнал, что у моей матери рак. Операция дорогая. Так что, скрывать не стану, главная моя мотивация — финансовая.

— А я устал сидеть без работы, — нашелся, наконец, Арсентий. — Хочу славно потрудиться, подкопить деньжат и еще потом пару лет бездельничать. Просто люблю жить.

Эва внимательно выслушала обоих, затем вытащила из ящика стола два пустых и прозрачных файла и включила их. Выбрала нужную папку, и перед Сеней с Кириллом предстал прокручиваемый договор, хорошо знакомый любому, кто хоть раз устраивался на работу.

— Ну, джентльмены, — Эва перешла к таким торжественным интонациям, точно собиралась объявить Нобелевского лауреата, — а сейчас я расскажу вам, что вас ожидает!

14

— Сразу предупреждаю, что всей информации я дать вам не могу — не имею права, поскольку речь идет о корпоративной тайне. Вам не нужно бояться обмана или подвоха, как раз-таки ничего такого здесь нет. Работа предстоит в основном физическая, с полным обучением на месте, если оно необходимо. Чаще всего мужчины работают техниками, разнорабочими, грузчиками, ремонтниками, монтажниками и так далее, девушек же, как правило, определяют в администрацию, столовую и на уборку территории. Должна сказать вам одно, — Эва набрала в легкие воздух и продолжила садить по Сене и Кириллу пулеметной очередью слов. Говорила она, справедливости ради, разборчиво, и с пониманием проблем не возникало. — Работа предстоит на крайне удаленном объекте. Это — другая планета. Для вас, наверное, не новость, что частные компании активно ведут работу в различных звездных системах?

— Нет, конечно, кто же этого не знает, — ухмыльнулся Кирилл.

И вправду, спустя сорок три года после подарка с небес люди побывали уже в нескольких десятках миров. Правда, лишь три или четыре используются в целях науки и промышленности, остальные в силу нехватки средств и отсутствия конкретных выгод временно забросили. Да и наборы добровольцев Кирилл тоже очень хорошо помнил, даже реклама была по телевизору. И если раньше народ ломился в ставшие теперь, мягко говоря, другими Францию, Германию и Швецию, то теперь многие душу бы продали за место в шахте на какой-нибудь далекой планете. Их так и звали — «шахтеры», в честь первых четырехсот рабочих, улетевших в бесконечно далекую для понимания Альфа Центавру… Но какие были деньжищи! И ведь все вернулись, все до единого! А сейчас уже не только на шахтах работают. Появились целые поселения и даже городки, где найдется место самым разным специалистам.

— Вот и у нашего заказчика есть проект. Нам поручено найти молодых людей без хронических заболеваний, вредных привычек и криминальных записей. Вы, кажется, подходите.

На «вредных привычках» Сеня чуть потупил взор, Кирилл же весь обратился в слух. Он привык впитывать все детали, особенно когда речь идет о чем-то очень важном. Напряжение немного спало, стало ясно, что арестовывать их здесь никто не станет.

— На этой планете в данный момент ведется освоение территории, оценка природных ресурсов, разведка… Словом, вы попадете туда в весьма интересное время. Первый этап уже завершается, планету открыли два года с небольшим назад, и сейчас нужно много, очень много рабочих рук. Скажу вам так — в мире, о котором идет речь, планируется организовать колоссальный по своим масштабам парк развлечений с отдельным космодромом, который, к слову, уже готов принимать космические суда. Посещение будет доступно самому широкому кругу лиц с доходом от среднего.

— А как хоть называется эта планета? — полюбопытствовал Сеня, опередив Кирилла.

— К сожалению, это — секретная информация. К большему сожалению, я ею тоже не располагаю. Вверенные мне данные весьма скудные, однако я могу гарантировать вам, что в договоре прописано четко и ясно количество рабочего времени и оплата труда. Сорок часов в неделю и одиннадцать тысяч евро нетто в виде ежемесячного оклада. Возможны и премии, но это уже на усмотрение руководителя на месте. Основной договор вы заключите с работодателем, у нас же вам лишь нужно подписать документ, подтверждающий ваше согласие на поездку с целью получения инструкций и, конечно, полное понимание сказанного мной. Также в документе, который вы здесь подпишете, есть пункт, что после финального инструктажа с начальником группы в Волгограде вы не обязаны отправляться на эту планету и имеете право отказаться, однако обратный проезд до Крулевца вам уже не компенсируют.

При названной цифре у Сени аж запершило в горле. Он краснел, пыжился, тужился, но все же не сдержался и закашлялся, пропустив мимо ушей все то, за что Кирилл с жадным любопытством уцепился.

— Вы сказали Волгоград? А почему туда?

— Там есть космодром, который арендуют частные предприятия — в России это дешевле, чем в Европе или Америке. В том числе и ваш будущий работодатель, компания Гроско.

— Гроско?.. — Кирилл опешил.

Надо же, он вот-вот поставит закорючку и станет сотрудником крупнейшей корпорации на планете. Сколько там человек работает? Девять миллионов? Десять? Как минимум втрое больше, чем в американском Министерстве Обороны…

— Да, именно так, — на сей раз улыбка Эвы носила снисходительный характер. — Это я вам сообщить могу.

Так приличные девушки из благополучных семей улыбаются темным жителям окраин, зачастую хорошим, но скромным, наивным и оттого невыносимым.

— Гроско специально ищут работников для подобных миссий в простых кадровых агентствах, как наше. Время поиска желающих с помощью СМИ прошло, так как приходилось отсеивать много, скажем так, неблагонадежных соискателей, кто едет с какими угодно целями кроме работы. Итак, отправление будет с Восточной станции, не с центрального вокзала. Поезд отойдет в тринадцать часов. То есть времени у нас, что называется, в обрез. Вот, посмотрите на этот пункт, дабы развеять последние сомнения.

Девушка прикоснулась ручкой к одному из первых параграфов договора, и блок текста подсветился желтым фоном. Там было черным по белому написано, что после получения окончательных инструкций сотрудник может без каких-либо последствий разорвать договор, после чего в течение двух суток покинуть территорию Российской Федерации.

— Подписываете? — просто спросила Эва.

Кирилл переглянулся с Сеней, вздохнул, будто ставил многомилионное состояние на черное в подвальном казино, взял ручку и оставил росчерк, тотчас заискрившийся синим. Сеня повторил его действие. Эва просияла.

Она встала из-за стола и по очереди пожала друзьям руки. Солидная комиссия от Гроско уже практически лежала у нее в кармане. То есть, у ее шефа.

— Молодцы, что явились с сумками. Идемте, я дам вам билеты и вызову такси.

15

Вместо оживленного, полного суеты вокзала Эва отправила ребят на Восточную станцию. Здесь будто буря пронеслась, кроме шуршащих по асфальту пакетов и листьев, гонимых ветром — ни шелеста, ни шороха. Оно и не удивительно — в Россию теперь приходилось делать визу, а в Китай отсюда на поездах ездили нечасто. Потому и обособили восточное направление, оставив на главном вокзале только поезда, идущие на юг, запад и, если уж приспичило на восток, то не дальше Вильнюса. Если кому нужна угрюмая Россия или непредсказуемая Украина с загадочной Беларусью — пожалуйте сюда.

Сама станция представляла собой прямоугольную бетонную платформу с коротким козырьком да рядом деревянных лавок. Вдалеке еще белел киоск с билетами, сейчас, кажется, закрытый. Они что, вдвоем поедут?

— Никогда здесь не бывал, — признался Арсентий. — Когда лет шесть было, ездил с матерью в Калугу, но тогда с Центрального поезда ходили. Эх, помню, пацаны тамошние такие вещи рассказывали… Некоторые аж до Москвы доходили, а уж там что творится…

— Да ничего там не творится, — поморщился Кирилл. — Плоская пустыня с пучками сорняков. Хотя, я думаю, спустя тридцать семь лет там уже побольше растительности. И, да, я здесь тоже никогда не был.

Завязавшийся было разговор умолк, каждый погрузился в свои думы. Шалопутный Сеня, без задней мысли подкинувший весьма непростую тему для размышления, сейчас, небось, воображал себя с длинноногой блондинкой на балкончике собственной виллы. А Кирилл все пытался себе представить Москву сейчас и тогда. Он хотел думать о таинственной планете, ожидающей их в скором времени, но совершенно не мог себе ее представить, и мозг переключился на нечто более близкое и знакомое.

Кирилл видел несколько российских довоенных фильмов, большинство из них оставляло скомканное ощущение, смесь недоверия и удивления, но сам антураж ему нравился. Суета, красивый шумный город, бесчисленные возможности для всех, кто хоть немного умеет искать… Таких мегаполисов в мире навалом — Нью-Йорк, Лондон, Рио-де-Жанейро, Чикаго, наконец, но в Москве (так казалось Кириллу) имелось что-то особое, присущее только странной России десятых и двадцатых годов.

Хотя все это рассуждения о том, чего Кирилл при всем желании не мог застать. И с каждой новой минутой он приходил к выводу, что романтический ореол растерзанной столицы связан прежде всего с ее трагичной смертью.

Вопреки воле Кирилл представил себе погожий августовский вечер, на часах семь пятнадцать. Солнце уже не висит чуть не до полуночи, а готовится через пару часов незаметно соскользнуть за массивные многоэтажки. По широким проспектам люди мчат домой на машинах, образуя пробки и проклиная всех и вся. А десятками метров ниже направляются по привычному маршруту пассажиры метро, более мобильные, но и более помятые и злые. Кто-то у кого-то украл в толкучке телефон, кто-то кого-то потрогал за интимное место, кто-то на ком-то уснул, не заметив…

А потом — раз, и все. Несколько черных точек на небе, оказавшихся невидимыми для ПВО летательными аппаратами, в продлившейся не больше пары минут борьбе одерживают безоговорочную победу. Но то ли везение, то ли какие-то остававшиеся до часа Икс в тайне военные наработки позволяют русским нанести противнику урон. А глава государства между тем на всех парах эвакуируется, да не успевает. Никто не успевает. Ни произнести слов любви, ни сходить в туалет, ни переключить песню в плеере.

С другой стороны, гуманная смерть. Вспышка, обуявшее все вокруг неземное пламя и бесконечная прохладная тишина. Мозг даже не успел принять сигнал от органов чувств, разуму не дали времени ничего обработать, его просто вмиг спустили в ничто, как в унитаз смыли.

«— Ну и сравнения», — подумал Кирилл. — «Устал, видимо. Нервы ни к черту».

Вырвавшись из сонного круга мыслей, Кирилл огляделся и приятно удивился. В их с Сеней полку прибыло. Около двух десятков человек мелкими группками рассредоточились по скамейкам, и еще как минимум столько же были на подходе, покидая такси и машины знакомых, согласившихся подвезти.

Публика попалась самая разнородная — семьи с детьми, старики, отдельные представители молодежи, немного обособленно стоящих с журналом или компьютером людей среднего возраста… Интересно, надо же. Одни они все-таки не поедут, а то в голову Кирилла уже закралась параноидальная мысль — а что, если поезд отменят? И они останутся здесь? Тогда-то как поступить? Разве что бежать в Литву и оттуда в Беларусь, но границу-то ведь стерегут будь здоров, а база данных одна на весь Евросоюз, о его нарушении знают теперь и в Порто, и в Каунасе, и даже, прости Господи, в Нарве…

— Вставай, оболтус, — Кирилл, утомленный бездельем, несильно пнул Арсентия в бок носком. — Поезд уже подходит, а ты все дрыхнешь.

Вот так всегда. Как прижмет, так Сеня сходит с ума от страха и сводит остальных, а потом, как только кто-то — Кирилл, например — вытаскивает обоих за шиворот, расслабляется и ведет себя непринужденно, отдыхает, может даже вздремнуть. Засранец, одним словом.

Изящный обтекаемый электропоезд с составом из всего трех вагонов подкрался почти бесшумно, и так же, без единого звука, остановился напротив платформы. На поезде красовался логотип РЖД, три алые буквы на белом фоне.

Народ синхронно похватал свои пожитки и выстроился в очереди у вагонов. Кирилл с Сеней встали в хвост, толкаться ни с кем не хотелось, место на билете было четко прописано. Улыбчивые проводники, облаченные в красно-белую форму, поприветствовали пассажиров и начали посадку.

Очередь тронулась и начала быстро сокращаться, а у Кирилла в душе взметнулось странное, смутное чувство, крепнущее по мере приближения к входу в вагон — он ехал домой, где никогда не был.

16

Они очутились в удобном двухместном вагоне — две опускающиеся полки-кровати, две розетки в стене, небольшой встроенный телевизор и приятная глазу бежевая обивка на стенах. Надо же, начало неплохое.

— А что, симпатично здесь, — подтвердил мысли Кирилла Арсентий, закончив беглый осмотр. — Нам вот говорили, что здесь даже окна не открываются. Ну да, чего их открывать, если тут кондер имеется?

Кирилл хотел было что-то ответить, но его прервал мелодичный женский голос, плавно полившийся из динамиков в потоке.

— Уважаемые пассажиры, благодарим вас за то, что вы выбрали Российские Железные Дороги. Наш поезд проследует по маршруту Крулевец — Сочи с остановками в Каунасе, Вильнюсе, Минске, Смоленске, Калуге, Рязани, Тамбове, Волгограде, Ростове-на-Дону, Краснодаре и Сочи. Время пути составит четырнадцать часов тридцать две минуты. Средняя скорость в пути — двести двадцать километров в час.

Через час вам будет подан горячий обед. Также к вашим услугам вагон-ресторан — он последний в составе. Желаем вам счастливого пути!

Двести двадцать в час… Не так уж и быстро, по Европе поезда летают в полтора раза быстрее, как минимум, а есть еще и гиперзвуковые составы… Ну, что есть, то есть, да и комфортно здесь вроде, а на меньшей скорости хоть что-то видно будет за окном, до темноты время еще есть. Кирилл глянул на часы — полпервого. В Волгограде, следовательно, друзья будут ночью. Кстати, кажется, с Россией есть какая-то разница во времени…

— А я ведь кроме школьной экскурсии в Берлин больше никуда не ездил, — сказал Арсентий, жадно начав вглядываться за окно, едва поезд мягко тронулся. Казалось, за ближайшим же поворотом он надеется узреть величественный Эрмитаж, пронзающую небо Останкинскую телебашню или, на худой конец, рощицу грустных и тонких русских березок. — Ну, про Калугу я уже рассказывал.

— В Берлине было классно. Я еще с Олькой мотался в Париж, но не впечатлило, если честно. Мечеть, конечно, огромная, но никаких особых красот я в ней не увидел, а народ там злой какой-то…

В купе постучались. Кирилл коснулся сенсорного датчика, и дверь мягко отползла в сторону. Внутрь ступил проводник, высокий худощавый парень с короткой стрижкой м умным, чуть ироничным лицом. Форма у проводника была чуть старомодная, что лишь добавляло шарма, разве что логотип компании не обязательно было делать таким огромным.

— Можно ваши документы? — спросил он.

Друзья переглянулись и протянули карточки. Проводник провел их перед прицепленным к предплечью сканером и вернул документы владельцам. Посмотрел на монитор.

— На вас оформлены универсальные транзитные визы, действующие только в Волгограде и только двадцать четыре часа после прибытия поезда. Пожалуйста, не покидайте состав на других остановках на территории Российской Федерации, даже временно, даже сбегать в магазин за водой — это будет рассмотрено как нарушение закона.

— Спасибо, мы поняли, — честно ответил Кирилл. В его планы подобные маневры однозначно не входили, не хватало еще в России дров наломать. Куда бежать тогда? До Камбоджи на поезде не доедешь.

— Что ж, тогда желаю вам приятной дороги. При возникновении вопросов, пожалуйста, обращайтесь ко мне в первое купе.

Проводник вышел, и друзья, наконец, расслабились. Надо же, как им интересно визы оформили — какие-то универсальные, что бы это значило? Да пусть хоть что значит, только бы впустили.

— Как чудно получилось — вчера вечером ехал к тебе на день рождения, а сейчас, полдня спустя, катим в Россию, — немного ошарашенно произнес Кирилл и потер лицо, будто пытался проснуться. — Ты вот вообще думал, что в ближайшее время поедешь на восток? Тем более так, с бухты-барахты?

— Не-а, — помотал головой Сеня. — Какой там, деньги-то я ведь не печатаю. Дорого, далеко, долго… Хотя я иногда жалею, что старики мои после всей этой заварухи не уехали восвояси, а остались здесь.

— А кто уехал-то? Единицы. И правильно. Страну разбомбили, раздербанили на куски, кто в своем уме туда поедет? Там же такое творилось! У нас тут по сравнению с тем бардаком был просто санаторий.

У Кирилла зазвонил телефон. Ого, сам шеф звонит! Сева, выходит, не выдержал и «стукнул», а ведь и сам мог набрать…

— Да, Михал, привет.

— Кирилл, ты в курсе, что у тебя смена идет? — вкрадчиво поинтересовался начальник — такая интонация сулила большую бурю. — А еще на компьютере вирус поймал и не почистил.

И правда, о вирусе Кирилл начисто забыл. Он планировал удалить его к вечеру, когда наступит небольшое облегчение ввиду того, что страны с самыми многочисленными клиентами благополучно заснут.

— В курсе, но, в общем-то, можешь засунуть компьютер с вирусом вместе себе прямо в жопу, — Кирилл не выдержал и расплылся в довольной ухмылке — одна мечта нежданно-негаданно сбылась. — Хотя, пожалуй, никакой вирус не возьмет такую скотину, как ты. Увольняй по статье и перечисляй заработанное на карту. Счастливо! Ах, да, и мамаше своей привет передай — я у нее на тумбочке часы оставил, занесешь завтра на работу и передашь ребятам.

Кирилл не успел договорить, огорошенный такой отповедью начальник бросил трубку после упоминания матери. Арсентий изумленно вылупился на друга, всегда сдержанного и вежливого. Кирилл и сейчас-то говорил спокойно и взвешенно, что сбивало с толку.

— Сеня, выключи-ка трубку свою. Еще не хватало, чтоб нас по ней вести начали. Выключи, выключи. Маме из таксофона позвонишь. А я свою вообще, чтоб ее, выкину.

С помощью еще одного сенсорного датчика Кирилл немного опустил стекло, вышвырнул телефон и вновь закрыл, чтобы не мешать работать климат-контролю. Сеня, поколебавшись, отключил телефон, а затем, под испытующим взглядом друга, вздохнул и тоже выбросил дорогущий девайс в окно.

— Открываются! — воскликнул Кирилл и зашелся полным облегчения смехом.

Сеня неуверенно загоготал за компанию, но быстро иссяк. В его взгляде читалась печаль — он столько копил на этот новомодный смартфон с фруктовой эмблемкой, сшибая деньги со случайных заработков… Кириллу же, наоборот, стало легко и хорошо, как границу провел между гадким старым и неизвестным новым, подвел некую черту. Он с радостным предвкушением понял, что они ступили на долгую и интересную дорогу, и пока совершенно неизвестно, куда она выведет.

17

Обед принесли на удивление вкусным — суп-солянка, какой часто готовила мама, небольшая порция картофельного пюре с котлетой и салатом, а потом еще и чай с печеньем, сухим, рассыпчатым, имеющим яркий молочный вкус. Проторчав на станции почти сорок минут, Кирилл и Сеня, два горемыки, и не подумали о том, что в дороге вообще-то надо как-то питаться. На двоих у них осталось около ста двадцати евро, почти все у Кирилла, так что с голоду не помрут, но и жировать никак нельзя.

— И чего эта Эва нас так рано на поезд выгнала? — все вопрошал Сеня, с нетерпением глядя на жующего пюре Кирилла. Сам он ел всегда быстро, а Кирилл, наоборот, неторопливо, что Арсентия раздражало еще со школы.

— С запасом, — прожевав, ответил Кирилл. — Вдруг бы в пробку какую встряли, опоздали… На что им такие проблемы? Думаю, за подписку рабсилы для Гроско им сулят неплохие барыши, грех упускать.

— Ага, — как-то рассеянно протянул Сеня. — Пойду-ка посплю, что ли. А то ночью глаз не сомкнул, считай.

— Ну, валяй. А я, пожалуй, останусь бдеть.

— Только не перебди.

Сеня расстелил на полке одноразовый комплект белья, не раздеваясь, улегся на него, прикрыл себя покрывалом и почти сразу задремал. И это при том, что он едва умещался на спальное место со своим ростом под метр девяносто пять — пришлось лечь чуть по диагонали. А еще из-под одеяла торчали рваные носки.

Разделавшись с чаем, Кирилл решил выйти в коридор, посмотреть в окно. С их стороны бесконечно тянулся бесконечный лес, плотно подступающий к полотну дорогу, и Кирилл понадеялся, что на стороне противоположной пейзажи могут быть разнообразнее.

Он открыл дверь купе и в последнюю секунду успел замереть с занесенной ногой — мимо прошмыгнул веселый светлый мальчуган лет пяти-шести. Он бежал к выходу, голосил какую-то несуразицу и размахивал руками. Пронесся мимо другого мальчика, выглядевшего немного хмурым и слегка обиженным, и оказался в тамбуре. Следом, улыбаясь и шутливо поругивая мальца, шла мама с легким чемоданом в руке. Говорила она по-литовски. Или по-латышски. Кирилл разницы в этих двух братских языках не улавливал, как не улавливал никто на целой планете, кроме, собственно, жителей Литвы и Латвии.

Поезд подъезжал к Каунасу. Кирилл думал, что он будет долго и заблаговременно снижать скорость, но все вышло иначе — поезд затормозил достаточно быстро, хоть и не резко. Упруго остановился, выпустил нескольких пассажиров, впустил одного нового и спустя две-три минуты продолжил путь.

Мальчик, мимо которого пробежал литовец, тоже вышел в коридор. Он встал возле окна, находившегося на уровне его глаз, и посмотрел на Кирилла. Тот улыбнулся ребенку, и в этот момент из открытого купе гаркнули:

— Артем, ну-ка иди сюда! Бессовестный, я же велела не выходить! Температура у тебя! Разобьешь голову, что я с тобой тут делать буду?!

Бледные щеки вспыхнули пунцом, взгляд уперся в пол, и мальчик зашагал в купе. Кирилл же в очередной раз со скуки ударился в философские размышления. Так, глядишь, и книжку скоро напишет, разбогатеет…

А ведь эта мама не хамила малому, не обзывала, не била, не грозила. Наоборот, такое поведение продиктовано самой что ни на есть искренней заботой. Просто сам ее тон… Она ведь его любит, но хочет подчинения, хочет контроля. Так же было в семье Кирилла, который отца потерял рано и воспитывался мамой. Так же было в семье Арсентия. Так же было почти в каждой русской семье.

Из лучших побуждений на ребенка с детства надевают кандалы и бронежилет, а ему нужны крылья или хотя бы плавники. А потом вот вырастают хмурые, придавленные люди. Русские, украинцы, белорусы. Даже поляки уже немного другие, да что там — даже прибалты.

Вон, этот литовский (или латвийский?) хлопец как беззаботно прошлепал, оглашая все своим звонким криком да ведя зажатой в руке игрушкой по дверцам купе, создавая, между прочим, немало шума. А мать только улыбается. Что бы сделала русская женщина? Правильно, отчихвостила бы несмышленыша. А почему? Да потому, что чувствует себя виноватой перед другими, боится их порицания, мнения. А эти, выходит, не боятся?

Выходит, не боятся. И то ли никогда не боялись, то ли научились этот естественный, в общем-то, страх, преодолевать. Так или иначе, их дети вырастали более свободными и общительными, чаще любили себя такими, какие есть, а русские, даже становясь юными светилами наука или надеждами спорта, так и проживали всю жизнь в привычных с детства шорах. Это как в той притче о медведе, чью клетку давно снесли, а он все ходит — два шага вправо, два влево, два шага вперед, два назад. И невдомек ему, что прежние границы давно исчезли.

Поезд встал в Вильнюсе. Вокзал здесь был большой и красивый, но состав остановился, по сути, напрасно. Никто не вышел и не вошел в вагоны.

В коридоре показался коренастый литовский пограничник с эмблемой Европейского Союза на плече. Кирилл вдруг понял, что они крепко попали впросак. Черт возьми, при выезде из ЕС ведь всегда проверяют документы! Он-то никогда не выезжал, а вот Сеня, козлина, мог бы вспомнить!

Да, и что бы они сделали? В окно выскочили? Все, поздно пить боржоми. Рано радовались, ой, рано…

— Молодой человек, это ваше купе?

— Мое.

— Пройдемте внутрь.

От страха мысли путались, становясь все нелепее — например, почему-то подумалось, что пограничник знает их в лицо, что была пущена какая-то серьезная ориентировка…

— Ваши документы, пожалуйста.

Сеня проснулся, как идеальный солдат — быстро и без разговоров. Он сел, выпрямившись как палка, и четким движением вручил пограничнику карточку. То же самое сделал и Кирилл. Он ждал, когда пограничник проведет документы перед миниатюрным сканером на поясе, и, если рука офицера потянется к рации или пистолету, придется бить. Бить быстро, сильно и без капли сомнений. Потом же нужно бежать, буквально куда глаза глядят. К черту, лучше сгинуть здесь под пулями, чем возвращаться назад и понимать, что мать скоро умрет, а из тюрьмы даже на похороны не выпустят.

Неожиданно пограничник не стал сканировать ID-карты. Он лишь осмотрел их, затем перевел взгляд на лица ребят, сравнивая, и вернул документы владельцам. Кирилл чуть не бросился обниматься и брататься с пограничником, но тот быстро перешел в следующее купе.

Рот Арсентия открылся, но слова еще не успели вылететь, как Кирилл вскинул руку, призывая друга заткнуться. Тот послушно захлопнул рот, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Пальцы рук Сени мелко дрожали, и Кирилл понимал его.

Пограничник вышел, поезд начал стремительно набирать скорость. Сердце Кирилла снова застучало сильнее. Следующая станция — Минск, и за ней открывался целый новый мир, широкий и пока неизведанный.

18

Солнечная погода закончилась в белорусской столице, где вокзал был таким же большим, светлым и чистым, как в Вильнюсе, но немного другим. То ли строже, то ли просто беднее. Многовато в нем было серого. Наверное, поэтому и снующие по платформам люди тоже казались серыми и безрадостными. Кирилл привык думать, что нет места скуднее на цвета и краски, чем Юго-Западный район Крулевца, но, похоже, здесь их хватало. Уж если вокзал напоминает мрачную цитадель, что же там, за его стенами?

В Минске в поезд вошел пограничник, в ожидаемо темно-серой форме, проверил у всех пассажиров документы и быстро откланялся. Он ни здоровался, ни прощался, просто делал свою работу. Из прокатившихся по открывшимся купе шепоткам Кирилл понял, что в этот раз обошлось — обычно в вагоны наведываются целые мини-отряды таможенников и осматривают багаж. К счастью, кроме быстро прошедшего вагон насквозь офицера с матерой овчаркой никто больше пассажиров не тревожил.

Поезд помчался вглубь Евразийского Союза, и лицо Кирилла окаменело, а под языком скопилась горечь. Возможно, ему это просто показалось, слишком много переживаний выпало на их долю за минувшие сутки.

Сеню одолевало нечто похожее, судя по напряженному лицу. После визита пограничника он уже не спал и даже не думал этого делать — свернул белье в рулон и закинул на багажную полку.

— Может, в ресторан двинем? — предложил он, наконец.

— А пошли.

По пути друзья услышали новое объявление — оказалось, в Минске к поезду прицепили еще два вагона. Значит, не все здесь так худо с транспортным сообщением, как малюют газеты да интернеты. В популярных польских СМИ с деланным сочувствием то и дело писали, что-де Россия провалилась в такой кризис, в каком не было аж с татаро-монгольского ига. И такое исходило от тех, кто, собственно, восточного соседа в эту пропасть и столкнул, смачно плюнув вслед. А, да к черту их всех, хоть сейчас бы о всякой швали не думать.

Друзья заказали у улыбчивого пухлого повара-кассира две порции жаркого — оно почему-то стоило подозрительно дешево, но и денег у ребят водилось не много. Сеня чуть помялся, а потом, зачем-то перейдя на полушепот, попросил у повара еще и пива. Тот охотно взял новенькую купюру, но сдачу сдал уже в рублях, преимущественно помятых. Пользоваться карточкой Кирилл Арсентию запретил. Он почему-то никогда не был сторонником всех этих штучек, особенно после того, как в пятьдесят четвертом произошел глобальный сбой системы SWIFT, вызванный феноменально продуманной хакерской операцией. Много, очень многие лишились денег. Тогда снова возобладала мода на наличные, ожили печатные станки, пришлось даже подключать дополнительные мощности.

А еще по кредитной карте вычислить человека можно как раз плюнуть. Сеня к паранойе Кирилла была настроен скептически, но все же внял настойчивой рекомендации друга и карту припрятал поглубже в портмоне.

Вагон был полон людей, объединявшихся за круглыми столами. Здесь были и искренние улыбки, и смех, и увлекательные беседы, которые Кирилл охотно ловил ухом.

За окном мелькнул неприметный знак с синим полуоблупленным фоном. На нем было белым выведено слово «Российская Федерация». Кирилл толкнул отвлекшегося Сеню в бок, и тот, чудом успевший углядеть почти исчезнувший позади лист жести с надписью, аж поперхнулся пивом и закашлялся. Кирилл похлопал его кулаком по спине, а сидящие за соседним столиком мужики загоготали.

— Что, пацаны, велкам хоум? — беззлобно и не смешно пошутил один из них. Он тоже сел на поезд в Крулевце.

Сеня, наконец, отфыркался, и принялся хомячить жаркое. Кирилл же, поддаваясь приятной усталости, наблюдал за темнеющим уличным пейзажем. Там, снаружи, начался дождь. Возможно, он уже шел, но граница его чудесным образом примерно совпала с границей между двумя странами, скрепленными в тот страшный день оборонительным союзом и потому вместе понесшим тяжелые потери. Судя по первому, беглому пока впечатлению, оправиться еще не удалось. А может, нищета в виде косых домов, кривых столбов и общего хаоса в облике практически всего была всегда.

— Ну чего, Киря, а мы и вправду дома, — странно улыбнулся Сеня, еще не понимающий толком, что произошло. — Странное чувство какое-то.

Кирилл и сам не мог разобраться, что творится в его душе. Слишком много все случилось и слишком быстро, приведя его в полное замешательство. Чуть помедлив, Кирилл сказал:

— Точно. Надеюсь, здесь нам повезет больше.

После этого разговор надолго утих, и все внимание друзей было приковано к тому, с чем их разделяли лишь скорость и тонкое стекло. Все чаще встречались бедные, серые деревни, из которых кто-то будто выкачал все краски волшебным пылесосом, и настроение Кирилла начало неуклонно портиться. Он слышал все эти дурацкие стереотипы, но не ждал, что явь окажется даже хуже. В душе родилось паршивое чувство, смесь стыда и раздражения. То же самое, кажется, происходило и с Арсентием.

19

— А ведь, по сути, весь этот договор, — Сеня помахал файлом перед лицом Кирилла, — заключен только с кадровым агентством Сизиф, а не с Гроско. И суть его проста — доехать до Волгограда, где на вокзале нас вроде бы должен кто-то ждать. То есть по условиям контракта мы только лишь обязаны доехать до места назначения и встретиться с представителем Гроско. Только и всего.

— По мне, так вполне достаточно, — Кирилл пожал плечами. — Эва так и сказала — основной контракт подпишете на месте, после инструктажа. Ты ведь ее совсем не слушал, после слов «одиннадцать тысяч» тебя как будто уши ватой заткнули.

Ему стало лучше. После Смоленска ситуация за окном явно выправилась. Поселки, деревеньки и даже городки начали мелькать один за другим, и многие из них вполне радовали глаз, оживая с каждым новым километров вглубь страны. Видел Кирилл и красивые дома, и веселых детей, и приличные авто. Нет, не все здесь умерло, не все.

Сеня отложил договор и сонно потянулся. Видимо, двух часов пути по территории России ему хватило, чтобы насытиться и составить какое-то впечатление. Тело не унималось и требовало еще отдыха, в отличие от Кирилла он всю ночь глаз не смыкал из-за страха. Страх его и спас. Точнее, чутье, интуиция. Сеня увидел машину полицейских еще издали, но уже понял, куда она едет. Выбежал в подъезд, замешкался, заметался, и в итоге счел, что лучше всего спрятаться за широченную трубу мусоропровода этажом выше. Кирилл удивился, что стражи порядка не нашли его там — видели ведь, что ушел из квартиры буквально только что, постель теплая, например, да и другие улики могли быть. Но почему-то не искали. Лень, наверное, или сочли мусоропровод слишком очевидным укрытием.

— Кстати, а что ты той девахе-то сделал? — Кирилл, наконец, задал мучивший его вопрос. Вчерашним суматошным вечером почему-то было не до этого, там хотелось просто убежать как можно дальше и спрятаться.

— Да ничего, в том-то и дело! — всплеснул руками Сеня. — Так, шел мимо, к бару, а она возьми да врежься в меня. Как будто с разбегу. И падать начала, а я ее подхватил, поддержал. Как только встала, так сразу и дала мне пощечину и начала наезжать, что я, мол, где-то не там ее пощупал. А я, Киря, как на духу говорю — не щупал я ее! Красивая девка, но все получилось спонтанно, мне не до приставаний было…

— Дальше я, кажись, видел, да? Подружка убежала за парнем «чуть не изнасилованной», а вторая осталась стоять.

— Все так, — кивнул Сеня. — И баба эта мне еще угрожать сходу начала — щас, мол, тебя на лоскуты порвут. А я ей все пытался втолковать, что не нужна мне ни она сама, ни прелести ее. Уж лучше бы и вправду потрогал, что ли.

— Странно как-то, — протянул Кирилл. — Похоже на подставу какую-то.

— Вполне, — согласился Сеня. — Может, просто хотели покуражиться, морду кому-то разбить. Этот амбал кажись стоял и выжидал, что его девочку кто-то попробует потанцевать. А потом как завертелось…

Неужели не проще выйти на улицу и пристать к какому-нибудь случайному прохожему? И проще, и свидетелей меньше. Нет, не понимал Кирилл это забавы, но все равно ненавидел и ее, и тех, кто ей предается. С трудом и легкими муками совести он признавался себе, что ничуть не жалеет избитого, и что не будет жалеть его, даже если тот помрет.

От скуки Кирилл принялся рисовать на одной из салфеток, стоявших в специальной подставке на столе — без смартфона или компьютера было невероятно тяжко, телу и разуму чего-то ощутимо не хватало, требовалось. Сеня снова заснул, а Кирилл, полностью развернув перед собой тонкую, легко рвущуюся бумагу пытался изобразить какой-то горный пейзаж. В школе он рисовал недурно, но потом забросил, так что сейчас его художества было не отличить от произведения пятиклассника. Учительница рисования любовалась его шедеврами, но удивлялась, почему он постоянно рисует горы. А Кирилл и сам не знал, почему.

Тем временем дождь сменился солнечным и прозрачным ноябрьским вечером, обманчиво теплым по эту сторону стекла, но на самом деле зябким и студеным. Поезд ворвался вглубь европейской части одной из самых больших стран мира, и все вокруг начало постепенно меняться.

Вроде бы и природа знакомая, и почти такая же, а все равно здесь царило что-то свое, другое. А еще вокруг было значительно больше простора, и здесь уже Кирилл вспоминал рассказы старших поколений — мол, в России есть такие места, где от горизонта до горизонта видно только поля. На крайний случай, поля с крохотными островками деревьев, не только не портившими картину, но и добавляющими ей своеобразия.

Дверь в купе была приоткрыта, Кириллу так почему-то ощущалось комфортнее. Именно благодаря этому он и услышал английскую речь, плавную, уверенную, но все же не идеальную, из чего легко делался вывод, что английский язык для говорившего родным не является.

Он бы особо не удивился, столкнувшись с такими попутчиками на просторах Старого Света, но здесь, в России… Праздные туристы вроде бы дальше Петербурга ездить боятся. Думают, что жители провинции попытаются выместить на них всю злость.

Из любопытства и от безделья Кирилл пошел следом за английским языком, и все в том же вагоне-ресторане догнал двух братьев-близнецов и двух девушек. Близнецы олицетворяли собой выражение «кровь с молоком» — высокие, плечистые, мускулистые и загорелые, от чего жиденькие светлые волосы, липнущие к голове, казались совсем белыми. Они много улыбались, говорили с каким-то странным акцентом и шутили, на вкус Кирилла, откровенно мимо кассы.

Девушки реагировали на братьев по-разному. Крупная черноволосая, с большими глазами и чересчур пухлыми губами, как будто искренне смеялась и всячески старалась поддерживать разговор, а вторая, стройная блондинка с холодным, как сибирская зима, взглядом голубых глаз вообще находилась где-то не здесь. Кирилл быстро сделал вывод, что она с ними за компанию, а сальные взгляды одного из близнецов ей хлопот не доставляют. Здоровяки жили с ней в параллельных мирах, как со своим отражением в зеркале — сколько на него не пялься, руками все равно не достанешь.

Уже догадываясь, что это за люди и куда они направляются, Кирилл пристроился за ними в очередь и стал слушать разговор дальше.

20

Эта компания держала путь туда же, куда и Кирилл, и это стало ясно с первых их слов. Вели себя братцы немного развязно, говорили громко, смеялись, а заказ, к слову, сделали на русском. На нем они тоже говорили с акцентом, но сразу бросалось в глаза (точнее, в уши) то, что русский был им знаком очень и очень хорошо, а акцент, вероятно, являлся налетом местных наречий, а не следствием слабого знания. Русский был одним из родных для них языков.

Как назло, крепких мужиков, способных осадить молодцов, в вагоне-ресторане не осталось, все поразбежались по купе — одинокий дед попивал пивко и меланхолично глядел на темную стену леса, прижавшегося к путям, да две женщины за сорок о чем-то шушукались за дальним столиком.

Дед один раз не выдержал и, когда один сидевший слева близнец взоржал аки конь и хлопнул мощной ладонью по вздрогнувшему столу, сварливо попросил его быть потише. Ответом ему была короткая фраза с указанием маршрута, без поворота головы.

Кирилл напрягся, готовый вершить справедливость, но второй близнец прикрикнул на первого и обратился к старику:

— Извините, постараемся не шуметь.

На каком же языке он обратился к брату? Кирилл напряг мозг, снедаемый любопытством — да они ж из Восточной Европы, выбор здесь невелик. Не славянский точно, не финский, не эстонский. И тут его осенило — румынский. Молдаване. Вот и ясно теперь, откуда они на русском шпрехают. Или много общаются с носителями, или сами полукровки…

Парни вернулись к беседе с девушками. Они по очереди бравировали своей крутизной, перебивая друг друга и проникновенно заглядывая дамам в глаза. Буйный, нахамивший деду, еще иногда перегибался через стол, стремясь подобраться поближе к снежной королеве, но та слегка отстранялась назад и раздраженно ерзала на жестком стуле. Ей все эти посиделки, похоже, были не нужны. Ей бы книжку, теплый клетчатый плед и широкий подоконник, на котором удобно коротать вечера в ожидании утонченного принца.

Молдаване пребывали в уверенности, что на этой новой планете их сразу же поставят на хорошую работу. За свои двадцать шесть лет они успели поработать и строителями, и продавцами, и даже техниками в бассейне — последняя ступень их карьеры пришлась на США, куда студенты из года в год мотались по Work and Travel.

Кирилл один раз не выдержал наивной широты рассуждений и прыснул, одновременно подавившись водой. Он закашлялся, и только это отвело стремительно сгустившиеся тучи — братья нахмурили мясистые рожи и синхронно обратились на источник звука. Увидев, что Кирилл просто-напросто поперхнулся, они вернулись к своему занятию.

Узнал Кирилл и имена всей четверки — хама звали Ион, брата — Адриан, а девушек — Лаура и Марья. Марья, не Мария, именно такое имя носила молчаливая и неприступная блондинка. Прибалтика, кажется, потому что между собой девушки иногда перекидывались фразами на языке, который к славянским тоже не отнесешь, но в то же время некие узнаваемые, кажущиеся знакомыми созвучия нет-нет да промелькивали. Интересный подбирается пейзаж. Кирилл уже благодарил судьбу, что отправился в эту дорогу не один, а с Сеней. А уж как стоило порадоваться Сене!

Девчонки, как оказалось, подали заявки на эту работу еще месяц назад. Но из их беседы с близнецами Кирилл выяснил, что знали они не больше его — хорошо оплачиваемая вахта на другой планете, несложная, в общем-то, работа, и пока что полное отсутствие конкретики. Все ждали завтрашней презентации, после которой и стоило решить, ехать ли или же лучше вернуться в родные пенаты и возвращаться на учет в службу занятости. Работы ни в Польше, ни в странах Балтии, ни тем более в Молдавии нет. Молдавия, даром что вступила в Евросоюз пять лет назад, немногим отличалась от той же Украины, готовящейся присоединиться к дружной европейской семье на следующий год. Безработица среди молодежи там стабильно держалась на отметке тридцать пять процентов. И уже не первый год.

Братцев не сильно заботило, что их там ждет, на новой планете. Они все пытались развеселить девушек, подшучивая над проплывающими за толстым стеклом кусочками России — высмеивали нищету, плохие дороги, грязные машины. Мол, и этим они хотели нас привлечь! Ха! Туда им и дорога.

Руки Кирилла сжимались в кулаки, но он прекрасно понимал, что в его-то ситуации лучше сидеть ниже травы. Защищать никого конкретного не требуется, а жителям России на такие якобы смешные оскорбления плевать. Девушки, кстати, тоже реагировали вяло, даже брюнетка. Ей эта тема не очень-то нравилась, женщинам вообще политика и межнациональная рознь обычно до фени, но близнецы никак не понимали очевидных сигналов, исходящих от их спутниц, и не меняли тему. Можно подумать, там, откуда они приехали, хоть капельку лучше.

Кирилл и сам не заметил, как остался с компанией наедине в вагоне-ресторане. Допил свое пиво и уковылял старик, отчалили женщины, высадившиеся в Тамбове. Кирилл чувствовал, что подступает голод. Наверное, и Сеня бы с радостью заморил червячка, но почему-то он сюда не приходил. Все спал, видимо.

Увы, денег оставалось в обрез — спускать все до цента Кирилл не планировал. Он прекрасно видел стоимость билета, оставшуюся незамеченной для разгильдяя Сени. Так что сорить деньгами не стоило при любом раскладе. На крайний случай, конечно, остаются кредитные карты, но тогда польская полиция мигом прознает, где находятся беглецы. Последует немедленная экстрадиция и серьезная статья. Кириллу, вероятно, все-таки влепят пожизненное. Здесь на снисхождение рассчитывать не придется.

Поэтому он ограничился двумя слойками с сыром, какие часто покупал в русских магазинах, и еще одной бутылкой воды. Направившись к выходу, Кирилл едва не задел поднявшуюся на ноги блондинку. Марья полоснула по нему бритвенным взглядом, пожелала братьям и подруге спокойной ночи, и направилась в ту же сторону, куда и Кирилл. Сам он пошел следом, защищая девушку от похотливого взгляда Иона, надеявшегося хоть напоследок полюбоваться пока не пойманной жертвой.

21

Марья скользнула в соседнее купе и поспешила закрыть дверь. Кириллу показалось, что напоследок она еще раз пробежалась по нему глазами, теперь с чуть большим интересом. А еще ему почудилось, что девушка как-то странно ухмыльнулась.

Сеня беззаботно дрых, равномерно заполняя купе негромки храпом. Когда при входе Кирилла зажегся свет, он поморщился и открыл глаза, сразу их зажмурив.

— Подъем, солдат. Отужинаем. Точнее, тебе надо поесть. Я уже перекусил.

Не прошло и минуты, как проголодавшийся Арсентий уже вовсю поглощал сладкую булку. Как и всегда, он разделался со своей порцией вдвое быстрее Кирилла. Потянулся и задумчиво промолвил, глядя в сгустившуюся снаружи черноту. Похожая на мяч для настольного тенниса полная луна сияла, окруженная ореолом желтого света. Из-за этого свечения кратеров было не видать, они сливались в большие темные пятна и выглядели как континенты.

— Интересно, что мама моя сейчас делает?

Зря Сеня это сказал. К горлу Кирилла подкатил горький ком. Надо же, как иногда бывает. Сумасбродный круговорот событий, тянущий его в неведомую глубь, как океанская воронка, заставил забыть о самом главном. Мама. У нее рак, как никак. К этому очень сложно привыкнуть. Тем более, когда события начинают сменять друг друга с пугающей частотой, и ты понятия не имеешь, что же будет дальше.

Не в силах держать в себе страшные известия, Кирилл рассказал все другу. Тот растерялся, не зная даже, как подбодрить его, и, наконец, выдавил:

— Но ведь операция возможна. Значит, поедем зарабатывать. Через месяц-два она уже будет в операционной, ждать исцеления. Не вешай нос, дружище.

— Не вешаю, права не имею. Но одно пугает — а если там, по ходу работы, вскроется причина нашего побега? Не лишат ли денег и не выкинут ли обратно сюда?

— Ты представь, какие это расходы, — хмыкнул Сеня. — Будет ли Гроско дергаться из-за мелкой драки где-то на задворках Польши? Да вертели они эту Польшу и вообще всех.

Мелкая драка, как заговорил-то… Ага, где там. Вот если бы он русского работягу так обработал, тогда сошло бы с рук, а здесь сухим из воды не выйдешь. Наоборот, еще глубже нырнешь, да не вынырнешь. А вообще, сколько можно ныть? Что сделано, то сделано, хватит об этом.

Желая сменить тему, Кирилл поведал Сене о встреченных в вагоне-ресторане попутчиках. Он описал их всех вкратце, и ни словом не обмолвился ни о стройной фигуре блондинки, ни о пронзительных глазах, ни даже о том, что она вообще-то блондинка, однако охотничий инстинкт Арсентия оказался куда сильнее, чем думал Кирилл. Видимо, Сеня уловил в голосе друга какое-то едва различимое изменение интонации или что-то еще. Так или иначе, он сразу смекнул, что описанная товарищем представительница слабого пола — штучка эффектная. Кириллу же стало интересно, сможет ли Сеня добиться внимания такой дамы или нет. Втереться к девушкам в доверие у него получалось почти всегда, он действовал нестандартно, гибко и умно, что выгодно отличало далеко не красавца и не спортсмена от пикаперов классической школы. Те-то, дурачки, всерьез думали, что девушек привлекают крутые машины, гель для волос и треугольный вырез на гладко выбритой мужской груди. Но вот с достижением долгосрочного эффекта у Сени дела не слишком клеились. Едва поняв, что им просто пустили пыль в глаза, девушки уходили в расстроенных чувствах.

— Ты только шибко губу-то не раскатывай, — усмехался Кирилл. — Во-первых, ты ее даже и не видел. А во-вторых, на нее уже положил глаз еще один губошлеп. Здоровый, как горилла, тебя прихлопнет на раз-два. Но от ума он не горюет, так что здесь у тебя шансы есть.

— Утешил, — пробормотал Арсентий, перебирая в уме историю своих романов и интрижек — безусловно, самую светлую часть его жизни. — У меня была как-то девка одна — полька, кстати — так у нее парень вообще боксером был. Не любителем, типа тебя, а профессионалом. И он постоянно мотался на сборы, на бои… Полгода крутили, но потом наигралась она со мной… Так что не боись, никто меня не тронет, если я к этой твоей Марье вдруг подойду с предложением стать ее лучшим другом. А если начнут бить — ну, тут уж только на твою помощь рассчитывать…

— Любитель типа меня, боюсь, с разъяренными близнецами не совладает, — парировал Кирилл и спохватился. — И ты это, болтай потише. Вдруг и эти русский понимают.

Он указал большим пальцем себе за спину, в гладкую стену купе, за которой сейчас наверняка лежала на полке Марья, занятая книгой, фильмом или музыкой. А можем, и вправду решила вздремнуть. Есть такие люди, Кирилл сам знал еще одного, кроме Сени, из своего боксерского клуба. Его звали Аркадий, он отличался невозмутимостью, некой отстраненностью и неповторимым бойцовским чутьем. Лишь отсутствие нормальной мотивации мешало ему пробиться выше, потенциал-то имелся, и даже очень. Аркадий всегда работал зрелищно и мощно, не несколько небрежно, что и мешало ему подняться выше. Но речь не об этом.

Так вот, этот самый Аркадий, зная, что вскоре предстоит бой, спал всегда совершенно спокойно. Вечером перед выходом на ринг его начинало нещадно морить, он мог отправиться на боковую даже в семь вечера, но зато утром вставал как огурчик. Вот и Марья вполне может быть из этой породы — тоже спокойная, отдаленная от мирской суеты, как фэнтазийная принцесса. Сейчас, небось, спит и видит во сне семейный хутор теплым летним днем или дворец какой, где она днем и ночью заседает на балконе, ожидая, когда же любимый рыцарь вернется в головой дракона.

Разговор свернул на любовные похождения Арсентия, и каждая история казалась смешнее предыдущей, хоть таковой и не являлась. Просто поезд, оставив в сотнях километров позади Тамбов, стремительно приближался к Волгограду. Нервы, чуть расслабившиеся посреди дня, снова с тугим скрипом натянулись. Оттого и получался такой громкий смех, и оттого Сеня все продолжал травить свои небылицы, все дальше уходя в сочинительство просто ради того, чтобы не молчать. Кирилл прекрасно понимал, что приятеля конкретно понесло, но не прерывал его опять по той же причине — чтобы не молчать. Сам он в таком состоянии ораторскими умениями не блистал никогда.

Помимо болезни матери и неизвестности на горизонте Кирилла удавкой сжимало еще и осознание того, что если он не полетит на чертову вахту, то останется банально без средств к существованию. Останется только нелегалом шляться по нищей России и ждать, пока незадачливого новичка прибьют местная шпана или бомжи, у кого все уже давно поделено… Даже домой не вернешься.

Когда пути назад нет, нет и привычных сомнений и мук выбора. Как бы все не сложилось, отступать просто некуда, и Кирилл был преисполнен решимости действовать, крутиться, пробиваться и не опускать рук. В любом случае, на кону теперь не только его жизнь. Такая решимость придавала сил, от нее по венам расходилось приятное тепло, но самым сложным было постоянно напоминать себе о цели поездки. Разум, этот большой любитель копошения в луже гадких сомнений и тревожных домыслов, то и дело увлекал мысли куда-то совсем не туда, и Кириллу стоило больших усилий прерывать самоедство и прокручивание жутковатых сценариев собственного будущего.

Поезд начал замедляться, и это послужило сигналом. Друзья подхватили сумки, всю дорогу пролежавшие нераспакованными на багажных полках, и вышли в коридор. Как выяснилось, до Волгограда доехало очень и очень много пассажиров. И когда только вся эта молодежь успела подсесть? Кто-то, конечно, еще в Крулевце, но большинство, видимо, в Литве или Минске…

Прибалтийские подруги, близнецы-румыны, четверо болтливых поляков, с десяток смуглолицых испанцев или греков и мрачноватый, неразговорчивый заморыш-очкарик с черными как смоль волосами отличались от всех остальных пассажиров, высыпавших на платформу. Их всех словно скрепила невидимая нить, прочная, неразрывная.

Пока граждане по-прежнему огромной страны шустро разбегались кто куда, прекрасно ориентируясь на месте, прибывшие из-за границы встали и начали озираться, выдавая топтанием на месте свою нерешительность. Все резко оробели, даже бравые близнецы напустили на лица озабоченное выражение.

Все это длилось пару минут, пока оказавшийся самым внимательным очкарик не приметил джентльмена в хорошем костюме. Тот стоял под козырьком здания вокзала, недосягаемый для вновь полившего холодного октябрьского дождя, и держал небольшую табличку с надписью «Гроско».

Не сговариваясь, команда будущих рабочих двинулась за неказистым предводителем, не отводя глаз от маячащей впереди сутулой фигуры.

Путь от платформы к входу в вокзал проходил крюком — нужно было подняться на надземный переход, а затем вновь спуститься. Крыша у перехода почему-то напрочь отсутствовала, и Кирилл, морщась от бьющих по лицу колючих зябких капель, оглядывал тускло освещенные пути. В темноте они напоминали мокрых блестящих змей, выпрямившихся в смертоносном броске.

Наконец, все собрались вокруг улыбающегося мужчины, казавшегося на фоне вымокших насквозь ребят идеально сухим. Статный, с аккуратно зачесанными русыми волосами и облаченный в красивый костюм, он поприветствовал всех на самом американском английском в мире:

— Добро пожаловать в Волгоград, дамы и господа. Меня зовут Джозеф Гарбани, и я буду вашим куратором в самом грандиозном проекте компании Гроско. А теперь — все за мной! Поедем ужинать, общаться и греться!

Часть 2. Скорпион

22

В здоровенный автобус девять новичков уместились с трудом — уже устроившимся и скучающим пассажирам пришлось потесниться. Сеня в итоге приткнулся рядом с похрапывающим парнем в красной ветровке, а Кириллу неожиданно досталось место возле Джозефа. Никто не решался его занять, но Джозеф, видя, что вошедший последним Кирилл безрезультатно мечется в поисках сиденья, сам пригласил его, величаво поведя рукой.

Автобус уверенно начал путь по вечерним улицам, и Джозеф сразу заговорил поставленным голосом, легко перекрывающим жалобный грохот подвески. Кирилл же тем временем пытался одновременно слушать и рассматривать очертания города, но кроме огней, пляшущих по мокрым стеклам автобуса, ничего толком не видел.

— Надеюсь, дорога была легкая и приятная. Я очень рад, что приехали абсолютно все, кто подписал договор с кадровыми агентствами. Поверьте, вас ждет не просто работа, тяжелый труд за неплохие деньги. Нет, ребята, вас ждет умопомрачительное времяпрепровождение за отличные деньги. Так будет правильнее. Никто из вас не вернется из нашего странствия — да-да, я поеду с вами — таким же, каким он был до отъезда. Эта поездка сделает вас сильнее, храбрее, умнее и лучше. Если б вы только знали, как же мне уже не терпится перейти к презентации! Я не могу показать вам всего, но даже того, что у меня есть, хватит, чтобы все поразевали рты. А уж что вы испытаете, приехав на место… А, чего там, я увижу ваши физиономии и лично буду подходить к каждому и поднимать его челюсть с пола.

Джозеф звонко рассмеялся. Вышло очень заразительно, и Кирилл, хоть и не поворачивался и не смотрел ни назад, ни в зеркало, знал, что на лицах всех пассажиров сами собой проступили ухмылки. А ведь этот хлыщ в костюме говорит все это не в первый раз, текст и прибаутки давно заучены наизусть.

Стараясь прислушаться к своей интуиции, редко когда подводящей его, Кирилл не мог получить никакого ответа. Великий и могучий внутренний мудрец помалкивал, впервые в жизни. Обычно во время столь необыкновенных, из ряда вон выходящих событий что-то в душе неизбежно колыхалось, порождая хорошее или плохое предчувствие. А вот сейчас ничего такого не было.

Всю дорогу Джозеф ловко умудрялся говорить обо всем и ни о чем. Перечислял страны, откуда приехали все, сидящие в этом автобусе. Начал скромно с себя — Вашингтон, Округ Колумбия — потом пошел по алфавиту. Болгария, Венгрия, Греция, Испания, Литва, Молдавия, Польша, Сербия… Но это еще не все, говорил Джозеф. Днем прибыла еще одна партия желающих подзаработать, намного больше этой. Кирилл, конечно, удивился. И как они повезут такую ораву? Хотя, наверное, есть у Гроско способы. Гроско ведь самая большая компания в мире, и никакие Кэттл и Санбим, вечно выступающие в роли догоняющих, были ей не страшны. А у такой корпорации, как Гроско, и возможности были неограниченны. Практически вся Восточная Европа и Россия принадлежали ей, равно как и Казахстан, и Беларусь, и даже существенная доля всевозможных медиахолдингов, компаний и проектов Западной Европы и Северной Америки. В Африке, Азии и Латинской Америке у Гроско тоже имелось бесчисленное множество активов всех мастей и типов. Председатель Совета Директоров Grosco Inc. имел больше влияния, чем президент США, и, пожалуй, больше власти. Это говорило обо всем.

Вдоволь покружив по ухабистым русским дорогам, автобус подъехал к большому, подсвеченному наружным освещением зданию. Отель «Жемчужина Волги», шесть этажей. Неужто сюда приезжает столько народу, чтобы эта махина заполнилась хотя бы на треть? Ну и дела!

Вслед за Джозефом народ потянулся на улицу. Каждый считал своим долгом бросить водителю «Бай» или даже «Гудбай», на что тот отвечал только отрешенным взглядом. Водитель курил в приотворенное окошко, и ему чихать хотелось на всю эту вежливость, которую он с упрямством и даже легкой обидой считал напускной. Глядя на пузатого лысого дядьку с протокольной физиономией, странно смотревшегося в корпоративном костюме (белая рубашка, темно-синие брюки и жилетка), Кириллу сразу вспомнились провинциальные персонажи российских фильмов. В каждой такой кинокартине, какой бы паршивой она не была, именно такие граждане напрямую или намеками звались «основой всей страны». Мол, на них все держится. На простых немногословных работягах, крутящих баранку, стоящих у станка, валящих лес и при этом зарабатывающих незаслуженно жалкие гроши. И теперь Кирилл был вынужден согласиться. К этим чуть хмурым, чуть застенчивым и чуть неприветливым людям симпатия возникала сама по себе, и ничего с этим поделать было нельзя. Симпатия не исчезала даже в том случае, если на вежливое приветствие или прощание тебе в ответ буркнут нечто невразумительное. Имелось в провинциальной закрытости свое обаяние.

В помощь Джозефу бросились еще два сотрудника в таких же замечательных костюмах, а также симпатичная девушка в коротком обтягивающем платье. Причина, побудившая ее так одеться на работу, оставалась для всех загадкой, но ответ не сильно интересовал мужскую половину — все без исключения парни как минимум раз оценили фигуру красотки, с удовольствием проходя взглядом сверху вниз и обратно.

Джозеф сотоварищи привел пассажиров на ресепшн, где уже были готовы ключи от номеров, да и сами номера были загодя поделены. Сеня с Кириллом и догадливым очкариком получили комнату на последнем этаже. Они даже не стали ждать, пока им кто-то поможет, проводит, покажет. Джозеф только успел крикнуть им вслед, чтоб не опаздывали на полуночную презентацию, а потом двери лифта закрылись, и он плавно пошел вверх.

Кирилл провел рукой по гладкой кремовой стене, потом посмотрелся в идеально вычищенное зеркало. Здесь было красиво, просто красиво, и добавить нечего. Кроме того, что никогда раньше он не был в такой обстановке. Он вообще в отелях не останавливался.

Серб тоже чувствовал себя неуютно, в течение всего неторопливого подъема он то и дело сжимал и разжимал кулаки и кусал губы. Сеня же, олицетворяя непосредственность в духе Иванушки-дурачка, с блаженной улыбкой любовался просторной кабиной. Его куда ни закинь, он везде найдет что-то интересное.

А дальше был широкий полутемный коридор с мягким ковром и таким же мягким освещением, угодливо включающимся каждый раз, как кто-то проходил мимо. Датчики движения были такими маленькими или так хорошо замаскированными, что Кирилл их не видел.

— Шестьсот двадцать три, — прочитал Сеня номер на карте. — Прибыли.

Они остановились напротив бордовой двери с позолоченной номерной табличкой. На миг замялись, с дурацким видом разглядывая карты и напрасно ища отсутствующий замок, а потом Арсентий вдруг взял и помахал своей карточкой перед тем местом, где у дверей обычно находится глазок. С негромким щелчком открылся замок, отворилась дверь, и троица осторожно ступила внутрь, точно это был не номер в элитной гостинице, а, по меньшей мере, пещера людоеда.

Зажглись потолочные светильники, и ребята оказались посреди большой комнаты. Правее виднелась дверь в еще одну, левее находилась ванная, а прямо по курсу стеклянная створка вела на балкон, откуда даже под дождем открывался завораживающий вид на город, подобно стреле вытянувшийся вдоль великой реки.

Сеня довольно присвистнул, Кирилл молча залюбовался, а серб вдруг произнес на почти чистом русском:

— Наверное, пока бы познакомиться. Меня зовут Милан.

23

Время постоянно убегало. Его впритык хватило только на то, чтобы все мухой сбегали под душ и переоделись. Затем троица поспешила на второй этаж, в конференц-зал, по особому случаю специально переоборудованному еще и в столовую.

Милан, Кирилл и Сеня успели одними из первых, и им удалось с комфортом разместиться прямо напротив стола выступающего и большого экрана для презентации. Не прошло и пяти минут, как зал наполнился, и последним торжественно, широко расправив плечи вошел Джозеф.

У Кирилла не было сил никого рассматривать, остатки воли уходили на то, чтобы не наброситься на уже ждущий своего часа тыквенный суп. Горячий, густой, чуть сладковатый и ароматный — то, что нужно после долгой и голодной дороги. Сеня же немного не удержался, украдкой замахнув пару ложек и сделав довольное лицо. И только похожий на киборга Милан с железным безразличием смотрел куда-то далеко, сквозь стену, время и атмосферу. Из-за толстых старомодных очков глаза казались в несколько раз больше, создавая комичный эффект. Интересный попался сосед, ничего не скажешь.

— Да вы кушайте, налетайте! — по залу разнесся бодрый голос Джозефа, явившегося на сей раз в голубой рубашке и галстуке в клеточку вместо строгого костюма. — Кушайте, да слушайте. Все понимаю, проголодались. Я вот уже поел, поэтому обойдусь кофе.

Джозеф вытянул руки, с хрустом размял пальцы и положил их на огромный планшет, встроенный в красивую темную столешницу. Пара пассов, и свет сделался приглушенным, достаточным только для того, чтобы не опрокинуть ненароком чай или кофе. Экран же, напротив, зажегся. Отпив бодрящего напитка из маленькой белой чашки, Джозеф приступил к делу, а утомленная дорогой молодежь тихонько замолотила ложками.

— Эта презентация — вводная часть. Вы получите основную и, в общем и целом, исчерпывающую информацию касательно места и характера вашей работы. Затем вам будет дано время на размышления, до пятнадцати часов завтрашнего дня. После этого всем, кто принял решение присоединиться к проекту Скорпион, будет предложено отправиться на космодром Капустин Яр. Оттуда мы все вместе начнем путь, который займет неделю. Учитывая, какое расстояние мы преодолеем, этот срок — пустяки, к тому же на борту у нас не так уж скучно.

Джозеф усмехнулся.

— Разумеется, оплата будет начисляться с момента подписания договора, и каждый день в пути будет оплачиваться так же, как рабочий. Не переживайте, никто не собирается как-то экономить на вас. Напротив, вы — наша ценность, и в наших интересах помогать вам, направлять, обучать.

На экран вывелось первое изображение. Звездная система с солнцем во главе и пятью планетами, оборачивающихся на вокруг светила.

— Это — звездная система Олау, и, если кто-то из вас изучал астрономию, то он может спросить — но при чем здесь созвездие Скорпиона? А при том, что открыть систему Олау помогла звезда Антарес, самая яркая в Скорпионе. И не спрашивайте, как это случилось — подробностей я не знаю, можете как-нибудь почитать об этом в Интернете, если у кого есть желание копаться в научных дебрях. Ну, или порасспросить наших ученых, их там много.

Олау является почти точной копией нашего солнца, и поэтому мы сразу предположили, что на одной или даже нескольких планетах вполне могут условия, сходные с нашими. И мы не ошиблись.

Последние слова Джозеф произнес с особой интонацией, чуть приглушив голос и подавшись над столом вперед, как бы делясь с собравшимися некой тайной. Свет сделался приглушенным, а экран — ярче.

Изображение увеличилось и задержалось на второй от звезды планете, с виду не отличимой от Земли. Лишь чуть приглядевшись, Кирилл увидел на ней один-единственный гигантский материк и мелкие россыпи островов. Подтверждая его наблюдения, Джозеф продолжил:

— Вы видите один из всего лишь двух материков планеты, которую мы назвали Тайя. Она действительно здорово напоминает Землю — среднегодовая температура выше на четыре градуса, присутствует флора и фауна, практически идентичная нашей. Местным воздухом можно дышать, хоть первое время может быть тяжеловато, потому как кислорода меньше, восемнадцать с небольшим процентов против нашего двадцати одного. Однако уже в течение первых суток человек, как правило, полностью адаптируется к местной атмосфере — скажем «спасибо» современным технологиям и, конечно же, светлым головам из лабораторий Гроско.

Джозеф переключился на следующий слайд, и взглядам собравшихся предстал огромный комплекс сооружений. Виднелись как крупные постройки, так и здания поменьше. Архитектурные решения были весьма узнаваемы. Например, с почти стопроцентной уверенностью Кирилл мог указать на жилое здание, на административное сооружение, на складскую постройку и так далее.

Городок был окружен зеленью, выглядевшей несколько необычно — высокие ровные деревья с гладкими стволами, приземистые растения, похожие на пальмы с овальными шишкообразными стволами, немного папоротника. Последний, кстати, попадался Кириллу в приморских лесах Крулевского воеводства, и поэтому он сразу и безошибочно идентифицировал его.

— Это — наш городок, ребята. Он постоянно растет. Сейчас там проживает почти полторы тысячи человек со всех уголков Земли. Мы стремимся создавать там многонациональное и мультикультурное общество, чтобы всем было интересно. И все вместе строим, так сказать, новый мир. И вы тоже будете строить. Больше того, вам там очень и очень понравится. Так, а теперь, собственно, перейдем к информации о вашей работе.

24

Очередной слайд состоял из двенадцати маленьких, подвижных видеоизображений, и на каждом люди выполняли какую-то работу. Вот девушки носятся по лаборатории с какими-то пробирками, вот крепкий парень сноровисто заменяет поврежденный модуль у сторожевого дрона, а вот и группа молодых людей в комбинезонах возводит массивное ограждение вдоль прочерченной колышками линии. Столовая, складское помещение, уход за садом — да чего там только не было!

— Как видите, работа у нас в основном простая, физическая. Но это не значит, что вам придется вечно потеть на стройке или на полях — да-да, у нас есть и поля, и фермы. Мы стремимся выйти на продуктовое самообеспечение как можно быстрее. Хотя бы на частичное. Здесь и научная польза, и практическая — приятно есть свое, натуральное и свежее.

Как правило, те, кто отработал в нашей дружной семье хотя бы год, остаются в ней навсегда. Вот, например, Сандра, — Джозеф вытянул ладонь в сторону входа, почти не заметного в темноте.

Там возле дверей стояла его ассистентка, просто на нее все это время не обращали внимания. Девушка счастливо кивнула. Кирилл с легким сожалением отметил, что она переоделась, сменив откровенное платье на скучные брюки и блузку. Наверное, чтобы не отвлекать преобладающий в этой группе сильный пол от инструктажа, хоть это и не требовалось. Слайды и рассказ Джозефа без особого труда безраздельно завладели всеобщим вниманием, многие даже прекратили есть. Многие, но не Сеня, которого Кирилл уже несколько раз успел ткнуть в бок, потому что тот громко чавкал.

— Как и та милая особа на слайде, Сандра работала ассистенткой в научной лаборатории. А потом, как видите, перешла в другой отдел. И вернулась в привычную среду обитания. Хотя иногда наверняка скучает по Тайе, верно, Сандра?

Та снова просияла и закивала. Кирилл никак не мог избавиться от впечатления, что все это было наигранно и деланно, и ни по какой Тайе Сандра вовсе не скучает. Хотя, сейчас она вряд ли зарабатывает больше шести-семи тысяч, а там получала не меньше десяти, если у этих Гроско все без обмана, конечно. Да нет, не могут они обжуливать сотрудников, слишком могущественная и богатая корпорация для такой ерунды.

— И я, и Сандра — мы поедем с вами до самого конца, будем вашими провожатыми, а потом сориентируем на месте по прибытию. Ну, вернемся к делу. Работы у нас много. Городок не слишком роботизирован, дроны пока работают лишь изредка, на границах периметра, отслеживают нежелательных гостей и не допускают ненужных поползновений жителей по окрестным лесам и полям, ибо это не всегда безопасно. Стройка в основной массе ведется вручную, как видите, однако сама схема работы очень простая, все покажут на месте — сами увидите. Это не сложнее, чем собрать детский конструктор. Есть и работа на уборке территории, и на озеленении, в общем, много чего есть. Этим всем займутся наши коллеги сразу, как только мы приедем на место.

Девушки в Гроско трудятся не хуже мужчин — есть места в столовой, в той же лаборатории, в медцентре, опять же на фермах и полях. Назначаться на те или иные должности вы будете уже на месте, там же можно и оспорить назначение, но, пожалуйста, аргументированно. Варианты в стиле «не хочу валить лес, хочу строить дорогу, потому что там мои друзья», не работают. Рабочий день и так не самый длинный — восемь часов, пять дней в неделю, в редких случаях будет лишний выходной в будни, а в субботу или воскресенье, наоборот, рабочий день. Но это скорее исключение, нежели правило. Выгонять вас в выходной без вашего согласия никто не станет.

Оклад у всех первогодок одинаковый — одиннадцать тысяч евро в месяц нетто, или, если кому-то удобнее, девять тысяч долларов. Премия может составлять до пятидесяти процентов от гарантированного оклада, и назначается она вашим непосредственным начальником. Так что старайтесь дружить со своим шефом, он у вас в любом случае будет порядочным человеком. Подскажет, научит, поймет и простит.

Что ж, в принципе, наша краткая вступительная презентация подошла к концу.

Джозеф глянул на часы.

— Уложились в полчаса, кто бы мог подумать! Ну, пришел ваш черед — жду вопросов.

Кирилл ожидал увидеть лес рук, поэтому и не думал поднимать свою. Кроме того, он сам не знал, что спросить — вроде бы все понятно, кратко и при этом информативно. К его изумлению, желающих задать вопрос нашлось не так уж много, и среди них оказался Арсентий, весь собравшийся и посерьезневший. Джозеф почему-то тоже сразу же обратил внимание именно на Сеню. Наверное, потому, что тот сидел аккурат напротив.

— Слушаю вас, молодой человек.

— Добрый вечер. Меня зовут Арсентий, я из Польши. Хотел у Вас спросить — вот Вы сказали, что планета подобна нашей, похожая фауна и флора. А насколько похожа? Я просто боюсь больших и злых животных, а насекомых вообще не выношу. Меня в детстве, знаете, собака покусала крепко, а еще я пару раз наступал на муравейник.

По залу прокатились негромкие смешки. Ухмыльнулся и Джозеф.

— Понимаете, проект пока на такой стадии, на которой некоторые подробности не раскрываются. Уже совсем скоро — буквально через пару-тройку месяцев после вашего отъезда — мы объявим о нем публично всем жителям нашего мира. И предложим им самим оценить его. На Тайе полным ходом строится полноценный космопорт, и даже не один. Будет большой главный и резервный, поменьше. Мы сделаем из новой планеты туристическую Мекку, и настоящая Мекка ей обзавидуется — такого хаджа, как на нашу Тайю, ей, при всем уважении к великой мусульманской религии, не видать.

Потому — заранее прошу извинить — ответ мой будет обтекаем. Флора и фауна схожи с оными на нашей с вами планете. Настолько, что приглашенные зоологи, биологи, орнитологи, палеонтологи и ботаники без труда классифицировали практически все существующие там виды. Так что и бояться особо нечего. Вы будете находиться на охраняемой территории, защищенной от потенциально враждебных животных и вредоносных растений. А если и подхватите аллергический насморк из-за цветения какого-нибудь кустика, наши доктора охотно поставят вас на ноги. У нас прекрасная клиника, современный госпиталь. В подобных лечатся очень обеспеченные граждане США.

Ненадолго воцарилась тишина. Джозеф уже начал водить глазами по собравшимся, ища нового желающего задать вопрос и показывая тем самым, что Сене он ответил. Арсентий призадумался, то же самое сделал и Кирилл, пропустив пару следующих вопросов. Биологи, орнитологи, палеонтологи, ботаники… Палеонтологи? Интересно…

25

Последним был крайне насущный вопрос, и сам факт, что его задали в последнюю очередь, красноречиво говорил об успехе презентации Джозефа — люди были захвачены его рассказом и наперебой интересовались климатом, пляжами, погодой и прочей ерундой, но не материальной стороной. Ситуацию исправил терпеливый Милан, дождавшийся, пока все выговорятся и поднявший руку.

— Выплаты будут прибывать вам на ваши корпоративные счета раз в месяц. С этими деньгами вы можете делать все, что угодно. Сразу отправить на другой счет, куда-то вложить их, оплатить кредит, потратить на что-то. Их у вас не отнимут даже в том случае, если выяснится, что вы попали на Тайю обманом, а сами являетесь террористами или какими-нибудь маньяками.

Джозеф расхохотался, довольный спонтанно родившейся шутке, а Кирилл кисло поглядел на Сеню. Они что, сговорились там все?

— Надеюсь, таких среди нас нет. А если и есть — что ж, у нас не санаторий, копам придется подождать экстрадиции… Мне кажется, я ответил на все ваши вопросы, верно?

Ответом были молчаливые кивки.

— Славно, — Джозеф потер руки. — В любом случае, с финансовой стороной у нас все давно продумано и налажено, больше подробностей вы сможете получить на месте. Кстати, компания Гроско решила сделать вам небольшой подарок. Время всего час с небольшим, суббота, клубы и бары полны веселья. Отправляйтесь и развлекайтесь. Сандра раздаст вам карты, они действуют во всем городе. Такси отсюда до центра стоит примерно пять долларов, а на счету целых пятьдесят. Чтобы вы себя, так сказать, ни в чем не ограничивали, но в то же самое время не переходили определенные границы. Больше вас не задерживаю, завтра сбор здесь же, в пятнадцать часов. Вне зависимости от вашего решения. Хорошего отдыха!

Будущие работнички разразились воплями благодарностями и аплодисментами, вмиг окружив Сандру. Та извлекла из какого-то темного угла сумку типа «почтальон» и принялась за работу, а Джозеф, купаясь в лучах славы и всеобщей признательности, поспешил покинуть конференц-зал. Корпоративный оскал во все тридцать два, привычно озарявший его лицо, был как будто искреннее и теплее, чем обычно.

Кирилл не спешил, решив пропустить вперед себя всех желающих, хоть самого так и подмывало скорее выбраться в город. Было крайне любопытно, как же все-таки сегодня выглядит родина матери с отцом. Крулевец сильно изменился, Россия, наверное, тоже, но все-таки было интересно.

Очередь подошла. Сандра протянула Кириллу аккуратный конверт с логотипом Гроско, где ждала кредитка и бумажка с пин-кодом.

— Пожалуйста, при выходе в город не забудьте свой ай-ди, — эти заученные слова девушка говорила каждому, растягивая губки на такой же манер, как Джозеф. Это даже навело Кирилла на мысль о том, что они родственники. Или давние любовники, невольно перенявшие те или иные черты друг друга.

Сеня, Кирилл и как-то тихонько примкнувший в ним Милан вышли из отеля одними из последних. Неловко кивнув расшаркивающемуся портье и зачем-то при этом окинув смущенным взглядом свою простецкую одежду, они оказались посреди хорошо освещенной улицы. Дождь закончился, и в воздухе повисла прохладная влага. Под светом фонарей поблескивали словно зависшие на одном месте крохотные жемчужины воды.

— Ну, куда пойдем? — поинтересовался Милан и поправил очки, приподняв их за перемычку ногтем большого пальца.

Кирилл видел этот жест впервые, но мигом понял, что он у Милана фирменный.

— А может ну эти клубы и эти такси? — неожиданно подал голос Сеня. — Пойдемте просто погуляем, а то до утра в очереди за машиной проторчим. Вон уже какая очередь собралась.

Так и решили поступить. Вскоре улица стала чуть темнее — некоторые фонари не горели. Разноязычный галдеж позади стихал, только громоподобный смех братьев-молдаван еще долетал до ушей. А еще Марья провожала троицу своим холодным и цепким взглядом, но этого Кирилл уже не заметил.

26

— Мы так можем бесконечно идти, — нарушил тишину Милан и продемонстрировал свою осведомленность. — Волгоград тянется почти на сотню километров. При ширине около десятка.

— Ну, а куда нам спешить? — пожал плечами Кирилл. — Тем более становится все более людно. Значит, подходим к какому-то оживленному месту. Да и не может же отель находиться совсем уж в захолустье.

Его прогулка не тяготила. Все вокруг казалось интересным. Плохой асфальт, влажные ошметки листьев, беспорядочно разбросанные по дорогам и обочинам, здания с осыпающимся фасадом, отремонтированные только в нижней своей части — там, где сверкали вывески магазинов и бутиков. А еще было тепло, теплее, чем в Крулевце. Можно было вполне обойтись и без легкой куртки, ветра здесь не было.

Все здесь, конечно, здорово напоминало родной город, но в то же время оставалось вдали от европейских спальных районов, имело свой колорит. Смесь легкой разрухи, бессистемности переулков, как попало ответвляющихся от основных улиц, и ощущение хаоса удивляли с каждым шагом все больше, погружая при этом в какой-то необычный транс. Наверное, так же кружит голову у чопорного англичанина, привыкшего порядку и впервые попавшего на пестрый и непонятный восточный рынок где-нибудь в Багдаде.

Вскоре ребята свернули, двигаясь на шум музыки, и выбрались на залитую светом фонарей и неоном улочку. Милан сверился с часами и сообщил, что путь занял каких-то полчаса. Столько же времени понадобилось и многим новым знакомым из конференц-зала — они продолжали прибывать на такси.

— Хотя, если честно, я бы все-таки заглянул в какой-нибудь здешний гадюшник, — честно сказал Сеня, не в силах больше сдерживаться. — Из спортивного интереса. Одним глазком.

— Если только одним, — кивнул Кирилл и обратился к Милану. — Ты как?

Серб кивнул, но по его виду было ясно, что согласился он только ради компании. Если Кирилл и мог сказать что-то о новом знакомом с уверенностью, так это то, что клубы точно не представляют для Милана ни малейшего интереса. Надо же, хоть в чем-то они похожи.

Выбор пал на заведение с самым интригующим названием — «Саванна» — на афише которого грациозная львица выглядывала из травы прямо на входящих внутрь посетителей. Вход после полуночи был платным, но на удивление недорогим, хватило мелочи из кошелька Кирилла — корпоративные карты решили не трогать, коль скоро пока все так дешево, да и как-то неловко так сразу начинать кутить. Крепыши-охранники оживились при виде евро и, явно довольные, рассовали монеты по карманам, шлепнули на запястья парней печати и запустили тех внутрь.

Сначала был спуск по витой лестнице. Стены вокруг были покрыты плющом, а сверху свисали лианы, будто бы настоящие, похожие на темно-зеленые шланги. Кирилл совсем запутался — но ведь клуб называется «Саванна», а не «Джунгли»… Нет, умом это все не понять.

Вообще, внутри помещение было предельно знакомым, ничуть не отличающимся от любого европейского клуба. Даже наоборот, были в интерьере какие-то интересные, необычные моменты, кои, например, той же Дездемоне и не снились, равно как не было ничего подобного и в крулевских клубах подороже.

— Пойдем в бар, хочу попробовать местное пиво, — заявил Арсентий и направился в обход мечущихся на четко очерченном квадрате тел. Заметив краем глаза нахмуренные брови Кирилла, он добавил. — Выпью кружечку и можем отчаливать.

Пол под ногами танцующих подсвечивался то одним цветом, то другим. По нему плавно растекались кляксами разнообразные оттенки, временами сменяясь ярким, жгущим глаза мельканием стробоскопа.

Все это в сочетании со световыми эффектами, идущими от специальной аппаратуры на потолке, создавало неповторимую психоделическую атмосферу. Кириллу почему-то резко захотелось нырнуть в это пульсирующее море и начать двигаться, как угодно, он ведь еще тот танцор. Было в этом всем нечто притягательное, что-то, чему очень сложно противиться, и только присутствие Сени и полузнакомого мутноватого парнишки действовало отрезвляюще.

«— Я был в такой же дыре буквально вчера», — сказал себе Кирилл. — «Тоже думал — потанцую маленько, ничего не случится. Случилось. Так что к черту эти танцы. Пусть Сеня пробует свое пиво, и валим отсюда».

Наконец, добрались до бара. Сеня сходу взял себе бокал темного, Кирилл привычно воздержался, а Милан вдруг попросил два шота. Оплатил, дождался, когда официант поставит стопки, и методично, твердой рукой опрокинул обе. Утер губы и с усмешкой посмотрел на обалдевших русских.

— Ядреная здесь водка. Сто лет не пил, сейчас, наверное, совсем унесет, но без спиртного я в таких местах находиться не могу. Даже совсем недолго.

Сеня хотел что-то ответить, восхититься неожиданно открывшимися способностями Милана, но Кирилл толкнул его в бок, другой рукой яростно на что-то показывая. Арсентий вгляделся и удивленно вскрикнул.

— Джозеф! Ну, ты глянь, какой шустрый, а?

Джозеф спешил. Он вошел в помещение уверенной походкой, взглядом хозяина ситуации обвел все вокруг, затем заприметил столик с двумя скучающими дамами в ярких коротких платьях и зашагал к ним. Присел, сказал им пару слов, и вся троица внезапно поднялась на ноги и направилась наверх. Джозеф гордо вышагивал в авангарде, а длинноногие пухлогубые красотки, чей загар был заметен даже в клубных потемках, замыкали шествие, изредка переглядываясь между собой.

— М-да, — протянул Сеня. — Джозеф здесь явно не впервые.

— Пойдемте, что ли, — предложил Кирилл. Он сам не понимал, почему, но на душе сделалось мерзко. — Допивай пойло или оставь его тут, нахрен.

— Угу, — Арсентий быстро разделался с остатками пива, водрузил кружку на стойку и всем видом дал понять, что готов на выход.

Охранники проводили ребят непонимающими взглядами — как же так, только что пришли, заплатили за вход и почти сразу покидают столь славное заведение! Нет, ну что за люди пошли…

— Милан, а ты откуда так хорошо знаешь русский? — поинтересовался Кирилл, желая поскорее отвлечься и с удовольствием вдыхая чистый свежий воздух. Все-таки хорошо на улице, начавшееся портиться в клубе настроение вмиг выправилось само собой.

— Сам выучил, — не без гордости ответил серб. — Что там этот английский, он и так везде, у нас с трех лет уже дети учат. А русский — это и интересно, и необычно. Жаль, что не слишком востребовано…

— Ничего, — Арсентий по-свойски ткнул серба кулаком в плечо и философски изрек, глядя куда-то вверх. — Наше время еще придет.

— Будем надеяться.

Они удалились от клуба примерно на сотню метров и свернули вправо, ведомые Кириллом, который, в свою очередь, шагал бездумно, без какой-то цели. Просто ему хотелось поскорее спрятаться от эхом катящегося по улицам музыкального диссонанса — композиции из разных клубов, соседствующих друг с другом, на выходе смешивались в нечто ужасное. Странно, в помещении все кажется не так уж и громко, но наружу звук все равно каким-то образом прорывается, да еще с таким грохотом.

Увы, насладиться ночной волгоградской тишиной сполна не удалось. Стоило повернуть за угол, как спереди донесся оглушительный женский крик и злой мужской мат. Кирилл прищурился и увидел два силуэта. Один, пошире и повыше, внезапно залепил звонкую пощечину второму, тоненькому, от чего последний упал прямо на асфальт.

Очертя голову Кирилл бросился вперед, а в голове по какой-то совершенно необъяснимой причине пульсировало название этой злосчастной улицы, которое он подглядел, едва свернув — Канунникова.

27

— Ну, вы как?

Девушка обхватила руку Кирилла своими и встала. Всхлипнула, прижала ладонь к горящей от удара щеке и нетвердо ответила.

— Нормально, спасибо… Главное, чтоб без синяка. Ой, только б без синяка…

— За что он вас?

Кирилл кивнул на лежащее рядом бесчувственное тело, из-за темной одежды едва различимое в темноте. Фонари на Канунникова почему-то не горели, хоть и имелись в наличии.

— Впервые вижу, — девушка снова всхлипнула. — Хотел отобрать сумку. А я здесь недалеко работаю, в кафе. Всегда этой дорогой возвращалась домой…

— Далеко живете?

— Не знаю… Минут пятнадцать пешком.

— Я провожу вас, — решительно заявил Кирилл.

Сеня тихонько кашлянул, привлекая внимание. Кирилл обернулся, состроил вопросительную мину — ах, черт, зря старался, света-то нет, что толку корчить гримасы.

— Киря, ты не мог поаккуратнее сработать? Хочешь и тут от полиции убегать?

— Какая полиция? — вмешалась вдруг девушка. — При чем здесь она?

— В смысле? — пришла очередь Сени недоумевать. — Тут вообще-то человек без сознания лежит…

— Пульс есть, дышит ровно, — отрапортовал Кирилл. — Ничего ему не будет. И другим тоже — нож я забрал.

— Никто не будет ради такого вызывать полицию, — вдруг фыркнула девица. — Вы что, не местные?

— Нет, — Кирилл не сдержал улыбки. — Идемте, мы вас проводим.

— Э-э, слушай, Киря, — Сеня потянул его за рукав. — Ты ступай, провожай, а мы гулять пойдем дальше, ладно?

— А в чем дело?

— Да ни в чем. Встретимся в отеле. Пойдем, брат-славянин, — Сеня второй раз за вечер врезал Милану кулаком по тому же плечу, на сей раз откровенно не рассчитав силы, и тот опять чуть не свалился от неожиданности, и в этот раз в потерю координации внес весомый вклад потребленный алкоголь. К счастью, очки на переносице серба сидели крепко и не падали, а то ищи их в потемках среди луж.

Кирилл озадаченно проводил друга и соседа по комнате взглядом, а потом сзади снова деликатно покашляли. Нет, вы что, сговорились?

— Да, идемте.

— Может, на ты? — девушка, кажется, пришла в себя — повеселела, из голоса на глазах выветривалась хрипотца, вызванная страхом и плачем. Было даже немного жаль, Кириллу она почему-то всегда нравилась у девушек.

— Кирилл.

— Марина.

Разговор завязался сам собой, без какого-либо принуждения. Иногда в жизни так бывает — события разворачиваются легко и стремительно, по пути наименьшего сопротивления и по самому благоприятному сценарию. Еще, пожалуй, не было на памяти Кирилла такого случая, когда знакомство с симпатичной девушкой проходило так гладко.

А Марина действительно оказалась симпатичной — это стало ясно, едва они свернули с темной улицы на светлую и чистую, названия которой Кирилл уже не смотрел. Все его внимание было приковано к очаровательной спутнице.

Притягательность Марины крылась не в каких-то впечатляющих внешних данных, хоть фигурой и лицом природа ее отнюдь не обделила. Обаяние исходило из слов, манеры говорить, мимики, движений. Она оказалась раскрепощенной (в самом хорошем смысле) и открытой, а это Кирилл всегда ценил в окружающих. Вообще, ему давно не хватало встреч с людьми, с кем общение проистекает так естественно, натурально, с кем можно вот так вот сходу поговорить по душам.

— И что, значит, завтра улетаешь?

— Наверное, — Кирилл пожал плечами. — Мне очень нужны деньги. Ты даже не представляешь, как. Вот, например, сколько у вас здесь можно зарабатывать?

— Ну, тысяч сорок можно. Если есть опыт — то и пятьдесят. А узкие спецы могут и семьдесят получать.

— А в евро сколько? Извини, я как-то не слежу за курсом…

— Да он уже лет пять не менялся, — рассмеялась Марина и запрокинула голову. Ровные темные волосы качнулись, на мгновение приоткрыв светлую шею. — Триста рублей за один евро, считай сам. Это несложно.

— Ого… — произведя быстрые подсчеты, протянул Кирилл. — Выходит, мы еще не так плохо живем. А все равно ноем.

— Все ноют, такова жизнь, — пожала плечами Марина. — Американцы, что сюда приезжают наших девок тискать, тоже любят пожаловаться и постонать, что, мол, работают много, а получают не очень. Спросишь — сколько? А они — шестьдесят тысяч в год. Не люблю их.

— Американцев? А за что? Из-за войны?

— Да какая война, — отмахнулась Марина. — Меня тогда и в проекте еще не было. Не люблю за то, что считают нас третьим сортом, хоть сами дуболомы. Ни языков не знают, ни мира, даже если целиком его объездят. У нас дети, прочтя пару энциклопедий, в эрудиции дадут фору любому американскому менеджеру. Не понимаю я русских девчонок, зачем связываться с кем попало? Неужто счастье в большом доме и ровной лужайке?

— Несмотря на квасной патриотизм, ход твоих мыслей мне нравится, — Кирилл ухмыльнулся, Марина несильно ткнула его в бок и улыбнулась.

— Мы, кстати, пришли.

Они остановились возле истинной, хрестоматийной хрущевки — архитектурного динозавра, давно замененного в Крулевце на более современные блочные аналоги. Хотя многие горожане и по сей день негодуют, убежденные, что блоки сделаны из ядовитых материалов, и что поляки их травят, а старый добрый советский кирпич, мол, само здоровье.

— Что ж, был рад познакомиться, — ну, на этом моменте Кирилл замялся бы в любом случае, не может же все идти безукоризненно. — Не бойся, дорогу найду. Наверное.

— А не хочешь зайти?

Предложение прозвучало так, будто девушка приглашает старого друга выпить чашечку кофе в рабочий перерыв, а не предлагает незнакомцу посреди ночи отправиться к ней. Надо ли говорить, что ответил Кирилл?

28

Случается, что люди неожиданно попадают на одну волну. Трудно описать это чувство тому, кто никогда его не испытывал. Можно только добавить, что порой такое происходит с теми, кто давно знаком, но чаще все же с незнакомцами, едва узнавших или даже увидавших друг друга.

Чаще всего это случается на вечеринках, когда алкоголь или наркотики сшибают напрочь все кандалы и зажимы, и люди буквально начинают понимать друг друга с полуслова. Трезвому ловить на таких мероприятиях нечего, а вот пьяному — раздолье. Так и случается спонтанная близость, обычно неуклюжая и не такая уж приятная, а наутро и вовсе постыдная. Люди просто чувствуют друг друга, и им не нужны слова. Есть в этом что-то животное, а значит, что-то природное, и, следовательно, прекрасное. Да не в алкоголе, конечно, а в языке чувств. А то, что поутру не хочется смотреть друг на друга… Что ж, здесь в дело вступает как раз-таки похмелье, будь оно неладно. Алкоголь до добра не доводит. Но ведь полное взаимопонимание возможно и у абсолютно трезвых людей.

В коматозном сне обычной жизни подобные чудеса случаются редко, но очень метко. Каждое из них окрыляет, дает силы, дарует новый запал. И самое приятное, что такую подпитку получают в равной степени оба, даже если приятный миг взаимопонимания длится считанные минуты.

Они проговорили до пяти утра. И между ними не было ничего из того, что должно бы, по уму, быть, и в чем нет ничего плохого. Дальше теплых объятий и дразнящего поцелуя на прощание дело не заходило. Оба понимали, что не стоит сразу нырять друг другу в душу, но иначе не получалось. Провожая гостя, Марина не сумела скрыть тоски — она была в ее словах и глазах.

Спускаясь вниз по затхлому подъезду с давно не крашеными стенами, Кирилл все ждал, когда же и на него накатит. Ощущение было, будто он покидал свою квартиру. Свою крохотную однушку, небогато обставленную, как и подъезд, требующую ремонта, но очень чистую и уютную. Он будет очень сильно скучать. Даже если новые впечатления захлестнут с головой, а имя Марины уйдет из памяти, что-то глубоко внутри останется.

Дорогу в отель Кирилл помнил смутно, да и не хотел о ней думать. Ноги сами понесли его туда, откуда он прибыл, оставив ум в покое и дав ему вволю набормотаться.

Ему двадцать семь, ей — двадцать четыре. Но она умнее, интереснее, ярче, чем он. Поменяй их местами, и у Кирилла в жизни все бы осталось по-прежнему — унылая работа, бедность, спорт как единственная отдушина. А вот Марина, родись она в Евросоюзе, сейчас бы точно не прозябала. Жизнь, жизнь, несправедливая ты штука.

Улицы умерли окончательно. Клубы затихли, припаркованные там и сям машины погрузились в предутреннюю дремоту, в окнах не горел свет. Кирилл, кажется, оставался единственным бодрствующим существом в этом городе. Воскресенье, что и говорить. Интересно, как там Сеня с Миланом? Окосел-таки серб как следует или нет? А где неугомонные близнецы? Небось, уже храпят без задних ног, возможно даже в полицейском участке, с их-то характером.

Странно, но сам Кирилл спать совершенно не хотел. При этом он знал, что стоит дойти до постели и упасть, как сон мгновенно обрушится мягким обухом. Это значит, что тело устало, но душа поет.

Он будет вспоминать эти посиделки на кухне при свете тусклой ламы, вкусный зеленый чай и домашний пирог с вишней. И, конечно, разговоры. Они обсудили все, что могли обсуждать молодые люди — знаменитостей, моду, шутки, фильмы, музыку, даже новости и политику. И почти всегда сходились во мнениях, причем безо всякого принуждения. Никто не стремился никому угодить, подлизаться, добиться чего-то гадким лицемерием и лестью. Здорово было, других слов и не подобрать.

И ведь надо же такому случиться, что задержаться в этом городе нельзя даже на день. Даже на один день! Марине через четыре часа на работу, да и Кириллу пора хоть немного поспать. Космический путь может оказаться сложным и болезненным, он много слышал подобного из рассказов тех, кто летал. Таких людей с каждый днем становилось все больше. Гроско, Кэттл и Санбим стремительно распространяли свое влияние на другие системы, начиная со своей родной — Луна, Марс, спутники Сатурна… Ресурсы, как выяснилось, с такими возможностями искать и добывать совсем не сложно, равно как и наладить стабильную логистику. Спрос на все это рос, как на дрожжах — очнулся Китай, вышла из стагнации экономика США, Индия впитывала нефть, газ и металлы, как огромная сухая губка, брошенная в воду. Даже Евросоюз начал помалу вставать на ноги — в этом году ожидался скромный рост. Пресловутый кризис перепроизводства и всемирный экономический застой, отнявший у человечества почти тридцать лет и остающийся главной темой во всех учебниках истории, постепенно превращался в неприятный пережиток прошлого.

Наконец, прямо по курсу показалось величественное здание отеля. По прикидкам Кирилла, дорога отняла у него минут сорок. Значит, скоро наступит уже «нормальное» утро. Наверное, стоило взять такси, но пеший рывок сделал свое дело. Успокоенные ритмом шагов, мысли перестали напоминать клубок шипящих змей и разбрелись по своим углам. В сознании, захваченном водоворотом последних событий, наступил штиль. Кирилл чувствовал себя прекрасно, не смотря ни на что.

Он вошел в мягкий полумрак лобби, кивнул стоящим за стойкой сонным девчонкам, поднялся на лифте на последний этаж и вошел в номер. Доносящееся с двух сторон посапывание сняло еще один камень с души — ребята вернулись целыми и невредимыми. А витающее в воздухе перегарное амбре свидетельствовало еще и о том, что они неплохо провели время.

Стараясь не шуметь, Кирилл приоткрыл окно, расстелил постель и поскорее скользнул под одеяло, ощущая, как земное притяжение становится сильнее. Стоило сомкнуть веки, как перед глазами заплясали странные фигуры на странном фоне, а сверху тепло и тяжело навалился сон. Кирилл недовольно сморщился, ощутив в области затылка едва заметное электрическое покалывания, но это его не разбудило.

29

— И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…

— Хорош уже, — поморщился Кирилл. — Голосишь хуже тех теток, рвущих глотки в караоке. Что это вообще такое?

— Без понятия, — пожал плечами Сеня. — Бабушка пела, и как-то зацепилось, что до сих пор помню.

В столовой царила удивительная атмосфера возбуждения, предвкушения и страха перед неизвестностью. Гости отеля, никак не связанные с Гроско, оказались в меньшинстве — их едва ли набиралось три десятка, в то время как внезапно понаехавшие восточноевропейцы превзошли их числом в несколько раз.

Настроение рабочей молодежи передалось и остальным, и вот уже весь отельный ресторан заседал в молчаливом напряжении. Даже близнецы сидели чуть насупленные, глядели в тарелку и отчаянно жевали говядину, выловленную из супа, да выпячивали здоровенные губищи.

Кирилл ощутил призрачное прохладное дуновение, и голова сама повернулась налево. Так и есть, через три стола от ребят сидела Марья с подругами. Глаза-сапфиры уткнулись в стол, однако уйти скрытно не удалось. Кирилл чуть задумался, прищурился, и понял, что его слегка озадачило. На сей раз Марья смотрела не на него, а на Сеню, бодрого и выспавшегося после хорошей прогулки. Что, неужто чувствует, что Кирилл бесповоротно увлечен другой?

Арсентию на сей раз его радар изменил, все внимание забрала вкусная еда — принесли вкуснейший рис с отбивной — и, казалось бы, амурные приключения прямо сейчас его не волновали. К тому же они с Миланом неплохо провели ночь в каком-то захолустном маленьком клубе, где кроме них, упитого в дрова аборигена и нескольких симпатичных и общительных дам не первой свежести никого не было.

Милан все утро был какой-то загадочный, все тихонько улыбался и не спешил вступать в разговор, только щурил красные от недосыпа и похмелья глаза. Он не покидал комнату, поэтому расспрашивать Сеню Кириллу пришлось прямо при сербе. Арсентий ограничился обтекаемым ответом, мол, хорошо провели время, и многозначительно подмигнул. Кирилла, в свою очередь, так и подмывало самому поделиться своей историей, но пока для этого все не находилось времени. Да и у Сени, понятное дело, голова была забита сейчас совсем другим. Работа и деньги, вот на чем сосредоточился Арсентий.

Об этом думали все без исключения, кроме Кирилла. Он для себя все решил. Что бы ни случилось и как бы все ни повернулось, он поедет. Как-то не верилось Кириллу, что за год эта шумиха с отправленным в нокаут дебоширом не рассосется. Выйдет он из комы, никуда не денется, и будет и дальше наглеть, пока опять не получит по рогам. А если выйдет, то год — вполне достаточное время, чтобы забыть об удачливом беглеце.

К тому же вернется Кирилл при деньгах, и тогда ну эту Польшу и этот Крулевец, заберет мать и перевезет ее, например, в Португалию, будут греться на солнце и отдыхать. Одиннадцать тысяч да на двенадцать месяцев — это ведь сто тридцать две тысячи евро! Плюс премии! Эх, целое состояние… Хороший дом на красивом берегу…

— Доедай уже, — нетерпеливо буркнул Сеня. — Все уходят.

— Так и ты иди, — отмахнулся Кирилл, с трудом говоря с набитым ртом. — Заодно место займешь мне и не будешь над душой стоять. Когда еще так вкусно покушаем?

Сеня беззлобно выругался и поплелся в конференц-зал. Милан сделал виноватое лицо, пожал плечами и тоже встал из-за стола. Кирилл ничуть не обиделся. Наоборот, даже полегчало, ему всегда нравилось есть в одиночестве.

И все-таки из столовой Кирилл вышел не последним. Ему удалось опередить пару припозднившихся девчонок, увлеченно что-то обсуждавших. Видать, тоже вчера хорошо погуляли — обе какие-то сонные, томные, немного помятые.

Кирилл глянул на часы, висевшие прямо над выходом. Ничего, еще пять минут. Кивнув на прощание приветливой официантке и получив в ответ «всего доброго!», он направился к лифту, от волнения с трудом сгибая ноги.

30

Джозеф принадлежал к эталонным бизнес-сотрудникам, какие стоят на постаментах в отдельном зале Парижской Палаты мер и весов. Именно такими представляют себе руководителей и исполнителей среднего пошиба.

Джозеф мог быть настойчивым, харизматичным, обаятельным и в то же время очень строгим, практически суровым. Последнюю его ипостась Кирилл увидел в конференц-зале, едва усевшись рядом с машущим рукой Сеней.

Главный «рекрутер» был собран, сосредоточен и не расположен к смеху и шуткам. Все это осталось вчера, сегодня пора заняться бизнесом. Его вид, выражение лица девятибалльной волной смывали улыбки и легкомысленное настроение некоторых ребят, кого еще не проняла тревожная торжественность момента. Стоило их взглядам упасть на Джозефа, как лица серьезнели.

Ровно в три часа дня верная Сандра закрыла дверь и начала разносить файлы с договорами. На сей раз не электронные, а старомодные, бумажные. Такой Кирилл подписывал несколько лет назад в своем колл-центре, а сейчас там тоже ввели в оборот сенсорные формы для контрактов.

— Попрошу тишины, — сухо промолвил Джозеф.

От вчерашней доброжелательности не осталось и следа. Такой тон оказался непривычным для собравшихся, и без того тихие шепотки стихли. В зале воцарилась идеальная тишина, нарушаемая только Сандрой с ее туфлями на каблуках и негромкими «спасибо», раздающимися каждый раз, когда она вручала новому человеку экземпляр договора, распечатанный на приятной гладкой бумаге.

Сеня, Милан и Кирилл получили свои одними из последних.

— Итак, давайте все вместе пройдемся по каждому пункту, дабы избежать разночтений, недоразумений и прочих глупостей. Помните, в случае отказа вы ничего не должны нам. Единственное — вам сегодня же нужно уехать домой, иначе можно получить штраф и годовой запрет на въезд в Россию. Обратный билет, понятное дело, покупается за свой счет.

Интересно, откажется кто-то или все же нет?

Договор оказался весьма простым для понимания, обилия заумных терминов в нем не было, равно как и слишком длинных предложений, чья громоздкость убивала всякий смысл. Напротив, составитель словно делал все возможное, чтобы контракт был максимально простым и недвусмысленным.

Условия вовсе не казались какими-то кабальными — пятидневная рабочая неделя или график «два через два», сорок часов в неделю, переработки только по желанию сотрудника с совершенно невообразимой доплатой в сто сорок евро в час. Кирилл столько зарабатывал за неделю, а здесь — за час. За час!

Сотрудники обязаны по прибытию пройти медицинское обследование и вакцинацию — и здесь порядок, где подвох-то? А нет его, кажется. Гроско — уважаемая компания, им не с руки вытирать о кого бы то ни было ноги, разве что об исполнительных директоров конкурентов. Простые трудяги в категорию тех, над кем весело издеваться, никак не попадали, масштаб не тот.

Единственным настораживающим моментом явился пункт, в котором длина контрактного года указывалась как триста семьдесят четыре земных дня (восемь тысяч девятьсот семьдесят шесть земных часов). Джозеф, предвидя недоумение в рядах будущих межпланетных тружеников, сразу пустился в разъяснения:

— Дело в том, что сутки на Тайе по продолжительности аналогичны земным — и здесь нам несказанно повезло, не нужно ломать голову с пересчетом. А еще большой удачей для нас явилась и вполне приемлемая длина года, всего на девять дней длиннее года на Земле. Так что перечисление зарплаты будет производиться на тридцать первый день — в десяти месяцах Тайи тридцать один день, в декабре и январе — по тридцать два.

Не пугайтесь, никакой особенной перестройки во временном плане вам не потребуется. Единственное, климат на Тайе значительно теплее нашего, зима почти отсутствует, но это, как раз, вряд ли будет проблемой. Кто не любит загорать и резвиться в открытом бассейне? У вас будет такая возможность в течение всего года.

Казалось, на секунду вернулся уже знакомый Джозеф, этакий весельчак, нарочито простой и близкий к простым людям, однако брови снова сошлись, слегка нахмурившись, а глаза похолодели.

— Итак, я даю вам еще десять минут на то, чтобы ознакомиться с договором самостоятельно. Пожалуйста, пройдите по всем пунктам — особенно внимательно прошу прочесть пункт о неразглашении. Поверьте, это очень важно. Мы не хотим судиться, нам не нужны все эти проблемы, поэтому давайте просто будем держать в секрете то, что еще не готово к превращению в достояние публики. Родным вы все равно что-то рано или поздно сболтнете, это в порядке вещей, но дальше семьи информация уходить не должна. Понимаю, что это не самое простое условие. Поэтому подумайте. Да, и обратите внимание, что пункт касательно неразглашения действует только до первого февраля, так что уже совсем скоро вы сможете даже видео снимать и просить родных или друзей выложить их в сеть.

Джозеф дал знак Сандре, и они покинули зал, оставив молодежь изучать бумаги. Как ни странно, никто не начал переговариваться и что-то обсуждать, каждый выискивал среди мелких букв подводные камни, на которые может налететь неопытный и охочий до денег юный гастарбайтер. Тем же был занят и Кирилл, но никаких результатов не получил, как ни старался.

Поэтому, когда вернулся Джозеф, он уже успокоился, уверившись, что, как минимум, рабство и пожизненная каторга ему не грозят. А уж деньги Кирилл как-нибудь отработает. Небольшие накопления у матери имеются, кое-что придется одолжить, и уже через два месяца она сможет лечь на операцию. Только бы успеть…

Усевшись, Джозеф отхлебнул воды и поставил стакан обратно на стол. Звук гулко прокатился по безмолвному залу, эхом отскочил от стен и вернулся обратно, прежде чем окончательно рассеяться.

— Пора решать. Есть ли среди вас кто-то, передумавший принимать участие в нашем проекте?

31

Передумавших, как ни странно, не обнаружилось. Ни единого. Джозеф переспросил, но никто не поднял руки, хотя по выражениям лиц Кирилл с уверенностью мог насчитать как минимум два десятка тех, у кого никаким энтузиазмом и не пахнет. Возможно, это нормально, что люди внутренне колеблются, взвешивают все за и против, и вся эта борьба отражается на их лицах… В конце концов, это у них с Сеней нет выбора, и им легко, а если бы выбор был? Тогда пришлось бы решать, а это ой как непросто. Далекая планета, затерянная черт знает где, это даже не другой континент. Оттуда на выходные домой не смотаешься.

— Признаться, я поражен… — Джозеф растерянно развел руками. — Впервые нет желающих нас покинуть. Что ж, в таком случае прошу вас подписать договоры и оставить их на своих местах. Даю вам два часа на сборы, в восемнадцать ноль-ноль встречаемся у выхода из отеля. Уже сегодня мы начнем свой путь.

Кирилл ожидал, что все ринутся прочь из зала, сломя голову — связаться с близкими, попрощаться, поплакать в подушку от страха перед бездонной ледяной пустотой, куда предстоит окунуться через несколько часов. Но нет, народ расходился вяло, будто бы не желая покидать ставший чуть ли не родным конференц-зал и видя в нем последний оплот земной цивилизации.

— Идем, надо позвонить домой, — проговорил Кирилл. — Потом такой возможности долго не будет. Джозеф ведь сказал, что всю информацию от родных и близких мы будем получать только раз в месяц.

— Да, странное дело… Сервер будет приезжать к нам, привозить данные, забирать в обмен наши и уезжать, и никакой тебе прямой связи… Слушай, а мы себя не раскроем?

— А какая, блин, разница? Пока полицаи чухнут, что к чему, мы уже будем в каком-нибудь Созвездии Лебедя. Да, и звоним из автомата. Я, кстати, наберу соседку, а она позовет мать — у нее, сегодня как раз выходной. Так что, глядишь, даже обойдется.

— Соседке, говоришь? А это идея!

Первым делом друзья поднялись в номер, быстро привели комнату в порядок — вещи уже успели как-то сами собой разбросаться повсюду — и потопали обратно, к Сандре.

Девушка работала с невероятной скоростью. За четверть часа она успела просканировать все договоры, введя их в базу данных, и отдала друзьям их экземпляры, заодно вручив конверты с финансовой информацией и картами. Джозеф милостиво позволил всем желающим дать доступ от корпоративного счета родным и близким и вообще людям, кому доверяют сотрудники, и это стало для Кирилла самым большим облегчением. Как же иначе мать получит эти деньги вовремя? Через триста семьдесят четыре дня ее на этом свете уже не будет, и Кирилл вернется, можно сказать, в никуда. Уж лучше на ходу выпрыгнуть из корабля в открытый космос, чем ехать домой вот так.

Друзья сдали остатки драгоценной валюты в обменном пункте отеля — курс, кажется, был грабительским — и, не думая, запустили все мятые купюры и блеклые монетки в телефонные автоматы. В данный конкретный момент потеря на невыгодном курсе страшила их менее всего.

— Да, — гаркнула прокуренным голосом Светлана Павловна, на первый взгляд строгая и даже злая, но на деле крайне доброжелательная и интеллигентная женщина.

— Светлана Пална, здравствуйте, это Кирилл.

— Ой, Киря, привет!

— Можете позвать маму? У меня очень срочное сообщение. И пусть бумажку с ручкой захватит!

— Да, конечно, погоди.

Из трубки донесся шаркающий звук удаляющихся шагов, затем скрип двери и тишина. Едва ли она заняла больше минуты, но Кирилл весь умаялся ждать, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и бесцельно читая памятку пользователям телефона на нескольких языках.

— Кирилл!

— Мама! Ты как?

— Н-нормально. Плохо. Ты где, Кирилл? Куда ты исчез?

— Прости, пожалуйста, мам, я делаю, что могу. Не знаю, сколько времени у меня на разговор, поэтому пока отложим сантименты и перейдем к делу. Ручка и бумага при тебе?

— При мне.

— Запиши номер моего счета.

Кирилл прижал руку к трубке, прикрыв рот, и начал негромко диктовать. К счастью, пароль ему попался удачный, и здесь не пришлось прибегать к каким-то сложным ходам.

— Помнишь, сколько лет было отцу по паспорту, когда вы поженились? Прекрасно! Запиши это число. А теперь умножь его на номер дома тети Иры — это первые цифры пароля. Затем впиши день своего рождения, день месяца, да, и инициалы своего отца. И закончим это годом, когда мы с тобой переехали в новую квартиру.

— Так, все. Записала. Все помню. Дай прочту…

— Нет-нет, не надо. Ты все правильно записала, я знаю. Через тридцать два дня на этот счет начнут поступать деньги. Богом молю — не стесняйся, бери все. Я вернусь домой через год и месяц, — Кирилл специально взял с запасом. — И не нужно волноваться за меня, ясно? Если ты не воспользуешься этими деньгами — значит, я уехал зря. Ты мне живой нужна, мама, а не скромной.

На другом конце провода раздались осторожные всхлипы. Мама не решалась рыдать в голос, чтобы не беспокоить Кирилла, но и полностью успокоиться не выходило.

— Мам, соберись, мне нужно еще кое-что сказать.

— Так говори уже, — голос стал глуше.

— Искать меня нет смысла. Я в очень далеком месте, на связь смогу выходить ровно раз в месяц, с задержкой. Так что пиши мне письма, с тобой скоро свяжутся и скажут, как отправлять сообщения. — Кирилл утер со лба пот. Господи, да он весь мокрый, хоть опять в душ беги. — Еще раз, чтобы ты поняла — НЕ волнуйся, береги себя. Ты сильная, мама, и тебе нужно просто выдержать тридцать один день. На тридцать второй деньги будут на счету. Ты снимешь их, внесешь как предоплату за операцию и запишешься. Это понятно?

— Понятно, — кажется, мама начала успокаиваться.

— И еще. Я работаю абсолютно легально, я не в бегах и не на каторге. Никто не мучит меня, на почки и легкое тоже претендентов нет, да и не предвидится. Просто это своеобразная работа в необычном месте, и только поэтому она так хорошо оплачивается. И нет, это не радиоактивная шахта и не вредное производство. Я все расскажу, когда вернусь. Тебе этот год надо провести в заботе о себе. Мне двадцать семь, я взрослый, теперь я буду помогать тебе, а не ты — мне.

Запас воздуха в горящей от усталости груди иссяк, и Кирилл вынужденно взял паузу. В нее мигом вклинилась мать.

— Да поняла, я поняла! — в сердцах воскликнула она. — Ты береги себя, Кирилл. Ты же знаешь, что эти деньги не значат…

— Значат, значат! — настала очередь Кирилла возопить, что заставило девиц за стойкой регистрации непонимающе переглянуться. — Ты скажи, все ясно или нет?

— Да, все ясно. Ради Бога, только не впутывайся ни во что плохое, прошу тебя!

— Обещаю, — обессиленно произнес Кирилл. — Клянусь.

Связь прервалась. Закончились деньги. Они с Сеней запустили примерно поровну, и друг завершил свой диалог спустя пару мгновений.

— Уф-ф, — он помотал головой. — Маман, как всегда, весь мозг вынесла. И тебе, вижу, тоже.

— Типа того, — криво усмехнулся Кирилл. — Зато дышать стало легче. Пойдем в номер, что ли?

32

Куда-то запропавший Милан отыскался в комнате. Он с достойной отпетого перфекциониста тщательностью укладывал вещи в компактный бежевый чемодан.

— О, привет, — поздоровался он, когда друзья ступили в номер.

— И тебе не хворать. Где был?

— Ходил прогуляться. Немного нервничаю, а ходьба успокаивает.

— Правда? — искренне полюбопытствовал Сеня. — И как, успокоила?

— Угу.

— Домой не звонил, что ли?

— Нет, — Милан ответил лаконично, без какой-то особой интонации, но и Кириллу, и Сене сразу стало ясно, что расспросов на семейные темы лучше избегать.

Часовая стрелка замерла на пяти, а минутная — на двенадцати. Во второй раз помывшийся Кирилл лежал на постели, прикрыв глаза и стараясь проиграть в мозгу любимые песни. Наверное, зря он так телефон-то выбросил, без музыки сейчас тошно. Милан, наконец, закончил паковать вещички, Сеня неподвижно лежал на своей кровати, как всегда коряво застеленной.

Долгие шестьдесят минут прошли в полной тишине. Милан раскрыл какую-то книгу, судя по виду, изданную еще Гуттенбергом, Арсентий в очередной раз нагло дрых, а Кирилл пребывал в каком-то мистическом оцепенении.

Перед глазами крутились слайды с крохами, вырванными из пейзажей Тайи. Что Кирилл запомнил из них? Практически ничего, кроме того, что растения там тоже преимущественно зеленые. Выходит, разумных существ там нет, иначе Гроско давно бы затрубили на весь мир о первом контакте с инопланетянами. Но если нет разумных, может, есть хотя бы неразумные? Интересно, какие они. Ведь не может же быть мира, где много растений, но совсем нет животных. Они там точно есть. Ох, сколько же всего интригующего впереди…

Медленно, но верно подошло время покидать красивый и уютный номер. Кирилл перекинул сумку через плечо и задумался — а ведь у него маловато вещей. Комплект белья на неделю, джинсы, спортивные штаны, пара футболок… Что ж, остается надеяться, что Гроско своих не бросает и обеспечивает всем необходимым.

На улице моросил мелкий, почти неощутимый дождик, напоминающий прикосновение прохладного утреннего тумана. Светло-серое небо не давило. Напротив, оно сегодня казалось особенно высоким.

Кирилл зачем-то начал считать собирающихся у выхода «вахтовиков», но сбился на восемьдесят пятом. Отчасти потому, что подошел первый автобус, и появившийся из ниоткуда Джозеф энергично взялся за дело. Сандра, как всегда, сопровождала шефа.

— Так, строимся в колонну, по одному проходим.

«Откуда столько работяг сюда понаехало? С нами в поезде была дюжина. Остальные, наверное, прибыли раньше или прилетели на самолете», — думал Кирилл.

Так уж вышло, что неофиты Гроско на несколько минут всецело оккупировали главных вход отеля. Если кто-то из постояльцев хотел войти или выйти, ему ничего не оставалось, как скорчить раздраженную мину и ждать.

Кирилл и Сеня успели, а Милан нет. На «семьдесят» — этот номер достался Арсентию — Джозеф опустил руку, преграждая путь сербу.

— С вами едет Сандра. Остальные — пока назад, нужно немного подождать, наш с вами автобус прибудет через…

Остальное Кирилл уже не слышал. Все происходило очень быстро. Под крохотными прохладными каплями он не простоял и двух минут, забравшись в приятный салон автобуса. Им с Сеней здорово повезло, осталась как раз пара рядом стоящих мест. Едва они уселись, как автобус начал набирать ход. На парковке отеля, заставленной лимузинами и просто представительными авто, он напоминал слона в посудной лавке. Но благодаря уверенным действиям водителя здоровенная махина весьма ловко лавировала между мелкими, но дорогими препятствиями и вскоре выбралась на широкую дорогу, где чувствовала себя комфортно.

Мчать по трассе автобусу пришлось не так уж и долго. Кирилл от скуки — телефона-то больше нет — следил за электронными часами возле водительского места. Дорога заняла пятьдесят три минуты.

Свернув с шоссе направо, автобус немного попетлял по шумной бетонной дороге и остановился возле ворот. Там, за высокой стеной и колючей проволокой, как раз и находился тот самый космодром. Кирилл еще не вполне осознавал, что вот-вот поднимется в безжизненный космос в огромной металлической болванке, которая пристыкуется в болванке покрупнее, после чего последняя станет его домом на несколько дней. А если бы человечеству так здорово не повезло в двадцать шестом, то о таком полете не пришлось бы думать еще очень долго… Вообще, дальше Марса бы никто не добрался. Прямо подарок с неба, этот рухнувший в Борнхольме космический корабль, раскрывший тайны межзвездных путешествий. Честное слово, будто некто могущественный специально подбросил игрушку суетливым людям, в который раз потрепавшим самих себя в никому не нужной войне.

Раздумья прервались, когда автобус остановился второй раз, уже окончательно.

— Немного посидим, ребята, подождем автобус с Джозефом, — Сандра говорила в небольшой микрофон, и ее грудной голос доносился из каждого небольшого динамика, встроенного в стену.

— Чтобы вы не скучали, сразу скажу, что да как. Место, где мы сейчас находимся, является закрытым. Глазеть можно, но фотографировать — нет. Похоже, вы и так это поняли, заметив людей в форме. Серьезно, даже не пытайтесь, они имеют полное право любого из нас задержать.

Итак, при выходе из автобуса идете строго за мной. Все личные электронные устройства рекомендуем вам оставить в желтом ящике справа от водителя — Джозеф упоминал об этом.

Да, он говорил что-то такое, но Кирилл этому большого значения не придал просто в силу неактуальности — они с Сеней нынче аналоговые. А так, Джозеф рассказывал, что «прыжок» очень плохо влияет на большинство техники, причем чем она сложнее, тем с большей вероятностью ей придет конец. Аппаратуру корабля как-то научились изолировать и защищать, но это влетело в такую копеечку… А еще, вдобавок, и технология не обкатана толком, не налажена, поэтому полноценную непробиваемость для всевозможных излучений корабли Гроско получат не раньше, чем через полгода. Вот поэтому, кстати, в лагере людей на Тайе так мало роботов и так высоко ценится любая целая сложная техника — многое доезжает в нерабочем состоянии, а отремонтировать ультрасовременное оборудование не всегда возможно.

— Ну как, готовы? — с задором спросила Сандра и вскочила на ноги, готовая повести за собой народ.

Разумеется, ребята ответили ей стройным хором «да!».

— Тогда вперед! Челнок уже ждет нас.

Сандра вышла, и следом за ней, почти организованно и почти не толкаясь и не пихаясь, двинулась колонна заинтригованных и взбудораженных молодых людей. От припарковавшегося рядом другого автобуса также вышагивал Джозеф со своей командой.

Кирилл вертел по сторонам головой, но ничего особо любопытного не увидел, кроме невысоких серых построек да российских военных, взявших стартовую площадку в не слишком плотное кольцо. Судя по их скучающим лицам, подобное они видели регулярно, и это превратилось в рутину. Руки лежали на автоматах расслабленные, просто для порядка.

Сам челнок Кирилл рассмотрел плохо — все происходило слишком быстро. Слишком быстро они пошли вверх по трапу, слишком быстро расселись по местам в тесноватом салоне, где странно пахло то ли пластиком, то ли какой-то химией. Кирилл лишь запомнил, что челнок показался ему каким-то неуклюжим, похожим на бочку. Время ускорялось вместе с пульсом.

По команде плохо владеющих английским членов экипажа все пассажиры, включая Джозефа с помощницей, опустили до щелчка защитный каркас, напоминающий оный на американских горках. Он крепко вдавливал тело в кресло, но в то же время вселял некую уверенность — с таким точно болтать не будет.

— Чего-то мне страшновато, — вдруг признался Кирилл Сене.

Тот нервно хохотнул и невпопад ответил вопросом на вопрос.

— А где, интересно, багаж у Джозефа и Сандры? Наш мы убрали в подпольные ящики, а их где?

Кирилл хотел что-то ответить, но не успел — звуковой сигнал предупредил их о взлете, и спустя несколько мгновений сумасшедшая сила вжала его в упругую спинку сиденья.

33

— Красота какая.

Эти слова Арсентий сумел произнести лишь спустя четверть часа безмолвного наблюдения за плавно удаляющейся родной планетой. Отсюда она выглядела невероятно красочной, синей и зеленой, незнакомой…

Все-таки не создан человек для таких вещей, как полеты в космос. Так можно и с ума сойти, любуясь разнообразием планет и мерцанием звезд, каждая из которых тоже сияет по-своему, особым светом. Отсюда это видно куда лучше, чем с Земли, давно укрытой покрывалом искусственного освещения.

Гигантских размеров корабль набирал скорость. Он будет делать это еще шесть дней, прежде чем в молниеносном рывке достигнет точки назначения, находящейся в десятках, а то и сотнях световых лет отсюда. Кирилл не знал точного расстояния, но одно усвоил твердо — такие пространства его уму не охватить.

Поселили их в весьма комфортных комнатах, где, несмотря на кажущийся аскетизм, все оказалось удобным и практичным. Четыре кровати, четыре небольших вещевых шкафа, отдельные помещения под туалет и душ с умывальником — что еще нужно? Да, пожалуй, ничего.

Расселяли на добровольной основе, позволив всем самостоятельно разбиться на четверки — разумеется, девушки жили с девушками, а ребята с ребятами. Сложившихся пар на борту не было, хотя Джозеф и говорил, что обратно нередко едут десятки воркующих голубков, заработавших себе и на хорошую свадьбу, и на несколько лет хорошей жизни. Иные даже с малышней возвращались восвояси. После этого на базу стали завозить бесплатные контрацептивы — для детского здоровья межзвездные перелеты ничего хорошего не сулили.

К Кириллу, Сене и Милану в конечном счете подселился поляк по имени Станислав. Он оказался разговорчивым и приятным в общении человеком, однако большого стремления присоединиться к троице не выказывал и предпочитал проводить время со своими.

— Я б тут стоял и стоял, — с придыханием произнес Милан, приблизившийся к огромному стеклу вплотную.

— Я бы тоже, но надо бы уже идти в зал, — подал голос Кирилл спустя минуту. — Иначе мы тут совсем закиснем. Я уже предчувствую это. А ведь нам на работе придется много двигаться, так что превращаться в амебу не хочется.

Наконец, ребята нашли в себе силы покинуть столовую. Не одни они любили наблюдать бескрайние небеса — это делали все, преимущественно молча. Кто-то делал фото на телефоны. Сами устройства, может, и пострадают, но Сандра и Джозеф твердо заверяли, что современные карты памяти прыжок не испортит.

Вообще, корабль напоминал небольшой городок. Здесь имелся небольшой видеозал, цифровая библиотека и весьма просторный зал для занятий спортом. Тренажеры Кирилл не жаловал, налегая на «железо» и беговую дорожку. Ринга, разумеется, на корабле не нашлось, но боксерская груша была в наличии. Поэтому, чтобы хоть как-то заинтересовать Сеню и Милана активным образом жизни, Кирилл взялся учить их правильно бить.

Вот и сейчас, переодевшись кто в спортивные штаны и футболки, они поочередно лупили грушу. Конкурентов здесь водилось немного. Как ни странно, обычно зал стоял полупустой. Люди все больше отсиживались в каютах, иногда собираясь посмотреть кино. Библиотекой же, кажется, пользовалась одна Марья. Обладательницу ведьминского взгляда Кирилл видел там не раз, проходя мимо.

— Сеня, ну ты чем меня слушаешь? — Кирилл немного вышел из себя, глядя, как друг хватается левой рукой за правую — снова вывернул кисть. — Рука расслаблена только в полете, бестолочь, при контакте с поверхностью кисть должна напрягаться, понимаешь? А ты еще колотишь с таким замахом, как будто хочешь вырубить медведя. Поломаешь клешни, и отправят тебя домой первым же рейсом, за профнепригодность.

Сморщившись, Арсентий прошипел пару нецензурностей, но все равно задумался над словами Кирилла — возвращаться не солоно хлебавши не хотелось. Но хотелось научиться если не валить противников пачками, то хотя бы справляться с одним. Последние события кое-что изменили в картине мире Сени, и ему уже не нравилась его роль мальчика для битья, какую он играл в любой потасовке. Такими темпами он, глядишь, и объявит войну гедонизму и лени, в которых увяз, как в трясине.

— Иди, отдохни, — бросил ему Кирилл и остановил раскачавшийся мешок. — Милан, теперь ты. Давай прямой правой, с пяткой, тазом и плечами. Вот! Нормально, еще раз! Руку возвращать не забывай.

Судя по всему, серб привык прилежно учиться, за что бы ни брался. Поэтому он и говорил на русском, почти как на родном, вызубрив его за три неполных года.

Он немного согнул в коленях ноги, а затем резко вывернул стопу, передал импульс на бедро и плечи, в момент удара развернув их практически в одну линию. Несмотря на малый рост и вес, бил он недурно, очень грамотно вкладываясь в каждый выпад, да и устойчивость у Милана была впечатляющая для новичка. К тому же напоминание Кирилла о том, что ударную руку необходимо как можно быстрее поднимать на защиту, даром не прошло. Милан действовал безукоризненно, как робот.

— Браво! Не, серьезно, ты меня удивляешь, парень…

Еще немного поработав с мешком, Кирилл с Миланом пустились играть в пятнашки, когда каждый участник должен наносить противнику легкие удары кончиками чуть согнутых пальцев. Милан работал прекрасно, уклонялся корпусом, а не только головой, и весьма ловко контратаковал. Надо же, за четыре дня из некоторых можно слепить если не бойца, то хотя бы в какой-то мере подготовленного человека.

Наконец, вспотевший Кирилл махнул рукой, и серб с облегчением остановился. Тяжело дыша, он выпрямился, расслабился и опустил окаменевшие руки.

— Вот, Сеня, учись!

Кирилл обратился к пустоте. Сени и след простыл. С удивлением обернувшись, Кирилл обнаружил друга в компании Марьи, в честь неизвестного праздника променявшую прямо-таки ламповый уют библиотеки на прохладу спортзала. И когда она успела переодеться в спортивный костюм? Недешевый, кстати, с зеленым листочком на груди. Деньги у девчонки явно водятся, так за каким лешим она поперлась в такую даль?

Сеня вовсю шаманил с велотренажером, а Марья с грустным лицом что-то ему говорила. Наконец, нужная программа для тренировки была успешно найдена, и девушка «поехала». Она подарила Сене улыбку во все тридцать два, тот тоже в долгу не остался, и все бы ничего, если бы только на воркующих голубков не был устремлен испепеляющий взгляд Иона. Тот даже оторвался от штанги, которую, казалось, готов был тягать целый день напролет. Кажется, Иону только что крепко уязвили.

С тяжелым вздохом Кирилл был вынужден признаться самому себе, что ситуация, понудившая его оставить родной город, точь-в-точь повторялась, и надо бы сообщить об этом Сене как можно быстрее, не то одними глазелками дело не ограничится. Кирилл хотел было окликнуть приятеля, но тот однозначно не был настроен куда-либо отходить. Марья неспешно крутила педали, и это никак не мешало ей вести с Сеней непринужденную беседу. Тот еще оперся острым локтем на монитор тренажера, сократив дистанцию между собой и девушкой до, так скажем, минимально приемлемой для новых знакомых.

— Эй, ну чего, работаем дальше или как? — с оттенком недовольства вопросил Милан — ему не терпелось научиться большему.

— Или как, — ворчливо ответил Кирилл и вернулся к работе.

Милан сходу накинулся на него, стремясь кончиками пальца коснуться лба или солнечного сплетения. Энтузиазм из серба так и пер, но вот техника была пока слабовата, так что Кирилл оборонялся совершенно спокойно, бездумно и механически, одновременно наблюдая за Ионом. Тот помрачнел, отвернулся от Сени и Марьи и снова взялся за штангу. Вне всяких сомнений, Арсентий теперь был зачислен в штат его злейших врагов, и ничего хорошего это не сулило.

34

От жизни на огромном космическом судне Кирилл ждал чего-то другого. Например, ему представлялись скафандры, невесомость, плавающая в воздухе вода, без силы тяготения приобретающая шаровидных капель. На деле же обстановка напоминала будни круизных теплоходов — все шляются по маршруту каюта-бар (здесь его роль играла столовая с соками вместо алкоголя), да изредка выходят на палубу полюбоваться морем. Звездное море оказалось ничуть не хуже обычного, разве что у него не было звездных берегов. Хотя, подождите, как это? А планеты? Стало быть, планеты — это и есть звездные берега. Кирилл очень любил старую книгу с таким названием, во многом благодаря ей тема космос всегда казался ему манящим, таинственным.

Кроме того, сегодня он видел весьма занятный сон — из тех, что от яви не отличишь, даже проснувшись. Там был яркий слепящий рассвет, и он, Кирилл, начал путь под первыми лучами солнца с вершины огромного холма, окруженного густым лесом. Все вокруг на первый взгляд не отличалось от обычного европейского пейзажа — такая же река, журчащая за деревьями, знакомое голубое небо — но в то же время Кирилл почему-то прекрасно осознавал, что он не на родной планете. И дело даже не в маячащих далеко на спиной, на западе горах, слишком уж высоких. В конце концов, Кирилл не видел ни Анд, ни Альп, ни Эвереста, и не мог судить о том, какая гора высокая, а как не очень. Просто в этих горах было очень важное место. Место, куда он всеми силами стремился попасть.

Но что там ждало? Этого Кирилл, к своему глубочайшему сожалению, сказать не мог. Он просто летел к этим горам, его манило туда, тянуло, как магнитом, и горы становились все больше и больше. Их размер просто поражал воображение. Кириллу стало немного не по себе от такой громады, но зачатки страха не имели никакой силы, поскольку в голове пульсировала только одна мысль — скорее, скорее, к горам, к горам!

Затем Кирилл долго парил вдоль отвесных склонов, оставляя под собой вершины вековых сосен, прохладные озера и тоненькие водопады, дающие начало быстрым холодным ручьям. И все шло прекрасно, душа радовалась, сердце волнительно подскакивало в груди, пока Кирилл не вспомнил, что люди, вообще-то, не умеют летать. Тогда он камнем сорвался вниз и тотчас проснулся.

Такие красочные сны случались часто в детстве. Пытаясь воспроизвести увиденное, Кирилл потом много рисовал, он вообще любил это дело — сколько было истрачено альбомов! А потом мама подарила на день рождения графический планшет, и Кирилл с трудом заставлял себя ходить в школу и на тренировки, мечтая поскорее вернуться и взяться за виртуальную кисть. Жаль, что в подростковые годы он забросил увлечение под влиянием типичных подростковых забав. Может, снова начать? Чем еще заниматься на другой планете? Там ведь должно быть свободное время, досуг какой-никакой. Может, в новом месте и сны будут новые, а не это серое забытье, куда люди на Земле попадают каждую ночь.

Попивая кофе, Кирилл любовался россыпью созвездий за толстенным стеклом. Корабль уже вышел из «прыжка», в котором пребывал без малого семь часов, и теперь дрейфовал в сторону планеты, казавшейся сестрой-близняшкой Земли.

Такая же голубая с двумя огромными кляксами материков, рядом с которыми, словно бисерные капельки пролитых чернил, темнели острова. Сегодня за завтраком никто ни о чем не говорил, такой тишины в столовой не было ни разу за все время поездки. Людям не хотелось болтать, в кои-то веки все их мысли занимала окружающая действительность. Даже испорченные гаджеты — а они поломались поголовно у всех — их не беспокоили, хоть всю неделю каждый считал своим долгом пожаловаться на то, как же не хватает Интернета.

А ведь действительно, детские грезы наверняка возвратились к Кириллу под воздействием прыжка. Вчера на собрании Джозеф вскользь упоминал о том, что прыжок может оказать некое воздействие на разум человека, и яркие сны вполне подходили под перечисленные им примеры. Кто-то впадал в панику и метался по комнате, кто-то, наоборот, сидел придавленный, а некоторые начинали беспричинно веселиться. К счастью, эффект носил временный характер и последствий — по крайне мере, по словам ученых — не имел.

— Дамы и господа, я понимаю ваше восхищение видом второй планеты, — из динамиков донесся торжественный голос Джозефа, показавшийся не просто громким, но даже оглушительным, заплясавшим эхом по стенам, — но нам пора готовиться к вашей высадке. Челнок прибудет через полтора часа, так что на Тайю вы еще насмотритесь. Первым делом — сборы. Задержки недопустимы, ребята. Поэтому очень прошу вас быть пунктуальными. В комнатах не должны остаться никакие вещи.

Кирилл с сожалением вздохнул. Уж очень нравилось ему задумчиво созерцать пока еще неразборчивый, далекий мир и вальяжно размышлять о чем-то глубоком и сокровенном, чего и словами не опишешь. Но Джозеф прав, лучше сразу подготовиться к высадке, проверить, все ли собрано — у многих в каютах царил настоящий бардак, как, например, в углу Арсентия. С трудом оторвав взгляд от Тайи, Кирилл осоловевшими глазами посмотрел на Сеню и Милана. Те были еще пьянее.

— Прием, прием! — пришлось щелкнуть пальцами перед лицами ребят, заставив их встрепенуться. — Слышали, что Джозеф сказал?

— Угу, — с нескрываемым сожалением отозвался Милан и первым встал из-за стола. — Потопали, что ли. А то вон, все уже тоже собираются, сейчас опять давка будет на выходе и в коридоре.

И они пошли. Покидая столовую, Кирилл не удержался и мельком глянул назад, надеясь еще раз посмотреть на космические красоты, но вместо этого увидел Сеню с Марьей, вышагивающих прямо за ним и заслоняющим весь пейзаж. Крепко они спелись, уже чуть за ручки не держатся. Ну, да ладно, совет да любовь, лишь бы только чего не вышло. А оно ведь выйдет… Усилием воли Кирилл решительно отодвинул на задний план тревоги о друге. В конце концов, Сеня взрослый мужик, пусть сам отвечает за свои действия, а ему, Кириллу, пора бы о себе подумать. О себе и о больной матери.

35

Казалось бы, ну что может быть сложного в том, чтобы упаковать немногочисленные пожитки в сумку, где они спокойно умещались до посадки на корабль? Да ничего, в общем-то, но время отнимает все равно порядочно — то одна вещь не влезет, то из-за другой не сходится молния. Кирилл вот был уверен, что управится за десять минут, а вышло почти двадцать. Конечно, главной причиной была общая суета, воцарившаяся в каюте и вызывающая невнимательность. Если Милан соблюдал хирургическую чистоту и был готов двигаться в любом направлении в любую минуту, то, например, Арсентий вплоть до посадки на челнок выгребал грязные носки из-под полки-кровати.

Четвертый сосед, Станислав, четко придерживался очень зыбкой грани между бардаком и порядком — как и Кирилл, в этом они были очень похожи — и с ним особых проблем не возникало. Они с Кириллом и собрались-то почти одновременно, с интервалом в пару минут.

— Интересно, а там холодно? — с волнением в голосе спрашивал Арсентий непонятно кого.

— Нет, климат там — как в современном Средиземноморье, — ответствовал педантичный Милан. — Вы что, памятки не читали?

— Ты об этих толстых брошюрах, где шрифт не разглядишь без лупы? — фыркнул Станислав.

— Именно, — важно кивнул Милан. — Там сказано, что в месте нашей высадки, на северо-западе материка Лордана климат похож на средиземноморский, но зимы суровее, иногда может даже идти снег. Но он почти сразу тает.

— Замечательно, — резюмировал Сеня. — Значит, мне там понравится. И зачем читать дурацкие книжки, если рядом — ходячая энциклопедия?

Усладив свои взоры видами приближающейся Тайи, народ немного приуныл. Несмотря на простирающееся впереди великолепие, все вспомнили, что, вообще-то, поехали трудиться, а не отдыхать и даже не покорять новые вершины. После расслабленной недели работать совсем не хотелось, но деваться уже некуда. Представив себе, как далеко от этого места находится Земля, Кирилл поежился. Такие расстояния в голове не умещались.

Наконец, появились Джозеф с Сандрой, которые со дня отлета практически не показывались, проводя время в отдельном отсеке корабля. Об их длительном отсутствии сально шутили и посмеивались, но Кириллу почему-то не верилось, что его босс спит со своей помощницей. Да, они, может, и жили в одной каюте, но нет между ними какой-то искры, чего-то особенного, отличающего любовников от просто друзей или коллег. А если бы внутреннее чутье Кирилла все же обмануло, то Бог с ним — в конце концов, не его ума дело, чем другие люди занимаются наедине.

— Ну что, готовы? — спросил Джозеф, и было видно, что и сам начальник немного взволнован, и это при том, что он-то летал туда-сюда регулярно. — Челнок уже пристыковался. Самые зоркие могли даже его увидеть!

Да, Кирилл как раз заметил, как к исполину прилип космический муравей бочковидной формы, на котором им сейчас предстоит спуститься на поверхность.

— На Тайе сейчас вечер, смеркается. Так что вам придется скоро идти спать, вне зависимости от желания. Времени на первичную акклиматизацию немного, работа не ждет, так что сразу говорю — выполнять все рекомендации, которые даю я или мои коллеги, не просто необходимо. Это — ваш единственный шанс быстро и безболезненно приспособиться к новым условиям. А вообще, всегда внимательно относитесь к словам наших врачей. Уж они-то знают, что говорят.

После краткого напутствия Джозеф с Сандрой повели толпу к уже знакомому шлюзу, готовому к приему людей. Этот челнок и внутри ничем не отличался от предыдущего, и Кирилл не понимал, почему бы не возить такой транспорт с собой, чтобы не ждать каждый раз, пока челнок прилетит с поверхности планеты. Наверное, он чего-то не понимал в сложных космических делах.

При входе в атмосферу челнок ощутимо болтануло из стороны в сторону, и Кирилл стиснул зубы. Глаза он закрыл сразу же после посадки в салон. Почему-то так ему было проще.

Люди испугались тряски, однако пилот (или этой машиной управляет компьютер?) знал свое дело, и вскоре состоялось мягкое, едва ощутимое приземление. По узкому и длинному, как труба салону прокатились выдохи облегчения и неуверенные, жиденькие смешки. Мол, все самое страшное позади, как же это здорово, и все в таком духе. Кто-то попытался пустить волну аплодисментов, которая захлебнулась спустя несколько секунд.

Пассажиры, включая и Кирилла с Сеней и Миланом, поспешили отстегнуть ремни безопасности. Самые нетерпеливые вовсю толклись в проходах между рядами, но потерпеть им все же пришлось. Кирилл устал считать минуты про себя и давно плюнул на все, но дверь почему-то не открывали. Уж не упал ли челнок в ревущий океан? Вдруг они медленно погружаются в темные воды, где живет невесть кто? От страшного предположения сделалось не по себе. И иллюминаторов-то здесь нет, не проверишь…

Наконец, из неприметной двери, ведущей в другую секцию, показался Джозеф с неизменной улыбкой от уха до уха. Он переоделся в широкие плотные штаны с множеством карманов и сменил рубашку и пиджак на однотонную черную футболку с маленькой белой буквой «S» на рукаве. Сандра тоже сделала выбор в пользу более удобной одежды — джинсов и такой же черной футболки, как у начальника.

— Заждались, ага? Идемте, уже можно.

Он набрал какие-то цифры на замке двери, крутанул штурвал и уверенно открыл ее. Кирилла так и подмывало поскорее вскочить на ноги и всеми правдами и неправдами продраться в начало очереди, дабы поскорее воочию лицезреть великолепие новой планеты, но здравый смысл все же восторжествовал. Пусть они пыхтят, толкаются, ломятся вперед, как кабаны через кустарник. Он пройдет потом, неторопливо и спокойно.

Так и случилось. Толпа ожидаемо схлынула спустя пять минут, и Кирилл с приятелями направился следом. Он-то думал, что они сейчас будут спускаться по трапу на какое-нибудь летное поле, где их подберет автобус и повезет в место назначения, и все будут таращиться на чужое небо и первые вечерние звезды, тоже чужие. Но нет, путь из челнока лежал в «рукав», длинный и полутемный, подсвеченный странно моргающими маломощными лампами. Видя впереди десятки спин, Кирилл почему-то представил себе, что все они — преступники, и их ведут по мрачным тюремным переходам из не менее мрачных казематов на расстрел или еще какую-то казнь.

Рукав закончился, и Кирилл с облегчением расправил плечи и потянулся, чтобы размять затекшую спину. Они очутились в большом, на сей раз прекрасно освещенном помещении с высоченным потолком. Безусловно, это был зал ожидания, причем построенный совсем недавно — стены белели свежим покрытием, а в воздухе еще держался едва уловимый запах какой-то сладковатой химии.

Не сговариваясь и никак не организовываясь, вновь прибывшие растянулись в огромную шеренгу — благо места хватало. Джозеф с Сандрой выступили вперед, и к ним присоединились двое, вышедшие из неприметной служебной двери — крупный мужчина лет пятидесяти в рабочей форме и вихрастый задохлик в белом халате, постоянно щурящийся, будто никогда света не видел.

— Местный коновал, — прыснул Сеня. — Сейчас обколет нас какой-нибудь дрянью.

Кириллу шутка смешной не показалась, но нервная усмешка сама скривила рот. К счастью, никто не обратил на это внимания.

— Всем добрый вечер, — прогундосил тощий и развернул десятидюймовый планшет. — Меня зовут доктор Рамос. Сейчас будем вас определять на медицинскую обработку. Прошу не бояться и не волноваться, вам поставят прививку и отправят спать. Никаких анализов мы не берем — незачем перегружать врачей, нам хватает показаний ваших медицинских карт и нашего универсального устройства.

Наш водитель — Марек — будет партиями отвозить вас в медицинский корпус. Оттуда отправитесь в комнаты. Мое вам искреннее пожелание, ребята — постарайтесь заснуть по нашему расписанию, так вы быстрее приспособитесь к здешним реалиям.

Джозеф важно закивал — мол, я же вам говорил.

— Итак, первая группа — тридцать человек. Сразу говорю, вызываю не по алфавиту — у нас здесь свой порядок имен и фамилий, так что не обессудьте и проявите терпение. Алехандро Вальдес.

Смуглый коренастый парень выступил вперед.

— Томаш Борыцки, Костас Калацес.

К испанцу присоединились полный поляк с добрым лицом и уроженец Греции — высокий, плечистый, с аккуратной черной бородкой.

Доктор Рамос и вправду называл имена и фамилии без какой-либо логической последовательности, и переминающимся с ноги на ногу людям оставалось лишь ждать и надеяться.

— Арсентий Коваль, Вероника Малиновска, Амир Салихи, Золтан Ванцак, Оксана Даниленко, Кирилл Елисеев…

Дальше Кирилл не слушал. Переполняемый радостью и волнением, он скорее покинул толпу-шеренгу и присоединился к новому скоплению людей возле Марека. Тридцать человек набралось очень быстро.

— Юрген Больц, Тамара Кобуладзе, Виктория Петрич, Роберто Гликкуччи. Все, ребята, отправляйтесь с Мареком — он отвезет вас на процедуру. К сожалению, второй водитель у нас заболел, а третий и четвертый сейчас на выездах, так что остальным придется подождать. Недолго, минут десять…

36

Увы и ах, вдохнуть здешнего воздуха никому не позволили. К дверям автобуса вела мини-копия самолетного рукава. Кирилл вспомнил слова Джозефа о разнице в уровне кислорода и поделился предположением с Сеней. Тот отвечал чуточку вяло — ему хотелось попасть в одну партию с Марьей, и ничто кроме этой досадной неудачи теперь не играло для него роли.

— Да, наверное, здесь какой-то особенный состав воздуха поддерживают, чтобы мы в обморок не попадали. Кто ж их разберет…

Поняв, что разговор не клеится, Кирилл поспешил занять место у окна — автобус походил на аэропортовый транспорт, где на пять-шесть сидячих мест приходится тридцать стоячих. Прилипнув глазами к стеклу и затаив дыхание, Кирилл с трепетом наблюдал за раскинувшимся вокруг неизведанным миром.

Солнце — интересно, а эту звезду с труднопроизносимым названием можно обзывать «солнцем»? — почти скрылось за горизонтом. Во всяком случае, из-за многочисленных приземистых построек его не было видно, но сумерки в то же время еще не сгустились до состояния непроглядной темноты. Далеко над темными силуэтами гор еще виднелась красноватая полоса, истончающаяся на глазах.

Вокруг красовались стройные сосны, соседствующие с другими деревьями — невероятно толстыми и высокими, с кроной, начинающейся на высоте в добрый десяток метров от земли. Были и другие растения — они напоминали низкорослые пальмы, но у некоторых на концах широких темных стволов светлели какие-то наросты, похожие на шишки. Цветки кустарников даже на излете дня поражали своей яркостью. Рубиновые, изумрудные и сапфировые цветы излучали драгоценное, теплое сияние, прощаясь с солнцем до следующего утра.

По аккуратным асфальтовым дорожкам ходили люди, и они не носили ни шлемов, ни скафандров — все сплошь в повседневной одежде а-ля джинсы, шорты, толстовки. Значит, здесь и правда тепло и безопасно. Как дома. Нет, не как дома. Наверное, даже лучше, тут ведь никакой полиции нет. По крайней мере, Кирилл на это искренне надеялся.

Люди деловито сновали от здания к зданию, кто-то просто праздно прогуливался, но никому не было ни малейшего дела до автобуса с новичками. Видать, дело здесь привычное, и лишний раз суетиться из-за такого не след.

Насчет скафандров Кирилл все же погорячился — как минимум двое их носили. Хотя, это и не скафандр вовсе, а нечто среднее между водолазным костюмом и рыцарскими доспехами. Плотный облегчающий черный материал в виде комбинезона доходил аж до головы, исчезая под шлемом с задранным прозрачным забралом. На груди, коленях, щиколотках и предплечьях красовались матовые серые пластины. Должно быть, они служили дополнительной защитой. Но даже это было не самым главным.

Кирилла заинтриговал странный предмет, висящий на спинах двух космических «рыцарей». Его догадка еще не оформилась полностью, как ответ уже озвучил кто-то из пассажиров.

— Да это же джетпак, — раздался хрипловатый голос, полный трепета и восхищения.

— Точно, реактивный ранец! — вторили ему.

— Чего-чего? — не поняла всеобщего любопытства какая-то девушка.

— А на бедре у них что, тазеры? Да, точно! Это типа местная полиция?

Эх, и здесь без них все же не обошлось. Ну, да ладно, главное — вести себя прилично и не привлекать внимания.

— Да не, слишком круто будет, — засомневался третий участник разговора. — Больше похоже на охрану или даже частную армию. Етить-коптить, они тут что, с кем-то воюют?

После этих слов по автобусу прокатились взволнованные вздохи.

Кирилл бы и дальше пожирал глазами невиданное обмундирование, но автобус свернул, и парочка киборгов скрылась за углом. Пассажиры продолжали горячо обсуждать брутальных солдат, строя самые невероятные догадки. А еще по небу пролетела птица, но не какая-нибудь чайка, крачка или ворона, знакомые любому жителю Балтики, но величественная и огромная. Особенно Кирилла поразили крылья, очень уж широким был их размах. Сколько там метров? Три? Пять? Отсюда и не скажешь, уж больно далеко этот дракон. А еще голова у него совсем не птичья, такая длинная, вытянутая и узкая.

— Видел? — Кирилл толкнул Сеню локтем в бок.

Арсентий, увы, зрелище проглядел. Как и солдат из будущего. Он весь был погружен в свои невеселые думы и стоял рядом с отрешенным лицом, навалившись спиной на стекло. От тычка Сеня весь резко встрепенулся.

— Что видел? — недоуменно спросил он.

Возмущению Кирилла не было предела, и он не сдержался и отвесил дылде-приятелю подзатыльник.

— Ну ты и балбес. Приедет твоя Марья через полчаса! Ты что, ни солдат не видел, ни птицу?

— Какую такую птицу? — Арсентий отвечал с легким раздражением, и Кириллу сразу вспомнилась эта его черта, которую он успел подзабыть, потому как в последние два-три года друзья виделись редко. Сеня больше обретался с дружками-собутыльниками, тогда как Кирилл всю свою молодую жизнь шагал одной и той же дорогой. Иногда она пересекалась с петляющей тропой Сени, а порой маршруты ребят разбегались дальше некуда.

Так вот, Сеня всегда пребывал одном из в двух режимов — чрезмерная активность или, наоборот, полная отгороженность от всего сущего. В первом случае он или радуется всему, что видит, или высказывает по всякому поводу недовольство, или легко отчаивается до полного паралича мозга. Во втором же не замечает вокруг себя даже самых необычных вещей, вот как сейчас, то есть опять же до полного отупения. И это второе состояние Кирилла раздражало больше всего. Води перед лицом Арсентия рукой, щелкай пальцем, хоть спляши, хоть кол на голове теши — Сене все по боку. Он уходит в свои мысли далеко и надолго и возвращается с трудом. Как правило, сам. Посторонние здесь ничего сделать не могут, любые попытки реанимировать Сеню завершаются провалом — максимум, можно вывести его из себя, как получилось сейчас.

Автобус остановился. Приехали. И Арсентий внезапно очнулся по-настоящему, заозирался. Кирилл с улыбкой вздохнул.

Рукав к двери автобуса пристыковали быстро, и вот по двое-трое пассажиры начали покидать чересчур остуженный кондиционером салон. В светлом, стерильно чистом и просторном помещении их встречали улыбчивые люди в белых халатах. Таких сотрудников было много, и они быстро разобрали новоприбывших. Кирилла и какую-то угрюмую девчонку, смачно жующую ярко-оранжевую жвачку, отвели в самый дальний кабинет.

Приятный седовласый врач попросил их закатать рукава одежды, и затем сделал каждому по два укола в локтевую ямку.

— Кирилл Елисеев и Сабина Ману, верно?

— Да, — кивнул Кирилл.

— Ага, — небрежно ответила девушка.

— Медицинские показатели в порядке, — известил врач спустя несколько секунд, отведя планшет-сканер в сторону. — Полет перенесли нормально?

Добившись утвердительных ответов, доктор кивнул. Затем подошел к столу, извлек оттуда две маски, напоминающие кислородные, и вручил привитым пациентам.

— С этим нужно спать, ребятки. Наденьте их сразу же, как выйдите из кабинета. Надеваете, жмете зеленую кнопку и просто находитесь в маске до утра. Если немного разболится голова или будет чуть подташнивать — ничего страшного, организм так привыкает. Зато уже спустя десять-двенадцать часов вы сможете нормально дышать местным воздухом. Маска будет постепенно регулировать уровень кислорода с земного до здешнего, она запрограммирована на плавный переход, и поэтому эффект возможен лишь при непрерывном ношении. Извините, что по сто раз повторяю, но иным и ста одного мало.

— А если станет совсем дурно? — с тревогой спросила Сабина.

— Во всех комнатах есть телефоны, — пожал плечами врач, возвращаясь к своему компьютеру и показывая, что краткая аудиенция окончена — пора внести данные в систему и бежать за новой парой пациентов. — Позвоните, если будет невмоготу. Всего хорошего.

— И вам, доктор, — попрощался Кирилл, пропустил девушку и вышел из кабинета следом.

Водитель Марек нетерпеливо прохаживался у выхода, докуривая сигарету и то и дело посматривая на скапливающихся у выхода людей. Наконец, набралось тридцать — подошел задержавшийся Арсентий — и двери разъехались в стороны. Все успели надеть маски, нужда в рукаве отпала сама собой.

— Странное ощущение, — прогудел Сеня. — Мне, кажись, сразу кислород урезали. За ушами покалывает немного.

— Это нормально, — заверил друга Кирилл, пока тот не впал в смятение. — Нам врач так и сказал — голова может болеть, всякие ощущения странные, ну и так далее.

Автобус вновь заколесил по городку. Несмотря на то, что Кирилл провел в медцентре неполные двадцать минут, успело порядком стемнеть. На совершенно безоблачном небе уже проглядывались первые звезды. Взгляд привычно искал луну, но не находил, и это вызывало некое подспудное смущение — как же так? Где она?

Вместо луны в темной выси поблескивали две точки, одна — маленькая и бледная, а вторая — более крупная, зеленоватая. Вот они, местные луны… Кирилл озадаченно почесал голову. Где он сейчас? Не спит ли?

«Разрази меня гром», — Кирилл мысленно повторил стародавнюю присказку. — «А ведь я и в самом деле на другой планете. А это так далеко от дома…».

Нет, представить себе такую даль он все-таки ну никак не способен. Пожалуй, после двух бесплодных попыток задуматься о расстоянии, пора бы ввести табу на подобные мысли. Лучше сосредоточиться на вещах более насущных и понятных — сон, еда, работа. Девушки, наконец. С последним будет сложнее, из головы пока не выходила Марина. Интересно, что она сейчас делает? Сколько там времени у них, в Волгограде этом?

Автомобильная дорога обозначалась крохотными огоньками, тянущимися вдоль ее границ. Это тоже навевало ассоциации с аэродромом. Вообще, ночами в городке, должно быть, достаточно темно. Самый яркий свет у прожекторов наблюдательных вышек, особенно заметных сейчас. Участки возле зданий подсвечивались слабо, лампы лишь слегка разгоняли тьму, возвращая объектам привычные очертания. Кирилл мысленно похвалил за это проектировщиков поселения — хоть здесь ночь не загрязняют излишне ярким светом. И животные, наверное, не так пугаются. Ну, те, что обитают снаружи, за периметром. Кирилл искренне надеялся, что здесь, внутри, их нет.

Автобус затормозил.

— Ну, ребята, добро пожаловать домой! — доброжелательно объявил Марек. Как тот водитель из Волгограда, Марек однозначно вызывал у Кирилла симпатию. Наверное, не только у него. Добрых, открытых людей издалека видать.

— Спасибо, что подвезли, — сказал Кирилл на выходе.

— Обращайся, — хмыкнул Марек и вытащил из кармана новую сигарету. Пока народ вылезал из автобуса, он успевал сделать несколько торопливых затяжек.

37

Впотьмах жилой корпус было толком и не разобрать. Кирилл лишь рассмотрел четыре этажа и светлую чуть свисающую крышу, не то белую, не то желтую. После шумного и пыльного города, состоящего из тесно примыкающих друг к другу хмурых высоток, освоиться в этом царстве природы будет непросто. Но зато, наверное, интересно. Во всяком случае, необычные разлапистые деревца с очень интересными перистыми листьями ему уже понравились. Они были высажены вдоль ведущей к дверям тропинки, напоминая почетный караул.

Тридцать человек в масках, похожие на батальон войск химзащиты, столпились в широком коридоре. Вездесущая Сандра уже была тут, как тут, неутомимо раздавая электронные ключи от комнат и небольшие глянцевые памятки. На них так и было написано — «Брошюра новичка». Книжечка оказалась календарем с отмеченными обязательными событиями, а на ее форзаце красовалась подробная карта городка. У него, оказывается, и название имелось — Гросвилль. Увидев это, Кирилл не сдержал усмешки. Сеня понимающе посмотрел на друга:

— Я вообще ожидал Гроско-Сити, так что не так уж и плохо.

— Уж точно лучше, чем ОйВилль или ОйСити, — согласился Кирилл, с ужасом осознавая, что, если бы до этой планеты добрались Кэттл, первый населенный пункт так бы и назывался. Не исключено, что в открытом ими мире такой топоним уже существует. Нет, у всех этих корпораций фантазии хватает только на маркетинг, с остальным — полный швах. Но впаривать барахло под видом нужных вещей они горазды, да, тут им равных нет.

Между тем, Сандра завершала последнюю на сегодня встречу напутствием. Напрягать голос и бояться, что кто-то прослушает, не требовалось — тридцать человек не сто пятьдесят, все на виду.

— В комнатах у вас есть еда и вода. Постарайтесь управиться быстро, чтобы вернуть маску на место. Если кто-то уснет без нее — поздравляю, завтра у вас будет незапланированный и неоплачиваемый отгул. С устным предупреждением. Так что соберитесь, это не так сложно. И еще — приемлемый уровень кислорода только в комнатах, не в коридоре! И только сегодня, постоянно его поддерживать слишком дорого. Вообще, лучше просто не снимайте маску, договорились? Поесть и завтра можно, тем более до утра не так уж долго осталось.

— Договорились, — почти синхронно кивнули ребята.

— Ну, тогда разбегайтесь. На карте найдете пищеблок, завтра ждем всех к девяти утра.

— Это «фуд юнит»? — озадаченно спросил кто-то — Кирилл не рассмотрел, кто именно.

— Да, — чуть нахмурилась Сандра, как бы не веря, что кто-то в сегодняшнем мире может не знать таких простых вещей на английском. — Доброй всем ночи! Высыпайтесь!

К счастью, и на сей раз никто никого принудительно не расселял. Люди сами разбивались по двое и брали две предназначенные конкретно для них карты-ключа, которые еще и служили внутрикорпоративными идентификаторами, а потом юноши поднимались на третий этаж, а девушки — на второй. На первом Кирилл насчитал всего шесть дверей, имеющих на себе номер, на всех остальных висели таблички а-ля «Прачечная», «Учебный класс», «Служебное помещение», и так далее.

— Надо же, какой длинный коридор, — округлил глаза Сеня, когда они поднялись.

И вправду, коридор казался длиннее первого этажа раза в два. Видимо, там проход упирался в стену, за которой имелось иное помещение с отдельным входом-выходом.

— Теперь я, кажется, понимаю, почему нас привезли сюда всем скопом — все равно места хоть отбавляй, — ответил Кирилл. — Ну, пойдем искать триста пятидесятый.

После поворота в нужное крыло идти пришлось прилично. Ради любопытства, пока Сеня возился с карточкой, прикладывая ее к сканеру, Кирилл решил добраться до конца и узнать, каким номером завершается этаж. Оказалось, последним был номер триста девяносто семь. Получается, только на третьем этаже может проживать сто девяносто четыре человека! Неплохо, впечатляет, а весь есть еще, как минимум, два полностью жилых уровня! Да и, возможно, многие комнаты рассчитаны на троих или четверых человек.

Из-за некоторых дверей доносился смех, обрывки разговоров и раз даже звук гитары, но все перекрыла новая волна шума — прибывающие от Сандры юноши с нетерпением рвались в свои номера, жаждая узнать, что же там, за скромными коричневыми дверями, сделанными из чего-то тонкого и хлипкого. В этот трепетный миг первого знакомства с новым абсолютно все казалось интересным, от материала дверных ручек до последней иголки на ветвях здешних исполинских деревьев.

Когда Кирилл вернулся, Арсентий уже был внутри, оставив дверь нараспашку. Захлопнув створку, издавшую легкий дребезжащий звук, Кирилл огляделся.

— А что? Я примерно на это и рассчитывал, — пожал плечами он, оглядывая небольшое, метров на двенадцать-тринадцать, помещение.

Здесь были две постели, один письменный стол, две тумбочки, два шкафа и небольшой холодильник. А что еще надо? Телевизор Кирилл отродясь не смотрел, а без микроволновки и электрочайника худо-бедно прожить можно. Ах, два, и телефон, прямо возле двери. Маленький, белый, с физическими кнопками. Каждая была подписана — «медблок», «охрана», «администрация» и так далее.

— Туалет с ванной отдельно! — с радостью в голосе воскликнул Сеня. — А то я люблю, знаешь, засесть в «кабинете» и подумать. Так хоть не будем друг другу мешать!

— Как знать, — задумчиво протянул Кирилл и шагнул в ванную комнату.

Лучше было бы звать ее душевой, ибо вместо ванной здесь стояла душевая кабина, напротив которой сиротливо белела крохотная мойка, которой едва хватило места. Приглядевшись к полу и бледно-голубым стенам, недавно окрашенным, Кирилл с удовлетворением отметил, что ни плесени, ни прочей гадости нет. Уже это радует. И насекомых не видать. Здесь вроде жару обещали, да и влажно, наверное, раз со средиземноморским климатом сравнения были. Выходит, ползучих гадов тут навалом. Вот с ними Кирилл встречаться ой как не хотел, уж лучше голыми руками на пещерного медведя или на ту здоровенную птицу, бреющим полетом поприветствовавшую новеньких.

— Эх, еда, сок, вода! — Сеня продолжал жадно изучать комнату. Теперь настал черед холодильника. — Блин, я б заточил все это богатство. А ты завтра будешь есть, да? Ну, чтоб маску не снимать…

Кирилл ответил кивком и посмотрел на окно. Жалюзи были опущены, и Кириллу очень захотелось их поднять. Куда больше холодильника его интересовало то, что находилось там, за стеклом.

На белом и чистом, без единой пылинки подоконнике лежал пульт управления комнатой — были там и настройки кондиционера, и параметры освещения и, конечно, клавиши жалюзи. Наконец, с легким скрежетом и как бы с неохотой белые пластинки поднялись вверх, явив взглядам ребят инопланетный пейзаж.

Солнце успело соскользнуть за горизонт, оставив о себе лишь тусклое, слабое зарево на западе. Или это не запад, закат здесь на юге или на востоке? Кирилл этого не знал, да и пока такие частности не заботили, к тому же там, где закат — там, наверное, и запад. Вот что он действительно желал бы узнать, так это название удивительных птиц, свободно паривших вдалеке. Отсюда были видны лишь несколько четко очерченных силуэтов, похожих на черные тени на фоне и пока еще светлого неба. Вне всяких сомнений, именно такое существо проплыло сегодня над автобусом.

Подошел Сеня, уплетающий за обе щеки бутерброд. Маска уже лежала на тумбочке. Он непонимающе посмотрел на Кирилла, затем проследил направления взгляда друга и прекратил жевать.

— Это что за птицы, Киря? — из-за набитого рта вопрос прозвучал бы смешно, не будь увиденное столь необыкновенным.

— А я вот тоже об этом думаю, — негромко отозвался Кирилл. Он говорил с осторожностью, не осмеливаясь сразу произнести то, что было на уме. — И, мне кажется, таких птиц не существует. И никогда не существовало.

Описав круг над чем-то далеким и отсюда невидимым, существа неторопливо полетели прочь, прямо в догорающий закат, красиво расправив широкие крылья. Они махали ими редко, предпочитая после нескольких хлестких и быстрых движений долго скользить.

— Ты это о чем? — не понял Арсентий. — Кого, блин, не существует? Это глюки, что ли, хочешь сказать?

— Балда ты, Сеня, — вздохнул Кирилл. — Книжки бы лучше иногда читал, чем по бабам шарахаться. Никакие это не птицы. Это птерозавры.

38

Есть Кирилл так и не стал, только попил воды. С опаской снял маску и осторожно, боясь повредить фильтр, положил ее на стол. Затем напился и быстро надел устройство обратно, будто каждая лишняя секунда промедления могла дорого обойтись. И как такая маленькая и легкая вещица выделывает такие сложные вещи, как изменение уровня кислорода? До чего же техника дошла…

Спалось Кириллу тоже чертовски плохо, хоть он и ощущал усталость, во многом вызванную обилием новых впечатлений. Сеня сначала тоже поворочался — ему все мешала маска — и у ребят даже наметился было какой-никакой разговор, напомнивший Кириллу ночную болтовню в подростковом лагере, но вскоре друг внезапно засопел, прервавшись посреди фразы. Начало было интересным, но чем закончилось приключение с юной цыганкой, Кирилл уже не узнал.

Силясь нагнать сон, он пару раз привставал на постели и снова выглядывал в окно. Звезды горели ярко, и ни одно из созвездий не казалось ему знакомым. Небо оказалось совершенно чужим.

Но не столько созвездия интересовали Кирилла, сколько загадочные обитатели этого мира. А у Джозефа есть чувство юмора — похоже, флора и фауна здесь и впрямь напоминают земные, но вот с эпохой проблема. Как там называется время, когда по Земле бродили всякие чудища?

Кирилл наморщил лоб. На букву «м», кажется. Мело… Мета… Мезо… Точно! Мезозой! Да, вспомнил! В школе Кирилл очень любил все, что связано с динозаврами, и даже собрал неплохую коллекцию фигурок и карточек. Она и сейчас пылится у него где-то в шкафу, в серой обувной коробке.

Губы довольно расплылись, а внутри потеплело. Такую же странную смесь счастья, предвкушения и нетерпения Кирилл испытывал только под Новый Год, когда, заведя будильник на семь утра, одним прыжком добирался от кровати до елки, где уже ждал подарок. Всегда желанный и нужный. А как завидовали одноклассники-поляки — они-то свои презенты получили еще двадцать четвертого… Интересно, какой сюрприз завтра поджидает вновь прибывших?

«Эх, и куда же меня занесло?» — думал Кирилл, одергивая себя за нелепый восторг и жадное предвкушение. Неизвестно, что за живность здесь на самом деле. Не стоит слишком уж надеяться на чудо.

Да и, в любом случае, птерозавры — это и не динозавры вовсе. Так, летающие рептилии. Наземных динозавров и морских ящеров никто никому не гарантирует. Может, их здесь и вовсе нет.

— «Наверное, в этом Гросвилле, прости Господи, лучше ни с кем не ссориться», — пришла Кириллу мысль. — «Пустят в башку пулю, выкинут куда-нибудь, и поминай, как звали. Мать моя ничего и не знает даже, где я, что делаю. Да и если бы знала, что она, в отделение полиции пойдет с заявлением на корпорацию? Вот копы обхохочутся…»

Чтобы в голову не лезла всякая чушь, Кирилл тихонько встал с постели и подошел к окну. Если ничего интересного там больше не обнаружить, то, может, хоть успокоится, тогда и сон придет.

Увы, летающие ящеры больше не объявлялись. Спали, наверное. Кириллу оставалось лишь уныло глазеть на охватывающий город высокий металлический забор из толстых, диаметром с хорошее бревно балки, либо же на башню наблюдательного поста. Оттуда, с высоты десяти метров, на окружающий мир взирала пара крепко сложенных товарищей в уже знакомых Кириллу костюмах. Только у этих не было реактивных ранцев за спиной, зато в руках покоились массивные автоматы с подствольными гранатометами. Интересно, от кого так стерегут городок? Неужели и здесь есть террористы и прочие Аль-Каиды? Или сам тираннозавр покусился на покой обитателей колонии…

Кирилл громко зевнул. Арсентий опять заворочался, что-то недовольно пробурчав сквозь сон. К счастью, он не проснулся, а лишь перевернулся на другой бок и начал храпеть чуть громче.

Полный досады, Кирилл почесал затылок и не придумал ничего лучше, как еще раз попытаться уснуть. Раз уж дивные животные больше не показываются, нужно поскорее отправляться в объятия Морфея — может, он увидит их утром.

Уснуть неожиданно помог негромкий шум за стеной — там кто-то с кем-то оживленно переговаривался по-испански. Этого языка Кирилл не знал, и воспринимал быструю и неразборчивую речь как успокаивающий, ритмичный звук наподобие шума моря или стука колес в поезде. Сработало. Не прошло и пяти минут, как обалдевшее от скомканного вечера сознание поддалось, и все померкло.

39

Проснулся Кирилл раньше, чем успел выспаться, как следует — его растормошил недовольный Сеня, которого, в свою очередь, разбудил льющийся из окна свет.

— Но ведь рассвет с другой стороны, дубина, — протянул Кирилл с недовольством и потянулся.

— Какая разница? Все равно светло! — возражал Сеня, глухо бубня в маску. — Я дома сплю, как граф Дракула, в полной темноте — все шторы закрываю. Не могу иначе.

— Граф Дракула спал в гробу. Серьезно, хоть немного займись самообразованием. Марья — умная девчонка, скоро раскусит тебя, лопуха, и сделает ручкой.

— Вот завтра и начну самообразовываться. А пока отстать с этим, дай освоиться.

Кирилл сел, осторожно, чтобы не сдвинуть маску, надел футболку и с любопытством посмотрел за окно. Увы, светлеющее небо, пересекаемое похожим на корабль одиноким облаком, пустовало.

— Сколько времени?

— Пол-пельменя, — хмыкнул Сеня. — На стене часы. Я тоже только что заметил.

С интересом Кирилл присмотрелся к стене, куда показывал друг, и спустя мгновение приметил небольшой цифровой циферблат, встроенный прямо в стену над дверью. Вчера он его заметил. Часы показывали семь тридцать.

Выходит, не зря Кирилл не опустил жалюзи, иначе бы Сеня не проснулся и не разбудил бы Кирилла, а так и до опоздания в столовую недолго. Будильник они не ставили, ибо от гаджетов своих избавились еще на пути между Польшей и Беларусью.

Кирилл встал, наскоро сделал зарядку и подошел к часам поближе. На них кнопки отсутствовали, но вот на пульте нашлись. Ага, значит, будильник заводим тоже с пульта. Как интересно. «Умный» дом в миниатюре. Тут и голосовое управление есть! Чуть поигравшись с температурой воздуха в комнате и с жужжащими вверх-вниз жалюзи по голосовой команде, Кирилл поднялся.

— Ты готов? — спросил он Сеню.

— Я-то да, а вот ты еще даже не умылся.

— Ну, я уже бегу. Потом сразу выходим — хрен знает, где эта столовая, я еще даже на карту не смотрел. Ты пока маршрут нам наметь.

Пищеблок оказался приземистым Г-образным зданием, дорога до которого занимала неполные десять минут. Друзья на всякий случай даже взяли с собой карту, но это оказалось лишним — буквально весь жилой корпус уже проснулся и вереницей потянулся в сторону столовой, как муравьи к муравейнику. Попадались и люди в рабочей форме — чистых темно-зеленых комбинезонах с логотипом Гроско на груди и изображением золотистого скорпиона на спине. Скорпион красиво переливался на солнце, и Кириллу сразу же захотелось себе такую же фирменную одежду.

«— Будет, все будет!».

Наконец-то он воочию увидел и тех, кто в этих местах уже давно — как минимум, не первый месяц. Отличал он их очень просто — не только по наличию униформы (многие одевались обычно), но и по кислородным маскам. Опытные масок не носили. А еще эти люди обменивались понимающими взглядами, смешками и негромкими шутками, когда смотрели на округливших глаза новичков, но было видно, что подтрунивали они беззлобно. Ведь когда-то и они были такие же зажатые, со странными штуками, закрывающими пол-лица. В этой маске, даром что она вроде бы и маленькая, и легонькая, чувствуешь себя все равно как идиот. Будто кастрюлю на голову напялил или дуршлаг.

Всю дорогу до столовой Кирилл вертел головой, изучая городок. Поселение производило впечатление, работали здесь с размахом. Кирилл это понял хотя бы потому, что не видел ограждения ни справа, ни слева, ни перед собой. Единственный огромный забор в пределах видимости остался позади, за жилым корпусом. Следовательно, территория у Гросвилля уж точно не маленькая.

Сейчас, при неотличимом от земного солнечном свете, все вокруг казалось Кириллу непривычно красивым и ярким. Сочная листва, вездесущий папоротник, ослепительные цветки, усеявшие кустарники — все это одновременно и напоминало леса родной Балтики, и навевало мысли о том, что это место вовсе не так похоже на Землю, как поначалу рассчитывал Кирилл. Оно все же другое.

А еще здесь было жарко. Стоял влажный зной, как в джунглях Южной Америки, если судить по описаниям из Интернета. Он обволакивал с ног до головы с самых первых мгновений появления на улице, заставляя с непривычки обильно потеть и чаще дышать. Вчера вечером никто толком и не побывал на улице, никто ничего не успел понять.

Корпоративный городок был испещрен развитой сетью хороших и широких автомобильных дорог, к которым примыкали и дорожки пешеходные. Впрочем, последних хватало и вдали от асфальтовых маршрутов для машин, и вели они в самые разные части Гросвилля, о чем свидетельствовали расставленные повсюду стильные деревянные указатели.

«— Гросвилль», — Кирилл медленно произнес это слово у себя в голове, как бы пробуя его на вкус. — «Интересно, я когда-нибудь смогу произнести такое вслух, не испытывая при этом стыда?».

А вот и столовая. Огромный, просто гигантский зал, размером, наверное, с футбольное поле, принимал одновременно сотни людей. Входя внутрь, каждый проводил своей карточкой, служившей также ключом от комнаты, перед специальным сканером. Кирилл поблагодарил себя за предусмотрительность — поначалу была мысль оставить карту дома, Арсентий ведь берет свою с собой.

— Наверное, маски можно снять, — резонно предположил Сеня, когда они добрались до прилавков с различными блюдами. Еды было так много, что глаза начинали разбегаться. — Время-то подошло уже.

Кирилл ответить не успел — в подтверждение слов Сени по безразмерному залу эхом прокатился голос Джозефа, всегда приходящего (или говорящего) вовремя. То ли этот прощелыга читает мысли, то ли просто по опыту знает, когда и что говорить. Оглядевшись, Кирилл понял, что Джозеф в столовой отсутствовал, а слова лились из встроенных в потолок динамиков.

— Привет всем, работнички. Прошу любить и жаловать новичков — их мы привезли аж полторы сотни, так что будет вам знатное подкрепление! Ребята, маски уже можете снять и оставить их прямо на столе. Если, как вам и было сказано, вы провели в них всю ночь, можете не сомневаться — вы уже привыкли. Ну, а если кто-то сжульничал, сейчас будет за это расплачиваться. К счастью, медкорпус недалеко, — Джозеф разразился смехом, который при таком усилении голоса грозил порвать слушателям перепонки. — Ладно, к делу. Завтрак у нас с семи до десяти, кушайте спокойно, набивайте брюхо. В десять пятнадцать всех жду в холле административного центра, найдете на его на карте. Вас должна была встретить Сандра, но она немного приболела — подвернула ногу — так что дойдете сами. Передам вас с рук на руки и со спокойной душой отправлюсь восвояси. Приятного аппетита!

Едва договорив, Джозеф отключился, и это внесло оживление в ряды новичков — им задали весьма четкие временные рамки, и всем очень хотелось и хорошо покушать, и уложиться в них. К тому же люди жаждали информации, многие просто сгорали от нетерпения. Теперь-то уже все расскажут без дурацких секретов, где они и что вокруг происходит.

Друзья начали сметать все, что вызывает хоть какой-то аппетит, с подносов на свои тарелки, вскоре заполнив их до отказа. Кирилл прихватил еще чай и какое-то интересное пирожное ядовито-зеленого цвета, а Сеня, только что кого-то высматривавший в толпе, внезапно повернулся и, сделав чуть смущенное лицо, сказал:

— Слушай, я тут пообедаю с подругой, лады? Только без обид, старик.

— Э-э, — Кирилл напрочь позабыл про Марью, но делать было нечего, и с легкой досадой он согласился. — Ну, иди, Казанова, иди…

Не дожидаясь ничего больше, Сеня испарился, увлекаемый коварными женскими чарами и дребезжа ломящимся от гастрономического изобилия подноса. Кирилл же, в зародыше погасив назревающую волну негодования, пошел искать стол.

Свободных мест оставалось немного, все сидели по двое-трое за огромными, в сущности, столами, а подсаживаться к уже сформированным компаниям никто желанием не горел, до последнего лелея надежду усесться независимо. Только бывалые работяги рассаживались нормально, но они-то все друг друга уже знают…

— Эй, Кирилл! — раздался за спиной окрик.

Развернувшись, Кирилл увидел Милана. Тот махал рукой с радостной улыбкой на лице, а пробивающиеся сквозь огромные окна солнечные лучи играли яркими отблесками на его черной, как смола, голове. Отказываться от такого приглашения было бы совершенно невежливо, и Кирилл с молчаливым смирением направился к столику серба. Он даже наплевал на то, что за ним уже сидели другие люди, включая Иона с братом-близнецом. Усевшись и обменявшись рукопожатиями с Миланом, Кирилл начал молча есть.

40

— Чувак, ты бы знал, в какое место мы попали, — с чувством вещал Милан по пути в обозначенный Джозефом пункт назначения. Таким эмоциональным Кирилл его еще не видел, но парень говорил интересные вещи, и слушал Кирилл в охотку, а не как всегда, с вежливым безразличием. К тому же в приподнятом настроении серб начал, наконец, делать мелкие забавные ошибки в русском языке. Это успокоило Кирилла, а то он уж начал всерьез подумывать о том, что Милан или робот, или какой-нибудь шпион, владеющий секретными психотехнологиями.

Играл свою роль и местный воздух, теплый и влажный, имеющий сладковатый, дурманящий запах — кого-то он бодрил, а кого-то, как Кирилла, делал немного квелым. Но ничего, через день-два это пройдет. Зато без маски дышится все-таки легче и приятнее, и чувствуешь этот неповторимый аромат — смесь цветочной сладости и терпкой горечи хвойных растений.

— Мне немного повезло, я вчера познакомился со своим земляком, Марко, — продолжал серб. — Так вот, чего он мне только не рассказывал… Ты тут что-то про птиц говорил, да?

— Ага. Я подумал, что это динозавры.

— И ты угадал! — с торжественной интонацией возвестил Милан и даже всплеснул руками, как телеведущий на шоу, желая вызвать реакцию зрителей. — Только это не динозавры, а птерозавры, но все же. Какой именно вид ты лицезрел, я не скажу, но, думаю, Джозеф нас сейчас как раз и просветит, или кто там будет выступать.

— Надеюсь. А что еще этот твой Марко рассказывает?

— Он строитель вообще-то. Тут сейчас почти все работают над постройкой парка развлечений или нового поселка, южнее по реке. Типа, это будет таким городком с виллами для первой сотни богачей. Они сюда будут приезжать, отдыхать, рыбачить и охотиться на местную живность, а те, кто не так богат, смогут развлечься в парке. Сюда уже приезжала какая-то большая шишка. Марко слышал, что на охоте он убил какого-то здорового хищника. Увы, названий животных Марко не знает, но я в душе надеюсь, что он говорит о тираннозавре. Или хотя бы о…

Полную энтузиазма речь Милана прервала волна восхищенных возгласов, прокатившаяся по всем идущим в административный корпус. Поддаваясь всеобщему порыву, Кирилл задрал голову и оторопел. Вот и птички пожаловали, да еще такой стаей — две дюжины, не меньше.

Они шли совсем низко, и Кирилл прекрасно рассмотрел их. Длинная, вытянутая морда, совсем не похожая на птичий клюв, соединялась тонкой короткой шеей с темно-красным торсом, странным образом похожим на тело человека. Тощенькие задние лапки были смешно растопырены в стороны, а передние, мускулистые и жилистые, широко разведены. На них было по четыре пальца, один из которых и переходил в крыло. Он тянулся на полметра, до самого заостренного кончика крыла, состоящего как раз из этого жуткого корявого пальца и испещренной красными нитями жилок перепонки под цвет туловища. Перепонка казалась совсем тонкой, сквозь нее можно было легко различить диск солнца.

Хвост необыкновенного животного венчался ромбовидной багровой кисточкой. Он был напряжен и вытянут горизонтально, параллельно земле. Кирилл сразу догадался, что это — импровизированный руль, помогающий животному быстро менять направление.

Солдаты на башнях не обращали ни малейшего внимания на пришельцев, как будто хорошо знали их, и это несколько успокоило Кирилла. Впрочем, напрасно. Внезапно и молниеносно один из птерозавров ушел в крутое пике. Он оказался куда больше, чем виделся в небе. Размах крыльев доходил до двух метров — или у страха глаза велики? Монстр нырнул так резко, что Кирилл увидел даже его спину, более светлую. Если брюхо было красным, то спина — оранжевой, местами с желтыми и белыми разводами.

Удивление сменилось ужасом. Видя стремящуюся прямо на них остромордую зверину, для убедительности немного поджавшую крылья к тощим бокам, все развизжались и бросились врассыпную. Кто-то просто рухнул прямо на каменистую тропинку и закрыл голову руками. Кирилл лишь отшатнулся, но ему и так ничего не угрожало — чудище решило атаковать кого-то впереди.

Животное значительно опередило медлительных людей. Добравшись до цели, оно оглушительно то ли крякнуло, то ли каркнуло и, унося в зубах чей-то сэндвич, возвратилось в загалдевшую стаю. Миниатюрный дракон сработал филигранно, вырвав только бутерброд, но при этом даже не коснувшись человека. Однако на храбро захваченную добычу нашлось много охотников, и проворному воришке пришлось спешно улепетывать от своих же собратьев, вопящих дурным голосом и требующих поделиться.

Птероящер махал крыльями совсем не так, как птицы. Полет был дерганый, резкий и будто бы нервный. Так двигается летучая лисица, Кирилл видел это в одной познавательной передаче.

Несколько других летучих драконов устремились вслед вороватому приятелю, остальные же продолжали парить, держа курс все в том же направлении. Эти уже имели какое-никакое сходство с земными царями воздуха, но только до тех пор, пока не совершали этот рваный взмах, придавая себе ускорение.

В недоумении Кирилл снова посмотрел на солдат на вышке — саму башню и людей было видно, но вот выражения лиц с такого расстояния разглядеть оказалось непросто. К счастью, сильно стараться не пришлось. Бойцы хохотали над незадачливыми новичками, перегибаясь через ограждение наблюдательного пункта и хлопая друг друга по спинам. Кирилл хмыкнул и поспешил к месту назначения. Умом-то он понимал, что угроза миновала, но на всякий случай хотелось побыстрее укрыться под крышей.

Остальным тоже передалось это настроение, и вся толпа, большая часть которой все еще от страха зубом на зуб не попадала, рванула в маячащий впереди административный корпус.

41

Джозеф и Сандра, и вправду чуть прихрамывающая, тоже были облачены в корпоративные наряды, но не в мешковатые комбинезоны — им выдали удобные штаны из плотной дышащей ткани и такие же футболки. Кирилл отметил про себя, что Сандра выглядит неожиданно женственно, хотя, когда девушка щеголяла в строгой юбке и пиджаке, таких мыслей не возникало.

Все происходило быстро и без лишних слов. Джозеф уже не относился к новичкам, как к дорогим гостям. Теперь они были просто сотрудниками гигантской корпорации, которых нужно качественно проинформировать и отправить исполнять служебные обязанности.

Рядом с Джозефом стоял сухощавый мужчина с идеально уложенными черными волосами. Пробор был настолько ровным, что его светлая полоса гипнотизировала своей прямотой. На мужчине был серый костюм и черные блестящие ботинки — дорогая модель с внутренним охлаждением и массажем стопы, для пущего удобства. На миг в голову Кирилла закралась мысль, что он не на другой планете, а где-нибудь в родном Крулевце, на корпоративном собрании, и сейчас выступит сам директор или еще какая шишка.

— Дамы и господа, перед вами мистер Трэвис Фэнлоу, главный человек в Гросвилле. Мы зовем его «мэром» или «бургомистром», но это, конечно же, шутка. Он курирует наш с вами замечательный проект.

— Спасибо, Джозеф, — властно произнес Фэнлоу неожиданно низким, могучим голосом, дисгармонирующем с несколько угловатой, обманчиво хрупкой фигурой. — Верно, я здесь контролирую все — от снабжения до фермерского урожая. Мой кабинет на третьем этаже, номер триста шесть. Если у вас возникнут какие-то сложности, не связанные со здоровьем — на это у нас имеется медицинский корпус или, как его еще называют, лазарет — мои двери всегда открыты. А если меня нет на месте, к вашим услугам мои ассистенты из кабинетов триста пять и триста четыре. Если вопрос не срочный, можете записаться заранее через КПК, вам их скоро выдадут. Вообще, постарайтесь как можно быстрее освоить КПК, не поленитесь заглянуть в памятку-инструкцию, с этим устройством ваша жизнь здесь станет в разы легче.

Ваши проводники Джозеф и Сандра сегодня ночью отправятся на Землю вместе с сотней наших сотрудников, кто отработал указанный в договоре срок и не пожелал продлить контакт. Они больше не смогут отвечать на ваши вопросы, поэтому рекомендую вам с должным вниманием отнестись к тому, что вам сегодня расскажут и покажут. Информации много, очень много, но наш опыт доказывает, что этот объем вполне можно усвоить. Итак, перед тем, как мы начнем — у вас есть вопросы?

Слишком уж серьезно звучал этот Фэнлоу. Такой тон и манера четко и ясно выдавать информацию отбивали всякую охоту что-либо спрашивать, да и, если начистоту, пока вопросов просто не возникало.

— Что ж, в таком случае прошу за мной.

Из просторного светлого холла все прошествовали в огромную полукруглую аудиторию с нисходящими рядами. В холле взгляд Кирилла задержался на огромных аналоговых циферблатах, показывающих текущее время в различных городах Земли. Разумеется, Крулевца он не нашел, однако и Берлин в качестве ориентира сгодился.

Часы висели под самым потолком и, задрав голову, чтобы посмотреть время, Кирилл ощутил первые симптомы тоски по дому. На душе стало неспокойно, но стоило отвести глаза от часов, как все прекратилось. Хорошо, что мистер Фэнлоу поторопил всех, чтобы не стояли на месте и проходили, потому что всякий принимался глазеть на эти дурацкие часы, прикидывая, что делают домашние или друзья, и невольно начиная переживать. Кирилл прекрасно знал самого себя, проваливаться в депрессию ему нельзя, даже если вначале все это кажется лишь невинной светлой грустью.

— Это что за амфитеатр, — усмехнулся Милан, а Кирилл только снисходительно посмотрел на него.

— Неуч ты, Милан. В каждом университете такие аудитории есть, чтобы преподавателя могло слушать как можно больше студентов.

— Да, в университет я не ходил, и что с того? По итогу мы все равно в одной лодке, приятель.

— Вот тут ты прав, — промолвил Кирилл и сел поближе, на второй ряд. Высшее образование и впрямь не помогло ему как-то особенно хорошо устроиться в жизни. И это несмотря на то, что учился Кирилл неплохо.

Фэнлоу занял место за трибуной и величаво поднял руки, требуя тишины. Джозеф и Сандра возились с огромным пультом прямо перед сценой, негромко переговариваясь — на фоне мистера Фэнлоу они уже не казались какими-то важными персонами. Девушка что-то кликнула в сенсорном меню, и стена за плечами главы Гросвилля ожила и подсветилась, превратившись в гигантских размеров экран.

— Эх, а я-то думал, нам очки выдадут, как в кино, — притворно посетовал Милан.

В таком настроении он куда больше нравился Кириллу, быстро устающему от щепетильно-правильных людей. Серб, как и Кирилл, сгорал от нетерпения. Похоже, его тоже больше всего интересовал именно животный мир Тайи, а не работа. До работы в любом случае дойдет, и в любом случае они с нею управятся, как же иначе. А вот про динозавров им подавай прямо сейчас!

Между прочим, в словах Милана имелось рациональное зерно. Было бы куда зрелищнее, выдай Гроско им сегодня очки виртуальной реальности, дабы презентация прошла более наглядно, с эффектом присутствия. А уж если бы еще и раскошелились на комплект сенсоров, чтобы ощутить все, как говорится, на своей шкуре… Кирилл одернул себя. Все-таки он теперь на работе, пора приводить мозги в порядок, а то им и так досталось — сперва бега, потом утомительная неделя на космическом судне, теперь вот акклиматизация. Нет, Гроско умышленно демонстрировали все на обычном экране, чтобы никто не воспринимал инструктаж как развлечение, как очередную голливудскую поделку, от которых у людей порядочных нередко возникают психические расстройства. Здесь если у кого протечет чердак, проблемы получат все. Замкнутый коллектив, как ни крути.

— Сегодня вы одно наше правило уже нарушили, — по аудитории мягко поплыл голос Фэнлоу, усиленный какой-то суперсовременной акустической системой. Укоризна шефа содержала немалую долю иронии, но в то же время шутить шутки он не собирался. — С едой в руках передвижение по городку запрещено — звери здесь живут дикие, совсем не пуганые.

— А Вы говорили, что здесь все как на Земле! — донесся чей-то голос с задних рядов.

— Так и есть, — Джозеф повернулся к публике, оставив Сандру наедине с пультом управления и, подтверждая догадки Кирилла, поправил крохотный микрофон на воротнике футболки и продолжил. — Все, как на нашей с вами планете приблизительно на рубеже юрского и мелового периодов. Слыхали о Титонском или Бериасском ярусах? Уж простите, там, на встрече в Волгограде, я не имел права разглашать такую информацию. Но переживать из-за здешней фауны и флоры не стоит.

Сейчас наш виртуальный диктор все вам расскажет, а потом я отвечу на вопросы. Договор?

Ответом было молчание. Кто-то полез в карманы и сумки, вынимая ручки, блокноты и карандаши — видимо, многие из присутствующих недавно вышли из стен университетов, где нередко писали от руки. Что ж, сейчас и выхода-то не было, вся техника вышла из строя после прыжка и превратилась в куски пластика.

— Что ж, вижу, все готовы, — возвестил Фэнлоу. — Итак, еще раз — проявите внимание ко всему, к каждой мелочи. Записывайте все, что нужно.

Глядя на вас, друзья — а мне отсюда прекрасно видны все и каждый — я должен признать, что мои опасения были напрасны. Теперь-то я вижу, что вы — взрослые, умные, самостоятельные люди. Для меня было огромной честью поприветствовать вас сегодня. Уверен, мы сработаемся. А сейчас, увы, я вынужден откланяться.

Я буду у себя в кабинете. Если у кого-то возникнут срочные вопросы и проблемы, требующие безотлагательного решения, я жду вас. Приятного просмотра!

Он сошел с трибуны, кивнул Джозефу и его помощнице и быстрым шагом покинул аудиторию. Когда дверь за куратором захлопнулась, по рядам прокатилась незримая волна напряженного предвкушения. Люди устали ждать.

— Начинаем, — Джозеф хлопнул в ладоши и потер ими друг о друга. — Сандра, включай.

42

Свет в аудитории погас, Джозеф и Сара уселись в первом ряду. Учитывая плотно завешенные окна, единственным источником освещения стал пятиметровый экран, на котором высветилось звездное небо. Оно было точь-в-точь таким же ярким, как при наблюдении с палубы космического корабля. Заиграла легкая атмосферная музыка, камера двинулась вперед, приближая скопление небесных светил, и, наконец, к действу присоединился приятный мужской голос:

— Человеческая цивилизация пережила многое. Войны, страдания, эпидемии и болезни. Людям пришлось совершить невероятное, чтобы, наконец, прийти к разумному единству и принять общие для всех ценности.

Начало великим переменам положило падение объекта, получившего имя Ангел. Именно удивительный пилотируемый аппарат, созданный инопланетной высокоразвитой цивилизацией и потерпевший крушение в две тысячи двадцать шестом году, позволил нам совершить такой впечатляющий рывок. Как вы помните, первый и единственный задокументированный летающий объект, созданный вне Земли, упал в море неподалеку от острова Борнхольм.

Уже спустя шесть лет после начала изучения корабля мы сумели создать его первый рабочий аналог. Компания Гроско принимала участие в этом амбициозном проекте с самого первого его дня, и поэтому именно нам принадлежат лавры самого высокотехнологичного предприятия современности. Мы совершили невозможное…

Кирилл нахмурился. Любое упоминание упавшего корабля пришельцев вызывало в душе скомканную неловкость. Восхищаться тем, что люди расшифровали секреты более развитой цивилизации, не получалось.

Наверное, потому что технологии, полученные тогда странами НАТО и США, уничтожили его непутевую огромную родину. От нее теперь только лоскуты изодранные остались, да тысячи разбросанных по миру людей, внезапно очутившихся за границей. Люди эти озлобились, не желали ассимилироваться с пришлыми хозяевами и вообще ощущали себя оторванными еще сильнее, чем обитатели Гросвилля ощущают себя оторванной от родного мира.

— Планета Тайя — уникум. Невероятная находка. Тайя является второй планетой от звезды Олау и практически во всем напоминает Землю. Олау, в свою очередь, очень похожа на Солнце. Можно с уверенностью сказать, что наши планеты — сестры, затерянные в бескрайнем холодном океане и встретившиеся лишь чудом.

Три года назад компания Гроско в условиях полной секретности начала возводить первые жилые объекты на Тайе. Выбор пал на материк Лордана, своим климатом напоминающий средиземноморский регион Земли, наиболее благоприятный для жизнедеятельности человека.

Местоположение на реке Черроу, получившей название от фамилии нашего главного первопроходца, Пита Черроу, было выбрано неслучайно. Река дает нам изобилие чистой воды, гарантирует защиту от крупных наземных хищников (как минимум, с одной стороны), а также в значительной степени обеспечивает Гросвилль электрической энергией — от турбин, установленных на дне реки, в прямом смысле зависит энергообеспечение семидесяти процентов городка. Остальное берут на себя солнечные панели и пятнадцать ветряков, установленных посреди папоротникового поля в шестнадцати километрах к востоку.

Милан уважительно поджал губы и солидно кивнул, как бы признавая великие заслуги инженеров Гроско. Кирилла не мог не согласиться с соседом. А еще ему очень понравился вид диковинного поля, на котором возвышались колоссы ветряков. От яркости желтых, красных и зеленых цветов, выглядывающих отовсюду, рябило в глазах. Поле тянулось далеко, аж до самого горизонта, а едва видимый на фотографии лес начинал несмело подступать лишь с боков.

— Вклад в автономию города от Земли вносят также и фермы, успешно функционирующее в тестовом режиме. Всего задействовано двадцать восемь гектаров земли, где наши специалисты взращивают пшеницу, рожь, кукурузу, помидоры, огурцы, яблоки и многое, многое другое. Разумеется, используем мы и последние достижения генетики, позволяющие нам лучше приспособить земные растения к здешнему климату, и ультрасовременные удобрения, доказавшие свою эффективность в обогащении почв.

В аграрном секторе есть у нас и животноводство — коровы, козы, свиньи, куры. Как показывает практика, живые организмы с Земли очень быстро и практически безболезненно приспосабливаются к здешним условиям. Впрочем, вы и сами, должно быть, заметили это, сняв поутру маски. Уровень кислорода здесь отличается — он почти на три процента ниже, чем на нашей родной планете, однако, как видите, это не является помехой. По крайней мере для тех, кто не страдает от хронических заболеваний сердца и дыхательных путей.

Джозеф, убедившись, что все слушают внимательно — некоторые даже рты разинули — подошел к Сандре, что-то сказал ей на ухо, дождался ее кивка и направился к выходу вслед за мистером Фэнлоу. Все эти видеоролики давно уже отпечатались в памяти Джозефа, да так, что их содержимое при всем желании не забудешь.

Оставшаяся в одиночестве Сандра отошла к стене, выудила из кармана какое-то небольшое устройство и начала не то играть, не то читать. Кирилл вспомнил слова Джозефа, что некоторые приборы все же удается доставить на Тайю неповрежденными. Что ж, значит, это один из таких, из везунчиков. Те же КПК, как уже успел услышать Кирилл, сюда подвозят в максимально разобранном виде. И то существенная часть гаджетов добирается до пункта назначения в убитом состоянии.

— Вводная часть подошла к концу, — неутомимо вещал закадровый голос. — Теперь мы перейдем к самому главному — правилам жизни и поведения в Гросвилле.

43

Из рассказа диктора и фото Кирилл быстро усвоил, что к чему в корпоративном городке. Всего здесь проживало чуть больше полутора тысяч человек, и все три года население потихоньку росло. Теперь даже думают расширять Гросвилль к юго-востоку, чтобы вместить еще три-четыре сотни рабочих, но это все планы на будущее.

Карта поселения выглядела просто и логично. На севере, на естественном возвышении располагался научный сектор, где происходило бесчисленное множество интересных вещей. Ввиду своей важности сектор имел дополнительное ограждение. Ученые проживали и питались там же, у себя, хотя, не без иронии подметил рассказчик, многие частенько захаживают в общую столовую, мотивируя это тем, что там вкуснее готовят. С этим Кирилл был согласен — яичница и бутерброды с маслом и сыром ему пришлись по душе, равно как и свежие пирожные, и теперь он с нетерпением ждал обеда, чтобы распробовать что-нибудь еще.

Рядом с научным поселением располагался лазарет и космодром для челноков. Диктор обмолвился, что в пятнадцати километрах на восток от Гросвилля приступили к возведению «большого» космодрома, рассчитанного на многочисленные группы туристов. У них будут особые челноки, куда более удобные и современные. При этих словах Кирилл весьма живо вообразил себе таких посетителей, кто слишком хорош для той болванки, что доставила на Тайю их с Сеней тушки. В его глазах это были богатые и пузатые владельцы нефтяных вышек, автомобильных заводов и сетей супермаркетов. Их лица, как лица членов их семей, всегда спесиво сморщены, словно все идет немного не так, как того хотят обладатели этих самых лиц. Словно все в мире не допрыгивает до их ожиданий, все кажется таким пресным…

Центральную часть Гросвилля занимали сельскохозяйственные угодья. На юго-востоке — жилой корпус для рабочих, на юге — столовая, административный корпус и развлекательный центр «Подкова», и вправду выполненный в виде лошадиной подковы. Там устраивают дискотеки, показывают кино, есть бар, бильярдная и даже библиотека. Как цифровая, так и классическая.

Юго-западная часть была занята огромным спортивным центром с бассейном и небольшим отелем, который большую часть времени пустовал. Однако диктор многозначительно сообщил, что визиты «влиятельных людей» случаются, пусть пока и анонимно, а пока добрая половина отеля заселена специалистами высшей категории, куда входили программисты, системные администраторы, тестеры, инженеры, проектировщики и другие умные люди и ценные кадры.

При виде спортивного корпуса у Кирилла загорелись глаза — на снимках был изображен зал боевых искусств с рингом, мешками, боксерскими шлемами и прочими прелестями жизни. Оснащение впечатляло, такого он в своем клубе в Крулевце не видел, работая преимущественно с видавшим виды снаряжением.

— Гросвилль — это чудесное место, однако он является скорее средством, нежели целью.

На экране появилась карта Лорданы. Сверху слева, отделенный океаном, находился материк чуть больше размера, подписанный как «Номмес». Немного южнее Лорданы еще виднелась гряда мелких и очень многочисленных островов, тесно жмущихся друг к другу. Их Кирилл заприметил еще на подлете к планете, и на этом знакомство с сушей Тайи заканчивалось.

— Похоже на Лавразию и Гондвану, — задумчиво протянул Милан, а Кирилл с трудом вспомнил, что означают эти два слова. — И в то же время не похожи. Интересно…

— Как вы понимаете — Гросвилль является коммерческим проектом, и совсем скоро поистине колоссальные вложения начнут, наконец, оправдывать себя. К югу от Гросвилля, на крутом берегу Черроу вот-вот будут готовы все условия для людей, желающих проводить время в царстве чистой и прекрасной природы, а ниже по течению реки, к югу — на месте бывшего болотистого леса — возникнет невиданных размеров и красоты парк. В парке будут представлены животные, растения и насекомые со всей Тайи, включая оба материка и отдаленные острова, где жизнь приобрела совершенно причудливые формы. Дамы и господа, это будет проект такого масштаба, какого в истории еще не было и быть не могло. То, что полвека назад считалось блажью и казалось недостижимым, уже в наших руках.

Итак, именно поэтому вы и находитесь здесь, друзья — для того чтобы строить будущее сразу двух планет вместе с самой известной и крупной компанией мира! Вы — мост между нашим старым, привычным миром и этой удивительной планетой, способной открыть нам все тайны прошлого и подсказать, что может ожидать нас в будущем.

Вскоре вам сообщат, куда нужно подойти, чтобы получить комплекты рабочей одежды, оборудование и, конечно же, узнать, к какому роду деятельности вы приписаны — сельское хозяйство, уход за территорией, подсобные работы, строительство или что-то другое. Но это случится позднее.

А сейчас — самое интересное. Пришла пора узнать побольше о флоре и фауне планеты Тайя и, в частности, материка Лордана.

44

Практически все перечисленные растения показались Кириллу знакомыми — сосны, ели и папоротник он, к примеру, видел и в Крулевском воеводстве. Деревья, похожие на пальмы, оказались саговниковидными. Диктор любезно уточнил, что в Лордане представлены только замиевые представители семейства саговников, однако Кирилл не понял, о чем речь, и немного огорчился — он ненавидел чувствовать себя глупым. Настроение чуть приподнялось, когда он узнал секвойю, виденную когда-то то ли в каком-то ботаническом саду, то ли в школьном учебнике. Тысячелетние деревья, устремляющиеся ввысь на добрую сотню метров, впечатлили всех без исключения. Даже на фоне могучих приморских сосен и крепких араукарий секвойи смотрелись солиднее и значительнее.

Когда речь, наконец, зашла о животных, сердце заколотилось, а в душе вновь проснулся жадный детский интерес к тому, чего никогда не увидишь и не познаешь, но что будоражит воображение. Неужели здесь все-таки есть они, настоящие динозавры? Это ведь просто невероятного, быть такого не может! Не может!

Может. Еще как может.

Эх, было бы Кириллу сейчас снова восемь лет, он от восторга бы просто не смог ни дышать, ни говорить.

— Маленький и прыткий двуногий динозавр, покрытый бурыми, напоминающими пух протоперьями — это аристозух, родственник весьма известного животного под названием «компсогнат». Аристозух движениями и некоторыми повадками напоминает земных птиц. Он питается насекомыми, мелкими ящерицами и падалью, на людей не нападает, даже находясь в стае, если его, конечно, не провоцировать.

Не бойтесь их, но и близко лучше не подпускать. Укусы аристозуха могут оказаться весьма болезненными, к тому же их слюна не слишком полезна для человека. Однако — повторю — нет причин для беспокойства, даже если аристозухи вас покусали. Просто немедленно покиньте место работы и отправляйтесь в медицинский корпус, либо же вызовите бригаду врачей с помощью КПК. Аристозухи очень проворны и временами пробираются на территорию нашего городка. Заметив животное, вы должны незамедлительно связаться со службой охраны — около двух десятков сотрудников круглосуточно патрулируют внутренние границы Гросвилля. Они быстро придут вам на помощь. Это, к слову, касается вообще всех животных, кроме скота. Ни ящериц, ни динозавров, ни прочих сухопутных существ на территории Гросвилля быть не должно. Это опасно и для людей, и для самих животных. Заметив что-либо подозрительно, вы должны незамедлительно связаться со службой охраны.

Теперь вы видите на экране динозавра под названием «сципионикс». Он представляет бо́льшую опасность в сравнении с аристозухом в силу своего размера и весьма развитого интеллекта — на нашем материке представлен самый крупный из известных подвидов этого динозавра. При определенных обстоятельствах он способен разделаться даже с физически развитым человеком.

Молодые сципиониксы питаются мелкими ящерицами и рыбой, их вы узнаете по светло-коричневому окрасу, в то время как у взрослых особей перья на спине и передних лапах имеют красивый синий цвет с разноцветными вкраплениями. Взрослые сципиониксы достигают полутора метров ростом и двух с половиной в длину, и неудивительно, что они вполне могут представлять для человека угрозу.

На рабочих объектах вероятность столкновения с такими существами минимальна, в отличие от аристозуха, которому непомерное любопытство и малые размеры позволяют пробраться практически всюду. В любом случае, при встрече со сципиониксом не бегите и не паникуйте. Лучше будет поднять над головой руки и громко закричать. Как известно, так обычно делают при внезапной встрече с медведем, однако один из жителей Гросвилля, Марк Шалль, наглядно доказал, что это работает и со сципиониксом — таким нехитрым образом ему удалось спугнуть взрослого самца. К тому же челюсти сципионикса не самые опасные для человека и, хоть укусы крайне болезненны, смертельных случаев с этим динозавром не было. Если животное выказывает намерение атаковать вас, прижмите подбородок к груди, закройте голову руками, а колени подожмите к животу. Человек является слишком крупной добычей для сципионикса, поэтому, как правило, динозавр ограничивается нанесением минимального урона с целью отпугивания.

С каждым новым словом диктора челюсти зрителей падали все ниже и ниже, а тетрадки с ручками оказались бесполезными — никто не записал в них ни слова, настолько их поглотило захватывающее дух описание животных Лорданы, а невозмутимый тон диктора, каким описывалось возможное нападение ящера и меры противодействия, заставляли кровь в жилах леденеть. Вы бы хотели лицом к лицу столкнуться с птичкой в полтора метра ростом, у которой вместо клюва пасть, полная мелких острых зубов? Когда это чудо бросится в вашу сторону, вряд ли вы сумеете убедить себя, что животное не планирует убивать вас, а хочет только отпугнуть. Во всяком случае, так казалось Кириллу. Он бы, наверное, просто побежал, куда глаза глядят.

Почти всех динозавров он узнавал по названию — до чего же, оказывается, хорошая у нас память! Ведь прошло чуть не два десятка лет, а он все помнит. Все еще помнит, надо же!

Быстрый и гибкий гипсилофодон, схожий поведением с современным земным оленем, представлял собой цель номер один для сразу двух пятиметровых хищных чудовищ — конкавенатора и цератозавра, отчаянно конкурирующих между собой. Первый имел причудливый ярко-красный горб на спине, а у второго украшенная тупым гребневидным рогом голова размерами и формой была сравнима с небольшим автомобилем.

Диктор сказал, что на Земле в это время доминировал аллозавр, однако по пока неизвестным причинам на Лордане аллозавры почти не водились. Они встречались в основном на юго-востоке и на островах. Судя по всему, здесь природные процессы пошли несколько иначе, и другие виды вытеснили аллозавра на обочину.

Здоровенный игуанодон, совсем как корова жующий какие-то лепестки, бронированный острыми шипами полакант с тупым тяжелым взглядом и похожий на закованную в средневековые доспехи бочку, длинношеий задумчивый динхейрозавр, вышагивающий огромными стадами по влажному редколесью Лорданы вперемешку со стадами высоченных лусотитанов — все это казалось Кириллу не просто нереальным, но невозможным в принципе. Как минимум, с ним, с ничем не примечательным парнем подобное просто не могло произойти! А спокойный, чуть ли не будничный тон диктора буквально сводил с ума. Возникало ощущение, что рассказчик вещает о кузнечиках или лягушках, или, на крайний случай, об особенностях экосистемы Серенгети, но никак не о давно вымерших существах, населяющих здесь каждый квадратный километр, занимающих каждую нишу этого фантастического мира.

Следующий ролик запомнился Кириллу больше всех. Видеокамера, закрепленная на дроне (вряд ли под это дело подняли бы вертолет), на небольшой высоте чуть ниже деревьев перемещалась вдоль реки. Кирилл сразу понял, что это Черроу.

Дрон красиво пролетел над излучиной, повторяя изгиб, и, завернув за «угол» леса, добрался до расширения русла, где течение замедлялось, а вода успокаивалась, разглаживаясь. На отмели стояли три существа необыкновенной наружности — без сомнения, хищники, и очень страшные — два взрослых и детеныш. Навскидку ростом они были с двух взрослых мужчин, а длиной (вместе с хвостом) не уступали трамваю-гармошке.

Гладкая, блестящая от капель воды шкура имела густой сизый цвет с розоватыми разводами на боках и бедрах, а поджарое брюхо было светло-серым. Животные уверенно стояли на двух лапах примерно по колено в воде, склонив над ней узкие и стройные тела, на первый взгляд лишенные какой бы то ни было особенной мощи.

Динозавр напоминал крокодила, вставшего на две ноги и вооружившегося двумя весьма длинными, развитыми передними конечностями, каждая из которых ощетинилась тремя массивными когтями. Самый длинный мог запросто пронзить человека насквозь, да так, что острое жало далеко вышло бы из пробитой плоти. Мощь когтистых лап с лихвой компенсировала излишнее для хищника изящество фигуры. Правда, при более пристальном взгляде стройность тела монстра оказалась обманчивой — под блестящей, лоснящейся на солнце шкурой перекатывались мощные мускулы.

Звери замерли, подобно изваяниям, широко разведя и занеся над водой свои смертоносные когтистые «руки» и явно чего-то ожидая. Кончики морд недвижимо замерли в воде, да и сами чудовища обратились в статуи. Только детеныш, совсем еще маленький, нетерпеливо прохаживался вдоль берега. В воду его, наверное, пока не пускали, и правильно — выглядел он донельзя хрупким и неуклюжим, с большими глазами и маленьким телом. Детеныш смешно ковылял взад-вперед, тоскливо глядя родителям вслед.

Внезапно оба динозавра синхронно дернулись, погрузив в воду головы и через секунду выдернув их обратно, с огромными рыбинами в зубах. Те дергались и изгалялись и так, и эдак, беззвучно шлепая ртами и размахивая короткими крепкими хвостами, но выбраться из капкана длинных зубов было невозможно — недаром тонкие клыки охотников были наклонены внутрь, дабы надежно зафиксировать добычу и отрезать ей любой путь к отступлению.

Динозавры зашагали к берегу, а детеныш возбужденно заплясал на месте, раскрыв пасть. Кирилл ожидал, что он зарычит или хотя бы запищит, но вместо этого малыш шипел, громко, резко и… Как-то радостно, что ли. Синхронно раскачивая длинными хвостами, рыболовы подошли к изголодавшемуся отпрыску.

— Это — семья бариониксов. Ближайшие соседи Гросвилля. Они часто встречаются севернее, в четырех-шести километрах от нашего городка. Иной раз выше, а иногда подходят ближе. Мы ни в коем случае не рекомендуем вам путешествовать в те места ни в одиночку, ни в компании. Несмотря на то, что в меню барионикса преобладает рыба, он не прочь отведать и мяса — игуанодоны, полаканты и дракопельты нередко страдают от его набегов. Название «барионикс» переводится как «большой коготь», и, как видите, не зря. Это свирепое животное, его опасаются все без исключения, от мала до велика. Самый длинный из трех его когтей может достигать сорока сантиметров. Сейчас вы увидите это оружие в деле.

В подтверждение сказанных слов один из взрослых бариониксов, бросив рыбу на берег, вдруг сделал резкий рывок прямо на дрон, на миг продемонстрировав светлый живот. Беспилотник едва успел отпрянуть, задрав нос, и на миг весь экран заслонило безоблачное небо. Затем же, когда дрон вновь навел камеру на динозавра, тот уже вовсю разрывал когтями рыбу, а детеныш жадно вгрызался в разлетающиеся по берегу ошметки, бегая туда-сюда то за одним куском, то за другим. Полутораметровую речную жительницу раскромсали в считанные секунды.

— Уверен, зрелище потрясло вас, — на сей раз диктор избрал вкрадчивую интонацию бывалого фокусника, который только что дал толпе феерическое зрелище, имея при этом в рукаве кое-что про запас. — Не переживайте, у нашего городка с бариониксом своеобразное перемирие. Он не ходил на наш берег, а мы стараемся без нужды не появляться на его владениях. Территория гигантского рыболова тянется на десять километров вдоль Черроу, и, скажу вам, даже здоровяки-зауроподы лишний раз подумают, прежде чем идти туда на водопой.

Но у меня есть для вас еще одно поистине потрясающее животное, и оно точно ввергнет вас в неописуемый ужас. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Иначе, пожалуй, невозможно объяснить, почему стоит избегать его всеми силами.

45

Рядом нетерпеливо заерзал Милан. Он все надеялся, что здесь водятся тираннозавры, но Кирилл вернул его с небес на землю.

— Сказали же в начале, что это — граница юрского периода и мелового, — прошептал он.

— Но ведь он говорил «примерно», — отозвался Милан, все еще обуреваемый любопытством. — Тираннозавриды вполне могли достичь неплохих размеров! Эх, хоть бы…

Сюжет походил на самое настоящее кино. Если всех остальных динозавров снимал один дрон, то здесь участвовало, по меньшей мере, три летательных аппарата, и полученный с них материал был смонтирован безукоризненно. Картинка на выходе получилась динамичная и очень качественная.

Дроны вились в воздухе над морским побережьем, где сразу после узкой полосы песка начиналось мелколесье. План динамично менялся, позволяя наблюдать за обстановкой с разных сторон. Согласно небольшой карте в углу экрана, место съемки к северу от Гросвилля, неподалеку от устья Черроу.

По узкой прибрежной каменистой полосе двигалось стадо животных с грузными, толстыми телами, защищенными (или украшенными) двумя рядами вертикально торчащих пластин. Севернее густо шумел океан, облизывая валуны зеленоватыми волнами, а южнее начинался кустарник со знакомыми уже бежевыми цветками, только кусты здесь были намного выше и пышнее, чем в Гросвилле, где их, вероятно, посадили люди и сделали это недавно. Тянущийся на добрые полкилометра кустарник переходил в густой темный лес.

Динозавры имели непропорционально маленькие, низко сидящие головы на толстых шеях и массивные хвосты с шипами на конце — у кого-то было четыре шипа, у кого-то больше десяти (Кирилл не успевал посчитать точно, колонна состояла из нескольких дюжин травоядных). Этот зверь знаком всем и каждому, и у Кирилла самопроизвольно вырвалось название:

— Стегозавр!

В его сторону повернулось несколько недовольных лиц, кто-то шикнул, кто-то вперил злобный взгляд. Сделалось неловко, кровь прилила к лицу. Совсем как в школе, когда, не подумав, ляпнешь на уроке что-нибудь несуразное, а потом весь класс покатывается со смеху да тычет в тебя пальцами.

— Это не стегозавры, — негромко сообщил Милан, наклонившись к Кириллу, когда все вновь повернулись к экрану. — Но виды родственные.

— Перед вами крупные травоядные животные, мигрирующие вдоль берега на восток — дацентруры и мирагайи. Очень похожи на стегозавров, правда? Нет, ну вы ведь знаете, кто такие стегозавры? — последняя шутка вышла очень уж американской, и кроме пары-тройки зрителей, выдавивших смешки, никто даже не улыбнулся.

Внезапно от зарослей колючего кустарника отделилась здоровенная темно-зеленая тень с бежевыми полосами на спине — такими же бежевыми, как цветки кустарника. В длину тень превышала любого из шипастых ящеров вдвое. Кирилл уже понял, что будет дальше, и инстинктивно стиснул подлокотники пальцами. Хоть против природы и не попрешь, и хищники неизбежно поедают травоядных, смотреть на это все равно неприятно. Если уж даже безмозглую рыбину в зубах барионикса было жаль…

— Обратите внимание, насколько быстр этот гигантский хищник. Его имя — торвозавр, и здесь он достиг невероятных размеров. Длина динозавра составляет тринадцать с половиной метров, а высота — больше четырех! Вес торвозавра может доходить до пяти с половиной тонн, однако такие цифры не должны вводить вас в заблуждение — скорости этому чудовищу не занимать.

Диктор не ошибся, все случилось быстро. Сорвавшись с места в карьер, торвозавр ударил с неожиданной для такого мастодонта прытью, вмиг захлопнув страшные челюсти на шее одного из травоядных. Благодаря вовремя показанному крупному плану Кирилл успел заметить, что зубы этого чудища отличаются от зубов барионикса — они куда толще и массивнее. Наверное, чтобы вырывать куски мяса из жертвы, оставляя ее истекать кровью и медленно умирать. К счастью, на этот раз обошлось — убийство получилось почти бескровным и быстрым. Дацентрур один раз конвульсивно, без должного усилия хлестнул торвозавра шипастым хвостом и немного рассек шкуру на бедре. Тонкие ручейки крови побежали вниз по коротким перьям цвета спаржи, которые Кирилл сначала, при взгляде издалека, принял за тусклую чешую. Хищник от этого только пуще рассвирепел и с хрустом сломал шейные позвонки жертвы, оборвав ее мучения.

Травоядные, загудев и грозно закачав хвостами, перешли то ли на быстрый шаг, то ли на легкий бег, а торвозавр невозмутимо принялся пожирать еще теплую тушу, с аппетитом круша кости и вгрызаясь все глубже. Дальнейшая охота его не интересовала, он и так обеспечил себя доброй тонной мяса.

Эта сцена крепко запомнилась Кириллу. Он вынужденно признал, что видеопрезентация подготовлена чертовски убедительна — его теперь за ворота городка не выманишь ни за какие коврижки. Стоит только представить, что такая тварь бросается на человека, как берет оторопь, а по позвоночнику сбегает ледяная струйка пота. У бедного хомо сапиенса ведь просто нет ни малейшего, даже призрачного шанса. Он вообще не должен быть здесь, как не должна камбала плавать с пираньями, но технологии давно нарушили естественный ход вещей, и сетовать поздновато. Достаточно не ходить, куда не следует, и не делать того, что запрещено. У всякого запрета есть причина.

Оставшаяся часть презентации была посвящена насекомым, морским животным и птерозаврам, затем неутомимый диктор поведал зрителям о правилах работы, системе поощрений и прочем. Информации и вправду было так много, что мозг просто не успевал всего переварить. Кирилл мысленно досадовал — ну неужели нельзя было растянуть период адаптации хотя бы дня на три, а не вываливать все разом на опухшие от межзвездного перелета головы?

Впрочем, уже попрощавшись с вернувшимся Джозефом и с незаменимой Сандрой и взяв с собой пухлую цветную книжицу с содержимым презентации, Кирилл быстро прогнал в голове содержимое презентации и удовлетворенно отметил, что пока все неплохо помнит. Да и инструктаж вообще-то носил информационный характер, остальное можно и даже нужно прочесть самостоятельно. На главных вещах диктор остановился и все подробно разжевал, а на том, с чем едва ли придется столкнуться — например, с гигантскими океанскими ящерами — долго не задерживался.

Кирилл поискал глазами Сеню, но заметил лишь его удаляющуюся спину. Рядом грациозно вышагивала Марья, облаченная в обтягивающие голубые джинсы и светлую рубашку. На фоне древних растений и кружащих высоко в небесах рамфоринхов (именно так диктор обозвал любителей сэндвичей) такая одежда выглядела странно. Вообще любая одежда казалось неуместной и нелепой, кроме, как это ни удивительно, обмундирования от Гроско. Что рабочая, что повседневная одежда от корпорации странно гармонировала с окружающим пейзажем. Это касалось даже гламурного золотистого скорпиона.

Об этом Кирилл судил, видя идущих по своим делам сотрудников, там и сям встречающихся в городке. Они что, всех своих дизайнеров бросили на эту задачу, или это просто слепое попадание в «яблочко»?

Возвращались в задумчивом молчании, как часто бывает после тяжелого экзамена или еще какого интенсивного умственного труда. Даже Милан держал язык за зубами, чего Кирилл совсем не ожидал, и лишь в самом конце пути, возле жилого корпуса с языка серба сорвалось то, о чем, наверное, в тот момент думали все новички:

— Обалдеть можно. Мы в мезозое. В мезозое.

Часть 3. Игры памяти

46

Остаток дня прошел как в тумане. Кирилл не помнил толком, как пришел какой-то сотрудник и вывалил комплекты одежды и оборудования на их с Сеней кровати. Не отпечатался в памяти и долгожданный ужин, хоть положительные эмоции вкупе с приятным послевкусием от него остались. И даже постоянное отсутствие Арсентия не беспокоило. Тот просто увлекся очередной девчонкой, вскоре они поцапаются, и все встанет на свои места.

Потом все ходили провожать Сандру и Джозефа, пожимали им руки, говорили «спасибо» и желали удачи. Провожатые, кажется, ничуть не были расстроены тем, что им пора уезжать. Наоборот, они так и норовили поскорее погрузиться в челнок, но неторопливо движущаяся очередь из покидающих Тайю рабочих не позволяла. У последних, кстати, настроение было не столь уж радужным — им явно нравилась работа, но и в бесконечном отрыве от семьи бедняги жить не могли. Они провожали рекрутеров с нескрываемой завистью в глазах.

Наконец, кораблик взмыл вверх и исчез в темном тебе, и тогда люди начали расходиться.

Кирилл лежал на постели и думал. Он все вспоминал увиденное сегодня, прокручивая в голове инструктаж. Не расхаживать с открытой едой, бросать мусор только в герметичные контейнеры, при нападении сципионикса поднять над головой руки и закричать, при нападении торвозавра попытаться успеть пробормотать хотя бы первую строчку «Отче наш»…

Дабы немного отвлечься, Кирилл решил навести порядок. Он встал и приступил к разбору вещей. Десять комплектов белья, три комплекта рабочей формы — уже знакомые темно-зеленые комбезы (два с коротким рукавом, один — с длинным) — и пара комплектов повседневной одежды, а именно удобные штаны спортивного типа, шорты и футболки с тем самым скорпионом. Последние немного выбивались из виденной намедни цветовой гаммы, дизайнеры решили разбавить темно-зеленый серыми и бордовыми разводами. Видимо, это какая-то новая серия. Получилось неплохо, Кириллу даже понравилось. В такой можно и дома щеголять, стиляги оценят.

Ему выдали еще и весьма интересное устройство, согласно надписи на коробке именующееся КПК, то есть карманный персональный компьютер. По сути, это был смартфон в прорезиненном противоударном корпусе, с него можно было совершать звонки по всей территории городка и даже за ним — как иначе можно вызвать медику или подмогу, если какая-нибудь тварь откусит голову, когда ты за воротами? Правда, рацию компьютер не заменит, его сигнал за пределами Гросвилля был ограничен примерно десятью километрами в каждом направлении.

КПК оказался простым в обращении — негусто, но экономно. Шестидюймовый экран Кириллу приглянулся. Увы, без трехмерной голографии. Зато внутри имелась полная энциклопедия флоры и фауны, карта, навигатор, часы и, непонятно зачем, какой-то сборник смешных историй. Наверное, чтобы развлечь себя, если потерялся, а карта с навигатором не работают. А ведь в инструктаже упоминали о том, что Гроско уже запустили спутники для полного покрытия Лорданы. Номнес пока видно лишь частично, но как-нибудь и до него дойдет очередь.

Ну и инвестиции, конечно! Денег вбухано не меряно… Видимо, надеются, что толстосумы клюнут на подобный проект, да не один раз. Если честно, Кирилл бы клюнул, да еще как, но стоило подумать, сколько может стоить здесь самый захудалый домишко, как мечты приобретали мрачноватые оттенки. Таких денег ему не то, что не заработать — даже не представить.

Заходил Милан, предлагал отправиться в зал — ему все не терпелось продолжить занятия.

— Не сегодня, братец, — покачал головой Кирилл. — Я бы лучше передохнул, освоился, что ли. Завтра можно сходить, если первый рабочий день не вымотает.

— Ну, завтра, так завтра, — пожал плечами Милан и поспешно ретировался, понимая, что начинает докучать. Общение с людьми давалось ему непросто, и серб ни в коем случае не хотел отталкивать от себя тех, кто не отвернулся от него сразу.

Остаток вечера Кирилл провел в мини-компьютере, изучая всевозможных рептилий суши, моря и воздуха, а заодно и птиц с насекомыми. Давным-давно он смотрел фильмы о динозаврах, где чудища оживали благодаря ультрасовременной компьютерной графике, да листал электронные энциклопедии, опять же разглядывая чьи-то умелые художества. А теперь перед ним были реальные фото и короткие видео, и это захватывало дух, унося прочь любые тревоги и напрочь глуша нарождающуюся тоску по дому.

Предположения земных ученых оправдались почти стопроцентно. Большинство динозавров и впрямь не были холоднокровными, они отличались совершенно особой кровеносной системой и в энциклопедии звались «мезотермами». Кирилл не очень-то хорошо понимал такие вещи, но кое-какой вывод сделать удалось. Оказывается, динозавры все-таки могут некоторое время самостоятельно поддерживать температуру тела. На длительный срок таких усилий не хватает, но пережить ночь и встретить утро в бодром расположении духа и тела можно, равно как и перетерпеть короткие похолодания, кои временами случались на обоих материках.

А сколько динозавров, оказывается, имеют перья! Кирилл слышал где-то и когда-то, что, скорее всего, некоторые тероподы — хищники — носили перьевой покров, но в то время древние ящеры уже не интересовали его, оставшись детским увлечением. Сейчас же он с изумлением признавал, что в своем истинном обличии мезозойские чудища намного больше напоминают птиц, нежели ящериц. К слову, у ряда динозавров — как у того же конкавенатора — перья мало чем отличались от перьев земных птиц двадцать первого века.

Что до сходства с птицами, то оно выражалось и в темпераменте, особенно у мелких и среднеразмерных хищников. Кирилл просмотрел с пару десятков видео, прежде чем позволил себе утверждать такое. Конечно, неуклюжие анкилозавры и стегозавры к птицам не малейшего отношения не имели. Они занимали нишу носорогов и слонов, но были глупее и сильнее. Однако хищники — совсем другое дело.

Их движения, манера поворачивать голову, походка и даже крики заставляли удивляться. Если торвозавр и аллозавр (последний, кстати, «терял» все свои перышки по достижению четырех лет) рычали, словно львы — низко и солидно — то пятиметровые цератозавры каркали, что твои вороны, но громче и яростнее. Такие звуки стали полной неожиданностью для Кирилла, привыкшего к давно устоявшемуся киношному образу хищных ящеров, но впечатляли они ничуть не меньше, чем раскатистый рык, напоминающий гром.

А что до мелких двуногих динозавров, их с первого взгляда можно было смело окрестить прапрадедушками птиц. Аристозухи в брачный период пели, чирикали, танцевали и галдели на вес лес. Сципиониксы при столкновении с опасностью растопыривали передние лапы, как грифы расправляют крылья, дабы отпугнуть соперника. Даже здоровяки-конкавенаторы, имеющие оперение только на туловище и бедрах, покоряли друг друга брачными плясками, со стороны выглядящими как кровавая схватка, а уж как блистательно и завораживающе они выли… Волки бы обзавидовались! Словом, много нового узнал Кирилл, очень и очень много. Воодушевление было так велико, что сон из тела выбило в какие-то неведомые дали, хоть, по уму, входить в рабочий режим лучше с самого начала, чтобы первый рабочий день прошел энергично, бодро.

Лишь за полночь Кирилл понял, что пора бы и честь знать — в восемь его уже ждут, как и всю восемнадцатую бригаду, куда он оказался приписан. Сообщение с этой информацией пришло сразу, стоило включить КПК. Интересно, он окажется вместе с Сеней и Миланом, или их всех разбросают?

— «А, чего там, завтра и увидим», — подумал Кирилл и широко зевнул. День был долгим и насыщенным, пора спать.

Когда в комнату вошел Сеня, Кириллу почти удалось заснуть, но звук открываемый двери спугнул уже подкравшийся сон. Морщась от бьющего из коридора света, Кирилл приподнялся на постели.

— Привет. И спокойной ночи.

— Что, даже не поинтересуешься, как у меня дела? — хмыкнул Сеня.

— Извини, завтра поболтаем об отношениях мужчины и женщины. Спать пора уже.

— Завтра, так завтра, — такой ответ Кирилл уже слышал четыре часа назад, но, в отличие от Милана, Сеня произнес это с обидой.

Кирилл не сдержал ухмылки от такой наглости — сам о друге позабыл, уцепился за новую юбку, а теперь еще и сердится, что его не расспрашивают с порога, что да как.

Тем временем Сеня зашуршал пакетами с формой на постели. Где-то там же лежали и его рабочие документы, пропуск и мини-компьютер. Поначалу возникло смутное осознание, что Арсентий нарочно издает так много шума, однако Кирилла все посторонние звуки уже не беспокоили.

47

Едва за окном забрезжило утро, Кирилл проснулся. На часах было пять двадцать утра. Да уж, лучше бы вообще не ложился, голова за эти несколько часов сна стала чугунной. Впервые в жизни Кирилл мог с уверенностью утверждать, что куча новой информации способна вполне ощутимо отягощать черепушку. Плюс добавьте массу впечатлений и эффект неожиданности, а потом помножьте на банальный стресс от длительного переезда.

— Вторник, шестнадцатое мая, — негромко проговорил Кирилл, прочитав данные с экрана КПК, и отодвинул рукой жалюзи, чтобы узнать погоду. Чистые небеса и прогретый до восемнадцати градусов воздух говорили о том, что день обещает быть прекрасным. На Лордане жаркая погода стоит с марта по ноябрь, прерываемая лишь легким дождиком да редкими, но непредсказуемыми бурям, налетающими с севера.

Кирилл потянулся и сел. В животе стало холодно и пусто, но это не страшно. Все боятся выходить на новую работу, все и всегда, исключений нет. Зато Кириллу повезло, он совершенно бесплатно попал из промозглой и тусклой осени в полную красок весну, дающей фору европейскому лету, и хотя бы за это стоит благодарить жизнь. Правда, конец зимы и начало весны в Гросвилле тоже приносят сюрпризы. В прошлом году, говорят, Черроу разлилась слишком сильно, ворвавшись в городок. Больше всего досталось Подкове, расположенной в небольшой низине, и одну часть стену специально не стали перекрашивать, оставив метровый потускневший слой краски в назидание и память. И, конечно, спешно возвели насыпные баррикады и прокопали дополнительные отводные каналы.

Последние полтора часа Кирилл без всякой пользы провел в кровати, тщетно пытаясь уснуть. Ну, не идет сон, и все тут. Да и в теле появилась какая-то обманчивая легкость, какой бы не должно быть. Ощущение бодрости было мнимым, уже к обеду оно иссякало, и человек начинал чувствовать себя усталым и разбитым.

— Я вчера на этой презентации дурацкой чуть в штаны не наложил, — признался Сеня, когда они уже шагали на завтрак. — За каким хреном нас так пугают? Можно было просто показать фотку эту динозавра, и никто бы к нему не сунулся.

— Ты, может, и не сунулся, а вот другие… Идиотов ведь хватает, причем везде и с избытком. Представляешь, сколько лайков наберет селфи с такой вот махиной на фоне? Многие даже жизнью за это пожертвуют. Бывали уже прецеденты, бывали.

Оба изрядно волновались, но тревога сменилась облегчением, когда Сеня узнал, что его тоже приписали к восемнадцатой бригаде. Вскоре за ними подъедет автобус и прямо с завтрака заберет их на объект.

Несмотря на то, что омлет и бутерброды застревали в горле и упрямо просились наружу, Кирилл продолжал есть. Он знал, что капризный организм в таких случаях не стоит слушать, ибо, пойдя у него на поводу сейчас, уже через час-полтора начнешь загибаться от голода.

Арсентий же, напротив, поражал своим аппетитом. Он смел две тарелки сухих завтраков, закусил яблоком, не глядя проглотил омлет и сейчас цедил уже третью чашку какао, окуная в него печенье.

— Ну, пора, — вынес вердикт Кирилл, сверившись в часами в КПК.

Столовая начала пустеть на глазах, хотя некоторые пока не собирались никуда идти — их смена начиналась в девять или десять, а у кого-то и вовсе был выходной. Однако новички, а Кирилл уже почти всех их выучил в лицо, единым фронтом высыпали на улицу. Снаружи успело значительно потеплеть, и Кирилл с удовольствием отметил, что выданный комбинезон превосходно справляется. Пока даже ни намека на пот, например, хотя лицу под палящим солнцем становится немилосердно жарко. Но в пакетах с формой отыскались еще и тюбики с кремом, так что защита от ультрафиолета имелась. Позже кожа привыкнет к зною и не будет обгорать.

Напротив столовой размещался весьма вместительный паркинг, и туда то и дело подъезжали микроавтобусы, автобусы и здоровенные внедорожники. На бортах виднелись ярко-красные номера, и Кириллу не потребовалось много времени, что сообразить, что есть что. Поэтому, когда показался микроавтобус марки форд с единицей и восьмеркой на борту, Кирилл уверенно направился к нему, как и десяток здешних рабочих из предыдущих заездов.

Водитель вышел и зачитал список:

— Байнман, Елисеев, Казлаускас, Коваль, Остапчук, Спытару. Все новички здесь? Отлично, запрыгивайте и едем.

Шестерка вновь прибывших спешно запрыгнула внутрь, занимая оставшиеся после проворных старожилов места, и автобус начал набирать скорость. У Кирилла возникло неприятное ощущение, что они опаздывают, и бригадир начнет погонять их, не тратя времени на объяснения.

Дорога отняла не больше пяти минут, и вскоре микроавтобус резко остановился между двумя линиями ограды, взметнув клубы пыли. Не дожидаясь команды, бригада быстро, но без суеты пошла наружу.

Осмотревшись, Кирилл быстро сориентировался на местности, благо карту он изучил досконально. Они находились между холмом научного центра и северной стеной, аккурат между главным ограждением и весьма скромным двухметровым забором ученых, построенным, видимо, для защиты скорее от своих, нежели от диких животных. Сейчас в обеих оградах зияла здоровенная дыра от упавшего дерева.

Возле прорыва главного заграждения отирались ребята в крутых костюмах и с ранцами. В их руках виднелись тазеры, а на лицах застыло выражение крайней решительности.

— Итак, всем доброе утро! — рявкнул водитель-бригадир, подходя к выстроившейся в шеренгу бригаде. — Как видите, времени на долгое знакомство нет. Новички, слухай сюда — вам достаточно знать две вещи. Первая — меня зовут мистер Оллис. Вторая — час назад, пока вы кушали блинчики с джемом, обвалилась вот эта сорокаметровая хреновина.

Оллис показал большим пальцем за спину, как будто остальные не видели гигантского гинкго.

— Как вы помните, высота нашего основного ограждения — семь метров, поэтому, что весьма логично, от такого удара ему пришли кранты. Скоро подвезут секции под замену, а нам пока надо убрать сраное бревно, понятно? Ну, тогда за работу, раз понятно!

48

Дерево оказалось крепким, хоть и сухим. Кто-то из работников сказал, что гинкго «болело», и потому преждевременно состарилось и рухнуло, подточенное хворью изнутри. На всех бензопил не хватило, и, пока старички жужжали моторами, новые рабочие вооружились топорами и пошли войной на ветки и сучья.

Недовольный скоростью работы, Оллис изо всех сил подгонял бригаду — хищники прекрасно знают, кто живет за высоким забором, и дыра в нем вполне может стать для них привлекательной. Памятуя о размерах доминирующих в этих краях хищников, Кирилл мог с уверенностью сказать, что их не смутят ни бензопилы, ни топоры. Тут даже автоматом много не навоюешь.

— Они умны, очень умны, — приговаривал Оллис — бригадир неожиданно предпочел топор пиле и сейчас возился рядом с Кириллом и Сеней. — Я бы даже сказал, что они умнее собак. Например, эти страхомудины, большеголовые и с рогом на носу…

— Цератозавры, — подсказал Кирилл, в определенном смысле уже подкованный в теме динозавров.

— Во-во, они самые, — кивнул Оллис, размашисто срубил толстую ветку, ногой отфутболил ее и продолжил. — Орудуют обычно по двое, рисковать не любят. Травоядных гонят по лесу, пока те не влетят в болото, а потом стают на сухие бережки и кушают животину, у которой ноги-руки уже увязли, а все остальное еще нет. Класс, да? Живьем жрут, сволочи.

— Н-не очень классно, — похоже, страх Сени перед динозаврами усилился в несколько раз. Он принялся усерднее махать топором и украдкой бросать на прореху в ограждении подозрительные взгляды.

— Торвозавру на нас, в сущности, до лампочки, но вас им шугнули здорово, да? Не бойтесь, он слишком большой, главное, не подходить близко. Мелочь всякая с нами не сладит. А вот среднеразмерных тварей стоит бояться, — Оллис еще раз продуктивно взмахнул топором и подытожил. — Средние — самые скотские, их надо мочить сразу, как увидишь, а то потом не успеете. Ладно, парни, работайте — там уже грузовик с новым забором подъехал, я побег принимать.

Заткнув топор за пояс, Оллис широкими шагами пошел к здоровенной фуре, в чьем кузове покоились уже знакомые металлические секции. На ходу бригадир крикнул:

— Туск, Шиманюк, Чизел — давайте со мной!

Трое работников побросали пилы и послушно пошли за начальником. Вчетвером они принялись споро выгружать элементы секции и складировать их в штабеля возле следующего, уцелевшего участка ограждения.

Тем временем работа с деревом близилась к финалу. Кирилл сам удивлялся своей продуктивности. Он никогда не работал с топором, но довольно быстро набрал темп и вошел во вкус, четко выверенными ударами круша ветви. Результаты работы новичков стали видны уже через час — ствол стал полностью «голым», и теперь его спокойно можно было катить.

Кроме того, дерево уже распилили на полтора десятка бревен, два из которых остались лежать за пробитым забором.

— Чертово гинкго, — пробормотал кто-то из опытных работников. — Такая здоровая гробина, а бесполезная.

— Это почему? — решил прояснить для себя Арсентий, заодно воспользовавшись завязавшимся диалогом для передышки.

— Не горит оно, — ответил парень, чья бритая под ноль голова вся блестела от пота. — Придется его туда скатывать.

Он кивнул на дыру в заборе шириной с автобус. Дерево проделало ее до самой земли, что в некотором смысле упрощало задачу.

— Так там обрыв?

— Обрыв — не обрыв, так, пологий спуск начинается через тридцать метров. Но нам эти бревна на территории ни к чему. Вот была бы сосна или ель, тогда другое дело. Их мы на дрова для фермы могли бы приспособить, они там иногда пригождаются.

Остаток первой половины дня вся бригада провела весьма насыщенно. Оллис все же передумал выбрасывать свежераспиленные бревна в пробоину, велев просто собрать их всех вместе, перекатывая каждое по двое-трое, и вызвав два манипулятора.

— Проще вывести барахло на машине и скорее залатать брешь, — сказал он и, посмотрев на Кирилла, вдруг добавил. — Хорошо справляешься, новичок. Продолжай также, и хорошая премия у тебя в кармане.

От такой новости на душе сделалось теплее. До первой зарплаты осталось всего-ничего, сегодня, считай, идет уж девятый день из тридцати одного. Вот-вот он сможет помочь матери, уже совсем скоро. Теперь, когда Кирилл увидел вокруг себя сотни весьма довольных жизнью и работой людей, его последние сомнения касательно возможного мошенничества с зарплатами развеялись. Если б зарплату задерживали или не давали вовсе, лица были бы куда более хмурыми.

Из-за наплыва срочной работы Оллис никого не отпустил на обед, вместо этого вызвав из столовой фургон с едой прямо на место. Тот объявился спустя четверть часа, и рабочие начали выходить на перерыв — шестеро обедают, а остальные двенадцать трудятся, включая и Оллиса. Он, кстати, вкалывал наравне со всеми и ни капли не филонил, успевая в процессе раздавать дельные советы. Несмотря на некоторую грубость начальника, Кирилл быстро зауважал его. Под руководством Оллиса даже Сеня трудился, высунув язык и не сачкуя, потому как указания и замечания начальника были предельно ясны.

Система ограждения оказалась проще некуда. Кирилл ожидал, что кто-то будет приваривать металлические элементы друг к другу, но на деле ограда оказалась гигантским конструктором. Поврежденные ее составляющие были вынуты из пазов — где-то это получалось легко, где-то с трудом, поскольку удар дерева погнул их — и на место старых становились новые секции, пахнущие свежей краской. Самый настоящий детский конструктор.

Все это время пробоину не оставляли без внимания два высоких парня в крутых костюмах. Они ни с кем не вступали в разговоры и только лишь наблюдали за действиями рабочих да за отсутствующей активностью по ту сторону забора. Структура ограждения обеспечивала прекрасную видимость — между мощными горизонтальными рейками, призванными защитить город от крупных животных, имелась мелкая и тонкая, но невероятно прочная сетка от мелкой живности. Сетка была сделана очень грамотно и нисколько не мешала наблюдению. Она была почти невидима, пока как следует не приглядишься.

— И чего они не подведут ток, чтобы те двое не стояли, не мучились? — осведомился Арсентий во время их перерыва, не забывая жадно поглощать успевший поостыть суп.

— Все просто, — с умным видом ответствовал Толик, уверенный в себе парень из Беларуси. — Нас же этим током и жахнет. Человеческий фактор, пацаны, это вам не хухры-мухры. Мы ж тут не в армии. Дисциплина есть, но не такая строгая, и ее недостаточно для того чтобы доверять людям, зная, что в массе своей они идиоты. Вот пойдет вечером в пятницу какой-нибудь фрукт из Подковы домой, предварительно накинув за воротник, — я, например, — споткнется и обопрется о такую ограду. Пшик, и нет фрукта. У нас бы тогда треть города еженедельно на тот свет уходила. А уж сколько любителей помочиться на забор! Я понятия не имею, чем он их там привлекает, но есть такое дело. Так вот, прикольно было бы, бегай по сетке ток — от агрегата остался бы дымящийся шашлык, а яйца сварились бы вкрутую.

Сеня при этих словах немного заерзал — у него было слишком живое воображение.

— Скажешь тоже. А что это за штуки такие у них в руках? — Кирилл кивнул на пару охранников, молчаливо взирающих на ремонтный процесс вот уже почти пять часов. — В одной руке тазер, а в другой?

— А, это «глушилка», — Толик прожевал полную ложку риса с кусочками курицы, запил апельсиновым соком и добавил. — Инфразвуковая. Она похожа на фонарик, но настоящий фонарик у них в шлемах, на лбу. А у этой, если на кнопку нажать, пойдет сигнал специальный. Это пугает динозавров, а мы ничего не слышим. Хотя злоупотреблять не стоит, инфразвук и человеку не полезен, может панику вызвать, глюки всякие.

— Да? — Кирилл недоверчиво покосился на глушилку. В широченных ладонях охранника она казалась особенно маленькой и отсюда напоминала даже скорее электронную сигарету, чем фонарик.

— Это больше от мелкой швали типа аристозухов или надоедливых варанов, их тут пруд пруди. Сципионикс, например, может на нее начхать, если он зол или если защищает детенышей. А уж про крупных зверей молчу — с ними только тазер. Или пистолет-пулемет. Вон он, в кобуре висит, на бедре. А за пределами городка они от тварей предпочитают убегать, поэтому и ранец на спине. Он, кстати, легкий, хоть и выглядит кило на пятьдесят. С ним можно бежать без проблем, даже если сбоку пристегнута винтовка. Сам бы не поверил, если бы не увидел однажды, как один боец приземлился в городке — оказалось, что на их отряд напала парочка рогомордых, но наши успели дать деру. Махнули на другой берег реки, а один вот сразу сюда полетел.

Кирилл потер рукой подборок, более внимательно приглядываясь к паре охранников. Он только что осознал, что очень хочет пополнить их ряды. Причем в самое ближайшее время.

49

— Не дергайся слишком много, не мельтеши, — советовал Кирилл, двигаясь вокруг Милана. — Сразу учись ловить золотую середину между неподвижностью и ненужной суетой.

Внезапно он взорвался двойкой в челюсть, и оба раза кончики пальцев коснулись цели, заставив Милана мастерски выругаться по-русски и гневно всплеснуть руками.

— Отставить истерику, — процедил Кирилл — он был беспощаден ко всем, кого когда-либо учил драться. — Продолжаем.

Идея пойти в спортзал после изнурительного рабочего дня, когда руки и спина ныли, казалась самоубийственной, но каким-то чудесным образом в итоге принесла облегчение. Новая нагрузка вдохнула в каждую клеточку тела жизнь, и вскоре все болевые ощущения, резавшие поначалу спину при каждом движении, рассеялись.

С Миланом Кирилл занимался уже второй час и не мог перестать удивляться. Парень делал феерический прогресс, даром что выглядел задохликом ростом сто шестьдесят пять сантиметров и весящим полцентнера с небольшим. Пару раз он довольно хорошо доставал Кирилла во время игры в «пятнашки», все увереннее разрывая дистанцию и встречая ударами.

Кирилл не сразу заметил, что за ними наблюдают, причем очень внимательно, практически неотрывно. Увлеченным зрителем оказался мужчина лет сорока. Он был лишь немногим выше Милана, однако шириной превосходил серба по меньшей мере в полтора раза. Короткие рыжие волосы, гладко выбритое лицо и цепкий взгляд наметанных глаз — все выдавало в нем человека непростого.

— Хорош, пойдем по мешку поработаем, — Кириллу стало немного не по себе от настойчивого взгляда. Он пока не знал, как реагировать на такие вещи. Будь Кирилл у себя дома, он бы вмиг отвадил таких вот навязчивых зрителей от их занятия.

Ребята прошествовали в другой конец зала, где ряд высоких тренажеров укрывал их от рыжего.

— Милан, доворачивай руку, как положено. И плечи вытягивай, вот так, нормально.

Как обычно бывает под вечер после непростого дня, внимание Кирилла начало слабеть, и он, оставив Милана отрабатывать удары, в состоянии усталого транса неспешно побрел в другой угол, чтобы затем вновь вернуться к боксерскому мешку. Просто стоять было невыносимо скучно, а так хоть можно поглазеть на прекрасных посетительниц. Девушки в Гросвилле часто попадались симпатичные. Более того, откровенно страшненьких Кирилл здесь до сих пор так и не видел. Неужели их по внешности отбирают?

Зал постепенно заполнялся вернувшимися со смен рабочими — залязгали блины штанг, заскрипели тренажеры, затопали кроссовки по беговым дорожкам. Только ринг пустовал, одиноко вжатый в дальний угол.

Появлялись и знакомые лица — среди парней-новичков спортивных ребят оказалось достаточно. Они в основном налегали на «железо», кто-то кивал Кириллу, когда их взгляды пересекались, и он кивал в ответ. Встречались и девушки из их потока, но с теми Кирилл не здоровался, поскольку ни разу ни с одной не заговаривал. Это в мужском сообществе все просто, а с девицами такие маневры не пройдут — скажешь «привет!», и все, запишут тебя в назойливые поклонники, да еще всем подругам раструбят, сделав довольное лицо.

К сожалению, в спортивный центр, просторный, красивый и современный, приходили не только те, кто вызывал у Кирилла симпатию или те, кого он просто не замечал. Попадались и откровенно неприятные личности. Еще заслышав голос за спиной, Кирилл уже понял, кто явился. С усталой обреченностью он обернулся.

— Дернул отсюда, салага, — с кривой усмешкой бросил Ион, не глядя на Милана, и толкнул его кулаком в грудь. — Грушу бить надо, а не обниматься. Брысь, я сказал.

Кирилл пошел в сторону братьев и Милана, прибавляя шаг и всеми силами давя гнев. Кровь стремительно забурлила в жилах, но Кирилл одернул себя. Серб же, получив унизительный толчок, вдруг набычился и в прыжке плечом врезался Иона в грудь. Последний такого не ожидал, его ощутимо покачнуло. В гневе он повернулся к Милану, сверля щуплого серба налитыми кровью глазами, а его братец Адриан к полной неожиданности Кирилла не только не разнял парней, но и сходу пошел на Милана с кулаками. Справа прилетел тяжелейший боковой, но серб поразительно ловко уклонился. Адриана пронесло вслед удару, и Кирилл бросился на помощь попавшему в переплет сербу.

Ион медведем метнулся на жертву, сбил оппонента с ног и прижал к полу, а Кирилл замахнулся на Адриана, в душе понимая, что вот-вот потеряет последнюю работу в жизни. Неизвестно, чем бы все завершилось, не появись прямо посреди спонтанной драки тот самый рыжий атлет. Его заметили все, хоть он не произнес ни звука. Драка тотчас погасла, было в подошедшем мужчине нечто, заставляющее присмиреть любого задиру.

— Встать, — он произнес это негромко, как герой крутых боевиков, и так же действенно.

Все четверо вытянулись по стойке «смирно», смущенно потупив взоры и как бы не понимая, что это за странная волна гнева на них всех накатила. Лицо Милана перекосилось от боли. Свалившийся сверху Ион крепко прижал его к полу, но серб держался, старался спрятать гримасу.

— Меня зовут Расим, я начальник охраны, — мужчина смерил испытующим взглядом всех по очереди. — У нас есть места — пока только одно, но вскоре понадобится больше людей. По уму, я обязан наказать вас, и я это сделаю, потому как я отвечаю за безопасность всех гуманоидов на целой Лордане, ребятки. Мы тут и армия, и полиция.

Он кивком указал на Адриана.

— Ты лишаешься четверти первого оклада. Дай мне свою карту.

— Она в раздевалке, — насупившись, отозвался парень.

— Так беги за ней.

Адриан нехотя пошел к дверям, и тут Расим громогласно рявкнул, не поворачивая при этом головы:

— Я сказал БЕГИ!

Обескураженный Адриан изо всех сил припустил бегом, на ходу сознавая, что находится в эпицентре прилюдного унижения — весь зал смотрел на его удаляющуюся спину, вскоре исчезнувшую за захлопнувшейся дверью раздевалки. Он не привык в такому обращению, совсем не привык.

— Ты иди отсюда, — это уже относилось к Милану, и было сказано безо всяких эмоций, небрежно.

Молча Милан выполнил приказ, бросив напоследок Кириллу ободряющий взгляд. Навстречу сербу из раздевалки вышел пунцовый Адриан. Не удостоив недавнего противника взглядом, он быстрым шагом приблизился к Расиму на расстояние вытянутой рукой и протянул карту. Тот взял ее, извлек из кармана спортивных штанов малюсенький сканер и снял номер, а затем вернул кусок пластика владельцу.

— Свободен, Урсаки.

Видя во второй раз удаляющегося Адриана, Кирилл с опасением подумал, что он будет мстить. Месть коснется Милана, Кирилла, да вообще кого угодно, кто подвернется под руку, но на начальника охраны этот крендель точно замахнуться не решится. Зато Кириллу с Миланом нагадит при любой возможности. Да и Сеня может легко угодить под раздачу, он это умеет.

— Ну, а теперь с вами поговорим. Я так полагаю, ты тоже Урсаки?

— Да, сэр, Ион Урсаки.

— А ты?

Кирилл молча расстегнул карман своих шорт и извлек карту.

— Я просил идентификатор? — рыжие брови Расима удивленно поползли вверх.

— Нет, сэр. Меня зовут Кирилл Елисеев, — Кирилл говорил это, спешно возвращая карту на место и застегивая липучку кармана.

— С вами я поступлю следующим образом. Оба освобождены завтра от работы, день потратите на подготовку, вечером в восемь тридцать жду вас в ринге. Устроим Гросвиллю небольшое шоу. Бой идет без правил, деретесь до тех пор, пока я не остановлю. Кто победит — пойдет в охрану, кто проиграет — минус половина первого оклада и возвращение в бригаду. Все ясно?

— Да, — угрюмо кивнул Ион и ненавидяще посмотрел на Кирилла.

— Но, сэр, а если я…

— Никаких «если», — оборвал Кирилла Расим, словно прочтя его мысли. — В охране ставка новичка — семнадцать тысяч. Я подчеркиваю — ставка новичка. Тебе что, деньги не нужны? Да здесь всем они позарез нужны. Так что попридержи язык, парень, сечешь?

— Так точно, — почему-то по-военному ответил Кирилл, обескураженный проницательностью рыжего.

— Вот и поладили, — Расим вдруг немного смягчился, и на его лице проступило даже некое подобие улыбки. — Бригады ваши я сам выясню и сообщу бригадирам о вашем завтрашнем отсутствии, об этом не волнуйтесь. Еще раз сцепитесь преждевременно — оба уволены. До завтра.

Не дожидаясь ответа, он круто развернулся и через несколько секунд уже деловито выбирал гантели возле стойки. Кирилл с Ионом переглянулись, но никто не нашелся, что сказать. Рассудив, что клятый супостат пришел в зал совсем недавно, Кирилл решил отступить. По дороге в раздевалку он внутренне готовился к тому, что нервы Иона могут не выдержать, и он нападет с тыла, подставив тем самым их обоих. Кирилл не боялся этого, он просто не хотел вылетать с работы вот так, не успев толком начать.

Тревожные мысли заставили Кирилла ускорить шаг, но все обошлось. Уже выходя из спортивного центра на свежий вечерний воздух, он понял, насколько беспочвенными были его страхи. На душе немного полегчало, захотелось спать.

50

Прямое столкновение с Ионом стало неизбежным с момента встречи в поезде. Кирилла уже тогда затрясло от злости при виде наглой и самодовольной рожи с огромным носом, выпяченными губищами и мелкими тупыми глазками. Существуют люди, в ком при всем желании не получается отыскать ни крупицы чего-то доброго, чего-то привлекательного, и для Кирилла таковым являлся Ион. Теперь-то стало ясно, что драке все-таки быть. Что ж, завтра вечером одной проблемой станет меньше.

Отправляясь на раннюю пробежку, Кирилл ощущал в себе стопроцентную уверенность в победе. Дюжина серьезных поединков в ринге вкупе с несколькими десятками выступлений на местечковых турнирах и пятнадцать с лишним лет занятий боксом, как ни крути, дают многое. Ион, конечно, парень крепкий, но Кирилл не видел в нем боевого потенциала. Такая гора мяса может шугать шпану по всей округе, но против техники не попрешь. Главное — сработать точно. Снова вспомнились слова тренера о холодном разуме и теплом теле.

— Я живой, — сказал себе Кирилл, под писк шагомера преодолевая то ли третий, то ли четвертый километр. — Поэтому мой рассудок холоднее Арктики.

Рассудок-то, возможно, и холодный, но вот мир планеты Тайи явно жарковат. Если вчера Кирилл, еще пребывающий в шоковом состоянии, не слишком обращал внимания на особенности погоды, то сегодня «наслаждался» ими сполна. Во время бега разница в уровне кислорода ощущалась особенно остро, одышка началась чуть не сразу после старта.

Влажный и горячий воздух совсем не приносил облегчения, сколько его не вдыхай, а пот практически сразу пропитал футболку. Форма хорошо держала прохладу при ходьбе, но вот для интенсивных занятий спортом не годилась. Кирилл привык к родному климату Крулевца, к его тяжелому приморскому ветру, пробирающему до костей в любой одежде, к капризности и переменчивости. Здесь же несусветная по меркам северного жителя жара держалась фактически весь год. Ну, что ж, придется привыкать.

Он добежал до северной границы, обогнул закрытую территорию научного поселка и, наконец, достиг места своей вчерашней работы. Оллис, завидев сотрудника, приветливо махнул ему — мол, давай сюда, побеседуем.

— Привет, парень, — Оллис крепко пожал потную руку Кирилла, даже не поморщившись, но затем в открытую вытер ладонь о собственные же штаны. Такая прямота импонировала. — Что, не успел устроиться, а уже нас покидаешь?

— Как знать, — Кирилл еще не совсем отдышался и старался говорить короткими фразами. — Видно будет. Придете?

— А как же, — крякнул Оллис. — Все там будут. Когда еще увидишь, как кто-то кого-то дубасит на совершенно законных основаниях? В последний раз Расим нам такое шоу полгода назад устраивал. Эх, а мне понравилось, как ты вчера пахал, даже жаль терять такого работягу. А вот приятель твой чего-то приуныл.

Оллис кивком вбок указал на Сеню, со страдальческим лицом несущего новую опору — сегодня работа кипела уже над восстановлением забора наукограда. При виде Кирилла Сеня слабо улыбнулся. На его лице читались раздражение и досада. Да-да, Сеня, а ты как думал? Всю жизнь будешь груши околачивать? Такой трудовой лагерь любого оболтуса исправит.

Земля под ногами вдруг ощутимо вздрогнула. Кирилл вопросительно посмотрел на Оллиса, но тот снисходительно хмыкнул.

— Это длинношеие гуляют, спокуха. Ладно, я работать — труба зовет, так сказать. А ты давай, не кисни, тренируй конечности, готовься побеждать, — Оллис хотел дать Кириллу «пять», но, вспомнив, что тот насквозь мокрый, задержал руку в воздухе и, наконец, махнул ей.

Он развернулся и направился было к своим, как вдруг, откуда ни возьмись, появился какой-то чудик на электрическом велосипеде.

— Эй, куда прешь! — возмутился Оллис, в последнюю секунду успевший отскочить.

Кириллу не повезло, и легкий двухколесный транспорт врезался рулем ему прямо в живот. И Кирилл, и водитель разом перекатились по земле и спешно встали, одинаково пораженные нежданной встречей. Оставшийся без седока велосипед завалился набок.

— П-простите, — пробормотал незадачливый водитель, высокий и сухой, как жердь, мужчина лет сорока. — Ой, а вот мои очки.

Он нагнулся и поднял с земли очки, водрузил их на нос и безрезультатно провел рукой по волосам в попытке пригладить — те все равно топорщились во все стороны. Кирилл разглядел несколько седых прядей. Нет, ну просто эталонный сумасшедший ученый лет сорока с небольшим. Как выяснилось, Кирилл не ошибся.

— Я Вит, Вит Питч, здешний палеозоолог.

Ученый зачем-то протянул руку. Кирилл со вздохом пожал ее. Вит смущенно улыбнулся и протер ладонь о штаны — точь-в-точь, как Оллис. Тот, заметив это, хохотнул и пошел себе дальше, поняв, что ничего интересного же не увидит, а расслабившихся трудяг неплохо бы мотивировать.

— А я — Кирилл, рабочий.

— Да, извините, пожалуйста, я просто засмотрелся, — Вит вытянул руку влево. — Нечасто лусотитаны подходят так близко.

Кирилл повернул голову и с перепугу аж отскочил, споткнулся о брошенный велосипед и снова перекувыркнулся, больно ткнувшись спиной сперва о руль, а потом о какой-то мелкий гадкий камешек. Но все это пустяки, ведь на него с высоты самих небес взирала пара глупеньких круглых глаз. И все бы ничего, но голова животного, поддерживаемая крепкой и длинной шеей, затмевала даже солнце.

51

Зверюга с легкостью перегнулась шеей через новенькое ограждение и начала пожирать вчерашние ветки, спиленные и срубленные со ствола гингко. Само дерево увезли и куда-то таки выбросили, а вот мелочь в виде ветвей и листьев оставили, и динозавру несвежая растительность по какой-то причине пришлась по вкусу.

— Да это же вчерашнее, але! — раздался чей-то смешливый голос.

— Разбегаемся, а то нас пожрет! — вторил ему другой.

— Бодать твою мать! — взревел Оллис. — Шабловскис, я тебе вчера велел вынести этот мусор?

— Я не успел, — жалобно проблеял кто-то — должно быть, Шабловскис.

Кирилл же просто наблюдал за буйством плоти, немыслимым порождением фантазерки-природы, и не мог оторваться глаз. Никогда ему не доводилось лицезреть подобного дива. Увиденное просто не умещалось в голове! Неужели это происходит на самом деле?

Слово «зауропод» ему было знакомо, а еще в памяти всплыл один из самых известных ящеров — брахиозавр. Задние лапы короче передних, и поэтому тело животного и его шея оказываются направленными вверх, а не параллельно земле, как у диплодоков. Кажется, это был именно он. Как там его обозвали? «Лусотитан»? Такого названия Кирилл не знал, но внешне, включая и костный гребень полукруглой формы на голове, ящер выглядел очень похоже на иллюстрации брахиозавра.

Ограда доходила монстру до основания шеи, толщиной с молодое дерево, и ему не составляло ни малейшего труда перегибаться и лопать все еще зеленые листья прямо вместе с ветками, аппетитно хрустя. Иногда динозавр заглатывал еще и мелкие камни, в большом количестве валяющиеся на земле.

— Это гастролиты, — возбужденным голосом произнес Вит, видя, с каким любопытством Кирилл взирает на развернувшееся действо. — У лусотитана несовершенная зубная система, он не умеет должным образом жевать, и глотает растительность целиком. А эти камни помогают переваривать…

Под раздраженным взглядом Кирилла ученый вновь смутился, вспомнив, что он не на лекции и заткнулся, а сам Кирилл с удовольствием вернулся к наблюдению.

Люди совершенно не боялись динозавра, кроме новичков. А еще на башне, что располагалась в двадцати метрах от стены, оживились охранники-солдаты. Они направили на зверя нечто здоровенное, похожее на пушку. Да, собственно, это и была пушка, но не обычная, а инфразвуковая — увеличенная копия «фонарика», виденного Кириллом накануне, покоящаяся на двух сошках.

— Не надо, — тихо взмолился Вит, заметив маневры бойцов. — Он уйдет сам. Это еще молодое животное, неопытное, не достает до верхних ветвей вот и пришел сюда, хоть здесь поклевать. Не нужно его сразу отваживать вот так, по-хамски…

— Молодое? — Кирилл не поверил своим ушам.

— Именно. Цвет, мой друг, цвет. Он должен быть светлее.

Динозавр был темно-желтым, почти коричневым с черными пятнышками и полосами, разбросанными по всему могучему телу, по шее и конечностям.

— Молодняк много времени проводит в лесу, для маскировки им нужна шкура потемнее. А взрослые предпочитают открытые участки. Им не от кого прятаться, но нужно беречь себя от солнца. А солнце, как известно, менее агрессивно к светлым оттенкам.

— Просто невероятно, — пробормотал Кирилл. Он хотел произнести это мысленно, но как-то вырвалось вслух, и Вит, несомненно, принял это к сведению.

Животное, насытившись, подняло шею, тяжело развернулось, чуть скользнув округлым кончиком массивного хвоста по ограде, и забухало ножищами, постепенно удаляясь вдаль и попутно ощипывая верхушки деревьев. Могучие гинкго качались и надсадно кряхтели, когда зверь касался их своими боками, но держались. Наконец, динозавр совсем скрылся из вида, а земля под ногами успокоилась. Вит расценил это как сигнал к продолжению разговора.

— Вижу, вам по-настоящему интересны динозавры? — выпалил Вит с нескрываемым воодушевлением.

— Э-м-м… Ну, — Кирилл немного растерялся. Он не совсем понимал, к чему ему задали такой вопрос. — Кто ж их, динозавров-то, не любит.

— Тогда я приглашаю вас в наш, так сказать, мини-зоопарк! — радостно возвестил Вит. Он, наверное, сказал бы это вне зависимости от ответа собеседника.

— Я не слишком люблю зоопарки, — Кирилл вяло попытался отбояриться от предложения, огонек надежды еще тлел в его душе.

— А этот полюбите, — безапелляционно заявил Вит. — Завтра после смены приходите в научный городок. На пропускном пункте сообщите, что пришли к Виту Питчу, хорошо? Меня так зовут. Я устрою вам небольшую экскурсию. Поверьте, будет интересно!

— Что ж… Спасибо, — Кирилл пожал плечами. — Приду, обязательно.

— Вот и славно, — Вит довольно осклабился кривоватыми мелкими зубами, поднял свой велосипед и прытко вскочил на сиденье. Затем, поджав длинные ноги-палки, включил моторчик и затарахтел в горку. Затарахтел — это образно, конечно, ибо такой велосипед стоил дорого, и его электромотор работал бесшумно.

Кирилл счел, что лучшим решением будет поскорее продолжить бег, перерыв слишком затянулся. Он на прощанье махнул рукой без пяти минут бывшим коллегам и, не слушая их шуточек насчет дружбы с чокнутым ученым, припустил трусцой обратно, сразу взяв темп побыстрее.

Бывают ведь такие люди, как Вит. Не знаешь, что они скажут, не знаешь, чего от них ждать, и, что бы они в итоге не сделали, для тебя это всегда неожиданность. В любом случае, забавная беседа с палобиологом Витом изрядно подняла Кириллу настроение. Зоопарк, говорите? Ну, если там и вправду динозавры, то стоит сходить. Безусловно, стоит.

52

Вплоть до самого ужина Кирилл ни с кем не виделся. Пообедал он рано, когда столовая только открылась. Проглотил макароны с курицей и грибами, запил компотом и был таков. Затем, вернувшись в родные пенаты, заставил себя поспать полтора часа.

С Арсентием и Миланом Кирилл встретился уже за ужином, прибыв в столовую ровно в половину седьмого. Он спешил скорее поесть — времени оставалось и так недостаточно, но раньше, увы, ужин никому не подавали, а выходить совсем уж голодным не хотелось. Жаль, что забыл прихватить с обеда что-нибудь для перекуса. Завернул бы в пакетик да пронес беспрепятственно в жилой корпус, никто бы и не заметил, даже остроглазый рамфоринх.

Завидев приятеля, общение с которым в последние дни складывается из редких встреч и обрывочных бесед, Сеня оставил свою леди и поспешил за стол к Кириллу. Марья провожала его взглядом, в котором не осталось ни крохи былого холода. Наоборот, прекрасные очи лучились искренним теплом. Кажется, она на самом деле влюбилась.

— Готов? — ожидаемо спросил Сеня. Дребезжание голоса выдало его волнение.

— Конечно, — как можно небрежнее отозвался Кирилл, отправляя в рот кусок шоколадного торта — кажется, это была «Прага», его любимое лакомство. Он просто не смог удержаться и взял себе небольшую порцию, буквально на один зуб. — Ты больше меня дрейфишь, или мне кажется?

— Не кажется, — подтвердил догадки Кирилл Милан, как всегда собранный, спокойный и чрезвычайно прямой в выражении собственной точки зрения.

Только сейчас Кирилл заметил, что серб очень странно ест. Абсолютно всю мало-мальски твердую пищу он разрезал на очень маленькие кусочки, и лишь затем отправлял в пищевод. Должно быть, у парня одна из этих странных фобий, когда человек панически боится подавиться и дробит все подряд.

— Ну, еще бы, — от переизбытка чувств Арсентий даже всплеснул руками. — Тебе, может быть, начистят морду перед всем честным народом, ребра поломают, а ты сидишь тут, чаи гоняешь и в ус не дуешь. Не, я поражаюсь, терминатор просто какой-то. Мне же потом перед твоей мамой ответ нести…

— Да о чем ты? Мне в ж не впервой драться на ринге, — Кирилл пожал плечами и вгрызся в булку с черничным джемом — сегодня его невыносимо потянуло на сладкое, пора бы сворачивать такой ужин. — Правил не будет, правда, но ничего, разберусь. Вы Иона этого видели?

— На работе мужики говорили, что он весь день в зале проторчал, — хмуро ответил Милан. — Я с его братцем в шестой бригаде, мы как раз парк строим.

— Парк строите? — удивился Кирилл.

— Ну да. Но я тебе потом расскажу. Набей морду этому удоду, буду тебе по гроб жизни благодарен. Он мне чуть полбашки не снес.

— Ага, — Кирилл с подозрением прищурился. — А ты увернулся, как заправский ниндзя.

— Повезло, — Милан простодушно улыбнулся. — Иногда так бывает.

Сеня непонимающе смотрел то на одного, то на другого — он-то был не в курсе всей ситуации, но посвящать его сейчас было некогда.

Оставив Милана доедать, Кирилл отправился в комнату. Сеня вызвался составить ему компанию. С некоторым удивлением Кирилл осведомился, не разобидится ли дама сердца на то, что рыцарь ее оставил, но обиделся неожиданно Арсентий.

— Да достал ты, Киря, — начал он гневную отповедь. — Ты — вечный бобыль и зануда, но ты мой друг, понял? И я тебя переделать ни разу не пытался, заметь. А ты беспрестанно ворчишь. То не так, это не эдак, или как там говорится. У меня, может, никогда такой любви не было — че лыбишься, я не шучу, вообще-то! Нет бы за меня порадоваться, а не дуться!

Кирилл невольно задумался. А ведь в словах этого обалдуя есть рациональное зерно. Уж слишком Кирилл его критикует. Ну, пропадает с девчонкой — и пусть, он всегда таким был. Может, на самом деле теперь что-то серьезное, дольше, чем на две недели — одна почти миновала, причем благополучно.

— Ну, ты прав, — со вздохом признал Кирилл. — Встречайтесь, любите, конечно… И никакой я не бобыль, у меня вообще-то несколько лет подруга была.

— Но сплыла, — безжалостно подметил Сеня. — Причем не так уж и недавно. А ты ничего в своей жизни не поменял.

— А ты? Поменял разве что-то?

— Я-то был всем доволен, — у Арсентия вырвалась добродушная ухмылка. — Слушай, дружище, хватит собачиться, а? Тебе через полтора часа одного кретина мутузить, а это, согласись, отнимает силы. Еще на Марью все засматривается, козлина…

— Что ж, Сеня, спасибо за поддержку. Пойду немного отдохну да начну разминку.

Возле корпуса они разошлись. Кирилл направился в номер, Сеня — обратно, к Марье в столовую, и никто из них не заметил, что Ион слышал каждое слово, стоя возле приоткрытого окна своей комнаты и наблюдая за друзьями с третьего этажа. Вслед уходящему Арсентию он посмотрел холодным, злым взглядом. Иону не понравилось услышанное.

53

Как ни крути, а от мандража до конца не избавиться. Кирилл это усвоил давным-давно и сильно не старался унять волнение, сосредоточившись на качественной разминке. Он следовал привычному тренерскому рецепту, давая нагрузку в направлении «сверху — вниз». Сначала разогрев шеи, затем идет плечевой пояс, локти и кисти, следом — спина и так далее, вплоть до стоп.

Закрывая глаза, Кирилл направлял все внутреннее внимание на упражнения. Волшебным образом это напрочь отвлекало от лишних тревог, вытесняло ненужные мысли. Наконец, когда в холле жилого корпуса на часах высветилось «двадцать часов двадцать минут», Кирилл легким бегом двинулся к спортцентру.

В висках застучала кровь, по рукам и ногам разлилась прохладная ядовитая слабость, но все это пройдет, как только Расим даст команду. А еще густая жара рассеялась, появился даже приносящий свежесть ветерок. С каждой минутой тяжелеющее солнце спускалось все ниже, грозя вот-вот исчезнуть за редкими верхушками деревьев. Откуда-то со стороны леса, из-за ограды, доносилось мелодичное стрекотание местных насекомых. В самом Гросвилле их не было — каждый квадратный метр городка обрабатывали спецсредствами.

Увидев, что ринг вынесли из зала на улицу и установили на лужайке, неподалеку от уличного бассейна, Кирилл витиевато выругался. Еще бы трибуны расставили, гады, на фонарь ведь не поскупились, подсветили настил как сцену.

Народу собралось столько, что им уже никакие удобства в виде сидений им не требовались. Пришел буквально весь Гросвилль, даже охранники на близлежащей башне махнули рукой на свои служебные обязанности и вооружились биноклями. Вот ведь дармоеды, а если сзади торвозавр нагрянет?

Настораживала и карета «скорой помощи». Красно-белый микроавтобус скромненько стоял за углом спортивного центра, так, что из толпы его было особенно и не рассмотреть. С одной стороны, это хорошо, что врачи рядом, но с другой — что же за бойня сегодня намечается?

Пожалуй, в этот момент Кирилл озадачился, как никогда раньше. Это что же, выходит, как в Древнем Риме? Все хотят хлеба и зрелищ, выставив гладиаторов драться без правил? И это в наши-то благополучные сытые дни. Нет, люди совершенно не меняются…

Победитель получает все — читай, отличные деньги на должности охранника, а второй, он же проигравший, лишается половины зарплаты. Ладно хоть Цезаря нет, никто не ткнет вниз большим пальцем, другой рукой отпуская кровожадных псов с поводка. С другой стороны, для многих в нынешних условиях потеря пяти с гаком тысяч евро, в общем-то, равносильна мучительной смерти.

— Молодцы, никто не опоздал — вместо приветствия сказал Расим, когда Кирилл пробился сквозь улюлюкающее скопление людей к рингу. Ион уже был здесь. На руках — тонкие накладки, на причинном месте — «ракушка». При виде такого странного выбора обмундирования у Кирилла возник вполне резонный вопрос.

— А для чего «ракушка»? Шлема не будет?

— Шлема не будет. А «ракушка» дарит тебе надежду, что достоинство будет спасено даже после прямого и хорошего попадания. Драка без правил, не забывай. У нас не секция бокса, нам нужны люди решительные и универсальные.

— Понял, — быстро Кирилл — ему не понравился напор, четко проскальзывающий в последних словах начальника охраны, но и спорить совсем не хотелось. Он начал нацеплять обмундирование. Ввиду отсутствия раздевалки Кирилл прикрепил ракушку прямо на шорты, хоть это и выглядело идиотски. Но соперник сделал так же, что немного успокаивало.

Ион испепелял Кирилла вызывающим взглядом, но последний не реагировал на это. Он хорошо знал такие штучки, многие люди (и не только в спорте) порой неосознанно прибегают к подобным приемам, надеясь своей железобетонной уверенностью сломать оппонента еще до столкновения. Так они невольно сообщают о своем страхе. Это как некоторые виды животных, отпугивающие оппонента одним лишь внешним видом в битве за самку.

— Не пугайтесь, парни, — вещал Расим, посматривая по очереди на обоих бойцов. — Никакой жесткости и тупого мордобоя не будет, моя задача — выявить сильнейшего из вас и взять его на работу. Как только я говорю «старт», вы пускаете все свои силы на победу. Удары ногами, удары руками, удушения, болевые приемы — все средства хороши. Да, в пах бить можно и нужно. Я бы хотел увидеть вашу находчивость и умение тактически мыслить. Единственное — пальцами в глаза да в уши прошу не тыкать, это все ж травмоопасно, вы нам оба здоровые нужны. А за хозяйство не переживайте, его не так уж просто отбить насовсем.

Как только я дую в свисток, вы немедленно прекращаете. Не-мед-лен-но. И мне плевать, кто из вас на кого злится и кто кого ненавидит. После свистка сразу же расходимся по углам. Ну, или расползаемся. Всем ясно?

— Да, — глухо ответил Ион, продолжая сверлить Кирилла взглядом.

— Ясно, сэр.

— Славно, — Расим хлопнул в ладоши. — Ион — в синий угол. Кирилл — в красный.

Парни послушно отступили назад. В толпе повисла тишина, нарушаемая только далекими, похожими на крики чаек воплями готовящихся ко сну птерозавров. Кажется, это будет самый горячий бой за всю карьеру Кирилла. Никогда еще вокруг его выступления не было такого ажиотажа.

— Старт!

54

Вполне логично, что в сражении с «ударником» — боксером, кикбоксером или тайским боксером — оппонент стремится разорвать дистанцию и навязать борьбу, а желательно и вовсе перевести поединок на настил или, если дело происходит на улице, на землю. Поэтому Кирилл выбрал более широкую и низкую стойку, готовясь встречать проход в ноги, но Ион неожиданно с места в карьер пустился в отчаянный размен.

Удары напоминали гигантский град, когда с неба валятся не аккуратные ледяные шарики, но огромные глыбы с острыми краями. Кирилл уверенно защищался, двигаясь строго по кругу и не позволяя зажать себя в угол. Ион бил так быстро, что пока не было никакой возможности вклиниться контратакой и при этом не пропустить мощную оплеуху. Да уж, природные данные у этого увальня потрясающие. Хорошо, что он не занимается боевыми искусствами всерьез.

В ход пошли ноги, и с этим у Кирилла, как можно догадаться, имелись проблемы. Ногами он не умел ни бить, ни обороняться, а у Иона получалось неплохо. Кирилл пропустил тяжелый удар по голени, чуть захромал, но успел прикрыться, когда стопа противника полетела в челюсть. Медленный и слегка неуклюжий, но тяжелый выпад приняла рука, занывшая на одной ноте с подбитой секундой ранее ногой.

Тяжелое дыхание Иона свидетельствовало о том, что его самонадеянный план зрелищного блицкрига не сработал. Таким навалом Кирилла не смутишь, как не смутишь его и злыми выкриками из толпы:

— Ион, дави его!

— Бей боксера, затопчи его до смерти!

— Ломай эту падаль!!! — исступленно вопил кто-то — наверное, Адриан, уж больно голос знакомый.

Темп атаки замедлился, и Кирилл, наплевав на боль в обколоченных руках и плечах, пустил в ход тяжелую артиллерию. Джеб-разведчик легко достиг челюсти Иона, и тот чуть отступил, а потом внезапно ударил ногой в пах. Кириллу оставалось лишь благодарить свою тренированную реакцию. Левая нога подогнулась сама собой, и, срикошетив от колена, удар Иона пришелся во внутреннюю поверхность бедра. Раздирающая боль — это, конечно, неприятно, но продолжать бой можно. Эх, а ведь хотел на тайский бокс когда-то перескочить, сейчас бы устроил Иону разгром в пух и прах.

Кирилл отскочил на два шага назад, потом успешно разорвал дистанцию, метнул легкую двойку, отошел и вновь начал выписывать вокруг Иона круг. Инициатива незаметно перешла к нему, враг стоял, чуть опустив руки и тяжело дыша. Ну и стойка у него, галимый любитель! Даже ненависть в глазах померкла, плавно вытесняемая страхом.

Чуть поколебавшись, Кирилл все же решил целиком положиться на уже имеющийся багаж навыков, хоть и ужасно хотелось расправиться с Ионом эффектно. Левый джеб, правый прямой, левый боковой, шаг назад. Правый прямой, левый прямой, правый боковой, шаг назад. Пропустив несколько раз, Ион отчаялся и взорвался. Весь побагровевший от усталости и пропущенных оплеух, он метнулся напролом вперед, широко расставив руки.

И снова ему удалось сделать это достаточно быстро, Кирилл лишь успел мазнуть апперкотом ему по уху. В следующий миг руки Иона сомкнулись под коленями Кирилла, а широченное плечо тараном обрушилось на живот. Вес противника был слишком велик, не устоять…

Зрители, притихшие, когда Ион начал было сдавать, вновь загорланили, да пуще прежнего. Градус напряжения здесь был не меньше, чем на финале чемпионата мира по футболу. Расиму даже пришлось прикрикнуть, чтобы утихомирить самых буйных.

Полет длился сотую долю секунды, но Кирилл уже успел сообразить, как поступить. Сгруппировавшись, насколько это было возможно, он не стал препятствовать опрокинувшему ему импульсу и, едва коснувшись спиной прохладного шершавого настила, подался дальше, попытавшись кувыркнуться. Ион не ждал подобного и пролетел над Кириллом, как брошенный через себя мешок картошки. Его удачный маневр не принес результата.

Быстро откатившись и поднявшись на ноги, Кирилл вернулся в стойку. Ион поднялся чуть тяжелее и, хоть во взгляде вновь запылала слепая злость, всем стало ясно — он проиграл. Просто что-то с треском сломалось в нем, что-то невидимое, но всем понятное.

Кирилл неспешно пошел вперед. Несколькими одиночными ударами он загнал противника в угол, а уж затем обрушил серию артиллерийских залпов, с каждым выпадом чувствуя, как содрогается тело Иона. Тот до последнего крутился, как мог. Он закрывал лицо, пропуская удары по животу, ребрам и печени, опускал руки ниже, оставляя незащищенными нос и глаза, иногда даже выбрасывал вполне неплохие для любителя или даже спортсмена-новичка контрудары, но не один не достиг цели. Кирилл жалил его несколькими острыми тычками, потом смещался и жалил вновь, с удовольствием чувствуя, как кулаки достигают цели, врезаясь то в упруго колышущуюся плоть, то в твердые лицевые кости. Защищающийся фактически вслепую Ион — собственные блоки перекрывали ему зрение — никак не мог угадать, откуда прилетит новая порция болезненных уколов.

Нос обильно кровоточил, губы распухли до совсем уж угрожающих размеров, один глаз начинал отекать — все говорило о том, что бой, по сути, окончен. Кирилл бросил быстрый взгляд на Расима. Тот невозмутимо наблюдал, стоя возле ринга, и свисток висел у него на шее, а руки были демонстративно скрещены за спиной.

Что ж, Кириллу не оставались ничего, кроме как продолжать. Он устал, кулаки болели — даже сквозь накладки он к чертям стер костяшки, тем более им не дали бинтов — но остановиться не мог. Ион упал, свернулся в позу эмбирона, безуспешно закрываясь. Из скопища зрителей полетели гневные возгласы, полные досады. Подзуживать больше было некого, и это выводило болельщиков Иона из себя.

— Эй, хорош! Он же забьет его!

— Остановите уже!

С каждым новым ударом Кириллу казалось безумно глупым то, что он делает. Все, оппонент уже готов, так недолго и до серьезных повреждений. Не хватало прихлопнуть еще одного балбеса, отсюда уже не убежишь, только если прямо в лапы к торвозавру.

И тут Ион снова выбросил вперед обе руки, крепко обхватил отбитую ногу Кирилла и жадно вцепился зубами в мокрую от пота и уже пострадавшую в начале поединка голень. Хрустнула прокушенная кожа, враг добрался до кости и Кирилл взревел не своим голосом. Ион, кажется, решил отгрызть ему всю ногу — он и не думал ослаблять хватку. По разбитым губищам потекла кровь Кирилла, примешиваясь к его собственной, Иона, крови.

Изо всех сил Кирилл дернулся, затем еще раз и еще. С третьего раза у него получилось выдрать ногу, но от боли и усталости он оступился и упал. Подобно подстреленному зомби Ион пополз на него, выпучив красные глаза — один глаз казался меньше другого почти вдвое.

Завязалась борьба. Ион, более тяжелый и злой, забрался-таки на Кирилла, но тот успел прихватить его шею и потянул ее на себя. Захват вышел невероятно удачным, у Иона просто не было шанса вырваться. Все, что ему оставалось, это оглушить Кириллами ударами вслепую, что он и попытался сделать. Первые два раза кулак на манер молота обрушился прямо на переносицу, по ощущениям превращая ее в кашу, но затем рука безвольно повисла на замахе, а потом и вовсе шлепнулась на настил. И весь Ион как-то странно замер.

Раздался долгожданный свисток, пронзительно громкий. Кирилл разжал захват и спихнул с себя бесчувственную тушу Иона. Тяжело дыша, он встал на четвереньки, позволяя хлещущей из носа крови идти вниз, а не разливаться по лицу.

— Молодец, Кирилл. Место твое, — Расим хлопнул его по плечу, которое тут же отозвалось болью, и поспешил к Иону, сопровождаемый помощником. Его голос звучал спокойно и ровно.

Они с ассистентом начали приводить парня в чувство. Кирилл распрямился. Кровь так и шла носом, но ему было наплевать. Хотелось уйти отсюда как можно скорее и оклематься. Обведя глазами собравшихся, он, наконец, увидел Сеню, Марью и Милана, стоявших вместе в двух десятках метров от ринга. Во взглядах большинства зрителей Кирилл прочел много разных эмоций, и ни одна ему не понравилась — разочарование, злость, досада, ярость… Они болели за другого. Но почему? Кирилл-то им что сделал?

Вылезая из ринга, он увидел метнувшуюся навстречу тень Адриана. Кирилл приготовился, что придется драться еще и с ним, но тот промчался мимо, ворвался в ринг и кинулся к брату, все еще пребывающему в бессознательном состоянии.

— Блин, мужик, ты — звезда, — восхищенно проговорил подошедший Сеня, осматривая Кирилла. — Потопали к дяде доктору, он тебе нос вправит. Да не стаскивай ты эту ракушку, потом, потом!..

— Держи, — один из охранников подошел и протянул Кириллу полотенце, чтобы тот приложил его к носу.

Они пошли было к машине скорой помощи, но та сама выехала из-за угла. Водитель для проформы сигналил, чтобы никому не пришло в голову лезть под колеса. Вскоре автобус остановился прямо возле Кирилл и его свиты. Открылась дверь.

— Боец, сам залезешь? — поинтересовался Марек, уже знакомый водитель.

— Залезу, — заверил его Кирилл — он был рад видеть этого круглолицего добряка.

Боковая створка отъехала в сторону, и Кирилл, ухватившись за поручень, взобрался внутрь, охнув от боли в ноге. Перед тем, как усесться на сиденье и отдаться в руки миловидной медсестры, он помахал рукой ребятам, показывая, что благодарен им, и что они могут идти.

Рядом проехала еще одна машина — уже за Ионом. По уму, стоило погрузить проигравшего в эту «скорую», но он, видно, еще не пришел в чувство.

Не думал Расим, что драка дойдет до такой стадии. Или же у них так принято, у охранников этих, тудыть их растудыть, людей до смертоубийства доводить откровенным шантажом? Да еще и потом врачей ждать приходится… Непорядок. Бардак. Где Фэнлоу, интересно? Как он на это смотрит?

Кирилл не знал, да и не мог знать, что Фэнлоу тоже наблюдал за сражением, с комфортом расположившись в своих апартаментах на последнем этаже административного корпуса.

— Победил? — спросила медсестра, обмазывая резко пахнущей дезинфицирующей ваткой нос Кирилла.

— Угу.

— Поздравляю, — улыбнулась она и сверкнула темными глазами. Кирилл же вдруг подумал о Марине. Давно он о ней не вспоминал, утянутый круговоротом событий куда-то слишком глубоко. — Открой рот и подними язык.

Кирилл подчинился. Медсестра положила ему на нижнее небо какую-то таблетку. Едва закрыв рот и сглотнув слюну, Кирилл почувствовал нечто странное — лицо онемело. В следующий миг тонкая изящная ладонь девушки легла на его пульсирующий нос и с хрустом вправила его. Кирилл вскрикнул от неожиданности и немного от боли, тонким писком прорвавшейся сквозь барьер лекарства. Девушка отвела голову назад, посмотрела на результат своей работы и одобрительно хмыкнула.

— Терпи, ты теперь солдат. Почти всех приходится ремонтировать, всем больно, но все держатся.

— Кто — все? — не понял Кирилл.

— Думаешь, ты первый, кто сегодня подарил всему Гросвиллю незабываемое шоу? Да этот рыжий Расим нам каждые полгода работенку подкидывает. А раньше это было еще чаще. Я здесь с самого начала, и это уже девятый бой без правил. Иногда, правда, выезжать не приходится, но чаще нас все-таки вызывают. Порой случаи бывают тяжелые, — медсестра вздохнула — чуть более чувственно, чем нужно, подумалось Кириллу.

— О тяжелых случаях не будем, хорошо? В другой раз.

— А будет другой раз? — Спросила девушка прямо, глядя Кириллу в глаза.

Да что же такое? Что она в нем нашла? Кирилл чувствовал себя ужасно. Тело разваливалось, в ушах гудело то тише, то громче, а еще он до сих пор не чувствовал лица, из-за чего губы слушались его неохотно. Наверное, дикция у него теперь была хуже некуда.

Кирилл просто не нашелся, что ответить. Для приличия медсестра дала ему несколько секунд, но, видя, что пациент откровенно не в кондиции, выдавила улыбку и пробормотала:

— Эк он тебя обработал, прям людоед… Ладно, сейчас нанесу мазь на ногу — и можешь идти.

55

На выходные Кириллу везло, как никому другому. Расим оказался очень даже щедрым и выделил ему еще один день.

— На восстановление, — говорил он. — Но потом ты мне нужен, так что не расслабляйся.

Отдохнул Кирилл хорошо. Во-первых, он прекрасно выспался, и наутро чувствовал себя вполне сносно. Во-вторых, наконец-то Кирилл получил в свое распоряжение достаточно времени, чтобы привести в порядок мысли. Предыдущий свободный день целиком был занят подготовкой к бою, и думать ни о чем не хотелось. Даже встреча с удивительнейшим динозавром прошла как-то скомкано и быстро забылась, затушеванная предстоящим событием. Теперь же все позади, и можно спокойно выдохнуть.

Нога побаливала, но мазь подействовала славно, обеспечив быстрое начальное заживление — даже следы зубов уже исчезли, остался просто синяк, такой же, как на бедре. Вокруг глаз расплылись фиолетовые фингалы из-за подбитого носа, а костяшки на кулаках покрылись засохшей кровавой коркой. Что ж, ничего критичного, все это уже случалось, за исключением носа. Странно, но Кириллу никогда не ломали его. Разбивали — да, и очень много раз, но ломать не ломали. Кирилл был страшно горд собой, впервые, наверное, не стесняясь этого чувства.

В столовой Сени и Милана уже и след простыл, занятыми оставалось лишь несколько мест и, если бы не брошенные на столах подносы, тарелки и рассыпанные крошки, можно было бы принять Гросвилль за мертвый город.

Погода, как всегда, стояла прекрасная. Кирилл признался себе, что быстро начинает привыкать к этой несусветной жаре и к пропитанному влагой воздуху. Неспешно прогуливаясь по городку, Кирилл с интересом, неторопливо осматривался. Пролетело три сумасшедших дня, и наконец-то удалось выкроить минутку для самостоятельной экскурсии.

Больше всего ему понравились фермы. Огромные поля прямо в центре Гросвилля, ухоженные и засеянные, готовились к новому урожаю. Они-то, кстати, и занимали бо́льшую часть поселения. Кирилл слыхал от Милана, что здешние фермеры научились выращивать по три партии злаковых в год. Для этого им пришлось основательно поколдовать над составом почвы и, поговаривают, изобрести новые удобрения.

Проходя рядом с одним из фермерских домиков — аграрии жили прямо здесь, на собственных участках — Кирилл заметил небольшую, охваченную по кругу бордюром лужайку. На ней росла трава. И тут он понял, что именно настораживало его с самого начала. В этом мире совершенно не было травы. Повсюду Кирилл видел аккуратные клумбы с какими-то цветковыми, иногда маленькими, иногда большими, нередко встречались в Гросвилле и знакомые сосны и кипарисы, но трава начисто отсутствовала. Видимо, этот фермер-энтузиаст привез ее с собой. Интересно, а не может ли растение все же перебраться из выделенного ему скудного клочка земли дальше и нарушить экосистему Лорданы? Кирилл совершенно не разбирался в ботанике и на этот вопрос ответа не знал. Просто ему казалось, что если инопланетная растительность вырвется прочь и расползется по Тайе, ее экология может нарушиться.

Да, природа здесь иная, и это нормально. Другая планета, другая эпоха… Неужели и на Земле все было точно так же? Что-то подсказывало Кириллу, что нет. Миры похожи, даже слишком похожи, но все же они разные. Значит, что-то здесь должно идти иначе. Может статься, что здесь ящеры не вымрут, и, следовательно, такой вид как «человек разумный» никогда не будет коптить небо Тайи. Хе-хе, может, оно даже и к лучшему. Но даже если какой-нибудь сципионикс вдруг обретет интеллект и самосознание, то кто гарантирует, что он не пойдет по пути человека разумного? Не исключено, что всякий разум, в чьей голове бы он ни зародился, склонен к уничтожению и себе подобных, и себя самого.

Неторопливым шагом Кирилл миновал автопарк — широкую асфальтированную стоянку и огромный ангар-гараж. Охваченная для порядка обычным сетчатым забором территория пустовала, весь рабочий транспорт отправился на объекты, а остальные автобусы, машины, тракторы и что там у них еще есть находились под крышей, ожидая своего часа.

За пятнадцать минут Кирилл достиг научного городка. Нет, его теперь уже бывшей бригады здесь сегодня не было. От нее остались лишь целые, новенькие ограждения и идеальный порядок. Видимо, Оллис все же устроил взбучку бедолаге Шабловскису, и ребята уволокли все потенциально привлекательные для зауроподов ветви деревьев куда подальше.

По пути Кириллу пару раз встречались рабочие, отряженные в ряды «муниципальной службы». Они прибирались на территории — иной раз мусор все же встречался — и заодно распыляли всюду специальное вещество. Оно отпугивало насекомых и мелких ядовитых ящериц, которых так и манили побочные эффекты человеческой цивилизации. Говорили, что одно время чешуйчатые крохи повадились даже пробираться в мусорные баки, если те закрывали недостаточно плотно, и пристрастились к сладостям. В итоге одна из самых отважных проныр попыталась слопать шоколадку, положенную работником на лавочку.

Он успел пару раз откусить, а потом кто-то позвонил ему на КПК, и парень не придумал ничего лучше, как положить распечатанное угощение на скамейку. Завершив разговор, он увидел, как его прелесть пожирает мелкая хвостатая рептилия ярко-фиолетового окраса. До сих пор местные палеозоологи не могут понять, почему же ящериц так тянуло на сладкое, причем только этот конкретный вид, но суть не в этом.

Рабочий попытался небрежно смахнуть наглую морду, а та возьми да тяпни его за палец. Изловчилась ведь, хоть и все равно в итоге улетела в сторону и удрала восвояси. А укушенного бедолагу потом три дня откачивали в лазарете. Яд оказался невероятно сильным, пострадавший то и дело впадал в тяжелое забытье, а в итоге получил частичную амнезию. Ходят слухи, что головные боли мучают парня до сих пор, даже на Земле. С тех пор вот и добавили в смесь от насекомых еще и средство от ловких ящерок, с легкостью пролезающих сквозь ячейки сетчатой ограды.

Уперев руки в бока, Кирилл встал и поднял лицо к небу. Такое же голубое, как дома, совсем и не отличишь. И дышится хорошо, даже лучше, чем раньше. Воздух девственно чист и прозрачен, человек еще не успел здесь ничего изменить. И славно-то как, тихо…

В выси кружили знакомые уже рамфоринхи. Кирилл примерно прикинул их расположение и пришел к выводу, что они летают на Черроу. Рыбачат, наверное, чего еще с такой мордой делать. Реки и озера — их стихия, как и моря. Этим животным сейчас хорошо и привольно, хоть их закат уже совсем близок. Место этих красавцев займут более совершенные виды — птеродактилевые и птицы. Пока здесь обнаружили только археоптериксов и еще один вид птиц, на Земле неизвестный, но здесь, судя по всему, имеющий немалые перспективы.

Звонко перекликаясь, рамфоринхи прыснули в стороны, точь-в-точь мелкие суетливые рыбы, улепетывающие кто куда от брошенного в воду камня. Здесь, правда, причина имелась действительно уважительная.

Раскинув широченные крылья, по небу парил невероятный колосс. Кирилл с трудом представлял себе таких существ на земле (хотя, после лусотитана все возможно), а уж в воздухе и подавно…

На фоне красных рамфоринхов этот дракон казался мрачным великаном, черным грачом среди воробушков. Он действительно затмевал собой здешнее солнце и даже один из двух спутников, неплохо заметных днем. Ящер преимущественно парил, лениво совершая редкие взмахи, и двигался он действительно быстро. Рамфоринхи, поспешившие очистить небо, его совершенно не интересовали. Черный ящер стремился на запад к одному ему ведомой цели.

Кириллу хорошо запомнилась сужающаяся, очень длинная морда, в самом конце венчающаяся хорошо заметным килем.

Прошла минута или полторы, и исполинский птерозавр исчез за верхушками могучих деревьев, напиравших прямо на ограждение Гросвилля. И чего их не спилят? Видимость бы значительно улучшилась.

«Ничего», — утешил себя Кирилл. — «Это совершенно нормально, что в новом месте много вопросов и мало ответов. Это нормально».

Он развернулся и направился обратно, думая, чем бы себя занять. Сзади раздался шорох, легкий, едва слышный, будто кто-то осторожно раздвинул ветви кустарника, так же, как и деревья примыкающего к ограждению с внешней стороны. С запозданием в пару секунд Кирилл обернулся, но никого не увидел. Бойцы на ближайшей башне, расположенной метрах в ста, и бровью не повели — они продолжали всматриваться куда-то вдаль, держа бинокли у лица и о чем-то негромко переговариваясь.

В затылке неприятно закололо, словно неведомый зверек заскребся с внутренней стороны черепа. По спине пробежал холодок. Нечто подобное было в поезде, по пути сюда, когда Кирилл засыпал…

Он встряхнул головой, отгоняя наваждение. Получилось. Дабы убедиться, что все в порядке, Кирилл подошел к зарослям и решительно раздвинул ветви. За кустами ожидаемо никого не оказалось. Что ж, показалось. Ничего страшного не произошло. Долгая дорога, акклиматизация, стресс — мелкие «галлюцинации» могут возникнуть у кого угодно.

Пожав плечами, Кирилл продолжил путь.

56

Торчать в комнате было бы глупо, и до самого обеда Кирилл просидел на лавочке в парке, который открыл для себя случайно. Он помнил, что на инструктаже вскользь упоминали об этом месте, но как-то упустил из виду, и, прогуливаясь вокруг спортивного центра, заприметил аккуратный прозрачный колпак высотой метров семь-восемь. Из чего бы ни было сделано это сооружение, оно содержалось в идеальной чистоте, и нет ничего удивительного, что Кирилл его не заметил раньше — стекло из-за отсутствия грязи и пыли стало «невидимым», и создавалось впечатление, что оазис земной флоры стоял здесь просто так, посреди мезозойского пейзажа.

В парк — территорию размером примерно пятьдесят на пятьдесят метров — вела обыкновенная дверь, возле которой находилось считывающее устройство, тоже почти прозрачное, если не считать золотистого чипа и маленького экрана. Получив данные с карты Кирилла, оно послушно отомкнуло замок, и дверь отъехала в сторонку.

Кирилл очутился среди привычной земной природы, встречающейся в средней полосе. Здесь были и знакомые ему молодые березки, и юный дуб, и цветущие кусты шиповника, трава, наконец, имелся даже прудик, правда, совершенно безжизненный. И насекомых на кусочке родной планеты, похоже, не водилось, что можно отнести только к преимуществам.

Устроившись на лавочке, Кирилл ушел с головой в прихваченный из комнаты КПК. Энциклопедию флоры и фауны он прочесал вдоль и поперек, а потом увлекся местным форумом, оказавшимся неожиданно активным. Беспроводная внутренняя сеть покрывала весь городок, и люди могли беспрепятственно обмениваться сообщениями и фотографиями.

На форуме, впрочем, ничего особенного не отыскалось — так, праздная болтовня, пожелания руководству и раздел анонимных мнений о сотруднике, не содержащий никаких сообщений. Кирилл понимающе ухмыльнулся. Да уж, анонимная ветка, как же. Вычислить, с какого устройства отправлен отзыв, раз плюнуть, а потом хлопот не оберешься. Прокси-серверов здесь нет и не предвидится, так что, однажды раскритиковав руководство, потом хлопот не оберешься.

КПК дважды тоненько пиликнул, и на дисплее высветилось новое сообщение. Кирилл открыл его. Писал чокнутый ученый Вит.

«Привет, видел тебя в городке. Приходи в любое время, посмотришь на наш экзотический зверинец. Не пожалеешь!».

И чего это он так привязался? Наверное, этому затворнику просто не хватает человеческого общения. По нему видно, что он с придурью, чего и говорить, вот и цепляется за каждого. Ладно, один-то раз сходить можно, хуже не станет. К тому же Кириллу и впрямь было интересно, что же у них там за местный зоопарк. Пока воочию он имел счастье лицезреть лишь длинношеего гиганта и прожорливых птерозавров, но ведь здесь водится много других интересных зверей, согласно энциклопедии — не меньше трехсот видов. Любопытство подтачивало, хотелось как можно скорее отвлечься от всех дел насущных и поглазеть еще на что-нибудь эдакое.

— Хватит прохлаждаться, — сказал сам себе Кирилл и поднялся на ноги. — Пора и делом заняться.

— И то верно, — донесся смешливый голос из глубины парка.

Вмиг узнав обладательницу этого голоса, Кирилл чуть зарделся и ускорил шаг, на ходу бросив:

— Нехорошо подслушивать, мама не учила?

— Так я и не подслушивала, — ответила медсестра. — Сижу себе, читаю, и тут кто-то начинает говорить сам с собой. Извини, не успела заткнуть уши.

У самых дверей Кирилл развернулся и увидел девушку. Да, устроилась она великолепно — улеглась аккурат между березой и кустом акации, усеянным ярко-желтыми цветами. Больше того, летнее платье девушки тоже было желтым. Идеальная маскировка. Немудрено, что девушка осталась незамеченной. Она помахала рукой, Кирилл ответил тем же.

— Ну, мне пора. На первый раз прощаю.

Он поспешил выйти наружу и лишь тогда понял, насколько прохладнее в парке, чем снаружи. Там, пожалуй, температура находилась на отметке между двадцатью и двадцатью тремя градусами, а здесь под солнцем, возможно, все тридцать пять или даже больше. За несколько секунд волосы Кирилла взмокли от пота.

Вдруг возникло желание прогуляться по берегу моря, подышать соленым бризом и спокойно подумать. Карта в КПК Кирилла не обрадовала. По ней выходило, что до северного побережья Гросвилль отделяет ни много ни мало пятьдесят километров.

Вряд ли местные вообще туда ездят, разве что в научных целях.

К реке спускаться Кириллу как-то не сильно хотелось, вдруг барионикс именно сегодня пожелает наведаться к эти края и переплыть на другой берег. Да, он давненько этого не делал, но ничто не мешает ящеру-рыболову взять и поступить так, как от него не ждут.

Уже отойдя от стеклянного парка на приличное расстояние, Кирилл оглянулся. Увы, отсюда не было видно места, где отдыхала медсестра — его надежно закрывала стройная шеренга гладиолусов. Тогда Кирилл поспешил к научному городку, ощущая приятное волнение в душе. Эта девушка начинала ему нравиться.

57

Как и говорил Вит, возле закрытых наглухо мощных ворот имелся видеодомофон. Человек на том конце бесцветным, совершенно незапоминающимся голосом попросил Кирилла приложить карту к сканеру, а затем впустил на территорию научного поселка. Она, к слову, ничем от остального Гросвилля не отличалась. Сам анклав науки состоял из трехэтажной лаборатории внушительных размеров да двух аккуратных жилых корпусов круглой формы. Они имели красивый жемчужно-белый цвет и возвышались на четыре этажа, глазея на мир огромными панорамными окнами. Жалюзи на них всех были опущены, и солнце игриво бликовало на чисто вымытой поверхности.

— Приветствую в обители интеллекта!

Вит как ошпаренный выскочил из дверей правого жилого корпуса. Они еще не успели до конца открыться, и в отчаянном стремлении поскорее вырваться наружу чудак-ученый ушибся обоими плечами. Это его, однако, нимало не смутило.

— У меня сегодня вообще-то выходной, как и у тебя, да? Ух, как тебя разукрасили-то…

— Угу. И да, у меня тоже выходной, — кивнул Кирилл — он все не совсем понимал, как общаться с этим человеком, и радовался лишь тому, что «ты» и «Вы» в английском языке обозначаются одним и тем же словом. — Ты вроде говорил, что здесь есть какой-то специальный зверинец, или что-то в этом роде?

— Есть, — кивнул Вит, чуть поднимая голову. Стильные очки блеснули, отразив луч солнца. — Я видел, какими глазами ты смотрел на лусотитана. В них был неподдельный интерес, а это — главное, что я ценю в людях. Такую увлеченность в наши дни редко у кого увидишь.

Последние слова он произнес очень серьезно. К счастью, реакции Кирилла Вит ждать не стал. Он развернулся и повел его за собой, в недра лаборатории, так и не заметив выражения крайнего смятения на лице Кирилла.

На подступе к входу в храм науки тоже были сканеры. Ученый уверенно приложил свою карту, но, когда Кирилл решил проделать то же самое со своим идентификатором, покачал головой.

— Твой документ здесь не работает. Просто проходи за мной.

Как выяснилось, «консьерж» восседал в огороженной бронированным стеклом кабинке и оттуда наблюдал за входом — перед ним высился здоровенный монитор, где и отображались показатели всех камер. А еще Кирилл видел шатающихся по территории наукограда охранников, и в их руках лежали не безобидные тазеры, а автоматы. Большие черные винтовки. Такие же, кстати, брали с собой бойцы охранной службы и на все дальние выезды за периметр.

— Это ко мне, Майлз, — Вит кивнул на Кирилла.

Консьерж кивнул, глядя на экран. Прибытие постороннего его не шибко интересовало, и Кирилл пришел к выводу, что сюда частенько захаживают люди, далекие от науки.

Они с Витом проследовали дальше, миновали еще одни двери и оказались в просторном круглом холле. Проектировщики всеми силами стремились сделать это помещение как можно светлее, и Кирилл, восторженно озираясь, признал, что они преуспели.

Главным источником света являлось огромное многосекционное окно, растянувшееся на всю куполообразную крышу. Точно, Кирилл видел ее снаружи. Играло роль и то, что стены в холле имели белый цвет, а квадратные колонны — кремовый, равно как и многочисленная кожаная мебель, расставленная по кругу в центре. Все это напоминало некий зал ожидания для важных персон.

Вверху, на втором и третьих этажах виднелись балкончики, выходящие сюда же. Люди прислонялись к перилам, опирались на них локтями, общаясь между собой, демонстрируя друг другу какие-то выкладки на планшетах и просто попивая кофе из бумажных стаканчиков.

На первом этаже тоже хватало народу — ученые входили и выходили через добрую дюжину дверей, изредка присаживаясь на кремовые диваны, чтобы погрузиться в размышления или переговорить с коллегами. Все здесь сияло чистотой и светом. Кириллу сразу же очень понравилось в этом месте, и одновременно он ощутил себя чужим и бесконечно далеким от сложного и захватывающего мира науки, словно простолюдин, прихотью судьбы оказавшийся гостем в царских палатах.

— Да, у нас здесь красиво, — кивнул Вит и улыбнулся уголком рта — здесь он смотрелся уверенно, серьезно. Все здоровались с ним, приветливо и уважительно улыбались. — Нам сюда, кстати.

Через стеклянную дверь они прошествовали в узкий и длинный коридор, полный мягкого света от настенных ламп. Двери имелись и здесь, но они были тяжелыми, металлическими, с кодовыми замками рядом. Кирилл сразу понял, что за них так просто не попасть. Тогда, просто для поддержки разговора, он сказал:

— Жаль, что я неважно учился в школе. Старался бы лучше — сам водил бы сюда ребят на экскурсии.

— Одной школой сыт не будешь, — отозвался Вит, идущий впереди. — Хотя в одном ты прав. Учиться необходимо, но, к счастью, начать никогда не поздно. У нас тут есть климатолог, решивший пойти в науку на четвертом десятке. Не поверишь, но он преуспел.

Коридор резко вильнул влево, затем вправо, выписав крутой зигзаг, и они уперлись в последнюю дверь с большой и красноречивой табличкой — «Главный Питомник».

— А вот и наш пункт назначения, — тонкие губы Вита расплылись в полной предвкушения улыбке, нечесаные патлы еще сильнее встали торчком, будто наэлектризованные, и он отворил дверь.

58

Сначала Кирилл не понял, куда они попали. Первым, что он узрел перед собой, был редкий невысокий лес, начинающийся сразу за ограждением, но затем, подняв глаза, он наткнулся на потолок, где висели какие-то необычные продолговатые лампы. Они не отличались яркостью, скорее наоборот — казались тускловатыми, но их света удивительным образом хватало на все. Свет равномерно заполнял все имеющееся здесь пространство, и лишь в самом низу, под листвой деревьев, оставалась тень.

— Не буду томить — мы глубоко под землей, — Вит уставился на Кирилла, наслаждаясь его замешательством. — Да-да, пол коридора сделан под уклоном, и потому-то мы так долго шли. Угол наклона настолько мал, что ты ни за что так сходу не догадаешься, что спускаешься в подземелья. Моя идея! А еще глянь на крышу — она идет аж до второго этажа, то есть поднимается на добрый десяток метров!

Они стояли на крыльце, возвышающемся над устланным сухими ветками, листьями и иголкам хвои полом. Вит принялся спускаться, и Кирилл последовал за ним, вдыхая терпкий аромат хвойного леса — знакомые с детства ельники и сосняки пахли точно так же. Ученый на ходу вводил его в курс дела.

— Гросвилль — невероятно дорогое удовольствие. Его содержание обходится в такие цифры, что ты их просто не уместишь в голове. Как и я, впрочем. И нас, палеонтологов, тащат сюда с одной единственной целью — изучать животных, прогнозировать их поведение, чтобы затем звери стали либо мишенью для богачей, приехавших на самое крутое сафари в жизни, либо развлечением для их детишек. Парк еще не запущен, хоть работа и кипит, но деньги зарабатывать нужно. И мы начали продавать крошек-динозавров на Землю. Никогда бы не подумал, но заказов — хоть отбавляй. А мы все переживаем, что население, мол, нищее, денег ни на что нет…

Все сказанное ученым Кирилл впитывал молча, и нельзя сказать, что эти слова привели его в восторг. Нет, Кирилл не болел зоошизой, но и идею продажи представителей инопланетной фауны сразу же не одобрил. Однако эмоции никак не могли погасить любопытство.

Они шли вглубь крытого зоопарка. Справа и слева протянулась деревянная ограда высотой около четырех футов, хорошо замаскированная за ветвями кустарника и деревьев. Как и в парке, поросль здесь была молодой или принадлежала к низкорослым видам, в противном случае ей не хватило бы высоты, а другим — света. Помимо окон на крыше имелись еще и встроенные в стену специальные лампы, обеспечивающие растениям должные условия. Никто из них не остался обделенным.

Вит остановился возле левого забора и бесстрашно перегнулся через него, чтобы раздвинуть заросли и посмотреть дальше, в сторону стены.

— Так, отлично, — он отнял руки от растения и довольно потер ладони друг о друга. — Полезай сюда, Кирилл. Приманим нашего красавца. Держи.

Крякнув от натуги, он сорвал с верхней части растения ветку, тяжелую от крупных и сочных листьев. Кирилл только сейчас заметил, что нижние уже основательно и аккуратно подъедены, словно кто-то спилил все листочки-иголки, оставив голую прямую ветвь. Он перемахнул через ограждение и встал подле Вита.

— Некоторых мы слегка перепрограммировали, и они начали усваивать такую пищу, какой их смогут без проблем кормить на Земле. Но пока стараемся давать им местные деликатесы. Помаши веткой, Кирилл, не пугайся.

Страха у Кирилла как раз не было. На него нашло какое-то оцепенение. Он протянул руку над забором и неуклюже помахал веткой. Загон, даром что был невелик, сплошь состоял из растений разной высоты и пышности, и это не позволяло толком рассмотреть, что же творится в его глубине. Наконец, за зеленой стеной мелькнуло какое-то движение.

Заросли раздвинулись, явив свету небольшого, размером с пуделя зверька. Динозавр напоминал бочку с огромным, будто позаимствованным у какой-то огромной птицы клювом и двумя длинными бычьими рогами. Были еще и маленькие рожки, они выпирали из-под щек, превращая динозавра в бурого чешуйчатого демона, и, если бы не кроткий взгляд — ну, один в один как у коровы или козы — Кирилл бы не на шутку струхнул. Устрашающим казался и компактный костный воротник на шее, напомнивший Кириллу кокошник. Наверное, это из-за причудливого красно-желтого узора на бурой чешуе, вызывающего ассоциации с искусством славян. Если такая животина вдруг кинется на тебя, наклонив голову, то рогами запросто сможет повредить ноги.

Шумно и тепло дыша, динозавр подошел к ветке и задергал головой, тщетно пытаясь добраться до сочной зелени.

— Опусти пониже, — велел Вит негромким голосом.

Кирилл повиновался и склонился над животным. Едва листья опустились до уровня клюва, как динозавр жадно клацнул и заграбастал чуть не всю добычу сразу. Он потянул ее на себя, и Кирилл, с трудом удерживая свою приманку, с уважением отметил силу животного.

— Теперь можешь отпустить, пусть полакомится, — Вит смотрел на динозавра с совершенно искренней, теплой добротой. И с грустью, пожалуй, тоже. Возможно, он тоже сочувствовал рогатому. — Он слопает все, даже дерево — тонкие веточки они любят, а толстые, как видишь, не трогают. Оставляют на потом, хе-хе. Местные травоядные — что танки или бульдозеры. Им необходимо расти, чтобы спасаться от хищников, а для роста нужна еда. В нашем мире динозаврам было бы проще, адаптируйся они к лиственной пище. Здесь же приходится лопать хвою и саговники, то еще удовольствие. Вот бедняги и приноровились перемалывать даже древесину.

Динозавру ветка и впрямь пришлась по вкусу. Обглодав листья, он принялся неуклюже жевать ветку, тупо таращась перед собой и в упор не замечая людей. Ветка с верха деревца оказалась более мягкой и сочной, и усеянный батареями мелких зубов клюв прекрасно годился для ее размалывания.

— Он похож на трицератопса, — вымолвил, наконец, Кирилл. Движения жернов клюва гипнотизировали похлеще огня или льющейся воды, было в них нечто неуловимо прекрасное, не отпускающее взгляд. — Но это не трицератопс, верно?

— Да. Перед тобой чрезвычайно редкий, уникальный зверь. Тайяцератопс. Мы никак не ожидали их встретить в такое время, но нашли целое стадо в пойме крупнейшей реки Номнеса. Этот экземпляр выведен нами искусственно, в закрытой секции на втором этаже… Он больше не вырастет, всегда останется таким вот компактным.

Вит вздохнул. — Оставим его, пусть спокойно пообедает.

Ученый сорвал еще две ветки, бросил их рядом, но динозавр решил не перескакивать с одного на другого и сначала разделаться с первым угощением. Вит махнул рукой, и они с Кириллом перешагнули ограду, оставив маленького ящера наедине с лакомством.

— Вообще-то мы думали, что цератопсиды жили в Кампанском ярусе — согласно земной хронологии, конечно — но обнаружили их здесь. Хотя, скажу тебе так — на Номнесе эволюция будто бы движется быстрее, чем на Лордане, и мы никак не поймем, почему. Разница, на первый взгляд, составляет миллионы лет, но это касается не всех видов. Загадка еще та, скажу тебе… Пока пришли к промежуточному выводу — Лордана стабильнее, условия долго не изменялись, а вот на Номенесе другое дело, климат там почему-то непостоянен, да и сам материк в ближайшие несколько миллионов лет разделится на две практически равные части.

Последние слова ученый произнес совсем тихо, даже пробормотал их себе под нос, после чего на некоторое время задумался. Кирилл любовался животным вволю, пользуясь моментом тишины. Динозавр имел некую забавную схожесть с сухопутной черепахой. Виной всему была неуклюжесть и медлительность. Или это только «пробирочный» зверь такой? Как же он от хищников-то защищается…

Вит будто мысли Кирилла прочитал.

— На самом деле он шустрый. — Помолчал, тоже глядя на рогатого динозавра, и добавил. — Когда хочет, конечно.

Кажется, трицератопс был около десятка метров в длину. Глядя на динозавра, Кирилл попытался мысленно увеличить его. Да уж, выходила зверюга пострашнее носорога. И не приведи господь встать у нее на пути…

— Одно такое животное уже на Земле, — Вит пошел дальше, к следующему загону. — Забавно, наверное, что его купил исполнительный директор наших заклятых врагов — корпорации Кэттл.

— Кэттл? — пробормотал Кирилл отстраненно, все еще представляя себе взрослого тайяцератопса, хотя Вит не упоминал их настоящих размеров.

Болтовня ученого стала неинтересной. Требовалась пауза. Вит понял, что собеседник, перегруженный информацией, временно отключился, и остановился. Пусть посмотрит, решил ученый. Все-таки Вит понимал, что человеку, только что прибывшему в тропический рай мезозоя с Земли, все здесь кажется чуждым, диковинным, все хочется изучить, понять, ощутить…

Кирилл рассматривал крупные чешуйки динозавра, кусочки удивительной природной мозаики, и не сумел воспротивиться подспудному желанию коснуться тайяцератопса. Медленно, боясь скорее спугнуть динозавра, чем нарваться на отпор, Кирилл подошел, навалился на упершееся в живот бревно и вытянул правую руку. Пальцами он дотронулся до воротника динозавра, а затем скользнул через спину на бок, теплый, шершавый и сухой.

Животное немного взволновалось — размеренное дыхание участилось, набитое растениями пузо начало сжиматься и разжиматься — но уходить не спешило. Видимо, что-то в мозгах у этого дивного существа все-таки шебуршит, раз не бежит прочь, сломя рогатую голову, и не пытается пырнуть двуногого благодетеля, чтоб отстал.

— А ты легко находишь общий язык с животными, — с неподдельным восхищением прокомментировал Вит. — Меня он до сих пор избегает. Сколь ни корми, дотронуться не дает. Один раз даже боднул, хулиган…

— Еще бы. Вы ведь лишили его жизни.

Слова прозвучали жестоко и бесстрастно, и Кирилл второй раз ни за что не произнес бы подобного. Но, говоря что-то впервые, мы нередко забываем подумать. Это просто вырвалось, само, не спросив разрешения.

Боковым зрением Кирилл видел, как побледнел и даже отстранился Вит, будто ему залепили смачную затрещину, но, к счастью, ученому хватило самообладания. Кирилл мысленно обругал себя последними словами — никто не тянул его за язык, как он мог такое ляпнуть? Поддался на секунду эмоциям, не сдержал своей жалости к животному и поступил некрасиво.

— Не все так просто, как тебе кажется, — сухо произнес Вит. — Предлагаю отправиться дальше, у нас есть еще кое-что.

59

Кое-чем еще оказались два маленьких лусотитана, точные копии великана, посетившего Гросвилль как раз во время пробежки Кирилла. Правда, шкурка у этих имела совсем уж тусклый и невыразительный цвет — темно-коричневый, без каких-либо орнаментов и вкраплений, как у более взрослых особей.

— Молодняк живет в лесу, — разъяснил Вит. — Такой цвет поможет им укрыться от опасности — за деревом, пнем, или если они прижмутся к земле.

— Эти двое тоже не вырастут?

Кириллу было безмерно жаль двух величественных животных, застрявших навеки на полутораметровой высоте. Природа создала их великанами, наделила их правом и силой сокрушать любого врага и громоподобными шагами заставлять землю колыхаться, а генетики, прилетевшие из холодной космической дали, по своей прихоти сжали динозавров до размеров мопса или, в лучшем случае, алабая.

— Не вырастут. Кирилл, проект очень дорогой, и мы окупаем его всеми силами. Прошу заметить, действуем мы абсолютно легально, каждое животное снабжается необходимой документацией, они все здоровы! Как вот ты думаешь, сколько стоит первый тайяцератопс?

— Думаю, что не меньше миллиона, — уверенно заявил Кирилл. — А как директор Кэттл согласился у вас купить его?

— Мы продаем динозавров не от имени Гроско, иначе многие бы не стали их покупать. Есть другие каналы — эксклюзивные компании, бренды только для «своих»… Миллион, говоришь? — Вит снисходительно ухмыльнулся, наклонил голову вбок. — Двадцать два миллиона, парень.

Все, что оставалось Кириллу, это удивленно охнуть и развести руками — откуда ж он знал, что люди покупают себе настолько дорогие игрушки?

— Зауроподы пойдут чуть дешевле, наши генетики утверждают, что с ними меньше мороки.

— Сколько животных в целом вы уже продали?

— Около дюжины.

— А где же фото в Интернете? Почему никто об этом не трезвонит?

— Парень, ты всерьез думаешь, что мы можем продать таких существ болванам с MTV?

Вит посмотрел на Кирилла так серьезно и пристально, что тому стало немного не по себе, хоть во взгляде ни малейшего укора не читалось. Просто ученый хотел всем видом показать, что вопрос был задан идиотский.

— Наши клиенты — это люди, все всем доказавшие. Они хотят что-то для души, что-то новое, непознанное, а у нас это имеется. Конечно, когда-нибудь и фото появятся, и видео, но еще до Рождества — до нашего, не земного — в парк Гроско нагрянет несколько сотен или даже тысяч взбудораженных ребятишек с родителями, и прорыв Гроско станет достоянием всего мирового сообщества! Скрывать больше ничего не придется.

— Это точно, — мрачновато подтвердил Кирилл. В нем взметнулась незнакомая прежде ревность — он не хотел, чтобы тупые, шумные и избалованные малолетки приезжали сюда пялиться на древних ящеров и отвлекать тех от своих дел. Ему была противна мысль о том, что эти наркоманы-потребители рано или поздно ступят на еще не знакомую с человеческими прихотями землю Тайи. Для них ведь это всего лишь очередная «галочка», очередной геотэг (хотя здесь это вряд ли возможно) и пара крутых фоток. А сколько понастрочат статусов — тушите свет, в общем… Но самое главное, что вся эта элитная братия быстро пресытится и утомится, динозавры перестанут нравиться им, и от этой мысли Кириллу становилось уж совсем тоскливо.

— А еще скоро прибудет шейх из Саудовской Аравии. Ты и вообразить не можешь, какие деньги он нам предложил…

— Шейх? — Кирилл нахмурился, совершенно не понимая, шутит Вит или говорит всерьез.

— Он самый. Приедет со свитой, да еще наш новый генеральный директор компанию ему составит. Шейх хочет пристрелить какого-нибудь большого хищника. Фэнлоу намерен предложить ему барионикса. Боится, что торвозавр наделает дел, а шейха и его окружение нужно доставить домой живыми, без царапин, но с полными карманами впечатлений. Так что барионикс и вправду лучше подойдет.

Видишь ли, раньше мы воспринимали присутствие барионикса неподалеку как плюс — нас он не трогал и заодно одним фактом своего существования отгонял конкавенаторов и цератозавров. Те стараются лишний раз не пересекать границы территории барионикса, потому что тогда мало не покажется. Но после некоторых событий барионикс ненавидит людей, он представляет для нас опасность, и поэтому, если шейх подстрелит его, всем станет лучше. Одним камнем убьем двух здоровенных птиц, парень…

Вит прервался. С короткой мелодией-оповещением отворилась дверь, и в проеме показался еще один ученый. Грузный, седовласый, в белоснежном халате и с какой-то темной пухлой папкой в руках, он выглядел истинным ученым из голливудских лабораторий. Устремив на Вита внимательный взгляд, он глубоко пробасил:

— Вит, ты еще долго? У меня неожиданно наклюнулась работенка для тебя. Знаю, выходной, но все же…

— У меня есть полчаса, сэр? — в голосе Вита читалась обреченность. Он-то хотел сегодня провести день в удовольствие.

— Конечно. У тебя есть целых двадцать минут. Можешь даже подойти через пятнадцать.

С этими словами пожилой ученый муж ретировался, а Вит нервно закусал губы. Кирилл решил облегчить жизнь ученому и предложил свернуть экскурсию, чтобы повторить ее в следующий раз, когда не будет никакого форс-мажора.

— Нет, что ты! — сразу же возмутился Вит. — У нас и так всего четыре животных сейчас, и трех ты уже видел. Осталось последнее. Идем. А млекопитающих и насекомых я тебе как-нибудь потом покажу, они в другом питомнике, за стенкой…

Многие загоны пустовали. Всего Кирилл насчитал десять огороженных участков, и динозавры располагались только в двух. С сожалением оставляя пару зауроподов за спиной, Кирилл утешился лишь тем, что животным, в сущности, нет до человека дела. И друг до друга тоже. Они просто жевали ветки, иголки и листья и ни чем не тяготились. Так же, как и тайяцератопс. Святая простота, она вызывает больше всего умиления.

Последний загон настораживал еще на расстоянии. Он был охвачен полноценной металлической решеткой толщиной с большой палец, а изнутри доносилось чье-то недоброе сопение. Кирилл несмело шагнул вперед и услышал очень серьезный голос Вита за спиной.

— Вам говорили, что бояться следует торвозавра и барионикса, но, Кирилл, самый страшный зверь — перед тобой. На его счету уже шесть испорченных жизней, включая две отнятые. И, вообрази себе, в корпоративных видеороликах он не фигурирует вовсе — я им говорю, говорю, а они никак не могут добавить…

В этом загоне дремал действительно опасный ящер. Кирилл понял это, стоило им подойти чуточку ближе. Все дело было в глазах, распахнувшийся как раз в тот момент, когда динозавр попал в поле зрения визитеров.

Глаза эти были полны острого охотничьего интереса. Угольки зрачков динозавра встретились с глазами Кирилла, гипнотизируя его. Ящер казался подозрительно умным. Он не делал никаких попыток встать и атаковать. Он даже не рычал, не бил угрожающе хвостом. Ему давно стало ясно, что с этой решеткой любые манипуляции бесполезны. Она не даст ему дотянуться до обтянутого податливой шкурой мягкого мяса, передвигающегося на двух ногах. Но динозавр готов был терпеливо ждать своего часа.

Заметив два небольших тупых гребня на носу чудища, Кирилл безошибочно идентифицировал зверя. Такой когда-то был в его коллекции фигурок, да и вчера в энциклопедии он как раз читал статью о хищниках Лорданы.

Цератозавр чинно возлежал на животе, подогнув массивные задние лапы и спрятав под себя куцые передние. Он имел мускулистое тело и хвост, покрытый короткими перьями красивого темно-красного цвета. Оперение было и на спине, доходя до шеи. Голова зверюги отличалась невероятным размером по отношению к туловищу — она просто не должна быть такой огромной! А зубы, зубы были велики настолько, что даже при плотно закрытой пасти они торчали наружу.

Последним штрихом стали венчающие грозную морду рожки, идущие друг за другом и имеющие округлую, не заостренную форму, как часто рисуют на картинках в книгах или показывают в кино. Рог поменьше располагался над глазами, а рог побольше, будто обтянутый тонкой желтоватой шкурой, возвышался почти над самыми ноздрями и придавал зверю сходство с носорогом. В энциклопедии писали, что эти рога — и не рога вовсе, а так, декоративные гребешки, признак полового диморфизма, а не ритуальное орудие боев за самку и, тем более, не оружие.

Кирилл сразу уловил настроение хищника. Он спокойно лежал, отдыхал и хотел покоя, но тут притащились незваные гости и потревожили его покой.

Цератозавр совсем не планировал нападать. Но, заметив Кирилла, он по неизвестной причине заерзал, заволновался. Будь это любой другой человек, динозавр бы и не шелохнулся, но теперь… Помедлив секунду, динозавр принял окончательное решение и пулей рванулся вперед.

60

— Перед тобой цератозавр. Он у нас… Э-э-эй!

Бам! Морда динозавра смачно впечаталась в ограду, но та даже не шелохнулась. Сделано на совесть, что и говорить. При виде этого монстра по-другому и не хотелось.

Вит с выражением крайнего недоумения наблюдал, как Кирилл панически отшатывается от клетки, чуть не падая со страху на пятую точку, а бросившийся в атаку ящер, разочарованно фыркнув, начинает расхаживать по своей клетке взад-вперед, с шуршанием касаясь решетки хвостом.

В его клетке растений было мало, здесь они носили исключительно декоративный характер, а в дальнем углу белели чьи-то обглоданные и поломанные кости.

— Этого я знаю, уже наслышан, — выпалил ошарашенный таким приемом Кирилл. — Он всегда такой суровый?

— Всегда. Этот малыш был подобран у матери, убитой конкавенаторами, и он не генномодифицированный. Ему почти год. Размером он уже со здоровенного ротвейлера, а по решимости переплюнет гризли и амурского тигра вместе взятых. Изводим на него пять килограмм мяса каждый день, представляешь? Скоро фермеры у нас бунт поднимут…

— Еще как представляю, — Кирилл действительно представлял, глядя на здоровенную морду хищника. — Мне уже говорили, что этот зубастый кошмар для нас опаснее всего.

— Пожалуй, так и есть. Для торвозавра мы — лишь муравьи, насекомые, — слова Вита подтверждали сказанное Борисом. — Барионикс тоже не слишком нами интересуется, это только живущий севернее самец с ума сходит… Ну, не важно, суть такая — цератозавр меньше барионикса и меньше торво, но при этом бьет он не слабее, глянь только на его морду. Для цератозавра человек представляет собой неплохую цель, ради такой добычи они готовы выложиться на полную. А уж какие они смышленые… Прячутся, хитрят, любят кровавые игры с жертвой, заставляя ее впадать в безумие со страху.

Под этими словами Кирилл готов был подписаться хоть сейчас. Цератозавр и впрямь выглядел совсем не таким простофилей, как виденные сегодня травоядные. Те безмятежно жевали свою жесткую пищу и, казалось, были погружены в какие-то глубокие думы, в то время как цератозавр всем своим существом присутствовал в настоящем моменте. Цепкий взгляд, отличный нюх и острый слух — такое сочетание оставляло жертвам немного шансов.

По-прежнему чувствуя на себе изучающий взгляд хищника, Кирилл с ужасом понял, что динозавр запоминает его. Точнее, уже запомнил.

Наконец, цератозавр устал ходить взад вперед. Он остановился, отвел глаза в сторону, а потом резко мотнул большой головой и опять вперил взгляд в Кирилла, да так, что тому стало не по себе.

Вернулось тоненькое, холодное покалывание с затылке. Длилось это, возможно, меньше секунды или чуть больше (Кирилл уже не помнил), после чего в голове беззвучно взорвался крохотный ядерный заряд, озарив все на миг ослепительной багряной вспышкой. Цератозавр зарычал, и Кирилл увидел себя и Вита со стороны. Сам он стоял весь бледный, ни живой ни мертвый, а Вит же наблюдал за цератозавром с привычным профессиональным интересом.

Что это такое происходит… Невероятно краткое, но ясное и запоминающееся мгновение завершилось, и Кирилл вновь взирал на мир от первого лица. Он тяжело задышал, по лбу и спине покатились липкие капли. Вит встревоженно посмотрел на него.

— Что-то ты будто не здоров. Пойдем на улицу, хорошо? У меня есть еще пара минут.

— Д-да, идем, — не своим голосом ответил Кирилл.

Пока Вит вел его обратной дорогой, рассказывая, что цератозавра хотят купить за сто пятьдесят миллионов какие-то бразильские гангстеры, Кирилл помалу приходил в себя. Уходила из рук и ног ватная слабость, прояснялся ум, который в тот момент заволокло густым туманом, и Кирилл с неудовольствием признал, что с ним приключилось нечто непонятное и с трудом объяснимое. Возможно, помутнение окончательно развеется, как утренний туман, исчезнет из памяти, но верилось в это все одно с трудом. Слишком сильное впечатление оставила эта чертовщина.

Наконец, они покинули стерильное помещение научного центра, уже не кажущееся Кириллу таким уж приятным. Все-таки ужасными вещами здесь занимаются ученые, в таком участвовать мерзко и гадко, как они потом себя чувствуют? Не мучит совесть, что ли? Забрали животное из родной среды обитания, обкололи всякой дрянью и продали олигарху, чтобы тот хвастался перед такими же, как он. Нет, варварство неискоренимо. Мы — варвары, и всегда ими останемся.

В лицо ударила дневная жара вперемешку с теплым влажным ветром. На свежем воздухе сделалось легче, но произошедшее все еще крепко держало Кирилла. Во время накатившей из ниоткуда галлюцинации Кирилл хотел наброситься на себя самого и на Вита, хотел растерзать острыми зубами мягкую плоть двуногих пришельцев, высоких, но слабых, беззащитных перед острыми зубами. Он был в шкуре динозавра, был. Кирилл без сомнения поклялся бы в этом.

61

— Вообще-то курящих здесь, мягко говоря, недолюбливают, — вещал Вит, стряхивая пепел в специальную урну со значком сигареты. — Я все-таки полевой специалист, и перед выездом на место мне курить нельзя. Запах. Хищники здесь уже наученные, табак они прочно связывают с людьми. Учуют — и все, пиши пропало. Мелкие попрячутся, а крупные, наоборот, навострят уши и будут искать возможности напасть. Так что или не получится наблюдать пугливых, или твое появление привлечет внимание тех, кто напугает уже тебя.

— Ты сказал, что здесь уже были потери? Шесть человек, да?

— Больше. На самом деле все не так уж радужно, к сожалению. За три года погибло двадцать три сотрудника, еще три десятка стали инвалидами разных категорий и сейчас, на Земле, получают пожизненную пенсию Гроско.

Услышав такие данные, Кирилл буквально почувствовал, как челюсть летит куда-то далеко вниз. Что-то им об этом никто не говорил, Джозеф даже вскользь не упоминал ничего подобного! Видя его замешательство, ученый поспешил успокоить новичка.

— За предыдущий год было четверо погибших и одиннадцать раненых. Почти все из охранников, почти все — жертвы невнимательности и халатности. Рабочего за этот год цапнули только раз, и то это был паук, плюс в самом начале еще один преставился после встречи с ацизавром — это такая мелкая, яркая и ядовитая ящерица. Сейчас наш городок защищен от насекомых, маленьких рептилий и членистоногих, мы распыляем спецсредства чуть не ежедневно, но этот паучище оказался стойким. Такое бывает, понимаешь ли, крайне редко, но случается.

— И что стало с укушенным?

— Три дня пролежал с температурой, потом пошел себе работать дальше. Врачи же добавили новый яд в свою прививку — таких пауков мы здесь до этого случая не видели. Тебе ведь сделали два укола, так? В первом была сыворотка, стимулирующая работу дыхательной системы. В сочетании с маской это помогает полностью приспособиться к нашему воздуху за половину суток. А во второй прививке содержалась первичная вакцина против большинства здешних ядов. То есть если тебя цапнет какая-нибудь ящерка — но не ацизавр, конечно — или тот же паук, сыворотка смягчит отрицательное воздействие. До города ты гарантированно доберешься, ну а здесь уже есть доктора, и они помогут.

Поначалу было сложно, мы о многом не знали и не догадывались. Сейчас нормально. Тебе повезло попасть сюда в такое время, когда все опасности уже открыты, изведаны, им успешно противостоят… Словом, не бойся и накручивай себя.

Воцарилось недолгое молчание. Кирилл хмуро обдумывал услышанное. Выходит, работа охранником имеет свои недостатки, причем весьма однозначные. Тот цератозавр еще такой маленький, но при его взгляде здорового мужика неминуемо бросает в дрожь. А что будет, когда такое чудовище вымахает и наберет трехметровую высоту при длине почти в шесть метров? Плохо будет, к гадалке не ходи.

Можно, конечно, подстрелить животину из того же автомата, но Вит сказал, что цератозавры любят охотиться парами. Учитывая их скорость и сообразительность, исход возможного столкновения даже целого отряда охраны с парой рогатых хищников казался совершенно непредсказуемым. А еще Кирилл был почти уверен, что без потерь среди людей точно не обойдется, даже если удастся заметить ящеров издалека и открыть по ним огонь. Что ж, как ни крути, но он на службу уже подвизался, да и деньги нужны позарез…

— Ты ведь не просто так сюда приехал? — Вит словно прочел мысли Кирилла. — Не из праздного любопытства?

— А кто-то приезжает просто так? — вопросом на вопрос ответил тот, а затем, неожиданно даже для себя, вывалил правду-матку. — У матери рак, если я срочно не заработаю ей тридцать тысяч — считай, все пропало.

Вит нахмурился.

— В охране сумма наберется только спустя два месяца. Думаешь, успеешь?

— Понятия не имею, — Кирилл пожал плечами, на него в вновь накатило чуть подзабытое отчаяние, отступившее было со дня побега. — Деваться-то некуда.

Затушив сигарету, Вит прошелся взад-вперед, закинул в рот пластинку жевательной резинки и присел рядом с Кириллом на широкий парапет. Собравшись с мыслями, он затараторил.

— Не спеши отказываться и попробуй меня понять. Я очень много зарабатываю. Слишком много. Мне такие суммы не нужны, Кирилл, но просить меньше — значит, навлечь на себя подозрения работодателя и не получить интересной должности. Через неделю здесь будет первый челнок с посланиями для всех жителей, и с ним же можно будет отправить и обратную информацию…

Кирилл понимал, куда клонит американец, и начал потихоньку сгорать от неловкости и собственной беспомощности. Он не привык просить или принимать подачки, однако ситуация действительно была такова, что либо ты ходишь гордый и независимый, рискуя потерять самого близкого человека, либо же принимаешь щедрость и получаешь оплеуху по самооценке и самоуважению. Глубоко внутри заворочалось ледяной змеей чувство вины, прямо как в приснопамятное утро, когда Кирилл узнал о болезни матери. Он сделал внутренний выбор и продолжал слушать.

— Я одолжу тебе сорок тысяч — с запасом, чтобы все не было зря. А ты со мной рассчитаешься в течение трех последующих месяцев. Я не буду спрашивать твоего согласия — ситуация безвыходная, парень, и…

— Но ведь ты меня совсем не знаешь, — Кирилл внимательно посмотрел на Вита и почему-то начал злиться. — Я ведь русский, понимаешь? Ты всерьез хочешь одолжить мне такие деньги?

— Да, — Вит коротко кивнул. — Я знаю тебя достаточно, чтобы сделать необходимые выводы. Чтобы ты не передумал — будь добр, напиши мне номер счета своей матери, я отправлю ей средства напрямую, их так точно не заблокируют на полпути — у моего счета особый статус, и деньгами я могу распоряжаться как сочту нужным, без объяснений.

Он извлек из нагрудного кармана тонкий и изящный КПК, совсем не похожий на увесистое устройство, каким оснащали рабочих. Ничтоже сумняшеся, Кирилл вбил двадцатизначный номер и возвратил невесомый компьютер Виту.

— Мне пора бежать, — сообщил тот, убирая КПК назад в карман. — Расслабься, встряхнись, Кирилл, я просто одолжил тебе деньги, которые ты вернешь. Ты ведь отсюда никуда не денешься.

Последние слова были произнесены с шуточной интонацией. Кирилл благодарно улыбнулся.

— Спасибо, Вит.

— Не за что, — донеслось в ответ.

Уже уходя, ученый обернулся и добавил:

— Напиши матери и отцу, что все будет хорошо!

Не дожидаясь реакции Кирилла, Вит скрылся в лаборатории. Кирилл поднялся и зашагал на выход. Дверь покорно отворилась, едва он приблизился к ней, и дальнейший путь проходил уже по территории городка.

К всколыхнувшемуся внутри робкому радостному чувству примешалась-таки горечь. Матери он, конечно, напишет, а вот отцу… Был бы отец жив, мама бы никогда не заболела, а он, Кирилл, не оказался бы такой передряге.

Часть 4. Большой

62

После небольшой тренировки Кирилл почувствовал себя куда лучше. Даже покусанная лодыжка стала меньше беспокоить. К носу Кирилл пока старался не прикасаться, но какого-либо дискомфорта не испытывал. Единственное неудобство доставляли окружающие, с понимающими ухмылками встречающие его расцвеченное синяками лицо. Они подтрунивали беззлобно, и Кирилл пришел к выводу, что зря он вчера так плохо думал о зрителях. Просто ненормальных крикунов всегда слышно громче всех, тут уж ничего не попишешь. На самом же деле подавляющее большинство не желало ему ничего плохого, да и с чего бы им это делать? Напротив, к отчаянному рубаке прибавилось уважения.

К тому же благодаря тренировке Кирилл хорошо разгрузил мозг, набравшийся сегодня впечатлений. Единственным, от чего он не мог избавиться ни при каких обстоятельствах, было бесповоротно изменившееся отношение к проекту Гроско.

Кирилл одинаково не любил и тех, кто относился к природе пренебрежительно, потребительски, и тех, кто показушничал, приковывая себя к нефтяным бочкам и якобы эту самую природу защищая.

Но в данной конкретной ситуации он все же предпочел бы вторых первым. С этим безобразием надо что-то делать, и Кирилл понял, что не сможет с этим смириться. Он еще не знал, как именно поступать, но дал себе обещание поразмыслить над этим, как только подвернется подходящий момент и как только все немножко уляжется. Возможно, заработав немного денег, он уедет отсюда, потому как подобное ему категорически не по нраву.

Выйдя из душа, Кирилл застал вернувшегося с работы Сеню. Как выяснилось, их бригада теперь вовсю трудилась в будущем парке. Там уже разметили загоны и территории, и теперь, завершив работу над внешним периметром, перешли к внутреннему. Работа спорилась, сроки начинали конкретно поджимать, и все трудились до седьмого пота — недалек день, когда Гроско объявит о своем грандиозном проекте на весь мир, и тогда поднимется такая шумиха… Даже Диснейленду ажиотажа подобных масштабов не видать.

— Я как живой труп, — качал головой Арсентий, демонстрируя мозоли на ладонях. — Целый день таскал балки и прочую дребедень. Хорошо, что сегодня пятница! У большинства народа суббота и воскресенье — выходные. У меня точно, ничего не знаю. Спина разваливается на куски, без шуток.

Кирилл только что понял, что напрочь забыл не только о числах и месяцах, но даже о днях недели. Он торопливо схватил КПК, вошел в меню и следом в календарь.

«Шестнадцатое мая третьего года, пятница».

— Ты чего? — суета друга сбила Сеню с толку.

— Ничего, — помотал головой Кирилл. — Так, число посмотрел. Никак не сориентируюсь, что здесь вообще с датами и днями недели.

— Ясно. Слушай, Марья с подругой пригласили нас сегодня к себе.

— Зачем? — нахмурился Кирилл.

— Просто пообщаться, пиво попить.

— Здесь и пиво есть?

— Пиво есть везде, — назидательно произнес Сеня. — Я уже сказал девчонкам, что ты — самый унылый человек сразу на обеих планетах, так что можешь расслабиться и просто составить мне компанию. Доставать тебя никто не станет. Все, я под душ, а ты морально готовься к встрече с самыми страшными зверями — их еще называют «женщины».

Пока Сеня распевал в ванной песни столетней давности, Кирилл задумчиво смотрел в окно. Значит, завтра суббота, а ему нужно идти трудиться. Как-то он об этом не подумал, когда речь зашла о работе в охране. Ах, точно, ему ведь не дали выбора. Расим просто сказал, что Кирилл принят, и все. А уж от боя и вовсе отказаться было невозможно, не потеряв солидного куска зарплаты и не нажив себе врага в лице немногословного, но деятельного начальника охраны. Лучше каждый день драться с Ионом от зари до зари, чем попасть в черный список Расима, это Кирилл усвоил мгновенно.

Как часто бывало, сейчас в нем боролись два противоречивых желания. Вроде бы хотелось остаться в комнате, почитать что-нибудь и идти спать, ибо завтра ждет ранний подъем и непростой день, полный новой информации. Но в то же время что-то манило его на посиделки с противоположным полом по вполне понятным причинам. Как минимум, хотелось просто отвлечься и развлечься, почувствовать себя в домашней, земной обстановке.

В конечном счете Кирилл решил отбросить сомнения и принял приглашение, о чем оповестил Сеню сразу, как тот вышел из полной пара ванной. Тот, узнав, что Кирилл согласен, весь просиял.

— Слушай, наконец-то! А то Марья все хотела, чтобы я вас познакомил. А еще у нее есть подруга…

— Лаура, знаю, — кивнул Кирилл.

Сеня вскинул брови.

— Откуда знаешь?

— Из поезда. Я ж тебе рассказывал, видел их в вагоне-ресторане.

— А, ну да… Идем?

— Пошли, а пиво где взять?

— Мужики из бригады сказали, что его продает один из фермеров. Сам выращивает хмель, сам варит, сам продает. Его зовут Патрик и он поляк. Вот все, что я знаю.

— Этого хватит. Потопали.

Друзья сбежали вниз по лестницам, миновали вестибюль и оказались на улице. Она встретила ребят теплым розоватым вечером и отдаленными воплями птерозавров. Кирилл уже сообразил, что летуны орут по утрам и вечерам. Просыпаясь, они проводили некое подобие переклички, а, отправляясь в место ночевки, как будто прощались с днем и друг с другом. Точно так же поступают и многие птицы — некоторые врановые, к примеру.

— Мне здесь все уже кажется своим и знакомым, — признался Сеня, когда они шагали по дорожке на север, к фермам. — Быстро привык, будто тут родился. Только сразу два спутника — это перебор. Одной луны, по-моему, более чем достаточно. И света от нее побольше будет.

На этот счет Кирилл имел прямо противоположное мнение. Ему наоборот было по душе, что здесь так много отличий от Земли. Он не хотел забывать, что находится на другой планете, и, в отличие от Сени, как дома себя вовсе не чувствовал. Скорее пребывание на Тайе напоминало визит в гости к людям, живущим в необычном, но интересном и красивом доме.

— Как они называются? Эти две луны?

— Кажется, Гектор и Парис. На перекуре говорили, что это в честь каких-то там персонажей мифов. Греческих, наверное, имена какие-то странные. Гектор — большой, зеленоватый, а Парис — маленький и бледный, похож на луну.

— Точно, похож, — Кирилл только сейчас заметил сходство, прищурившись и приглядевшись. — Только на очень маленькую луну.

Поднимая глаза на бисерную россыпь звезд, он подспудно пытался сложить огоньки в знакомые созвездия, но, вспомнив, где находится, бросил бесплодные попытки.

Улицы Гросвилля пустовали, хотя звуки из клуба Подкова раскатывались далеко и вполне могли отпугивать динозавров похлеще инфразвуковых пушек. Разухабистое пьяное пение, смех, грохот музыки — все это было нужно людям не столько для развлечения, сколько для напоминания о родной цивилизации. Отключи электричество, погрузи Гросвилль в тишину и лиши его обитателей привычного досуга, и скоро все покатится в тартарары. Одичают люди, это доказали бесчисленные реалити-шоу.

На одном горстку типичных молодых горожан закинули на какой-то остров и дали задачу продержаться месяц, так уже на вторую неделю состоялось убийство, за которым последовал акт каннибализма. Людоедам впаяли пожизненное, проект к чертям закрыли, но какие были рейтинги! Барышей телеканал срубил столько, что его хозяин, как только утихли вопли взбешенных моралистов, и сам утих — залег на дно, купив искусственный остров в Средиземном море и каким-то чудом покинув юрисдикцию всех государств планеты сразу. Деньги, деньги… С ними все возможно.

Время за разговором летело незаметно, и вскоре по левую сторону потянулись поля. Запах земли и пшеницы вновь напомнили Кириллу об оставленной далеко позади родине. Задумавшись, он позже встрепенулся — ему показалось, что они потерялись, но Сеня уверял, что знает, куда идти.

— Восьмая ферма. Счет ведется с северо-западной, а всего их десять, так что нам нужна вон та, получается.

Выбор Арсентия красноречиво подтвердили и заросли хмеля, обвивающие бревенчатые опоры. Света, отражающегося от двух лун, оказалось достаточно, чтобы рассмотреть зеленоватые шишки. Пахло здесь совсем иначе.

Кирилл удивленно присвистнул — кажется, рановато, ведь урожай обычно собирают в конце лета. Что ж, вот что значит жаркий климат. Так можно по десять раз в году собирать любые овощи и фрукты. Да и новейшие удобрения позволили сократить время созревания растений, что опять же помогало быстро заполнять амбары Гросвилля.

По узкой тропинке между рядами хмеля друзья добрались до крохотного бревенчатого домишки, построенного, скорее всего, самим же его жителем. Оттуда доносилась негромкая музыка. Не хватало только собаки, но почему-то именно их-то здесь и не было, хотя козы, свиньи, куры и коровы водились. Они, должно быть, дремали в дощатых хлевах и сараях. Животноводческие фермы находились дальше.

— Мы не поздно? — спохватился Кирилл. — Темно уже, вдруг спит…

— Нет, пятница ведь, — помотал головой Сеня и три раза громко постучал. — Сюда до рассвета будут приходить страждущие, мне так рассказывали.

По дому загромыхали тяжелые шаги, и дверь открылась. Первым пришел запах трехдневного перегара, и он заставил друзей зажмуриться. Лишь проморгавшись и вытерев слезы, они сумели рассмотреть стоящего перед ними. Высоченный, под два метра пузатый мужик терпеливо ждал, пока незваные гости придут в себя, подпирая лбом притолоку и загораживая идущий из помещения желтоватый свет. Музыка полилась громче, и Кирилл без труда опознал известного польского рэп-исполнителя.

— Сколько? — просто поинтересовался мужик.

— А цену можно узнать? — робко спросил Сеня — от первоначальной уверенности не осталось и следа. Медвежьи габариты торговца впечатляли, заставляли робеть.

— Три доллара литр, ребята. Или три евро шестьдесят центов, если вы из Европы.

— Ого, — Кирилл почесал макушку. — Берем два литра, вот только с деньгами проблема — нет наличных…

— У кого они есть, — хмыкнул в пшеничные усы мужик. — Давай свою карту, в конце месяца получишь счет.

— Надо же, какая система, — пробормотал Арсентий, глядя, как пьяный голиаф проводит карту Кирилла перед своим КПК.

— У меня программа специальная, — поделился пивовар. — К тому же надзор за вами нужен, работнички. На рыло — десять литров в месяц. Вы, кстати, откуда будете?

— Из Польши, — ответил Кирилл и принял карту из протянутой ладони, напоминающей лопату.

— О, земляки! — взгляд мужика подобрел, и он перешел на польский. — Я вам по-братски еще литруню докину, презент от пана Патрика, так сказать. Ждите тут.

Дверь захлопнулась, и тяжелые шаги удалились куда-то внутрь и вправо. Кирилл отошел на пару метров и втянул носом свежий воздух. Сеня повторил его маневр.

— Вот уж не думал, что у нас здесь такие водятся.

— Такие везде водятся, — заверил друга Кирилл. — Тем более он фермер. Непьющие аграрии — это, считай, редкий вид. Почти вымерший, как африканский слон.

— Вообще-то он уже семь лет как вымер.

— Да?

— Во лбу звезда! Да, вымерли они. Но, наверное, скоро мы найдем еще какую-нибудь планету, и там будут жить слоны и носороги, как тут динозавры. Тоже построим парк и будем детишек возить.

Судя по сейсмическим толчкам, Патрик возвращался. Друзья поспешили назад к дверям. Они не хотели, чтобы гостеприимный хозяин обижался на них. В конце концов, перегар — дело житейское, чего тут брезговать.

— Вот, держите, — Патрик не обманул, принес две полуторалитровых бутылки, набранные под пробку. — Доброе пиво, хорошее, натуральный продукт. Ладно, ступайте, вам уже, наверное, не терпится потребить. Кстати, вас как звать?

— Кирилл.

— Арсентий.

— А-а, — протянул Патрик с легким разочарованием.

В этом междометии читалось сожаление о подаренном литре пива. Друзья же, махнув торговцу на прощание рукой, уже шагали обратно. Немного посмотрев им вслед, пивовар вздохнул.

— Ну, может, эти ребята нормальные. Говорят хорошо, без акцента…

Внутренне простив себя за расточительность, Патрик вернулся в дом, включил поставленный на паузу концерт, взял кружку пива и продолжил свой пятничный вечер.

63

Посиделки проходили замечательно, ни одно из опасений Кирилла не оправдалось. Он готовил себя к неловким первым минутам, постепенному, местами болезненному раскрепощению всех участников мероприятия и приходу настоящего веселья лишь под конец, когда настанет пора разбредаться по своим комнатам, но все пошло, как по маслу.

И Лаура, и Марья оказались простыми и общительными девушками, и время побежало стремительно и незаметно. Пива, конечно, купили мало, но Кирилл и так не планировал пить больше одной кружки — завтра утром важная работа, да и не любитель он таких дел. Так, пригубить за компанию можно, но не более того.

Поначалу все четверо просто сидели и болтали, причем Сеня и Марья умудрялись ловко и ненавязчиво миловаться, не нарушая всеобщей гармонии. Кирилл с каждой минутой все больше убеждался в своей неправоте — пожалуй, у них это все-таки всерьез. Казавшаяся неприступной снежной королевой Марья своим поведением быстро доказала, что первое впечатление все же частенько бывает далеко от истины.

Что же касается Лауры, то еще при первом взгляде на нее Кирилл четко понял, что у них ничего быть не может. Никак. От слова «вообще». Девушка просто казалась ему непривлекательной при всей своей, вроде бы, канонично приятной внешности. К счастью, и сама Лаура не делала никаких попыток пококетничать с Кириллом. Они как бы негласно договорились о том, что общение будет всегда принимать приятельскую форму.

— А сейчас сыграем в игру! В мою любимую! — заявила Марья, когда разговоры обо всем и ни о чем начали помалу сходить на нет. — Я ее из дома привезла, никогда не расстаюсь с ней. Классная вещь, особенно если в компании новые люди.

Ее взгляд лазерным лучом пробежал по Кириллу и ушел в сторону. Девушка поднялась, прошла к навесному шкафчику и вернулась с небольшой пластмассовой коробкой.

— Игра очень простая, называется «Откровение».

Марья уселась обратно на пол и принялась рассказывать о правилах, одновременно выкладывая элементы игры.

— Все, что нужно сделать, это выбрать карточку, где есть тема — например, «семья», «хобби», «работа», «любимый цвет» и так далее. Затем делается утверждение касательно следующего игрока и он подтверждает или опровергает его. В первом случае угадавший получает один балл, во втором случае — ничего. Если утверждение неверно, то можно просто сказать «нет, это не так» или же, при желании, сообщить правильный ответ.

— Но ведь смысл этой игры не в том, чтобы выиграть? — с легкой настороженностью поинтересовался Сеня — он страсть как не любил соревноваться, любое соперничество претило ему, и поэтому даже в детстве Арсентия сложно было вытащить попинать мяч или сыграть на турнике в «лесенку».

— Нет. Просто узнаем друг друга получше, — ответила за подругу Лаура, пока Марья перемешивала пухлую стопку пластиковых карточек.

Наконец, девушка водрузила их в центр импровизированного круга и вытянула первую карту.

— Вопрос четвертому игроку. Итак, раз я первая, четвертой получаешься ты, Лаура. Хм, о тебе я знаю все — или почти все. Что же у тебя спросить?

Девушка сделала сосредоточенную мину, воздев лицо к потолку и прикрыв рукой подбородок. Лампа на потолке мелко мерцала, и это здорово раздражало, поэтому Марья повернулась назад к ребятам.

— Категория «любимый цвет», и я знаю, что ты предпочитаешь зеленый. Тогда задам обратный вопрос — больше всего ты не любишь красный?

— А вот и нет, — Лаура покачала головой. По ее лицу скользнула тень озорной улыбки. В голове Кирилла проскочила мыслишка, что девушка все-таки недурна собой, и, возможно, зря он сходу отсек все варианты развития событий. Или это маленькая кружка пива сыграла свою роль? Он ведь совсем не пьет, и зеленый змий способен сбить его с ног даже легким ударом хвоста. А еще элементарное желание, куда ж без него. Несколько месяцев ведь без женского тепла, не считая той встречи с Мариной…

«— Нет, нет», — одернул себя Кирилл. — «Я ей точно не интересен, и это видно. Такие вещи всегда на поверхности, сразу ясно, или «да», или «нет». Так что допивай пивко да играй, а через полчасика смоешься домой — даже отговорку выдумывать не надо».

— Ненавижу желтый.

Вытянув карту, Лаура чуть подумала, а потом спросила Сеню.

— Твоим первым домашним животным был кот.

— Угадала, — Сеня округлил глаза от удивления. — Правда, недолго — через две недели котенка переехал грузовик. Но балл засчитан.

Заслужив подзатыльник от Марьи, он рассмеялся и вынул третью карту.

— О, Киря, придется адресовать тебе — написано, спросить игрока номер шесть, — в качестве подтверждения он обвел всех собравшихся рукой, вслух считая до шести, и остановился на Кирилле. — У нас ситуация такая же, как у девчонок — я знаю тебя, как облупленного.

Кирилл едва удержался от того, чтобы не губы не расползлись в едкой скептической ухмылке. Вплоть до дня рождения Сеня несколько лет подряд давал о себе знать только эпизодически и, не будь той драки в клубе, все так бы и продолжалось. Дружба могла еще лет десять катиться по инерции, подпитываемая редкими встречами, а потом, глядишь, и вовсе бы угасла.

— Ты выиграл двадцать три боя на ринге, верно?

— Верно, — подтвердил Кирилл.

В глазах девушек зажегся интерес, но к этому Кирилл уже привык.

— Боев? Ты борец? — спросила Лаура.

— Боксер. Уже бывший, — привычка привычкой, но слишком пристальное внимание смущало. Сеня специально задал такой вопрос, чтобы вызвать у марьиной подруги любопытство. Девушки ведь любят спортсменов. А Кирилл совсем не любил хвастаться. На бокс он пошел не для того чтобы нравится противоположному полу.

— А сколько ты проиграл? — полюбопытствовала Марья.

— На большом ринге — нисколько. Не успел еще, все впереди, — Кирилл натянуто хохотнул. — На любительском случалось пару раз.

— Ух ты! Наверное, твой отец очень тобой гордится!

Лицо Сени приобрело серый оттенок, и он впился в Марью испепеляющим взглядом. Девушка осеклась, не понимая, в чем дело. Лаура тоже растерялась, уже, впрочем, догадываясь.

— Да ладно, Сеня, ерунда, — отмахнулся Кирилл — для него эта тема давным-давно утратила сакральность. — Люди умирают каждый день, со всяким может случиться такое…

Он хотел добавить еще пару фраз, дабы разрядить обстановку, но не смог. В затылке вновь закололо — точно так же, как несколько часов назад, напротив клетки с цератозавром. Чувство было такое, точно под основание черепа в кожу воткнули тоненькие штырьки, а потом пустили по ним небольшой разряд. Смесь электрическая и обжигающего холода…

В полном замешательстве Кирилл закинул за голову сразу обе руки, прижав их к ноющему болью месту. Со стороны, должно быть, такая поза выглядела странной, будто Кирилл вдруг решил беззаботно позагорать под светом моргающего потолочного светильника.

— Эй, ты чего? — встревоженный голос Арсентия донесся как сквозь вату.

И тут Кирилл не на шутку перепугался. Ему даже подумалось, что он умирает от какой-то диковинной хвори. Может, и у него рак мозга или еще что-то похуже? Новые болезни уже находили, причем за последние пять лет очень и очень много. Что только не приключалось с людьми! Кого-то сжирали заживо какие-то непонятные паразиты, у других ни с того, ни с сего отказывала печень, и, лежа в гробу, они цветом напоминали курагу, а некоторым бедолагам совсем не повезло (или повезло) — они уходили быстро от массового кровоизлияния, когда алая жидкость начинала рваться из всех орудий, лишая смерть какой бы то ни было чистоты. Поговаривали, что это вызвано ГМО или еще какой-то дрянью, но как, как это случилось с Кириллом? Он не пьет, не курит, он сильный и здоровый, так как же…

Все закончилось. Боль исчезла. Минула секунда, за ней другая. Кирилл уже начал сомневаться, а была ли боль вообще, или это какая-то галлюцинация, игры психики, не успевающей в сжатые сроки приспособиться к новому месту. Наконец, виной всему могло быть магнитное поле или еще что-то, отличающееся от земных условий. Так или иначе, Кирилл не спятил, голова и вправду болела, а потом перестала. Он осторожно отнял руки, опустил их. Нет, ничего не изменилось. Боль определенно отступила и не спешила возвращаться.

— Я вызываю врачей, — решительно заявила Лаура и даже разблокировала экран КПК, но Кирилл жестом остановил ее.

— Нет, не надо. Я сейчас сам до медпункта дойду. Мне очень нужно на улицу, простите, ребята, что так вышло…

— Да за что ты извиняешься? — с досадой всплеснула руками Марья, огорченная таким поворотом. На лице ее проступило неподдельное сочувствие.

— Я провожу тебя, — вызвался Сеня, но Кирилл и от него отмахнулся.

— Слушайте, все нормально. Я сам. Мне просто нужно на улицу, и все. Выйду, продышусь и отправлюсь спать, а завтра буду, как новенький.

Не обращая внимания на посыпавшиеся возражения, Кирилл нарочито ловко вскочил на ноги и, пока в затылке вновь не начали сверлить дыру, пулей вылетел в коридор. Спустя полминуты он уже торопливым шагом направлялся в медицинский корпус, пытаясь понять, что за аномалии происходят с ним. Происходят все чаще.

Он видел много фантастических фильмов и никогда не понимал, почему герои, заметив у себя какие-то необыкновенные симптомы, не бегут сломя голову в больницу, а ждут до последнего, сомневаясь в реальности происходящего или ища ответы у каких-нибудь сельских колдунов. Судьбу этих идиотов Кирилл повторять не собирался. Конечно, он знал, что в его организме не сидит инопланетный зверь или какой-нибудь гном-вампир, но откладывать такое в долгий ящик казалось просто немыслимым. Тем более что завтра его ждет серьезная и опасная работа. Он должен быть в превосходной форме и доверять не только своему телу, но и уму.

Только бы не облажаться! Только бы не подвести Расима в самый, черт его дери, первый день на новой работе! Хуже ничего не может быть. У Кирилла аж зубы заскрипели от досады. Нет, нет, нет. Он этого не допустит.

Кирилл нетвердо ступал по обозначенной мягким светом фонарей дороге, и впереди уже виднелись огоньки окон медцентра. На душе чуть полегчало. По крайней мере, он достиг цели и не помрет посреди безлюдной тропы, где его обнаружат в лучшем случае ночью или утром — сейчас-то все празднуют пятницу.

«Вспоминай».

Из груди вырвался хриплый испуганный полукрик-полустон, на ладонях и лбу мгновенно выступил пот, а сердце разогналось так сильно, что ребра под его натиском чуть не трещали. Стало сложно дышать, по груди расползлась боль, перекинулась на спину, под лопаткой…

Кирилл расставил руки и ноги и начал медленно крутиться вокруг своей оси, вглядываясь в кромешную тьму безумными глазами и выискивая источник звука. Освещенный пятачок никоим образом не содержал в себе ответа на вопрос о том, кто же, черт подери, сказал это.

«Кирилл, можно вспоминать».

Ноги снова расплавились, утратили твердость, и Кирилл упал на задницу, больно ушибив копчик. Голос шел не снаружи. Он звучал внутри. Только этого не хватало. Крыша поехала, чердак протек, шарики окончательно заехали за ролики…

Вдавив ногти в ладони до боли, Кирилл встал и побежал. Больше всего он боялся, что опоздает, что голоса вновь зазвучат в голове, и никто ему не поможет, но Кирилл успел.

Он обрушился на стеклянную дверь, как цунами на японский берег, и пару мгновений безуспешно пытался прорваться внутрь, пока не догадался, что дверь открывается наружу. Мысленно костеря всех и вся, в особенности себя, Кирилл, наконец, оказался в небольшой приемной. Сидевшая за стойкой секретарша заметила его, еще пока он воевал с дверью, как заметила Кирилла и знакомая медсестра, пришедшая в приемную поболтать с подругой. Красноречивая гримаса на их лицах демонстрировала крайнюю степень удивления.

— Здравствуйте, — произнес запыхавшийся Кирилл. И когда это дыхание успело сбиться, а губы пересохнуть, словно он прополз на пузе всю Сахару или Гоби, не сделав и глотка воды?

— Что-то случилось? — нахмурилась медсестра. По тону голоса было ясно, что ей руководил исключительно профессиональный интерес, от игривости и кокетства не осталось и следа. Кирилл с облегчением выдохнул.

— Да, случилось. Случилось что-то нехорошее.

64

— Хм, странно… Сканирование ничего не выявило, — девушка поджала губы, рядом с ней в растерянности мялся молодой фельдшер, как раз и проводивший тестирование.

Кирилл, конечно, не стал им говорить о внутренних голосах, он лишь поведал о странной боли в затылке, которая то сводит с ума, то куда-то пропадает. Сейчас, спустя пятнадцать минут после прихода в лазарет, недавняя паника уже казалась ему смешной. Ну куда, куда он так несся? Ничего страшного не случилось, только сам переполошился и окружающих встревожил.

— Нет, Кирилл, с головой у тебя порядок. Можем провести тебе комплексное обследование, но сегодня уже не выйдет — разве что завтра, моя «карета» сейчас на выезде, а стационарный аппарат занят…

— На выезде? Кто-то упился в Подкове? — попытался сострить Кирилл.

— В Подкове? Нет, — девушка устало улыбнулась. — Иногда, когда охранники совершают дальние выезды, им требуется сопровождение медработников. Динозавры часто нападают, да и ночных насекомых за воротами полно, я уж молчу о том, что можно просто подвернуть ногу…

— Интересно, — Кирилл и вправду заинтриговался, даже про голову забыл. — А зачем бойцы так далеко забираются? Да еще и среди ночи?

— Выполняют какие-то указания руководства, — пожала плечами медсестра. — Наверное, ищут подходящие места для новых объектов или ресурсы какие. Мне, увы, не докладывают.

Кирилл кивнул. Поняв, что настоящей помощи здесь не получить, он решил возвращаться в жилой корпус — пора и на боковую.

— Кирилл, — промолвила девушка, увидев, что пациент засобирался. Ей было неспокойно, ведь помочь не удалось. — Сейчас точно ничего не болит?

— Точно. Разве что нос, если дотронуться, — усмехнулся он.

— Неблагодарный, — сощурилась девушка. — Пойдем, провожу тебя, а то снова нападешь на дверь.

Кирилл, смутившись, пробурчал что-то невнятное. Да уж, надо же было так опростоволоситься. Впредь будет знать, что нельзя поддаваться эмоциям, раз уж даже надпись «на себя» становится невидимой.

Когда они вышли на улицу, Кирилл попытался объясниться, чтобы как-то сгладить неприятное послевкусие.

— Просто я сегодня немного перенервничал — завтра ведь выходить на новую работу, а у меня тут такие чудеса с головой. Но, раз ты говоришь, что сканер ничего не нашел…

— Но ведь что-то же болело, — задумчиво вымолвила девушка, глядя куда-то перед собой, в сторону спящего космодрома. Как будто придя к какому-то умозаключению, она повернулась к Кириллу и спросила. — Не хочешь, чтобы я сделала тебе выходной на завтра? Вернешься к нам, проведем тебе нормальную диагностику.

— Нет, спасибо, — Кирилл поднял ладони. — Я и так слишком много отдыхаю. Меня такими темпами отсюда того и гляди попросят. Если невмоготу станет, то обращусь.

— Ну, хозяин-барин, — медсестра развела руками. Кириллу вдруг захотелось обнять ее, прижать к себе, но какой-то внутренний датчик тревожно и предостерегающе запиликал.

— Слушай, извини, но у тебя и сегодня нет «бейджика» на халате…

— Меня зовут Юля.

— О… Так ты русская?

— Да, но выросла я не в России, — в подтверждение девушка произнесла эти слова на великом и могучем, но с легким американским акцентом. Ясно. Дитя эмигрантов.

— Что ж, Юля, огромное спасибо за помощь. Пойду немного прошвырнусь по городку, нагуляю сон. Увидимся.

— Увидимся. Не болей!

Ночь выдалась прохладной, и медсестра Юля поспешила вернуться в уютное здание медицинского корпуса. Кирилл же, решив ее не обманывать, и впрямь отправился на прогулку. Сна не было ни в одном глазу, укладываться в постель прямо сейчас не имело смысла.

Он выбрал более длинный маршрут и побрел в обход космодрома, вдоль ограждения. В металлические балки примерно на высоте полутора метров были встроены мягкие матовые лампы, призванные облегчить работу постовым на башнях, обеспечивая хорошую видимость возле внутренней части ограждения. Они аккуратно подсвечивали небольшой участок у самой стены.

Между крупными балками находилась прочная стальная сетка с мелкими ячейками, сквозь какие не проползет никакой динозавр. Конечно, находчивые животные вполне могут и подкоп вырыть, с них станется… Да и в памяти были еще свежи воспоминания о ядовитых фиолетовых ящерицах, будь они неладны.

Солдаты на башне вглядывались куда-то вдаль, и на Кирилла даже не смотрели. Вполне может быть, что они вовсе его не видели. Постояв с минуту на месте, он понял, что привлекло внимание бойцов.

До ушей донесся приближающийся, но пока еще далекий шум моторов. Кирилл уже дошел до северных ворот, самых крупных, судя по карте городка. Он здесь раньше не бывал и, увидав, как лучи прожекторов высветили огромный участок возле ворот по обеим сторонам ограждения, Кирилл призадумался — а можно ли ему здесь вообще находиться?

На всякий противопожарный он тихонько отступил назад, в тень высокого раскидистого дерева, а потом и вовсе скрылся за стволом, для верности.

Машины — два черных микроавтобуса и один белый, с красным крестом — остановились перед открывающимися воротами. Из автобусов выскочило четверо солдат. Они рассредоточились вокруг, направив подствольные фонарики во тьму и положив пальцы на спусковые крючки автоматов.

Наконец, ворота раздвинулись достаточно, и один за другим автобусы юркнули на территорию городка. За ними, отходя спиной вперед, в Гросвилль вошли охранники. Они так и стояли, устремив оружие в сторону редколесья, пока ворота не захлопнулись до конца, залязгав автоматически запирающимися засовами. Лишь после этого они попрыгали назад в автобусы, и те повезли их куда-то дальше. Одна лишь машина с красным крестом, взвизгнув колесами, рванула в сторону медцентра. Водитель явно спешил — значит, в кузове кто-то есть, и ему срочно нужна помощь.

Кирилла так и подмывало побежать следом, но он счел, что такое поведение вызовет слишком много подозрений. Лучше потом выведать у Юли все, что нужно. Она расскажет. Расскажет, если с пострадавшим не случилось чего-то совсем из ряда вон выходящего.

Несколько сбитый с толку ночными событиями, Кирилл побрел домой. Одно радовало — хоть служба в охране и сложна и, как он только что сам убедился, опасна, именно в ней и только в ней содержатся все ответы на появившиеся сегодня вопросы.

65

Отец умер, когда Кириллу было девять. В тот мрачный день он проснулся, умылся и пошел завтракать — мама напекла оладьи. Усевшись за стол, Кирилл стал ждать отца. Не то, чтобы у них было принято есть всем вместе, это правило носило скорее негласный характер.

Мама позвала отца. Тот не ответил. Тогда, еще не подозревая неладного, она пошла в их комнату. Кирилл остался сидеть один и, когда мать не возвратилась спустя пару минут, окликнул ее. Ответом вновь была тишина. Чувствуя, как сгущается в квартире воздух, каким кислым и едким он становится, мальчик пошел по следу матери. В животе начала разверзаться ледяная воронка, ноги немели на ходу, а пальцы рук стали липкими и холодными.

Он нашел ее в спальне, возле постели. Папа лежал, закрыв глаза и раскинув руки, будто спал. Во всяком случае, выглядело очень похоже. Мама, уткнувшись лицом в еще теплую грудь, в которой уже не билось сердце, тихо плакала. А ведь отец проснулся в этот день раньше всех, умылся, сделал зарядку, потом зачем-то вернулся в комнату и, видимо, там-то ему и поплохело. Надеясь, что боль отступит, он сел или прилег на кровать, и все закончилось.

Странно, но, прокручивая эту картину перед мысленным взором, Кирилл уже не испытывал боли. Совершенно никакой. Вместо нее была только какая-то тягучая, высасывающая силы горечь, но она находилась далеко и глубоко и практически не давала о себе знать.

Прошло восемнадцать лет, и Кирилл, как ни странно, неплохо помнил отца. Это был молчаливый и очень добрый человек с непростой судьбой. Они познакомились с мамой в июне тридцать третьего. Свежеиспеченная выпускница ветеринарного колледжа по имени Лена приехала трудиться в зоопарк тогда еще Калининграда, где и познакомилась с Георгием, которого все почему-то звали Егором. Но Кирилл помнил его именно как Георгия.

Отец был веселым, добрым и, хоть и зарабатывал немного — а сколько может зарабатывать человек, каждое утро готовящий корм для моржей и морских котиков? — но Лене было с ним хорошо и легко. Правда, о Егоре ходили непонятные слухи.

За пару лет до судьбоносной встречи его обнаружили сотрудники полиции. Весь изодранный и избитый он лежал посреди центральной улицы, пугая своим видом прохожих. Приняв мужчину за бомжа, полицейские, недолго думая, увезли его в волшебное место под названием «обезьянник». Польские стражи порядка, кстати, переняли это уникальное решение у проигравших войну русских и даже дали ему такое же название — «małpiarnia», от слова «małpa» — «обезьяна».

Когда Егор очнулся, полицейские поняли, что все не так просто. Он ничего не помнил, даже русские слова поначалу выходили из него с трудом, мешаясь с неповторимым и нечленораздельным набором звуков. Впрочем, к вечеру того же дня избитый полностью восстановил свои речевые навыки, но память так и не пришла. Не случилось этого и спустя неделю. Забегая вперед, стоит сказать, что память не вернулась к Георгию уже никогда. Все, что происходило с ним до дня, когда кто-то разбил ему об голову пивную бутылку, так и осталось где-то там, отсеченное невидимым барьером. По крайней мере, для окружающих, с коими Егор не имел обычая откровенничать.

Родню Георгия искали по всей стране, он мелькал даже на телевидении, и, в конце концов, его с трудом опознали жители какого-то села из Псковской области. Последний член семьи Георгия — мать — умерла буквально за неделю до этого. Кстати, таким вот образом Георгий Елисеев и получил свои имя и фамилию, именно так его звали односельчане-старики, твердившие беззубыми ртами, что Егорка еще восемнадцатилетним мальчишкой уехал из деревни в Москву и был таков. Как его занесло в такую даль, история умалчивает, да и нет в этом ничего невероятного, ведь тогда была одна огромная страна.

Покумекав, власти Калининграда признали, что ситуация нестандартная, но, проверив архивные документы родителей пропавшего и удостоверившись, что никакой родни больше нет, дали-таки ему новенький паспорт. Кто ж знал, что с документом Георгий проходит недолго.

Деревенский дом уже прилип к чьим-то загребущим рукам, и отец Кирилла даже не пытался за него бороться. Они поженились с матерью все в том же тридцать третьем. На скромной свадьбе два десятка гостей искренне радовались за молодых и желали им счастья, а вечером следующего дня небо над Калининградской областью расчертили обжигающие глаза сполохи, и звук взрывов доходил много позже разрушений. Такого оружия не видел никто и никогда, и противоядия у российских военных не нашлось.

Трескался и раскалывался асфальт, обнажая неприглядное дымящееся нутро разгромленных городских коммуникаций, валились здания, бежали люди, выпучив глаза и ожидая, что их через долю секунды испепелит «атом». Атома, кстати, так и не было. Инфраструктуру отработали точечными ударами, а спустя несколько часов в город вошли польские танки. В них не было никакой нужды, область, лишившаяся всего, что способно стрелять, и так не могла себя защитить. Но новенькая натовская техника, загодя переброшенная в Варминско-Мазурское воеводство в рамках учений, наводила на и без того сломленных жителей настоящий ужас своими массивными бортами и гусеницами, сминающими все на своем пути. Все рухнуло.

Руководство области бросилось в ноги победителям, те милостиво приняли ее в свой состав, и уже через полгода возобновилась вполне нормальная жизнь. Люди ходили на работу, новые хозяева взялись ремонтировать то, что порушили и даже больше, словом, для рядовых граждан изменилось мало. Это потом начались языковые комиссии, перенятые у прибалтийских братьев, это потом вскрылись вопиющие случаи стерилизации женщин и мужчин против их воли (жертв даже не ставили в известность). Мать Кирилла, кстати, тоже пострадала от этого и долго лечилась всеми возможными средствами, пока, наконец, не родила его, долгожданного. Но о втором ребенке пришлось забыть раз и навсегда — организм был слишком сильно отравлен и истрепан ядом «лекарей», переступивших клятву Гиппократа как грязную лужу.

Ей было тридцать, и их с отцом жизнь на удивление налаживалась. Мама давно ушла из зоопарка в администрацию дома культуры, а отец так и работал с животными, но заработок его ощутимо возрос. Слава о Георгии, тихом мужчине с кроткими глазами и волевым подбородком, поползла по всему городу и дальше, люди приезжали даже из-за границы.

Все дело было в удивительном чутье и понимании животных. Георгий умел по-настоящему общаться с четвероногими, что удавалось немногим, и за годы работы в столь непрестижном, но интересном месте, он многое узнал и превратился из талантливого самоучки в признанного эксперта. Он определял, в чем проблема с тем или иным животным, лишь бегло осмотрев его, и первое время лечил без лицензии. Начальство закрывало глаза, пока сверху не погрозили пальчиком. Однако и тогда руководители не бросили талантливого работника и продавили его на краткий курс ветеринарии, а потом и на экзамен. Слышались возмущенные возгласы, но когда Егор исцелил отравившуюся ядом от тараканов таксу, любимую собаку одной большой шишки, недовольные как по команде захлопнули рты и начали искать несправедливость в другом месте.

С лицензией дело пошло на лад, и к рождению Кирилла у родителей уже была неплохая квартира. Это потом, после внезапной и трагичной смерти кормильца, все покатилось под откос, а тогда Кирилл проводил с отцом очень много времени, а семья ни в чем не нуждалось.

Они часто гуляли, по выходным нередко выбирались на природу, прихватывая с собой приятелей Кирилла — и русских, и поляков, и всех прочих, друзей было много. Отец часто рассказывал Кириллу интересные вещи, захватывающие истории, он всегда умел удивить и увлечь.

Казалось, Георгий знал все сказки и притчи всех народов мира и разбирался во всем, что будило в нем хоть какой-то интерес, но сознательно отвел себе скромную роль в этом огромном мире, где на любом этаже выше первого начинается не просто конкуренция, но битва насмерть. Его не интересовало все это, больше всего он ценил размеренное течение жизни и покой. Даже деньги Георгий зарабатывал без особого удовольствия, просто понимая, что однажды его не станет, а Кириллу как-то нужно будет жить. Но никто и подумать не мог, что смерть постучится так рано. Отцу было всего сорок шесть.

И сейчас, досматривая сны в преддверие первой смены в охране, Кирилла осенило. Он прекрасно помнил, как выглядит Георгий. Он помнил, как тот ходил, что любил делать, как говорил. Он помнил мимику и жесты. Помнил все, кроме голоса. Но теперь, в короткий миг прозрачной предутренней ясности, вспомнил и его. Это он звучал в его голове. С ним говорил отец.

66

Начальник охраны стоял, широко расставив закованные в ботинки ноги и заложив руки за спину. Он задумчиво глазел на небо, чуть выпятив массивную челюсть и прищурив глаза.

И все же не вышел Расим ростом — переодень начохраны в джинсы и рубашку, запусти на прогулку по центру Крулевца и наблюдай. Никому и в голову не придет, что коренастый, чуть туговатый на вид сорокалетний мужчина не просто активно занимается спортом, но и вполне может задать неплохую трепку целой компании задир.

Расим оторвался от созерцания чистейшего неба и шагнул навстречу.

— Привет, — он протянул руку, Кирилл пожал ее. — Привыкай, твой рабочий день будет начинаться отсюда. Охрана базируется в административном здании автопарка, там у нас раздевалка, а ниже склад с обмундированием. Все дело в том, что у нас в основном выездная работа, поэтому логично бросить якорь поближе к машинам, понимаешь?

— Так точно, — кивнул Кирилл — он был весь взволнован.

— У нас нет воинской дисциплины, но такой ответ мне нравится, — каменное лицо Расима рассекла трещина сухой полуулыбки. — А еще синяки у тебя классные, достойное мужское украшение… Топай по наружной лестнице наверх и попадешь в раздевалку. Твой ящик седьмой, открывается от личной карты, ничего сложного. Там три комплекта формы, каждый носится два дня, если не было форс-мажора. После двухдневной носки сдаешь в прачечную на первый этаж и получаешь взамен другой. Если что-то не подойдет по размеру — дуешь на склад, он тоже на первом этаже, за той же дверью, что и прачечная, только слева.

Сегодня времени на экскурсию нет, но в подвале у нас нечто вроде полицейского участка — если кто-то дебоширит, мы его перевозим туда, где хулиган гостит до ближайшего челнока. Внизу нет ничего интересного, это просто для информации.

— И часто туда попадают?

— Не-е, — засмеялся Расим. — За все время было двое, из первой партии. Но там вина кадровиков, проглядели умело запрятанное криминальное прошлое. Все, топай. Жду тебя здесь через десять минут, поедем учиться жизни. Да, и рюкзачок из шкафчика прихвати.

Не теряя времени, Кирилл резво поднялся по лестнице и дернул дверь на себя. Та распахнулась, и он нос к носу столкнулся с Ионом. Ион уже напялил крутую экипировку охранников и смотрел на Кирилла с вызовом, плохо сочетающимся с опухшим лицом. Синяки на лице румына давали фору Кирилловым, и тот прекрасно знал это, но непомерный гонор и патологическая неспособность признать собственное поражение заставляли его хорохориться до последнего.

Кирилл отошел в сторону и пропустил бывшего оппонента, ожидая при выходе толчка в плечо или какой мелкой пакости. Но тот прошел мимо, пронеся могучий корпус в считанных сантиметрах от Кирилла.

«— Не понял юмора. Чего он тут делает? Я что, зря старался, зря нос мне поломали и ногу чуть до колена не отхватили?!» — волнение быстро уступило место гневу, и Кирилл, проводив ненавидящим взглядом спину Иона, ворвался внутрь.

Там, в светлой просторной комнате, вовсю переодевались другие бойцы. Он кивнул им и получил в ответ такие же кивки, только более солидные и сосредоточенные. Все они видели его в деле на ринге и, кажется, сразу зауважали, но еще не определились до конца со своим отношением к новичку. Тому все же требовалось как-то проявить себя именно в службе, так уж заведено.

Шкафчики охранников оказались больше, чем ожидал Кирилл. Он-то думал увидеть узкий вертикально стоящий гробик, как в раздевалках бассейнов, но на деле ящик выглядел, по меньшей мере, втрое шире и раза в полтора выше. Кирилл провел картой перед сканером, дождался щелчка замка и отворил дверцу.

Он увидел три большие секции, разделенные полками. На нижней темнели комплекты формы, затянутые в безукоризненно гладкий и приятно пахнущий новизной полиэтилен, а рядом висели на креплениях два одинаковых серых шлема. Средняя секция пестрела оружием — имелся тазер, инфразвуковая пушка, нож из темного матового композита, связка маленьких, с мандарин размером гранат, компактный пистолет-пулемет и, наконец, навороченная винтовка, как у постовых.

Всем этим великолепием оставалось только любоваться — до содержимого Кириллу было не добраться. Оружейный сейф с развешанными по стенкам средствами убийства всего живого был забран едва заметным невооруженным глазом стеклом. В его прочности сомневаться не приходилось, а барабанить пальцем, чтобы проверить, Кирилл не хотел — не хватало еще дать другим повод для насмешки или, наоборот, вызвать у них настороженность. К тому же на верхней полке лежало нечто более занятное, ничем не огороженное. Лежало и так и просилось в руки.

Отдельно от носителя реактивный рюкзак выглядел куда меньше и казался игрушечным. Желая поскорее прикоснуться к прекрасному, Кирилл перешел к обязательной программе. Он разорвал пленку на комплекте обмундирования и начал переодеваться. Подкладка комбинезона была из тонкого прохладного материала, приятно лоснящегося к телу. Натянув капюшон на голову, Кирилл ощутил себя несколько странно — основной элемент униформы оказался таким легким, что, казалось, он стоит нагишом, но выглядел при этом солидно.

Лишь когда он защелкнул на лодыжках, коленях и локтях серые защитные вставки, лежавшие отдельно от комбинезона, стало лучше. Совсем полегчало, когда на место встал широкий пояс, прикрывающий низ живота, и совмещенная с ним защита паховой области. Получились этакие трусы супермена. Кирилл не унывал — со стороны небось смотрится смешно, но зато чувствуешь себя спокойнее при виде мелкого хищника, который непременно только и думает о том, как бы впиться бипедальному интервенту в причинное место.

Джетпак он надевать не стал, ибо не знал как, и решил понести его отдельно. Приготовившись к увесистой ноше, Кирилл чуть подсел и снял рюкзак с полки. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что чудо-устройство весит всего ничего, с таким на спине вполне можно шустро бегать, если плотно подтянуть, чтобы не болтался. Сразу вспомнились слова белоруса Бориса, которые Кирилл тогда принял за нечто среднее между собственными догадками и слухами, роящимся вокруг охранников.

Закрыв шкафчик и дождавшись щелчка замка, Кирилл последним покинул раздевалку. Внизу уже тарахтели два бронированных микроавтобуса, полные людей. Расим единственным оставался снаружи, ждал Кирилла. В руках он тоже держал джетпак, и это подействовало успокаивающе — по крайней мере, Кирилл не налажал сразу, не стал пытаться нацепить чудо-устройство на спину сам, без вводной инструкции старшего.

— Садись, юнга, — он сделал приглашающий жест в кабину. — Только после тебя.

Кирилл наклонил голову, ступил на подножку и оказался в просторном кузове, где сотрудники охраны сидели вдоль бортов, лицом друг к другу, поставив реактивные рюкзаки под ногами и подняв прозрачные забрала шлемов. Расим уселся на переднее пассажирское кресло, и автобус тронулся.

67

— Привет, Марек! — поздоровался Кирилл, увидев за рулем знакомое лицо. — Ты как Фигаро, вездесущ.

— И тебе здорово, — рассмеялся Марек. — Я ж говорил — водителей немного у нас, а вот работы хоть отбавляй. Ничего, сейчас троих новичков обучаем, через неделю уже сами будут баранку крутить, а у меня выходных прибавится.

— Разговорчики, — встрял Расим, деликатно намекнув, что неплохо бы всем замолчать. Голоса стихли, и начальник, прочистив горло, заговорил. — Поедем через дикую территорию, включаем внимание и выключаем болталки.

В салоне мигом воцарилась тишина. Кириллу не оставалось ничего другого, кроме как украдкой рассматривать бойцов. Они казались старше большинства работяг — на вид большинству можно было дать тридцать или больше, и Кирилл с Ионом казались на их фоне юными подмастерьями. И хорошенько избитыми. Иону все же досталось больше. При виде разбитой рожи и того, как недавний соперник морщится при каждом движении или подскоке автобуса на кочке, Кирилл испытывал ни с чем не сравнимое удовлетворение.

По спокойным, собранным взглядам сотрудникам службы охраны можно было догадаться об их опыте. Никто из них не производил большого впечатления рельефной мускулатурой или брутальными шрамами на лице, но в самом их виде читалась решимость, твердость и уверенность. Эти качества легко перевешивают все — и выдающиеся стрелковые навыки, и мастерство рукопашного боя, и даже бесстрашие, потому что они приобретаются только в реальных столкновениях, на собственной шкуре.

За чуть затемненными окнами проносились деревья, изредка в опавшей хвое мелькали гибкие силуэты ящериц и шустрых шерстяных зверьков — млекопитающих. В энциклопедии Лорданы им была отведена лишь одна страница. Говорилось, что суетливая мелочь промышляет воровством яиц динозавров и птиц да охотой на детенышей.

Местные млекопитающие были не слишком умны и часто затевали меж собой свары, порой забивая соплеменников до смерти. Причиной тому была унизительная роль в экосистеме планеты, закономерно влекущая недостаток пищи и жизнь впроголодь, на волоске. Все это заставляло Кирилла смотреть на дальних предков человека с сожалением и уважением. В нашем мире упавшая с неба глыба открыла им дорогу к светлому будущему, к повсеместному процветанию, а что станется с ними здесь? Никто не мог ответить на такой вопрос. Если здесь ящеры не сойдут с арены, шерстяным придется несладко.

Внезапно из-за ствола ближайшего дерева показалась пара больших любопытных янтарных глаз и заостренная мордочка, усеянная красивыми голубыми перьями. Глаза внимательно следили за автобусом — тому пришлось замедлить ход из-за очередного поваленного ночной бурей деревом. Марек повел машину в объезд прямо по редколесью, а Кирилл и остальные бойцы прилипли к окну, наблюдая животное. Благо, мягкая подвеска этому не мешала, «проглатывая» все ухабы и неровности бездорожья.

Динозавр, казалось, совершенно не боялся металлического гиганта на колесах. Он легким прыжком выскочил из-за своего укрытия и тотчас исчез за следующим деревом, на миг обозначив стройное гибкое тело и длинный вытянутый хвост. Кирилл принялся вспоминать, что же это за зверь — для аристозуха великоват, да и цвет другой — но его опередил Расим.

— Новички, это сципионикс. Молодой да ранний. Это подросток, и скажу вам, что он будет похуже взрослого. Зрелая особь ростом полтора метра, а этот вдвое ниже. Он еще не знает границ, не совсем понимает, что можно, а что нельзя. При встрече с подростком бейте первыми, не стесняйтесь. Не убивайте, но причиняйте боль. Он должен знать, что любая встреча с человеком обернется для него разгромом и болью.

— А как понять, взрослый динозавр или нет? — осведомился Кирилл. — Он быстро двигается, размер так просто не определить.

— Отличный вопрос. У взрослого перья темнеют до густого синего, а у самцов еще и на хвостах белые кольца. Взрослые сципиониксы крайне редко бросаются на человека. Обычно они делают это, защищая детеныша или гнездо. Подростки же пробуют силу, но и прогнать их легче. Главное здесь — уверенность в себе. Забудьте эту хрень из инструктажа, что, мол, надо встать прямо и поднять руки. Этим вы только обрадуете засранца, и он вцепится в ваши беззащитные причиндалы. Были у нас такие случаи.

На этой интригующей ноте Расим завершил наставление, а Кирилл зачем-то еще раз посмотрел на защитный пояс. Наверное, надеялся на глаз увериться в его прочности.

Сципионикс за окном все так же прыгал от дерева к дереву, словно приклеенный, следуя за автобусом. Когда Марек вернулся на уже накатанную транспортом тропу и ускорился, зверь перестал скрываться и легко побежал рядом, одновременно умудряясь издавать тонкие писклявые звуки и растопыривать когтистые передние лапы, как раздраженная птица.

— Прогоняет, — хмыкнул Расим и пометил что-то в своем КПК. — Похоже, недоросль решил устроить здесь себе небольшую территорию. Что ж, впредь будем проходить этот участок осторожнее.

Неожиданная встреча с большеглазым шустрым динозавром здорово подняла Кириллу настроение, вернув ощущение волшебства и нереальности. Ему нравилось это чувство, в родном Крулевце он бы никогда не испытал ничего подобного. Никогда.

Через пару минут транспорт добрался до развилки, где оба микроавтобуса взяли левее и начали длинный, кажущийся бесконечным подъем. Боевитый сципионикс остался далеко позади, сочтя свой долг выполненным.

Вскоре автобус выбрался на вершину холма и остановился по команде Расима.

— Новички, на выход. Марек, подберете нас через три часа, когда двинете на обед?

— Без проблем.

— Ну, удачи.

Кирилл с Ионом послушно выбрались из кондиционированного салона наружу, следом вышел Расим. В лицо пахнуло жаром, на лбу и под мышками мгновенно выступил пот. Автобусы развернулись и поехали обратно. Должно быть, водители намеревались вернуться к развилке и выбрать другую дорогу.

Верхушка холма представляла собой большую плоскую поляну диаметром около сорока метров, вся покрытая ковром из папоротника и низенькими белыми и бежевыми цветками. По краям возвышались старые высокие секвойи, к которым, как дети к родителям, льнула молодая, сочно-зеленая поросль молодого кустарника. В воздухе порхали и гудели насекомые, включая ядовито-красных мух с жалами, но Расим не обращал на них ни малейшего внимания. Значит, не опасно.

— Куда поехали остальные? — Кирилл спросил, не слишком надеясь на ответ.

— На поиски. У нас в охране все смены делятся на три типа — охрана объектов, охрана людей и поисково-наладочные работы, то бишь патруль. Чтобы ты не переспрашивал, поясню, что ищем мы здесь сразу несколько целей. Это и перспективные, удобные участки для организации новых объектов Гроско — жилых комплексов, энергоцентров с солнечными батареями и все этом духе. Ну, и ремонтируем или заменяем датчики, которые у нас всюду рассыпаны. Мы узнаем о передвижениях животных, а головастики вроде Питча это даже изучают, — рассказывая, Расим не смотрел на ребят, а шагал вперед, к краю возвышенности, и Кирилл с Ионом следовали за ним, стараясь не упустить ни слова. — Еще мы ищем странности и отклонения от нормы в фауне и флоре. Например, однажды с помощью дрона обнаружили целую семью отравившихся гипсилофодонтов, маленьких травоядных, дилетанты умудряются путать их со сципиониксами из-за похожих размеров. Это спасло нам жизнь, парень. Мы быстро докопались до сути и узнали, что гипси попили водички из источника, откуда и мы собирались тянуть питьевой трубопровод. Раньше вода была хорошая, а потом — бац, и поплохела, да так, что даже животные не поняли и нахлебались. Там появилась нехорошая примесь из пробившегося накануне подземного течения, и наши фильтры бы не смогли вывести ее полностью. Так что эти животные спасли нам жизнь. Или, в лучшем случае, уберегли нас от поноса.

— А еще какие-то задачи есть? — осведомился Ион. На его лице большой заинтересованности не было, и Кирилл счел, что он спросил лишь чтобы не отставать от позавчерашнего противника.

— Есть. Как я уже говорил, мы еще и с оборудованием возимся. У нас по очень широкому периметру расставлены датчики движения. Они частенько выходят из строя — влажность плюс чересчур активная и любопытная живность — и их нужно менять. А еще имеется совершенно особая миссия, которую пока никто не выполнил. Гроско ищут здесь какой-то особый металл, очень ценный, из него делают наши космические суда. И у патрулей имеются с собой детекторы, да вот только урожай пока скудный. В общем-то, от нас и не требовали пока результатов в этом направлении. Первый патруль нашел два хиленьких месторождения, а потом — глухо, — Расим замер на самом краю, картинно поставив ногу на камень, идеально подходящий формой и размером для такой позы. Специально сюда принес его, что ли? — Идите сюда, посмотрите на эту красоту.

Достигнув края возвышенности, Кирилл охнул. Оказалось, что это не просто холм, но еще и обрывистый берег Черроу, с которой долина реки великолепно просматривается в обе стороны на добрые пять-шесть километров. Черроу немного петляла, сужалась и расширялась, и в обоих направлениях — с запада и востока — к ней подступал редкий хвойный лес, где на фоне стройных сосен тут и там возвышались на десятки метров раскидистые, невообразимо огромные кедры. Лорданский вид этого красивого дерева, давно ставшего реликтовым, потрясал своими размерами. Кажется, все здесь большое, абсолютно все. Хорошо хоть, насекомые не больше кошки.

На противоположном, западном берегу заросли начинали густеть уже в нескольких сотнях от берега. Деревья смыкались ближе и ближе, становясь стеной на пути любого. Густой лес перекрывал все видимые подходы к горам, колоссальными громадам возвышающимся уже совсем недалеко. Отсюда, с другой, хоть и более скромной высоты Кириллу казалось, что до них рукой подать.

Бурые громады гор разбавлялись редкими вкраплениями снежной седины на верхних склонах. Они блестели на солнце так ярко, что, даже если смотреть с восточного берега Черроу, начинало пощипывать глаза. У подножий клубился белесый туман, словно изо всех сил жмущийся к основанию великанов.

В голове Кирилла прозвенел легкий, едва слышный звоночек. Он опустил взгляд вниз и изо рта все же выскочил возглас удивления. В сторону противоположного берега по реке плыли две фигуры — одна гигантская, намного больше знакомого по фильмам крокодила, а вторая на фоне первой совсем маленькая.

Животные выступили на берег, и Кирилл узнал в них бариониксов. Во рту пересохло, а ладони, наоборот, сделались влажными от пота. Он видит динозавра. И не просто динозавра, а очень большого и крайне опасного хищника! Почему-то сципионикс и лусотитан не вызывали такого потрясения, но почему именно — Кирилл бы и сам не сказал.

Взрослый хищник держал в пасти свежепойманную рыбину, такую же огромную, как на видео. Малыш вернулся с охоты не солоно хлебавшим и, едва коснувшись теплого берега широкими и плоскими стопами, начал нетерпеливо носиться вокруг большого, ожидая, когда и ему дадут угоститься.

«— Большой», — подумал Кирилл, глядя на динозавра и понимая, что отныне будет звать его только так.

В жизни барионикс смотрелся куда больше и внушительнее, чем на экране. Пожалуй, в длину он не меньше десяти метров, или просто у страха глаза велики. Длинная сплющенная голова взирала на мир острыми маленькими глазками с высоты почти двух человеческих ростов, а передние лапищи были разведены в стороны и чуть приподняты. Они еще сильнее стали напоминать Кириллу человеческие руки с прицепленными на каждый палец длинными когтями.

Детеныш на фоне родителя казался крохотной копией, уменьшенной раз так в десять. На самом деле маленький динозавр уже дорос до размера упитанной деревенской свинки, да и аппетит у него, похоже, не детский.

Барионикс бросил рыбу на песок и начал резкими движениями передних лап разрывать ее. Вот и гигантский коготь пригодился. Детеныш помчался за первым же отлетевшим в сторону ошметком и начал возиться с ним — кусок оказался великоват, и теперь юный барионикс пытался самостоятельно разделить его на удобоваримые фрагменты. Его коготь скользил еще неуклюже, но у Кирилла возникла уверенность, что малыш с каждым движением приобретает точность, учится на ходу.

Свет палящего солнца красиво играл на сизых и все еще чуть мокрых спинах бариониксов, переливаясь на ней и пуская во все стороны яркие отблески.

Наконец, детеныш разделался со своим куском и, насытившись, сразу успокоился. Взрослый же барионикс начал неспешно поедать свою долю, также разделяя ее на довольно небольшие куски могучими когтями.

— Ого-го, — протянул Расим, глядя куда-то за спины рыболовов. — Сейчас будет жарко.

68

Все случилось совершенно внезапно. Одновременно дернулись и детеныш, и взрослый. Малыш испуганно метнулся в воду и поплыл прочь от берега, к середине реки, где замер, погрузившись в воду на манер крокодила и оставив снаружи лишь ноздри и глаза. Его покровитель вновь развел страшные лапы в стороны и чуть опустил голову, готовясь встречать угрозу. Несущие боль и смерть когти смотрели в сторону леса.

Оттуда выступили двое цератозавров. Алые перья, огромные головы, которые по всем правилам должны были принадлежать зверю вдвое крупнее, свирепые взгляды — все это вкупе с какой-то демонической агрессией нагоняло первобытный ужас. Даже Расим удивленно присвистнул — он точно не ожидал, что с самого утра им зарядят такое представление. У одного цератозавра легко различались оба тупых рога, у другого же были лишь слабые намеки на них в виде крохотных костных наростов-шишек. Самец и самка, а по размеру и не отличишь. Хотя, нет, самка все же немного меньше.

Боковым зрением Кирилл видел, как Ион достал КПК и начал снимать происходящее на видео. К его удивлению, Расим ничего не сказал, продолжая с внимательным интересом наблюдать. Кирилл бы и сам был не прочь запечатлеть мезозойское побоище, но боялся, что, пока тянется за КПК и включает камеру, пропустит самое интересное.

Цератозавры были в полтора раза короче барионикса и чуть ниже, но у них имелось два козыря — численное превосходство и массивные пасти с зубами-саблями, созданные для раздирания мяса.

Но барионикс отнюдь не выглядел напуганным. Он чуть поводил хвостом, опустив морду и терпеливо выжидая, пока враги завершат окружной маневр. Изрядно поеденная, но все еще сохраняющая достаточно плоти рыба лежала подле могучих и мускулистых передних лап барионикса. Стало быть, именно она стала причиной утренней драмы, ибо других Кирилл не видел.

Зверь наклонился так низко, что едва не касался песка кончиками пик-когтей. Казалось, весь мир замер в ожидании ужасного.

— Сдается мне, они ждут пополнения, и им нужна рыба, — вымолвил, наконец, Расим. — Но иногда ставки повышаются прямо по ходу игры.

Кирилл никак не мог ожидать от динозавров такой скорости. Он ни на мгновение не отводил взгляда от действа, но первое движение цератозавров все же ускользнуло от него. Они обрушились на барионикса с двух сторон, раскрыв пасти так широко, что в реальность этого всего просто не верилось. Неужели и по нашей планете когда-то бродили такие твари?! Да у них череп из резины, вон, как гнется, как раскрывается!

Барионикс вынужденно развернулся к одному из врагов передом и встретил его передней лапой со смертоносным когтем, одновременно отклоняя голову и шею подальше. Удар скользнул по загривку цератозавра, изменив его траекторию, и вместо шеи рогатый монстр ударил в грудь ящеру-рыболову тупым рогом, крепко боднув последнего, но захлопнув пасть вхолостую.

Тем временем набегающая сзади самка цератозавра лишь чудом разминулась с взмахом могучего хвоста и, недолго думая, вцепилась зубами в заднюю лапу барионикса. Тот рассвирепел настолько, что волна его безудержного, обжигающего гнева докатилась даже до троих нечаянных зрителей с крутого противоположного берега. На людей дохнуло злобой и яростью зверя, привыкшего побеждать.

Первым делом барионикс обработал все того же самца, вонзив сверху зубы ему в спину и пустив в ход правую переднюю лапу. Коготь барионикса с хрустом вспорол бок цератозавра, грозя уйти глубже меж ребер, а сомкнувшиеся на спине крокодильи челюсти, казалось, стали оперенному ящеру приговором, но тот каким-то чудом сумел вырваться, хоть по красным перьям обильно заструилась красная же кровь, кажущаяся на фоне пестрого покрова совсем темной. Самец торопливо отступил, отскочил, чуть пошатываясь. Рана на его боку казалась серьезной, в то время как на спине остались лишь глубокие, но тонкие и не опасные для жизни царапины — барионикс не успел прихватить его как следует. Челюсти рыболова, даром что созданы для удержания добычи, под такого крупного оппонента заточены не были.

Тем временем самка цератозавра ни в какую не выпускала лапу барионикса. Верхняя часть мощной ножищи так глубоко исчезла в пасти хищницы, что, казалось, все потеряно. Каким-то неимоверным усилием барионикс одним надсадным рывком все-таки смахнул цератозавриху, высвободил развороченную лапу и, пока движущаяся по инерции противница не остановилась, добавил ей хвостом. Песок щедро обагрился кровью обороняющегося, она ручьями сбегала вниз, мгновенно образуя лужицы.

Самка жалобно взрыкнула и развернулась мордой к бариониксу, встав с самцом плечом к плечу. Цератозавры разинули пасти и зарычали, издавая при этом не длинный бесконечный рев, как в кино, а резкие, низкие и отрывистые звуки, чем-то напоминающие многократно усиленное карканье ворон.

Прихрамывая на левую сторону, барионикс в ответ растворил свою длиннющую пасть, усеянную смертоносными зубами-спицами, и зловеще зашипел, а потом и сам попер на цератозавров. Он подволакивал подбитую ногу, но решимости биться насмерть только прибавилось. А вот пыл цератозавров, предвкушавших легкий мародерский набег, поутих. Они неохотно отступили, продолжая огрызаться карканьем, но когда барионикс прянул на них, как пущенная из лука стрела, цератозавры дрогнули и припустили назад в лес. Барионикс сделал несколько хромых шагов вслед, продолжая яростно шипеть, но устрашения уже не требовалось, побитые цератозавры бежали так, что Кирилл даже с другого берега слышал хруст ломающихся под их массой веток и видел колыхание деревьев, об которые эти жуткие твари терлись боками.

Детеныш бесшумно и быстро поплыл к берегу, похожий на получившее хороший толчок бревно, и через пару секунд уже стоял возле рыбной туши. В нем опять проснулся аппетит, словно ничего страшного только не произошло. Старший барионикс подошел к малышу и мягко оттолкнул его мордой, шумно выдохнув. Затем вырвал спасшими обоим жизнь когтями еще один ломоть, взял его в пасть и мотнул ей в сторону, отбрасывая порцию для вконец оголодавшего динозавренка.

Единственной серьезной раной, нанесенной отважному зверю цератозаврами, стала пожеванная зубами-кинжалами нога. Кровь лилась и лилась, и сквозь струи проглядывались мутные темно-красные клочья. Вопреки здравому смыслу, барионикс занялся обедом, не обращая на полученный урон никакого внимания. Он просто старался поменьше опираться на принявшую удар конечность.

— Не переживайте, — озвучил опасения Кирилла Расим. — Эти твари невероятно живучи. Этот, например, носит десяток пуль в грудной клетке и меж ребер, все давно зажило.

Кириллу вдруг вспомнилось, что бариониксов вообще-то было трое. Он не стал тянуть с вопросом.

— Самку убили, — мрачно ответил Расим. — Детеныш тогда только-только вылупился, и она вела себя неадекватно. Чуть не сожрала катер с нашими, преследовала его по реке.

— И кто же ее убил?

— Я, — начальник охранной службы будто чуть смутился. — Мне пришлось выстрелить в нее из подствольного гранатомета. Она ушла на дно. А спустя два дня самец, хитрая задница, перебрался на этот берег и подкараулил наш патруль. К счастью, удалось отпугнуть его обычными пулями. Если бы не детеныш, которого нельзя оставлять надолго, он дрался бы с нами до самой смерти, но родительский инстинкт возобладал. Так что о ноге этого монстра можно не бояться — заживет. А вот цератозавру не позавидуешь, бочину ему знатно распороли. Как бы своя же самка теперь его не слопала, она может… Так, ладно, довольно болтовни — работы куча. Возвращаемся в центр поляны.

Отходя, Кирилл в последний раз обернулся, чтобы посмотреть на царя окрестных рек. Большой с ничуть не испортившимся аппетитом доедал добычу, а детеныш стоял на мелководье с рыбьей кровью на морде и, вне всяких сомнений, смотрел прямо на Кирилла. Их взгляды пересеклись, и в затылке проснулось знакомое покалывание. Оно стремительно нарастало — так, что Кириллу пришлось поспешно отвести глаза. Тогда почти мгновенно наступило облегчение, и он прибавил шагу, чтобы поскорее поравняться с Расимом и Ионом и не пропустить важных объяснений.

69

Следующие несколько часов были насыщенными и пролетели как минута. Расим поставил свой джетпак на землю, придавив папоротник и крохотные цветы, и открыл неожиданно емкий верхний отсек. Он объяснил, что обычно там хранится вода и провизия на случай непредвиденной ситуации и необходимости добираться до Гросвилля пешком или ждать подмогу.

— Сегодня, надеюсь, такой необходимости не будет, — с усмешкой сказал он.

В отсеке в порядке исключения лежали легкие пистолеты-пулеметы. Для автоматов время еще не пришло, а тазерами пользоваться много ума не надо. К сожалению, их не на ком практиковать — обижать животных без веской на то причины было строжайше запрещено. В большинстве случаев, когда дело доходило до стычек с мелкими хищниками, хватало пистолета-пулемета. Крепящуюся сбоку к рюкзаку автоматическую винтовку (легко снимаемую на ощупь при необходимости) держали исключительно для внештатных ситуаций, когда по какой-то причине датчики не подсказали приближение крупного зверя либо же если работа ведется на очень удаленной территории.

Перед тем, как вручить ребятам пистолеты, Расим потребовал от них крепкого и искреннего рукопожатия.

— Я изначально задумывал взять в штат вас обоих, но хотел убедиться в вашей воле к победе и смелости. Уж не обессудьте, тогда я не мог быть полностью откровенным с вами, парни. Зато теперь можете быть уверены, что никто ничего от вас скрывать не станет. С сегодняшнего дня — вы важная часть нашей дружной команды и защитники Гросвилля.

Даже если между вами была или есть какая-то неприязнь, вам нужно научиться забывать о ней. Хотя бы на время работы. Иначе вы будете неэффективны. Вам часто придется работать в одной смене, штат охраны здесь не очень большой, и кадровый голод — настоящий бич нашего городка. Так что уважайте друг друга, вы оба на вес золота и для меня, и для компании. Пожмите руки.

Кирилл и Ион повиновались, хоть и без большого энтузиазма, не глядя друг другу в лицо. Кирилл не сомневался, что отношение к былому противнику у него не изменится ни на йоту, но при этом, случись беда, он спасет его. Ровно на то же самое он рассчитывал и от Иона.

Потом были стрельбы. Расим развесил по всем опоясывающим поляну деревьям бумажные маски с изображением физиономий разных динозавров — в основном мелких — и заставлял стрелять, быстро переходя с одной мишени на другую. Пистолеты были заряжены тренировочными мягкими патронами и убить никого не могли, однако для отработки стрелковых навыков годились на «ура». Били, разумеется, одиночными. По словам Расима, переключаться на режим очереди вряд ли когда-то потребуется.

Каждый расстрелял по десятку двадцатизарядных магазинов, и под конец у Кирилла начало что-то получаться. Расим расщедрился на похвалу для Иона, который отслужил год в румынской армии и обращаться с оружием умел недурно, а Кириллу сообщил, что для начала результат удовлетворительный.

— Если ситуация доходит до того реальной угрозы вашей жизни, и тазер с инфразвуковой пушкой не помогают — а такое бывает — необходимо стрелять в голову, на поражение. Попадание в круп может только разозлить динозавра, тогда уж лучше бить по конечностям. Мелочь типа аристозухов легко отогнать, пальнув в воздух. Цератозавру или конкавенатору — такая же огромная махина — надо бить только в голову, иначе все, конец. Хотя, с пистолетом и даже автоматом шансов и так мало, у крупных ящеров под перьями прячется очень толстая шкура. Позже, когда наберетесь опыта, добавим к вашим винтовкам подствольники. Только их можно считать веским аргументом в споре с большим хищником. Еще, например, бывали случаи, когда на нас нападали млекопитающие.

— Млекопитающие? — переспросил Кирилл, вспоминая виденных сегодня маленьких суетливых зверьков, покрытых густой темной шерстью.

— Не эта мелочь, о которой ты думаешь, — Расим покачал головой и сделал серьезное лицо. — Они, кстати, зовутся докодонами. Возле рек и вообще всех пресных водоемов живут не только бариониксы, но еще и водоплавающие млекопитающие — рамфодоны, «клювозубые». Не путайте с рамфоринхами. Они на вид безобидны, немного похожи на современных утконосов, но длиннее, крепче и зубастее — да, у них в клювах есть зубы. Кажется, рамфодоны растут всю жизнь, как рептилии, но точно не уверен — спросите у нашего палеонтолога Вита, как раз скоро будете сопровождать его. Так вот, в марте-апреле они откладывают яйца. Да-да, это яйцекладующие млекопитающие. И тогда рамфодоны сходят с ума. Их норы очень сложно обнаружить, но если вас ненароком занесет близко к такому убежищу, самка сделает из вас отбивную прежде, чем вы что-то поймете. У них на лапах ядовитые шипы, и яд такой сильный, что антидота у нас нет, приходится прогонять через чистку всю кровь. Но на перевозку раненого до госпиталя не больше пяти минут, потом уже все, поздно. У нас так один паренек погиб, и другой, его напарник, подстрелил самку. От страха, иначе следующим стал бы он сам. Никогда недооценивайте здешних обитателей, парни, они живут в куда более жестоком мире, чем мы с вами, и потому в них больше злости и решимости.

Монолог начальника охраны заставил Кирилла задуматься, да и Ион, судя по выражению лилового от синяков лица, анализировал сказанное. Особенно задели последние слова Расима, что, мол, здешний мир намного жестче нашего. Кириллу отчаянно хотелось с этим поспорить, но он понимал, что по современным, общечеловеческим понятиям начальник охраны прав. Все трое буквально пару часов назад стали свидетелями грандиозного побоища, рядом с которым человеческая драка стенка на стенку кажется мышиной потасовкой. В мезозое все решается быстро, звери бросаются друг на друга с охоткой и задором, не тратя времени на прелюдии и сразу пуская в ход весь имеющийся арсенал. Это пугало.

Тот же сципионикс, виденный сегодня, на вид был маленьким, изящным и хрупким, но в его пасти сидели острые зубы, а на передних лапах, длинных и ловких, имелись три когтя-скальпеля. Но главное не это, а то, что у сципионикса была готовность и решимость в любую секунду начать биться не на жизнь, а на смерть. Для него такое поведение естественно, а на обычного жителя западного мира планеты Земля сама мысль о подстерегающей всюду опасности и ежедневной возможности расстаться с жизнью сотнями способов нагоняла ужас.

К своему неудовольствию Кирилл признал, что даже стройный сципионикс вполне в состоянии распороть ему живот прежде, чем он что-либо поймет, что уж говорить о цератозаврах и об этих, как их там… Точно, конкавенаторах.

70

Пока ребята осмысливали жизнь заново, Расим собрал мишени, убрал их вместе с пистолетами и магазинами назад в рюкзак, а потом и закинул его за спину.

— Сейчас — самое вкусное. Будем учиться летать. Но сначала немного теории, а вы как хотели.

Слушая Расима с благоговейным интересом, Кирилл не удержался и поблагодарил-таки свою непредсказуемую судьбу за такую работу. Он и подумать не мог, что здесь будет столько захватывающих вещей.

— Рюкзак рассчитан на четыре километра, это его предел и дальше он не полетит ни в коем случае. Когда запас энергии снизится до семисот метров, вы получите звуковой сигнал — в шлемах у вас есть наушники, спрятанные во внутреннюю подкладку. Если по какой-то причине вы летаете без шлема, вам придется прикидывать расстояние на глаз или же просто посматривать на левый джойстик, там, на маленьком дисплее, указан примерный остаток.

Потом Расим принялся тщательно и подробно объяснять ребятам, что к чему. Принципы управления ранцем на слух воспринимались плохо, и это вселяло неуверенность. В конце концов, такое устройство сегодня имеется только у богачей, да и те постоянно попадают в какие-то передряги — то запутаются в проводах, то снимут палец не с той кнопки и рухнут с небес на пешехода, то пьяными пытаются сделать «бочку» и коммунальные службы потом весь день соскребают останки с асфальта.

Вопреки всем опасениям, Расим уверял ребят, что ранец от Гроско надежен и очень прост. Его интуитивное управление легко освоить, ведь все сотрудники охраны это сделали. Значит, и новички научатся. Легкость, так необходимая при активной работе, приводила к сокращению расстояния полета, но здесь без компромисса никак.

Стоило признать, что звучал Расим убедительно, да и на деле все оказалось не так уж трудно. Первым делом требовалось вытащить рычаги-джойстики на жестких рукоятях и поднять их до щелчка, получив заодно еще и удобные подлокотники.

— Ион, ты первый. Нащупай правой рукой джетпак, найди кольцо сбоку и дерни за него — это заведет мотор. Кольцо крепко сидит в пазу — вытягивать его нужно резко, будто бензопилу заводишь, зато случайно ранец не активируется.

Следуя указаниям Расима, Ион завел руку за спину, быстро нашел кольцо и уверенно дернул его. Рюкзак завибрировал, из нижней части плавно выехали сопла, откуда с легким шипением показались синеватые язычки пламени.

— А я себе зад не обожгу?

— Если не ел острого — не обожжешь, — успокоил Расим. — Выброс из сопел тебя не коснется. Теперь поднимись вверх на два-три метра и двигайся к краю поляны, к дороге, откуда мы приехали. Там развернешься и полетишь назад.

Кирилл напряженно наблюдал за действиями Иона, внутренне готовя и себя к этому испытанию. Тот волновался, но изо всех сил не подавал виду. Вот большой палец лег на верхнюю кнопку, и тело легко оторвалось от земли, взмыв вверх метров на пять. Ион не сдержал испуганного вскрика, но тут же взял себя в руки и, ослабив нажатие на акселератор, слегка снизился.

— Отлично. Сейчас сопла смотрят под углом вверх, а тебе надо вперед. Наклони оба джойстика немного вперед.

— Угу, — пропыхтел Ион и выполнил указание, незамедлительно начав движение.

Через мгновение он уже достиг указанной Расимом точки и, вновь выпрямившись, начал то плавно подниматься вверх, то, отпуская кнопку ускорения, немного спускаться вниз. Ловил высоту.

Описав несколько кругов под чутким надзором Расима, Ион с довольным лицом вернулся на землю грешную. Когда его ноги коснулись мягкого цветочного ковра, начальник охраны подвел небольшой итог.

— Молодец, можешь передохнуть. На будущее — с нашим ранцем можно летать очень быстро, но для этого требуется изменить положение тела на параллельное земле. Поджимаете ноги повыше, подаетесь грудью вперед, и вуаля. Но это потом, не сейчас, не то шею свернете. Кирилл, твоя очередь.

71

Вопреки всем опасениям, полет прошел нормально. Расим по очереди гонял Иона и Кирилла вокруг поляны, заставляя их приближаться к обрывистому краю вплотную. Находясь в воздухе и видя, как дремлют на солнышке потрепанный барионикс и его сытый отпрыск, Кирилл никак не мог определиться, восхищается ли он этими тварями или все же боится их. Расим же плевать хотел на все страхи своих подопечных, какой бы природы они не были.

— Я не могу возиться с вами подолгу, мы не в школе. Мне нужно, чтобы вы научились справляться со своими страхами здесь и сейчас. Скажите спасибо, что я не заставил вас перелететь реку туда и обратно. Если еще раз увижу такие кислые морды — заставлю, даже не сомневайтесь. На малой высоте пойдете, паразиты.

Проверять не хотелось, и Кирилл попытался придать лицу более веселое и воодушевленное выражение.

— Вот, так лучше, — оценил Расим и показал большой палец.

Летать Кириллу нравилось, и, пожалуй, впервые в жизни его ожидания стопроцентно совпали с реальностью. Он чувствовал точь-в-точь то, что представлял себе прежде, особенно в детстве, видя, как летают другие.

Странное ощущение собственной легкости и одновременно тяжести, переплетение восторга, воодушевления и осознания полной своей беспомощности на такой высоте — все это смешалось, родив новое, неиспытанное прежде чувство. Даже когда воспаряешь на три-четыре метра над землей, все это начинает вертеться внутри, так что же происходит на, например, двадцати метрах или выше?

Наконец, по отмашке Расима учения завершились. Четыре километра были почти полностью отлетаны — так показывал маленький дисплей на левом джойстике.

Кирилл с удовольствием снял шлем, который его заставили надеть перед взлетом. Несмотря на то, что голова практически не ощущала никакого веса, а обзор оставался идеальным, в шлеме все же было неудобно, и Кирилл справедливо рассудил, что это — дело привычки. Ион же, напротив, все утро пробыл в полной амуниции и с опущенным забралом, благо звукопроницаемость у шлемов была на высоте. Ее можно было настроить, при необходимости полностью отгородившись от внешних звуков.

Затем Расим связался с Мареком — тот сообщил, что они уже на подходе — и приступил к последним разъяснениям. Они касались защитных костюмов и дополнительного оборудования. Такого, как, например, рация в шлеме, работающая в диапазоне пяти километров, а также всевозможные мелочи типа фонарика и инфразвуковой пушки. Рассказал Расим и о специальной программе, которую ребятам нужно скачать с сервера охранной службы — по ней можно мониторить показатели датчиков и быть в курсе того, где недавно проходили или проходят сейчас различные животные. Наконец, Кирилл узнал, что у службы охраны теперь новые костюмы, не выпускающие наружу никаких запахов. Если опустить забрало шлема, то можно создать полную герметичность и, таким образом, хищников не будет манить запах человека. «Виной» всему специальное инновационное покрытие и на униформе, и на шлеме.

— Главное — не забывать относить все в прачечную после двух носок, а шлем раз в неделю заносить на чистку, — напоминал Расим. — После стирки и сушки защитный слой восстанавливают, и вы снова в безопасности.

Просто ждать автобус было невыносимо скучно. Все уже было сказано, рассказано и по многу раз разжевано. Расим не выдержал и предложил закрепить полученные сегодня навыки обращения с джетпаком и, убедившись, что на пару кругов заряда хватит, решил начать с Кирилла.

Тот пожал плечами, послушно выдернул кольцо и поднялся в воздух. Расим позволил ему взлететь повыше, и вскоре Кирилл уже кружил над верхушками деревьев. Его движения стали увереннее, он начал отдавать себе отчет в том, что делает.

В паре сотен метров сверкнули крыши автобусов, и Кирилл поспешил вниз, готовиться к погрузке — пока ранец снять, пока то, пока се, а на обед уже страсть как хочется. При одной мысли о столовой живот жалобно уркнул.

Странно, никакого плохого предчувствия не было, все сегодня шло очень даже неплохо и не предвещало беды, но на спуске Кирилла вдруг резко дернуло влево. Одно из сопел почему-то погасло, будто его резко перекрыли, и направление движения угрожающе изменилось, как и положение тела пилота. Угрожающе, потому что дезориентированного Кирилла понесло вниз, прямо на обрыв. Отключившееся сопло сделало свое дело, передав пилота в загребущие лапы гравитации.

Расим увидел это слишком поздно — он был занят, отвечая на какие-то расспросы Иона, и поднял голову, лишь когда Кирилл его окрикнул. Не мешкая, начальник охраны накинул на плечи свой ранец и взмыл вверх, но все-таки он опоздал.

С испугу и непривычки Кирилл ненароком нажал на кнопку ускорения, и его швырнуло вперед еще сильнее, но зато притормозило падение. Вот он уже над серединой реки, а в шлеме вовсю пищит датчик — еще и запасы энергии в ранце иссякают! Он дернул джойстики влево, потом вправо, но они заклинили на позиции «вперед». Тогда Кирилл начал дергать телом так и эдак, пытаясь сместить центр тяжести и задать другой курс, но серьезного результата не достиг. Под ногами бурлила Черроу, дело пахло жареным.

Расим сближался с ним, летел, вытянувшись струной, как только что учил ребят, но Кириллу уже стало ясно, что на спасение рассчитывать не приходится — его джетпак опустел, а ранец Расима не потянет двоих.

Понимая, что лишь отсрочивает неминуемое, Кирилл начал спешно ускоряться, стараясь двигаться параллельно земле и не допуская жесткого падения. Расим что-то кричал, но он остался наверху, и слова относило поднявшимся ветром.

В последний момент и сопло, и джойстики вдруг заработали, и Кирилл успел-таки сместиться левее. Успела мелькнуть мысль, что упасть на воду будет безопаснее, но что-то заставило его совершить последний рывок, придав себе ускорение и оставив позади широкую реку Черроу.

Краешком глаза Кирилл видел, как зашевелилась дремавшая справа серая гора, и в следующий миг он полетел вниз и вперед с высоты пяти метров. Падая на песок, он подогнул ноги и попытался перекувыркнуться, но с реактивным ранцем за спиной это не так-то просто сделать. В итоге инерция протащила его боком, оставляя на песке след, а ноги и ребра с левой стороны прямо-таки взвыли от такой жесткой посадки, выбившей из легких весь воздух.

Пришло обманчивое успокоение — мол, вот он, я, на земле, на твердой земле, жив и здоров. Обманчивость заключалась в том, что на берегу Кирилл был не один.

Стараясь не паниковать, он дрожащими руками отстегнул ранец от плеч и потянулся к ремню, когда к нему подбежал детеныш, вблизи кажущийся подозрительно крупным и подвижным. Кирилл перевел затравленный взгляд на противоположный берег, и увидел там одиноко стоящего Иона. В поднятых руках румына что-то поблескивало. Расим же парил над бариониксами, и на его лице была гримаса не меньшего отчаяния, чем у Кирилла. Он уже ничем не мог помочь.

72

Сознание Кирилла прояснилось настолько, что он буквально видел каждую мысль, напоминающую тонкое полупрозрачное облачко. Не осталось места страху и волнению. Кирилл пропускал через себя настоящий момент, погружаясь и кутаясь в нем. Решение вот-вот должно родиться, само, из ниоткуда. Он будет спасен, и точка.

Любопытно наклоняя голову то вправо, то влево, юный барионикс подшагивал все ближе, а его громадный папаша с неохотой поднялся с належанного места и устремил на человека холодный равнодушный взгляд. Кириллу почудилось в глазах динозавра презрение, какое бывает у человека, смахивающего с рукава надоедливую букашку.

Расим держал в руках автомат, держа на прицеле взрослого хищника. Он не сводил с Кирилла глаз, а лицо его помертвело и стало похоже на камень. Стрелять, повиснув в воздухе, вряд ли удобно, но Расим боялся оставить Кирилла без огневой поддержки даже на секунду, которая потребуется для возврата на крутой берег. Там сейчас маячила фигура Иона, самым наглым образом снимающего происходящее на КПК.

«Каков говнюк», — отстраненно подумал Кирилл, наблюдая за приближением детеныша. — «Тудыть твою, и как это я мог назвать этого переростка «малышом»?».

В длину младший барионикс был не меньше полутора метров, а ростом около метра или самую малость ниже. В любом случае, сейчас он нависал над человеком, свалившимся с небес в столь неудачном месте, и узкие, но достаточно острые зубы-гарпуны не предвещали ничего хорошего. Кирилл — не цератозавр. Человеческая кожа лопнет под давлением острых клыков, как воздушный шарик от тычка иголки.

Изо всех сил Кирилл старался не смотреть в глаза динозавра, боясь спровоцировать нападение — так недолго и без руки остаться, а то и без ноги — однако взгляды двух существ, разделенных бесчисленными световыми и обыкновенными годами, все же пересеклись.

За краткий миг, предшествующий этому, Кирилл успел приготовиться к очередной волне головной боли, и она не застала его врасплох. Это не делало ее слабее, но позволяло не сходить с ума, давая незнакомое прежде ощущение контроля и над самой болью, и над окружающей реальностью.

«Не бойся. Ты ведь знаешь, что делать».

«Что за черт?».

«Кирилл, живо вспоминай! Теперь уже можно».

Новая волна сильнейшей боли захлестнула все тело, заставив выгнуть спину и вытянуть одеревеневшие конечности. Мышцы окаменели, кровь раскаленной лавой понеслась по венам, а частота ударов сердца, казалось, начала сливаться в сплошную барабанную дробь. Волна накатила и схлынула, словно ее и не было, оставив после себя звенящую пустоту и неповторимое облегчение. Счастье — это отсутствие боли, как сказал какой-то умный человек… Этот сукин сын был прав.

Не вполне понимая, что делает, Кирилл подобрался, уперся рукой в теплый от солнца большой камень и поднялся. Ушибленные ноги с трудом распрямились, а ребра тоненько взвыли, но все это было неважно. Единственной важной вещью стало осознание того, что эти существа не причинят никакого вреда.

— Тихо, — прошептал Кирилл, слыша отражение шелеста слов от опущенного перед взлетом забрала шлема. — Стой на месте, не приближайся.

Детеныш замер, продолжая изучать человека глазами — куда более крупными и выразительными, чем у своего родителя. Тот не заставил себя ждать и в три широких шага подошел к Кириллу, заслонив солнце и приблизив смердящую рыбой длинную морду на расстояние меньше метра.

Он казался монстром с другой планеты, иначе и не сказать. Возможно, именно силой высшей справедливости колоссы мезозоя оказались стерты с лица земли. В них сосредоточено слишком много силы. Злой, неповоротливой и неудержимой. Такой силе не место в нашем мире. Во всяком случае, на Земле.

Превозмогая сковывающий тело ужас, Кирилл перевел взгляд на взрослого барионикса. Он-то и нужен.

— Я не желаю вам зла, дайте мне уйти, — тихо, но твердо проговорил он, едва шевеля губами.

Слова выходили тяжело, их приходилось выдавливать из себя, выталкивать, как огромные камни. Слова раздирали горло изнутри, заставляли его саднить. Они вырывались сами, и сами же складывались в предложения.

Слова придумал кто-то другой, придумал и вложил в Кирилла когда-то давно, так давно, что он уже и сам этого не помнит. Точнее, вложил не сами звуки, но могущественную силу, к ним «привязанную».

И тут Кирилл понял, что говорить ему нужды больше нет, он чувствовал этих монстров, ощущал их тревогу, горячую боль в задней лапе и ненависть ко всему роду людскому, явившемся сюда незваным гостем. Человек пришел в дом к этому зверю и устроил кровавую жатву, поселился здесь, нарушил уклад жизни, и пусть пока это нарушение не сильно заметно, оно есть, оно ощущается с каждым днем все сильнее и сильнее. Люди должны уйти отсюда, убраться восвояси и никогда не возвращаться…

«Отойдите», — внутренний голос чуть дрогнул, устыдившись своей собственной дерзости, но животные подчинились.

Они опустили головы, но не так, как перед боем с цератозаврами, а как пристыженные дети, и послушно сделали шаг назад. Получилось неуклюже. Эти животные не умеют отходить, как люди.

В груди Кирилла разверзлась бездна, огромная, черная, не имеющая дна, и оттуда полился многоголосый вой. В нем читались и боль, и непонимание, и ярость, и желание отомстить, и глухое отчаяние зверя, неспособного справиться с новой, превосходящей угрозой, но готового биться до последнего вздоха. Владельцем всей этой гаммы обжигающе-ярких воспоминаний был бессловесный ящер-рыболов, в чьих мутноватых, безразличных глазах трудно прочесть вообще что-либо. Поверить в это было невероятно сложно, но любая невидаль прекращает таковою быть, если увидишь ее сам. Или услышишь, или даже просто поймешь. Вот просто возьмешь и поймешь.

Кирилл и сам начал отступать, не сводя глаз с динозавров. Отойдя на шаг, они так и стояли на месте, словно истуканы, не шелохнувшись. Их можно было принять за две статуи, за прекрасно выполненные чучела, если бы грудь не вздымалась и не опускалась в такт тяжелому дыханию.

Понимая, что никто не идет по следу, Кирилл повернулся к бариониксам спиной и побежал, что было сил. Это оборвало какую-то незримую нить, связавшую его с монстрами, но бариониксы не погнались за двуногой мишенью, такой слабой и доступной. Они и сами были шокированы случившимся, в их природной программе отсутствовала реакция на подобное событие. Мозг спешно подбирал оптимальный вариант, но все это отнимало время, да и не были звери ни голодными, ни способными всерьез за кем-то гнаться. И дело не только в раненой ноге, но еще и в том, что родитель не оставит отпрыска одного надолго, как не позволит ему в порыве игривости гнаться за человеком.

Наперерез летели Расим и еще какой-то парень из службы охраны. Поравнявшись с Кириллом, они вытянули руки, и он ухватился за них. С трудом, с легких надрывом, но реактивные ранцы делали свою работу, унося чудом спасшегося Кирилла назад на вершину холма, где уже ждали бледный, как простыня, Марек и остальные члены команды. Еще в воздухе Кирилл понял, что натерпелся достаточно, и быстро отключился, чудесным образом не разжав при этом пальцы. В любом случае, его крепко поддерживали Расим с напарником, и он бы и так не упал.

Сквозь меркнущий свет доносились стремительно утихающие голоса:

— Я снял это, снял на КПК!

— Дай мне его сюда, это видео пойдет ученым. Получишь устройство вечером.

— Черт подери, что это вообще было?

— Ребята, да он в рубашке родился!

— Вот и посмотрим, в рубашке или бронежилете.

— Да, посмотрим. А пока — всем рты на замок, не дай боже кто сболтнет…

73

Еще до того, как открыть глаза, Кирилл уже понял, где он и кого перед собой увидит, и не ошибся.

В освещенной золотистым утренним светом палате было хорошо и уютно. Справа от постели ритмично попискивал какой-то аппарат. От него отходил проводок, завершающийся присоской аккурат посреди груди Кирилла. Рядом с постелью сидела Юля. Сегодня она была не в белом халате, а в шортах и футболке.

— Мы слишком часто видимся, — хмыкнул Кирилл, удивляясь, как хрипло звучит голос.

— Вот такая благодарность за мою заботу, — вздохнула Юля, притворяясь обиженной. — Порядочный человек бы давно женился…

— Ну, насчет женитьбы обещать не буду, но в кино, так и быть, свожу.

— Ты сначала на ноги встань, романтик. Как себя чувствуешь?

— Хорошо, а в чем дело? Сколько я пролежал тут? — Кирилл чуть приподнял голову, чтобы убедиться, что и впрямь ничего не болит. Уверившись в этом, он с удовольствием опустился назад на упругую подушку.

— Недолго, привезли вчера в полдень. В общем-то, ничего серьезного — ушиблены стопы, левое бедро, ребрам досталось, небольшое сотрясение, и на этом все. Думаю, сегодня уже выпишут тебя. Как раз вот пришла проведать — у меня сегодня выходной — а ты и очнулся.

— Ого… Господи, как же я голоден! Съел бы лусотитана целиком, со шкурой вместе.

— Хо-хо, отлично, значит, выздоравливаешь! Пойду, позову тебе врача.

Юля встала и направилась было к выходу, но Кирилл окликнул ее. Запоздало родилась смутная догадка, что девушка нарочно поспешила ретироваться, и ее расчет оправдался. М-да, ну и маневры, таких бы в полководцы. Кирилл не сдержал легкой улыбкой.

— Только пообещай, что пойдешь со мной пообедать. Не бросай меня, не отдавай меня в руки этих мясников!

— Тише ты, — прошипела Юля. — Если доктор Чен услышит, то обидится — она плохо понимает шутки, тем более глупые.

С этими словами она вышла и уже в палату не вернулась. Вместо нее к Кириллу вошла невысокая чуть полная женщина азиатской наружности. С забавным акцентом она расспросила его о самочувствии, вернула ему КПК и одежду (Кирилл только тогда заметил, что лежал в больничной пижаме) и отпустила на все четыре стороны.

Юля стояла у выхода, навалившись на стену и скрестив ноги. В ее тонких пальцах тлела сигарета, и Кирилл возмущенно поморщился.

— Вот об этом ты мне не говорила!

— Прими меня такой, какая я есть, — девушка пожала плечами и уверенным щелчком отправила тонкий окурок в открытый мусорный контейнер. — Пойдем, покормим тебя. И это, не обращай внимания, что все на тебя пялятся, это нормально. Поверь, ты бы и сам таращился на любого, ускользнувшего от самой смерти. Этот случай войдет в историю Гроско!

Почему-то воодушевление Юли подействовало раздражающе. Кирилл стиснул зубы и наморщил лоб, но удержался от резких высказываний. Оставалось лишь надеяться, что никто не подозревал, что именно разыгралось между доисторическими монстрами и человеком. Пусть и дальше списывают все на везение, на удачу, на Бога, да хоть на кого или хоть на что.

По дороге к столовой ребятам встретилось немало праздношатающихся сотрудников, наслаждающихся законным выходным, и к неудовольствию Кирилла они и впрямь странно на него посматривали, перебрасываясь тихими фразами, или же, напротив, наигранно направляли взгляды куда-нибудь в другую сторону. Это раздражало еще больше.

— Не переживай, — вкрадчиво сказала Юля и погладила Кирилла по плечу. Теплое и мягкое прикосновение было ему приятно. — Все необычное всегда встречают вот так, как они. Дай им время. Зато ты теперь звезда. Сначала отделал того большого парня, потом унес ноги от шестидесятифутового крокодила…

— Тридцать футов в нем, вообще-то. Максимум сорок, не больше. Не люблю я это все, ажиотаж такой нелепый, — признался Кирилл. — Кстати, серьезно, почему ты сидела в палате?

— Чувство вины, оно виновато, прости за каламбур. Просто ты ведь мне на голову свою жаловался, а я ничего не нашла. Потом увидела, что кого-то везут в лазарет, в правое крыло — а там у нас самые тяжелые случаи — и спросила у секретаря имя несчастного. Вспомнила, что у тебя было какое-то недомогание, ну и кинулась в госпиталь.

— Ясно говоришь.

— Дружки твои заходили утром сегодня, посмотрели на меня, потом на тебя, понимающе переглянулись и смылись. Да, они еще и улыбались по-дурацки как-то.

— Паршивцы, — ухмыльнулся Кирилл. — С ними я еще разберусь.

В столовой ребятам пришлось поторопиться, обеденное время заканчивалось, а с ним заканчивалась и еда — вот-вот на подносах останутся только салаты с луком и сухие булки. К счастью, Кириллу удалось отхватить порцию картофельных шариков с жареной рыбой — какой-то местной — а Юля есть не стала, потому как недавно как раз отлучалась на обед.

— А на самом деле, как тебе удалось? — Юля, наконец, устала сдерживать любопытство и спросила напрямую.

— Без понятия, — ответил Кирилл с набитым ртом и покачал головой. — Они подошли ко мне и вдруг остановились. Я сделал шаг назад, один, другой — смотрю, а они так и стоят — ну, я и побежал. Любой бы побежал, страшно, сама понимаешь. С перепугу люди и не такое выделывают. Вот, значит, побежал я, а потом меня подобрали…

— А от чего ты тогда вырубился чуть не на сутки? — подозрительно сощурилась Юля и, наклонившись над столиком ближе к Кириллу, добавила. — Я и так о тебе знаю больше, чем остальные — ты ведь только мне говорил о больной голове? Будь добр, однажды сказав правду, не начинай лгать. Ты ведь темнишь сейчас.

Такая атака застала Кирилла врасплох, он даже поперхнулся чуть пересоленой рыбой. Громко откашлявшись, он промокнул салфеткой заслезившиеся глаза и поднял их на Юлю.

На лице девушки было написано искреннее любопытство. В конце концов, она с самого начала проявила к Кириллу симпатию, и видно, что она искренна, так, может, лучше открыться ей, чем пропадающему невесть где и с кем Арсентию или Милану, с которым Кирилл все же пока не чувствует себя на одной волне? С Юлей вот взаимная настройка уже началась, и Кирилл начал понимать, насколько ее общество приятно. Даже воспоминания о волгоградской романтической интрижке быстро остались где-то позади, далеко-далеко. Самое интересное, что столь чуткая совесть Кирилла совершенно не мучила, хоть раньше от нее отбоя не было.

Тщательно прожевав и набрав в грудь воздуха, Кирилл негромко, но торжественно объявил:

— Да будет воля твоя. Расскажу все, как на духу. Но только после кино.

— Ты это кабинки в Подкове называешь кинотеатром? — Юля прыснула и прижала ладонь к лицу. — Ладно, договорились. Но, чур, без обмана и увиливания, понял? Я тебя насквозь вижу.

— Конечно. А теперь можно я доем? И это, отключи пока свой рентген, а то мой пищевод сейчас не назовешь приятным зрелищем.

— Доедай, — милостиво разрешила Юля. — Мне, кстати, идти надо — есть пара небольших дел, в комнате хочу порядок навести и так далее. Буду ждать тебя у Подковы в семь вечера. И нет, я живу не в вашем корпусе, у нас комнаты на третьем этаже медцентра, чтобы ночью, если что, было недалеко бежать, спасать таких, как ты. Это я к тому, что дойду сама, встречать не нужно. Все, бегу, до встречи!

— Пока, пока, — помахал рукой Кирилл и, глядя на удаляющуюся фигуру девушки, мысленно поблагодарил жизнь за такой подарок. На душе сделалось как-то тепло и хорошо, как давненько не было.

74

До КПК Кирилл добрался уже в комнате, напрочь позабыв о работе. Там его ожидало краткое сообщение от Расима явиться завтра к пяти утра — намечался патрульный выезд с палеонтологами. Чувствовалось, как изменилось отношение начальника охраны к Кириллу. Он больше не жалел его, и даже вчерашняя ситуация не стала для Расима поводом выдать бедолаге-сотруднику новый внеочередной свободный день. Что ж, Кирилл в любом случае не мог ни на что пожаловаться — медицинское заключение доктора Чен подтвердило его готовность к работе, да и отоспался он порядочно.

От пережитого голова шла кругом, в ней словно поселились шумные, вечно галдящие рамфоринхи, мешая сосредоточиться и отыскать хоть какое-то объяснение. Да какое, к черту, здесь может быть объяснение? К нему в мозги забрался кто-то чужой, какой-то невидимый призрак, цинично мимикрирующий под родного отца. И все бы ничего, но ведь незваный помощник спас его шкуру! С другой стороны, а не он ли толкнул вчера Кирилла под ноги хищному чудовищу? Может, какой-то псих-ученый или даже целая группа ставит над ним опыты, наблюдая за всеми его движениями из научного городка. Кто знает, вдруг доктор, делая прививку после приезда на Лордану, вколол ему целый отряд нанороботов, взявших некоторые функции организма под свой контроль? Смех смехом, а ведь, промежду прочим, давненько поговаривают о том, что в научных лабораториях есть вещи и похлеще.

От таких догадок сделалось не по себе. Кирилл слишком мало знал о новом месте, все эти люди были ему незнакомы, таковой, по сути, являлась даже Юля, а ведь он уже пообещал ей все рассказать. Эх, теперь не отвертишься, а соврать не выйдет, уж кто-кто, а женщины фальшь разоблачают на раз-два.

Открылась дверь, и в комнату влетел взбудораженный Сеня, а за ним, чуть робея, вошла Марья. Арсентий кинулся обнимать друга, словно сто лет его не видел. Кирилл смущенно похлопал его по спине и обрадовался, когда тот, наконец, отстранился. От него за версту несло приторно-сладкими духами подруги. Кстати, Марья была первой девушкой на памяти Кирилла, кому такой аромат подходил просто идеально, и потому не вызывал отторжения.

— Ну, ты даешь, — выпалил Сеня, примостив тощий зад на край своей кое-как застеленной кровати.

— Долго жить будешь, — поддакнула Марья и села рядом — ладно, хоть эта на шею не бросилась.

— Очень бы хотелось. А вы откуда это здесь нарисовались так внезапно?

— В окно видели, как ты возвращаешься из лазарета. Ну, и дали тебе пять минут на приведение себя в порядок — кто знает, вдруг ты облегчиться захочешь, — хихикнул Сеня. — Как самочувствие, железный человек?

— Все в порядке. Выспался, как никогда раньше.

— И сегодня выспишься, — с уверенностью заявил Сеня. — Ты ведь завтра отдыхаешь, да?

— А вот и нет. Еду с какими-то палеонтологами в какую-то глушь, даже обед с собой завернут.

— Да?

— Угу, еще и подъем в полпятого.

— Дела-а, — озадаченно прогудел Сеня. — А мы вот собираемся пляжный сезон открывать, не хочешь с нами?

Видя непонимание на лице друга, Арсентий поведал, что сегодня начал работать небольшой городской песчаный пляж — строители отхватили от Черроу широкий участок воды мелкой решеткой, не пропускающей даже самую крохотную и вредную рыбку, но препятствующей воде, и теперь все сотрудники Гроско могут безбоязненно купаться и загорать, греясь на песочке. Мол, не всем по нраву плескаться в пропитанной хлоркой и еще кто знает какой химией бассейне.

Сама мысль о реке наводила на Кирилла ужас, и он поспешил отказаться.

— Ах, ну да, — Арсентий хлопнул себя по лбу. — Ты теперь, наверное, на реку и смотреть не можешь…

— Пока не могу, — честно подтвердил Кирилл.

— Какие у тебя планы на вечер?

— Иду в Подкову с новой знакомой из медиков, хотим какой-нибудь фильм посмотреть.

— О-о, — взгляд Сени наполнился наигранной многозначительностью, мол, «понимаю, дружище, а то как же», и Кириллу захотелось, чтобы они с Марьей встали и вышли из комнаты как можно скорее.

Стремясь приблизить желаемое развитие событий, он попытался подвести какой-то итог разговору.

— Так что сегодня пока отдыхайте без меня. В следующий раз обязательно присоединюсь — или даже присоединимся. Я так понимаю, пляжный сезон здесь круглый год?

— Кроме января и февраля, — ответила Марья. Кажется, она понял, куда клонит Кирилл. — Ладно, мы тогда пойдем, а ты поправляйся. Увидимся!

— Счастливо, Киря, — Сеня вытянул сжатый кулак, дождался, пока Кирилл стукнет по нему своим, и вышел вслед за своей подругой.

Дверь захлопнулась, и Кирилл с облегчением откинулся на подушку и заложил руки за голову. Времени до вечера оставалось порядочно, и ему страшно хотелось чем-нибудь занять себя. Он даже подумывал потащить Милана в зал и продолжить их мини-курс молодого бойца, когда пришло другое решение — пришло вместе с сообщением на КПК. Писал Вит, и в этот раз он был предельно лаконичен.

«Подойди к тем же воротам через 15 мин.».

Кирилл немного обалдел от такой наглости — в конце концов, а вдруг он в душе или хотя бы в другом конце Гросвилля? Вит словно следит за ним через все эти многочисленные камеры, усеявшие весь внутренний периметр и наблюдающие за людьми сквозь листья деревьев, из-под крыш зданий и даже, возможно, в комнатах. «Глазков» Кирилл в своем жилище не находил, но ведь их легко замаскировать.

С одной стороны, не мешало бы поделиться с Витом произошедшим — он, как-никак, ученый, а с другой — что может сказать палеонтолог, узнав, что его собеседник «разговаривает» с динозаврами? И снова где-то в глубине забрезжили нехорошие подозрения, что Кирилл — часть какого-то эксперимента, как герой того старинного фильма, ради которого построили огромный купол и имитировали жизнь целого городка. Оказалось, что за этим беспрецедентным реалити-шоу наблюдал весь мир, и оно прекрасно окупалось, не взирая на не поддающиеся подсчету вложения. Может, и Тайя — всего лишь шоу? А что, если все это гигантский павильон, и Кирилл волей-неволей исполняет чужой сценарий, телепатически общаясь с древними животными, которые на самом деле роботы? Нет, нет, нет, так и свихнуться недолго.

Усилием воли Кирилл прекратил трепыхания воспаленного разума и, для закрепления результата, даже отвесил сам себе крепкую пощечину. Это помогло, и он, уже не обуреваемый мрачными сомнениями, направился в назначенное Витом место.

75

Ученого Кирилл заметил еще на подходе к научному поселению. Тот стоял, облаченный в мятую бежевую рубашку и темные брюки с оттопыренными карманами, и ждал гостя возле калитки с электронным замком, через которую Кирилл проходил в прошлый раз. Вит нетерпеливо раскачивался с пятки на носок.

Руки сцеплены за спиной, голова чуть поднята, взгляд устремлен в неведомые дали, а губы беззвучно шевелятся, словно что-то шепча — все выдавало в Вите его взволнованность и, судя по всему, он и не пытался ее скрыть.

При виде Кирилла он чуть не подпрыгнул на месте, но сдержался и просто горячо поприветствовал его, так же, как и Сеня, обняв и похлопав по спине.

— Пройдемся? — спросил он и, не дожидаясь ответа, отомкнул калитку своей картой-идентификатором. — Нам нужно поговорить.

Кирилл не испытывал ни малейшего страха перед Витом, но отчего-то у него засосало под ложечкой.

«— Так, стоп. Я ни в чем не виноват», — попытался успокоить себя Кирилл.

В молчании они обошли основное трехэтажное строение, миновали стильные стекляшки жилых корпусов и остановились в некоем подобии небольшого сквера, состоящего из высаженных по квадрату похожих на пальмы деревьев да крохотного пруда в центре, окруженного лавочками для отдыха и аккуратно постриженными кустами.

— Ты, если хочешь, садись, а я постою, — проговорил Вит чуть дрожащим голосом.

— Спасибо, я тоже постою, — Кирилл напрягся. — Что-то случилось?

— Я посмотрел видео, которое снял тот парень…

— Ион.

— Да-да, он самый, — Вит снял очки и убрал их в нагрудный карман рубашки, но потом передумал и вновь водрузил на нос. — То, что я увидел, поразительно. Как ты сделал это?

— Господи, да о чем же речь?! — Кирилл начал терять терпение. А еще он понял, что ни за что не расскажет этому ханурику ни слова обо всей мистике, которая начала с ним твориться. — Все на меня глазеют, как на клоуна или на трехрукого марсианина, какие-то шушуканья, перешептывания, а еще ты тут со своими загадками! Или задавай вопросы понятно, или я уйду.

Вит изобразил самое горькое чувство вины, на которое, наверное, только был способен. Его лицо исказилось гримасой мольбы.

— Пожалуйста, прости! Но ведь я ученый, и мне платят деньги за то, что я исследую поведение динозавров и вообще всей фауны! Я обязан узнать, как ты остановил бариониксов, иначе моя голова полетит с плеч, и мое место займут другие люди. Поверь, они точно так же набросятся на тебя с расспросами. И, как бы тебе сказать, они не всегда гуманны…

Тяжело вздохнув, Кирилл все же решил сесть на нагретое солнцем дерево. От волнения и несусветной даже по меркам Тайи жары по вискам и позвоночнику заструился соленый ручеек. Он совсем не умеет лгать, но что-то подсказывает, что всей правды говорить не стоит. И Кирилл верил этому «чему-то». Собравшись с духом, насколько это было возможно в двухсекундный промежуток времени, Кирилл поднял голову на стоящего напротив Вита и заговорил.

— Ты должен понимать, что у меня на принятие решения не было времени. Пришлось действовать по наитию.

— Понимаю, конечно, — торопливо закивал Вит и, сгорая от любопытства, чуть подался вперед, что вынудило Кирилла инстинктивно отшатнуться. Ученый тоже спешно отдернулся, примирительно поднял ладони и дал понять, что внимательно слушает, и нарушать личную дистанцию больше не планирует.

— Я хорошо знаю, что смотреть крупному зверю в глаза — это приговор. Но почему-то интуиция подсказала мне, что в этой ситуации я должен поступить как раз таким образом. Я посмотрел в глаза детенышу и просто, на русском языке попросил его отойти.

— Просто попросил? — спросил Вит, замявшись — не такого ответа он ждал. — То есть сказал что-то типа «Отойди, пожалуйста»?

— Угу, в этом роде.

— А дальше?

— Подошел старший, и я встал на ноги, видя, что они не двигаются. Сделал шаг назад, потом еще, а потом побежал, стало слишком страшно — запасы храбрости быстро иссякают, когда над тобой стоит тварь с полутораметровой мордой.

— И они не погнались за тобой?

— Ну, ты ведь видел все сам. Кстати, я, например, удирал без оглядки и до сих пор понятия не имею, стояли они на месте до конца или в конце все-таки рванули за мной.

— Нет, они замерли, как вкопанные, — негромко проговорил Вит, снова глядя куда-то в пустоту над правым плечом Кирилла — он получил информацию и теперь торопился проанализировать ее. — И стояли так еще с минуту, после чего возвратились к отдыху. Но почему, почему они не пытались прогнать, почему не шипели, не размахивали когтями, почему, наконец, не сожрали тебя, ведь даже детеныш мог с тобой справиться, уж прости за прямоту. Или, как минимум, нанести неприемлемый урон, так, что ты бы в любом случае не выжил, истек бы кровью…

На это у Кирилла ответа не было, и ему ничего не оставалось, как развести руками. Вит прижал ладони к лицу, точно хотел спрятаться от мешающего думать дневного света, и стоял так достаточно долго — Кирилл даже хотел было тихонько смыться, но еще до принятия окончательного решения ученый отнял руки и спросил:

— А в последнее время с тобой ничего странного не приключалось? Необычного, может?

— Нет, — Кирилл усмехнулся. — Разве что я попал на другую планету, не пойми где находящуюся.

— Надо же, нет, ну надо же, — ученый принялся бормотать какие-то научные термины, разговаривая с самим собой, но Кирилл, порядком уставший от этой аудиенции, громко кашлянул и вернул Вита в реальность.

— Можно мне идти?

— Конечно, только последний вопрос — могу я попросить тебя пройти небольшое обследование? Возможно, это даже для твоего же блага. Мы — мой коллега и я — осмотрим твой головной мозг с помощью особых датчиков и сканеров.

— Это еще зачем? — Кирилл нахмурился, перспектива позволять кому-то рыться в своей голове совсем не радовала.

— Иногда у людей просыпаются, так скажем, неординарные способности, причиной которых является самая обыкновенная опухоль или девиация. Такое явление ученые от медицины наблюдают в последние десять лет — возможно, это следствие широкого распространения мобильной техники, но точно неизвестно… А еще на других планетах всевозможные отклонения не редкость, они обычно носят временный характер и ничего плохого не сулят, но наш долг ученых — исследовать их, фиксировать, так сказать.

— Понял-понял. А выбор у меня есть? Я могу сказать «нет»?

В глазах Вита Кирилл с ужасом прочел ледяную решимость действовать до конца, и потому он совершенно не поверил ученому, когда тот после секундной паузы отрывисто выдавил:

— Конечно. Можешь.

— Я согласен, но с одним условием — на обследовании будет присутствовать моя подруга, она врач из медицинского центра.

— Быстро ты нашел друзей, — Вит улыбнулся с облегчением. — Да, конечно, пусть наблюдает — ей, должно быть, тоже будет интересно, как мой коллега-нейробиолог будет тебя изучать. Это не больно и абсолютно безвредно. Я завтра назначу время обследования, все равно мы увидимся — ты и еще трое бойцов поедете со мной далеко на восток.

— Ты будешь наблюдать за динозаврами?

— О, да, — Вит потер руки в предвкушение. — Это будет нечто, Кирилл, такого ты никогда не видел и вряд ли когда-то еще увидишь, так что приготовься. Пусть будет сюрприз.

На этом они распрощались. Кирилл думал, что они пойдут назад вместе, но ученый решил остаться в парке и походить вокруг пруда — мол, так лучше думается.

— Иди к дверям, я сейчас позвоню Гонсалесу, он откроет.

Когда Кирилл миновал короткую аллею с карликовыми елями по бокам и ступил на мощеную плиткой тропинку, ведущую к научному корпусу, вслед ему донеслось:

— Если ты испытываешь какое-либо сочувствие к ним, завтра оно растает раз и навсегда.

Вит говорил негромко, но очень четко и внятно. Вне всяких сомнений, он адресовал это Кириллу. Возвращаться и уточнять желания не было никакого. Наоборот, все, чего хотел Кирилл, это поскорее убраться из этого места и вернуться в родной пролетарский Гросвилль.

76

Подкова настолько напоминала обычный европейский или американский клуб, что у Кирилла пошла кругом голова. Он почувствовал себя на родной планете и в родном городе, пусть не идеальном и временами навевающим тоску, но хорошо знакомом, даже близком сердцу. Он начал скучать по дому, лишь отдалившись от него.

Сразу подумалось о маме, сразу сделалось тяжело на душе, но Кирилл успокаивал себя тем, что уже через пару недель, когда корабль с Тайи достигнет Земли, мать ждет приятный сюрприз. Оставалось лишь надеяться, что ей достанет смелости сразу же пустить деньги в дело, иначе все зря. Кирилл пообещал себе написать такое письмо, которое точно убедит маму начать лечение. Красноречием он особо не блистал, но в этом конкретном случае все зависит только от его искренности и убедительности, а не от поэтичности подобранных слов.

Полутемное помещение полнилось людьми, выплясывающими на танцполе. На втором этаже стояли столики, за которыми уставшие после долгой пятидневки работяги травили сальные шуточки да посматривали на вьющиеся внизу девичьи фигуры. И откуда же здесь только представительниц прекрасного пола?

Даже музыка в Подкове играла точно такая же, как в приснопамятной Дездемоне, только здесь у людей ощущалось единство, все были дружны. Никто не лез в драку просто так, прекрасно понимая неотвратимость последствий.

Кинозал находился дальше, и вход в него располагался не слишком-то удобно — требовалось пересечь танцпол или же обойти его. Кирилл избрал первый путь. Взяв Юлю за руку, он с мягкой настойчивостью принялся освобождать дорогу, и вскоре, пропустив девушку вперед, закрыл тяжелую дверь. Стоило ей захлопнуться, как громкие биты умолкли. Ребята оказались в мягкой тишине.

Кирилл огляделся. Они очутились в небольшой комнате, ведущей в главный зал и в приватную комнату. Осведомившись у скучающего за стойкой паренька, Кирилл выяснил, что в приватной комнате стоят двухместные кабинки. Такой вариант казался более соблазнительным, тем более что в основном кинозале начинался какой-то тупой голливудский боевик, сюжет которого сможет в подробностях предугадать даже кошка, едва увидев заставку.

— Ну, мы тогда пойдем во вторую дверь.

— Пожалуйста, — отозвался парень — на его плечах лежали наушники, из которых лился какой-то тяжеляк, и все, чего он хотел в данную минуту, так это как можно скорее вновь предаться меломании. Кирилл даже немного ему позавидовал. Здорово, наверное, работать в уюте и безопасности, когда всякие бариониксы с цератозаврами шныряют далеко за ограждением и не могут до тебя дотянуться.

Юля не возражала. Она не усмотрела в предложении Кирилла ничего непристойного, потому что и сама не горела желанием лицезреть приключения очередного простого американского паренька, делающего миру одолжение в виде спасения оного.

Из пяти красивых белых кабинок занята была лишь одна, о чем свидетельствовала закрытая дверца.

— Дама выбирает.

— О, какая честь. Предпочту вот эту, — Юля показала на ближнюю кабинку.

Они забрались внутрь, устроились на удобном диванчике, нарочито малой шириной подталкивающем к ненавязчивому сближению, и отгородились от внешнего мира. Кирилл потянулся было к очкам, но тут вмешалась Юля.

— Может, без этих штук посмотрим?

— Ну, хоть датчики-то можно прицепить? — спросил он, пряча воодушевление — как же, девушка предложила смотреть фильм без очков! А значит… Все и так знают, что это значит.

— Нужно, — и Юля сама начала прикреплять сенсоры к рукам, и шее.

Датчиков оказалось всего двенадцать. Негусто, конечно, но в сочетании с очками эффект все же, наверное, достигался. Впрочем, трехмерное изображение было очень красивым и без очков — оно передавалось не только на переднюю панель, но и на боковые.

Покопавшись в списке фильмов, Кирилл с Юлей остановились на какой-то японской мелодраме. Кинокартина неизвестного режиссера неожиданно затянула их, а неповторимая урбанистическая атмосфера Токио действовала столь удручающе, что ребята в ходе всего просмотра ощущали себя в самом эпицентре событий. Каково же было их облегчение, когда главный герой в конце концов развелся со склочной супругой и перебрался жить на Кунасири, где взялся писать картины для крупных европейских заказчиков.

Если честно, Юля куда больше увлеклась фильмом, чем Кирилл. Столь заинтересованное выражение на ее лице позабавило его и создало какое-то странное ощущение новизны, будто Кирилл видит девушку впервые.

Он не совсем понимал, что же так толкает его к Юле — настоящая симпатия или банальное желание близости, коей у Кирилла с момента разрыва с предыдущей пассией так и не случилось. Будь на его месте Сеня, все завершилось бы постелью уже сегодня, но Кирилл не любил так форсировать события, не желая понижать ценность знакомства с интересной девушкой. Возможно, это ошибка, и ему наоборот нужно с головой нырнуть в водоворот страсти, готовый закрутиться в любой момент, а не мелко и неуверенно шагать, выписывая круги вокруг близкой цели. Не только Арсентий разнес бы стратегию Кирилла в пух и прах — любой парень, имеющий положительный опыт общения с девушками, поступил бы так же. Но спутница Кирилла пребывала в замечательном настроении и в готовности дать ему шанс.

У Юли были красивые темные волосы и чуть смуглая кожа, длинные ресницы, темные глаза с каким-то хитрым огоньком внутри — все это идеально соответствовало любимому женскому типажу Кирилла, и даже кажущийся великоватым нос и, пожалуй, слишком тонкие губы не отталкивали, а, напротив, притягивали своим несовершенством. В конце концов, Кирилл ведь и сам не красавец с обложки модного журнала.

Наверное, медлительность и неуверенность в решающий момент — это ни что иное, как чувство вины перед Олей. Он ведь оставил ее безо всякой конкретной причины, объяснил свой уход тем, что он не может ей дать того, чего она заслуживает. Это был малодушный поступок. На самом деле в их отношениях что-то выгорело дотла, Кирилл начал избегать девушку, хоть внешне она по-прежнему привлекала его, да и темы для разговоров всегда находились. Что же случилось между ними, что Кирилл охладел? Он сам не понимал, и это пугало его, сдерживало от новых амурных приключений, потому что нет никаких гарантий, что подобное не случится вновь, и что он не причинит боль еще одному ставшему близким человеку. Когда уходишь сам, сердце порой болит ничуть не меньше, чем если кто-то оставляет тебя.

Однако и противиться естественным желаниям сил уже не было. Кириллу как воздух нужно было живое тепло, молодость требовала того, что ей причитается, и, когда на экране замелькали титры, он чуть неловким, но все же уверенным движением обнял Юлю, привлек к себе и поцеловал. Девушка совершенно не противилась и податливо двинулась навстречу. Прикасаясь к ее губам, Кирилл чувствовал, как по уставшему от серого одиночества телу волной расходится приятное, почти забытое тепло.

77

— Представляешь, они хотят забраться в мой мозг. И отказаться нельзя — судя по тону этого Вита, на мне и так уже какие-то подозрения.

В ночном парке царило блаженное безмолвие. Никому не было дела до этого места в субботу, и, пока Подкова ломилась от наплыва требующих отдыха посетителей, стеклянный филиал Земли пустовал.

В воздухе витал густой запах чайных роз и мирабилиса, погружая ребят в легкий и приятный дурман. Без Юлиной помощи Кирилл не опознал бы ни один аромат, а она разделяла каждый оттенок, незамедлительно сообщая, какому растению он принадлежит. Когда-то девушка хотела стать ботаником, но, увы, как-то не срослось.

Ребята лежали на еще теплой травке, глядя сквозь невидимый из-за своей чистоты стеклянный потолок прямо в небо. Кирилл до сих пор не привык к невероятной яркости здешних звезд, которым больше не мешали ореолы искусственного света, укутывающие земные города. Небесные светила были прекрасны, и, приглядевшись, можно было различать их цвета и оттенки — чье-то сияние теплело оранжевым, чье-то отдавало прохладной синевой, а чье-то завораживающе отсвечивало перламутром.

— Так ты и не сопротивляйся, — Юля приподняла голову, поцеловала Кирилла в щеку и снова легла, вернув правому плечу приятную теплую тяжесть. — Пусть делают свои дурацкие тесты. Я могу присутствовать, если хочешь.

— Хочу, конечно. Как раз хотел тебя об этом попросить. Вит вроде согласился — я его уже об этом спросил — но кто знает, вдруг тот нейробиолог запротестует.

— С чего бы? Никаких секретных операций ведь там не планируется, а со мной тебе будет спокойнее.

В Кирилл сердился. Сердился, и ничего не мог с этим поделать. Ему не нравилось, что такая вот непонятная и достаточно неприятная ситуация омрачает начало новых отношений. То, что это именно новые отношения, Кирилл уже не сомневался.

Если честно, он совсем не был уверен в том, что в лаборатории все пройдет гладко. Неспроста ведь он «разговаривает» с чудовищами, заставляя их действовать себе в угоду. Ой, неспроста… Все это как-то связано с голосами в голове, и само признание в подобном автоматически поставило бы Кирилла в глазах ученых в один ряд с сумасшедшими. Но и обмануть технику не выйдет, это, наверное, невозможно.

Точное и современное оборудование — а оно у гросвилльских мозгоправов точно имеется — враз выведет Кирилла на чистую воду. И самое забавное, что ученые узнают о нем больше него самого. Черт подери, он должен как-то докопаться до истины первым, прежде чем это сделают другие. Но времени в обрез, все закрутилось слишком уж нежданно и быстро.

— Мне нужно самому узнать правду. Узнать ее первым, понимаешь? — Он повернул голову к Юле и прочел в ее глазах тревогу и сочувствие.

— Конечно, понимаю, — тихо проговорила она. — Я могу сто раз спросить тебя про твоего папу, выведать все мелкие детали, какие ты помнишь, но я не уверена, что это принесет результат.

— Почему?

— Мне кажется, что такие «якоря» срабатывают внезапно и отчасти случайно, когда этого не ждешь.

— Давай все же попробуем. Вдруг поможет — я ведь настроен на то, чтобы вспомнить. Я очень этого хочу.

— Что ж, давай.

Юля задавала самые каверзные вопросы, выпытывала все до самых мелочей, забиралась в самые глубины памяти Кирилла, но тот, отвечая и вспоминая, не ощущал ничего особенного. Он с замиранием сердца ждал, когда же заколет в затылке, но этого так и не случилось.

— А-а, да хрен с ним, — Кирилл сел и с досадой саданул рукой по земле.

По позвоночнику пробежал такой разряд, что Кирилл чуть не задымился — температура тела по ощущениям подскочила на секунду до сорока с лишним градусов. Изо рта вырвался какой-то хилый хрип, перед глазами заплясали ослепительно-яркие разноцветные круги.

Дыхание обжигало горло, координация движений нарушилась, но Кирилл заставил себя перевернуться. Он встал на колени и начал с неистовой яростью копать землю в том самом месте, куда пришелся удар ладони. Тело слушалось все лучше, сбившееся дыхание почти восстановилось.

Земля плохо подавалась пальцам, их приходилось сжимать жестко и твердо и вгрызаться глубже, на манер лопаты. Прижав ладонь по рту, Юля в полном шоке сидела рядом и наблюдала, как бесноватый кавалер ищет непонятный клад. Наверное, не таким виделось ей первое свидание.

Но Кирилл чихать хотел на всех и вся, ему словно сделали укол адреналина или угостили амфетамином — все его существо стремилось как можно быстрее достичь цели.

К счастью, глубоко рыть не пришлось. Рядом с лункой высилась вычерпанная голыми руками кучка земли, а на самом дне тускло поблескивал какой-то предмет, не имеющий четкой формы. Это не был ни прямоугольник, ни квадрат, ни овал, ни даже октаэдр. Просто небольшой обломок чего-то крупного, с торчащими металлическими острыми языками там, где произошел разрыв, где его выдрали из основы.

Кирилл осторожно взял предмет в руки. Захваченный находкой, он сразу и не заметил, что его попустило окончательно. Как и после предыдущего приступа, когда сознание померкло, Кирилл явственно почувствовал, что сил изрядно поубавилось — наверное, это просто падает давление. Хорошо, что он в этот раз сидел, а не стоял.

Подняв осколок на свет, падающий от звезд и пары спутников, Кирилл залюбовался его таинственным отблеском странного темно-мятного цвета. Поверхность вещицы была безукоризненно гладкой, вес в руке почти не ощущался, да и размер обломка едва ли превышал размер спичечного коробка. Он мог попасть сюда как угодно и оказаться чем угодно, даже каким-нибудь прекрасно известным минералом, но интуиция не просто подсказывала, она орала Кириллу в ухо через мегафон — это не просто камешек или железяка. Это — что-то большее.

— Прости меня, — слова дались нелегко — в горле пересохло. — Прости, пожалуйста.

— Ничего-ничего, — быстро проговорила Юля и подалась к Кириллу, чтобы тоже рассмотреть внезапную находку. — Я все видела, Кирилл. С тобой что-то происходит, и надо как можно скорее выяснить, что именно. Ты вспомнил что-то?

— Нет, нет, — Кирилл устало помотал головой, ему хотелось рухнуть в постель и заснуть. — Но я возьму это с собой. Что-то подсказывает мне, что это — ключ. Или подсказка, или намек какой.

— Хорошо… Ты весь побледнел, тебе плохо?

Кирилл затормозил с ответом. Да, было плохо. Точнее, он испытывал слабость и сонливость, но признаваться в этом не желал. Тогда Юля, видя, что Кирилл медлит, взяла инициативу в свои руки.

— Идем в общежитие. Если кто нас встретит, ты не пугайся. Я скажу, что ты перебрал с алкоголем.

— Да, спасибо…

— Не за что. Погоди, не вставай пока, надо это закопать.

И девушка, не дожидаясь помощи, начала засыпать ямку землей. Она управилась за полминуты, но Кирилл успел к этому моменту впасть в крепкое забытье, когда глаза открыты и все вокруг прекрасно видно, но ум унесся в какие-то запредельные дали. Юле пришлось крепко растормошить его, лишь тогда Кирилл начал вставать.

К счастью, никаких подозрений по дороге домой они не вызвали. Пару раз по пути мелькнули довольные подвыпившие субъекты, но на Кирилла никто не обратил внимания. Темнота в сочетании с алкоголем сделали свое дело, притупив зрение и внимание.

— Спасибо, — Кирилл из последних сил стиснул Юлю в объятиях, когда они уже стояли возле его комнаты.

Короткий поцелуй, и Юля буквально отклеивает Кирилла от себя.

— Иди уже, ты едва на ногах держишься. Завтра я буду с тобой у Вита, обещаю!

Дальнейшее Кирилл припоминал смутно. Он вошел в комнату, бросил взгляд на привычно пустующую кровать Сени, потом завел будильник на своем КПК и словно подкошенный свалился на собственную постель. Правая рука так и сжимала непонятный обломок.

78

Едва разлепив глаза по звуку будильника, Кирилл сел. Арсентий тихонько посапывал, отвернувшись к стене, а сквозь неплотно закрытые жалюзи в комнату падали первые солнечные лучи. Озорной утренней яркостью они высвечивали форменный бардак. Там и сям виднелись разбросанные вещи, какие-то носки, клочья пыли. Кирилл решил, что непременно примется наводить порядок, как только закончится сегодняшний долгий день.

Вставал он с опаской — вдруг вчерашняя слабость все еще гостит в теле? Нет, от нее не осталось и следа. Более того, Кирилл прекрасно выспался. В теле чувствовалась сила, привычная сила молодого здоровья.

Правая ладонь сжалась и разжалась. В ней чего-то не хватало, и это «что-то» отыскалось возле ножки кровати. Кирилл с жадным любопытством поднял обломок на свет. Он оказался еще прекраснее, и на солнышке сиял что изумруд, хоть сам по себе, стоило убрать его в тень, имел темно-серый цвет, почти как шкура барионикса.

Не зная, как поступить с таинственным предметом, Кирилл временно пристроил его под подушку. Спустя пять минут он уже трусцой бежал в раздевалку охраны, умытый и свежий.

Расима на месте не оказалось, но зато Кирилла встретил другой уже ставший знакомым боец — другой его спаситель, высокий, плечистый и с коротким ежиком антрацитных волос.

— Прости, не знаю твоего имени, — Кирилл протянул руку. — Даже не знаю, как тебя благодарить.

— Элвин, — отозвался боец. — Благодарностей не нужно, ты бы сделал для меня то же самое. Как чувствуешь себя?

— Все в порядке.

— Тогда переодевайся и отъезжаем, ждем тебя внизу. Твой ранец заправлен, но впредь сам относи его после смены в соседнюю комнату и оставляй там — работник зальет топливо, вложит паек, если он отсутствует, и вернет его в твой шкафчик.

Засим Элвин откланялся, а Кирилл начал натягивать свой костюм из какого-то суперсовременного материала. Подтянулись еще два бойца, махнули Кириллу рукой и тоже взялись за переодевание.

Вскоре четверка собралась внизу. Элвин, увидев, что Кирилл безоружный, велел ему подняться и еще раз проверить закрытую вчера секцию в шкафчике. Немного сконфуженный, Кирилл вернулся во всеоружии — и инфразвуковая пушка, и тазер, и пистолет с двумя запасными обоймами имели соответствующие крепления на поясе и бедрах. Автомат он без труда приладил сбоку к джетпаку, как это делали все опытные бойцы.

Не заставил себя ждать и Вит. Он прикатил на джипе с огромными колесами, за рулем которого сидел незнакомый Кириллу водитель. Это, пожалуй, был самый маленький здешний транспорт — внедорожник с тремя рядами сидений. Ученый по настоянию Элвина пересел на средний ряд, оказавшись рядом с Кириллом, сам Элвин разместился спереди, подле водителя, а оставшаяся пара бойцов устроилась на заднем сидении.

Джип бодро пронесся под спешно поднятыми воротами и ретиво помчался вперед. Возле знакомой развилки он прошел прямо, а затем и вовсе ушел правее, начиная удаляться от реки Черроу. Элвин подобрался, сосредоточился, открыл КПК и начал внимательно следить за их передвижениями.

— В этих краях опять беда с датчиками — минус три за сегодняшнюю ночь, а еще два не досчитались позавчера. Бригада поедет менять их только через несколько часов, и сейчас у нас много слепых зон, — объяснял он, в первую очередь Кириллу.

— Здесь начинается территория торвозавра, — добавил Вит негромко. — У нас тут крупный самец, слишком крупный — я сравнил его чуть ли не со всеми остальными торвозаврами Лорданы, и навряд ли ему найдется достойная оппозиция среди них. Этот гад заграбастал себе восемьсот квадратных километров.

— Нрав у него препоганый, — согласился Элвин. — Как и у всех этих тварей. Многие охотятся ночью, и потому наши датчики летят в тартарары — они ненароком сшибают их, вместе с деревьями. Иногда, кстати, делают это намеренно, из интереса. Причем даже травоядные порой грешат — те же «гипси». Сообразительные и любопытные — что может быть хуже?

Из интереса Кирилл тоже вытащил свой КПК — вчера он скачал программу по данной Расимом ссылке и теперь тоже мог следить за картой.

Они смещались на восток от Гросвилля, двигаясь со скоростью в сорок пять километров в час. Сеть датчиков опутывала огромную территорию, отходят от городка на добрые полторы сотни километров. Некоторые из них моргали на карте красными огоньками — следовательно, рядом проходили какие-то животные — другие имели зеленый цвет. Имелись и коричневые точки, обозначающие места, где находились поврежденные датчики. Как только от них перестал поступать сигнал, они потемнели.

Хорошо накатанная торная дорога сменилась на узкую колею, продавленную редкими машинами на ковре хвои, устилавшим землю в раскинувшемся по большей части Лорданы редколесье. Судя по всему, в такие дали люди забирались не так уж и часто.

Вдали промаршировало стадо диплодоковых — динхейрозавров — сверкая гладкими коричневыми шеями на вступившем в свои права солнце. Видел Кирилл и молодых полакантов — три взрослых особи и четыре малыша бродили по округе, ощипывая папоротники и мерно покачивая бахромой толстенных шипов, призванных защитить их от хищников. Шипы были и на голове, из-за чего последняя утрачивала очевидные сходства с головами других живых существ и напоминала Кириллу морду какого-нибудь злобного пришельца или робота из комиксов.

Вскоре дорога пошла чуть вниз, и лес начал сгущаться. Слева промелькнуло какое-то движение. Кирилл резко повернул голову, но увидел лишь стремительно удаляющиеся стройные силуэты, различив лишь их интересный окрас — нежно-зеленый, почти салатовый, с желтыми полосами на хвостах и боках. Животные сорвались с места совершенно беззвучно и спустя несколько секунд растаяли в темной глубине леса.

— Гипсилофодонты, — сообщил Вит. — Все никак не могу заняться ими поплотнее. Это очень умные динозавры, они не подпускают нас близко к себе, никогда. Мезозойские газели…

После затяжного спуска дорога буквально взмыла вверх. Водитель прибавил скорости и вывел джип на широкую поляну. Высоченный лес внезапно расступился, и все утонуло в ярком солнечном свете. Кирилл уже успел привыкнуть к лесным потемкам, приятным и удобным, и теперь жмурился и тер глаза.

— Выходим, — скомандовал Элвин и первый покинул автомобиль.

Кирилл вышел следом. Размял чуть затекшую спину и осмотрелся. Место здорово напоминало вершину того холма, откуда он позавчера свалился бариониксам в тарелку, только эта поляна все же была куда больше, а обрыв — куда выше.

Это Кирилл понял, подойдя к самому краю. От открывшегося вида перехватило дыхание, никогда раньше он не видел ничего подобного. Впереди простиралась гигантская пустошь, находящаяся в тридцати метрах ниже и уходящая далеко, вплоть до темнеющих на горизонте силуэтов гор — еще одного хребта Лорданы, их здесь, если Кириллу не изменяла память, не меньше дюжины.

Пустошь напоминала серо-зеленый ковер из-за плотного растительного покрова, лишь кое-где виднелись чуть более светлые небольшие и круглые проплешины. Кирилл понятия не имел, что такое там произрастает, но Вит, кажется, пробурчал какое-то латинское название — «фитофтора» или как-то так.

Слева, то бишь с севера, пустошь упиралась в густую, но очень тонкую полосу леса, сразу за которой начинался бескрайний океан. Кирилл видел отсюда золотистую нить песчаного побережья, и в голову настойчиво лезли кадры из видео о том, как где-то в этих краях торвозавр пробавляется безобидными стегозаврами, зубами круша им шейные позвонки.

На юге пустошь плавно переходила в кажущееся бесконечным еловое редколесье.

— Бойцы, — заговорил, наконец, Элвин. — Задача сегодня простая — обеспечить защиту нашему ученому господину.

— Зовите меня просто «Вит», — с нескрываемым раздражением вклинился в разговор палеонтолог, одновременно расставляя оборудование — треногу с какой-то подзорной трубой, дорогущие видеокамеры на массивных штативах и что-то еще. Сегодня он был не настроен на шутки и прибаутки, его занимала работа.

— Хорошо, — кивнул Элвин. — Значит, так. Защищаем Вита, отгоняем все, что кажется нам опасным. Вит сказал, что здесь сегодня крайне высокая вероятность появления хищных тварей всех мастей, так что нам самое время приступить к укреплению позиции. Они соберутся внизу, но нам все же стоит быть наготове — кто-то вполне может выскочить и с нашего направления. Как только закончим — разрешу позавтракать.

79

Близость булочки с чаем манила так сильно, что бойцы приступили к выполнению приказов с завидным рвением. Кирилл быстро познакомился и сошелся с двумя охранниками — Миколаем и Кшиштофом. Они приехали сравнительно недавно, три месяца назад, но уже вполне освоились, что вселяло в Кирилла уверенность и надежду и самому вскоре стать полноценным жителем Гросвилля.

Из машины выволокли три стационарные инфразвуковые пушки и выставили их на полукруговой траектории, дабы перекрыть все возможные подступы. Следом Элвин извлек из просторного багажника джипа несколько острых, но невероятно легких телескопических штырей около трех метров вышиной.

— Средневековые методы нынче в ходу, — подмигнул он Кириллу, глазеющему на «копья» с искренним недоумением. — Их нужно вонзать в землю под углом к вероятному противнику. Если сюда припрется рогоморда или его дружок — конкавенатор — это поможет сдержать их. При виде жертвы они так и прут, ничего не замечая, и наши пики здорово их распишут. Только не касайся острия, порежешься ого-го. Повторяй за Миколаем, он у нас мастер-золотые руки, веке в двенадцатом его бы боготворили.

— Или на костре сожгли, — справедливо подметил Кшиштоф. — Тогда не очень-то любили тех, у кого бесовской талант. Миколай же душу дьяволу заложил в обмен на выпрямление рук и пересадку их с зада на плечи.

Все охотно посмеялись над шуткой, включая и объекта дружеских насмешек. Это позволяло ненадолго расслабиться, забыть о том, что из-за ближайшего дерева в любой момент может выскочить что-нибудь недружелюбное и даже опасное.

Миколай и вправду орудовал споро. Все обоюдоострые штыри под его началом входили в твердую землю строго под одним и тем же углом. Вспоминая цератозавра, Кирилл сделал вывод, что острия запросто достанут взрослой особи до шеи.

Взяв первый штырь, Кирилл с щелчком раскрыл его, вытянув одну часть вверх, а другую вниз, из-за чего металлическая палка стала втрое выше. Из-за легкости и телескопической конструкции она казалась очень хрупкой, но Элвин заверил, что это совсем не так.

— Не опробуй мы ее в действии, я б и сам не поверил, что от такой хренотени может быть прок. Мы как-то раз забрались за триста километров к югу от Гросвилля, вертолетом, и разбили лагерь недалеко от берега Черроу. Ночью к нам на огонек заглянул молодой барионикс. Не клевало, видать, в речке. В итоге к тому моменту, как мы проснулись, он уже ломился прочь, только по мелькающему меж деревьев хвосту и опознали. Четыре пики в пузе унес, гаденыш.

Затем Элвин велел приготовить пистолеты-пулеметы. Он уверял, что калибр у них достаточный — двенадцать миллиметров. Тазер бьет на пятнадцать метров, но если здесь появится торвозавр или если хищники меньшего размера проявят излишнюю настойчивость, следует стрелять по ним. Сам Элвин сразу вооружился автоматом с подствольником.

— Целиться лучше сразу в голову, ребята. Их очень сложно убить, но, получив по зубам, они чаще всего убегают, и тогда наша с вами совесть остается чистой.

— Не думаю, что нами кто-то заинтересуется, — сообщил Вит и запустил дрон. Тот легко вспорхнул и спустя несколько мгновений уже парил над полем по заданной траектории. — По крайней мере, не сейчас.

Закончив возиться с аппаратурой, палеонтолог распрямился и потянулся, разминая плечи.

— А еще советую вам приступить к трапезе поскорее, здесь вот-вот будет так жарко, что вам станет не до еды.

— А что здесь будет? — осведомился Кшиштоф, принимая коробочку с пайком из рук Элвина. — Нам, кстати, подробностей задания так никто и не объяснил. Хотя, с вами, зоологами, или как вас, всегда так. Поезжай, посторожи, пока вы возитесь, а потом обратно.

— Мы увидим рождение гигантов, — По лицу Вита поползла широкая счастливая улыбка, от уха до уха — ворчание поляка он проигнорировал. — Но, появляясь на свет, лусотитаны привлекают всех окрестных плотоядных. Они ведь не больше лабрадора, и их чертовски много, а защиты у малышей нет никакой. Совершенно никакой.

— То есть… — Миколай пытался подобрать слова для озвучивания страшной догадки. — Их сейчас лопать будут?

— Угу, — отозвался Вит и показал пальцем на монитор открытого ноутбука. — На экран будет выводиться изображение с моих камер. Зрелище для вас будет не из приятных, так что разрешаю отвернуться.

— Так эти белые пятна — гнезда?

— Ну да. Я поставил туда специальные датчики несколько недель назад, когда приезжал на пустошь с Расимом и Ларисой, моей ассистенткой. И вот, пришло время для малышей увидеть свет. Увы, девять из десяти ждет скоростное свидание с грустным финалом…

Бойцы обомлели. Они переглядывались меж собой, не до конца понимая, шутит ли этот растрепа или говорит всерьез. А Вит невозмутимо щелкал клавиатурой компьютера, проверяя, все ли камеры работают исправно. Жадное воодушевление уступило место профессиональному любопытству.

Кирилл принял в руки ящичек с завтраком, но ему теперь и кусок в горло не полезет, после такого-то анонса.

— Под землей имеется теплое водное течение, — Вит продолжал, как ни в чем не бывало. Оно обожал просвещать бестолковых неучей. — Кроме того, на пустоши ничего питательного для растительноядных не растет. Нет антилоп — нет и львов. Так что яйца здесь находятся в относительной безопасности, место для динозавров не самое привлекательное. В относительной — потому что аристозухи все-таки пронюхали, что здесь лежат вкусности, и хорошо поели несколько гнезд, распустив дразнящий запах по всей округе. Но это мелочи, ведь перед нами шесть десятков целехоньких гнезд, в каждом по семь-восемь яиц. Учитывая влияние аристозухов, четыреста с небольшим лусотитанов вот-вот проклюнутся.

Миколай, Элвин и Кшиштоф все же пересилили себя и начали поедать завтрак, пусть и без большого аппетита. Рациональное начало возобладало — им требовалась энергия, иначе об остром внимании и хорошей реакции придется забыть. Кирилл, поколебавшись мгновение, все же последовал примеру коллег, стараясь как можно быстрее проглотить как можно больше еды.

На экране монитора высвечивались четыре не слишком аккуратных гнезда с огромными яйцами, разбросанными по настилу сухих растений в хаотичном порядке. Вит прилип к окулярам своего оптического прибора.

Кирилл торопился есть, откусывая от бутерброда с ветчиной крупные куски и щедро запивая их крепким, чуть кисловатым кофе. Литровую бутылку воды он решил пока оставить, скоро она пригодится, а пока жажда не слишком мучит — влажная прибрежная жара только вступала в свои права.

— Как далеко мы отъехали от городка? — спросил Кирилл у остальных.

— Километров сто тридцать, — Миколай отвечал с набитым ртом — он тоже спешил разделаться с пайком. — Направление северо-восточное.

— Да, это я понял… Слушай, а… — Кирилл осекся.

По окрестностям прокатился рев такой мощи и глубины, что колени начали самопроизвольно подгибаться, а пальцы рук похолодели и задрожали. Захотелось взяться за оружие и высадить весь магазин на звук. А потом перезарядить и еще раз выплюнуть все двадцать патронов одним протяжным залпом.

Из восточного редкого в воздух взмыли многочисленные птицы — археоптериксы — рассыпавшись по небу темными пятнами.

— Не одни мы в курсе, — поведал Вит, оторвавшись от созерцания гнезд. — На такие банкеты гости являются без приглашения. Наш VIP-посетитель уже на подходе. О! Гляньте! Началось!

Вит с такой страстью уткнулся в окуляры, что Кирилл всерьез испугался за его глаза. Боялся он напрасно, ученый чувствовал себя превосходно или же, поглощенный стремительным развитием событий, не чувствовал боли.

На экране ноутбука началось шевеление — продолговатые яйца мелко задергались, пошли сетью трещин. Их скорлупа не выдерживала напора новой жизни и податливо ломалась, обнажая темное нутро.

Камера давала слишком увеличенное изображение, и Кирилл, махнув рукой на монитор, подошел к самому краю обрыва и, прикрыв глаза ладонью на манер козырька, принялся наблюдать. В масштабе картина оказалась еще более интересной.

Пустошь вся ожила, зароилась, повсюду началось какое-то мелкое суетливое движение, словно змеи вдруг все разом завозились в болоте. Водитель джипа, до сей поры неприметно сидящий за рулем своего вездехода, вышел на улицу и витиевато выругался. Никто не сделал ему замечания, потому что каждый из собравшихся всецело разделял точку зрения шофера. Тот хотел закурить, но на выездах это строжайше возбранялось, и водителю оставалось нервно крутить в пальцах авторучку.

Хищники подтягивались со всех сторон. Они не рычали друг на друга и не сшибались меж собой, понимая, что еды сегодня в достатке на всех и разумнее заключить короткое перемирие. Грациозные сципиониксы, похожие на галок или ворон подвижные аристозухи, массивные цератозавры и совершенно потрясающие конкавенаторы, коих Кирилл имел честь лицезреть впервые — все дружно шагали к «столу».

Конкавенаторов было трое, все примерно одного размера — такого же, как цератозавры. Правда, покрытые красивыми черными перьями с яркими красными участками на боках и горбу ящеры на фоне цератозавров казались более гибкими, легкими и даже хрупкими. Однако не стоило обманывать себя — мощные задние лапы, широкий могучий хвост и крепкий торс говорили о том, что это чудовище ничуть не милее и не добрее. Передние лапы конкавенатора были маленькими и неразвитыми, напомнив Кириллу ручонки тираннозавра. Зато задние конечности могли разогнать хищника до скорости, недосягаемой ни для кого из здешних сухопутных животных, кроме, разве что, гипсилофодонтов.

Горба конкавенаторов поднимались вверх и опускались в такт поступи, напоминающие паруса старинных кораблей. Несмотря на свой колоссальный размер — три метра вышиной при семи в длину — конкавенаторы все же очень напоминали птиц. Куда больше, чем тот же цератозавр или даже торвозавр.

Наконец, с южного направления выступило массивное чудовище — хозяин здешних зарослей, полей и болот. Выступило и замерло, словно стыдливо прячась за толстенными стволами редких, уходящих далеко ввысь секвой.

Когда только что вылупившиеся лусотитаны, маленькие, тоненькие, со светло-зеленой шкуркой подались на юг, Кирилл понял мудрость маневра торвозавра. Коль скоро гора сама так и бежит к Магомеду, то чего ради ему куда-то идти?

С первыми шагами юных зауроподов над пустошью разнесся удар неслышимого гонга, и все хищная братия бросилась в атаку.

80

Вряд ли кто-то из собравшихся, за исключением, разве что, Вита, когда-либо видел подобную вакханалию. Сотни малышей-лусотитанов торопливо и нетвердо семенили к лесу, но им наперерез метнулась целая орда разномастных жителей преисподней. Даже мелкие верткие аристозухи сполна вкусили крови зауроподов, которые уже год спустя перестали бы замечать подобную мелочь под своими крепкими ногами.

Оравой в несколько дюжин особей аристозухи облепляли длинношеих детенышей по одному и начинали пожирать их живьем — тонкая шкура легко поддавалась мелким зубам любителей ящериц и насекомых. Аристозухи возбужденно пищали, и издалека Кириллу казалось, что над пустошью зависла плотная туча голодных комаров.

Сципиониксы действовали куда гуманнее. Этим существам не нужно было много времени, чтобы расправиться с детенышем — тот был по меньшей мере вдвое ниже стройного хищника, и тонкая шея оказывалась беззащитной перед бритвенно-острыми зубами. Убив детеныша, сципионикс сразу приступал к трапезе, словно боясь, что его вот-вот спугнут, и одновременно посматривал влево-вправо, стараясь вовремя приметить более крупных конкурентов. Кирилл насчитал десять или одиннадцать динозавров с синим оперением. Негусто, если учесть, что аристозухов навскидку не меньше сотни.

Цератозавры орудовали вдвоем и, кажется, это была все та же пара, причинившая столько беспокойства бариониксу. Один из рогатых хищников выглядел несколько потрепанным и исхудалым — должно быть, нанесенная рыболовом рана не зажила и затрудняла охоту. Зато теперь мяса навалом.

Пара могучих плотоядных делала именно то, чего Кирилл боялся больше всех. Цератозавры убивали про запас. Они без труда догоняли жертву и смыкали на ее боках свои жуткие пасти, разом превращая лусотитана в бесформенную массу, истекающую кровью и ощетинившуюся на такой жестокий свет белыми костями.

Так же действовали и конкавенаторы, только с еще большей прытью. Троица горбатых монстров, увлекшись пиром, подошла слишком близко к цератозаврам, и те закаркали на конкурентов. Конкавенаторы ощетинились в ответ.

Их голоса оказались прекрасны. Это была неслыханная доселе мелодия, прекрасная, густая и насыщенная. Горбатые динозавры подсаживались на задних лапах, чуть растопыривая куцые передние лапки, словно крылья, и выли. Этой был именно вой. Кирилл не мог подобрать слова, лучше описывающего, что выделывали эти чудовища.

Вой одновременно и страшный, отпугивающий, и очаровательно красивый. Не тоскливый, как у волков, а, скорее, воинственный. Конкавенатор как бы говорил — вот он я, сильный, злой, огромный, не стой на моем пути!

Стычка продлилась недолго, обе стороны вернулись к пожиранию отчаянно разбегающихся лусотитанов. Большинство детенышей стремилось в большой лес, где стоял почти невидимый для людей торвозавр. Он делал подшаг в сторону и перекусывал шею жертве, после чего поджидал очередную и повторял действие. С леденящим душу ужасом Кирилл только за какую-то минуту насчитал десяток резких движений хищника, обрывающих жизни травоядных.

Это немыслимо, но все же лусотитаны прорывались в лес. Их хвостики то и дело мелькали на прощание, прежде чем исчезнуть в темной чаще, и от сердца немного отлегло. Безумно жаль было еще и тех зауроподов, кто добежал до деревьев с другой стороны — обманчиво густой лес был всего лишь частоколом шириной в пять десятков метров, после чего начиналась полоса пляжа. Там малышей достанут сципиониксы и аристозухи, да и более крупные плотоядные вполне могут туда ворваться. Юные зауроподы сами себя загнали в смертельную ловушку. Сменить место на более привлекательное пока не представлялось возможным, везде поджидали плотоядные. Малышам оставалось только хорониться в подлеске и надеяться на чудо.

Пиршество длилось примерно четверть часа. Лусотитаны, умирая, не издавали не звука, только жадно хватали воздух и пытались вырваться из несущих погибель объятий кинжальных клыков. Многие раненые убегали, но кровавый след — все равно, что приговор. И неизвестно, что лучше, умереть от кровопотери в лесу или же дать хищнику одним движением оборвать страдания.

Плотоядные, впрочем, не спешили никого преследовать — даже тех малышей, кто укрылся в прибрежных зарослях. Динозавры сходы начали пировать, с хрустом пожирать тушки, которые на вид были не тяжелее пятнадцати килограммов.

Торвозавр, закончив со своим обедом, решил полакомиться еще и чужим уловом. Для такой махины требовалась целая прорва еды, и Кирилл с трудом представлял себе, сколько же торвозавру приходится каждый божий день убивать, просто чтобы твердо стоять на ногах.

Наконец-то гроза Лорданы явил себя взорам людей во всей красе. В жизни короткий перьевой покров оказался еще темнее и тусклее, ближе к темно-зеленому, а по спине и хвосту у этой особи пробегали широкие аспидные полосы. Как это ни странно, крупнейшему хищнику Лорданы прекрасно подходил столь строгий, неяркий «костюм».

Торвозавр был огромен, но не лишен своеобразной красоты. Как и у другого гиганта, барионикса, морда этого зверя была вытянута вперед, однако голова, украшенная причудливым красноватым костяным узором над самыми глазами, при этом не была такой плоской, будто сплющенной — наоборот, череп отличался массивностью, таким, наверное, удобно бить убегающую жертву в бок.

Голова торвозавра сидела на толстой S-образной шее, которая переходила в мускулистый, но не слишком громоздкий торс. И опять в глаза бросились короткие передние лапки, кажущиеся просто неуместными для такого колосса, особенно в сравнении с задней парой конечностей, состоящей из сплошных бугрящихся мышц. И зачем им эти культяпки?

Уверенным быстрым шагом торвозавр направился к конкавенаторам. Горбатые хищники вмиг оторвали окровавленные морды от туш и дружно заголосили, надеясь, видимо, остановить торвозавра своим жалким клекотом. Точнее, жалкими их крики стали, когда торвозавр подал голос. В относительной близости его рык оказался еще более ужасающим, перекрывающим все звуки в окрестностях. Страх конкавенаторов почувствовали даже люди.

Когда-то Кирилл слышал, как в крулевском зоопарке рычит лев. Ему не верилось, что животное может издавать столь мощный, низкий и громкий звук, и он скорее побежал к клетке, чтобы убедиться воочию. Родители едва за ним поспевали, а прохожие с неудовольствием косились на непоседу, но детское любопытство не замечало препятствий. Кирилл увидел, что это и в самом деле рычит лев, а не расставленные по зоопарку динамики. Это произвело тогда неизгладимое впечатление.

Рокот торвозавра, казалось, разносился до самого горизонта. Не сказать, что он был оглушительно громким, но он создавал впечатление, что источник звука находится в двух шагах. Слыша такое, хотелось побросать все, как есть, включая автомат, и делать ноги. А лучше взмыть повыше на джетпаке и лететь.

Конкавенаторы начали отходить, с неохотой оставляя свою добычу. Цератозавры же, предвидя неизбежное, начали пожирать свежие трупы с двойным усердием, чавкая и хрустя на всю пустошь. Сципиониксы и аристозухи как-то незаметно растворились, словно их здесь и не было, заодно прихватив добытые кусочки мяса. Должно быть, они умчали в лес или в сторону гор, а то и пустились преследовать раненых. С них станется.

— Так, а вот теперь можем собираться, — велел Вит. — Хорошо, что ранцы вам не пригодились, не то Кирилл снова улетел бы, куда не следует. И тогда его никто бы уже не спас.

Нахмурившись, Кирилл посмотрел на Вита. Тот же выглядел совершенно серьезным, и это еще больше сбивало с толку, чем неуместная и глупая, но все же шутка. Неужели он всерьез это сказал?

Бойцы начали спешно собирать не пригодившиеся колья и пушки, Вит же с помощью водителя взялся за переноску аппаратуры назад в джип. Водитель помогал с завидным рвением, так уж ему хотелось поскорее отсюда убраться.

Краем глаза Кирилл поглядывал на развитие событий внизу. В небе закружили рамфоринхи и диморфодоны, с жадностью таращась узкими глазками на горы мяса внизу. Они сегодня тоже возьмут свое, сомневаться в этом не приходилось.

Конкавенаторы с неохотой отчаливали, каждый уносил в зубах здоровенный шмат мяса, а торвозавр переключился на цератозавров. Те благоразумно не стали пререкаться. Уж если рыбоядный барионикс оказался им не по зубам, куда тут лезть в бутылку супротив царя природы. Проблема оказалась лишь в том, что цератозавры начали отступать не как конкавенаторы, на восток, к горам, но на запад, к обрыву. Кирилл почему-то не сомневался, что наверх ведет какая-нибудь тропа, и рогатые обжоры о ней знают. Встречаться с ними категорически не хотелось, всецело полагаться на пули и гранаты не хотелось.

Им повезло. Дрон с записанными видеоматериалами вернулся, его забросили в багажник, и джип тронулся. Он быстро набрал скорость и повез команду в родные пенаты, прочь от всех хищников, больших и маленьких.

Напряжение спало, как только позади осталось несколько километров, а с обеих сторон выросли высокие стены леса. Они успокаивали, как стены каменной крепости.

Все возвращались в молчании, даже непробиваемый с виду Элвин сидел хмурый и задумчивый. Кирилл же не мог дать себе ответа на вопрос, неужели это справедливо? Почему природа поступает именно так? Из четырех сотен чешуйчатых малюток едва ли четверть доковыляла до леса, но спасением он им не станет.

Вит единственный сохранял бодрость духа. Он с упоением делился измышлениями, согласно которым из вылупившегося поголовья до взрослых лет доживет десяток или полтора лусотитанов. Им придется молоть десятки килограммов растений в сутки и ежедневно набирать по три-четыре килограмма, постепенно замедляя темп. Спустя год лусотитанам не будут страшны мелкие хищники, а через три года даже цератозавры дважды подумают, стоит ли связываться с окрепшим зауроподом — мощный хвост и тяжелые лапы-колонны станут представлять серьезную опасность. До того момента, когда лусотитаны достигнут тринадцатиметровой высоты и двадцати метров в длину, пройдет без малого тридцать лет. Кирилл с трудом воображал себе, насколько сложна будет жизнь детенышей. Он понимал, что хищников винить сложно, ведь те просто выполняют свою природную, эволюционную миссию. И все же это зрелище уже никогда не сотрется из памяти. Оно отпечаталось там, как раскаленное клеймо, и время от времени будет всплывать в виде ярких фотографий в кровавой рамке.

Скопище кладок, которое должно было стать яслями, превратилось в братскую могилу для едва увидавших белый свет животных.

Из-за пропасти тысячелетий динозавры по-прежнему казались Кириллу чем-то бесконечно привлекательным, но в то же время чужим. Даже чуждым. Далеким, нездешним. Кирилл как бы не воспринимал динозавров как существ, действительно живущих, умирающих, едящих, спящих и размножающихся бок о бок с людьми.

Но сегодня все изменилось. Кирилл видел, как одни ящеры пожирают других. Как одна жизнь продлевается за счет другой, невинной. Он не знал, почему такое возможно в природе. Почему она не дает шансов тем, кто только-только пришел в этот мир. Это отвратительно. Просто ужасно. Динозавры, как выяснилось, не просто удивительные, но еще и омерзительные создания.

Не это ли имел в виду Вит, бросая жесткие слова в спину уходящему Кириллу?

Одно хорошо — Кирилл на фоне всех этих кошмаров хоть ненадолго позабыл о неумолимо приближающейся встрече с нейробиологом.

81

Кирилл очень не любил одновременно чувствовать и голод, и отвращение к еде. Такое случалось с ним в детском саду, особенно в младшей группе, где от одного вида воспитательницы хотелось не глядя бежать куда угодно.

Вот и сейчас в животе урчало, но стоило подумать о наваристом супе или хрустящем бифштексе, как перед глазами всплывали изодранные клыками тельца маленьких лусотитанов. Пришлось остановиться на овощном салате, он один не вызывал отвращения. Но ведь Кирилл не какой-нибудь полакант, он одной зеленью сыт не будет. От безысходности он навалил себе в миску целую гору этого салата, чувствуя на себе негодующие взгляды стоящих в очереди на раздачу девчонок — они-то были уверены, что все достанется им.

«Идите все куда подальше», — мысленно пробурчал Кирилл и уселся за первый попавшийся свободный столик. — «И диету свою туда же затолкайте».

Милан нарисовался из ниоткуда, словно вырос прямо из стула напротив.

— Привет, Кирилл! Как оно?

— Слушай, даже не спрашивай, — Кирилл устало покачал головой. — Я сегодня такое видел, что нас всех после обеда отпустили. Хотя я бы лучше четыре смены подряд занимался каким-нибудь патрулированием…

— А что такое ты видел? — заинтересовался Милан. — Неужто к торвозавру ездили?

— И к нему тоже. Только я сейчас об этом не хочу говорить, ты извини. Как-нибудь потом.

— Да без проблем, — протянул серб, откинулся на спинку скрипучего стула и, заложив за голову руки, мечтательно промолвил. — Вот бы и мне в охрану попасть. Я бы все отдал, чтоб поближе к динозаврам быть, а на этой стройке тоска зеленая. Каждый день одно и то же, это я уже понял — таскай секции, лепи из них, как конструктор, стены загонов, потом мости брусчаткой пешеходные дорожки, потом крась стены в гостинице, потом стекли информационный пункт… Надоело, блин, до чертиков.

Выдохнув после неистовой отповеди, он перегнулся через стол и с мольбой в голосе спросил:

— Слушай, помоги мне, а? Я каждый день занимаюсь в зале, но мне нужен присмотр профи, как ты. Я тоже хочу в охрану.

Несмотря на то, что думать о проблемах Милана у Кирилла не было ни малейших сил, он все-таки кивнул. Ему пришло в голову, что после всех злоключений сегодняшнего дня — и минувших, и только маячащих впереди — спортивный вечер совсем не повредит.

— Помогу, обязательно. В восемь приходи в зал, посмотрим, чего ты там за эти три дня натренировал.

— Отлично, — Милан просиял, как ребенок, которому купили кибер-котенка или электросамокат. — Ой, кажется, это к тебе. Не буду мешать, до встречи.

Он исчез так же быстро, как и появился, и его место заняла встревоженная Юля. Девушка была в рабочих белых брюках и футболке с красным крестиком на груди. Вся уставшая, осунувшаяся.

— Что это с вами сегодня? Только что промывали желудок Кшиштофу. Он наотрез отказывается что-нибудь рассказывать. Сразу после приезда его начало рвать, да так, что он чуть все внутренности не выплюнул!

— Я тоже не буду пока об этом, — Кирилл нервно помотал головой, показывая, насколько ему не хочется ничего говорить. — Юль, ну серьезно, нам сейчас идти к двум чокнутым ученым. Давай я тебе потом все расскажу.

— Ладно, — девушка сразу смягчилась, стоило напомнить ей о грядущем обследовании. — Если что, Кшиштоф уже в порядке. Я такая злая, потому что он нам всю дверь уделал, а отмывать пришлось мне. Не дотерпел маленько, не донес.

С приходом Юли Кириллу стало веселее. А уж когда девушка сказала, что Вит дал окончательное добро на ее присутствие, страх почти полностью отступил. Почти — это потому что совсем не бояться в такой ситуации было бы невозможно.

Кирилл пока не мог найти объяснения мистике, временами с ним происходящей, но и показывать ее ученым желанием, мягко говоря, не горел.

В отношениях с сотрудницей медицинского корпуса имелись свои неоспоримые преимущества. Например, Кирилл из первых рук мог получать интересующую его информацию, хоть пока и не решался приставать с расспросами. Да у него, к слову, на это пока не хватало времени. Каждый рабочий день приносил какие-то сюрпризы, в основном неприятные. Но как только все устаканится, он сделает все, чтобы узнать об этом месте и его тайнах больше.

— Кстати, я тут слыхал краешком глаза, что сюда хочет приехать какой-то шейх.

— А, да, было дело, — кивнула Юля. — Он приедет, и уже совсем скоро. Месяца через полтора или два.

— М-м. А ты знаешь, зачем?

— Убить динозавра?

— Да. Барионикса. Того самого. Да и он не один будет, а с целой делегацией каких-то шишек, включая нашего главного.

Юля с грустью вздохнула и пожала плечами.

— А что сделаешь, Кирилл? Люди всегда кого-то убивают. И себя, и других. Жаль животное, конечно, но не знаю, как мы можем этому помешать.

— Да уж, — негромко ответил Кирилл, отодвинул пустую миску и встал. — Пойдем, что ли? У Вита уже, наверное, все готово, а ждать он ой как не любит. Это я уже понял.

Предположения оправдались. Ученый привычно встречал у входа, переминаясь с ноги на ногу, и все втроем они поднялись на третий этаж. Разговора не сложилось, да Вит и не настаивал. Он мурлыкал какую-то заезженную мелодию, очевидно, празднуя сегодняшний день. Такого материала не собирал еще никто, и Виту ничего не остается, как снискать себе славу великого и бесстрашного первопроходца. Возможно, и ассистентку он с собой не взял как раз поэтому — все лавры достанутся ему.

Ученый немного разговорился лишь когда они шагали по узкому белому коридору.

— Фэнлоу разрешил мне не лететь на Землю. Я запишу свое выступление здесь, избавив себя от тупых вопросов и заинтриговав шесть с половиной миллиардов людей. Не люблю пресс-конференции, там всегда задают дилетантские вопросы. Потому я здесь, вдали от тупиц, хе-хе.

Увы, Кирилл не мог скрыть отвращение, какое теперь вызывал у него Вит. Ситуацию не спасала даже бесценная финансовая помощь от чокнутого палеонтолога. Если поначалу он просто выглядел чудаком, больным своей работой, то теперь в образе Вита все больше просматривались неприятные черты фанатика, любящего, так скажем, не совсем те стороны живого мира, какие обычно вызывают у людей восторг и умиление.

Кирилл готов был поклясться, что ученый упивался утренним зрелищем, глядя, как ломаются хрупкие шейки лусотитанов и как их, еще теплыми и живыми, жрут лесные твари. То, что испытывал Вит, зашло за рамки профессионального любопытства.

Тьфу, гадость. Как бы только не сорваться, не наговорить этим белохалатникам глупостей или, чем лукавый не шутит, не отоварить кого по умной репе. Кулаки так и чесались. Кирилл бы их всех угостил, тщедушных заморышей, на каждого по тычку — и готово. Да он бы даже не вспотел!

Вит открыл одну из многочисленных дверей и пропустил Юлю с Кириллом. Там уже ждал тот самый нейробиолог. Ростом этот чернокожий верзила был никак не меньше двух метров, и, если бы не выдающийся живот, он вполне сошел бы за прикрытый белым полотнищем шкаф. На широченной груди висел бэйджик, гласящий, что это — старший нейробиолог, доктор Питер Гудридж. Высоченный, с блестящей лысиной и таким же гладким лицом он взирал на мир необычайно ясными голубыми глазами, которые, казалось, видят Кирилла насквозь даже без специального оборудования. Такие гляделки даже Марье дадут фору с ее арктическим взглядом.

Все представились, обменялись рукопожатиями, и Гудридж взял руководство в свои руки. Было видно, что ему, как и Виту, не терпится начать.

— Итак, мистер Елисеев, присаживайтесь вот в это кресло, — пророкотал ученый, способный частотой и глубиной голоса посостязаться с торвозавром.

— Зовите меня просто Кирилл, пожалуйста.

Сказав это, Кирилл последовал указаниям нейробиолога и устроился в жестком кресле с подвижной спинкой. Оно как две капли воды напоминало стоматологическое, только слева не хватало ванночки для ватных тампонов и вырванных зубов.

— Вит, ассистируй, — скомандовал Гудридж.

Палеонтолог принялся крепить к рукам и голове Кирилла какие-то тоненькие белые проводки, прилепляя их с помощью мягких липучек. Гудридж что-то вбивал в компьютер с клавиатуры, одновременно объясняя пациенту, что того ждет. Бледная Юля скромно стояла в сторонке, сложив руки за спиной, но при этом внимательно наблюдая. В этом светлом и чистом кабинете, напичканным непонятным оборудованием, ей было неуютно, она привыкла к каморкам медицинского центра и возне с царапинами, укусами и всем тому подобным.

— Значит, так, Кирилл. Процедура абсолютно безболезненная. Все, чего мы хотим, это понять алгоритм твоих действий во время столкновения с бариониксом. Поверь, я не впервые провожу здесь такие обследования. Вит уже, наверное, упоминал, что попадание на другую планету порой неоднозначно сказывается на человеке — может наступить депрессия, временное помешательство, нездоровое воодушевление или что-нибудь еще, более интересное. Как у тебя. Явление совершенно точно носит временный характер, поэтому нам важно своевременно исследовать его.

Мы подключимся к твоему гиппокампу. Это особая структура в мозге, она отвечает за сбор кратковременной памяти и ее перевод в долгосрочную. Последние исследования, как и моя практика, подтверждают, что наш замечательный мозг записывает данные на жесткий диск в виде не слишком качественных, но достаточно разборчивых фотографий. Вот мы и хотим сегодня вытянуть эти кадры из твоей памяти, пройдя через гиппокамп в, скажем так, хранилище. Помимо изображений мы получим и данные о состоянии твоего организма, составе крови и еще о множестве интересных вещей, которые происходили с тобой в тот драматический момент.

Тебе тоже, наверное, будут любопытны результаты. Уверен, ты и сам не помнишь, что именно сделал, как заставил хищника остановиться, так что наше маленькое обследование всем пойдет на пользу — и тебе, и науке, и другим людям, которые только еще приедут сюда. Повторю, боли не будет, побочных эффектов тоже, ты просто погрузишься в транс, в подобие гипноза, а когда очнешься через три минуты, все уже закончится. Готов?

— Готов.

На самом деле Кирилл вовсе не был готов, но отступать было уже поздно. Следовало дать заднюю еще тогда, когда Вит предложил эту хрень, но тогда его бы начали подозревать, вызвали бы каких-нибудь козлов из ЦРУ, которые пытают и убивают по всему миру и, возможно, уже и на других планетах. Нет, лучше уж сейчас, лучше уж здесь, якобы добровольно, подчеркнуто любезно…

Отступивший от Кирилла Вит переглянулся с Гудриджем, коротко кивнул, и последний нажал какую-то клавишу на сенсорной панели. В виски Кириллу будто подвели ток, тоненько ужаливший с двух сторон. Все вокруг мягко полыхнуло белым и враз померкло.

82

В воздухе кружат прекрасные белые хлопья. Холодное ноябрьское море упрямо катит сизые волны на берег, на промерзший песок, и слизывает снежинки, будто не желает примириться с их появлением. Дует ледяной порывистый ветер, пробирающий до самых костей, как бы тепло ты ни был одет. Спасает небольшой костерок, окруженный битыми кирпичами. На каждом из них сотни и тысячи темных ожогов от минувших посиделок других людей.

— Я бы очень хотел ничего не говорить тебе, — тяжело произносит отец, глядя в танцующие на ветру язычки пламени. — Но тогда ты останешься беззащитным.

Они сидят на толстом, давно высохшем бревне, чьи трещины заполнены песком, нанесенным ветром. На берегу ни души, воскресное утро встречают только они двое.

— Понимаешь, за нами все одно придут, — продолжает отец и таким привычным, родным и знакомым движением поправляет воротник бежевого плаща, как бы подтягивая его выше. — Вернее, за тобой. Не одни, так другие. Не другие, так третьи. Кто-нибудь придет.

Ветки сухо трещат, падающий снег, кажется, совсем не мешает им. Кирилл подносит прутик с кусочком зефира к огню, сладкий аромат плывет, укутывает их нежным приятным теплом.

— Почему мы нужны им?

— Власть, — отец вздыхает. Морщины под его глазами становятся глубже, напоминая пересохшие русла тонких рек. Он стареет. — Люди думают, что могут получить от меня или от тебя что-то еще. Им кажется, что мы можем стать их проводниками, что мы ключники, хранящие доступ к большему. Скажешь им правду — не поверят. Все равно не поверят.

Кириллу всего девять, но он все понимает. Внутри все заполняет едкая грусть. Он уже знает, что рано или поздно за ним явятся, рано или поздно его заберут, вырвут из привычной жизни. Ему не хочется этого. С мамой, с папой так хорошо, беспечно, спокойно. Они должны всегда быть вместе, все трое.

— Если они так долго ищут, почему до сих пор не нашли? — спрашивает Кирилл.

— Положи вещь, которую хочешь спрятать, на самое видное место, — улыбается отец. — Я ведь ни от кого не скрывался. Сначала я был обычным бездомным, потом — Георгием. Мне повезло, что я так похож на этого человека, и что выгляжу на его возраст. Все сложилось само собой. Видимо, судьба смилостивилась надо мной и позволила прожить остаток жизни спокойно.

Их больше не двое. Вдалеке появляется девушка с собакой. Она одета в черные лосины и яркую спортивную кофту, а на ногах у нее кроссовки, такие красивые, ярко-зеленые. Девушка размеренно бежит, хвост светлых волос ритмично раскачивается в такт шагам, а собака — игривый щенок лабрадора — несется рядом, от избытка энергии оббегая хозяйку то справа, то слева, и заливаясь счастливым лаем.

— Как же мне быть?

— Как-как, — чуть ворчливо отзывается отец и пожимает плечами. — Живи, как живется. Никто не сможет ничего выведать, даже узнав, кто ты. Все, что их интересует, у тебя в голове. Никакой гипнотизер, никакой врач не доберется до истины прежде, чем ты сам. А уж потом сам решай, что с нею делать, делиться или нет.

— А ты бы поделился?

— Нет, — отец решительно качает головой и сжимает губы. Немного молчит, а потом лицо его смягчается, расправляется, и он добавляет. — Но все меняется. Возможно, когда-нибудь в далеком будущем я бы все-таки рассказал то, что знаю. В любом случае, это твое дело.

Девушка пробегает мимо, собачонок проносится вместе с ней. Ему весело и хорошо, он чувствует себя так же безопасно, как и Кирилл, с одной лишь разницей — его никто никогда не будет искать.

— Знания, которые я дал тебе, помогут спастись. Они вернутся к тебе в нужный момент, когда в них возникнет настоящая необходимость. Твоя мама никогда ничего не знала и не узнает, ей это все ни к чему. И ты ей не скажешь.

— Нет, конечно.

— Вот и славно. Ты ее любишь, и она тебя любит. Не нужно доставлять ей лишнего беспокойства, — отец трет левую сторону груди прямо через плащ, сухо кашляет. — Когда настанет время, воспоминания начнут возвращаться к тебе. Вместе с ними придет и все то, чему я успел тебя научить. Никто не достанет это, не отнимет у тебя, так что, если решишь бороться — борись, все получится.

Кириллу становится совсем уж тоскливо. Чтобы поднять себе настроение, он ест зефир, запеченный на костре, и запивает горячим чаем из термостакана. Отец отказывается, говорит, что не голоден. Он в последнее время не завтракает и много кашляет. Простудился, должно быть.

Вот опять. Отец кашляет, хватается за грудь, успокаивается и сипло дышит. Потом подмигивает Кириллу, снова поправляет воротник и улыбается.

— Ну, пойдем домой? Мама заждалась уже.

— Пойдем, — вздыхает Кирилл — ему нравится здесь сидеть.

Отец присыпает костерок песком, и тот пускает прощальный дымок, мгновенно сносимый ветром прочь от капризного моря. Кирилл берет пакет с зефиром, бросает туда стакан и шагает за отцом.

— Когда они полезут тебе в мозги, ты им подсунь какой-нибудь чепухи, — весело говорит отец. — Пусть поломают головы.

— Обязательно, — Кирилл смеется — не от того, что отец сказал что-то смешное, но от его тона. — Так и сделаю.

Отец хочет сказать что-то еще, но его в очередной раз обрывает кашель.

Кирилл вдруг понял, что в следующую субботу случится непоправимое. Он поворачивает голову к отцу, чтобы предупредить, но все меркнет, блекнет, и Кирилл куда-то проваливается. Перед глазами бегут кадры, бегут с огромной скоростью, но он видит каждый, четко и ясно, и с каждым новым мгновением его пронзают все более потрясающие догадки.

83

— Ну, вот и всё!

Счастливо осклабившееся лицо Гудриджа, лысое и огромное, как яйцо лусотитана, заслоняло собой свет. Кирилл скривился и попытался отпрянуть, но затылок уперся в кресло. Смутившись, нейробиолог сам подался назад.

— Прости, что напугал! Ты — большой молодец. Хочешь, выбью тебе пару выходных?

— Нет, спасибо, — отказался Кирилл. — И что вы там такое нашли?

Юля и Вит стояли, склонившись, над огромным тридцатидюймовым монитором. Не говоря ни слова, Гудридж присоединился к ним и поманил за собой Кирилла. Тот сел, удивился, не обнаружив на себе ни единого провода, и тоже подошел к компьютеру.

На экране высвечивались кадры, напоминающие фотографии с древних сотовых телефонов. Четкость, резкость, контрастность и цветность, мягко говоря, оставляли желать лучшего, все смазано, но, справедливости ради, узнаваемо…

Размытые морды бариониксов выглядели не слишком похожими на оригиналы, однако такое ни с чем не перепутаешь. В любом случае, для Кирилла это были всего лишь изображения, как и для Юли, обменявшейся с ним настороженно-недоуменными взглядами.

Вит с Гудриджем сверяли картинки с распечаткой какого-то графика — должно быть, в нем отображалась мозговая активность во время обследования.

— Хм, — Гудридж озадаченно потер подборок, на лысине заблестели капельки пота. — А ведь и вправду, ничего необычного. Совершенно ничего. Говоришь, ты просто цыкнул на этих чудищ, и все?

— Типа того, — Кирилл старался придать голосу как можно более естественное звучание, и в кои-то веки ему это удалось. — Негромко, но убедительно. Это само собой случилось, я просто не знал, что делать.

— Ты говоришь правду, — задумчиво покивал Гудридж и сказал Виту. — Похоже, динозавры просто ошалели от такой наглости. К тому же они были сыты, а старшего крепко поранили.

— В том-то и дело! То-то и оно, доктор! — всплеснул руками Вит — результаты теста его, несомненно, поразили и одновременно разочаровали. — Раненый зверь обычно агрессивнее, а здесь он просто подошел к Кириллу, посмотрел на него и встал, как истукан. Да барионикс одной левой может человека надвое распороть!

Гудридж еще раз прошелся глазами по графику, затем по изображениям на мониторе. Кирилл с Юлей стояли, как студенты, ожидающие оценку преподавателя после устного экзамена.

— Никакой необычной активности, Вит. Мы, конечно, проанализируем все это с Маркусом и Самантой, но не думаю, что выводы изменятся. Проверка очень простая, и, если бы мозг Кирилла в момент опасности повел себя нестандартно, я бы это увидел. Если, конечно, Кирилл не способен силой мысли изменять воспоминания, — Гудридж разразился хохотом, выпуская скопившееся напряжение. — Пока же я различаю на графиках страх, заставляющий столбенеть. Все в норме.

Вит вторил Гудриджу дребезжащим смешком, Юля для приличия тоже выдавила улыбку. Один Кирилл и бровью не повел. Голова буквально пухла от старой новой информации, и все, чего он хотел, это уединиться и разобраться с ней.

— К счастью, человеку такое не под силу, — подытожил успокоившийся нейробиолог. — Спасибо за помощь, Кирилл. И тебе, Юля, спасибо. Как видишь, никто не обидел твоего кавалера. Ступайте, ребята. Кирилл, да, если все же захочешь хотя бы один выходной — набери меня по КПК, и дело сделано.

— Обязательно. Всего доброго!

Кирилл поспешил выйти из ставшего душным кабинета, забыв даже пропустить вперед Юлю. Оставив крайне озадаченных ученых в замешательстве, они устремились к выходу. Кирилл широко и быстро шагал, а Юля семенила рядом. Ей хватало ума не атаковать сходу с расспросами. Девушка дождалась момента, когда они вышли за ограду.

— Что ты сделал? — прошептала она, хватая Кирилла за руку.

— То, что должен, — с довольной и несмелой улыбкой ответил он. Несмелой, потому что еще не до конца поверил в своей успех.

Только сейчас Кирилл понял, какой фортель выкинул. Он обманул умнейшую технику, подсунул ей галимую дезу, обвел и ученых, и их суперкомпьютер вокруг пальца! Что-то подсказывало ему, что и при более детальном разборе результатов обследования Гудридж ничего не обнаружит, а Вит и подавно, он ведь вообще специалист по вымершим животным, выступающий всего лишь в роли ассистента. И то, Гудридж оказал ему такую честь только потому, что именно Вит привел интересного пациента.

От осознания совершенного у Кирилла быстрее заколотилось сердце. Сложно сказать, можно ли истрактовать его поступок как преступление или какое-то нарушение? Вряд ли, все-таки он не перед ФБР или ЦРУ ответ держал, а перед двумя учеными-энтузиастами, которые обратились к нему с просьбой, но не требованием.

— Чего это ты все улыбаешься? — с подозрением спросила Юля. — Голова не болит?

— Память у меня хорошая, радуюсь. Скажи лучше, который час? Забыл КПК в комнате, когда забегал туда после выезда.

— Час дня, Кирилл. Ты мне скажи…

— Скажу-скажу, — перебил Кирилл и обнял Юлю, а потом, чуть поразмыслив, еще и поцеловал. Проходившие мимо рабочие радостно заулюлюкали. Наверное, им здорово не хватало женской ласки, ведь многих дома ждали жены и семьи, да и дамы в Гросвилле составляли меньшинство, что-то около четверти населения. — Ты сегодня до вечера?

— Да, до пяти.

— Ну и славно. Встречу тебя и пойдем на пикник, на этом новом пляже. Пойду пока прихвачу что-нибудь из столовой.

— Пикники ведь запрещены, — нахмурилась девушка. — Рамфоринхи не дремлют.

— Нас не тронут, — заверил ее Кирилл. — Вообще никто нас не тронет.

— Боже ж ты мой, да что у тебя на уме? — в голосе Юли засквозило раздражение.

— Потерпи до вечера, немного интриги не повредит. А теперь беги, трудись. Мне просто нужно подумать, побыть одному и разобраться кое в чем. Увидимся!

Он чмокнул Юлю в щеку и, не дожидаясь реакции девушки, пошел в сторону жилого корпуса. Вслед ему донеслось:

— Ну, смотри. Только попробуй еще и вечером рожи корчить и загадочно помалкивать! До встречи!

На душе стало легко и свободно, все вопросы, валом обрушившиеся в последние дни, получили объяснение. Объяснение, все эти годы хранившееся где-то в дальнем углу гигантского склада, умело запечатанное и бережно хранимое. Но стоило Кириллу попасть в соответствующие условия, как заработал механизм, смахнувший толстый слой пыли с сундука, полного сокровищ. Он все это время скромно дожидался на задворках памяти. Последней каплей стало прямое воздействие на мозг, ускорившее возвращение воспоминаний. Именно это и стало триггером.

Тревоги и опасения за собственное здоровье исчезли, сменившись уверенностью в своих силах и правоте. Кирилл попал в это место отнюдь не случайно, он готовился к этому путешествию с раннего детства, и, кажется, теперь знает, зачем судьба забросила его сюда. Столь важные, хранимые за семью печатями картины начали потихоньку возвращаться к Кириллу.

84

Трэвис Фэнлоу рыбачил, стоя по колено в Черроу и забросив длинную удочку за ограду. Кроме здоровенных целакантообразных и лепидотов здесь водились мелкие рыбешки, которых он сам звал исключительно «серебрянками», за характерный цвет чешуи. У Вита и Ларисы имелось иное название, труднопроизносимое, и Фэнлоу никак не мог его запомнить. Даже как-то раз записал, да потерял бумажку. Но все это чепуха по сравнению с тем, что жареные серебрянки были невероятно вкусными. Пальчики оближешь!

Куратор самого масштабного проекта в истории человечества приходил сюда расслабиться. Недавно подготовленный городской пляж во время его посещений закрывали от тупого рабочего быдла, объясняя это ремонтом или еще какой-нибудь ерундой. Быдло не задавало вопросов, оно лишь понуро охало и шлепало обратно.

Поплавок дернулся, и Фэнлоу собрался было подсечь, но его отвлек Хосе, ассистент. Возбужденный какой-то информацией, показавшейся ему чрезвычайно важной, он со всех ног бежал к боссу со стороны Гросвилля. Когда расстояние между ними сократилось до двадцати футов, Хосе выпалил:

— Сэр, там Гудридж и начальник охраны. У них есть новости для вас. Это по поводу того случая, позавчера…

— Я помню, — сухо оборвал подчиненного Фэнлоу. — Веди.

Хосе развернулся на сто восемьдесят градусов и дал стрекача в обратном направлении. Его футболка была черной, но на ней все равно хорошо просматривались пятна пота на спине и подмышках.

— Свинья, — шепотом процедил Фэнлоу. Он неизменно навешивал на людей ярлыки, но далеко не всегда они были оскорбительными. Гудриджа, к примеру, куратор уважал и про себя звал его «дядькой» за огромные размеры.

Уже собирая удочку, Фэнлоу с досадой подумал, что надо в следующий раз включить автоматическую подсечку, чтоб рыба плотно села на крючок сразу после того, как задрожит поплавок. Просто он любил все делать сам, ему нравился ручной труд.

Наверное, по той же самой причине, по какой чудаки со всего света продолжают покупать граммофоны и CD-плееры, в прошлом году вернувшиеся на рынки. Приятно ощутить себя главным рядом с несовершенной техникой, а еще удобно сознательно очертить выбор возможных действий до такого их количества, какое воспринимается спокойно. Люди тонут в море информации и в океане технологических новинок, и им все больше нравится ограничивать себя, лишать избыточного выбора и тем самым избавляться от связанных с ним мук.

Расим — крепкий мужик — рядом с Гудриджем смотрелся подростком. Если бы светило нейробиологии так не сутулился, он бы вообще сошел за великана.

Хосе благоразумно остался где-то в городке, оставив шефа наедине с важными гостями. Фэнлоу доверял и Расиму, и Гудриджу. У него от них секретов не было, у них от него — тоже.

— Сэр, добрый день, — поздоровался Гудридж и пожал протянутую руку Фэнлоу. Расим сделал то же самое. — Сразу скажу — новости неутешительные. Ничего необычного мы не нашли, мозговая активность была в норме, сердечный ритм, моторика тоже… Данные гиппокампа подтверждают мою теорию — это совпадение. Чистой воды совпадение.

— А ты что думаешь, Расим? — спокойно спросил Фэнлоу и перевел взгляд на Расима.

— При всем уважении, — начальник охраны бегло глянул на нейробиолога. — Я уверен, что совпадением здесь и не пахнет. В парне что-то есть. Если бы это было простое везение, я не стал бы докладывать вам. Вы же знаете, я по пустякам не беспокою.

— Знаю, знаю, — вздохнул Фэнлоу, вынул из заднего кармана пачку сигарет, взял одну и закурил. Так легче думалось. — Но, если, как ты говоришь, в парне что-то есть — то что конкретно? Он дрессировал животных? Имел с ними дело?

— Нет, — покачал головой Расим — у него имелось подробнейшее досье на всех и каждого в этом городке.

— Даже если и так, — раскатистым басом вмешался Гудридж. — Никакие навыки дрессировщика не помогут при встрече с десятиметровой рептилией, сэр. Исключено. Это животные не видели человека прежде, они до сих пор не знают, как вести себя с нами. К тому же динозавр был ослаблен, боялся за детеныша, ранен. Он среагировал нестандартно, я согласен, но это не повод считать, что парень его как-то отвадил от себя, использовав грязный приемчик. Иногда животные поступают не так, как мы от них ожидаем. Вит охотно подтвердит мои слова.

Фэнлоу задумался. Он повернулся к реке и уставился на чистую гладь, бесшумно скользящую с юга на север, к океану. Как же ему это все надоело.

Казалось бы, что же может быть лучше этого места, затерянного в бездонном космосе. Людей мало, природа живая, яркая, прекрасная. Он-то думал, что руководство Гросвиллем будет хлопотным только в самом начале, а потом все встанет в колею и поедет само, но не тут-то было. Фэнлоу приходилось постоянно решать проблемы и отвечать на вопросы. Надоело.

Расим и Гудридж терпеливо ждали, что надумает куратор. Они стояли, как два изваяния, и думали о своем.

— Что ж, — вздохнул Фэнлоу. — У нас скоро будут крайне важные гости. Если быть точнее, то двадцать шестого июня по нашему с вами календарю. Никакие неприятности нам не нужны, сами понимаете. Поэтому не лишним было бы до этого времени разузнать, что не так с парнем и принять меры.

— Я могу поговорить с ним, — вкрадчивым голосом предложил Расим.

— Не вздумай! — вспыхнул Фэнлоу. — Знаю я, как ты разговариваешь! Сделаем вот что. Пока не трогайте его, дайте две-три недели отдохнуть. Пусть освоится, придет в себя, вольется в наш ритм. Не нужно возводить напраслину на парня, Гудридж прав. Но проверить мы обязаны. Расим, свяжись с главным офисом, пусть прочешут всю его биографию, позвонят на место работы, но родню пока не трогать.

Итак, когда наш пациент созреет — создайте ему повторно подобные условия и посмотрите, как он вывернется. То есть, пусть он сам думает, что ему грозит смерть от зубов динозавра, а вы будьте начеку. Сам не справится — спасайте. Справится — доложить мне, ничего не предпринимать. Все ясно?

— Ясно, сэр, — кивнул Расим.

— Тогда хорошего вечера, господа.

Фэнлоу размял шею и вновь закинул удочку, на сей раз передвинув ползунок автоматической подсечки, чтобы подстраховаться от нового разочарования — вдруг еще кому-то что-то будет нужно.

Неподалеку стоял черный контейнер, прикрытый крышкой, пока пустой. Все это раздражало Фэнлоу, он не привык уходить с пустыми руками. Хотя бы три рыбины должны попасться, а потом Фредерик — повар — их вкусно пожарит. Славный был бы ужин…

Расим и Гудридж покинули пляж, попрощались с Хосе и пошли в сторону городка. Они молча дошагали до развилки и, когда одна дорога пошла на автопарк, а другая на научный поселок, остановились.

— Сообщите мне, когда определитесь с датой эксперимента, — попросил Гудридж. — Это ускорит расследование. Думаю, это в наших общих интересах.

Помедлив с ответом, Расим испытующе посмотрел на верзилу-ученого и негромко ответил:

— Обязательно.

Начальник охраны и ученый разошлись. В следующий момент только-только установившаяся на развилке тишина была нарушена — кто-то, все это время стоящий за деревцем в паре шагов, негромко, но быстро зашагал в направлении, откуда пришли говорившие. На тропинке оставались следы испачканной в грязи обуви, слышался легкий шелест шагов, но самого идущего видно не было, словно он был призраком. Обнаружить его можно было, только приглядевшись и обнаружив странную игру преломленного света, позволяющую при должном внимании даже разглядеть силуэт. Так или иначе, услышав ценную информацию, невидимка без труда ушел, никем не замеченный.

Оглавление

Часть 1. Перелом

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

Часть 2. Скорпион

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

Часть 3. Игры памяти

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

  56

  57

  58

  59

  60

  61

Часть 4. Большой

  62

  63

  64

  65

  66

  67

  68

  69

  70

  71

  72

  73

  74

  75

  76

  77

  78

  79

  80

  81

  82

  83

  84 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg