«Идущие за горизонт»

Чупрасов Владислав ИДУЩИЕ ЗА ГОРИЗОНТ

Солдаты, возвращенные отчизне,

Хотят найти дорогу к новой жизни.

С февраля по май корабль простаивал, пришвартованный, впаянный в бок гигантской базы, вместившей в себя сотни экипажей со всех уголков Империи. Команда «Звезды Севера», значительно поредевшая после последней бойни у богами забытой планетки Саас, завершившей войну, откровенно скучала все этим месяцы. Именно поэтому приказ командира подготовиться к вылету был принят с восторгом. Около недели заняли сборы, комплектация пайка и запасов топлива.

По расчетам местных навигаторов, до дома они должны были добраться к сентябрю. Райдал-Маунт, подмигнув командиру, пообещал проложить такой путь, по которому они прибудут домой уже к концу июля. Ему посулили баррель выпивки, и дело пошло быстрее. В середине мая погрузка закончилась (сверху поступила просьба тихо доставить до таможенного порта некий груз), и двигатели ласково загудели, а пол завибрировал под ногами команды.

— Капитан. — в главную рубку степенно вошел зам, вскинув руку в приветственном взмахе. Другой рукой он прижимал в груди свой шлем.

Даже задумчивость его шага и мягкость появления не отменила всей бесцеремонности поступка. Лукас Айнек отвернулся от приборов и выразительно изогнул бровь.

Впрочем, он не додумался поднять полупрозрачный щиток, который исказил все черты лица. Пришлось озвучить:

— Ну?

— Ребята собираются в главном помещении, тебя зовут.

— Зачем?

— Байки травить, как обычно, — Матфей Брожек пожал плечами, как будто это было что-то само собой разумеющееся. — Давай, через полчаса ждем тебя на втором уровне. И, развернувшись, вышел. Он знал, что Лукас все равно придет, поморщится, похмыкает скептично, но явится, чтобы поучаствовать в беседе по душам. Когда ты в пути целые месяцы, а вокруг только команда и персонал корабля, волей-неволей привязываешься к первым и привыкаешь ко вторым. Даже если ты такой замкнутый человек, как капитан. В главной рубке были навалены свернутые матрасы, мягкие, пружинистые, как мясные рулетики на завтрак — это сравнение однажды привел техник Альк Назье, чем поверг всех в ступор: мясо давно уже никто не ел. Альк сидел на своем любимом месте, обхватив ногами мат и прислонившись спиной к стене, и вещал. Идея собраться всем вместе принадлежала как раз ему, так что капрал считал себя ответственным за это сборище, вот и начал беседу первым. Он всегда умудрялся много говорить, но никогда ничего нового о себе не рассказывал. Все, даже его лучший друг и напарник Симон Стенбейк, знали о нем очень мало, будто жизнь парня началась только после его поступления на флот.

— Я хотел бы, когда вернусь, открыть тир, завести семью и обзавестись потомством, — судя по довольной ухмылке, Альк хитрил: вот так всегда, посмеявшись, никто больше не стал допытываться от него ответа.

— А я хочу вернуться в Академию, — Симон вытянулся рядом; он смотрел в совершенно гладкий потолок и мечтал о чем-то своем.

Причем, совершенно не факт, что мысли в его сознании были хоть немного связаны с тем, что он говорил. — Возьму второй язык, получу доцента… Симон до поступления на флот изучал древние редкие языки в Академии Наук и даже подавал надежды. Потом, правда, грянула война, и надежды быстро расщепились на атомы и канули в межзвездное пространство. Его отца тоже призвали, а тот возьми да и пропади — вместе со всем экипажем корабля, что был найден спустя год на окраинах Империи.

— Да кому твои языки нужны? — перебил второго техника Райдал-Маунт, чем чрезвычайно уязвил парня. Сам навигатор был единственным членом экипажа, к которому был применим эпитет «странный»: больше двух метров роста, с узкими плечами и длинными руками, он вызывал только смех. Райдала призвали служить с забытой цивилизацией планетки, где бытовал натуральный обмен и не было никаких ценностей. Так что факт того, что в армии платили, привел его в неописуемый восторг. Да, навигатор чертовски любил деньги, и все знали об этой его маленькой слабости (которая частенько перерастала в большую проблему), не уставая подтрунивать.

— Катился бы ты на свою планету, Райд, — огрызнулся Симон. — Будешь и дальше менять надой коров на бидон ирийского виски. Они бы, наверное, еще бы и подрались, если бы у Райдал-Маунта не было такое хорошее настроение: он крутился на единственном стуле в помещении и чувствовал себя воистину счастливым гуманоидом — им всем выдали щедрые увольнительные, присовокупив которые к собственным сбережениям, он планировал стать обеспеченным членом общества на ближайшие полгода. На выпад он ни капли не обиделся: ухмыльнулся довольно и открыто и парировал:

— Не завидуй. Встретимся лет через пять и сравним заработок преподавателя древних языков в Академии и преуспевающего предпринимателя, известного на всей планете. Угадай, кто будет в выигрыше?

— Да ну, — перебил его вошедший Матфей. За ним следовал Лукас. — Это все лишняя трата денег и сил. Ты и недели не выдержишь на Талиане, спорим? Наше созвездие не приспособлено для коммерции, запомни это. Он вытащил из крепления флягу, поболтал ею и откупорил герметичную крышку.

— Я вернусь домой, навещу родителей и снова в пункт призыва — продлить контракт на пятнадцать лет.

— Хочешь сделать карьеру? — скептично отозвался капитан. Он вообще настороженно относился к карьеристам, хотя сам служил на флоте далеко не первый год.

— Конечно, — совершенно серьезно кивнул его зам. — Я планирую бороздить просторы вселенной под твоим началом еще лет пять, а потом убью тебя и стану капитаном. Как тебе идея? Капитан Айнек фыркнул и занял место в глубоком полукруглом кресле с очень высокими подлокотниками. Матфей подтащил свернутый матрас, облокотился на капитанское кресло и собрался хорошенько вздремнуть.

Он вообще почти все время, что корабль шел через пространство, предпочитал посвящать старому доброму сну. Общий разговор сам собой утих, разбившись на локальные очаги бесед: часть, занятая капитаном и его замом, поместилась в полудрему, о чем-то спорили техники, навигатор за ними увлеченно наблюдал, но быстро погрузился в созерцание карт. Дверь со скрипом отъехала, и первым вошел Филипп Маклэн. Он смотрел прямо перед собой и все порывался потереть глаза, сильно покрасневшие в уголках. От этого его удержал протиснувшийся следом Паоло Дрейк. Он предупреждающе положил руку на сгиб локтя связиста и нравоучительно проговорил:

— Не надо тереть. К вечеру пройдет само и зрение восстановится, — судя по тону, повторял он это не в первый раз. Филипп бросил на него раздраженный взгляд и дернул локтем: он очень не любил, когда кто-то пытался его чему-то учить. А мягко картавящий Дрейк занимался этим регулярно — впрочем, от него, как от единственного медика на команду, доставалось всем, даже капитану.

— Что с ним? — Альк оторвался от спора и заинтересованно уставился на Филиппа, отметив краем глаза, как торжествующе усмехнулся Симон.

— Повздорил с рабочими на складе, — отозвался Паоло, присаживаясь рядом. — Те пытались уложить груз абы как, а не по схеме, предложенной Маклэном. А ты знаешь, как он любит, чтобы все было четко. Извини? Он уже отвлекся на навигатора, который подлетел, уселся рядом и принялся вещать о каких-то болячках своей планеты, посчитав, видимо, что Дрейку, как медику, должно быть интересно. Он спокойно и внимательно слушал, кивая: он вообще любой бред слушал совершенно серьезно и так, что у собеседника создавалось впечатление полной заинтересованности. И Райду это очень нравилось, потому что он не чувствовал фальши. Корабль был в пути уже 29 часов.

— Дрянь, конечно, планетка, — заключил Райдал-Маунт, взъерошив свои порядком отросшие волосы, с затылка свисающие длинными жгутами.

— Мы здесь родились, — просто ответил Лукас, пряча руки в карманы комбинезона. Широкий капюшон почти скрывал его лицо, когда он прошел мимо и устремился вперед. Они вошли в черту города, аэродром скрылся позади, персонал увел корабль на базу, а по лицу ожесточенно хлестал ветер вперемешку с кусочками льда. Айнек, переставший быть капитаном, как-то поубавил в росте и осанке, он теперь был всего лишь очередным прохожим за мутной пеленой снега. Но его быстро нагнал Матфей, и они снова стали привычными, стоящими всегда плечом к плечу солдатами.

— Давай подброшу, — Брожек кивнул на машину, которую прислал за ним отец, не последний человек в военном министерстве. Лукас кивнул; спружинила резина, и воздухоплан скрылся из виду. Они успели попрощаться еще на въезде в город, так что теперь уже были друг другу никем.

— Жили в соседних домах и только через два года войны узнали об этом. Такая шутка, — Паоло подкрался неслышно. Он всегда делился информацией неохотно, но метко. — Пойдем, подскажу тебе, где поселиться на первое время. Здесь, на пересечении 44-й и 15-й улиц, они и начали расходиться, будто получили какой-то сигнал к действию. Альк пропал еще на аэродроме, Симон отправился ловить такси с таким видом, будто бы сейчас упадет на месте, да так и останется лежать. Бывший связист настойчиво звонил сестре, собираясь сообщить, что он уже дома и что всех хахалей следует удалить из квартиры, пока это не сделал он сам.

Матфей с Лукасом уехали, Паоло и Райдал-Маунт отправились осматривать недорогие жильницы. Перекресток сам собой опустел. Команда Slv-17/а5 вернулась домой.

* * *

— Лука, — как-то очень вкрадчиво повторил Матфей, чье заспанное лицо виднелось на экране видеофона. — Я понимаю, почему именно я, но ответь мне на вопрос: почему в четыре часа утра?

— Неважно, — угрюмо повторил Лукас. — Она меня достала. Давай, собирайся, через полчаса я подойду к твоему дому. У него явно не было плана, куда же направиться: все заведения открывались только в шесть утра.

— Ладно, бу-у-уду, — парень подавил зевок, и экран отчетливо задергался, демонстрируя кусок разворошенной явно вражеской атакой комнаты. — Оденься поудобнее, пойдем в кино. Кинематограф, конечно, придумали очень давно, но он никогда не прекращал развиваться — все стадии вроде 3Dи 4D знали только настоящие ценители, но билеты на современное кино раскупались всегда. Здесь каждый мог найти для себя что-то интересное: влюбленные пары оказывались в ситуациях, в которых проверялись их чувства, а непоседливым подросткам предоставлялась возможность проявить свой героизм.

— Боевик, — Матфей помотал карточкой-пропуском перед лицом друга.

Его заспанное и немного помятое лицо постепенно приходило в норму, хотя зевки все же прорывались. — Что у тебя там? Лукас отмахнулся; он смотрел на афишу фильма, на который им предстояло пойти. Два человека с размытыми лицами стояли, вытянув руки — дула автоматов смотрели прямо на зрителя. На фоне виднелись полуразрушенные здания с выбитыми стеклами. «Идущие за горизонт», — гласил заголовок. «Переснят спустя 200 лет с земных оригиналов», — было приписано ниже.

— Только от оригинала там ничего нет, я сравнил, — заметил Брожек. Он незаметно подошел ближе и встал за правым плечом. — Ни капли размышлений и поиска смысла жизни, только пальба и адреналин. Он держал руки в глубоких карманах мешковатых брюк, чуть покачиваясь вперед-назад.

— Скорей бы она уже померла, — вдруг зло пробормотал Лука. Он скрестил руки на груди и смотрел в пол, изучая мыски своих ботинок.

— Хм?

— Скорей бы она сдохла, — быстро повторил мужчина и толкнул тяжелую дверь. Матфей последовал за ним, проведя карточкой у считывающего датчика.

После безумной круговерти погонь и перестрелок они сидели в только что открывшемся баре и пили. Лукас смотрел в стакан, выискивая в нем дно немного диким взглядом. Его мать давно уже болела, причем, судя по всему, больше искусно пользовалась своим положением, чем страдала на самом деле. Это видели все, кроме самого Луки. Тот только злился, но именно из-за нее не вернулся на службу, как планировал Матфей. Точнее, так казалось.

— Я завтра улетаю на базу. «Звезду Севера» списали в утиль, слышал?

— Нет, — Айнек качнул головой. До него с трудом дошел смысл фразы. — Завтра? Совершенно эгоистично не хотелось его никуда отпускать. Где еще найдется идиот, которого можно разбудить в четыре утра и вытащить на улицу в такую мерзкую погоду? Верно, нигде.

— Завтра. Буду продолжать нести службу на благо Родины на границе с дражайшими соседями. Война закончилась перемирием. Долгим — меньше чем на пять сотен лет никто уже давно ничего не заключал. За пятьсот лет может произойти что угодно.

— Знаешь, — Брожек оперся локтями о край стола и подался к другу, — в старом фильме «Идущие за горизонт» все ищут смысл в жизни. Я его вижу в том, чтобы продолжить дело отца и когда-нибудь стать капитаном. Я могу этого не добиться, но желать не перестану. Скажи, ну не думаешь же ты, что всю жизнь сможешь торговать цветограмами и чувствовать себя счастливым? После всего, что мы видели? После того, как потеряли Йона, Якова, Фада? Видели, как особисты взрывают дома гражданских на Саасе, да? Лукас мог продолжить: после того, как он держал в руках тело Варфа, оставшееся без конечностей и раззявившее второй рваный рот на горле. После того, как его самого, раненого в обе ноги, вытащил Паоло, а потом не спал три ночи, приводя командира в приличный для парада вид. После теракта на том самом параде на главной улочке взятой столицы Сааса, когда во все стороны летели ошметки солдат и кирпичные обломки. И еще сотни «после».

— Война закончилась, — отрезал Лука. — Нам нечего помнить. Нужно просто жить.

— А орден за взятие Сааса ты куда денешь?

— Уже выкинул. Матфей задумчиво заглянул в свой уже пустой стакан. Потом поднялся и просто ушел, ничего не сказав в ответ. Пусть так. А его ждала служба и новенькая, недавно с конвейера «Звезда горизонта».

На каждой планете есть внутренняя проблема: конфликты партий, правительства, туземцы, минералы, питание, вода.

Здесь были аборигены. Всем казалось, что остролицые были перебиты еще когда планета только заселялась. Но спустя много лет они повылезали из тропических лесов и напали на ближайшие кордоны.

Завязалась вялая междоусобная война, ненужная, в общем-то, никому.

Периодически на передовую отправляли новые силы — взамен тех, кто пал жертвой неведомых диких болезней и бактерий. Но чаще прибывали разведчики и особисты. Появлялись отрядами, юркали под обвислые лишайники на деревьях и через неделю возвращались, такие же, какими и были. Порой, случалось, кого-то ранили — но этот несчастный уже не появлялся из джунглей, они забирали его жизнь. Кто срывал последнее дыхание разведчика — неизвестно, но всем казалось, что в глазах особистов сверкает стальной огонек.

Уходили пустыми, без техники, с одними навигаторами. Приходили тоже пустыми.

— Где хранится информация, которую мы получаем? — поинтересовался Лука у своего непосредственного начальника, командира отряда, единственного, кто всегда служил на планете. Остальных понабирали бездна знает откуда.

— Здесь, — в висок ткнулся палец. — Все у меня здесь.

Лукас кивнул и нестал больше ничего спрашивать.

Об этих словах он вспомнил много позже, когда их отряд стоял посреди заросшего листвой каменного города — нечто невообразимое.

Туземцы ощерились на них копьями, у троих в руках были снайперки. На лбах троих из пяти бойцов светились точки прицелов.

— Кто командир? — хрипло, коверкая слова, проговорил самый высокий, с темными перьями в волосах.

Особисты зашевелились, переглядываясь, и Лука шагнул вперед.

— Все здесь, — улыбнувшись, он коснулся пальцем виска. Во лбу его расползлась дымная кровавая воронка. *** Перед аэродромом находилось небольшое питейное заведение, где можно было скоротать время, которого было недостаточно, чтобы съездить в город. Именно здесь совершенно случайно встретились Паоло и Альк. Назье осторожно тронул товарища за плечо. Тот оторвался от созерцания картинки на мониторе гала-проектора и перевел взгляд.

— Иногда мне кажется, что ты меня ненавидишь, — парень оседлал стул, протянув руку к бутылке, стоявшей на столе. Поболтал, принюхался к содержимому и поморщился. — Да нет, что ты всех ненавидишь! А потом ты фокусируешь взгляд или просто узнаешь меня — и вроде ничего, не так страшно. Тяжелый у тебя взгляд, вот что! Дрейк пожал плечами.

— Да, мне много раз это говорили. Я предложил бы тебе сесть, но ты уже сидишь. Между ними пробежал холодок, как это обычно бывало, если им выпадало дежурить вместе.

— Ты на какой корабль теперь?

— Под мое командование переходит корабль «Звезда Третьей планеты», — Альк как-то странно улыбнулся, ожидая вопросов. Паоло не разочаровал: выгнул бровь, прося пояснений. Парень поднялся со стула, вытянулся в полный рост, расправил плечи, сверкнув значком капитана.

— Алькофрибас Назье — не мое настоящее имя. Мое имя…

— Вильгельм, — перебил его Паоло, тоже поднявшись на ноги. — Вильгельм Крейс, младший сын президента, потенциальный наследник.

— Как ты узнал? — довольная улыбка сползла с его лица, и парень снова сел за стул. Вильгельм ожидал бурной реакции и удивления, но попросту не на того напал, так что быстро понял, что здесь к нему никто не станет обращаться с должным пиететом — слишком многое они прошли вместе.

— Симон проболтался, — Дрейк тоже сел и налил себе из бутылки, отвергнутой наследником планетарного престола. — Вылет сегодня?

— Да, — немного растерянно отозвался Вильгельм, но быстро опомнился и увел пыльный стакан с мутным содержимым, опрокидывая его в себя. — Что с остальными — знаешь?

— Знаю.

— Так говори! Паоло переплел пальцы поверх бутылки, скребя жесткими подушечками выцветшую этикетку со стершимся названием.

— Лукас полгода назад похоронил мать, продал свой магазин и записался во внутренние войска. Уехал куда-то на приграничье, и больше о нем я не слышал. Говорят, его не нашли, так что шанс, что он явится на призывной пункт, очень мал. Дальше…

— Брожек? — подсказал экс-Альк.

— Я помню, не перебивай, — Дрейк со скрипом передвинул бутылку, призывая к тишине и вниманию. — Матфей вернулся на флот, как и обещал. Служил на «Звезде горизонта», через полгода был списан в запас из-за ранения. Насколько я знаю, в этом потоке его не призывают. Да и куда там: смерть отца, жена, двое детей, ранение то же. Верха думают, что мы справимся кадровым составом. Симон…

— Убит, я знаю, — Вильгельм отвел взгляд и помолчал немного. Паоло тоже не стал продолжать, позволив посвятить эту паузу памяти друга и товарища. Пьяная драка — может ли быть глупее смерть? Не для просто парня из лингвистического — для настоящего десантника, человека, прошедшего через Саас, рубежи Вельдены и помнившего наизусть все созвездия, в которых доводилось побывать.

— Дальше… Райдал, как он? Открыл дело?

— Нет, и мне на самом деле его жаль. Наш климат для него не подошел — Райд вернулся к себе через полгода. Призвали ли его снова — не знаю, я не смог с ним связаться, хотя пытался несколько раз.

Филипп трижды менял работу, но в итоге вернулся служить. Сейчас, кажется, он капитан на «Малой Звезде Аббиса». Ничего особенного, но он добился того, чего хотел: персонал и команда ходят по струнке, а в перерывах между тренировками вылизывают корабль. Идиллия. Паоло глянул на монитор и поднялся, со скрипом сдвинув стул.

— Через час моя «Звезда Правосудия» отправляется, я ухожу. Он протянул руку, и Вильгельм, не размышляя долго, пожал ее.

— Стой, стой. А сам-то как? Дрейк уже успел отойти на достаточное расстояние: он вышел за дверь и теперь держал ее чуть приоткрытой. С улицы задувал противный сухой ветер, заносящий пыль и песок с аэродрома.

— Я? — медик помолчал немного, думая, пытаясь сформулировать фразу наиболее корректно и понятно; его картавость стала вдруг заметна еще отчетливее. — А я не добился ничего из того, о чем мечтал. Оставил родителей дома, а сам пообещал вернуться. Ну, удачи. И захлопнул дверь. «Звезда Правосудия» ушла со взлетного места без задержек. *** Перемирия, заключенного на пятьсот лет, было недостаточно: через три года война началась с новой силой. Враг собрал армию, формируя ее на захваченных ранее планетах. Армада двинулась на флот империи и разбила ее в пух и прах. Почти все военные попали в плен и были уничтожены, корабли переплавлялись на бытовые нужды. Те, кому удалось выжить, навсегда потеряли возможность выходить в космос. Так закончилась очередная война в истории человечества.