«Кто поверит»

Роман Подольный

КТО ПОВЕРИТ

Кафе было маленьким и уютным, как ладонь, что подкладываешь под голову.

Зато взгляд моего соседа по столику еще холоднее, чем мороженое, которое мне принесли. И я совсем не ждала, что эти темные глаза так быстро потеплеют и, кивнув на столик у окна, сосед скажет:

- А вот те двое сейчас сцепятся.

Два парня, отшвырнув стулья, схватили друг друга за лацканы пиджаков.

- А теперь войдет милиционер, - продолжал сосед деловито.

И милиционер вошел и раздвинул молодых петушков.

- А сейчас к беседе присоединится подавальщица. Мимо нас к окну решительно прошагала официантка.

- А сейчас...

Он как будто вел репортаж, только слово опережало действие.

Это было смешно и немножко странно. Хотя, собственно, почему? Скандал он, конечно, предсказал по случайно долетевшей фразе. Постовой увидел драчуно в окно, а догадаться, что официантка позаботится счете, вообще не составляло труда.

- А сейчас, - сказал он, - мы познакомимс" встанем и выйдем отсюда.

...Вечером, прощаясь, он произнес, не спрашивая, в уговаривая, а утверждая:

- Встретимся завтра в семь у Большого театра.

- Значит, до завтра, Виктор... А как дальше? Его лицо на секунду стало торжественным.

- Фамилию мою вы завтра прочтете в "Вечерке" Под стихотворением на третьей странице. Пока!

...По дороге на свидание я купила газету. В ней был только одно стихотворение. Под ним стояло: Павел Буд кин. Но - Павел? Значит, не он. Подвели парня. Обещали, да не напечатали.

- Добрый день, товарищ Будкин!

- Фамилия была на месте?! - обрадовался он.

- Но... значит, вас зовут Павлом, а не Виктором?

- Нет, как раз Виктором... А вы решили, что в га зете будут мои стихи? Но я-то говорил - вспомните -только о подписи, без имени, о фамилии. Об одной фа милии, без имени.

- Павел - ваш брат?

- Я единственный сын. И от вас первой узнал, что есть у меня на свете поэт-однофамилец.

- Ну, хватит шуток. Не лгите.

- Рад бы, да не могу. Понимаете, все, что я говорю, оказывается правдой. При одном маленьком условии: если мне верят.

- Ну-ка скажите, что сию минуту пойдет дождь, - я вскинула глаза к небу.

- Я-то скажу, да вы не поверите. Значит, мои слова и ложью не будут. То, чему не верят, не ложь и не бман. Разве сказки лгут?

- Значит, обязательно надо, чтобы я вам поверила?

- Вы или кто-нибудь еще... Но лучше вы!

- А как вы об этом узнали? Ну, о том, что не можете врать?

- Да похвастал как-то знакомой девушке, что завтра выполню план на двести процентов. А ведь знал, что не могу. Я тогда едва девяносто вытягивал.

А утром пришла в голову одна штука... ну, приспобление. Смотрю к концу смены - есть двести. Тут я только и вспомнил, о чем вчера трепался. И с тех пор просто не знаю, что делать. Опоздал на работу, сказал, что мать заболела, а через час меня к ней с завода вызвали... Пошутил с Борькой - товарищ мой, что не любит его, видно, Ира, а она на следующий день с другим в загс пошла. Сказал, что Петросян проиграет две партии подряд - в споре сказал и забыл тут же, а Тиграну страдать пришлось... Поверил мне, значит, кто-то...

...Я рылась в книгах. Неужели ни с кем и никогда бывало того, что с Витей? Правда, давно верят, что ворить о несуществующей болезни близкого человека значит накликать ее. Но это же мистика! Или, может быть, какие-то законы психологии?.. Хотя случай с газетой - к нему-то психология отношения не имела.

Может, считать все просто цепочкой совпадений и задумываться...

Мы вместе смеялись над жестом, вошедшим у меня привычку: как только он начинал говорить о будущем, я хлопала его по губам, обрывая на полуслове. о иногда что-то все-таки прорывалось. Результат?

Мне подарили на день рождения книгу, о которой я давно мечтала. Я получила на всех экзаменах пятерки. Я очень понравилась его маме. Я... Да что это все обо мне?

Он выиграл в сеансе против Смыслова, прошел без поражений заводской шахматный турнир, сделал пять изобретений, получил три премии, выжал штангу в сто двадцать кило и написал стихи (хотя в последнее я не верила).

Стихи такие:

Вздохом горы развею,

Сдвину оси планет

Для того, в кого верят,

Невозможного нет.

Хороший он был, очень хороший - человек, не умевший лгать. Может быть, он и еще писал стихи. Не знаю, потому что тут как раз вернулся из экспедиции Игорь. Виктор встретил нас случайно на улице, подошел, поздоровался, посмотрел на него, на меня и сказал: "Вы друг друга любите". И ушел. С тех пор я его не видела. Но помню. Потому что счастлива. Виктор ведь, знаете, не умел лгать.