«Время решать»

Время решать (fb2) - Время решать (Мир Спасения) 1192K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Фредди А Ромм

Ромм Фредди А Время решать

Пролог

Поверхность Земли стремительно приближалась, и бледная желтизна здешнего неба в иллюминаторах нижнего и бокового вида быстро сменялась тёмно-бурым цветом пустыни, на которую смотреть жутковато, а не то что высаживаться здесь.

— Мёртвая зона! — уныло пробормотал Рене Фонтана, поигрывая автоматом на левой руке. — На кой чёрт…

— Заткнись, десантник Фонтана! — бросил ему лейтенант Анри Клер, командир звена. — Приказ есть приказ. Всё сделаем, как надо, и вернёмся. Дома будешь хныкать.

Жерар вздохнул. В душе он был согласен с Рене: не самое приятное место для высадки, к тому же парня ждёт дома невеста. Но командир прав: на то и приказ, что выполнять его невелика радость, а придётся. Подумать только — среди этого ада жили наши предки! Земля, родина человечества… Впрочем, ближе к экватору, говорят, и атмосфера погуще, и цвет неба синеватый, и живут там как-то люди. Хотя — что считать экватором у расплющенной в лепёшку планеты? То, что ближе к её середине, оси, вокруг которой Земля вращается, словно колесо? А ведь и здесь когда-то стояли неподалёку зелёные леса, джунгли, текли многоводные реки… Ничего этого больше нет. Впору горько улыбнуться: если верить учебникам истории, в те времена люди очень боялись погубить свою планету какой-нибудь глупостью, бессмысленной войной… Этого избежали, но вот изменились правила игры, пришли другие законы мироздания, нагуали, которые уничтожили, раздавили, сожгли прежний мир, превратили человечество во вселенского изгнанника…

— Эй, десантник Ларм, ты не заснул случайно? — Анри грубовато толкнул Жерара в плечо. — Прилетели! На выход, солдат!

Жерар встряхнулся, отбрасывая мысли, которые так не вовремя полезли в голову. Звездолёт уже стоял на поверхности планеты — приземлился мягко, совсем незаметно. Из люков вылезали десантники в комбинезонах и кислородных гермошлемах. Находившиеся снаружи выстраивались в кольца вокруг аппарата, который с момента вылета с Лютеции воплощал для них жизнь. Солдаты с лучевыми автоматами настороженно посматривали по сторонам, водили дулами туда-сюда на случай неведомой угрозы. Хотя опасности, скорее всего, нет: некому здесь жить, угрожать звёздным десантникам. Если же вдруг ударят нагуали — против них любое оружие не лучше игрушечной сабли. Так, для самоуспокоения. Впрочем, оружие сгодится также на случай, если здесь появится десант англов или пиратский корабль. Вот она, вся польза от человеческого оружия: только себе подобным жизнь сокращать…

Жерар послушно занял своё место в третьем кольце защиты, оглянулся, на всякий случай повёл дулом автомата туда-сюда… В книгах пишут, что когда-то, ещё во времена Живой Земли, оружие приходилось держать в руках. Пользоваться им тогда было не очень удобно: руки устают, а заметил мишень — успей навести оружие, да ещё попади в неё. Теперь — другое дело: автомат сам прирастает к руке на время операции, становится частью тела, повинуется глазу. Заметил мишень — попал. Только вот и заметить её вовремя нужно, и не ошибиться — не принять своего за врага или наоборот. А надоело держать оружие на руке — стряхни его одним движением, как перчатку, и отдыхай.

Жерар не сразу обратил внимание, что ребята вокруг стоят как-то с наклоном к земле. Впрочем, это понятно: ведь центр тяжести здесь, на Земле, не под ногами, а немного в стороне. Это только на экваторе можно ходить нормально. Хотя — что за проблема? Если не обращать на это внимания, никаких неудобств. Значит, не присматривайся к этому, десантник. Присматривайся… к чему? А всё равно. Не время сейчас решать что-то рядовому солдату десанта Галлийского Сектора.

Он постарался расслабиться, как призывают инструкции: так легче заметить неожиданную опасность, быстро среагировать на неё. Автомат на левой руке бесцельно гулял над землёй, ожидая приказа от хозяина. Справа и слева молча стояли другие десантники, солдаты из звена лейтенанта Анри Клера. А посреди первого кольца хлопотали роботы: разгружали содержимое контейнеров, доставленных звездолётом, вбивали в землю сваи, монтировали каркас, на котором предстоит воздвигнуть будущую галлийскую базу.

— Звено, ко мне! — неожиданно послышался крик Анри, и ноги сами понесли Жерара в сторону командира.

— Приказ: разведка местности на север! — негромко, но отчётливо произнёс Анри Клер. — Идти попарно, не в ногу, дистанция между парами восемь шагов, при подъёме и спуске — четыре! Своих там нет, поэтому сразу при обнаружении чего-либо неизвестного — огонь! Вопросы есть? Нет. Разбиться по парам! За мной!

Они молча двинулись в путь — каждый вслед за тем, кто впереди. Шагах в трёх слева от Жерара шёл Рене, уныло посматривающий по сторонам. Вокруг расстилалась пустынная равнина, то бурая, то тёмно-коричневая, а сверху шпарило красноватое светило — если бы не комбинезоны, верный конец. Ни травинки, ни жучка на километры вокруг, только выжженная земля, желтоватое небо и отзвук шагов трёх десятков пар ног…

Но вот вдали показались холмы. Клер уверенно направился к ближайшему из них, но затем остановился:

— Так, пока дальше не пойдём, нужно подняться на вершину — посмотреть, что вокруг. Только ли пустыня или в ней сюрпризы. Добровольцы есть? — он окинул взглядом отряд.

— Я поднимусь! — негромко вызвался Жерар. Не от избытка смелости и энтузиазма, а просто чтобы на другой холм не его черёд был. Здесь вроде опасности нет, а что в других местах, поди знай. А домой — в Марселию, к зеленоглазой Мадлен, к маленькому Пьеру — хочется вернуться живым и невредимым.

Командир Клер кивнул:

— Вперёд, десантник Ларм! Десантник Фонтана — идёшь за ним, дистанция десять шагов, прикрываешь! Всем остальным — смотреть в оба!

Идти было нелегко, сухая почва то и дело норовила осыпаться. Сзади негромко ругался Рене: несколько небольших камней, выскочивших из-под подошв Жерара, попали ему в ноги. Хоть комбинезон и защищает, а всё-таки удар ощущается. Вот оно, преимущество идущего впереди…

Они почти одновременно поднялись на пологую вершину холма. Приложив левую ладонь ко лбу, как козырёк, Жерар стал всматриваться в окружающую пустыню… и не сдержал восклицание

— Вот чёрт! Откуда они здесь?

С северного направления, куда ещё только предполагалось идти на разведку, текла какая-то тёмно-коричневая масса. Множество странных, непонятных существ, едва различимых в общей куче — они расползались вокруг холма, на вершине которого стояли Жерар и Рене, подбирались к ребятам из звена, которым ещё не были видны…

— Командир, они окружают нас! Заходят с севера! Всем уходить! Быстрее! — закричал Жерар. — И ты немедленно вниз! — обратился он к напарнику. Рене растерянно смотрел на коричневую массу и не сразу понял слова Жерара — пришлось подтолкнуть. Коричневая масса уже лезла на холм, можно было различить оскал зубастых пастей — не страшно, вот и нашлась работа для автомата…

— Немедленно вниз, вы, оба! — послышался в наушниках голос командира. Неизвестные существа быстро взбирались наверх, но луч настигал их и останавливал навсегда. Звено внизу уже вступило в бой с коричневыми — солдаты не желали бросать двух своих товарищей на холме. Жерар опомнился: пора и самому уходить, пока ещё можно, да и ребят не задерживать. Рене уже на середине спуска вниз — кажется, с ним порядок. Теперь ещё разок полоснуть по коричневым — зубастые пасти прут с другой стороны холма, верно, там им никто не мешал подняться…

Внезапно земля под ногами заколыхалась — Жерар не удержался, пошатнулся… и вдруг вершина холма ушла резко вниз, превратилась в исполинскую пасть, вокруг десантника взметнулись острые зубы высотой в два человеческих роста каждый, разверзлась огромная бездонная глотка… Уже не думая ни о чём, Жерар в последние свои мгновения обрушил невидимый огонь на всё вокруг — просто чтоб напоследок запомниться чудовищу, исторгнуть из него громоподобный вопль боли…

Глава 1. Спасение

1.

Майский воздух благоухает немыслимым сочетанием запахов множества полевых растений. Рядом, у пруда, жужжит шмель, а откуда-то издали доносятся возгласы крестьян, с раннего утра работающих в поле. Кругом жизнь… а здесь, сейчас, через минуту — смерть. Хорошо, что вчера я привёл в порядок свои рукописи. Если сейчас со мной что-то случится, Шевалье позаботится о них.

— Господа, в последний раз предлагаю вам помириться! — безразличным тоном, словно исполняя тягостную для него обязанность, произносит секундант, не глядя на нас, дуэлянтов.

— Боюсь, это невозможно!

— В таком случае, берите пистолеты. Заряжен только один из них. Стреляете не целясь. Кто хочет выбирать? Да поможет вам обоим Бог, господа!

Взять тот пистолет, который ближе. Не глядя на противника, сделать десять шагов в сторону. Страшная ирония судьбы — дуэль с другом. И не избежать её, ведь на карту поставлена честь…

— Надеюсь, твой пистолет заряжен, — негромко произносит Дюшатле. — Удачи!

Повернуться к нему, другу-противнику. Между нами всего пять метров… и честь. Выстрел будет один, но в упор, наверняка смертельный. Лишь бы не мучиться — ни мне, ни ему. Поднять пистолет…

Выстрел.

Невыносимая огненная боль вонзается в живот, мгновенно задавливает дыхание, разливается по всему телу, превращает его в один комок мучений. Земля уходит из-под ног, окружающий мир меркнет. Сквозь наваливающуюся темноту откуда-то издали звучат голоса:

— Он мёртв, господа.

— Господи, почему он? Совсем мальчик… Я ведь просил Тебя, Господи! Я хотел попасть в землю у его ног — просто чтоб проучить…

— Как жаль… Такой молодой, талантливый…

— Ладно, господа, ничего не поделать. Как говорили в Древнем Риме: любимцы богов умирают молодыми. Он многое сделал для истины и Родины, а жизнь была ему в тягость.

— Эй, хватит разговоров! Вон идут жандармы! Быстрее — прочь отсюда! Ему мы уже ничем не поможем, а нас арестуют.

— Уходим! Если спросят, мы просто прогуливались! Девушку хорошенькую заметили, но она от нас убежала!

— Да, господа, пойдёмте скорее прочь…

Боль внутри немного утихает, всё вокруг исчезает… Тишина, покой… Как это хорошо…

— Эй, сударь! Что с вами? Вам плохо?

Чьё-то прикосновение к плечу — и снова взрыв боли. Стон вырывается сам. Я ещё жив? Зачем?

— Держитесь, сударь, я сейчас приведу людей! Эй, кто-нибудь! На помощь! Тут парнишка раненный! В живот!

Шаги… Это люди, они хотят помочь мне… Я ещё смогу жить?

— Берите его, осторожнее! Кладите на телегу!

Господи, какая боль — прямо выворачивает. Зачем я только пришёл в себя? Смерть была так хороша и спокойна…

— Сударь, постарайтесь разогнуться, мне нужно осмотреть вашу рану!

Смотреть мою рану? Не надо… Мне и так очень больно… Лучше дайте мне уйти…

— Сударь, боюсь, что ваша рана смертельна. Не желаете ли исповедаться?

Исповедаться? Зачем? Что я сделал, то сделал, этого исповедью не изменить.

— Н-нет… Оставьте меня…

— Да упокоит Господь твою душу, сын мой…

Голос священника уплывает куда-то вдаль… Боль снова уходит… Тишина, покой… Свет… Запах роз… Откуда? Это потусторонний мир? Рай? Что за штуковина у меня на лице? Она мешает дышать, сниму её. Я могу спокойно дышать, двигать рукой, боль не скручивает меня? Да… Всё хорошо… Открыть глаза… Я жив… Не знаю, радоваться ли этому. Вокруг всё белое… Я в больнице? Какая странная больница… Странный белый стул в углу… Что это за большой агрегат справа от меня? Почему моё левое запястье привязано к какому-то диковинному приспособлению? Я могу шевелиться, боли нет. Дотронуться до живота… Немного побаливает — видимо, мне сделали операцию. Наверное, очень дорогая больница. Неужели они думают, что я смогу заплатить им?

2.

Что это — шаги за дверью? Они приближаются? Сейчас этот человек войдёт сюда. Неудобно перед ним, ведь придётся начать разговор с того, что я неплатёжеспособен.

Вот шаги совсем приблизились, дверь открывается… Какая хорошенькая девушка в белом халате! Высокая, стройная, большеглазая блондинка… Почему она так смущённо улыбается?

— Добрый день, мадмуазель! Вы очень хорошо выглядите!

— Здравствуйте, сударь. Спасибо вам за добрые слова.

Странное у неё произношение. Она из провинции, не парижанка? И всё же её приняли на работу в такую дорогую больницу? Удивительно.

— Простите, сударь! Мне известно ваше имя, но его трудновато произносить. Вы позволите называть вас — Эвар?

Я невольно улыбаюсь. Конечно, такой милой девушке разрешу. Да, она точно провинциалка. Но очень хорошо, что она работает здесь. Видеть её — лучший подарок после всего, что случилось. Пожалуй, хорошо, что я жив.

— Конечно, мадмуазель, позволю. Для вас я Эвар. Можно спросить, как зовут вас?

— Жюли. Как вы себя чувствуете, Эвар?

Я ещё раз дотрагиваюсь до своего живота.

— Побаливает. Но, скажу честно, я ожидал худшего.

Пора, наконец, сознаться, какой из меня плательщик. Ну, была-не была:

— Простите, Жюли! Мне очень неудобно, но я не смогу заплатить вашей больнице за лечение. Понимаю, что операция была очень дорогая…

Взгляд Жюли становится очень удивлённым, и она вдруг начинает смеяться. Что такого забавного я ей сказал? Может, это благотворительная больница — с таким великолепным оборудованием?

— Сударь… Эвар, простите мне этот смех! Дело в том, что вам не придётся платить вообще ничего!

Значит, эта роскошная больница всё-таки благотворительная. Невероятно!

— Эвар, я должна объяснить, наконец, что произошло и почему вы находитесь здесь.

Я киваю. Мне и самому интересно узнать это. Жюли вынимает из кармана халата какую-то плоскую коробочку, нажимает что-то пальцем… и раздаётся странный звук — нет, не из коробочки, а откуда-то слева. А, окно закрывается шторкой. Неужели само? Нет, наверное, кто-то закрывает его снаружи, дёргает шторку за верёвочку. А зачем нужна коробочка? Не понимаю… Неужели Жюли хочет мистифицировать меня? И у неё есть сообщник? Зачем им это? Наверное, меня всё-таки приняли за богача инкогнито, а рана была не так опасна, как я сначала подумал. Жаль, если эта Жюли мошенница, она мне очень понравилась — ещё красивее, чем Стефани.

Вот уже окно закрыто до конца шторкой, в комнате становится темно, и Жюли садится на стул. Что это? Рядом с дверью появляются две фигуры… Это я и Дюшатле… Куда исчезла стена? Это поле? Вот Дюшатле стреляет, я падаю…

— Простите, Эвар, можно дальше пропустить? Вы можете посмотреть, что с вами происходило после ранения, но так ли это необходимо?

Меня сотрясает озноб. Это из-за ранения, операции или того, что мне сейчас показывает Жюли?

— Д-да… пропустите… Вообще не надо, т-так расскажите…

Что со мной? Я ведь всегда интересовался разоблачением мистификаций. Но на сей раз у меня ощущение, что это не мистификация. Мне показывают то, что было на самом деле? Откуда они узнали — от Дюшатле, секундантов? Как это делают? Ничего не понимаю… Сдаюсь…

— Эвар, я, конечно, могу вам рассказать обо всём, но мне бы хотелось, чтобы вы догадались сами. Вы можете, я знаю. Попробуйте! Пожалуйста!

Жюли смотрит умоляюще. Я пытаюсь взять себя в руки. Мистификация… тогда почему её прервали в самом начале? Мистификаторы обычно стараются раздавить психику жертвы, чтобы она потом на всё соглашалась. А если это не мистификация, то что? Моя рана… Я был уверен, что она смертельна… И вот она почти не ощущается. Эта странная больница, такая богатая — а лечит бесплатно… Провинциальное произношение Жюли… Или — провинциальность ни при чём? То, что мне сейчас показали… Я схожу с ума…

— Жюли, скажите, какое сегодня число?

3.

Эвар

За окнами уже темнеет. Как долго продолжался наш разговор с Жюли! Впрочем, не без перерывов — врачи приходили, осматривали меня, затем мы с Жюли ходили обедать, выяснилось, что мне почти ничего нельзя пока есть, а потом… Голова кружится, всего не вспомнить. Однако самое главное никогда не забуду: я не в тысяча восемьсот тридцать втором году. И вообще не в девятнадцатом веке. Сейчас две тысячи пятьсот тридцатый год… Невероятно! Они создали аппарат, который позволяет проходить сквозь время! Да и через пространство тоже — и вот я не в Париже, а на берегу далёкой южноамериканской реки Амазонки. При этом погоду они установили в моей палате такую же, как летом в Париже…

Однако не это главное. Самое главное — то, как они используют своё могущество. Они спасают людей! Тех, которые погибли безвинно в разные времена… Заменяют их в прошлом на какие-то матрицы, а самих людей забирают сюда, лечат, помогают найти себя в новом мире. Они называют эту программу Эксодус, что значит 'исход'… И первой, кого спасли в рамках этого проекта, была Жанна Дарк! Вот здорово! Я так хотел всегда, чтобы она осталась жива, не погибла на костре инквизиции в средневековом Руане! М-да, неудобно перед ними — не такой уж я невинный: дуэлянт, мог убить Дюшатле — и убил бы его, если бы мой пистолет оказался заряжен. Как жаль — Дюшатле давно нет в живых, и умер он с мыслью, что застрелил меня. Глупая, бессмысленная наша дуэль… Я, математик, участвовал в этой глупости! Как стыдно думать об этом сейчас, семь веков спустя… Впрочем, не стыдиться надо, а за ум браться. Мне уже двадцать лет, а чем я занимался до сих пор? Попойки с друзьями-студентами, политические беспорядки, драки… Зачем? Кому всё это нужно сейчас? Во Франции давно нет королей, да и её самой в прежнем виде нет тоже. Зато есть галактическая держава Галлия, но она далеко, среди звёзд, а не на Земле — как, впрочем, и другие государства, которые мне известны. Туда не добраться без того корабля, который летает быстрее света.

Приятно: Жюли сказала, что мои работы по алгебре пригодились человечеству. Их даже преподают! Правда, не совсем так, как я писал. Мне предстоит учиться всему, что известно сейчас — вот и узнаю, где использованы мои труды. Приятно, что не с пустым багажом я прибыл в этот двадцать шестой век, не только драки и скандалы за душой…

Какие они тут все высокие, стройные и длинноногие! Жюли — удивительная красавица… Я в неё влюбился? С первого взгляда? И Стефани забыта? Чего же стоило моё чувство к ней, если я так легко переключаюсь на другую женщину? Зачем я дрался на дуэли, рисковал своей жизнью и Дюшатле?

4.

Жюли

О, о! Вот это да! Если бы когда-то давно мне сказали, с кем я буду разговаривать, чьей адаптацией заниматься — не поверила бы! Какой славный парнишка! И не скажешь, что знаменитость: маленький такой, улыбчивый, застенчивый, только глаза очень живые и умные. Вот интересно — чем он будет у нас заниматься, когда пройдёт адаптацию? Математикой, наверное, ему же это ближе. Какие открытия он сделает — уму непостижимо!

Кстати, об адаптации: я забыла ему сказать про ностальгическую ломку. Правда, до этого кошмара ещё месяца три, но упускать её начало нельзя, слишком опасно. Интересно, что ему будет мерещиться? Наверное, Франция девятнадцатого века. Все же видят себя в прошлом, и обычно это заканчивается благополучно. А может, он придумает какой-нибудь свой способ победы над наваждениями? Всё равно, я должна проследить.

Всё-таки не смог он без подсказки определить, что находится в нашем времени, а не в своём. Хотя, наверное, я слишком много от него ожидала. Ведь тогда, в его эпоху, никто даже не думал про машину времени, понятия такого не было. К тому же Эвар не физик.

Хм, а ведь он хотел бы за мной поухаживать. Сегодня уже пытался, только у него не очень-то получалось из-за слабости. Я ему нравлюсь… Для его адаптации это очень хорошо, но что потом? Ни к чему мне любовная интрижка со спасенным, каким бы гением он ни был. Я ведь старше его на шесть лет, а главное — собираюсь замуж за Яна. Надеюсь, до дуэли между ними не дойдёт? Я же не Стефани. Просто нужно выбрать подходящий момент, наверное, после преодоления Эваром ностальгической ломки, и деликатно объяснить, что отношусь я к нему очень хорошо, но излишних иллюзий у него быть не должно. В конце концов, здесь немало красивых девушек, и среди них его современницы-француженки.

5.

Эвар

Сегодня, сейчас мой первый урок в новом мире. История. Наверное, самый нужный предмет для тех, кто прибыл из прошлого. В нашей учебной группе восемь человек: трое парней, считая со мной, и пять девушек. Только одного парня я видел раньше, и то мельком, в спортивном зале. Может, попробовать познакомиться прямо сейчас? Здесь это принято? А какая разница, ведь эти ребята такие же пришельцы, как я. Но ведь, наверное, не все они говорят по-французски? Ладно, попробую:

— Привет, друзья! Вы случайно не говорите по-французски? Не против того, чтобы познакомиться? Я — Эвар, прибыл из Парижа, тысяча восемьсот тридцать второго года!

Все сразу оборачиваются ко мне, улыбаются:

— Привет, Эвар! А я — Жозеф из Страсбурга, тысяча девятьсот сороковой!

— Очень приятно, Эвар! Я — Мари из Парижа, тысяча семьсот девяносто третий!

Ух ты, оказывается, все говорят по-французски! Ну да, так и должно быть: вся группа франко-говорящая, и преподаватели наверняка тоже, иначе на каком языке нас будут учить? А Мари… судя по году, из которого она забрана, её должны были казнить на гильотине? Красивая девушка, жаль было бы.

— Эвар, а с тобой что приключилось?

Прежде чем я успеваю ответить Жозефу, моего собеседника тыкают в бок локтем, и я слышу, как ему громко шепчут:

— Об этом спрашивать неприлично!

Что же в этом неприличного? Мне нетрудно ответить:

— Я на дуэли дрался!

Жозеф в изумлении раскрывает рот:

— Ой, Эвар… Это имя у тебя сокращённое, да? А полное случайно не…

Прежде чем я успеваю ответить, в комнату входит седоватый преподаватель, и мы все умолкаем, рассаживаемся по местам, внимательно смотрим на него.

— Добрый день, дамы и господа! Меня зовут Давид, я буду вести у вас историю, географию, физику и некоторые языки. Сегодня у нас история Древнего Египта. Допускаю, что некоторые из вас учили её, и всё же попрошу внимания. Занятие мы начнём с того, что научимся пользоваться мнемофонами. Нажмите кнопку на столе, прямо перед вами…

Где эта кнопка? А, вот. Нажимаю… и стол раскрывается, из него вылезает какая-то штуковина, напоминающая средневековый шлем, только очень тонкая и лёгкая, из того материала, который здесь называют 'пластик'.

— Наденьте шлем!

— Простите, сударь, а что такое мнемофон, зачем он?

— Этот прибор позволит вам получать информацию непосредственно в виде мысли, минуя языковое выражение. Так намного быстрее и надёжнее.

Немного непонятно, но звучит многообещающе. Надеваю шлем. Теперь что?

Вот и заканчивается наш первый учебный день. Только что мы сняли мнемофоны, через несколько минут пойдём домой, то есть в свои комнаты — но ведь это и есть теперь наш дом.

Надо же, сколько всего я сегодня узнал! История Древнего Египта, география Южной Америки, основы биологии… А ещё мы начали учить английский, немецкий и русский языки. Никогда бы не подумал, что за один день сумею освоить столько всего нового. Но, кажется, действительно — выучил. Только голова какая-то ватная и кружится.

Наш преподаватель Давид улыбается:

— Всё в порядке? Вопросы есть?

Вопросы у меня есть? Нет, кажется, всё понял. Впрочем, наверное, потом появятся.

— Домашнее задание будет?

— Никаких домашних заданий. Идите к себе, отдыхайте, завтра снова будем учиться.

— Тоже история, да? Какой страны?

— Древнего Китая.

— А можно вопрос не по пройденному материалу? — спрашивает Мари. — Что такое Мир Сестёр?

Давид чуть вздрагивает, с удивлением смотрит на девушку:

— Мари, откуда вы знаете про Мир Сестёр?

— Я была вчера на Центральной площади и видела памятник. Очень красивый!

Давид кивает, становится задумчив:

— Мир Сестёр — это, как бы сказать… Нечто вроде мифа, легенды. В конце двадцать первого века, когда Эксодус ещё был межправительственной программой, на несколько лет его возглавила госпожа Жанна Миллер, урождённая Старк-Рабинович…

— А, это внучка Бориса Рабиновича, создателя машины времени?!

— Да, его внучка. То был трудный период, многие правительства закрывали программу Эксодус, происходили погромы, была даже угроза репрессий в отношении спасённых людей. И вдруг противники Спасения изменили свою позицию, причём все одновременно, и в течение нескольких лет всё было в порядке, пока сами спасённые… Впрочем, об этом мы поговорим подробно на одном из занятий, которое будет посвящено истории Эксодус. Так вот: именно в те годы появилась легенда, что якобы Жанна Миллер связана с какими-то таинственными Сёстрами, которые защищают Эксодус. Чуть позже, во время празднования столетия Спасения, поставили памятник Миру Сестёр. Но давайте не отвлекаться, хорошо? Мир Сестёр — это всего лишь красивая легенда, а нам с вами предстоит изучить много всего о том реальном мире, в котором мы живём сегодня.

Вернулся к себе, чтобы отдохнуть после первого дня занятий — и ни о чём не могу думать, кроме Жюли. Закрываю глаза — и вот она, только руку протянуть… Дотронуться, обнять, покрыть поцелуями… Жюли, как ты прекрасна! Ты лучше всех! Я люблю тебя! Нет, открою глаза, не то сойду с ума. Что со мной? Ведь я всегда гордился тем, что владею своими чувствами. Или напрасно гордился? Ведь дрался на дуэли из-за женщины, которую сам же называл пустой кокеткой. Из-за Жюли я бы пошёл драться на дуэли? Даже не знаю. Наверное, да, хотя ей бы это, конечно, не понравилось. А Стефани нравилось. Так что, я готов наброситься на любую красивую женщину, которую только увижу? Нет, всё же не так. Ведь и Мари хороша собой, мне приятно говорить с ней, меня радует её спасение, а вот расстались мы с ней после уроков — и никакой тоски не чувствую. И вообще, здесь много красивых женщин, пожалуй, все красивы, а для меня существуешь только ты, Жюли. Почему так? Только оттого, что именно тебя я увидел, когда пришёл в себя после операции?

Что мне делать? Сказать ей о своих чувствах, попробовать добиться взаимности? Да кто я такой, чтобы претендовать на неё? Всего лишь один из множества спасённых, которых она курирует. Что ей предложу? Я ведь ничего не знаю и не умею из того, что здесь требуется. Значит, сначала нужно добиться успеха, показать себе и ей, что я чего-то стою по их меркам, и вот тогда — однажды признаться, рассказать ей обо всём, и будь что будет. А до тех пор — держать себя в руках, учиться как следует и работать.

Жюли… я люблю тебя… Не могу без тебя…

6.

Жюли

Как мне быть с Эваром? Во время наших встреч он так смотрит… И ведь я ему бросила вскользь, сколько мне лет, а он всё равно… Сказать ему про Яна прямо сейчас или позже? Хорошо, если дело подождёт до конца ностальгической ломки, а вдруг нет? Как мне быть тогда? Не хочется травмировать парнишку отповедью, но и морочить ему голову нехорошо. Как же мне поступить? Делать пока вид, что я не замечаю его взгляды? Ничего лучше в голову не приходит.

— Добрый день, Жюли! К тебе можно?

А, вот и он. Спокойствие, Жюли: Эвар пришёл к тебе за консультацией и помощью — ты обязана ответить на его вопросы. Вот и всё. Рамок приличия он не переходит, и ты веди себя соответственно.

— Добрый день, Эвар. Как твои дела?

Он входит в комнату и садится передо мной. Как послушный ученик, кладёт руки на колени, но его взгляд… Сделаю вид, что ничего не замечаю.

— Спасибо, Жюли, всё хорошо. Раны совсем уже не чувствую.

— Как твоя учёба?

Он смущённо улыбается:

— Заканчиваем изучение истории древнего мира, сейчас проходим Израиль и Иудею. По географии вчера был северо-восток Азии…

Вот, отлично, пусть он говорит об истории и географии, других науках, о чём угодно, что с ним происходит.

— Хорошо, Эвар. У вас проводятся экскурсии?

— Ты имеешь в виду — экскурсии в прошлое? Да, после того, как мы проходим историю той или иной страны, у нас экскурсия туда. Вчера мы побывали в Афинах и Спарте периода Пелопонесской войны.

— И как тебе?

Эвар пожимает плечами:

— Затрудняюсь ответить. Конечно, всё интересно, но как-то похоже одно на другое. Словно люди разных времён и народов жили по единому шаблону, думали одинаково, даже воевали за одно и то же. И при этом были убеждены, что они-то исключительные, самые-самые.

— А как твой сон? Ничто не беспокоит?

Зачем я говорю про сон? Вдруг он поймёт это неправильно…

— Спасибо, Жюли, всё хорошо. Ты имеешь в виду те самые наваждения? Нет, пока ничего такого.

— Очень хорошо, Эвар, — киваю в ответ. — Очень хорошо.

— Жюли, у меня такой вопрос. Возможно, нам позже об этом расскажут, но мне бы хотелось разобраться сейчас. Почему государства покинули Землю? Здесь же так хорошо!

О, да, отличный вопрос!

— Эвар, я отвечу тебе, но сначала спрошу сама. Тебе никогда не приходилось бывать в такой ситуации, когда вокруг всё вроде хорошо и благополучно, а тебе самому неприятно и тревожно?

— Да, конечно, — кивает он. — И не раз.

— И ты предпочитал покидать такие места, как бы там ни было хорошо другим?

— Да, верно, — он смотрит на меня с уважением.

— А теперь представь, что ты утратил способность ощущать хорошее, исходящее от того, что тебе неприятно. Разве оно не покажется тебе отвратительным?

Эвар вздыхает:

— Да, наверное, так. Ты хочешь сказать, что большинству людей Земля вдруг надоела, показалась отвратительной? И поэтому они отправились в трудный и опасный путь к далёким звёздам?

— Примерно так и было, Эвар.

Он делает резкий жест:

— Не понимаю! Почему? Неужели все сошли с ума?

— Ты считаешь, это невозможно?

— Не знаю. Не понимаю такого. Почему?

— Видишь ли, Эвар, некоторое время назад, когда люди уже научились летать среди звёзд, начали происходить странные вещи. Изменились некоторые законы нашего мира — этот феномен был назван 'нагуали'. Большинство людей не смогли это принять и покинули Землю.

— Зачем же они так поступили? Разве законы изменились только на Земле?

— Нет, конечно, везде. Но многим казалось, что это только здесь: ведь там, где всё незнакомо, и изменения незаметны, не с чем сравнить. А родная планета, на которой происходят неожиданные, непредсказуемые изменения, начинает казаться предательницей, и это отталкивает.

Он кивает:

— Да, наверное, это действительно так. Но ты сказала — они утратили способность ощущать хорошее, исходящее от Земли? Или я неправильно понял тебя?

— Нет, правильно, я имела в виду именно это. Одна из особенностей нагуалей состоит в том, что они чрезвычайно усиливают фактор воображения, субъективного восприятия. Более того: то негативное, что кажется человеку, приобретает объективный характер. Если человеку неприятна Земля, то он видит в ней пустыню, разруху, безжизненность. Отчасти это верно, ведь на нашей планете существуют безжизненные пустыни, и их не так мало, но заметь, Эвар: именно они становятся определяющими в восприятии многих людей!

— Погоди, Жюли. Если, к примеру, человеку мерещится чудовище…

— То оно действительно появится — сначала только для него. А если он сумеет убедить и других, что это чудовище существует, то оно появится на самом деле. Так действуют нагуали.

— Но почему вы, живущие в Мире Спасения, видите Землю другой? Разве на вас нагуали не действуют?

— Действуют, но мы привыкли к изменениям, они даже становятся необходимы нам. Вот ты отправляешься на экскурсию в Древнюю Спарту и спокойно относишься к тому, что там всё не так, как у нас. Если здесь произойдут какие-то изменения, ты и их воспримешь спокойно, хладнокровно. И, быть может, нагуали превратятся однажды из врага, ночного кошмара в средство совершенствования мира, который тебя окружает.

Эвар качает головой:

— Невероятно! Фантазия становится реальностью?!

— Что же тут невероятного? Оглянись на историю: так было всегда. Прежде чем сделать что-то, разумный человек продумывает, к чему приведут его поступки. После этого он собственным трудом воплощает свою фантазию, и мир изменяется! Только теперь это стало намного легче делать, но и ответственнее: ведь наша фантазия нередко порождает чудовищ, а нагуали придают им плоть и силу.

— А вы не пытались связаться с государствами, объяснить им всё это?

— Конечно, пытались, Эвар. Но разве легко переубедить человека? Эвар, ведь ты математик. Ты имел дело с умными, знающими людьми. Зачастую ты бывал прав, а они — нет. Скольких тебе удалось убедить?

— Что же вам отвечают государства?

— С нами вообще не разговаривают. Каждый год кто-нибудь из нас отправляется к звёздам, надеясь на сей раз всё изменить — и исчезает. Что происходит с этим человеком, мы не знаем. Жив ли он? Не объявлен ли умалишённым? Почему не может или не хочет связаться с нами?

Эвар шумно вздыхает:

— Как обидно! Столетия прошли — а люди не изменились…

— Ты прав, Эвар. Однако не стоит отчаиваться. Ты видишь — мы научились исправлять свершившееся зло. Согласись, это не так мало.

7.

Эвар

Бум! Бум!

— Вы слышали? — возбуждённо обратилась к прохожим какая-то торговка зеленью. — Это пушки стреляют! Национальная Гвардия!

— Стреляют в народ! Мерзавцы! — возбуждённо закричал кто-то рядом с Эваром.

— Позавчера они распустили Палату Представителей, лишили нас права избирать, заткнули рот, а сегодня расстреливают! Канальи!

— Долой Бурбонов! Да здравствует Франция!

— Да здравствует Республика!

— Слава Бонапарту!

Вокруг поднялся невообразимый шум, заглушающий далёкие выстрелы орудий. Один из студентов начал выковыривать камни из булыжной мостовой, другие остановили чью-то телегу и принялись ломать её.

— Что вы делаете? — запричитал владелец телеги. — Вы разоряете меня!

— Не плачь, папаша! Или сегодня мы победим, или завтра Бурбоны гильотинируют нас всех! И тебя тоже!

— Строим баррикаду! Тащите сюда всё что попало!

— Ура! Даёшь баррикады! Долой Бурбонов!

Эвар и не заметил, как оказался посреди толпы, сооружающей баррикаду поперёк улицы. Стоял невыносимый галдёж, каждый что-то кричал или напевал, никто не слушал других. Мостовая была уже разобрана, камни сложены перед ближайшими домами — чтобы легче пустить булыжники в дело. Баррикада, на сооружение которой пошли три телеги, две выломанные двери, несколько вёдер и какой-то старый экипаж, росла, словно тесто на дрожжах. Вскоре появился немолодой господин с шарфом, на котором виднелась наполеоновская символика, и с охотничьим ружьём в руках. Шум сразу стих.

— Молодые люди, камнями много не навоюете! — веско произнёс бонапартист. — Раздобудьте ружья!

— Может, солдаты перейдут на нашу сторону? — выразил кто-то робкую надежду.

— Зачем им это — чтобы их расстреляли? На себя надейся, Малыш Папье!

Бум! Бум!

На этот раз пушки стреляли гораздо ближе. Мятежная толпа заволновалась:

— Это на Монмартре!

— Они приближаются! Вот-вот будут здесь!

— Угостим их булыжниками!

— Камни против пуль и ядер? Глупец! Эх, раздобыть бы ружья…

Эвар с изумлением узнал свой собственный голос. Но ведь он ничего не говорил! Просто стоял у входа в какой-то дом и смотрел…

В конце улицы послышалось цоканье подкованных копыт. Толпа заволновалась:

— Они уже здесь! Сейчас нападут!

— Ну, держись… Такое начнётся…

— Главное — не трусить! — взлетел над толпой голос Эвара. — Если сдадимся — погибнем!

— Да-да, лучше смерть, чем позор! — поддержала его какая-то пьяная проститутка в неряшливо надетом красном платье. — Долой Бурбонов! Слава Императору!

Однако в следующее мгновение все стихли, потому что цоканье копыт приблизилось и из-за поворота улицы появились кавалеристы.

— А ну — разойтись немедленно! — высокомерно скомандовал какой-то усатый лейтенант. — Считаю до пяти! Кто не уйдёт, будет расстрелян на месте! Раз…

Толпа заволновалась. Один из студентов, оказавшийся позади других, украдкой сдвигался к ближайшему дому, явно намереваясь удрать, но так, чтобы другие это не сразу заметили.

— Два!

Из толпы донеслось женское рыдание. Проститутка-бонапартистка неожиданно пролезла между баррикадой и стеной дома и нетвёрдой походкой зашагала к офицеру.

— Три… — произнёс было лейтенант и растерянно уставился на пьяную женщину.

— Ну, чего замолчал? — обратилась та к нему. — Расстреливать хочешь? На, расстреливай меня! Я безоружна и не смогу сопротивляться! Покажи, какой ты герой!

— Уходите отсюда… — неожиданно тихо заговорил он. — Пожалуйста…

Солдаты удивлённо посматривали на своего командира. Внезапно раздалась какая-то команда — Эвар не расслышал её — и конники подались в стороны, к стенам домов. Между ними неспешно промаршировали пехотинцы со штыками наперевес. Неожиданно что-то произошло, пехотинцы вслед за конниками отошли к домам, и защитники баррикады увидели пушку.

— Господа! — умоляющим голосом снова заговорил лейтенант. — Разойдитесь, пожалуйста! У нас приказ! Мы должны расстрелять всякого, кто будет сопротивляться!

— Эх, ты, молокосос! — неожиданно отозвался с баррикады мужчина с ружьём. — Да я под Лейпцигом дрался! При Ватерлоо! Хочешь меня прикончить? Ну, давай, сделай то, что не получилось у швабов и англичан! Только сам я отсюда не уйду, не надейся!

Послышалась негромкая команда, и пушка выстрелила. Ядро перелетело над защитниками баррикады и упало где-то в конце улицы, повредив стену одного из домов. Женщины в толпе заголосили.

— Женщины пусть уйдут! — крикнул Эвар. — Это дело мужчин!

— Молчи, ребёнок! — снисходительно отозвалась пьяная. — Я лучше знаю, какое моё дело!

Снова команда, пушечный выстрел — и следующее ядро попало в стену ближайшего дома, осыпав каменными обломками мятежников. Все замолчали, залегли, вжимаясь в землю. Вот-вот ядра полетят в баррикаду, и тогда конец…

Короткая команда — и пехотинцы, угрожающе размахивая штыками, бросились к баррикаде. Однако в тот же миг на них обрушились камни. Кто-то выстрелил, один из солдат упал, другие отбежали под защиту ближайших выступов домов. Наступила тишина.

— Солдаты, не стреляйте в народ! — заговорила вдруг проститутка. — Вы же наши дети, братья!

Выстрел из гущи пехотинцев — и женщина рухнула, заливая кровью мостовую. Тотчас среди солдат послышался ропот.

— Что ты наделал, свинья?! — крикнул кто-то и опустил приклад на голову соседа. — Как ты посмел стрелять в женщину?

— Люди, не бросайте камни! Не стреляйте! Мы с вами! — внезапно закричали те из солдат, которые прятались у стен домов. Раздался стук подошв солдатских сапог по булыжникам — и десять вооружённых людей в форме перелезли через баррикаду, присоединились к повстанцам. Кто-то запел 'Марсельезу'. Один из пехотинцев, стоявших возле пушки, замахал белым платком:

— Граждане, мы с вами! Да здравствует Франция!

Защитники баррикады в растерянности поднимались с мостовой, смотрели на солдат, которые пришли сюда убивать — и вдруг присоединились к восстанию.

— Не сердись на меня! — виновато обратился один из перебежчиков к Эвару. — Нам дали приказ. Но стрелять в безоружных женщин способно только дерьмо. Не я.

Эвар протиснулся вдоль стены дома и подошёл к погибшей женщине. Земля вокруг неё была залита кровью.

— Прощай, сестра! — заговорил Эвар. — Цена сегодняшней нашей победы — твоя кровь!

Внезапно дыхание спёрло, ноги подкосились, слёзы подступили к глазам, и он зарыдал над мёртвым телом…

— Не плачь, Эвар! — послышался вдруг знакомый голос. — Это всего лишь сон! Печальный, обидный сон о вашей горькой победе.

Перед Эваром стояла Жюли, она грустно улыбалась.

— Жюли… Ты здесь…

— Да, Эвар. Я пришла в твой сон, чтобы ты не плакал, мой мальчик. Вспомни: всё это в прошлом. Давно уже нет Полиньяка, Луи-Филиппа, Тьера. Но твоя жизнь продолжается — помни об этом! Ты нужен людям сегодня!

Очертания баррикады расплывались… Булыжная мостовая превращалась в цветущий луг… Толпа расходилась по лугу вместе с солдатами, которые вдевали цветы в кокарды…

— Ощути, как прекрасен аромат луговых цветов, Эвар! Скоро утро, новый день! Тебе предстоит немало работы! Вдохни полной грудью!

Что это было — сон? Да, конечно. Та самая ностальгическая ломка, о которой меня предупреждала Жюли. Восстание, баррикады, выстрелы пушек — всё это давно в прошлом, а вокруг меня — Мир Спасения, который теперь стал моей жизнью. Жюли… Ты пришла в мой сон, чтобы успокоить меня, унять слёзы былой горечи… Я люблю тебя…

Глава 2. Уход

1.

Сегодня перед первым уроком царило какое-то странное возбуждение. Смысл его прояснился во время первого перерыва.

— Ну, рассказывайте, у кого какие наваждения? — с улыбкой обратился вдруг Жозеф к товарищам по группе. — Или у вас ещё нет ностальгической ломки?

— У меня — ничего, — пожала плечами одна из девушек.

— И у меня! — подтвердила другая.

— А у меня было, ещё как! — радостно сообщила Мари. — Я смотрела представление цирка, где клоуном был Сен-Жюст! Вот это зрелище! Всё представление он стоял на голове, выкрикивал весёлые ругательства и размахивал ногами! Тем временем лошади прыгали через гильотину! А у тебя самого что? — обратилась она к Жозефу.

— У меня Гитлер просил милостыню и играл на аккордеоне 'Мой милый Августин'! А у тебя как? — спросил он у Эвара. Но тот только вздохнул:

— У меня невесело было. Июльское восстание — почти в точности как оно происходило. Погибшие люди…

Общее веселье тут же утихло.

— Да… — неуверенно произнесла Мари. — Наверное, дело в том, что тогда ты был рад победе, она казалась важнее всего. А теперь видишь, что все эти короли, президенты, революции — мишура, наносное, а вот люди, которых уже не вернуть…

— Почему не вернуть? — возразил третий из парней группы. — Пока существует Эксодус, остаётся надежда.

Разговор о наваждениях увял. Выяснилось, что из восьми учащихся группы только у четверых началась ностальгическая ломка, а другим она ещё предстояла. Наваждения у всех, кроме Эвара, были весёлые, но его слова о погибших огорчили всю группу.

— Кто-нибудь собирается идти в Охранение? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс вдруг третий из парней, явно стараясь сменить тему. Его вопрос вызвал общее оживление:

— Девушки в Охранение не ходят!

— Почему? Ходят, только им нельзя на опасные участки!

— И вообще, это добровольное дело!

— Конечно, добровольное, я ведь спросил — пойдёте ли? — недовольно сказал парень.

— Погодите, погодите! — ошеломлённо заговорил Эвар. — Я ничего не знаю про Охранение, мне не рассказывали! Что это такое?

— Как это — тебе не говорили? Почему? — удивился Жозеф.

- 'Почему, почему'. Он же самый талантливый из нас всех, — объяснила одна из девушек. — Им нельзя рисковать. Должен же кто-то наукой заниматься, а не только палить в чудовищ.

— Там не надо палить!

— Да ну, это не опасно! За весь период Спасения было лишь восемь несчастных случаев, и только один из них смертельный!

— Да объяснит мне кто-нибудь, что такое Охранение?! — возмутился Эвар. — Или хотите, чтобы я себя дураком чувствовал рядом с вами?

Все переглянулись.

— Охранение — это система безопасности колоний Спасения, — заговорил Жозеф. — Защита от всяких там чудовищ, контроль за изменениями, которые вызываются нагуалями. Только нас, спасённых, поначалу на контроль не поставят, нам же трудно определить, изменилось ли что-то или просто мы это впервые видим.

— На самые опасные участки нас тоже не отправят. Только туда, где разная мелочь ожидается. И вообще, раньше, чем окончится ностальгическая ломка, никуда не пустят. Сейчас можно только на тренировки ходить.

Эвар вздохнул. Жизнь колонистов Мира Спасения на поверку оказалась не столь уж безоблачной. Однако ещё хуже то, что о существовании опасностей и некоего Охранения, к службе в котором нужно готовиться прямо сейчас, он узнал из случайной беседы с друзьями по учебной группе. Почему Жюли ничего до сих пор не рассказала? Впрочем, мог бы и сам догадаться: про чудовищ Жюли говорила, хотя и мельком.

Его печальные размышления прервал Давид, вернувшийся с перерыва.

— Так, друзья мои! — с весёлой деловитостью заговорил он. — Сейчас у нас последнее занятие на сегодня, а потом экскурсия в Англию периода войны Роз! Попрошу всех надеть шлемы мнемофонов, и займёмся астрофизикой!

— Ну как, есть вопросы? — спросил у учеников Давид, когда те сняли шлемы. Все неуверенно переглянулись.

— Это непривычно, но, кажется, всё понятно, — задумчиво произнёс Жозеф. — Просто надо самим поразмышлять.

— У меня вопрос насчёт Большого Взрыва! — заговорил Эвар. — В лекции сказали, что сегодня основной считается открытая модель Вселенной. Согласно ей, наша Вселенная — одна из многих в структуре Метакосмоса, и её можно сравнить с ячейкой Бенара. Или с живой клеткой. Но ведь это не одно и то же!

— Да, конечно, — кивнул Давид. — Но и Вселенная не может быть вполне отождествлена ни с ячейкой Бенара, ни с клеткой живого существа. Потому в лекции и давалось два сравнения — для наглядности.

— Однако ячейки Бенара и живые существа возникают вследствие самоорганизации систем, в состав которых входят. Значит ли это, что и Вселенная образовалась в результате самоорганизации Метакосмоса?

— Откуда вы знаете про самоорганизацию? — вскинулся Давид.

— Мы по философии проходили! — засмеялась Мари.

— Ах, вот в чём дело! — улыбнулся Давид. — Спасибо, что указали на нестыковку в учебной программе. По физике мы тоже будем проходить самоорганизацию, но чуть позже, в рамках курса неравновесной термодинамики. Однако поздравляю вас, Эвар, вы сделали совершенно точный вывод. Да, сегодня считается, что вселенные образуются вследствие самоорганизации Метакосмоса.

— А Конструктор — это то, что раньше называлось Богом?

Давид почесал в затылке:

— Ну — можно так сказать, хотя это неточно. Понятие Конструктора широко используется учёными государств, а для нас имеет значение скорее в плане истории науки. Проблема ещё и в том, что исторически понятие Бога довольно расплывчато. Хотите знать моё частное мнение? Явление самоорганизации приводит к тому, что Метакосмос приобретает личностные черты. В этом смысле он сам для себя — Конструктор.

Мари негромко ахнула. Эвар словно и не заметил, что завёл разговор в дебри абстрактных рассуждений:

— Если так, то не являются ли нагуали одним из проявлений самоорганизации?

— Понятия не имею! — улыбнулся Давид. — Знаете что, Эвар? Попробуйте решить эту задачу! Вы уже владеете достаточными знаниями, а мозги у вас такие, что нашим учёным остаётся тихо завидовать. Библиотека в вашем распоряжении. А сейчас — простите великодушно, пора отправляться на экскурсию!

Они вышли из класса и направились к экскурсионному павильону.

— Давид, мне кажется, что Генрих Шестой был, как бы это сказать, не от мира сего, потому что его дед, Карл Шестой, был сумасшедший! — заявила вдруг Мари.

— Согласен! — присоединился Эвар. — Как раз это доказывает, что Генрих Шестой был потомком Карла Шестого, а Карл Седьмой — нет!

Группа заволновалась: Эвар и Мари затронули вопросы французской истории, которые интересовали всех присутствующих.

— Эвар, ты считаешь, что Жанна Дарк была неправа, когда короновала дофина Карла?

— Конечно, права!

— Как же так, если он не имел права на престол?

— Какая разница? Все эти права на престол — чепуха! — уверенно заявил Эвар. — И вообще, лучше всего республика!

Девушки захихикали.

— А лучше всего — президент вроде Робеспьера? — съехидничала Мари.

— Почему обязательно Робеспьер? — недовольно возразил Эвар. — Он и не был президентом. А как тебе Шарль де Голль?

— Де Голль, между прочим, сам был роялистом!

— Но он даже не попытался восстановить монархию! Это и доказывает преимущество республики! — уверенно заявил Эвар.

— Если дофин Карл не имел права на французский престол, что же такого хорошего сделала Жанна Дарк? — упорствовала Мари. Хотя сама она была поклонницей Жанны, девушку уязвило, как Эвар использовал её же аргумент насчёт роялистских взглядов де Голля.

— Ещё раз говорю: права на престол — чушь. Важно, что англичане были жестоки, убивали мирных людей тысячами, грабили, насиловали женщин. Жанна должна была спасти французов, а не задумываться о феодальных глупостях. Она так и поступила, и правильно!

Мари недовольно пожала плечами. До прибытия в двадцать шестой век она была роялисткой, и, хотя знакомство с Миром Спасения побудило её изрядно пересмотреть свои взгляды и изменить поведение, прежняя баронесса нет-нет, да и проскакивала в девушке.

Группа вошла в экскурсионный павильон.

— Друзья мои, продумайте хорошенько, кому что интересно! — обратился к ученикам Давид. — Вы уже неплохо знаете этот период, а время экскурсии ограничено: два часа.

— Хочу посмотреть битву при Сент-Олбансе! — заявил Жозеф.

— А мне бы заглянуть в обычную английскую деревню ближе к концу войны! — сказала Мари. Быстро выяснилось, что мужская часть группы настроена поглазеть на сражения, тогда как дамы предпочитают ознакомиться с бытом тогдашних англичан из разных слоёв общества. Давид быстро развёл учеников по кабинкам.

— Всё помнишь, не запутаешься, как в прошлый раз? — напутствовал он Эвара.

— Нет, — заверил его молодой человек. — В прошлый раз мне просто захотелось посмотреть на взятие Йорка шотландцами с точки зрения сначала обороняющихся, а затем штурмующих, вот я и запутался в командах. Но теперь всё будет в порядке!

Давид улыбнулся в ответ и вышел. Эвар положил руки на пульт перед собой и невольно взглянул на бесцветный пока экран.

— Итак, битва при Босуорте! — шепнул он самому себе и написал команду, а затем нажал клавишу 'Пуск'. Очень удачно, что битва, которую он решил посмотреть, сама продолжалась ровно столько, сколько отведено на экскурсию. Значит, не придётся ущемлять себя.

Окружающая комната мгновенно исчезла, и Эвар с пультом оказался словно парящим в воздухе над босуортской равниной. Августовский ветер не ощущался, только было видно, как колышутся деревья. Внизу, слева от Эвара, в направлении к востоку, маршировали солдаты — вероятно, наёмники-французы. Эвар с неудовольствием подумал, что сейчас запутается, где чьи войска. Остаётся полагаться на своё знание обстоятельств сражения. Он вспомнил, что большую часть армии Тюдора составляют всё-таки англичане, сторонники Ланкастера, примкнувшие к нему во время марша от побережья Уэльса до Лестера. Всего лишь пять тысяч человек под командованием неопытного полководца, для которого это первое сражение в жизни, против двенадцати тысяч солдат прославленного Ричарда Третьего…

Эвар нажал на пульте кнопку 'вправо' и сместился примерно на пол-километра к востоку. Ага, вот и второе войско — заняло один из холмов у Босуорта. Королевская армия уже заметила противника, и часть её — видимо, авангард под командованием Норфолка — удалялась от холма, чтобы атаковать.

— Лучники!

Эвар скорее понял смысл команды, донёсшейся откуда-то снизу, чем расслышал её. Кавалеристы, среди которых выделялся Норфолк со своим знаменем, сдвинулись к флангам, пропуская вперёд лучников. Прикрываемые конниками, те не спеша приближались к авангарду Тюдора под командованием графа Оксфорда.

— Пли!

Сотни стрел взметнулись в воздух, поворачиваясь, пролетая совсем рядом с Эваром. Молодому человеку стало не по себе, мурашки пробежали по коже: что, если одна из стрел попадёт в него? Нет, конечно, ничего не будет, пройдёт мимо, как будто насквозь, и всё же неприятно, пусть лучше промахнутся. Вот стрелы начали опускаться на французов — и словно град забарабанил по щитам солдат войска мятежников. Послышались крики боли, несколько человек упали.

— Пли!

Снова в воздухе стрелы — и опять они бьют по щитам закованных в железо солдат. Словно зачарованный, Эвар наблюдал за движением стрел — залп за залпом. Казалось непостижимым, что хоть кто-то мог уцелеть под этим смертоносным дождём, но солдаты Тюдора стояли непоколебимо.

— Конница, в атаку!

Королевские конники выехали вперёд и, ускоряясь, понеслись на противника, прикрывшегося щитами и, кажется, неготового отразить кавалерийскую атаку. Воздух наполнился стуком копыт по земле, лязгом доспехов, криками всадников и ржаньем лошадей. Внезапно что-то произошло: откуда-то из-за спины Эвара вынырнули несколько десятков конных рыцарей. Не сразу замеченные врагом, прикрытые от лучников королевскими же кавалеристами, они неслись прямо к знамени Норфолка. Эвар издал недовольное восклицание: вот и упустил самое интересное — откуда взялись эти безумцы, пытающиеся остановить бурю…

Воины вокруг Норфолка разворачивали коней, пытаясь задержать врагов, вступали в рукопашные схватки, но поздно: сражённый ударом чьего-то меча, командир королевского авангарда медленно опустился с лошади на землю.

Прежде чем Эвар досмотрел сцену гибели Норфолка, слева донеслись ликующие крики. Латники-французы, размахивая мечами, бежали на вражеских конников, захваченных врасплох гибелью командира — и вот уже солдаты королевского авангарда начали медленно отступать, возвращаясь к холму, откуда лишь несколько минут назад начали своё триумфальное выдвижение в предвкушении лёгкой победы.

Помня, что следующая драма разыграется на холме, где находится королевская армия, Эвар сместился ещё на триста метров правее, ища взглядом знамя лорда Стэнли. А, вот оно. Что же тут происходит? Да ничего. Стоят спокойно, ждут приказа. А сам лорд Стэнли? Внимательно смотрит, как приближается войско его мятежного приёмного сына — Тюдора. Когда же произойдёт то, что историки назвали предательством лорда Стэнли?

Опасаясь пропустить ключевой момент сражения, Эвар сдвинулся влево, так, чтобы видеть события у подножия холма. А, вот оно: сам король Ричард Третий уже идёт в атаку, нацеливаясь на знамя Тюдора. Смелый манёвр, попытка одним ударом решить участь битвы, всё равно — двоим претендентам на английскую корону не хватит места под солнцем. Кавалеристы обеих армий схватились на мечах… Эвар спустился пониже, выбирая самую удобную позицию, чтобы увидеть побольше… А, вот Генрих Тюдор, будущий король — до чего растерян, не сравнить с Ричардом. Вся заслуга будущего повелителя Англии — что не успел ещё ни с кем поссориться…

Словно зачарованный, Эвар смотрел, как Ричард и его воины сражают одного за другим защитников Тюдора. Падает знаменосец, штандарт мятежников летит под копыта коней… Да, вот оно: со стороны холма вылетают конники Стэнли, Ричард не успевает встретить их, в последний момент разворачивает коня, вступает в неравный бой сразу с тремя противниками — и падает замертво. Король Англии Ричард умер. Армия погибшего владыки сдаётся. Да здравствует новый король — Генрих Тюдор!

Внезапно всё исчезает. Там, где только что сражались кавалеристы, мгновенно возникают стены. Экскурсия окончена. Как быстро пролетели два часа!

Эвар тряхнул головой, сбрасывая азарт увиденной битвы и успокаивая разгорячённую кровь. Сразу пришла мысль: ещё ночью я оплакивал гибель трёх человек, которые пали со мной рядом в дни революции. А сейчас, только что на моих глазах погибли сотни, если не тысячи людей — и никаких чувств, кроме возбуждения. Почему так? Оттого ли, что погибшая женщина была в двух шагах от меня, а солдаты обеих армий — в десятках метров? Или из-за их доспехов, скрывших кровь и увечья? Или потому, что Июльская революция — часть моей памяти, а война Роз — не более чем исторический факт, предмет увлекательной экскурсии? Всё-таки много ещё во мне от того, прежнего мальчишки-забияки, который размахивал ножом перед изображением Луи Филиппа…

2.

Эвар со смешанными чувствами направлялся к кабинету Жюли. Сейчас он толкнёт дверь — и предстанет перед самой прекрасной девушкой в мире. Но…

— Добрый день, Жюли!

— Привет, Эвар! — радостно улыбнулась психолог. — Как твои дела?

Улыбка этой девушки, хотя всего лишь дружеская, сбивала с мысли и вызывала желание повести разговор совсем не в том русле, которое намечено. Однако Эвар мысленно прикрикнул на себя и, не сводя жадного взгляда с красавицы-психолога, заговорил:

— Спасибо, Жюли. У меня уже начались наваждения, но пока ничего страшного.

— Что именно? — услышав про наваждения, красавица посерьёзнела.

— Ну… в эту ночь мне приснилась июльская революция: как мы строили баррикады, а солдаты сначала стреляли в нас, а затем перешли на нашу сторону…

Эвар замялся, не решаясь рассказать, чем закончился сон. Жюли внимательно смотрела в его глаза и, казалось, понимала, что многое недосказано.

— Потом я прогуливался по цветущему лугу, — вышел из положения Эвар.

— А как ты попал на луг?

— Не помню. — Эвар решил, что скорее умрёт, чем ответит на этот вопрос. Кроме того, он слышал, что при преодолении наваждений часть сна нередко выпадает из памяти.

— Ладно. А когда ты видел революцию, всё было в точности как в прошлом?

— Не совсем. Сначала я не собирался вмешиваться в события, но потом, когда началось строительство баррикады и появились солдаты…

Жюли покачала головой, помолчала немного, затем сказала:

— Я тебя понимаю. Трудно остаться в стороне, когда другие люди рискуют жизнью ради дела, которое тебе дорого. Однако в следующий раз помни, что всё это давно в прошлом и твоё дело победило. Будь снисходителен к прошлому, как и подобает победителю.

— Хорошо, Жюли, я постараюсь, — кивнул Эвар. — Однако у меня есть и другой вопрос.

— Да, я тебя слушаю.

— Почему ты не рассказала мне про Охранение?

Жюли смутилась, отвернулась, ответила не сразу:

— Я считаю, что тебе не нужно служить в Охранении.

— Почему? Туда берут даже девушек, а я мужчина.

— Девушки служат только на объектах низкого уровня риска. Если бы я была уверена, что и ты будешь служить там же, я с удовольствием рекомендовала бы тебя в Охранение. Однако я знаю тебя достаточно хорошо и не сомневаюсь, что ты попросишься на объект высокого уровня риска. Или я неправа? — она пристально посмотрела в глаза Эвара. Молодой человек смутился:

— Понимаешь, я же не девушка…

— Эвар, поставь себя на моё место. Ты бы направил в Охранение человека, который в нашей колонии всего три месяца и известен своей склонностью к неоправданному риску?

Молодой человек покраснел, но не так от упрёка, как оттого, что представил себе коралловые губы Жюли вблизи.

— Если я обещаю, что буду осторожен, ты меня пустишь?

Девушка вздохнула:

— Эвар, тебе не требуется моё разрешение. Ты можешь сам обратиться туда. Но учти: если командир группы сочтёт твоё поведение неосторожным, тебя сразу исключат из Охранения. Это будет неприятно и тебе, и мне.

Эвар кивнул:

— Жюли, обещаю тебе, что буду очень осторожен.

— Ну, хорошо, — кивнула девушка. — Сегодня в восемнадцать ноль-ноль приходи на пятый этаж того же корпуса, где у вас учёба. Комната пятьсот три.

— Спасибо, Жюли. Можно мне спросить? Почему служба в Охранении вызывает такое беспокойство? Мне говорили, что за всё время было только восемь несчастных случаев.

— Да, но из них шесть — в нашей колонии за последний год. Один смертельный.

— Понимаю, — вздохнул Эвар. — Клянусь, я буду очень осторожен. Но у меня ещё вопрос. Наверное, нам будут это преподавать, но… Жюли, как управляется колония? Кем?

Девушка вздохнула и улыбнулась:

— Не сомневалась, что однажды ты задашь этот вопрос, неисправимый республиканец. Могу тебя порадовать: короля у нас нет.

— А что есть?

— Для начала уточню, кто такие 'мы'. Мир Спасения — это свыше ста колоний.

— На Земле?

— Не только, хотя в основном — да.

— Прости, я слышал только про четыре колонии: нашу — амазонскую, а также европейскую, тибетскую и гвинейскую.

— Это самые большие. Общая численность населения в колониях превышает сто миллионов человек. Наши колонии находятся на всех материках и самых больших островах, более того — не только в настоящем, но и в прошлом.

— В прошлом? — вздрогнул от удивления Эвар. — Зачем создавать колонии в прошлом?

— Это, как правило, станции наблюдения. Дело в том, что нагуали меняют и прошлое тоже, хотя пока незначительно. Однако и там, на станциях наблюдения, проводятся мероприятия по программе Эксодус и живут спасённые люди.

— А за пределами Земли колонии есть?

— Крупных колоний нет, но станции наблюдения имеются в нескольких районах Вселенной. Как ты понимаешь, машина времени позволяет добраться куда угодно, и вопрос только в целесообразности.

— То есть вы действуете под носом у государств, а они вас не замечают?

— Хороший вопрос, — улыбнулась Жюли. — Удивительно, но так и есть. Одно из объяснений этому состоит в том, что нагуали, возможно, действуют везде по одним и тем же механизмам. Нас не хотят видеть на Земле, и как результат — также в космосе. Впрочем, мы и не стремимся быть заметными: никому не вредим, значительных ресурсов не потребляем, используем энергию светил и управляемых термоядерных реакций. Возможно, дело в этом.

— Понимаю. У колоний и станций наблюдения есть единое руководство?

— Да, разумеется.

— Кто в него входит? Кто их избирает?

— Эвар! — покачала головой Жюли. — Мне придётся сейчас сказать тебе не очень приятную вещь. Высшее руководство Миром Спасения осуществляется Советом Старших, но выборов как таковых нет.

— Тогда откуда этот Совет берётся? — заволновался Эвар.

— Начнём с того, что далеко не все жители колоний хотят состоять в нём. К примеру, я не хочу — если только обстоятельства не сделают моё присутствие там необходимым. В этом случае Совет сам пригласит меня.

— А если я захочу?

— Сожалею, Эвар: спасённые — а они составляют двадцать процентов населения колоний — не могут входить в руководящие органы. Однако почти всё население нашего Мира, в том числе члены Совета, это потомки спасённых людей из разных времён.

— Почему же нам нельзя участвовать в управлении? — недовольно спросил молодой человек. Малоприятные известия немного ослабили на время его интерес к Жюли как к женщине.

— Эвар, представь, что ты оказался в руководстве колонии. Как ты будешь принимать решения, исходя из чего?

— Но ведь базовую информацию о состоянии дел мы, спасённые, получаем на уроках!

— Думаешь, этого достаточно? Есть вещи, которые невозможно ввести в твой мозг через мнемофон. Личный и генетический опыт, например. У тебя определённые идеалы, и в руководстве колонией ты будешь основываться на них. Но ведь они происходят из девятнадцатого века!

— Разве всё в прошлом было так плохо? — пробормотал Эвар, чувствуя, что сбит с толку.

— А ты сам как полагаешь? В твоей учебной группе есть девушка-роялистка. Она не совершила никаких преступлений, поэтому её забрали из прошлого. Она ничем не выделяется среди других спасённых, вежлива, доброжелательна и благодарна. Но как ты думаешь — её можно ввести в органы правления?

— Нет, конечно, роялистов нельзя.

— А республиканцев можно? Наш строй отличается от выборной республиканской государственности больше, чем республика от монархии.

Эвар грустно вздохнул. Ему казалось несправедливым, что спасённые могут рисковать собой в Охранении, но не имеют права руководить. Однако он понимал, что если высказать вслух подобный довод, это скорее снизит его шансы вступить в Охранение.

3.

До шести часов вечера оставалось минут двадцать, когда Эвар уже подходил к нужному корпусу. Собственно говоря, это не было здание в том смысле, к которому молодой человек привык в своём прошлом. Вся колония представляла собой несколько тысяч высоких цилиндрических башен различного назначения, в основном жилых, связанных между собой длинными трубообразными переходами. Передвигаться по ним можно было не только пешком, но также на движущихся, бегущих с разной скоростью дорожках и в небольших вагончиках на подвесном монорельсе. Весь путь от одной башни до другой, где бы они ни находились, занимал не более получаса — если только не было настроения пройтись пешком. Сейчас был тот самый случай. Поглядывая задумчиво на джунгли, простирающиеся за прозрачными стенами перехода, Эвар отмерял шагами расстояние до нужного корпуса, старался настроиться на предстоящий разговор в Охранении.

Вот и нужный корпус. Подняться в лифте… Комната пятьсот три — направо. Постучаться на всякий случай… Это привычка почти всех спасённых, ненужная здесь: двери автоматически запираются, если хозяин комнаты отдыхает или просто не настроен принимать гостей. Дверь открыта — значит, можно заходить. В небольшой комнате пусто, пахнет хвоей. В голову лезут ненужные мысли вроде 'Не ошибся ли я?'

Неожиданно противоположная стена сдвинулась, и Эвар увидел здоровенного рыжего парня в одних спортивных трусах и тапочках, словно состоящего из сплошных мускул.

— Привет! Ты Эвар, да? — доброжелательно улыбнулся рыжий. — В Охранение хочешь поступить? Меня зовут Ян! — и он протянул огромную ладонь. Эвар несмело ответил на рукопожатие.

— Да, я Эвар! — робко улыбнулся он.

— Отлично, будешь в моей группе. Примерно знаешь, чем мы занимаемся?

— Надо воевать с чудовищами?

— Вроде того. А что для этого требуется, как ты думаешь?

— Ну-у… Оружие, конечно. И не трусить. А что ещё?

— А вот и нет. Оружия ты здесь не увидишь. Потому что, как только ты выходишь на пост, сам становишься оружием. И насчёт 'не трусить' ты неправ. В нашем деле как раз нужно трусить, только умеючи.

— Это как? — спросил озадаченный Эвар.

— Как по-твоему, что такое испуг? Это ведь нормальная реакция твоей психики на опасность. А что нужно для правильного применения оружия? Ровно то же самое! Не так ли?

— Так, — пробормотал Эвар, чувствуя, что чем больше узнаёт, тем меньше понимает.

— Ну вот. Оружие у нас такое, что как только ты замечаешь опасность, так она сразу устраняется. Только успей заметить её раньше, чем погибнешь. Да и переломы тебе ни к чему. А как заметил — тут же забудь про неё, успокойся и дальше оглядывайся, чтобы ничего не упустить. Понятно?

— Кажется, да, — пробормотал Эвар. Он догадывался, что оружие Мира Спасения намного превосходит всё, что было известно в девятнадцатом веке, но то, что рассказывал Ян, выходило за рамки воображения. — Ян, а почему в Охранении можно погибнуть? Вы же спасаете людей из прошлого. Почему не спасаете тех, кто рискует в Охранении?

— Не так это просто. Не всегда получается, к тому же нужно выждать некоторое время, а это довольно неприятно, особенно для родственников человека, считающегося погибшим. Так что лучше беречь и себя, и других.

— Ясно, — пробормотал Эвар, хотя мало что понял из объяснения.

— Ну как, хочешь прямо сейчас потренироваться? — посуровел Ян.

— А можно? — Эвар смущённо оглядел свой спортивный костюм.

— Конечно, можно! Иди вон туда! — Ян указал влево. Эвар неуверенно кивнул и сделал несколько шагов. Стена впереди сдвинулась, открывая большую чёрную дверь с надписью: 'Внимание! Тренажёр!' Эвар взялся за дверную ручку, потянул на себя, шагнул в темноту…

И почувствовал, что падает в бездну. Едва успел дёрнуться, как вокруг вспыхнул свет, а невидимая сила вдруг подхватила и мягко подняла над пропастью.

— Поздравляю с прохождением первого испытания! — услышал Эвар голос Яна. — Дальше давай!

Висеть над бездонной пустотой, чувствуя себя во власти невидимой силы, было неприятно. Неуклюже помахав руками и ногами, Эвар вдруг ощутил под собой твёрдую почву. Позади зияла пропасть, а спереди, слева и справа — лесная чаща. Лёгкий ветерок, несущий запах миллионов свежих растений, приятно будоражил. Немного подумав, Эвар шагнул к деревьям, между которыми виднелся узкий проход. Внезапно из травы взметнулась узкая, гибкая тень…

Короткий щелчок — Эвар ощутил лёгкий укол, когда из его правого плеча вылетела тонкая молния, мгновенно поразившая кобру в прыжке. Секунду спустя у ног молодого человека дымилось то, что осталось от змеи.

— Медленно работаешь! — с неудовольствием сообщил Ян. — На боевом посту тебя десять раз съедят, прежде чем ты испугаешься! Ладно, для первого раза сойдёт. Двигай дальше.

Эвар испытывал смешанные ощущения: с одной стороны, окружающий лес был довольно зловещ. Но с другой — чего опасаться, если тебя защищает невидимая могучая сила? Правда, её надо позвать…

Он не успел ничего понять, когда сзади вдруг обрушилось нечто тяжёлое. Всё вокруг поплыло, удаляясь в белёсый туман обморока…

— Ну как, всё в порядке? — услышал он озабоченный голос Яна, когда очнулся. Ян вытирал лицо Эвара влажным полотенцем.

— Что это было? — спросил Эвар — и сам удивился, какой голос слабый.

— Пума. Не заметил ты её. Ладно, не огорчайся: все новички ей в когти попадаются. Нападает, каналья, сзади и тихо. Учти на будущее: почаще оглядываться — залог собственной безопасности!

— Ян, а эти все ужасы настоящие или виртуальные, вроде компьютерной игры?

— Как тебе сказать? — почесал в затылке Ян. — Настоящие, но не совсем. Это как прививка: зараза почти настоящая, но повредить тебе не может. Даже если ты ошибёшься, то не погибнешь и не покалечишься, мы тебя заберём. Но синяки запросто возможны. Понимаешь меня?

— Вроде да, — вздохнул Эвар.

— Пойдёшь на вторую попытку?

— Конечно, — кивнул Эвар. Он твёрдо решил тренироваться, пока не упадёт от усталости. Пошатываясь, он поднялся и снова направился к той стене, за которой дверь с надписью: 'Внимание! Тренажёр!'

— Эй, не спеши! — окликнул его Ян. — Учти: это комбинированные джунгли, нечто среднее между амазонскими, индийскими и африканскими! Там есть одна дрянь, плюющая ядом! И колючки ядовитые попадаются! Так что пугайся любого неприятного ощущения и подозрительного звука или движения, но в меру!

Эвар кивнул и взялся за ручку двери, ведущей в тренажёрное помещение.

Майское солнце щедро рассыпало по земле ласковые лучи, маня теплом и светом. Глаз радовала зелень растений, легонько покачивающихся в такт дуновениям ветерка. В предместье Тампль было куда спокойнее, чем в измученном, залитом кровью недавних боёв Париже. Возможно, поэтому хотелось приехать сюда пораньше — прогуляться, вдохнуть полной грудью чистый, свежий воздух, поглазеть на смешливых местных барышень.

Когда Эвар вошёл в ресторане 'Ванданж де Бургонь', где намечалась вечеринка по случаю оправдания артиллеристов, отказавшихся сложить оружие после роспуска Национальной гвардии, там не было никого, кроме Дюма.

— О, привет, Александр! — прямо с порога завопил Эвар. — Как твои дела?

— Привет! Хороши дела! — пробасил, ухмыляясь, усач. — 'Генрих Третий и его двор' будет ставиться в Англии!

— Поздравляю! А как мушкетёры?

— Что? — самодовольное выражение вдруг покинуло физиономию знаменитого литератора и сменилось безмерным изумлением. — Какие ещё мушкетёры?

— Ну как же?! — удивился Эвар. — 'Три мушкетёра'! Д'Артаньян и его друзья!

Глаза Дюма выпучились, словно он понятия не имел, о чём толкует приятель. Эвару стало не по себе. 'Он что, действительно не понимает, о чём я говорю? Может, я спутал — это не он написал, а его сын?'

— Ну как же! — упавшим голосом продолжал Эвар, садясь за стол напротив Дюма и чувствуя, что в чём-то ошибся. — Миледи, кардинал Ришельё…

— Хм! — задумчиво отозвался вдруг Александр. — Про эпоху Ришельё написать действительно интересно. Может, и мушкетёры там будут фигурировать какие-нибудь — знаешь, этакие безголовые балбесы, для которых честь — это махание шпагой ради интересов сильных мира сего. Только если я возьмусь за такое, то не кардинал будет главным героем и, конечно, не эти тупые авантюристы. Миледи, говоришь… Красивая, потрясающе красивая женщина, одинокая, скажем, вдова, которую Ришельё пытается использовать, а она просто хочет спокойно жить ради своей любви и ребёнка… Она, разумеется, погибнет, и убьют её те самые мушкетёры. Соберутся вместе, заманят в ловушку и убьют её, связанную. Этим они покажут, чего стоят их рассуждения о чести.

— Вот как?! — изумился Эвар. — Я понял совсем иначе…

— Как? Что ты понял? — снова удивился Дюма.

— Мне кажется, эти мушкетёры, хотя и роялисты, не так уж плохи, — попытался выйти из положения Эвар, мучительно соображая, где же он допустил ошибку и почему друг словно забыл про самый известный свой роман.

— Что, тебе они нравятся? — ухмыльнулся Дюма. — А ещё республиканец! Ну, ладно! Постараюсь показать их как можно выгоднее! А главного из них сделаю похожим на тебя, если не возражаешь! Только математикой он заниматься не будет. Что скажешь?

— Ну, давай, — упавшим голосом ответил Эвар. Он оглянулся, ища повод сменить тему, и обнаружил, что банкетный зал уже полон.

— Э-э! Заболтались мы с тобой! — понизил голос Дюма. — Уже банкет начинается! О мушкетёрах поговорим в другой раз!

— Прошу внимания! — журналист Франсуа Распай поднялся с места и постучал ложечкой по своему бокалу. — Сегодня мы чествуем наших замечательных артиллеристов! Вот с кого должна брать пример армия! Слово для первого тоста предоставляется…

— Эвару! — выкрикнул кто-то. — Он отличился на баррикадах!

— Да, точно! Пусть тост произнесёт Эвар!

— Согласен! — улыбнулся Распай. Он ободряюще улыбнулся через стол Эвару и подмигнул:

— Давай, друг! Зажигай первый факел!

Эвар, всё ещё размышляющий, что же такого неправильного он сказал Дюма, налил себе бокал шампанского и поднялся с места. 'О чём бы произнести тост? — думал он. — Конечно, за будущую республику и против Луи Филиппа. Да, но… зачем это? Луи Филипп давно мёртв. Пусть он не во всём был прав, оскорблять покойника некрасиво, тем более что когда-то он сражался за Республику'. Вдруг взгляд его упал на противоположную сторону стола, и молодой человек увидел Жюли. Она сидела по левую руку от Дюма и загадочно улыбалась. 'Жюли! Вот оно, главное! Красота и благородство женщин!'

— Господа! — заговорил он уверенно. — Предлагаю оставить политику прошлому и поднять бокалы за самое главное, что существует в этом мире: за красоту наших женщин и их терпение к нам, непутёвым мужчинам! Да здравствуют прекрасные женщины! Пусть они правят миром!

Зал разразился рукоплесканиями. Присутствующие словно забыли, что пришли сюда ради политики. Все спешили опрокинуть бокалы в честь красоты и женственности.

— Мадмуазель! — обратился вдруг Александр Дюма к Жюли. — Несколько минут назад наш друг Эвар подсказал мне идею нового романа. Главной героиней в нём будет очень красивая, умная, благородная и смелая женщина. Вы не возражаете, если этот образ я нарисую с вас?

Эвар проснулся и рассмеялся. 'Вот это да! Я обсуждал с Александром Дюма роман, который он тогда ещё не написал! Ничего удивительного, что он так изумился! Да, но… получается, я ему подсказал сюжет? Конечно, при условии, что и мой друг видел когда-то этот же самый сон. Жюли вдохновила Александра на образ Миледи… Неужели действительно? Вот так наваждения… Ах, Жюли, как же ты прекрасна и желанна… Найду ли я в себе когда-нибудь силы сказать тебе это наедине, вслух?'

4.

— Есть вопросы по пройденному материалу? — поинтересовался Давид, когда все сняли шлемы мнемофонов. Ученики неуверенно поглядывали друг на друга: история Мира Спасения, которую они только что прошли, оказалась совсем не так проста, как могло показаться сначала.

— Давид, почему государства не смогли создать свою машину времени? — спросил, наконец, Жозеф.

— Хороший вопрос! — улыбнулся Давид. — И знаете, друзья, на него нет чёткого ответа. Строго говоря, только государства знают, почему у них это не получилось. Впрочем, наверное, и они не знают, иначе исправили бы свои ошибки и всё сделали. Когда-то некоторые государства обвиняли руководство Эксодус в том, что оно использует свои возможности, чтобы затруднить чужие исследования и предотвратить появление конкурентов, но вот уже сотни лет мы живём раздельно, а машина времени так больше никем и не создана.

— Мне кажется, создать машину времени мог только Борис Рабинович! — задумчиво сказала Мари. — И вообще, я думаю, что каждое открытие, если оно по-настоящему важно для людей, может быть сделано только одним человеком. А если этот человек преждевременно умрёт или просто займётся чем-нибудь другим, и открытие не состоится. Причём человечество даже не заметит этого, наука пойдёт другим путём, а все подумают, что иначе и быть не могло.

— Наверное, ты права! — отозвался Эвар. — Вон как долго доказывали Великую теорему Ферма, и это после того, как она была сформулирована. А если бы Ферма не открыл её для людей? Никто даже не знал бы, что именно нужно доказывать!

Наступила непродолжительная пауза.

— Ещё вопросы есть? — Давид окинул всех взглядом, явно намереваясь объявить о конце занятия.

— Да, у меня вопрос! — поднял руку Эвар. — В лекции сказано, что проект Эксодус прекратил сотрудничество с государствами из-за того, что спасённые начали возражать против него. Но почему они возражали? Ведь их самих избавили от гибели, так отчего же им не нравилось, что спасают также других?

— О, это скорее вопрос к психологам! — улыбнулся Давид. — Я могу только высказать своё частное мнение. Многие люди, получив помощь, вскоре убеждают себя, что иначе и быть не могло: дескать, они такие хорошие, что заслужили, а то и вообще сами всё сделали. И когда они видят, как спасение приходит к другим, они не вспоминают свои прежние злоключения, от которых избавлены, а возмущаются разбазариванием общественных средств.

Ученики переглянулись в замешательстве. Общее мнение выразила Мари, она спросила робко:

— Вы же не думаете, что мы так поступим?

— Нет, конечно! — ободряюще улыбнулся Давид. — И я открою вам небольшую тайну: с тех пор, как Эксодус стал внегосударственной программой и возник наш Мир, спасение касается не всех невинных людей, как было прежде, а только тех, которые представляются, как бы это сказать, благодарными, умеющими ценить сделанное им добро. Вы нам представляетесь порядочными, благодарными людьми, достойными своего жизненного шанса!

— Но ведь существует вероятность ошибки? — неуверенно спросил Жозеф.

— Верно, однако если неблагодарный человек оказывается в одиночестве, меньшинстве, ему неудобно демонстрировать свои истинные чувства, приходится скрывать.

— Да, правда! — кивнула одна из девушек. — Психологи говорят, что редко кто показывает на людях свои дурные наклонности, если не рассчитывает на поддержку.

— Вот и отлично! — снова улыбнулся Давид. — Вопросов больше нет? В таком случае, наше занятие окончено! Идите к себе, отдыхайте!

Эвар облегчённо вздохнул, когда джунгли остались позади.

— Ладно, первый уровень тренажёра ты прошёл! — раздался голос Яна. — Возьмёшь второй прямо сейчас или отложишь на завтра?

— Давай попробую второй уровень! — заявил Эвар. Первый успех гнал адреналин и требовал развития.

— Ладно, тогда двигай вперёд! Держись, парень, это тебе не пара гадюк!

Эвар шагнул вперёд — и в один миг травянистая почва исчезла из-под ног, сменилась тёмно-бурыми камнями пустыни. 'Странно! Какая опасность может поджидать в пустыне?' — удивился Эвар, но на всякий случай оглянулся. И вовремя: в двух шагах сзади к нему подбирался вихрь торнадо — или нечто похожее на него, совершенно бесшумное и коварное, не предупреждающее о себе ветром, словно вышедшее на охоту. Миг — и с неба обрушилось что-то вроде гигантского стеклянного колпака, который накрыл странное торнадо, а затем оба исчезли, словно их и не бывало. Эвар тряхнул головой: не время удивляться странному чудовищу и способу его устранения, надо идти дальше. Что там? Холмы какие-то. Подняться, что ли?..

Почва внезапно ушла из-под ног, открывая гигантскую пасть, переходящую в бездонную глотку, трепещущий исполинский язык и острые колоннообразные зубы. Эвар едва успел вскрикнуть, как со всей поверхности его тела изошло синеватое пламя. Прежде чем кандидат в Охранение мигнул, исполинская змея, в пасти которой он только что находился, исчезла, будто испарилась, а сам он повис в воздухе над бездонной впадиной.

— Вот как… эта пакость маскируется под холмы, значит… — бормотал он, дрожа всем телом, беспомощно размахивая руками и ногами и медленно передвигаясь в воздухе к твёрдой почве. — Что за чёрт… Надо сейчас же забыть про эту мерзость и идти дальше… — Однако тело отказывалось повиноваться, пребывая во власти кошмара предыдущих секунд, и Эвар сдался:

— Ян, можно сделать перерыв?

Тотчас пустыня вокруг исчезла, сменилась знакомыми стенами, а тёмно-бурые камни под ногами превратились в светло-синий пол в комнате Охранения. Эвар потерял равновесие от неожиданности и опустился на пол. Ян улыбнулся, присел на корточки рядом и похлопал его по плечу:

— Отлично, молодец! Только не переоценивай свои силы! Я думал, ты после первого уровня прекратишь, а ты две вон какие гадости выдержал. Новички обычно после первой просятся на перерыв.

Эвар облизнул губы:

— Что это за торнадо такое странное? Я даже ветра не ощутил. И бесшумное.

— Понятия не имею. Водится в пустыне такая дрянь. Причём только в пустыне, а в джунгли не заходит, деревьев боится. Возможно, действительно образуется от нормального вихря.

— Ведёт себя, как живое. Схватить пытается.

— А ты как думал — залечь на землю, оно и пройдёт мимо? Нет, дружище, тут надо испугаться, и вовремя, иначе погиб. Охотится эта пакость за людьми.

— Зачем? Ест их, что ли?

— Понятия не имею. Может, ест, а может, ещё что-то с ними делает. Сам понимаешь, мы не проверяли. Главный бич жителей пустыни.

— Что — в пустыне живут люди? — удивился Эвар.

— А как же! Только немного их там. Скорее всего, как раз из-за таких 'торнадо'.

— Не из-за змеюк?

— Страшная штука, да? Впечатляет по первому разу. Но ты ещё с ней потренируешься, привыкнешь. Для жителей пустыни, кстати, змеюка — не самое страшное: не лезь на холмы, вот и всё. А куда деться от 'торнадо'? И не только эти пакости в пустыне водятся.

— Да… Это, говоришь, второй уровень? А третий есть?

— Конечно! Только не спеши там побывать. Оттуда змеюка эта гигантская тебе ужиком покажется.

Эвар вздохнул. Нелегко, оказывается, подготовиться к службе в Охранении. Впрочем, этого следовало ожидать. Он робко произнёс:

— Ян, ты хоть намекни, что за кошмары на третьем уровне.

— Не спеши! — усмехнулся Ян. — Всему своё время. Успеешь ещё познакомиться с ними.

Желая отвлечься после неприятного знакомства со вторым уровнем тренажёра Охранения, Эвар заглянул в библиотеку — благо идти не далеко, двумя этажами ниже. Из головы не шло предложение Давида: попробовать построить математическую модель нагуалей, исходя из структуры Метакосмоса и её самоорганизации. Правда, с этим не всё ясно — такая махина, что и воображению еле поддаётся. Имеет смысл попробовать несколько вариантов структуры, посмотреть, как первичное допущение влияет на результат. Значит, для начала полезно ознакомиться с литературой по гипотезам строения Метакосмоса. А потом… ладно, там видно будет.

Он подошёл к дверям библиотеки, в душе рассчитывая увидеть нечто вроде учреждения на улице Ришельё, памятного ему по прошлому. Дверь услужливо открылась, как в большинстве помещений колонии, и Эвар вошёл внутрь. Библиотека оказалась небольшой комнатой, в которой стояли длинный стол и три стула.

— Простите! Где библиотекарь? — машинально произнёс Эвар, понимая, что вопрос едва ли получит ожидаемый ответ.

— Проходите и садитесь к столу! — раздался мелодичный женский голос.

— Спасибо, — пробормотал Эвар и последовал совету.

— Желаете внести функцию библиотеки в меню вашей комнаты?

Из этих слов Эвар понял одно: в библиотеку ходить не обязательно, можно получать нужную информацию прямо у себя дома.

— Да, пожалуйста, — неуверенно ответил он, ища глазами, откуда доносится голос.

— Ваш заказ принят, Эвар. По возвращении к себе вы сможете получать все необходимые материалы. Желаете ознакомиться с чем-либо прямо сейчас?

— Да, пожалуйста, — он облизнул губы. — Мне нужны физические теории Метакосмоса и гипотезы, касающиеся его структуры. — Он немного подумал. — И ещё, пожалуйста, существующие теории нагуалей.

— Ваш заказ принят. Наденьте шлем мнемофона, пожалуйста!

Верхняя часть стола поднялась, и Эвар увидел мнемофон — точно такой же, как те, которыми он пользовался на уроках.

5.

— Могу я узнать, за что меня арестовали? — пристально глядя в глаза начальнику тюрьмы Сент-Пелажи и стараясь скрыть своё недовольство под любезной улыбкой, произнёс Эвар. Начальник тюрьмы недовольно засопел:

— Вы подозреваетесь в нелояльности к Его Величеству и призыве к мятежу!

— Отчего так? — изобразил удивление Эвар.

Этот его вопрос вызвал неожиданную реакцию у собеседника: тюремный начальник вздрогнул, посмотрел на арестанта, словно впервые увидел его, и почесал затылок.

— Вы же были на вечеринке Общества Друзей Народа девятого мая? — неуверенно произнёс он, наконец.

— Да, был. Мы с Александром Дюма говорили о том, что можно написать роман об эпохе Ришельё. Ещё я произнёс тост в честь прекрасных женщин…

— Да? — офицер, казалось, очень удивился. С минуту он смотрел непонимающе на Эвара, затем поднялся из-за своего стола и прошёлся по комнате.

— Однако вы с Дюшатле руководили толпой манифестантов в годовщину захвата Бастилии! — как-то страдальчески произнёс он, наконец.

— Разве я говорил при этом что-нибудь нелояльное?

— Не знаю, — пробормотал вдруг начальник тюрьмы и громко вздохнул. Он вернулся на своё место, и Эвар, к своему удивлению, неожиданно заметил на столе телефон старинного вида. Начальник тюрьмы поднял трубку:

— Введите свидетельницу, пожалуйста!

Прежде чем Эвар успел задуматься, каким образом здесь оказался телефон из следующих десятилетий, дверь кабинета открылась, и на пороге появилась… Жюли!

— Арестованный! — странным голосом произнёс вдруг начальник тюрьмы. — Согласны ли вы взять в жёны свидетельницу Жюли, быть с ней в радости и печали, в здоровье и недуге, пока смерть не разлучит вас?

— Да! — выкрикнул Эвар. — Я мечтаю об этом! Я люблю тебя, Жюли! — он подбежал к девушке и приник губами к её правой руке.

— А вы, свидетельница Жюли? Согласны ли стать женой арестованного Эвара, быть с ним в радости и печали, в здоровье и недуге, пока смерть не разлучит вас?

— Увы! — ответила вдруг Жюли. Она грустно улыбнулась, покачала головой и отняла руку у влюблённого. — Прости, Эвар! Я очень хорошо отношусь к тебе, но люблю другого человека — своего жениха! Я знаю, ты найдёшь своё счастье! Желаю, чтобы это произошло как можно скорее! Твоя ностальгическая ломка окончилась, Эвар! Пора выходить в жизнь! Будь счастлив, мой мальчик!

Как хорошо, что это всего лишь сон… Жюли! Я буду бороться за тебя! И надеюсь, что наяву твой ответ окажется совсем иным!

Сегодня на первый урок Давид пришёл вместе с улыбчивой белозубой темнокожей девушкой с азиатскими чертами лица.

— Всем привет! — звонким голосом заявила незнакомка. — Позвольте представиться: я — Диана, ваш куратор по рабочему распределению. Скоро заканчивается срок вашей адаптации, и мне бы хотелось узнать, каковы ваши планы на будущее!

— Зарабатывать побольше! — выкрикнул Жозеф и улыбнулся. Эвар смешался. Впервые за время проживания в колонии он вспомнил, что существуют деньги, которые надо как-то зарабатывать. С момента своего прибытия в Мир Спасения он получал сведения, что на его имя открыт банковский счёт, туда переводятся кем-то деньги на его адаптацию, идущие на оплату жилья, питания, одежды, учёбы, экскурсий и абонемента в спортзале. Ежемесячно Эвар получал из банка уведомление о движении средств на счету. Поскольку затрат было немного, то запасённая денежная сумма потихоньку увеличивалась. Сразу вспомнилось, что адаптируемые спасённые считаются в колонии малообеспеченными: они не могут себе позволить путешествия даже в пределах Земли, роскошное жильё, личный транспорт вроде яхт и самолётов, женские украшения из натуральных драгоценных камней, специальные экскурсии во времени. Разумеется, без всего этого нетрудно обойтись, но чтобы позволить себе ухаживать за Жюли, наверняка нужен настоящий доход…

— Отлично вас понимаю! — улыбнулась Диана Жозефу. — И кем вы хотите работать?

— Я хочу быть инженером-наладчиком машинного парка! — заявил Жозеф.

— А я — диспетчером наземного транспорта!

— Врачом-окулистом!

— Дизайнером женской одежды!

— Детским воспитателем!

Пожелания учеников посыпались градом, прежде чем Эвар сообразил, на что может претендовать.

— Открыть свой частный бизнес никто не желает? — поинтересовалась Диана, делавшая какие-то пометки в блокноте. Шум в классе моментально утих.

— Страшновато, — жалобно произнесла одна из девушек, явно выразившая общее мнение.

— Если страшно, то, конечно, не надо! — добродушно улыбнулась Диана.

— Скажите, сколько получает школьный учитель математики? — неуверенно спросил Эвар.

— Начинающий получает пятнадцать тысяч в неделю! — ободряюще улыбнулась ему девушка. — Только зачем вам это? Почему бы вам не преподавать в Университете? Оклад лектора — не менее сорока тысяч!

Эвар прикинул: ежемесячные затраты на питание составляли около трёхсот… чего? Денежная единица Мира Спасения не имела названия. Но в общем, ясно: если удастся получить работу лектора в Университете, денег окажется предостаточно. Тогда не стыдно будет прийти к Жюли и впервые пригласить её на свидание.

— А что нужно, чтобы меня приняли лектором в Университет?

— Ваша заявка! — снова улыбнулась Диана.

— Как же её подать? — растерялся Эвар.

— Считайте, что уже подали! Обычно от кандидата на должность лектора требуются научные публикации, но вам, разумеется, зачтут те, которые уже есть!

— Не надо! — решился вдруг Эвар. — Я сделаю математическую модель нагуалей и представлю её в Университет!

— Очень хорошо! — кивнула Диана. Она словно и не усомнилась, что Эвару под силу решение этой сложнейшей задачи в такой короткий срок. — Итак, друзья, — деловито обратилась она теперь уже ко всем ученикам, — я рада, что вы столь серьёзно относитесь к выбору своей профессии! Начиная со следующей недели, вы сможете стажироваться каждый на своём будущем рабочем месте! Успеха вам всем!

Перед очередной тренировкой у Яна, Эвар решил сформулировать, наконец, модель в предварительном виде. Как он и предполагал с самого начала, выбор конкретной структуры Метакосмоса мало влиял на конечный численный результат, хотя математические различия формул оказывались значительны. Все выкладки предстояло ещё проверить, однако не вызывало сомнений, что на следующей неделе решение уже будет готово для доклада в Университете. Так что должность лектора удастся получить не только за старые заслуги.

Работа над задачей настолько захватила Эвара, что он едва не пропустил время выхода на тренировку. Спохватился только без четверти шесть, быстро переоделся, выскочил из комнаты, спустился в лифте на стоянку монорельсовых вагонов и через минуту был в нужном корпусе. Вошёл к Яну, переводя дух, без минуты шесть.

— Привет! — улыбнулся Ян, демонстрируя великолепные зубы. — Ну что — сегодня пойдёшь на третий уровень?

— Да!

— Хорошо. Только не забудь, сначала всё-таки первые два!

Второй уровень Эвар прошёл вчера, при этом так устал, что даже не заикался о попытке на третьем. Единственное утешало: первый уровень удаётся преодолеть за пятнадцать минут.

— Ну, давай! Успеха!

Что там, за дверью? Сделав первый шаг — сразу развернуться. Темнота — страшно. А, вот и свет. Кобра прыгает — и больше её нет. Пропасть — страшно — перенестись на другую сторону, осмотреться. Ядовитая колючка — страшно — уже нет. Где пума? Не важно. Это не бревно, а крокодил: страшно! — Было. Колючие заросли, страшно! — Нет, всё уже чисто. Быстрая тень, страшно! — Пума, оглушённая невидимым ударом, падает в метре слева…

Вот и второй уровень. Что это, холмы? Гигантские змеи, наверное? Страшно, а подойти придётся… Ближайший холм словно вскипает, слышен рёв гибнущей змеи — быстро обернуться, ага, вовремя, вот и 'торнадо'… был. Что это — песчаная буря? Страшно — подняться над ней повыше. Теперь спуститься. Внизу камни. Они шевелятся, норовят ухватить клешнями за ноги — страшно… Камни вспыхивают синеватым огоньком, и этой опасности больше нет — сразу оглядеться…

Второй уровень позади! Ну, держись, Эвар, сейчас начнётся…

Шаг вперёд… Что это — чёрная бездна? Больно! Нет, уже всё хорошо. Я в космическом скафандре? Что это было, секунду назад — я оказался в космосе? А сейчас я где — в межзвёздном пространстве? Как горячо… Нет, всё хорошо. Что это — огонь, море, безбрежный океан пламени подо мной? Я возле какой-то звезды? Мне страшно! Ян, я сдаюсь, забери меня отсюда, пожалуйста!

— Всё-всё, не волнуйся, Эвар. Уже порядок. Выпей водички!

— Да… спасибо…

Стакан стучит мне по зубам — у меня дрожит рука… и всё тело. Ян смотрит виновато. Почему? Он ведь меня предупреждал, что третий уровень невыносимо страшен. И всё же я пройду его, знаю, что пройду! Что ещё ждёт там — чёрные дыры, ядерные взрывы, непостижимые уму космические катаклизмы? Какой же мощью обладает Мир Спасения, если космос, звёзды служат всего лишь тренажёром для добровольцев, идущих в Охранение? И что ждёт меня на боевом посту, если нужна такая тренировка?

6.

Они сидели все вместе в ресторане 'Ванданж де Бургонь': Эвар, Дюшатле, Александр Дюма, их друзья и соратники. По правую руку от виновника торжества находилась та самая женщина, которая погибла у него на глазах на баррикаде во время Июльской революции. Только на этот раз она не была пьяна и выглядела очень аккуратной. На вид ей можно было дать лет тридцать. Минуту назад выяснилось, что её зовут Жаклин.

— Ты прости, что мы тебя оставили тогда на месте дуэли! — смущённо обратился Дюшатле к Эвару. — Были уверены, что тебе уже не помочь, а со стороны дороги шли жандармы.

— Всё в порядке, — улыбнулся Эвар. — Не огорчайся. Всё сложилось очень хорошо.

— Спасибо, что вы обо мне помните! — заговорила Жаклин. — Мне так приятно!

— Конечно, помню. И не забуду никогда. Надеюсь, когда-нибудь Эксодус придёт и за тобой.

— Неужели? Я нужна кому-то — беспутная шлюха, пьянчужка?

— Не говори так о себе! Ценой своей жизни ты спасла тогда нас всех — кто был на баррикаде. И, наверное, спасла многих других людей тоже. Надейся, Жаклин. Ты заслужила свой жизненный шанс! — Эвар откашлялся и продолжил:

— Друзья мои! Я всё время забываю вам сказать: Жанна Дарк спасена, не погибла на костре в Руане!

— Ух ты! — все присутствующие вскочили с мест. Вопросы посыпались градом:

— Как это произошло? Кто её спас?

— Куда же она делась из Руана?

— А потом она вышла замуж?

— Друзья, простите! Сейчас у меня мало времени, а рассказывать долго! Давайте поговорим об этом в другой раз!

Все приумолкли, неуверенно поглядывая на Эвара.

— А ты был прав! — заговорил вдруг Дюма. — Я действительно написал тот роман, про мушкетёров, и он мне нравится больше всех! Только теперь я бы изменил финал. Миледи не должна была умереть.

— Вы обо мне? — Жюли, а может, Миледи появилась у входа и направилась к столу. У Эвара болезненно сжалось сердце. Несколько дней назад она отказала ему, но это было в тюрьме. Что, если теперь она сменила гнев на милость?

— Всё же убивать Констанцию Бонасье не следовало! — вставил Дюшатле.

— Я её не убивала, а только дала сильное снотворное — надеялась задержать мушкетёров. Мне в голову не приходило, что милейшему д'Артаньяну важнее убить меня, чем помочь своей возлюбленной.

Эвар вздохнул:

— Неужели я так похож на д'Артаньяна? — обратился он к Дюма.

— А ты сам как думаешь? — ухмыльнулся великий писатель.

— Протестую! — заявила Миледи-Жюли. — Эвар не даст в обиду женщину, скорее погибнет сам! И наука, знаете ли, это не пустое махание железкой! Но, боюсь, вам, господин Дюма, этого не понять.

— Мадам, я восхищён тем, как вы бросаетесь на защиту нашего друга, но… посмотрим, правы ли вы. Скоро ему предстоит испытание. Надеюсь, он выдержит с честью.

— Какое ещё испытание? — озадаченно спросил Эвар Александра.

— Увидишь, дружище. Не торопи события. Всему своё время.

Со смешанными чувствами Эвар переступил порог университетского корпуса. С одной стороны — приятно, что его зачислили на должность лектора ещё до основного доклада. С другой — страшновато: вдруг не удастся оправдать доверие? Хотя — что значит 'страшновато'? Сегодня в пять часов вечера предстоит идти в Охранение, впервые на боевой пост, вот там будет страшновато. В течение трёх часов противопоставлять свой испуг тем ужасам, которые исходят от нагуалей. А сейчас — всего лишь лекция перед людьми, которые были доброжелательно настроены к нему, Эвару, ещё раньше, чем увидели. До лекции ещё пять минут. Проверить, всё ли в порядке. Кажется, да.

Из ближайшей комнаты вышла Диана. Девушка выглядела очень серьёзной и сосредоточенной.

— Вы готовы, Эвар?

— Да. Можно начинать.

— Хорошо! — кивнула девушка. — Заходите, надевайте шлем мнемофона — и начинайте.

Вот он, мнемофон — уже приготовлен. Сесть за стол, надеть шлем. Начали:

— Исходная посылка данной работы — предположение о том, что нагуали по своей природе вызваны самоорганизацией Метакосмоса. Модель построена для нескольких вариантов его структуры…

Эвар закончил ответы на вопросы, снял шлем и почувствовал себя неуютно. Как-то непривычно выступать перед невидимой аудиторией. Сколько людей слушали лекцию — десять, сто, тысяча, миллион?

В комнату вошла улыбающаяся Диана:

— Потрясающе, Эвар! Я не сомневалась, что лекция захватит всех, но такого не ожидала!

— Вы тоже учитесь в Университете? — удивился Эвар.

— Да, конечно! Там учатся почти все жители нашей колонии моложе двадцати восьми. И мне очень понравился ваш вывод, что нагуали вовсе не уникальны, представляют собой реакцию на деятельность живой материи и разума, такие же явились причиной гибели динозавров…

Эвар невольно улыбнулся: забавно, когда слушатель пересказывает твою же лекцию. Но самое главное — судя по всему, Диана и другие учащиеся поняли, о чём речь.

— Ой, что это я?! — спохватилась Диана. — Совсем забыла сказать: по итогам доклада Учёный Совет предлагает вам, Эвар, должность не лектора, а профессора! Вы будете руководить аспирантами и вести собственную исследовательскую тему, начальный оклад шестьдесят тысяч!

— Спасибо! — улыбнулся новоиспечённый профессор. — Это мне не помешает!

Он посмотрел на часы. До выхода на боевой пост уже не так много времени.

— И куда идти на боевой пост? — Эвар с недоумением окинул взглядом ту же самую комнату, откуда он, с благословения Яна, уходил в последние месяцы на тренажёр.

— Не волнуйся, всё узнаешь через десять минут.

Ян выглядел сосредоточенным и чем-то недовольным. Ему было явно не до Эвара. Новоиспечённый профессор отошёл от командира, решив пока просто осмотреть комнату: хотя он не впервые был здесь, но во время всех прежних визитов, связанных с тренировками, ничего толком не посмотрел. Комната как комната: в одном углу, справа, диван, в другом — стол и два стула. На столе что-то лежит. Посмотреть любопытства ради?

Фотография. На ней — Ян вместе с Жюли. Обнимаются, улыбаются и смотрят в камеру. 'Прости, Эвар! Я очень хорошо отношусь к тебе, но люблю другого человека — своего жениха!' — так сказала Жюли в том сне. И что же — Ян её жених?..

— Ян… Жюли — твоя невеста? — Эвар еле расслышал самого себя: голос стал вдруг каким-то сдавленным и словно чужим. Ян обернулся и посмотрел с удивлением:

— Да, мы собираемся пожениться на днях. А что?

— Нет… ничего…

Вот, значит, как. Тот сон не обманул. И как теперь мне поступить? Отбивать Жюли у Яна? Хорошо, что сейчас не принято драться на дуэлях, а то бы меня угораздило сделать эту глупость. Неприятно: дрожь во всём теле, а мне сейчас идти на боевой пост. Надо взять себя в руки, собраться…

— Так, Эвар! Готов идти на пост?

— Да, я готов! — это не совсем правда, но лучше отправиться прямо сейчас навстречу всем нагуалям…

— Внимание! Иди направо!

Что это — к боевому посту идти через правую стену? Она сдвигается в сторону. За ней дверь с надписью 'Осторожно! Охранение — боевой пост!' Открыть — и сразу оглядеться. Я в джунглях. Хорошо, это всего лишь первый уровень опасности. Значит, Жюли выходит замуж за Яна… Как мне теперь быть? Я уже профессор Университета, зарабатываю как следует, могу позволить себе ухаживание за любимой девушкой, удовлетворение всех её капризов. Но она любит другого! Ещё немного — и выйдет за него замуж! Сколько дней до их свадьбы? Может, я успею? Успею — что именно? Прийти к ней и сказать 'Жюли, я люблю тебя, знаю, что ты выходишь за другого, и прошу передумать'? Нет, это не годится, нужно что-то другое. Ой! Что это? Как больно! Словно что-то вонзилось в ногу и жжёт… Я уже не чувствую ступню… Сейчас упаду… Перед глазами — радужные круги… Падаю…

— Ну как, тебе лучше?

Эвар открыл глаза. Он снова находился в кабинете Яна, лежал на диване. С правой ноги Эвара был снят ботинок. Ян осматривал распухшую ногу Эвара и выглядел очень недовольным.

— Что это было? — Эвар не без труда выговорил эти слова: язык словно одеревенел и еле повиновался.

— Ядовитая колючка, та самая, которую ты хорошо знаешь. Обычная амазонская колючка, никакого отношения к нагуалям не имеет, просто мешает тем, кто на боевом посту. Хорошо, противоядие под рукой, я тебе его вколол. Что с тобой случилось? Ты же сто раз благополучно проходил её! Почему сейчас напоролся?

— Я отвлёкся…

— Что? — заорал вдруг Ян. — Как это ты отвлёкся? На что? В небе сверхновая вспыхнула, что ли? Или пуму заметил?

— Я не могу тебе сказать, — отворачиваясь, пробормотал сквозь зубы Эвар.

— Не можешь сказать?! А ты знаешь, что мне пришлось экстренно вызвать другого человека, чтобы прикрыть этот участок? Это же боевой пост, защищающий колонию! Зачем ты тренировался столько времени, если ничему не научился? Какого чёрта ты вообще пришёл в Охранение? Ты что думаешь — это танцевальная площадка?

Эвар понуро молчал, стараясь не глядеть на Яна. Получилось всё как нельзя хуже. Из-за неприятной новости, касающейся Жюли, подвёл Охранение и Яна, сам чуть не погиб.

— Так, ладно! — заявил Ян уже спокойным тоном. — Моё решение таково: в Охранении тебе больше делать нечего. Минут через пять ты будешь в порядке, отправляйся домой и занимайся другими делами. До свиданья, всего тебе наилучшего, успехов!

Ну вот. Я уже дома. Как здесь хорошо, тихо, спокойно, безопасно, уютно… Из Охранения меня выгнали с позором, как и опасалась Жюли. Она, разумеется, уже обо всём знает. Как я это объясню? Что ей скажу? Что она была права, когда не хотела пускать меня в Охранение? Не об этом бы мне с ней говорить. Жюли… я потерял тебя. Да ещё такой позор — на всю колонию. К чему мне теперь место в Университете? Я жить не хочу… Но не вешаться же. Моя жизнь уже не принадлежит мне. Не для того меня спасали эти люди. Не хочу, чтобы они сочли меня неблагодарным, пожалели о том, что для меня сделали. Я виноват, ошибся, но пусть моя вина не ляжет грузом ни на кого другого.

Кажется, я придумал, что делать. Пусть в Университете останется модель нагуалей, а больше я, наверное, уже ничего полезного не смогу сделать. Значит, остаётся единственный путь…

Жюли только что вернулась в свой кабинет после знакомства с очередной группой спасённых, когда в дверь постучали — верный признак, что сейчас войдёт один из курируемых, — и на пороге появился Эвар.

— Здравствуй, Жюли.

Голос у Эвара был такой, словно его приговорили к смертной казни, а покрасневшие глаза и тёмные круги под ними явственно говорили, что он провёл бессонную ночь.

— Привет, Эвар! — улыбнулась девушка. — Отчего ты такой невесёлый?

— Разве ты не знаешь, что произошло вчера? — Эвар сел за стол напротив неё. Куратор отлично поняла, что имеет в виду Эвар, но решила попробовать перевести разговор на другую тему:

— Ты имеешь в виду свой доклад в Университете? Блестяще! В университетской газете пишут, что это революция! Поведение нагуалей можно будет предсказывать! Со временем мы научимся использовать их! А ты сам, Эвар, почему не читал эту статью?

— Прости, Жюли, я о другом.

— О чём же? — девушка старательно сделала большие глаза, изображая недоумение.

— О моём позоре на боевом посту! — вздохнул молодой человек, опуская взгляд.

— Какой ещё позор? — Жюли усердно сделала вид, что не понимает.

— Я провалился на дежурстве, и Ян выгнал меня из Охранения.

— Так уж и выгнал?! Просто пришёл к выводу, что это не для тебя. А разве не так? Ты творческий человек, тебе непросто сосредоточиться, а рисковать тобой колония не имеет права.

— Так что же, вместо меня рисковать будут другие люди, а я отсижусь в Университете? Ты считаешь, это нормально?

Тон Эвара показывал, что парень на грани истерики. Жюли тихонько вздохнула, стараясь не показать, как ей неприятно его настроение:

— Эвар, каждый из нас делает то, что может. Я тоже не хожу в Охранение…

— Но ты девушка! А я мужчина!

— Что из этого? Эвар, ты понимаешь, что благодаря твоей теории Охранение станет теперь гораздо безопаснее? Скорее всего, нам вообще не придётся больше привлекать туда людей, обойдёмся роботами. И это твоя заслуга!

Жюли тщетно надеялась, что в какой-то момент после её очередной реплики собеседник улыбнётся, наконец, и скажет нечто вроде: 'Да, ты права, это я просто расклеился'. Вместо этого Эвар ответил мрачно:

— Жюли, я понимаю, что ты стараешься меня успокоить. Только зачем это? Я больше не нужен колонии. Модель нагуалей я сделал, больше ничего у меня не получится. Буду только попусту деньги в Университете получать.

Девушка начала раздражаться. Складывалось впечатление, что Эвар попросту наслаждается своим самобичеванием. Можно, конечно, ответить резко, иногда это помогает, но небезопасно для него.

— Прошу тебя, Эвар, не говори такие вещи! Ты нужен, необходим нам всем, живущим в Мире Спасения! Ты великий учёный и замечательный человек!

Эвар как-то странно посмотрел на неё и вдруг произнёс:

— Жюли, я люблю тебя! Пожалуйста, будь моей женой!

Девушка вздрогнула, словно от удара током. Если бы те же слова прозвучали раньше, хотя бы вчера, они бы не были так неожиданны. Получается, всё самобичевание Эвара имело единственной целью выпросить её похвалу, заставить её саму высказаться о его достоинствах? Господи, как это трудно совместить — обязанности куратора-психолога с необходимостью дать сейчас деликатный отказ…

— Прости, Эвар, не могу ответить тебе взаимностью. Дело не только в том, что я значительно старше тебя. У меня жених, Ян, ты с ним знаком, и я люблю его. Не сомневаюсь, что ты скоро найдёшь другую девушку, не менее достойную, чем я.

Эвар печально кивнул:

— Я знал, что ты ответишь мне именно так. Выходит, мне нет места в вашем Мире Спасения.

— Что?! — Жюли даже подскочила на месте от возмущения. — Эвар, что такое ты говоришь? Как это — тебе нет места? Тебя ожидает блестящая карьера, всеобщее признание — и как учёного, и как избавителя наших колоний от ужаса нагуалей! Ты спасёшь множество людей!

— Нет, Жюли. Ты говоришь это лишь для моего успокоения. Если бы ты считала меня таким замечательным, ответила бы совсем иначе на моё признание.

Жюли растерялась. Что это — шантаж? Каприз восходящей звезды? Эвар хочет убедить её, что если она не ответит на его чувство, то он погубит себя, а заодно тех людей, которых спас бы его труд? Девушка опомнилась: Эвар влюблён, по-настоящему влюблён, а потому хватается за соломинку, рискуя вызвать неудовольствие. Но как же быть? Сделать вид, что у него есть шанс? Нет, это слишком жестоко. Пожалуй, следовало ещё раньше дать ему понять, на какое отношение он может рассчитывать.

— Прости, Эвар! Ты замечательный учёный, но я люблю не тебя, а другого человека! На днях мы с ним поженимся! Сожалею, но не могу сказать тебе ничего больше! Пожалуйста, иди к себе и постарайся успокоиться! Включи электросон и отдохни! Уверяю тебя, когда проснёшься, увидишь всё в ином свете! Твоя настоящая любовь ещё впереди!

Эвар печально вздохнул, молча кивнул, глядя в пол, и вышел, пошатываясь, из кабинета. Жюли схватилась за голову и начала мучительно размышлять, что же делать, если теперь парень решится на какую-нибудь отчаянную глупость.

Вот и всё. Пришло время решать, и другого пути у меня нет. Я должен уйти отсюда. Я понял, что никто не станет насмехаться надо мной, припоминать позор в Охранении, но от этого ещё больнее. А главное — не могу без тебя, Жюли… И не могу видеть, как ты станешь женой другого…

— Не плачь, Эвар! Всё будет хорошо, поверь мне!

— Жюли… Ты пришла ко мне… Это сон, да?

— Ну — может, и сон. Так ли это важно, Эвар?

— Жюли! Когда я проснусь, то соберусь с духом и приду к тебе, чтобы сказать, наконец: я решил уйти из Мира Спасения. Ты говорила, что многие из ваших людей отправляются в государства, чтобы убедить их поверить в ваш мир, принять его, увидеть иными глазами Землю.

— Эвар! Ты уверен в том, что собираешься сделать? Может, переждёшь, пока твои чувства успокоятся?

— Нет, Жюли. Я люблю тебя, теряю разум и не хочу нечаянно причинить зло тебе или Яну. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Похитить тебя. Увезти куда-нибудь на край света. Только я никогда так не поступлю. Моя любовь не должна причинять тебе страдание. Прости, что я наговорил лишнего у тебя в кабинете. Давай оставим это. Как мне попасть в Галлию?

— Что же… Раз ты уверен, что иного пути нет… Только, понимаешь, Эвар, просто так попасть туда ты не сможешь. Ведь для них ты не существуешь, как и наш мир. Тебе не поверят, сочтут врагом, примут за шпиона или проявление нагуалей.

— Как же мне быть? Как поступают ваши люди, когда направляются в государства?

— Тебе придётся изменить свой внешний облик. Стать похожим на одного из жителей Галлии, который считается погибшим. Но этого мало, тебе нужно принять его сознание, привычки, чувства. Это намного труднее, чем дежурить в Охранении. Так что подумай — твой ли это путь?

— Я уже достаточно подумал, Жюли. Я сделаю то, о чём говорю. Надеюсь, у меня получится.

— Что же, Эвар. Тогда напоследок прими один совет: не спеши уверять всех в Галлии направо и налево, что Мир Спасения существует. Если тебе не поверят, то объявят сумасшедшим. А поверят — сочтут нашим шпионом.

— Хорошо, Жюли. Я сделаю так, как ты говоришь. Буду очень осторожен.

— Береги себя, Эвар. А напоследок позволь мне сделать кое-что…

Что это? Жюли, ты подходишь ко мне? Обнимаешь меня? Нет сил удержаться — и я сжимаю тебя в объятиях… Твои поцелуи так горячи, и я ищу губами тебя… О, как желанно прикосновение твоих уст… Я приникаю к твоей груди, целую… О, какое блаженство… Ради этого мига стоило родиться и жить…

Глава 3. Галлия

1.

Солдаты звена Анри Клера в ужасе смотрели, как содрогается внезапно оживший холм. Несомненно, Жерар попал в ловушку, схвачен каким-то чудовищем и погиб. Остаётся только отомстить за него:

— Дави, жги коричневых! Вперёд!

Десантники с яростью бросились в атаку, поливая невидимым огнём зубастое коричневое море, а слева содрогался и ревел от боли чудовищный холм. Не прошло и пяти минут, как в поле зрения десантников не осталось ни одной коричневой твари.

— А теперь уходим, всё! — громко скомандовал Анри, приводя в чувство солдат. Разведка завершена, выяснено, что район смертельно опасен, обнаружены два вида наземных чудовищ, о которых в инструкциях ни слова — теперь надо только вернуться живыми. Увы, без Жерара: он спас других, но не себя.

— Смотрите! Жерар! — закричал кто-то из солдат.

Анри обернулся в изумлении. Действительно, чуть в стороне от того пути, которым пришло сюда звено, лежал десантник Ларм. Его комбинезон был сильно порван, тело обожжено и окровавлено, но сам Жерар жив. Он шевелился и стонал от боли.

— Чудовище отпустило его! Поднимайте Жерара! Быстрее уходим отсюда!

Звено бегом возвращалось к звездолёту. Солдаты попеременно несли героя, который спас весь отряд. А тем временем у звездолёта вовсю кипела работа: на глазах поднималась будущая галлийская военная база на Земле.

Мадлен и Пьер вернулись с прогулки, когда вдруг зазвонил видеотелефон. На экране молодая женщина увидела какого-то сурового господина в дорогом сером костюме. Она взяла трубку:

— Алло!

— Госпожа Ларм? Я из Министерства Обороны. Ваш муж Жерар…

Мадлен ахнула, бледнея на глазах у испуганного мальчика. Звонок из этого учреждения не обещал ничего хорошего.

— Алло, госпожа Ларм! — завопил господин из министерства. — Не волнуйтесь, пожалуйста! Ваш муж жив! Он только серьёзно ранен и в ближайшие несколько дней не сможет выйти на связь с вами!

Мадлен постаралась успокоиться. Жерар жив — значит, всё хорошо. Остальное получится. Сейчас нельзя волноваться, терять контроль над собой, а то как бы хуже не наделать.

— Где он сейчас?

— На Лютеции, в госпитале А-18.

— Спасибо, — как можно спокойнее произнесла молодая женщина. — Мы с сыном сейчас же едем туда.

— Алло, госпожа Ларм! Не спешите, пожалуйста! Ваш муж будет выписан в течение одной-двух недель, а в районе Лютеции сейчас небезопасно!

— Благодарю вас, что поставили меня в известность, — холодно ответила Мадлен. Она уже почти успокоилась или убедила себя в этом. — Мы будем очень осторожны. До свиданья.

Она разъединила и присела на корточки перед Пьером:

— Миленький, сейчас мы покушаем, а потом поедем к папе! Хорошо?

— Да, мамочка! — радостно улыбнулся малыш.

Мадлен прижала к себе и поцеловала сына, затем поднялась и снова взялась за видеотелефон:

— Алло, справочная? Дайте, пожалуйста, номер военного госпиталя А-18 на Лютеции!

Эвар чувствовал себя не в своей тарелке. Галлийцы действительно приняли его за своего соотечественника Жерара, который несколькими мгновениями раньше погиб в пасти змеи-холма, столь знакомой Эвару по тренажёру Охранения, да ещё и сочли тяжело раненным.

Система ложного восприятия, о которой рассказывали в Амазонии, несомненно работала. Однако здоровому парню было неловко симулировать боль от несуществующих ран, терпеть, чтобы его тащили куда-то, затем перевозили в звездолёте, а потом лечили. Когда положили на стол в операционной, Эвар даже испугался, что горе-лекари его зарежут. Однако всё обошлось: хирурги махали скальпелями и какими-то другими своими штуковинами — в амазонском курсе медицины Эвар их не проходил — в сантиметре от его тела, зажимали воображаемое кровотечение, и только повязки потом наложили настоящие, так что теперь 'раненый' еле мог сгибать руки и ноги. Впрочем, пока это не требовалось: его отнесли в реанимационную палату и бережно положили на постель, подключили к капельнице, надели на лицо маску с кислородным шлангом и оставили в покое. Подождав немного, Эвар снял противную маску и задумался, как теперь быть.

Перед кроватью стоял голографический телевизор, слева — тумбочка, а справа — шкаф с зеркальной дверцей. Изловчившись, молодой человек заглянул туда. Ого! На него смотрели сразу два лица: его собственное и незнакомое — загорелое, волевое, мужественное. Видимо, это и было лицо покойного Жерара. Эвар грустно подумал, что такое лицо ему понравилось бы гораздо больше собственного. Судя по тому, что окружающие говорили про Жерара, он был герой, в последние минуты своей жизни спас весь отряд. В душе принялась зло шипеть и царапать сердитая кошечка — совесть, недовольная тем, что её хозяин украл облик смелого и заслуженного человека, на который не имел никакого права. Эвар тут же принялся уверять кошечку-совесть, что пошёл на обман ради того, чтобы очистить сознание этих людей и убедить их правильно увидеть Землю и признать Мир Спасения. Совесть притихла, но свои коготки до конца не убрала.

В коридоре послышались шаги, и в палату вошла полная краснолицая медсестра в белом халате:

— Больной, вы уже сняли маску? Вам лучше?

Эвар задумался, как реагировать. Полученные в Амазонии знания говорили ему, что ранения и операция, которую ему только что якобы сделали, превратили Жерара в лежачего больного минимум на три дня. Однако залёживаться и выслушивать претензии совести не хотелось. Рассудив, что местные эскулапы не всё знают, а потому не сумеют уличить его в симуляции, Эвар решил сократить продолжительность своей болезни до одного дня, а в ближайшие сутки продумать план действий. Приняв такое решение, он страдальчески застонал и произнёс голосом умирающего:

— Спасибо, мне уже лучше.

— Лежите, лежите! — поспешно произнесла медсестра. — Выпейте воды!

Эвар покорно взял предложенный стакан и сделал несколько глотков. Прохладная влага успокаивала.

— Спасибо, — он вернул стакан. Медсестра кивнула и вышла из палаты. Эвар грустно вздохнул и приготовился было опять выслушивать претензии совести, но тут слева, с тумбочки, послышался звонок На мгновение симулянт растерялся, но Жерар в его сознании тут же пояснил, что это мобильный видеотелефон. После недолгих колебаний Эвар взял в руку аппарат и тут же увидел на экране расстроенное лицо очень красивой молодой женщины с золотистыми волосами. 'Это моя жена, Мадлен!' — напомнил Жерар. Забыв про все сомнения, Эвар включил связь:

— Алло, Мадлен!

— Здравствуй, любимый мой! — голос женщины прерывался, она несомненно плакала. — Я всё знаю, не рассказывай, не утомляйся! Мы с Пьером приедем к тебе сегодня вечером!

— Выздоравливай, папочка! — послышался тоненький голосок Пьера.

— Я хорошо себя чувствую! — промямлил было Эвар, но голос Жерара отнюдь не отдавал здоровьем. Эвар услышал, как Мадлен рыдает:

— Милый, не отвечай мне! Достаточно, что ты жив и я вижу тебя, слышу твой голос, такое счастье! Я очень люблю тебя, мой хороший! Береги себя, пожалуйста! Выздоравливай поскорее!

— Я люблю тебя, Мадлен! — только и решился произнести в ответ Эвар — просто чтобы успокоить женщину, — и связь разъединилась. Стоило положить видеотелефон обратно на тумбочку, как совесть завопила изо всей мочи. Это уже не просто кража чужого образа и обман множества людей. Это игра с чувствами женщины и ребёнка, утративших самого близкого, любимого человека. Что будет, когда они приедут сюда? Малыш скажет: 'Папа, я люблю тебя!', а Мадлен склонится над кроватью, обнимет и поцелует самозванца…

К своему ужасу, Эвар чувствовал, что в душе жаждет этого. 'Неужели было бы лучше объяснить этой женщине, что на самом деле её муж погиб, а сын осиротел?' — стал он робко возражать совести. И услышал в ответ: 'Ты оправдываешься, потому что Мадлен тебе понравилась. Очень сильно понравилась. Ты хочешь ощутить её поцелуи, познать её тело, занять место погибшего героя Жерара. Чего же стоили твои чувства к Жюли? Она была права, когда говорила, что ты быстро найдёшь другую. Так ради чего ты бросил Университет, ушёл из Мира Спасения и теперь играешь чувствами множества людей, которым дорог Жерар? Ты не ценил те блага, которые получил в Амазонии, они слишком легко тебе достались. Ты капризен и неблагодарен, Эвар. То, что случилось с тобой в девятнадцатом веке, ничему тебя не научило'. Симулянт тяжко вздохнул, взял с тумбочки пульт управления телевизором и включил новости.

2.

— Два билета на Лютецию! Ближайший рейс, пожалуйста! — обратилась Мадлен к кассирше космопорта и протянула деньги. — Один взрослый и один детский!

— Сколько лет мальчику? — поинтересовалась кассирша в очках.

— Три года.

— Тогда ему не нужен билет, мадам. А вот ваш, на рейс ВН-303. Счастливого вам пути!

Мадлен взяла Пьера за руку и посмотрела на часы: отлёт через двадцать минут. Они направились к стойке, на которой виднелось табло с бегающей надписью: 'Посадка на рейс ВН-303'.

— Ваш билет, мадам!

Они прошли в звездолёт и сели на места.

— Уважаемые пассажиры! Пристегнитесь, пожалуйста!

Мадлен впервые летела звездолётом, и он ассоциировался у неё с обычным самолётом. Даже внешне похож, только передняя часть более округлая. Вот заработали двигатели ближнего полёта… Машина двинулась по взлётно-посадочной полосе… Шум двигателей всё сильнее… Толчок прижимает к спинке сиденья — как там Пьер? Улыбается, ему интересно: он и в самолёте ещё ни разу не летал. Вот мы и в небе. Внизу стремительно уменьшается пейзаж, видно слабое сияние, всё вокруг темнеет…

— Мама, как здорово!

Да, хорошо, скоро будем у Жерара. Как он там? Позвонить бы ему, но нельзя во время полёта. Вот уже далеко внизу наша родная Марселия. Кругом чернота, в которой едва заметно мерцание звёзд…

— Уважаемые пассажиры! Пожалуйста, приготовьтесь к преодолению релятивистского барьера!

— Пьер, тебе лучше закрыть глазки!

— Нет, мама, я хочу всё видеть!

Ладно, пусть видит, раз иллюминатор не закрыт. Звёзды словно ползут друг другу навстречу, а теперь уже бегут, всё стремительнее, сияют всё ярче и сливаются в одну ослепительную полосу — вот теперь, хочешь-не хочешь, придётся закрыть глаза…

— Уважаемые пассажиры! Мы прошли релятивистский барьер! Через два часа прибываем на планету назначения!

Ой, как хорошо, мы уже почти приехали. А вот стюардесса идёт, толкает перед собой тележку с едой.

— Что желаете на ужин, мадам — вам и вашему мальчику?

Эвар лениво, почти засыпая, посматривал на телеэкран. Единственное, что пока заинтересовало его — новости с Земли. 'В результате несчастного случая пострадал один военнослужащий. Ему оказана необходимая медицинская помощь, и теперь его жизнь вне опасности'. Ага, это про меня. Змея-холм сойдёт за несчастный случай? Знали бы здешние журналисты, что в Охранении Амазонии это всего лишь один из 'снарядов' тренажёра, далеко не самый трудный для преодоления…

Он слегка вздрогнул, когда новости неожиданно прервались:

— Внимание, внимание! Астероидная опасность — уровень четыре! Просьба всем спуститься в убежище!

Ах, вот как. Да, вблизи Лютеции много небольших астероидов — возможно, как раз из-за нагуалей — и подобные тревоги здесь не так уж редки. Что же — один из них вот-вот упадёт сюда? Какая глупость, его ведь нетрудно сбить…

Пока Эвар переваривал это зловещее сообщение, в дверях появилась взволнованная медсестра:

— Больной, вы можете идти?

— Да, конечно!

Тут уж не до симуляции, вряд ли кто-то обратит внимание, что пациент, которому только что сделали операцию, преспокойно разгуливает по этажам: все заняты приближающимся астероидом. Эх, не вовремя Мадлен и Пьер едут сюда…

Медсестра взяла Эвара за руку, и они вышли в коридор, где уже бегали взволнованные люди. Как Эвар и предполагал, никто не обратил внимания на его чудесное выздоровление, разве что злополучные повязки мешали двигаться, зато и придавали ему необходимый страдальческий вид. Когда они дошли до лифта, их с медсестрой заметил какой-то седоватый врач — один из тех, которые делали сегодня Эвару операцию:

— Сестра, зачем вы вывели лежачего больного? Каталку не могли для него привезти?

— Так ведь тревога!

— Если астероид упадёт, то не раньше, чем через два часа. Время есть, не надо устраивать панику.

Врач бросил озабоченный взгляд на Эвара, покачал головой и ушёл к лифтам. Медсестра грустно вздохнула и, помогая пациенту, спустилась с ним в подвал. Помещение убежища было уже открыто, и Эвар увидел там большой телевизор и десятка три перепуганных людей. Женщины плакали, дети нервно бегали туда-сюда, а мужчины, не обращая внимания на тех и других, взволнованно обсуждали происходящее:

— Что будет, если астероид упадёт? Это же страшная катастрофа!

— Он не такой большой, около трёх метров. Скорее метеорит.

— Смотря куда упадёт. Если в вулканическую зону…

— Зачем думать о плохом? Может, его ещё собьют. Сказали же: к нему направились патрульные корабли…

Решив, что не помешает узнать всё из первых рук, Эвар протиснулся поближе к телевизору. Сообщений было множество, но все на одну и ту же тему. Выяснилось, что это уже пятый астероид — или, уместнее сказать, метеорит — за год. Предыдущие были сбиты, так что непонятно, отчего паника. Впрочем, действительно, странно, что они появляются так часто. В нагуалях ли всё дело?

Заметив в углу компьютер, Эвар решил проверить кое-какие свои сомнения. Он вошёл в меню, вызвал городскую библиотеку и запросил сообщения, касающиеся астероидов. Так и есть: с момента заселения Лютеции, восемнадцать случаев астероидных угроз. Шестнадцать камней-гигантов сбиты, а ещё два упали в океан. Один из них вызвал цунами, от которого сильно пострадали приморские районы. Однако за последний год — четыре тревоги, правда, все камни сбиты. Что-то тут нечисто, подумал Эвар и решил просмотреть другие сообщения за те же даты. Он уже почти уверился в своём подозрении, когда его тронули за плечо:

— Господин Ларм! Отбой тревоги!

— Что с камнем? — деловито поинтересовался Эвар.

— Его сбили, всё хорошо.

Эвар кивнул и вернулся в палату, обдумывая найденную информацию и суммируя впечатления от увиденного. Среди прочего, он отметил про себя, что местные жители значительно меньше ростом, чем обитатели Амазонии. Он собрался было поразмыслить об этом, как вдруг услышал с телеэкрана:

— Мы снова прерываем наши передачи экстренным сообщением!

3.

После ужина, пассажиры звездолёта задремали в своих креслах. Вокруг всё было спокойно, приближение к Лютеции буквально ощущалось. Внезапно звездолёт тряхнуло, все проснулись и тревожно посмотрели вокруг.

— Что это? Авария?

— Надеюсь, нет. А почему командир корабля ничего не сообщает?

— Смотрите в правые иллюминаторы, назад! Какой-то звездолёт рядом!

— Кто это? Чего им надо?

Послышался топот, и из багажного отделения появились трое здоровенных мужчин в масках и с оружием:

— Всем оставаться на местах! Кто сделает глупость — мертвец!

Какая-то женщина пронзительно ахнула. Мадлен крепче прижала к себе Пьера.

— Мамочка, кто эти люди? — тихо спросил малыш.

— Пираты, наверное! — прошептала молодая женщина. — Не бойся, всё будет хорошо!

— А кто такие пираты?

— Это люди, которые хотят получить деньги, прежде чем позволят нам лететь дальше!

Пьер замолчал, испуганно поглядывая на пиратов большими круглыми глазёнками. Мадлен вздохнула: она вовсе не была уверена, что всё обойдётся. Если верить телевидению, из четырёх пассажирских звездолётов, угнанных за последний год, только один был освобождён сразу после внесения выкупа, а судьба остальных неизвестна.

Тем временем бандиты разгуливали по-хозяйски в проходе, один из них вошёл в кабину пилотов и остался там, двое других проверили туалеты и вернулись к пассажирам. Неожиданно в кармане плаща Мадлен раздался негромкий зуммер мобильного видеотелефона. Молодая женщина сразу сунула руку в карман, выключила звук, вынула аппарат, не глядя, кто звонит, включила связь и, словно поправляя волосы, подняла его так, чтобы было видно весь проход, в котором расположились преступники.

Эвар внимательно посмотрел картинку, которую показывал видеотелефон, и невольно улыбнулся находчивости Мадлен: без лишних слов она дала понять, что случилось с их звездолётом, где они сейчас находятся и какова ситуация на борту. 'Что же, пора действовать, и побыстрее. Жерар, помоги мне!' Он вышел в коридор и сразу увидел медсестру.

— Больной, вы почему это разгуливаете? — недовольно произнесла она.

— Простите, мне срочно нужен кто-нибудь из врачей!

— Зачем это?

Объяснения с понятливой дамой грозили отнять немало времени, но, к счастью, Эвар заметил в конце коридора того седоватого врача, который делал замечание медсестре, и направился к нему:

— Простите, доктор! У меня неотложная просьба!

Врач остановился и удивлённо посмотрел на беспокойного пациента:

— Зачем вы опять встали, сударь?

— Только что было сообщение по телевизору: пираты захватили звездолёт, на котором моя семья! Мне срочно нужно в Службу Безопасности!

— Не надо вам туда! — врач отрицательно покачал головой. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Лежите, выздоравливайте.

— Я хорошо себя чувствую! — Эвар решил обнаглеть. — А если я не смогу участвовать в спасении жены и сына, это может плохо отразиться на моём состоянии!

Врач смерил его удивлённым взглядом:

— Вы хорошо себя чувствуете, сударь? Это очень странно, но, представьте, я почти готов в это поверить. Однако я не могу один принять такое решение. Зайдите в свою палату, мне нужно проконсультироваться с коллегами!

— Только побыстрее, доктор, пожалуйста!..

К счастью, долго ждать не пришлось. Через двадцать минут Эвар, одетый в свою военную форму, вышел из здания больницы. Зашёл в ближайший магазин одежды, купил себе спортивный костюм, переоделся, а заодно избавился от проклятых повязок. Когда рассчитывался с кассиршей, спросил, где поблизости продаётся оружие. Получив нужный адрес, через десять минут зашёл в оружейный магазин и с порога указал на лучевой автомат.

— Простите, сударь, у вас есть разрешение на владение оружием? — с напряжённой улыбкой обратился к нему продавец.

— Да, я десантник! — Эвар предъявил документы Жерара.

— Хорошо, сударь.

Экипировавшись, Эвар вышел из магазина, остановил ближайшее такси и направился в космопорт. При въезде туда Эвара проверила полиция, но документы десантника сделали своё дело. В космопорте сразу поинтересовался в справочной, где прокатные звездолёты.

— Сударь, на прокат у нас только одноместные! На них нет ни оружия для ведения боя в космосе, ни даже сверхсветового пускателя!

— Хорошо, давайте одноместный, мне не надо преодолевать релятивистский барьер.

К счастью, Жерар имел некоторый опыт вождения звездолётов. Через минуту после получения прокатного кораблика Эвар стартовал. 'Спокойно, спокойно! — говорил он себе. — Я смогу найти их!' По его расчётам, звездолёт, на котором летели Мадлен и Пьер, не должен был сильно отдалиться от места захвата — его координаты Эвар узнал благодаря находчивости супруги Жерара: заключительная стадия маршрута, значит, топлива на борту едва ли много.

Минуты через три полёта, ещё до выхода из атмосферы, радар сообщил о наличии впереди по курсу крупного объекта типа звездолёта. Эвар рассчитывал, что его крошечный аппарат, чуть крупнее спасательной капсулы, не вызовет преждевременного беспокойства угонщиков, а значит, есть шанс приблизиться незамеченным. Ещё через минуту он увидел то, что искал: большой белый пассажирский звездолёт, к которому, словно пиявка, присосался маленький серый пиратский корабль. Именно его Эвар и избрал целью своего маршрута.

Зайдя 'с тыла', так, чтобы бандиты из звездолёта не заметили его, Эвар пристыковался к вражескому кораблю, залез в скафандр, 'надел' на левую руку лучевой автомат, вышел в шлюзовой отсек, открыл наружный люк и, стараясь производить поменьше шума, принялся вырезать отверстие в обшивке пиратского аппарата. Через две минуты образовалась дыра, достаточная, чтобы пролезть внутрь — что Эвар не преминул сделать. Через секунду он сделал свой первый шаг по пиратскому кораблю. Оказалось, что он попал в кабину управления. Не мешкая, подошёл к пульту и дал сигнал вызова в Службу Безопасности. Что же — пираты ушли на захваченный корабль, никого не оставив на своём? В общем, логично: никого лишнего с собой на операцию не брать. Сняв скафандр и снова 'надев' автомат, Эвар осторожно двинулся дальше. Ещё несколько шагов — и вот оно, коряво вырезанное отверстие, ведущее на захваченный пассажирский звездолёт.

Грузовое отделение. Никого? Пришла мысль: при виде противника — бить сразу коротким выстрелом на поражение, чтобы не продырявить случайно обшивку звездолёта. Настроил автомат на нужный режим стрельбы. Ещё несколько шагов — и вот выход в салон…

Первый из людей в маске даже не успел обернуться — луч вошёл ему в район позвоночника. Не выживет — его проблема. Второй пират, стоявший возле кабины пилотов, успел поднять автомат, но оружие Эвара опередило его на долю секунды выстрелом в живот. Мнимый десантник сразу же резко развернулся, на случай сюрпризов сзади — вот она, школа Охранения. Нет, всё в порядке. Пассажиры обернулись, уставились на него с радостным изумлением, и Эвар приложил палец к губам: ни звука. Он поймал радостную улыбку Мадлен, но только кивнул ей: рано ещё торжествовать.

— Сколько их было? — тихо спросил Эвар ближайшего пассажира.

— Трое. Один в кабине.

Эвар кивнул и, не забывая присматривать за тылом, осторожно двинулся к кабине пилотов. Мягко взялся за дверную ручку, потянул на себя…

Он успел увидеть противника первым, прежде чем тот обернулся, и сразу пустил луч. Третий пират рухнул с пробитой головой.

— Быстрее — на посадку! — скомандовал Эвар пилотам. — Обшивка наверняка повреждена!

Один из пилотов кивнул, и звездолёт рванулся к поверхности Лютеции. Эвар едва не потерял равновесие. Не без труда, держась за спинки кресел, прошёл к тому месту, где сидели Мадлен и Пьер. Женщина радостно вскрикнула, вскочила с места и обняла Эвара:

— Миленький, любимый мой! Ты пришёл, чтобы спасти нас! Спасибо тебе, золотой мой!

Не обращая внимания на других пассажиров, она плакала и целовала смущённого самозванца. Эвар не выдержал, стряхнул автомат с руки на пол, сжал в объятиях мадам Ларм и осыпал её лицо поцелуями.

4.

Генерал-полковник Гастон Февр, начальник Службы Безопасности Галлии, в очередной раз просматривал сводки последних двух дней и размышлял. Героем его дум был никто иной, как Жерар Ларм, представленный сразу к двум орденам — 'За храбрость' и 'За спасение людей'. Ещё позавчера утром врачи боролись за его жизнь, а вечером он, как ни в чём не бывало, в одиночку разделался с пиратами, захватившими звездолёт с Марселии, в котором, среди прочих пассажиров, находились жена и маленький сын бравого десантника. Мало того: надоумил Службу Безопасности Лютеции, где искать пиратов. И всё оказалось верно: сегодня утром эти голубчики — видимо, сильно разозлённые позавчерашней неудачей — подошли к очередному астероиду, чтобы сместить его с орбиты и сбросить на планету, тут-то их и поджидал патрульный корабль…

То, что тяжело раненный человек вдруг вскакивает с постели и бросается совершать подвиги, невелика сенсация: не каждый день, но случается такое. Тем более что спасал он не кого попало, а самых близких ему людей. Но каким образом он выяснил, где искать захваченный пиратами корабль? Как умудрился вычислить связь между падением очередного астероида и пиратской атакой на один из звездолётов в районе Лютеции? Нет, задним числом всё понятно: в течение года это пять раз совпало, идиот бы догадался, что пираты используют астероиды, чтобы отвлечь патрули. Так вот, идиот бы догадался, а бравые генералы Службы Безопасности Лютеции дожидались подсказки от рядового десантника. И кто из них по праву должен руководить спецслужбами? А ещё говорят, что наша армия отупляет солдат.

В общем, не мешает присмотреться к этому Жерару. Может, действительно — переманить его из беспокойного десанта, а то и заместителем назначить со временем? Парень толковый, к тому же смелый и самоотверженный, такой интриги крутить не станет. Но прежде чем приглашать его для доверительной беседы, не помешает навести кое-какие справки.

Эвар проснулся раньше обычного времени и теперь лежал, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить жену Жерара. Её маленькая рука покоилась на его груди, а золотистые волосы рассыпались по подушке и нежно щекотали щёку самозванца. Анализируя собственные чувства, Эвар с удивлением думал, что так хорошо, как с Мадлен, ему не было ни с одной женщиной. За многими он ухаживал, не одной признавался в любви, нередко встречал взаимность, готов был драться на дуэли, но такое чувство как с Мадлен — и словами-то не выразишь! — пришло к нему впервые. А мальчик, с нежной доверчивостью прижимавшийся к его, Эвара, руке и шептавший удивительные слова: папа, папочка, родненький, не уезжай больше, я люблю тебя…

С того момента, когда Эвар спас от пиратов Мадлен и Пьера, а также три сотни других пассажиров звездолёта, угрызения совести, терзавшие его из-за обмана и самозванства, несколько смягчились. Всё-таки заслуга, и немалая, какой и Жерар гордился бы. Даёт ли она право на Мадлен и Пьера? Вопрос довольно щекотливый, но опять же: неужели им лучше вдовство и сиротство? А главное — если такого права и нет, то очень не хочется это признавать…

Однако пора действовать и в другом направлении — том самом, ради которого покинул Мир Спасения и пришёл сюда. Каким образом убедить полтора миллиарда галлийцев и ещё больше жителей других государств, что Земля по-прежнему их родина, готовая протянуть им руку, что Мир Спасения — реальность, которую глупо игнорировать, а нагуали — не более чем неудобство, которое, возможно, со временем удастся даже использовать?

Перебирая в уме разные варианты действий, Эвар вдруг подумал, что ушёл из Амазонии, не выяснив одну небольшую, но чрезвычайно интересную деталь. А именно — обстоятельства создания памятника Миру Сестёр. Давид говорил, что Мир Сестёр — просто выдумка, миф, легенда. Но тогда зачем выдумке поставили памятник? Легенд много, но только одна из них удостоилась такой чести. Конечно, возможны тысячи объяснений, но лучше всего было бы в своё время задать этот вопрос Жюли. Не до того было, другое держал в голове, когда приходил к ней. Без особого удивления Эвар подумал, что, повстречайся ему сейчас Жюли, ему бы и в голову не пришло признаваться ей в любви. Да, она необычайно красива, умна, очень помогла ему во время адаптации, и всё же отношение к ней сейчас — скорее как к матери, а не к любимой женщине. Похоже, и с её стороны к нему было материнское чувство, которое не следовало воспринимать как шанс на любовь.

Ладно: что осталось недоделанным в Мире Спасения, то и осталось. В любом случае, Мир Сестёр, чем бы он ни был — легендой или нет — не имеет отношения к той задаче, которую необходимо сейчас решить. Так с чего же начать? Поразмыслив, Эвар пришёл к выводу, что ему помогут нагуали. Та задача, которую он решил в Мире Спасения, более чем актуальна также для Галлии. И тут вырисовывается довольно простой и очевидный план: оформить решение этой задачи, уже готовое, в терминах галлийской науки и опубликовать в виде статьи. Разумеется, это привлечёт внимание местной научной общественности. Тогда, если приоткрыть завесу, которая прячет от множества глаз Мир Спасения, это не будет воспринято ни как сумасшествие, ни как шпионаж. Конечно, этот путь займёт не один день, но надо же с чего-то начинать. Очень удачно, что в связи с мнимым ранением на Земле и двойным награждением, армия дала десантнику Жерару Ларм двухмесячный отпуск. За это время удастся и статью написать, и ответа из редакции дождаться.

Мадлен вдруг сделала резкое движение во сне и пробудилась:

— Славный мой, я не задела тебя? — виновато спросила она Эвара. Самозванец только улыбнулся в ответ и поцеловал красавицу в плечо.

— Ах, как сладко! — улыбнулась она. — Ты не представляешь, как я хочу тебя! Давай так: сделай свою зарядку, позавтракаем все втроём, а после этого… Если бы ты знал, как я жажду твоих поцелуев! Побольше, пожарче! Я хочу быть твоей — вся, навсегда!

Мадлен чувствовала себя словно в тумане, но тумане сладостном и завораживающем. Только что звонила сестра с Вашингтонии, и Мадлен отвечала ей немного невпопад, но Клодетт поняла главное: у неё всё хорошо. И это было так. Даже удивительно! Ранение, которое муж Мадлен получил на Земле, повлияло на него как-то удивительно: он стал гораздо ласковее и нежнее, галантнее, внимательнее, тактичнее. Как будто другой человек! Прежние трения между ним и ею, ещё недавно грозившие развалить семью, ушли в небытие, осталась только любовь, ещё более яркая и жгучая, чем то чувство, которое некогда владело молодожёнами Ларм в период медового месяца. Молодой женщине временами казалось, что это сказочный сон, который надо сберечь, чтобы он не покинул их обоих.

А какой он, оказывается, умный и талантливый! Нет, конечно, дураком он никогда не выглядел, просто уставал от тягот военной службы, на которую пошёл, чтобы обеспечить семью, но теперь… Статью научную пишет! Надо же! Говорит, пока он лежал раненный после случившегося на Земле, на него снизошло какое-то откровение, которым он должен поделиться с человечеством. Какие-то сложные формулы, расчёты, в которых разобраться невозможно, и ясно одно: это гениально.

Жерар, любимый! Если это сон — молю тебя, не дай мне проснуться!

5.

Эвар с тяжёлой головой возвращался домой после работы в университетской библиотеке. Подготовка будущей статьи оказалась неожиданно трудной задачей. Казалось бы, всё ясно: модель — та самая, которую докладывал в Университете Амазонии — давно готова. Осталось только переложить её на здешние, галлийские, научные термины и представления. Вроде как на другой язык перевести. Но именно это оказалось самым трудным!

Прежде всего, выяснилось, что математические методы, которые он использовал в Амазонии, просто неизвестны здесь, в Галлии. В лучшем случае — находятся в начальной стадии разработки. Конечно, это поправимо, можно самому опубликовать необходимые статьи, но их подготовка займёт немалое время, а потом ещё нужно, чтобы научная общественность привыкла к незнакомым способам решения сложнейших задач. Да и не очень-то корректно по отношению к учёным Мира Спасения: ведь они всё это придумали, а Эвару придётся приписать авторство себе, так как сослаться не на кого. Мало было самозванства, кражи образа Жерара, обмана Мадлен и малыша Пьера, так теперь ещё и эта проблема.

Не лучше обстояло дело с физикой. Модели Метакосмоса, которые Эвар использовал в Амазонии, здесь попросту отсутствовали. Вместо них существовали какие-то примитивные наработки, основанные на высосанных из пальца допущениях. И как тут быть — самому выдвигать нужные гипотезы? Видимо, да, другого пути попросту нет.

Собирая материал для статьи, Эвар попутно получил, наконец, ответ на вопрос, который интересовал его ещё в Амазонии: каким образом вышло, что ни Галлия, ни другие космические государства не сумели создать машину времени? Оказалось, что она давно объявлена неосуществимой. Проект 'Эксодус' ещё в начале двадцать второго века был признан мошенничеством тысячелетия. Ничего удивительного, что никто даже не берётся за задачу, которая признана неразрешимой. При этом все попытки Эвара найти физическое обоснование этой 'неразрешимости' ничего не дали. Отцы науки в один голос твердили: 'Машину времени создать невозможно, потому что это невозможно никогда!'

А расчётная база? В Амазонии всё было просто: мысленно продиктовать в мнемофон набор формул, оговорить граничные условия, ответить на вопросы компьютера — никогда не удаётся сразу поставить задачу без ошибок — и через пару минут приходит численное решение. Хоть таблицы заказывай, хоть графики или динамичные голограммы — что душе угодно. А здесь изволь сам пиши расчётные программы, а центральный университетский компьютер тужится над ними по три дня, хотя это пока всего лишь простейшие, предварительные вычисления. Что же будет, когда понадобится обсчитать конечные результаты?

Но, пожалуй, самое худшее в том, что местным светилам науки даже в голову не приходило до сих пор задуматься о сущности нагуалей, их связи со строением Метакосмоса. Сбежали когда-то из-за них с Земли в космос — и ладно, с тех пор забыли навсегда. Даже по поводу деформации Земли среди них нет согласия: одни считают её сплющенной в лепёшку, другие — полусферической. Ни те, ни другие не задаются вопросом, куда подевалась магма, находившаяся внутри земного шара. Получается, Эвару предстоит решать задачу, которая никем даже не поставлена!

Ко всему прочему, завтра придётся потратить некоторое время — сходить в местную поликлинику на медосмотр. Оказывается, туда из главного военного госпиталя Лютеции пришло уведомление, что пациент Ларм сбежал, не завершив курс лечения. Ошибка, характерная для Эвара, но непростительная десантнику Жерару Ларм.

Он подходил к квартире супругов Ларм, когда дверь отворилась и на пороге появилась Мадлен. У неё был какой-то смущённый вид. Когда Эвар подошёл к ней, она вдруг обняла его и прошептала:

— Любимый! У нас будет девочка!

Все заботы, связанные с подготовкой злополучной статьи, мгновенно вылетели из головы будущего отца. Он улыбнулся, подхватил Мадлен на руки, внёс в квартиру и принялся жарко целовать самую прекрасную из женщин.

Генерал-полковник Гастон Февр просматривал досье Жерара Ларм и мурлыкал про себя популярную эстрадную мелодию. Интересно, очень интересно. Впрочем, всё интересное началось после того, как Ларм получил ранение во время операции на Земле. У него вдруг пробудились сильнейшие математические и аналитические способности, что дорого обошлось пиратам, ещё недавно орудовавшим в районе Лютеции. После этого Ларм повадился в местную университетскую библиотеку, а вчера отослал статью в физико-математический журнал.

Однако самое интересное, бесспорно, его мнемограмма, снятая во время медосмотра, проведенного по личному его, Февра, распоряжению. Оказывается, у нашего десантника раздвоение личности. Помимо того, что о нём известно всем, Ларм считает себя французским математиком, который жил — упасть не встать! — в начале девятнадцатого века, получил смертельное ранение во время дуэли с приятелем, был перенесён в нашу эпоху с помощью машины времени и оказался в некоем Мире Спасения, откуда удалился из-за неразделённой любви и желания просветить остальное человечество, как же хорошо на Земле. Это какой диагноз — шизофрения, паранойя или что-нибудь более оригинальное? При этом, если бы не мнемограмма, никаких внешних проявлений безумия. А внезапное проявление математических способностей на сумасшествие и не спишешь. М-да…

Февр покачал головой. При всех прочих достоинствах отважного десантника, в заместители психа не очень-то назначишь, так что самый привлекательный вариант, увы, отпадает. Но что, если в его бреде есть нечто рациональное? Ведь и в самом деле, учёные мужи не могут внятно ответить на некоторые очевидные вопросы: какая же всё-таки Земля — вроде лепёшки или полусферическая? Откуда взялись нагуали? Да и с аферой 'Эксодус' многое непонятно: фирма, которая вела эту программу, однажды попросту исчезла вместе со всем оборудованием и многотысячным персоналом. При этом немало людей уверяли в ту пору, что они действительно прибыли из прошлого. Бред какой-то! Вернее, не какой-то, а в точности такой же, как у нашего десантника. М-да… А вдруг в том районе, где когда-то текла река Амазонка, действительно прячется нечто интересное? Никто ведь не искал. Попробовать, что ли?

— Скажите, куда мне идти? У меня назначена лекция на половину двенадцатого! — обратился Эвар к секретарше деканата. Девушка деловито заглянула в расписание:

— Господин Ларм, вы делаете доклад в аудитории 'К', это по коридору направо и до конца!

— Спасибо.

Эвар повернулся и вышел, неся в руках портфель с демонстрационным материалом и другими бумагами. За дверью ждала Мадлен, она ободряюще улыбалась:

— Всё будет хорошо, любимый! Вот увидишь!

Эвар сдержал печальный вздох. Он скрывал от Мадлен, что на его статью три дня назад пришёл отзыв из редакции, да такой, что хуже некуда: 'Автор статьи совершенно незнаком с основами математической физики'. Именно этот обескураживающий отзыв побудил его обратиться в университет с просьбой разрешить сделать доклад по модели нагуалей. Эвар рассчитывал, что в живом общении с аудиторией ему будет легче объяснить спорные аспекты своего подхода, чем это позволяла форма статьи.

Вот и аудитория 'К', здесь пока никого нет. Где проектор? А, вот он. Запустить в него файл с иллюстративным материалом…

— Милый, я посижу на заднем ряду, ладно?

— Хорошо, девочка моя!

Вот уже всё готово. В аудиторию заходят слушатели — студенты, преподаватели, исследователи. Ещё минута — и можно начинать…

Эвар закончил свой доклад и в ожидании вопросов посмотрел на слушателей.

— Кто хочет спросить? — лениво произнёс заместитель декана.

— Я хочу! — улыбнулся один из студентов. — Господин докладчик, это правда, что десантники пробивают головой каменную стену?

В зале послышались смешки.

— Мне не приходилось такое, — сухо ответил Эвар.

— У меня вопрос! — заявила какая-то девушка. — Вы не пробовали сделать вечный двигатель или выделить теплород? А ещё интересная задача — философский камень. Или машина времени.

Хихиканье в зале усилилось.

— Прошу вас, не отвлекайтесь от темы доклада! — снисходительно произнёс заместитель декана. Однако было видно, что в душе он согласен с насмешниками и не показывает этого открыто лишь из уважения к доблестной армии.

— Я бы хотел высказаться по поводу доклада! — поднял руку какой-то худощавый старичок. Заместитель декана оживился:

— Да, прошу вас, профессор Вержи!

— То, что мы сейчас слышали, представляет собой попытку придумать новую науку, вместо того, чтобы выучить уже известное…

Профессор Вержи говорил правильные, в общем, вещи. Он указал на те натяжки в работе Эвара, которые тот сделал в надежде облегчить галлийцам понимание выкладок. Дал ценные советы, как работать с литературой и пользоваться центральным университетским компьютером. Когда он закончил, в зале раздались аплодисменты. Эвар постарался сдержаться.

— Позволите мне задать вопрос? — произнёс он.

— Да, конечно! — кивнул заместитель декана.

— Всё-таки, какова форма Земли: плоская, как лепёшка, или полусферическая?

На этот раз засмеялся даже заместитель декана. Он вытер слёзы радости и сказал:

— Что же, я думаю, мы должны поблагодарить уважаемого докладчика за интересное сообщение. Все свободны!

Эвар, оглушённый случившимся, упаковывал материалы доклада в портфель, когда маленькая ручка легла ему на плечо:

— Славный мой, как обидно, что ты потратил время на этих кретинов! — с чувством произнесла Мадлен. Эвар вздохнул: сейчас он сожалел, что позволил любимой женщине присутствовать при этом позоре.

— Я, конечно, не профессор, — продолжала Мадлен, — но способна разобраться, о чём идёт речь. Они умудрились не сказать ни слова по существу твоего доклада! Если есть хоть одна ошибка, то в чём она? Они недовольны, что ты решаешь сложнейшую задачу не так, как действовали бы они. А разве возможно иначе? Если бы их методами можно было сделать это, задачу давно бы решили. Неужели они сами не понимают такие вещи? И в конце концов, мне тоже интересно знать, сплющена ли Земля нагуалями в лепёшку или в полусферу — я сама никогда не видела, слышала по-разному, а лететь туда дорого.

Они вышли на улицу. Свежий весенний ветер приятно погладил лицо, словно успокаивая.

— Милая, подожди, я сейчас! — сказал вдруг Эвар. Он подошёл к лотерейному ларьку неподалёку, просмотрел распечатки результатов предыдущих тиражей, протянул сотруднице деньги и через две минуты вернулся с толстой пачкой ассигнаций.

— Будем считать, что это мой реванш! — улыбнулся он. — 'Экспресс-лото — это очень много денег!' — процитировал он телевизионную рекламу. — Если оставлю десант, буду зарабатывать лотереей!

6.

Генерал-полковник Февр ожидал, пока к нему явится вызванный сотрудник, а заодно рассеянно просматривал последние материалы по делу Жерара Ларм и размышлял.

Два месяца назад, когда Ларм покинул армию, ему установили крошечную военную пенсию. То есть, конечно, самому прожить на неё худо-бедно получится, но семью кормить — никогда. Однако вместо того, чтобы бедствовать, семья Ларм процветает. Жерар играет на бирже, и очень успешно. На днях они переехали из съёмной городской квартиры в скромный домик в элитном предместье — очень полезно для здоровья, зелень кругом, а заодно подальше от криминала и суеты. Как это понимать? Где такое видано, чтобы сумасшедший загребал миллионы на бирже? Пробиться в науке бывший десантник больше не пытается, в университете не появляется, в журналы не пишет. Наверное, правильно делает.

В дверь осторожно постучали. Заглянула секретарша:

— Господин Максен прибыл!

— Отлично, пусть войдёт.

Он задумчиво смотрел, как Андре Максен, главный эксперт Службы Безопасности Галлии по научным вопросам, заходит в кабинет и садится напротив.

— Вы меня вызывали, мой генерал?

— Да. Вот по этому вопросу. — Февр протянул ему статью Жерара Ларм. — Что вы об этом думаете?

Максен надел очки, небрежно пролистал статью и положил перед собой:

— Что тут думать? Человек не знает основ.

— Какие-то серьёзные ошибки?

— О каких ошибках можно говорить, если автор этой, с позволения сказать, работы не владеет математической физикой даже на уровне начинающего студента?

Февр начал раздражаться:

— Господин Максен! Я плачу вам оклад не для того, чтобы вы мне сообщили, написано ли это согласно академическим канонам или нет. Я, извините, сам прошёл когда-то университетский курс, а потому в подобных вещах разобраться могу. Вижу, что существующим подходам это не соответствует. А ошибки есть? Неправомерные допущения, некорректное использование математического аппарата, ошибочная обработка известных экспериментальных данных, непоследовательность рассуждений?

Максен снова взял в руки статью и задумался.

— Ну, так сразу на ошибки я указать не могу, мне нужно разобраться…

— Так разберитесь! Я не требую немедленного ответа. За неделю сделаете?

— Да, конечно, мой генерал.

— Вот и хорошо. Кстати, какова всё-таки форма Земли — лепёшка или полусфера?

Максен удивлённо посмотрел на своего шефа:

— Лепёшка, разумеется. Мнение о полусферической форме планеты вызвано оптическим обманом и погрешностями измерительной аппаратуры.

— Ах, вот как. Очень мило. Только, представьте себе, мне встречалось и прямо противоположное мнение. Ладно, идите, работайте.

Максен с недовольным видом направился к выходу, унося с собой статью. Февр сердито посмотрел ему вслед и, как только дверь закрылась, выругался.

— Здравствуй, Эвар!

— Жюли?! Здравствуй, я очень рад тебя видеть. Это сон, да?

— Конечно, Эвар, это сон. Как ты поживаешь? Всё хорошо?

— Да, Жюли! Ты оказалась права, я нашёл своё счастье! Моё счастье — Мадлен, Пьер и наша будущая дочка!

— Я рада за тебя, Эвар. Только, понимаешь, тебя вскоре ждёт новое испытание.

— Зачем, Жюли? Нам втроём так хорошо вместе!

— Сожалею, Эвар, это не мне решать.

— Что же. По крайней мере, ты можешь сказать, в чём будет состоять это испытание?

— Тебе придётся пожертвовать многим, чтобы сберечь всё. Прости, больше я ничего не могу сообщить. Удачи тебе, Эвар! Будь счастлив, мой мальчик! До свиданья!

Эвар вполне свыкся со своим странным положением и теперь воспринимал Мадлен не иначе как жену, а к Пьеру относился как к родному сыну. Рассудок говорил, что от этого никто не страдает, все выигрывают. А сердце шептало, что не сможет биться без этой маленькой, тоненькой рыжей женщины и крошечного мальчугана.

Напрашивалась мысль, что Мир Спасения был чересчур хорош, идеален для мятежника, дуэлянта и ловеласа из девятнадцатого века. И напротив, нервозная, болезненная, неблагополучная Галлия казалась родной стихией.

Местная наука не восприняла его всерьёз, и не надо. Семья обеспечена, биржа даёт высокую прибыль, больше ничего и не нужно. Галлия и другие государства не знают пока про Мир Спасения? Ну что поделать, может, это и к лучшему. Ещё неизвестно, к чему бы привело их знакомство. Ничего не случится, если с этим подождать.

Мадлен чувствовала себя, словно в раю. В дополнение к тем изменениям в характере Жерара, которые она отмечала для себя вскоре после его возвращения с Земли, любимый муж оставил злополучную армейскую службу и теперь полностью принадлежит семье. Даже работа его — игра на бирже — не требует каких-либо поездок. А сколько он зарабатывает — уму непостижимо! Это лучший ответ на всё то, что господа университетские учёные высказывали по поводу его доклада.

Семья давно рассчиталась с долгами, которые образовались в первые годы супружества, переехала в уютный коттедж в зелёном районе с интеллигентными улыбчивыми соседями, и теперь вся забота — предстоящее рождение маленькой Клары. О чём можно мечтать? Только об одном: чтобы это чудо было навсегда.

Февр долго раздумывал и в конце концов решил просто позвонить своему подчинённому:

— Алло, господин Максен! Как насчёт экспертизы статьи Жерара Ларм?

В трубке послышался тяжёлый вздох:

— Простите, мой генерал. Я переоценил свои силы, когда попросил неделю на эту работу.

— Я так и понял. Хорошо, что признаёте свои ошибки. Но хоть что-нибудь сделано?

— Да. Мы обработали процентов пять материала. Речь идёт о совершенно новом научном подходе, который позволяет решать сложнейшие задачи.

— Ошибки какие-нибудь обнаружены?

— С точки зрения авторского метода, мы пока не нашли внутренних противоречий.

— Ладно, спасибо на этом. Работайте дальше.

Он положил трубку и задумался. Итак, работа, которую господа профессора сочли глупостью и осмеяли, попросту не для их мозгов. Простой десантник придумал такое, что учёные мужи и разобрать еле могут, и то если их хорошенько заставить. Как же быть с его сумасшествием? В пользу этого предположения говорит то, что никаких колоний на Земле не обнаруживается. Несколько сот диких племён, живущих в пещерах и в пустынях, не в счёт. Родиться во Франции девятнадцатого века Ларм никак не мог. Против версии сумасшествия: во-первых, изящно проведенная операция против пиратов, во-вторых, его биржевые успехи, в-третьих, гениальная научная разработка. И, что немаловажно, полное нежелание Жерара обращаться снова к учёным. Обычно сумасшедшие ведут себя наоборот, гораздо более навязчивы.

Возможны два объяснения этих фактов. Первое: Ларм всё-таки сумасшедший, но особенный, каких медицина ещё не знала. Сумасшедший гений. Внушил себе, что он французский математик, который прошёл обучение в совершенном мире, и таким образом включил резервы своего мозга, прежде задавленные воспитанием. Этому могло способствовать ранение. Да мало ли что приключилось с парнем, который на несколько минут столкнулся на полную катушку с нагуалями.

Второе объяснение: то, о чём мыслит Ларм, правда. Но… это переворачивает все представления. Существует некая Амазония, а кроме неё ещё десятки колоний, которых мы почему-то не видим. Функционирует машина времени, 'Эксодус' отнюдь не был афёрой — в это нетрудно поверить, учитывая, как провалились другие оценки наших экспертов. Если так, то Амазония — величайшая военная сила, которая только существует, и тот, кто добьётся союза с ней, получит решающее стратегическое преимущество над любым противником. Значит, нужно постараться найти её и договориться. Что можно предложить им? Ну мало ли. Ресурсы какие-нибудь, рабочую силу. Прежде всего — разыскать их, а там видно будет. Да, но как это сделать? Наблюдения не показывают ничего, кроме пустыни. Допустим, мы смотрим не так, как надо, но Жерар всё видит правильно. Значит, надо привлечь его. Устроить экспедицию на Землю, найти Амазонию, убедить их сотрудничать. Игра стоит свеч.

Семья Ларм заканчивала завтрак, когда зазвонил видеотелефон.

— Я подойду, милый! — вскочила из-за стола Мадлен, но Эвар мягко усадил её обратно и поцеловал в голову. Затем, не глядя на экран, взял трубку.

— Алло, господин Ларм? Это говорят из Службы Безопасности Марселии! Мы хотели бы подъехать к вам минут через двадцать! Вам удобно принять нас?

Глаза Эвара поползли на лоб. Зачем сотрудникам Службы Безопасности понадобился скромный отставной десантник, ныне играющий на бирже и честно выплачивающий налоги? А если и понадобился, почему не вызывают к себе, а приезжают на дом? Он подумал немного и ответил коротко:

— Хорошо, приезжайте.

— Чего они хотят от тебя, дорогой? — грустно спросила жена. Громкость видеотелефона позволила ей расслышать всё, что говорилось.

— Не знаю, милая. Не волнуйся, прошу тебя.

В доме повисла напряжённость. Эвар уныло смотрел на часы, а Мадлен волновалась и даже выронила одну тарелку. Наконец, автомобиль незваных гостей затормозил перед домом.

— Здравствуйте, дорогой Жерар и вы, очаровательная Мадлен! Надеюсь, не помешаю?

Господин из Службы Безопасности был толст, низкоросл, одет в штатское и со льстивой улыбкой на обширной физиономии. Нетрудно было догадаться, что Эвар нужен ему позарез.

— Добрый день. Садитесь, сударь, — сухо произнёс Эвар. Злополучный гость не представился, но хозяин и не собирался знакомиться с ним поближе. — Давайте перейдём к делу.

— Вы хотите чего-нибудь выпить? — холодно спросила Мадлен у визитёра.

— Пива! — радостно отозвался тот.

— Сожалею, у нас его никто не пьёт, — сдержанно ответил Эвар.

— Да? Зря вы это, — усмехнулся гость, но тотчас поймал колючий взгляд хозяина дома и осёкся. — Так вот, к делу, — продолжал он. — Господин Ларм, как вы относитесь к тому, чтобы ещё раз навестить Землю?

Эвар хотел было ответить, что запросто может обойтись без этого, но тут же подумал, что тогда Служба Безопасности может применить другие средства воздействия.

— Для какой цели? — осторожно поинтересовался он.

— Видите ли, в районе экватора, там, где прежде была река Амазонка, замечены какие-то странные сооружения.

Эвар вздрогнул, и это не укрылось от гостя. Однако хозяин дома тут же подумал, что если бы галлийцы обнаружили Амазонию, то не назвали бы реку бывшей.

— Это очень интересно, — осторожно ответил он. — Однако не понимаю, чем могу быть полезен.

— Ну как же! Вы были в тех местах, воевали!

— Кроме меня, там был тогда батальон десантников, а сейчас стоит военная база. Зачем вам какой-то отставник из рядовых?

Гость заволновался, и у Эвара не осталось сомнений, что 'странные сооружения' — не более чем предлог, чтобы выманить его на Землю. По какой-то причине он нужен Службе Безопасности там, и ясно, что не в качестве рядового солдата. Тогда зачем? Вспомнилось, как во время медицинского обследования в поликлинике врачи снимали какую-то информацию с его мозга. Что, если они сумели расшифровать его память? От этой мысли Эвар вспотел.

— Господин Ларм! — значительно произнёс визитёр. — Родине совершенно необходимо, чтобы вы приехали на Землю и приняли участие в исследовательских мероприятиях!

Эвар ответил не сразу. Мадлен смотрела тревожно, и было ясно, что она категорически против. Однако несомненно, что простой отказ не спасёт. Люди, использующие медицинский осмотр для залезания в чужую память, стесняться в выборе средств не станут.

— Я подумаю, — уклончиво ответил Эвар. — Сейчас я не могу ни оставить свою жену, ни позволить себе ничего, что бы вызвало её беспокойство. Возможно, я приму ваше предложение, но не в ближайшие месяцы.

— Ничего страшного! — расплылся в радостной улыбке гость. — Всё равно подготовка экспедиции займёт некоторое время! Я рад, что вы согласны!

Он поднял свои телеса со стула и направился к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Мадлен взволнованно посмотрела на мужа:

— Ты же не поедешь туда? — спросила она жалобно.

— В ближайшее время — безусловно нет, — вздохнул Эвар. — А потом… Будем надеяться, что обстоятельства изменятся и я перестану быть им нужным. Не думай об этом, любовь моя. Пока мы вместе, и я надеюсь, что им не удастся разлучить нас.

Глава 4. Экспедиция

1.

Эвар со смешанными чувствами смотрел на надвигающийся голубой диск Земли, на фоне которого мерцало нечто вроде повёрнутой бурой лепёшки. Судя по всему, лепёшкой видело планету сознание Жерара. Можно себе представить, какие сюрпризы двойственного восприятия ждут на самой планете после высадки.

Всё-таки не получилось отвертеться от этой злополучной поездки. Эвар сначала отговаривался беременностью жены, родами и необходимостью своего присутствия в доме, пока Мадлен выкармливает Клару грудью, но в конце концов — а точнее, когда к операции всё было уже готово — толстый господин Ален Колюш, генерал-майор Службы Безопасности Марселии, прозрачно намекнул, что дальнейший саботаж со стороны Жерара станет причиной серьёзных проблем для всей его семьи. В возможностях генерала напакостить сомневаться не приходилось, и с тяжёлым вздохом Эвар сдался.

Звездолёт зашёл на посадку. Снизу стремительно приближалась база — та самая, начало строительства которой стоило жизни настоящему Жерару.

— У меня будет с собой оружие? — поинтересовался Эвар у майора Поля Луазье, ответственного за предстоящую операцию по поиску Амазонии.

— А тебе оно нужно? — усмехнулся Луазье. — Ты же вроде теперь не десантник, а биржевик.

В интонации майора сквозило плохо скрываемое презрение к солдату, который из-за какого-то ранения бросил службу и принялся делать деньги. То, что Жерар Ларм награждён двумя орденами, разумеется, уже забыто.

— Нужно! — коротко бросил Эвар. — Хоть автомат дайте. Иначе вам придётся держать возле меня солдата, чтобы охранял.

— Охранять тебя мы и так будем, целой ротой! — ухмыльнулся майор. — Ты для нас теперь дороже зеницы ока. Ладно, будет тебе автомат. Подожди высадки.

Эвар понял, что ему не очень-то доверяют, но спорить не стал. Корабль выпустил шасси и мягко коснулся взлётно-посадочной полосы. Эвар мысленно отметил искусство пилота.

— Когда выступаем? — поинтересовался он у майора.

— Завтра утром. Сейчас отдыхаешь и готовишься.

Эвар молча кивнул. Тут уж не до разговоров. Послышался звук открываемого люка, пассажиры надели кислородные гермошлемы и направились к выходу.

— Привет, Жерар! — услышал вдруг гость с Марселии. Он обернулся: слева подходил Рене Фонтана в форме капрала. Они обнялись.

— Привет, Рене! Ты уже женился?

— Да, Жерар, спасибо! — улыбнулся старый приятель. — А твои дела как? Я слышал, тебя орденами наградили? Поздравляю!

— Да, спасибо.

— В семье всё в порядке?

— Да, дочка недавно родилась, теперь у меня двое. А как наши ребята? Где Анри?

— Нет больше Анри, — вздохнул Фонтана. — Глупо погиб наш звеньевой, засосало его каким-то вихрем.

Эвар выругался, как Жерар в былые годы. Трудно не понять, что это за 'вихрь'.

— Хватит разговоров! — обернулся Луазье. — Идите в спальный комплекс, господин Ларм, принимайте свою комнату, готовьтесь к завтрашней операции.

Эвар молча махнул рукой Рене и направился в ту сторону, куда указал майор. Полчаса спустя он уже был в комнате, которой предстояло стать его домом до окончания операции. Принял душ, надел халат и сел в кресло. В голову полезли разные мысли. Вот и свершилась мечта идиота: до Амазонии один шаг, Галлия готова поверить в неё и мечтает вступить в контакт. Сесть за штурвал самолёта — и через часок уже там. И что дальше?

Нужно ли всё это Миру Спасения? Ведь ясно, с какими намерениями рвутся туда господа, которые под видом медосмотра лезут в чужие мозги. Допустим, завоевать Амазонию у них кишка тонка, но сами-то они могут в этом сомневаться. И что будет? Галлийских солдат погонят на войну? Безрадостная перспектива. Эвар представил себе, как галлийские дивизии штурмуют колонны Амазонии и падают тысячами, скошенные невидимой силой. В галлийские семьи приходит самое страшное горе, вдовство, сиротство. Миллионы людей оплакивают своих погибших сыновей, братьев, любимых, друзей. Проклинают людей, которые повинны только в том, что дорожат своей свободой и имеют возможность защитить её. А каково будет потом амазонцам чувствовать себя убийцами? Им, которые с малых лет приучаются к мысли, что невинных людей надо беречь, а если те попали в беду, то и спасать.

Выходит, не всё так здорово продумано правителями Мира Спасения. Зачем они отпускают в государства людей, которые невольно, преисполненные лучших побуждений, могут привести к войне и огромным жертвам? А что, если в этом и кроется секрет исчезновения тех, кто уходил из Амазонии в надежде установить контакт — передумали, столкнувшись с отталкивающими реалиями государств, решили раствориться в новой среде, ничем не выделяться из неё?

Получается, обнаружение колонии не нужно как амазонцам, так и галлийцам — не вершителям судьбы нации, сидящим в уютных кабинетах, а тем, которым придётся умирать на подступах к самому гуманному из миров, и их близким. И как теперь быть? Пожалуй, никак: Жерар Ларм — просто один из множества галлийцев, которые в упор не видят Амазонию, соответственно и вести себя надо. Сейчас не делать ничего, что могло бы привести к войне, а потом вернуться живым и здоровым к Мадлен и детям. Отстанет ли после этого Служба Безопасности? Там видно будет.

После завтрака участники предстоящей операции надели комбинезоны и шлемы и собрались на космодроме, который также служил аэродромом. Вопреки вчерашним заверениям Луазье о том, что Жерара будет охранять целая рота, в операции должны были участвовать только сам майор, Эвар и Фонтана. Отставной десантник вежливо напомнил майору его обещание дать автомат и, после недолгих колебаний начальника, получил оружие. Без лишних словопрений все трое забрались в самолёт. За штурвал сел Рене, он бросил рядом свой автомат и рюкзак с едой.

— Куда летим? — поинтересовался Фонтана.

— А это мы у твоего приятеля спросим! — усмехнулся майор. — Где же ваша сказочная страна, отставной десантник Ларм?

Фонтана удивлённо обернулся при этих словах, но ничего не сказал.

— Какую страну вы имеете в виду? — холодно спросил Эвар. — Вы же знаете — я на Земле был всего однажды, несколько часов. Рене больше меня может рассказать о здешних пейзажах.

— Не морочьте голову, Жерар! Или как вас там — Эвар! — резко произнёс майор. — Мы неплохо осведомлены, что записано у вас в мозгах.

Эвар немного помолчал, сдерживая бешенство, а затем ответил:

— Если так, зачем меня спрашиваете? Что записали, то и используйте.

— Вы что — саботируете?

— Чего вы от меня хотите, майор? — стараясь говорить спокойно, возразил Эвар. — Чтобы я привёз вас в некую страну, которая существует в моём воображении? Да, были у меня такие видения. Судя по всему, их вызвали нагуали. Однако я контролирую себя и в состоянии отличить реальность от галлюцинаций. Именно из-за них я оставил армейскую службу. А вы полагаете, я должен был поступить иначе?

— Так куда лететь-то? — робко поинтересовался Рене. Майор обернулся к нему:

— А давай облетим те места, где вы нашли своего друга Жерара!

Рене вздохнул и включил мотор. Через две минуты они уже смотрели на землю с высоты птичьего полёта.

— А зачем мы летим? — поинтересовался Эвар. — Тут пешком дойти — несколько минут. Только на холмы лазить не надо.

— Всё-таки посмотрим сверху, что могло вызвать ваши странные галлюцинации, господин Ларм.

Все замолчали. Эвар без труда узнал те места, где погиб Жерар. Вот и холмы — интересно, хоть один из них настоящий или все со змеями внутри?

— Узнаёшь? — подмигнул приятелю Рене и укахал пальцем вниз, к северу от холмов. Эвар увидел нечто вроде шевелящейся коричневой лужи.

— Узнаю. Это с ними мы с тобой дрались в последний раз, — вздохнул Эвар.

— Точно. Мы их теперь называем 'коричневые зубы'.

— Подходящее название. Господин майор, как видите, ничего интересного здесь нет, только разная гадость, с которой мы втроём не справимся, если придётся совершить аварийную посадку. Может, вернёмся?

— Зачем? Спешить нам некуда, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, возразил Луазье. — Полетаем ещё.

Наступило тягостное молчание. Рене бросил на приятеля виноватый взгляд, словно извиняясь за придурка-майора.

— Генерал-майор Колюш говорил мне, что причина экспедиции — обнаружение каких-то странных сооружений, — заговорил снова Эвар. — Это не так? Никаких причин, кроме того, что ваши сотрудники вычитали в моих мозгах?

— А вы сами как думаете, Жерар? Нам нужна эта ваша Амазония. И вы нас туда приведёте, если дорожите женой и детьми.

— Вот как! — отозвался Эвар. — Я должен считать это угрозой?

— Вроде того. Говорите, Амазония — всего лишь ваша выдумка? Очень хорошо. Но в вашей выдумке она где-то находится, верно? И не очень далеко отсюда, раз вас оттуда доставили за несколько минут, пока звено сражалось с разной дрянью. Вот и говорите, куда лететь.

— То есть если я вам предъявлю свои галлюцинации и выяснится, что за ними ничто не кроется, вы будете удовлетворены?

— Нет! Не валяйте дурака! Я вам сказал: мне нужна Амазония. Машина времени. Оружие, которое срабатывает при осознании опасности. Позаботьтесь, чтобы у меня были такие же 'галлюцинации', тогда и вернётесь домой спокойно.

Эвар раздумывал, как быть. Привести самолёт к Амазонии, а там попробовать утихомирить майора? А как поведёт себя при этом Рене? Кроме того, маршрут наверняка отслеживается с базы, и по нему смогут добраться другие. Ладно, пока это, а там видно будет.

— Курс на северо-запад, — коротко сообщил он.

— Вот и отлично, Жерар! — оживился Луазье. — Надеюсь, вы не наделаете глупостей. Это в ваших же интересах. Не забывайте, вас ждут жена и дети.

Минут двадцать летели молча. Затем Эвар с удивлением обнаружил, что горизонт словно раздваивается: то ли зелёные джунгли, то ли продолжение бурой пустыни. Судя по всему, второе виделось Жерару. Но что будет, когда самолёт доберётся туда? В какой-то момент все увидят внизу море деревьев. Неужели и тогда будет работать искажение сознания? Однако он ничего не сказал, продолжал смотреть на приближение джунглей. Неожиданно — когда впереди не было ничего, кроме зелени — самолёт повернул направо, сохраняя курс на пустыню. Эвар не сдержал радостное восклицание. Майор мигом обернулся к нему:

— Что такое? Вам знакомы здешние места?

Прежде чем Эвар успел ответить, самолёт тряхнуло, и все трое вцепились в поручни кресел.

— Что это? — истерически закричал майор. — Авария?

— Не знаю, птица, наверное, — сдавленным голосом ответил Рене. Самолёт круто пошёл вниз. В последний момент Фонтана успел вывести машину носом вверх, и миг спустя колёса шасси врезались в каменную поверхность. Луазье громко выругался.

— Приехали! — мрачно заявил Рене. — Вылезаем, господин майор.

Все трое выбрались наружу, держа наготове оружие. Рене прихватил с собой также рюкзак с едой.

— Как видите, господин майор, мой саботаж ни при чём! — с мрачной насмешкой в голосе произнёс Эвар. — Надеюсь, вы не думаете, что я в сговоре с птицами?

Он осмотрелся. Стена деревьев поднималась метрах в ста левее. Попробовать убежать, спрятаться там? Что проку? Всё равно добраться до базы можно только вместе со злосчастным майором.

— Поменьше острите, Ларм! — прошипел Луазье.

— Господин майор, чем на меня кидаться, не лучше ли вызвать подмогу? Или вы намереваетесь идти пешком обратно к базе?

— Нет, Ларм! Мы прогуляемся немного с вами! Говорите — курс на северо-запад? Вот и ведите нас! Могу поспорить, что тут не далеко!

Если майор рассчитывал переиграть Эвара в выносливости, то он оказался прав. При желании, можно было бы положиться на сознание Жерара и увести спутников в обход джунглей, но солнце шпарило, а ненужные комбинезон и шлем успели невыносимо надоесть. Эвар сдался обстоятельствам и решительно направился к деревьям. Сзади доносились шаги двух пар ног. Рене, которому приходилось тащить, кроме автомата, ещё и рюкзак, тяжело и шумно дышал, майор негромко ругался. Вот и свод деревьев надвинулся сверху. Ах, как хороша и приятна тень! Запах свежести зелени! А что сзади?

— Эй, Ларм! Вы где?

— Жерар, куда ты подевался?

Ах, они меня не видят, отлично. Значит, можно, наконец, снять злосчастную амуницию. Только по сторонам придётся смотреть чаще — угроза первого уровня по тренажёру Яна.

— Ларм! Вы меня слышите? Куда вы исчезли?

Эвар тихо засмеялся, но тут же спохватился: это джунгли, здесь надо быть начеку. Он поднял левую руку с приросшим к ней автоматом, обернулся и всмотрелся в лесную чащу. Вслушался. Взглянул под ноги. Кажется, опасности пока нет никакой. Можно передохнуть, продумать дальнейшие действия. А как там эти двое? Стоят в пяти шагах сзади, растерянно оглядываются, смотрят прямо на меня — и не видят… Да, великая сила — вера в невозможность… Эй, что это — вихрь?! Они смотрят сюда, а 'торнадо' тихо приближается к ним с тыла…

— Осторожно — сзади! — закричал Эвар, позабыв о своём намерении оставить с носом майора.

Луазье и Фонтана одновременно обернулись и испуганно вскрикнули. Не теряя времени, Эвар выскочил из своего убежища, схватил за плечи сначала Рене, затем майора и резко втащил их обоих под спасительный свод древесной кроны. Вихрь нерешительно покачался в трёх метрах от своей добычи и двинулся обратно.

— Что… что это?

Оба галлийца, спасённые от смертельной опасности, оторопело смотрели по сторонам с таким видом, словно вдруг перенеслись на другую планету. В сущности, для них так и было.

— Поздравляю вас, майор, с преодолением невозможности! И тебя, Рене!

— Что? Это и есть ваша сказочная страна? — оторопело спросил офицер.

— Вы имеете в виду Мир Спасения? Нет, конечно. Это всего лишь джунгли. Вы их никогда не видели? Можете, кстати, снять шлем и комбинезон, они ни к чему.

— Видел я джунгли на Лютеции, но они совсем не такие, — проворчал Луазье и осторожно снял шлем.

— Солнце белое… и ослепительное… — промямлил Рене, обнажая голову.

— А каким же ему ещё быть? Осторожнее с автоматом: один нечаянный выстрел — и ты срежешь какой-нибудь сук, который упадёт нам на головы.

— Как же нам добраться до вашей страны? — уныло произнёс Луазье.

— Вам мало впечатлений? Допустим, доберётесь вы туда. Что будете делать? О чём говорить с местными жителями?

— Я полномочен внести самые широкие предложения…

— Майор, что вы можете предложить людям, которые владеют прошлым и будущим, располагают абсолютным оружием и способны мгновенно проникнуть в любую точку Вселенной, а то и Метакосмоса?

Луазье тяжело вздохнул.

— А как мы доберёмся обратно? — жалобно спросил Рене.

— Наконец-то слышу разумный вопрос, только на него скорее ответит наш майор. Если пожелает. Господин Луазье, вы всё ещё не хотите вызвать подмогу?

Майор снова вздохнул:

— Ладно. В ваш Мир Спасения доберёмся как-нибудь в другой раз.

— Стоит ли? Ведь если переговоры провалятся — а так наверняка и случится — начальство вами же и будет недовольно. А так — заявите, что ничего не нашли. Амазония — плод моего воображения, в чём я честно сознаюсь. Какие проблемы?

Майор раздумывал, а Эвар снова обернулся и посмотрел вглубь чащи. Всё казалось тихим и спокойным. Деревья стояли плотной стеной, образуя, шагах в тридцати левее, узкий проход, соваться в который не прельщало.

— Господин майор, нельзя ли поступить так, как говорит Жерар? — жалобно обратился к начальнику Фонтана. — Мы сделали всё, что могли, а нашли только джунгли. Здесь опасно. Почему бы не вернуться назад?

— Нас объявят сумасшедшими! — произнёс вдруг Луазье. — Всех троих. Вам, Ларм, терять нечего, а мне как быть?

— Кто вас заставляет говорить лишнее? Скажете на базе, что не нашли ничего, кроме пустыни…

Эвар вовремя дёрнулся — из чащи вынырнуло длинное гибкое тело. Не успела анаконда коснуться Рене, как луч из автомата Эвара срезал ей голову. У Рене подкосились ноги, и он повалился наземь, а Луазье издал крик ужаса. Мёртвое змеиное тело билось об землю и извивалось.

— Решайтесь, майор, скорее! — закричал Эвар. — Тут, видимо, поблизости река, и местные твари уже почуяли нас! Да и комары вот-вот налетят.

— Хорошо, — сдался Луазье. — Будь по-вашему.

Он вынул переговорное устройство, но тут же сунул обратно за комбинезон:

— Не соединяет. Вероятно, мы далеко улетели.

Фонтана вздохнул. Эвар покачал головой:

— Как поступим? Попробуем соединиться с самолёта или будем ждать, пока за нами приедут?

— Первое. Они же думают, что мы сели нормально и проводим сейчас обследование местности. Хватятся не раньше вечера.

— Ладно, идём к самолёту.

— Погодите. Вы, Ларм, человек штатский, подождите нас здесь. А мы с вами, капрал Фонтана, сейчас посмотрим, что в этих джунглях, — Луазье махнул рукой в сторону прохода между деревьями. Эвар ахнул.

— Майор, зачем это? Вам недостаточно приключений?

— Думаю, если привезти на базу образцы здешней флоры и фауны, к нашему рассказу отнесутся с гораздо большим доверием.

Эвар вздохнул. Всё-таки неймётся начальнику сделать карьеру. Если нельзя на Мире Спасения, то хоть на джунглях.

— Майор, к чему это? Видите — змея мёртвая. Возьмите её голову и предъявите на базе.

— Не годится, такие змеи водятся на Оритании. Нам могут не поверить.

Эвар мысленно выругался. Если майору охота вернуться на родную планету в нескольких кусках, то пожалуйста, но зачем подставлять парня, которого молодая жена ждёт домой?!

Галлийцы скрылись в проходе, и наступила тишина. Эвар тоскливо поглядывал вокруг. Хоть бы этот кретин в погонах побыстрее нашёл то, что ему придётся по вкусу…

Из глубины леса послышался крик, а за ним ещё и ещё. Крики боли и ужаса. Эвар не выдержал и, бегло посматривая по сторонам, бросился в проход. Шагов через десять проход расширился, перешёл в небольшую поляну, прикрытую сводом из множества переплетённых ветвей и лиан. Посреди поляны была заводь, уходящая под стену зелени и накрытая облаком пара. Вода была окрашена кровью майора Луазье, которого повалил и теперь тащил за ногу на глубину большой крокодил. Рене кричал и пытался стрелять, но луч из автомата угасал в воде, которая бурно вскипала с шипением. Недолго думая, Эвар сбросил автомат, схватил большой камень и с силой швырнул его в голову рептилии. На мгновение крокодил оставил жертву, дёрнулся к берегу, раскрывая пасть, и тут, наконец, автомат Рене прошил чудовищу голову. Эвар подхватил майора, рука нечаянно ткнулась в воду — и молодой человек вскрикнул, ощутив кипяток.

— Луазье, вы живы?

Майор ничего не отвечал, глаза его были закрыты. Похоже, ему досталось не только от крокодила, но и от горячей воды. Как это рептилия выдержала кипяток, не отпустила сразу жертву? А почему автомат на руке майора не отреагировал на опасность? Крокодил напал из-под воды? Впрочем, не об этом сейчас надо думать…

Эвар с трудом выволок раненого на сушу и потащил его к проходу. Через несколько минут все трое были вне джунглей.

— Так, хватит приключений! — заявил Эвар, переводя дух. — Живо к самолёту, вызываем помощь!

— Не могу! — простонал Рене, стуча зубами.

— Что с тобой? — холодея от предчувствия, спросил Эвар.

— Плохо мне… Рука…

Правая кисть десантника распухла и посинела. Возле большого пальца виднелась крошечная царапинка — похоже, Фонтана наткнулся на ядовитую колючку, столь хорошо знакомую Эвару.

— О, проклятье! Если бы хоть противоядие…

Однако до снадобий Мира Спасения было далеко. Недолго думая, Эвар наклонился над рюкзаком, сунул руку внутрь, нащупал нож, вынул его и полоснул по опухлости на руке Рене — почти до локтя. Кровь не шла. Эвар надавил со злостью отчаяния. Кажется, что-то получилось…

Он вздохнул, подхватил свой автомат и, то и дело оглядываясь, направился к самолёту. Однако! Машина лежала не ровно, как приземлилась, а под сильным наклоном, и из-под левого колеса шасси выглядывал небольшой холмик. 'Ого! А ведь этого не было, когда мы только сели! Змеюка, что ли, очередная, решила поохотиться?' Рисковать не хотелось. Эвар подошёл справа, взялся за крыло машины и дёрнул с силой. К его приятному удивлению, самолёт легко съехал со злополучного холмика. Нервно поглядывая влево, Эвар забрался в кабину и включил связь: Ну что — есть контакт?

— Кто на связи? — услышал он. Ну, наконец-то!

— База! Говорит отставной десантник Жерар Ларм! Майор Поль Луазье и капрал Рене Фонтана тяжело ранены! Срочно пришлите помощь!

— Сейчас будем! Ждите!

Не медля более, Эвар выскочил из машины, огляделся и бросился к джунглям. Вот уж ситуация: пустыня худо-бедно защищает от всякой пакости, прущей из леса, а джунгли — от кошмаров пустыни…

В ожидании помощи, постоянно оглядываясь на случай новой опасности, Эвар снова и снова пытался выжать, высосать заражённую кровь из руки товарища. Про майора уже и не думал: спасти бы того, кто пострадал не по своей вине. Он уже терял силы, когда по земле скользнула тень от вертолёта.

2.

Эвар невесело смотрел, как звездолёт приближается к Марселии. Тяжело досталась эта передышка. Майор Луазье скончался, пока вертолёт спасателей добирался до базы. Рене был в тяжёлом состоянии, но, по крайней мере, в лазарет его доставили живым, а что с ним стало потом — этого Эвар не знал. Едва прибыв на базу, он направился к командиру части и поинтересовался, что теперь делать. Тот пожал плечами, пообещал выяснить, связался с кем надо и вскоре сообщил, что Эвар пока свободен: Первым же звездолётом отставной десантник отбыл с Земли.

Мысли не радовали. Вряд ли после случившегося сегодня Служба Безопасности отвяжется. Место погибшего усердного дурака-майора займёт другой, а если понадобится, то и третий, этого добра там хватит надолго… Значит, пора принять решение. Такое, после которого никакие спецслужбы уже не прицепятся.

Вот и космопорт. Проверка документов, получение багажа. Можно ехать домой. Только надолго ли? Нет, тут придётся действовать самым радикальным образом…

Минут через двадцать он подъехал к поликлинике — той самой, где его обследовали после первого возвращения с Земли. Сотрудница регистратуры вопросительно взглянула на него:

— Что вам угодно, господин Ларм?

— Я бы хотел поговорить со своим лечащим врачом.

— Да, пожалуйста, — оглянулась она на группу людей в белых халатах. — Доктор Перен, к вам пациент Жерар Ларм!

— Да, слушаю вас!

Перен внимательно посмотрел на Эвара. Что это значит — врач в курсе, какая была мнемограмма? Что же, это ему по работе положено. Взять его за руку, отвести в сторону, чтобы не все вокруг слышали…

— Простите, доктор! У меня к вам просьба. Дело в том, что у меня после ранения, которое я в прошлом году получил на Земле, возникли неприятные галлюцинации. Ложная память — что я якобы родился в девятнадцатом веке, был математиком и так далее. Из-за этого мне пришлось оставить военную службу. Вы не могли бы удалить всё это?

Врач смотрел с нарастающим интересом:

— Это возможно, но зачем? Раз вы сознаёте, что это всего лишь галлюцинации, не путаете их с действительностью, то оснований для беспокойства нет.

— Доктор, я очень прошу вас! Вы не представляете, как это мне мешает! Я хочу вернуться к нормальной жизни! Помогите, пожалуйста!

Врач колебался.

— Ну, хорошо. Ваша просьба мне понятна. Только, господин Ларм, мне нужна от вас подписка, что вы просите сделать такую операцию.

Гастон Февр мрачно просматривал сообщение, поступившее от генерал-майора Колюша и касающиеся злополучной экспедиции в таинственную Амазонию. Майор Луазье погиб — согласно данным экспертизы, его загрызло какое-то чудовище, да ещё и кипяток обварил. Откуда в пустыне взялся кипяток, а? Капрал десанта Рене Фонтана также скончался — от неизвестного растительного яда. Единственный уцелевший после операции — отставник Жерар Ларм, который не получил ни царапины. Конечно, глупо думать, что он как-то причастен к гибели двух своих спутников, но хотя бы рассказать, что случилось, он может? Почему никто из сотрудников Колюша не допросил его по прибытии на Марселию? Впрочем, может, оно и к лучшему. Нет ничего надёжнее, чем сделать это самому.

Он вызвал секретаршу:

— Элиз, закажи билеты на Марселию, ближайший рейс.

Эвар завершил продажу акций, проверил поступление денег на счёт и выключил компьютер. Биржевую игру придётся, конечно, забыть, но сбережений хватит на много лет. Встал из-за стола, подошёл к жене и прикоснулся губами к её лицу:

— Девочка моя рыженькая! Мне надо сейчас отлучиться на несколько часов.

Мадлен взглянула тревожно и провела рукой по его волосам:

— Жерар, милый! Что случилось?

— Ничего, всё в порядке, не беспокойся, пожалуйста! — произнёс он как можно спокойнее, почти весело, но почувствовал, что голос выдаёт его.

— Неправда, я по глазам твоим вижу, — Мадлен взяла его за руки. — Скажи, куда ты едешь?

— В поликлинику. Не волнуйся, мне просто надо провериться после Земли.

— Только это? — жена явно не верила и колебалась.

— Да, милая!

Она подумала немного, поцеловала мужа в щёку и вздохнула:

— Ладно. Надеюсь, ты ничего не скрываешь. Возвращайся поскорее, дорогой мой! Я испеку твой любимый пирог!

Вот и всё. Ещё несколько минут — и французского математика Эвара не станет. Не будет он строить математические модели, разрабатывать новые теории, влюбляться в красавиц, играть на бирже. Останется бывший десантник Жерар Ларм. Может, оно и к лучшему? Ведь именно Жерар, а не Эвар, имеет право на Мадлен, Пьера и Клару. Исчезнет обман, прекратятся угрызения совести. А наука… Да что для неё изменится? Модель нагуалей, опубликованная чуть больше года назад в Амазонии, живёт теперь собственной жизнью и не нуждается в своём авторе. Есть кому разрабатывать её дальше и использовать на благо Мира Спасения. А галлийской науке математик Эвар, чужак из старинной эпохи, всё равно не нужен.

А всё же обидно до слёз, что непутёвый, задиристый, влюбчивый Эвар сейчас исчезнет навсегда…

Господин Февр сильно нервничал — как будто чувствовал, что надвигается неприятность, и очень серьёзная. Прямо из аэропорта, сопровождаемый охраной, помчался к дому Жерара. Дверь открыла мадам Ларм.

— Ваш муж дома? — от волнения глава спецслужбы забыл, что сначала надо бы поздороваться.

— Он в поликлинике, — давя нежеланного визитёра тяжёлым, как малахитовая плита, взглядом, ответила Мадлен. — Что вам от него нужно?

— Ничего особенного, просто поговорить. А зачем он поехал в поликлинику?

— У него обследование.

— Какое ещё обследование? Он разве болен?

— Обследование после поездки на Землю. Что вам не нравится? Разве мой муж не имеет права пойти к врачу? — видя, что злополучный гость недоволен отсутствием Жерара, Мадлен сразу переменила своё мнение о его визите в поликлинику.

— Нет, всё в порядке. До свиданья, мадам, — и Февр посчитал за лучшее удалиться побыстрее. Голову сверлила мысль: поликлиника… обследование какое-то… зачем оно понадобилось Жерару? Действительно нуждается, плохо себя почувствовал, или что-то задумал?

— Едем немедленно в эту поликлинику! — обратился он к шофёру, едва сев в машину.

— Да, мой генерал!

Вот и поликлиника. Регистратура.

— Я из Службы Безопасности! Где находится ваш пациент Жерар Ларм?

— У него сегодня операция в больнице, это соседний корпус… — сотрудница регистратуры явно оторопела при виде удостоверения всемогущей организации.

— Какая ещё операция?

— Простите, я не имею права сказать…

— Где там операционная?

— Комната триста пять, этажом выше… Только сейчас туда нельзя!

Слово 'нельзя' — не для генерала спецслужбы. Пройти в соседний корпус, подняться на этаж, разыскать нужную комнату, оттолкнуть перепуганную медсестру, распахнуть дверь… Что это? Жерара увозят на каталке… Это как понимать — операция уже завершена?

— Что за операцию вы ему сделали, чёрт возьми? — заорал он, обращаясь сразу ко всем присутствующим. Хирург посмотрел с удивлением на разгневанного важного господина:

— Операцию по удалению ложной памяти, сударь. Всё прошло благополучно, пациент Жерар Ларм будет в норме часов через пять. А кто вы, в чём дело?

Вместо ответа, генерал-полковник Гастон Февр с силой ударил кулаками по стене и завыл от невыносимого чувства беспомощности и отчаяния.

— Эвар, как твои дела?

Друзья мои… Александр, Жюли, Ян… Эвара, которого вы знали, больше нет. Простите, я вас предал. И себя предал. Я не мог больше выдержать. Они требовали, чтобы я им показал путь в Амазонию. Угрожали причинить вред моей жене, нашим детям. Я боялся стать виновником войны и не видел другого пути избежать её. Теперь перед вами — отставной десантник Жерар Ларм. Математик Эвар из Франции девятнадцатого века больше не существует.

— Эвар, наш добрый друг! Конечно же, ты существуешь! Знай: стереть память невозможно, именно поэтому ты сейчас видишь нас! Ведь твоя память — это ты сам! Можно только спрятать её. Сейчас твоя память скрыта от грязных рук, покушавшихся на неё. Когда будет возможно и необходимо, ты всё вспомнишь. Не терзай себя и не сомневайся, наш славный друг! Знай — мы всегда рядом с тобой, рассчитывай на нас! Будь счастлив с прекрасной Мадлен, с Пьером и Кларой! Ты заслужил это!

Генерал-полковник Гастон Февр пребывал в самом мрачном расположении духа. Через час предстоит отчитываться перед парламентской Комиссией по Обороне и Безопасности об операциях на Земле. По непонятной причине председатель Комиссии проявил повышенный интерес к делу Жерара Ларм. Ещё несколько дней назад это было бы очень кстати, но не теперь.

Операция на Земле провалена. Два человека погибли, среди них майор Службы Безопасности. Результат нулевой. Но самое главное — теперь невозможно предъявить самого Жерара: сознание Эвара удалено из него, сегодня это простой отставник, живущий на пенсию и старые сбережения и занимающийся семьёй. Что остаётся? Его старая мнемограмма, которая может означать ложную память, теперь несуществующую, и статья, очень интересная в научном плане, но к вопросам безопасности видимого отношения не имеющая. И каков будет в свете этого вердикт Комиссии?

Мадлен поймала себя на мысли, что уже несколько дней не перестаёт улыбаться. Причиной её радостного настроения был милый муж, который стал ещё нежнее и заботливее, чем прежде. Правда, он прекратил играть на бирже, но сбережений хватало, к тому же банк выплачивал проценты, и бедствовать семье Ларм не приходилось.

Существовала какая-то удивительная связь между изменениями в поведении Жерара и его поездками на Землю, которые первоначально казались женщине такими пугающими и зловещими. Мадлен не смела спрашивать мужа о подробностях этих поездок — всё-таки военные секреты — но для себя решила, что когда-нибудь они все вместе, вчетвером, навестят эту удивительную планету, родину человечества, чтобы своими глазами увидеть, какова она, познать её тайны.

Профессор Андре Максен не без робости заглянул в кабинет нового начальника Службы Безопасности Галлии — генерал-майора Алена Колюша.

— Вы меня вызывали, мой генерал?

— Угу, — генерал отставил в сторону кружку пива, к которой успел было приложиться, вытер ладонью подбородок и недовольно посмотрел на научного эксперта:

— Чем это вы занимаетесь, а? Что за дурацкая 'теория нагуалей'?

Максена вытянулся по стойке 'смирно', а его душа проворно поползла в пятки.

— Мой генерал! — дрожащим голосом заговорил он, тщетно пытаясь выглядеть уверенным. — Речь идёт о чрезвычайно перспективной разработке, начатой по рекомендации генерал-полковника Февра… — Максен осёкся: не стоило напоминать новому начальнику, генерал-майору, что его предшественник был генерал-полковником. Однако сделанного не воротишь. Взгляд Колюша помутнел от злости:

— Что это за разработка такая, а? Я вас спрашиваю!

— Мой генерал! Это очень оригинальная работа, которую университеты сочли ошибочной…

— Вы хотите сказать, что за свою зарплату занимаетесь лженаукой?! Я правильно вас понял?

— Это не лженаука, мой генерал! Идеи очень интересные и…

— Какое отношение эта лженаука имеет к безопасности нашей страны?

— Никакого… — упавшим голосом пролепетал профессор.

— Так какого чёрта?! — генерал-майор до того рассвирепел, что с силой грохнул кулаком. Стол жалобно задребезжал под начальственной дланью. — Немедленно прекратить лженауку! Это мой приказ! С этого момента вы занимаетесь только тем, что я вам поручу! Это ясно?

— Да, мой генерал, — вздохнул эксперт.

В ту ночь Жерару привиделся очень странный сон. Две стройные черноволосые красавицы говорили между собой о ком-то очень хорошо знакомом ему. Одна из них выглядела очень печальной, даже плакала.

— Почему, почему мы не сообщили ему, что никакой войны между Галлией и Амазонией не может быть? — сквозь слёзы произнесла Младшая Сестра.

— Терпение, Сестра, — вздохнула Старшая. — Тогда это было преждевременно.

— И из-за этого Эвару пришлось уничтожить свою память… память Эвариста Галуа!

— Ты же знаешь — таково было его испытание. Он прошёл его с честью.

— Но хотя бы теперь для него и Мадлен открыт путь к нам?

— Да, конечно. Только им нужно самим пожелать войти в наш мир. Не торопи их. Эваристу и тем, кто его любит, ещё предстоит принять главные решения. Всему своё время, Сестра.

Глава 5. Путь к себе

Жерар сидел в кресле-качалке, отдыхал после обеда и просматривал, скуки ради, свою статью про моделирование нагуалей, на которую он наткнулся случайно сегодня утром, когда разбирал содержимое письменного стола. Дети возились в своей комнате, жена беседовала о чём-то с приятельницей-соседкой, и настроение у отставного десантника было как нельзя лучше.

Вообще говоря, Жерар мог назвать статью своей только потому, что на первой странице, под названием, значилось его имя. Помнил он туманно и о том, как писал эту статью, а потом докладывал в университете. Но зачем это всё понадобилось ему, не имеющему ни малейшего отношения к науке — на этот вопрос Жерар не сумел бы ответить даже под пыткой. То, что он толком не учил математическую физику, а только в течение двух-трёх недель штудировал учебники в университетской библиотеке, конечно, было убедительным основанием для негативного отзыва из редакции и насмешек со стороны господ учёных. Однако непонятно, зачем насмехаться и говорить о его, Жерара, невежестве, если можно просто указать на ошибки? И какая нелёгкая угораздила его полезть в эти злосчастные физико-математические дебри?

Пожав плечами, Жерар отложил статью в сторону и взялся за лист бумаги, содержавший другую загадку: банковская распечатка за последние три месяца. Совершенно баснословная сумма, полученная им на бирже за проданные акции. 'Это как же я умудрился?' — озабоченно бормотал отставной десантник, пытаясь вспомнить, как совсем недавно расшвыривал направо и налево 'быков' и 'медведей', уверенно собирая спекулятивную прибыль. Поневоле приходило на ум, что между обеими загадками существует какая-то непонятная связь. Только это соображение удерживало Жерара от того, чтобы вышвырнуть злополучную статью в пакет с мусором. Однако и возиться с ней, вспоминать, как всё писалось, не было ни малейшего желания. А чего хотелось, Жерар никак не мог понять.

Поразмыслив немного, он включил компьютер, зашёл на свой банковский счёт, затем в раздел 'биржа'… Вот эти акции упали за последнее время, а ведь они очень перспективны, не помешает их закупить, но в небольшом количестве, чтобы не рисковать зря…

Он очнулся примерно через полчаса и с удивлением посмотрел на столбик — список наименований акций, которые он только что купил. 'И зачем это я, а?' — озадаченно пробормотал он. Затем подумал немного и махнул рукой: сумма небольшая, риск незначителен, может, и получится что-то из этого.

В коридоре послышались приближающиеся шаги, и в комнату вошли жена и пышнотелая соседка. Жерар не без усилия вспомнил, как её зовут: мадам Дениз Ангрэ. Вид у жены был немного задёрганный, и нетрудно было догадаться, что Дениз замучила её своей болтовнёй. 'А стоило ли вообще пускать её в дом?' — подумал Жерар, но вслух ничего не сказал: жизнь в элитном районе, помимо многочисленных плюсов, имеет и свою оборотную сторону, вроде необходимости иметь дело с не в меру общительными соседями.

— Дорогой Жерар! — расплылась в улыбке Дениз. — Представьте себе, мы тут с вашей прелестной женой обсуждали, куда лучше отдать детей учиться, и она настоятельно рекомендует школу-интернат 'Вместе' на Оритании!

Жерар с удивлением посмотрел на жену: чтобы Мадлен давала подобные советы, да ещё настоятельно?! Однако молодая женщина только пожала устало плечами, и мужу стало ясно, что её 'настоятельный совет' существует только в фантазии Дениз. А точнее — наверняка соседка сама, без чьих-либо подсказок, решила отправить своих детей в эту самую школу на Оритании, но хочет сделать вид, на случай неприятных неожиданностей, будто это ей насоветовали. Поэтому Жерар тоже ничего не ответил, только, в свою очередь, пожал плечами и выжидательно посмотрел на гостью, догадываясь, что ещё далеко не всё сказано.

— Дорогой Жерар! — продолжала Дениз с таким выражением в голосе, словно декламировала стихи на христианском благотворительном вечере. — Я бы с радостью последовала вашему совету, но в газетах пишут, что сейчас в районе Оритании довольно опасно! Как же мне отправить туда детей, а?

Жерар мысленно отметил, что в устах соседки 'совет Мадлен' быстро превратился в 'ваш совет'.

— Раз опасно, значит, не отправляйте их туда! — меланхолично изрёк бывший десантник, догадываясь, куда ветер дует. — На Марселии предостаточно хороших школ.

— Ну, как же?! — заволновалась Дениз. — Ведь их можно отправить с сопровождающим!

— Разумеется, — кивнул Жерар. — Сопровождающего нетрудно нанять в любом охранном агентстве.

— Но, дорогой Жерар! — соседка заметно растерялась и просительно взглянула на Мадлен, словно умоляя её о поддержке. — Как же я отпущу детей с незнакомым человеком?!

Наступила пауза. Супруги Ларм отлично понимали, чего от них добивается соседка. Просьба, в общем, пустяковая: день туда и день обратно, а то и быстрее. Да и бывший десантник, несомненно, идеальный сопровождающий. Хорошо, если в охранном агентстве отыщется специалист по безопасности такого уровня. Вот только Дениз — не такой человек, которому хочется идти навстречу. А то ведь потом не вылезет из дома, где ей согласились помочь…

— Ладно, Жерар! — вздохнула Мадлен. — Съезди уж с малышами…

Муж, однако, не спешил с ответом. Дениз испустила тяжкий вздох и жалобно произнесла:

— Я заплачу, сколько надо…

— Хорошо, заплатите! — решился, наконец, Жерар. Готовность соседки раскошелиться решала проблему. Разумеется, речь не о том, чтобы на этом нажиться, но просто в следующий раз Дениз обратится с подобной просьбой нескоро. Да и другие соседи не станут злоупотреблять знакомством, если ничего не выгадают, по сравнению с охранным агентством. Жена поняла мысль мужа и улыбнулась не без лёгкого злорадства.

— Вот и отлично, дорогая Дениз! — прощебетала Мадлен ангельским голоском. — Готовьте своих деток в путь!

— Хотите, чтобы мы поехали завтра? — осведомился Жерар у соседки тоном заправского дельца.

— Да, пожалуй, — не без недовольства в голосе ответила Дениз.

Назавтра утром, примерно в восемь часов, машина супругов Ларм подъехала к коттеджу Ангрэ. Кроме Жерара, в автомобиле были также его жена и дети: Мадлен собиралась потом заехать в зоопарк, порадовать малышей, да и самой отвлечься на время отсутствия мужа. Предполагалось, что он вернётся не позже завтрашнего вечера. Дениз и двое её детей — восьмилетний Поль и его сестра Сюзан, на год младше — уже садились в свой автомобиль. Дети выглядели ухоженными, аккуратными и благовоспитанными.

— Доброе утро, господин Жерар! — вежливо поклонился Поль, и сестра тотчас последовала его примеру.

— Здравствуйте! — отставной десантник не сдержал улыбку: дети были намного вежливее и симпатичнее их матери.

— Скажите, Дениз, — заговорила Мадлен, — а разве в школу 'Вместе' принимают без вступительных экзаменов?

— Конечно, экзамены есть! Поль и Сюзан успешно сдали их! — горделиво улыбаясь, заявила мамаша. Супруги Ларм переглянулись с иронической усмешкой: нетрудно догадаться, что вчерашний визит Дениз к ним последовал за успешной сдачей её детьми экзаменов.

Обе машины направились к космопорту и вскоре прибыли на место. Мадлен с детьми осталась в автомобиле, а все остальные участники события прошли к кассам.

— Пожалуйста, на ближайший рейс на Оританию два детских билета и один взрослый! — обратилась Дениз к кассирше.

— Да, пожалуйста, рейс ВМ-313!

Жерар с удивлением посмотрел на Дениз:

— Вы не хотите, чтобы я ехал?

— Что вы! — ахнула Дениз. — Напротив, взрослый билет для вас!

— Как? Вы не едете? — изумился отставной десантник.

— Конечно, нет! — радостно улыбнулась женщина. — Я вам полностью доверяю!

Жерар только покачал головой вместо ответа. Он попросту утратил дар речи. Чтоб мать доверила своих маленьких детей постороннему человеку, пусть и соседу по элитному району… Это выходило за рамки его понимания. Однако договорённости, которая была достигнута накануне между ним и Дениз, это никак не противоречило. Не отказываться же из-за этого. Оставалось только пожать плечами и подчиниться странному решению родительницы Поля и Сюзан.

Трое обладателей билетов направились в звездолёт. Сели на свои места, пристегнулись. Ещё через десять минут корабль стартовал. Не прошло и часа, как они преодолели релятивистский барьер. Жерар посмотрел на детей и не смог сдержать улыбку: оба малыша казались взволнованы происходящим, оживлённо перешёптывались, то и дело указывая на иллюминатор.

— Дядя Жерар, а вы останетесь с нами в интернате? — неожиданно спросила девочка.

— Нет, Сюзан, сожалею, — виновато улыбнулся десантник. Ему пришло в голову, что для этих малышей он теперь 'дядя Жерар', а не 'господин'. Похоже, им недостаёт родительской заботы. Кажется, Дениз разведена… или нет? В любом случае, она могла бы уделять своим детям больше внимания. И уж как минимум — сопровождать их в далёком пути на другую планету.

Мадлен с детьми уже успели вернуться из зоопарка, пообедали и стали смотреть телевизор, когда передачи внезапно прервались экстренным сообщением:

— Только что поступили новости из космопорта! В туалете обнаружены трупы членов экипажа рейса ВМ-313 на Оританию! Судя по всему, пилоты, управляющие звездолётом, который отправился сегодня утром по указанному рейсу, это злоумышленники, подделавшие внешность и использовавшие документы убитого экипажа!

Мадлен застыла, не веря собственным ушам. Как же так? Жерар попал в беду? И дети Дениз тоже…

Молодая женщина постаралась взять себя в руки, чтобы не волновать напрасно детей. Лучше подумать, нельзя ли сделать что-нибудь. А разве можно — отсюда, за десятки световых лет? Или… всё-таки кое-что можно? Ведь у Жерара однажды получилось…

— Ой! Смотрите, дядя Жерар, что это? — мальчик внезапно указал вверх. Жерар поднял голову: из вентиляционного отверстия под потолком валил белый дым. То, что отставной десантник сделал в последующие секунды, было чистым автоматизмом: он опомнился, только когда стоял в туалете и разрывал свою рубашку, а затем смачивал её водой из крана. 'Поль, Сюзан, задержите дыхание, я мигом вернусь!' — вот что он сказал детям, прежде чем рвануться в туалет. Уже здесь пришло в голову: что толку стараться, ведь это наверняка авария, а значит, спустя несколько минут мы все мертвы… Однако левая рука уже прижимала ко рту импровизированный респиратор из мокрого клочка рубашки, и ноги сами несли обратно, чтобы дать такие же 'респираторы' детям…

Только когда Поль и Сюзан шумно задышали через мокрую ткань, Жерар огляделся. Как странно: кроме дыма, никаких признаков аварии. Вот только все пассажиры, кроме них троих, лежат, словно мёртвые… Это что же — задохнулись, отравились дымом? Нет, вон там толстяк шевелит рукой… Значит, живы? Просто усыплены… Это как понимать — экипаж усыпил пассажиров? Зачем? Хотя — что тут думать, сейчас надо действовать. Если и правда — экипаж с какой-то целью усыпил всех, — то наверняка теперь же последует продолжение. А значит, нужно и нам изобразить спящих…

— Поль, Сюзан, наклонитесь вперёд, смотрите вниз, постарайтесь не шевелиться! — на выдохе произнёс Жерар и сел в своё кресло. Затем вынул из кармана автомат и надел его на левую руку, после чего наклонился вперёд, не отнимая от лица 'респиратор'. На мгновение задумался, какую позу принять, чтобы видеть проход, причём с обоих направлений — от кабины экипажа до багажного отделения — и чтоб при этом не сразу заметили его респиратор… Пожалуй, лучше всего лечь на сиденье головой в проход, лицом вниз, руки под себя, правой держать респиратор, левая — в готовности стрелять. Очень удачно, что дверь кабины экипажа зеркальная: сделано для удобства дам, а ведь позволяет видеть весь проход, вот только дым мешает смотреть… Впрочем, если подозрения верны, то сюрпризы наверняка последуют именно из кабины экипажа…

Он лежал, стараясь поменьше вдыхать малоприятный влажный воздух. Прошло минуты три, прежде чем кабина экипажа открылась и оттуда вышли два человека в противогазах. Вооружён был только первый из них — он повёл дулом автомата по салону, и Жерар добросовестно прикрыл глаза. Неизвестные двинулись медленно вдоль прохода. Первый из них проверял пассажиров — спят или нет — после чего второй надевал спящим людям пластиковые наручники. Когда преступники приблизились к Жерару и вооружённый бандит повёл дулом в сторону противоположного ряда, отставной десантник мгновенно сделал короткое движение и выстрелил. Противник молча рухнул. Его спутник негромко вскрикнул, в ужасе глядя на оружие, направленное ему в грудь. Без излишних пояснений, Жерар сорвал противогаз с застреленного и надел на себя. Затем отобрал противогаз и у второго бандита, отдал Полю.

— Сюзан, прости, тебе придётся ещё немного потерпеть! — вздохнул бывший десантник и только теперь заметил, что дым в салоне почти совсем исчез. Из вентиляционных отверстий подавался чистый воздух — разумеется, похитители стремились не убить захваченных пассажиров, а только дать время своим сообщникам в салоне взять под контроль ситуацию. Осторожно сняв маску противогаза, Жерар медленно вдохнул: да, воздух был уже чист. Что же, это упрощает дело.

— Поль, Сюзан, можете дышать нормально! — обратился он к детям, не теряя из виду уцелевшего бандита. Затем отобрал у него две пары наручников и надел пленнику на руки и ноги.

— Ну-с, а теперь познакомимся поближе! — поигрывая автоматом, обратился Жерар к пленному. — Как тебя зовут, неудачник?

— А тебе какое дело? — со злостью ответил тот. — Неудачник из нас двоих — ты. Если бы ты знал, во что вляпался! Сидел бы тихо, жив бы остался.

— Я и так жив останусь, — усмехнулся Жерар. — А тебе для этого хорошенько постараться придётся. Иначе последуешь за своим приятелем, — он кивнул в сторону убитого.

— Зря надеешься, что у тебя всё получилось, — со злостью возразил пленник. — Ты что думаешь, где сейчас находишься — возле Оритании?

— Что — разве нет? А где же? — сбитый с толку, спросил Жерар.

— Возле Солнца ты, неудачник, — усмехнулся пленник. — Скоро прибудем в район Юпитера, на Ганимед, один из его спутников.

Бывший десантник озадаченно почесал правой рукой макушку. Он слабо владел информацией, касающейся Солнечной системы. Разве что о Земле знал более-менее подробно, поскольку дважды бывал там. Кажется, когда появились нагуали, с Юпитером произошла какая-то катастрофа… или нет? Чёрт его разберёт. И что же, сейчас там пиратская база? Туда свозят похищенных заложников? Вот это новость…

Он спохватился: пора уже связаться с компетентными лицами. Вынул мобильный видеотелефон — во время полёта звонить не разрешается, но в такой ситуации на правила не грех наплевать — и дал сигнал вызова Службы Безопасности Галлии.

— Связь отсутствует! — бесстрастно сообщил автоответчик. Пленный пират злорадно усмехнулся:

— Лучше сдайся, дурак! — вальяжно посоветовал он. — Тогда всё будет хорошо и замечательно!

— Будешь болтать — пришибу тебя, кретин! — со злостью ответил Жерар. Он посмотрел на детей: те со страхом поглядывали на труп, но с интересом наблюдали за происходящим в салоне. Мысли роем завертелись в голове. 'Почему экипаж не откроет дверь — проведать своих приятелей в салоне? Неужели до самого прибытия не откроют? Как теперь мне быть? Взрезать дверь кабины экипажа и забраться внутрь? Займёт не меньше минуты, изнутри безусловно заметят, да и есть опасность нечаянно повредить фюзеляж. Попробовать найти союзника прямо здесь?' Он огляделся: спящие пассажиры то там, то здесь просыпались, шевелились, с удивлением осматривались. Те из них, которых пираты успели сковать наручниками — ближе к кабине экипажа — недовольно, хотя и медлительно двигались, вертелись, пытаясь освободиться. Судя по всему, остаточное воздействие усыпляющего дыма сказывалось угнетающе: до сих пор никто из скованных пассажиров даже не позвал на помощь.

Поискав взглядом, Жерар остановил свой выбор на молодом худощавом парне, рядом с которым сидела темноволосая девушка. Оба только начали приходить в себя, но ждать отставной десантник не мог: кто знает, вдруг вот-вот посадка…

— Эй, сударь! — обратился он к парню. — Вы не могли бы пройти вперёд по салону, освободить людей от наручников? Возьмите вот это, — он указал на автомат на руке убитого пирата.

— Хорошо, — слабым голосом отозвался парень. — Только я не знаю, как пользоваться этим оружием.

— Надеваете себе на левую руку и мысленно отдаёте приказ: 'разрезать наручники посередине'.

Парень кивнул и приподнялся с кресла, но сразу зашатался и сел обратно.

— Простите, сударь! — виновато выговорил он. — Я боюсь, у меня не получится.

— Хорошо, не надо, — с лёгким раздражением ответил Жерар. — Тогда просто присмотрите пока за этим, — он указал на захваченного пирата.

Он забрал себе второй автомат и двинулся по салону, освобождая пленников одного за другим. Похоже, думал он, это снотворное выводит человека из строя на несколько часов даже после пробуждения. Неглупо придумали эти пираты…

Генерал-майор Ален Колюш, уже полгода как шеф Службы Безопасности Галлии, потягивал пиво и предавался мрачным размышлениям. Хотя дела шли пока, в общем, неплохо, на горизонте явно собирались грозовые тучи. Причиной тому была полная невозможность найти подходящих заместителей. Не то чтобы ни единого желающего, но только такие, которые любят, чтобы за них работал и отдувался шеф. А генерал-майору требовалось совсем наоборот: лоботрясничать и подставлять других под начальственный гнев он умел и сам, притом виртуозно, что сполна познал на собственном опыте бывший шеф спецслужбы, Гастон Февр. Увы: все бывшие заместители Февра разбежались, едва только познакомились поближе со своим новым боссом. А где взять новых? Да таких, которые не будут подавать реплики вроде 'Вы меня назначили всего месяц назад, я ещё только принимаю дела'…

Есть, правда, одна идейка, появившаяся при ознакомлении с файлами несостоявшихся кандидатов. Бывший-то шеф начал присматриваться к одному парню… Отставной рядовой десанта. Тот самый, которого на Землю посылали непонятно зачем. Он, оказывается, кавалер двух орденов, вот это новость! А Февр не назначил его, потому что с мнемограммой парня чепуха какая-то вышла. Однако в личном деле Ларма имеется и последняя его мнемограмма, она в полном порядке, если болезнь у парня какая-то была, то уже прошла. Так, может, этого самого Ларма и пригласить на пост заместителя? А? Заманчиво… Правда, в десанте он был лишь рядовым, но поскольку теперь всё равно в отставке, его прежнее звание не играет большой роли. В любом случае, когда примет дела, получит сразу погоны полковника Службы Безопасности. То, что у него нет опыта работы с людьми, не страшно: пусть занимается секретными операциями, а на разведку и контрразведку, авось, удастся найти ещё кого-нибудь, это обычно легче. А то, что он болел, даже хорошо: либералы в парламентских комиссиях любят, когда назначают инвалидов. При этом, если возникнут какие-то проблемы, всегда есть объяснение: чего вы хотите от больного человека?!

Колюш нажал кнопку вызова секретаря. Прежняя секретарша уволилась сразу после ухода Февра — возможно, отношения между ними были куда более близкие, чем это предусмотрено служебной инструкцией — однако Колюш забрал с собой с Марселии своего прежнего секретаря, который превосходно разбирался в сортах пива и лучше всех знал, где какое следует покупать.

Дверь открылась:

— Слушаю, мой генерал!

— Мишель, новых сортов германского пива не появилось?

— Никак нет, мой генерал!

Хотя вопрос обсуждался явно неслужебный, Мишель стоял навытяжку, потому что 'мой генерал' это любил. Колюш горестно вздохнул:

— Как жаль… Ладно, ты вот что пока сделай: вызови ко мне этого парня, Жерара Ларм — ты его наверняка помнишь, он с Марселии, мы его на Землю отправляли. Есть у меня к нему разговор.

— Слушаюсь, мой генерал! — с готовностью отрапортовал Мишель, для которого это задание было хотя и не столь привычным, как выяснения вокруг германских спиртных напитков, зато куда более выполнимым.

Жерар чувствовал себя растерянно. До этого момента всё шло хорошо: инициативу событий в салоне звездолёта удалось перехватить, один из пиратов мёртв, другой захвачен и проявляет разговорчивость. Однако корабль летит в непонятно каком направлении, находится сейчас вдали от космических владений Галлии, и непонятно, как быть с бандитским экипажем. Но, пожалуй, делать нечего: придётся вскрывать…

Однако, прежде чем он подошёл к двери кабины экипажа, чтобы привести своё намерение в действие, звездолёт начал ощутимо тормозить.

— Все садимся на свои места! — громко обратился Жерар к пассажирам. Люди беспрекословно подчинились: за полчаса, прошедшие с того момента, когда началось всеобщее пробуждение, они успели привыкнуть к мысли, что этот человек с военной выправкой — единственный, на кого сейчас можно положиться. Подумав немного, Жерар обратился к тому парню, которого перед этим просил помочь освободить пассажиров:

— Сударь, со мной двое детей! — он кивнул на Поля и Сюзан, которые следили за происходящим с восторженным изумлением и только на мёртвого пирата посматривали испуганно. — Присмотрите, пожалуйста, за ними! Мне сейчас нужно пройти вперёд!

— Разумеется, сударь, присмотрим! — поспешно ответила за своего спутника его девушка. Жерар кивнул и проследовал к кабине экипажа, затем сел на правый ряд, надеясь удержать под наблюдением оба выхода, а также двери в кабину пилотов и в багажное отделение. Итак, ещё немного — и посадка. Похитителям придётся войти сюда. И тогда остаётся одно — драться насмерть. Вся надежда — что экипаж до сих пор не понял, что произошло в салоне, полагается на своих людей, которые прошли сюда, значит, удастся выиграть несколько минут. Вот парадокс: обычно в таком положении — когда нужно защищать корабль от группы захвата — оказываются как раз угонщики…

— Господа! — Жерар окинул выразительным взглядом пассажиров. — Как только наш корабль остановится и вы услышите, что открывается одна из дверей, сразу же бросайтесь на пол! Да поможет нам всем Святая Дева!

Он замолчал, и наступила зловещая тишина. Было слышно, как снаружи умолкает шум турбин… Вот корабль слегка тряхнуло — шасси коснулось посадочной полосы… Сила тяжести здесь гораздо меньше, чем на Марселии или на Земле, и хорошо, можно двигаться быстрее, только вести себя поосторожнее… Вот движение корабля замедляется, пассажиры упираются руками в спинки передних сидений… Стоп, приехали. Сейчас и начнётся самое главное. Вместо аплодисментов экипажу, столь обычных при приземлении — мёртвая тишина… что же, очень логично, ведь все пассажиры должны быть сейчас беспомощны, скованы наручниками… Слышно, как снаружи что-то движется… И — вот он, долгожданный и зловещий звук открываемого люка…

Едва дверца переднего выхода приоткрылась, пропуская в салон звездолёта красноватый наружный свет, Жерар тихо шагнул вперёд, стараясь не упускать из виду три другие двери. Вот неизвестный визитёр вошёл в салон…

На своё счастье, пират был безоружен, поэтому Жерар всего лишь ударил его коленом в живот и сильным пинком вышвырнул наружу. Следом за бандитом, рванулся на выход сам…

Перед ним был широкий коридор, в начале которого стояли три человека. Одному из них повезло меньше других — Жерар заметил автомат и тут же выстрелил в лоб. Пират молча рухнул, а его сообщники закричали от ужаса. К своему счастью, они не попытались сбежать.

— Руки вверх! Стреляю без предупреждения!

— Я не понимаю! — жалобно отозвался один из пиратов. Жерар ответил ему раньше, чем сообразил, что этот человек говорит на английском языке:

— Я сказал — поднять руки! Оба! Не то стреляю!

— Не надо, сэр! Пожалуйста! Мы сдаёмся!

Тут до Жерара дошло, что его принимают за бойца коммандос и думают, будто здесь высадился целый отряд. Полезное заблуждение, не надо спешить опровергать его…

— Бегом марш по коридору! Руки не опускать! При малейшем неподчинении — стреляю на поражение!

Все трое помчались огромными прыжками вдоль по коридору. Жерар лихорадочно искал выход, ответвление, ведущее к кабине звездолёта. Если удастся попасть туда, первым делом — обезвредить экипаж, затем дать сигнал в Службу Безопасности, это не мобильный, получится. И сразу попытаться стартовать…

Он вовремя заметил силуэт справа и выстрелил первый. Тут же увидел у противника автомат. 'Канальи, они уже поняли, что происходит, охотятся за мной…' Однако выбора не было. Оставалось рваться вперёд, вслед за обоими пленниками. Что это — коридор расширяется, переходит в большой зал? Неужели и это построили пираты? Или когда-то здесь командовали нормальные люди? Тут же пришла мысль: а откуда я знаю английский? Я же никогда не учил его…

— Что нам делать теперь, сэр? — робко спросил один из пленников, оборачиваясь. Жерар не сразу ответил: он старался рассмотреть это обширное помещение, скудно освещённое двумя люстрами.

— Где пункт управления космопортом? — произнёс он, наконец.

— Это не здесь, сэр! — торопливо ответил разговорчивый пленник. — В другом конце космопорта! Вас отвести туда?

— Нет! Ложитесь лицом на пол и считайте до ста! Двинетесь до того момента — мертвы! Ясно? Лежать!

Его взгляд лихорадочно метался по залу. Внутренний голос говорил, что сделана какая-то ошибка. Но в чём, какая?

Неожиданно послышался гулкий удар, и тот коридор, из которого Жерар прибежал сюда, оказался закрыт массивной стальной дверью. Конечно, её можно разрезать, но…

Тренированный слух десантника уловил приближающийся топот. Сейчас сюда ворвутся враги, и тогда — неравный бой, в котором нет шансов… Остаётся одно — бежать прочь отсюда, пока есть выход… И Жерар, ежесекундно оглядываясь, бросился вправо, в тёмный проход, из которого веяло ветром с улицы…

— Привет, моя славная! Надеюсь, у тебя всё хорошо? — Клодетт, младшая сестра, только что приехавшая с маленькой дочкой Кристин из космопорта, прямо с порога чмокнула Мадлен в щёку и огляделась. — Ой, как хорошо у вас! — радостно воскликнула она. — Уютно! Просто замечательно!

Мадлен невольно улыбнулась. Очень хорошо, что сестре здесь нравится, авось захочет задержаться подольше. Так долго не виделись! Что поделать, сестра замужем за колумбийцем, человеком очень преуспевающим, но крайне ревнивым. Даже удивительно, что на этот раз он отпустил её за границу одну.

Однако, помимо радости от встречи с близким человеком, у Мадлен были некоторые соображения, и она решила не тянуть с объяснением. Она сразу пригласила сестру с её дочкой в комнаты и сказала:

— Клодетт, милая, ты прости меня за негостеприимство и за то, что не встретила тебя в космопорте. Дело в том, что мне срочно нужна твоя помощь.

Глаза сестры широко раскрылись:

— За что ты извиняешься, милая?! Ты не представляешь, как я рада, если смогу быть тебе полезной! Говори скорее, что нужно делать? — и она оглянулась по-хозяйски.

— Понимаешь, мой муж… — Мадлен замялась, не зная, как рассказать о случившемся сегодня утром. Клодетт посерьёзнела:

— Сестричка, говори всё как есть. Не бойся ничего. Я полностью на твоей стороне, что бы ни случилось. Так что с твоим мужем?

Мадлен решилась:

— Понимаешь, он попал в беду. Сегодня утром он сопровождал двух соседских детей, они вылетели рейсом на Оританию, и их корабль оказался захвачен пиратами…

Клодетт шумно вздохнула:

— Ты не представляешь, как мне надоели эти пираты! Моя лучшая подруга чуть не попалась год назад, к счастью, опоздала на рейс, который они захватили. Да, но что ты можешь сделать?

Мадлен неопределённо пожала плечами:

— Думаю, что могу. Во всяком случае, есть одна идея, попробую. Только мне нужно, чтобы ты несколько дней побыла с Пьером и Кларой. Заодно пусть они познакомятся с твоей Кристин. Буду очень признательна тебе!

Клодетт энергично кивнула:

— Да, конечно! Пробуду у тебя столько, сколько понадобится. Наши маленькие наиграются вдоволь. Всё будет отлично, не сомневайся, милая. Делай то, что задумала, а я поставлю свечку Пресвятой Богородице, чтобы она помогла и тебе, и Жерару.

Выскочив из освещенного терминала в уличную темноту, Жерар пробежал ещё немного, рискуя споткнуться или подвернуть ногу, а затем огляделся, перешёл на шаг и мрачно вздохнул. Его операция, начавшаяся так успешно в салоне звездолёта, была на грани провала. Единственное, что хорошо — остался жив пока. Однако звездолёт захватить не удалось, дети Дениз и другие пассажиры уже наверняка в руках пиратов, и что теперь делать — непонятно. Да что можно планировать здесь, где всё незнакомо, да ещё и темнота? Это ночь — или здесь всегда так? Если бы хоть фонарик… Впрочем, им бы пришлось пользоваться осторожно: ведь яркую точку света бандитам нетрудно заметить издали. Значит, остаётся превратиться на время в слепого и разведать, что здесь где…

Пока Жерар мрачно размышлял, тщетно оглядываясь и пробуя ногой почву при каждом очередном шаге, небо над головой начало светлеть. И первое, что бывший десантник увидел, бросив взгляд вверх, был огромный прозрачный полусферический купол, через который не без труда удалось рассмотреть исчезающие с рассветом звёзды. А ещё через несколько минут справа появился и начал надвигаться большой светло-серый диск — то ли Юпитер, то ли один из его спутников.

Конкретного плана действий у Мадлен не было. Просто она вспомнила про свою одноклассницу, Изабель Ронсар, урождённую Варьен. Когда они были в седьмом классе, Жерар, учившийся в девятом классе в школе напротив, сначала ухаживал за Изабель, но затем, встретившись на одной вечеринке с Мадлен, позабыл о своей прежней страсти, и, как только рыжеволосой красавице исполнилось шестнадцать, они поженились. Изабель сначала дулась на 'разлучницу', но чуть позже, когда вышла замуж за преуспевающего кинопродюсера, а объект ревности пошёл на опасную контрактную военную службу, с которой приезжал нечасто и ненадолго, дамы помирились. Затем семья Изабель переселилась в это же предместье, и подруги на некоторое время перестали встречаться, правда, переписывались через интернет.

А вскоре мадам Ронсар начала головокружительную карьеру в совершенно неожиданном амплуа — ясновидящей. Едва услышав об этом впервые, Мадлен весело рассмеялась, но позже изменила своё мнение. То одна, то другая знакомая рассказывали ей об успехе обращения к Изабель. Этой мужа помогла вернуть, а у той мать излечилась уже после того, как врачи поставили на ней крест. До поры, до времени подобные новости можно было относить за счёт совпадений и самовнушения, однако Мадлен была вынуждена сильно пересмотреть своё мнение о подружке, когда та помогла полиции найти и спасти от гибели в руках маньяка-педофила маленького сынишку двоюродной сестры Жерара. И теперь Мадлен шла к 'ясновидящей Изабель' в надежде получить от неё помощь для мужа.

Ясновидящая встретила подружку на пороге своего 'служебного кабинета' — одноэтажного коттеджа из ярко-красного кирпича. Она была одета в длинную чёрную мантию, на груди — серебристый узор из множества небольших лун и шестиконечных звёзд.

— Привет, дорогая моя! Знала я, знала, что ты сейчас придёшь.

Изабель многозначительно замолчала, возможно, ожидая, что сейчас последуют вопросы вроде 'Откуда ты узнала?' или 'В окно смотрела?'. Однако гостье было не до того. Она понуро кивнула и тяжело вздохнула:

— Изабель, помоги, пожалуйста!

— С мужем проблемы? — молниеносно отозвалась хозяйка, и старые подозрения снова всколыхнулись в Мадлен: не так уж трудно догадаться, что причиной визита обычно являются семейные осложнения. Изабель, несомненно, хороший психолог, но вот насчёт ясновидения…

— С мужем, — поджав губы, кивнула Мадлен. — Только не то, что ты думаешь.

— Откуда ты знаешь, что я думаю? — усмехнулась ясновидящая. — Ладно, скажу честно: тут уже пол-квартала знает, что дети Дениз были на корабле, который вчера захватили пираты. А поскольку сама она не полетела, значит, был сопровождающий из числа хороших знакомых. Так что, дорогая моя, я безо всякого ясновидения всё знаю. Только не понимаю, почему ты одна ко мне пришла, а не с Дениз. Ну, да это её дело. Я и то удивляюсь, что эта стерва не винит в случившемся Жерара: такие штучки вполне в её характере.

Мадлен вздохнула. Она была не лучшего мнения о злосчастной соседке, но неужели было бы легче, если бы сейчас в руках пиратов оказалась и Дениз?

— Хочешь знать, сколько возьму с тебя? — лукаво прищурилась Изабель.

— А сколько? — растерялась Мадлен.

— Не волнуйся! — усмехнулась Изабель. — Две тысячи экю, как за обычную консультацию.

Сумма действительно оказалась невелика, но это не так обрадовало, как насторожило Мадлен:

— Но ты уверена, что получится?

— Дорогая моя, я никогда ни в чём не уверена! — с ноткой высокомерия в голосе отозвалась Изабель. — Однако твой случай особый. Всё, что требуется, должна сделать ты сама. Я только подскажу тебе, что и как. Так что, согласись, грех был бы брать с тебя плату как за настоящую работу.

— И что я должна сделать? — с готовностью спросила Мадлен.

— Сейчас узнаешь. Следуй за мной.

Ясновидящая направилась вглубь коттеджа, и Мадлен с замирающим сердцем проследовала за ней. Они прошли по коридору, в глубине которого царил полумрак: стены и потолок были выложены мерцающими 'звёздными' обоями, но это не изгоняло темноту, а скорее угнетало. Изабель открыла дверь направо:

— Заходи, подружка! Привыкай к обстановке! Сейчас я принесу то, с чем ты будешь работать.

Мадлен кивнула и вошла не без робости. В этой комнате не было окон, стены украшены обоями цвета индиго, и только тёмно-синий потолок на высоте не менее пяти метров тускло освещался непонятно чем. Посередине этой комнаты стоял большой тёмно-синий стол причудливой формы: круг диаметром метра четыре, с вырезанным отверстием, вероятно, предназначенным для человека, который зайдёт внутрь. Там стоял странный чёрный стул — большой, тяжёлый, с ременными креплениями на подлокотниках, вызывающий малоприятные ассоциации с электрическим. Это и есть рабочее место? Но как попасть туда? Ползком, под столом, забираться, что ли? Или, наоборот, по столу лезть?

Пока Мадлен размышляла, каким образом она окажется внутри, чтобы занять место на жутковатом стуле, в комнату вошла Изабель. Она держала в руках поднос, на котором лежал жёлтый шар диаметром сантиметров тридцать.

— Так, дорогая моя! Вот сейчас тебе и придётся поработать. В туалет не надо?

— Нет, спасибо.

— Уверена? Учти, если понадобится во время сеанса, потом придётся всё начинать заново, и потеря времени может повредить тому, кого ты любишь.

— Что это у тебя? — превозмогая робость, спросила Мадлен, кивая на жёлтый шар.

— Это и есть твой спутник в предстоящем путешествии. Янтарь. Самый большой, какой только существует в мире. Он тебе и поможет. А теперь, моя дорогая…

Изабель поставила поднос на стол. Затем она хлопнула в ладоши, и та часть стола, которая была обращена к двери, неожиданно сдвинулась, отъехала вправо, открывая проход внутрь.

— Заходи, Мадлен!

Голос Изабель изменился, теперь он был сухой и деловитый, словно ясновидящая была чем-то озабочена. Мадлен, стараясь сдержать дрожь, прошла внутрь и села на зловещий стул.

— Прости, Мадлен! Во время сеанса ты не должна менять позу, вообще старайся двигаться поменьше! Надеюсь, ты быстро войдёшь в транс!

С этими словами Изабель пристегнула к стулу сначала талию и грудь, а затем также руки и ноги своей гостьи. У той холодок пробежал по спине, стало не по себе: теперь она была связана, полностью во власти бывшей соперницы в борьбе за Жерара. Однако делать нечего…

Беспокойство Мадлен ушло прочь, смешилось безмерным удивлением, когда янтарный шар, стоявший справа на подносе, внезапно сам подпрыгнул, повис в воздухе, а затем из него выделилось не менее десятка точно таких же шаров. Они сместились в горизонтальной плоскости и повисли правильной дугой вокруг головы молодой женщины, словно наблюдали за ней.

— Всё, Мадлен! Остальное зависит только от тебя! Я ухожу, но буду в соседней комнате. Если возникнет какая-то проблема, позови, и я сразу приду. Только лучше, чтобы ты без этого обошлась. Успеха тебе!

Изабель вышла, и в комнате внезапно наступила почти полная темнота, в которой слабо мерцали большие жёлтые шары. Тот из них, который висел прямо перед лицом Мадлен, приблизился к самой её переносице. Женщина могла видеть его насквозь. Да, он был прозрачен, но не совсем. Что-то там было — внутри этого куска янтаря. Она попыталась всмотреться…

Мадлен с удивлением оглядывалась. Ещё миг назад она была привязана к большому жутковатому стулу в кабинете своей знакомой, ясновидящей Изабель, а теперь стояла посреди безбрежного зелёного луга, в шелковистой траве, приятно гладившей ноги, под золотистыми лучами, исходящими от странного светила в голубой небесной вышине. Её лицо обдувал свежий ветер, который нёс непривычные, но приятные ароматы. 'Где я? Как попала сюда? Мне же надо спешить на помощь к Жерару!' — подумала Мадлен в смятении.

— Не бойся, всё хорошо! — услыхала она странный женский голос, принадлежащий не Изабель, а какой-то незнакомке. Голос шёл словно отовсюду — и ниоткуда.

— Мне надо как-то помочь моему мужу, Жерару! — жалобно ответила Мадлен, ища глазами собеседницу, словно надеясь, что она поможет. — Он попал в беду! Его похитили пираты! Как мне быть?

— Не волнуйся. Помочь ему — в твоей власти. Ты находишься сейчас в своём мире. От тебя зависит, каков он будет. Можешь загадывать желания!

— Да? — с неожиданной радостью отозвалась Мадлен. — Тогда я хочу, чтобы Жерар…

— Не спеши, — остановил её голос незнакомки. — Продумай свои желания хорошенько. Нельзя ошибиться, иначе твои мечты обернутся против тебя.

— Вот как? — смутилась Мадлен. — Как же мне быть? А вы не могли бы помочь мне разобраться?

— Да, разумеется. Для этого я сейчас здесь, с тобой. Спрашивай!

— Ну… — мысль Мадлен работала лихорадочно. — Скажите сначала, как вас зовут? А то мне неудобно обращаться к вам…

— Можешь называть меня Юдит! И обращайся на 'та'! — молодой женщине показалось, что невидимая незнакомка улыбнулась.

— А я — Мадлен. Очень приятно, Юдит!

— Да, я знаю твоё имя. Мне тоже очень приятно. Всё хорошо, Мадлен. Спрашивай!

— Скажи, Юдит… — неуверенно произнесла Мадлен. — А я могу пожелать, чтобы и мой муж, Жерар, оказался здесь?

— Да, конечно. Только называть его Жераром не совсем правильно. Помни об этом, когда произнесёшь желание, касающееся его!

Мадлен почувствовала, что сбита с толку. Почему Жерара нельзя называть по имени? Ну да ладно…

— Значит, я могу теперь же пожелать, чтобы мой муж появился здесь? — неуверенно спросила она.

— Можешь, но ты точно знаешь, что хочешь этого? Ведь он, в отличие от тебя, сейчас сталкивается с явью, подвергается опасности. Если ты вызовешь его сюда, беда может случиться с ним там, где он находится в этот миг!

Мадлен вздрогнула. Это что же — если вызвать Жерара сюда, то он погибнет? Нет, только не это… Да, с желаниями в этом мире надо быть поосторожнее. Попробуем иначе…

— Скажи, Юдит, могу я как-то поддержать моего мужа? — осторожно поинтересовалась она.

— Да, конечно! Это твой мир! И он связан с другими мирами! Только помни: всякое сбывшееся желание твоё породит чудовищ здесь, в этом мире, где пока тихо и спокойно!

Мадлен невольно вздрогнула. 'Ещё с желанием не определилась, а плата за него вон какая…'

— Что это за чудовища? — растерянно спросила она.

— То, что спрятано в глубине твоего подсознания. Разные кошмары, ужасы, в том числе пришедшие из детства, которые ты даже не помнишь. Желания, которые ты выскажешь, вызовут их к жизни!

— Но с этими чудовищами можно будет потом как-нибудь справиться? — грустно спросила Мадлен.

— Да, обязательно! И ты можешь не так уж бояться их, просто постарайся, чтобы они не вылезали все сразу! И ты не обязана справляться с ними сама, ты сможешь потом обратиться за помощью в этом к мужу, своим друзьям, всем, кто тебя любит!

Мадлен вздохнула.

— Хорошо. Тогда первое моё желание: хочу знать, в чём мой муж сейчас больше всего нуждается… из того, что я могу ему дать!

— Исполнено, Мадлен. Твой муж нуждается сейчас в знании обстоятельств. Ты можем ему это знание дать.

— Пусть же будет так! Пусть он узнает то, что ему нужно! — воскликнула женщина и печально подумала: 'Ну вот, только что где-то здесь, неподалёку, появились два страшилища из моего подсознания. Как мне с ними быть? Так жаль губить этот мир… Но ведь до этого не дойдёт? Я как-нибудь справлюсь с ними? В крайнем случае, когда вернётся Жерар, попрошу его помочь…'

Жерар вздрогнул от странного ощущения. Ему внезапно показалось, что он всё знает об этом месте. Эту станцию на Ганимеде построили уроженцы Северной Америки ещё в то время, когда люди ничего не знали о нагуалях. То, что здесь было темно несколько минут назад — редкость: обычно небо, пусть и слабо, освещено Солнцем, Юпитером или его спутниками. Здесь, вокруг — свалка старого оборудования. Если надо, сюда можно уйти и спрятаться, только, похоже, в этом нет необходимости. Потому что…

Он словно увидел подробный план станции. Вот он, пункт управления космопортом — эх, знать бы это десять минут назад… Однако всё поправимо. Достаточно проникнуть в командный пункт станции. Это не далеко, километров пять идти направо в здешнем слабом тяготении. Только осторожнее, по пути туда три сторожевых поста пиратов. Ничего страшного, их можно обойти сзади и атаковать…

— Всё хорошо, Мадлен! Твой муж вне опасности! — услышала она успокаивающий голос Юдит.

— Он скоро вернётся? — с надеждой спросила молодая женщина.

— Пока не могу ответить тебе, но не волнуйся. С ним теперь не только сила, но и знание.

Мадлен вздохнула с облегчением:

— Юдит! А сейчас я хочу избавить мой мир от чудовищ. Подскажи, как это сделать?

— Всё очень просто, Мадлен. Посмотри внутрь самой себя, и ты увидишь страх, который только что выпустила наружу. Ты сможешь сразиться с ним и победить, если готова.

Да, я готова. Заглянуть в себя… Какие у меня тайные страхи? Смерть… Да, вот она — поднимается из травы, зловещая фигура в чёрном балахоне, с косой в руках, идёт на меня… Страшно… Но Юдит говорит — мне не надо бояться смерти? Как же так? Ведь её боятся все… Или нет? Где-то читала, что буддисты не боятся смерти… Потому что за ней следует новое рождение, воплощение… Для них смерть — вроде переодевания, хотя и очень сильного… Ну да, кто же боится сменить одежду? Глупо…

А вдруг буддисты неправы? Тогда за порогом смерти — неизвестность… Каждому воздастся по делам его… Но разве мне пристало стыдиться моих дел? Я люблю моего мужа и детей и готова отдать жизнь за них…

Или смерть — это ничто? Но тогда зачем её бояться? Получается, мне не нужно опасаться тебя, смерть. Ты отвратительна, но по сути не страшнее переодевания. Пошла вон, брысь!

Смерть быстро уменьшается, вот она снова прячется в траве, её совсем не видно… Юдит, она не вернётся в мой мир?

— Нет, Мадлен, не вернётся, ведь в тебе нет отныне места страху смерти. Однако не всё ещё преодолено. Смотри внутрь себя, не пропусти второе чудовище…

Что она имеет в виду? Разве можно бояться чего-то больше смерти? Да, можно. Страх несвободы. Лишиться права выбора. Это поистине страшнее смерти. Что это? Цветущий луг вокруг меня исчезает, вместо него поднимаются глухие каменные стены… Что это — тюрьма? Спокойно, Мадлен… Всего пять минут назад ты страшилась смерти, а теперь знаешь, что это лишь жуткая иллюзия. А тюрьма, несвобода… Разве смерть не унесёт отсюда прочь, если иного выхода не окажется? Именно так… Страх перед несвободой — это замаскированный страх смерти. Тюрьма, несвобода, я не боюсь тебя! Стоит мне захотеть — и смерть выведет меня отсюда! Тебе не получить меня никогда!

Каменные стены исчезают, я снова на цветущем лугу… Юдит! Теперь всё хорошо?

— Да, Мадлен. Ты победила два самых невыносимых своих страха, и теперь твой мир принадлежит тебе. Однако…

— Что, Юдит?

— Взгляни в себя, Мадлен. У тебя появился новый вопрос — почему тебе не следует называть своего мужа Жераром?

— Да… это правда, Юдит. Почему?

— Давай отложим этот разговор на более позднее время. Тогда, когда твой муж благополучно вернётся к тебе и вы вместе придёте сюда, в твой мир. А пока возвращайся в мир яви! Будь счастлива, Мадлен! До свиданья!

Скрываясь среди куч мусора, Жерар тихонько пробрался к первому посту пиратов. Вот они, стоят возле будки, разговаривают о чём-то, их трое. У одного на левую руку нацеплен автомат, у двух других вроде нет. Ну что — сделаем сюрприз?

Он осторожно поднял левую руку и выстрелил. Вооружённый противник рухнул, двое других испуганно закричали и бросились в будку. Зря вы, ребята, эта деревяшка от луча не защищает, вот вам доказательство…

Он переключил автомат на продолжительный выстрел и пустил луч зигзагом — снизу вверх по площади деревянной стенки. Спустя несколько секунд будка заполыхала, и оба уцелевших пирата выскочили из неё с криками, словно ошпаренные. Не желая больше рисковать, Жерар покончил с ними.

Он подошёл ближе, осматриваясь. Взглянул на убитых. Вот урок на будущее: у того, который был застрелен последним, автомат надет на правую руку — видимо, левша. Если бы этот парень не растерялся, вовремя открыл ответный огонь, неизвестно, чем бы дело закончилось.

А интересно, подумал Жерар, забирая один из автоматов, от кого это они здесь понаставили посты? Ведь чтобы прорваться сюда из космоса, надо пробить защитный купол, а тогда ударит вакуум, и все, кто тут без скафандров, моментально погибнут. Скорее всего, не чужих боятся, а своим не доверяют. Впрочем, не время сейчас разбираться со внутренними проблемами господ пиратов.

Между прочим, здесь они охраняли не так дорогу к командному пункту, как склад со снаряжением. Неплохо бы разжиться кое-чем… Жерар осмотрел жестяной сарай, оказавшийся после всех событий в его распоряжении, срезал лучом замок и заглянул внутрь. Фу, как тут темно и пыльно… Откуда пыль набралась-то, при такой защите куполом? Ладно, не важно. Вот этот комбинезон с гермошлемом подойдёт, пожалуй. Защищает от токсичных сред и слабого вакуума, выдерживает удар луча в течение пяти секунд. Поскольку любой десантник, даже отставной, обязан уметь обнаруживать лучевой удар и его источник в течение двух секунд, должно хватить. Пожалуй, надену его на подходе ко второму посту…

Нести комбинезон оказалось неожиданно легко и удобно, благодаря малой местной силе тяжести. Порхая, как бабочка, среди завалов мусора, Жерар вскоре оказался метрах в пятидесяти от второго поста. Здесь они охраняют космопорт, а пункт управления объектом — в семидесяти метрах отсюда. Только сейчас вряд ли есть смысл штурмовать его: пленники, скорее всего, уже уведены отсюда. Интересно, думал Жерар, почему господа пираты меня не преследуют? Я ведь хорошо подпортил им кровь. Про нападение на первый пост они, скорее всего, ещё не знают. Видимо, рассчитывают, что без сведений о здешней обстановке я долго не продержусь на мусорной свалке, сам приду сдаваться. Так бы и случилось, не получи я непонятно каким образом нужную информацию об этой станции.

Вопреки его ожиданиям, на втором посту царила нервозная обстановка. Пост представлял собой два железных вагончика на колёсах перед входом в космопорт, рядом с которыми стоял озабоченный пират в комбинезоне и с автоматом, мрачно смотревший по сторонам. Судя по виду вагончиков, их пригнали сюда недавно. Жерар без труда догадался, что этот охранник на посту далеко не единственный: скорее всего, в вагончиках ещё несколько человек. Комбинезон, надетый на пирата, наводил на мысль, что здесь уже знают про гибель первого поста. И как теперь быть?

Размышляя о тактике предстоящего боя, Жерар первым делом нацепил на себя комбинезон и гермошлем. Удовольствия мало, но за безопасность такая плата — мизер. А теперь пора подумать, как же атаковать здесь…

Снова установив на автомате режим длительного выстрела, Жерар аккуратно прицелился в ближайшую к нему покрышку первого вагончика и пустил луч, а затем, не мешкая, поступил так же с соседней. Покрышки моментально хлопнули и сдулись, вагончик покосился, наклонился набок, в сторону Жерара, и изнутри послышалась отборная ругань. Не давая противнику времени опомниться, Жерар повторил ту же процедуру с соседним вагончиком. У тамошних пиратов тоже поехал пол под ногами. А теперь — в того парня, который стоит у ворот, пока он не понял, что происходит, и таращится на вагончики… Ну что, за пять секунд ощутит нагрев комбинезона? Нет, роняет автомат и падает. Что поделать, парень, на войне как на войне. Теперь к вагончикам…

При других обстоятельствах, у Жерара не поднялась бы рука расстреливать в упор людей, не только не готовых вести бой, но фактически просто лежащих, беспомощно барахтающихся, тщетно пытающихся подняться на ноги в угловом проёме между наклонившимся полом и стенкой вагончика. В боевых условиях, в таких случаях десантники обычно предлагают противнику сдаться в плен. Но, увы, здесь сентименты излишни: ставка — собственная жизнь, а также свобода десятков заложников, среди которых дети Дениз. Уже завершая расстрел, Жерар заметил над входом в космопорт камеру слежения. Отставной десантник не усомнился, что его уже засекли, но в камеру выстрелил — просто чтобы у противника не было ясности, что произойдёт потом. У одного из убитых пиратов Жерар заметил старинную базуку, вероятно, приготовленную для того, чтобы уничтожить отставного десантника среди куч мусора. Рядом лежал, наваливаясь на стену вагончика, полупустой ящик со снарядами. Жерар забрал это оружие и три снаряда к нему — вдруг пригодится. Снял с одного из убитых комбинезон и сложил в него снаряды, чтобы удобнее нести. Заглянул в ворота космопорта, заметил железный сарай, вспомнил, что это склад горюче-смазочных материалов, и пустил туда снаряд. Не дожидаясь взрыва, рванулся семиметровыми прыжками обратно в своё укрытие — на свалку…

Гриб пламени не ниже десяти метров взлетел над входом в космопорт, и Жерар поспешно заткнул уши — очень вовремя, даже почва содрогнулась от взрыва. Мелькнула мысль: что, если детонация повредит защитный купол? И тут же сообразил, что этот материал наверняка рассчитан даже на удары небольших метеоритов, так что опасаться нечего. Стена ревущего пламени чуть спустилась, и Жерар, не мешкая, направился к своей третьей мишени. Всего полтысячи шагов-прыжков среди мусора, по периметру космопорта, оставляя за спиной ревущее пламя…

Он сбавил шаг метров за сто до командного пункта. А вот здесь явно работали профессионалы. Этот пост, установленный рядом с невысоким серым зданием, был защищён завалом из мешков, рядом с которым прогуливались, поглядывая в сторону пожара в космопорте и озабоченно переговариваясь, пираты в комбинезонах, с автоматами наготове. Судя по тому, что мешки были изрядно испачканы, они пролежали здесь немало времени. Напрашивалась мысль — со времён североамериканцев, но это уж было бы слишком. Хотя… если вспомнить североамериканскую оборонительную тактику и учесть этот купол, под которым всё должно сохраняться гораздо дольше — может, и не абсурд. И как же подступиться к этой фортификации? Пожалуй, тут опять пригодится базука…

Жерар тщательно навёл старинное оружие чуть выше середины завала. Если расчёт не оправдается, придётся выстрелить ещё разок, а то и два. Хотелось бы всё-таки поберечь снаряды, вдруг пригодятся. Ну, была-не была… Снаряд вылетел, словно стремительная огненная птица, и ударил в мишень. Взрыв — и Жерар, не дожидаясь, пока рассеется дым, бросился к посту. Из пяти пиратов, находившихся там, двое лежали неподвижно в луже крови, а трое ещё шевелились. Что поделать, ребята, такова война…

Путь в командный центр был открыт. Жерар вернулся за базукой и оставшимся снарядом — оружие хоть и старинное, а вон какое эффективное — и, оглядываясь, вошёл внутрь серого здания.

Мадлен тряхнула головой, приходя в себя после транса. Перед ней снова предстала комната, в которой её оставила, привязанной, подруга детства, ясновидящая Изабель. Что это было — происходившее менее минуты назад? Мой мир… Юдит… Два осуществившихся желания и два побеждённых чудовища… Всё это произошло на самом деле — или просто игра воображения? Сон? Галлюцинация?

Большой янтарный шар лежал на подносе, где его оставила Изабель, тихий и смирный. Может, его перемещение только померещилось? Мадлен открыла было рот, чтобы позвать Изабель, и вдруг обнаружила, что вовсе не связана. Она просто сидела на стуле, который теперь не казался страшным и не походил на электрический. Довольно удобный. Так что — всё происшедшее с момента прихода сюда почудилось? Похоже на то… А Жерар? Получается, к нему так и не пришла никакая помощь? Изабель обманула? Зачем же она так поступила? Из-за каких-то двух тысяч устроила дурацкий спектакль со спецэффектами? Некрасиво, подруга детства…

Обида, разочарование и растерянность перемешивались в душе Мадлен, вскипали вместе, обещая приступ слёз. Однако все эти чувства мигом улеглись, сменившись на мгновение дрожью неожиданности, как только молодая женщина услышала из своей сумочки звонок видеотелефона. Кто бы это мог быть? Она посмотрела на экран аппарата — в тот же миг ноги её подкосились, и Мадлен упала на стул, с которого только что поднялась. Превозмогая приступ слабости, смахивая стремительно подступающие слёзы, она включила связь.

Жерар не рассчитывал, что ликвидация поста у командного пункта пресечёт дальнейшее сопротивление пиратов, особенно внутри здания. Вооружённый автоматом и базукой, он ворвался в дом, стреляя лучом во все стороны, откуда могла исходить опасность или где просто было темно. Однако у входа никого не было. Правда, по лестнице стучали чьи-то каблуки — неизвестные бежали наверх. Судя по всему, Жерар, профессиональный военный высшей квалификации, переоценил боеспособность бандитов: столкнувшись с его убийственным напором, они попросту перепугались и разбежались — разумеется, кроме тех, кто уже не мог бегать. Однако Жерар не расслабился и на второй этаж ворвался точно так же, как привык на учениях по зачистке зданий.

— Не убивайте меня! Пожалуйста! — всхлипнула какая-то женщина, когда он рывком распахнул дверь в одну из комнат. Жерар сдержался: пиратка лет сорока лежала плашмя на полу и всем своим видом демонстрировала покорность победителю. Быстро оглянувшись, Жерар убедился, что поблизости больше никого, взял в углу моток проволоки и крепко связал пленнице руки. После этого осмотрелся в комнате.

Да, это и был командный центр станции. Большой просторный зал занимал по крайней мере половину этажа и был наполнен разнообразной аппаратурой. Жерар вдруг понял, что и устройство центра ему хорошо известно… откуда? Может, учил когда-то нечто подобное, забыл за ненадобностью, а теперь это всплывает в памяти? Ну и чудеса…

Он вышел наружу, прислушался и на всякий случай толкнул двери в две другие комнаты. Пусто. Может, кто-то и был здесь пять минут назад, но успел убежать. Не страшно. Вернулся в зал, подошёл к пульту. Включил системы наблюдения. 'Ага, вон тот монитор, камера которого засекла меня у первого поста. А где тот, который следит за входом в космопорт? Может, сгорел во время пожара?' Он попробовал несколько мониторов. Увы, ни один не давал интересующую картину. Сейчас, когда Жерар контролировал станцию, это было довольно неприятно: ведь ещё немного — и надо будет идти к звездолёту. А поблизости от центра нет никого? Жерар дал сначала ближний, затем средний обзор. Никого. Впрочем, новый противник мог приближаться со стороны свалки, как поступил сам Жерар. Однако несколько минут несомненно есть. Он включил связь. Подумал и дал сигнал на галлийскую базу на Земле. Надо надеяться, ретрансляционные станции связи там уже установлены? Иначе как они общаются с Галлией?

— Слушаю! Кто говорит? — послышался незнакомый суховатый голос. Визуальной связи не было. Почему? Её намеренно отключили, чтобы респондент не видел, с кем говорит и что происходит на базе?

— Это Жерар Ларм, отставной рядовой десанта Галлии, пассажир рейса ВМ-313 с Марселии на Оританию! Мы захвачены пиратами и находимся на Ганимеде!..

— Что? — прервал его собеседник в явном изумлении. — Какой ещё Ганимед?

— Спутник Юпитера, сударь! Здесь находится пиратская база! Мне удалось прорваться в здешний командный центр!

— Какой ещё Юпитер? О чём вы говорите?

Жерару стало не по себе. Может, это ошибка — насчёт Ганимеда? В конце концов, тот пират — в звездолёте — мог и солгать…

— Простите, сударь, я могу ошибаться, но ведь вы видите, откуда я сейчас говорю?

— Вы говорите из зоны скопления астероидов в районе бывшего Юпитера! — с неудовольствием в голосе ответил собеседник. — Если вы правы, то пиратская база находится на одном из крупных астероидов.

— Хорошо, — у Жерара не было ни малейшего желания спорить. — Вы можете срочно прислать нам помощь?

Наступило странное молчание. Жерар тихо выругался, огляделся на всякий случай, затем произнёс вслух:

— Простите, сударь! Моё положение крайне опасно, я могу в любой момент подвергнуться неприятельской атаке! Решите что-нибудь поскорее, пожалуйста!

— Сожалею, господин Ларм. Я ничего не решаю. Я передаю вашу просьбу командиру базы. Желаю вам успеха!

Не дожидаясь, пока собеседник прервёт связь, Жерар сделал это сам и громко выругался. Это уже идиотизм высшей пробы — устраивать бюрократию, когда нужно просто прислать пару десантных звездолётов в нужное место и одним махом решить проблему пиратов. Однако делать нечего. Остаётся надеяться, что этот кретин, принявший Юпитер и его спутники за скопление астероидов, хотя бы побыстрее доложит командиру суть разговора и параметры связи.

— Вы меня не убьёте? — всхлипывая, спросила пленная пиратка.

— Заткнись! — зло ответил ей Жерар и тут же сделал себе замечание: хоть она и бандитка, а всё же женщина. Немного вежливости с ней не помешает. Однако пора действовать дальше. Он прислушался к происходящему в здании: кажется, никого. А что показывают мониторы? Вроде чисто вокруг. Тогда наберём этот номер, самый главный…

— Алло! Любимый, как я рада тебя видеть! Где ты? Что с тобой?

Мадлен выглядела печальной, она явно только что плакала, а голос её дрожал от волнения.

— Милая, не волнуйся за меня! Всё хорошо, только мне придётся задержаться! Тут возникли некоторые осложнения…

— Да, дорогой мой, родной, единственный, делай всё что надо! Я могу как-нибудь помочь тебе?

— Если не трудно — позвони, пожалуйста, в Службу Безопасности, пусть свяжутся с базой на Земле, чтобы оттуда прислали нам помощь! Я только что разговаривал с ними, у них все нужные параметры, но они не торопятся!

— Да-да, любимый, я всё сделаю! Не волнуйся, пожалуйста! Береги себя, мой хороший! Если бы ты знал, как я рада видеть, слышать тебя…

Мадлен говорила торопливо — она несомненно понимала, какой ценой достаётся мужу каждая секунда этой беседы.

— Любимая, я не могу больше говорить!

— Да-да, мой золотой, я всё понимаю! Сейчас же звоню в Службу Безопасности!

Не без усилия Жерар заставил себя разъединить. Пора переходить к следующей части задачи. Где здешние вояки держат захваченных пленников с Марселии, да и других?

Он включал один за другим мониторы, пока не обнаружил группу каких-то бараков, огороженных столбами с колючей проволокой высотой не менее пять метров. Бывшие склады, подсказал внутренний голос, столь осведомлённый о структуре станции. Очень подходящее место. Но как установить, то ли это, что нужно? Если бы хоть кто-то был снаружи… Хотя и это не показатель, даже пассажиров нашего рейса не всех в лицо помню, а посторонние-то люди… Однако делать нечего, больше никаких подходящих объектов нет. Как быть с этим центром — взорвать его? Может ведь ещё пригодиться… После недолгого размышления, Жерар просто вывел из строя мониторы, контролировавшие те объекты, где он собирался появиться в ближайшие минуты. А теперь — в путь!

Минуту спустя он уже мчался большими прыжками в ту сторону, где обнаружил импровизированный концлагерь. Базука, снаряды и комбинезон почти не мешали ему, вернее, он только на полпути заметил, что захватил их с собой. Вот это место — в тридцати шагах. Охраняется или нет? Ведь пленникам некуда бежать… Он поискал глазами и заметил небольшой домок у входа в 'концлагерь'. Если охрана есть, то наверняка там… Внимательно посматривая по сторонам и на окна интересующего дома, тихо подошёл и заглянул в окно… Отложил базуку, тут она вряд ли понадобится… Вошёл внутрь…

— Эй, Жерар Ларм! Лучше сдавайся! Не то пристукнем твоих детишек!

В углу стояли двое пиратов, которые уже навели автоматы на всхлипывающих детей… Хорошо, подумал Жерар, что я не перевёл режим стрельбы на короткие выстрелы. Вернее, это он подумал, когда оба бандита уже лежали на полу, глядя в потолок быстро стекленеющими глазами. Срезать две мишени одним выстрелом — это не у каждого десантника получалось, но Жерар был в числе лучших солдат. К тому же Эварист Галуа не так давно прошёл в Амазонии школу Охранения.

— Дядя Жерар! Дядя Жерар!

Оба малыша, плача, подбежали к нему, схватились за его руки. Всё ещё выискивая взглядом возможную опасность, Жерар улыбнулся и погладил детей свободной правой рукой:

— Ну что вы, маленькие… Всё хорошо. Дядя Жерар вас не бросит. А где другие люди с нашего звездолёта?

— Они там, за проволокой!

Дети вцепились в комбинезон Жерара и увлекли его на улицу. Пиратов поблизости видно не было: вряд ли они сейчас появятся, им в космопорте и на командном пункте хлопот хватает. Жерар пустил луч и перерезал в нескольких местах колючую проволоку. Громко крикнул:

— Эй, выходите все! Побыстрее!

Тотчас из бараков выглянули люди — бледные, напуганные, ожидающие очередного подвоха.

— Скорее, скорее сюда! Времени нет!

Узники пиратского концлагеря бросились опрометью из бараков, прочь из-за колючей проволоки, к Жерару, как к долгожданному спасителю.

Когда связь прервалась, Мадлен снова заплакала, но теперь уже от радости. Жерар жив, с ним всё хорошо… Нет, не всё, — спохватилась она. — Жерар нуждается в помощи. Срочно позвонить, куда он просил… Дрожащими руками она взяла снова трубку и набрала нужный номер…

— Служба Безопасности слушает! — ответил невидимый собеседник.

— Алло! — голос Мадлен дрожал, грозя прерваться рыданием, и ей стоило немалых усилий продолжать говорить. — Я — Мадлен Ларм, жена Жерара…

— Простите, мадам, какой у вас вопрос? — нетерпеливо прервали её.

— Мой муж похищен пиратами! Вместе с другими пассажирами!

— А, это рейс ВМ-313 на Оританию?!

— Да…

— И чего вы от нас хотите? Мы делаем всё возможное!

— Простите, мой муж только что звонил, он сумел связаться с Землёй, просит срочно прислать помощь…

— Что? — изумился собеседник молодой женщины. — Как это ему удалось?

— Не знаю! Пожалуйста, помогите ему! На Земле уже всё знают!

— Хорошо, мадам… Обязательно… Спасибо вам за сообщение… — пролепетал сотрудник Службы Безопасности. Мадлен облегчённо вздохнула и разъединила.

Генерал-майор Ален Колюш, глава Службы Безопасности Галлии, держал перед собой на столе сразу две кружки с пивом — новые сорта, немецкий и славянский — и, задумчиво потягивая благословенные напитки, пытался разобраться, какой лучше на вкус, когда в дверь постучался и тут же вбежал взволнованный секретарь:

— Мой генерал! Срочная новость: обнаружены пассажиры рейса ВМ-313! Они в Солнечной системе, в районе орбиты астероидов-остатков бывшей планеты Юпитер!

Колюш давно проходил в школе историю Солнечной системы, а потому не оценил последнюю часть новости, зато начало реплики секретаря побудило его резко вскочить, отчего стул, на котором он только что сидел, с грохотом опрокинулся, стол жалобно затрепетал, а из обеих кружек пролилось содержимое.

— Кто… где… Как это произошло? — взволнованно пробормотал он.

— Один из пассажиров — Жерар Ларм! Он сумел связаться с нашей базой на Земле, а затем ещё и позвонил жене!

— Срочно звездолёты туда! На Земле дать сигнал общей тревоги и полной готовности! — торопливо выкрикнул Колюш. — Согласуйте с министром обороны! — добавил он, сообразив, что отдаёт приказ вне своей сферы ответственности.

— Слушаюсь, мой генерал!

Секретарь моментально исчез за дверью, а глава спецслужбы попытался было сесть на прежнее место, тут же обнаружил, что стул его предал, растянулся на полу, но даже не выругался. Молча вернул стул на место и уселся на него, а затем, забыв про пиво, схватился за голову. 'Вот это да! Ну и парень этот Ларм! Нужно срочно вытащить его от пиратов и забрать к нам! Оформим это дело как нашу операцию против пиратов и утрём всем критиканам нос!'

Мадлен всё ещё приходила в себя после удивительных известий, когда в комнату заглянула Изабель:

— Ну как, дорогая моя? Всё в порядке?

— Не знаю, — смущённо улыбнулась Мадлен. — Как-то всё непривычно…

— А что с Жераром?

— Кажется, у него всё благополучно…

— Вот и отлично! — радостно заключила Изабель. — Это самое главное!

— Я тебе должна две тысячи? Или больше? — Мадлен отлично понимала, что результат, которого она достигла несколько минут назад, стоит намного дороже обычной консультации.

— Ничего ты мне не должна! — улыбнулась Изабель. — А насчёт двух тысяч я пошутила. Вернее, не хотела тебя смущать. Ведь если бы я тебе сказала, что сеанс будет бесплатный, это насторожило бы тебя, верно?

— Ну… — Мадлен пожала плечами. Она всё-таки предпочла бы откупиться деньгами, а не оказаться должницей бывшей соперницы.

— Так что денег я с тебя не возьму! — твёрдо заявила Изабель, как будто это было для неё крайне важно. — Однако возможно, что у меня будет к тебе просьба.

— Какая именно? — несколько недовольно поинтересовалась Мадлен. Выполнение просьбы Изабель вместо денежной оплаты её мало прельщало.

— Я догадываюсь, что произошло здесь, когда… в общем, после того, как я тебя оставила и ушла. Так вот, — Изабель заметно смутилась. — Звёзды говорят, что мне скоро понадобится твоя помощь. Что именно это означает — непонятно. Однако не волнуйся, что бы там ни случилось, в любом случае ничего трудного или неприятного для тебя не попрошу. Можно?

— Хорошо, — неуверенно кивнула Мадлен. — Но ты говоришь так, что, может, никакой просьбы и не будет?

— И это возможно. Звёзды любят шутить с людьми. Только не думай, что ты моя должница. Открою тебе небольшой секрет: там, на этом рейсе, среди пассажиров мой старший брат. Так что, подружка, на самом деле это я твоя должница. Счастливо тебе! Заглядывай при случае к старой школьной знакомой!

— Быстрее, быстрее проходите! — подгоняли других пассажиров парень и девушка, которые ещё в звездолёте пытались помочь Жерару. Отставной десантник вёл освобождённых пленников к запасному входу в космопорт. Идти с главного входа было невозможно: пожар ещё продолжался, к тому же там собралось не меньше сотни пиратов, пытавшихся потушить огонь. Пассажиры казались испуганными, но беспрекословно выполняли команды Жерара и его добровольных помощников. Все понимали, что для них означает отстать от основной группы и не улететь в ближайшие минуты.

Вот и запасной вход в космопорт. Поблизости никого не видно. Держа заряженную базуку в правой руке, Жерар осторожно срезал замок входной двери. Секунды спустя поток пассажиров устремился мимо трёх ангаров к взлётно-посадочным полосам, на которых стояли два звездолёта и подвижной трап.

— Кто-нибудь умеет управлять кораблём? — на всякий случай спросил Жерар у пассажиров, не рассчитывая на положительный ответ.

— Я умею! — поднял руку один старичок.

— Хорошо, идите в кабину. Проверьте первым делом, есть ли горючее.

Последовала непродолжительная пауза.

— Есть, но мало! До Оритании не хватит!

— А до Земли?

— Достаточно! — радостно заверил старичок.

Ну, вот и пора. Жерар проследил, чтобы отставшие пассажиры зашли в корабль, и проследовал в кабину пилотов.

— Старт! — обернулся он к старичку. Тот кивнул, и корабль двинулся по взлётно-посадочной полосе. Жерар напряжённо следил за тем, что происходит внизу. Пока никого не видно. Лишь бы пираты, занятые тушением пожара, не спохватились раньше времени. Вот корабль оторвался от полосы. А что делать с защитным куполом, который не пускает в космос? Как его прошли, когда летели сюда? Попытаться разрезать его лучом, когда подлетим поближе? Этот вопрос разрешился сам, как только корабль на малой скорости приблизился к куполу на расстояние полусотни метров: купол неожиданно раздвинулся, образовал окошко, в которое пропустил звездолёт, и тут же выяснилось, что за этим куполом есть ещё один, тоже прозрачный. Шлюзовая система, выходит. Очень логично.

Всего куполов оказалось четыре. При приближении звездолёта они неизменно услужливо открывались, выпуская корабль всё дальше в космос.

Они уже прошли последний купол, отдалились от него километров на двести и начали наращивать скорость, когда Жерар вдруг с удивлением обнаружил, что поблизости нет никаких крупных космических объектов, только искорки звёзд. А что же тогда он видел на небе ещё час тому назад? Неужели ошибся7 Выходит, прав был сотрудник базы на Земле, когда уверял, что ни Юпитера, ни спутников его не существует, а вместо них только куча астероидов? А где же Ганимед, с которого они только что взлетели? Ну и чудеса… Жерар даже открыл было рот, чтобы скомандовать вернуться немного назад и проверить, но тут произошло нечто такое, что отбило ему всякую охоту заниматься исследованиями: словно из пустоты, вынырнул истребительный звездолёт. Жерар опомнился: это несомненно пираты, откуда они взялись — разбираться некогда, нужно поскорее убираться отсюда.

— Курс — Земля! Скорость максимальная!

Старичок молча кивнул, и пассажирский корабль стремительно рванулся к планете-прародительнице человечества. Жерар занял место второго пилота и включил связь:

— Земля! Говорит Жерар Ларм, я вам звонил примерно час назад!

— Да, господин Ларм! — бодро отозвался знакомый голос. — Как ваши дела?

— Нам удалось захватить пассажирский звездолёт, и сейчас мы направляемся к вам.

— Поздравляю вас! Отличная работа!

— Погодите поздравлять! Нас преследует пиратский истребитель! Пришлите помощь, пожалуйста!

— Да, сударь! Держитесь!

Жерар разъединил и поменялся местами со старичком. Теперь он внимательно следил за приближающимся противником: нельзя позволить пиратам выйти на нашу траекторию, иначе один выстрел истребителя положит конец всем усилиям. Как только нос вражеского корабля оказался на одной линии с хвостами обоих звездолётов, Жерар рванул штурвал вправо, подождал секунд пять, а затем вернулся на прежний курс. Этот манёвр сбил с толку пиратов, они немного отстали, но скорость истребителя была выше, чем пассажирского корабля, и минут через десять угроза повторилась. На этот раз Жерар рванул штурвал влево. Опять удалось выиграть несколько десятков километров. После этого пираты решили не пытаться сбить пассажирский звездолёт. Они уже поняли намерение Жерара и теперь тоже держали курс на Землю, понемногу сокращая дистанцию, разделяющую два корабля. Жерар скрипнул зубами: в этой гонке шансов у большого звездолёта маловато. Когда, наконец, придёт помощь?

Он уже начал терять надежду, когда вдруг на радаре появились, впереди по курсу, две точки, которые стремительно росли. Через пять секунд сомнений не осталось: со стороны Земли летели два истребителя. А ещё через полминуты они пронеслись молнией мимо пассажирского звездолёта, явно намереваясь атаковать пиратов. Жерару было некогда следить за перипетиями боя в космосе: до Земли оставалось не так уж много. Вскоре корабль вышел на околоземную орбиту и начал готовиться к посадке.

— Добрый день, дорогая госпожа Ларм! Как я рад вас видеть!

Мадлен, только что вернувшаяся домой, немного отдохнувшая после пережитого и начавшая рассказывать сестре про свой удивительный визит к ясновидящей Изабель, была вынуждена прервать беседу, когда раздался звонок во входную дверь. Гостем оказался тот же самый толстый господин, который когда-то добился отправки Жерара на Землю. Естественно, подобный визитёр, несмотря на свою обширную улыбку, не обрадовал Мадлен своим появлением.

— Что вам угодно? — упёршись рукой в дверной косяк и нервно, дробно постукивая по нему ноготками, спросила она, не здороваясь.

— Я — начальник Службы Безопасности нашей страны, генерал-майор Ален Колюш!

Глаза молодой женщины широко раскрылись от удивления. Такого высокопоставленного гостя она никак не ожидала.

— З-здравствуйте, сударь… — пролепетала она, не зная, как себя вести, и убрала руку от двери.

— Дорогая госпожа Ларм! — сладкоречиво заговорил гость. — Я собираюсь сейчас на Землю и хочу пригласить вас составить мне компанию в этом путешествии, лететь со мной! Я надеюсь, что к нашему приезду Жерар уже будет там!

— Как? Жерар направляется на Землю? — с удивлением спросила молодая женщина.

— Да-да! Мы получили от него сообщение! Его преследовал пиратский корабль, но наши истребители вовремя подоспели, негодяи уничтожены! И теперь звездолёт Жерара, вместе с другими спасёнными пассажирами, направляется к Земле, на нашу базу!

Мадлен беспомощно кивнула и села на ближайший стул. От потока новостей у неё подкосились ноги, перехватило дыхание, голова пошла кругом. Так Жерар уже спасён? Всё хорошо? Мадлен беспомощно посмотрела на сестру:

— Ты сможешь еще подстраховать меня и посидеть с детьми?

— Конечно! Езжай спокойно! — решительно заявила Клодетт.

— Хорошо, сударь, — твёрдо произнесла мадам Ларм, у которой словно появилось второе дыхание. — Я еду с вами.

Она кивнула гостю, поднялась с места и взяла сумочку, с которой была у Изабель. Мадлен уже пришла в себя после удивительного известия. Спустя всего лишь пять минут автомобиль увёз их, вместе с генеральской свитой, в направлении космопорта.

Поглощенная мыслями, которые вызвал в её голове бурный поток новостей, Мадлен едва следила за происходящим вокруг неё. Опомнилась молодая женщина, когда звездолёт, в котором они с генерал-майором ехали на Землю, уже приближался к месту назначения.

— Что это за голубой кружок? — поинтересовалась Мадлен, указывая в иллюминатор. Её почтенный спутник посмотрел удивлённо:

— Голубой кружок? Вы хотите сказать — бурая полусфера?! Это и есть Земля. Через полчаса мы прибудем на место.

Мадлен неуверенно кивнула в ответ, не зная, что и сказать. Планета, где она давно собиралась побывать, прародительница человечества, которую в одних книжках изображают тёмно-бурой, чем-то вроде лепёшки, а в других — полушарием того же цвета, виделась ей ярко-голубым кругом, а скорее даже шаром. Наверное, подумала Мадлен, это у меня галлюцинация на почве радости.

Жерар прогуливался по базе, отдыхал после перелёта и прикидывал, когда удастся, наконец, отбыть на Оританию и даст ли здешнее начальство военный эскорт. Местная сила тяжести, значительно превышавшая ганимедскую, казалась теперь непривычной. Неожиданно к Жерару подбежал один из местных офицеров, капитан Службы Безопасности, его лицо было радостно-взволнованным:

— Дорогой господин Ларм! Срочная новость: через полчаса сюда прибывает генерал-майор Ален Колюш, начальник Службы Безопасности нашей страны!

Жерар рассеянно кивнул. Кому-то лестно, что его приезд совпал с визитом столь важного гостя, а кому-то поскорее бы добраться до Оритании.

— Дорогой господин Ларм! С ним вместе прибывает ваша супруга!

Усталость моментально слетела с Жерара:

— Что? Мадлен сейчас будет здесь?

— Так точно, господин Ларм!

Это известие меняло всё. Мадлен превыше всех начальников на свете, вместе взятых. Но почему она приезжает вместе с этим господином?

Размышляя о странностях бытия, Жерар успел сходить в столовую и пообедать, когда к нему подбежал тот же капитан, на этот раз он выглядел ещё более растерянным, даже напуганным. Он вытянулся по стойке 'смирно' и отдал Жерару честь:

— Господин полковник! Господин генерал-майор Колюш и ваша супруга прибыли, приземлились!

— Спасибо, — пробормотал Жерар, недоумевая, что такое случилось с капитаном, отчего он вдруг стал принимать штатского, отставного рядового, за полковника. Однако разбираться в этом не было ни времени, ни желания. В нескольких шагах отсюда находилась Мадлен, и, забыв про всех офицеров на свете, муж пролетел путь к ней с такой скоростью, словно всё ещё был на Ганимеде. Прекраснейшая женщина как раз выходила из корабля, опираясь на руку тучного, но галантного генерал-майора, форма на котором едва не трещала при каждом движении. Физиономия важного господина показалась Жерару знакомой, но у него не было ни малейшей охоты вспоминать, где и когда он его видел. 'Ах да, это он заставил меня во второй раз лететь на Землю… Ну и чёрт с ним'. Герой дня сразу подбежал к жене, схватил её за руки и нежно поцеловал:

— Любимая! Ты здесь! Как я рад!

Мадлен негромко вскрикнула и обняла мужа, осыпала его лицо поцелуями, не обращая внимания на десятки людей, стоящих вокруг:

— Да, единственный мой! Я так счастлива, что вижу тебя! Ничто не разлучит нас!

Генерал-майор деликатно покашлял в кулак:

— Простите, мадам Ларм! Вы позволите похитить вашего отважного супруга на несколько минут?

Молодая женщина кивнула с видимой неохотой. Она не скрывала, что не согласна делить мужа ни с кем, ни на минуту, но этот толстяк привёз её сюда, а потому заслуживал поощрения Жерар недовольно вздохнул, но услуги, которые ему сегодня оказала Служба Безопасности Галлии, стоили того, чтобы стерпеть разговор с генералом — конечно, если беседа не окажется слишком продолжительной.

— Дорогой Жерар! — сладко улыбаясь, произнёс шеф спецслужбы, щедро обдавая собеседника ароматом дорогого пива. — Я — генерал-майор Ален Колюш. С вашего позволения, не буду чересчур многословен, а сразу перейду к делу.

Жерар кивнул. Намерение собеседника поменьше болтать очень импонировало.

— Так вот, дорогой мой Жерар: я предлагаю вам быть моим заместителем!

— Что?! — дёрнулся Жерар. Разные мысли беспорядочно полезли в голову: генерал спятил, шутит, пьян, это всё местные нагуали…

— Согласитесь, милый Жерар, — продолжал красноречивый Колюш, — что вам слишком часто приходится сталкиваться с пиратами. Я рад, что до сих пор всё заканчивалось благополучно, но почему бы вам не повести борьбу с этими мерзавцами, так сказать, по долгу службы?

Нет, генерал не шутит и не пьян. Хотя версия сумасшествия пока остаётся.

— Мой генерал, я оставил военную службу, — осторожно начал Жерар. Он намеревался отказаться, но помнил напор этого Колюша, когда речь шла всего лишь о поездке сюда, на Землю. Как бы сейчас не вышло ещё хуже.

— Это ничего не значит! — радостно улыбнулся Колюш. — Даже хорошо! Ведь вы были всего лишь рядовым десанта. Ума не приложу, как ваше командование не оценило ваши заслуги?!

— Да, но… Ведь я должен буду пройти у вас какое-то обучение? — озадаченно спросил Жерар. Он уже сам не знал, отказываться или нет от странного предложения, а доводы собеседника выглядели не такими уж глупыми.

— Никакое обучение вам не понадобится! Вы только примете дела!

— Какие дела? — Жерар всё более чувствовал себя сбитым с толку.

— Вы будете руководить секретными операциями, возглавите борьбу против террористов и пиратов!

Кое-что начало проясняться. Во всяком случае, вести допросы в подвалах Службы не придётся. Ах, да, тут наверняка не в подвалах допрашивают, а мнемограммы снимают — невелика разница, важно, что ни тем, ни другим заниматься не понадобится. Это уже утешает, а пиратов и террористов бить — святое дело. Однако соглашаться явно преждевременно.

— Простите, мой генерал, но ведь занимать такую должность может только человек с высоким офицерским званием?

— Да, конечно, но вам сегодня присвоено звание полковника Службы Безопасности!

Жерар открыл рот, выпучил глаза и чуть не упал. Ничего себе новость… Может, это всё-таки галлюцинация?

— Мне надо будет пройти какие-то проверки? — промямлил он, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Всё в порядке, никаких проверок! Я знаю, вам за последнее время дважды снимали мнемограмму, это не очень приятно, но отныне исключено! Офицеры Службы Безопасности не могут быть подвергнуты мнемоскопированию, за исключением особых случаев, с согласия их собственного, их родственников и Президента страны, а также моего, что полностью исключено! И ваших близких также нельзя мнемоскопировать, ведь они располагают сведениями о вас!

М-да, если никто не полезет в мозги мои и Мадлен, подумал Жерар, это действительно веский плюс в пользу сотрудничества со Службой Безопасности. Хотя как-то всё же непривычно… Но с другой стороны — почему бы нет? Избавиться, наконец, от пиратов и прочей дряни… Он решился:

— Хорошо, мой генерал. Благодарю вас за любезное предложение. Я принимаю его. Когда мне приступать к своим обязанностям?

— Считайте, что уже приступили! — обрадовано воскликнул Колюш. Он сразу потерял интерес к собеседнику и направился к начальнику базы, который смущённо переминался неподалёку с ноги на ногу. Жерар, нетвёрдою из-за полученных известий походкой, двинулся к жене.

— Ну что, милый? Всё хорошо? — тревожно спросила Мадлен. От неё не укрылся пришибленный вид мужа, и она была готова услышать худшее. Жерар неуверенно кивнул:

— Вроде хорошо… Оказывается, меня сегодня произвели в полковники Службы Безопасности, и этот генерал уговаривал быть его заместителем по борьбе с пиратами и террористами.

— Ой, как хорошо! — обрадовалась Мадлен. — Надеюсь, ты согласился?

— Да, — уныло ответил муж.

— Тогда почему ты такой грустный?

— Ну… непривычно это как-то. Я ведь вообще покончил было с военной службой, а тут возвращаться, и даже не в десант, а в Безопасность…

— И сразу полковником! — радостно констатировала жена. — Дорогой, а тебе не кажется, что это всего лишь признание твоих заслуг? Ты спас два звездолёта с людьми, а этих пиратов наколотил больше, чем вся Служба Безопасности!

Жерар кивнул. Он хотел улыбнуться, чтобы сделать жене приятное, но случившееся было слишком внезапно и словно било по голове. Мадлен поняла его состояние, улыбнулась, поцеловала в щёку, взяла за руку и сказала:

— А теперь, любимый, покажи мне окрестности!

Муж кивнул:

— Да, милая, только придётся надеть комбинезоны со шлемами. Кроме того, не будем слишком отдаляться от базы. Здесь небезопасно, а я не взял с собой оружие.

— Ой, не хочу надевать шлем. Тогда просто прогуляемся по базе. Хорошо?

Они весело зашагали, игнорируя удивлённые взгляды местных офицеров. Вдруг Мадлен задумчиво произнесла:

— Знаешь, милый, а эта планета действительно какая-то особенная. Когда наш корабль приблизился к ней, мне вдруг показалось, что она голубая! Шар! Правда, удивительно?

Жерар молча кивнул. Слова жены были странны, но сегодня произошло столько фантастических событий, что удивляться просто не осталось сил.

— Жерар, ты вчера совершил ошибку!

Жерар с удивлением смотрел на невысокого паренька с озабоченным, даже сердитым лицом. Что-то очень знакомое было в нём, этом пареньке… Откуда он?

— Я тебя не понимаю. Кто ты такой?

— Я — это и есть ты. Моё имя — Эварист Галуа. Я родился во Франции в начале девятнадцатого века, едва не погиб на дуэли, но был забран в будущее людьми из Мира Спасения. Они звали меня Эвар. Позже я попал в Галлию, и мне ввели твоё сознание.

— Не понимаю… — растерялся Жерар. — А я как же?

— Ты погиб более двух лет назад, во время строительства военной базы Галлии на Земле. В начале моей жизни в Галлии, у меня было двойное сознание: твоё, Жерар Ларм, и моё собственное. Однако затем Служба Безопасности сняла мою мнемограмму и узнала про Мир Спасения. Меня начали шантажировать, угрожать Мадлен и нашим детям, из-за этого мне пришлось удалить свою основную память, и в моём теле остался ты.

— То есть ты обманывал мою жену Мадлен и моего сына Пьера? — глухо спросил Жерар.

— Это верно, обманывал. Сначала плохо понимал, что делаю, затем было трудно повернуть назад. Когда же я удалил свою основную память, обман перестал иметь значение. Скажи — взглянув на прошлое, ты считаешь, что я поступил дурно?

Жерар немного помолчал, затем ответил глухо:

— Не знаю. Мадлен и дети счастливы с тобой. Ты дал им больше, чем смог бы дать я. Ты спас их в минуту опасности. Пожертвовал собой ради них. Наверное, ты действительно заслужил право быть с ними. Только, извини, я пока не готов сказать тебе: 'Дружище Эварист, ты молодец, что занял моё место'.

— Жерар, я был бы рад остаться навсегда в тени твоей памяти, но произошла беда.

— Ты хочешь сказать — я не должен был принимать предложение генерал-майора Колюша?

— Нет, я не об этом. Как раз тут я с тобой совершенно согласен. Однако ты совершил ошибку ещё на Ганимеде.

— Ганимед? Так я всё-таки побывал вчера на спутнике Юпитера?

— Да, разумеется. То, что ты не заметил самую большую из планет Солнечной системы, твоя ошибка, но вполне извинительная: только немногим дано увидеть её, как и некоторые другие очень важные вещи.

— И среди этих немногих — моя жена Мадлен?

— Да, она. Вот почему Мадлен сумела увидеть Землю голубым шаром. К сожалению, среди тех, кто видит то, что существует на самом деле, и пираты, с которыми тебе предстоит бороться. Многие из них видят и Землю такой, как она есть, и Юпитер, и пользуются этой своей способностью. Пиратские базы существуют там, где их не замечает почти никто. К сожалению, и тебе не дано их видеть.

— Ты говорил про какую-то мою ошибку. Что ты имел в виду?

— То, что с Ганимеда ты позвонил Мадлен. Я тебя отлично понимаю, самому было бы трудно сдержаться, но теперь пираты знают, кто тебе, как и мне, дороже всего на свете. Береги Мадлен! Она в опасности!

— Вот как… Если ты прав, то я снова должен уступить место тебе. Только ты сумеешь увидеть то, что необходимо, что позволит спасти Мадлен и наших детей.

— Жерар, ты уверен, что хочешь уступить мне?

— Да. Только у меня к тебе просьба. Ты позволишь быть рядом с тобой, как раньше, когда ты ещё не стёр свою память?

— Конечно, Жерар. Ты славный парень, и я очень рад, что ты не сердишься на моё самозванство.

— Всё в порядке, Эварист. Немного сержусь, но Мадлен и наши дети стоят того, чтобы мы с тобой подружились. К тому же и ты славный парень.

И два друга-соперника, живущие в теле Эвариста Галуа, обнялись, чтобы быть снова вместе, рядом с теми, кто ими любим.

Генерал-майор Ален Колюш дегустировал очередную новую марку пива, когда зазвонил его видеотелефон. Колюш удивлённо поднял брови: обычно звонки, предназначенные для него, сначала поступали к секретарю. Однако, едва взглянув на экран, он всё понял: звонил председатель парламентской Комиссии по Обороне и Безопасности. Колюш резво отставил кружку в сторону, судорожно вытер губы рукавом и схватил трубку, вытягиваясь в кресле, как будто он стоял 'смирно' на приёме в парламенте:

— Слушаю вас, господин Председатель Комиссии!

— Алло, Колюш! — высокопоставленный собеседник Колюша был явно недоволен. — Что за ерунда у вас с назначениями? Откуда вы выкопали этого Жерара Ларм? Каким образом он, штатский, отставной рядовой десанта, получил звание полковника Службы Безопасности? Наша комиссия не утвердит его кандидатуру на пост вашего заместителя!

Колюш задрожал всем телом:

— Господин Председатель Комиссии! Полковник Ларм — очень заслуженный человек! Он — кавалер четырёх орденов: 'За храбрость', 'За спасение людей' двух степеней и 'Против террора и пиратства'!

— Да? — поразился председатель. — Я этого не знал…

Колюш почувствовал себя намного увереннее:

— Господин Председатель Комиссии, об этом много говорили по телевизору и писали в газетах!

— Да? Странно… Вообще-то, я газет почти не читаю, этим занимается мой референт, и на телевизор нет времени… Но всё-таки, какое у него образование, у этого Жерара Ларм?

— Он талантливый самоучка! Его статья вызвала большой резонанс в научном мире!

— Какая ещё статья? У него есть учёная степень?

— Да… — упавшим голосом пробормотал Колюш, чувствуя, что вот-вот его враньё затрещит по швам.

— Гм… я не знал всего этого. Почему мне никто не сказал? И в документах ничего нет. Пришлите-ка мне документы — и по поводу награждений, и насчёт его учёной степени.

— Слушаюсь, господин Председатель Комиссии! — пролепетал Колюш, обливаясь холодным потом. Председатель разъединил, и генерал-майор немедленно набрал другой номер:

— Алло, Максен? Срочно ко мне!

Он швырнул трубку и нервно забарабанил пальцами по столу. С наградными документами Жерара нет проблем, ему впору ещё десяток орденов дать. Но вот учёная степень…

Дверь открылась, и на пороге появился Максен. Едва поймав начальственный взгляд, он вытянулся 'смирно', как это любил Колюш:

— Вызывали, мой генерал?

— Да! Гм-м… Вот что, Максен. Вы мне однажды показывали статью полковника Жерара Ларм…

Максен с трудом удержался от реплики: 'Тогда он ещё не был полковником!'

— Так вот, Максен, гм-м… Вы сказали, что это очень интересная статья, в ней предложен совершенно новый метод…

Максен хотел было напомнить кое-что ещё, касающееся злосчастной статьи Жерара, но шеф смотрел на него так выразительно, будто говорил: 'Я хорошо помню, что сказал по поводу этой статьи. А вот вам лучше об этом забыть'.

— Да, мой генерал… — упавшим голосом произнёс Максен. Ему стало ясно, что главные события вокруг статьи новоиспечённого полковника ещё впереди.

— Значит, так, Максен! Позаботьтесь, чтобы с этой статьёй были ознакомлены ведущие специалисты. Пусть они подойдут к делу ответственно и дадут свои заключения. Пусть также рассмотрят вопрос о присвоении полковнику Ларм учёной степени. Да побыстрее! Намекните, что их добросовестность будет способствовать предоставлению правительственных грантов на ближайшие годы. Вам всё ясно?

— Да, мой генерал, — пролепетал Максен. Смысл приказа был очевиден: вытащить из специалистов по математической физике хвалебные отзывы на статью Жерара, а потом ещё и заставить Академию засчитать эту работу как диссертацию. К непонятливым применить дубинку в виде угрозы лишения государственных субсидий. Конечно, статья крайне интересная, но как можно требовать, чтобы с нею разобрались 'побыстрее'? Ни к чему, кроме профанации хорошей и перспективной идеи, это не приведёт. Но с другой стороны — есть ли выбор у эксперта Службы Безопасности?

Семья Ларм собирала вещи, готовясь к переселению в правительственный комплекс на Лютеции, когда раздался звонок видеотелефона. Опередив всех, трубку взял Пьер:

— Папа, тебя какой-то дядя спрашивает!

Немного раздражённый неожиданным вызовом, Эвар подошёл к видеотелефону и сразу узнал 'дядю': ректор местного университета, в котором отставной десантник когда-то делал свой научный доклад. С тех пор Эвар махнул рукой на науку, и ему в голову не приходило, что с господами профессорами придётся общаться ещё хоть раз.

— Дорогой господин Ларм! Когда вам удобно прийти на заседание Учёного Совета Физического факультета?

Эвар чуть не упал. Зачем это он понадобился Учёному Совету? Мало прошлого раза, ещё посмеяться захотели? Однако короткое размышление привело его к выводу, что насмешки ни при чём, иначе ректор не стал бы звонить лично.

— Мне завтра лететь на Лютецию, и не знаю, когда в следующий раз буду на Марселии. Если я подойду через полчаса — это удобно?

— О, да-да! Приходите, пожалуйста! Ждём вас!

Последняя реплика ректора была и вовсе непонятна. Ему-то зачем заседание Учёного Совета одного из факультетов? И что означает вот это — 'Ждём вас'? Уже собрались и ждут, что ли? Даже неудобно…

— Сейчас приду! — бросил коротко Эвар и разъединил. Двадцать минут спустя он уже входил в комнату декана, где и собрался Учёный Совет. Действительно, ректор университета сидел там, источая сладостную улыбку, однозначно адресованную Эвару. Он пригласил гостя занять место рядом, кашлянул и выразительно посмотрел на декана. Тот тоже прокашлялся, надел очки и заговорил:

— Господа! Сегодня мы рассматриваем вопрос о присуждении учёной степени доктора наук господину Жерару Ларм, на основании его доклада о построении модели нагуалей! Кто хочет высказаться?

Новость была неожиданная, но Эвар, в общем, предполагал нечто подобное — уж очень елейно приглашал его ректор. Правда, новоиспечённый полковник Службы Безопасности, хотя не очень хорошо помнил подробности злополучного доклада, всё же мог бы поклясться, что ректора тогда в зале не было. Что же он теперь тут делает, да ещё посматривает по сторонам, словно дирижёр перед оркестром? Такое впечатление, что вся эта затея с учёной степенью им же — ректором — и задумана. Зачем? Кому эта чепуха понадобилась, да ещё теперь, когда 'соискатель' меньше всего интересуется наукой? И откуда вообще ректор узнал про статью?

— Дорогие коллеги! — пытаясь быть вальяжным, заговорил декан. — Все мы с вами слышали незабываемый доклад уважаемого соискателя…

Эвар недовольно прокашлялся. 'Незабываемый доклад' — хорошо сказано. И хотелось бы забыть поскорее эту глупость, да никак не получается: то одно напоминание, то другое. Но вообще-то, соискателя следовало заранее предупредить об этой 'защите диссертации'. А то некрасиво получается.

— Итак, уважаемые коллеги, — продолжал декан. — Кто хочет высказаться?

— Позвольте мне! — поднял руку профессор Вержи, от одного вида которого Эвару стало не по себе.

— Да, пожалуйста!

— Доклад, о котором идёт речь, представляет собой создание качественно нового математического аппарата, который может быть эффективно использован для решения самых сложных задач теоретической физики…

Вержи говорил, глядя в пол, сконфуженный, как школьник, которому родители пригрозили лишением карманных денег, а Эвар слушал его с изумлением. Когда это Вержи успел прозреть? Неужели на протяжении двух лет, прошедших со дня злополучного доклада, штудировал статью с моделью нагуалей? Невероятно, но иное объяснение просто не приходит в голову. А впрочем… может, ректор университета повлиял? Но сам-то он когда успел ознакомиться с моделью? Ну и чудеса…

Из речи другого профессора Эвар узнал, что, оказывается, его статья опубликована вчера в академическом журнале 'Основы математической физики', откуда два года назад пришёл разгромный отзыв. По мере того, как члены Учёного Совета выступали, один за другим, с хвалебными речами о той самой работе, которую пару лет назад шумно высмеяли, Эвар чувствовал себя всё более растерянным. То, что сейчас происходило, менее всего напоминало анализ и признание его, Эвара, теоретической модели и заслуг автора перед галлийской наукой. Скорее плохой спектакль. Выхолощенные, словно заученные наизусть, речи, стандартные комплименты, но при этом ни слова о том, как был встречен расхваленный доклад в этом же здании всего лишь два года назад. Господа профессора не прозрели, не осознали свои ошибки — они просто уступили какому-то невидимому давлению. И когда отгремели хвалебные фанфары, все профессора проголосовали 'за' и председатель Учёного Совета пробубнил, что соискателю присуждается учёная степень доктора наук в области математической физики, Эвар почувствовал себя куда неприятнее, чем два года назад. Ведь тогда эти же люди были искренни. А сейчас их поведение, слишком похожее на игру кукол-марионеток, не вызывало никаких чувств, кроме отвращения и гадливости.

Колюш блаженствовал наедине с бутылкой любимого напитка, когда зазвонил видеотелефон. Несомненно, это опять был председатель парламентской Комиссии по Обороне и Безопасности. Ну-с, а теперь ему чего надо? Разве на этот раз документы Жерара не в порядке?

— Слушаю вас, господин Председатель Комиссии!

— Добрый день, дорогой Ален!

На этот раз голос председателя был благожелательным, да настолько, что дальше некуда. Более того, он был даже растерянным. Это хорошо или плохо?

— Дорогой Ален, наша комиссия ознакомилась с делом полковника Жерара Ларм. Все единогласно поддерживают его кандидатуру на пост вашего заместителя. Единственное, что вызывает некоторое сомнение — то, что учёную степень ему присудили вчера. Почему так случилось, вы не могли бы объяснить?

Первым движением Колюша было вызвать сюда Максена, пусть он и объясняет. Однако досточтимая комиссия может это неправильно понять.

— Господин Председатель Комиссии, так получилось! Докторскую степень ему присудили за работу, которую он выполнил ещё два года назад!

— Да-да, вы правы. Но всё-таки… получается, что учёные университета так долго изучали эту самую модель нагуалей?

— Да, долго они провозились, — проворчал Колюш. Он имел самое туманное представление о нагуалях, а слово 'модель' ассоциировалось у него исключительно с полуобнажёнными красотками на подиуме, однако сознаваться в этом начальству не хотелось.

— Что же, и такое случается, — сочувственно произнёс председатель. — Могу только порадоваться, что всё так благополучно завершилось. Вне всякого сомнения, наша комиссия сегодня же утвердит кандидатуру господина полковника. Поздравьте его от моего имени! Желаю вам поскорее найти кандидатов такого уровня и на другие посты ваших заместителей!

— Спасибо, господин Председатель Комиссии! — с чувством ответил Колюш. Он дождался, пока председатель разъединит, и вернулся к пиву.

Глава 6. Полковник спецслужбы

В центральном торговом центре Шербурона, третьего по величине города Лютеции, было многолюдно, как обычно вечером накануне выходного дня. Люди приходили сюда не только за покупками, но назначали встречи — и деловые, и романтические, — а то и просто отдыхали семьями. К тому же на втором этаже в этот вечер работала книжная ярмарка, а на третьем выступал популярный эстрадный ансамбль. Среди посетителей торгового центра были люди самой разной социальной принадлежности — как состоятельные господа, которых служащие магазинов встречали услужливыми улыбками и поклонами, так и малообеспеченные, а то и просто люмпены, на которых местная охрана смотрела косо, улучая подходящий момент, чтобы к чему-нибудь придраться и выставить нежеланного гостя вон.

Темнокожий парень лет восемнадцати-двадцати, направлявшийся к главному входу в торговый центр, одетый в простые джинсы, кроссовки и футболку навыпуск, с надписью 'Президент', явно не был состоятелен, но и не походил на люмпена, а потому охрана пропустила его, не обращая особого внимания. Однако не прошло и минуты, как на этого посетителя устремились взгляды буквально всех, кто был рядом: сделав всего несколько шагов от входа к лифту, парень в футболке с надписью 'Президент' внезапно застонал, пошатнулся и упал, как подкошенный. Прежде чем кто-либо успел понять, что случилось, к упавшему устремились четверо мужчин в белых халатах и с носилками:

— Пропустите, пропустите! Человеку плохо! — громко затараторили они, решительно расчищая себе дорогу в расступающейся толпе. Менее чем полминуты спустя пострадавший оказался погружен на носилки, и люди в белых халатах проворно утащили его в сторону запасного выхода.

Мало кто обратил внимание на другого человека — лет тридцати, смуглого, хорошо одетого, — который стоял метрах в двухстах от входа в торговый центр и посматривал на часы. Примерно через двадцать минут после происшествия в торговом центре, он огорчённо вздохнул и вынул мобильный видеотелефон. Набрал какой-то номер.

— Покупка не состоялась, — коротко произнёс он и разъединил. В тот же миг в его спину упёрлось дуло:

— Не оглядывайся, садись в машину и не глупи. Не убьём, но остаток жизни проведёшь паралитиком.

Тотчас перед смуглым остановилось такси. Человек, которому угрожали оружием, покачал головой и сел сзади. Справа и слева от него разместились двое здоровенных парней, а ещё через секунду пленник оказался в наручниках.

Эвар ехал домой, рассчитывая поспеть к ужину, когда зазвонил его видеотелефон:

— Всё в порядке, шеф! Взяли обоих! На первом оказался килограмм пластита-Т!

Эвар вздохнул, но вслух сказал только:

— Хорошо. Второй звонил? Вы засекли номер?

— Да, но это оказался всего лишь мобильный.

— Хорошо. Снимите у обоих мнемограммы и перешлите мне, а потом допросите их с сывороткой правды.

— Да, шеф.

Эвар разъединил и задумался. Всего пару месяцев назад он, бывший республиканец, мятежник с баррикад, с отвращением воспринимал одну мысль, что ему может понадобиться отдавать приказы о залезании в чужую память и допросах с сывороткой правды. А вот ничего не поделаешь, с террористами миндальничать не приходится. Хватит и того, что к их услугам адвокаты, сердобольные журналисты и правозащитники. После первичных допросов встретятся со своими адвокатами, и тут же на весь мир станет известно, что спецслужба Галлии арестовала двух несмышлёнышей из молодёжной организации экстремистского толка 'Красный Вымпел'. А если бы эти 'несмышлёныши' взорвали сегодня торговый центр? Килограмм пластита-Т — это очень серьёзно, по силе равно мини-ядерной бомбе, только не обнаруживается детекторами радиации. От здания, разумеется, осталась бы только воронка, да и поблизости сплошные развалины. Тысячи погибших. Всего этого не случится, потому что спецслужба провела тихую, незаметную операцию, в ходе которой нарушены права двух нелюдей, которых почему-то полагается считать людьми.

Он тряхнул головой: машина уже подъехала к автостоянке возле дома. Пора тормозить и идти на встречу с самыми близкими, любимыми людьми.

Мадлен открыла, когда Эвар ещё только подходил к входной двери. Самая прекрасная женщина в мире тепло улыбалась. Едва муж приблизился, она шагнула вперёд и мягко обняла его за плечи:

— Как дела, дорогой мой?

Эвар не удержался, обнял жену, осыпал её поцелуями и только потом сказал:

— Всё хорошо, моя радость.

— Подробнее не расскажешь? Секрет? — Мадлен весело прищурилась.

— Ну… — замялся Эвар.

— Я шучу, милый! — засмеялась Мадлен. — Я знаю, что ты расскажешь, если будет можно. А пока — прими душ, мой хороший, и ужинать!

Когда Эвар соглашался принять пост заместителя начальника Службы Безопасности Галлии, он отлично понимал, что эта должность будет отнимать немало времени. Однако свою семью он ставил выше каких бы то ни было государственных интересов, поэтому взял за правило: на работе не задерживаться, если не возникнут исключительные обстоятельства, и хотя бы один выходной из двух проводить с женой и детьми. В конце концов, принимать сообщения и отдавать распоряжения подчинённым можно с помощью видеотелефона и Интернета, а обеспечить безопасность связи — задача внутренней охраны, с которой та как будто неплохо справляется. Во всяком случае, несколько проверок, которые Эвар произвёл с помощью нанятых хакеров, показали, что почту его Служба Безопасности охраняет вполне надёжно.

Подчинённые Жерара Ларм на первых порах довольно скептически отнеслись к назначению его, бывшего отставного рядового десантника и биржевика, на второй по значимости пост в спецслужбе. Поползли слухи, что своей должностью, равно как стремительным присвоением высокого воинского звания, Ларм обязан неким связям с сильными мира сего, в особенности с Колюшем. Некие 'осведомлённые лица' придумывали для Жерара родство с генерал-майором как напрямую, так и через жён их обоих. Даже то, что Ларм награждён несколькими орденами, воспринималось как результат протекции: подлинные обстоятельства спасения заложников из рук пиратов мало кого интересовали.

Слухи эти гуляли и нарастали, словно снежный ком, в течение примерно двух недель — пока Эвар не провёл пресс-конференцию по итогам самой первой своей операции. Эта пресс-конференция оказалась шоком практически для всего руководства Галлии, а также личного состава Службы Безопасности: люди и мысли не допускали, что ставленник Колюша способен на нечто серьёзное, тем более в самом начале своего руководства, ещё толком не приняв дела. Эффект разорвавшейся бомбы произвела не только собственно операция, но и секретность, соблюдавшаяся даже после её завершения. Прежние слухи исчезли, словно их и не бывало, зато уже назавтра стартовали сплетни иного рода — будто операцию осуществило руководство базы на Земле, а Ларм только примазался к чужим лаврам. Однако Эвара всё это не беспокоило. Работа шла своим чередом, и родные люди имели полное право несколько часов в сутки быть со своим мужем и отцом.

Четверть часа спустя после того, как Эвар вернулся домой, они сидели за столом все вместе: улыбающаяся Мадлен, усталый, но довольный Эвар, шкодливо улыбающийся Пьер — не иначе, опять разбил что-нибудь и надеется, что родители нескоро заметят — и крошечная Клара, которая задумчиво смотрела в каждую ложечку, которую мама подносила к её рту. Но вот ужин закончился, Мадлен убрала со стола и пошла с малышами в детскую, и Эвар счёл момент подходящим, чтобы проверить почту. Ну как — мнемограммы арестованных ещё не пришли?

Пришли, да не те. Не сегодняшних террористов, а захваченных две недели назад пиратов. На мгновение на Эвара нахлынули воспоминания о той операции.

Атака на Ганимед проводилась через два дня после назначения Жерара Ларм заместителем начальника Службы Безопасности Галлии. Первоначально Эвар хотел штурмовать бандитскую базу немедленно после его возвращения на Землю с Оритании, чтобы добраться поскорее до командного центра пиратов и уничтожить информацию, которую им дал неосторожный звонок Жерара жене. Но увы: Галлия располагала на Земле только двумя истребителями, то есть в атаке могли участвовать всего два человека, а этого безусловно не было достаточно для штурма. Пришлось запросить десантный корабль с Лютеции. Пока решались организационные вопросы, дипломаты ещё и уладили политические аспекты проблемы: район орбиты Юпитера относился к сфере влияния Колумбии, то есть бывших американцев, и хотя они давно махнули рукой на то, что считалось кучкой астероидов, руководство Галлии не собиралось давать дружественному государству повод для недовольства. Галлийцы рассчитывали, что Колумбия, сама немало страдающая от пиратов, быстро даст согласие на операцию. Так и случилось: почти сразу по получении просьбы, Нью-Вашингтон дал своё согласие, да ещё и намекнул, что при необходимости может поддержать галлийцев военной силой. Поскольку это предложение было вежливо отклонено, Колумбия потеряла интерес к тому, что же произошло 'на астероидах'. А произошло вот что.

Эвар изрядно нервничал, хотя и старался скрыть это от подчинённых. Хуже нет, когда сотрудники видят, что шеф не в своей тарелке. А волноваться было из-за чего: Эвар не сомневался, что из всех участников будущей атаки только он один сумеет увидеть и Юпитер, и Ганимед. Поэтому он наотрез отказался, когда командир базы предложил ему остаться на Земле, чтобы оттуда командовать нападением, и забрал себе один из истребителей. Другим же пилотам, участникам атаки, велел установить режим автопилота 'следуй за ведущим'. Ведущим, разумеется, был истребитель Эвара.

Другой причиной беспокойства новоиспечённого шефа спецслужбы была неясность, что делать с защитными куполами Ганимеда. Простейшая логика говорила, что эта база не нужна никому, кроме пиратов, а потому не грех просто разнести вдребезги купола, и пусть пираты на поверхности спутника Юпитера задыхаются и разлетаются в клочья от внешнего вакуума, это их проблема. Однако помимо простейшей, была и другая логика: Эвар не сомневался, что часть пиратов успеет надеть скафандры и уцелеет при вакуумном ударе, а потом окажет сопротивление десанту. Конечно, таких окажется немного, и всё же пренебрегать ими не следует. Кроме того, чем больше набрать пленных, тем надёжнее информация, которую удастся потом от них получить. В то же время, наряду с этими доводами, разрушать купола Эвару не хотелось и по другим причинам. Прежде всего, на Ганимеде вполне могли оказаться очередные заложники, захваченные пиратами, и у них наверняка не будет возможности надеть скафандры — значит, сотни невинных людей погибнут. И наконец, Эвару казалось варварством опустошать базу, которую когда-то ценой огромного труда создали на Ганимеде люди. Пусть сейчас цивилизованное человечество не готово использовать её — однажды всё может измениться. Вот почему он, заняв место в ведущем звездолёте, до последнего момента не знал, как поступить с куполами.

Старт… Второй истребитель и десантный корабль послушно следуют за ведущим. Мимо проплывает в иллюминаторах темнота, в которой прорезаются редкие искорки звёзд. Где-то вдали остался Марс — только радар его и заметил, а человеческому глазу не дано различить его среди звёзд, слишком далеко, да и некогда искать взглядом среди пустоты. А вот и мрачно-серая планета-гигант. Интересно, как воспринимают космос люди, лишённые способности видеть запретное? Как же убог и скучен мир, открывающийся им… Впрочем, они ведь привыкли, а значит, никакого урона не ощущают.

А вот и старина Ганимед. Ну что — раскроются купола? Самый малый ход… Вот Ганимед становится всё больше, уже совсем огромный, занимает весь обзор, до куполов всего несколько километров… Ползём, как черепахи, но ничего не поделать, это сейчас меньшее из зол, взорвать защиту всегда успеется…

Умницы-купола открылись один за другим, давая коридор отверстий-окошек для прохождения группы звездолётов, когда ведущий только приблизился к ним, и Эвар вздохнул с облегчением: американская работа не подвела. Тем лучше для тех пиратов, которые не смогли или не успели бы надеть скафандры и, в случае повреждения куполов, превратились бы в окровавленные расплющенные мешки.

— Десант, приготовиться к атаке!

План базы Эвар передал командирам десантных звеньев ещё на Земле. Солдаты действовали в скафандрах — на случай, если пираты сыграют в самоубийц и разнесут купола вдребезги. Главный удар наносился по командному пункту, вспомогательные — по космопорту и узлам связи. Хотя десантники действовали почти везде малыми группами — по двое-трое человек, только командный пункт брали пятеро — незадачливый противник, напрасно понадеявшийся на невидимость своей базы, практически не оказал сопротивления. Теперь, когда всё было позади, это не казалось удивительно: не смогли же пираты всерьёз противостоять одному только Эвару, вернее, Жерару, за несколько дней до штурма. Пленных спешно связывали и сажали в один из четырёх кораблей, обнаруженных в космопорте.

Когда зачистка станции десантниками закончилась, двое программистов-системщиков прошлись по командному пункту и узлам связи, скачивая всю информацию подряд и вводя в аппаратуру 'червей'. После этого пара сапёров заминировала основные объекты — установила мины малой мощности, легко обнаруживаемые и обезвреживаемые, чисто отвлекающие, чтобы пираты, когда снова займут Ганимед, думали, что у галлийцев здесь нет никаких планов — и оперативная группа отбыла с захваченной базы. Вся операция, от первого прохождения куполов до выхода через них обратно в космос, заняла три часа. В плен было взято более четырёхсот пиратов, а кроме них в 'концлагере' также найдено девяносто три заложника — англа, которых вывезли во втором из четырёх захваченных у пиратов звездолётов. К вечеру того же дня оперативная группа в полном составе, вместе с пленными пиратами и спасёнными заложниками, прибыла в Лютецию. После этого начались неприятности.

Прежде всего, Колюш, едва поздравив своего заместителя с оглушительной победой, захотел было собрать пресс-конференцию, на которой бы рассказал об успехе. Эвар шумно запротестовал, ссылаясь на то, что сообщники пленных бандитов преждевременно получат информацию о разгроме базы на Ганимеде. Поскольку Эвар, в отличие от своего шефа, уже не раз показывал себя с наилучшей стороны и вызывал нечто вроде поклонения у Президента и парламентских комиссий, Колюш пошёл на компромисс, хотя и выразил недовольство. В результате, пресс-конференция состоялась, хотя и с некоторой задержкой. Теперь, задним числом, Эвар признавал, что некоторая польза от огласки была: помимо воздействия на общественность, Служба Безопасности как бы успокаивала пиратов, показывала им, что сообщений о её работе хотя и задерживаются, но не скрываются.

Однако тут же проявилась другая проблема, не менее серьёзная: К своему ужасу, Эвар узнал, что освобождённые англы — простые пассажиры одного из звездолётов, в основном женщины, дети и старики — рассматриваются как военнопленные и с ними поступят соответственно. Хотя активных боевых действий между Галлией и Англией не было почти никогда, между ними действовало состояние войны, и обе державы старались насолить одна другой где и как только возможно, а отдуваться за это приходилось мирным жителям. Если по вопросу пресс-конференции Эвару противостоял Колюш, а потому заместитель без большого труда одержал верх над шефом, то статус пленных определялся законами Галлии. Бывшие заложники пиратов, а теперь пленники Галлии, были переданы Управлению Полиции и Тюрем и заключены под стражу, словно преступники, а их участь отныне стала предметом дипломатических игр космических держав. Единственное, что утешало Эвара — несчастные люди, заложники старинного англо-французского антагонизма, по крайней мере, содержались теперь в более-менее приемлемых условиях, нормально питались и получали медицинский уход.

Обработка материалов, захваченных на Ганимеде, заняла немало времени. Соответственно, анализ мнемограмм задержался и подоспел только теперь. Эвар открыл файл и внутренне содрогнулся при виде безбрежного моря информации. Бесчисленные образы, имена, цифры — всё это наваливалось шквалом. Несомненно, только небольшая часть этой информации представляла интерес для Службы Безопасности, но работать приходилось со всем. Уныло просматривая файл, Эвар утешал себя мыслью, что делает это исключительно на всякий случай, а основную работу всё равно выполнят аналитики Службы под началом Максена. Впрочем, не во всём можно на них полагаться: например, места расположения неизвестных ранее пиратских баз придётся выяснять самому, для экспертов Службы Безопасности это белые пятна.

Внезапно взгляд его поймал нечто весьма и весьма интересное: его собственная голограмма… А вот домашний адрес, номер телефона, голограммы Мадлен, Пьера и Клары… Полковника прошиб холодный пот. Как это понимать? Пираты проявляют повышенный интерес к шефу одной из спецслужб, которые с ними воюют — это понятно. Но откуда у них подобные сведения? Ведь правительственный комплекс-городок усиленно охраняется, ни одного постороннего сюда не допускают. Фотографии и голограммы старших и высших офицеров спецслужбы — государственный секрет, и телефон в справочник не занесён. Объяснение одно: кто-то, имеющий доступ в правительственный городок или к личным делам сотрудников спецслужбы, сливает информацию бандитам. Это может быть кто угодно, тут уж все под подозрением. Погоди, сказал себе Эвар, не все. Например, участники операции на Ганимеде безусловно ни при чём. Во-первых, операция прошла на редкость успешно — значит, для пиратов она была полной неожиданностью. А во-вторых, сведения из личных дел для этих людей попросту недоступны — значит, можно считать наверняка, что они ни при чём. Зато совершенно иначе выглядит картина в отношении руководства страны. К сожалению, это касается и шефа, Колюша. Что, если этот ленивый любитель пива втихаря передаёт секретные сведения врагам? Стоп, этак я далеко зайду. Шеф, конечно, тоже среди подозреваемых, но далеко не главный. Уж хотя бы потому, что про операцию на Ганимеде знал и он, мы с ним ещё на Земле об этом говорили — перед отлётом оттуда.

Эвар постарался взять себя в руки и просмотрел файл ещё раз, теперь уже внимательнее. Вот так-так! Да здесь же сведения не только о нём и его семье, но также о Колюше, Президенте, членах парламентской Комиссии по Обороне и Безопасности… Конечно, это не доказывает, что они непричастны к шпионажу в пользу пиратов, и всё же подозрения в их адрес значительно ослабевают. Но тогда кто же этим занимается? И ради чего? Неужели пираты так щедро платят? Хотя кто их знает… Что теперь делать — обратиться к Президенту, Верховному Судье с просьбой о тайной проверке всего руководства страны? А командование Службы Безопасности как проверять, если мнемоскопирование допускается только с разрешения Колюша, одного из подозреваемых? Ознакомиться повнимательнее с банковскими счетами? Только идиот станет держать гонорары от пиратов на своём легальном счету. Если шпионит ради денег, переводы осуществляются куда-нибудь за границу, скорее всего, в Колумбию. Нет, это не решение. Так как быть?

Прежде всего — не паниковать. Ничего не случилось. Да, утечка информации существует. Меры предосторожности необходимы, но это в любом случае. Выявить и обезвредить пиратского шпиона нужно самому, никого в это не посвящать: слишком легко нарваться на того, кто и является мишенью будущей операции. Прежде всего — проверить Колюша: если окажется, что он невиновен, то более ценного союзника по дальнейшему расследованию не сыскать.

Ладно, хватит об этом. На шпионе свет не сошёлся. Вот новое сообщение в почте, как раз прибыли данные по мнемограммам захваченных террористов. И что у них такое?

Часто повторяются некоторые имена. Проверить, кто эти люди, не имеют ли они отношение к терроризму. Адреса. И их проверить — сейчас там ещё не должны беспокоиться, есть шанс взять их тёпленькими. Денежные суммы… это что — так мало платили исполнителю? Зачем же он старался — ради идеи? Непонятно, нужно разобраться. Это к психоаналитикам…

Эвар и не заметил, как наступила поздняя ночь. От работы его отвлекла мягкая ручка Мадлен, опустившаяся на его плечо:

— Милый, уже очень поздно! Может, оставишь это до утра?

Эвар тряхнул головой и пришёл в себя. Жена права, на сегодня хватит. Вернее — поскольку уже час пополуночи — хватит на нынешнюю ночь. Он быстро отправил почту с распоряжениями экспертам и выключил компьютер. Потянулся к жене:

— Да, родная моя! Ты права, хватит дел! До утра я твой!..

Генерал-майор Колюш растерянно почёсывал макушку. Как быть с Жераром? После того, как его кандидатура благополучно прошла утверждение в парламенте, он вдруг преподнёс несколько сюрпризов подряд. Одной атаки на пиратскую базу хватило бы — кстати, она состоялась ещё до парламентского утверждения, — а тут подоспело и предотвращение теракта в Шербуроне — и это всё лишь за пару недель с того момента, когда он принял дела. Причём если бы не он, Колюш, про операцию в Шербуроне и сейчас никто бы не знал. Заставил Жерара устроить пресс-конференцию, предъявить взятых террористов. Страна всколыхнулась: чтобы Служба Безопасности предотвращала теракты — такое было редкостью. И тут же пошла волна восторга: вот он, долгожданный спаситель Родины от бандитов и террористов, слава ему! Представили к пятому ордену. И уже спрашивают: а почему человек с такими заслугами всего лишь полковник? Тут и ему, Колюшу, впору задуматься: не слишком ли стремительный взлёт популярности для парня, который не имеет никакого опыта в Службе Безопасности, а офицерское звание получил, прямо скажем, несколько проблематично?

Однако с другой стороны — до сих пор не удаётся найти других заместителей, а потому остаётся или самому делать их работу, или довериться Жерару. В конце концов, он выглядит лояльным и корректным подчинённым, не устраивает интриг, советуется, докладывает о своих планах и результатах действий. А что, если расширить сферу деятельности заместителя по секретным операциям? Ведь ему приходится и подрывные элементы контролировать — среди них могут оказаться террористы, — и с иностранными спецслужбами сталкиваться — они ведь нередко сотрудничают с преступными элементами внутри и за пределами Галлии. Так, может, передать ему все дела? Конечно, парламентские комиссии могут спросить: а чем же занимается сам начальник Службы Безопасности, если всю работу выполняет его заместитель? Однако ответить на этот вопрос можно, опыт есть. Так что, пожалуй, есть смысл нагрузить Жерара ещё…

Эвар находился у себя в кабинете, просматривал очередную сводку о событиях на планетах Англии, когда в дверь постучали и на пороге появился Андре Максен:

— Привет, Жерар! Можно к тебе?

Эвар улыбнулся, кивнул:

— Да, Андре, заходи!

Эксперт по науке был одним из самых желанных гостей бывшего французского математика. Возможно, именно потому, что своим интеллигентным обликом, задумчивой манерой речи, некоторой отчуждённостью от других руководителей Службы Безопасности напоминал о днях его, Эвара, юности в далёком Париже.

— Я тебе не помешаю?

— Нет, ничего, я привык одновременно заниматься разными вещами, — улыбнулся полковник. — Кстати, извини: забыл тебя поблагодарить за детекторы. Но шефу сообщил, что они высшей пробы. Так что ставь на поток!

— Нет проблем, — кивнул Максен. — А подробнее не расскажешь, что произошло в Шербуроне? А то я знаю примерно то, что сообщали по телевизору.

— Прости, что сразу не сделал это! — смутился Эвар. — Так вот: по всем прикидкам, они должны были ударить именно там, в Шербуроне…

— Как ты это определил? — заинтересовался Максен.

— Каждый следующий теракт, который они устраивали, был крупнее предшествующих и проводился в большом городе, максимально удалённом от предыдущих мест событий

— Надо же, как просто! — покачал головой научный эксперт. — Почему же Февр и его заместители не сообразили?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— Извини, ты прав, — кивнул Максен. — Вопрос риторический. Впрочем, я знаю ответ: ты отлично выявляешь последовательности, с первого взгляда.

— Да, не жалуюсь, — усмехнулся Эвар.

— Ладно. Место ты вычислил. А дальше?

— Время тоже было очевидно: вечер, конец недели, когда побольше народу выйдет в общественные места.

— А почему торговый центр?

— В Шербуроне он самый посещаемый объект. Это же 'спальный' город, курорт, не промышленный и не административный центр.

— Опять логично! — рассмеялся Максен. — Надо же, ведь я и сам мог сообразить, если бы подумал. Но вот не догадался. А ты молодец, Жерар!

— И ты тоже молодец. Потому что толку от моих вычислений не было бы, если бы не твой детектор. Он сразу определил террориста-суицида.

— Так уж и сразу? — засомневался Максен. — Он ведь допускает ошибку. Человек просто мог прийти туда с целью совершить самоубийство на публике.

— Верно, мог, — кивнул Эвар. — Поэтому мы действовали аккуратно: не стреляли на поражение, а пустили на подозреваемого инфразвуковой луч, устроили ему обморок. Согласись, если бы он собирался просто покончить с собой, и в этом случае такой ход с нашей стороны был бы правилен. Или ты считаешь иначе?

— Нет, я согласен с тобой. Ладно, первого ты вычислил, взял и сразу убедился, что взрывчатка на нём. А второго как? Почему ты решил, что он вообще непременно будет?

— Я не был в этом уверен. Просто предположил, что если есть второй террорист, 'контролёр', то он присматривает за первым, чтобы убедиться, что тот вошёл внутрь. Обычно семьи террористов-самоубийц получают 'премии'. Если теракт удался, 'премия' больше, но даже если поганца вовремя взяли, его близкие всё равно получат кое-что. Однако сообщникам важно знать, что теракт сорвался не по вине исполнителя. Потому я и ожидал, что будет 'контролёр'.

— И где ты его искал?

— Он, разумеется, должен был находиться невдалеке от торгового центра, но не слишком близко, чтобы не пострадать при взрыве. Я прикинул — от ста метров до полукилометра, причём держать в поле зрения вход в здание. А ты понимаешь: кто видит вход, того оттуда тоже видно.

— И что? — озадаченно спросил Максен. — Как твои люди его выделили среди других, обычных прохожих?

— Очень просто: мало кто из прохожих стоит в течение десяти минут и более, смотрит на вход в торговый центр, не двигаясь с места…

— Блестяще! — рассмеялся Максен. — Вот так ты его и взял?!

— Ну, наши ребята ещё позволили ему сделать звонок своим, чтобы их организация не знала точно, почему сорвался теракт. А что он сорвался, они поняли быстро: телевизор же смотрят.

— Ладно, всё ясно! — улыбнулся Максен. — Ты прямо как Леверье, который планету открыл на кончике пера. Скажу тебе честно: когда шеф тебя взял на эту должность, я сначала не поверил, что ты справишься. Я был неправ! Признаю!

Эвар молча улыбнулся. Похвала была приятна, но в результатах, которые он сейчас просматривал, было нечто странное, и разговор с научным экспертом уже начал мешать. Максен понял это и спохватился:

— Ну, не буду тебя больше отвлекать! Спасибо, что объяснил, это жутко интересно! Только теперь понимаю, какой же я тупица! Счастливо тебе!

— Пока, Андре! Заходи ещё! — рассеянно пробормотал Эвар. В голове у него внезапно всплыла и завертелась новая мысль: ведь и Максен имеет доступ к личным данным высшего руководства страны и Службы Безопасности. Что, если это он связан с пиратами?

Эвар вздохнул, постарался выбросить из головы подозрения в адрес Максена — всё равно доказательств никаких — и вернулся к просматриваемому файлу. Итак, пиратские базы, общим числом более сотни, расположены в местах, которые 'закрыты' для восприятия обычного человека. После разгрома ганимедской базы, самыми крупными являются те, которые расположены на Каллисто, на Марсе, а также три на Земле: в Гренландии, в районе реки Конго и в Индокитае. Вообще, бросается в глаза, что у них много баз на Земле. Это понятно: степень защищённости та же, что на малых планетах и спутниках больших, а куполов не надо. Ну что — проведём серию операций?

Секретарь Колюша просматривал новый каталог марок алкогольных напитков, когда Эвар вошёл в приёмную шефа.

— Привет, Мишель! Шеф меня вызывал. Я могу сейчас к нему войти?

— О, да, господин Ларм! Разумеется!

Мишель вскочил с места, судорожно спрятал каталог под какую-то книгу и радушно улыбнулся знаменитому заместителю. Суетливость и угодливость секретаря недвусмысленно показывали, как относится к Жерару и сам глава спецслужбы. Эвар кивнул и вошёл. Колюш живо отставил в сторону кружку и радостно улыбнулся:

— Добрый день, Жерар! Как дела?

— Добрый день, мой генерал! Мы получили новую информацию, касающуюся пиратских баз. Завтра утром я планирую атаковать их объекты на Марсе.

— Угу, отлично! — кивнул шеф. — Я уверен, всё пройдёт отлично. Теперь вот что, Жерар… — он немного помялся. — Я подаю на тебя представление к званию бригадного генерала. Парламентские комиссии поддерживают, Президент тоже. Так что готовься к получению нового звания!

— Благодарю, мой генерал!

Голос Эвара прозвучал, однако, равнодушно. Чувствовалось, что перспектива замены погон на более видные его мало возбуждает. Колюш задумчиво посмотрел сначала на подчинённого, затем в окно, явно не зная, что бы ещё такое сказать. Из приёмной донеслись голоса — Максен хотел зайти к шефу, а секретарь объяснял, что сейчас это невозможно. Эвар поднялся с места:

— Мой генерал! Я могу идти?

— Угу, — кивнул Колюш. — Идите, Жерар. Успехов вам и в дальнейшем. Удачи на Марсе!

Эвар покинул кабинет, едва не столкнулся у входа с Максеном и сочувственно улыбнулся ему: науку шеф не жаловал, а терпел только потому, что она значилась в штатном расписании и была в чести у парламентариев. Впрочем, он наверняка догадывался, что без неё дело пошло бы не лучшим образом. Да и комплименты, которые то и дело высказывал Эвар в адрес Максена, играли некоторую позитивную роль.

Два десантных звездолёта Галлии, сопровождаемые четырьмя истребителями, приблизились к той части поверхности Марса, где сейчас царила ночь. Группа уверенно двигалась по маршруту, который ей предписал полковник Жерар Ларм. Ручное управление было отключено, и движением по курсу заправлял автопилот, поэтому, если экипаж и удивлялся чудесным изменениям картины за окном и показаниям приборов, то никаких ошибок сделать не мог. Но вот приборы показали, что до поверхности планеты остаётся менее километра. Ну как, откроются защитные купола? Да, вот они открываются…

— Десант, приготовиться к высадке! — распорядился командир ударной группы.

Прежде чем десант выбросится в чёрную пасть ночи — последний просмотр местности внизу, с использованием инфракрасного прожектора… Но что это показывают приборы — внизу наведены зенитные лучевые системы?

— Десант, отставить подготовку к высадке!

Внезапно снизу, оттуда, куда только что собирался отправиться десант, взлетели лучи, грозящие поразить корабли ударной группы. Тотчас по зениткам ударили в ответ лучевые пушки истребителей. Кто раньше поразит свою мишень?..

— Выйти из боя! Отступать немедленно! Обратный курс — согласно автопилоту!

Возможно, командир не отдал экипажу бы этот зловещий приказ, если бы не распоряжение Жерара Ларм: при наличии признаков засады — немедленно отступить, по возможности избегая боя.

Эвар едва зашёл в свой кабинет и включил компьютер, как раздался звонок видеотелефона.

— Слушаю!

— Мой полковник, в зоне десантирования оказалась засада! — послышался взволнованный голос командира ударной группы. — Кто-то предупредил их! Мы отступили, как вы велели! Следовали обратно по автопилоту — тем же маршрутом, которым прибыли!

Эвар вздохнул и пожал плечами.

— Потери есть?

— Пять человек ранены, два истребителя серьёзно повреждены, но приземлились благополучно!

— Хорошо, спасибо. Отдыхайте.

Он разъединил и задумался. Вариантов нет: предупредить противника мог только всеми обожаемый любитель пива. Вот тебе и недалёкий толстяк, которому наплевать на служебные дела. Зачем он это делает? Неужели ему мало зарплаты? Или пираты снабжают его каким-то особым пивом? Может, у него нечто вроде наркотической зависимости? Ладно, о своих мотивах расскажет он сам.

Эвар надел кобуру с лучевым пистолетом, ещё один спрятал в левый рукав — чтобы, при необходимости, надеть моментально — и вышел из кабинета, направляясь к Колюшу. Чёткого плана не было. Чтобы арестовать шефа Службы Безопасности, одной проверки на Марсе, с выявлением засады, явно недостаточно, никакой судья не примет подобный аргумент. Однако и играть с Колюшем долго не получится: толстый хитрый лис быстро заметит, что поток информации к нему прекратился. Пожалуй, пока не следует ничего предпринимать, просто рассказать о провале на Марсе и посмотреть реакцию шефа. Скорее всего, выразит огорчение и возмущение. Это сорвёт производство Жерара Ларм в бригадные генералы? Невелико горе, переживём. А там подумаем, как действовать дальше, кого поставить в известность, как ещё проверить.

— Мишель, шеф на месте? Может принять меня?

— Да, мой полковник!

Секретарь услужливо вскочил с места, распахнул дверь:

— Мой генерал, к вам полковник Жерар Ларм!

— Отлично, пусть войдёт! — радостно отозвался шеф, привыкший, что появление Жерара в его кабинете несёт с собой приятные новости. Эвар кивнул секретарю и сделал было шаг в кабинет…

И тут же одна мысль поразила его: стоп. Как же я раньше не догадался? Из кабинета шефа слышно всё, что происходит в приёмной. Значит, и наоборот… Секретарь Мишель слышит каждое слово, произнесённое в кабинете Колюша… У него же доступ ко всей той информации, которой располагает шеф… Получается, это секретарь? Чёрт возьми, и в голову не приходило подумать на тихого, неприметного, услужливого парня…

Эвара прошиб холодный пот. Конечно, полностью снять подозрения с Колюша нельзя, и всё же…

— Всё в порядке, Жерар?

Голос шефа звучал немного тревожно. Похоже, он уловил состояние заместителя, хотя наверняка не понял причину.

— Увы, мой генерал, — голос Эвара прозвучал сдавленно, как и должно быть при сильном огорчении. — Операция провалилась. Правда, атаки на другие объекты пиратов завершились успехом — на Каллисто и в нескольких местах на Земле.

Полковник Ларм говорил громко, чтобы дать возможность Мишелю расслышать всё, что сейчас произносится.

— Почему ты мне о них не рассказал вчера? — удивился шеф.

— Эти атаки были второстепенными, отвлекающими. Главной была та, что на Марсе. К сожалению, именно она сорвалась, — спокойно пояснил Эвар, лихорадочно соображая, как теперь вести игру с Мишелем… если виноват действительно он, а не Колюш.

— Вот чёрт! Как обидно! — уныло произнёс генерал-майор. — А почему это произошло?

— Однозначно сказать не могу, мой генерал. Видимо, мы недооценили силы противника в том пункте.

— Угу, недооценили, — мрачно сказал Колюш и посмотрел в окно, явно размышляя, стоит ли преподносить подобные новости парламентариям. — В следующий раз направьте туда больше сил, вот и всё.

— Так и поступим, мой генерал!

Последовала непродолжительная пауза.

— Потери большие? — спросил, наконец, Колюш.

— У нас несколько раненых, звездолёты повреждены.

— А, это ничего! — обрадовался шеф. — Раненые выздоровеют, а корабли мы починим! Можно считать, что ничего страшного не случилось, верно?!

Эвар пожал плечами. Если Колюш играет, то он — великий актёр. Пока всё в его поведении говорит о том, что неудача атаки его огорчила, а незначительность потерь успокоила.

— Жерар, теперь вот что, — пробормотал Колюш. — У меня к тебе просьба. Я знаю, ты не любишь хвастаться, не скрываешь неудачи, но, пожалуйста, не говори без надобности посторонним про то, что случилось на Марсе! Будем считать, что отвлекающая атака была именно там, а главные — на Каллисто и на Земле! Это важно не только для твоего производства в бригадные генералы, но и для меня! Тебе ведь нетрудно?

Эвар кивнул и невольно улыбнулся. Карьеристская логика — если дело было в ней — подсказала шефу ровно то, что было верно на самом деле.

Выходя из начальственного кабинета минутой позже, Эвар уже знал, как ему следует действовать, чтобы разоблачить подлинного шпиона, кто бы это ни был — шеф или его секретарь.

Зловещая марсианская ночь, в которой слабый намёк на свет подавался робким сиянием Фобоса, неожиданно наполнилась еле слышным шумом двигателей десантных аппаратов, которые высаживались на планету километрах в пятидесяти от пиратской базы. На этот раз Эвар предпочёл действовать чуть иначе, чем в предыдущий. Из трёх спущенных десантных капсул вышли шесть вездеходов, похожих на крабов, выкрашенных в чёрный цвет, невидимых на фоне ночного пейзажа. В каждом из них находилось по трое бойцов десанта. Стремительный бросок через марсианскую пустыню в течение часа привёл их к границе базы, которую нельзя было ни с чем спутать, благодаря защитному куполу над ней. Приказ Эвара был прост: если купола сами не раскроются, не впустят десантников — пробить лучами. Да, смертельно опасно для заложников, если они находятся среди пиратов, но иначе это змеиное гнездо не взломать. К счастью, все четыре купола услужливо открылись, пропуская вездеходы. Те из десантников, которые участвовали в операции на Ганимеде, получили повод вспомнить тогдашние события.

Пираты внимательно смотрели в звёздное небо, предупреждённые своим агентом, что атака будет и сегодня ночью. Однако нападение солдат, прибывших на вездеходах, спутало защитникам базы все карты. Они попросту не успели пустить в ход личное оружие, когда их внезапно атаковали в полной тишине люди в скафандрах. Почти все пираты были взяты живыми, а через пять минут купола гостеприимно пропустили и галлийские звездолёты.

В ходе операции на Марсе, было взято в плен свыше пятисот пиратов, освобождено более ста заложников разных национальностей, в основном колумбийцы и русы. Потерь среди галлийских солдат не было.

На этот раз Эвар не мог скрыть удовлетворённую улыбку, когда заглянул в приёмную шефа.

— Мишель, шеф меня примет?

— Да, конечно, мой полковник! — вскинулся секретарь.

— Отлично. Вы тоже заходите. Наш разговор коснётся и вас… самым непосредственным образом.

На физиономии секретаря нарисовалось явное удивление, но он молча проследовал за Эваром. Колюш, наливавший себе очередную кружку, заметно смутился и даже пролил драгоценный напиток.

— Добрый день, Жерар. Есть новости? Надеюсь, хорошие? — несколько бестолково произнёс он, не сводя унылого взгляда с лужи, образовавшейся на столе.

— Отличные новости, шеф! — громко заявил Эвар, пристально глядя на секретаря. — Прежде всего: минувшей ночью марсианская база пиратов захвачена!

— Да? Вот здорово! — обрадовался Колюш. — А ещё что?

— Мною разоблачён информатор пиратов, действовавший в Службе Безопасности! — громко произнёс Эвар, не сводя взгляда с Мишеля. Тот заметно побледнел и вздрогнул.

— Что? Какой ещё информатор? — удивился шеф, вопросительно глядя на Эвара, словно надеясь, что неправильно понял его слова.

— У пиратов есть свой человек среди нас, шпион. Он передавал им секретную информацию, в том числе касающуюся наших семей. На свою беду, он передал им данные о моей жене и детях. Как только я обнаружил это, участь предателя была решена! — патетически произнёс Эвар, буравя взглядом Мишеля. Тот съёжился под пронзительным взглядом полковника, лицо секретаря покрылось красными пятнами.

— И… кто же это? — растерянно спросил Колюш. Он, разумеется, заметил молчаливый диалог между секретарём и заместителем, но пока не понимал, что всё это означает.

— Мишель, а как вы полагаете — о ком я говорю? — с явной насмешкой в голосе спросил Эвар.

— Н-не знаю… — дрожащим голосом отозвался Мишель. Его зубы отчётливо стучали.

— Ну, раз не знаете, может, попросим нашего командира санкционировать мнемоскопирование высших руководителей Службы Безопасности… и их секретарей? Что скажете? Я заранее согласен! — усмехнулся Эвар. До Колюша начало доходить, наконец:

— Мишель, что это значит? — обернулся он, задев стол животом, к секретарю.

— Н-не знаю… — пролепетал Мишель.

— Жерар, я ничего не понимаю, — умоляюще обратился шеф к заместителю. — Объясни, пожалуйста!

Однако глаза и изменившийся голос шефа явственно говорили, что теперь-то до него стал доходить смысл диалога в его кабинете.

— Мишель, зачем вы это делаете? — неожиданно-спокойно спросил Эвар. — Вы же знаете закон: за шпионаж в пользу врага — двадцать лет тюрьмы. А за пособничество терроризму и пиратству — пожизненное заключение.

— Мишель… это правда? — дрожащим голосом спросил Колюш. Он выглядел почти таким же ошарашенным, как и разоблачённый только что на его глазах шпион пиратов.

— Я… меня… — голос отказывался повиноваться Мишелю.

— Вы, конечно, получаете зарплату гораздо меньше моей, — веско произнёс Эвар. — И всё же о таком окладе могут мечтать девяносто процентов наших соотечественников. Или, может, дело не в деньгах?

— Нет…

— Тогда в чём? — голос Эвара изменился, стал резким, сухим, злым. — Расскажите, наконец, правду! Тогда появится шанс, что я захочу вам помочь.

Мишель с отчаянием посмотрел на полковника, словно говоря: 'Разве мне теперь кто-нибудь поможет?'

— Ну же, рассказывайте! Всё равно скрывать нет смысла.

— Хорошо, — неожиданно произнёс Мишель почти спокойным тоном. — Дело, конечно, не в деньгах. Моя невеста Сесиль была захвачена пиратами два года назад. Они как-то узнали о наших с ней отношениях и связались со мной. Пообещали, что если я буду снабжать их информацией, её отпустят…

— И вы им поверили? — с презрением и жалостью в голосе спросил Эвар.

— А что мне было делать? Мне прислали её голограмму. Она находилась в каком-то подвале, прикованная цепью…

— Это они сделали, чтобы только произвести на вас впечатление. Обычно они никого не приковывают, просто держат пленных в бараках за колючей проволокой, и с их баз практически невозможно сбежать. Однако уже немало времени прошло с тех пор. Её освободили?

— Нет, — уныло ответил секретарь.

— Разумеется. И вы всё же снабжаете их информацией?

— Я запутался! — в отчаянии воскликнул Мишель, хватаясь за голову. — Я не знал, что делать! Ведь теперь я ещё и преступник! Если я откажусь помогать им, они сдадут меня…. Вам…

— Ну, теперь уже не сдадут, — снисходительно отозвался Эвар. — И, мне кажется, как раз теперь у вас появляется шанс. Если ваша невеста до сих пор жива и находится на одной из пиратских баз, я надеюсь, мы сможем её освободить в ближайшее время.

— Что? — воскликнули, одновременно вскакивая с мест, Колюш и его секретарь.

— Именно так, — внимательно посмотрел Эвар сначала на толстяка, а затем на его секретаря. — Только сначала ответьте, Мишель, на такой вопрос: я обратил внимание, что из всех семей тех лиц, о которых вы информировали преступников, фигурируют только мои близкие. Это случайность? Может, я не заметил чего-то?

— Нет, это верно, — кивнул секретарь. — Они интересуются вами больше всех остальных, даже Президента.

— Ах, вот как, — вздохнул Эвар. — Что же, о причине этого я догадываюсь. А теперь скажите мне вот что: неужели пираты не замечают, что вы поставляете им неполную информацию, даже неточную? Они не выразили никакого недовольства в прошлый раз, когда вы не предупредили их о наших атаках на Каллисто и на Земле?

— Да, они были недовольны, но я объяснил, что вы пользуетесь значительным доверием со стороны господина генерал-майора и не всегда согласовываете с ним свои операции.

Эвар с трудом сдержал усмешку. Колюш покраснел, как варёный рак.

— Хорошо, Мишель! — с удовлетворением в голосе заявил Эвар. — Начиная с сегодня, ваши сообщения господам пиратам станут намного подробнее и точнее. Поверьте уж мне. Правда, не знаю, доверит ли вам впредь господин генерал-майор поиски каталогов, касающихся пива…

— Об этом не может быть речи! — буравя Мишеля яростным взглядом, выкрикнул Колюш. — Мерзавец! Ты меня предал! Под военный трибунал пойдёшь! Я потребую смертной казни!

— Ну-ну, спокойнее, шеф! — осадил его Эвар. — О смертной казни не может быть и речи. Да и пожизненное заключение под вопросом, ведь мнемоскопирование покажет, что Мишель действительно пытался спасти человека, свою невесту. Но, конечно, тюремный срок будет солидный. Только зачем вам это прямо сейчас? Ведь каждый, кто узнает об этом процессе, задастся вопросом, как получилось, что именно ваш секретарь шпионил на преступников. А если передать дело в суд после той операции, которую я собираюсь провести с помощью Мишеля, он станет двойным агентом, и тогда оценка ситуации общественным мнением изменится.

— Гм-м… — пробормотал Колюш, сбитый с толку. Эвар сочувственно пожал плечами и снова обратился к секретарю:

— Если всё сделаете правильно, то, я думаю, можно будет рассчитывать на значительное снисхождение в суде, хотя на свободе вряд ли останетесь.

— Вы хотите, чтобы я передавал пиратам дезинформацию от вас? — задумчиво спросил секретарь. Он, казалось, совсем уже успокоился.

— Не совсем так. Там будет, конечно, дезинформация, но в основном правда, которую пираты смогут проверить…

— И вы им поставите ловушку?!

— Возможно. Ну что, Мишель, согласны?

— Согласен, — кивнул секретарь. — И не только потому, что у меня нет выбора. Сейчас я сожалею об одном: что этот разговор не состоялся между нами раньше и по моей инициативе. Вы не поверите, но всё это время, пока вы боролись с пиратами, я был душой на вашей стороне!

— Вот и отлично! — кивнул Эвар и поднялся с места. — Шеф, у меня к вам просьба: не знаю, какие с этого момента будут отношения между вами, но, пожалуйста, ведите себя так, чтобы никто из посторонних не заметил, что вы больше не доверяете своему секретарю.

— Вы его не арестуете? — воскликнул Колюш.

— За что? — спросил Эвар, раздражённый непонятливостью шефа. — За шпионаж? Для этого нужно мнемоскопировать вашего секретаря, а это не принесёт вам ничего хорошего. Или вы настаиваете? Если так, то можете сами его задержать и передать отделу Внутренних Расследований, для этого я не требуюсь.

— Не настаиваю, — неожиданно-покорно сказал Колюш. — Поступайте как хотите, Жерар. Я вам доверяю. Обещаю, что никто не заметит, что Мишель для меня больше не секретарь.

Эвар не стал спрашивать, как это отразится на пиве и появится ли второй секретарь. Он просто кивнул и вышел из кабинета, оставляя проштрафившегося секретаря наедине с обозлённым шефом.

Мадлен только замесила тесто, чтобы изготовить праздничный пирог к годовщине её с Жераром знакомства, как послышался звонок во входную дверь. Молодая женщина оставила тесто, подошла к микрофону и сказала:

— Входите! Открыто!

На самом деле, это было не вполне точно. Дом семьи Ларм, расположенный среди зелени садов, представлял собой небольшую крепость, хотя внешне мало отличался от окружающих коттеджей — разве что несколько крупнее. Полиция полицией, но семья заместителя шефа Службы Безопасности должна быть защищена как следует, особенно с учётом повышенного внимания к ней со стороны господ пиратов. Внешняя стена дома, выполненная из дерева с огнезащитной пропиткой и отделённая от окружающего мира скромной деревянной дверью, скрывала небольшое внутреннее здание из железобетона, со стальной дверью, хотя и обитой кожей, и с автономным электроснабжением. Во внутреннем здании, собственно, и жила семья, а пространство между ним и внутренней стеной предназначалось для любимцев Мадлен и детей — кошек и собак, на которых у Клары, увы, была аллергия, — а также приёма случайных посетителей. Там же — между внешней и внутренней стенами — располагался также спортзал, а под ним, в подвале — плавательный бассейн. Внешняя дверь дома Ларм закрывалась только на ночь, а также на время семейных поездок — увы, довольно редких, из-за стеснённого графика работы Эвара.

Итак, слова Мадлен 'Входите! Открыто!' означали только то, что внешняя дверь действительно гостеприимно открыта для всех желающих.

— Простите, мадам! Это заказ из магазина!

Мадлен немного удивилась: заказы, поступающие из продуктовых магазинов, неизменно оставлялись перед стальной дверью, и никаких проблем по этому поводу до сих пор не возникало. Она посмотрела в кухонный экран монитора: судя по виду, парень действительно разносчик. Тогда в чём затруднение?

— А почему вы не хотите оставить его возле двери?

— Мне нужно, чтобы вы расписались в получении на квитанции!

Мадлен покачала головой.

— Из какого вы магазина, сударь?

На несколько секунд возникла пауза — молодая женщина даже подумала, что настойчивый разносчик ушёл.

— Я из магазина 'Все товары для семьи', сударыня!

— Хорошо, сейчас…

Эти слова Мадлен вовсе не означали, что она намерена открыть стальную дверь. Она помнила инструкции мужа, но, с другой стороны, и подводить парня не хотелось. Она подошла к видеотелефону.

— Алло, это магазин 'Все товары для семьи'?

— Да, добрый день, мадам!

— Это говорит Мадлен Ларм. Ко мне пришёл разносчик от вас. Я просила оставить покупку у двери, но он говорит, что от меня требуется подписать квитанцию!

— В самом деле? — удивились на другом конце провода. — Полагаю, вы можете открыть ему, раз он просит, но никакой квитанции подписывать не надо!

Мадлен подумала немного и поднесла видеорецептор телефона к экрану монитора:

— Так это ваш работник?

— Что?! — удивился её собеседник. — Нет, конечно! Я впервые вижу этого человека!

— Ах, вот как?! Спасибо!

Она разъединила и тотчас услышала странный звук за дверью. Мадлен посмотрела в экран монитора: изображение настойчивого визитёра исчезло. Она прошла в гостиную, дотронулась до входной двери и сразу отдёрнула руку: сталь была раскалена. 'Он режет дверь лучом!' — в ужасе поняла молодая женщина. Однако паники в ней не было. Левой рукой она взялась за видеотелефон, а правой потянулась к сейфу, оборудованному именно на случай таких ситуаций:

— Алло, Жерар! Кто-то ломится в дом! Режет дверь лучом! — пронзительно закричала она, машинально набирая код сейфа.

— Что?! — вскричал муж. — Я сейчас!..

В этот момент Мадлен уже вынула свой лучевой пистолет, надела его на левую руку и навела на дверь:

— Уходите немедленно! У меня оружие, буду стрелять! Сейчас приедет полиция! — громко крикнула молодая женщина. В тот же миг дверь распахнулась, и Мадлен даже не успела подумать — пистолет на её руке выстрелил сам в налётчика…

Мадам Ларм пришла в себя минут через десять. Она лежала на диване в гостиной, накрытая пледом, голова на подушке, а рядом сидел Эвар, державший у лица жены влажное полотенце и шептавший слова утешения. Труп взломщика, накрытый брезентом, санитары уже уносили прочь. Мадлен негромко застонала, а затем спросила слабым голосом:

— Жерар, милый… Я убила его?

— Любимая, надеюсь, ты не станешь об этом сожалеть? Ведь он вломился сюда, чтобы убить или похитить тебя, наших детей!

Мадлен ничего не отвечала. В голове, словно птицы в западне, бились разные мысли. 'Он шёл сюда, чтобы убить меня, моих детей… Но я убила его… Я убийца? Или это и есть — необходимая самооборона? Всё равно, я убийца… Что же мне делать? Если в другой раз кто-то вломится к нам — сдаваться? Или снова совершить убийство?' Решение не хотело приходить, а может быть, сама Мадлен прогоняла его с отвращением. Однако мягкое поглаживание, поцелуи, которыми осыпал её муж, делали своё дело: молодая женщина понемногу успокаивалась. Вскоре она задремала.

Когда Эвар убедился, что жена спит, он мягко отпустил её и подошёл к сухощавому начальнику охраны правительственного городка, судя по погонам — бригадному генералу — который стоял, растерянный, в дверях.

— Кто это был — выяснили? — негромко спросил полковник Службы Безопасности.

— Личность его установили, — торопливо, дрожащим голосом пробормотал бригадный генерал. Было видно, что он изрядно напуган: ведь нападение на дом Ларм — прокол охраны.

— Его личность меня не интересует. Из какой он организации?

— Неясно. Возможно, связан с пиратами или террористами. Не исключён также обычный криминал.

— Как он попал сюда?

— Возможно, ночью высадился с дельтаплана. Но мы проверяем и другие возможности.

— Выясните всё это как можно скорее и сообщите мне! При малейшей задержке в расследовании, я забираю у вас это дело! — глухо скомандовал полковник старшему по званию. Тот судорожно сглотнул, кивнул и выскочил из комнаты.

Тем утром в Центральной Детской больнице небольшого города Гарони на Оритании царила странная обстановка: парадоксальным образом, в ней сочетались страх больных детей перед недугами и людьми в белых халатах, делающими больно, но обещающими, что потом станет лучше, и веселье малышей, не желающих сдаваться хвори. Те из детей, которые чувствовали себя хорошо, играли в коридорах, мешая персоналу и посетителям. Врачи и медсёстры спешили на те или иные мероприятия. Близкие родственники маленьких пациентов утешали детей, норовили угостить их каким-нибудь лакомством, ободрить перед неприятными лечебными процедурами.

Никто не обратил внимания на человека в долгополом пальто, который не спеша вошёл в больницу и прогулялся по всем этажам, пока не добрался до кабинета администратора корпуса. Тут человек в пальто остановился, глубоко вздохнул, несмотря на специфические больничные запахи, и вошёл внутрь.

— Добрый день, мадам! — обратился он к немолодой женщине-администратору. Та вопросительно посмотрела на него поверх очков:

— Да, сударь! Что вам угодно?

Вместо ответа визитёр распахнул пальто. Глаза женщины широко раскрылись от ужаса, рот застыл в немом крике: неизвестный оказался опоясан толовыми шашками.

— Не бойтесь, сударыня! — успокоил её 'террорист'. — Это всего лишь имитация. Однако её должна была обнаружить охрана при входе в вашу больницу. Почему это не было сделано? Я прошёл, как к себе домой! Ваши охранники любезничали в это время с медсестрой, им было не до меня!

— Д-да… — заикаясь, ответила женщина, с трудом избавляясь от навалившегося было ужаса смерти. — В-вы правы… Наша охрана совершила ошибку…

— Не только охрана, но и вы тоже, раз держите подобных работников и не контролируете их! — сухо ответил визитёр. — Я — лейтенант Службы Безопасности Морис Дюпон, мне придётся сегодня же доложить о результатах своей инспекции. Какие выводы будут сделаны в отношении вас, меня не касается.

— Не надо, прошу вас! — со слезами заговорила женщина. — Сейчас так жёстко относятся к вопросам безопасности! Меня могут уволить!

— А как вы сами считаете — было бы лучше, если бы сюда прошёл настоящий террорист и погибли бы сотни детей, сотрудники персонала, вы сами?

— Нет, конечно! — заплакала женщина.

— Всё, что я могу для вас сделать — в своей докладной попрошу дать вам ещё один шанс, — жёстко произнёс лейтенант. — Прислушаются ли к моему мнению в этой части — не знаю. В любом случае, если вы и останетесь на нынешней должности, будьте готовы к новым проверкам. И будут приходить люди с имитацией не толовых шашек, а нательных взрывных поясов и жилетов, которыми на практике террористы пользуются гораздо чаще. Малейшая оплошность вашей охраны — и в следующий раз вы будете уволены с занесением в чёрный список!

— Хорошо, — кивнула женщина. Она уже немного успокоилась и теперь только всхлипывала. 'Террорист' молча запахнул пальто и вышел из кабинета. В тот же миг администратор перестала всхлипывать и бросилась к видеотелефону. Теперь в её глазах светилась ярость.

— Любезничают с медсестрой, значит?! — зло пробормотала она, набирая номер. — Ну, погодите! Всех уволю! Негодяи! Так подвести меня!

Когда 'террорист' выходил из здания, оба охранника уже не заигрывали с девушками, а растерянно говорили с кем-то по видеотелефону. Оба были бледны, чрезвычайно напуганы чем-то. Лейтенант Службы Безопасности не стал разбираться, чего они испугались. Его рабочий день ещё только начался. Ему предстояла сегодня инспекция охраны ещё пяти десятков учреждений в городе.

Эвар быстрым шагом вошёл в приёмную Колюша. Секретарь Мишель был там, он играл с компьютером. Вопреки своему обычному облику, сегодня Мишель был в тёмных очках. Эвар недолго размышлял над странностями привычек секретаря.

— Мишель, снимите очки!

Разумеется, под левым глазом парня оказался большой фонарь.

— Никуда не уходите, у меня к вам разговор!

Следующим движением Эвар распахнул дверь кабинета шефа:

— Шеф, что это значит? С какой стати вы бьёте физиономию своему подчинённому?

Колюш был багров от злости, а перед ним, вопреки традиции, стояла бутылка колумбийского виски. Однако при виде своего заместителя Колюш моментально протрезвел и подобрел.

— Здравствуйте, Жерар! — заискивающе произнёс он и попытался улыбнуться.

— Шеф, я понимаю ваше недовольство поведением Мишеля, но через вашу приёмную проходят сотни людей. Неужели вы думаете, что никто не заметит фингал под глазом у вашего подчинённого, не задумается о причине этого? Вы можете дать гарантию, что среди наших людей больше нет неприятельских шпионов и что эти шпионы не обратят внимание на происходящее с вашим секретарём? Демонстрируя публике свои чувства, вы мне срываете операцию!

— Простите, Жерар, — жалобно произнёс Колюш. — Я больше не буду!

— Будьте любезны, ведите себя как прежде! И заказывайте Мишелю пиво! Если опасаетесь, что он попытается отравить вас, выливайте пиво в умывальник!

Эвар говорил чересчур резко для подчинённого, но что поделать, своим идиотским поведением шеф не оставил выбора. Сначала откопал где-то этого балбеса Мишеля, стал давать ему задания, не связанные с работой, а теперь разыгрывает обиженную примадонну.

Эвар вернулся в приёмную. Мишель сидел на своём месте и смотрел на Эвара умоляющим взглядом.

— Так, Мишель! Это ваша невеста? — Эвар поставил перед секретарём голограмму обнажённой стройной светловолосой девушки с жалобным взглядом.

— Да, это Сесиль! — кивнул Мишель и мелко задрожал.

— Уверены? Посмотрите внимательно!

Секретарь сделал всё возможное.

— Да, это она. Вот родинка у неё под левой грудью…

— Хорошо, спасибо, — вздохнул Эвар и вышел. 'Вот чертовщина! — думал он, направляясь в свой кабинет. — Если Мишель не ошибся, то получается нечто совершенно дикое…'

Пообещав несколько дней назад Мишелю найти его невесту, Эвар не ожидал, что эта задача окажется довольно простой. Более того, она подсказала ему дополнительное направление сбора информации. Ведь все пассажиры, похищенные пиратами, известны. В распоряжении Службы Безопасности имеются их голограммы. Остаётся пустяк: сравнить эти голограммы с теми образами, которые обнаружены в мнемограммах арестованных пиратов. Конечно, работа большая, но как раз её запросто сделает компьютер. Аналитикам останется только отсечь случайное сходство — не так уж мало, и всё же вполне осуществимо. И вот незадача: почти все похищенные пиратами люди обнаружены, но не где-то в недоступных для сознания обычного человека зонах вроде Ганимеда и Каллисто, а на Темзии, одной из планет Англии! На всякий случай, родственникам похищенных пассажиров предложили опознать своих близких среди тез образов, которые выдавали пираты, и почти у всех результат оказался положителен. Объяснение этому могло быть одно: Англия сотрудничает с пиратами, предоставляет им свою территорию для содержания похищенных галлийцев. Как такое возможно? Ведь это цивилизованная страна, и англы страдают от пиратства не меньше, чем галлийцы!

Зазвонил видеотелефон. Это оказался председатель Комиссии по Обороне и Безопасности.

— Господин бригадный генерал, поздравляю вас! Ваше новое звание утверждено Президентом!

— Спасибо, господин Председатель, — как можно вежливее ответил Эвар, хотя погоны его интересовали меньше всего, а собеседник позвонил в совершенно неподходящий момент.

— Господин бригадный генерал, мой следующий вопрос касается господина генерал-майора. Это правда, что его секретарь оказался шпионом?

Эвар чуть не упал. Это что — уже посторонние знают государственную тайну? От кого? Ясно, что не от самого Мишеля. Неужели Колюш до того упился, что разболтал?

— Правда, господин Председатель, — со вздохом ответил бригадный генерал. — . Однако я очень прошу вас не распространяться об этом. Мы сейчас проводим операцию, в которой Мишель играет значительную роль. К тому же он разоблачён на основании аналитических данных, а мнемоскопирование его пока не проводилось. Соответственно, и официальное обвинение ещё не предъявлено.

— Всё ясно, Жерар! — возбуждённо заговорил председатель. — В качестве вашей работы я не сомневаюсь! Однако я возмущён поведением вашего начальника! То, что он бездельник и пьяница, всем известно, но назначить секретарём шпиона — это уж слишком!

Эвар покачал головой: если всем известно, что Колюш бездельник и пьяница, зачем же Комиссия его утвердила на высокую должность? Однако он ответил только:

— Господин Председатель, когда Мишель нанимался на работу, он ещё не был шпионом. Его невесту захватили пираты, благодаря этому его завербовали.

— Да, хорошо, суд наверняка учтёт это, когда вынесет приговор. Однако я не вижу больше смысла терпеть этого пьяницу Колюша. Я выношу на Комиссию вопрос о вашем назначении на его место!

— Что? — дёрнулся Эвар. — Сейчас нельзя никого из них трогать — ни его, ни секретаря! Это может сорвать операцию!

— Не беспокойтесь, наше рассмотрение будет закрытым, в режиме повышенной секретности, а все должностные перемещения подождут до завершения вашей операции. Желаю вам успеха, господин бригадный генерал! И на нынешней должности, и на будущей!

Председатель разъединил, и Эвар тяжело вздохнул. Болтливость шефа, его привычка оставаться всегда безнаказанным сыграли с ним на этот раз злую шутку. Однако налицо тенденция: предыдущий начальник Службы Безопасности был генерал-полковником, нынешний генерал-майор, а следующий окажется бригадным генералом? Статус должности явно понижается…

— Юдит, помоги мне! Я не знаю, что делать! Я убийца? Я проклята перед всем миром?

Мадлен снова находилась в своём мире. Её окружал столь знакомый зелёный луг, а над головой, в голубой небесной вышине, светило золотистое солнце. Откуда-то появился лес — шагах в пятидесяти левее, молодые упругие деревца, горделиво сияющие свежей зеленью. А у ног Мадлен бил чистый родничок, переливающийся радугой в солнечных лучах. Однако Мадлен не была готова радоваться красоте природы. Её чувства нельзя было назвать иначе как невыносимым отчаянием.

— Спокойно, Мадлен, не волнуйся! — услышала она успокаивающий знакомый голос. — Ты не должна считать себя убийцей!

— Но я убила человека!

— Этот человек ломился в твой дом, чтобы похитить тебя и ваших детей, шантажировать твоего мужа. Тот, кого ты застрелила, уже совершил немало преступлений, пролил невинную кровь. Он не остановился бы перед тем, чтобы убить и тебя, и детей. Лишив его возможности сеять зло, ты спасла не только свою жизнь, своих детей, но и многих посторонних людей!

— Юдит! Ты говоришь так, чтобы успокоить меня…

— Однако я действительно так считаю. Ты застрелила пирата, террориста, убийцу, но сама не убийца и не должна себя винить. Открою тебе тайну: когда-то и мне пришлось пройти через это испытание. Я тоже сначала осуждала себя, проклинала, называла убийцей, и только потом поняла, что таков мой путь. Чтобы защитить своё право на любовь, нужно быть готовой и к этому.

— Что же мне теперь делать? Вдруг кто-то ещё попытается напасть?

— Поступай по совести, защищай себя и тех, кого ты любишь, не вини себя понапрасну — и будь что будет!..

Мадлен проснулась и не сразу поняла, что находится дома, в своей постели. Рядом крепко спал муж. 'Что это было? Я разговаривала с Юдит, той самой, с которой познакомилась в созданном мною мире? Разве это возможно? Ведь я не у Изабель, со мной нет её волшебного янтарного шара… Или теперь я могу входить в свой мир и говорить с Юдит просто во сне? Неужели правда — Юдит тоже была вынуждена когда-то убить кого-то, кто угрожал ей самой, её детям, её любви? А может, это всего лишь обычный сон, плод моих фантазий, желания выглядеть перед самой собой чистой и невинной?'

Эвар немного нервничал, входя в приёмную министра обороны Галлии. Эта встреча была необходима в рамках подготовки к операции на Темзии, но…

— Привет, Жерар! Наслышан о тебе! Проходи ко мне в кабинет и садись!

Министр обороны Галлии, маршал Жан Бордо, был одет сегодня в штатское — скорее всего, чтобы не смущать погонами своего собеседника, которому ещё только присвоено звание бригадного генерала.

— Господин маршал, я…

— Называй меня Жан, договорились? И, будь любезен, обращайся на 'ты'.

— Да, господин… да, Жан.

— Вот и отлично. Куришь? — маршал взялся за сигару.

— Нет, спасибо…

— Тогда и я не стану, пожалуй, — и маршал метко швырнул роскошную колумбийскую сигару обратно в шкатулку с инкрустацией, откуда только что вынул. У Эвара глаза поползли на лоб от удивления: маршал обращался с ним подчёркнуто на равных, да к тому же ради своего гостя отказался от сигары!

— Я знаю, ты десантник, — продолжал маршал. — Ну, извини, и кретины в вашем десанте! Такого парня держать в рядовых! Надо было тебе идти к нам, в истребители. Через пять лет был бы генерал-майором!

Эвар пожал плечами. Маршал был очень высокого мнения об истребительной авиации, из которой сам пришёл, гордился своим родом войск, и Жерару не хотелось сознаваться, что он когда-то подавал в училище военных пилотов, но провалился на экзамене по математике.

— Так, к делу! — посерьёзнел маршал. — Давай, рассказывай, чем я могу помочь тебе. Готовишь операцию против Англии?

— Не совсем так… Жан. У нас сведения, что на английской планете Темзия содержатся наши сограждане, похищенные пиратами. Возможно, Англия предоставляет пиратам убежище.

— Темзия, Темзия… — задумчиво повторил маршал. — Слышал про эту планету, но так, вскользь. Подробнее не расскажешь?

— Темзия — это английская планета-каторга, — начал Эвар, лихорадочно соображая, насколько следует входить в детали. — Планета земного типа, как все, где создаются колонии цивилизованных государств. Атмосфера содержит сорок процентов кислорода, но преобладает азот. Находится на окраине Англии…

— В каком смысле — на окраине? Далеко от нас, что ли?

— Да, но не только. С той стороны вообще далеко до ближайшей звезды…

— И потому там устроили каторгу?

— Да, наверное, поэтому, — кивнул Эвар. — Не хотят, чтобы планета-каторга слишком часто попадала в поле зрения средств массовой информации, да и простых граждан, а тем более иностранцев. Наше мнение, конечно, англов не интересует, но с Колумбией они дружат, а там правам человека уделяется большое внимание.

— Ну, права человека — не моя сфера, — вздохнул маршал и задумчиво посмотрел на шкатулку с сигарами. — От нас, армии, что требуется?

— Поскольку Темзия контролируется вооружёнными силами Англии, нам необходима войсковая операция. Нужно захватить планету на несколько часов. Мы знаем примерно, где расположены объекты, на которых содержатся наши граждане, но всё равно их освобождение потребует некоторого времени.

— Разумеется! — кивнул маршал. — Ладно, я, кажется, тебя понял. Только скажи мне: войны с Англией из-за этого не выйдет?

— Не знаю, — честно признался Эвар. — Надеюсь, что нет. Комиссия по Обороне и Безопасности дала 'добро' на операцию, Президент нас поддерживает. В конце концов, мы же обязаны освобождать наших граждан независимо от того, похищены ли они пиратами или иностранным государством.

— Согласен, — кивнул маршал. — Если мы не защищаем наших, на кой чёрт нам государство — чиновников плодить? В общем, давай материалы, которые у тебя есть.

— Сколько времени потребуется на подготовку операции? — поинтересовался Эвар, вынимая из кармана диск с нужным файлом.

— За недельку, думаю, управимся. Сегодня сам над этим делом покумекаю, завтра соберу штаб, а потом понадобится ещё согласовать с твоими орлами. Кто у тебя командует проведением этой операции?

— Полковник Морис Ренар. Он брал пиратскую базу на Марсе.

— А, помню его! — оживился маршал. — Он у нас начинал, у истребителей! Но потом Февр, предшественник твой, переманил.

— Февр не мой предшественник, — пробормотал Эвар, озадаченный.

— Ну, твоего шефа, толстяка этого. Какая разница? Все же понимают, что работу выполняешь ты, а он так только, для виду.

Эвар пожал плечами: у него не было ни малейшей охоты обсуждать эту тему. Хватит того, что вокруг Колюша уже подняли ненужную возню парламентарии.

— Ладно, хорошо! — кивнул маршал Бордо, вынимая диск из упаковки. — Ты иди к себе. Я тебе позвоню, когда всё будет готово.

— Сесиль! Ты уже сделала уроки?

— Да, мама! Можно мне пойти во двор, поиграть?

— Можно, милая! Только погоди минутку…

Мама подходит, внимательно смотрит на голову Сесиль, поправляет бант, а затем целует дочку в лоб:

— Всё, моя хорошая! Иди, играй! Не опаздывай к обеду!

Тихий дворик в одном из районов Квебекона на Марселии. Детская площадка среди зелени. Качели, небольшая карусель, детская песочница. Нет, всего этого уже не хочется. Хочется поиграть во что-то другое.

— Сесиль! Пойдём с нами, поиграем в разведчиков!

Это Мишель. Он почему-то уверен, что когда вырастет, станет разведчиком. А как они будут играть? Интересно…

— А кем я у вас буду?

— Разведчицей, конечно! Хочешь?

— А я справлюсь? Что надо делать?

— Тебя забросят во вражеский тыл, ты проберёшься в самый главный штаб, сфотографируешь документы, узнаешь планы врага, сообщишь мне, а потом тебя поймают и будут пытать!

— Почему, Мишель? Зачем меня пытать?

— Разведчиц всегда пытают, так интереснее!

— А к обеду меня отпустят?

— Да, конечно!

Вспышка боли — кто-то сильно ткнул кулаком в бок. Сон, память о детстве, словно вспугнутая птица, улетает прочь. Вот она — явь… Господи, зачем я проснулась? Лучше бы умерла…

— Вставай, французская шлюха! Хватит тебе дрыхнуть, марш работать!

Девушка шевельнулась — и тотчас боль пронзила всё тело, ударила в виски, а тошнота поползла к горлу. Сесиль застонала:

— Я не могу! Мне плохо!

— Потерпишь! А если и сдохнешь, невелика потеря! Ну как — встаёшь? Или мне взять плётку?

Превозмогая боль и дурноту, пошатываясь, Сесиль поднялась с деревянного топчана, на котором спала в минувшую ночь, как и множество предыдущих. День, боль, страх — ночь, забытьё… Вот и всё, что осталось в её жизни. Галлия, родной дом, мама, Мишель — всё это далеко в прошлом, вообще мимолётный добрый сон… Разведчиц всегда пытают, говорил тогда Мишель… То были игрушечные пытки, не страшные, скорее смешные… А здесь — наоборот, даже не нужно быть разведчицей… Превозмогая боль во всём теле, пройти в косметичку, чтобы там Надя наложила грим и косметику… Спуститься по лестнице — держась за перила, чтобы не упасть. Внизу грохот, изображающий музыку, вонь дешёвого табака, прыгающие разноцветные блики, от которых только темнее, да ещё и глазам больно… Ну и хорошо, что плохо видно… Хотя и это не спасёт…

— Марш к стенду, шлюха!

— Хозяин, прошу вас, не надо!

Звонкая оплеуха — Сесиль едва не падает от удара могучей хозяйской руки, хватается за горящую щёку.

— Поговори мне ещё, дрянь, дармоедка! Шкуру спущу!

Пусть будет стенд… Может, сегодня, сейчас получится умереть, наконец, тогда боль прекратится навсегда… Хозяин включает освещение…

— Дорогие друзья! Прекрасная Штучка ждёт вас с нетерпением! Наша Штучка очень любит, когда настоящий мужчина наказывает её своей сильной рукой за плохое поведение! Штучка плохая девчонка, но ноги у неё длинные и грудь что надо!

'Штучка' — таково теперь прозвище той, которую когда-то звали Сесиль Гарнье. Так её прозвали ещё полтора года назад, когда она танцевала на столе в этом же зале. Сейчас то время вспоминается, словно блаженство, хотя работать приходилось по шестнадцать часов в день. Питание — объедки со столов. Тогда ещё были силы считать часы… а теперь — нет, не до того. Однажды на Темзию доставили профессиональных танцовщиц, целый кордебалет, тоже захваченных пиратами девушек, которые направлялись на гастроли в Колумбию, и на их фоне Штучка смотрелась слишком вяло. Хозяин захотел, чтобы она 'работала в зале', то есть отдавалась всем желающим. Тогда она впервые возмутилась и отказалась, и кто-то посоветовал хозяину использовать строптивую рабыню в качестве девушки для издевательств. Идея понравилась и хозяину, и завсегдатаям — английским военным, отдыхавшим здесь, на Темзии, по выходным, — и возможность помучить беззащитную рабыню привлекла в заведение новых клиентов. Только если у английского военного один выходной в неделю, то у рабыни Штучки — ни одного. Потому что каждый день выходной у какой-нибудь английской воинской части.

— Итак, господа офицеры, прошу вас! Штучка соскучилась по сильной мужской руке! Посмотрите на неё — она вся в нетерпении!

Здесь, в этом кабаке, почти не бывает офицеров, но солдаты не возражают, чтобы их повысили в звании, хотя бы до конца выходного. Вот один поднимается из-за стола, громко смеётся, снимает китель, поигрывает мускулами… Сейчас он опробует свою силу на беззащитной, измученной постоянными жестокими побоями Штучке…

Внезапно свет в зале гаснет. Грохот моментально умолкает.

— Что это такое? Почему темно? Что происходит?

— Господа офицеры, не волнуйтесь, пожалуйста! Что-то с электричеством! Я уверен, вот-вот свет будет!

Голос хозяина дрожит от страха. Видно, владелец Штучки боится, что дорогие гости разойдутся. Только куда они денутся — в темноте-то? Сидят тихо, уже не шумят, прислушиваются. И тот, который поднялся было, чтобы показать свою силу на Штучке, тоже вернулся — ощупью — на своё место. Что происходит? Почему темно? Это плохо или хорошо? Впрочем, куда уж хуже, чем то, что есть…

Бум… бум… Пол под ногами вздрагивает. Что это — взрывы? Почему? Что происходит?

— Господа, а вдруг началась война?

В голосе того, кто это говорит, слышен ужас. Да, для солдат Англии это страшно, ведь на войне их могут убить. А Штучке всё равно, от чего умереть — от кулаков или от чьего-то шального выстрела. Пожалуй, от выстрела лучше, не так больно.

Взрывы приближаются… Смолкают… Что это — наверху грохот тяжёлых башмаков? Кто это? Свет… нет, это всего лишь фонарик в руке человека, который только что вбежал сюда…

— Все на пол, ублюдки! Стреляю без предупреждения! Где Сесиль Гарнье?

Этот человек кричит по-английски, но с сильным галлийским акцентом.

— Я здесь! Сейчас подойду к вам!

Сесиль не сразу поняла, что выкрикнула эти слова. Это не она сказала, а надежда. Безумная вспышка надежды, что всё ещё поправимо.

— Веди её сюда быстро, свинья! Все остальные — прочь с дороги! Кто попытается её задержать — труп!

— Сейчас, сейчас, сэр, не беспокойтесь!

Трясущимися руками хозяин ведёт Штучку туда, откуда раздался повелительный голос с галлийским акцентом… Это свобода? Можно уходить? Это не сон?

— Сесиль, быстрее ко мне!

На этот раз он говорит по-галлийски.

— Да, я иду!

Ноги, которые пять минут назад еле повиновались, вдруг превращаются в крылья, уносящие свою хозяйку прочь из тёмной, смрадной западни.

— Быстро — к выходу!

Да, конечно, надо спешить. У выхода столпились ещё наши девушки. Мы спасены?

— Немедленно к машине!

Всех девушек быстро рассаживают в автомобили, которые ещё недавно ждали у выхода своих хозяев, английских солдат. И мне надо садиться, не задерживать. Дверца захлопывается… Поехали? Больше не будет этого грязного кабака, стенда в прокуренном зале, оплеух. кучи гогочущих подонков с их тяжёлыми кулаками и зажжёнными сигаретами? Самое страшное позади?

Машина тормозит… Приехали? Что это — здешний космопорт? Надо же, оказывается совсем близко.

— Быстро все в корабль!

Да, конечно, не задерживать ни на секунду этих славных ребят, наших спасителей. Вот уже все расселись по местам… Звездолёт трогается с места… Толчок — взлетели… Это спасение, насовсем? Какое счастье…

— Ребята, спасибо вам огромное! Вы — наши спасители!

Это говорит Жюльетт, которая ещё полчаса назад 'работала в зале'. И мне надо что-то сказать, поблагодарить их, но сил нет, в горле ком, душат слёзы… это от радости… Это не сон, всё плохое действительно закончилось? Жизнь начинается заново?

Глава 7. Спаситель Отечества

В это раннее утро, уже не впервые за последние три месяца, Эвара разбудил звонок видеотелефона. Спросонок шеф спецслужбы едва не послал подальше докучливого респондента, но, едва взглянув на экран аппарата, тут же прикусил язык и сбросил с себя остатки сна:

— Доброе утро, госп… Жан!

— Привет, Жерар! Спешу поздравить тебя, вернее, нас обоих: операция прошла чисто, потерь нет, все наши заложники спасены! Нас с тобой представляют к Ордену Почётного Легиона! Или тебе уже полковник Ренар доложил?

— Нет, — немного сконфуженно признался Эвар. Всем его подчинённым было категорически запрещено звонить на личный номер шефа, если речь не шла о событиях действительно экстраординарных, значимых, могущих угрожать безопасности страны. Очередная победа, далеко не единственная за четыре месяца, минувших со дня назначения Эвара заместителем Колюша, разумеется, не могла считаться таким событием. И уж во всяком случае, безопасности Галлии она точно не угрожала.

— Ага, значит, я первый. Заодно поздравляю тебя с назначением на должность начальника Службы Безопасности и присвоением звания генерал-майора!

— Спасибо, Жан, — пробормотал Эвар, несколько сбитый с толку потоком новостей, приятно щекочущих его самолюбие.

— А ребята твои — просто супер! — оживлённо продолжал маршал Бордо. — Мне мои ребята рассказывали — только подавили ПВО, системы связи и энергоснабжения Темзии, ещё даже не взялись за наземные войска — а Ренар уже сообщает, что все наши граждане, по списку, эвакуированы, операцию можно сворачивать!

— Да, Ренар молодец, — улыбнулся Эвар. — Неплохо разработали и провели операцию. Но и твои молодцы, раз без потерь обошлись.

— Ладно, Жерар! Ещё раз поздравляю тебя с успешным завершением операции, надеюсь, мы с тобой немало поработаем напару! Успехов тебе!

Маршал разъединил. Эвар положил видеотелефон на тумбочку возле кровати и поймал взглядом своё изображение в зеркале: заспанный, в пижаме, волосы растрёпаны… Неудобно перед маршалом. Он, видно, очень доволен, раз замечаний не сделал. Хотя, с другой стороны — какие замечания, если сам разбудил человека?

Эвар только вознамерился лечь обратно в постель, как видеотелефон снова зазвонил. Вот она, оборотная сторона успеха. И кто же это? Ого, сам Президент! Что — сейчас предыдущий диалог повторится? Это становится довольно утомительно, тем более в такое время. Быстренько привести волосы в порядок — два взмаха расчёской…

— Доброе утро, господин Президент!

— Добрый день, господин Ларм! Поздравляю вас с победой на Темзии, назначением на должность начальника Службы Безопасности нашей страны и присвоением внеочередного звания — генерал-майора!

Эвар вздохнул. Это сколько ещё таких поздравлений будет сегодня? Неужели люди не понимают, что после победы нужно прежде всего хорошенько выспаться?

— Благодарю вас, господин Президент!

— Не желаете ли встретиться с освобождёнными заложниками?

Эвар только открыл было рот, чтобы отказаться, но вдруг одна мысль остановила его. Стоп! Ведь завершение операции означает арест Мишеля. Среди освобождённых галлийцев — его невеста. Ей сообщат, что её жених — предатель и пиратский шпион, работавший на тех, кто её похитил и подверг издевательствам. Нужно как минимум, чтобы она узнала правду. И никому, кроме самого себя, доверить это дело нельзя.

— Да, господин Президент! Постараюсь прибыть! Где и когда состоится церемония?

— У меня через два часа! Приезжайте с супругой!

Президент разъединил. Эвар неуверенно посмотрел на Мадлен: молодая женщина сонно моргала, её роскошные волосы усыпали подушку, словно золотой дождь.

— Куда тебя вызывают в такую рань, дорогой мой?

— Милая, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной. Это на встречу с освобождёнными заложниками.

— Хорошая мысль, — кивнула жена и приподнялась в кровати. — А наших малышей туда пустят?

— Разумеется, пустят! — уверенно заявил Эвар. Он мог ошибаться, но в крайнем случае визит на церемонию придётся отменить, а с невестой Мишеля переговорить чуть позже.

После небольшой утренней зарядки и завтрака, семейство Ларм прибыло к президентскому дворцу. Охранники при входе удивлённо посмотрели на детей, но ничего не сказали.

— Где проходит встреча с освобождёнными заложниками? — поинтересовался Эвар.

— В Большом Зале! Вас проводить туда?

— Да, пожалуйста.

Эвар был в этом здании впервые. Вполне извинительно, учитывая такой краткий срок пребывания на прежней должности, но теперь придётся привыкать: как-никак, пятое по значимости лицо в государстве. Их — всех четверых — проводили на второй этаж и предупредительно открыли перед ними большую тяжёлую дверь с позолотой:

— Это здесь, господин генерал-майор!

Эвар кивком поблагодарил сопровождающих, и семья прошла внутрь. Огромная зала, изысканно обставленная дорогой мебелью, освещённая пятью десятками больших хрустальных люстр, была заполнена до отказа — здесь находилось не менее трёхсот человек. Помимо тех людей, которые, видимо, были освобождены минувшей ночью, виднелось много журналистов. Эвар сразу подумал, что освобождённые заложники, видимо, здесь далеко не все: в списке было около пяти тысяч человек. Как бы не пришлось пожалеть о потерянном времени, если Сесиль тут не окажется.

К супругам Ларм тотчас подскочил распорядитель со слащавой улыбкой на хитрой физиономии, льстиво изгибающийся на ходу:

— Прошу вас, мадам, господин генерал-майор!

Их провели в первый ряд. Дети с восхищением осматривались вокруг — и Пьер, и Клара, которую Мадлен держала на руках.

— Папа, а когда начнётся? — поинтересовался Пьер, норовя, несмотря на недовольство мамы, сунуть палец в рот.

— Наверное, сейчас, — неуверенно пробормотал отец семейства, ища взглядом знакомых. Однако, прежде чем он заметил кого-либо, распорядитель взял его под руку:

— Прошу вас, господин генерал-майор! Вам надо в президиум! — он указал на большущий стол, установленный на сцене. Эвар неуверенно подчинился — прошёл к столу, и тотчас в зале зааплодировали. Эвар почувствовал себя по-дурацки: можно подумать, знаменитый певец или комик. Где же Сесиль Гарнье? Чем раньше удастся переговорить с ней, тем лучше…

Аплодисменты усилились — оказалось, к столу подходит Президент. Эвар поднялся с места и обменялся рукопожатием с главой государства. Ещё через полминуты к ним присоединились маршал Жан Бордо, министр иностранных дел и премьер-министр.

— Вот мы все и в сборе! — улыбаясь, тихо произнёс Президент. Эвар подумал, что министр финансов, при всей своей значимости, видимо, не придёт на церемонию: освобождение заложников — не его сфера ответственности.

— Слово предоставляется прессе! — радушно улыбаясь, провозгласил распорядитель.

— Первый канал телевидения! — выкрикнула какая-то девушка из второго ряда. — Вопрос к министру иностранных дел: не приведут ли минувшие события к усилению напряжённости с Англией?

— Не думаю, — улыбнулся глава МИД. — Мы и так с ней в состоянии войны.

— Однако за последние тридцать лет активных столкновений не было?

— Были, хотя и незначительные, в нейтральных зонах.

— Однако в данном случае имело место нападение на территорию Англии!

— Это была вынужденная мера, с целью освобождения наших граждан, которые незаконно удерживались там, использовались в качестве рабов.

— Простите! Насколько я знаю, в ходе операции освобождено несколько тысяч наших граждан. Но если произойдёт эскалация военных действий, может погибнуть гораздо больше людей! Миллионы!

— Я не думаю, что Англия ответит нам военными мерами, — холодно возразил министр. — Использование рабского труда противоречит и законам самой Англии. Я полагаю, что английское общественное мнение отнесётся к нашим действиям с пониманием. Колумбия, Русь и Хинду уже поддержали нас.

— Извините, господин министр! Даже Колумбия заявила только, что она с пониманием относится к борьбе с пиратством и рабовладением! Ни слова в поддержку нашей операции не было!

— А как, по-вашему, должна выглядеть подобная поддержка? — недовольно возразил премьер-министр. — Разумеется, Колумбия не хочет испортить отношения с Англией, потому высказывается предельно обтекаемо.

Представительница телевидения скорчила недовольную мину и села на место.

— Газета 'Мир сегодня'! — громко представился белобрысый парень из пятого ряда. — Вопрос к господину Жерару Ларм: с кем же велись бои на Темзии — с пиратами или с англами?

— Как таковых боёв на Темзии не было! — покосившись на маршала Бордо, громко ответил Эвар. — Операция прошла бескровно.

— Это говорит об отличном качестве вашей работы, сударь, в чём никто не сомневается. Однако кто, всё-таки, вам противостоял: сборище пиратов или регулярные войска Англии?

— Английская армия, — со вздохом признался Эвар.

— В таком случае, почему в операции участвовала Служба Безопасности?

— Потому что речь шла об освобождении наших граждан. Вы полагаете, эта причина недостаточна?

— Полагаю, нет. Если наши граждане незаконно содержались на одной из планет Англии, следовало прибегнуть не к военным, а к дипломатическим мерам, чтобы их освободить.

Эвар с неудовольствием подумал, что его оппонент явно хочет доказать, что операция против Англии — чисто войсковое мероприятие, могущее привести к большой войне, а значит, игра не стоила свеч. Однако прежде чем новоиспечённый генерал-майор ответил, раздался взволнованный женский голос откуда-то из последних рядов:

— Послушайте, я не понимаю, что здесь происходит! Нас захватили пираты! Они продали нас англам! Над нами издевались, били, унижали, кормили объедками, обращались хуже, чем со скотом! Наша страна пришла к нам на помощь, освободила нас, а теперь вы, господа журналисты, доказываете, что это неправильно? Может, вы нас вернёте в рабство к англам, чтоб только не было войны?

Эвар узнал Сесиль Гарнье. Девушка была возмущена до глубины души, её голос гневно дрожал, глаза блестели, искрясь слезами в обильных лучах люстр. Президент обернулся к Эвару и молча показал под столом поднятый большой палец — видимо, это означало восхищение эмоциональной речью Сесиль.

— Простите, мадмуазель! — возразил журналист, сбитый с толку. — Надеюсь, вы не хотите, чтобы из-за вас началась война?

Воцарилась непродолжительная, но напряжённая пауза.

— Хочу! — неожиданно громко выкрикнула Сесиль. — Хочу, чтобы из-за каждого человека, которому угрожают пираты и рабовладельцы, произошла война! Может быть, тогда, наконец, исчезнут и пираты, и рабовладельцы!

В зале грохнули аплодисменты. Когда они смолкли, журналист патетически воскликнул:

— Вы призываете к насилию, кровопролитию, миллионам жертв!

— А вы предпочитаете, чтобы меня тихо избивали и насиловали скучающие подонки в прокуренном английском кабаке?

— Я этого не говорил!

— А вы скажите! Чего вы добиваетесь — безнаказанности для бандитов и убийц?

— Я хочу мира для всех нас!

— Лжёте! Вы добиваетесь, чтобы мир был для мерзавцев, которые будут издеваться над нами!

— Что поделать, мадмуазель, мир требует жертв!

— А можно мне задать вопрос господину из газеты? — неожиданно подняла руку Мадлен. Распорядитель кивнул, улыбаясь, и молодая женщина приподнялась с места, ища взглядом своего оппонента:

— Скажите, сударь, если похитят вас, ваших близких, вы тоже будете возражать против того, чтобы для вашего освобождения была предпринята подобная операция? Или тогда пусть случится война?

Снова загремели аплодисменты. Не дожидаясь, пока они завершатся, журналист сел на место, недовольно покачивая головой. Президент сиял, не скрывая своего удовольствия, маршал о чём-то тихо переговаривался с премьер-министром. Когда зал притих, Эвар произнёс деловито:

— Что же, господа! Это хорошая идея: давайте составим списки тех, кто хочет, чтобы пираты и террористы могли беспрепятственно похитить, продать в рабство или убить его во имя мира во Вселенной! Желающих прошу записаться у нашего распорядителя!

— Юдит! Я совсем запуталась! Скажи мне — может, я неправа?

— Не волнуйся, Мадлен. На каждый разумный вопрос существует ответ. Что бы ты хотела знать?

— Сегодня мы с мужем были на встрече с освобождёнными заложниками и журналистами…

— Да, Мадлен, я знаю. Ты хочешь спросить — кто прав в вашем споре? Следует ли принести в жертву одного человека, чтобы сберечь многих? Или жизнь и свобода одного человека стоит войны?

— Да, Юдит, именно это. Ответь, пожалуйста!

— Это очень древний спор, Мадлен. В забытые времена на Земле совершались человеческие жертвоприношения. Убивали лучших, в надежде, что это позволит прочим спастись от засухи, мора, войны. Иногда это действительно помогало. А иногда происходило наоборот.

— То есть правильного ответа нет?

— Есть, Мадлен, только не надо спешить с ним. Правильно ли убивать одного ради многих? Нет, потому что каждый из этих многих тоже может оказаться однажды жертвой. Следует ли жертвовать многими ради одного? Как ты догадываешься — и на этот вопрос ответ отрицательный.

— То есть жертвовать кем бы то ни было вообще неправильно?

— Именно так, Мадлен.

— Но тогда получается, что мой муж не должен был посылать солдат, чтобы спасти заложников?

— Это не так, Мадлен. Ведь солдаты — не жертвы. Они имеют возможность защитить себя. Заложники — нет.

— Понимаю… Послать солдат следовало, чтобы предотвратить жертвоприношение заложников… и эта операция не была жертвоприношением?..

— Совершенно верно, Мадлен.

— Но теперь не может случиться война нашей страны с Англией?

— Война может случиться всегда. Но никогда причиной войны не было спасение жертвы. И сегодня это верно, как и прежде.

В недавно созданном отделе Аналитической Группы Службы Безопасности царила атмосфера деловитости и спора. Ничего удивительного поэтому, что лишь немногие из сотрудников сразу заметили появление двух командиров — Жерара Ларм и Максена, который на днях получил должность заместителя начальника Службы Безопасности по научно-аналитическим вопросам. Да и сами визитёры старались поменьше обращать на себя внимание подчинённых. Они тихо зашли в один из кабинетов, где жарко спорили между собой, не стесняясь в выражениях, пять человек. Очень быстро выяснилось, что так они обсуждают новую тактику проведения терактов, которую сами же придумали. Вернее, придумали её двое 'террористов', а трое 'контрразведчиков' пытались доказать, что эта новая тактика провальна и её легко опровергнуть обычными мероприятиями по охране объектов. Прошло минуты две, прежде чем 'террористы' и 'контрразведчики' заметили высокое начальство, прекратили спор и растерянно уставились на командование, прикидывая, что им может быть за недисциплинированное поведение на рабочих местах. Однако Эвар только улыбнулся:

— Ну как, нашли уязвимое место системы безопасности? — обратился он к 'террористам'.

— Конечно, нашли! — с гордостью ответил один из них. — И очень легко!

— Ничего подобного! — возмутились 'контрразведчики'. — Ничего у вас не получится!

— А вот проведём инспекцию и посмотрим!

— Только если охрана нарушит инструкцию!

— Нарушит, никуда не денется! У нас всё просчитано!

Спор закипел заново, теперь уже несмотря на начальство. Эвар и Максен подождали немного и тихо вышли в коридор.

— Как ты думаешь, действительно 'террористы' нашли слабое место? — спросил Эвар.

— Судя по тому, что мы слышали — да, — кивнул Максен. — Один террорист отвлекает внимание охраны, а другой проходит на объект и подрывается. Надо поработать с инструкциями.

— Хорошо. Измените инструкции и сообщите мне. А там проведём инспекционные проверки.

И оба руководителя спецслужбы направились к выходу, продолжая обсуждать работу аналитического отдела.

— Подсудимый Мишель Белье, встаньте! Вам ясно, в чём вас обвиняют?

— Да, Ваша Честь.

— Признаёте вы себя виновным?

Мишель ненадолго задумался.

— Признаю, Ваша Честь.

— Садитесь, подсудимый.

Мишель со вздохом сел на своё место — скамью подсудимых — и сразу встретил взгляд Сесиль, находившейся в первом ряду публики. Девушка слабо улыбнулась и кивнула, ободряя своего жениха. Её глаза говорили: 'Я уже всё знаю. Не пришла навестить тебя, потому что не успела. Но моё слово остаётся в силе: я — твоя невеста. Держись, любимый!' Однако присяжные смотрели на подсудимого враждебно, и было ясно, что миновать обвинительного приговора не удастся.

— Слово предоставляется обвинению!

Прокурор поднялся с места и сухо заговорил:

— Ваша Честь, господа присяжные! Признав свою вину, подсудимый избавил меня от необходимости быть многословным. Он — вражеский шпион. Подсудимый передавал врагу секретную информацию. Это привело к гибели и пленению нескольких тысяч граждан нашей страны, в основном мирных жителей.

— Обвинение, вы хотите допросить кого-либо в качестве свидетеля?

— Нет, Ваша Честь. В деле фигурирует достаточная улика — мнемограмма подсудимого, из неё исчерпывающе видно, что обвинение доказано.

— Садитесь, обвинитель. Слово предоставляется защите. У вас есть какие-либо доказательства в пользу подсудимого?

— Да, Ваша Честь. Прошу вызвать свидетеля — начальника Службы Безопасности, генерал-майора Жерара Ларм!

Зал возбуждённо загудел. Судья нервно поморщился:

— Защитник, названный вами свидетель — занятой человек. Он готов дать показания?

— Да, Ваша Честь! Я здесь! — Эвар поднялся со своего места: Публика в зале оживилась. Присяжные восхищённо заулыбались. Судья удивлённо посмотрел на высокопоставленного свидетеля:

— Господин генерал-майор, вы не обязаны были приходить, достаточно вашего письменного заявления!

— Всё же я думаю, что моё присутствие здесь необходимо. Ваша Честь, господа присяжные! Начну с голых фактов: подсудимый является не шпионом врага, а двойным агентом. Он участвовал в игре, которую мы вели с пиратами и их английскими покровителями. В результате этой игры, было ликвидировано свыше ста пиратских баз, захвачено три тысячи пиратов, освобождено более восьми тысяч заложников — граждан нашей страны и дружественных государств…

Зал удивлённо зашумел. Присяжные, сидевшие сплочённой группой справа, с изумлением посматривали друг на друга и на удивительного свидетеля. Судья также не скрыл своего недоумения:

— Вы хотите сказать, уважаемый свидетель, что подсудимый фактически был агентом нашей разведки, который делает вид, что работает на врага?

— Именно так, Ваша Честь. Это хорошо видно из его мнемограммы. К сожалению, мнемограмма не позволяет определить, где человек был искренен, а где хорошо притворялся. Однако результат нашей операции с его участием говорит сам за себя.

— Обвинение, у вас есть вопросы к свидетелю?

— Да, Ваша Честь! — прокурор заметно волновался, видя, что именитый свидетель поддерживает не его. — Уважаемый свидетель, сколько времени продолжалась передача подсудимым сведений врагу?

— Девятнадцать-двадцать месяцев.

— А как долго он был двойным агентом и выполнял ваши задания?

— Три последних месяца из названного срока, — ответил Эвар и вздохнул, понимая, что после этого его заявления шансы Мишеля остаться на свободе улетучиваются.

— Больше вопросов к свидетелю не имею! — улыбнулся прокурор, облегчённо вздохнул и сел на место.

— Ваша Честь, позвольте мне выступить! Пожалуйста! — раздался вдруг жалобный женский голос. Все обернулись: это говорила Сесиль. Судья пожал плечами:

— Да, пожалуйста, мадмуазель. Что вы хотите сообщить суду?

Девушка прошла немного вперёд и заговорила, заметно волнуясь:

— Ваша Честь! Подсудимый — мой жених, и я намерена сдержать слово, которое дала ему. Если он сделал что-то неправильно, то поступил так из-за меня, чтобы меня спасти из плена! И в конечном итоге, это получилось! Так что если вы считаете виновным его, то по справедливости следует наказать и меня!

В зале раздался ропот.

— Свидетельница, я не вижу, за что вас наказывать, — добродушно возразил прокурор. — Вы только сели однажды не в тот звездолёт. Никакого преступления в этом нет.

— Но из-за этого Мишелю пришлось совершить то, за что вы его теперь судите! — чуть не срываясь в плач, воскликнула Сесиль.

— Ваша Честь, учитывая эмоциональное состояние свидетельницы, прошу вас прекратить её допрос! — улыбнулся прокурор.

— Да, свидетельница, садитесь! — сочувственно обратился к девушке судья. — Суд примет к сведению ваши показания. Кто-нибудь ещё хочет выступить? Нет? Тогда слово предоставляется обвинению.

Прокурор глубоко вздохнул и поднялся с места:

— Ваша Честь, сегодняшний суд оставляет меня во власти горького сожаления. Ведь человек, преступивший закон, не злодей. Он сделал это не ради денег, а чтобы спасти свою невесту от рабства и смерти. Однако действия его подвергли смертельной опасности тысячи наших сограждан. На протяжении шестнадцати месяцев он передавал врагу сведения, являющиеся государственной тайной. Только благодаря высокому профессиональному уровню наших доблестных контрразведчиков и своевременно проведенной ими операции удалось предотвратить тяжёлый урон, который мог быть нанесён нашему государству, всем нам. Исходя из всего этого, прошу высокий суд назначить подсудимому минимальный срок тюремного заключения, предусмотренный по статье за шпионаж: пять лет.

Сесиль негромко вскрикнула. Мишель обречённо кивнул, словно говоря: 'Я знал, на что шёл'. Прокурор сел на своё место, не скрывая удовлетворения: минимальный срок подсудимый несомненно получит, а более серьёзное наказание будет негативно воспринято публикой. Со своего места поднялся адвокат:

— Ваша Честь, я полностью разделяю сожаление представителя обвинения. Однако меру наказания, которую он требует, считаю необоснованной. Ведь любое судебное наказание — это сигнал нашим согражданам: посмотрите, что с вами будет, если вы поступите так-то. Какой урок должны извлечь наши сограждане из приговора, который будет сейчас вынесен? Что если их близкие попадают в беду, не надо им помогать? Следует бросить их в беде?

— Нет, помогать надо, но обращаться за этим в компетентные органы! — негромко возразил обвинитель, вызвав недовольный взгляд судьи.

— Благодарю вас за это замечание, уважаемый обвинитель! — с усмешкой отозвался защитник. — А теперь представим, что бы произошло, если бы мой подзащитный последовал вашему совету. Как известно, тогда начальником Службы Безопасности был глубокоуважаемый мною генерал-полковник Гастон Февр. При всех его достоинствах и несомненной компетентности, за время его работы ни один из наших сограждан не был освобождён из рук пиратов благодаря силовой операции! Всего несколько человек выкуплены в результате переговоров! Исключение составляет та операция, которую по своей инициативе провёл более двух лет назад присутствующий здесь генерал-майор Жерар Ларм, бывший тогда всего лишь рядовым десанта! Так что если бы мой подзащитный последовал вашему совету, уважаемый обвинитель, то мадмуазель Сесиль Гарнье осталась бы навсегда в руках мерзавцев, равно как и тысячи других наших сограждан! И единственным результатом такого обращения стало бы увольнение моего подзащитного с занимаемой должности — ведь его начальство вряд ли стало бы доверять человеку, чья невеста находится в руках врага!

Прокурор озабоченно кашлянул и потёр переносицу: его оппонент сумел повернуть дело неожиданным образом. Защитник продолжал:

— Итак, дамы и господа, обращаться за защитой в компетентные органы имеет смысл сейчас, когда нашей Службой Безопасности руководит генерал-майор Жерар Ларм! Получается, что вина моего подзащитного состоит лишь в том, что нынешний глава контрразведки оказался назначен на свой пост с опозданием в несколько лет! Если бы его назначение состоялось на полтора года раньше, подсудимый стал бы уже тогда двойным агентом и обеспечил бы разгром пиратских баз и разоблачение английских покровителей негодяев!

Защитник сделал паузу. В зале раздался одобрительный гул. Судья задумчиво смотрел перед собой. Присяжные шушукались.

— Итак, Ваша Честь и господа присяжные! — громко возгласил защитник. — Я прошу вас учесть все обстоятельства дела и, исходя из них, оправдать подсудимого! Как справедливо отметило обвинение — он не злодей, ему и его невесте просто не повезло! За это нельзя наказывать! Благодарю вас за внимание.

Защитник замолчал и сел на своё место. Сейчас, когда он уже сделал всё, что от него зависело, на лице адвоката проступила усталость. Несомненно, процесс дался ему нелегко.

— Что же, господа присяжные! — обратился к ним судья. — Прошу вас продумать вердикт и сообщить его мне!

Присяжные поднялись со своих мест и направились в комнату для совещания. Судья также вышел из зала. Эвар задумчиво оглядел зал. Сесиль поднялась и направилась к нему:

— Господин генерал-майор! Спасибо вам огромное за то, что вы для нас сделали!

— Всё в порядке, мадмуазель Гарнье! — улыбнулся Эвар. — Это моя работа.

— Нет, простите, сударь. До вас на этой должности были очень видные, компетентные люди, но только вы сумели спасти меня, всех нас, кому не повезло на галактических трассах. И я совершенно уверена, что ни один из ваших предшественников не пришёл бы сюда, чтобы выступить в защиту моего жениха!

Эвар снова улыбнулся и пожал плечами. Входить в технические подробности операций, начиная с Ганимеда, и рассказывать девушке секреты свободного сознания, обходящего ложные запреты, явно не стоило. Что касается прихода на суд — да, наверное, она права. Только совесть не позволила бы Эвару поступить иначе.

— Прошу всех занять свои места! Суд идёт! — раздался голос судебного секретаря, и Сесиль быстро вернулась к своей скамье. Вот судья и присяжные неторопливо вошли в зал…

— Прошу садиться!

Один из присяжных передал судье вердикт. Судья надел очки и зачитал:

— Рассмотрев обстоятельства дела, суд присяжных признаёт подсудимого Мишеля Белье виновным и назначает ему наказание — пять лет тюремного заключения условно! Подсудимый может быть освобождён из-под стражи немедленно!

Эвар смущённо отвернулся, когда Сесиль с радостным возгласом бросилась в объятия Мишеля, покидающего неуютную, зловещую скамью подсудимых.

Мадлен гуляла с детьми в одном из садов рядом с домом, когда к ней подошёл неуверенной походкой седой грузный человек, лицо которого показалось женщине знакомым.

— Здравствуйте, мадам, — меланхолично произнёс он, дыхнув на неё перегаром.

— Добрый день, сударь, — вежливо ответила Мадлен, стараясь поменьше вдыхать дурнопахнущий воздух и переместиться так, чтобы оказаться с наветренной стороны от собеседника.

— Вы меня не узнаёте?

— Простите, нет, — неуверенно ответила молодая женщина, всматриваясь в незнакомца. Она несомненно видела его когда-то… Где, когда?..

— А ведь я был начальником вашего мужа, — грустно вздохнул толстяк, и Мадлен сразу узнала его: генерал-майор Ален Колюш, бывший начальник Службы Безопасности! В последний раз она его видела на церемонии назначения мужа. Женщина не удержалась от восклицания:

— Что с вами, сударь? Я помню вас совсем иным!

— Что, сильно изменился? — с мрачной усмешкой ответил Колюш. — Да, все так говорят.

Мадлен промолчала. Запах перегара больше не достигал её, и всё же общение с Колюшем не доставляло удовольствия.

— Почему ваш муж так поступил со мной? — тяжело вздохнул Колюш.

— Как? — удивилась Мадлен, застанная врасплох этим вопросом.

— Подвёл меня. Из-за него я теперь никто. Отставной генерал-майор, который запомнился тем, что держал при себе секретаря-шпиона.

— Но при чём здесь Жерар? — изумилась Мадлен.

— Как это — при чём? Я взял его на работу, помог получить внеочередное воинское звание, даже докторскую степень. А он занял моё место!

— Простите, сударь! — начала сердиться женщина. — Я кое-что знаю обо всём этом. Мой муж не так уж нуждался в этой работе, он хорошо зарабатывал на бирже, пока вы не заставили его участвовать в странной экспедиции на Землю. Что касается воинского звания — не мне судить, но учёную степень он получил совершенно справедливо, за разработку новейшего физико-математического метода. Сейчас создаётся целый институт, который будет заниматься исследованием его метода. А почему он должен был отказаться от назначения на ваше место, если вас всё равно уволили?

— Ну-у… — неопределённо протянул толстяк, пожимая плечами.

— Мой муж не виноват, что ваш секретарь работал на пиратов, — злясь всё больше и еле сдерживая гнев, продолжала Мадлен. — Надо было осторожнее подбирать себе подчинённых. А уж если взяли человека на работу, не мешало бы повнимательнее относиться к его нуждам, а не только гонять за выпивкой.

— Это вам муж рассказал про пиво? — обиженно скривив губы, спросил Колюш.

— Извините, сударь, это все знают. Ничего страшного, у каждого свои пристрастия, только нужно, чтобы от них вреда не было. И я не понимаю вашего недовольства. Разве вы так уж сильно пострадали? Я слышала, что отставные генералы получают очень хорошую пенсию. Вы можете заняться чем-нибудь, например, бизнесом.

— Ни на что я больше не гожусь, — глухо ответил Колюш, а Мадлен едва удержалась от замечания, что он и раньше вряд ли на что-либо годился. Не стоит совсем уж добивать человека.

— Попробуйте заняться искусством, — как можно мягче произнесла она. — Живописью, например. Или отправьтесь в путешествие по разным планетам.

— В путешествие… — как-то отстранённо произнёс он и ушёл прочь, пошатываясь, понуро склонив голову набок. Мадлен молча пожала плечами. Странное ощущение: ведь ясно, что претензии этого человека не по адресу, пострадал заслуженно, а всё же как-то не по себе после разговора с ним…

Какое-то неприятное ощущение с самого утра не давало покоя Эвару. Он силился разобраться, в чём дело, вызвано ли это чувство какими-то фактами, на которые он до сих пор не обратил внимания, или просто плохим настроением, которого невозможно избежать. Мадлен, Пьер, Клара? Кажется, с ними всё в порядке, во всяком случае, с утра ничто не вызывало беспокойства. Мадлен выглядела немного озабоченной чем-то, но ничего не говорила о причине, улыбалась, провожая мужа на работу. Малыши играли в детской. Какие-то дела, связанные с работой? Вроде бы всё в порядке.

Оставив тщетные попытки разобраться в самом себе, Эвар решил просмотреть очередную порцию газетных материалов. Обычно подобная работа выполнялась секретарём-референтом, но Эвар владел быстрочтением, и на просмотр десятка толстых газет у него уходило минут пять. Сегодня, как и в предыдущие дни, больше всего писали про операцию на Темзии. Тон галлийских газет изменился: если в первые несколько дней журналисты давали картину в самых мрачных тонах, предрекали галактическую катастрофу из-за неминуемой войны с Англией и прозрачно намекая, что лучше бы освобождённым заложникам оставаться на Темзии, раз уж так сложились обстоятельства, то теперь пессимизм пошёл на убыль. Там и здесь мелькали интервью с освобождёнными людьми, описания жутких условий, в которых их содержали сначала пираты, а затем цивилизованные англы. Причиной поворота в журналистском мышлении стала однозначная поддержка антипиратским мерам Галлии со стороны Колумбии, тысячи граждан которой оказались спасены подчинёнными Эвара, а также растерянность, воцарившаяся в последние дни в Англии: о подготовке к войне и речи не было.

Ещё более интересно было изменение позиции англов. В первые дни после событий на Темзии английскую прессу захлестнуло было возмущение: 'Наглая агрессия галлийцев!', 'Захват исконно-английской планеты!', 'Нам объявили войну!' — примерно таковы были заголовки, и не имело значения, что войну объявила Галлии сама Англия почти сразу после возникновения галактических держав. Однако сегодня тон английской прессы сильно изменился. Поводом к этому стала холодная реакция Колумбии на английское возмущение. Несколько пронырливых журналистов докопались до причины этого, и теперь Англия оказалась на пороге большого скандала: в стране, где запрещён рабский труд, легально использовались иностранные рабы! Страна, объявившая пиратство вне закона, покупала у пиратов захваченных ими людей! Журналисты приводили перечень законов Англии, нарушенных её политикой в отношении пиратов, и высказывали догадки, кто из политиков должен отвечать за всё это. Призывов к войне с Галлией как не бывало. Операцию на Темзии не одобряли, но больше и не осуждали — вообще обходили молчанием, делая упор на нарушении английских законов.

Эвар пожал плечами и отложил газеты. Если что-то и давало основания для беспокойства, то не политические новости. Мысли повернулись в ином направлении: пора приниматься за другие насущные дела, связанные с безопасностью страны. События на Темзии, равно как предшествующие им операции против пиратов в 'невидимых' зонах, как-то отвлекли главу спецслужбы от террористов. А между тем, и на этом направлении имелись успехи, хотя не столь бросающиеся в глаза. С момента операции в Шербуроне, детекторы Максена были успешно опробованы ещё восемь раз, на разных планетах Галлии. Ни один крупный теракт не удался. Взято восемь террористов-смертников и двенадцать их 'кураторов'. От арестованных получены некоторые сведения о структуре и составе террористической банды 'Красный Вымпел'. Сведения, надо заметить, противоречивые, но этому есть объяснение: террористы реагируют на неудачи, варьируют структуру и методы, убирают тех из своих сообщников, кто оказался засвечен. Конечно, имеющихся данных недостаточно для окончательного разгрома организации. Однако самое главное — среди её руководства началась тихая паника: за несколько месяцев ни единой успешной операции! Двадцать два члена организации как в воду канули! Что это означает — хитрости спецслужб, повальные неудачи или измену в рядах борцов за смерть и опустошение? Как быть дальше — посылать на подобные операции других боевиков, со схожими заданиями, или как-то изменить тактику? А раз в неприятельских рядах паника, можно действовать более смело и жёстко.

Очень удачно, что бурные эмоции общественности по поводу борьбы с пиратами отодвинули на задний план тихую войну с террором, которая важна никак не менее. Потому что если за последние годы пираты похитили и продали в рабство несколько тысяч галлийцев, то другие тысячи погибли в результате терактов в разных городах. Впору поблагодарить журналистов, которые своим первоначальным бурным недовольством по поводу событий на Темзии: отвлекли внимание террористов и их либеральных друзей. При этом те, кому нужно дело делать, всё примечают. В том числе иностранцы. И вот уже Колумбийская Служба Расследований без лишнего шума присылает Жерару Ларм запрос о возможности сотрудничества в сфере предотвращения террора. Ничего конкретного не просят, но ясно, что им нужны детекторы Максена, а заодно и методика их применения в многолюдных местах. Разумеется, согласие на сотрудничество дадим, это со всех точек зрения полезно, в том числе и в плане давления на Англию. Вот только как быть с детекторами, насколько раскрывать их колумбийцам? Не передадут ли они эту информацию, а то и сами детекторы, третьей стороне? В принципе, риск этого можно снизить, попросту заключив соответствующее соглашение. Вместе с тем, ясно, что однажды секрет детекторов выплывет наружу, и тогда террористы примут свои меры — например, начнут вводить команду на суицидный теракт в подсознание исполнителя.

Эвар вздохнул. Что-то внутри него говорило, что неприятное ощущение, прицепившееся к нему с утра, как-то связано со злополучным 'Красным Вымпелом'. Но каким образом? Сводки донесений не содержат ничего угрожающего. Общее впечатление — что террористы то ли готовят новые операции по старым схемам, для которых уже имеется противоядие, то ли просто растеряны из-за неудач.

Изабель Ронсар чувствовала себя неважно. Ночью был плохой сон, с утра болела голова, состояние было вялое… Хорошо, что дочка сейчас с отцом, они отдыхают в заповеднике на Оритании, и всё же надо привести себя в порядок и ехать на работу. Преодолевая неприятные ощущения, Изабель оделась, позавтракала, вышла из дома, села в машину… И в тот же миг что-то укололо её в шею.

Когда молодая женщина пришла в себя, то увидела вокруг мрачный подвал, освещённый единственной лампочкой под низким потолком. Напротив Изабель сидели трое парней в чёрных вязаных масках. Попытавшись сделать движение, женщина поняла, что привязана к железному стулу, на котором сидит. 'Меня похитили! — в ужасе поняла она. — Хорошо, если всего лишь потребуют выкуп…'

— Так это ты, красотка, ясновидящая? — с насмешкой в голосе спросил тот, кто сидел ближе к ней. Изабель машинально кивнула: голова болела ещё сильнее, чем утром — возможно, из-за усыпляющего укола. — Как же это ты прошляпила нас, а? Высшие силы не предупредили, выходит?

— Мне трудно настраиваться на защиту самой себя, — не без труда произнесла пленница: язык едва повиновался ей. — Мне легче чувствовать других людей.

— Это хорошо, — продолжал ехидничать похититель. — Значит, ты и нам поможешь.

— Не могу обещать, — осторожно возразила пленница. — Мне слишком трудно настроиться, когда я не у себя в кабинете. К тому же вы меня связали, это очень мешает.

— Как раз это должно тебе помочь, иначе ты труп. И учти, в этом подвале умирают медленно и в мучениях. Кроме того, если будешь артачиться, нам придётся доставить сюда твою наследницу, тогда ты точно сделаешь всё что надо. Мы знаем, где она находится, и с ней рядом наш человек. Так что у тебя хороший стимул стараться как следует.

При упоминании её дочери молодую женщину обдал холод ужаса. Изабель постаралась взять себя в руки и собраться с мыслями.

— А если я сделаю то, чего вы от меня хотите, вы меня отпустите?

Неизвестные нехорошо засмеялись.

— Может, и отпустим. Во всяком случае, дочку твою не тронем и тебя мучить не станем, это обещаю. Так что твоё дело надеяться и стараться, ясно?

— Ясно, — ответила Изабель, мучительно соображая, как теперь быть. — Только вы, сударь, до сих пор не сказали, чего хотите от меня.

— А сама определить не можешь, ты, ясновидящая?

— Не могу. Я уже сказала, что мне трудно работать в подобных условиях.

— Ну так и быть, объясню. Нам нужно выяснить, что случилось с нашими ребятами. Они шли на задания и исчезли. Причём некоторые из них присматривали за другими — и тоже словно испарились. Вот и объясни — что это с ними приключилось, почему?

'Это террористы, — поняла Изабель. — Их сообщники, видимо, были арестованы, когда шли на теракты, и в средствах массовой информации об этом не сообщалось. И эти мерзавцы хотят, чтобы я им всё рассказала? А есть ли у меня выбор?'

— Я попробую, — медленно произнесла женщина. — Только не могли бы вы меня развязать?

— Нет, потерпи, — хмыкнул её собеседник. — Нам нравятся связанные женщины, особенно такие красивые, как ты. Доставь уж нам удовольствие, пожалуйста!

Намёк на то, что террористы собираются сделать с ней потом, когда получает желаемое, был слишком прозрачен. Однако надо что-то сделать, найти выход. Изабель закрыла глаза и представила себе свой янтарный шар. 'Помощник мой, выведи меня отсюда…'

С утра у Мадлен непонятно почему разболелась голова. Молодая женщина не хотела показывать мужу, что чувствует себя не лучшим образом, чтобы не беспокоить его перед рабочим днём, но после его ухода, накормив детей завтраком, прогулявшись с ними в садике и вернувшись домой, ощутила настоятельную необходимость немедленно прилечь отдохнуть. Едва добравшись до дивана, Мадлен опустилась на него. Она не собиралась спать, намеревалась прислушиваться к голосам малышей из детской комнаты, но едва голова молодой женщины коснулась подушки, как её охватил глубокий сон.

Она шла по щиколотку в нежной, шелковистой траве, в которой россыпью мелькали цветы. В небесной синеве светило яркое солнце — в точности такое же она увидела несколько месяцев назад, когда приехала на Землю к мужу. Ноздри щекотал приятный запах, словно после грозы. Справа звенел ручеёк, а слева шелестел листвой красавец-лес. 'Это мой мир! — поняла она. — Мир, который я создала! Здесь хорошо, спокойно и тихо'.

Однако ощущение спокойствия быстро улетучивалось. Откуда-то исходил явственный сигнал тревоги и страдания. Мадлен оглядывалась и никак не могла понять, в чём дело.

— Вы нуждаетесь в помощи? Кто вы? Где вы? Отзовитесь!

— Это я, Мадлен! — школьная подруга показалась из-за ближайших деревьев, и Мадлен увидела над ней небольшой, но очень густой чёрный нимб смертельной угрозы.

— Изабель! Что с тобой случилось?

— Мадлен, я попала в беду! Помоги мне, пожалуйста!

— Да, дорогая моя подружка, я сделаю всё что смогу! Расскажи, что с тобой приключилось?

— Меня похитили террористы! Они держат меня в каком-то подвале! Они хотят, чтобы я помогла им, но я никогда не пойду на это, даже если меня станут пытать! Они убьют меня!

— Хорошо, Изабель. Я сделаю всё что смогу. Юдит! Прошу тебя, отзовись!

— Да, Мадлен! Чем я могу помочь тебе?

— Моя школьная подруга Изабель в беде! Её похитили убийцы и держат в неизвестном месте! Мне нужно знать, где это!

— Мадлен, ты можешь исполнить своё желание. Цена тебе известна.

— Это так, Юдит… Но с каким новым чудовищем мне предстоит столкнуться?

— Не думай об этом сейчас. Тебе нужно спасти Изабель, узнать, где её содержат похитители. Желай!

— Да, Юдит… Желаю знать, где находится моя подруга Изабель Ронсар, которую похитили террористы!

— Всё хорошо, Мадлен. Ты уже знаешь ответ. Ты вспомнишь его, когда проснёшься.

— Спасибо, Юдит. А теперь… что за чудовище порождено тем желанием, которое я только что произнесла?

— Страх потери, Мадлен. Посмотри в себя, и ты найдёшь его.

Вот оно… тёмное кладбище, на нём крест — и надгробная надпись… Мне страшно читать, что там написано: я знаю, что там близкий мне человек… Смерть близкого человека — самое страшное… Но почему? Ведь однажды мы сможем соединиться вне мира людей, и тогда уже быть вместе навсегда. Ничто не разлучит нас. Страх потери — такая же иллюзия, как все другие страхи.

Мрачное кладбище исчезает, на его месте появляются фиалки, весело покачивающиеся под дуновением свежего ветра…

— Хорошо, Мадлен. Ты исполнила своё желание и победила это чудовище. Теперь просыпайся!

Эвар возвращался с обеденного перерыва, когда зазвонил мобильный видеотелефон. Едва взглянув на экран, начальник спецслужбы тотчас включил связь:

— Да, милая! Как я рад, что ты позвонила!

— Добрый день, любимый! Я очень рада видеть, слышать тебя, но сейчас нужна срочная помощь!

— Да, сердце моё! Что случилось?

— Пожалуйста, не спрашивай, откуда я это знаю. Просто отправь своих людей, которые умеют освобождать заложников, на Марселию, Эден, проспект Шарля де Голля, дом восемь! Там, в подвале, наша хорошая знакомая — Изабель Ронсар! Помнишь её?

Разумеется, Эвар не мог помнить названную даму, но Жерар со вздохом пояснил, что речь идёт о былом увлечении школьных времён. Очень благородно со стороны Мадлен, что она готова прийти на помощь бывшей сопернице.

— А что с ней случилось, милая?

— Её похитили террористы! Откуда я это знаю — не спрашивай!

Эвар вздрогнул: сегодня утром он как раз думал о злополучных террористах, прикидывал, какую тактику они изберут теперь, после серии неудач, и как с ними правильнее бороться. Откуда жена знает, что случилось с Изабель? Даже мужу не хочет сказать…

— Хорошо, милая. Я сделаю всё что надо.

— Да, пожалуйста! Целую тебя!

Связь разъединилась, и Эвар озабоченно вздохнул. Посылать группу захвата на адрес, который взялся непонятно откуда… ведь Мадлен почти наверняка ошибается. Откуда вообще сведения о похищении Изабель? А что, если попросту позвонить ей? Он набрал телефон жены:

— Милая, ты не могла бы дать мне номер телефона Изабель? Очень нужно!

Изабель проснулась. Прекрасный мир Мадлен исчез, как сладкий сон, и теперь ясновидящая снова находилась в жутком подвале, наедине я пятью бандитами, связанная и беспомощная.

— Ну что — получилось? — с ленивым интересом спросил тот же террорист, который задавал ей вопросы.

— Сейчас, погодите… мне надо прийти в себя, — слабым голосом ответила Изабель, лихорадочно соображая, как сейчас выкручиваться. Понятно, что какое-то время выиграть получится, но что потом? То, что привиделось минуту назад — удивительный мир Мадлен, её беседа с таинственной Юдит, какой-то непонятный бой с чудовищем, которое даже запомнить не удалось, только общее жутковатое впечатление — всё это было на самом деле или не более чем плод фантазии, лихорадочно ищущей какой угодно выход из невыносимого положения?

— Ну-ну, приходи, — снисходительно отозвался террорист. — Только поторопись. Долго ждать не будем. Ты же не хочешь, чтобы мы тебе вырвали ногти?

Прежде чем Изабель успела испугаться угрозе, в углу справа послышался зуммер видеотелефона. Молодая женщина невольно вздрогнула: только теперь она заметила, что там лежит её сумка. Террористы переглянулись, главный из них кивнул другому, низкорослому, и тот вынул видеотелефон из сумочки пленницы.

— Ну? И кто там? — нетерпеливо поинтересовался вожак.

— Не знаю, баба какая-то! — озадаченно ответил низкорослый, и пленнице пришло в голову, что звонит Мадлен.

— Покажи ей! — вожак кивнул на Изабель. Низкорослый поднёс видеотелефон к её лицу.

— Я её не знаю! — с недоумением ответила Изабель.

— Точно? Уверена? А поговорить не хочешь?

— Не знаю…

— А вот поговори! — наставительно произнёс вожак. — Только, сама понимаешь, лишнего не болтай!

Низкорослый поднёс видеотелефон к самому лицу Изабель и включил связь.

— Алло, кто это? — спросила пленница.

— Извините, это Изабель Ронсар?

— Да, я. Но, простите, я вас не знаю!

— Я хочу записаться к вам на сеанс! — бодро ответила неизвестная. — Когда вы сможете принять меня?

Изабель оторопело посмотрела на вожака. Тот не шевельнулся.

— Не знаю, мадам. Сегодня приёма не будет.

— А завтра?

— Не знаю… может быть.

— Хорошо, тогда я вам позвоню завтра! — звонким голосом ответила незнакомка и разъединила. Только теперь до Изабель дошло, что этот номер, на который только что был звонок, не фигурирует ни в каких объявлениях и известен только нескольким близким друзьям.

— Я всё правильно сделала, сударь? — секретарша вопросительно посмотрела на Эвара. Тот кивнул:

— Да, Аннет, спасибо!

— Всегда к вашим услугам, сударь.

С приходом Эвара к руководству спецслужбой, обращение 'мой генерал' стало употребляться всё реже, и Жерар Ларм ничуть против этого не возражал. Сам он ходил исключительно в штатском даже на церемонии награждения.

Итак, очень похоже, что Изабель действительно не может свободно говорить. Сегодня принимать клиентов не будет, а насчёт завтра не знает. Она находится в каком-то подвале с плохим освещением. Видеотелефон держал перед её лицом кто-то посторонний. Конечно, это не означает, что Мадлен назвала правильный адрес, и всё же популярный шеф спецслужбы может позволить себе, на волне успехов, один рискованный ход…

— Ты уверена, что не знаешь эту бабу? — с угрозой в голосе спросил вожак. Он снял чёрную маску, под ней оказалась невыразительная физиономия белобрысого парня лет двадцати пяти. В тусклом свете лампочки, его глаза казались пустыми и прозрачными, а снятая маска красноречиво говорила о том, что пленнице не удастся выйти отсюда живой.

— Не знаю её, вы же слышали: она просила записать её на приём, — принялась оправдываться Изабель, лихорадочно размышляя, не тот ли этот звонок, который, быть может, принесёт ей спасение. Сидеть связанной перед тремя бандитами удовольствия не доставляло, и было ясно, что худшее впереди.

— Ну и плевать на неё, — снисходительно пожал плечами вожак. — Так что с нашими ребятами?

— Мне трудно на них настроиться, — покорным голосом ответила Изабель, надеясь выиграть время. — Вы же ничего про них не рассказали. Мне нужны их голограммы, личные вещи…

Бандиты переглянулись. Вожак кивнул низкорослому, тот вышел и через минуту вернулся с голограммами.

— Ну? Теперь скажешь?

Изабель присмотрелась. Аура всех голограмм недвусмысленно показывала, что эти субъекты арестованы. Ну что — прямо так и сказать?

— Мне кажется, что ваши друзья попали в беду… — осторожно начала Изабель, прикидывая, сколько ещё удастся продержаться.

— Да, это я без тебя понял! — нетерпеливо ответил вожак. — Они живы или нет?

— Живы.

— Все? Уверена?

— Да. На них нет печати смерти, ни на одном. Однако дать знать о себе они не могут.

— Их арестовали?

— Возможно. Сударь, вы меня подгоняете, и из-за этого я могу нечаянно ошибиться, — грустно заметила Изабель и подумала, как силён страх: ведь не собиралась сначала ни в чём помогать этим мерзавцам, а уже сказала практически всё, что им нужно.

— А ты не ошибайся, — грубо ответил вожак. — Так их арестовали или нет?

— Они лишены свободы выбора, — осторожно ответила пленница.

— Ага… То есть не сбежали от нас, не предали?!

— Нет.

— А где они находятся, можешь определить?

Изабель ещё раз присмотрелась к голограммам, заодно продумывая свой ответ.

— Они находятся в разных местах, но во всех случаях их отделяет от вас стена.

— Бред какой-то, — с неудовольствием констатировал вожак.

— Почему бред? — спросил другой парень. — За стеной — значит, арестованы. Мы ведь так и думали.

— Ты у себя дома тоже за стеной, и ничего. Ладно, ясновидящая, всё понятно. Больше ничего не хочешь нам сообщить?

Изабель задумалась: от того ответа, который она сейчас даст, может зависеть её жизнь.

— А что вы хотите узнать? Спрашивайте.

— Как они попались?

Изабель заколебалась: до сих пор она избегала чётких ответов, фактически просто подтверждала в туманной форме то, о чём её похитители и так догадывались. Однако сейчас придётся поубавить туману.

— Те, кому они противостоят, придумали что-то новое, — нехотя сообщила молодая женщина.

— Что именно?

— Какое-то устройство.

Похитители переглянулись.

— Что оно позволяет делать?

— Оно выделяет ваших друзей среди окружающих людей, — со вздохом призналась Изабель. На этом её ясновидческие возможности заканчивались. Даже если бандиты начнут сейчас пытать, точнее ответить не удастся.

— Что за дерьмо такое? — озадаченно спросил низкорослый вожака.

— Да откуда мне знать? — пожал тот плечами. — Детектор какой-нибудь новый.

— На взрывчатку?

— Наверное…

— Тогда как попались наблюдатели? Исполнители выдали их?

— Не болтай чушь, — со злостью возразил вожак. — Как это их исполнители могли выдать, если даже в лицо не знали? Нет, тут что-то другое. — Он задумался. Наступила давящая тишина. Террористы сидели молча, только поглядывали друг на друга и на свою пленницу. Изабель напряжённо вслушивалась, но не могла уловить ни одного постороннего звука в этом подвале.

— Смотри, ясновидящая! — снова заговорил вожак. — Вот эти ребята, — он сдвинул несколько голограмм вправо, — может, и были захвачены с помощью какого-то детектора. Но вот эти, — он указал на остальных, — не могли никак выделяться среди окружающих. Они вообще не должны были смешиваться с толпой и приближаться к тем, — он неопределённо указал на 'исполнителей'. — Может, кто-то из них и допустил какую-нибудь ошибку, но не все же. Подумай ещё, на чём они могли попасться.

Изабель уже не сомневалась: Служба Безопасности, точнее, новые люди, которых привёл туда и выдвинул Жерар, ведут с террористами какую-то хитрую игру. Вылавливают каким-то образом не только непосредственных исполнителей, но также их сообщников, если те находятся поблизости. Детекторы, разумеется, играют определённую роль, но не решающую. Удивительно, каким умным стал Жерар за время супружества с Мадлен. В школе он ничем особенным не выделялся, разве что был крепче и красивее других парней, но в борьбе с террористами подобные вещи мало помогают…

— Эй, ясновидящая, это правда, что ты с нынешним шефом охранки в одной школе училась, а? — спросил неожиданно низкорослый, словно вторя её мыслям, и Изабель испуганно встрепенулась.

— Почему… почему вы так думаете? — дрожащим голосом спросила она.

— У нас тоже имеются источники информации! — усмехнулся вожак. — Может, у тебя и роман с ним был?

Изабель утратила способность отвечать: у неё словно язык к гортани прирос. Женщина почувствовала, что бледнеет.

— Ага, точно, был у вас роман! — с удовлетворением констатировал вожак. — А почему он не женился на тебе? Ты ведь красотка.

Изабель хотела было что-то сказать, но только закашлялась. Ужас сковал её не менее жестоко, чем ремни, которыми она была привязана к стулу.

— А тебе никогда не хотелось посчитаться с этой бабой, на которой он женился вместо тебя? — задумчиво спросил вожак. — Ты нам помоги добраться до неё, примани! И себя спасёшь, и ей отомстишь!

Изабель хотела было сказать что-нибудь хитрое, что бы позволило заманить в ловушку самих террористов, а не Мадлен, но у неё вдруг вырвалось:

— Никогда! Будьте вы прокляты, убийцы!

Вся компания вокруг неё с шумом вскочила с мест. Стул, на котором только что сидел вожак, с грохотом отлетел прочь.

— Что ты сказала, сучка?! Да как ты посмела? Мы же тебя сейчас на клочки порвём!

Изабель почувствовала, что вот-вот потеряет сознание от ужаса. Не вовремя в ней заговорила смелость…

— Значит, так! — громко заявил вожак. — Ты сделаешь всё, что нам потребуется. И бабу эту притащишь сюда. А прежде чем мы тебя выпустим, чтобы ты занялась делом, здесь окажется твоя дочурка. И не надейся донести на нас: мы будем следить за тобой, как именно это сделаем — наша забота. А пока — небольшой урок вежливости, чтобы ты имела представление, что ждёт и тебя, и дочурку, если не поумнеешь, — он подошёл совсем близко к женщине и протянул руки к её груди. Изабель закричала и попыталась освободиться, но ремни держали её прочно. Террористы радостно заржали.

— Пустите меня! Не надо! Пожалуйста! — жалобно вскрикнула женщина, беспомощно борясь с путами.

— Надо, дура! Это в твоих же интересах, чтоб глупости не вздумала наделать! — наставительным тоном произнёс мерзавец. Однако спустя мгновение произошло нечто странное: бандит внезапно закатил глаза и тихо осел на пол. Прежде чем пленница поняла, что происходит нечто новое, другие террористы вокруг неё так же безмятежно улеглись на бетонный пол, словно вдруг все одновременно захотели поспать. Со стороны двери появился темноволосый парень в странном чёрном трико, похожем на спортивный костюм, но с блестящими синеватыми точками, заметными только вблизи.

— Вы в порядке, мадам? — спросил он деловито.

— Д-да… — дрожащим голосом отозвалась ясновидящая. Парень оглянулся, подошёл к женщине и расстегнул на ней путы. Изабель с удовольствием размяла руки, но попытка встать со стула не увенчалась успехом — ноги занемели. Молодая женщина, тихо застонав, села обратно.

— Не спешите, торопиться некуда, — успокоительным тоном заговорил её спаситель. — Всё уже в порядке. Сделайте себе массаж.

— Вы убили их? — спросила Изабель, следуя совету своего спасителя.

— Нет, это всего лишь сильное снотворное. Часов через пять-шесть они придут в себя. Но, разумеется, уже не здесь.

В подвал вошли ещё три человека, одетые так же, как первый.

— Я думаю, этих парней можно уносить! — обратился к своим товарищам тот, который развязал Изабель. — Только позаботьтесь, чтобы на улице их не видели!

— Да, мой лейтенант! — послышался ответ. Изабель с восхищением посмотрела на командира спецназа:

— Как же вы попали в них от двери? Я даже не видела вас, не слышала!

— Значит, хорошо работаем! — улыбнулся офицер. — Есть у нас маленькие хитрости, разные игрушечки, которые тихо ползают и стреляют в кого надо. Вы ведь не будете настаивать, чтобы я рассказал подробно? Прошу прощения, но это военная тайна.

— Не буду настаивать! — рассмеялась Изабель. От её испуга не осталось и следа: то, что ещё пару минут назад происходило здесь, в этом зловещем подвале, уже уползало на задворки памяти, оставляя после себя только радость спасения и море адреналина. Пройдёт ещё немного времени, и об этих событиях можно будет вспоминать с весёлым смехом.

Эвар просматривал очередную порцию прессы. Сообщения сегодняшних галлийских газет, как и всех за последние дни, касались в первую очередь разгрома организации 'Красный Вымпел'. Если верить прессе, этого удалось достичь благодаря сведениям, полученным от агентов Службы Безопасности, внедрённых в ряды террористов. Ни слова о похищении и освобождении Изабель. Вот и отлично, пусть террористы — как арестованные, так и остающиеся пока на свободе — думают, что их выдал кто-то свой. Устроят чистку рядов, перепугают тех своих сообщников, которым жизнь дорога, глядишь, некоторые действительно пойдут в услужение к спецслужбе — сами, добровольно. А тем временем, нам не помешает выяснить, откуда эти ребята получают финансирование.

Левые проливают реки слёз по поводу несчастной участи 'несмышлёнышей', заточённых в 'каменные мешки охранки'. Уже забыто, как всего полгода назад взрывались и полыхали торговые центры, автобусы, школы, детские сады, родильные дома — 'Красный Вымпел' не стеснялся в выборе мишеней, старался показать себя как можно более кроваво, и это вызывает теперь бурю сочувствия к нему со стороны господ либералов. Требуют освободить несовершеннолетних, тех, кто не замешан непосредственно в терактах. Уже парламентская Комиссия по Правам Человека интересовалась, не может ли Служба Безопасности пойти навстречу общественному мнению. Первоначально Эвар собирался послать этих господ подальше, но вовремя сдержался: Максен подсказал одну идею — выпускать арестованных небольшими группами так, чтобы в каждой было двое-трое 'несмышлёнышей', завербованных Службой Безопасности. Соответственно, выход на свободу новоиспечённых агентов не привлечёт излишнего внимания, тем более что поиски 'шпионов охранки' ведутся среди тех, кто ещё не был арестован.

А что пишут за рубежом? В Колумбии быстро осваивают галлийские методы борьбы с террористами. Уже проведены две успешные операции, захвачены террористы-самоубийцы со взрывчаткой и без неё. К счастью, у Колумбийской Службы Расследований хватает ума поменьше сообщать технические подробности. Журналисты недовольны, но что поделать. Зато могут писать про теракты в Хинду, где с 'несмышлёнышами' воюют по старым, неэффективным схемам.

А что пишут наши английские злейшие друзья? Им не до террористов, у них разгорается грандиозный скандал вокруг фактов рабовладения и сотрудничества с пиратами. Уже забыли, что Галлия враг, совершила нападение на Темзию. В центре внимания — только рабовладение на Темзии. Один за другим уходят в отставку бизнесмены, генералы полиции и Секретной Службы, политики. Бывшему министру полиции и тюрем грозит уголовное расследование. Вот его интервью. И как, интересно, он оправдывается? Почитаем…

Эвара тряхнуло, словно током, хорошее настроение слетело, будто шляпа от порыва ветра. 'Нет, такого не может быть, — постарался он успокоить себя. — Этот англ лжёт. Я ему не верю'. Шеф спецслужбы отшвырнул со злостью газеты, побарабанил пальцами по столу и схватил трубку видеотелефона. Набрал номер министра Полиции и Тюрем.

— Добрый день, мой генерал! Я так рад вас видеть! — радостно отозвался респондент, едва экран его аппарата показал, кто ему звонит.

— Здравствуйте, господин Расен, — заговорил Эвар, стараясь сдерживаться. — Вы видели интервью вашего бывшего английского коллеги?

— Нет, их дела меня не интересуют. А вы полагаете, там есть что-нибудь достойное внимания?

— Полагаю, да, — как можно более кротко ответил Эвар. — Он утверждает, что английские граждане содержатся в рабстве в нашей стране!

— Он лжёт, разумеется. Надеется оправдаться перед своими согражданами и колумбийцами. Я уверен, никто ему не поверит.

Эвар немного помолчал, а затем произнёс.

— Господин Расен, в ходе наших рейдов против пиратов было освобождено более тысячи англов. Мне сообщили, что они переданы вам. Я могу ознакомиться с тем, в каких условиях их содержат?

— Что?! — неожиданно резко воскликнул министр. — Зачем вам это?

— Чтобы быть совершенно уверенным, что ваш бывший английский коллега лжёт!

— А моего слова вам недостаточно?

Эвар снова сделал паузу. Ответы министра ему решительно не нравились, но оснований для обвинения пока не давали.

— Господин Расен, я, разумеется, верю вам. Но представьте, что на моём месте колумбиец. Почему он должен верить галлийскому министру и не верить английскому?

Расен закашлялся.

— Сожалею, мой генерал. Согласно инструкции, я не могу просто так допускать посторонних во вверенные мне учреждения. Желаю вам хорошего дня и дальнейших успехов!

Министр разъединил. Вне всяких сомнений, он лгал, иначе сослался бы на инструкцию, едва услышав просьбу Жерара. Да и инструкции, собственно, пишет он сам, вернее, кто-то из его подчинённых, так что оправдание негодное. Можно не сомневаться, что и англам в Галлии приходится несладко. Но как быть? Что можно сделать одному? Нужно найти единомышленника, вместе надавить на Расена. Вот, к примеру, председатель Комиссии по Обороне и Безопасности…

— О, мой генерал! Приветствую вас! Поздравляю с очередной победой! — Председатель радостно улыбался, словно разговор с Жераром Ларм был для него самым дорогим подарком. — Спешу сообщить, что вы представлены к очередной награде! Кроме того, рассматривается вопрос о внеочередном присвоении вам звания генерал-лейтенанта!

— Благодарю, господин Председатель. У меня к вам просьба…

— Да, мой генерал, всё что угодно! Я к вашим услугам!

— Я только что разговаривал с Расеном. Мне нужно навестить тех англов, которые были освобождены нашими солдатами на пиратских базах…

— Зачем вам это? — тон председателя резко изменился, стал недовольным и колючим.

— Хочу поговорить с ними. Они могут быть в курсе некоторых вопросов, касающихся безопасности нашей страны, — схитрил Эвар. Наступило непродолжительное молчание.

— Составьте список вопросов, которые вас интересуют, и Расен сам произведёт необходимые дознания!

— Но почему мне нельзя?

— Господин Ларм, это не ваша сфера компетенции!

Председатель уже орал от злости, его физиономия побагровела, а то, что он назвал собеседника по фамилии, говорило о крайней степени раздражения. Оглушённый Эвар разъединил и попытался взять себя в руки. 'Спокойно, спокойно! Не может быть, чтобы всё руководство нашей страны было причастно к этой гнусности! Даже в Англии не так! Не моя сфера компетенции? Хорошо. Есть же парламентская комиссия по Правам Человека…'

— Да, мой генерал! Слушаю вас!

— Господин Председатель, англы высказывают обвинение в наш адрес — якобы мы подвергаем издевательствам их граждан, захваченных у пиратов. Мне бы хотелось вместе с вами проведать этих людей. Если по должности я не могу участвовать в подобной инспекции, мне же можно прибыть туда неофициально?

— Мой генерал, зачем вам это? Мало ли что говорят англы.

— Но вдруг колумбийцы или русы поверят им?

— Ну и что?

Эвар остолбенел. Правозащитнику безразлично, что иностранцы подумают о его стране?! Этого не может быть!

— Но вдруг это хоть отчасти правда?! Неужели вам не жаль несчастных людей?

— Мой генерал, эти люди — граждане враждебного нам государства. Наша Комиссия занимается обеспечением прав граждан нашей страны и дружественных государств. У вас ещё есть вопросы?

— Нет, спасибо. — Эвар разъединил и в изнеможении опустился в кресло. Голова гудела, а мысли в ней носились в разные стороны, словно сумасшедшие, ударяясь о стенки черепа и распугивая друг друга. То, что сейчас происходило, было просто невозможно. Правозащитники кидаются на помощь террористам, но при этом игнорируют издевательство над невинными людьми, только за то, что они родились в 'неправильной' стране? Может, это кошмарный сон?

Минут через пять он взял себя в руки. 'Позвоню Президенту, это последний шанс…'

— Дорогой мой генерал! — услышал он, ещё не успев открыть рот. — Объясните, зачем вам эти паршивые англы?

Эвар даже вздрогнул от неожиданности. Назвать англов паршивыми, даже с учётом того, что имеет место состояние войны — грубейшее нарушение политкорректности. Если об этом узнает оппозиция, Президент рискует получить импичмент. И если всё же Президент произнёс эти слова… Выходит, он раздражён так же, как и предыдущие собеседники Жерара, только выражает это несколько иначе. Придётся открыть карты:

— Господин Президент, я не понимаю, почему мне запрещается навестить их? Это пленные иностранцы, мирные люди, а не преступники! Это не моя компетенция — согласен. Но ведь и тюрьмы — не настолько секретный объект, чтобы Служба Безопасности не имела туда доступа! Я могу в любой момент пройти на самую секретную военную базу, посетить разведшколы, но не тюрьмы, где содержатся захваченные мною иностранные граждане?

— Сожалею, дорогой друг, но это так. Желаю вам всего наилучшего, до свидания!

Связь разъединилась. Эвар схватился за голову и застонал от невыносимого чувства беспомощности.

— Пожалуйста, следующий! — произнесла Изабель Ронсар в селектор, как только вышла очередная клиентка. В кабинет вошла дама средних лет, в больших тёмных очках и огромной шляпе.

— Я вас слушаю! — с дежурной улыбкой произнесла ясновидящая.

— Мадам Ронсар, у меня совсем короткий вопрос! — улыбнулась клиентка. — Я только попрошу вас передать вот этот материал вашему старому знакомому Жерару Ларм! — и она протянула компьютерный диск.

— Что это? — недоверчиво взяла в руки странный презент ясновидящая.

— Не волнуйтесь, не вирус! Можете проверить прямо сейчас!

— Почему вы сами не передадите этот диск Жерару?

— Он теперь такой важный господин, к нему нелегко попасть на приём, а вы дружите с его женой!

Изабель покачала головой. Осведомлённость визитёрши, в сочетании с её нежеланием общаться напрямую с Жераром или Мадлен, настораживала. Но мало ли какова причина… Мадам Ронсар сунула диск в компьютер и первым делом проверила на вирусы. Чисто.

— Я могу посмотреть, что это за файлы? — сухо спросила ясновидящая.

— Конечно, можете! — странно засмеялась гостья. Изабель открыла первый из файлов — и не сдержала возглас ужаса. Голограммы искалеченных людей, поражённых какой-то болезнью… Почерневшие трупы детей… Что это — комикс-ужас? Нет, написано, что эти снимки сделаны в одной из наших тюрем… Как это может быть?

Забыв о клиентке, мадам Ронсар с ужасом рассматривала чудовищные снимки и комментарии к ним. В это невозможно было поверить…

Когда Изабель пришла в себя, странной визитёрши уже не было в кабинете. Ясновидящая посмотрела, под каким именем эта дама записалась на приём: 'Королева Антуанетта де Бурбон'.

Едва открыв дверь мужу, Мадлен не сдержала огорчённый возглас: Жерар выглядел усталым, грустным и опустошённым, как в худшие из былых времён.

— Любимый! Что случилось?

— Милая, прости… Я сейчас не могу говорить, сил нет…

— Да-да, заходи! — засуетилась жена. — Это ты прости меня! Ты устал, а я к тебе пристаю с вопросами. Отдохни, поужинай, а там видно будет.

Приняв душ и поужинав, Эвар почувствовал себя лучше. Решение проблемы пленных англов не было найдено, но всё случившееся сегодня представало немного издали, а потому о неприятных новостях можно было пока не думать. Желания сесть к компьютеру и работать не было. Размышляя, чем бы сейчас заняться, Эвар прошёл к телевизору. Неожиданно зазвонил видеотелефон. Трубку взяла жена:

— Привет, Изабель! Как дела?

— Здравствуй, подружка! Ты можешь сейчас заглянуть в свою электронную почту? Я кое-что отправила тебе..

— Да, конечно! Сейчас посмотрю!

Мадлен ушла к компьютеру, а Эвар попытался сосредоточиться, но это не получалось: он только тупо глядел на экран, где шли мультфильмы — Пьер и Клара смотрели их с удовольствием. Мадлен вернулась в комнату минут через десять, её глаза блуждали, а лицо застыло в маске ужаса. Женщина подошла вплотную к мужу и тихо сказала:

— Милый, загляни на мой компьютер, посмотри, что прислала Изабель! Там нечто страшное!

Муж кивнул и прошёл к компьютеру Мадлен. Открыл файлы…

Минут через двадцать решение пришло само. Уж если с этим человеком не получится договориться, то только уходить в отставку…

Эвар взял трубку видеотелефона.

— О, привет, Жерар! Я слышал, тебя можно поздравить, совсем террорюгов раздолбал?

— Спасибо, Жан. Можно подойти к тебе сейчас?

— Да, конечно, приходи!

Минут десять спустя Эвар входил в дом маршала Жана Бордо. Ещё через минуту в компьютере министра обороны Галлии открылись файлы с диска, преподнесённого госпоже Ронсар странной незнакомкой, которая пожелала остаться под псевдонимом. Жан молча, со странным спокойствием рассматривал голограммы изувеченных людей, изуродованных трупов…

— Может, это фальсификация? — слабым голосом спросил Эвар. Теперь, когда его худшие предположения подтверждались, он хватался за соломинку.

— Нет, вряд ли фальсификация, — спокойно ответил маршал. — Я почти уверен, что снимки подлинные. Как они попали к тебе?

— Этот диск принесла одной моей старой знакомой на Марселии некая дама, пожелавшая остаться неизвестной. Даже лицо её невозможно было рассмотреть.

— Родственница кого-то из шефов оппозиции, — кивнул маршал. — Они, разумеется, прослушивают видеотелефоны правительственной связи и узнали, чем ты заинтересовался. Недаром охрана правительства выведена из сферы твоей ответственности.

— Оппозиция имеет доступ в тюрьмы, а я нет?!

— Кто тебе сказал, что ты не имеешь какого-то доступа? — удивился маршал.

— Все…

— Врут, — спокойно констатировал маршал. — Просто не хотят, чтобы ты всё это увидел собственными глазами.

— Почему?

— Гм! — громко прокашлялся вдруг маршал и резко поднялся с дивана, на котором они оба сидели у компьютера. — Пойдём-ка, прогуляемся, друг Жерар!

— Мне сейчас не до прогулок, — уныло пробормотал Эвар.

— А всё-таки, пойдём! — настойчиво произнёс маршал, взял Эвара за руку и заставил его подняться. — Составь компанию пожилому человеку, уважь!

До Эвара дошло, наконец, что маршал Бордо хочет поговорить с ним там, где меньше риск быть подслушанными. Через минуту они вместе выходили в прелестный парк, где в маленьком озерце столпились сотни белых водяных лилий.

— Так что ты меня спросил, друг Жерар — почему тебе врут? Отвечаю: считают, что тебе преждевременно знать правду.

— Что? Как это? Почему?

— Потому что ты только полгода как командуешь спецслужбой и очень популярен в народе. Если ты вдруг выступишь по телевидению и предъявишь файлы, которые тебе сегодня передала оппозиция, тебе поверят. Возникнет скандал куда хлеще, чем в Англии. Тогда в отставку придётся уйти половине министров, а возможно, и парламент окажется распущен.

— А, вот как! — воскликнул Эвар. — Значит, мне нужно выйти на телевидение?

— Погоди, мой друг. Допустим, ты свалишь этих обормотов. На их место придёт оппозиция — для того она и предоставила тебе компромат на правительство Но неужели ты думаешь, что после этого англов отправят домой?

— Но почему нет?

— Потому что они нужны нашим олигархам здесь! Чтобы ставить на англах опыты! Использовать их на особо тяжёлых и опасных работах! Просто издеваться, вымещать плохое настроение!

— Погоди! — спохватился вдруг Эвар. — Получается, ты знал все эти факты раньше, чем увидел мои файлы?

— Конечно! И я знаю многое такое, что тебе расскажут только лет через десять, если будешь себя хорошо вести и не досаждать деловым людям неприятными вопросами! Например, ты никогда не задавался вопросом, почему мы воюем с Англией?

— Не знаю, — Эвар устало пожал плечами. Сейчас он бы не удивился никаким сюрпризам.

— Так вот, мой друг: мы воюем с ней именно из-за рабов! Вся болтовня о каких-то спорных планетах, где нет ничего, кроме вулканов — это для публики! Обеим странам нужны рабы! Ставить на них медицинские опыты, гонять на тяжелейшие работы, издеваться!

— Не понимаю! Зачем?

— Я бы тебе ответил, если бы сам понимал до конца! Думаю, дело в медицинских экспериментах, без них обойтись слишком трудно. Остальные рабы — так, резервные кадры, хотя и им находится применение.

— А в Колумбии и Руси разве используют иностранных рабов?

— Кажется, нет, хотя точно не знаю. Однако там есть и свои рабы: преступники, приговорённые к смертной казни или к пожизненному заключению. Это не такие либеральные страны, как наша и Англия, поэтому опасных преступников там содержат примерно так же, как рабов-иностранцев у нас, и обращаются соответственно.

— Это я ещё могу понять, — вздохнул Эвар. — Если нужны люди для медицинских экспериментов, то использовать террориста, который пытался взорвать торговый центр, просто справедливо…

— Попробуй, объясни это нашим либералам. Тебя съедят! Вот сейчас происходит скандал в Англии. Как ты думаешь, чем он закончится? Держу пари: рабство будет легализовано! Разумеется, в отношении только граждан тех стран, с которыми Англия в состоянии войны. У нас поднимется шум, пойдут протесты, а затем тоже легализуют рабство — в порядке ответной меры! И получится, друг Жерар, что это ты во всём виноват: ведь до тебя, твоих операций и разоблачений, в обеих странах рабство было под запретом!

Эвар почувствовал, что сбит с толку.

— А что скажут Колумбия и Русь?

— Ничего, вот увидишь. Вернее, повозмущаются немного, и всё. Давно прошли те времена, когда предки колумбийцев воевали за отмену рабства. Зачем тем и другим слишком портить отношения с Англией и Галлией, обеими сразу, вмешиваться в их внутренние дела? Ведь граждан Руси и Колумбии никто в рабство не забирает, их просто возвращают за выкуп.

— Да, и вот в этом я не могу разобраться, — кивнул Эвар. — Почему наша страна и Англия не выкупают своих пленных друг у друга и у пиратов, не обменивают их?

— Отчего же? Кое-кого выкупают. Конечно, если это родственники кого-нибудь из олигархов, нужные им люди или просто богачи, способные сами уплатить за себя. Тогда за них выкладывают больше, чем другая сторона предложила бы за простого раба. Но если это обычные граждане, зачем на них тратиться? Лучше купить раба-иностранца и испытать на нём новую вакцину, это намного выгоднее.

— Кошмар, — вздохнул Эвар. Маршал испытующе посмотрел на него:

— Вот теперь ты всё знаешь. То есть, конечно, не всё, но достаточно, чтобы свалить нынешнее правительство И что будешь делать?

— Не знаю…

— Нет, парень, ты обязан знать, принять решение. Уйдёшь в отставку, поменяешь местами правительство и оппозицию или сделаешь вид, будто ничего не знаешь?

— Умоляю тебе, Жан! Я сойду с ума!

Маршал вздохнул:

— Да, парень, настоящий выбор — это тяжёлая и неприятная штука. По себе знаю. Но…

Маршал Бордо сделал многозначительную паузу. Эвар, у которого в последние часы мозговые процессы явно тормозились, вдруг понял, что министр обороны собирается сказать сейчас самое главное.

— Да, Жан? Ты считаешь, есть ещё какой-то выход?

— Есть, — глухо произнёс маршал. — И это такой выход, которым можем воспользоваться только мы с тобой вместе.

— Да, Жан! Я тебя слушаю!

— Мы с тобой, Жерар, сейчас самые популярные люди в стране. Ты первый, а я второй. Меня беспрекословно послушается армия, а тебя — не только Служба Безопасности, но почти вся Галлия.

Эвар горько усмехнулся:

— Жаль, наш Президент об этом не знает.

— Узнает, если захочешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Если мы с тобой сейчас договоримся… Через сутки армия и Служба Безопасности будут контролировать всю Галлию. Мы с тобой создадим совместные патрули и группы быстрого реагирования, вроде той, которая действовала на Темзии. Разоружить правительственную охрану, арестовать Президента, министров и Парламент — полчаса. Взять за шиворот либералов, их партии и сочувствующих журналистов — пара часов. Занять учреждения связи, космопорты, газеты, телевидение — часа три. Очаги сопротивления, разумеется, будут, но в течение суток-двух мы их подавим. Полагаю, большой крови не выйдет.

— Жан! — прошептал Эвар. — Это же государственный переворот…

— Да, верно. Тебя смущает это жуткое название? А те снимки, которые мы с тобой видели полчаса назад, лучше?

— Я этого не сказал.

— Правильно сделал. Теперь смотри: первым делом, мы обнародуем факты рабовладения в нашей стране. Пленным англам принесём извинения и отправим в Колумбию. Там, разумеется, возмутятся жестокости галлийцев, но, сам понимаешь, нам с тобой это только на руку. Далее, вводим смертную казнь за террор, пиратство, особо жестокие убийства, работорговлю, совращение и убийство детей, распространение наркотиков. Вот тебе и кадры для медицинских экспериментов. И предлагаем Англии произвести такие же реформы. Если англы не захотят — окажутся в международной изоляции как единственные, кто поддерживает рабство. Согласятся с нами — конец войне, а возможно, и пиратству. Ну что — игра стоит свеч?

— Подожди, подожди… — прошептал Эвар. — Дай мне опомниться, подумать…

— Думай, только недолго. Сегодня ты разворошил осиное гнездо, не надейся, что это сойдёт тебе с рук. Ты должен принять решение сейчас или никогда!

Эвар схватился за голову. Да, Жан прав. Выбор именно таков: или продолжение рабства, истязаний тысяч невинных людей, как англов, так и галлийцев, террор и пиратство — или переворот немедленно… Тысячи, миллионы других невинных людей окажутся в тюрьмах и на каторге — только за то, что не согласятся признать новую власть. Цензура, комендантский час, занавес страха над всей страной. Недовольные в армии и Службе Безопасности пойдут под трибунал. И это в лучшем случае, если удастся быстро взять под контроль страну. Иначе — гражданская война, и тут уже не аресты, а смерть миллионов людей. Чтобы спасти тысячи людей от рабства, зверских медицинских экспериментов, должны будут погибнуть миллионы. Возможно, Галлия развалится, и это ещё не худший вариант развития событий по такому сценарию. Что же делать? Решить надо немедленно.

— Прости, Жан, — глухо ответил Эвар. — Я не могу пойти на это. Ты прав тысячу раз, но я плохой партнёр в деле государственного переворота.

Маршал Бордо глубоко и шумно вздохнул и, не отвечая Эвару ни словом, не глядя в его сторону, быстро зашагал к своему дому. Эвар, шатаясь, поплёлся к себе. Ни Жерар Ларм, ни Эварист Галуа не смогли переступить через те принципы, ради которых они когда-то сражались.

— Милый, ну как? — тревожно заглядывая в лицо мужа, спросила Мадлен, едва он вошёл в дом.

— Не знаю, любимая, — выдохнул Эвар. — Только что я принял решение, которое принесёт смерть и страдания множеству невинных людей. Я решил ничего не предпринимать.

— Вот как… — глухо произнесла Мадлен и на мгновение отвернулась. — Но ты ничего не говоришь о том, что тебе предложил сделать маршал.

— Он предложил очень правильную вещь. Но…

— Довольно, любимый. Если бы он действительно предложил правильную вещь, ты бы с ним согласился.

— Не знаю…

— Зато я тебя знаю очень хорошо. Ты не колеблясь бросаешься спасать совершенно незнакомых людей. И если на этот раз ты решил иначе, то для этого есть очень веская причина. Скорее всего, ты опасался поставить под угрозу других людей. Или я неправа?

— Нет, всё именно так…

— В таком случае, ты не должен терзать себя. Ты сделал всё что мог. Ты оказался перед выбором, когда должен был отнять жизни или одних людей, или других. Ты поступил правильно.

Эвар вздохнул:

— А если бы я решил иначе, ты бы всё равно поддержала меня?

— Да, любимый! — она ласково взяла мужа за руки, притянула к себе и поцеловала в щёку. — Потому что ты всегда поступаешь по совести, а это единственно правильно!

Эвар немного помолчал, затем произнёс:

— Ты даже не спросила, что предложил маршал…

— Потому что мне не нужно этого знать. Он предложил тебе, и только ты должен был сделать выбор. У меня нет права оспаривать твоё решение. Лучше судьи, чем твоя совесть, на свете нет.

Эвар бережно обнял и поцеловал жену в левое плечо. Некоторое время они молчали.

— Спасибо тебе, родная моя…

— Любимый, я всегда с тобой. Что бы ни случилось, что бы ты сам о себе ни подумал.

Неожиданно раздался звонок со стороны входной двери. Муж и жена вздрогнули и удивлённо посмотрели друг на друга, словно не понимая, почему в этот миг появляется кто-то посторонний. Эвар взглянул на экран монитора: судя по всему, пришёл какой-то посыльный.

— Что вам нужно, сударь?

— Мой генерал, вам срочное заказное письмо!

Эвар пожал плечами, на всякий случай надел на левую руку пистолет и прошёл к внешнему входу. Ещё раз посмотрел на монитор — посыльный как посыльный — и открыл дверь.

— Распишитесь вот здесь, мой генерал!

Он взял письмо, расписался, закрыл сначала внешнюю входную дверь, затем, вернувшись в гостиную, также внутреннюю, и распечатал. Мадлен вопросительно посмотрела ему в лицо:

— Там что-нибудь важное, милый?

— Да, — глухо ответил Эвар. — Меня отстраняют от должности.

Глава 8. Отставка

В тот вечер отставной генерал-полковник Гастон Февр вернулся домой поздно. Весь день он провёл в обществе одной сногсшибательной блондинки родом с Оритании, по имени Анжелика, вдвое моложе его самого и привораживающей взгляды всех мужчин вокруг. Прелестная дама была польщена вниманием генерала, но гонку ему задавала, как молодому, и только крепкое здоровье и отличная спортивная форма спасали Февра. Выручили они его и сегодня, дама осталась довольна и при расставании до завтра нежно поцеловала генерала в нос.

Переступая порог своего дома, Февр вздохнул с облегчением: ещё несколько минут — и в душ, затем спать, запасаться силами для завтрашнего свидания. Внезапно в его мечты вторгся грубый, безжалостный видеотелефонный звонок. Февр чуть не завыл от огорчения, и только привычка к дисциплине побудила его подойти к зловредному аппарату. В тот же миг глаза Февра широко раскрылись от удивления: звонил сам Президент, да ещё не отключил изображение!

— Слушаю, господин Президент! — отчеканил Февр, как в былые времена.

— Добрый вечер, дорогой Гастон! Как ваши дела? — голос Президента прямо источал мёд и благовония. Однако Февр вовремя вспомнил, что он в отставке, а завтра его будет ждать кое-кто поважнее всех президентов Вселенной.

— Благодарю, господин Президент, мои дела в порядке! — сухо ответил он, намеренно обращаясь к собеседнику по должности, хотя тот явно хотел придать разговору дружеский характер.

— Дорогой Гастон! Как вы знаете, я был против вашего ухода в отставку…

— Не знаю об этом ничего, — отрубил Февр. — Напротив, мне известно, что вы полностью поддержали в этом вопросе комиссию по Обороне и Безопасности.

— Вас неправильно информировали! — льстиво-слащавый тон Президента недвусмысленно показывал, что он хочет чего-то от Февра. Генерал-полковник пожал плечами: президент добивается чего-то от отставника? Ну и глупость…

— Господин Президент, это не имеет значения. Я ни на кого не обижаюсь. Я уже отошёл от дел в сфере безопасности Галлии и полностью переключился на свои личные.

— А что вы думаете о назначении на ваш пост господина Жерара Ларм?

— Генерал-майора Жерара Ларм, господин Президент. Впрочем, в момент назначении он, кажется, был бригадным генералом. Не помню точно. Очень компетентный человек, работает ювелирно, действует внезапно для противника, использует совершенно новые, нетрадиционные схемы. Могу только поздравить вас с этим назначением. Лучшей кандидатуры я бы сам не предложил.

— Но он незаконно получил звание полковника! — завопил неожиданно Президент.

— Как это — незаконно? — удивился Февр. — Он, правда, в момент присвоения этого звания был штатским, отставным рядовым десанта, но для подобных случаев существует процедура внеочередного присвоения звания. Насколько я знаю, утверждение внеочередного звания — ваша функция. Или я что-то забыл?

— Нет, вы правы, — недовольно проворчал Президент. — Но Колюш, этот пьяница и врун, ввёл меня в заблуждение! Сказал, что Ларм доктор наук!

— А разве нет?

— Он стал доктором только после того, как получил звание полковника!

— Простите, не понимаю. Его диссертация плоха?

— Не знаю, я не физик…

— Зато я немного физик. И я читал его статью, — спокойно произнёс Февр. — И Максен её читал. Статья крайне интересная, революционная. По справедливости, за неё должны были сразу дать докторскую степень, как Эйнштейну.

— То есть вы полагаете, что Ларм — идеальная кандидатура на пост главы Службы Безопасности? — упавшим голосом спросил президент.

— Безусловно. Я и сам когда-то подумывал назначить его своим заместителем. К сожалению, от этой идеи пришлось отказаться из-за его мнемограммы.

— А что с ней такое? — оживился Президент.

— Из неё как будто следовало, что у Жерара Ларм раздвоение личности.

— То есть он сумасшедший?! — радостно завопил Президент.

— Едва ли. К психиатрам он не обращался, а свою 'вторую личность' сознавал как иллюзорную, о чём прямо заявлял нашим сотрудникам.

— Что это значит? — озадаченно спросил Президент.

— Это значит, что Ларм не псих, — пояснил Февр, недовольный тем, что принятие душа всё откладывается. — Ни один псих не считает свои видения иллюзиями.

— Но разве у нормальных людей бывают видения, раздвоение личности?

— Почему же нет? Простейший пример — мираж, он имеет вполне физическое объяснение. Другой пример — хороший актёр или писатель, который настолько вжился в образ, что считает себя, скажем, Наполеоном при Аустерлице или Кромвелем при Марстон-Муре. Если какой-нибудь психиатр сочтёт это сумасшествием, то подобного врача следует сразу лишить диплома. В конкретном случае генерал-майора Ларм наиболее вероятной причиной раздвоения личности следует считать нагуали. Под их воздействие он попал во время одной из операций нашего десанта на Земле.

— А в чём проявляется его раздвоение личности? — уныло спросил Президент.

— Уже ни в чём, — со злостью ответил Февр. — Ещё до моей отставки он прошёл операцию по удалению ложной памяти, и с тех пор Ларм совершенно нормальный человек.

Последовала пауза. Февр открыл было рот, чтобы пожелать высокопоставленному собеседнику спокойной ночи и разъединить, как вдруг услышал:

— Дорогой Гастон, а как бы вы отнеслись к тому, чтобы снова возглавить Службу Безопасности?

— Что? — удивился Февр. По ходу разговора он уже понял, что Президент непрочь придраться к Жерару по любому поводу, но не предполагал, что неприязнь зашла так далеко. — Вы что, отстраняете Жерара от должности?

— Да, мы его отстранили.

— Почему это?

— К нему серьёзные претензии со стороны комиссии по Правам Человека.

От злости Февру захотелось выругаться.

— У этих кретинов всегда претензии к тем, кто занимается делом! Я сам с ними ругался чуть ли не каждый день! Их бы разогнать ко всем чертям!

— Пожалуйста, не надо так говорить! — умоляюще произнёс Президент. — Они полностью поддерживают вашу кандидатуру на этот пост!

Глаза Февра широко раскрылись. Чтобы либерал-дебилы его поддержали хоть в чём-либо? Такого ещё не бывало…

— Вы хорошо поняли их мысль, господин Президент?

— Да-да, конечно! — торопливо заговорил глава государства. — Вашу кандидатуру поддерживают все! И парламент, и правительство! Требуется только ваше согласие!

Февр озадаченно почесал макушку. Если бы Президент начал разговор с того, что произнёс только что, отставной генерал-полковник не задумываясь послал бы его подальше, красавица Анжелика важнее. Однако сейчас, когда по ходу беседы в памяти всплыли старые интересы и чувства, вспыхнул азарт, и просто так отказываться уже не хотелось. Но и соглашаться…

— Не знаю, — промямлил Февр. — Я как-то не готов…

— Заверяю вас, вы получите безоговорочную поддержку со стороны всего руководства страны! — торопливо заверил Президент.

— Всё равно…

— Ну хотя бы займите эту должность временно, пока мы подберём подходящую кандидатуру! — ляпнул Президент, и Февру стало ясно, что в этом и заключается замысел тех, кто отстраняет сейчас Жерара Ларм: назначить его, Февра, временщиком, затем под благовидным предлогом отправить снова в отставку и назначить своего ставленника. Получится, будто он, Февр, закулисными играми убрал любимца всей страны. Однако отказываться уже не хотелось. Раз эти господа так хотят — что же, поиграем немного по их правилам, а там, глядишь, и по своим получится. А то обнаглели, назначают на важнейший государственный пост, как будто носки меняют…

— Господин Президент, вы меня убедили! — неожиданно-твёрдым тоном произнёс Февр. — Я принимаю ваше предложение! И не временно-исполняющим обязанности, а постоянным!

Ночью Эвар спал очень крепко. Видимо, сказалась вчерашняя усталость. Утром он проснулся позже обычного и тут же зажмурился от неожиданности: Мадлен, заметив, что он открывает глаза, быстро поцеловала мужа в переносицу. Ещё через миг крепкие руки Эвара обхватили её железным объятием, а губы осыпали поцелуями лицо прекрасной женщины. Мадлен потеряла равновесие и повалилась на мужа.

— Ай! — весело взвизгнула она.

— Попалась! — радостно констатировал Эвар, целуя смеющуюся Мадлен в шею.

— Ай, миленький! Отпусти, пожалуйста! Чуть позже!

— Отпускаю! — с явной неохотой в голосе сообщил Эвар, разжал стальное объятие, но прежде чем жена поднялась, поцеловал её в грудь.

— Давай сначала разберёмся с делами, я приготовлю завтрак! — сказала Мадлен, скрываясь в халате и поправляя причёску.

— Да, любимая! — радостно ответил муж. — Весь день — наш! Как хорошо быть в отставке!

И правда, от вчерашнего огорчения по поводу отставки не осталось и следа. Служба Безопасности осталась где-то позади, значит, так и надо. Ведь сомневался, когда принимал когда-то предложение Колюша. Единственное, что омрачало настроение — невозможность помочь англам. Ах, если бы как-то вернуть их домой… Но тут уж ничего не поделать. Остаётся вернуться к своим повседневным делам и надеяться, что проблема как-то решится сама.

Эвар заканчивал зарядку, когда зазвонил видеотелефон. На проводе оказался какой-то парень, по виду — журналист.

— Господин Ларм! — возбуждённо заговорил он. — Я с третьего канала телевидения! Позвольте взять у вас интервью!

— Откуда вы узнали номер моего телефона? — недовольно поинтересовался Эвар.

— Он уже в справочнике!

Глаза Эвара удивлённо расширились. Вот это оперативность: только вечером вывели из правительства, а утром номер уже рассекретили! А почему, собственно, не дать интервью? Вдруг это и есть шанс несчастных англов? Эвар положил трубку рядом с аппаратом и направился к жене на кухню.

— Милая, как у тебя дела? Меня просят дать интервью, я думаю, это займёт минут двадцать.

— Хорошо! — улыбнулась жена. — Я как раз успею закончить винегрет. Давай, иди, интервьюируйся!

Эвар кивнул и вернулся к видеотелефону.

— Ну, хорошо! — милостиво сообщил он журналисту. — Только пять минут в вашем распоряжении!

— Разумеется, господин Ларм! Вы не могли бы попросить правительственную охрану, чтобы меня пропустили в городок?

— Попробую.

Эвар подошёл к другому аппарату и набрал номер охраны.

— Слушаю вас, сударь! — сухо ответил ему какой-то парень в униформе.

— Ко мне посетитель. Пропустите его, пожалуйста!

— Сожалею, сударь! Я не могу принимать приказы от лиц, не являющихся членами парламента или правительства!

Эвар вздрогнул. Вот так сюрприз! Какие ещё права ему отменяются в связи с отставкой? Он подошёл к первому аппарату:

— Алло, сударь! К сожалению, пройти вы не сможете, сейчас я сам выйду к вам.

Минут через пять Эвар вышел за ограду правительственного городка, ища взглядом того самого парня-журналиста… и едва не упал от неожиданности: к нему бросилась целая толпа репортёров обоего пола, размахивающих микрофонами и телекамерами.

— Господин Ларм! Пожалуйста! Три слова для первого канала!

— Уделите одну минуту 'Международной газете', пожалуйста!

— Я с восьмого канала, умоляю вас!..

Эвар остолбенел под этим могучим напором. Тот парень, с которым он говорил несколько минут назад, оказался оттеснён коллегами далеко назад.

— Так, давайте по очереди! — пробормотал Эвар, силясь взять под контроль ситуацию. — Сначала женщины! Вы, мадмуазель! — кивнул он черноволосой девушке, на бэйджике которой значилось 'Мадмуазель Ирен Прасан, Галлия-ТВ-2'.

— Господин Ларм, какова подлинная причина вашей отставки?

— Полагаю, об этом правильнее спросить тех, кто её подписал.

— Но правительство ничего не хочет объяснять! Мы не верим, что всё дело в нарушении прав человека!

— Вы правы, я ничего не нарушал, — кивнул Эвар.

— То есть парламентская комиссия претензий к вам не имеет?

— Отчего же? Претензии имеет. Я обратился к ней с неприятной просьбой: позаботиться о гражданах Англии, которые содержатся в наших тюрьмах! Это невинные люди, а не террористы!

Толпа репортёров дружно охнула. Вопросы посыпались градом:

— Вы полагаете, над ними издеваются так же, как над нашими гражданами в Англии?

— Парламентская комиссия по Правам Человека отказалась помочь им?

— Вместо того чтобы поддержать вашу просьбу, они отправили вас в отставку?

— Вы подадите в суд?

— Вы примкнёте к оппозиции?

— Вы полагаете импичмент Президенту неизбежным?

Эвар опешил, оглушённый напором поборников свободы слова:

— Минуту, минуту, дамы и господа! Пожалуйста, спрашивайте по одному, иначе я вообще уйду! Если вас интересуют мои планы — я в отставке и в политику возвращаться не намерен. Правда, два года назад я рассуждал примерно так же, однако реальность заставила меня передумать.

Репортёры разом умолкли. Они растерянно поглядывали друг на друга, словно не понимали, как это молодой парень, блестяще показавший себя на сложнейшей работе и отстранённый по явной несправедливости, может радоваться своей отставке. Воспользовавшись всеобщим смущением, парень, тот самый, который вызвал сюда Эвара, задал свой вопрос:

— Господин Ларм, как бы вы отнеслись к тому, чтобы Англия провела силовую операцию по освобождению своих пленных, как это сделали мы?

— Одобрил бы это безоговорочно! — громко и безапелляционно ответил Эвар.

Мадлен не скрывала свою радость. Наконец-то не нужно делить мужа со страной! Милый Жерар отныне здесь, с женой, с семьёй, как было всего полгода назад! Не надо высокой должности, пышных церемоний, дутого почёта, правительственного городка, в который невозможно пригласить никого из знакомых! Да, конечно, пираты и террористы — это очень плохо, но, если верить телевидению, они изрядно присмирели за последнее время. И потом, почему со всеми проблемами мира должен разбираться Жерар? Это попросту несправедливо! Как можно скорее — обратно на Марселию, в тот тихий коттедж, откуда пришлось полгода назад перебираться в дом-крепость правительственного городка на Лютеции! Но это завтра-послезавтра. А сегодня — просто побыть с мужем. И единственные, кто, помимо жены, имеют теперь право на Жерара — это Пьер и Клара. Они давно просились в здешний зоопарк — вот сегодня и сходим, пожалуй.

Зоопарк, находившийся возле правительственного городка на Лютеции, был самым большим в Галлии, одним из трёх крупнейших в мире. В последний раз Мадлен и Пьер были в зоопарке три года назад, но не здесь, а на Марселии, и теперь, вместе с Кларой и Жераром, с интересом рассматривали живность.

Эвару зоопарк немного напомнил Амазонию: похожие трубы-переходы, по которым можно передвигаться как пешком, так и в вагончиках, только были они совсем коротки и соединяли не здания-колонны, а зоологические павильоны, в которых зрителей отделяли от животных стены из прочного стекла. За этими стенами животные находились в обстановке, максимально приближенной к их естественной среде обитания, включая привычные им температуру и давление, а также растительность.

Семья не задержалась в павильонах фауны Лютеции: местный животный мир был довольно беден, в этом заключалась одна из главных причин, по которым эту планету когда-то избрали 'столицей' Галлии. Синие волки и шакалы ничем, кроме цвета, не отличались от серых, завезенных когда-то на Марселию с Земли. Лютецийский заяц, действительно похожий на своего земного собрата, носил небольшие рожки, которые, скорее всего, были атавистическими, так как мало помогали ему при встречах с волками. Чуть больше внимания семья проявила к выходцам из здешнего океана, прежде всего большим тёмно-зелёным осьминогам с длинными 'ресницами' — по мнению учёных, нечто вроде локаторов. Эти существа жили у берега и представляли собой главную опасность для любителей морского купания.

— Почему купаются в море? — с опаской поглядывая на страшилищ, поинтересовался Пьер. — В нашем бассейне так хорошо!

— Сынок, не у всех же дома бассейн! — вздохнула Мадлен. Она вспомнила, что в последний раз была на марселийском пляже с сыном, когда ему исполнился год, и тут же добавила мечтательно:

— А главное, море — это свобода, необъятный простор, мощь и сила, бурные волны, солёные брызги, которые ветер бросает в лицо, и тогда хочется кричать от счастья, о вызове, который бросает море разбуженному сердцу, а главное — о свободе и дерзких мечтах, потому что море — это свобода и дерзкие мечты!

— Кроме того, эти чудовища водятся только здесь, у нас на Марсели — нет, а некоторым просто нравится риск, а то и возможность поохотиться на здешних чудовищ! — добавил Эвар, которому Жерар напомнил, что именно таково было когда-то хобби покойного лейтенанта Анри Клера.

— Что же тут интересного? — грустно отозвалась жена. — Или самому погибнуть, или животное убить?

Эвар пожал плечами. Он и сам никогда не испытывал большой страсти к охоте, хотя в бытность свою Эваристом Галуа нередко, захватив ружьё, заглядывал в лес, но скорее для прогулки, чем ради добычи.

Следующие два павильона были посвящены выходцам с Марселии и тоже не привлекли большого интереса семьи Ларм. Разве что белка-ласка — несмотря на свой скромный размер, мастерица неожиданного прыжка и обладательница небольших, но очень острых зубов и когтей, гроза хищников всей планеты: почему-то её, не испытывающей большого аппетита при виде травоядных, в марселийском зоопарке не было.

Фауна Оритании оказалась намного интереснее. Тамошние джунгли ещё не были вполне исследованы, но впечатление производили сногсшибательное. Среди огромных стволов и толстых лиан ползали, недовольно поглядывая друг на друга, огромные змеи — как ядовитые, так и просто склонные душить встречных в тесных объятиях, — воющие сумчатые крокодилы с большими лапами и выступающими из пасти клыками, летающие рептилии, напомнившие Эвару динозавров, которых он когда-то рассматривал с расстояния трёх шагов благодаря амазонской машине времени, и огромная оританская рысь с большими печальными глазами, нападающая даже на самых крупных хищников. Рядышком посетители увидели ядовито-зелёное плотоядное дерево с большими оранжевыми цветками, в которых прятались плоды-приманки, похожие на арбузы.

А вот и выходцы с Земли. Эвар сразу узнал свою старую знакомую — тёмно-серую змею-холм. В павильоне не было обычной почвы, только прозрачный песок, в который змея старательно зарылась, образовав спираль, смертельно опасную для всякого, кто решится вскарабкаться на холмик. Жерар обиженно вздохнул, вспоминая свою первую и единственную встречу с этим проклятым чудовищем, немногим больше самых крупных оританских змей, но необычайно коварным и при этом терпеливым, способным неделями поджидать очередную свою жертву посреди пустыни.

'Коричневые зубы', как окрестили десантники уже после гибели Жерара ту дрянь, с которой он первый вступил в бой на Земле: нечто вроде крабов, но с огромными зубастыми пастями. А вот 'камни' с ядовитыми клешнями…

Были и не столь примечательные представители земной пустыни: небольшие змеи, скорпионы и прочие существа, встреча с которыми особо возбуждает путешественника. Эвар отметил про себя практически полное отсутствие морской фауны, которая на других планетах явно преобладала над сухопутной.

— Мама, а что там? — спросил вдруг Пьер, указывая на небольшой чёрный павильон в стороне.

— Давай посмотрим! — живо кивнула молодая мама. Эвар подхватил Клару, которая, судя по её недовольному виду, уже устала ходить, и все вместе направились к таинственному павильону.

— Сожалею, детям сюда заходить нельзя! — решительно остановил их сотрудник охраны зоопарка.

— Почему? — поинтересовался Эвар. Охранник робко посмотрел на него:

— Здравствуйте, господин генерал-майор… Простите, детям туда нельзя. И беременным женщинам тоже.

— Но почему? — начала сердиться Мадлен.

— Понимаете, мадам, в этом павильоне… — охранник смущённо посмотрел на малышей, явно размышляя, как бы объяснить особенности охраняемого объекта. — В общем, там довольно неприятные существа.

— Чем именно они неприятны? — снисходительно спросил Эвар. Охранник выразительно взглянул на него:

— Ну, господин генерал-майор… Там стемки с Вашингтонии…

— А, ясно, — кивнул Эвар и посмотрел на жену. Та тоже всё поняла: стемки, похожие на земных сусликов, но бурого цвета, жили почти всё время в темноте, а при любом освещении в спектре, доступном человеческому глазу, затевали брачные игры. При этом ухаживаний за самкой практически не было. Самцы просто дрались между собой, победитель загрызал и пожирал проигравшего, и в этом торжественном пиршестве принимала участие также самка, после чего они переходили к вещам более интимным. Разумеется, супруги Ларм тут же забрали детей от малоприятного павильона и направились к другим животным из Колумбии.

Когда они уже покидали последний павильон, Эвар неожиданно услышал:

— Господин генерал-майор! Можно вас на три минуты?

К Эвару обращался солидный господин лет пятидесяти, в синем деловом костюме и больших тёмных очках.

— Можно, если снимете очки! — недовольно ответил Эвар, сразу вспомнивший, как Изабель Ронсар описала таинственную даму, передавшую ей жуткие файлы. К тому же было ясно, что этот господин следил за ним, Эваром, и его семьёй, пока они гуляли по зоопарку.

Незнакомец улыбнулся, кивнул и подчинился. Эвар сразу узнал Поля Бижу — исполнительного секретаря Трудовой партии.

— Что вам угодно, господин Бижу?

— Могу я поговорить с вами наедине?

— Извините, у меня нет тайн от жены. Или говорим здесь, или — прошу прощения и до свиданья.

Бижу смущённо посмотрел на Мадлен, вздохнул и решился:

— Хорошо, господин Ларм. Наверное, вы правы. Тем более что вопрос косвенно касается всей вашей семьи. Руководство нашей партии предлагает вам войти в наш предвыборный список.

— Сожалею, господин Бижу, мне очень хорошо в отставке, и возвращаться в политику я не вижу смысла.

На лице собеседника отразилось недоумение:

— Как же так, господин Ларм? При вашей популярности в народе…

— Меня очень быстро забудут, не сомневайтесь.

— Но вы не имеете права игнорировать интересы страны!

— Что, простите? — удивлённо и высокомерно спросил Эвар. — Я честно плачу налоги, отслужил своё в армии, а потому полагаю, что мой долг перед страной исчерпан. До свиданья, сударь!

— Нет, постойте! — умоляюще вскричал Бижу. — Я неправильно выразился! Хотел сказать другое!

Эвар остановился: было очевидно, что он нужен господину Бижу позарез.

— Выражайтесь правильно, сударь, и всё будет замечательно.

Бижу нервно облизнул губы:

— Господин Ларм, мне поручено сообщить вам, что в случае вашего вхождения в наш предвыборный список, наша партия внесёт в свою предвыборную программу пункт об освобождении пленных англов!

— Этого недостаточно, сударь. Нужно вообще прекратить захват и удержание мирных граждан, даже если их страна воюет с нами.

— Хорошо, — кивнул Бижу неуверенно. — Это можно внести в нашу программу. Тогда я смогу рассчитывать на ваше согласие?

Эвар вопросительно посмотрел на жену. Мадлен легонько кивнула.

— Хорошо, сударь. Позвольте узнать: на какое место в предвыборном списке вы предполагаете ввести меня?

— На пятое.

— Извините, это несерьёзно. В случае победы оппозиционного блока, вашей партии достанется три-четыре министерских портфеля. Я что — буду рядовым членом парламента? Простите, не привлекает.

— О, господин Ларм, вы правы, — торопливо ответил Бижу. — Я постараюсь убедить наше руководство, чтобы вам предоставили по крайней мере третье место! Кроме того, в программу нашего блока будет внесён пункт, согласно которому вы снова станете руководителем Службы Безопасности!

Эвар ненадолго задумался. Посмотрел вопросительно на жену: Мадлен улыбалась, всем своим видом демонстрируя поддержку мужу.

— Хорошо, сударь. Только прошу вас передать своему руководству, что если хоть один пункт из того, о чём вы мне сейчас сказали, окажется нарушен, я прекращу участие в ваших партийных делах!

— Да-да, конечно! — торопливо заверил его Бижу. — Не сомневайтесь, господин Ларм! Всё будет соблюдено неукоснительно!

Он облегчённо вздохнул, радостно заулыбался, поклонился Мадлен и направился к выходу.

— Недолго продлилась твоя отставка! — подмигнула Мадлен. Эвар виновато улыбнулся:

— Ты права, я непоследователен. Но очень хочется, чтобы несчастные люди поскорее вернулись домой.

— Я тебя отлично понимаю! — горячо заговорила женщина. — Ради этого можно потерпеть всякие дворцовые интриги!

— Однако сегодня, по крайней мере, я твой!

— Да, и я так рада этому… — застенчиво улыбнулась Мадлен. В тот же миг, словно наперекор им обоим, послышалось:

— Господин Ларм! Можно с вами поговорить наедине?

Эвар обернулся: на этот раз к нему обращалась элегантная дама лет сорока. 'Если не ошибаюсь, она из руководства партии 'зелёных'!' — отметил про себя Эвар, а вслух произнёс:

— Простите, сударыня, ваш вопрос случайно не связан с политикой?

— Связан! — лукаво улыбнулась дама.

— В таком случае, боюсь, что не смогу быть вам полезен: только что я пообещал баллотироваться от Трудовой партии!

— Как это? Почему? — растерялась дама.

— Выходит, они немного опередили вас.

— Но если мы предложим вам более выгодные условия? — умоляюще произнесла дама.

— Сожалею, я не нарушаю свои обещания ради выгоды. А можно мне спросить? Это не вы ли передали вчера диск с компрометирующими файлами госпоже Изабель Ронсар?

— Не понимаю, о чём вы говорите, — покраснела дама и быстро удалилась.

— Надеюсь, это была последняя моя политическая встреча на сегодня? — вздохнул Эвар. — Даже здесь нельзя побыть без политики…

— А по-моему, как раз в зоопарке ей самое место! — заявила Мадлен, и супруги Ларм весело рассмеялись.

Был уже вечер, когда семья Ларм, усталая, но довольная проведенным вместе днём, направилась домой. У входа в правительственный городок их остановил охранник:

— Мой генерал! Я очень сожалею, но с первого числа следующего месяца ваши пропуска недействительны!

— Что? — удивился Эвар. — А как же мы будем возвращаться к себе домой?

— Мой генерал, я очень сожалею, но у меня приказ…

— Ах, вот как! — раздражённо произнёс Эвар. — Что же, я сам виноват, должен был это предвидеть. Ладно, найдём выход.

Они направились к своему дому.

— Миленький, мне кажется, ничего плохого, если на днях мы вернёмся домой на Марселию, как ты считаешь? — просительно сказала Мадлен. Эвар неопределённо кивнул:

— Согласен, баллотироваться я могу и оттуда. Единственное неприятно — частые переезды.

— А давай рассматривать их как путешествия! — улыбнулась жена, и они вошли в дом. Мадлен увела малышей в детскую, а Эвар взял видеотелефон:

— Добрый вечер, дорогой Жерар! Я так рад вашему звонку! — поспешно ответил ему собеседник.

— Алло, господин Бижу! У меня неприятная новость. Через две недели нам придётся покинуть правительственный городок, мне отменяют пропуска!

— Что? — возмутился Бижу. — Это безобразие! Произвол правителей, теряющих власть! Я срочно приму меры! Не беспокойтесь, пожалуйста, никто ваши пропуска не отменит!

— Очень на это надеюсь, — проворчал Эвар и разъединил. Подумал, чем бы заняться. Сел к компьютеру, вошёл на сайт биржи. Оказывается, те акции, которые по наитию купил полгода назад Жерар, поднялись в среднем в двадцать раз. Эвар покачал головой: хотя акции и сильные, цена явно завышенная. Лучше их продать сейчас, а там видно будет.

Он уже выполнил нужные операции, когда в комнату заглянула взволнованная Мадлен:

— Любимый, ты не можешь подойти сюда? О тебе говорят по телевизору!

Заинтригованный, Эвар поспешил в соседнюю комнату. Действительно, показывали пресс-конференцию премьер-министра, посвящённую отставке генерал-майора Жерара Ларм. Герой дня даже узнал среди публики несколько журналистов, задававших утром вопросы ему:

— Господин премьер-министр, нельзя ли уточнить, за какие именно нарушения отстранён Жерар Ларм?

— К нему были серьёзные нарекания со стороны комиссии по Правам Человека!

— Подробнее расскажите об этом, пожалуйста!

— Сожалею, это связано с государственной тайной!

Зал недовольно загудел.

— Правда ли, что Жерар Ларм добивался освобождения пленных англов? Верно ли, что их содержат в таких же бесчеловечных условиях, как наших граждан на Темзии?

— На этот вопрос вам ответит министр Полиции и Тюрем!

— Когда ответит? Почему его здесь нет?

— Он на важном совещании!

— А почему вы в нём не участвуете?

— Это внутриминистерское совещание!

— Господин премьер-министр, а вы поддерживаете идею освобождения англов, как призывает Ларм?

— Я пока не готов ответить на этот вопрос!

Эвар покачал головой. Пресс-конференция всё более напоминала игру в пинг-понг, в которой премьер-министр имел явное преимущество над своими многочисленными, но не столь опытными противниками.

— Почему комиссия по Правам Человека не занимается защитой интересов англов?

— Это выходит за рамки её компетенции!

Толпа журналистов заволновалась. Премьер-министр вёл себя просто нагло, фактически не отвечал на вопросы, а футболил собеседников.

— Господин премьер-министр, что вы думаете об импичменте Президенту, который сейчас дебатируется?

Эвар вздрогнул. Итак, импичмент уже обсуждается! Значит, и роспуск парламента очень вероятен, а следом за ним и досрочные выборы. Неужели, действительно, получится победить и парламентским путём, без крови осуществить всё то, о чём вчера говорил маршал Бордо?

— Я не думаю, что импичмент пройдёт. У нас большинство в парламенте.

Журналисты недовольно загудели: ссылка премьер-министра на собственное преимущество в силе ни у кого симпатии не вызывала.

— Правда ли, что Жерару Ларм отменяют пропуска в правительственный городок?

Эвар и Мадлен одновременно издали взволнованное восклицание. Неужели Бижу уже успел проинформировать журналистов? Быстрый он…

— Этот вопрос касается правительственной охраны!

— Однако она подчиняется вам и Президенту!

Премьер министр закашлялся и схватился за стакан с водой. Пил он не торопясь, и было ясно, что он попросту обдумывает свой ответ на неприятный вопрос.

— Существует определённый порядок работы правительственной охраны. Он не может нарушаться.

Журналисты снова шумно выразили своё недовольство.

— А не связано ли предстоящее выселение Жерара Ларм с тем, что он вступил в Трудовую партию и баллотируется на следующих выборах на третьей позиции списка?

— Что? Ларм вошёл в Трудовую партию? — искренне растерялся премьер-министр.

— А вы разве не знаете? — ехидно спросила журналистка, задавшая вопрос. — Об этом только что сообщил первый канал телевидения!

Премьер-министр бросил куда-то влево гневный взгляд: вероятно, там сидел его референт, который на этот раз облажался. Но прежде чем журналисты успели обрадоваться своему маленькому успеху, их противник перешёл в наступление:

— Я бы не рекомендовал Трудовой партии включать господина Жерара Ларм в свой предвыборный список!

Зал возмущённо заволновался.

— Почему? Боитесь проиграть?

— Нет! Потому что господин Ларм психически ненормален!

Зал дружно взвыл.

— Вы можете это доказать или голословно утверждаете?

— Могу! У нас в распоряжении имеется старая мнемограмма Жерара Ларм! Из неё чётко видно раздвоение личности!

Это заявление заметно шокировало журналистов, и на несколько секунд в зале воцарилось молчание.

— Больше вопросов нет? — ехидно поинтересовался пресс-секретарь.

— Есть! — поднял руку знакомый Эвару журналист. — Как могло случиться, что человек, которого вы называете ненормальным, несколько месяцев руководил спецслужбой и достиг на этом поприще куда более значительных успехов, чем его предшественники?

Премьер-министр недовольно поморщился.

— Карьера господина Жерара Ларм — всецело на ответственности его предшественника Алена Колюша. Именно он нашёл этого человека, дал ему высокое воинское звание, помог защитить диссертацию, а затем оказался им же отстранён. Как вы знаете, генерал-майор Колюш не всегда ответственно подходил к назначениям. Достаточно вспомнить его секретаря, который оказался шпионом пиратов.

— Простите, господин премьер-министр! Вы полагаете, что Жерар Ларм недостоин тех званий и степеней, которые ему присвоены? Может, и орденов тоже?

Премьер-министр закашлялся и снова схватился за стакан с водой, а затем ответил:

— Этого я не говорил. Господин Ларм несомненно имеет определённые заслуги. Однако присвоение ему учёной степени и воинских званий прошло с некоторыми нарушениями процедуры.

Зал снова загудел.

— Получается, что Жерар Ларм честно заслужил всё то, что имеет, и пострадала только процедура? Если так, то не кажется ли вам, что её следует пересмотреть?

Премьер-министр жалобно взглянул на пресс-секретаря, и тот поспешно произнёс:

— Дамы и господа, прошу не отвлекаться от темы пресс-конференции! Военные и научные заслуги господина Жерара Ларм несомненны! Никто не собирается оспаривать его учёную степень и воинское звание! Однако мы обсуждаем сейчас только его отставку! По этой теме есть ещё вопросы?

— Когда правительство ознакомилось с мнемограммой генерал-майора Жерара Ларм? — спросили из зала.

— Сегодня, — недовольно ответил премьер-министр.

— То есть к отставке она отношения не имеет?

— Нет.

— А разве при приёме его на работу в Службу Безопасности у него не снимали мнемограмму?

— Снимали незадолго до этого, — упавшим голосом ответил премьер-министр. — Она была в порядке.

— То есть если даже Жерар Ларм был раньше не вполне нормален, то теперь всё в порядке?

— Не знаю, — грустно ответил премьер-министр. — Психиатры говорят, что полной гарантии излечение психических заболеваний не даёт…

Эвар вздрогнул от неожиданности: жена тронула его за плечо.

— Милый, там тебе звонит этот… господин Бижу.

— Да, любимая, спасибо, сейчас подойду, — кивнул муж. Он вышел в гостиную и взял трубку:

— Слушаю, господин Бижу!

— Простите, господин Ларм. Это правда — насчёт вашей мнемограммы?

Эвар вздохнул.

— Вы имеете в виду, что у меня было раздвоение личности? Да, правда. Однако затем я прошёл операцию по удалению ложной памяти, и последующие мнемограммы были в порядке.

Бижу грустно вздохнул.

— Простите, а нельзя ли, чтобы вы снова прошли мнемоскопирование? Подтвердить, что и сейчас всё в порядке…

Эвар вздрогнул. Меньше всего он хотел, чтобы в его мозги снова полезли посторонние. И если это окажется препятствием к новой политической карьере — что поделать, без неё можно обойтись. Вот только англов жалко. Однако в любом случае, ведь мнемоскопирование покажет на этот раз совсем не тот результат, который нужен Трудовой партии…

— Сожалею, господин Бижу, на это я пойти не могу. Во-первых, я располагаю секретной информацией самого высшего уровня, которая не должна оказаться достоянием посторонних, даже врачей. Во-вторых, мне неприятно ваше недоверие. Если это ваше условие непременно для того, чтобы я баллотировался — считайте, что сегодняшнего разговора между нами не было. До свиданья.

Он со злостью разъединил. Судя по всему, парламентский путь к прекращению войны с Англией плакал. Но не проходить же из-за этого повторное удаление ложной памяти. Тем более что чёрт его знает, что при этом окажется удалено. Эвар виновато взглянул на жену:

— Прости, любимая! Я обещал этот день тебе, а приходится заниматься разными глупостями, да ещё, похоже, мы вернулись к тому, с чего начинали.

— Не огорчайся, милый, всё к лучшему! — улыбнулась Мадлен. — Ты сделал всё, что мог, для спасения несчастных людей. Лучше поступить невозможно…

Её руки нежно легли на плечи Эвара. Молодой человек не выдержал — обнял свою жену, подхватил её на руки и, целуя в губы, понёс к постели. Долой политику, когда любовь заявляет свои права…

— Вот и всё, мой генерал. Моя рекомендация — в ближайшее время попробовать разобраться с источниками финансирования террористов, — произнёс Эвар, завершая свой отчёт Гастону Февру перед окончательной передачей полномочий. Февр пристально посмотрел в лицо генерал-майору:

— Во-первых, давайте без званий. Я для вас Гастон, а вы для меня — Жерар. Во-вторых, я предлагаю вам быть моим заместителем.

Эвар с удивлением посмотрел на генерал-полковника, словно сомневаясь в том, что услышал.

— Простите… Гастон. Я правильно вас понял? Вы хотите, чтобы…

— Я хочу, чтобы вы стали моим заместителем и продолжили делать то, что начали, — с ударением в голосе ответил Февр. — Вы идеально руководили Службой Безопасности, и правильнее всего было бы вас оставить на прежнем посту. К сожалению, это невозможно по независящим от нас обоих причинам. Однако мне бы очень хотелось видеть вас своим заместителем. Вам будут предоставлены все полномочия, которые вы потребуете.

— Но премьер-министр…

— Будет против вашей кандидатуры? Это моя проблема. Если не утвердят вас, я тоже уйду. Сейчас правящей коалиции меньше всего нужны новые скандалы и конфликты. И без того Президент получил импичмент и через полгода назначены парламентские выборы.

Эвар вздохнул и задумался. Уже и вещи начали укладывать с Мадлен, готовясь к возвращению на Марселию, а дело вон как оборачивается…

— Хорошо, Гастон. Только у меня две просьбы…

— Какая первая?

— Пожалуйста, сегодня же решите вопрос, утвердят меня вашим заместителем или нет. Дело в том, что через несколько дней будут аннулированы наши пропуска в правительственный городок.

— Хорошо, принято, — кивнул Февр. — А вторая?

— Видите ли, с определённого момента для меня центральным вопросом являются права пленных англов…

— Понимаю, — кивнул Февр. — Проинспектировать нам вдвоём места их заключения, разумеется, не проблема. Хотя что там инспектировать — правительство уже фактически признало издевательства и медицинские эксперименты над англами. К сожалению, я не вижу, каким образом, используя наше с вами служебное положение, изменить ситуацию, добиться освобождения пленных. Если только… — задумался он. Эвар выжидательно посмотрел в лицо Февра. Тот тряхнул головой:

— Нет, не знаю. Давайте так: хотите вести какие-то игры с оппозицией по этому вопросу — возражать не стану, но сам участвовать в них не буду. Вам такой вариант подходит?

— Да, — кивнул Эвар. Он и сам смутно представлял себе, как можно добиться освобождения англов, если не действовать вместе с правительством или с оппозицией.

— Любимый, ты нарасхват! — улыбнулась Мадлен, когда муж поведал ей подробности своей встречи с Февром. Эвар пожал плечами:

— Не знаю, нарасхват ли. Оппозиция от меня уже отказалась из-за мнемограммы…

— Они будут кусать себе локти! — убеждённо заявила Мадлен. — А этот Февр, оказывается, человек умный. Почему же у него не получалось сделать то, что удалось тебе?

Эвар задумался. Надо же когда-нибудь рассказать жене правду, пусть не всю сразу…

— Понимаешь, любимая, у меня есть одна особенность: я вижу некоторые вещи, которые незаметны другим людям…

— Только не надо про раздвоение личности! — засмеялась Мадлен. — Я ведь тоже вижу некоторые вещи не так, как другие люди. Например, Земля показалась мне голубым шаром — помнишь, я тебе рассказывала?

Эвар вздрогнул и застыл, поражённый внезапной мыслью. В самом деле… Как он мог забыть слова жены, сказанные на Земле? Да, конечно, жена говорила это Жерару, а когда Эвар снова вернул свои права — не о том думал, хотелось побыстрее доставить Поля и Сюзан в интернат на Оритании, потом всё время занят был служебными делами, свободное время посвящал семье, а не поискам истины. Но теперь-то уже пора?!

— Мадлен! — изменившимся голосом произнёс муж. — Прости, что я не сказал тебе этого раньше. Просто забывал. Ты правильно видишь Землю, она действительно голубой шар.

— Да? — удивилась женщина. — А тогда почему другие… — она запнулась. — Не понимаю…

— Это те самые нагуали так воздействуют на людей, искажают восприятие, — вздохнул Эвар. — Из-за них Земля кажется одним бурой лепёшкой, а другим — полушарием, полусферой. На самом деле, видела её правильно ты. Мне кажется, на тебя нагуали не действуют… — и он осёкся, поражённый странной мыслью. На Мадлен наугали не действуют? Тогда почему она видит его, Эвара, своим мужем Жераром? И не только она… Пираты, с которыми он разговаривал при разных обстоятельствах, тоже способны преодолевать наваждение нагуалей, но ни один из них не заметил, что в нём, Эваре, живёт также Жерар. 'Но я же вижу себя в двух лицах?!' — в отчаянии подумал глава семейства и на всякий случай заглянул в зеркало, чтобы убедиться, что не ошибается сам. — 'Я сойду с ума…'

— Ну? — настойчиво спросила Мадлен. — Допустим, нагуали воздействуют, обманывают всех, кроме меня. И тебя, верно? Мы с тобой видим всё правильно, а другие — нет. Знаешь, я бы решила, что сошла с ума, если бы не всё то, что с нами происходит. Но какое отношение это имеет к Службе Безопасности?

Эвар тряхнул головой: что толку сейчас каяться в самозванстве, рассказывать жене про память Эвариста Галуа, если самому многое непонятно.

— Понимаешь, — запинаясь, заговорил он. — Не только мы с тобой видим то, что на самом деле. Некоторые другие люди тоже.

— Ага! — радостно ответила жена. — Я была уверена, что это так! Не может быть, чтобы только мы с тобой вдвоём видели всё правильно! А кто эти другие?

— Пираты! — вздохнул Эвар. — Почему-то именно они видят всё как есть.

— Они и мы с тобой? — удивилась Мадлен. — Опять ничего не понимаю.

— Мне кажется, сопротивление иллюзиям, которые создают нагуали, как-то связано с неприятием общества, — задумчиво произнёс Эвар. — Человек как бы отторгает то, что ему преподают окружающие, и успешнее сопротивляется иллюзии.

— Я разве отторгаю общество? — озадаченно спросила Мадлен. — А знаешь, наверное, ты прав, только я никогда раньше об этом не задумывалась. Вот когда ты докладывал в университете в первый раз, я мало что понимала, но чувствовала, что ты прав. Все кругом — уважаемые люди, профессора — уверяли, что ты ошибаешься, а я верила не им, а тебе, хоть они такие умные и образованные. И вот — надо же! — прошло всего два года, и они вдруг прозрели, что ты прав. Получается, что я, с моим несчастным школьным образованием, разобралась во всём лучше их?

Эвар молча кивнул. До него самого только теперь доходило, что Мадлен совершенно права. Тогда, в университете, он воспринял её поведение просто как реакцию любящей жены, в глазах которой муж всегда молодец, но ведь…

— А ты сам? — вдруг произнесла Мадлен, возвращая мужа к реальности. — Я бы не сказала, что ты отторгаешь общество. Хотя…

Эвар вздохнул. Бывший Эварист Галуа ещё как отторгал окружающее общество, не хуже современных пиратов. Но как рассказать об этом жене? И что имеет в виду она под этим 'хотя'? Жерар Ларм вступал когда-нибудь в конфликт с обществом? Вряд ли, не то и ему Земля показалась бы голубым шаром, и солдаты вокруг не стояли бы под наклоном. С другой стороны, для подростков неприятие окружающего мира очень характерно. Так почему они не видят того, что закрыто для большинства взрослых? А может, видят, а потом утрачивают эту способность? Как это проверить?

Словно спасая Эвара от потока мучительных размышлений, ведущих непонятно куда, зазвонил видеотелефон. Эвар со вздохом облегчения взял трубку: это звонил Февр.

— Слушаю, Гастон!

В ответ послышался печальный вздох:

— Простите, Жерар. У меня не получилось. Не знаю, чем вы насолили нашему премьер-министру, но он категорически отказывается утвердить вас моим заместителем…

Эвар пожал плечами:

— Что же, спасибо, что выяснили это. Нам, наверное, пора собирать вещи.

— Я очень сожалею, Жерар…

— Ничего страшного. Спасибо вам за попытку. До свиданья!

Эвар разъединил, и Мадлен тут же внимательно посмотрела ему в лицо:

— Ты рассердился на него?

Муж пожал плечами:

— Не знаю, милая… Честно говоря, я и не надеялся, что у него получится. Но, понимаешь, он мне обещал, что если не утвердят меня, то и он откажется принимать полномочия. А сейчас об этом не сказал ни слова.

— Да ну их всех! — воскликнула с неожиданной силой Мадлен. — Они мне так надоели! То зазывают тебя, ну прямо как будто отчизна гибнет, то сами же отказываются! Не понимаю: неужели у людей совсем нет гордости? Не сознают, как это позорит их самих? Всё, милый, собираем вещи — и на Марселию! Видеть больше не желаю этих болтливых зануд!

Эвар охотно подчинился. Пять минут спустя супруги Ларм уже собирали чемоданы в путь.

Гастон Февр чувствовал себя не в своей тарелке. Прежде всего, неудобно было перед Жераром, которому наобещал много всего, но так и не выполнил. Однако помимо этого — омерзительное ощущение от беседы с премьер-министром. Тот словно спятил: вёл себя нагло и высокомерно, недвусмысленно намекал, что хоть сейчас готов отправить Февра обратно в отставку, вслед за его предшественником. Пожалуй, именно это обстоятельство удержало Февра от предъявления того ультиматума, о котором он говорил Жерару. Но кого, в конце концов, правительство собирается назначить во главе Службы Безопасности? Не Колюша ведь? Он так опозорился, что дальше некуда. Максен годился бы на эту должность, если бы не был человеком науки, для которого спецслужба — всего лишь рабочее место, способ заработка. Максен очень хорош как заместитель по научным вопросам, а в тандеме с Жераром оказался просто великолепен, но чтоб он самостоятельно принимал решения в сфере безопасности — исключено.

Остаётся единственный вариант: правительство намерено привести в Службу Безопасности кого-то со стороны. Февр вздохнул: ведь и Жерар человек со стороны, а вон как справился… Кто же может быть новым претендентом на должность? Да кто угодно. Не обязательно специалист по безопасности или даже просто военный. Жерар отлично наладил работу Службы, и теперь она какое-то время сможет функционировать без сбоев, назначь начальником хоть шимпанзе. А правительству, собственно, много не надо: всё равно через полгода парламентские выборы, нужно просто дотянуть до них без значительных проколов в военных и экономических вопросах.

Февр потёр лоб ладонью. Пожалуй, именно то обстоятельство, что правительство может сейчас обойтись без него, является главным, если не единственным, аргументом в пользу того, чтобы не уходить со своего поста. По сути — просто ослиное упрямство. Да, пожалуй, ещё перед Анжеликой покрасоваться охота. Однако перспектива не радует: или всё-таки уйти, освобождая место для ставленника правящих оболтусов, или превратиться в их марионетку, послушно выполнять самые идиотские распоряжения.

А ещё — проблема пленных англов, с которыми непонятно как быть. О том, что участь этих людей является одной из самых важных проблем самой Галлии, Февр задумался только в последние дни, благодаря Жерару. Да, он знал об издевательствах над ними давно, но как-то привык за много лет: мол, и они с нашими поступают так же. А вот пришёл Жерар, спас наших, устроил бучу — и стало ясно, что англов тоже надо как-то выручать. И чёрт его знает, что для этого придётся сделать. Ясно одно: чтобы прекратить эту гнусность, огромных полномочий шефа спецслужбы не хватит. Иначе Жерар всё уже сделал бы сам…

— Папа, когда мы пойдём в лабиринт? — настойчиво поинтересовался Пьер. Сегодня он задавал этот вопрос уже в третий раз. В первый — когда семья Ларм ещё только прибыла в марселийский Диснейленд и ознакомилась с планом предлагаемых аттракционов. Тогда Мадлен пояснила сыну, что лабиринт едва ли самый интересный аттракцион и, что немаловажно, там нет очереди, а потому лучше идти туда после посещения мест более захватывающих. Второй раз — полчаса назад, и тогда Эвар уже открыл было рот, чтобы ответить 'Сейчас!', как вдруг Клара указала пальцем на лодочки и капризно заявила: 'Хочу, хочу!'. Перед этим семья посетила Планету Тайн, Пещеру Ужасов, Парк Динозавров, Остров Скелета, Страшные Горки и несколько аттракционов не столь запоминающихся.

Чтобы не привлекать излишнего внимания окружающих, наверняка помнящих успешного и скандального начальника Службы Безопасности, Эвар надел сегодня большие тёмные очки. Он предложил было и Мадлен поступить так же, но молодая женщина отказалась наотрез. Как результат, на неё глазели очень многие, хотя, скорее всего, это было вызвано не тем, что прохожие узнавали в ней супругу экс-шефа спецслужбы, а просто обращали внимание на очень красивую женщину.

Планета Тайн выглядела издали довольно привлекательно, однако по приходе туда как взрослые, так и дети разочаровались: выяснилось, что это просто несколько фанерных и надувных сооружений, с горем пополам изображающих рельеф безжизненной планеты. Пещеру Ужасов семья прошла минут за пять, прислушиваясь сначала с интересом, а затем не без раздражения к душераздирающим завываниям из тёмного прохода и скучающе рассматривая пластмассовые сталактиты и сталагмиты. Динозавры понравились всем, даже Эвар признал в душе, что игрушечные рептилии очень похожи на тех живых, которых он рассматривал вблизи в бытность свою в Амазонии. На Острове Скелета Пьер быстро разыскал 'сокровище' — коробочку со сладостями и детскими игрушками, — а потому сразу утратил интерес к тамошним пиратам и зубастым чудовищам. На Страшные Горки, куда маленьких детей не допускали, Мадлен пошла с Пьером, оставив Клару на попечение мужа. После этого аттракциона семья пообедала, а теперь снова встал вопрос, что бы ещё посетить.

— Может, действительно, заглянем в лабиринт? — неуверенно спросил Эвар жену. Мадлен вопросительно посмотрела на Клару, но та только вертела головой, не высказывая конкретных пожеланий.

— Хорошо, пойдём! — улыбнулась молодая женщина, и все вчетвером направились к лабиринту.

— Папа, ты говорил, что можешь выйти из любого лабиринта? — поинтересовался Пьер. Эвар улыбнулся:

— Нет, не из любого, но из здешнего, думаю, мы найдём выход, как только захотим.

— А из какого нельзя?

— Ну, например, из такого, в котором вместо стен колонны.

— А почему?

— Да, мне тоже интересно! — поддержала сына мама.

— Потому что в нём нет сплошных стен, придётся ходить вокруг одной и той же колонны… — Эвар замялся: чтобы как следует объяснить, почему трудно выходить из лабиринта с колоннами, нужно сначала пройти обычный. К счастью, Мадлен поняла затруднение мужа и весело заявила:

— Ну, пойдёмте же туда, в этот таинственный лабиринт!

Семья вступила в лабиринт: Пьер шёл впереди и решал, куда нужно поворачивать, Мадлен отставала от него на шаг, иногда — когда сын спешил — придерживала его, а за ней следовал Эвар с Кларой на правом плече, присматривавший, чтобы всё было в порядке. Справа и слева потянулись ряды зелени выше человеческого роста, в которой виднелись проходы, то ли ведущие к выходу, то ли обманывающие посетителей.

— Ну, папа? Как нам отсюда выйти? — требовательно поинтересовался Пьер, останавливаясь после пятого поворота.

— Ты уже хочешь выйти? Так просился сюда! — засмеялась мама.

— Не хочешь попробовать сам найти выход? — Эвар подошёл ближе и погладил сына по голове.

— Не знаю… — мальчик неуверенно оглянулся, словно прикидывая, куда лучше идти.

— Моё обещание остаётся в силе: как только мы захотим выйти отсюда — найдём путь! — уверенно заявил отец семейства. — Только тогда станет не так интересно!

— Нет, давай, пусть сначала Пьер поищет! — теперь уже и Мадлен, не сомневающаяся в способностях мужа, захотела, чтобы сын попробовал свои силы.

— Только не убегай от нас, Пьер! — предупредил Эвар. — Иди медленно, чтобы мы успевали!

— Да, не спеши! — подтвердила жена, которая не испытывала ни малейшего желания бегать.

— Сюда? — неуверенно сказал мальчик, указывая на самый большой проход. Отец и мать проследовали за сыном.

— Теперь сюда…

Минут через пять стало ясно, что они заблудились. Пьер тыкался в разные проходы, но по некоторым признакам было видно, что семья кружит одним и тем же путём. Навстречу попадались и другие посетители, изрядно уставшие и недовольные затянувшимся аттракционом.

— Может, теперь попробуем по твоему методу? — жалобно обратилась Мадлен к мужу.

— Я не против, — улыбнулся Эвар. — Что скажешь, Пьер?

Мальчик молча кивнул. Он чувствовал себя неловко оттого, что завёл сюда родителей и сестру, а теперь заплутал. Эвар понял его настроение и ободряюще кивнул:

— Пьер, бери маму за руку! Пошли!

Эвар, держа девочку на правом плече и касаясь зелёной стены указательным пальцем левой руки, двинулся вперёд. Через пять шагов появился проход. Эвар оглянулся на жену и сына, кивнул и шагнул влево.

— Но мы там уже были! — неуверенно произнёс Пьер.

— Давай не будем отставать! — веско ответила мама. Она ни секунды не сомневалась, что муж идёт правильным путём. Ещё через три шага слева появился совсем узкий проход. Теперь уже Мадлен не выдержала, видя, что муж уверенно шагает туда:

— Милый, там вряд ли выход!

— Давайте, давайте! — оглянулся Эвар, ища её и сына взглядом. Несколько шагов по сомнительному проходу, затем ещё два поворота налево — и перед ними открылся выход.

— Как, это всё?! — с разочарованием в голосе произнёс мальчик. Клара, с любопытством следившая с папиного плеча за странными манёврами взрослых, радостно засмеялась

— Я ведь предупреждал, что по моему методу получится не так интересно! — подмигнул Эвар сыну.

— Зато вышли! — радостно заявила Мадлен. — Куда теперь отправимся?

— Может, просто посидим, отдохнём? — предложил муж.

— Да! Давайте!

Эвар купил детям сладости. Все четверо направились к ближайшей скамеечке и уселись там. Дети ели сладкое, смеялись и болтали ногами, родители с удовольствием вдыхали приятный воздух здешнего парка, полного красивых и ароматных цветов. Издали доносились весёло-испуганные возгласы тех, кто не побоялся Страшных Горок. Погода была ясная, и настроение отличное.

— Папа, а мы пойдём в лабиринт с колоннами? — озорно улыбаясь, спросил Пьер.

— Что?! Только не это! — с весёлым испугом в голосе отозвалась мама.

— Я надеюсь, такого лабиринта здесь нет! — засмеялся Эвар.

Бум…

Эвар не сразу понял, что это за звук. Только какой-то голос внутри него произнёс: 'Тревога!'

Бум! — уже гораздо ближе. Мысль пробудилась от благостной спячки и понеслась галопом. 'Странный шум, похоже на взрывы. Это какой-то аттракцион? Непонятно… Разве есть поблизости аттракционы со взрывами? Может, это со стороны Острова Скелета — какое-нибудь 'морское сражение'? Нет, это далеко отсюда…'

Бум! — снова близко, но уже с другой стороны. 'Это не может быть аттракцион, иначе доносилось бы из одного и того же места', - подумал Эвар. Хорошее настроение улетучилось напрочь.

Мимо пробежала, прихрамывая, женщина средних лет, её левая рука была окровавлена.

— Что случилось? Вам нужна помощь? — вскочил с места Эвар, но пострадавшая женщина, не отвечая, уже убежала к выходу. Эвар и Мадлен тревожно переглянулись. Поодаль бежали к выходу ещё десятки людей, среди них тоже были пострадавшие.

— Мне это всё не нравится! — уверенно заявила молодая женщина. — Пойдём отсюда!

— Погоди, милая! — остановил её муж. Что-то в происходящем было, хотя и зловещее, всё же какое-то искусственное. Что это за взрывы? Не аттракцион, разумеется. Но и вряд ли авария на каком-либо аттракционе — ведь и в этом случае источник шума не менялся бы. Эвар принял решение:

— Оставайтесь пока здесь, никуда не уходите! Я попробую выяснить, что происходит!

Мадлен испуганно кивнула и крепко прижала к себе малышей. Эвар окинул взглядом парк. Вот какой-то здешний служащий в белой униформе, он наверняка в курсе…

— Простите, сударь, что происходит? Что это за взрывы? Куда побежали люди?

Служащий странно посмотрел на Эвара, ответил, запинаясь:

— Н-не знаю, сударь… Что-то страшное…

Бум!..

'Что-то страшное — но при этом сам он никуда не бежит? Непонятно…' Решение пришло неожиданно.

— Милая, иди за мной так, чтобы я тебя всё время видел! — обратился Эвар к жене. Мадлен и дети поднялись со скамейки и двинулись за ним. Эвар направился в ту сторону, откуда прозвучал последний взрыв. Не успел он сделать и два десятка шагов, как увидел перепуганных людей, бегущих к выходу.

— Что случилось?

— Теракт, сударь! Уходите скорее!

— Теракт? Вон на том аттракционе?

— Да! Взорвалась бомба!

— Милый, пойдём к выходу? — дрожащим голосом спросила Мадлен. Эвар отрицательно покачал головой:

— Нет, я хочу сначала разобраться здесь! Да и на выходе сейчас будет давка, спешить туда не стоит.

Поглядывая то и дело на жену и детей, шедших в десятке метров позади него, Эвар приблизился к аттракциону, откуда только что убежали люди. Комната смеха. Внутри есть кто-нибудь? Нет, все разбежались. А где был взрыв? Не заметно, но запах сгоревшего пороха ощущается… А, вот: в конце помещения два зеркала разбиты и дым чёрный оседает. Странно, пострадавших не видно. Так это там? Бомба взорвалась и почти ничего не повредила? Пороховая бомба? Разве такие используются террористами? Так что же здесь произошло? Просто взорвался порох, вроде хлопушки? И это так напугало людей? Несколько человек легко ранены… Нет, всё это не так безобидно. В общем, понять испуг людей можно, ведь случилось неожиданно, да и вряд ли кто-то разбирается в проблемах терроризма. Только это скорее не теракт, а хулиганство. Хотя, конечно, и хулиганам в Диснейленде не место. Но что получается — хулиганы взорвали хлопушки или, скорее, петарды сразу в нескольких местах? Несколько людей пострадали… Это уже опасное хулиганство. Кто бы этим ни занимался, он окажется в тюрьме на довольно продолжительный срок. Зачем он это делает? Заложил в нескольких местах мины-петарды и распугал посетителей?

— Бум… — это уже где-то вдалеке. Какая-то последовательность во всех этих взрывах. Что именно? А, вот: каждый следующий ближе к входу в Диснейленд. Самый первый, вероятно, был у какого-то удалённого аттракциона. Как будто кто-то подгоняет посетителей Диснейленда на выход. Стоп… А ведь это может оказаться не так уж невинно…

Эвар схватился за мобильный видеотелефон и набрал номер Февра. Не отвечает. Тогда Максен…

— Здравствуй, Жерар! Рад видеть тебя! Как дела?

— Привет, Андре! Слушай, ты можешь срочно связаться с шефом? Я сейчас в марселийском Диснейленде, здесь кто-то заложил петарды на нескольких аттракционах и распугал посетителей. Так вот, я не исключаю, что это теракт! Сейчас сотни людей соберутся у выхода, возникнет паника, давка, и тогда…

— Я понял тебя! — возбуждённо ответил Максен. — Ты прав! Я срочно звоню шефу! Тебе перезвоню потом!

Связь разъединилась. Эвар тоскливо посмотрел по сторонам. Рядом происходит нечто зловещее, в чём разобраться пока невозможно. Бежать к выходу нельзя, это попросту опасно — хотя бы потому, что там сейчас давка. Рассуждая логично, если речь действительно о теракте, то сейчас безопаснее всего здесь, где неприятность уже состоялась. Однако ждать непонятно чего, даже без уверенности, что опасность реально существует — так томительно, просто невыносимо…

Он вернулся к жене и детям. Малыши выглядели напуганными. Мадлен с тревогой посмотрела мужу в лицо:

— Милый, так что это?

— Точно не знаю, но спешить на выход нам пока не стоит, — вздохнул Эвар. Вдалеке снова послышался взрыв.

— Опять сядем на скамеечку? — с сомнением в голосе спросила жена. Клара захныкала:

— Мама, я хочу на ручки!

Хотя в семье было принято, что Клару обычно носит папа, девочка предпочитала, чтобы это делала мама. Эвар задумчиво посмотрел, как жена берёт девочку на руки, и заговорил:

— Милая, посуди сама: пронести бомбу на территорию Диснейленда практически невозможно, у входа проверяет охрана с детекторами. А тут, получается, пронесли с десяток бомб. И бомбы странные: начинены не толом и не пластитом, а порохом. Несколько человек ранены, но, кажется, ни один не пострадал серьёзно.

— Это хулиганство! — воскликнула Мадлен.

— Я бы так же подумал, только уж очень невыгодное хулиганство: тот, кто его затеял, окажется в тюрьме надолго.

— Тогда зачем ему это? — с удивлением в голосе произнесла женщина.

— Пока точно сказать не могу, только предполагаю…

Прежде чем Эвар закончил мысль, зазвонил его мобильный видеотелефон.

— Да, Андре! Что-нибудь выяснили?

— Жерар, какой ты молодец! — возбуждённо закричал Максен. — Иди к выходу, там всё объяснят! Всё равно Диснейленд на сегодня закрывается!

При этих словах Пьер недовольно захныкал.

— Пойдём, пойдём! — Эвар забрал у жены девочку и двинулся к выходу. Минут через десять они подошли к воротам. Там стояла длинная очередь желающих покинуть Диснейленд, и Эвар подумал было, что им придётся ждать, но вдруг услышал:

— Господил Ларм! Пройдите, пожалуйста, сюда!

Со стороны служебного входа какой-то офицер махал рукой. Эвар насторожился, но направился к неизвестному. Ещё через несколько секунд семья Ларм вышла на улицу. Там стояла огромная толпа и виднелись по крайней мере два десятка полицейских машин с мигалками. Помимо полицейских, там расхаживали с озабоченным видом люди в штатском, в которых без труда узнавались бывшие подчинённые Эвара.

— Мой генерал, вы поедете сейчас домой или побудете немного с нами? — почтительно обратился к Эвару полковник полиции. Эвар вопросительно посмотрел на жену.

— Конечно, давай побудем немного здесь! Интересно же, что тут приключилось! — возбуждённо заявила Мадлен. Эвар кивнул полковнику:

— Да, я пока с вами!

— Дамы и господа! Дирекция просит прощения за случившееся! Пожалуйста, возьмите пригласительные билеты! В следующий раз пройдёте бесплатно! — послышался умоляющий голос администратора Диснейленда. Эвар взглянул на Мадлен:

— Ну как, дорогая, возьмём?

— Да, конечно! Мы их заработали! — засмеялась жена. — Я схожу за билетами, а ты пока выясни, что всё-таки здесь произошло! — и она удалилась, оставив детей на попечение мужа.

— Это действительно был теракт! — возбуждённо заговорил полковник. — Вернее, попытка теракта, которую вы, мой генерал, вовремя сорвали! Преступники рассчитывали, что посетители Диснейленда, напуганные взрывами, бросятся одновременно к выходу и возникнет давка. Это должно было отвлечь охрану, а тем временем злоумышленники пустили бы ядовитый газ!

— Какой газ? — машинально поинтересовался Эвар, думая о другом. Дети, раскрыв рот, прислушивались к разговору взрослых, но, к счастью, ничего не понимали.

— Фосген. Мы захватили два баллона.

Эвар покачал головой: фосген — штука серьёзная, могли быть немалые жертвы. Итак, смысл новой тактики террористов ясен: не пытаться пройти с бомбами на охраняемые объекты, а устраивать панику и давку, после чего наносить удар по перепуганным людям уже на выходе. Надо будет обсудить это с Максеном.

— А откуда они взяли чёрный порох?

— Его предостаточно на территории Диснейленда: хлопушки, петарды, разнообразная пиротехника.

Эвар сделал себе мысленное замечание за то, что сам не догадался до такой простой вещи.

— Иначе говоря, террористы получили доступ к складам Диснейленда, — размышляя вслух, произнёс Эвар. — Вероятно, среди персонала их человек. Вы задержали сотрудников Диснейленда?

— Да, мы сейчас допрашиваем их.

Внезапная мысль пришла Эвару в голову.

— Могу я также побеседовать с ними?

Полковник даже вздрогнул от неожиданности.

— О, мой генерал, конечно! Мы будем очень рады!

Появилась довольная Мадлен, помахивающая билетами:

— Ну как, едем домой?

— Милая, у меня тут образовалось одно неотложное дело, но оно займёт буквально несколько минут! — обратился к ней муж. — Подожди, пожалуйста, здесь! — он указал на ближайшую скамейку. Уголки губ жены недовольно опустились, но она ничего не сказала, увела детей на скамейку.

— Где вы проводите допрос? — обратился к полковнику Эвар, не желая терять время, чтобы не усилить недовольство жены.

— Вот тут, в административном корпусе! — указал полковник на небольшое белое здание рядом со входом. Эвар кивнул и направился внутрь.

— О, мой генерал! — расплылся в улыбке, при виде его, некий господин в штатском.

— Где вы допрашиваете персонал? — безо всяких прелиминариев поинтересовался Эвар.

— В соседней комнате! — господин в штатском указал направо. Эвар прошёл туда и сразу увидел того служащего в униформе, с которым разговаривал минут двадцать назад. Он сидел среди других сотрудников Диснейленда в ожидании своей очереди. Допрос вели полицейский майор и штатский.

— Господа, вы позволите мне задать при вас несколько вопросов этому господину? — Эвар, не церемонясь, указал на знакомого служащего.

— Да, конечно! — вскочили с места офицеры.

— Сидите, сидите, — остановил их жестом Эвар. — Итак, сударь! — обратился он к служащему Диснейленда. — Менее получаса назад мы с вами беседовали возле комнаты смеха…

— Не помню! — категорически заявил собеседник.

— Вы напрасно отрицаете! — нахмурился Эвар. — Я порекомендую снять вашу мнемограмму, и мои слова сразу подтвердятся.

— Возможно, мы с вами и беседовали, — недовольно ответил сотрудник Диснейленда. — Просто я не запомнил подробностей.

— Тогда я сейчас напомню. Вы сказали, что не знаете, что происходит, откуда взрывы, но это очень страшно.

— Возможно, — процедил сквозь зубы служащий.

— Скажите, кто вы по специальности?

— Механик.

— В пиротехнике не разбираетесь?

— Нет!

— Давно работаете здесь?

— Полгода.

— Неужели за эти полгода вы ни разу не присутствовали при фейерверках, имитации сражений с пиратами, разбойниками?

— Сожалею, это не входит в мои обязанности.

— А что вы делали возле комнаты смеха?

— Не помню. Возможно, просто прогуливался.

Эвар вздохнул и обратился к офицерам:

— Господа, рекомендую вам обратить особое внимание на этого человека. Обязательно снимите его мнемограмму. Я уверен, там найдётся немало интересного. В особенности рекомендую вам разобраться, зачем этот человек прогуливался в местах, где происходили пиротехнические взрывы, и сеял панику.

— Ах, вот как! — оживлённо ответил штатский. — Спасибо, мой генерал, это действительно крайне интересно! А с вами, сударь, — обратился он к служащему, — побеседуем вне очереди.

— Вот и отлично! — кивнул Эвар. — Тогда я пойду, пожалуй. Всего вам наилучшего, господа офицеры, удачного дня! — и он поспешно вышел и направился к скамейке, где его ожидали жена и дети. Мадлен скучающе смотрела по сторонам.

— Дорогая, ты на меня не сердишься, что я отлучился? — виновато спросил Эвар.

— Не сержусь, — ответила женщина, хотя складки у губ опровергали эти её слова. — Хорошо, что ты быстро вернулся. Теперь мы можем ехать домой?

— Да, конечно! — они направились к автостоянке. — Дело в том, что у меня возникло одно подозрение, и я им поделился…

— Я так и поняла, — коротко ответила Мадлен. Она усадила детей на заднее сиденье и пристегнула Пьера ремнём безопасности, а Клару взяла на руки и села сама. Автомобиль тронулся с места. Через двадцать минут они подъехали к своему дому, и тут зазвонил мобильный видеотелефон Эвара. На экране отставной генерал-майор увидел Февра.

— Алло, Гастон!

— Добрый день, Жерар! — возбуждённо заговорил шеф спецслужбы. — Поздравляю вас с предотвращением теракта!

— Спасибо, — ответил Эвар без радости в голосе. Хотя Мадлен не сделала ему выговор, от отца семейства не укрылось её недовольство. И это понятно: семейный отдых оказался изрядно подпорчен, да ещё и муж не вовремя вспомнил о своей былой работе в спецслужбе.

— Это ещё не всё! Мы выяснили, что главной мишенью террористов были вы и ваша семья!

— Ах, вот как, — вздохнул Эвар. — Спасибо за новость. Я-то надеялся, что с моим уходом с должности их интерес ко мне исчерпается.

— Я договорился с вашей городской полицией, чтобы рядом с вашим домом проезжали дополнительные патрули!

— Спасибо, — опять безрадостно ответил Эвар. Его не обрадовала перспектива ходить отныне в Диснейленд и магазины под полицейским конвоем. Да ещё, наверное, теперь придётся носить с собой оружие. Хуже трудно придумать…

— Будем на связи, Жерар! В ближайшее время ждите интересных новостей! — жизнерадостно сообщил Февр.

— Какие новости?

— Потом, всё потом! — загадочно ответил Февр и разъединил.

— Ой, мама! Полиция будет нас охранять? — с неожиданным восторгом завопил Пьер, с открытым ртом выслушавший разговор папы с неизвестным дядей. Эвар печально вздохнул и посмотрел в зеркальце на жену. Она была явно озадачена энтузиазмом сына.

— Когда мы в следующий раз пойдём в Диснейленд? — спросил Эвар, чтобы сменить тему разговора.

— Не знаю, — недовольно ответила Мадлен. — Включи радио, пожалуйста. Хоть новости послушаем.

Эвар беспрекословно выполнил просьбу жены. Из динамика раздался голос диктора:

— Таким образом, вхождение в правительство Трудовой партии позволяет избежать досрочных выборов, а возможно, и ухода нынешнего Президента, несмотря на вынесенный ему импичмент!..

— Что?! — в один голос воскликнули муж и жена, словно диктор мог их услышать. Пьер испуганно посмотрел на них. Эвар и Мадлен переглянулись и растерянно замолчали, прислушиваясь. Спустя несколько минут они уже были в курсе важных для страны событий, происшедших за предшествующие часы. Как выяснилось, Трудовая партия в последние месяцы вела тайные переговоры с правящей коалицией о возможном вхождении в её состав. Вчера было подписано секретное предварительное соглашение, а сегодня достигнуто окончательное. Теперь правящая коалиция имеет устойчивое большинство в парламенте, несмотря на уход из неё некоторых депутатов, недовольных постоянными скандалами, апогеем которых стало отстранение Жерара Ларм. Вместе с тем, отмена парламентских выборов вызывает сильное недовольство партий, остающихся в оппозиции. На их сторону перешли некоторые депутаты из правящей коалиции…

— Ах, дорогой мой! — вздохнула Мадлен. — Как хорошо, что ты не вошёл в эту Трудовую партию! До чего грязная игра!

Эвару оставалось только вздохнуть в ответ. Вот и выходит, что участь тысяч невинных людей, содержащихся в здешних тюрьмах, не более чем мелкая разменная монета в руках власть имущих. Для чего заигрывала с ним Трудовая партия, давала обещания, которые не собиралась выполнять? Наверное, просто хотела усилить нажим на партнёров по переговорам.

Эвар выключил радио. Теперь они ехали домой в полном молчании. Радостное настроение, с которым ещё недавно гуляли по Диснейленду, испарилось без остатка, раздавленное сначала жуткими событиями в городке веселья и развлечения, а теперь и отвратительными политическими новостями. Вот и родной дом. Остановить машину перед входом, подождать, пока жена и дети выйдут, отъехать в гараж. Зайти в дом, в ванную, умыться после неудачного отдыха. Пройти в гостиную. Что это жена так внимательно смотрит по телевизору? Какая-то интересная передача? Вот и хорошо, можно отвлечься, наконец, от всего неприятного, что сегодня приключилось…

— Любимый, — сдавленным голосом произнесла вдруг Мадлен, не отрывая взгляд от экрана. — Только что произошёл военный переворот.

Глава 9. Возвращение

Наверное, целую вечность простоял Эвар рядом с женой, поражённый страшной новостью. Итак, это свершилось. Во главе страны встал Совет Национального Спасения Галлии во главе с маршалом Бордо — вот Жан и исполнил своё намерение, высказанное в приватной беседе в тихом саду на Лютеции. В Совет входят также глава Службы Безопасности, министр Иностранных Дел и ещё несколько человек — генералы армии, спецслужбы, полиции. При этом сам министр Полиции и Тюрем в Совет не вошёл. Здания парламента и правительства заняты войсками, верными Совету. Большинство членов правительства, не вошедших в Совет, арестованы, однако ни премьер-министр, ни Президент не захвачены повстанцами, охрана успела увезти их куда-то. Почти вся Лютеция контролируется силами Совета, но в некоторых районах идут бои с войсками, сохранившими верность правительству. Оппозиция воздерживается пока от заявлений…

Зазвонил видеотелефон. Эвар почти не усомнился, кто находится на проводе и что этот человек скажет. Однако немного ошибся, звонил не Бордо.

— Да, Андре! Что происходит?

— Жерар, это революция! — возбуждённо закричал Максен. — Хватит нам терпеть парламентское скотство! Пришло время сделать то, чего ты хотел! Присоединяйся к нам!

— К кому — к вам? — недовольно спросил Эвар. — К Совету, что ли?

— Да, конечно!

— Андре, ты видишь, что правительство не сдалось? Это гражданская война!

— Не волнуйся, мы быстро сломим их! Ты нужен нам здесь!

Эвар поймал встревоженный взгляд жены. Мадлен не произносила ни слова, но в её глазах застыла красноречивая мольба. Эвар вздохнул:

— Андре, я не сомневаюсь, что у вас самые лучшие намерения. Но дело пахнет большой кровью. Стоило ли вам затевать всё это?

— Если ты примкнёшь к нам, многие сторонники правительства изменят свою позицию!

Эвар заколебался. Мятежный Эварист Галуа был явно непрочь тряхнуть стариной, но лояльный правительству Жерар Ларм однозначно возражал против участия в путче.

— Андре, я могу подумать?

— Да, только побыстрее, пожалуйста!

— Хорошо.

Эвар разъединил и вопросительно посмотрел на жену. Та покачала головой, её глаза наполнились слезами:

— Милый, не нравится мне всё это!

— Ты считаешь, мне не следует соглашаться?

— Я не об этом. Что бы ты ни решил, ты прав. Но сам этот переворот… Да, конечно, наше правительство поступило очень некрасиво, и с англами, и вообще. Но сколько крови прольётся теперь… Любимый, мне страшно!

Это слова Мадлен направили поток мыслей Эвара в другое русло: что бы ни происходило, сейчас главное — обеспечить безопасность жены и детей. Именно с этой точки зрения следует строить все свои планы. И какой вариант тут всего надёжнее? Вернуться на Лютецию и примкнуть к Совету? А что, если бывшее правительство окажется сильнее? Впрочем, скорее всего, этого не случится. Оставаться здесь? Пока, наверное, оптимально, но…

Его размышления прервал звонок у входной двери. Эвар посмотрел на экран монитора и увидел несколько полицейских и людей в штатском. Позади них виднелись две полицейские машины. 'Это что — обещанная Гастоном дополнительная охрана? Или по поводу событий в Диснейленде? Странно, что их так много…'

— Что вам угодно, господа?

— Именем закона! Господин Жерар Ларм, вы арестованы по подозрению в поддержке мятежа!

Мадлен негромко вскрикнула. Эвар вздохнул: вот и не пришлось долго раздумывать над предложением Совета. Он нежно взял жену за руку и поцеловал её в губы:

— Не бойся, любовь моя. Ничего мне не сделают. Я скоро вернусь.

Мадлен ничего не ответила, только обняла мужа и заплакала.

— Господин Жерар Ларм! Вы подчиняетесь закону или мы должны применить силу?

Эвар ещё раз поцеловал жену и мягко отстранил её:

— Не беспокойтесь, господа. Я сейчас выйду к вам.

— Жерар, любимый! Мне страшно! Что они сделают с тобой?

— Девочка моя хорошая, не волнуйся, пожалуйста! Ты же знаешь — я ни в чём не виноват. Меня быстро отпустят.

— Проклятые! Они сошли с ума! Лучше бы ты вошёл в этот Совет!

Эвар вздохнул. Как жаль, что невозможно остаться вне всей этой политической грязи.

— Милая, мне пора. Иначе они вломятся в дом.

Мадлен слабо кивнула и отвернулась, нехотя выпуская руки мужа. Эвар направился к выходу.

— Господа, могу я увидеть ордер на свой арест?

— Да, конечно! — полицейский капитан сунул ему под нос бумажку с гербовой печатью. Эвар удивлённо поднял брови: ого, ордер выдал Верповный Судья Галлии! — Ведите себя благоразумно, господин Ларм, тогда обойдёмся без наручников!

Эвар невольно улыбнулся, вспомнив, как Эварист Галуа слышал почти такую же реплику незадолго до прибытия в Амазонию. Прошли сотни лет, земная Франция превратилась в космическую Галлию, а полицейские остались прежними.

— Не сомневайтесь, господа, я буду очень благоразумен и не дам вам повода для насилия!

Его мягко подтолкнули в спину в направлении ближайшей полицейской машины. Эвар послушно сел внутрь. Справа и слева от него разместились полицейский капитан и некий господин в штатском. Эвар посмотрел ему в лицо:

— Вы из Службы Безопасности?

— Не разговаривайте, арестованный! Всё, что требуется, скажете по прибытии на место!

Эвар пожал плечами. Полицейские и штатские переглянулись, удовлетворённо улыбнулись, и машина тронулась в путь. Водитель включил радио. Передавался экстренный выпуск новостей

Как только за Эваром закрылась дверь, Мадлен моментально перестала плакать и бросилась к его мобильному видеотелефону. С какого номера только что был звонок?..

— Алло! Вам кого, мадам?

— Господин Максен! — стараясь говорить спокойно, не кричать и не срываться в рыдания, произнесла Мадлен. — Это жена Жерара Ларм!

— О, простите, мадам! — с удивлением и симпатией в голосе произнёс Максен. — Я не сразу узнал вас. Чем могу быть полезен?

— Моего мужа только что арестовали!

— Как это — арестовали? Пару минут назад я разговаривал с ним!

— Это произошло меньше минуты назад! Появились полицейские и люди в штатском, наверное, из Службы Безопасности, и арестовали его!

— Ах, так?! — голос Максена напоминал теперь рычание. — Большое вам спасибо, мадам Ларм, что сообщили! Я сейчас…

— Вы поможете ему?

— Да, да, конечно! Очень хорошо, что вы сразу позвонили! Простите, мадам, мне нужно действовать немедленно!

До Мадлен дошло, что Максену сейчас не до бесед, но из вежливости он не может прервать разговор, и женщина разъединила сама. Теперь остаётся только ждать и надеяться…

Уже был вечер, когда в рабочий кабинет бывшего хозяина президентского дворца Галлии вошёл немолодой человек с усталым лицом. Это был мятежный генерал-полковник Гастон Февр. Маршал Бордо уже ждал его, он задумчиво курил большую дорогую сигару.

— Привет, Гастон. Какие новости? — пробурчал главный мятежник.

— Да новости неплохие, — пожал плечами Февр. — Лютеция почти полностью наша. В других местах сопротивление оказывается, но вялое. Если захотим, за три часа подавим.

Маршал отрицательно покачал головой:

— Не надо нам большой крови. И так — сам понимаешь, как мы выглядим.

— Ты уверен, Жан? Мы с тобой путчисты, силовики, военщина, на нас всё равно публика смотрит косо.

— А мы ей делом доказываем, что она неправа. Системы связи не отключаем, пусть люди получают разностороннюю информацию. Англов уже отправили в Колумбию?

— Сейчас отправим. Жан, не надейся, что это нам сильно поможет: англы интересуют наших сограждан постольку, поскольку эту проблему вытащил Жерар. Уедут англы — о них мигом забудут, станут опять говорить, какие мы злые и плохие.

— Эх, если бы Жерар был с нами…

— Пока не получилось. Я уверен, душой он на нашей стороне, но боится большой крови…

— Жерар боится? Не думаю, чтобы он боялся хоть чего-нибудь на свете.

Они помолчали немного, не глядя друг на друга.

— Ладно, отправим мы англов восвояси, — вздохнул Февр. — Что будем делать дальше?

— Программу свою объявим. Кстати, почему ты возражал, чтобы мы это сделали раньше?

— Потому что эта идея — смертная казнь для опасных преступников — вызовет большой шум и недовольство.

— Не больше, чем мы до сих пор устроили.

— Нас обвиняют в том, что мы приведём к большой крови. Введение смертной казни усилит позицию наших противников.

— Пока большой крови нет. Всего несколько человек раненых на всю Лютецию.

— А ты уверен, что и дальше обойдётся?

Бордо шумно вздохнул:

— Я ни в чём не уверен.

Зазвонил мобильный телефон Февра. Шеф спецслужбы немного поколебался, взял аппарат, посмотрел на экран и включил связь:

— Да, Андре!

— Шеф, на Марселии арестован Жерар!

Оба главных мятежника подскочили на месте.

— За что он арестован? — дрогнувшим голосом спросил Февр.

— Непонятно, — послышалось из видеотелефона. — Несколько минут назад я с ним разговаривал, предлагал войти в наш Совет, но Жерар колебался и просил время на размышление. И вдруг, почти сразу после этого разговора, мне позвонила его жена, сказала, что он арестован!

Февр покачал головой:

— Они что, подслушали ваш разговор?

— Не знаю, возможно. Хотя прослушивание бывших руководителей Службы Безопасности разрешено только нашим, но в нынешней ситуации…

— Да, наши друзья из правительства сейчас нарушают права человека не меньше, чем мы, — вздохнул маршал. — С той разницей, что мы вне закона. Впрочем, они тоже.

— Спасибо, Андре, — произнёс Февр, разъединил и посмотрел на маршала. — Я вот что думаю: может, предложим им переговоры? Как вариант — создание временного правительства во главе с нами, но их участием. А дальше — парламентские выборы, как и предполагалось ещё утром.

— Предложим, но не сейчас, иначе это будет воспринято как слабость. Согласись, преимущество в силе у нас подавляющее, мы просто его не используем. Всё боимся, кто что скажет. А всё равно — в глазах журналистов мы бунтовщики. Даже Колумбия нас пока не признаёт, хотя их посол выразил нам конфиденциально своё понимание.

Они ещё помолчали, затем Бордо резко поднялся с места:

— Ладно! У меня ещё полно работы! Пока, успеха тебе!

— И всем нам, — задумчиво отозвался Февр, устремляя взгляд в окно.

Сидя в полицейской машине, мчащейся неизвестно куда, Эвар чувствовал себя крайне неуютно. Он пытался продумать, как вести себя дальше, а потому рассеянно прислушивался к новостям, которые читал по радио взволнованный диктор. Там-то Совет взял ситуацию под свой контроль, такие-то районы Лютеции всё ещё контролируются правительственными войсками… В их руках также Оритания и Марселия — а, вот почему они приехали арестовывать… Объединение бывших галлийских узников Темзии призвало Совет немедленно вернуть пленных англов домой — молодцы, ребята, только у Февра и Бордо сейчас наверняка уйма других дел… Однако внезапно он услышал нечто такое, что сразу привлекло его внимание:

— Только что нам сообщили, что на Марселии арестован отставной генерал-майор Жерар Ларм, бывший глава Службы Безопасности нашей страны! Пока не ясно, означает ли это, что он собирался примкнуть к Совету Национального Спасения, или это чисто профилактическая мера…

Полицейские и штатские вокруг Эвара озабоченно переглянулись. Машина затормозила. Штатский, сидевший справа от арестованного генерала, кивнул тому, который находился рядом с водителем, оба вышли из автомобиля и о чём-то заговорили вполголоса. Затем один из них вынул мобильный видеотелефон и позвонил куда-то. Ещё через минуту оба вернулись в машину, и сидевший спереди шепнул что-то водителю. Автомобиль возобновил своё движение.

Минут через пять машина подъехала, к немалому удивлению Эвара, к местному муниципалитету. Арестанта вывели из автомобиля, и все вошли внутрь. Эвара доставили на второй этаж, провели по длинному коридору и мягко, но убедительно втолкнули в одну из комнат. Там стоял, повернувшись лицом к окну, спиной к двери, какой-то человек. При звуке шагов он обернулся, и Эвар узнал премьер-министра. Арестант не сдержал взволнованное восклицание.

— Садитесь! — премьер-министр указал на стул возле двери. Эвар молча подчинился.

— Вам известно, за что вас арестовали?

— При аресте мне сказали, что по подозрению в поддержке мятежа. В ордере, который я видел, написано 'превентивный арест'. Что из этого вы имели в виду?

— Превентивный арест — мера, которую мы, правительство, применяем сейчас к лицам, подозреваемым в сочувствии к мятежникам.

— Ого! — воскликнул взволнованно Эвар. — Вы, правительство, арестовываете людей за их образ мыслей?! Причём не имея конкретных доказательств, а просто по подозрению?

— Вы полагаете, если снять вашу мнемограмму, выяснится, что вы поддерживаете правительство?

Эвар промолчал. Если сейчас снимут мнемограмму, там много всего интересного выяснится…

— А что, господин Ларм?! — неожиданно улыбнулся премьер-министр. — Может, мы ошибаемся? Вы лояльны к правительству? Тогда никакой мнемограммы не надо, просто выступите по телевидению с осуждением мятежа!

— Вы же понимаете, что это глупость, — заговорил Эвар, чувствуя, что всё более злится. — Сейчас, когда о моём аресте уже знает вся Галлия, подобное выступление будет воспринято как уступка вашим угрозам. А то ещё подумают, что вы меня накачали психотропными средствами. Подобными вещами, как и превентивными арестами, занимаются обычно именно путчисты, а не демократическое правительство.

— Только не учите меня, как подавлять мятеж! — недовольно скривился премьер-министр. Эвар промолчал, но подумал, что как раз об этом мог бы рассказать немало интересного — хотя бы по опыту Франции девятнадцатого века. — Ну что? Выступите по телевидению в нашу поддержку? — с угрозой в голосе спросил премьер-министр. Эвар задумался. То, как себя вело демократическое правительство Галлии, не имело ничего общего с теми идеалами, за которые он когда-то сражался, и намного больше походило на переворот, чем действия маршала Бордо и его Совета… хотя — кто знает, что сейчас происходит на Лютеции?

— Я могу немного подумать? — осторожно поинтересовался Эвар, главным образом — чтобы выиграть время и составить план действий.

— Гх-м! — грозно прокашлялся премьер-министр и вдруг спросил:

— А откуда это мятежники так быстро узнали про ваш арест?

— Понятия не имею, — ответил Эвар, а сам подумал, что это наверняка Мадлен связалась с кем-то из Совета.

— Ах, понятия не имеете?! А если мы снимем вашу мнемограмму? — угрожающе спросил демократический правитель. Эвар внезапно для себя разозлился:

— Ну и снимайте! Запугать, что ли, меня хотите? Вы чего добиваетесь — чтобы я выступил по телевидению и рассказал про ваш шантаж, про эти превентивные аресты? Думаете, это вам прибавит сторонников?

— Не надо так, господин Ларм, — неожиданно миролюбиво ответил премьер-министр. — Мы заботимся о вашей же безопасности. Если не ошибаюсь, сегодня на вас было покушение в Диснейленде?

— О своей безопасности я лучше позабочусь сам, — недовольно ответил Эвар, понемногу успокаиваясь. — И мне совсем не безразлично, что опасности могут подвергаться мои жена и дети.

— Но вы согласны, что мы не можем отпустить вас, не убедившись в вашей лояльности?

— О моей лояльности говорит то, что в момент переворота я находился здесь, на Марселии, а не на Лютеции. И потом, что же — вы будете теперь арестовывать каждого галлийца и держать его под замком, пока не убедитесь в его лояльности?

Премьер-министр вздохнул и вытер потный лоб ладонью:

— Хорошо, Жерар. Я подумаю, что можно для вас сделать. Пока вам придётся побыть здесь.

Эвар посмотрел удивлённо:

— Здесь — в муниципалитете? Это теперь тюрьма для подозреваемых в нелояльности?

— Что вы, Жерар! — натянуто улыбнулся премьер-министр. — Это моя временная резиденция, до того момента, когда мятеж будет подавлен.

Если разговор с Максеном немного успокоил Мадлен, то очередная сводка новостей обрадовала. Итак, теперь вся Галлия знает об аресте Жерара. А значит, эти негодяи не посмеют причинить ему зло. Можно немного успокоиться и заняться насущными делами.

Едва вспомнил про насущные дела, Мадлен хлопнула себя по лбу. Как она могла забыть? Ведь в доме почти не осталось продуктов! Поехать в магазин собирался Жерар сразу после возвращения из Диснейленда, но теперь остаётся сделать это самой. С кем бы оставить Пьера и Клару? Жаль, что поздно, а то лучше всего бы их взять с собой.

Решение пришло мгновенно: конечно, Дениз! Живёт в двух шагах, к том же с неё причитается за ту поездку, которую ради её детей предпринял Жерар перед тем, как стал заместителем главы Службы Безопасности. Так, где номер её телефона? Ага, вот он…

— Мадлен, дорогуша, привет! Как я тебе рада!

— Добрый день, Дениз! Как твои малыши?

— Спасибо, хорошо учатся. Скоро на каникулы приедут.

Интонация Дениз, когда она говорила о своих детях, была какая-то странная, словно эта тема докучала ей. Мадлен никогда не понимала матерей, которым безразличны собственные дети. Но не для того позвонила, чтобы это обсуждать…

— Дениз, у меня к тебе просьба: мне нужно сходить в магазин…

— А почему твой муж не сходит?

'Итак, она ещё не знает про арест Жерара, и не от меня узнает'.

— Он сейчас не может, дела. Нельзя ли мне попросить тебя посидеть с моими малышами? Я думаю, за час-два управлюсь, а может, и быстрее.

— Сожалею, Мадлен, — неожиданно-колючим голосом заявила Дениз — Мне некогда. Пусть Жерар сходит в магазин, когда освободится. Пока! — и она разъединила. У Мадлен даже дыхание спёрло от обиды и возмущения. Когда этой Дениз было нужно, Жерар отправился на другую планету, вступил в бой с пиратами, но довёз детей благополучно. А она… всего-то на два часа — и отказывается помочь? Права была Изабель, когда резко высказывалась о ней…

Стоило Мадлен вспомнить о своём визите к школьной подруге, видеотелефон внезапно зазвонил, и на экране предстала именно Изабель. Мадлен постаралась унять горечь, охватившую её из-за предыдущего разговора.

— Здравствуй, Изабель! Как твои дела?

— Мадлен, милая! Как они посмели арестовать Жерара? — дрожащий от возмущения голос ясновидящей выдавал чувства, очень похожие на те, которые сейчас обуревали Мадлен.

— Изабель, дорогая моя, спасибо, что позвонила! А то я уж думала, что все меня бросили…

— Кто это тебя бросил? — с возмущением, чуть ли не с яростью, отозвалась Изабель.

— Да вот… у нас в доме не осталось продуктов, мне нужно пойти в магазин, детей оставить не с кем, и я позвонила Дениз…

— Милая моя, а почему не мне?! Мои сейчас в Колумбии, на лыжном курорте отдыхают. Подожди двадцать минут, я сейчас приеду!

Мадлен даже подскочила от радости: вот это подруга! Однако прежде чем она успела ответить, поблагодарить Изабель, связь уже оказалась разъединена.

Мадам Ронсар приехала минут через двадцать.

— Ну, подружка, где твои малыши? Почему ты меня с ними до сих пор не познакомила? — радостно завопила она с порога, обнимая и целуя Мадлен в щёки. Пьер, услышав, что речь о нём, тут же выглянул из детской.

— Вот Пьер, мой старший! — с гордостью представила его Мадлен. — А младшая, Клара, в комнате.

— Привет, Пьер! Меня зовут Изабо! — присев перед ребёнком и мягко поздоровавшись с ним за руку, сообщила гостья малышу, тут же поднялась и шёпотом спросила хозяйку:

— Что я должна с ними делать?

— Можно, ты с ними просто поиграешь?

— Конечно, с удовольствием! А во что?

— О, у них игрушек полно! — улыбнулась Мадлен, распахивая дверь детской комнаты. — А потом попейте чаю с конфетами, они в вазочке на кухне!

Клара, игравшая на полу с куклой, немедленно уставилась с интересом на незнакомую тётю.

— Отлично! — приняла решение Изабель. — Клара, меня зовут Изабо! Поиграем в домики, хорошо? Пьер, Клара, хотите?

— Да! — громко заявила девочка. Пьер сунул палец в нос и ничего не ответил. Мадлен потянула сына за руку, чтобы он оставил свой нос в покое.

— Так делать неприлично! — шепнула она Пьеру. Тот задумчиво похлопал ресницами и сказал:

— Тётя Изабо, я хочу поиграть в паровозик!

— Нет, в домики! — капризно возразила Клара, всем своим видом угрожая заплакать.

— А давайте поиграем в домик, рядом с которым ездит паровозик?! — радостно предложила Изабель. Эта идея понравилась обоим малышам. Убедившись, что в ближайшее время проблем не должно быть, Мадлен прошла сначала в спальню, переоделась, затем к входной двери, сменила тапочки на туфли и вышла из дома. Зашла в гараж, села в автомобиль и выехала. Был уже вечер, и большинство магазинов успели закрыться, но в пяти километрах от дома Ларм возвышался торговый центр 'Добрая покупка', открытый круглосуточно, туда молодая женщина и направилась. Через несколько минут она подъехала на место и оставила машину на автостоянке. Щёлкая каблучками, Мадлен проследовала к входу, притягивая взгляды мужчин и вызывая то и дело восхищённый присвист, но вдруг замедлила шаг: справа от здания стояли военные грузовики, и солдаты переносили что-то тяжёлое внутрь здания. Мадлен встревожилась:

— Эй! Что вы тут делаете? — обратилась она к офицеру. — Вы собираетесь воевать рядом с нашим домом?

— Проходите, мадам! — ответил ей военный не без раздражения. — Вам ведь нужно в магазин? Вот и идите себе! Приятной покупки!

Недовольно поводя плечом, молодая женщина вошла в здание. Отдел пищевых продуктов располагался на верхнем, двенадцатом этаже: владельцы магазина рассчитывали, что, пересекая все уровни до самых нужных товаров, посетители наглядятся на ткани, одежду, игрушки, косметику, телевизоры и прочие очаровательные, но недешёвые предметы достаточно, чтобы купить что-нибудь помимо съестного. Были здесь, на третьем этаже, и детские аттракционы — в данный момент, увы, закрытые из-за позднего часа. Не теряя времени на рассматривание того, что сейчас не нужно, Мадлен прошла к лифту, и через полминуты уже прогуливалась на верхнем этаже. Она взяла свободную тележку и быстро набрала нужные продукты. Молодая женщина не собиралась вести всё в тележке с двенадцатого этажа до автомобильной стоянки сама, поэтому, дойдя до кассы, решительно заявила:

— Мне нужен разносчик!

— Да, мадам! — услужливо поклонилась кассирша. — Господин Жубер! — позвала она куда-то влево. Прежде чем Мадлен успела рассердиться, что её заставляют ждать, господин Жубер — толстячок лет пятидесяти — проворно подбежал к кассе:

— К вашим услугам, мадам!

— Я просила разносчика! — с неудовольствием в голосе заявила молодая женщина.

— О, конечно! Только, понимаете, разносят товары у нас утром… — виновато сообщил господин Жубер.

Мадлен мысленно сделала себе замечание: ведь знала об этой особенности магазина, не раз покупала здесь до отъезда на Лютецию, но вот забыла…

— Хорошо, — кивнула она. — Пусть утром доставит на мой адрес, — она протянула визитную карточку. — Но вот это я возьму с собой прямо сейчас! — и она вынула из тележки две баночки с детским питанием, яблоки, рыбу и салат для себя.

— Да, мадам! — с готовностью ответил господин Жубер, довольный, что проблема разрешилась так быстро и без скандала. Мадлен предъявила кредитную карточку и, помахивая пакетиком с покупками, не торопясь направилась к лифту. Настроение было далеко не лучшее, но, конечно, не из-за безобидной неурядицы в продуктовом отделе, которая уже почти забыта, а из-за ареста мужа. Надо надеяться, его вот-вот отпустят. Ах, если бы он оказался дома к её возвращению…

Однако прежде чем женщина дошла, размышляя, до лифта, внезапно произошло нечто непонятное: наверху что-то громко ударило, отчего пол тряхнуло и Мадлен едва не упала. В тот же миг в памяти всплыли военные, занимавшиеся возле входа в здание чем-то таинственным и зловещим. Что это было мгновение назад — взрыв? Бомбу сбросили? Война?

Оправившись от толчка, Мадлен только шагнула было к лифту — и тут же остановила себя:

'Стоп. Там, наверху, случилось что-то страшное. Взрыв какой-то… Прежде всего, нужно предупредить людей — тех, которые остались в продуктовом отделе!' Она бросилась назад и закричала:

— Люди, спасайтесь! Взрыв!

Дородный господин Жубер недовольно посмотрел на неё:

— Простите, мадам, что вы говорите? Какой взрыв?

— Только что был взрыв! Вы разве не почувствовали?

— Да, что-то произошло, но зачем паниковать?

— Но вдруг начнётся пожар?

— Сударыня! — господин Жубер смотрел теперь недовольно на беспокойную покупательницу. — Прошу вас, не устраивайте панику! Ничего не случилось!

— Но там, на крыше…

— Возможно, на крыше что-то произошло, но здесь, как видите, всё в порядке! Успокойтесь, пожалуйста! Вы купили всё, что хотели? Можете идти! Хорошего вам вечера!

Мадлен окинула удивлённым взглядом кассиршу и покупателей и произнесла громко:

— Вы не хотите спастись? Разве вы не понимаете, что происходит?!

Кассирша покачала головой:

— Простите, мадам, я на работе! Если действительно возникнет пожар, нас эвакуируют, не беспокойтесь, пожалуйста!

— А вы? — Мадлен обвела взглядом покупателей. Однако те уже вернулись к изучению содержимого магазинных полок. 'Они не пойдут! — подумала в отчаянии женщина.

Господин Жубер решительно направился к ней:

— Мадам, если вы купили всё, что хотели, прошу вас немедленно уйти! Прекратите сеять панику! Не заставляйте меня вызвать охрану!

Мадлен опомнилась. Убедить никого не удаётся, а опасность нарастает. Надо уходить одной. В лифт? Нет, нельзя: она вспомнила, как Жерар однажды учил, что при несчастных случаях лифт опасен, может стать ловушкой. Мадлен выскочила из продуктового отдела и бросилась к лестнице. 'Что же — двенадцать этажей пешком?' — подумала она в ужасе, но тотчас успокоила себя мыслью: идти придётся вниз. Значит, надо просто поторопиться…

Быстрым шагом она вышла на лестницу. Никого. Она дотронулась до железных перил — и отдёрнула руку: металл был горяч. 'Это что — пожар? Тогда надо спешить вниз!' И, опираясь вместо перил на стену, Мадлен помчалась вниз по ступенькам. На каблуках было неудобно, и на следующем пролёте женщина сняла туфли. С пакетом в правой руке и туфлями в левой, отталкиваясь от стены, она стремительно побежала — этаж за этажом…

Происходило что-то страшное: стена, до которой Мадлен дотрагивалась левой рукой, быстро нагревалась. 'Да, точно, пожар… Бедные люди, оказавшиеся в ловушке там, наверху…' Однако времени сочувствовать другим не было, главное — как можно быстрее самой убраться отсюда прочь. Ступенька за ступенькой, пролёт за пролётом, этаж за этажом — считать, присматриваться к указателям некогда… Вот с какого-то этажа на лестницу вбежала испуганная женщина, увидела Мадлен и закричала:

— Послушайте, что происходит?

— Пожар! Быстро вниз! — только и ответила ей мадам Ларм, проносясь мимо. Она едва не проскочила мимо нужного указателя: цокольный этаж. Всё, теперь можно надеть туфли и выйти… Только теперь она заметила, что и пол под ногами горяч.

На цокольном этаже десятки людей, испуганно крича, бежали к выходу. Открылась дверца лифта — всё-таки он работает, но, подумала молодая женщина, правильно я сделала, что добежала сама, по лестнице. Тяжело дыша, замедляя шаг, Мадлен направилась к выходу — всё, уже почти спаслась. Крикнула растерянному охраннику:

— Чего вы ждёте? Эвакуируйте людей!

— А что случилось? — закричал ошеломленный парень.

— Не знаю!

— Тогда зачем сеете панику?

— Дотроньтесь до пола!

Охранник нагнулся, ткнул пальцем в пол и вскрикнул. Мадлен не стала дожидаться результатов его исследований: прочь отсюда, быстрее на улицу! Уже вылетая через наружную дверь, она услышала, как сзади завыл сигнал общей тревоги. Едва оказавшись снаружи, куда выбежали уже десятка три людей, ощутила едкий запах дыма. Белёсое облачко, пока невинное на вид, спускалось откуда-то сверху, окутывая лёгким туманом огромное здание. Мадлен закашлялась и отошла от здания шагов на тридцать, к автостоянке, а затем обернулась и посмотрела, что происходит…

Крыши здания, закрытой белёсой пеленой, уже не было видно, вместо неё тут и там выглядывали красные языки пламени. Сверху падали какие-то мелкие обломки. Откуда-то — возможно, отовсюду из здания — доносилось зловещее потрескивание. В верхнем этаже, где Мадлен находилась всего несколько минут назад, кто-то призывно махал белым платочком. Женщина опомнилась: надо вызывать помощь. Она подошла к автомобилю и взяла свой видеотелефон.

— Да, мадам, слушаю!

— Алло, вы знаете о катастрофе в торговом центре 'Добрая покупка'?

Возникла странная пауза.

— А что там?

— Пожар!

— Это не к нам, позвоните в пожарную охрану!

От неожиданности такого ответа Мадлен разъединила и тут же опомнилась: действительно, правильный адрес… Однако, прежде чем она набрала нужный номер, послышалась сирена, и к зданию быстро подкатили пять красных машин. Мадлен решила, что дальше оставаться здесь не стоит: в предстоящей борьбе пожарных с огнём всякое возможно. Она отъехала на сотню метров, но затем остановилась и снова взглянула на горящее здание, словно надеясь, что каким-то непостижимым чудом огонь вдруг прекратится и все люди, находящиеся внутри, окажутся спасены. Однако чудо не спешило на помощь. Верхняя часть здания уже вовсю полыхала, этажи заволокло дымом, а из еле различимых окон выглядывали красноватые языки пламени. Дым быстро темнел, скрывая верхнюю половину торгового центра. Пожарные уже вступили в борьбу с огнём, но толку от их усилий было пока мало. Здание трещало, медленно разваливаясь на куски, которые один за другим падали вниз. За шумом пожара еле слышны были крики людей, очутившихся в смертельной ловушке.

Мадлен тряхнула головой: помочь несчастным невозможно, остаётся только уезжать отсюда, чтоб хоть не мешать тем, кто пытается сейчас выручить своих ближних. Она вздохнула, ощутила едкий запах дыма, подбирающегося в безветрии уже сюда, нажала на педаль газа и помчалась домой. В голове было пусто. Просто не хотелось ни о чём думать на фоне страшной трагедии, разыгравшейся считанные минуты назад на её, Мадлен, глазах. Когда она вошла в дом, Изабель, игравшая в гостиной с детьми в железную дорогу, выбежала навстречу хозяйке и ахнула:

— Что с тобой, Мадлен?

— Ничего, — машинально ответила мадам Ларм.

— Посмотри на себя в зеркало!

Мадлен послушно прошла в ванную, взглянула на себя — и ахнула: вся в копоти! Это когда же успела так испачкаться? Неужели это из-за дыма, который едва ощущался на автостоянке?

— Что с тобой стряслось? — настойчиво повторила ясновидящая, подходя к Мадлен сзади.

— Со мной ничего… Вот люди…

— Какие люди? Что с ними?

— Пожар, — непослушными губами еле выговорила Мадлен. Сейчас, когда кошмар свершившейся катастрофы уходил в прошлое, ужас перед тем, что едва не случилось с ней самой, начинал сковывать тело.

— Где был пожар?

— В магазине…

Сообразив, что от подруги она не добьётся более внятных разъяснений, Изабель убежала в комнату и включила телевизор. Через минуту она вернулась, Мадлен к этому времени уже умылась, переоделась и немного пришла в себя. Дети оставили игру и теперь испуганно смотрели на обеих женщин.

— Ничего не понимаю… — растерянно пробормотала Изабель. — Ничто не указывало на это, никаких признаков…

— А что говорил гороскоп? — постепенно успокаиваясь, спросила Мадлен.

— Сильные потрясения… Но я думала, что имеется в виду переворот!

Мадлен покачала головой:

— Да, одного переворота хватило бы. А тут ещё Жерар…

Изабель энергично кивнула:

— Был знак, что Жерар в опасности, но всё закончится благополучно. Опять не понимаю…

— Чего? — устало спросила Мадлен.

— Почему я не видела опасности для тебя? Где ты находилась, когда всё это произошло?

— На верхнем этаже, продукты покупала. Но я быстро спустилась вниз и вышла на улицу. А что, гороскоп показывал, что у меня всё в порядке?

- 'Мелкие неприятности'. Я подумала, что это в связи с арестом Жерара…

Мадлен покачала головой:

— У меня весь день только крупные неприятности. Я ведь тебе всего не рассказала, утром мы были в Диснейленде, и там произошёл теракт!

Изабель уставилась непонимающе на подругу:

— Теракт?!

— Ну, не совсем, конечно, — поправилась Мадлен. — Попытка теракта. Но если бы не Жерар, всё могло закончиться очень плохо.

Изабель грустно вздохнула:

— Иногда мне кажется, что звёзды насмехаются надо мной. Из всего того, что ты мне сегодня рассказала, я вижу две мелкие неприятности: твой разговор с Дениз и копоть, от которой тебе пришлось только что отмываться. Всё остальное даже крупными неприятностями назвать недостаточно. Но… — она пристально посмотрела на подругу.

— Что?

— У тебя и аура в порядке! Или почти в порядке. Те же самые мелкие неприятности, что и по гороскопу… Ничего не понимаю.

В коридоре появились Пьер и Клара, мальчик держал за руку сестру. Мадлен встрепенулась:

— Да что со мной творится?! А ну, Пьер, руки мыть и за стол немедленно! Ужинать! — Она обернулась к подруге:

— Поддержишь мою диету?

— Конечно! — с готовностью ответила Изабель. — Я сейчас тоже сбрасываю излишки! Не поверишь — за три дня скинула килограмм!

Все четверо уселись за стол, и на полчаса все печальные обсуждения оказались отложены в сторону. Но вот ужин завершился, Мадлен убрала со стола, и дети ушли играть. Женщины грустно переглянулись.

— Надеюсь, завтрашний день окажется лучше, — печально сказала Изабель. — Лишь бы Жерара выпустили поскорее.

— Не хочешь переночевать у нас? — спросила Мадлен.

— Хочу, только напрашиваться не решаюсь, — улыбнулась Изабель. — Я же сейчас дома одна. Тоскливо.

— Вот и переночуй у меня. А пока давай зайдём в Интернет, посмотрим новости! — предложила Мадлен.

— Ага, давай!

Сегодняшние новости были одна горячей другой. Попытка теракта в марселийском Диснейленде оказалась почти не замечена. Основное внимание было приковано к событиям, связанным с переворотом, а также к аресту Жерара и к пожару в торговом центре 'Добрая покупка'. Выяснилось, что Совет уже освободил всех пленных англов и отправил их в Колумбию, откуда они вернутся домой. Колумбия и Русь приветствуют этот шаг, но Совет пока не признают. Англия никак не комментирует события в Галлии, даже предстоящее возвращение её пленных граждан замалчивается. Арест Жерара, видимо, был ошибочен, а значит, его должны вот-вот выпустить на свободу — когда Мадлен прочитала вслух эту новость, подруги обрадовано поцеловались, на мгновение забыв об остальных жутких новостях, которые, однако, тотчас напомнили о себе: пожар в торговом центре… Выяснилось, что эта катастрофа расследуется, существует несколько версий этого события. Основная — теракт, возможно, организованный Советом…

— Что за чепуха! — недовольно заявила Мадлен. — Как там мог произойти теракт? Возле здания была куча солдат!

— Какие солдаты? — живо спросила Изабель.

— Не знаю, я в этом не разбираюсь. Но они что-то заносили в здание! Мне кажется, с этим и был связан пожар!

— Вот это да! — воскликнула Изабель. — А знаешь что, подружка? Отправь-ка это сообщение нашим журналистам! Да поторопись, а то вдруг Интернет отключат — или Совет, или правительство!

Мадлен кивнула и принялась быстро набивать сообщение. Несколько минут спустя оно ушло на телевидение и в основные галлийские газеты.

— Всё, теперь меня убьют! — вздохнула Мадлен и грустно улыбнулась.

— С чего ты взяла? — нахмурилась Изабель.

— Я ведь теперь опасный свидетель…

— Свидетель чего?

— Ну, как же! Если это действительно армия виновата…

— Не армия, а правительственные войска, — деловито поправила её Изабель. — Армия в основном за Совет. А убить тебя могли до того, как ты отправила сообщение, сейчас это уже не имеет смысла, только подтвердит твои слова.

Зазвонил видеотелефон Мадлен. На экране виднелся какой-то дородный господин.

— Слушаю! — не без недовольства в голосе отозвалась Мадлен.

— Алло, это госпожа Ларм?

— Возможно, — почти сердясь, ответила женщина.

— Вы сейчас отправляли сообщение на первый канал телевидения?

— Да, отправляла! — Мадлен сразу подобрела и даже улыбнулась.

— Вы действительно находились в торговом центре, когда произошёл теракт?

— Да, покупала продукты.

— А кто эти солдаты, вы не определили?

— Нет, я в этом не разбираюсь.

— Мадам Ларм, а что с вашим мужем? Его ещё не выпустили?

— Пока нет.

— Надеюсь, завтра же он будет на свободе, — вздохнул господин с телевидения. — Включите сейчас первый канал! Всего вам наилучшего!

Связь разъединилась. Подруги радостно улыбнулись одна другой и бросились к телевизору. Клара уже дремала, Пьер тоже выглядел сонным. Мадлен взяла девочку на руки и прошла с ней в ванную, выкупала дочку, затем отнесла в детскую и уложила в постель. После этого наступил черёд сына. Пьер недовольно пробормотал что-то, но через двадцать минут тоже оказался в постели. Мадлен тихо вернулась в гостиную и вопросительно посмотрела на подругу:

— Ну что там?

— Да, всё показали! — радостно отозвалась Изабель, стараясь говорить потише. — И тебя показали, вот как ты сейчас с этим типом говорила!

— Ну и хорошо, — вздохнула Мадлен. — А то вокруг этих политиков слишком много лжи и грязи.

— А ещё сказали, что Оритания без боя перешла под контроль Совета! Теперь правительство командует только тут, у нас, и ещё на нескольких космических станциях!

— Хоть бы поскорее этот Совет добрался и сюда! — вздохнула Мадлен. — А то эти господа из правительства ещё немало беды наделают. Изабо, что-то я устала. Не пойти ли нам спать, а?

— Давай, — кивнула подруга. — Действительно, день выдался сумасшедший. Надеюсь, завтра всё уладится и Жерар вернётся.

И обе молодые женщины стали готовиться к тому, чтобы пойти спать после тяжёлого и опасного дня.

— Юдит! Я предала людей!

— О ком ты говоришь, Мадлен?

— Я бросила в беде тех людей, которые оказались в западне на верхних этажах торгового центра…

— Ты винишь себя в том, что спаслась, в то время как другие погибли?

— Да, Юдит…

— Ты считаешь, что могла их спасти? Каким образом?

— Не знаю… Просто мне так кажется.

— Хорошо, Мадлен. Давай посмотрим, что ты могла сделать.

Мадлен взяла пакет с едой и, размышляя о разном, направилась к лифту. Внезапно произошло нечто непонятное: наверху что-то громко ударило, отчего пол тряхнуло и Мадлен едва не упала. В тот же миг в памяти всплыли военные, занимавшиеся возле входа в здание чем-то непонятным. Что это было мгновение назад — взрыв? Бомбу сбросили? Война?

Оправившись от толчка, Мадлен только шагнула было к лифту — и тут же остановила себя: прежде всего, нужно предупредить людей — тех, которые остались в продуктовом отделе! Она бросилась назад и закричала:

— Люди, спасайтесь! Пожар!

Дородный господин Жубер недовольно посмотрел на неё:

— Простите, мадам, что вы говорите? Какой пожар?

— Только что был взрыв! Вы разве не почувствовали?

— Да, что-то произошло, но при чём здесь пожар?

— Сейчас всё займётся пламенем!

— Сударыня! — господин Жубер смотрел теперь недовольно на беспокойную покупательницу. — Прошу вас, не устраивайте панику! Ничего не случилось!

— Но там, на крыше…

— Возможно, на крыше что-то произошло, но здесь, как видите, всё в порядке! Успокойтесь, пожалуйста! Вы купили всё, что хотели? Можете идти! Хорошего вам вечера!

Мадлен окинула удивлённым взглядом кассиршу и покупателей:

— Вы не хотите спастись? Разве вы не понимаете, что происходит?

Кассирша покачала головой:

— Простите, мадам, я на работе! Если действительно возникнет пожар, нас эвакуируют, не беспокойтесь, пожалуйста!

— А вы? — Мадлен обвела взглядом покупателей. Однако те уже вернулись к изучению содержимого магазинных полок.

Господин Жубер решительно направился к ней:

— Мадам, если вы купили всё, что хотели, прошу вас немедленно уйти! Прекратите сеять панику! Не заставляйте меня вызвать охрану!

К груди подступило чувство невыносимого отчаяния. 'Если я сейчас уйду, все эти люди погибнут! Я должна хоть что-то сделать'

— Послушайте, все! — звонко закричала она. — Ещё несколько минут, и здание окажется охвачено пожаром! Если вы не уйдёте немедленно, вы погибнете! Спасите себя, пожалуйста!

— Видит Бог, я не хотел! — уверенным тоном провозгласил господин Жубер. — Охрана, ко мне!

Тотчас двое молодых людей в форме, которых Мадлен заметила только теперь, направились к ней решительным шагом. 'Всё пропало! Я должна уходить одна!' Не дожидаясь, пока охранники схватят её, молодая женщина выскочила из продуктового отдела и бросилась на лестницу, как учил Жерар. Однако там уже собирался белёсый дым. Сняла туфли, ступила на ступеньки — горячо… Но делать нечего, надо спешить вниз… Ступенька за ступенькой, пролёт за пролётом, этаж за этажом… Дым всё гуще, норовит задушить, под ногами словно раскалённая сковорода, а делать нечего, только бежать…

Однако, прежде чем она добралась до цокольного этажа, в глазах завертелись зелёные и красные искорки, и женщина без чувств упала на ступени…

— Юдит, ты хочешь сказать, что я поступила единственно правильно, когда бросила других перед лицом опасности и убежала? Иначе бы всё равно никого не спасла, а сама погибла?

— Да, Мадлен. Ещё несколько секунд промедления, и ты бы погибла сама. Выручить других людей — тех, к которым обращалась — ты не могла. Помочь себе должны были они сами. И могли — ведь они, как и ты, услышали взрыв, ощутили толчок. К тому же вспомни — ты спасла не только себя, но и других людей, которые тебе встретились — тех, которые были готовы принять спасение. Почему ты забыла об этом?

— Я не забыла, но… Не знаю, права ли ты…

— Мадлен, тебя мучает совесть, но это правильно. Нам должно быть больно за те страдания, которые происходят вокруг, даже если мы в них неповинны. Даже если мы сделали больше, чем могли.

— Но как же мне теперь быть? Жить с этим?

— Да, Мадлен. Ты должна пройти через боль совести. Это тоже твоё испытание.

— Юдит… Ты уже не впервые говоришь о каком-то испытании. Что ты имеешь в виду? Что произойдёт, если я пройду все эти испытания?

— Мадлен, я пока не могу ответить тебе. Поверь, ты всё узнаешь, когда придёт время.

Звонок во входную дверь раздался, когда на улице только ещё начало светать. Сонная Мадлен посмотрела на экран монитора и увидела троих полицейских. Женщина ни на миг не усомнилась, что они привезли домой Жерара. Не раздумывая, она накинула на себя домашнее платье, надела туфли на низком каблуке и бросилась открывать, даже не спрашивая, чего нужно этим господам.

— Жерар!..

Она осеклась, окинула визитёров растерянным взглядом: Жерара с ними не было.

— Где мой муж?

— Ваш муж, полагаю, в тюрьме, — сухо ответил ей один из полицейских. — Могу вас порадовать разве что тем, что и вы там окажетесь в ближайшие минуты.

— Что? — удивление и возмущение молодой женщины нарастали, как снежный ком, катящийся с горы. — Вы с ума сошли!

— Вы арестованы, мадам Ларм! Вот ордер!

Ошеломлённая Мадлен взяла в руки зловещую бумагу: да, действительно, городской судья выдал ордер на её арест — по обвинению в распространении паники, ложных слухов и в клевете на правительство.

— Не понимаю… — растерянно пролепетала Мадлен.

— Прошу вас сесть в машину! Не заставляйте нас применить к вам силу!

На пороге появилась сонная Изабель:

— Господа, чего вы хотите от моей подруги?

Полицейский молча протянул ей ордер на арест Мадлен. Изабель пробежала его глазами и тихонько вскрикнула.

— Так вы садитесь в машину или нет? — угрожающе обратился полицейский к Мадлен.

— Нет! — в отчаянии воскликнула молодая женщина. — Вы не имеете права! Сегодня же и Марселия признает власть Совета!

— Советую вам не отягощать своё положение подрывными призывами, — глухо произнёс полицейский и вынул из-за пояса наручники. Мадлен с ужасом уставилась на блестящую сталь и попятилась в дом.

— Оставьте её в покое! — в отчаянии выкрикнула ясновидящая. — То, что вы делаете, это подло!

— Видит Бог, я не хотел этого, — вздохнул полицейский и, держа перед собой наручники, двинулся к Мадлен. Она негромко вскрикнула, вскочила в квартиру и, с помощью Изабель, попыталась закрыть за собой дверь. Однако снаружи навалились трое здоровенных мужчин, распахнули, вломились в дом… Теряя рассудок, Мадлен бросилась в комнату — её нагнали, повалили на пол, холодная металлическая клешня охватила её левое запястье, рванула, выворачивая руку, за спину. Женщина попыталась освободиться — тщетно, сильный полицейский навалился, выворачивая и правую руку… Ещё секунда — и на правом запястье защёлкнулся браслет наручников. Мадлен закричала от ужаса.

— Мама, мамочка! — заплакал поблизости Пьер. Её грубо подняли с пола и потащили к выходу. Волосы женщины растрепались и закрыли лицо, а наручники на запястьях не позволяли поправить причёску, и из-за этого она сейчас еле могла смотреть. Мальчик бросился за матерью, пытаясь удержать её — его оттолкнули так, что он чуть не упал.

— Не смей бить ребёнка, свинья! — завизжала Изабель и огрела полицейского диванным валиком. Тут же на неё набросились двое сослуживцев героя событий. Ещё через полминуты обеих женщин, беспомощно сопротивляющихся, скованных наручниками, исцарапанные ногтями ясновидящей полицейские выволокли на улицу. За ними бежал плачущий Пьер, а в доме голосила Клара. Пленниц усадили в машину. Изабель всхлипывала, негромко ругала полицию и правительство. Мадлен ощущала невыносимый ужас, словно своих детей она больше не увидит. Этот ужас налипал, наваливался, душил, обволакивал сознание, угрожая убить молодую мать или свести её с ума. Усилием воли женщина попыталась отогнать невыносимое ощущение.

— Послушайте! — обратилась Мадлен к полицейским, с трудом выговаривая слова, но стараясь быть спокойной. — Мои дети! Что будет с ними?

— Не волнуйтесь, о них есть кому позаботиться, — сухо ответили ей. Женщина замолчала, из последних сил отгоняя обморок. Ещё вчера она была респектабельной дамой, женой заслуженного человека, матерью благополучного семейства. А сегодня, сейчас — супруга арестанта, сама обвиняемая в мятеже, беспомощная пленница в руках людей, искажающих правду и сурово наказывающих тех, кто пытается этому противостоять. В голове творилось нечто невыносимое, и было ясно одно: нужно не поддаться эмоциям, как-то выдержать этот кошмар, вернуться домой, прижать к груди Пьера и Клару, дождаться Жерара…

Минут через пять они подъехали к зданию тюрьмы. Полицейские предъявили документы охраннику у ворот, тот скучающе пролистал их, заглянул в машину:

— Взятию под стражу подлежит только одна!

— Да, вторую мы забираем в участок.

Охранник с интересом осмотрел обеих женщин.

— Первая мятежница, а вторая что натворила?

— Сопротивлялась властям. С учётом военного положения, это тоже мятеж, так что через пару часов ждите и её.

Мадлен с ужасом прислушивалась к этому зловещему диалогу. Итак, на Марселии введено военное положение… Уже сейчас нельзя говорить правду о действиях властей… Что же будет дальше? Почему не отключили телефоны, телевидение, Интернет? А может, за ночь уже отключили?

Машина въехала в тюремный двор и остановилась. Появились два немолодых, полноватых человека в чёрных униформах.

— Которую из них к нам?

— Вот эту, рыжую!

Дверца рядом с Мадлен открылась.

— Выходите, арестованная!

Мадлен вздохнула: итак, для этих людей она больше не 'мадам', не 'сударыня', а 'арестованная'. Что будет дальше? Хоть бы поскорее Совет взял власть над Марселией… Она подчинилась, вышла из машины, и тотчас сильные руки схватили её за локти и плечи, потащили внутрь мрачного здания. Полицейский автомобиль, доставивший её сюда, развернулся и поехал к воротам, увозя верную подругу — Изабель. Ещё мгновение — тяжёлая стальная входная дверь тюрьмы с лязгом захлопнулась за спиной пленницы. Охранники в униформах повели её, плачущую от бессилия, вдоль узкого коридора к лифту. Втолкнули в лифт, нажали какую-то замызганную кнопку. Лифт, дребезжа внутренностями, поднялся на несколько этажей и выпустил всех троих. Женщину провели по плохо освещённому коридору, в котором пахло чем-то неприятным, к единственной деревянной двери, на которой была грубо прибита табличка с облупившейся надписью. Один из сопровождающих потянул дверь на себя. Послышался душераздирающий скрип, и дверь открылась.

— Арестованная доставлена! — громко отрапортовал тот, который открыл дверь. В просторном кабинете Мадлен увидела деловитого невысокого черноволосого человека, сидевшего за большим тёмно-коричневым столом. Он мрачно посмотрел на Мадлен, кивнул на железный стул, стоявший рядом с дверью, и коротко произнёс:

— Садитесь!

Мадлен села. Охранники тут же шагнули к ней, схватили за плечи, заставили нагнуться и завели её скованные руки за спинку стула.

— Можете идти! — скучающим голосом обратился к ним владелец кабинета. Дверь рядом с Мадлен закрылась, и черноволосый мрачно уставился на Мадлен. Глаза у него были бесцветные, какие-то водянистые. Женщине стало не по себе — оказаться наедине с малоприятным незнакомым мужчиной, да ещё будучи в наручниках. Вот к чему приводят неосторожные слова.

— Вы оказали сопротивление при аресте? — резким голосом спросил черноволосый. До Мадлен дошло, наконец, что это начальник тюрьмы. Но почему он сам не представился? Для него арестованная женщина — не человек?

— Да, — нехотя подтвердила Мадлен его слова.

— Очень напрасно. Теперь мне придётся дать вам пятнадцать суток карцера.

Жуткое слово не произвело на Мадлен впечатления. Её гораздо больше волновало другое:

— Скажите, а что с моими детьми?

— Они временно переданы Попечительскому Совету. Если ваш муж окажется благоразумнее вас и быстро выйдет на свободу, то детей передадут ему.

— А меня когда выпустят?

— Это решит суд. Но я думаю, что лет пять вам придётся провести здесь. Клевета на правительство и подстрекательство к мятежу — это очень солидный срок заключения.

— Я не клеветала! — воскликнула Мадлен. — Там действительно были солдаты!

Начальник тюрьмы сделал многозначительную паузу и выразительно посмотрел на узницу.

— В первый и последний раз делаю вам предупреждение. Доказывать свою невиновность будете в суде, а здесь это запрещено. За пререкание с сотрудником тюремной службы — двадцать суток карцера. За неучтивость с начальником тюрьмы — тридцать. Причём срок карцера идёт дополнительно к основному заключению.

Мадлен охнула. Это сколько же предстоит провести в одном только карцере? Да ещё пять лет в этой жуткой тюрьме.

Начальник тюрьмы открыл было рот, намереваясь сообщить закованной женщине ещё что-то зловещее, но внезапно у него на столе зазвонил видеотелефон. Едва взглянув на экран, начальник тюрьмы вскочил и вытянулся смирно, глаза его подобострастно выкатились. Дрожащей рукой он схватил трубку и завопил:

— Здравия желаю, господин премьер-министр!

Вечер и ночь, последовавшие за его арестом, Эвар провёл нервозно, хотя конкретных оснований жаловаться у него не было. Его действительно не отправили в тюрьму, а оставили в муниципалитете — как понял Эвар, чтобы он постоянно находился под рукой у премьер-министра. Перемещаться по муниципалитету ему не запрещали, однако за ним постоянно следовали два охранника с лучевыми пистолетами. Позвонить домой ему не разрешили, и к телевизору также не допустили. Скорее всего, это было способом давления на арестанта — не мытьём так катаньем сломить его, заставить служить прежнему правительству. Эвар чувствовал себя по-дурацки: ведь если бы в своё время он согласился на предложение маршала Бордо, то наверняка сопротивление правительства давно было бы сломлено, да и ему самому, Эвару, не пришлось бы ходить сейчас под конвоем.

На ночь его поместили в небольшую комнату, в которой оказались, тем не менее, все удобства и просторная кровать с чистым бельём. Ужин принесли отменный — видимо, такой же отведал и премьер-министр. Однако на душе у арестанта скребли кошки, словно он чувствовал, что жена попала в беду. Спал он ночью крепко, но только потому, что не сомневался, что завтра понадобится хорошая физическая форма, и, вспомнив былые студенческие навыки, заставил себя выбросить из головы все мрачные мысли и отдаться власти Морфея.

Утром, когда он выразил желание сделать зарядку на улице, выяснилось, что и это запрещено. Эвар не стал унывать, выполнил ряд силовых и двигательных упражнений в 'камере' и принял душ, после чего ему принесли завтрак. Почти сразу после этого ему сообщили, что его желает видеть премьер-министр. Эвар тихо вздохнул: до этого момента он всё ещё надеялся, что Совет займёт Марселию раньше, чем придётся снова беседовать с этим малоприятным господином. Однако спорить не приходилось, и Эвар, сопровождаемый парой конвоиров, проследовал в указанную комнату. При виде его премьер-министр радушно улыбнулся:

— Ну что, дорогой Жерар, не надумали выступить по телевидению?

Эвар пожал плечами:

— Разве только скажу то, о чём вас предупреждал. Вы этого хотите?

Его собеседник энергично кивнул, как будто не ожидал иного ответа:

— Простите, дорогой друг, что я забыл сообщить вам важную новость: ваша супруга позволила себе определённые высказывания, подпадающие под запреты, введённые в связи с чрезвычайным положением, и нам пришлось взять её под стражу.

У Эвара потемнело в глазах. 'Это что же — он взял заложницей Мадлен? А наши дети как же, с кем они?'

— Где она? — сдавленным голосом спросил он.

— Увы, — горестно вздохнул премьер-министр. — Она, разумеется, в тюрьме, где и положено быть мятежникам. Кроме того, она оказала сопротивление при аресте, так что, скорее всего, помещена в карцер.

Последовала тягостная пауза.

— Что вы хотите, чтобы я сказал по телевидению? — сдавленно спросил Эвар.

— Ничего особенного! — белозубо улыбнулся премьер-министр. — Просто осудите переворот и призовите граждан поддержать законное правительство, а бунтовщиков — сложить оружие. Этим вы предотвратите ненужные жертвы, прежде всего с их стороны, так как они всё равно обречены на поражение.

Эвар вздохнул и ссутулился.

— Хорошо… Если я сделаю это, вы освободите мою жену?

— Да, разумеется! — радостно выкрикнул глава правительства. — Даю честное слово!

Эвар уныло кивнул и, шаркая, горбясь, направился к выходу. Он словно состарился за один миг лет на тридцать. У порога его встретили двое конвоиров. Посторонились, пропуская уважаемого когда-то человека…

Эвар споткнулся, и один из конвоиров подхватил его. В тот же миг пленник внезапно резко развернулся и ударил первого из конвоиров локтем в солнечное сплетение. Ещё миг — и второй согнулся, получив коленом в живот. Эвар добавил обоим ребром ладони по шее, а ещё через секунду сорвал с обоих лучевые пистолеты. Один надел на левую руку, другой сунул в карман. Затем вернулся в кабинет и тут же затащил туда обоих оглушённых противников. Премьер-министр сначала с удивлением посмотрел на преобразившегося пленника, затем — с ужасом — на его оружие.

— Ты, свинья! — негромко заговорил Эвар. — Прикажи, чтобы сюда немедленно доставили мою жену и детей!

— Но… — зубы правителя Галлии отчётливо клацали. Эвар шагнул вперёд и, не церемонясь, ударил непонятливого человека наотмашь тыльной стороной правой ладони по лицу:

— Тебя по стенке размазать, чтобы ты понял? Мне терять нечего, я могу за час перебить всю вашу банду в городе и вызвать войска Совета! Но первым мертвецом станешь ты! Ещё пояснения нужны?

Эвар блефовал, но не сомневался, что блеф сработает. Так и случилось: дрожащей рукою премьер-министр потянулся к видеотелефону на столе.

— Эй, включи громкую связь! — вежливо попросил Эвар, для убедительности ткнув главу правительства дулом в спину. Тот кивнул и подчинился.

— Здравия желаю, господин премьер-министр! — услышал Эвар из видеотелефона.

— Арестованная Мадлен Ларм доставлена к вам? — дрожащим голосом спросил премьер-министр.

— Так точно, господин премьер-министр!

— Привезите её ко мне! Как можно скорее!

— Слушаюсь, господин премьер-министр!

Правитель Галлии разъединил и умоляюще-вопросительно посмотрел на Эвара.

— И наших детей тоже! Немедленно!

Премьер министр судорожно кивнул и набрал нужный номер. Предыдущий диалог повторился с небольшими изменениями.

— Теперь садись на место и жди! Руки держи на столе, ни одного резкого движения! Делаешь глупость — стреляю без предупреждения!

Премьер-министр грустно вздохнул и медленно выполнил требование Эвара. Тот поискал глазами, заметил стул в углу, поставил его рядом с министерским и сел, ткнув дуло в спину пленника. Со стороны двери могло теперь показаться, что они сидят в обнимку. Премьер-министр умоляюще посмотрел на грозного победителя, но промолчал. Эвар подумал немного, поднялся с места и, стараясь не терять своего пленника из виду, оттащил обоих оглушённых охранников в угол справа от двери. Подошёл к премьер-министру, снял у него с шеи галстук и им связал оглушённым руки за спиной, а затем вернулся на свой стул. Томительно потянулись минуты…

Наконец, в коридоре послышались приближающиеся шаги. Ещё через несколько секунд тюремные охранники втолкнули в комнату перепуганную Мадлен в наручниках. Эвар выразительно посмотрел на свою жертву, и премьер-министр завопил:

— Снимите немедленно наручники! Зачем вы так обращаетесь с женщиной?!

Едва окинув взглядом комнату, Мадлен всё поняла:

— Жерар, они забрали наших детей! А ещё арестовали Изабель!

— Кого? — Эвар не сразу понял, о ком речь.

— Изабель Ронсар, я её попросила приехать вчера!

— Доставьте сюда мадам Изабель Ронсар тоже! — выкрикнул с энтузиазмом премьер-министр, не дожидаясь подсказок.

— За что её арестовали? — обратился Эвар к жене. Охранники в это время расстёгивали наручники на ней.

— Когда полицейские ворвались в дом и повалили меня, она стала драться с ними!

Эвар только кашлянул, услышав всё это. Ему стоило сейчас немалых усилий не отдать пистолету мысленную команду стрелять на поражение. Полминуты спустя Мадлен потирала запястья, уставшие от стальных объятий. Эвар уступил ей свой стул. Маленькая женщина с удовольствием села и победно взглянула на премьер-министра, в спину которого сейчас упиралось дуло лучевого пистолета.

— А я тоже умею пользоваться этим оружием! — гордо сообщила она опечаленному пленнику. Эвар улыбнулся, а затем спросил.

— За что тебя арестовали, милая?

— Я сообщила на телевидение, что вчера, во время пожара в торговом центре, там были солдаты.

— Что?! — удивился Эвар и пристально посмотрел на премьер-министра. — За звонок на телевидение уже арестовывают?

Пленник Жерара Ларм ничего не ответил, только вздохнул и отвёл глаза.

— Дело в том, что эти солдаты заносили что-то тяжёлое в здание, — пояснила Мадлен. — Когда я уже купила продукты, вдруг на крыше произошёл взрыв и начался пожар. А по телевидению сначала сообщили, что это теракт, организованный Советом.

— А на самом деле что это было? — обратился Эвар к премьер-министру.

— Мы действительно думали, что это теракт! — дрожащим голосом ответил тот.

— Вам надо поменьше думать, у вас это плохо получается. Однако я не получил ответ на свой вопрос. Что заносили солдаты в торговый центр?

— Аренит, — неохотно ответил глава правительства.

— Много?

— Один ящик занесли.

— А, тогда всё понятно, — вздохнул Эвар.

— А мне непонятно, — недовольно отозвалась Мадлен. — Что такое аренит?

— Это вещество, используемое в лучевом оружии, — пояснил Эвар. — Вероятно, доблестные воины нашего правительства собирались установить на крыше магазина зенитную пушку, на случай атаки звездолётов Совета. Я прав, сударь? — мягко погладил он пистолетом плечо министра.

— Да, — уныло кивнул тот.

— Нет, погоди! — решительно возразила Мадлен. — Если этот твой аренит позволяет получить луч, то как же возник пожар? Был бы взрыв… хотя, верно, сначала был именно взрыв… — словно рассуждая вслух, задумчиво произнесла Мадлен.

— Милая, аренит сам по себе просто горит. Взрывается он в соединении с неолином. Раз был взрыв, значит, какое-то количество неолина тоже успели занести, но немного, иначе здание разрушилось бы сразу. Так или нет, дружище? — Эвар ткнул в спину пленника.

— Не знаю, откуда там взялся неолин, — пролепетал премьер-министр. — Его должны были занести позже.

— Ай, как нехорошо использовать гражданские объекты в качестве военных! — покачал головой Эвар. — Так мою жену арестовали за то, что она раскрыла журналистам вашу хитрую комбинацию?

— Я не знал, что делать! — захныкал вдруг премьер-министр. — Сначала мне сообщили, что в торговом центре теракт, много погибших. Эти сведения передали по телевидению. Ваша жена позвонила туда и рассказала про солдат. Телевидение сразу передало это в эфир. Ещё немного — и специалисты догадались бы про аренит…

— И чтобы они не догадались, ты велел арестовать мою жену? Изобразить её клеветницей, распространительницей паники, лишь бы не сознаваться в своей подлости?

— Я же говорю: это была ошибка! — хныкал министр.

— Может, поедем на телевидение, там и расскажешь про свою ошибку?

Премьер-министр сразу успокоился и задумался. Взгляд его забегал по сторонам.

— Согласен! — вдруг выкрикнул он.

— Вот и отлично, — спокойно ответил Эвар. — Сейчас сюда доставят наших детей и Изабель, и все вместе поедем в телецентр.

Мадлен тревожно посмотрела на своего недавнего мучителя, приподнялась со стула и шепнула мужу:

— Любимый, а он не подстроит какую-нибудь новую пакость?

Эвар улыбнулся и поцеловал жену в переносицу:

— Не бойся, моя хорошая! Всё под контролем!

В коридоре послышался детский плач. Муж и жена Ларм переглянулись.

— С ними обращались хорошо, клянусь! — с мольбой в голосе произнёс премьер-министр.

— Он лжёт! — воскликнула Мадлен. — Когда на меня надевали наручники, один из полицейских ударил Пьера!

— Я не знал об этом! — взволнованно закричал премьер-министр. — Этого негодяя сейчас же посадят за решётку!

Эвар шумно вздохнул. Дверь открылась, и на пороге появилась дородная дама в полицейской форме, державшая на руках перепуганную Клару. Сзади стоял заплаканный Пьер.

— Мама, мамочка! — закричал мальчик и кинулся к Мадлен. Мама бросилась к нему навстречу, поймала на полдороге, подхватила ребёнка на руки и принялась целовать. Клара тоже потянулась, плача, к матери. Полицейская вопросительно посмотрела на премьер-министра:

— Я должна оставить здесь этих детей, сударь? — басисто спросила она. Открытая дверь скрывала от её взгляда лежащих охранников — на её же счастье.

— Да, конечно! Можете идти!

Дородная дама недовольно хмыкнула, отдала девочку матери и ушла прочь. Мадлен вернулась на свой стул. Теперь она, забыв о премьер-министре, сияла от радости, ласкала и целовала обоих малышей сразу. Один из оглушённых охранников пошевелился и издал удивлённое восклицание. Эвар подскочил к нему и снова ударил ребром правой ладони по шее.

— Лежи тихо, целее будешь! — отеческим тоном произнёс он, словно противник мог его услышать. Пьер со страхом посмотрел на двух лежащих связанных людей. В коридоре снова послышались шаги.

— Это, наверное, Изабель! — взволнованно воскликнула Мадлен и вопросительно посмотрела на мужа, но тот не спускал глаз с премьер-министра. Дверь снова открылась, и на пороге Мадлен увидела свою верную подругу, сопровождаемую двумя тюремными охранниками — она была заплакана и закована в наручники, как несколько минут назад мадам Ларм.

— Ну что, и её заковали по ошибке? — ядовито поинтересовалась Мадлен у премьер-министра. Тот уныло вздохнул:

— Снимите с неё наручники!

Через полминуты охранники, выполнив приказ, убрались восвояси, а Изабель радостно присоединилась к своим друзьям и, потирая запястья, поцеловала Мадлен в щёку.

— Как хороша свобода! — воскликнула она.

— Теперь мы можем ехать на телевидение? — с робкой надеждой поинтересовался премьер-министр.

— Зачем это? — удивился Эвар.

— Вы мне обещали! — капризно воскликнул пленник.

— Я вам обещал? Что обещал, дружище?

— Что если ваша жена и дети окажутся здесь… — упавшим голосом пробормотал премьер-министр.

— А зачем туда ехать? — с наигранным удивлением в голосе произнёс Эвар. — Вот у вас на столе видеотелефон. Мадлен, милая, позвони, пожалуйста! Ты ведь теперь для тележурналистов вроде как свой человек! — и он весело подмигнул жене. Мадлен энергично кивнула и, не выпуская из правой руки Клару, левой взяла трубку и набрала нужный номер. Пьер, молча вцепившийся в мамино колено, переводил вопрошающий взгляд с одного взрослого на другого.

— О, мадам Ларм! — оживлённо воскликнул знакомый ей толстяк. — Как поживаете?

— Спасибо, теперь уже хорошо! — громко ответила женщина. — Хотя ещё полчаса назад не могла этим похвастаться.

— Отчего так, что с вами случилось?

— Меня, представьте, арестовали после вашей вчерашней передачи!

— Как это — арестовали?! — с хищной интонацией в голосе воскликнул журналист. — Кто арестовал — Совет?

— Нет, наше дорогое правительство, оно распоряжается у нас здесь, на Марселии!

— Да? — с недоумением в голосе произнёс её собеседник. — Странно… А на каком основании?

— На том, что я говорила с вами! — радостно сообщила Мадлен. — Оказывается, это преступление!

— Почему? Это Совет не заинтересован, чтобы люди узнали правду!

— Однако меня арестовала полиция, поддерживающая правительство, — холодно возразила Мадлен.

— Может быть, вы что-то неправильно сделали? — с надеждой в голосе подсказал толстяк.

— В некотором роде. Выяснилось, что я не имела права говорить про солдат, которые действовали рядом с торговым центром.

— Да-да, помню. Но что в этом такого?

— Выяснилось, что солдаты заносили в здание… — Мадлен сделала паузу, вопросительно посмотрела на мужа. Эвар понял, что она забыла нужное слово, и подсказал:

— Аренит!

— Что? — удивился тележурналист. — Аренит? Зачем?

— Чтобы сбивать звездолёты Совета, если они нападут, — неуверенно ответила Мадлен, чувствуя, что вот-вот запутается в профессиональных терминах.

— Но это вещество опасно!

— Да, и оно вызвало вчерашний пожар, — женщина покосилась на мужа.

Наступила пауза: тележурналист медленно переваривал услышанное.

— Мадам Ларм, кто-нибудь может подтвердить ваши слова? — спросил он, наконец.

— Да, разумеется! — радостно ответила Мадлен и сунула трубку премьер-министру.

— О, господин премьер-министр?! — с удивлением в голосе констатировал толстяк. — Это правда — то, что сейчас рассказала мадам Ларм?

Премьер-министр тоскливо посмотрел сначала на Мадлен, затем на Эвара, и с тяжким вздохом ответил:

— Да, правда. Наши солдаты выбрали неудачную позицию для зенитной пушки, из-за этого произошла известная вам катастрофа.

— То есть вы использовали гражданский объект для военных целей? — словно не веря услышанному, с ужасом в голосе спросил тележурналист.

— Это было не моё решение! — обиженно воскликнул премьер-министр.

— Тогда чьё же?

— Нашего временно исполняющего обязанности министра обороны, — упавшим голосом промямлил глава правительства.

— А кто приказал арестовать мадам Ларм?

— Министр Полиции и Тюрем.

— А вы об этом не знали?

Премьер-министр покосился на Эвара и ответил:

— Мне сообщили, что она действительно виновна. Как только я узнал, что это не так, приказал освободить её.

Мадлен громко фыркнула, но ничего не сказала.

— Спасибо за разъяснения, господин премьер-министр, — изменившимся, холодно-вежливым тоном произнёс журналист. — Пожалуйста, дайте трубку мадам Ларм.

Премьер-министр подчинился и умоляюще посмотрел на женщину, но та сделала вид, что не замечает его взгляд.

— А ещё, сударь, — затараторила она, — когда меня арестовывали, ворвались в наш дом, надели на меня наручники, ударили моего сына, схватили мою подругу…

— Что-что? — ошеломлённо произнёс толстяк. — Вы не шутите?

— Какие уж тут шутки! Меня отвезли в тюрьму! В наручниках! Мне угрожали карцером! — обиженно возразила Мадлен.

— Какой кошмар… Но теперь всё улажено, вы свободны?

— Я надеюсь, что всё улажено, — бросив на пленника презрительный взгляд, ответила Мадлен. Премьер-министр тяжко вздохнул, но ничего не ответил.

— Благодарю вас, мадам Ларм! Хорошего вам дня! — и представитель телевидения разъединил. Премьер-министр грустно вздохнул:

— Довольны? — спросил он, глядя в пол и ни к кому не обращаясь.

— А в чём проблема? — язвительно заговорила Мадлен. — Разве я вас заставила сказать неправду?

— Конечно. Я не имел возможности сказать, что нахожусь под прицелом вашего мужа.

— Вы неблагодарны. Ведь это позволило вам сделать вид, будто меня и Изабель арестовали без вашей санкции.

Премьер-министр помолчал немного, затем посмотрел на Эвара и уныло спросил:

— А теперь что вы со мной сделаете?

— Прокатимся немного! — бодро ответил Эвар. — Вы же хотели на телевидение — отлично, поедем туда!

— Зачем? Я уже всё им рассказал…

— Ну мало ли, вдруг вам захотят задать ещё вопросы. Давайте-давайте, пойдём! — и Эвар взял за руку Пьера, помахивая дулом возле спины пленника. Мадлен тихо вздохнула: ей предстояло нести Клару как минимум до машины. Изабель поняла её беспокойство и тихо шепнула:

— Не волнуйся! Будем чередоваться, я тоже с удовольствием понесу Клару!

Мадлен молча кивнула. Семья Ларм, премьер-министр и Изабель вышли в коридор. Последнее, что сделал Эвар, прежде чем покинуть гостеприимную комнату — забрал у пленника ключи и тщательно запер кабинет, оставляя там двоих лежащих охранников, всё ещё не пришедших в сознание. Компания проследовала к лестнице, сопровождаемая изумлёнными взглядами тех сотрудников муниципалитета, которые были в курсе обстоятельств появления Жерара Ларм в их заведении. Однако в дни переворота случается всякое, поэтому бывший арестант, оказавшийся вдруг в компании главы правительства, не привлёк к себе чрезмерного внимания. Тем не менее, стоило освобождённым пленникам выйти на лестницу, как начались проблемы: появилась охрана премьер-министра. Эвар, ожидавший этой встречи ещё раньше, тотчас ткнул его дулом в спину и загородился пленником.

— Стойте! — крикнул премьер-министр своим охранникам. — Пропустите их!

Охранники многозначительно переглянулись: они были профессионалами и сразу сообразили, что происходит. Однако поняли они и то, что вверенный их опеке господин менее всего заинтересован в перестрелке, первой жертвой которой станет он сам.

— Что нам следует делать, господин премьер-министр? — глухо спросил один из них. Видимо, это был командир группы.

— Не хитрить! — громко ответил за своего пленника Эвар. — Я тоже обучался освобождению заложников и знаю ваши уловки. И выстрелить первым успею.

— Зачем вы это делаете, господин Ларм? Вы, десантник, генерал-майор, бывший глава Службы Безопасности, захватываете заложников! Вы будете обвинены в похищении должностного лица! — заговорил, глядя в упор на бывшего шефа спецслужбы, командир охранников.

— Отлично, — кивнул Эвар. — Это намного интереснее, чем тот глупый предлог, под которым меня вчера арестовали. А теперь пропустите нас! Иначе стреляю сначала в него, затем в вас!

— Ваша семья может пострадать, господин Ларм! Не делайте глупостей!

Мадлен тихо вскрикнула, Пьер испуганно посмотрел на отца, Клара жалобно заплакала. В Эваре внезапно вскипела злость. Неожиданно для себя он дал мгновенную серию выстрелов по охранникам — в их левые руки, локти. Люди закричали от боли, их лучевые пистолеты со звоном упали на пол.

— Это вы не делайте глупости, а обо мне не беспокойтесь! — стараясь утихомирить собственную ярость, заговорил Эвар. — Вы обо мне всего не знаете, я прошёл обучение не только в десанте, моя реакция намного быстрее вашей! Если не поумнеете, в следующий раз могут пострадать не только ваши руки! Не доводите до худшего! Ваш подопечный в безопасности, пока вы не пытаетесь угрожать мне! Уходите прочь, можете подглядывать исподтишка, но чтоб я вас не видел! А ещё лучше — позаботьтесь о себе!

— Хорошо, — произнёс дрожащими губами командир охранников. Он был бледен и держался правой рукой за окровавленный локоть левой. — Ребята, уходим!

Пошатываясь и держась за перила, раненые ушли вверх по лестнице. Эвар подошёл к выроненному ими оружию и с силой наступил на прицел каждого пистолета. По крайней мере, это оружие больше не будет угрожать ни ему, ни тем, кого он любит. Они спустились по ступенькам и вышли на улицу. Эвар осмотрелся: поблизости не было никого, похожего на охранника, только две полные женщины — возможно, сотрудницы муниципалитета — смотрели то ли с интересом, то ли с испугом. Можно идти на автостоянку…

Минуту спустя они садились в роскошный автомобиль главы правительства Галлии. Это было большое и длинное, но эффектное сооружение. Эвар надеялся, что при необходимости оно сможет и ездить достаточно быстро. Он сам сел за руль, премьер-министру связал руки буксирным тросом и усадил его справа от себя, тщательно застегнув на нём ремень безопасности. Снятый с левой руки пистолет положил перед собой. Женщины и малыши разместились сзади. Эвар подождал, пока все ремни безопасности будут застёгнуты, и дал газ. Автомобиль выехал со стоянки и спустя минуту уже помчался по шоссе.

— Мы едем на телевидение? — поинтересовалась Изабель.

— Сейчас разберёмся, — туманно ответил Эвар. Ему было неудобно обращаться к Изабель на 'ты', так как Эварист Галуа никогда не знакомился с ней, но и 'вы' явно не вязалось с бывшей подружкой Жерара, а значит, оставалось обращаться в неопределённой форме. Премьер-министр недовольно покосился на своего похитителя, но ничего не сказал.

— По-моему, нас преследуют! — вдруг заявила Мадлен, оглянувшись назад.

— Да, это охрана нашего досточтимого премьера, — подтвердил Эвар, мельком взглянув в боковое зеркальце. — Надеюсь, они не наделают глупостей. Не хотелось бы затевать здесь автомобильные гонки.

— Они не станут нападать на вас! — жалобно подал голос глава правительства. — Они только хотят, чтобы со мной ничего не случилось!

— Если не станут нападать, ничего и не случится, — проворчал Эвар.

— Итак, Жерар, вы окончательно стали мятежником!

Эвар снова разозлился:

— Какого чёрта, ваше превосходительство, вы полезли портить жизнь моей семье? Я же вас первый не трогал, в Совет не вошёл. Я и не знал про этот переворот, пока по телевидению не сообщили.

— А вам не предлагали участвовать в Совете? — с живым интересом спросил премьер-министр. Эвар промолчал. Ещё через пять секунд у его разговорчивого спутника появился новый повод для вопросов:

— Послушайте, куда мы едем? На телецентр нужно влево, а вы повернули направо!

Эвар опять ничего не ответил. Премьер-министр переводил растерянный взгляд со своего похитителя на дорогу и обратно. Вскоре всё выяснилось: впереди замаячил космопорт.

— Вы хотите улететь с Марселии? — испуганно спросил похищенный.

— Вы удивительно догадливы.

— Но я ведь вам больше не нужен?

— Отчего же? Вы — залог нашей безопасности. Вы же не хотите, чтобы с моей семьёй что-нибудь случилось?

— Нет, конечно, не хочу, — недовольно ответил премьер-министр и помрачнел. Впереди замаячил пост безопасности. Эвар затормозил и развязал руки своему пленнику:

— Прикажите, чтобы нас пропустили! И не делайте глупостей, иначе и вы пострадаете, и эти солдаты!

Он снова дал газ. Вот и пост безопасности. К окошечку автомобиля подошёл один из солдат. Премьер-министр опустил стекло.

— Ваше превосходительство, вы в порядке? — равнодушно спросил солдат. — Добрый день, мой генерал! — улыбнулся он приветливо. — Рад вас видеть в добром здравии!

Эвар улыбнулся и сделал рукой приветственный знак. Ему пришло в голову, что этот парень в душе не на стороне правительства.

— Да, я в порядке, — мрачно ответил пленник. Солдат кивнул и сделал знак своим товарищам — пропустить. Машина въехала не территорию космопорта.

— Где ваш звездолёт? — добродушно улыбнувшись, спросил Эвар премьер-министра.

— На правительственном участке.

— Отлично.

Автомобиль проехал в правительственную зону. Узнав машину премьер-министра, её сразу пропустили. Эвар посмотрел в зеркальце: преследователи из охраны ехали теперь ближе, но сбавили скорость. Вот и огромный правительственный звездолёт, украшенный гербом Галлии — красно-бело-синий петух с горделиво задранным клювом и распущенными крыльями. Подъехать поближе к нему, встать левой стороной автомобиля напротив входной двери…

— Так, ваше превосходительство! Сейчас мы с вами выходим из машины! Напоминаю: никаких резких движений!

Пленник молча кивнул и подчинился.

— Мадлен, Изабель, берите детей и заходите в корабль первые!

Боязливо оглядываясь на автомобиль правительственной охраны, молодые женщины подхватили малышей и юркнули в звездолёт.

— Ну что, ваше превосходительство — пойдём? — Эвар дружески похлопал по плечу своего пленника. Тот понурился, вылез из машины и, пошатываясь, двинулся к звездолёту. Эвар, стараясь оставаться между ним и кораблём, сделал приветственный жест своим противникам из второго автомобиля и подал пример главе правительства. Они вошли внутрь корабля. Убедившись, что всё как будто в порядке, Эвар закрыл входную дверь.

— Так, ваше превосходительство! Не взыщите, перед стартом я проверю кое-что!

Премьер-министр не протестовал, когда Эвар снова связывал его. Затем похититель обежал корабль и вскоре вернулся с маленькой чёрной коробочкой.

— Что это такое? — помахал он ею перед носом премьер-министра.

— Не знаю… это не моё… — растерянно выговорил тот.

— Верю. Эта штука называется 'полётка'. Никогда не слышали про такую?

Пленник ничего не сказал, только посмотрел удивлённо.

— Ладно, сейчас разберёмся, — вздохнул Эвар, прошёл в туалет, выбросил полётку в унитаз и спустил воду. Затем вернулся в салонный отсек.

— Так, дамы и господа, пристегнитесь получше! Сейчас стартуем!

Он проверил, как женщины пристегнулись сами и зафиксировали ремни безопасности на детях, и позаботился о премьер-министре. Затем прошёл в рубку, сел в кресло первого пилота, пристегнулся и нажал кнопку с надписью 'старт'…

Звездолёт чуть вздрогнул, выбросил облако газов и взлетел над землёй. Эвар усмехнулся: корабль вертикального взлёта, о котором большинство галлийцев и не слыхали, а рядовым десантникам только излагали теорию его вождения. Вот земля быстро ушла вниз…

Далеко внизу расцвёл чёрно-красный цветок — огромное облако дыма, в котором мелькали языки пламени. Убедившись, что автопилот в порядке, Эвар отстегнулся от кресла и вернулся в салон:

— Ваше превосходительство, не хотите ли полюбоваться, как работает полётка? — он махнул рукой на экран монитора нижнего вида.

— Что это — огонь? Взрыв? — удивился премьер-министр.

— Да, это и есть полётка. Мина, разработанная специально для звездолётов. Срабатывает при выходе в стратосферу, чтобы не пострадал космодром. Ну и, конечно, взрывается при высоких температурах — вот как только что. Надеюсь, что ваша охрана не приближалась к месту старта, иначе — сами понимаете…

— Как эта ваша полётка попала в мой корабль? — удивлённо воскликнул премьер-министр.

— Полагаю, кто-то из ваших коллег захотел от вас избавиться. У вас есть другое объяснение?

— Не понимаю… может, это Совет?

— Вы полагаете, Совет действует на территории марселийского космопорта? Тогда почему он до сих пор не командует всей планетой?

Премьер-министр уныло и тяжко вздохнул. Эвар пожал плечами и улыбнулся женщинам:

— Ну что, полетели на Лютецию?

— Да! — радостно закричали в один голос Мадлен и Изабель. Пьер весело взвизгнул, Клара неуверенно улыбнулась.

— Вы хотите сдать меня Совету? — испуганно воскликнул пленник.

— Чем вам не нравится Совет? По крайней мере, живы останетесь. Лучше подумайте, кто хотел вас убить.

— Догадываюсь, — недовольно проворчал похищенный.

— Вот и отлично. Делайте выводы, на случай, если снова окажетесь у власти. И не будьте слишком суровы к этому человеку: ведь он наверняка верит в вашу общую победу, иначе зачем ему вас устранять?

— По личным причинам, — проворчал пленник. Эвар пожал плечами: по личным причинам он и сам готов был пристукнуть этого господина менее часа назад. Наступило молчание. Эвар вернулся в рубку, пристегнулся ремнём безопасности и увеличил ускорение. Ещё через полчаса он преодолел релятивистский барьер, а затем включил радиосвязь.

— Алло, Лютеция! Премьер-министр хочет сдаться!

— Кто, простите? — послышался удивлённый ответ, и включилась визуальная связь. Эвар увидел молодого веснушчатого парня, который сразу расплылся в улыбке. — О, господин Ларм! Это вы?! А премьер-министр действительно с вами?

— Да, только ему сейчас непросто подойти.

— А, вот как! — лукаво улыбнулся парень. — Ну хорошо, я не настаиваю! Приятного вам прибытия на Лютецию, господин Ларм! С нетерпением ждём и вас, и господина премьер-министра!

Связь разъединилась. Эвар улыбнулся своим мыслям: похоже, этот парень искренне рад Совету и надеется на его победу. Хорошо, если надежды народа не окажутся обманчивы. Хотя, с другой стороны, когда-то все так же надеялись на демократию: свобода, гласность, выборность руководителей страны… А теперь — на то, что всё это окажется благополучно похоронено. Очень жаль! Ведь неверие в демократию, надежда на доброго и умного диктатора, это, по сути, неверие в себя. Да и диктаторы наши — маршал Бордо, генерал-полковник Февр, другие члены Совета — все они выдвинуты и приведены к власти демократией. И она же создала невыносимую ситуацию, когда права человека достаются нелюдям, а на людях ставятся жестокие эксперименты.

Однако прочь философские размышления, сейчас они не к месту. Скоро заходить на посадку. Что это за три странные точки на радаре? Похожи на звездолёты. Это Лютеция нас встречает? Очень разумное решение, чтобы войска Совета не обстреляли нас. Хотя странно, когда этот веснушчатый успел поднять звездолёты? Говорили с ним минут пять назад… А ведь это истребители! Могут, конечно, и они встречать, но неплохо бы согласовать, чтобы не было недоразумений…

Эвар снова вызвал Лютецию.

— Да, мой генерал! — парень улыбался радостно и приветливо, и казалось, что каждая его веснушка испускает восторг.

— Вы направляли к нам на встречу истребители?

— Нет, мой генерал, но если надо, направлю!

— А это чьи же? — Эвар предъявил данные радара: неизвестные звездолёты стремительно росли на экране.

— Не наши! — голос парня изменился, теперь в нём зазвучала тревога. — Мой генерал, я сейчас же направляю к вам эскадрилью на помощь! Продержитесь, пожалуйста!

Эвар только покачал головой: похоже, неприятностей не избежать. Он прошёл в салон:

— Ваше превосходительство, ваш ненавистник в правительстве мог направить истребители, чтобы уничтожить нас на подлёте к Лютеции, чтобы все подумали, что это сделал Совет?

— Что?! — подскочил на месте премьер-министр. — Откуда? У нас, правительства, поблизости нет баз! Только у Совета! И истребителей у нас нет! Хотя…

— Думайте быстрее! Прямо по курсу три истребителя! Совет высылает нам на помощь эскадрилью, но вряд ли она успеет раньше!

— Если только… — глава правительства заметно колебался.

— Ну?

— Если это английские истребители…

На этот раз подскочил Эвар:

— Как это — английские? Каким образом? Зачем Англии вмешиваться в наши внутренние дела?

— Такая возможность рассматривалась на последнем заседании правительства, — жалобно пролепетал премьер-министр. — Англия выразила готовность помочь нам военной силой, чтобы подавить мятеж…

— Зачем это англам?

— Им не нравится то, что у нас происходит…

В памяти у Эвара тут же всплыли слова Жана Бордо о том, что Англия совсем не заинтересована отменить рабство и прекратить странную войну с Галлией. Неужели недовольство англов дошло до прямого вторжения? Хотя — что этому помешает, и так мы в состоянии войны. Да и мы к ним вторгались недавно…

Он встрепенулся: пора что-то делать. Попытаться сбежать? Если это английские истребители, то ниже релятивистского барьера они летают быстрее всех в космосе. Уйти за релятивистский барьер? Там можно так же натолкнуться на засаду, как и здесь. Вступить в бой? Похоже, другого пути просто нет…

Теперь мысль работала, как машина. Прежде всего, необходимо удостовериться, что впереди действительно враги. Может, это не так? Ошибка какого-то командира, просто недоразумение? А если нет? Вооружение правительственного корабля — три лучевые пушки: одна в передней части и две по бокам. Огромная сила против единственного истребителя, если тот вздумает напасть, но не против троих сразу. Значит, нужно действовать так, чтобы избежать боя сразу со всеми противниками…

Он вернулся в рубку. Неизвестные истребители можно было уже рассмотреть. Действительно, очень похоже, что английские. А вон там, далеко позади них, ещё три точки — это подмога нам с Лютеции или резерв противника?

Эвар решительно двинул штурвал влево до отказа. Правительственный звездолёт, повинуясь команде, дёрнулся влево, навстречу правофланговому противнику… Тот сбавил ход — понятно, не хочет погибнуть в неравном поединке. Двое других истребителей изменили курс, бросились на подмогу своему… А как ведут себя три остальных, которые ещё только приближаются к месту событий? Кажется, тоже смещаются навстречу правительственному звездолёту, но пока сказать трудно. Вот уже можно пускать луч, только стоит ли? Выстрел мимо — наводка для вражеской пушки. Лучше подойти поближе…

Намерение английских истребителей атаковать больше не вызывало сомнений. Тот, который был перед Эваром, стал маневрировать, приближаясь к остальным, а те направились по большой дуге, обходя правительственный звездолёт. Началась игра нервов: Эвар пытался зайти в зону точного поражения правофлангового англичанина, тот, не рассчитывая справиться в одиночку, уходил поближе к своим, а те надеялись зайти в тыл правительственному кораблю.

— Господин Ларм! Что происходит? — услышал Эвар плаксивый голос правителя Галлии.

— Заткнись! — зло бросил ему генерал-майор, забыв, что это слышат дети. Опыта вождения звездолётов ему явно не хватало, уже дважды англ ускользал из готовой захлопнуться, казалось бы, ловушки. Да и три истребителя, приближающихся к полю боя, судя по их манёврам, тоже были английскими.

Внезапно тот из противников, который обходил Эвара сзади и находился ближе других, выстрелил, луч прошёл в нескольких метрах от правительственного звездолёта, и машина, словно в испуге, дёрнулась в сторону. От неожиданности Эвар судорожно взмахнул руками, схватился не за тот рычажок, и корабль завертелся вокруг своей оси. Незадачливый пилот потерял равновесие, ухватился за какую-то рукоятку — она предательски отъехала в сторону, — и нечаянно ткнулся левой ладонью в кнопки сразу всех трёх пушек…

Примерно через полминуты он пришёл в себя и остановил вращательное, вернее, какое-то беспорядочное движение корабля. Голова была как чужая, в глазах плясали жёлтые искорки… Он посмотрел на радар — и обмер… затем на экран, но и теперь не сразу поверил глазам своим. Оба вражеских звездолёта — и тот, который уходил от Эвара, и выстреливший в него — горели, и от них поспешно удалялись спасательные капсулы. 'Вот это да! Как же я умудрился попасть в них, да ещё в обоих сразу?' — озадаченно подумал Эвар и вспомнил, наконец, про остальных врагов. Все четыре уцелевших английских истребителя уносились прочь на большой скорости, словно смертельно напуганные случившимся. 'Они приняли меня за аса-истребителя!' — сообразил Эвар и рассмеялся. Действительно, со стороны происшедшее больше всего походило на ловушку, которую опытный и хитрый ас подстроил неискушённым противникам, подпустил их поближе, симулируя растерянность, а затем внезапным манёвром и мощным огневым ударом уничтожил тех, кто оказался наименее осторожен и удачлив. И то верно — кому, как не супер-асу, управлять правительственным кораблём? Где этим ребятам знать, что их противник-'ас' в десятый раз в жизни управляет звездолётом и впервые ведёт бой в открытом космосе?

На радаре появились со стороны Лютеции ещё пять кораблей. Это что — долгожданная подмога или новый противник? Эвар чувствовал, что не сумеет повторить то, что сделал три минуты назад.

— Жерар, милый! — послышался из салона дрожащий голос жены. — У тебя всё в порядке?

— Да, моя девочка… — непослушными губами пробормотал муж и ладонью вытер пот со лба. Истребители, приближавшиеся со стороны Лютеции, были уже хорошо видны — галлийские звездолёты. Помощь пришла? Можно немного расслабиться?

Щёлкнул сигнал радиосвязи:

— Моё генерал, у вас всё в порядке?

Эвар тряхнул головой: это говорил его хороший знакомый — веснушчатый парень с Лютеции.

— Да, спасибо. У нас тут был небольшой бой…

— Да, мне уже сообщили. Как вы смогли уничтожить одним выстрелом два истребителя?

— Не знаю… Наверное, было больше одного выстрела. Тут три пушки, и, кажется, они сработали одновременно и не раз. Думаю, в этом дело.

— Но ведь англы видели, с каким кораблём имеют дело! И так подставились… невероятно!

Парень говорил что-то ещё, обильно сыпал лётными терминами, но Эвар слушал его в пол-уха. Ясно, что если рассказать о случившемся, вряд ли кто-то поверит: неопытный любитель переиграл двух истребителей-профессионалов. Внимание Эвара включилось, когда он услышал:

— Мой генерал, с вами хочет говорить маршал Жан Бордо! Я могу перевести связь?

Эвар встрепенулся:

— Да, конечно! Переводите!

Секунду спустя на экране появилось довольное лицо маршала. Он был в лётной форме, гермошлеме:

— Привет, Жерар! Поздравляю с боевым крещением истребителя!

Эвар смутился:

— А… Ты видел, что тут произошло?

— Конечно! Ты сработал по высшему классу! Я сам не сумел бы уделать их лучше!

— Слушай, Жан! Я вижу перед собой пять галлийских истребителей, это не…

— Я в том из них, который идёт впереди! Решил, понимаешь, тряхнуть стариной!

У Эвара глаза округлились от удивления. Маршал сам ведёт звездолёт, командует эскадрильей? Идёт на помощь к нему, Жерару Ларм? Он опомнился: да, разумеется, очень логичный поступок со стороны опытного аса, которому нужно встретить звездолёт с особо важными персонами. Эвар собрался с духом:

— Слушай, Жан, если честно, то я сам не понимаю, как это у меня получилось. Я в какой-то момент потерял равновесие, схватился за что-то, нечаянно нажал кнопки ведения огня…

Маршал громко заржал:

— Нечаянно, говоришь?! Чёрт возьми, мне бы такое 'нечаянно'! Я этот манёвр три года разучивал! Его, кроме меня, два человека в нашей армии умеют выполнять и ещё десять-двенадцать иностранцев! В общем, мои комплименты! Заслужил, Жерар, молодчина!

— Угу, спасибо, — смущённо кивнул Эвар. Было жутко неудобно принимать похвалы за действия в состоянии — если назвать вещи своими именами — испуга и паники. Бордо, видимо, понял это, потому что сменил тему разговора:

— А как там твой арестант? С ним всё в порядке?

Эвар выглянул в салон, и тотчас на героя событий встревоженно устремились пять пар глаз.

— Ну что, Жерар, милый? — спросила Мадлен. Эвар успокоительно улыбнулся:

— Всё в порядке, ещё немного, и прибываем на Лютецию! Нам навстречу выслан эскорт под командованием маршала Бордо!

Премьер-министр недовольно скривился:

— Господин Ларм, это некрасиво с вашей стороны! Я рассчитывал, что вы меня отпустите ещё на Марселии!

— Вы неблагодарны, ваше превосходительство. Сегодня я дважды спас вас от покушений. Кстати, вы так и не сказали, кого подозреваете в их организации.

— И не скажу! — упрямо заявил глава правительства. — Я не уверен, что это он! В таких случаях, скорее всего, виноват тот, на кого меньше всего подозрений!

— Меньше всего подозрений на вас самого, — хмыкнул Эвар. — Так что, вы самоубийца?

Премьер-министр недовольно отвернулся, помолчал немного и спросил:

— Теперь вы можете меня развязать?

— Сожалею, нет. Развяжу вас, когда прибудем на место. А то как бы вы не наделали глупости.

— Что я могу сделать один, в двух шагах от вашего Совета? — страдальчески возопил премьер-министр. Не отвечая, Эвар вернулся в рубку и обратился к маршалу:

— Да, он в порядке. Я бы даже сказал — чересчур.

— А почему ты не здороваешься? — хмыкнул маршал.

— Что ты имеешь в виду? — растерялся Эвар.

— На радар посмотри!

Оказалось, что из пяти истребителей эскорта один находится рядом с Эваром, а четыре других унеслись за англами.

— Жан, так ты меня сопровождаешь?

— Точно! — ухмыльнулся главный путчист. — Через десять минут тебе садиться на Лютецию, готовься!

Эвар кивнул, вздохнул и сосредоточился на показаниях приборов. Умный автопилот сам вёл машину на посадку, и пилоту практически ничего делать не оставалось. Истребитель маршала летел немного сзади, видимо, подстраховывал от нежелательных сюрпризов. Вот и космодром… Шасси мягко касается посадочной полосы, корабль тормозит… Всё, приехали. Эвар прошёл в салон и улыбнулся жене:

— С приездом, милая! Наконец-то мы вдали от всей политической грязи, которая норовила прицепиться к нам!

Мадлен громко рассмеялась, отчего Пьер посмотрел на маму удивлённо.

— Любимый мой! Ведь точно так же мы рассуждали совсем недавно, когда вернулись к себе домой на Марселию!

Эвар смутился. В самом деле — сбежали домой от политических дрязг, а они последовали туда. Видно, такова судьба. Он вздохнул, поцеловал сначала жену, затем Клару и Пьера и сказал:

— Милая, ты права, но я надеюсь, что на этот раз всё будет хорошо. Пойдём наружу!

Эвар развязал пленника, и вся компания неторопливо вышла из звездолёта. Тут же выяснилось, что их встречает добрая половина мятежного Совета. Маршал уже благополучно приземлился и, сняв с себя гермошлем, стоял среди встречающих. Появление из звездолёта мрачного премьер-министра было встречено радостными аплодисментами. Бедняга испуганно вздрогнул и сделал было движение, словно хочет вернуться в корабль, но его уже мягко взяли за локти офицеры Службы Безопасности, один из которых был знаком Эвару по прежней работе. Февр прошёл немного вперёд и, радостно улыбаясь, протянул Эвару руку:

— Поздравляю, коллега! Отличная работа! Думаю, на этом можно считать гражданскую войну в нашей стране завершённой.

— Безусловно! — кивнул Бордо. — А вы как полагаете, ваше превосходительство?

— Что вы со мной сделаете? — всхлипнул премьер-министр. Только сейчас Эвар заметил, что его узник плачет.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы вас убьём?! — недовольно заметил Февр. — Ничто страшнее домашнего ареста вам не грозит. Однако я надеюсь, что и этой меры удастся избежать, если будете благоразумны.

— Что я должен делать? — уже гораздо спокойнее, почти деловито поинтересовался пленник. — Выступить по телевидению, призвать наших сторонников сложить оружие?

Эвар не удержался и хмыкнул. Премьер-министр сам требовал подобных вещей от других и поэтому теперь ожидал, что и его принудят к тому же.

— Выступить по телевидению, конечно, можете, — кивнул Бордо. — Только не знаю, насколько это окажется эффективно. Всей Галлии уже известно, что вы доставлены сюда силой, и такое выступление будет воспринято как уступка давлению и угрозам. Нам это не нужно. Да и сторонников у вас негусто. Если бы мы хотели, давно бы вас разгромили, только нам лишняя кровь не нужна.

— Тогда чего вы от меня хотите? — глава правительства был заметно озадачен. Однако прежде чем Эвар услышал ответ на этот вопрос, кто-то тронул его за локоть:

— Дорогой, тебе не кажется, что нашим детям уже пора отдыхать? — с недовольством в голосе громко шепнула Мадлен. — Все эти политические подробности можно выяснить и без нас, правда?

Эвар опомнился: действительно, эйфория победы отвлекла его от самых главных обязанностей — перед женой и детьми. Да и Изабель несомненно заслужила лучшего отношения.

— Ты права! — кивнул муж и обратился к Бордо. — Жан, мы можем сейчас вернуться в бывший наш дом в правительственном городке? Пропуск нам дашь?

— Конечно, дам! — кивнул маршал. — А ваши вещи? Заберёте их с Марселии?

— Да, я надеюсь, такая возможность очень скоро представится.

— Вот и отлично. Возвращайся к себе и отдыхай. Ты это заслужил. А о политике поговорим завтра!

— Как, вы не вводите Жерара в Совет? — возмутилась Мадлен. Недовольство перед лицом несправедливости заставило её ненадолго забыть неудобства, вызванные ожиданием на космодроме. К счастью, Пьер, державшийся за руку Изабель, с интересом прислушивался к разговору взрослых, а Клара пригрелась на руках матери и задремала.

— Почему же не вводим? — смутился Февр. — Жерар — самый желанный член Совета! Просто не хочется загружать его после нелёгкого пути с другой планеты…

— Это другое дело! — обрадовалась Мадлен. — Жерар, милый, мы едем, наконец, домой?

— Конечно! — ответил за товарища Бордо. — Я сам отвезу вас, у меня тут машина!

Был поздний вечер. Вещи с Марселии уже прибыли, Изабель ушла в предоставленную ей комнату, дети уже спали, и супруги Ларм готовились последовать их примеру, когда кто-то позвонил во входную дверь. Это оказался Февр. Эвар немедленно впустил его, и Гастон прямо с порога заявил:

— Добрый вечер, Жерар! Поздравляю с введением в Совет!

— Ура! — негромко воскликнула Мадлен, сдерживая свои эмоции, чтобы не разбудить детей.

— Спасибо! — улыбнулся Эвар. — А что я должен буду там делать?

Февр заметно смутился:

— Почему обязательно какую-то должность? Достаточно того, что вас знает и любит вся страна. Хотите, мы вас сделаем председателем Совета?

— Нет! — засмеялся Эвар. — Хорош председатель, который входит в организацию, когда она уже почти завершила свою работу! Я пошутил, Гастон. Не обращайте внимания.

На самом деле, Эвар хорошо помнил слова Февра о том, что ему — Жерару Ларм — впору снова возглавить Службу Безопасности. Помнилось также предложение стать заместителем Февра, с широкими полномочиями. Странно, что Гастон не вспоминает теперь тот разговор. Тогда помешал премьер-министр, а сейчас кто?

Февр кашлянул и произнёс:

— Да, наша гражданская война уже почти закончилась. Марселия полностью признала нас, и сейчас мы формируем временное правительство, в которое войдём мы, Совет, и наиболее полезные члены бывшего правительства.

Глаза Эвара округлились. Вот чем закончился путч — воссозданием прежнего правительства в несколько изменённом облике! Конечно, понять Гастона и Жана можно: это самый надёжный путь к прекращению сопротивления. Но…

— А как же программа Жана — отмена рабства для англов, введение смертной казни для террористов, пиратов, самых опасных и жестоких убийц, мир с Англией?

— Да-да, не сомневайтесь, всё это уже есть! — энергично кивнул Февр. — Приняты необходимые указы, готовятся соответствующие законопроекты. И ещё… — он заметно колебался. — Как вы знаете, Жерар, ушедший президент крайне скомпрометировал себя и покинул свой пост в результате импичмента. Совет полагает, что наилучшая кандидатура на эту должность — вы.

Эвар изумился: обычно президентский пост занимали люди, что называется, золотого возраста. Ушедшему президенту было восемьдесят, его предшественнику, который умер на своём посту — девяносто два. Впрочем, понять Совет можно: важен не возраст президента, а его популярность в народе. Судя по всему, никто в будущем правительстве не хочет делиться с Жераром полномочиями, вот и предлагают чисто синекурный пост. Эвар взглянул на жену: Мадлен смотрела несколько удивлённо — видимо, и она не оценила этот жест Совета. Но, судя по всему, альтернативой является просто уход из политики, сразу после стремительного возвращения в неё. Может, и неплохая альтернатива…

— Я подумаю, — сдержанно ответил Эвар.

— Вот и хорошо! — обрадовался Февр. — Жерар, можно мне поговорить с вами с глазу на глаз?

— У меня нет секретов от жены.

— Тем не менее… это будет чисто мужской разговор на десять минут…

Мадлен натянуто улыбнулась и ушла в детскую. Эвар вздохнул:

— Да, Гастон, что вы хотели сказать?

— Что происходило с вами на Земле, Эвар?

Хозяин дома вздрогнул от неожиданности. Он уже отвык от того имени, которое носил в Амазонии, да и подзабыл, что Февр в курсе первой мнемограммы.

— Вы действительно тот самый Эварист Галуа? — пристально глядя на Эвара, продолжал Февр.

— Гастон, зачем вы это спрашиваете? — изменившимся голосом произнёс Эвар.

— Просто интересно. Отчего погиб майор Луазье?

— Его крокодил загрыз.

— В пустыне уже завелись крокодилы?

— Мы находились не в пустыне. — Эвар был застан врасплох и совершенно сбит с толку, а потому не знал, что говорить, а чего не стоит. Судя по всему, Февр на это и рассчитывал.

— А что в тех местах?

— Джунгли.

— А, вот как! Значит, река Амазонка никуда не делась?

— Нет, конечно.

— И там находится этот, как его… Мир Спасения?

Эвар начал злиться:

— Гастон, зачем вы обо всём этом спрашиваете? Хотите устроить новую экспедицию на Землю? Допустим, найдёте вы джунгли, Амазонку, Мир Спасения. О чём станете говорить с этими людьми?

— А почему бы нам с ними не сотрудничать?

— Как вы это себе представляете? Рассчитываете, что они вам передадут темпоральную технологию?

— Почему нет?

— Потому что они не доверяют государствам. Когда-то были вместе, а потом разошлись. Вы сами, окажитесь на их месте, стали бы доверять?

— Не знаю. Я никогда не был на их месте.

— Гастон, а куда делись другие люди, пришедшие из Мира Спасения в Галлию? — Эвар решил перейти в наступление.

— Какие люди? — Февр посмотрел пристально на своего собеседника.

— Мне известно, что за последние сто лет сюда прибыло сорок человек. Ещё более семисот — в другие государства. Что с ними?

— Понятия не имею! — покачал головой Февр. — Для меня это совершенная новость. Вы можете их назвать? Тогда я посмотрю, какие сведения о них имеются в нашей картотеке.

Эвар понял, что сболтнул лишнее. Кто знает, что сделает Служба Безопасности с людьми, пришедшими из Мира Спасения? Жаль, сам не занялся этим вопросом, когда имел такую возможность. Не до того было…

— Мне известны только те их имена, которые они носили в Мире Спасения. Вернее, в Амазонии: с другими колониями я дела не имел.

Февр выразительно пожал плечами. Наступила короткая пауза. Эвар решил перевести разговор на другую тему:

— Кстати, Гастон, давно хотел вам сказать: многие пираты, как и я, видят то, что скрыто от сознания большинства людей. Это позволяет им создавать 'невидимые' базы, особенно в Солнечной системе.

— Спасибо, Эвар, — усмехнулся Февр. — Я так и понял, когда изучал материалы ваших операций. Как вы полагаете, откуда у них эти способности?

— Не знаю, — признался Эвар. — Возможно, связано с определённым антиобщественным настроем этих людей. Я, в бытность мою Эваристом Галуа, тоже не мог похвастаться благонадёжностью.

— Да, знаю, читал про вас, — улыбнулся Февр. — Должен признаться, именно описание ваших операций убедило меня в том, что ваша первая мнемограмма даёт подлинную информацию. Извините, что я так топорно сработал тогда — отпугнул вас. Спасибо, что вы меня не возненавидели.

— Ничего, — сдержанно ответил Эвар. — Надо признать, та экспедиция вызвала интересную цепь событий, так что в известном смысле я вам за неё даже признателен.

Февр кашлянул:

— Скажите. Эвар, а если неофициально… Меня лично вы могли бы доставить в Амазонию? Одного.

Эвар посмотрел удивлённо:

— Право, не знаю. А зачем вам это?

— Просто хочется посмотреть, чего могут достичь люди, для которых не существует барьеров сознания.

Эвар неопределённо пожал плечами. В просьбе Февра, при всей её видимой невинности, было что-то настораживающее. Да и люди Мира Спасения преуспевают не только благодаря отсутствию барьеров сознания.

— Я подумаю, Гастон. Наверное, организовать такую поездку можно. Одно мне непонятно: это как будет выглядеть — неофициальный визит Президента Галлии и главы её Службы Безопасности в Мир Спасения?

Февр напряжённо рассмеялся, и подозрения Эвара усилились.

— Да, вы правы, Эвар, это пока преждевременно. Но ничего, всему своё время.

Утром, когда завтрак был уже позади, Мадлен и Изабель заговорщицки переглянулись, и мадам Ларм обратилась к мужу:

— Милый, ты не присмотришь за Пьером и Кларой? Мы только сходим в парикмахерскую.

— Да, конечно! — кивнул Эвар, и молодые дамы ушли. Отец семейства заглянул в детскую: Пьер строил башню из кубиков, а Клара играла с большой плюшевой собакой. Решив не мешать им, Эвар тихонько прикрыл дверь и включил телевизор. В выпуске новостей сообщали о прекращении противостояния Совета и свергнутых министров, о формировании временного правительства и обсуждении законопроекта 'О смертной казни' во вновь собравшемся парламенте. Вкратце упомянули его, Эвара, вступление во временное правительство, но не уточнили, на какой пост. Эвар покачал головой: похоже, его решили держать за болванчика, о своём продвижении приходится узнавать из телевизионных новостей. Коли так, на президентский пост соглашаться не стоит. Впрочем, можно ещё подумать.

Поразмыслив, чем бы заняться, Эвар заглянул в семейную библиотеку. На столике справа от книжного шкафа лежали семейные фотографии. Эвару пришло в голову, что неплохо бы ознакомиться с ними. Жерар снисходительно заметил, что и так всё отлично помнит, но возражать не стал. Эвар взял альбом, открыл его… и обмер: на него смотрело, улыбаясь, его собственное лицо. Вернее, то лицо, которое он видел в зеркале лет пять назад…

Сначала Эвар растерянно подумал, что Мадлен украдкой засняла его где-то… более молодым? Бред… Однако и подпись под снимком гласила: 'Жерар на выпускном вечере'. Трясущейся рукой Эвар пролистал альбом. Фотографии его, Мадлен, их вдвоём, с Пьером, детские, подростковые… Вот он, Эвар, в форме десантника галлийской армии…

Он едва удержался, чтобы не выронить альбом и его содержимое на пол. Аккуратно закрыл и положил на место. Чтобы отвлечься, снова прошёл в детскую, убедился, что всё в порядке, вернулся к злосчастному альбому, собрался с духом и снова заглянул внутрь. Нет, всё правильно: на всех снимках, где полагалось быть Жерару Ларм, находился Эварист Галуа собственной персоной. 'Ничего не понимаю… Я сошёл с ума? Мадлен так пошутила? Да разве это возможно? Жерар, что скажешь?' Однако и Жерар был растерян этой тождественностью ничуть не меньше и только уверял, что это действительно он, никаких подделок. Эвар тряхнул головой, прошёл в спальню и посмотрел на себя в зеркало, перед которым обычно причёсывалась жена. На этот раз, впервые за всё время пребывания в Галлии, на него уставилась только одна физиономия — та, с которой он прибыл из Парижа в Амазонию. Загорелое, мужественное лицо Жерара исчезло. Может, его и не бывало никогда? Мерещилось раньше, а теперь наваждение прошло? Ну и чудеса… А вдруг как раз Эварист Галуа — наваждение, вызванное нагуалями, и он, Эвар, на самом деле и есть Жерар Ларм, у которого возникла ложная память? Мир Спасения — иллюзия?

От размышлений на грани сумасшествия Эвара отвлёк звук открывающейся входной двери. Это была улыбающаяся Изабель.

— А я уже всё сделала! — радостно сообщила она и тряхнула великолепными каштановыми локонами. Эвар машинально кивнул, поглощённый своими мыслями:

— Да, Изабель… Замечательно.

— Тебе правда нравится?

— Конечно. Очень красиво.

Молодая женщина подошла ближе, окутывая Эвара сладостным дурманом духов. Посмотрела как-то странно:

— Скажи, Жерар, я теперь лучше выгляжу, чем… когда…

— Лучше, лучше, — пробормотал Эвар, всё ещё оглушённый содержимым семейного альбома. Он не сразу заметил, как Изабель взяла его мягко за руку и подтолкнула к дивану. Только когда её ладони легли на его спину, а губы оказались в опасной близости, он сообразил, что происходит нечто непредвиденное, и мягко, но непреклонно отстранил женщину, убрал с себя её руки:

— Не надо, Изабель. Что было, то прошло. Прости, но я люблю не тебя, а Мадлен.

Взгляд молодой женщины стал обиженным и разочарованным. Она вздохнула:

— Я тебе не нравлюсь?

— Изабель, ты очень красива…

— Тогда в чём проблема? Только один раз. Мадлен не узнает.

Эвар отрицательно покачал головой:

— Дело не в том, узнает она или нет. Я не могу и не хочу её обманывать. Да и у тебя семья.

Изабель обиженно поджала губы:

— Мой муж либерален в таких вопросах. Иначе не уехал бы, оставив меня в Галлии одну.

— Изабель, ты же понимаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, — Эвар уже почти успокоился и взял себя в руки, неожиданное поведение гостьи сказалось на его состоянии как нельзя лучше. С загадками альбома можно разобраться потом.

— Ты считаешь, тебе со мной не понравится? — недовольно спросила Изабель.

— Не считаю так, но…

— Так давай попробуем! — она снова попыталась обнять Эвара, но он взял её за руки и удержал:

— Изабель, хватит! Я виноват перед тобой, но, пожалуйста, оставим прошлое прошлому! У нас обоих семьи, дети, и я люблю свою жену.

Изабель грустно вздохнула, убрала руки и отвернулась:

— Ну, как знаешь. Навязываться не буду.

Эвар облегчённо вздохнул, подошёл к видеотелефону и набрал номер Мадлен.

— Алло, милый! У тебя всё в порядке? — жена сидела в парикмахерском кресле, с головой в 'колпаке'.

— Да, дорогая моя. Ты когда придёшь?

— Примерно через полчаса. А Изабель уже пришла?

— Да, она здесь, с ней всё в порядке.

— Хорошо, милый. Я постараюсь не задерживаться.

Эвар разъединил и украдкой посмотрел на Изабель. Высокая, стройная красавица-брюнетка с большими синими глазами ушла к окну и теперь тихо плакала, слёзы дрожали на её длинных ресницах. Эвару пришло в голову, что в бытность свою Эваристом Галуа он ни за что бы не отказался от такой женщины. Да и Жерар вряд ли устоял бы. Однако Эвар отличается от них обоих, он любит Мадлен и только её и не допустит ничего, что бы могло вызвать трещину в отношениях с женой. Впрочем, тут же подумал он, дело не только в этом: влечения к Изабель, собственно, нет, остановить её порыв оказалось совсем нетрудно. Ничего нет, кроме жалости и сочувствия к этой красивой женщине, сохранившей былые чувства к некогда любимому человеку. Однако жалость и сочувствие — неважная замена любви. Если бы не инициатива с её стороны, ему бы и в голову не пришло подбивать клинья. Хорошо, что жена не стала спрашивать, чем он и Изабель сейчас занимаются. Тревожить Мадлен не из-за чего, не жаловаться же на её подругу, а врать самому близкому человеку не хочется.

Затем пришла другая мысль: вот и опять он сам отмечает сходство Жерара и Эвариста Галуа, отличие их обоих от Эвара. А чем, в сущности, отличаются эти двое от другого? Жерар не был силён в математике… Стоп, и с этим неясность: он получал не лучшие оценки по этому предмету, но и не худшие, да ведь и математические достижения Эвариста Галуа не были признаны современниками. Кто знает, какую карьеру сделал бы Жерар, не вынуди его обстоятельства уйти в армию сразу после школы? Так что же — Эварист Галуа и Жерар Ларм ничем не отличаются один от другого? Один человек, каким-то непостижимым образом разделившийся надвое в разных временах и странах, а затем снова соединившийся? Так и было задумано Миром Спасения при организации его, Эвара, ухода в Галлию? А другие ушедшие — неужели тоже копии тех, кого они заменили? Почему Жюли говорила перед его уходом из Амазонии, что ему, Эвару, нужно будет изменить внешность, если менять нечего? Хотя, конечно, она могла быть не в курсе… А откуда всё-таки взялось то лицо, которое, как казалось до сих пор, принадлежит Жерару? Может, как раз это — наваждение, вызванное нагуалями? Жюли говорила, что нагуали облегчают превращение мечты в реальность… Может, в этом всё дело — Эварист Галуа хотел бы выглядеть иначе и именно это увидел в зеркале, впервые став Жераром? Нет, лучше оставить эти мысли, иначе с ума можно сойти.

— Спасибо тебе, Жерар, — глухо произнесла Изабель. — Извини…

— Ничего, — старясь быть спокойным, ответил Эвар. — Это ты извини, что я не мог ответить тебе иначе. Останемся друзьями. Счастья тебе, Изабель.

Входная дверь открылась, и в дом вошла улыбающаяся Мадлен. Её великолепные рыжие волосы лежали короной, обрамляя лицо с тонкими чертами и огромными изумрудными глазами. Эвар подошёл к жене, улыбнулся, обнял и поцеловал её. Мадлен мягко погладила его по волосам и тихо произнесла:

— Любимый, ты моё счастье! Как хорошо, что мы вместе!

Изабель молча ушла в свою комнату. Мадлен удивлённо посмотрела ей вслед, но ничего не сказала.

— Господин Президент! Прошу вас — сюда! — прошептал распорядитель, усаживая Эвара на почётное место в президиуме, в том самом шикарном зале президентского дворца, где он когда-то участвовал во встрече с галлийцами, спасёнными из английского рабства.

— Да, спасибо! — не без смущения ответил Эвар, занимя указанное место. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Накануне парламент Галлии подавляющим большинством голосов избрал его президентом. Несмотря на явную синекурность должности, Эвар рассчитывал, что будет иметь возможность вмешиваться в политические события, хотя бы на чисто декларативном уровне. Только поэтому он, после немалых сомнений, согласился на предложение, поступившее официально от временного правительства. Состав его разочаровывал, чувствовалось, что Бордо и Февр уступили своим политическим противникам ради прекращения гражданской войны, которая, собственно, так и не успела начаться, и приведения в жизнь программы Совета. Премьер-министром нового правительства стал Бордо, Февр сохранил за собой Службу Безопасности, министром обороны оказался какой-то молодой генерал, незнакомый Эвару, но рекомендованный маршалом. Прежний премьер-министр отныне руководил социальным обеспечением, и разве что бывший министр полиции и тюрем оказался в отставке. Последнее, по мнению Эвара, было вызвано подозрениями в том, что именно он организовал покушения на бывшего премьера.

Однако, так или иначе, с Англией велись переговоры о мире, законопроект 'О смертной казни за терроризм и жестокие убийства' уже был утверждён парламентом и на днях должен был вступить в силу, а эскалации насилия, которой опасался Эвар, когда отказался несколько месяцев назад от предложения маршала о перевороте, так и не произошло. По всему выходило, что Эвар оказался тогда неправ, отказываясь. Если бы переворот был произведён им и Жаном — можно не сомневаться: и прошёл бы он успешнее, и результаты оказались бы ещё весомее, особенно с точки зрения состава правительства.

— Привет, Жерар! — подмигнул новоиспечённому президенту Галлии Февр и протянул руку. Эвар рассеянно кивнул и ответил на рукопожатие. Он уже не сомневался, что нежелание Гастона видеть генерал-майора Ларм в руководстве Службы Безопасности вызвано тем, что Эварист Галуа пришёл в Галлию из Мира Спасения. Конечно, Февр ни в чём конкретно не подозревает Эвара, но работа такая, при которой на каждого чужака приходится смотреть косо. Что, впрочем, не мешает чужаку быть президентом. Именно потому, что это синекура.

Появился Бордо, он был погружён в задумчивость. Первым делом окинул зал взглядом и громко осведомился у распорядителя:

— А где остальные?

— Сейчас, сейчас будут! — льстиво изгибаясь, ответил тот. Бордо коротко кинул и сел справа от Эвара.

— Отчего ты такой мрачный? — поинтересовался Февр.

— Потом расскажу, — туманно ответил Жан и отвернулся. Эвар пожал плечами: вот и начинаются понемногу трения между победителями. Впрочем, чего ещё можно было ожидать?

— Господин Президент! Вас к телефону! — неожиданно обратился к Эвару какой-то офицер правительственной охраны.

— Да, иду! — Президент Галлии кивнул, поднялся с места и проследовал за офицером к одному из выходов, расположенному в углу справа от президиума. Он вышел из зала, но не успел сделать и десять шагов, как пол под ногами дрогнул, а сзади что-то вспыхнуло и послышался удар, будто лопнула автопокрышка. Нечто внезапное, горячее, беспощадное с силой ударило Эвара в спину. Он потерял равновесие и упал, на несколько секунд потеряв чувство реальности. Пришёл в себя он оттого, что какие-то люди в форме правительственной охраны подхватили его под руки и потащили куда-то.

— Стойте! Что происходит? — ошеломлённо бормотал Эвар. Перед глазами плыли цветные круги, в голове звенело, и было ясно одно: торжественная церемония, назначенная по случаю избрания Жерара Ларм на высший, хотя и синекурный, пост в стране, не состоится.

— Скорее, скорее! — не слишком церемонясь, подталкивали Эвара охранники, пока не вытащили его за пределы дворца. Эвар вдохнул свежего воздуха, и сразу стало легче, по крайней мере, голова стала меньше кружиться. Он осмотрелся и увидел рядом со входом в здание бывшего премьер-министра, ныне главного руководителя по делам социального обеспечения. Физиономия его выглядела торжествующей.

— Не думайте, господин Ларм, что я совсем неблагодарен, — процедил он сквозь зубы. — Вы спасли мою жизнь, указали на предателя, и я сохраню жизнь вам. Однако чтоб через двадцать четыре часа духу вашего не было в стране! Забирайте свою семью — и вон! С этого момента официально вы мертвы, а если вам это не нравится, мне нетрудно официальное сделать реальным. Счастливого пути на все четыре стороны, господин Ларм! Впрочем, вас теперь зовут иначе. Как именно — потом объяснят. Позаботьтесь, чтоб никто из ваших знакомых не попытался создать мне проблемы, иначе и вы, и они — трупы. Пока!

Слова министра социального обеспечения с трудом доходили до сознания Эвара. Что всё это значит? Он больше не президент? Бывший премьер-министр снова всем заправляет? А что с Жаном и Гастоном? Они мертвы? Тот удар, хлопок, который донёсся из зала — это был взрыв? Это что же — снова переворот, но уже с другой стороны?

— Вот ваши документы! — деловито сунул ему в руку два паспорта лейтенант правительственной охраны. — Для вас и вашей жены! Её подруга нам не мешает, если не вздумает болтать языком!

Эвара втолкнули в какой-то большой автомобиль, повезли вдоль улиц правительственного городка к дому… На пороге стояли растерянные, заплаканные Мадлен, Изабель и дети, а рядом солдаты деловито выносили из дома вещи и клали их в грузовик.

— Слава Богу! Ты жив! — воскликнула Мадлен при виде мужа. — Любимый мой, что происходит?

— Не знаю, — ватными губами пробормотал Эвар. — Ничего не понимаю…

— По телевизору сообщили, что во время торжественной церемонии по случаю твоего избрания произошёл взрыв, — пояснила Изабель, она выглядела чуть спокойнее. — Якобы погибли ты, Бордо и Февр. И тут же нам позвонили, сказали, что ты жив, но мы должны немедленно покинуть Галлию…

— Побыстрее, пожалуйста! Садитесь в машину! — резким тоном прервал её тот лейтенант, который привёз Эвара. — Ваши вещи уже погружены, мне поручено отвезти вас в космопорт! Не будем терять время!

По мере того, как события наваливались на него, Эвар понемногу восстанавливал понимание происходящего, и приходило нечто вроде восхищения. Вот это — настоящий государственный переворот! Такой и не снился ни Жерару Ларм, ни Гастону Февру, ни Жану Бордо — вечная память этим двоим, бедные идеалисты… Одним ходом попросту убрать двух соперников из жизни, третьего вышвырнуть из страны… Устранил нас министр соцобеспечения, как будто кегли опрокинул. Вот тебе и плакса, обиженный злым министром полиции. А ведь хороший он психолог — понимает, что несостоявшийся президент драться за власть не станет, ему семья важнее.

Эвар мало дорожил своим президентством, не без труда принял его, но не таким способом хотел бы он расстаться со злополучной синекурой. Его охватила полная растерянность. Что сейчас будет? Посторонние люди захватили его врасплох, безоружного, тащат куда-то, угрожают жене и детям… Он машинально подчинялся, силясь разобраться в том потоке отчаяния, который на него наваливался.

Вот и космопорт. Правительственный корабль, на котором Эвар совсем недавно одержал блестящую победу над английскими истребителями, уже ждёт, готовый взлететь. Рядом с ним — солдаты и офицеры правительственной охраны. А кто поведёт корабль? Тот же лейтенант, который сейчас сопровождает?

— Заходите, заходите побыстрее внутрь, не задерживайте!

Эвар выполнял приказы автоматически, раньше, чем до него доходило, чего от него требуют. Женщины испуганно смотрели на молодого человека и, видя его полную растерянность, также не смели сопротивляться. Герой Галлии, кавалер высших орденов, освободитель тысяч людей — не более чем марионетка теперь в руках тех, кто переиграл его по всем правилам подлости, подковёрной игры, в которой ему не суждено одержать верх…

Они прошли в салон и сели в кресла — и взрослые, и дети. На них защёлкнулись ремни безопасности. Затем сопровождающий офицер принёс наручники, сковал Эвара и обеих женщин и усмехнулся:

— Ну что же, господин Президент! А теперь — поехали!

В салон вбежали трое солдат с оружием, лейтенант подошёл к рубке и скомандовал:

— Старт!

Корабль слегка вздрогнул, и навалилась перегрузка вертикального взлёта. Офицер сел рядом и пристально посмотрел Эвару в глаза:

— Сожалею, господин Президент, я выполняю приказ.

Эвар облизнул пересохшие губы:

— Куда вы нас везёте?

— На Темзию. Только если вы окажетесь там, господин премьер-министр будет уверен, что вы никогда не вернётесь.

'Да, верно, оттуда нам самим не вернуться. Если только выручит кто-нибудь', - подумал Эвар.

— Почему вы выполняете приказ министра социального обеспечения? Если приказ отдам я, вы подчинитесь?

— Сожалею, господин Президент. Официально вы мертвы.

— А если не столь официально? Почему вы подчиняетесь ему, а не мне?

— Потому что таков приказ, который мне отдал мой командир, начальник правительственной охраны, — неумолимо ответил лейтенант. — Простите, господин Президент, больше ничего сказать не могу.

'Всё ясно, — думал Эвар. — Я, Жан, Гастон — мы трое были чужаками в руководстве Галлии. Нас признали и выдвинули за заслуги, которые невозможно было замолчать, но как только мы потребовали для себя реальной власти, с нами разделались. Но зачем отправлять на английскую каторгу Мадлен и детей? За что наказывают Изабель? Почему меня не убили просто, как Гастона и Жана? Это наказание Мадлен и Изабель за то, что они сопротивлялись произволу нынешнего владыки страны?'

Корабль наращивал скорость, готовясь преодолеть релятивистский барьер. Эвар вздохнул и печально посмотрел на детей и женщин. К своему огромному удивлению, обнаружил, что обе они крепко спят — и Мадлен, и Изабель. Внезапно Эвар почувствовал, что тоже очень хочет спать — совершенно неожиданное желание в этой невыносимой обстановке, перед лицом страшной опасности. Однако сон не хотел считаться ни с чем и беспощадно наваливался на веки молодого человека…

— Ой, что это? — Изабель не смогла сдержать возглас изумления. Эвар и Мадлен также оглядывались растерянно. Они находились посреди огромного парка, заполненного зеленью, незнакомыми цветами. Рядом били цветные фонтаны, откуда-то доносилась нежная музыка, чуть в стороне виднелись столы, на которых стояли блюда с фруктами… Но никого, кроме Эвара, Изабель и Мадлен, в парке не было видно.

— Здравствуйте, друзья мои! Я очень рада вам! — послышался мелодичный женский голос. Мадлен сразу узнала его:

— Юдит! Это ты?!

— Да, Мадлен, дорогая моя! Это я! — из-за ближайшего дерева вышла изящная темноволосая, черноглазая красавица. Она приветливо улыбалась.

— Угощайтесь, друзья мои! Расслабьтесь! Чувствуйте себя как дома!

— Юдит… Кто вы? — растерянно спросил Эвар, подходя к столу и беря яблоко.

— Мадлен немного знает меня! — улыбнулась незнакомка и подмигнула мадам Ларм. Та робко улыбнулась:

— Да, мы познакомились в моём мире! — смущённо улыбнулась рыжеволосая красавица. Эвар озадаченно уставился на жену.

— Твой мир? Ты мне ничего не говорила о нём…

— Потому что оказывалась там во время сна, а потом сама не была ни в чём уверена, когда просыпалась, — покраснела Мадлен. Эвар собрался с духом:

— Милая, прости меня! Я тоже тебе не всё рассказывал! Дело в том, что я не Жерар!

— Нет? — удивилась Мадлен и вздрогнула. — А кто же ты?

— Не знаю точно… Возможно, я — Эварист Галуа…

Мадлен посмотрела с изумлением и недоверием:

— Это великий французский математик, да? Не понимаю… А где же Жерар?

— Не знаю… Возможно, он погиб на Земле. А возможно, всё-таки я и есть Жерар. Дело в том, что у меня его сознание…

Мадлен вздохнула и озабоченно посмотрела на мужа:

— Если не уверен, зачем же говоришь, что ты не Жерар? И при этом у тебя его сознание… Это неудачная шутка? Хотя нет, ты бы не стал так шутить. Любимый, ты просто устал. Эта политика тебя измотала, а тем более последние события… Надеюсь, теперь мы сможем, наконец, уйти от всего этого и отдохнуть.

— Увы, милая. Нас не отпускают из Галлии, куда мы захотим, а передают в Англию. Нас будут держать на Темзии, планете-каторге.

Юдит неожиданно громко и весело рассмеялась:

— Не беспокойся об этом, Эвар! Эта проблема очень легко решается! Вот увидишь!

— Простите, Юдит, а кто вы? — с удивлением в голосе, вступила в разговор Изабель. — Я поняла, что вы из мира Мадлен. Но…

— Нет, милая Изабель, это не совсем так. Я, действительно, навещала мир Мадлен, но у меня есть также свой собственный мир, и вы сейчас в нём находитесь.

— Это рай?

— Нет, Изабель, это не рай. Это мир грешников, но таких, которые грешат ради любви, потому что ставят её превыше всего на свете. Этот мир даёт им защиту, надежду и шанс. Между прочим, здесь не обязательно говорить словами, достаточно мыслей. Попробуйте, друзья мои, вы быстро привыкнете к этому!

— Так что же это за мир? — с любопытством спросила Мадлен, оглядываясь.

— Мир Любви, иногда его также называют Мир Сестёр. Именно поэтому вы, все трое, сейчас здесь. Вы, доказавшие своё умение любить до самозабвения, жертвовать собой ради любимых и быть верными своему чувству.

— Мир Любви… — растерянно повторила Изабель и бросила взгляд на Эвара. — Но…

— Знаю, знаю! — лукаво улыбнулась Юдит. — Всё будет хорошо, милая Изабель. Поверь, ты тоже будешь здесь счастлива. Всё придёт. Надо только немного привыкнуть.

— Прости, Юдит! — смущённо произнесла Мадлен. — У тебя очень хорошо, но мы с мужем должны вернуться! Нас ждут наши дети!

— Конечно, Мадлен. И ты, Эвар. И Изабель. Возвращайтесь, но помните, что мой мир всегда открыт для вас! Пора просыпаться, друзья мои!

— Пора просыпаться, друзья мои! — громко и весело произнёс знакомый мужской голос. Эвар открыл глаза и растерянно посмотрел вокруг. Обе женщины уже проснулись и теперь удивлённо вертели головами, а перед ними стоял, улыбаясь, мускулистый рыжий парень с очень знакомым лицом… Да это же Ян из Амазонии! Собственной персоной! Сопровождающий лейтенант и его солдаты из правительственной охраны спали в своих креслах сном младенцев, негромко похрапывали, никак не реагируя на происходящее.

— Ян… Ты здесь? Откуда? — пробормотал Эвар. Мадлен посмотрела на него с удивлением:

— Вы знакомы? Кто этот человек?

— Извините, мадам, меня зовут Ян, я вам представлюсь подробнее чуть позже, а сейчас позвольте избавить вас от этих железок! — и командир группы амазонского Охранения ловко расстегнул наручники сначала на обеих женщинах, затем на Эваре.

— Ян, а где мы? — спросил Эвар, совершенно сбитый с толку.

— А где бы ты хотел быть? — ухмыльнулся Ян. — Сейчас мы дома, в Амазонии, но если желаешь, доставлю в любую точку Вселенной!

— Нет, всё хорошо, спасибо, — слабо улыбнулся Эвар. — Только немного неожиданно…

Ян радостно заржал:

— Ну, извини! В следующий раз буду предупреждать электронной почтой!

— Жерар, а что такое — Амазония? — обратилась к мужу Мадлен. Пьер с любопытством разглядывал незнакомца, а Клара капризно дула губки и явно размышляла, не заплакать ли.

— Амазония — это одна из колоний Мира Спасения, — сбивчиво заговорил Эвар, сознавая, что подобное объяснение ничего не скажет жене. — Как и другие колонии, она скрыта для сознания большинства людей.

— А что такое Мир Спасения? — недовольно спросила Изабель.

— Давайте выйдем наружу и всё увидим! — предложил Ян. Эвар кивнул, встал с места, чуть не потерял равновесие, но тут же пришёл в себя и мягко поднял из кресла жену. Изабель и Пьер встали сами. Все шестеро направились к выходу, Клара — на руках отца, Пьер — держась за руку матери. До сих пор Эвар посетил космопорт Амазонии один раз, года три назад, во время экскурсии, и теперь было любопытно увидеть это место глазами межзвёздного пассажира. В отличие от галлийских космопортов, этот был невелик. Как и всё в Амазонии, его окружали прозрачные стены, за которыми порывисто колыхались ветви тропических деревьев — похоже, снаружи сейчас бушевал ураган. С правой стороны от взлётно-посадочной зоны, выкрашенной в ярко-зелёный цвет, стояли три небольших ангара, а слева виднелись бегущие дорожки, ведущие к жилым и административным корпусам.

— Мама, что это? — с восхищением в голосе произнёс Пьер, указывая на 'летающую тарелку' — амазонский корабль, который, видимо, только что приземлился: из него устало выходили три человека в синих комбинезонах. Мадлен вопросительно взглянула на мужа, и Эвар поспешил ответить:

— Сынок, это такие звездолёты.

— А мы полетим на них куда-нибудь? — с надеждой в голосе спросил мальчик.

— Обязательно! — заверил его Ян. Клара, забывшая о своём намерении заплакать, оживлённо вертела головой, с открытым ртом смотрела по сторонам.

— Ян, что делать с галлийским звездолётом? — окликнул спасителя семьи Ларм какой-то парень, стоявший у бегущих дорожек и вытиравший руки полотенцем.

— Ничего не делай. Примерно через час я сам верну его.

— Как, вы не оставите себе звездолёт? — удивлённо спросила Изабель.

— Зачем он нам? Только место займёт. И потом, на нём люди. Мы же не пираты. Люди пусть возвращаются к себе на родину, а уж как они там объяснят, что потеряли вас — их проблема.

Они прошли на одну из бегущих дорожек.

— Пока даём две квартиры: однокомнатную — вам, — Ян галантно поклонился Изабель, — и семейную — тебе! — посмотрел он на Эвара. — Ваши вещи прибудут чуть позже.

— Я поеду потом в Колумбию, — смущённо ответила Изабель. — Только побуду немного здесь. У вас так приятно…

На соседней дорожке появилась знакомая женская фигура…

— Привет, Эвар! Как дела? — весело улыбнулась Жюли. Отцу семейства стало не по себе: что, если Мадлен догадается, какие чувства он испытывал к этой эффектной блондинке всего лишь три года назад? Мадлен действительно посмотрела ревниво сначала на амазонскую красавицу, затем на мужа, но ничего не сказала. Эвар грустно вздохнул: молчание жены выглядело как затишье перед бурей.

— Спасибо, дела в порядке, — уныло произнёс он и отметил про себя, что не испытывает к Жюли никакого влечения. Единственное, чего сейчас хочется — чтобы эта очаровательная женщина поскорее ушла и перестала раздражать жену. Словно прочитав его мысли, Жюли дружески кивнула, махнула рукой и крикнула своему мужу:

— Ян, у меня экстренный вызов! Ужинай без меня и покорми Лею! — и с этими словами она исчезла в дверях ближайшего корпуса. Только теперь Эвар вспомнил, что у него в кармане лежат липовые паспорта, выданные победоносным галлийским премьер-министром.

— Ян, что мне делать вот с этим? — показал он паспорта другу. Тот небрежно пролистал их и сунул в карман:

— Закину в корабль, когда буду возвращать. Какие-никакие документы. Люди их готовили, старались.

Эвар уныло вздохнул, покачал головой:

— Вот я и возвращаюсь к вам с позором…

— Не к нам, а к себе! — улыбнулся Ян. — Тебя ждёт Университет! Постарайся как можно скорее приступить к своим обязанностям профессора! А почему с позором? Что ты ещё собирался сделать в Галлии? Ты спас от гибели и рабства тысячи людей, хорошо прижал пиратов и террористов, прекратил бессмысленную войну между двумя космическими державами. Неужели тебе мало? Ты рассчитывал превратить Галлию в колонию Мира Спасения? Будь реалистом и не жадничай, дай и другим возможность отличиться.

— Не знаю… Как-то глупо я отбыл оттуда…

— Эвар, тебя переиграли на том поле, где ты никогда не был силён. Тебя превзошли в вероломстве и интригах. Неужели ты надеялся одержать в этом верх?

Эвар снова вздохнул. Он не хотел сознаваться самому себе, что более всего его сейчас тревожит приближение минуты, когда Мадлен вынесет свой вердикт по поводу его злосчастного самозванства.

— Вот и приехали! — произнёс вдруг Ян и указал на белый корпус. — Заходите все!

Сопровождаемые Яном, Эвар, обе женщины и дети прошли к лифту и поднялись на пятый этаж. Ян кивнул Эвару на дверь его новой квартиры и ушёл с Изабель — показать новенькой её комнату, пояснить, где лежит свежее бельё и как пользоваться оборудованием. Семья Ларм, не произнося ни слова, прошла к себе. Мадлен безмолвствовала, и Эвар читал в её молчании смертный приговор себе. Они выкупали детей, приняли душ сами, поужинали, почти не произнося ни слова, уложили Пьера и Клару в маленькой комнате. Вот и настал момент истины…

— Прости меня, Мадлен… Если это можно простить… — судорожно глотая комок в горле, с трудом произнёс Эвар, опуская глаза.

— Как он погиб? — глухо спросила Мадлен.

— Его проглотила змея-холм — помнишь, мы видели такую в зоопарке?

Женщина не сразу ответила, на её глазах выступили слёзы.

— А… понятно, — отозвалась она ломающимся голосом. — И ты занял его место. Спасибо за объяснение.

Последовала пауза. Мадлен отвернулась, шагнула к окну и встала там, молча глядя наружу. В течение минуты или двух Эвар смотрел на неё, затем жалобно произнёс:

— Может быть, не станем говорить Пьеру обо всём этом?

Жена молча кивнула. Её плечи подрагивали, выдавая плач. Прошло ещё минут пять, в течение которых молодой человек не смел беспокоить Мадлен ни словом. Затем она горько вздохнула и глухо произнесла:

— Прости… Эвар. Только сейчас я поняла по-настоящему, что Жерара больше нет в живых. Но в тебе живёт его сознание… Ладно.

Последовала новая пауза. Женщина молча утирала слёзы. Эвар с тоской смотрел на неё, понимая, что главное ещё не сказано. Минута за минутой уходили в тишине и неуверенности. Наконец Мадлен повернулась к нему. Она смотрела в сторону, её глаза покраснели, но женщина больше не плакала

— Не казни себя… Эвар, — сказала она глуховато. — Ты хотел как лучше. Я не сержусь, что ты не рассказал раньше — я бы просто не поверила. — Она говорила, делая короткие паузы, но Эвар не смел вставить ни слова. — Я пытаюсь разобраться в себе. Потому что я не ощутила в тебе чужого человека. Ты — мой муж. Ты — Жерар. Ты — не Жерар. Это трудно понять, но, кажется, я поняла. Ты — тот образ Жерара, который я полюбила, когда впервые встретила. — Муж обрадованно протянул к ней руки, но она мягко остановила его. — Погоди. Воздадим время памяти Жерара. Он заслужил это.

Эвар молча кивнул: он понимал, что жене нелегко расстаться с прошлым, и не смел торопить её. В комнате становилось душновато, нужно было включить искусственный климат, но вместо этого молодой человек шагнул к балкону, открыл дверь и вопросительно посмотрел на женщину, словно приглашая. Мадлен, немного поколебавшись, прошла туда, к благоуханию зелени, и вдохнула свежий воздух полной грудью. Эвар присоединился к ней, встал рядом. Он всё ещё не решался дотронуться до любимой, но какое-то чувство внутри него говорило, что самое страшное позади. Только не надо спешить.

Они молча стояли на балконе и вдыхали ароматный воздух, глядя перед собой, силясь привыкнуть к новой жизни, которая только начинается для них… А за прозрачной стеной Амазонии нельзя было ничего рассмотреть — там бился и бушевал тропический ураган, бессильный прорвать защиту Мира Спасения.

Оглавление

  Пролог

  Глава 1. Спасение

  Глава 2. Уход

  Глава 3. Галлия

  Глава 4. Экспедиция

  Глава 5. Путь к себе

  Глава 6. Полковник спецслужбы

  Глава 7. Спаситель Отечества

  Глава 8. Отставка

  Глава 9. Возвращение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg