«Эликсир Любви»

Эликсир Любви (fb2) - Эликсир Любви 1229K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Дмитриевич Сазонов (Митрич)

Сазонов Сергей Дмитриевич Эликсир Любви

Сергей Сазонов

ЭЛИКСИР ЛЮБВИ

Все события в произведении, за

исключением статьи Кромбаха и

факта распиливания лома -

вымышленные

Мнение героев может не совпадать

с мнением автора

Резко затрещал допотопный будильник, с надписью "Севани" на циферблате. Алексей потянулся и остановил его. "Московское время - двенадцать часов" - бодро сообщил диктор радио. Пора на работу. Алексей выбрался из крова­ти и начал одеваться. Оставшаяся в постели женщина протянула к нему руки и капризно пропела:

- Не уходи. Побудь еще немного. Время есть.

- Нэ, "Севани" гонит мэня, - голосом кавказца отказался Алексей и кивнул в сторону бу­дильника, - Он мэня нэ лубит. Кстати, любовь, моя, как ты уберегла это механическое ретро. У всех давным-давно элект­ронные.

Он, с деланной подозрительностью глянул на нее:

- "Севани" - это память о горячем южном возлюбленном?

- Не говори глупости, ревнивый дурачок. Я люблю только тебя. Не хочу знать и помнить других.

- Верю, верю, верю, - он шагнул к кровати, быстро чмокнул женщину в щечку и, увернувшись от ее объятий, стал натягивать носки.

- Алексей, когда мы встретимся опять? - Странно, но она всегда звала его не Лешенька или Леша, а именно Алексей, как будто он был не ее любовником, а начальником по службе, но не большим и не пожилым, которому по чину и возрасту отчество еще не положено.

- Не зови меня Алексей, лучше Елисей, - тут же отклик­нулся он, - Спи моя радость. А я, как царевич из сказки А. Пушкина, приду и разбужу тебя поцелуем.

Он был уже одет и от двери помахал ей рукой:

- Созвонимся. Целую. Побежал.

Сняв дверной замок с пре­дохранителя, Алексей открыл его и выскользнул из квартиры. Слава богу, на лестнице никого не было. Во дворе тоже. Июльский пол­день. Малышня в саду, кто постарше - на речке. Пенсионеры, убивая скуку, толкутся по ма­газинам. Алексей скоренько пересек раскаленный двор и нырнул в арку. Попав с яркого света в тень, он некоторое время почти не видел и едва не налетел на стоящую под сводами арки троицу. Двое парней, явно под хмельком, задирались к третьему, стар­ше их по возрасту. Хлипковатый Алексей всегда избегал улич­ных потасовок и сейчас постарался незаметно прошмыгнуть ми­мо. Выбравшись на проспект, он вскочил в первый же троллей­бус и только тогда перевел дух.

Алексей Семенович Скворцов, старший научный сотрудник института фармакологии, 30 лет от роду, спешил на работу с любовного свидания. Еще утром он разыграл перед заведующим лабораторией смертельно больного, отпросился на прием к жутко умному вра­чу-специалисту, а сам отправился к любовнице.

Конец восьмидесятых. Милое сердцу время. Начало перестройки. Газетный разоблачительный бум, первые армянские кооперативы и новое слово "рэкет". Народ еще не осознал прелестей "застоя" и пока не изведал похмелья экономических реформ. Уже нет очередей к мусоровозам, но пока не лазают по мусорным контейнерам нищие. Зарплату еще не задерживают и ничего, что в магазинах шаром покати, но уж если удалось прикупить колбасу, то она из мяса. О заменителях тогда не слышали. Рассказывали страшные истории, что в сосиски добавляли туалетную бумагу, но в этот бред не верили. А выпивалось-то как весело, и с работы можно было улизнуть без серьезных последствий, чем Скворцов время от времени пользовался.

Невысокий, симпатичный Алексей нравился женщинам. "Если природа обделила силой, ростом - значит, надо пользоваться тем, что есть: умом и обаянием" - считал он. Алексей втайне гордился, что не гонялся за женщинами. Романы возникали как-то сами собой, скрашивая, по его мнению, однообразие семейной жизни. Он не терзал себя угрызениями совести по поводу своих заходов "налево". "Я, как интеллигентный человек, не могу отказать женщине" - смеясь, оправдывался он. Даже в своем последнем увлечении он винил опять же не себя, а завлаба.

Пару-тройку месяцев назад Константин Федорович Стуков, заведующий лабораторией фермен­тов, где добросовестно трудился Алексей, вернулся с совещания взъерошенный. По привычке, сдвинув очки с носа на лоб, он сделал строгое лицо и, остановив свой взгляд на Скворцове, изрек:

- Поедешь на завод. Заберешь опытные образцы.

- Федорыч, - попытался воспротивиться Алексей, - пусть прокатится Наташа. Она лаборант.

В тот день прямо с утра зарядил дождик. Поздняя весна не спешила с теплом, и поездка на за­вод, да еще и общественным транспортом ничего радужного в се­бе не несла. Потому-то он попытался свалить поручение на другого.

- Че, я? - Тут же огрызнулась лаборантка, накрашенная, полненькая девица с пышной прической. - Крайнюю нашли? Чуть чего - Ковалева.

- Дело-то пустяшное: зайти, взять, привезти и ничего не растерять по дороге. - Больше для завлаба говорил Алексей, - А у меня на сегодня опыты запланированы. Скоро отчет. Не успеем - капут премии.

- А у меня куча пробирок не мытая. На склад нужно сбегать за реактивами, - Отстаивала свою позицию лаборантка, - Сами потом пиночить меня будете, если чего не хватит. И опять же пробирки...

- Не заставляй меня приказывать. - Вмешался в их переб­ранку Стуков, - Сам знаешь, ей подсунут наиболее чистые образцы. А ты разберешься, что к чему.

- А может Серега? - Скворцов кивнул на молодого парня, Архипова, младшего научного сотрудника. Тот год назад пришел в лабораторию после окончания института и пока ходил в "мо­лодых".

- Мне он нужен здесь, - Завлаб был непреклонен.

Когда он упирался, переубедить его - задача нереальная. И, кляня, скопом, завлаба, погоду, дефицит и правительство, Алексей поехал на завод.

Институтские почти не бывали там. Смысла большого не было - два раза в неделю с завода в головной институт ходила машина с образцами. И если Федорыч погнал Алексея сюда, значит, бедолагу серьезно подперло.

Опытное институтское производство, а точнее два цеха, еще в годы холодной войны обнесенные забором с колючей про­волокой, теперь громко называли заводом. Институтские влас­ти, пристраивая проштрафившегося замдиректора по хозчасти Малькова, назначили его туда начальником. При этом они обозвали убогие производственные помещения заводом и дали Малькову солидный оклад. Новый директор оказался крепким хозяином. Он вычистил и облагородил косметическим ремонтом заводик, а под шумок выстроил на территории баню. А хорошая баня, это уже многое, это уже статус. Советскому человеку мало быть просто чистым душой и телом. Главное - кто рядом в момент омовения. Быть равнее равных - это почти что счастье.

Те, кто посолидней и поважней, под вечер в пятницу съезжались к Малькову на парок. Потому и дела у него шли. На заводике обновили оборудование. Платили хорошую зарплату, текучки не существовало. Мальков и себя не обижал: ездил на новенькой "волге" и побывал в командировках во Франции и Германии. Поговаривали, что обстановка его кабинета посолиднее, чем у самого директора института. Злые языки. Мальков не был простаком, чтобы плевать против ветра. Завод-то, по-прежнему, подчинялся институту.

Часа через полтора, сделав две пересадки, Алексей добрался до места. Отремонтированная проходная, суровость местных порядков, напомнили Скворцову институтские слушки. Его даже не пустили на территорию завода. Хмурая начальница караула созвонилась с лабораторией Стукова и лично отправилась за посылкой, оставив ждать Алексея в проходной. Другого, возможно, и покоробило такое отношение к головной конторе, но Скворцову было наплевать на чужой огород. Скуки ради он решил приударить за молодой смешливой вахтершей, сидящей на турникете. Благо та оказалась довольно миловидной. На беглый взгляд она была ровесницей Алексею. Если бы не слегка брылястые щеки, она вполне могла бы попасть в разряд красавиц. Уродливая унифор­ма и не смогла скрыть ладную фигурку вахтерши. Кольцо на ее правой руке не остановило Алексея. Из жизненного опыта он вывел для себя, что тридцати­летний рубеж для замужней женщины самый коварный: иллюзии о браке рассыпаются окончательно, а мечты о настоящей и страстной любви еще не умерли. Ей кажется, что она еще не все взяла от жизни, и слишком рано положила себя на семейный алтарь. Она не против повышенного внимания, показного обожания, и даже ухаживания незнакомца.

Все это Алексей успел просчитать, пока вахтерша намеренно долго разглядывала его документы. Обида на завлаба, погнавшего его в Тмутаракань, растаяла еще по дороге. Его настроение при виде милашки-вахтёрши приняло игривый оттенок. И, как только начкариха отправилась на территорию за образцами для него, Скворцов не удержался:

- Строго у Вас, - с серьезным видом заметил он.

- Так и должно быть, - скучающая вахтерша оказалась не прочь поболтать, пока начальство далеко. - А у вас не так?

- У нас посвободнее, мы террористов и шпионов не боимся.

- А мы - режимное предприятие. Нам так положено.

- И подозрительных обыскиваете?

- Согласно положению о службе.

- Схожу к Малькову, попрошусь к вам. И пусть каждый день меня обыскивают. Но, только вы, мадам, своими изящными ручками.

Слово за слово, и потек легкий треп, с иносказаниями и намеками. И не успела еще вернуться начкариха с посылкой для лаборатории. Как Алексей договорился о свидании на завтра, на утро. По графику, новая знакомая заступала на смену вечером, а днем была свободна.

Алексей и не сомневался, что женщина при­дет. Вернувшись к себе, он недодал Стукову один из препаратов, схитрив, что якобы не доглядел при получении. Завлаб вспыхнул, хотел было звонить на завод, но Алексей остановил его, клятвенно обещая завтра до обеда все довезти. Стукова, случалось, легко провести. Будучи неплохим ученым, Федорыч частенько "не рулил" в житейских ситуациях. Но упаси бог попасться ему на обмане. Свежа история как злопамятный завлаб "сожрал" одного младшего научного сотрудника уличив его во лжи. Алексей, конечно, рисковал, но не так уж сильно. В случае чего, можно было прикинуться, что заезжал пообедать домой и там забыл злополучный препарат. Чистосердечное раскаяние лабораторный "Папа" очень уважал и в этом случае не карал за проделки строго. Как и рассчитывал Алексей, Стуков, в конце концов, состряпал на лице одну из расхожих мин (в народе именуемую "кисляк") и заключил:

- Что ж, поезжай завтра. Но препарат чтобы был.

Следующим утром Алексей встретил новую знакомую буке­том роз. Расчет оказался верным. Лишь единицам наших сооте­чественниц регулярно дарят цветы. Львиная доля их лишены этого. Несколько букетов до свадьбы и обязательные три тюль­панчика, ко дню Восьмого марта, как экономичное проявление любви и заботы - вот и вся женская радость. Узнав, что муж вахтерши в командировке, а дочка в детском сади­ке, он изъявил желание выпить рюмочку чаю у неё дома.

Вот так у Скворцова и случилась последняя любовница, "мой маленький секспраздник" - как он ее называл. От нее-то он и сейчас возвращался сейчас на работу.

Без двадцати час он поднялся по ступенькам в зда­ние института, через три минуты уже входил в дверь, с чуть покосившейся табличкой: "Лаборатория ферментов". С ходу, на­кинув халат, он плюхнулся за свой стол и зашелестел бумагами, симулируя активную деятельность. Наташа Ковалева, лаборантка, заметив Алексея первой, вытаращила глаза: "Беги скорее к шефу. Он те­бя вызывает" Скворцов не успел ничего спросить, как из-за шкафов вынырнул Стуков. Его мятый халат был застегнут на все пуговицы, что означало крайнюю степень раздражения завлаба.

- Ну, как, выздоровел? - Ехидно спросил он, намекая на официальный повод для отсутствия Алексея на рабочем месте.

- Не совсем. Но надежда есть. - Бодренько ответил Алексей. Он никогда не лез за словом в карман.

- Шеф тебя вылечит. Так вылечит - мало не покажется. Чего это он тебя вызывает? Натворил что-ни­будь? Ох, не дожить мне до пенсии с такими охламонами.

Раз речь зашла о пенсии, значит дальше шутить с Федоры­чем, становилось опасно. Видимо вызывали давно, и не раз справлялись, где Скворцов блудит. Алексей пулей выскочил из лаборатории.

Идти на ковер к директору - это равносильно, прогуляться на эшафот и поучаствовать в экспериментах с гильотиной, ес­тественно, в качестве подопытного. Директорский кабинет так и звали: "Лобное место". Дмитрий Андреевич Приходько, директор института фармакологии, величаемый в глаза "Шеф", а если рядом не находилось стукачей, то "Большой Хохол", был крут. Не всегда рядовые работники, получающие черную метку в виде звонка секретарши шефа о вы­зове, продолжали трудиться на рабочем месте. Обычным финалом "задушевных" бесед с "Большим Хохлом" являлось увольнение несчаст­ного или, в лучшем случае, понижение в должности. По наивности некоторые из жертв бежали в профком, кричали и плакали, до­казывая свою невиновность и правоту. В профкоме профессионально-участливо выслушивали обреченных, сочувственно кивали, обеща­ли разобраться, но пойти против директора никогда не осмелива­лись. Себе дороже. Зинуля, древняя лаборантка из соседнего отдела, сострила как-то в курилке: "Ковры из профкома следу­ет использовать для засолки огурцов". Заме­тив недоуменные взгляды сослуживцев, она пояснила: "Профкомовские ковры давно просолились от слез, пролитых в этих стенах".

Шагая по коридорам, Алексей перебирал в уме последние факты своего бытия: "Работаю по графику. Языком не ляпал попусту, в милицию не попа­дал. Любовные интрижки - не в счет. За это сейчас не выго­няют. Да и не знает никто".

Мысли его оборвались на пороге директорской. Пару раз Скворцову доводилось заглядывать сюда и всегда у него перех­ватывало дух от восхищения. Зеркала, панно, мебель по зака­зу. Ходили сплетни, что специально приглашали дизайнера обставить директорские апартаменты. Шепотом подсчитывали и соглашались, что потраченных денег хватило бы на обновление половины институтского оборудования.

Подстать приемной и секретарь шефа, Вероника, крашеная блондинка с крепкой попкой, удивительно тонкой талией и безразличными воловьими очами. Хороша девка - глаз не оторвать, особенно от груди, где-то 4-5 размера, стянутой тесным лифчиком и представленной для обозрения глубоким декольте. Вероника болтала по телефону, задумчиво играясь стоящими перед ней розами. Заметив Скворцова, она зажала трубку ладошкой и выговорила Алексею:

- Скворцов? Где тебя черти носят? Ступай в кабинет. Шеф давно разыскивает тебя.

- По какому поводу? - Нелишне было узнать причину вызова.

Вероника отмахнулась раздраженно:

- Иди, иди.

- Хорошо, что у тебя ковер мягкий, - сказал Алексей, берясь за дверную ручку кабинета.

- Конечно, хорошо. А к чему ты это? - В ее понимании все сотрудники без исключения копошились где-то внизу иерархи­ческой лестницы. Себя она причисляла к элите. И обычно ни с кем, кроме крупного руководства не разговаривала. Поэтому Вероника не была закалена в институтских пикировках и под­начках.

- Если Сам вышибет меня, то отделаюсь легкими ушибами, а не переломами, - выдал Алексей.

Секретарша недоуменно глянула на него, секунду переваривала услышанное, потом соизволила улыбнуться, сообразно своего ранга, снисходительно.

Алексей постучался и вошел в кабинет, ожидая громы и молнии на свою разнесчастную голову. Но, к удивлению, нашел шефа в прекрасном настроении. "Большой Хохол" расположился не за своим столом, а в уютном кресле у журнального столика, заставленного представительскими закусками. Обычно нахмуренные бро­ви директора расползлись в стороны, а рубленое лицо, в кои веки, посети­ло заинтересованно-учтивое выражение. Напротив него расположился седой человек, одетый в дорогой пиджак, несмотря на жару. Подтянутая фигура делала нез­накомца моложавым, так что, седина его казалась преждевременной, но морщины у глаз и в уголках губ, выдавали в нем человека умудренного.

- Где Вас носит, молодой человек? - голос директора был строг и по интонации колебался на грани, еще не зная, сор­ваться на крик или же снизойти до нормального тона. Присутствие незнакомца явно окорачивало начальственный пыл.

"На "ВЫ"?" - опешил Алексей. Вслух же он про­лепетал приличествующие данному моменту оправдания. Но "Большой Хохол" не слушал. Изобразив усталость на лице, он доверительно посетовал гостю:

- Все дела, дела... Не хватает глаз уследить за всем. А хорошего помощника трудно подобрать. Не та молодежь, хоть ее писаки и называют "золотая".

- Зря Вы так, - потрафил ему гость, - Вашей практической сметке цены нет, а энергии может позавидовать любой молодой. Не пробовали писать книгу? Изложить свой опыт ру­ководителя. Сейчас многие так поступают.

- Подумывал над этим, но катастрофически не хватает времени, - расплылся директор в улыбке.

"Еще бы, - хмыкнул про себя Алексей, - два раза в неделю теннис (вид спорта, так почитаемый президентом Ельциным, а соответственно и всеми начальниками), любовница и сауна с возлияниями. Какая уж тут книжка. Тут даже не до работы".

- Как я понимаю, это и есть Ваш Скворцов, - седовласый глянул на Алексея, - Я хотел бы украсть его у Вас на некоторое время.

- Конечно, конечно, Аркадий Львович, - Засуетился Приходько.

"Крупная шишка этот Львович, - продолжал в уме ерничать Алексей, - если при нем наш лев превратился в котенка. "Польвовястей" дядька будет".

Гость шефа поднялся, взял стоящий рядом со столиком дипло­мат, попрощался с директором и направился к выходу, кивком приглашая Алексея следовать за ним. "Золотая молодежь" в ли­це Скворцова, зашагала следом, рассуждая опять же про себя: "Сценка напоминает продажу крепостных. Кто этот мистер? Министерство? Эти никогда не встречаются с рядовыми работниками. Письменный циркуляр - их основное оружие. КГБ? Сами? Было бы чего, наш первый отдел давно бы промывание мозгов сделал. Там, где фармакология, там и наркотики. Ну, а я-то здесь причем? Ни сном, ни духом". Тем не менее, неприятный холодок защеко­тал спину. "Только этого не хватало. Жили-жили, не тужили".

Они вышли из кабинета и стали спускаться по лестнице.

- Халат оставьте в лаборатории. Жду Вас на улице, - на ходу, не оборачиваясь, бросил незнакомец. Спокойная уверен­ность Аркадия Львовича, костюм без единой морщинки, очки в золотой опра­ве, импортный дипломат, а самое главное - манера держаться, выдавали в нем солидного человека высокого полета.

Алексей скоренько забросил халат в лабораторию, недоу­менно пожал плечами на вопросительный взгляд Стукова и выс­кочил на улицу. У дверей никого не было. Спускаясь по сту­пенькам от входа, он повертел головой по сторонам. Аркадия Львовича нигде не было. Только внизу стоял автомобиль "Вольво" темно-синего цвета с затененными стеклами. "Где же Аркадий Львович? Человек-загадка?" - уди­вился Алексей. Предположив, что разошелся с ним, он хотел было вернуться обратно в здание, как дверца "Вольво" распах­нулась и необычный гость "Большого Хохла" махнул ему из машины. Алексей не заставил себя ждать.

- Поехали, - приказал Аркадий Львович шоферу.

Автомобиль мягко тронулся с места. Аркадий Львович молчал. Нетрудно было догадаться, что разговор будет не здесь. Алексей не стал проявлять любопытства перед загадочным незнакомцем. Он поудобнее откинулся на сиденье и принялся рассуждать про себя:

"Что за контору представляет Аркадий Львович? КГБешники прислали бы черную волгу, военные - УАЗик или, на худой конец, вызвали бы повесткой в военкомат. Милиция? Те просто скрути­ли бы ласты и закинули в "воронок". А тут иномарка! Может ЦРУ?" Если бы объяви­ли, что директор сотрудничает с иностранной разведкой, Алек­сей не удивился бы. Не смотря на бодрые передовицы типа "Усилить борьбу...", "Добились справедливости...", Скворцов был искренне убежден, что коррупция и непомерная жажда денег разложила власть (к коим он причислял и руководство института). Иного объяснения тому, что замечательные идеи не реализовывались в производстве, а умным, порядочным людям даже просто не защитить научную степень, он не находил. От мысли о ЦРУ, ему стало смешно, и он поглядел на невозмутимого Аркадия Львовича. "А, что, похож, от него за версту несет заграницей. И если он просто посыльный, то, как же выглядит начальник".

Скворцовские фантазии прервала остановка автомобиля. Аркадий Львович первым выбрался из машины. Алексей вылез за ним. "Вольво" сразу же отъехала. Скворцов огляделся и обомлел. Они стояли перед дорогим рестораном, посещать кото­рый было по карману только завмагам и кавказцам с рынка. Он предполагал, что его отвезут в какой-нибудь офис, проводят в кабинет, с двумя длинноногими секретуточками в предбаннике, под ясные очи толстого дядьки с манерами бывшего комсомольского работника. А тут шикарный ресто­ран. Была бы баня (у нас все вопросы в них решаются) и то понятно. А ресторан? Подкормить перед вербовкой? Да и кому нужен обычный старший научный сотрудник от медицины, который и лечить-то толком не умеет?

Швейцар почтительно отошел в сторону, про­пуская их. После уличного зноя, ресторан встретил приятной прохладой. Вечером здесь не протолкнешься. Сейчас, средь бела дня зал пустовал. Аркадий Львович подвел Скворцова к отдельной кабинке, за столиком которой сидели мужчина и молодая эффектная женщина. Не доходя пару шагов, Алексей остановился. После необычного визита к шефу, без расправы со стороны "Большого Хохла", напряжение у него спало. Он без стеснения, в упор, разглядывал предполагаемого на­чальника Аркадия Львовича. На вид тому было около шестидесяти, крупный, чуть грузноватый, с сильными руками. Когда-то темные волосы вылиняли, но остатки не портили облика. Широкое лицо было по-своему красиво. Его ничуть не уродовал выпуклый шрам от угла губ, до подбородка. Не надо было быть прорицателем, чтобы догадаться о беспокойной юности мужчины. Сейчас же он походил на породистого рысака, недавно оставивше­го карьеру, шум трибун и пожинающего плоды былой славы. Властные, мутноватые глаза начальника в свою очередь разглядывали Скворцова.

- Вениамин Алексеевич, - представился он, жестом приг­ласив гостей присаживаться. - Мы с Вами почти что тезки. Моего отца тоже звали Алексей.

Алексей и Аркадий Львович сели за столик. Призраком возник официант, поставил перед Алексеем прибор и тарелку супа. Делал он это професси­онально, двигаясь бесшумно, с легким изяществом. Алексей с плебейской радостью упивался таким обслуживанием, чувствуя себя иностранным туристом, снимающим сливки с оте­чественного сервиса.

- Кушайте, не стесняйтесь, - Предложил Вениамин Алексе­евич, - Вы, наверное, собирались обедать, а мой Аркаша украл Вас у институтского общепита.

- Не велика беда, - усмехнулся Алексей, отметив выра­жение "мой" в отношении начальника к подчиненному. - Наш об­щепит переживет такую потерю. К тому же стол здесь побогаче. Но мне как-то не ловко одному.

- Ешьте. Вы мой гость. Я перекусил. Аркаша на диете.

Вениамин Алексеевич чуть приподнял руку. Тотчас у сто­лика появился официант и разлил коньяк по рюмкам.

- Ваше здоровье, Алексей Семенович, - произнес тост Вениамин Алексеевич.

- А, я бы пожелал здоровья человеку, который может сказку сделать былью, - и Алексей указал на богатый стол.

Он не без удивления отметил, что Вениамин Алексе­евич безразлично принял лестную подачу. "Умен!" Все скворцовские начальники легко покупались и на более грубую лесть.

Коньяк был неплох. Алексей взялся за ложку. Суп был явно лучше, чем в институтской столовой. Хозяин столика внимательно наб­людал за молодым человеком.

- Вы тут упомянули сказку, а как Вы относитесь к ним? - неожиданно спросил он.

- К чему? - Не понял Алексей.

- К сказкам. Вы любите сказки?

Алексей удивленно поднял глаза на Вениамина Алексеевича. На лице того насмешки не читалось.

- Люблю. Особенно про Курочку Рябу, где голодные дед и баба от души колотят по золотому яйцу, а, разбив, горько плачут.

Вениамин Алексеевич заулыбался шутке.

- Я имею в виду всякие там чудеса: - сказал он, - ковры-самолеты, шап­ки-невидимки, цветущий папоротник, приворотное зелье. На мой взгляд - в этом что-то есть.

- Сказки - мудрость народная, - не зная как реагировать на необычную тему разговора, изрек Алексей, - Все, что Вы перечислили - это вековая мечта человечества, которая имеет реальность только, в эпоху научно-технического прог­ресса.

- Ну, прямо цитата с партсъезда, - ухмыльнулся Вениамин Алексеевич, - Но, в целом, похоже. Ковер-самолет - обычный аэробус. Сапоги-скорохо­ды - автомобиль. Меч-кладенец - скорее всего пулемет или ус­тановка "град", - согласился он, - А как быть с цветущим папоротником и приворотным зельем?

- Насчет папоротника не знаю, не ботаник. Хотя, после Чернобыля не удивлюсь ничему. Каких только мутантов не поя­вится.

- А приворотное зелье?

- Скорее всего - наркотик с элементами возбудителя. Вполне логично. В Индии и на Востоке используют нечто подобное.

- Не будем путать секс и любовь, - уточнил Вениамин Алексеевич, - То, что принимают на Востоке - лишь усиливает желание, похоть. И то временно. А если создать приворот­ное зелье длительного действия. Выпил глоток такого зелья и смертельно влюбился. Именно влюбился, с гаммой сопутствующих чувств, а не просто спарился как кролики и в сторону.

- Тоже мечта, - скептично усмехнулся Алексей, - Эликсир любви. Философский камень человеческих отношений. Доводилось слышать, что бабульки нашептывают на водку или рубашку. Лично не видел. Здесь препарата нет. Есть носитель энергетического заряда. Результат - воздействие на психологическом уровне, своего рода зомбирование. На человека с сильной энергетикой такой вариант может и не подействовать. И, потом, заговаривают на определенного человека. А что б универсальный препарат для всех? Не ломающий психику, и без серьезных побочных эффектов? Сомневаюсь.

Его заинтересовал новый знако­мый. Стоило вытаскивать Алексея с работы, с такой торжест­венностью, кормить в ресторане, чтобы поболтать о сказках. Что-то будет. Он решил не торопить события, к тому же ему нравилось сидеть здесь, а не в лаборатории. Алексей продолжил:

- Когда-нибудь, возможно, и этот сказочный элемент войдет в наш быт. Но слишком долго ждать.

- Почему? - спросил Вениамин Алексеевич.

Разговор вели только они. Аркадий Львович время от вре­мени аккуратно клевал виноград из вазы стоящей на столе, а красавица со скучным видом смотрела в окно.

- Мы знаем о человеке ничтожно мало, - пояснил Алексей. - Когда наука выйдет на достаточно высокий уровень и человек перестанет быть самым белым пятном нашего естествознания, тогда, возможно, и создадут такой препарат. А сейчас, - он безнадежно махнул рукой, - врачи еще толком не научились ле­чить шизофрению. А Вы говорите...

- А как бы Вы отнеслись к предложению стать принять участие в создании такого чудесного препарата.

- ???

Удивление на лице Алексея отразилось столь явственно, что все за столиком заулыбались, даже красавица оторвала взгляд от окна и тоже улыбнулась.

- "Эликсир любви"? Мне нравится это название. Пусть будет так. - С этими словами Вениамин Алексеевич взял лежа­щую не краю стола газету и протянул ее Алексею. - Нужная ин­формация обведена фломастером.

Это были "Аргументы и факты". На одной из страниц Алексей нашел выделенную красным заметку, в которой говорилось, что австрийский физиолог Герхард Кромбах счита­ет, что формула любви C8H11N. Этот фермент вырабатывается в головном мозге человека и непосредственно связан с его пере­живанием чувства любви. Внимательно прочитав, Алексей вернул газету обратно:

- Смеетесь? Во-первых, газетам верить нельзя...

- Так уж и нельзя?

- Если в них и есть 5 % правды, и та приходится на программу передач. - Усмехнулся Алексей, - В книгах то печатают ерунду, а в газетах и подавно.

- Вы и книгам не доверяете? - Удивился Вениамин Алексеевич.

- И словари, случается, несут околесицу. Недавно в толковом словаре Ожегова прочитал, что икоту вызывает самопроизвольное сокращение грудобрюшной мышцы. Из курса анатомии точно помню, что такой мышцы нет. Если таким образом в статье назвали диафрагму, то и это далеко от истины. Структура ткани не та.

- Похвальная наблюдательность, - С уважением произнес Вениамин Алексеевич, - А если газета все же не врет?

- Даже, если и допустить данное утверждение, его надо серьезно проверять. А потом, создать такой препарат вряд ли под силу всему нашему инсти­туту с его базой и кадрами. А Вы предлагаете мне одному. Это ж огромный труд.

- Мне рассказывали, что один курсант за ночь лом распилил.

- И я смогу. Что там пилить? - Удивился Алексей.

- За ночь? Вдоль, а не поперек. - С сомнением в голосе спросил Вениамин Алексеевич.

- Опять сказки, - Не поверил Алексей.

- Могу дать адрес этого военного училища. Там действительно, за ночь, один курсант распилил лом, не поперек, а вдоль. Ставкой было полугодовое жалование спорщиков.

- Ну, если это было, то за нашу армию я спокоен, - Усмехнулся Алексей, - А если серьезно, почему Вы не обратитесь прямо в институт?

- Ну, как обстоят дела в науке мне ведомо. Система! - Вениамин Алексеевич развел руками. - Россия испокон веков славилась вельможными дураками. И все же, именно здесь, в России, родились величайшие одиночки: Кулибин, Менделеев, Ци­олковский. По мнению профессора Янова именно Россия должна в скором времени стать экспортером идей и современных техно­логий для нашей цивилизации.

Чувствовалось, что он не прочь пофилософствовать. Гово­рил Вениамин Алексеевич не громко, и не спеша: очевидно при­вык, что обычно его не перебивали, ловили каждое слово.

- Я реально смотрю на жизнь. Обратись я к вашему дирек­тору, и все бы заглохло. Работу включили бы в план, проводили регулярные совещания, составляли отчеты и так далее. Вместо требуемого препарата подсунули бы никудышный суррогат. При этом десятки институтских кандидатов настрогали бы и защити­ли докторские диссертации.

- Точно, - кивнул Алексей.

- Мне нужна не помпезная трескотня, а хороший резуль­тат. И ни к чему лишняя огласка.

- Предложение интересное...

- А, главное, уникальное, - улыбнулся Вениамин Алексеевич, - если и бывает звездный час, то для Вас он наступил. Я дам все необходимое для работы, любой агрегат и материал. Не об этом ли мечтает каждый ученый - получить "зеленый свет" для реализации своих идей.

- Сумасшедших, - не удержался Алексей.

- Пусть сумасшедших, но Ваших. Тысячи талантов сходят с ума, что не могут реализоваться. А Вы получите все. Если нужно и черновики Кромбаха, того самого, что вычислил фермент.

Хоть общипайся, это был не сон.

- А зачем Вам нужен эликсир любви? - только и мог спро­сить он. Вышло довольно глупо, но Вениамин Алексеевич пояс­нил:

- Деньги, власть, любовь - три фактора, которые правят миром. Имея такой препарат легче управлять людьми, делать их удобными и послушными. Используя его, появится возможность точнее планировать предстоящие события, синтезировать, прос­читывать их с учетом такого фактора как любовь.

- Если Вы не официальная контора..., - дальше озвучивать Алексей не решился.

"Неужели, все-таки криминал?" Пару лет как в прокат вышел фильм "Воры в законе". Вениамин Алексеевич на актера Гафта никак не походил. Да и на кого должны быть похожи наши мафиози?

- Мы - не официальная контора, - подтвердил новый знакомый.

- И Вы так спокойно это заявляете? - Нужно было что-то говорить и лучшее, чем ляпнуть такое Алексей не смог.

Вениамин Алексеевич снисходительно улыбнулся:

- Я - не женщина, чтобы ломаться и напускать загадочный вид. Если обозначаюсь, значит мне нечего бояться. Тем более Вас. Возможно, как примерный советский гражданин и патриот, Вы можете сгоряча броситься в прокуратуру или КГБ. И что вы им скажете? Мол, меня, скромного научного сотрудника, пригласил на обед влиятельный человек из криминальных структур? Предлагал создать "эликсир любви"? Легавые сделают так, - Вениамин Алексеевич покрутил пальцем у виска, - А мы им поможем. Несколько уколов в психушке обеспечат Вам пожизненную блаженную улыбку.

Алексей делано улыбнулся:

- Приятная перспектива.

- Бог мой, я не пугаю. Просто предостерегаю от лишних телодвижений.

- Мне остается принять Ваше предложение.

- Вы все правильно понимаете. Но я не хочу принуждать Вас. Мне нужен Ваш талант. Весь. Целиком. Потому-то и состо­ялась наша встреча. Заметьте, я лично беседую с Вами.

- Понимаю, - кивнул Алексей из вежливости.

- Тот же Аркаша, без труда уговорил бы Вас. Но мне не нужна работа из-под палки. Мне необходим максимум усилий с Вашей стороны.

Алексей помялся.

- Муки совести? - Догадался хозяин, - Эйнштейн и атомная бомба. Ученый и творимое им зло. Чепуха. Светлые идеалы, вдалбливаемые с детского садика, никого не сделали счастли­выми. Ну, если вас это успокоит, то можете считать, что делаете лекарство от педерастии. Многих голубых можно попытаться при помощи эликсира любви вернуть к традиционному образу жизни. Представляете, сколько женщин вы осчастливите?

- Боюсь, у меня ничего не получится. Создать препарат непросто, - Попытался отвертеться Скворцов.

Но ему не дали:

- Справитесь. Мне рекомендовали Вас как талантливого специалиста в этой области. У Вас дельная диссертация. Не защитили еще?

- Только намыкался с ней впустую.

- Поможем, - голос Вениамина Алексеевича не оставлял сомнений, - Добьетесь результата - диссертация проскочит как по маслу. Помимо гонорара обещаю машину и отдельную квартиру. У Вас ведь пробле­мы с жильем?

- Живем с тещей, - подтвердил Алексей.

- Кроме того, - Продолжал сыпать блага мафиози, - еже­месячно будете получать некоторую сумму в деньгах. Хотите, прикрепим Вас к какому-нибудь магазинчику, чтобы отоваривались без проблем. Чтобы гений мог творить, надо кому-то кормить его. Ну, не смотрите на меня так. Давайте без этих интеллигентских амбиций. Я просто реализую мысль нашего любимого Карла Маркса.

- ???

- Я перефразировал цитату великого мыслителя из его работы "Дело о заготовке дров".

- Не слабо, - Оценил познания Вениамина Алексеевича Скворцов, - Давайте чуть разовьем эту идею теоретика революционной борьбы. Добавьте к выше заявленному импортные видеомагнитофон и телевизор, и тогда Вы вполне удовлетворите мою алчность.

- Торгуетесь, значит, уверены в своих силах, - усмехнулся Вениамин Алексе­евич. - Это хороший знак. Буду надеяться, что в Вас я не ошибся.

- Если серьезно, то на разработку нужно много свободного времени. Необхо­димо оборудование, вещества. Не буду же я синтезировать пре­парат дома на кухне.

- О свободном времени не беспокойтесь. Отложите текущую работу и занимайтесь только эликсиром.

- Как понимаю, Федорычу, завлабу, будет указано? - Уточнил Алексей.

- Естественно. Директор института - милейший человек. В отличие от Вас, без колебаний согласился помочь нам.

- Понятно. Старая закалка не подводит, - поёрничал Алексей.

- По-моему, не стоит напоминать, что болтать о моем предложении не следует.

- Понимаю.

- Это тяжело. Как ученого, Вас будет распирать от гордости за созданный эликсир, но, увы, фамилии Скворцов в списке кандидатов на соискание нобелевской премии не будет.

- Жаль.

- Вы молоды, честолюбивы, удовлетворитесь лучше матери­альной стороной нашего контракта.

- У меня такое ощущение, что Вы тщательно изучили мое досье. Не удивлюсь, если имеете отчет о моих проказах в спальне. - В обычной ситуации Алексей немного робел перед барским нахрапом любого начальничка. Сейчас же, оглушенный нереальностью происходящего, он разговаривал свободно, плохо осознавая значимость человека, сидящего напротив.

Вениамин Алексеевич, мудро не замечал этого:

- Кое-что можем. Кстати, мужа Вашей любовницы, мои ребята сегодня перехватили. Не вовремя возвращался домой. Ваша встреча с ним была мне не к чему.

- Спасибо.

Алексей закраснелся. Ему, наконец, стало страшно. Сквозь мишуру сказ­ки, с главой местной мафии, его необычными идеями, проступи­ла реальная жизнь. За спиной внешне добродушного Вениамина Алек­сеевича стояла расчетливая, беспощадная сила. Выхода у Скворцова действительно не оставалось. Игривость и легкость исчезли. Мозг заработал трезво и он спросил:

- Вы говорили о квартире, деньгах и так далее. Как я все объясню жене и сослуживцам? Сошлюсь на сказочный рог изоби­лия, подобранный на дороге? Или козырну мнимым дя­дюшкой из-за океана?

Вениамин Алексеевич вместо ответа кивнул помощнику. Тот вынул из своего дипломата лотерейный билет и газету, положил перед Скворцовым.

- Это покажете на работе и дома, - Впервые за разговор произнес Аркадий Львович, - Тираж состоялся в прошлую субботу. Только не вздумайте идти с ним в сберкассу. Красивая подделка.

Алексей с интересом взял билет, покрутил, посмотрел на свет. То, что Аркадий Львович назвал обычной подделкой, на первый взгляд от настоящего би­лета отличить было не возможно. Даже водяные знаки присутствовали.

Аркадий Львович улыбнулся:

- Билет настоящий. Газета фальшивая.

- Изящно, - оценил Алексей.

- Спасибо, - принял Аркадий Львович.

Сунув лотерейный билет в карман, Скворцов поднял глаза на Вениамина Алексеевича.

- А вдруг у меня ничего не выйдет? Что если не получится изготовить эликсир?

- А Вы постарайтесь. - Нажимом произнес Вениамин Алексеевич, - Повторяю, мне нужно, что бы Вы работали не за страх, а за совесть. Если ре­зультат устроит меня, размер вознаграждения увеличится.

Он поднялся из-за стола:

- Остальные вопросы утрясите с Аркадием. На контроле будут он и Соня. А мне пора.

Не прощаясь, Вениамин Алексеевич направился к выходу. С его последними словами, женщина, за их столиком поднялась тоже, бросила удивленный взгляд на хозяина, но промолчала, и пошла следом. "Соня? Евреечка что ли?" Ничего характерного в ее чертах он не разглядел. Говорят, что юные еврейки очень красивы. Может и так, раньше Алексей не обращал на это внимания. А девушка на самом деле была хороша. Впервые за беседу, Алексей, как следует, разглядел ее. До этого он считал неприличным глазеть на подружку мафиози. Молодая, втрое моложе хозяина. Сравнить ее с манекенщицей - значит обидеть. Богиня, Грация, мисс Шарм. Любая женская тряпочка ей к лицу. Брюнетка, а глаза необычно зеленые. На ноги лучше не смотреть - соблазнительный мираж до вечера обеспечен. Обидно, что именно такие принадлежат денежным мешкам не первой свежести. Алексей не смог оторвать от нее взгляда до тех пор, пока красавица не скрылась за дверями. Он обернулся к Аркадию Львовичу, кото­рый сразу опустил глаза и стер кривую ухмылку с лица. Помощник Вениамина Алексеевича де­ловито выложил перед собой толстенный ежедневник и ручку и только тогда, без тени усмешки посмотрел прямо в лицо Алек­сею:

- Ну-с, молодой человек, давайте обговорим детали...

Утром Алексей, как обычно, появился в лаборатории. Поп­риветствовав всех, он прошел за свой стол и открыл папку с материалами по Кромбаху. Описание экспериментов австрийского ученого передал ему вчера Аркадий Львович. Минуты через две к нему подошел завлаб. Федорыч оказался не в духе - халат его опять был застегнут официально на все пуговицы. Алек­сей встал навстречу начальнику. Завлаб нахмурился и, отведя в сторону взгляд, проговорил:

- В общем, так, передай дела Архипову.

Алексею стало неловко перед Стуковым. Константин Федорович не считался идеальным руководителем, часто лез в его, Скворцова работу, изводил бестолковыми, на взгляд Алексея, предложениями и ненужными идеями. Но завлаб был бесхитростен и, как пионер, верил в справедливость. Сейчас Алексей не знал что сказать. Он чувс­твовал себя предателем. Лет пять назад, Скворцов, возможно бы покраснел, но возраст и опреде­ленное мировоззрение добавили ему циничности.

- Поймите, Константин Федорович, мне приказали...

- Я предупрежден. Не нравится мне это, ох не нравится... Как бы ты не хлебнул горя. - Завлаб отошел и принялся раздраженно греметь пробирками за лабораторным столом.

Алексей собрал свои бумаги (или "писюли", как он их называл) и отнес Архипову. Серега был уже в курсе происходящего и с любопытством встретил Сквор­цова.

- Завидую тебе, Алексей Семенович, стал птицей свобод­ного полета. Никакого надзора со стороны четырехглазого Фе­дорыча, ни ежемесячных отчетов. Везет же.

Он намеренно назвал Скворцова по имени-отчеству. Обычно между ними такого не практиковалось. Неловкость из-за своего привилегированного положения перед коллегами у Алек­сея еще не прошла. Он не принял шутливого тона друга и не стал, как обычно упражняться в остроумии.

- Поживи с мое, и тебе доверят, - буркнул он.

Но Серега не унимался:

- А над чем же будешь работать? Сделаешь фермент, кото­рый сдвинет по фазе колорадских жуков и они, бросив обожае­мую ими картошку, накинутся на сорняки? Или поступила коллективная заявка от бабулек-самогонщиц на новый рецепт не вонючего пойла для пролетариата? Жертвую собой ради науки. Можешь использовать мой организм для опытов при дегустации продукта.

- Нет, - не удержался и отпарировал Алексей, - шеф от­дал распоряжение разработать лекарство, приняв которое обыч­ный младший научный сотрудник становится умным профессором. Но вот беда, у лекарства будет побочный эффект: бедняги лы­сеют и напрочь теряют чувство юмора.

- За профессорский оклад я готов растерять волосы и стать бирюком, - рассмеялся Архипов. - А что тебе будет, если не выполнишь задание?

- "Большой Хохол" подвесит меня за ребро на крюк, лабораторию разг­ромит, а вас выкинет на улицу, и вы вольетесь в молодой, но бурно развивающийся отряд безработных.

Алексей вернулся за свой стол и открыл папку по Кромбаху. Материалы, предоставленные ему, давали не только сведения о самом ученом, но и содержали ксерокопии его черновиков. Алексей только качал головой - "Неужели Вениамин Алексеевич имеет выходы на внешнюю разведку?" Но в такое просто не верилось, а с другой стороны - откуда все?

Часа через два он закончил чтение. Было о чем поду­мать. Он отложил бумаги и, покачиваясь на стуле, стал размышлять:

Синтезировать вещество - вполне реальная задача. Но ре­шить массу вопросов, возникающих при этом - дело другое. Как вводить фермент в организм? Развести с водой и дать выпить? Или колоть внутривенно? А может достаточно подышать аэро­золью или просто нанести на кожу? Вводить фермент чистым или же, как компонент? И как он воздействует на человека? Один лю­бит безутешно всю жизнь, а другой загорается страстью к каж­дой смазливой мордашке, ну а третий и за всю жизнь не по­чувствует биения смятенного сердца.

"Ох, и задачку подкинул мне крестный Папа" - вздохнул Алексей. Вспомнилась их встреча в ресторане. "Солидный дядя, - с легкой завистью подумал он, - Да и помощнички его на высоте. Четкая работа. Все предусмотрели. Даже мой вояж к подружке ими был учтен. Спасибо, что прикрыли меня от ее благоверного. Драпать через балкон третьего этажа средь бе­ла дня - мало того, что пошло, еще и рискованно. А может, он пере­игрывал, втирал очки? Нашел уши побольше и навешал лапши погуще.

Рука сама нашарила трубку телефона. Номер проходной опытного завода Алексей помнил наизусть.

- Алло, говорите, - послышался знакомый голос.

Хорошо, что взяла трубку сама любовница. Алексей не хотел звать её к аппарату через постороннего. Мало того, что подставляешь её, обозначаешься и сам.

- Здравствуй, Радость. Как дела? Что-то соскучился. Решил позвонить.

- Алешка, ты? Хорошо, что позвонил. Вчера было такое. У меня весь вечер коленки тряслись.

Она впервые назвала его "Алешка". Обычно называла его только Алексей. Значит, на самом деле, стряслось что-то необычное.

- Что за беда? Тебя обидели? - Алексей старательно изображал заботливое сочувствие.

- Представляешь, вчера у Николая сломалась машина, и он пошел домой. Как раз в то время, когда ты был у меня. Чуть-чуть и он застал бы нас.

- Да, ты что? Неужели? Хорошо, что я во время ушел. И по дороге никого не встретил.

- Никого? - Переспросила женщина. В голосе чувствовалось переживание по-вчерашнему.

- Вроде бы нет, - слукавил Алексей, припоминая троицу в полумраке арки.

- Мой был " под хмельком" и недалеко от дома сцепился с какими-то ребятами. Те его отметелили. Да так, что сейчас сидит на больничном, весь в синяках, со сломанной рукой и ребрами. Представляешь, если б тех хулиганов не было? Мой то пришел минут через пять после тебя. Я только из постели выбралась. Не случись драки во дворе, накрыл бы нас. Господь отвел.

- Да, повезло. Он где сейчас? В больнице?

- Дома. Теперь достанет меня пьянками.

- Жа-аль, - протянул Алексей разочаровано, - Это надолго. Где ж нам теперь приземляться, вернее припостеливаться?

- Лешенька, придумай что-нибудь. Ты же такой умненький.

- Не знаю. Моей цыплячьей зарплаты не хватит на это время снять квартиру.

- Что же делать?

- Поспрошаю у друзей. И ты тоже покумекай. А пока придется потерпеть.

- Я не смогу без тебя, зачахну вконец. - Заныла она в трубку, - Меня уже сейчас раздражает его небритая рожа. С самого утра маячит и маячит по квартире.

- Не раскисай. Я же люблю тебя, - поспешил успокоить ее Алексей.

- Любишь?

- Тебя невозможно не любить. Ты же прелесть. Давай, пока твой лечится, не слишком откармливай его. А то разжиреет и навсегда останется дома, не пролезет в двери.

- Типун тебе на язык...

- Ну, ладно, - нарочито понижая голос, перебил ее Алек­сей, - У меня тут телефон рвут из рук. Очередь собралась. Позвоню на неделе. До свидания. Целую.

Не дожидаясь, пока она дощебечет, Алексей положил труб­ку на рычаг. Никого рядом не было. Он давно научился лгать женщинам и делал это легко, не чувствуя угрызений совести. Он не считал себя профессиональным бабником и конченой сволочью. Студенческие годы на Фарме (так издревле называли факультет фармакологии), где парни - пяток на сотню девок, не располагали к монашескому образу жизни. Первая любовь полыхнула и погасла в конце первого курса, оставив в душе боль и обиду. Обиду вселенскую, мстительные искры которой опалили несколько доверчивых глупышек, что попали тогда в поле зрения. Женился он накануне распределения. Так надо было. Холостяками укрепляли кадры фармакологов на периферии. Прописка у жены позволила остаться в большом городе. Родом Скворцов был из умирающего шахтерского городка. Вернуться домой и тихо спиваться с безработными одноклассниками, не поздно в любое время. Не для того он родился. Амбиции требовали большего, а большой город давал перспективы. Закружив голову студенточке строительного техникума, из местных, он скоренько довел ее до ЗАГСа. Как вскрылось позднее - среди подруг невесты девушка старше 20 считалась конченой старухой, а манерный студент-медик выглядел принцем на фоне сверстников, будущих строителей, склонных к забористому зелью и матерщине. Потому-то девицу и не требовалось подталкивать к венцу - достаточно было намека, своего она не упустила. Но тогда Скворцов об этом не догадывался и гордился своим умом, обаянием и оборотистостью.

Надежды на спокойную, благоразумную жизнь вскоре пос­ле свадьбы рассыпались карточным домиком. Светлану, свою же­ну он так и не полюбил, и в этом была его единственная и основная ошибка с же­нитьбой. Разность характеров, очаровательная для влюбленных, все чаще стала ранить непониманием, а нежелание ус­тупить все плотнее воздвигало стену отчуждения. Спустя нес­колько лет Алексей осознал, что живет в одной квартире с посторонним человеком. Даже постель не сближала их, став обычным ритуалом, лишенным красок. Можно было бы разойтись, если бы не дочь-Наташка, да все та же жилищная проблема.

"В принципе не все так плохо, - успокаивал он себя, - Все так живут". Потому-то и к своим проказам на стороне он относился без лишнего самобичевания. Смешно сказать, но Алексей в первый раз изменил жене на шестом году супружеской жизни. Случилось это в командировке, в другом городе. Девуш­ка из соседнего номера была придавлена каким-то внутренним горем и сама желала этого. Сосед по гостиничной койке по схожему случаю изрек: "Если приглашают, зна­чит, рассчитывают на большее чем стакан чая. А обижать человека не следует". Алексей принял это к сведению и уже ни­когда не упускал своего. Он интуитивно чувствовал ту женщи­ну, которая могла быть с ним, и ограничивался минимумом уха­живаний для достижения цели. Романы его легко возникали, продолжались недолго и безболезненно заканчивались, не оставляя в душе сердечных ран. О его любовных похождениях не шептались за спиной, и, слава богу.

Скомкав разговор с любовницей (теперь, скорее всего бывшей), он вернулся на место, полистал бумаги Аркадия Львовича. Ничего дельного в голову не приходило. Алексей посмотрел на часы. До обеда чуть больше часа. Перелистал бумаги в обратном направлении. Ничего не дало. Сосредоточиться не удавалось. Мешала тишина. Обычно в лаборатории было шумнее. Алексей огляделся. Стуков что-то писал, Архипов делал вид, что изучает справочник, а сам читал детектив из выдвинутого ящика стола, Ковалева наводила порядок на лабораторном столе. Вроде бы все как всегда. Скворцову же казалось, что атмосфера лаборатории наполнена неприязнью к нему как к выскочке. "Я что, виноват?" - хотелось спросить их. Тридцать лет жизни еще не принесли мудрости. И он по-детски обиделся: "Сейчас попадаете от зависти". Лучшего момента как предъявить на свет лотерейный билет Вениамина Алексеевича, он не нашел.

Алексей выбрался из-за стола, прошел по лаборатории туда, где копошилась с пробирками лаборантка Ковалева.

- Золотце, как дела? - спросил он, подходя вплотную.

- Путем, - через плечо бросила Ковалева, продолжая мыть пробирки, - Тебе чего?

- Помоги проверить, - в руках Алексей держал билет и газету Вениамина

Алексеевича.

- А сам чего? Сверяй цифры и все. Возьми на столе линеечку, с ней удобнее.

- Мне никогда не везло. По гороскопу в этом месяце у меня финансовый успех, возможен выигрыш в лотерею. Деньги нужны позарез, а рука моя несчастливая. А ты у нас удачливая.

- Давай, - она перекрыла воду и вытерла руки, - Ты же раньше никогда не играл.

Она забрала билет и газету у Алексея и прошла к своему столу.

- Теща подарила. Сам-то я не верю.

Он специально обратился к Ковалевой. Играть в различные лотереи было ее бзиком. Еще в эпоху розыгрышей ДОСААФ она как-то умудрилась выиграть швейную машинку. С тех пор это стало ее манией. Более чем скромный оклад лаборанта не позволял ей жить по потребностям. В свойственной любому обывателю манере, она мечтала решить материальные проблемы разом. Другой на ее месте давно бы забросил это занятие и оплакивал убытки, но Ковалева какие-то крохи выигрывала. Чем и подкармливала свою веру в удачу. Так что спорить с ней на эту тему было бесполезно. Архипов, смеясь, говорил, что из всего этого есть определенная польза. Он выпросил у Кова­левой старые лотерейные билеты и оклеил ими шкаф с препаратами, прикрыв тем самым пятна от пролитых реактивов.

Ковалева внимательно разглядывала таблицу, проводя на­маникюренным пальчиком по колонкам цифр. Их разговор не оставил без внимания любопытного Архипова. Он не поленился оставить чтение и подошел к ним:

- И ты Брут? - Спросил он Скворцова.

- Ни что человеческое мне не чуждо.

- Задолжал? - продолжал подшучивать Архипов, - надеешься таким способом вылезти из финансовой ямы?

Он мог разглагольствовать бесконечно, но прервался. Его внимание привлекла окаменевшая Ковалева.

- Миледи, уже утро, - тронул ее Алексей.

Ковалева обернулась и, выпучив глаза, молча, переводила взгляд то Скворцова, то на Архипова. Лотерейный билет она почему-то держала двумя руками, время от времени встряхивая им.

- Что? Выиграл? - Пытался изобразить удивление Алексей.

Ковалева не могла вымолвить ни слова и в ответ несколько раз кивнула головой.

- Ну, дружище, - язвительно произнес Архипов, - потому как окаменела наша Ника отечественных лотерей, ты выиграл, по меньшей мере, Волгу.

- На кой ляд она мне с ее пристанями и пароходами, - избито отшутился Алексей. - Наташ, Волга?

- Нет, Жигули. Девятка, - выдавила из себя лаборантка.

- Что?! Дай проверю! - Серега выхватил у нее билет и склонился над таблицей.

На шум пришел Федорыч:

- Что стряслось? По какому поводу собрание?

К завлабу повернулся Архипов. Лицо младшего научного сотрудника пошло пятнами от зависти. Протягивая лотерейный билет и газету прямо в лицо Стукову, он закричал:

- Алешка выиграл машину! - и принялся обнимать Скворцова, - Наливай! Не обмоешь - не поедешь!

Федорыч, по привычке сдвинул очки с носа на лоб и тоже уткнулся в газету. Освободясь от объятий Скворцова, Алексей заметил, что Ковалева исчезла. Полетела сорока. Сейчас разнесет новость по институту. И, правда, целый день к ним заходили из других отделов. Они замучили Скворцова требуя показать счастливый билет, и сами сверялись с газетой. Никто ничего не заподозрил.

"А голова у Вениамина Алексеевича неплохо варит, - с удивлением отметил Алексей, - прикрытие на славу. Теперь никто не удивится, когда старший научный сотрудник Скворцов подъедет к институту на своих Жигулях".

Вернулась Ковалева. На нее жалко было смотреть. Вволю наревевшись в туалете, она вернулась без косметики. Она стала перемывать чистые пробирки, расколов при этом пару. Сообразив, какой удар нанесли ее заветной мечте. Федорыч пожалел девушку, отправив ее домой. Сам он, забыв утреннюю обиду, искренне поздравил Алексея вечером, когда втроем обмывали выигрыш. Много не злоупотребляли. Пропустили по три рюмочки чистого, поболтали на тему везения и разбежались по домам.

Дома с порога жена унюхала запашок спиртного от Скворцова.

- И по какому случаю праздник?

- Машину выиграл, - растянул губы в улыбке Алексей.

- Ты? Заводную или на батарейках? - Она намеренно повышала голос, - Ты не забыл, у нас дочка, а не сын.

В кухонном проеме тут же возникла теща. С таким арьергардом качать права Светке было не просто легко, но и приятно. Два голоса против одного - всегда хорошее преимущество. И не только в децибелах. Если упреков недоставало, мама-теща напоминала еще не озвученные в перепалке недостатки зятя. Плюнуть бы на все и убраться к чертовой матери. А куда? К себе в Мухосранск?

Надежного запасного аэродрома, как говорилось в таких обстоятельствах, пока не имелось. Да и дочь, Наташку, жалко. Приходилось сглатывать упреки и упиваться своей тонкой язвительностью. Жизни "примака" может завидовать только круглый сирота, и то, когда нестерпимо голоден. Скворцов не стал препираться; завершающий удар все равно был за ним:

- Как знаете...

Он бросил билет и газету с таблицей на стол, сам плюхнулся в кресло. Тут же подлетела Наташка с альбомом и фломастерами:

- Пап, нарисуй зайчика.

Алексей принялся выводить на листе нечто подобие зайца. Художник он был еще тот. Заяц в его исполнении получился рахитичным, с пьяной улыбкой на лукавой мордочке. "Косой в квадрате" - хмыкнул Скворцов. А дочке заяц понравился и тут же поступил заказ на ежика. Светка бестолково покружилась по комнате и схватила газету, принесенную Алексеем. Поводив пальчиком по таблице выигрышей, сравнивая номера с билетом, она взвизгнула и умчалась к матери на кухню. Оттуда послышались охи-ахи. Потом Светка подлетела к Алексею, расцеловала его на глазах изумленной дочери и умчалась обратно на кухню.

Вскоре Алексей учуял запах зажариваемого мяса, которое берегли ко дню рождения тещи. Алексей оценил жертву, принесенную в его честь. К ужину на стол водрузили бутылку коньяку, тоже из тещиной заначки. Женщины сияли, треща как сороки. Дочка, попав в волну веселья, расшалилась без меры. Ее с трудом уложили спать.

Перед сном Светка вытащила из загашников и одела кружевное белье, покружилась перед Алексеем и, в рамках допустимых с мужем, поэкспериментировала в постели.

Задания Вениамина Алексеевича Скворцов не страшился. На случай неудачи, у него имелся запасной вариант. Кто из парней на Фарме не занимался проблемой повышения потенции и провокацией сексуального влечения. Скворцов не был исключением, и у него имелись кое-какие наработки. Одну из них можно было выдать за эликсир любви. Но это, в крайнем случае. Материалы по Кромбаху, австрийскому ученому, заинтересовали его. Такой темы ему никогда не светило в официальной науке. Тема целого института! Нобелевская тема! И все ему одному. Как несколько лет назад. Тогда, будучи на четвертом курсе института, он с друзьями затянул праздник начала учебных занятий и, как водится, "заколол" несколько дней. Вот тут и поджидал его удар: на первом же семинаре раздавали задания курсовых работ. Все, как умнички, расхватали изученные темы, а Алексею осталась новая, незнакомая, в этом году включенная в учебный план. Не то, чтобы "содрать", спросить не у кого было. Какой умник поставил в план тему, только-только обозначенную в науке? Хохмили так преподаватели или ошиблась секретарша, печатая? Кто знает? Пришлось Скворцову на весь семестр зарыться в учебники. В институтской библиотеке он стал частым гостем. Его читательский билет распух до профессорского. Тем не менее, исследовательская работа понравилось, и он испытал настоящее удовлетворение, защитив курсовой одним из первых и получив заслуженное "отлично". Потом была не менее увлекательная работа над дипломом.

Институт фармакологии, куда он попал по распределению, охладил пыл молодого специалиста. Работы здесь проводились неспешно, по спущенному сверху плану. Каждая свежая идея облеплялась толпой соавторов. Алексей подергался немного и успокоился.

"И все же, кто продал меня? - не раз спрашивал он себя, - Большой Хохол"? Директор большого института знал ли, вообще, о существовании Скворцова?

Алексей верил в свои силы. У него было преимущество перед коллегами. Обладая знаниями фармаколога, он прекрасно разбирался в химии. Связи химических соединений он не только понимал, а как бы чувствовал. Потому-то и все наработки Алексея имели нестандартное решение. Любовь к химии привил его дядька. Каждое лето, дабы избежать влияния сверстников охламонов, мать отправляла его в соседний город, к своему брату Михаилу. У дядьки были две дочери. Но они выросли, разъехались и повыходили замуж. Потому-то у дядьки и находилось достаточно времени на племянника. Они вместе купались в речке, выбирались по ягоды, ковырялись с машиной. Дядька и научил Алексея водить автомобиль. Частенько Михаил брал племянника на работу. Он заведовал химической лабораторией при заводе. Личность он был легендарная и уважаемая, потому и Алексею разрешали бывать на режимном предприятии по одному только слову дядьки. Одних изобретений у Михаила было семнадцать штук. За одно из них он получил премию в десять тысяч рублей, по тем временам сумму неслыханную. Слесарь получал на руки сто пятьдесят рублей, мастер чуть выше. Когда он пришел за вознаграждением, бухгалтерша упала на заваленный деньгами стол и орала: "Не отдам!". Директору самому пришлось оттаскивать ее. Такой дядька не мог не стать героем в глазах мальчика, а его любовь к химии не могла не перейти к Алексею.

Фермент, выделенный Кромбахом, Алексей синтезировал довольно быстро, на обычном лабораторном оборудовании. Но чтобы не выглядело так просто и легко, заказал через Аркадия Львовича кое-что из современного. Для "лаборатории ферментов" лишним оно не было. Федорыч давно добивался переоснащения лаборатории, но Большой Хохол был глух к просьбам Стукова. Скворцову требовалось, чтобы завлаб не мешал и не косился на него. А это можно было сделать, только загрузив Федорыча работой. Грузчики от Вениамина Александровича доставили ящики с оборудованием и на неделю выбили завлаба из колеи. Федорыч, как с игрушками, целыми днями суетился с приборами, расставляя их и подключая. Серега Архипов, выступавший у него за помощника, был зол. На этот период полениться ему не удавалось. Зато к Скворцову никто не лез. Он преспокойно занимался синтезом фермента, выделенного Кромбахом.

Как он и предполагал, соединение оказалось неустойчивым. Живучесть его была не больше минуты, затем фермент распадался. Ни о каких экспериментах с ним говорить пока не приходилось. Пришлось повозиться и разработать стабилизатор. Благодаря нему фермент не распадался в течение получаса. Вот теперь можно было переходить к "полевым" испытаниям. На ком испробовать препарат голова не болела. Соседи по лестничной клетке Скворцова, пьющая парочка изрядно доставали Алексея. В будние дни не так, а под выходные случались "концерты". Выпив на пару, соседи устраивали разборки. Да так рьяно, что из-за стенки можно было разобрать отдельные выражения. Вечером, куда ни шло, крики соседей заглушал телевизор, а ближе к полуночи это уже раздражало. Набить морду более крупному соседу Алексей не решался. Просил, стыдил, грозил милицией. Трезвым, сосед соглашался, обещал, каялся, и все начиналось сначала. Зачем жили вместе кошка с собакой в человеческом облике? Наверное, все тот же неразрешимый квартирный вопрос. Оба были лимитчиками и настрадались вволю до получения своего жилья.

В пятницу вечером Алексей постучался к соседям. Дверь сразу же открыла Любка, задастая штукатурщица треста домостроения. Она только что вернулась с работы и еще не переодевалась.

- Где Генка? - Спросил Алексей.

- Ген, выйди, - в комнату крикнула Любка.

Сама подхватила пакет с продуктами и босиком прошлепала на кухню. В коридор вышел сосед Генка. Из-за жары он был в одних семейных трусах в цветочек. Ничуть не смущаясь своего вида, он протянул Алексею руку:

- Здоров. Чего надо? Помочь чего?

- Спасибо. Я тут к тебе по-соседски - Алексей протянул Генке бутылку водки, заряженную ферментом Кромбаха. Сосед изумился, но бутылку схватил.

- Я тут машину выиграл, в лотерею, - пояснил Алексей, - Слышал, небось?

- Любка трепалась, да я не поверил. Правда, что ли?

- Ага. Так я по-соседски, с магарычом. Выпейте за наше здоровье.

- Заходи, - Генка сграбастал Алексея за руку и втащил к себе, - Любка, накрывай на стол. Леха проставляется, - прокричал он на кухню жене.

- Не могу, - попытался освободить руку Алексей, - Моя гундит. И так всю неделю отмечаю. Сам этих баб знаешь.

- А то! Может, зайдешь, все же? - В голосе Генки отсутствовала настойчивость. Как истинно пьющему, лишняя глотка на одну единственную бутылку, была ему ни к чему.

- В следующий раз, Ген, - пообещал Алексей и поспешно ретировался.

В соседях он был уверен. Бутылка не застоится в холодильнике, а значит и фермент не пропадет. Вручив соседям заряженную бутылку, Алексей уже дома занервничал. Он не успел проверить препарат на животных. Из материалов австрийского ученого следовало, что фермент безвреден. А там, чем черт не шутит?

Весь вечер он прислушивался к звукам за соседской стеной. Обычной ругани, сопровождающей каждую пятницу, слышно не было. "Сработал препарат или потравились бедолаги?" - Алексей не знал, что и думать. Несколько раз он порывался проведать соседей, но останавливал себя: "А если и вправду крякнули, моя мешкотня у их квартиры покажется подозрительной".

У него камень с души свалился, когда он утром в окно увидел соседей. Живые и здоровые, они под ручку топали по двору. Любка щебетала без умолку, поминутно заглядывая мужу в глаза. Генка гордо вышагивал и не мог прогнать с лица довольную улыбку. "Фермент сработал?!" - приподнял брови Алексей. Такими счастливыми он не видел соседей с момента заселения ими квартиры. "Прав Кромбах, оказывается. Как же наши проспали такое открытие?"

Тем же вечером у "подопытных" случился скандал, какого давно никто не слышал. Генка и Любка орали так, что соседи, во главе с тещей Скворцова высыпали на лестничную клетку. Пока рядили вызывать милицию или усовестить непутевых самим, Генка, злой как черт, выскочил из квартиры и слетел с лестницы. Сердобольные бабенки сунулись было к Любке, но та захлопнула намертво дверь. Соседки поквохтали немного и, раздосадованные, разбрелись к своим телевизорам.

Последующие дни отметины того скандала можно было разглядеть на Любкином лице. Косметика не могла скрыть два смачных синяка вокруг глаз. Такого никогда не было. Ранее Генка никогда не рукоприкладствовал. Ругаться соседи ругались безбожно, но драка случилась впервые. Постоянно фонящая теща озвучила за ужином общедворовую сплетню: то ли Генка взревновал Любку, то ли Любка застукала Генку. "Ревнует - значит любит". Вековая истина подтверждала воздействие фермента на соседей. В целом, если не обращать внимания на Любкины синяки, результатом Скворцов остался доволен.

Докладывать Аркадию Львовичу он пока не стал. Его смущала быстрота всего происходящего. Да и обещанной машины он не получил.

Помощник Вениамина Алексеевича объявился сам. В следующий вторник Алексея подозвали к городскому телефону.

- Алексей Семенович, - Скворцов сразу узнал бесцветный голос Аркадия Львовича, - на соседней улице, напротив скверика стоит машина, "девятка" цвета баклажан. Если хотите, чтобы она стала вашей, то приходите прямо сейчас.

- Бе, - поперхнулся Алексей, - Бегу.

Алексей предупредил Федорыча, что отлучится ненадолго. Завлаб буркнул невнятное себе под нос и утвердительно кивнул. После получения заказа на эликсир любви Скворцов имел в лаборатории полную свободу. Он беспрепятственно задерживался после работы, часами пропадал в библиотеке. При этом Алексей намеренно продолжал придерживаться субординации с завлабом, понимая, что работа на Вениамина Алексеевича, в конце концов, закончится, а под началом Федорыча придется походить еще бог весть сколько времени.

Бегом он помчался на встречу. Аркадия Львовича он увидел издалека. Помощник Вениамина Алексеевича стоял у новенькой "девятки". К зеленому цвету Алексей был равнодушен, красный более радовал глаз. Но как играл автомобиль бликами и тонами в лучах солнца! Моднее цвета, чем темно-зеленый, почти синий, для машины Алексея не существовало. Он не удержался и провел ладонью по блестящему крылу.

- Я рад, что Вам нравится, - Вместо приветствия сказал Аркадий Львович.

- Да! Да! Очень нравится! Здравствуйте, - спохватился Алексей и протянул для приветствия руку.

Помощник Вениамина Алексеевича ответил вялым рукопожатием:

- Как с вождением?

- Дядька научил. С его "Волгой" неплохо управлялся. Права вот не удосужился получить.

Аркадий Львович чуть растянул уголки губ. У него, бесстрастного, это обозначало улыбку:

- В бардачке, вместе с документами на машину лежат и Ваши права.

- Вам бы правительством руководить, - поразился его предусмотрительностью Скворцов, - меньше б бардака было.

Реакцией на комплимент опять было легкое движение уголков губ. Сфинкс, а не человек. Он протянул Алексею ключи на брелке:

- Советую застраховать. Без гаража оставлять опасно. Гастролеры-автоугонщики расшалились без меры. Большинство нацмены, нахальные, наших правил не соблюдают.

- Обязательно застрахую, - заверил его Алексей. Возбужденный подарком, он похвалился, - у меня кое-что выходит с эликсиром. Еще очень рано говорить об успехе, но в этом что-то есть. Фермент, похоже, работает. Нужно проверять, уточнять ...

- Хорошо. Подробности доложите Соне. Она к вам сама придет. У нее медицинское образование, она Вас лучше поймет. А я, извините, спешу. Да, еще, вот вам адрес магазина, где будете отовариваться. Заведующая - Тамара Георгиевна. Ей указано. Назовете просто свою фамилию.

Он сунул бумажку в руку Алексею, сел в свою "Вольво" стоящую сзади и уехал. Скворцов открыл дверцу своей машины, сел, поерзал на сидении, потрогал руль, огляделся. Какой чудный запах у нового автомобиля - аромат кожзаменителя. Кто бы мог подумать. А как мягко работает мотор. Алексей глянул на датчики - бензина не пожалели, полный бак. Он тронулся, потихоньку покатился. Хорошо, что дядька в свое время научил управлять машиной. А то б проку было от такого роскошного подарка. И почему подарка? Аванса за работу! И Скворцов честно отработает его. Теперь уж грех не постараться.

Алексей минут двадцать покатался, привыкая к машине, затем подъехал к институту. Жаль не конец рабочего дня. Впервые Алексей почувствовал, как иногда сладко ловить на себе завистливые взгляды. Он оставил машину неподалеку от входа, запер, проверил все двери и, только потом, легко взбежал по институтским ступеням. В дверях он столкнулся с Вероникой, директорской секретаршей. Она возвращалась из очередного набега по магазинам.

- Зазнался, Скворцов, не замечаешь, не пропускаешь девушку вперед, - проворчала Вероника, - машина появилась, Шеф, с какого-то перепуга благоволит. С нами, простыми, уже можно не здороваться.

- Извини, замечтался, - стушевался Алексей, придерживая перед секретаршей дверь.

- Ох, мечтатель, - делано вздохнула Вероника, - прокатишь хоть на машине?

- Обязательно.

- Смотри, - Вероника перехватила сумки половчее и стала подниматься к себе на второй этаж.

Алексей взглядом проводил круглую попку "простой" секретарши. Придется теперь послужить пару раз извозчиком у Вероники. Как любил говаривать начальник институтского первого отдела: "Добра делать мы не умеем, а неприятностей - сколько хочешь". Она тоже могла. Большой Хохол время от времени задирает ей подол и этим все сказано. У Алексея мелькнула озорная мысль сделать институтскую диву очередной подопытной "эликсира любви". Он даже развеселился: "Влюбить ее в какого-нибудь недоделка. Или Федорыча, например. Пусть завлаб отведает молоденького тела. На старости лет, небось, уж не мечтает. Вот умора будет!"

Вечером он покатал жену и дочь по городу. Наташка в восторге крутилась во все стороны, Светка приосанилась. Заехали сначала к одной подружке, поохали. Заехали к другой - поахали. Домой Алексей привез не жену, а королеву. Желая в ее глазах упрочить позиции фартового мужика, Алексей предупредил Светку, чтобы назавтра оставила ему денег, он проедется по магазинам. День рождения тещи уже близко. Грех не воспользоваться магазинчиком по протекции Аркадия Львовича.

Какое сладкое для советского человека слово "блат". Это исключительность, причастность к избранным. Капитализм лишен той прелести ощущения превосходства, которое дает блат. Там до тошноты просто: больше денег - больше возможностей. А какое сладкое слово "дефицит". Сколько радости, удовлетворения, грез несло оно. Как коллекционер чувствует себя на седьмом небе, обладая редкой вещью, так и ты полон гордости отхватив палку дефицитной сырокопченой колбасы или пару югославской обуви. И, причем, эта радость была общедоступна каждому, не часто, но любому гражданину огромной страны. Кто из старшего поколения не помнит, что хоть единожды становился обладателем сокровища по имени "дефицит". Кто хоть раз пользовался блатом и держал в руках дефицит, тот поймет чувства Скворцова, когда он с запиской Аркадия Львовича входил в гастроном.

У свиноподобного создания в заляпанном переднике и огромном колпаке-кокошнике, он справился, где заведующая. Продавщица жевала яблоко тридцатью двумя золотыми зубами и не удосужилась ответить, неопределенно махнув в сторону подсобок. Козявки, типа Скворцова, стоящие перед прилавком не должны мешать пищеварению. Прилавок - священный рубеж социалистической торговли, разделяющий молящего от дающего, граница между кастами, межа, пересечь которую можно только по заветному слову. Имей ты три диплома и звание "ударника труда", без пароля, путь в подсобку, где почивает его величество Дефицит, тебе, сирому, заказан. В этом гастрономе проход за прилавок надежно прикрывал необъятный живот жующей продавщицы. Пробиться нахрапом сквозь борицу Сумо в кокошнике мысли не возникало. Алексей многозначительно произнес часть пароля: "Я от..." и поднял вверх палец, указуя, то ли на Бога, то ли на ветерана, живущего в квартире над магазином. Продавщице-часовой правила игры были ведомы. Она все поняла с полуслова и колыхнула тело в сторону. Скворцов моментально проскользнул в образовавшийся проход.

Тамара Георгиевна, заведующая, занималась бумагами в распахнутом настежь кабинете. Алексей встал на пороге, представился:

- Я - Скворцов.

Глаза заведующей какое-то мгновение затянула пленка непонимания. Она сунулась в перекидной календарь, нашла запись о Скворцове, и, изобразив улыбку, встала навстречу Алексею. Ей было около сорока, личико симпатичное. Некогда стройную фигуру не обезобразила сытость, так, добавила размера два-три. Заведующая с любопытством оглядела Скворцова. Рубашечка, джинсики, болоньевая сумочка в кулаке. Люди у нее отоваривались солидные, от них за версту несло властью и достатком. Новый посетитель оказался слишком простоват. Но, слишком серьезные люди указали ей принять нового клиента. Перечить им было себе дороже. На место заведующей гастронома охотников выше крыши.

Алексей ошибочно принял заинтересованный взгляд заведующей за тоску одинокого сердца. Будь у Скворцова павлиний хвост, он бы сейчас развернулся, слепя цветными узорами. Роман с хозяйкой гастронома - о чем еще мечтать простому научному сотруднику! И дама не дурна, и колбаска за щекой постоянно.

Царица дефицита провела Алексея в свои закрома. Что только не укрывали они от ненасытных взоров обычных покупателей. Алексей наивно полагал, что деликатесы производят только за рубежом. Если что-то и появлялось у него за праздничным столом, то в баночках и обертках импортного производства. Как он ошибался! На полочках подсобки стояли отечественные печенья в красочных коробках, грузинское вино, паштеты из гусиной печенки... Запах сырокопченой колбасы вызывал голодные спазмы в желудке. От обилия красочных упаковок и баночек зарябило в глазах. Алексей пытался сохранять невозмутимость, словно регулярно посещал спецраспределители. Он шутил, хозяйка гастронома заливалась смехом. При этом она бросала на него игривые взгляды. Алексей принял это за амурные авансы и как бы в шутку приобнял ее.

Выходя из священной кладовой, они столкнулись с высоким мужчиной в "вареной" джинсовке.

- Миша, я сейчас освобожусь, только отпущу товарища, - прошептала ему Тамара Георгиевна и провела Скворцова к себе в кабинет.

В кабинете Алексей расплатился, расшаркался напоследок и вышел из магазина. Открывая машину, он почувствовал на плече чью-то руку. Алексей развернулся. Перед ним стоял Миша, тот в "вареной" куртке.

- Парень, ты ловишь рыбку в чужом пруду.

Алексей не был закален в дворовых драках. Он ощутил противную слабость в ногах.

- Да я ничего, я и не думал. Вы заблуждаетесь...

Ухажер заведующей не удовлетворился объяснениями. Больно смазав Скворцова по носу, он произнес:

- Это чтобы в твоей голове отложилось. Еще разъяснения требуются?

- Нет, отпустите, - выдавил из себя незадачливый ловелас.

Легко отстояв право на местную богиню дефицита, ухажер вернулся в гастроном. Алексей, получив свободу, быстренько сел в машину и поехал домой. Испоганенное настроение не поправили восторженные охи-ахи домочадцев, разбиравших покупки Скворцова. Как не жаль расставаться с образом добытчика, Алексей твердо решил больше не появляться в заветном гастрономе. Пусть жена туда "ныряет". "Бабам нравится ходить по магазинам - пусть тешится новоявленным блатом". Светлым пятном за весь вечер было то, что он опять "невзначай" всучил Генке-соседу бутылку, заряженную ферментом Кромбаха. Предыдущие дни он все гадал, как бы вновь попотчевать эликсиром любви соседей. А сегодня получилось само собой. Уже у дверей своей квартиры он столкнулся с Генкой. Жалуясь на зловредную жену, Алексей отдал на хранение бутылку соседу, через пару-тройку дней обещая забрать обратно. Спонтанный бред Скворцова, на удивление сошел за "чистую монету". Генка просьбе не удивился и даже обрадовался. Но не из мужской солидарности и желания помочь - перед зарплатой соседи всегда "сидели на мели".

К бабке не ходи - обязательство не остановит "милую семейку" и уже вечером водочка с ферментом разбежится по сосудам пьющих соседей. Понаблюдать за ними Алексею не удалось. Вечером у соседей было тихо, а назавтра Скворцовы справляли день рождения тещи. Пришли гости и дружно навалились на еду и питье. Глядя, как неумолимо тают деликатесы, добытые накануне, Алексей решил не отставать. Заснул он рано, спал крепко и ничего не слышал.

Утром всезнающая теща доложила, что соседи опять подрались. На этот раз кошмарно. Любку увезли в больницу, а Генку забрала милиция. Данное известие Алексея пробрало. Потея то ли с похмелья, то ли с испуга, он позвонил по дороге на работу Аркадию Львовичу, попал на его помощника. Алексей путано пытался рассказать об эксперименте над соседями. Просил срочно вытащить Генку из отделения милиции, опасаясь, что в крови того, найдут фермент и всю вину о случившемся брал на себя. Помощник Вениамина Алексеевича недовольства не выказал. Вот что значит школа! Он слушал молча, и прервал Алексея только тогда, когда тот, в запале, начал объяснять по второму кругу:

- Не волнуйтесь, поможем. Вы работайте спокойно. Внешние проблемы - наша забота. В обед к Вам зайдет Соня. Ей расскажете все подробно. И успокойтесь, пожалуйста.

Холодный тон помощника уверенности Алексею не прибавил. Легко сказать: "Успокойтесь!" "А если Любка, не приведи господи, отдаст концы в больнице? Кто виноват? Генка, распустивший кулаки или незадачливый ученый, давший ему непроверенный препарат? Мало мышей? Подопытных кроликов? Поверил сомнительным материалам и сомнительному Вениамину Алексеевичу. Какая уж тут работа? И еще эта фифа приходулит. Объясняйся перед ней, что и почему. Фельдшерица недоучившаяся. Что за блажь ставить ее на контроль? Аркаша - другое дело. Хоть и ледышка, а на ходу вникает, и, опять же, мужик, и в возрасте! А тут придут, сопли размалеванные, и себе контролировать..."

Как это мудро, что людям не дано читать мысли, иначе помощница Вениамина Алексеевича ни за что не стала бы разговаривать со Скворцовым. Девица разыскала его в институтской курилке. Парочка коллег из соседних отделов, чадящих вместе со Скворцовым, едва не подавились окурками, сообразив, что незнакомая красавица (по их дальнейшим рассказам - настоящая фотомодель) пришла к Алексею. Их физиономии позабавили бы Скворцова, но в другое время. Сейчас настроение было не то. Алексей ждал от нее показушной деловитости или же плохо скрываемого недовольства. Но ничего подобного не случилось. Соня не стала ломаться, даже не сморщила носик от дыма дешевого табака в курилке, сама предложила пройтись по скверику неподалеку и угоститься мороженым. "Жарко", - обмахнулась она ручкой. Алексея тяготили институтские стены, он молча кивнул, и они направились к выходу.

У дверей лаборатории она придержала Скворцова, улыбнулась, указав на его халат, нелепый для прогулок по улице. Алексей заскочил к себе, скинул халат и они вышли из здания. На углу Алексей купил даме мороженое, и они направились к скверику. Прохожие явно обращали внимание на его спутницу. В другой раз Алексей погордился бы, что шагает с эффектной женщиной, сейчас же чувствовал неловкость. Виной тому настроение, Соня на каблуках выше его сантиметров на десять, он одет буднично. А как обращаться к ней? Софья - чопорно, Соня - чересчур по-свойски, с отчеством - много чести, да и не знал он отчества. На его неловкие "Вы", "Сударыня", "Миледи", девушка сама предложила называть ее Соней.

Мужчине нелегко признать в женщине умницу, спокойнее считать ее хорошей собеседницей. Соня не лезла с расспросами, позволяя Скворцову выговориться, лишь изредка уточняя отдельные моменты. Оказалось, что она не чужая в медицине, даже помнит кое-что из латыни. Алексей, постеснялся спросить, какой ВУЗ она заканчивала. По кое-каким признакам догадался, что терапия ей хорошо знакома. Возможно, это было ее специализацией.

Стереотип: красавица - обязательно пустышка, настолько силен, что Алексей не сразу сообразил, что к помощнице Вениамина Алексеевича это не относится. Он внимательнее пригляделся к Соне, распознал в ней легкую толику иудейской крови. Все ясно - законы Менделя изучали. Древняя нация несла ген мудрости, а что касается внешности, то полукровки частенько оказывались писаными красавицами. По крайней мере, будучи юными.

Алексей выговорился. С души прямо камень свалился. Посланница Вениамина Алексеевича успокоила его, заявив, что история с соседями не будет иметь продолжения. Возможно, Аркадий Львович и хохотал за глаза над страхами Скворцова, что якобы обнаружат фермент в Генкиной крови. Соня же не стала издеваться над Алексеем, передав, слова Аркадия Львовича о перегруженности милиции бытовыми делами, о стереотипе мышления и слабом техническом оснащении. С ее слов выходило, что Любка заявление на мужа писать не будет, а Генка отсидит всего пятнадцать суток.

- Хорошо бы его вытащить...

- Если его сразу выпустить, то возникнут ненужные разговоры. Он же избил жену.

- Нехорошо как-то. Мне думается, он не совсем виноват. Похоже это реакция на фермент.

- Абстинентный процесс? Вроде похмелья? - высказала предположение Соня.

- У Кромбаха на этот счет ничего нет. Может буйство Генки - это и есть признак абстинентности от фермента? Неловко как-то за Генку, может выпустить? ... - с надеждой протянул он, словно от Сони зависела судьба непутевого соседа.

Прежде тактичная Соня, неожиданно холодно заявила:

- Пусть посидит. Полезно в воспитательных целях. А то возьмет за привычку руки распускать. И хватит об этом. Затеяв эксперимент с соседями, вы сами сделали из них подопытных кроликов.

- Но я не хотел ничего такого ...

- Конечно, но не всякий эксперимент бывает удачным. Вы не просчитали последствий. Но они случились, и с этим придется жить. Соседей жальче, потому что они знакомы. А если бы испытания провели на незнакомых людях, студентах, например. Было б легче?

- Ну, как сказать, - смешался Скворцов, - Мне кажется, реакция на препарат зависит от уровня культуры испытуемых. Надо еще много проверять, просчитывать побочные эффекты...

- Их надо просто снизить. И все. Сама идея эликсира любви преступна и такие мелочи как небольшой стресс или аллергический насморк не принимаются в расчет. А вообще, Вы молодец, Алексей - неожиданно сказала она, но Скворцов не заметил в похвале одобрения, - Вы смогли дать хоть какой-то результат. Еще пара-тройка таких историй, убедят шефа. Только не затягивайте с этим. Вы не на академической работе, где чудеса творят не спеша.

- Извините, - раздалось сбоку.

Они обернулись на голос. Щеки Алексея охватил румянец. Их разговор прервал Миша, тот, что съездил по носу Скворцову, утверждая свое право на заведующую из гастронома. Того самого гастронома, где он недавно отоваривался дефицитом. Стоял Миша как-то кособоко, от прежней наглости не осталось и следа.

- Слушай, друг, - он попытался уцепиться за руку Алексея. При этом лицо его смяла болезненная судорога, - Извини, что так вышло тогда. Ну, хочешь, ударь меня. Ударь.

- Не надо, - отшатнулся от него Алексей, но Миша не отставал:

- Прости, пожалуйста. Сглупил я. Ну, зачем тебе Тамарка? У тебя и так такая краля.

- Ладно, ладно. Забыто. - Смутился Алексей, подхватив под руку Соню, потащил ее в сторону от неожиданного знакомца.

- А Вы, батенька, ходок, - бросила Соня, - Надо учесть и держаться подальше.

Она высвободила локоть из руки Алексея и, ускорив шаг, направилась к выходу из скверика. Краска еще больше залила лицо Скворцова. Он не видел, но чувствовал, что девушка кривила губки. Иначе и быть не могло. "Смотрите, какие Мы, - в сердцах сплюнул Алексей, - И красавица, и умница, и мораль Нам не чужда. Сама, небось, другим местом у шефа зарабатывает. И не ломается. А передо мной рисуется, боже ты мой! Чтоб не скучала цыпочка, сунул Вениамин Алексеевич ее на контроль. А та и рада. Перед своими надоело выпендриваться - подайте свеженьких. Секретарша липовая"

Алексей не ошибался - Соня на самом деле была секретаршей. Она тоже злилась. На себя. Сорвалась в безобидной ситуации. Наговорила лишнее этому горе-гению с птичьей фамилией. Она где-то читала, что в фашистской Германии, в летних лагерях гитлерюгенда, подросткам предлагалось собственноручно, ножом, убить кролика, которого каждый выращивал все лето. Такая процедура воспитания характера практиковалась у нацистов. Этот недопырок напомнил ей подростка из гитлерюгенда. Плачет над кроликом, которого вынужден прикончить. О чем думал, когда делал из соседей подопытных кроликов. А теперь убивается. У самого судьба гладенькая. Большего горя, чем обида за отнятый старшеклассниками рубль, и не знал. А как самому в жертвах походить? Чтоб попользовали на всю катушку и бросили под забором.

Ей ли не знать? Несколько лет назад, в потоке сверстников, Сонечка Воротова приехала поступать в институт. Юная провинциалка, напуганная рассказами о взятках и блате на вступительных экзаменах, не рискнула подать документы в престижный ВУЗ. Старушка, классная руководительница считала, что Соня достойна учится в университете, но Воротова действовала наверняка и легко сдала экзамены в медицинский. Работа врача казалась ей стабильной и почетной. Дома, соседка этажом выше, заведующая местной поликлиникой, выглядела ухоженной, на работу ездила на служебной машине. Чем не признак благополучия для юной Воротовой.

Как и положено, первого сентября ей вручили новенький студенческий билет. Началась новая жизнь! О, сумасшедший мир большого города! Другой ритм, другие ценности. Тихо дремлющий периферийный городок Сониного детства казался теперь безнадежно далеким. Какая прелесть - обязательная студенческая картошка, с дружной работой и песнями, вечером у костра. А новые друзья! А институт, с его академическими часами, с семинарами и лекциями. Как это разнилось с суетливой средней школой, с обязательными домашними заданиями и ответами у доски. Да и старшекурсники, не чета безусым школярам - солидные, большинство в "фирме". От них уже не дождешься диких воплей и катания друг на друге на переменах. Они не таясь, курят рядом с преподавателями и степенно рассуждают.

Первые курсы Соня снимала квартиру. И не потому, что комнат в студенческом общежитии не хватало - так хотела мама. Она ужас как боялась общаги, её вольности. Маме всюду мерещились страхи. Родившая в тридцать четыре, без мужа, она дрожала над единственной дочкой. О подлости мужчин мама не твердила. Вообще, проблемы отношения полов старательно избегала в разговорах с дочкой. На все вопросы о папе неизменно отвечала: "Он умер". Сейчас Соня понимала, что биологический отец не умирал. Просто маме, если она хотела ребенка, больше нельзя было медлить. Зная маму, она верила, папа был хороший и красивый. Не потому ли Соня выросла похожей на него. Маминого в ней оказалось мало. Мама всегда была и родной, и милой, и для Сони самой красивой, но в толпе не выделялась, ни ростом, ни внешностью.

В старших классах Воротова-младшая еще не числилась в красавицах. Взгляды пацанов тогда больше цеплялись за налитые формы других одноклассниц. По-детски угловатая, голенастая Соня, подобно благородному бутону, не спешила раскрываться. К тому же у подружек имелось преимущество перед ней в виде косметики. Мама была категорически против косметики на молодой коже, и дочка старалась ее не огорчать. Больше занятая учебой, Соня не очень-то переживала от недостатка внимания мальчиков, словно чувствовала, что юным красоткам оставалось еще год-другой будоражить умы одноклассников. За порогом школы прелестниц ждало поспешное замужество, бабий замотанный вид и грузность телес. Что ж, и в природе век первоцвета недолог.

Первые институтские годы дались трудно. Знать бы раньше, что медицина - это сплошная зубрёжка. Грустная школьная геометрия, с её формулами, была проще, поскольку логична от "А" до "Я". А тут, Ubi pus, ebi evacua - вот и вся логика. На старших курсах стало полегче: появилось больше свободного времени. Уцелевшие после жесткого отсева, будущие Эскулапы преобразились из "синюшного вида" в нормальный. Ребята приободрились, девчонки расцвели. На потоке появились парочки. Соня тоже позволила поухаживать за собой однокурснику. Но дальше посиделок в кафе, за мороженым, дело не заходило. Однокурсник казался простоватым, и Соня серьёзно его не воспринимала. И лучше бы оставался он...

За какие такие грехи судьба свела её с Игорем, или Гариком, как его все называли. Познакомились они на одной из редких институтских дискотек. Факультетская профоргиня, с задатками свахи, время от времени организовывала смешанные вечеринки для студентов. На них медики чаще всего приглашали физиков. Каким ветром занесло Гарика на ту вечеринку? Он не был студентом ни того, ни другого ВУЗа. На дискотеку Гарик прошел, пользуясь всеобщей неразберихой. Как только он появился в зале, среди Сониных подружек пробежал шепоток. Факультетские модницы приняли "стойки". Высокий, широкоплечий, с цыганскими волосами до плеч, зеленоглазый, он резко выделялся среди студентов.

Как он разглядел Соню в такой толпе? Когда Гарик пригласил ее на танец, то Соне показалось, что весь зал смотрит на них. Она даже разрумянилась. Желание ощутить превосходство перед факультетскими красавицами сыграло злую шутку - она позволила незнакомцу поухаживать за собой. Соня упустила из виду, что хорошие книжки "про любовь" частенько коверкают людям жизнь.

Дальше по стандартам женского романа: он - красивый, не женатый, состоятельный, благородный; она - умница, красавица, скромница. Между ними просто не могла не полыхнуть любовь (знакомая каждому читателю), единственная в жизни, в мареве страстей которой не замечаешь козлячих наклонностей любимого (ой). Новые чувства переполняли Соню. Обычно рассудительная, она прислушивалась к себе, но слышала только хрустальный звон башмачков Золушки. Какая тут учеба, когда у нее есть свой принц, ее Гарик. Соня остро ощутила, какими длинными бывают лекции, когда за окнами опадает багряная листва и не терпится улизнуть из надоевшей аудитории, походить по согретой последними лучами аллее, потрогать шершавую кору кленов, отходящих ко сну на долгую зиму. Словно радуясь ее любви, мир дарил Соне свое очарование. Гарик же подарил ей первый поцелуй властных и жадных губ, так не похожий на слюнявые лобзанья школьного ухажера. Его нежные, сильные руки заставляли трепетать тело и дурманили мысли. Именно с ним она испытала первый стыд обнаженного тела и боль любви внизу живота.

Она еще не читала Библию и не знала о заклятии Богом женщины: "... и [будет] к твоему мужу влечение твое, и он будет господствовать над тобой". К какому мужу? Родной Гарик. Молодой человек сам заговорил о свадьбе. Скоро в отпуск из-за границы приедут его родители. Гарик представит им свою невесту и затем, все вместе, они отправятся к Сониной маме. А пока Гарик познакомил ее со своей тетей - Виолеттой Борисовной. Тетка понравилась Соне. В свои пятьдесят Виолетта не растеряла привлекательности, оставалась энергичной, стремительной. Тетя была ужасно занятой, руководила курсами секретарей-машинисток, но ради невесты племянника отложила все дела и целых полдня провела с Соней. Она обстоятельно, но не обидно расспросила Соню о семье, учебе, о взаимоотношениях с племянником. Внезапно ей захотелось сделать Соне подарок, и она потащила девушку по магазинам и в салон красоты. Оказалось, что многие директрисы ее хорошо знают и, вскоре, несмотря на протесты Сони, Виолетта одела будущую невестку с ног до головы. "Это тебе мой подарок на будущее", - приговаривала она. Ее напору просто невозможно было противиться. Благо еще вкусы у них совпадали, так что подарками Соня осталась довольна. Разность возрастов между ними с момента похода по магазинам уже не ощущалась. Тетка оказалась на удивление простой в общении. Заставляя Соню примерять изумительное французское белье, Виолетта, не тушуясь, прошлась по физиологии мужчин и дала несколько практичных советов будущей невестке.

Когда девушка в новом наряде вернулась домой к Гарику, тот восхищенно закатил глаза. Соня и сама видела, как модная прическа, добротные тряпочки и обувь преобразили ее. В зеркале она видела не обычную студенточку, а молодую женщину, настоящую красавицу. Она немножко поиграла перед Гариком в женщину-вамп, и вскоре все подарки оказались разбросанными по полу, а она сама очутилась в кровати любимого.

Ближе к ночи Гарик отвез ее в общежитие. Чтобы избежать пересудов любопытных подружек, всю одежду купленную Виолеттой оставили у Гарика. Соня опасалась завистливых взглядов. Давным-давно пожилая соседка из материнского дома, в сталинское время репрессированная, как-то сказала сопливой девчонке Соньке: "Нашел - молчи. Потерял - молчи". Соне навсегда врезались в память слова обычно молчаливой старухи. Сколько раз она оценила мудрость тех слов многое повидавшей женщины. Потому-то Соня и не афишировала свою связь с Гариком. Впрочем, оставалось ждать не долго - скоро прозвучит свадебный марш Мендельсона, и она официально переедет к мужу. Тогда и можно и щеголять новыми нарядами.

На следующий день Соне срочно понадобилась тетрадка с лекциями. Вчера она впопыхах забыла ее на квартире Гарика. В течении дня она несколько раз звонила ему, но Гарик как назло куда-то запропастился. Ему случалось пропадать на день-два. Виной - работа, связанная с неожиданными командировками. Но он всегда находил возможность предупредить ее. Вечером она съездила к нему домой, прождала во дворе до ночи. Гарик не появился. Соседи ничего не знали: "Где он? Как он?" Весь следующий день Соня была как на иголках. В голову полезли дурные мысли. Он ведь гонял безбожно на своей машине. Вдруг он лежит израненный, беспомощный? Соня обзвонила все больницы в округе. Ничего. В милиции над ней посмеялись, намекнув на неверность суженного. Предложили обращаться через месяц, если не появится. Какой месяц?! А если он попал под ток, или у него случился сердечный приступ? Валяется сейчас на полу, не в силах дотянуться до телефона. Соня вновь поехала к нему на квартиру.

В этот раз на ее сумасшедший звонок в дверь, щелкнул замок. На пороге квартиры Гарика стоял незнакомый, стриженный под ноль крепыш в спортивном костюме и золотой цепью на шее. За его спиной маячил другой, точная копия первого.

- Оп-па! - удивился стоящий в дверях, - Какая Ляля. Заходи.

Он слегка посторонился, освобождая проход. Соня слегка замялась. Даже если на парнях не висели беджики "Ст. бандит Коля" и "Мл. бандит Саня", их вид не утверждал обратного. От таких, обычному гражданину, и особенно гражданке, разумнее держаться подальше.

- Где Гарик? - запинаясь, спросила она.

- Тама, - махнул за спину первый, - Да ты заходи. Мы уже отчаливаем. Слышь, Игорюша, - обернувшись, он крикнул вглубь квартиры, - Может, поделишься Лялькой? Скостим часть долга. Авось, не мыло, не измылится. А то батя наш сейчас одиноким случился. Переживает, так сказать душевную травму. Не гонять же ему, по тихой грусти, Дуньку Кулакову. Что скажешь? Я замолвлю словечко.

В ответ из комнаты донеслось яростное мычание.

- Ну, подумай, подумай, - хмыкнул бандит, выходя на лестничную клетку.

За ним следом выкатился второй. Соня тут же проскочила в квартиру и моментально захлопнула за собой дверь. Для надежности она два раза повернула замок и, зачем-то, глянула в дверной глазок. Совсем близко, искаженная линзой глазка, на нее смотрела свирепая рожа бандита. Соня ойкнула и отшатнулась. На лестничной клетке радостно загоготали. Соня чертыхнулась. Она подергала дверь, проверяя ее надежность, и побежала на стоны, что доносились из глубины квартиры.

В зале, на ковре, среди беспорядка, дергался связанный Гарик. Бандиты прикрутили его веревкой к стулу и, вместе с ним, опрокинули на пол. Рот несчастного залепили куском скотча. Соня с размаху бухнулась на колени, попыталась ногтями развязать тугой узел на его путах. Гарик замычал громче. Девушка опомнилась и сорвала наклейку с его губ. Несчастный дернулся и вскрикнул.

- Извини, миленький. Тебе больно? Потерпи. Так надо. - Залопотала Соня. Она опять принялась за неподатливый узел.

- Нож. Возьми нож на кухне, - прохрипел Гарик.

Соня метнулась на кухню за ножом и освободила молодого человека. Охая, Гарик поднялся на ноги. Вместо благодарности, он накинулся на спасительницу: "Зачем пришла? Тебя тут только не хватало!" Соня заморгала глазами. Слезы пережитого за эти дни волнения, пополам с обидой на грубые слова, покатились по ее щекам. Гарик схватил ее, прижал к себе, погладил по голове:

- Не надо было тебе приходить, - с болью произнес он, - Ой как плохо теперь.

- Что? Что случилось? - Не понимала она, истово обнимая любимого.

- Зачем ты пришла? Зачем? - Словно пьяный, повторял Гарик.

- Что? Кто они?

- А? - Он оттолкнул от себя девушку, плюхнулся на диван, и, закрыв лицо ладонями, принялся раскачиваться из стороны в сторону.

Соня подошла, села рядом, обняла его за плечи. Гарик, не отрывая ладоней от лица, запинаясь, глухо, стал рассказывать. В прошлый раз, проводив на своей машине Соню в общежитие, он возвращался домой. Улицы были пусты, и он чуть добавил скорости. По телевизору начинался футбол, и он очень хотел успеть на первый тайм. Откуда вынырнул тот Мерседес, он не заметил. Его "девятка" с ходу разнесла бочину дорогой иномарки. ДТП кое-как можно было пережить, если бы хозяевами Мерседеса не оказались бандиты. Не мелочь, какая-то, а из серьезной группировки. Теперь они требуют компенсацию за причиненный ущерб, да не маленькую. Таких денег у Гарика нет. Его уже поставили на счетчик. А это каждый день огромные проценты.

- А если обратиться в милицию? - с надеждой спросила Соня

- Какая милиция, - горько протянул Гарик, - я зашел в наше отделение, а там половина состава - чуреки. А у них баксы вместо сердца. Посочувствовали мне в отделении и посоветовали поживее расплатиться. Намекнули, чтобы я не думал бегать от долгов. Явно сами на бандитском прикорме.

- Что же делать?

- Не знаю. Кое-чем тетка бы помогла. Да её нет в городе. У неё поездка планировалась в Болгарию. Сунулся к ней, а она уже укатила. Не успел её предупредить. Родители могли бы кое-чего подбросить, да их ещё нет.

- А позвонить им?

- Куда? В пустыню? В Монголию?

- А занять?

- Побегал, подёргался. У того нет, тот женится. Суки, а не друзья.

- Не все же такие.

- Времени нет. Пока буду бегать, опять заявятся эти мордовороты. Это сегодня они ласковые были. У нас за углом пивная, так там ошивается Витя Дёрганный. Кличка у него теперь такая. Двигается рывками, как будто дергается. Крепкий раньше был малый. Год назад его поставили на счётчик, он не успел расплатиться в срок. Так теперь без костылей он и шагу ступить не может, и дергается как церебральный. Сходим? Покажу тебе его?

- Что же делать? - Соня в голове стала перебирать родственников, у которых можно разжиться деньгами. Родственников - кот наплакал, а денег у них и того меньше.

- Мне бы только счётчик остановить, половину долга скостить, я бы потом расплатился. Да о чём я? Ты у меня главное! Зачем ты пришла?- Опять запричитал он.

- Как зачем?- Не понимала его Соня.

- Теперь тебя увидели. В отместку над тобой потешаться, чтобы мне побольнее было. Тебе уезжать надо! - закричал Гарик

Он вскочил и забегал по комнате, машинально подбирая разбросанные вещи. Руки его тряслись.

- Куда уезжать?

- Куда? Куда? К маме, к чёрту, к школьному любимому. А я сам разберусь. - Глаза Гарика горели сумасшедшим огнём. - У меня теперь одна дорога.

Он выскочил из комнаты. Было слышно, как хлопнула дверь ванной комнаты. Соня пальчиком потерла переносицу "Куда уезжать?" Она не разделяла себя и Гарика. Беда его, стала её бедой. Нужно бежать куда-то, просить кого-то, что-то делать, наконец. Безысходность навалилась, делая руки-ноги ватными. В мозгу хаотично, яркими слайдами, вспыхивали лица виденных накануне; раздутая в дверном глазке рожа бандита, почему-то крупно лицо декана, с висячей родинкой у виска, холёное лицо Виолетты, крысиная мордочка соседки из квартиры рядом. К чему эта карусель невозможно было понять.

Внезапно она насторожилась: Гарик, гремевший чем-то в ванной, замер. Тишина встревожила Соню. Что-то нехорошее несла тишина. Соня подошла к двери ванной, тронула ее. Заперто. За ней послышался плеск открываемой воды, затем, что-то звякнуло о раковину. Недобрый звук. Так же звякает использованный хирургический инструмент, падающий в лоток. Страх колыхнул её, придав силы. Мощным рывком она дёрнула на себя закрытую дверь. Несерьёзный замочек сломался. Соня увидела Гарика, сидящего на полу. Лицо его было меловым. Он виновато улыбнулся, встретившись глазами с Соней. Рука его была закинута в ванную, под струю воды. Сливная пробка почему-то оказалась заткнутой и вода, вперемешку с кровью из порезанной вены, наполняла ванную. В раковине умывальника валялась окровавленная опасная бритва. Соня кинулась к Гарику, пережала вену выше пореза, не глядя, на стене нашарила висящее полотенце, перетянула им рану. Надрываясь, она помогла подняться с пола самоубийце, потащила за собой на кухню, где в одном из шкафчиков, она раньше видела бинты. Наложив тугую повязку, она отвела механически шагающего Гарика обратно в комнату, уложила на диван. Он послушно лег и немигающее уставился в потолок. Соня присела рядом и стала гладить волосы любимого.

Страхи последних дней, появление бандитов и попытка самоубийства Гарика отняли у нее последние силы. "Какие глупые и эгоистичные мужики, - думала она, - все решают кардинально. Чик ножичком по венам и нет уже проблем. А как жить с этим мне? Сейчас же не война, чтобы так просто терять любимых" Вид свежих бинтов напомнил сюжет, типичный для фронтовых кинолент: санитарка вытаскивает раненого с поля боя и прикрывает его от взрыва своим телом. Телом. От взрыва. От смерти. Может, и ее черед спасти Гарика....

... своим телом. Что там говорили бандиты - простят часть долга, если я ....

"Может, стоит согласиться?" - Глухо произнес Гарик. Внезапно он приподнялся, лихорадочно схватил Соню за руки. "Ведь нам нужна только отсрочка, - горячо заговорил он, - Потом я достану деньги. Деньги - это мусор. Не в них дело. Деньги будут. Главное - отвести сейчас опасность. Это важно, и тебе, и мне". Он долго и с надеждой говорил, заглядывая Соне в глаза. Оглушенная, раздавленная, она не отвечала. Она все понимала, что это единственный на сегодня шанс выпутаться из этой истории, но какой-то противный червячок в душе шевелился и шевелился, источая горечь.

Резко зазвонил телефон. Соня вздрогнула. Гарик поднялся, подошел к аппарату, молча выслушал говорившего, нервно, на ощупь зашарил в поисках авторучки, нашел, записал номер на клочке бумажки. Затем он бросил трубку и кругами заходил по комнате.

- Кто? - спросила Соня.

Гарик молчал.

- Кто? - повторила она, холодея от догадки.

По тому, что он записал номер, она сообразила, что предложение бандитов о замене долга поступило. Соня зябко повела плечами:

- Мы потом расстанемся? - Спросила она.

- О чем ты говоришь? Я же люблю тебя. Как только приедут родители, мы погасим долги и поедем к твоей маме.

- И ты не будешь брезговать мной? Обещаешь?

- Тело - это только тело. - Захлебываясь заговорил он. - Глупо ревновать к гинекологу. Каждая женщина посещает его. Я боюсь только той измены, что происходит в душе.

Гарик схватил ее за руки:

- Послушай. У меня есть порошок, понюхаешь его, и не будешь чувствовать ничего. А это уже не измена. Только одно "но". Надо обязательно понравиться их хозяину. Если он останется недоволен, то все будет напрасным.

- Когда надо ехать?

- Сейчас.

- Нет. Я не могу. Я боюсь оставить тебя одного. Вдруг ты опять? - Соня осторожно коснулась его забинтованной руки.

- Нет. Теперь уже нет, - Горячо заверил ее Гарик.

Соня отрицательно покачала головой:

- Нет. Боюсь. За тебя боюсь.

- А если я буду с тобой?

- ???

- Отвезу сам, чтобы ты больше не видела тех скотов, что были здесь, и потом заберу тебя. Нюхни, нюхни порошочка.

Он подставил стул, из антресолей вынул маленький пакетик. Затем соскочил со стула, высыпал содержимое себе на ладонь, поднес к лицу Сони.

- Понюхай, понюхай. Будет хорошо. Ты ничего не будешь чувствовать. И все будет замечательно. Ты и уже не ты. Все что произойдет, будет как бы не с тобой.

Соня машинально сильно вдохнула порошок. В носу защипало, захотелось чихнуть. Гарик заметил это и зажал ей нос. Соня помотала головой освобождаясь.

- Откуда он у тебя? Ты его принимаешь его? - Строго спросила она.

- Что ты, что ты, - растерялся Гарик, - Дружок нюхает его. Когда узнал о моей проблемы, то дал мне немного, чтобы от напрягов у меня крыша не съехала.

- Это все?

- Все. Все, уверяю тебя.

- Замечу еще, прибью друга, - решительно заявила она, - Это очень страшно. Обещаешь мне не нюхать его?

- Конечно, обещаю. Да я и не пробовал никогда.

По совету Гарика, Соня переоделась в купленное ей Виолеттой. Сначала она заупрямилась, но Гарик сказал, что косвенно вещи виноваты в том, что он в тот день отвозил ее поздно в общежитие, а потом произошла авария. Гарик пообещал, что купит ей все новое, а эти тряпки сожжет, чтобы не напоминали об этой истории.

Отправились они на Опеле Кадете, машине друга. Автомобиль Гарика стоял разбитый в гараже. Соня впервые ехала на иномарке. Опель ей очень понравился: удобный салон, мягкий ход, бесшумный мотор. Она даже пошутила по этому поводу, немного невпопад, потому что порошок, подсунутый ей Гариком, подействовал. Сродни хорошему вину, он одурманил, опьянил. Соня ощутила, как внутреннее напряжение исчезло, появилась легкость. "Я же совсем пьяная", - без конца повторяла она. Гарик отвечал, что это хорошо и скоро пройдет. Он болтал и болтал, не останавливаясь. Его голос успокаивал, обволакивал, разгонял Сонины мысли. Она даже не замечала дороги.

Их путь закончился у массивных ворот загородного дома, обнесенного глухим высоким забором. Гарик просигналил. Ворота приоткрылись, из них вышел крепкий, наголо стриженый охранник. Гарик подошел к нему, что-то сказал. Парень утвердительно кивнул. Гарик вывел Соню из машины и проводил ее до ворот. Он шепнул Соне: "Я буду рядом". Девушка вздохнула и шагнула в приоткрытую створку. В другой раз она бы оценила ухоженные газоны, нарядную клумбу, идеально подметенные дорожки. Сам двухэтажный дом не блистал помпезностью, что сплошь и рядом можно видеть у новоявленных нуворишей. Все было отстроено прочно, но качественно. Хозяин не старался пусть пыль в глаза, его больше заботила безопасность.

На ступеньках дома Соню поджидал худощавый мужчина, с тонкими чертами лица, в дорогом костюме и золотых очках. На грозного предводителя бандитов он не походил. Скорее на дворецкого или приказчика, причем высокооплачиваемого. По крайней мере, так показалось Соне. Коварный порошок Гарика отпустил тормоза. Соня сделала то, на что раньше бы не решилась: играя в светскую львицу, она изящно скинула плащ на руки встречающего и пошла вперед. К чести мужчины, он и бровью не повел, пошел следом, односложно командуя куда идти.

Вскоре Соня попала в комнату, где на диванчике, за небольшим столиком, сидел хозяин. Этот человек, крупный, с грубыми чертами лица, крепкими руками, по ее мнению мог управлять сворой бандитов. Хозяин оценивающе оглядел Соню и совсем просто пригласил присаживаться рядом. Ожидаемой грубости или показного барства в его логосе не угадывалось.

- Скажите, где у Вас ванная, - не проходя дальше в комнату, спросила Соня.

- Туалет в конце коридора... - поспешил встречающий.

- Я спросила, где ванная, - пояснила Соня. - Не думаю, чтобы Вам нравилось кушать грязные ягодки. - Нашла удобную форму своей просьбы она. И, чтобы правильно дошли ее слова, красноречиво провела руками от бюста, до бедер.

Хозяин неожиданно улыбнулся ее словам. Бросил помощнику:

- Аркадий, проводи.

Через какое-то время Соня, свежевымытая, вновь появилась в гостиной. Ох уж этот порошок Гарика. Уже меньше, но он еще действовал. Позднее, вспоминая это, Соня ежилась, а тогда любое море казалось ей по колено, и чудо, что хозяин тогда не вспылил.

- Ванная свободна, - объявила она с порога.

Хозяин удивленно глянул на нее. Соня кокетливо улыбнулась:

- Если б Вы знали, как ягодке приятно, когда ее надкусывают чистым зубом.

- Считаешь, что я... - нахмурился хозяин.

- Нисколько, - перебила его Соня, - К занятому человеку невольно прилипают заботы. Что как не вода смывает их. Увидите, Вы станете свободней, раскованней. Камасутра рекомендует.

Хозяин неожиданно улыбнулся, обнаружив юмор:

- Ну, если Кама рекомендует с утра, то уж вечером ее можно послушаться

Диванчик под ним скрипнул, освобождаясь от грузного тела. Когда хозяин покинул комнату, Аркадий, его помощник негромко сказал:

- Следи за языком, девочка.

- Таки молчать? - Соню словно кто-то дергал за язык - И в постели стиснуть зубы, прикажете?

Аркадий поглядел на нее так, словно мысленно прикинул на нее гониометр и неожиданно произнес:

- Иша илемет - мазаль бишвиль абагаль

Соню продолжало нести. Как могла, она огрызнулась:

- Им казе мацав руах ахи тов лируот лё эт га иша эле ядаим бриёт.

Помощник хозяина удивленно поднял брови. Он не ожидал, что Соня поймет его. Спасибо Галочке, соседке по комнате в общаге. Мечтая уехать в Израиль на ПМЖ, она усердно зубрила иврит. У нее плохо получалось. Глядя на ее мучения и, солидарности ради, Соня перебирала с ней карточки со словами на иврите, помогая заучивать слова. Ни в какой Израиль она не собиралась, да и не пустили бы ее - она занималась просто, тренируя память. Смешно сказать, но язык ей давался легко, несравненно легче, чем соседке. Сказывалась наследственность - мать прилично знала немецкий. Она рассказывала, что в школе могла переводить с листа любой текст.

Какое-то время Аркадий молчал, потом уже по-русски посоветовал:

- Не играй с огнем, дочка.

От его простых слов Соню неожиданно заколотило. Действие наркотика почти прошло и реальность обстановки начинала пощипывать нервы. Помощник удивленно глядел на нее, но молчал и не двигался. Он ушел сразу, как только вернулся Хозяин, в халате, надетом на голое тело. Соня напряглась, но мужчина прошел мимо нее, сел обратно на диванчик. Внесли ужин. Соня нервничала, поглядывая в окно. Хозяин полюбопытствовал, что ее беспокоит.

- Меня ждут, - пояснила она.

- Нет. Никто не ждет. Вашего сопровождающего отравили. Когда надо, ему позвонят.

Приятной неожиданностью оказалось, что грозный хозяин - не мужлан и не бука. Все, к чему готовилась Соня, как бы не основное для него. Он нисколько не рисовался и наполнял неспешный ужин занятным разговором. При этом он никак не походил на чинушу союзного значения, соблазняющего студенточку. Скорее в нем чувствовался волк, отдыхающий от резни, не заливающий ужасы бойни литрами водки, а тоскующий по нормальному человеческому общению, без неусыпного контроля над каждым словом и движением. Вениамин Алексеевич (хозяин все-таки представился) вел себя так, словно давняя соседка зашла к нему за солью и осталась на чай. Как будто и не было разбитого Гариком Мерседеса, бандитов с угрозами и непристойного предложения. Молчать Соня посчитала некрасивым и как могла, поддерживала беседу. Вино помогло расслабиться. И все, к чему она готовилась, произошло не грубо и не противно. Оставалась некоторая неловкость, что случается у неопытной женщины с незнакомым мужчиной. Помогли те советы, что недавно были даны Виолеттой, теткой Гарика. Она полагала, что сразу уйдет, но хозяин и не думал ее отпускать. Он обнял девушку и уснул. Соня заснуть не смогла. Мешали разные мысли, что лезли в голову и ещё присутствие чужого человека, что во сне по-хозяйски обнимал её. Лишь под утро она смогла забыться в сонном мареве и тут же проснулась, лишь Вениамин Алексеевич зашевелился.

Позднее, по тому что, хозяин предложил ей позавтракать с ним, она поняла, что тот остался доволен вчерашним вечером. Соня заспешила и вежливо отказалась.

- Хорошо, - не стал настаивать он и вызвал Аркадия.

- Гарик вам больше не должен? - Выдала она, наконец, мучавший ее вопрос, - Я же выполнила то, что вы хотели.

- Какой Гарик? - Хозяин уставился на Аркадия.

Тот в свою очередь глазами показал, что не понимает. Соня перехватила его взгляд.

- Как же? А его долг? Так же нельзя. Я же выполнила все, как договаривались.

- Помолчи, - оборвал ее хозяин и для убедительности махнул на нее рукой, - Сядь здесь, - сам раздраженно вышел из комнаты.

Помощник выскочил следом. Строители, возводившие дом, знали свое дело: о чем разговаривали разозленный хозяин и его помощник из-за двери слышно не было.

Соня недоумевала - от чего полыхнул хозяин. Что-то было не так? Или он не желает исполнить свою часть договоренности? Через какое-то время в комнату заскочил Аркадий:

- Мы не сможем пока отправить Вас домой, - Перейдя на "Вы", огорошил Соню он, - Не спорьте, и не возмущайтесь, так надо. Поверьте - это для Вашего блага. Мы отправим Вас позднее, со всеми удобствами.

Аркадий умоляюще прижал руки к груди. В его тоне сквозила такая озабоченность, что Соня сочла за лучшее не доставать помощника. Он выбежал, и почти сразу недовольно фыркнула отъезжающая машина. Соня потопталась по комнате и села за стол, с нетронутым завтраком. Воспитанная в семье с более чем скромным достатком, она не могла принять, что могут пропасть продукты.

Аркадий вернулся к обеду. Хозяина с ним не было. Из окна Соня видела, как помощник один выбрался из роскошного автомобиля, и быстрым шагом прошел в дом. Почти сразу он появился в комнате у Сони, присел на краешек диванчика. Как примерный мальчик, он положил руки себе на колени и замер. Соня молчала. Она ждала от него объяснений. Наконец Аркадий заговорил. По тому, как он подбирал выражения, было видно, что он не сочиняет. По его словам, Гарик - обычный мелкий сутенер. Никакой аварии, бандитов и долга у него не было. Те бандиты, в его квартире - друзья Гарика и все случившееся, с избиением, веревками и вскрытием вен - умелая инсценировка. Для нее, Сони, чтобы подавить ее волю и заставить отдаться постороннему. Таков стиль работы Гарика. Он находил красивых девушек, преимущественно приезжих, влюблял в себя, заставлял ради него пожертвовать собой. Обычно в роли злодеев выступали нацмены. После групповой горячей кавказкой любви девушка морально ломалась, и Гарик продавал ее как проститутку на постоянную работу другим сутенерам, чаще Виолетте. Никакая она не тетка Гарика, наоборот, бывшая любовница, многому научившая молодого человека. Официально Виолетта руководила курсами секретарей, в теневой жизни являлась крупной бандершей - поставляла девиц легкого поведения людям с деньгами и крупным чиновникам. Соне, в какой-то мере повезло: она избежала знакомства с любвеобильными цветочно-ягодными князьками. Гарик случайно узнал о заказе на свежую девочку. О невинности речь не шла, основное требование - минимальный стаж девушки в ранге жрицы любви. За такую "изюминку" предлагался двойной тариф. Гарик уговорил Виолетту обеспечить заказ при его участии. В качестве девочки он выставлял Соню. Так она появилась в доме Вениамина Алексеевича.

Рассказ Аркадия казался нереальным, надуманным. В голове не укладывалось, что такое могло быть, и тем более с ней, Соней, отличницей, маминой любимицей и, по мнению многих, положительной девочкой. Она даже заподозрила в наговорах на Гарика нечестную игру хозяина, но припомнила шрамы на руках молодого человека, такие остаются от порезов. Он объяснял их происхождение результатом лихачества на мотоцикле, много лет назад. Однажды он не справился с управлением и на полном ходу влетел в кусты. Острые ветки располосовали руки. Соню тогда не смутило, что он поранил только руки. А лицо? Грудь? Ноги? Ее история, в изложении Аркадия, похоже, являлась правдой, и пришел черед Сони испытать ее вкус. Где-то внутри груди занялась боль, что сковала все тело. "Почему со мной?! Почему я?!" - стучало в висках. До нее не сразу дошли последние слова Аркадия.

- Решайте, как Вам дальше поступить, - повторил он.

Пока Аркадий говорил, он старался не смотреть на Соню. Закончив нелегкую миссию известить ее об истинном положении, он поднял голову и натолкнулся на ее глаза, пустые глаза слепого. Аркадий про себя чертыхнулся. Он давно принял, что в жизни обязательно кто-то катается на саночках, а долг другого, возить эти саночки. Его хозяин никогда не имел жены и детей. Он считал семью уязвимым звеном в погоне за большими деньгами и властью. Время от времени у него появлялись содержанки, с которыми он расставался безболезненно. Последняя дамочка сильно расстроила Хозяина. У красавицы не хватило ума пользоваться тем, что есть. Глупышка спуталась с молодым спортсменом. Лучше не вспоминать, что сделал с ними Вениамин Алексеевич. С тех пор у него никого не было, и случайных тоже. Как ни странно, Вениамин Алексеевич не жаловал проституток. "Они напоминают мне урюк, - как-то признался он, - И кушать сладко, и не оставляет ощущения заляпанности немытыми руками". В последнее время Хозяин стал беспричинно раздражителен. Сам шеф не замечал этого, а помощнику приходилось терпеть его недовольство. Аркадий приписывал такому настроению Хозяина долгое отсутствие женщин в доме. Он сам посоветовал обратиться к Виолетте. Хозяин побухтел-побухтел и, неожиданно согласился, но с некоторыми оговорками..

Наконец взгляд девушки принял осмысленное выражение, остановился на зрачках Аркадия и стал наполняться яростным блеском.

- Как мне хотелось бы посмотреть ему в глаза, - сказала она.

- Картинно, банально и по-детски, - Аркадий, исполнив нелегкую долю печального гонца, справился с неловкостью, успокоился и уже контролировал ситуацию. - Хозяин предлагает Вам пожить немного здесь, успокоиться, так сказать. Он уезжает на несколько дней. Вам никто не будет мешать. Так будет лучше. Это просьба хозяина.

- А? - Не сразу сообразила Соня. - А институт? Занятия?

Как за спасительную соломинку она цеплялась за прежнюю жизнь.

- Это мелочи.

- Мелочи, - эхом повторила Соня.

- У Вас будут какие-нибудь пожелания?

- Да, - помедлив, произнесла Соня, - Я бы очень хотела, чтобы ...этот подонок больше никого не смог бы обмануть. Если все, что Вы рассказали - правда, то таких кастрировать надо.

- И Вы не будете жалеть?

- Пусть ему будет также плохо как и мне.

- Вы, действительно хотите этого? - Аркадий испытующе, глядел на нее.

- Да, - твердо ответила она, - Я бы не хотела, чтобы он кого-либо обманул еще. Девчонки не виноваты, что рождаются девчонками. А всякие мрази пользуются их неопытностью.

Неожиданно Аркадий встал, из бюро, стоящего в углу, вынул лист бумаги, положил на столик перед Соней.

- Тогда, напишите своей рукой.

- Обязательно?

- Слова, часто просто слова. А месть - дело серьезное. Потом, я покажу вам эту бумажку.

Злость Сони в этот момент не знала границ. Она не задумываясь, повторила на бумаге сказанное только что и даже расписалась. Аркадий прочитал написанное, свернул листок вчетверо, убрал в боковой карман костюма.

- У Вас прекрасный почерк, - совсем не к месту заметил он, - Извините. Мне пора. Саша-охранник побудет с вами. Советую напиться. Некоторым это помогает.

Аркадий вышел. Соня послушалась совета и напилась до беспамятства. Наутро ее сильно мутило. На предложение Саши поправить здоровье по-русски, рюмочкой водки, ее стошнило. Соня провалялась весь день не в силах подняться. Ей было стыдно за вчерашнее. Вчера она что-то кричала, ругалась, плакала. Она обрывочно помнила, что чувствовала себя грязной, захватанной чужими руками и, раз за разом, рвалась в ванную мыться. Охранник Саша, оставленный с ней Аркадием, не пустил ее в третий раз в душ, поскольку Соня уже крепко поднабралась и шаталась. Тогда Соня стала сбрасывать с себя одежду, орала, называя себя проституткой, и предлагала себя Саше. Вышколенный охранник не позволил себе воспользоваться ситуацией и ловко уговорил девушку выпить еще. Это была последняя рюмка. За ней шел провал памяти.

На следующий день появились Вениамин Алексеевич с помощником. Соня с утра приняла ванну и выглядела посвежевшей. Сегодня у нее прорезался аппетит и она с удовольствием позавтракала. Предварительно постучавшись, мужчины вошли в комнату к Соне. Вениамин Алексеевич сразу присел на диванчик, Аркадий остался стоять. Соня встала подальше, у стены, опершись об нее спиной. Она разволновалась. Щеки ее предательски раскраснелись, она переводила взгляд то на одного мужчину, то на другого. Заговорил помощник, Хозяин молчал.

- У нас нет желания, чтобы эта история выходила дальше этой комнаты.

- У меня еще больше, - подтвердила Соня .

- Ваше пожелание в отношении Гарика исполнено - его кастрировали.

- ??? Я не думала, я не так хотела..., - оторопела девушка.

- А как? Написано вами - Аркадий издалека помахал листком бумаги.

Соня вспомнила, что сама написала. В порыве злости написала. А этим воспользовались, опять воспользовались.

- Не так буквально, я сильно злилась тогда...

- Совестить словами - не наш стиль. Мы выполнили Вашу просьбу, и за Вами остается обязательство перед нами, и мы вправе потребовать его исполнения в любой момент. Поэтому наше желание, чтобы вы пожили какое-то время в этом доме.

- Я не проститутка, - краска сошла со щек Сони, губы ее стали тонкими.

- А Вам никто платить не собирается, речь идет об исполнении обязательств. - Отрезал Аркадий.

Соня умоляюще посмотрела на хозяина. Тот не отвел глаз.

- Тебя никто не обидит, - только и сказал он.

Ее участь на несколько дней была решена. Мужчины ушли. Соня выплакалась вволю. Она посчитала себя обязанной перед хозяином за свою защиту и осталась. Поначалу она думала, что хозяин просто пожалел симпатичную девчонку. Позднее она сообразила, что Хозяин в первую очередь оберегал себя, свой статус, свое положение. Не по чину Гарик использовал его "втемную" в обмане Cони. Это разозлило Хозяина. Любое посягательство на авторитет требовало немедленной реакции. Чтобы прижать Виолетту и наказать наглого сутенера, и при этом не выглядеть беспредельщиком, он воспользовался бумажкой Сони, написанной в гневе.

Став мудрее, Соня не обиделась на хозяина, что тот на все сто использовал ситуацию и в завершении оставил девушку у себя. Как бы сложилась ее судьба после института - неизвестно, но по материальному благополучию она не прогадала.

Быть просто содержанкой, без будущего, Соне не хотелось. У нее хватило ума доказать свою полезность. Аркадий неожиданно встал на ее сторону и поддержал ее перед Вениамином Алексеевичем, и по его протекции она окончила элитные курсы секретарей у той самой Виолетты. Вначале она и слышать не хотела о Виолетте, но Аркадий убедил ее позлить старую проститутку своим присутствием. Соня подумала и согласилась. И не зря, курсы многое дали ей, но это уже другая история.

Владимир Алексеевич положил Соне хорошую зарплату, и она стала работать у него секретарем, помогая шефу и Аркадию Львовичу с бумагами.

Всего этого Скворцов не знал, полагая, что его отчитала обычная смазливая девица - птичка беззаботная. Какнула на голову и полетела дальше. Ни забот, ни хлопот. У тут привязан к рабочему месту. Алексей глянул на часы. До конца рабочего дня оставалось еще часа два с гаком. Возвращаться в институт не хотелось. А куда себя деть? Можно слизнуть с работы, но и дома покоя нет. Скатать к любовнице? Сам же завязал с ней. Как завязал, так и развязал, но время неудачное - можно нарваться на мужа. А разборки, ой как не к месту. Кино? Брр! Недавно с дочкой забрел на просмотр очередного отечественного киношедевра. Такая безнадега, сродни нашей действительности. И все это утопает в беспробудном пьянстве главного героя. Все мы пьем, что ж подчеркивать и выносить на всеобщее обозрение? Скворцова всегда задевало, когда соотечественников называли пьющей нацией. "А немцы, с их пивным алкоголизмом? - горячился он, - А молдаване, что пьют вино вместо воды? Чехи - вообще лидеры по потреблению алкоголя на душу населения". При этом он озвучивал свою точку зрения: "У русских пьянство нагляднее, чем у других, оттого, что процесс пития происходит в компаниях. И если иноземец предпочитает надираться в одиночку, то для наших - это признак дурного тона, потому как типично русский - экстраверт. Он не может не выплескивать на окружающих свою радость и свою боль. А потребность поговорить провоцирует пьянство, ведь рюмочка раздвигает границы условностей, помогает преодолеть застенчивость. И чем тяжелее грехи на пьяной исповеди, тем больше требуется водки и тем вероятнее то, что собеседник забудет о разговоре".

"Грехи, - подумал Алексей, - куда от них деться." Ему самому захотелось хотя бы пивка испить. Но в магазине бутылочного не сыскать, а за разливным не настоишься. Как раз к концу рабочего дня выдуешь кружечку разбавленного пойла. Рассказывали, что в шестидесятых, пивные, с таранкой и раками, стояли на каждом углу. Не верится просто, что у нас могло быть такое. Мелькнула мысль, а не завалиться к кому-нибудь в гости? Так все на работе или в отпусках. Лето. Алексей решил, что ничего не остается, как тащиться назад в институт. К тому же там остался не съеденный тормозок - остатки со вчерашних тещиных именин. Это явилось достойной причиной вернуться на рабочее место. Алексей вздохнул и поплелся обратно.

За время его отсутствия в лаборатории никаких катаклизмов не случилось. Все как всегда. До оскомины привычно. День за днем одно и тоже. Часы, дни, месяцы сливаются в один. Время от времени меняешь костюм и ботинки, и не замечаешь, как бац, а десять лет прошло. А под тобой все тот же облезлый стул, да перед глазами линялые занавески на окнах. Еще раз бац, бац, бац и, глядишь, пора батенька Вам на пенсию. Такой взгляд на жизнь настроения тоже не поднимал.

Алексей лениво полистал бумаги, думая о своем и вдруг ощутил, что в лаборатории атмосфера не та, что обычно. Он огляделся. Архипов самозабвенно мудровал над пробирками. Такого трудового подъема при плановых работах за ним никогда не наблюдалось. Значит, понадобилось местному химику что-то для дома или подвернулся калымчик. Ковалева, в открытую, вязала. С чего бы такое своеволие на местах? Алексей обвел глазами лабораторию. Ну, точно - лысины Федорыча нигде не видно. При завлабе открыто заниматься своими делами опасались. Алексей подошел к Архипову:

- С какой стати трудовой порыв?

Вместо ответа Серега ткнул пальцем в стенку, где висел плакатик времен борьбы за качество. Крупными буквами плакатик совестил: "Товарищ, помни, делаешь для себя!"

- Федорыч, не иначе как испарился надолго? - Высказал предположение Алексей.

- Федорыч с обеда взял отгул, Гер Оберст, - отрапортовал Серега.

- Да? - Обрадовался Скворцов.

- И? - искушал Серега, давая возможность старшему товарищу подбить его на запретное в рабочее время .

- Ты не против локального праздника непослушания? Есть чудненький нетронутый тормозок, - озвучил свое желание Алексей.

- Есть повод?

- Было бы желание, а повод найдется.

- Наташка в доле? - Архипов кивнул в сторону лаборантки.

- Офицеры пьют с женщинами в случае, когда ждут от них взаимности желаний, - Отшутился Скворцов, - Пищи у нас на двоих. Отправим ее домой.

- Она не обидится, - согласился с ним Серега.

В прошлом, когда Архипов впервые появился в лаборатории, Наталья Ковалева, их лаборантка, девица незамужняя, окружила новоиспеченного специалиста повышенным вниманием. Серега стойко выдержал ее атаки, навеки похоронив надежду девушки, заполучить его в мужья. С тех пор малопьющей Ковалевой перспектива уйти домой пораньше, стала предпочтительней, чем бесплодное высиживание рядом посиделок, по окончании которых, каждый направляется в свою сторону.

- Совет стаи постановил отпустить тебя домой, - заявил девушке Архипов.

Наташа быстренько убрала вязание в сумочку.

- Много не пейте. Федорыч назавтра обещал загрузить работой, - сказала она уходя.

- Мы не боимся трудностей, - вслед ей прокричал Серега.

- Закройтесь, - обернувшись, посоветовала она.

Серега, встав на цыпочки, достал со шкафа запыленную табличку с надписью "Не мешать! Идет эксперимент!". На табличке буквы "П" и "Е" были перечеркнуты, и над ними подписана "К". Буква "И" дальше тоже была заменена на "Е". Читалось: "Не мешать! Идет Эскремент!" Это не было хохмой отдельно взятой лаборатории ферментов. Таблички с такой надписью имелись в каждом отделе и являлись достоянием всего института, многолетним приколом, сродни озорной вековой традиции выпускников морского института Петербурга начищать до блеска яйца коню Медного Всадника. Прародителем столь глубокомысленного предупреждения в институте фармакологии явился завхоз, ныне почивший в бозе. Выступая на партсобрании лет 30 назад, этот не слишком грамотный повелитель скрепок и швабр, прилюдно брал обязательство: "Чтоб экскременты наших ученых стали более качественными, наша служба обязуется..." (и так далее по тексту выступления). Понятно, что он имел в виду научные опыты сотрудников, но дуреющий от скуки зал грохнул хохотом. После этого и пошло, и поехало. Стоило какой-либо лаборатории вывесить табличку "Не мешать! Идет эксперимент!", тут же находились озорники, подправляющие надпись. Шутка показалась настолько забавной, что прижилась в институте на много лет. Всякое новое руководство поначалу обращало внимание на баловство ученых, пыталось искоренить его. Но чем сильнее был нажим сверху, тем упорнее низы берегли свою забаву, ставшую с годами традицией. Люди разных темпераментов, званий и мировоззрений отстаивали свое право на глоток свободы. И никакие проработки и репрессии не могли их сломить. Виновных никогда не находили. Даже завзятые стукачи молчали как партизаны на допросе и не выдавали проказников. Пробовали изменить текст табличек - ничего не дало. Слово "эксперимент" на них обязательно присутствовало. А если изготовлялись таблички с надписями "Тихо!", "Не мешать!" и так далее, то нужное слово обязательно приписывали в первый же день. Попытки изничтожить саму идею предупреждающих табличек вызвало негласный саботаж - институтские завалили план. Все как один руководители лабораторий и секторов, с невинным видом оправдывались, что им мешали, постоянно отвлекали в самый ответственный момент, что приходилось проводить эксперименты заново, и потому-де не уложились в срок.

В последние годы работа в институте велась ни шатко, ни валко, как, впрочем, и во всей стране. Тем не менее, таблички жили. Появление ее в большинстве случаев говорило соседям, что за запертыми дверями идет келейная гулянка или кто-то белым днем вознамерился взгромоздиться на лаборантку. И такое случалось. Коллегам мягко намекалось не беспокоить по пустякам. Нынешний директор Приходько проявил не свойственную ему гибкость. Он не стал посягать на институтскую вольницу в виде курьезных табличек. Прилюдно посмеявшись над их содержанием, директор в шутливой форме, изъявил желание не лицезреть их во время министерских проверок и посещений делегаций. Институтские вняли человеческому обращению "Большого Хохла" и в этом случае его не подводили.

Пока Серега вешал табличку и возился с замком, запирая дверь, Алексей выложил на стол тормозок. Затем он прошел к сейфу за спиртом. Глупее глупого покупать водку, когда под руками основа ее производства. Спасибо Менделееву, научил, как правильно его разводить. Алексею рассказывали, что в аптеках Шанхая литровые бутылки с этиловым спиртом украшены этикеткой с черепом и костями. По западным меркам алкогольный напиток крепостью более 60 градусов считается опасным для здоровья, несущим смерть. Китайцы плохо знакомые с деяниями великого русского химика, и спирт пользуют только по медицинским надобностям. Наших же моряков черепом с костями не напугаешь, особенно если цена литра спирта в шанхайской аптеке по цене всего одной бутылки местной водки.

В институте, по регламенту, каждой лаборатории полагался спирт. Львиная доля его испарялась где-то в верхах. Начальство, постоянно заботясь о здоровье и моральном облике коллектива, выделяло его по минимуму. Расход спирта на местах регистрировался в специальных журналах, что не мешало народу кроить его для личных нужд, а уж для вечеринок - само собой. О женщинах никогда не забывали. Для них на основе зеленого змия высшей очистки изготовлялись всевозможные настойки и коктейли, от которых слабый пол, по выражению Архипова "за уши не оттащишь".

В лаборатории ферментов спирт сейчас экономить не приходилось. Заказывая новое оборудование через Аркадия Львовича, Скворцов не забыл о "жидкой валюте". С началом его работы по заданию мафиози лаборатория получала спирт по утроенной норме.

Пока Алексей ходил, Архипов разобрал тормозок, беззастенчиво распределив сырокопченую колбаску ближе к себе. Углядев такое, Скворцов сказал, что закусывать предпочтительней "докторской". Но Серегу так просто было не пронять.

- Сырокопченой поблагородней будет, - беззастенчиво возразил он.

- Колбаска "из докторов" помягче, не застрянет после спиртика, - попытался убедить друга Алексей.

- Она из свинины, - уперся Серёга, подгребая ближе к себе кружочки сырокопченой.

Балагуря, разбавили спирт. Обладая фундаментальными знаниями, химики всегда спирт добавляли в воду, а не наоборот. При этом он не мутнел и не нагревался. Выпили, выдохнули, закусили. Алексей почувствовал теплоту, разливающуюся по телу. Похмельная слабость и остатки головной боли испарились.

- А что ты имеешь против свинины? - Спросил Алексей, - Ты мусульманин?

- Я - атеист, но не воинствующий. Дед мой - против. Всю жизнь был коммунистом. Сейчас на пенсии. То ли обиделся на что-то, то ли скуки ради, уселся за чтение Библии.

- Сказка. - Выдал своё мнение об основной книге верующих Скворцов.

- Точно. - Подтвердил словоохотливый Серега. - Сам сунул нос в Священное писание - сплошные чудеса. Как только верят миллионы? Там и логики то кот наплакал.

- Темные люди, - вставил Алексей.

- Ага, добавь ещё - дети гор. У моего деда два высших образования. Спрашиваю его: "Ты веришь?". Он отвечает: "Не вижу причин отрицать Бога".

- Крышу порвало, - бросил Скворцов, - Случается такое на старости лет.

- Если бы, - заступился за деда Серега, - У него с головой всё в полном порядке. И с логикой у него будь-будь, нам с тобой позавидовать. У деда на Библию свой взгляд, он и читает её под своим углом зрения. Говорит, что для него Писание очень логично.

- А при чём тут свинина. Это мусульмане её не едят.

- По версии деда Ислам вырос из одежд Иудаизма. Изначально древним евреям запрещалось есть свинину.

- Надо же, - искренне удивился Скворцов, - не знал.

- Ветхий завет надо читать, неуч.

- И почему же свинину-то нельзя кушать? Что на этот счет в Библии?

- Что в Библии не знаю, а у деда своя версия. По его утверждению Дьявол вознамерился сравняться с Богом и тоже предпринял попытку сотворить человека, может и более совершенного, более репродуктивного. Но умения у Дьявола не хватило, и вместо человека у него получилась свинья. Потому и пошёл запрет кушать свинину.

- Полагаешь, свинья и человек - одно и тоже?

- Скажем, не я, а дед полагает. Но у человека и свиньи много общего, и не в переносном смысле. Заметь, болезни у них одинаковые и органы от свиньи у человека приживаются. Так, что кушая хрюшку, возможно ты кушаешь человечинку.

- Бред какой-то. - Поморщился Алексей.

- Бред, не бред, а в этом что-то есть. Логика у деда железная.

- Основанная на том, что Бог и Дьявол существуют. Наукой это не доказано.

- Доказано, не доказано, - проворчал Серега, - А богохульствовать я остерегусь. И, все-таки, как тебе трактовка моего дедули?

- Забавная теория, - оценил Скворцов умозаключения Архиповского деда, - За неё стоит выпить.

- За неё не знаю, а за деда с удовольствием. - Поправил Серёга.

- Занятно, - закусывая, проговорил Алексей, - значит, свиньи тоже подопытными случились.

Он вспомнил о своих экспериментах над соседями, о своих волнениях относительно их судьбы. Потребность оправдаться жгла изнутри. А кто выслушает? Соня, секретарша Вениамина Алексеевича, вон как отреагировала. Алексея уже давно подмывало поделится с кем-нибудь о своей работе на Вениамина Алексеевича. Его предупредили не распространяться об исследовании. Но никаких бумаг он не подписывал. Серега до этого несколько раз любопытствовал о новом задании Алексея. Ему можно доверять - свой в доску. И, потом, можно не упоминать фамилии и задействовать дружка на черновых работах.

- А как ты сам относишься к сказкам, - словами Вениамина Алексеевича спросил он Архипова.

- К Библии? - Уточнил дружок.

- Нет, обычным сказкам.

- Прикалывают. Например: угораздило деда посадить репку неподалеку от атомной станции. Вот и огреб Старый проблемы с урожаем. Или про Красную шапочку: в семье она была лишним ртом и ее одну, малюсенькую, отправили в лес, где бродил голодный волк. - Серега от души веселился, - И еще, совсем прикольная: Очень страдала Настенька без аленького цветочка. Видя ее мучения, папа привез ей охапку маков. То-то стало радости у девчонки.

- Не, ну там всякие сказочные элементы: ковры-самолёты, шапки невидимки, - пояснил свою мысль Алексей.

- Не задумывался как-то. Тут бы свои проблемы решить, а не мечтать о несбыточном. Вот тебе, например, подфартило - получил серьёзное задание. Даже лабораторию для этого переоснастили. Фёдорыч доволен, слов нет.

- Да? - Алексей не замечал у заведующего лабораторией восторгов по поводу блатной скворцовской работы.

- Доволен, - заверил его Серёга, - только вида не подаёт. Ему такого оборудования в жизни не дали бы. А тут нате, пожалуйста. А ты, молодец, про кондиционеры не забыл. Парились бы мы сейчас, и стакан в горло бы не полез. Как ты умудрился, Семёныч?

- Как в анекдоте. Чтобы так жить - надо учиться, учиться, и еще раз учиться.

- Тоже мне - сказка для пионеров. Федорыч всю жизнь учится, а такого оборудования не пробил. Колись давай. Может, и я в твоем деле сгожусь?

- Может и сгодишься ... .

Откровение, неудержимое как рвотный позыв, накатило на Скворцова. Он рассказал о заказе серьёзного человека на "эликсир любви".

- И что? Неужели такой препарат можно сделать? - Усомнился Серёга.

Алексей поведал ему об опытах над соседями, покаялся в поспешности эксперимента, пожалел соседей.

Архипов только посмеялся:

- Не бери в голову, когда никогда пришлось бы испытывать на людях. Давай в следующий раз попробуем на Федорыче. Вот будет умора.

- Генку-соседа забрали в милицию. - Напомнил о последствиях своих опытов Алексей.

- В следующий раз образец будет получше. А сам-то не томись понапрасну. Вон, государство ставит эксперименты со всем народом и то ничего. Никто из самых-самых главных не повесился. Помнишь, что советовал добрый детский сказочник Успенский?

- Что? Кушать бутерброд колбасой вниз?

- Если мы кого-нибудь обидим зря,

Календарь закроет этот лист

К новым приключениям спешим, друзья

Эй, прибавь-ка ходу, машинист. - Пропел Серега. - Обещаешь выделить мне немного эликсира? Пора устраивать свою жизнь. Выгодная женитьба - залог успешной карьеры.

- А сам чего? Язык подвешен, за словом в карман не лезешь. Какие твои годы. Успеешь еще карьеру сделать.

- К старости - само собой, но мне бы пораньше. С моей фамилией по служебной лестнице быстро не подняться и уж не докарабкаться до верхов.

- При чём здесь фамилия? Архипов - хорошая фамилия. Обычная.

- Вот именно, обычная. Заметь, чем чудней она у человека, тем выше пост занимаемый им. Значит, при таком раскладе, только удачный брак спасет меня. Поможешь с препаратом, а?

Умиротворенный пониманием друга, Скворцов пообещал, взяв с Архипова слово молчать. Затем выпили "на посошок" и разбежались по домам.

Алексей успокоился. Волнение относительно соседских Генки и Любки испарились. Ну, случилось, и что? Все живы. У них и без "эликсира любви" могло такое произойти. И потом, прав Серега, когда-никогда, пришлось бы опробовать препарат на людях.

В принципе складывалось не все так плохо. Препарат он синтезировал. "Эликсир любви" работает, проверено на соседях. То, что у препарата такой побочный эффект, тут уж не его, Скворцова, вина. В народе говорят, что от любви до ненависти один шаг. Поскольку фермент Кромбаха изначально неустойчивая субстанция, видимо продукты его распада и вызывали эффект неприятия партнера, ненависти. "Не лишенная смысла гипотеза" - рассудил Алексей. Он пометил себе позднее заняться этой проблемой. Житейская сметка подсказывала, что отдавать препарат Вениамину Алексеевичу еще рано. Быстрота, с какой он исполнил заказ, поставит под сомнение размер оплаты за работу. Кстати, обещанной квартиры он еще не получил. Во времени его никто не ограничивал. А коли так, можно попытаться усовершенствовать препарат, полнее разобраться с механизмом его действия. Через Соню, секретаршу Вениамина Алексеевича, он заказал переводы работ иностранных ученых, специализирующихся в изучении работы мозга, заодно попросил достать труды Зигмунда Фрейда, столь нелюбимого коммунистическими идеологами. Образовываться так по полной программе!

Статьи помогли немного разобраться в механизме деятельности головного мозга. Примитивно это выглядело следующим образом: электрические сигналы, пробегающие по сложным цепочкам нейронов, вызывали химические реакции в мозгу, а уж продукты этих реакций составляли зрительные образы, чувства, переживаемые человеком. Самым простым и давно известным соединением являлся адреналин. Страх вызывал сильный выброс адреналина в кровеносную систему человека, чем стимулировал жизненные функции организма. Фермент Кромбаха также являлся одним из продуктов деятельности мозга. Идеальным было бы провоцировать самостоятельную выработку этого фермента "любви" у человека. Тогда появится возможность регулировать длительность влюбленности объекта. Нужен катализатор. Вот здесь то и крылась "загогулина", как любил выражаться один из наших правителей. Алексей затребовал новые материалы ученых, исследующих такое явление как любовь. Кроме того он попросил Соню просветить его как женщина впервые оценивает мужчину, за что и как она любит.

- Интересует мой личный опыт? - прищурилась недобро она.

Отношения между ними не налаживались. При встречах они держались на расстоянии, не собачились. Алексей старался выглядеть деловым. Как ни соблазнительно общение с красивой женщиной, он понимал, что у каждого имеется своя планка, выше которой ногу не задерешь. Никакое личное обаяние не заменит дырявый карман. А Соня одевалась и выглядела не на одну тысячу долларов. Со своей стороны девушка с ним держалась ровно, не потакала амбициям ученого, но и превосходства по отношению к нему не допускала. Лишь на последнюю просьбу она вскинулась, но резкости от нее не последовало. Будь дама попроще, Алексей прошелся бы по "ее личному опыту", но он не рискнул, замельтешил, пространно объясняя, что ему не ведомы ощущения представительниц прекрасного пола. Соня немного помолчала, выискивая каверзу в просьбе Скворцова, потом пообещала, что подготовит подборку из женских любовных романов.

Алексей понимал, что создать катализатор "эликсира любви" практически нереально. Также нереально, как угадать в "Спортлото" или "Бинго" выигрышную комбинацию. И в тоже время ему казалось, что он сможет найти решение. Выработку фермента Кромбаха провоцирует образ любимого. А чтобы сделать этот образ притягательным, можно использовать ферромоны - гормоны, выбрасываемые организмом в окружающую среду, точнее - аттраканты - химические соединения гипнотизирующие особей противоположного пола. К этой смеси и нужен катализатор, чтобы намертво впечатал в мозг состояние притягательности к объекту. Казалось бы чего проще, но задачка еще та. Решить ее всему институту не под силу. Тем не менее, азарт подстегивал Алексея. Он делал один препарат за другим, а результат оставался нулевым.

Прошел месяц, другой, а он топтался на одном месте. Скворцов все чаще стал впадать в отчаяние. Он не раз был готов расписаться в собственном бессилии и отдать Вениамину Алексеевичу разработанную технологию производства фермента Кромбаха. Пусть использует, как пожелает, но гордость разработчика не позволяла. И еще Алексей ловил себя на мысли, что ему в этом случае придется прекратить встречи с Соней. Он мог поклясться, что не влюбился в нее. Чувство любви было ему хорошо знакомо. Да и как можно воспылать чувствами к статуе, даже прекрасной? Девушка оставалась для него загадкой: умна, эрудированна, с прекрасной реакцией и полным отсутствием сексуальности. Так казалось Алексею. Он был твердо уверен, что в женской натуре природой заложено нравиться мужчинам. Для этого она автоматически использует обширный арсенал: позу, взгляд, жест, голос.... И будь она трижды верной женой, она всегда ловит на себе мужской взгляд. А Соня - ледышка, по крайней мере, с ним. Это задевало мужское самолюбие, распаляло желание разгадать ее тайну, найти слабинку. Из деловых разговоров многое о женщине не узнаешь, а на отвлеченные темы Соня почти с ним не разговаривала, ограничивая круг общения только проблемами скворцовских разработок.

Раз в неделю секретарша Вениамина Алексеевича приходила в институт. Ее визиты не остались незамеченными. Даже Вероника, секретарша директора, не поленилась спустится со своего этажа и посмотреть на Соню. Как водится, не обошлось без слухов, что у Скворцова роман с неизвестной красавицей. Сплетня подняла его рейтинг в глазах мужского населения института, да и женщины с интересом стали поглядывать на него, и не без последствий. Как-то довелось ему попасть на именины в другой отдел, так там на нем повисла одна из сотрудниц и не отстала, пока не добилась своего. Чудес на себе она не получила и, разочарованная, в дальнейшем оставила свои притязания. Скворцова это ничуть не расстроило. Неприятности поджидали с другой стороны: какая-то доброхотка известила жену о визитах длинноногой дивы. Светка учинила мужу допрос. Невинные глазки Алексея не убедили ее. Целую неделю, каждый вечер она встречала Алексея после работы. С надутыми губками она садилась в их новый автомобиль, и супруги ехали домой. Слава богу, Соня в эту неделю не появлялась, так что обошлось без эксцессов. Потом Светке видимо надоела слежка у дверей института (а может, поумнела баба) и она перестала появляться у Алексея на работе. И дома скандалы ревности прекратились.

Решение проблемы с "эликсиром любви", как ни странно, подсказала дочь. Как-то вечером она попросила Алексея нарисовать белочку. Алексей прилежно принялся выводить мордочку зверька, но дочка его остановила.

- Белочку рисуют с хвостика, - заявила она.

- Почему? - Удивился Алексей.

- Потому, что хвостик у нее самый главный. Он пушистый и красивый, - пояснила непонятливому папе дочка.

Алексей стал рисовать белочку с хвоста. Зверек вышел забавный, как хотела дочка, с пушистым хвостиком. И тут Алексея осенило: он тоже свою работу должен начать с хвоста, то есть с конца. Фермент Кромбаха - конечный результат. А из чего он получается? Это уже проходили - самолично синтезировал вещество. А до того? Один и тот же набор молекул. Других-то нет! Что-то из ничего не бывает. Это уже задачка для химика. Прямо под нарисованной белочкой он начал набрасывать химические цепочки. Дочка обиделась, почеркала его формулы и убежала на кухню к бабушке. Алексей машинально взял другой листок и продолжил рисовать химические соединения.

Утром следующего дня Скворцов отправил Архипова за новой партией мышей. Ему нужны были свежие экземпляры. Допущенный к тайне Серега, вопреки обыкновения, не стал выкобениваться и сразу пошел за животными.

В институте имелся целый отдел, обеспечивающий лаборатории подопытными животными. В народе виварий или зоологический отдел заклеймили "подсобным хозяйством". Название прилипло в эпоху, когда партия решала Продовольственную программу, организуя при заводах сельхозцеха и подсобные хозяйства. И, как обычно, без перегибов не обходилось. Сельхозцеха создавались повсюду, даже при атомных станциях и химзаводах. Родичи рассказывали, как в округе чадящего химического гиганта заготавливалось сено для заводских буренок. Химически сдобренное молоко тех коровенок выдавали рабочим как спецпитание.

Коров в институте не держали, а вот несколько свинок (благодаря объедкам институтской столовой) имелось. Директиву партии один раз честно исполнили: Скворцову как-то достался кусок жирной свинины. Единожды. Потом "нечистых", но вкусных тварей перевели в категорию особо ценного подопытного материала, недоступного простым смертным. О правах на свой кусок мяса уже не заикались. Институтские "низы" судачили, что любой праздник у "верхов" не обходится без жаркого из местной свинины. Пройдет всего десяток лет, и люди поймут, что какими детскими выглядели их обиды. Наивные, они и не предполагали, что прокормить начальничков той поры было стократ дешевле, чем сейчас, в начале третьего тысячелетия.

Если на элитных подопытных и существовало табу. То крыс, голубей и прочую мелочь подсобное хозяйство предоставляло с избытком, кроме кроликов. На них распространялся частичный запрет. На руки их не выдавали. Пробы препаратов на кроликах производились только на территории зоологического отдела. Руководство справедливо опасалось, что раздай их по отделам и вместо научных опытов, "лаботаторские" просто сожрут длинноухих. Но наших так просто не возьмешь. Вместо того, чтобы дуться на недоверие начальства, люди научились со своей выгодой использовать установленное правило. Из-за специфичного запаха его обитателей, зоологический отдел располагался в отдельном здании, во дворе института. Начальство заглядывало туда редко - местное амбре не для благородных носов. Поэтому многие, сославшись на опыты в подсобном хозяйстве, спокойненько сбегали в город по своим делам. Если в поговорке "и волки сыты, и овцы целы", то и здесь все оказывалось замечательно: и сотрудники довольны, и зверушки невредимы.

С подопытными мышами Алексей поспешил. На разработку одного из вариантов катализатора ушла еще одна неделя. Но не относить же мышей обратно. Кормить их взялся Архипов и, скуки ради, раздал им имена. Он утверждал, что хоть этим скрасит изуверство, чинимое учеными над животными.

- Кощунственно еще и нам платить взносы в общество охраны животных, - заявил он.

- Наоборот, должны платить вдвое больше, - возразил Алексей.

- Глупости, мы действуем во имя науки и человека, - изрек Федорыч.

- А Вам не снятся по ночам образы загубленных тварей? - Ударился в патетику Архипов, вызывая смех лаборантки.

Справедливости ради следует отметить, что младший научный сотрудник Архипов никогда лично не ставил опыты на животных, занимаясь, как химик, изготовлением препаратов по заданиям лаборатории. А вот язык почесать по поводу и без повода, он был горазд. Спорить с ним никто не собирался, поскольку Серега мог запросто развести махровую демагогию из-за выеденного яйца.

Наконец один из вариантов нового "Эликсира любви" был готов. Алексей спросил у Сереги кто из мышей кто? Оказывается тот, предусмотрительно пометил уши самцов краской. Вместе с другом они отделили неказистого самца Кешку и симпатичную самочку Аглаю, и капнули на каждого "эликсиром любви". Мыши тут же смахнули капельки препарата с мордочек.

- Эк, незадача, - огорчился Серега, - Повторим?

- Не стоит. По моим расчетам вещество должно быть очень сильным. Ты бы не размахивал пипеткой, - Предупредил Алексей друга, - Попадет на тебя и, чего доброго иссохнешся по мышихе. Зоофилия, брат, как проймет - штука серьезная.

- Тьфу на тебя, - Серега на вытянутой руке отнес пипетку в мойку и залил водой.

- Ну и как? - Вернувшись, спросил он.

- Непонятно, - ответил Алексей, наблюдавший за мышами.

Животные озирались кругом, принюхивались, словно попали в незнакомое место.

- Знаешь? - Сказал Серёга, - На необитаемом острове и козу полюбишь. Давай-ка их в общую клетку.

Они вернули Кешку и Аглаю к их сородичам.

У мышей своя иерархическая лестница. В отношениях животных нет места благородству. К кормушке первым подходит сильнейший. Он и отвоевывает право на полюбившуюся самочку. Кешка в мышином сообществе был самым слабым и по сути бесправным. Сейчас же его, забитого словно подменили. Он встал рядом с Аглаей, ощерился, внимательно наблюдая за остальными обитателями клетки. Самочка никуда от него не отходила, время от времени нежно потираясь о его бок.

Аглаю можно было назвать красивой для своей породы: изящная, с забавной мордочкой, глазками бусинками и серебристой шерстью. Её бывший ухажер крупный вожак Борька, не понимая произошедшей перемены, попытался подойти к ней. Прежде робкий Кешка вздыбил шерсть, и встал у него на пути. Удивленный Борька попытался обойти его, но Кешка снова преградил дорогу к Аглае. Вожак рассердился и кинулся на строптивца. Тот мгновенно отскочил в сторону и вцепился в Борькину шею. Вожак запищал и попытался сбросить его, но Кешка сжал зубы мёртвой хваткой. Тогда Борька разбежался, волоча за собой соперника, и с размаху бросился на стенку. Тело Кешки оказалось между Борькой и прутьями клетки. От сильного удара он на мгновение разжал зубы. Этого оказалось достаточным для Борьки - он освободился от захвата. Теперь соперники стояли напротив и тяжело дышали. На шее вожака проступила кровь. Аглая замерев, смотрела на них. Остальные обитатели клетки жались по углам, не вмешиваясь в драку двух самцов. Противники сцепились вновь. Неистовый Кешка не уступал более крупному лидеру, бросаясь снова и снова. Поначалу Борьке пришлось туго, и он отступал, но сила и опыт сделали своё. Атаки Кешки становились все реже. Он явно сдавал. Капельки крови окрасили его шерстку. Теперь вожак быстрее сбивал его с ног. После очередного удара Кешка не смог подняться. В природе самцы не убивают друг друга. Более слабый отступает и схватка прекращается. Но Кешка и не думал сдаваться. Несчастный мышь подполз к Борьке, пытаясь укусить его хотя бы за лапу. Борька навалился сверху, вгрызаясь бунтарю в шею. Кешка из последних сил напрягся, пытаясь встать, но вожак держал цепко, придавливая его всей массой тела. Кешка затих, потом задёргался в судорогах и замер.

Борька разжал зубы и на правах победителя направился к Аглае. Самочка ощерилась на бывшего ухажера, не подпуская его к себе. Вожак недоумённо покружил по клетке, сделал еще одну безуспешную попытку приблизиться, потом, приняв гордый вид, прошёл к кормушке.

Какое-то время спустя Скворцов захотел убрать из клетки мертвого Кешку, но Аглая не позволила, едва не цапнув Алексея за палец. "Сумасшедшая", - выругался он, еле успев отдёрнуть руку. Аглая не ела, не пила несколько дней охраняя тело Кешки. Наконец, обессиленная, она легла рядом с ним и издохла. Убирая мертвых животных, Архипов пробурчал: "Прямо мышиные Ромео и Джульетта".

- Ты полагаешь, что фермент на мышей подействовал? - позднее спросил он у Алексея.

- Не желаешь попробовать сам? - В свою очередь поинтересовался Скворцов, - Расскажешь все подробно.

- Сам не сам, а ты с помощью эликсира обещал обустроить мою личную жизнь - припомнил ему разговор за рюмочкой Серега.

- Ты и объект приглядел? - Полюбопытствовал Алексей.

- Ага. Дочка шефа. Она сейчас на преддипломной практике под крылышком у бати.

Алексей присвистнул. Ему показывали дочку директора института, неказистую девицу с гордо приподнятым носиком.

- Это та? Прыщавенькая? - Уточнил он.

- Прыщики - отметинки верности, целомудрия, - расплылся в улыбке Серега. Он как был балабоном, им и оставался.

- Не боишься папани? - Справился Алексей - Полетят Архиповские клочки по закоулочкам.

- Доча-то любимая. Как скажет, так папочка и поступит. Только ты того, сможешь организовать однонаправленное действие препарата?

- Хочешь, чтобы только она в тебя втюрилась? А ты нет?

- Абсолютно в точку. Милым и шалаш раем кажется. Хотелось бы что-нибудь посущественней. У кого-то из двоих должен же быть трезвый ум. - Серега назидательно поднял палец.

- Согласен терпеть всю жизнь самодура-тестя? - Скривился Алексей.

- Лучше терпеть тестя, чем нищету в толпе бесталанных дураков и благочестивых, голодных, умников.

- Это я-то бесталанный? - Шутливо вскинулся Алексей.

- Что ты, что ты, благодетель наш, - В тон ему замахал руками Серега, - К тебе это не относится. Ты - гений. Только представь плоды своего труда: пройдет не так много лет и я маститый ученый, еще моложавый, с посеребренными висками.

- Или лысый. - Вставил Алексей.

- Нет, с густой шевелюрой, тронутой сединой. Юные лаборантки сохнут от любви и стайками уходят в декрет от одного моего взгляда. А? Ради такой перспективы стоит рискнуть.

- А коль не выйдет? Или чего не так? Шеф бошки поотрывает на раз.

- А кто узнает? - Серега схватил Алексея за руки, заглядывая ему в глаза. - Приготовь нужный растворчик, а из пипеточки я уж сам покапаю.

- Покапает он, - пробурчал Скворцов, - Ладно, все равно нужны говорящие подопытные кролики. Только за "эликсир" с тебя кабак. Не кафе "Подворотня" с местным спиртом, а настоящий ресторан.

- Если все выйдет как надо - будет тебе ресторан с музыкой, девочками и дракой.

Неожиданной трудностью стало введение "эликсира любви" человеку. Как понимал Алексей, препарат намеревались использовать тайно. В лабораторных условиях это не являлось препятствием, а в жизни? Ну не подойдешь же к объекту с пузырьком и пипеткой: "Извините, я тут должен Вас обработать". В принципе это не Скворцовская забота: он создал препарат, а об остальном пусть у других голова болит. И все же Алексею не терпелось самому провести несколько испытаний, и, опять же, обещал помочь Серёге. Он поделился своими затруднениями с Соней. Сказал, не надеясь получить ответ, так, чтобы разговор поддержать.

- Препарат имеет запах? - Деловито спросила она.

- Нет. Ферромоны, дающие толчок инстинктивному восприятию объекта противоположного пола, практически без запаха. Носители его, имеют запах. Но я использую выделенную фракцию.

- Тогда вытаскивайте всё из карманов. - Неожиданно скомандовала Соня.

Удивленный Алексей выложил на стол связку ключей, мелочь, несвежий носовой платок, которого застеснялся и тут же убрал назад в карман, зажигалку:

- Вот вам и контейнер для "эликсира". - Указала девушка на зажигалку. -Убрать газ и заправить препаратом. Прикуривая, человек обязательно задействует её. А у женщин всякого добра навалом: пудра, крема, духи, наконец. Сейчас все чаще используют флаконы спрей. Нажала на пимпочку и аэрозольное облачко вылетает.

- Значит мне необходимо оборудование для баллончиков, или что-то в этом роде. - Обрадовался Алексей.

- Скажу Аркадию. - Пообещала Соня.

И снова, не прошло и нескольких дней, как крепкие ребята от Аркадия Львовича внесли в лабораторию несколько ящиков. Налаживать новое оборудование напросился Серега. Федорыч, завлаб, узнав для чего, оно предназначено, потерял к нему всякий интерес. У него и без этого хватало новомодных приборов, вызывающих зависть у руководителей других отделов. Константин Федорович не жлобствовал и пускал соседей провести высокоточный анализ или еще чего по работе. При этом он светлел от гордости за свое богатство и самолично помогал настраивать приборы. На эту неделю к нему напросилась Водомерка - заведующая лабораторией через две стенки. Вообще фамилия её была Мерникова, а кличку она получила за малый рост, мальчишескую худобу и резкость, порывистость движений. Ни дать, ни взять водомерка, снующая по водной поверхности. Обидное прозвище, но что посеешь, то и пожнешь - дама обладала желчным характером вековухи, которой хорошо за тридцать, и визгливым пронзительным голосом. Проще говоря, её многие недолюбливали. От Водомерки могло влететь кому угодно. Подчиненных она строила, как хотела, но из её коллектива самовольно никто не уходил. Во-первых, для своих она регулярно выбивала премию, во-вторых, всегда их защищала от посторонних. Как львица, или как гадюка (кому как нравится.)

Компактное импортное оборудование для заправки баллончиков, как ни странно, оказалось довольно простым. Архипов собрал его часа за три.

- Умеют же делать империалисты проклятые, - восхищенно произнес он опробуя оборудование, - что же наши так не могут.

- Могут, только не хотят, - возразил, подходя к нему, Алексей. - Покажи, как работает.

Серёга продемонстрировал нехитрые операции по заправке баллончика газом.

- Что за газ? - Спросил Скворцов.

- Фреон. А можно практически любой. Есть возможность заправлять жидкостью. Это для механических пулеверизаторов.

- Нет, ну почему наши не могут делать такого? - Три часа молчания за монтажом установки оказались пыткой для Сереги. Ему срочно требовалось разредиться трепом.

- Могут, только не хотят, - ещё раз повторил Алексей.

- Почему не хотят?

- А зачем? Это не жизненно важно.

- Нет, ты только посмотри. Какие ручечки! Как все блестит! Все аккуратно! Не сделают у нас так. В национальной традиции у нас делать тяп-ляп.

- Не тяп-ляп, а по возможности надёжно. Изящества инструмента не дождешься. Это точно, национальная традиция.

- Уходящая корнями в седую древность. - Добавил Серега с иронией.

- Совершенно верно, в эпоху татаро-монгольского ига. У какого ещё народа за плечами триста лет порабощения, заметь, беспредельного. Мало того, что русские платили дань татарам, так те регулярно проходили набегами по городам и деревням. А что такое набег - грабь что плохо лежит и что ярко блестит. Зачем крестьянину делать красивые грабли и украшать их резьбой, если разбойники придут и заберут изящный предмет. И не нужны им грабли, а красивую вещь грех не прихватить. С тех пор и пошло, и поехало, зачем дюже стараться, если отнимут.

- Иго, за триста лет так испортило народ? - Усомнился Серега.

- Триста лет - очень много. Это примерно восемь поколений. - Назидательно поднял палец Алексей - В то время больше сорока не жили.

- Эк, батенька, ты завернул теорию, - уважительно покачал головой Архипов - Сам домыслил?

- Нет, - не стал пыжиться Алексей, - был у нас препод в институте забавный. Подстать твоему деду, коммунисту - расстриге. Большим слыл оригиналом. Препод нас и кормил всякими теориями, чтобы не спали на лекциях. Одному татарину из нашей группы, Амирханову, на зачёте час читал лекцию о том, как татаро-монголы задержали эволюцию Руси на триста лет. Тот слушал, слушал, а зачёт так и не получил.

- Он чего? Националистом был, ваш преподаватель?

- Нисколько. Прикалывался так. Татарин предмет слабенько знал, а препод от скуки поиздевался над ним. Со второго раза зачёт поставил.

- У нас тоже преподаватели-хохмачи попадались, - вспомнил своё студенчество Серега. - Вот один...

- Ты можешь, и говорить, и делать? - Перебил его Алексей, - Давай-ка, зарядим "эликсиром" баллончик. Только маску надень. А то воспылаешь страстью ко мне, а ты не в моем вкусе. Я маску тоже надену.

На новом оборудовании Архипов работал уверенно и довольно быстро заправил баллончик препаратом. Обтерев его тряпочкой, Серега шутливо прицелился им в Скворцова:

- Сдавайся.

- Дурак. - Алексей отвел его руку.

Тогда Серега направил баллончик в сторону Федорыча и Водомерки, сидящих к ним спиной, неподалеку у спектрографа, и нажал на головку распылителя. Раздалось шипение. Алексей, не раздумывая, сорвался с места и выбежал из лаборатории. Следом за ним выскочил Серега. Друзья сдернули маски и сложились от хохота.

- Придурок, - захлебываясь смехом, говорил Алексей, - А если на них попало? Представляешь, что будет? Федорыч и Водомерка! Ты только вообрази на минутку!

- Не знаю, как получилось, - оправдывался Серега, - Как увидел их рядышком, так палец сам нажал. Во парочка будет!

- Ты хоть вытяжку включил?

- Не-а, подорвался за тобой.

- А если Наташку зацепит? - Вспомнил Алексей про лаборантку.

- Тогда случится "Амор де троа", - прыснул Серега.

- Пойдем, запустим вытяжку.

Друзья, задерживая дыхание, вернулись в лабораторию. На них никто не обратил внимание. Федорыч и Водомерка суетились у спектрографа, Ковалева в дальнем углу, спрятавшись за шкафом, листала очередной дамский журнал.

Скворцов включил вытяжку, убрал баллончик с "эликсиром" в коробку и запер в своем сейфе. Ковыряясь с пробирками, он, время от времени, поглядывал на завлабов, увлеченно колдующих у сверкающего никелем прибора. Ничего необычного в их поведении он не углядел. Федорыч и Водомерка негромко переговаривались между собой и, похоже, не заметили, что приключилось за их спинами. Даже шум загудевшей вытяжки не отвлек их. "Скорее всего, препарат на них не попал". - Успокоил себя Скворцов.

Да не тут то было. На следующий день Водомерка заявилась к ним с тортом, желая отблагодарить Стукова за возможность поработать на спектрографе. Федорыч зарделся, смущенно поглядывая через плечо малорослой Водомерки на сослуживцев. Алексей подмигнул Сереге, и они, подхватив Ковалеву, покинули лабораторию, оставив завлабов наедине.

- Вы чего? - Возмутилась Ковалева, разгубастившаяся на дармовое сладенькое - А тортик?

- Будет тебе тортик, - успокоил лаборантку Алексей, - пойдем в кафе, куплю тебе пирожное.

- Прямо сейчас? - Усомнилась Наташа, - До обеда еще...

- ...два стакана чая? - Закончил за нее Архипов, - Подумаешь!

В лаборатории, как в каждом уважающем себя учреждении, чайник ставили каждый час. Периодичность чаепития не прошла мимо внимания Архипова. С присущей ему языкастостью, он частенько рабочее время отмерял стаканами чая. "Мы не чуднее флотских, что живут, отбивая склянки, - говорил он. - У нас склянки свои, настоящие".

Сейчас болтовней он хотел отвлечь внимание лаборантки от ретировки из лаборатории:

- Нам ли бояться, когда с нами любимчик шефа. (Это он намекал на Скворцова). "Хохол" сам дал ему волю. А мы, вроде как, ему помогаем.

- Ну, я не знаю, - заколебалась лаборантка.

- Два пирожных, - искушал сладкоежку Архипов.

- Пойдем, - сдалась она, - А эти?

Наташа указала на запертую дверь, где оставались завлабы.

- Так надо, - подхватывая девушку под руку, таинственно произнес Алексей. Лучше бы он не говорил.

- У них что там? Шуры-муры? - Проявила сообразительность Наташка.

- Кто о чем, а вшивый о бане, - затараторил Архипов, - Как наша лаборатория называется?

- Будто сам не знаешь.

- Ну, скажи сама, - продолжал настаивать Серега.

- Лаборатория ферментов, - не понимая, куда тот клонит, произнесла Ковалева.

- Вот именно ФЕРМентов, - Серега специально выделил первый слог, - Многие темы у нас закрытые. Какой-то идиот шепнул Водомерке, что Федорыч занимается наращиванием ферм, - И он выразительно показал недалекой лаборантке, что скрывается под этим названием.

Ковалева недоверчиво поглядела на младшего научного сотрудника. А Серега продолжал хохмить:

- У Водомерки с этим никак, - сказал он, намекая на худосочность Мерниковой, - Вот она и пристает к Федорычу, чтобы тот организовал ей твой размерчик.

При этом он сделал жест, будто собирается облапить грудь лаборантки.

- Дурак, - Наташа хлопнула по шаловливой руке, - И этого придурка я безнадежно любила!

Она зашагала вперед, бросив за спину:

- Ублажайте даму, рыцари поневоле.

Алексей хихикнул, а Серега засеменил за Ковалевой, порицая её за то, что она в свое время так быстро сдалась и мало поборолась за его драгоценную персону. На что Наталья отвечала, что господь её вовремя остановил, а то случились бы дети, а в стране и так переизбыток клоунов. В таком ключе они могли подтрунивать друг над другом довольно долго. Ковалева, хоть и не блистала тонкостью ума, набор стандартных подковырок у неё имелся внушительный. И потом, она не могла не оставить свое слово последним.

Тортиком дело не обошлось. Водомерка зачастила в их лабораторию. Не обращая внимания на окружающих, она надолго уединялась с Федорычем. Тот нисколько не противился. Заведующие о чем-то негромко разговаривали, и не только на производственную тему - временами слышался их приглушенный смех. Окружающие замечали изменения в женщине, всецело отдавшей себя науке. Из-под её халатика теперь виднелся жутко модный брючный костюм, съевший, наверное, две зарплаты завлабихи. Её обычно растрепанные волосики в кои-то веки удостоились "химии", появилась помада на губах и тени на веках. Алексей улавливал от Водомерки легкий запах приличных духов, тоже не из дешевых. Подстать ей подтянулся и Константин Федорыч. Прежняя хмурая деловитость покинула его лицо вместе со следами небрежного бритья. На носу Стукова заблестели импортные очки, а на шее закрасовался свежий галстук. Он стал следить за собой, и каждый день сиял как надраенный самовар. Апофеозом стали их совместные обеды. Водомерка принялась таскать из дома стряпню в баночках и кастрюльках. В перерыв все это разогревалось, и завлабы по-семейному обедали.

Возвращаясь из институтской столовой (в народе тошниловки) Архипов завистливо водил носом, улавливая запахи кулинарных изысков новоявленной пассии Федорыча:

- Чаровница, богиня. Ах, ах! Учись, Натаха, как надо брать быка за рога. - Как-то сказал он лаборантке.

- Быка - да, а вот ради телка и напрягаться не стоит.

Ковалева не могла простить своих прежних реверансов в сторону младшего научного сотрудника.

- Ты меня плохо знаешь. Я - из семьи сталеваров. А знаешь, каков наш девиз? Нет? "Наша сила в плавках" Так что мы себя еще покажем, в битве, половой, - огрызнулся Серега и отвернулся, не желая слышать от Ковалевой о битве, которая может никогда не состояться.

- Леш, - негромко обратился он к Скворцову, - а ведь сработал препарат. Когда для меня сделаешь?

Алексею самому было интересно сотворить "эликсир любви" однонаправленного действия. Глядя на новоявленных влюбленных Стукова-Мерникову, он все ждал, когда действие нового "эликсира любви" прекратится. Но отношения завлабов и не собирались портиться. День ото дня Алексей убеждался, что для них дополнительных инъекций препарата не требуется. По всему выходило, что он все-таки разработал настоящий "эликсир любви", а значит можно двигаться дальше в своих исследованиях. Пришел черед препарата для Архипова. В один из дней он задержал дружка после работы и заставил бегать, приседать, отжиматься. Рыхлый Архипов пыхтел и канючил, но выполнял все требования старшего товарища. Собрав стерильной салфеткой проступивший с него пот, Алексей прогнал Серегу и наказал не надоедать несколько дней. Сам же принялся колдовать над новым препаратом. Когда "эликсир любви N2" был готов, он попросил Архипова раздобыть духи Катеньки Приходько, директорской дочки.

- Заправим "эликсир" туда? - догадался Серега. Обрадованный, он умчался.

Как уж ему это удалось - непонятно, но Архипов через полчаса прибежал с початым флакончиком духов. Как и предсказывала ранее Соня, духи девушки были со встроенным механическим распылителем. Для нового оборудования, доставленного Аркадием Львовичем, данный механизм не являлся проблемой. Друзья осторожно развальцевали края распылителя, сняли его с флакончика. Затем они добавили в духи "эликсир любви" и вновь установили дозатор на место. Края закатали на установке. Получилось очень прилично и почти без следов их вмешательства.

- Гарантируешь однонаправленное действие? - В последний раз спросил Архипов.

- Должно быть так. А там кто знает? - Пожал плечами Скворцов. - Прысни на нее из флакончика, вроде как оцениваешь ее парфюм, и все такое. Покрутись подольше у нее перед глазами и сам не таращься на других. Постарайся быть с ней наедине. Для твоего же блага говорю. Чем черт не шутит, зацепит кого другого, а любовные треугольники тебе, надеюсь, ни к чему.

- Понял. - Серега схватил флакончик с заряженными духами и убежал.

Появился он спустя час.

- Что так долго? - Спросил его Алексей.

- Сам же сказал покрутиться рядом, - поставил на него удивленные глазки Серега.

- И как прошло?

- Подловил её у кабинета, спросил не она ли посеяла духи, пшикнул у неё перед носом. Слово за слово, потрепались немного.

- И каков результат?

- Не знаю. Не разобрал.

- Слоняра толстокожий, - упрекнул друга Скворцов, - Неужели ничего не заметил?

- Нет. Девчонка как девчонка. Нормальная. Разве что глаза...

- Какие глаза?

- То живые, то поволокой задернутся, то опять оживут. Больше я ничего не заметил.

- Подождем, - Сказал Алексей. Он вынул из стола тетрадку, - На. Будешь все записывать. Каждую вашу встречу.

- У меня почерк плохой, - попытался отвертеться Архипов.

- Разберусь.

- А может не надо? Дело-то личное.

- А ты как хотел? За здорово живешь попользоваться открытием? Будешь лентяйничать или уклоняться, влюблю тебя в бабу Валю, уборщицу, - шутливо пригрозил Алексей.

- Деспот и Сатрап, - пробурчал Архипов, забирая тетрадочку.

В последующие дни ничего из ряда вон выходящего не происходило. Федорыч с Водомеркой ворковали за очередным совместным опытом. Оказалось, их работы дополняют друг друга. Они объединили свои усилия и даже включили исследования в план. У Сереги с дочкой директора роман плавно развивался. Он провожал девушку домой, после работы сводил в кино и разок пригласил в кафе. Папе тут же наушничали и "Большой Хохол" вызвал Архипова на ковер. С аудиенции Серега вернулся внутренне напряженный, но не раздавленный.

- Мосты сожжены, мой дружок, - не удержался от подковырки Алексей, - Потрогал - женись!

- Я и не трогал, - неожиданно засмущался Серега.

Больше он ничего не говорил. Алексей не стал расспрашивать. Сам захотел Серега - сам пусть и расхлебывает. Пока суть да дело, он зарядил по два баллончика с "эликсиром любви" общего действия и однонаправленного, для женщин. Надо бы изготовить и для мужчин, а где собрать женские ферромоны? У Ковалевой? Водомерки? У жены? Светка в последнее время работает много, совсем забросила дом. Черт с ней, лишь бы не приматывалась. Алексей подумал что не плохо бы заставить попотеть Соню. Мысль что при этом придется лицезреть ее в нижнем белье, показалась ему удачной. Алексей зачем-то заглянул в календарь. Он и без того знал, что секретарша Вениамина Алексеевича должна зайти сегодня-завтра. Точно никогда не договаривались, и предварительно она не звонила. Обычно девушка появлялась к концу рабочего дня, когда все собирались по домам. Поговорив с ней, Алексей запирал лабораторию и провожал секретаршу Вениамина Алексеевича до машины, где ее поджидал водитель, здоровенный парень. Алексей осторожно спросил, не поклонник ли тот? На что Соня улыбнулась: "Охранник". Алексей не поверил. Телохранители в ту пору были у государственных мужей, а никак не у молоденькой женщины, даже уж очень хорошенькой.

Под конец рабочего дня Алексей попросил Серегу сделать еще один баллончик с "эликсиром". Этот он не собирался отдавать Вениамину Алексеевичу - нужно хоть себе обеспечить запас, так, на черный день. Мало ли что, пригодиться в жизни. Он выдал Архипову пробирку с препаратом, а сам занялся приборкой на своем столе. Черновиков скопилось уйма - время пришло удалить все лишнее.

Без десяти пять в лабораторию зашла Соня. Коллеги засуетились, собираясь, домой. Серега просигнализировал, что баллончик с препаратом оставил на рабочем столе и сам испарился. Вслед за ним лабораторию покинули остальные. Последним уходил Федорыч. Обычного недовольства, какое случалось в дни визитов посторонней красавицы, в его взгляде сегодня не читалось. Он лукаво подмигнул Алексею и вышел. В щели прикрываемой двери угадывалась поджидавшая его Водомерка. Алексей спрятал баллончик с препаратом к себе в сейф и подошел к Соне. Он не предлагал ей стула. Девушка никогда не присаживалась у него в лаборатории. Подведя ее к новому оборудованию, Алексей в двух словах описал принцип его действия, поделился своими наработками, рассказал о случайном воздействии препарата на заведующего лабораторией Стукова и сотрудницу из соседнего отдела. История не оставила безучастной девушку. Она стала задавать вопросы относительно развития чувств у подопытных в лице заведующих. Ее интересовали мельчайшие подробности. Сколько мог, Алексей постарался удовлетворить ее любопытство. Он всегда недоумевал, зачем Вениамин Алексеевич установил жесткий контроль и прикрепил к нему куратора в образе премилой молодой особы. Скворцов не видел в этом смысла: работа не шла быстрее и не замедлялась - никаким кнутом или пряником невозможно ускорить ее. Возможно, мудрый Вениамин Алексеевич установил такой порядок, чтобы он, Алексей, не расслаблялся. Только надо ли такое? Когда работа в радость, то впору сдерживать человека, чтобы не перегорел.

Слушая Скворцова Соня машинально взяла в руки один из баллончиков, оставленных Архиповым. Она еле коснулась пускового колпачка, как баллончик зашипел в ее руках, разбрызгивая во все стороны аэрозоль. Запахло мятой. Соня выронила баллончик и уставилась на Алексея.

- Что это было? - Закричала девушка.

Такой реакции от обычно выдержанной девушки Алексей не ожидал. Он поднял баллончик с пола, понюхал. От баллончика пахло мятой. Алексей снял капельку с пульверизатора, растер пальцами, пожал плечами:

- Это Серега себе делал освежитель для рта.

Архипов еще давно выпросил у него несколько баллончиков и экспериментировал с ними, закачивая собственного изготовления составы, убивающие кариесный запах. Мысль о стоматологе вызывала у него панику, а запаха изо рта он стеснялся, вот и пытался снять проблему на западный манер - освежителем.

- Это не препарат? - Запинаясь, спросила Соня. - Не "эликсир"?

Лицо ее оставалось растерянным.

- Я при тебе спрятал его в сейф. Не веришь? Пойдем, проверим.

Алексей подошел к сейфу, отомкнул его.

- Гляди. Три и два. Пять штук. Давай, обработаем руки, если боишься.

Он закрыл сейф, проводил Соню к умывальнику, затем вымытые руки протер ваткой смоченной спиртом.

- Это поможет? - С надеждой спросила Соня.

- Если честно, будь в баллончике эликсир, то - нет. Защиты от него я не вижу.

- Тогда зачем это? - Девушка убрала руки.

- Чтобы успокоить тебя. - Улыбнулся он.

Внезапный страх девушки отчего-то умилил его. Он не стал признаваться, что ему было просто приятно держать её за руки, трогать ухоженные пальцы, нежную кожу, теперь с легким запахом ментола.

- Я всегда боялась, что ты соблазнишься испытать "эликсир" на мне. - Неожиданно сказала она.

В первый раз она перешла на "ты".

- Пробегала мыслишка, - спрятал глаза Алексей и тут же поднял взгляд, - только такое гадко по отношению к тебе. Паскудно... - Он хотел еще что-то добавить, но не нашел слов.

- Спасибо, - Соня тронула его за руку, - пошли, что ли.

- А отчет? - Напомнил Алексей.

- Успеется, - беспечно отмахнулась она, - настроение уже не рабочее.

Алексей оделся. Они заперли лабораторию, и пошли по пустым коридорам института. На выходе их встретил вахтер Климов, сухой, зловредный старикан. С гадливой улыбкой всезнайки он повернул замок уже запертой входной двери. А может, старик лыбился своим мыслям, совсем не относящимся к Алексею и Соне, но Скворцова отчего-то покоробила его улыбка. Зловредного вахтера никто не жаловал. Поговаривали, что в войну он командовал заградотрядом, целил в спины наших бойцов. Ну что хорошего может быть на уме у такого человека.

Они вышли из института. На улице сеял осенний дождик. Алексей предложил зонтик.

- Машина рядом. - Отказалась Соня, указав направо, где стояла темно-синяя иномарка.

- Ой, - вскрикнула она и запрыгала по ступенькам в ее направлении.

Возле Сониной машины дрались. Здоровенный парень, в котором Алексей узнал водителя девушки, колошматил двоих институтских. Фармакологи бойцы были никакие, сопротивления практически не оказывали, позволяя навешивать себе обидных оплеух и затычин. Эта парочка друзей вообще считалась безобидной, немного странноватой, но никогда не конфликтной. Скворцов условно заспешил за Соней. Ввязываться в потасовку, а тем более на стороне своих коллег захотелось бы только сумасшедшему.

- Саша, прекрати! - Закричала Соня.

Здоровенный водитель, и, как оказалось, по совместительству хулиган, обернулся на её голос, затем сгреб сразу обе жертвы за грудки, что-то внушительно сказал им. Те, словно болванчики закивали в ответ. Саша как манекены, развернул несчастных тылом к себе, отвесил каждому по пинку, даруя свободу с ускорением. Он успел вовремя. Налетела Соня. Кулачков она не распускала, но заверещала, наскакивая на своего водителя. Грозный истязатель советской интеллигенции стушевался и скрылся от наседающей девушки в машине. Соня забралась в автомобиль с другой стороны, на прощание, махнув Алексею.

"Надо же, не забыла обо мне" - подумал Алексей. Он проводил взглядом отъезжающую машину, и побрел к своему "Жигулю". Мелькнула мысль, что стоит завтра узнать у коллег о сегодняшнем инциденте, но вспомнил, что по лету самому ни за что, ни про что навешали у гастронома, и Алексей отказался от этой затеи. Ни к чему конфузить сослуживцев.

Ночью ему приснилась Соня. Да так приснилась, что он чуть не совершил грех юности прямо в постель. Алексей потянулся к жене. Светке тоже снилось что-то эротическое. Вопреки обыкновения она не зажалась спросонья, что оказалось ой как кстати.... Как жаль, что мужское наслаждение скоротечно. Светка что-то буркнула насчет скорострельности мужа и раздраженно прошлепала в ванную. Алексею было начхать на недовольство жены. Он повернулся на другой бок и заснул. Зря он поворачивался - Соня больше не приснилась.

Каково же было его удивление, когда утром, около десяти часов, секретарша Вениамина Алексеевича заглянула в лабораторию ферментов. Она приходила вчера и никак не ожидалась сегодня. Из-за двери Соня помахала рукой Алексею, приглашая выйти. Скворцов тут же выскочил к ней:

- Что случилось?

- Мы можем где-нибудь поговорить? - Загадочно спросила девушка.

- Разговор надолго? - Алексей лихорадочно соображал, где им укрыться от посторонних глаз и ушей.

Девушка недоуменно пожала плечами.

- Сейчас, - Алексей заскочил обратно в лабораторию.

Только Водомерка, что сидела у них, смогла бы помочь. Заведующая лабораторией по кличке "Водомерка" единственная из собратьев по науке на этом этаже имела свой личный кабинет. Давным-давно она с боем выбила для себя маленькую комнату-клетушку, рядом со своим отделом. В ней она и устроила себе кабинет.

- Наталья Николаевна, - обратился он к ней, - У меня предстоит очень важный разговор. Не хотелось, чтобы мешали. Можно ли мне воспользоваться вашим кабинетом?

По общепринятым понятиям просьба Алексея была сверхнахальной. Водомерка свято охраняла свою собственность и устраивала грандиозные скандалы при малейшем посягательстве на свои права и имущество. Наталья Николаевна (с тех пор как она расцвела, "Водомеркой" за глаза назвать уже язык не поворачивался) молча сунула руку в карман халата и вытащила связку ключей. Показав нужный, она протянула связку Алексею.

Всё же грозная завлабиха не была бы собой, если бы не крикнула вслед Алексею, будто кнутом щелкнула:

- На столе ничего не трогать!

Кабинет Водомерки был крошечным, подстать размерам хозяйки. В нем чудом умещались шкаф, письменный стол, стоящий вдоль стены и три стула, два из которых были предназначены для ее же подчиненных, приглашаемых на задушевное промывание мозгов.

В этот раз Соня изменила своей привычке стоять перед Алексеем. Она присела на один из стульчиков. Скворцов устроился напротив. При этом колени Алексея невольно касались коленей Сони, обтянутых капроном, вызывая к жизни ночной сон. Девушка не отодвигалась, занятая своими мыслями.

- Что стряслось? У тебя что-нибудь случилось? - Видя, что она не может начать разговор, спросил Алексей.

- У меня ничего.

- Ну, слава Богу. - Выдохнул Алексей. Внезапное появление Сони встревожило его.

- Проблемы у Саши, моего водителя. - Сказала она.

- Устроил он вчера битву. - Покачал головой Алексей. - Чем ему насолили те двое?

- Они гомики.

-Да? - Скворцов вспомнил странность поколоченной накануне парочки. Как он сразу не догадался о необыкновенной привязанности двух друзей. Ему и в голову не приходило, что поклонники однополой любви могут работать рядом. Где-то там, в тюрьме или чокнутом от выпендрежа искусстве, такие и есть. Но у них, в институте?

- И что? - Алексей не понимал, при чем здесь он?

- У него проблемы.

- Он тоже голубой?

- Нет. Его младший брат. А Саша очень переживает из-за этого. Вчера я вынудила его все рассказать. Оказывается, его младший брат несколько месяцев встречается с парнем. Саша утверждает, что парень из "этих", из "голубых".

- Какой секс тебе по нраву - личное дело каждого, - произнес демократичную формулу Алексей, - Но сочувствую, для семьи это должно быть неприятно. Ну и что старший? Вон у него два таких пудовых воспитателя. Вразумил бы малыша.

Он терялся в догадках, что от него хотела девушка. Замять последствия вчерашнего избиения? Так он не мент, ни директор, что может повлиять на своих сотрудников и заставить их замолчать.

- Пробовал, - Сказала Соня, - Поучил и брата, и второго. После этого младший ушел из дома и не желает возвращаться. Я тут подумала, а не можешь ли ты сделать "Эликсир любви" наоборот? Антиэликсир, чтобы отвратить одного от другого. Жалко глядеть на Сашу. Наворотит сгоряча дел, за всю жизнь не расхлебаешь.

- Мне надо поговорить с ним, - решительно заявил Алексей.

- С кем? С братом?

- Лучше с ним. А пожелает ли он? Нужно поговорить с твоим водителем. Если у братика мозги слегка набекрень съехали, то можно поправить. Разумеется, с шизофренией я не совладаю. Тут мои препараты бессильны. Если у парня нелады на хромосомном уровне, скажем, прилепился лишний кусочек хромосомы - тоже беда. Родители пили? Нет? Находились ли в оккупации? - То, что проблемы случились не с Соней, а с другим, подняло настроение Алексею. Он даже попытался шутить.

- А причем тут оккупация? - Округлила глаза девушка.

- Это я так, к слову. Я могу поговорить с твоим водителем?

- Он в машине.

- Тогда зови.

То, что красавица обратилась с личной просьбой, воодушевляло Алексея. "А это уже кое-что! Значит, я для нее - не пустое место!" - такие мысли окрыляли.

Пока он внутренне самообольщался, Соня привела своего водителя. Алексей понял, почему девушка звала его Сашей. Русоволосого, рязанского увальня, со смущенной улыбкой на лице, иначе звать язык не поворачивался, а тем более по отчеству. Саша, и только Саша. С его руками мешки бы на мельнице таскать, а не бараночку легковушки крутить.

Как только он вошел, в кабинетике стало совсем тесно. Водителя усадили на стул, Соня боком притулилась напротив. Алексей вынужден был отступить за стол.

- Рассказывай все, - приказала водителю девушка, - Алексей Семенович поможет.

Саша помялся и начал говорить. Алексей еле сдерживал улыбку, видя как большой парень, решительный в действиях, глядя в пол, запинаясь, рассказывает о наболевшем. Скворцов ранее не замечал за собой сволочизма и равнодушия к чужому горю. Просто сейчас его умиляло, как громила при Соне изо всех сил старается избегать крепких выражений, вросших в его словарный запас.

Пока Саша говорил, Алексей прикидывал, как помочь парню. А еще он радовался, видя что не может быть ничего общего между Соней Воротовой и ее водителем, и что Соня не такая уж бесчувственная и холодная, какой казалось раньше.

- Я попытаюсь сделать лекарство, - Прервал он пытку парня, и видя уставленные на него две пары глаз, пояснил: - Нет лекарства от гомосексуализма! Я попробую сделать состав, насыщенный репеллентом - отпугивающим, отталкивающим запахом. Не всякому нравится запах пота, кому-то дурно от запаха ванили. Репеллент и вызовет неприязнь на уровне рефлексов к объекту обожания.

Соня понимала, о чем он говорит, а вот для Саши это звучало арабской грамотой. Он с надеждой глядел на Скворцова абсолютно непонимающими глазами. Специально для него Алексей пояснил:

- Короче его блевать потянет от дружка. Понятно?

Водитель послушно кивнул, подтверждая, мол, тут все ясно.

- А как узнать. Что не нравится брату Саши? - Спросила Соня. Она похвально быстро соображала.

- Я теперь большой специалист по любви, - улыбнулся Алексей, - Сама же приносила научные труды по данной тематике. Так вот, голландский врач-сексолог Теодор Ван де Вельде, утверждает, что запах чужой спермы действует негативно на самцов, вызывая чаще агрессию. Вот мы и проверим данное высказывание на опыте. - Алексей указал на Сашу и заявил, обращаясь к нему, - Возьмем Вашу сперму и на ее основе сделаем препарат.

- Почему мою? - Подал голос Саша.

- А чью? Собачью? Кошачью? Такая сперма не пойдет. Только соответствующего вида. И предпочтительно твоя. Брата колотил? Колотил. За это он тебя ой как любит, что из дома убежал. Посему твоим-то запахом и выкурим братца обратно.

- Так я что, должен буду...

- Ага. И чем раньше, тем лучше. И запомни, сперма долго не хранится. А соответствующего термостата у меня нет. Так, что бери пробирочку и в туалет.

Водитель умоляюще посмотрел на девушку:

- Я не могу так.

Соня не сдерживала улыбки:

- У меня завтра дела с обеда. До этого времени - свободен. С утра, пулей, к Алексею Семеновичу. Принесешь то, ему нужно. - И уже обращаясь к Скворцову, спросила, - И как дальше с препаратом?

- Я предполагаю обрызгать им комнату, где сейчас обитает его брат. Лучше б, конечно и его дружка. Это не дуст, ярко выраженного запаха не будет. Репеллент начнет давить на подсознание, вызывать из памяти негативное. Как у нас: уловив запах зубного кабинета, тут же вспоминаешь противно свистящую бормашину. Лично у меня от таких воспоминаний мороз по коже. Здесь будет похожий эффект. Надеюсь, это не только вытурит парня из чужого дома, но и сделает рвотным рефлекс на его дружка. А как только брат появится дома, то проведем вторую фазу, используя "эликсир любви".

- Что за хреновина? - Вырвалось у Саши.

- Какая разница, - Отмахнулся от вопроса Алексей. Поскольку хозяева не посвящали водителя в разработку "эликсира", то и ему не с руки раскрываться перед Сашей, - Лучше поищи девчонку брату. Свято место пусто не бывает. Необходима замена его бывшему дружку.

- Есть его прежняя подружка. Вроде не плохая. - Предложил Саша.

- Нужна умная! Грудастая, с куриными мозгами не подойдет. Парень, видимо сложный, эмоциональный, если такое вывернул.

- Учился хорошо, книжки читал, - В устах старшего брата это значилось похвалой.

- Девушка - моя забота, - подала голос Соня, - Если с "эликсиром" то будет твоему брату славная женушка. Тогда, как водится у вас, мужиков, с тебя магарыч.

Все заулыбались последним словам девушки. Проблема, что давила своей неразрешимостью и не обратимостью как СПИД, благодаря гению Скворцова, уже не страшила и казалась обыденной, как банальная простуда ребенка. Неприятно, плохо, но излечимо. Саша воспрял духом. Алексей выдал гиганту пробирку, и на сегодня они распрощались.

Утром Саша принес, что от него требовалось, а через два дня получил оба препарата ("эликсир любви" и "антиэликсир") с подробным руководством для применения. Сони в эти два раза с ним не было. А жаль. Алексей мечтал увидеть ее. Он знал, что она так быстро не придет, но таил надежду, что девушка заскочит к нему на минутку. Эти дни он не мог не думать о ней. Проще было, когда девушка держалась отчужденно-холодно. Стоило ей слегка стать человечней, она заняла все мысли Алексея. Тут еще удивил откровением ее водитель. Прощаясь, Саша неожиданно сказал:

- Ты уж не обижай ее. Девка хлебанула свое.

Алексей долго потом думал, к чему тот выдал такое: между ним и секретаршей Вениамина Алексеевича ничего не намечалось. Возможно, она сама говорила о нем? Водитель же поделился с ней своими неприятностями с братом. Значит, между ними идут кое-какие разговоры. Как бы то ни было, последние слова Саши смутили его. Прислушиваясь к своим чувствам, Алексей заподозрил, уж не надышался ли он ненароком своего "эликсира". Он попытал Архипова, чем был заправлен взорвавшийся в руках Сони баллончик. Серега поклялся "честным пионерским", что готовил безобидный освежитель.

Дни растянулись в томительной бесконечности. Никогда еще Алексей не ждал проверяющей с таким нетерпением. И она пришла, как всегда эффектная. В этот раз на ней был песцовый полушубок. Хорошо, что в лаборатории не было Ковалевой. Наташка бы рухнула от зависти, увидев такое на чужих плечах.

- Не боишься грабителей? - Указал Алексей на Сонины меха.

- В основном я езжу на машинах, а по вечерам меня провожает Саша. А сегодня, надеюсь, со мной будет рыцарь.

В лаборатории они были одни. В последние дни Алексей задерживался на работе, ожидая, когда зайдет Соня.

- Я думала, что тебя уже нет, - сказала она, - Немного задержалась.

- Я ждал, - признался Алексей.

- Может, прогуляемся? - Предложила девушка, - Погода на улице - прелесть. Сашу я отпустила. Проводишь меня до дома? А по дороге поговорим.

- Конечно, конечно, - засуетился Алексей, одеваясь, - Как у него дела?

- Брат домой вернулся.

- О! - На мгновение замер Алексей, - Значит, сработало! Расклад был пятьдесят на пятьдесят.

- Я тоже как-то не очень верила. Хотела хоть чем-то помочь парню. А ты оказывается - гений.

- В гении у нас записывают после смерти, - усмехнулся Алексей.

- Типун тебе на язык, - Сплюнула Соня и подхватила его под руку, - Я на каблуках, - пояснила она свой жест, - Пошли.

На улице подмораживало. После заморозков и оттепелей, изводящих то гололедом, то слякотью, установилась зима. Снег, лучше всякого дворника скрыл привычную городскую грязь. Улицы преобразились, похорошели. Алексей давно не любовался городским пейзажем. Работа, бесконечная суета последних месяцев, не давали возможности спокойно прогуляться и просто помечтать. Алексей подумал о преимуществах большого города: только здесь можно бродить под ручку с дамой, не опасаясь встретиться с женой или общими знакомыми. Маленькие городки, где все друг у друга на виду, не допускали такой вольности. Здесь же он спокойно наслаждался прогулкой с красивой девушкой. Вокруг озабоченно спешили горожане, а они потихоньку шагали по белым улицам.

- Снегирь! - Остановился Алексей.

- Где?

Алексей указал на рябину, где на высокой ветке восседал снегирь, важно выпятив красную грудь.

- Как я давно не видела снегирей. Думала, они совсем исчезли. Под моим окном тоже стояла старая рябина, и каждую зиму на ней сидели снегири. Маленькой, они мне казались гвардейцами птичьего войска. А здесь я их не встречала.

- А где это было?

- Далеко. Мой дом очень далеко отсюда, - произнесла Соня нараспев, - Он в моем детстве.

- С крылечком и резными ставенками?

- Обычная хрущевка, гораздо хуже теперешней моей квартиры. Домом я называю место, где родилась, где тебе рады, где все по-настоящему родное.

В голосе девушки слышалась грустинка. Алексею показалось, что и на нее природа навевала лирику. Потянуло прочитать какое-нибудь стихотворение, созвучное настроению, но кроме пары строк "я помню чудное мгновенье..." в памяти ничего не всплывало.

- Поедим мороженое? - Неожиданно предложила Соня, увлекая Алексея в кафе.

Надо же, именно в этом кафе "Сластена" он угощал как-то пломбиром одну командировочную. Алексею почудилось, что Соня непременно узнает о его грешке. "Что за глупости" - пристыдил он себя, пропуская девушку вперед.

"Сластена" славилась уютом обстановки. Полтора года назад коллектив кафе взял его в аренду. Своими руками сделали ремонт, обновили интерьер. В углу появился телевизор и видеомагнитофон. Официантка перестала быть вареной и юрко сновала между чистеньких столиков. Грязная посуда моментально убиралась. Для людей, приученных общепитом убирать за собой посуду, такой порядок считался верхом сервиса. Заведение приобрело популярность. Здесь стало людно. Не только дети, но и шумные компании студентов считались завсегдатаями этого кафе.

- Люблю мороженое, - призналась Соня. - Мама каждое воскресенье покупала мне пломбир. Если же я баловалась, то лишала меня этого удовольствия, и приходилось быть паинькой всю целую неделю.

- А я практически его не ем. Все поглощает дочка. В педагогических целях пробую немного, но не более.

- Гляди, как здорово, - Соня показала в другой конец зала, где стояли детские столики и стульчики для самых маленьких. Там пятилетний мальчуган ухаживал за крохотной соседкой, давая попробовать мороженое из своей креманки. Их мамаши болтали о своем, почти не обращая внимание на малышей.

- Завидую детям, - произнес Алексей, - Никаких проблем. Хотел бы снова стать маленьким.

- Я тоже.

Алексей не верил своим глазам - прежняя деловая леди - Соня Воротова исчезла. За столиком с ним сидела просто красивая девушка с задумчивым взглядом. Алексей, не таясь, любовался ей. Ему нравилось, как она ела мороженое. Соня аккуратно, чтобы не стереть помаду, отправляла в рот каждую ложечку лакомства. Алексею казалось кощунственным нарушить эту картину изысканности обычным трепом. Соня тоже молчала, уйдя в свои мысли. Мороженое в ее вазочке закончилось. Девушка вздохнула и неожиданно сказала:.

- Скоро я перестану появляться у вас.

- Что такое? - Забеспокоился Алексей. Он не желал никакого другого куратора.

Что еще такого задумал Вениамин Алексеевич?

Соня пояснила:

- В основном я делаю отчет Аркадию. Шеф изредка спрашивает меня о работе над "эликсиром". Как я поняла - он доволен результатами. Скоро назначат испытания, и все. Ты до конца не раскрывай своих секретов, - посоветовала она, - Не дай выжать себя как лимон. Учти, ты остаешься нужен, пока в тебе есть необходимость. Таковы правила взрослой игры.

- Не беспокойся, - улыбнулся Алексей, - В моей технологии столько нюансов, что чужой не разберется.

- Тогда это нужно озвучить. Шеф и Аркадий не химики, они могут этого не понимать.

- Постараюсь убедить их в своей необходимости, - пообещал Алексей, - А когда испытания?

- Не знаю. У Аркадия не выпытаешь.

Перед глазами Алексея возник образ помощника Вениамина Алексеевича.

- Забавный дядька. Холеный как аристократ, выдержка как у королевского мажордома, умен как змей. Как он попал к вам?

- Это было до меня. Я сама его порой не понимаю.

- Мне кажется, он сам способен возглавить любое дело, - высказал свое мнение Алексей.

- Мне тоже так кажется. Тем не менее, он всего лишь помощник.

- Странно. У нас, в России, принято держать только ретивых помощников. От умных избавляются, даже если при этом приходится поступиться делом, - Горько усмехнулся Алексей.

- Шеф предполагает, что Аркадия приставили к нему.

Алексей удивленно приподнял брови.

- Шеф считает, что государство не может не держать под контролем большие деньги, - пояснила Соня.

- Твой шеф - явный поклонник шпионских романов. Оглянись вокруг. В нашем бардаке ни до кого нет дела. Главное - воруй по чину, не зарывайся.

- Большой бизнес не так прост, - не согласилась с ним Соня, - Там все друг за другом присматривают.

- Тогда вдвойне непонятно, почему не гонит? Даже, если допустить все его бзики на почве шпиономании, зачем ему соглядатай?

- Придет другой, неизвестный. Аркадий неплохой. Он думает, что я его племени и меня опекает.

- А ты его племени?

- Мама русская.

- А отец?

- Не знаю. В семьях подобных моей, детям принято говорить, что папа - летчик.

- Извини, не знал.

- Ничего. Я уже свыклась. А Аркадий старается не показать виду, а сам помогает, - призналась девушка, - устроил меня на курсы секретарей.

Заметив скользнувшую по лицу собеседника ироничную улыбку, Соня сказала:

- Это у вас, у мужиков, что ни блондинка, то дура. А что ни секретарша, то блондинка за пишущей машинкой.

- Ты брюнетка. - Сказал Алексей.

- Все равно, для вас мы - секретутки.

- Ну зачем ты так, не все так считают. По крайней мере, я о тебе так не думаю.

- Спасибо. Уважил.

- Не кипятись, - попытался успокоить ее Алексей, - Я и слова не сказал.

- Ладно, - махнула рукой Соня, - что с тебя взять, несведущего.

Разговор они продолжили на улице. Соня рассказала, что Аркадий Львович убедил (а может, и вынудил) Виолетту Борисовну взять Соню Воротову к себе на курсы. Что это за дама, и при каких обстоятельствах они встречалась раньше, девушка не стала озвучивать. Крупная сутенерша - Виолетта в официальной жизни возглавляла курсы секретарей-машинисток. Руководила она уже много лет и давно вышла из-под опеки статистического техникума, забрав у него отдельно стоящее одноэтажное здание. Ее курсы не имели ничего общего с теневой деятельностью Виолетты, были абсолютно официальны, славились качеством преподавания и недостатка в слушателях не испытывали. У нее даже время от времени набирались группы студенток на редчайшую дисциплину - стенографирование, где девушки осваивали приемы быстрого письма. Сами курсы предполагали три уровня подготовки специалистов. Самый низший и массовый - для тех, кто желал освоить пишущую машинку. Наиболее смазливым предлагали поучиться дальше. На втором уровне знакомили с делопроизводством. Частично из этих девушек и пополнялась армия жриц любви старой бандерши. Силком никого не принуждали. Глупышкам достаточно было вскружить головки сказками о праздничной жизни "ночных бабочек". Лично Виолетта никого не вербовала. Для этого у неё имелась парочка умелых "посадок". Девицы делали вид, что учатся, а между тем баламутили сокурсниц. Наивно думать, что девчонки, стройными рядами спешили записаться в проститутки. Одна-две с потока - уже считалось хорошим показателем для вербовщиц. Не следует забывать, что на дворе стояли "восьмидесятые годы". Рекламный проект "Интердевочка" еще не ознакомил сограждан с невыносимым трудом отечественных кокоток, а провинциях новое слово "путана" по привычке заменяли на хлесткое русское, условно считающееся литературным.

Наиболее умных студенточек Виолетта сама отбирала на высший уровень. Учеба на нем продолжалась два года, и считалась престижней некуда. Элитных выпускниц Виолетта пристраивала сама. С высшего курса выходили квалифицированные секретари-референты, спрос на которых не прекращался. Ни о какой торговле телом здесь и не заикались. Девушки усиленно изучали по два языка, совершенствовали знание родного. Обязательными были уроки эстетики. Кроме того, будущих секретарей учили ходить, держать осанку, одеваться, варить прекрасный кофе и так далее. Сама Виолетта читала им о мужской психологии, не забывая и про физиологию. "Не думайте, - любила повторять она, - что горизонтальное положение самое устойчивое. Особенно для женщин. Женщина из горизонтального положения может подняться довольно высоко или низко пасть". Виолетта лепила из девушек львиц, способных не только покорить любого мужчину, но и управлять им. Её выпускницы начинали работать у крупных чиновников и директоров. Многие успешно подводили своих начальников под венец. Оставшиеся без директорского колечка на пальчике, на жизнь тоже не жаловались.

Через своих элитных выпускниц Виолетта нажимала на тайные кнопки правления, могла открыть любую дверь, и потому слыла в городе влиятельной дамой. Соня подозревала, что на каждую из девиц Виолетта имела свой кнут в виде компромата.

С самой Хозяйкой у Сони сложились натянутые отношения. Девушка поначалу не могла преодолеть неприязни. Это чересчур явно читалось на ее лице. Виолетта вызвала как-то Воротову к себе и откровенно высказала: "Мне тоже неприятно как обошлись с Гариком, кстати, из-за тебя. Так что мы квиты. Лучше для тебя будет оставить личное. Позволишь эмоциям управлять собой - ничего не добьешься в этой жизни, так и останешься барахтаться внизу. Сделай невозможное - заставь меня уважать себя".

Соня подумала, сжала губы и стала учиться. Было нелегко, но она старалась. Последний их разговор состоялся на вечеринке выпускников. Виолетта обняла девушку и шепнула:

- Я горжусь тобой. Разрешаю только один раз обратиться ко мне за помощью.

Соня чмокнула в щечку бывшую врагиню:

- Лучшего учителя у меня и не было. Вы тоже можете обратиться ко мне... один раз.

- Вот и чудно, девочка, - отстранила от себя Соню Виолетта, - А теперь пойдем выпьем, чтобы этого не случилось.

Рассказ Сони казался сказкой. Прочитав подобное где-либо, Алексей похихикал бы над забавной выдумкой. Сейчас же ему и в голову не приходило сомневаться над рассказом красавицы. Пусть лопочет себе что угодно, лишь бы не пряталась за щитом деловой холодности и была бы рядом.

Они еще немного прошлись, потом подъехали несколько остановок автобусом и вновь пошли пешком. Оставив дела, болтали о разной чепухе. На языке Алексея давно вертелся вопрос. Набравшись смелости, он все же задал его:

- Соня, ты, наверное, осуждаешь меня, что я занимаюсь "эликсиром" для твоего хозя..., - Он запнулся, - ... для Вениамина Алексеевича?

- Раньше - да. А после того, как ты согласился помочь моему водителю - не осуждаю. Сахаров породил термоядерную бомбу, но это не помешало ему остаться порядочным человеком. Не все созданное человечеством идет ему на пользу. К примеру, наркотик помогает тяжело больным переносить страдания, и в то же время губит миллионы.

- Философия.

- Но ты сам хотел услышать это, - улыбнулась девушка.

- Мне кажется, что люди ввели философию в ранг науки, чтобы оправдывать свои поступки.

Соня не согласилась:

- Для оправдания своих грехов существует софистика, а не философия.

- Ты права, все зависит от того, в чьих руках будет "эликсир". Секретность не может продолжаться бесконечно. Я верю, что созданный мной препарат еще послужит людям в благих целях. - Алексей не позировал, ему искренне хотелось этого.

- По крайней мере, сейчас, "эликсир любви" дал двоим завлабам обычное человеческое счастье - заметила Соня.

За эти слова Алексею захотелось расцеловать её. Видимо это отразилось на его лице. Соня лукаво глянула на него и, запрыгнула одной ножкой на тротуарный бордюрчик.

- Вот мы и пришли, - сказала она. - Здесь я живу.

Она кивнула в сторону ближайшей многоэтажки.

- Окна во двор? - Полюбопытствовал Алексей.

- Вон они, - девушка указала на три окна четвертого этажа. - Домой не приглашаю, поздно уже. Тебе пора. Мне пора. Как-нибудь в другой раз.

- Когда? - Поспешил с вопросом Алексей.

Соня призадумалась.

- В середине следующей недели хозяин с Аркадием уезжают из города. Я буду свободна.

- Сходим в театр. - Предложил Алексей.

- Давай в зоопарк. Сто лет не была. Прокатимся на пони, покормим зверушек.

- Замечательно.

- Тогда до свидания, - девушка сделала ручкой и побежала к подъезду.

Алексей подождал, пока у неё в окнах не зажегся свет. Он постоял ещё немного, надеясь увидеть силуэт в окне. Потом поймал себя на мысли, что выглядит со стороны как совсем "зеленый" юнец под балконом одноклассницы. Он даже оглянулся по сторонам: "Не видит никто?" Затем вздохнул и отправился домой.

Дома дочь и теща спали. Жена смотрела видик, внимательно следя, как на экране телевизора мускулистые парни и длинноногие девицы обучали неискушенных советских зрителей приемам любви.

- Откуда половой ликбез? - Спросил Алексей шепотом.

- Подружка дала, - не отрываясь от экрана ответила Светка. - А ну-ка поди сюда.

Алексей подошел. Обернувшись, Светка схватила его за воротник, притянула к себе и обнюхала.

- Трезвый, - удивилась она, - А чего так поздно?

- Машина сломалась. Пока нашел буксир, пока дотащил до автослесаря... - начал Алексей заготовленную враку, - мастера Михалыч посоветовал. Толковый мужик, в машинах на раз-два соображает. Думал сразу починит, оказалось не все так просто. К завтрашнему обещал все сделать. Пока добрался... Его гараж в двух локтях по карте. С пересадкой на автобусе.

- Жалко. Новая совсем, - пожалела Светка. - Починит?

- Обещал.

- Ужин на плите. Сам разогрей, - и она отвернулась опять к телевизору.

Алексей потопал на кухню, пошарил по кастрюлям и сковородкам. Заклекшая картошка и кусок жареной цыпы. Картошку он есть не стал, да и не очень то и хотелось, а кусок курицы взял. Он принялся мечтательно жевать, вспоминая прошедший вечер. С недоеденным куском он выглянул из кухни.

- Свет, меня в командировку отправляют.

- Когда? - не прерывая просмотра спросила жена.

- Предположительно с середины следующей недели.

- Надолго?

- На несколько дней.

- Угу, - приняла к сведению она, ни разу не обернувшись на мужа.

Алексей пожал плечами: "Как все просто". На несколько дней он свободен.

Утром в лаборатории к нему подошел Архипов.

- Оторвись на минутку, алхимик.

- Что? - Поднял голову Алексей.

Серега навис у него над столом и выглядел очень загадочным. Он торжественно выпятил грудь и заявил:

- Леха, как твой должник, я приглашаю тебя в ресторан.

- С девочками и дракой?

- Драку не гарантирую, а девочки - обязательно. Свои. Так сказать в лес со своими дровами. Иначе никак. Меня моя никуда от себя не отпускает. Выбор твоей дамы за тобой. Я бы советовал взять эту, - Серега сделал выразительный жест.

- Какую эту? - Передразнивая его повторил жест Алексей.

- Ту, которая изредка заходит сюда, элегантную, не нашу, не институтскую. С такой не стыдно появиться в приличном обществе.

- Считаешь кабак приличным обществом?

- Какое есть. С кремлевским буфетом я не договорился. Так, что довольствуйся малым. Можешь, конечно, отказаться...

- Нет уж. А когда идем?

- Сегодня вечером.

- Что так неожиданно? Мне надо разыскать Соню, предупредить ее.

- Ищи, дружище, ищи. Я уже столик заказал. А то, если честно, мне с твоей Светкой отжигать не климатит.

Алексей пошел к телефону, звонить Аркадию Львовичу. Другого контакта с Соней, кроме как через помощника мафиози, у него не было. Аркадия Львовича по известному номеру не было. В течение часа Алексей звонил несколько раз. Наконец помощник Вениамина Алексеевича оказался на месте. Выслушав Скворцова, он, как всегда бесцветным голосом, сказал, что Сони на месте нет, но пообещал известить ее сразу же, как только она появится.

Ожидая звонка девушки, Алексей болтал с Архиповым, поскольку в преддверии похода в ресторан работать никак не хотелось. Сереге тоже сегодня было не до работы и он, в своей манере, с шуточками, рассказывал о своем романе с дочкой директора института. С его слов выходило, что сотворенный Алексеем "эликсир любви N2" сработал на все сто. Серега даже признался, что на днях они подают заявление в ЗАГС.

- Не рано ли? - Усомнился в их поспешности Алексей.

- Терпежу нет.

- Твоего?

- И моего тоже. Годы идут, а я еще МНС.

- А "Большой Хохол" как? Он в курсе.

- Я был представлен под светлые очи его сиятельства в нерабочей обстановке. - Похвастался Серега.

- Приглашали домой? - Изумился Алексей. - И как папа?

- Остался доволен выбором любимого чада, - самодовольно напыжился Архипов.

- А он при этом не целовал тебе руки? Не говорил: "Герой! Спаситель!"

- В благородном семействе не принято льстить в глаза.

- Ты, часом, не уронил честь лаборатории? Не чавкал за столом? Не сморкался в занавески?

Друзья рассмеялись. Их треп прервал рык разъяренной бегемотихи. Это в лабораторию ворвалась жена Стукова. Слухи о служебном романе мужа наконец-то докатились до неё. Как назло Водомерка сейчас сидела у них в лаборатории и отнюдь не на пионерском расстоянии от Федорыча. Застукав прелюбодеев рядышком супружница Стукова взъярилась еще больше, промчалась по лаборатории, снеся по ходу штатив с пробиркой на рабочем столе.

Скворцов и Архипов переглянулись и, не сговариваясь, выскочили в коридор, подальше от стокилограммовой разъяренной фурии.

- Наташка осталась, - Скворцов пожалел задержавшуюся на ристалище лаборантку.

- Ничего, укроется за шкафами как в блиндаже.

Друзья лыбились, слушая крики и, временами, звон битого стекла. Проходящие по коридору сослуживцы с любопытством оборачивались на необычные звуки из-за дверей лаборатории. На их вопросительные взгляды Скворцов с Архиповым недоуменно пожимали плечами.

- Надо было вывесить табличку "Не мешать... и так далее" - посетовал Алексей.

- Затопчут сейчас нашего Федорыча. Будет тебе эксперимент с экскрементом.

- А кто опылял завлаба и Водомерку эликсиром из баллончика? Я? Греметь тебе кандалами по этапу. "По тундре, по широкой дороге..." - пропел Скворцов.

- А кто создал "эликсир"? - Попытался свалить с себя вину Архипов.

- Ага! Претензии от висельника по поводу веревки выставляем пеньковому заводу? Не говори глупостей. Твоя блудливая ручка соединила сердца завлабов. У меня и в мыслях не было совершить святотатство. И против кого?! Тут тебе еще статья светит "за неуважение к начальству". А в нашу эпоху демократического централизма статеечка эта приобретает политический окрас. Значит, на Соловки тебя, контру, на Соловки! - Хохмил Скворцов.

За дверями лаборатории крики стихли, и послышался безудержный плач. Друзья прекратили зубоскалить и прислушались. Плач продолжался долго и наконец затих. Что произошло в лаборатории, было непонятно.

- Убили кого? - Прошептал Архипов.

- И Наташку тоже? Случись чего, заорала бы, - Также шепотом ответил Скворцов.

Вдруг дверь лаборатории со стуком распахнулась и, с красным лицом, из неё вылетела жена завлаба. Громко стуча каблуками, она пронеслась мимо Скворцова и Архипова на выход. Спустя пару минут показалась Водомерка, заплаканная, но ничуть не убитая горем. Не глядя на друзей, она прошмыгнула к себе в кабинет. Еще через какое-то время, опустив глаза в пол, за ней проследовал Федорыч, красный и взъерошенный. Проводив его взглядом, друзья решили вернуться на место схватки.

В лаборатории Наташка сметала разбитую химическую посуду.

- Ну, как? - С порога в один голос спросили нашкодившие друзья.

- Слониха в посудной лавке, - давясь смехом, отрапортовала лаборантка. - Четыре колбы разбито и одна пробирка. Хорошо еще химпосуда прочная, могло быть больше.

- Кто победил? Женский карательный батальон? - Серегин вопрос оказался быстрее Скворцовского.

- Наши, - улыбалась Наташка.

- Водомерка? - Серега присвистнул - С её то ростом и весом?

- Она. Она, - подтвердила Наташка, ссыпая осколки в разбитое ведро.

- Каким образом? - Алексею тоже не терпелось узнать подробности, - рассказывай быстрее, а то Федорыч придет.

- Думаю, не скоро, - Высказала свое мнение лаборантка - Ладно, слушайте, обалдуи, и восхищайтесь женским умом.

По её словам, жена Стукова устроила дикий ор, подкрепленный битьем лабораторной посуды. Любовники с лихвой получили порцию брани в свой адрес. Еще чуть-чуть и дошло бы до рукоприкладства, как Водомерка вдруг упала на стол и горько разрыдалась. Её безутешный плач вначале остановил разъяренную жену завлаба, затем заставил заинтересоваться горем разлучницы. Стали её пытать, о чем-де горемыка убивается. Водомерка не сразу, но призналась, что давно хотела сказать Федорычу, но не решалась. Будто бы у неё трудноизлечимое вагинальное заболевание, которое передается половым путем.

- И что, правда? - Наивно спросил Архипов.

- Пень, - Легонько хлопнул его по затылку Алексей, - Не заметил, какая она выскочила довольная. Теперь Федорыча дома на порог не пустят, а Водомерка подберет его бездомного. Победа.

- Иппон, - выдал Серега уважительно.

- Ругаться марш на улицу, - замахнулась на него венком Ковалева, - тут тебе не конюшня.

- А что я сказал? - Отскочил подальше Архипов. - "Иппон" - возглас судьи в дзюдо, означающий "чистая победа".

И действительно, Водомеркой была одержана чистая победа - Федорыч, в конце концов, перебрался жить к ней. Отголоски скандала прокатились по институтским кулуарам. Кто осуждал, кто сочувствовал. Партком попытался поучить морали Стукова, но Федорыч проявил строптивость, положив на стол парторга свой партбилет. Но это все произойдет чуть позже, а в этот день Скворцова больше занимали мысли о предстоящем вечере. Наконец-то он дождался звонка Сони, пригласил её в ресторан. Получив согласие и условясь о месте встречи, он съездил домой, переоделся.

Подозрительно взирающей на его приготовления теще он соврал, что обязан встречать и размещать делегацию немцев. Та, по глазам видать, не поверила, но ничего не сказала.

Серега отпросился у Федорыча и ушел с работы часом раньше. Алексей еле дождался окончания рабочего дня. Он сразу же помчался домой к Соне. Она была почти готова. Но, как и у каждой женщины, это "почти" растянулось еще минут на сорок. Ковыряйся его Светка, Алексей бы уже нервничал, а здесь он терпеливо ждал, пока Соня скажет: "Ну, все. Пошли".

Свою машину Алексей не брал. Они остановили таксиста. Тот заломил такую цену, будто собирался нести их на руках. Алексею неловко было показаться скаредным в глазах девушки, но Соня небрежным жестом сама отправила ушлого мужичка путешествовать дальше в одиночестве. Тут же поймали частника и на нем отправились в ресторан, выбранный Архиповым для вечеринки.

Заведение не было шикарным, так, средней руки. Но скатерти на столах и живая музыка там имелись. Красавицы вроде Сони не баловали своим посещением этот образец общепита. Поэтому, когда Скворцов и Соня вошли, шум в зале на мгновение смялся. Все, мужчины и женщины, обратили внимание на них, точнее на девушку. Спутница Алексея сегодня была особенно хороша. Темно-зеленое платье чуть выше колен, высокие каблуки дефицитнейших итальянских туфель, обнаженные плечи. Густые волосы собраны элегантной заколкой. Ансамбль завершало играющее в лучах света колье на точеной шее. Стройные ножки в супермодных, еще не виданных здесь, колготках с рисунком, притягивали взоры мужчин. Один из кавказцев так и замер с вилкой у рта, провожая Соню пожирающим взглядом. Скворцов знал, что девушка красива и привлекает внимание окружающих, но такого эффекта не ожидал и был несказанно горд.

В глубине зала поднялся Архипов и помахал им. За столиком с ним сидела щупленькая девица в вечернем платье и с высокой прической. Алексей и Соня направились к ним.

- Катя, - Познакомил Серега со своей невестой.

- Соня, - В свою очередь представил свою спутницу Алексей.

У столика мгновенно появился официант. Дамам предложено было выбирать блюда, мужчинам напитки. Когда официант удалился, Архипов рассмеялся:

- Ну, ребята, вы даете. Мистика какая-то. Мы полчаса кукуем здесь, и ни один из гарсонов не удосужился обратить на нас внимание. Но как только вы появились, официант тут как тут, словно чертик из табакерки.

- Я шепнул гардеробщику этого злачного места, что идем к проверяющему, который здесь инкогнито, - нашелся Алексей.

Катенька Приходько разглядывала Соню, словно школьница старшую подругу. Достаток в семье и положение папаши не гарантировали ей шика, который чувствовался в спутнице Алексея. Потому-то директорская дочка глядела во все глаза, пытаясь перенять стиль новой знакомой. Соня чувствовала это, но не манерничала, легко поддерживала разговор и первой предложила тост за знакомство. Было весело. Вволю дурачились, смеялись от души. Когда заиграли музыканты, пошли танцевать. Алексей пригласил Соню, расстроив смуглого носатого красавца, ринувшегося к ней. Пришлось носатому кружить пухленькую блондинку с соседнего столика.

Соня чувствовала музыку, двигалась легко и пластично. Алексей не мог оторвать взгляда от ее серых, с печалинкой глаз. Несмотря на сутолоку на небольшом танцевальном пятачке, они двигались свободно. Танцующие рядом тактично старались не задевать их. Алексей не замечал ничего вокруг и не отпустил девушку, когда музыка закончилась. Они остались стоять вдвоем на пустеющей площадке. Первой опомнилась Соня. Она изобразила книксен, и Алексей спохватился, поцеловав партнерше руку.

- Давно не танцевала, - шепнула она.

- Я тоже, - ответил Алексей.

Музыканты пригласили на быстрый танец, но они вернулись к столу. Архипов с подружкой уже был там и разливал по рюмкам: дамам вино, мужчинам водочку.

- Итак, на чем мы остановились? - Многозначительно обводя взглядом стол, спросил он.

- Ужас. Совершаю ошибку, собираясь выйти замуж за алкоголика, - Попыталась юморить Катенька.

- Зато работящего, - заметил Алексей.

- И любящего, - поддержал Серега и продекламировал, -

Горе придет - кровь по капле отдам,

Беду отведу любую,

И чувства мои не подвластны годам,

Когда за любимую пью я.

Соня в восторге захлопала в ладоши:

- Омар Хайям?

- Архипов! - Надул губы Серега, - Талантов моих не счесть.

- Когда надо поспать и поесть, - вставил Алексей.

- Завистников моих не счесть, - Серега ткнул пальцем в друга.

Гордясь его находчивостью, теперь захлопала в ладоши Катенька. Глаза ее светились обожанием. Алексей искоса поглядывал на нее. По тому, как директорская дочка глядела на Серегу, ловила его взгляд, временами прижималась к нему, было ясно, что девушка искренне любит его.

Один быстрый танец сменил другой. Музыканты - молодцы, их репертуар изобиловал модными на сегодняшний день мелодиями.

- Быстрый танец. Пойдем, потанцуем, - Потянула Серегу Катенька.

- У-у-у, - Тот показал на свой набитый рот.

- Пойдем одни, - Предложила ей Соня, - пусть мужики поболтают. А то сама знаешь у них "после работы о работе, а на работе о..."

- О нас, - со смехом продолжила Катенька, с благодарностью глянув на нее.

С юношеской наивностью ей хотелось показаться примой в любовном тандеме Приходько-Архипов. Но Серега проявил толстокожесть и не побежал за ней по первому зову. Спасибо Соне, поддержав Катеньку, она выправила ситуацию, не дав детским амбициям, дорасти до глупых обид. Только этого не хватало на вечеринке.

Девчата пошли на танцевальный пятачок.

- А твоя-то ничего. Даже дух захватывает, - Глядя им вслед сказал Архипов, - Небо и земля по сравнению с моей. Слушай, ты не можешь попросить свою научить Катьку целоваться. А то она неудобно двигает челюстью.

- А почему мою? Вовсе она не моя. Знакомая. Ходит, проверяет работу, - Постарался прояснить ситуацию с Соней Алексей.

- Леха! - Архипов помахал перед его лицом ладонью, - У тебя косоглазие или катаракта на оба глаза? Ты что, не видишь, как она на тебя смотрит?

- Болтаешь? - Недоверчиво протянул Алексей, - Показалось тебе.

- Разуй глаза, пенюх.

Алексей обернулся на танцующую Соню. Та с улыбкой помахала ему. Алексей ответил. Быстрый танец сменился медленным. Девушек тут же пригласили. Катя, из-за спины партнера, показала язык Архипову. Серега шутливо погрозил ей пальцем.

- Что ты там заикался относительно поцелуев? - Спросил дружка Алексей.

- Целуется неловко, - ответил Серега, наливая еще по рюмочке.

- Когда поцелуй твоей женщины раздражает - скажи любви: "До свидания". Или намерен терпеть?

- Намерен. Намерен. Еще как намерен.

- Может, тебе понюхать "эликсирчика"? - Справился Алексей.

- Нюхай сам свою химию. А мне и так ничего. Раз в жизни повезло, так тут же норовят все с медвежьими услугами. В любви кто-то должен сохранять трезвость ума. Два влюбленных дурака в одной лодке не то, чтобы плыть не смогут, потонут, к чертовой матери.

- Сдается мне, ты ошибаешься и с годами пожалеешь об этом, - предупредил друга Алексей.

- Это случится потом, - отмахнулся Серега, - Давай выпьем за твой эликсир. Он ведь работает. Да еще как!

Друзья выпили.

- Алкогольничаете? - К столику подошли их девушки, - Вы уж покукуйте без нас немного. Мы отойдем в дамскую комнату.

- Ку-ку, ку-ку, - тут же отозвался Серега, улыбаясь во весь рот.

Когда девушки удалились, он уже серьезно спросил:

- И что ты намерен делать с "эликсиром"?

- Как что? - Не понял Алексей.

- Ты что, отдашь его просто так? Этим бандитам?

- Договор дороже денег, - пожал плечами Алексей. - Что я могу? Сунуться с ним в БРИЗ или Ученый совет?

- Твоя разработка - чистой воды Нобелевская премия, - горячился Серега.

- Знаю. И что дальше? Заказчики люди серьезные, жизнь испортят в два счета. Связи у них, сам видишь какие. Директор наш, Катькин папочка, на что крут, а вон как прогнулся перед ними.

- Я все продумал, - придвинулся ближе Архипов, - нужно запатентовать твое изобретение за границей.

- Туда еще попасть надо.

- Катькин папаша поможет нам сделать путевку за границу.

- Нам? - Алексей не смог скрыть иронии.

- Ну,... не совсем... . Нам с Катькой точно. Но это ничего не меняет. За границей я смогу заявить патент. Ну, ты возьмешь меня в соавторы, а я все обстряпаю. Я же помогал тебе в опытах и вообще. Ты не можешь отрицать этого. Ну, скажи?

- Ты не осознаешь, кого пытаешься объегорить. А уж тебя-то они прихлопнут как комарика.

- Ты подумай, подумай. После официальной регистрации изобретения им уже ничего не сделать, - продолжал настаивать Серега.

Скворцов вяло отмахивался:

- Не будем об этом. Не стоит портить вечер.

Архипов надулся, на некоторое время замолчал, потом махнул рукой.

- Ладно. Оставим на время. Пусть в твоей голове пока отложатся мои слова. Подумай в спокойной обстановке и ты поймешь, что я прав и предлагаю единственно правильное решение. Ты станешь не просто знаменит, но и богат. Если ты боишься этих бандитов, то от них легко укрыться за границей. С деньгами тебе в любой стране будут рады. Подумай же хорошенько, гений недоделанный.

- Хорошо, - сдался Алексей. Ему хотелось побыстрее оставить скользкую тему.

- Отлично, - Обрадовался Серега, - А сейчас, давай, выпьем.

- По чуть-чуть.

- По маленькой, по маленькой. За дружбу, и все такое с ней связанное.

В это время в дамской комнате девушки подправляли макияж. Соня управилась первой.

- Погоди, - придержала её Катенька, - давай покурим. Она вытащила из сумочки сигареты, предложила угоститься.

- Я не курю, - мягко отказалась Соня.

- А я не могу бросить. Сережка настаивает, а у меня пока не получается. Не уходи, побудь со мною.

Катя прикурила. Соня наблюдала за девушкой. Легкое жеманство Катеньки она приписывала её молодости и жгучему стремлению выглядеть заметной. Вот и сейчас она тараторила глупости, выдавая свое желание быть эффектной за действительность:

- Что за мужики! Невозможно нормально сходить в ресторан, отдохнуть. Представляешь, мой танцор, тот, с кем я сейчас танцевала, предложил тут же поехать к нему, смотреть видик и пить "Наполеон". Ужас! Все же видели, что я не одна.

- И то верно, - поддержала Соня, - а мой пузатенький оказался посолиднее - предложил "Волгу" за одну только ночь с ним.

Сказала она будничным тоном, словно по несколько раз на дню получала подобные предложения. Катенька поперхнулась. Будь у нее сигарета покороче, она бы проглотила её. Соня же добавила:

-Я же пришла сюда с любимым человеком, и разменивать его не собираюсь.

- Действительно. Дураки, какие. - Поддакнула сконфуженная Катя.

Соня сдержала снисходительную улыбку. Тут дверь распахнулась и в туалет ввалилась пьяненькая девица. Уставясь на Соню, она развела руки:

- Какие люди! И что ты делаешь на моей территории?

- Если туалет твоя территория, - то я его освобождаю. - Спокойно сказала Соня незнакомке. Она попыталась выйти и разрядить обстановку, но девица преградила путь:

- Но, но, не хами. Тебе ли не знать порядки?

- Милая, а ты меня не с кем не путаешь? - Ледяно спросила Соня.

- Я тебя видела у Виолеты.

- Я бываю и в мерии. Так что я депутат Горсовета? - Презрительно скривилась Соня.

Она нисколько не стушевалась перед местной проституткой. Катенька, наоборот, побелела, Катенька, наоборот, побелела, прижалась к стене.

- У Виолеты я тебя видела не из простых, - продолжала напирать девица. - А наши порядки ты знаешь.

- Ты заблуждаешься, девочка. И не ровняй меня с собой. На ваши порядки мне плевать. Меня они не касаются. Я не из ваших. И прежде чем предъявлять приличным людям, сначала подтяни колготки, чумичка.

Соня предупредительно, словно пистолет, выставила указательный палец с длиннющим накрашенным ногтем. У девицы запрыгали губы, она грязно выругалась и выскочила из туалета. Соня обернулась к Кате. Девушка, округлив глаза, смотрела на неё. Сигарета почти истлела в её руках.

- По работе, я вынуждена была несколько раз встречаться с их "мамочкой". Эта дурочка приняла меня за проститутку. - Объяснила Соня.

Домашнее дитя, Приходько Катя, болванчиком закивала. Соня вынула у нее из пальцев погашенный окурок, заставила вымыть руки и прыснула ей в рот духами.

- Чтобы твой не заметил, - объяснила она, - Сама же говорила, что ругается.

Закончив процедуру очищения, девушки вышли из туалета и направились в зал. Пройти им не дал развязный молодой человек, с повадками "крутого" мальчика.

- Куда, цыпочки? - Раскинул он перед ними руки. - Не хорошо. Здесь все платят мне.

- Ты что, официант? - Не оробела перед нахалом Соня, - Так мы еще не все выпили и съели.

Она попыталась обойти парня, но тот не позволил, грубо схватив Соню за руку:

- Не прикидывайся, детка. Лилька сказала, кто ты. За место заплатите мне.

От голоса сутенера веяло неприятностями. Катя струхнула, прижалась к подружке и закрутила головой в поисках поддержки. К её отчаянию, в фойе, кроме них никого не было. Пожилой гардеробщик, что отводил грустные глаза - не в счет. Соня же и не думала пасовать перед хозяином местных проституток. Она дернула рукой, пытаясь освободиться от захвата.

- За синяки ответишь, - морщась от боли, процедила она, - А своей девочке передай, что носить очки не западло.

- Че-е-го? - угрожающе протянул парень и замахнулся отвесить пощечину строптивице.

В этот момент его руку перехватили сзади и с силой потянули вниз, за спину. Сутенер ойкнул и поневоле выгнулся. Незнакомый Катеньке парень, гораздо крупнее их обидчика, выкрутил руку сутенеру. Свободной рукой он подхватил сутенера сзади за штаны и потащил его обратно к туалетам.

- Девочки, откройте, - не оборачиваясь, попросил нежданный спаситель.

Соня забежала вперед и рванула дверь женского туалета. Тут же в распахнутый проем влетел страшный доныне сутенер. Гроза местных проституток, пролетел до противоположной стенки и с размаху впечатался в кафель. Вслед за ним в туалет шагнул незнакомец, за ним заскочила Соня, на ходу крикнув спутнице:

- Катька, никого не впускай!

Директорская дочка, боясь остаться одной в негостеприимном ресторанном фойе, поспешила за всеми. Она захлопнула за собой дверь и навалилась на неё всем телом, как на амбразуру, но спиной, и потому смогла увидеть дальнейшее. Великан подошел к сутенеру и сунул ему под дых.

- На кого ручонку поднял, урод?

Сутенер согнулся, хватая ртом воздух. Парень легко подхватил его, сгорбленного, подтащил к туалетной кабинке, подал вперед и прижал голову сутенера дверкой.

- За такое прибить мало. А может, "опустить"? Ты как? - Назидательно вопрошал великан.

Свободной рукой он дернул за штаны сутенера. Трыкнула молния, заскакала по кафелю брючная пуговица. Брюки сползли, обнажая белый зад. Сутенер захрипел и задергался, не в силах ни освободить голову, ни противостоять надвигающемуся насилию.

- На зоне таких любят, - спокойно продолжил великан, - Все равно, если попадешь туда, этого не миновать. Начнем тренироваться?

- Сутенер завыл прорезавшимся голосом.

- Не надо, Саша, - остановила великана Соня.

Тот обернулся к девушке, шутливо подмигнул ей и расплылся в улыбке.

- Дамы тебя прощают. Скажи им спасибо.

Он отпустил дверцу. Помятый сутенер упал на четвереньки и попытался отползти подальше.

- А я, вот - нет! - Заключил великан, и легко подхватив сутенера, несколько раз макнул головой в унитаз.

На этом он закончил экзекуцию. Подмигнув девушкам, он указал на дверь, предлагая им выходить.

- Спасибо, Саша, - Соня чмокнула его в щеку и, подхватив Катеньку, поспешила с ней обратно в зал ресторана.

Завидев их троих, выходящих из туалета, гардеробщик в знак одобрения показал Саше большой палец. Великан направился к нему, что-то шепнул старику. Тот утвердительно кивнул и зашарил у себя под стойкой. Зачем полез гардеробщик, девушкам некогда было смотреть. Их и так уже заждались их кавалеры. Прижимаясь к Соне, Катенька на ухо спросила ее:

- Кто это был?

- Местный сутенер. Нас просто спутали, - сделала вид, что не поняла вопроса Соня.

- Не тот, второй. Кто защитил нас?

- Мой водитель, - также на ухо прошептала Соня, - И, давай, ничего не говорить нашим мужикам. Расстраиваться будут, нервничать. Зачем вечер портить? Хорошо?

Катенька послушно закивала. Петляя между столиков, они наконец добрались до своего. Навстречу им поднялся Архипов:

- Что так долго?

- Посплетничали немного, - кокетливо улыбнулась Соня, заговорщицки подмигнув Катеньке.

Той не терпелось все рассказать дружку. Памятуя просьбу Сони она еле сдерживалась, поглядывая горящими глазами то на Архипова, то на новую подружку. Хватило ее ненадолго. Стоило Скворцову пригласить свою девушку на танец, Катенька тут же принялась нашептывать Сереге о случившемся в туалете. Когда Алексей и Соня вернулись с танцплощадки за столик, Архипов выглядел протрезвевшим и пожирал их округлившимися глазами. Нервно суетясь, он заспешил свернуть застолье. Никто не возражал, благо на столе все подъели, и спиртного оставалось "на посошок". Архипов отловил официанта, расплатился с ним и они пошли на выход.

Ранее хмурый гардеробщик, сейчас улыбался им, выдавая одежду. Одному Скворцову было невдомек, чему радуется морщинистый старик. Он даже хотел полюбопытствовать о перемене настроения у самого гардеробщика, но помешал Серега. Архипов мельтешил, поторапливая всех. На улице он первый замахал вывернувшему из-за угла автомобилю, остановил его, помог дамам побыстрее сесть в машину.

- О! - Опешила Катенька, увидев за рулем их недавнего защитника.

- Саня?! - В свою очередь удивился Алексей, заметив, чья это машина. - Ты как здесь оказался?

Водитель невинно пожал плечами.

- Давай, давай, поехали, - плюхаясь на переднее сиденье рядом с ним, поторопил Архипов.

Саша хмыкнул и тронул машину, но тут же ударил по тормозам. Их подрезал черный джип, непонятно откуда взявшийся. Джип остановился перед самым носом Сашиной машины. Пассажиров качнуло. "Ой!" - пискнули дамы. Саша хотел было сдать назад, но сзади их подперла "девятка". Из блокирующих автомобилей вылезли решительного вида парни, несмотря на морозец все в кожаных куртках. Их оказалось с десяток, и настроены они были решительно - в руках держали цепи и бейсбольные биты. Катенька заскулила и задергала дверью, желая выскочить и задать деру. Соня, сидящая рядом, потянулась через девушку и заблокировала ее дверь, затем крепко схватила Катеньку за руку, пытаясь успокоить. Сама она внутренне подобралась, заледенела лицом. Серега со второй попытки тоже утопил флажок предохранителя своей двери. Он обернулся к девушкам и прошипел что-то злое. Лицо его, то ли в свете фонаря, то ли от страха казалось бескровным. Алексей беды не чувствовал. И не потому, что был отчаянно смел, а как простоватый муж, узнающий все в последнюю очередь, единственный не ведал, что случилось в фойе ресторана. Он полагал, что парни, обступившие машину, были просто хулиганами, или рэкетирами, спутавшими их с кем-то другими. Он и не думал, что нападавшие появились по их душу. Да плюсом еще хмель, что делает зайца тигром. Для Алексея все напоминало кино, по сценарию которого Саша-водитель должен бы вылезти из машины и задать трепку плохим парням. Дольф Лундгрен, Стивен Сигал и Чак Норрис так бы и сделали. А чем наш герой хуже? Алексей даже был не прочь подсобить великану. Он поискал дверную ручку, чтобы выйти вместе с ним навстречу нападавшим, но его, как и Катеньку, за рукав придержала Соня. Алексей подчинился девушке, умерив свой пыл. Да и Саша не спешил показывать свою удаль. Водитель оставался в машине, озираясь по сторонам в поисках спасения. Маневра для бегства у них не оставалось. Автомобиль спереди и сзади блокировали машины бандитов, направо уйти мешал слишком высокий бордюр.

Нападающие тем временем не спеша, обступили автомобиль, которому некуда было деться. В гробовой тишине салона прозвучало облегченное Сашино:

- А вот и наши.

Тротуар осветился фарами, заскрипели тормоза нескольких машин. Подручные Вениамина Алексеевича, вооруженные несравненно лучше нападавших - пистолетами и автоматами, оттеснили первых от автомобиля Скворцова с друзьями. Быстренько они откатили блокирующую машину и пробили ей шины. Ту же участь постигла и вторую машину местных "крутых". Саша не стал дожидаться развития событий и тут же бросил свой автомобиль в образовавшийся просвет. Алексей обернулся, пытаясь разглядеть, что там твориться возле ресторана, но их автомобиль слишком быстро уходил с того места и в ночи, под слабым светом фонаря, трудно было что-либо разглядеть.

- Ну, дела! - Наконец-то к Архипову вернулся дар речи.

- Ужас, - это уже подала голос Катенька, - Я чуть со страху не умерла.

- Как в кино, - вторил ей Архипов, - Еще чуть-чуть, и нас бы растоптали.

- Я вся оцепенела, - хватая его за плечо, захлебываясь, говорила Катенька, - Ну и сходили в ресторанчик.

- Так никто ж не пострадал, - защитил хозяйку Саша-водитель, чувствуя, что полетел камешек в ее огород, - Считайте, что попали в необычное приключение. Будет что вспомнить.

За послестрессовой болтовней, незаметно развезли всех по домам. Первых высадили Архипова с Катенькой. Парочка не пожелала расставаться. Им еще на полночи разговоров о случившемся в ресторане. Затем отвезли Скворцова. Вылезать тому не хотелось, но Соня умоляюще посмотрела на него. Алексей скомкано попрощался и выбрался из машины. Он проводил взглядом автомобиль, увозящий девушку. Хороший вечер с необычным приключением. Обидно, что так быстро пришлось расстаться. Он предполагал, что сам проводит Сонечку до дома.... Жаль. Он поспешил домой, успокаивая себя тем, что вскоре его ожидает мнимая командировка. А там...

И "командировка" случилась. Но не совсем так, как рассчитывал Алексей. Он загодя оформил отгулы на те дни, когда Соня освободится от дел. Для жены им было заготовлено фиктивное командировочное удостоверение из старого бланка, заполненного рукой Архипова. Удостоверение Алексей выложил дома на видное место. В него не преминула сунуть нос теща. Светка же оставила хитроумную уловку мужа без внимания. В последнее время на работе у нее не ладилось. Она часто задерживалась и ходила смурная. К "командировке" мужа Светка отнеслась неожиданно равнодушно. "Оно и к лучшему. - Рассудил Алексей, - Меньше вопросов - меньше вранья". Ведь он и не собирался никуда уезжать. В тайне он предполагал затеряться с Соней в большом городе, целые дни посвящать ей, а может, и ночи. Авансов на близость девушка не давала, но ведь пошла с ним в ресторан! И в гости пригласить сулилась при удобном случае. Секретарша Вениамина Алексеевича в квартире жила одна, но уж больно грозен ее покровитель. Лишняя огласка ни Алексею, ни ей ничего хорошего не несла. На всякий случай Скворцов снял квартиру. Пришлось проплатить за нее на месяц вперед, но о каких деньгах речь, когда его ждало увлекательное приключение.

Соня внесла коррективы в его планы. Буквально за день до "командировки" она позвонила и сказала, что хотела бы поехать на родину, к маме. Алексей поначалу опешил, а потом набился в провожатые. Он предложил отвезти ее на своей машине, но девушка сказала, что не стоит напрягаться - до них ходит электричка, всего четыре часа ходу. Алексей согласен был и на электричку. Тоже неплохо - романтическое путешествие под стук колес. Он даже вслух пофантазировал на эту тему. Соня рассмеялась и поддержала его. По ее голосу он понял, что девушка совсем не против спутника в его лице. Она в меру пококетничала и назвала поезд, время отправления и вагон, в котором Скворцову предстояло занять ей место.

Алексей ликовал. Чужой город, в котором его никто не знает. Какая умница Соня! Хоть город, где они сейчас живут, очень большой и вероятность "засветиться" в такой толчее ничтожно мала, ни к чему дергать тигра за усы. А там, на родине Сони, за ними не будет нежелательных глаз.

Надо ли говорить, что в назначенный день он хорошенько загодя отправился на вокзал. Для конспирации он вышел из дома небритый. Но, похоже, Светка его ухищрений опять не заметила. А выглядеть хотелось на все сто. Поэтому Скворцов по дороге на вокзал заскочил в парикмахерскую. Он давно мечтал быть выбритым опасной бритвой. Считалось, что после нее кожа остается самой гладкой и щетина не растет дольше. Сам он пользоваться опасной бритвой не умел. В последнее время искусство обращения с этим, очень острым предметом утратило массовость. Это раньше опасная бритва имелась в доме каждого мужчины. Сейчас же повсеместно пользовались сменными лезвиями. А как хотелось почувствовать себя на месте английского аристократа во время утреннего бритья, с компрессом, салфетками и прочими ритуалами. Алексей сел в кресло к старой парикмахерше, полагаясь на ее опыт. Каково же было его разочарование, когда парикмахерша взяла обычное безопасное лезвие "Нева", разломила надвое и половинку вставила в держатель, условно напоминающий опасную бритву. Справилась она со своей задачей замечательно, ни разу не порезав Скворцова, но Алексей остался недоволен - ожидаемого шика не случилось. Бурчать или как-то проявлять себя он не стал. Настроение его не успело испортиться. Он подслушал, как за соседним креслом клиент спрашивал парикмахершу, чем лечить редеющую шевелюру. Алексей не преминул вклиниться в разговор и посоветовал мужчине использовать уринотерапию - втирать мочу в голову. При этом он не стал озвучивать, что волосы могут вырасти темнее, жестче и кудрявее, но сама мысль развеселила его. Он покинул парикмахерскую, хихикая себе под нос.

Появился он на вокзале часа за полтора до отправления поезда. Сам состав под посадку еще не подали, и, скрашивая ожидание, Алексей послонялся по округе. Первым делом он изучил расписание, и узнал, что они должны прибыть на конечный пункт в половине четвертого. Сверясь по карте, что висела неподалеку, и, прикинув расстояние, он сообразил, что электричка "будет кланяться каждому столбу" - не пропускать ни одной остановки. В другой раз такой поезд наводил бы тоску, но когда с тобой приятная попутчица, это даже к лучшему.

Вокзальное новшество - платный туалет, приятно удивил его чистотой. Даже вспоминать не хотелось, что было раньше на месте этого закутка. С перестроечными туалетами на территории вокзала появились также несколько палаточек, торгующих кооперативной дребеденью. На этом ветра перемен иссякли, оставив неизменным облик МПС, с его грузными тетками в замызганных оранжевых жилетках, гундосым голосом дежурной в репродукторе, стайкой прилипчивых цыганок на ступеньках и сытных таксистов поодаль. И еще неистребимый запах общего зала. Так же, по старинке, здесь продавали серые пирожки с повидлом и каменные пончики. Алексей обошел их стороной. Не хватало еще отравиться в столь ответственный момент. Одно дело - героические болезни: ушибы, раны..., ангина, наконец. А когда тебя в присутствии девушки разбирает банальная диарея, какая уж тут любовь и романтика. Алексей направил стопы к киоску союзпечати. Газеты и журналы только что подвезли, и киоскерша раскладывала их. Тут было на что взглянуть. Если раньше в газетах ценилась лишь последняя страница с программой передач, спортивной полосой и фельетоном, то сейчас почитать можно было много чего. Голых теток в газетах еще стеснялись печатать, а всякую ересь уже гнали вовсю. Одно уважаемое издание как сенсацию преподносило рассказ журналиста о целой деревне ведьм в Сибири, где он провел несколько дней. Другие с полной серьезностью извещали, что несут на своих страницах заряд энергии чудо-лекаря Чумака. Третьи потихоньку озвучивали личную жизнь почившего в бозе генсека Брежнева, по нарастающей клеймили Сталина, еще не ведая статистики, что до второй мировой войны оправдательных приговоров было 10% от общего количества рассматриваемых в судах Советской России. В начале же третьего тысячелетия в свободной от коммунистического режима, все той же России их будет уже 0,4%. Модные журналисты поругивали власть, зарабатывая имидж "совести народа", а сами потихоньку пересаживались из рваных "москвичей" в иномарки. Жизнь эстрадных звезд еще не рассматривали под микроскопом, да и они сами пока стеснялись трясти грязным бельем на публике. Но кое-какие скандалы из жизни бомонда все же начинали просачиваться на страницы печати. А самое главное, что еще не успело надоесть в периодике - так это кроссворды, вполне доступные, осилить которые мог среднестатистический гражданин. Не те, что раньше печатались в "Огоньке" или "Работнице" как домашнее задание для слушателей Академии Генштаба. Ну, кто кроме них мог с лету назвать третий приток Оби или райцентр Казахстана. Обежав глазами титульные листы газет и журналов, Алексей выбрал для себя "Совершенно Секретно", а для Сони "АиФ". Как ни хотелось, а забавную "Спид-Инфо" купить он постеснялся. Что еще скажет на это Соня. Кстати, девушка все еще не появлялась. Алексей покрутился на пятачке у вокзала, прошелся поближе к автобусным остановкам. Впустую. Сони нигде не было. Он вернулся к входу в вокзал. Минут через десять морозец загнал его в здание. Алексей пристроился у окна, поглядывая на перрон сквозь мутное стекло.

Наконец их электропоезд подошел к платформе и замер, распахнув автоматические двери. Приезжие высыпали из вагонов, оставив после себя табачный запах в тамбурах. Алексей поспешил занять место в вагоне. Он помнил свои ранние поездки. Так называемые "Колбасные" поезда из столицы уходили переполненными, и если ты нерасторопен или припозднился, то рисковал всю дорогу ехать стоя. За пять лет учебы дорога туда - сюда до тошноты измотала Алексея. Нынешний вагон походил на те, в которых ездил он - брат-близнец тысяч таких же трудяжек пригородного сообщения, с деревянными лавочками и никелированными полками-решетками для багажа, слегка пошарпанный и, непременно с надписями на стенках и сиденьях. Куда не повернись, обязательно зацепишься взглядом за наскальное творчество современных неандертальцев. Образчики подобного искусства можно встретить повсюду: на заборах, подъездных стенах и на городских скамейках. Алексей невольно отметил, что лавочки в парках были изрезаны с большей фантазией, но меньшей культурой. Вагонопись оказалась более примитивной - любовь-морковь, кто-то там дурак, а кто-то сила. Лысый и Кирпич извещали, что они - студенты обители бывших школьных лодырей - ПТУ N 18. Где они сейчас, эти Лысый и Кирпич? Шагают с похмелья на завод? Или бедуют в местах лишения свободы? Как бы то ни было, а их умственный потуг в виде надписи на скамеечке железнодорожного вагона катает до сих пор по России.

Через какое-то время Алексей понял, что погорячился, занимая заранее место. Лучше бы он караулил девушку на вокзале. При небольшом морозце, с раскрытыми дверями, вагон быстро остывал. За то время пока Алексей ждал Соню, он даже озяб.

Он и не предполагал, пассажиров на поезд окажется маловато. Похоже, виной тому середина дня и начало недели. Возможно, в пятницу или субботу на этот поезд не протолкнуться, а сейчас его вагон был почти пуст. Напротив, через скамейку расположились женщина с пятилетним сыном, чуть далее - командировочный с дипломатом и полиэтиленовым пакетом. Две тетки втащили в вагон три связки обоев. Видимо в провинции совсем худо с этим. Тетки сели сзади Алексея. Сбоку, через проход место занял студент. Вот и все пассажиры.

Алексей то и дело выглядывал в окно Соню? Среди редких пассажиров спешащих на посадку ее не было видно. Он уже начал беспокоиться - не случилось ли чего. В голову полезли дурные мысли об авариях на дорогах, бандитах на улицах и чересчур проницательном Вениамине Алексеевиче, прознавшем об их поездке.

Девушка появилась минут за десять до отправления. Такой запас времени говорил о том, что она на самом деле спешила. Она была не одна. Следом за ней Саша-водитель тащил здоровенные сумки. Соня заглянула в вагон, отыскала глазами Алексея и махнула ему, приказывая на время удалиться. Алексей, оставив свою сумку на месте, прошел в противоположный тамбур, откуда увидел, как вслед за Соней Саша заволок сумки девушки. Одну он забросил наверх, другую поставил между сиденьями, ближе к окну. Парень что-то сказал Соне. Та отрицательно покачала головой. Саша невозмутимо пожал плечами и, не оглядываясь, вышел. Алексея он не заметил или сделал вид, что не заметил. Как только Саша ушел, Скворцов вернулся на свое место. Соня улыбалась, приветствуя его. В дорогу она не стала надевать свои роскошные меха. На девушке была дубленочка и аккуратная, в цвет, норковая шапочка. Узкие джинсики она заправила в сапожки. Скромно, но со вкусом.

- Заждался? - спросила она.

- Пришел пораньше занять место, а народу не густо.

Девушка разъяснила, что в их направлении ходят два поезда: утренний и вечерний. Утром электричка доставляет командировочных и желающих побегать по магазинам большого города и тут же уходит обратно. Вечером провинциалов забирает обратно второй поезд. Он то и будет битком.

Соня сейчас нисколечко не походила на ту деловую даму, что полгода курировала работу Алексея. Вообще она сильно изменилась с того случая с баллончиком, что взорвался в ее руках. Алексей несколько раз ловил себя на мысли: "Что если в баллончике находился "эликсир любви". Но Серега клятвенно божился, что ничего такого там и не могло быть, да и сам Алексей несколько раз проверил целостность всех приготовленных препаратов. Потерь не обнаружилось. Значит, в том баллончике все же был обычный освежитель. По всем раскладкам выходило, что девушка таки разглядела в Скворцове личность, достойную своего внимания. А уж обаяния тому не занимать. Вот и сейчас в его присутствии девушка просто лучилась.

За легким разговором пришло время отправки. Репродуктор, сглатывая слоги, прокричал название Сониного городка и наконец "колбасный" поезд тронулся в путь. Медленно уплыла платформа, пробежали ускоряясь, высотные дома. Их сменили более низкие, перемежаемые промышленными постройками. Уже на большой скорости пролетели пригород. Прогромыхали по мосту, и поезд покатил дальше по родной, необъятной стране. За окошком перелески сменялись полями с прожилками дорог, редкими домиками и вновь перелесками. И еще как неотъемлемая часть ландшафта - бесчисленные столбы электропередачи. Алексея всегда удивляло, сколько их много стоит на земле. Куда ни посмотри, проводами опутали всю землю. Да так хаотично, что казалось, линии электропередачи тащили с пьяных глаз. Неужели никак нельзя было как-то упорядочить и централизовать все эти жилы нашей энергетики? А так получалось, что на наших полях столбы стояли часто, словно прыщи у подростка.

Алексей проследил за взглядом Сони. Девушка тоже смотрела в окно.

- Тебе нравится путешествовать поездом?

- Мне нравится возвращаться поездом домой. Это напоминает детство, когда я после летних каникул у бабушки ехала домой. А еще студенческие годы. За пять лет, электричка умотала меня. А сейчас я вспоминаю её с теплом.

- Я тоже, в свое время поколесил из дома в институт. Картошку и огурцы из дома в общагу. Баулы такие, что руки отрывались.

- Было такое, - улыбнулась Соня, - Я еще умудрялась учить в поезде.

- Я - нет. Больше дремал, если удавалось. Бывает, сядут рядом говоруны. Бу-бу, бу-бу на ухо. И не заснешь.

- А тебе не казалось, что в поезде разговоры особенные?

- Казалось, - согласился Алексей. - Болтают обо всем, не обращая внимания на окружающих. Иной раз такого наслушаешься. Как-то подслушал народный рецепт от рака.

- Да? Какой?

- Женщина рассказывала попутчице, что её отец семь лет пьет настойку чистотела как лекарство от рака.

- Очень интересно. И как надо настаивать?

- Стакан чистотела на трехлитровую банку молочной сыворотки. Верь, не верь, а женщина утверждала, что отец пьет такую настойку семь лет и болезнь не прогрессирует. Семь лет жизни - это много для ракового.

Как и предполагал Алексей, электричка часто останавливалась, запускала новых пассажиров и катила дальше. Потихоньку вагон наполнялся людом. Случайные попутчики быстро осваивались на местах, и в вагоне воцарилась атмосфера, типичная для пригородного поезда. Более раскованные затевали разговоры с соседями, менее общительные читали или слушали болтовню других. Молодая мамаша, пару скамеек вперед, маялась с сынишкой. Малышу наскучило просто сидеть, и он вертелся, вставал, ходил по купе. Мамаша постоянно одергивала его, виновато поглядывая на окружающих. Толстушка сзади громко жаловалась соседке на непутевого зятя. В конце вагона двое работяг тайком распивали дешевый портвейн. Сбоку, через проход, студент, скучавший от самого вокзала, с радостью встретил знакомого, подсевшего позднее. Дружок студента был чуть старше его самого, лет двадцати пяти, одетый в полувоенную форму черного цвета. Паренек возвращался со съезда какой-то там партии и сразу начал делился впечатлениями. Студент на свою беду оказался этичным и моментально попал в число благодарных слушателей, что воодушевило "форменного" дружка. А тот говорил и говорил с верой и энтузиазмом человека с хорошенько промытыми мозгами. Юный агитатор нес обычный пафосный идеологический понос ярко выраженной шовинистической окраски. Среди знакомых Скворцова ярых расистов не имелось. Все, как водится, рассказывали еврейские анекдоты, недолюбливали чернож...ж-ж-жучков базарных, но у каждого имелся среди "нацменов" дружок (очень приличный человек).

Молодой националист изливал на студента все, что ему внушили старшие комиссары на съезде. Говорил он громко и Алексей невольно прислушался. Некоторые факты, приводимые младопартийцем, заинтересовали Скворцова. Тут и генеалогия первого правительства России, и краткий курс "политики масонства". Убежденность парня, его горячность через какое-то время подействовали на Алексея. Обычно скептик, он потихоньку стал принимать логику вагонного пропагандиста. Студент же пожирал глазами новоявленного мессию. Идеологическое вдалбливание на Соню не возымело никакого действия. Она шепнула на ухо Алексею, кивая на студента:

- Похоже на заклинание змей. Только без дудочки. Зомбирование невинных душ.

- Говорит вроде бы логично, - смутился Алексей.

- Логика то однобокая. И кровушкой попахивает. И почему так? Чем на большую массовость претендует идея, тем больше требует подпитки человеческой кровью.

- Чего уж так мрачно? Молодежь поиграет в политику и успокоится.

- Да, любые мужские игры в политику, в первую очередь отражаются на бабах. Не вас, мужиков, насилуют во время беспорядков.

- Встречаются уроды, чего говорить про всех, - не согласился Алексей.

- О Великой Октябрьской революции говорят - бескровная. При захвате Зимнего дворца убиты были, по-моему, двое. А потом, озаренные светлыми идеями солдатики и матросики ловили по всему городу защитниц "Зимнего", из женского батальона, насиловали и сбрасывали их с крыш домов.

- Откуда знаешь?

- Скажу, старушка одна поведала, поверишь?

- Ну... - смущенно потер нос Алексей, вмиг утратив всякий интерес к соседям.

Несмотря на перестроечные веяния, жизнь вагонная не менялась. По составу сначала прошли нищие, затем глухонемые, предлагая женщинам плохие фотокопии религиозных календарей и бездарные эротические карты мужчинам. На них мало кто обращал внимания, разве что пожилая женщина купила себе большой календарь с божественными праздниками. Потом, из очередных коробейников, по вагону прошмыгнули две скромно одетые женщины неопределенного возраста. Они ничем не торговали, а бесплатно раздавали тонюсенькие журнальчики. Алексей с охотой взял благо, что бесплатно. "Сторожевая башня" - прочитал он название. С яркой обложки смотрела белозубо-розовощекая семья, безмерно счастливая сопричастностью к церкви "Свидетелей Иеговы".

Националист с соседской скамейки не оставил без внимания распространительниц религиозного агитпрома.

- Свидетели Иеговы? - Медово справился он.

Женщины-бабульки радостно закивали, наконец-то заполучив долгожданного собеседника.

- И как Вам не стыдно, русским людям, служить евреям - с видимой укоризной сказал молодой человек. Слова его прозвучали нарочито громко, привлекая внимание окружающих.

- Мы служим Богу, - смиренно отвечали богомолки.

- В Америке, в 1861 году еврейская община организовала курсы по изучению Библии. - Больше для окружающих, сказал молодой человек, - Из этих курсов и выросли "свидетели Иеговы". Цель вашей церкви - поколебать православие, основу российского духа.

- Это не так. Бог один. Он - Иегова. Истинный бог.

- И за какие заслуги он сделал евреев богоизбранным народом? - Со знанием дела вопрошал паренек.

- Он постановил завет с Авраамом, праведником. - Заученно отвечали проповедницы.

- А как же так случилось, что Ваш праведник отдал свою жену Сару попользоваться египетскому фараону? Это - праведные дела? Хорош праведник, своими руками жену на блуд спровадил! Что скажете?

- Господь все видит. Он отпустил грех Аврааму. Ведь господь покарал фараона, тем и явил свою благость праведнику.

- Не несите чепухи. Авраам совершил грех.

- Он раскаялся и получил прощение, - Пытались оправдаться божьи одуванчики.

- На какой странице Библии это написано? У вас Библия должна быть с собой. Покажите. Покажите.

- Бог велик! И если он так положил, значит так надо. Его деяния выше нашего понимания, - Заявили проповедницы.

- Праведник должен оставаться праведным во всем, и перед богом и перед людьми. И если вы признаете поступок Авраама нормальным, то получается полная фигня. Для кого тогда заповеди: не убий, не кради, не прелюбодействуй. Любимчикам бога они не обязательны? И богоизбранным тоже? Перестаньте чем пудрить мозги простым людям. Вы лжесвидетельствуете, и тем самым нарушаете одну из десяти заповедей для верующего. Идите, Идите, - замахал на них руками молодой человек.

Женщины быстренько убрались из вагона. Парень довольный собой поглядел на спутника:

- Как я их? И ответить внятно ничего не смогли. Видишь, какие у нас разносторонние специалисты и как мощно читали лекции. Не каждый из другой партии сможет также ставить в тупик не только политических оппонентов, но и верующих.

- Сильный аргумент, - негромко для Сони, сказал Алексей, - Надо же, а я это пропустил в Библии. Читал галопом по Европам. Надо будет в еще заглянуть. Да где взять её? Несколько лет назад был в Киевской Лавре. Видел там шикарную Библию. Финское издание, на хорошей бумаге. Стоило полторы мои зарплаты. Хотел все равно купить, а поостерегся.

- Почему? - также негромко спросила Соня.

- Продавали Библии по предъявлению паспорта. Тогда были такие порядки. А у меня, во-первых, паспорта с собой не было, во-вторых, подумал, что попаду в "черные списки" КГБ. Я тогда еще лелеял мечту сделать карьеру. Поостерегся загубить ее на корню. И к тому же писал диссертацию. Тоже могли быть осложнения.

А молодой националист раздухарился основательно. На ближайшей станции вошел пожилой священник в черном одеянии. Молодой человек остановил его, проходящего мимо:

- Святой отец, можно ли Вам задать вопрос? - Опьяненный расправой над свидетелями Иеговы, спросил он.

- Отчего же? - остановился священник.

- Почему Господь сделал евреев богоизбранным народом?

- Господь заключил завет с Авраамом, который в тот момент был самым праведным на земле. Он боялся и чтил бога, постоянно молился.

- А как понимать. Что праведник отдал свою жену Сару фараону Египетскому. Нет ли здесь нарушение заповедей? На мой взгляд, это самый настоящий блуд.

- Нет, - улыбнулся священник, - Здесь еще нет нарушения заповедей.

Весь вагон с интересом слушал их диалог.

- Как же нет? А заповедь о прелюбодеянии? Где логика?

- Я вижу, Вы предпочитаете логику вере?

- Она важна во всем. А где логика в Библии?

- Во-первых, десять заветов, были даны Моисею много поколений спустя, после Авраама.

- Но это не оправдывает Авраама.

- Если Вы будете перебивать меня, то не услышите ответа и так и останетесь в неведении.

- Молчу.

- Хорошо. Во-вторых, у древних иудеев понятие "жены" было много шире нынешнего представления этого слова. Христос называл свою мать "жено", и Вы не будете утверждать, что он жил с ней как с женой. Ведь верно? В Иудейском обществе женами называли женщин, что жили под опекой главы рода, семьи. Это могла быть мать, сестра, вдова родственника. Иудеи не бросали женщин лишившихся кормильцев, брали их на содержание. Если бы Вы внимательнее читали Библию, то у Вас не возникло бы такого вопроса об Аврааме и Саре. Они являлись братом и сестрой. У них был общий отец. И потому Авраам не лгал, говоря фараону, что Сара сестра его.

Молодой человек смущенно замолчал. Священник продолжил наставления:

-Читайте священное Писание с чистыми помыслами. Это поможет уберечься от грехов и соблазнов. Наши предки были не глупее нас. И если б в Библии имелись несуразицы, неужели за две тысячи лет люди не увидели б их? И вообще, Писание настолько открывается человеку, насколько этого желает бог. Молитесь с открытым сердцем, и Ваши глаза откроются.

Священник закончил и прошел в дальний конец вагона.

- Сильный аргумент, - теперь тихо сказала Соня.

- Можно еще поспорить, но мне кажется, что поп прав, - согласился Алексей.

Молодой идеолог новой жизни смущенно посопел и принялся негромко оправдываться перед попутчиком. Тот вежливо слушал, но прежней восторженности в его взгляде уже не было.

По проходу пробежала стайка ПТУшников. Алексей проводил их глазами. Пацаны, хлопнув дверью тамбура, скрылись в следующем вагоне.

- Ревизоры, - догадалась Соня.

Не прошло и пяти минут как вновь лязгнула дверь и в вагон вступили две женщины в темно-синих, затасканных шинелях. Видимо, смеха ради, начальство поставило их работать в паре. Одна - высокая и худющая. Напарницу ее легче было перепрыгнуть, чем обойти, настолько она казалась низенькой и толстой. Толстуха подперла собой дверь, а Худая шагнув вперед, громогласно заявила:

- Готовим билетики на проверку.

Интонация ее напомнила Алексею Ирину-регистраторшу из районной стоматологии, где пару месяцев назад он лечил зуб. Та с похожими нотками рявкала на старушек в очереди. Воистину - "Нет, злей осенней мухи и девки вековухи". Досталось от нее и медсестре, что сунулась поделиться домашней радостью. Ну, не попала товарка под настроение - у Ирки живот болел. Алексей подивился: "До чего ж старые девы схожи между собой". И выражение лиц у той регистраторши и у этой ревизорши были одинаковы, как у псов, что при виде прохожего сожалеют о недостаточной длине цепи.

Худая направилась к двум мужичкам - работягам, что сидели крайними.

- Билетики предъявляем.

Один из мужиков замычал и стал знаками показывать, что они с другом глухонемые. При этом он принялся совать ей в какие-то газеты.

- Билеты где? - Уже не так строго спросила контролерша.

Попрошайки и немые - особая каста на железной дороге. У них свои отношения с железнодорожным людом. Их ревизоры не трогают. По крайней мере, Алексей ни разу не видел, чтобы штрафовали их. Но Худой сегодня "немые" чем-то не глянулись. Она не собиралась отпускать их за здорово живешь, да еще и в начале проверки, не успев прошерстить весь вагон. Толстуха, для подкрепления, передвинулась к ней. Окружающие с любопытством наблюдали за происходящим. Никто не "сдал" работяг, что еще полчаса ранее прикончили бутылочку "красного" под неспешный разговор. Пока "немые" махали руками, электричка замедлила ход у очередной платформы. Зашипели открываемые двери. Ближайший "немой", неожиданно вскочил, оттолкнул ревизоршу и выбежал из вагона. Его дружок шмыгнул следом, но его ухватили за рукав пальто. Мужичок с силой рванулся и тоже выскочил на платформу. Сидящие пассажиры грохнули от смеха. Худая обвела глазами вагон, выискивая на ком бы отыграться. Но больше "зайцев" в вагоне не было. Многие потрясли вверх поднятыми билетиками. Это еще больше взгневило контролершу. На ее месте лучше было пройти в следующий вагон, но Худая принялась упрямо проверять билеты. Народ улыбался под впечатлением истории с мнимыми немыми. Худая еле сдерживалась, нервно возвращая прокомпостированные билеты обратно. Повода придраться к кому-либо ей не представлялось. Так и ушла бы она, не отмщенная, оставив в памяти людской забавные воспоминания о ревизорах-недотепах и пройдохах безбилетниках, да как назло под ноги ей сунулся ребенок, что ехал с мамой от самого начала. Притомленный дорогой, малыш давно извертелся на скамейке, несколько раз слезал с нее, ходил по купе, а сейчас некстати выскочил в проход между рядами.

- Чей ребенок? - Тут же прогремела Худая.

Мать малыша тут же словила непоседу и усадила к себе на колени.

- Сколько лет ребенку? - Надвинулись ревизоры.

- Четыре с половиной, - ответила мамаша, молодая женщина в скромном пальто.

- Сколько тебе годиков? - Добренько склонилась к малышу Худая ревизорша.

- Пять, - ребенок еще не научился врать.

- Хороший мальчик, честный, - Обрадовалась своей уловке Худая,

- У Вас есть билет на ребенка? - Спросила она уже у матери малыша.

- Ему нет еще пяти. Ему четыре с половиной, - Начала оправдываться женщина.

- А по виду больше пяти, - Не поверила Худая.

- Ему нет... Ему нет еще пяти, - Лепетала несчастная мамаша, прижимая к себе враз притихшего ребенка.

- Документ покажите, свидетельство о рождении, - настаивала ревизор.

- У нас с собой нет, - схитрила женщина.

- Как же так? Путешествуете без документов?- Восклицала Худая, чересчур громко, вводя в смятение робкую мамашу. - Платите штраф, тогда.

- У нас нет денег. Правда, поверьте. - Покраснев, тихо сказала женщина.

- Чего привязались, нелюди! Отстаньте от ребенка. - Послышалось тут и там по вагону.

- А ну, тихо, - прикрикнула ревизорша. - И до вас дело дойдет. - Форма, как прикрытие, позволяла ей не церемониться с пассажирами, - Мы тут сами разберемся. Платить, дамочка, придется.

- У нас, правда, нет денег. Мы из больницы. Все потратили. Нас встречает отец. Если хотите, он заплатит. Вы уж извините. Извините, пожалуйста, - начала упрашивать женщина.

О, эти сладкие для уха интонации молящего, доводящие любого "чина" до оргазма. И не важно: министр ты или вахтер, клерк или постовой; ты в этот момент вершитель судеб, почти равен к богу. Теперь не грех и "поломаться", наслаждаясь униженным видом просителя. Худое божество, в затасканной шинели, даже подвытянулось, от осознания своей значимости.

- Ну, не знаю, то "немые", то дети, - протянула Худая. - Не знаю, прямо... Штраф, так и быть, могу простить, а билет надо взять обязательно. Мы можем сами обилечивать. А, вообще, стыдно, дамочка, учите врать ребенка. Ай-яй-яй. Позор, детский билет стоит не дорого...

К ним тихо подошел священник. Он протянул ревизорам деньги:

- Этого хватит?

Худая оторопела, прервав на полуслове уничижительную нотацию. Толстуха машинально взяла деньги, полезла в карман, отсчитала сдачу. Несчастная мать не сразу поняла в чем дело. Когда она сообразила, что за нее заплатили, то покраснела еще больше и рассыпалась в благодарности к священнику.

- Не надо, - остановил её поп, - Господь благословил зверей и детей, потому как беззащитны они перед злым человеком.

- Крещеный? - спросил он, касаясь головки ребенка.

- Нет еще - призналась мать.

- Окрести, - посоветовал священник и вернулся на свое место.

- Слово и Дело, - Задумчиво произнесла Соня. Человек, для которого Слово является работой, совершил поступок, а все, кругом, люди дела, и ни у кого не нашлось Слова для несчастной мамаши. По ее пальто и сумке видно, что не шикует. Вполне возможно, что и на самом деле у нее денег нет.

Алексею стало неловко, что самому не пришло в голову помочь несчастной женщине. И промолчать, показалось ему, значит расписаться в собственной черствости:

- Да.... Если среди священнослужителей попадаются такие чистые люди, то в вере что-то есть.

- Вера-то держится на людях, - заметила Соня.

Разговаривали они тихо. Ревизоры приняли их перешептывание на свой счет и прямиком направились к ним. Глядя, как они приближаются, Соня шепнула Алексею: "Давай свой билет и, чтобы не случилось, не встревай". Скворцов послушно кивнул головой.

- Билетики! - Резко выдохнула худая ревизорша, надеясь, что обнаружила новых нарушителей.

Соня, глядя прямо в глаза дамы в униформе, с улыбочкой подала билеты. Худая лязгнула компостером и чуть не кинула билеты обратно. Соня помедлила их брать, и получилось, что ревизорша осталась стоять с протянутой рукой. Не убирая улыбки с лица, девушка двумя пальчиками, словно опасаясь ненароком коснуться проверяющей, все же забрала билеты обратно. Худая медленно вытянулась в струнку и поджала губы. С высоты своего роста, она с минуту разглядывала Соню, словно инфузорию туфельку через микроскоп, затем обвела глазами купе. Взгляд ее скользнул по Скворцову и замер на Сониной сумке, что стояла между сидениями у окна.

- А это что? - с твердостью мочевого камня в голосе спросила Худая.

Большая сумка занимала много места в купе и, несомненно, доставляла бы неудобство пассажиру напротив, будь он там. Но в вагоне оставались свободные места, и никто не стремился к ним в купе.

- Это? - Удивилась глупости вопроса Соня, - Это сумочка.

- Сумочка? - оторопела Худая, - Это сумочка?!

- Ну, не корзинка же, - Делано вскинула брови Соня, - И не чемодан, и не саквояж.

Лицо ревизорши пошло красными пятнами. Перед ней, человеком в униформе и грозной бляхой на груди все должны никнуть и трепетать. А тут, соплячка в дубленке пытается посмеиваться над ней, ревизором, Родиной поставленной на стражу экономического могущества. Обычно пассажиры с ней себя так не вели. Они ругались, заискивали, умоляли, плакали и даже как-то дрались, но с таким ледяным спокойствием с ней не держались. Худая могла так иногда поглядеть на пассажира, что даже имеющие билеты, невольно чувствовали себя не в своей тарелке. Невозмутимость Сони остановила Худую от желания тут же выбранить молодую нахалку. "Может, ведомственная проверка? - Мелькнуло у нее в голове, но ревизорша отогнала эту глупую мысль, - Девица с сумками слишком молода и слишком хорошо одета для проверяющей. И, потом, о любой комиссии их бы обязательно предупредили. Так всегда бывало. Это, скорее всего, блатная штучка, с папочкой наверху". Она еще раз оглядела Соню. "Кто бы ни был родственничек этой наглой фифочки, хоть министр МПС, а без грамотной выволочки, в пределах узаконенных правил, ей не уйти!" - Решила для себя ревизорша.

- Почему под ногами? - Указала она носком сапога на сумку. Пнуть ее она поостереглась.

- А куда ее деть? Разве в электричке есть багажное отделение?

- Наверх. На полку. - Из уст ревизорши это прозвучало приказом.

- Во-первых, она занята, - Спокойно ответила Соня, указав наверх. Там стояла точно такая же сумка. - А, во-вторых, я не могу ее туда закинуть. Сил не хватает.

- Пусть твой дружок положит ее на полку в соседнее купе.

Скворцов послушно схватился за ручки сумки. Соня придержала его за рукав.

- Как Вы выразились "мой дружок" пригодится мне для других целей, а не таскать сумки по прихоти других. Моя сумка никому не мешает. Если в вагоне не будет хватать мест, мы ее обязательно уберем.

За их диалогом следил весь вагон. Пассажиры не вмешивались, но явно симпатизировали Соне, что не уступала хамоватой проверяющей. И если ревизорша начинала терять терпение, то голос девушки оставался ровным ни на полтона выше или ниже.

- Уберите сейчас же, - Уже не в силах сдерживать себя, взорвалась ревизорша.

- С какой стати? - Подняла брови Соня, - В железнодорожных правилах четко указано, что багаж не должен загромождать проход. А здесь прохода нет. Если только Вы не пожелаете немедленно выброситься в окно.

- Убери сейчас же, - забрызгала слюной ревизорша. Привычная к работе "лови-хватай", она зациклилась, не зная, что сказать дальше.

- Не нервничайте так, возможен апоплексический удар. Мы в пути, врачей нет, помочь будет некому. Если Вам уж так хочется, я могу, в виде исключения, доверить Вам, перенести мою сумку.

- Да ты, что? - Совсем взбеленилась ревизорша.

- Не "Ты", а "Вы", - жестко произнесла Соня, - Извольте обращаться только так. Вы мне, милочка, не подружка, чтобы обращаться ко мне запанибратски. И, еще, прошу представиться. Есть ли у Вас удостоверение контролера? Жетон ревизорский можно купить в московском метро. Были у нас случаи, когда студенты цепляли похожие бляшки и давай шкурить доверчивых граждан.

От такого неожиданного отпора ревизорша растерялась. Она вращала глазами, кривила губы и молча глотала воздух не в силах произнести ни слова.

- Ну, - поторопила Соня, - Я жду. Как Ваша фамилия?

В руках у нее появился маленький блокнотик, куда она нацелилась записать данные проверяющей.

- Ревизор Кудякова, - Нехотя представилась Худая. И все же она не хотела признать свое поражение в словесной дуэли. Она метнула гневный взгляд на свою напарницу, ожидая от нее поддержки.

Пухлая ревизорша все время стояла рядом, но не спешила вступать в разговор. Возможно она была не против, чтобы как следует отчесали вынужденную напарницу. В любом коллективе всегда найдется злющая вековуха, что портит коллегам жизнь, но не каждый осмеливается поставить ее на место. Девушка с сумками, не напрягаясь, поиздевалась над напарницей. По брошенному взгляду Худой, Толстуха сообразила, что дальше молчать было опасно - самой могло влететь за пассивность в данном инциденте. Да и честь мундира не мешало бы поддержать - вон, как развеселились пассажиры.

- Багаж. Где билет за багаж, - услужливо подсказала она напарнице.

- Да! Где билет за багаж! - Обрадовано спохватилась Худая. - А то пудрят тут мне мозги, а сами без билета. Билетик на багаж покажите, дамочка!

Соню этим нелегко было сбить с толку. Она спокойно заявила:

- По правилам, утвержденным МПС от 18 января 1975 года, пассажиру разрешено провозить бесплатно багаж габаритами не более 70 на 50 на 40 сантиметров. Вы меня пытаетесь убедить, что ревизоров не заставляют учить правила?

- Я и сама знаю. Но у вас багаж больше.

- Это Вы на глазок смерили?

- Тут и слепому видно.

- Слепой измеряет осязанием. А никак не глазами. Они у него незрячие, - Менторски произнесла Соня, - А Вы, голубушка имеете метрологическую справочку, что аттестованы к измерениям методом "на глазок"?

- Тань, пойдем, - позвала напарницу Толстуха.

- Куда пойдем? - сорвалась на нее Худая, - Видишь, "зайцы" с багажом. И еще издеваются. Груз-то габаритный. Чем бы померять? У кого есть сантиметр? - Обратилась она к окружающим.

Один из пассажиров, разбитной мужичок схохмил:

- У меня только тридцать. И те для жены и соседки берегу. Тебе не доверю.

Вагон грохнул от смеха. Ревизорша вновь стала наливаться краской.

- Дуй за сантиметром к начальнику поезда, - приказала Худая товарке, - а я посторожу.

Толстуха послушно умчалась. Худая пошла проверять билеты дальше по вагону, срываясь то на одного, то на другого пассажира. Но народ, получив пример от Сони уже не сидел безропотно и огрызался кто как мог.

- Откуда ты помнишь постановление МПС? Да еще с датой? - негромко спросил Соню Алексей.

- Я и не помню точно. Как-то, еще студенткой, читала на вокзале. Думаешь они знают точную дату утвержденных правил?

Вскоре грохнула дверь тамбура и показалась толстенькая ревизорша с раскладным метром в руках. Ревизоры вновь подошли к купе с Алексеем и Соней. Худая согнулась и измерила сантиметром сумку "преткновения".

- Ага! - Радостно известила она. - На пять сантиметров больше!

- Неужели? - Делано изумилась Соня. - Я и не предполагала.

- Платите штраф, - Торжественно известила ревизорша, - За провоз багажа без билета.

- Я не буду платить штраф, - неожиданно заявила Соня.

- Тогда покиньте вагон! - наконец-то настал звездный час для Худой. Теперь она могла в полной мере отомстить строптивой пассажирке.

- И выходить я не буду. - Также спокойно ответила Соня.

- Милицию вызвать? - Выложила основной козырь ревизорша.

- Хоть кого. У меня есть билет на багаж.

В руке Сони появился бумажный квадратик, который она издали, показала ревизорам. Алексей оторопел: он-то думал, что придется платить штраф, да еще и униженно извиняться.

- А, что ж вы мне голову морочите целый час, дамочка, - задохнулась от возмущения худая ревизорша.

- Да, почему изгаляетесь? - Вставила ее напарница.

- Вы думаете, мне одной противно видеть перед собой царьков в форме. Спросите любого, от Вас всех тошнит.

- Это кто царьки?

- А кто пять минут назад мешал с грязью женщину с ребенком? Ради чего? Настроение плохое? Нам, пассажирам, нет никакого дела до Ваших проблем с климаксом. Если Вы срываете свою злость на людях, Вам не место в сфере работы с людьми. Я не поленюсь сообщить о Вашей грубости руководству. Свидетелей у меня целый вагон.

Сидящие в округе зааплодировали девушке. Под улюлюканье проводили ревизоров из вагона. Худая напоследок обернулась на Соню со злым прищуром. Соня в ответ показала ей записную книжку, куда занесла фамилию ревизорши.

- Слушай, я поражен, - Повернулся к девушке Алексей, - Ты так держалась!

- Меня этому учили на курсах. Помнишь, я рассказывала тебе? - Улыбнулась Соня, - В том-то вся беда: сталкиваясь с такого рода хабалками, человек чаще терпит поражение, потому, что с трудом может совладать с собой. Не у каждого хватает выдержки поставить хама на место, не нагрубив в ответ.

До конца пути ничего больше занятного не произошло. К половине четвертого народ в вагоне засуетился. Еще не показался пригород, а по своим, местным признаком, пассажиры знали, что подъезжают. Особо нетерпеливые потянулись к выходу. В вагонном окне мелькнули частные домики за голой посадкой, затем шоссе с закрытым шлагбаумом. Поезд на повороте сбавил ход и неожиданно сразу подкатил к платформе с небольшим вокзалом. Тут уж поднялись все и заспешили на выход.

- Приехали, - Сказала Соня.

Алексей снял сумку с верхней полки. Она оказалась достаточно тяжелой.

- Что в ней? - Не удержался от любопытства он.

- Продукты и гостинцы маме. Давай помогу.

- Справлюсь, - Алексей хотелось выглядеть героем.

- Тогда я возьму твой портфель. Пойду вперед, поищу такси и носильщика. Без него нам не обойтись.

Относительно носильщика Соня оказалась права. Алексей бодро вынес сумки из вагона, уже с меньшим энтузиазмом потащил их по платформе. Тяжелая ноша быстренько сбила молодецкий запал. Пока он добрался до выхода с платформы, пришлось несколько раз останавливаться и переводить дух. Там его встретили Соня и разбитной таксист, который, желая покрасоваться перед девушкой, перехватил одну из сумок у Алексея. Разгруженный наполовину, но уже подуставший, Скворцов еле поспевал за водителем. Слава богу, машина его стояла не так далеко, и пытка сумками для Алексея вскоре закончилась. Они погрузились в такси и поехали.

Из окна автомобиля Алексей мало что разглядел. Улицы как улицы, с типовой застройкой разных времен. Обычный городок, где многоэтажками называют хрущевки в пять этажей. Никакой речки Алексей не заметил, из чего заключил, что возник городок по прихоти коммунаров, как довесок к крупному промышленному предприятию.

Минут за десять добрались до Сониного дома. Дом оказался обычной пятиэтажкой, стоящий в стороне от центральной улицы. Таксист подвез их прямо к подъезду. Выгрузились они под любопытными взглядами трех старушек, что топтались неподалеку. Дворовые моралистки подтянулись поближе, разглядеть: "Кто приехал? Что привез?" Соня приветливо поздоровалась с бабульками. Те, узнав девушку, заулыбались и тут же переключили внимание на Алексея. Более достойного повода для пересудов у них давно не было. Скворцова "дворовые прокуроры" мало беспокоили - здешние сплетни до его тещи никак дойти не могли. Не обращая внимания на их прицельные взгляды, он подхватил поклажу и пошел вслед за Соней.

Подтащив сумки к ее квартире, Алексей невинно спросил:

- А гостиницы в вашем городе имеются?

- Имеются, - лукаво ответила Соня, открывая дверь, - Целых две.

Алексей втащил осточертевшие сумки в прихожую.

- Мам?! - прокричала Соня в квартиру.

Ответом была тишина. Алексей потоптался на месте. Соня скинула дубленку и обернулась к нему:

- Чего стоишь? Раздевайся.

Скворцова не было нужды приглашать дважды. Раздеваясь, он не обнаружил по прихожей следов другого мужчины. Кошачьего запаха тоже не чувствовалось. Он был абсолютно убежден, что кошки - спутники одиноких людей. По всем приметам выходило, что мама проживала одна. Соня рассказывала, что в ее судьбе отец присутствовал только биологически. "Хотелось, чтобы у мамы-одиночки бзики оказались безобидными" - подумал Алексей. Он прошел в комнату, огляделся. Обстановка в квартире осуществляла стандартный набор-мечту законопослушного гражданина: мебельная стеночка, ковер и телевизор, да еще диван с креслом. Повсюду порядок, словно их приезда ожидали. Чистота такая, что надумай Скворцов заглянуть на шкаф, то и там не обнаружил бы пыли. "Вот он, "пунктик" мамочки, - умозаключил он, - не из самых ужасных. Остается надеяться, что к гостю то не будут предъявляться гипертрофированные требования".

- Порадуем маму, - сказала Соня, раскрывая сумки, - приготовим праздничный ужин. Ты как на счет картошки?

- Уважаю. Особенно поджаренную, с пенками. Можно и толченую.

- Я в смысле почистить. Побыстрее дело пойдет.

- Попытаюсь. Я же общежитский. Кое на что сгожусь.

Алексей послушно нацепил фартук и закатал рукава рубашки. Картошка нашлась в кошелке за холодильником. А вот ножи никуда не годились. Соня среди кухонной мелочи разыскала старинный порыпанный брусок, и Скворцов заточил все имеющиеся в доме ножи. Соня тем временем разобрала сумки. Скоропортящееся загрузила в пустую морозилку, остальное рассовала по кухонным шкафчикам. Все это она успела сделать, пока Алексей боролся с картофельными очистками. Затем Соня стала колдовать над ужином. Она не стала переодеваться в домашний халат, а накинув другой фартучек, порхала по кухоньке. Оказалось, что без Алексея опять не обойтись: нужно пилить на ломтики замороженное мясо, открывать консервы. Он с удовольствием наблюдал, как Соня ловко управляется с продуктами. Длинные ногти при этом ей нисколько не мешали. Алексей то и дело задерживал на девушке взгляд. Он и не подозревал, как грациозна и мила может быть женщина за приготовлением пищи. Вот она какова, хранительница очага, к ногам которой хочется бросить добытый кусок мамонтятины или драгоценности из ограбленной ювелирной лавки, или, на худой конец, зарплату инженера со стопкой излитых тобой сонетов.

Через какое-то время на плите забулькало и зашипело, расточая по квартире аппетитные ароматы.

- Ты мне уже не нужен, - заявила Соня, протирая тряпицей мойку.

- Уже? - Состряпал удрученную мину Алексей. На самом деле он и не думал расстраиваться. Настроение было превосходным. Ах, если б можно было растянуть день на целую неделю.

- Пока не нужен, - Озорно блеснула глазками Соня, - Мужчины хороши для созидания и разрушения, но никак не для уборки. А мне нужно навести порядок на кухне. Можешь пойти искупаться с дороги.

Интонация ее не предполагала возражений. Алексей и не собирался противиться. Такой поворот событий ему все больше и больше нравился. Похоже, его никто и не собирался отпускать. Соня уже большая и может приводить домой, кого захочет. Ну, о том, что он женат, маму и не обязательно извещать.

- Погоди, - приостановила его девушка, первой заскочив в ванную.

Она зашуршала, убирая из белья, нежелательное мужскому глазу. Затем она пригласила Алексея. Выдав ему полотенце, Соня поинтересовалась, умеет ли тот пользоваться водонагревательной колонкой. Алексей заверил, что справится, у него на родине, у родителей, была точно же такая.

- А спинку потереть? - Невинно спросил он.

- А мама? Не будем шокировать ее. Она вот-вот должна прийти.

Соня игриво помахала ручкой и вышла. Алексей разделся. Неожиданно его охватил озноб. Он поскорее забрался в ванную, желая согреться. Горячая вода прогнала озноб. Он полежал еще немного, наслаждаясь теплотой и размышляя о своем положении. Двусмысленность ситуации забавляла его. "Интересно, как представит его Соня? Друг? Жених? Любовник?" Пока он подходил под первую категорию. Есть перспективы перейти в третью, но никак не во вторую. Хотя, что там творится в этой очаровательной головке? Ведь не испугалась притащить его к себе домой, засунуть в ванну.

Пока он плескался, за дверью послышались голоса. "А вот и мама", - догадался Алексей. Он не стал суетиться, не спеша домылся, оттягивая встречу с незнакомой мамашей. Только когда он насухо вытерся, предусмотрительно обмыл за собой ванну и причесался, найденной на раковине щеткой для волос, Алексей вышел на представление. Вопреки его опасениям, все оказалось обыденно просто. Как только он появился в кухонном проеме, Соня сказала:

- Мам, это Алексей. А это моя мама, Галина Михайловна.

Мама и дочь оказались мало схожими. Соня - высокая, стройная брюнетка; Галина Михайловна - маленькая, полненькая, выкрашенная хной. Щадя родительское самолюбие, можно было поискать общие черты у них, но если не расшаркиваться в реверансах, то следовало признать, что все лучшее в своем облике Соне досталось от безвестного папочки.

К появлению молодого человека мама отнеслась спокойно, допроса с пристрастием не учинила, чем очаровала Алексея. Тому меньше всего хотелось, чтобы его принялись пытать о работе, семье и прочем. С гостем, она вела себя так, словно одноклассник дочери зашел на чашку чая, разве что оценила взглядом, сравнивая с загаданным ранее образом мужчины для своей кровиночки.

По поводу их приезда накрыли стол в зале. Можно было уместиться и на кухоньке, но мама запротивилась. На свет божий извлекли импортный столовый сервиз и хрусталь. Праздничную атмосферу дополнял телевизор. Там, очень кстати передавали концерт, осовремененный, без балета и оратории. С телеэкрана модный певец озвучил новый шлягер из набора фраз, затем певичка со слезой в голосе поведала гражданам о своей любви. Певичка старалась, поскольку еще не наплакала себе квартирку в несколько соток в центре столицы. Её сменил юморист по профессии. Эстрадный мэтр отважно пародировал генсека несколько лет как почившего в бозе. Потуги юмориста оставили без внимания, занимаясь сервировкой стола. Алексей не остался в стороне от приготовления - вызвался порезать хлеб. Ему как единственному мужчине в доме доверили открыть бутылку вина. Он по-свойски покрутился по кухоньке. Мама Сони нисколько не смущала его. За хлопотами Соня делилась столичными новостями, мама местными. В провинции сонной жизнью не пахло. Сменилось руководство городка, состоялись выборы в горсовет. В состав совета прошли несколько депутатов-самовыдвиженцев. Такое случилось здесь впервые. Без разнарядки и согласования наверху!? Глаза Воротовой-старшей горели надеждой, как, впрочем, у многих в стране. Голоса народных любимцев, как голоса мифологических сирен, парализовали рассудок. Опьяненные словесной раскрепощенностью, никто и не предполагал, что обман вскоре станет нормой жизни, и его можно возвести до государственных высот. Обыватели еще не уяснили себе, что депутат - не всегда герой и защитник народный. Что он сродни модному лекарству: стоит дорого, а поможет или нет - неизвестно. Отрезвление (как и положено) придет не сразу, а пока граждане, среди которых (сами того еще не зная) родители будущих проституток и родители будущих наркоманов, радовались свалившейся на них свободе.

Знакомы ли провинциальные "робеспьеры" Соне, или нет, Алексей не разобрал. Мама по третьему кругу перечислила храбрецов-демократов - Соня с пустыми глазами кивали в ответ. Зная свою подругу как, довольно прагматичную особу, Алексей не без удивления наблюдал, как та участливо поддакивала матери, внешне разделяя ее политические чаяния. Самому же Скворцову буря в местном "стакане" была абсолютно безразлична. Разве что его позабавили озвученные имена. Ерничать по этому поводу он благоразумно не стал, хотя в пору было пожалеть горожан. Не зря же народное наблюдение отмечало, что чем больше чудных фамилий на политическом небосклоне, тем сильнее грядут потрясения для простого люда.

В разговоре от глобальных тем перешли к бытовым. Галина Михайловна пожаловалась, что не далее как пару дней назад, ее напугал здоровенный ротвейлер. Матерый кобель, в центнер весом, бегал без поводка и намордника. Хозяин его спокойно покуривал в сторонке и лишь отмахнулся от замечания Воротовой-старшей, так и не прицепив пса на поводок. Соня вспыхнула от возмущения. Алексей поддакнул. Сия проблема ему ведома. У них, на квартале, тоже выгуливали много породистых собак, и не маленьких. На них в одночасье случилась мода. Заводили огромных псов якобы для безопасности, но больше ради престижа. "У соседа имеется, а мы чем хуже?" Бездумное подражание сыграло с обывателями злую шутку: многие не рассчитали своих сил, да и финансовых возможностей на содержание крупной собаки. Тяготились хозяева, терпели неудобства окружающие, страдали сами животные в малогабаритных квартирах. Хулиганов на улицах не стало меньше, зато тротуары расцвели полновесными кучками собачьих испражнений. Благо, что зима и снежок время от времени прикрывал следы выгула домашних любимцев, но впереди весна и лето. "Береги сандалики детвора!"

Алексей поймал себя на том, что не очень то он и благодушен мыслями. Оно и понятно - сколько можно мучить мужчину аппетитными запахами. Не мудрено, что в такой атмосфере, глядя на беспечное щебетание женщин, в голове сами собой рождаются ехидные комментарии. Через какое-то время он сообразил, что голод является не единственной причиной для внутреннего напряжения. Мама Сони! Ну, да, живет такая на свете. И ехали вообще-то проведать ее. Тут дело в другом. И как он забыл об этом, готовясь в поездку? Как она посмотрит на их отношения с Соней? Даже если и благосклонно, нужен ли им присмотр? Влюбленным важно что? Уединение: необитаемый остров; корабль на двоих; для юнцов, на худой конец, темный кинозал. Убегали от одних любопытных глаз, а прибыли к другим, надзирающим. Интересно, как Соня озвучила маме статус Скворцова. Как жаль, что он не слышал, находился в ванной. Если по ее представлению он - друг, коллега, геноссе по партии - одно дело: чаек, программа "Спокойной ночи малыши" и адъё. Ежели по её словам он - любимый, жених, (люди мы современные) любовник - другой расклад: извольте тапочки поудобнее, и разговоры подлиннее, и маман спать пораньше. "Положат вместе или поврозь?" - архиважнейший вопрос сегодняшнего дня. И вроде как бы одни не против, и другие уже еле терпят, а дело в маме. Готова ли она принять, что дочь уже взрослая и имеет право на личную жизнь? По скворцовским наблюдениям Воротова-старшая не ханжа, а если и консервативна, то искренне. Собой не дурнушка, а живет-то одна. Следов похаживания мужичков Алексей не заметил.

Чуяло сердце, что Воротова-младшая не спешит устанавливать здесь свои правила и огорчать старшую. Ситуация патовая. "И никуда нам не деться от этого. Ночь за окном, на дворе никого..." - как раз к месту артист Михаил Боярский резюмировал с телеэкрана. "А ты как хотел, Леха? - приструнил себя Скворцов, - Поищи-ка на полочке губозакатайку. Месяц назад о путешествии вместе и мечтать, не смел. Благодари, что взяла с собой. Это уже кое-что. Ничего, капля камень точит. А пока завяжи-ка в узелок свои желания и лучше копи свои возможности". Через какое-то время настрой обреченности сменился надеждой: "Ну, не-е..., Соня - девочка умная, и если привезла меня сюда, то знает, что делает".

Наведя порядок у себя в душе, Алексей почувствовал себя более комфортно. А тут, наконец-то, приготовления к ужину благополучно завершились, и все уселись за стол. Для начала выпили за встречу. По чуть-чуть, как и надлежит в приличной компании. Вино оказалось слабеньким, зато стряпня - объеденье. Алексей не удержался от похвалы. Как и подобало скромной девице, Соня пожала плечами, мол, все как всегда. От мамы в ответ он заслужил благосклонный взгляд. Алексей приободрился, почувствовав, что набирает очки.

Сам ужин разговор не прекратил, разве что немного смял, сделал ленивее. Галина Михайловна полюбопытствовала, какие новинки из лекарств следует ожидать в ближайшем будущем. Сама она больной не казалась, могла спросить просто из уважения к профессии Алексея. Она все больше нравилась Скворцову. Образованная, с чувством юмора, она легко поддерживала беседу, и что особенно важно - не лезла к Алексею. Скворцов вспомнил свою первую встречу с нынешней тещей. Та с первых минут принялась опрашивать потенциального жениха, пока Светку (тогда еще невесту) не доконала её бесцеремонность и она не шикнула на мать. Мамаша тогда надулась и молчала остаток вечера. От любопытства она сидела как на иголках и сдерживалась только под суровыми взглядами дочери. Ему бы сбежать без оглядки в первый же вечер. С нынешним опытом он бы так и поступил. Но тогда на носу было распределение и без местной прописки, Скворцова загнали бы в Тмутаракань, пилюли катать в уездной аптеке. Ради трижды клятой прописки пришлось положить себя в жертву на семейный алтарь, и жертву эту вкушали несколько лет.

Здесь все было по иному. Ни одного косого или чересчур любопытного взгляда. В хозяйке чувствовалась если не порода, то настоящая интеллигентность со свойственной ей тактичностью. И если верить пословице, что яблоко от яблони недалеко падает, то Алексей не ошибся в своих последних оценках Сони. Далекий образ сухой, деловой леди оказался просто её маской, дома заброшенной на шкаф за ненадобностью. Он видел, как Соня предупредительно ухаживала за мамой, как та отвечала взаимностью. Мама и дочь светились неподдельной радостью встречи. Вот что значит жить порознь. В этом случае не рискуешь получить от родного дитя взгляда в спину исполненного тоски.

Алексей предложил тост за отчий дом, и чтобы не выглядело явный подхалимажем, подчеркнул, что у каждого он свой. Он немного пространно и цветисто сказал о теплоте родных стен, о светлых воспоминаниях, связанных с детством, о радости возвращения на материнский порог. Такой тост мать и дочь приняли с аплодисментами.

Вино, хоть и слабенькое, подействовало на Алексея. Он раскраснелся, руки и ноги сделались ватными. Уши заложило, и почему-то заныла спина. Соня внимательно поглядела на Алексея, затем положила ему руку на лоб:

- У тебя температура?

Одним участливым вопросом дело не обошлось. Соня прошла на кухню, погремела там чем-то и вернулась с градусником.

- Не надо, - воспротивился Алексей.

Соня не стала его слушать, строго глянула и сунула градусник ему в подмышку. Пришлось смиренно посидеть минут десять. Сказать по правде Алексей чувствовал себя неважно, что и подтвердил градусник. Температура оказалась тридцать восемь с половиной. Все-таки он простудился, ожидая девушку в холодном вагоне, еще там, на вокзале. Чаем с малиной дело не обошлось. Соня принесла аптечку и принялась перебирать содержимое. На свет божий появился шприц, стерилизатор, ампулы с лекарствами. Медицинское образование плюс нереализованная потребность лечить настроили девушку на решительные действия.

- Может водочки с перцем? - Робко предложил панацею Алексей.

- Может укольчик?- Не без ехидства отозвалась Соня. - Водочки в доме не держим. Инъекция понадежней будет. Как-никак я несу ответственность за тебя и должна поставить на ноги. И потом, ты же не желаешь все время проваляться в кровати?

Алексей хотел подтвердить, что он бы и не прочь, а тем более не один, но при маме нахальничать не стал. Но мину на лице он скорчил недвусмысленную.

- Больной, Вам вредно волноваться, - приподняла уголки губ Соня. Вид у нее был строгий, а в глазах плясали бесенята.

Одноразовых шприцов тогда еще не видывали, поэтому пришлось стерилизовать обычный, стеклянный. На это ушло время. Одновременно вскипятили чайник на соседней конфорке. Алексей наблюдал за приготовлениями обреченно. Угораздило его простудиться в неподходящий момент. Не случилось из него рыцаря на белом коне. Остается быть печальным джентльменом, что конечно не так романтично, зато будоражит любопытство таинственностью.

Побыть человеком-загадкой долго не пришлось. Набрав в шприц лекарство, Соня подошла к нему:

- Поворачивайся и заголяйся.

- Может в руку? - Попытался увильнуть от срамной позы Алексей.

- А в мозг не желаешь? Или в язык?

- А такие уколы разве делают?

- Ага. Болтунам. Чтобы не трепались. - Новоявленная докторица оказалась непреклонна, - Заголяйся без разговоров.

Алексей подчинился. Он старался не смотреть. Но от осязания никуда не деться: холодком мазанула ватка, смоченная спиртом; неприятно, но терпимо воткнулась игла. "Могла бы быть и потоньше" только и успел подумать он, как пошло лекарство. Алексей крякнул. Правая ягодица задеревенела от боли. Не то, чтобы Соня сделала инъекцию неудачно, сам укол оказался очень болезненным.

- Теперь, точно стану инвалидом, - пробурчал Алексей, натягивая брюки.

- Какие Вы мужики нежные, - Убирая шприц, покачала головой Соня, - Вспомни пионеров-героев. А ты вон какой большой.

Можно было оставить обидное замечание без внимания, но Алексей не утерпел:

- Мы не нежные, а чувствительные, как и полагается высокоразвитому организму, а не бегемоту толстокожему. И по части героизма камень мимо огорода - военной тайны я тоже не выдал.

- Еще разок уколю, все расскажешь, как на исповеди, перед священником.

- Безгрешен, матушка. Чист аки свежий снег.

- По-моему, никакой ты не больной.

- А градусник? - Состроил удивленное лицо Алексей.

- Ох, если б своими глазами не видела, подумала, что передо мной симулянт. Мам! Ты давно градусник проверяла?

- Что? - Выглянула из кухни Галина Михайловна. На время процедуры она тактично вышла из комнаты.

- Градусник исправный? - Переспросила Соня.

- Должен быть нормальный. Это наш, старинный. Помнишь, во втором классе, ты один расколотила. Я его и купила. Ты еще плакала тогда долго. А что?

- Да, так, - Не стала пояснять девушка, унося свои медицинские причиндалы, - Чай готов?

- Заварила свежий. Ставить на стол?

- Сейчас помогу.

Чай пили с тортом, конфетами и вареньем. Алексей ограничился первым и третьим, оставив конфеты до тяжелых времен. Он не был сладкоежкой - просто свежий торт грех было не попробовать, а малиновое варенье в обязательном порядке полагалось ему как больному. Пока пили чай, обсуждали медицину, методы врачевания. Тоже бездонная тематика и обязательно, с уклоном в нетрадиционную медицину. Тут не встретишь равнодушных собеседников. У каждого найдется парочка удивительных примеров исцеления дальних родственников своих знакомых. Любой в большей или меньшей мере в народную медицину, но при головной боли предпочитает выпить таблетку, а не прикладывать к вискам подорожник.

О болезнях и целителях можно говорить очень долго, но чай не пиво, много не выпьешь. Пришло время сворачивать застолье. Женщины принялись убирать со стола, Алексей (как болезный) переместился на диван. Он вяло смотрел телевизор, одним ухом прислушиваясь о чем переговаривались мама с дочкой за мытьем посуды. Из-за шума работающей колонки ничего толком он не расслышал. Пришлось переключить внимание на голубой экран. Почему его называют "голубой"? Алексей по телевизору "голубых" никогда не видел. (В конце восьмидесятых, начале девяностых сексменшинства еще "сидели в подполье"). У лучшего друга всех времен и народов, у телевизора, прошел остаток вечера. Когда подошло время спать, Соня принесла в зал одеяло и одну подушку. Алексей театрально повздыхал, пока девушка застилала диван. Видя его ужимки, девушка сделала строгое лицо, а когда закончила готовить постель, чмокнула его в щёку. Пока мамы в комнате не было, Алексей попытался схватить девушку и вернуть ей поцелуй, но уже со значением. Соня ловко увернулась и, пожелав спокойной ночи, скрылась в спальне. Спать - так спать. Алексей выключил телевизор, свет в комнате, затем улегся. Он поворочался, устраиваясь поудобнее. Диванчик оказался ничего, не жесткий и не просиженный. Разве что широковат для одного. Алексей коснулся стенки, за которой должна будет лежать его богиня. "Заснешь тут! Ах, Соня, Сонечка, зачем ты мучаешь меня? И рядом, и не достать!" Тем временем в заветной спальне задернули занавеску, скрипнули стулом. Там творилось волшебное: приготовление женщины ко сну - крем на лицо, волосы расчесать.... Вновь скрипнул стул, несколько шагов по комнате. Воображение само рисовало, как девушка раздевается. Изгибы ее тела Алексей знал наизусть. Нет, он ни разу не видел ее обнаженной. Да и не стоило бы унижать себя подглядыванием? Современная одежда итак не оставляет в женской фигуре загадок. А у Сони фигурка то.... Лучше себе таких картин не представлять. В последние годы он как-то не истязал себя воздержанием. "Бедные монахи! Может что принимают для успокоения? Впору самому глотнуть чего".

В спальне щелкнули выключателем. Какое-то время слышались негромкие голоса. Это мама с дочкой ещё никак не наговорились. И о чем можно столько болтать? Все события мира умещаются в получасовую программу новостей. А женщинам для обмена информацией и нескольких часов маловато. И ведь не "тормозят" как эстонцы. Не его ли Соня с мамой обсуждают? Жаль, что из-за стенки не разобрать. А может и к лучшему? В 90 случаях из 100 неведение - благо для человека.

Наконец за стеной угомонились. Зато соседи сверху еще топтались. "Интересно, какие они? - Подумал Алексей, - Молодые или старые? Если пожилые, то чего не спят? Мои дед с бабкой, как говорится, с курами ложились. А если молодые, что им заняться нечем? Камасутры под рукой нет?" Если бы ругались - голоса были бы слышны. Звукоизоляция любого многоэтажного дома всегда оставляла желать лучшего. "А вдруг соседи сверху - глухонемые. Топчутся друг перед другом, руками машут". Он представил себе, как они могли бы ссориться. "Лезет же в голову всякая чепуха", - Алексей повернулся на другой бок. Лучше не стало. Теперь в глаза бил уличный фонарь. Неплотная штора не спасала от яркого света. Надо же, из четырех светильников на весь двор горят только два и один, как раз напротив окна. Пришлось лечь на спину. Да, всегда не спится на новом месте. И все вроде бы удобно, а сон не идет. Шляется где-то негодник. Вот и у соседей наверху затихло. А к несчастному, больному "командировочному" сон не спешит. Алексей прислушался. Большой дом-улей успокоился, погрузился в чуткий сон до утра. Как здорово, что придумали многоэтажки. Они как лекарство от одиночества. В них всегда ощущаешь присутствие кого-то и уже не страшно. Ты не один в этой вселенной.

Этот тезис подтвердили две пьяные малолетки за окном. Проходя мимо дома, они заорали песню, надеясь, что хоть сейчас на них обратят внимание. Напрасно. Приставучие парни в этом дворе не водились, а может уже видели первые сны или бегали за девчонками в другой части города. Он поднялся, подошел к окну. Выглянув во двор, девиц он не увидел. Те уже удалились. По тому, как песню они доорали до конца, выходило, что и в соседнем дворе не оценили их страданий. "Все равно, привет вам, бедолаги. Привет и сочувствие всем тем, кому не с кем спать". Стыдясь собственного любопытства, Алексей сбил штору комом, защищаясь от уличного фонаря (вроде как для этого вставал). Затем он прошел на кухню, зажег свет, разыскал аптечку. Он от души накапал себе пустырника, разбавил его доброй порцией валерианки и выпил. Теперь можно смело ложиться. Он вернулся на отведенный ему диван, устроился поудобнее, расслабился. Ядреная смесь вскоре сморила его, и он заснул.

Проснулся он поздно, когда солнечный свет уже проглядывался из-за штор. Чья-то заботливая рука вновь расправила их, храня сон гостя от неспешного зимнего рассвета. Какого рассвета? Стрелки настенных часов приближались к половине одиннадцатого. Утро? День? Самое горячее время для рабочего люда и одновременно раннее утро для богемы. Алексей потянулся. На службу не идти и потому можно смело причислить себя к последним. От вчерашнего недомогания не осталось и следа. И это замечательно. Не хотелось сегодня выглядеть расквашенным. Женщины, конечно, жалуют убогих и болезных, частенько путая сострадание с любовью. Из жалости, глядишь, и приголубят разок. Но если тебя интересуют длительные отношения, то лучше казаться героем.

Алексей прислушался. Из кухни доносилось позвякивание посуды. Это, наверное, Соня. Начало недели - мама должна уйти на работу, если только не взяла отгул в связи с приездом дочери. Непохоже. Других звуков не наблюдалось. "Вот и славненько". Он не стал одеваться, а завернувшись в одеяло, пошел на звуки. Так и есть - это Соня хозяйничала в отсутствии мамы. Алексей остановился на входе. За хлопотами девушка не заметила его. Он же просто замер, любуясь ею. Такой он видел её впервые. В одном ХАЛАТИКЕ! Обычно, домашние халаты жен навевают тоску на мужчин. Возможно, они и удобны в быту, но не очень-то и радуют глаз. Другое дело полупрозрачные пеньюары-завлекалочки. Эта одежда (?) для особых случаев и не всегда ради мужей. С виду простенький, короткий халатик на Соне смотрелся не хуже. Неважно, что из материальчика незатейливого, сидел-то как: ножку видно высоко, по самое "небалуйся". И "небалуйся" это, сердце чуяло, прикрыто декольтированными французскими трусиками. А как грудь выглядывает из выреза! Свободная от белья, нежная проказница так и норовила выскользнуть из халатика, покрасоваться на свободе, мол, любуйтесь мной. "Да мы и не против," - не стеснялся разглядывать Алексей. Словно ощутив посторонний взгляд, Соня поглубже запахнулась. Она потянулась к холодильнику, что стоял рядом, на входе и тут заметила в дверях Алексея. От неожиданности она вздрогнула:

- Напугал.

- Доброе утро. - Засветился Алексей.

- Зачем подкрадываешься, пугаешь бедных девушек. Да еще и вырядился привидением.

- Извини, не хотел. А где мама? - На всякий случай спросил Алексей.

- На работе. Ты как себя чувствуешь? - Справилась Соня.

- Как в мусульманском аду.

- Что так? Почему? - Соня вопросительно глянула на Алексея.

- Где-то читал, что души грешников Аллах привязывает к столбу, а мимо вереницей ходят обнаженные гурии. Одна соблазнительнее другой. Такую пытку стерпит не всякий. А ты по обворожительнее райской девы будешь.

Вместо ответа Соня протянула ему градусник:

- Возьми-ка.

- Да, я здоров, - попытался противиться Алексей.

- Вот мы и проверим. Марш в койку, - Соня вытолкала его с кухни.

- Градусником, градусником проверим, - Добавила она, исключая двусмысленность своих слов.

Алексей прошлепал обратно на диван. Как иногда приятно, что о твоем здоровье заботятся и не по обязательству. Он прислушивался, как девушка хлопотала на кухне. "Она еще и хозяйка? - продолжал делать открытия Алексей, - Кто бы сказал за нее ранее - в глаза рассмеялся. Чтобы холеная дамочка с длиннющими ногтями оказалась еще и прилежной хозяйкой? Ну, ладно, вчера хотела маме сюрприз сделать, а сегодня-то чего на кухне колупаться? Во-первых, там и так все идеально. А, во-вторых, в отпуске она или нет? Да под крылом родительским грех не расслабиться, поваляться подольше, полениться вволю. И не рисуется ведь! Воспитание! Спасибо вам, Галина Михайловна за дочку. Спасибо за все, особенно за то, что Вы сегодня на работе. Ну, что там копается Соня?" Перед глазами встала картина, виденная им в кухне, где девушка в миленьком халатике. "Как она прелестна. Миллионам женщин стоит больших усилий чтобы казаться красивыми: гимнастика, массаж, косметологи... Как много разработано человечеством для достижения женщиной всего лишь двух целей: выглядеть лучше подружек-соперниц и завоевать сердце мужчины. А ей и не нужно ничего такого. Даже без косметики, в простеньком халатике чудо как хороша. Что за ножка! А грудь! А..."

Он уже хотел встать и бежать на кухню, как Соня вышла сама.

- Лежи. Лежи.

Она протянула руку за градусником. Алексей отдал. Соня поднесла градусник к глазам. Она стояла так близко, что Алексей не удержался. Он подхватил девушку и завалил к себе на диван.

- Подожди, градусник разобьем. - Шепнула она.

- Давай его сюда.

- Знаешь, почему Клеопатра утром убивала своих любовников? - Неожиданно спросила она, вмиг остужая внезапный порыв.

- Царица Клеопатра? Больная извращенка. - Алексей не собирался выпускать желанную добычу.

Добыча продолжала болтать, уклоняясь от поцелуев:

- Никакая она не больная. Самых благородных кровей была. По утру, запах изо рта очередного любовника доводил Клеопатру до истерики. Избранники ее пренебрегали стоматологами. Да и не было дантистов в то время.

- Тогда полежи, пожалуйста, я - мигом.

Алексей забрал у нее градусник и умчался в ванную. Там он пожевал зубную пасту, наскоро прополоскал рот и бегом вернулся обратно. Девушки в комнате не было. Неприятно кольнуло: "Неужели посмеялась?" Он заглянул в кухню, затем в спальню. Соня оказалась там, стояла перед зеркалом, проводя щеткой по волосам. На кровати, что рядом, покрывало было откинуто. Мамина койка стояла застеленной. Заметив отражение Алексея, девушка обернулась. Оба сделали шаг навстречу, и случилось то, что писатели прошлого века называли "таинством между мужчиной и женщиной".

(От автора: Здесь я позволю себе сделать паузу. Оставляю читателю возможность представить эту картину сообразно своим пристрастиям и фантазиям. Любители посмаковать подобные сцены, могут на время отложить книгу и обратиться к соответствующей литературе. Только не зачитывайтесь слишком, а то мои герои вернутся из "командировки" без Вас.)

... Опомнились они ближе к обеду.

- Я же ничего не приготовила маме, - Всколыхнулась Соня.

Пока Алексей прибирал любовное ложе, одевался и приводил себя в порядок, Соня порхала по кухне. Суп еще не был готов, выручили пельмени. Они как раз сварились к приходу Галины Михайловны. Для Сони и Алексея пельмени стали завтраком и обедом сразу.

От маминого взора ничего не укрылось, но как мудрая женщина она сделала вид, что ничего не заметила. И все же, уходя, она не удержалась и напомнила Соне об обещании сходить в церковь.

Когда за мамой закрылась дверь, Алексей полюбопытствовал о данном обещании. Вчера, за столом, об этом не было не слова. Соня неожиданно смутилась, но все же рассказала, что мама желает видеть ее замужем.

- А при чем здесь церковь? - Удивился Алексей.

- Мама желает мне хорошего человека.

- ???

Соня разъяснила ему, что в местной церкви находятся мощи одной святой. Они как год переданы в здешний приход на хранение. Бытует мнение, что святая помогает в семейной жизни. Мама говорила, что дочка ее сотрудницы, после поклонения святым мощам сразу вышла замуж и весьма удачно.

Алексей промолчал. Не на него ли мамаша, как на будущего зятя делает виды? "А почему бы и нет? - мелькнула мысль, - Иметь такую жену как Соня, хоть и хлопотно, зато как престижно". О настоящей жене он и не думал. В бесформенном халате, без макияжа и в бигудях, Светка осталась там, в тягомотной жизни. Ну разве сравнить ее с Соней? Мед и мед. Алексей вновь ощутил прилив желания. Он приобнял Соню, подталкивая её опять в спальню.

- Погоди, - Остановила его девушка, - У меня сил не осталось. Коленки до сих пор подрагивают. Давай, лучше прогуляемся.

- Мы не надолго, - Не хотел отпускать её Алексей, - А потом, сразу же пойдем.

- Сотрешь меня, на завтра не останется, - Рассмеялась Соня, - Ты лучше вымой посуду, а я пока соберусь.

- Хорошо, - согласился Алексей, отпуская девушку.

Перемывая посуду он переживал случившееся утром. Лучший день в жизни. Возможно ли более прекрасное? Гордость так и распирала его. Красавицу неприступную уложить в постель! А сладость то какая! Плотская любовь это вам не секс. Это гораздо больше. Это когда простое прикосновение отдается в теле нежностью. Говорят, что все приедается. Да как может надоесть такое прекрасное тело, его неповторимый запах, шелковистая кожа, нежнейшие руки.... А невольный стон, что срывается с божественных, сладких губ. Стон этот наполняет тело новой страстью, новой силой. Ты - мужчина, ты - отменный любовник, доводящий женщину до исступления....

Отложив последнюю вымытую тарелку, Алексей понял, что неправильно откладывать на потом то, что можно, нет, просто необходимо делать сейчас. Завтра могут возникнуть неожиданные препятствия, какие-то проблемы. А сегодня его день! Соня сегодня его женщина.

Он подошел к закрытой спальне, тронул дверь.

- Не входи, - раздалось из-за нее, Ну, пожалуйста.

Голос Сони был просящий. Ему нельзя было отказать.

- Почему? - Глупо спросил Алексей.

- Мужчине не к чему видеть приготовление женщины. Если дорожишь им, не показывай свои уловки красоты.

Ну что на это ответить? Опять права. Алексей отошел от дверей, потрогал свою щеку. "Самому бы не помешало побриться. Натер девчонке лицо".

Улица встретила морозцем и сиянием снега, ярким настолько, что Алексей даже зажмурился, выйдя из полутемного подъезда. После кошачьего амбре, особенно резкого на нижнем лестничном пролете, морозный воздух показался альпийски свежим. Погода баловала. Ветра нет. В прозрачном небе висели редкие невесомые облачка. Такие погожие зимние деньки любит каждый. Сейчас бы в лес, на лыжи, но и по городу, в обществе шикарной женщины тоже замечательно. В кои-то веки можно без оглядки пофорсить. Соня Воротова, куратор проекта "Эликсир любви", (уже не мечта, а явь) рядом и ты под ручку с ней. Взгляды встречных мужчин на неё тешат твое самолюбие, и радость с покоем на душе, и некуда спешить.

Вчерашних бабушек на улице не было. Для них сейчас самое время первой пробежки по магазинам. Будет и вторая, когда основная масса людей закончив рабочий день ринется за покупками. Алексею всегда казалось, что пенсионеры специально создавали толчею. Толчея - их стихия, место встречи, сфера общения. Только тут, среди своих, получишь сочувствие, узнаешь свеженькие новости. Очередь - не порок советской торговли, а благо. Где еще, как не в них, общаться людям, что всю жизнь провели в коллективе, а теперь остались наедине со старостью? Где разряжать нервную систему? Социальная значимость очередей огромна. Убери продукты питания с прилавков, убери товары из магазинов - исчезнут очереди. И где ты встретишь рядовых сограждан? На митингах и баррикадах. Выходит, дефицит и очереди нужны для спокойствия страны. Опять же, очереди воспитывают чувство локтя, укрепляют дух коллективизма, приучают к порядку. Сплошная польза от них. И напрасно охаивать учреждения за большие очереди. Там свято чтят науку об очередях, правильно оценивают важность такого общественного явления. Ошибочно считать, что они крадут ваше время. Они любят вас, и по-своему, заботятся о вас. Хозяева труднодоступных приемных и кабинетов, таким образом, радеют о благе Родины, её спокойствии. Они как форпост борьбы за её безопасность. "И нечего сетовать на очередь, - пришел к такому умозаключению Алексей, - Лишь на кладбище её нет. Значит, пока я в очереди - я существую". И, самое важное, очереди - информационные артерии общества. Газеты - врут, телевидение замалчивает, агентство ОБС (Одна Бабушка Сказала) - никогда. В очередях узнавали о предстоящей денежной реформе, с кем живет Алла Пугачева, куда поддевался сахар, и что подают в горкомовском буфете. И если сегодня случится информационный вакуум, то его заполнят вчерашние бабульки со двора: "Отличница Соня Воротова привезла из столицы жениха. Знай наших!" Алексей на мгновение представил себе, как информация о них с Соней расплывается по городу. Невдомек им, что отличница Соня Воротова привезла домой чужого мужа. Да кто им правды скажет?

Покуда информационные первоисточники (вчерашних бабушек) поглотила общественная жизнь, молодые люди вышли со двора не замеченными. Алексей обратил внимание на номер дома. В памяти всплыл рассказ дружка. Тот привез женушку из крохотного сибирского городка. Желая показать себя прилежной хозяйкой, "молодая" в первый же день самостоятельно отправилась за молоком, самонадеянно положась на свою зрительную память. Город - не тайга, здесь свои заметины. Бедолага заблудилась и два с половиной часа кружила по кварталу, пока её не обнаружила переполошившаяся свекровь.

Надо было о чем-то говорить. Молчаливая прогулка - признак неловкости или тяготения спутником. Не хватало, чтобы Соня так подумала. Алексей с выражением пересказал эту историю с женой дружка. Оба посмеялись. Тем временем через соседний двор они вышли на улицу.

Городок Алексею приглянулся. Как и многие в средней полосе России его можно было назвать уютным. Это из-за компактности, в маленьком городке до всего рукой подать. Честно говоря, лишь рожденный в схожем уездном местечке мог сказать такое искренне. Столичная "штучка" обязательно покривила бы душой. Жителям мегаполисов не принять быта провинциалов, не понять их связи с природой (огород, грибы, рыбалка). Они чумеют от аквариумной жизни - это когда все у всех на виду. Если ты жаждешь не минутной славы, приезжай сюда. Ни к чему пыжиться в столице, теряясь в толпе себе подобных. Переселяйся в провинцию и обязательно сотвори что-нибудь очень гадкое, и тебя здесь будут узнавать до конца жизни.

Многие, сбежав в большие города, уже сами посматривают свысока на провинцию и провинциалов, за рисованным презрением скрывая страх возвращения обратно в глубинку. Алексею хватало ума не страдать этим комплексом. Он ничего не имел против Сониного городка. У столицы свои плюсы, маленькие города имеют преимущества в другом. Пусть здесь домики смотрятся не ахти как нарядно и современно, зато в каждом дворике угадывались цветники под снегом и здесь не экономили пространство за счет деревьев. Городок летом непременно утопал в зелени. И не было здесь многоликой, но равнодушной толчеи. Разнокалиберность городской застройки могла заподозрить приезжего об отсутствии генеральной линии в архитектуре. Более желчный обязательно бы предположил, что местный градостроитель постоянно находился "подшофе" и свои безумные идеи претворял в жизнь. На самом деле все гораздо прозаичнее и не несло в себе заумного абстракционизма, и тем более, политической подоплеки. Проблема в том, что переселить людей из старых, до- и послевоенных домов - непосильная задача для любой власти. В каждом двухэтажном теремке, возведенном еще военнопленными, прописано столько семей, что если каждую обеспечить отдельной квартирой, не хватит и половины вновь поставленной девятиэтажки. Места в России с избытком и потому проще построить новый дом в отдалении, на пустыре, чем трогать предназначенные планом под снос. Хотя, о каком строительстве могла идти речь? До обещанного Хрущевым коммунизма оставалось не так далеко, а долгожданного изобилия как-то не получалось. Страна буксовала на месте, как замызганный грузовичок на размытой дождями дороге. Хоккей ещё был крепок, балет - пока на высоте, а в остальном.... Тут уж не строек в провинции, остатки бы сберечь. О наступающих трудных временах красноречиво говорили заборы. В свое время их налепили из бетона, решетчатыми в угоду моде, по шаблонам местного ЖБИ. Заборы зияли провалами, и никому дела до них не было. А, может, за много лет они столько глаза намозолили, что их уже и не замечали. Глядя на заборы не стоило иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о начинающихся проблемах местной власти с финансированием. Главе города приходилось учиться экономить. Но только не на праздниках. Русского человека можно бесконечно давить бытовой неустроенностью, но нельзя запретить гульнуть вволю, да так, чтобы к утру в доме не осталось последнего огурца. Нет никакой уверенности, что городские "отцы" осознанно опирались на опыт рисских императоров, увековечивших постулат правления: "Хлеба и Зрелищ". Скорее всего, они и сами не прочь были повеселиться. Потому на разноцветные гирлянды фонариков к празднику деньги нашлись. По словам Сони и новогоднюю елку каждый год ставили. Самой елки отсюда не было видно. Соня пообещала показать её на обратном пути.

Девушка вела его куда-то, по дороге рассказывая о местных достопримечательностях. Как-никак она здесь родилась и выросла, и по-своему любила это место. Они прошлись по центральной улице, затем свернули переулком, пересекли пустырь. Дорожка вела к церкви. По тому, что они направлялись туда, Алексей сообразил, что девушка не оставила без внимания просьбу матери о поклонении местной святой.

Сама церковь показалась ему немного странной, будто переделанной из административного здания - белая одноэтажная коробочка с нелепым куполом наверху. Он угадал. Местные власти не смогли запретить открыть для верующих церкви. Ветра перемен в то время подули сильнее, раскачивая старые чиновничьи кресла. Тут не до принципов, пересидеть бы лихое время. И все же они игалились над верующими, и из всех стоящих на балансе строений отдали под церковь бывшее кафе, на краю города. Попы не капризничали: что давали, то и брали. Слава богу, хоть что-то выделили - за семьдесят лет безбожного правления у них только отнимали. Не смутило их и то, что церковью станет бывшее заведение общепита, опустившееся до разряда питейных. Алкогольная аура, пропитавшая это здание сотворила злую шутку: первый настоятель спился, и его отозвали обратно в область. Это была крохотная и единственная удача коммунистов в боях на идеологическом фронте. Церковь не захирела. Мало того, за стариками потихоньку потянулось и среднее поколение. Шли в храм, уже не вспоминая о бывшем кафе, уверовав для себя, что священники отмолили это место.

Соня спросила, пойдет ли он с ней. Алексей вежливо отказался. И не потому, что был партийцем. Спроси его: "Есть ли Бог?", Алексей пожал бы плечами. Взращенный в атеистическом обществе, категорически отрицать Всевышнего он не спешил. Во-первых, как ученый, он доверял только фактам споре сторон, а богословы и безбожники доказывали на пальцах. Во-вторых, есть Бог или нет, а портить отношения с ним, он считал не благоразумным. Отказался он сейчас пойти в церковь больше потому, что боялся испортить настроение, столкнувшись с храмовыми прислужницами. Как-то он присутствовал при отпевании одного из своих родственников и мог, как следует понаблюдать за ними. На правах "своих", бабульки-служки нещадно "строили" неловких прихожан. Их суровые и надменные лица никак не гармонировали с ликами на иконах. Алексей тогда еще подумал, что вволю погрешившие в юности, они сейчас отрабатывают искупление, забывая о том, что не место красит человека, а человек место. И еще, что останавливало его - он задыхался от запаха ладана. Этот запах ассоциировался у него с покойниками, которых он побаивался и по возможности сторонился (хотя какой нормальный обожает их).

Соня отсутствовала минут пятнадцать. Алексей успел за это время вволю налюбоваться окрестностями. Ничего такого величественного, настраивающего на возвышенный лад: с одной стороны пятиэтажки, с другой - пустырь и лесопосадка вдалеке. А вот вид парочки нищих у церковных ворот натолкнул на размышления о странностях человеческой натуры. Как случилось, что эти несчастные опустились до попрошайничества? Влияние среды? Базовый фактор! Один из "слонов" на коих стоят партийные социологи, незыблемый и проверенный историей. На чем и на ком? Хотя бы на беспризорниках, порожденных Великой Октябрьской Социалистической Революцией. Кто не помнит "Педагогическую поэму"? Ярчайший пример, подтверждающий науку. Все по теории - улучшилось благосостояние общества, исчезла среда, порождающая беспризорников и они, как массовое явление исчезли. Правда, социологи стыдливо умалчивают, что среда - средой, а педагогов Макаренко на всю Россию не хватало. Вот чекистам и приходилось отлавливать беспризорников и отправлять на Соловки, умирать.

Как ученый, Алексей не привык рассматривать проблему однобоко, а необычный объект для исследования будоражил воображение.

А что если влияние окружающей среды не стопроцентно? Может у попрошаек заболевание какое? Какая-нибудь мания или неизвестный вирус "Бомжа"? Ведь если отмыть и прикормить бродягу, на него все равно нельзя рассчитывать. Задворки жизни рано или поздно утянут несчастного к себе. Услышав подобное, любой маломальский скептик расхохотался бы: "Вирус? Заболевание? Ха-ха". Может и "ха-ха", а что бы невежда сказал о гебофренном синдроме? Это когда человека тянет к бесцельному бродяжничеству. Между прочим, доказанный учеными факт. "На дно жизни людей толкает слабость характера, безволие. Катиться вниз проще чем карабкаться вверх," - назидательно поучал бы невидимый оппонент. "Тоже мне глубокая мысль, - в свою очередь ухмыльнулся Алексей, - А откуда берется такой характер?" Принято считать, что все зависит от воспитания. Но даже в самой захудалой семье, какая мать желает своему младенцу такой судьбинушки? Вот зарубежные ученые полагают, что человек уже рождается с характером. Алексею довелось ознакомиться с исследованиями забугорных специалистов. Спасибо Вениамину Алексеевичу, отечественному мафиози, что дал возможность ознакомиться с закрытой информацией. В стране еще царила коммунистическая доктрина, которая на дух не переносила некоторые буржуазные гипотезы. Потому-то в официальных источниках отражались не все изыскания иностранных ученых. Так вот, один из них, явно буржуйский наймит, утверждал, что не только внешнее сходство, но и устойчивые наклонности (характер) передаются по генам. И если "в семье не без урода", то не всегда правомерно винить родителей. Вдруг в их чадушке взыграл геном Каина? Такой подход объясняет многое и даже, казалось бы несовместимые черты в характере. Вот немцы - педантичны, расчетливы до мелочности, и в то же время сентиментальны. Цыгане безалаберны, беспечны, свободолюбивы, но с жесткими законами своей общины и строгими порядками в семье. А загадочный русский характер? Хотя, как ему не быть загадочным для иноземца, если у нас обычное матерное слово имеет множество понятий от обозначения предметов, человеческих отношений и до философских определений. В нас, буфере между Европой и Азией, столько наверчено....

Потому и нет ничего удивительно, в том, что Соня, вполне прагматичная особа, а тем не менее бьет поклоны местной святой в ожидании чуда. А будет ли оно? У меня "хвост". У неё грозный шеф.... А почему бы и нет? "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." В науке я что-то могу. Квартира у Сони есть. Глядишь, Вениамин Алексеевич еще подкинет работенку. В институте, на вечернем могу преподавать. Дружок давно обещал сделать протекцию. "А не озлится шеф, что я с его Соней?" - запоздало ожгла мысль. "Ну, так сам назначил её куратором. Имел бы виды на неё, запер бы дома", - оправдание детское, зато успокаивающее. "А возникнут с шефом проблемы, заберу Соньку, и уедем к чертовой бабушке. Можно к двоюродному брату в Ленинград. В крайнем случае, мать родная не прогонит".

Прогнозы на жизнь прервало появление Сони.

- Не замерз? - Она потрогала щеку Алексею.

- Нисколько, - Бодренько ответил он. Ему, как мужчине, ни к чему проявлять слабость.

- Пойдем домой, - Соня сама взяла его под руку.

Возвращались другим путем. Соня показала городскую елку - зеленый столб с еловыми лапами, вставленными в специальные трубочки. Все это увешано гирляндами разноцветных лампочек, днем не горевших. "Она еще и кружится", - пояснила Соня. "Здорово!" - вслух похвалил Алексей. Он не кривил душой. Ему искренне было жаль миллионы загубленных елочек ради пары праздничных недель. Незатейливая конструкция перед его глазами, по крайней мере, заменяла большую ель, сохраняя хотя бы одной лесной красавице жизнь. Чувствовалось приближение Нового года. Алексей прикинул - чуть больше десяти дней до него. Жаль, что их "командировка" к этому времени закончится. Было бы здорово встретить праздник с любимой женщиной. До сегодняшнего утра Соня для него была сказочным миражем, опиумной грезой, запретным плодом. Теперь он мог признаться себе, что она - единственная для него женщина. Но праздник вдвоем пока только мечты. В большом городе они опять станут чужими. И за праздничным столом будет сидеть иная женщина и придется говорить ей слова, что предназначены другой. Но это будет потом. Сейчас лучше не думать о грустном. У него еще несколько дней, которые обещают быть прелестными. А что дальше, там поглядим.

Постояв немного у елки, они пошли дальше. Дорога вела через рынок. Он уже заканчивал свою работу. Деревенские с картошкой-свеклой уже разъехались по домам. Оставались лишь торговцы-южане. Этим спешить некуда. Базар для них не только работа, но и дом, и целая жизнь. Здесь свои трудовые династии и свои секреты ремесла. Ну, кто из простых смертных, с лету, без калькулятора, скажет, сколько стоит кило сто сорок по цене два пятнадцать. То-то, же! Учись инженер и училка!

Соня с Алексеем заходить на рынок не стали, прошли краем. Дворники здесь работали не ахти, и время от времени приходилось скользить по обледеневшему тротуару. И все это на виду у шумных торговцев гвоздиками, что стояли у самой дороги. С цыганской навязчивостью они предлагали купить цветы. Алексей с Соней отмахнулись и пошли дальше. Продавцы раздосадовано покричали вслед, но что, из-за ужасного акцента было трудно разобрать. Но никто и не собирался слушать их и тем более принимать всерьез. Больно надо. Зато хачики не могли оставить без внимания видную девушку - буквально глазами обслюнявили Соню. Говорят, йоги-маги могут предметы двигать глазами, а уж с человека с ног сбить им, что плюнуть. Словно подталкиваемая взглядами в спину, Соня поскользнулась. Алексей еле успел поддержать ее. Торговцы гвоздиками, хоть и смуглолицые, а йогами не были. Зато охотниками на русских девчат слыли отменными. Да и как не слыть, если на далекой родине за проказы с соплеменницами за причинное место подвесили бы, а среди русских лопухов что угодно вытворять можно. Все с рук сойдет. Они тут же загалдели:

- Вай! Такую красавицу на руках надо носить, а не под ручку пешком водить. А лучше на машине катать. Эй, девушка! Бросай своего жениха, иди сюда. У нас и машина есть и на руках носить будем! Не пожалеешь.

Алексей вспыхнул. Ох, не зря колотят их десантники в свой праздник. Но до праздника далековато, а нахалов многовато на одного. А на поддержку прохожих нечего рассчитывать. И вовсе не от страха перед чучмеками, а из-за пресловутого интернационализма, с пеленок привитого каждому. Это при царизме гноили отсталые народы, а мы их жалеем. Дожалелись. Теперь приходится Алексею, утерев сопли, молча уходить. Вернее, он как бы намеревался ответить, но Соня, предупреждая, сжала ему руку, одновременно подталкивая, прочь. Сама же оглянулась, запоминая подкопченных наглецов. Храбрая кучка нацменов обиделась:

- Что так смотришь? Мы что не люди? Да мы, таких как ты...

Похвастаться они не успели. Неподалеку притормозила "Волга". Из нее вылез мужчина средних лет, крепкий, в хорошем пальто и без шапки. С ходу, разобравшись, что к чему, он рыкнул на торгашей. Те, было, вскинулись, но тут же смешались, потому, как из глубины рынка к ним метнулся их старший и что-то каркнул на своем. Алексей замедлил шаг, поглядывая, что будет дальше. Не хватало, чтобы неожиданного заступника затоптали нацмены. Совесть не позволит оставить порядочного мужика без подмоги. Мужчина в помощи не нуждался. Он решительно направился к нахалам и еще что-то рыкнул. Те мгновенно испарились, оставив у прилавка старшего и совсем юного пацанчика, смотревшего потерянно. Подойдя к ним, мужчина буркнул что-то недовольное, сгреб охапку гвоздик. Он полез в карман за деньгами, но старший из продавцов заискивающе затараторил и отрицательно замахал руками. Словно так и надо, мужчина спокойно пошел обратно. Такую картину Алексей видел впервые. Он слышал о рэкете, но мужчина на бандита не походил. Он носил короткую стрижку, на нем не было золотых цепей, и вместо спортивного костюма с кроссовками из-под его пальто виднелись наглаженные брюки и начищенные ботинки. По виду - крупный чин, по повадке - хозяин. Наверное, такими и должны быть герои - аккуратные, до щегольства, в одежде и со строгим взором, который тут же сменился заинтересованным. Догнав Алексея и Соню, он неожиданно протянул цветы девушке:

- Это Вам. Как компенсацию за хамство этих бандерлогов.

- Спасибо. - Соня не стала жеманиться.

- Что-то раньше я не замечал у нас такой красавицы, - Будто и не было рядом Алексея, произнес мужчина.

- Мы же не в деревне, - Удивилась Соня, - Это там все наперечет.

- А чем наш городишко отличается от деревни? - В голосе незнакомца прозвучала усмешка. - И здесь все про всех знают.

- И Вы всех знаете в своем курятнике? - Состроила удивление Соня.

Незнакомец хотел, было что-то сказать, но поостерегся Сониного язычка. Он лишь восхищенно покрутил головой:

- Ух, языкастая. И как зовут тебя?

- Благородный рыцарь, я - не Ваша прекрасная дама. Спасибо, что вступились за честь, но продолжения не будет. Извините, но мы очень спешим.

Соня потянула Алексея за собой.

- Надеюсь, до встречи, - Вдогонку им прокричал мужчина.

Соня потащила насупившегося Алексея подальше от ловеласа. Алексей постарался не заводиться: "Обижаться на Соню - грех. Господь и так наказал её красотой. Вся беда в окружающих уродах. Что за доля мужа хорошенькой женщины? Иметь счастье наблюдать, как пытаются пристроить лишнюю веточку к твоим рогам. О, ревность - неразлучная тень любви!" Он сопел, переживая случившееся. Затянувшееся молчание прервал оклик:

- Воротова?! Соня! - Звала молодая женщина в пуховике грязно-розового цвета. С малышом за руку она стояла на другой стороне улицы.

Соня обернулась на голос.

- Михеева? Ленка? - Обрадовалась Соня и потянула Алексея к ней, через дорогу.

Встретившись, подруги обнялись.

- Ты откуда? - Спросила женщина, - Я тебя сто лет не видела. Говорят, ты в столице живешь.

- Точно, я здесь у мамы. Проведать ее.

- Ты знаешь Серебровского?

- Какого Серебровского?

- Кто тебе сейчас цветы подарил?

- Не знаю. Это случайно. А кто это?

- Начальник милиции.

- Теперь понятно, почему он так лихо с этими.... При власти, да при погонах, геройствовать легко. Попробовал бы на нашем базаре покомандовать.

Соня сказала вроде бы для подружки, Алексей же почувствовал, что подбадривали его.

- А я уж подумала, что он тебя клеит, - Со значением произнесла подружка.

- Тоже мне, герой-любовник, - хмыкнула Соня.

- Не скажи. Еще тот ходок. Поговаривают, что похвалялся, будто любую может сделать своей.

- Не в моем вкусе, - отмахнулась Соня и перевела разговор на ребенка, - Твой? Какой большой!

- Мой. Я с ним на больничном. Простыл в садике. Вот топаем из поликлиники. Может, зайдете к нам? Я тут близко. Посмотрите, как живем. Поболтаем. Пойдем.

- Ты же жила в другом районе?

- Теперь у мужа. Пошли ко мне. - Михеева, не скрывая интереса, разглядывала Алексея.

Чувствовалось, что вопрос о спутнике Сони вертится у нее на языке. Предупреждая его, Соня свернула разговор. Она глянула на часы и сделала озабоченное лицо:

- Ой, опаздываем. Давай, в следующий раз. Мы еще побудем здесь. Ты позвони, и встретимся.

Она подхватила Алексея и сделала ручкой малышу:

- Пока!

- Номер старый? - Михеевой жаль было упускать неожиданную собеседницу.

- Конечно. - Полуобернувшись, на ходу, ответила Соня.

- Обязательно позвоню. - Вслед ей крикнула женщина, - Может, кого из наших еще пригласим.

Отойдя на несколько шагов, Соня негромко пояснила:

- Одноклассница.

- Бывшая подружка-соперница? - Попытался разобраться в их взаимоотношениях Алексей.

- Ты, что? Первая красавица в классе. Первой и замуж выскочила. В ту пору я и в конкурентках то и не была. Просто одноклассница, и даже не подруга.

- А подруга?

- Она, как и я, уехала учиться. Там и осталась.

Посыпал снег. Крупные хлопья его, медленно падая, устилали тротуары, крыши домов, украшали собой голые ветви деревьев. Снегопад не мешал прогулке, наоборот придавал ей сказочность. Жаль, что настроение подпортил инцидент на рынке. Осадочек на душе остался. "Закончу работу над препаратом, отчитаюсь перед Вениамином Алексеевичем - запишусь в секцию каратэ. - Решил для себя Алексей, - Наловчусь руками-ногами махать, спокойнее будет по улицам с Соней ходить" Такая жизненная установка воодушевила. Он понемножку разговорился. До этого Соня болтала одна, пытаясь растормошить спутника.

Домой они вернулись раньше мамы, а значит, им никто не мешал.

Потом появилась Галина Михайловна, вместе ужинали, коротали вечер и опять пошли спать порознь. Пойти то пошли, но через некоторое время, пошушукавшись с мамой, Соня вернулась к Алексею с подушкой. Какой тут сон! Угомонились они только под утро.

В том, что городок маленький, Алексей лишний раз убедился на следующий день. Вечером с Соней они пошли в городской Дворец Культуры. Мама от своей организации достала два билета на праздничный вечер. Сходить стоило: помимо официальной части, посвященной итогам года, обещали концерт с участием столичных артистов. И все это бесплатно, кроме буфета, разумеется. Там они опять встретили давешнего заступника. Главный милиционер сидел в элитном восьмом ряду, среди породисто-рубленых лиц местного начальства, многие из которых прибыли с женами. Спасибо первому президенту - раскрепостил первых леди. Перед ними раскрылись новые горизонты (и не только в смысле поездок за рубеж). Стало хорошим тоном брать их с собой на официальные мероприятия, и некоторые политические флюгеры не преминули этим воспользоваться. Хотя, если честно, то хвастать особо было нечем. У сильных мира сего ещё не устоялась привычка жениться на "МИССках" и "модельках". Так, что сопровождали начальство подвядающие дамы в дорогих нарядах и с бриллиантовыми цацками. Глядя на них закрадывалась преступная мысль: "И какой идиот заикался о всеобщем равенстве?" Попробуй сказать женщине, что она ровня соседке или подружке. Рискуешь лишиться глаз. Женщина может временно быть несчастной, но никогда ниже другой. Причем мерилом классности выступают абсолютно несовместимые понятия. Если у женщины личико не слишком смазливо или юно, то рассматривается социальный статус последней. Если этого недостаточно, то принимаются во внимание достойные бедра и грудь. Ну, как и с этим не очень или чересчур очень, то в качестве аргумента выступает тонкая, добрая, или высокая (по обстоятельствам) душа.

Серебровский также появился со своей "половиной". Жена начальника милиции забитой не выглядела. Былая симпатюлька, раздобревшая, с блондинистыми волосами, собранными в высокую прическу, по старой привычке попыталась сорвать парочку мужских взглядов. И только-то. Статус дамы с положением не позволял лишнего. Пронеся себя по залу, она уселась на свое место и тут же принялась болтать с соседкой. Ничего геройского в Серебровском Алексей уже не видел, зато подметил, как тот провожает взглядом каждую смазливую мордашку. Соню с Алексеем, он, слава богу, не видел - их места находились далеко сзади. Зато в антракте, они попались ему на глаза. Алексей некстати отлучился в туалет, а когда вернулся, то увидел Серебровского, стоящего рядом с Соней. Алексей поспешил к ним. Завидев его, Серебровский откланялся.

- Что ему надо? - Недовольно спросил Алексей.

- Давай без сцен, - Осадила его Соня, - Если я с тобой, значит я ни с кем. Пожалуйста, уясни.

Объясняться, что она не провоцировала разговор с Серебровским - бесполезно. Презумпции невиновности для влюбленных не существует. Ну не бежать же, в самом деле, от неожиданного ухажера.

Спровадив супругу с подружками в буфет, Серебровский не спеша прогуливался по фойе. Мимо Сони он пройти не смог, вмиг узнав вчерашнюю строптивую незнакомку.

- Надеюсь, сегодня Вы одна? - На правах знакомого справился он.

- А Вы, смотрю, на время избавились от конвоя? - Соня намекнула на то, что сам он пришел на вечер с женой, - Теперь обходите владенья свои?

Соня старалась не кокетничать, надеясь, что тот благоразумно отстанет. В данный момент она больше была занята своими переживаниями и не просчитала, что объект не привык встречать отказа у слабого пола и вежливая холодность может наоборот раззадорить его.

- Обхожу и вижу прекрасную незнакомку, которой в чужом городе неуютно без помощи и покровительства.

- Я в родном городе. А Вы направо-налево раздаете покровительство?

- Нет, не всем. Только достойным. А почему я Вас раньше не видел? Или, постойте, Вы не были раньше блондинкой? Белые волосы Вам бы пошли.

- Блондинкой? Фу! Ради стандартных эталонов мужского вкуса, мне не хочется понижать собственное ай-кью. - Ответила Соня как можно холоднее. - Вам нравятся блондинки?

- Вы не репортер? - Спросил Серебровский.

- Из чего Вы заключили?

- Вы отвечаете только вопросами. Это свойственно этой профессии.

- А Вы не предполагаете, что я следователь? Они тоже только задают вопросы.

- Своих бы я сразу распознал.

- Вот как?

- Приятно, что Вы умная женщина. Значит, не можете не понимать выгод от дружбы с влиятельными людьми. Возьмите мой телефон. Звоните в любое время, - Он протянул свою визитку, - А лучше дайте свой. Говорите, я запомню.

- Если бы я жила здесь, не преминула бы воспользоваться Вашим советом и помощью. А поскольку я, так сказать, проездом, то лишняя дружба доставит только лишние хлопоты.

- От невинного похода в ресторан ещё никто не пострадал.

- Сказки для наивных дурочек. Вас, вообще, не смущает, что я не одна? - Соню стал раздражать разговор.

Собеседник лишь улыбался, не замечая этого:

- Я не нарушаю законов природы. В природе всё достается сильнейшему. Он и накормит и защитит. А Ваш поклонник или кто он там....

Соня прервала его:

- От кого-то слышала Ваше кредо. А что Вы делаете, если добыча против? Руки крутите? Под замок, на хлеб и воду сажаете?

- Дайте шанс и не пожалеете. Эти руки могут быть очень нежными.

- Я не сторонница садо-мазо.

- Колючка, - Еще раз улыбнулся Серебровский, - Это даже интересно. Начнем сначала? Позвольте представиться...

- Незачем. Оставьте меня. Так будет лучше всем.

- Угроза? - Почему-то так воспринял ее слова Серебровский.

Появление Алексея прервало его атаки. Серебровский с достоинством удалился.

На этом история не закончилась. Когда зрители расселись по местам, и начался сам концерт, по ряду, извиняясь за беспокойство, прошелся молодой человек с букетом роз. Он добрался до Сони, передал ей цветы, сказав, что является только посыльным, от кого, чего, он не ведает. Алексей вспыхнул. Соня остановила его приложив палец к губам и озорно подмигнула. Алексей ничего не понял, но доверился ей и затих. Девушка внимательно поглядела в зал, высчитывая места, и отправила цветы по рядам вперед, вместе с визитной карточкой, к которой приложилась накрашенными губами. Букет поплыл от человека к человеку, постепенно приковывая к себе внимание зала. Наконец он достиг жены Серебровского. Она сначала удивилась, затем разглядела визитку с отпечатком губ, порывисто встала и в сердцах хлопнула мужа букетом. Цветы разлетелись. Она же нервно стала выбираться из зала. Серебровский ошалело глянул на нее, затем обернулся назад, выискивая глазами Соню. Та сидела с каменным лицом и глядела только на сцену. Зал с интересом наблюдал картину супружеской разборки. Серебровский помялся. Что уходить, что оставаться, все равно на виду у зевак. Багровый, он потянулся вслед за женой.

Следующим днем неожиданно для этого времени года и этих мест, грянула оттепель. Снег подтаял, и по улицам расползлись лужи. Прогулки стали наказанием и пару дней Соня и Алексей если и выходили на улицу, то исключительно в магазин, за хлебом и молоком. Вынужденное затворничество очень даже нравилось Алексею. Да и какой мужчина откажется от домашнего ареста с красоткой на пару. Алексей вспомнил, как на лекциях по психологии в Университете Марксизма-Ленинизма, бабушка преподаватель спрашивала аудиторию: "Что будет, если в темной комнате запереть мужчину и женщину?" "Что?" - выдыхал зал. "Ничего!" - победно возвещала она и толковала о заблуждениях Фрейда. Сейчас Алексей бы с ней не согласился. Старик Фрейд неплохо знал человеческую природу. Всё в мире крутилось вокруг взаимоотношений мужчины и женщины. Любовь без секса, секс без любви - всё было у Скворцова, но чтобы вместе - это впервые. Да так ярко и прекрасно, что прежняя жизнь теперь казалась Алексею лишь прелюдией, подготовкой к настоящему, огромному чувству. Он дорожил каждой минутой рядом с Соней. И если раньше семейная идиллия тяготила его, то сейчас он наслаждался, наблюдая, как Соня хлопочет рядом. Сам он тоже поддержал марку мужчины в доме - по мелочам подремонтировал кое-что в квартире.

На третий день, к обеду, позвонила Сонина одноклассница, та самая, что встретилась им у рынка. Михеева - припомнил Алексей. Она снова приглашала к себе в гости. В другой раз Соня бы обязательно отказалась, но который день сидеть безвылазно в четырех стенах утомит даже завзятого домоседа. И пусть Михеева не бог весть какая подружка, представлялся неплохой повод выбраться из дома. И мама, что пришла на обед, тоже советовала пройтись, подышать свежим воздухом. После недолгих разговоров, уговорились на шесть.

Жила одноклассница неподалеку, через парочку улиц, в стандартной хрущевке, выкрашенной с одного бока в голубой цвет. И как водится, крашеная сторона смотрела на одну из центральных улиц. Обратная часть дома не ремонтировалась с момента его возведения. Такие строения, обновленные с одного края, Алексей называл эстафетными палочками графа Потемкина, придумавшего спасительную для чиновников всех эпох методу городского благоустройства.

К счастью нужный подъезд оказался крайним. До него ещё можно было добраться посуху. Дальше, до самого конца дома растеклась лужа. В этом подъезде кошками не пахло. И не потому, что здесь проживало меньше сердобольных старушек - в одной из квартир первого этажа обитал пес. Судя по голосу был он мелок, вздорен и тонконог. Чужих он встречал из-за своей двери длинным брёхом типа: "Чё приперлись? И без Вас тут хватает. Эй, куда? Куда пошли?! Откройте дверь, пустите меня! Я их порву!"

Подъездные стены, как полагается, пестрели наскальными рисунками и надписями однотипными по всей России, а может и по всему миру. "Интересно, если пачкунов-оболтусов не учить грамоте, как бы, например, выглядела надпись "Бархударов" - дурак", - Так думал Алексей, поднимаясь за Соней на пятый этаж. Здесь, под самой крышей, в угловой однокомнатной квартире с малюсеньким коридорчиком и проживала Сонина одноклассница с мужем и сынишкой. Глядя на их крохотные пенаты было ясно, что они вовсе не результат целевой программы "Жилье-2000", а акт самопожертвования одних из родителей.

Сам хозяин, этакий рыжий боровичок, встретил гостей в линялом тренировочном костюме, вытянутом в коленках. Завидев модную, ухоженную Соню, он смутился и через минуту вышел уже в рубашке и, конечно, джинсах. Гостям он обрадовался, засуетился и сообразно традициям, сбегал за водкой. Имеющуюся дома бутылочку вина и принесенный с собой тортик, он посчитал не серьезными для приема столичных гостей. Жена заикнулась, было против, но муж и не стал ее слушать, радуясь образовавшемуся поводу. Молодая хозяйка не могла не покомандовать на людях и потому наказала попутно купить газированной воды и хлеба. Пока она дожаривала картошку, сервировала стол, хозяин уже появился в доме. Алексей только и успел познакомиться с сынишкой и поближе разглядеть Сонину одноклассницу. Грустинка в глазах, тени как маскировка припухлых век, ногти разной величины - спутники молодой мамаши. Джинсы ещё обтягивали мадам Сижу, но скоро от этой формы одежды придет время отказаться. Всё это Алексей отметил машинально и тут же переключил внимание на её сынишку. Мальчуган воспринял Скворцова как своего и потащил за собой хвастать игрушками. Алексей запросто уселся на ковер рядом с мальчиком и покатал с ним машинки. Как и любой взрослый он завидовал современным детям. "Чего у них только нет? И всё такое яркое, нарядное, с электронными прибамбасами. Такие бы игрушки в моё детство. Хотя, нет, строительный и технический конструкторы у нас были качественнее. Наверное, потому-то и в стране насчитывалось много инженеров. Что ж, какова эпоха - таковы и игрушки. Тогда - ракеты и зайцы-куклы-медвежата, сейчас - Барби с Рублевки, монстры с помойки и солдатики в американской форме." От таких мыслей Скворцову уже стало жаль ещё сопливое будущее России.

Его путешествие в детство продолжалось не долго. Вскоре пришел отец мальчика, и всех позвали к столу, на кухонку. Ничего, что в тесноте, зато здесь всё под рукой и покурить можно. Мальчонку спровадили в зал-спальню, где заняли мультиками. Хозяин не преминул похвастаться видеомагнитофоном, правда подержанным, но зато импортным. С Алексеем они быстро нашли общий язык. Через пять минут гость уже знал, что муж Михеевой - мастер на заводе, что он не намерен сводить концы с концами на манер остальных, что ждет место гаишника. Какой-то-там-родственник обещал протолкнуть его на хлебное место. Стоило Алексею, из вежливости, сделать заинтересованные глаза, как на него опрокинулся поток информации, изрядно сдобренной местными слухами и домыслами самого хозяина. Будущий властелин дорого нисколько не раздражал Скворцова. Алексей видел его в первый раз и не сомневался, что в последний. А коли так, то мели Емеля - твоя неделя.

Женщины болтали о своем. "Ты как? А я так!" - не могло пройти без прикрас. Чем удивляла хозяйка дома, Алексей пропустил, зато краем уха уловил, что его Соня сказалась доктором из спецполиклиники министерства. Какого, он тоже прослушал. Подружка поохала и сразу же перевела разговор на общих знакомых. Тут врать и хвастаться необходимости не было. Со стороны было заметно - лишь единственное, что их еще объединяло, так это школьные воспоминания. С последним звонком дороги школьных друзей, как правило, расходятся и точек соприкосновения становится все меньше. Тут вниманием Скворцова полностью завладел хозяин дома и Алексей пропустил занятную часть женского разговора. Михеева полюбопытствовала, не Соня ли виновница недавней цветочной дуэли на концерте?

- Откуда знаешь? - Удивилась Соня, - Хотя, что же я? Маленький городок - всё на ладони. Или под прицелом?

- Светку Говорову помнишь?

Соня кивнула:

- Из параллельного класса. Ты ещё с ней дружила.

- Вот она и встречалась с Серебровским в последнее время, - пояснила Михеева, - Дура, даже из-за него развелась. Она и была там, на концерте.

- Что-то я её не заметила, - призналась Соня.

- Зато она тебя прекрасно разглядела. Серебровский очень зол после этой истории. Будь поосторожней. - Предупредила Михеева, - Не в его характере прощать. Лучше бы тебе уехать.

- Спасибо, - Поблагодарила Соня, - А Светке предай, не нужен он мне. Пусть успокоится.

Ничего этого Алексей не слышал. Его атаковал хозяин, расспрашивая о столичном житье - бытье. Пребывая в благодушном настроении, Алексей решил немного подыграть любопытному провинциалу и кое в чем привирал в рассказах. Немного, коль уж сегодня День Враля такой случился. Хозяин, желая казаться не лыком шитый, делился идеями как быстро разбогатеть. Аренда кафе, торговля пивом, или носками - казались ему прекрасными перспективами и надеждами. (Похоже, заявленная ранее надежда на волшебную ГАИшную палочку всё-таки оставалась хлипкая.) По его словам, осталось дело за малым: рассчитаться с работы и закупить товар. А там, денежки потекут сами. Он вопросительно заглядывал в глаза Алексею, надеясь, что столичная штучка воодушевится его продуманными расчетами и согласится войти в дело со своими деньгами. Вариант беспроигрышный. И работать гостю не потребуется - всё на месте организует хозяин. Когда он напрямую предложил Алексею и получил вежливый отказ, хозяин по детски расстроился и запил досаду хорошей порцией водки.

Визит закончился с исчезновением спиртного. Поначалу муж серьезно настроился сбегать ещё. Его уговаривали остаться сначала жена, потом Соня и, наконец, Алексей. Для гостей пришло самое время откланяться. Что они и сделали. Прямо в подъезде, спустившись всего одним лестничным пролетом ниже, Алексей не удержался и спросил, почему Соня сказала однокласснице, что работает доктором?

Соня разъяснила политику местного разлива:

- Признайся я, что работаю секретарем, так по городу полетит скорая весть: "Воротова - проститутка".

- Извини, сразу не "догнал", - признался Алексей.

Скрипнув-бухнув подъездной дверью, они вышли на воздух. Вовсю горели фонари. Не будь многочисленных прохожих и машин на улице, можно было подумать, что сейчас глубокая ночь. Алексей глянул на часы - нет ещё девяти. Начинало подмораживать. Посыпал легкий снежок. Такая погода уже радовала. "Не хватало встречать Новый год с мокрым асфальтом. Что это за праздник среди луж?"

- Вечер-то предновогодний. Самое время святочных историй и сказок, - Сказал Алексей, - Как знать, вдруг мы сейчас встретим волшебника, и он подарит нам исполнение желания.

- Одного желания? - Переспросила Соня.

- На каждого по одному. Вот что бы ты загадала?

- Серьезный вопрос. Надо подумать.

Вместо волшебника им навстречу попался милицейский патруль. Патруль как патруль, два молодца в форме. Очень даже замечательно, что их ещё можно встретить на улице. Худо-бедно, а "караул" уже есть кому покричать.

И дорога не узка, и разойтись есть где, а, тем не менее, один из патрульных, обходя лужу, зацепил плечом Алексея, да так сильно, что тот с трудом устоял на ногах.

- Блин, - Невольно вырвалось у Алексея.

- Что? - С вызовом спросил ближайший из милиционеров и, обращаясь к напарнику, справился - Он что-то сказал?

- Ругается, - Подтвердил тот.

- А, ну-ка стой! - Грозно отдал приказ подозрительный мент и схватил Алексея за рукав, - Материшься?

- Нет. Нисколько, - обескуражено пролепетал Скворцов, не понимая, почему привязались к нему блюстители порядка, сами же зацепившие его.

- Да, ещё и пьяный? - С радостными нотками объявил тот, что схватил Алексея. - Где живешь? Покажи документы!

- С собой нету, - Алексей похолодел, понимая, что ситуация принимает неприятный оборот. Хорошо ещё, если стражи порядка от скуки поизмываются и отпустят. А ведь могут и забрать. А там и на работу сообщат. Огребешь потом от директора по полной. Лучше уж пять минут позора сейчас, чем огромные неприятности впоследствии. - Ребята, отпустите, мы здесь недалеко живем, - заныл он.

- Пьяный, без документов, - С сомнением протянул первый.

- Да какой я пьяный? Рюмку вина в гостях пропустил и только.

- Он похож на того, из ориентировки, - сказал второй милиционер.

- Заберем его, а там разберемся, - поддержал второго первый.

- У Вас, что? Сезон облав на интеллигентов? - Неожиданно вмешалась Соня. - Хулиганов и преступников уже повывели?

- Чего? - Оторопело глянул на неё тот, что держал Алексея. - С нами захотела? Пьяная тоже?

- Соня, не надо. - Попытался остановить её Алексей.

- А если экспертиза не покажет? Не боишься с работы вылететь за превышение? - Соню не так просто было запугать. - Думаешь, свидетелей нет? Вон сколько народу.

- Поищи свидетелей, - осклабился первый, - Как до дела доходит - все по кустам. Чеши-ка отсюда подобру-поздорову.

Он потащил Алексея к милицейскому Уазику стоящему как раз неподалеку. Второй милиционер задержался возле Сони. Он помялся и, не глядя на девушку, негромко сказал:

- Принесите его паспорт в отделение. А чтобы сразу решить все дела, позвоните по телефону...

Он продиктовал номер, хотел, было добавить ещё что-то, но передумал и поспешил к Уазику, где первый патрульный усаживал Скворцова в клетушку. На фоне милиционеров, фигурка Алексея казалась хрупкой, какой-то беззащитной. Соне подумалось, что, наверное, также обреченно выглядели те, кого забирали в тридцатые годы - невиноватые, напуганные, растерянные, с надеждой на справедливость. Как и те несчастные, он такой же заложник законопослушания. Любой из команды Вениамина Алексеевича попытался бы вырваться и скрыться дворами. А этот - нет. И не потому, что рохля или трус - побоялся подставить её. Другой мастак рисковать за чужой счёт. Алешка не такой. За всё это время пригляделась к нему - не способен он шагать по головам, рвать под себя. Не хищник он. Может и к лучшему. Хватило с нее хищника в обличье красавчика. Гарик, Гарик - кровосос-комарик. Любое воспоминание о нем портило настроение. Просто замечательно, что Лешка не такой. И пусть говорят, что он ей не пара, что ей подстать мужики побогаче, посановитее, Соне хорошо с ним и это главное.

В свое время Виолетта своих наставниц и Соню в их числе, предупреждала: "Не будьте дурочками, не влюбляйтесь по-русски, до одури. Берите пример с Запада. Там замуж выходят, чтоб жить посытнее, да покомфортнее. Очень даже грамотный подход. Нашим, учитавшимся романами девицам душу подавай, преданности до гроба. Эх, бабы-бабочки, летите безрассудно на зов любви, а пламя её и обуглить может". Соня чувствовала, что и её тянет туда же, за вечной мечтой, хотя у самой крылья опалены. Думала всё, ничего такого не случится, душа перегорела. Поначалу заподозрила, что это Лешкины проделки. Ну, как не удержался и испытал эликсир на ней? Ведь видела, что нравится ему, и старалась держать его на расстоянии, разговаривала сухо. В лаборатории вела себя осторожно и всегда была начеку. Не спасло. Удар пропустила с другой стороны. Сама виновата, что чересчур пристально наблюдала за подопечным, невольно прониклась симпатией к ученому. А после взрыва баллончика и совсем потеряла голову. Сгоряча подумала, что это Скворцов все подстроил, но глянула в его растерянные глаза и не поверила. Не могли они лгать, такие доверчивые, искренние. В тот вечер они мешали ей заснуть. И никакого эликсира не нужно, чтобы влюбиться. Да будь Лешка хоть каплю виноват в этой истории с баллончиком, то не преминул бы воспользоваться результатом ещё там, в большом городе. А он терялся, боялся ненароком обидеть. Условности, придуманные человеком. В природе самец чует запах самки и не терзается сомнениями. Соня в те дни просто истекала желанием в его присутствии. А Лешка все медлил. Пришлось даже увезти его подальше от семьи и Вениамина. И счастья то было всего два денечка и на тебе....

Милицейский Уазик зарычал и уехал, увозя Алексея. Соня проводила его взглядом и поспешила домой. "Надо отнести его паспорт в отделение, заплатить штраф и забрать самого", - подумала она. Лирика схлынула, мозг привычно стал просчитывать ситуацию. Спасибо Мамочке Виолетте, научила отметать эмоции и трезво оценивать обстановку. "Второй постовой назвал номер. Позвонить по нему? Узнать?" Можно было воспользоваться домашним телефоном, но Соня не хотела беспокоить маму. Хватит с неё нервных потрясений. Чего стоит то, что дочка приперлась с любовником как снег на голову. Потому-то Соня не свернула к дому, а пошла дальше к переговорному пункту, благо он был неподалеку и работал круглосуточно. Лучше дойти туда, чем искать исправный телефон-автомат на улице. Она позвонит с переговорного, все разузнает, а домой заскочит за документами. Мама ничего не поймет.

Номер телефона, участливо подсказанный вторым патрульным, беспокоил Соню. Он показался ей знакомым, не старинным, выплывшим из закоулков памяти, а совсем свежим. Где-то он уже встречался, буквально недавно. Соня представила номер написанным на бумажке. "Черт!" - Она в сердцах ударила кулачком по стене дома, мимо которого проходила. Кисть пронзило болью. Она даже потрясла ушибленной рукой. Это же телефон Серебровского. Она видела этот номер на его визитной карточке. "Вот как он решил отомстить! Мент поганый! Хотя причем тут мент? Кто на что учился. Бандиты бы давно распяли меня в ближайшей лесопосадке. Начальник на производстве достал бы придирками и препонами карьерного роста, пока сама бы не пришла на его продавленный диванчик". Соня прекрасно понимала, что проблема "Барин и очаровательная крепостная" не исчезнет никогда, какие бы сладкие песни не пели борцы за свободу. Равноправие полов - миф, как, впрочем, и любое равноправие. И у смазливой женщины больше права, чем у дурнушки - право выбора того или иного барина. Это жизнь и с этим приходится мириться. Но, что интересно: никто из начальственных сластолюбцев не думает, его дочку точно также могут вынуждать делать минет. И его любимица, и хохотушка своими нежными губками в тот же самый момент впивается в похотливую плоть своего босса.

Соня поймала себя на мысли, что раскипятилась. "Не стоит накручивать! Возможно всё произошло случайно. Может патрульным загодя испортили настроение? Или они ошалели от безделья? Конец квартала и года, и не закрытый план по нарушителям? Сто один непредсказуемый фактор и Серебровский здесь не при чем? А почему у пеших патрульных "воронок" был наготове? И почему рядовой мент запросто раздает номер телефона начальника? И как вообще они оказались здесь, как будто ждали? Сами же зацепили Лешку. Михеева? Ведьма! Не зря, в сказках дочек ведьм звали Аленками".

Войдя в переговорный пункт Соня первым делом позвонила ей.

- Я не оставляла у тебя помаду? - Озабочено спросила она. Соня умела владеть голосом, и в вопросе её была только озабоченность и ни капельки раздражения.

- Сейчас посмотрю, - ответила одноклассница. - Не видать. Погоди, спрошу маленького. Может, он подхватил? Мишка!

Она положила трубку и через какое-то время опять взяла:

- Говорит, не брал. Может, закатилась куда? Если найду, позвоню.

- Да, ладно, - Успокоила её Соня. - Слушай, а ты давно видела Говорову?

- День или два назад. Она нам повстречалась по дороге. Тогда и рассказала нам про концерт.

- А твой с тобой был?

- Ага. Еще сказал, неплохо бы посмотреть на ту, которая так отшила Акелу.

- Кого?

- Так кличут Серебровского. Акела - Вожак стаи.

- А Говорова к тебе сегодня не собиралась?

- Нет, а что?

- Да, так. Вспомнилось что-то. Самой хотелось её увидеть. Вы ведь дружили с ней.

- Это раньше. Сейчас у каждого свои заботы.

- Слушай, а мы не очень тебя стеснили? Мужик то твой как? Не против был?

- Нет. Сам спрашивал ещё, когда придете? К нам мало кто ходит. Только родители.

- Он у тебя душка. Сколько ты с ним живешь?

- Больше пяти лет.

- Считай, два срока отмотала бы, живи где-нибудь южнее.

- Что? Не поняла?

- Это у нас так шутят. Пока.

Соня дала отбой. "Жаль, что у нас не судят за зоофилию. - Подумала она, - Хотя чем Михеева виновата, что её муж - Козел. Сто процентов - это он сдал Соню с Алексеем Серебровскому. Не зря бегал за бутылкой, звонил, докладывался. Выслуживался за тепленькое местечко".

Соня покопалась в кошельке. Мелочи там не оказалось. Она разменяла купюру у дежурной. Второй звонок она сделала домой.

- Мам, мы не скоро будем.... Все нормально. Тут из наших кое-кто подошел. Посмотри, пожалуйста, в нашей записной книжке телефон Саши Игнатьева. Я подожду.... Ага.... Спасибо.... Не переживай. Ложись спать. Нам еще поболтать хочется.

Дав отбой, она вновь набрала номер:

- Будьте добры Игнатьева Александра.

Через какое-то время в трубке послышался басок одноклассника:

- Алло.

- Саша, это я, Соня Воротова.

- Сонька? Какими судьбами. Во, дела?! Сколько лет, сколько зим. Как живешь?

- Саша, мне нужна твоя помощь, - Сказала Соня.

- Говори.

- У тебя брат, кажется, в милиции работает?

- Ну, да. В уголовном розыске. А что случилось?

- Тут история непонятная приключилась. Ни того, ни с сего забрали моего жениха. Без всякого повода. Не мог бы ты узнать у своего брата что там и как? И попросить, чтоб не прессовали его, пока я не утрясу.

- Попробую. Только братан, не любит, когда я суюсь.

- Скажи ему, что я уже пошла за коньяком. Пока ты будешь звонить, узнавать, занесу одну бутылку ему, одну тебе.

- Мне за что?

- Ты позвонишь?

- Хорошо.

- Я зайду. Успокой жену, а то подумает лишнего.

Выйдя из переговорного пункта, Соня направилась к ближайшему ларьку. Нововведение нового образа жизни - ларьки ночной торговли обеспечивали страждущих алкоголем в любое время суток. Пробежав глазами ещё не закрытую ставнями витрину, Соня остановила выбор на коньяке "Наполеон". Поддельный коньяк оказался лучшим вариантом. Почему поддельный? Только наивный от природы мог поверить, что Франция, размером с обычную российскую область в состоянии насытить нашу страну своим коньяком. Взяв две бутылки, Соня направилась к однокласснику.

Она не шла, а брела, метр за метром сокращая расстояние до Сашкиного дома. Руки и ноги налились тяжестью, словно кто-то ватными пальцами обхватил их сковывая движения. Это было ощущением детского страха, не совсем уж детского, но из того, из школьного периода жизни. Соня тогда училась в седьмом, когда школу потрясло известие - изнасиловали девчонку из параллельного класса. Имени её Соня не помнила. Помнила лишь, что девчонка была крупнее её, с уже оформившимися грудками. Подружки об этой истории говорили шепотом. Ублюдков поймали и судили, а девчонка в школу не вернулась. Родители увезли её в другой город. На Соню тогда этот случай произвел сильное впечатление. Она всего раз представила себя на месте изнасилованной девчонки: руки-ноги держат так, что не пошевелиться, рот зажат, и дышать тяжело. Ужас бессилия и обреченности потряс её настолько, что Соня несколько дней, время от времени, поеживалась от воспоминания тех ощущений. Сейчас наступало тоже самое, Серебровский скрутил её, забрав Лёшку, жаждет сломать её, унизить. Соня даже представила себе, в какой форме это будет происходить. Хорошо, что дом одноклассника оказался поблизости, иначе навязчивые картины расправы над собой доконали бы её.

Сашка открыл дверь сразу. Ещё по школе крупный, он ещё больше раздался, заматерел. Увидев коньяк, для виду, застеснялся: "Ну, что ты, в самом деле". Из-за его плеча выглядывала маленькая женщина с настороженным лицом. Соня ей явно не понравилась. Желая установить с ней контакт, Соня застенчиво улыбнулась и обращаясь к ней сказала:

- Извините, я не надолго.

Она передала Шурику бутылки и демонстративно не позволила поухаживать за собой.

- Ты звонил брату? - Спросила Соня.

- Ага. Пообещал узнать. Хорошо, что ещё на работе оказался.

- Ты ему еще позвонишь?

- Сказал, что сам известит.

Как раз затрещал звонок телефона. Аппарат находился тут же в прихожей. Сашка снял трубку, внимательно выслушал говорившего. Положив трубку, он озадаченно наморщил лоб:

- В общем, так, чем-то вы насолили Акеле. Задержание проводили его гоблины. Малого не трогали, но предъявят сопротивление властям при исполнении. А это уже срок. Брат советует, пока не поздно договорится полюбовно.

- Понятно, - вздохнула Соня. Что стоит за договорёнками, она ясно себе представляла.

- Можно мне сделать звонок? - Попросила Сашу.

Возвращаться на переговорный пункт ей не хотелось. Не беда, что хозяева услышат, о чем она собирается говорить. Пусть это будет крохотным удовлетворением Сашкиной жене.

- Конечно, - Сашка взял супругу за плечи и вывел из прихожей, прикрыв за собой дверь.

Закрывай, не закрывай, все равно слышно будет. Она набрала "02". Услышав голос дежурного, сказала:

- Передайте Серебровскому, что жена задержанного Скворцова будет ждать в ресторане "Москва". Да. Я не ошиблась. Он ждет Моего звонка.

Дав отбой, она сунулась в комнату:

- Я ухожу. Спасибо.

На её голос прибежал Сашка, проводить:

- Может тебе самой переговорить с братом? Он пока там.

- Не надо. Разберусь сама.

Сашка смотрел на нее с жалостью. Перехватив его взгляд, Соня ободряюще ему подмигнула:

- Со мной ничего не случится. Ручки у вашего Серебровского коротки. Можно сделать ещё один звонок?

- Давай, - Сашка не возражал.

- Междугородный, - Уточнила Соня.

- Какой разговор.

Соня снова взялась за трубку. Междугородняя связь как всегда работала отвратительно. Только с третьей попытки в трубке зазвучали длинные гудки. Они продолжались недолго.

- Алло, - Послышался приятный женский голос.

- Наташа, здравствуйте, Сам дома?

- Нет ещё. Соня, это Вы?

- Да. Он в городе?

- Звонил недавно. Сказал, скоро будет. Примерно через час. Передать чего?

- Спасибо. Я перезвоню.

Хорошо, что она не успела снять сапоги. Накинув дубленку, она вышла из Сашкиной квартиры.

Соня опасалась идти прямо в кабинет Серебровского и потому назначила встречу в людном месте. Она сознательно известила начальника милиции через дежурного, полагала, что чем больше людей будет в курсе этой истории, тем больше вероятности для неё уцелеть. В том, что встреча обязательно состоится, Соня и не сомневалась. Иначе, зачем было начальнику милиции устраивать шпионские игры с захватом заложника?

Ресторан, в который она пригласила Серебровского, считался лучшим в городе. Не что, чтобы он славился кухней или оборотистой обслугой, просто его прилюбили городские власти и частенько устраивали в его стенах торжества для избранных. Традиционно клиент здесь был посолиднее, вел себя поприличнее и о краже ножей-вилок не помышлял. Драки, с боем посуды и оплатой оной по немыслимым тарифам, тоже случались редко, не то, что в других заведениях. В этом случае местные официанты проигрывали своим более везучим коллегам из менее престижных заведений. Но работа тут имела свои плюсы - счета здесь не проверялись клиентами и о сдаче (тьфу, тьфу, не приведи, господи) никогда не заикались.

Сегодня свободные места в ресторане имелись. Небольшая удача - не надо подкреплять денежкой просьбу пропустить. Можно было подсесть за любой из столиков, но Соня не спешила. Она обратилась к администратору, женщине лет сорока со строгим видом:

- У меня здесь назначена встреча с Серебровским. Где лучше присесть?

Администратор (назвать её метрдотелем язык не поворачивался) окинула взглядом Соню, мгновенно просчитав ситуацию. Без лишних слов она отвела девушку за маленький столик в конце зала. Резервные места охраняла табличка "Столик заказан". Администратор хотела убрать её, Соня попросила: "Оставьте". Женщина усмехнулась и табличку не тронула. Пристроив Соню, она отправилась по своим делам и по дороге перехватила официантку. Не показывая пальцем, администратор предупредила подчиненную о новой клиентке. Под взглядом старшей, официантка сразу засеменила к Соне. Более серьезного отношения к себе по сервису тех лет ожидать не приходилось.

- Что-нибудь желаете? - С любопытством, разглядывая Соню, спросила официантка, обесцвеченная гидропиритом девица, со следами вчерашней отвязной ночи под глазами.

- Пока кофе, - Не поднимая на её глаз, сказала Соня.

Официантка поморщилась, и независимо покачивая бедрами, удалилась.

Соня минут пятнадцать ждала свой заказ. За это время по кофейной чашечке можно было напоить бухарского верблюда. Ну не могла официантка появиться быстрее. Честь ударника социалистического труда не позволяла расстилаться перед посетителем. Только идеалист мог сочинить фразу "Клиент всегда прав". Утопия, наливающая обывателя гордостью, но не более того. Бумажным вихрем над страной носилась Перестройка, почти не касаясь общепита. С революциями здесь не спешили. Уж если из ресторанов исчезло бы мясо, где тогда гражданину ещё повеселиться и ощутить себя крутым. Потому-то медленнее всего перестраивались официантки. Мастодонты совдеповского сервиса ещё считали себя пупками жизни. Из них, прокаленных в горнилах скандалов с клиентами, в последствии выходили первые предпринимательницы. Но их хватало не надолго. Прежняя работа с зеленым змием, знакомство с ним, а затем и близость, сводили на нет любые трудовые порывы.

В том, что с кофе не спешили, Соня сама оказалась виновата. Озабоченная своими мыслями, она не удостоила официантку вниманием, а та приняла новую клиентку за барыньку. Как уж тут не потомить высокомерную особу. "И пусть дамочка за спецстоликом дружит с важной шишкой, мы тоже не лыком шиты, и вниманием мужиков не обделены. Дня не проходит, чтобы задницу не полапали. Предложений не счесть. А эту и тискать-то не за что - худовата". Официантка однозначно определила Соне уровень ниже своего. На том и успокоилась. Наконец-то донеся заказанный кофе, она уже не видела в клиентке ничего особенного.

Соня ни о чем таком не догадывалась. Она настроилась дождаться Серебровского, и глупости её не раздражали. Сидя лицом к залу, Соня старалась не задерживать ни на ком взгляда. В ресторане свои правила. Чуть больше проявила внимания - примут за охотницу, достанут намеками и предложениями. Этого ей сейчас не хватало.

Публика в зале к этому часу уже разогрелась. Говорили в голос, курили вовсю. Хорошо, что ещё помещение имело высокие потолки - сигаретный дым уходил вверх и не беспокоил некурящий народ. Заиграли местные музыканты. Модный репертуар, нормальные голоса, песни не "под фанеру". Посетители, сначала робко, затем все охотнее шли танцевать. Причем, под быструю музыку, первыми выходили женщины. Под медленную, традиционно оживлялся сильный пол, разбирая на танец дам. Дурман грешной любви, пополам с сигаретным дымом, казалось закурился над танцующими. "Побольше спиртного и поменьше знакомых глаз - самый верный любовный эликсир на вечер. Безотказный кабацкий вариант. - Само собой пришло в голову Соне, - Больше ничего и не нужно. И продолжения назавтра никто не ждет. Стремления полов прямолинейны и просты. Мужики желают пополнить коллекцию побед, разведенки утоляют голод. Замужние мстят своим благоверным за дело, а особенно за отсутствие такового. А если им доводилось заявиться сюда "с прицепом", то они просто легонечко дурачатся и ловят на себе посторонние взгляды. Взгляды. Взгляды. Как они необходимы женщине, независимо от её возраста". Соня припомнила, как будучи школьницей, не раз получала снежком в спину от мальчишек. Было неожиданно, иногда больно, но всегда приятно: "Заметили. Выделили". С годами она попривыкла к мужскому вниманию. Вот и сейчас, пока сидела, раза три подходили пригласить её на танец. Соня всякий раз, с вежливой улыбочкой, указывала пальчиком на стоящую рядом табличку "Столик заказан". И все же, кое-кто не оставлял надежды. Когда Соня, наконец, домучила свой кофе, официантка принесла ей бутылку шампанского. Соня, не открывая рта, сделала вопросительные глаза. "С пятого столика передали", - Объяснила официантка.

Соня обвела взглядом зал. Где этот пятый столик? В компании неподалеку высокий мужчина средних лет поднял руку и слегка поклонился. За столиком его развлекали мужчина и женщина, примерно одного с ним возраста. "Не иначе, командированный из столицы, - прикинула машинально Соня. - Лицо приличное, не чванливое. Наверное, из инженеров". Она кивнула в знак благодарности за подарок. Командированный расцвел и засуетился, знаками приглашая её пересесть за их столик. Соня изобразила сожаление и вынужденный отказ. Командированный расстроился. "Его проблемы, - неожиданно зло подумала Соня, - Полнее до дома "хотелку" довезет. Что-то больно много народу желает моего тела.... А стриптиз не исполнить?"

Соня опустила глаза и стала поигрывать ложечкой в пустой чашке. Она не курила и занять руки ей было нечем. Самое время заказать новый кофе, да официантка её столик старательно избегала. Соседний ряд столиков обслуживал единственный здесь официант-мужчина. Глядя на него так и подмывало окликнуть его: "Половой!" Не из презрения к профессии, из-за слащавости в его облике, даже какой-то женственности, свойственной пассивным гомосексуалистам. Просить кофе у него бесполезно. У официантов, как у профессиональных попрошаек, строго разграниченные доходные места, влезать на которые чужим запрещено.

Минуты текли. Она терпеливо ждала, заставляя себя не следить за входом. Дама-метрдотель на посту, проводит гостя в случае чего. В том, что Серебровский придет, Соня и не сомневалась. Хотя, чем черт не шутит, задумает поиздеваться над ней, заставит побегать за собой? "Нет, - успокаивала она себя, - Серебровский - орел, гусар. Ресторанный антураж как раз для него. Опаздывает потому, что моется, бреется, одевается".

О случившемся она думала без сожаления. Приняв решение, она больше не колебалась. "Надо выручать Лешку. Какой он все-таки недотепа. - Не замечая за собой, Соня покачала головой, - Гений, умница, добрый, а в житейских делах порой теряется. Сейчас, небось, убивается, наверчивает себе, дурашка. Потерпи, все будет хорошо. Все будет просто замечательно. Тебе пока знать не положено. Придет Серебровский, и начнет разыгрываться партия классического треугольника: заключенный, тюремщик и невеста заключенного. По правилам двое должны выиграть за счет третьего. Таковы условия. Вариант задачки про волка, козу и капусту здесь не прокатит. Кому-то придется стать жертвой. Решать - мне".

Соня посмотрела на часики - сорок минут прошло. "Что-то не идет Акела. Неужели просчиталась? - Она запаниковала, - Не борзо ли я пригласила его через дежурного? Мог обидится. Или осторожничает? Вдруг не появится, что тогда? Лешке предъявят обвинение в оказании сопротивления. Кому? Ему? Не настолько он пьян, чтобы лезть с кулаками на милиционеров".

Захотелось в дамскую комнату. Соня встала, пошла на выход. Наперерез ей шагнула метрдотель:

- Звонил, человек, с которым у Вас назначена встреча, извинялся. Сказал, что скоро будет.

Соня успокоила даму в униформе:

- Я не ухожу. Надо поправить макияж.

Сама же внутренне возликовала: "Все точно. Ох уж эти ментовские штучки. Администраторшу он проинструктировал. Пока я носик попудрю, та отзвонится ему, доложит, что клиентка созрела".

И в самом деле, Серебровский появился минут через десять, свежий как огурчик с восьмой грядки. Осведомительница-метрдотель подскочила к нему. Серебровский начальственно кивнул ей и прошел к Соне, которую заметил издалека. Присаживаясь к ней за столик, он неожиданно услышал от Сони насмешливое:

- А где цветы?

От такой наглости он даже на мгновение замер.

- А, впрочем, ладно, - Соня капризно махнула рукой, - Что это за подарок, за который не платишь свои кровные?

- Будут и цветы, все будет, - Собравшись, со значением сказал Серебровский.

- Не принимайте близко к сердцу. - Соня играла недалёкую, привередную особу, из-за скудости ума которой, прощалось многое. - Пока Вы от своего райотдела до ресторана через областной центр добирались, я без подарков не осталась. Вот, бутылочку шампанского презентовали. Я, женщина, не богатая, без связей, на такую сама бы не разорилась. Люди добрые помогли, а то бы сидели мы сейчас вместе с Вами и в гляделочки на сухую играли.

- Сейчас, я закажу что-нибудь, - Серебровский поднял руку, подзывая официантку.

- А, может, не стоит засиживаться, пока мой товарищ гниет в казематах?

На жест Серебровского поспешила официантка. Ради такого мужика она готова была расстараться.

- Шоколад к шампанскому и мороженое, - Скомандовал Серебровский.

Официантка упорхнула. Соня подперла щеку ладошкой и замерла, поставив глазки на Серебровского. Ни дать, ни взять - ученица, обожающая своего учителя.

- Что так смотрите, - Не выдержал паузы Серебровский.

- Жду, пока Вы разъясните ситуацию.

- Так это Вы меня сюда пригласили.

- Надо было сразу к Вам в кабинет? А там, в наручники и к батарее? Ведь вы желаете поквитаться со мной, унизить. И чем жестче, тем сладостнее.

- Сама виновата. Во дворце, какой демарш устроила. Это на людях-то. Не пацан я, всё-таки, чтобы со мной таким образом.

- Так если нормальных слов не понимаете, - Соня намеренно держалась на "Вы".

- Вас, женщин, не поймешь, - Усмехнулся Серебровский, - Говорите "нет" как "да".

- Я изъяснялась по-русски или Вам надо было по "фене"? Вам так привычней?

- За что ты меня ненавидишь? Ты меня ещё не знаешь....

- Зачем Лешку схватили? - Перебила его Соня. - Разбирались бы со мной.

- Вот я и разбираюсь. Твоя выходка, тогда, на вечере, была объявлением войны. А на войне все средства хороши. Например, взятие пленных. Обмен пленными.

- К чему такие сложности? Поймали бы сразу меня, руки повыкрутили бы, добились своего.

- Не прикалывает. Мне больше по душе, когда женщина просит.

- А если умоляет - ещё кайфовее? - Справилась Соня.

- Ерепенишься, а зря. Мы сидим здесь, с бутылкой шампанского, а твой молодой человек у меня. Механизм наказания уже готов завертеться. Утром протокол отправится в суд. Кому из судей понравиться такое поведение приезжего? Добавлю для ясности - обычного приезжего, рядового сотрудника даже не "закрытого" НИИ. Бьюсь об заклад, молодой человек вернется домой через годик, сломленный или обозленный. На дальнейшей судьбе его можно поставить крест. Жаль. Закон суров, но это закон.

- Адвокаты? - приподняла бровь Соня.

- Не смешите. В одном городе живем. Все под богом ходим.

Соню подмывало поёрничать, но она не рискнула. Она помолчала, затягивая паузу. Для Серебровского это должно было означать, что она обдумывает создавшееся положение. Ею всё было разыграно по правилам: сначала - возмущение, затем - осознание. Следующим этапом нужно со слезой умолять Серебровского. От него теперь следует ожидать снисходительного принятия жертвы. "Озвучит он своё желание или мне предлагать себя? - Подумала Соня, - Интересней было бы услышать от него. Вот тогда совесть моя останется чиста на все сто".

- Вы можете порвать протокол? - Начала второй тур переговоров Соня.

- Как? Протокол - официальная бумага. - Его слова в точном соответствии с отведенной ему ролью.

- Ну, коль Вы здесь, значит, что-то можно сделать для спасения человека?- В голос Соня подпустила нотки раскаяния и надежды.

- Я здесь потому, что меня пригласила хорошенькая женщина. Красивой женщине вообще трудно отказать. - Серебровский игриво улыбался.

- А если она очень и очень попросит?

- Я могу поговорить с подчиненными. Ребята устали на службе. Возможно, им показалось, что Ваш друг оскорблял их. Дело до суда не дойдет. Даже на работу ему не сообщат. Это уже я гарантирую.

- И чем мы будем обязаны?

- Ты конкретно, - Поправил Серебровский.

- Ну, я, - Согласилась Соня, - Предупреждаю, с наличностью у меня не густо.

- Слышал, слышал недавно: "Я - женщина бедная, даже на шампанское не хватает". Во-первых, я взяток не беру. Во-вторых, у меня рука не поднимется взять деньги с дамы. - Он нарочно выделил последнее слово, вкладывая в него игривый смысл, - Гусары денег не берут. Слыхала такой анекдот?

- Нет, - Включила "дурака" Соня.

- Рассказать? Забавный анекдотец.

- Увольте. Всё равно ничего не пойму. Я - перекрашенная из блондинок. Сегодня особенно соображаю с трудом.

- Жаль. Тогда я поехал на работу. Буду там ещё час. Надумаете, приходите, - Серебровский сделал вид, что собирается уходить.

- Подождите, - Остановила его Соня, - Мне надо позвонить, предупредить маму.

- Конечно. Маму не надо беспокоить, - Согласился Серебровский. Он расслабился, заулыбался и сразу потянулся за шампанским.

Соня выбралась из-за столика и прошлась по залу, разыскивая администратора. "Намёки, одни намёки. Крутит как лавочник вокруг юной продавщицы, - досадовала она. Ей казалось, что, услышав прямое предложение к близости, она бы имела больше морального права на любые ответные действия. Намёки всегда можно обратить в шутку. Она злилась, что так и не сумела вывести Серебровского на откровенность. Не хватило умения. - Профессионал. Знает цену словам. Словно опасается диктофона у меня под юбкой. Где ж его взять этот диктофон? Да и не нужен он, и официальных подтверждений не требуется. У кого я работаю, за одни намёки голову откручивают. Законы их жестоки, но порой справедливы. "Закон суров, но это закон", - так, кажется, говорил сам Серебровский. Что ж, не обессудь".

Встретив администратора, Соня обратилась к ней:

- Помогите, пожалуйста, мне надо позвонить.

Ею была выбрана нужная интонация, без заискивания или барского высокомерия. Выглядело так, будто младшая подруга просит старшую о небольшом одолжении. Теория общения от Виолетты сколько раз выручала Соню. Умение разговаривать, как ни странно, экономило время. Особенно это было оправдано при взаимоотношениях с официальными лицами. На кого-то нелишне надавить, к кому-то полезней подластиться. Что сделать? Человеческий фактор. Не попадаешь в унисон настроению крохотному человечку при должности, и тот с тайным наслаждением попортит тебе кровь. Тут и нервы, тут и время, потраченное впустую. К счастью, администратор не стала выкобениваться и посылать её в фойе к таксофону, полуглухому уличному монстру, неспособному дозвониться до соседнего городка. А Соне ох как надо было сделать междугородный звонок. Топать опять к переговорному пункту сейчас было не с руки.

- Можно позвонить из бара, - Предложила администратор.

- Музыка помешает. Лучше от Вас. Я заплачу. - Последние слова Соня сказала проникновенно, искушая строгую даму.

Администратор поколебалась мгновение и, кивнув, пригласила следовать за собой. Они прошли в служебные помещения. Попетляв по коридорам, окрашенным грязно-зеленой масляной краской, они остановились перед крохотным кабинетиком. Администратор открыла дверь, зажгла свет и осталась на входе, поглядывая на девушку. Соня прошла к письменному столу с телефоном, сняла трубку и принялась накручивать диск. Громко, на всю комнату, затрыкали кулачки наборного механизма. Сообразив, что вызываемый номер длиннее городского, администратор забеспокоилась. Соня подмигнула ей и, показав издали крупную купюру, положила денежку на стол. Администратор переместилась поближе, чтобы иметь возможность в любой момент прекратить разговор. Деньги деньгами, но спутник этой молодой дамочки очень серьёзный. Случись чего, не простит служительнице промашки. Соня загородила аппарат телом, не выпуская из поля зрения хозяйку кабинета. Ей просто необходимо дозвониться и предупредить своих. Другого такого случая у неё может не получиться.

Просто чудо, что соединиться удалось с первой попытки. И слышимость была хорошей. К телефону подошел сам Аркадий Львович.

- Это я, - Обозначилась Соня.

- Сонечка? Что случилось? - Не смотря на озабоченность вопросов, голос помощника шефа оставался ровным.

- Всё в порядке. Ты, мам, не беспокойся.

- Не можешь говорить? - Догадался Аркадий Львович, - Неужто наехали? Деловые?

- Нет, другие.

- Милиция?

- Точно.

- Любопытно из-за чего? - Подивился помощник мафиози.

- Долго объяснять.

- И серьезно? Нельзя просто уехать?

- Уже поздно. Алексей приболел.

- Оп-пачки. Его взяли? Набедокурил? Заяц во хмелю? Или из-за тебя? В драку полез?

- Конечно же нет, но все так думают.

- Серьезно Скворцов попал? Или помурыжат и отпустят? Договориться не получается.

- Получается, но не так как бы хотелось. Могу задержаться. Скорее всего, до утра. Нет, никаких мужиков, только я одна, больше никого. Клянусь.

- Красивая женщина не дает покоя местным кобелям? - Усмехнулся Аркадий Львович.

- Похоже на это.

- Как я понимаю тебе предложено провести ночь в обмен на свободу Скворцова? - Аркадий Львович соображал очень быстро.

- Абсолютно верно, - Подтвердила Соня.

- Ну, а ты? - Поинтересовался Аркадий Львович. Обычно он не лез в её переживания, сохраняя видимость равнодушия.

- Больно надо.

- Чересчур противный?

- Очень.

- И кому же захотелось нашего секретарского тела? Оперу какому-нибудь или участковому?

- Выше. Много выше.

- Самому ментовскому начальнику? И как же ты попалась ему на глаза?

- Случилось так. Надеюсь на твое спокойствие. Найди капельки. Накапай сколько нужно.

- Хорошо, позвоню кому нужно. Прикроют, не бойся. Фамилию начальничка скажешь? Быстрее так. А то будут выяснять, уточнять, время пройдет.

- Флакончик с каплями в аптечке. На этикетке написано "Зильберман".

Соня оглянулась на администратора, та явно прислушивалась к разговору, но беспокойства не проявляла.

- Неужто так? - Удивился Аркадий Львович.

- Переверни, название с другой стороны.

- Понял. "Зильбер" па немецком "Серебро". Серебров?

- Мягче.

- Серебряков.

- Почти.

- Серебровский?

- Да.

- Хорошо. Поможем, чем сможем. Не мельтеши там понапрасну. Ох-хо-хо, - Вздохнул аркадий Львович, - Взрослые забывают сказки. Особенно власть придержащие. Кащей не из-за яиц ли погиб?

- Из-за одного, - Нашла в себе силы усмехнуться Соня.

- Бедняга, значит, у него монархизм был. - Аркадий Львович как всегда поражал академическими знаниями. - Пока суть да дело, - прикидывал он, примерно через полчасика можешь забирать его. Продержишься?

- Конечно.

- И не задерживайтесь там. Приезжайте сразу.

- Хорошо. Обязательно буду.

Соня положила трубку и поглядела на настороженную администраторшу. Бедолага, та мучительно просчитывала, доложить о разговоре Серебровскому или промолчать. Соня лучезарно улыбнулась ей:

- Спасибо. Как женщина женщине говорю. Если у вас, не ровен час, проблемы возникнут, найдите меня по номеру, что придет с квитанцией на переговоры.

Не дожидаясь, пока та заберет оставленную на столе купюру и запрет кабинет, Соня прошла в зал. Серебровский ждал её, разлив шампанское по фужерам. По остаткам в бутылке можно было догадаться, что он разок и другой уже отметил свою победу.

- За что пьем? - Присаживаясь, спросила Соня.

- Есть много прекрасных тостов, но лучший, по моему: "За исполнение желаний".

- Замечательно, - Соня пригубила свой бокал.

Она настроилась потянуть время до окрика Серебровскому сверху. "Аркадий говорил о получасе. Довольно быстро. Нужно попросить об услуге Большого Чина. Тот по нисходящей пустит цунами, которая накроет местного начальника. Что-то не вяжется. Сначала надо разыскать этого Чина. А он может находится где угодно: в командировке, на даче, в сауне с девицами. Суета на иерархической лестнице тоже времени требует. Ну никак не успеет Львович уложится в полчаса, если только не знает точно, где сейчас этот Чин, если только с ним предварительно не согласовали. Как Аркадий быстро сообразил про Алексея. Всё указывало на то, что он знал о их поездке. Саша-водитель заметил Лешку на вокзале и заложил? После того, как Скворцов помог его брату? Маловероятно. Наверное, для пригляда Аркадий послал за нами кого-то из своих. А я-то дура понадеялась, что никто из наших знать не будет".

"Наши" - Соня сама удивилась, как назвала команду Вениамина Алексеевича "своими". "Значит, и шеф в курсе. Ох, не погладит по головке". Она вспомнила, что сделал он со своей прежней содержанкой. Немного успокаивало, что Соня давно перестала быть содержанкой. Пару лет она просто работала на Вениамина Алексеевича без сопутствующей профессии секретаря "подработки"". Но шеф есть шеф и правило "что мое - то мое" неукоснительно соблюдал. Вольную ей он пока не давал. Беспокоило, как он отреагирует на её связь со Скворцовым. "А ну как взбеленится? Что тогда? Бежать пока не поздно? Куда? Если за нами приглядывают, то никуда не денешься. Голос Аркадия не был обеспокоенным". Это немного ободряло. За несколько лет работы бок о бок с ним, Соня научилась распознавать еле уловимые интонации внешне спокойного помощника мафиози. Она с первых дней чувствовала, отеческую заботу с его стороны. Поначалу она полагала, что просто нравится ему как женщина. Со временем она поняла, что тут кроется что-то другое. Она так и не разобралась в чем причина такого отношения к себе с его стороны. Но на его поддержку она всегда могла рассчитывать. Будь у неё серьезные неприятности, она бы уловила по его словам. "Или это только его инициатива прикрыть меня, а шеф ничего не знает?"

- ... работаешь? - Донеслось до неё окончание фразы Серебровского.

- Что? - Переспросила Соня.

- Чем ты на самом деле занимаешься? - Серебровский чувствовал себя триумфатором, - На зарплату медсестры таких нарядов не накупишься. Мы, мужчины, в этом тоже кое-что понимаем.

- Узнали, где я работаю, - улыбнулась Соня. Действительно, официально она числилась на этой должности в поликлинике, но ни одного дня там не работала. Все устроил всемогущий Аркадий Львович, помощник её шефа.

- Работа такая, быть начеку, - Самодовольно сузил глазки Серебровский, - только одеваетесь вы не на зарплату медсестры. Как же так?

- Вам нужны деньги?

- Скорее Ваше умение.

- Вы очень хотите знать, где я на самом деле работаю? - Склонила головку Соня.

- Сгораю от нетерпения.

- Наверное, думаете, что перед вами валютная проститутка и надеетесь на опыт профессионалки?

- Узнать что-то новенькое - довольно недурно, - Прямо поставленный вопрос не ввел в замешательство Серебровского.

Соня подумала, что скоро ситуация разрешится и надо правильно выйти из нее. Звонок сверху звонком, надо, чтобы у того не возникли глупые мысли о реванше.

- Я - сотрудник госбезопасности, - завила Соня, - Работаю под прикрытием.

- Будет шутить, - отмахнулся Серебровский, а в глазах его на минутку мелькнуло беспокойство, - Я же говорил, что своих узнаю сразу.

- Не верите?

- Ни грамма.

- Мне что, порвать на себе лифчик и достать шелковый лоскуток с мандатом, накарябанным несмываемой тушью?

- Кино, да и только, - Хмыкнул Серебровский.

- Тогда не удивляйтесь, если моё начальство позвонит Вашему.

В этот момент к ним подошла озабоченная администратор.

- Вас срочно к телефону. Пройдите к бару. Аппарат у бармена.

Серебровский досадливо глянул на неё, затем обернулся к Соне. Та не упустила момента и королевским движением головы отпустила - мол, раз надо, значит, надо. Серебровский хмыкнул на это, но ничего не сказал. Он поднялся из-за столика и пошел к барной стойке. Администратор метнула на Соню тревожный взгляд. Девушка в ответ послала ободряющий. Администратор только покачала головой: "Ой, девка!", и потрусила за важным гостем.

Соня близорукостью не страдала и со своего места ей были хорошо видны метаморфозы произошедшие с Серебровским. Поданную телефонную трубку он взял барски-недовольным, а вернул озабоченно-растерянным. "Не иначе, дежурный вызывает, причём срочно и архиважно, - догадалась Соня, - Началось, кличут на производственный сексчас. И Серебровский знает кого будут иметь. Ближе к ночи звонок любого вышестоящего начальника далёк от поздравлений. Быстренько, однако, организовал Львович. Ай, умница!" По тому, как Серебровский мазанул взглядом по залу, не задерживаясь ни на ком, она сообразила, что тот не связывает звонок с ней.

Он быстрым шагом вернулся к их столику, сухо сказал:

- Меня вызывают на работу. Поехали со мной. Я ненадолго, дам кое-какие распоряжения и тут же освобожусь.

- Я не против, - согласилась Соня, - заодно решим и наши вопросы.

Они вместе покинули ресторан, сели в "волгу" Серебровского. Автомобиль рванул с места и полетел к милиции.

Ни о чем подобном Алексей не догадывался. Он переживал навалившееся разом несчастье. "Что за глупость, - думал он, - надо же так вляпаться. Был бы пьяным, другое дело ...". Пословицы типа: "Пришла беда - отворяй ворота", "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" вспоминались сами собой, отравляя душу.

Он сидел в отделении милиции, прямо перед глазами дежурного, на стульях сбитых в лавочки по четыре штуки. Его доставили сюда сразу после инцидента на улице. Самый противный из конвоиров (тот, из-за которого всё и началось) зашел за перегородку к дежурному. Что он сказал, Алексей не расслышал. Дежурный, офицер лет сорока, лысоватый, с казённым лицом, оторвался от бумаг, мельком глянул на Скворцова и карандашом указал ему на скамеечку вдоль стены. Алексей послушно уселся и стал ждать решения своей участи. На этом всё как бы замерло. Никто не засуетился, не кинулся опрашивать Скворцова, выслушивать его объяснения, звонить, проверять, давать запросы, хоть как-то участвовать в его судьбе. Абсурд, но до него не доходили руки, будто бы он попал в какой-нибудь жилкомхоз, задубевший от посетителей. Кругом занимались своими делами: дежурный заполнял журнал, подалась домой парочка припозднившихся сотрудников, противный конвоир принялся названивать по телефону. Поговорив немного, он передал трубку дежурному. Дежурный выслушал невидимого собеседника, потом положил трубку на аппарат и с любопытством поглядел на Скворцова. Алексей было озарился надеждой, но офицер тут же утратил к нему интерес и вновь уткнулся в журнал. Милиционеры, что доставили его вновь ушли в ночь. Они уже не казались Алексею стражами улиц, надеждой и защитой слабых. Пропорционально обиде на них и мысли отливали негативом: "Схватили меня ни за что, ни про что, привезли сюда и бросили, словно коршуны добычу в гнездо и опять полетели на поиск очередной жертвы. А я? Что дальше со мной? Как мне оправдаться, если их не будет? Кто поверит, кто войдет в моё положение?"

Он добросовестно подождал какое-то время - ничего нового. Он продолжал сидеть в одиночестве, и никто не спешил им заняться. К нему, ученому, создателю уникального препарата относились как рядовому мелкому нарушителю! Да, если б они только знали, что перед ними сидит без пяти минут нобелевский лауреат. Алексей решил сам обратиться к дежурному. Тот сидел за перегородкой из толстого стекла. Стол его почему-то отодвинули от перегородки подальше, метра на три вглубь комнаты и потому он был вынужден общаться с посетителями через переговорное устройство. Скворцову, как причастному к медицине такое заграждение показалось продуманным. Посетитель не то, что достать или плюнуть, даже дыхнуть не мог на дежурного. И для нашего бытия, ежегодно сотрясаемого эпидемиями, такая защита от микробов была просто замечательной. На робкий вопрос Алексея дежурный механически произнёс: "Ждите, к Вам подойдут", и вновь указал карандашиком, где нужно находиться Скворцову. Пришлось вернуться на свое место.

Потянулось время ожидания, сдобренное невесёлыми мыслями: "Что если сообщат на работу? А может, нет?" Подумав немного, он решил, что обязательно сообщат. Глядя на порядки в своем институте, по рассказам друзей, Алексей вывел аксиому: "Стукачество - обязательный атрибут любого учреждения, любого государства." У нижестоящего не должно быть тайн от вышестоящего. Только такое положение вещей обеспечивает прогнозируемое будущее любой инфраструктуры. Если начальничек имеет желание править долго, то должен, нет, просто обязан, подкармливать, беречь стукачей. Алексей знал, что в некоторых конторах стучали друг на друга так, что в пору было выдавать знаки отличия "почетный дятел", "заслуженный дятел". Ничего личного, все на благо дела. Стук-постук вторя мыслям он легонечко барабанил пальцами по деревянному сиденью. "Вдруг дойдёт до семьи? Как оправдаться относительно поездки в этот город? Глупо! Ай, как глупо вышло, - сетовал он, - Потребовать медицинского освидетельствования? Не поможет, в гостях выпивал. Умяли с хозяином бутылочку водочки. Чего так долго Сонька тащится с паспортом?"

Было немного обидно, что она не встала за него горой, а позволила увезти в отделение. "Преданные жены так не поступают. Преданные бьются за мужей до конца, истово, люто. Время благородных декабристских жен ушло безвозвратно, - объявив приговор эпохе, Алексея понесло дальше, - Борьба за равноправие укрепила женщинам зубы и продубила душу. Самопожертвование стало для них бредом, глупостью, атавистическим пережитком прошлого. Каждая особь - личность, а значит каждый за себя". Он тут же устыдился собственных мыслей. "Эк, каково загнул! Соня не может быть такой. Она всё сделала правильно - сходит за его паспортом и все само собой разрешится".

Период обиды на весь мир сменился неловкостью за себя самого - что ещё Соня подумает о нём? Там, на улице, перед милиционерами он что-то лепетал, канючил как пойманный пацан. Решит, что связалась со слюнтяем и конец сказке, на пушечный выстрел к себе не подпустит. "Нет, она умная, всё поймёт, - стал он успокаивать себя, - Сообразит, что как мог, уходил от неприятностей. Геройствовать - это хорошо. Это как с высокой вышки в воду: шагнуть страшновато, а коль сделал шаг, назад не поворотишь. Падаешь, и дух захватывает от свободы. Только вот удар о воду бывает неудачным, а зачастую и болезненным. За геройский поступок - честь и хвала, но вот беда, как бы остаток жизни не раскаиваться о последствиях. Соня - умница, она и мысли не допустит, что я испугался. Рациональность - вот моя сила! Хотя, что плохого в страхе? Позволяет выжить. Как там "бла-бла" по Дарвину - передаваемое от поколения к поколению качество, помогающее подвиду уцелеть в этом безжалостном мире".

Логическая цепочка выстроена, объяснения поступкам подобраны, с ними смятение души угасает, и ждать становится легче.

Томится в одиночестве, долго не пришлось, в отделение доставили ещё одного нарушителя - мужичонку лет сорока пяти, в поношенном драповом пальтишке нараспашку и кроличьей шапке, бывшего черного цвета. Конвоировали его два ПэПээСника. Старший наряда прошел вперед, приоткрыл дверь дежурки и сказал:

- Саныч! УЧС доставили. Оформлять будем или как?

- Что там? Как в прошлый раз? - Спросил дежурный.

- Тоже самое, - Подтвердил патрульный.

- Тогда обойдемся, - Принял решение старший, - Позвоню сестре. Придет заберет.

ПэПээСники собрались вновь на патрулирование. Перед тем как уйти, старший из наряда усадил задержанного на соседнюю с Алексеем лавочку, для острастки погрозил пальцем. На что мужичонка расплылся в улыбке.

На уличного хулигана он не походил - обычный человечишка, сотни две подобных ему составляют толпу, неважно где: у магазина или на митинге. По тому, как он улыбался милиционерам, Алексей чуть было не принял его за блаженного. В стенах милиции улыбаются только её сотрудники. У них свой юмор, свои приколы. Любого знакомого, не из их структуры, здесь встречают неизменной шуткой: "Что? Уже вызвали? Сухарей насушил?" Смутило Алексея и отношение дежурного к задержанному. Так лояльно поступают с хорошо знакомыми или больными на голову, поглядывая сквозь пальцы на их мелкие прегрешения.

Мужичок посидел спокойно совсем немного, потом принялся елозить по сиденью и крутить головой, выглядывая что-то или кого-то. Заметив Алексея, он замер, оценивая собрата по несчастью, затем пересел на одну с ним скамейку.

- Хоть одно приличное лицо, - возвестил он, таким образом, располагая к дальнейшей беседе.

От него попахивало спиртным. Алексей с тоской вздохнул - похоже, что новоявленный соседушка как раз в той кондиции, когда человека неудержимо тянет пообщаться.

- По-семейному здесь? - На правах старожила справился мужичок.

- Что? - Не понял Алексей.

- Из-за семейных неурядиц здесь? Поскандалил или чего хуже?

- По недоразумению, - не стал замыкаться Алексей. Сколько придется здесь ждать, кто знает, а мужичок-собеседник - какое-никакое развлечение.

- Документов с собой не было, - Пояснил Алексей.

- Во, как? - Удивился мужичок, - Не припомню такого. По закону допустимо - задержание на 24 часа до выяснения личности. А ты часом не из этих?

- Каких этих? - Счел за лучшее уточнить Алексей.

- Из правозащитников. Уж больно власти их не любят. Цепляются почем зря. Нет, тебя среди них не припомню.

- Не местный я. - Признался Алексей. Его порадовало, что собеседник не оказался блаженным и говорил достаточно грамотно.

- Понятно. А к нам по делам?

- Частным порядком.

- Надо же, из-за документов, - вновь подивился мужичонка, - разберутся. Чай не звери. Люди с понятием. Вот хотя бы со мной. Административное задержание или пятнадцать суток положено. А Саныч сестре моей позвонит, она придет и заберет меня. Видят они Ху из Ху.

Алексей посмотрел на этого Ху. Мимо прошел бы и не признал в нем одухотворенного "ботаника", имеющего познания в юриспруденции и не забывшего кое-что из английского. На семейного дебошира он больше смахивал.

- А может, статистику не хотят испортить? - Алексей подвергнул слова собеседника сомнению.

- Да, нет же, говорю, разбираются в людях. Со мной это в который раз происходит. Наверное, в пятый. Постой! Или в шестой? Нет, точно сегодня в пятый раз. Сначала заберут, потом отпустят.

- И с чего такая милость? Сын, брат здесь работает? - Полюбопытствовал Алексей.

- Никто не работает. Дежурный, Владимир Александрович, вон тот, что за перегородкой сидит, живет в подъезде с моей сестрой.

- А-а, - Протянул Алексей, - Тогда всё ясно.

- Если Вы о местечковых взаимоотношениях, то напрасно, - С пылом начал собеседник, - От соседей, знаете ли, больше грязи услышишь, чем от незнакомых людей. Вот в нашем доме, например у Свиридовых, мальчик уехал учиться в институт. Хороший такой мальчик. Семья тоже приличная. Отец всегда на работе, начальником цеха на заводе, мать - врачиха, на трёх ставках. Короче, все в делах, заботах, некогда им с соседями лясы точить. Мальчик уехал, и тут Свиридовы квартирный обмен сделали. Прежних соседей не встречают теперь, на другом конце города живут. Получается информационный вакуум. Родителей кое-когда видят издалека, а сынка, хоть и наезжает изредка - нет. Вот его добрые соседушки в тюрьму определили. Мол, раз в городе нет, значит сидит. Он отучился, приехал с дипломом домой, а его и спрашивают: "Когда освободился, милок?" У того глаза по семьдесят пять копеек. Вот вам и соседи. А Саныч здесь и не причем. В первый раз забирал меня капитан Мокриенко, мировой мужик. Здоровый, что бык. С лету разобрался кто и как виноват, хотя меня супружница сдать хотела. Не поленился капитан отвезти меня домой к сестре. И во второй раз он приезжал. А там и повелось. Не горюйте, и с Вами разберутся. Я людей вижу - он сделал Ленинский прищур, оценивая Скворцова.

- Вот Вы, - человек творческой профессии, связаны с умственным трудом - Возвестил, поражая своей проницательностью Ху, по совместительству семейный дебошир или жертва дебоша.

- Я - ученый, - не стал его расстраивать Алексей.

- Вот видите! - обрадовался мужичонка. - Как рыбак рыбака, так интеллигентный человек видит интеллигента издалека. Позвольте представиться, Борис Иванович Терентьев, политолог.

- Как? - Изумился Алексей. - Политолог?

Он впервые видел живого политолога. Где-то там, в около правительственных кругах или в свитах мастодонтов от политики они, наверное, и существовали. Но здесь, и даже не в областном центре? Политолог? В простеньком пальтишке и непарных носках? С детства Алексей разделил человечество на две части: необходимую и бесполезную. Первые участвовали с создании материальных благ, другие занимались бозны чем, причем последние, как более нахрапистые, усиленно насаждали мнение о своей исключительности. Согласно мировоззрению Алексея, перед ним сидел ярчайший представитель бесполезной части человечества и как положено трутню, гордился собой.

- Да, политолог, - со значением подтвердил мужичонка.

Действительно, было от чего пыжиться. Алексей и не сомневался, что на целый район это был единственный политолог.

- Кажется Вас иначе называли милиционеры. Или мне показалось? - Улыбнулся Алексей.

- Это опять из-за капитана Мокриенко. Он как-то дежурил на избирательном участке, слышал мои выступления и дебаты. Капитан ляпнул в мой адрес: "Не человек, а УЧС, то есть Ум, Честь и Совесть нашей эпохи". Ляпнуть то он ляпнул, а прозвище неожиданно прилипло. Но я не обижаюсь. Во-первых, капитан - нормальный мужик; а во вторых, прозвище не обидное.

- Ни за что бы, ни подумал, - Искренне признался Алексей.

- Не верите? Про Мокриенко или в политолога?

- Первое мне более понятно, - В вежливой форме Алексей выразил сомнение в профессии собеседника.

- Не похож на политолога? Хабитус не соответствует? - Новый знакомый не обиделся. Похоже, не в его характере было дуться по пустякам.

- Вид не причем. - Попытался донести свою мысль Алексей, - Разговариваете Вы не как политолог.

- Не сыплю терминами? Электорат, консенсус, и так далее?

- Это тоже. Главное - Вы ставите ударения в словах не на те места, как это делает первое лицо государства. Так серьезный политик не поступает. Попахивает вызовом.

- Сразили, - рассмеялся уездный политолог, - Чинопочитание у нас неискоренимо, у большинства оно в крови. Хотя, чему тут удивляться, рабская психология ещё сидит в нас. Подумать только: всего 130 лет назад отменено крепостное право - по сути, рабство, а России более двух тысяч лет. Как Вам соотношение цифр - две тысячи и сто тридцать. Из этих ста тридцати лет минус пятьдесят страха сталинских лагерей. Сколько будет? Восемьдесят? Войны повычитаем, революции, голодуху. И остается меньше человеческой жизни на воспитание свободной личности. Заметьте, на все поколения, начиная с 1861 года.

- Неутешительный расклад, - Алексей озадачился таким взглядом на историю.

- А то. Рановато мы требуем от человека. Время должно пройти. Человек должен привыкнуть к свободе и осознанию своей значимости. Вы знаете, а я иногда завидую преступникам, - С легкой тоской произнес "политолог".

Алексей с удивлением поглядел на него. Он всегда подозревал, что русская философская мысль заброжена на изрядной порции алкоголя, но не до такой же степени, чтобы восторгаться преступниками.

- Завидуете?

- Белой завистью, наподобие той, как дети завидуют взрослым, что тем не обязательно спать днём, - подтвердил "политолог".

- Вы серьезно? Чему же завидовать?

- Их смелости.

- А у других её нет?

- Есть, но она как бы не реализована. Ей почти нет места в обычной жизни. Даже у работников экстремальных профессий инструкции расписаны так, что не остается места подвигу. Техника безопасности имеет свой пунктик на каждый чих. Безусловно следуй инструкции и будешь жив-здоров. Подвиг в мирное время - это на девяносто девять процентов из ста, ликвидации последствий чьего-то разгильдяйства. Это стихийный порыв, часто безрассудный, и в жизни встречается очень и очень редко. И еще одна беда законопослушных граждан - они все пленники запретов. Они ограничены рамками законов, общественных правил, морали. Они, как волки перед флажками загонщиков, боятся перешагнуть их. Для преступников таких условностей нет. Они более свободны, чем граждане самой раздемократичной страны.

- Их свобода на час, а потом годы расплаты, - возразил Алексей, - Тюрьма, даже самая цивилизованная, всё же остается тюрьмой. Как Вы можете восторгаться ими? Значит, и насильниками, и убийцами тоже?

- Не за них речь. Они вне любого закона и оправданию не подлежат.

- Но Вы говорили...

- Вы не дослушали, не поняли моей мысли, - начал горячиться "политолог". Оно и ясно - удел непризнанных гениев - быть понятыми с полуслова только ими самими.

- Я не спорю. - Начал разъяснения он, - В деяниях преступников мало положительного. Их удача оборачивается горем для других. Тут я солидарен с основной частью человечества. Но это есть и с этим приходится считаться. Так было, так есть и так будет. Печать Каина лежит на всём их роде.

- По-моему это Адам был первым преступником, - Поправил Алексей, - Он первым нарушил запрет и сорвал яблоко в райском саду.

- Адама, как сейчас выражаются, просто "развели". Сам бы он никогда не додумался. Это Каин был осознанным преступником. Меня восторгает совсем другое - решительность преступников, их дух. Я не беру в пример тех убогих, что не отдают отчета своим действиям по причине отсутствия ума или которые наворотили дел по пьяни. Я имею в виду настоящих преступников. Нужно иметь элементарную смелость, чтобы пойти на преступление. Настоящий тать не боится перешагнуть закон. Делает он это осознанно, не полагаясь на беспечное авось. В этом аспекте он сильнее любого, даже бесконечно храброго, но законопослушного гражданина, который страдает от своего бессилия, от вдолбленного в его сознание запрета на ослушание. Имей я такой дух, давно бы "построил" свою жену. Коль слов не понимает, дошло бы через мужнину руку. Ходила бы шелковой, пылинки сдувала. Ан, нет, робею. Нахожусь в плену общественной морали, которая на погибель мужикам установила; "Женщину бить нельзя!" Будь сейчас в законе Домострой, никто бы и слова не сказал. А так - нет, не положено. Распущу руки - супруга может посадить меня. К тому же у ней преимущество - я в приймаках, и даже не прописан на её жилплощади. Закон на её стороне в любом конфликте. Так и живу, мучаюсь, стыдоба, одним словом.

- Не проще уйти от неё насовсем?

Несчастный "политолог" начал оправдываться в уже привычной манере перечисления:

- Во-первых, кроме как у неё жить мне негде. Никто, включая сестру, не спешит предоставить мне свой угол. Во-вторых, конфликты у нас не частые. Мы живем в плену страстей, любим, ревнуем на полную катушку. Это-то и радует. Мало кому в жизни везёт с искренними чувствами.

Конечно, нервишки у неё не в порядке. Чуть перепьет, начинает её клинить. Она у меня красавица. Начинает вспоминать своих прежних женихов, какие они сейчас продвинутые, какой она с ними могла стать. Отсюда скандалы и прочее. Зато на следующий день бежит извиняться. Да так искренне, что не простить невозможно. В-третьих, как я дочке в глаза посмотрю. Батя, на старости лет....

- И что же мучиться - Вновь повторил Алексей.

- Нет смысла менять что-либо. Будь у меня цель, могучий стимул, или сумасшедшая любовь, наконец, поломал бы всё к чертовой матери. Но ничего такого на горизонте нет, одна суета, мешкотня кругом. И так изо дня в день, изо дня в день. Годы текут как песок сквозь пальцы. Тоскливее всего осознавать, что единственный памятник в этом городке, которому ты отдал всю свою жизнь, поставят тебе только на могиле. Стандартный такой памятничек из мраморной крошки, за цену, что по карману оставшимся на этом свете родственникам. Ты знаешь, о чем я жалею? Что не поехал учиться в Москву. Знаний хватало. Мог поступить не в МГУ, конечно, а в какой-нибудь ВУЗик, неважно в какой, лишь бы в столицу. Ты посмотри, кто сейчас работает по специальности? Фактически единицы. Главное - диплом, а там, куда кривая выведет. Нужно было туда, в мир случайностей, в мир возможностей. А я захотел наверняка, чтоб без пролета, без осечки, потому и поступил в местный ВУЗ-ликбез. Понаслушался глупых слухов о взятках в столичных институтах, о предвзятом отсеве на вступительных, о сложностях с жильём. Теперь понимаю, какой я был идиот. Надо было пытаться, надо было один раз решиться. Мне думалось, что вот закончу, вот отработаю обязательный срок.... Вот, вот и вот! Год от года цепляются к тебе крючочки бытовых проблем, требующих срочное решение, крючочки семейных обязательств, наконец, привычек с которыми удобно. Они-то и держат, не дают расправить плечи. И вот я перед Вами. Примите совет, молодой человек, - не ждите, пока Вам разрешат, не надейтесь, никто мечту не преподнесет на блюдечке. Это, во-первых. Утонувшие в бесконечных ожиданиях, мы становимся похожие на жвачных животных. Поверьте, уж лучше рискнуть и вернуться домой с разбитой рожей, чем остаток жизни за рюмкой тосковать о несделанной попытке. А во-вторых - придерживайтесь правила: "Сказал "А", не будь "Б""...

Дальше пополниться мудростью не довелось, - за "политологом" пришла сестра, такая же серенькая и невзрачная, как и он, с понурыми глазами, разве одета добротнее. Она с порога углядела бедолагу-братца и сразу направилась к нему:

- Опять? - Оттенком усталости, чем укора, звучал её вопрос, - Горе ты, луковое. Бросил бы лахудру свою, зажил бы спокойно, а так позорище одно. Людям смотреть стыдно в глаза.

- Бросил, бросил, - проворчал политолог, - А жить где? К себе-то не пустишь. Найди мне с квартирой, тогда и поговорим.

- На нормальную работу устройся сначала. А то мотаешься, как фантик.

- Опять ты об этом, - поморщился "политолог", - Вам, бабам, вечно деньги свет застят.

- А тебе они не нужны, - Возмутилась сестра, - Бессребреник какой выискался! Может, ты одними лозунгами сыт? Или буковками разных статеек питаешься? А газетка у тебя вместо пальто? У меня есть на примете библиотекарша. Познакомить? Книжек у неё, до конца жизни тебе не пережевать и газеты тоже имеются.

- А, познакомь, - Вскинулся "политолог", - Может хоть она не как щука острозубая...

- Нужен ты ей, - Огрызнулась сестрица, - Она нормальная баба и ей нормальный мужик нужен.

Они препирались, не обращая внимания на Скворцова. Спор это был давнишний и не имел конца. Первой потеряла терпение женщина. В сердцах махнув рукой на брата, она прошла к перегородке с дежурным.

- Владимир Александрович, я заберу брата? - С просительной нотой в голосе справилась она. Дежурный утвердительно кивнул головой. Женщина вернулась за "политологом":

- Пошли. Да застегнись, на улице подмораживает, - На правах старшей, она застегнула пальто брата одну пуговицу.

"Политолог" встал и, обращаясь к Алексею, сказал:

- Я - домой. А ты, сам, управишься? Если не утрясется, может подогнать утром наших правозащитников? Как?

- Наверное, не надо, - отказался Алексей. Лишняя огласка ему была ни к чему. Он все же надеялся, что проблема рассосется сама собой.

- Ну, смотри. Если что, звони, не стесняйся - Сказал "политолог".

Дежурные фразы. Куда звони? Кому? Очень похоже на американское приветствие: "Как дела?" Главное обозначить, что ты вежлив и внимателен. А что до реальной помощи - ты уж, брат, сам как-нибудь, выкручивайся.

Брат с сестрой ушли, и вокруг Алексея сразу образовалась тишина, не абсолютная (в здании ещё работали), но всё же тишина. Вместе с ней вновь навалилось беспокойство: "Где Соня? Куда запропала?" Алексей глянул на часы: "Ого, два часа прошло". Пока его развлекал местный "политолог", время бежало незаметно. "Ну, в самом деле, где же она может быть? Городок за сорок минут из конца в конец пройти можно". В голову полезли всякие ужасы: в дупель пьяные водители самосвалов и капли крови на дороге; маньяки-одиночки и шайки хулиганов с наклонностями насильников; нерадивые дворничихи, скользкие дорожки, открытые переломы, безлюдные улицы и слишком запоздалая помощь. "Позвонить её матери? Узнать была ли она? Попроситься у дежурного? Может он сам позвонит?" - Это показалось разумным решением. И тут Алексей с ужасом осознал, что не помнит её номера телефона. На аппарате была бирочка с цифрами. Начинался номер на 2, следом 4, а что дальше он не старался заучить. "Через справочную узнать?" Он уже хотел, было идти к дежурному, упрашивать сделать звонок, как входная дверь хлопнула, и по фойе промчался человек. Дежурный с удивлением проводил его взглядом, но окрикивать не стал. Человек поспешил на второй этаж, прыгая по парадной лестнице через ступеньку. Алексей даже со спины узнал пробежавшего. Это тот самый, что шуганул азеров на рынке и подарил Соне их же цветы. И на вечере во дворце с ней разговаривал тоже он. Что-то Сонина одноклассница говорила о нём. Кажется, как о милицейском начальнике. Сразу неприятно заныло в районе пупка. "Заметит и пиши - пропало. Припомнит всё за тот букетик из Дворца. И того, кто был рядом с виновницей позорного действа - точно не пощадит. Прилюдно цветами по мордям - за такое никогда не прощают и по возможности мстят!" Алексей принялся озираться в поисках какого-нибудь укрытия. В этот момент дверь лязгнула еще раз и на пороге появилась Соня. "Надо же, как не вовремя, - С досадой подумал он, - А, ну, как этот вернется? Не упустит момента поиздеваться над ней. На своей территории грех не выказать силу". Алексей вскочил навстречу Соне. Девушка сделала знак рукой и подошла сама.

- Уходи, - Понизив голос, приказал Алексей, - Здесь этот, который был во Дворце и на рынке. Давай быстрее отсюда.

- Пойдем вместе, - Спокойно предложила Соня.

- Уходи, слышишь? Уходи, - Продолжал настаивать Алексей, - Я как-нибудь выберусь. Паспорт принесла?

- Пойдем вместе, - Повторила девушка и потянула его за собой.

- А как же? - Алексей неуверенно оглянулся на дежурного.

- Пойдем, всё утряслось, - Соня, подхватив его под руку, потянула к выходу.

В этот момент у дежурного требовательно зазвонил телефон. Алексей не удержался и оглянулся. Дежурный, вскочив со стула, слушал распоряжения по телефону. По тому, как офицер остановил взгляд на Скворцове, тому сделалось не по себе: "Опоздали!" Дежурный, не отнимая от уха трубки, поднял предупредительно палец, помедлил и неожиданно дал отмашку Алексею, мол, иди, давай, не до тебя. Не веря этому, подталкиваемый девушкой, Алексей вышел на улицу. Он недоумевал. Чуднее быть не могло - весь вечер просидеть под надзором, не понять за что, и, одним махом, без разбирательств и объяснений, быть отправленным домой.

- Всё разрешилось? Нормально? - Спрашивал Алексей.

- Постойте! - Со ступенек, за ними слетел Серебровский. Он был без шапки, в расстегнутом пальто.

- Ради бога, извините, накладочка вышла, - Оказывается лицо его способно принимать даже виноватое выражение, - Эти двое патрульных, считайте, больше не работают. Протокол лично изорву.

- Он ещё цел? - Удивилась Соня.

Алексей смотрел на них ошарашено.

- Давайте прикажу Вас отвезти, - Предложил Серебровский.

- На "воронке"? Спасибо, накатались, - съязвила Соня, - Мы уж лучше пешочком, целее будем.

- Поужинать не желаете? - Серебровский не знал как угодить, - Пополнить, так сказать, потраченные калории? Ресторан за мой счет, приглашаю. Посидим, поговорим, выпьем за мир, за дружбу?

- Сил нет, по кабакам ходить, - За двоих ответила Соня, - Да и поздно уже, а нам собираться нужно.

- Уже уезжаете? Когда?- Голос Серебровского излучал заботу.

- Завтра, вечерним поездом.

- Зачем трястись в общем вагоне? И время прибытия-убытия неудобное. Лучше я дам вам машину. Отвезут туда, куда скажете.

- До большого города? За триста вёрст? - Не поверил Алексей.

- Даже туда. Без всяких разговоров. К которому часу подать машину?

- Часам к одиннадцати.

- Отлично. Ещё раз извините. Не держите зла. - Рассыпался Серебровский.

Алексей из-за его плеча заметил в окне дежурного, наблюдающего за этой сценой.

- Давайте, я вас лично отвезу домой, - настаивал Серебровский.

- Не стоит, мы так дойдём, - Не соглашалась Соня, - Прощайте, мы уходим.

- Не держите зла, - Опять начал Серебровский, - Ошибочка вышла, с кем не бывает. Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. А мы - делаем. У нас показатели лучшие по области.

Молодые люди не стали больше слушать и побрели прочь. Они вышли на аллейку, освещенную фонарями через раз. Прохожие на улице почти не попадались. Время близилось к полуночи. К Алексею постепенно вернулось самообладание, подкрашенное ревнивой подозрительностью:

- Что на самом деле произошло? Ты даже не подходила к дежурному, не показывала мой паспорт. И почему опять этот хлыщ?

- Какой? - Изобразила непонимание Соня.

- Тот, с базара. Серебряков, кажется? Ты с ним лично договаривалась? Вот почему тебя так долго не было? Зачем? Посидел бы чуть-чуть, утром отпустили бы. Скажи, договаривалась с ним? Как? - Алексей схватил девушку за руки.

- Перестань, - Соня избегала встретиться с ним взглядом. Это ещё больше заводило Алексея.

- Я его убью. Вот увидишь. Нет, я его уничтожу. С помощью эликсира. Скажи, это правда? Ты с ним договаривалась? Уже расплатилась?

- Нет, - твердо сказала Соня. - Много хотел, мало получил. У нас городок маленький. Все друг друга знают или родственники между собой. Договаривалась с ним не я. Тетя моя училась вместе с нынешним мэром. Кто главнее, он или начальник милиции?

- Мэр главнее, - согласился Алексей.

- Вот видишь. И не пришлось жертвовать ничем. Я дошла до тёти, а та дозвонилась до одноклассника. Результат ты видел. Нас даже отвезут с комфортом обратно, в виде компенсации за причиненное неудобство.

Соне приходилось лгать. Ну, не рассказывать же, в самом деле, как всё происходило. Поймет, не поймет Алексей, а накрутит себе "семь вёрст до небёс". Пусть уж лучше так. И к тому же, Аркадий Львович, помощник мафиози, просил не говорить о звонке Алексею. Девушка выполнила его просьбу. Может и Аркадий Львович сам ничего не скажет шефу. Ах, как хотелось бы!

Домой вернулись за полночь. Ради приличия поковырялись в приготовленном мамой ужине. Мама не обиделась. Она покрутилась немного по кухне и пошла спать. Молодые люди остались на кухне, пили чай. В отсутствии мамы Алексей начал заново переживать случившееся:

- Ну, разве так можно? На дворе конец двадцатого века, скоро наступит двадцать первый. Во всём мире расцвет науки, культуры. В любой цивилизованной стране наиболее приоритетным является соблюдение прав человека. А здесь, прямо средневековье какое-то, крепостной строй. Может у вас и право первой ночи практикуется? - Ехидно справился Алексей у Сони.

Девушка молча ожидала, пока с него сойдет пар. Алексей же продолжал размахивать после драки кулаками:

- Да за такое Серебровского судить мало. Надо было дать ему нюхнуть "Эликсира". Чтобы гад влюбился в кого-нибудь насмерть. В уродину, самую отвратительную, и пьяницу, притом. А лучше в жену главы города или своего генерала. То - то сделали бы ему небо в овчинку.

Соня словно ребенка принялась успокаивать его:

- Еще приедем сюда. Тогда и отомстишь. У нас не было времени подготовиться. Сам понимаешь, с бухты-барахты тут нельзя.

- Точно, - согласился Алексей, - Ради этого сорвусь и приеду сюда.

На этом инцидент вроде бы оказался исчерпан. Если и дулся Алексей, то до первого откровенного поцелуя.

Утром о своем отъезде известили Воротову-старшую. Вчера, за волнениями, как-то забыли сделать это. Мама немного попричитала по этому поводу. Дочь пообещала приехать после нового года погостить подольше. Мать сейчас же развила бурную деятельность, собирая Соню в дорогу. Теплые кофты, шерстяные носки, соленья-варенья покинули свои полки и готовы были перекочевать в необъятные сумки Сони. Воротова-младшая стала отчаянно сопротивляться и из навязываемого, взяла только банку помидоров и банку огурцов домашнего соления. Хорошо, что время пришло матери идти на работу, а то она обязательно насовала бы с собой ещё чего-нибудь.

Голым собираться - только подпоясаться, тем не менее, Соня и Алексей копались всё утро, перекладывая вещи с места на место, изредка перебрасываясь малозначащими фразами. Почему помалкивала Соня, Алексей не задумывался, у самого же слов не находилось. Лепетать о дальнейшем, строить планы, ему казалось глупым. Для любовной интрижки во время командировки или отдыха такое бы сгодилось - как ни украсить плотский грех подобием искренних чувств и надежд. Под таким углом зрения временное увлечение оказывалось допингом для давно забытых чувств, блуд становился страстью, а измена - лишь возможностью удостовериться, что, в конце концов, муж (или жена) лучше (по крайней мере - надёжнее). С Соней всё было иначе. Она умная, всё понимает. Перед ней выглядеть пустозвоном не хотелось. А, если честно, боялся Алексей услышать "Нет!". Праздник был и праздник кончился. Они возвращались обратно. Соня к шефу, Алексей в семью. Соня опасается своего начальника, значит, имеет на то основания. Она его лучше знает. Как тут мечтать о продолжении? "Неужели всё? Конец сказке?.. Пожуем - увидим! - Про себя усмехнулся Алексей, - И королевы под неусыпным присмотром, а умудряются иметь любовников. Чем мы хуже? Тоже чего-нибудь придумаем". Такие мысли немного приподняли настроение.

Наконец стрелки настенных часов дотянулись до одиннадцати. Алексей выглянул в окно. У подъезда стояла черная "волга".

- Похоже, за нами приехали, - Сказал он.

К окну подошла Соня, проверила.

- Одеваемся, - Коротко приказала она.

Они без суеты начали одеваться. Первым был готов Алексей. Он подхватил пару сумок и спустился во двор. Водитель, высоченный детина, в форме, помог поставить сумки в багажник. Алексей поднялся за оставшимся багажом. Спустился он уже вместе с Соней. Водитель встретил их с букетом роз. В этот раз Соня возражать против цветов не стала. Алексею в презент предназначалось бутылка пятизвездочного коньяка. От жидкой валюты времен социализма ещё никто не отказывался. Погрузив поклажу, молодые люди забрались на заднее сиденье, и автомобиль тронулся в путь.

Слава богу, водитель оказался немногословным, или же получил инструкции не докучать пассажирам. Вчерашняя история с задержанием и освобождением не могла остаться секретом для личного состава. Потому и водитель поначалу с интересом поглядывал в зеркало на Соню, но потом перестал, занявшись только дорогой. Молодые люди почти не разговаривали. Соня замерла, сосредоточенно глядя вперед. Она как бы всё решила для себя и собиралась с силами объявить о своём решении. Алексей не донимал её. Он сидел, держа девушку за руку. Когда ещё такое доведётся. Душу саднило предчувствиями, а поговорить мешал водитель. Не хватало, чтобы до Серебровского докатились их "разборки". Алексей терпел, ожидая когда они выйдут.

Как только показались окраины большого города, он негромко спросил:

- Я к тебе?

Соня отрицательно покачала головой:

- Нет. Ты сойдешь раньше. Так надо.

Алексей не стал больше навязываться. Соня и в этот раз была права. Не пришло ещё время для решительных шагов. Надо всё подготовить, обдумать, обставить, в конце концов, сдать работу Вениамину Алексеевичу. По всем раскладам выходило - сейчас Алексею топать домой. Он попросил водителя высадить его у ближайшей станции метро. С тяжелым сердцем Алексей попрощался с Соней и зашагал к входу в подземку.

Дома его не ждали. Оно и к лучшему. Именно сейчас претворяться не было сил. Хотелось надраться до беспамятства, да все нормальные собутыльники ещё на работе, а в одиночку он пить не умел. Скорее по привычке, чем предусмотрительно, Алексей искупался, смывая с себя посторонние запахи. Затем он залёг на диван с детективом, надеясь, что занятное чтиво немного развеет его. Первой пришла с работы тёща. С ней была дочка, которую та забрала из садика. Увидев дома Алексея, тёща засуетилась, забегала по квартире. Зачем-то пару раз бралась за телефон, но под взглядом Алексея клала на место трубку, до конца не набрав номер. Наконец, хлопнув себя по лбу, она унеслась в магазин, хотя пришла домой с полной сумкой продуктов. Надумай Алексей проследить за ней, то увидел бы как теща, пробежав мимо гастронома, направилась дальше, к местному отделению связи, где ещё сохранились исправные телефонные автоматы. Но Алексей подозрительностью не страдал. Он немного позанимался с дочкой. Но та вскоре ушла от него в свой угол знакомить привезенную отцом новую куклу с уже имеющимися. Вскоре вернулась тёща. Она быстренько организовала ужин и несказанно удивив Алексея, предложила отметить его возвращение. Алексей от купленной ею водки отказался, и сам выставил на стол презентованную Серебровским бутылку коньяка.

За ужином теща балабонила, словно и в самом деле была рада зятю, сама подливала коньяк в его рюмку. В бутылке оставалось меньше одной трети, когда заявилась жена. Светка не стала бухтеть по поводу непланового застолья и даже с охотой подсела к столу, заметив, что для её больной головы коньяк полезен.

Позднее, готовясь ко сну, она ещё несколько раз помянула о злосчастной мигрени, намекая, что не готова сегодня исполнять супружеский долг. Алексею это было только на руку. Сегодня ему было бы трудно сыграть изголодавшегося по ласкам командированного.

Хотя парочка отгулов у Алексея ещё имелась, на следующий день он вышел на работу. В институте все оставалось по-прежнему - никаких бунтов, революций не наблюдалось. Всё те же стены с наглядной агитацией, допотопная мебель, знакомые лица. Время как бы заплутало в институтских коридорах и с устатку придремало. Завлаб Стуков, похоже, не сообразил, что Алексей появился раньше заявленного, хотя отгулы ему подписывал сам. Заметил ли он вообще, что Скворцов отсутствовал? С той поры как Алексей стал работать по заданию Вениамина Алексеевича, с завлабом он контактировал мало, здравствуй и прощай, не более. Заканчивался год и голова Стукова была занята своими проблемами - в отделах готовили отчеты. Кому посчастливилось работать в госструктурах, это мероприятие хорошо знакомо. Месячный отчет, квартальный, ГОДОВОЙ! Ежегодно тысячи тонн бумаги марается, чтобы в цифрах доказать свою профпригодность. И никому этот бумажный цунами не остановить, потому, что отчётность - один из трёх китов планового хозяйствования. Два других: непосредственно план и видимость работы, несомненно, важны, но менее значимы. Алексею порой казалось, что основным итогом труда является не конечный результат, а отчёт о проделанной работе. И еще он твердо верил, что каста непотопляемых руководителей как раз и возникла из овладевших искусством грамотно отчитываться. Короче, понятно, почему Стукову в такое горячее время было не до Скворцова.

Архипов, в отличие от завлаба, удивился досрочному появлению Алексея.

- Что за беда, гуру? Аль, поругались? - Поинтересовался он.

Он то без объяснений сообразил, для чего Алексей брал отгулы. К тому же ещё до своего отъезда "мнимый командировочный" просил друга прикрыть в случае чего.

- Нет, не поругались. Обстоятельства. - Уклонился от объяснений Алексей.

- Судя по отсутствию следов на лице - причина не соперник. - Любопытство распирало Серёгу, - А что ещё может прервать медовую неделю? Падение метеорита? Эпидемия сибирской язвы? Гражданская война и наступление "белых"?

- Соню на работу вызвали, - Солгал Алексей. Ну, не хвалиться же перед Серегой своими приключениями. Несколько часов в милиции - не повод задирать нос. Не дай бог, в институте об этом прознают. Он поспешил перевести тему разговора:

- А как у тебя дела?

Серёга словно ждал этого вопроса. Как новоиспечённому мужчине (уже несколько дней как не мальчику), ему не терпелось похвастаться своими успехами:

- Нормально. При задержании женщиной на ночь оказывал сопротивление, за что был приговорён к исправительным работам на несколько ночей вперёд.

- И как отработка? Ноги ещё таскаешь? Эликсирчика не требуется? - Участливо справился Алексей.

- Я молод, - Подбоченился Серега, - После шестидесяти, пожалуй, обращусь. Не пропадай, пожалуйста.

- Ага, - Усмехнулся Алексей, - Копытом бьет и землю роет, молодой сперматозоид.

- А ты себя что, в старички записал? Процитируй ещё классика: "Лучше меньше, да лучше".

- А что? В этом есть рациональное зерно. Начиная составлять коллекцию, собираешь, что ни попадя. Лишь со временем, стараешься отыскивать жемчужины.

- Высечь бы твои слова на граните, в назидание потомкам. Одна беда, весь гранит сейчас перекочевал на кладбища. Не пришлось бы буковки рубить на обелиске, в виде эпитафии. Ты помнишь тех парней, что прикрыли нас у ресторана? Я так полагаю, что ни тебя, ни меня - твою подружку прикрывали. Из-за неё там сыр-бор вышел. Катька моя всё рассказала. Дружки её не нашего с тобой огорода. А сам понимаешь, забираясь на чужую делянку, готовься огрести оглоблей по лбу. Так, что я, как в том анекдоте, лучше уж со своей невзрачненькой, но живой, и к тому же сытый, одетый и нос в табаке. Кстати, после свадьбы мы собираемся за границу. Папочка обещал устроить. Ты как, ещё не надумал запатентовать изобретение за бугром?

- Ещё нет, - Признался Алексей. Ещё с того, первого предложения Серёги, он решил не ввязываться в архиповские авантюры, но отказать другу сразу силы воли не хватало.

- А жаль, - С досадой протянул Серега. - Мы как раз едем через месяц. Другого такого случая не представится. Может, рискнём? Работа то на нобелевскую тянет, не меньше. Любой западный институт нас с руками оторвёт. Говорят, наши спецы там очень даже ценятся. А за бугром твой уголовник нас не достанет. Заберёшь Соньку свою. Будем жить в почёте и уважении. Давай попробуем.

- Я подумаю, - Ответил Алексей, лишь бы Серега отстал со своими предложениями.

- Думай, думай. У нас поездка через месяц намечается, - Вновь напомнил Архипов, - Не куда-нибудь, а во Францию. Решишь - извести. Думай крепче, а я пойду отчет писать. Скоро сдавать, а у меня ещё конь не валялся. Завлаб сожрёт с потрохами. У него и так проблемы с мочеиспусканием. Как нас вспомнит - кипятком начинает исходить. Посуди сам: ты - полгода в свободном плавании, тронут не моги; я - вообще с директорской дочкой. Можно бы начхать на него, но не в моих правилах плевать к колодец. Мне ещё кандидатскую сдавать. Так, что пойду, весь такой несчастный, из мухи слона выдувать.

- Пиши, Емеля, твоя неделя, - Усмехнулся Скворцов.

Ну, не мог Серёга оставить последнее слово не за собой и потому моментально отозвался:

- Сироту обидеть каждый норовит. А ты помоги, старший брат. Тебе же ничего не сдавать. Всё равно балдеешь.

Накаркал. К обеду позвонил Аркадий Львович:

- Здравствуйте, Алексей Семенович. Готовьте образцы. Заеду за Вами к пяти часам. Шеф ожидает. Сделаете личный отчет, и проведем заключительные испытания.

Алексей перевёл дух. Соня, как чувствовала, прервав их "командировку". Вот был бы номер, начни Аркадий Львович разыскивать его. Поездка на родину к Соне не осталась бы секретом. Вениамину Алексеевичу такое бы вряд ли понравилось. А так - пронесло.

"Испытания - значит испытания", - Алексей был готов. Он положил в свой чемоданчик "дипломат" флакончики с препаратами, сунул туда же тетрадочку с записями. Вроде бы и всё, авось не перед учёным советом докладывать. Тем диаграммы, чертежи на ватмане подавай. А этим и на пальцах будет достаточно. Главное - результат имеется. Не мешало бы предупредить домочадцев, что сегодня он задержится, но жена с тёщей ещё на работе. До Светки в последнее время не дозвониться, а тёщиного рабочего телефона он не знал. Не велика беда, заявится с деньгами - встретят не упрёками, а криками восторга. Наконец-то Светка оттает, а то куксится в последнее время ни с того, ни с чего. "Может, чувствует что? Догадывается? А-а, - мысленно махнул рукой Алексей, - В глаза не говорит, и ладно".

Он принялся наводить порядок на своём столе, вечно заваленном бумагами, научными журналами, справочниками. "Вот и всё, - думал он, скидывая ненужные листки в корзину, остальное распихивая по ящикам, - творческий беспорядок уже не имеет смысла. Работа закончена. Сегодня вечером отчёт и что дальше? Опять сонливая текучка в лаборатории? После интересного свободного исследования докучливая мелкая работа? И так до пенсии? Может, прав Серега - рвануть за границу? А если шеф предложит осуществить очередную безумную идею? Дядька продвинутый, с фантазией. А коли так, то Соня опять станет куратором. Значит, опять будем встречаться с ней И не надо исхитряться, чтобы увидеть её". Такая логическая выкладка немного приподняла настроение.

По установленному в институте порядку, звонком известили о начале обеденного перерыва. Сотрудники потянулись в столовую. Алексей пошел за всеми, поймав себя на мысли, что не стоит наедаться. Наверняка Вениамин Алексеевич организует стол. Грех не отметить окончание исследований. Ах, какие деликатесы были в первую их встречу. Куда до них столовским блюдам. Алексей улыбнулся своим опасениям по части переедания. Местная общепитовская еда обладала уникальной усвояемостью. Через полтора часа после институтского обеда, желудок почему-то оказывался пустым и вновь требовал пищи.

После столовой Алексей зашел в соседний отдел потрепаться, потом в другой. Сослуживцы, все как один были заняты отчётами. Пришлось вернуться к себе в лабораторию. Здесь тоже до него никому дела не было. Даже Архипов, известный балабол, обычно увиливающий от любой обязательной работы, и тот сидел над бумагами, усердно выдувая "из мухи слона" (как он сам определил своё занятие). Причём вид у него был такой, будто выдувал он слона не через хоботок насекомого, а через задний проход. Чтобы хоть как-то занять себя, Алексей решил навести порядок в своем сейфе. Там он обнаружил несколько пустых баллончиков и целую пробирку "эликсира любви". Время ещё было, и он решил зарядить баллончики. Эта процедура немного заняла его, скрашивая ожидание. Готовые баллончики он отнёс обратно в сейф, затем подумал немного и положил парочку себе в карман пиджака. Как говорится - запас карман не тянет. За этими и другими неспешными хлопотами и закончился рабочий день.

Ровно в пять Алексей вышел из института с "дипломатом" в руке. Спускаясь по ступенькам, он отыскал глазами стоящую в стороне знакомую "Вольво" и направился к ней. В машине его поджидал сам Аркадий Львович. Покосившись на "дипломат" Скворцова, он пригласил Алексея садиться. Водитель, не выбираясь из-за руля, потянулся и приоткрыл переднюю дверь. Алексей забрался на гостевое место. Это пусть начальство бережётся на заднем сиденье и сознательно сохраняет дистанцию с подчиненным, ему всегда нравилось ездить спереди. "Дипломат" Алексей пристроил себе на колени. В "Вольво" места хватало.

Машина плавно тронулась каждым оборотом колёс посрамляя отечественный автопром. Мотора иномарки в салоне слышно не было, шла она мягко, и даже не бренчала и не скрипела. "Эх, такую надо было просить у Вениамина Алексеевича", - С тоской подумал Алексей. Он предполагал, что встреча опять произойдет в ресторане, но они проехали мимо него. Центр проскочили почти без пробок, дальше пошли промышленные и спальные районы, окраина, и, наконец, они выбрались из города. Уже на трассе автомобиль пошёл на приличной скорости. Водитель вел машину профессионально, попусту не дергая автомобиль, но и не упуская шанса, представляемого ему, как сидящему за рулём иномарки, другими водителями. Спутники молчали. Аркадий Львович любопытства не проявлял, водитель занят был дорогой. Алексей поначалу сунулся к нему с вопросами о машине, но водитель так глянул, что Скворцов счел за лучшее не приставать. Пришлось занять себя созерцанием окрестностей. Он уже давно сообразил, что его везут на дачу Вениамина Алексеевича. Где она и гадать не приходилось. Демократия хороша в виде лозунгов, а на деле, чину покрупней, по совместительству радетелю мировых ценностей, дачку лучше строить подальше от садоводческих кооперативов, прижимающихся к трассе. Можно было смело спорить, что загородная резиденция скворцовского работодателя располагается где-нибудь в лесу, в очередной "Долине Бедных".

И точно - машина резко повернула, вправо, в лес. Минут десять езды просёлочной дорогой (которой позавидовал бы любой райцентр) и они въехали на территорию элитного посёлка. Здесь было что скрывать от взглядов охлоса. Дома, что дворцы: встречались современные, стильные, с огромными окнами; имелись и словно средневековые замки, с острыми крышами, башенками и флигельками. Одни заборы чего стоили: если деревянные, то доска к доске, высоченные, радующие глаз краской; если каменные, то обязательно с коваными воротами. Ни одного фруктового дерева Алексей не заметил, всюду сосны, кое-где ели. Хозяева здешних строений, в отличие от миллионов своих сограждан, не считали труд на садовых участках за активный отдых и уж тем более не кормились с них. Завидовать здесь было чему.... Хотя каждый знает: "Чтобы так жить, надо учиться, учиться и ещё раз учиться. Или не надо?" (Нужное подчеркнуть).

Покрутив по проулочкам, "Вольво" остановилась перед одной из двухэтажных дач. По сравнению с соседскими она выглядела скромно - была ниже. Из-за высокого каменного забора, по периметру декорированного небольшими острыми пиками, виднелась только черепичная крыша. Как в кино - стоило им подъехать, как сами отворились массивные ворота и "Вольво" закатилась внутрь.

Высокий парень, очевидно охранник, тут же закрыл ворота. Машина проехала дальше и остановилась на небольшой асфальтовой площадке, рядом с парочкой черных джипов. Скворцов и Аркадий Львович вылезли из автомобиля и направились к дому по дорожке, выложенной гранитной плиткой. Вокруг лежал снег, а дорожка была тщательно расчищена и даже выметена.

Алексей впервые бывал в краях, где обитали сильные мира сего. Потому-то он с любопытством осматривался. Целый квартал садоводческого общества какой-нибудь 5-й макаронной фабрики уместился бы в угодьях Вениамина Алексеевича. Начала участка Алексей видел, а что там дальше - терялось в лесном массиве. По крайней мере, на глазок, дорожка по которой они шагали, тянулась метров тридцать. Слева и сзади дома стояла избушка с крохотными оконцами, срубленная из толстенных бревен. Из каменной трубы ее шел дымок. "Баня", - догадался Алексей. Перед избушкой блестел полыньей небольшой бассейн. Воду недавно очистили ото льда - на улице морозец, а её ещё не успело прихватить. Что ещё в округе могло зацепить глаз гостя, так это летние беседки, сейчас все в снегу и большая стеклянная оранжерея. Что характерно, никаких кустов на территории не произрастало. То ли Вениамин Алексеевич оставался равнодушен к смородине-малине, то ли опасался киллеров и лишал их дополнительного укрытия.

Сам дом, двухэтажный, с огромной лоджией, являл собой образец архитектурного изыска. Камень, дерево, стекло, составляли ансамбль, органично вписывающийся в местность. Показалось или нет Алексею, но на его взгляд первый этаж вроде бы выложен из гранита. Если это так, то дом мог выдержать серьезную осаду. Тем не менее, на дзот он не походил, добротно - да, но не простенько. Всюду чувствовалась рука профессионала-строителя и неограниченный выбор материала, зачастую заграничного. Одни окна с полароидными стеклами чего стоили. Про черепичную крышу - диковинку для наших мест и говорить не приходилось. Оригинально смотрелись две сосны, что росли прямо сквозь террасу. Милостивый архитектор сохранил их, пропустив через крышу. Хозяин прикрепил между стволами скамейку на цепях. Получилось неплохо.

Они поднялись по каменным ступенькам, Аркадий Львович первым вошел ыв дом. И правильно сделал. Тут не до галантности принимающей стороны. Будь Алексей впереди, он бы обязательно растерялся на пороге, не зная куда идти. Сразу за входной дверью висело зеркало во всю стену, слева был тупичок, сам коридор уходил вправо. Такое обустройство входа напомнило ему хитрости аборигенов Полинезии. Те строили хижины с высоченным порогом. Случись война и нападение противника, хозяева имели преимущество. Пока неприятель перелазил через порог, расторопный хозяин мог убить врага.

Внутри дом сиял чистотой и поражал богатством. Чего стоил пол из наборного паркета, неизвестной Алексею породы дерева. Будь побольше времени он с удовольствием разглядел бы картины на стенах и статуэтки с вазами, стоящие в нишах. Всё это могло быть копиями, но даже в виде подделок стоило не копеечку. С провинциальной непосредственностью Алексей крутил головой. Аркадий Львович, не обращая на него внимания, шагал впереди. По боковой лестнице они поднялись на второй этаж.

Вениамин Алексеевич ждал их в кабинете. Нацепив очки, он разглядывал бумаги. При виде его кабинета у Алексея чуть не вырвалось восхищенное и ужасно модное: "Вау!" Кабинет их директора института, по сравнению с апартаментами Вениамина Алексеевича смотрелся жалкой каморкой какого-нибудь ледащего чинуши. Мебель была под старину, во весь пол ковер, ровные ряды книг под стеклом, а стол.... Это был не просто письменный стол, позаимствованный у какого-нибудь министра сталинской эпохи, это было произведение искусства, сотворенное из карельской березы, на стилизованных львиных лапах. И еще - персональный компьютер последней 286 серии. О, начальники 90-х, вам ведомо значение компьютера на столе. И не важно, что осваивали его на уровне "Тетриса" и "автомобильных гонок", само наличие его являлось визитной карточкой статуса руководителя. Что-то ещё новомодное имелось в кабинете, но что, Алексей не успел разглядеть. Его вниманием завладел хозяин дома.

Заметив вошедших, Вениамин Алексеевич чуть растянул губы в улыбке:

- Заходите, молодой человек, рад видеть Вас в добром здравии.

Присаживаться хозяин не пригласил и ожидаемого стола с закусками Алексей в кабинете не заметил. "Придется рапортовать по стойке смирно". Он вздохнул, осознавая, что отношение к покупаемому и уже купленному, сильно разнятся. "Обломился ужин с коньячком", - посетовал он про себя. Ему захотелось побыстрее отчитаться, получить честно заработанное и тут же убраться домой. А там, с божьей помощью, постараться забыть об этой истории. Всё-всё-всё, кроме Сони, конечно. И пусть они больше не пересекутся по работе, её адрес Алексею известен, а уж повод для встречи он обязательно найдет. "Кстати, где она?" - Алексей огляделся. Хозяин их встречал один.

Кстати, своему помощнику Вениамин Алексеевич также не предложил присаживаться. Тот остался стоять за плечом Скворцова, словно тоже держал ответ как старший проекта. Ну, коли так, то не стоило терять понапрасну время и Алексей начал докладывать о своей работе. Полагая, что еще рановато раскрывать всё карты, он не вдавался в технические подробности, больше упирая на возникавшие в процессе исследования проблемы. Вениамин Алексеевич слушал не перебивая. Он глядел прямо в лицо Алексея, и его взгляд глаза в глаза смущал ученого. Под пристальным взором Скворцов вдруг стал запинаться, словно студент на экзамене. Это ещё больше расстроило его, и тогда Алексей уставился в подбородок Вениамина Алексеевича. Вроде и смотрит в лицо, и не пересекается взглядом. Это помогло. Он почувствовал себя увереннее и перестал спотыкаться в докладе. Он подробно описал результат воздействия "эликсира" на лабораторных мышей и, скомкано, об эксперименте над соседями. Как тут умолчать, когда сам в панике звонил Аркадию Львовичу. А тот на то и помощник, чтобы обо всем информировать начальника. Так, что случай с соседями никак не обойти. Другие эпизоды: с водителем Сашей и с использованием "эликсира" Архиповым, он счел за лучшее опустить. Хоть и результат хорош, дело-то интимное. В принципе, он хоть сейчас готов повторить на ком-нибудь эксперимент. Были бы добровольцы. В результате Алексей и не сомневался. Этими словами он закончил доклад и положил на стол хозяина "дипломат" с образцами. Вениамин Алексеевич открывать сам не стал, потрогал чемоданчик за бока и чуть сдвинул в сторону. Из-за спины Алексея тут же шагнул Аркадий Львович, подошел к столу, проверил содержимое чемоданчика. После этого последовали вопросы Вениамина Алексеевича. Как ни странно, они не были глупыми. Обычно непрофессионал ляпает несусветное, любопытствуя в мелочах и упуская самое важное. Вениамин Алексеевич обладал даром видеть суть проблемы, её корни, вытекающие перспективы. Это приятно удивило Алексея. Он готовился разжёвывать элементарные химические и медицинские термины начальственному дилетанту, а здесь как бы побывал на ученом совете. Заказчик похвалил ученого за эффектное решение использовать препарат в виде спрэя. В конце Вениамин Алексеевич заявил:

- Помните, вначале Вы сомневались в своих силах. Я ещё переубеждал Вас. Опять я оказался прав. Я не устаю повторять, что Россия полна талантами. Нужно только уметь их использовать. Присаживайтесь, - Он указал на одно из двух кресел, что стояли поодаль, разделенные журнальным столиком.

Данный жест Алексей истолковал как окончание официальной части. Аркадий Львович днем, по телефону, что-то заикался об испытаниях, но кроме присутствующих, в кабинете никого не было. Либо подопытные будут позже, либо все вместе, они перейдут в другое помещение. Не распылять же препарат прямо здесь. Чего доброго осядет "эликсир" в портьерах, консервируй тогда кабинет на недельку.

Пока хозяева не спешили с экспериментом. Алексей тоже не стал торопить события. Он последовал примеру хозяина, который выбрался из-за стола и демократично занял одно из двух предложенных им же кресел. Аркадий Львович присаживаться не стал. Он закрыл "дипломат" и, забрав его, покинул кабинет.

- Скажите, Вас не мучили угрызения совести, что Ваше детище попадет в не те руки?- Неожиданно спросил Вениамин Алексеевич. - Не возникало желания подарить "эликсир" миру? Осчастливить им, так сказать, человечество?

- Было и такое, - сознался Алексей.

- Услышав другой ответ, я бы не поверил. Любой творец грезит о повсеместном использовании его изобретения, мечтает о славе. Ему хочется, чтобы его узнавали, телепередачи и публикации были о нём. Но есть и оборотная сторона этой медали. Не думали, что какой-нибудь неуч может подтереться Вашей газетной фотографией? Но, это так, шутка. На самом деле - значение созданного Вами препарата огромно. Узнай о разработке спецслужбы, они обязательно наложили бы на неё свои лапы, а вас бы укатали куда-нибудь, например в Задрипинск-18. Эти парни в погонах не слишком разборчивы в достижении цели. Они даже людей считают в единицах живой силы. Мои замыслы - невинные мечты по сравнению с пакостями, творимыми ими. Я, что - подарю несколько месяцев истинной любви стареющему мужчине, заметьте, искренней, не продажной, за деньги или за положение, дам человеку немного счастья, о котором он уже и мечтать перестал.

- А у Вас нет желания открыть медицинский центр, где использовали бы препарат для корректировки человеческой судьбы и лечения патологий. - Спросил Алексей.

- Ах, да, "голубые и красные", пардон, "розовые". Скорее всего, это будет. Но чуть попозже. И так думаю, Вы в нем будете главным врачом. Согласны?

- Ну-у-у, - Протянул ошарашено Алексей. Предложение хозяина польстило. Здесь было над, чем подумать. Он как бы усомнился в услышанном, предупредив, - Главврач должен быть чистым медиком.

- А-а, неважно, - Отмахнулся как от не столь важного Вениамин Алексеевич, - Будете директором, суть одна. Только придется немного подождать. О коммерческой медицине только начинают поговаривать. Пройдет немного времени, и она возникнет, вернее возродится. И ничего в этом преступного нет. "От каждого по способности - каждому по труду", - Такой кажется, был заявлен принцип развитого социализма. Замечательный тезис, всеми руками и ногами за него. Только исполняется у нас первая часть лозунга. А что касается "каждому по труду", тут, брат закавыка. Время, оказывается, для этого не пришло, сознательность в людях мала. А, казалось бы, что плохого в достатке? Живут себе люди, ни в чем себе не отказывают. Сытость и благополучие - это ли не вековая мечта человечества. Ан, нет, не всем это выгодно.

В ответ на удивленный взгляд Скворцова, Вениамин Алексеевич добавил:

- Дело в том, что управлять сытым человеком сложнее, чем голодным.

- Вы - ярый противник социализма? - Алексей впервые видел перед собой антисоветчика.

- Это мой родной строй, - Усмехнулся Вениамин Алексеевич, - Он мне близок как никому, можно сказать, своей шкурой прочувствован, и не один годок. Непонятно? Поясню. Обратите внимание - всё вокруг как бы общее, но принадлежит абстрактному государству и даже не конкретной группе людей. Обязательная прописка как средство надзора. Перемещение ограничено рамками самой страны. Человек владеет только личными вещами и предметами гигиены. На что всё это похоже?

Алексей растерялся. Он промолчал, опасаясь провокации. Вениамин Алексеевич ответил за него:

- Не правда ли, всё это напоминает, в сущности, тюрьму, только очень большую, на всю страну? А любит человек тюрьму или не любит - дело вкуса. Лично мне не нравятся прогулки в строю и по расписанию.

Как и в первый раз Скворцова поразила циничность и убедительность формулировок Вениамина Алексеевича.

- Политика пусть остается политикой, мы здесь не обсуждать её собрались. Давайте-ка лучше отметим создание "Эликсира любви". - Предложил хозяин. Он не поленился подняться с кресла и нажать кнопку вызова на столе.

- Не рано ли, препарат возможно не готов на все сто, - Порисовался скромностью Алексей, - Его нужно испытывать много раз, проверять.

- Его мы обязательно проверим. Как можно без испытаний. - Неожиданно согласился Вениамин Алексеевич, хотя Алексею показалось, что хозяин и без того доволен результатами.

По звонку дверь открылась, и в комнату вкатился сервировочный столик, уставленный закусками. Толкала его Соня. Увидев Алексея, она удивилась, будто не знала, что сегодня он отчитывается в проделанной работе. Одета она была, на взгляд Алексея, как-то легкомысленно - в миниатюрной юбке, в белой блузочке, сквозь которую просвечивался лифчик, в туфлях на высоченной шпильке. Её колготки в сеточку не соответствовали привычного образа деловой леди. Появляясь в институтской лаборатории, она всегда выглядела строго. Ему и в голову не приходило, что на работе она может быть иной.

Соня принялась выставлять закуски и спиртное на журнальный столик. При этом, с высоты своего роста, она вынуждена была наклоняться, и Алексей увидел, что девушка не в колготках, а в чулках. Неприятно кольнуло самолюбие: "Здесь она что, секретарша, со всеми вытекающими...?" Ревность, глупая как жаба, влезла в душу, склизкой кожей пачкая светлое чувство. "Вот Мы какие..., - Прошамкала жаба-ревность, - А ведь из-себя-меня-корёжила. Мы-де такие-растакие-правильные. А Сами в чулочках с подтяжечками перед старчком-паучком..." Каждым вздохом-словом жаба раздувалась вытесняя рассудок и загоняя в дальние уголки воспоминания последних дней. Злопыхать ей долго не пришлось - новое действующее лицо отвлекло внимание. Пока Соня исполняла роль официантки, в кабинет вошли Аркадий Львович и незнакомый парень. "Этот, что ли подопытный?" - Подумал Алексей, оценивая молодого человека. Парень был так себе, разве что ростом повыше Алексея и пошире в плечах. "А, где другой объект? Вернее другая? Кто на месте женщины? Почему её ещё нет? Или...Соня?" Кольнуло нехорошее предчувствие. И, кажется, оно начинало сбываться. Соня как раз закончила выставлять закуски и собралась укатить свой столик, но Вениамин Алексеевич задержал её:

- Налей-ка нам.

Девушка подчинилась.

- И себе тоже, - Приказал Вениамин Алексеевич.

Соня с удивлением глянула на него, но возразить не посмела. Жаба в душе Алексея опять поскребла лапкой. Хозяин дома как бы не заметил взглядов Сони.

- Предлагаю выпить за "эликсир любви" - Предложил он и первым опрокинул рюмку.

Его примеру последовали все, даже чопорный Аркадий Львович. Исключением оказался незнакомый парень. Ему, как подопытному и не положено было выпивать. Алексей вкуса коньяка не почувствовал. Он лихорадочно искал повод, чтобы покинуть этот дом. К сожалению, ничего путного в голову не приходило. Тем временем Вениамин Алексеевич поставил свою рюмку и обратился к Алексею:

- Вы помянули об испытаниях, вот мы сейчас и проведём.

Алексей похолодел: "Ему что, других девчонок мало? Ну, зачем? Зачем? Почему Соня тут? Неужели ей уготована участь подопытной? Какой я идиот. Сразу после звонка Львовича надо было предупредить её, пусть бы осталась дома".

- Хороша, Соня, а? - Дошел до него голос Вениамина Алексеевича, - Скажите, чудо как хороша.

Алексей сообразил, что хозяин обращается к нему. Опасаясь, что голос выдаст, он просто кивнул в ответ.

- Вот, - Непонятно чему обрадовался Вениамин Алексеевич, - И я говорил Аркаше, что Соня нравится всем. Если не брать в расчет всяких извращенцев, не найдется мужчины, который не пожелал бы обладать ею. Но! Не каждому она подстать, и вообще Соня наша не из тех, кто дарит свою благосклонность направо, налево. Вы не могли не заметить.

Вениамин Алексеевич опять обращался к Алексею. Алексей мыкнул невнятное и опять подтвердил полное согласие с хозяином кивком. Вениамин Алексеевич, как бы утверждая, данный факт, тоже качнул головой и продолжил:

- Какой соблазн - иметь под рукой "Эликсир любви". В любой момент можно применить его, чтобы уложить в постель гордячку? Не совсем благородно, зато действенно. Женщины, женщины, до любого греха доведут. Не верю, что Вы не воспользовались случаем.

- Нет, - Алексей поднял глаза на Соню и встретился с её взглядом. Девушка пыталась прочесть ответ на его лице. Он покраснел и, скорее для неё, чем для хозяина, ответил:

- Мысли возникали, но не посмел.

- Честно?- Усомнился Вениамин Алексеевич.

- Клянусь, - Не отводя глаз от Сони, ответил Алексей. - Не было такого.

Та замерла, вглядываясь в лицо Алексея. У самой щеки тронулись румянцем.

- Допускаю, - Тем временем говорил Вениамин Алексеевич, - Характер у Вас не отчаянный и потому нелишне было подстраховаться. Баллончик, что взорвался у Вас в руках состряпал Ваш дружок по лаборатории. Ну не мог же я ждать до бесконечности, когда Вы насмелитесь дать нюхнуть Соне своё зелье.

Озабоченный как доказать Соне свою невиновность, не то что в действиях, но даже в помыслах, Алексей чуть не пропустил о чем говорил хозяин. До него дошло, что хозяин если не знает, то догадывается об их связи. Это, ой как нехорошо! Руки-ноги предательски ослабли. Всё-таки довелось ему побыть в шкуре любовника, пойманного на месте. А муж, в виде хозяина этого дома жесток на расправу. Соня пару раз предупреждала об этом. И пусть она Вениамину не жена, а просто секретарша, кто знает об их отношениях. Неспроста Сонька по бл...ки рядится перед ним. По крайней мере, добро на их связь он не давал. "Или дал? Баллончик, что выстрелил в руках Сони, сделал Архипов. По указке самого Хозяина?" Алексей совсем растерялся.

- Так это Серега подстроил? Архипов? - Машинально переспросил он.

Хозяин загадочно улыбнулся, и не думая опровергать свои слова.

- Значит и он работает на Вас? - С горечью спросил Алексей.

- Нет, но оказал нам любезность.

- А он не признавался в своем желании обойти Вас?- Отомстил предателю Алексей.

- То есть? - Поднял брови Вениамин Алексеевич.

- Стукачок то Ваш подбивал меня запатентовать изобретение за границей. Активно подговаривал.

- Шустер, мальчик, - Ухмыльнулся Вениамин Алексеевич, - Хорошо Вы его сейчас приложили. Полегче стало? Это по молодости лет Вас еще удивляет предательство друга. Пустое. Пора привыкнуть, что это обычное явление в жизни. Никакой строй не искоренит его. Предательство возникло с появлением человека на земле и не собирается исчезать. Ах, если б это были единичные случаи. На земном шарике каждую минуту, каждую секунду кто-то кого-то предает. Предают жены, предают мужья и дети, подчиненные, чтобы пролезть вверх и начальники, чтобы удержаться наверху. Интересно, что в бою даже предают меньше, чем в мирное время. Потому, что тогда человеком владеет страх, а в спокойное время - выгода. Под свист пуль и взрывы бомб рассусоливать некогда. Другое дело в мирные дни - есть время подумать, какими мотивами облагородить свой поступок, чтобы от него не воняло в душе. И удается! Ведь в мире всё относительно. Приглядитесь, любое деяние является добром и злом одновременно. Всё зависит от точки зрения. И уже предательство - не предательство вовсе, а благо, единственно правильный выход. Вербовать никого особо не требуется. Главное - помочь сомневающемуся убедить себя в благих намерениях совершаемого поступка. Посмотрите на случай с баллончиком с другой стороны. Не думали, что дружок просто готовил Вам сюрприз? Видя, как Вы облизываетесь на Соню, но не осмеливаетесь сделать шаг, он просто решил Вам подсобить. Чем не помощь друга? А то, что наши желания совпали, чего ж тут криминального? Как Вам версия?

- Все равно он - Иуда. - Только и мог сказать Алексей в адрес уже бывшего, с этого дня, дружка.

- Зачем обижаете лучшего ученика Христа. Заметьте - самого лучшего. Это единственный из апостолов, кто безоговорочно уверовал в мессию. Другие ученики, даже присутствуя при чудесах, творимых сыном Божьим, все равно сомневались, а Иуда верил безоговорочно и даже шел дальше, пытался претворять свои идеи в жизнь. Вспомните, что он предложил сделать с миром, не окружающим нас миром, а благовонным маслом, которым мазали Христу ноги. Ах, да, Вы не читали. А зря, каждый образованный человек обязан прочесть Библию. Иуда предложил продать это драгоценное масло и раздать деньги беднякам. Каков поступок бывшего вора? У Вора кусок хлеба проклят. Он свыкается с тем, что несёт горе людям, и вдруг он начинает заботиться о других несчастных? Это о многом говорит. Завязать не потому, что устал от воровской доли, а по идейным мотивам - это непростой шаг, поверьте.

- Может, он и предал Христа по идейным мотивам? - Возразил Алексей, в надежде увести разговор в сторону. Пусть побольше философствует хозяин, а там, глядишь, и пронесет.

- Думаю, самому Иуде такое бы в голову не пришло. Его спровоцировали. "И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее". Я не выдумываю, так сказано в Евангелии от Иоанна. Полезно знать первоисточники. - Вениамин Алексеевич помолчал немного и продолжил, - А Вы как, согласились с предложением своего дружка запатентовать изобретение за границей?

- Я - нет. А сейчас сожалею. Я же по-честному к Вам, а Вы что устраиваете?

- Ничего личного. Мне нужен чистый эксперимент, результат без подтасовок. Более идеальных подопытных чем вы оба, мне не найти. И дело не столько в Вас, молодой человек, больший интерес тут к Соне.

Вениамин Алексеевич обернулся к девушке:

- Ты мне должна, помнишь? Я возвращаю долг.

Соня кивнула, прикусив губу. Уже обращаясь к Скворцову, Вениамин Алексеевич продолжал:

- Соня - это особый случай. Поглядите на неё, разве в ней не проглядывается древнейший род человеческий? Волосы, характерный носик, ум, красота - всё в ней. В силу своей породы она прагматична и ни за что бы, ни стала рисковать ради призрачных чувств, тем более с Вами. Нет, Вы, конечно, талант, можно сказать гений, только беспортошный. Обеспечить, а тем более защитить шикарную женщину Вам не под силу.

Видя, что Алексей собирается возразить, Вениамин Алексеевич опередил, как отмахнулся:

- Ой, только не надо слов. Помните американское выражение: "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" Почаще вспоминайте его - очень полезно для самокритики. В общем, первый момент - генетическая предрасположенность Сони устроиться так, чтобы её дети не испытывали жизненных трудностей и имели возможность занять более высокое социальное положение. Сильнейший фактор. Второй момент - то, что она уже пережила в жизни серьезное разочарование. Сильно обжегшись, она просто так не поверит всяким там словам-стишатам при луне. И, в-третьих, она прекрасно знала, чем ей грозит связь на стороне. Я специально попугал её в свое время. Исходя из всего этого, я заключаю: уж если она пошла на серьезные отношения с Вами, молодой человек, то "эликсир" по-настоящему хорош.

- Вы нарочно приставили ко мне Соню? - Спросил Алексей.

- Конечно, это моя игра. Возможно Вы и гений, но всегда найдутся поумнее. Вы ставите свои эксперименты, я - свои.

- Разве можно так? - Не выдержал Алексей. - Она же на Вас работала. Мы что не люди, если с нами как с лабораторными крысами.

- Тю-тю-тю, - Скривил губы Вениамин Алексеевич, - Я не обязан оправдываться, хотя можно и подискутировать на тему "Юпитера и быка". А Вы, молодой, человек, зачем так "эликсирчиком" с соседями. Пьющий контингент, непьющий контингент, лимита и все прочее, но они тоже люди, со своими радостями, надеждами, чувствами. Или что? Хотите, чтобы для Ваших экспериментов выводили специальных, лабораторных человечков, которых уже не жалко? И почему это с соседями можно, а с Вами нельзя? По крайней мере, нимба над Вами не наблюдается. Или я подслеповат? Поправьте, если я ошибаюсь. Наверное, держа в руках "Эликсир" Вы чувствовали себя божком, вершителем судеб? Хочу, капну туда, хочу, прысну сюда. Было такое? Сознайтесь. А богом для Вас оказался я. Я всё просчитал и организовал. Я умнее, я сильнее, значит для Вас я - это бог. А что касается наших с Соней взаимоотношений, это наше дело. Она была мне должна, я воспользовался этим. Ну, не предупредил, так было надо для чистоты эксперимента.

Вениамин Алексеевич замолчал. С ним в комнате установилась тишина. Алексей не знал, что и сказать, да и нужны ли кому были его слова. Одна радость, что не надо теперь оправдываться перед Соней. Всё что случилось не его рук дело. Всё задумал и спланировал её хозяин. Моральная ответственность лежала на нём. Он - гад, подлец и прочее... Легче от этого не становилось. Наоборот, внутри всё сдавило тяжестью. Как сложится дальше? Будет ли Соня с ним прежней? Или между ними встанет стена, скорее прутья клетки, по которым их, как подопытных, рассадила прихоть безжалостного хозяина. Вспомнился лабораторный мышонок Кешка. Бедняга погиб, потому, что именно его Алексей выбрал для эксперимента. Не попадись тогда он под руку, бегал бы до сих пор, шевелил усиками и глядел бы на мир глазами бусинками. Выбор пал на него и Кешка погиб. Погиб за свою любовь. А как тут бороться за свою? Отсюда вообще не так просто выбраться. Доморощенный политолог из Сониного городка советовал: "Сказал "А", не будь "Б"". А как тут не быть, если дом полон охранников-мордоворотов. С топором на танк? Еще во времена студенчества так образно оценивал безрассудные поступки преподаватель с их военной кафедры, капитан Калинин. Но и топора-то нет. Поймет ли Соня "не героя" Скворцова. Ощущение будто провалился в яму деревенского сортира. Как теперь жить с этим? Где берут силы выживать изнасилованные, униженные? "Время лечит", - слабое утешение. Пока саднящая рана затянется, она каждое мгновение напоминает о себе. Алексей посмотрел на Соню. Та окаменела, вонзив взгляд в хозяина. Аркадий Львович замер тоже. Ничто не выражалось на его лице, только хорошо знающий его мог заметить, как тоньше сделались губы помощника.

Нарушил молчание Вениамин Алексеевич. Он собственноручно плеснул в рюмки коньяку себе и Алексею:

- Ладно, хватит переживать. Не похожи вы на жертв эксперимента. Понятие жертвы включает в себя страдательный элемент, часто болевой, а иногда предполагает и летальный исход. Но вы пока живы и лица ваши не измождены муками. По-моему, наоборот, эксперимент подарил вам яркие чувства. Я, прямо как Амур, радуюсь за вас, дети мои, можно сказать даже завидую немного. Трепет ожидания, нежность, взаимная ненасытность - какая прелесть вновь ощутить такое. Сонечка тебя это особо касается. После того случая, - Вениамин Алексеевич выделил слово "того", - небось, крест на себе поставила? Думала, никогда чувство в тебе не проснётся? Ошибалась, значит. Любовь - штука сильная. Она и убивает, она и возвращает к жизни. Давай-ка, как раз выпьем за неё, треклятую.

- Не пейте вина, не огорчайте сердца табачищем. - Себе под нос буркнул Алексей.

Хозяин, тем не менее, услышал и рассмеялся:

- Так кажется, советовал больной туберкулёзом Чехов?

Он протянул Алексею рюмку, сам чокнулся и заставил выпить.

- Вот так-то лучше будет. Алкоголь иногда бывает полезен - снимает напряжение. - Обращаясь уже ко всем, он спросил, - Кто скажет, в чем сила любви?

При этом он обвел взглядом присутствующих в комнате. Соня молчала. У Алексея и без философских изысканий хозяина голова шла кругом. Тогда Вениамин Алексеевич ткнул пальцем в помощника:

- Аркадий, ты старше, мудрее, чем наша молодежь. Ты должен знать.

- Сила любви в самоотдаче, - Чуть помедлив, сказал Аркадий Львович.

- Умница, - Похвалил его Вениамин Алексеевич, - Абсолютно точное определение. Мерилом любви может служить только степень жертвенности. Что ты можешь отдать ради любимого? Карьеру, талант или саму жизнь? С Соней всё ясно. Она перешагнула через себя, перечеркнула прежнюю жизнь и даже пошла наперекор моей воле. Она рисковала всем. Чем, Вы, Алексей, можете козырнуть? Чем можете пожертвовать?

Очередной вопрос доконал Алексея. "Какой ответ ему нужен? Куда ещё его заведёт больная фантазия? Всё решил для себя, во всём разобрался, чего ещё ему надо?"

- Да Вам и жертвовать-то нечем, - продолжал разглагольствовать хозяин. - Карьера - пшик, слова доброго не стоит, семья и так разваливается. Если только жизнью пожертвовать? Цена достойная - жизнь за любимую. Как?

Видя удивление на лице Скворцова, он поправился:

- Я, наверное, не так выразился, не саму жизнь, а свободу жизни, просто свободу. Так яснее?

Алексей поморгал. Он, что, ослышался? Что за бред нёс хозяин? Сейчас зима, а не весна или осень, когда у шизофреников обострения. "Какие жертвы? Какая жизнь? На дворе конец двадцатого века. Прогресс повсюду. Оспу, чуму победили. ООН сколько лет рулит миром, а тут средневековье какое-то со своими прибамбасами".

Вениамин Алексеевич видимо прочитал это в глазах Алексея.

- Я, наверное, выгляжу сумасшедшим? - Спросил он и не дожидаясь ответа, возвестил, - Всё, что я говорю, имеет отношение к проверке препарата под названием "эликсир любви". Меня интересует, насколько глубоко он воздействует на человека? Как убедиться в этом?

Он выдержал паузу и заговорил снова:

- Я, кажется, знаю что сделать. Вот мы сейчас попросим Соню исполнить стриптиз, прямо сейчас и прямо здесь. Сделаешь, Сонечка?

Алексей никогда не видел таких круглых, от удивления, глаз у девушки.

- Я что-то не то сказал? - Принялся ёрничать Вениамин Алексеевич. - Мне всегда казалось, что каждая женщина гордится своей фигурой, не против взглядов мужчин. Раздеться для любимого - милая шалость, не более.

- Но не для всех, - Впервые за вечер подала голос Соня.

- Похвально, - Непонятно чему обрадовался Вениамин Алексеевич, - Ты нисколько не изменилась, Сонечка, те же идеалы, что и раньше. Обнажиться для единственного - это одно, а ради всех - это бесстыдство, предательство, блуд. Просто замечательно, что ты так считаешь. Это сейчас нам ой как нужно. Такое отношение возьмем за нулевую отметку. Значит исполнение стриптиза от тебя потребует насилия над собой, жертвы, о которой мы говорили. Ставлю вопрос по-другому - а если делать стриптиз не для публики, а ради любимого, ради его жизни, здоровья? Представь, ты гордо отказываешься, а я приказываю сломать или прострелить ему руку? Тогда как?

Самое время пришло возмутиться Алексею. Он попытался было выбраться из кресла, встать в позу, гневно возмутиться, как вдруг замер под дулом пистолета. Охранник, о присутствии которого успели позабыть, вытащил "Макарова" и сунул под нос Алексею. Словно не замечая трепыханий Скворцова, хозяин продолжал спрашивать:

- Как поступишь в этом случае? - Вопрос адресовался Соне. - Решать тебе. Уговаривать не стану и даже до трёх считать не буду. Через пять секунд скажу "раз" и Олег прострелит ему руку. Через минуту следующую, потом ногу, и так далее. Отсчет пошел.

Сказано это было негромким и будничным голосом, словно Вениамин Алексеевич не угрожал, а, скажем, считал вагоны проходящего мимо товарняка, и потому его словам верилось. Соня молча отошла к шкафу, включила стоящий на его полке магнитофон. Музыка в стиле "Бумбелок", взорвавшаяся в динамиках, ей не понравилась. Она вынула кассету и небрежно отбросила назад через плечо. Из стопки других кассет она выбрала нужную и вставила её в магнитофон. Музыка оказалась незнакомой Алексею и очень красивой. Ревностью кольнуло сердце. Что бы там не говорил хозяин о скромности своей секретарши, уж больно мелодия, выбранная девушкой, подходила для эротического танца. Соня покачала бедрами в такт музыке и изящно повернулась к мужчинам. Пальчики с кровавым маникюром пробежались по черным пуговкам блузки, играя, снизу вверх, потом вниз и уже медленнее вверх. Они задержались немного и вспорхнули десятью божьими коровками над головой, взъерошив волосы, и оказалось, что верхняя пуговка уже расстегнута. Как ни больно видеть это Алексею, гляделось такое красиво. В другое время, в другом месте он с удовольствием поглядел бы на танец с раздеванием, но Соня сейчас исполняла его для других. И этого не остановить. Глаза других, словно сальные пальцы, будут ощупывать фигурку девушки, касаться её обнаженной груди, скользить по трусикам, пытаться залезть под них.

- Прекратите, - Вновь попытался встать с кресла Алексей, но охранник больно ткнул его в шею пистолетом, усаживая обратно.

- Не хотите видеть, - участливо спросил Вениамин Алексеевич, - Закройте глаза, а нас такое зрелище позабавит. Давненько мы в Прибалтике не были, в местных кабачках.

- Не надо, - Взмолился Алексей, - Остановите представление.

Хозяин сделал вид что догадался:

- Наверное, Вам неприятно? Значит Соня - всё-таки любимая, единственная, и сейчас раздевается для всех. Понимаю. Я сам был такой и, помню, ужасно ревновал свою женщину к мужчине гинекологу. Но у нас стриптиз платный, и очень дорогой. За хорошую цену его можно заказать, а можно и отменить. Что Вы можете дать взамен? Торгуйтесь, торгуйтесь, назовите свою цену. Если меня заинтересует Ваше предложение, то я остановлю представление.

- Деньги? Вам нужны деньги? - Это первое, что пришло в голову Алексея, - У меня их нет. Возьмите мой гонорар за "эликсир". Пусть будет так, только остановите её, ну, пожалуйста.

Вениамин Алексеевич внезапно рассердился:

- Что ты крутишь, как жена, увиливающая от секса. Деньги! Какие деньги?! Соня ради тебя пошла на унижение, а ты "деньги". Жизнь, вот какой должна быть твоя ставка. Или свобода.

- Это как? - Растерялся Алексей.

- Очень просто, - Голос Вениамина Алексеевича приобрел властность, - Следующую работу сделаешь для меня бесплатно и, вообще, на весь срок исследования станешь моим рабом. Будешь разрабатывать то, что я тебе прикажу. И без этих там интеллигентских штучек хочу-могу. Да не дрейфь ты, на цепи сидеть не придется. Я не только разрешу тебе видеться с Соней, я подарю её тебе. Соглашайся. Не бойся, это не страшно. В целом в твоей жизни ничего не изменится. Ты сейчас рабом у государства, а будешь только у меня. А своих я не только кормлю, но и защищаю. Помнишь, как мои хлопцы прикрывали вас у ресторана. Думаешь, я не в курсе? Тебе только одни плюсы от моего предложения. Работать будешь в свое удовольствие, и платить буду хорошо, больше чем на твоей работе. Соглашайся, и Соня твоя будет. Цена-то тьфу, одни условности.

Хотелось кричать: "Бред! Бред!" или проснуться. Алексей даже зажмурился. Как было бы замечательно - открываешь глаза, а ты в своей кровати. И нет никакого загородного дома, Сони, что извивается под музыку, исполняя прихоть хозяина. Нет самого Вениамина, помешанного на власти и манкирующего чужими судьбами. Всё это дурной сон и только, а сейчас самое время чистить зубы и бежать на работу. Можно и без завтрака, лишь бы не повторился этот кошмар. Алексей открыл глаза - та же комната, те же люди. Хозяин, чуть наклоняясь к нему, что-то втолковывает, его помощник стоит безучастный у стола, охранник, не отрываясь, смотрит на Соню. Девушка тем временем сняла блузку. Она время от времени кружилась. Глаза её были прикрыты, руки играли бретельками лифчика. Если Это не остановить, она скоро будет совсем обнажена.

Алексей почувствовал, что его пробил пот. "Мертвые не потеют", - само собой мелькнуло в мозгу. Алексей это знал не по расхожему выражению. Ему довелось вблизи наблюдать приход смерти. Несколько лет назад он с друзьями ехал на дачу. Готовился небольшой праздник, и все были в предвкушении. Не доезжая пару километров до дачи, прямо возле спуска с трассы на проселочную дорогу, их задержала плотная автомобильная пробка. Движение застопорилось надолго и Алексей, от нечего делать, отправился посмотреть, что случилось. Причиной пробки оказалась авария. "Восьмерка" подцепила "Запорожец". Жигуленок отделался смятым крылом и вывернутой шаровой. А вот хохляцкой иномарке не повезло. Какой-такой умник конструктор лишил "запорожец" рёбер жесткости? В принципе не смертельный удар смял "Запор" как жестяную банку. Алексей видел, как прибежавшие на помощь водители пытаются вытащить хозяина "Запора" из искорёженной машины. Без специнструмента это оказалось невозможным. Мужик так и умер на глазах у всех от болевого шока. При этом никого пота на его лице Алексей не заметил. Это не противоречило медицине - в момент болевого шока, как правило, происходит реакция сужения сосудов, а не наоборот, как при потоотделении. Подкатившая минут через сорок "скорая помощь" просто зафиксировала факт его смерти. А был бы у кого-нибудь при себе промедол, мужик остался бы жить. После этого случая Алексей добыл себе аптечку разведгруппы гражданской обороны - такую небольшую оранжевую коробочку со шприцами-тюбиками противошоковых препаратов и всегда носил с собою. Второй раз видеть взгляд умирающего ему не хотелось. Случись опять наблюдать аварию, он теперь смог бы помочь пострадавшему.

Он тронул карман - аптечка при себе. "Впору хоть самому себе колоть". Он прислушался к словам Вениамина Алексеевича.

- Стриптиз - не самое страшное для женщины. Вообще это спорный вопрос по части него. Куда хуже для женщины насилие. И его можно пережить, но шрамы в душе остаются. Мужчине тоже горько осознавать, что насиловали его женщину. Вот я могу сейчас отдать Соню охранникам. Пусть позабавятся ребята, а то сидят здесь неделю всухую.

- Зачем? - Хрипло спросил Алексей.

- А Вам, что за дело? Эликсир на Вас плохо подействовал, коль Соня Вам не дорога. Так и запишем себе - "Эликсир" более воздействует на женщин чем на мужчин. Или он все-таки не попал на Вас, и Вы просто попользовались моей секретаршей?

"Ах ты, паучок-червячок, - Полыхнуло в душе Алексея, - прижился среди людей, посасываешь кровь в своё удовольствие, страх нагоняешь. А как самого заставить повизжать от ужаса, чтоб обмочился на виду у всех? Чего ты боишься до дрожи в коленях - смерти, боли или болезни, что делает беспомощным? Болезни!"

- У меня есть, чем торговаться, - Неожиданно твердо сказал Алексей.

Вениамин Алексеевич с удивлением глянул на него. Стараясь не суетиться и не делать резких движений, Алексей вынул оранжевую коробочку из кармана, издали показал её хозяину, приоткрыл. Очень кстати, что охранник увлекся стриптизом и не глядел на Алексея. Соня как раз свела руки за спиной и щелкнула застежкой лифчика.

Алексей вынул шприц-тюбик. Что это - амнапол или промедол, разглядывать было некогда. Он быстро снял защитный колпачок с иглы и коснулся ею в запястье хозяина. Одновременно рукой он придержал кисть хозяина, чтобы тот не вырывался.

- Не двигаться, - Закричал Алексей, - А то уколю. Это смерть! Никому не шевелиться! Прикажи охраннику. Уколю! Это смерть!

Краем глаза он увидел, что охранник попытался ударить его пистолетом по голове. Алексей успел убрать голову, и удар пришелся в плечо. Сильной болью пронзило руку.

- Уколю! - Еще громче закричал он, - Прикажи ему отойти. Даже царапина опасна!

- Олег, отойди, - Властно приказал Вениамин Алексеевич охраннику. Непохоже, что сам он испугался. По крайней мере по голосу это было не заметно и на лице его беспокойства не читалось. Хозяин с удивлением глядел на Скворцова, но руку предусмотрительно не вырывал.

- Замрите! Все замрите! - Еще раз предупредил Алексей.

- Все замерли. И что дальше? - Нет, Вениамина Алексеевича так просто было не запугать, тем более непонятным тюбиком с иголкой, - Меня тоже будешь потчевать "эликсиром" или "антиэликсиром"? Ты успокойся, успокойся, а то нечаянно уколешь своей гадостью и оставишь меня импотентом на всю оставшуюся жизнь.

Видя, что на него пока нападать не собираются, Алексей чуть успокоился:

- Вы, наверное слышали о чуме 20-го века, о СПИДе? - Сказал уже спокойнее он, хотя голос предательски срывался от волнения, - Не могли не слышать, в печати частенько пишут о нем. Заболевшие СПИДом не выживают, гниют заживо. Это по-настоящему страшная болезнь. Кто найдет лекарство от неё, будет обеспеченным человеком до конца жизни. Весь мир пытается разработать средство лечения от СПИДа. Наш институт тоже занимается этой проблемой, и я не исключение. Мне тоже хочется обеспеченной старости.

- СПИД? - Переспросил Вениамин Алексеевич, - А что он делал в твоем кармане? Хочешь сказать, что гуляешь по городу со СПИДом за пазухой?

Надо было срочно придумать вразумительное объяснение. Алексей пошевелился, плечо от удара охранника ныло - сил нет. Ему бы врезать, да побольнее, чтоб знал. Эх, уметь бы как следует драться, многие проблемы решались бы проще. Ногой в челюсть - раз, ребром ладони - два. Алексей вспомнил, как его смазал по сопатке любовник директорши гастронома и остался без ответа.

- Сироту обидеть каждый норовит, - Нашел в себе силы усмехнуться Алексей, - На городских улицах интеллигентному человеку небезопасно. Вот и ношу с собой штамм СПИДа, чтобы мстить обидчикам. Пусть хулиган сильнее, но не убережется от простого укола. В тот момент он и не сообразит, что его жизнь уже сочтена. Обычная мстительность маленького человечка, но такая эффективная. Вы не находите? Вот Вы сейчас - хозяин, и все Вас слушаются, и всего у Вас много, но крохотная царапина и нет уже смысла стремиться куда-то. На тот свет ничего с собой не взять, а песочек на ваших часах побежит неумолимо и его не остановить. Поэтому Вам лучше не дергаться. И охранникам Вашим скажите. Даже если и убьете меня, оцарапать Вас я всё равно успею. Будьте благоразумны, и всем будет хорошо.

- Чем докажешь, что не блефуешь? - Впервые за вечер спросил Аркадий Львович.

- Мне уже все равно, что будет со мной, а Вениамин Алексеевич своей жизнью проверит содержимое тюбика. Сами не желаете проверить? А? Жизнь поставить на карту? Моей жизнью вы уже распорядились, вон, ошейник рабский почти нацепили. Ведь я - дитя коммунаров во втором поколении. Бабка моя с продотрядами хлеб для революции добывала. От неё букварь достался со словами: "Мы - не рабы. Рабы - не мы".

- Не принимайте так буквально. Ну, какое рабство может быть в наши дни. Мы просто хотели проверить действие разработанного Вами "эликсира", - Пытался увещевать Аркадий Львович.

Алексей перебил его:

- А меня об этом спросили? О желании побыть лабораторными крысами поинтересовались? Не думали, что загнанная в угол крыса кусает?

Аркадий Львович мягко улыбнулся:

- Не стоит обижаться. Сведем всё к шутке.

Это была неудачная мысль. Алексей взорвался:

- Да, что Вы говорите? Шутка? Посмеёмся ещё? И пригласим Вашу дочку с женой? Пусть как Соня покажут класс. Хотя Вашу жену не стоит беспокоить. Думаю, здесь нет любителей геронтоэротики, лучше попросим присутствовать Вашу любовницу. Это будет правильно.

- Аркашу не надо обижать, - Вмешался хозяин, - Он здесь ни при чем. Пока далеко не зашло, давай выпутываться из этой ситуации. Убирай иголку, и обо всем забудем. Здесь все свои и никто больше не узнает об этой истории. Пойдешь дальше, буду вынужден тебя убить.

- А сам не боишься? - Нахально спросил Алексей.

- Зубы не жмут?.. Следи за "помелом". А то на твою иголочку и не посмотрю. Захочу - урою. Если не сейчас, то позже, понял? Выть будешь, смерти просить как избавления.

- А "эликсир", уже не нужен? - Алексей перешагнул черту страха и разговаривал на равных.

- Образец есть, тетрадочка на руках. Ты нам больше не нужен. Дружок твой будет варить "эликсир". Не зря же он вникал в технологию.

- Наивность непрофессионала, - Усмехнулся Алексей, - Серёга ещё молод и не знает тонкостей синтеза. Показывал я ему не все. И в тетрадочке, что у Вас, опущены несколько моментов, без знания которых, никто не сможет воспроизвести "эликсир".

- Глупости, - Опять вмешался в разговор Аркадий Львович, - Есть два варианта решения данной проблемы. По первому, мы пригласим хорошего химика, доктора или даже академика. Специалист разберётся, материала достаточно. Не сразу, но синтезирует "эликсир". По второму варианту, мы всё равно достанем Вас, а там - дело техники. Мужики покрепче вашего развязывали языки. Желаете поиграть в партизан и гестапо? Можно такое устроить. Шеф дело говорит. Лучше разойтись миром. Вы прячете иголку в карман, забираете себе Соню, и мы продолжаем работать вместе.

- Я не верю Вам, - заупрямился Алексей. - Дайте нам уйти.

- Возврата не будет, - Предупредил Аркадий Львович.

- И не хотелось бы, - Отрезал Алексей.

- Хорошо, - Согласился хозяин, - Только не пожалей об этом.

- Пойдем, лучше, - Алексей приподнялся со своего места, продолжая держать шприц-тюбик прижатым к руке хозяина.

- Соня, собирайся! - Закричал он девушке.

Оказалось, что она уже готова. И лифчик и блузка уже были на ней. Сама Соня стояла у двери. Встретившись взглядом с Алексеем, она кивнула ему ободряюще и выскочила из комнаты. Алексей приподнял хозяина из кресла, скомандовал охраннику и Аркадию Львовичу выходить первыми. Следом за ними, прикрываясь Вениамином Алексеевичем как щитом, вышел он сам и растерялся: "Куда идти?" В коридоре никого не было. Охранник и Львович мгновенно испарились, наверняка побежали поднимать на подмогу народ. Сам коридор уходил как направо, так и налево, а он забыл, как его вели сюда.

- Давай на выход, - шепнул Алексей хозяину.

Тот шагнул направо, и они двинулись по коридору. Пришлось вертеть головой, несмотря на боль в плече, следя, чтобы не подобрались сзади. Вениамин Алексеевич, слава богу, не делал попыток вырваться. Надумай он на самом деле освободиться, Алексей бы не справился с ним. Хозяин шагал спокойно. Подобие снисходительной улыбки не сходило с его лица. Похоже, ситуация забавляла его. Алексей удивлялся этому. Прожитых лет пока не хватало, для понимания, что любой человек, создавший свою организацию, неважно какую, криминальную или официальную, помимо ума должен обладать ещё и характером.

Сзади хлопнула дверь. Это из соседней комнаты выскочила Соня. На ней была дублёнка, пуховик и шапку Алексея она несла в руках. Очень предусмотрительно. На дворе зима, а в одном костюмчике по морозу не набегаешься.

- Держись ближе, - скомандовал он девушке.

С момента захвата заложника Соня словно стряхнула с себя наваждение. Глаза её решительно сверкали, движения стали порывистыми. Такой союзник его устраивал.

По коридору шли гуськом: впереди Вениамин Алексеевич, вплотную к нему Скворцов, а уж сзади Соня. В таком же порядке вышли из дома и остановились на пороге. Шесть или восемь вооруженных охранников (пересчитывать было недосуг) ждали их у крыльца. Предупреждённые Аркадием Львовичем, они стояли полукругом, настороженно наблюдая за необычной процессией.

- Пусть пропустят нас, - Опять на ухо хозяину подсказал, как само собой разумеющееся, Алексей.

- Пропустите! - Громко приказал Вениамин Алексеевич, - Ничего не предпринимать!

Охранники недоуменно расступились. Они не понимали опасности, грозящей хозяину. Спускаясь по лестнице Алексей спросил хозяина:

- Сколько машин в доме?

- Две или три во дворе, одна в гараже, под домом, и еще одна за забором. - Нехотя ответил Вениамин Алексеевич.

- Ключи от всех машин сюда, - Приказал Скворцов.

Вениамин Алексеевич подтверждая, кивнул одному из охранников. Тот убежал и довольно быстро вернулся.

- Не подходи! Бросай сюда! - закричал ему Скворцов.

Охранник скопом бросил ключи к их ногам. Но сделал это якобы неловко, и они упали в снег рядом с расчищенной дорожкой. Соня забежала вперед и подобрала их. Хорошо ещё, что на ключах висели брелки от сигнализаций, иначе в снегу пришлось бы их долго искать. Беглецы, прикрываясь хозяином, прошли по дорожке к машинам. На удалении от них, следовали охранники.

- Откройте ворота. - Закричал им Алексей.

Двое парней побежали к воротам и распахнули их.

- Не отпускай его, иначе тебя пристрелят, - предупредила Алексея девушка, - Немного отъедем и высадим его.

Алексей затолкал Вениамина Алексеевича на заднее сиденье в Вольво и сам устроился рядом. Соня села за руль. Из связки ключей она выбрала нужный, остальные побросала на сиденье рядом, нажав у каждого на кнопку сигнализации.

- Запасные ключи у них есть? - Спросил Алексей.

- Здесь вряд ли. Знаю, были на городской квартире, - Ответила Соня, заводя мотор.

С пробуксовкой они рванули от дома. Пассажиров качнуло, и Алексей чуть не уколол своим необычным оружием-шприцем заложника.

- Убери иголку, - Досадливо сказал Вениамин Алексеевич, - Не ровен час на кочке пропорешь меня. Не хочется по-глупому. Убери от греха подальше. Неужели думаешь, что я буду драться. Для этого есть мои ребятки. Они скоро приведут тебя ко мне.

- Если поймают, - Азартно заявил Алексей.

- Поймают, - Вениамин Алексеевич даже не сомневался.

Алексей немного подумал и отнял от руки Вениамина Алексеевича шприц-тюбик, которым ему угрожал, но прятать свое "грозное" оружие не стал и продолжал его держать наготове. Он оглянулся - погони не видно. За окнами пролетали дачки-дворцы. Соня лихо поворачивала то направо, то налево, выбираясь из лабиринта местных застроек. Всё-таки хорошо, что за рулем оказалась она. Алексей бы точно запутался в хитросплетениях переулков. А так, они довольно быстро выехали из посёлка. Отъехав метров пятьдесят от центрального входа, Соня остановила машину, но мотор глушить не стала.

- Ты чего? - Не понял Алексей.

- Высаживаем этого, - Приказала она. - Прощайте, Вениамин Алексеевич.

Алексей мотнул головой, подтверждая приказ. Вениамин Алексеевич вздохнул и выбрался из машины. Алексей моментально заблокировал дверцу с его стороны. Вениамин Алексеевич не побежал прочь, а наклонился к машине. Он что-то сказал, но в салоне иномарки его слов извне было не разобрать. Алексей чуть приспустил дверное стекло.

- А что все-таки было в шприце? - Услышал он повторный вопрос Вениамина Алексеевича.

- Противошоковый препарат, из военной аптечки. Я всегда ношу с собой шприц-тюбик с ним, так, на всякий случай, вдруг кому-то плохо станет. Никакой это не штамм СПИДа.

- Меджнун, - усмехнулся Вениамин Алексеевич и пошёл прочь назад в поселок.

- Что он сказал? - Спросил Алексей.

- В восточной литературе меджнун - сумасшедший влюбленный. - Разъяснила Соня.

- Давай я за руль, - Предложил Алексей.

- Только быстро. Нам ещё успеть до трассы добраться.

Алексей пересел на водительское сиденье, Соня перебралась на пассажирское место.

- Осторожней, - Предостерегла она, - На машине гидроусилитель, руль очень мягкий и чувствительный.

Совет её оказался кстати. Тяжелой машиной можно было управлять пальчиками. Вздумай Алексей крутить баранку как на "Жигулях", то моментально слетел бы в кювет. Сказался опыт вождения - он быстро приноровился к иностранной машине.

Прямо из посёлка въехали в лес. В другое время они с удовольствием полюбовались бы пейзажем из заснеженных деревьев, причудливых теней и бриллиантового отблеска голубого снега в лунном свете. Сейчас хотелось побыстрее проскочить этот глухой участок дороги. Если не сказочные, то почти настоящие вурдалаки населяли это место. По-другому и не хотелось называть самого Вениамина Алексеевича, а заодно и его людей.

Соня потянулась и помогла включить дальний свет. Это не оказалось лишним. На небе висела полная луна, света её в лесу было недостаточно. Далеко бьющие лучи фар в этот час, на пустынной дороге, никому не мешали. А хоть бы и мешали, сейчас не время для церемоний.

Алексей ехал быстро, но старался не подгонять машину. Зима, дорога, хоть и расчищена, но всё равно снежная - не ровен час улетишь в кювет и все насмарку. Стоило рисковать, выбираясь из бандитского логова, чтобы застрять в километре от него. Алексей глянул в зеркало заднего вида. Дорога за ними не отсвечивал фарами, значит погони пока не видно. Если нет запасных ключей, нужна сноровка, чтобы завести машины без них, обойдя, притом, сигнализацию на каждой. У беглецов оставался кое-какой запас времени, чтобы добраться до основной трассы. Там Алексей ещё может немного потягаться - "Вольво" Аркадия Львовича славная машина. И всё же он понимал, что это слабая надежда. У подручных Вениамина Алексеевича полноприводные джипы, которые имеют преимущество на зимней дороге. Оставалось только одно - добраться до ближайшего поста ДПС и попроситься под их защиту. Как бы ни был силен Вениамин Алексеевич, а против официальных структур не пойдёт. "А если пойдет? - С этой мыслью пробежал холодок по спине, - На посту, у милиционеров, от силы два-три пистолета. А у его хлопцев стволов по более будет. Опять же, связи. Может он и не спешит в погоню, а помощник его спокойно накручивает телефонный диск, договаривается, чтобы их, тепленьких, взяли на первом же посту ДПС и передали в их руки. Спросить у Сони, возможно такое?"

Алексей глянул на неё. Девушка сосредоточенно смотрела на дорогу. Уловив на себе взгляд, она обернулась, но ничего не сказала. Отведя глаза, она открыла "бардачок" на приборной панели, зашарила в нем. Обнаружив там сигареты, она закурила, причем уверенно, без выбивающего слезу кашля новичка. Это было новостью. Алексей никогда прежде не видел её с сигаретой. Совсем некстати, змеёй подколодной, ревность подняла голову и принялась противно нашептывать: "Ты многого о ней не знаеш-ш-шь... Как она жила-а?.. С кем?.. Что за долги у неё перед хозя-и-ном?" Алексей шевельнул было губами повторить эти слова, полуобернулся на Соню, как взгляд его упал на её коленки. Он не мог не видеть их. Автомобильное сиденье низкое и при длинных ногах пассажира, его колени поневоле оказываются высоко. А тут ещё полы дубленки разъехались по сторонам, открывая их для обзора. И не только их - короткая юбчонка задралась, обнажая края чулок, и даже больше. Видок, конечно не целомудренной девицы. Алексей вспомнил, как Соня танцевала там, на даче. Мелькнула мысль попросить её когда-нибудь повторить такое только для него. Алексей заставил себя глядеть на дорогу, но не удержался и опять скосил глаза на её ноги. Оказывается, как мало надо - ревность сжалась до размеров макового зернышка, и куда-то подевалась. Совсем другие мысли вытеснили её. Соня перехватила его взгляд. Она поддёрнула полы дубленки, скрывая предмет внимания.

- Смотри на дорогу, - Только и сказала она.

Её замечание оказалось вовремя - впереди показалась основная трасса. Несмотря на поздний час по ней нет-нет, а проходили грузовики. Свет их фар время от времени прорезал темноту, больше в направлении города, чем в сторону периферии. "Поворачивай направо", - Неожиданно подсказала Соня. Алексей удивлённо глянул на неё. Это было в противоположную от города сторону. Словно угадав его мысли. Соня разъяснила: "Поедем в город - нас обязательно перехватят, либо на трассе, либо на посту. Единственный шанс нам - попытаться в другую сторону. Может, не додумаются машину послать в этом направлении".

Алексей послушался и свернул направо. Дальний свет он погасил и прибавил скорости. Они проехали несколько километров. Алексей опять вопросительно посмотрел на Соню. Та, перехватив его взгляд, сказала:

- Километра через два будет дачный посёлок. Кажется от какой-то академии. Попробуем укрыться там. Народ учёный, конечно с прибамбахом, но не все куркули, глядишь, помогут.

- А если нет?

- Если так думать, то не следовало затевать глупого побега, - Огрызнулась Соня.

Её слова задели Алексея:

- Лучше было ждать, пока над тобой поиздеваются? Надо мной поиздеваются? Хочешь вернуться? Давай, отвезу обратно. Опять потанцуешь на столе. Сколько ты на него работала, а он тебя как проститутку выставил. Сначала в историю с эликсиром втравил, как подопытного кролика, а напоследок охранникам отдать пообещал. Этого хочешь? Можно, конечно и потерпеть, жить с подачек барских и каждую минуту ждать, что ещё взбредёт в голову этому монстру. Рабовладелец хренов. Ишь, что удумал - разрешать нам видеться. Как-нибудь сами разберёмся, как нам жить.

После гневной вспышки самое время помолчать, чтобы улеглось, чтобы окружающие прониклись осознанием твоей уязвленной гордости. Соня прониклась быстро.

- Извини, - Просто сказала она.

- Ладно, проехали, - Не оборачиваясь, буркнул Алексей.

- Ты хоть понимаешь, что прежней жизни конец? - Тихо заговорила Соня.

- Так уж и конец? И управы на твоего хозяина нет? Милицию, КГБ, уже распустили? Не верю.

- Тебя не будут охранять бесконечно. Это в зарубежных фильмах со свидетелями носятся, программы для них открывают. У нас каждый за себя. Я не хочу видеть тебя искалеченным. Теперь нам нужно прятаться. Ты это понимаешь?

Алексей в ответ кивнул. Соня продолжала:

- Всё придется начинать сначала, в другом месте, без денег, без друзей. Как плохо без подготовки. Как всё не вовремя. Я хотела сказать только это.

- Как-нибудь разберемся, - Негромко сказал Алексей.

- Разберёмся, - тихим эхом повторила Соня.

Автомобиль тем временем забрался на пригорок. Внизу по правую сторону от дороги завиднелся дачный посёлок, погружённый в темноту. Кое-где по периметру светились фонари, но они освещали только ближние к столбам участки. По левую сторону от трассы стояла тополиная лесопосадка. За ней что-то угадывалось, там тоже горели фонари. Но что там за деревьями из-за темноты было не разобрать.

Они скатились с пригорка.

- Хватит, а то идти дальше будет. - Сказала Соня.

- Алексей послушно притормозил у заснеженной автобусной остановки.

- Вылезаем, - приказала Соня, - Бери свой пуховик.

Алексей выбрался из машины первым, оделся. В своё время продавец китаёза, нахваливая товар, уверял Алексея, что пуховик на гагачьем пуху. Пусть Будда судит его за враньё. Кое-где из подкладки полезло перо, очень похожее на куриное. Будда с ним, с узкоглазым. Пуховик на самом деле был теплым, очень легким и с норковой шапкой гляделся очень даже неплохо. Алексею не стыдно было в таком прогуляться с хорошенькой девушкой по городу. Здесь не город и пуховику придется пройти полевые испытания. "Хорошенькая девушка" немного задержалась, копаясь в "бардачке". Наконец, она вылезла, держа в руках бутылку.

- Виски, - похвасталась Соня трофеем, - Запасливый Аркадий. Это хорошо. Нам как раз пригодится. Эй, эй, - прикрикнула она, заметив, как Алексей аккуратно прикрыл дверцу автомобиля, - Наоборот открой и оставь ключи в замке. Так, глядишь, машину побыстрее подгребут. На дорогах сейчас беспредел. Хорошую иномарку без внимания не оставят. Нам все равно нет смысла дальше ехать, а машина как ориентир не нужна. Пока лихие ребята ей попользуются, пока их отловят, глядишь, и мы выберемся отсюда. Пошли. Я когда-то здесь была.

Она перешла дорогу и зашагала по обочине обратно. Алексей послушно последовал за ней. Он предполагал, что они поищут укрытие в ближайшем садоводчестве, что справа, но девушка и не смотрела в эту сторону. Она вела его дальше к спуску в лесопосадку. Всё что делала Соня, не было лишено логики. Не имело смысла идти наперекор ради пресловутого лидерства. Алексей радовался, что совершил подвиг, вытащив Соню с дачи Вениамина. Настоящий мужской поступок. Блеф удался, и было, чем годится. Теперь можно и дать женщине немного покомандовать для пользы дела.

Минут за пять добрались до бокового ответвления от трассы. На него и свернула Соня. Местная дорога пересекла лесопосадку, а за ней раздвоилась, одна шла дальше прямо, другая уходила направо. И в том, и в другом направлении светились огоньки. Соня немного постояла на развилке, припоминая, куда идти дальше и решительно зашагала направо. Алексей пристроился рядом, забрал у неё бутылку. Соня сразу сунула освободившуюся руку в карман. В машине было тепло, а сейчас донимал ветер. Уши Алексея моментально замерзли. Он принялся их отогревать. Соня без шапки шагала, как ни в чем, ни бывало. Алексей всегда поражался женщинам - ходят в холодную погоду без головного убора, зимой бывают в капроне - они что, существа из другой материи? Или жажда выглядеть соблазнительными закалила их?

Посыпал мелкий снежок. Руки тоже озябли, Алексей сунул их в карманы. Соня, казалось, не замечала ничего. Она упрямо шагала вперед, время от времени, проваливаясь острыми каблуками в снег. Хорошо, что ещё дорогу чистили. Недавно как проходил бульдозер. Видимо, дорогой пользовались. Академики народ странный, имея отличные квартиры, могут и на даче жить круглый год, в тиши обдумывая свои теории, а на работу ездить. А почему бы и нет - почти у каждого машина. Хорошо бы и впрямь кто-то сейчас был на даче. Глядишь, и Соне с Алексеем повезет, пригреет какая-нибудь сердобольная душа.

От дачного поселка, навстречу бил прожектор, освещая дорогу. Из-за него было плохо видно, что там впереди. Оставалось надеяться, что там кто-то есть живой.

Алексей прикинул - шагать ещё с полкилометра. Мороз не бодрил, а наоборот, навевал обреченность. Где-то там, в большом городе люди в теплых квартирах смотрели телевизор, пили водку и любили женщин, а они вынуждены брести по полю, под пронизывающим ветром словно мыши. Вернее как лабораторные мыши, чудом, улизнувшие из клетки. Если там, на даче Алексей назвал себя подопытной крысой, то это так, ради красного словца. Сейчас он на своей шкуре прочувствовал это. Лапки мерзнут, хищники на хвосте, и спасительной норки не видать. До Алексея наконец-то дошло, что дорога в тот безмятежный город ему заказана. Судьба их - бежать, скрываться и на словах это не страшно, а на деле холодно, неуютно и гнетёт полная неопределенность. Денег нет. Куда идти? С чего начинать? Было бы время подготовиться.... Знать бы заранее. Всю дорогу до желанных ворот он сетовал на судьбу и клял последними словами Вениамина Алексеевича, втянувшего его в эту историю. Сетовал и клял молча - не хватало, чтобы Соня посчитала его нытиком. А если без стенаний, то - мы крутые, мы орлы, мы себя ещё в битве покажем ... половой. "Проклятый "эликсир" всё из-за него. Надо же, своими руками создал его, - горько, про себя, усмехнулся он, - А ведь препарат хороший. Продать бы его за границу - денег бы поимели не на одну спокойную жизнь. А, что если, в самом деле, продать его? Вениамин не один такой в своем роде. Есть и другие. Кто-нибудь и заинтересуется". Алексей повеселел, но не стал пока говорить ничего Соне, решив обдумать, как следует эту идею.

Наконец они добрались до ворот, которые, по закону подлости, оказались заперты. На основных воротах изнутри висел огромный замок, на боковой калитке - поменьше. Алексей зачем-то подергал его сквозь металлические прутья и бросил. Замок лязгнул о проушины и на этот звук откуда-то, из-за ближайшего дома, с лаем выскочила собака. Не волкодав, а так, "двортерьер", но рисковать штанами, забираясь на её территорию, не хотелось. Уж больно рьяно она "отлаивала" свою пайку.

- Раз собака есть, значит и сторож тоже имеется. Лишь бы был на месте, а не учесал за бутылкой в деревню. Вон смотри. - Соня указала на ближний дом.

Окна в нем не горели, но дымок из трубы шел. Алексей оглядел столбы, уходящие от поселка вдоль дороги.

- Может и телефон у них есть. - Высказал предположение он.

- Раньше был, - Подтвердила Соня, - Как сейчас, не знаю. Дай бог, чтобы остался.

На лай собаки сторож не спешил. Может, он спал крепко, а может, ходил где-то по поселку. Время шло, а никто из местных не объявился. Собака успокаиваться не собиралась. Алексей попытался улестить её, но не тут-то было. Стоило ему взяться за калитку, как она с новой яростью стала кидаться и лаять.

Ситуация не разрешалась. Также падал снежок, на небе висела луна, прожектор освещал дорогу, лаяла собака, а сторож всё не появлялся. Алексей недоумевал: "Неужели в поселке никого не было?" Хотя, что ж тут удивительного, зима - не дачный сезон. Впору было отчаяться. Он оглянулся на Соню. Девушка совсем замерзла. Она пританцовывала на месте и в ответ на вопросительный взгляд сказала:

- Это наш единственный и реальный шанс. Нам нужно укрытие и нам очень нужно позвонить.

- Позвоним кому-нибудь из моих, - Алексей и сам мало верил своим словам, просто было важно оставаться главным.

- По твоим дружкам пробегутся в первую очередь, - возразила Соня. - Обратится надо к такому человеку, на которого не подумают. И лучше, чтоб у него имелась машина. У тебя есть такие?

Алексей перебрал в уме приятелей. У парочки из них имелся кое-какой транспорт. Но было под большим сомнением, чтобы хоть один из них ночью поехал бы вызволять его, а тем более за город.

- А у тебя есть? - Переспросил Алексей.

- Думаю, да. Есть один человек, который предлагал обратиться в трудную минуту.

- Из тех? Вроде Вениамина? - В голосе Алексея невольно вылезли нотки презрения.

- Вроде, - эхом отозвалась Соня, - только если тебя беспокоят отношения этого человека ко мне, могу успокоить: она - женщина.

Мертвый поселок наконец-то ожил. Где-то в глубине его залаяли собаки, вторя подружке, охраняющей вход. Лай стал приближаться, и к воротам вылетели еще две собаки. Эти оказались покрупнее первой и поблагороднее - среди их предков угадывались овчарки. Вслед за собаками из темноты вышел сторож. Он не торопясь, приблизился и остановился в паре метров от ворот. Это был мужчина, выше среднего роста, заросший щетиной. Карман его тулупа предательски оттопыривался. Основательно продрогший Алексей, будь сейчас военное время, поддержал бы расстрел сторожа за оставление вверенного ему объекта. Но сейчас мирные дни и мужик не за томиком Маркса ходил в соседнюю деревню. Простые земные потребности погнали его на ночь глядя за пару километров по бездорожью за самогонкой. Момент оправдательный для любого русского.

Свой оправдательный момент в кармане мужик на всякий случай прикрыл рукой от незнакомцев. Ворота отпирать он не спешил, настороженно разглядывая поздних гостей.

- Вы к кому? - Первым спросил он, не признав в путниках местных дачников.

- У вас есть телефон? - Напрямую выпалил Алексей.

- У нас машина сломалась, - с жалостливой ноткой, поведала Соня о своём горе. - Нам бы позвонить, вызвать подмогу.

Выглядело это как: "Мы люди не местные...", паролем или опознавательным знаком, переживающего неодолимую беду. Хорошо, что они в благословенной России с её традиционной жалостью к нищим и убогим. Хают её на все лады за безалаберность и азиатчину, но только у нас подают погорельцам и дают на опохмел. Это к нашему человеку можно обратится за помощью после заката солнца. А вот от цивилизованного сторожа где-нибудь в Европе скорее получишь заряд дроби, а не сочувствие. Местный страж пока тоже не спешил раскрывать объятья запоздалым путникам. Возможно, он осторожничал. А почему бы и нет? Ночь. Пустой поселок, а проходимцев пруд пруди. А может, искушался желанием остаться наедине с заветной бутылочкой, что оттягивала карман тулупа. И потому, очищая совесть, он попытался уличить путников во лжи.

- Машина сломалась? Где? На трассе? Так это в километре отсюда. Поселок с трассы не видать. Откуда знаете про телефон?

- Прошлым летом я была здесь, - Поспешила объяснить Соня, - на дне рождения у Левченко. Дачка прямо у пруда. Мы тогда ходили звонить к Вам в сторожку.

- Левченко? - Переспросил сторож, припоминая местных дачников.

Как хорошо, что Соня запомнила фамилию профессора. Гуляли на дне рождения его сына. Левченко это вам не Иванов, такая фамилия встречается не часто. Если сторож не из новеньких, то должен знать профессора. То, что телефон имелся в сторожке, Соня знала точно. Самого сторожа она тогда не запомнила. Они тогда минут сорок ждали его, заблудившего где-то на территории. Его побежал искать Саша - водитель и чуть не силком приволок к сторожке. Сторож оказался не очень-то доволен, но смягчился, когда от щедрот застолья ему отвалили бутылку водки. Не аки пьянства окаянного, а из уваженьица. Дедок так и воспринял подарок. Нынешний сторож был моложе, но также не брит, как и его сменщик.

Рассудив, что от прилично одетых молодых людей опасности не грозит, мужик подошёл ближе и открыл калитку.

- А, ну фу! - прикрикнул он на собак.

Те разбежались по сторонам и наконец-то перестали лаять.

- Пойдем в дом, - Сказал сторож.

Он шагнул в сторону, пропуская Соню с Алексеем, запер калитку и указал, куда идти. Сам пошёл сзади, не из-за того, что опасался подставить спину незнакомым людям, он немного задержался на терраске, пряча бутылку.

В доме пахло печкой. Её сложили слева от входа. Справа нашлось место для буфета, почти антикварного, послевоенной модели, в проплешинах облезшего лака, с настоящими фанерными боками и резными стеклами в дверях. В углу, впритык к печке стояла кровать, старинная, с никелированными шишечками. Стол, совсем обычный, на крепких ножках, застеленный блёклой скатертью, находился у окна, занавешенного белой тряпицей. На столе кроме литровой банки с сахаром, алюминиевой кружки и толстой книжки ничего не стояло. Воспоминанием о детстве, на стене мерно тикали ходики. Лет двадцать назад такие, с забавными циферблатами и гирьками на цепочках, утяжеленными, чем попало, можно было встретить в деревнях. Из благ цивилизации - телевизор, в углу на тумбочке. В принципе, что ещё надо сторожу на зимовке.

- Разувайтесь. - Приказал хозяин, - А то снега натащите - мокро будет. Тапки вон, правда одни, пусть дама оденет, а мы уж в носках. Ботинки лучше снять, согреетесь быстрее. В доме тепло, в носках по половику, не замерзнем.

Он первым скинул тулуп, валенки и подошёл к буфету. Взяв с него чайник, сторож заглянул в него и поставил на печку.

Алексей помог Соне раздеться. Сонин оффисно-фривольный наряд (блузка "а-ля, разгляди лифчик", юбчонка-лоскуток, не скрывающая края чулок-сеточек) озадачил сторожа. Окинув девушку выразительным взглядом, он усмехнулся. Соня сразу решила внести ясность:

- Мы - не студенты, которым негде..., и не любовники, сбежавшие от мужа. У нас на самом деле беда. - Она обернулась к Алексею, вытянула из его кармана трофейную бутылку виски. - У нас нечем заплатить за междугородний звонок. Если не обидитесь, мы отдадим вам это.

- Можно и так, хотя это и не обязательно - неожиданно смутился мужичок, - Оно выпить и вам полезно, а то заболеете ещё.

Без тулупа он походил на сельского интеллигента. На нём был хоть и мятый, но всё же костюм, грязно-коричневого цвета, под ним свитер, домашней вязки. Из-под свитера торчал ворот рубашки, с загнутыми в разные стороны уголками.

Он принялся собирать нехитрую закусь, бросив через спину:

- Телефон на окне, за шторкой.

Молодые люди прошли в комнату, уселись за стол, с окна достали телефон. Соня принялась накручивать диск. С третьей попытки прошёл длинный гудок. Соня подождала - абонент на другом конце не брал трубку. Девушка бросила взгляд на ходики - без пяти двенадцать, пожала плечами.

- Никого нет, - Как-то удивлённо сказала она.

- Попробуй ещё, - Подсказал Алексей, - С нашей связью бывает всякое. Не то реле не так замкнулось, и вызов не пошел по нужному номеру.

Соня повторила попытку - опять тот же результат.

- Должна быть дома, - Растерянно произнесла она.

- Могла пойти в гости?

- Могла, только в этом случае, у неё работал бы автоответчик. А он молчит.

- А, если она в больнице или в отъезде? - Высказал предположение Алексей. - Новый год на носу. Могла куда-нибудь уехать.

- В принципе - нет, хотя кто знает? Если её нет в городе, то дело плохо. Она бы помогла. - Задумчиво сказала Соня.

- А кому другому позвонить? - Подал голос сторож.

- Кому? - Соня размышляла.

- Давай я попробую, - Воодушевился Алексей.

- Я же говорила - тебе нельзя, - С легкой досадой возразила Соня, - Саша! Вот кому можно позвонить.

- Саша? Твой водитель? - Усомнился Алексей, - Он же из их команды.

- Забыл, что сам помог его брату? - Напомнила девушка, - Я его знаю два года. Саша из тех, кто помнит добро.

- И подставит свою голову? - Алексей не был так оптимистичен.

- У тебя есть лучший вариант?

Не вступая в дальнейший спор, она вновь принялась накручивать диск телефона. В этот раз она дозвонилась с первой попытки.

- Алло! Саша дома? - Прокричала она в трубку, - Андрей, это ты? Узнал? Передай брату, что я жду его в дачном посёлке академии. Он знает. Мы с ним были там в прошлом году. Это на 71 или 74 километре по шоссе. Он разберется. Только никому другому не говори, что я звонила. Никому. Только Саше, хорошо?

Выслушав ответ, она положила трубку на рычаг.

- Теперь остается только ждать, - Повеселев, сказала она, - Не прогоните? - Обратилась она к хозяину.

- Теперь нет, - Вздохнул сторож. - Права пословица: "Незваный гость - хуже татарина".

Тем не менее, он продолжал выставлять на стол немудреную закуску: нарезанное ломтями сало, соленые огурцы, три картофелины в кожуре, Квашеную капусту, хлеб. Затем он вышел на терраску, загремел там чем-то. Алексей с Соней переглянулись тревожно. Сторож вернулся быстро. Оказывается, он ходил себе за стулом. В комнате имелось всего две табуретки, и ему не на чем было сидеть. А вот стаканов, старинных лафетничков, имелся полный набор - три штуки. Подсев к столу, он взял в руки бутылку, покрутил её и легко прочитал иностранную этикетку:

- Виски. Что ж, попробуем.

Он свернул винтовую пробку и разлил по стаканчикам себе и Алексею побольше, Соне, как женщине поменьше.

- С приездом. Или с приплытием. В смысле "приплыли", - Мрачно, вместо тоста сказал он и первым выпил. Он выглянул за занавеску, - Это хорошо, что снежок пошел. Это хорошо. Следы засыпет. А то по ним придут и башку оторвут.

- Что Вы говорите, - Поспешил оправдаться Алексей, - Ничего такого не будет...

- Вам не будет точно, - По-своему, со значением, успокоила хозяина Соня. - Меня зовут Соня, его - Алексей. Он - ученый, - Постаралась как-то объяснить ситуацию она, - Его пытались заставить синтезировать новый наркотик, а он убежал. Получилось так. Повезло.

- Зачем ты рассказала, - Одернул её Скворцов.

- Думаешь, одни мы - умные, а кругом - дураки? Без глаз? - Огрызнулась она по-семейному, как бы не обращая внимания на сторожа.

- Я не то хотел сказать, - Попытался оправдаться Алексей, - Стоит ли грузить своими проблемами постороннего.

- Да, ты что? Кругом не люди? Одни звери? Мы в своей стране. К кому ещё обратиться за помощью? До органов ещё добраться нужно.

Их пререкания прервал сторож. Он плеснул себе виски в опустевший стаканчик и предложил новый тост:

- Ну, тогда, со знакомством!

Он первым чокнулся, предлагая поддержать его. В этот раз беглецы последовали его примеру.

- Ух, самогонка, - Выдал дегустационное заключение сторож, - Ладно, что будет, то будет.

- А Вас как зовут? - Поинтересовалась Соня.

- Михалычем.

- А по имени? - Это уже проявил интерес Алексей.

- Пусть будет так. На прежней работе Валерием Михалычем называли. А сейчас - Михалычем. По должности и имя.

- А где Вы работали? - Спросил Алексей, надеясь этим вопросом расположить собеседника к себе.

- А-а, - Отмахнулся Михалыч.

Он хотел налить им по второй, но Соня вовремя прикрыла ладошкой свой стаканчик:

- Согреться мне и этого хватит. А вы продолжайте.

- Мне бы такую жену, - Похвалил её сторож, - А то моя всё в рот заглядывает.

Соня подождала, пока мужчины выпьют, потом спросила Алексея:

- У тебя "эликсир" остался?

- Конечно, - Не без гордости похлопал себя карману тот.

- Это просто отлично, - Непонятно чему обрадовалась Соня и, обращаясь к сторожу, попросила, - Можно я еще позвоню?

Михалыч молча кивнул, давая добро. Соня взялась за телефон и опять принялась накручивать диск. На этот раз быстро связаться не удалось. Только с третьей или пятой попытки на том конце ответили.

- Андрей, это опять я, - Зачастила Соня, - Ещё не спишь? Можешь для меня кое-что сделать? В вашем районе есть школа. В одном из десятых там учится девочка по фамилии Приказчикова. Запомнил? Очень просто - Приказчикова. Страшненькая такая девчушка, прыщавая, нескладная. Попробуй для меня выяснить, кто из мальчиков нравится ей в классе.... Нет, это задача не для угрозыска. Всё гораздо проще. Погляди, кто из мальчишек покрупней, да по смазливей, тот и будет фаворитом у девчонок. Сделаешь?.. Магарыч с меня... Саша не звонил?.. Обо мне никому не говори, - Вновь предупредила она, - Спокойной ночи.

Соня, с довольной улыбкой, положила трубку. Взгляд её упал на книгу, лежащую на столе. Она раскрыла её:

- Ого! Булгаков! Мастер и Маргарита!

- Да? - Подхватил в изумлении Алексей, - Откуда? Я ещё не читал, слышал, но не читал. И как?

- Сильно написано, - Дал свою оценку Михалыч.

Соня возразила:

- А мне показалось, что Булгаков чересчур симпатичным описал Дьявола, а вот Христа принизил, сделал его каким-то не от мира сего, юродивым.

- Только ругая бога можно получить известность, - Философски заметил Алексей.

Как ему показалось, он высказал сильную мысль. Обидно, что этого не заметили. Михалыча в данный момент интересовало мнение Сони.

- Почему, юродивым? - Неожиданно возразил он.

- Вспомните разговор Пилата с Иешуа. - Привела свой довод она, - Иешуа прописан каким-то жалким, убогоньким.

- Именно, Иешуа На-Гоцри. Христа же звали Иисус, и родом он был не из Гамалы, а из Назарета. И родителей своих На-Гоцри не помнил, а Иисус часто приходил к матери. Что думал Булгаков, что хотел показать, мы уже не сможем узнать. А юридически со стороны верующих к нему не должно быть претензий - он описал встречу и казнь одного из блаженных, так называемых пророков, каких немало бродило по Иудее.

- Вот как? - Соня поджала губы, помолчала, обдумывая сказанное, но спорить, отстаивая свою версию, не стала. Она вгляделась в лицо Михалыча. Видимо её, как и Алексея, заинтриговала необычная личность сторожа. С одной стороны - сторож, одет не ахти; с другой, у Михалыча речь правильная, суждения необычны. Назвать его бичём, в смысле, Бывшим Интеллигентным Человеком язык не поворачивался. В глазах его не отражалось ни тоски, ни затравленности, свойственной таким людям, скорее, легкая ирония.

- Раньше не в разведке служили? Во внешней? - Спросила его Соня.

- Почему Вы так решили? - Сделал удивлённое лицо Михалыч.

- Мышление необычное, не типичное, - Пояснила Соня.

- Нет, не служил. Я - производственник, бывший начальник цеха, - Михалыч вновь потянулся к бутылке, - Так сказать, жертва перестройки, едри её мать. На нашем комбинате провели эксперимент, согласно новым веяниям. Отрапортоваться надо было. Короче, провели выборы руководителей подразделений, пробные. Один единственный раз и именно в моем цехе, как назло. А у меня по списку процентов семьдесят баб. А они известно, чем думают. Из троих претендентов выбрали самого обходительного, на кудри купились. А мне, бывшему начальнику припомнили вздрючки по части дисциплины.

Михалыч с досады махом опрокинул в рот свой стаканчик.

- Думают, демократия и анархия - сестры. Говорить что хочу, это ещё не демократия. Кстати, в слове этом "кратия" означает "власть". А где власть, там и дисциплина. Этого до них не доходит и не скоро дойдет. Нельзя в производстве, равно как в армии выборы проводить. Хороший начальник как отец в семье. Он и требует, он же и карает, он же и заботится. Представьте себе, что в каждой семье начнут выбирать себе отца! Этот нам не нравится, проголосуем за соседа. На следующую пятилетку нам покажется симпатичным другой, живущий этажом ниже. Что за семья тогда будет? На букву "Б" семья. И жизнь у такой семьи будет на букву "Б".

- А если отец непутевый, никчемный, а заменить не положено, навеки он? - Нашел слабину в его мировоззрении Алексей. Он успокоился - сторож не гнал их, в доме тепло и бутылочка на столе. Почему бы не поупражняться в кухонной философии.

- Терпи, знать судьба такая. Не вечно придурку властвовать, глядишь детям доля лучшая выпадет. - Выдал свой аргумент Михалыч.

- Обидно. Родился вроде не для того, чтобы мучиться.

- Себя жалко, а предков наших не жалко? У них доля не слаще была. И ведь не глупее нас были.

- Всё равно обидно, - Настаивал на своём Алексей.

- Зато стабильно. А если терпежу нет - всегда остаётся место бунту.

- Или революции, - Поддакнул Алексей.

- Не путай! - Строго сказал Михалыч, - Бунт - это когда накипело, когда надо выплеснуть ярость. Жги, круши, ломай, покуда с души не схлынет. Потом всё возвращается на круги своя. Все спокойны, добропорядочны, послушны и долгое время тешатся воспоминаниями, мол, какие мы были крутые. А революцию готовят, как праздничный обед для других. Одни варят, другие хлебают, а третьи расхлёбывают. Революция похожа на обманутую девку, которой заморочили голову, насулили три короба, пообещали жениться, а вместо этого просто трахнули и всё. Одни, озаренные идеями, лезут под танки, а практичные и хваткие потом заседают во дворцах.

- Да Вы, батенька, контрреволюционер, - Сделал страшное лицо Алексей.

- А жертвы революции другими не становятся? - Усмехнулся Михалыч.

- А причем здесь она, - Возразил Алексей, - Объявили Перестройку, а не революцию.

- Быстрая смена формации - она самая и есть революция. И без крови, хоть ты тресни, её не бывает. Царя свергли - сколько лет потом друг в друга стреляли. Коммунистов свалят - думаю, тоже не один год стрелять будут. Законы такие, ничего не попишешь. Вот вы, тоже, не иначе под прицелом ходите.

- Мы - другое дело, - Возразил Алексей.

В дискуссии участвовал он один. Соня помалкивала, поглядывая на мужчин.

- Для пули без разницы, - Наставлял Михалыч, - какой ты, "красный", "белый" или "бледный", герой или подонок. Пуля - это просто кусок свинца. И только от власти зависит как часто она выбирает себе цели в виде людей.

- Вы - рыцарь мрачного образа.

- Что Вы! Я - весельчак. Только это мне и остается. Как там, у братьев Гримм - если вы стали стары и не нужны, если вас выгнали из дома и работы, то идите в Бремен, становитесь уличными музыкантами. То-то будет весело и сытно. Вот мне и остается веселиться. Отопьюсь, как водиться, с обиды, а там буду думать как жить дальше. Тут хорошо, никто не видит, не слышит. Это не просто, всё перечеркнуть и начать жить заново. Здесь переболеть надо, себя поломать, попытаться приспособиться. Грядет новое время и чтобы выжить, под него придется подстраиваться.

- Почему подстраиваться? Сейчас, наоборот, развязывают руки, дают дорогу энергичным, умным, талантливым.

- ...А так же наглым и бесчестным. Это эпоха под знаменем идей рождает героев. Эпоха под эгидой чистогана плодит холуёв. А ведь нам с детства вдалбливали, что "мы - не рабы, рабы - не мы", что "человек - это звучит гордо". Ой, как тяжело родиться и лучшие годы жить при одном строе, а помирать при другом. Боюсь, не одному мне придется не сладко, всему народу придется пострадать.

- Итак, уж хуже некуда, - Заметил Алексей, - Кругом дефицит, очереди.

- Будет хуже, - Упрямо повторил Михалыч, - Смотрите телевизор. Наши передачи, сами того не ведая, дают стопроцентный прогноз. Как-то вижу, с телеэкрана один кандидат наук, на полном серьезе, убеждает перейти на салат из одуванчиков, мол, пользы от него больше чем от бифштекса. Другой, тоже кандидат, с подкупающей искренностью доказывал, что маргарин в несколько раз полезнее сливочного масла. Ну, думаю, если вовсю рекламируем подножный корм и эрзацпродукты, дела в нашей пищевой промышленности совсем никудышные. И, точно, понеслось: продукты из магазинов как весенний снег исчезать стали. Разве это не показатель? А, тут, недавно, наткнулся на детскую передачу "Очумелые ручки" называется. Так там обучали, как восстановить перегоревшую лампочку! О чем это говорит? Грядут очень тяжёлые времена, если нас готовят копеечные лампочки ремонтировать.

Эх, что-то я не в меру расчирикался. - Сам себя осудил Михалыч, - Вон, подружка твоя совсем носом клюет. Ты, давай, ложись на кровать, - Обратился он к Соне, - А мы как-нибудь устроимся. На полу, возле печки тепло. Ты давай, давай, не стесняйся, ложись. Пока за Вами приедут - три раза выспишься. Вытащи одеяло и накройся им. Короче, устраивайся сама, как знаешь. Я глядеть не буду. Мы тут пока с Лешкой бутылёк прикончим.

И уже обращаясь к Скворцову, спросил:

- Так ты, значит, химик?

- Фармацевт, - Поправил Алексей, - Новые лекарства разрабатываю.

- Доктор Пилюлькин? - Неожиданно обрадовался хозяин, - Слушай, у меня вот тут, под правой лопаткой прихватывает. Какую таблетку или мазь присоветуешь?

- Сто семьдесят третий, - Усмехнулся Алексей.

- Чего? - Не понял Михалыч.

Поскольку после третьей стопки он перешел с Алексеем на "ты", тот тоже решил не церемониться.

- Ты сто семьдесят третий по счету. Как кто узнает, что я фармацевт, так сразу со своими болячками достаёт, - Объяснил Алексей.

- Ты для чего учился? Чтобы людям помогать. Клятву Гиппократа давал или нет? - Так быстро Михалыч не сдался, - Так что, не жадись, делись секретами.

- Хорошо, вот таблетка, - Алексей сделал вид, что слазил в карман за таблеткой, разломил её пополам и протянул обе половинки Михалычу, - Это тебе от головы, а это тебе от задницы. И не перепутай! Каждый клятвой Гиппократа норовит попенять, а в ней, в самом начале сказано: "Не навреди!" Как же я тебе без диагностики могу что-то порекомендовать? Давай, заголяй спину, посмотрю сначала.

Михалыч нисколько не обиделся на Алексея и послушно стянул рубаху, подставляя ему спину. Тот с умным видом потыкал пальцами между лопаток и произнес:

- Первая рекомендация такова - чаще кланяйтесь богу, глядишь, меньше будет беспокоить хондроз.

- Не впервой вижу, что молодые доктора - богохульники. Всё оттого, что в кишках человеческих в анатомичке копались, а души не нашли. - Огрызнулся Михалыч, - А к старости все они становятся верующими. Давит, наверное, груз, врачебных ошибок.

- Я не доктор, а фармацевт. Но если дело принципа, то выберусь отсюда, обязательно переквалифицируюсь в ветеринара, и без зазрения совести буду кушать своих пациентов, но от своего мировоззрения не откажусь.

Соня не стала смотреть, как дурачатся подвыпившие мужики. Она вышла из-за стола и легла на кровать. В глазах начало плыть от усталости, и она вскоре заснула.

Утром её разбудил истовый лай за окном. В комнате было светло. Стрелки на ходиках подползали к девяти. Михалыча в доме не было. Алексей, укрытый своим пуховиком, спал у самой печки, на грязном матрасе.

Собаки не унимались. Видимо кого-то принесло спозаранку на дачи. Соня встала, подошла к окошку и наклоняясь тихонько выглянула из-за занавески. На дворе Михалыч разговаривал с кем-то сквозь закрытые ворота. Кто приехал, из окошка было не разобрать, зато отчетливо виднелся черный джип. У Сони оборвалось сердце: "Нашли!" Но сторож не спешил запускать посторонних и собак не одергивал. А те, припадая к земле, разрывались, облаивая чужаков. Михалыч, предусмотрительно не приближаясь к калитке, что-то говорил поверх неё человеку в черном. Соня как завороженная смотрела, боясь колыхнуть занавеской. Наконец черный человек отошел от калитки и джип, развернувшись, уехал. Михалыч проводил его взглядом и обернулся к окошку. Соня отпустила занавеску и выпрямилась. Она почувствовала, как от напряжения заныла поясница, и как заледенели ноги. Соня опустила глаза - так и есть, она забыла нацепить тапки. Она добежала до них и поскорее надела. На крыльце послышались шаги, топанье ног, отряхивающих снег и жутко скрипнув дверью, в комнату вошел Михалыч. Он принес охапку дров, которую с шумом свалил у печки. От грохота проснулся Алексей.

- А? - Спросонья спросил он.

- Вставай. Самое время опохмелиться, - Вместо "доброго утра" сказал Михалыч, - Я поставил на терраску воду, можете умываться. Полотенце оставил там же.

На немой вопрос Сони он ответил:

- По вашу душу приходили. Сама, небось, видела. Уехали, слава богу.

Он занялся печкой. Когда Алексей с Соней, умывшись, вернулись обратно в дом, на столе уже стояли, припрятанная с вечера бутылка самогонки и пара тарелок с обновленной закуской.

- Может не стоит? - Замялся Алексей, поглядывая то на Михалыча, то на Соню.

- Стоит, - Не согласилась с ним Соня, - Не каждый день так нервишки щипает.

- Точно, - поддержал её Михалыч.

- Что они говорили? - Соня первой подошла к столу.

- Спрашивали про следы. Хорошо, что вчера снег шел, не понять, куда они ведут, сюда или обратно - сюда я шел, обратно он. Я им сказал, что сам вчера менял сменщика. Вот откуда следы на дороге. Хорошо ещё проверять не стали. Спешили, видимо, или измаялись. Спасибо собачкам - хорошо поработали. Глядя на них, постороннему не очень то и входить хочется. Хотя их они бы не остановили. Пареньки, не приведи господи.

- Спасибо Вам, - Проникновенно поблагодарила Соня. - Никак не думала, что они сюда доберутся. Спасибо, Вы совершили настоящий поступок, мужской.

- А-а, - Отмахнулся Михалыч.

После нервной встряски, да после рюмочки его пробило на разглагольствования:

- Может в этом и есть смысл существования, так сказать, ответ на вечный вопрос: "Ради чего я живу?". Раньше нас учили, и я верил, что познание выше всего. Изучение сути явлений, оценка событий - вот что отличает нас от животных. Как хотелось всё узнать, всё успеть, ведь жизнь так коротка, а мир огромен. И даже в шутку полагал, что человек прожил свою жизнь не зря, если: единожды побывал в вытрезвителе, пережил нашествие лобковой вши и хоть раз от начала до конца прочитал Библию.

- А сейчас? - Спросил Алексей.

- Сейчас? - Повторил Михалыч, - Посидев в тиши, растеряв друзей, все чаще прихожу к мысли, что на свете стоит жить только ради того, чтобы хоть раз помочь человеку. Помочь просто так, без дальнего прицела. Кстати, это по-христиански. Ещё сыграло то, что ребятки те, что приходили, мне не понравились. Откуда такие повылазили? Что за работа такая людей трясти? Не пашут, не шьют, а денежки собирают. Мошенники хоть головой работают, а эти кулаками. Нам просто повезло, что они поленились зайти и проверить.

- Мы можем уйти сейчас, - Обронила Соня.

- А за вами точно приедут? - Вырвалось у Михалыча.

Он тут же уткнулся в тарелку. Порядочность в его душе боролась со страхом.

- Должны, если до вечера машина не придёт, мы уйдем. - Успокоила его Соня.

- Пятнадцать минут седьмого на трассе будет проходить местный автобус до города. Пропустите его, не на чем будет добираться. - Михалыч нашёл, как ему показалось, удачный вариант свалившейся на него проблемы.

День прошел в ожидании. Алексей и Соня почти не разговаривали. Девушка устроилась у окошка, поглядывая на дорогу, Алексей вышагивал по комнате. Заметив на столе книгу, он полистал её, попытался читать, но чтиво не давалось. Тогда книгу забрала себе Соня. Несколько раз в дом заходил Михалыч, вроде бы по делу. Поглядывая на беглецов, он бесцельно перекладывал вещи с места на место и уходил. Видя его маету, Соня наскребла по карманам денег и снарядила его в магазин. Сторож повеселел и тут же отправился в соседнюю деревню. Как только он ушел, Соня сделала ещё пару звонков в город. На один ей не ответили, зато другой оказался более удачным. Соня поговорила с неизвестным абонентом и выяснила что хотела.

- Та, кто поможет, будет завтра, - Повеселев, сообщила она Алексею, прислушивающемуся к разговору.

- Это хорошо, - Обрадовался он, и сам потянулся к телефону, - Домой надо позвонить, успокоить.

- Зачем?- Спокойно спросила Соня, не убирая руки с телефонного аппарата.

- Как зачем? - Удивился он, - Я же сказал, успокоить. Они меня со вчерашнего дня потеряли.

Он вновь потянулся к телефону. Соня по-прежнему держала руки на аппарате, будто охраняя его.

- Я же говорила, что тебе нельзя домой, - Менторским тоном напомнила она.

- Я просто позвоню. Они и не догадаются, откуда я. Скажу, что жив, здоров, и вернусь не скоро.

- Ты надеешься вернуться? - Жестко спросила Соня.

Алексей почувствовал двоякость вопроса и отвел глаза:

- Когда-нибудь. По крайней мере, хотя бы навестить. Там дочь, все-таки.

- Она - маленькая, со временем поймет, возможно, и простит.

- Ну, да... - Промямлил Алексей, - В принципе, могу и не звонить, если ты ревнуешь.

- Я ревную? - Сорвалась Соня, - К кому? К твоей Светке? Жене? Давай, звони, может, поговоришь, если она дома.

- Что ты хочешь сказать? - Замер Алексей, - Они у Вениамина?

- Нет, У Вениамина её нет, - Уверенно заявила Соня.

- Как тебя понимать?

Соня молчала.

- Говори! Что ты знаешь? - Алексей начал горячиться.

Наконец Соня разжала губы и начала медленно говорить, подбирая слова:

- Ты помнишь, когда работал над "эликсиром", я приходила к тебе? Тогда твоей жене донесли о моих визитах в лабораторию. А что ещё кроме как о любовной интрижке могли подумать твои сослуживцы. Не в интересах Вениамина, чтобы жена твоя мешала: скандалила, выслеживала. Потому-то ей и подсунули альфонса. Головка у неё закружилась, и ей стало не до разборок с нами. Так что, звонить нет смысла. Ты там не очень то и нужен.

- И ты молчала?! - Алексей смотрел на девушку как на предательницу.

- Я сама недавно узнала об этом. Всё собиралась сказать, но не смогла, боялась, сгоряча наломаешь дров. Думала, сдашь препарат Хозяину, тогда скажу.

Алексей вскочил, метнулся к буфету, где оставалась самогонка Михалыча, налил себе полный стакан.

- Ты мне нужен трезвый, - Не вставая с места, предупредила Соня.

- Да идите Вы.... - Огрызнулся Алексей и залпом выпил.

Затем он лег на кровать и стал, не мигая смотреть в потолок. Соня отвернулась к окошку. Когда вернулся сторож, как и ожидалось, с бутылочкой, Соня, заметив его на дорожке у дома, выбежала навстречу и попросила не показывать самогонку Алексею. Михалыч ничего не сказал на просьбу Сони и как вчера спрятал бутылочку на террасе.

Обедали молча, Соня и Михалыч. Алексей к столу не вышел, оставаясь лежать на кровати. Сторож вопросительно глянул на Соню. Девушка в ответ скорчила мину - мол, не приставай. Михалыча расстроила допитая самогонка, но высказывать он не стал, а на минутку выскочил на терраску и тут же вернулся к столу, утирая губы. Соня с благодарностью поглядела на него.

После обеда сторож нашел себе занятие во дворе - стал поправлять забор. Алексей (по мнению Сони, устав страдать в одиночестве) поднялся, накинул висевшую на гвозде телогрейку и вышел ему помогать.

В четвертом часу пополудни у ворот засигналила машина. Собаки с лаем бросились к входу. Над калиткой появилось лицо Саши-водителя. Скворцова в телогрейке он не узнал, а когда из дома вышла Соня, Саша помахал ей.

- За Вами? Тот, кого ждали? - Уточнил Михалыч, наблюдая за приезжим, и когда Алексей кивнул в ответ, направился открывать калитку. Алексей двинулся следом.

- Одевайся, - Соня подала Алексею пуховик и облегченно улыбнулась Михалычу. - Мы поехали.

- Давайте, - Пожал плечами он.

- Спасибо, - Пожал его руку Алексей.

- Спасибо, - Соня обняла и поцеловала Михалыча.

- Идите, Бога ради, - Засмущался тот.

Беглецы уселись в Сашину "Ниву".

- Саша, нам хотя бы до завтра укрыться, - Сказала Соня.

- Сделаем, - Невозмутимо отозвался он.

- К тебе нельзя, вдруг проверят, - Предупредила Соня, - Хозяин, небось, рвет и мечет. Такой урон авторитету.

- Злится, но не психует. За поисками следит самолично. Ребята с ног валятся. Машину нашли, вас нет, стали прочесывать округу. Меня с того момента все допрашивали - куда могла поехать, что за подруги у тебя, у кого бываешь, вплоть до того, у одного ли парикмахера стриглась. Отпустили до утра, а завтра в поисковую группу воткнут. Всех под ружье шеф поставил.

- Тогда к тебе точно нельзя, - Убежденно проговорила Соня.

- Поедем к Наташке, - Невозмутимо заявил Саша.

- К какой? - Удивилась Соня, - У тебя подружка сменилась?

- Она не моя. Это подружка братана. - В первый раз Саша усмехнулся, - Та самая, что ты ему подогнала. Забыла?

- Подходящий вариант, - Одобрила Соня. - Ты ей не говорил про меня?

- Сама ей скажешь. Я только намекнул, что мне нужна её квартира - она сразу согласилась. - Объяснил Саша. - Мать её пока в больнице. Сама она братану под бок с радостью побежит, если я разрешу. А я разрешу, и её квартира будет в вашем распоряжении. Да они оба и ждут вас там. Ты же о чем-то брата просила разузнать. Он всё сделал, сам хочет рассказать.

- У её дома нас не высаживай, - Вновь предупредила Соня. - Лучше напомни адрес, мы сами доберемся.

- Могу поближе подбросить, - Пообещал Саша.

- Лучше высади возле метро. Пешими в городе шеф нас не перехватит. Силёнок не хватит такую мелкую сеть раскинуть.

- Как скажешь. - Пожал плечами Саша, - Мне же лучше. Сразу поеду домой, а то спать хочется.

Молодые люди действительно ждали их на квартире вдвоем. На длинные звонки дверь открыли не сразу. Парень выглядел довольным, а девушку, при виде гостей, охватил румянец, её встрепанные волосы навевала на мысли, что времени "голубки" не теряли. Завидев Соню, девушка бросилась ей на шею.

Беглецы вошли в прихожую. С первого взгляда было понятно, почему девушка рвалась к любимому. Даже если и её мать не против, в однокомнатную квартиру доченьке любимого не привести.

Хозяйка скоренько показала Соне, где у них, что в доме лежит, и сама засобиралась, хотя сумка с вещами стояла приготовленной на входе.

Андрей, брат водителя, приятный молодой человек, рассказал о том, как посетил школу, о которой ему говорила Соня. Оказалось, что в районе три школы и девочка, с нужной фамилией учится во второй.

- У меня к тебе ещё одна просьба, Андрей - Обратилась к парню Соня.

- Сашка сказал помочь Вам обязательно, - Подтвердил свою готовность он.

- Спасибо. - Заранее поблагодарила Соня. - Я дам тебе дезодорант. Можешь ли ты распылить его рядом с этой девчонкой, ну той, что я тебе говорила и тем парнем, что ей нравится.

- Зачем? - Наивно спросил Андрей.

- Ничего страшного. Вроде шутки. Надо чтобы в этот момент они находились рядом. Нет, лучше сделай так: скажи тому парню, будто бы хочешь сделать той девочке подарок, но стесняешься. Попроси его передать ей флакончик и обязательно пусть оценит запах при нем, будто бы тебе важно её мнение. Не согласится за просто так, дай ему денег. Обязательно пусть оба будут рядом. Это очень важно. Хорошо бы проследить за этим, только издали. Близко не приближайся к ним. И если можно, постарайся проделать это не позднее завтрашнего обеда. Сможешь?

- Что за просьба? - Удивленно пожал плечами парень, - Сделаем в лучшем виде.

- Я помогу, - Пообещала его девушка.

- Леша, дай, пожалуйста, флакончик, - Попросила Соня Скворцова.

Тот без лишних слов достал последний образец "эликсира любви".

Когда молодые люди ушли, он спросил Соню:

- Для чего это?

- Помочь нам уйти из города, может, и помогут, а где денег взять на обустройство на новом месте? Я думала продать несколько образцов "эликсира". Думаю у тебя кое-что припрятано на "черный день"?

- Я не могу уйти из города и не отомстить Вениамину Алексеевичу, - С упрямой решительностью заявил Алексей, глядя поверх её головы, - Он сломал мне жизнь. Так просто ему это не пройдет.

Соня понимала, что глупо убеждать его, что до Вениамина не добраться, что любая попытка будет стоить ему головы. Она встала перед Алексеем вплотную:

- А без него, мы бы не встретились. Ходили бы ты здесь, а я там. А сейчас у меня есть ты. Как все девчонки я ждала своего принца, а потом перестала. И вдруг случился ты, и мне не хотелось бы снова терять. Обещаешь не делать глупостей? Второй потери я больше не переживу. Обещаешь? Скажи, обещаешь?

- Хорошо, - Сдался Алексей. Он поспешил сменить тему разговора, - Знаешь, я тоже думал, кому бы предложить свое изобретение. Мы можем производить "эликсир" и продавать этому человеку. Я только не знал к кому обратиться. Если та дама будет брать его у нас, то это просто замечательно.

- Девочка, о которой я просила Андрея - племянница Виолетты, той самой, на помощь которой я рассчитываю. Женщина она серьезная и при деньгах. Её может заинтересовать твой препарат. Скажу больше, она с охотой купит его. Но времени убеждать её, что предлагаемое не пустышка, у нас нет. Придется действовать через племянницу. Ей то она сразу поверит. У самой Виолетты детей нет. В племяшке она души не чает и балует её по всякому и уж конечно желает ей счастья. А какое может быть счастье, если у девчонки проблемы с ухажёрами. И как проблемам не быть, если ни статью, ни лицом она не задалась. Глядя на неё понимаешь, почему на Востоке изобрели паранджу. Если у наших ребят трюк с "эликсиром" удастся - это будет лучшим доказательством для Виолетты.

- Умница, - Обнял её Алексей, - И когда же мы свяжемся с предполагаемой покупательницей?

- Её действительно, сейчас нет в городе. Будет, дай бог, завтра. Попробую с утра связаться с ней, а там поглядим.

На этой ноте нервотрепка последних суток завершилась. Потом была ванная, чересчур маленькая для двоих, ужин, новости по телевизору и чистая постель.

Утро оказалось мудрёнее вечера. И даже не из-за того, что Соне взбрело сменить наряд. У неё, как и у большинства женщин, тоже имелась привычка - не носить подолгу одни и те же вещи. Тут ничего не поделать - устроены они так. Алексей в целом поддерживал Соню - не ходить же ей зимой в юбочке-малютке, что сейчас была на ней. А коли так, то был досмотрен весь гардероб молодой хозяйки. На это ушло время и растрачена куча нервных клеток: то у Наташиных вещичек фасон староват, то расцветка деревенская, то размер не совпадает. Пришлось остановиться на международной униформе - шерстяном свитерке и джинсах.

На этом утренние заботы не кончились. Оказалось, что в Наташиной квартире телефона отродясь не имелось. Значит, чтобы позвонить и договориться о встрече с Виолеттой, надо было топать на улицу. Сунулись - мелочи ни у кого не осталось, как впрочем, и крупных купюр. Последние деньги Соня вчера отдала Михалычу, сторожу садоводческого кооператива. Пришлось шарить по квартире в поисках какой-нибудь чашечки, в которую собирают мелочь. Такого рода копилочки не нашлось, зато в шкафу, среди постельного белья обнаружили семейные сбережения. В связи с обстоятельствами, пару купюр оттуда изъяли, оставив хозяйке записку. Всё, теперь можно было договариваться о встрече. И тут не обошлось без проблем - они вдоволь покружили по кварталу в поисках исправного телефона-автомата. Телефон нашли, и по закону Мэрфи или "подлости" (кому какой нравится), оказалось, что Виолетты нет на месте. На работе она появилась, но в кабинете не сидела, видели её где-то тут или там, но к трубке дозваться не могли. Померзнув с полчаса у телефона-автомата, Соня решила ехать сразу к ней.

Добирались общественным транспортом. Ни шатко, ни валко, но к обеду доехали. Когда они высадились на нужной остановке и, пройдя шагов сто, вошли в ворота статистического техникума, Алексей разочарованно присвистнул:

- И что, в этом заурядном Ликбезе работает твоя крутая тетя? Не в качестве завуча?

- Работает, работает, - Пробормотала Соня, не желая вдаваться в подробности.

Она казалась напряженной, и Алексей счел за лучшее не задевать её. Настроение его стало крениться в сторону скептичного.

Соня увлекла его мимо центрального корпуса, к небольшому, трехэтажному строению, стоящему в отдалении. На торце здания висела табличка с надписью "Учебный корп. N 3". Вывеска у парадного входа, сверкая начищенной латунью, извещала, что именно здесь располагаются курсы секретарей-машинисток. Сюда то и спешила Соня.

За тяжелой дверью открылся чистенький холл, переходящий в мраморную лесенку, ведущую на верхние этажи. На стенах, как в нормальных учебных заведениях наглядная агитация, доска объявлений и расписание уроков. Словно в женском общежитии на входе сидела вахтерша, высокая худая старуха. Что сразу поразило Алексея - в здании отсутствовал характерный запах школьных свежевымытых полов. Это не означало, что повсюду валялись куски грязи, наоборот, всё сияло чистотой как перед проверкой из санэпидемстанции. А запаха не было!

- Тетя Роза, - Обратилась к вахтерше Соня, - Виолетта Борисовна на месте?

- А что Виолетта Борисовна? - Недовольно проворчала вахтерша. - Всем нужна Виолетта Борисовна. Без Виолетты Борисовны ничего не работает, всё стоит.

- Она на месте? - Повторила вопрос Соня.

- На месте, не на месте, кто её разберет? - Продолжала ворчать старуха, - На работу приходила, а там, кто её знает? Может, и вышла, когда я отходила.

- Мне нужно пройти к ней, - С нажимом сказала Соня.

- Зачем? По какому делу к ней? Она вызывала? - Вахтерша - рабыня своей зловредной натуры, прямо таки отпечатанной на её морщинистом лице, не упустила случая по мурыжить их на входе.

- Тетя Роза, Вы же должны меня помнить. Я - Соня Воротова, училась здесь в группе Виолетты Борисовны.

- Много вас ходит, - Не сдавалась старуха, - Училась, не училась - сейчас ты не наша. Указаний от директрисы я не получала. Стой и жди, пока мимо кто пройдет.

- Тетечка Розочка, цветочек наш вечнозеленый, - С ядовитой улыбочкой ласково произнесла Соня, - Если Виолетта узнает, что ты не пустила меня по ОЧЕНЬ важному делу, она твою дряблую шейку свернет набок, а я помогу. Ясно?

- Ох! - Вахтерша сделала вид, что смертельно испугалась, но в глазах её страха не было, скорее легкая насмешка уверенного в себе человека.

- Не надо никому ничего сворачивать, - Громко произнесли сверху.

Алексей поднял голову. По ступенькам спускалась женщина средних лет в строгом костюме. "Завуч не меньше", - догадался Алексей.

- Соня? Воротова? Ты?- Узнала бывшую воспитанницу завуч. - Какими судьбами?

- Лариса Петровна, мне срочно нужна Виолетта Борисовна, - Обратилась к ней Соня.

- Хорошо, деточка, пошли, попробую помочь.

Она махнула вахтерше. Та, как вышколенный солдат, без лишних слов отпустила турникет, давая молодым людям войти. Ступая за завучем, они поднялись на третий этаж. Алексей поглядывал по сторонам, надеясь увидеть будущих секретарочек-машинисточек. Ему казалось, что при здешних порядках все поголовно должны ходить в белых блузочках, клетчатых юбочках и гольфиках. Проверить это не удалось. То ли время было обеденное, то ли шли занятия в классах, а может, распустили всех на праздники - никого он не увидел. Зато секретарь директрисы его порадовала: белый верх, темный низ. На ножках не гольфы, а колготки, зато на каких ножках! Не уступающим ножкам Сони. Завуч сдала ей гостей, та вошла в кабинет и тут же пригласила молодых людей проходить.

Насколько мог судить Алексей, кабинет Виолетты Борисовны не соответствовал чину начальницы курсов секретарей. Тут и просторы, и паркет глянцевый, стол, чуть меньше теннисного, мебель, шторы - всё высшего качества. В углу стоял импортный телевизор. Он что-то показывал, но без звука. Слева за спиной хозяйки было ещё одна дверь. "Не иначе комната отдыха", - догадался Алексей. Он слышал о таких комнатках у больших начальников. По его прикидкам кабинет, куда они зашли, по рангу где-то приближался к министерскому. Впрочем, он мог и ошибаться - у министров в гостях Алексей не бывал.

Хозяйка встала при появлении гостей. Да, это, действительно была - VIP ДАМА: высокая прическа волосок к волоску, умопомрачительной дороговизны костюм с бриллиантовой брошью, косметика наложена рукой визажиста. Красивое лицо дамы тронула улыбка:

- Сонечка? Пришла? Ну, здравствуй, деточка.

Алексей заметил, что обращение старших "деточка", здесь стало расхожим, вроде как "товарищ" на улице.

Соня постаралась улыбнуться в ответ:

- Здравствуйте Виолетта Борисовна. К Вам не прорваться.

- Ты ли говоришь такое? Лучшая ученица курса! Тебе ли Роза - помеха? Познакомишь с молодым человеком?

- Алексей, - Скромно представился Скворцов.

Хозяйка пробежалась по нему взглядом и перевела внимание на Соню:

- Проблемы?

- У кого их нет? - Уклончиво ответила Соня.

- Значит любовь, - Заключила VIP ДАМА, - Поздравляю. Не ожидала, что так быстро она тебя посетит. Думала от тридцати пяти и туда дальше, не раньше. Пока в памяти воспоминания сотрутся, станут не такими болезненными, тогда и самое время для любви. Венечка в курсе? Он - мужик серьезный. Или ты не у него?

- Уже нет, - Подтвердила Соня. - Виолетта Борисовна, нам нужны деньги.

- Интересное начало. И много? - Поинтересовалась Виолетта.

- Тысяч пятьдесят долларов, - закончила девушка.

- Деньги, деньги..., - В лице Виолетты Борисовны ничего не изменилось. Та же доброжелательная улыбка и больше ничего. - В свое время я сказала, что ты можешь обратиться ко мне за помощью. Я оставляю в силе свои слова. Но только не деньги и тем более не такая сумма. Если бы у тебя возникли обострения с Вениамином, скажем из-за этого молодого человека, тут я смогла бы помочь и даже с большой охотой. А деньги.... Деточка, у меня давнишнее правило не давать в долг. Поэтому из-за этих проклятых денег я и не теряю друзей. Может, я по-другому решила бы твою проблему?

- Наверное, я не так начала, - Посетовала Соня.

- Попробуй по-другому, - Предоставила ей ещё попытку Виолетта Борисовна.

- Мы хотели Вам кое-что предложить, - Вместо Сони начал Алексей.

- На пятьдесят тысяч? - Улыбнулась Виолетта Борисовна.

- Да. Мы предлагаем Вам несколько образцов "Эликсира любви". Это препарат, который инициирует процесс устойчивой влюбленности у человека.

- Вы серьезно? - Удивилась хозяйка кабинета, - Прямо так по научному: "...инициирует устойчивую влюбленность". Не простой возбудитель, на несколько часов? Именно устойчивую влюбленность?

- Вполне. Такой препарат существует. Его создал Алексей. - Подтвердила слова спутника Соня.

- Так. Так. Так, - Виолетта Борисовна села в кресло, - Давайте-ка, деточки, с самого начала. Что? Откуда? Почем? Давайте без утайки. Втемную я не буду играть. Раз ты, Сонечка пришла ко мне, значит у тебя проблемы. Серьезные проблемы! Иначе ты бы здесь не стояла. Я от своих слов не отказываюсь, но должна знать, с чем могу столкнуться. Я не уговариваю вас, но, только зная всю подноготную, смогу попытаться помочь.

Соня с Алексеем переглянулись и начали рассказывать о том, как Вениамин Алексеевич предложил Алексею работу, как был создан "эликсир". Не стали скрывать они и о событиях последних дней с заключительными испытаниями и побегом с загородной дачи. Когда они закончили, оказалось, что Виолетта Борисовна докуривала вторую сигарету.

- От, Веня..., - Чертыхнулась она, туша сигарету в малахитовой пепельнице, - Люди ему как пластилиновые солдатики.

Она убрала сигаретную пачку в ящик стола, заодно покопалась в нем. Затем, уже на столешнице, были выровнены ежедневник и подставка для карандашей. После всего этого последовал вопрос:

- Значит, вы предлагаете мне купить у вас препарат?

- Такого Вам никто больше не предложит, - Улыбнулся Алексей. Его не насторожил неожиданно сухой тон Виолетты Борисовны.

- А зачем мне покупать его, тем более за пятьдесят тысяч? - Улыбочка по прежнему не сходила с её лица, а вот глаза потеряли доброжелательную искорку. - Зачем мне тратиться, когда я могу задержать вас и передать обратно Вениамину, хотя бы в обмен на те же самые образцы "эликсира любви".

- Вы? Задержите? - Откровенно развеселился Алексей.

Виолетта Борисовна не обиделась:

- Спросите свою подружку. Она знает.

Алексей обернулся на Соню. Та кивком подтвердила. Ну не рассказывать ему прямо сейчас, что у Виолетты Борисовны своя охрана, не понтовая из мальчиков-шкафов в темных очках, а незаметная и очень действенная. Соня узнала о ней, когда училась здесь на референта. О такой охране перешептывались девчата со старших курсов. Но по невероятности сюжетов, все рассказы походили на студенческие легенды, которым Соня не верила, до тех пор, пока сама не стала свидетелем одного случая.

Как-то двум пьяненьким паренькам взбрело в голову забрать свою подружку с уроков. Душа требовала праздника и любви незамедлительно, не дожидаясь окончания занятий. Вахтерша их не пустила. Молодые люди стали прорываться, и вдруг на их пути встала девчонка, обыкновенная такая, не худая и не толстая, не высокая и не кроха, со знакомым лицом однокурсницы. В четыре удара руками и в два ногами, девчонка послала обоих бузотёров в нокаут, затем, по одному оттащила их, бесчувственных, по мраморному полу к входу и выкинула за дверь. Сама вышла следом, и больше Соня её не встречала, хотя могла поклясться, что до этого видела её среди студенток старших курсов. Видимо Виолетта перевела её в другое место подальше от любопытных глаз. И потом, Аркадий Львович как-то в разговоре с шефом обронил, что Виолетта, управляясь со своим беспокойным хозяйством и защищая его, должна иметь хорошую армию.

В своё время Соня не рассказала Алексею, что VIP Дама контролирует большую часть проституции в городе, а сейчас объяснять было недосуг. Алексей и так всё понял по её глазам, но удачный побег с дачи Вениамина Алексеевича сделал его круче Зорро. На словах его уже было не запугать:

- Я могу прямо сейчас Вам набросать формулу "эликсира". - С легкой бравадой сказал он. - Но как слепить кучку молекул воедино? Смогут ли Ваши химики воссоздать это, не зная тонкостей синтеза. Разгадать кроссворд проще, чем его составить. И потом, в тайну пока посвящены немногие. Если Вы заставите работать на Вас силой, то мы сделаем все, чтобы о препарате стало известно многим. Слухи расползутся, и желающих заполучить "эликсир" окажется слишком много. От них, да от Вениамина Вам не отбиться, а если этим заинтересуется государство - тем более.

Виолетта Борисовна помолчала, обдумывая услышанное, затем миролюбиво улыбнулась:

- Знаете, деточки, я Вас люблю и уважаю, но всё это похоже на сказку.

- Позвоните племяннице, - Предложила Соня.

- Что? - Вскинулась Виолетта, - Вы на ней испробовали свой препарат?

Руки её уже сами набирали домашний номер сестры.

- Алло, Милочка, как ты? - Выпалила она в трубку.

Лицо её, со строго дозированной мимикой, сейчас выражало крайнюю степень обеспокоенности. Голосок на другом конце провода рассыпался искренней радостью. Племяннице не терпелось поделиться известием о своем мальчике со всеми подробностями. Тревога с лица Виолетты Борисовны постепенно сползла и уступила место удовлетворенности. Продолжая выслушивать племянницу, она уже с интересом поглядывала на Соню с Алексеем. А ту перехлестывали эмоции. Вежливо дослушав, насколько хватило сил, Виолетта свернула разговор и, наконец, положила трубку.

- Убедили. - Сменила гнев на милость она, - Это не вредно?

- Поглядите на нас.

- Интересно.... - Виолетта Борисовна подержала паузу, - ... в научных целях. За девочку, конечно, спасибо. Не ожидала. Как, вы говорите, долго действует этот ваш "эликсир"?

- На нас проверено - почти месяц, - Чуть прибавила Соня.

- Хорошо.... Успею..., - Виолетта Борисовна видимо в голове прикидывала вариант обустройства судьбы любимой племянницы, - А дальше то ваш препарат мне не понадобится. Сама же знаешь, Сонечка, моим подопечным он ни к чему, и даже вреден.

Соня сообразила, что опытная Виолетта решила сбить цену. Торговаться следовало до конца. Она сказала:

- Если Вениамин посчитал "эликсир" необходимым, для своих целей, то уж вашим девочкам-референтам, он как воздух необходим. Многое меняется, если, сердцу уже можно приказать, и кукловодом будет тот, кто владеет этим секретом.

- И всё-таки пятьдесят тысяч - не слишком ли дорого за несколько образцов? - Виолетта Борисовна перевела торги в другую плоскость.

Соня поманила её долгосрочными перспективами:

- Мы производим, Вы - потребляете. Если мы договоримся, будете регулярно получать "эликсир". А там, куда пожелаете, туда и используйте. Хотите, облагодетельствуйте окружающих, хотите, сливайте в канализацию. Деньги нужны не только, чтобы уехать отсюда, в первую очередь без них не наладить производство "эликсира". Чтобы его синтезировать необходимо специальное оборудование, особые реактивы. Всё это затратно. А коль мы предлагаем Вам войти в дело, то в Ваших интересах прикрыть нас от Вениамина.

- Это дополнительные расходы, - ворчливо, словно вахтерша Роза, сказала Виолетта, - судя по вашему рассказу тут не так всё просто. Одно дело - Love Story. У девчонки голова закружилась - сбежала с молодым человеком.... Если бы тут не история с "эликсиром". Для Вениамина это козырь. "Эликсир" - его идея, его деньги на разработку.

- Но придумал его - я. - Подал голос Алексей.

Виолетта отмахнулась:

- Вы - только инструмент, Веня имеет все права на "Эликсир", а значит и на вас. Прикрыть? Спрятать могу, так, чтоб не нашел первое время. А прикрыть...? Тут серьёзно думать надо...

- Вот и подумайте, в Ваших же интересах, - Заметила Соня.

Дальнейшие переговоры прервал дребезжащий, противный звонок, что шел не из коридора, а откуда-то из самого стола. Виолетта тут же взяла телевизионный пульт, что лежал под руками, и нажала кнопку на нем. Алексей проследил взглядом. На телеэкране сменилась картинка. Теперь там показывали знакомый холл, мужчин, что толпились у турникета и вахтёршу тётю Розу, что, не робея, спорила с незнакомцами. Алексей внутренне восхитился: "Вот вам и директриса курсов машинисток!" Оказывается, на входе у неё стояла телекамера. Если вахтерша нажимала тревожную кнопку, то Виолетта прямо из кабинета могла наблюдать, что там творится. Соня пригляделась к изображению:

- Аркадий? Шеф?

Она растерянно глянула на хозяйку кабинета. Та истолковал её взгляд по-своему:

- Это не я! Наверное, выследили вас. Как - потом будем разбираться.

Она вскочила с кресла. В руках её оказался ключ.

- Возьми, - Она протянула Алексею ключ, - Это от аварийного выхода.

Сама подошла к стеллажу с книгами, легко катнула его в сторону. Он, будучи на колесиках отъехал в сторону, обнажая скрытую за ним дверь.

- Туда, - Приказала Виолетта, - У задней калитки стоит моя "Волга". Водитель - Володя, отвезет Вас. Покажите ему это и скажите: "По варианту четыре".

Она сунула в руки Сони картонный прямоугольничек своей визитки. Алексей толкнул дверь, которая без скрипа растворилась. За ней был узкий темный коридорчик, заканчивающийся другой дверью.

- Погодите, - Придержала их Виолетта Борисовна.

Она вернулась к столу, вынула из него пачку долларов, протянула Соне:

- Здесь - десять. Больше нет. На первое время хватит. Эх, не вовремя Вениамин.... Потом свяжитесь со мной, подкину ещё. Теперь мы в деле! А где образцы? - Вопрос предназначался Алексею.

Оказывается, даже в такие минуты она не забывала об обещанном ей.

- У меня дома, на антресолях, - Просто ответил Алексей и назвал адрес.

- Ладно, бегите, - Виолетта захлопнул за ними дверь.

Слышно было, как прогрохотал колесиками шкаф, становясь на место. Алексей на ощупь, в темноте, двинулся вперед. Ах, как хотелось остаться и послушать, о чем будет разговор, но страх гнал быстрее от этого места. Стараясь не шуметь, он нашарил замочную скважину, вставил ключ. Дверь с трудом открылась, и молодые люди оказались на улице, на самом верху пожарной лестницы. И здесь Виолетта не пожалела денег. Старую лестницу, вертикальную, с прутьями-перекладинами срезали, а вместо неё соорудили более современную, с обычными (пусть и металлическими) ступеньками пролетами от этажа к этажу, сбегающими до низа. Стараясь не греметь, беглецы быстро спустились вниз и оказались перед решеткой, перекрывающей вход на лестницу с земли. Округа здесь была усеяна окурками. Вот, оказывается, где покуривали местные студентки, не видимые со входа. Этим же ключом открыли замок на решетке, и Соня с Алексеем побежали по утоптанной в снегу тропинке вглубь территории техникума. Через калитку в заборе они вышли на соседнюю улицу. Метрах в десяти от калитки стояла "волга". Соня заглянула в неё и помахала Алексею садиться. Оба забрались на заднее сиденье, и машина тронулась. Глядя на ускоряющийся бег прутьев забора за окном, Алексей негромко произнес: "...увозя их к новой жизни". Соня ничего не сказала. Её больше волновало, что сейчас происходит в кабинете директрисы.

А Виолетта Борисовна успела таки задвинуть шкаф, маскируя запасной выход и выключить телевизор, как в кабинет влетели двое крепких молодых парней. Один остался у входа, другой, обежав кабинет, зачем-то по ходу заглянув за шторы, скрылся в комнате отдыха Виолетты. Вслед за молодцами вошли сам Вениамин Алексеевич, бывший шеф Сони Воротовой и его помощник, Аркадий Львович. Из-за их плеча обеспокоено выглянула секретарша, оттесняемая ещё одним человеком Вениамина, стерегущим кабинет снаружи. "Никого!" - Известил шефа тот из боевиков, что досматривал комнату отдыха. Виолетта Борисовна даже не обернулась на его голос. Как всё-таки замечательно, что она в своё время установила телекамеру на входе. Это потребовало денег, но с внешним наблюдением она была готова к любым неожиданностям. Теперь надо изобразить удивление, хотя бы ради приличия. Она картинно приподняла брови при появлении чужих, но промолчала, ожидая, что будет дальше.

- Где они? - Не здороваясь, рявкнул Вениамин Алексеевич.

- Кто? - Невозмутимо ответила Виолетта.

Можно бы и разыграть негодование, но это показалось бы лишним. Оба давно были знакомы и знали, кто чего стоит.

- Ты сама знаешь, - Раздраженно сказал Вениамин Алексеевич, - Они у тебя были. Где они? Куда подевались?

- Они и были, они и есть, и никуда не девались - в смысле, мои девочки. Вы за ними? - Прикинулась простушкой Виолетта. Она тянула время, давая возможность молодым людям скрыться. - Так какая вам нужна? Или две сразу? Или для праздника несколько?

- Не притворяйся. Они у тебя были - моя Сонька и с ней молодой человек. Их видели, как они заходили в здание. К кому как не к тебе? Не заставляй меня всё переворачивать здесь вверх дном. Говори, иначе растрясу к едрёной фене твой вертеп.

- У меня здесь курсы, - Обиделась Виолетта, - Официальные, между прочим, по системе профобразования. Или некогда было прочитать вывеску у входа.

- Не дури! Где они?! - Совсем потерял терпение Вениамин.

- А зачем тебе они?

- Это мое дело, моя девочка, мой человечек.

- А коли так, то ищи сам. У меня, их нет. Были и ушли, - Спокойно заявила Виолетта, - Как раз перед вашим налётом и ушли.

- Неправда, - Возразил Вениамин, - Видели, как они сюда входили, а как выходили - нет.

- Ну-у, - Развела руками Виолетта, - Стукачок ваш мог и проглядеть. Поджало молодца, отошел в кустики и все самое интересное пропустил. Истинная правда, что они ушли, можете хоть обыскаться.

- Куда они пошли?

- А бог их знает? Дело-то молодое, - Виолетта Борисовна улыбалась, нисколько не робея.

- Они к тебе не просто приходили, - Уже тише, но всё ещё неприятным тоном произнёс Вениамин Алексеевич, - За помощью к тебе приходили. И ты их спрятала. А мы - обязательно найдем. Даже если при этом придется разнести здание по камушкам. Нет, лучше мы просто помучаем тебя и ты сама расскажешь, куда запрятала голубков. Поиграем в гестапо и партизан?

В этот момент перед дверью в кабинет завозились, затем раздались громкие женские голоса: "Пустите нас! Пустите к директору! Это срочно!" Охранники Вениамина Алексеевича насторожились. Тот, что был у двери, сунул руку за полу пиджака. Второй сместился поближе к хозяину, прикрывая его от возможной опасности. Дверь распахнулась и на пороге её появилась давешняя завуч, Лариса Петровна. На этот раз на ней были строгие очки, а в руках вместо классного журнала, указка. Она втолкнула в кабинет двух растрёпанных девиц в умопомрачительно коротких юбчонках.

- Вот, полюбуйтесь! - Гневно произнесла завуч, не обращая внимания на посторонних.

Следом за ними в кабинет протиснулась ещё одна студентка, в мешковатых джинсиках, балахонистом свитерке. Она задержалась у входа, робея проходить дальше в кабинет директрисы. При виде всей этой компании Виолетта Борисовна строго свела брови:

- Это что такое? У меня же люди!

- Виолетта Борисовна, у нас ЧП! - Возмущенно заявила завуч, - У нас драка! Вы только посмотрите! Эти вот подрались. Я давно говорила, что их надо отчислить. Вы только посмотрите!

И она снова подтолкнула вперед воспитанниц. Девчата и впрямь выглядели не ахти. Обе всклокочены, щеки горят, у одной надорван воротник, у другой расцарапана щека. При виде незадачливых драчуний охранники Вениамина Алексеевича заулыбались и расслабились. Завуч продолжала подталкивать их к столу директрисы. В запале она замахнулась на них указкой. Девицы с писком шарахнулись в сторону гостей. Те прыснули смехом и в этот момент охранник Вениамина Алексеевича вдруг завалился от синхронного удара девушек. Одна тут же присела, перевернула на живот оглушенного парня и моментально связала ему руки обрывком веревки. Другая драчунья замахнулась на Аркадия Львовича. Тот инстинктивно прикрыл руками голову и получил удар ногой в живот, от которого отлетел назад и упал, судорожно хватая ртом воздух. Вениамин Алексеевич увидел, как скромница у двери легко управилась со вторым боевиком, нанеся коварный удар в самую болезненную точку мужского организма. Пока тот руками хватался за покалеченное причинное место, "студенточка" саданула по незащищенному горлу парня. Если после первого удара парня могли ещё принять в хор мальчиков, то после второго, его вокальное будущее померкло. Вот вам и скромница - явное подтверждение пословицы, о тихом омуте и чертях. Вениамин отшатнулся, краем глаза заметив, как в него целит та из девиц, что расправилась с Аркадием.

- Этого не трогать! - Успела крикнуть Виолетта.

Девица, начав движение, замерла, как вышколенный пес, затем опустила руки и, прикрыв собой хозяйку, стала приглядывать за мужчинами, контролируя ситуацию.

- Молодых убрать, этих оставить, - Металлическим голосом распорядилась Виолетта Борисовна. Она не удосужилась даже похвалить своих девчат за отличную работу, - Лариса Петровна, Вы тоже можете идти. А мы тут поговорим.

По её команде бойцов Вениамина уволокли из кабинета. Аркадий Львович, наконец, обрел дыхание и, продолжая придерживать живот руками, присел на стул, стоящий у стены.

- Вы можете располагаться поближе, - Виолетта Борисовна указала Вениамину Алексеевичу на стул у её стола. Тот послушно уселся. За резкими движениями его чувствовалась злость, хотя на лице Вениамина Алексеевича ничего такого не читалось.

- И как будем дальше? - Спросил он.

- А, так же как и были, - Виолетта не спешила праздновать победу. В её планы не входило обострять до непоправимого ситуацию. - Я занимаюсь своим делом, ты - своим, ко мне не лезешь.

- А мои люди? - И без пояснений было понятно, что он говорил о Соне и Алексее.

- Они уже не твои. Обязательств перед тобой у них больше нет.

- Значит, успели рассказать? - Досадливо произнес Вениамин Алексеевич.

- Просили защиты от беспредельщика, - Виолетта Борисовна умело выстраивала линию защиты. - Как ты поступил с ними? По закону? За какую провинность ты их уделал? Терпилами они стали по твоей вине. Ты их сделал лабораторными крысами. А крысы разбежались и теперь они не твои. Ты же не смог удержать их в своих руках. Так уж, уволь.

- Это был секретный проект. Лишние не должны были знать. Ты стала лишней и тебя теперь придется убрать, - Сказал Вениамин Алексеевич, с явной мыслью напугать Виолетту.

Но ту не так-то просто было смутить. Она покривила губки:

- Ты сначала выйди отсюда.

- Считаешь меня пацаном? - Вскинулся Вениамин Алексеевич, - Думаешь, я с тремя быками сюда пришел?

- Хоть с сотней, но можешь не успеть. Мои девчонки ещё за дверью, а как они работают, ты сам видел.

- Ты - умная баба Виолетта, - Со значением произнес Вениамин, - Ты знаешь, что такое авторитет. От меня сбежали, и я должен поймать. Это уже дело чести. Дело тут даже не в самом "эликсире". То, что наработал мой мальчик, мне хватит. Я и всего-то два дельца хотел провернуть. Не мой это профиль. Любовь, Шуры-муры - это по твоей части. Мои все знают, что от меня сбежали. На роток не накинешь платок. Слушок пойдет, что Веня, мол, уже не тот, если от него даже лохи сбегают. Силы, возможности у Вени не те. Подумают, что самое время потеснить меня. А это опять столкновения, разборки, кровь. Нельзя мне оставлять безнаказанным этот побег.

- Авторитет - это бесспорно. - Подтвердила Виолетта, - Но что так дуболомно решать? Можно и гибкость проявить, и понятия соблюсти.

- Что предлагаешь? - вскинул заинтересованный взгляд Вениамин.

- Выкупить их жизни.

- Чего это ты так за них?

- Скажем, когда-то я пообещала девочке помочь.

- Ей - согласен, а при чем тут Скворцов, тот молодой человек, что с ней.

- Зачем рушить ей жизнь. Сам виноват, что у них любовь, а я уважаю это чувство. Ностальгия прихлынула.

- Сама хочешь попользоваться "Эликсиром", - Догадался Вениамин, - Уже снюхались. "Эликсир" мой по праву.

- Ты упустил, я подобрала. В этом нет ничего такого. Был договор на разработку препарата, только и всего. О постоянном производстве речи не заводилось! Он свои обязательства выполнил. У тебя формулы, образцы, вот и производи. Не получится, скажи мне, буду давать тебе "эликсир", когда захочешь. Разве этого мало? Иначе ничего не получишь. Беглецы теперь далеко, спрятаны далеко, тебе не добраться. А если найдешь их, я всегда успею уничтожить их. Лучше, хоть что-то иметь, чем ничего.

- Да, я тебя.... - Разъярился Вениамин.

- Виолетта дело говорит, - Вмешался Аркадий Львович. Он уже оправился от удара, но продолжал ещё морщится от боли, - Выкупить их жизнь - разумный выход из создавшегося положения. Сейчас это удобно всем. Вот и пусть платит контрибуцию, пока они живы. "Эликсира" нам пока хватит, а понадобится ещё, возьмем у неё.

- Будете покупать, - Поставила свои условия Виолетта.

- Ещё чего? - Возмутился Вениамин, - Итак, мы идем тебе на уступки.

- Это я предлагаю вам войти в дело. Скажем двадцать процентов. - Не согласилась Виолетта.

- Семьдесят....

У них начался ожесточенный торг.

Ничего этого Соня и Алексей не знали. Они ехали из города, надеясь, что всё неприятное у них закончилось.

* * *

- Все! - Обрадовано закричал Алексей и отбросил ручку.

Из спальни послышался голос:

- Закончил?

- Да. Отдам рукопись машинистке, потом правка и тогда в типографию.

Он бережно положил исписанный неровным почерком лист в папку.

- Ты придумал название? - Женщина крутилась у зеркала и кричала ему через открытую дверь.

Алексей подошел к ней:

- Еще нет. Есть два рабочих варианта: "Любовный Эликсир" или же "Заказ Мафии"

- Возьми первое. Оно более романтично.

- Ага! И все подумают, что в книге всякие сюси-пуси любовные и постельные битвы через каждую страницу.

- Зато получишь дополнительных читателей, - Рассмеялась женщина.

Алексей вынул из шкафа костюм и рубашку, оделся. Поправляя галстук, он подошёл к зеркалу. В свои сорок он выглядел на "отлично". Спокойная жизнь, хорошая еда, занятия на тренажерах. Вот только шевелюра начала редеть. Появились залысины. "Надо проконсультироваться у специалистов, - Подумал он, - Говорят, разработана методика против облысения".

- Сонечка, я готов, - Объявил он. - А ты?

Соня что-то искала в ящике роскошного трельяжа. За эти годы она почти не изменилась, разве что немного утратила девичью худобу.

- Почти. Не могу отыскать серьги. Те, с сапфиром, что ты подарил ко дню рождения.

- Одень другие, а то опоздаем, - Поторопил он жену.

- Под черное платье? Без них я не пойду. Подождут. А ты очень спешишь?

- Я очень голоден.

Их разговор прервал телефонный звонок.

- Ого! Междугородный. Ты кого-нибудь ждешь? - Спросил он Соню.

- Нет. Даже мама не знает нашего номера. Я сама ей звоню.

Алексей вышел в коридор, снял трубку:

- Алло!

- Алексей Семенович, Здравствуйте! - Голос в трубке явственно слышался, словно говоривший находился в соседней комнате.

- Вениамин Алексеевич? - Похолодел Алексей.

- Я, голубчик. Конечно же, я. Как дела? Как успехи на литературном поприще?

- Вы и это знаете?

Голос в трубке рассыпался довольным смешком:

- Моя контора - серьезная. Или забыли? О чем повесть?

- Так, беллетристика. Приключения и прочее.

- В основе - воспоминания? - Переспросил Вениамин Алексеевич - И про меня есть?

- Прочитаете - узнаете. Не боитесь?

- Все равно никто не поверит. Под названием следует поставить "научно-фантастическая или приключенческая повесть". Тогда произведение может стать бестселлером.

- Я так и сделаю. Чем обязан звонку? Надеюсь, не корректировкой повести?

- Нет, оставлю на волю автора. Я по другому вопросу. Не надоело клепать "Эликсир" для Виолетты? Не соскучились по настоящей работе?

- Чем оборачиваются Ваши предложения мне известно.

- Кто старое помянет....

- А кто забудет....

- И все же у меня есть предложение. Приезжайте в гости, поболтаем.

- Приглашаете?

- Конечно.

- Я могу ехать спокойно? Значит, старое забыто?

- Мы умные люди. А умные люди могут забывать давние обиды.

- А Виолетта в курсе?

- В курсе, в курсе.

- Ну, тогда не вижу причин отказываться. Или не могу?

- Вообще-то машину я уже выслал. Она должна ждать вас во дворе. Приезжайте с Соней. Давно её не видел. Похорошела, небось, еще.

- До свидания?

- До скорой встречи.

Соня вышла из комнаты.

- Кто это был?

- Твой бывший шеф.

- Вениамин? - Соня замерла.

Алексей кивнул в ответ.

- Все-таки нашел. Виолетта? - Спросила она.

- Не знаю.

- И что? Нам опять в бега? - Соня смотрела с сожалением. Отличный дом, устоявшийся быт, друзья - как не хотелось всё терять.

- Не получится в бега. Машина уже во дворе. Он приглашает в гости. Есть новое предложение.

- Поедешь?

- Во-первых, куда денешься. А во-вторых, что-то скучновато стало жить. Хочется настоящей работы.

- Только со мной вместе.

- А куда ж я без тебя...

Где гной, там и вскрой (лат)

Гониометр - прибор для измерения угловых размеров лица и головы (черепа)

Немая жена - счастье для мужа. (Иврит)

С таким настроением лучше иметь не жену, а здоровые руки (Иврит).

Эскременты - выделения организма в результате деятельности системы пищеварения (мед.)

МНС - сокращенно - Младший Научный Сотрудник.

БРИЗ - Бюро по рационализации и изобретениям.

Актеры, снимающиеся преимущественно в боевиках.

МПС - Министерство Путей и Сообщений.

Диарея (мед) - в просторечии - понос.

Бытие

глава 12.

Инфузория туфелька - одноклеточное растение.

От немецкого Genosse - товарищ

Гурия - в восточной мифологии - райская дева.

Так звали обезьян из Мультфильма "Маугли".

IQ - Применяемый в США коэффициэнт умственных способностей.

Соне кто-то говорил, что в южных республиках нашей, еще не разделенной Родины имелась уголовная статья за скотоложство.

Монархизм (мед) - Наличие у мужчины всего одного яичка.

От слова ППС - Патрульно-постовая служба милиции.

От английского Who is Who - Кто есть Кто.

Habitus (лат.) - внешний вид.

В.А, имел в виду выражение: "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку".

Промедол, Амнапол, Преднизолон - наркотические анальгетики, использующиеся как противошоковые препараты.

Автор может поклясться, что лично видел эти передачи.

И это Автор лично видел.

Love Story - любовная история (анг.)

185

Оглавление

глава 12. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg