«Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка»

Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка (fb2) - Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка 856K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нил Аду

Нил Аду Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка

Капитан Брингдаун и книга пророка

Часть первая.

Сколь ни грустно, но даже такие удачные рейсы, как мой полёт на Упернавик, рано или поздно заканчиваются. Пусть даже по самой уважительной из причин. Смешно сказать, старому пройдохе кэпу Брингдауну просто нечего больше продать здешним нуворишам. Они вымели трюмы "Медеи" подчистую. Коллекции модной одежды, записи развлекательных шоу, экзотические животные, семена растений, лицензии на последние технические новинки и даже чертежи прогулочных космических яхт - словом, весь арсенал космического торговца, сбыть который обычно стоит немалых трудов, на этот раз ушёл со свистом. Но в первую очередь, конечно же, антиквариат. Состоятельные жители Упернавика прямо-таки помешаны на древних книгах, картинах, предметах обихода, особенно тех, какими пользовались на Земле ещё до эпохи колонизации. И за любую безделушку коллекционеры на аукционах бьются насмерть. Едва ли не в буквальном смысле этого слова.

Нет, я, разумеется, немного преувеличиваю. Кое-что сюда завёз до меня Пропавший Эдамс. Именно от этого незадачливого торговца я и узнал историю про внезапно разбогатевшую планету. Историю, надо признать, довольно неправдоподобную, но с Эдамсом постоянно происходит что-нибудь выходящее за рамки здравого смысла. Однажды он со своим "Золотым каньоном" умудрился даже не найти дорогу с Окраин назад в Обитаемые миры.

Дело в том, что на его корабельном компьютере давно уже западали кнопки клавиатуры. Эдамс, понятное дело, собирался её заменить, но всё как-то руки не доходили. И вот однажды он вводил в компьютер время выхода из поля Хилла-Кокса, а кнопка опять запала. В результате расчетное время прыжка увеличилось в десять раз. Любой другой спейстрейдер без труда обнаружил бы ошибку. Но Эдамс плохо переносил прыжки в поле Хилла-Кокса и предпочитал пережидать их в анабиозной ванне. И проснулся он, когда корабль опять находился за пределами обжитого сектора Галактики, только уже с другой стороны - "Золотой каньон" успел проскочить его насквозь.

Но Эдамс не из тех парней, которые легко теряют веру в себя. Он тут же заложил в компьютер новую программу полёта. Только теперь вводил цифры очень осторожно, слегка касаясь пальцами клавиш. И один раз коснулся настолько легко, что не замкнул контакт. И компьютер послушно выполнил программу, закончив прыжок на порядок раньше, чем предполагалось. Эдамс, проснувшись, опять очень удивился и снова произвёл корректировку. С тем же успехом. И лишь после третьей неудачи он решился починить клавиатуру, что заняло гораздо меньше времени, чем ушло на возращение из неизведанных глубин космоса.

Собственно, за этот подвиг он и получил кличку "Пропавший Эдамс". А как звучит его настоящее имя, теперь помнит разве что многострадальный компьютер "Золотого каньона". Зато его же данные подтверждают правдивость рассказа хозяина. Однажды я сам его проверял, и всё совпало в точности. И теперь ни один торговец не отмахнётся от самого фантастического рассказа, если услышит фразу "Так говорит Пропавший Эдамс".

А на этот раз он рассказал следующее. "Золотой каньон" привёз на Упернавик уже третью партию переселенцев с Хота. Только этим ребятам, привыкшим жить в суровом климате, могла прийтись по душе вновь открытая планета. Остальным она, должно быть, показалась бы холодноватой. Слишком уж велико расстояние от неё до здешнего светила, названного заковыристым именем Иггдрасиль. Не иначе, систему открыл кто-то из потомков земных скандинавских народов. Таких среди спейстрейдеров наберётся с добрый десяток. И только суровые викинги могли додуматься до того, что на Упернавике может жить человек.

Год здесь длится приблизительно четыреста двадцать стандартных суток, и почти половину этого времени единственный обжитый материк покрыт толстым слоем снега, а температура воздуха порой опускается ниже минус тридцати градусов по шкале Цельсия. Да и оставшуюся часть года летом можно назвать весьма условно. О других материках Эдамс не упоминал, но если они есть, то жить там наверняка ещё сложнее. И никакие природные богатства не заставили бы теплолюбивых жителей Эндора, Кашиика, Камино или любого другого мира переселиться на эту негостеприимную планету. А обитателям Хота не привыкать - и дома жилось ничуть не лучше.

Неудивительно, что поселенцам на Упернавике требовалось большое количество самой разнообразной техники, чтобы выжить в новом мире. Кроме трёх тысяч колонистов, Эдамс прихватил с собой транспортные, строительные и сельскохозяйственные машины, оборудование для рудников, перерабатывающих заводов, медицинские приборы и прочие жизненно необходимые вещи. И был крайне удивлён, когда его первым делом спросили, не найдётся ли на корабле каких-нибудь предметов роскоши.

Оказалось, что за какие-то триста лет колонизации на планете успела образоваться финансовая элита, так называемые "мастеры" и "грандмастеры", для которых выживание и продление рода перестали быть важнейшими проблемами. И теперь эти люди охвачены страстью коллекционирования. Собирают они всё, что попадётся под руку, но самые богатые из них интересуются предметами старины.

Эдамс, разумеется, не был готов к такому повороту дела, но кое-что из антиквариата он хранил для себя, что-то не сумел распродать в предыдущих рейсах. А здесь у него весь неликвид оторвали с руками, да по такой цене, что спейстрейдер без сожаления расстался и с собственной коллекцией якобы китайского фарфора.

С тех пор Эдамс успел сделать ещё один рейс на Упернавик, а теперь направлялся поближе к Старым мирам, чтобы набрать новый запас антиквариата, но по дороге мы успели обменяться с ним короткими сообщениями. И можно сказать, что я поверил его рассказу. Не то чтобы совсем, но в достаточной мере, чтобы самому всё проверить. Не зря ведь сказано: Carpe angelum!* Умение использовать информацию - одно из главных деловых качеств настоящего космического торговца.

Однако такого триумфа я всё равно не ожидал. За каждую книгу, картину, вазу или золотое украшение разгоралась настоящая битва между самыми влиятельными грандмастерами планеты. Хвала всем богам, что таковых насчитывалось всего несколько десятков, а то бы не избежать Упернавику новой гражданской войны.

А первая произошла около двухсот лет назад, и право слово, заслуживает отдельного разговора, пусть даже и короткого. Хотя бы потому, что объясняет феномен возникновения этих самых грандмастеров.

Поначалу жизнь на Упернавике ничем не отличалась от жизни на десятках других осваиваемых планет. Разве что климат здесь был менее благоприятный. Поэтому большинство первопоселенцев обосновались в базовом лагере либо его окрестностях. И лишь немногие смельчаки отважились отправиться в глубь материка и обустроиться там небольшими посёлками, по десять-двадцать домов в каждом.

Как раз на границе двух таких поселений - Форсайта и Гьюдельсона - и произошло событие, коренным образом изменившее историю планеты. В один

прекрасный, как потом выяснилось день, на горный хребет, разделявший земельные угодья двух посёлков упал метеорит. Точнее, болид - огромный камень, диаметром чуть больше ста метров и массой почти в два миллиона тонн. И поначалу этот день никому из поселян не показался прекрасным.

Нетрудно представить себе разрушительные последствия такой катастрофы. Землетрясения, гигантские цунами, резкое изменение климата. Всё это могло, и не раз уже приводило к гибели цивилизации. Но в том-то и заключается ирония судьбы, что цивилизации как таковой на Упернавике ещё не было. Первопоселенцы ещё не привыкли рассчитывать на чью-то помощь и всё необходимое для жизни изготовляли собственными руками. Даже роботами, практически никто из них обзавестись не успел. За исключением, разумеется, медицинской аппаратуры. Так что колонисты имели гораздо больше шансов выжить, чем обитатели старых, благоустроенных миров.

Кроме того, им повезло и с выбором места. В геологическом смысле посёлки располагались в самом центре большого континентального щита, а сдвиги коры планеты, извержения вулканов и выход на поверхность потоков лавы, неизбежные при столкновении с таким крупным небесным телом, произошли в основном по краям тектонической платформы. Там действительно творился кошмар, но наблюдать его было некому. Даже базовый лагерь, с которого началось освоение планеты, и тот находился в глубине материка. Побережье не слишком притягивало колонистов. Температура воды даже в летние месяцы редко превышала десять-пятнадцать градусов по Цельсию. Устраивать здесь пляжи и морские курорты никому и в голову не пришло. А плавать к другим материкам пока было просто рановато. На своём бы месте устроиться. Таким образом, и цунами тоже не причинили колонистам большого вреда.

Даже климат планеты оказался на редкость устойчивым. Разумеется, раскалившийся от соприкосновения с атмосферой болид своим падением заставил испариться огромные массы снега и льда. Окрестные леса запылали пожарами, и опять же лишь по счастливой случайности посёлки, построенные на возвышенной и безлесной местности, не пострадали. Но затем облака пара начали остывать и вернулись на поверхность планеты многодневными проливными дождями, заодно потушившими и все лесные пожары. После чего влага благополучно замёрзла, и уже через пару недель всё вернулось к своему первоначальному виду. За исключением самого болида.

Восстановив повреждённые постройки и убедившись, что непосредственная опасность никому больше не угрожает, любознательные поселяне отправились, наконец, посмотреть, что за кара небесная обрушилась на их головы.

И тут выяснилось, что на них свалилось немыслимое, не укладывающееся в головах богатство. Поскольку подарок небес состоял практически из чистого золота. Наверное, каждый человек хоть раз в жизни слышал легенду о Золотом Шаре, приносящем счастье. И вот это старинное предание вдруг оказалось реальностью. Даже с учётом маленьких детей, на каждого поселянина приходилось без малого по двести тонн золота. Вряд ли вся планета стоила такую кучу денег. Но планета у них была лишь одна, и камень - один, а посёлков - два. Жители каждого из посёлков решили, что нахлебники им ни к чему, и тут же возникла стычка за право владения золотым болидом. Только чудом никто не погиб, хотя с десятку особо ретивых бойцов пришлось потом подолгу пролежать в саркофаге автоматического реаниматора. Нет, пожалуй, это всё-таки был не шар из легенды. Какое уж тут счастье, если из-за него вчерашние добрые соседи готовы перебить друг друга.

После схватки жители обоих посёлков установили дежурство возле камня, чтобы конкуренты тайком не урвали кусок чужого богатства. И вполне возможно, всё кончилось бы новой, ещё более кровопролитной стычкой, если бы через пару дней к месту падения болида не заявился чиновник из города, выросшего на месте базового лагеря. Горожанам тоже удалось справиться с потрясениями и в свою очередь захотелось выяснить, чем они были вызваны. И чиновник, едва взглянув на причину катастрофы, сходу заявил, что согласно временным законам планеты, упавший с неба объект является собственностью центральной администрации. В ближайшее время он будет перевезён в город, а вопрос о вознаграждении нашедших сокровище будет рассмотрен на следующем заседании городского совета.

Надо ли говорить, что такой поворот дела не устраивал обе враждующие стороны? Старосты посёлков тут же помирились и сообщили городскому гостю, куда ему следует направиться со своими временными законами. Камень принадлежит тем, кто его нашёл, то есть жителям Форсайта и Гьюдельсона. Чиновнику пришлось подчиниться, но он пообещал вернуться со всем личным составом городской полиции и продолжить разговор.

И пусть не всю имевшуюся в наличии сотню, но два десятка полицейских администрация ему выделила. Только никто из государственных мужей не вспомнил древнюю мудрость - praemonitus praemunitus*. К визиту гостей в посёлках хорошо подготовились. Конечно же, охотничьи электрошоковые разрядники не шли ни в какое сравнение с армейскими бластерами, но эффективность оружия определяется не только и не столько его боевыми характеристиками. Гораздо важнее умение и готовность его применить. А большинству полицейских до сих пор не приходилось по-настоящему рисковать жизнью. Да и в этот раз совсем не хотелось. Они просто старались честно выполнить свою работу.

Зато поселенцы точно знали, за что сражаются. Всего несколько дней назад они из-за этой глыбы золота едва не отправили к праотцам своих добрых соседей, и теперь не испытывали ни малейших угрызений совести, наводя прицел на чужаков, намеревавшихся лишить их надежды на обеспеченное будущее. И пока полицейские поняли, что попали в переделку, пока решились перевести регулятор на стрельбу боевыми, шестеро из них уже были серьёзно ранены. Правда, потом досталось и поселенцам. Четырёх человек не смогли вернуть к жизни даже реаниматоры - хорошие, надёжные приборы, но всё же не такие всемогущие, как воскресители. А ранения получил, наверное, каждый второй из повстанцев.

И в этот критический момент старосте посёлка Форсайт некоему Зефирену Ксирдалю пришла в голову поистине гениальная мысль. Он вызвал начальника полицейского отряда на переговоры и предложил ему перейти на сторону повстанцев. Не бескорыстно, разумеется. Бравый полицейский сопоставил размер своего жалования с суммой, обещанной ему старостой, и понял, что подставляет голову под пули практически задаром. Соблазн был слишком велик, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как присяга и честь офицера. Новообращённый тут же собрал подчинённых, сообщил о своём решении и посоветовал последовать его примеру. Большинство полицейских с энтузиазмом поддержало идею начальника и сами убедили немногих колеблющихся. И на переговоры с новым отрядом, присланным из города, вместе с Ксирдалем отправился бывший офицер полиции. Конечно же, переговоры прошли не менее успешно.

Теперь повстанцы превосходили в численности вооружённые силы администрации планеты. Не говоря уже о том, что мотивированы были гораздо сильнее. И правительству пришлось самому просить о перемирии. В результате длительных переговоров, в полной мере проявивших дипломатический талант и твёрдость духа Зефирена Ксирдаля, администрация согласилась признать право жителей посёлка распоряжаться золотым болидом по собственному усмотрению в обмен на долю в двадцать процентов сокровища.

Эта унизительная по сути сделка, тем не менее принесла правительству доход, в десятки раз превышающий годовой бюджет планеты. А доля каждого поселенца хоть и заметно уменьшилась, но всё равно осталась сказочным богатством. Именно эти люди и стали со временем именоваться грандмастерами, владельцами великого состояния. А остальное, не принимавшее участия в конфликте население планеты - просто мастерами. Поскольку и им для пущей справедливости отрезали по крохотному кусочку пирога. Но только первопроходцам. Вторая и тем более третья волны переселенцев в расчёт уже не брались.

Таким образом, все остались довольны. Счастье - не счастье, но по крайней мере обитатели Упернавика зажили в достатке и покое. Администрация планеты развернула масштабное строительство добывающих и перерабатывающих предприятий, а также дешевого жилья для рабочих-мигрантов. Поговаривают даже, что проводились какие-то мероприятия по смягчению климата. А состоятельные жители, обеспечив себе более-менее комфортные условия в виде особняков, загородных вилл и прочих излишеств, принялись развлекаться, кто во что горазд. Одни подались в большую политику, другие с головой ушли в бизнес, третьи увлеклись разнообразными религиозными и философскими учениями. А многие просто занялись коллекционированием.

Однако наиболее деятельные и богатые грандмастеры умудрялись совмещать все эти занятия, являясь одновременно очень влиятельными политиками, крупными бизнесменами, видными учёными и завзятыми коллекционерами. А самым-самым среди них по праву считался всё тот же Зефирен Ксирдаль, в загородную резиденцию которого я сейчас и направлялся. Господин Ксирдаль хотел обсудить со мной некий перспективный и взаимовыгодный проект, а на такие темы капитан Брингдаун готов беседовать в любое время и в любом месте.

Подлетая к городу, (его, не мудрствуя лукаво, также именовали Упернавиком), я в который уже раз удивлялся той дьявольской мешанине, в какую его превратила беспорядочная застройка. Возвышающаяся над старыми корпусами базового лагеря башня административного корпуса, суперсовременный космодром в обрамлении картофельных полей, только что смонтированные автоматические заводы рядом с примитивными кустарными мастерскими, жмущиеся к ним вплотную безликие кварталы стандартных домов из бетонопластика и брезгливо отодвинувшиеся поближе к лесу особняки грандмастеров, стилизованные под земной барокко.

Стремясь отгородить себя от суеты внешнего мира, хозяева некоторых дворцов даже установили над своими владениями пластиковые купола, не пропускающие ни шум, ни осадки, не загрязнённый промышленностью воздух. Нечего и думать пролететь над одной из таких крепостей на моём посадочном катере. Оскорблённый в лучших чувствах грандмастер может запросто подать в суд, и придётся заплатить немалый штраф, чтобы замять конфликт. К счастью, на космодроме меня поджидает личный флайер господина Ксирдаля, пилот которого наверняка сумеет выбрать оптимальный маршрут.

Интересно, что имеет предложить мне почтенный грандмастер? По предыдущим беседам он показался мне птицей высокого полёта и, следовательно, подходящим партнёром. Статный кареглазый и черноволосый красавец (здесь явно не обошлось без услуг биоскульптора), энергичный, улыбчивый, далеко не глупый. Немного сноб, как и подобает всякому нуворишу. Но к старому кэпу Брингдауну он обращался с надлежащим почтением, не лишённым, по-видимому, корыстного интереса. Так что же он задумал?

Привести ещё одну партию рабов на свои плантации? - Мелко. И для него, и тем более для меня. Заказать новую коллекцию антиквариата прямо со старушки-Земли? Я и так в лепёшку расшибусь, но достану что-нибудь сногсшибательное. Предложить мне эксклюзивные права торговли с Упернавиком? Что ж, возможно. И где-то даже заманчиво. Но Ксирдаль, при всём своём влиянии, вряд ли может принимать решения за целую планету. Скорее уж, он хочет заключить контракт на оптовые поставки предметов старины лично ему, чтобы, отобрав лучшее, перепродать остатки менее ловким конкурентам. Тоже неплохая идея - для самого Ксирдаля. Но ещё не факт, что она подходит для меня. Во времени я, несомненно, выиграю - не нужно устраивать все эти презентации, аукционы. Видимо, удастся избежать и некоторых накладных расходов. Но зато уж точно проиграю в цене и, боюсь, больше, чем сэкономлю на мелочах. И господин грандмастер не может не понимать, что я это понимаю.

Нет, он должен предложить нечто неожиданное, рискованное, но сулящее баснословные прибыли. Или я не разбираюсь в людях вообще и в бизнесменах в частности. Не случайно же могущественный грандмастер так настаивал на конфиденциальной встрече, стараясь не дать конкурентам ни единой возможности разнюхать свои планы.

Впрочем, к чему гадать? Часа через два я обо всём узнаю. Катер уже заходил на посадочную полосу космодрома, причём, без какой-либо помощи с моей стороны. За последнее время он проделал этот маршрут не менее тридцати раз, и последовательность действий глубоко въелась в электронные мозги бортового компьютера. Если когда и можно целиком положиться на автопилот, то именно в данном случае. Лёгкий толчок, смягчённый амортизатором кресла, затем тело резко бросает вперёд, но магнитное устройство безопасности не позволяет даже пошевелиться. Вот и все, прилетели.

Коллеги иногда посмеиваются надо мной из-за привычки ночевать на корабле, даже в тех случаях, когда гостишь в самых фешенебельных, благополучных и безопасных мирах. Сознаюсь, грешен. Но нигде я не чувствую себя так спокойно и уверенно, никогда мысли не текут так плавно и последовательно, как в моей собственной каюте на "Медее". Ради этого ощущения человека на своём месте можно позволить себе и небольшой перерасход горючего. Тем более что достаётся оно практически задаром. Возле любой уважающей себя звезды обязательно найдётся пара газовых планет, удалённых достаточно далеко для того, чтобы атмосфера замёрзла и превратилась в лёд. Да и вывоз льда с самого Упернавика пока не облагается таможенной пошлиной. Лучшего топлива для ионных двигателей ещё не придумали, и по опыту нескольких тысячелетий можно смело предположить, что уже и не придумают.

Должен заметить, что за это время вообще появилось не так уж много оригинальных идей. С тех пор, как человечество вступило в космическую эру, его прогресс ощутимо замедлился. В самом деле, какие эпохальные открытия случились за последние десять тысяч лет? Ну, эффект Хилла-Кокса. Ещё, вне всякого сомнения, клеточная регенерация. Изобретение дубликатора массы наделало много шума. А кроме этого? Так сразу и не вспомнишь. Усовершенствований и модификаций - миллионы, а выдающихся открытий - раз, два и обчёлся. Даже смешно сравнить с легендарными временами технической революции. Нет, человечество определённо топчется на одном месте.

И я готов сходу назвать причину такого застоя, (наверное, только я и могу, потому как только у меня есть с чем сравнивать), и причина эта - уже упомянутая КР. Люди получили возможность жить бесконечно долго, и при этом избавились от постоянного прессинга времени. Пропала боязнь не успеть сделать самое главное в жизни. Зачем торопиться, рвать жилы, если можно спокойно завершить работу завтра, через месяц, через сто лет. Да и нужно ли так мучиться, если ещё неизвестно, будет ли результат? Жизнь прекрасна, и не стоит её кардинально менять. Вот, разве что, усовершенствовать ещё парочку приборов. И лучшие умы человечества постепенно переключились с глобальных проектов, на насущные нужды. Вот теперь и приходится пожинать плоды.

Допустим, изобрели в своё время роботов, но думать их так и не научили. И приходится механическим монстрам выполнять роль дополнительной руки хозяина, работать носильщиками, уборщиками, официантами. Неужели это предел их возможностей?

Да, есть ещё андроиды, но с ними другая беда. Как только учёным удаётся добиться независимого абстрактного мышления у андроида, он тут же выходит из подчинения, перестаёт выполнять команды создателей, и в итоге приходится его уничтожать. Наверное, есть здесь какая-то закономерность, не принимаемая во внимание учёными, но факт остаётся фактом. Человек так и не научился создавать разумных помощников, остановившись на выпуске механических игрушек.

Вот, к примеру, направляется сейчас к моему катеру какой-то местный чиновник. И его сопровождают четверо роботов. Спрашивается, зачем такие сложности? Незамысловатую процедуру таможенной проверки они бы могли провести и без помощи человека. Тем более что я прилетаю на космодром практически ежедневно на протяжении трёх последних месяцев. Что это, если не проявление недоверия к собственным созданиям, признание их ущербности, неполноценности, неспособности к самостоятельной работе?

Да и чиновник-то слишком высокого ранга для такой простой миссии. Кажется, он вообще не с таможни, а скорее представитель департамента правопорядка. Интересно, с какого перепугу он здесь оказался? И почему это роботы вооружены бластерами? Чёрт подери, да здесь что-то не так!

Пока я постигал необычность ситуации, чиновник подошёл к отрытому боковому шлюзу катера, сунул мне под нос пластиковую идентификационную карточку с многозначным кодом (забавно - как, по его мнению, я должен проверить подлинность документа?) и представился:

- Марвин Шэррик, старший инспектор криминальной полиции. Я имею удовольствие говорить с мистером Грэмом Брингдауном, космическим торговцем с корабля "Медея"?

Мне ничего не оставалось, кроме как подтвердить:

- Да, это я,

- Очень приятно, капитан Брингдаун, - бодро отчеканил полицейский и приложил правую руку к фуражке. Потом почему-то замялся и продолжил уже как-то сконфуженно, - Точнее говоря, мне очень жаль, но я вынужден арестовать вас.

Сказать, что меня удивили его слова - это всё равно, что назвать меня одним из старейших спейстрейдеров. Нет, я не "один из", а самый старейший. И сейчас я был не просто удивлён, я был поражён, ошеломлён, ошарашен.

- На каком основании, позвольте вас спросить?

- По обвинению в мошенничестве.

Вот это новости! Всякое случалось со мной за долгие тысячелетия скитания в космосе. Приходилось отбиваться от своры мародёров, привыкших за время гражданской войны брать без спроса всё, что попадается на пути. Случалось сталкиваться и с организованными бандами на планетах развитой демократии. Доводилось разгонять беснующуюся толпу, натравленную религиозными фанатиками. Но никогда ещё мне не предъявляли обвинений в нечестной торговле. Старина Брингдаун всё это время придерживался твёрдого правила - fama pluris quam opes*.

- Здесь произошла какая-то ошибка, - сказал я полицейскому, пытаясь удержать улыбку на лице. - Вероятно, вы меня с кем-то перепутали.

Хотя, с кем? Кроме меня и Эдамса, никто из торговцев на Упренавике ещё не был. Но, может быть, это он успел здесь напакостить?

- Сожалею, мистер Брингдаун, но никакой ошибки нет, - покачал головой инспектор. - Вот ордер на ваш арест. И убедительно прошу вас, не оказывать сопротивления. Мне разрешено применить любые средства для вашего задержания. И если у меня самого не поднимется рука на звёздного торговца, то роботы выполнят приказ без рассуждений.

Тут он был, безусловно, прав. Хоть я давеча и ругал их создателей, с простой работой эти железки справляются идеально. А что может быть проще, чем поразить семифутовую, и к тому же малоподвижную мишень?

Да уж, презанятно заканчивается мой самый удачный за последнюю тысячу лет рейс!

Я надеялся, что недоразумение быстро разрешится. В крайнем случае, придётся провести в камере денёк-другой. Ну что ж, это даже небезынтересно в смысле разнообразия впечатлений. Как-то не доводилось мне раньше попробовать свои силы в амплуа подследственного. Впрочем, это всё, конечно, бравада, а на самом деле я был встревожен, выведен из равновесия и даже оскорблён в лучших чувствах. В цивилизованных мирах не принято так обращаться со звёздными торговцами. И пусть эти сумасброды не надеются, что я умолчу при случае о том, как меня здесь приняли.

Но первым делом мне предложили ответить на вопросы следствия. И я немного удивился, увидев, что допрос будет вести всё тот же инспектор Шэррик. Я, разумеется, не специалист, но во всех книгах и видеофильмах с криминальным сюжетом преступников арестовывают и допрашивают разные люди. Вероятно, в Упернавике до сих пор нехватка полицейских, если им приходится совмещать столь несхожие обязанности.

- Проходите, капитан Брингдаун, присаживайтесь, - нимало не смущаясь, поприветствовал меня Шэррик. - Не желаете воспользоваться услугами адвоката?

- Нет, это излишне, - самоуверенно ответил я. - Полагаю, мы и сами всё легко уладим. И давайте сразу перейдём к делу. Могу я поинтересоваться, в чём конкретно меня обвиняют?

Инспектор с пониманием отнёсся к моему нетерпению, но всё равно действовал слишком медленно. Достал из верхнего ящика стола, выполненного в классическом земном стиле, но, совершенно очевидно, местными умельцами, тонкую ярко-оранжевую папку, раскрыл её, откашлялся, поправил форменный галстук и только потом начал читать:

"В управление правопорядка Упернавика поступила жалоба от грандмастера Робера Лекера. Господин Лекер утверждает, что приобрёл на аукционе, проводимом космическим торговцем Грэмом Брингдауном, старинную книгу под названием "Бластер из мезолита" за авторством некоего Уиланда по цене один килограмм восемьсот восемьдесят грамм золота. Вышеупомянутый Брингдаун заверил Лекера, что книга изготовлена на Старой Земле в ХХI-м веке по старому исчислению. Однако, вернувшись домой, истец обнаружил, что книга напечатана на синтетической бумаге, каковую изобрели по меньшей мере на пятьсот лет позже. Таким образом, налицо попытка обмана покупателя с целью сбыть товар по заведомо завышенной цене. На основании вышеизложенного, грандмастер Лекер требует наказания нечестного торговца и возмещения материального и морального ущерба на общую сумму в пятьдесят килограммов золота. Дело поручено вести старшему инспектору криминальной полиции Марвину Шэррику".

Во время чтения инспектор периодически отрывался от документа и посматривал на меня. Карие, чуть прищуренные глаза были холодны и непроницаемы. Крылья длинного с небольшой горбинкой носа чуть подёргивались, словно охотничья собака, уже взявшая след, но ещё не спущенная с привязи. Тонкие бледные губы плотно сжаты, как будто сидели в засаде. Нет, не понравилось мне настроение инспектора.

А он тем временем закончил оглашение документа и с подчёркнутым равнодушием спросил:

- Что вы можете сказать в своё оправдание, мистер Брингдаун?

А что тут сказать? Я помнил эту книжонку. Ничего примечательного, кроме года выпуска в ней не было. Обычное развлекательное чтиво, каким в пору моей молодости были завалены все книжные магазины. Но я абсолютно уверен, что напечатана она на самой настоящей бумаге, и именно в то время, какое указано на форзаце. Слава богу, я не первую тысячу лет торгую книгами и просто не могу так грубо ошибиться.

Или я спутал её с какой-то другой, схожей по названию?

- Инспектор, а нельзя ли взглянуть на эту книгу?

Похоже, мой вопрос не застал Шэррика врасплох. Он снова склонился к ящику стола, немного повозился там и достал томик со скучной желтоватой обложкой.

- Пожалуйста, мистер Брингдаун. Вот она.

Достаточно было просто коснуться рукой корешка книги, чтобы убедиться в её юном возрасте. Отличить на ощупь настоящую бумагу, пусть даже пропитанную специальным сохраняющим составом, от синтетической для специалиста не труднее, чем на вкус определить, где апельсиновый сок, а где - томатный. Несомненно, это современное переиздание старинной книги. Хотя, следует признать, что выполнено оно достаточно качественно, с точной имитацией особенностей полиграфии XXI века. Но так же не вызывает сомнений и то, что я продал этому... да, Лекеру, другую книгу. Внешне как две капли воды похожую на эту, но другую

О чём я тут же и сообщил инспектору:

- Что ж, инспектор Шэррик, как я и предполагал, произошла ошибка. Эта книга не с моего аукциона.

- Ах, вот как! - криво усмехнулся полицейский. - А что вы скажете на это?

Он достал из папки ещё один документ и протянул мне.

Это был стандартный бланк государственного учреждения. Сверху - шапка с полным названием, внизу - дата, несколько печатей и целая россыпь подписей. А сама суть уместилась в три строчки: по заключению экспертов библиографического отдела департамента статистики Упернавика ни одной книги с названием "Бластер из мезолита" до моего прилёта на планету в каталоге не числилось.

Ничего не понимаю! Не с неба же она свалилась, как приснопамятный золотой болид? Хотя, постойте. Возможно, кто-то уже успел снять копию. Уж не сам ли Лекер? Решил, так сказать, возместить издержки на покупку антиквариата. И свалить всё на недобросовестного торговца. Похоже, что так всё и было. Ай да грандмастер, ай да ловкач!

- Послушайте, инспектор, я абсолютно уверен, что моя книга была подлинной, - со всей убедительностью, на какую только способен, заявил я. - А это - просто подделка. И насколько я понимаю, технически не трудно установить, когда и на каком оборудовании сфабрикована фальшивка. А дальше остаётся только найти самого изготовителя и выяснить, зачем ему понадобилось бросать тень подозрения на честного космического торговца.

Шэррик выслушал меня внимательно, сосредоточенно, механически покусывая верхнюю губу. Очевидно, ему не очень нравился такой поворот дела, но он не видел способа уклониться.

- Понятно, - произнёс он после долгой паузы. - Значит, вы настаиваете на проведении экспертизы?

- Да, именно так, - подтвердил я. - Категорически настаиваю.

- Хорошо, - согласился полицейский и повернулся к клавиатуре компьютера. - Я доложу начальству о вашем требовании, и полагаю, что оно согласится его выполнить. Только вы должны понимать, - продолжал он, одновременно распечатывая текст протокола допроса, - что вся эта процедура займёт определённое, возможно, длительное время. И поскольку обвинение с вас пока не снято, вам придётся дожидаться ответа в камере предварительного заключения. Сожалею, но таков порядок, изменить который скромный инспектор не в силах. Даже для такого уважаемого, известного всей Галактике человека, как капитан Брингдаун.

- Да, конечно, я понимаю, - поддался я на незамысловатую лесть, но тут же вставил ответную шпильку. - Однако надеюсь, условия будут соответствовать тому уважению, которое вы ко мне испытываете?

- О, да, вне всякого сомнения, - ни на мгновение не растерялся Шэррик. - Номер-люкс для вас уже приготовлен. Распишитесь, пожалуйста, в протоколе, и вас незамедлительно туда проводят.

Интересно, мне показалось, или в голосе инспектора кроме иронии прозвучали ещё и нотки злорадного торжества?

Насчёт люкса инспектор не сильно преувеличивал. Вполне пригодное для жилья помещение из трёх комнат с туалетом и душевой кабинкой. Плюс отдельный выход во внутренний садик.

Садоводство - ещё одно излюбленное занятие жителей Упернавика. И с учётом климата они добились здесь больших успехов. А я потерпел единственную, не считая, разумеется, этой странной истории с книгой, торговую неудачу. Один клиент, просто мастер, без всяких приставок, очень заинтересовался моей коллекцией семян, долго её изучал, но так и не нашёл ничего полезного для себя. Ничего такого, чего бы в его саду уже не было. Стоит ли говорить, что мы оба ужасно расстроились. А я ещё и испытывал какую-то неловкость за то, что не оправдал ожиданий почтенного мастера.

И чтобы хоть как-то загладить вину, решил прикупить у него семена некоторых растений, которых, как выяснилось, в моей коллекции не было. Садовод-любитель был тронут и на прощание даже подарил мне семена удивительного, по его словам, цветка Rudbeckia laciniata. И здесь уже он задел потаённые струны моей души. Очень немногие, даже профессиональные биологи, ещё помнят традицию называть животные и растения латинскими именами. И я никак не ожидал услышать любимую латынь на провинциальном Упернавике от скромного любителя. Растрогавшись, я пообещал ему посадить семена в своей оранжерее и полюбоваться удивительными цветами. Вот только приживались они у меня как-то неохотно. Хотя условия в оранжерее, конечно же, куда мягче, чем суровый климат Упернавика. А что с ними станется за время моей отлучки - вообще трудно предсказать.

Но в любом случае сад как-то скрашивал однообразие тюремных буден. Правда, гулять там разрешалось только в сопровождении робота-охранника и всего два раза в день по два часа. Но лично мне слишком долгих прогулок и не требовалось, всё-таки осень на Упернавике не располагает к длительному пребыванию на свежем воздухе. Так что большую часть времени я проводил в своих апартаментах.

Обслуживание тоже было более-менее пристойным. Трёхразовое питание с возможностью выбора блюд. Вино, фрукты. Раз в три дня заходил робот-парикмахер. Что было весьма кстати, поскольку я совсем недавно отрастил себе шевелюру до плеч, и время от времени возникала необходимость подкрашивать седину. Сигары вот только выдавали всего по две в день. К тому же местного производства и весьма посредственного качества. Но что поделаешь - в тюрьме приходится мириться с определёнными неудобствами. Да и неудобств было не так уж и много.

Проектировщики тюрьмы предусмотрели даже такую крайне необходимую каждому заключённому вещь, как небольшая комнатка с тренажёрами. И в ней, как и в жилых комнатах, был установлен информационный экран с обширной базой развлекательных, спортивных и научно-популярных программ. У меня было время с ней ознакомиться, поскольку полицейский не соврал и в другом - результатов экспертизы пришлось дожидаться долго. Подозрительно долго.

Вскоре у меня появились кое-какие интересные соображения по этому поводу. Благо пульт управления экраном позволял, не напрямую, вероятно, но и без особых проволочек, выходить в глобальную информационную сеть планеты, где особенно подробно освещалась политическая жизнь Упернавика. И при определённом навыке чтения между строк сразу становилось понятно, что власть здесь сосредоточена в руках группы грандмастеров, лидером которой являлся мой добрый знакомый Зефирен Ксирдаль.

Более того, оппозицию тоже возглавляли грандмастеры. Но практически вся их деятельность сводилась к попыткам как-то дискредитировать правящую группировку, вынудить Ксирдаля уйти из большой политики и самим занять освободившееся место. Не исключено, что и мой арест оказался частью этого не слишком замысловатого плана.

Предположим, кто-то из конкурентов пронюхал о планах Ксирдаля наладить совместный бизнес с космическим торговцем Брингдаунем. Поскольку в открытую тягаться с могущественным грандмастером никому не под силу, помешать осуществлению его замыслов можно лишь одним способом - выводом из игры слабого звена, то есть, меня. А заодно бросить тень и на самого Ксирдаля. Смотрите, мол, каков ваш кумир - крутит тёмные делишки с преступниками. Конечно, одним ударом такого гиганта не свалишь, но gutta cavat lapidem*. Ксирдаль может занервничать и допустить новые ошибки.

А подкупить полицию и устроить западню какому-нибудь растяпе, случайно оказавшемуся втянутым в большую игру - не такая уж и сложная задача в любом цивилизованном мире. Другое дело, что портить отношения с космическим торговцами обычно никто не рискует. Ибо еxoriare ultor!** Спейстрейдеры - гильдия слишком малочисленная, чтобы не обращать внимания на известия о том, что с одним из нас в каком-то из миров обошлись дурно. На сотни, если не на тысячи лет забудут коллеги о такой планете. Но раз уж кто-то решился нарушить неписаное правило, значит, ставки в игре немыслимо высоки.

Впрочем, прямые доказательства своей теории мне обнаружить так и не удалось. Инцидент с космическим торговцем в новостях не обсуждался, или, что более вероятно, бдительные стражи закона вырезали эти сообщения из базы данных тюремной информационной сети. А Лекер, хоть и не входил в число сподвижников Ксирдаля, открытым его противником тоже, судя по всему, не являлся.

А посему остаётся ждать и надеяться, что все мои выкладки - не более чем плод воспалённого воображения. А на самом деле всему виной случайное стечение обстоятельств. Но почему же тогда в них так долго разбираются?

- А, капитан Брингдаун! Очень рад, - инспектор встретил меня с таким радушием, будто долгие годы мечтал со мной познакомиться. - Проходите, присаживайтесь.

Не знаю, слыхал ли он про схему с добрым и злым полицейским, но в любом случае работал под доброго. Получалось не слишком убедительно. Радушная улыбка в сочетании с застывшим взглядом хорошо выдрессированного, но беспощадного хищника не создавала нужного образа. Впрочем, весьма возможно, что на моём отношении к нему сказалось двухнедельное заточение в пусть и комфортабельной, но всё-таки камере. Так или иначе, но в роли доброго следователя я предпочёл бы видеть кого-то другого, а мистера Шэррика предпочёл бы не видеть вовсе.

- Как поживаете, мистер Брингдаун? - продолжал лицедействовать инспектор. - Нет ли каких-нибудь жалоб?

- Спасибо, меня всё устраивает, - не принял игру я. - И если это всё, ради чего вы меня вызывали, то я бы хотел поскорей вернуться в камеру.

- Нет, отчего же? - сразу посерьёзнел он. - Я как раз собирался рассказать вам о том, как продвигается расследование.

Чёрт возьми, в каком балагане он брал уроки актёрского мастерства? Нельзя держать паузу с таким напряжённым выражением лица. Порылся бы для приличия в бумагах или смахнул воображаемую пыль со стола, например. Но нет, так он не сможет следить за моей реакцией. Тоже мне, психолог.

Не буду я смотреть ему в глаза, не дождётся! Меня, между прочим, давно интересует убранство его кабинета. Немного похоже на комнату тинэйджера, родители которого позволяют сыну некоторые вольности. По стенам развешаны фотографии известных манекенщиц и актрис, на полке любовно расставлена коллекция миниатюрных моделей флайеров и спортивных автомобилей. Рамка информационного экрана раскрашена в кричащие цвета. Сколько ж тебе лет, красавчик? И если я не ошибся в своих выводах, то как тебе удалось дослужиться до звания старшего инспектора?

- Может быть, вы неважно себя чувствуете и не расположены к долгой беседе? - засуетился он, почувствовав, что упускает инициативу. - Тогда я готов отложить её до более удобного случая.

- Как вам будет угодно, инспектор, - равнодушно ответил я и принялся рассматривать фарфоровый чайный сервиз в шкафу. Слишком много позолоты и мало вкуса. Подделка, как и следовало ожидать.

Не дождавшись какого-либо проявления нетерпения с моей стороны, инспектор вынужденно перешёл к изложению сути вопроса.

- Думаю, вам интересно будет узнать, мистер Брингдаун, что мы нашли полиграфический комбайн, на котором была отпечатана та злополучная книга.

- Да? - вежливо улыбнулся в ответ я. - Примите мои поздравления.

Шэррик счёл за лучшее не заметить моего сарказма.

- Экспертиза неопровержимо установила, что книга отпечатана на аппарате, принадлежащем грандмастеру Эвальду Шнаку. Информацию из памяти устройства кто-то удалил, но анализ синтетической бумаги позволяет сделать вывод, что произошло это в промежутке времени от полутора до пяти месяцев назад.

Не могу сказать, что сердце моё бешено забилось от счастья. Но всё-таки было приятно, что худшее уже позади. Не люблю, когда меня считают мошенником. Холодным дельцом, прагматиком - да, сколько угодно. Я сам не упускаю случая это подчеркнуть. Но обманщиком кэп Брингдаун никогда не был.

- Что ж, я рад, что недоразумение благополучно разрешилось, - удовлетворённо вздохнул я и поднялся с кресла. - Надеюсь, теперь я могу покинуть ваш гостеприимный дом? Извинений не нужно. Но компенсацию за вынужденный простой администрации Упернавика придётся уплатить.

- Подождите, мистер Брингдаун, я ещё не закончил.

Голос инспектора неожиданно окреп, приобрёл повелительную интонацию. Стыдно признаться, но он заставил меня сесть на место.

- Тут есть ещё одно любопытное обстоятельство: полиграфический комбайн грандмастер приобрёл у вас два месяца назад.

Великий космос, а ведь действительно - была у меня на складе такая игрушка. Я ещё удивлялся, кому и зачем она могла понадобиться.

- Ну и?.. - выдавил из себя я, уже догадываясь, к чему он клонит.

Шэррик прошёлся по кабинету, пригладил и без того прилизанные волосы и, наконец, произнёс:

- Следовательно, фальшивку всё-таки изготовили вы.

Сами по себе его рассуждения были довольно разумны, но применительно к ситуации выглядели полной чушью. Я-то ведь точно знаю, что это не моих рук дело. Но молокосос, похоже, уверен в обратном. Как же его переубедить?

- Послушайте, инспектор! Может быть, для вас это будет новостью, но весь цикл изготовления, от сканирования до переплёта, занимает всего несколько часов. Так что ваши грандмастеры вполне могли успеть напечатать фальшивую книгу.

Увы, моё заявление не произвело ожидаемого эффекта.

- Спасибо, мистер Брингдаун, меня уже просветили, - криво усмехнулся Шэррик. - Но согласитесь, что у вас было куда больше возможностей изготовить копию принадлежащей вам книги на принадлежащем вам аппарате, чем у грандмастера Лекера, купившего книгу, но и не имеющего необходимого оборудования, или грандмастера Шнака, владеющего аппаратом, но никогда не державшего в руках саму книгу.

Ах, вот на что они рассчитывали! Чёрт возьми, я только сейчас до конца понял, что это был заговор сразу нескольких влиятельных лиц. Тонкий, тщательно спланированный манёвр, позволяющий загнать меня в ловушку. Но не станешь же объяснять такую высшую математику этому первоклашке? И я стал цепляться за соломинку.

- А это точно установлено, что ваш грандмастер не держал в руках книгу?

- Абсолютно точно.

- Так ведь и я её тоже не держал!

Шэррик взглянул на меня с откровенно саркастической усмешкой.

- Вы в этом уверены, мистер Брингдаун?

Что значит "вы уверены"? Уж не хочет ли он сказать...

Vae victis!* Я ведь действительно держал в руках эту чёртову книгу. Более того - сам попросил дать её мне. Получается, что этот мальчишка меня облапошил. Экспертиза без труда определит, что на книге есть отпечатки моих пальцев, и оставлены они где-то в промежутке от недели до нескольких месяцев назад. Таким образом, следствие получит ещё одно доказательство моей вины.

Но это означает... Да, несомненно. Они все здесь заодно. Греймастеры сговорились не только между собой, но и подкупили следователя. Стало быть, и на благосклонность суда рассчитывать не приходится. Мышеловка захлопнулась. Но может быть, ещё не поздно что-то предпринять?

- Господин инспектор, я решил всё-таки попросить помощи адвоката. Это возможно?

С лица Шэррика уже не сходила торжествующая улыбка победителя.

- Да, разумеется, завтра же вы с ним встретитесь. Всего наилучшего, господин Брингдаун!

И тебе того же, сукин сын!

Адвоката звали Эллен Стью Брукс. Весьма эффектная блондинка лет двадцати восьми по старым земным меркам. Даже в своём теперешнем положения я не мог не оценить её по достоинству. Ноги от шеи, губы нараспашку, размер бюста - где-то между третьим и четвёртым. Голливудский стандарт, одним словом. Вот только глаза немного подвели, они оказались не голубыми, а серыми, серьёзно-сосредоточенными, умными какими-то. И это помогло переключиться на деловой тон.

Впрочем, не сразу. Ещё пару раз я всё же отвлёкся. Сначала на причёску, с одной стороны, строгую, тщательно уложенную, а с другой, слишком уж напоминающую нимб или лавровый венок. Деталь, много говорящая о характере новой знакомой.

А потом моё внимание привлёк костюм. Тоже очень продуманный. Строгая чёрная юбка почти до колен, скромная белая блузка и бежевый пиджак. Самый обычный с виду пиджак, до той поры, пока дамочка как бы случайно не повернулась ко мне спиной. О, это было незабываемое зрелище. Такой вырез сделал бы честь любому вечернему платью. И разумеется, блузка была сшита так, чтобы не портить впечатления. То есть, спину госпожи адвоката, (всю спину, вплоть до того места, которое и спиной-то уже назвать неудобно), она тоже не скрывала.

В общем, госпожа Брукс производила впечатление. Немного не в том смысле, который меня сейчас волновал, но я тут же решил, что общаться с ней в любом случае будет приятней, чем с каким-нибудь книжным червём, по самую макушку погружённым в свои законы. И Эллен, (мысленно я сразу же начал называть её по имени), в считанные минуты доказала правильность этого решения. Первым делом объявила размер гонорара, полагающегося ей в случае успешного исхода дела. Сумма по местным понятиям вполне разумная. А насчёт неудачного исхода она даже не заикнулась. Можно посчитать это бравадой, а можно - уверенностью в своих силах. Лично я предпочёл последнее объяснение.

Слушала она тоже хорошо, внимательно, не перебивая, лишь изредка задавая короткие, но важные вопросы. И быстро разговорила меня, заставив высказать не только факты, но и собственные догадки.

- Да, положение серьёзное, - задумчиво сказала она, когда поток моего красноречия, наконец, иссяк. - Значит, вы подозреваете, что действия недоброжелателей вызваны намерением грандмастера Ксирдаля заключить с вами некий важный контракт.

- Это единственное правдоподобное объяснение, пришедшее мне в голову за две недели ареста.

Пожалуй, сказано было чересчур пафосно, но я действительно много размышлял над этим, и ничего более разумного придумать не смог.

- Но подробности контракта вам не известны?

- Увы, да.

- Даже в общих чертах?

- Видите ли, мисс Брукс, грандмастер не пожелал вести обсуждение по дальней связи, опасаясь происков конкурентов. И как видите, не напрасно. Он предложил мне посетить его загородную резиденцию и там обо всём спокойно поговорить.

Эллен машинально, (я всё-таки думаю, что машинально, не контролируя свои действия), провела языком по верхней губе. Мой организм отозвался также на подсознательном, гормональном уровне.

- Что ж, - подвела итог она, - вполне возможно, что кто-то в окружении грандмастера Ксирдаля действительно снабжает конкурентов конфиденциальной информацией. Но, к сожалению, мы вряд ли сможем использовать этот факт. Ведь нужно сначала вычислить информатора, затем добиться его чистосердечного признания и, наконец, обеспечить ему возможность повторить свои слова в суде. На моей памяти, дальше первого пункта дело никогда не заходило.

Увы, что-то мне подсказывало, что госпожа адвокат абсолютно права. Но зато эти невесёлые соображения помогли справиться со слишком бурной реакцией организма на внешний облик моего защитника. Надолго ли?

- Точно так же у нас мало шансов разоблачить сговор грандмастеров Лекера и Шнака, - продолжала рассуждать Эллен. - И уж тем более - участие в нём старшего инспектора Шэррика.

- Согласен, - кисло улыбнулся я. - Так что же мне делать?

Она на несколько секунд зажмурила глаза, а когда снова открыла, я сразу заметил в них блеск новой идеи.

- А что если подойти к вопросу с другой стороны? Вы что-то говорили о том, что космические торговцы объявляют бойкот тем планетам, где с ними когда-то негостеприимно обошлись. Так?

Я кивнул.

- Можете привести примеры?

- Да сколько угодно! Вот, например, Селим Джунц совсем было уже заключил на Флорине контракт на эксклюзивную торговлю местной разновидностью хлопка. Очень красивая ткань, между прочим, из него получается, но теперь кристаллошёлк практически вытеснил её с рынка. Так вот, в последний момент Селим ухитрился схватить, прошу прощения, какую-то кишечную инфекцию. Ничего не поделаешь, прелести отсталого аграрного мира. Благо, там всё-таки нашлась более-менее приличная медицинская аппаратура, и бедняга промучился животом всего лишь два дня. Но за это время на планете успел произойти политический переворот. К власти пришли приверженцы теории социальной справедливости, которые объявили все запасы хлопка общепланетным достоянием, а экспорт его запретили. Мало того, сам Джунц едва не угодил в тюрьму за сотрудничество с преступным режимом. И спасло его как раз то, что он не успел подписать контракт. В итоге старина Джунц благополучно улетел с Флорины, но мы ещё тысячи полторы лет обходили её стороной, пока там в очередной раз не сменился общественный строй и пока мы окольными путями не узнали об этом радостном событии.

- Очень хорошо! - Оживилась она, продемонстрировав безупречную, ослепительную улыбку. - А нет ли какого-нибудь соглашения, конвенции о неприкосновенности космических торговцев, на которую мы могли бы ссылаться?

Ха, я и сам когда-то обдумывал эту идею, но забросил ввиду полной бесперспективности. Никому, кроме самих спейстрейдеров, такое соглашение не нужно. Разумный правитель сам поймёт, что для него лучше - один раз ограбить торговца или на протяжении тысячелетий взаимовыгодно сотрудничать со всей гильдией. А самодуров никакие запреты не остановят. Да и технически это осуществить чрезвычайно сложно. Сначала нужно обговорить детали с каждым из без малого двухсот торговцев. Потом отправить делегата для переговоров на каждый из более тысячи обитаемых миров. Наконец, собрать, обобщить, упорядочить результаты и разослать итоговый документ по всем планетам, присоединившимся к соглашению. Для завершения подобного подвига Геракла может не хватить даже почти бесконечной жизни спейстрейдера.

- Видите ли, мисс Брукс, это своего рода lex non scripta* космической торговли, нечто само собой разумеющееся. И вряд ли он когда-либо был зафиксирован на бумаге. Разве что на какой-то одной планете могли прийти к такому соглашению, но сейчас на вскидку я ничего похожего не припоминаю. Вот если бы покопаться в памяти корабельного компьютера...

Да, могу себе представить выражение лица инспектора, услышавшего просьбу проводить подследственного на корабль и позволить там понажимать какие-то кнопки. Он чего доброго, подумает, что я его за полного идиота принимаю. То есть, я, конечно, и принимал, но в последнее время изменил своё мнение.

- Послушайте, мистер Брингдаун, а что если я поищу в компьютере необходимую информацию? - Похоже, Эллен думала о том же, о чём и я, и даже пришла к сходному выводу. - Вы дадите мне код доступа, или как там у вас это делается...

- Сожалею, но это невозможно, - вынужденно остудил я её энтузиазм, - "Медея" - так называется мой корабль и компьютер, как главная его часть - будет выполнять распоряжения постороннего только в том случае, если я сам, находясь на борту, дам ей такую команду. А появиться там до суда мне никто не разрешит, опасаясь, как бы я не сбежал от наказания. Откровенно говоря, я бы, наверное, так и поступил.

- Да-да, конечно, я понимаю, - закивала своей прелестной головой Эллен и снова задумалась. На этот раз надолго.

Я не стал ей мешать, а просто наблюдал за процессом. Думающая женщина - всегда любопытное зрелище. Нет, не в том смысле, что редкое. Просто женщины при этом ещё и успевают думать, как они выглядят, когда думают. И мимика у них гораздо богаче, чем у мужчин в такой же ситуации. Да и не в этом даже дело. Смотреть на милое личико Эллен было куда приятнее, чем на физиономию полицейской ищейки Шэррика. И единственное, что омрачало мне удовольствие - её всё больше и больше хмурящиеся брови.

- Вынуждена признать, капитан Брингдаун, - заговорила она, так и не расправив озабоченную складку на лбу, - что, если ваши подозрения не беспочвенны, у нас почти нет шансов избежать судебного процесса.

- И не больше шансов этот процесс выиграть, - подсказал я.

Иногда старина Брингдаун бывает настолько понятливым, что самому противно.

- Нет, почему же? - попыталась улыбнуться Эллен. - Я бы не стала заявлять так категорично. Но вероятность проигрыша действительно очень велика.

М-да, чтобы раскрыть эту страшную тайну, вряд ли стоило нанимать адвоката.

- И что мне в таком случае грозит по вашим законам?

- Во-первых, возмещение ущерба и судебных издержек. Думаю, мне удастся сбросить аппетиты грандмастера Лекера до тридцати килограммов золота. Но это ещё не всё. Полагаю, суд приговорит вас и к лишению свободы.

- Надолго?

- Максимум - на двадцать лет, минимум - на десять, из них пять - условно.

Я смотрел на виновато улыбающегося адвоката и с трудом сдерживался от того, чтобы назвать её дурой набитой. Понимает ли она, что сейчас говорит? Десять лет! Да пусть даже пять, какая разница?! Ведь меньше чем через год вступит в силу Закон о конфискации, и любой желающий сможет захватить мой корабль. А желающие почему-то всегда находятся. Вроде бы никто никогда специально не объявлял содержание закона, но на любой, даже только что заселённой планете его знают чуть ли не дословно. И пусть там ещё сказано, что новый владелец корабля обязан передать прежнему всё своё имущество, но что это меняет? Вряд ли состоятельный человек захочет стать космическим скитальцем. Но даже если захочет, я как-то не могу представить себе сумму, за которую согласился бы добровольно расстаться с "Медеей". Не могу представить, что всю оставшуюся жизнь, сколько бы там ни было, проведу на какой-то паршивой планетке. Нет, тысячу раз нет!

Но что же делать, чёрт возьми, что же делать?! Кому предложить взятку, кому пригрозить, кого убить, в конце концов?! Давай, милая, соображай! Ты же адвокат, ты знаешь все лазейки в ваших проклятых законах. Должен же быть хоть какой-нибудь выход. Мы просто пока его не видим, не замечаем.

Стоп! В разговоре ведь промелькнула какая-то двусмысленная фраза, но я был слишком взволнован и не стал уточнять. А теперь не могу вспомнить, о чём шла речь. Хотя... Подожди, дорогая, ничего пока не говори! Сейчас, сейчас. Ага, вот она!

- Мисс Брукс! - спросил я, старательно сдерживая удары превратившегося в стенобитную машину сердца. - Вы ведь говорили, что у нас почти нет шансов избежать процесса. А что означает это "почти"?

Какое-то время Эллен непонимающе смотрела на меня, потом всё же сообразила, чего я от неё добиваюсь, но лицо её осталось хмуро-сосредоточенным, как я ни надеялся на обратное.

- Ну, чисто теоретически возможен вариант прекращения дела по ходатайству какого-либо высокопоставленного лица, - без особого энтузиазма объяснила она. - Но ведь вы же сами предполагаете, что процесс выгоден группе грандмастеров.

- Да, но не Зефирену Ксирдалю! - возразил я. - Он-то как раз может подать такое ходатайство, если не из расположения ко мне, то хотя бы с целью насолить конкурентам. In hostem omnia licita*.

- Ах, да! У вас же с ним какие-то деловые отношения, - вспомнила она.

- Ну, не совсем так. Мы собирались наладить контакты.

- Какая разница?! Главное, что он заинтересован в вашем освобождении.

- In hac spe vivo**.

- А как вы думаете, грандмастер Ксирдаль знает, что с вами произошло?

- Трудно сказать. В новостях о моём аресте ни слова не говорилось, но не исключено, что цензура удаляет какую-то часть информации. Да и неизвестно ещё, есть ли у Ксирдаля время просматривать новости.

- Да, - согласилась она, - грандмастер - очень занятой человек. Но я добьюсь, чтобы он меня принял и выслушал.

- Очень рассчитываю на вас, мисс Брукс! - я постарался изобразить беспомощное выражение лица. Откровенно говоря, это не потребовало запредельных усилий. - Вы только устройте мне встречу с Ксирдалем, а я уж сумею его убедить. Или заинтересовать.

- Надеюсь, что так, - улыбнулась Эллен, и тут же в её глазах вспыхнул лукавый огонёк. - Но позвольте дать вам один совет: не щеголяйте перед грандмастером своей латынью. Она и мне-то уже до чёртиков надоела, а Ксирдаль и вовсе может подумать, что вы над ним издеваетесь.

- Mea culpa!*** - усмехнулся я, но заметив, что моя благодетельница снова нахмурилась, поспешил её упокоить. - Хорошо-хорошо, я постараюсь обуздать свои дурные привычки.

О, женщины! Кто может предугадать заранее, что вам понравится, а что вызовет негодование?!

Эллен оказалась настоящим профессионалом. Я никак не ожидал, что она свяжется к Зефиреном Ксирдалем так быстро. Грандмастер посетил меня уже на следующий день, во время утренней прогулки по тюремному саду. Моей прогулки, разумеется. Сам грандмастер предпочитал отдыхать от трудов праведных в собственном парке, занимавшем, если верить выпускам планетарных новостей, площадь около трёхсот гектаров.

Визит Ксирдаля был чисто деловым, о чём наглядно свидетельствовали два робота-охранника, вкатившиеся в сад незадолго до его прихода и тут же начавшие ощупывать видео-, термо- и спектро-датчиками окружающие предметы. Вид у механических телохранителей был настолько впечатляющий, что даже их полицейский коллега, обычно сопровождающий меня на прогулках, вдруг остановился и словно бы опасливо попятился.

Однако этого оказалось недостаточно, и он, видимо получив команду по радио, бесшумно юркнул в какую-то потайную дверь. И только после этого Ксирдаль появился в саду в сопровождении третьего робота. Нет, пожалуй, я не хотел бы стать грандмастером. Ничто, и богатство - в первую очередь, не дается человеку просто так, даром. Nihil habeo*... Ах, да, мы же договорились - без латыни.

И к разговору Ксирдаль тоже подошёл по деловому, без всяких там "рад вас видеть" или "как поживаете?" Согласитесь, последний вопрос прозвучал бы довольно-таки издевательски. Но нет, если грандмастер и позволил себе отступления, то только с целью показать свою неосведомлённость о событиях последних двух недель.

- Капитан, уверяю вас, я совершенно не был в курсе ваших проблем, - начал он, энергично тряся мою руку. - Да, я удивился тому, что вы не явились на встречу, но мало что могло вам помешать. Тем более что и у меня появились неотложные дела. Видите ли, скоро выборы в парламент, и очень многие на этой планете хотели бы вставить палки в колёса вездеходу по имени Ксирдаль. Полагаю, всё, что приключилось с вами - их рук дело. Глупцы! Жалкие завистники! Они даже не понимают, что вредят в первую очередь не мне, а всей планете. Ведь после таких провокаций вряд ли кто-нибудь из спейстрейдеров захочет в ближайшем будущем посетить Упернавик. Но ничего, я постараюсь исправить положение.

- Был бы вам крайне признателен, господин Ксирдаль.

- Зефирен, просто Зефирен, - поправил он и опять протянул руку.

- Грэм, - пришлось ответить мне.

- Отлично, Грэм! - оскалился в улыбке грандмастер. Наверное, так он выглядит на предвыборных плакатах. - Я и не сомневался, что мы с вами поладим. Деловые люди всегда сумеют понять другу друга. Значит, так. Насчёт обвинения не беспокойтесь. Я сумею закрыть дело и вытащить вас отсюда. Кое на кого придётся надавить, но у меня найдутся рычаги к каждому. Я ведь и политик, и бизнесмен в одном лице, а это, доложу я вам, дьявольское сочетание. Вы согласны со мной?

Признаться, его энергия слегка выбила меня из колеи. Хотя, возможно, это случилось ещё раньше. Трудно просидеть две недели под арестом и остаться абсолютно спокойным, прагматично рассуждающим человеком.

- Да, разумеется, - пролепетал я, не совсем понимая, куда он клонит.

- Так вот, Грэм, - продолжил он таким тоном, что я опять представил его перед микрофонами и объективами журналистов, - как деловой человек, вы не можете не понимать, что всё на свете имеет свою конкретную цену. Справедливость, законность, гуманизм - всего лишь отвлечённые понятия, но за каждым из них стоит множество целей, интересов, намерений самых разных людей. Настолько тесно завязанных, что стоит потянуть за один кончик, как весь клубок придёт в движение. И чтобы упокоить его понадобится немало сил и затрат. В том числе и материальных.

Ах, вот в чём дело! Так бы сразу и сказал, без прикладной философии. Собственно, я и не ожидал, что почтенный грандмастер согласится помочь мне из одной лишь любви к справедливости.

- О чём речь, Зефирен, - попытался я подстроиться под его манеру разговора. - Само собой, я компенсирую все издержки.

- Бросьте, Грэм! - поморщился Ксирдаль. - Мы же с вами не уличные торговцы. Деньги для меня давно уже не цель, а только средство для достижения других целей. И я рассчитываю, что вы поможете мне вплотную подобраться к одной из них.

Нет, я всё-таки никак не поспеваю за логикой этого человека. "Да" у него переходит в "нет", а потом возвращается обратно с поразительной скоростью. И выглядит так, будто никуда со своего места и не уходило.

- Так что я должен сделать?

- О, пустяки! Всего лишь выполнить небольшое поручение. Раздобыть одну редкую, можно сказать, уникальную книгу. Правда, для это придётся слетать на другую планету, но вас-то, я думаю, такие сложности как раз и не испугают.

Ага, понятно! Скорее всего, именно об этом деле он и хотел поговорить на встрече, которой так невежливо помешала упернавикская полиция. И, пожалуй, теперь у меня меньше шансов отказаться от его предложения.

- А что за книга, если не секрет?

- Ну, что вы, Грэм! - Ксирдаль опять продемонстрировал идеальную улыбку. - Какие у меня от вас могут быть секреты? Это так называемая "Книга пророка Дэна". Считается, что она безвозвратно утрачена ещё в древние времена. Но у меня есть основания считать, ну, или хотя бы надеяться, что отдельные её экземпляры могли сохраниться до наших дней.

- Пророка Дэна? - переспросил я. - Что-то не припомню ни такого пророка, ни тем более его книги.

- Это долгая история, - скорчил он кислую мину. - Не хочется сейчас тратить время на объяснения. Позднее мои люди предоставят вам полную информацию. Давайте решим главный вопрос - вы берётесь выполнить поручение?

Как будто у меня есть возможность отказаться! Да я готов съездить хоть к чёрту на именины, лишь бы выбраться из этой клетки! Но сохранить лицо, конечно же, необходимо.

- Скажите, Зефирен, раз уж всё на свете имеет цену, то почему я должен выполнять ваше поручение бесплатно?

- А разве свобода - это такая уж мизерная цена? - удивился грандмастер.

- Свобода - понятие отвлечённое, - вернул я ему должок. - И относительное. Если я в течение длительного времени буду выполнять чужую волю, то моё положение трудно назвать свободным.

- А вы, оказывается, софист, Грэм! - с уважением посмотрел на меня Ксирдаль. - Ну, хорошо. Я заплачу. Предположим, триста килограммов золота. По рукам?

По губам бы тебе за такое предложение! Смешная цена, особенно для Упернавика. Я перестал бы уважать себя, если бы согласился на эту подачку.

- Пятьсот, - назначил я свою цену. - И это только аванс, за дорогу туда. По возвращении - ещё пятьсот. А если вернусь не с пустыми руками - ещё столько же в качестве премии.

Ксирдаль, кажется, обомлел от моей наглости.

- Не много ли за одну книгу? - выдавил он из себя после долгой паузы.

- Насколько я понял, речь идёт об уникальной книге? - не моргнув глазом, парировал я. - Так что, может быть, я ещё и продешевил.

- Ну, что ж, - сдался грейтходер, - хорошо, что мы сразу расставили все точки над i. Тогда и у меня будут одно уточнение: с вами отправятся двое моих людей. И вам помощники не помешают, и мне так будет спокойнее.

Э-э, нет! Так мы не договаривались. Не хочу, чтобы последнее слово осталось за ним. Примета плохая.

- За перевозку пассажиров - отдельная плата.

И тут вдруг Ксирдаль расхохотался. Совершенно не к месту, на мой взгляд. Но его, по-видимому, это не смущало. Он фамильярно хлопнул меня по спине, и всё ещё похрюкивая от смеха, наставительно произнёс:

- Ничего-то ты не понял, Грэм! Какие же они пассажиры? Неужели ты думал, что я отпущу тебя со своим золотом, не позаботившись о том, чтобы ты обязательно, гарантированно вернулся. Нет, дружище, на время полёта ты передашь управление кораблём моим людям. Именно так, как объяснял госпоже Брукс - находясь на борту, громко и чётко прикажешь компьютеру выполнять все распоряжения этих людей. Вплоть до возвращения на Упернавик, когда они сами объявят, что миссия закончена. И тогда уж - катись на все четыре стороны. Вот так-то, дорогой капитан! Теперь все условия сделки обговорены.

Я немного подождал, не рассмеется ли он снова, давая понять, что пошутил. Но нет, на этот раз он говорил серьёзно. Возможно, впервые с начала нашего разговора.

М-да, вот ты и доторговался, старина Брингдаун! Хотя, наверное, торг здесь ни при чём. Ксирдаль всё уже давно продумал и только забавлялся, наблюдая, как я пытаюсь выклянчить у него мелкие уступки. Знал, что своего - главного - добьётся.

Но я всё равно должен был почувствовать неладное. Слишком уж мягко стелил грандмастер, чтобы не подложить под перины такую горошину, от которой по всему телу пойдут синяки. А я со всего размаху на неё плюхнулся.

- Ну, так как, Грэм? - словно сквозь туман услышал я голос Ксирдаля. - Мы договорились?

Вот и я не пойму, мы договариваемся, или он просто объявляет мне свои условия.

- Могу я немного подумать? - спросил я больше из упрямства, чем действительно надеясь найти выход из положения.

- Можете, конечно, - пожал плечами грандмастер. - Но разве у вас есть выбор? Раньше, чем через три месяца судебный процесс не начнётся, даже если вы прямо сейчас сознаетесь во всех преступлениях, произошедших на Упернавике с момента его заселения. Ещё месяц будут длиться слушания. Предположим, вас по какому-то странному стечению обстоятельств всё-таки оправдают. Но истец наверняка подаст кассационную жалобу. И пока её будут рассматривать, а на это тоже месяца четыре, если не пять, вас с планеты не выпустят. И что мы имеем в итоге? Как раз год с того дня, когда ваша "Медея" вышла на орбиту Упернавика. Догадываетесь, что случится дальше?

Так, значит, ему и про Закон о Конфискации известно. Хотя, чему тут удивляться? Грандмастер - не последний человек в этом мире. Все планетарные архивы к его услугам. Но он, вероятно, намекает, что в случае моего отказа про закон узнает всё население планеты. И несколько отчаянных голов среди них обязательно найдётся. Положение - лучше не придумаешь.

Пока я лихорадочно размышлял, Ксирдаль неторопливо прошёлся взад-вперёд по дорожке, сорвал какой-то цветок, что настрого запрещено распорядком, повертел в руках, понюхал, выбросил и снова обратился ко мне.

- Чтобы вам было проще принять решение, я, пожалуй, назову имена тех, кто полетит с вами. Это небезызвестные вам старший инспектор Шэррик и адвокат Брукс.

Должно быть, у меня на мгновение потемнело в глазах. Если выберусь из этой переделки, надо будет пройти очередной курс КР. Здоровье стало совсем ни к чёрту. Но вообще-то с таким ударом трудно справиться любому организму. Вот, оказывается, в чём секрет! Все, с кем мне приходилось общаться в последнее время, действовали по заданию Зефирена Ксирдаля. Это он выпросил у Лекера ту книжонку, он же взял у Шнака напрокат полиграфический комбайн и отпечатал на нём фальшивку, затем написал от имени Лекера жалобу в департамент правопорядка и устроил так, чтобы она попала в руки Шэррика. Тот, следуя инструкциям хозяина, вынудил меня обратиться за помощью к адвокату. А красотка Эллен, выведала у меня секрет передачи управления кораблём.

Что ж, браво! Я тоже неплохо исполнил свою роль, практически ни разу не отклонившись от сценария, написанного талантливым негодяем Ксирдалем. Осталось только доиграть финал.

- Хорошо, я согласен, - сказал кто-то моим голосом, а потом сам я добавил, - и будь ты проклят!

- Я, Грэм Брингдаун, капитан и владелец космического корабля "Медея", находясь в твёрдой памяти и здравом рассудке...

Господи! Если ты где-то там есть, если ты меня сейчас слышишь, молю - останови меня! Не дай мне произнести до конца эти слова! Не дай совершить самое страшное предательство, какое только может вообразить спейстрейдер - предать собственный корабль. Позволить чужим, неумелым рукам прикасаться к клавиатуре корабельного компьютера, чужим, равнодушным голосам отдавать ему команды. Господи, не допусти осквернения святыни! Назначь любую цену, любое покаяние, я всё исполню. Хочешь, я тысячу лет буду возить по Галактике бродячих проповедников? Хотя и не уверен, что они имеют к тебе какое-то отношение. Тогда, хочешь, я сам стану проповедником и буду передавать людям твои слова, ничего не изменяя и не добавляя от себя. Я на всё готов, Господи, только помоги мне! Подскажи, что делать?!

- Что же вы замолчали, Грэм? Продолжайте, пожалуйста.

Что ж, примерно так я и думал. На этой планете есть только один бог, и зовут его Зефирен Ксирдаль. А все остальные должны либо исполнять его волю, либо умереть. Но мне даже умереть не дадут. В руке у Ксирдаля импульсный парализатор, и если я хоть на одно слово отступлю от текста, самим же грандмастером написанного, то следующего слова сказать не успею. Даже если он промахнётся, по углам рубки дежурят шесть его роботов охранников с таким же оружием. Поражённого парализующим импульсом можно привести в чувство всего за полчаса, и тогда процедура повторится с начала. Собственно, я уже опробовал на себе действие этой безобидной с виду трубочки, когда попытался первым проскочить в причальный шлюз и закрыть за собой люк корабля. И рассуждаю вовсе не теоретически, а пересказываю то, что уже происходило. Очень неприятные ощущения, доложу я вам. И совершенно бессмысленное геройство. Нет, сейчас ничего невозможно изменить.

- Да, да, конечно, - успокоил я всемогущего грандмастера, прокашлялся и продолжил чтение. - С этого момента на неопределённый срок передаю управление кораблём присутствующим здесь Марвину Шэррику и Эллен Стью Брукс. Получить назад свои права на корабль я смогу лишь тогда, когда оба вышеназванных человека отдадут корабельному компьютеру соответствующий приказ. Я, Грэм Брингдаун, даю последнюю команду - занести мои слова в неуничтожимую секцию памяти.

Всё, Иуда исполнил своё чёрное дело и может теперь сколько угодно отказываться от тридцати серебряников - сказанного не воротишь.

Я отошёл к стене и плюхнулся прямо на пол. В ослабленном тяготении это упражнение не может причинить большого вреда организму, но я сейчас даже пожалел, что не испытываю боли. То есть, испытываю, но не там и не такую. Совсем не такую.

- Компьютер, подтвердите факт передачи управления кораблём! - услышал я откуда-то издалека слова Шэррика. Это тоже была часть заранее отрепетированного спектакля, только моя роль в нём уже закончилась.

- Подтверждаю, что с этого момента и до соответствующего приказа я выполняю распоряжения Марвина Шэррика и Эллен Стью Брукс.

Признаться, я надеялся уловить нотку сожаления в механическом голосе "Медеи". Но напрасно. Впрочем, даже если предположить, что у неё действительно имеется душа, как я иногда почти всерьёз думаю, то и тогда она не обязана жалеть такого бессовестного бывшего хозяина. Ненавидеть, презирать - ещё куда ни шло. Но ведь и презрения я тоже не услышал.

- Вот и славно! - заключил Ксирдаль. - Действуйте по моим указаниям, а у меня и здесь, на Упернавике дел хватает. Счастливого пути!

Он пожал руку Шэррику, церемонно раскланялся с Эллен и подошёл ко мне. Я всё так же сидел на полу у стены, и отчётливо видел носки его щегольских ботинок в двух шагах от меня, но даже не поднял головы. Не потому, что надеялся хотя бы этим отомстить коварному грандмастеру. Просто в тот момент мне не хотелось ничего говорить, двигаться, дышать, жить. Даже умереть не хотелось. Мне было всё равно.

Кажется, и Ксирдаль это понял, потому что молча повернулся и вышел из рубки. Впереди и позади него бесшумно двигались верные роботы. "Медея" послушно раскрывала перед чужаками все двери и люки, и через пару минут по лёгкой вибрации пола и стены я понял, что планетарный челнок грандмастера отделился от корпуса корабля.

Одной неприятной физиономией на "Медее" стало меньше. Но по большому счёту это ничего не меняет. Медленно, заставляя каждый мускул выполнять непосильную работу, я поднялся с пола и пошёл в свою каюту. Отныне в рубке мне делать нечего. Да и нет у меня никакого желания там находится.

За пять шагов от спасительной двери меня окликнул Шэррик, возвращающийся от причального шлюза.

- Куда это вы, Брингдаун? - строго вопросил он. - Ваше место в рубке. Через полчаса мы стартуем.

- А мне-то какое дело? - удивился в ответ я, не прерывая движения к цели. - Стартуйте когда вам угодно. Скатертью дорога!

- Разве вы не хотите проследить за стартом? - несколько смешался узурпатор. - Вдруг я что-нибудь сделаю не так?

- Командир не может сделать не так, - наставительно произнёс я, отрывая дверь каюты. - Командир всегда прав, пусть даже он - круглый дурак. В общем, парень, у тебя руль - ты и рули.

И не дожидаясь продолжения, я с силой, ломая пневматические демпферы, захлопнул дверь за собой.

Побыть в одиночестве мне не дали. Не прошло и пяти минут, как послышался тихий, но настойчивый стук.

- Откройте, Грэм!

Значит, мальчишка посчитал ниже своего достоинства упрашивать меня. Послал на переговоры помощницу. Или понадеялся, что с женщиной я буду вежливее. Ха-ха, можно подумать, что эту стерву я люблю больше, чем его самого.

- Я никого не звал, - буркнул я, совершенно не заботясь о том, слышно ей что-нибудь или нет. - Оставьте меня в покое!

Впрочем, я не обольщался насчёт того, что она сразу послушается. Такие люди обычно крайне настырны.

- Я ведь всё равно не уйду, - подтвердила Эллен мои худшие опасения. - Послушайте, Грэм, не будьте ребёнком! Я догадываюсь, что вы думаете обо мне и о Марвине. Допустим, в чём-то вы и правы, но ведь мы всего лишь выполняли свою работу. И выполнили её, согласитесь, неплохо. И, в конце концов, нам всё равно придётся как-то уживаться вместе на этой маленькой посудине. Может быть, начнём привыкать прямо сейчас?

Нет, всё-таки она обладает удивительным даром действовать мне на нервы.

- "Медея" - не посудина, а один из лучших кораблей в Галактике, - рявкнул я, чуть приоткрыв дверь. - И это не бахвальство, а факт, признаваемый всеми спейстрейдерами.

Эллен тут же воспользовалась моментом и просунула острый, совсем девчоночий локоть в узкую щель между дверью и косяком.

- Тем более, - мягко сказала она. - Вы же не хотите, чтобы мы с Марвином угробили ваш прекрасный корабль? Тогда помогите нам!

- Ах, вот в чём дело! - театрально воскликнул я. - Маленькие детки, укравшие чужую машину, оказывается, даже не умеют с ней управляться! Что ж тогда хитрый дядя Зефирен не послал на задание кого-нибудь постарше?

- Капитан Брингдаун, вы можете две минуты спокойно меня послушать?!

Применительно к ситуации титул прозвучал как насмешка. Какое-то время я боролся с искушением придавить ей руку дверью, но это уже действительно было бы мальчишеством, чтобы не сказать грубее. И после подобной выходки я вряд ли смог бы и дальше считать себя джентльменом. Врага нужно уважать, и только тогда можно его победить.

Как я сказал - победить? Это что-то новенькое. Значит, сам того не сознавая, я уже принял решение. Не бог весть какая оригинальная идея, но всё-таки лучше, чем безразличие или смирение.

- Хорошо, две минуты - могу.

- Спасибо, - облегчённо вздохнула Эллен. Всё-таки улыбка у неё очаровательная, какая бы змеиная сущность за ней не скрывалась. - Так вот, Грэм, неужели вы думаете, что Ксирдаль, если бы ему был нужен просто корабль, не смог бы его получить более простым способом? Например, отнять силой, и не обязательно даже у вас, а хотя бы у того же Эдамса. Но грандмастер хотел заполучить судно вместе с капитаном, одним из лучших капитанов в Галактике. Понимаете? Ни один из нас, сколько бы ни учился, никогда не приблизится к вам в искусстве кораблевождения. Не говоря уже про опыт общения с жителями различных планет, который тоже наверняка пригодится. Грэм, давайте заключим своего рода пакт о ненападении. Я понимаю, что вы сейчас не можете испытывать к нам добрых чувств, но постарайтесь сохранить холодный рациональный разум. Мы не можем без вас обойтись, но и вам не удастся от нас избавиться, пока миссия не будет выполнена. Так помогите нам справиться с ней побыстрее.

Что ж, разумно. Но беда в том, что и прежние предложения мисс Брукс тоже казались мне не лишёнными смысла. Только второго смысла я в них не разглядел. Не хотелось бы снова наступать на те же грабли.

- А где гарантия, что после окончания рейса вы не найдёте какой-нибудь способ обойти соглашение и оставить корабль у себя?

- А оно нам надо, капитан? - усмехнулась Эллен. - Вы думаете, всем так сильно нравиться путешествовать между звёздами? Марвин уже сейчас себя чувствует неуютно, хотя мы ещё, условно говоря, с места не сдвинулись. Мне самой уже приходилось перебираться с планеты на планету, но я тоже ничего приятного в этом деле не нахожу. А Ксирдаль? Он может себе позволить купить хоть десять таких кораблей, но почему-то не покупает. Наверное, они всё-таки ему не нужны.

А, в чёрную дыру вас всех, со всеми вашими хитростями! С ходу тут всё равно не разобраться. Нужно всё хорошенько обдумать. А пока сделаю вид, что её слова меня убедили.

- Хорошо, - стараясь сохранять равнодушный тон, согласился я. - Считайте, что перемирие заключено. Через пять минут я зайду в рубку. И для начала я хотел бы узнать, куда нас всё-таки послал любезнейший мистер Ксирдаль?

- А я-то всё жду, когда вы об этом спросите?! - Эллен снова озарила каюту своей улыбкой. Даже к лучшему, что я теперь знаю, как об неё можно обжечься. - Нам нужно попасть на Кассилию. И как можно быстрее.

Услышав название, я почувствовал себя несколько неловко. Не помню я такой планеты, хоть убейте! Старейший спейстрейдер, называется! Какая-то деревенщина, всего-то один раз побывавшая в поле Хилла-Кокса, знает больше, чем ты. Но не признаваться же ей в своём невежестве, в самом деле?!

- И чем же, скажите на милость, заинтересовала мистера Ксирдаля эта провинциальная глушь?

Похоже, Эллен всё-таки меня раскусила. Слишком уж откровенно заплясал в её глазах озорной чёртик. Однако ей быстро удалось загнать его куда-то поглубже, и ответ прозвучал без малейшего намёка на иронию.

- Когда вы придёте в рубку, Грэм, то увидите на столе чип со всеми нужными вам материалами. Заодно там говорится и о книге, которую мы должны найти. Увлекательного чтения вам, капитан Брингдаун!

Почитаю, девочка, можешь не сомневаться! В любом случае, прежде чем составлять план боевых действий, следует досконально изучить обстановку.

"Медея" медленно, пока ещё медленно, уходила от плоскости эклиптики Иггдрасиля. Пространство впереди было девственно чистым, как познания мистера Шэррика в области космонавтики. Ни тебе метеоритных потоков, ни туманностей, ни одиноких блуждающих булыжников. Хотя я бы не возражал, если бы мне сейчас встретился брат-близнец того камешка, что некогда упал на Упернавик. Но даже Золотой Шар не принёс бы мне настоящего счастья. В лучшем случае, у меня появилась бы возможность приобрести новый корабль. А мне нужна была моя "Медея", но как раз её я пока не могу вернуть. Ни за какие деньги. Остаётся утешаться тем, что надоедливый бывший инспектор наконец-то вышел из рубки.

Но сначала я провёл небольшую разведку боем и добился первой крохотной победы. Впрочем, это была всего лишь победа здравого смысла, и решающую роль в ней сыграло то обстоятельство, что Эллен поддержала мои требования. В самом деле, невозможно же каждую команду, каких иногда приходится подавать по несколько десятков в день, согласовывать с обоими надсмотрщиками. Ладно бы просто согласовывать, а то ведь приходится подробнейшим образом объяснять, какой маневр и с какой целью я собираюсь провести. Ко всему прочему, мои слова ещё и доходят до слушателей с разной скоростью. А, как известно из теории, быстрота совершения группового действия определяется по тому моменту, когда его закончит последний член группы. Таковым, как правило, оказывался именно Марвин. И после третьей попытки это тугодум перестал меня раздражать и начал откровенно бесить.

- Послушайте, адмирал Шэррик, - обратился я к нему с предельным почтением, в котором только последний дурак не распознал бы злой иронии, - мне так и придётся на протяжении всего полёта читать вам получасовые лекции по теории кораблевождения, прежде чем вы соблаговолите разрешить мне чуточку подкорректировать движение "Медеи"? В данный момент это не так уж и принципиально, но в космосе случаются ситуации, когда решение нужно принимать мгновенно.

Шэррик густо покраснел, но не успел ответить. Его опередила Эллен.

- Действительно, Марвин, глупо как-то получается.

- Глупо?! - щенок тут же поменял направление атаки и набросился уже на неё. - Что глупо? Выполнять инструкции хозя... - он запнулся, но тут же поправился, - грандмастера Ксирдаля?

- Не стесняйтесь, уважаемый адмирал! - я не мог не использовать удобный момент для мелкой мести. - Называйте вещи своими именами. Хозяину ваша оговорка непременно понравилась бы.

- Грандмастер Ксирдаль, - ледяным голосом напомнила мисс Брукс, - хочет, чтобы мы нашли книгу и вернулись назад. И если наша нерасторопность помешает выполнению задачи, это и будет глупо.

- Но мне приказано проверять каждое действие капитана, - сбросил обороты Шэррик.

- Ну, а если возникнет экстремальная ситуация, когда от быстроты маневра будет зависеть жизнь экипажа? - напомнил я.

- Да что такого может произойти в пустом пространстве? - наивно воскликнул наш адмирал.

Далее последовал ещё один получасовой доклад, в котором я не перечислил и половины нештатных ситуаций, случавшихся со мной за долгие столетия скитаний в космосе.

- Спасибо, капитан Брингдаун! - остановила меня Эллен. - Мне кажется, для первого раза достаточно.

Даже Марвин к этому времени осознал, что упорствует себе во вред.

- Но ведь мы не можем вернуть ему управление кораблём, - вслух задумался он. - Как же нам поступить?

Да уж, обязанности инспектора полиции он исполнял куда уверенней. Я даже чуть было не принял его за умного человека. Но может быть, это он в космосе так растерялся? Эллен предупреждала, что ему тут как-то не по себе. Ладно, поживём - увидим.

Откровенно говоря, я и сам не очень отчётливо представлял, как выбраться из нашего запутанного положения. Но мисс Брукс ещё раз доказала, что блондинка - это всего лишь определение для обозначения цвета волос.

- Послушайте, Грэм, а когда вы были... ну, до тех пока вы не передали управление нам, вам ведь часто приходилось отлучаться с корабля?

- Да, приходилось.

- И в ваше отсутствие за состоянием корабля следил компьютер. Так?

- Так.

- Значит, он способен самостоятельно определить меру опасности той или иной ситуации?

- Ну, в какой-то мере - да, способен.

- Отлично! - улыбнулась Эллен, и я понял, что не могу на неё злиться, когда она так улыбается. - Тогда я предлагаю такое решение. Задаём компьютеру две основные задачи: маршрут на Кассилию и обеспечение нашей с Марвином безопасности. И если команда Грэма не противоречит главным целям, её можно выполнять без согласования с нами. В противном или просто сомнительном случае, компьютер немедленно связывается с кем-то из нас. Ну, как? - она вопросительно посмотрела на меня, потом на Марвина, потом опять на меня, и так три раза по кругу. - Согласны?

- А что, и моё согласие тоже требуется? - по привычке съязвил я. А ещё потому, что других возражений у меня не было. Кроме того, что всё, изменившись, остаётся по старому. Или, наоборот, оставаясь по-старому, в корне меняется. Я управляю кораблём, но не командую им.

Однако Шэррик оказался столь же упрям, сколь и нерешителен.

- Нет, пусть компьютер докладывает мне о каждой команде Брингдауна, - упёрся он.

- После их выполнения, - уточнил я.

- Нет, до.

- Одновременно, - заключила Эллен и потащила своего напарника за рукав куда-то в сторону.

О чём они шептались, я не прислушивался, да и необходимости в том не видел. Понятно, что мисс Брукс его, в конце концов, уломает. Так оно и вышло.

Эллен, добившись своего, тут же попрощалась и отправилась в бассейн. А сдавшийся Шэррик ещё долго торчал в рубке, проверяя правильность докладов компьютера и сравнивая его объяснения с моими. Не знаю уж, что он в них понял и понял ли вообще, но часа через два наш доблестный адмирал всё-таки покинул капитанский мостик. И в первый раз с момента нашего знакомства я был ему сейчас искренне благодарен.

И ещё одно: я пока не решил, как буду бороться за свой корабль, но уже знал последовательность действий. Какая-то трещинка между моими противниками уже чувствовалась, и теперь нужно её понемногу расширять, пока материки окончательно не разойдутся. Тогда останется только справиться с Эллен, разжалобить, убедить, а в идеале - переманить на свою сторону. А в одиночку Марвин долго не продержится.

Но всё-таки, что же мы ищем, и где, и почему именно там? Хотелось бы ещё добавить вопрос "зачем", но для ответа на него необходимо, как минимум, вскрыть черепную коробку почтенного грандмастера. Положим, я бы и не отказался, но в ближайшее время это удовольствие останется для меня недоступным. Для начала покопаюсь в электронном мозгу "Медеи" и просмотрю те данные, которые приготовила для меня мисс Брукс.

Итак, читаю:

"Книга пророка Дэна" - священная книга религиозной секты, именовавшей себя Истинной святой церковью Иисуса Христа и Марии Магдалины, в обиходе также называемой магдалинитами. Насколько можно судить по сохранившимся отрывочным сведениям, сам автор книги, американский писатель Дэн Браун, не имел прямого отношения к секте. Произведение Брауна, называвшееся "Код да Винчи", было опубликовано в самом начале XXI века и пользовалось шумным, скандальным успехом. Книга помимо детективного сюжета содержала резкую критику официальной католической церкви. Каковая, по мнению автора, исказила первоначальный смысл христианской религии, в особенности по вопросам отношений между мужчиной и женщиной, роли женщины в семье и в обществе.

Книга неоднократно подвергалась гонениям со стороны римской католической церкви, особенно усилившимся к середине XXI века, когда некто Михай Саймон, воспользовавшись идеям Д. Брауна, основал секту магдалинитов, отрыто выступившую против традиционного христианства. Вскоре римский папа Игнатий объявил секту сатанинской, добился у правительств большинства стран запрета на её деятельность и публичного уничтожения всех бумажных и электронных копий "Книги пророка Дэна", как сектанты переименовали сочинение Д. Брауна. В настоящее время ведущие специалисты по истории литературы считают книгу безвозвратно утерянной".

Ах, вот оно что! Действительно, уникальная книга. Хотя бы тем, что я никак не могу её вспомнить. А ведь должен, просто обязан был в своё время её прочитать, или хотя бы подержать в руках, раз уж она умудрилась вызвать такой рецидив средневекового мракобесия. А если её читал, то почему же забыл?

Неужели излагаемые в ней идеи настолько глубоки, что я просто не донырнул до них? Маловероятно. Но и предполагать, что те же самые идеи были изложены настолько плоско, что мой разум просто не смог зацепиться за какой-нибудь бугорок и проскользнул мимо смысла, тоже как-то не хочется. Тогда получается, что мракобесы ополчились на совершенно безобидную поделку, детскую игрушку. Которая, тем не менее, умудрилась взволновать умы миллионов людей. Нет, такого тоже не может быть.

Вот это загадка! Уже ради того, чтобы найти ответ на неё, стоило снаряжать специальную экспедицию. Спасибо тебе, дружище Зефирен! Только с чего ты вдруг решил, что книга могла где-то сохраниться, и что это "где-то" - именно Кассилия?

Ладно, сейчас разберёмся с этой планеткой. Что там у нас про неё известно? Так, четвёртая планета в системе Альбукерке, расстояние от земли - двадцать восемь световых лет, диаметр... масса... период обращения... наклон оси... Ну, это всё малоинтересно. Тяготение - девяносто три сотых "же"" По данным автоматического зонда признана пригодной для колонизации. Ага, вот оно! "В 2088 году с орбитальной станции "Роберт Хайнлайн мемори" в направлении Кассилии отбыл транспортный корабль "Исаак Ньютон" с двадцатью тысячами колонистов на борту. Предполагались три этапа заселения планеты. Во второй рейс "Исаак Ньютон" должен был повести за собой ещё пять кораблей. А к моменту его следующего возвращения планировалось построить целую флотилию. Однако этим планам не суждено было осуществиться. По мере приближения к цели радиосвязь с кораблём становилась всё более неустойчивой и кратковременной, и, в конце концов, сигналы вовсе перестали поступать. В расчётное время "Исаак Ньютон" на Землю не вернулся. Международный космический конгресс признал организацию спасательной экспедиции нецелесообразной, ввиду слишком большого промежутка времени, прошедшего с момента предполагаемой катастрофы. До выяснения причин неудачи первого рейса колонизацию Кассилии было решено приостановить, а сведения о неудавшейся экспедиции засекретить. В дальнейшем к обсуждению этого вопроса МКК не возвращался".

Так вот почему я ничего не слышал про Кассилию! О ней просто решили забыть, как будто никакой экспедиции не было. Очень разумное решение. Можно назвать это подлостью, или даже преступлением, а можно - большой политикой. Земля уже начала ощущать на себе последствия перенаселения. Многие миллионы землян готовы были перебраться на другие планеты в поисках лучшей доли. И МКК не хотела испугать их, признав, что такие переселения не всегда проходят гладко. А двадцать тысяч погибших - не такая уж и большая плата за избавление целой планеты от угрозы голодаи социальных катаклизмов.

Тем более что две трети пассажиров "Исаака Ньютона" составляли члены запрещённой секты магдалинитов, которые предпочли покинуть родную планету и отправиться навстречу неизвестности, но так и не отреклись от своих взглядов. Пусть это звучит цинично, но о смерти сектантов правящие круги сожалели намного меньше, чем о кончине добропорядочных граждан.

Непонятно, правда, как эта закрытая информация всё же оказалась у Ксирдаля? Если бы её со временем рассекретили, то я бы знал о ней хотя бы в общих чертах. Да и не может быть у таких тайн срока давности. Скорее всего, кто-то влез в секретные архивы. Что ж, хакерство, наверное, одна из немногих отраслей знаний, продолжающих бурно развиваться и в наше время, не требуя при этом больших капиталовложений. А если за дело берётся Ксирдаль с его тоннами золота, то результаты могут быть просто потрясающие.

Впрочем, в данный момент меня больше интересует книга. Пожалуй, такие крепкие духом люди, как нераскаявшиеся сектанты, действительно могли пронести святыню сквозь полицейские кордоны. Но не факт, что пронесли, и совсем уже маловероятно, что благополучно довезли до места назначения.

Так за какой же космической пылью мы летим на Кассилию? Даже таким титанам мысли, как Ксирдаль и его подручный Шэррик должно быть понятно, что у нас нет шансов найти что-либо на месте катастрофы, которая произошла десять тысяч лет назад. Пусть даже корабль с переселенцами благополучно выпрыгнул из поля Хилла-Кокса, о чём вроде бы свидетельствуют принятые на Земле радиосигналы. Хотя, не исключено, что их передавал в автоматическом режиме корабельный компьютер. А потом запасы топлива, которые уже некому было пополнить, закончились, и связь прервалась. А сам корабль до сих пор блуждает где-то в глубинах космоса, либо попал в зону притяжения ближайшей звезды и бесследно сгорел в её фотосфере.

Ну, хорошо, предположим, он всё-таки дотянул до Кассилии с живым экипажем и рухнул на поверхность планеты. Не стоит забывать, что тогда ещё не изобрели не только воскресители, но даже автореаниматоры. И оживить погибших в момент крушения было невозможно. Но если хоть кто-то из пассажиров остался в живых, он первым делом починил бы радиопередатчик и послал на далёкую родину сигнал бедствия. А раз этого не случилось...

Мне слишком часто приходилось бывать на планетах с девственно-нетронутой природой, чтобы сомневаться в её могуществе. За сто лет она прикроет от постороннего взгляда любые следы человеческой деятельности. За тысячу лет - уничтожит малейшие напоминания о ней. Через десять тысяч - только радиоактивный анализ подскажет, что здесь когда-то лежали обломки ионного двигателя, выполненного из сверхпрочных, жаростойких, антикоррозийный материалов. А бумага? Она может отсыреть, сгнить, высохнуть, сгореть. Не может только сохраниться на такой длительный срок. Да и была ли у несчастных поселенцев нужная нам книга, если её приказали уничтожить ещё за двадцать лет до полёта?

Пожалуй, стоит всё-таки обсудить эту тему с Эллен. Она уже подтвердила свою вменяемость, и, возможно, мне удастся объяснить ей, что мы гоняемся за химерой. Для первого раза достаточно. Времени у меня в избытке, и лучше действовать медленно, чем одним неосторожным словом загубить весь план освобождения. Может быть даже, я ей пока вообще ничего важного не скажу. Просто постараюсь разговорить, помогу сбросить напряжение, чувство взаимной враждебности. И так, шаг за шагом буду приближаться к цели. Вода точит камень, даже если эту мудрость не произносить на латыни.

Мисс Брукс я отыскал быстро. Даже не запрашивая "Медею". Робот-уборщик, бесшумно кативший передо мной по коридору, сунулся было в библиотеку, но через мгновение выскочил обратно. Всё ясно.

Я тоже постарался не шуметь, открывая дверь. Эллен сидела спиной ко входу на диванчике и держала в руках книгу. Кажется, это было прижизненное издание Клиффорда Саймака, но дело в общем-то не в имени автора. Просто я ужасно не люблю, когда пассажиры что-то берут без спроса. А тут ещё к раздражению примешалось воспоминание о словах Ксирдаля. Чёрт побери, она действительно не была пассажиркой "Медеи", но правила хорошего тона одинаковы как для гостей, так и для хозяев. Тем более - для временных хозяев.

- Мисс Брукс, я попросил бы вас впредь не брать без разрешения мои книги. Пускай корабль перешёл в ваше пользование, но право на личные вещи прежнего хозяина в соглашении оговорено не было.

Эллен вздрогнула, обернулась и изобразила смущённую улыбку. Но я сильно сомневаюсь, что она действительно испытывала неловкость. Дураком в очередной раз почувствовал себя я. Не сдержался, вспылил, а ведь собирался осторожно, ненавязчиво наладить с ней контакт. И запорол всё буквально с первого же слова.

- Ой, простите, капитан! - она продолжала разыгрывать наивную девочку. - Но у вас здесь так уютно, спокойно так, и я невольно почувствовала себя совсем как дома. Послушайте, Грэм! - в глубоких серьёзных глазах блеснула озорная искорка, какую подделать вряд ли возможно. - А давайте организуем здесь нечто вроде кают-компании. Хочется же иногда поговорить в непринуждённой обстановке о каких-нибудь пустяках. Можно даже и помолчать, почитать книгу. Здесь как-то удивительно хорошо читается.

Нет, в самом деле, не знай я, какая она искусная притворщица и интриганка, растаял бы от одних застенчиво полуопущенных ресниц. Но ведь и она понимает, что второй раз я на этот крючок не клюну. Зачем же комедию ломать? А может, ей тоже необходима поддержка в борьбе за лидерство с нашим бравым адмиралом? Что ж, тогда можно и подыграть немного.

- Поступайте так, как считаете нужным, - ответил я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали слишком грубо. А для надёжности ещё и прибавил, - Эллен.

- Ах, как я рада, что вы не сердитесь, - подала реплику она. - Так я дочитаю книгу?

Я кивнул, но решил, что этого недостаточно для завязывания разговора.

- А что вы читаете?

Вместо ответа она показала мне обложку. Правильно, Саймак. "Город".

- Ну и как, нравится?

Эллен забавно поморщилась, но тут же вернула лицу серьёзное выражение. Словно ребёнок, только что проглотивший ужасно горькое, но крайне полезное лекарство.

- Трудно сказать, - медленно и как-то нерешительно произнесла она. - Наверное, оценки "понравилось - не понравилось" здесь не подходят. Необычная книга. Сама по себе не слишком увлекательная, но зато заставляет задуматься.

- Интересно, о чём же?

- Не разочаровывайте меня, капитан! - лукаво улыбнулась Эллен. - Надеюсь, на самом деле вы не думаете, будто бы возникшие при чтении мысли возможно вот так запросто, в двух словах пересказать?

- Ну, попробуйте в четырёх, - вернул улыбку я.

- Что ж, уговорили. Но остановите меня, когда вам надоест слушать мои великие идеи, - не удержалась она от кокетства, но я и здесь не остался в долгу.

- Не дождётесь!

Эллен переместилась в дальний угол дивана, взглядом пригласила меня занять освободившееся место и начала излагать.

- Я подумала о том, насколько нелепо со стороны должны выглядеть мы, люди, со всеми нашими традициями, ритуалами и прочими условностями. Как наивна и смешна наша гордость так называемыми достижениями человеческой цивилизации. Причём гордости день ото дня становится всё больше, а самих достижений упорно не прибавляется.

- Прошу прощения, Эллен, но и ваши мысли не блещут новизной, - не удержался от комментариев я. - Сколько себя помню, всегда раздавались недовольные голоса.

- Хорошо, пускай мысли не новые, но ведь верные, - она, похоже, тоже завелась. - И уж вы-то не могли не заметить, что развитие человеческой цивилизации замедлилось. Взять хотя бы литературу. Много ли за последнюю тысячу лет появилось книг, подобной этой? Про Шекспира, Гёте или Достоевского я даже не заикаюсь. Но часто ли вам попадаются просто умные книги?

- Я бы поставил вопрос иначе - а многим ли нужны умные книги?

- Не многим, но нужны.

- А немногие могут и дальше наслаждаться Достоевским и Гёте. Для рождения новых мыслей совсем не обязательно читать что-то новое.

- Вот видите! - оживилась она. - Вы же в сущности со мной согласны, а спорите только из чувства противоречия.

А вот тут ты ошибаешься, девочка! Я действительно не соглашаюсь с тобой специально, но совсем по другой причине, о которой тебе лучше и не догадываться.

- Нет, отчего же? У нас с вами принципиально разный подход к литературе. На мой взгляд, главное в книге - не идеи, а эмоции, сопереживание читателя, которые в свою очередь могут привести и к интересным мыслям. А просто попытаться ошарашить читателя оригинальной теорией - это тупиковый путь. Возьмём для примера ту же фантастику. Уже много тысячелетий ничего интересного в этом жанре не появлялось. Пока оставалась надежда, что все эти выдумки могут оказаться правдой, фантастику читали взахлёб. Но ни иных цивилизаций, ни машины времени, ни искусственного разума мы так и не дождались, а космические путешествия быстро перекочевали в боевики, детективы и любовную литературу. Которые процветают и по сей день, в то время как фантастика зачахла и умерла.

- Но ведь и в этих, выживших жанрах происходит в основном перепев старых мелодий, - не унималась Эллен. - А копия не может превзойти оригинал, или хотя бы сравниться с ним.

- И опять я вынужден вас поправить, - я невольно вошёл во вкус спора. - Новые произведения и в самом деле не идут ни в какое сравнение с классикой. Но отнюдь не из-за своей вторичности. Великие тоже не брезговали пользоваться чужими сюжетами. Да-да, - добавил я, заметив удивлённый взгляд Эллен, - если копнуть поглубже, то и Шекспир нередко оказывался всего лишь приёмным отцом своих шедевров. Но добивался при этом такого запредельного накала страстей, что у потрясённых читателей даже мысли не возникало его в чём-то обвинить.

- Ох, и откуда же вы всё это знаете, капитан Брингдаун? - съязвила моя собеседница.

- А как же иначе? Необходимо разбираться в товаре, которым торгуешь. И потом, я ведь иногда чувствую себя скорее современником Шекспира, чем вашим современником, мисс Брукс.

- Ах, да! - она шутливо шлёпнула себя по затылку. - Я всё время забываю, с кем имею дело. Живая легенда космоса!

- Ещё какая живая! - гордо выпрямился я.

- Ладно, не будем о грустном, - непонятно пошутила она. - Так вы считаете, всё дело в силе эмоций?

- Вот именно! И у нынешних литераторов нет ни единого шанса в борьбе с древними. По объективным причинам. Им просто негде взять пример подобных эмоций. Посмотрите, какие страсти кипели в душах наших предков - победа или смерть, честь дороже жизни, любовь до гроба. Нам такого не понять. Развитие медицины превратило эти жизненные установки в красивые, но бессмысленные слова. Предположим, на Роканноне есть обычай вызывать обидчика на дуэль. Всё - честь по чести, как в старые добрые времена. Никаких тебе бластеров, защитных полей и прочей шелухи. Только щит, меч и лёгкий доспех. Приходилось мне видеть такие поединки - очень красиво и благородно, но как только враг повержен, его сразу помещают в воскреситель. И обоим дуэлянтам об этом прекрасно известно. Так что здесь больше показной храбрости, желания пощекотать себе нервы, ничем по существу не рискуя, чем настоящих страстей. Имитация, суррогат, игра. И так со всеми человеческими чувствами.

- А как же любовь? - задала Эллен извечный женский вопрос.

- А что любовь? - снисходительно усмехнулся я. - Да, случается, что люди клянутся друг другу в вечной любви. Но оба отдают себе отчёт в том, что это всего лишь красивая фраза. Слишком длинна, однообразна и предсказуема жизнь, чтобы сохранить чувство надолго. Слишком много женщин, либо мужчин, встретится на твоём пути, чтобы всерьёз полагать, что ни к кому из них у тебя не возникнет влечения. И раз уж разлуки неизбежны, никому и в голову не придёт из-за них расставаться с жизнью. И уж тем более не станет убиваться из-за рассказа о такой несчастной любви читатель. Да тут уже не в литературе дело, - я решил завершить свой маленький доклад убойным выводом. - Боюсь, что люди вообще разучились испытывать сильные эмоции.

- А разве без этого нельзя быть счастливым? - неуверенно спросила Эллен.

- А что такое, по-вашему, счастье? - задал встречный вопрос я. И сам же ответил, - Высшее проявление положительных эмоций. Разве не так?

Она молча смотрела на меня, словно ожидая, когда я, наконец, признаюсь, что разыграл её. Да уж, впечатление я на неё определённо произвёл. Знать бы еще, нужно ли было его производить. Может, Эллен теперь меня возненавидит лютой ненавистью за покушение на её святыни.

- А как же счастье материнства? - робко спросила она.

Ну, вот, я же говорил! А что ещё можно было ожидать от женщины, пусть даже такой красивой и неглупой?

- Голубушка! - вырвалось у меня, но я тут же исправился. - Мисс Брукс, вы

попались в элементарную ловушку подмены понятий. Не наша с вами вина, что одни и те же слова обозначают порой совершенно непохожие вещи. Материнский инстинкт имеет со счастьем не больше общего, чем половое влечение с духовной близостью, которую также называют любовью.

Эллен скривила губы. Ей явно не хотелось уступать в споре.

- О, да вы ещё более разносторонний специалист, чем мне сначала показалось! Разумеется, в этом вопросе вы тоже эксперт?

- В материнстве? - переспросил я.

- Ну, не в любви же! Такие рационалисты, как вы, любить попросту не способны.

Нет, девочка, это мелко! Такими комариными укусами меня можно было достать разве что тысяч этак десять лет назад.

- Ошибаетесь, Эллен, способны. Просто объект, достойный любви, попадается крайне редко.

Ей пришлось проглотить шпильку. Но признавать поражение она по-прежнему не собиралась.

- Значит, вам приходилось любить по-настоящему?

- Разумеется! Я не стал бы рассуждать о том, чего не испытал сам.

- Так вы и о материнстве тоже судите на основе личного опыта?

Я уже по инерции начал отвечать, когда сообразил, что тут она меня всё-таки подловила. Надо ж было так неосторожно ляпнуть! И как теперь выкручиваться?

Наверное, у меня был очень растерянный вид, потому что Эллен не выдержала распирающего её смеха, фыркнула и зашлась от хохота. А я невольно составил ей компанию. Мы долго не могли остановиться, трижды пытались возобновить разговор, но каждый раз взрывались новым приступом лошадиного гогота.

- А если серьёзно, Грэм, - поинтересовалась она, наконец-то, совладав с собой, - почему бы вам не проверить свои теории практикой?

- Как это? - честно не понял я.

- А вот так! Попробовали бы сами родить ребёнка и уже наверняка узнали бы, что такое материнство - счастье или инстинкт.

- Вы хотите сказать...

- Ну, да! - перебила меня она. - Технически не составит большого труда перенести ваше сознание в клонированный организм женщины. Дорогая процедура, насколько мне известно, и утомительная, но зато сколько новых впечатлений! Как раз те сильные эмоции, за которые вы так ратовали.

Она всё ещё улыбалась, а с меня весёлость как ветром сдуло. Нет, такие игры не для старого кэпа Брингдауна! Честно говоря, подобные мысли никогда не приходили мне в голову, и я не возражаю, чтобы не приходили и в дальнейшем. Я родился и вырос в совсем другом мире, с другими традициями, понятиями, моралью. И пусть уж лучше она считает меня пережитком прошлого, но я останусь таким, какой есть. Это всё равно что... Нет! просто нет, и всё!

- Видите ли, Эллен, - я отчаянно пытался восстановить улыбку на лице, - я, конечно, люблю женщин, но, наверное, не настолько, чтобы самому стать женщиной.

Она театрально-капризно сморщила носик.

- Фи, какой вы скучный, Грэм! Ну, почему бы вам раз в жизни не решиться на благородное безумство?!

Мне вдруг показалось, что речь сейчас идёт вовсе не о переносе сознания в женское тело, а о чём-то другом, что я, по её мнению, должен совершить. Но даже если и показалось, всё равно мне уже наскучил этот шутливый тон. Точнее говоря, сами эти дурацкие шуточки. И не важно, что она там имела в виду. У меня ведь действительно был к ней важный, серьёзный вопрос, но разговор как-то незаметно ушёл в сторону.

- Послушайте, Эллен! - попытался я вернуться к интересующим меня проблемам. - Мы славно повеселились, но вообще-то я собирался обсудить с вами одно важное дело.

Но, похоже, опоздал. Моя собеседница уже настроилась на игривый лад и не выказывала ни малейшего желания перенастраиваться.

- Ах, вот как! - продолжала дурачиться она. - Важное дело, значит?! А материнство, по-вашему, не важное дело? А любовь?

- Конечно, Эллен, - мягко, как расшалившемуся ребёнку, сказал я. - Любовь - это очень важное дело, но...

И тут она меня удивила. Так удивила, что мне и самому расхотелось обсуждать какие бы там ни было вопросы. Она приподнялась, передвинулась поближе, ухватилась обеими руками за воротник моего комбинезона и, почти касаясь моего уха губами, прошептала:

- Вот и займись делом, Грэм! Хватит уже болтать!

Часа через два мы перебрались в мою каюту и закрепили пройденный материал, не отвлекаясь на всякие пустяки. Но, проснувшись, приняв душ и приведя себя и свои мысли в порядок, я всё-таки завёл разговор о цели нашего путешествия. Эллен выслушала меня с той снисходительностью, какую правящая королева должна испытывать к сумасбродным замыслам инфанта. Не перебивала, не спорила, но всем своим видом давала понять, что всё будет так, как повелит она. И это раздражало.

Получается, что бурные события этой ночи ничуть не поколебали установившуюся на корабле субординацию. Вообще-то я и не планировал так быстро добиться успеха. Всё должно было происходить постепенно - осторожные, ни к чему не обязывающие разговоры, потом переход к большей доверительности. Рано или поздно она бы обмолвилась о своих разногласиях со Шэрриком. А я бы посочувствовал и предложил помощь. И вот тогда... да, если не лгать самому себе, то в перспективных планах постель фигурировала. Но уже на следующем этапе сближения. Однако Эллен всё перевернула с ног на голову, и я выполнил десятый пункт своего плана, даже не приблизившись осуществлению пункта номер два. И теперь не вполне чётко представлял, что мне делать дальше.

Зато от Эллен уверенность исходила божественным сиянием.

- Разумеется, никто не может гарантировать, что книга находится на Кассилии, - она царственно кинула головой. - Официально её вообще не существует в природе. И наша задача - проверить одно из предположений. Нет, значит, нет. Отрицательный результат - тоже результат.

- Так ты хочешь сказать, что Ксирдаль провернул такую сложную и к тому же грозящую ему крупными неприятностями операцию только для того, чтобы проверить одну из версий? - усомнился я.

- А почему бы и нет?

- Да хотя бы потому, что второй попытки ему никто не предоставит! - Не спорю, я находился в несколько разгорячённом состоянии, но кто бы на моём месте не горячился. - Спейстрейдеры теперь будут облетать Упернавик по дуге большого радиуса, а у самого Ксирдаля, даже если он потратится на постройку корабля, нет человека, способного им управлять. Ты же сама мне в этом недавно призналась.

Эллен задумчиво молчала. А может, и не задумчиво, а просто скрытно.

- Или вы рассчитываете, в случае неудачного исхода экспедиции, заставить меня участвовать и в следующей?

- А что, у тебя есть возможность отказаться? - с жестокой откровенностью спросила она.

Я заскрипел зубами.

- Не волнуйся, дорогой, - смилостивилась королева, - следующего раза не будет. И не потому что Ксирдаль такой уж добрый и порядочный человек. Дело скорее в том, что книга либо сохранилась на Кассилии, либо не сохранилась нигде. Но если она там, мы должны её раздобыть любой ценой.

- Почему?

- Потому что она нужна не только Ксирдалю. Она нужна мне. И в гораздо большей степени, чем почтенному грандмастеру.

Ого! Кажется, мой план всё-таки потихоньку осуществляется. Уже добрались до доверительных разговоров.

- И зачем же, если не секрет? - спросил я шёпотом, чтобы не вспугнуть недоверчивую птицу удачи.

- Конечно, секрет! - её безупречные зубы сверкнули ехидной усмешкой. - Военная тайна. Мы ведь с тобой по-прежнему враги, дорогой?

Что ж, по крайней мере, откровенно.

- Но даже враги иногда заключают перемирие, - небрежно, как будто между делом, заметил я. - И мне даже показалось, что мы близки к этому как никогда.

- Нет, не показалось, - улыбнулась она. - Лично я с самого начала была к нему готова, а вот ты упрямился. Но я действительно не могу рассказать тебе всю правду. Может быть, тебя и полуправда устроит?

- А у меня есть возможность выбирать? - почти дословно повторил я её слова.

- Хорошо, слушай, пока я не передумала.

И, чёрт возьми, это стоило того, чтобы послушать! Даже если не забывать, что Эллен обещала рассказать только полуправду. Хотя я, разумеется, забыл.

- Прежде чем перебраться на Упернавик и устроиться на службу к Зефирену Ксирдалю я жила на Гессерите. Довольно забавное место, между прочим. Там умудряются мирно сосуществовать последователи различных и многочисленных религиозных и философских учений.

- Да, знаю, приходилось бывать. Там действительно хватает умных людей, ценящих хорошие книги. Только почему-то думающих, что им одним эта цена известна. Мы так ни о чём и не договорились, и больше я туда не прилетал.

- Зато другие торговцы часто наведываются. И вообще, Грэм, не перебивай меня!

Она погрозила мне пальцем.

- Всё, буду нем, как книга, - отшутился я. - Но ты всё сможешь прочесть по моему лицу.

- Если ещё раз откроешь рот без разрешения, я на твоём лице что-нибудь напишу!

Я изобразил испуг, она изобразила удовлетворение достигнутым эффектом и продолжила.

- Так вот, как я уже говорила, духовных учителей там водилось огромное множество. И само собой, я успела побывать во многих сектах, школах и братствах. Рассказывать обо всех сейчас вряд ли стоит, но про одного такого умного дядю, у которого я какое-то время состояла в ученицах, вспомнить всё же придётся. Учитель этот вовсе не был фанатиком, излагал вполне здравые, да и просто интересные мысли. О человеке, его способности познать окружающий мир, о других религиях и учениях. Сам же он проповедовал духовное совершенствование и отречение от мирских благ посредством медитации и размышлений. А состояния просветления достигал, вдыхая дым какой-то засушенной травы. Нет, он не курил, а просто сжигал её в костре. И видимо, чего-то там действительно достигал, потому что иногда рассказывал ученикам о важных событиях на других мирах, и спустя некоторое время мы узнавали от торговцев, что это всё действительно происходило.

Откровенно говоря, я специально проверяла, когда у меня возникло сомнение в праведности учителя. Потом, разумеется, покаялась ему, приняла полагающееся за неверие наказание и, в конце концов, удостоилась чести пройти обряд посвящения. Тут-то всё и началось.

Монотонно распевая привычные, но по-прежнему непонятные мантры, учитель с другими учениками подвели меня к костру, дали выпить какого-то напитка из широкой, плоской чаши, раздели догола, уложили на циновку и - представляешь, что удумали, бесстыдники? - бросили в огонь по пучку травы, да и ушли прочь. А я лежала на спине, смотрела сквозь полуприкрытые веки на пламя костра, а оно всё разгоралось, становилось выше окружающих поляну кустов, выше деревьев, выше неба. Оно заполнило собой весь мир, но не обжигало меня. Наоборот, стало чуть прохладно, и последнее, о чём я успела подумать - что ж они, гады, не оставили мне ни одеяла, ни плаща, ни хоть какой-нибудь тряпки.

А потом начались видения. Множество разных необычных, непонятных, неописуемых картин. Часть из них я сразу же позабыла, кое-что помню и по сей день, а самой последней я увидела её - книгу. Она лежала посредине лесной поляны, не такой, как наша, та, на которой лежала я сама. Понятно было, что никто её специально не расчищал, она появилась сама по себе. Может, из-за лесного пожара, а может, почва тут была слишком каменистая, не подходящая для больших деревьев. Трава выглядела странно, казалась состоящей из одного длинного и тонкого язычка на маленьком, мясистом стебле, густо-синего с металлическим отливом. А обложка книги - красная с нарисованным во всю ширину сверкающим золотым шаром. Под ним серебряными буквами написано название. Его я разглядела очень отчётливо - "Книга пророка Дэна" - и помню, что удивилась тогда. Я никогда, ни от кого не слышала о такой книге.

Мне захотелось подойти к ней, взять в руки, почитать, но в то же время я отчётливо понимала, что меня здесь нет, что я где-то далеко-далеко, и могу только смотреть и запоминать. И я смотрела. На высокие, похожие на гигантские свечи, деревья с сиреневыми, чешуйчатыми стволами и разноцветными кронами-шишками. И на другие деревья, напоминающие воткнутые в землю перья исполинской птицы. На тёмно-фиолетовое небо с вытянутыми, ловно застывшие стрелы, светло-зелёными облаками. На маленькое, тусклое, бледно-голубое солнце...

Потом вдруг поднялся сильный ветер. Книга от него раскрылась, страницы зашелестели и одна за другой стали разлетаться, подобно осенним листьям. Они улетали и улетали, пока не осталась одна пустая обложка, а я ничего не могла поделать, только беззвучно, бесслёзно и бестелесно плакала. Вдруг я увидела, что один листок зацепился за травинку в двух шагах от меня - если бы, конечно, я могла сделать эти шаги. Он трепыхался на ветру, и я, как ни старалась, смогла разобрать только два слова - "Исаак Ньютон".

А потом ветер рванул с новой силой и унёс листок прочь. И меня вслед за ним. В полёте я обогнала листы и поднималась всё выше - над красной поляной, над разноцветным лесом, над бледно-зелёным солнцем. И через какое-то время проснулась на другой поляне, рядом с догорающим костром.

Эллен тряхнула головой, словно сбрасывала с себя воспоминания. Её золотистые волосы при этом разметались и перепутались, как и мои мысли.

- Ну, что, Грэм, я ответила на твой вопрос?

- Если честно, то не очень, - упрямо сказал я. - Я по-прежнему думаю, что мы напрасно туда полетели. Даже если признать твой сон вещим, пророческим, всё равно непонятно, о чём он пророчествует.

- Ну, во-первых, это не сон, - обиделась Эллен, - а прямой контакт с информационным полем. Он может происходить в люблй форме. Обычно - в наиболее доступной и понятной контактёру. И получилось яснее некуда - если срочно не найти книгу, она исчезнет навсегда.

- Допустим, - великодушно согласился я, - но ведь тебе не объяснили, где её искать.

- Как это не объяснили?! А слова "Исаак Ньютон"? Это же прямое указание! Если какой-нибудь пустоголовый капитан запамятовал, то так назывался корабль, перевозивший поселенцев на Кассилию.

- Да помню я про твоего Исаака! - нагло соврал я. - Но тогда, если принять твою логику, нужно искать книгу на самом корабле. А где он сейчас - про это ни в данных компьютера, ни в твоём сне ничего не сказано.

- Но всё-таки существует вероятность, что книга находится на планете, - всё ещё хмурясь, заявила она.

- Так она и раньше существовала. И от твоего рассказа ни на долю процента не увеличилась.

Наш спор опять скатился в область "верю - не верю", и не исключено, что мы бы вскоре окончательно разругались, но тут у меня в голове что-то переключилось, и я задумался совсем над другим вопросом.

Что же это получается? За книгой нас послал Зефирен Ксирдаль. А сон видела Эллен. Крайне маловероятно, что два человека одновременно и независимо друг от друга заинтересовались всеми забытой стопкой бумаги. Следовательно...

- Подожди, Эллен! - остановил я намечающийся новый поток доказательств. - Так это ты подсказала Ксирдалю идею поохотиться за книгой?

- Надо же! - картинно всплеснула руками она. - Догадался! Умница ты мой! Конечно, я. Зефирен - удачливый делец, неплохой политик, но при всём к нему уважении - никудышный учёный. Он может лишь оперировать сведениями, почерпнутыми из планетарной информационной сети, а выдумать что-либо новое, оригинальное ему не дано. Разве что в политике, но и там, насколько мне известно, пользуются рецептами тысячелетней давности. За способность мыслить нестандартно он и взял меня к себе на службу.

- Так, может быть, и меня обрабатывали по твоему нестандартному сценарию? - осторожно предположил я.

- Да что ты, Грэм! - успокоила меня Эллен. - Это не моя специализация. Я только исполнила отведённую мне роль. Ну, и внесла два-три дополнения в программу. Да и то лишь затем, чтобы Зефирен не передумал и не послал за книгой кого-нибудь другого.

- Неужели она для тебя так важна?

- А как же! Я должна быть первой, кто возьмёт её в руки.

- И что ты намерена с ней делать?

- О, тут много вариантов!

Эллен пересела поближе к кондиционеру, достала сигарету и закурила. Надо же, я и не догадывался, что и она не без греха. Ну, раз так, где там мои любимые сигары?

- Ну, а всё-таки?

Она глубоко затянулась, мечтательно прикрыла глаза, медленно выпустила дым и только тогда ответила:

- Например, я могла бы вернуться на Гессерит и в качестве просветлённой, исполнившей пророчество, основать собственную школу. Или даже создать новое учение. Можно, конечно, и на Упернавике, но здесь мне Ксирдаль не позволит по-настоящему развернуться.

- Ого! - только и смог сказать я.

- А ты думаешь, это так трудно - слепить новую религию из кусочков уже существующих? Да они только так и создаются! А я на Гессерите всякого наслушалась. Между прочим, вряд ли эти пророк Дэн с Михаем Саймоном оказались исключением. А раз никто, кроме меня, ещё не читал книгу, то я и из неё что-нибудь позаимствую. Ты же сам мне про Шекспира рассказывал. Главное - эмоций побольше, и люди к тебе потянутся.

- Понятно, - усмехнулся я. И вдруг, ничего заранее не обдумывая, решил пойти ва-банк. - Получается, тебе вовсе не обязательно возвращаться на Упернавик?

- Ну, как сказать... - она задумалась, а затем с хитрым прищуром уставилась на меня. - Капитан Брингдаун, уж не предлагаете ли вы мне сделку?

- Предлагаю, - подтвердил я, сооружая себе легкомысленно-безобидное лицо, чтобы в случае чего представить своё предложение неудачной шуткой.

Эллен приняла игру и с интонацией рыночного торговца поинтересовалась:

- И что я с этого буду иметь?

- Половину стоимости книги, если мы всё-таки отправимся её искать, - не моргнув глазом, пообещал я. - Или половину выплаченного Ксирдалем аванса, если разбежимся прямо сейчас. Плюс - бесплатная доставка на Гессерит.

- Нет, - сразу посерьёзнела она. - До Кассилии мы долетим в любом случае. И вообще, я не собираюсь без нужды ссориться с Зефиреном. На данный момент наши цели совпадают, и глупо устраивать революции, когда всего можно добиться мирным путём. Извини, Грэм, но это плохая идея.

Что ж, первый выстрел - в молоко. Но ведь она не отказалась наотрез. Просто дала понять, что сейчас ей это не выгодно. Сейчас...

- Но если ситуация изменится? - продолжил допытываться я. - Мы ведь можем вернуться к этому разговору?

- Можем, можем, - рассеянно повторила Эллен, гася окурок сигареты. - Но лучше бы она не менялась. Я не хочу рисковать благополучием моих будущих детей, - добавила она, внезапно вновь переходя на игривый тон.

- Мисс Брукс, а вы разве собираетесь обзавестись потомством? - подчёркнуто официально осведомился я.

- А вот в этом вопросе, капитан Брингдаун, и от вас кое-что зависит, - ответила она.

Мы рассмеялись, а потом я сделал всё от меня зависящее.

Даже в постели эта женщина продолжала удивлять меня. Нет, не в том смысле, что она предлагала что-то особенное, чего я никогда не пробовал с прежними партнёршами. И не в том, что она была более страстная, ненасытная, чем другие. Или холодная и бесчувственная. Нет, она отличалась чем-то труднообъяснимым. Трудноуловимым, если угодно. В сексе, как в танце, кто-то должен вести, задавать ритм, вовремя менять движения, а кто-то - следовать за партнёром. И обычно ведёт более опытный, умелый, сильный. Или, скажем, нетерпеливый. А я как-то привык считать себя неплохим танцором, со своим собственным стилем, почерком и богатым арсеналом. И следует добавить, что никто и никогда не пытался разубедить меня в этом. Одним словом, я всегда был и хотел быть ведущим.

Но Эллен!.. Она вытворяла со мной все, что хотела. И тут же выяснялось, что я и сам этого хотел. Именно этого, а не того, что собирался сделать. Она понимала меня, вот в чём дело! Понимала лучше, чем способен я сам. И, конечно же, иначе, чем блаженством, моё тогдашнее состояние назвать было невозможно. Да и она тоже получала наслаждение. Насколько я могу судить - очень даже получала. Но готов поклясться, что не в последнюю очередь её заводила власть, которую давало ей это понимание.

Впрочем, так ли уж важно, что она на самом деле думала и чувствовала? Я и сам задумывался об этом лишь тогда, когда оставался в одиночестве. А случалось такое, кстати, не так уж и часто. И я бы не возражал, чтобы случалось ещё реже. Вскоре меня даже перестало угнетать моё нынешнее положение наёмного капитана на собственном корабле. А уж в постели я и вовсе не о чём не думал и не сожалел.

Зато прямо рассвирепел, когда в самый ответственный момент меня вдруг вызвала "Медея":

- Капитан Брингдаун! Мистер Шэррик просит вас прийти в рубку.

Да чтоб его в открытый космос выбросило! Неужели не мог другое время выбрать?!

- Хорошо, иду. Что там у него стряслось?

Но компьютер, разумеется, не может знать, что творится в мозгах у нашего адмирала. Вполне вероятно, что у него и мозгов-то нет. Один чип с инструкциями от грандмастера Ксирдаля.

- Нужной информации не имею, - дисциплинированно ответила на вопрос "Медея". - Мистер Шэррик сказал, что это срочно.

Ну, срочно - не срочно, а минут через двадцать я до рубки всё-таки добрался. А уж в каком настроении - это проблема того, кто меня так некстати вызвал.

- Капитан Брингдаун, очень хорошо, что вы пришли! - засуетился Шэррик, освобождая для меня кресло возле главного дисплея. - Мне срочно требуется ваша помощь.

- К вашим услугам, мистер Шэррик, - вежливо ответил я. - Но если вы оторвали меня от дел из-за какого-нибудь пустяка, то вам срочно понадобится помощь врача.

Бедняга адмирал изменился в лице.

- Ну, не знаю... - забормотал он, но закончить мысль я ему не позволил.

- Разумеется, не знаете. Но хотя бы объяснить, зачем меня вызвали, вы в состоянии?

- Дело в том, капитан, что компьютер... - он даже остановился, ожидая, что я сейчас снова прерву его, но я из принципа промолчал. - Компьютер сообщил, что сейчас оптимальный момент для прыжка в поле Хилла-Кокса.

- И что дальше?

- Дальше он запросил программу с координатами прыжка.

- Понятно, - я упорно сохранял деловой тон. - А вы?

И тут мальчишка вынужден был подставиться.

- Но ведь я же не могу сам рассчитать координаты, - развёл руками он. - Я не знаю, как это делается.

- Вот и я не знаю, - наконец, дал я выход раздражению, - какого чёрта вы делаете в рубке, если всё равно ни черта не понимаете?!

- Не смейте на меня кричать! - вдруг взвизгнул он, инстинктивно потянувшись к несуществующей кобуре. Привычки полицейского так быстро не исчезают. - Не забывайте, что я командую экспедицией, и без моего приказа корабль с места не сдвинется.

Ого! Кажется, я здорово его достал за эти несколько дней своими придирками. Щенок начал показывал зубы. Милый, да я бы и рад забыть, что вы отняли у меня "Медею", но такое ведь не забывается.

Ладно, может быть, действительно пора сменить тактику. А то вдруг парнишка окажется таким упрямцем, какого легче убить, чем переспорить. А этого-то я как раз сделать и не смогу. Жизнь любого человека - слишком дорогая штука, и не хватит всех денег в мире, чтобы оплатить лицензию на убийство. И даже если бы я и решился на преступление, то лишь уничтожил бы тем самым последнюю возможность вернуть себе корабль.

- Прошу прощения, Марвин, - примирительно сказал я. - Просто я сейчас немного разгорячён. Вы, видите ли, в некотором роде испортили мне прекрасный вечер.

Он как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил. И мне пришлось перейти к деловой части беседы.

- Что ж, давайте займёмся нашим дальнейшим маршрутом. От Кассилии нас отделяет расстояние приблизительно в шестьдесят парсеков. В принципе, его можно преодолеть за один прыжок. Но не могу дать стопроцентной гарантии, что мы при этом благополучно выйдем из поля Хилла-Кокса. То есть, гарантии нет и в том случае, если мы будем двигаться более осторожно. Но при двойном увеличении дальности прыжка риск вынырнуть поблизости от крупного небесного тела, так что возмущения гравитационного поля разорвут корабль в клочья, увеличивается в десятки раз. Находятся чудаки, вроде капитана Шарда, которым нравятся такие развлечения. Но лично я предпочитаю передвигаться короткими перебежками, примерно по десять парсеков за раз.

Шэррик слушал меня внимательно и, судя по всему, даже понял, что я пытаюсь ему втолковать.

- И сколько времени в этом случае займёт путешествие?

- Для вас рейс в одну сторону продлится где-нибудь полгода. Может быть, год. А на Упернавике пройдёт не меньше двухсот лет.

У парнишки глаза на лоб полезли от удивления. Или от испуга. Скорее всего - от того и другого вместе. Разумеется, он когда-то слышал про релятивистский эффект, но одно дело - изучать его в школе, и совсем другое - испытать на собственной шкуре.

- А если одним прыжком? - спросил Марвин, прикусив губу. Водится за ним такая привычка. Ещё по первой встрече на Упернавике заметил.

- Одним прыжком можно и за пару месяцев добраться. Но учтите, что у вас дома всё равно пройдут практически те же двести лет.

Наш адмирал даже вспотел от напряжённой работы мысли. И я по-своему ему сочувствовал. Любому было бы непросто привыкать к космическим масштабам. А уж тому, кто решил здесь покомандовать - и подавно.

- А какова всё-таки вероятность катастрофы при длинном прыжке? - выдавил, наконец, он.

Ах, какой ты, оказывается, упрямый! Вот хочется тебе поскорей вернуться домой, и хоть трава на могилке не расти. Нет, пожалуй, Ксирдаль всё же о чём-то думал, когда подбирал команду. Но о том ли он думал - большой вопрос.

- Вообще-то статистика здесь недостаточно достоверна, - без особой охоты признался я. - Во-первых, не так уж много сумасшедших рисковали потягаться с Шардом. А во-вторых, кое у кого уже и не спросишь, что с ним произошло на самом деле. То ли он выпрыгнул прямо на звезду, то ли не ко времени отказал двигатель. А может, его вообще съели страшные чудовища на какой-нибудь излишне гостеприимной планете. Но, скажите честно, Марвин, не всё ли вам будет равно, попадёте вы в пять процентов неудачников или, предположим, в жалкие полпроцента? Вы ведь даже огорчиться не успеете.

- Что это за ужасы ты тут рассказываешь, Грэм?

Увлёкшись описанием возможных вариантов, я даже не заметил, как в рубку вошла Эллен. Разумеется, ей тоже захотелось узнать, в чём проблема. Часть разговора она наверняка успела подслушать, но суть вряд ли уловила. Придётся повторить лекцию сначала.

Эллен опять закурила. Видно, и ей перспектива расшибиться в лепёшку не пришлась по вкусу. Шэррик поморщился от дыма, но ничего не сказал. Оба слушали и думали. И занятие это не доставляло им большого удовольствия.

- Всё же я не стала бы рисковать, - высказалась Эллен, докурив сигарету до фильтра. - Тише едешь - целее будешь.

- Так ведь в том-то и дело, что вовсе не обязательно! - не согласился Марвин. - Вы же сами говорили, что абсолютной безопасности нет в любом случае. Правильно?

- Правильно, нет, - не стал отпираться я. - Но катастрофа становится совсем уже маловероятной. У меня за плечами несколько тысяч таких прыжков, и как

видите, я до сих пор цел и невредим. Чего и вам, несмотря ни на что, желаю.

- Да-а, вам-то хорошо, капитан! - как-то совсем уж беспомощно пролепетал Шэррик. - Вы всю свою жизнь провели на корабле. А я никак не могу привыкнуть. Стоит только посмотреть на обзорный экран - сразу завыть хочется.

- Да глядя на тебя, выть хочется ещё больше! - не выдержала Эллен. - Может, нам вообще назад повернуть из-за твоих капризов?

Нет, дорогая, всё гораздо хуже, чем тебе кажется. Мальчик вовсе не капризничает. Мне не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями. Но куда же, хотел бы я знать, смотрел Ксирдаль, подбирая команду? Почему не проверил людей на приспособляемость к космосу? Хотя, с другой стороны, откуда ему было знать? И что он мог сделать? Послать Марвина полетать немного по орбите вокруг Упернавика? Полагаю, он так и сделал. Но случается, что эта проверка не даёт результатов. Когда видишь свою планету, понимаешь, что она совсем рядом, что через час-другой ты вернёшься домой, страх перед космосом может и не проявиться. Совсем другое дело - изо дня в день смотреть в непредставимую, вечную и всемогущую пустоту космоса и ощущать себя даже не песчинкой, даже не молекулой, а чем-то приближающимся к абсолютному нулю, до сих пор существующим лишь потому, что Вселенной нет ни малейшего дела до такого ничтожества. Это испытание может выдержать далеко не каждый. И не сказал бы, что для меня оно прошло безболезненно.

- Нет, это не каприз, - повторил я вслух свои мысли. - Есть такая болезнь - астрофобия. Поражённые ей люди физически не в состоянии долго находиться в космосе. Боюсь, что и наш адмирал болен этой болезнью.

Эллен мои объяснения не убедили. Она с сомнением посмотрела на меня, потом с подозрением - на Шэррика, совсем растерявшегося после моего диагноза, и решительно заявила:

- Мне безразлично, болезнь это или обыкновенная глупость. Но я не собираюсь из-за неё рисковать жизнью. Пусть себе болеет и дальше. Дай ему какое-нибудь лекарство, Грэм! Ты ведь наверняка знаешь, что может подействовать в этом случае. А я не могу больше слушать его бабское нытьё.

В другом состоянии Шэррик наверное и не обратил внимания на её резкие слова. Но сейчас он остро ощущал собственную неполноценность, быть может, чувствовал вину перед хозяином, напрасно довершим ему исполнение важной миссии. Или просто с детства не выносил, когда его обзывали девчонкой - кто знает? Но в результате он окончательно утратил контроль над собой.

- Я - баба?! - завизжал он ещё громче, чем в первый раз. - Да кто бы говорил! Да ты сама... ты вообще неизвестно что!

В рубке установилась тишина, лишь на мгновение нарушенная звоном пощёчины, которой Эллен наградила Марвина. Но и этот звук быстро растворился в воздухе, также замершем в ожидании дальнейших событий. А я непонимающе переводил взгляд с одного виновника скандала на другую.

- Нет, ты не баба, - абсолютно спокойным, ровным голосом произнесла Эллен. - Ты обыкновенное животное.

И бросилась вон из рубки.

На побледневшем лице Шэррика чётко вырисовывались следы пятерни. Мальчишка испуганно смотрел на меня, как будто опасался продолжения экзекуции. Наверное, для всех было бы лучше, если б я так и поступил. Но все мы умны задним умом.

А ведь я чувствовал, что не нужно сейчас ни о чём спрашивать. Просто сделай вид, будто ничего не произошло, и все послушно последуют твоему мудрому примеру. Но язык мой предательски пополнил и без того не маленький список моих врагов.

- Ну, и что всё это означает, мистер Шэррик? - замогильным голосом

поинтересовался я. - Что вы имели в виду, когда назвали мисс Брукс "неизвестно чем"?

Марвин всё сильнее вжимался в стену, и в глазах у него стоял ужас. Тоскливый, немой, животный ужас. Но я почему-то не испытывал от этого удовлетворения.

- Я вас слушаю, мистер Шэррик! Говорите, раз уж начали.

Бедный адмирал понял, что если не заговорит прямо сейчас, я его точно прибью. Может быть, "Медея", обязанная теперь его защищать - ещё одна предательница! - и остановит меня вовремя, но я обязательно попытаюсь.

- Говори, щенок! - в третий раз потребовал я.

И Марвин, предварительно закусив губу сразу в двух местах, обрёл дар речи:

- Простите, капитан, мне, наверное, давно нужно было вам всё рассказать. Пока вы... пока у вас не завязались отношения. И я хотел, честное слово, хотел. Но ведь вы же общаетесь со мной только в случае крайней необходимости...

Он умолк, опасаясь, не сболтнул ли лишнего.

- Дальше! - подстегнул я его. - Продолжай!

- Дело в том, что на хозяина работает много людей, переселившихся с Гессерита. И многие из них хорошо знают, кто такая на самом деле мисс Брукс. Мне об этом тоже рассказывали, капитан.

- О чём рассказывали? - проорал я так, что едва не сорвал голос.

Мой рык подействовал. Шэррик заговорил чётко, связно, понятно. Вероятно, так же общался с ним и хозяин. Но в тот момент я меньше всего думал о Ксирдале.

- Видите ли, капитан, на Гессерите давно уже существует секта Благословенного Выбора. Мужчины и женщины в ней абсолютно равны в правах. Даже основателями секты были брат и сестра - Себастьян и Виола Цезарио. Их учение объявляет медицинские достижения по клонированию и клеточной регенерации даром Господним, позволяющим людям полнее познать себя. Каждый человек должен за свою жизнь побывать и в мужском, и в женском теле, чтобы понять, кем на самом деле создал его Господь. И неофит, как только попал в секту, первым делом отправляется на операцию по переносу сознания. Мужчина получает женское тело, женщина - мужское. После чего они должны триста лет прожить в новом облике, и только тогда их допустят к обряду Благословенного Выбора. То есть, человек уже осознанно решит, женщиной или мужчиной он должен оставаться до конца своих дней.

- Дальше! - повторил я, как только Шэррик собрался перевести дыхание.

- Дальше мне рассказывали, что лет за двадцать до перелёта на Упернавик в секту вступил некто Элиот Сивен Брукс. Его сознание также перенесли в женское тело, и с того момента он стал именоваться Эллен Стью Брукс. При поступлении на службу к грандмастеру Ксирдалю, насколько мне известно, мисс Брукс умолчала об этих подробностях своей биографии.

Признаться, не помню, говорил ли Марвин что-нибудь ещё. Вероятно, нет, иначе я заставил бы его замолчать увесистой зуботычиной. Я бы заставил замолчать любого, кто бы подал в этот момент голос. Даже милосердного Господа, каким его представляют члены секты Благословенного выбора. Я бы...

Нет, первым делом я бы выжег дотла собственную память, если бы только знал, как это можно сделать. Упорно, неотвязно вставали перед моими глазами картины из недавнего прошлого. Вот Эллен грациозно выгибает спину, а я удерживаю её навесу и пытаюсь дотянуться губами до её груди. Вот она разметала руки в стороны, прикрыла глаза и тихонько постанывает под моим напором. Вот шепчет какие-то слова, точно такие же, что шептали когда-то другие женщины, с которыми мне доводилось проводить ночь в моей каюте. И ничем, практически ничем Эллен от них не отличалась. И что же теперь вдруг выясняется? Значит,

она...

- Значит, она - мужчина? - выдавил я из себя этот чудовищный вопрос.

А Шэррик - ну, кто, спрашивается, просил его вмешиваться со своими пояснениями? - серьёзно и обстоятельно ответил.

- Я бы не рискнул утверждать это, капитан. Разумеется, особенности мужского мышления и память о прежней жизни никуда исчезают, но ведь организм всё время будет вырабатывать женские гормоны, которые не могут не повлиять на мировосприятие такого человека. Да и женские инстинкты в клонированном теле наверняка начинают проявляться. Скорее всего, получается некая смесь женских ощущений с мужской памятью. Впрочем, я не медик и не психолог, чтобы судить о таких вещах. Абсолютно точно можно сказать только одно - Эллен Стю Брукс раньше была мужчиной.

- Так какого же чёрта ты молчал?

Нет, не в этом дело. Какого чёрта молчала она?

Ах, да, как-то раз Эллен заводила об этом разговор. Но какой-то шуточный. У меня и в мыслях не было, что она говорит о себе. Почему она не дала понять, что это вовсе не шутка?

Я ведь не какой-нибудь ханжа и с пониманием отношусь к тому, что не могут все люди быть одинаковыми. Предположим, нравится тебе менять свой пол - да ради бога! Хоть через день меняй. Или, допустим, ты предпочитаешь однополую любовь - твоё право. Не понимаю я этого, но и не препятствую. Каждый человек свободен в своём выборе. Только не нужно меня втягивать в то, что мне чуждо, неприятно, противно, отвратительно. И не просто втягивать, а обманным путём.

Ну, сейчас я ей устрою!

Не обращая больше внимания на съёжившегося у стены Шэррика, я выбежал из рубки. Коридор показался мне непривычно тесным. Роботы-уборщики разлетались в разные стороны, некоторые - не по своей воле. И я искренне сожалел, что их на моём пути оказалось так мало. И что коридор, ведущий к каюте Эллен, так быстро кончился.

Она сидела у стола спиной к двери и делала вид, будто читает книгу. Кажется, всё того же Саймака - ещё одну свидетельницу моего позора. Дверь каюты я распахнул с шумом, и Эллен не могла его не услышать. Но так и не обернулась. Впрочем, эти уловки не помогли, я просто развернул её лицом к себе вместе со стулом.

- Эллен, это правда? - спросил я, тяжело переводя дыхание.

Странно, не мог же я так запыхаться, преодолев от силы пятьдесят метров? Опять что-то неладно со здоровьем.

- Что "правда"? - бесстрастно переспросила она, глядя куда-то сквозь меня, в коридор.

- То, что сказал Шэррик.

- Откуда я знаю, что он сказал?

Эллен продолжала играть в непонимание, но голос её предательски дрогнул.

- Знаешь, - заключил я с какой-то дьявольской смесью отчаяния и удовлетворения. - Всё ты знаешь. И наверняка знала, каким это будет ударом для меня. Но ничего мне не сказала. Почему? Неужели тебе мало того горя, что вы с Ксирдалем уже мне принесли? Зачем ты продолжаешь мучить меня?

- Мучить тебя, Грэм?! - Эллен рывком встала со стула, и мне показалось, что воздух в каюте заискрился электрическими разрядами. - Да с чего ты взял, что кто-то тебя мучает? Наоборот, я хотела помочь тебе, заставить забыть о неприятностях. Искупить свою вину, если угодно. И разве у меня плохо получалось? Разве ты не был счастлив со мной?

- Счастлив, занимаясь сексом с мужчиной? Да в гробу я видел такое счастье!

Эллен снова села на стул. И голос её, только что готовый сорваться на крик, вновь зазвучал ровно и спокойно.

- Ты дурак, Грэм! Самовлюблённый, ограниченный, безнадёжный дурак. И как все дураки, время от времени проговариваешься и раскрываешь всю правду о себе. Да, тебе не нужно счастье. Для тебя гораздо важнее, чтобы всё было правильно, так, как ты привык. Аккуратно разложено по полочкам и снабжено этикетками и инструкциями по применению. А если вдруг не знаешь, на какую полку положить то, что попалось тебе в руки - просто выбросишь его. Лишь бы не думать, лишь бы ничего не менять. И знаешь, мне тебя даже уже не жаль. Дурака жалеть - только поощрять его к дальнейшим дуростям.

Она замолчала в ожидании моего ответа. Но и я не проронил ни слова. Сначала из чувства противоречия, не желая идти у неё на поводу. А потом вдруг понял, что и в самом деле не хочу ничего говорить. Что мне нечего ей сказать. Некому. Эллен Брукс никогда не существовало, а с тем существом, что сейчас сидит передо мной, я не собираюсь иметь ничего общего. И чем быстрее оно исчезнет из моей жизни, тем больше у меня шансов когда-нибудь избавиться от воспоминаний о совершённой мной чудовищной ошибке.

Я развернулся, вышел из каюты и направился обратно в рубку. Шэррик всё ещё торчал там, бессмысленно разглядывая главный дисплей. Не особенно церемонясь, я отодвинул его в сторону и быстро ввёл координаты окончания прыжка. Единственного прыжка прямо к Кассилии. Наплевать на риск, лишь бы всё это побыстрей кончилось. Неважно, чем. Хуже, чем сейчас, всё равно не будет.

Часть вторая.

- Господа, будьте так любезны объяснить, зачем я вам опять понадобился? Всё, что от меня требовалось, я сделал. До места вас доставил, разведывательный зонд запустил, катер к посадке подготовил. Чем ещё могу быть полезен?

Я не собирался скрывать, что был бы счастлив никогда больше не видеть обоих хозяев-пассажиров. Они ведь и сами об этом прекрасно знали. Более того, наши чувства были взаимны. Да и друг друга они, вероятно, тоже переносили с трудом. На протяжении всего прыжка в поле Хилла-Кокса, а также торможения и подлёта к Кассилии мы общались исключительно через "Медею". Приблизительно в таком стиле: "Передайте мистеру Шэррику, что детская энциклопедия находится в каталоге "S" базы данных компьютера. Там он найдёт ответы на все интересующие его вопросы". Или "Напомните мисс Брукс о необходимости соблюдать график посещения бассейна. У меня и так всего два часа в запасе, а ещё нужно успеть воду после неё сменить". Или "Спросите у мисс Брукс, посещала ли она сегодня оранжерею. Если да, то вносить в почву органические удобрения уже не обязательно".

Впрочем, оранжерею она на самом деле не любила и за всё время полёта появлялась там от силы два-три раза. Зато я проводил среди растений большую часть свободного времени. Не в последнюю очередь именно потому, что здесь оставалось меньше всего шансов повстречать мисс Брукс. Но это вовсе не означает, что я не заботился о самих растениях. В особенности о подарке садовода-любителя с Упернавика. Я ведь обещал дождаться появления цветов, а капитан Брингдаун всегда держит слово. Вот только сами цветы не торопились распускаться, и это тоже не улучшало моего настроения. Соответственно, изобретались всё новые и новые способы испортить его и моим нежеланным пассажирам.

По мере возможности мне отвечали такими же любезностями. И я был крайне удивлён, получив вполне корректное предложение явиться в рубку на совещание. Не стоит так резко менять стиль отношений, если до сих пор он приводил к успеху и, в конце концов, довёл нас до Кассилии. Ну, и ещё много до чего довёл, разумеется. Но всё равно, не стоит.

Если только не случилось нечто непредвиденное. Но тогда бы я уже знал об этом от "Медеи". Или теперь информация фильтруется на два потока - для хозяев и для наёмного персонала? Нет, это уже паранойя.

- Так чем я всё-таки могу помочь вам, господа? - повторил я, внимательно разглядывая потолок рубки.

- Нам необходимо обсудить дальнейшие действия, - с подчёркнуто деловым видом обратился Марвин к входной двери.

- Так обсуждайте, раз необходимо, - великодушно разрешил я.

Однако Шэррик настолько привык к моим саркастическим репликам, что пробить его теперь стало практически невозможно.

- Мы также хотели бы посоветоваться с вами, капитан, - невозмутимо продолжил он, - как с человеком, имеющим богатейший опыт высадки на неисследованные планеты.

- Ну, что вы, господа, в самом деле?! - засмущался я. - Так уж и посоветоваться! Вы же на самом деле хотите, чтобы я за вас всё решил, что и как делать. Потому что сами вы умеете только разводить доверчивых клиентов и теперь тоже надеетесь на чужом горбу в рай въехать. Не так ли, милейший адмирал?

- Так, капитан, - ответила за него Эллен. (Ладно, пусть так и остаётся Эллен, не в имени ведь дело!) - Вы как обычно поразили нас своей проницательностью и знанием жизни. Но было бы ещё лучше, если бы ваши знания помогли нам успешно выполнить миссию.

Ну, уж нет! Опускаться до препирательств с этим существом я не собираюсь. Переговоры ведутся только с адмиралом Шэрриком.

- Хорошо, Марвин, задавайте вопросы!

Пришлось даже удостоить его взглядом, чтобы поощрить к продолжению разговора, а заодно и показать остальным, что их участие в беседе не обязательно. Следует отметить, что мои действия оба расценили правильно. Эллен с равнодушным видом повернулась к обзорному экрану, а Марвин посерьёзнел сверх всякой меры и выглядел уже даже не адмиралом, а, по меньшей мере, императором вновь открытой планеты. И как ни старался себя контролировать, но и в голосе его зазвучали нотки самодержца.

- Как вы расцениваете результаты разведки, капитан?

- Положительно расцениваю, адмирал, - отрапортовал я, строго соблюдая субординацию. - И при желании мой отзыв нетрудно было найти в данных компьютера.

- Да, я читал ваш отзыв, - признался Шэррик. - Но хотел убедиться, что ваше мнение с тех пор не изменилось.

Ладно, хватит дурачиться. Парень действительно хочет убедиться, что всё в порядке. И кроме как у меня, ему спросить не у кого.

- Ничуть не изменилось. Считаю высадку возможной и относительно безопасной. Содержание кислорода в атмосфере Кассилии ниже, чем на Упернавике, но находится в пределах нормы. Опасных для жизни химических соединений не обнаружено. Для всех выявленных болезнетворных микроорганизмов уже синтезированы антитела. Температура воздуха в приповерхностном слое: для южного материка - от двадцати до тридцати градусов по Цельсию, для северного - пять-десять градусов. По замеченным видеокамерой образцам флоры и фауны трудно судить о наличии крупных хищников и разумных форм жизни. Промышленные отходы в почве и атмосфере отсутствуют, радиационный фон незначительный. Жесткое излучение звезды экранируется магнитным полем, хотя и в несколько меньшей степени, чем хотелось. Но кратковременное пребывание на планете вашему здоровью не сможет повредить.

- А вашему?

- А со мной-то что может произойти? - удивился я. - У "Медеи" самая надёжная защита из всех кораблей спейстрейдеров.

- В этом я не сомневаюсь, капитан, - улыбнулся чему-то Шэррик. - Но она же не сможет защищать вас, пока вы будете находиться внизу, на поверхности планеты.

- Я?.. На поверхности?.. Да с какой стати?

- Грэм, это уже не смешно, - не оборачиваясь, произнесла Эллен. - В твоих же интересах помочь нам справиться с заданием. Чем быстрее найдём книгу, тем быстрее улетим отсюда.

Она права, разумеется, но это ещё не повод замечать её присутствия.

- Значит, вы считаете моё участие в поисках необходимым, адмирал?

- Да, безусловно.

И он прав. Без меня у них ничего не получится. А я без них не смогу получить назад свой корабль. Вот и выходит, что я должен помогать этим ребятишкам, пока они не наиграются в книгоискателей. Только мне по-прежнему не доставляет удовольствия общение с ними. Надо что-то придумать, чтобы они не путались у меня под ногами, но и не наломали дров без моего контроля.

- Тогда сделаем так, - предложил я первый пришедший на ум вариант. - Берём с собой восемь роботов и три флайера. Высаживаемся на планете, разделяемся и ведём поиски сразу в трёх направлениях. Как только кто-либо натыкается на следы человека, сразу же сообщает остальным и до моего прибытия не предпринимает никаких действий. Возражения есть?

- А зачем столько роботов? - поинтересовался Шэррик.

Что ж, я так и предполагал, что по поводу разделения никаких вопросов не возникнет.

- Считайте сами: два охраняют катер. Один - снаружи, другой - изнутри. Мне бы не хотелось застрять на этой планете только потому, что какому-нибудь чудищу вздумается пожевать крылышко нашего катера. Флайера тоже необходимо охранять, когда кто-либо из нас решит совершить вылазку. Ну, и конечно, глупо в одиночку разгуливать по незнакомой местности. Как минимум, по одному сопровождающему роботу взять придётся. Итого - восемь. Ещё вопросы есть?

- А где будем высаживаться?

Это уже Эллен спросила. И надо признать, вопрос по существу. Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, если она в это время находится на кухне.

- А вот здесь выбирайте сами, - обратился я к Марвину. Просто чтобы не создавать прецедент. - В любом случае это лотерея, угадал - не угадал. Единственное пожелание - приземлиться лучше в глубине материка, на ровном, свободном от леса участке. Впрочем, можно сесть и на воду. Но учтите, что водные животные, как правило, крупнее и сильнее наземных.

- Тогда я предлагаю южный материк, - высказался Шэррик. - Он и размерами побольше, и к экватору ближе.

- И там теплее, правильно? - подсказала Эллен.

- Мне-то всё равно - я родился на Упернавике. Я для вас стараюсь.

А адмирал-то молодец, не отреагировал на подначку. Вот что значат регулярные тренировки! А может, он просто в себя приходит, от боязни космоса оправляется.

- Вы лучше на облачность смотрите, - вспомнил я. - Хуже нет, чем попасть в сезон дождей и много дней подряд грязь ногами месить. И неизвестно ещё, удастся ли на другое место перелететь. Один спейстрейдер по фамилии Консель как-то раз из-за такой мелочи чуть навсегда в необитаемом мире не остался. Вроде бы и катер на удобной площадке посадил, а потом его зачем-то в джунгли понесло. И как раз ливень зарядил дней на десять. Такой, что ни земли, ни неба не видно. Только вода кругом. И гроза чудовищная, так что никакие радиосигналы не проходят. Пришлось Конселю чуть ли не вплавь на место посадки возвращаться. Но и на этом его злоключения не закончились. Место он отыскал, но не узнал. Там где была равнина, сплошное болото образовалось. И от катера - ни следа...

Мои компаньоны слушали меня, позабыв про раздоры, боясь пропустить хоть слово. Всё-таки я, несмотря ни на что, оставался для них непререкаемым авторитетом. Ну, и пусть слушают. Не важно, что на самом деле с Конселем приключилась немного другая история. И не с Конселем вовсе. Откровенно говоря, имя это я вообще выдумал. Но в педагогических целях можно и прифантазировать немного. Мне ж самому потом, в случае чего, придётся их выручать. И чем сильнее я сейчас моих искателей напугаю, тем больше шансов, что с ними ничего не страшного не произойдёт.

- И куда же делся катер? - не выдержал моей паузы Марвин.

- В болото провалился, куда ж ещё? - чуть ли не зевая, объяснил я. - Метра на три в глубину ушёл. К счастью, Консель был хорошим ныряльщиком. С двадцатой попытки отыскал-таки пропажу. И как-то умудрился в катер забраться. А потом ещё долго по болотам плавал, пока на твёрдую землю не выбрался, откуда уже и взлететь можно. С тех пор он облачность очень внимательно изучает и прогноз на компьютере просчитывает. Кстати, адмирал, когда выберете место посадки, не сочтите за труд - дайте мне проверить! А я пока пойду флайеры подготовлю и роботов на охранный режим перепрограммирую.

И я вышел из рубки, наслаждаясь произведённым впечатлением. Прошу прощения, но не могу удержаться от любимой латыни: Qualis artifex pereo!*

Как я и предполагал, разделение прошло без трогательных сцен прощания. Очень строго, по-деловому. Сели, вытащили флайеры из грузового отсека, (не сами, разумеется - для этого роботы существуют), потом затолкали в салон грузчиков и определили, кому куда направляться. Шэррик вызвался обследовать гористый участок на запад от места высадки. Эллен досталась южная, степная часть континента. Я же взял на себя самый трудный маршрут - на восток, через джунгли, к побережью.

Не то чтобы я всерьёз полагал, что на планете и в самом деле живут люди - записи разведывательного зонда не давали повода для оптимизма - но если они где-то и отыщутся, то, скорее всего, именно в лесах. Только там и искать труднее. Если я правильно оценил картинки с зонда, то на планете самый расцвет каменноугольного периода. Эволюция ещё и до динозавров не дошла, не говоря уже о млекопитающих. Зато всяческой зелени, которая здесь почему-то синь, должно водиться в изобилии. И кто там под ней прячется - попробуй догадайся.

А не хочешь догадываться - вылезай из флайера и пешочком. Только пока как-то не тянет. Всё по той же причине - неизвестно, кто на тебя из-под ближайшего листочка выпрыгнет. Так что я лучше пока сверху посмотрю, вдруг что-то интересное замечу.

Немного настораживает, что видения Эллен полностью соответствуют той картине, которую я наблюдаю на обзорном экране. Фиолетовое небо ещё может оказаться случайным совпадением. Во-первых, слой атмосферы вокруг Кассилии тоньше, чем на других планетах, отсюда и более тёмный фон. Во-вторых, какой-нибудь газ, входящий в состав воздуха, тоже может дать необычный оттенок. Хотя, никаких странностей в химсоставе я вроде бы не обнаружил.

Да и не в этом дело. В пейзажах разных планетах цветовая гамма не может не отличаться. Окрас неба, или растительность, или само светило порой выглядят непривычно. Но ведь тут и облака зеленые, и солнце голубое, и трава синяя - всё, как Эллен рассказывала. И деревья...

Собственно, такими они в эту эпоху и должны быть. Только деревьями их назвать трудно. Торчат из земли какие-то палочки, шишечки и перышки. То есть, не из земли, а высоко над землёй. Метров на двадцать - двадцать пять. А листья, если и имеются, то длинные, узкие и редкие. Тени почти не отбрасывают. Правда, под этими с позволения сказать деревьями ещё два или три слоя растительности расположены. А может и больше. Сверху не разобрать.

Между прочим, я уже миль двадцать над лесом пролетел и никакого просвета не обнаружил. А ведь Эллен ещё что-то про поляну говорила. Ну, и где же она? (Это я про поляну). Должны же люди, если они живут в этом лесу, хотя бы дрова заготавливать. И дома строить тоже удобней из бревён, чем из камней или глины. За материалом далеко ходить не нужно - руби, сколько захочешь!

- Капитан Брингдаун! - вдруг залаял встроенный в воротник комбинезона динамик. - Это Марвин. Как проходят поиски? У меня пока ничего интересного.

Надо же, адмирал уже соскучился! А ведь не скажешь, что раньше мы друг без друга и минуты не могли прожить. Хотя, конечно, всё понятно - волнуется парень. В первый раз на другой планете, один. Хочется человеческое слово услышать. Только я-то здесь причём? Переговаривайся с Эллен, если уж так припекло.

- У меня тоже никаких новостей, Марвин. И давайте договоримся - без серьёзных причин эфир не засорять. Иначе рискуем не услышать важное сообщение. Всё ясно?

Ответа я так и не услышал. Должно быть, Шэррик обиделся. Может, это и к лучшему. Будет внимательней на экран смотреть. Вдруг чего и увидит.

А я, кажется, уже увидел. Справа по борту подлесок подозрительно редкий. Надо бы приземлиться и осмотреть снизу. Только, господи, где же тут можно сесть?

Разворачиваюсь и лечу поперёк прежнего курса. Никаких надежд на нормальную посадку. Можно, разумеется, выжечь полосу леса бластером, но непонятно тогда, что я там буду искать? Угольки с головешками? Нет, должен быть какой-то другой выход.

Ага! Что-то блеснуло внизу. Похоже на небольшую речушку. Попробую сесть на воду, если удастся вырулить прямо над руслом. Автопилот здесь не поможет, работа ручная, ювелирная. Ах ты, дьявол, всё-таки задел крылом за ближайшую шишку! Но, в общем и целом - неплохо, квалификацию ещё не растерял. Да и тряхнуло напоследок не так сильно, как если бы садился на твёрдую почву. Вылезайте, капитан Брингдаун, приехали!

Ноги тут же по колено ушли в ил, и пару раз что-то, или скорее кто-то, легонько ткнулся в левую лодыжку. Я мысленно похвалил себя, за то, что выбрал для экспедиции тяжёлый комбинезон. Возможно, будет немного жарковато, но зато никакая тварь его не прокусит. Во всяком случае, не такая мелкая. А с крупной по идее должен робот-охранник разобраться.

Кстати, а куда же он делся? Он ведь выпрыгнул первым, согласно программе. Но боюсь, в ней не было сказано о том, как выбираться из грязи. А моего стального телохранителя, кажется, засосало по самые сенсорные датчики. Вон они из воды выглядывают! Придётся мне же его из болота и вытаскивать. Нет, никогда техника полностью не заменит человека! Особенно - на спасательных работах.

Всего за какую-то четверть часа робот был спасён. Сначала потребовалось закрепить понадёжней флайер. Благо, прямо на берегу ручья росли две толстых, чешуйчатых свечки, где-то высоко над головой заканчивающихся круглыми, косо посаженными тарелочками. Обвязал оба ствола канатом и притянул к ним флайер. Потом достал лебёдку, зацепил крюком грудной щиток робота и включил мотор. Шлепок, с которым бедняга вырвался на свободу, получился громкий и радостный. Но повторять номер на бис мне не захотелось. Второго робота я решил оставить внутри флайера. А то ведь не дай бог тоже завязнет, а меня рядом не окажется. Вернусь, а он уже полпути к ядру планеты прошёл.

А мне, как подсказывает наручный навигатор, ещё придётся больше мили до присмотренного места добираться. Если бы по ровной дороге - сущий пустяк. Но в джунглях дорог не бывает, разве что звериные тропы. И ещё неизвестно, кто эту тропу протоптал. Может, по бездорожью всё-таки безопасней выйдет.

Впрочем, это всё чисто теоретические рассуждения. А на практике мне выбирать не приходилось. Куда ни поверни - всюду заросли папоротников в два-три человеческих роста. Под ними, но почти вровень с моей головой - пучки остролистой травы, наподобие осоки. Ещё ниже, примерно мне по пояс - разноцветные конические пирамиды каких-то грибов. А дальше - такое ощущение, что никуда из реки и не уходил - грязи всё так же по колено. Только она вдобавок ко всему ещё и шевелится. В ворохе гниющих листьев ползают разнообразные червяки, многоножки, слизни и прочие очаровательные создания. А некоторые из них и на меня норовят забраться.

Вот что-то проползло между лопаток. Не по комбинезону, а прямо по коже. Б-р-р, мерзость какая! Даже не сразу сообразил, что это меня сначала передёрнуло от отвращения, а потом уже я почувствовал движение на спине. От которого меня опять передёрнуло. И какой умник придумал выражение "мурашки по спине"? Его бы на моё место поставить. Чтобы стоял и гадал, в прямом или переносном смысле они ползают. И ведь понимаю, что не прокусить им комбинезон, а всё равно ужасно неприятно.

Тут, хочешь - не хочешь, а начнёшь завидовать своему механическому спутнику. Он переносных смыслов не признаёт. Всё, что попадает в прицел видеодатчиков, чётко классифицируется по группам. Если объект подходит под категорию "угроза", то действительно берётся на прицел. "Помеха" - отодвигается в сторону. А на "нейтральный объект" он и вовсе не отреагирует. И все эти ползучие мерзости для моего робота являются именно нейтральными предметами, не способными нанести вред или воспрепятствовать движению. Железная логика! И никаких тебе мурашек.

Всё-таки зависть - конструктивное чувство. Оставшуюся часть пути я преодолел на одном дыхании, ни на шаг не отстав от робота. Возможно, мне помогли и другие ощущения, которые я предпочёл бы назвать брезгливостью. Мне почему-то казалось, что там, куда я направляюсь, нет ни грязи, на копошащихся в ней насекомых. Но, увы, к моему приходу плохо подготовились. Вырубили самые высокие папоротники, заслоняющие свет, а пол подмести забыли.

Стоп, а ведь действительно вырубили! Если бы подлесок выжег лесной пожар, то обязательно захватил бы и большие деревья. А если предположить, что стадо каких-то местных слонов так тщательно вытоптало круглую площадку диаметром около тридцати метров, то придётся заодно и допустить наличие у них разума. Так, может, проще признать, что здесь поработали человеческие топоры либо мачете?

Правда, произошло это давно. Трудно рассчитать, за какой срок свежевырубленный участок успевает снова зарасти. Полгода? Год? Полтора? Но в любом случае есть основания считать, что здесь когда-то находились люди. И вероятно, ушли. Но наверняка оставили какие-то следы своего пребывания. И если удастся обнаружить ещё что-нибудь подозрительное, то мою гипотезу можно считать доказанной.

Вопрос лишь в том, где искать. Вылавливать из грязи под ногами какое-нибудь сломанное топорище или оборванную пуговицу ужасно не хотелось. Впрочем, почему бы не поручить эту почётную миссию моему механическому другу? Настроить ультразвуковые детекторы на поиск металлических предметов, и пусть себе просвечивает грунт до глубины, предположим, в полметра. А я пока займусь деревьями. Они ведь за последние год-полтора не должны сильно измениться. Может быть, какие-то зарубки с тех пор остались, или ещё что-нибудь.

Только теперь я понял, что во время путешествия не очень-то к ним и присматривался. Просто отмечал - дерево слева, дерево справа, дерево впереди. А оказалось, что снизу они выглядят так же причудливо, как и сверху. Корни здешних деревьев начинают отделяться от ствола уже на высоте в несколько метров и образуют что-то вроде беседки. И будь я сам лесорубом, обязательно устроил в одном из таких укрытий если не комнату отдыха, то хотя бы склад инструментов. Ну-ка проверим.

Первое обследованное дерево не оправдало моих ожиданий. Слой органических отходов под ним оказался даже толще, чем на открытом пространстве. К тому же и света сюда проникало намного меньше, и я опять почувствовал себя неуютно. Сейчас все эти скользкие, мохнатые и многолапые создания, воспользовавшись темнотой, набросятся на меня, а я даже не смогу разглядеть врага, чтобы вовремя с себя сбросить.

Чудом не врезавшись головой в один из корней, я опрометью выскочил из-под навеса. Нет уж, так дело не пойдёт! Где там мой робот-охранник? Почему не охраняет? Ах, да! Я же дал ему другое задание. Ну, раз сам дал, сам и отменю. Хватит разыскивать иголку в навозной куче. Пусть лучше идёт со мной к следующему дереву. Хотя бы подсветит в случае необходимости.

Но я даже не успел войти в беседку. Нога зацепилась за что-то твёрдое и тяжёлое, и я беспомощно ткнулся носом в мягкую, но крайне неприятную на вид и на ощупь лесную подстилку. Раздражённо смахнув с лица несколько самых любопытных тварей, я поднялся и собирался уже шагнуть под образованную двумя корнями арку, когда робот-охранник повторил только что проделанное мной упражнение. Причём, его падение получилось значительно более шумным, словно он упал не в кучу гниющих листьев, а на что-то твёрдое.

А ведь так оно, возможно, и произошло. Робот гораздо тяжелее меня, в чём я уже успел убедиться, вытаскивая его из болота. И сейчас грязевая подушка не удержала его, он пробил её насквозь и наткнулся... Х-м, интересно, на что же он там наткнулся?

Мне настолько не терпелось найти разгадку, что я не стал терять время на команды роботу, а сам разгрёб мусор ногами. Под ним сверкнула в косых лучах солнца гладкая зеленоватая поверхность. Я расширил радиус расчистки - результат тот же. Из последних сил удерживая себя от построения скороспелых гипотез, я всё-таки привлёк робота к общественно-полезному труду. Минут через пять вся поверхность вокруг дерева была тщательно выметена. И увидев результат уборки, я не смог удержаться от удивлённого вскрика.

Под слоем грязи, как и положено, оказалась земля. С обломками мелких корешков и проплешинами камней для разнообразия. Но рядом с корневой аркой, приблизительно в метровом радиусе от неё, отчётливо выделялась площадка из того самого зелёновато-блестящего материала. Более того, граница его образовывала уступ высотой сантиметров в пятнадцать. И не нужно обладать изощрённой фантазией, чтобы сообразить, что он получился не сам собой. Что его специально создали для какой-то важной цели. Например, для защиты от тех же многоножек и слизней. И совсем уже нетрудно догадаться, кто его создал.

Все ещё не решаясь произнести ответ вслух, я приказал роботу расчистить также и поверхность между корнями. И уже не сильно удивился, обнаружив там такую же зеленоватую площадку. Робот провёл экспресс-анализ химического состава и доложил, что материал органический. Собственно, я уже и так догадывался, что это застывшая смола какого-либо дерева. Возможно, того же самого. Но если у аборигенов хватило ума выровнять с его помощью пол, то сам бог велел им ещё и щели в доме промазать. Ну-ка, дружок, подсвети!

Выхваченная из полумрака дальняя стена предполагаемого жилища аборигенов тут же отозвалась зелёноватым отблеском. Всё, больше никаких сомнений не осталось. Это действительно дом. Во всяком случае, когда-то было домом. А просветы между расходящимися в стороны корнями, вероятно, служили окнами. Не удивлюсь даже, если они раньше давали необходимое освещение, ведь вся мелкая растительность вокруг была вырублена. И мне очень повезло, что я зашёл через то отверстие, которое и в самом деле служило входом. Потому что оконные проёмы снизу заложили деревянными брусками и промазали всё той же смолой, но разглядеть препятствие снаружи среди зарослей не так уж просто.

Осмотрев помещение более внимательно, я обнаружил даже углубление для очага. Правда, ни посуды, ни мебели, ни другой домашней утвари так и не нашлось. Что, в общем-то, тоже объяснимо. Если хозяева по каким-то причинам ушли отсюда, то и все пожитки они обязаны захватить с собой. Меня больше встревожило другое обстоятельство. Все эти детали быта никак не соответствовали тому уровню развития науки и техники, который должен быть у земных колонистов, заселивших планету. Либо на Кассилии развилась собственная раса разумных существ, либо, что более вероятно, переселенцы деградировали до примитивного состояния. И это очень печально. Ведь регресс в первую очередь должен сказаться на культуре. На любви к печатному слову вообще, и к "Книге пророка Дэна" в частности.

Но как бы там ни было, пора сообщить компаньонам о своей находке. Не думаю, что им теперь следует сломя голову нестись ко мне. Пока в их присутствии нет необходимости. Зато сами они от моей новости наверняка приободрятся, станут ещё внимательней смотреть по сторонам, и может быть, тоже что-то обнаружат.

- Марвин! Эллен! Это Брингдаун. Обнаружил покинутое человеческое жильё. В контакт пока не вступил. Не с кем. Зафиксируйте координаты находки...

Что за дребедень? Цифры на дисплее навигатора запрыгали, как бешеные. Я подождал несколько мгновений, но они так и не остановили своей дьявольской пляски. Возможно, я повредил прибор при падении. Придётся свериться по корабельному компьютеру.

- "Медея"! Говорит Брингдаун. Определите координаты моего флайера и передайте их мистеру Шэррику и мисс Брукс.

В динамике что-то долго шуршало, и лишь затем послышался синтезированный голос "Медеи":

- К сожалению, капитана Брингдауна сейчас нет на борту. Вы можете оставить ему сообщение после звукового сигнала...

Сигнал вышел таким пронзительным и громким, что я непроизвольно дёрнул головой, словно пытаясь отпрыгнуть подальше от воротника собственного комбинезона. Да что ж это происходит? Что за идиотскую фразу выдала в ответ на мою просьбу старая добрая "Медея"? Я даже не предполагал, что в её арсенале хранятся такие канцелярские обороты. Неужели она не расслышала, что я сказал? Я-то ведь её слышал, хотя и не сказал бы, что очень хорошо. Какие-то непонятные помехи, от которых до сих пор звенит в ушах... Звенит всё сильнее... Невыносимо сильно...

- Нет, прекратите немедленно! Выключите зв-у-у-ук!..

И очнулся. И понял, что очнулся. И меня это порадовало. Но потом я понял, почему очнулся. Меня укусили. В нос. Очень больно. И я догадался, кто меня укусил. Лохматый чёрный паук продолжал сидеть на моей переносице. И это меня испугало. Я вскочил, смахнул с лица паука и несколько других ползучих тварей. И мне стало спокойно.

Но ненадолго. Я забеспокоился из-за того, что очнулся, а не проснулся. Значит, до этого я не спал, а был без сознания. Почему я потерял сознание?

Не знаю. Или скорее, не помню. Странно, и неприятно. Почему я что-то не помню? А что я помню? Как меня зовут? - Помню. Кто я такой, чем занимаюсь? - Тоже помню. Где нахожусь? - Не сразу, но вспомнил. Как сюда попал?..

Мысли в голове зашевелились в поисках ответа. Вяло, сонно, неуклюже, но зашевелились. Почему неуклюже? - Ну, мне показалось, что раньше думать было как-то проще. Раньше я не чувствовал физического напряжения, выстраивая слова в длинные фразы. И чем длиннее фраза, тем сильнее колет где-то в затылке. Но я смутно понимаю, что так не должно быть. И от этого снова становится страшно.

Может, я заболел? Нет, не похоже. Руки и ноги меня хорошо слушаются, болевых ощущений не возникает. Значит, что-то с головой. Наверное, я ушиб голову, когда падал. Ведь очнулся-то я лёжа. А почему я упал? И если я ушиб голову, то должна быть шишка, синяк, гематома.

У-у, как закололо в затылке! Наверное, из-за последнего слова. Не помню его точного значения, но оно как-то связано с ушибом - это точно. Это медицинский термин такой...

Снова кольнуло. Но уже слабее. Я пощупал рукой затылок. Вроде бы всё в порядке. Ни выпуклости, ни следов крови. Значит, боль внутренняя, не связанная с ушибом. Такое тоже бывает, я помню. Например при мигрени...

Я уже не удивился, почувствовав новый укол. Каждое сложное слово вызывает болевую реакцию. Но потом, когда боль проходит, в голове как-то проясняется. Всплывают новые слова. И боль с каждым разом становится все незначительнее. Значит, чем больше сложных слов я вспоминаю, тем легче мне дальше думается. Что ж, кажется, я нашёл способ лечения. А в том, что я был болен, можно уже не сомневаться. Значит, вспоминаем медицинские термины. Диагноз. Амнезия. Шизофрения. Клаустрофобия...

У Марвина была астрофобия. Он боялся смотреть на звёзды. А у Эллен... Нет, об этом лучше пока не вспоминать. Вернёмся к медицинским терминам. Как правило, это заимствования из латинского языка. А я ведь любил латынь. Любил латинские афоризмы. Ну-ка, давай Брингдаун, вспоминай!

Dum spiro - spero. Пока живу - надеюсь. Хорошо, мне сейчас надежда очень нужна. Давай ещё!

Dura lex, sed lex*. Немного не по теме, но тоже неплохо.

Satur ventur non studit libentur**. Ага, продолжаем!

Dass in Tannwald finster ist***... Ой, нет, это не то!

Si vis pacem para bellum****. Вот это уже ближе к делу. Нужно быть готовым ко всему. И для начала - вспомнить всё, что произошло.

Per aspera ad astra*****. Всё, вспомнил! Это как раз про меня сказано. Только я, наоборот, со звёзд спустился в тернии. И в этих терниях обнаружил человеческое жильё. Обследовав его, я собирался передать сообщение Марвину и Эллен. И тут что-то случилось с приборами. А потом, по-видимому, и со мной.

Ну, себя я вроде бы в порядок привёл. Посмотрим, как поживают приборы.

А никак не поживают. Дисплей навигатора отключён и на нажатия кнопок не реагирует. Либо аккумулятор сел, либо микросхема сгорела. В любом случае прямо сейчас починить его не удастся. Придётся ориентироваться по сигналу с "Медеи". Но ведь и связь с кораблём тоже нарушилась. Очень бы не хотелось, чтобы насовсем.

Проклятье! Так и есть. Сколько не переключай режимы, в динамиках абсолютная тишина. Даже помех не слышно. Значит, я остался без связи с кораблём и компаньонами. Но это ещё полбеды. А вот что я буду делать, если и аппаратура флайера тоже отказала? Я уже даже не спрашиваю, как я в этом случае попаду на корабль.

Впрочем, не стоит паниковать раньше времени. Как-нибудь да попаду. В багажном отсеке флайера хранятся запасные микросхемы. Придётся, конечно, повозиться, и возможно, не один день, но я его приведу в чувство. Лишь бы он оставался в целости и сохранности до моего прихода. И тут вся надежда на робота-охранника, который...

Который тоже может быть повреждён. И я почему-то нигде не вижу своего телохранителя. Вечно с ним что-нибудь случается, такое ощущение, что скоро мне самому придётся его охранять. Вот где его сейчас носит?

Поиски покинувшего свой пост не заняли много времени. Он так и остался у входа в жилище и теперь мирно дремал на той самой ровной зеленоватой поверхности, которую сам же недавно и расчистил. Кстати, а насколько недавно? Сколько времени я провёл без сознания? Никто не подскажет. Нетрудно догадаться, что все системы робота тоже не функционировали. Но надо же хотя бы осмотреть его, выявить характер повреждений. И определить, в конце концов, их причину.

Вооружившись отвёрткой, найденной в нагрудном кармане самого робота, я приступил к осмотру. И сразу оценил по достоинству мудрость его конструкторов. Если бы защитные пластины держались только на магнитных присосках, робот давно бы уже развалился по частям. А так я лишь промучился четверть часа с допотопным винтовым крепежом.

Увы, это была последняя радостная новость. Внутренности робота ремонту в походных условиях не подлежали. Перегорели все предохранители, расплавилось большинство проводов и контактов. Вероятно, их разрушили наведённые токи огромной мощности. Трудно сразу сказать, откуда они взялись. Какая-нибудь необыкновенно сильная гроза? Да, может быть. Правда, не похоже, чтобы здесь был ливень. Но ведь неизвестно точно, сколько я пролежал в беспамятстве. Лес мог быстро впитать влагу. Или гроза вообще не сопровождалась дождём. Но всё равно непонятно, почему помехи начались, когда грозы ещё и в помине не было.

Нет, скорее всего, это какое-то невидимое воздействие. Мощный источник жёсткого излучения или магнитная буря. Да мало ли что могло произойти. Но вся сложность в том, что любая аппаратура проектируется с учётом этих случайных факторов. И чтобы повредить хоть одну схему, необходима не просто буря, а страшный, невообразимый магнитный ураган, каких просто не случается в естественных условиях. И получается, что помехи были искусственного происхождения.

Но ведь я только что определил уровень местной цивилизации как примитивный. Поторопился? Нет, вряд ли. Или, может быть, здесь одновременно существуют две разумные расы? Ох, сколько умных мыслей возникает, пока закручиваешь винтики на корпусе уже бесполезного металлического болвана! И это меня несказанно радует, поскольку мысли эти перемещаются в мозгу свободно, без каких-либо болевых ощущений. Выздоравливаю я, однако!

Но не настолько, чтобы тащить робота через лес к флайеру. Пусть лежит, где упал. Только бластер, хотя он, конечно же, неисправен, всё-таки придётся разобрать. Аккумулятор пускай остаётся, а вот активатор и конвертер оставлять никак нельзя. Даже если туземцы ничего не понимают в плазменном оружии, они могут случайно нажать нужную кнопку, и пиши пропало. Хорошо если только друг в друга пулять начнут, а нас не тронут. Хотя, в любом случае - ничего хорошего.

Я наклонился над непринуждённо отведённой в сторону правой рукой робота и стал развинчивать энергетический блок. И едва закончив возиться с катушкой ускорителя, почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Знаете, если месяцами находишься в полном одиночестве, привыкаешь спиной чувствовать, когда его кто-нибудь нарушает. Хотите, называйте это биополем, или аурой, да хотя бы давлением взгляда, но оно реально существует и улавливается мозгом. Возможно, спинным, раз уж ты обычно реагируешь именно на взгляд в спину.

Медленно, чтобы наблюдатель не заподозрил меня в агрессивных намерениях, поворачиваюсь и присматриваюсь к кустам. Ага, он не очень-то и прячется. Просто, как воспитанный человек, предлагает мне самому выбрать модель общения.

Человек? Да, пожалуй. Во всяком случае, гуманоид. Две руки, две ноги. Голова немного странной, конической формы с закруглённой макушкой. Но уши, нос, рот - всё имеется. Глаза несколько навыкате, широко разведены от переносицы. Зубы крупные, клыки чуть выступают вперёд, отчего улыбка выглядит не очень дружелюбной. А чтобы я не усомнился в значении этого оскала, незнакомец выставил перед собой некий хитрый предмет, напоминающий одновременно косу и алебарду. И лезвие по какой-то досадной случайности направлено в мою сторону.

Нет, дорогой, я не собираюсь с тобой драться. У меня совершенно другие планы. Правда, в одной моей руке зажата отвёртка, а в другой я всё ещё держу катушку. И этот парень имеет полное право принять их за страшное оружие. Что ж, эту ошибку я быстро исправлю.

Подозрительные предметы сами собой выскальзывают из моих пальцев и с глухим стуком падают на зелёную площадку под ногами. Всё так же медленно поднимаю руки и поворачиваю ладонями к чужаку. Негромко, но отчётливо произношу:

- Я - друг. У меня нет оружия. Я пришёл с миром.

И неважно, понимает ли он английский. Главное - интонация. Доброжелательная, успокаивающая, напрочь лишённая агрессии.

Кажется, он понял. Осклабился ещё шире, отбросил косу в сторону и тоже поднял руки. Потом шагнул мне навстречу, ещё раз шагнул, наконец, побежал. Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, туземец оказался рядом со мной и, не останавливаясь, с разбегу врезался макушкой мне в подбородок.

И тут я сказал: "Ой!" Или какое-то другое слово. Трудно припомнить точно, если по два раза в день теряешь сознание.

На этот раз я очнулся оттого, что моя голова ударилась обо что-то твёрдое. Вернее, не так. Я почувствовал, что моя голова ударилась обо что-то твёрдое, потому что очнулся. А бился я, по-видимому, уже давно. И пока думал эту мысль, успел шандарахнуться ещё несколько раз. Слава богу, не подбородком, который и так болел неимоверно. И я даже помнил, почему он болит.

Труднее было разобраться, где я сейчас нахожусь. Все мои волосы почему-то решили перебраться поближе к глазам, и из-под них ничего не было видно. Поразмыслив немного, я понял, что вишу вниз головой. Но кто же меня так неудобно повесил?

Виновник нашёлся в непосредственной близости от меня. Да и где ж ему было ещё находиться, если он меня нёс, перекинув через плечо, словно какой-нибудь мешок. И там же, за плечом, он пристроил свою косу с длинным суковатым древком. Об него-то я бился на каждом шагу. Неудивительно, что это занятие мне вскоре надоело.

- Эй, приятель, а нельзя ли поосторожнее? - вежливо поинтересовался я, с трудом шевеля пострадавшей нижней челюстью. - Не дрова ведь несёшь!

Носильщик на мгновение приостановился, сдвинул меня чуть дальше на спину - так, видимо, ему было удобней - и зашагал дальше. Может, он меня и слышал, но ничем не выдал наличия у себя органов слуха и речи.

- Э-эй! - повторил я. - Ты понимаешь, что я говорю? Ты говоришь по-английски? Ты вообще говорить умеешь?

Вот теперь он точно услышал. Остановился и со вздохом облегчения сбросил меня в грязь.

- Вот спасибо, родной! - проворчал я, держась за многострадальный подбородок. - Век твоей доброты не забуду!

Туземец внимательно, склонив голову набок, выслушал меня и снова оскалился. Припоминая, чем это не так давно закончилось, я опасливо отодвинулся в заросли подорожника. Он с весьма деловым видом дёрнул меня за ногу и вернул в первоначальное положение.

- Я... говорить... да, - прохрипел он с жуткими паузами между словами. - Ты... говорить... нет.

Похоже, английский язык он знал весьма поверхностно. Но лучше уж так, чем объясняться знаками.

- Молчать, что ли? - на всякий случай уточнил я.

Он радостно закивал головой. Если, конечно, этот жест не означал что-нибудь иное. Но предположим, он действительно обрадовался тому, что я подсказал нужное слово.

- Ты... молчать... да.

Что ж, молчать - так молчать. Так бы сразу и сказал, Квазимодо!

Мой новый знакомый походил на героя древней книги не только разговорчивостью, но и внешним обликом. И без того невысокого роста, он ещё и сильно сутулился, даже теперь, когда я не обременял его лишней нагрузкой на позвоночник. При этом туземец был необычайно широк в плечах и, по-видимому, силён. Одеждой ему служила бесформенная накидка, сшитая из нескольких кусков не то очень грубой кожи, не то, наоборот, повышенной эластичности чешуи какого-то животного. Голые ноги до самых колен сами переливались рыбьей чешуёй. То ли какая-то болезнь, то ли здесь так принято.

Приглядевшись, я заметил подозрительные проблески также на плечах и руках аборигена. А уж голова его вообще представляла собой изысканное зрелище. Сначала я даже решил, что он носит защитный шлем. Потому что там, где у нормальных людей растут волосы, его череп покрывала гладкая, блестящая корка. И мне сразу стало понятно, почему его нападение увенчалось столь триумфальным успехом. В такой броне можно и об стену биться. Ну, или об дерево, за неимением поблизости стен.

Верхнюю губу, подбородок и даже надбровные дуги туземца тоже покрывал защитный слой. Опять же, именно там, где положено расти усам, бороде и бровям. Сопоставив эти факты, я пришёл к выводу, что чешуя представляет собой видоизмененный, мутировавший волосяной покров. Очень практично, между прочим. Во всяком случае, за ноги никто не кусает.

Тем временем туземец тоже был увлечён мыслительным процессом. Скорее всего, подбирал слова для нового выступления. И насобирал их немало.

- Я ты победить. Я ты хозяин. Я говорить, ты делать всегда.

По всей видимости, это должно означать следующее: Я тебя победил, и теперь буду твоим хозяином. Я буду приказывать, а ты обязан мне подчиняться.

Не то чтобы мне понравилась его идея, но я решил пока ни в чём его не разубеждать. Во-первых, не уверен, что его так уж интересует моё мнение. Во-вторых, сомневаюсь, что мне удастся прямо сейчас убежать. И, в-третьих, разве не этого я добивался? То есть, не совсем этого, но всё-таки. Я ведь хотел найти людей? Хотел. И нашёл. Осталось только убедиться, что ни о каких книгах они в жизни не слышали, и тогда можно с чистой совестью возвращаться на корабль. Правда, для этого ещё придётся: попрощаться с гостеприимными туземцами - раз; разыскать Эллен с Марвином - два; и отремонтировать флайер - три. Но это уже задачи отдалённого будущего. Подумаю о них завтра.

Тем временем мой хозяин заготовил новую речь.

- Я идти. Ты идти, где я идти.

Уточнять, куда я идти, было бесполезно. Если мой крепкоголовый друг и захочет ответить, то сначала будет очень долго думать, как это сказать. А я ещё дольше буду разгадывать, что он сказал. Уж лучше пойти и самому посмотреть. Очень даже возможно, что получится быстрее.

Насколько я мог судить, мы двигались в прямо противоположном от моего флайера направлении. Что само по себе уже не радовало. Но ещё хуже было то, что я даже приблизительно не мог определить пройденное расстояние. Навигатор по-прежнему не подавал признаков жизни, а в подсчёте шагов я очень быстро начал сбиваться. Да и не помогло бы всё равно. Пробираться по лесной чаще - совсем не то же самое, что идти по ровной дороге. Шаги получаются короче, да ещё и разной длины. По ощущениям мы никак не могли пройти меньше десяти миль, но не исключено, что я, не имея должной сноровки, просто уставал больше обычного. И голове моей за этот день изрядно досталось. Так что можно смело делить десятку пополам, и получится более или менее близкое к реальности расстояние.

Лес на протяжении всего пути почти не менялся, а вот подлесок проявлял больше разнообразия. Сначала папоротники сменились весёленькими фиолетовыми ёлочками, которые на самом деле были какой-то разновидностью хвоща. Потом появились мясистые стебли алоэ, с такими же, как у настоящих, колючками, но растущие не от общего ствола, а каждый поодиночке. Затем мы двигались под сенью гигантских нежно-голубых лопухов, издававших резкий неприятный запах рыбного отсека продуктового склада при неисправном кондиционере. И я успел вдоволь им надышаться, прежде чем лопухи уступили место уже знакомым мне подорожникам с высокими зернистыми стеблями и длинными стелющимися низко над землёй листьями.

С ними тоже пришлось изрядно помучиться. И перепрыгнуть тяжело, и наступить никак не получается, нога соскальзывает. Мой спутник ухитрялся как-то отодвигать их в сторону коленями. Я попробовал повторить этот трюк, но только обжёг себе кожу об жёсткий край листа. Даже сквозь комбинезон. Неудивительно, что вскоре я начал обходить их стороной, предпочитая сделать крюк, лишь бы снова не испытать их коварство. И внимательно смотрел под ноги, если и оглядываясь по сторонам, то лишь затем, чтобы вовремя обнаружить очередное препятствие.

Как раз в такой ответственный момент что-то вдруг цапнуло меня сзади за ногу. Я едва успел выставить руки, чтобы в очередной раз не упасть лицом в грязь. Не помогло. Неведомый враг потянул меня за ногу, мои ладони проскользнули, и я всё-таки исполнил задуманное. Свободной ногой попытался отразить атаку, но безрезультатно. Только ещё пару раз обжёгся об листья подорожника. А тем временем из-под них выскочил брат-близнец моего "хозяина" и с радостным воплем "Поймать!" навалился на меня.

Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что я ничего не успел предпринять. Крепкие шершавые пальцы туземца ухватились за моё горло, и даже дышать я теперь мог только с его согласия.

- Отпусти, дурак! Задушишь, - прохрипел я, но туземец, если и расслышал мои слова, то никак на них не отреагировал.

К счастью, на шум уже прибежал мой первый победитель. Увидев, какое безобразие здесь творится, он от всей души приложил конкурента по спине древком своей косы и заорал:

- Ты поймать нет. Я поймать. Давно.

Судя по ничуть не ослабшему захвату на моей шее, удар не причинил новому туземцу особых неприятностей. А вот слова его сильно удивили. Он отпустил меня, поднялся, повернулся к соплеменнику и рявкнул:

- Я поймать сейчас. Ты поймать, я не видеть. Я он хозяин.

В ответ мой знакомый снова поведал увлекательную историю о том, как "я победить он" и поделился планами по дальнейшему использованию меня в хозяйстве, которых я оценить по достоинству не смог, поскольку оратор откровенно затруднялся в выборе слов и вскоре совсем умолк.

Странные они всё-таки ребята. Ведь не из уважения ко мне они разговаривают на чужом, малознакомом языке? Тогда зачем? Нет, я не возражаю, просто непонятно как-то.

Второй туземец тем временем почесал круглую макушку и упрямо прохрипел:

- Ты он поймать нет. Я видеть нет. Я поймать, ты видеть да.

- Я поймать, - не сдавался первый, ударив себя для убедительности по груди.

- Ты поймать нет, - не согласился второй, нагнулся и нашарил в траве свою косу.

Я понял, что по-хорошему они не договорятся, и решил предотвратить конфликт. Не из любви к справедливости, а по своим корыстным соображениям. Предположим, подерутся они сейчас и перебьют один другого. И кто меня тогда до деревни доведёт?

- Он я поймать, - авторитетно заявил я и ткнул пальцем в первого претендента. И добавил для ясности, - Давно.

Удивительно, но моё вмешательство рассердило обоих спорщиков. А может, им просто не понравилось, как я говорю на их языке.

- Мы говорить, ты молчать, - грозно прорычал первый и оттолкнул меня в заросли подорожника. - Ты ждать.

Второй одобрительно кивнул головой. И, похоже, возмущение моей бестактностью примирило противников. Их, если можно так выразиться, разговор принял более спокойный характер.

- Идти Фасимба, - предложил второй после продолжительных прений. - Мы говорить, Фасимба думать. Фасимба говорить, мы делать.

Ну, вот, это уже лучше. Выходит, у них тут есть специально обученный думать Фасимба. И более того, остальные его, судя по всему, слушаются. Меня такой поворот дела устраивает.

- Идти Фасимба, - согласился я и вопросительно посмотрел на туземцев. - Где?

В ответ я получил ещё один тычок в спину.

- Ты молчать. Мы говорить. Фасимба спросить, ты говорить.

Да ладно, ребята, я же не против. Говорите вы. Просто мне показалось, что вам это тяжело даётся.

Фасимба не производил впечатления великого вождя. Ни ожерелья из клыков хищников на шее, ни роскошного букета птичьих перьев на голове, ни какой-нибудь замысловатой татуировки на теле. Невзрачный такой мужичонка, с морщинистым серым лицом, мелкими, жёлтыми зубами вразвалку и неподвижными светло-серыми глазами. Даже чешуя на нём была какая-то блеклая. Мои пленители оказались гораздо выше ростом и физически сильнее своего вождя. Да чего там, даже среди туземных женщин, составлявших явное большинство в собравшейся вокруг дома вождя толпе, нашлось бы немало таких, что не уступят ему в силе. Но зато он действительно о чём-то думал, когда выслушивал претензии спорщиков.

И это было особенно заметно на фоне других зрителей. Те просто тупо глазели на выступавших, или на меня, когда кто-то из двоих указывал в мою сторону пальцем. И не единого комментария, ни одной вылетевшей из толпы шутки, почти неизбежных в подобных случаях. Даже если предположить, что они помалкивали из уважения к вождю, то всё равно должны были перешёптываться с соседями. Я бы, во всяком случае, перешёптывался.

А Фасимба задавал уточняющие вопросы. На почти нормальном английском языке. И делал какие-то выводы. Приблизительно так:

- Ты, связал чужого, когда поймал? Нет? Значит, он не знал, что ты поймал чужого? Он думал, что чужого никто не поймал. Так?

Предположить, о чём в это время думал другой человек, охотнику было \вно не по силам. Он растерянно чесал макушку и ждал, когда вождь сам всё решит. А я решил помочь ему. Им всем.

- Да, мистер Фасимба! Второй охотник не знал, что первый уже поймал меня.

Толпа удивлённо уставилась на меня. Но по-прежнему не проронила ни звука. Вождь тоже не ожидал от меня подобной дерзости. Или он просто удивился, что я говорю иначе, чем его соплеменники?

Вождь подошёл ко мне, протянул руку к моим волосам, потрогал их и отпустил, издав нечленораздельное, но явно неодобрительное восклицание. Вот здесь я был с ним полностью согласен. За сегодняшний день мне пришлось долго продираться сквозь джунгли, валяться без сознания в грязи и два раза попадать в плен. Неудивительно, что все эти обстоятельства сказались на моей причёске. То есть, на месте вождя кто-нибудь другой, лучше знакомый с сельским хозяйством, мог бы сказать, что я выгляжу как пугало огородное. И мне пришло в голову, что нужно скомпенсировать непрезентабельный внешний вид изысканностью манер.

- Простите, мистер Фасимба, я забыл представиться, - элегантный кивок головой. - Меня зовут Брингдаун. Капитан Грэм Брингдаун.

Мои слова почему-то удивили туземца. Он ещё раз внимательно посмотрел на меня, вернулся к своему трону и только потом спросил с акцентом на слове "тебя":

- У тебя есть имя?

- Разумеется. А что в этом удивительного?

Вместо ответа вождь задал новый вопрос, вызвавший удивление уже у меня:

- А откуда оно у тебя?

- Так меня в детстве назвали родители.

- А где живёт твоё племя? - вопросы Фасимба задавал в ему одному понятной логической последовательности.

- У меня нет племени. Я живу один, сам по себе.

Пусть это и не совсем правда, но ведь и не откровенная ложь. Я никогда не причислял Марвина и Эллен к своему племени. Да и вообще мало кого причислял. Но это слишком длинная и запутанная история, чтобы рассказывать её сейчас вождю дикарей.

- Тогда зачем тебе имя?

Забавный вопрос. Даже не знаю, что и ответить. У нас как-то принято всем людям давать имена. А здесь, похоже, это вовсе не обязательно.

- Чтобы отличаться от других людей, наверное, - предположил я. - Чтобы другие люди, когда услышат что-то обо мне, знали, что это говорят именно обо мне.

Однако Фасимба был незаурядным мыслителем, по сравнению с остальными присутствующими. И он быстро нашёл провал в моей логике.

- Но ведь ты сказал, что живёшь один? Тогда кто и с кем может о тебе говорить?

Кажется, этот туземец решил превзойти меня в искусстве спора. Что ж, посмотрим.

- А разве вы, мистер Фасимба, сейчас не говорите обо мне?

- Чтобы говорить о тебе, мне не нужно твоё имя, - возразил он. - Я просто покажу на тебя пальцем и скажу "он". И все поймут.

- Но если бы меня здесь не было, вы не смогли бы объяснить, о ком говорите, - задал я вождю новую загадку.

- Если бы тебя здесь не было, я бы не стал о тебе говорить, - легко разобрался с ней Фасимба.

А ведь он по-своему прав. Какое ему дело до тех, кого он ни разу не видел? До Шэррика, например. Он же для туземцев просто не существует. А если вдруг здесь появится, так можно будет и так объясниться. "Я ты поймать" и так далее. Однако нужно дать понять этому философу, что я не такой, как его соплеменники. Что ко мне нельзя подходить со здешними мерками.

- Там, где я живу, у всех есть имена, мистер Фасимба.

Туземец задумался. В его картину мира мои сведения явно не вписывались. Но он мужественно боролся с противоречиями.

- Значит, ты не вождь? - сделал он вывод.

Вообще-то я капитан. Но, наверное, это не совсем то же самое, что вождь.

- Нет, - честно признался я.

И напрасно. Фасимба сразу потерял ко мне всякий интерес и повернулся обратно спорщикам. Уж и не знаю, какое он получал удовольствие от этого разговора. Ответы обоих охотников разнообразием не отличались, и кажется, пошли уже по третьему кругу. Правда, слов они теперь использовали больше, видимо, почерпнув что-то из наших с Фасимбой выступлений. Но связывать слова между собой по-прежнему отказывались.

- Я связать чужой нет. Он видеть я нет. Он думать чужой идти один.

В конце концов, вождю тоже надоело. Он встал с покрытого шкурой камня, на котором восседал в продолжение всего следствия, и объявил вердикт.

- Ты поймал чужого честно, - обратился он к первому охотнику. - Но ты не связал чужого. Значит, он - палец Фасимбы вытянулся в направлении второго, - тоже поймал чужого честно. Но вас двое, а чужой один. Значит, вы будете драться. Кто победит, возьмёт себе чужого.

Не сказал бы, что решение вождя обрадовало претендентов, но оно хотя бы подсказало выход из положения. Простой и понятный любому дикарю.

- Я драться, - сказал первый и поднял руки ладонями вперёд.

- Я драться тоже, - второй блеснул более глубоким знанием языка и повторил жест первого.

Толпа радостно загудела, предвкушая развлечение. А я задумался. Получается, что тот жест, которым я надеялся убедить туземца в своих мирных намерениях, здесь трактуется как вызов на поединок. По-видимому, на поединок без оружия. Вот почему так обрадовался мой приятель. Я предоставил ему возможность захватить пленника живьём, что явно ценится выше, чем просто труп врага. Впрочем, не стоит расстраиваться. Если бы он внезапно напал и убил меня, было бы ещё хуже.

Тем временем толпа чуть подалась назад, противники разошлись в стороны и остановились шагах в двадцати друг от друга. Фасимба поднял руку, и все послушно замолчали. Даже дети, сбежавшиеся со всех сторон, как только вождь объявил о предстоящем поединке, перестали галдеть, подпрыгивать и толкать соседей в борьбе за более выгодное место. Но, разумеется, долго тишина не продержалась бы, и вождь поспешил дать сигнал к бою.

- Деритесь!

Бойцы одновременно рванулись вперёд, низко наклонив головы, и прежде чем я чётко сформулировал для себя, на что это похоже и чем должно завершиться, с глухим, но героическим стуком столкнулись. Головами, конечно же. Ведь именно так и сразил меня недавно один из соперников. И моя челюсть до сих пор помнит те ощущения.

Мне приходилось читать, что во времена древних войн на Земле пилоты боевых летательных аппаратов сознательно сталкивали свои машины с неприятельскими. Существовал даже специальный термин - "лобовая атака". Но мне кажется, он никогда не предполагал настолько буквального понимания.

А удалась атака на славу. Оба бойца после соития повалились навзничь и пока не спешили подниматься. И я, как никто другой, прекрасно их понимал. Хотя, не исключено, что каждый из присутствующих здесь мужчин хотя бы раз сам испытал это незабываемое ощущение. За исключением, может быть, Фасимбы.

Вождя ничуть не тронули проблемы спорщиков. Он уже принял решение и тут объявил народу:

- Племя Фасимбы! - да уж, скромно, ничего не скажешь. - Вы видели, никто не победил. Никто не получит чужого. Я забираю его себе. Так сказал Фасимба!

Вероятно, последняя фраза означала, что возражения не принимаются. А никто и не собирался возражать. Зрители начали расходиться по своим делам, потеряв всякий интерес к лежащим на земле дуэлянтам. Ничего, они ребята крепкие, привычные. А вот почему моей персоной никто не интересуется? Тот же вождь, например. Обещал ведь забрать себе, ну так и забирай!

- Мистер Фасимба! - ужасно хотелось добавить "сэр", но я сдержался. - Можно вас на пару слов? У меня к вам важное дело.

- Завтра, - не оборачиваясь, ответил туземец.

- А сегодня никак нельзя?

Он всё-таки остановился, подал знак двум внушительного вида слугам, тут же взявшим меня под руки, и повторил:

- Завтра будет важное дело. Фасимба уговорил Небо не гневаться на людей. Но Фасимба не может успокоить Небо навсегда. Фасимба должен кого-нибудь приблизить к Небу. И Фасимба выбрал тебя.

Скрюченный палец вождя упёрся мне в грудь. А я с интересом его разглядывал. Ноготь занимал всю верхнюю фалангу пальца с внешней стороны, и ещё залезал на внутреннюю. Наверно, такими руками удобно хвататься за выступы скалы, раздирать волокна древесины, разрывать мясо, живую плоть несчастной жертвы. Знаешь что, уважаемый, не надо меня приближать к Небу. Не нравится мне эта идея.

- Мистер Фасимба! - закричал я, безуспешно пытаясь вырваться из объятий туземцев. - Мне нужно с вами поговорить. Очень нужно!

- Завтра ты сможешь говорить с самим Небом, - пообещал вождь и скрылся в своём доме.

А меня повели на окраину поселения, где росло то ли дерево, от ствола которого на высоте человеческого колена веером расходились толстые, крепкие ветки, то ли куст, с большим общим корнем, выступавшим высоко над землёй. Так или иначе, но часть побегов была срублена, а ствол или корень тщательно подрезан в горизонтальной плоскости, образуя подобие кресла со спинкой. В это кресло меня и усадили, да ещё и привязали к спинке прочной длинной лианой на случай если я вдруг начну падать, или, допустим, захочу куда-то уйти.

Великий космос, а что ж я такой весёлый-то, а? Туземцы ведь шуток не понимают. Того и гляди, они и в самом деле принесут меня в жертву. А воскресителей у них здесь, скорее всего, нет, и оживлять меня никто не собирается. Чего ж я тут расселся? Надо же что-то делать, как-то втолковать им, что со мной так нельзя. Я же, в конце концов, живая легенда, Торговец Со Звёзд и Друг Границ. Спейстрейдеров нельзя обижать, это всей Галактике известно.

- Эй, ребята, подождите! Вы неправильно поняли. Я...

Грязная тряпка, пахнущая несвежими плодами дуриана, выслушала мои предложения, но наружу их так и не выпустила. Ребята убедились, что выплюнуть кляп мне не удастся, и ушли отдыхать. А я остался.

Сидеть было неудобно, верёвка резала предплечья, тряпка мешала дышать. Но ничего, это скоро пройдёт. Скоро, чёрт меня подери, всё пройдёт. Совсем...

Не знаю, может это у туземцев настолько прочная кожа? Может, они не знают, как больно кусаются те твари, что весь день ползали по земле, а на ночь дружно переместились на меня? А если и не кусают, так норовят забраться в самые сокровенные уголки моей души и тела. Я даже где-то благодарен ребятам, заткнувшим мне рот. Теперь туда никто не сможет проникнуть. Но остаются ещё ноздри, глаза, уши...

Глаза можно прикрыть, ноздрями можно фыркать и отпугивать посетителей, но вот ушами я ничего делать не умею. И они лезут, лезут, лезут. Я безостановочно мотал головой, наверное, в течении часа, но особых успехов не добился. Заползут в ушную раковину, убедятся, что ничего съедобного там нет, и отправляются дальше. Это в лучшем случае.

Я бы ещё понял, если бы это мне такую казнь назначили. Так ведь нет, казнить, то есть, приносить в жертву, меня ещё только собираются. А мучения начались уже с вечера. И к утру тревога за дальнейшую судьбу отошла для меня на второй план. Будь что будет, а сейчас мне бы поспать хоть часок. Но как только взошло солнце, как только липкие кусачие твари расползлись по своим делам, аборигены тут же подняли такой шум, что о сне пришлось забыть.

Интересно, из чего они делают свои тамтамы? Звук получается такой резкий, пронзительный, будто на другом конце деревни уже начали пытать какого-то другого беднягу, и тот, не выдержав издевательств, заорал благим матом. Но и тут я ошибся. Орут здесь ещё противнее. Особенно, если происходит это в двух шагах от тебя. А с другой стороны, где ж ещё стоять зазывале, если он приглашает публику на мой прощальный концерт? Только они ж и так знают, можно было и не надрываться.

Господи, ну почему ж никто не догадался ещё и голову мою к дереву привязать? А то ведь падает, проклятая! Никак не держится. И бьётся обо что ни попадя. Скорей бы уж всё это заканчивалось!

Но вот и сам Фасимба пожаловал. И раздражающий шум быстро затих. Но лишь затем, чтобы уважаемый вождь мог пошуметь в своё удовольствие и без помех. И он старался, но явно уступал в мощности голосовых связок молодым соплеменникам.

- Племя Фасимбы! - бодро начал он. - Вы помните, как Небо разгневалось на нас. Вы помните, как силён и страшен был гнев Неба. Никто не мог ему противиться. Вы лежали на земле и беспомощно ждали, когда Небо перестанет гневаться.

Несколько голосов подтвердили, что именно так всё и было. А я очень хотел задуматься над тем, что подразумевал мудрый вождь под "гневом Неба". Но никак не получалось. Наверное, эти твари прогрызли за ночь дырку в моей голове, и мысли там абсолютно не задерживались.

А вождь тем временем продолжал выступление.

- Только Фасимба не лежал и не ждал. Фасимба говорил Священные Слова, которые когда-то принёс людям Первый Фасимба и передал Второму Фасимбе. Священные слова, которые Фасимба услышал от прежнего Фасимбы и никогда не забывал. И теперь Фасимба говорил Священные Слова и успокоил Небо.

Множество голосов завыли в восхищении, как будто вождь только что у них на глазах совершил тот подвиг, о котором так скромно рассказывал. И от шума у меня опять разболелась голова, как тогда в лесу у покинутой деревни. Может, этот случай и имел в виду вождь? Я ведь тоже тогда лежал на земле, только не ждал, когда прекратится "гнев Неба", как поступили туземцы, а просто выключился. Очень похоже, что я угадал, но сейчас это не имеет принципиального значения. Гораздо важнее, и намного хуже, что заканчивать проповедь вождь не собирается.

- Племя Фасимбы! - снова взвыл он. - Слушайте Священные Слова и радуйтесь, что Небо больше не гневается.

И тут он понёс такую околесицу, что я даже кое-что запомнил.

- "Какой из рисунков?" - спросила Сапасхи, посмотрев на стену. Тибинга притворился, что забыл. "Горшок Гараглы". - Он быстро и ловко повернулся и показал на дальнюю стену. Там был большой, в человеческий рост рисунок спрятанного ужина. Точно такой же, только маленький, Сапасхи уже видела. - "Да, это он". - Сапасхи подумала, что плохо поняла. - "Ты мне этот рисунок уже показывал". - Он весело подмигнул ей. - "Знаю, но большой рисунок интересней. Так?" - Сапасхи повернулась к Лагданге. - "Не могу понять". - Он улыбнулся. - "Я понял, горшок Гараглы можно увидеть на спрятанном ужине. Ландарда нарисовал его". - "Подожди, - перебила его Сапасхи. - Ты сам сказал, что Гарагла - женщина. А на спрятанном ужине нарисовано много мужчин". - "Так? - Тибинга хитро улыбнулся. - А ты хорошо посмотри!

О, Боги, давно забытые и ещё не придуманные! За что мне всё это? Сапасхи, Тибинга, Лагданга. Прямо "Бхагават-Гита" какая-то! Да будь я на месте Неба, не только бы не прекратил гневаться, услышав такое, но ещё и прибавил. Дабы неповадно было.

А туземцы слушают, раскрыв рты, как будто что-то понимают. Ну, хоть не переспрашивают, и на том спасибо.

- Тибинга недовольно фыркнул, будто ему сказали обидное слово. - "Нет. Мадлинда не такая. Люди думали так, как им сказали раньше в большом доме Хисторсы. Живущие в доме придумали сказать неправду про Мадлинду. Чтобы спрятать опасную вещь. Она играла с Гараглой". - "Играла!" - "Я говорил, - объяснил Тибинга. - Люди из большого дома говорили, что Хистосра не может умереть, потому что он сын Неба. И не говорили ни слова о том, что Хистосра жил как простой человек. Но тут говорившие ошиблись, одно слово всё-таки люди слышали. - Слово Мадлинда. - Он замолчал. - Имя жены Хистосры". - "Я не поняла", - Сапасхи удивилась, потом посмотрела на Ландангу и Тибингу.

Вот и я ничего не понял. Разве что про спрятанный ужин. Покормить меня вчера вечером забыли. И сегодня, похоже, не собираются. Может, они и правы, может, мне теперь и ни к чему, но я всё равно перекусил бы чем-нибудь. Авось, не так противно было бы всё это слушать.

- Это слово запомнили, - сказал Тибинга. - И Дадинча знал его. Спрятанный ужин говорит людям: смотрите Мадлинда - хорошая жена для Хистосры.

Ну, вот, теперь ещё и Дадинча какой-то! Который всё знал. Совсем как Фасимба. У них даже имена похожие - Фасимба и Дадинча. Хотя нет, это имя мне ещё что-то напоминает. Дадинча, Дадинча...

Постойте, а не да Винчи ли это часом? Там ещё и Ландарда был, который нарисовал спрятанный ужин. Точно - Леонардо да Винчи, исковерканный под местный диалект. И нарисовал он, между прочим, "Тайную вечерю". Тогда, получается, что Хистосра - это Христос. А большой дом Хистосры - христианская церковь. Ну, а кто же такая Мадлинда, жена Хистосры? Неужели?..

Нет, быть такого не может. Блудница Мария Магдалина - жена Иисуса Христа. Бред! Ересь! Хотя...

В тех сведениях, что передала мне Эллен, как раз и говорилось о том, что секта магдалинитов выступала против традиционного христианства. И называлась она... Да, именно так - Истинная святая церковь Иисуса Христа и Марии Магдалины. Их обоих. И вполне может статься, что сектанты считали Иисуса и Марию мужем и женой. И значит...

Значит, я всё-таки нашёл эту книгу! Ну, не совсем книгу, но текст, слова я слышал. Эх, записать бы, да руки связаны!

Чёрт, я ж совсем забыл! Мне сейчас не про книгу думать нужно! Меня же в жертву принести собрались. Совсем уже собрались. Фасимба закончил литературные чтения и направился в мою сторону. Опять загремели тамтамы. Кто-то услужливо сунул в руки вождю косу. Маленькую такую, чуть ли не вдвое меньшую, чем была у того парня, который меня поймал. Но перерезать горло нетрудно и такой. Эй, парень, ты это брось! Пошутили, и хватит. Слышишь?

- Племя Фасимбы! Небо больше не гневается на нас, - объявил вождь, потрясая косой. - Но Фасимба должен думать о будущем. И сейчас Фасимба подарит Небу этого чужака. Смотрите, люди Фасимбы! И пусть Небо тоже смотрит.

Тамтамы всё громче отбивали ритм дьявольского танца. Я сделал последнюю отчаянную попытку освободиться. Но путы за ночь нисколько не ослабли.

Нет, это уже совсем глупо - найти то, что искал, зачем прилетел на эту проклятую планету, вернуть надежду на свободу, на возвращение своего корабля, и тут же потерять всё. Нет, не хочу! Господи, когда-нибудь в другой раз, но только не сейчас! Ну, не Господь, так кто-нибудь ещё, хоть чёрт в юбке!

Но не я один обращался сейчас к высшим силам. И у Фасимбы получалось намного лучше, хотя бы потому, что рот его не был заткнут вонючей тряпкой. Да и не только поэтому. Если и есть кто-то, кто решает человеческие судьбы, то он скорее поможет этому дикарю. Потому что Фасимба верит, что его кто-то слышит. А я...

Я только теперь понял, что это не шутка. Что прямо сейчас всё закончится. Когда-то давно, я знал, что умру. Но потом выяснилось, что это вовсе не обязательно, что это не неизбежность, а всего лишь дело случая. И за тысячи лет привык думать, что со мной такой несчастный случай никогда не произойдёт. И забывал благодарить судьбу, бога, закон случайных чисел, наконец, за свою удачу. А дикарь не забывал. И сейчас он отблагодарит Небо, зарезав меня. А Небо примет его жертву. И правильно сделает.

- Смотри, Небо! - крикнул вождь, с торжественно-сосредоченным видом поднимая косу. - Тебе отдаёт чужака Фасимба.

И вдруг он опустил оружие и замер в недоумении.

Я повернул голову в ту сторону, куда смотрел вождь. Там под звуки тантама танцевала какая-то светловолосая женщина. Впрочем, звуки тут же стихли, видимо, музыканты тоже не ожидали такого поворота дела. Но танец продолжался. В нём чувствовалось что-то знакомое, но лишь когда женщина повернулась лицом, я узнал и танец, и саму исполнительницу.

Эллен! Разумеется, это могла быть только она. А я мог бы сразу догадаться. И по фигуре, слишком тонкой и грациозной для туземок. И по золотистым волосам. У местных женщин волос на голове не больше, чем у мужчин. И даже шоковое состояние не может извинить мою бестолковость. Не узнать Эллен - это ж надо!

Мне бы очень хотелось узнать, как она здесь оказалась, но сейчас явно не время для проявления любопытства. Своим появлением она отвлекла вождя, и я уже начал догадываться, что случится дальше. Это был особый танец. Я и не предполагал, что его умеет исполнять кто-либо другой, кроме Жриц Наслаждения с Розы Долороса. Но у Эллен получалось ничуть не хуже.

Фасимба забыл обо всём на свете и жадно ловил каждое движение, каждый изгиб тела танцовщицы. Благо, одежда женщины позволял насладиться ими в полной мере. Мне-то уже приходилось видеть умопомрачительные фасоны платьев Эллен, а каково сейчас было дикарю? Танцовщица приближалась всё ближе и ближе, и Фасимба наверняка уже учуял божественный аромат, исходящий от белоснежной, нежнейшей кожи, так ненадёжно скрытой под тонким слоем кристаллошёлка.

Смешно сказать, я всё знал про Эллен, но сейчас хотел её, хотел больше, чем в первую нашу встречу. А дикарь... его мне было просто жаль.

- Кто ты? - прохрипел Фасимба, находившийся на грани обморока.

- Неужели ты не узнал меня? - остановившись, рассмеялась Эллен. И её звонкий, мелодичный, чуть холодноватый смех только усилил мучения туземца. - Я - Элейла, дочь Неба. Ты звал меня, и я пришла.

И сейчас, глядя на неё, я готов был поверить этим словам. А уж для Фасимбы, всю жизнь общавшегося с невзрачными, неуклюжими самками своего племени, и вовсе не могло возникнуть никаких сомнений.

- Ты... пришла... ко мне? - выдавил из себя ошеломлённый дикарь.

- Я пришла на твой зов, - поправила она.

Но Фасимба-то имел в виду не это. И тут же уточнил:

- Ты будешь... моей женщиной?

Да, просто так в вожди не пробиваются даже на отсталых планетах. Туземец на удивление быстро сориентировался и даже сам попытался перейти в наступление. Но и Эллен оказалась готова к этому вопросу.

- Я отвечу на твой вопрос позже, - величественно и бесстрастно, как на дипломатическом приёме, произнесла она. - Сначала ты должен отпустить моего слугу.

- Это твой слуга? - растерялся вождь.

- А чей же?! Разве ты не заметил, что он не похож на людей твоего племени?

- Но... но почему он не сказал, что служит дочери Неба? - виновато пробурчал Фасимба.

- А как он может что-то сказать, если ты заткнул ему рот? - усмехнулась Эллен и тут же приняла суровый вид. - Немедленно отпусти его!

Спорить вождь не посмел. Перспектива стать возлюбленным дочери Неба перевешивала неприятную обязанность выполнять её приказы. Он только робко спросил.

- А он не убежит?

- Он не может уйти без меня. Иначе его бы здесь давно не было. - Забавно, среди всей этой божественной галиматьи вдруг прозвучала почти правда. - Вытащи скорей изо рта моего слуги эту тряпку! Я хочу поговорить с ним.

Фасимба молча повиновался. То есть, подал знак своим слугам, и я после долгого перерыва обрёл дар речи. И первым делом замысловато выругался.

- Что он говорит? - немедленно поинтересовался Фасимба.

- Он благодарит тебя и просит отойти в сторону, - перевела Эллен, едва сдерживая смех. - Мы должны обсудить с ним небесные дела, о которых людям знать не положено.

Дикарь неохотно отошёл на несколько шагов. Эллен оглянулась и строго посмотрела на него. Вождь вынужден был продолжить отступление.

- Ну, как ты? - быстро спросила она, как только убедилась, что Фасимба не сможет нас подслушать. Как мне показалось, спросила с неподдельной тревогой.

- Спасибо, уже лучше, - честно признался я. - Но как ты здесь очутилась?

- Не сейчас, Грэм, - нетерпеливо скривила губы Эллен. - Нельзя мне это чудо надолго одного оставлять. Пока у Фасимбы в голове одна мысль, да и та про меня, постараюсь как можно больше обещаний из него вытянуть. А потом уже поздно отказываться будет.

Я удивлённо посмотрел на Эллен. Неужели она в самом деле собирается переспать с дикарём?

- Ты... - начал было я, но осёкся под её ледяным взглядом.

- Что?

А действительно, мне-то что за дело? Или так - неужели у меня нет других дел, кроме как обсуждать её личную жизнь? Но этот проклятый, этот волшебный танец и у меня в голове всё опустошил. Что-то ведь я должен ей сказать, что я знаю, а она - ещё нет... Или да?.. Ах, да! Дадинча!

- Ты, - продолжил я, словно об этом и собирался говорить с самого начала, - его Священные Слова слышала?

- Слышала.

- И поняла?

- Да уж не глупее тебя!

- И что будешь делать?

Она как-то странно посмотрела на меня и ехидно поинтересовалась:

- Тебе всё в подробностях рассказать?

Нет, в подробностях, пожалуй, не надо. Но я тоже имею право знать, как она собирается вытягивать из вождя его священную историю про Дадинчу. Потому что меня она тоже касается. Ещё как!

- Извини, Грэм, сейчас правда нет времени объяснять, - добавила Эллен совсем другим тоном. - Но я тебе обещаю, что Фасимба расскажет мне всё, что знает. И даже то, что давно забыл. А я тебе потом перескажу. А вы чего стоите? - обернулась она к тем ребятам, что освобождали меня от кляпа. - Ну-ка быстро отвязывайте его! Фасимба приказал!

Волшебное слово подействовало, и через минуту я уже растирал затёкшие руки. Но Эллен и на этом не успокоилась.

- Накормите его и отведите спать! - распорядилась она по-хозяйски. - И чтобы мой слуга остался доволен! Пока, Грэм!

И танцующей походкой направилась к томящемуся в ожидании вождю. А я пошёл к туземцам и простым, доступным языком продублировал приказ:

- Я есть. Потом спать. Нет, сначала спать. Где?

Возможно, мои слова прозвучали несколько грубовато и несдержанно. Но я предпочёл объяснить своё дурное настроение пережитыми за последние сутки неприятностями. Иначе пришлось бы признаться, что я просто ревную. Ревную женщину, которая на самом деле мужчина. Ревную к вождю дикарей.

До вечера настроение у меня успело улучшиться, снова испортиться, еще несколько раз попрыгать вверх-вниз и, наконец, возвратиться в норму. Каковая в последнее время обозначалось словами "так себе".

Сначала я выспался. В углу дома, который ради меня освободили от постоянных жильцов, временно подселив их к соседям, мне устроили вполне сносное ложе из остро пахнущих, но зато мягких и прохладных листьев. Ко всему прочему, как я понял, их запах ещё и отпугивал тех ползучих тварей, которые всю ночь не позволяли мне спокойно дожидаться казни. А летающих тварей здесь, похоже, и вовсе не было. И я опять поверил, что жизнь не такая уж плохая штука.

Потом наступил ужин. Не то чтобы спрятанный, но я долго не мог понять, что тут можно съесть. Одному из приставленных ко мне парней пришлось показать мне пример, и выяснилось, что трава, разложенная на большом листе подорожника, вполне даже съедобная и сочная, хотя и безвкусная. Из шишек, наваленных рядом, можно извлечь сладковатые семена, а обугленные маленькие палочки, разбросанные по другому листу - это вовсе не мусор, оставшийся от прежних хозяев, а мясная закуска. Правда, путём долгого перекрёстного допроса свидетелей, я узнал также, из чего приготовлены эти палочки. И чуть было не выплюнул их обратно. Потому как это оказались всё те же червяки и слизни, основательно пропечённые в костре. Брезгливая половина моего организма наотрез отказалась принимать такую пищу. Но другая, более голодная и настойчивая, всё же победила, предложив расценивать всё это как маленький акт мести надоедливым тварям. В книгах мне часто попадалось такое словосочетание - сладкая месть. Но я и не подозревал, что она бывает ещё и вкусной.

А после ужина ко мне заглянула Эллен и предложила прогуляться. И я бы согласился с радостью, если бы не вспомнил кое-какие подробности сегодняшнего утра. И мне пришлось просто согласиться, без радости.

- Ну вот, теперь можно и поговорить. - Эллен непринуждённо устроилась на всё ещё застеленном шкурами камне в центре деревни. Вряд ли кому-то, кроме Фасимбы, позволялось сидеть на нём, но дочь Неба не интересовали такие подробности. Я же на всякий случай остался стоять. - Рассказывай, капитан, как тебя угораздило чуть не стать жертвенным агнцем?

Мы не стали тратить время на формальное заключение перемирия. И так понятно, что здесь, в гостях у радушных жителей Кассилии, нам волей-неволей придётся поддерживать друг друга, работать в команде. К тому же, как ни крути, а Эллен сегодня утром спасла меня от смерти. И в знак благодарности я просто обязан хотя бы на время забыть о наших прежних недоразумениях. В общем, я всё ей рассказал. Не утаив даже тот странный факт, что последнее время пребывал в подозрительно приподнятом расположении духа, умудряясь находить что-то смешное даже в том, как меня усаживают на электрический стул. Эллен, как ни странно, отнеслась к моим наблюдениям весьма серьёзно.

- Да, пока я слушала почтенного Фасимбу, меня тоже всё время тянуло расхохотаться, - призналась она. - Вероятно, это последствия произошедшего вчера катаклизма.

- Если не позавчера, - уточнил я, в остальном соглашаясь с её выводами. - А как ты всё-таки очутилась в деревне? Да ещё настолько вовремя.

- Да, знаешь, тоже особо похвастаться нечем, - Эллен изобразила кислую мину. - Флайер я угробила. Во время вынужденной посадки. Я услышала твоё сообщение и решила перелететь поближе к тебе. Всё равно мне самой ничего интересного по дороге не попадалось. И как раз успела добраться до леса, когда разом отказали все приборы. А потом и голова, - по мгновенно образовавшейся складке на лбу и плотно сжавшимся губам я догадался, что и ей в тот момент пришлось несладко. - Так что флайер падал без моего участия и согласия. Хорошо ещё, что деревья смягчили удар. Хотя я и так уже отключилась.

Я представил себе состояние флайера после падения в джунгли с высоты, как минимум в тридцать метров. Пожалуй, теперь не имеет смысла его разыскивать.

- Однако в моём положении нашлись и свои преимущества, - продолжала Эллен. - Прежде всего, пока я оставалась в кабине, никто не мог напасть на меня. А желающие, конечно же, нашлись. Один парень долго крутился вокруг машины. Но уж больно он осторожный был. Подойдёт к крылу, потрогает, постучит палкой и опять в кусты. Пришлось его поторопить - якобы случайно приоткрыть дверь в кабину. Бедняга не смог справиться с любопытством и полез внутрь. И тут я чуть всё не испортила, - она вдруг смущённо хихикнула. - Решила оглушить его контейнером с запчастями.

Я тоже не удержался от улыбки. Да уж, голова у туземцев явно не самое уязвимое место.

- Нет, Грэм, ну откуда я могла знать, что они здесь голову вместо кулаков используют? - пожаловалась сквозь смех дочь Неба. - К счастью, руками парень дрался гораздо хуже и ничего не смог противопоставить благородному искусству кан-киро.

Надо же! Она, оказывается, ещё и драться умеет. Не удивлюсь, если у неё найдётся ещё несколько скрытых, в смысле, тщательно скрываемых талантов.

- Надеюсь, ты не убила его? - попытался пошутить я и по глазам Эллен понял, что неудачно.

- Я не хотела, Грэм, - произнесла она с не очень убедительным раскаянием. - Но кому он здесь такой был бы нужен - с переломанными руками и ногами? Лечить людей без помощи медицинской аппаратуры я не умею, а вот избавить от дальнейших мучений - это пожалуйста. Сразу после того, как он рассказал мне всё, что сумел выразить словами.

Мне стоило большого труда не показать, насколько я поражён и огорчён её жестокостью. Пусть даже она несколько приукрасила свой рассказ. Хотя, как знать? Но меньше всего мне сейчас нужна новая ссора. Конечно, я вряд ли когда-нибудь забуду эту историю, но сейчас лучше промолчать.

- Так что, когда я под утро появилась в деревне, то уже примерно представляла, что здесь увижу. Правда, даже не надеялась встретиться с тобой так быстро.

- Подожди! - с готовностью уцепился я за новую тему разговора. - Так значит, ты уже давно наблюдала за церемонией? И появилась только в последний момент. Какого же чёрта ты ждала, Эллен? Меня ведь в самом деле могли убить!

- Ещё раз извини, Грэм, - спокойно возразила она, - но если бы я вмешалась раньше, то просто составила бы тебе компанию. Нет, тут необходим точный расчёт. Я вышла именно тогда, когда Фасимба обратился к Небу. И он поверил, что Небо откликнулось на его призыв. Согласись, Грэм, что я использовала своё появление с максимальной пользой.

Она замолчала, ожидая новых вопросов. Но я не спешил их задавать. Не опускаться же до пошло любопытствующего "Ну, и как?" Впрочем, она и без слов поняла, как всегда меня понимала.

- О, не переживай, дорогой! - рассмеялась она. - Как мужчина Фасимба тебе и в подмётки не годится. Много эмоций, мало толку и никакой фантазии. Дикарь, одним словом. Да и жёсткий он весь какой-то, шершавый

Спокойно, старина Брингдаун! Дыши глубже и выдыхай медленней. Мне нет до неё никакого дела. Эта женщина остаётся для меня важным деловым партнёром, но никогда уже не станет сексуальным.

- Давай всё-таки ближе к делу, - предложил я. Надеюсь, что бесстрастно. - Что тебе удалось узнать?

Она поудобней устроилась на шкурах и достала откуда-то из складок роскошного платья пачку сигарет и зажигалку. (Да, теперь верю, что у неё было время подготовиться к выходу). Предложила и мне. После секундного колебания, я тоже решил закурить.

- Как тебе сказать, Грэм, - она глубоко затянулась и медленно выпустила дым. - У меня для тебя две новости - хорошая и плохая. С которой начать?

- Начни для разнообразия с хорошей.

- Тогда так: Священные слова Фасимбы я запомнила и даже уже записала. Лично у меня нет никаких сомнений, что это и есть текст "Книги пророка Дэна".

- У меня тоже, - кивнул я. - А что за плохая новость?

- Дело в том, - ещё одна глубокая затяжка, - что, кроме уже нами услышанного, он больше ничего не знает.

-- Как? Ведь не может же книга быть такой короткой?

Получается, что я рисковал жизнью из-за нескольких бессмысленных фраз? Ну, может, и не совсем бессмысленных, но бесполезных без остального текста. Вряд ли Ксирдаль, ознакомившись с результатами экспедиции, сочтёт её удавшейся. Но даже если он и вернёт мне корабль в обмен на рассказ о спрятанном ужине, в чём я весьма сомневаюсь, всё равно как-то обидно. Мы ведь почти нашли книгу, и вдруг такое разочарование.

- Не может, - согласилась Эллен. - Но Фасимба только повторил ранее сказанное.

- Ты не ошиблась?

- Исключено, Грэм, - она раздражённо выбросила недокуренную сигарету. - Я сказала ему, что пришла проверить, хорошо ли он помнит Священные слова Неба. И вождь напряг все свои извилины. Да и я, будь уверен, не слезла с него до тех пор, пока он не выложил всё, что знает.

Я предпочёл не заметить двусмысленности в словах Эллен. Какую гадость всё-таки она курит! Помнится, в дни моей юности шла активная борьба против курения. Потом, с открытием клеточной регенерации она сама собой прекратилась. Глупо убеждать человека не вредить своему организму, если этот организм можно в любой момент обновить. Но сейчас у нас нет при себе аппарата КР, и вдыхать в себя эту отраву по меньшей мере неблагоразумно. Моя сигарета полетела следом за первой.

- И что нам теперь делать?

- Думать, Грэм, думать! Я чувствую, что разгадка где-то близко, но никак не могу сосредоточиться. Слушай, что я поняла из рассказов Фасимбы: во-первых, эти слова, якобы, укрощают гнев Неба. Я думаю, туземцы так называют тот катаклизм, что лишил нас с тобой сознания.

- Магнитную бурю, - подсказал я.

- Что? - не расслышала она. - А-а! Да, наверное. Стало быть, эта буря периодически повторяется. Иначе откуда бы Фасимба узнал, что его слова справляются с небесным гневом? И мы уже знаем, что буря выводит из строя всю электронику и крайне неприятно действует на мозг. Так?

Я молча слушал. Вряд ли эти выводы нуждались в подтверждении.

- Теперь попробуем восстановить картину катастрофы, произошедшей с "Исааком Ньютоном" десять тысяч лет назад. Допустим, в момент высадки на Кассилию случилась именно такая буря. Аппаратура корабля, посадочные катера, роботы и все прочие приборы тут же отказали. Для нас пока не имеет значения, куда делся сам корабль, важно лишь, что с такими повреждениями он не мог вернуться на Землю. Не принципиально также, все ли колонисты успели высадиться на Кассилию. Предположим, не все. Предположим, как раз те, кто лучше всего разбирался в технике, погибли при падении одного из катеров. И что тогда получается? Кучка переселенцев, в основном - религиозные фанатики, оказываются одни на необитаемой планете, без всякой технической поддержки. Пусть даже им удалось починить несколько простейших устройств, использовав запасные части. Через какое-то время буря повторилась, и даже это немногое окончательно отказало. И у людей осталась только их вера. Что ты молчишь, Грэм? - вдруг спохватилась она. - Неужели ты со всем согласен? Не похоже на тебя.

- Нет, пока всё складно получается. Продолжай.

- Ну, смотри, не вздумай потом надо мной насмехаться! - Она шутливо погрозила мне пальцем, но я после её рассказов уже по-другому относился к таким шуткам и готов был заранее со всем согласиться. - Итак, во время бури один из верующих... Я даже рискну предположить, что это был какой-то русский по фамилии, например, Хасимов или Азимов. Это ведь у русских, если не ошибаюсь, были такие смешные фамилии? Так вот, этот парень, более устойчивый к воздействию бури, остался в сознании. Он видит упавших замертво собратьев, сам корчится от боли и ужаса. И к кому он может обратиться за помощью? Разумеется, к Священной книге. Русский начинает по памяти читать отрывок из книги, и через какое-то время буря стихает. И люди потихоньку начинают приходить в себя. А наш герой, как человек верующий, естественно, делает вывод, что от смерти всех спасла его молитва. И рассказывает братьям о случившемся чуде. Пусть даже не все поверили ему с первого раза, хотя, как ты сам убедился, после бури мозги ещё долго не встают на место. Но по результатам второго чудесного спасения, ни у кого уже не возникает сомнений в чудотворной силе молитвы. И поскольку никто другой, кроме этого русского, не способен читать её во время небесного гнева, он становится жрецом, вождём племени, первым Фасимбой. Так?

- Так, так, не отвлекайся! Что дальше?

- Дальше? Дальше проходит время. Фасимба стареет и ищет себе замену. Выбирает смышлёного паренька с хорошей памятью, опять же меньше других поддающегося гневу Неба, и заставляет выучить текст Священной книги. Разумеется, ту часть, которую сам ещё помнит. Тот, состарившись, в свою очередь, подготавливает следующего Фасимбу и передаёт ему тайные знания в ещё меньшем объёме. Ведь постоянные бури всё-таки влияют на память туземцев. Достаточно послушать, как они говорят. Их словарный запас крайне мал. И, в конце концов, через десять тысяч лет от огромной книги остаётся только тот куцый фрагментик, который мы слышали от нашего Фасимбы. А всё остальное, увы, пропало безвозвратно. Ну как, всё верно?

- Да вроде бы и верно, только верить не хочется, - натужно скаламбурил я, пытаясь одновременно найти какую-нибудь нестыковку в её рассказе. - А почему никто из Фасимб так и не записал священный текст?

- Вот у них и спроси! - отшутилась Эллен, даже не улыбнувшись. - Грэм, я же не ясновидящая. Во всяком случае, не в этот раз. Предположим... А мы ведь только и делаем, что предполагаем, правда? Предположим, что сначала все были потрясены обрушившимися на них несчастьями. Им пришлось долго обживаться, строить дома, налаживать хоть какое-то хозяйство. И до записи священного текста просто руки не доходили. А потом случилась новая буря, и они все забыли, как пишутся буквы. Могло так быть?

- Не знаю, - признался я. - Ещё недавно я бы сказал, что это за пределами вероятного. Но ведь мы же своими глазами видели дикарей, и своими ушами слышали, как они читают вместо молитвы отрывок из книги. Какая уж тут вероятность?!

Она как-то обречённо кивнула.

- Грэм, неужели мы напрасно сюда летели? Неужели видение меня обмануло?

- Ты сама-то в это веришь?

- Я тоже не хочу верить, - призналась Эллен и беспомощно развела руками. - Но ничего другого придумать не могу.

Ну, нет, капитан Брингдаун не привык проигрывать без боя! Тем более два раза подряд. Пусть не веру, но хотя бы надежду необходимо вернуть. Должно отыскаться какое-то слабое звено в рассуждениях Эллен. Должна быть в мире высшая справедливость! Те люди, как их там звали? - магдалиниты, преодолели расстояние в десятки световых лет и сохранили самое важное, что у них было - слова Священной книги. И только затем, чтобы здесь всё потерять? Просто потому, что у их потомков оказалась слабая память? Несправедливо это, неправильно, и значит, не может такого быть. Ведь тот первый Фасимба наверняка был неглупым парнем, неужели он не чувствовал, что начинает забывать некоторые слова? Неужели не понимал, что его преемник забудет ещё больше? А если понимал, то почему не попытался спасти знания?

А что он мог сделать? Что бы я сделал на его месте? Ну, наверное, я бы разделил текст на части и велел заучить его нескольким подросткам. Логично?

Да, логично. Но нужно ещё, чтобы все они оказались крепкими ребятами, не поддающимися буре. А таких не могло быть много. Я, например, отключился почти мгновенно. И Эллен, видимо, тоже. На самом деле большая удача, что каждый раз находился хотя бы одни такой человек. Значит, Эллен права - книга для нас потеряна?

Нет, не значит! С чего я взял, что первый Фасимба был один? Что он знал наизусть всю книгу? Если большую часть переселенцев составляли члены одной секты, одного братства, то они всё должны были делать сообща. И зачем взваливать на одного брата непосильный труд запомнить всю книгу? Раз уж нельзя взять её с собой, пусть каждый запомнит по несколько строк, а потом, на корабле, или уже на самой планете, можно её вновь записать. Предположим, записать не успели, но в памяти-то слова сохранились! Допустим, один из ста поселенцев не забыл свой текст после первой бури. Уже получается двести Фасимб! А двести, или даже двадцать вождей - это слишком много для одной секты. Вокруг каждого из них должна по идее образоваться группа сторонников, своя маленькая секта. И рано или поздно возникнет вопрос, чей Фасимба главнее. А разве может восьмая глава книги быть важнее четвёртой? Вряд ли. Да и четвёртая ничем, кроме порядкового номера не лучше восьмой. И совсем уж невероятно, что кто-то из вождей сам признается, что он не такой великий, как другие. А значит, споры ни к чему не приведут. Нужно либо доказывать свою правоту силой, либо окончательно отделиться от секты. Отойти куда-нибудь в сторонку и устроить новое поселение. А потом, на старости лет определить наследника и передать ему Священные слова. И если я прав, то...

- Эллен! - Боже, как давно я не произносил это имя вслух! - Послушай! Ведь никто из людей Фасимбы не удивился, увидев меня. Я для них был обыкновенным чужаком, правильно?

- Да, наверное, - рассеянно согласилась она. - И что из этого?

Я не стал лишать её удовольствия самостоятельно додуматься до ответа.

- Ты хочешь сказать... ты думаешь... что есть другие племена, да?

- Умница! - на радостях я чуть было не поцеловал её, но, слава богу, сдержался и ограничился одним похлопыванием по плечу. - И в каждом из этих племён есть...

- Свой Фасимба! - закончила за меня Эллен, - Со своими Священными словами. Так?

- Может, и не так, но как-то очень похоже.

Она взвизгнула, бросилась мне на шею и, прежде чем я успел как-то выразить свой протест, расслюнявила мне всё лицо:

- Грэм, я всё-таки в тебе не ошиблась!

Я не совсем понял, что она имела в виду, но решил на этот раз согласиться. Может быть, в этом случае она быстрее успокоится и вернётся с моей широкой груди на землю.

- Пошли скорей к Фасимбе! - сказала она, исполнив мою мысленную просьбу. - Узнаем, где тут водятся другие племена.

Мне, конечно, тоже хотелось это знать, но не настолько, чтобы вытерпеть разговор с вождём. Улыбаться этому тупому дикарю, который недавно чуть не прирезал меня, а потом переспал с моей... ну, в общем, с моей спутницей. Нет уж, увольте!

- Иди одна, Эллен, - я постарался передать свои возражения в более нейтральной форме. - Без меня у вас лучше получится.

Не могу сказать, лучше или нет, но громче беседа точно получилось. О впечатлении, которое рассказ Эллен произвел на Фасимбу, я узнал задолго до того, как сама она вышла из жилища вождя. Вот уж никогда бы не подумал, что тщедушный туземец способен взреветь, словно матёрый шабн в брачный период. В одно мгновение тихая, отходящая ко сну деревня переполошилась, забурлила и теперь напоминала торговую площадь большого города. Мужчины, женщины и дети группами и поодиночке метались между домами, кричали и размахивали руками.

Через некоторое время потоки стабилизировались. Мужчины собрались в центре деревни, вокруг дома вождя. Дети упорно пытались пробраться туда же, а женщины старались их отогнать. Только теперь я смог приблизительно оценить численность племени. Вчера вечером и, тем более, сегодня утром меня волновали несколько иные проблемы. И вот теперь, в спокойной, по крайней мере, лично мне не угрожающей обстановке, я насчитал около ста взрослых мужчин. Сгрудившись вокруг Фасимбы, они дружно и громко выкрикивали имя вождя после каждой его фразы. А говорил он достаточно долго.

- Они так шумят, как будто на войну собрались, - улыбнулся я подходящей ко мне Эллен.

- Угадал, Грэм. - Ответная улыбка получилась какой-то усталой. - Фасимба собирается напасть на соседнее племя. Ты бы видел, в какую ярость он пришёл, узнав, что помимо его собственных, существуют и другие Священные слова.

Эллен присела на уже знакомый камень и продолжила.

- Фасимба поклялся, что собственноручно вырвет язык у Чаки - так зовут вождя соседнего племени. Пришлось объяснить ему, что в этом случае пропадут чакины слова, и Небо может разгневаться. Но наш вояка не растерялся и заявил, что сначала выучит их, а потому уже вырвет его язык. И лишь когда я спросила, сколько времени у него ушло, чтобы запомнить свой текст, Фасимба немного поостыл и решил просто захватить конкурента в плен.

Та-а-ак, чего-то подобного я и опасался. Разумеется, в примитивном мозгу вождя и не могло возникнуть мысли, что всегда можно договориться мирным путём. Раз мне что-то нужно, я это возьму. Если мне кто-то захочет помешать, я его убью. - А если он тебя убьёт? - Ха, а меня-то за что? С точки зрения дикаря всё логично. Но почему же Эллен не подсказала Фасимбе другой выход?

- Ты так спокойно рассказываешь мне, что развязала войну между племенами. И тебя не мучает совесть?

- А что я могла сделать, Грэм? - В голосе Эллен раскаяния не чувствовалось. - Я просто расспросила его про соседнее племя. И поинтересовалась, не слышал ли Фасимба что-нибудь про их Священные слова. А дальше наш вождь уже сам себя накрутил.

- Ну так скажи ему, что ты пошутила.

- И что изменится? Он всё равно не успокоится, пока не убедится, что эти слова существуют. Но тогда уже нам будет трудней их из него выбить. Доверие долго завоевывается, но очень легко теряется.

- Но ведь мы могли бы сами прийти к Чаке и попросить его прочитать свою молитву.

Эллен посмотрела на меня с тем же выражением жалости и снисхождения, с каким только что рассказывала про вождя дикарей.

- И ты полагаешь, что Фасимба нас отпустит? Особенно теперь, когда знает, что нам нужно. И даже если нам удастся убежать, где гарантия, что Чака нас встретит более радушно? - Глаза её вспыхнули насмешкой. - Может быть, ты хочешь ещё раз просидеть всю ночь в ожидании казни? Или предлагаешь мне переспать со всеми туземными вождями?

Нет, спасибо, как-нибудь обойдёмся. И без первого, и без второго. Но ведь это ещё не повод, чтобы устраивать бойню. Хотя, сама Эллен, по-видимому, так не считает. Что ж, попробуем подойти к проблеме с другой стороны.

- Ладно, предположим, Фасимба победит, хотя я не на сто процентов в этом уверен. Скорее всего, племена примерно равны по силам. Значит, схватка будет упорной и кровопролитной. И победитель, пусть даже им окажется Фасимба, уже не сможет объявить войну следующему племени. Просто потому, что бойцов у него уже не останется. Тогда нам всё равно придётся начинать с начала. Так не лучше ли сейчас попробовать договориться по-хорошему, пока у нас за спиной есть Фасимба с его воинами?

Всё-таки с цивилизованными людьми спорить интересней. Эллен не стала в ответ реветь шабном, а просто задумалась над моими словами.

- А ведь ты прав, о, миролюбивый торговец! - Собственно, я и не рассчитывал, что она сдастся, не попытавшись укусить меня напоследок. - Хотя бы первую победу необходимо одержать с минимальными потерями, а лучше - и вовсе без кровопролития. Хорошо, я поговорю с Фасимбой, но не сейчас, разумеется. Пусть остынет немного. Может, что-нибудь и придумаем.

- Послушай, Эллен! - вдруг вспомнил я. - У многих древних народов существовал обычай решать споры в поединке. И здесь, похоже, та же история. Я ведь тебе рассказывал, как вождь заставил двух моих потенциальных хозяев биться лбами. Мол, у кого голова крепче, тот и прав. Может, попробуем и наш вопрос решить в поединке?

- Нет, Грэм, ты сегодня определённо в ударе, - на этот раз в насмешке чувствовалась изрядная доля восхищения. - Немного адреналина и лёгкая встряска серого вещества явно пошли тебе на пользу. Думаю, Фасимба не станет долго упорствовать и согласится с твоей идеей. А у меня возникла ещё одна. Ты ведь помнишь, где оставил свой флайер? И сможешь его отыскать?

- Надеюсь, что смогу, - сказал я без особой уверенности.

- Тогда отправляйся-ка ты завтра к флайеру, и попробуй отыскать там что-нибудь такое, что произведёт впечатление на туземцев. Какое-нибудь божественное чудо. Убедительнее всего тут бы выглядел бластер, но вряд ли тебе удастся его восстановить. Ну, хоть что-нибудь. Нехитрое, но яркое представление, после которого племя Чаки не захочет с нами связываться. Сумеешь?

- Постараюсь.

- И заодно, Грэм, - добавила она шёпотом, хотя никто нас не подслушивал, да и я сам с трудом различил её слова из-за криков Фасимбы и его воинов, - попробуй починить двигатель флайера. Пока я улетать с этой планетки не собираюсь, но хотелось бы знать, что с транспортом у нас всё в порядке.

А вот теперь настала моя очередь восхищаться. Очень мудрая и своевременная мысль. Я всегда считал, что главное в профессии торговца - вовремя откланяться. И подготовкой к этому волшебному моменту я займусь, можно сказать, с удовольствием.

- А меня Фасимба отпустит? - почти дословно повторил я её недавний вопрос.

- Насчёт этого можешь не беспокоиться, - заверила меня Эллен, хищно оскалившись. - Одного - отпустит. Вождя я беру на себя.

Кто бы сомневался! И, пожалуй, мне действительно лучше уйти отсюда куда-нибудь подальше. От греха.

- Хорошо, Эллен, - согласился я. - Было бы неплохо хоть на время покинуть эту деревню. У меня с ней, видишь ли, связаны некоторые неприятные воспоминания. Как вспомню - волосы на голове дыбом встают.

Эллен как-то неопределённо хмыкнула и отвернулась. Я не стал беспокоить её вопросами. Мало ли что, вдруг она тоже переживала из-за меня?

- А знаешь, что хотел тогда сделать с тобой Фасимба? - спросила она, не оборачиваясь. - Я сама только что узнала.

- Вообще-то подробности не обязательны.

- Напрасно отказываешься, Грэм, напрасно! - Эллен всё же решилась посмотреть на меня, и в глазах у неё сверкнули знакомые ведьмины искры. - Тебя ожидало великое будущее. Фасимба собирался сделать тебя своим учеником. Подарить тебя, то есть, посвятить твою жизнь служению Небу.

- То есть как? В каком смысле?

- В прямом. Помнишь, он спросил, есть ли у тебя имя?

- Ну, да, помню. Он ещё очень удивился, когда я сказал, что есть.

- Конечно, удивился. Ведь в его племени ни у кого, кроме самого Фасимбы, имён и в помине не было. Уже много веков. Люди после каждого гнева Неба забывали имена соседей, да и свои порой не вспоминали. В конце концов, и вовсе решили обходиться без них. А ты вдруг говоришь, что знаешь своё имя.

- Да, так оно и было, - признал я. - Но потом Фасимба спросил, не вождь ли я случайно. И когда узнал, что нет, сразу потерял ко мне всякий интерес.

- А вот здесь ты ошибаешься, дорогой, - не совсем к месту рассмеялась Эллен. - На самом деле он уже убедился, что принял верное решение. Видишь ли, у Фасимбы до сих пор нет преемника. Никто в его деревне не в состоянии запомнить Священные слова. А сам Фасимба не молод. Ему срочно был нужен ученик. И тут появляешься ты, знающий своё имя. Да он просто не мог пройти мимо такого подарка судьбы. Но если бы ты оказался вождём, то, конечно, ни о каком ученичестве не могло быть и речи. Фасимба не хотел, чтобы его племя попало в зависимость к чужому.

- Так ведь и я не молод, - обиженно возразил я.

- Да, и Фасимба это понял. Но вероятно, он решил подстраховаться, обучить тебя на всякий случай. А если потом отыщется ученик помоложе, то от тебя и избавиться можно.

Вот с этим спорить трудно. Это у них быстро решается. Если бы Эллен тогда не вмешалась...

- Подожди, а как же коса? Он ведь хотел зарезать меня.

Но она сегодня была готова оспаривать совершенно очевидные вещи.

- Ты уверен?

- А ты разве сама не видела?

- Я видела, как он взял косу и подошёл к тебе, - медленно и чётко произнесла Эллен. - А что он собирался делать дальше, я не знаю. Тогда не знала.

- Ну и что же он собирался сделать? - скептически усмехнулся я. - Нет, мне просто интересно, что можно сделать с человеком при помощи косы.

- Подстричь тебя - вот что он собирался! - Эллен уже откровенно хохотала и сквозь смех пыталась ещё что-то сказать. - Ты и без того мало похож на жителей деревни, а с волосами вообще казался каким-то иным существом. Такого волосатика племя никогда бы не признало за своего, вот Фасимба и решил исправить положение.

Я смотрел на Эллен и не знал, что ответить. Вроде бы её объяснения звучали логично. Но в то же время казались абсурдными. Я ведь чувствовал, что Фасимба собирается меня зарезать. Я знал это. Но откуда я знал? Может, он сам сказал? Кажется, нет. Но тогда с чего я решил, что меня принесут в жертву? Неужели?..

Да, видимо, так. Я подсознательно ожидал от дикарей какой-нибудь дикости. Каннибализма, жертвоприношений и тому подобного. И как только ситуация показалась мне подходящей, сразу приписал Фасимбе кровожадные намерения.

- А зачем же меня к этому пню привязали? - ухватился я за последний довод.

- Ну, извини, Грэм, - всхлипывая, ответила Эллен. - Такой уж у них обычай. Когда чужака принимают в племя, то оставляют на всю ночь на этом стуле. И хотя Фасимба не понял, что ты не догадываешься об его намерениях, зато сразу определил, что ты обязательно попытаешься убежать. Вот тебя и привязали, чтобы не сторожить всю ночь.

- Да они... Да я... - У меня все слова разбежались от возмущения. - Да знала бы ты, как меня там червяки и пиявки замучили! Я ж всю ночь уснуть не мог! А теперь оказывается, что это мне из лучших побуждений такое удовольствие предоставили!

Трясущаяся от смеха Эллен не удержалась на камне и повалилась на землю. Я бросился поднимать её, но вместо того, чтобы протянуть руку, сам повалился рядом и захохотал так, что даже митингующие дикари возмущённо обернулись. Кто это, мол, осмеливается прерывать речь вождя. Но высказывать претензии дочери Неба никто не решился, и вся группа благоразумно переместилась на другой край деревни.

Такая деликатность только прибавила нам веселья. Эллен в истерике каталась по земле, и если бы её выходное платье изготовили не из кристаллошёлка, вряд ли его когда-либо удалось привести в порядок. А за комбинезон можно не волноваться - он за последние двое суток и не в таких переделках побывал. Так что и я повалялся вволю.

- Послушай, Эллен, - сказал я, когда снова обрёл способность произнести подряд несколько слов. - Так получается, что ты зря меня спасала? Мне ведь ничего не угрожало и вообще...

Я не стал конкретизировать, что означает это "вообще".

- Ничего подобного! - возмутилась она. - Я ничего не делаю зря. Во-первых, мне уже давно очень хотелось тебя от чего-нибудь спасти, а тут такой случай. А во-вторых, ну, узнал бы слова Фасимбы, и на этом наши успехи закончились бы. А теперь наш общий друг в лепёшку разобьётся, но добудет для дочери Неба и слова Чаки, и слова других вождей. Только бы раньше времени не расшибся.

Фасимба не только отпустил меня, но и дал двух проводников - подростков, которых к мужским забавам ещё не подпускали. И насколько я понял, они обрадовались такому поручению. Всё-таки сопровождать слугу самой дочери Неба намного интересней, чем безвылазно торчать в деревне. А я всю дорогу беззастенчиво пользовался их хорошим настроением, расспрашивая о жизни и быте племени. Мне даже показалось, что эти мальчишки сообразительней взрослых соплеменников. То есть, с речью у них была такая же беда, зато с помощью жестов, выразительных гримас и даже каких-то пантомим они умудрялись передать то, что не умели выразить своим нищенским запасом слов. Да и учились довольно быстро. К тому моменту, когда мы добрались до покинутой деревни, парни щеголяли друг перед другом двумя-тремя десятками новых слов. В общем, я остался доволен попутчиками.

Особенно охотно отвечали они на настоящие мужские вопросы - об охоте, оружии, взаимоотношениях с соседями. И я с удивлением узнал, что уже знакомые мне косы - практически единственное вооружение, используемое племенем. За исключением коротких ножей и совсем уже банальных дубинок и заострённых кольев. Предположим, классический топор туземцам и не нужен. Вполне можно обойтись косами-алебардами. Копья они худо-бедно тоже способны заменить. Ну, а как же метательные дротики и лук со стрелами? Без них-то на охоте не обойдёшься.

Объяснение этому феномену пришлось искать самому. Не могли же ребята объяснить мне, почему не пользуются оружием, о котором никогда не слышали. Но их охотничьи истории натолкнули меня на интересную мысль: туземцам просто некого поражать издали. Парни смогли с горем пополам описать три вида крупных животных - условно говоря, прыгун, ползун и прилипун.

Самый опасный и хищный зверь - прыгун. Скорее всего, он относится к классу земноводных. В воде - практически неуязвим, а на суше - неуклюж и сравнительно безобиден. С мелководья может атаковать стоящего на берегу человека стремительным, далёким прыжком, схватить за ногу или руку и утащить обратно в воду. Но после неудачного прыжка очень долго отдыхает, и убежать от него не составляет большого труда. Но и справиться с этим хищником не просто. Тело его покрыто прочными роговыми щитками, и только на их стыках можно добраться до мягких тканей. Но всё-таки можно, и лезвия так полюбившихся мне кос как раз и представляют собой наджаберные щитки этого земноводного.

А ползун - зверь очень большой, но зато травоядный. И от него вообще не было бы никакого вреда, не ползай он где попало, включая и деревни туземцев. И если не успел убраться с его дороги - раздавит и даже не заметит. Ползает он крайне медленно, но при этом заставить его свернуть в сторону - безнадёжное дело. За исключением рта и глаз всё его тело покрыто твёрдой, непробиваемой чешуёй. Для чего ему нужна такая мощная защита, я как-то не понял. Судя по всему, достойных врагов у него на суше нет. Возможно, ползун тоже земноводный, и как раз в воде ему чешуя крайне необходима. А на землю он выползает по каким-то своим надобностям - на время линьки, к примеру. Ребята рассказывают, что иногда ползун сбрасывает старые чешуйки и на несколько дней, пока не окрепнут новые, превращается в любимую добычу охотников. А из чешуек делают лезвия для ножей.

Самый забавный из зверей - третий, прилипун. Передвигается он весьма оригинальным способом - выбрасывает в нужном направлении один из своих щупальцев, покрытых особым клейким веществом, прилепляется им к какому-нибудь камню, стволу дерева или другому предмету и подтягивает своё тяжёлое тело, спрятанное в раковине спиралевидной формы. Разумеется, происходит это всё крайне медленно, так что неожиданной атаки прилипуна не стоит опасаться. Но если уж зазевался, не заметил хищника - жди неприятностей. Охотится он с помощью того же органа - длинных, далеко выстреливающих щупальцев. А потом затягивает добычу к себе в раковину. И тут отбиться можно только одним способом - вовремя перерубить щупальце косой. Очень удобное в этом смысле оружие - острое и для самого пользователя безопасное. При такой длинной рукояти меньше шансов полоснуть впопыхах себе по ноге. И слава богу, а то я уже начал подозревать, что туземцы косы для красоты носят. А ещё для того, чтобы пугать не в меру впечатлительных путешественников.

Вот, собственно и все представители крупной фауны Кассилии. Возможно, ребята про кого-то забыли. Или даже не знали, ведь все эти сведения они сами получили из рассказов старших охотников. Но если бы здесь водились более опасные хищники, наверняка про них и рассказывали бы чаще, чем про других. И ребятам бы они обязательно запомнились.

Любопытно, что про воздушных животных они мне так ничего и не сообщили. Даже на мои пояснительные жесты, имитирующие взмахи крыльев, никак не прореагировали. Стало быть, до воздушной стихии эволюция здесь ещё не добралась. А раз так, я и про флайер ничего ребятам объяснять не стану. Не поймут, а если поймут, то неправильно, что ещё хуже. Потом ещё и другим неправильно перескажут. Пусть уж лучше мой аппарат останется для туземцев неразгаданной тайной и стимулирует их абстрактное мышление.

А сам я из рассказов подростков сделал вывод, что поражать стрелами им попросту некого. Разве что иноплеменников. Но крупные стычки между племенами если и случались, то настолько редко, что ребята мне ничего про них сообщить не смогли. Мелкие потасовки из-за территории, добычи и женщин случались, но в длительные конфликты не перерастали. Пойманного в родном лесу чужака вполне могли взять в плен и либо потребовать выкуп, либо оставить у себя в услужении, как собирались поступить со мной. Но набегов на соседские поселения, насколько я понял, здесь раньше не практиковали.

Эх, Эллен, во что же мы с тобой втягиваем этих наивных детей природы?!

Но раз уж так вышло, нужно сделать всё возможное для мирного объединения племён. И в багажном отсеке флайера есть кое-какие забавные игрушки, которые помогут убедить туземных вождей подчиниться Фасимбе. Сложные электронные приборы я вряд ли смогу восстановить. Но не беда. Всевозможные непредвиденные случайности, коих на моём веку приключилось немало, приучили меня не отказываться и от примитивных дедовских средств. Сигнальные ракеты, уже в годы моей юности применявшиеся крайне редко, здесь окажутся кстати. Яркое, шумное, впечатляющее зрелище, особенно, если разорвутся у тебя перед носом. Как раз сгодится, чтобы поразить воображение дикарей.

Или, скажем, пневматический пистолет, стреляющий ампулами с отпугивающим газом. Абсолютно безопасная вещь. Уже на следующий день поражённый ими организм приходит в норму. Но за этот день можно решить исход войны с племенем Чаки. Только бы они не повредились при посадке. Впрочем, если что, у меня и другие гостинцы найдутся. Вот только найдётся ли сам флайер?..

Я стоял на берегу реки и растерянно озирался вокруг. Это же то самое место! Я даже узнал раздвоенное дерево, к которому пришвартовал свой летучий, временно ставший плавучим, корабль. На совесть привязал, кстати говоря, потому что трос по-прежнему обмотан вокруг ствола. А самого флайера нет. Куда же он пропал? Ведь не улетел же? На всей планете найдётся всего лишь три человека, способных поднять флайер в воздух. В том случае, если бы он был исправен. Так что же здесь произошло?

Ответ обнаружил один из мальчишек. Наверное, из него выйдет хороший охотник, если с годами не отупеет от последствий гнева Неба. Парень дёрнул меня за руку и показал на широкую ровную борозду, наискось пересекающую русло ручья и уходящее в джунгли. Уже знакомое волнообразное движение рукой подсказало мне, что это след ползуна. И... да, пожалуй, парнишка прав - животное проползло как раз там, где я оставил флайер. И что же, ползун унёс его с собой? Нет, это уже не смешно.

Кто-то из парнишек, кажется, тот же самый, прошёлся по следу ползуна и отыскал мой транспорт. Вернее - то, что от него осталось. Оказывается, зверь честно попытался проползти мимо, но зацепился за аппарат и какое-то время толкал его перед собой. А потом просто переполз через него. Видимо, по рассказам моих спутников я не совсем верно представил себе размеры животного. То есть, я понимал, что оно очень крупное, хотя и не думал, что настолько. Но не учёл того, что оно ещё и очень тяжёлое.

Сталепластовый фюзеляж флайера просто сплющился под исполинским весом чудовища, превратился в блин. И уже совершенно неважно, что хранилось в багажном отсеке, всё равно добраться до него нет никакой возможности. А самое печальное - заметно уменьшились наши шансы быстро и безболезненно покинуть эту гостеприимную планету. Глупо надеяться на то, что флайер Шэррика уцелел, и совсем уж маловероятно, что сам Марвин прилетит на нём к нам. Наоборот, я предполагал, что это нам придётся его разыскивать. На моём флайере. А теперь...

Теперь остаётся лишь надеяться, что он догадается вернуться к катеру и поджидать нас там. Будет разумно, если и я туда отправлюсь. Прямо сейчас. Во-первых, это единственная возможность отыскать нашего адмирала. Во-вторых, в катере тоже может найтись что-нибудь стратегически полезное. И, в-третьих, не лишним будет подготовить его к отлёту с Кассилии. По-моему, причин достаточно.

Только ребят я с собой не поведу. Пусть назад поворачивают. Так мне за них спокойнее будет. И за себя тоже. Что-то мне подсказывает, что не нужно выдавать туземцам местоположения нашей последней надежды вернуться на "Медею". Мало ли как там дальше у Эллен с Фасимбой отношения сложатся.

- Вот что, парни, идите-ка вы домой, - приказал я своим спутникам. - А я ещё немного погуляю. Расскажите дочери Неба о том, что видели, о том, что случилось с её небесным домом. И ещё скажите, что попытаюсь отыскать другой дом. Запомнили?

- Запомнили, - хором ответили ребята, гордые новым поручением.

Ну-ну, надеюсь, Эллен поймёт, что я ей хотел сообщить. Если, конечно, эти Небом ушибленные ничего не перепутают.

Ещё на подходе к деревне я понял, что без меня не скучали. Или я уже забыл, как всё здесь раньше выглядело, или расчищенная от леса территория стала вдвое больше. Но не сказал бы, что свободного места прибавилось. Повсюду виднелись группы туземцев, увлечённых какими-то сложными перемещениями, в которых после некоторого раздумья я опознал строевые упражнения. Вот шеренга вооружённых косами охотников учится одновременно поворачивать направо-налево. А рядом колонна из двух десятков туземцев с короткими кольями на плечах по команде старшего резко остановилась, образовала круг и выставила оружие перед собой. Круговая оборона, и очень даже грамотно выстроенная. А ещё дальше... Бывает же! Я ведь только недавно установил, что дротиками местные жители не пользуются, и вот - на тебе! Пользуются, и с большим энтузиазмом. Упражняются в метании, целясь в грубое чучело, сплетённое из листьев. И сомневаюсь, что это мои информаторы ошиблись. Чует моё сердце, что без Эллен тут не обошлось.

Вот, значит, как она поняла мою просьбу избежать ненужных жертв! Вместо того чтобы начать мирные переговоры, решила обучить туземцев военному искусству. В принципе, логично - обученного солдата убить трудней, но каково же теперь придётся людям Чаки, которым про тактику и стратегию никто не рассказывал? Нечестно это как-то, неправильно.

Впрочем, кажется, за Чаку уже переживать поздно. Народу на плацу явно больше, чем насчитывалось в племени до моей отлучки. А это, во-первых, означает, что в учениях принимают участие мужчины из соседней деревни, во-вторых, что её глава, Чака или кто-то другой, добровольно или нет, но подчинился Фасимбе, и, в-третьих, что, по-видимому, дело всё же обошлось без большого кровопролития. Ура? Нет, не будем спешить с выводами. Сначала нужно переговорить с Эллен.

А вот и она. Прямо Эллен-хан какой-то, или Напоэллен. На ходу делает замечания упражняющимся, одновременно беседуя с Фасимбой, а вокруг суетятся ещё несколько туземцев. Генеральный штаб, не иначе. Но за всеми государственными делами умудрилась как-то заметить меня:

- Грэм! У тебя совесть есть? Мало мне пропажи Марвина, так ещё и ты потеряться вздумал.

В её голосе, помимо раздражения, мне послышалась искренняя тревога. И к чему скрывать, это было приятно.

- А разве тебе ребята ничего не объясняли?

- Объясняли, но не объяснили, - усмехнулась она. - Сам же знаешь, как удобно с ними общаться. Я поняла только, что твой флайер сломан, а сам ты отправился что-то искать. Уж не катер ли?

Я приложил палец к губам, предлагая не обсуждать эту тему при посторонних. Она недоумённо пожала плечами, не разделяя моей тяги к конспирации. Но генералов своих всё-таки отослала.

- Ну, рассказывай! - Я физически почувствовал, как её взгляд ввинчивается в мой мозг в поисках ответа на ещё невысказанные вопросы. - Нашёл катер? В каком он состоянии? Взлететь сможем?

- Один раз - сможем, - коротко ответил я. - И до "Медеи", надеюсь, долетим. А дальше - увидим.

- Понятно, - нахмурилась Эллен.

Да ничего тебе не понятно! Я сам не до конца понимаю, как мне удалось привести катер в близкое к рабочему состояние. На самом деле все мои старания могли закончиться ещё возле шлюза. Если магнитно-вакуумный замок на двери не работает, это ещё не означает, что её можно открыть. Ну, предположим, при наличии хорошего рычага - можно. Но потом её ещё нужно закрыть за собой. Иначе, как в любом уважающем себя шлюзе, не откроется внутренняя дверь. Спасибо конструкторам за то, что механический замок работает независимо от магнитного, каковое обстоятельство и позволило мне проникнуть внутрь, но ничуть не помешает потом выставить счёт фирме-изготовителю. Они-то уверяли, что чужой в катер пробраться не сможет. И неважно, что я свой. Значит, и чужой смог бы.

Так, по принципу "невозможное возможно", я восстановил все жизненно важные системы катера. Кое-где просто заменил микросхемы, а местами переключил механизмы на ручное управление. Вот только произвести пробный запуск не решился, потому что во второй раз моя кустарная схема может уже и не сработать. Причём, в ход пошло всё, что удалось найти в багажном отсеке катера, а на фокусы для туземцев ничего не осталось. Даже роботов, само собой, тоже пришедших в негодность, пришлось пустить на запчасти. И я вернулся в деревню с пустыми руками.

На всё про всё у меня ушло приблизительно четверо суток, и недовольство Эллен в общем-то можно понять. Но не мог же я каждый вечер являться к ней с докладом, а потом возвращаться обратно. Иначе ремонт затянулся бы, как минимум, на неделю. Да и она мне о своих начинаниях тоже не сообщала. А успела-то, как я погляжу, немало.

- Ладно, Эллен, об отлёте поговорим позже, когда действительно улетать соберёмся. Объясни лучше, что у тебя тут происходит?

- А что тут происходит? - удивилась Эллен. - Племя Фасимбы готовится к священной войне. Разве я могу им чем-то помешать?

Как же ей, однако, идёт невинное выражение лица! Я бы и сам поверил, если бы не видел, как она только что командовала учениями.

- Да, но ты могла бы им хотя бы не помогать!

- Грэм, ты же сам хотел обойтись без потерь!

- Без потерь с обеих сторон, - уточнил я. - А теперь Фасимба перебьёт соседние племена, практически не ослабив собственного.

- И что же в этом плохого? - спросила Эллен.

Похоже, она действительно не понимает.

- Плохо, что мы навязываем туземцам не свойственные им формы организации. Здешняя цивилизация ещё не доросла до государств и армий. У того же Фасимбы нет каких-то излишков, каких-либо материальных благ, чтобы охранять их от менее богатых соседей. Здесь нет даже крупных хищников, от которых нужно защищаться всем племенем. Ни к чему туземцам военная наука.

- Но ведь нам же нужно как можно быстрее собрать фрагменты книги! Разве не так? Или ты уже никуда не торопишься?

Опять она пытается объяснить свои действия необходимостью! Но ведь "нам надо" - это не то же самое, что "им надо".

- И чего ты добьёшься в итоге? - насмешливо спросил я. Может, хоть это её проймёт. - Построишь империю "от моря и до моря"? Так ведь она долго не продержится. Основанные на штыках государства обычно непрочны. Мы отсюда рано или поздно улетим, и со смертью Фасимбы всё вернётся к естественному порядку. Если не раньше. Уже после следующего гнева Неба туземцы могут позабыть все твои уроки. С природой тяжело бороться, Эллен!

- Слушай, Грэм, в твоём роду проповедников случайно не было? - раздражённо ответила она. - Ты с таким уверенным видом несёшь полную чушь, что мне даже завидно стало. Какой естественный порядок? Какая-такая здешняя цивилизация? Ты, видимо, забыл, что их предки были цивилизованными людьми, не хуже нас с тобой. А потом под влиянием бурь регрессировали, опустились до первобытного уровня. И без какого-то толчка никогда уже не поднимутся. Ты же сам признаёшь, что у них нет естественных врагов, стимулов к развитию, так? Или ты считаешь, что им и не следует развиваться?

- И в качестве толчка к развитию ты предлагаешь перебить большую часть взрослого населения? - возмутился я. - А потом, после нашего отлёта, порабощённые народы отомстят племени Фасимбы, и людей на Кассилии почти совсем не останется. Это ты называешь развитием?

Меня начало бесить её упрямство. Ведь должна же она понимать, что не права. Что силой туземцев думать не заставишь. А самим им это и вовсе ни к чему.

- Да лучше уж так, чем оставаться дикарями! - Эллен не захотела прислушиваться к доводам разума. - Пусть у них появится естественный враг - завоеватели. Чем больше племя Фасимбы станет притеснять других, тем лучше. Тут-то они и начнут думать, учиться у врага военному искусству. А может, и ещё чему-нибудь. Вот подожди, я ещё подговорю Фасимбу выбить священные слова на какой-нибудь скале. Или хотя бы на том камне, который он использует вместо трона. И пусть все туземцы смотрят на эту надпись, когда Фасимба станет читать молитву. Они будут знать, что эти чёрточки означают слова, и кто-нибудь наверняка захочет запомнить их значение. Пусть всего несколько человек, всего несколько букв. Главное - столкнуть их с мёртвой точки. И я не уверена, что туземцы после бури забудут всё, чему научились. Мы-то с тобой, не забыли. И Фасимба тоже. Было бы только что помнить!

Нет, бесполезно! Спорить с ней можно до тех пор, пока звёзды не остынут, но переубедить и тогда не удастся. А попутно ещё и выяснится, что она старается на благо человечества, а сам ты - зануда и мизантроп.

- Я вижу, ты уже начала подталкивать аборигенов в сторону прогресса, - язвительно заметил я. - И сколько же народу осталось в племени Чаки после этого толчка? Половина? Треть? Четверть?

Какое-то время Эллен непонимающе смотрела на меня. Потом до неё дошёл смысл сказанного, и она... честное слово, она покраснела. Но не от стыда, как простодушно предположил я поначалу, а от гнева.

- Ах, вот ты о чём! - Её ледяные слова со звоном разбивались об меня, как сосульки об плитку тюремного двора в Упернавике. - Что ж, Грэм, ты, конечно, имеешь право не доверять мне. Но на будущее запомни - я не нарушаю своих обещаний без крайней необходимости. Если мы договорились не начинать войну до твоего возвращения, то должно случиться какое-то экстраординарное событие, чтобы я изменила своё решение.

- И что же это было? - со спокойной усмешкой поинтересовался я.

Очень занятно наблюдать за её артистическими упражнениями, но не более того. Благородным негодованием меня теперь не обманешь.

- Просто позавчера в деревню пришёл Чака и попросил у Фасимбы помощи...

- Что-о-о? Чака? Сам пришёл?

- Грэм, у тебя что, появились проблемы с английским? - Теперь уже наступил её черёд иронизировать. - Кажется, я вполне связно объясняю. А если ты чего-то не понял, дождись, пожалуйста, конца фразы.

- Извини, Эллен, - смущённо пробормотал я. - Продолжай. Я тебя слушаю.

- Хорошо, повторяю специально для спейстрейдеров: Чака. Пришёл. В деревню. Сам. И попросил помощи в борьбе с Ночным Врагом.

- Это ещё кто такой? - пропустив насмешку мимо ушей, я сосредоточился на главном.

- Если честно, то я сама не очень поняла, - призналась Эллен. - Сам знаешь, как тяжело с ними общаться. Даже с вождями. Но в общих чертах дело было так: жило себе племя Чаки, поживало, ни о чём, кроме небесного гнева, не печалилось, как вдруг из деревни стали исчезать люди.

- Как, насовсем исчезать?

- Нет, гораздо хуже! Всех их потом находили мёртвыми с абсолютно одинаково перегрызенным горлом. Причём, нападали почему-то только на взрослых, детей не трогали. Но жителей деревни это не очень успокоило, и вскоре Чаке пришлось установить круглосуточное патрулирование вокруг деревни. Но и оно ни к чему хорошему не привело, разве что теперь стали пропадать и патрульные. Когда число жертв перевалило за десяток, вождь вынужден был идти на поклон к соседям.

- Понятно, - несколько погрешил против истины я. - Но почему Чака решил, что это именно один враг?

- Вот тут ты попал в точку, Грэм! Никто этого врага не видел, только его следы, да и то нечёткие. И вот что интересно - таких следов не оставляет ни один известный туземцам зверь. И от этого они ещё сильнее пугаются.

Да уж, неведомое страшит больше, чем уже известная опасность. Но прежде чем расспрашивать дальше, я должен проверить одну версию.

- Эллен, признайся честно, - строго сказал я, - это случайно не ты пугаешь суеверных туземцев?

К моему огорчению, она не удивилась вопросу. Неужели мои укусы настолько предсказуемы?

- Нет, дорогой! - Если бы ядовитые змеи умели улыбаться, то уверен, что их улыбка копировала бы мимику Эллен. - Я показала свои туфли Чаке, и он след не опознал. И, пожалуй, стоит продемонстрировать ему и твои ботинки.

- Спасибо, что предупредила. - Я тоже постарался оскалиться как можно ядовитей. - Пойду, почищу их, что ли? Неудобно как-то перед вождём союзного племени.

- Да уж, сделай одолжение, - поддержала она мою идею. - Не позорь свою хозяйку. У дочери Неба не может быть слуг с немытыми ногами. И лицом, раз уж на то пошло.

Вот и неправда! Я сегодня умывался. Хотя, конечно, давненько это было. И марш-бросок через джунгли вряд ли добавил мне опрятности.

- Не нравится слуга - найди себе другого! - Теперь уже я изобразил оскорблённую добродетель. - Только сначала расскажи, о чём вожди договорились?

- Любопытство - твоя единственная положительная черта, Грэм, - похвалила меня Эллен. - Ладно, слушай. Первым делом Чака попросил Фасимбу на время приютить племя в своей деревне. Переселение закончили к вечеру. А сегодня с утра все воины Чаки начали проходить курс молодого бойца. И у них уже кое-что получается. Если так пойдёт и дальше, послезавтра можно устраивать облаву на зверя. А завтра я планирую отправиться к деревне Чаки и там, на месте обдумать план операции. Пойдёшь со мной?

- Я вообще-то не понял, что там можно обдумывать, если об этом ночном враге толком ничего не известно - ни как он выглядит, ни где живёт...

- Неважно, - оборвала меня Эллен. - На самом деле я и не рассчитываю быстро его отыскать. Но необходимо показать Чаке, что его племя теперь под надёжной защитой, что он не прогадал, подчинившись Фасимбе.

Значит, всё-таки подчинившись. А разве могло быть иначе? Фасимба с помощью Эллен наверняка извлёк максимум выгоды из несчастья соседа.

- А мы-то не прогадали? У Чаки были Священные слова?

- А как же! Хочешь послушать?

- Не то чтобы сгораю от нетерпения, но ты же сама признала, что

любознательность - моё самое уязвимое место.

- Я сказала: любопытство, Грэм, - поправила меня Эллен. - Но как бы то ни было, ты заслужил маленький подарок. Внимай. И трепещи.

Она достала пьезоблокнот из кармана комбинезона... Вот это уже никуда не годится - я даже не обратил внимание на то, что у неё сегодня другой костюм. Наверное, всё-таки сильно устал, продираясь сквозь джунгли. Да и над двигателем катера я вчера бился до победного конца, то есть, до глубокой ночи. Благо, в машинном отсеке не чувствуешь разницы, вечер сейчас снаружи или утро - факел всегда светит одинаково. Вот уж поистине ты вернулся в тёмные века, капитан Брингдаун...

А Эллен тем временем начала читать, изо всех сил стараясь сохранять серьёзное выражение лица. Должен признать, что моё лицо ей в этом мало помогало.

"Со всего мира в дом Синса-Пи приходили бездельники и мудрецы, чтобы посмотреть на эту полосу. Полосу Раса. Сала не спеша посмотрел на полосу, идущую по полу справа от него, и подумал, что она не подходит к устройству дома. Она как бы разрезала главное место и была похожа на безобразный шрам, уродующий красивое лицо. Полоса разделяла стол, весь дом и заканчивалась в углу, рядом с нижним краем вещи, которую Сала не ожидал здесь. Большого старого каменного столба. Здесь блестящая полоса поворачивала, проходила по столбу, поднималась высоко к его вершине и там, наконец, пропадала. Полоса Раса, подумал Сала. Братья спрятали главный камень у полосы Раса"

Внезапно мне расхотелось смеяться. Я подумал о том, что из-за бессмысленных, непонятно кому и зачем понадобившихся слов только по счастливой случайности не погибли десятки людей. Да и счастливого в этой случайности не много, потому что люди всё равно погибли, хотя и в меньшем количестве. Сколько ещё последует за ними, пока мы с Эллен не соберём все фрагменты книги? А когда весь этот абсурд закончится, мне вернут мой корабль. Но стоит ли "Медея" стольких жизней? Ответа у меня не было.

А бессмыслица всё не заканчивалась.

"На хлобе полосу Раса называли также длинной дорогой - это была дорога, проходящая от ночи к полудню. И полос Раса было очень много, потому что из любого места хлобы можно нарисовать длинную дорогу от ночи к полудню. Старейшины спорили, какую из них нужно называть полосой Раса, иначе говоря, никакой дорогой, чтобы от неё проводить другие дороги. Сейчас никакая дорога находится в Лонде и Ринви. Но так было не всегда. До того, как взяли никакую дорогу в Ринви, она проходила через Аришу, точно через дом Синса-Пи. И жёлтая полоса на полу напоминала, что давно здесь проходила главная дорога. И хотя Ринви давно отобрал славу у Ариши, самая первая полоса Раса сохранилась. Значит, сказка не врёт, сказал учитель Сале. Правду говорят, что главный камень лежит под полосой Раса. Не поднимаясь с колен, Сала посмотрел на дом, послушал. Он подумал, что наверху что-то шумит. Посмотрел туда ещё раз. Никого. Я один. Он поднялся и стоя лицом к важному месту сделал три святых знака. Потом повернул налево и пошёл рядом с полосой к столбу".

М-да, всё это очень забавно, но у нас, похоже, совсем другая картина. С дальнего конца деревни послышались испуганные крики, и не один, а с десяток вооружённых мужчин, не пошли, а галопом помчались в нашем направлении. Они тоже на бегу пытались что-то сообщить. И, в конце концов, в их беспорядочных воплях мне удалось различить два слова: "ночной враг".

Паника - вещь заразительная, и мы с Эллен тоже начали тревожно озираться по сторонам. Никакого врага поблизости не наблюдалось. Зато неизвестно откуда появился Фасимба с адъютантами. И тут же принялся восстанавливать порядок. При звуках его не очень-то мощного, но властного голоса воины тут же успокоились настолько, что один из них сумел внятно объяснить, с чего вдруг поднялся такой переполох. И выяснилось, что дело тут вовсе не в разыгравшемся воображении перепуганных соплеменников Чаки. Тревога не была ложной. На окраине деревни действительно видели следы ночного врага. Очень чёткие, недавние следы.

Фасимба задал несколько уточняющих вопросов и уже открыл рот, чтобы отдать приказание, когда докладчик его опередил. Он заорал так, будто бы враг только что подкрался к нему сзади и укусил в самое беззащитное место. Фасимба раздражённо обернулся к паникёру, но тот продолжал напрягать голосовые связки, скосив глаза куда-то себе под ноги.

- След! - надрывался он. - След врага! Здесь!

- Да где же, олух царя небесного?! - не выдержала Эллен. - Пальцем покажи!

Туземец отчаянно затряс головой, предпочитая, видимо, быструю и лёгкую смерть от руки дочери Неба неизвестной опасности. И только когда Фасимба повторил приказ, он зажмурил глаза, быстро наклонился и прикоснулся рукой к какой-то выемке в земле. В этой ямке без труда угадывался отпечаток ботинка. Моего ботинка, разумеется. Откуда здесь другие?

Вероятно, не только меня осенила эта гениальная мысль. Фасимба с некоторой опаской подошёл ко мне и, глядя снизу вверх, прошуршал севшим от волнения голосом:

- Наступи ногой. Сюда.

Я выполнил указание, потом шагнул в сторону и по нависшей над поляной тишине сразу догадался о результате. А если бы и не понял, плотное кольцо направленных на меня кос объясняло ситуацию красноречивей любых слов. Туземцы поймали ночного врага даже раньше, чем планировала Эллен.

Однако она не пожелала упускать инициативу из своих рук и властным тоном, не позволявшим усомниться, кто теперь на самом деле командует племенем, распорядилась:

- Свяжите ему руки!

Внутренне я всегда был готов к её предательству, но чтобы вот так запросто отдать меня в лапы дикарей. Нет, такого я не ожидал.

- Эллен, да ты в своём уме? Ты что, веришь, будто бы я всё это время...

- Молчи и не сопротивляйся! - рявкнула она не меня, как на настоящего слугу. - Пока ты на свободе, они вообще не захотят слушать моих объяснений. - И увидев, что окрик не возымел действия, трагически возвела глаза к небу. - Грэм, старый упрямец, когда ты, наконец, научишься доверять мне?!

"Когда ты научишься не подставлять меня", - хотел ответить я, но не успел. Самый храбрый из туземцев внезапно толкнул меня в спину. Я сделал вынужденный шаг вперёд, и не опусти туземцы вовремя свои косы, трудно сказать, чем бы всё это закончилось. А так у меня оставался шанс удержаться на ногах, если бы расторопные дикари не помогли мне упасть. А выкручивать руки за спину, как выяснилось, прекрасно умеют и на отсталых планетах.

Следует признать, что недоразумение разрешилось достаточно быстро. На этот раз мне не пришлось провести ночь в гордом одиночестве, со связанными руками и кляпом во рту. Я даже не успел толком поразмышлять над справедливостью древнего изречения "история повторяется дважды". Зато классическая поза мыслителя - руки за спиной - навеяла мне некоторые другие соображения. Правда, если строго следовать канонам, мне при этом полагалось бы ещё и прогуливаться. Но ничего, я и так, уткнувшись лицом в землю, справился с задачей.

Для начала пришлось допустить, что передо мной не разыгрывали комедию в постановке Эллен, Фасимбы или другого специально приглашённого режиссёра. Туземцы действительно напуганы убийствами, они на самом деле видели таинственные следы в деревне Чаки, и эти следы в точности совпадают с отпечатком моего ботинка. Вряд ли даже примитивные дикари перепутают ботинок, например, с копытом животного. Пожалуй, как раз у них, привыкших читать лесные следы, как цивилизованный человек - увлекательную книгу, меньше всего шансов на подобную ошибку. Не говоря уже о том, что копытных млекопитающих на Кассилии не существует.

Зато существуют ботинконосящие приматы. И вопреки мнению туземцев, не один, а, как минимум, двое - я и Марвин. Если мы давно уже ничего не слышали про адмирала, это ещё не означает, что с ним за это время ничего не происходило. И, по-видимому, произошло нечто неприятное, чтобы не сказать страшное. Парень, конечно, и раньше отличался кое-какими странностями. Но при всей симпатии к Шэррику я не могу представить, с чего бы ему вдруг вздумалось нападать на несчастных туземцев.

А с другой стороны, если не я, значит, он. А я ведь точно ни на кого не нападал. Так какого же квазара меня поймали-арестовали? Ладно Чака с Фасимбой, но Эллен-то уже должна была догадаться, что тут происходит. Почему мы до сих пор не отправились на поиски Марвина? И даже если эту операцию отложили до утра, руки мне можно развязать прямо сейчас. Больно уж нос чешется. К большой охоте, должно быть.

За этим предчувствием меня и застало появление Эллен. Я бы сказал, появление её туфель, потому что другие подробности в моём положении разглядеть было проблематично. А потом появились ещё и руки, быстро развязавшие верёвку и перевернувшие меня на спину.

- Всё, Грэм, ты реабилитирован, - устало вздохнула Эллен. - Поднимайся, разговор есть.

- Нет, я лучше ещё немного полежу, - проворчал я в ответ. - Привык уже как-то.

- Ну, ты сам во всём виноват! - Она присела рядом со мной. - Зачем отпустил мальчишек? Они бы твоё алиби подтвердили.

- А заодно рассказали бы, где находится наш катер.

- Ну, и рассказали бы! Что с того? - Рука Эллен потянулась за сигаретами. - Туземцы всё равно побоялись бы к нему подходить. В общем, хуже бы не было. Знаешь, как я намучилась, доказывая твою невиновность?

Я приподнялся на локте и улыбкой объявил перемирие.

- Спасибо, конечно, но это мы с тобой вместе беду накаркали. Нечего было про ботинки шутить.

- Точно, - согласилась она. - И кто тебя за язык дёргал?!

Меня? А она, стало быть, опять ни при чём? Неизлечимый случай.

- Ладно, не обо мне речь, - вспомнил я о главном. - Ты хоть поняла, кто такой на самом деле этот ночной враг?

- Ещё как поняла, - вздохнула Эллен. - Я слишком много о нём знаю, чтобы не понять.

Я вопросительно посмотрел на неё. Она старательно затянулась, глядя куда-то в сторону. Я уставился в том же направлении. Ну, не упрашивать же её. Сказала "а", скажет и остальные буквы.

Плохо затушенный окурок отлетел в заросли папоротника. Ох, и устроит она когда-нибудь лесной пожар!

- Видать, пришла моя очередь ябедничать, Грэм, - решилась, наконец, она. - В биографии Марвина тоже есть кое-какие особенности, о которых он не любит распространяться.

Ага, так я и поверил твоему сожалению. Слишком удобный случай для сведения счётов, чтобы промолчать.

- Рассказывай, рассказывай! - подбодрил я её. - Что же скрывает наш славный адмирал? Надеюсь, он не людоед?

По выражению её лица я сразу понял, что шутить не стоило.

- Ещё хуже, Грэм! Он вообще не человек.

- Что значит "не человек"? Киборг, что ли?

Странно. Я не очень знаком с психологией киборгов, но, по-моему, они не должны страдать астрофобией. Да и энциклопедическими знаниями Марвин не блещет. А уж образованием своих питомцев в лабораториях просто обязаны заниматься с особой тщательностью. Кому может понадобиться тупой киборг?

- Нет, не в этом смысле, - слабо улыбнулась Эллен. - Как бы тебе объяснить... Ты не хуже меня знаешь, что биотехникам не составит большого труда перенести твоё сознание в мозг другого существа, клонированного из твоих клеток, или чьих-то других по желанию заказчика. Даже на молодых мирах, вроде Упернавика, такая операция технически осуществима.

- Спасибо за лекцию, Эллен, - не удержался от иронии я. - Но ты совершенно права - я и до встречи с тобой немного интересовался этим вопросом.

- Но вряд ли ты знаешь, что и Ксирдаль тоже им интересовался. - Она чуть повысила голос. Видимо, моё замечание как-то её задело. - И гораздо серьёзней, чем ты. Зефирен финансировал исследования в области совмещения человеческого мозга с развитыми инстинктами животных. Проще говоря, пытался пересадить клону человека сознание собаки.

- И зачем это ему понадобилось?

- Понятия не имею. Грандмастер никогда не отчитывался мне в своих действиях и их мотивах. Но точно знаю, что его опыты увенчались успехом. И после нескольких удачных экспериментов Ксирдаль решился на операцию для своей любимой овчарки Адмирала.

- Как-как? Адмирал? Марвин?

Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Представляю, каково ему было слушать по нескольку раз в день своё настоящее имя! Неудивительно, что Марвин так остро реагировал на мои насмешки.

- Но, чёрт возьми, я всё равно не понял - зачем?

Эллен пожала плечами. Повертела в руках пачку сигарет и положила её обратно в карман.

- Ну, допустим, Зефирену хотелось иметь в своём окружении абсолютно преданного человека, которому можно всецело доверять, - предположила она. - Но он прекрасно понимал, что таких людей не бывает. А вот собака - другое дело. Она никогда не предаст хозяина. А ум для помощника не самое главное. И согласись, Марвин вовсе не такой идиот, каким ты его старался представить. Биотехники хорошо поработали над развитием его мозга.

- Что ж, учитывая всё то, что сейчас сказала - да, не такой, - согласился я. - Высокоразвитая личность. Но ведь эта операция наверняка проводилась незаконно.

- А кто может запретить почтенному грандмастеру поступать так, как ему вздумается? - горько усмехнулась она. - Не правительство же? Да и сомневаюсь я, что кто-то, кроме доверенных сотрудников и самих биотехников, знал об этом. У Ксирдаля хватило бы средств оплатить тысячу подобных операций, и ему ничего не стоило прибавить к счёту скромную сумму за обеспечение полной секретности.

Да, такое вполне могло произойти. Я лично знал нескольких человек, которые клонировали для себя жён. Идеальных, на заказ. А Ксирдаль создал себе идеального слугу. Велика ли разница? Если клиент платит, для него сделают всё возможное и невозможное. Только Марвина-Адмирала никто не спросил, хочет ли он стать человеком.

- Бедняга Марвин! - искренне огорчился я. - Не стоило мне так издеваться над ним. Но ведь я же ничего не знал. Помнишь, он рассказывал, что ему хочется завыть при виде звёзд?

- Помню, - Эллен опять закурила. - Мне тоже было его жалко. Но не могла же я раскрыть его тайну? Он бы мне этого не простил. Как я не простила ему...

- А что с ним сейчас творится? - спросил я, уводя разговор с опасной темы. - Ведь это он нападает на туземцев. Зачем?

- Да откуда я знаю?! - Эллен заметно нервничала. - Хотя, нет, догадываюсь. Человеческий мозг - очень сложная система. Тем более, перестроенный мозг. Достаточно малейшего толчка, чтобы нарушить его работу. А толчок, в смысле, магнитная буря, был совсем не шуточный. Даже нам несладко пришлось, а уж как эта буря повлияла на Марвина - боюсь, даже специалист не сможет предсказать.

- Значит, парень сейчас не контролирует себя, - озвучил я диагноз. - Озлоблен, либо испуган, но в любом случае, вряд ли пойдёт на контакт. Возможно, он даже не поймёт нас, если мы с ним заговорим. Что же делать?

- Не знаю, - уже в который раз вздохнула Эллен. - Мне пока ясно только одно - туземцев к этому делу привлекать нельзя. Они сами перепугаются и Марвина напугают, а нам потом расхлёбывать. Мне и так придётся убеждать Чаку и Фасимбу, что зверь больше не опасен. А если при поимке ещё кто-то погибнет, вожди могут заупрямиться и потребовать расправы над Марвином.

Да, этого допустить никак нельзя. Но сможем ли мы поймать Марвина вдвоём? Да что там поймать, хотя бы отыскать его. Видимо, всё-таки придётся на первом этапе использовать туземцев. Пусть отыщут его следы, а дальше я сам всё сделаю. Попытаюсь что-нибудь сделать. Эх, как бы мне сейчас пригодились ампулы с усыпляющим газом! Но скутер, в котором они лежали, превратился в лепёшку, с хвостиком из оборванного каната.

Каната... А ведь здешние верёвки совсем не плохи! Я два раза испытал на себе их прочность, и не смог даже ослабить узлы. Что если попробовать поймать Марвина в верёвочную петлю? Или даже сплести сеть.

- Эллен! Зови Фасимбу! Кажется, я знаю, что делать.

У моего блестяще продуманного плана отыскалось всего одно слабое место. Но очень слабое. Исполнять самую важную и опасную часть операции предстояло именно мне. Вожди согласились не убивать Ночного Врага лишь в том случае, если мы с Эллен сами его поймаем. То есть, туземцы его выследили, благо теперь было точно известно, как этот враг выглядит. И согласились помочь в подготовке западни. А дальше, мол, ваше дело.

По-человечески их понять можно. Если честно, я вообще не очень рассчитывал на помощь аборигенов. Но меня тоже не радовала перспектива остаться один на один со свирепым хищником, в которого превратился наш милейший Марвин. Но кто-то же должен заманить его в ловушку. А вариантов осталось только два - либо я, либо Эллен. А она в данный момент всё-таки являлась женщиной. И что бы я там про неё ни думал, но прятаться за её спиной было как-то неловко. Настолько, что даже страх не смог эту неловкость перебороть. Не мог до поры до времени.

И вот теперь я шёл по горной тропинке - а Марвин устроил себе логово в горах, милях в пятнадцати за деревней Чаки - и с трудом сдерживая дрожь в коленках, думал: какого чёрта я ввязался в это дело? Пусть бы Эллен и Марвин сами решали свои проблемы, и проблемы своего босса Ксирдаля. Если он посылает на задание человека с нестабильной психикой, если вообще эту существо можно назвать человеком, то почему я должен исправлять чужие ошибки?

В принципе, у меня был ответ на этот вопрос: потому что оба моих партнёра должны остаться в живых к концу экспедиции и подтвердить, что я выполнил все обещания. Только тогда Ксирдаль вернёт мне корабль. Правильно, так я на самом деле и думал, но в глубине души понимал, что есть и ещё одна причина. Я не мог допустить, чтобы Эллен посчитала меня трусом. Даже после всего того, что я узнал о ней - всё равно не мог. И называйте это предрассудком, мальчишеством, идиотизмом, в конце концов, но мне проще было рискнуть своей жизнью, чем её.

Всё, хватить копаться в собственных комплексах, пора подумать о деле. Вон за той грядой, в ложбине, меня ждёт встреча с человеко-зверем, загрызшим более десятка ни в чём не повинных дикарей. И я должен первым увидеть его, а потом дать увидеть себя. И постараться сделать так, чтобы Марвин за мной погнался. А если он первым почует моё приближение, то может напасть неожиданно, из укрытия. И тогда у меня не останется никаких шансов не то чтобы заманить его, а даже просто убежать самому. И я заранее решил подбираться к врагу против ветра. Может, собачий нюх к Марвину и не вернулся в полном объёме, но всё равно он должен различать запахи лучше обычного человека. И пусть карабкаться по скалам не очень удобно, лучше уж содранные колени, чем перегрызенное горло.

Последнюю часть пути я преодолел, подтягиваясь на руках. Осталось забросить локоть вон на тот верхний камень, и всё, дальше будет легче. Теперь нужно осторожно поглядеть вниз. Где-то там должен прятаться Марвин.

Должен, но не обязан. Увидеть его оскаленные зубы совсем рядом с собственным носом я был не готов. Но всё, может, и обошлось бы, если бы я не перевёл взгляд на его глаза. А глаза были страшные. Даже самый озлобленный человек никогда так не смотрит. Он всё-таки видит в тебе противника, которому нужно сломать нос, выбить зубы, свернуть челюсть. А сейчас на меня смотрели как на еду.

Я инстинктивно поднял правую руку, чтобы защититься, но не сумел удержаться на одном левом локте. Рука соскользнула, и я покатился вниз.

Всё, что уцелело во время подъёма, я ободрал при спуске. Падение произошло стремительно, всего за несколько секунд. Подниматься пришлось гораздо дольше. И тогда - на гору, и сейчас - на ноги. Но когда я, наконец, встал, придерживая ушибленный локоть, Марвин уже приближался ко мне. Вот он сделал последний прыжок, на какой бы я вряд ли решился даже в молодые годы, и приземлился в двух метрах от меня.

Я невольно попятился назад. Он недовольно зарычал. Не сказал бы, что его рычание сильно напоминало собачье. Это был рёв могучего хищника, раздражённого тем, что добыча имеет наглость убегать. И в нём явно слышался приказ не двигаться. Но я, даже если бы очень хотел, не смог бы подчиниться.

Пробежав на одном дыхании метров двадцать, я едва не споткнулся о камень, каких на дороге валялось множество. И это помогло мне собраться с мыслями. Во-первых, необходимо смотреть под ноги. Во-вторых, определить, в какую сторону бежать. Ага, западня подготовлена в расщелине, вон за той скалой. Там нас с Марвином поджидают туземцы, возглавляемые Эллен. По плану, я должен пробежать мимо разложенной на земле сетки, в которую и попадётся преследователь. Сеть тут же затянут, и Марвин из неё уже не выберется.

Так, а мне-то сейчас что нужно сделать? Изобразить испуг? Ну, это у меня получилось без проблем. Увлечь за собой Марвина? Я оглянулся на бегу - тоже получилось. Даже слишком хорошо. Он бежит всего в нескольких шагах позади меня. Надо бы прибавить ходу, но какое там! Я уже начал задыхаться и с трудом мог выдерживать набранный темп. А до поворота в расщелину ещё метров двести.

Ну, давай же, беги! Это тебе не тренажёр, тут выбирать удобную скорость не приходится. Сколько там осталось? Сто метров... Пятьдесят... Двадцать...

Всё, поворот! И бонусные десять шагов. Но ноги почему-то не слушаются. Особенно левая. Просто отказывается сдвинуться с места. Нет, она не сама отказывается, её что-то держит. За что же я мог зацепиться? Ведь мы с Эллен здесь всё проверили, всё расчистили! И никак не могли не заметить этот ярко-красный корень. Или не корень? Корни не могут так растягиваться, извиваться, сжимать ногу. Да он не просто сжимает, он тянет меня куда-то к скалам! А может, и не к скалам, а вон к тому неправильной формы камню, что пристроился у самого входа в расщелину. Да, точно, к нему. И вовсе это не камень, а какая-то закрученная в спираль труба. Именно из её отверстия и тянется этот не то канат, не то лиана, не то...

Чёрт возьми, да мне же про такое рассказывали! Это же щупальце прилипуна, местного хищного животного! Или правильнее сказать моллюска. Да какая разница, если он меня съесть хочет? А я даже не догадался уточнить, что случается с теми охотниками, которым не удалось вырваться. Знаю только, что нужно это щупальце косой отрубить. А я как назло оружия с собой не взял. Посчитал, что иначе могу спугнуть Марвина. Вдруг он не решится напасть на вооружённого человека? Зато на безоружного точно набросится. И ведь правильно рассчитал, только забыл, что здесь есть и другие хищники.

Да, а сам Марвин куда подевался? Он же мчался за мной по пятам. И вряд ли захочет уступить добычу какому-то прилипуну. Если он сейчас на меня прыгнет, я ведь даже увернуться не смогу.

Нет, это ж надо так влипнуть. Как в древней сказке, когда за охотником одновременно гнались крокодил и лев. Правда, там звери, в конце концов, про охотника забыли и друг на друга бросились. Так то в сказке. А меня в действительности могут съесть. А Эллен почему ничего не предпринимает? Ну да, я же сам приказал ни в коем случае не вмешиваться. Но ведь случаи разные бывают. Иногда можно и нарушить приказ. Хотя, ей всё равно не успеть...

Я попытался обернуться и отыскать Марвина, но в этот момент прилипун резко дёрнул меня за ногу. Уже падая, я увидел человеко-пса. Он стоял, чуть подавши корпус вперёд, как борец перед схваткой. Рот широко открыт, зубы оскалены, хорошо хоть слюна не капает. Но почему-то он не спешит атаковать. И глаза у него сейчас какие-то странные, человеческие какие-то, задумчивые. Неужели?..

Ну, а мне раздумывать некогда. Я вытянул руку перед собой, из-за чего прилипуну удалось протащить меня ещё пару метров, и закричал:

- Марвин! На помощь!

Он услышал. Вздрогнул, выпрямился и склонил голову на бок, словно ожидая продолжения. Но ничего нового мне в голову не приходило, и я только повторил:

- Помоги, Марвин!

Он зарычал, снова пригнулся и прыгнул. Рядом со мной, но всё же не на меня, а на щупальце. Ухватил его обеими руками, открыл рот и укусил. Я тут же почувствовал, как петля на моей ноге дернулась и ослабла. Марвина развернуло и бросило на камни так, что он разжал зубы. Но и щупальце мгновенно исчезло за скалой. Вместе с раковиной. Вероятно, прилипун, когда тащил меня к себе, другими щупальцами удерживался за камни, расположенные снаружи ущелья. И когда отпустил меня, его самого унесло к этим камням.

Я не стал дожидаться его возвращения, вскочил на ноги и побежал вглубь расщелины. Нога, правда, побаливала, но пока позволяла двигаться. Вот и сетка, старательно присыпанная листьями, песком и мелкими камнями. Если не знаешь, что она здесь, ни за что не разглядишь. Я прижался к скале, чтобы самому не попасть в капкан, и оглянулся на Марвина. Что он теперь будет делать?

Он подходил не спеша, морщась и выгибая ушибленную спину. И вдруг остановился, не дойдя всего пару шагов до сетки. Что же ты медлишь? Раздумал нападать? Или почувствовал ловушку? Раньше ты не был таким осторожным. Ну, делай же что-нибудь!

Но он стоял и молча, тяжело дыша, смотрел на меня. Мне бы тоже не помешало сейчас отдышаться, но я не мог позволить себе такой роскоши. Если он ничего не предпринимает, значит, я должен сделать первый шаг. Какой? Куда? К нему или от него? Вроде бы Марвин в последний момент узнал меня. Почему бы не проверить?

- Мар-вин! - медленно и спокойно позвал я. - Ты помнишь меня?

Он опять наклонил голову. Глаза, не отрываясь, смотрят на меня. Ноздри шумно втягивают воздух. Надо продолжать заговаривать ему зубы.

- Я - капитан Брингдаун. Мы вместе прилетели сюда на космическом корабле. Ты, я и Эллен. Ты помнишь Эллен?

Непонятная гримаса пробежала по его лицу. Может, не стоило называть её имя? Нет, если он начал вспоминать, пусть и её вспомнит.

- Марвин, иди ко мне! Я - капитан Брингдаун, твой друг.

Он сделал неуверенный шаг вперёд и снова остановился. Посмотрел на меня и вдруг полупроговорил-полупрорычал:

- Брррынгдннн!

Может быть, мне просто послышалось, но я очень хотел верить, что он меня узнал. То есть, очень не хотел снова оказаться в роли преследуемой жертвы. Но уверенности в том, что Марвин окончательно пришёл в себя, у меня, конечно же, не было. Значит, нужно постараться выполнить первоначальный план.

- Умница, вспомнил! - приговаривал я, протянув руку и медленно, осторожно приближаясь к нему вдоль скалы. - А теперь вспомни Эллен. Ну же! Эл-лен.

Он отступил ровно настолько, насколько я приблизился.

- Эрррль.

Речь возвращалась к нему с трудом.

- Впомнил? Молодец! - похвалил его я. - Вспоминай дальше! Нас послал сюда Зефирен Ксирдаль.

- Ксиррр... даль, - повторил Марвин и вдруг чисто по-собачьи встряхнулся всем телом. А затем добавил уже с человеческой интонацией в голосе. - Хозззяйн.

- Правильно, хозяин, - согласился я и опять поманил его. - Хочешь увидеть хозяина? Тогда иди ко мне.

Он сделал несколько неуверенных шагов и остановился на расстоянии вытянутой руки от меня. Что ж, ты действительно молодец, Марвин. Ты защищал меня. Может быть, даже спас мою жизнь. А теперь я должен спасти твою. Пусть даже ценой предательства. Но тебя сейчас нельзя оставлять на свободе. Иначе туземцы не согласятся оставить тебя в живых.

- Молодец, Марвин! - ласково сказал я, протянул руку, шагнул вперёд и...

Да, я поступил не по-джентльменски, но так было нужно. Я толкнул ничего не подозревающего Марвина туда, где пряталась сеть. Эллен с туземцами, спрятавшиеся где-то наверху и видевшие всю сцену, резко дёрнули за верёвки, и сеть сомкнулась над головой Марвина.

- Брррынгдннн! - отчаянно крикнул он, и в голосе его мне послышалась вся гамма по-настоящему человеческих чувств. Удивление, растерянность, страх, обида, гнев, разочарование и упрёк.

Всё, операция закончена. Но кто бы знал, как у противно сейчас у меня на душе!

Только через две недели Марвин перестал рычать и бросаться на ограждение, когда я подходил к его клетке. Её устроили по тому же принципу, что и жилые дома, в корнях дерева на краю деревни. Вожди потребовали держать пленника взаперти до тех пор, пока сами не убедятся в том, что Ночной Враг перестал быть врагом. И, наверное, они правильно рассудили. Марвин не забыл предательства и свирепел от одного моего вида. А я упорно, по несколько раз в день объяснял ему, что не мог поступить иначе. Что так нужно для его же благополучия, и чем меньше он будет буйствовать, тем скорее выйдет на свободу.

Не уверен, что он всё понимал, но слушал, и мне пока этого было достаточно. А к концу третьей недели он стал повторять за мной отдельные слова и даже короткие фразы. Наш приятель постепенно возвращал себе человеческий облик, и это не могло не радовать. Но я всё равно вздрогнул от неожиданности, когда он сам заговорил со мной, по-прежнему растягивая звук "р":

- Марррвин... пррростил... Грррэма.

Я не знал, что ответить, и просто радостно улыбнулся. Он неуверенно повторил мою улыбку. Вышло не слишком удачно, но это определённо уже был не звериный оскал.

- Марвин! Ты можешь говорить?! - запоздало удивился я. - Ну, рассказывай скорее, что с тобой произошло?

Он долго обдумывал мои слова, потом долго подбирал свои.

- Маррвин не знает.

- Когда рассказываешь о себе, о Марвине, просто говори "я".

- Я не знает, - послушно повторил он.

Я не стал поправлять его ещё раз. Пусть говорит, как может. Только бы не рычал.

- Я летел... потом упал... потом больно, - рассказ получался коротким и отрывочным, но зато по существу. - Уснул... а проснулся не я.

Ничего себе! Он, оказывается, уже может объективно оценивать своё состояние.

- Значит, ты понимаешь, что болел?

Он кивнул, опять совсем по-человечьи.

Очень хорошо. Теперь попробую задать неприятный вопрос.

- А зачем ты убивал людей, Марвин?

Он отшатнулся, испугавшись моих слов, отвернулся, но через мгновение снова посмотрел на меня, как бы спрашивая, нужно ли отвечать. Нужно, Марвин, нужно. Не сейчас, так потом. Никуда ты от своей памяти не спрячешься. Давай, парень, выговорись - самому легче станет!

- Я не хотел, - медленно, обдумывая каждое слово, сказал он. - Я искал тебя и Эллен. Но находил других людей. И они мне не нравились. От них пахло страхом. Я не хотел их убивать, - повторил Марвин, болезненно скривив лицо. - Я хотел, чтобы они замолчали.

Я сочувственно покачал головой. Что сделано, то сделано. Но очень важно, что он всё понимает и сожалеет о случившемся.

- А теперь ты бы не стал убивать людей? - Я решил подсказать ему выход. - Даже тех, кто боится тебя и неприятно пахнет.

- Не стал бы, - с готовностью согласился он и снова начал оправдываться. - Я ведь был больной, а теперь здоровый.

Марвин смотрел на меня с надеждой. Он уже догадался, что не в моих силах выпустить его на свободу. Но я всё же могу замолвить за него словечко, как-то повлиять на вождей. Но я не стал обнадёживать Марвина, а просто пообещал вернуться вечером.

И тут же отправился к Эллен, чтобы сообщить радостные новости.

- Очень хорошо, - пробормотала она, не отрывая взгляд от пьезоблокнота. - Я расскажу Фасимбе. А ты держи меня в курсе.

- А ты сама не хочешь к нему заглянуть?

За всё это время она ни разу не навестила Марвина. И, кажется, не очень рвалась. Да, ей постоянно приходилось обсуждать с вождями важные военные вопросы, но при желании она всё же могла выкроить время и для него. Но, видимо, не хотела. Что ж, её дело. Я ведь тоже старался избегать военных советов, мотивируя свой отказ тем, что очень занят Марвином.

- А зачем, Грэм? - удивилась Эллен. - Я и так всё знаю. Ты ведь целыми днями торчишь у него, а потом весь вечер только о нём и говоришь.

- Ну, как хочешь.

Она всё-таки подняла голову. Наверное, ей не понравилось, как я произнёс последнюю фразу. Так ведь и мне её слова не пришлись по вкусу.

- Грэм, сколько раз можно повторять - я не люблю диких животных, - раздражённо сказала она. - Мне вполне хватает общения с Фасимбой и его друзьями.

Ладно, не стоит требовать от Эллен слишком многого. Она и так потрудилась на славу. Вопреки моим ожиданиям, империя создавалась без излишнего кровопролития. Из пяти соседних племён только два рискнули не подчиниться. Причём, одно из них разбежалось после первой же незначительной стычки.

С другим объединённой армии Фасимбы и Чаки пришлось воевать по-настоящему. Даже после того, как деревню взяли штурмом, даже потеряв половину своих воинов (по большей части - из-за лёгких ранений), вождь Мшика не пожелал сдаться. Он попытался организовать партизанскую войну и несколько раз совершал стремительные набеги на лагерь врага, не нанося, впрочем, значительного урона. Но силы Фасимбы с каждым новым союзником продолжали увеличиваться, а Мшика только терял сторонников. Всё реже он решался на вылазки, и всё труднее ему становилось избегать ответных ударов. И когда в плен попалась его семья, смелый вождь вынужден был сложить оружие. Так у Фасимбы появился решительный и умелый помощник, а у Эллен - седьмой фрагмент книги.

Откровенно говоря, он оказался ничем не лучше предыдущих. Разве что чуть более коротким, но таким же бессмысленным. На этот раз люди с другими именами - Лэнгна и Сфита, искали в другом небесном доме - доме Всита-Мситы, шар каменного Нвуты. Впрочем, я уже начал подозревать, что имена одни и те же, просто каждым рассказчиком они произносятся по-разному. А вот что, где и зачем они искали, так и не догадался. Как не понял и того, с какой стати эти поиски должны меня волновать. Окончательно добило меня повторение ритмического отрывка - то ли детской считалки, то ли магического заклинания, уже встречавшегося в откровениях одного из вождей:

"Лдона, там воина похоронил отец.

Ибо рассердился на него Птинфа.

Найди у могилы шар, цветок Раса.

Это подсказка, где спрятан плод"

Возможно, это действительно настолько важно, что стоит повторить дважды. Возможно, тут и в самом деле содержится какая-то подсказка, но я её так и не понял. Мне всегда не доставало усердия в изучении священных текстов. И если есть на свете что-то, доставляющее мне ещё меньшее удовольствие, то это, конечно же, беседы с вождями.

- Ну, и что говорит наш будущий император?

У нас уже вошло в привычку так именовать Фасимбу, и обычно после титула следовала целая волна относительно беззлобных шуток в адрес вождя. Но Эллен явно была не в духе и даже не попыталась изобразить улыбку.

- Император так поглощён собственным величием, что уже почти ничего не говорит. Лишь иногда изрекает очередную мудрость и опять надувает щёки. А между тем нам в ближайшее время грозят крупные неприятности.

Так значит, дело вовсе не в настроении. И на самом деле она рада выздоровлению Марвина, просто думает сейчас о другом.

- У нас проблемы? - насторожился я.

- Пока нет, - ответила Эллен таким устало-безнадёжным голосом, что ничуть меня не успокоила. - Но если Фасимба не прислушается к моим предупреждениям и срочно что-нибудь не предпримет, то потом будет долго жалеть об этом.

- Да в чём дело-то?

Я уже догадывался, что будет дальше, и услужливо чиркнул зажигалкой. Но пламя никак не желало разгораться. Да и пора бы уже аккумулятору разрядиться, мы уже больше месяца гостим на Кассилии. Эллен так и не прикурила, и с ещё большим раздражением вернула сигарету в пачку.

- Помнишь, Грэм, как мы с тобой радовались, что новости в джунглях распространяются на удивление быстро?

Конечно, я помнил. Ведь не просто же так к Фасимбе, можно сказать, добровольно присоединилось три соседних племени? Узнав, с какой силой им предстоит столкнуться, большинство вождей предпочли участь живого труса, а не мёртвого героя. И я не мог не одобрить их благоразумие.

- А как же! - отозвался я. - Если бы не слухи, погибло бы во много раз больше людей.

- Ну да, ты же у нас гуманист. - Эллен сегодня даже язвила без особого вдохновения. - Но теперь эти же слухи сработали против нас. Вчера вечером Мшика принёс тревожные известия. Убедившись, что в одиночку против Фасимбы не выстоять, около десятка приморских племен решили объединиться. Хорошо ещё, что вожди до сих пор не выяснили, кто будет командовать союзной армией, но если всё-таки договорятся, нам предстоит настоящая война.

- Так нужно либо расстроить этот союз, либо напасть прямо сейчас, пока они ещё не собрались вместе, - предложил я.

- Дело говоришь, пацифист! - всё-таки усмехнулась Эллен. - Только у Фасимбы другие планы. Он решил в свою очередь набрать как можно больше союзников, и для этого отправляет отряды дальше на север и юг и даже в тот лес, что находится за горами. Это ж надо такую глупость придумать?! - Блокнот в её руках резко захлопнулся. - Мало того, что он упускает момент для опережающего удара, так ещё и распыляет собственные силы накануне войны. Ну, не понимаешь ты ничего в стратегии, так хотя бы умного совета послушайся! Нет, как же, "Фасимба сказал!" - Я невольно улыбнулся, настолько похоже передразнила она вождя. - А снова убеждать его с помощью Танца Страсти, мне, уж извини, Грэм, как-то не хочется.

Это был запрещённый приём. Можно сказать, удар ниже пояса. Она просто не оставляла мне возможности спорить с ней. Потому что... потому что речь шла уже не о стратегии. И что бы я ни сказал, немедленно оборачивалось против меня. А я ничего и не говорил. Я ждал, что она ещё расскажет. И надо признать, ей таки удалось удивить меня ещё раз.

- Знаешь, Грэм, что я думаю?

Она дала мне возможность ответить "не знаю", но я своим шансом не воспользовался.

- Я думаю, а не пора ли нам сказать Фасимбе "до свидания"?

- Ты что, хочешь переметнуться на сторону приморских племён? - спросил я и тут же сам понял, что сказал глупость.

- Нет, я хочу сосем выйти из игры.

Что ж, это правильно. Фасимба возомнил себя местным Цезарем, и уживаться с ним с каждым днём будет всё труднее. Ещё немного, и он додумается объявить сыном Неба себя любимого, и тогда Эллен будет ему только мешать. А если приморцы возьмут верх, рано или поздно и у них тоже появится такой же самодержец. И повторится та же самая история.

- А как же книга, Эллен? - всё же поинтересовался я.

Она пожала плечами.

- А что книга, Грэм? Неужели ты думаешь, что нам удастся собрать её полностью? У нас даже нет уверенности, что все фрагменты сохранились. Но если и так, сколько времени нам придётся проторчать на этой планете? Нет, Грэм, если Ксирдалю позарез нужна полная версия книги, пусть сам за ней и отправляется. Мы и так сделали очень много - доказали, что она существует, нашли образцы текста и определили сложности, с которыми столкнётся следующая экспедиция. По-моему, достаточно, чтобы потребовать у Зефирена награду и возвратить тебе корабль.

Да кто бы спорил, только не я! Но всё-таки нехорошо получается. Это ведь мы втянули туземцев в войну. По счастью, пока завоевания обходились малой кровью. Но теперь, когда почти неизбежной стала настоящая, жестокая схватка с союзом приморских племён, мы решили покинуть поле боя. Несомненно, наше исчезновение повлияет на боевой дух армии Фасимбы. Туземцы решат, что Небо отвернулось от них, и, скорее всего, потерпят поражение. Многие из них погибнут в бою, других казнят победители. И, чёрт возьми, я буду чувствовать свою вину, даже если и не узнаю, чем кончится дело.

- Нет, Эллен, - решительно заявил я. - Мы не можем бросить Фасимбу и его людей в трудную минуту. Вот когда они победят приморские племена, можно будет подумать о бегстве. А ещё лучше, если мы с тобой попытаемся предотвратить эту бойню. Вот тогда я демобилизуюсь с чистой совестью.

- Что-то я тебя не пойму, - удивилась она. - Ты же был против войны, так? А теперь я тебе предлагаю в ней не участвовать, а ты упираешься?

- В том-то всё и дело, что я был против! Но мы её всё-таки развязали. А теперь, если мы исчезнем, война вспыхнет с удвоенной силой. И никто уже не сможет остановить кровопролитие. Убегать прямо сейчас мне представляется малодушием, подлостью.

Эллен слушала меня, и лицо её медленно краснело. Второй раз за время нашего знакомства вижу её по-настоящему разгневанной, и вынужден признать, что она прекрасна и в гневе. Смотрел бы на неё и не обращал внимания на то, что она говорит. Но слова помимо воли проникают в сознание.

- О чём ты, Грэм? - чуть ли не кричала Эллен. - Какая совесть? Какая подлость? Это просто глупость и ничего больше! Ты, наверное, слишком много времени проводил с Марвином и заразился его безумием. Может быть, ты готов отдать собственную жизнь ради того, чтобы этот тупой дикарь Фасимба и дальше мог наслаждаться властью? Это их проблемы, а у тебя, если помнишь, хватает и своих. Грэм, ты же сам говорил, что мы не в силах переделать этот мир. Так зачем бороться с флюгером?

Вероятно, она хотела сказать "сражаться с ветряными мельницами", но не смогла вспомнить эту древнюю идиому. Впрочем, так даже лучше. Дело как раз в том, что я не хочу быть флюгером, не хочу послушно поворачиваться туда, куда дует ветер. Да, иногда приходится, но такие сделки с совестью не доставляют мне удовольствия.

- Извини, Эллен, но и себя я тоже не могу переделать, - спокойно и твёрдо ответил я. - Не хочу переделывать. Ты можешь идти, куда угодно, а я остаюсь.

Я сказал всё, что должен был сказать, и теперь просто смотрел на Эллен. А она смотрела на меня. Смотрела так, как будто пыталась взглядом сбить меня с ног, пригнуть к земле или поставить на колени. Но я не поддавался, хотя и ощущал всю мощь её гнева. Наконец, она поняла, что не заставит меня изменить решение, и отвернулась, бросив на прощание всего одно слово, которым когда-то уже наградила меня:

- Дурак!

Конечно, дурак. Был бы умным, не стал бы переживать из-за этого, в общем-то, не такого уж и страшного оскорбления.

После вечернего разговора я никак не ожидал утром увидеть Эллен возле клетки Марвина. Собственно, не я её и увидел. Марвин вдруг беспокойно забегал по вольеру, перестал отвечать на мои вопросы, а потом радостно сообщил:

- Эрррлен идёт.

Я этому известию обрадовался гораздо меньше. Не хотелось возобновлять бессмысленный спор. Нет, я остаюсь, как бы она меня сейчас не уговаривала.

- Привет, Марвин! - лёгко и непринуждённо поздоровалась она с пленником, как будто рассталась с ним только вчера, а не месяц назад. - Как самочувствие? Ничего не беспокоит?

- Хочу, чтобы меня выпустили, - без обиняков высказал он своё самое заветное желание.

- Потерпи, дружок, недолго осталось, - как-то уж слишком уверенно ответила она.

С чего бы вдруг? Может, со вчерашнего дня что-то изменилось? Или она всё ещё надеется переубедить меня? Напрасно.

- Грэм, отойдём-ка в сторонку, поговорить надо!

Ну, тебе надо, ты и говори. Я отошёл к соседнему дереву и принялся рассматривать узоры на его стволе.

- Грэ-э-эм! - позвала она. - Грэм, не сердись! Я вчера наговорила лишнего, но ведь ты сам завёл меня своим упрямством.

- Как интересно ты извиняешься, Эллен! - восхитился я. - Прости, но ты сам во всём виноват. Хорошее начало. Представляю, что будет дальше.

Я не надеялся её смутить. Просто хотел показать, что все её уловки наперёд знаю.

- Ладно, не будем ворошить старые обиды, - тут же сменила тактику Эллен. - Не до них сейчас. У меня новости, и очень неприятные.

- Как, опять?!

Она укоризненно поджала губы и покачала головой.

- Грэм, перестань кривляться! Дело действительно серьёзное.

И я перестал. Вовсе не потому, что поверил ей. Просто напомнил себе, что хорошие новости она приносит крайне редко.

- Рассказывай.

Она ещё раз посмотрела на меня, выискивая, где прячется насмешка, но так ничего и не нашла. Вздохнула, и начала.

- Помнишь, когда мы поймали Марвина, ты всё удивлялся, как очутился в горах прилипун?

Ещё бы! Мне ли его не помнить? Три дня потом нога ныла так, что уснуть не мог.

- Так вот, - продолжила Эллен, выслушав мой безмолвный ответ. - Я попросила Чаку рассказать всё, что он знает о прилипунах. Этот зверь действительно постоянно живёт возле воды, это ты верно определил. Но оказывается, иногда он заползает и в горы. И вот что важно - делает он это за несколько дней до гнева Неба. Прилипун каким-то образом чувствует приближение бури, заползает в какую-нибудь горную пещеру и там пережидает катаклизм, а через несколько дней возвращается обратно в джунгли.

- Значит, мы встретились, как раз в то время, когда он из пещеры вылезал? - предположил я, потому что нужно было хоть как-то проявить интерес.

- Видимо, да, - согласилась она. - После бури прошло чуть больше недели, но он, вероятно, немного, задержался. Чака говорит, что прилипун прячется в пещере дня за три до начала бури, и примерно через такое же время выходит наружу.

Очень интересно. Но не настолько же, чтобы называть эту лекцию по биологии неприятными новостями.

- И что же из этого следует?

- Из этого следует, - с интонацией учителя школы для детей с замедленным развитием, (были такие во времена моей юности), объяснила Эллен, - что по поведению прилипуна можно предсказать магнитную бурю. Более того, это единственная возможность хоть как-то к ней подготовиться, потому что Небо здесь гневается без всякой системы и графика. Понятно?

- Да, учитель! Понятно, учитель! Только непонятно, зачем ты мне это всё рассказываешь?

- А затем, что вчера Мшика с отрядом возвращался из-за гор и на перевале видел прилипуна.

- Подожди, ты хочешь сказать...

А собственно, она всё уже сказала. Примерно через три-четыре дня разразится новая буря. У большинства туземцев начисто отшибёт память. И ладно бы они забыли только те строевые приёмы, которым их старательно обучала Эллен. Скорее всего, они не сразу вспомнят, кто мы такие, откуда взялись и что здесь делаем. Меня опять захватят в плен, опять переругаются за право собственности на пленника и опять поведут на суд к Фасимбе. И вся история закрутится заново.

Но это ещё не самое страшное. Воины из соседних племён также забудут, что подчинились Фасимбе. И не могу поручиться, что Чака или Мшика поспешат напомнить им, как было дело. Не исключено, что они захотят вычеркнуть эту неприятную страницу из истории своих племён. Для чего, первым делом попытаются напасть на деревню Фасимбы. И не стоит забывать про соседние племена, у которых есть свои причины не любить нашего императора. И нас с Эллен и Марвином заодно.

Марвин! Вот где главная неприятность! Он же только начал восстанавливать человеческий облик после предыдущей бури.

- А как же Марвин?

- Дошло, наконец? - Эллен выглядела скорее раздражённой, нежели испуганной. - Так оно и будет. У нашего пёсика снова случится помрачение сознания. Он опять превратится в животное, и вполне вероятно, что теперь уже окончательно. А мы ничем не сможем ему помочь, потому что сами будем в отключке.

- Нет, этого нельзя допустить! Нужно срочно увезти его отсюда.

- Нужно, - согласилась она и пристально посмотрела на меня. - Но ты же собирался остаться с Фасимбой до победного конца. Как быть с твоими принципами?

Чего не отнять у Эллен, так это умения оставаться собой в любых ситуациях. Даже когда речь идёт о здоровье, а то и жизни человека, она не может удержаться от дискуссий.

- Причём здесь принципы? Это же наш Марвин! Мы не можем бросить его!

- Значит, ты согласен лететь? - то ли спросила, то ли подвела итог Эллен.

- Да, разумеется.

- И не будешь потом говорить, что это я заставила тебя бросить бедных туземцев?

Что тут можно ответить? Да, некрасиво, непорядочно оставлять Фасимбу и его племя на произвол судьбы, но ведь у нас нет другого выхода. Иногда возникают такие ситуации, когда приходится выбирать из двух зол. Или, если уж быть до конца честным, выбирать свою рубашку. Потеряв сейчас Марвина, я почти наверняка потеряю и свой корабль. А "Медея" для меня важней всех обитателей всех планет Галактики. И лучше уж я предам себя, чем её.

- Нет, не буду.

- Вот и хорошо, - напряжённое выражение мгновенно исчезло с лица Эллен. - Тогда объясни Марвину положение, чтобы он не заупрямился в неподходящий момент. А я пока договорюсь с Фасимбой.

- И как ты ему объяснишь наше бегство? - забеспокоился я. - Вряд ли он обрадуется, узнав о наших намерениях. Того и гляди, прикажет задержать нас и посадить в клетку рядом с Марвином.

- Грэм, неужели ты так плохо обо мне думаешь? - укоризненно покачала головой Эллен. - По-твоему, я настолько глупа, чтобы сказать ему правду? Придумаю какую-нибудь сказку. Например, что Марвина нужно срочно отвести на Небо, чтобы снять проклятие. Или ещё лучше - чтобы предотвратить гнев Неба. Тут уж Фасимба не сможет не отпустить нас.

- Но ведь тогда он будет уверен, что всё обойдётся, и буря застанет его врасплох.

Эллен уже собиралась бежать к вождю, но, услышав мои слова, обернулась и посмотрела на меня так, как в старину смотрели на безнадёжных больных.

- Всё-таки ты зануда, Грэм! Мы же договорились, что Марвин для нас сейчас важнее туземцев. Так чего ж ты опять начинаешь?

Да ничего я не начинаю. Просто слишком часто в последнее время приходится поступать вразрез со своей совестью.

Часть третья.

Впервые со дня высадки на этой весёлой планете в наши планы не вмешалось ни одной непредвиденной случайности. Фасимба легко согласился отпустить дочь Неба домой на каникулы и даже не стал устраивать пышных проводов, ограничившись небольшим докладом о перспективах расширения своей империи. К счастью, Эллен отправила меня готовить Марвина к походу, и всю мощь красноречия вождя приняла на себя. Разумеется, туземцы тоже присутствовали, но за них я меньше беспокоился - головы у ребят крепкие, выдержат и не такое.

Мшика, возглавлявший отряд сопровождения, тоже не расстроился, когда мы предложили ему с полпути вернуться в деревню, заверив, что сами преспокойно доберёмся до места. Возможно, мужественного воина насторожили рассказы Эллен о небесном огне, ослепляющем всех, кто осмелится посмотреть на него. Но мне больше по душе простое, не мистическое объяснение - туземцы всё ещё опасались Ночного Врага и были рады поскорее с ним распрощаться. Не исключено, что и Фасимба оказался на редкость сговорчивым по той же причине. А может быть, он действительно уже не нуждался в поддержке дочери Неба, и желание расстаться оказалось взаимным.

Впрочем, Эллен права - теперь это уже не важно. Вопрос о том, сумеет ли наскоро отремонтированный катер подняться в воздух, занимал меня гораздо больше. Я мог сходу указать в схеме с десяток слабых мест, где пришлось воспользоваться деталями, не предназначенные для таких нагрузок. Не говоря уже о том, что предстояло вручную переключать режимы работы двигателя, обычно регулируемые автоматикой. Одним словом, ещё никогда рядовой старт с рядовой планеты не выматывал меня настолько сильно. Но должно же нам когда-нибудь повезти! Самодельные рычаги и переключатели отчаянно гремели и дребезжали, но работали, и к моменту подлёта к кораблю я окончательно уверовал в то, что удача наконец-то повернулась к нам подобающей стороной.

И тут же разуверился. Связи с "Медеей" по-прежнему не было, и рассчитывать на её помощь не приходилось. А я просто не сумел управиться с маневровым двигателем и стыковочным механизмом одновременно. В прямом смысле не хватало рук. Если удавалось точно подойти к причальному шлюзу, то я не успевал привести в действие стыковочный узел. Если он включался вовремя, катер просто пролетал мимо цели. Или наоборот, влетал прямо в цель, только чуть раньше и сильнее, чем следовало. Невольно вспомнились юношеские годы, тренировки в школе астронавтов, откуда бы меня за такую швартовку незамедлительно выгнали, а также все те слова, которые мне при этом сказали бы.

После пяти неудачных попыток пришлось всё-таки попросить помощи у пассажиров. По моей команде Эллен и Марвин дёргали за рычаги и вращали рукояти некогда автоматических приборов. У Марвина получалось даже лучше, поскольку его меньше отвлекали посторонние мысли. И всего с третьего дубля нам таки удалось с горем пополам пристроиться к шлюзу "Медеи".

Самое обидное, что она тут же подала признаки жизни. Не понадобилась даже коса, прихваченная с Кассилии не только в качестве сувенира, но и на тот случай, если придётся силой пробиваться на корабль. Я уже давно обдумывал этот вариант - лезвие у косы крепкое, острое, а древко длинное, позволяющее дотянуться до труднодоступных мест. Незаменимый инструмент для работы с электронными устройствами. Однако обошлось без радикальных методов. Двери открылись перед нами и закрылись позади нас сами и в нужной последовательности, в коридоре зажёгся свет и раздался до боли родной синтезированный голос:

- Уважаемые дамы и господа! С вами говорит электронный секретарь владельца корабля, капитана Брингдауна. К сожалению, хозяина сейчас нет на борту, и я не располагаю данными о времени его прибытия. Вы можете отложить визит на любое удобное для вас время или подождать капитана в библиотеке. Если вы решили остаться, осмелюсь предложить...

- Хватит дурачиться, "Медея", - благодушно проворчал я. - Капитан Брингдаун уже здесь, и можно больше не изображать из себя образцовую домработницу.

- Весьма сожалею, мистер, но в мою программу не заложено чувство юмора, - ответил она, и в её тембре явственно чувствовались нотки обиды. Никогда бы не поверил, что моя "Медея" способна на подобные фокусы. - Хозяин обязательно предупредил бы меня о своём возращении.

Я немного растерялся о такой наглости, но тут в разговор вступила Эллен.

- Позвольте напомнить вам, милочка, - она обращалась к компьютеру, словно действительно к живой прислуге, - что капитан Брингдаун в данный момент не распоряжается своим кораблём. Временно все права на него перешили ко мне, Эллен Стью Брук, и присутствующему здесь Марвину Шэррику.

Напоминание больно ударило по моему настроению, но совершенно не повлияло на "Медею", с которой явно творилось что-то странное.

- Ещё раз выражаю своё сожаление, дамы и господа, - чопорно произнесла она, - но мне ничего не известно о намерениях капитана продать корабль. Если вы интересуетесь космической техникой, могу порекомендовать агентство "Кураж" на Арморике. Там имеется обширная база данных и неплохая собственная коллекция кораблей и яхт.

Теперь уже Эллен не нашла, что ответить. Она с непривычной растерянностью в глазах посмотрела на меня. Я мог ответить только тем же.

- Прошу вас, господа, пройдите в библиотеку, - радушно предложила "Медея", не замечая нашего замешательства. - Как только капитан Брингдаун вернётся, я вам незамедлительно сообщу. А пока вы можете почитать книги, просмотреть записи развлекательных программ или послушать музыку. Осмелюсь порекомендовать замечательную детскую песенку.

Не удовлетворившись произведённым эффектом, она в самом деле запела. Отвратительным голосом няни, успокаивающей капризного ребёнка:

"Вышел месяц из тумана и не ударил лицом в грязь".

- Что происходит, Грэм? - не выдержала Эллен. - Она что, сошла с ума?

- Похоже на то, - шёпотом согласился я. - Какой-то сбой в программе. Не спорь с ней! Делай всё, что она говорит, а я попытаюсь пробраться в рубку и отключить компьютер.

Однако "Медея" всё-таки услышала.

- Ваши слова, мистер, позволяют заподозрить вас в намерении причинить вред кораблю. Вследствие чего я вынуждена ограничить вашу свободу помещением библиотеки вплоть до возвращения капитана.

Дверь в комнату начала закрываться. И я не мог поручиться, что это ненадолго. Сбой, по-видимому, очень серьёзный, требующий вмешательства специалиста. И если даже таковым признать меня, я ничем не смогу помочь, оставаясь взаперти. Ох, как не хотелось устраивать акт вандализма на собственном корабле, но другого выхода я не видел. Разве что сделать это не своими руками.

Я быстро сунул косу в руки Марвину, показал пальцем на распределительный щит над диваном и приказал:

- Руби здесь!

Марвин, хорошо усвоивший при стыковке навык быстро и без раздумий выполнять мои команды, не подвёл и сейчас.

Произошло замыкание, свет погас, и голос "Медеи" умолк. Не думаю, что моё "восстание луддитов" нанесло ей значительный ущерб. В самом худшем случае компьютеру придётся перейти на автономное питание и перезагрузиться, и займёт это всего несколько секунд, за которые мне нужно успеть добежать до рубки. Марвин наверняка пострадал сильнее, но я сейчас не мог тратить время на оказание первой помощи. И так чуть не опоздал. Вход в рубку уже закрывался, когда я проскочил в неё, лишившись зажатого дверьми левого ботинка.

- Предупреждаю, мистер, что я буду вынуждена применить силу, - снова заговорила сошедшая с ума "Медея", но я уже подбежал к пульту. На мгновение мелькнула мысль, что если сейчас в рубке появится робот, он тоже не станет раздумывать, а просто выполнит приказ и откроет огонь. И только чуть позже, уже отключив компьютер, я вспомнил, что почти всех роботов мы бросили на Кассилии.

Оставив Марвина на попечение не слишком обрадованной этим обстоятельством Эллен, я занялся побеждённым компьютером. Беглый осмотр повреждений "Медеи" показал, что дело им не ограничится. Судя по всему, она успела перед началом магнитной бури обесточить наиболее важные цепи - управление двигателем, системой жизнеобеспечения и кое-что другое, но сама уберечься не смогла. Разумеется, любой корабельный компьютер, а уж мой - в особенности, снабжён надёжной защитой от наведённых токов. Но вряд ли разработчики прогнозировали настолько мощное воздействие.

Сами процессоры, по крайней мере, один-два из них, функционируют. А вот память пострадала намного серьёзней. И неправильные данные вызывают столь же неправильные решения. Можно было бы сказать, что "Медея" отделалась лёгким испугом и пусть со странностями, но всё же работает. Но, во-первых, в чёрную дыру такие странности. Кому как, а лично мне ужасно не нравится, когда мой компьютер не выполняет мои же команды. Во-вторых, без глубокого тестирования невозможно определить, какие именно участки памяти поражены. И, в-третьих, чтобы провести тест, нужно включить "Медею". А это чревато дальнейшими неприятностями. Вывод: в ближайшее время мне придётся обходиться без компьютера.

Возможно, я бы со временем справился со всеми этими неудобствами, но в том-то и проблема, что времени у меня нет. Через пару дней может разразиться новая магнитная буря, и пока она не началась, нам нужно улететь как можно дальше от планеты, да и от звезды тоже. Я ведь так и не определил причин возникновения бури. Подразумевалось, что здесь мне поможет всё та же "Медея", наверняка накопившая немало ценной информации о природе и характере магнитных возмущений. Вот только воспользоваться этой информацией никак не получится. А потому будем считать, что и Альбукерке для нас не менее опасна, чем Кассилия.

Одним словом, нужно в спешном порядке уносить отсюда ноги. И головы. В особенности - голову Марвина. Она второй бури точно не выдержит. Значит, придётся ускоряться в форсированном режиме, чтобы на исходе вторых суток полёта совершить прыжок в поле Хилла-Кокса. Теоретически это возможно, но полёт без компьютера представляется весьма опасной забавой. Допустим, переход на ручное управление двигателем не займёт много времени. С катером ситуация была намного сложней, и ничего - справился. Вот только непонятно, как я буду рассчитывать точку выхода? Логарифмическая линейка и счёты здесь не помогут, да и нет их у меня на корабле. А прыгать на авось капитан Брингдаун как-то не привык.

И как же мне поступить в этой ситуации? Уходить от бури на ионных двигателях - безнадёжное дело. Хуже может быть только неконтролируемый прыжок в поле Хилла-Кокса. Но именно он нас и ожидает. Стало быть, нужно хотя бы свести риск к минимуму и совершить насколько возможно короткий прыжок. И желательно при этом оказаться неподалёку от технически развитого мира, где "Медею" быстро приведут в порядок. Хотя бы потому, что на повторный "слепой" прыжок я не решусь ни за какие деньги.

Я уже направился в библиотеку, чтобы объяснить Эллен и Марвину положение дел, когда вдруг понял, что больше не обязан спрашивать их согласия. Пусть формально они остаются хозяевами корабля, но компьютер, следящий за этими формальностями, сейчас выключен. И я могу лететь, куда мне будет угодно. Другое дело, что без компьютера и мне летать не очень приятно. Да и экспедиция наша, как я понимаю, успешно завершена. Точнее, будет завершена, если мы доберёмся до Татуина, или Корусанта, или любого другого мира, где нам смогут оказать помощь. Так что нет никакого смысла устраивать бунт на корабле, который направляется в нужную тебе гавань.

И я с любезной улыбкой вошёл в библиотеку.

Марвин лежал на диване с открытыми глазами и даже повернулся в мою сторону. Стало быть, не так уж сильно ему и досталось. В том смысле, что бывало и хуже. Эллен, видимо, считала точно так же и не проявляла чрезмерной заботливости к пострадавшему, уткнувшись в какую-то книгу. Кажется, это был путеводитель по Земле. Издан около трёх тысяч лет назад исключительно для туристов, не имеющих никакого понятия об истории планеты-прародительницы. Причём, сами издатели знали о ней не намного больше предполагаемых читателей. Чушь редкостная, но я держал её в своей библиотеке в качестве забавного, курьёзного экспоната.

- Эллен, прости, что отвлекаю тебя от познавательного чтения, - привычно, почти механически поддел я её. - Если хочешь, я тебе потом сам расскажу про Землю. И поверь, в моём рассказе будет намного больше правды, чем в этой книге.

Эх, надо было сначала о состоянии Марвина справиться. Как-никак парень за общее дело пострадал.

- Марвин, ты в порядке? - Вопрос, конечно, глупый, зато подразумевающий короткий ответ. - Вот что, дорогие мои: необходимо решить, куда мы теперь отправляемся. Вариантов не так уж и много, потому что без основательного ремонта я не рискну прыгать далеко. Пять-десять парсеков, не больше. Стало быть, выбор у нас простой - Татуин или Корусант. Остальные миры расположены гораздо дальше, а технические возможности у их обитателей ничуть не лучше. Что скажете?

Марвин сказал "М-м-м". А Эллен, так и не выпустившая из рук книгу, вдруг выпалила:

- А почему бы нам не отправиться на Землю, Грэм? Кажется, до неё отсюда не очень далеко, и уж наверное там смогут починить твой компьютер.

Признаться, такая идея даже не приходила мне в голову. По очень простой причине, о которой Эллен, видимо, не догадывалась.

- Конечно, починят, - согласился я. - И такой счёт выставят, что даже у вашего друга Ксирдаля глаза бы на лоб полезли.

Дело в том, Земля - самая дорогая планета в Галактике. И не только в том смысле, что она дорога моему сердцу. Это и так понятно. Но ещё на Земле самый высокий уровень жизни и соответственно - уровень цен. Что, в общем-то, легко объяснимо. Опасаясь перенаселения, земные власти в течение нескольких тысячелетий поощряли эмиграцию на вновь открываемые планеты. Естественно, на такой рискованный шаг отваживались в основном малоимущие земляне. А представители финансовой, политической, интеллектуальной элиты и просто зажиточные люди предпочитали оставаться дома. И теперь на планете живут только богачи и обслуживающий персонал, весьма квалифицированный и поэтому тоже вполне обеспеченный. То есть, любая работа на Земле оплачивается на порядок выше такой же, но выполненной в других мирах.

Кроме того, свою роль сыграло и развитие туризма. В Галактике не так уж много туристических центров, но ни один из них не может сравниться с Землёй. Многие люди мечтают побывать на планете-прародительнице, своими глазами увидеть известные всем мирам памятники истории и культуры. Я уже не говорю о паломниках. Большинство религиозных культов зародилось также на Земле. Во многих религиях верующий, посетивший святые места, сам становится святым человеком. Вот и летят к Земле корабли с католиками и протестантами, мусульманами и иудеями, буддистами и кришнаитами, кастанедистами и мулдашитами. И, понятно, никто из паломников не жалеет денег ради святого дела.

Так что нас, конечно, на Земле примут с распростёртыми объятиями, да только назад отпустят с пустым кошельком.

- Не беспокойся, Грэм! Все расходы на ремонт и проживание оплатит Ксирдаль, - уверенно заявила Эллен. - Ведь твой корабль пострадал при выполнении задания грандмастера. Не правда ли, Марвин?

Шэррик, после всех потрясений ставший удивительно тихим и покладистым, только кивнул в ответ.

- В таком случае я не возражаю, - не стал спорить я. - До Земли ненамного дальше, чем, к примеру, до Камелота. И в квалификации земных специалистов по компьютерам сомневаться не приходится. А заодно я смогу присмотреть новый товар для Ксирдаля и его друзей. Где же ещё искать антиквариат, если не на Земле?

- Вот и хорошо, - обрадовалась Эллен. - А мы с Марвином посмотрим на те места, о которых говорится священной книге пророка Дэна и императора Фасимбы. Ведь там дело происходит на Земле?

- Лично я бы не стал утверждать так категорически, но, скорее всего - да. Пророк, насколько я понимаю, не успел побывать на других планетах. Хотя в те времена фантасты нередко описывали и несуществующие миры.

- Грэм, не говори глупости! - поморщилась она. - Одно дело - фантастика, и совсем другое - священная книга.

Я не стал её разочаровывать своими соображениями о том, что не только в священных, но даже в глубоко научных книгах сказки и нелепости встречаются ничуть не реже, чем в фантастике. И что порой трудно провести чёткую границу между этими абсолютно не похожими жанрами. Но раз дружище Зефирен согласен заплатить, почему бы и нам не совершить паломничество к святыням ещё одной религии?

- Хорошо, Земля так Земля, - подытожил я и отправился готовить корабль к старту.

- Грэм, ты не очень занят? - спросила Эллен, появившись на пороге рубки.

Нет, с ней ничего страшного не случилось, и её необычная деликатность объясняется вовсе не мистическими обстоятельствами. Всё гораздо проще. Последние дни подходить ко мне без предупреждения было опасно. Прыжок в поле Хилла-Кокса без помощи компьютера - это вам не ручная стыковка катера с кораблём. А ведь и с ней не совсем гладко получилось. И я по десять раз пересчитывал параметры прыжка, пока не убедился, что выдать более точные данные всё равно не смогу. Да и потом, уже выполнив все необходимые операции, нажав все кнопки и повернув все рукояти, ещё несколько дней мотался из рубки в двигательный отсек и обратно, контролируя работу механизмов. И только сейчас позволил себе немного расслабиться.

Но не тут-то было. Эллен только и ждала момента, когда я перестану рычать на неё, как некогда Марвин на меня самого. Ну да ладно. Надеюсь, её проблемы окажутся не такими серьёзными.

- Как тебе сказать? - вздохнул я. - Вряд ли я в ближайшее время стану свободней. Так что выкладывай, что там у тебя?

В руке она держала всё тот же путеводитель по Земле, так жестоко мной раскритикованный. Вот ведь упрямая женщина! Говорил же ей, что из этой книги ничего путного не узнаешь. Что лучше уж я...

Ах, вот в чём дело! Что ж, за язык меня никто не тянул.

- Как ты думаешь, Грэм, - Эллен, конечно же, не преминула воспользоваться моментом, - Что могут означать те слова из текста Мшики - "дом Виста-Мниста"?

Ага, поняла, наконец, что не такое это простое дело - расшифровать священную книгу кассильских дикарей!

- Да всё что угодно! - обнадёжил её я. - Судя по тому, как туземцы исковеркали имена Христа и да Винчи, исходные слова могут быть любыми, весьма отдалённо созвучными с этой Виста-Мнистой.

- Грэ-э-эм! - Эллен решила изобразить капризную барышню, чтобы я сразу понял, что просто так она не отстанет. - Но ведь ты же так хорошо знаешь Землю! Неужели ничего на ум не приходит?

- В том-то и дело, что приходит, - я продолжал разрушать её воздушные замки. - Слишком много всего приходит, чтобы мы смогли проверить каждую версию. Даже если предположить, что слово "дом" означает город, хотя возможны и другие толкования - церковь, дворец, вокзал и так далее, всё равно вариантов слишком много. Например, Виллемстад - в Антильском архипелаге, Винница - на Украине, или Венеция - на побережье Адриатического моря. Последний случай вообще безнадёжный, потому что этот чудесный город ушёл под воду несколько тысячелетий тому назад. И это только те названия, которые я вспомнил сходу, а "Медея", будь она в полном здравии, сообщила бы тебе ещё с полсотни кандидатов в святые места.

Эллен задумалась. Моя краткая этнонимическая справка явно произвела на неё впечатление. А ведь ещё даже не заикался о том, что заглавная буква в названии тоже может быть искажена. Не "в", а "б", к примеру.

Однако я рано начал праздновать победу. Она и не собиралась прекращать борьбу.

- А если я скажу, что это слово как-то связано с именем Исаака Ньютона - это тебе поможет?

- С чего ты взяла? - удивился я. И тут же сам догадался. - А-а, каменный Нвута! Думаешь, это памятник Ньютону? Что ж, возможно. И тогда, конечно, круг поиска существенно сужается.

Я ещё не договорил фразу, когда вдруг понял, насколько он сужается. Фактически превращается в точку. Чтоб мне больше ни одной приличной сигары не выкурить, если я не определил нужное нам место.

- Между прочим, Эллен, - начал я подчёркнуто спокойным тоном, - даже в твоём дурацком путеводителе сказано, что Исаак Ньютон похоронен в центре Лондона, в Вест-Минстерском аббатстве. - Тут я не выдержал и радостно выпалил: - Вот же она, твоя Виста-Мниста!

- Грэ-э-эм! - опять затянула она, но на этот раз совсем другим тоном. Торжествующим, и где-то даже восхищённым. Восхищённым мной. - Какой же ты молодец!

И она в радостном возбуждении бросилась мне на шею. А я... Да, наверное, я был не прав, что не отстранился. Лишь спросил, едва только представилась возможность:

- Эллен, так почему же всё-таки это тебя так волнует?

- Потом расскажу, - отмахнулась она и, заметив выражение моего лица, повторила. - Нет, честное слово, расскажу. Но сейчас ещё не время. - Медленно, неохотно она разжала пальцы, и руки соскользнули по моим плечам. Потом по груди. А потом и вовсе удалились на безопасное расстояние. - Грэм, а давай сразу отправимся в этот Лондон!

- А давай сначала благополучно выпрыгнем из поля Хилла-Кокса, - передразнил я, очутившись на свободе.

Пусть и мелкая, но всё же месть за её скрытность. И за её порывистость.

- А у тебя есть сомнения? - не то чтобы встревожилась, но хотя бы заинтересовалась она.

- Это всегда дело случая. А в нашем случае...

Я запутался в случаях и замолчал.

- Нет, я чувствую, что в этот раз всё закончится хорошо, - заявила Эллен и мечтательно зажмурилась. - Не может с нами ничего случиться. Не сейчас. Я ведь, можно сказать, всю жизнь мечтала об этом полёте.

Верю, дорогая моя, верю. Если б ты ещё уточнила, о чём именно мечтала. Ведь не просто же побывать на Земле. И не увидеть загадочную Виста-Мнисту. Так в чём же дело?

- Грэм, а у тебя есть мечта? - вдруг спросила она тихим, но таким выразительным голосом, как будто её действительно это волновало. Как будто в её силах было выполнить любое моё желание. А может, и не как будто. От неё действительно зависело кое-что в моей судьбе.

- Конечно, есть, о, добрая фея! - я предпочёл обратить всё в шутку.

Но она не приняла игру, а продолжала смотреть на меня, напряжённо ожидая ответа. Не люблю, когда женщины так смотрят. Особенно, красивые женщины. Не очень женщины, но очень красивые.

- Я спрашивала серьёзно, Грэм! У тебя есть мечта?

Слишком уж требовательно она это произнесла. Словно имела право задавать мне любые вопросы.

- Да, у меня есть мечта, - сказал я немного громче, чем требовалось. - Я мечтаю о том дне, когда мне вернут обманом захваченный корабль, и я смогу полететь туда, куда сам захочу, а не туда, куда прикажет очаровательная хозяйка.

- Не то, Грэм, не то! - недовольно дёрнула головой Эллен. - Эта мечта рано или поздно сбудется. Через полгода, или через год, но всё именно так и случится. А я спрашивала про такое, чему помочь может только чудо.

Её взгляд пробивал любую оборону не хуже бластера. И в образовавшуюся пробоину хлынули совершенно ненужные, неуместные мысли. Да, пожалуй, у меня есть то, о чём спрашивает Эллен. Только чудо помогло бы мне разобраться в её мыслях и чувствах. Она может развязать войну ради своих, никому не понятных целей. Может с участливой улыбкой на лице обобрать тебя до нитки. И может ради тебя рискнуть жизнью. Или не ради тебя, а ради своих прав на тебя. Ведь я ей, как ни странно, нужен не только в качестве извозчика. А уж зачем она мне нужна - вообще невозможно объяснить. Но нужна. Несмотря на то, что по её милости со мной приключилось. И это ощущение бесит гораздо сильнее, чем все причинённые ею обиды.

Нет, не стоило мне сейчас ничего этого говорить, но слова уже не удержать, они сами рвутся наружу.

- Ещё я мечтаю забыть о тебе, - предательски зашевелились мои губы. - Или хотя бы о том, что ты была мужчиной.

Мне показалось, или Эллен не сразу победоносно улыбнулась? Нет, была какая-то пауза. Всё-таки она ждала какого-то другого признания. Хотя осталась довольна и тем, что я сказал на самом деле.

- Нет, забыть меня невозможно, - подтвердила она мои опасения. - А насчёт второго...

Вот тут действительно произошло чудо. Не меняя очертаний, её улыбка отобразила столько различных чувств и эмоций, сколько обычный человек не испытает и за день - разочарование, досаду, упрёк, надежду, просьбу, приказ, уверенность, опять досаду, отчаяние и чёрт знает что ещё. И примерно то же самое послышалось потом в её голосе.

- Так что тебе мешает, Грэм? Забудь! Это же так просто. Человеку свойственно забывать плохое и оставлять в памяти только хорошее. Иначе память может убить. Или медленно, год за годом отравлять жизнь. Зачем тебе это самоистязание? И какое тебе дело до того, кем я была раньше? Прошлое прошло, а настоящее - оно и есть настоящее, истинное.

На какое-то мгновение я вновь увидел её дочерью Неба, исполняющей танец Страсти перед дикарями Кастилии и ещё одним земным дикарём. Но наваждение быстро рассеялось. Нет, Эллен не пыталась меня околдовать, не принимала эффектных, соблазнительных поз, не облизывала верхнюю губу, как во время нашей первой встречи. Она просто предложила своё решение проблемы, которая действительно давно уже не давала мне покоя. Предложила и теперь ждала моего ответа.

И я готов был с ней согласиться. Хотел согласиться. Так всем было бы лучше. В первую очередь, мне. Наверное, я стал бы счастливым человеком. Но человеком другим, не капитаном Брингдауном. А он, этот древний как мир космический скиталец, не имеет права ничего забывать. Может, это и глупо, наверняка высокопарно, но главное его, то есть, моё богатство - не золото и платина в трюмах "Медеи", а воспоминания. Именно этих сокровищ нет больше ни у кого во всех обитаемых мирах. И благодаря именно им, старый кэп Брингдауни был и остаётся лучшим спейстрейдером, живой легендой Галактики. А легенда может разрастаться, приобретать новые подробности, но уменьшаться, выбрасывать какие-то детали - никогда!

Тьфу ты, какая же чушь лезет в голову, когда на тебя смотрит самая красивая женщина в мире! Но чушь только по форме, а не по сути. Нет, не умею я забывать. Ни хорошего, ни плохого.

- Поверь, Эллен, мне очень жаль, - тихо, но твёрдо ответил я, восстанавливая искорёженную защиту. - Но это навсегда останется преградой между нами.

Всё! Слова сказаны, и тоже никогда уже не забудутся. Разумеется, она сейчас уйдёт. А я останусь со странным чувством - то ли невосполнимой утраты, то ли счастливо избегнутой смертельной опасности.

Вскоре я окончательно переселился в рубку и не могу сказать, что испытывал при этом какие-то неудобства. Мне ведь и раньше здесь было комфортно, особенно, в те далёкие времена, когда я сам распоряжался кораблём. Впрочем, сейчас эти времена почти вернулись. Эллен избегала попадаться мне на глаза, и я отвечал ей взаимностью. А Марвин...

Пожалуй, состояние Марвина радовало меня больше всего. Он не просто восстанавливал человеческий облик, он становился другим человеком. Или наоборот, становился собой. Во всяком случае, у меня создалось впечатление, что Марвин, освободившись от груза тайны своего происхождения, стал вести себя естественней, проще, доброжелательней. Он искренне старался быть мне полезным, но в сложившейся ситуации я не мог дать ему ни одного важного поручения. Какие уж тут помощники, если не полностью уверен в правильности собственных действий.

В конце концов, я отправил его заведовать фермой. В этом назначении имелся даже практический смысл, поскольку роботов, обычно ухаживавших за растениями, мы потеряли на Кассилии, а изготовить новых без помощи "Медеи" не представлялось возможным. Так что Марвин подвернулся весьма кстати. Он присматривал и за гидропонными плантациями, и за зверинцем, и за оранжереями. Помимо необходимой информации, я рассказал ему и о подарке садовода с Упернавика, и Марвин отнёсся к моему рассказу с особым вниманием и целые дни проводил возле капризных растений, упорно не желавших показать свои удивительные цветы.

И по-человечески можно понять его, когда он вдруг ворвался в рубку и заорал громче, чем всё племя Фасимбы приветствовало своего вождя:

- Капитан Брингдаун, у них появились бутоны!

Честное слово, я бы порадовался вместе с Марвином, появись он в другое время. Но с минуту на минуты корабль нужно было выводить из поля Хилла-Кокса, и сейчас малейшая оплошность, секундная невнимательности могли обойтись нам слишком дорого. Всего несколько раз в жизни мне приходилось в чрезвычайных ситуациях проводить слепые прыжки, и сейчас я волновался не меньше любого выпускника космической академии, отправляющегося в первый самостоятельный полёт. Я даже не расслышал, что он сказал. Но и повторное сообщение не возымело действия. Слишком далеки были сейчас от всего мирского мои мысли.

- Что появилось? У кого?

- Бутоны. У ваших цветов. Как вы их называли? Рудбекия, кажется.

Марвин счастливо и гордо улыбнулся, ведь в этом судьбоносном событии была и его немалая заслуга. Но, чёрт возьми, неужели он не мог выбрать более подходящий момент для триумфа?

- Дорогой Марвин! - ответил я, изо всех сил сдерживая злость. - Нас сейчас, благодаря вашей истерике, может разорвать на мелкие сувениры. Но если этого по какой-то невероятной случайности не произойдёт, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы вы наконец запомнили - нельзя без предупреждения врываться в рубку корабля, находящегося в ручном режиме пилотирования. Понятно?

На последнем слове я всё-таки не сдержался и рявкнул ничуть не хуже уважаемого Фасимбы. Марвин вздрогнул, улыбка медленно сползла в уголки заметно подрагивающих губ. А в глаза ему я старался не смотреть.

- Простите, капитан, - пробормотал он и как-то неловко, задом, выбрался в коридор.

Только тут я сообразил, как жестоко и несправедливо обидел парня. Он ведь просто спешил поделиться со мной радостью. Нашей, может быть, единственной общей радостью. А я... Самое неприятное, что у меня даже нет возможности прямо сейчас догнать его и извиниться. Ещё час, если не два, я обязан оставаться в рубке и внимательно следить, не наткнёмся ли мы при выходе из прыжка на какую-нибудь неприятность в виде облака космической пыли или метеоритного потока. А если на их месте окажется комета или астероид, то и извиняться станет некому. Нет, не могу я сейчас отойти, чтобы там не творилось с беднягой Марвином.

О, боги всех миров и народов! Ведь я живу на свете не одну тысячу лет, побывал на сотнях планет, встречался там с непроизносимым количеством людей. И худо-бедно научился с каждым находить общий язык. Почему же в этом рейсе мне никак не удаётся наладить взаимопонимание всего-навсего с двумя пассажирами?!

Марвину и в самом деле попало ни за что. Выпрыгнули мы на удивление удачно - на почтительном отдалении от плоскости эклиптики и где-то на уровне орбиты Сатурна. Из соображений экономии стоило бы теперь повернуть к Плутону. Технологическая база там ничуть не хуже, чем на орбитальных заводах Земли, а расценки раза в полтора ниже. Да и на любой другой планете Солнечной системы кораблю оказали бы не менее квалифицированную и не столь дорогую помощь. И если бы не затея Эллен посетить святые места, я бы выбрал именно этот вариант. Но добираться общественным транспортом от Плутона до Земли и обратно - удовольствие тоже не из дешёвых, да и длится непозволительно долго. А Закон о конфискации остаётся законом и на технических базах. Время, затраченное на ремонт корабля в счёт, разумеется, не идёт, а всё остальное - головная боль самого спейстрейдера.

Впрочем, ворчал я больше для порядка, а сам был только рад лишний раз побывать на Родине. Всё-таки не каждую сотню лет выдаётся такой удобный случай. А если ещё вспомнить уверения Эллен, что все расходы на эту экскурсию будут оплачены, то получается просто роскошный подарок от доброго дядюшки Зефирена. В общем, настроение моё заметно улучшилось, и мыслями я летел к Земле куда быстрее собственного корабля.

Впрочем, бдительные диспетчеры уже несколько присылали радиограммы с требованием немедленно сбросить скорость. Так ведь я с момента появления в Солнечной системе только и делаю, что сбрасываю. Но резко затормозить на выходе из прыжка попросту невозможно. Был бы под рукой компьютер, я бы, может, и рискнул что-нибудь предпринять. А бесконтрольно форсировать тормозные двигатели - лишний шанс угробить их окончательно. Нет уж, ребята, увольте! И не беспокойтесь вы так, я ведь не первую сотню лет в космосе - авось не устрою вам аварию на трассе.

А движение действительно по мере приближения к Земле становилось всё оживлённее. Привычного ощущения одиночества, затерянности в бесконечном космосе здесь не возникало. Сами мы пока ещё находились за пределами того сектора пространства, в котором сосредоточены основные межпланетные транспортные линии, но на обзорном экране периодически мелькали огни пассажирских и грузовых кораблей. Да и маленькие частные судёнышки и прогулочные яхты тоже встречались, только разглядеть их было труднее.

Земля давно уже не считалась самой населённой планетой в Галактике, но это верно лишь в том случае, если не принимать во внимание околоземную орбиту и другие планеты Солнечной системы. Значительное число людей, которым оказалось не по карману проживание на респектабельной Земле, всё же не решились отдаляться от неё слишком далеко. Кто-то обосновался в орбитальных городах, другие поселились на Марсе, Венере или спутниках Юпитера. Даже на некоторых крупных астероидах существуют довольно многочисленные поселения. Правда, в основном это геологические лагеря или промышленные предприятия, на которых люди работают вахтовым методом. А по окончании срока очередной вахты, пусть ненадолго, пусть хотя бы раз в десять лет, всё-таки стараются выбраться на родную планету. Которая, разумеется, старается выпотрошить их кошельки в максимально сжатые сроки и отправить поскорее обратно, копить средства для нового короткого визита.

И что удивительно, количество желающих совершить такое разорительное свидание с Родиной не уменьшается уже не одно тысячелетие. Эти вот мучимые ностальгией люди и составляют львиную долю туристов. А остальных привозит с далёких миров наш брат спейстрейдер, тоже, как правило, не остающийся в накладе, с лихвой покрывая за счёт попутчиков собственные расходы по проживанию на гостеприимной Матушке-Земле. И кто бы ни жаловался на земную дороговизну, только не капитан Брингдаун, многократно ей пользовавшийся в личных целях.

Тем более что всё необходимые мне товары куда проще и дешевле приобрести в орбитальных городах, и порой, если меня вдруг тоже не охватывала неодолимая тяга увидеть "зелёные холмы земли", я даже не спускался на саму планету. И, конечно же, у меня имелись на орбите надежные, проверенные деловые партнёры, включая управляющих салонами модной одежды, антикварными магазинами и ремонтными заводами. Сами владельцы, понятное дело, проживали на Земле и появлялись на своих предприятиях крайне редко. Настолько редко, что я не считал нужным заводить с ними знакомство. А если и общался с кем-то из них, то иногда даже не знал, что пользуюсь услугами именно его фирмы.

На этот раз, учитывая намерение Эллен посетить Лондон, я решил остановиться в Артур-Кларк-Сити, расположенном на синхронной орбите непосредственно над Гринвичским меридианом. Практического смысла в такой точности лично я не нахожу, но в непосредственной близости от планеты местоположение корабля традиционно переводили в земную систему координат, и Гринвич оставался эталоном даже на орбите. И я не настолько часто бываю на Земле, чтобы всерьёз бороться с этим анахронизмом. В конце концов, Галактика тоже вращается, и звёзды, много тысяч лет назад произвольно объединённые людьми в созвездия, с тех пор заметно изменили своё взаимное расположение. Но никто же не требует менять привычные всем имена и контуры созвездий. В случае необходимости, компьютер сам произведёт корректировку. Лишь бы он был исправен.

Именно компьютер и волновал меня сейчас в первую очередь. А вопросы туризма и поклонения святым местам - в последнюю. О чём я и предупредил Эллен, как только мы состыковались с посадочным блоком орбитальной станции:

- Сразу после таможни я отгоню корабль в ремонтные мастерские. А вы можете сразу отправляться на Землю. Чуть больше суток в комфортабельной кабине лифта, и вы в Лондоне. О багаже можете не беспокоиться, я сам переправлю его в любую гостиницу по вашему усмотрению.

Эллен умеет смотреть так, словно ты только что сказал величайшую глупость на свете. И на меня уже не раз смотрела. Но я опять не понял, чем заслужил такую честь.

- Спасибо, Грэм! Но мы, пожалуй, лучше подождём, когда ты освободишься.

- Не понял, - честно признался я. - Зачем вам меня ждать? Или ты хочешь сказать...

- Хочу, Грэм, - перебила она меня, сопровождая слова фирменной язвительной усмешкой. - И обязательно скажу. Неужели ты так и не понял, что поездка на Землю - часть нашего задания? И ты обязан помочь нам его выполнить. Откровенно говоря, я надеялась, что хоть в этот раз обойдётся без объяснений.

- Что, опять? - Подробнее изложить свою мысль мне помешало крайнее удивление. - Ты же сама говорила, что миссия закончена, что мы и так сделали больше, чем могли, и чем ты рассчитывала.

- Мы сделали всё, что могли, на Кассилии, - спокойно парировала Эллен. - А теперь должны продолжить миссию на Земле.

Я опять не понял, какая связь может быть между Землёй и Кассилией, если здесь давно и благополучно забыли о неудавшемся переселении. Одном неудавшемся на сотни успешных. И уж совсем непонятно, чем я могу помочь в деле, о котором не имею ни малейшего представления. Может быть, Марвин объяснит, в чём тут дело?

Я попытался посмотреть ему прямо в глаза, но парень упорно отводил взгляд в сторону.

- Капитан, без ваших знаний, вашего опыта, мы не справимся, - пробормотал он куда-то в угол. - Пожалуйста, помогите нам!

Надо же, как только выяснилось, что он - не человек, Марвин начал медленно, но верно становиться человеком! Он стал вдруг мне симпатичен, чёрт возьми! И если я всё-таки соглашусь, то не ради Эллен, а из доброго расположения к этому несчастному созданию.

- Значит, так, дорогие мои! - решительно заявил я. - Я не двинусь с места до тех пор, пока мне не объяснят, что мы на самом деле ищем, и зачем это что-то нам понадобилось. Всё понятно?

Они переглянулись, Эллен кивнула, и Марвин тихо, но торжественно произнёс:

- Капитан Брингдаун, мы ищем Золотой Шар. Тот самый - исполняющий желания.

Я рассмеялся. Не то чтобы он как-то уж очень удачно пошутил, скорее, это похоже на неуклюжую попытку обмануть клиента. Ни за что не поверю, что грандмастер Ксирдаль решился снарядить дорогостоящую экспедицию ради подобных глупостей. Поиски священной книги - это, разумеется, тоже прихоть, но хотя бы объяснимая. Но пролететь половину галактики из-за детской сказки - это уже слишком.

Хорошо, - попытался успокоиться я. - Будем считать, что шутка удалась. А теперь давайте поговорим о деле. Что вам всё-таки здесь понадобилось?

Почему-то никто не спешил посмеяться вместе со мной. Лица обоих моих спутников оставались непробиваемо серьёзными. Разве что стали чуточку растерянными. И это только добавляло комичности ситуации. Два взрослых человека пытаются уверить третьего, уже совсем, до неприличия взрослого, будто последние полгода все они занимаются какими-то младенческими играми. На деньги четвёртого человека, тоже далеко не ребёнка.

Нет, давно я так не веселился! С тех пор, как с меня едва не снял скальп вождь дикарей на планете Кассилия. И получается, что я тогда рисковал жизнью из-за пустяка, бессмыслицы, бредовой идеи мисс Брукс?

- Всё, Грэм, прекрати истерику! - вдруг закричала она. - Мы действительно хотим найти Золотой Шар, и чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для всех нас. А подробности мы можем обсудить и в лифте. Там у нас будет достаточно свободного времени, не так ли?

Так, конечно, так.

Между прочим, я всё-таки успел помириться с Марвином, и чтобы сделать ему приятно, сходил в оранжерею и полюбовался распустившимися цветами. Они и в правду оказались очень красивыми, но не такими уж и редкими. Во времена моей юности эти растения украшали садовые участки каждого второго загородного коттеджа. И назывались они тогда - только не смейтесь - золотыми шарами. И это единственные золотые шары, в существование которых я готов поверить.

- Последний вопрос, Эллен! - выдавил я из себя сквозь новый приступ хохота. - Почему ты так уверена, что Золотой Шар существует? Ты что, его уже видела раньше?

- Нет. Но я слышала про человека, который встречался с человеком, чьё желание шар исполнил.

- Ах, вот как?! - я чуть не захлебнулся в нахлынувшем на меня веселье. - Так бы стразу и сказала. Кто-то слышал о том, что кто-то видел - это совсем другое дело.

Ладно, ребята, всё это настолько смешно, что я, пожалуй, не откажусь и от просмотра второй части комедии. Даже если мне придётся и самому сыграть в ней арлекина. Только это будет последняя моя гастроль, во всяком случае, в нынешнем сезоне.

- Эллен, и ты, Марвин! - Я театрально поклонился в его сторону. - Мне, в принципе, всё равно, чем вы там собираетесь заняться. И я даже готов оказывать вам всяческую помощь, если вы сейчас же составите официальный, нотариально заверенный документ, подтверждающий, что по возвращении из Лондона наши взаимные обязательства будут выполнены и перевыполнены. И тем самым вы возвратите корабль в мою собственность. Со своей стороны я торжественно пообещаю вернуть вас на Упернавик, и всего вам хорошего, дорогие мои!

Пока мы, сидя в мягких, удобных креслах, стремительно приближались к поверхности земли, я пытался вспомнить всё, что слышал об этом несчастном, то есть приносящем счастье, Золотом Шаре. Впервые о нём, если не ошибаюсь, написал ещё до моего рождения один русский писатель-фантаст по фамилии... По фамилии ещё более труднопроизносимой, чем, допустим, Достоевски или Желязны. Нет, кажется, писателей даже было двое, но с одинаковой фамилией. Скорее всего, братья. Правда, эти братья полагали, что Золотой Шар - это некий артефакт, оставленный на Земле представителями другой цивилизации, как тогда говорили, инопланетянами. Но за последующие десять тысяч лет никаких других разумных существ во Вселенной обнаружено не было. Как и самого шара. Но сама выдумка от этого не стала менее красивой, волнующей умы и сердца.

Кто только ни писал с тех пор о Золотом Шаре! Куда только ни помещала его фантазия авторов! И ещё больше, несравнимо больше людей пытались найти его. На Земле и в космосе, на планетах Солнечной системы и в самых отдалённых мирах. Одиночки-энтузиасты и прекрасно организованные экспедиции. И у всех имелись собственные теории, разной степени убедительности, где нужно искать артефакт, и почему именно там. И раз уж всё так сложилось, хотелось бы послушать и гипотезу мисс Брукс.

- И всё же, Эллен, - не утерпел я на исходе четвёртого часа спуска, - объясни мне ход своих рассуждений. Мы услышали на Кассилии несколько отрывков из какой-то книги. Предположительно - "Книги пророка Дэна". В одном из них говорится о некоем шаре каменного Нвуты из дома Виста-Мниста. Хорошо, допустим, что речь здесь действительно идёт о памятнике Ньютону в Вестминстерском аббатстве. Вероятно, там и в самом деле найдётся какой-то шар. Но с чего ты взяла, что это Золотой Шар? В тексте ведь нет ни единого намёка на то, что он золотой.

- Так ведь это же не простой текст, Грэм! - Она словно только и ждала моего вопроса. - Ты никогда не задумывался, почему книгу приказали уничтожить? Ведь, случилось это не в тёмные века, когда не только сочинения, но и сами их авторы порой шли на костёр, а во вполне цивилизованные времена начала космической эры. И судя по дошедшим до нас сведениям, ничего нового, ранее не известного, пророк Дэн не сказал. Так за что же ему выпала такая честь?

Она взяла паузу, чтобы я смог высказать собственные предположения, но я этой возможностью не воспользовался.

- И за что же?

- Разумеется, тут трудно утверждать наверняка. - Эту оговорку Эллен произнесла так, чтобы и дураку, в данном случае - мне, стало ясно, что она именно утверждает и именно наверняка. - Но я считаю, что автор случайно раскрыл тайну, о которой и сам не подозревал. Тайну Золотого Шара. То есть, он-то писал о чём-то другом, но по его тексту посвящённый человек может догадаться, где этот шар спрятан. И спрятан, по всей видимости, церковниками, пользующимися реликвией в своих интересах. Разумеется, они испугались, что теперь ещё кто-то узнает их тайну, и решили от греха подальше уничтожить саму книгу.

Что ж, по сравнению с предыдущим бредом, в этом хоть какой-то смысл есть. Но гораздо меньше, чем хотелось бы. Может, Эллен когда-то и была мужчиной, но сейчас ход её мысли был чисто женским, то есть, абсолютно непостижимым для практического мужского ума.

- Хорошо, я в очередной раз тебе поверил - в книге содержится какая-то тайна. Но почему именно Золотой Шар? О нём здесь ни слова не сказано, но с помощью книги его можно найти. Тебе не кажется, что логика в этом рассуждении немного прихрамывает?

Надеюсь, что тоже обладаю способностью выводить её из равновесия. На мгновения глаза её превратились в серое предгрозовое небо, но гром так и не грянул.

- А много ли логики в поисках книги на дикой, необитаемой планете? Ты и тогда говорил, что это бессмысленно. Но я верила, что видение, посетившее меня на Гессерите, было пророческим. И кто оказался прав?

Ах, вот оно что! Она считает, что обладает даром ясновидения. Тогда, конечно, спорить бесполезно. Но может быть, не всё так запущено, и у неё есть ещё какие-то рациональные доводы?

- Согласен, книгу мы нашли благодаря твоим видениям. Но какая связь между ними и Золотым Шаром? Или ты ещё что-то видела?

Теперь настал её черёд с недоумением поглядеть на меня. Хотя, ума не приложу, что её так удивило.

- Похоже, Грэм, ты невнимательно слушал тогда мой рассказ, - вздохнула Эллен. - Или не слушал вовсе. А то бы непременно вспомнил, что именно я увидела. Красную книгу с серебряными буквами и золотым шаром на обложке. Золотым, Грэм! - повторила она. - Шаром. Чего ж тут непонятного? Ребёнок догадается, что они как-то между собой связаны. Но ты ведь у нас не ребёнок. Ты очень серьёзный, взрослый человек, и веришь в любую глупость, только не в очевидные вещи. И какого чёрта, спрашивается, я с тобой вожусь?

- Да, действительно, - ухватился я за давно интересующий меня вопрос. - Зачем я тебе понадобился?

Ответила она не сразу. Сначала оглянулась на Марвина, который как раз собрался посетить туалетную комнату, и только когда дверь за ним захлопнулась, прошептала:

- Потому что я не хочу отдавать шар Ксирдалю.

- А он, что, знает про шар? - удивился я.

- Естественно, - зло прошипела Эллен. - Стал бы он так суетиться из-за какой-то книжки! Мне пришлось рассказать ему своё видение во всех подробностях, и Зефирен, в отличие от тебя, всё понял сразу. И Марвина отправил в полёт именно потому, что не до конца доверял мне. Но вдвоём с тобой мы бы как-нибудь перехитрили верного ксирдалевского пса.

Меня передёрнуло от её слов. Да, я и сам, случалось, не особенно старался выбирать выражения, говоря о Марвине. Но ведь я тогда не знал, кто он такой на самом деле. А теперь эта идиома неожиданно приобрела другое, буквальное значение, и я бы, честное слово, поостерёгся её использовать.

За этими рассуждениями я упустил момент для ответа. За спинами у нас хлопнула дверь туалетной комнаты. Марвин возвращался на своё место.

- Ну, что, ты со мной? - торопливо прошептала Эллен.

Что я мог ей ответить? Я не за Ксирдаля - это точно. Но с ней ли? Могу ли я доверять ей полностью? При всём желании - вряд ли.

- Знаешь, Эллен, сейчас я тебе ничего не скажу, - честно признался я. - Но и Марвину тоже. Поговорим позже.

- Позже - от слова "поздно", Грэм! - предупредила она.

- Может, и так, - не стал спорить я. - Но я всё равно должен всё обдумать.

Эллен промолчала. Возможно, из опасения, что Марвина заинтересует содержание нашего разговора. А может быть, просто обиделась. Но я за собой никакой вины не чувствовал. Не вижу пока смысла заключать какие-либо союзы. И пусть мне будет хуже, что и пыталась мне внушить Эллен. Посмотрим. Меня давно уже мучает любопытство: а как выглядит это "хуже". Вдруг оно окажется лучше, чем есть сейчас?

Мы спустились на Землю через терминал Гетвик, расположенный на том же месте, где когда-то находился аэропорт. Конечно, сейчас бессмысленно говорить о британском консерватизме, поскольку и нации этой уже не существует, но местные жители всё же переняли кое-какие свойства характера у своих предшественников. Климат здешний так на людей влияет или что-то ещё, но перемены лондонцы действительно недолюбливают.

Хотя, какие уж тут к дьяволу традиции, если кучка приезжих толстосумов скупила старый чопорный Лондон на корню, поделила город между собой, и теперь, чтобы повернуть с Оксфорд-стрит на Черинг-Кросс-роад, требуется пройти пограничный таможенный контроль. Самый настоящий, со сканированием роговицы и длинным, занудным перечнем вопросов, задаваемым роботом-таможенником: "С какой целью вы приехали в нашу страну?"; "Где вы собираетесь остановиться?"; "Располагаете ли вы необходимой суммой для оплаты проживания в гостинице?" и так далее.

К счастью, я родился не в Лондоне, и даже не в Британии, и поэтому просто перестал любить этот город, не научившись по-настоящему ненавидеть новые порядки. Но, бывая здесь, стараюсь так спланировать маршрут, чтобы лишний раз не переходить из графства Воксхолл в Уимблдонское королевство, или из Педдингтонского княжества в герцогство Ноттинг-Хилл.

Собственно, по этим соображениям и был выбран Гетвикский терминал. От него десять минут езды по монорельсовой дороге до вокзала Виктория, расположенного во владениях того же герцога Челси, которому принадлежит и Вест-Минстерское аббатство. Поэтому нам посчастливилось пройти лишь одну процедуру таможенного контроля.

Заметив, что Эллен зарегистрировалась под чужим именем, я счёл её поступок разумной предосторожностью и тоже взял себе первый пришедший на ум псевдоним - Альфред Саймон с планеты Казанга. Правда, на ум почему-то пришла фамилия, напрямую связанная с историей "Книги пророка Дэна", так что конспиратор из меня получился неважный. Но я ведь и решил скрыть своё настоящее имя совсем по другой причине. Известие о прибытии в город легендарного, (а этого факта я при всей своей скромности не могу отрицать), спейстрейдера вызовет много шума и помешает нам быстро управиться со своими делами. А одним Саймоном больше, одним меньше - невелика разница.

Благо, единой формы документов для туристов с Дальних миров на Земле так и не ввели, и я мог фантазировать в своё удовольствие. Полного списка жителей Казанги в памяти робота также не оказалось, поэтому проверка данных превратилась в пустую формальность, и через четверть часа мы втроём уже шагали по Виктория-стрит в сторону Вест-Минстерского аббатства.

Время от времени я сверял дорогу с портативным путеводителем по Лондону, подаренным таможенниками в знак признательности за внушительную сумму страховки, которую нам пришлось уплатить. Хотя, честное слово, необходимости в электронном гиде не было никакой. Во-первых, пройти нам предстояло чуть больше полумили - не успеешь заблудиться. А во-вторых, эти места мне были хорошо знакомы.

Слева от нас остался Бэкингемский дворец, где изволит проживать его светлость Гилберт П. Маковски, восьмой граф Челси. С ним я, признаюсь откровенно, не знаком, но зато много слышал про основателя династии. Правда, тогда Платон Маковский ни графом, ни даже англичанином ещё не был. Ну, так не один он такой. Почти каждый нынешний лондонский аристократ мог бы изобразить на своём гербе нефтяную вышку.

А дальше, за дворцом - Гайд-Парк и Пиккадилли. Но это уже владения герцога Кенсингтона. Как раз по знаменитому бульвару и проложена граница. Где-то за Трафальгар-сквер она поворачивает к Темзе и выходит мосту Ватерлоо. А по ту сторону реки расположено графство Воксхолл. Такая вот занимательная география. Особенно, для человека, помнящего совсем другой Лондон.

Но нам, слава богу, так далеко не нужно. Вот они, прямо по курсу, парные башни аббатства. На их фоне виднеющийся чуть сзади и левее Биг-Бен смотрится не так уж величественно. Да не в этом ведь дело. Главное, что все они на месте - и дворец, и здание парламента, и само аббатство. Значит, есть шанс, что и внутри всё сохранилось в первозданном виде. Ну, пусть не в первозданном, поскольку собор слишком уж часто перестраивали, но хотя бы таким, каким его описал пророк Дэн.

Одного взгляда на Эллен было достаточно, чтобы не откладывать встречу с шедевром архитектуры на утро. Она сейчас даже больше напоминала гончую, чем Марвин в день моего с ним знакомства. Вздрагивала, если какой-нибудь прохожий, пересекая дорогу, мешал нашему движению, шумно вдыхала воздух и неотрывно смотрела на западный фронтон аббатства, где располагался вход. Мне пришлось удерживать её, пока Марвин приобретал билеты. А уж когда тот вдруг остановился, залюбовавшись изящным розеточным окном над воротами, Эллен рыкнула на него, как вожак стаи на расшалившегося молодого самца:

- Идём скорее!

И всё-таки нам пришлось задержаться. Посетителей было немного, но мы и без их помощи быстро потеряли ориентировку. Бесконечный ряд колонн, множество статуй, статуэток, надгробий и просто мемориальных плит сбивали с толку. Вечернее солнце застряло где-то в высоких арочных сводах, не добираясь до нижнего яруса храма, и здесь царил почти такой же полумрак, как в древесных жилищах дикарей Кассилии. Огни многочисленных светильников выделялись яркими точками, но не могли рассеять темноту. Электронный гид указывал направление, но мы постоянно натыкались, то на колонну, то на гробницу, то просто на группу зевак. Всё-таки здесь было слишком много реликвий, гораздо больше, чем в принципе может вместить помещение такого размера.

И только оказавшись в центральной части нефа, прямо под куполом храма, я начал понимать, куда же нам, собственно нужно идти. От надгробья великого физика нас отделяло не больше трёх десятков шагов. Но я даже отсюда почувствовал, что с ним что-то не так. Хотя и не сразу понял, что именно.

Вроде бы точно такой статуя и должна быть. Мраморный сэр Исаак возлежал на собственном саркофаге в непринуждённой, расслабленной позе, более подходящей изнеженному римскому аристократу, чем серьёзному учёному. И он, казалось, не придумал лучшего применения для своих рукописей, чем соорудить себе из них подушку. Два ангела, стоящих рядом с отдыхающим гением, предлагали ему положить под голову ещё один свиток. А за спинами у всех участников композиции виднелись очертания пирамиды.

Пожалуй, как раз она и вызвала моё беспокойство. Я попытался мысленно сравнить увиденную картину с той, что хранилась где-то в закоулках моей памяти. Да, чего-то в этой пирамиде не хватает. Над головой у Ньютона образовалось свободное пространство, которого не должно быть. Раньше не было.

Я обернулся на своих спутников в поисках поддержки.

- Красиво! - изрёк Марвин.

При желании можно было поспорить с ним, но мне сейчас интересовало совсем другое. И Эллен тут же озвучила причину моего беспокойства:

- А где же шар? - по-детски обиженно спросила она. - Тут должен быть шар.

Точно! Его-то и не хватало в пространстве над головой Ньютона. У настоящего надгробья из пирамиды выступала огромная, диаметром около метра, сфера. То есть, на самом деле это было изображение Земли, Земной шар. Но ведь шар же, а не куб, например. И без него сейчас стало как-то грустно.

Стоп! Как я сказал? У настоящего надгробья?

Движимый смутными подозрениями, я подбежал к статуе и коснулся её рукой. Так я и думал, пластик! Искусная, почти идеальная имитация мрамора, но без привычного ощущения холода, свойственного природному материалу.

Стало быть, кто-то заменил настоящую статую на подделку. Кто - не столько важно. Главное - почему? Уж не потому ли, что раньше нас узнал тайну гробницы Ньютона?

- Сейчас всё выясним, - заявил я гораздо увереннее, чем чувствовал себя на деле. - Марвин, будь другом, приведи сюда смотрителя или ещё кого-нибудь из персонала. Только живого, а не робота.

- Сейчас, - откликнулся он и пропал где-то за колоннами. Прямо как за деревьями.

А я остался с Эллен, всё так же недоумённо разглядывающей статую.

- Куда подевался шар, Грэм? - повторила она, и мне ужасно не понравилось, как это было сказано.

Даже в голосе моей "Медеи", когда она ещё находилась в здравой оперативной памяти, звучало больше жизни. И не знаю, как бы я приводил Эллен в чувство, если бы Марвин не вернулся на удивление быстро. Как ему удалось найти дорогу в этом готическом лесу? Ах, да! Кому ж ещё, как ни ему. Инстинкты никогда не подводят.

А шедший следом за ним мужчина в бело-голубом, цветов графа Челси, форменном комбинезоне двигался ещё уверенней. Знакомой, тысячи раз пройденной дорогой, всё равно как если бы мне нужно было из гидропонного отсека корабля пройти в бассейн. Разумеется, служитель музея не глазел по сторонам, а внимательно изучал нас с Эллен, пытаясь определить, зачем он так срочно понадобился.

- Генри Джонс, доктор археологии, - представился он, широко, но немного настороженно улыбаясь. - Чем могу быть полезен?

- Альфред Саймон, турист, - в тон ему ответил я. - Хотелось бы задать вам несколько вопросов, доктор Джонс.

- Слушаю вас.

Нет, на злоумышленника он не походил. Скорее уж, сам ожидал от нас каких-то неприятностей. Ноги расставлены широко, но носки развёрнуты внутрь. Руки скрещены на груди. Во времена моей юности было принято по таким деталям судить о намерениях человека. На мой взгляд, полная чушь, но действительно складывалось впечатление, будто бы он принял защитную стойку. А может быть, во всём виновато его мощное, мускулистое, отнюдь не докторское телосложение. Я уже не говорю про массивный подбородок и чуть примятый боксёрский нос. Интересно, это природный дефект, по каким-то причинам вовремя не устранённый, или продуманная, специально сконструированная биоскульптурами особенность лица?

Но спросил я его, разумеется, о другом.

- Скажите, доктор Джонс, а почему надгробье сэра Исаака Ньютона изготовлено не из мрамора?

- А почему вас это так волнует, мистер Саймон? - он мгновенно перешёл в контратаку. - Вы, случайно, не из Лиги защиты исторических памятников? Или, может быть, вы родственник покойника? Но, насколько мне известно, ни одного потомка Ньютона среди жителей Земли не зарегистрировано.

- О нет, доктор Джонс, - решил отшутиться я. - Мы вовсе не такие злодеи, как вы подумали, а всего лишь простые добропорядочные кладоискатели.

Кажется, шутка вышла не слишком удачной. Несмотря на все усилия, археолог не смог удержать улыбку на своём широком лице.

- Напрасно вы смеётесь, мистер Саймон! - укорил меня он. - Знали бы вы, как досаждают нам эти любители старины! Месяца не проходит, чтобы в окрестностях аббатства не отловили пару-другую гробокопателей. И никакая охрана их не пугает. Отключают системы видеонаблюдения, приводят в негодность роботов.

Он развёл руками, демонстрируя неспособность справиться с нарушителями. И видно было, что это обстоятельство действительно его огорчает.

- Сочувствую вам, доктор Джонс, - искренне сказал я. - Но вы так и не ответили на мой вопрос. Почему у вас статуя Ньютона не мраморная, как сообщается во всех справочниках, а пластиковая?

- Спроси его про шар, Грэм! - неожиданно вступила в разговор Эллен.

Похоже, её зациклило на этой мысли. Могла бы хотя бы моё настоящее имя не называть! Остаётся лишь надеяться, что учёный по рассеянности и увлечённости собственными мыслями не обратит на это внимания.

- Помолчи, пожалуйста! - вынужденно повысил голос я. - Дай мне спокойно поговорить с доктором Джонсом. Марвин, - слава богу, хоть он своё имя не менял. - Уведи её куда-нибудь!

Вот за что мне в последнее время нравится этот парень - за умение не задавать лишних вопросов. Через минуту Марвин и мисс Брукс уже прогуливались где-то во внутреннем дворе аббатства, а мы с доктором продолжали беседу. И мало-помалу он разговорился, перестав отвечать вопросом на вопрос.

- Приятно встретить такого внимательного и знающего туриста, как вы, мистер Саймон, - признался археолог. - Подавляющее большинство посетителей в пол-уха выслушают объяснения робота-эккурсовода, сголографируются на память и спешат к следующей достопримечательности. За те двести лет, что я здесь работаю, вы первый заметили подмену. - Он усмехнулся и поспешно добавил. - Только не хочу, чтобы вы подумали о нас плохо. Эта мера была вынужденной. Видите ли, ни одно здание не сможет простоять столько тысячелетий. Тем более, в лондонском климате. И в какой-то момент мы поняли, что ещё один косметический ремонт только ухудшит положение. И на месте древнего собора возвели новый, из современных материалов, но как две капли воды похожий на оригинал.

- Значит, всё это, - я указал рукой на стены храма, - просто копия.

- Увы, да, - виновато улыбнулся он. - Но поймите меня правильно, его светлость граф Гилберт бережно заботится о культурном наследии. В его владениях исторические памятники содержатся в гораздо лучшем состоянии, чем у соседей. Например, верхнюю часть Тауэрского моста давно уже заменяет голографическое изображение, от Хэмптон-Кортского дворца остался один фасад, а стадиона Уэмбли вообще больше нет. И никого это не тревожит, вот что печально. А граф Челси, наоборот, недавно отреставрировал колонну адмирала Нельсона по всей её высоте.

- Да, я вас понимаю, доктор Джонс, - с максимально возможной вежливостью перебил его я. - Но вот вы упомянули про кладоискателей. Они, что же, не догадываются о том, что ищут среди декораций.

- Что вы, мистер Саймон, - небрежно махнул рукой археолог. - Эти бедняги даже не знают, что клад давно найден. Собственно, за счёт этих средств и проводилась реконструкция аббатства.

За спиной у меня раздался сдавленный вскрик. Я обернулся, заодно пряча от учёного собственное замешательство. И увидел Эллен, испуганно прикрывшую рот рукой. Видимо, она успела успокоиться и вернуться в храм, но лишь затем, чтобы услышать ещё одну обескураживающую новость.

- Найден? - переспросил я, выгадывая время, чтобы восстановить учтиво-безразличное выражение лица. - И что же это за клад, если не секрет?

Неожиданно для себя самого я понял, что на самом деле давно уже включился в поиски Золотого Шара и теперь огорчился, если и меньше, чем Эллен, то не намного. Неужели нас всё-таки опередили? Неужели я напрасно пролетел пол-Галактики, а бесценная находка досталась какому-то везунчику, ничем не заслужившему такое счастье? И не он ли, случайно, стоит сейчас передо мной?

Руки мои непроизвольно сжались в кулаки.

- Как, мистер Саймон, вам действительно не известно, что обычно ищут в Вест-Минстерском аббатстве? - удивлённо воскликнул Джонс. - Ну, знаете ли, вы меня разочаровали. Разумеется, клад аббата Уэнлоха! - И археолог не смог отказать себе в удовольствии рассказать эту увлекательную, с его точки зрения, историю. - Дело в том, что в средние века в одном из подземелий аббатства помещалась сокровищница британских королей. Считалось, что это самое надёжное место для хранения королевской казны и драгоценностей. Но однажды некий аббат Уэнлох разыскал в архивах древний свиток с планом подземного хода, ведущего в сокровищницу...

Весёленькая история, между прочим. На сорок восемь монахов, свято веривших, что бог велел делиться даже королям, нашёлся лишь один, посчитавший, что воровать нехорошо. Но и того братья сильно невзлюбили за такое явное проявление гордыни. И по вполне понятным причинам решили отправить на перевоспитание к праотцам. Что характерно, даже когда заговор был раскрыт, казнили только сообщника монахов, некоего купца Поуделикота, сбывавшего краденое, а сами воры и убийцы в сутанах отделались пожизненным заключением. А самое удивительное, что королевская сокровищница в течение ещё шестидесяти лет продолжала храниться в аббатстве. Воистину, чудны и непостижимы дела твои, господи!

Однако у нас, у всех троих, рассказ археолога вызвал только вздох облегчения. Это всё дела давно минувших дней, интересные лишь в плане расширения кругозора. Гораздо важнее, что нашли совсем не тот клад. А про Золотой Шар здесь, по-видимому, никому и ничего не известно. Впрочем, хорошего всё равно мало, ведь мы не только не продвинулись в своих поисках, а наоборот, зашли в тупик. Шара-то действительно нет.

- Простите, доктор, - я продолжал изображать дотошного туриста. - Но в путеводителе сказано, что из пирамиды за спиной у Ньютона должна выступать гигантская сфера. Почему же её нет в новом варианте?

Доктор Джонс укоризненно посмотрел на меня.

- Вот и вы о том же, мистер Саймон! - вздохнул он. - Никого не интересует, что в действительности изображено на надгробии. О том, что это не просто сфера, а Земной шар, все и думать забыли, зато по формальным признакам готовы делать далеко идущие выводы. До абсурда доходит. И мы вынуждены этому абсурду потакать. С недавних пор в прессе стали появляться сообщения о том, что этот шар символизирует принадлежность Ньютона к печально известному братству шаромыжников. Якобы сэр Исаак долгое время являлся великим магистром этого ордена. И на учёном совете графства было принято решение убрать шар с надгробья, чтобы не давать новых поводов для сплетен. - Он виновато развёл руками, показывая, что не в его силах изменить мир. - И это далеко не первый случай спекуляций вокруг имён выдающихся деятелей прошлого. Достаточно вспомнить скандал...

- Огромное вам спасибо, доктор Джонс, - опять оборвал я его монолог. - А что случалось со старым, настоящим надгробьем?

Учёный запнулся на полуслове, упустил собственную мысль и никак не мог поймать мою.

- Может быть, вы отправили скульптуру в какой-нибудь музей? - подсказал я.

- Э-э... нет, мистер Саймон, - наконец, отозвался археолог. - Видите ли, там нечего уже было передавать. Практически все статуи рассыпались при демонтаже.

- И что, совсем ничего от них не осталось?

- Да откуда я знаю?! - поморщился Джонс. - Можете навести справки на заводе по переработке отходов в Фулхэме. Мы весь мусор отвозили туда. Но я бы посоветовал вам, господа, заняться настоящими раскопками. - Тут он снова оживился. - Я недавно прикупил небольшой участок земли под Эдинбургом. И на этом участке расположена старинная часовня Рослин. Вот уж в ней-то всё подлинное, даю слово учёного. Раз в три года я уезжаю туда на несколько месяцев, исследую подземелья часовни и провожу раскопки в её окрестностях. Как раз через две недели у меня начнётся отпуск. Приглашаю вас отправиться со мной, мистер Саймон. И всю вашу компанию. Не пожалеете. А в случае удачи вы можете ещё и прославить свои имена.

- А что вы там разыскиваете, доктор Джонс?

- Как это, "что"? Грааль, конечно!

На этот раз учёный даже забыл удивиться моему невежеству. И уже готовился рассказать мне заодно и об этой реликвии, но такое времяпрепровождение не входило в мои планы. Я ещё раз оглянулся на Эллен, чьё состояние, в особенности, столь долгое молчание, начинало меня тревожить. Та мисс Брукс, которую я знал, уже давно начала бы действовать, строила бы новые планы или, на худой конец, ругалась бы последними словами. Но молчаливое созерцание - это явно не её стиль.

- Спасибо, доктор Джонс, но Грааль нас не интересует, - сказал я несколько жёстче, чем заслуживал наш научный консультант. - Мы очень вам благодарны за разъяснения, но теперь нам пора.

- Ну, как знаете, - не слишком расстроился археолог. - Если передумаете, ваш друг знает, где меня найти. Или лучше возьмите мою визитку.

Он порылся в карманах комбинезона, вытащил пачку пластиковых карточек бело-голубой расцветки, повертел в руках, положил обратно, снова обшарил карманы и, наконец, извлёк ещё один, совсем белый кусочек пластика и протянул мне.

- Те были служебные, - объяснил доктор свои манипуляции. - А это личная, со всеми реквизитами, включая точный адрес Рослина. С её помощью вам будет проще со мной связаться.

Откровенно говоря, его визитка мне в ближайшие двести-триста лет вряд ли понадобиться, но как-то неудобно было обижать приветливого и доброжелательного учёного, и я со словами благодарности положил карточку в нагрудный карман. А за это время наш консультант уже успел раствориться во мраке.

- Приятно было познакомиться. И удачи вам в ваших поисках, что бы вы там ни искали, - донёсся из глубины храма его жизнерадостный голос.

- И вам удачи, - крикнул я в темноту, и повернулся к своим подозрительно тихим спутникам. - Пойдёмте, ребята, здесь нам делать больше нечего.

Мы сидели в баре "Рокуэлл Салун" и уныло смотрели в окно на светящиеся фонтаны Трафальгарской площади. Эллен курила сигарету за сигаретой, я медленно, но регулярно потягивал виски, даже приверженец здорового образа жизни мистер Шэррик заказал вторую пинту "Гиннеса". Последнюю реплику "Да-а" Марвин произнёс, наверное, уже с полчаса назад. Настроение стремительно опускалось ниже нулевой отметки, хотя я не очень понимал, с какой стати неудача Эллен так сильно меня расстраивает.

Наверное, если бы шар каменного Нвуты оказался обыкновенным куском мрамора, мы бы не чувствовали себя обманутыми. Да, он не исполнил бы наши заветные желания, но не знаю, как остальные, а я не сильно на это и надеялся. Просто хотелось довести до конца дело, в которое я оказался втянут насильно и которым затем почти против воли увлекся. А сейчас меня не оставляло ощущение, будто бы нас обокрали.

По-видимому, с Эллен творилось то же самое.

- Нет, но как же так, Грэм? - жалобно спросила она у моего отражения в окне. - Я ведь была абсолютно уверена, что правильно поняла пророчество. Да и как его можно понять иначе? Когда я услышала священный текст Мшики, у меня даже сомнений не возникло, что это именно то, что я искала. Не простой шар, а как-то связанный с именем Ньютона, которое тоже присутствовало в моём видении. Ведь всё же сходится, правда?

Что я мог ей ответить? Что никогда не понимал её слепой веры в пророчество? Что и находку книги пророка на дикой Кассилии до сих пор считаю счастливой случайностью и невероятным везением, а её вещий сон здесь совершенно ни при чём? А уж Ньютон к шару и вовсе притянут за уши. Разве он имел дело с шарами? Да вроде бы нет. А чем он вообще знаменит? Ах, да, законы Ньютона - первый, второй, кажется, ещё и третий. Сила действия, сила противодействия, ускорение. Ну, так ведь это не только про шары, законам механики подчиняются любые тела.

Что я ещё про него помню? Ах, да, яблоко, которое, согласно легенде, упало ему на голову и помогло открыть закон всемирного тяготения. Вот если бы мы искали какое-нибудь мистическое яблоко, тогда его связь с именем Ньютона не казалась бы случайной. И в подсказке нашего приятеля Мшики что-то про плод говорилось. Хотя это ведь тоже дело случая, что яблоко свалилось именно на гениальную голову сэра Иссака, а не на чью-нибудь другую. Или вообще на землю.

Кстати, там, на надгробье действительно должна быть Земля, Земной шар. Точнее, её уменьшенная модель, глобус. А глобус - это...

- Послушай, Эллен! - я тряхнул её за рукав так, что она чуть не выронила сигарету. - А знаешь, как звучит шар на латыни?

- Да иди ты к чёрту со своей латынью!

Она вырвалась и снова уставилась в окно.

Красивой женщине прощается многое. Кое-кто считает, что ей можно простить любое прегрешение. И я готов согласиться с этим, но с одной оговоркой - всё, кроме пренебрежительного отношения к латыни.

- Во-первых, она не моя, - я осторожно, но требовательно развернул её в исходное положение. - Это общечеловеческое достояние. На латыни говорили величайшие мыслители древности, и твой Ньютон, кстати, тоже её немного понимал. А во-вторых, если ты больше не нуждаешься в моей помощи, то я, пожалуй, в самом деле, пойду. Прослежу, как там мою "Медею" в порядок приводят.

Угроза подействовала. Эллен сосредоточенно затушила окурок, изучила дно своей рюмки и, наконец, всё-таки признала, что была неправа. Во всяком случае, я так понял её следующую фразу:

- Извини, Грэм, как-то я совсем раскисла. Так что там что означает на латыни?

Я человек отходчивый, мне достаточно и такой неуклюжей формы извинения.

- Я хотел сказать, что если слово "шар" перевести на латынь, то получится "глобус".

- В самом деле? И ты так долго это скрывал?

М-да, то ли я недостаточно чётко изложил свою идею, то ли выбрал не для этого не самое подходящее время и не самого благодарного слушателя. Короче говоря, я ожидал несколько иной реакции. Ладно, придётся повторить, с подробностями и промежуточными выводами.

- Понимаешь, Эллен, - начал я, стараясь не замечать скептического выражения на её лице. - Мы допустили одну серьёзную ошибку - решили, что текст выведет нас прямо к шару. Мы воспринимали его слова буквально: найди шар у могилы. Но ведь священные книги нельзя так читать. Там повсюду аллегории, притчи, иносказания.

- Да, Грэм, я это заметила, - всё так же иронично сказала она. - Особенно, в переводе на язык Фасимбы и Мшики.

- Разумеется, - согласился я. - Но мне кажется, что она и в оригинале была столь же туманной. Тогда, может быть, и пророчество не следует расшифровывать настолько прямолинейно. Ведь в том самом стишке из фрагмента Мшики, который призывал найти шар у могилы, прямо так и сказано: "это подсказка". То есть, этот шар всего лишь подскажет нам, где искать настоящий. Понятно?

- Пока нет, - призналась Эллен, переглянувшись с Марвином.

- А мне, кажется, понятно. Весь этот стишок представляет собой ребус. И каждое слово в нём одновременно является и загадкой и подсказкой. "Воина" помог расшифровать сам пророк, потому что герои с этим стишком пришли именно к могиле Ньютона. Стало быть, он и есть воин.

- А разве он был военным? - неожиданно включился в разговор Марвин.

- Точно не помню, но в рыцари его посвящали. Значит, можно сказать, что был. Пойдём дальше. А кто такой этот Птинфа? Судя по всему, довольно влиятельное лицо, раз уж это он рассердился на сэра Ньютона, а не наоборот. Может быть, особа королевских кровей. Или даже папа римский. Там ведь ещё и про отца говорится. А папу ещё часто именовали понтификом. Чем вам не Птинфа?

Возражений не последовало, и я приступил к изложению главной части своей гипотезы.

- Получается цепочка: Лондон - аббатство - Ньютон - понтифик - Рим. А в древнем Риме говорили на латинском языке. И этим же языком ещё долго пользовались учёные разных стран, и Ньютон в том числе. Скорее всего, он и шар бы именовал по латыни - глобус.

Я победоносно посмотрел на Эллен. И возможно, мне просто очень хотелось этого, но в глазах её засветился слабый огонёк интереса.

- Ну, допустим, ты прав, Грэм. И что твоя правота нам даёт?

Чёрт возьми, как так получилось, что это я её уговариваю не отступать от её же планов? Ведь я и сам не слишком верю в то, что говорю. Наверное, мне просто больно видеть Эллен такой подавленной. Лучше уж слабая надежда, основанная на сомнительной догадке, чем совсем никакой.

- Она даёт нам возможность продолжить поиски! - бодро ответил я. Мои сомнения пусть останутся при мне, а энтузиазм должен перейти к другим. Я уж как-нибудь и без него проживу. - Вспомни, ведь у нас есть фрагмент текста, в котором упоминается глобус. Точнее, "хлоба", но это, скорее всего, одно и то же. И про "Расу" там же сказано. Так, может быть, и настоящий шар нужно искать по этому отрывку?

- Короче, Грэм, ты знаешь, где он?

Теперь Эллен уже не нужно было разворачивать лицом к себе. Наоборот, стоило позаботиться о безопасном расстоянии между нами. Иначе она, того и гляди, зубами вырвет из меня тайну.

- Знаю, конечно, - я поднялся с места, подошёл к дальнему краю стола, где находилась кнопка вызова робота-официанта и заказал себе ещё порцию виски. И только оттуда сообщил точный адрес. - В церкви, которую наши кассильские друзья называют Синса-Пи.

- А где находится эта церковь?

Марвин тоже подался корпусом вперёд, словно собираясь прямо сейчас ринуться на поиски.

- А вот это нам, дорогие мои, ещё предстоит выяснить, - не без некоторого мстительного удовольствия ответил я. - Достатвай-ка свой блокнот, Эллен! Посмотрим, нет ли подсказок и в том фрагменте.

Двухминутный поток ругани не произвёл на меня впечатления, поскольку был заранее спрогнозирован. Как и последующий переход к деловому обсуждению. И даже то, что нам не удастся с ходу решить эту задачу, не сильно меня удивило. Хотя и расстроило. Не только сама Синса-Пи, но и соседствующие с ней Раса, Ринви и Ариша, так и остались для нас непонятными, бессмысленными сочетаниями звуков. Каменный столб и жёлтую полосу тоже трудно назвать запоминающимися ориентирами. Единственная зацепка - странная фраза про "никакую дорогу", которая при этом ещё и оказывается главной. Я смутно чувствовал, что именно здесь кроется ключ к разгадке, и несколько раз в задумчивости повторил: "Дорога... дорога... дорога...". Наверное, повторял бы и дальше, если бы мне не помешал истошный крик Эллен.

- Рим! Это же проще простого - дороги ведут в Рим! - она подбежала ко мне и основательно встряхнула меня за плечи. - Ты же сам говорил про подсказки, про то, что все слова здесь как-то связаны. Вот тебе и подсказка: папа римский - Рим.

Когда твоя голова болтается из стороны в сторону, как маятник старинных часов, сосредоточиться очень трудно. И я никак не мог решить, нравится мне идея Эллен, или нет. А она не желала меня отпускать, пока я не признаю, что это и есть правильное решение. Сдались мы практически одновременно. В самом деле, почему бы и не Рим? Да, лично я ожидал не столь очевидного ответа, но это уже мои трудности. Возможно, мне просто не хочется признавать, что она первой разгадала головоломку. Но само решение ни в чём не виновато. Рим действительно был когда-то центром цивилизации, и через него проходили все главные дороги. И в прямом смысле, и во всяческих переносных, вроде столбовой дороги истории человечества. А раз так...

- Эллен, я, кажется, знаю, что это за Синса-Пи, - сказал я, одновременно проверяя, не пострадала ли от недавних потрясений моя шея. - Это базилика ди Сан-Пьетро, собор Святого Петра.

Она опять прянула ноздрями, словно принюхиваясь к добыче.

- А жёлтая полоса и каменный столб там есть?

- Не знаю. - Мне не хотелось снова попадать впросак, как с шаром на могиле Ньютона. - Давай посмотрим в планетарной сети.

Кажется, Эллен тоже подумала о нашей сегодняшней неудаче, но сделала совсем другие выводы.

- На месте посмотрим! Всё равно в справочниках может быть написано одно, а на деле окажется совсем другое, - решительно заявила она. - Собирайтесь, ребята, мы прямо сейчас отправляемся в Рим.

А вот это вряд ли. Я ведь только что заказал себе ещё стаканчик "Белл'с". Очень давно не приходилось мне сиживать в лондонских барах, и неизвестно, когда занесёт сюда снова. Не стоит портить прекрасный вечер. Ещё совсем недавно, он не был таким прекрасным. Все надежды Эллен рухнули вместе с рассыпавшимся в прах надгробьем великого английского физика. И мы здесь заливали спиртным своё разочарование. Но теперь-то у нас снова есть цель, и можно насладиться парой глотков старого доброго виски, какой просто преступно пить второпях.

Собственно, торопиться ещё и глупо. Сейчас, если верить часам, вмонтированным рядом с кнопкой вызова, без четверти двенадцать. Если немедленно отправиться на вокзал, добраться до Гетвикского терминала, сразу сесть там на римский флайер-экспресс, то часа через три мы будем на месте. И что делать в Вечном городе в три часа ночи? Даже не в три, а в два, потому что Лондон и Рим находятся в разных часовых поясах. Рим - на двенадцатом градусе восточной долготы, а Лондон - на нулевом меридиане.

Нулевой... ноль... ничто... никакой...

Я забыл сглотнуть и едва не захлебнулся своим любимым виски. Никакая дорога - это же нулевая долгота! Гринвичский меридиан. Или, по-кассильски, Ринви. Если бы не Эллен с её Римом, я бы давно уже догадался. И теперь остаётся только понять, где раньше, до Гринвича, находилась главная никакая дорога - нулевой, начальный меридиан.

Я развернулся и решительно двинулся к стойке бармена.

- Грэм, выход с другой стороны, - подсказала Эллен, не то чтобы терпеливо, но всё-таки молча дожидавшаяся, когда я расправлюсь со своим стаканом. - Или тебе надо...

- Надо, Эллен, - сознался я. - Нам всем надо ещё немного здесь задержаться, кое-что посмотреть в сети. И возможно, мы отправимся совсем не туда, куда собирались.

В Париж мы вылетели только утром.

Почему в Париж, а не в Рим? По той же самой причине, которая задержала нас в Лондоне до рассвета. Я искал информацию о нулевом меридиане. То есть, информация-то нашлась сразу, но настолько обширная и противоречивая, что разбираться пришлось долго.

Оказывается, в древности какого-то одного общепринятого нулевого меридиана не было. В каждой стране, чуть ли не каждый астроном определял его по-своему. Эратосфен отсчитывал долготу от Геркулесовых столбов, Птолемей - от Александрии Египетской, Коперник - от городка Фрауэнбург, в котором сам же учёный и проживал. А в середине семнадцатого века докосмической эры почти одновременно построили две крупнейшие по тем временам обсерватории. Французы - в Париже, англичане - в Гринвиче. Само собой, их местоположение в каждой из стран признали единственно правильной нулевой долготой. Правда, испанцы ещё долго ориентировались по городу Кадису, немцы - по Берлину, русские - по Пулковской обсерватории, но на роль мирового эталона претендовали только Париж и Лондон. И только через двести лет победа англичан была официально признана всеми странами.

Но если учесть, что Парижскую обсерваторию всё же основали на восемь лет раньше Гринвичской, то можно сказать, что по столице Франции проходит более древний нулевой меридиан, иногда называемый также линией Розы. И что особенно важно, в некоторых местах он даже отмечен прямо на мостовой. Его же фиксирует и медная полоска, проходящая по полу церкви Сан-Сюльпис.

Попалась, голубушка! Я всё-таки нашёл тебя, таинственная Синса-Пи! И теперь уже никаких сомнений в правильности расшифровки. Сходится все - и полоса Раса, и Ринви, и Ариша. Полный набор.

Эллен не дала мне толком порадоваться, а сразу же потащила нас с Марвином на вокзал. Да мы в общем-то и не сопротивлялись. Гордый своей удачей, я даже не удосужился узнать, в каком состоянии находится церковь сейчас. Только в салоне флайера от скуки вызвал на компьютере справку о Париже. Но и после её прочтения не испытал никакого беспокойства.

Да, за время моего отсутствия на Земле произошли кое-какие изменения. В частности, триста лет назад финансовая корпорация "Тейт и партнёры" выкупила у прежних владельцев весь центр города и устроила здесь огромный развлекательно-туристический парк "Дюма-лэнд". Ну, и что здесь ужасного?

Какой-нибудь доктор Джонс, разумеется, предложил бы оборудовать на этом месте комплексный историко-археологический центр и со своей, учёной точки зрения был бы абсолютно прав. Лучшего места для выкапывания из земли древних осколков битой посуды вперемешку с малыми и большими берцовыми костями и представить себе трудно. Но не менее трудно допустить, что бизнесмен будет мыслить теми же категориями, что и учёный. Если десятки тысяч туристов со всей Солнечной системы слетаются сюда в надежде хорошенько отдохнуть и набраться новых впечатлений, нужно сделать всё возможное и невозможное, чтобы они получили незабываемое удовольствие и лет через десять вернулись за новой порцией, прихватив с собой родных, друзей, знакомых. А заодно и толстые-претолстые кошельки, чтобы теперь всё-таки попробовать то, что в прошлый раз оказалось не по карману. И чем богаче выбор развлечений, тем больше шансов, что посетитель найдёт что-нибудь своё, к чему предрасположена его душа.

Вот и замечательно. Стало быть, все в этом "Дюма-лэнде" будут чем-нибудь да увлечены, а человек, занятый интересным делом, не станет приглядываться к тому, что творят окружающие. А нам сейчас только это и требуется.

Так-то оно так, но я не принял в расчёт то обстоятельство, что крупные фирмы предпочитают массовое, серийное производство и конвейерный метод. И работа с клиентом здесь сводится к тому, чтобы заставить каждого купить то же, что покупают все.

Едва мы выбрались из флайера на воздушном вокзале Монпарнас, как со всех сторон к нам сбежались роботы - продавцы билетов. Надо признать, что конструкция у них оказалась очень функциональной. Роботы снабжены гусеничной ходовой частью, чтобы настигнуть клиента в самых труднодоступных местах, парой телескопических манипуляторов, чтобы схватить беднягу за рукав и не дать вырваться не обилеченным, акустической системой, чтобы надоедать всем рекламой, и информационным дисплеем для тех мудрых людей, которое уже поняли, что им никак не удастся избежать удовольствия, то есть, посещения развлекательного центра.

Впрочем, мы-то как раз никуда убегать не собирались, наоборот, хотели как можно скорее покончить с формальностями, и я позволил механическому зазывале показать свою железную хватку. Довольно быстро согласившись купить дорогущие комплексные билеты, как только поняли, что робот не отвяжется, пока не объяснит все преимущества этой формы оплаты, и проигнорировав призыв зайти в костюмерную, мы поспешили к контольно-пропускному пункту. И вот тут нам уже пришлось задержаться надолго. Робот-охранник, в отличие от кассиров, сконструированный по образу и подобию человека, причём, не просто человека, а борца-тяжеловеса, остановил меня ещё до прохода сквозь арку металлоискателя.

- Прошу вас переодеться, господа, - вежливо, но твёрдо заявил он.

Я бы сказал, с металлическими нотками в голосе, но, если разобраться, какими ещё они могут быть у робота?

- Видите ли, мы очень спешим, - начал объяснять я. - Последний день на Земле, а тут ещё столько всего интересного!

- В современной одежде появляться на территории парка категорически запрещено, - ответил робот.

Спор с машиной представлялся абсолютно бесперспективным, и я потребовал вызвать администратора. Тот появился на удивление быстро, но ещё больше удивил своим нарядом. В ботфортах, широкополой шляпе, и красном плаще он в точности походил на гвардейцев кардинала Ришелье из многочисленных экранизаций романа Дюма.

Я вынужден был ответить на его расшаркивания почти таким же глубоким поклоном. С одним лишь утешением - снимать при этом шляпу мне не пришлось. Но затем администратор снова перехватил инициативу.

- Сожалею, господа, но охранник поступил абсолютно правильно, - с лёгким грассированием произнёс он. - Компания "Тейт и партнёры" стремится к максимальной исторической достоверности своих аттракционов, и любые личные вещи, за исключением, естественно, нижнего белья, посетители оставляют в гардеробной или камере хранения.

- Но если нам не нужна эта достоверность? - попыталась помочь мне Эллен.

- У нас в парке единые правила для всех посетителей, - металл в голосе администратора оказался практически такой же чистоты, как и у робота. - Мы не имеем права предоставить кому-то больше льгот, чем остальным. Прошу вас, господа, пройдите в примерочную!

Мы с боями отступали всё дальше и дальше и, в конце концов, зажатые в угол гардеробной, согласились, чтобы он сам выбрал для нас костюмы.

- В каких программах вы собираетесь участвовать? - уточнил он.

- А разве это так важно? - проворчала в ответ Эллен.

- Конечно, важно, - администратор, казалось, только и ждал возможности подробно рассказать о своей работе. - Согласитесь, на бал в Лувре следует одеться несколько иначе, чем для баррикадных боёв у кладбища Пер-Лашез. И компания предоставит вам подходящий костюм для любого исторического эпизода, входящего в программу - взятия Бастилии или осады Ла-Рошели, коронации Хлодвига или заседания Конвента, сожжения на костре магистра де Моле и гильотинирования Марии-Антуанетты.

- Простите, а казни у вас тоже исторически достоверны? - не удержался я от ехидного вопроса. - Надеюсь, в роли жертвы не используются живые люди?

Гвардеец кардинала обиделся.

- Зачем вы так, мистер...

- Саймон.

- Фирма "Тейт и партнёры" работает честно, мистер Саймон, - гордо заявил он. - Только живые люди. Мы никогда не предложили бы клиентам некачественную услугу. И раз уж, допустим, леди Винтер должны по сценарию отрубить голову, то обязательно отрубят. Если только кто-то из посетителей парка не вырвет её из рук палача. Кстати, довольно часто так и происходит. На прошлой неделе, например, спасли от виселицы Эсмеральду, а месяц назад отбили у англичан Жанну д'Арк.

- А если бы не отбили? - спросил я уже без всякого ехидства.

- Тогда бы всё происходило по сценарию, - уклончиво ответил администратор.

- А кто же изображает Жанну? - поинтересовался Марвин.

- Как правило, доброволец из числа работников фирмы. И желающих более чем достаточно. Во-первых, такая работа очень хорошо оплачивается. А во-вторых, это самый надёжный способ сделать карьеру. Я сам когда-то начинал с Робеспьера, и за двадцать пять лет восемь раз оказывался на гильотине.

- Но как же вы... Ведь это же...

У Марвина не хватило слов, чтобы выразить своё потрясение. Впрочем, не уверен, что у меня получилось бы лучше.

- Да, это неприятно, - простодушно признался экс-Робеспьер. - Но перед казнью жертве дают сильный транквилизатор, и болевой шок почти не чувствуется. А дальше главное сразу унести казнённого в техническое помещение, где уже наготове стоит воскреситель. И дней через десять даже шов становится практически незаметным. А вот сожжение на костре даётся тяжелее. Там приходится долго восстанавливаться, за несколько сеансов.

- И что, у вас совсем не бывает несчастных случаев? - недоверчиво хмыкнула Эллен. - Ни за что не поверю.

Администратор помялся, подождал, не сменим ли мы тему разговора, и со вздохом сознался:

- Всякое случается. Иногда просто не успевают вовремя оказать помощь, иногда происходят сбои в работе аппаратуры. Однажды толпа действительно разорвала на куски Жан-Батиста Гренуя. Что вы хотите - шоу-бизнес.

Он развёл руками, и я понял, что ничего не хочу. Ничего похожего на то, про что мне сейчас рассказывали. Но администратор продолжил:

- Так ведь именно за риск и дают такую надбавку к зарплате. И, в случае чего, семья погибшего получит солидную страховку. А самое главное, клиенты в восторге оттого, что у нас всё натурально. Многие заранее изучают программу, чтобы приехать сюда точно в день казни. Вот только сегодня, к сожалению, не слишком насыщенный событиями день. Кроме расстрела коммунаров ничего интересного вашему вниманию предложить не могу.

Я мысленно поблагодарил руководство фирмы за такой подарок и решил, что обзорную лекцию пора завершить и заняться, наконец, нашими проблемами.

- Ничего, для первого раза нам можно подобрать что-нибудь попроще. Нет ли у вас какой-нибудь тихой, видовой программы? Желательно, в районе Люксембургского сада.

От которого, в свою очередь, рукой подать до церкви Сен-Сюльпис. Я ведь не зря во время полёта рассматривал карту Парижа.

- Тихие программы, конечно, найдутся, - не слишком уверенно ответил администратор. - Только не в Люксембургском саду. Видите ли. Там у нас временно располагается Шервудский лес.

- Шервудский? - переспросил я. - Но ведь он же...

- Да, в Англии, - кажется, он даже немного покраснел, хотя на фоне гвардейского плаща, это и не бросалось в глаза. - Но что поделаешь, клиент желает увидеть Робина Гуда и его лесных братьев. А переговоры с владельцами настоящего Шервудского леса складываются не слишком удачно. Да и цены на землю в Англии выше чуть ли не вдвое. Поэтому пока вольные стрелки скрываются в Люксембургском саду. Но год назад руководству удалось перекупить большой участок Булонского леса, и скоро вольные стрелки переберутся туда. Возможно, там же будет построен замок Камелот, и почти наверняка - деревня Астерикса и Обеликса.

Нет-нет, мы же договорились, что реклама закончена! И спрашивал я на самом деле про Люксембургский сад.

- Простите, но может быть, вы всё-таки присмотрите для нас что-нибудь поблизости?

Администратор задумался, но не стал просить помощи у компьютера. Молодец, это всегда производит благоприятное впечатление на клиента.

- Так ведь в этом районе находится улица Горшечников! - радостно сообщил он через несколько секунд. - Та самая, где д'Артаньян снимал комнату у галантерейщика Бонасье. Конечно же, вы можете поучаствовать в этом сценарии. Хотите, к примеру, устроить засаду в доме галантерейщика? На вас будут прекрасно смотреться красные плащи гвардейцев.

- Помогать кардиналу? Да ни за что! - вдруг возмутился Марвин. Вот уж не думал, что он читал "Трёх мушкетёров".

- Зря вы так, господа, - расстроился администратор. - Почему-то никто не хочет играть на стороне Ришелье. А ведь это был умнейший, образованный человек и выдающийся политик. Но стереотипы сломать невозможно. Посетители с радостью идут в тамплиеры и гугеноты, якобинцы и бонапартисты, а гвардейцев кардинала обычно приходится изображать работникам парка. В конце концов, красные плащи стали нашей рабочей одеждой.

Он картинно одёрнул полу своего плаща.

Да, действительно красивый костюм, но и Марвин прав - от одной мысли, придётся одеть его на себя, становилось как-то неприятно.

- Ну что ж, насильно мил не будешь, - примирился с неизбежностью адвокат кардинала. - В таком случае, мистер Саймон, вы у нас будете галантерейщиком Бонасье.

- Угадал! - хихикнула у меня за спиной Эллен. - Торговец - он и в Париже торговец.

- А вы, мисс - его прелестной супругой.

- Не угадал, - вполголоса отомстил я.

- А вы, мистер, - администратор повернулся к Марвину и замешкался.

- Планше, - подсказал я. - Верный слуга господина д'Артаньяна.

Возражений не последовало, и мы ушли переодеваться. Не могу сказать, что мне мой костюм пришёлся по душе. В лучшем случае - по размеру. Но я искренне надеюсь, что на самом деле мои предки никогда не носили всего этого. Кружевные манжеты на широких с прорезями рукавах, чулки с бантами, громоздкие башмаки с постоянно дребезжащими при ходьбе пряжками. Как в этом скафандре быстро и по возможности незаметно перемещаться по городу - ума не приложу. Единственное, что порадовало - это шляпа с широкими полями. Разглядеть под ней моё лицо будет непросто, а снимать её перед каждым встречным я не собираюсь. Такой вот мы, галантерейщики, неприветливый народ.

Эллен, судя по всему, чувствовала себя ничуть не лучше. Количество нижних юбок в её наряде выходило за границы разумного. Не в любую дверь в таком платье получится зайти. Но она, во всяком случае, и теперь оставалась красавицей. А вот мы с Марвином - клоуны да и только. Впрочем, в толпе арлекинов и паяцев мы вряд ли привлечём к себе внимание. Так что переоделись мы всё-таки не зря. Было бы гораздо хуже, если бы мы появились на маскараде в обычной современной одежде.

- Великолепные костюмы! - похвалил наш, или вернее, свой выбор администратор. - Теперь вы - настоящие парижане времён мушкетёров.

- Спасибо, - скромно потупилась Эллен. - Мы, пожалуй, пойдём.

Да, в самом деле. Мы и так здесь задержались.

- А может, подождёте провожатых?

Этого ещё не хватало! Чем меньше людей нас увидит, тем лучше.

- Благодарю, мы сами отыщем дорогу.

- Ну, в таком случае, хорошего вам отдыха, господа! И богатых впечатлений. Если станет скучно на улице Могильщиков, перебирайтесь к дому де Тревиля на улице Старой Голубятни. Это не далеко, минут десять неспешной ходьбы. И уж там-то всегда что-нибудь да происходит.

А вот такое соседство нам совсем не кстати. Наверняка вокруг будут слоняться группы праздных зевак, только и занятых поисками какого-либо развлечения. Боюсь, нам не избежать вопросов, вроде: "А что это вы тут делаете?"

- Хорошо, будем иметь в виду, - я уже готов был согласиться на всё, лишь бы избавиться от надоедливого консультанта. Но он всё не отставал.

- Да, чуть не забыл. Хоть вы и не собираетесь принимать участие в военных действиях, но можете случайно оказаться поблизости от какой-нибудь схватки. Будьте осторожны, господа! Помните, что у нас всё оружие, кроме огнестрельного - настоящее, действующее. И если кто-то из вас получит ранение, немедленно вызывайте медицинскую бригаду. Вот вам сигнальная кнопка.

И он протянул мне маленькую красную коробочку.

Я опять поблагодарил и после ещё десятка-другого полезных советов, всё же скрылся от любезного администратора за воротами парка. То есть, это он остался за воротами, а мы сами ступили на территорию "Дюма-лэнда".

- Ну, что там?

Эллен попыталась вслед за мной высунуть голову из подвального окна. Но в него и одна голова пролезала с большим трудом.

- Вроде бы все разошлись, - подвёл я итог наблюдениям.

- Так давайте выбираться отсюда! Сколько ещё можно ждать?

И здесь я не мог с ней не согласиться. Этот день получился одним из самых долгих, нелепых и неудачных в моей долгой и... ну, в общем, в моей долгой жизни. И сейчас мы вовсе не изображали из себя "отверженных" Виктора Гюго, а действительно прятались в подвале от служителей парка. Я сам виноват в том, что всё так сложилось.

Впрочем, не везло нам с самого начала. До места мы добрались за каких-то полчаса, притом, что старательно сдерживали шаг и своё нетерпение. Добрались и остановились перед западным фасадом церкви Сен-Сюльпис, возле не работающего Фонтана четырёх епископов, решая, что же делать дальше. С одной стороны, вот она, цель нашего путешествия, а с другой, нечего и думать начинать поиски прямо сейчас. Сама церковь имела заброшенный вид, одна из башен полуразрушена, колонны балюстрады покрыты трещинами, входная дверь вообще отсутствует. Как раз это больше всего и смущало. На площади то и дело появляются компании мушкетёров в голубых плащах, изредка быстрым шагом её пересекают стайки гвардейцев в красном, здесь и там мелькают одежды простых горожан. Любой может заглянуть в церковь в самый неподходящий момент.

И не просто может, а заглядывает. Раз пять, решив, что площадь, наконец-то опустела, мы пытались зайти в церковь, но какой-нибудь зевака неизменно успевал заметить наши передвижения и пристраивался к нам в хвост. И нам приходилось делиться со случайным собеседником впечатлениями, выражать свою разочарованность царящим в церкви запустением, со скучающим видом выходить наружу. Потом ещё пару кварталов продолжать беседу, пока не получится под благовидным предлогом свернуть в противоположную от нового знакомого сторону и возвратиться обратно на площадь. С каждым кругом раздражение из-за бессмысленно потерянного времени всё накапливалось и, в конце концов, вылилось в совершенно идиотскую выходку.

Но сначала нам всё-таки удалось пройти в церковь незамеченными. Около трёх часов пополудни со стороны улицы Старой Голубятни раздались звуки колокола и громкие крики, приглашающие всех господ мушкетёров отобедать в доме мсье де Тревиля. Разумеется, все поспешили на зов, и не только мушкетёры, но и обычные горожане. Окружающие церковь улочки впервые с начала дня по-настоящему обезлюдели. Если не сейчас приступать к поискам, то когда же ещё?

Вот только что здесь можно найти? Внутри церковь имела ещё более заброшенный вид, чем снаружи. Похоже, всё, что могло иметь какую-то практическую ценность, было вывезено отсюда либо во времена сырьевого кризиса, либо чуть позже, в эпоху церковных войн. Ни одной достопримечательности, упомянутой в древних описаниях церкви, обнаружить не удалось. Ни тебе органа над входом, ни красочных витражей на верхнем ярусе, ни статуи Девы Марии, спускающейся с облака, ни фресок кисти Делакруа. Ладно, фрески могли сами собой испортиться от времени, но медную полосу, обозначающую парижский меридиан, точно кто-то выдрал. Осталась только светлый след на каменном полу, тянущийся к высокому мраморному обелиску, спрятавшемуся у северной стены. Хорошо, что хотя бы он сохранился, а то у меня уже появились сомнения, туда ли мы вообще попали. Как ни странно, медный шар на вершине столба тоже остался неповреждённым. Не дотянулись, что ли? Ну, так и мы вряд ли дотянемся. Высоковато. И опыт бывалого искателя сокровищ подсказывал мне, что это вовсе не тот шар, который мы ищем.

- Чего стоим-то? - несколько грубовато окликнула меня Эллен. - Давай искать!

Да я бы с радостью, но где?

Эта мысль не нуждалась в повторении вслух. Она и так была написана на лице каждого из нас.

- У тебя есть какие-то идеи? - поинтересовался я.

- А ты думаешь, что если ещё немного постоять, как этот столб, то идеи сами появятся?

Вообще-то она права. Дорогу осилит идущий, а клад найдёт ищущий.

- Во фрагменте Чаки говорилось про какой-то камень, спрятанный под полосой Раса. Полагаю, что и шар следует искать где-то внизу, под землёй.

- Ты не полагай, а ищи, - прикрикнула Эллен уже веселее. - Марвин, а ты о чём задумался? Включайся!

Возле входа валялись какие-то железные прутья, по-видимому, когда-то служившие оградой церкви. Мы подхватили их и за короткое время обстучали почти все каменные плиты, покрывающие пол церкви. Кое-где звук получался пустым, гулким, но подцепить плиты с помощью таких примитивных рычагов представлялось делом безнадёжным.

- Нет, так у нас ничего не получится, - сказал я и вздохнул, сдув пыль с ребра мраморного обелиска.

И тут...

Тут я чихнул. Громко и троекратно. И с каждым разом всё громче. Гулкое эхо разнеслось под сводами церкви. И не успело оно утихнуть, как послышались новые голоса.

- Милостивые государи, что это вы здесь делаете?

Четвёрка мужчин в красных плащах появилась в дверях церкви. Гвардейцы кардинала! Тьфу ты, что это я говорю? Работника парка.

- Зашли полюбоваться на старинный храм, милостивый государь, - в тон вопрошавшему ответил я.

- Да? - ехидно скривил губы старший из четвёрки. - А мне кажется, вы не только любуетесь. Я слышал какие-то звуки, напоминающие удары металлическим предметом по камню. Уж не намереваетесь ли вы разрушить церковь?

- По-вашему, она ещё недостаточно разрушена?

Я понемногу начал горячиться. Надо же, как не везёт! Потеряли столько времени, ничего не нашли, а под конец ещё и нарвались на представителей администрации

- Если вы чем-то недовольны, милостивый государь, - нахмурился старший, - можете написать жалобу дирекции. Но это ещё не повод, чтобы так грубо, варварски нарушать правила посещения парка. Мы вынуждены будем принять меры.

Я внимательно пригляделся к говорившему и его спутникам. Крепкие, решительно настроенные ребята. К тому же их четверо, а нас - только трое. И пусть они, в строгом соответствии с регламентом, вооружены только шпагами, у нас самих нет даже этого. Но подчиняться, согласиться на унизительный допрос и, чего доброго, насильственное выдворение с территории парка, как-то очень не хотелось.

- Идите-ка вы своей дорогой, милостивый государь! - рявкнул я больше с отчаяния, чем от злобы. - Это лучшая мера, которую вы можете предпринять.

Четверо гвардейцев переглянулись. Вероятно, им редко приходилось сталкиваться в открытым неповиновением.

- В таком случае, - наконец, решился их главарь, - мы будем вынуждены вас арестовать.

Вдруг у меня за спиной послышался шум. Я обернулся и увидел Марвина, выбирающегося из какой-то ниши в стене церкви. Когда это он туда залез?

- Что здесь происходит, капитан Брингдаун? - в свою очередь спросил Марвин. - Чего от нас хотят эти люди?

Вероятно, из-за шума, им же самим и поднятым, он не слышал начала разговора.

И вот тут бы мне промолчать, или действительно объяснить, в чём дело, но я уже не мог остановиться.

- Эти люди, Марвин, хотят опять посадить тебя в клетку.

Да шутка получилась жестокой и глупой, но я ведь не предполагал, что наш приятель так бурно отреагирует. Оказывается, воспоминания о кассильском плене всё ещё причиняют ему боль. И в одно мгновение симпатяга Марвин снова превратился в жуткое чудовище, наводившее страх на жителе далёкой планеты. Он зарычал и стремительно бросился на предводителя гвардейцев.

Тот не ожидал атаки и успел только заслониться рукой, в которую Марвин тут же вцепился зубами. Несчастный работник парка завопил больше от ужаса, нежели от боли, вырвал руку и бросился наутёк. Его товарищи дружно последовали за ним, столкнувшись в узком дверном проёме. И если бы мы с Эллен не удержали Марвина, одним укушенным дело бы не ограничилось. Но несущееся вслед свирепое рычание ещё долго не позволяло беглецам остановиться и перевести дух. Сомневаюсь, что они решились на этот отчаянный шаг, даже скрывшись за углом соседней улицы.

Но точно так же несомненно и то, что они скоро вернутся. В большем количестве и с лучшим вооружением. И не успокоятся до тех пор, пока не поймают нас. Поэтому мы с Эллен не стали терять время на перепалку, хотя ей, конечно же, многое хотелось мне сказать, и кое-как успокоив Марвина, выскочили из церкви. Правда, особо отдаляться от неё не стали. Расстояние и скорость бега здесь не помогут. Лучше спрятаться в каком-нибудь подвале, чтобы даже тепловые детекторы нас не засекли. А погребов, канализационных люков и прочих подземелий в Париже всегда было в избытке. И вряд ли работники парка догадаются искать нас поблизости от места преступления. Скорее всего, они решат, что мы попытаемся убежать как можно дальше.

Пройдясь по периметру площади, мы без особого труда обнаружили подходящий подвал. С узкими оконцами, позволяющими посмотреть на улицу, но не дающими возможности заглянуть внутрь, и с двумя выходами в разные стороны, но в одинаково скрытые от посторонних глаз внутренние дворы. К моменту появления патрулей, мы уже надёжно спрятались в глубине подземелья.

Флайер с двумя десятками служащих фирмы, облачённых всё в те же красные плащи, но вооружённых современными парализаторами, приземлился прямо на площади. Несколько человек сразу же забежали в церковь, но надолго там не задержались. Ещё трое, судя по всему, руководящий состав, остановились возле фонтана и уставились в экран какого-то прибора. В последнее мгновение я вспомнил про кнопку вызова, которую вручил мне администратор. Что если в неё вмонтирован радиомаяк?

Эх, надо было сразу избавиться от неё, а теперь уже поздно. Но всё же лучше, чем никогда. Я размахнулся, насколько позволял низкий потолок подземелья, я зашвырнул предательскую кнопку на мостовую. К счастью, суетящиеся работники подняли такой шум, что стук от падения никто не расслышал. Зато само устройство засекли быстро. Один из той троицы подбежал к валяющейся посреди площади кнопке, поднял её, повертел в руках и забросил ещё дальше. Но на всякий случай всё же направил сканер на близлежащие дома.

Я быстро упал на пол и шепотом приказал остальным повторить мой маневр. А когда решился снова выглянуть наружу, на площади, кроме уже упомянутой троицы, никого не осталось. Да и те уже не осматривали окрестности, а лишь переговаривались по ручным коммуникаторам со своими подчинёнными. Видимо, наши преследователи решили, что мы случайно уронили кнопку, когда убегали с места событий. Что ж, тем лучше. Уж во всяком случае, переубеждать их я не собираюсь.

Тем не менее, поиски продолжались до позднего вечера, и лишь когда совсем стемнело, работники парка небольшими группами возвратились на площадь, погрузились во флайер и улетели. Мы подождали с четверть часа, за которые по площади успели пройтись две патрульные группы, потом ещё столько после их ухода и всё-таки выбрались из убежища.

На протяжении нашего вынужденного бездействия Эллен успела подробно обсудить моё недостойное поведение и теперь лишь изредка бросала на меня свирепые взгляды. Впрочем, в полутьме выражение её лица разглядеть было проблематично. Кстати, я тоже не терял даром времени, занявшись изготовлением кустарных факелов из подручного материала. Мы, не сговариваясь, решили, что никуда отсюда не уйдём, пока не обыщем всю церковь, и нам бы очень пригодилось хоть какое-то освещение. Пробный факел в подвале горел вполне удовлетворительно, но не долго, из опасения, что он привлечёт внимание патрульных. И теперь, пересекая площадь, мы всё ещё не рисковали зажечь огонь.

Вокруг не было ни души. Лишь четверо каменных епископов терпеливо дожидались, когда из фонтана снова забьют струйки воды. Мы немного постояли рядом с ними, оглядывая окрестности. Нет, вроде бы, всё окончательно успокоилось. Короткий бросок к стене церкви, и вот мы уже вернулись к тому, с чего начали.

- И что будем делать? - снова спросила Эллен.

Я не удостоил её ответом. То есть, решил ничего не говорить, пока не проверю идею, посетившую меня ещё в подвале. Раз всё вокруг разграблено, и нетронутой осталась только верхушка обелиска, значит, её и нужно в первую очередь осмотреть. Тем более что она как-никак имеет форму шара. Если где-то и сохранился тайник, которого не обнаружили наши многочисленные предшественники, то лишь там, куда никто не сумел добраться. Вот и славно. Я буду первым.

Светильники и паникадила, понятное дело, давно уже отсутствовали, но мест, куда можно воткнуть факел, по-прежнему оставалось в избытке.

- Подсади-ка меня, Марвин!

Он послушно подставил руки, я вскарабкался по ним на выступ нижней части обелиска. А вот куда дальше поставить ногу?..

М-да, похоже, первым всё-таки буду не я. Скользкая штучка. Забраться на высоту в три человеческих роста по гладкому гранитному столбу - задачка не для старого кэпа Брингдауна. Есть ребята помоложе. Я спрыгнул вниз, снова взял факел, показал им на вершину обелиска и поинтересовался у Марвина:

- Заберёшься?

- Постараюсь, - неуверенно ответил он.

Правильно делает, что сомневается. Только лезть всё равно придётся, потому что больше некому. Мы поменялись местами, и он начал карабкаться вверх. Три раза соскальзывал, так что приходилось его поддерживать, но снова упрямо лез, пока не зацепился одной рукой за навершие обелиска.

- Держишься? - спросил я, словно не доверял собственным глазам.

- Вроде бы, - пропыхтел он, тоже не очень доверяя своим ощущениям.

- Тогда попробуй повернуть шар.

Свет факела не достигал вершины столба, но и так, по длительному молчанию Марвина, было ясно, что ничего у него не получается.

- А снять? - продолжал инструктаж я.

- Никак.

- Сдвинуть?

- Нет.

- Наклонить? - подсказала Эллен.

Молчание.

- Ну, хоть что-нибудь попытайся с ним сделать! - непонятно на кого злясь, крикнул я.

- Да не выходит у меня ничего! - совсем расстроился Марвин и в сердцах стукнул кулаком по ни в чём не повинному шару.

Послышался негромкий, но отчётливый треск, как будто гранитный столб не выдержал удара и раскололся. Мы с Эллен невольно попятились, а Марвин стал плавно, но стремительно сползать вниз. И вовремя. Через мгновение треск перерос в металлический скрежет, обелиск вздрогнул и пошатнулся. В неровном свете факела мне показалось, что он сейчас рухнет прямо на меня. Я моргнул, может быть, даже зажмурил глаза, а когда снова отрыл, каменный столб уже не падал, а медленно и шумно выдвигался из стены. Прогрохотав примерно на полметра вперёд, он внезапно, со щелчком остановился, открыв узкую нишу в стене, в том месте, которое только что занимал сам.

Мы дружно рванули к ней. Только Марвин чуть задержался, ведь ему сначала нужно было подняться на ноги. Но он немного потерял. Ничего интересного в нише не обнаружилось. Ни сундука с сокровищами, ни потайной двери ведущей к этому сундуку, ни, на худой конец, карты, показывающей местонахождение такой двери. Только громоздкий металлический, скорее всего, чугунный рычаг, причудливой формы. Формы, напоминающей сам обелиск.

Мы не стали обсуждать, что это может означать, и что нам дальше делать. Раз есть рычаг, его необходимо повернуть, а там посмотрим, что получится. И раз уж нам удалось сдвинуть с места большой обелиск, с его уменьшенной копией мы тоже как-нибудь справимся.

Однако "как-нибудь" вовсе не означало "легко". Сначала я одной рукой дёрнул за верхнюю часть рычага, потом ухватился двумя, затем повис всем телом. Ни намёка на движение.

- Марвин, помоги! - признал поражение я.

Он уцепился рядом, несколько стесняя мои движения, зато увеличивая общее усилие раза этак в два с половиной. Всё-таки наш друг не зря соблюдает режим - здоровья у него хватило бы на десяток пожилых спейстрейдеров, чередующих занятия в тренажёрном зале с не всегда строго контролируемым потреблением алкогольных напитков.

Рычаг обиженно пискнул и медленно, неохотно пошевелился. Марвин ещё поднажал, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда, и кусок металла уступил напору человека, резко рванувшись вниз. Никто особо даже не удивился, когда пол под нашими ногами задрожал, и там внизу что-то загрохотало. Всего на мгновение ослабив хватку, мы снова налегли на рычаг, и скорее почувствовали, чем действительно увидели, как каменные плиты в центральной части нефа стали неторопливо и величественно, если не принимать во внимание жуткого скрежета, раздвигаться в стороны.

Напрягая теперь уже, в основном, волевые усилия, мы с Марвином довершили начатое дело, опустили рычаг до горизонтального положения и только затем присоединились к Эллен, давно уже стоящей на краю пропасти.

Ну, может, и не пропасти, но дна у открывшегося нам каменного колодца сверху разглядеть не удалось. Виднелось только несколько выступающих из стены металлических скоб, по которым нас, вероятно, приглашали спуститься вниз. И лично я, например, не нашёл в себе сил отказаться от приглашения. И спустился первым. Потом Эллен, а вслед за ней и Марвин. Вариант с оставлением кого-то дежурить наверху даже не обсуждался. И без слов понятно было, что добровольно ни один из нас не согласится пропустить самое интересное.

По такому же молчаливому соглашению мы не высказывали предположений о том, что увидим в конце тоннеля, находившегося на дне колодца. Просто шли вперёд, внимательно осматривая пол, стены и потолок, как будто на самом деле смогли бы вовремя обнаружить подстерегающую нас ловушку. То есть, мы подсознательно ожидали таких ловушек, опасались их, и железная леди Эллен не постеснялась судорожно ухватиться за мою руку, когда тоннель задумал вдруг резко повернуть вправо.

Но и за поворотом ничего страшного не произошло. Стены коридора расширились, и мы очутились в большом, погружённом в торжественный мрак зале. Я бы даже сказал "громадном", если бы только смог разглядеть противоположную стену. И не только противоположную, но и боковые.

Впрочем, этой проблемой мы легко разобрались. Разделились, и каждый пошёл со своим факелом в свою сторону. Я - вперёд, Эллен - налево, а Марвин - направо. На ходу мы негромко переговаривались, рассказывая, что видим перед собой. Правда, даже этого "негромко" оказалось достаточно, чтобы по залу заметались отголоски наших слов, сливаясь и перебивая друг друга, и понимать смысл сказанного мы приноровились далеко не сразу.

Единственное утешение, весьма слабое, что и рассказывать поначалу было не о чем. Во всяком случае, мне. Каких-либо достопримечательностей, за исключением ромбического рисунка на пыльном полу, я на своём пути не встретил. Пока не дошёл до стены. Собственно, и не до стены даже. Скорее это походило на стеллажи, на каких в древних библиотеках хранились книги. Ряд полок, высотой в полтора человеческих роста, уходящих вправо и влево настолько, насколько позволял проследить радиус действия факела, и вероятно, тянущийся дальше за пределы видимости. И на полках действительно стояли книги.

Я взял наугад первую попавшуюся и сначала подумал, что полумрак сыграл со мной злую шутку. "Book of Dan the Propher*" - прочитал я на обложке. Протёр глаза, ущипнул себя за руку, едва не выронив при этом факел, и снова взглянул на название книги. Оно осталось прежним. Нет, это всё-таки галлюцинация.

Я взял другую книгу с другой полки. Язык в ней тоже оказался другой - французский. Но название - то же. Третья, на русском языке, была озаглавлена иначе - "Код да Винчи" Дэна Брауна. Прочитать её я бы вряд ли сумел, но этого и не требовалось. Я ведь уже вспомнил, что именно так назывались первые издания книги пророка. Четвёртым просмотренным мной томом оказался некий путеводитель всё по тому же произведению. А на восьмом я сдался.

Невероятно! Целая библиотека, заполненная различными вариантами одной и той же книги. Причём, именно той, которую мы так долго и не слишком удачно искали, и ни единого экземпляра которой, по официальным данным, не сохранилось во всей Галактике.

- Поглядите, что я нашёл! - позвал я своих спутников.

- Что? - откликнулось голосом Эллен дальнее пятно света и стало стремительно приближаться ко мне.

- Что? - повторила она ещё раз, оказавшись рядом со мной.

- Вот!

Я с гордым видом протянул ей книгу.

- Ах, кни-и-ига! - протянула Эллен в ответ.

Выражение её лица разглядеть не удалось, но интонация была явно разочарованной.

- Да ты посмотри, что это за книга! - возмутился я.

- Спасибо, я уже у своей стены насмотрелась, - даже не равнодушно, а чуть ли не раздражённо ответила она. - Кому они теперь нужны, эти откровения пророка Дэна?

- Извини, Эллен, - не согласился я, - но именно за ними посылал меня на Кассилию грандмастер Ксирдаль. Во всяком случае, официально. И как раз за эту книгу он обещал выплатить премиальные.

- Не говори глупости, Грэм! - отрезала она. - Зефирена, как и нас всех, интересует только Золотой Шар. И посылали нас только за ним.

- Но ведь шар мы пока не нашли! А книга - вот она.

- Ты так ничего и не понял? - в голосе Эллен мне послышались нотки сострадания. - Книг миллионы, если не миллиарды, но почему-то именно здесь нам попалась именно та самая, по которой мы искали дорогу к Золотому Шару. Таких совпадений просто не бывает. Это не случайность, это знак, что мы на верном пути. Наша цель где-то рядом, и хватит уже терять время на разглядывание никому не нужных бумажек. Ищите!

Что ж, может, она и права, но не вижу причин, почему бы мне не подстраховаться. Даже гоняясь за журавлём в небе, не следует выпускать из рук синицу. Пусть Ксирдалю и в самом деле теперь не до книги, но разве он единственный любитель-букинист в Галактике?

Я молча спрятал книгу под полой камзола и вновь направился вдоль рядов этой странной библиотеки. Но далеко уйти не успел.

- Нашёл! - пролетел по залу и повторился десятками разных голосов ликующий крик Марвина. - Эллен! Капитан! Я, кажется, нашёл.

- Что ты нашёл, Марвин? - В ласковых, почти родительских интонациях Эллен с большим трудом можно было различить примесь сарказма. - Ещё одну книжечку? Молодец! А теперь ищи шарик.

Я покачал головой. Как раз теперь, когда наш приятель изменился в лучшую сторону, он вовсе не заслуживал таких насмешек. Впрочем, сам Марвин, если и почувствовал подвох, то пропустил его мимо ушей.

- Нет, здесь дверь. Идите скорее сюда!

Повторного приглашения не требовалось. Я помчался изо всех сил, но всё-таки Эллен оказалась на месте раньше меня. Пожалуй, это действительно была дверь. Массивная каменная плита, прикрывающая выступ в стене. И в левой части плиты на уровне груди - уже знакомый нам рычаг в форме обелиска.

- Это он! - восторженно крикнула Эллен. - Я уверена, это он! Я всё-таки нашла его!... Мы нашли, - тут же поправилась она. - Марвин, открывай скорее и заходи первым.

- А почему он?

Не то чтобы я сам претендовал на роль первооткрывателя, просто меня удивила скромность Эллен. На неё как-то совсем не похоже.

- Ну, ведь это Марвин у нас представитель заказчика, - Ему и проверять выполнение заказа.

Эти слова не понравились мне ещё больше. Что-то здесь было не так. Не просто так. Эллен просто так ничего не делает.

И тут я вспомнил. В книге тех самых русских братьев, рассказавших миру о Золотом Шаре, исполняющем желания, есть один любопытный эпизод. Человек, собравшийся идти к шару, специально берёт с собой попутчика. Потому что последняя ловушка на пути к цели убивает того, кто идёт первым. И этот приём срабатывает. Ничего не подозревающий простак гибнет, а его хитрый приятель преспокойно загадывает желание. Такая вот справедливость.

Но если об этом помню я, то и Эллен тоже может знать. Поэтому и пропустила вперёд Марвина. И сейчас он...

- Марвин, стой! Не вздумай ничего трогать!

- Это почему же? - зашипела на меня Эллен.

Знает. Всё она знает. И заранее просчитала все ходы в этой партии. Помнится, ещё на по дороге на Землю она призналась мне, что не хочет отдавать шар Ксирдалю. И выразила надежду, что вдвоём мы придумаем, как перехитрить его верного слугу. Я тогда отказался ей помогать, но она и сама справилась. Ловко придумано! Жестоко, но дьявольски умно.

- Потому что я не хочу, чтобы это делал он, - уклончиво ответил я.

- Кто же тогда? - глаза её злобно сверкнули. - Может, ты?

- Нет, я тоже не хочу.

Марвин растерянно посмотрел на Эллен. А она напряжённо смотрела на меня. Наверное, уже поняла, что я обо всём догадался, и теперь просчитывает новые варианты. Пытается понять, что я задумал. А я просто не собираюсь ей помогать. Мешать не стану, но и хладнокровно убить Марвина тоже не позволю.

- Я вижу, у вас затруднения господа! - прозвучал вдруг откуда-то сзади смутно знакомый, но искажённый эхом голос. - Тогда разрешите мне. Это будет в высшей степени справедливо, если величайшее археологическое открытие эпохи совершит специалист, а не случайные люди.

Мы разом обернулись, но в это же мгновение зажёгся фонарь и на время ослепил нас. Впрочем, я и так догадался, что это за специалист.

- Доктор Джонс!

- Если угодно, можете называть меня так, мистер Саймон, - хихикнул учёный. - Раз уж вы не хотите называть своё настоящее имя, то и я не буду. С той лишь разницей, что ваше я знаю, а вы моё - нет.

- Откуда вы...

Я хотел спросить, откуда ему известно моё имя, но Эллен перебила меня.

- Да какая разница, Грэм! Пусть лучше объяснит, как он здесь очутился.

Доктор Джонс, или правильнее будет сказать лже-Джонс, самодовольно оскалился. И осветил по очереди каждого из нас. Только теперь я сообразил, что это вовсе не луч от фонаря, а подсветка армейского бластера. Новость, что и говорить, не из приятных.

- А вот это хороший вопрос, мисс Брукс! - лекторским тоном произнёс наш незваный гость. - И я с удовольствием на него отвечу. Знаете, не так уж часто выпадает случай похвастаться. То нечем, то просто нельзя. А ведь в данном случае у меня есть основания гордиться собой. И нет никаких причин для спешки.

С этими словами он повернулся и осветил стоящего чуть позади робота-охранника. Весьма примитивная модель - ходовая часть и цилиндрический корпус со встроенными сенсорами, детектором команд и ещё одним бластером, только более мощным. Впрочем, громоздкий человекоподобный охранник в это подземелье и не пробрался бы.

- Хочу вас предупредить, господа, - продолжил излишне серьёзно экипированный археолог. - Во время моего рассказа не следует совершать резких движений. Робот настроен на стрельбу без предупреждения.

Спасибо, я уже и сам догадался. Хорошо бы ещё узнать, что на уме у самого лже-Джонса. Или лучше не надо? В многочисленных древних детективах преступник, (а за кого же ещё его принимать), раскрывает свои планы лишь в одном случае - когда уверен, что собеседник уже никому ничего не расскажет.

- Так вот, господа, - продолжал разглагольствовать общительный мужчина с бластером. - Что бы вы обо мне ни думали, но я и в самом деле доктор археологии. Не одну сотню лет я посвятил этой науке, провёл множество раскопок и даже нашёл кое-что интересное для кучки специалистов. Но широкой публике моё имя по-прежнему ничего не говорит. А я мечтал о всемирной славе. Знаете, есть такая печальная закономерность в нашей профессии - настоящим, серьёзным учёным редко выпадает возможность прославиться. Удача обычно улыбается выскочкам-дилетантам, а то и ловким мошенникам, вроде пресловутого Шлимана. Вы, должно быть, слышали, что он нашёл античную Трою и откопал там сказочные сокровища? Но вряд ли вам известно, что никаких доказательств того, что это действительно Троя, он не предоставил. Более того, некоторые учёные ещё тогда предполагали, что и сам "клад царя Приама" был фальшивым, изготовленным специально для Шлимана парижскими ювелирами.

Не знаю, кто дёрнул меня за язык, но я ответил. Просто хотелось дать понять этому напыщенному болвану, что не он один читает научно-популярную литературу.

- Вы, наверное, удивитесь, доктор, но мы и об этом слышали. А кое-что из учёных тех времён даже считал, что и Трои-то этой никогда не существовало.

Пожалуй, я всё-таки рисковал. В руках у моего оппонента имелся достаточно веский довод, способный прекратить любой спор. Однако настроен доктор Джонс был при этом на редкость дружелюбно.

- Вот видите, какая тёмная история! - согласился он с какими-то собственными мыслями, потому что я-то как раз хотел сказать, что нужно сначала во всём разобраться, а потом уже обвинять кого-либо. - Тем не менее, имя Генриха Шлимана известно всему миру. И было бы дело в нём одном! - Доктор патетически вознёс руки к небесам. - Большинство прославленных археологов - недоучившиеся авантюристы.

- И вы тоже решили стать авантюристом? - поинтересовался я, избавившись, наконец, от факела. Просунул его между книгами ближайшего стеллажа. Так что зря Эллен назвала их бесполезными.

- О, нет, мистер Саймон, - рассмеялся он. - Я всего лишь решил обмануть судьбу, отобрать удачу у дилетантов. Это ведь на самом деле так просто! Нужно только внимательно присматриваться к посетителям собора, в котором я работаю. Кстати, моя должность так и называется - смотритель.

Он снова хихикнул. Меня также начал забавлять этот идиотский разговор.

- И что же, вы ко всем так присматриваетесь?

- Зачем же? Люди, увлечённые какой-то идеей, сами привлекут к себе внимание. Как вы, например. Это ведь вы меня позвали, а не я к вам подошёл, не так ли? А мне остаётся лишь не упустить свой шанс.

- А нельзя ли покороче, доктор? - Кажется, Эллен слегка нервничала, иначе выразилась бы не так грубо. - Я спросила, как вы здесь очутились.

- Потерпите немного, мисс! - Лже-Джонса оказалось не так уж и просто вывести из себя. - Мне ведь тоже пришлось дожидаться встречи с вами. Долгое время мне не везло - то попадётся такой же неудачник, как я сам, то сумасброд, вчера мечтавший об одном, а сегодня так же неистово жаждущий совсем другого, а то и ловкач, ухитрившийся ускользнуть от меня. Но зато на них я усовершенствовал схему наблюдений, и когда появились вы, у меня всё было наготове.

- "Всё" - это что?

- А вы до сих пор не догадались? - вроде как даже разочарованно спросил он. - Разумеется, визитка, которую капитан... простите, мистер Саймон до сих пор носит в бумажнике. Весьма любезно с его стороны. Ничего особенного в ней нет, за исключением миниатюрного подслушивающего устройства с такими же крошечным источником питания. Причём, купить всё это можно в любом магазине, а вот поместить между двумя пластиковыми карточками я, кажется, первым додумался. Жаль только, что батареек хватает, максимум, дня на три. Но вы, господа, оказались настолько деятельными и общительными натурами, что уже к утру я знал, что и где вы собираетесь искать. Правда, не вполне представлял себе как. Но тут я целиком положился на вашу удачу и, как видите, не ошибся. Позвольте от всей души поблагодарить вас за проделанную работу. Возможно, я даже скажу о вас пару слов в своей будущей книге.

- Пару слов сожаления? - Эллен задала вопрос, который меня тоже сильно волновал.

- Совсем не обязательно, мисс, - успокоил нас будущий писатель. - Понимаете, если там, за дверью действительно находится Золотой Шар, то такая мелочь, как три свидетеля, уже не будет меня беспокоить. А вот если вы ошиблись, и ничего интересного я не найду, тогда мне придётся ещё раз подумать, как поступить с вами. Но сейчас не хочется омрачать себе праздник грустными мыслями. С вашего позволения я всё-таки загляну в соседнюю комнату. Очень уж любопытно, что там спрятано. А вы, будьте так любезны, подождите здесь с полчасика, и потом мы, возможно, продолжим разговор.

Мы не возражали. Если бы он и робота прихватил с собой, было бы вообще замечательно. Но охранник продолжал светить прожектором нам в глаза, и бластер по-прежнему оставался направленным в нашу сторону.

И тут вдруг заговорил Марвин. То ли он только теперь понял, что здесь происходит, то ли надеялся, что мы с Эллен как-нибудь помешаем неожиданному конкуренту, и поэтому до последнего момента не вмешивался - трудно сказать. Меня ведь никогда по-настоящему не заботило, о чём он думает, мечтает, чего хочет добиться в жизни. Марвин всегда казался мне лишь верным слугой, неукоснительно исполняющим волю хозяина. Даже сейчас он в первую очередь заботился о благе грандмастера.

- Доктор-р Джонс, - произнёс он, непроизвольно растягивая звук "р", - вы не можете пр-рисвоить ар-ртефакт, пр-ринадлежащий мистер-ру Ксир-рдалю.

Археолог-халявщик остановился на полпути к двери. Видимо, он был сильно недоволен тем, что ему сорвали торжественное шествие к славе.

- Ах, молодой человек, если бы вы отстаивали своё право на сокровище, я бы ещё мог понять и простить вашу дерзость. Но кто такой ваш Ксирдаль? - учёный пренебрежительно усмехнулся. - Чем он заслужил такую честь? Я, например, бросил все свои дела и прилетел из Лондона в Париж. А он? Даже с места не сдвинулся, пальцем не пошевелил. Давайте уж тогда и графа Челси позовём, и других богатых бездельников. Нет уж, только один человек в мире достоин Золотого Шара. И этот человек - я.

- Нет! Непр-равильно! Нер-р-рьзя!

Речь Марвина на глазах теряла стройность и осмысленность. На месте археолога я бы насторожился, услышав это рычание. Но откуда ему было знать, как страшен в гневе наш добряк и любитель цветов. Да, возможно, Джонс слышал звуки схватки с работниками парка. Только по радио невозможно передать хищный блеск в глазах и звериный оскал на человеческом лице. Да и слишком он был доволен собой, чтобы почувствовать опасность.

Внезапно Марвин с короткого размаха запустил горящий факел в узурпатора и сам бросился следом.

Их разделяло не больше десяти метров, но робот-охранник успел среагировать и выпустил по бегущей мишени три коротких залпа. Поток раскалённой плазмы лишь обдал жаром наши лица, бесполезно разбившись об стену. Может быть, Марвин соображал чересчур медленно, но действовал удивительно быстро. А как он владел своим телом - это и передать невозможно. Только тот, кто видел в замедленном изображении собаку, змейкой пробегающую между часто расставленными столбами, может хотя бы теоретически представить, как Марвин увернулся от выстрела. Электронные сенсоры оказались бессильны против природной ловкости.

Ничем подобным я похвастаться не мог, и поэтому уже после второго залпа предпочёл рухнуть на пол. Эллен последовала моему примеру, и мы получили шанс уцелеть в этом пиротехническом аду, но сильно затруднили себе обзор. И я могу лишь в общих чертах восстановить картину боя.

Третий выстрел помог не больше, чем предыдущие, и Марвину удалось добраться до врага. Доктор Джонс, вероятно, сумел защититься от факела, но к следующей атаке оказался не готов. Это легко объяснимо, ведь он был каким-никаким, а учёным, больше привыкшим утруждать мозги, чем мускулы. И человек-собака своим коронным приёмом вцепился зубами противнику в горло.

Археолог завизжал от боли и страха, повалился на пол и чисто инстинктивно нажал на спусковой крючок бластера. Пучки смертоносной плазмы заметались по залу. По счастью, на почтительном расстоянии от нас с Эллен.

Робот-охранник, определив, что расстояние между объектом охраны и целью приблизилось к нулевому, прекратил стрельбу. И теперь уже ничто не могло уберечь Джонса от острых зубов Марвина. Лишь указательный палец его правой руки продолжал истерически жать на спуск. На мгновение доктору удалось освободить шею и срывающимся голосом крикнуть:

- Да стреляй же в него, идиот железный!

Нет, идиотом робот не был, просто эта модель выпускалась в упрощённой комплектации. Детектор команд правильно расшифровал сигнал, а примитивный процессор не предназначался для избирательных действий в соответствии с иерархией задач. То обстоятельство, что выполнение новой команды ставило под угрозу исполнение старой - обеспечения безопасности объекта - его ничуть не взволновало. Поступил приказ возобновить огонь, а никаких указаний по уменьшению мощности заряда получено не было. И робот выстрелил точно в цель.

Нестерпимо яркие сгустки плазмы, выпущенные из обоих бластеров, едва не столкнулись в полёте. Однако выстрел Джонса прошёл чуть выше и угодил в стеллаж, стоявший в нескольких метрах позади охранника. Металлическая конструкция покачнулась и медленно завалилась вперёд, зацепив верхним краем цилиндрический корпус робота. Он тоже потерял равновесие и упал на бок. Процессор попытался, не прекращая стрельбы, восстановить нужное направление атаки и поворачивал корпус до тех пор, пока ствол бластера не упёрся в пол. Последовала ещё одна вспышка, и всё кончилось. Груда оплавленного металла уже не могла никому ничем навредить.

Затихла и борьба в другом конце зала. Убедившись, что выстрелов больше не последует, мы с Эллен бросились к Марвину и Джонсу. То есть, я бросился, а Эллен просто подошла. Впрочем, она оказалась права - спешить было некуда. Одного лишь страшного запаха горелого мяса достаточно, чтобы понять - наша помощь уже не понадобится. И не только наша. После прямого попадания из бластера среднего калибра никакие воскресители не смогут ничего исправить.

Археолог пострадал меньше, если только в данном случае имеет смысл какое-то сравнение. Скорее всего, он умер от болевого шока, вызванного сильнейшим ожогом. И не исключено, что его ещё можно было спасти, но... Пусть люди или боги определят мне наказание, но я и пальцем не собирался шевелить ради этого маньяка. Он сам выбрал такой конец, и не мне отменять его решение. Собаке - собачья смерть...

Собаке...

В тишине тихо потрескивал факел в моей дрожащей руке. А я молчал. Слов не было. Долго время не возникало даже ни единой мысли, кроме немого крика "За что?". От тошнотворного запаха к горлу подступал комок. Ослеплённые вспышками плазмы глаза до сих пор слезились. А я и не пытался вытереть слёзы.

Как ни крути, во всём виноват только я. Я привёл Марвина сюда. Если бы не моя гениальная догадка, он бы сейчас уже возвращался домой на Упернавик, разочарованный, но живой. Потом я спровоцировал бессмысленную стычку с работниками парка. Если бы не моя несдержанность, мы бы справились со всеми своими делами до появления Джонса. Которого я же вывел на наш след. Ведь догадался же выбросить кнопку вызова помощи, а про то, что и визитка может оказаться таким же маяком, даже и не подумал. И, наконец, я - снова я - не решился раскрыть Марвину жестокий замысел Эллен. Если бы он знал, что нашедшего Золотой Шар ожидает верная смерть, то может быть, и не стал бы мешать археологу. Глупо, ой, как глупо всё получилось!

За спиной тихо вздохнула Эллен. Конечно, ей тоже его жалко. Да, она частенько подтрунивала над Марвином, иногда слишком зло, но ведь и я вёл себя не лучше. А он просто и в человеческом теле до конца сохранял собачью преданность хозяину. Разве над этим можно смеяться?

- И что нам теперь делать, справедливый ты наш? - спросила Эллен дрогнувшим голосом.

- А что нам остаётся? - виновато опустил глаза я. - Разве что попросить Золотой Шар воскресить Марвина. Но мы ведь ещё до него не добрались.

- Вот и я о том же! - она сделала несколько шагов вперёд, повернулась и посмотрела на меня как-то очень уж неприязненно. - Как мы теперь будем открывать эту проклятую дверь? Кому-то из этих двоих следовало бы остаться в живых.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Вот, оказывается, из-за чего она переживает! А я-то думал... Я чуть было не решил, что она и в самом деле женщина. Нет, она не способна ни на любовь, ни на сострадание, ни даже на обыкновенную жалость. Бездушный автомат, бульдозер, упорно пробивающийся к своей цели, готовый по дороге свернуть горы или спихнуть на обочину некстати подвернувшийся труп.

- Да ты... Да я...

Я хотел высказать ей всё, что думаю об её жестоком, каменном сердце, но передумал. Бесполезно. Если её не тронула смерть Марвина, что смогут изменить мои слова?

- Что "я"? Что "ты"? - буквально с кулаками набросилась на меня Эллен, вбивая каждое слово в мою грудь. - Ты вот всех готов пожалеть, посочувствовать, а обо мне хоть раз подумал? Я всю жизнь карабкалась к своей цели, и когда до неё остался всего один шаг, ты испортил мой тщательно продуманный план. - Она выдохлась, отошла назад и продолжала упрекать меня уже с дистанции. - Нравственный человек, понимаете ли! Если так, почему же ты сразу ему всё не рассказал? Боялся окончательно разругаться со мной? Напрасно, дорогой мой, я тебя насквозь вижу. Ты такой же, как я, только боишься признаться в этом даже себе. В твоих принципах всегда находятся оговорки. Нельзя развязывать большую войну, но если пострадают всего несколько человек, тогда ещё терпимо. Нельзя бросать доверившихся тебе, но если у тебя из-за этого начнутся неприятности, то лучше всё-таки сбежать. Или скажешь, что ты только за здоровье Марвина беспокоился? А по-моему, ты больше боялся навсегда потерять корабль. Можешь поклясться, что и сейчас не из-за этого расстроился?

Нет, вот здесь она не права. Возможно, кое-что из того, что было сказано - правда. Наверняка, правда. Но ведь не всё же! Во всяком случае, не последнее обвинение. Как раз сейчас, пусть даже и в самом деле в первый раз за всё наше путешествие, я о своей выгоде не думал. И ничего мне уже ни от кого не нужно. Ни исполнения желаний, ни обещанного Ксирдалем вознаграждения, ни...

Нет, я все-таки не отказался бы получить назад свой корабль. Но унижаться, хитрить ради этого больше не намерен. У меня осталось только одно желание - чтобы всё это поскорей закончилось. Как-нибудь. Ведь не может же всё и всегда быть плохо. Должна же существовать некая высшая справедливость. Или не должна?

Вот сейчас и проверим. Если справедливость существует, то ничего страшного, более страшного, со мной уже не случится. А если её нет...

- Грэм, ты куда? - заволновалась за спиной Эллен. - Ты что это задумал?

Я ничего не ответил. Слова всё ещё не нужны. Нужно просто сделать то, что кроме меня сделать некому. Открыть дверь, и будь что будет.

- Подожди, Грэм! Нельзя же так. Мы что-нибудь придумаем. Мы ведь всегда что-то придумывали.

В том-то и дело, что не хочу я больше придумывать. И не нужно меня останавливать. Я уже всё решил.

Рычаг, наверное, совсем проржавел. Если им и пользовались, то очень давно. Придётся тянуть из всех сил, а я так устал за этот день. Но на одно, последнее усилие меня хватит.

Я повис на рычаге всем телом, он дрогнул и внезапно резко пошёл вниз. От неожиданности я разжал пальцы, потерял равновесие и кубарем покатился по полу в сторону от двери. А сама дверь - тяжёлая каменная плита - без какого-либо звукового предупреждения упала на то место, где я только что стоял. И тут уже грохнуло основательно. Если бы я так удачно не оступился, меня раздавило бы всмятку. И даже на похороны тратиться не пришлось бы. Надгробная плита и так уже есть.

Шутки шутками, а я ведь только чудом остался в живых. Так, может, это и есть та самая последняя ловушка? Нет, вряд ли. Слишком уж просто. В неё мог попасться только такой увалень, как капитан Брингдаун. А бедняга Марвин за то время, пока падала плита, успел бы вокруг всего зала обежать. Или ловушка для каждого своя?

Эллен что-то ещё кричала, но я не расслышал. Поднялся на ноги, отряхнул свои нелепые панталоны и камзол и заглянул в дверной проём. Там оказалась ещё одна дверь. На этот раз простая, деревянная, с самой обычной ручкой. Что-то меня за ней ждёт?

Я прислушался к себе - страха не было. Всё, что угодно, только не страх. И я открыл дверь.

За дверью не оказалось ничего - ни Золотого Шара, ни серебряного куба, ни даже каменной стены. Нет, что-то там всё-таки было, но определить это нечто словами у меня не получилось. Не в том состоянии я находился, чтобы определять. Какое-то белое матовое свечение, или сияние, или просто туман. Большого желания погружаться в него я не испытывал, но и поворачивать назад не имело смысла. И я шагнул в светящую дымку.

Первая половина этого нехитрого действия у меня получилась неплохо - я приподнял ногу и сместил центр тяжести вперёд. Но дальше начались проблемы. Центр остался, а вот тяжесть исчезла. Я так и завис в тумане. В довольно-таки неловком положении - не вертикальном и не горизонтальном, а под углом примерно в шестьдесят градусов. И как ни старался изменить своё расположение в пространстве, ничего из этой затеи не вышло. Хотя, казалось бы, опыта нахождения в невесомости у меня достаточно. Но сейчас он не пригодился. Это было нечто иное, чем просто отсутствие тяжести. Отказали все привычные ощущения, кроме чувства неловкости. Впрочем, для человека, в которого только палили из бластера, это уже мелочи. Досадные, но не более того.

- Ну, и долго я буду так висеть? - раздражённо спросил я.

Не то чтобы я всерьёз ожидал ответа, но нужно же было дать понять тому, кто всё это устроил, что мышь уже забралась в мышеловку. И можно запирать клетку, или доставать сыр, или выпускать кота - словом, можно уже что-то начинать делать. Например, за неимением более интересных идей, поставить меня на землю. Должна же где-то здесь находиться земля, хоть с большой, хоть с маленькой буквы. Впрочем, на названии я не настаиваю, просто хочется уже на чём-нибудь постоять.

Однако моё положение ничуть не изменилось, и я подумал, что имеет смысл повторить свои рассуждения вслух. Или даже вначале стоит представиться. Вежливость ещё никому не мешала. Хотя и помогала лично мне тоже нечасто.

- Здравствуйте, меня зовут Брингдаун.

Я постарался изобразить улыбку, но потом решил, что и чересчур любезным быть не обязательно.

- Капитан Брингдаун, - уточнил я. - Я мне ужасно надоело болтаться в подвешенном состоянии. Прошу разрешения на посадку.

Второй вариант неожиданно быстро принёс результат. Что-то не слишком твёрдое, а скорее, упругое, бережно поддело меня под коленки, потом подхватило под локти и зафиксировало во вполне комфортном сидячем положении. То есть, я по-прежнему висел неизвестно где и как, но при этом чувствовал себя, словно в мягком домашнем кресле. Вот это другое дело! И не говорите теперь, будто бы звание или официальная должность, произнесённые вслух, не меняют отношения к тебе окружающих.

- Спасибо, - снисходительно кивнул я и решил взять инициативу в свои руки. - Слушаю вас.

Действительно, раз уж за мной кто-то наблюдает и даже реагирует на мои слова, пора бы ему уже переходить к делу. Объяснить, куда я попал и что должен, по его мнению, дальше делать. Своё мнение я выскажу позже.

И опять мои слова возымели какое-то действие. В белом тумане образовались тёмные сгустки, между ними заискрили слабые электрические разряды, и, в конце концов, всё это безобразие приняло форму человеческой головы. Правда, безобразие тоже никуда не делось. Голова производила отталкивающее впечатление.

В цивилизованном мире голографические изображения принято транслировать в полный рост или по пояс, в уменьшенном виде, либо в натуральную величину. А когда на тебя смотрит одна голова, без плеч, шеи и каких-либо других приличествующих атрибутов, да ещё и размерами она приближается к древним идолам с острова Пасхи, то невольно начинаешь ощущать дискомфорт. В общем-то, я не привык навязывать свои привычки и порядки окружающим и не стал бы акцентировать внимание на неприятных, но мелких деталях, как, например, грязь в ушных раковинах или волосы в носу. Но при таких гигантских размерах изображения они сами бросаются в глаза и не прибавляют обаяния собеседнику. Который, кстати, и без того напоминает того самого моряка из древних легенд, что потерпел кораблекрушение и десять лет провёл на необитаемом острове, без мыла, шампуня, горячей воды и приличного парикмахера.

Редкие чёрные с сединой волосы незнакомца, если когда и причёсывались, то исключительно пятернёй хозяина. Щёк и подбородка давно не касалась бритва, и они не покрылись щетиной лишь потому, что от природы зарастали крайне неохотно, либо когда-то были обработаны обезбороживающим составом. Но опять же очень давно, так что действие препарата уже заканчивалось, и кое-где начали уже пробивались одинокие и оттого ещё более заметные чёрные волоски. Услугами биоскульпоторов владелец головы тоже пренебрегал, и его изначально асимметричное лицо окончательно портила кривая улыбка тонких, бледных губ.

А круглые, навыкате, серо-голубые глаза незнакомца лихорадочно блестели и никак не хотели останавливаться в каком-то одном положении. Да и всё лицо демонстрировало необычайную и раздражающую подвижность. Примерно так должен выглядеть ваш старый школьный друг, не видевшийся с вами много-много лет, а теперь ужасно обрадовавшийся встрече и горящий желанием непременно поговорить по душам, сразу после того, как вернётся из туалета.

Однако в данном случае жажда общения взяла верх над другими потребностями организма, и человек заговорил таким же дёрганым, срывающимся на взвизгивание и пришепётывание дискантом:

- Здравствуй, дорогой неведомый друг! Моё имя - профессор Хьюберт Твишел, и я счастлив видеть тебя здесь. Ты находишься в изолированном от гравитационных, электромагнитных и биополей монохронном коконе, создаваемом аппаратом, который я сам разработал, и которому дал имя Гудвин, в честь волшебника из моей любимой детской сказки. Это и в самом деле волшебное устройство. С его помощью ты сможешь исполнить своё самое заветное желание. А оно у тебя есть. Иначе ты не пришёл бы сюда и не отыскал мою чудесную машину. Сейчас твои мечты сбудутся. Но сначала я бы хотел рассказать о себе, о том, как и для чего я сконструировал Гудвина.

Почтенный профессор забыл поинтересоваться, хочется ли мне его послушать, но я за последнее время с такой невнимательностью и нечуткостью пообвыкся. Да и нет у возможности отказаться, разве что вздремнуть, пока он витийствует. День-то выдался напряжённый, полный событий и впечатлений. Не всегда приятных, следует признать. Так что я вроде как слушаю.

- Сейчас ты увидишь перед собой панель управления, - радостно продолжал взлохмаченный Твишел. - С помощью её клавиатуры можно самостоятельно задать последовательность подачи материала и даже пропустить какие-то разделы, тебе уже известные или, допустим, сложные для понимания. Хотя я постараюсь изложить всё доступным языком, не вдаваясь в технические подробности, научное обоснование и философские концепции. Но общее понимание проблемы необходимо для успешного использования моей машины. Итак, дорогой друг, выбор за тобой.

И тут к моему удовольствию, изображение свернулось и исчезло. Я ожидал, что теперь откуда-нибудь из-под невидимого кресла действительно выплывет некий пульт с кнопками, на которые можно будет надавить изо всех сил, чтобы хоть таким образом снять раздражение. Но кнопки оказались такими же виртуально-голографическими, как и сама голова профессора Твишела. Надписи на них были мелкими, к тому же слабо мерцали, и мне пришлось напрячь зрение, чтобы разобрать текст.

Так, "краткую биографию и основные научные труды профессора Хьюберта Твишела" я, пожалуй, пропущу. Дальше идёт "история развития физики временных полей и возникновение дискретной теории времени". Тоже как-нибудь обойдусь. "Революционные открытия проф. Х. Твишела в области физики времени". Тем более переживу. Только что ж это он всё про время, да про время? Оно-то здесь причём?

Ладно, посмотрим, что там дальше. "Первые опыты Х.Твишела по созданию машины времени". Ах, вот оно что! Ну, как же без неё, голубушки? Похоже, уважаемый профессор в детстве слишком много сказок прочитал. Нет, бывает же такое невезение - еле избавились от одного сумасшедшего доктора, как появляется новый чокнутый профессор. То-то мне его физиономия сразу не понравилась!

Прочитать, что ли, надписи на других кнопках, или и так всё понятно? Ну, хорошо, ещё одну. Ага, "принцип работы аппарата Гудвин". Что ж, включаем.

Твишел не заставил себя долго ждать. Тут же материализовался, и заголосил:

- В упрощённом виде аппарат можно представить состоящим из пяти отдельных блоков: собственно темпорального редуктора, в просторечии - машины времени, экранирующего устройства, дистанционного психозонда, источника питания и управляющего компьютера. В основу действия темпорального редуктора положена теория хронального поля, подробно рассмотренная в предыдущих разделах доклада. И здесь мы лишь в общих чертах коснём...

Тут я разглядел кнопку "пропустить" и нажал на неё из простого любопытства - посмотреть, что получится. Получилось очень забавно. Профессор подавился последним словом, заморгал синхронно с аппаратом, транслирующим его изображение и, как ни в чём не бывало включился в разговор с другого места:

- ... доказанным, что любое физическое тело обладает определённым хрональным потенциалом, который излучается в пространство дискретными порциями - так называемыми темпонами...

Я усмехнулся почти так же криво, как и почтенный профессор, и снова приставил палец к клавише "пропустить". И не убирал до тех пор, пока изображение окончательно не погасло. Практически одновременно исчезло и невидимое кресло, в котором я так удобно расположился. Причём, расположение моё при этом ничуть не изменилось. Я всё так же полулежал в невесомости, немного покачиваясь с боку на бок. Нет, я ни на что не жалуюсь, но можно было бы и предупредить.

- Можно было бы и повежливей, - поддержал моё возмущение чей-то незнакомый, то есть, не принадлежащий Твишелу, нормальный человеческий голос. - Это всё-таки мой Создатель.

Ах, вот как! Он, оказывается, вовсе не соглашается со мной, а наоборот, меня же и упрекает. Заступается за создателя. Значит, это и есть тот самый Гудвин?

- А кто ж ещё? - отозвался по-прежнему недовольный голос. - Папа римский, что ли?

Нет, полагаю, понтифик понравился бы мне ещё меньше, чем профессор. Лучше уж с компьютером поговорить.

- Вот все вы, люди такие, - проворчал Гудвин. - С машиной вам общаться проще, чем с себе подобными. И мой создатель к несчастью - не исключение.

До меня только теперь дошло, что вслух я ничего не произносил, и машина просто читает мои мысли. Ах, да, Твишел же предупреждал - в состав аппарата входит дистанционный психозонд. М-да, надо как-то потише думать, поосторожней. И вообще, получается, что он с самого начала знал, о чём я думаю и зачем пришёл.

- Так чего ж ты, волшебник, придуривался? - напрямик спросил я. - Представление устроил с лекцией, понимаете ли.

- Такова воля профессора, - объяснил он. - Создатель, увы, не лишён тщеславия.

Мне показалось, будто машина и в самом деле чувствует неловкость. Хотя, конечно же, это просто фокусы голосового модулятора. Совсем как у моей взбесившейся "Медеи". Но у неё-то просто произошёл сбой, а здесь, судя по всему, Твишел сам так составил программу. Пожалуй, он действительно заслужил право немного покрасоваться перед публикой. Нестандартная личность, что и говорить!

- А то, что вас приходится по всяким дурацким книжкам выискивать - это тоже воля профессора?

Компьютер демонстративно вздохнул, но его новая выходка меня уже не удивила.

- Видишь ли, в чём дело, - промямлил Гудвин. - Работы профессора в области физики времени не получили одобрения в научном мире. Ни на одной из более десятка планет, где он подавал заявку на изобретение машины времени, её не признали. Каких только слов не пришлось услышать Создателю - антинаучное, безответственное, опасное для человечества изобретение выжившего из ума маньяка. На Татуине, Транторе и Корусанте ему даже запретили заниматься научными исследованиями. В конце концов, профессор вынужден был оборудовать лабораторию на ещё не освоенной планете и там завершить работы по созданию меня.

Ага, стало быть, моё предположение о жизни Твишела на необитаемом острове было не так уж далеко от истины. Я попытался скрыть улыбку и даже мысль об улыбке. Но, во-первых, от психозонда не скроешься. А во-вторых, я даже не знаю, откуда он за мной наблюдает.

- Слушай, Гудвин, - попросил я по-дружески. - Хватит прятаться, покажись!

- Зачем? - удивился он. - Ты же сам понимаешь, что скрывать от меня свои мысли бесполезно.

- Ну, мне так проще общаться будет, - соврал я. - И вообще...

Но психозонд, конечно же, разгадал мою хитрость.

- Да шар я, шар, не беспокойся! Правда, не всегда золотой. Могу быть и серебряным, и незапятнанно белым, и абсолютно чёрным. В зависимости от легенды, которую мы с профессором подкидываем клиентам.

Теперь настала моя очередь спрашивать, зачем.

- Ну, как ты не понимаешь?! - повысил голос он. - Создателю запретили постройку машины времени. И если кто-нибудь узнает о нашей работе, ему не миновать неприятностей. Поэтому нам нужны добровольцы. Причём такие, которым долго объяснять не нужно, которые сами обо всём догадаются. И лучше всего народ ловится на исполнение желаний. Для таких вот мечтателей мы и рассылаем по всей Галактике кодированные пси-сообщения. Эти люди, как правило, обладают наивысшей ментальной чувствительностью.

- И давно вы этим балуетесь?

Осознав бесполезность сопротивления, я приноровился думать вслух. Так разговор получается динамичнее.

- Первое сообщение было послано восемьсот двадцать девять лет назад, - опять со вздохом ответил Гудвин. - Но пока удалось провести всего четыре опыта. Слишком много времени отнимают у людей путешествия между мирами. А потом ещё после каждой удачной акции приходится менять точку базирования и легенду. Для конспирации.

- Понятно, - вздохнул и я за компанию. - Непонятно только, зачем вы Марвина убили?

- А вот это ты зря, - обиделся компьютер. - Мы с профессором здесь ни при чём. Джонс сам выследил вас и не меньше, чем вы, хотел найти меня. В такие дела я не вмешиваюсь, да и не положено.

- А последняя ловушка? - Меня давно уже перестала заботить неестественность моего положения в пространстве. Появились гораздо более важные темы для обсуждения. - Она ведь действительно существует?

- Существует, но в твоём случае не понадобилась.

- А если бы Джонс с Марвином не погибли, она бы сработала?

- Да, сработала бы.

- Зачем?

Вспоминать о смерти Марвина больно, но никуда не денешься. Всё равно этот вопрос всплывёт ещё не раз и не два, а вот спросить потом будет уже не с кого.

- Затем, что законы природы не обманешь, - печально ответил Гудвин. - Кто-то должен был умереть.

- Какие ещё законы? - завёлся я. - Чтобы кому-то стало хорошо, нужно, чтобы кому-то другому было плохо. Так, что ли?

- А ты хотел получить исполнение желаний даром, ничего за это не заплатив, - зло рассмеялся компьютер. - Так не бывает, дорогой мой!

- А как бывает? - Я совсем позабыл, что говорю с машиной, а эти вопросы следовало бы задать богу. - Я согласен платить по своим счетам. Но мне не нравится, когда за меня расплачиваются другие. Это несправедливо.

- Ты бы лучше профессора дослушал, - огрызнулся в ответ шар. - Тогда бы и не болтал всякие глупости про какую-то там справедливость.

- Ну, хорошо, я не прав, - сдался я. Глупо, в конце концов, ругаться с компьютером, пусть даже имитирующим человеческие эмоции. - Но объясни ещё раз, почему нельзя было обойтись без трупов.

- Понимаешь, друг, какое дело... - растягивая слова, начал он.

Ха-ха - друг. Ну, и выдумщик же этот Твишел! А сначала он показался мне ещё одним самовлюблённым и ограниченным книжным червём. Но нет, не всё так просто. До меня вдруг дошло, что профессор вовсе не из прихоти придал ему такой выразительный голос. Бедняге Твишелу элементарно не с кем было поговорить на своей необитаемой планете. И он спрограммировал идеального собеседника - умного, внимательного, сочувствующего. К тому же, не сомневающегося в твоей гениальности. Правда, потом им пришлось расстаться. Ведь не будет же профессор веками сидеть в этом бункере. Хотя, может быть, он и находится где-то поблизости. И время от времени навещает своего единственного друга. Наверное, им хорошо вдвоём.

- Я ведь на самом деле не волшебник, - продолжал Гудвин, - а всего лишь обыкновенная машина времени. И я не могу исполнить твою мечту. В моих силах только перенести тебя в ту точку времени и пространства, где ты сам будешь иметь возможность её осуществить. Но все мои чудеса укладываются в рамки основных законов природы, например, закона сохранения темпонного потенциала.

- Темпон, - пояснил он, не дожидаясь моих вопросов, - это особая элементарная частица, несущая в себе хрональный заряд, который и определяет длительность всех происходящих в мире процессов. В том числе, и человеческой жизни. Перемещая тебя в прошлое, я, в некотором смысле, сокращаю длительность твоей жизни, то есть, твой возраст. Но на самом деле всё ещё сложнее. Ты сегодняшний, фактически перестаёшь существовать и излучаешь в пространство все свои темпоны. Колоссальный заряд, потенциально способный привести к катастрофе, хрональному разрыву, если он не окажется нейтрализован равным зарядом противоположной полярности. Как говорят хронофизики - с отрицательным тварком. И такой отрицательно тваркованный заряд образуется при переносе какого-либо существа в будущее на соответствующий временной отрезок. Мертвого существа, поскольку перемещение в будущее всё же отличается от возвращение в прошлое. Ничто живое не выдержало бы подобной перегрузки. Таким образом, согласно второму закону Твишела, при возвращении тебя в прошлое, в будущем появится труп одного из наших общих знакомых - Джонса или Марвина.

И он ещё упрекал меня за непочтительное отношение к лекциям профессора. А я и в его, Гудвина, куда более доступном изложении ничегошеньки не понял.

- А как он сохранится, этот труп? - задал я первый пришедший в голову вопрос, просто чтобы показать, что на этот раз слушал внимательно. - В холодильнике?

- Можно и так, - не отреагировал на мою иронию компьютер. - Но это искусственный способ. А Создатель - мой создатель - пошёл по более простому пути. "Уравновешивающий" человек просто умрёт в нужной точке пространственно-временного континуума.

- Ты хочешь сказать, что до нового момента своей смерти он будет живым, в смысле, оживёт?

- Не хочу, а так и говорю, - хихикнул Гудвин.

Нет, это всё-таки не укладывается в моей голове. Ведь Марвина даже воскреситель уже не поможет.

- Воскреситель - всего лишь частный случай использования хронального обмена, - пародируя голос Твишела, объяснил компьютер. - В этом случае достаточно небольшого компенсирующего заряда, чтобы остановить процесс излучения темпонов. Ты, наверное, обратил внимание, что воскресителю требуется запас донорской крови? Как ты думаешь, для чего?

Извини, приятель, но я никак не думаю. Я думаю о другом. О Марвине. Если один из трупов можно оживить, то пусть это будет Марвин, договорились? Для тебя ведь разницы никакой, правда?

- Никакой, - согласился Гудвин. - Но дело в том, что я не могу просчитать, какой именно труп окажется вовлечённым в процесс хронального обмена. Мы с профессором никогда раньше не сталкивались с такой проблемой.

- Так уберите лишний труп - и все дела, - подсказал я.

- Поздно, - с лёгким сожалением произнёс компьютер. - Оба они сейчас находятся в таком же монохронном коконе, как и ты. И процесс уже не остановить.

Эх, чего ж он раньше-то не сказал. Я бы не поленился и сам оттащил этого мерзавца Джонса куда-нибудь подальше, чтобы он не мешал чистоте эксперимента. А теперь мне, наверное, из кокона и не выбраться. Процесс-то уже пошёл.

Как "пошёл"? Куда пошёл?

- Подожди, Гудвин! - забеспокоился я. - Значит, я уже...

- Ты - ещё нет, - перебил меня компьютер. - Но темпоральный редуктор уже активирован и постепенно набирает необходимую мощность. Ещё немного, и всё будет готово к твоему отправлению.

- А ты уже знаешь, куда меня отправлять? - удивился я.

- А зачем, по-твоему, я с тобой так долго беседовал? - ехидно поинтересовался компьютер. - Психозонд проверил все твои желания. Ты хотел увидеться с дочкой, оставшейся на Земле, когда капитан Брингдаун впервые улетел в космос. Но, уж извини, друг, это желание очень старое и со временем потерявшее прежнюю остроту. Как и стремление исправить несправедливость по отношению к нескольким женщинам, занимавшим когда-то значительную часть твоих мыслей. Но теперь их всех вытеснила Эллен, и ты жалеешь, что она в прошлом была мужчиной. Тебе очень хочется изменить её биографию, но всё-таки это не самое сильное твоё желание. Да и побаиваешься ты её, дружище, откровенно говоря. Так что и она отпадает. И оживление Марвина тоже.

Что ж, с психозондом не поспоришь. Я действительно желал бы и того, и другого, но больше всего... Да, Гудвин прав - я знаю, чего хочу. Вот только.

- Подожди, приятель! Про Эллен-то мы совсем забыли. А она ведь тоже имеет право на исполнение желания, так?

- Так.

- Значит, ты и её куда-нибудь отправишь, и тогда тебе потребуется второй труп. Получается, что Марвин всё равно оживёт. Не при моём перемещении, так при отправке Эллен.

- Нет, не получается, - признался компьютер. - Я не буду её никуда отправлять.

- Это почему же? - возмутился я. - Чем она хуже меня? Это ведь Эллен узнала про Золотой Шар, мечтала его найти, изменила ради этого всю свою жизнь. И теперь друг такая несправедливость!

- Опять ты про справедливость заговорил! - холодно ответил Гудвин. - Я понятия не имею ни о какой справедливости, у меня есть только программа. И в ней чётко расписаны мои действия - исполнять самое сильное желание. А твоя Эллен больше всего хочет, чтобы все узнали, как она нашла Золотой Шар. Чего хочет, то и получит. - Он снова хихикнул. - Завтра она вернётся сюда с репортёрами, чтобы показать находку. Только рассказать о ней сможет немного, мы с профессором не собираемся выдавать свои тайны. Я, конечно, покажусь гостям, позволю себя потрогать, сделать несколько голографических снимков, а потом торжественно исчезну. Чтобы снова появиться в другом месте и, возможно, в другом виде.

- И это, по-твоему, спра... - Я осёкся, вспомнив, что Гудвин не признаёт это слова. - И тебе не жалко Эллен?

Вместо ответа он снова включил яркий золотой свет, заставив меня на секунду зажмуриться, и только затем произнёс:

- Если бы я умел жалеть, то пожалел бы скорее тебя. У Эллен ещё всё впереди. Её ждёт либо слава первооткрывателя, либо репутация обманщицы. Но в любом случае о ней будут долго говорить. А вот твоё приключение уже почти закончилось.

Очень не понравились мне его слова, да и тон, будь он хоть трижды синтезированным. Как будто этот шарик, которого я, между прочим, так и не увидел, действительно сочувствовал мне.

- Как это "закончилось"? Почему?

- Да потому что сейчас ты окажешься в совсем другом времени, быстренько разберёшься со всеми проблемами и заживёшь в своё удовольствие. Скучно так заживёшь, капитан Брингдаун!

Можно подумать, что до этого я жил весело. Хотя...

- А может, у меня начнётся новое приключение, - возразил я, просто потому что хотелось возразить. - Об этом ты не подумал?

- У тебя? - В голосе компьютера не было и капли сомнения. И, похоже, вовсе не из-за дефекта в программировании. - Вряд ли. Или мне пора сдавать психозонд на профилактику. Но ты не огорчайся, капитан - у каждого своя жизнь, свои заветные желания.

- Подожди, - продолжал упираться, даже понимая всю бесполезность этого занятия. - Чем тебе не нравятся мои желания?

- Не нравятся? - Вот теперь он всё-таки засомневался. - Не совсем так. Желания, как желания. Просто они расшифровываются с первого сканирования. Я знаю, ты хотел бы поговорить о них, но уже не успеешь, к сожалению. Удачи тебе, капитан Брингдаун!

И прежде чем я успел что-то ответить, снова вспыхнул яркий золотистый свет. Вокруг и внутри меня. И этот свет не позволял ни пошевелиться, ни зажмурить глаза, ни даже подумать о чём-либо...

Эпилог.

Я стоял в рубке своего корабля и рассеянно наблюдал за мерцающими огнями в левом нижнем углу обзорного экрана. "Медея", живая и здоровая, выполняющая мои команды "Медея" увеличила изображение в сто пятьдесят раз, и я без труда узнал очертания "Золотого каньона". Каждый спейстрейдерский корабль индивидуален, как отпечатки пальцев или рисунок роговицы глаза. И мне не нужно справляться в каталоге, чтобы отличить его от других подобных.

Впрочем, не нужно и смотреть на него. Я и так знал, что это корабль Пропавшего Эдамса. Идёт с ускорением в полтора "же", скорость вот-вот приблизится к прыжковому порогу. Пересечёт мой курс почти по траверсу минуты через две, на расстоянии примерно в три с половиной астроединицы. И я уже успел достаточно притормозить, чтобы не думать о возможности догнать его и поговорить в реале. Остаётся, разве что, переброситься сообщениями, не меняя скорости и направления полёта. И он уже наверняка отсылает мне кодированный радиосигнал.

- Капитан, пришло сообщение от мистера Эдамса, - подтвердила мои подозрения "Медея".

Всё точно так же, как в прошлый раз.

Нет, квазар меня раздери! Это ведь и есть прошлый раз. Сейчас я прочитаю письмо, узнаю, как удачно отторговал Эдамс на сказочно богатой планете Упернавик, и захочу немного поправить собственные дела. Потом попаду в ловушку коварного грандмастера Ксирдаля и лишусь права распоряжаться собственным кораблём. Нет! Не хочу! Не буду!

Правильно, не буду. Ничего этого ведь ещё не случилось. "Медея" пока принадлежит мне, и если я не стану читать письмо, не стану разворачивать корабль к новой цели, то всё со мной будет в полном порядке. Да, Эллен так и говорила - мне не нужно счастья, мне достаточно, чтобы всё было в порядке. Предположим, так оно и есть. Ну, так и что в этом плохого? Может быть, лучше мотаться по Галактике по приказу какого-нибудь богатенького дядюшки? Решено, я не стану даже заглядывать в это письмо, и всё кончится хорошо.

Кончится? Тот глупый компьютер тоже говорил, что всё кончится. Скучно, видите ли, живёт капитан Брингдаун. А собственно, почему? Неужели я не могу по своему желанию отправиться в какое-нибудь увлекательное, полное приключений путешествие? Конечно, могу. Нужно только придумать, в какое именно.

Да и придумывать не обязательно. Я ведь знаю, что написал мне Эдамс. Знаю, что на Упернавике меня сначала ожидает невероятно прибыльный бизнес, а потом - куча неприятностей. А что если бизнес оставить, а от неприятностей как-нибудь отвертеться? Тем более что и замыслы Ксирдаля мне уже известны. И увидеть Эллен ещё раз я бы не отказался. Ведь можно же? Или нельзя? А как поступить, если нельзя, но очень хочется?

- Будете читать сообщение Эдамса, капитан? - прервала мои размышления "Медея".

- Нет, как-нибудь потом, - ответил я, так и не придя к окончательному решению. - Отправь ему ответ: "Спасибо за информацию, старина! Жаль, что не удалось зайти в гости. В следующий раз так быстро не разгоняйся. Удачи! Брингдаун". И знаешь что, рассчитай-ка на всякий случай параметры прыжка к Упернавику.

* Лови ангела - лат.

* Кто предупреждён, тот вооружён - лат.

* Доброе имя больше богатства - лат.

* Rudbeckia laciniata - многолетнее декоративное растение с золотисто-жёлтыми цветками, "золотой шар".

** Вода точит камень - лат.

** Мститель явится - лат.

* Горе побеждённым - лат.

* Неписанный закон - лат.

* По отношению к врагу всё позволяется - лат.

** Этой надеждой живу - лат.

*** Моя вина - лат.

* Ничего не имею - лат.

* Какой великий артист погибает - лат.

* Закон суров, но это закон - лат.

** Сытое брюхо к учению глухо - лат.

*** Почему в лесу темно - нем.

**** Хочешь мира - готовься к войне - лат.

***** Через тернии к звёздам - лат.

* Книга пророка Дэна - англ.

1

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg