«Огненный дождь»

Огненный дождь

Туннель запасного выхода извивался, словно раненая змея. Строители специально проложили эту бетонную трубу таким образом — чтобы задержать ударную волну от взрыва, если таковой случится вблизи убежища. К счастью, взрывы миновали эту часть необъятной пустыни. В туннеле было темно — освещение сдохло еще лет двадцать назад. Чинить было некому. Последний электрик умер за год до поломки, проклиная это убежище и всех, кто жил в нем. Примерно тогда же взорвался склад боеприпасов, расположенный у входа. Убежище лишилось половины огнестрельных запасов, трех мастерских и главного выхода. Запасной, к счастью, уцелел. Правда бетонные стены сильно потрескались от взрыва, но еще держались. Куски бетона, что вывалились из стен, щедро усеивали пол, заставляя спотыкаться тех, кто ходил в темноте по этому ходу.

Ворон уже почти полчаса пробирался по этой бетонной кишке, постоянно спотыкаясь в кромешной темноте. Каждый раз, когда нога задевала за крупный кусок, он мысленно посылал проклятья вожаку следопытов — Сыщику, который запретил пользоваться факелами в запасном выходе. Маскировка, видите ли. Какая, к чертям, маскировка на глубине в тридцать метров? Кто увидит этот свет? Но — начальник всегда прав. Сам Ворон ходил в следопытах всего второй год. Ему было двадцать пять, и пока рано было обсуждать приказы начальства, Сыщик ему так и сказал, провожая в дорогу.

Задумавшись о своей карьере, Ворон зацепился наплечной сумкой за неведомо откуда взявшийся железный прут и чуть не растянулся на бетонном полу во весь свой двухметровый рост.

За его спиной тихо хихикнули.

— Эй, Слепой! — мрачно позвал Ворон, останавливаясь и поправляя винтовку, что висела у него на плече.

— Чего, — недовольно откликнулся из темноты ломающийся подростковый голос.

— Почему тебя Слепым прозвали? — спросил Ворон, пытаясь снять сумку с железного прута.

— Да все уже знают.

— Я редко бываю дома. Ты знаешь, я брожу целыми неделями по холмам вокруг убежища и мало что знаю о жизни внутри, — Ворон освободил сумку и, пригнувшись, двинулся дальше.

— Ну, я с детства плохо вижу. Не так плохо, как Очкарик, но все же не могу быть Воином или Следопытом. Вот поэтому-то Седой и стал учить меня читать. Правда он сам сказал, что от этого зрение еще хуже станет.

— И чего, много ты прочитал? — усмехнулся Ворон.

— Ну, все, что было в Доме, прочитал. Кстати, твой друг Соленый, обещал мне книжек принести из заброшенных Домов. Что-то его давно не видно.

Ворон остановился и пошарил в темноте рукой. Нащупав хрупкое плечо подростка, он ухватился за него и притянулся к себе.

— Тихо! Соленый ушел, — жарко зашептал он прямо в ухо Слепому.

— Знаю, на север, он мне сказал что, когда вернется, книг принесет.

— Соленый трепло, — процедил Ворон сквозь зубы, — он ушел на восток за деревом, понял? Никаких книг там нет. Молчи о севере, а то Сыщик упрячет тебя на нижние уровни до возвращения Соленого.

Слепой вырвался и стал тщательно расправлять куртку тяжело сопя.

— Ладно, — наконец сказал он, — все понял. Хотя все давно знают что на севере еще один Дом — убежище.

Ворон отвернулся и снова нырнул в темноту. Некоторое время они шли молча, спотыкаясь и тяжело дыша. Наконец, оценив расстояние до светлого пятна, следопыт попросил:

— Расскажи о войне. Не так скучно будет идти.

— А чего рассказывать-то. Все знают.

— Я не знаю, — раздраженно откликнулся Ворон, — интересно мне.

— Ну, — протянул Слепой, — сначала была бомба. Ядерная. Сильная, то есть очень. Потом ее скинули на один большой Дом. А семьи этого Дома обиделись и тоже сделали бомбу. Сильнее, чем ядерную, но не такую вредную и кинули ее в ответ. Вот. А потом этими бомбами стали кидаться все. И вместо Большого Зеленого Дома стала пустыня. Или просто Выжженная земля. Как у нас.

— У нас холмы, — сказал Ворон, отшвыривая ногой, кусок бетона, — а все это я и сам знаю.

— Ну, я же говорил, все знают.

— Я думал, в книгах много про войну написано. Правдиво — почему война, зачем? Как раньше было?

— Так оно и написано, — Слепой тоже пнул камень, старясь отбросить его подальше, — только мне эти книжки Седой не дает читать.

— А почему?

— Говорит, рано мне еще знать, — Слепой пнул ногой еще один кусок бетона и тот с легким шорохом канул во тьму, — воду искать не рано, а знать рано!

— Слепой, тебе, сколько лет-то?

— Шестнадцать, — огрызнулся Слепой, — а что?

— Какого рожна тебя послали за водой?

— Да рисую я неплохо. Карту начертить могу. И написать, где воду нашли. Если в каком доме найдем записи — прочитаю. Может, там о воде есть. Помнишь, как в прошлом году Длинный и Очкарик старый дом нашли, а под ним пару цистерн? Если бы Очкарик не прочитал дневник, цистерны ни в жизнь бы не нашли.

— Помню, — Ворон помолчал, — здорово это — уметь читать.

— А ты не умеешь? — изумился Слепой.

— Не умею. А чего ты удивляешься, из нашего Дома только Седой, Старик, Сыщик и Очкарик умеют читать. Ну, еще ты. Пять человек из полста.

— Ну, я думал все следопыты умеют читать и карты составлять. Считать-то ты умеешь.

— Не все, — Ворон снова споткнулся и тихо выругался, — считать-то все умеют, иначе запасы не рассчитаешь для похода. А карты чертит Сыщик. Мы ему рассказываем, а он чертит.

— А на фиг он их чертит, если вы читать не умеете?

— А он на них не пишет. Рисует значки, которые мы знаем.

Ворон зацепился ногой за кусок железной трубы, брошенной здесь неизвестно кем, и с размаху упал на колени.

— В душу твою собачью мать! — выругался следопыт, поднимаясь с колен — руки все расцарапал!

— Чего ты спотыкаешься то все время? — Слепой протянул ему руку. Ворон с усмешкой взялся за хрупкую руку подростка своей мускулистой лапищей и встал.

— Я в темноте плохо вижу, — Ворон подобрал с пола мешок и винтовку.

— Это почему? — Слепой протянул следопыту оброненную им пачку патронов. — Мы же полжизни сидим в темноте под землей??

— Я-то нет! Снаружи привыкаешь к солнцу, а потом под землей ничего не видишь.

— Это как? — поразился Слепой.

— Выйдем, увидишь, — Ворон тронул рукой коленку и зашипел от боли. Настроение его было безнадежно испорчено. Он повернулся к подростку спиной, давая понять, что разговор окончен, и молча зашагал вперед.

Дальше они шли молча. Выход приближался, потянуло свежим воздухом — стало светлее, и тьму сменил полумрак. Стали видны все трещинки в бетонных стенах и пыльный пол, на котором было множество следов. Последние несколько шагов до входа Слепой проделал, прикрыв глаза ладонью — яркий, как ему казалось, свет вызвал неожиданный поток слез.

— Ну, вот и кончилась наконец эта проклятая труба! — сказал Ворон, шагнув на пыльную землю.

— Черт, ничего не вижу! сплошной свет! — пожаловался Слепой, хватаясь за рукав следопыта.

— Это еще ерунда! Это братец, только утро. Вот днем будет действительно светло! — следопыт приставил руку козырьком ко лбу, всматриваясь в даль. — Я уже к свету привык, зато в темноте ни фига не вижу.

Следопыт опустился на правое колено и стал поправлять свой сапог, пошитый из грубой кожи. Он уже выпрямлялся, когда сзади раздался низкий голос.

— Куда это вы собрались?

Слепой дернулся, оборачиваясь на голос, и задел Ворона.

— Да воду искать, — следопыт медленно обернулся — за его спиной стоял мужик в темно зеленом комбинезоне. Он был на голову выше следопыта, и стандартная винтовка в его огромных лапах казалась игрушкой.

— Привет, Ворон, — мужик опустил винтовку и протянул огромную ладонь следопыту.

— Здорово. Ну что, Терра, все охраняешь? — следопыт аккуратно пожал руку охраннику.

— Да вот, стою, — ухмыльнулся охранник, — что-то вы задержались, Рукастый и Птица час назад прошли. Вы вроде вместе собирались выйти.

Ворон бросил укоризненный взгляд на спутника.

— Да пацан со мной, пока его собрал в дорогу, час и прошел.

— А, — протянул Терра, — ну лады. Счастливо вам, я пойду на третий холм, посмотрю, далеко ли Птица ушел.

Он развернулся и медленно зашагал прочь от спутников.

— Пока! — бросил Ворон в спину уходящему охраннику.

— Чего это он? — Слепой недоуменно посмотрел вслед Терре, который легко ступал по выжженной земле.

— Мы вчера ночью повздорили маленько, — смущенно бросил Ворон, — наверно, он все еще обижается. Не обращай внимания. Он всегда такой, когда сердится. Просто неохота ему со мной разговаривать, да надо — для порядка.

Следопыт повернулся спиной к входу в убежище и окинул взглядом пустынный горизонт. Багровые тучи нависали над самыми холмами, казалось, еще чуть и небо коснется выжженной земли. Везде, куда мог только дотянуться человеческий взор, холмы были покрыты толстой коркой спекшейся земли. Эта корка была вся в трещинах, которые образовывали загадочный узор, бегущий вдаль. Ворон взглянул на небо — тучи были обманчивы — ни одна капля влаги не упала на иссушенную землю за предыдущий год. Говорят, где-то далеко на севере дожди шли каждый месяц, но Ворон не верил этому.

— Эй, Слепой, правда, что на севере идут дожди?

— Черт! — Слепой тер слезившиеся глаза, — да говорят, идут!

Ворон скинул с плеча сумку и запустил в нее свою длинную руку. Через секунду он аккуратно вытащил на свет странную конструкцию.

— На, возьми, — Ворон протянул подростку два закопченных стекла в квадратной деревянной оправе. К оправе была привязана длинная веревка.

— Ух-ты, — восхитился Слепой, — как у Очкарика!

— Это простые стекла, просто закопченные, — отозвался Ворон, — надень, полегче будет.

Слепой напялил очки и стал обматывать длинную веревку вокруг бритой головы. На его еще худом лице, украшенном крючковатым носом, это устройство выглядело довольно смешно. Но следопыт даже не улыбнулся. Все, что приносит пользу в походе, — не смешно.

— Вот еще, голову обмотай, — Ворон протянул подростку кусок ткани, который когда-то несомненно, имел белый цвет. Слепой накинул ткань на свой бритый череп и завязал кончики тряпки под подбородком.

— Уже лучше, — изрек Ворон, накидывая такой же кусок ткани на свою голову. Его волосы уже отросли за время хождений по холмам почти на ладонь. Правда, каждый раз, когда он посещал убежище, Сыщик заставлял его бриться налысо, как и остальных обитателей Дома. Меньше волос — меньше проблем, говорил Сыщик, поглаживая свою лысую, как шар, голову. Он очень боялся паразитов в убежище. Считал, что они разносят всякую заразу, и был, безусловно, прав. Следопыт завязал концы импровизированного платка на затылке. В этот раз ему удалось ускользнуть от ножниц и бритвы — он пришел в убежище поздно ночю, и ушел рано утром. Времени на бритье не оставалось.

Вторым куском он обвязал дуло винтовки и затвор, чтобы пыль не добралась до механизмов. Конечно, это не остановит пыль, но какая-никакая, а все ж защита.

— Ну что, пошли? — Слепой поправил очки и вопросительно взглянул на следопыта.

— Погоди! — Ворон раскрыл свою сумку и заглянул внутрь. — Что с собой взял?

— Ну, воду взял, уголек, кусок бумаги, пару тонких шкур. Седой сказал, что еду в холмах ты сам найдешь. А еще он мне дал нож, — Слепой вынул из своей сумки полоску ржавого металла, грубо заточенную с двух сторон. Вместо рукоятки на этот нож были намотаны куски шкуры, пропитанные клеем.

— Клей сам Седой варил, — похвастал Слепой, — из костей!

— Ты бы лучше его за пояс заткнул, чтоб под рукой был, — ответил Ворон, презрительно взглянув на полоску ржавого метала. Его старый настоящий армейский нож, найденный в заброшенном городе, был заткнут за голенище сапога. Но об этом он не распространялся.

— Все! — сказал Слепой, — куда пойдем?

— Не знаю, чего тебе наплел Седой, но я получил от Сыщика приказ идти на юг, пока не кончится вода. Потом назад. На север пойдут Рукастый и Птица.

— Это как же без воды назад? — испуганно взглянул на следопыта Слепой.

— Ну, по дороге можно найти немного воды. Ладно, хватит болтать, пошли, а то скоро совсем жарко станет. — Ворон забросил сумку на плечо и решительно двинулся в холмы. Слепой пошел за ним, поправляя на ходу очки и стараясь не отставать. Потрескавшаяся земля рассыпалась под их сапогами, превращалась в пыль, которую тут же уносил ветер. Слепой оглянулся — черный провал запасного выхода темнел в ста шагах. К нему вела цепочка следов, но ветер постепенно стирал ее своей быстрой рукой.

— Чего оглядываешься, — буркнул Ворон, — пути не будет.

— Да вот, — Слепой отвернулся, — вроде уходим. Просто отошли от дома. Неромантично как то.

— Романтик, — хмыкнул Ворон, — в детстве много сказок слушал! Идем себе и идем.

Выжженные холмы вскоре заслонили черную кляксу туннеля. Солнце припекало все сильнее, одежды путешественников давно сменили свои цвета на грязно-серый цвет. Слепой уже пару раз думал приложиться к бурдюку с водой, но каждый раз останавливался. Не дело это, пить воду в получасе ходьбы от дома. Глаза страшно болели, жажда терзала горло, но Слепой старался этого не замечать. Он первый раз забрался так далеко от Дома и не хотел выглядеть хлюпиком в глазах следопыта. Через час ходьбы ему было уже на все наплевать, и на свой образ героя, и на важное задание, и на доверие Седого.

Через два часа Слепой почувствовал, что ноги его подгибаются, он упал на колени и прохрипел:

— Ворон, я не могу больше не могу!

Следопыт медленно подошел к нему, подхватил под мышки и, легко приподняв, оттащил в тень ближайшего холма.

— Я выдохся, — Слепой откинулся на спину и замер, наслаждаясь чувством полного покоя в натруженных ногах.

— Ничего, — сказал Ворон и прилег рядом, — втянешься!

— Да я, наверно, с этого места до вечера не сойду, — Слепой прикрыл глаза.

— До вечера мы должны дойти до заброшенного Дома. Специальный такой дом. Наружный. Раньше там люди жили, до Войны. А потом стали строить настоящие Дома. Под землей, — Ворон аккуратно вынул из сумки кожаный мешок, наполненный водой, и сделал маленький глоток.

— Знаю, — лениво отозвался Слепой, доставая свой бурдюк, — это называлось не Дома, а Города. Некоторые были очень большие. Во много раз больше, чем наше убежище.

Сделав маленький глоток, Слепой просмоленной веревкой бережно завязал горлышко кожаного мешка и упрятал его в сумку.

— Знаешь, Ворон, мне Седой говорил, что раньше, до войны, люди пили воды раза в три больше, чем сейчас.

— Почему?

— Ну, воды было много, вот они и пили. А потом воды стало мало, и люди потихоньку приспособились. Седой говорил, что с нашим обычным бурдюком в два литра человек и недели не протянул бы в пустыне.

— Да ладно, — Ворон осмотрел свой бурдюк, взвесил его на руке, — неделю бы протянул.

— Ну, не знаю, люди все разные, — Слепой откинулся на спину, — может, кто и протянул бы.

— Поднимайся! — отозвался Ворон.

— Да ты что, я еще не отдохнул!

— Я пошел, а ты как хочешь, — Ворон легко поднялся на ноги и размеренно зашагал на юг. Слепой с тоской посмотрел ему вслед. Когда следопыт отошел на два десятка шагов, Слепой понял, что это не шутка (в чем он себя убеждал) и со стоном поднялся на ноги.

Стемнело рано. Прохлада мягким покрывалом ложилась на измученную солнечными лучами землю. Стало холодно, ветер пронзал легкие одежды, словно кинжал. Солнце давно скрылось за горизонтом, лишь где-то вдалеке умирал огненный закат. Следопыт не останавливаясь шел вперед. Подросток тащился позади, едва переставляя ноги. Пыль забивала ему нос и дышать было тяжело. Когда солнце коснулось своим огненным краем дальнего холма, Слепой остановился и крикнул, напрягая пересохшее горло:

— Ворон, долго еще идти? Может, отдохнем?

Следопыт остановился и повернулся к подростку.

— Вон за тем холмом, — ответил он, уверенно ткнув рукой в дальний холм. Затем он резко повернулся и снова зашагал по выжженной земле. От каждого его шага, в воздух поднимались облачка пыли, которые тут же уносил сухой ветер.

Слепой сглотнул пересохшим горлом и промолчал, хотя это был уже десятый холм, за которым «должен быть заброшенный Дом». Но на этот раз, к удивлению Слепого, именно из-за этого холма и появился заброшенный Дом. Это был небольшой Дом, несколько трехэтажных зданий, стоящих кружком, — весь он уместился бы в половине настоящего Дома, что находился посреди подземного убежища. Слепой непроизвольно ускорил шаг, стремясь поскорее увидеть то, о чем он читал в рассыпающихся от ветхости книгах. Ничего особенного он не увидел. Старые каменные дома в три этажа были почти полностью разрушены. Правда, кое-где сохранились и перекрытия, и стены, и железные наружные лестницы.

— Не торопись, — Ворон схватил за рукав Слепого, который почти обогнал своего проводника.

— Там может быть что угодно, — продолжил Ворон, снимая с плеча винтовку, — держись позади. Если я начну стрелять, падай.

Слепой вытащил из-за пояса свой самодельный нож и, крепко сжав его в сухой ладони, пропустил Ворона вперед. Так они и шли, молча, стараясь не шуметь. Когда следопыт резко остановился, Слепой вздрогнул всем телом и чуть не выронил свой нож.

— Все! — резко сказал Ворон, — все спокойно, можно устраиваться на ночлег.

Слепой облегченно вздохнул и заткнул нож за пояс, причем едва не вспоров себе бок. Ворон тем временем осматривался по сторонам, выглядывая подходящее местечко для ночлега. Они стояли посреди небольшой площади между двух каменных домов, от которых остались одни стены. Перекрытий между этажами не было, лишь на каждом доме было по паре железных лестниц, прилепившихся к наружным стенам. По всей площади валялись куски тряпья, ржавое железо. Ветер лениво шевелил обрывки выцветшей бумаги, иногда перенося мелкие клочки от одной кучи мусора к другой. Вместо земли под ногами была какая-то непонятная крошка из черного камня.

— Асфальт!! — Слепой нагнулся и схватил маленький черный камешек, который крошился в руках, — смотри, Ворон, это асфальт!!!

— Ну и что, — отозвался следопыт, вытаскивая из груды мусора железный куб, у которого не хватало одной стенки. Он был закопчен — по-видимому, внутри него не раз разжигали костер.

— Да ты что, я столько про него читал, — восторгался Слепой, — дома-то, я себе мог представить, а асфальт — нет!

— Помоги лучше, — проворчал Ворон, пытаясь приподнять куб, — я его приподниму, а ты подсунь под него вон ту деревяшку.

Ворон рывком приподнял куб до колен, а Слепой ногой подсунул под него приличный кусок дерева.

— Ну вот и все! — отряхивая ладони сказал Ворон, — теперь марш за дровами.

— За какими дровами? — удивился Слепой.

— За деревянными, — съязвил следопыт, — идешь по улице и поднимаешь деревяшки. Когда наберешь побольше, идешь обратно. И не заходи в дома. Там ничего нет, а обвалиться эти стены могут запросто.

Слепой с сомнением потрогал пальцем рукоятку своего ножа и устало побрел по улице, высматривая дерево и заодно глазея по сторонам. Когда он вернулся с охапкой деревянных обломков, в кубе уже пылал огонь, а Ворон нанизывал на толстую проволоку куски свежего мяса.

— Откуда мясо? — удивился Слепой подходя к костру и бросая дрова рядом с кубом.

— Да вот, — отзывался Ворон, — пробегало мимо.

— А почему хвост такой длинный?

— А ты что, кролика захотел? — огрызнулся следопыт, — не хочешь — не жри.

Он отложил прутик, на который было уже нанизано четыре куска и, вытащил из своей сумки еще один кусок гнутой проволоки. Слепой подсел ближе и рассмотрел, что мясо Ворон срезает с освежеванной тушки похожей на маленького зайца. По крайней мере на первый взгляд это казалось зайцем. Вот только хвост…

Слепой крепко зажмурился стараясь прогнать видение противного голого хвоста. Когда он наконец открыл глаза, его взору предстало страшное зрелище: остатки рукописи догорали в костре. Издав громкий крик, подросток прыгнул прямо в костер, едва не повалив куб.

Ворон легко перекатился вбок, подхватив с земли свою винтовку. Вскочив на ноги, следопыт нырнул в тень и замер там, прижавшись спиной к стене. Подросток сидел рядом с костром и тряс обоженными руками. Около его правой ноги валялись листки бумаги, которые еще дымились. Во всем городке стояла мертвая тишина, которую нарушали лишь проклятья подростка. Следопыт водил стволом винтовки из стороны в сторону, осматривая темные углы площади. Наконец он спросил громким шепотом:

— Что случилось?

— Дурак, — крикнул Слепой и, морщась от боли, подхватил листки, — ты чуть не сжег вот это!

— Что это? — Следопыт не смотря на спутника, шагнул к костру, не отводя взгляда от дальнего дома, до которого не доставал свет костра.

— Вот это! — Слепой ткнул бумагами зажатыми в кулаке прямо в грудь Ворона.

— Все? — спросил следопыт, опуская винтовку.

— Все, — зло ответил Слепой, опуская руку с бумагами.

Следопыт быстрым движением руки отвесил подростку подзатыльник — тот упал на колени от удара.

— Дурак, — прошипел Ворон, — еще раз так прыгнешь, сам тебя пристрелю, чтоб меня не подставил.

Слепой сел и схватился рукой за затылок. Кинув полный злобы взгляд на спутника он, отполз на другую сторону костра и стал аккуратно складывать листки бумаги в одну стопку.

Ворон медленно положил винтовку рядом с собой и взялся за нож. Он нарезал мясо маленькими кусочками и аккуратно нанизывал их на проволоку. Руки его едва заметно вздрагивали. Закончив свое малоаппетитное занятие, Ворон вытер нож об штаны и сунул его за голенище сапога. Затем он встал и медленно подошел к Слепому, держа в руках проволоку с нанизанным на нее мясом. Подросток уткнулся в свои бумаги и водил пальцем по выцветшим строкам, делая вид что не замечает следопыта. Ворон встал у него за спиной и тоже стал всматриваться в причудливую вязь незнакомого почерка. Он находил знакомые буквы, но они выглядели странно — человек написавший эти заметки, торопился, и буквы было сложно разобрать. Следопыт услышал, как подросток тихонько втянул носом воздух, вдыхая аромат жареного мяса, — проволока с кусками, что отобрал для себя следопыт, упала одним концом в огонь и «жаркое» подгорело. Ворон тронул Слепого за плечо.

— Извини.

Подросток вздрогнул и отодвинулся. Ворон сел рядом и глядя на пламя произнес:

— Ты меня напугал. Я не такой опытный, как Сыщик или Терра. Они, наверно, сразу бы догадались, в чем дело. Я разозлился, что ты увидел мой страх и ударил тебя. Прости.

Слепой отложил бумаги и заглянул в лицо следопыту, пытаясь поймать его взгляд.

— Ладно, — проворчал Слепой, — больше не буду тебя пугать, — и улыбнулся. Ворон улыбнулся в ответ.

— Возьми, — следопыт протянул подростку прутик с четырьмя кусками сырого мяса, — держи над огнем, а потом сам догадаешься.

Слепой с сомнением взял прутик и поднес мясо к огню.

— Не бойся, — Ворон поднялся и снял с огня свою проволоку, — это съедобно, я в этом Доме не первый раз ночую, знаю, что к чему.

Аромат жареного мяса щекотал ноздри подростка. Съев за день всего кусок сушеного птичьего мяса, Слепой теперь с вожделением наблюдал за тем как куски свежего, настоящего покрываются румяной корочкой, шипя над языками пламени. Когда ожидание стало нестерпимым, Слепой схватил, обжигаясь, прут и отчаянно вцепился зубами в сочные куски.

— Осторожней! — крикнул Ворон. — Обожжешься!

Он отобрал у Слепого проволоку и одним движением ножа скинул куски мяса на чистый кусок кожи, заранее расстеленный на земле. Затем следопыт отвернулся, чтобы не мешать трапезе спутника, и занялся приготовлением новой порции мяса.

Когда они насытились, следопыт откинулся на спину, подложив под голову свою сумку, и приготовился спать.

— Ворон! — Слепой подсел ближе шурша бумагами, — ты чего, спать?

— Угу, — сонно отозвался следопыт, — и ты давай спи. Сам ныл, что устал. А завтра нам еще больше надо пройти.

Следопыт повернулся на бок, спиной к собеседнику, давая понять, что сон важнее всего. Слепой завозился за его спиной устраиваясь на ночлег.

Потрескивали догорающие дрова в кубе, ветер что-то тихонько шептал, блуждая в каменных развалинах. Ворон лежал с закрытыми глазами. Наступило то самое время, которое он так любил — грань между явью и сном, когда кажется, что сном можно управлять. Тепло от костра приятно ласкало спину, и первый сон уже заглянул в глаза, когда следопыт почувствовал, что Слепой прижался к нему всем телом. Ворон похолодел.

— Эй, Слепой, — следопыт ткнул локтем назад, — не впутывай меня в эти дела.

Слепой резко откатился и сердито засопел в темноте.

— Я не потому, — наконец смущенно вымолвил он.

— А чего? — Ворон слегка повернулся.

— Страшно. Кругом так все открыто. Не могу уснуть, прямо жуть пробирает.

— А, ты же в первый раз ночуешь на земле, — облегченно протянул Ворон, — тогда иди сюда. Когда я первый раз ночевал на открытом месте, то забился между Сыщиком и Зеленым. Всю ночь просто так лежал, спать не мог.

Слепой подполз к следопыту и прижался к его широкой спине своей.

— Боязнь открытого пространства, — зевнув сказал Ворон, — забыл, как это по-научному. Ладно давай спать.

Следопыт закрыл глаза и попытался уснуть. Костер почти погас и не давал тепла, лишь играл тенями в темных углах площади. Ветер стал нестерпимо холодным и пронзал насквозь. Далекие шорохи в развалинах стали ясными и отчетливыми. Сон не шел. Ворон открыл глаза и тихо выругался.

— Ты чего? — Спросил Слепой.

— Весь сон согнал, дурак, — проворчал Ворон.

Слепой завозился устраиваясь поудобнее, но следопыт схватил его за руку.

— Ну-ка, тихо.

Слепой замер, расслышав в голосе спутника тревогу. Следопыт приподнял голову, пару раз втянул воздух носом и прошептал:

— Как я тебя толкну, сразу беги. Вон видишь лестницу железную на доме? Беги к ней со всех ног и забирайся наверх.

Слепой кивнул, хотя его пробрала дрожь от зловещего шепота следопыта и захотелось бежать к лестнице немедленно и изо всех сил.

— Давай, — крикнул Ворон и пнул Слепого ногой. Тотчас ночь взорвалась лаем, воем и дикими воплями, которые, казалось, неслись со всех сторон. Полуоглушенный Слепой в два прыжка преодолел площадь и прыгнул в сторону лестницы. Его пальцы вцепились в ледяное железо и он начал подтягиваться, не замечая ржавчины, что сыпалась на него сверху. Совсем рядом гулко бухнул винтовочный выстрел, и Слепой чуть не сорвался. В этот момент кто-то сильно толкнул его в спину. Подросток в ужасе рванулся вверх и истошно заорал, судорожно хватаясь за ржавые перекладины.

— Это я, — крикнул снизу Ворон и подтолкнул Слепого вверх, проталкивая его дальше по лестнице. Забравшись наверх они вывалились на небольшую железную площадку с перилами из редких железных прутьев. Слепой в ужасе прижался к холодному каменному полу. Его била крупная дрожь, и было видно, как вздрагивают кончики его повязки. Ворон сидел на самом краю площадки, пристально вглядываясь вниз, одной рукой он держал винтовку, а второй вцепился в ржавые железные перила из тонких прутов. Ночь продолжала бушевать: казалось, неведомые демоны налетели внезапно на тихую площадь. Вой и лай рвали ночную тишину в клочья, ветер словно взбесился — поднимая клубы пыли, он своим дыханием раздул остатки костра в настоящий пожар.

— Слепой! — крикнул следопыт, — Слепой, где ты, твою мать? — Ворон протянул руку назад, пытаясь найти Слепого наощупь в этой непроглядной тьме. Нащупав тонкую руку, следопыт рывком подтащил спутника к себе и прислонил спиной к перилам. Глаза подростка смотрели прямо перед собой, все мышцы его были напряжены и дрожали.

— Слепой! — Ворон отвесил ему две звонкие пощечины, — Слепой, это собаки, просто дикие собаки!

Голова Слепого дернулась от ударов, подросток вздрогнул и поднял голову, взгляд его стал осмысленным.

— Собаки? — хрипло прошептал он.

— Собаки. Дикая стая, — следопыт отпустил подростка и снова стал вглядываться в темноту. Тем временем лай утих, и из темноты доносилось лишь тихое рычание.

Ворон привстал и попытался в неровном свете костра разглядеть нападавших собак. Но те благоразумно держались в темноте.

— Слепой, ты их видишь?

Подросток повернул голову и прищурил глаза:

— Пять, шесть… Ворон, их где-то десяток, больше вроде не видно.

— Черт, — прошептал следопыт закусив губу, — что делать-то.

— Перестреляй их, — Слепой сел на пол и стал тереть глаза, — винтовка-то у тебя есть.

— Винтовка, — протянул Ворон, — у меня в магазине четыре патрона. Остальные в сумке. А сумку-то я не успел прихватить. Сыщик за такое разгильдяйство мне голову бы оторвал.

— Ну давай отсидимся. Не будут они тут вечно сидеть. Если жрать захотим, подстрелишь собаку, мы ее чем-нибудь подцепим и наверх, — Слепой дернул рукой изображая процесс поднятия собаки.

— Дурень, — Ворон прислонился спиной к перилам и положил винтовку на колени, — вода твоя где? Внизу. Небось, эти твари до нее уже добрались. И никого мы не подтащим. Так близко они к нам не подойдут. Помолчи лучше.

Слепой обиженно смолк и, сняв повязку с головы, вытер ей свою бритую голову. Следопыт сидел молча и размышлял. Он пытался представить себе, что бы сделал Сыщик на его месте. Стрелять — бессмысленно, все равно всех не перестреляешь. К тому же стрелять в темноте не самое любимое занятие следопытов, привыкших к солнечному свету. Слезать, драться в рукопашную, так их, самое малое, десяток. Дикие звери — это вам не домашние собаки — загрызут в момент. Следопыт запустил руку в свои волосы и резким движением сжал пальцы в кулак. Боль немного отрезвила его.

— Думай! Думай, дурак, — прошептал он.

В этот момент низкий вой разорвал тишину, и, отразившись эхом от стен домов, вернулся на площадь.

— Что за черт! — следопыт перегнулся через перила. В неровном свете угасающего костра стояла огромная собака. Она была чисто белая, голова ее могла спокойно достать до пояса Громиле. Огромные красные глаза собаки, казалось, светились в темноте призрачным светом.

— Красивый, дьявол, — прошептал Ворон, прицеливаясь, — не очень-то похож на собаку. Волк, выродок, наверное.

Волк не шевелился, лишь уши его немного подрагивали, ловя звуки доносящиеся из темноты. Внезапно он поднял голову к темному небу и снова жуткий вой разнесся над притихшими развалинами.

— Вот оно что! — прошептал следопыт опуская ружье.

— Что? — Слепой придвинулся ближе, бросив на волка заинтересованный взгляд.

— Он вызывает меня на бой. Если я убью его, никто нас не тронет — следопыт отложил ружье и стал ощупывать перила.

— Он что, разумен? — поразился Слепой, пристально вглядываясь в белый силуэт.

— Да нет, — Ворон выдрал метровый прут из перил, толщиной в палец, и теперь пытался очистить его от ржавчины рукавом своей куртки, — просто у них так принято: когда встречаются две стаи, дерутся вожаки. Кто уцелеет, тот и становится вожаком обоих.

Следопыт передал винтовку Слепому и надел свою испачканную ржавчиной куртку. Железные нашивки глухо звякнули, кода он затянул пояс.

— Вот! — Ворон взял железку в правую руку. — Стреляй, если увидишь, что кто-то сзади заходит.

— Да я всего-то раза три стрелял, и вижу плохо, — растеряно прошептал Слепой, судорожно сжимая обеими руками винтовку.

— Жить захочешь — попадешь, — хладнокровно ответил Ворон, перелезая через железные поручни, — ты без меня все одно помрешь.

Спрыгнув на камни площади, Ворон взмахнул своим железным прутом и не спеша зашагал к костру. Зверь стоял не шевелясь, глаза его следили за небрежной походкой человека. Но едва следопыт шагнул на освещеное пространство, волк сорвался с места, как лопнувшая пружина. Словно мохнатый метеор, он пронесся над землей и ударил в человеческую грудь двумя передними лапами. Оба упали на камни и покатились по ним единым клубком. Обломок перил, что Ворон держал в руке, отлетел в сторону и загремел по камням, высекая желтые искры. Следопыту удалось схватить зверя, и теперь он сжимал шею волка левой рукой, а правой пытался достать нож. Зверь бился в объятьях следопыта, нанося ему удары задними лапами — как кошка. Его когти лязгали по железным нашивкам, сдирая их с непрочной кожи курки. Наконец Ворон дотянулся до ножа и слабеющими пальцами вытащил его из-за голенища…

Слепой видел, как человек и волк сплелись в рычащий, бешено скачущий по камням клубок. Собаки заливались лаем, наблюдая за схваткой, и хор этих злых голосов пугал подростка. Он сжимал винтовку в своих мигом вспотевших руках и пытался вспомнить то, что показывал ему Седой. Ничего не вспоминалось, лишь билась в голове огненной птицей та фраза, что произнес следопыт, перелезая через перила: жить захочешь — попадешь. Жалобный визг прорвался сквозь хор собачьих голосов и сорвался на хрип. Слепой вздрогнул и очнулся от своих невеселых дум — Ворон стоял пошатываясь над трупом волка. В руке он держал огромный окровавленный нож, с которого капала вязкая кровь. Собаки собрались кружком вокруг него и скалили зубы, тихо рыча — пока никто из них не решался бросить вызов новому вожаку. В этот момент за спиной следопыта мелькнула серая молния. Слепой увидел тень огромной собаки, словно во сне, — серое тело медленно вытягивалось в прыжке, нацеленном прямо в спину следопыту. Винтовка лениво дернулась в руках подростка раз, другой, и время снова восстановило свой обычный бег.

Ворон устало стоял над трупом вожака, боясь пошевелиться — собаки в любую минуту могли кинуться на него. Пока он размышлял, что делать, грянули два выстрела, и собачий труп ткнулся прямо ему под ноги. Подняв голову, следопыт увидел, что собаки медленно пятятся, словно стараются отойти подальше от смерти прилетевшей из темноты. Тогда он шагнул, вперед стараясь не шататься, и, почувствовав, что ноги держат его, следопыт направился к костру. «Главное не упасть, — мелькнуло у него в голове, — иначе накинутся всей стаей». Ворон медленно подошел к железному кубу внутри которого еще теплился огонь, и медленно поднял сумку — сначала свою, потом Слепого. Затем так же медленно он подошел к лестнице и вскарабкался на площадку, где его ждал испуганный подросток.

Слепой сидел в той же позе, что и пять минут назад, — винтовка лежит на перилах, взгляд устремлен на безжизненное серое тело, пробитое двумя тяжелыми, свинцовыми пулями.

— Ты молодец, Слепой, — сказал Ворон присаживаясь на железный пол площадки. Он осторожно похлопал юношу по плечу, — из тебя выйдет толк.

Слепой повернулся, и бледная улыбка расцвела на его измазанном ржавчиной лице.

— Я даже не целился, — прошептал он, — это так просто!

— Нормально, — отозвался Ворон, рассматривая свою разодранную собаками сумку — вот черти, разодрали бурдюк с водой. Хорошо, что твой цел остался.

— И что дальше? — спросил Слепой, протягивая винтовку следопыту.

— Да ничего, — ответил Ворон, перезаряжая свое оружие, — посидим ночь тут. Под утро они уйдут в холмы выбирать нового вожака и его подругу. Будет много крови. Им будет не до нас.

Щелкнув затвором, он отложил винтовку и принялся снимать куртку, шипя от боли. При этом он умудрился процедить сквозь зубы:

— Поэтому завтра мы должны свалить отсюда как можно подальше. Спи давай.

Слепой прислонился спиной к холодным камням и прикрыл глаза. Ему ясно виделась эта сцена — как пули медленно входят в покрытое серой шерстью живое тело и заставляют его прекратить свой стремительный бег. Слепой сглотнул пересохшим горлом и забылся тревожным сном.

Рассвет они встретили уже в дороге. Утром, едва небо немного просветлело, Ворон разбудил подростка.

— Пошли. Собаки убрались отсюда. Надо сматываться, пока они не вернулись.

И теперь, когда солнце, наконец, взошло, выжженные холмы уже заслонили собой место их неудачного ночлега. Идти было тяжело. Слепой едва переставлял гудящие от усталости ноги, его глаза смыкались сами собой. Спать хотелось неимоверно. А следопыт все шагал впереди, как будто события ночи и не коснулись его.

— Ворон, — позвал Слепой, — давай отдохнем, а?

Следопыт остановился и подождал пока отставший приятель добредет до него.

— К обеду должны дойти до Границы Карт. Там и отдохнем.

— Что за граница такая? — простонал Слепой, присаживаясь и давая отдых натруженным ногам.

— Это такое место, дальше которого на юг никто не ходил, — Ворон опустился на землю рядом с подростком и привычно проверил затвор винтовки. — Правда, говорят, дальше всех на юг ходил Черный. Но все равно, южнее этого места на наших картах ничего нет.

— А чего он карту не составил? И кто это Черный? — спросил Слепой, наслаждаясь неожиданным отдыхом.

— Это было давно. Еще я маленький был — нам Сыщик по вечерам рассказывал байки. И как-то вечером поведал про следопыта, который был черный весь. От рождения. Он-то и шарил в этих местах, потом пришел домой рассказать, что и как. Ну вот, потрепался он и пошел опять на юг — карту составлять. И не вернулся. За ним пошли еще двое, его друзья. И тоже не вернулись. После этого и не стали в эту местность ходить.

— А чего не ходили то? — спросил Слепой. — Тут ведь рядом?

— Да некогда было. Искали на севере заброшенные Дома, такие как наш. С жителями, то есть.

— Нашли?

— Это ни мне, ни тебе знать не положено, — следопыт щелкнул затвором, — но на юг больше не ходили. На севере дел хватало.

Слепой блаженно растянулся в пыли, почти не слушая слова Ворона.

— Эй! — следопыт резко поднялся и легонько ткнул подростка в бок носком сапога, — вставай давай! Пошли, там на Границе есть кое-что интересное.

— Что там есть-то? — недовольно проворчал Слепой, поднимаясь на ноги.

— Увидишь. Такого ты еще не видал, точно, — следопыт решительно вскинул сумку на плечо и зашагал дальше, опираясь на железный прут, прихваченный с собой из города.

Это удивительное, что обещал Ворон, Слепой заметил издалека. Правда, холмы мешали рассмотреть это получше, но было видно, что это деревья. Когда они подошли ближе, Слепой уже устал восторгаться и теперь молча касался шершавых стволов своими пыльными руками, словно стремясь обнять каждое дерево. Всего пара десятков низких деревьев росли на так называемой границе карт. Высотой они были не больше трех метров, листва их давно приобрела грязно-бурый цвет, но все же это были настоящие деревья.

— Как же так, Ворон, — Слепой обернулся к следопыту, — тут же воды нет!

— Поэтому-то мы сюда и пошли, — откликнулся Ворон. Он сел на корточки, прислонился спиной к дереву и теперь внимательно осматривал винтовку. Слепой ласково поглаживал кору деревьев, не в силах оторваться от такого чуда. Когда они отдохнули и напились воды из оставшегося целым бурдюка, следопыт поднялся.

— Пойдем Слепой, у нас теперь вдвое меньше воды, и значит пройдем мы вдвое меньше. Но надо идти. Может, нам и повезет и мы найдем тот Дом, о котором говорил Черный.

Слепой молча встал и, закинув на плечо сумку, уставился на следопыта.

— Чего смотришь, — спросил Ворон, — пошли!

И он, повернувшись, зашагал снова в холмы. Подросток шел за ним, оглядываясь на деревья, что постепенно скрывались за холмами.

Они шли до самого вечера, но, правда, уже медленнее, чем днем, — сказывалась усталость. К тому же Ворон сказал, что не знает этой земли и старается все запоминать. На очередном привале он велел Слепому зарисовать тот путь, что они проделали. Поэтому, когда стемнело и они остановились на ночлег, Слепой первым делом принялся сшивать три кусочка шкуры, на которых был обозначен пройденный путь. Выполнив свою работу, подросток поднял голову и увидел, что следопыт уже устроился на земле и намеревается заснуть.

— А костер? — растерянно спросил Слепой.

— А дрова? — буркнул Ворон, — ты их что, с собой принес?

— Как же ужин?

— Ну, мясо-то сушеное осталось? Вот и давай его, зубами.

Слепой вытащил сверток с сушеным мясом из сумки, развернул его и отпилил своим ножом солидный кусок. Когда сверток успешно перекочевал обратно в сумку, слепой подложил ее себе под голову и принялся потихоньку грызть жесткое, как камень, мясо.

— Слепой, — с ехидцей позвал Ворон, — ну чего, теперь не боишься открытого пространства.

Чавканье из темноты стихло.

— Да вроде уже нет, — протянул Слепой, — собаки страх отбили. Главное поспать немного.

— Это хорошо, — следопыт перевернулся на другой бок, — из тебя еще выйдет толк. Только быстро ходить научишься, и порядок. Будешь следопытом.

— Темноты теперь боюсь, — пожаловался Слепой, — так и кажется, что кто-то подкрадывается в темноте.

— Ты же нормально видишь ночью! — изумился Ворон.

— В темноте-то я вижу, только все равно — от природы то я вижу плохо! Вот и сейчас, кажется кто-то крадется к нам, а никого не видно.

— Ну ка, помолчи, — сказал следопыт и прислушался, — ерунда все это. Нет тут никого.

В ту же секунду комья земли полетели вверх прямо из под ног Слепого.

— Дерьмо! — взвизгнул подросток. — Я так и знал!!!!

Ворон подхватил железный штырь, что таскал с собой, и ткнул прямо в центр этого земляного фонтана. Слепой откатился подальше и теперь наблюдал за тем, как следопыт тычет своей железкой в землю. Наконец земля прекратила свой бешеный танец, а следопыт осторожно нагнулся к земле и что-то поднял. Это оказался огромный червяк — длиной в два метра и толщиной в руку взрослого мужчины. Он весь был облит какой то слизью и облеплен комьями земли, которая постепенно намокала от слизи и превращалась в грязь.

— Что это? — с отвращением спросил Слепой, не решаясь подойти — тварь продолжала дергаться в руке следопыта.

— Земляной Змей, — спокойно ответил Ворон, — он не очень опасен. Его привлекло тепло наших тел и он подобрался поближе. Он питается мелкими тварями, но с человеком ему не справиться.

— Чего они все ночью-то лезут, — буркнул Слепой возвращаясь к своим вещам, — поспать не дадут.

— В холмах ночная жизнь, — ответил Ворон и, размахнувшись, бросил змея подальше в темноту.

— Днем слишком жарко, вот все твари и выползают ночью, — продолжил Ворон усевшись на землю и вытирая прут от слизи. — А ты что, думал я по жаре тащусь, потому что мне нравиться? Ночью бы мы далеко не ушли.

Следопыт устало опустился на землю, лег на спину и потянулся:

— Погоди, — подросток подсел ближе, — слушай, тебе, правда не интересно, что было в тех бумагах?

— Каких? — следопыт приподнялся на локте, — в тех, что ты вытащил из огня?

— Да, в них.

— Конечно интересно, — Ворон сел, — просто столько всего навалилось, не до них было.

Слепой запустил руку в сумку и вытащил скомканные листы. Расправляя обгоревшие страницы, он спросил:

— Чего ты их в костер кинул? Тебе разве Сыщик не говорил все книжки нести в убежище?

— Говорил, — Ворон кивнул и потянулся к сумке, — я книжку-то и прихватил, а это бумажки как бумажки.

Следопыт извлек из сумки книжку и протянул ее своему спутнику. Это была тонкая книжица в твердом картоном переплете. Обложка истерлась так, что было совершенно не разобрать, что на ней нарисовано. Подросток схватил книгу обеими руками, бросив листы на землю, и жадно впился взглядом в печатные страницы. Ворон взял большой ком рассыпающийся земли и аккуратно придавил брошенные листы так, что бы их не унес ночной ветер.

Подросток вздрогнул и захлопнул книгу.

— Ты что? — Спросил следопыт.

— Это ерунда, — сказал тихо подросток рассматривая обложку.

— Почему?

— Это фантастика — человек придумал то, чего нет, чтобы позабавить других. Минимум информации. Все придуманное.

— Чего ж ты вздрогнул так? — следопыт забрал книгу из тонких рук подростка и принялся переворачивать пожелтевшие страницы.

— Это книга о людях, выживших после ядерной войны, — Слепой поднял голову и из его глаз глянула боль, — человек придумал книгу о мире, прошедшем ядерную войну, чтобы позабавить кучку идиотов.

Следопыт медленно закрыл книгу и положил ее на землю рядом с собой. Обычная бумага, приносящая с собою боль.

— Ладно! — резко сказал Ворон, подхватил книжку и спрятал в сумку — что в бумагах-то?

Подросток вскинул голову, словно очнувшись от сна — и нащупал скомканные листы. Стряхнул с них землю и разгладил на коленке.

— Это обрывки дневника, написанного в первые дни войны. Очень интересно. Седой за них правую руку отдал бы. Я тебе сейчас почитаю.

— Так темно же!

— Что? — подросток глянул в темное небо, — да нормально, мне все видно! Слушай:

«Прошло три дня с начала войны, а на нас уже сыплются бомбы. Президент полный идиот — он отдал приказ об атаке, уверяя, что противник до нас не достанет. По радио сказали, что на столицу сбросили бомбу с микробами и весь город вымер от неизвестной болезни. Очень надеюсь, что Президента зацепило этой гадостью.

Вторник

Шел огненный дождь. Он шел второй день. Всего через три дня после начала войны на нас посыпались бомбы. Вчера Линда сказала, что отправит детей к тете в город и останется со мной, но я ей запретил. Шенноны вчера ушли всей семьей в убежище, что в холмах на севере, и я попытаюсь убедить Линду отправиться вслед за ними.

Сам я пока останусь здесь, не на кого оставить заправку. Люди спасаются бегством, и мои запасы топлива подходят к концу. Думаю, что остатки я буду раздавать просто так. Вряд ли мне пригодятся деньги…

Среда

Линда с детьми ушла, а я сижу в кассе и пишу дневник. Я никогда не писал дневник. Это трудно. Но хочется поговорить, а говорить не с кем. Опять идет огненный дождь. Говорят, на юг скинули водородную бомбу. А у нас дождь. Не знаю, что это за бомба такая — вода горит на лету и, падая на землю, выжигает все вокруг. Все, что могло сгореть, — сгорело. Остатки топлива я слил в ров около сгоревшего мотеля и ров полыхает до сих пор. Говорят, на столицу скинули еще одну биологическую бомбу — это я услышал по радио. И это было последнее сообщение. Потом радио заткнулось и я не могу поймать ни одной волны. Остались в городке только Старик Фред да я. Фреду некуда идти, а я жду, когда кончится дождь. Он иногда кончается — такой красивый и смертоносный дождь».

— А дальше я еще не прочитал, — смущенно сказал Слепой и аккуратно сложил бумаги. Следопыт смотрел прямо перед собой и молчал. Кусочек чужой жизни потряс его. Это совершенно чужая жизнь, которая подошла к концу. Словно он заглянул в одно из старых окон, и тени прежних дней ожили перед ним. В ночной тишине ему слышались чужие голоса и шорох одежд. Следопыт застыл в молчанье, пытаясь понять, как это — жить в другом мире, мире войны и боли. Минуты тянулись одна за другой, вязкие как болото.

— Да, — наконец покачал головой Ворон, — огненный дождь. Вот как, оказывается, это выглядит. Ладно, завтра надо снова идти, ты давай бросай чтение и спи! А то завтра будешь опять ныть.

Слепой не ответил. Ворон схватил винтовку и обернулся — Слепой мирно посапывал на голой земле. В маленьком кулачке он сжимал обгоревшие листки, которые были бесценны. Следопыт тихо поднялся, вытащил бумаги из руки спящего подростка и осторожно сложив их, положил в сумку. Затем он снял курку и накрыл ее Слепого.

— Ну, он явно не безнадежен, — прошептал следопыт.

Он переложил патроны для винтовки из сумки в свой карман и снова лег, прижимая винтовку к замерзшему боку.

Утро встретило их ярким солнечным светом — тучи исчезли, и теперь палящие лучи солнца беспрепятственно падали прямо на выжженную землю. Едва заметное марево, дрожащее в ярких лучах, пряталось между холмами. Теперь путешественники шли молча, берегли влагу, что теряется при разговоре.

Первым не выдержал Слепой:

— Ворон, ты под ноги-то смотришь?

— А что? — буркнул тот, наклонив голову.

Слепой ковырнул носком сапога ломкую корку спекшейся земли и из-под нее показался желтый булыжник.

— И что? — спросил Ворон нагибаясь и рассматривая камень, — вроде крашенный кирпич.

— Ты цвет оцени! Желтый! Помнишь сказку такую, там про дорогу из желтого кирпича было?

— Шутники, мать их, — следопыт выпрямился, — сказок начитались.

— Ворон, куда мы идем? — Слепой ухватил спутника за рукав.

— За водой! — следопыт внимательно оглядел окрестности. — Ты бы пригнулся, Слепой.

— Ну и где вода? Наша уже скоро кончится, а ты все тянешь меня куда-то!

— Тихо! — сказал Ворон.

— Я дальше не пойду, пока ты не скажешь, куда мы идем! — крикнул подросток. — Ты меня точно куда-то ведешь! Почему не говоришь, куда? Мы ведь вдвоем идем или как? Я…

Следопыт ногой ударил Слепого в бедро и подросток упал на землю, перекатившись на бок. Отплевываясь от земли, Слепой краем глаза успел заметить огромную тень, пронесшуюся над ним. Выстрел гулко бухнул над головой подростка, затем раздались проклятия Ворона. Слепой поднялся на колени, судорожно пытаясь вырвать из-за пояса свой самодельный нож, — в клубах пыли он увидел, что Ворон катается по земле в обнимку с огромной обезьяной. Ростом она была чуть меньше, чем следопыт, но гораздо шире в плечах. Слепой вскочил на ноги и, зажав нож лезвием к себе, шагнул к дерущимся, намереваясь выбрать удобный миг для удара. В этот момент Ворон откатился в сторону, а обезьяна осталась лежать на месте, вздрагивая в предсмертных судорогах.

— Ворон! — Слепой бросился к другу, — ты цел?

— Цел вроде! — следопыт поднялся, морщась от боли. Правый рукав его курки был оторван и валялся на земле, а на руке виднелись две огромные царапины, из которых сочилась кровь.

— Укусил меня стервец, — простонал Следопыт и уселся на землю, придерживая левой рукой правую. Слепой подбежал к следопыту, присел рядом и сорвал с головы кусок материи, что служила ему головным убором. Эту тряпку он приложил к ранам следопыта на руке и промакнул сочащуюся кровь.

Следопыт сморщился от боли и выхватив из рук подростка материю, прижал к окровавленной руке.

— Ворон, у тебя и щека разворочена. Правая! — Слепой стал рыться в сумке.

— Да? — хмыкнул Ворон, — не чувствую!

Вытащив из сумки чистый кусок тонкой кожи, Слепой аккуратно промокнул щеку следопыта. Тот скривился от боли, но промолчал.

— Нормально, — сказал подросток, — пара царапин на щеке и все! Правда это похоже на зубы.

— Я же говорю, укусил, сволочь такая!

Следопыт поднялся на ноги, подобрал оторванный рукав и сунул за пояс. Слепой тем временем подошел поближе к обезьяне и рассматривал ее. Это была человекообразная обезьяна, напомнившая Слепому гориллу, которую он видел в книжке. Правда, шерсть у этой твари была темно-бурая, вся свалявшаяся и в пыли. Только глаза были человеческие — темно-коричневые, почти черные, они были словно стеклянные — смотрели вверх, и казалось, что в них отражается небо.

— Что это, — спросил он, когда Ворон подошел к нему.

— Черт его знает! — ответил следопыт, — когда она прыгнула, я выстрелил. Потом эта тварь выбила у меня ружье. Но я в нее попал, и оставалось только ждать, когда она сдохнет. Черт! Винтовка!!!

Следопыт бросился на колени и стал ползать вокруг места схватки, рыхля руками развороченную землю. Наконец он издал радостный крик и вскочил на ноги, держа винтовку в руке.

— Сыщик мне голову оторвет! — огорченно проговорил Ворон заглядывая в ствол. — Надеюсь, она в порядке.

Обезьяна дернулась в судорогах, и Слепой, наклонившийся над ней, с воплем отскочил. Ворон мгновенно вскинул винтовку к плечу и выстрелом разнес обезьяню голову в кровавые ошметки.

— В порядке! — проговорил следопыт, ласково поглаживая винтовку. — Слепой, давай-ка убираться отсюда, а то набежит еще таких тварей.

Подростка не надо было долго уговаривать. Быстро собрав раскиданные вещи, они снова тронулись в путь. Едва они отошли от места схватки, как Слепой спросил:

— Все-таки, куда мы идем-то?

— Ну ладно, — сказал Ворон, — я тебе еще тогда хотел рассказать, да не успел. Значит, так!

Следопыт остановился и махнул рукой в холмы.

— Вон видишь, птицы летают над холмами?

— Где? — Слепой обернулся.

— Ах да, прости, ты, наверно, не видишь. В общем, птицы там летают. Кружат, точнее. Это скорее всего город, про который говорил Черный. А мы идем правее. Там должен быть Дом. Как наш, только без жителей. Именно к нему и ушел Черный.

— А почему я не знаю? — удивился Слепой.

— Не положено! — отозвался Ворон, — эта информация только у следопытов.

— Что, и Седой не в курсе?

— Ну, — протянул Ворон, — не знаю. Мне Сыщик сказал перед самым выходом. Ладно, пошли. Здесь вроде уже недалеко.

— А в город не пойдем? Вдруг там вода есть!

— А вдруг там толпа таких же тварей! — Ворон резко развернулся, — пошли говорю.

Ночь опустилась на холмы, как черное покрывало. Казалось, с наступлением ночи все затихает в выжженных холмах, но это было не так. Мелкие твари шуршали по земле, привлеченные теплом и светом костра. Те, что покрупнее, обходили этот свет стороной. Огонь — враг.

— Как удачно здесь это деревце валялось! — Слепой сел рядом с костром наслаждаясь теплом. Он держал в руках страницы дневника, пытаясь разобрать строки, написанные торопливой рукой.

— Н-да? — Ворон помешивал угли железным прутом, — так просто здесь ничего не валяется.

— Может, бурей принесло?

— Вряд ли. Не маленькое деревце-то. Жалко, ветер все следы пылью занес.

— А откуда же оно тут взялось? — подросток разгладил ладонью листы бумаги.

— Мне вот кажется, что здесь есть люди. Такие же, как мы. Они-то и тащили за собой бревно.

— Ага, — Слепой приподнялся на локте, — тащили, тащили, а потом бросили. Мы бы их тогда встретили давно. А может, это обезьяны?

— Нет. Тогда бы эта тварь на меня не кинулась, а позвала бы еще штук пять таких же.

Слепой сунул бумаги в сумку и откинулся на спину. Ему никак не удавалось разобрать целых три листа. Наверно Том торопился, дописывая последние страницы. Его почерк стал неразборчивым и буквы сливались в одну большую закорючку. Это раздражало — Слепому безумно хотелось знать, что там в дневнике, но он не мог ничего поделать. Может, Седой сможет разобраться. Ворон подтянул к себе поближе винтовку и тоже лег. Сон не шел. Тихо потрескивали угли в догорающем костре, небо было ясное и были четко видны жемчужные точки звезд. Тихие шорохи из темноты не беспокоили путников. Они уже привыкли к ним за время путешествия.

— Ворон! Вода-то кончается. Завтра, наверно, последние глотки допьем, — тихо сказал Слепой.

— И что? — следопыт подтянул свою сумку себе под голову.

— Как же без воды-то?

— Научу тебя кровь пить у мелких тварей.

— Ты что, серьезно? Фу, — Слепой даже дернулся от отвращения.

— Все равно придется. Если воды не найдем.

— Слушай, Ворон, а мы долго идти будем?

Следопыт повернулся к подростку:

— Вообще-то мы должны были наткнуться на убежище. Давай еще покружим по округе. Не найдем за два дня — повернем назад. Дома запасемся водой и опять сюда. Дорогу теперь знаем.

— О! Дорога! — спохватился Слепой.

Он резким движением выдернул из-под головы сумку и принялся рыться в ней.

— Чего, дорога? — спросил следопыт, наблюдая за другом.

— Зарисовать забыл, черт! — отозвался с раздражением Слепой копаясь в сумке. Наконец он достал обрывок кожи, уголек и усевшись на корточки стал что-то выводить на импровизированной карте.

— Вот еще беда, — расстроено сказал подросток, — это последний чистый кусок, завтра не на чем будет рисовать.

— Ну ладно! — следопыт отвернулся, — я спать буду. Если, что, буди.

Слепой только хмыкнул в ответ, продолжая увлеченно чертить.

Следующий день прошел спокойно. Друзья тащились по пыльным холмам под палящим солнцем и молчали. Идти было тяжело, и обстановка не располагала к разговорам. Только когда солнце спряталось в холмах, стало немного легче. Жара спала, и они устроились на ночлег. Хотелось пить — вода кончилась в обед, вдобавок не было дров для костра. Куски дерева с прошлой стоянки они решили не тащить с собой — и так тяжело идти. Измотанные тяжелой дорогой, они мгновенно уснули, успев только сжевать по куску сушеного мяса.

Когда солнечные лучи нового дня разбудили Слепого, то он увидел что, следопыт сидит на земле к нему спиной и внимательно рассматривает раненую руку.

— Чего там? — Слепой встал и подошел ближе, — хуже стало?

Следопыт медленно встал и закинул винтовку на плечо. Затем он повернулся к подростку и дрогнувшим голосом произнес:

— Мы должны поскорее найти воду.

Слепой отшатнулся от него. Все правая щека следопыта заросла грубой бурой шестью. Такой же шерстью была покрыта и правая рука. К тому же на пальцах заметно удлинились ногти.

— Что с тобой, — подросток отступил еще на шаг.

— Не знаю. Наверно это проклятая обезьяна. Черт знает, что это такое, но только не обезьяна. Это, наверно, мутант. Знаешь, что такое мутант?

— И ты тоже? — Слепой запнулся, не решаясь произнести страшное слово.

— Мутант, ты хочешь сказать? Не знаю, вроде так быстро мутанты не получаются, если верить Сыщику. Хватит об этом. Немедленно идем дальше. Если до вечера не найдем убежище — поворачиваем. Надо предупредить наших ребят насчет этой чертовой обезьяны. Это не менее важно, чем вода.

Следопыт резко отвернулся от подростка и быстрым шагом устремился в холмы, словно стремясь убежать от страшной правды. Слепой подобрал свою сумку и зашагал вслед, не стараясь, правда, догнать товарища.

Следопыт не останавливаясь шел уже несколько часов. Слепой после первого часа пути решил догнать его, но потом махнул на все рукой и теперь плелся шагах в двадцати позади. Когда наступил полдень и тени почти пропали, Слепой решил, что пора и отдохнуть и крикнул:

— Ворон! Погоди, давай отдохнем!

Следопыт услышал сразу. Он сел на землю все так же не оборачиваясь и стал ждать, пока Слепой доплетется до него.

— Ворон, — прохрипел Слепой, падая на колени за спиной следопыта, — а ты не заметил, что дорога-то из желтого кирпича кончилась?

— Где? — Следопыт обернулся. Шерсть на его щеке стала еще гуще, но Слепой решил не замечать этих зловещих изменений.

— Да вот, я тебе и крикнул, когда она кончилась, чтоб ты подождал.

— Пошли! — Следопыт вскочил на ноги и как ни в чем не бывало, пошел по своим следам назад.

— Ты что, железный? — жалобно крикнул Слепой ему вслед, поднимаясь с колен.

Следопыт внимательно смотрел под ноги, разгребая изредка носком сапога землю. Он помогал себе железным прутом, прихваченным еще из заброшенного городка. Найдя то место, где желтая дорога, засыпанная землей обрывалась, следопыт опустился на колени и принялся ожесточенно взрыхлять землю руками.

— Кончилась, — презрительно фыркнул он через минуту, — просто резко повернула!

Слепой подобрал железный прут, брошенный следопытом и теперь стоял рядом, опираясь на него, как на костыль.

— Лучше скажи, как воду будем добывать?

Следопыт поднялся.

— Пошли!

— Куда! — застонал Слепой, — а как же вода?

Следопыт отобрал у него прут и спокойно пошел дальше, изредка тыкая прутом в землю. Подросток тащился следом, осыпая проклятьями жару и следопыта. Минут через пять следопыт остановился у подножья холма, который был значительно больше остальных. Высотой он был метров десять и давал приличную тень, в которой и стояли путешественники.

— Здесь! — спокойно сказал Ворон и бросил прут Слепому, — рой!

— Чего? — изумленно протянул подросток.

— Копай, говорю, — ответил следопыт, доставая из сапога свой нож. Он присел на корточки и стал неторопливо ворошить рассыпчатые комья сухой земли. Нехотя Слепой поднял штырь и ударил в склон. Не прошло и пяти минут как Слепой выругался и бросил железяку.

— Так мы ни фига не найдем! — крикнул он и сел прямо на землю.

— Найдем, — сквозь зубы прошипел Ворон, продолжая расширять яму, — найдем!!!

Его нож уперся во что-то твердое. Ворон сунул его за голенище и принялся раскидывать осыпающуюся землю руками.

— Помогай, Слепой! Кажется, я что-то нашел!

Совместными усилиями они очистили от земли здоровенный проклепанный кусок металлической плиты.

— Это запасной вход, — Ворон вытер пот со лба грязной рукой, — все как и говорил Черный. Правда, засыпало маленько.

— Откуда ты знаешь, что это заброшенное убежище, и что внутри него есть Дом? Может, он давно развалился от старости и его засыпало. Или внутри живут.

— Нет! — Ворон сел на колени, — здесь только одно такое место. А после Черного не мог он развалиться — рано. И не живут там. А то бы нас давно прихлопнули. Вокруг нашего убежища, например, не погуляешь.

Ворон отложил нож и принялся выгребать раскрошенную землю руками, стараясь открыть как можно больше поверхности плиты.

Слепой лег на спину и закрыл глаза. Было жарко, хотелось пить, и пыль покрывала сухой коркой все его тело. И очень хотелось домой.

— Ты чего разлегся? — Ворон продолжал разгребать руками землю.

— А что?

— Давай карту рисуй. И напиши точно, сколько шли, куда шли. Обязательно про обезьяну напиши.

Слепой приподнялся и принялся лениво ковыряться в сумке. Затем он выругался — запас бумаги и чистой кожи кончился. Половину запаса Слепой потратил на то, что бы остановить кровь из ран Ворона, а оставшиеся листы и клочки были исписаны с обеих сторон.

— Давай, давай! — прикрикнул на него Ворон — пиши на чем есть! Это самая важная надпись в твоей жизни!

Слепой вздохнул и вытащил из сумки дневник Тома. Подросток знал — если сейчас угольком нацарапать на бумаге текст, то потом его можно будет легко стереть. Слепой выбрал первый лист дневника — он прочитал, что на нем было написано, вроде ничего особо важного там не было. Можно и почирикать угольком. А вот на тех листах, что он не смог прочесть, писать не стоило — вдруг там что-то ценное.

Подросток расстелил лист дневника на колене и принялся чиркать по нему крошащимся углем. Постепенно это занятие его увлекло, и он высунув кончик языка, принялся в красках описывать бой Громилы с чудовищем. Когда он дошел до места, где Ворон начал обрастать волосами, то остановился в нерешительности и внезапно понял, что не слышит шороха земли. Обернувшись, он увидел, что Следопыт стоит на коленях и внимательно разглядывает свои руки. Невольно подросток бросил взгляд на измазанные землей руки следопыта и вздрогнул. Правая рука полностью заросла бурыми волосами. Ногти уже заметно удлинились и стали загибаться. Ворон взглянул на лицо подростка и рывком поднялся на ноги.

— Знаешь, Слепой, — сказа он дрогнувшим голосом, — а ведь у Черного, если верить Сыщику, были темно-карие глаза. Почти черные.

Слепой медленно спрятал в сумку кусок кожи и тоже встал. Он понял, на что намекал Ворон: такое зрелище как глаза чудовища не забываются. Они стояли, рассматривая друг друга и молчали. Ветер поднимал клубы пыли и, они завивались вокруг сапог путешественников маленькими вихрями. Первым не выдержал Ворон.

Он рывком скинул с плеча винтовку и щелкнул затвором словно проверяя готовность. Слепой попятился.

— Написал? — резко спросил следопыт. Слепой кивнул.

Тогда Ворон бросил ему винтовку. Подросток неловко попытался подхватить ее одной рукой но не удержал и выронил. Не отводя глаз от следопыта, Слепой нагнулся и медленно подобрал оружие. Ворон тем временем скинул свою изорванную куртку на землю и поверх нее бросил свой мешок.

— Вот, — сказал он, — забирай!

— А ты? — спросил Слепой не двигаясь.

— Я пойду вперед. Дальше на юг. Не знаю, насколько меня хватит, но ты немедленно забираешь это барахло и отправляешься обратно. Иди быстро насколько сможешь. Дома все расскажешь.

Слепой подошел ближе и, подобрав куртку и мешок следопыта, застыл. Ему казалось, что это все сон, все происходило так быстро, что он не мог поверить в реальность событий. Еще казалось, что следопыт просто испытывает его. Но дрожащий голос Ворона и его тон заставили подростка поверить, что все это происходит на самом деле.

— Так надо? — тупо спросил Слепой.

— Надо! — согласился следопыт, — помнишь деревья? Там у третьего слева зарыта фляжка с водой. Фляжка пластмассовая, запечатанная из брошенного дома. Это неприкосновенный запас следопытов. Таких мест немного, все они на границах разведанной земли. Доберешься до нее — вот тебе и вода. Тогда дойдешь до дома. И поговоришь с Сыщиком или Седым, больше не с кем. Все. Иди.

Слепой медленно повернулся и побрел обратно по своим следам, которые ветер уже почти занес пылью.

— Слепой!

Подросток обернулся. Ворон медленно вынул из сапога нож и бросил его под ноги подростку.

— Если вы найдете меня здесь, ну когда я, — Ворон запнулся, — в общем, если я не буду понимать человеческую речь, пусть Сыщик пристрелит меня. Как я пристрелил эту тварь. Но прошу, сразу не стреляйте, только если я…

Ворон резко махнул рукой и бросился бежать. Слепой ошеломленно смотрел ему в спину, пытаясь очнуться от этого сна. Когда следопыт скрылся за холмом, подросток перевел взгляд на нож, лежащий у его ног. Лезвие наполовину ушло в землю, а оставшийся кусок сверкал на солнце, как кусок зеркала. Черная гаутаксовая ручка уже побурела от пыли, нанесенной ветром, но все равно была так красива, что захватывало дух. Слепой наклонился, подхватил нож левой рукой. Затем он забросил за спину, где уже болтались два мешка, винтовку и переложил нож в правую руку. Плотно обхватив удобную рукоять, он повернулся и зашагал по своим следам обратно в холмы.

Третий день Слепой шел по холмам, надеясь на то, что идет он правильно. Сначала он держался желтой дороги, постоянно проверяя, не свернул ли с нее, потом стал узнавать места. Но все-таки раньше его вел следопыт. На него можно было положиться во всем, что касалось дороги. Теперь же полагаться не на кого. Только на себя.

В первый же день пути он решил: пора добыть немного влаги. Дождавшись вечера, Слепой застыл как камень с ружьем в руках. Ему повезло — через полчаса довольно большая холмовая крыса пробежала рядом. Слепой выстрелил в нее и попал. Удивляясь своей удаче, подросток подошел к крысе вспоминая о том что следопыт говорил насчет крови. Нагнувшись над добычей, Слепой понял, что погорячился. Тело крысы было буквально разорвано в клочья винтовочной пулей. Вся кровь, что была в этом маленьком тельце, ушла в сухую землю. Слепой выбрал самый большой кусок и принялся его сосать, стараясь не обращать внимания на запах. Хоть что-то. Следующая крыса ушла — на этот раз удача изменила Слепому и он промахнулся. Поджидая очередную жертву он заснул. Утро было кошмарным. Кровь подсохла и образовала жесткую и сухую корку во рту и горле. Кое-как откашлявшись сухим горлом, Слепой пошел дальше. Жажда просто-таки душила его, но теперь он решил терпеть до деревьев, где по словам Ворона, была спрятана фляжка. И вот сейчас он напряженно всматривался в холмы, надеясь увидеть знакомый силуэт рощицы. По всем расчетам, она была где-то рядом. Если, конечно, эти расчеты верны.

Слепой остановился, поправил винтовку и снова двинулся в путь. Сейчас он шел медленно, часто останавливался, чтобы передохнуть. Жажда обжигала горло огнем и сильно болели натертые ноги. Но он шел — просто механически двигался, наклонив голову, под палящими лучами солнца. Двигался потому что, рядом была влага — где-то под деревом спрятана заветная фляжка, специально законсервированная, военная, из старого мира. Фляжка, полная прохладной воды.

Слепой остановился и поднял голову, осматриваясь. Очки из темного стекла он потерял день назад. Теперь приходилось щуриться на солнце. Слепой сощурился, пытаясь разобрать что-нибудь в ярком свете солнца, и замер. На ближайшем холме, метрах в двадцати от него стояли три человека. «Следопыты» — мелькнуло в голове у Слепого. И сразу за этим: — «вода». Подросток бросился бегом к этим расплывчатым фигурам — черпая земляную крошку сапогами, спотыкаясь на каждом шагу, — к людям. Вернее, ему казалось, что он бежит, — на самом деле он едва передвигался, натужно хрипя высохшей глоткой. Но его разум был устремлен вперед — туда где ждала его влага, прохладная и мокрая. Но не успел он пройти и половину пути, как одурманенный жарой мозг наконец оценил ситуацию. Это не были следопыты. Три человека были одеты во все черное, с головы до пят. Такой одежды никогда не было в родном Доме. Чужие. Вот это кто. Фонтанчик земли взметнувшийся у ног Слепого подтвердил его догадку. Они стреляли. Стреляли по человеку. Следопыты никогда не стреляют по людям. Слепой упал на землю и попытался стянуть с плеча винтовку. Ему это удалось со второго раза. «Жалко я не следопыт» — подумал Слепой и выстрелил. Не целясь пальнул в ту сторону, откуда раздался выстрел. Ткнулся лицом в холодный металл. Большего он сделать не мог и поэтому замер, сжавшись в комок на горячей земле. Выстрелы стали раздаваться чаще, и вдруг дикий крик взметнулся к безоблачному небу. Слепой вскочил на ноги, судорожно сжимая оружие, и огляделся. В десятке метров от себя он увидел страшную картину: на земле валялись остатки, людей разорванных в клочья. Сколько их было, уже не разобрать. Слепой подался назад и в этот момент, что-то огненно жгучее впилось в его правую руку. Подросток с криком выронил винтовку и упал на колени зажимая левой рукой рану. Дикий рев, раздавшийся сквозь звуки выстрелов вырвал его из оцепенения боли. Слепой поднял голову — прямо на него мчалась огромная мохнатая обезьяна. Словно прошлое вернулось на секунду. Слепой закричал и, не поднимаясь с колен, принялся шарить по земле руками, ища винтовку. Он судорожно царапал пальцами сухую землю забыв про рану и про боль, только не мог оторвать взгляд от глаз чудовища — они были карими. Слепой так и смотрел на него, пока мохнатая туша не навалилась на него, закрыв собой солнечный свет.

Тварь медленно огляделась. Никого. Нет угрозы. Все, кто хотел причинить ей вред, мертвы. Медленно втягивая воздух широкими ноздрями, обезьяна прошлась по полю боя. Мертвы. Как камни. Запах свежей крови слега пьянил, раздражая и успокаивая одновременно. Тварь наклонилась над последним противником — маленькое тельце, разорванное ее могучими лапами. Запах этого тела был знаком. Кажется, это тельце уже встречалось. Тварь села рядом с трупом. Очень болела голова, казалось прямо расколется. Огромная лапа медленно впилась в землю и, оставляя рваные следы в хрупкой корке, выхватила горсть земли. Медленно, просыпая крошки, лапа нависла над трупом и высыпала землю на остывающее тело. «Зачем я это делаю» — мелькнуло в огромной голове.

«Я?»

Тварь завыла, обхватив мохнатую голову огромными лапами…

Сегодня все не ладилось. Все валилось из рук. Седой осторожно присел на старый кожаный диван в углу маленькой закопченной комнаты. Старая зеленая куртка с протертыми локтями уже не грела — 50 лет, какое тут тепло! Да и ночь на дворе. Старик поправил пояс, на котором висела кобура с большим многозарядным пистолетом — рукоятка неудобно давила в бок. Все начинало раздражать. Старость, — подумал Седой.

Нет вестей от поисковых групп. Уже две недели. С севером все понятно. Туда ушел Сыщик — устанавливать контакты с другим Убежищем. А с востока и с запада вестей нет. И с юга. Зря он отпустил Слепого на юг. Надо было послать двух следопытов, и дело с концом. Правда, развалины… Там могли быть книги. Книги, полные знания, что так необходимы возрождающемуся из праха войны миру. Потому и послал — одернул себя Седой. Следопыты справочник по физике пустили бы на растопку костра.

В коридоре нарастал шум голосов. Седой резко встал и скользящим шагом направился к двери, прислушиваясь на ходу к шуму в коридоре. Дверь распахнулась и в комнату ввалился молодой следопыт, приставленный утром к внешней охране.

— Седой!!! Там чудище!!! На запасном выходе! Охрана тебя кличет, не знают, что делать.

Седой оттолкнул следопыта и стрелой помчался по коридору. Следом бухали сапоги молодого следопыта, мчавшегося вдогонку за координатором. «Могу еще», — мелькнуло в голове, когда он несся по черному изломанному туннелю, расталкивая тех, кто не смог вовремя убраться с его пути. Впереди блеснул лунный свет. Седой рванулся к нему, не обращая внимания на боль, полыхнувшую огнем в колене. У самого выхода он притормозил и выхватил пистолет. Седой шагнул на свет — охрана стояла около входа — три воина и следопыт. Старший — следопыт Гриф, шагнул к Седому.

— Вышел из холмов, — сказал Гриф, — появился прямо как из-под земли. Вот нервы-то у ребят и не выдержали.

— Какие, к чертям, нервы? — рявкнул Седой осматриваясь, — где оно?

— Да вон, — Гриф ткнул рукой в полумрак, — еще живо. Держим на прицеле.

Седой осторожно шагнул в указанном направлении. Чудовище лежало в десяти метрах от входа, двухметровый клок шерсти. Руки, ноги. Человекообразная обезьяна — подумалось Седому. Откуда она здесь? Слепой наклонился над чудовищем держа пистолет в руке. Следов от пуль не было видно из за густой шерсти, но под телом расползлась уже лужа крови, кажущаяся в тусклом свете луны черной. Тварь еще дышала — ее грудь рывками вздрагивала от прерывистого дыхания. Седой нагнулся ниже — в этот момент глаза чудовища открылись и координатора ожег взгляд умных человеческих глаз.

Хрипло застонав, чудовище шевельнуло левой лапой. За спиной Седого вскрикнули и защелкали затворами. Но старик, не отводя взгляда от глаз чудовища, приставил свой пистолет прямо к мохнатому звериному лбу и взвел курок. В чужых глазах зверя вспыхнула искра разумам. Зверь медленно вытащил из под себя лапу и осторожно протянул ее к Седому. В лапе был зажат походный мешок, кажущийся маленьким по сравнению с мохнатой ладонью. Седой свободной рукой подхватил мешок и, опустив его на землю, принялся рыться в нем одной рукой, не убирая оружие от головы монстра. Пальцы координатора наткнулись на комок мелких кусочков кожи и бумаги. Догадавшись, что это записи, Седой рывком отстранился от чудища и, не поворачиваясь к нему спиной, медленно двинулся обратно к охране. Отступив за спины вооруженных людей Седой крикнул:

— Не стрелять! — и спрятав пистолет, запустил руку в мешок. Достав куски кожи исцарапанные углем, Седой вздрогнул. Ему был знаком этот почерк. Углубившись в чтение, он и не заметил, как вокруг медленно образовалась толпа. Люди, прослышав про убитую тварь, выходили на свет, что бы взглянуть на диковинку. Но охрана никого не подпускала к монстру — он еще дышал.

Седой за пять минут проглотил все те крохи информации, что содержались на кусках кожи. Он встал, медленно вытянул пистолет из кобуры и зажав в левой руке клочья кожи зашагал к чудовищу. Оно еще дышало. Седой наклонился над ним и тихо позвал.

— Ворон!

Тварь дернулась, как от удара и открыла глаза. Эти карие озера молили Седого. Просили его о чем-то, не доступном своему хозяину. Волосатая лапа дрогнула и, коснувшись пистолета в руке Седого, бессильно опала.

— Ворон, — с горечью прошептал Седой. Он снова приставил пистолет к голове обезьяны и, закрыв глаза, нажал на курок.

Когда стихло эхо выстрела, что прокатилось по холмам в вечерней тишине, Седой выпрямился и повернулся к толпе, что ощетинилась оружием после выстрела. Седой рывком вскинул руку, в которой были зажаты клочки кожи и закричал, стараясь перекричать боль, рвавшую его сердце в клочки:

— У нас будет вода!

Ветер продолжал поднимать бесконечные облачка пыли вокруг его ног, превращая фигуру человека в каменный постамент. Старик глянул на тот комок бумаги, что он сжимал в руке, и в глаза ему бросилась одна фраза, написанная обычным жителем городка, еще до рождения нынешнего мира.

— Шел огненный дождь…

Оглавление

Огненный дождь