Светлана Поли По образу и подобию
Эту книгу я посвящаю своей маме, Галине Евгеньевне, и духовному наставнику юности, М. Ч. Да продлятся их годы на радость окружающим людям!
АвторЛюди, любите друг друга, любите себя и все, что вас окружает, любите всегда и несмотря ни на что. Падая, поднимайтесь, стряхивайте с себя налипшую грязь и все равно продолжайте любить!
АвторКогда Бог не может достучаться
до тебя Сам, Он посылает
вестника…
(народная мудрость)Самое большее, чему может
научить тебя учитель, это быть
самим собой.
(народная мудрость)Счастье приходит в дом, где
слышен смех.
(японская пословица)1
— Итак, Земля… Горный Алтай… Нынешняя зима, 2229 года, — вслух проговорила Лика, набирая текст на старой и громоздкой модели интеркома, внешне похожего на старинный ноутбук.
Девушка поднялась из-за стола, настроила компьютер на принимающую аудио функцию, чтобы наговорить ему текст, отстегнула верхнюю часть своего комбинезона, оставшись в облегающих брюках и футболке, и, откинув за спину свои длинные и густые пепельные пряди, стала прохаживаться по комнате.
Убранство комнаты напоминало интерьер охотничьего домика конца XIX века: бревенчатые стены, камин, деревянный стол, кресло, накрытое шкурой медведя, и кровати из кедровых досок. На стенах висели пейзажи в резных рамках и старые деревянные полки с такими же древними книгами. Здесь стояли тома Конфуция, Омара Хайяма, Чехова, Ницше, Моэма, а так же атлас Вселенной, медицинская литература по генетике и исследованиям активности нейронов головного мозга человека, по квантовой теории поля, Библия, Коран, история античного мира и еще куча всякой специфической литературы, включая книгу о вкусной и здоровой пище. В остальном это было абсолютно современное жилище — с сенсорным трехмерным интерфейсом, системой кондиционирования, ультрасовременной душевой кабиной, с фотосенсорными раздвижными дверями и плоским голографическим экраном настенного телевизора с объемным изображением.
— С чего все началось? — будто повторяя вопрос невидимого собеседника, вздохнула Лика. — Сейчас я уже смутно помню, с чего именно все началось… Думаю, это было скорее всего очередной волной поступательного движения в развитии человеческой цивилизации, поднявшей ее на самый гребень какого-то определенного кусочка бесконечной кривой, чем сиюминутный фантастический скачок в будущее. Когда-нибудь человечество все равно должно было подняться на этот уровень — хотя бы потому, что мы, как и все, что нас окружает, не стоим на месте…
Лика опустилась на прозрачный надувной диван с плавающими внутри искусственными рыбками и забралась на него с ногами, прижав колени к груди.
— … После того, как в 2156 году, спустя несколько лет непрерывных дебатов в правительстве Организации Объединенных Наций, планета наконец-таки объединилась в Федерацию Равноправных Государств и Наций, зримых врагов в лице соседнего государства не стало, и некоторые проблемы отпали сами собой. Отслужив положенное, ООН под многопушечный залп салюта благополучно прекратила свое существование и заняла почетное место на страницах энциклопедий, справочников и учебных пособий. На Всемирном референдуме была определена единая валюта Земли — талант, позаимствованная у древних. Столь необычное решение было принято с целью избежать любых недомолвок и конфликтов между экономическими магнатами, такими как Европа, Союзная Россия, Индия, Арабская Республика и Китай, и действительно вступить в Федерацию наиболее равноправными — без скрытого лидерства одних и подавления других, менее развитых стран. Официальным государственным языком выбрали английский, так как по единодушному признанию людей всего мира — человечество вот уже более ста лет разговаривало на нем как межнациональном. А искусственных трудностей земляне стремились избегать. Внутри же каждой страны жители продолжали общаться между собой на родном языке. Было определено четыре столицы. Изначально планировалось пять — по числу обжитых континентов, но Австралия отказалась от столичного статуса Сиднея. В конечном счете, Генеральный Штаб Военно-космических Сил Федерации обосновался в Хайфе, Парламент остался в Нью-Йорке, правительство разместилось в Новосибирске, Международный валютный фонд перебрался в ЮАР. Также было решено, что Судебный Департамент и Штаб-квартира Интерпола разместятся в Токио. Арабская Республика отказалась от этой привилегии, оставив за собой курортный статус, как и Южная Америка.
Но, как обычно бывает, без шероховатостей столь значительное событие не произошло. Антиглобалисты Ближнего Востока устроили террористические акции на улицах четырех столиц. И даже после всех урегулирований время от времени среди арабов, ирландцев и испанцев вспыхивали беспорядки, но в целом человечество зажило одной многонациональной семьей. Все было бы хорошо и мирно, но человек, к сожалению, устроен так, что ему просто необходимо с кем-то бороться. Исчез враг внутренний и зримый, появился враг неизвестный и подстерегающий нас из недр Вселенной. Все лучшие умы науки и военной промышленности стали откровенно бредить покорением необузданного космического пространства и поисками неуловимых братьев по разуму, которые нахально маячили на наших горизонтах, но в руки никак не давались.
И вот я уже добралась до тех событий, о которых вскользь начинала говорить…
Наступил 2222 год. Правда, многообещающее число? С этого момента и стали происходить поистине удивительные и необъяснимые события в природе и с домашними животными, и которых, как помнится, прежде не наблюдалось. Но если природные явления все еще оставались для нас загадкой и потому не очень-то тревожили, то поведение собак, кошек и обезьян просто удивляло. Они обыкновенно понимали смысл человеческой речи. Не импульсы, а именно смысл фраз. Иными словами, наши домашние питомцы претендовали на полноправное членство в человеческой семье. Когда жена просила мужа принести ей в кухню программу телепередач, а муж отвечал, что он сейчас не может это сделать потому-то и потому-то, то в кухню самостоятельно шествовала овчарка с плазменной планшеткой в зубах, без чьей-либо подсказки желавшая помочь хозяйке. А на удивленное восклицание женщины — ластилась, ожидая одобрения. Обезьяны помогали дома по хозяйству: выносили мусор, поливали газоны, присматривали за детьми и стариками, нередко служили сторожами в частных домах и офисах. Ничем не хуже оказались кошки-охранники, оставленные своими хозяевами в салоне автомобилей и скимеров. Грабители уносили ноги, вкровь исцарапанные и покусанные. Животных, помогающих своим хозяевам делать покупки, можно было встретить в магазинах. А некоторых морских млекопитающих официально внесли в реестр помощников человека. Таким образом, дельфины и морские котики могли на законных основаниях считаться штатными бойцами любого армейского подразделения с соответствующим довольствием…
Наука начала ошеломлять открытиями, которые сыпались словно из рога изобилия, продвигая человеческую цивилизацию на сотню лет вперед всевозможными техническими новшествами. Люди научились использовать энергию Солнца, почти отказавшись от горючего топлива, выработанного из газа или нефти. Двигатели крупных объектов работали на энергии распада ядра. Машины, бегающие по земле, постепенно уходили в прошлое. Их место заняли небольшие маневренные скимеры, порхавшие в воздушном пространстве городов, благодаря электромагнитному сопротивлению. Наука, научившаяся телепортировать небольшие и несложные по своему химическому составу предметы, стояла на пороге осуществления мечты человека — телепортации живого организма.
Но все же это было не столь поразительным по сравнению с тем, что происходило с эволюцией самого человека разумного. Его скрытые способности начинали проявляться со временем, как на лакмусовой бумажке. Да еще неожиданно с такой силой, интенсивностью и массовостью, что поначалу пугали людей: те терялись, замыкались, не зная, как объяснить все происходящее с ними, стеснялись рассказывать об этом даже близким, считая себя если не сумасшедшими, то, по крайней мере, очень странными. Только после нескольких выступлений по телевидению профессора Элтона граждане Федерации успокоились, узнав, что они не одиноки в своих способностях — что-то слышать, мысленно передвигать предметы или видеть будущее, а порой и читать чужие мысли, что таких людей со временем будет все больше. Однако контролировать свою силу могли далеко не все. У большинства открывался в основном телепатический дар. Что же касается других уникальных способностей — типа левитации, ясновидения, телекинеза, аномального временного восприятия и прочего, то это все еще происходило не так часто.
Клонирование человека (после многомесячной борьбы в Парламенте) запретили, как и вживление микрочипов в мозг не только находящимся на военной службе, но и нарушителям закона — с целью контролировать преступность. Уж слишком часто происходили инциденты с микрочипами, благодаря которым человек становился управляемым. Однако под большим секретом военные все равно ставили опыты с клонами и запускали с ними космические корабли далеко за пределы земной орбиты. Клоны и андроиды гибли от космической радиации и давления, и все начиналось заново. А неуловимые братья по разуму по-прежнему не желали раскрывать свои секреты…
Лика поднялась с дивана, достала из холодильника бутылку минералки и отпила из нее, утолив жажду. Вздохнула облегченно и продолжила повествование, вернувшись к дивану.
— …В тот год произошло много удивительного не только с другими людьми, но и со мной. Чтобы рассказ не получился сбивчивым и беспорядочным, начну о себе с самого начала.
2
С детства я любила одиночество, звездное небо и дикую природу. Представляла себя пилотом межзвездного корабля, который путешествует по Вселенной и выручает из беды братьев по разуму или просто летит в безграничном пространстве, изучая новые планеты и звездные скопления. На нашем факультете журналистики мы часто с ребятами ездили на загородные пикники, летали на экскурсии, на каникулах отправлялись в горы. Бывали в Карпатах, на Кавказе, в Андах. Ночевали в надувных палатках, пели под гитару песни у костра и, как обычно бывает, мечтали.
Поначалу я не придавала особого значения посещавшим меня мыслям о космических «суперпринципах» и вселенском сознании. В университете мы проходили и философию, и основы религиозных верований. Поэтому я как бы знала, отчего у меня могли возникнуть подобные идеи, тем более эта тема не покидала программы мерцающих галоэкранов телевизоров изо дня в день.
Одним чудесным утром я проснулась и обнаружила, что улавливаю мысли окружающих меня людей, плюс ко всему возникла странная тяга к языкам. И однажды наступил день, когда я услышала голос, отчетливо звучавший в моей голове, который сначала забрасывал меня всевозможными и совершенно не связанными по смыслу вопросами, будто тестировал. Иногда случались приступы жуткой головной боли, и подступала тошнота. Спустя минут пять все неприятные ощущения исчезали, не оставляя никаких физических недомоганий, но в мозгу возникал открытый экран — как иллюминатор на дне скимера, через который я наблюдала за всем, что происходило на Земле — в определенном времени, месте на планете и с определенными людьми, знакомыми и незнакомыми. Поначалу я была очень напугана, но быстро пришла в себя и освоилась.
Голос посещал меня в основном ночью — в промежутке между полуночью и тремя часами. Помню, у меня из-за этого начинала чесаться голова в районе темени, и я раздирала ее до крови, «горел» позвоночник в области шеи и лопаток. Позже голос стал беседовать со мной, отвечать уже на мои вопросы или просто скидывать информацию, по его мнению, необходимую мне, а то и вовсе принимался комментировать что-либо из Священных писаний. С некоторых пор я стала записывать на бумаге или на диктофон наши разговоры и откровения, звучавшие у меня в мозгу. Но никому об этом я, разумеется, не рассказывала…по известным причинам.
Лика достала из ящика стола потрепанный блокнот, открыла его и, перелистнув две-три страницы, остановилась на одной из них.
— …Ну вот, например…
«Вселенной важны только ваши чувства, эмоции и мысли. А имена, нации, всевозможные религии необходимы исключительно человеческой расе. Все материальное, что окружает вас, — лишь средство достижения эмоций: счастья, покоя, страдания».
«Вселенная устроена точно так же, как и клетка простейшего организма. Есть ядро, частицы, межклеточная субстанция. Вселенная — живой организм, который растет и развивается. Она также подвержена вторжению болезнетворных микробов…»
«Развивайте не технику, а силу мысли. Телепатия — первый шаг. Учитесь посылать и принимать мысленные сигналы. Будьте чуткими. Не позволяйте суете погубить в вас творящую энергию. Она должна быть плотной, густой. Посторонние мысли не должны мельтешить, сновать и пронизывать ее. Концентрируйтесь на конкретной точке в вашем сознании. Только тогда энергия станет движущей, творящей. А сейчас самое большее, что вам удается, это коснуться инфосферы и считать обрывок информации. Но вы не знаете, что с ней делать и как использовать…»
«Ты самостоятельно нашла канал выхода в инфосферу. Ты сильная, поэтому стало возможным общение между нами. Но для чего тебе эта возможность?»
«Я хочу знать», — мысленно ответила я.
«Зачем ты хочешь знать? Это не изменит существующую связь!»
«Жизнь после смерти… физической смерти — есть?»
«Она существует, но не в человеческом понимании. У той жизни нет глаз, рук, ног. Энергетический сгусток определенной силы заряда, который вы называете душой, не имеет ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО сознания, а существует по закону мироздания в виде совокупности света, тепла, скорости, времени. То есть в виде того, чего нельзя ощутить человеку, — увидеть, услышать, осязать. И пока вы еще не достигли такого уровня развития, чтобы контролировать эту высвобожденную энергию».
«Что такое зло в космическом понимании?»
«Зло есть зло, где бы оно ни возникало. Грех отличается от зла. Грех — это самоуничтожение, злодеяние относительно себя. Почитай вашу книгу Завета. Зло — это вторжение в энергетическое поле объекта против его воли. Добро — деятельный отклик на просьбу о помощи. Ложное добро или непреднамеренное зло возникает тогда, когда помощь навязывается. Зачастую вы для кого-то считаете добром то, что на самом деле данный объект расценивает относительно себя как зло».
Мне было интересно все, что говорилось. Информация была ошеломляющая. Особенно следующая. Мне хотелось узнать, какая роль во Вселенной отведена нашей матушке-Земле, и я задала этот вопрос в очередной раз, когда ночной голос посетил меня.
«Твоя планета входит в симбиоз. Вселенная устроена так, что кто-то обязательно кому-то служит или является пищей. Для этого и созданы низшие формы жизни».
«А человек?»
«И человек тоже».
«Пищей?»
«Ты можешь это принимать, а можешь не принимать. Можешь верить, а можешь не верить, однако от твоего мнения ничего во Вселенной не изменится. И наша связь по-прежнему будет существовать независимо от твоего желания или желания кого-либо еще… Минералы — пища для растений, растения — пища для животных, животные, как и растения и минералы, — пища для человека, человек — пища для более развитых созданий. Ваша планета является, выражаясь вашим языком, большой столовой, или фабрикой по производству деликатесов, где можно выбрать и получить для своей жизнедеятельности позитивную, негативную или мыслительную энергию. Иначе говоря, вы — доноры, батарейки, генераторы. Ваша раса должна была стать вечным двигателем Вселенной».
«Должна была? Что это значит?»
«Негативная энергия нужна для одной цели, позитивная — для другой, а мыслительная — для третьей. Мыслительная энергия — творящая, созидательная, самая мощная. Эмоционально позитивная слабее, но плотнее и стабильнее. Негативная — пульсирующая, разрушительная, очень сильная, но кратковременная. Все просто. Ничего ужасного в этом нет. Просто для существования Вселенной необходима эта пища. Вы ведь не задумываетесь о судьбе своего весьма разнообразного питания? Когда-то люди были обыкновенными животными. Но наступило время, когда в нашей Вселенной появились Паразиты из другой Вселенной, поглощавшие энергию отовсюду, где было можно…Черные дыры, кстати, — места соприкосновения нашей Вселенной с другими и каналы перекачки энергии в ту или другую сторону… И тогда раса Создателей пошла на эксперимент. В отдаленной Галактике на обогащенных органикой планетах был выведен ваш вид. По тестированию, человек оказался из существующих животных самым мощным излучателем донорской энергии. Своей же энергии для жизнедеятельности Вселенной уже не хватало. Поэтому вы были наделены средством, которое вырабатывает необходимую энергию, средством, идентичным энергии Вселенной. Результат получился положительный… отчасти».
«Почему отчасти?»
«Вскоре паразитирующая раса отыскала генерирующие планеты вашей системы. Случилась война, длившаяся много времени. Пришлось ликвидировать жизнедеятельность на соседних планетах, а на Земле и по сей день идет борьба за энергию».
«Кто-нибудь еще из людей знает эту информацию?»
«Знает, но паразитирующая раса блокирует мыслительную деятельность вашего мозга звуковыми сигналами, которые вы не в состоянии услышать и отличить от собственных мыслей: они четко воздействуют на человеческое сознание. Притом им достаточно только эмоционально негативной энергии. А негативная — губит позитивную и мыслительную. То есть творящую энергию. Поэтому назрела необходимость уничтожить и вашу планету, тем самым лишить Паразитов пищи, так как пошли уже необратимые процессы и люди вышли из повиновения. Либо нужно уничтожить враждебную расу с вашей помощью. Но вы тому не помогаете, возомнив себя высшей расой».
«Неужели нет ни одного сильного и здравомыслящего человека, чтобы рассказать об этом другим людям?»
«Человек уже не верит человеку, равно как и не хочет брать на себя бремя нести окружающим правду о миропорядке во Вселенной».
«Но наверняка есть люди, которые верят ВАМ».
«Их мало. Вот поэтому мы снова на планете. Когда вы в недостаточных количествах излучаете мыслительную и позитивную энергию либо перестаете излучать ее совсем под воздействием отрицательных эмоций, которые захлестывают вас, на планету спускаются наши представители и, воплощаясь в пророков, ученых и мудрецов, пытаются наладить генератор эмоций и мыслей. Пророки учат вас, как нужно жить, чтобы быть здоровыми и счастливыми в умиротворении. Только в возвышенном и счастливом состоянии вы излучаете необходимую для Вселенной энергию. Но люди постоянно забывают об этом, попадая под власть Паразитов. И пророки приходят вновь и вновь, чтобы напомнить человеку о его предназначении. Вы неотделимы от нас, как растение неотделимо от почвы. Но если произойдет мутация, и вы больше не в состоянии будете мыслить и радоваться, нам придется вас дезинтегрировать».
«Уничтожить, значит?»
«Землю постигнет та же участь, что и соседние планеты. После чего Вселенная начнет новые поиски благоприятной для эксперимента планеты с другими существами, менее горделивыми и не считающими себя вершиной эволюции жизненных форм в мироздании. Правда, есть вероятность, что нескольким особям будет сохранена жизнь для дальнейшего размножения на другой планете, остальные же представители вашей расы будут дезинтегрированы».
«Ты говоришь о пророках. Но они нигде не пишут о паразитирующей расе и реальной угрозе быть уничтоженными своим же Создателем!»
«Об этом есть информация, но не в той форме, в которой мы сейчас общаемся с тобой. В то время люди не поняли бы ее, а, не поняв, не приняли бы. Это стало возможным только теперь, когда человек знает много слов, научных и философских понятий».
«Но надежда на спасение еще есть?»
«Возможна».
«Расскажи, что нужно делать, чтобы избежать уничтожения?»
«Ничего нового ты не услышишь, те же самые законы сохранения энергии, только другими словами и уже относительно современных событий на планете».
«Прошу тебя!»
«Вы буквально понимаете услышанную однажды фразу, что созданы по образу и подобию Извечного. Это не значит, что у Него две руки, две ноги и глаза. Нет. Хотя… иногда Создатели и вынуждены принимать формы, подобные вашим, появляясь среди людей. Но это губительно для нас, так как на этой планете, не приспособленной для длительного пребывания представителей нашей расы, очень мала плотность и ничтожна радиация. Вы созданы по подобию нашей мысли и по образцу нашей энергии, то есть души или духа, как вы это называете. В вас вдохнули только энергию и, в дальнейшем, способность мыслить. Это все, что было необходимо от вас как экспериментального существа. Вам не стоит забывать о своей звериной сущности и подавлять в себе здоровые животные инстинкты, так как это приводит к помешательству, сбою в вашей жизненной системе и уничтожению мыслительной энергии. Позвольте себе быть такими, какими вы созданы. Не уничижайте и не загоняйте свою животную природу в угол, заботьтесь о ней умеренно, но не потворствуйте ей. Если природа человека, как животного, будет сыта и здорова, значит, будет идти в вас эволюция высшей сущности. Конечно, такая позиция предполагает более продолжительный процесс развития человеческой цивилизации, нежели социальный взрыв. Однако этот путь наиболее безопасный для вашего биологического вида. Но не путайте утоление голода с пресыщенностью. Вас губит чрезмерность и суета. Постарайтесь побыть счастливыми за свою короткую земную жизнь. Даже в мыслительной деятельности вы умудряетесь быть чрезмерными и суетливыми, пытаясь самим стать Создателями. Но даже самые СИЛЬНЫЕ из вас способны создать лишь недоразвитую серо-зеленую копию, которую вы же сами и боитесь, не понимая, откуда взялись эти материализованные плоды вашего недоразвитого сознания. Оттого, что вы научитесь летать далеко за пределы своей Галактики, ничего не изменится ни в вашей природе, ни в нашей взаимной связи. Мы неотделимы друг от друга, образуя симбиоз. Но если, ничему не научившись, не изменив сознание и не умея отличить зло от добра, вы выйдете за пределы вашей звездной системы, то будете опасны для Вселенной, так как в вас без особого труда могут вселиться представители паразитирующей расы. И вы не сможете этому воспротивиться, потому что даже не почувствуете этого. В подобном случае вас легче дезинтегрировать здесь, на вашей планете, чем потом катастрофа разразится по всей Вселенной. Понимаешь?»
«Да, понимаю. А есть ли способ защититься от Паразитов и как-то отличить их от Создателей?»
«Если, получив уже достаточно информации, ты не в состоянии сама ответить на поставленный тобой вопрос, значит, наши переговоры состоялись слишком рано».
«Прошу тебя, не исчезай. Я попытаюсь ответить на свой вопрос самостоятельно, но обещай, что поправишь меня, если ошибусь».
«Возможно».
«Создатели поддерживают дух человека, а Паразиты разжигают ненависть, так?»
«Ты близка к истине, но, как и положено человеку, мыслишь в одной плоскости простейших ответов — черное и белое, да или нет».
«Помоги понять. Ты же заинтересован в жизни на этой планете так же, как и я!»
«Внедрение чуждой информации — зло».
«Но я сама прошу помочь!»
«Создатели в основном молчаливы, вынуждают человека мыслить самого, творить, действовать и существовать самостоятельно. Действия Создателей направлены на то, чтобы человек был здоров и счастлив. Создатели гасят конфликты, избегают ссор. Паразиты же много и часто говорят, блокируя тем самым ваш мозговой центр по выработке мыслительной энергии через привлечение к себе вашего внимания и стабильное удерживание его в своем фокусе, одновременно с этим забирая у вас энергию и внушая, внедряя в ваше сознание свою программу. Действия Паразитов направлены против здоровья человека: физического и душевного. Они используют негативно заряженную энергию, которую вы излучаете, чем усугубляете свою дезинтеграцию. Отрицательная энергия (агрессивная энергия неудовлетворенного животного) разрушительно сильна, но кратковременна. Вырабатывая ее регулярно и интенсивно, особь вашей расы приходит в негодность, иначе говоря — погибает. Паразиты достаточно хорошо изучили вас и побуждают человека искусственно выдавать эту энергию все больше и больше, в буквальном смысле выжимая из человека жизнь, то есть заставляют его дезинтегрироваться. Если перевести это на ваши образы, то у человека случается рак души, рак духа, рак гармонии трех энергий. Паразиты не думают о своих донорах. Им нужна только негативная энергия, сиюминутная энергия. Забрав ее без остатка, они покидают отслуживший материал. Запомни! Все, что против здоровья человека, против его умеренных, гармоничных животных инстинктов, — от паразитирующей расы».
«Значит, и Создатели, и Паразиты среди нас… И человек не чувствует в себе даже вселившегося Создателя?»
«Не чувствует. Более высокоразвитые представители Создателей и Паразитов очень редко спускаются на планету. В основном они прибегают к телепатическому общению с вашей расой. Более простые же формы спускаются к вам чаще, а самые простейшие и вовсе живут на планете и даже общаются с вами в повседневной жизни, переезжая постоянно с места на место. Паразиты всегда там, где большие скопления людей. Они появляются в районах катастроф и бедствий, на военных базах. Если негативной энергии недостаточно или она вовсе не продуцируется, Паразиты инициируют людей на это, либо провоцируют сбои в технической обслуге, добиваясь жертв и выброса отрицательных эмоций. И они добиваются своего, так как человек еще не в состоянии сознательно или бессознательно погасить вспышку гнева, отчаяния, ненависти или умереть с ощущением осознанного счастья. Когда научитесь принимать все как неизбежное, будет меньше страданий. Тогда Паразиты потеряют власть над вами и сами покинут планету. Но пока хотя бы один человек будет чувствовать ненависть и ярость, Паразиты будут рядом с вами.
Создатели же любят уединение, удаленность от шума, суеты и большого скопления людей. Нам не нужно находиться в непосредственной близости к людям, чтобы ловить ваши вибрации. Потому наша среда обитания — бескрайние просторы Вселенной. Но в последнее время и Создатели вынуждены бывать в мегаполисах».
«Скажи, я слышу именно твой голос? Это слова твои, твои формулировки или это работа моего сознания?»
«Я посылаю тебе импульсы, которые невозможно буквально услышать простейшей слуховой системой вашего тела. То, что ты слышишь, — это результат работы твоего мозга, который, воспринимая сигналы, переводит их в соответствующие словесные формы, доступные твоему сознанию. А твои мысли я вижу даже не облаченные в конкретные фразы. Человеческие мысли имеют различную спектральную окраску. По этой окраске мы вас и классифицируем, отличаем друг от друга. И не только мы, но и другие. У кого из вас преобладают стабильные красные спектральные оттенки, тот подвержен влиянию Паразитов. Такие человеческие особи чужды Создателям. А чей спектральный анализ балансирует в пределах синего цвета, те считаются у нас донорами, которых мы охраняем от дезинтеграции. Опасны зоны белого и фиолетового цветов. У кого энергетическое поле белого цвета (кстати, именно белое поле человек способен увидеть невооруженным глазом), тот почти мертв в вашем понимании жизни. У кого поле фиолетовое, тот находится на грани помешательства и перехода из человеческой природы в животную, что в принципе, не плохо для вас, но бесполезно для нас».
«Я не совсем поняла… Когда человек страдает, вы помогаете ему избавиться от мук?»
«Мы видим его только в том случае, если он переходит из красного (агрессивного) спектрального состояния в синее. Мы не питаемся негативными эмоциями представителей вашей расы. Отрицательные эмоции отпугивают нас. Если у человека хватает сил самому перейти в другое состояние, интересующее нас, тогда мы начинаем его видеть и следить за его энергетическим потенциалом».
«Почему ты замолчал? Расскажи еще что-нибудь».
«Твой мозг еще способен адекватно воспринимать поступающую информацию?»
«На сегодня последний вопрос. Почему существуют бедные и богатые? Только один вопрос, а то у меня рука устала записывать нашу беседу…»
«Человек все-таки остается человеком, несмотря на всю полученную сегодня информацию. Нужна умеренность даже в получении знаний».
«Я понимаю тебя, но, пожалуйста, последний вопрос. Сама я знаю, что это необходимо для… личностного роста, так сказать, но мне интересна позиция Вселенной, чтобы можно было это объяснять другим людям».
«Если люди не поймут тебя, ты сотворишь зло».
«Прежде чем открыть рот, я очень хорошо подумаю, стоит ли эту информацию передавать конкретному человеку. Обещаю».
«От этого зависит и твоя жизнь».
«Я понимаю».
«Излучают энергию все люди, даже мёртвые, как излучают её и недвижимые предметы, как камни, например, или движимые, но не разумные, как растения, вода, простейшие животные. Но одни более мощные генераторы, другие — менее. У кого из людей есть Сила, они счастливы без особых вмешательств извне и живут, как цветы в поле. Для того чтобы извлечь позитивную и мыслительную энергию из более слабых людских созданий, их стимулируют материальными ценностями вашего мира, теми, чьи вибрации близки к человеческим. Есть люди, которые обладают мощнейшей энергетикой, питаясь непосредственно энергией Вселенной, а есть такие, которые не находят счастье в малом. Вот их и приходится стимулировать. Но в вашем мире есть такие предметы, у которых излучение силового поля или спектральные вибрации мощнее, чем у человека. И если вовремя не отойти на безопасное расстояние от таких излучателей, человек постепенно становится рабом этой вещи или предмета. Таким образом, чем сильнее и независимее человек энергетически, тем проще его окружающая среда, а чем слабее и мельче энергополе, тем больше стимуляторов ему необходимо. Но вы не пропадете в любом случае, если правильно распорядитесь своей энергией. О вас есть, кому позаботиться: Создателей гораздо больше, чем людей. Если человек будет жить по закону Вселенной, известному вам приблизительно как заповеди, то действительно будет счастлив. Это и есть тот самый вечный двигатель, который вы все время изобретаете. Помните об умеренности, не желайте слишком многого, и у вас будет все необходимое для жизнедеятельности. Вас станут холить и лелеять, как берегут дойную корову. Однако в людях слишком много гордыни. Из-за нее вы умудряетесь даже умереть от голода. Вы уже не животные, но еще и не разумные создания Вселенной. Если вы пойдете по пути мутации, вам грозит истребление. Понимаешь? Я чувствую твое смущение…»
«Я принимаю к свеению все, что ты передал мне, но как-то становится страшновато…»
«Не бойся, не позволяй негативной энергии завладеть тобой. Если возможно что-то изменить во Вселенной, оно изменится. А если — невозможно, то тем более бессмысленно бояться».
«Я знаю эту тибетскую мудрость».
«Все знания таятся во Вселенной. Будь чуткой».
Вот такие бывали у меня беседы. Порой полученная информация повергала меня в меланхолию, из которой было сложно выйти в одиночку…
3
В низине, у подножия заснеженных гор, среди вековых кедров и сосен расположилась база Земного подразделения объединенных межгалактических сил армии Вселенной. Почти нелегальная, почти разведка, почти «скорая помощь».
С утра было безветренно. Тихо падал снег, искрился на солнце и поскрипывал под высокими ботинками «вселенцев», которые время от времени выскакивали на мороз из своих коттеджей, похожих на белоснежные полусферы, обращенные пологой частью вверх, с круглыми иллюминаторами вместо обычных окон. Зимой эти дома выглядели как большие сугробы, а летом, накрытые камуфляжной сеткой, напоминали поросшие травой холмы.
Из вырубленного в скале ангара вышли двое молодых мужчин в плотных бежевых, с черной окантовкой комбинезонах и направились к штабу управления, распложенному возле двух могучих кедров в таком же сферическом здании, нижний этаж которого уходил под землю и там расползался на сотни метров в разные стороны. В цокольном уровне штаба шла непрерывная обработка всей полученной информации: запросов, сводок, метео- и геопоказаний Земли, сигналов бедствия и прочих известий, стекавшихся со всех уголков и необходимых для непрерывного наблюдения за энергетическим полем планеты. В верхнем этаже находился командный пункт, антенны, биолокаторы и рубка оповещения, которая была связана с транслирующими галографическими видеопроекторами-интерфейсами во всех коттеджах этого специализированного поселка. Интерфейс имелся также в доме каждого бойца-вселенца, который большую часть времени жил на гражданке в своем родном городе на «Большой земле». Молодые люди занимались своей основной мирной профессией, но были готовы в экстренных случаях быстро явиться на базу.
— Ну вот, теперь наш «S-5» готов к полетам на все сто, — вслух отметил Том, высокий голубоглазый брюнет, засовывая руки в карманы куртки. — Довольно быстро мы его залатали. Если бы федералы прицелились чуть ниже и попали в топливный отсек, то погасла бы еще одна звездочка в ночном небе. Вспыхнула бы и погасла…
Он задумался.
— Справка из личного дела. Том Райс — пилот скимера «S-5», член шестнадцатого нона (отряда, состоящего из девяти человек), историк. Гражданская профессия — водитель старинного экскурсионного автобуса в Лондоне. Католик. Холост. Двадцать восемь лет.
— Рано или поздно федералы узнают о нас, — заметил Роберт, крепкий голубоглазый блондин с короткой стрижкой карэ.
— Лучше бы попозже, — добавил Том. — Мы так живо управились с кораблем, что у меня предчувствие, что скоро нам снова отсиживать свои задние места в пластиковых креслах.
— На базе вроде тихо. Разве плохо, что у нас передышка? Не стоять же нам на ушах круглые сутки? — возразил Роберт. — Хотя еще не вечер…
— Вот и я об этом же, — усмехнулся Том и снова замолчал, будто прислушивался к ветру.
— Что-то давненько я не видел нашего «архангела Михаила». Не покинул ли он нашу грешную и многострадальную планету на своем сверхсветовом крейсере? Блин, как я хочу вырваться за орбиту! Что это за армия Вселенной без межпланетных полетов, без путешествий от одной галактики к другой? — удрученно вздохнул Роберт, еле сдерживая себя, чтобы не начать возмущённо махать руками и топать ногами от досады.
— Справка из личного дела. Роберт Лесли — пилот скимера «S-1», член шестнадцатого нона. Местный непоседа и возмутитель спокойствия. На гражданке — студент-аспирант, будущий инженер гражданского аэрокосмического флота. Американец. Католик. Холост. Двадцать три года.
— А где у нас Лика? Ты сегодня видел ее? — поинтересовался Том.
— Наверное, у себя. Что-то пишет уже который день, — отозвался Роб.
— Ладно, я зайду к ней.
— Слушай, на базе столько девчонок смазливых, а ты к ней липнешь. Чего ты в ней нашел, ей-богу? Она ведь далеко не красавица. Ну, волосы только красивые…. Ну, фигура, правда, ничего так у нее, неплохая… Ну и все. А в остальном обыкновенная. Грудь у нее так себе, темперамент почти на нуле. Она тебя даже не подпустит к себе. Скучно, Том. Не то что Гретхен или Ребекка. Вот это девчонки что надо! — мечтательно улыбнулся Роберт, поведя бровью. — Ты любую из них мог бы запросто зацепить. С твоей внешностью даже напрягаться особо не нужно — сами повиснут, только моргни разок в их сторону…
— Встретимся в столовой, — сухо ответил Том, сделав вид, что не расслышал его слов, махнул рукой и резко повернул к домику, где жила местный полиглот.
В данный момент тот коттедж наполовину пустовал. Два отсека, разделенные общим коридором, были обустроены для совместного проживания по двое. Лика жила с Жанет, археологом из Парижа, но той сейчас не было на базе, и русская полностью была предоставлена самой себе.
— Справка из личного дела. Лика Гончарова — член шестнадцатого нона. Языковед. Владеет семью языками (русским, английским, испанским, французским, арабским, ивритом, китайским). Мощный телепат, медиум. Гражданская профессия — тележурналистка российского телевидения. Русская. Бахаи. Не замужем. Двадцать шесть лет.
Лика сидела перед своим устаревшим интеркомом и наговаривала ему собственные воспоминания. Компьютер обрабатывал звуковые сигналы, и на дисплее почти моментально возникали ровные абзацы отформатированного текста.
Неожиданно запищал интерфейс. Лика соскочила с дивана, приказала компьютеру погасить экран и глянула на интерфейс. За дверью стоял Том. Она нажала кнопку на стене, и двери разъехались.
— Привет. Не помешаю? — улыбнулся Том.
— Нет, конечно. Заходи. Как скимер?
— Жить будет, — пошутил молодой человек. — Сказали, ты пишешь что-то.
— Да-а… Скажу по секрету: я начала книгу. Хочу написать о таких, как мы с тобой.
— Хочешь поведать всему миру о доблестных спасателях Вселенной? — весело спросил Том, присаживаясь на диван. — По-моему, планете будет лучше, если она останется пребывать в счастливом неведении о том, что ее, глупую, пытаются спасти.
— Я еще не решила, что это будет. Может, останется как дневник, а может, напишу, что это — фантастика, чтобы не смущать добропорядочных землян…
Том вдруг замолчал и вновь прислушался к тишине. В одно мгновение его лицо из беззаботного превратилось в серьезное и задумчивое.
— Что случилось? — насторожилась Лика.
— Ты ничего не чувствуешь? — продолжал прислушиваться Том.
— Пока нет, — ответила она после нескольких секунд молчаливого и сосредоточенного прислушивания. — Все вроде спокойно…
— Слишком спокойно.
— Но не спасать же нам людей круглосуточно!
— Роб сказал то же самое. Я думал, что и ты это почувствовала…
— Говори.
— Хаос в инфосфере. Слышишь?
Лика повернула голову в сторону, чтобы сосредоточиться. Перед глазами моментально возникла картинка людского хаоса, пыль и… землетрясение.
— Да, теперь я вижу землетрясение. Но где?
— Побежали в штаб, — быстро проговорил Том, и они оба выскочили на снег, захватив с собой куртку девушки.
4
Смеркалось.
В небе замерцали первые звезды. Ветер усилился. По земле поползла позёмка, пытаясь перерасти в буран.
— Гарри, — обратился Том к сейсмологу, сидевшему в окружении десятка мониторов и наблюдавшему за электронной картой планеты, принимая сигналы со спутника. — Где-то произошло землетрясение. Отыщи.
— Точно? — усомнился парень, не отрывая взгляда от мониторов.
— Да. Мы оба его почувствовали.
— Один момент… — деловито ответил Гарри, вводя в компьютер кодовые комбинации, чтобы обнаружить сейсмическую активность.
В зале было тихо, но людно. Каждый был занят своим делом. Кто-то совещался с агентами на «Большой земле», кто-то писал сообщение в новостные каналы или связывался с гуманитарными организациями. А кто-то чертил графики и делал расчёты.
— Надо известить Майкла и всю команду, — проговорила Лика, обращаясь к Тому.
— Мы не можем лететь без точных координат, Гарри.
На разноцветной трехметровой панели электронной карты мира замигала красная точка.
— Ага, засек. Поступает сигнал из Египта.
— А точнее… — попросил Том, склонившись над миниатюрной панелью компьютера, который сейчас увеличивал изображение местности, охваченой пульсацией красной точки.
Над столом Гарри возникло прозрачное как гало объёмное изображение карты.
— Гляди сам, это юго-восток, — ответил Гарри, указывая пальцем на выведенное на монитор увеличенное изображение карты Египта и продублировав его на галографической карте.
— В чем дело? — насторожился только что подошедший Роберт.
— Роб, поднимай всех наших, летим на землетрясение в Египет.
5
Час спустя три скимера шестнадцатого нона «S-1», «S-5» и «S-9» уже подлетали к Египту. В ночном небе светились их сигнальные бортовые огни.
— Смотрите! — указал Майкл вперед.
Через прозрачный фонарь скимера были видны огни внизу. Люди суетились, стояли крик и стенания. Все вокруг было охвачено огнем. Здания рушились с такой легкостью, будто оплывали, поднимая столбы пыли до верхних этажей рядом стоявших небоскребов. От взрывов водорода, который вырывался на волю из мобильных теплогенераторов, на улицах было светло как днем.
Царила паника.
— Какой мощный выброс минусовой энергии сейчас прёт, — тихо сокрушался Майкл. — Паразиты наверняка уже где-то рядом кружат над городом, словно стервятники.
— Справка из личного дела. Майкл Кетч — командир шестнадцатого нона, пилот, снайпер. Гражданская професия — тренер по боевым искусствам в спортивном клубе Чикаго. Афроамериканец. Бахаи. Холост. Двадцать восемь лет.
— Экипажам «S-1» и «S-9»! — обратился командир по рации к соседним скимерам. — Разбить палаточный городок в безопасной зоне для оказания первой медицинской помощи и приготовиться эвакуировать людей. Разместить городок в двух километрах от границы населённого пункта.
— Есть, командир! — раздалось в крошечных наушниках Майкла.
— Том, снижаемся. Высадишь нас вон там, подальше от небоскребов, — поправив шлемофон, Майкл указал вперед. — Влад, проверь сейсмограмму. Ждать ли еще толчков? Всем быть на связи.
— Обычно бывает два толчка с разрывом в несколько часов, — заметил Влад, русоволосый крепыш с карими глазами, и облизнул губы. Он всегда покусывал их, когда волновался.
— Займись этим. Узнай у тех, кто еще в состоянии соображать, сколько их было и какой силы.
— Да, командир! — энергично кивнул головой Влад. — Но я думаю, толчок был не менее семи баллов.
— Справка из личного дела. Влад Белоусов — бортинженер, программист. На гражданке — компьютерный гений, бывший хакер, а ныне преподаватель Минского университета. Белорус. Православный. Вдовец, воспитывает сына. Тридцать два года.
Вскоре прибыли федеральные бригады спасателей. И ночь наполнилась звуками техники, гулом голосов и скрежетом разбираемых обвалов и руин. Была ночь, но всем живым было не до сна…
6
Ночь прошла бурно, вымотав вселенцев и федералов морально и физически.
Светало.
Спасатели продолжали разбирать завалы, при дневном свете эта работа шла куда эффективнее. Пожарные с вертолетов и скимеров тушили все еще полыхавшие небоскребы. Людей срочно эвакуировали. Вселенцы на своих небольших скимерах продолжали переправлять в палаточный городок раненых детей и женщин, мужчины же пытались самостоятельно покинуть опасные районы города. Лика как медиум помогала искать в завалах живых, успокаивала плачущих ребятишек, рассказывала сказки, качала малышей на руках. Майкл со своими ребятами помогал федералам разбирать завалы. До самого утра Том, Роберт и ребята из седьмого нона переправляли на скимерах пострадавших в безопасную загородную зону.
К утру, когда туман и дым пожарищ начали рассеиваться и прибиваться к земле, вселенцы, уставшие и закопченные, некоторые с разорванными куртками, от усталости валились с ног. Майкл активировал радио-функцию в интеркоме, надетом на руку, как большие квадратные часы, и обратился к своим ребятам, отдыхавшим на развалинах в разных районах города. Кто-то из них зевал, кто-то тупо смотрел на собственный пыльный ботинок, кто-то пытался заштопать оторванный рукав, которым где-то зацепился во время всеобщего спасательного ажиотажа, а кто-то пытался напиться из армейской фляжки, еле удерживая её в трясущихся от усталости руках.
— Всем доложить обстановку. Пострадавшие среди нас есть? Паразиты были замечены в районе землетрясения? Прием.
— Пострадавших среди нас нет, — доложил Джон.
— У меня все в порядке, Майкл, — отозвался Роберт.
— В медчасти все нормально. Федералы эвакуировали менее пострадавших. В Каире госпиталь готов принять тяжелых, — отрапортовала Мона.
— Молодцы, ребята! У седьмого нона тоже все в полном ажуре. А как насчет братьев по разуму?
— Две «тарелки» зависали над северным районом города минут на пятнадцать, — сообщил Лин.
— Они выпускали лучи?
— Да, командир.
— Вот стервятники! — чертыхнулся Майкл, возмущённо закатив на мгновение глаза, и отключил рацию.
— Майкл, — обратилась Лика к командиру, присаживаясь рядом с ним на развалины. — Я предчувствую еще толчок. Пульсация нарастает.
— Но третьего толчка не бывает, — предупредил Майкл.
— Командир, он будет, я чувствую это. И его сила превысит предыдущие два, вместе взятые.
— О чем ты?! — вступил в разговор чумазый Влад. — При таком колебании на поверхность может выплеснуться магма!
— На дне Атлантики сейчас происходят глобальные подвижки земной коры, — пояснила Лика. — Меняется рельеф дна, возникают вулканы. Словно по мановению волшебной палочки из ниоткуда образуются острова. Эти подвижки происходят как раз на этой параллели. И мы находимся на стыке трёх плит. Мы в самом эпицентре разлома. Майкл, будет третий толчок, как и новый остров вулканического происхождения где-то в океане.
— Значит, нужно продолжить эвакуацию. И сматываться скорее… — он поднёс к губам передатчик. — Внимание! Говорит командир, — обратился Майкл по рации ко всем вселенцам. — Том и Роберт, возвращайтесь срочно в город. Будем вывозить оставшихся. Ожидается третий толчок магнитудой не менее девяти баллов.
— Есть, командир!
— Майкл, — обратился Влад к командиру. — Тогда нужно оповестить федералов и местные власти.
— Ребята, поднимайте всех! Срочно всем покинуть черту города! Потом отоспимся. Живее! — распорядился Майкл и направился в другую сторону, на бегу махнув рукой своим ребятам. — Я скоро догоню вас.
7
Тем временем бригады федеральных спасателей не спеша в тумане разгребали развалины. Кое-где еще дымились пепелища. Исна лежала в руинах. То тут, то там из земли торчали остовы обуглившихся деревьев и кустарников, потрескавшиеся и расплавленные скульптуры и монументы. Красивейшая тропическая растительность пожухла и покрылась слоем пепла. Пальмы с серыми спекшимися листьями дополняли унылую картину бедствия.
Солнце начинало припекать.
Под натянутым тентом, склонившись над электронной картой бывшего города, военные из подразделения генерала Фернандеса что-то выясняли и оживленно советовались с местными властями.
— Бригады спасателей остаются в городе до полной расчистки, — объявил капитан Гудман заместителю погибшего мэра. — Еще какая-нибудь помощь вам нужна? Техники хватит, чтобы самостоятельно справиться с завалами? Может, прислать дополнительную? Так будет быстрее.
— Я думаю, она не помешает, — согласился тот. — Строительные фирмы уже осматривают местность…
В этот момент к ним приблизился Майкл.
— Господин генерал, — обратился он к Фернандесу, — разрешите обратиться?
Генерал оторвал взгляд от электронной карты города, оглядел молодого темнокожего военного в незнакомой форме, выпрямился и приготовился слушать.
— Я слушаю вас… — он оглядел форму Майкла, чтобы найти нашивки, по которым определяют воинское звание, и, не найдя их, закончил фразу штатским обращением, — … молодой человек.
— Ожидается третий толчок, мощностью превышающий два предыдущих вместе взятые. Необходимо срочно эвакуировать оставшихся в живых горожан и ваших спасателей. Поторопитесь, господин генерал.
— А с кем я имею честь разговаривать? Из какого вы подразделения? Что-то я не припоминаю такой эмблемы на рукаве…
— Господин генерал, кто я — не имеет никакого значения. Важно лишь то, что вам передано.
— Третий толчок? — удивился рядом стоявший полковник Рассел. — Такого не может быть. Что за чушь?! Наши сенсоры…
— Потому я и пришел лично, чтобы предупредить, — ответил Майкл, приложил руку к голове и побежал обратно.
— Чья это форма, господа? — обратился Фернандес к военным, продолжая смотреть Майклу вслед.
Все только пожали плечами.
— А спираль — чья вообще эмблема? — снова спросил он.
— Понятия не имеем, — ответил Гудман, пожав плечами.
Генерал глянул вопросительно на заместителя мэра, но тот лишь развел руками.
— Кто он? Почему несет такой бред? — возмущался Рассел.
Фернандес сощурил глаза, закусил уголок губы и задумался. Все молча смотрели на него, ожидая распоряжений.
— …Значит те, кто погребен под завалами, обречены… — тихо подытожил он, рассуждая вслух. Через секунду он вернулся из забытья и командным голосом объявил. — Срочно вывести всю технику за пределы города. Людям немедленно покинуть территорию эпицентра. Адамс, передать по рации всем подразделениям о срочной эвакуации. Гудман, обеспечьте громкую трансляцию в городе, сообщите о приказе всем немедленно покинуть город.
— Есть, генерал! — отчеканили военные и разбежались выполнять приказ.
Снова началась суета.
Однако через полчаса ничего из ряда вон выходящего не произошло, и многие расслабились.
К полудню небо потемнело, поднялся страшный ураган. Песок начал забиваться во все щели, проникать в обувь, хлестать в лицо. Земля загудела и заходила ходуном. Внезапно все стихло.
Но только на мгновение.
Через секунду камни под ногами дернулись, будто в конвульсиях; раздался жуткий треск, и минуту спустя большая часть города просто ушла под землю. Все произошло так быстро, что никто не успел опомниться. На месте некогда процветавшего города Исны образовался огромный котлован диаметром примерно в шесть километров. Из него валил пар, и вверх, на высоту до тридцати метров, выбрасывалась расплавленная магма.
Лика стояла возле синей «вселенской» палатки с желтой фосфоресцентной эмблемой спирали на крыше и печально смотрела на погибший город. К ней подошел Том и закрыл собой весь обзор.
Девушка опустила глаза и ничего не сказала, только вздохнула обреченно.
— Лика, нельзя смотреть на чью-либо гибель… — напомнил Том.
Соглашаясь, она кивнула головой.
— … Особенно тебе с твоей мощной энергетикой.
— Мощной энергетикой… — печально повторила Лика.
— Помнишь, «архангел Михаил» говорил нам, что наши эмоции напрямую связаны с выбросом энергии. И мы не всегда в состоянии контролировать выброс отрицательной. Помнишь, из-за чего жена Лота превратилась в соляной столб?
— Она оглянулась и увидела гибнущий город…
— От страха и ужаса она выпустила негативную энергию такой силы, что та попросту поглотила ее жизнь.
— А может, её накрыло ядерным облаком… — ещё находясь под впечатлением гибели города, произнесла она в забытьи.
— Может быть, и так.
Лика вяло улыбнулась, посторела в глаза одухотворенного Тома. Он коснулся рукой ее щеки, пытаясь сказать взглядом о чем-то важном, что переполняло его душу.
— Ну, скажи уже… — улыбнулась девушка, наконец, вырвавшись из мрачного оцепенения.
Том не стал размениваться на слова, лишь припал к её губам на мгновение, потом обнял, буддто хотел защитить дорогого человека от всех ужасов мира, и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул.
«Наконец-то он набрался смелости проявить свои чувства, — подумала Лика. — Что ж, первый поцелуй на развалинах цивилизации, — это даже романтично».
— Ты настоящий друг! — прошептала она ему на ухо.
Том покровительственно чмокнул ее в висок и взял за руку.
— Пойдем. Может, медикам нужна помощь, — и они направились вглубь палаточного городка, держась за руки.
8
Увидев воочию последствия третьего толчка с высоты боевого скимера, генерал Фернандес на мгновение затаил дыхание и, нервно теребя воротничок своего кителя, сглотнул подступивший к горлу комок. Он думал сейчас о том, что могло бы произойти с ними со всеми, не поверь он предупреждению и не послушай он того молодого военного. Кстати, кто же он такой? Откуда он мог узнать о третьем толчке, столь уникальном проявлении непредсказуемой природы? Шоколадное лицо Майкла четко стояло перед глазами седеющего генерала.
А внизу дымилась и плавилась земля. В некоторых впадинах, где не хлюпала магма, просачивалась вода. Она шипела, испаряясь с раскаленной поверхности пород, но уверенно захватывала территорию бывшего города.
Фернандес откинулся на сиденье, разволновавшись и часто дыша, стер ладонью с лица оцепенение, перемежавшееся с ужасом.
9
К счастью, вселенцы разбили палаточный городок далеко от эпицентра, и никто из эвакуированных больше не пострадал.
— Лика, иди сюда, — позвала ее Мона, направляясь к Тому с Ликой. — Извини, Том…
— Лик, встретимся у скимера, — помахал он ей рукой и пошел дальше к остальным вселенцам.
— Да, Том, отдохни немного, если удастся… Мона, что случилось? Осложнения? Закончились медикаменты?
— Нет, успокойся, все в порядке. Пойдем, — загадочно улыбнулась темнокожая доктор.
— Справка из личного дела. Мона Готье — бортовой врач, член шестнадцатого нона. На гражданке имеет свою исследовательскую лабораторию и небольшую клинику в Лионе. Нейрохирург, биофизик, по совместительству психотерапевт, любитель биологии. Протестантка. Афрофранцуженка. Замужем. Воспитывает двух дочерей-близнецов. Тридцать три года.
Мона отогнула край палатки, и они вошли внутрь. На одном из матрасов лежала девушка в ярком восточном наряде. Находясь в глубоком шоке, она спала.
— Нагнись над ней, — предложила Мона, продолжая таинственно улыбаться.
Лика склонилась и вдруг ощутила невидимый толчок в грудь и легкое покалывание в руках, как от электрического тока.
— Почувствовала? — загадочно улыбнулась доктор.
— Что это? — недоуменно прошептала Лика.
— У нее мощнейшее энергополе. Такое сильное, что может сбить с ног.
— Ты хочешь сказать, что… гибель города — ее рук дело?
— Не думаю. Хотя… — Мона пожала плечами, — она не умеет контролировать свою Силу. Это раз. А второе — ей необходимо интенсивно отдавать свою энергию большому количеству людей, чтобы не сгореть. Похоже, эта крошка сделала правильный выбор в жизни, став артисткой.
— Что ты предлагаешь, Мона? Взять ее с собой?
Доктор продолжала задумчиво смотреть на спящую египтянку, предполагая всевозможные варианты развития ситуации:
— Я думаю, Лин научит ее владеть собой и контролировать свой дар…
— А Лину ты уже говорила о ней?
— Я не видела его с тех пор, как мы присели на землю фараонов.
— Надо поговорить с Майклом и остальными ребятами, — предложила Лика, продолжая вглядываться в лицо арабской девушки.
— Разумеется, — Мона еще раз глянула на спящую красавицу. — Пошли, найдем остальных.
Женщины снова переглянулись, не совсем веря в реальное существование такой коллосальной силы в одном человеке. Им не требовалось разговоров, они могли отлично общаться телепатически. И они запросто переходили с речевого общения на мысленный, и обратно.
— Но «архангелов» сейчас нет на базе, а ведь Михаил проверяет новичков лично, — возразила Лика на высказанную мысль коллеги.
— Сейчас решим, — отозвалась Мона.
Майкл в это время пытался разговаривать с представителями местного «Красного Ромба». Увидев приближающуюся Лику, он поманил ее рукой:
— Лика, иди сюда. Переведи им, а то я — пас: арабского не знаю. Скажи, что мы оставляем им палаточный госпиталь и два контейнера медикаментов на первое время. Хорошо? А я проверю, все ли наши в порядке.
— Конечно, командир.
— Мона, все в норме? — подошел он к врачу и участливо тронул ее за плечо. — Кому-нибудь срочная операция требуется?
— Уже нет. Федералы переправили в Каир всех, кому было необходимо оперативное хирургическое вмешательство.
— Значит, сворачиваемся и возвращаемся на базу, пока тут не появилась пресса и военная разведка, — быстро проговорил Майкл и уже намеревался ринуться к скимеру.
— Майкл, подожди…. - остановила его Мона.
— Что-то еще?
— Здесь обнаружена девушка с гиперэнергополем…
— Ты уже успела определить её силу?
— Приборов и не потребовалось. Её сила буквально сбивает с ног и обдаёт электрическим зарядом на расстоянии. Спроси Лику.
— Ничего себе! И где она?
— Она пока спит.
Майкл глубоко вздохнул.
— Я понимаю тебя. Но без ее ведома мы не имеем права увозить эту девушку. Она же не знает, кто мы и чем занимаемся?
— Да, командир. Но, может, позже стоит поговорить с ней?
— Может быть. Тогда жди, когда она проснется. Нет, лучше разбуди. Ждать некогда.
— Ладно. Я поняла.
Приземлились «S-1» и «S-9». Из них буквально выползли обессиленные Лин и Роберт.
— Кто из вселенцев хоть немного спал? — обратился Майкл с провокационным вопросом.
— Ты шутишь, командир! — вяло улыбнулся Роберт.
— Тогда всем спать… Сухой паёк у Моны… «Обезьяну не водить». На сон всего три часа. Бен, через два часа я разбужу тебя, сменишь меня. Быстро рассосались по палаткам, чтобы я никого не видел! Том… Роб… Лин, идите спать — вам еще вести скимеры в обратный путь.
— Мы поставим их на автопилот, — попытался возразить Роб.
— Быстро всем спать! И без разговоров! — пристрожился Майкл.
10
В палаточном госпитале наступила долгожданная тишина, если не брать во внимание изредка пролетавшие мимо скимеры федералов.
Разогнав свой отряд по надувным матрасам, Майкл хлебнул из термоса горячего кофе и, облокотившись о резиновый бампер воздушной подушки скимера, задумался. Он вспомнил свой давний телепатический диалог с одним из Создателей, когда лежал в больнице после драки в баре. Тогда, помнится, ему выбили челюсть и пырнули ножом. Когда после операции он пошел на поправку, ему почудился незнакомый голос. О чем он говорил с ним с самого начала, Майкл помнил смутно, но один эпизод засел у него в памяти довольно основательно.
«… Мы не можем открыть тебе всего, что существует во Вселенной: ты не примешь это, а если и примешь, то радость открытия будет длиться недолго. Ты станешь чужим для людей, а они для тебя. И, в конечном счете, ты просто сойдешь с ума от тоски и непонимания».
«Но вы же не сходите с ума!»
«Мы другие. Мы просто похожи на вас тем, что общаемся с вами и между собой. Но мы по своей природе отличаемся от вашей расы. Для нас гораздо важнее то, что для вас непостижимо, унизительно и чуждо. А для нас дико то, что ценится у вас. Но это не значит, что мы не можем общаться. Кое-что из технологий мы передали вам, а кое-что для вас опасно и не нужно».
«Откуда вы знаете, что нам нужно, а что — нет?»
«Мы наблюдаем за вами долгое время и знаем, что вы эволюционируете в морали гораздо медленнее, чем развивается ваш интеллект. Вам необходимо быть духовными».
«Что это значит?»
«Одной фразы человеческой речи недостаточно, чтобы объяснить это доступно для вашего сознания: ваш мир материален, материалистичен, и сознанием смертного существа управляют законы материи и времени. Вы не виноваты в этом. Люди приспосабливаются к своему существованию, и в этом вам нет равных во Вселенной. Вы интересны Вселенной, но многие расы вас боятся, так как человек непредсказуем. Но в этом и ваша некоторая защита от явных врагов человеческой цивилизации».
«А их много?»
«Достаточно».
«Чем же мы так насолили гуманоидам?»
«Насолили?»
«Ну… навредили гуманоидам».
«Не гуманоидам, а энергетическим полям планет в далеких системах. Ваши необузданные вибрации, исходящие от Земли, разрушительны для многих звезд. В более спокойном состоянии вы несете благо и равновесие».
«Так вы прилетаете, чтобы нас образумить?»
«Мы не обязаны вразумлять вас. Это перерасход дорогой энергии, но мы можем общаться с вами с целью — показать, что вы не правы».
«И люди должны будут послушаться?»
«У вас нет другой альтернативы, так как в противном случае Вселенная будет вынуждена уничтожить вашу расу как возмутителей спокойствия и нарушителей гармоничного сосуществования многоступенчатой цивилизации разумных существ галактического союза».
«Как всё сложно-то! Но ведь вы наверняка можете управлять нашим сознанием».
«Можем, но это непродуктивно и нецелесообразно, поэтому мы вмешиваемся только в крайних случаях».
«Например?»
«Когда вас обуревает жажда массового самоуничтожения».
«И как вы справляетесь?»
«Максимально снимаем суету мыслей, жертвуем несколькими особями для спасения человеческого рода в целом и наводим порядок через сознание сильных и морально устойчивых особей вашей расы».
«И чем же — сильных?»
«Силой энергии, положительным жизненным отношением ко всему сущему».
«Понятно».
В палату вошла медсестра, чтобы проверить самочувствие больного, и голос сразу же исчез.
— Как вы спали? — поинтересовалась женщина.
— Хорошо, спасибо.
— Что-нибудь вам нужно, сэр?
— Нет, благодарю вас, сестра, — улыбнулся Майкл.
— Отдыхайте, — в ответ улыбнулась она и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
Майкл посмотрел через окно на голубое небо и задумался. Зачем ему вся эта бредовая информация? Чего от него ждут? И кто? Он и так старается жить по совести. А может, здесь кроется что-то еще?
…Запищали часы, и Майкл вернулся из воспоминания. Глянул на таймер, встроенный в наручный интерком. Два часа пролетело незаметно. Он обошел палаточный госпиталь и направился будить рыжеволосого, кучерявого Бена.
11
Лике также не спалось, и она эти два часа провела, общаясь с диктофоном, встроенным в наручный интерком. Она продолжала вести дневник, надеясь в скором времени облечь его в что-то вроде книги.
— Однажды я испугалась не на шутку. Случилось это на Алтае. Мы с ребятами тогда решили отпраздновать в горах наше завершение учебы и получение журналистских дипломов. Помню, я спала в палатке, а проснулась от ощущения, что меня кто-то зовет. Я открыла глаза, пытаясь сообразить, где нахожусь, и что происходит. Через мгновение я снова услышала голос. Он обращался ко мне по имени.
«Лика, выйди из палатки и поднимись на откос», — прошуршало у меня в мозгу. Была глубокая ночь.
— Никуда я не пойду! — запротестовала я.
«Мне нужна помощь, я ранен».
— Кто ты? — вслух произнесла я. — Я боюсь идти в темноту.
«Не бойся. Можешь не говорить вслух, я вижу твои мысли».
— Правда? — удивилась я. — Тебя слышу только я?
«Меня слышат все, кто настроен на эту волну и готов услышать. Мне нужна помощь».
— Кто ты? Где ты?
«Я возле откоса».
— Мне взять аптечку?
«Тише, ты разбудишь приятелей».
«Хорошо, я буду спрашивать молча».
«Возьми аптечку и иголку с ниткой».
В кромешной темноте я отыскала на ощупь в рюкзаке кейс с фосфоресцентной символикой красного ромба и, захватив фонарик, вышла в ночь. Кругом было тихо, только сверчки попискивали. Ветра не было.
— Где ты?
«Иди прямо вперёд, я рядом».
— Ты не ответил, кто ты и зачем здесь? Почему ты ранен? Кем?
«Мой корабль сбили. Я прилетел на вашу планету недавно».
— Так ты инопланетянин?! — изумилась я.
«Я гражданин Вселенной».
— Звучит обнадеживающе. Но я тебя все еще не вижу. Ты на земле или на дереве? Какого ты роста? Ты гуманоид?
— Слишком много вопросов, — донесся до меня, наконец, живой человеческий голос. — Я сижу в траве, и ростом я как обыкновенный человек.
И тут я осветила фонариком сидящего на траве мужчину в светлом комбинезоне. Внешне он совершенно не отличался от обычных людей: такой сорокалетний швед, только лысый, с неестественно большими карими глазами и бледной, мерцающей в некоторых местах кожей. Довольно симпатичный дяденька, только уж очень печальный.
— Благодарю, что не побоялась прийти.
— Вы — Создатель? — моментально огорошила я его своим вопросом.
Мужчина-инопланетянин внимательно посмотрел на меня и принялся расшнуровывать снизу вверх правую штанину комбинезона, размер которого регулировался боковой шнуровкой.
— Вы не ответили. Вы Создатель? — упрямо настаивала я.
— А ты всегда получаешь ответы на свои вопросы? Сама не пытаешься отвечать на них?
Я ждала еще какой-нибудь фразы.
— Я попросил о помощи… — не глядя, ответил ночной гость.
— О помощи говорят только Создатели.
— Нет, не только.
— Но вы заставляете меня думать. Значит, вы свой.
— Свой? — удивился гражданин Вселенной.
— Ну да. Куда вы ранены? — теперь, совершенно успокоившись, я оживилась.
— В бок и в ногу.
И тут я вдруг увидела рваные, словно выхваченные, лоскуты на комбинезоне, через которые пульсировал мерцающий голубой свет.
— Это тело ваше или позаимствованное у землян?
— Поверь, это не фильм ужасов, которые вы так любите, — снисходительно улыбнулся он. — Это не тело в том смысле, в каком вы привыкли понимать эту субстанцию. Это, так сказать, защитная оболочка, скафандр.
— И много их у вас?
— Достаточно.
— И они все с разными лицами?
— С разными.
— Да вы страшная сущность! — усмехнулась я.
— Ты так думаешь?
— А если вас убьют?
— Человеческое оружие мне не страшно.
— Даже ядерный взрыв?
— Даже ядерный взрыв. То, что для вас разрушительно, для нас может быть спасительным. Меня нельзя убить. А если учесть, что я в оболочке, то…
— Почему? Высвобождается ваша энергия?
Инопланетянин снова внимательно посмотрел на меня.
— Мы знакомы? — не скрывая удивления, осведомился он.
— Думаю, заочно.
— Ладно, хорошо, — соглашаясь, почти сдался он. — Теперь помоги мне.
Лысый «швед» расстегнул комбинезон и, обнажив бок (причем совершенно человеческого вида), добрался до рваной раны.
— Иголку с ниткой, — распорядился он.
— Иголки с ниткой нет, есть миниатюрный хирургический тканесшиватель. Вот.
Я достала все необходимое, а также салфетку, пропитанную перекисью водорода и стрептоцидом. Пришелец обработал рану, по живому заштопал на себе бок и поврежденную ногу (похоже, ему совершенно не было больно, и крови, кстати, тоже не было) и заклеил раны биопластырем.
— Ну, вот и все! — вздохнул он. — Благодарю тебя, человек.
— Зачем вы прилетели на нашу планету? — не унималась я.
— А вдруг ты испугаешься или расстроишься?
— А если нет? — расхрабрилась я.
— Тебе совсем-совсем не страшно?
— Меня учили не бояться! — серьезно ответствовала я.
— Кто же это тебя учил?
— Один Создатель. А вот вы до сих пор не сказали, с какой целью прилетели на чужую планету, и упорно скрываете свою сущность!
— Мне начинает нравиться на Земле, несмотря на пробитый бок. Я прилетел, женщина, чтобы создать Земное подразделение объединенных межгалактических сил армии Вселенной.
— Которое будет бороться против Паразитов? — добавила я, скорее не спрашивая, а утверждая. Сама себе удивляюсь. Я вела себя смело, но глупо. — Я догадывалась, что это когда-нибудь случится.
— Правда?
— Из кого вы собираетесь формировать свою армию? — сощурилась я и внимательно посмотрела на пришельца.
— Из таких, как ты.
— Я не собираюсь воевать.
— Это не то, что ты привыкла понимать под словом «воевать». Это будут пассивные действия, нетрадиционные.
— Я сомневаюсь, что в данный момент вообще способна соображать. Утром я проснусь и забуду этот сон.
Представитель неизвестной части Вселенной снисходительно улыбнулся, промолчал.
— На самом деле инопланетян не существует! — категорично заявила я. — Их придумало правительство, чтобы иметь зримого врага и списывать на него свои промахи и неудачи. И все вокруг об этом знают… кроме правительства, разумеется. Оно делает вид, что верит. Для поддержания этой сказки в правительстве пошли на все: даже тарелки летающие построили, научились клонировать рабочую силу, не говоря уже о промывании мозгов на телевидении и в кино, — убеждала я его, а он только улыбался, внимательно слушал мою безудержную трескотню и не спешил скрыться.
— Вы, человеческая раса, любите образы. Вам так легче воспринимать земную действительность и необъяснимые, загадочные явления мироздания. Поэтому на вашем языке образов я поясню это так. Наша Вселенная, как и другие далекие вселенные, очень большая. Она бесконечна для органических существ, скованных границами времени. В ней, так же как у человека, есть легкие, кровь, сердце и прочие органы. Когда болит сердце, его лечат. Если болезнь прогрессирует и вылечить орган невозможно, то делают операцию по удалению прежнего сердца, заменяя его имплантантом. Сделать операцию легче всего, гораздо труднее заставить родное сердце функционировать в прежнем, изначальном режиме. Я понятно изъясняюсь?
— Вполне. Так, значит, Землю все же решили уничтожить?
— Хирург предлагает изъять старое сердце, а кардиолог настаивает на излечении, — продолжил он.
— Стало быть, вы — кардиолог… — насторожилась я.
— Стало быть, да, — улыбнулся он одними губами. — И я здесь для того, чтобы предотвратить эту операцию и попробовать вылечить больной орган.
— А лекарство уже есть?
— Как известно, лучшее противоядие замешано на самом яде.
— Не поняла…
— Землю может спасти только сама Земля.
— А если мы освоим космос и будем жить там?
— Космическая радиация смертельна для вашей расы, а для нас это живительный бальзам, чего нельзя сказать о местной земной радиации. Она ничтожно мала. При таких мизерных параметрах мы застываем и распадаемся.
— Так ты сейчас можешь погибнуть?! — перешла я на «ты».
— Уже нет, все самое страшное позади. Ты пришла быстро, и процесс распада мы предотвратили.
— Но скафандр поврежден!
— Не нужно волноваться. Мне уже ничто не угрожает, — улыбнулся ночной собеседник как можно добродушнее.
— Ты точно Создатель: ты не пытаешься понравиться, но при этом стараешься погасить мой страх! И чем же станет заниматься твоя армия?
— Поддерживать мир, покой и благополучие на планете. В случае разрядки или вспышки скопившейся энергии…
— Негативной энергии?
— Ты действительно неплохо осведомлена. Да, именно негативной энергии… Послы Вселенной должны будут стабилизировать обстановку в отдельно взятом регионе или повсеместно. Но это уже в крайнем случае.
— И тем самым не дать пищу паразитирующей расе, — дополнила я. — Я знаю тебя, ты общался со мной телепатически. Это ты передал мне эту информацию. Ведь так?
— Возможно. Но я не единственный Создатель…
— Ага! Вот ты и признался!
Подловленный, он улыбнулся примирительно.
— …Нас много, как и вас.
— Знаешь, ты совершенно не похож на пришельца в нашем общепринятом понимании: бездушного, похожего на робота, наивного либо злобного гуманоида.
— У меня большой опыт общения с землянами.
— Так ты уже бывал на Земле?
— И не один раз, — Создатель поднялся с травы и, не прощаясь, направился в сторону откоса.
— Мы еще увидимся? — крикнула я ему вдогонку.
«Возможно. Можешь мысленно позвать меня», — прозвучало у меня в мозгу.
«А как тебя зовут?» — молча спросила я.
«Мое имя Аар Ми».
«А когда в предыдущий раз ты был на планете?»
«Триста восемьдесят два года назад».
«Какой это был год?»
«1840, кажется. А, нет. Забыл… еще в 1951 году».
«Стесняюсь спросить… А был ли ты на планете до рождения Иисуса Христа?»
«Я был здесь в 112 году новой человеческой эры. А до того спускался Аар Ври».
«Он тоже Создатель?»
«Да, он тоже Создатель».
«А Мохаммеда ты знал?»
«Славный был карапуз. Ему тогда около четырех лет было…»
«Так ты… — у меня перехватило дыхание от догадки, — тот, кого с давних пор называют архангелом?»
«Мне все равно, как меня называют. Для Вселенной это не имеет никакого значения, как и слова, которые вы произносите. Для Вселенной важно, с какими эмоциями и энергетикой вы мыслите и произносите эти самые слова».
«Если верить Священным писаниям, то выходит, что архангелы поклонились первому Человеку…»
«Это иносказательно. Но смысл верный. Это было сделано, скорее, для расы Создателей, а не для Человека. Тем самым Извечный хотел показать остальным обитателям нашей Вселенной, что для Него Человек так же важен, как и любое другое живое существо. Извечный настаивал на том, что Человек и Создатель — равноценны для мироздания. Одним словом — равны. Мы не можем быть слугами или — гораздо хуже — рабами друг друга. Мы созданы быть одной семьей. Только у каждого из нас своя задача. Мы как органы в теле живого организма. Если изъять сердце, тело погибнет. Если убрать другой жизненно необходимый орган, произойдет тоже самое. Каждый из нас выполняет свою роль в жизнедеятельности Вселенной, и у каждой космической цивилизации существуют определенные обязанности перед Извечным. Но наша необъятная Вселенная всего лишь микроскопическая молекула в теле Извечного».
«Значит, и у вас существуют пророки?»
«Что-то вроде того. Учителя и покровители есть у всех».
«Так кто стрелял в тебя и почему?»
«Ты же сама сказала, что земляне теперь переключились на невидимого и незнакомого врага».
«Не бойся, Аар Ми, я не выдам тебя».
«Теперь иди отдыхать. Скоро начнется и у тебя жаркая пора».
«А как же ты?»
«Мне в этот раз повезло больше. Всегда, когда я спускался на планету, первым меня встречал мужчина».
«И провожал мужчина?»
«Верно. Надеюсь, на этот раз провожать будет женщина. Похоже, за женщиной будущее».
Все снова стихло. Я растерянно побрела обратно к палаткам. Теперь мне точно не было страшно. Раз уже архангел спустился к нам, значит, все будет хорошо. Возвращаясь в лагерь, я по дороге вспомнила про оставленные на траве аптечку и фонарик. Вернулась, посмотрела на темное небо. Звезды подмигивали мне с высоты. Прохладный ветерок дотронулся до моей щеки и зашуршал рядом в листве деревьев. Никакого необычного движения среди звездного неба не наблюдалось, и ничто не намекало на удивительное ночное рандеву.
Аптечку и фонарик я оставила возле потухшего костра, чтобы утром, когда проснусь, найти подтверждение того, что все это мне не приснилось.
Вот так я познакомилась с Создателем.
За тот год многое изменилось в моей жизни. Я встретилась с людьми, мыслящими примерно как я и желавшими спасти родную планету, познакомилась с нелюдьми, такими как Аар Ми, Аар Ври, Ра Фа, Ара. Уже многие из представителей человеческой цивилизации обладали телепатией, что ликвидировало само по себе обман как образ мышления. Стало возможным общаться между собой на расстоянии без телефонов и интерфейсов. Правда, с непривычки часто голова просто раскалывалась. Так что телепатию мы пускали в ход в особых случаях. Меж собой использовать ее ленились, больше прибегая к интерфейсу. Однако именно наличие телепатии являлось необходимым пропуском в наш легион. Помимо этого у каждого вселенца обнаруживались еще какие-нибудь таланты, скрытые до недавнего времени. Но нам самим открывать их у неподготовленных «архангел» запретил, чтобы не спровоцировать вспышку негативной энергии. Аар Ми лично проверял всех потенциальных вселенцев, опасаясь необузданной безмозглой энергии и Паразитов-оборотней в человеческом обличье.
Думаю, уже понятно, что наша деятельная сверхмиссия основывается на достижении энергетической гармонии в пределах планеты. Мы живем среди простых, обыкновенных людей, поддерживая мир и согласие, но в экстренных случаях ненадолго покидаем насиженные места и отправляемся небольшим отрядом или двумя на другой конец Земли. Все мы разные и из различных регионов Федерации. В обычной жизни мы одеваемся в ту же одежду, что и другие земляне, ничем не выделяемся из толпы (разве что больше молчим, чтобы не сболтнуть лишнего), трудимся на своих работах. Я, например, тележурналист. Другие — кто водитель, кто врач или артист, а кто кондитер. А на базе у нас однотипная одежда: бежевые или темно-синие комбинезоны с именной нашивкой на нагрудном кармане и эмблемой армии на рукаве. Кстати, нашей эмблемой является спираль, закрученная к центру по часовой стрелке, что означает поступательное развитие Вселенной. Все бойцы исключительно существа человеческой расы, за исключением командующего Аар Ми, прозванного нами за глаза «архангелом Михаилом» за созвучие в имени. Он с планеты У-По, что в туманности Гантель, в созвездии Единорога. Еще нас посещают (правда, гораздо реже) другие Создатели. Званий у нас нет. Есть только командиры маленьких отрядов, нонов, в составе которых девять человек. На этом пока все…
Записав то, что намеревалась, Лика выключила диктофон и решила вздремнуть оставшийся часок.
12
Не хотелось спать почему-то и Владу. Возможно, сказался стресс. Он лежал в палатке и, глядя в потолок, думал о сыне и о… Татьяне. Отношения с этой девушкой складывались не совсем гладко. С остальными студентами проблем, в общем, не было, а вот с нею…
Как дальше вести себя с этой студенткой по возвращении домой после вселенской службы, он никак не мог придумать. Если бы это касалось только их двоих, то можно было бы разрешить проблему просто: два-три серьезных разговора — и все, но сюда вмешался его сын, Димка. И теперь этот треугольник не давал Владу покоя. Сложившаяся ситуация напоминала дешевую мелодраму, которая начиналась банально просто и не предвещала никаких личных заморочек…
13
В полупустой аудитории университета постепенно собирались студенты на очередную лекцию. Вслед за группкой девушек вошел парень и во всеуслышание объявил:
— По программированию новый препод будет. Гуманитарии, готовьтесь встречать свою очередную жертву!
— Эту новость мы знаем и без тебя, — огрызнулся Роман и свесился с четвертого ряда к девчатам. — Думаю, и этот здесь долго не задержится.
— Как зовут новенького? — вынимая из сумки электронный блокнот, между делом поинтересовалась Татьяна.
Роман задумался.
— Кажется, пан Владислав, — съерничал он.
— Владислав Петрович, — нарочито строго уточнила Кристина.
— Надо же! — удивилась Татьяна. — Все-то вы про всех знаете.
— Положение обязывает. Я, между прочим, в старосты группы не набивался, — заметил Роман.
— А поздравление новенькому у тебя готово? — спросила Татьяна.
— А то как же?! Само собой, — отозвался он. — Зря, что ли, у Ника схемы скатывал. Вот и сделаем анализ его энергетического потенциала.
— Вы опять что-то задумали? — недовольно спросила Магда из параллельной группы социологов, заметив, что самые вредные из политологов собрались в кучку и таинственно шушукаются.
— Тебя это не касается, — хамовито ответила Кристина. — Считай лучше свои проценты и черти графики.
Магда фыркнула:
— Когда-нибудь вас поймают, и я буду рада, если вас отчислят из университета, — процедила она сквозь зубы и демонстративно отвернулась.
— А я очень удивлюсь, если такая мымра, как ты, подцепит себе хотя бы обезьяну из племени мумба-юмба! — парировала Татьяна.
Магда резко развернулась.
— На себя посмотри, стриженая мартышка! — бросила она со злостью и снова отвернулась.
Все приготовились к продолжению перепалки. Татьяна сощурила глаза, придумывая оскорбление попикантнее, но озвучить его не успела, так как в аудиторию вошел куратор, и вслед за ним новый молодой преподаватель в темно-синей военной форме без каких-либо знаков отличия и принадлежности к определенному роду войск.
Увидев новенького, зачинщики классных беспорядков тихо, но в голос выразили свое «фи» по поводу перемены преподавателя.
— У- у- у, — недовольно и разочарованно прозвучало в притихшей аудитории.
Куратор встрепенулся и испуганно глянул на ничего не понявшего Влада, который держал в руках свой электронный блокнот и поглядывал на студентов.
— С сегодняшнего числа… — начал куратор.
— У тебя все готово? — прошептала Таня Роману.
— Да, — так же тихо ответил тот.
— … И попрошу особенно политологов (!) не выказывать особую любовь и повышенное внимание к Владиславу Петровичу.
Влад удивленно повел бровью и вопросительно глянул на куратора.
— Почему такой акцент на политологах? — спросил он.
— Потому что вместе с физиками и социологами, они будут испытывать на вас свои изобретения. Так что ничему не удивляйтесь, — шепотом пояснил Глеб Львович.
— Спасибо за предупреждение. А теперь я попытаюсь сам. Не переживайе, я уже большой мальчик — справлюсь. Уверяю вас.
— Удачи, молодой человек, — участливо тронув его за плечо, куратор вышел из аудитории.
Только он скрылся за раздвижными дверями из матового пластика, как студенты поставили свою «игрушку» на готовность.
Влад положил блокнот на кафедру и спустился к студентам, подойдя ближе к рядам.
— Итак, как вам уже сообщили, с вами мы будем встречаться на этом — занудном для вас — предмете программирования. С физиками, правда, мы еще увидимся на прикладном программировании… Кто не запомнил моего имени, повторяю: меня зовут Владислав Петрович. А теперь к делу. На какой теме вы остановились? — спросил Влад, тем самым сразу выявляя отличников.
Заговорщики уже были наготове.
— Давай! — тихо скомандовал Роман.
Таня коснулась сенсорной панели, но ничего не произошло.
— В чем дело? — непонимающе сморщился Рома, склонившись к девчатам.
— Не знаю, — ответила Татьяна. — Ты все проверил?
— Конечно.
— А питание? — с иронией спросила она.
— Проклятье! Точно…
— Так я и думала. Ты все время торопишься. Из-за тебя все сорвалось, растяпа!
— Девушка в желтой кофте из третьего ряда! — обратился Влад к Татьяне.
Но та была занята сенсорной панелью. Кристина толкнула ее локтем, продолжая смотреть вперед на преподавателя.
— Тань, тебя спрашивают, — прошептала она.
Магда с первого ряда повернулась на сто восемьдесят градусов и теперь злорадно ухмылялась, бросая на Татьяну устрашающие взгляды.
— А? Чего? — не поняла та, продолжая копошиться со своей техникой. Наконец, она подняла глаза и взглядом встретилась с Владом. — Я?
— Да, — твердо сказал он.
Татьяна встала.
— Вы так увлеченно беседовали с соседом, что я подумал: не мешаю ли я им. Вы, наверное, перечисляете количество элементов, которые задействованы в обработке чипов? Может, поделитесь новой технологией?
— Нет, господин учитель.
— Тогда в чем дело?
— Да так, ничего особенного… — тут ей в голову пришла шальная мысль. — Просто юбка у меня задралась, — нахально ответила девушка, чувствуя себя победительницей.
По аудитории прошел веселый шепоток.
— Раз не умеете носить юбку, советую перейти на брюки. С ними меньше хлопот. Поверьте моему опыту, — вежливо, но с долей иронии заметил молодой педагог.
Теперь аудитория рассмеялась в голос. А Магда с первого ряда даже просияла от злорадства. На что Татьяна скривила в ее адрес весьма выразительную гримасу.
— Впечатляет, — согласился Влад. — Вот с вас и начнем знакомство. Как ваше имя?
— Татьяна, Владислав Петрович.
— А фамилия?
— Хотите жаловаться?
— А есть на что? — вопросом ответил он.
— Ну, мало ли. Может, у вас методы преподавания такие.
— Вы из политологов?
— Как вы догадались?! — съехидничала Татьяна.
— Только политики страдают словесным недержанием, — пояснил он.
Аудитория снова захихикала.
— Присаживайтесь, Татьяна, и займемся новой темой. А все словесные бои у нас еще впереди.
Уязвленная Татьяна присела на свое место и, прищурив глаза и покусывая уголок губы, начала лихорадочно строить план мести.
— Впереди-впереди, уж не сомневайтесь…
* * *
Так произошло их первое знакомство.
Позже были и дымящиеся колбы в кафедре, и полы, натертые мастикой так, что невозможно было стоять за кафедрой и возле нее, и блокнот его, бизнес-бук, летал над столом и убегал от хозяина, плавая в созданном поле.
Но Татьяне, кажется, этого было мало. Она решила доканать Владислава Петровича окончательно. Ему было, конечно, неприятно, но по большому счету он не сердился на студентов, так как во время вселенских командировок ситуации у него были и посложнее, и поопаснее. И на выходки Руденко Татьяны старался не обращать внимания, однако она не снижала темпы своих розыгрышей, и это уже начинало действовать Владу на нервы. Вдобавок обострились отношения с сыном и матерью, которая жила в двух часах полета от Минска, в небольшом городишке.
14
Полтора года назад Влад похоронил жену, погибшую в авиакатастрофе, а мать с тех пор «пилит» его, вынуждая найти внуку другую маму.
Сначала Влад отмахивался, отшучивался, брал няньку для сына, но совсем недавно и его смышленый малыш заговорил о том, что волновало бабушку Ксюшу.
Дима сидел за столом, сложив ручонки в кулачок, как взрослый, и закидывал отца всевозможными вопросами, пока тот колдовал над ужином.
— Папа, когда я вырасту, кем я буду?
— Ты сам должен это решить. Но сначала нужно окончить школу, понять, чем ты хочешь заниматься в жизни, а потом уже делать карьеру.
— А когда я это пойму?
— У всех по-разному это бывает: кто-то уже в школе делает свой выбор, кто-то, будучи студентом университета, а кто-то — только пожив на свете довольно долго, наконец, понимает, для чего родился.
— А для чего живешь ты? — спросил мальчик, опустив голову на руки и продолжая смотреть, как отец делает салат.
— Я живу, чтобы защитить тебя, пока ты растешь, дать знания. А когда ты вырастешь, сам выберешь себе дорогу в жизни. Сейчас же моя задача — помочь тебе вырасти умным, здоровым, добрым, честным и талантливым.
— А сейчас я талантливый?
— Конечно. Мне очень понравился твой город, который ты построил из конструктора.
— Папа, почему море далеко-далеко синее, а под ногами — зеленое?
— Потому что у берега воды меньше, и через нее виден желтый песок. А если смешать синюю краску с желтой, получится зеленая. А далеко от берега воды очень-очень много. Там глубоко, и дна с песком не видно… А теперь ешь и не разговаривай. — Влад поставил тарелки и чашки с чаем на стол и сел за него сам.
— Папа, а моя мама красивая? — вдруг спросил мальчик.
Влада словно холодным душем обдало. Он даже на мгновение забыл, как дышать. Потом задумался на мгновение, тяжело вздохнул и погадил сынишку по непослушным волосам.
— Красивая, сынок, — наконец ответил он.
— И добрая?
— И добрая.
— И талантливая, как я?
Влад слегка улыбнулся:
— Да.
— А когда она приедет?
«Началось…Ну, вот и Димка стал задавать подобные вопросы. Раньше только мать доставала меня ими, а теперь еще и сын подключился», — подумал он.
— … Не знаю, сына.
— Почему ты не знаешь? Разве она не сказала?
— Нет, — отец участливо коснулся щеки мальчика. — Ешь, не болтай, а то все, что съел, не пойдет впрок, — добавил он, а сам задумался.
— Папа, не грусти, она обязательно придет. Вот увидишь. Хочешь, я за тебя попрошу об этом нашего ангела? — участливо спросил Димка у отца.
Влад улыбнулся, глядя на ребенка, который так хотел чуда и верил в то, что чудеса — это норма жизни. Дима верил в Деда Мороза, в доброго ангела с крылышками за спиной, статуэтку которого ему подарила его няня, молодая женщина Каролина; он по-взрослому объяснял отцу, чем отличаются добрые ангелы от злых. Детей не обманешь, не перехитришь: они интуитивно чувствуют добрых и злых людей, и они еще не умеют лукавить. Если им плохо или кто-то обижает их, они уверенно заявляют, что это наказание от ангела. Поэтому Дима часто просто так просит прощения у отца, у бабушки или у няни. А на вопрос: «За что?» — отвечает: «За то, что я не доел кашу». И когда ему говорят: «Ты никого не обидел, тебе незачем просить прощения» — он в ответ: «Я обидел свой живот, не захотел его кормить».
15
В очередной раз, когда перед отлетом на Алтай Влад привез сына к бабушке, та не преминула напомнить ему о необходимости новой матери для мальчика.
Ксения Владимировна, составлявшая всю родню Влада, жила в небольшом, милом домике, утопавшем в зелени сада. Она была умная и добрая женщина и, несмотря на то, что содержала небольшое кафе и магазинчик, находила время и поболтать с посетителями, и сделать тактичное замечание зазевавшемуся официанту, и поиграть с внуком в настольное сражение между зелеными человечками и людьми, защищавшими свою планету.
Когда электронное поле не было включено в электросеть, «солдатики» выглядели как обычные плоские шашечные пешки. Но стоило поле включить, как шашки превращались в объемные фигурки, которые, стоя на месте, двигали руками, головами, как живые, приседали, ложились, стреляли из бластеров всякий раз, стоило человеку прикоснуться к номеру модельки на сенсорной панели.
В свои пятьдесят четыре года бабушка Ксюша (как звал ее Димка) выглядела бодрой и моложавой. Она носила короткую, по нынешней моде, прическу, была всегда элегантна и одевалась исключительно в то, что ей шло и делало ее привлекательной, но не для того, чтобы привлечь внимание какого-нибудь одинокого старичка, просто ей нравилось быть красивой и элегантной. Это стремление распространялось не только на видимую для её знакомых сторону жизни. Не только на виду у знакомых и посетителей кафе стремилась она быть в форме, но и дома у нее все было изящно, убрано со вкусом, без вычурности и излишнего загромождения ненужными вещами и мебелью. Ее интеллигентность и чувство прекрасного передались сыну. Она никогда не была с Владом особо строга, но в этот раз Ксения Владимировна ярко продемонстрировала, что может быть твердой, даже подчас жесткой, не только со своими работниками, но и с собственным сыном.
— Снова летишь спасать планету? А кто будет спасать твоего собственного ребенка? — начала она, оставшись с Владом наедине.
— Вы снова за свое? — тот недовольно сморщил нос.
— Да, за свое. Мой внук — это мое. Как и ты, балбес. Чужая нянька не заменит мальчику мать. И ты сам еще молод. Это пока Димка молчит. А скоро он начнет задавать тебе вопросы: кто его мать, где она, почему у других детей она есть, а у него нет? Я не молода, в любой момент могу отправиться на небеса…
— Зачем вы так?
— Ой, давай без сантиментов! Можно подумать, я не такая, как все. Оторвись от своих компьютеров и оглянись. Посмотри на вещи реально. Дима не вечно будет ребенком, бессловесным и наивным. Когда он вырастет, то именно тебя будет винить за то, что рос без женской ласки.
Влад поднялся с кресла, намереваясь уйти от разговора.
— Я еще не закончила, — остановила его мать. — Если думаешь, что я постоянно буду тебе об этом зудеть, то сильно ошибаешься. Ты давно уже взрослый, и я думала, что по-взрослому смотришь на жизнь… Раз женился, значит, у тебя есть обязанности. И если тебе не нужна женщина, это не значит, что она не нужна твоему сыну.
— Да кому нужен чужой ребенок?! — не выдержал Влад. — Какая девушка согласится выйти замуж за мужчину с ребенком? Да и захочет ли Димка чужую женщину? Как она будет относиться к моему сыну? Даже если я встречу хорошую и пригожую, а она, возьми да, и не приглянись Димке? И что тогда?
— Дима еще очень мал, поэтому легко сможет привыкнуть к новой женщине. А вот когда повзрослеет, тогда это будет сделать сложнее во всех отношениях.
— Мам! — с укоризной выдохнул Влад, останавливая ее нравоучения.
— Ты вот зовешь меня мамой. Я хочу, чтобы и у моего внука была мать. Не будь эгоистом!
На пороге появился Дима в пижаме с печальным выражением на лице.
— Что случилось, мой мальчик? — бабушка поднялась с дивана и склонилась к ребенку.
— Мне скучно. Расскажи мне сказку про звездного мальчика, — попросил внук.
— Да, милый, пойдем, — Ксения Владимировна подняла его на руки, и они с внуком направилась в спальню.
— Мама, что вы делаете, он же такой тяжелый!
Мать махнула в его сторону рукой — мол, отстань, лучше подумай о чем- нибудь более значимом.
Влад шумно вздохнул и, опустившись в кресло, включил старый настенный телевизор.
16
Пробыв у матери выходные, Влад оставил ей сына и вернулся в Минск, чтобы перед отлетом на Алтай провести аттестацию студентов по изученным темам.
Ночью его мучили кошмары. Ему приснилась огромная лягушка посреди болота, над которым клубился густой туман, и из воды торчали уродливые черные коряги. Лягушка сорвала кувшинку, опередив его, и стала смеяться над Владом. Ее смех был таким жутким. Потом эта омерзительная тварь стала превращаться в Татьяну, которая была заводилой на своем курсе и постоянно досаждала преподавателям, а особенно новому «программисту», считая себя очень умной и разностороннее развитой, а «не мыслящей узко, только в рамках своего предмета», как она считала. Эта зловещая жаба продолжала смеяться на Владом, начиная приближаться к нему и протягивая дымящуюся колбу.
Влад проснулся в холодном поту раньше, чем запищал интерфейс, которому было приказано разбудить хозяина и напомнить о том, что через два часа у того аттестация в университете.
Открыв глаза, Влад все еще лежал на спине и пытался отойти ото сна. Наконец он поднялся, заглянул в душ и занялся сборами. Неожиданно запищал интерфейс вторично.
— Пришло сообщение, — проговорил компьютерный голос.
— Давай послушаем, — согласился Влад, и компьютер, послушный голосовым указаниям хозяина, высветил картинку на галографическом экране.
Сквозь прозрачную дымку на Влада смотрела мать. Увидев ее озабоченное лицо, сын насторожился.
— Что случилось?
— Дима заболел. Врач сказал, что это нервное расстройство.
— Из-за чего?
— Сначала он всю ночь плакал, когда ты уехал. Потом я обнаружила у него жар. Температура оказалась очень высокой. Он жаловался на головную боль и тошноту. Его несколько раз стошнило. Сейчас он спит, но когда просыпается, зовет мать, — ответила Ксения Владимировна и многозначительно опустила глаза. — Он сказал мне, что мама бросила его и забыла о вас. Я сказала, что это не так, что она обязательно приедет, а сейчас она помогает другим людям.
Влад обреченно покачал головой.
— Я приеду вечером, — ответил он и тяжело вздохнул.
— Хорошо, я передам это Димочке.
Изображение погасло.
17
На занятие Влад отправился на «автопилоте», ни на что не обращая внимания и никого не замечая вокруг, уносясь всеми мыслями к сыну.
Студенты были в сборе и напряженно ждали появления преподавателя. Наконец он вошел в аудиторию, продолжая думать о чем-то своем. Влад открыл свой бизнес-бук и сразу начал вступительное слово перед аттестацией.
— А присутствующих отмечать не будете? — спросил кто-то из студентов.
— Ах, ну да… — спохватился он и переключился на дисплей электронного журнала.
Студенты ввели свои данные, и один за другим стали высвечиваться их имена в таблице успеваемости. Вдруг через панель дисплея перепрыгнула силиконовая лягушка с ромашкой во рту и шлепнулась как раз к руке Влада.
От неожиданности он вздрогнул, и нервы его сдали окончательно. Он облокотился о кафедру, повесил голову, пытаясь прийти в себя. Эта лягушка уже давно стояла на краю кафедры, позади компьютера, но он не заметил ее, будучи мыслями далеко. И в другой ситуации Влад, может быть, и посмеялся бы над этой игрушкой и даже принял бы за знак симпатии, но не сегодня…
Увидев, что преподавателю стало плохо, студенты с первых рядов повскакивали со своих мест и подбежали к нему. Татьяна положила пульт управления лягушкой на свой стол и тоже поспешила спуститься к учителю.
— Вам плохо, Владислав Петрович? — участливо спросила Магда.
— Я сейчас принесу воды, — быстро проговорила Татьяна и убежала.
Через минуту она вернулась со стаканом воды и протянула его Владу. Он медленно повернул голову в ее сторону и глянул на нее с таким презрением, что та попятилась и чуть не выронила стакан из рук.
— Сколько же в тебе жестокости… — не спеша, проговорил он. — Ты добилась своего: мое терпение лопнуло.
Влад выпрямился, вырвал у нее стакан, поставил его, расплескивая, на кафедру, и, схватив девушку за локоть, потащил за собой из аудитории.
— Куда вы меня тянете? Отпустите руку, мне больно!
— Скажете это куратору.
— Не надо, господин учитель, — пролепетала Таня, но Влад твердой поступью подошел к кабинету Глеба Львовича.
Сенсорные двери разъехались, и Влад впихнул виновницу внутрь.
Глеб Львович в недоумении поднялся с кресла.
— Что произошло, Владислав Петрович?
— Эта студентка прекрасно знает мой предмет, и я освобождаю ее от посещения моих занятий. Надеюсь больше ее никогда не увидеть в аудитории на своих лекциях. Разрешите, теперь я удалюсь: у меня в аудитории еще помимо нее сто тридцать человек, пришедшие на зачет…
— Да-да, конечно, — ответил куратор, и Влад вышел.
— Ну вот, наконец, мы и узнали зачинщика всех недоразумений, — сказал Глеб Львович и снова опустился в свое кресло. — Присаживайтесь.
Татьяна села на стул напротив его длинного стола.
— Рассказывайте. Что произошло?
Девушка растерянно уставилась на свои взмокшие от страха ладони.
— Владислав Петрович… — тихо начала она, — испугался лягушки. Ему стало дурно. Я подбежала к нему со стаканом воды, а он… Он так рассердился…
— Что за лягушка?
— Это силиконовая игрушка на дистанционном управлении… Это была моя самая любимая игрушка… Он не обращал внимания на все мои проделки, и я хотела…помириться с ним… Он никогда не жаловался на нас… — девушка вдруг пустила слезу. — Я даже цветок вложила лягушке в рот… Я правда, не хотела пугать его…
— Как вас зовут? — сдерживая улыбку, спросил куратор. Поборов смешок, он снова сделался серьезным.
— Руденко Татьяна, — шмыгала она носом.
— Послушайте, Руденко Татьяна… Надо было свою симпатию выказывать иначе, а еще лучше — своими учебными показателями.
— Я понимаю… — сникла Таня.
— У Владислава Петровича полтора года назад в авиакатастрофе погибла жена, летевшая на конгресс медиков, и оставила сына, которому сейчас только четыре года.
Татьяна вдруг изумленно распахнула свои карие глаза.
— Я…я не знала этого, — попыталась она оправдаться.
— Теперь знайте… Но вообще к людям нужно относиться более чутко…всегда, а не только когда с ними случается беда, — доброжелательно заметил пожилой куратор.
— Да, — послушно согласилась девушка.
— Надеюсь, в дальнейшем вам удастся избежать подобных эксцессов.
— Да, конечно.
— Но, чтобы все уладилось, объяснитесь с учителем и извинитесь.
— Обязательно.
— А теперь идите на лекцию.
Татьяна поднялась со стула и вышла в коридор. Так в коридоре она и простояла до конца аттестации, а после того, как двери распахнулись и из аудитории стали выходить студенты, косо погладывая на нее, она несмело вошла внутрь и подошла к Владу.
— Владислав Петрович, извините меня, пожалуйста, — тихо проговорила Таня, потупив взгляд.
— Извиняю, — не глядя не нее, ответил он и стал торопливо выходить из помещения.
— А можно?… — начала было она.
— Мне некогда, — быстро проговорил он и исчез в коридоре, растворяясь в толпе.
Татьяна еще несколько минут смотрела ему вслед, задумчиво покусывая нижнюю губу…
* * *
На руке запищал интерком, и Влад открыл глаза. Над ним находилась все та же вселенская палатка, в которой он задремал после бессонной ночи спасательных работ на развалинах Исны. Он забросил руки за голову и вздохнул.
«Что будет теперь, когда я вернусь? Будет ли она досаждать мне по-прежнему или нет? А внутренний голос все нашептывает мне: не сопротивляйся, расслабься и плыви по поле волн… Ах, если бы все было так просто…»
Влад поднялся с матраса и, отогнув край палатки, вышел наружу.
18
— Успокойся, все в порядке, — Мона сидела на надувном матрасе возле девушки в ярком восточном костюме и, приобняв, гладила ее по голове. — Все позади. Расскажи, как тебя зовут, красавица?
— Надире, — ответила та, оглядываясь вокруг.
— А почему Надире в таком красочном наряде? — Мона задавала ей ничего не значащие вопросы, чтобы девушка пришла в себя.
— Я выступала на подиуме, когда все стало рушиться.
— Ты танцовщица?
— Нет. Я певица. А кто вы? — поинтересовалась она, глядя на форму собеседницы.
— Я врач. Меня зовут Мона.
— Я ранена?
— Нет, девочка. Пара ушибов, и только, — улыбнулась Мона, глядя на растерянную, чуть не плачущую египтянку. — Похоже, ты родилась в рубашке. Сколько тебе лет?
— Восемнадцать, — она удрученно склонила голову. — Много пострадавших?
— К сожалению, много.
— Это я погубила город, — неожиданно заявила Надире, не поднимая глаз.
Вот так заявление!
Мона стала вглядываться в ангельское личико египтянки.
— С чего ты взяла? — насторожилась она.
— Алишер бросил меня, и я прокляла этот город. Но я не думала, что это произойдет на самом деле…
— Моя милая, мне придется тебя разочаровать, — снисходительно улыбнулась Мона и покачала головой.
Девушка непонимающе посмотрела на доктора.
— Землетрясение случилось по другой причине, — пояснила Мона. — В Атлантическом океане произошли тектонические подвижки. И как раз на одной параллели с Египтом. А под Исной были большие пустоты. Они вызвали резонанс…
— Он исчез?! — изумилась Надире с какой-то странной веселостью.
— Почти.
Египтянка выскочила из палатки и глянула в ту сторону, где когда-то возвышался мегаполис.
— Ну, вот и славно… — прошептала она, усмехаясь одними губами.
Следом за ней вышла Мона.
— Не стоит смотреть на эту разруху. Не переживай. Город отстроят заново.
— Конечно-конечно, — быстро согласилась она, вновь распахнув свои лучезарные глаза.
— Тебе есть куда поехать на время?
— Да. Я живу в Каире.
— И чем ты займешься?
— Найду что-нибудь. Я нигде не пропаду.
— Ты оптимистка, это хорошо. Отдыхай. Скоро прибудет аэробус за пострадавшими. Если понадобится помощь, позвони по этому номеру. Вот, — Мона протянула ей свою визитку. — А сейчас напиши свой каирский адрес, чтобы мы могли отвезти тебя.
Надире нацарапала карандашом на листке бумаги свои координаты, и доктор оставила ее. Египтянка, глядя Моне вслед, сощурила глаза и ухмыльнулась.
Вселенцы сидели скученно и перед отлетом обратно на Алтай жевали каждый свой паек. Мона подошла к Майклу и присела рядом.
— Ну что, проснулась твоя подопечная? — поинтересовался командир.
— Да. Я сейчас пообщалась с ней. Похоже, что о ней стоит немедленно сообщить Аар Ми.
— А в чем дело?
— Подозреваю, что в ее теле Паразит.
— Ты не ошиблась? — насторожился Майкл.
— Я бы сейчас с удовольствием согласилась допустить такую ошибку, — печально произнесла Мона. — За ней нужно установить наблюдение. Вот ее каирский адрес.
— Что тебя насторожило?
— По отдельности ничего, а в совокупности картинка вырисовывается довольно прозрачная. Похоже, она инициатор, сама не подозревая этого. Я даже согласна на такую версию… Истеричка с ангельским личиком и мощнейшим биополем, которое засасывает в ее сети обаяния совершенно невольно, подавляя и подчиняя себе окружающих людей.
Майкл задумчиво опустил голову и вздохнул.
— Что будем делать? — наконец проговорил он.
— Давай я позову Лина? — предложила Мона.
— Зови.
Мона поднялась с красноватой земли, отряхнула брюки и направилась к скимеру, где орудовал Лин, настраивая бортовой компьютер.
К Майклу подошла Лика.
— Что-то случилось, командир? — спросила она, глядя на его озабоченное лицо.
— Среди вселенцев есть египтяне? — спросил он, продолжая разглядывать красную пыль под ногами.
— Думаю, да. А что?
— За одной эвакуированной нужно будет установить наблюдение.
— За той, которую обнаружила Мона?
— Да, — ответил командир, быстро глянув на Лику.
— Что с ней не так? — она присела рядом с Майклом.
— Может, мы и ошибаемся, но… Раз возникло подозрение, его нужно проверить.
— Она — оборотень?
— Похоже, что нет, а вот на инициатора — по словам Моны — похожа очень.
— Может, ты сам поговоришь с ней, чтобы развеять сомнения?
— Сейчас подойдет Лин, и мы пойдем, прозондируем почву.
— Я вам нужна? — предложила Лика.
— Нет. Если все подтвердится, она не должна нас знать всех в лицо.
— Знаешь, об этом я не подумала, — догадалась Лика и задумалась. — Как-то всё странно.
— Да уж.
Подошли Мона с Лином.
— Ребята, я предлагаю больше не посещать ее, чтобы не спугнуть, — высказал предложение Лин. — Она не должна догадаться, что мы раскусили ее и в чем-то подозреваем. Я незаметно последую за ней в Каир — или куда там она соберется — и при удобном случае прощупаю. А вы к тому времени сообщите «архангелу». Думаю, так будет разумнее. Ну, так как?
— Справка из личного дела. Лин Ли (по прозвищу Лама) — пилот скимера «S-9», механик, разведчик. Душа шестнадцатого нона, признанный актер. В прошлом пилот аэрокосмического челнока, курсирующего от Земли до орбитального телескопа и обратно, а ныне буддистский монах из Китая. Тридцать лет.
— Хорошо, оставайся здесь, — согласился Майкл. — Только сними комбинезон. Вместо тебя обратно скимер поведет Влад. Надеюсь, все обойдется: ты же у нас актерище! Удачи тебе, дружище.
— До встречи на базе, — улыбнулся Лин и направился переодеваться.
19
…Над головой синее-синее небо. Ярко светит солнце. Кругом тишина и покой, только изредка доносится издалека щебетанье птиц. И вдруг гигантская тень, стремительно надвигаясь, закрывает собой полнеба…
Мона открыла глаза и огляделась. Все нормально, она дома в своей постели, в своей лионской квартире. На лбу выступила испарина. Опять этот жуткий сон. Уже целую неделю он не дает ей покоя. Женщина потерла глаза и глянула на голографические часы в виде глобуса.
Восемь утра.
Она потянулась, зевнула, повернулась на другой бок и посмотрела на фотографию, стоявшую на тумбочке. С портрета глядели четыре улыбавшиеся шоколадные мордашки — ее собственное в окружении мужа Жестена и близняшек Николь и Софи. Мона глубоко вздохнула и улыбнулась. Сейчас на каникулах девочки с отцом гостили у бабушки с дедушкой под Миланом. Еще каких-то сто лет назад там была деревенька, а теперь это ремесленный квартал Милана.
Откинув одеяло, Мона в пижаме прошествовала на кухню, заглянула в почти опустевший холодильник, извлекла из него пару апельсинов и направилась умываться. Через минуту она включила на кухне проекцию галографического экрана, чтобы послушать федеральные новости, и занялась отжимом сока из фруктов.
— …таинственные круги на полях все чаще. Сегодня ночью они появились на территории Германии близ Потсдама. Ученые-исследователи считают, что подобные круги и другие комбинации из геометрических фигур не что иное, как сигнальные или ориентировочные знаки для инопланетных космических кораблей. Что-то наподобие земных взлетно-посадочных огней современных космопортов, — говорил диктор, комментируя видеосюжет с места событий. — Над территорией Бразилии снова видели неуловимые летающие тарелки…
— Как вы надоели со своими домыслами и шизофреническими фантазиями! — в сердцах высказалась Мона, извлекая из соковыжималки жмых. — Лучше бы рассказали школьникам, как правильно медитировать и достигать покоя и гармонии с окружающим миром. Или рассказали бы, как и чем правильно питаться, чтобы быть здоровым и жизнерадостным и надолго оставаться молодым, а не пугали бы людей.
Она выпила сок, переоделась в спортивный костюм и, отключив экран, выбежала из дома на утреннюю пробежку по парку.
«Что может значить этот сон? О чем он предупреждает? Очередная волна космической интервенции? Снова начнут пропадать люди? Знаки на полях… И что же они правда обозначают? Сигнал космическим кораблям или письмо, предупреждающее землян об опасности? А может, это наши военно-космические силы так развлекаются?»
Мона продолжала описывать круги по парку и размышлять о сне, когда, пробегая мимо очередной скамейки, она заметила на ней плачущую девушку. Оставаться равнодушной было невозможно, и Мона притормозила.
— Не подскажете время, мадемуазель?
Девушка глянула на таймер в интеркоме и равнодушно сообщила:
— Четверть десятого.
Мона присела на скамью и облокотилась о спинку, положив на нее голову.
— У вас случайно не найдется с собой каких-нибудь лекарств от сердечной боли? — спросила она, притворившись больной.
— Вам плохо? — сразу отреагировала девушка, почти прекратив плакать.
— Да, что-то нехорошо. Сейчас все пройдет.
— С таким сердцем — и бегаете! — упрекнула она Мону.
— А вы почему плачете, тоже что-то тревожит?
Девушка промолчала.
— Можно попросить вас купить мне воды? — обратилась к ней Мона.
— Да, конечно, — с участием отозвалась та.
Мона протянула ей пластиковую карточку и осталась дожидаться на скамье. Вскоре «добрая спасительница» вернулась с поллитровой пластиковой бутылкой минеральной воды.
— Благодарю, мадемуазель, вы не дали мне погибнуть. Как ваше имя?
— Мари.
— Так что случилось с красавицей Мари весной в лионском парке? — стихотворным размером задала свой вопрос Мона и отпила воды.
Девушка, наконец, улыбнулась и смущенно глянула на соседку по скамье.
— Я пришла сюда поплакать, потому что меня прогнали.
— Прямо-таки прогнали?
— Ну да. Я поссорилась с другом. Хотела помочь ему, а он обругал меня и прогнал.
— Думаю, он просто стесняется показаться слабым и надеется все трудности преодолеть самостоятельно, — шутя, ответила Мона, ткнувшись плечом в собеседницу подобно старой приятельнице. — Увы, еще силен стереотип женской слабости и мужского превосходства. По-видимому, из-за этого предрассудка твой парень и отказался принять помощь от «слабого», — легко и весело пояснила она.
— Но его невозможно переубедить.
— Наверное, и не нужно это делать тем способом, каким ты это делала прежде.
— А как же еще?! Нужно беседовать, разговаривать с людьми, чтобы понять их, — убеждала Мари. — Я знаю, что ему нужна моя помощь… Стоит мне куда-то отлучиться, как с ним что-нибудь происходит… Но он не слушает советов.
— Знаешь, предоставь его самому себе. Если ты любишь его, то с ним не случится ничего плохого. Но если ты непременно хочешь помочь своему приятелю, то съезди за город на часик-другой, где тихо, нет суеты, и еще щебечут птицы. Сядь под каким-нибудь деревом, чтобы можно было сосредоточиться на мыслях о друге, и попроси Бога защитить его, помочь ему разобраться с возникшими трудностями. Расскажи Богу, как и чем конкретно ты бы помогла парню сама.
— Это жуткий архаизм и давно устаревшие предрассудки! — поморщилась Мари.
Мона добродушно усмехнулась на такое категоричное заявление.
— Ты знаешь, как устроен наш мозг, из чего он состоит на простейшем уровне, как и за счет чего функционирует? А такое понятие, как квантовая генетика, тебе знакомо?
— Ну… — девушка начала усиленно вспоминать школьную программу по анатомии и физиологии человека.
— Наш мозг, — начала Мона, — то есть серое вещество, разделенное на два полушария и кучу подразделов, как и все сущее, что нас окружает, состоит из ядра, электронов, протонов, нейтронов. Каждый из них имеет свой заряд, электроны — отрицательный, протоны — положительный и все в этом духе. В нашем мозге есть отделы, одни из которых отвечают за память, другие — за зрение, третьи — за слух, и так далее. Так вот, когда мы что-то вспоминаем, тем самым приводится в действие зрительный нерв, так как между отделами памяти и зрения возникает необходимый ток взаимодействия… из-за их близкого соседства друг с другом, так скажем. Уж не стану особо мудрствовать… От накала или усиленной мыслительной деятельности мозга заводится сердце, которое помогает крови циркулировать по организму. В процессе этой циркуляции происходит следующее: энергия в теле возрастает за счет увеличения скорости элементарных частиц, обогащенных углекислым газом, разгоняющихся по кровеносным сосудам вкруговую, грубо говоря — от мозга к сердцу и обратно. Во время медитации скорость этих частиц увеличивается до невероятного. От такой гонки и трения разогреваются близлежащие каналы и ткани нейронов. Вследствие этого человек чувствует некоторое головокружение, которое постепенно сменяется чувством умиротворения, тепла и покоя. А дальше — больше. Скорость все нарастает. И в один прекрасный момент, достигнув апогея, она по инерции выплескивается или вырывается из тела так же, как если бы шарик катали с большой скоростью по тарелке. Если скорость вращения шарика увеличить максимально, он выскочит, при этом сохраняя траекторию инерционного движения. Точно так же и энергия мысли вырывается наружу в самом подходящем для нее месте «гоночного трека». С одной только разницей: шарик летит по траектории, а мысленная энергия движется не по траектории, а рассеивается в разных направлениях, успевает побывать в недосягаемых далях, считать информацию и сфокусироваться, собраться в своей конечной точке, с установленной, заданной конкретной целью и направлением. То есть вернуться к хозяину. Ничего сложного: просто процесс расширения и сжатия… У тех, у кого тоньше, отзывчивее сердце, хорошо развита интуиция; а те, у кого превалирует сила мысли и подсознания, способны к ясновидению, телепатии и прочему. В любом случае — если развивать одно, развивается и другое. Одно не исключает другого. Когда мозговая энергия выходит за пределы тела, она уже является носителем визуальной информации хозяина, создавшего ее. Таким образом, при молитве и медитации наши мысли материализуются и, вырвавшись на волю, достигают общего информационного поля планеты. Чем сильнее, то есть продолжительнее, целенаправленнее и концентрированнее выброшенный пучок энергетически заряженной мысли, тем выше и дальше она проникает в инфосферу. Есть такие уникумы, которые достигают не только земного информационного поля, доступного любому мало-мальски наделенному мыслительной активностью человеку, который в состоянии откликнуться на свой собственный внутренний голос и Божественные знаки внимания в виде снов, предупреждений и других подсказок, но и забираются весьма и весьма высоко, предвидя будущее. Поэтому молись, это помогает. Проверено.
— Я… не очень поняла. Кто вы?
— Я врач. Меня зовут Мона, — ответила та и поднялась со скамьи.
— Как-как, вы сказали, нужно настроиться на медитацию?
— Если тебе это интересно, приходи ко мне в клинику, — Мона протянула девушке визитку. — Звони, если возникнут какие-нибудь трудности или появятся вопросы. Удачи с твоим парнем! Пока.
Помахав рукой, она побежала по парку дальше, а Мари, глянув мельком на визитку, проводила взглядом темнокожую женщину в спортивном костюме до поворота.
— «Мона Готье. Врач», — прочитала Мари на визитке и задумалась.
После пробежки Мона скинула влажный костюм и с удовольствием погрузилась в бирюзовую воду бассейна, расположенного посреди зеленой лужайки на заднем дворе. Она очень любила воду. Та доставляла ей невообразимое удовольствие от ощущения невесомости, чистоты, свободы и гармонии. Нанырявшись и наплававшись, она накинула на плечи халат, застегнула на шее цепочку с медальоном армии Вселенной и направилась звонить мужу и дочерям.
— Как вы там, Жестен? — спросила она через интерфейс, только не видя собеседника, так как на противоположном конце видео передатчик отсутствовал.
— Все отлично. Пасем гусей, кормим цыплят, учимся лепить из глины горшки, — посмеиваясь, ответил муж.
— Смотри, чтобы дети на солнце долго не были и не ходили без головных уборов. И не отпускай их одних гулять невесть где.
— Дорогая мамочка, успокойся. Они только со мной или с бабушкой.
— Я так скучаю о вас. Еще и недели не прошло, а я уже с ума схожу. Они сейчас далеко?
— Нет, вот рядом, обе тянут руки к трубке. Передаю им.
Десятилетние девочки обе схватили трубку телефона и прильнули к ней головами.
— Мама, мы по тебе скучаем, — печально сказала Софи.
— Я тоже очень скучаю без вас. Наверное, на выходные приеду к вам…
— Ура! — раздалось в трубке.
— …Без вас, мои хорошие, здесь невыносимо скучно. Куда вы сегодня собираетесь пойти, чем заняться?
— Мы пойдем в горшечную мастерскую к дедушке, — радостно сообщила Софи.
— Нет, мам, — громко возразила Николь. — Я хочу пойти в парк. Там такие чудища огромные! Они ходят…
— Ма, это не чудища, это всего лишь надувные фигуры, — вмешалась Софи, по-взрослому объясняя матери.
— Ну и что, все равно чудовища, — упрямо твердила Николь. — Мама, а почему у бабушки нет интерфейса? Я не могу так разговаривать, не видя тебя. Как будто я сама с собой разговариваю, — обиженно заявила она.
— Наверное, бабушке с дедушкой он дома не нужен.
— Но это же так удобно!
— Солнышки мои, знаете, я хочу, чтобы каждая из вас написала мне письмо, в котором вы расскажете обо всем, что видели, чем занимались и о чем думали в гостях у бабушки с дедушкой. Я так люблю читать ваши сочинения. Они такие интересные и всегда разные. Обещаете написать?
— Да, обещаем.
— Я целую вас, мои красавицы, а теперь передайте трубку папе.
— Да, дорогая… — снова вернулся к разговору Жестен.
— Как поживает наша Жанна Мария?
— Мама в порядке. Говорит, что Милан ей нравится больше, чем Лион. Тут, говорит, еще есть тихие районы. Развела дома целый птичник. Девчонок за уши не оттянуть от этих пушистых комочков. Дети помогают бабушке кормить цыплят, пасут их. Такие довольные. Чумазые!
— А ты чем занимаешься? Не скучно тебе на задворках Федерации?
— Да нет. Пока жду данные анализа из токийской лаборатории, составляю план следующей экспедиции. Пытаюсь теоретически проработать все до мельчайших деталей.
— Снова будешь заниматься акулами?
— Ну да.
— Надеюсь, ты откроешь новый вид, а возможно, сделаешь еще какое-нибудь сенсационное открытие.
— Смех смехом, но загадки природы нескончаемы. Так что, конца открытиям не будет еще долго.
— Обожаю, когда ты рассказываешь об океане и о своих зубастых монстрах, — улыбнулась Мона.
— Они вовсе не монстры, — возразил Жестен.
— Я знаю, дорогой. Жди меня на выходные.
— Я тебя люблю. И знаешь за что?
Мона вдруг сделалась игривой:
— Дорогой, может, мне лучше пребывать в романтическом неведении?
— Мы живем вместе уже давно. Нас многое объединяет и роднит, но мы ни разу не попытались ущемить свободу друг друга.
— Да, это весьма ценно. Но что дает эта свобода нашим собственным детям? Они ведь наверняка не всегда понимают нас.
— Я думаю, мы не самые плохие родители, и девочки не страдают от отсутствия ласки и внимания. Зато — у них вечное разнообразие. И… мы же не оставляем их одних надолго. Они порой путешествуют вместе с нами.
— Теперь я знаю, кто будет адвокатом в нашей семье. Ты так мастерски оправдал нас, — улыбнулась Мона.
— Я старался, — ответил шутя Жестен.
— Ладно, дорогой, передавай привет отцу и маме, а я побежала в клинику. Завтра предстоит операция, нужно подготовиться. Целую.
20
Через час Мона уже сидела, склонившись над мощным электронным микроскопом. Завтра ей предстояла сложнейшая операция на живом мозге погибшего человека. Чтобы добыть его и добиться разрешения на исследования, ей пришлось пройти неимоверное число инстанций, начиная от региональной инспекции по защите и неприкосновенности человеческого мозга и до самого Института внутренних медицинских расследований Федерации. Спустя месяц после начала «кабинетной» эпопеи она, наконец, приступила к очередному этапу исследований.
Мона не сдавалась и упорно искала доказательства того, что неординарные способности людей — не исключение или следствие каких-либо травм и нарушений в деятельности серого вещества, а банальное снятие чего-то вроде ограничителя, блокирующего возможности мозга функционировать на все сто процентов, которые на самом деле изначально заложены в его природу.
Возможно, необходимы спайки каких-то отделов или, наоборот, — рассасывание или слияние…
— Мадам Готье, — обратился к Моне молодой медик-практикант в защитных очках. — Вас вызывает интерфейс.
Она отстранилась от микроскопа.
— Благодарю, Хельмут.
Поднявшись с кресла, она сняла гигиенические перчатки, кинула их в мусорный отсек на выходе из лаборатории и вышла в соседний кабинет. Дотронулась до сенсорной панели, и в воздухе повисло изображение.
— Мона, привет!
— Привет, Лин! Что стряслось?
— В Индийском океане, близ Мадагаскара, только что произошла авария на нефтяном танкере.
— Какой-какой танкер? — переспросила Мона, поморщившись. — Он что, плывет из XXI века? Нефть уже давно перестали добывать на Земле. Ее добычу запретили миллион лет назад! Конвенция 2074 года, параграф 18! — возмущалась Мона.
— Все эти исторические справки — здорово, но сейчас нужно спасать океанскую флору и фауну. Нужны вы с Жестеном.
— Завтра вечером мы будем на месте. Жестену брать свою группу?
— Если это возможно, да.
— Как там наша египетская красавица?
— Прилетишь, расскажу на месте.
— Федералы знают о танкере?
— Да. Их известили одними из первых.
— А как насчет защитников природы?
— Еще не знают.
— Это хорошо. Пятно большое? — спрашивала Мона.
— Пока километр в диаметре.
— Наши все там?
— Да, пока не прибудут федералы. Потом из наших останутся только медики и биологи.
— Своих фильтров нам хватит?
— Нет.
— У них пробоина или повреждение от взрыва?
— Пробоина. Поврежден один танк.
— На какой высоте пробоина?
— Не знаю.
— Ее уже заклеили, или она еще открыта?
— Наверное, уже залепили.
— А кто хозяева танкера, уже выяснилось?
— Конечно. Скандал грозит разгореться не хилый.
— Не завидую этим недотёпам, — Мона задумчиво вздохнула. — Надеюсь, последствия будут не столь ужасны… Ладно, Лин, ждите нас. Жестен, возможно, сегодня прилетит. Я свяжусь с тобой.
— До встречи, — ответил он, и изображение исчезло.
Мона быстро нажала на интерфейсе кнопку памяти номера в Милане и услышала голос Жестена.
— Да, Мона, я слушаю.
— Жестен, похоже, твои каникулы прерываются…
— Что случилось?
— У берегов Мадагаскара авария. У нефтяного танкера пробоина… Да, да, я высказалась точно так же… Без твоих ребят не обойтись. Я буду там завтра к вечеру, но это довольно поздно. Нужно, чтобы ты уже сейчас был там со своей командой.
— Я понял. Не трать время. Встретимся на месте, — быстро проговорил Жестен и отключил телефон.
На другом конце связи Мона стояла, задумавшись. Она вздохнула и вернулась к системе микроскопа, окунув руки в зеленый биохимический состав раствора, который при высыхании служил защитными одноразовыми перчатками.
«Теперь понятно, к чему мне снился этот сон, — догадалась она. — И эта тень — понятно, откуда. Люди, люди, до чего же вы упрямы! Нефть — это устаревшее и нерентабельное топливо. Нет, вы все еще мыслите по старинке. Куда безопасней и продуктивней солнечная энергия и энергия разума… А вот теперь авария грозит экологической катастрофой в этом регионе. После этого не хочется помогать человечеству. Хотя я люблю людей, но иногда их просто ненавижу…»
— Бедные животные! Господи, как доказать людям, что все гениальное просто? Как?! — вздохнула она, подходя к микроскопу. — До каких же пор человек будет слеп и глух? Господи, открой людям истину! Пусть поначалу будет немного страшно оттого, что рухнут все наши представления об уникальности человека, но потом люди свыкнутся и примут свое предназначение.
21
Сан-Ремо. Италия.
Рассыпанные по ночному небу звезды поблескивали с недосягаемой высоты, передразнивая городскую систему освещения. В городе было шумно: в разгаре фестиваль цветов. Нарядные горожане с бутоньерками на костюмах, с букетами в руках и с целыми клумбами на головах не спеша бродили по улицам. То из одной, то из другой таверны доносилась музыка. На это время частным скимерам было запрещено подниматься в небо над городом. Над кварталами порхали, изредка зависая над какой-нибудь подозрительной толпой, только полицейские скимеры, не мешая хмельным обывателям веселиться до утра.
У высокой узорчатой ограды небольшого особняка с колонами, в тени, подальше от фонаря, стояли в обнимку молодые люди и целовались.
— Лизи, мы же увидимся завтра, правда? — с надеждой заглядывал в глаза своей белокурой подружке смуглый кучерявый парень.
— Это будет зависеть от тебя, Марчелло, — игриво улыбалась она, скрестив руки у него за шеей.
— И что я должен сделать, чтобы вымолить встречу?
— Поцеловать меня так, чтобы я захотела этого еще раз, — томно прошептала искусительница.
Юноша вмиг впился в ее губы.
После сумасшедшего поцелуя молодые люди глянули друг на друга посоловевшими глазами.
— Как приятно! Еще!
Парень снова поцеловал капризницу.
— Да, Марчелло, завтра увидимся снова.
— На том же месте? — с радостным нетерпением спросил он.
— Да, Казанова. А теперь мне пора идти, а не то мой дипломированный папа задаст мне взбучку, — девушка помахала рукой и, порхнув золотыми прядями, скрылась за высокими дверями дома.
Довольный вечером, Марчелло облегченно выдохнул и сел на скутер. Переключив свою амфибию с аэрорежима на режим обычного мотоцикла, чтобы не столкнуться в ночном небе с каким-нибудь пьяным байкером, он помчался домой по ночной дороге. Автострада освещалась лампами, встроенными в обе стороны обочин на расстоянии полуметра друг от друга. Днем они заряжались от солнечной энергии, а ночью подсвечивали трассу, соединявшую близлежащие населенные пункты.
Мимо проносились пляжи, сверкающие разноцветной иллюминацией, рестораны, висящие в воздухе. С другой стороны возвышались кучерявые холмы и темное лесное море у их подножия.
Марчелло напоследок обернулся. Сан-Ремо весь переливался огнями, которые теперь удалялись от него и прятались за холмами. Скутер вдруг занесло, и парень, не справившись с его управлением, слетел с дороги в лес и помчался, не разбирая пути. Кругом было темно, хоть глаз коли. Деревья он просто угадывал и лавировал между ними, ошалело выпучив глаза. А переключить машину на аэрорежим не было никакой возможности из-за безумной тряски.
«Чертово вино! Если я сейчас не остановлюсь, придется Лизи потом стоять у моего кладбищенского холмика», — успел подумать парень.
Вдруг прямо перед ним вспыхнул луч яркого света, и, перелетев через поваленное дерево, Марчелло благополучно приземлился, распластавшись как раз возле чьих-то хорошо освещенных высоких военных ботинок.
Вокруг было светло, почти как днем. Незадачливый гонщик оторвал лицо от земли, в которую зарылся, чуть не сломав нос, осторожно огляделся, стряхнул с волос сухие листья и траву. Потом пошевелил остальными частями тела, дабы убедиться, что цел, и не спеша поднялся, прикрыв рукой глаза, защищая их от очень яркого света, бившего прямо в лицо.
— Вполне удачное приземление, — заметил мужской голос.
Марчелло силился разглядеть того, кому принадлежал этот резковатый, звенящий баритон, но никого не мог увидеть. Постепенно свет потускнел, и к юноше шагнул лысый мужчина в светлом комбинезоне. Присмотревшись к нему получше, паренек вдруг испугался и попятился назад.
— …Бред какой-то! — он тряхнул головой и помахал руками перед собственным лицом, будто прогонял видение.
— Не бойся. Если бы я хотел навредить тебе, то позволил бы врезаться в дерево и погибнуть на месте.
— Кто ты? — еле выговорил молодой человек, еще пребывая в оцепенении.
— Я посланник Вселенной, — спокойно объяснил Аар Ми.
— Ч-чушь с-собачья! Это все бред! Вас не существует! Инопланетяне — это всего лишь выдумка фантастов, чтобы не так скучно было жить в этом пресном свихнувшемся мире! — крикнул Марчелло, чтобы перекричать собственный страх, который сейчас сдавливал его в самом деликатном месте человеческого организма. — Ненавижу фантастику! Ненавижу ужасы! Сгинь, нечистая сила! Я не верю в инопланетян!
— Тогда кто я? — продолжал спокойно спрашивать Аар Ми.
— Ты? Ты — псих… Но у меня есть парализующий деструктор… Где-то есть…. - парень непроизвольно шарил по карманам, при этом не отрывая взгляда от незнакомца. — Он залицензирован и вполне функционирует. Я сам его проверял.
Аар Ми снисходительно улыбнулся и присел на сваленное дерево, даже не пытаясь приближаться к перепуганному юноше.
— Я не боюсь тебя, маньяк! — выкрикнул Марчелло, пытаясь найти в своих многочисленных карманах парализатор.
— И правильно делаешь. Но тебе пора возвращаться домой, иначе родители станут волноваться о тебе.
— Если ты космит, а не человек, тогда ты не можешь знать о человеческих волнениях.
— И у космитов, как ты выразился, есть свои представления о родительском беспокойстве.
— Неужели? А это, — Марчелло указал на мерцающий объект за спиной инопланетянина, — твой космический корабль?
— Это — сферический тетроид.
— Сферический тетроид… — заворожено повторил юноша.
— Похоже, ты уже не испытываешь страха. И это радует. Я не приближусь к тебе, — заверил его Аар Ми.
— Хм, удивил! Ты же можешь в тысячную долю секунды переместиться в любую точку пространства! Слушай, а ты, и правда, это можешь? Покажи. Докажи, что ты инопланетянин.
— В этом нет необходимости. Ты же не угрожаешь мне.
— А-а-а, вы, значит, телепортируетесь только в случае опасности. Понятно. А зачем ты прилетел? Чтобы захватить и поработить нашу планету? Так уже дальше некуда! Куда же еще?! — петушился парень.
Аар Ми снова улыбнулся только уголками губ.
— …Чтобы ликвидировать энергетический дисбаланс, — пояснил он.
— Ликвидировать? — насторожился Марчелло.
— Да, чтобы сохранить мир и покой на вашей планете.
— Да ну?! И только-то?! Мы-то думали, вы прилетаете, чтобы сделать из нас своих рабов и, передав нам новые технологии и оказав некоторую помощь при освоении большого космоса с его многочисленными галактиками, заставить на себя работать. А ты говоришь о заботе и мире? Что-то не очень-то верится, — поморщился он. — Если ты хочешь нам добра, почему прячешься, вместо того чтобы открыто выступить на телевидении с уверением любви и мира?
— Не все люди поймут меня.
— Ну конечно! Люди же — слаборазвитая нация, которая готова укокошить саму себя, не понимая, что нужно как порядочным верующим любить ближнего и молиться всесильному Богу! Смешно! И до каких же пор инопланетяне будут нас пасти?
— Пока вы не изменитесь духовно.
— Пока мы не изменимся? Ха! Да этого придется ждать до китайской пасхи. Толстосумы Земли никогда добровольно не откажутся от власти, — съехидничал Марчелло. — Может, пройдет не одно столетие. Да Бог знает сколько!
— Твои прогнозы неверны, человек. Но Извечный точно знает, сколько, это верно.
— Ты хочешь сказать, что уже завтра земляне станут думать иначе, перестанут лгать, будут соблюдать десять заповедей и начнут беречь природу, которую сами же испоганили? Да чушь собачья!
Незнакомец молчал. А Марчелло продолжал кипятиться:
— Чувак, да ты действительно инопланетянин! Потому что ни хрена не знаешь, что творится на Земле!
— Но ведь ты хочешь это изменить?
— Я?! Да ты с ума сошел! Я что — Господь Бог, по-твоему? В одиночку — на танк?
— Почему же в одиночку?
— Да неужели?! Намекаешь, что таких же любителей идиотской фантастики, как ты — целая армия? — усмехнулся осмелевший Марчелло. — Я в улете! Обалдеть! Прощай, старушка Земля… Интервенция началась, спасайся, кто может… — он поднял руки к небу в жесте мнимой мольбы к невидимому Богу и, запрокинув голову, захихикал, будто в истерике. — И кто же эти доблестные поборники справедливости? С какой вы галактики?
— Это представители земной человеческой цивилизации, молодые люди, как и ты.
Марчелло вдруг перестал самодовольно улыбаться и печально покачал головой.
— Теперь все ясно! Конечно, только зомби и андроиды способны кинуться на бронированную машину врукопашную, — безапелляционно заявил он.
— Это обыкновенные люди. И ты можешь пообщаться с ними.
— Ну уж нет! Это тянет на похищение.
— Если бы я хотел тебя похитить, то не стал бы предупреждать об этом.
— Логично. Но я все равно тебе не верю. Ты отпустишь меня?
— Иди, ты совершенно свободен.
— А если я расскажу о тебе в полиции?
— Попробуй, — спокойно сказал Аар Ми, пожав плечами.
— Ты угрожаешь, да?
— Нет. Просто тебе не поверят.
— Ну ладно, допустим…
— Вспомни когда-нибудь, что у тебя была возможность помочь своей планете, — Создатель поднялся с поваленного дерева и не спеша направился к своему кораблю.
Марчелло стоял в нерешительности. Предложение пришельца было заманчивым. Жизнь казалась скучной, однообразной, а этот гуманоид обещал, похоже, необыкновенные приключения.
— Ты не похож на космита… — нерешительно проговорил юноша ему в спину, не желая, чтобы инопланетянин уходил.
— А ты, полагаю, готов увидеть меня в моем истинном теле?
— Что? — растерялся Марчелло.
Аар Ми обернулся и, не открывая рта, стал смотреть юноше в глаза.
«И ты не испугаешься, если я покажу тебе мою истинную природу?»
— В виртуальных ужастиках я видел уродов и по-страшнее.
«Ты надеешься увидеть тело?»
— А разве нет? Ты разговариваешь телепатически? А я так сумею?
«Попробуй».
«Почему ты хочешь, чтобы я пошел за тобой?»
«Ты можешь этого не делать».
«Но ведь ты хочешь, чтобы я пошел. Значит, на это есть причина. Какая же?»
«Вам грозит катастрофа».
«И сколько нам осталось жить?»
«Вот как? Ты уже согласен погибнуть? Без малейшей борьбы? Но есть люди, которые не хотят умирать, они хотят попробовать спасти свой маленький материальный мир».
«Почему ты хочешь нам помочь? Ведь мы чужие тебе?»
— Вы не чужие, — снова в голос заговорил Создатель. — Вы часть нас. Без нас не существовало бы вас, и без нашего вмешательства вы давно бы уже погибли. Как, впрочем, и мы…
— Давно — это когда?
— Тридцать тысяч лет назад.
— Поклянись, что не причинишь мне зла!
— Ты нужен своей планете живой и здоровый. Но если ты собираешься присоединиться к народу Вселенной, я научу тебя различать врагов и друзей, потому что сейчас ты слишком доверчив. Это может погубить тебя.
— Ты говоришь, как обыкновенный человек.
Аар Ми усмехнулся:
— Я хорошо знаю человека.
— Ладно, я слетаю с тобой — куда там нужно, но к утру мне надо быть дома.
— Сейчас ты вернешься в дом своих родителей, чтобы они не беспокоились о тебе, а завтра утром мы встретимся на этом же месте. У тебя будет ночь на размышления.
— Но как я найду тебя, здесь же нет указателей?!
— Я сам найду тебя, если ты придешь, — ответил Аар Ми и направился к кораблю.
Марчелло нерешительно попятился, поискал глазами свой скутер. Тот лежал в кустах недалеко от него, чудом не превратившись в груду металлолома. Юноша сел на скутер и еще не успел его завести, как яркий луч, ударивший из корабля, приподнял машину над деревьями и плавно опустил ее на автостраду.
Через секунду луч исчез.
Домой Марчелло принесся как ошпаренный.
— Где ты так долго пропадал? — строго спросил отец, выйдя встречать сына из зала, где смотрел телевизионные новости.
— Задержался у приятеля… — растерянно пролепетал тот и побежал из прихожей по ступенькам лестницы к себе в комнату, на второй этаж.
Заметив некоторую рассеянность и в то же время возбужденность сына, отец проводил его подозрительным взглядом, но больше ничего не стал говорить ему вдогонку, ограничившись только строгим вопросом.
Марчелло прикрыл аккуратно за собой дверь комнаты и, все еще продолжая дрожать, без сил опустился на кровать, тупо уставившись через окно на улицу.
— Вот хрень! Кому рассказать — не поверят же! Ч-черт!
Он хотел позвонить Лизи, но быстро передумал.
Постучавшись, в комнату вошел отец.
— Что-то случилось? — напрямую спросил он.
— Нет-нет, все нормально, — отозвался парень, поднимаясь с кровати и снимая куртку. — Да, правда, все в порядке, — настаивал Марчелло, видя, что отец не верит ему.
— Точно? — все еще сомневался отец.
— Конечно.
— Если тебе понадобится помощь, обещай, что в первую очередь обратишься ко мне. Договорились?
— Да, отец, — попытался улыбнуться Марчелло. — Все в порядке, старик, просто я немного перевозбужден после праздника.
— Ладно, отдыхай, сын, — удовлетворившись ответами младшего, старший Конти оставил его наедине с собственными мыслями.
Раздевшись и забравшись в постель, Марчелло все еще думал о происшествии в лесу. Спать не хотелось, в голове путались мысли. Он поднялся с кровати и, распахнув окно, сел на подоконник, вглядываясь в темноту звездного неба.
— Выходит, что инопланетяне — не миф правительства? Значит, все эти страшные сказки — правда?
22
Утром Марчелло соскочил с постели, глянул на часы и, на ходу одеваясь и хватая куски еды со стола на кухне, подхватил собранный ночью рюкзак и направился к выходу.
— Сынок, ты куда? — спросила недоумевающая мать, делая салат на кухне.
— Я уже опаздываю.
— На занятия, что ли?
— Да, очень важные, — быстро ответил он и побежал к гаражу…
Марчелло остановился на автостраде, смотря по сторонам и гадая, в этом ли месте он вчера свернул в лес. Людей поблизости не было. Изредка проносились «саны» — автомобили на солнечных батареях, чаще пролетали полицейские скимеры и пригородные аэробусы. Он свернул с обочины и направил свой скутер вглубь зарослей. Кругом не было ни души. Наконец парень слез с машины и стал всматриваться в сплошное зеленое море деревьев и кустарников.
— Эй! — крикнул он в заросли.
«Что ты для себя решил?» — вдруг раздался голос.
Марчелло оглянулся, но вокруг никого не было.
— Кто здесь? — растеряно прокричал юноша.
«А кого ты здесь намеревался встретить?»
— Вчера вечером со мной разговаривал ты?
«Да, я. Зачем ты пришел?»
— Как зачем? Ты сказал, чтобы я пришел.
«А сам ты хотел прийти?»
— Ну, не знаю… Где ты? — Марчелло вертел головой в разные стороны, пытаясь определить, где спрятался его невидимый собеседник.
«Чего ты ждешь от предстоящего путешествия?»
— Я хочу узнать, кто ты.
«И только?»
— Ну… — парень замялся. — Я встречу кого-то…
«И кого же ты намереваешься встретить?»
— Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? Что за дурацкий допрос?
«Тебе интересно?»
— Да, мне интересно. Ты хотел открыть мне какую-то тайну… вроде бы…
«Тебя влечет неизвестность. Так-так… Но тайны никакой нет, просто ты не веришь тому, что видишь и слышишь».
— Знаешь, ты действительно заинтриговал меня. Я слышу твой голос, но не вижу тебя. Почему? Ты меня боишься?
«Зачем ты хочешь видеть меня? Тебе сейчас тяжело общаться со мной?»
— Я не привык разговаривать сам с собой, — обиженно заметил Марчелло.
«А ты пробовал?»
— Что за дурацкие вопросы ты задаешь?
«Ты не ответил конкретно, чего ждешь от этой встречи».
— Вот проклятье! Как я не догадался сразу?! Ты дразнишь меня! Ты решил поразвлечься. А я-то, дурак, подумал, что ты действительно хочешь помочь нашей планете вновь стать жизнерадостной!
«Так ты хочешь, чтобы твоя планета процветала в своем изначальном виде?»
— Не придирайся к словам. Я имел в виду, что хочу узнать, что в моих силах… то есть, что я могу сделать для защиты планеты… правда, не знаю от кого, — крутился Марчелло на месте, обращаясь к разным участкам леса.
«В твоих мыслях царит хаос. Сосредоточься на какой-нибудь одной из них».
Наконец из кустов вышел человек в темно-синем летном костюме обычного пилота. Он по-прежнему был без головного убора, поблескивая лысиной.
— Чтобы стать видимым, ты ждал, когда я во всеуслышание заявлю, что подписываюсь, сам не зная на что? Ведь так?
— Выходит, что я принуждаю тебя? Счастливо оставаться, — спокойно произнес Аар Ми и сделал шаг назад.
— Подожди! — остановил его Марчелло, подавшись вперед. — Я хочу знать, почему вы хотите помочь нам?
— Чтобы кролик не погиб от голода, он должен поливать свой огород и охранять его от вредителей, — без намеков ответил Создатель.
— Мы связаны с вами, это я понял. Но как? Чем? Что у нас общего? А-а-а, вы зависите от нас! — догадался юноша.
Аар Ми продолжал молчать и внимательно смотреть парню в глаза.
— Что ж, я готов отправиться с тобой, — с нотой геройства заявил тот, — чтобы узнать, как я могу помочь Человечеству выжить.
— И тебе все равно, кого ты встретишь ТАМ, куда направляешься?
— Все равно, — почти обречено закончил он. — Главное, я узнаю будущее.
— Тогда прошу… — Аар Ми сделал жест, приглашающий последовать вместе с ним в темные заросли.
Марчелло напоследок оглянулся на свой скутер, сиротливо стоявший возле дерева, и шагнул следом за таинственным доброжелателем. В ту же секунду сквозь кусты брызнул яркий свет, и Марчелло почувствовал, что проваливается в какую-то пустоту.
23
К тому времени, когда Мона пожаловала на Мадагаскар, поврежденный нефтяной танк уже был заварен холодной сваркой, а бригады экологов и химиков дотемна чистили прибрежную поверхность океана, залитую нефтью на площади свыше десяти километров.
В космопорте столицы Антананариву ее встретил Жестен.
— Привет, красавчик. Обошлись без меня? — Мона чмокнула его в щеку.
— Конечно. А ты намеревалась самолично заваривать пробоину? — улыбнулся муж. — Ты успела к самой трудной и грязной работенке, пахнущей нефтью и отвратительным мазутом. Океанская фауна все еще ждет своих героев, — пошутил он.
— Сильно устал? — поинтересовалась Мона, погладив мужа по щеке.
— Надеюсь, ты прогонишь мою усталость и скрасишь вынужденное одиночество? — в его глазах заиграли веселые бесенята.
— Ты самый красивый мужчина на свете, — выдохнула Мона.
— Точно?
— На все сто! — заверила она его, и супруги обнялись.
— Пошли, скимер ждет нас, — Жестен взял из рук жены сумку и повесил ее себе на плечо.
— Вселенцы еще здесь? — спросила Мона, направляясь к выходу из здания космопорта.
— Да. Завтра они покидают объект. Настает очередь федеральных экологов.
— Эти, поди, шумиху подняли, да?
— Ну, есть немного, — согласился Жестен.
Супруги вышли из сферообразного стеклобетонного здания и направились к своему скимеру. Над космопортом взлетали, кружили и садились миниатюрные и гигантские скимеры частных фирм и компаний, а так же небольшие аэрокосмические корабли состоятельных людей Федерации и легкие экскурсионные орбитальные челноки с туристами и школьниками на борту.
Возле скимера их ждал Лин.
— Привет, Лин! Рада тебя видеть.
— Привет, — отозвался тот, забираясь в машину.
Скимер оторвался от земли и стал набирать высоту.
— «Гости» не были замечены в районе бедствия? — поинтересовалась Мона.
— Только однажды, — ответил Лин. — В день аварии. Но потом, наверное, поняли, что поживиться здесь особо нечем, и благополучно свалили.
— Это были серо-зеленые?
— Корабль был необычный, такой прозрачный в некоторых местах эллипсоид с бегающими по периметру огоньками.
— И чей же это мог быть корабль? — поинтересовался Жестен.
— Ну… вообще-то… А бог его знает! — пожала плечами Мона.
— Если проклассифицировать их по галактикам, то полусферы и конусы принадлежат Ориону, полупрозрачные сферы и тетроиды — корабли Создателей Единорога, бесформенные объекты и со сложной конфигурацией — с Альфы Центавра и Плеяд… — задумчиво перечислял Лин. — Но Паразиты тоже имеют корабли, похожие на сферы и полусферы…
— Выходит, над танкером зависал один из Создателей? — вслух размышляла Мона. — Что ему было нужно, ведь выброс наверняка был самый, что ни на есть, минимальный?
— А если ему нужен был не первоначальный всплеск, — предположил Жестен, — а дальнейшая концентрация ваших мыслей?
Мона с удивлением глянула на мужа:
— А ведь наверняка так оно и есть! Может, тебе, дорогой, подумать о карьере вселенца?… Но тогда чего хотел этот Создатель?
— Помнишь, «архангел Михаил» говорил нам, что тридцать тысяч лет назад Создатели разделились на два лагеря? Одни считают нашу цивилизацию тупиковой и оттого непредсказуемой и представляющей угрозу для Вселенной, а другие… — начал Лин.
— … пытаются завершить свой эксперимент и доказать, что человеческая раса развивается по установленному сценарию и вполне управляема, — задумчиво проговорила Мона. — Так кто там был: Создатели- пессимисты или Создатели-оптимисты?
— Спросите это у своего «архангела», — посоветовал Жестен. — Надеюсь, он-то у вас оптимист?
— Михаил-то? Без сомнения! — ответила Мона. — Кстати, так чем закончилась твоя египетская командировка, Лин?
Скимер подлетал к катеру, дрейфующему недалеко от поврежденного танкера.
— Снижаемся, — предупредил Лин. — Рассказать — не поверишь!
24
Всех пострадавших во время землетрясения в Исне социальная служба Федерального МЧС отправила по их родственникам в другие египетские города. Тех же, у кого после трагической ночи таковых не осталось (и таких было немало), поместили в пассажирский эллипсовидный аэробус, следовавший в Каир. Сотрудники миграционной службы помогли этим людям на месте пройти психологическую реабилитацию в центре «Абу-Анар» и в дальнейшем найти работу на территории Египта или за его пределами, предоставив им временное жилье в социальной гостинице, построенной специально для тех, кто в связи с какими-то превратностями судьбы оказывался без родственников, без крыши над головой и без каких- либо средств к существованию.
Место в приюте было забронировано и сохранялось за человеком до тех пор, пока он, выправив удостоверение личности и устроившись на работу, ни начинал получать заплату.
Ассоциация «Красного Ромба» из Хайфы помогла интуристам с билетами, чтобы те могли вернуться в свои дома после неудачного путешествия на землю фараонов, а также — с размещением в госпиталях, кому это было необходимо, или в гостиницах на ночь. Но были и такие неугомонные, которые в поисках сакральных знаний древних цивилизаций или острых ощущений пожелали остаться в Египте и продолжить свое путешествие, направившись в Каир. Правда, таких упертых было не больше десятка. Одним из них оказался Лин Ли, последовавший за Надире в столицу Египта вместе с теми, кто в мгновение ока стал одиноким взрослым либо малолетним сиротой.
Лин Ли, китаец с корейскими и башкирскими корнями, будучи мастером розыгрыша и переодеваний, удивительным образом превратился из рассудительного, здравомыслящего и жизнерадостного пилота «вселенского» скимера в неуравновешенного меланхолика, впадающего в депрессию человека, который вечно жалуется на судьбу-злодейку, «узко видящего» очкарика-историка, отказавшегося носить даже линзы и подвергать «Свое Величество» простейшей операции из-за того, что когда-то против этого высказывался его университетский профессор. Образ «ботаника», как называли обычно студенты такого зануду учёного, помешанного на доказательстве общих корней у древнейших цивилизаций — египетской, времен фараонов первых династий, и древнекитайской императорской, — ему вполне удался.
Что ж, игру нужно было с чего-то начинать. И Лин решил: верный способ — притвориться недомогающим, чтобы вызвать сочувствие или, на худой конец, обратить на себя внимание. А выброс негативной энергии привлечет либо сочувствующих, либо злорадных наблюдателей, которые, подобно Паразитам, заряжаются от скулящего нытика его мощными истерическими вибрациями.
Люди неуравновешенные в таких случаях начинают нервничать, желая заткнуть зануду, который беспардонно вторгся в их, с таким трудом наконец-таки обустроенный, мирок в персональной ракушке. Они морщатся, отворачиваются или делают резковатые замечания в его адрес. Люди же стабильные в своем позитивном взгляде на жизнь пытаются помочь бедолаге выяснить причину беспокойства и, по возможности, избавить его от страдания.
Но есть и такие, кстати, ради одной из них Лин и отправился в Каир, которые внешне никак не реагируют на происходящее рядом, а в душе цинично замечают: «Он заслужил это, раз страдает… Каждому свое», или «А жизнь все-таки еще не так скучна, раз кому-то хуже, чем мне», или мысленно отмахиваются: «А, пусть с ним что угодно происходит, лишь бы не со мной» — и продолжают спокойно существовать дальше, при этом почувствовав себя выше, защищеннее, неуязвимее и…радостнее. Хотя это «радостнее» больше напоминает «гадостнее».
«Что ж, попробуем притвориться больным», — подумал Лин.
Он выбрал место в салоне с таким расчетом, чтобы Надире была у него прямо перед глазами. Дождался, когда аэробус поднимется в воздух, и трагически сморщился, скрючился, издав еле слышный стон.
Рядом сидевший сосед, хотя и находился в состоянии транса, тут же отреагировал, полностью развернувшись к конспиратору.
— Что с вами? — участливо спросил он, взяв Лина за плечо.
— Спазмы в желудке. Это от нервных перегрузок, — ответил тот и снова согнулся пополам.
Подошел стюард в голубом костюме, симпатичный еврейский парень.
— Ему плохо с желудком, — сообщил стюарду сосед, пока Лин пытался справиться с мнимой болью.
— Мне очень плохо, я умираю. Давление падает, руки немеют…
— С вами уже бывало такое? — озабоченно спросил стюард.
— Да… Это конец. Почему я такой невезучий, — заскулил Лин, поглядывая на затылок Надире. Но та даже не шелохнулась. Ее, похоже, совершенно не трогали страдания соседа. А ведь в случаях, когда люди все вместе переживали ужасные испытания, в дальнейшем они сплачивались, становились более чуткими. Но где там… Она была полностью поглощена собой… или была уверена, что есть, кому помочь бедняге.
— Я сейчас принесу сладкого горячего чая и спазмолитик. Вы просто перенервничали. Все будет хорошо, — ответил стюард и ушел.
Соседи начали советовать Лину, как ему дышать, держать ли руки в области желудка, закрыть глаза или откинуться на сиденье. Люди повели себя ровно так, как и положено было вести себя человеку в подобном случае. Но только не Надире.
Лин заметил возле иллюминатора свободное место, как раз напротив Надире. Вскоре стюард принес чай.
— Благодарю вас, — ответил Лин, беря чашку обеими руками и одаривая стюарда елейной улыбкой, на какую способны лишь представители Востока. — Можно, я пересяду ближе к иллюминатору, вот здесь, где свободное место? А то у меня голова кружится.
— Конечно, прошу вас… Я помогу, — участливо улыбнулся молодой человек.
Лин благополучно перебрался в кресло возле иллюминатора, как раз напротив Надире. Какая возможность прозондировать эту красотку!
Девушка пребывала в полудреме, прикрыв глаза.
«Красивая… — заметил про себя Лин, разглядывая египтянку. — Губки алые, ротик маленький, как у китаянки, кожа смуглая, чистая, гладкая, точно фарфоровая…Ни единого изъяна в лице…Даже волосы, как у богини, никакой неопрятности…Носик маленький, а глаза, хоть и прикрытые, наверное огромные, сияющие…»
Надире открыла глаза, почувствовав, что ее бесцеремонно разглядывают, и вопросительно глянула на китайского очкарика. Вид у него был приблажный, улыбающийся, будто он чудо увидел, и глаз не может оторвать. Смерив его презрительно оценивающим взглядом, девушка вновь прикрыла глаза, так и не проронив ни слова.
«Хоть бы рот открыла, сказала бы пакость какую-нибудь…Хм! Слишком самоуверенна. Возможно, этому спокойствию и уверенности есть вполне объяснимая причина… Попытаемся залезть в ее мозги и узнать, о чем думает такая красотка?»
«Алишер, сволочь, без меня умотал, а я здесь как проклятая!.. Теперь опять искать работу…Одежды ни хрена не осталось… Где он теперь, этот придурок?.. Опять, кажется, этот узкоглазый пялится… Что мне выбрать на этот раз: танцевать, петь, демонстрировать модели или стать за стойку бара?.. Проклятье! Как этот говнюк посмел променять меня на какого-то имама?!»
«Однако…! — усмехнулся про себя Лин, прочитав мысли внешне вроде бы спокойной девушки. — Дай-ка я побеседую с ней. Буду косить под идиота. Придуркам многое и почти всегда прощается».
— Гробницы древних египетских царей всегда считались самым большим чудом света… причем в буквальном смысле слова, — начал Лин декламировать, пытаясь завязать разговор и познакомиться с девушкой.
Надире открыла глаза и нахмурилась, пытаясь понять, что происходит.
— Что, простите? — переспросила она.
— Я говорю: гробницы древних египетских царей всегда считались самым большим чудом света. Путешественники, плывущие по мутным водам Нила, с замиранием сердца и мистическим трепетом взирали на необыкновенные горы удивительно правильной формы, расположенные по берегу на территории — от современного Каира до Фогомского оазиса, — с пафосом декламировал Лин, упиваясь историческими фактами.
«О, Боже! Этого еще не хватало на мою несчастную голову!» — подумала Надире.
— Первым из фараонов в трехтысячном году до нашей эры распорядился воздвигнуть над своей гробницей шестидесятиметровую пирамиду египетский царь Джосер, первый из третьей династии, — вдохновенно продолжал Лин свою общеобразовательную речь. — До этого в Египте строили гробницы с массивной прямоугольной надземной частью, сложенной из камня. По форме они напоминали арабские скамейки — мастабы — и под этим названием и вошли в науку…
Надире снисходительно смолчала и снова прикрыла глаза, а Лин все продолжал декламировать.
— …Почти пять тысяч лет возвышается на плато в Гизе под Каиром эта огромная пирамида. Некоторые, правда, считают, что ей не менее десяти тысяч лет…Высота ее когда-то равнялась ста сорока семи метрам, а сейчас из-за обвала вершины — ста тридцати шести с половиной метрам. Длина каждой стороны составляет двести тридцать три метра. Чтобы обойти кругом пирамиду Хеопса — или как правильно сказать: Хуфу, — придется пройти около километра…
Надире, наконец, не выдержала:
— Вы меня, конечно, извините, многоуважаемый туземный турист, но с историей своей страны я знакома с детства, — раздраженно заметила египтянка.
— Меня зовут Бао, — мило улыбнулся Лин, слегка склонив в учтивом поклоне голову. — А вас?
— Надире, — сдержанно, но вежливо отозвалась девушка.
— Какое прелестное имя! — слащаво пропел Лин. — Я ученый из Пекинского университета. Пишу диссертацию на тему религий и древних верований основных течений в человеческой цивилизации. Наши культуры во многом схожи. Не замечали?
— Наши? — удивленно переспросила Надире.
— Наши: древнеегипетская и древнекитайская. Цель моих научных изысканий — поиски общих корней двух великих цивилизаций. Некоторые ученые считают, что Великие пирамиды и Великую Китайскую стену возводили одни и те же архитекторы, и возможно, с одной и той же целью, — по заговорщически прошептал Лин, опасливо посмотрев по сторонам, опасаясь мнимых слушателей. — О длине Китайской стены до сих пор идут споры, называют цифры — свыше четырех тысяч километров и свыше пяти тысяч километров. Ширина каменной дороги, то есть стены, такова, что по ней могут пройти в ряд десять человек или проехать пять всадников. По примерным подсчетам в стене захоронено около миллиона китайцев, погибших на грандиозной стройке во времена могущественного императора Цинь Ши Хуанди, что означает — первый из династии царей Цинь, живший в третьем веке до нашей эры.
А если прочесть повнимательнее древнекитайские тексты, можно предположить, что палеоконтакты, то есть контакты с представителями внеземных цивилизаций, в далеком-далеком прошлом на китайской земле все же происходили. В них есть множество сведений о мудрых и гуманных «сынах неба», после чего так стали называть императоров. Интересно, что появлению этих «сынов неба» предшествовали всевозможные космические явления. Например, перед прибытием первого «сына неба», названного Хуанди, «сияние великой молнии опоясало звезду Цзи в созвездии Ковша», то есть в созвездии Большой Медведицы. Сам же Хуанди, как утверждают хроники, был родом из созвездия Льва. Устав править Китаем в течение столетия, он «вернулся на свою звезду».
Пришельцы и их преемники нуждались в сверхдальней межгалактической связи, как с обитателями своей планеты, так и с возможными другими цивилизациями. Для этого и была возведена Великая Китайская стена и сооружены египетские пирамиды в Гизе, ставшие частями общей межгалактической «радиостанции». С их помощью сигналы с Земли мгновенно достигали любой точки Вселенной… Великая стена идет от Ляодунского пролива вглубь страны примерно по тридцатой параллели… — задумчиво говорил Лин.
— Откуда вы все это знаете? — наконец перебила его египтянка.
— Об этом много написано и полно данных на сайтах в информационных системах и социальных сетях. Сейчас я проверяю гипотезу русского ученого Коробейникова, жившего в XXI веке. Он пишет, — Лин сосредоточился и стал на память цитировать известного ученого. — «В плане строительства Великой стены зашифрованы точнейшие математические расчеты… Известно, что экватор делит Землю на две части, но не поровну. К северу площадь суши гораздо больше. А если провести линию мнимого экватора, делящего планету ровно пополам, то он пройдет примерно по тридцатой параллели и не будет таким же ровным, как настоящий экватор. Именно по зигзагообразному мнимому экватору тянется Китайская стена», — удовлетворенно выдохнул Лин и откинулся в кресле. — А если провести его дальше, то он пройдет и через пирамиды в Гизе.
«Какой смешной человек», — подумала Надире, а вслух спросила:
— Так для этого вы и прибыли в Египет?
— Да. Но…это проклятое землетрясение нарушило все мои планы! — всплеснул он руками и, удрученно вздохнув, уставился через иллюминатор на проплывающие мимо облака, поправив очки на носу.
— Почему вы носите очки, это же очень неудобно?! Сейчас делают операцию, выправляют зрение. Это минутное дело!
— Это давняя история, — отмахнулся он. — Расскажу как-нибудь потом.
— Да-да, конечно, — Надире снова прикрыла глаза.
«Вот ещё! Буду я тебя слушать, как же!»
Через минуту аэробус приземлился в космопорте Каира. Пройдя через терминал, Лин заспешил за Надире, стараясь все время виновато улыбаться.
— Надире, не бросайте меня, прошу вас. Я никогда не бывал в Каире… У меня есть кредитная карточка, помогите мне снять не очень дорогую квартирку, но только чтобы она не была в самом опасном районе… Вы подскажете, в каком кафе обедать, чтобы не подорвать здоровье, и без того хилое?
Сейчас Лин выглядел действительно хилым, так как костюм — на два размера больше его родного — висел на нем, как на вешалке.
Надире с отвращением смерила его взглядом, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и остановилась, дожидаясь, когда зануда Бао доковыляет до неё.
— Давай твою сумку, — она требовательно протянула руку, желая облегчить ношу хлипкому туристу.
— Рюкзак я понесу сам: там ценные книги, а сумку возьми. Благодарю тебя, — поспешил он предупредительно улыбнуться. — Куда мы теперь направимся?
— Мы?! — изумленно хмыкнула Надире. — Войдем в город, а там по скоростной дороге окажемся в центре.
— Хорошо. Я тебе полностью доверяю, — обрадовался добродушный очкарик Бао.
Надире только вздернула своими тонкими прекрасными бровками и, на секунду закатив глаза и возмущенно фыркнув, поспешила из здания космопорта на эскалатор, ведущий к выходу в город. Лин послушно пошлепал за ней, успевая разглядывать вокруг плазменные табло, панели и рекламные щиты, поворачиваясь по ходу движения на все триста шестьдесят градусов…
25
— Ну а дальше что было? — спросила заинтригованная Мона, когда серебристый скимер приземлился на платформу танкера.
— А дальше началось самое интересное, — улыбнулся Лин. — Каир Надире знала чуть лучше меня. Ее козырем был, бесспорно, ее родной арабский, а также плетущееся рядом безобидное существо, то есть ваш покорный слуга. У меня даже удостоверение личности не требовали. Когда у нее спрашивали обо мне, она лишь отмахивалась, мол — это так себе, ничего собой не представляющий туземный историк, ничего дальше своего носа не видящий, книжный червь и больше ничего. Видимо, этой лестной характеристики было в самый раз, чтобы безо всякого подозрения впускать меня вместе с египтянкой в разные злачные, сумрачные и задымленные места, от вони которых я тотчас принимался чихать и кашлять, не переставая вежливо здороваться со всеми, кто на меня пялился. Она кого-то искала, но меня в свои планы не посвящала. Я хоть в арабском и не такой ас, как Лика, но вполне понимаю быструю речь и даже неплохо изъясняюсь сам. Правда, при Надире своего умения я нарочно не демонстрировал. С ней мы общались исключительно на английском. Она искала своего бывшего возлюбленного, какого-то Алишера, но ей отвечали, что давно его не видели или вовсе не знают такого… В общем, ничего не добившись, мы отправились снимать квартирку. На этот момент Надире превратилась в белого ангела и была сама учтивость и покорность. Удивительно, как это мгновенное перевоплощение происходит у арабских женщин. Еще минуту назад она была воплощением зловещего вампира, а теперь наивно хлопала своими огромными глазами, изображая кроткую святошу. Но времени у меня было предостаточно, чтобы понаблюдать за ней… В чужой шкуре человек ее плана не сможет долго находиться и в конце концов покажет свое истинное лицо. А я терпеливо ждал, продолжая играть ученого-исследователя. Мы ходили по музеям, ездили на археологические раскопки к Великим пирамидам. Кстати, они действительно расположены прямо на тридцатой географической параллели… Представляете?! Я постоянно причитал, что такой невезучий, несчастный, и что моя египетская экспедиция чуть было не потерпела крушение из-за странного землетрясения, и если бы не Надире, моя диссертация просто погибла бы вместе со мной, так как в университете мне уже давали отсрочку в прошлом году и больше навстречу не пойдут. Я что-то причитал о том, что все мои вещи пропали в гостинице «Плас-отель», которая пребывает теперь на дне тектонического озера, и куда бы я ни приезжал, всегда попадал во всякие происшествия. Этими словами Надире вдруг заинтересовалась, стала расспрашивать. Я назвал ей несколько мест, где бывал на задании наш нон. Похоже, она поверила этому, наверное, вспомнила, что об этом показывали в новостях. В общем, я сочинил свою потрясающую легенду незадачливого историка, сдобрив ее, для полной убедительности, изрядной порцией исторической информации. Увязался с ней бродить по городу, чтобы к ней — не приведи Господи! — не пристали оголтелые искатели легкой наживы, когда она будет подыскивать себе работу. Вид у меня был тогда весьма героический, точно как в комедиях. И эта красавица решила, что место исчезнувшего Алишера теперь займу я. Вот на это я никак не рассчитывал. Пришлось свое наблюдение проводить в ускоренном и, соответственно, в укороченном режиме.
— Какой ты, однако, сердцеед… — весело заметила Мона.
— Я не нарочно. Клянусь! Никакими чарами на нее не воздействовал, — засмеялся Лин. — Но, наверное, мою природную красоту не испортит даже образ идиота, — шутя добавил он.
Мона расхохоталась.
— Ну а если серьезно, то попытка жалеть ее обернулась тем, что девушка просто расхохоталась мне в лицо. Точь-в-точь как ты сейчас. И глянула на меня с таким презрительным снисхождением, что я забыл на мгновенье, что я красивый, умный и смелый, — Лин снова засмеялся, но быстро посерьезнел. — Я постоянно носил с собой волновой индикатор и замерял ее энергополе при любом удобном случае. За время нашего совместного сосуществования Надире спровоцировала драку в баре и аварию на дороге, когда переходила улицу, ещё испугала ребенка в магазине.
— Вот так ангелочек! — усмехнулся Жестен.
— Это еще не все. В кинотеатре ее неожиданно стошнило, она насорила в фойе, плюс нагрубила уборщикам вместо того, чтобы извиниться. В общем, довела бедолаг до ярости и нервного тика, при этом оставаясь совершенно спокойной. На нее индикатор никак не реагировал, а вот от выброса негативной энергии рядом стоявших людей он, бедный, зашкаливал.
— Значит, в ее теле Паразит! — очень серьезно подытожила Мона.
— И это еще не все, — вздохнул Лин.
— Господи, что еще она успела натворить?! — воскликнула Мона.
— Мы проходили мимо одной лавки и услышали, как беспомощно скулит пес. Надире залезла в эту лавку, на коленках проползла под прилавок, не обращая внимания на обалдевшего продавца побрякушек, и извлекла из темноты грязного, тощего щенка с перебитой лапой. Она прижала его к себе и с невозмутимым видом пошла дальше. Я, разумеется, последовал за ней.
— Тогда я ничего не понимаю! — растерянно проговорила Мона.
— Да никакой она не Паразит, — высказался Жестен. — Просто совершенно неуравновешенный человек, который чувствует свою уязвимость и незащищенность, потому и кидается на людей, постоянно ожидая от них обид. Видимо, у нее глубокая психическая травма… может быть, даже с детства. А из последнего видно, что только животным она доверяет и не боится их. Загнанный зверь — опасное существо. И если кто приручает его, несет потом полную ответственность за его судьбу.
— Ну, спасибо, Жестен, утешил, — посмеиваясь, возразил Лин.
— И чем закончилась твоя эпопея? — спросила Мона.
— Придя к тому же выводу, что и Жестен, я решил, что задание я выполнил, а именно: убедился, что она не оборотень и, уж тем более, не Паразит, а вот ее бывший приятель Алишер — личность весьма и весьма туманная, я даже сказал бы — сомнительная. По ее рассказам я понял, что тот пытался зомбировать ее, но так как поле у нее сильное, то сам чуть не угодил в сети ее очарования и потому скоропостижно слинял, ничего не объясняя бывшей возлюбленной.
— Из этого следует… — начала подводить итог Мона.
— … Что у Надире своего взгляда на жизнь нет, как нет и никаких убеждений. Очень удобная марионетка. Одним словом — человек толпы.
— К сожалению, это распространенный диагноз современной молодежи. Они не знают, куда приткнуться, чем заняться, и зачем они вообще появились на свете! — вздохнула Мона. — И как вполне естественное состояние мозга при таких информационных, шумовых перегрузках, а также импульсных вибрациях при засилье электроники — неоправданная агрессия, полная изоляция в придуманном мире и обратный процесс: отторжение любой информации, кроме той, что в явном дефиците. А в дифиците, как вы можете догадаться, — любовь, сострадание, понимание.
— Вот и возьмите ее в свои ряды. Перевоспитаете, — предложил Жестен. — В горах она успокоится. Снимете с нее неврастенические вибрации. У вас ведь там полно деревьев, и внутри коттеджей все изолировано древесиной.
— Нужно чтобы она сама этого захотела, однако ничего подобного в ее речи и поведении я не уловил. Наверное, еще рано.
— А если она еще что-нибудь натворит? — засомневалась Мона.
— Я связался с нашими из Саудовской Аравии, они присмотрят за ней, — ответил Лин.
— А как ты ей объяснил, что тебе нужно улететь? — спросила Мона.
— Сказал, что материала на диссертацию я набрал достаточно, теперь нужно возвращаться в Пекин и обрабатывать всю информацию. Пожелал ей удачи на новом поприще и встречи с ее бывшим другом. «Может, когда-нибудь еще встретимся», — пообещал ей. Вот и все. В отчете я написал обо всем куда подробнее…
— Будем надеяться, что с ней больше ничего плохого не случится, — задумчиво проговорила Мона.
— Будем надеяться, — согласился Лин.
26
Марчелло висел в воздушном пространстве посреди голубоватой мерцающей сферы и оглядывался вокруг. Никаких предметов и приборов внутри корабля не было, только пульсирующе светилась внутренняя обшивка сфероида. Инопланетянин находился рядом в полусидящем положении, пребывая в каком-то гравитационном поле, не позволявшем ему упасть, и смотрел в противоположную сторону, прислушиваясь к инфосфере. Вопрос Моны о неизвестном корабле встревожил Аар Ми. Теперь ему предстояло самому выяснить, кто еще пожаловал на Землю кроме тех, кто уже бывал на планете. Наконец, он отвлекся от этих мыслей и посмотрел на повеселевшего Марчелло.
— Я парю в невесомости? — улыбаясь, спросил юноша.
— Нет. Тебя держит энергополе. Ваш организм не выдерживает космической радиации, которая пронизывает оставшуюся часть корабля.
Марчелло доплыл до края пузыря (трехметрового в диаметре) и коснулся руками прозрачной оболочки.
— А тебе не страшна эта радиация?
Аар Ми улыбнулся.
— Это моя среда обитания.
— А-а-а, вот оно что, — парень оттолкнулся от стенки пузыря и начал кувыркаться.
— Будь осторожен. Если выскочишь за границы сферы, получишь радиоактивный ожог.
— Ладно, все понятно… Странное ощущение, будто я летаю во сне, — он разглядывал свои руки, впрочем, ничем не отличавшиеся от тех, которые он наблюдал еще минут пятнадцать назад в лесу.
В корабле было непривычно пусто, совсем не так, как описывали инопланетный корабль фантасты и как показывали в кино.
— Наверное, я все же в гипнотическом сне! — жизнерадостно предположил парень, на что Аар Ми только поджал губы в легкой усмешке. — Куда мы направляемся? До этого места еще далеко?
— Как вы, люди, однако, нетерпеливы, — заметил инопланетянин.
— Мы созданы по образу и подобию Бога! — самодовольно заявил Марчелло.
— Похоже, ты неверно трактуешь эту фразу.
— Правда? Может, истолкуешь верно?
— Ты получишь скоро доступную для тебя информацию…
— Когда окажусь среди великих спасателей планеты Земля? — саркастически заметил молодой человек.
— …об истинной природе времени и гармонии энергетического симбиоза.
— Звучит как-то неинтересно.
— Мы уже приближаемся, — предупредил Аар Ми.
— Но я ничего не вижу! — возразил юный путешественник.
— Это не единственное, чего вы, люди, не видите, — спокойно ответил инопланетянин и прикрыл глаза.
Сфероид мягко завис в горном ущелье, в полуметре от земли, перед входом в пещеру. Его обороты вращения вокруг собственной оси стали постепенно снижаться — от сверхсветовой до обычной скорости падения древесного листа, тем самым, из совершенно невидимого он проявился в правильный тетроид. Боковой люк бесшумно опустился, превратившись в трап, и Аар Ми с юношей вышли наружу. Марчелло посмотрел, озираясь, по сторонам, осторожно вдохнул воздух и вопросительно глянул на экскурсовода.
— Мы уже на другой планете? Это в какой галактике?
Инопланетянин улыбнулся.
— Это горы Алтая.
— Горы… чего? Алтая?! Всего-навсего? — разочарованно поморщился парень. Он ожидал очутиться на затерянной в глубоком космосе неизвестной для разумной половины человечества планете, где растут диковинные растения, бегают инопланетные дети по почве, покрытой каким-нибудь мерцающим лунным свечением. И вдруг такое разочарование! Он ждал, что гуманоид покажет ему райские кущи и волшебство их науки и техники, а тут на тебе — горы Алтая! Стоило ли тогда соглашаться на этот совсем короткий полет… Хотя, так фантастично было вертеться в подвешенном состоянии внутри энергетического пузыря…
— Пойдем, — позвал его Аар Ми.
— Куда? — растерянно спросил юноша.
Инопланетянин, ничего не сказав, двинулся вперед из ущелья. Оглядевшись еще раз вокруг, Марчелло последовал за ним.
Десять минут спустя между гор, в низине, показалась база, похожая на поле, засаженное сугробами. Аар Ми продолжал идти, не оглядываясь на парня. Проваливаясь в снег по щиколотку, тот начинал уже замерзать, ежась от холода в своей легкой куртке. Наконец землянин сообразил согреться бегом и припустился вниз мимо шедшего впереди него инопланетянина. Аар Ми улыбнулся одними глазами и, оторвавшись от земли сантиметров на тридцать, плавно слевитировал, догнав молодого человека. Марчелло понравился Создателю, он казался ему забавным и импульсивным. Аар Ми смотрел на юношу с умилением, как смотрит человек на игру двухмесячного щенка со своим хвостом.
Внизу их встретила высокая блондинка в бежевом комбинезоне, собиравшая для своего старинного камина сухие ветки, что валялись у подножия величественных сосен и кедров. Увидев командующего и рядом с ним темноволосого парня, девушка связала дрова и, подняв вязанку, направилась им навстречу.
— Доброе утро, Гретхен, — поприветствовал девушку Аар Ми.
— Здравствуйте, господин Командующий. Вас давно не было видно. Мы уж решили, что вы выполнили свою миссию и покинули нас.
— Когда-нибудь действительно покину, но не сейчас. Гретхен, познакомься, это Марчелло.
— Привет, — юноша изобразил дурацкую улыбку, слегка вскинув ладонь для приветствия.
— Привет, — отозвалась Гретхен.
— Покажи ему наш город. К вечеру я вернусь, — сказал Аар Ми и стал подниматься в гору.
— Марчелло? Ты итальянец? — догадалась Гретхен, направляясь к базе.
— Да. Давай помогу донести, — он взял из ее рук вязанку дров.
— Спасибо. Значит, в наших рядах пополнение, — обрадовалась девушка.
— Не расслышал — что ты сказала?
— Да ты не тушуйся. Привыкнешь. Ребята здесь славные. Я поначалу тоже была замкнутой, смущалась, но когда поняла, что вокруг меня обыкновенные люди, тут же успокоилась и расслабилась. Мы тут из разных регионов.
Марчелло поглядывал на полусферы немногочисленных коттеджей, которые инопланетянин назвал громким словом город. Гретхен поймала его изучающий взгляд и добродушно улыбнулась.
— Это наши дома. Пошли, я покажу, как мы живем. Бросим дрова у камина и пойдем на экскурсию. Марчелло, а что особенного в тебе? Почему ты здесь?
— Особенного? Да нет, во мне нет ничего особенного, — отмахнулся парень.
— Ты, видно, очень понравился «архангелу Михаилу»! Он даже сам доставил тебя сюда…
— Архангелу? — изумился Марчелло.
— Мы зовем его так потому, что, похоже, он и есть та сущность, которую люди испокон веку называли архангелом. Мы все здесь по его приглашению. У каждого из нас есть такие способности, которые большинство людей пока не имеет. А где нашел тебя «архангел»?
— Он и вправду архангел?! А крылья у него есть?
— Есть. Только не такие, как у птицы. Его крылья — космический корабль-невидимка.
— Я видел его корабль, это сферический тетроид. А до этого перелетел через несколько деревьев и приземлился прямо к его ногам.
— Вот это класс! У нас пока только двое умели левитировать: Лин и Бен. А говоришь — ничего особенного…
Они подошли к коттеджу Гретхен. Девушка прикоснулась к сенсорной панели указательным пальцем правой руки, и дверь полусферы отъехала в сторону.
— Входи. И поэтому Михаил взял тебя с собой? Как ты не испугался только?! Я поначалу даже дар речи потеряла. Смелый ты… Это, наверное, здорово — летать самому по себе?
— Да нет, я не умею левитировать. Просто я летел от удара о дерево. Понимаешь? Знаешь, мне нужно срочно связаться с одним человеком…
— Нет проблем, — ответила Гретхен, бросая дрова возле камина.
Марчелло стал оглядывать ультрасовременное жилище с легким налетом древности.
— Нравится? — поинтересовалась Гретхен.
— Своеобразно.
— Там, в углу, стоит интерфейс. Последняя разработка, новейшая модель. Сумеешь им воспользоваться?
— Боюсь, что нет, — ответил юноша, глядя на устройство.
— Да ничего сложного! Все почти так же, как в старой. Стань в этот пластиковый круг.
Девушка подошла к интерфейсу, сделала несколько операций на сенсорной панели с цифрами.
— Всего лишь, — пожала она плечами. — А теперь набирай код меридиана, города, потом двойку, а потом персональный номер.
— Спасибо.
— Есть хочешь? А то я собираюсь в столовую…
— Да, благодарю.
Хозяйка занялась камином, а Марчелло, поглядев на нее через плечо, уставился на панель интерфейса, потом на пластиковый круг под ногами.
— У тебя только громкая связь? — поинтересовался он.
— Это не видеофон, это интерфейс с объемным изображением, имитация присутствия собеседника. Если бы на другом конце связи стоял точно такой же аппарат, то вы могли бы разговаривать, глядя, друг другу в лицо точно так же, как мы с тобой сейчас разговариваем. А так как, наверное, аппарата такого на том конце нет, то ты ограничишься функцией видеофона с громкой связью. Набирай, не стесняйся. Когда поговоришь, позови меня, я подожду тебя в соседней комнате у Зои.
— Хорошо, спасибо.
— Когда закончишь, просто нажми на красную кнопку.
— Угу, — промычал Марчелло.
Гретхен вышла в коридор, и дверь за ней плавно закрылась, а молодой человек набрал на панели многозначное число и через три секунды увидел лицо матери.
— Чао, мам. Ма, я сегодня буду поздно: мы с друзьями хотим поехать в горы на несколько дней… Нужно все подготовить…
— А с кем ты едешь?
— Со старшекурсниками.
— Звонила Лизи, — мать ходила по кухне, и изображение плавало за ней, реагируя на тепловой сигнал.
— Я свяжусь с ней. Ма, буду поздно. Скажи отцу, чтоб не беспокоился, ладно?
— Ладно.
— Если надумаю остаться у друзей, я пересвяжусь.
— Хорошо, сынок, но лучше бы ты не задерживался. В мире неспокойно, тем более у нас под боком гнездо антиглобалистов.
— Мама, со мной все будет в порядке. Вот увидишь. Целую. Чао.
Марчелло нажал на красную кнопку, вышел из круга и задумался, разглядывая обстановку в комнате.
«Так спокойно жилось, не подозревая ни о чем, а оказывается, все не так спокойно и скучно. Интересно, чем занимаются все эти люди? Как они спасают планету? А Гретхен симпатичная девчонка. Даже красивее Лизи. А Лизи только бы целоваться. Пошла бы она спасать Землю? Вряд ли. Ее не пустил бы отец. Она избалована. Что сказать — единственная дочь пресс-атташе континентального Совета Федерации. Но она живая и непосредственная. А вот Гретхен вряд ли захочет со мной целоваться… Удивительная здесь обстановка: вроде бы кругом вся новейшая техника, а рядом такая древность! Чуть ли не первобытная. Зачем все это?» — думал он.
Наконец Марчелло вспомнил, что его ждет Гретхен, чтобы пойти — как она сказала — в столовую. Вот еще странное слово! Желудок начинал возмущенно попискивать. Юноша глянул на свой наручный интерком, в котором были часы, телефон, компас, фонарик, диктофон и еще куча всяких нужных и ненужный вещей. Был уже почти полдень. Конечно! Еще бы желудок не возмущался…
27
Аар Ми уже приближался к тому месту, где оставил свой корабль, когда, обогнув скалу, он увидел возле него русоволосую женщину в блестящем сером комбинезоне. Почувствовав приближение, она обернулась.
— Ортодоксы пожаловали! — усмехнулся Аар Ми, подходя ближе.
Женщина молча смотрела на него и тоже слегка улыбалась.
«Сколько энтузиазма в человеческой речи одного из самых могущественных Создателей…» — мысленно съязвила Ара.
— Если уж ты в человеческом теле, то, думаю, будет не слишком дико пообщаться на их языке, которому ты, помнится, однажды дала далеко не лестное определение. «Дикое использование энергоимпульсов, без особой надобности и халатно растрачиваемых человеком по пустякам в бессмысленной болтовне». Так, кажется?
«Да, так и есть. Вместо того чтобы накапливать в себе энергию, люди распыляют ее на озвучивание речи, постоянное спаривание и бессмысленную суету с шариком по клочку зеленого поля. Что за радость, не понимаю! Они были бы куда сильнее, если бы думали о своем предназначении».
— А свое предназначение ты знаешь? — с легкой иронией осведомился Аар Ми, присаживаясь на опущенный траповый люк.
«Ты слишком часто бываешь на этой планете! — осуждающе заметила Ара, принципиально не переходя на человеческую речь. — Это говорит о том, что здесь происходят необратимые процессы, требующие твоего непосредственного и постоянного вмешательства».
«По своей природе ты, Ара, близка к фотону, а я к электрону. Тебе присущи постоянство и стабильность, даже некоторый консерватизм. Поэтому ты и ортодокс, а я живу постоянным движением, поиском нового, усовершенствованного, лучшего. Так уж мы устроены. Это закон сохранения энергии. И это наша жизнь».
«Да, поэтому я бозононосящая[1], а ты — фермиононоситель. И именно поэтому степень моей сверхпроводимости и сверхтекучести выше твоей. Так что мне не нужно прилагать столько же усилий, сколько прилагаешь ты, чтобы получить ту же самую информацию… Но сейчас я о другом… Тебе не стоило позволять большому количеству людей узнавать о тебе и о нашей расе! Они начинают воспринимать нас как равных».
«Что в этом плохого? Когда они узнают, что мы взаимосвязаны, возможно, станут по-другому воспринимать действительность и свою собственную жизнь».
«К чему усложнять и без того их короткое существование?»
«Люди не понимают смысла своей жизни, оттого делают ошибки, пытаясь объяснить ее и найти более-менее подходящее объяснение своей значимости… А так с ними будет общаться проще».
«Позволь им быть такими, какими их создали. Они никогда не станут нами, как не станет вода цветком, который пьет эту воду, чтобы жить. И цветок не превратится в воду, разве что после процесса распада. Природа у цветка и семени, из которого вырос цветок, — одна, но у каждого свое предназначение, своя среда обитания. У людей она отличается от нашей. Их жизнь в простейшей клетке грубой материи, а мы созданы из более тонкой субстанции, которую люди не способны воспринимать и чувствовать. Они не хуже и не ниже нас, нет — они просто другие. Наше состояние — холодная плазма, а они — сгусток слизи с температурой чуть выше нашей. Мы живем в вакууме, а их гравитация настолько ничтожна, что спустя двадцать тысяч лет они не изменились».
«Тридцать тысяч лет», — поправил Аар Ми.
«Тем более! Ты и так вложил в них от нашей расы все что мог, но это не принесло тех результатов, которых ты ожидал: они по-прежнему остались животными».
«Но и разумное животное может быть полезным. Сколько существует наша цивилизация? Почти два миллиарда лет в человеческом исчислении. И что же? У нас нет проблем? Царит покой? Ведь нет. Пришла бездушная раса, но сильная и прожорливая, и она поставила под угрозу существование нашей цивилизации во Вселенной. Земля — наша последняя надежда. Если эксперимент на этой планете удастся, мы сможем заселить подобными существами другие пригодные для жизни планеты в этой и соседних галактиках. От любви, от единства, от объединения сил зависит жизнь вселенных!»
«Не нужно убеждать меня в твоей Силе: в ней никто из Создателей не сравнится с тобой».
«Еще пять тысяч лет назад я провел одну удивительную аналогию…»
«Ты любишь свое детище, я знаю, потому прибегаешь к образному описанию, как и твои люди», — заметила Ара, присаживаясь на трап рядом.
«Однажды один из людей сказал своему сыну, полному лентяю: если ты не станешь ухаживать за рисовым полем, оно погибнет, а следом и ты умрешь от голода. Мы родственники с этим полем, мы с ним одно целое: я кормлю его, а оно кормит меня».
«Если бы люди чаще об этом думали…»
«Но я говорил сейчас не о людях, а о нас. Если мы не станем им помогать и защищать от наших же, а не их врагов, существование которых они не могут реально объяснить себе, то в недалеком будущем наш вид будет обречен».
«Напрасно ты так думаешь! У Совета на этот счет совершенно другой прогноз».
«Я знаю ваши проекты. Вы крадете людей, способных воспроизвести себе подобных, модифицируете их гены… Планету для них подыскали?»
«Ты недооцениваешь планы Совета».
«На Земле постоянно пропадают люди. С тех пор, как это произошло впервые, прошло уже не менее тридцати тысяч лет. За это время можно было бы заселить не одну планету и отстать от моей лаборатории. Выводите свою породу, но оставьте мне мою Землю».
«Заселить другую планету? Ты шутишь! Кто еще из Создателей такой одержимый, как ты?!»
«Кто?! Аар Ври».
«Совет об этом обязательно бы узнал. Но все возможно. Я не удивляюсь, ведь он твой брат по созвездию. А почему ты решил, что это дело рук Создателей, может, это Паразиты выращивают свой инкубатор?»
«Я скоро узнаю, кто крадет земной генофонд!»
«Ты слишком много времени проводишь на этой планете. Это плохо сказывается на тебе, ты привязался к человеческим особям и не видишь угрозы, которая исходит от их планеты. Люди больны. Почти в каждом сидит Паразит. И они не избавляются от него, он их устраивает. Ты прав: лучший выход — найти чистых особей и перенести их на другую планету в этой или другой галактике, но Земля заражена. Паразиты плодятся здесь, как у себя дома. Уничтожив эту планету, мы спасем галактику, не дав распространиться эпидемии дальше. Ведь Паразиты мутируют, они приспосабливаются к человеческой жизни. А если телепортируется в человеческом теле Паразит?.. И ты должен был улететь двести лет назад, иначе у тебя может начаться процесс распада».
«Я нахожусь высоко в горах, и в тех немногочисленных местах, где радиация выше, где она максимальна. Есть благодатные плато в Бразилии и в Индии… Тем более у меня корабль недалеко от Земли».
«Я видела твой дрейфующий крейсер. Не боишься, что его засекут люди?»
«Люди еще не способны так далеко углубляться во Вселенную… А если действительно существует другая планета с модифицированными людьми, то… она должна быть не одна! — Аар Ми задумался. — Снова забрать чистых особей, уничтожив их среду обитания? Это мы уже делали».
«Мне очень жаль, Аар Ми, но ты почти в одиночестве, — предупредила Ара. — Из Совета тебя поддерживают только двое-трое Создателей».
«У меня еще есть время. Извечный на моей стороне».
«Что ж, я рада за тебя… Не знаю, как прогрессируют твои подопечные, но что ты все больше превращаешься в человека — становится все явственней».
«Миллионы лет общения с людьми, конечно, не проходят бесследно. Я думаю, они стоят этой возни, ведь вспомни: ни одна предыдущая раса, ни один другой биологический вид не давали нам столько энергии. Но попробуй представить себе человеческое счастье. Люди не вечные, они материальные существа, у которых весьма короткий срок функционирования, и счастье их подобно им. Они радуются, пока живут. Нам их не понять».
«Однако это не помешало тебе достаточно изучить этих существ и создать на их генетической базе что-то подобное нам. Точнее, подобное тебе. Они получились такими же непредсказуемыми, неугомонными, вечно ищущими совершенства».
«К сожалению, не все. Люди изменились с тех пор. И их среда обитания неоднородна».
«Изменились?! Хм! Я, конечно, не пытаюсь тебя переубеждать, но вспомни, как твои создания поступали с теми, кто нес им свет, знание о сохранении и процветании рода человеческого!? Знаменитые битвы Титанов, средневековая охота на ученых, „культурная“ революция на Востоке в XX веке, — все это дошло до Совета и Самого Извечного. Люди убивают тех, кто несет им свет истины… А надругательство над человеческой ДНК в конце XXI века? А гибриды человека с машиной? И после этой дикости ты утверждаешь, что человек разумен? Их техногенная революция — результат мутации и скрещивания с паразитирующей расой… Что бы ты ни делал, как и что бы ты им ни объяснял, они остаются животными, только теперь развращенными…»
Аар Ми молча посмотрел Аре в глаза. Та немного смягчилась.
«Ну, хочешь, я помогу тебе: останусь также на планете, буду корректировать мыслительную деятельность отдельных особей?»
«Ты?! — изумился Аар Ми. — Что это стало со свободной и независимой бозононосящей? Она опустится до лабораторной работы с низшей расой?»
«Язви, язви! Но мне действительно хочется поучаствовать в твоем эксперименте по созданию совершенных особей. Ведь мы делаем одно дело. К тому же, может, и мне удастся, как и тебе, почувствовать себя немного человеком. Быть просто наблюдателем не так забавно».
«Кто еще из Совета здесь?»
«Ра Фа, Аар До и Аар Ври».
«Аар Ври? Он, похоже, вообще поселился на Земле. Его микрочипы, ультразвуковые корректоры, ячеистая информационная сетка импульсов, адаптированная для людей, и другая техника… Так что техногенная мания у человека — его заслуга. Он все время подталкивает человека вперед, подсказывает, торопит с прогрессом. В результате, духовные ценности у человека отстают от интеллектуальных».
«Нельзя винить дождь за наводнение. В данном случае эта „почва“ не пропускает влагу сквозь себя, не фильтрует, используя полученные знания правильно, а держит сверху, захлебываясь в сплошной каше. За это нельзя винить воду».
«Но если вода разумна, то она должна чувствовать меру своему благодеянию», — заметил Аар Ми.
Ара только пожала плечами.
«А Ра Фа здесь зачем, это ведь не ее Галактика?»
«В твоей Галактике много движений… и не только на Земле, вот Совет и послал ее в помощь тебе, — пояснила Ара. — Пока ты корпишь над одной планетой, Ра Фа приглядывает за всем сектором».
«Значит, это не ее тетроид зависал над океанским танкером близ большого острова?»
«Нет, это я наблюдала за горсткой твоих героев. И знаешь, что я заметила? Сбросив с себя все игрушки цивилизации: телефоны, визоры, огнеупорную ткань и другую всевозможную синтетическую технику, они, как первобытные животные, бросались в воду, барахтались в ней, играли друг с другом, уводили из зоны бедствия других жителей планеты, обитающих в океане, обнимали их и были на вершине блаженства. От них шел такой мощный поток положительной энергии! Они просто светились от счастья. Лишний раз убеждаюсь, что им не нужна техника, чтобы жить счастливо. Им нужна земля, океаны, из которых они вышли. Их удел — леса, поля и реки, а не космическое пространство Вселенной. Ведь ничего нового они там не узнают. Это и на их родной планете можно понять. Сила человека — в его единстве с ней, а не с вакуумными квантами света и кривыми времени. И только на ней люди в большей степени неуязвимы. Их нельзя отрывать от среды обитания, иначе они погибнут как вид».
«Вы с Аар Ври полные противоположности: он ратует за техническое оснащение, дающее людям больше времени и возможности для мыслительной деятельности, а ты делаешь упор на человека как на окультуренное животное. Но мой эксперимент — это не крайности, а гармония. Раз человек уже не животное, нужно учитывать его эволюцию, и если ему нужна помощь, то помогать, когда он не справляется со своими трудностями сам».
«Просто я так же, как ты, и другие Создатели, ищу наилучший выход для всех: и для нас, и для Человека… Что же тогда так беспокоит тебя, заставляя постоянно находиться вблизи этой планеты?»
«Меня заботит то, что люди не всегда предвидят последствия своих будущих открытий. Они не способны просчитывать заранее все плюсы и минусы следующего шага в техническом или умозрительном прогрессе, действии или мысли. Объективное восприятие действительности у них отсутствует. Человек почти не видит разницы между Паразитами и Создателями. Зло и добро у них субъективно. Вот что тревожит меня».
«Так было всегда. Всю информацию, которую ты им давал, они переворачивали с ног на голову, красное называли синим, а синее — красным. Злодея и теперь принимают за святого, а ангела — за бесчувственного эгоиста. Человеческая раса парадоксальна. Они убивают себе подобных, вместо того чтобы увеличивать численность и содействовать развитию… И сейчас у тебя нет ни одной чистой особи?»
Аар Ми подозрительно посмотрел на Ару:
«Зачем тебе это?»
«Просто хочу знать: хоть кто-то имеет иммунитет против Паразитов?»
«Имеет…»
«Это единственный экземпляр?»
«Нет, не единственный», — задумчиво ответил Аар Ми.
«Выходит, эксперимент удался. И подтверждение тому — их множественное число. Значит, это не случайное совпадение? Спустя тысячи земных лет ты все же вывел новую расу. Поздравляю! И ты это скрыл…Они — особи одного пола?»
«Нет, но бозононосителей больше».
«Прекрасно! Пассивная форма побеждает, — улыбнулась Ара. — И эти люди знают, что именно нам от них нужно и для чего они существуют?»
«Знают».
«И принимают это спокойно?» — удивилась Ара.
«Спокойно, потому что это не вредит их жизнедеятельности».
«Ну да, ну да. Приняли как неизбежную действительность. Что ж, тогда у тебя действительно есть шанс спасти их. Выходит, что тебе нужно было с самого начала говорить с людьми не иносказательно — лирик ты наш! — а честно и открыто. Тогда бы они не выходили из повиновения».
«Я объяснял им настолько, насколько это было возможно в то время. Слишком много информации их мозг не воспринимает даже сейчас. Не нужно спешить. Люди и так достаточно продвинулись в своем развитии. Но еще не все они готовы узнать о своем пердназначении и месте во Вселенной».
«Ты действительно любишь их и заботишься, как отец. Не зря они называют тебя Заступником, Всепрощающим и еще кучей всяких возвышенных эпитетов».
«А это не так?»
«Сдаюсь».
«Они имеют на это право. Некоторые из них благодарны».
«Может, мне тоже подумать о своей лаборатории? Но уже взять не Человека, а, скажем, собаку или дельфина?»
«Почему нет? Поле деятельности огромно: вся Вселенная!» — улыбнулся, наконец, Аар Ми.
28
Танкер отбуксировали в ближайший порт, и эксперты занялись серьезной проверкой судна.
Нефть не успела подойти близко к берегу, и экологической катастрофы удалось избежать. Однако птиц погибло немало. Перепутав нефтяное пятно с сушей, пернатые, спустившись на воду, уже не могли больше подняться в небо и задыхались в предсмертной агонии. Задохнулись и две морские черепахи, сильно пострадал молодой дельфин. Беднягу пришлось колоть антитоксинами и чистить ему легкие. Еще долгое время зоологам придется наблюдать за ним в местном океанариуме, прежде чем выпустить в открытые воды. Но опасность его жизни уже миновала. Молодой самец пришел в себя и с удовольствием теперь общался с Жестеном, хотя движения животного все еще были медлительны и заторможенны. Бедолага перенес стресс.
Завершив свою спасательную операцию, вселенцы, как обычно, поспешили покинуть Мадагаскар. Расследование таинственно появившейся пробоины начала Федеральная разведка. Но общественность не удовлетворилась одними штрафными санкциями, наложенными на виновников, она требовала кардинальных мер. Защитники природы уже несколько дней атаковали здание Федерального бюро расследований в Хайфе, с утра до вечера устраивая демонстрации и выкрикивая ультиматумы вроде: «Долой отраву!», «Да здравствует безопасное, экологически чистое топливо!» или «Не отнимайте у нас будущее: солнце, воду и воздух!» На самом острове прокатилась волна манифестаций, даже перед мэрией несколько дней скандировали пикетчики…
Мона сидела на песке в тени под пальмой и смотрела в морскую даль. Берег был пустынным, и она наслаждалась тишиной и уединением вдали от цивилизации.
Океан дышал спокойно. Белая пена волн однообразно и ритмично набрасывалась на прибрежные валуны, будто намеревалась получше зацепиться за них и выбраться на горячий песок. Пахло водорослями и прибрежными цветами; по яркому голубому небу мимо проплывали низкие кучевые облака; вдалеке маячил одинокий островок.
«Вот бы добраться до него вплавь… Но вечно голодные приятели Жестена всегда где-то рядом».
Мона прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Думать ни о чем не хотелось, и мысли свободно парили где-то в неведомом мире. Однако легкий мысленный туман, к сожалению, очень быстро рассеялся, и она отчетливо увидела картинки минувших дней. Ей почему-то вспоминалась одна из операций вселенцев, проведенная в ее родном Лионе.
29
Как-то вечером они с мужем собрались на новый спектакль, и только за малым не отправились туда. Жестена неожиданно вызвали в институтский аквариум: его любимая косатка Джина родила малыша. Культурный поход пришлось отложить до лучших времен, Мона осталась дома. И, как выяснилось позже, — не зря.
После премьеры двое зрителей не нашли общего языка при обсуждении спектакля, втянув в свою потасовку и всех остальных. На площади перед театром современного искусства развернулось настоящее побоище: горел перевернутый скимер, отовсюду раздавались истерические вопли и визг. Таким, весьма странным, поведением зрелых людей, побывавших на культурном мероприятии, а потом схлестнувшихся в рукопашном сражении, обеспокоились жители ближайших домов и вызвали полицию. Стражи порядка были в замешательстве. Никто из задержанных хулиганов не мог объяснить своего поведения. Никто не помнил, как очутился среди озверевших зрителей, и не мог понять, что могло так сильно подействовать на его психику, подвигнув вполне нормального и адекватно смотрящего на мир человека сойтись в силовом выяснении противоречивых взглядов на проблему, поднятую в спектакле, и неизвестно откуда взявшуюся агрессию.
Однако агрессия возникла не на пустом месте. Истинными зачинщиками беспорядка оказались мелкие Паразиты, которые вселились в местных актеров во время их очередной массовой попойки. Пришлось Моне вызывать «архангела» и подкрепление в лице ребят из четырнадцатого нона.
Операция по выявлению Паразитов и выкуриванию их из человеческих тел прошла успешно — без жертв и ранений. Мир в театре и в его окрестностях был восстановлен. На всякий случай дело завершили зачисткой. Пока жители города после трудового дня спокойно спали, пытаясь за несколько часов отдохнуть и восстановить силы для очередного рабочего подвига, вселенцы в три часа ночи включили на площади, в центре города, совершенно безвредный для здоровья людей радиоактивный биогенератор с натуральным сердоликовым наполнителем. Тем самым был искусственно повышен радиационный фон местности, и остатки агрессии и необъяснимой тревоги у людей были ликвидированы. Взамен им были подарены на ближайшие дни оптимизм, хорошее настроение и положительный взгляд на окружающий мир…
Мона вернулась из воспоминаний, когда Жестен тронул ее за плечо.
— Пошли, искупаемся? — предложил он.
Она загадочно улыбнулась, подала мужу руку, чтобы он помог ей подняться с песка, и супруги в купальных костюмах побежали наперегонки к пенящейся изумрудной воде.
30
За стеклянными витражами офисов Сибирской телевизионной корпорации готовились проекты новых телепрограмм, по коридорам суетились сотрудники; в павильонах записывалась реклама; прогнозировались и опробировались разнообразные телешоу.
В информационном отделе (большом, хорошо освещенном зале, расположенном на тридцать пятом этаже сверкающего шестидесятиэтажного небоскреба в центре бывшего когда-то Ленинского проспекта города Барнаула, а ныне проспекта Единения), куда журналистов напичкали как селедок в банку, тоже стояла толчея и нескончаемый гул, разбавляемый для разнообразия телефонными трелями. Каждый сидел в своем закутке в телефонных наушниках или попросту с берушами в ушах и, уткнувшись в компьютер или раскиданные по столу листы исписанной бумаги, ваял свои очередные информационные вирши в надежде напасть на не поднятую или забытую, но весьма злободневную тему, и слепить крутой, а еще лучше — скандальный материал.
Время от времени мозги журналистов плавились, и люди переключались на другой вид деятельности. Кто-то переговаривался с соседом, кто-то по телефону делал «бла-бла» с телезрителями, кто-то — с информаторами (очень нужные люди!), кто-то пил черный, приторно сладкий чай (кстати, помогает мозгам совсем не расплавиться!), а кто-то, наоборот, пытался придумать за целый день хоть что-то, сражаясь за доской в шахматы.
Лика же была полностью сконцентрирована на клавишах своего мини-компьютера, набирая текст, складывавшийся из воспоминаний, философских измышлений и фактов, которые она, сдобрив толикой романтизма, надеялась облечь в книгу. Видя перед собой только лишь светящийся экран дисплея, она продолжала писать:
«…От Паразитов избавиться вряд ли удастся: они на Земле, похоже, столько же, сколько и люди, так хотя бы попытаться сбалансировать наши силы.
Иногда мне кажется, что все, что вокруг нас происходит, — какая-нибудь компьютерная игра или фантастический сон! Когда ничего глобального не знаешь, и сам лично не сталкиваешься с непонятным, то жизнь кажется вполне сносной. Даже интересной порой, спокойной и отчасти счастливой. Но, к сожалению, ты уже не в силах отключиться и не видеть тех странностей, которые обычные люди не замечают за суетой быта или которым не придают особого значения. Порой Паразита, вселившегося в человека, я чувствую и даже вижу невооруженным глазом, но нейтрализовать его среди толпы народа не смею. Единственное, что могу себе позволить, — это рассмешить или просто заставить человека улыбнуться. Только так возможно заставить несчастного переключиться на положительные эмоции.
Я вот сейчас сижу, пишу все эти нескладные мыслишки, а сама безуспешно истязаю собственные мозги на предмет: как эффективнее и проще переключить человека на позитивное и нейтрализовать его „минусовый“ настрой на жизнь. Как погасить вспышку гнева на то, что другой индивидуум отличается от него самого? Как обуздать страх, что кто-то посягнет на его свободу и жизнь? Как прекратить истерику, когда человек на распутье? Засмеяться самой?
Помнится, еще Демокрит говорил, что смех — привилегия богов и людей. Богов и людей… Да-а-а, архангелов еще с незапамятных времен люди называли богами…
Сколько ненужной суеты в мире! Сколько зря потраченной энергии на доказательство превосходства одного человека над другими, одной идеи против другой, одной религии лучше другой! Люди, люди… Если бы вы знали, как нами манипулируют! Раньше, не зная всего положения вещей, и я думала, что жизнь такая сложная, непредсказуемая штука, а теперь даже дух захватывает от осознания, что все банально просто. А может, есть еще более простые понятия и истины? Кто знает? Наверняка есть. Но не всегда легко мириться с новыми знаниями, особенно если они противоречат привычному мировоззрению и устоявшимся понятиям общества.
Люди боятся одиночества, но в одиночестве мы рождаемся и в одиночку покидаем этот мир. Те испытания, которые подстерегают нас, мы тоже переживаем в одиночестве. Все неурядицы, которые обрушиваются на нас, как снег на голову во время нашего пути к совершенству и которые были дарованы нам Создателями, чтобы образумить людской род, на практике показав действие законов Мироздания, невольно послужили приманкой для паразитирующей расы (возможно, тоже необходимой для Вселенной!). То, что должно было стать крайне редким явлением и служить Человечеству уроком, весьма понравилось враждебной для нас расе Паразитов, и они решили этим шантажировать людей. Но Паразиты, как и радиоактивные бета-частицы, не способны проникать в закрытое „помещение“, пока ты не впустишь их сам. А когда ты настроен на плохое, ждешь подножку или удар в спину, то и впускаешь эти события в свою жизнь.
Сегодня люди уже ассимилировались и адаптировались к жизни в постоянном стрессе и негативе. Подчас они не видят того безобразного, что еще двести лет назад всех шокировало. Потому бедствий и разочарований стало больше. Эта запутанная до предела ситуация на Земле просто необходима для жизнедеятельности Паразитов. И разобраться человеку самому, кто действительно желает нам добра, именно добра, для процветания человеческой цивилизации, а кто — зла, стало очень сложно. Нельзя сказать, что Паразиты всех уровней творят зло, нет, они просто не делают нам добра, преследуя свою цель.
И вот наступило время, когда наши Создатели больше не могли быть сторонними наблюдателями, они спустились на планету, чтобы последний раз объяснить повзрослевшему „подростку“ по имени Человек, какие лежат перед ним перспективы: повзрослеть или, играя со спичками, погибнуть в пожаре самому и погубить тот дом, в котором он родился…»
Лика прекратила печатать и, прикрыв глаза, подперла склоненную голову рукой. Потом без единой мысли зацепилась отсутствующим взглядом за светящийся монитор и ровные строчки текста, задумалась. Неожиданно ей вспомнился Том. Почему-то хотелось думать сейчас только о нем, только о нем и больше ни о каких глобальных проблемах человечества. Том был простым, обыкновенным парнем. От него веяло надежностью, постоянством, в нем было как раз то, чего так не хватало Лике самой с ее суматошной работой телерепортера.
Бросить бы все ко всем чертям собачьим и улететь к Тому в Лондон! Лика ни разу не была в Англии.
Том…
Ей захотелось сию же минуту рвануть на острова Туманного Альбиона и, обняв этого красивого молодого мужчину, спрятаться лицом у него на груди. Как хочется быть простым обывателем, уметь радоваться рассвету, встреченному с любимым другом, а не доказывать кому-то прописные истины. Пусть сами доходят до этого собственным умом. Однажды Мустафа[2] сказал одному из своих друзей: «Стоит ли защищать чье-то счастье, если ты сам не можешь быть счастливым, стоит ли провозглашать чью-то свободу, если ты сам не свободен? Прежде чем думать о других, подумай о себе. Когда поймешь, что такое счастье для тебя, тогда сможешь лучше понять счастье другого»…
Неужели она любит Тома? А как еще можно назвать то чувство, которое они на протяжении уже четырех лет безуспешно скрывают друг от друга?
«Как я скучаю по тебе, Том! — мысленно обратилась к нему Лика. — Слышишь ли ты меня сейчас? Мне невыносимо одиноко без тебя, без твоего молчаливого внимания моей нескончаемой болтовни, без спокойного взгляда твоих ясных, синих глаз, без твоих дружеских объятий. Я до сих пор не могу забыть тот поцелуй на египетских развалинах. Мне даже порой не верится, что ты все-таки осмелился выказать свои чувства. Это был такой короткий миг, что и сейчас кажется, будто мне привиделось это во сне…»
«Я тоже думаю о тебе, Лика. Я тоже хочу быть рядом с тобой, — сквозь какую-то полудрему донеслись до нее импульсы, посланные Томом. — Неужели у нас не останется времени любить? Неужели мы призваны думать только о других, о планете в целом? Думаю, нет. Никакая замечательная идея не стоит того, чтобы из-за нее хотя бы одного человека делать несчастным. Как и ты, я хочу обычных человеческих отношений».
«Том, кажется, я люблю тебя. Наверное, то, что мы сейчас испытываем, то, что мы чувствуем и слышим друг друга на расстоянии, это и есть то болезненное и томительное чувство любви…»
«Солидарен с тобой на все сто процентов и тоже чувствую твое настроение. Потерпи, скоро мы снова встретимся в горах этого благословенного места. Там и решим, как быть дальше».
«Нужно поговорить с „архангелом Михаилом“», — мысленно предложила Лика.
«Думаешь, он будет против? Но ведь мы живые люди, а не роботы».
«Я чувствую, что все будет хорошо. Я буду мечтать о тебе, Том».
«А я о тебе. Я целую тебя. Ты чувствуешь?»
«Я представляю это. И тоже целую тебя. Остальное скажу при встрече».
«Я и так ощущаю все, что ты думаешь и что хочешь сказать. Пока».
Лика открыла глаза и глубоко вздохнула. Все-таки телепатия — шикарная вещь, и не заменят ее никакие интерфейсы.
«Великая труженица» свела лопатки, выпрямилась, слегка размяла уставшие плечи и осмотрелась. Коллеги были полностью поглощены словесным облачением своих мудрых и свежих, порой даже оригинальных мыслей, умело втиснутых в серенький материал, который они были обязаны талантливо рожать ежедневно. И тут она почувствовала на себе чей-то тяжелый, угнетающий взгляд. Пришлось обернуться.
31
У выхода из отдела стояла немолодая женщина и смотрела на нее отсутствующим, затуманенным взором. Похоже, она не смотрела на Лику целенаправленно, а, думая о чем-то своем, зацепила ее взглядом непроизвольно. Но как раз именно такой взгляд обладает той силой, которую безосновательно приписывают сверлящему и сосредоточенному впериванию глаз. Но теперь, заметив, что журналистка смотрит на нее, женщина сфокусировала свое рассеянное внимание и, увидев в глазах Лики вопрос, прямиком направилась к ней.
— Разрешите? — она указала на крутящийся стул, стоявший рядом со столом девушки.
— Да. Пожалуйста. Я вас слушаю. Что привело вас на телевидение? — Лика приготовилась внимательно слушать, откинувшись на спинку своего кресла.
— Я пришла не конкретно на телевидение, просто ноги почему-то принесли меня сюда и, похоже, именно к вам, потому что только вы обратили на меня внимание.
— Допустим. Вы что-то хотите нам сообщить или у вас другая цель? — поинтересовалась Лика.
— И то, и другое, — ответила женщина, присаживаясь.
— Вас зовут…
— Лариса. Мне бы не хотелось, чтобы меня сочли за идиотку или психически больную… — она с опаской посмотрела по сторонам и вдруг замолчала, пристально вглядываясь в собеседницу.
— Поход на телевидение теперь считается признаком психического расстройства? Хм. Однако же… — она удивленно качнула головой.
— Возможно, вы меня не так поняли…
— Не бойтесь, у меня нет ни малейшего намерения обижать вас подобным подозрением. Я слушаю, продолжайте, вступление уже интригует.
— Для начала я хотела бы спросить, — Лариса замялась. — Кто-нибудь из ваших коллег делает материалы об НЛО?
— У вас есть информация на эту тему?
— Вы верите в инопланетян? — напрямую спросила незнакомка.
— Ну… — Лика сделала скептическую гримасу мыслителя. — Думаю, да.
— Потому что сами их видели? — оживилась женщина.
— Просто я верю, что мы не единственные разумные существа во Вселенной.
— Понятно… — разочарованно резюмировала Лариса и, покачав головой, будто думая: «Ну-ну…», надрывно вздохнула, потом перешла на таинственный шепот. — А вот я случайно видела их в сосновой роще возле санатория «Обь».
— И как они выглядели?
— Как обычные люди.
— А почему вы решили, что это инопланетяне? Может, это пилоты пришли проведать своего комэска на отдыхе?
— Они светились… Светились красным свечением. Это было поздно вечером… Я закончила свое дежурство, а зимой темнеет быстро… И в темноте я бы их сроду не разглядела, если бы не это свечение. Вокруг было пустынно, на улице ни единой души…
— И они не пытались вас остановить, заговорить с вами или похитить, как говорят другие очевидцы?
— Я вижу, вы мне не верите, — обиделась женщина.
— Ну почему же? Я пытаюсь сводить факты и тут же анализировать. Итак… — Лика замолчала, ожидая продолжения.
— После этого я жила спокойно еще примерно год. А вот сегодня ночью какой-то незнакомый голос заставил меня подняться с постели и написать письмо.
— Кому?
— Он сказал, что я должна передать это послание историку, искусствоведу и священнику. Я все утро ходила по городу в надежде, что мне кто-нибудь подскажет, куда я должна идти и каким людям передать послание. И вот ноги привели меня сюда. Поверьте, отовсюду меня прогоняли, даже хотели определить в психушку. Но я клянусь вам, я нормальный человек: у меня двое взрослых детей, нормальный непьющий муж… Только вы выслушали меня. Послушайте, ведь ничего случайного не бывает.
Лика напряглась:
— Вы считаете, что вас послали ко мне?
— Сначала я думала, что священник, искусствовед и историк — это разные люди, но прямо сейчас… в эту самую минуту мне пришла в голову мысль, что люди порой буквально понимают таинственные послания и Священные писания. Но возможно, это всего лишь характеристика одного человека…
Лика внимательно смотрела на женщину, пытаясь угадать в ней тайный умысел или провидение. Красный спектральный свет ночных посетителей ее санаторской рощи не предвещал ничего хорошего. Это значит, она видела Паразитов. И где? Возле санатория! Куда люди приезжают отдохнуть и подлечиться! Под носом у Создателей!
— А где сейчас это письмо?
— Со мной, — растерянно проговорила Лариса, глядя, как Лика изменилась в лице и погрузилась в глубокомысленный процесс.
Женщина достала вчетверо свернутый лист и протянула девушке. Та развернула бумагу, исписанную размашистым корявым почерком. Видно, женщина и правда торопилась записать то, что ей диктовали.
«Вашей планете грозит ужасная опасность из космоса. Вы должны обязательно предупредить всех жителей планеты без исключения, чтобы разразившаяся глобальная катастрофа не застала их врасплох и дала шанс подготовиться. Вы должны объединить усилия всех людей. Вспомните историю вашей цивилизации и рождение религиозных учений».
Лика задумалась:
«Без сомнения — это провокация Паразитов. Они хотят поднять панику на планете, совершенно не стремясь предотвратить вышеупомянутую катастрофу. Здорово придумали: якобы с благими намерениями, якобы заботясь о спасении будущего человеческой цивилизации. И дали же информацию той женщине, которая наверняка растрезвонит об этом по всему миру, но не скажет, как избежать трагедии, болтнет одной, та другой, и пойдет цепная реакция… Н-да-а-а. Вот и первые черные вестники. Как скоро… Теперь надо срочно сообщить об этом Михаилу. Но почему историк, искусствовед и священник?»
— Вы оставите мне это послание?
— Я могу оставить вам копию, — растерянно проговорила Лариса.
— Хотите еще кому-то показать?
Женщина замялась:
— Ну-у-у…
— Я думаю, это послание только для меня, — пыталась быть настойчивой Лика. — И вы с честью выполнили свою миссию.
— Вы уверены?
— Да. Теперь уверена.
— Но… А вдруг тут речь идет о комете или астероиде?
— Если бы голос хотел предупредить о комете, то наверняка сообщил бы эту новость ученому, а не простому человеку, далекому от подобных сфер. Как вы думаете, какая реакция будет у людей на подобное заботливое предупреждение, что им грозит катастрофа?
— Некоторые отмахнутся, а некоторые начнут готовиться…
— Правильно. А вы знаете, как они начнут готовиться? Планету охватит паника и смертоубийства. Это в худшем случае, а в лучшем случае, если вы примете активное участие в распространении этого послания, вас попросту упекут в психушку, — печально закончила Лика.
— Тогда для чего это послание, если не для всеобщего ознакомления?
— Вы — верующая?
— В каком-то смысле, да…
Лика набрала в легкие воздуха и приготовилась к долгому объяснению:
— Послание отправили те, кто заинтересован в панике людей, их гибели, страхе и унынии. Они чувствуют, что человек еще силен и может постоять за себя. Вот они и идут на всевозможные ухищрения, завуалировав свои истинные цели, типа: установление власти и контроля за простыми людьми, под мнимое желание помочь и предупредить о несуществующих опасностях. Если помните, в Библии сказано: благими намерениями дорога в ад выложена. Поэтому не бойтесь, они ничего нам не сделают, если мы сами не наделаем глупостей, на которые вся эта бесовщина и рассчитана.
— Они — это кто?
— Возможно, какие-нибудь политические противники настоящего порядка. Тем самым они хотят дискредитировать и пошатнуть власть нынешнего правительства. Может, антиглобалисты…
Лика несла всякую несусветную чушь, только чтобы женщина не подумала о сверхъестественном влиянии на жизнь землян. Это будет куда хуже того, если бедняжка подумает о коварном диссиденте, сидящем за безумно новым изобретением науки — каким-нибудь импульсным передатчиком, избирательно влияющим на мозг определенных людей. Пусть лучше мнимый враг будет с привычным человеческим лицом, а не неизвестный. Люди боятся того, чего они не знают и не могут объяснить. А говорить о влиянии на человечество внеземных цивилизаций следует только в том случае, если человек сам подходит к этому, и не с гипотезой и округленными от ужаса глазами, а в полной уверенности, что это вполне существующая реальность, иначе говоря — действительность, в которой мы живем.
— А если снова явится голос или я снова увижу инопланетян?
— Молитесь!
— Я не умею…
— Мысленно говорите Богу, что вы любите Его и просите защиты у Него. Главное — ничего не бояться. Не поддавайтесь на провокации озлобленных людей. Они ничего не могут вам сделать. Спокойно запишите новое послание и придите ко мне снова.
— Если не свихнусь к тому времени! — трагично пошутила Лариса.
— Смотрите дома больше добрых комедий, слушайте хорошую оптимистичную музыку. Если захотите почитать Священные писания, это тоже не помешает. Поверьте, без вашего молчаливого согласия никто не завладеет вашим сознанием. Главное, не открывайте двери незнакомым людям. Ну, этому вас, я думаю, еще родители учили, и ничего не бойтесь. Вот и все.
«Ну, вот, — подумала Лика, — и первые практические советы по борьбе с энергией Паразитов».
— Вот видите, а вы сомневались, что письмо вам, — улыбнулась Лариса. — Вы сейчас разговаривали со мной именно как священник. А то, что вы журналистка, уже включает в себя и знание истории, и умение разбираться в искусстве… Похоже, вы понимаете, что происходит, а я вот нет…
Лика молча пожала плечами.
— Хорошо, я оставляю вам это послание, — вздохнула женщина.
— Благодарю.
— Из вас получился бы неплохой психоаналитик, — вдруг предположила она, поднимаясь со стула.
Лика улыбнулась с идиотским добродушием, глядя на Ларису.
— Значит, если появится какая-нибудь новая информация, я вам позвоню, так? — переспросила та.
— Да. Обязательно.
Когда женщина ушла, Лика облегченно выдохнула и расслабилась, откинувшись на спинку кресла.
«Нет, нужно срочно сходить прогуляться в парк и заодно перекусить чего-нибудь калорийного, чтобы кровь покинула мозги и переключилась на тщательное переваривание пищи».
Она спрятала листок в карман куртки, в спортивный рюкзак определила портативный компьютер и, повесив сумку на плечо, покинула свое место, пообещав коллегам скоро вернуться. Вышла из отдела, села в лифт и через две минуты вышла на улицу.
— В какую сторону податься: налево, направо? — вздохнула Лика. — А, пойду в сторону гипермаркета.
Не торопясь, она дошла до ближайшего сквера, купила по дороге связку карликовых бананов, села на старую деревянную скамейку — благо та была свободна — и без единой мысли в голове уставилась на витрину парикмахерской напротив.
На улице начинало теплеть. Зима кокетливо делала ручкой. Ярко светило солнце. От снега, и без того редкого в городе, остались только ущербные и бесформенные ледовые блюдца на газонах и грязные потоки, спешащие к канализационным решеткам. Весна уже приняла эстафету от зимы, длившуюся всего два месяца. Пахло набухавшими почками. А когда-то здесь, на Алтае, зима была долгая и суровая, длившаяся почти семь месяцев. Когда-то… Да каких-то двести пятьдесят лет тому назад. Здесь были сугробы высотой чуть ли не в рост человека. А теперь вот почти субтропики: растут и апельсины, и бананы, и финики, не говоря уже об огурцах и адаптированных американских помидорах.
Лика пыталась подумать о чем-то глобальном, но куда там… Хотелось думать только о Томе.
32
Над головой безудержно шныряли небольшие пассажирские скимеры. И хотя Лондон не был самым высотным и перегруженным летающими машинами городом, чего не скажешь о Париже, Токио, Лос-Анджелесе и еще нескольких десятках мегаполисов Федерации, однако это не мешало с виду спокойным англичанам опасливо поглядывать время от времени наверх, непроизвольно ожидая какого-нибудь неприятного сюрприза. Правда, более молодые представители «Северного Королевства» относились к скимерам, как к должному.
Постепенно приверженцы движения «NEO» и богатейшие люди из фешенебельных спальных районов перебрались в воздушное пространство мегаполисов, оставляя бренные, старые автомобильные дороги и поезда средним и низшим слоям населения. Там, внизу, и скорости были потише, и содержимое пластиковых карточек — поскромнее. Одним словом, города расслоились на пласты: прошлое, настоящее и блестящее будущее. Некогда консервативные англичане, длительное время предпочитавшие стеклобетонным многоэтажкам уютные и обособленные двухэтажные домики, постепенно мирились с тем, что мир вокруг них неумолимо сжимался и вытягивался ввысь.
Теперь на крышах небоскребов размещались просторные гаражи- ангары, в которых весьма состоятельные люди содержали два-три скимера на все случаи жизни. Они уже не выходили в свет через двери парадного подъезда, как это бывало в XX и XXI веке, а покидали свои заоблачные особняки исключительно через кровлю. Сегодня многоуровневые квартиры с большим успехом заменили некогда великолепные особняки и виллы. Только ощущение было иное. Будто ты спускаешься в подвал, а то и вовсе в преисподнюю или, на худой конец, в прошлое — в XXI или XXII век, — то есть на обычный седьмой или десятый этаж заоблачного небоскреба в шестьсот и более этажей. Из окон пентхауза такого исполина можно было любоваться облаками, которые густым туманом подступали к самым окнам и лоджиям. А обычный скоростной лифт заменял теперь мечту фантастов — машину времени. Правда, чаще всего из окон своих заоблачных апартаментов жители Федерации наблюдали проекции океанского берега или осеннего Парижского парка, а то и вовсе — какие-нибудь исторические картинки Древней Греции или японской деревеньки XV века. И хотя такие высотные квартиры стоили довольно дорого по сравнению с центром здания, они все же не были престижными по одной простой причине: у хозяев этих квартир чаще, чем у кого-либо, случались кислородные голодания и галлюцинации. Плюс одно маленькое неудобство: все ветра, малейшие внешние колебания и гул пролетавших мимо аэробусов (пусть даже и реже, чем это случалось на нижних этажах) не могли заглушить никакие изоляционные материалы и технические средства. Поэтому состоятельные и преуспевающие люди старались селиться не выше сотого этажа.
Все музеи, картинные галереи, библиотеки и выставочные залы остались внизу, как бы в прошлом. Иногда на улицах внизу можно было встретить и представителя XIX века — экипаж, запряженный неторопливой парой рыжих ирландских жеребцов. Но чаще здесь все же встречались антикварные двухэтажные автобусы-даблдейкеры времен конца XX и начала XXI веков. Они были довольно прилично отреставрированы и, заправленные газом, который добывали на Марсе, неторопливо возили туристов и школьников с преподавателями истории по старинным улицам.
Жизнь здесь почти ничем не отличалась от жизни людей в XXI веке. Так же рано открывались булочные и молочные лавочки. Пожилые дамы так же ожидали в сапожных мастерских участи своих некогда элегантных туфель. В кафе непринужденно сидели молодые пары, желавшие покоя и уединения при выяснении личных или завязывании романтичных отношений, а порой и просто желая скрыться от назойливых ультрасовременных приятелей. В скверах на скамейках сидели пожилые, но всегда подтянутые и элегантные английские мужи, ушедшие когда-то в отставку и теперь, за игрой в шахматы, вспоминавшие свои былые заслуги, победы на выборах, фрагменты щекотливых историй и прочее, чем они когда-то жили. Здесь то и дело можно было услышать знакомые и еще находящиеся у всех на слуху имена и фамилии знаменитых в прошлом спортсменов, кинозвезд, бизнесменов и политиков…
К музею Букингемского дворца подъехал красный двухэтажный автобус, и из него стали выходить туристы, которых увлекал за собой экскурсовод.
— Через час мы вернемся, — сообщила экскурсовод водителю автобуса.
— Хорошо, я отъеду чуть дальше, чтобы не мешать маршрутному транспорту. Я буду на стоянке, за углом, — уточнил Том и, закрыв дверь в салоне, поехал на стоянку.
Пока туристы из Испании знакомились с великолепием королевского дворца, Том откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Он вспомнил то самое происшествие, благодаря которому попал в легион вселенцев.
33
В тот день Том, как обычно, вез экскурсию по городу в своем красном автобусе с прозрачной крышей. Туристы любовались видами на Темзу, грандиозным Тауэрским мостом, Биг Беном. Сквозь прозрачный пластиковый верх в салон проникал солнечный свет. Настроение у пассажиров было приподнятое. Они пели что-то на своем корейском языке и пальцами указывали на достопримечательности, которые виделись им из окна автобуса. Откуда ни возьмись, на трассу выскочил частный автомобиль, влетел на встречную полосу (видимо, водитель не справился с управлением), и, чтобы избежать столкновения, Том свернул влево. А там — мост. Не затормози он в какие-то считанные доли секунды, и автобус с сотней туристов рухнул бы в реку. Но хозяин даблдейкера вникать в происшествие не стал, Тома уволили.
Позже о предотвращении аварии написали в «Таймс». А через несколько дней к Тому пришли двое молодых людей.
— Вы ко мне? — спросил Том, открыв двери и увидев на пороге своей квартирки темнокожих парня и девушку.
— Да, — доброжелательно ответили Майкл и Мона.
В восторг от этого Том не пришел.
— Знаете, я уже устал рассказывать о том, как чуть не нырнул с автобусом в Темзу, — поморщился он.
— Нам необязательно это рассказывать. Мы уже все знаем, — успокоил его Майкл.
— Мы пришли побеседовать на другую тему, — уточнила Мона. — Это не займет много времени. Обещаю.
— Надеюсь, вы не из какой-нибудь секты? — обреченно осведомился молодой человек.
— Нет, — снисходительно улыбнулась Мона.
Том еще мгновение сомневался, но ребята не торопились уходить. Они терпеливо ждали. Делать было нечего, и ему пришлось их впустить в квартиру и выслушать. Непрошеные гости присели на софу напротив хозяина дома и молча стали вглядываться в его лицо.
— Я вас слушаю, — начал Том.
— Из газетных публикаций мы поняли, что вы благородный и бесстрашный человек, что у вас отличная реакция… — проговорила Мона.
Том настороженно слушал, не перебивал.
— И мы пришли с предложением… Скорее даже с приглашением стать одним из нас, войти в нашу команду… Меня зовут Майкл.
— Меня Мона.
Том цинично хмыкнул:
— И что же это за команда?
— Команда необычных, но мудрых, чутких молодых людей, наделенных особыми талантами. Команда людей, которые берегут планету, предотвращают вспышки негативных эмоций, приходят на помощь людям и другим живым существам в разных уголках планеты, — ответил Майкл.
— Избранные, что ли? — без энтузиазма поинтересовался Том.
— Можно сказать и так.
— А я тут при чем?
— В каждой команде есть свой командир, врач, научные сотрудники, медиумы, разведчики, пилоты скимеров, — снова заговорила Мона.
— А кто вы?
— Я врач, а Майкл — командир группы.
— Мы приглашаем тебя — защищать вместе с нами родную планету. Предлагаем тебе быть одним из пилотов нашего нона, — сказал Майкл.
— Нона? — поморщился Том, не поняв этого слова.
— То есть отряда, который состоит из девяти человек, — пояснила Мона.
Том обреченно вздохнул.
Мона тут же поспешила успокоить парня, уловив его скептические мысли.
— Не беспокойся, тебе не придется бросать работу и менять привычный образ жизни. Мы отправляемся в командировку, покидая свои насиженные места и знакомые города, всего на месяц. Правда, трижды в год. Итого три месяца в году. Мы сменяем друг друга, передавая дежурство. Поле нашего наблюдения — планета Земля.
— И что же это за организация?
Мона загадочно улыбнулась:
— Вообще-то называемся мы наземным легионом межгалактических сил армии Вселенной. Но себя зовем просто вселенцами.
— А не много ли вы на себя берете, ребята? Межгалактические силы Вселенной, говорите? — усмехнулся Том.
— Нет разницы, кем себя человек называет. Важно лишь то, как он поступает, — заметила Мона.
Том задумался:
— Ну, допустим, это так… И что я теперь должен прыгать до потолка от радости, что меня приглашают скакать вместе с вами по всей планете, как блохе, и делать вид, что спасать людей — это самое почетное занятие на свете? А вы уверены, что это именно то, что мне нужно в жизни? Право, я как-то не мечтал быть спасателем Земли! Я просто живу себе и живу. Тем более, что я никак не возьму в толк: спасать от кого?
Майкл с Моной переглянулись.
— Ну что, сказать ему правду? — поинтересовалась Мона у командира.
— О чем это вы? — не понял Том.
Майкл одобрительно кивнул головой.
Мона многозначительно вздохнула и уселась поудобнее, настраиваясь на серьезное и длительное объяснение.
— Закрой глаза, — предложила она, — и постарайся узнать, о чем я думаю.
В глазах Тома появился недоверчивый вопрос.
— Закрой, закрой, — настаивала незнакомка. — И с закрытыми глазами смотри на кончик своего носа. Думай только обо мне.
Том обескуражено прикрыл глаза.
— Думай! — приказала Мона.
Он начал сосредотачиваться. Голова стала кружиться и даже чуть ли не раскалываться на части.
— О чем я думаю? — тихо спросила женщина.
— Ты… думаешь…об ангелах… Ты говоришь об архангеле Михаиле, — уверенным голосом констатировал молодой человек. Через мгновение он распахнул удивленные глаза, которые сейчас растерянно смотрели то на Мону, то на Майкла. Гости же только улыбались ему в ответ…
* * *
Сквозь какую-то полудрему Том расслышал требовательный стук. Наконец он открыл глаза, продолжая сидеть в кабине автобуса, а в двери салона энергично стучала экскурсовод. Видимо, час экскурсии по дворцу уже миновал, и любознательные испанцы были готовы отправиться дальше — колесить по городу.
34
По набережной Сены прогуливались молодые люди и поглядывали на звезды.
— Красивое сегодня небо, правда? — вслух подумала Мари, посмотрев на своего друга с любовью.
— Ясное такое, звездное! — согласился Этьен, прижимая к себе подружку.
— Я так рада, что ты взял меня с собой в Париж! Мне очень нравится здесь.
— Смотри, — парень указал на мерцавшую в небе звезду. — Видишь эту звездочку?
— Вижу, — подтвердила Мари, хотя на самом деле только пыталась догадаться, какую именно ей показывает Этьен.
— Вот мы сейчас гуляем по набережной, ничего не подозревая, а в это самое время с небес, прямо с этой звезды, инопланетяне наблюдают за нами, как за микробами под микроскопом! — угрожающим тоном предположил он.
— Ты думаешь? — усомнилась Мари.
— А кто их знает? Вдруг и правда.
Мари пожала плечами.
— А чего на свете не бывает? Может, и так, — согласилась она и подумала, что по возвращении в Лион нужно будет позвонить доктору Готье и поблагодарить ее за дельные советы.
35
Недалеко от планеты Нептун на гигантском межгалактическом крейсере собрался Совет Верховных Создателей, одни из которых имели на данный момент человеческий облик, другие представляли собой полупрозрачные, бесформенные голубоватые сгустки с многочисленными, плавно перетекающими щупальцами, другие напоминали какие-то существа, слепленные из голубой плазмы. Создатели собрались в центральном отсеке и расположились по периметру большого мерцающего зала с похожим на черный кристалл генератором в центре. На Совет прибыли не все Создатели, а лишь те, кто был когда-либо причастен к Галактике Млечного Пути. Здесь были: Ара, Ра Фа, Аар Ми, Аар Ври, Ииз Раа, Аар До, Раа Ру. Общались они между собой телепатически, издавая время от времени еле уловимые шумы: высокочастотные потрескивания, чириканье и низкочастотный пульсирующий гул.
«…Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы человеческая раса узнала о нашем существовании», — заметил Раа Ру, обращаясь к соплеменникам.
«Но о нашем существовании людям известно уже десятки тысяч лет», — вставил Аар До.
«Люди могут фантазировать и рисовать в своем воображении все что угодно, но они не должны знать, чем связаны Создатели с Человечеством! — настаивал Раа Ру. — Если они найдут эту тонкую нить и смогут шантажировать Создателей, то в итоге сами покорятся Паразитам и нас погубят».
Его плазменные щупальца то сжимались, то расплывались в пространстве, поблескивая прозрачной голубизной.
«Действительно, нет никакой гарантии, что мутация не превратит человека в безмозглое и бездушное существо, неспособное вибрировать. Может случиться так, что человек отторгнет свою прежнюю животную природу и мутирует в монстра», — высказала опасение Ра Фа, пребывая в еще не сформировавшемся теле неизвестного существа с несколькими лапами, мощным хвостом, на который опиралась, и огромной бесформенной головой из подвижной плазмы.
«Из этого следует, что пора принимать радикальные меры», — подытожил плазменный Ииз Раа.
«Но еще можно вмешаться в их сознание! — возразил Аар Ври, будучи в теле белокурого юноши. — Ведь нас больше! Каждый из нас в состоянии взять под опеку не одного человека, а целую семью или даже город…»
«И потратить всю энергию на них, вытянув ее из других планет и звездных систем? — холодно заметил Аар До. — Одна планета не стоит траты такой концентрации Силы, которую ты, Аар Ври, предлагаешь задействовать».
«Но прежде чем принимать столь радикальные меры, нужно почувствовать эту неминуемую опасность», — настаивал Аар Ври.
«Уже не один раз мы наблюдали, как люди разносили заразу по своей планете», — вмешался Раа Ру.
Со стороны их беседа напоминала групповую медитацию, в которой трансцендентное общение происходило с открытыми глазами, у кого они имелись. Наблюдалось легкое покачивание бесформенных конечностей, пульсация и круговое перетекание из одного места в другое.
«На этот раз планета заражена полностью, — продолжил Ииз Раа. — Погибая, человек потянет за собой огромный потенциал полезной энергии. Что скажешь, Аар Ми? Ты что-то необычайно молчалив…»
«Я думаю, настал тот момент, когда необходимо решить раз и навсегда: либо человек нам нужен, либо не нужен. Если Человечество все еще остается основным поставщиком мыслительной энергии, то его необходимо попросту спасать всем вместе. Если же потеря Человека будет не велика для нашей расы и легче, уничтожив его, создать что-либо более совершенное и генерирующее, то это нужно проводить незамедлительно, пока люди сами не взорвали свою планету», — печально сказал Аар Ми.
«И тебе не жаль свое детище, на которое потрачен не один миллион лет?» — засомневался Ииз Раа.
«Я не сказал — дезинтегрировать окончательно, а предложил прийти, наконец, к единому мнению и выбрать оптимальный выход для всей Вселенной».
«А чистые особи у тебя уже есть?» — поинтересовалась Ра Фа.
«Немного, но есть».
«Это те же самые посредники между нами и людьми?» — спросил Аар До.
«Не все, но и не только они», — ответил Аар Ми.
«А телепортацию на другую планету они выдержат?» — вновь осведомилась Ра Фа.
«Только самые молодые из них».
«Вы что, уже решили судьбу этой планеты?! — изумился Аар Ври. — Даже не попытавшись последний раз обратиться к людям, но на сей раз открыто, а не иносказательно, и предложить им сообща избавиться от Паразитов?! А вдруг люди поймут, поверят все сразу и сделают это?! Сделают… впервые за тридцать тысяч лет…»
Ара, до этого молчаливо внимавшая спорам и препираниям, наконец, решила тоже высказаться:
«Аар Ми прав. Как бы нам ни было жаль эти создания, нужно реально смотреть на перспективу развития жизни во Вселенной. Нужно решить: либо мы боремся за свои создания до конца, либо мы признаем, что Извечный прав — и все преходяще, даже могущественные Верховные Создатели. Нужно тотчас принять решение и действовать, пока люди не научились без нашей помощи телепортироваться и выходить за пределы своей звездной системы. Потом будет поздно: они разнесут заразу по всей Вселенной».
Аар Ври не унимался:
«Тогда хотя бы потрудитесь превратить людей перед дезинтеграцией снова в животных, чтобы их посмертный выброс не исказил вибрации на миллионы световых лет вокруг, погубив сотни планет и тысячи звездных систем, которые могут взорваться по цепной реакции».
Аар Ми молчал. Все, что он мог сказать Совету, уже было высказано давно и не один раз. Теперь принимать решение — за Владыками. Столько сил было вложено в Солнечную систему. И ведь не только Аар Ми старался, но и Аар Ври, пусть тот и спешил все время с прогрессом и концентрацией человеческой мысли… А вот теперь судьба людей в их же собственных руках. И Создатели не могут им помочь. Они вынуждены ждать, когда Человек сам захочет контакта с ними, сам поднимется на новый уровень сознания или, на худой конец, обратится за помощью. И если люди не дадут своего согласия на вмешательство в их жизнь расы Создателей, то согласно существующему закону мироздания те будут вынуждены молчаливо наблюдать, как человечество само себя уничтожает. Аар Ми все это понимал. Ему было жалко Человека, но здоровье Вселенной было важнее.
«Если произойдет самое худшее либо возникнет переломная ситуация, вся раса Создателей, включая Верховных Создателей Совета и простейшие формы нашей расы, обязаны вмешаться и сделать все, что в наших силах, чтобы не отдать планету Паразитам. Нужно будет обратиться к людям…» — объявила Ара.
«Но только в крайнем случае…» — заметила Ра Фа.
«Напрасно вы боитесь сказать людям, кто мы, — вступил в разговор Аар Ври. — Люди готовы услышать правду и о себе, и о нас. Они уже давно готовы. Они пишут книги, ставят фильмы, в которых очень близко подошли к истине! Человечество уже давно знает, что не одиноко во Вселенной! Люди хотят общаться с нами, и им нужно помочь стать полноправными гражданами нашей Вселенной!»
Но, похоже, его слова не были услышаны.
«Если придется дезинтегрировать Землю, тождественная ей уже найдена для телепортации на нее чистых особей?» — поинтересовался Раа Ру.
«Найдена! И не одна…», — обиженно ответил Аар Ври.
«Да», — подтвердила Ара.
«Почему вы не известили об этом Совет?» — усмехнулся Ииз Раа.
«Чтобы планета людей не была уничтожена преждевременно!» — упрямо твердил Аар Ври.
«Итак, думаю, достигнуто единодушное соглашение, — резюмировала Ра Фа. — Значит, ждем до критической отметки в равновесии между энергетическим потенциалом ядра планеты и балансом трех направлений в биоэнергетике Человечества. Если негативная энергия в процентном соотношении приблизится к суммарному заряду позитивно-мыслительной — общего фона планеты, тогда придется телепортировать чистых особей и уничтожить Землю, предварительно заманив на нее как можно больше Паразитов. Планета сама взорвется от такой концентрации негативных человеческих эмоций. Аар Ми, сообщишь Совету что-нибудь еще?»
«Я все же верю, что Человечество реально способно стать вечным двигателем Вселенной, генерировать и поставлять энергию без перебоев. Человечество уже начало взрослеть».
«Долго же оно взрослеет», — заметил Аар До.
«Что ж, посмотрим, — отозвалась Ра Фа. — Времени осталось немного, но еще есть».
36
Белый пух облаков лениво клубился и не спеша проплывал над землей. Безмолвная предрассветная тишина окутала высочайшие вершины мира. Многоцветие красок, необъятный простор однородного пустынного ландшафта с возвышавшимися снежными пиками и разреженный горный воздух рождали ощущение растворенности и единения с таинственным миром Гималаев, по преданию связанных с дыханием Вселенной.
Лин сидел в позе лотоса на краю высокой скалы, замотавшись в свою терракотовую монастырскую тогу, и задумчиво глядел вдаль на восход солнца. Рядом с ним лежал его огромный пес Кун, потомок кавказской овчарки и беспородного дворового брехуна, и наслаждался обществом хозяина, время от времени поглядывая на него умными карими глазами.
Погружаясь в глубокую медитацию, Лин слушал музыку небесных сфер. Его лицо постепенно становилось счастливым и умиротворенным. Наконец он прикрыл глаза, и его душа устремилась к беспредельным высотам нескончаемых миров Извечного…
Так, зарядившись энергией нового дня, Лин вышел из транса и, погладив собаку по мощной спине, направился обратно в монастырь, по дороге намереваясь зайти в город на рынок.
Шагая по каменистой дороге, он размышлял:
«Как прекрасны простые люди, не разлученные с землей, не оторванные от своих корней, от своей истории. Как спокойны и добродушны их лица, походка нетороплива и полна достоинства, а жизнь размеренна и лишена суеты… И еще не раз подумаешь, что Человечеству предпочтительнее: информационно-технический прогресс или средневековый мелкоплеменной уклад? Люди везде и во все времена стремятся быть счастливыми, насколько позволяет им их собственное воображение, и приспосабливаются к любым условиям жизни, даже самым примитивным. Но приспосабливаются отнюдь не все люди. Не все позволяют себе не желать иного и лучшего. Не все. И не всегда лучшее — это непременно другое, а другое — лучшее. Счастье… Как измерить человеческое счастье? Чем? Каковы его разумные пределы? А неразумные? И что для меня самого — счастье? Что радует меня как обыкновенного живого существа, наделенного разумом?»
Лин шагал по горной тропе, любуясь хребтами, снежными шапками вершин в обрамлении облаков, голубым бескрайним небом, в котором кружили одинокие орлы, а также серо-коричневой каменистой почвой под ногами.
Изредка вдалеке вырастали, словно из-под земли, столбики осторожных и пугливых сусликов. Они принюхивались к воздуху, с подозрением поглядывали на одинокого путника с собакой и тут же исчезали в своих норках, не дожидаясь непрошеных гостей с воздуха.
На рынке Лина угостили корзинкой свежих овощей и мешочком риса. Монах уже собрался последовать дальше, как вдруг кто-то тронул его за плечо…
— Уважаемый, — неожиданно раздался голос у него за спиной.
Лин обернулся.
Перед ним стоял молодой европеец в спортивной темно-синей кепке, таком же синем костюме, похожем на военную форму, и с рюкзаком за плечами.
— Вы обращаетесь ко мне? — спросил Лин.
— Да, к вам. Вы могли бы проводить меня в монастырь? Вы ведь буддистский монах, не так ли?
— Верно, я монах. Но почему вы непременно хотите попасть в монастырь?
Голубоглазый и светловолосый турист, по-видимому, немец или датчанин, замялся, поглядывая по сторонам.
— Мне нужно обязательно попасть к буддистским монахам, — уверенно заявил парень, озираясь по сторонам. — Здесь так много народу, — заметил он, — что невольно хочется выбраться из этого нескончаемого людского потока, пока тебя не снесли.
Европеец заметно нервничал. Толпы, видимо, ужасно раздражали его. «Значит, он из большого города», — отметил про себя Лин, продолжая спокойно смотреть ему в лицо и молчать, даже не порываясь сдвинуться с места.
— Не могли бы мы отойти в сторону? — настаивал молодой человек.
— Могли бы, — улыбаясь, ответил Лин, вешая корзинку с продуктами себе на руку. — Но мне нужно купить еще кое-какие книги для юных друзей.
— Какой-то книжный магазинчик я заметил здесь… Совсем рядом… — оживился турист.
Лин добродушно улыбнулся, он тоже знал этот магазинчик, и уже не один год, но раз датчанин или швед (не все ли равно!) хочет стать его гидом в мир книг, чтобы сделать впоследствии гидом своим, что ж… пусть будет так.
— Хорошо. Тогда пошли, — согласился монах.
И они направились сквозь базарную толчею на другую сторону улицы, где размещалась книжная лавка последователя даосизма, старого учителя Бао.
— Было время, когда мысли о суициде не покидали меня на протяжении нескольких лет, — неожиданно начал признаваться европеец. — Меня зовут Клаус, а тебя?
— Лин… И что заставило переменить взгляды на собственную жизнь?
— Мой внутренний голос. Он приказал мне отправиться в Тибет, в монастырь. Там я найду — по его словам — ответ на свой вопрос: зачем я живу… Мне интересно, почему другие люди уходят в монастырь? Жили- жили в обществе и — на тебе! — ушли от мира.
— Может, они, также как и ты, услышали зов?
— Зов Шамбалы? Возможно, — согласился молодой человек.
— Монастырь — это необязательно то место, где люди прячутся от мира. Ценность монастыря в том, что, когда человек познает за свою жизнь окружающий мир и его многочисленные законы, ему иногда просто необходимо останавливаться для упорядочения полученных знаний, осмысления своего места в обществе, а, упорядочив, идти по пути познания дальше за новыми знаниями, — ответил Лин.
— А почему ты, например, решил обосноваться в монастыре?
— Я не всегда нахожусь в его стенах, я много путешествую, а здесь — набираюсь Силы, которую дают мне горы, покой, общение с Извечным и любимым Создателем, — многозначительно ответил Лин.
Но Клаус не понял, какого Извечного и какого Создателя имел в виду его новый знакомый. Эти эпитеты он принял за общепринятые титулы Бога. Догадался об этом и Лин. Посмотрев внимательно европейцу в глаза, продолжил:
— …А также с одухотворенными людьми. В нынешнем сверхскоростном XXIII веке Тибет стал не то чтобы одним из религиозных мест на планете, а скорее научной и оздоровительной школой души, центром по совершенствованию внутренних, сокровенных человеческих возможностей. Буддистские обители находятся высоко в горах, куда не так-то просто добраться — разве что на скимере. Потому сюда в основном приходят те, кому действительно нужны знания, либо человек находится на распутье и стоит перед выбором, а не из праздного любопытства.
— Но люди нередко сознательно истязают свое тело и унижают свою личность, свое внутреннее «я» ради острых ощущений.
— Зачастую это происходит потому, что человек еще не нашел смысла в своей жизни и не понял своего истинного предназначения.
Молодые люди уже приближались к книжной лавке старого Бао.
— Может, наше предназначение — нескончаемая череда перевоплощений, эволюция, космические путешествия и, наконец, вливание в межзвездное братство разумных существ во Вселенной? — предположил Клаус.
— Возможно, но даже если мы покинем свою планету и устремимся к вдруг обнаруженной и достаточно изученной планете, которая тождественна нашей, но в другой галактике, то в настоящее время мы просто не долетим до нее, погибнув в космосе от переизбытка радиации.
— Неужели еще не изобрели криогенную фугу и крио скафандр?
Лин глубоко вздохнул:
— Пока нет. Поэтому лучше жить все-таки на Земле и по возможности не сердить родную планету. Она реагирует на все наши вспышки агрессии, революции, войны, террор и прочие негативные скопления человеческих эмоций и мыслей. Сегодня на Земле живет столько людей, что их суммарный энергетический заряд равен заряду ядра планеты. И перевес в отрицательную степень энергии, которую мы вырабатываем, приводит к тому, что Земля реагирует на это тектоническими подвижками. Негативные мысли и эмоции разрушают ее вроде бы стабильную и твердую оболочку, или это можно назвать коконом, который сдерживает магму внутри планеты…
Сухонький, низенький старик Бао увидел приближавшихся гостей и вышел им навстречу.
— Добрый день, уважаемый лама Лин, — поприветствовал старик и поклонился.
— Здравствуйте, учитель, — также поклоном ответил Лин.
— Старинные книги, которые лама заказывал, пришли вчера. Я буду очень рад передать их ему, — улыбался добродушный хозяин лавки.
— Учитель, я могу сейчас поговорить с вами? — спросил Лин.
— Да, конечно, уважаемый.
Пёс улегся возле порога, не входя в лавку, лама со стариком удалились в соседнюю комнату, а Клаус, как и другие посетители, стал рассматривать свитки, панно из цветной соломки, микродиски, чипы и старинные приборы для письма из бронзы и бамбука, сделанные местными умельцами для многочисленных туристов и коллекционеров. Несколько коренных жителей переговаривались на своем языке с внучкой хозяина, прелестной юной красавицей; девушка показывала им новинки дисков. После того, как освободилась, она подошла к Клаусу.
— Вам помочь? Что бы вы хотели приобрести?
— Благодарю вас, я жду… — он посмотрел в ту сторону, куда ушли Лин с Бао, — …молодого ламу… Весьма занятный прибор для письма, — улыбнулся турист, указывая на бамбуковые палочки, кисти и бронзовые емкости для краски.
— Вы впервые в Тибете? — спросила девушка.
— Да… знаете ли… впервые.
— Не смущайтесь. Если вы приехали за знаниями, то вам помогут их обрести. Вы только уважительно относитесь ко всему, что увидите или услышите. И не спорьте со стариками…
— Я понял. Спасибо, — доброжелательно улыбнулся Клаус.
— Вам очень повезло, что вы познакомились с ламой Лином. Он очень чуткий и прогрессивный человек.
— Я это уже понял.
— Постарайтесь стать его учеником: он многое откроет вам. Только доверяйте ему.
Из соседней комнаты вернулись Лин со стариком.
— Желаю удачи, — улыбнулась девушка европейцу и направилась к вновь вошедшим покупателям.
Попрощавшись с хозяевами, Лин с Клаусом направились из города дальше по каменистой дороге в сторону монастыря, который теперь виднелся за деревьями. Его красноватые стены возвышались над холмом.
— Здесь время будто бы остановилось, — продолжал одухотворенный Клаус, смотря по сторонам. — Красиво, спокойно… Да, именно спокойно.
— Это то, чего тебе недоставало там, откуда ты прилетел?
— Именно! В Бонне, даже когда находишься в своей квартире в полном одиночестве, тебя не покидает чувство, что ты как на ладони, что в любой момент к тебе придут приятели, заявятся по интерфейсу коллеги, или соседка забудет включить режим глушителя на своих стенных и потолочных пылесосах! Ты не можешь остаться наедине и засыпаешь в наушниках, наглазниках… В общем…
— Понимаю, — сочувственно вздохнул Лин.
— И ощущаешь себя не человеком, а каким-то… роботом, которому выделили несколько часов на сон и процедуры гигиены. Меня не покидает чувство, что я не живу вовсе, а… бессмысленно суечусь по клетке!
Лин грустно улыбнулся и продолжал молча слушать исповедь уставшего от цивилизации европейца.
— Однажды утром я проснулся с мыслью: «А что, если я умру? Что-нибудь изменится? Да ни фига!» И тогда я решил просто начхать на службу. Я целый день валялся в одиночестве и медитировал в невесомости, в полной темноте, наблюдая проекцию звезд и планет… У меня есть установка, которая дает эффект невесомости, — пояснил Клаус. — Я тупо смотрел перед собой, кувыркался и плавал в созданном поле, и в моей голове не возникало ни единой мысли… Представляешь?! Мне было откровенно начхать на все и всех… А под утро я услышал этот голос. Он, возможно, и раньше звучал, но только среди этого нескончаемого шума я не мог его расслышать. Это так поразило меня! Знаешь, я не хочу больше жить, как зомби, клянусь! Поверишь ли, я все распродал к едрене фене и прилетел сюда. Не хочу жить в цивилизованном мире… Ой, прости! Я не имел в виду, что…тут…в общем…
— Я понял, что ты имел в виду, — не глядя, ответил Лин.
— Честно? Ты не обиделся?
— Нет, все нормально.
— Я знаю, что здесь люди становятся другими. Горы, воздух, уединение, размеренный ритм жизни и отсутствие суеты будят в человеке желание обрести какие-то вечные истины, ценности, и он навсегда меняет свое отношение к себе и окружающим… Я видел это в кино… и в художественном, и в документальном!
— Стало быть, ты…
— Я хочу поселиться здесь! — наконец признался Клаус. — Ты поможешь мне адаптироваться? — умоляюще обратился он к Лину, резко остановившись посреди дороги, и тем самым перегородил тому путь.
— Чем ты был занят в цивилизованном мире? — спросил Лин.
— Ты теперь будешь меня подкалывать, да? Я же извинился!
Лин улыбнулся:
— Я не буду подкалывать, если ты не станешь так болезненно реагировать на это словосочетание. Я нормальный человек с неплохим чувством юмора и смотрю на подобные вещи совершенно спокойно… и тебе советую, если ты хочешь действительно обосноваться в Тибете и вспомнить, что ты — человек, существо мыслящее, разумное, имеющее душу и стремящееся к гармонии с природой, с самим собой и с Вселенной.
— Ладно, — быстро согласился Клаус, перебив собеседника. — Я — инженер-электронщик. А мне будет позволено присутствовать на молитвенных церемониях?
— Это будет зависеть от тебя и твоего терпения, кротости, послушания, — ответил Лин, и они двинулись по дороге дальше. — Но тебе необязательно жить в самом монастыре. После жизни в большом городе тебе будет сложно находиться в ограниченном пространстве. Сначала ты поживешь в деревне возле монастыря.
— Но… — попытался возразить Клаус.
— Терпение и послушание, — напомнил Лин.
— Да, лама Лин.
Лин улыбнулся на такое официальное и подчеркнуто вежливое обращение иностранца, как будто того уже приняли к нему в ученики.
После просьбы уважаемого ламы Лина одна крестьянская семья любезно приняла Клауса к себе. Домик и быт этих людей почти не отличался от быта их предков, живших на этой земле последние триста лет. Клаусу отвели маленькую, но отдельную комнатушку; кушал он вместе с хозяевами, привыкая к местным обычаям и пище, а вечерами и ранним утром он общался с Лином. Вместе они встречали рассвет, медитировали; европеец много спрашивал, но Лин не всегда прямо отвечал парню, заставляя его самого искать ответы на поставленные им же вопросы, вынуждая философствовать, размышлять и делать выводы. Почти всегда с ними на прогулку отправлялся огромный пес. Он быстро привык к новому знакомому своего хозяина и спокойно мог задремать рядом с Клаусом, когда тот пытался, подражая своему духовному наставнику, погружаться в транс.
37
Одним таким утром они сидели на высоком открытом плато и, как обычно, беседовали. Их дискуссия касалась различных тем — от взаимоотношения полов до температуры далеких звезд и сверхсветовых скоростей еще не построенных землянами кораблей.
Вдруг Кун приподнял голову с мохнатых лап, насторожился, потом подскочил и унесся прочь, свернув за выступ скалы. Вдалеке раздался его громоподобный лай, привлекая внимание хозяина и его спутника. Через минуту лай прекратился. Лин с Клаусом поднялись с земли и направились туда, откуда до этого доносился захлебывающийся рев собаки.
— Кун обнаружил чужака, — догадался Клаус.
— Сейчас узнаем, в чем дело, — заспешил Лин, перескакивая с одного валуна на другой.
За поворотом, внизу, склонившись над псом и теребя его за холку, стояла высокая женщина с пышными светлыми волосам. На ее серебристом комбинезоне играли оранжевые и желтые блики восходящего солнца. Она почувствовала приближение людей и подняла голову, приветливо улыбаясь им.
Клаус посмотрел на Лина, молча, задавая вопрос, мол: я здесь совсем недавно, возможно, лама знает, кто эта женщина. Но Лин тоже видел ее впервые. Он смотрел на нее и ждал объяснений, однако женщина и не думала разговаривать, она гладила собаку, которая терлась мордой о ее ноги. Кун поднялся на задние лапы и уперся передними ей в плечи, совершенно счастливо облизывая ее лицо. Женщине это, похоже, тоже нравилось.
— Вы ее знаете? — тихо спросил Клаус у Лина.
— Нет, но… я, кажется, догадываюсь, кто это, — задумчиво ответил Лин.
— И кто же это?
«Как зовут тебя, очаровательная?» — мысленно обратился к ней Лин.
Женщина не повернула даже головы, полностью увлеченная собакой.
«Ара. Ты понял, кто я?!»
«Да. И что привело тебя на нашу планету?»
«Этот пес. А твой спутник растерян. Он не умеет использовать телепатию?»
«Может быть, ты поможешь ему?»
«Если он не готов услышать о себе правду, это не станет помощью», — продолжала она забавляться с Куном, не глядя на собеседника.
— Да что происходит?! — недоумевал Клаус, обращаясь к Лину.
— Клаус, познакомься, это Ара, представитель внеземной цивилизации, расы Создателей. Ее внимание привлек наш Кун.
— Внеземной цивилизации? — растерянно повторил молодой человек. — Ну, наконец-то! Так вот для чего меня прислал сюда мой внутренний голос! — догадался он. — А она умеет разговаривать?
Ара расхохоталась, глянув, наконец, на растерянного немца. Он, видимо, сразу понравился ей, потому что гостья потом без утайки рассказала смущенному землянину историю создания человеческой расы, поведала секреты их связи с расой Создателей. При этом Лин все время молчал и не встревал в их диалог, уже давно зная эти сокровенные сведения, а Клаус забрасывал Ару кучей вопросов. Но ей это нравилось: молодой человек был лишен амбиций и воспринимал всю изложенную информацию как должное откровение.
— Так выходит, что вы… тоже Паразиты? — изумился Клаус.
— В вашем человеческом организме встречаются как болезнетворные микробы, так и животворные, то есть полезные и необходимые. И те, и другие по своей жизненной форме — микробы, так скажем. Но одни трудятся на поддержание жизни и гармонии в своей среде обитания, ограниченной рамками вашего тела, а другие, не вырабатывая сами жизненную энергию, паразитируют на том, что окружает их, отнимая и высасывая ее из этой же среды, в которой плодятся сами. И паразитический процесс продолжается до тех пор, пока они не поглотят всю свою пищу без остатка. Потом они погибают вместе с той средой, в которой обитали. И те, и другие организмы функционируют внутри вас, и те, и другие микроскопичны по размерам, и те, и другие живут и питаются в одной среде, но функции выполняют разные. Понятно?
— Вроде, да, — согласился молодой человек.
— У Паразитов и Создателей одна форма жизни — плазменное состояние организма и энергетическое питание, но продукт поглощения, необходимый для жизнедеятельности, — различен. Это не означает — противоположен, нет. Это значит — просто различен. И гармоничный симбиоз с Человеческой расой составляет именно раса Создателей, в котором сохранена взаимополезная связь, при которой Создатели заинтересованы в жизни и процветании вашей расы. Если вы здоровы и счастливы, значит, и мы процветаем… А связь Человечества с Паразитами — не равноправная связь…
— Значит, человеческие жертвоприношения… были угодны только Паразитам? — догадался Клаус.
— Да. Потому те цивилизации, в основе которых лежали узаконенные убийства ни в чем не повинных людей, погубили сами себя… Возможно, в какой-нибудь другой Вселенной Паразиты и образуют гармоничный симбиоз с подобными себе, в которой они взаимополезны друг другу, но в нашей Вселенной они чужие и враждебны как нам, так и вам… В других галактиках тоже есть жизненные формы, и среди них есть разумные, и даже похожие на ваш органический вид. Но ни один из них не способен давать Вселенной столько энергии, как ваш. Поэтому Паразиты обосновались, в основном, в вашей звездной системе в надежде, что им удастся добиться человеческой мутации под непрерывным воздействием их негативных импульсов на человеческий мозг. Одним словом, они хотят воспользоваться чужими плодами в своих разрушительных целях.
— Это как раковые клетки! — сообразил Клаус. — В древности рак не умели лечить. Потом научились вырезать опухоль, позже — облучать человека, травить химиотерапией, а в дальнейшем — нейтрализовать болезнь первичной ДНК больного, взятой у него из пуповины в момент появления на свет.
— Ты верно проводишь аналогию. Твой оптимизм мне симпатичен. Об устройстве Вселенной хорошо написано в Ведах. Правда, иносказательно, но, думаю, ты поймешь самую суть.
— Веды — это же индуистский Священный трактат! — удивленно воскликнул Клаус.
Лин молча улыбнулся.
— Возможно, — согласилась Ара. — Но для Создателей подобная градация чужда. Знания остаются знаниями, где бы они ни были и кем бы ни передавались. Что мешает человеку узнать полезную для него информацию, если она поможет осмыслить его предназначение и облегчить, а не затруднить, жизнь и существование?! Человек способен знать все Книги пророков вашей цивилизации, и не только вашей. Все вместе они образуют полный свод законов Мироздания, и все, отдельно взятые священные трактаты, — это главы одного целого, единой Великой книги Бытия. Пора эти главы объединить под одним заглавием, под одной крышей, как когда-то это верно сделали мудрецы Старого и Нового заветов. Если ты хочешь подробнее узнать об устройстве Вселенной, то лучше всего об этом повествуют мудрецы, жившие на полуострове, своими очертаниями напоминающем ваше человеческое сердце. Там — самая высокая концентрация земной радиации, и там чаще открывается канал выхода в инфосферу. На вашей планете есть и целый материк, похожий на этот орган. Там тоже радиация относительно высока. В малых дозах она благотворно влияет на здоровье человека. Люди в этих районах более жизнерадостны, здоровы и позитивно относятся к своему существованию на планете.
— Целый материк? Это какой? — осведомился Клаус теперь у Лина.
— Южная Америка, — ответил тот. — А полуостров — Хиндустан. Именно на этих территориях человеческое сердце считалось самым важным органом, которое и приносилось в жертву богам.
— Точно! — согласился Клаус. — Все верно. На этих территориях обитали самые древние цивилизации. Их знания дошли до настоящих дней, пусть не целиком, а частично, но все же сохранились.
— В преданиях говорится, что боги предпочитают в пищу человеческое сердце и разум. Люди того времени поняли буквально своих покровителей, они стали приносить в жертву богам именно головы и сердца людей, то есть сами эти органы, а не продукт их деятельности. Увы, люди не поняли Создателей… — дополнил Лин.
— Много знаний ты найдешь на земле, которую вы зовете Святой, — продолжила Ара. — Там сконцентрированы знания многих человеческих народов и наций. Это духовный центр четырех «глав одной Книги». Здоровье и счастье человеческой цивилизации хранится в этом месте. Именно там ты узнаешь, как нужно жить на своей планете, будучи существом смертным, но имеющим связь со Вселенной.
— Число четыре в нумерологии означает здоровье… — вслух рассуждал Клаус.
— Да, здоровье, — согласился Лин.
— Четыре главы одной книги… Четыре… Понятно, что это духовные школы. Школа Моисея, Христа, Магомета и Бахауллы… Точно! Это четыре религии. У них у всех один корень. Последующая рождается из предыдущих, вместе взятых. Как из семечки сначала появляется росток, потом стебель, листья и цветок, который со временем превращается в плод и снова становится семечкой…
— Да, Клаус, это одна единая религия — вера в единого Бога, — подтвердил Лин. — Одним словом — одна книга с четырьмя главами, как учебник родной речи. В первой главе ученики изучают буквы, в другой — учатся составлять словосочетания и изображать их на письме, в третьей главе люди учатся излагать свои мысли письменно. А в четвертой изучают известных классиков, которые писали свои гениальные произведения на родном им языке — языке землян.
— А как насчет буддизма? — спросил парень у Ары и тут же посмотрел вопросительно на ламу.
— А эта глава учит находить причину всех причин в себе, учит взаимосвязи человека непосредственно с Создателем, с окружающим миром, со Вселенной; учит животное быть человеком, личностью, подключая к сердцу и природным инстинктам собственный разум, способность мыслить и вливаться в одну большую семью, имя которой — Вселенная, — ответил Лин.
— А как насчет других конфессий?
— Они тоже учат человека особым знаниям, раскрывают и уточняют, растолковывают древние знания для современного человеческого общества. Они все необходимы, чтобы всякая личность, каждый человек был здоров, мудр, жизнерадостен, счастлив и благодарен за свое появление на свет. Когда ты приходишь на рынок, то видишь, что здесь продаются и овощи, и фрукты, и злаки, и обувь, и ковры и так далее. Это не значит, что ты должен это купить все сразу оптом, раз это тебе предлагается, нужно тебе это или нет. Вовсе нет! Ты пришел за фруктами, другой пришел приобрести ковер, а третьему нужны всего лишь туфли. И каждый выбирает то, что ему в данный момент нужнее всего. Так же и с религиями в человеческом обществе. В каждой местности приживается та из них, которая ближе всего людям по духу. И пророки приходили именно в свое время, когда были больше всего нужны человеческому обществу; приходили один за другим, постепенно приоткрывая людям истину, то есть приподнося ее порциями, каждую из которых человек в данном временном отрезке способен осмыслить. Но меняется время, одни поколения сменяются другими, у которых возникают совсем другие социальные потребности. В совокупности все религии учат человека быть равноправным гражданином Вселенной, имея при этом свое определенное место на игровом поле, свое звено, связанное с другими соседними звеньями, образуя бесконечную цепную взаимосвязь, как цепочка молекул ДНК, — сказал Лин.
— Ты говоришь: благодарен… Кому должен быть благодарен человек? Родителям? Богу?
— И родителям, и Богу, и себе… — ответил лама.
— Создатели охраняют, берегут и заботятся о тех из вас, — вновь заговорила Ара, — кто любит нас, думает о нас, заботится о нас, как о собственных детях, а насколько вы нас любите, мы чувствуем на расстоянии в миллионы световых лет от вас. Нас не перехитрить. Это попросту невозможно. Уж так устроен ваш организм. Если вы благодарны нам за свое существование, то в знак благодарности мы всегда находимся рядом с вами. А если вы не любите своего Создателя, как он может полюбить вас? Задумайся над этим. Если ты не общаешься с ним, как ты можешь что-то просить у него и тем более требовать?
— Да, это верно, — задумался Клаус. — А скажи, пожалуйста, яблоко раздора и первородный грех действительно существовали?
— Если эти понятия помогают человеку сдерживать свою животную натуру, сохранять верность Извечному и любить окружающий его мир, то не все ли равно, во что станет верить человек и каким ярким образом или словом человеческой речи будет называться тот процесс жизнидвижения во Вселенной: Бог, God, Аллах, Элохим или Вишну… Если, веря в первородный грех, о котором написано в одной из ваших книг, человек будет стремиться стать чище и совершеннее, то пусть верит в это. Для Вселенной это не имеет значения. Это имеет особо важное значение только для самого человека, который в это верит. Эта вера и дает ему те собственные Силы, благодаря которым в нем раскрываются его дарования, заложенные Извечным. Это не мы вас чем-то награждаем, вы этим наделены с рождения. Мы просто помогаем вам эти Силы в себе пробудить. И то — только в том случае, если вы этого сами хотите и готовы к этому. Однако человек не всегда знает цену своим внутренним сокровищам… И почти всем представителям вашей расы чаще всего нужен какой-то зрительный образ, чтобы разбудить в себе эту уникальную Силу. Возможно, в далеком будущем человеку уже не нужны будут осязаемые или материализованные образы, и вы тем самым освободитесь от плена материи.
— А как было на самом деле, если не так, как описан первородный грех в Библии сейчас? — поинтересовался Клаус.
— Зачем ты хочешь это знать? С тех пор прошло около двух миллионов лет, в вашем исчислении. Разве полученная тобой информация что-то изменит в человеческой природе сегодня?
— Я хочу знать из первоисточника, как было на самом деле, а не принимать то, что мне навязывают другие.
— Первородный — значит, самый первый, что совершил человек, будучи уже человеком, а не животным, у которого до этого отсутствовало аналитическое мышление, то есть не было понятия о сравнении. Первое, что сразу сделал человек, когда открыл в себе способность размышлять, это — убийство, убийство без реальной надобности пропитания или самозащиты. Тогда же обнаружились в вас жадность и зависть. Но худшим из грехов было убийство себе подобных для собственного пропитания. Во время голода, когда плоды растений были все съедены, а нового урожая нужно было ждать только в следующем сезоне, когда животные, которых человек начал употреблять в пищу, мигрировали в другое место, люди вместо того, чтобы последовать за ними, остались в том месте, где им очень понравилось и было удобно. Но этот район уже был истощен, и тогда появилось людоедство. Жертвами оказались самые слабые из людей — самки и их детеныши. Инстинкт самосохранения подвигнул сознание самок к аналитическому мышлению. Они задумались над тем, чем они отличаются от самцов. Когда поняли — стали прикрывать те места, по которым их распознавали, и от которых исходил запах, привлекающий самцов. Но это не решило их проблему. Как только наступала зима, самок и детенышей съедали. Страх перед самцами со временем ушел у самок в подсознание. В тот же период — как следствие отсутствия самок — появилось интимное сближение взрослых самцов с молодыми. Вот тогда-то и проявился человек, который воспротивился подчиняться образовавшемуся положению в племени и не отдал своих детенышей и самок на растерзание голодным самцам. Его в племени прозвали Аар Дамом за то, что он защищал своё владение и отказывался отдать то, что другим не принадлежало. Соплеменники ревели, как дикие звери: «А-а-а-дам-м-м! А-а-р-р!». Этими возгласами они требовали отдать им жертв. Одна из его самок побоялась за своих детенышей и предложила Аар Даму отдать ее в жертву и тем самым не допустить ссоры в племени. Но строптивый самец предпочел покинуть племя со всем своим семейством и скитаться по незнакомой земле… Потомки Аар Дама, отказавшиеся, как и их предок, от каннибализма, и сохранили впоследствии историю их нового племени в наскальных рисунках, которые они до появления внятного языка и письменности передавали из поколения в поколение… И Рай на вашей планете был реальностью, пока люди не стали убивать друг друга. И он возможен только в том случае, если все люди захотят жить в мире и согласии и станут возводить его своими собственными руками. А до тех пор, пока вы себя не переделаете сами и не перестанете плодить зло на своей родной планете, ожидая помощи Создателей или вмешательства каких-нибудь других существ, оставаясь при этом ленивыми и несчастными, быть вам в Аду. Так, кажется, вы называете это состояние страха. Создатели ничего не смогут сделать для вас, если вы сами этого не захотите…
Ара поднялась с земли, погладила по мохнатой голове Куна и, не прощаясь, стала удаляться.
— Ты еще вернешься? — крикнул ей вслед Клаус.
«Возможно», — раздалось у него в ушах.
Вечером, когда Лин с Клаусом беседовали об истоках буддизма, в соседнем помещении у Лина заработал интерфейс: пришло сообщение от секретаря нынешней смены. Родригис уведомлял Лина о том, что тот в составе своего нона вызывается на базу на очередной срок службы. Поблагодарив командира десятого нона, Лин отключил интерфейс и, вздохнув, вернулся к беседе с Клаусом.
— Так о чем мы говорили? — пытался он сосредоточиться.
Молодой человек с нескрываемым любопытством смотрел на монаха и ждал ответов на только что возникшие вопросы. Он загадочно улыбался и молчал.
— Чему ты улыбаешься? — поинтересовался Лин.
— Вы уезжаете куда-то, учитель? — продолжал хитро улыбаться Клаус.
Лин смотрел на немца и размышлял о том, стоит ли молодому туристу говорить о том, кто Лин на самом деле и куда ему необходимо уехать?
— Можно мне отправиться с вами? — осторожно спросил Клаус.
«Возможно, на базе он и найдет свой ответ, зачем живет на Земле?» — подумал монах.
— Хорошо, — наконец согласился он. — Если возникнут вопросы, то задавай их… А теперь мы прервем нашу беседу до лучших времен. Подъем в половине пятого утра. Спустя десять минут после того встречаемся у дверей твоего дома.
— Да, учитель, — обрадовался Клаус и, подскочив, поспешил собираться.
38
«С самого начала Бытия Мы вступили с вами в дружественный завет. Мы вам предложили быть Нам другом. Но вы отринули сие. Вы захотели стать рабами. Вы сами избрали себе наказание. И до сей поры пребываете в рабстве у своих страстей и грехов!»
Старый Мойша Бар Ицхак, сухонький еврей в черной шляпе, в очках, с выцветшими пейсами и седой бородкой проснулся весь в поту и с тошнотворным головокружением. Стер испарину с лица, огляделся, пытаясь сообразить, где находится. Он сидел в парке на скамье близ тель-авивского космопорта «Бен Гурион». Видно, старик задремал под палящими лучами полуденного солнца и забыл, как очутился в этом месте.
— Как я из Беэр-Шева оказался в Тель-Авиве? — спрашивал себя растерянный раввин. — Что это сейчас было со мной?
Чей-то строгий голос громоподобными раскатами продолжал раздаваться эхом в его голове:
«Доколе вы будете отвращать лицо свое от протянутой вам руки друга? Ужели из гордыни своей и в пламень адский сойдете, но не уразумеете, что вам помощь с небес послана была?»
Старик, покачиваясь, поднялся со скамьи, прижал к себе потрепанный старинный портфель из корчиневой кожи и побрел в сторону космопорта. При входе в первый же терминал ему сделалось плохо с сердцем, и он с легким стоном сполз по стене на пол.
Вдруг чьи-то руки подхватили его и понесли в прохладное и кондиционируемое помещение порта. Старик, кажется, понимал, что происходило с ним, он принялся бессильно плакать, прижимая к себе тощий портфель, такой же сморщенный, как он сам.
— Спасибо тебе, Милосердный! — всхлипывал он. — Прости меня, Господь! Прости за то, что был глух к Твоим стенаниям! А Ты и в предсмертный час мой не оставил меня умирать в подворотне, подобно ничтожному рабу. Отныне я повинуюсь Тебе и клянусь — если жив останусь! — нести Твое новое слово друзьям Твоим. Господи, я буду Тебе другом, как и Ты, как истинный Друг, не кинул меня, старика, подыхать одного!
Руки, несшие старого еврея, остановились как раз под живительной струей воздуха из кондиционера.
— Я чувствую Твое свежее дыхание! — простонал раввин. — Я ощущаю, как снисходит на меня Твоя благодать!
Старик с облегчением вздохнул, но даже не попытался оглянуться и поинтересоваться, кому принадлежат эти руки, несущие его, немощного.
Наконец руки усадили его в кресло посреди зала ожидания, где пассажиры дожидались своих рейсов, и слезящимися от слабости глазами старый раввин увидел расплывающийся силуэт высокого, тонкого юноши, который теперь удалялся от него. Перед глазами у старика все еще в замедленном темпе плыли лица и картинки; запотевшие очки сползли на самый кончик острого носа, но рэбе изо всех сил пытался приподняться и тянул руку в ту сторону, куда уходил молодой человек.
— Эй, парень! — окликнула его женщина, увидев, что раввин тянется за ним, но не в силах позвать его в голос.
Бен оглянулся.
— Вы — меня? — спросил он.
— Да. Кажется, именно вас зовет старик, но сил ему, похоже, не хватает окликнуть.
Бен посмотрел на старика.
— Сынок, как твое имя? — тихо произнес тот.
— Бен! — громко ответил парень, чтобы раввин расслышал. — Меня зовут Бен Эрец Израэле, — улыбнулся он и направился дальше к кассам, чтобы купить билет на скимер, летящий в Новосибирск.
Старик бессильно опустил руки на колени и откинулся на спинку кресла.
— О-о-о, Дави-ид! — дрожащими губами простонал он, глядя вслед удалявшемуся спасителю.
На его лице изобразилась блаженная улыбка, в глазах блеснули слезы счастья.
— Вам плохо? — спросила та же женщина, склонившись над ним.
— Нет, милая, мне уже лучше. Гораздо лучше, ведь сам Господь в лице этого юноши спас меня, — улыбался старик. — Веришь ли ты мне? — обратился он к женщине, схватив ее за руку.
Женщина не знала, что и сказать. Слышать подобные слова из уст старого ортодоксального иудея было не просто удивительным, а поразительным до невероятного. Такое впечатление, что бедный старик на почве учености тронулся умом под старость лет. Но перечить ему она не посмела.
— Ну… раз вы в этом убеждены, значит, так оно и есть, рэбе, — растерянно ответила она и тоже посмотрела вслед уходившему рыжеволосому парню с рюкзаком за плечами.
? Справка из личного дела. Бен Эрец Израэле — член шестнадцатого нона, разведчик. На гражданке — доктор исследовательского института квантовой физики в Тель-Авиве. Ясновидящий, способный к левитации; неисправимый молчун. Еврей. Исповедует все основные религии мира. Холост. Тридцать один год.
39
Лика распаковывала большую дорожную сумку, водрузив ее на письменный стол посреди комнаты во вселенском коттедже; расставляла свои моющие и косметические средства на полке в душе, выкладывала в шкаф-купе за душевой кабиной сменные футболки, майки, носки, комбинезоны…
В комнату вошла Жанет, коротко стриженая блондинка.
— И ты уже прибыла? — улыбнулась она. — Привет.
— Привет, подруга, — отозвалась Лика, скидывая с себя длинную мирскую клетчатую юбку, комбинированный свитер из трикотажа и искусственной кожи и перебираясь в бежевый вселенский костюм.
— Кто еще прилетел?
— Ребята из третьего и седьмого нонов. И наших трое, не считая меня.
— Мона тоже прилетела?
— Ага, — ответила Лика, застегивая кнопки на куртке. — Мона, Том и Бен. А ваша смена почему еще не улетела, особое задание?
— Мы как сознательные элементы ждем, когда полностью соберутся ваши свежеприбывшие четыре нона…
— Правильные вы наши! — шутя заметила Лика.
— Вдруг кого-то будет недоставать?
— И то верно. Как тут обстановка? Напряженка или все спокойно?
Жанет присела на надувной диван:
— Да нет, в основном, спокойно, слава Богу. К нам прилетала Ара…
— Правда?! — удивилась Лика. — И зачем?
— Я так и не поняла, честно говоря… — пожала она плечами. — А, вот что! Когда мы проверяли своих бывших подопечных в разных уголках планеты, внимание привлекла вулканическая активность в Атлантике близ берегов Африки… Так что ждите тектонических подвижек…
— Понятно, скучать не придется.
— Надеюсь, все обойдется. А то вашей смене вечно «везет»! — усмехнулась Жанет.
— А Михаил здесь?
— Да, а что?
— Просто есть нужда пообщаться.
— Ладно, — вздохнула Жанет, поднимаясь с дивана. — Мы с тобой еще поболтаем, отдыхай, а я пойду повидаюсь с землячкой, узнаю, как там во Франции, — махнула она рукой, и двери за ней плавно сомкнулись.
«С чего начать разговор с „архангелом“? — размышляла Лика. — А может, спросить напрямую, чтоб не мучиться? Что он ответит? По идее, ему должно быть все равно, лишь бы мы с Томом были счастливы…»
Запищал интерфейс. Лика глянула на экран и увидела Тома. С улыбкой на лице она нажала кнопку на стене, и двери бесшумно разъехались.
Том прямо с ходу обнял Лику и поцеловал.
— Наконец-то! Как здорово остаться наедине! — улыбнулся он. — А то в скимере на виду у всех не обнимешься, как хочется.
Лика с обожанием вглядывалась в его лицо.
— Почему ты решил, что я одна, может быть, Жанет в душе? — шутя, поинтересовалась она.
Том продолжал хитро улыбаться.
— Я видел, как она вошла к Моне, — ответил он и снова поцеловал Лику.
Она вдруг стала срьезной и, потирая кончик своего носа указательным пальцем, задумалась.
— …Да я тут думала, как об этом поговорить с Михаилом, мы же ведь… как бы… для другого призваны…
— Не напрягайся, поговорим при удобном случае. Сейчас у него и без нас хлопот полно: появились новенькие. Вот смена улетит, тогда и поговорим, — он подхватил ее за талию, поднял в воздух и несколько раз прокрутился с ней на месте.
— Мне иногда кажется, что он и так все о нас знает. И не только о прошлом, но и о будущем, — предположила Лика, продолжая опираться о его плечи.
— Скорее всего, да. Он же Создатель! Наши мысли у него как на ладони, — согласился Том, продолжая держать Лику в воздухе.
— Знаешь, о чем я думаю? — заговорщически прищурилась та.
— Догадываюсь. Чтобы в нашу смену не произошло ничего страшного и у нас было побольше времени побыть вместе, ну и…конечно, наедине.
Подтверждая его слова, она чмокнула друга в щеку, обняла за шею. Том прижал Лику к себе, и они притихли на мгновение.
— Как у тебя продвигаются дела с книгой? — наконец спросил он некоторое время спустя.
— Нормально, потихоньку. Времени на нее, конечно, недостает. Вся эта драгоценность уходит, в основном, на работу. Мотаюсь по свету… Но вот в Лондон никак не занесет меня попутный ветер.
— Ну, конечно! Лондон же — задворки Федерации! — пошутил Том, опуская ее на пол.
— Может, в следующий раз что-нибудь придумаю. Например: написать о Стоунхендже. Это как раз рядом с Лондоном. Хочу покататься с тобой в лифте.
— Согласен. Выберем самое высокое здание. К примеру — аэрокосмическую корпорацию «Спейс — лайф».
— Точно, — согласилась Лика. — Пошли чаю попьем. У Жанет тут остались пакетики со вкусом черной смородины.
40
В просторном и хорошо освещенном зале с картинами на стенах, написанными местными любителями живописи, где у стен стояли несколько столов с полусотней стульев, которые были расставленны по периметру, с небольшим ковром в глубине зала, а также проектором и голографическим выдвижным экраном, в зале, где время от времени проходили собрания, дискуссии, где объявлялись новые задания, и обнародовалась свежая информация, а также проходили групповые медитации, сейчас собрались на занятие вместе с новичками (после их предварительной беседы с Арой) опытные легионеры: Гретхен Кац — командир седьмого нона, Лин Ли — пилот шестнадцатого нона, и Зоя Параскивопулос — врач третьего нона, темноволосая и рослая гречанка. Из новеньких здесь были Мари, которую пригласила Мона, Марчелло, прилетевший на базу вместе с «архангелом Михаилом», Клаус, пожелавший отправиться с Лином, и еще двое молодых индийцев и девушка из Анголы. Все они были приглашены сюда своими друзьями или новыми знакомыми. Молодежь расположилась, как ей было удобно: кто сидел за столами, кто-то присел на стол, кто-то расположился, сидя на ковре, а кто-то лежал рядом, подперев голову руками.
Гретхен вкратце рассказала ребятам об истории Человечества, появлении основных религий на Земле, их отличии друг от друга и сходстве, а также назначении в обществе людей и потом плавно перешла к истории создания Земного легиона армии Вселенной, предварительно рассказав юношам и девушкам о связи Человеческой цивилизации с расой Создателей.
Марчелло смотрел на белокурую Гретхен влюбленными глазами, ловя каждое ее слово. Светлые пряди девушки были собраны в густой, длинный хвост и спадали на спину крупными волнами; выразительные голубые глаза смотрели открыто и весело.
«Она красивее и умнее Лизи, — думал Марчелло, исподволь разглядывая немку. — У нее красивые, тонкие руки, изящнее пальчики со скромным маникюром… Гретхен простая, но не доступная, как Лизи. Кажется, я ей тоже понравился…»
Обстановка была непринужденная и доброжелательная. Ребята внимательно слушали, задавали вопросы, на которые отвечали, дополняя друг друга, и Зоя, и Лин, и Гретхен. Новенькие смеялись над шутками бывалых вселенцев, записывали все их рассказы и комментарии на диктофоны, зарисовывали схемы и таблицы в миниатюрные электронные блокноты.
Увидев своего монашего учителя во вселенском комбинезоне первый раз, Клаус с тех пор пребывал в некотором замешательстве, поглядывая на Лина и растерянно улыбаясь ему, когда их взгляды встречались. Парень и до того с нескрываемым благоговением относился к новому буддистскому другу, убежденный, что тот неукоснительно чтит древние законы бытия и уединения, совершенно не подвергшиеся урбанизации… Но подобное перевоплощение было просто неожиданным. Хотя ведь та китайская девушка из книжной лавки сказала ему, что лама Лин — человек современных взглядов (правда, Клаус тогда напрочь забыл об этом уточнении)…
«Теперь понятно, насколько эти взгляды были современными… Видимо, та девушка тоже вселенка», — мимоходом подумал Клаус.
Лин, как пилот маневренного и усовершенствованного скимера, на которых перемещалась по планете вселенская скорая помощь, знакомил новобранцев с этой машиной. Он включил электронный проектор и стал рассказывать ребятам по чертежам и объемному компьютерному изображению технические характеристики «эски»: оснащение, маневренность, отличия по внешнему виду и по содержанию от скимеров Федерации. А также не преминул объяснить эмблему легиона и рассказать об оснащении вселенцев особым оружием, внешне очень похожим на лазерные бластеры.
У вселенских бластеров с автоматической переменной коробкой расстояний было совершенно мирное назначение. Миниатюрные пульки, которые не проходили сквозь жертву навылет, а, минимально травмируя мышечную ткань, застревали в ней и под воздействием температуры тела и химического состава крови рассасывались постепенно в организме живого существа, выплескивая свое содержимое — быстродействующее снотворное.
— Это оружие в принципе не новинка. Зоологи еще с незапамятных времен им пользуются, — сказал Лин. — Итак, белые пульки — сон, синие — местная анастезия. Носик и дно пули максимально твердые, а вот здесь вы видите продольные пазухи в середине пули. Они гораздо мягче и тоньше в перегородках и при попадании в тело первыми начинают таять от температуры тела. Через них, то есть сквозь образовавшиеся отверстия выплескивается снотворное или сильнодействующее обезбаливающее, которое замораживает мышцу и не дает возможности двигать этой частью тела…
Далее Лин показал, как выглядит наручный интерком (универсальный микрокомпьютер) вселенцев, с помощью которого осуществляется связь между бойцами, где бы они ни находились, а встроенный датчик информирует командира о местонахождении конкретного вселенца в любой точке планеты; рассказал о других его функциях и информационных наполнителях; показал, как пользоваться новейшей моделью интерфейса.
Лин говорил доходчиво, улыбался, приводил тут же примеры в подтверждение своих слов и тех знаний, которыми с людьми поделились Создатели. И закончил демонстрацию объяснением того, что в коттеджах, где ребятам предстоит жить во время их пребывания на базе, все стены, пол, потолки и мебель изготовлены из энергетически сильного и здорового материала — натурального кедра. Его древесина, отдавая людям свою живую силу, одновременно нейтрализует вредные вибрации, исходящие от мощной современной техники, и те не травмируют психику вселенцев.
Дальше, представившись, продолжила Зоя, также присев на ковер и скрестив ноги.
— Со временем вы повзрослеете, сами станете командирами новых нонов. Также будете из новичков комплектовать свои отряды. А пока вас всего только шестеро: Мари, Марчелло, Салман, Клаус, Прия и Эвора- Ноя… И ваш нон — четвертый. Запомните его нумирацию. Не стесняйтесь задавать вопросы любому из нас и другим вселенцам. Чем больше вы будете знать и понимать происходящее, тем легче будет и вам, и нам, и… соответственно, нашей планете. Сегодня вечером с вами хочет встретиться наш командующий Аар Ми, — Зоя улыбнулась каким-то своим мыслям, задумалась на мгновение, почувствовав приближение «архангела», и продолжила дальше. — Не стесняйтесь задавать вопросы и ему. Хотя он наверняка, предвидя их, постарается ответить на них заблаговременно.
Здесь вас научат отличать Создателей от Паразитов, здесь вы глубже раскроете свою индивидуальность, возможно, проявится какой-нибудь дополнительный ваш талант, — улыбнулась Зоя, указав на картины, висящие на стенах. — О том, что вы узнали о Создателях и нашей взаимной связи с ними, потихоньку рассказывайте людям, только ненавязчиво, и объясняйте, обязательно объясняйте доходчиво, чем отличаются Создатели от Паразитов, чтобы люди правильно поняли то, что вы хотите им рассказать. Можно разными способами донести эту информацию до умов людей, не навязывая, не настаивая, не принуждая и не провоцируя. Живите сами так, как учите, чтобы стать примером для других. Это нагляднее и действеннее любого убеждения. Мы должны сами повзрослеть и помочь другим посмотреть на мир реально и с любовью. Думаю, уже пора. И тогда все у нас будет благополучно, и Создатели не станут снова и снова возвращаться на Землю, — поверьте, у них достаточно забот во Вселенной, — а будут с любовью наблюдать за нами с небес. Несомненно, люди должны знать истину своего бытия. Только не нужно это показывать им нарочито, с перехлестом. Это может напугать, оттолкнуть, вызвать противоположный результат.
Скоро наши земные радары смогут своевременно засекать корабли Создателей, и тогда наши «ангелы» и «архангелы» не смогут беспрепятственно и незаметно спускаться на базу и посещать нас. Мы должны будем сами контролировать обстановку на планете. Помните всегда: где происходит катастрофа и массовая гибель людей либо идет большой выброс энергии от негативных эмоций на зрелищных мероприятиях, где правит инстинкт толпы, там и поглощают нашу энергию Паразиты. Учитесь общаться молча, избегайте больших сборищ и агитации, массовых скоплений. Берегите свою энергию. Это ваша жизнь, это ваше здоровье и это жизнь и здоровье планеты. Если вашей жизненной позицией станут интересоваться представители средств массовой информации, а это возможно, так как среди добровольных служителей армии Вселенной много ученых, врачей и знаменитых, прогрессивных людей в разных областях человеческого сообщества, то объясняйте свою позицию четко и ясно, чтобы избежать искажения информации. Не доверяйте журналистам всем подряд. Сами того не осознавая, они под воздействием Паразитов разносят заразу неверия, паники, злобы, агрессии и негативных эмоций, что играет на руку зачинщикам беспорядков. Будьте сами спокойны, и вокруг вас люди станут чувствовать покой и комфорт.
Чтобы избежать контактного зомбирования, никогда не берите угощения из рук незнакомых, пусть даже и очень (!) симпатичных людей, найдите, чем аргументировать свой отказ. Никогда не курите чужие сигареты, не пейте ни спиртного, ни чая, ни соков и даже воды в чужих и незнакомых компаниях. А также не спешите отвечать на нелепые вопросы, которые пытаются задавать вам посторонние люди. Прежде чем что-либо сделать или ответить, хорошенько подумайте о смысле заданного вопроса. Если возникает сомнение, уходите прочь, не открывая рта. Поглощение предложенного вам случайного питья, продукта или сигарет может быть замаскированным психотропным оружием против вас лично и против общества соответственно. А ничего не значащая болтовня с незнакомцем или даже знакомой приятельницей — растрата вашей дорогой жизненной энергии, которая защищает вас, и которую через беседу могут вытянуть из вас Паразиты — как высокого, так и низкого, простейшего уровня, вечно сетующие, недовольные и агрессивные.
Еще сделаю маленький акцент вот на чем. Новые философские организации, конфессии и религиозные образования нашему современному обществу уже абсолютно ни к чему. Это дробление, а нужно объединяться. Соединяйте сердца людей, соединяйте, а не разъединяйте. Поддерживайте в чистоте все, что имеете, сохраняйте в кристальной чистоте свои мысли и души. Читайте известные вам Священные писания пророков древних народов, которые положили начало нашей нынешней многонациональной семье. Читайте их с открытым сердцем и искренними уважением и любовью, ведь пророки писали это для того, чтобы передать мудрость, накопленную прошлыми поколениями и сделать жизнь своих потомков лучше, легче, приятнее и счастливее. Они уже тогда, тысячи лет назад, думали о нас и о нашем счастье и мире. Они надеялись быть услышанными своими праправнуками и далекими потомками. С древних времен, как матери и отцы желают добра и здоровья своим детям, так и Пророки и Великие Учителя желали нам процветания. Но если все же будут появляться новые философские школы и учения, что ж… на все Божья воля! Но они не должны становиться в противовес миру на планете, здоровью и счастью каждого человека. Посоветуйте таким людям прочитать Трипитаку, Тору, Бхагавадгиту, Авесту, Библию, Коран, Китаб-и-Агдас, скажите им: то, что они ищут, обязательно найдут в одной из этих уже существующих Великих книг, а может, и во всех сразу. По этим рукописным Сокровищам Извечного становится понятно: у Человечества уже достаточно знаний, чтобы благополучно жить и процветать на своей планете Земля, плавно вливаясь в гармонию Вселенной вместе с другими планетами, звездными скоплениями, туманностями и космической пылью. Но если этот человек будет упорствовать и стоять на своем, предоставьте его Создателям. Они, кого захотят вывести на прямой путь и тем самым подарить покой, умиротворение, ясность и счастье — выведут на свет и станут ему другом, как это было с самого зарождения нашей человеческой расы. Бог умеет прощать оступившихся друзей, которые изменились к лучшему, с радостью протягивают Ему руку дружбы и вновь обращают к Нему свои открытые сердца; тех, которые готовы вновь любить Друга, помогать Ему, когда Он просит о помощи, радоваться вместе с Ним Его счастью и идти рука об руку по Его нескончаемым мирам, — договорила Зоя и с улыбкой посмотрела на таких же улыбающихся новобранцев.
За стеклянными витражами зала, ближе к задней стене, чтобы не быть на виду, стоял Аар Ми и спокойно слушал то, о чем говорилось за закрытыми дверями зала, где опытные вселенцы рассказывали и беседовали с молодыми ребятами разных национальностей и вероисповеданий.
— А теперь давайте соберемся все вместе в круг, подумаем о хорошем и пожелаем себе, всем окружающим людям, всей планете, нашим друзьям — Создателям, и Извечному — счастья, благополучия, здоровья и гармонии, — предложил Лин, присаживаясь к тем, которые уже расположились на ковре.
В круг присоединились индианка Прия и африканочка Эвора-Ноя, и, прикрыв глаза, все молча начали молиться.
Аар Ми стоял рядом и улыбался.
Увидев в коридоре «архангела Михаила», Том с Ликой прямиком направились ему навстречу. Он почувствовал их приближение и, когда те подошли ближе, улыбнулся открыто, по-человечески, взял их за плечи.
— Главное, чтобы вы сами были счастливы и приносили счастье другим. Живите так, чтобы от совместной жизни вам обоим было хорошо. Не слишком привыкайте друг к другу, помните: все дается вам на время, и пусть нечаянное расставание не повлечет за собой душевную боль и страдание, — сказал Михаил. — Будьте счастливы, — он погладил их по головам и, улыбнувшись, пошел по коридору дальше.
— А почему «архангел» сказал про расставание? — не понял и насторожился Том. — Что он имел в виду?
Но Лика не увидела в словах «архангела Михаила» никакого подвоха и лучилась, как только может сиять счастливый человек.
— Он же сказал: ничто не вечно под Луной… Да и мало ли какие расставания? Может, мы снова разъедемся по своим городам… — кокетливо предположила она.
Том вопросительно посмотрел на Лику.
— … чтобы собрать вещи и решить, где будет наш совместный дом! — весело добавила она.
Том, наконец, улыбнулся и приобнял свою будущую супругу. Выйдя из корпуса командного пункта, они пошли прогуляться по горам, послушать спокойное величие полноводной реки Бии, вдохнуть хвойный аромат исполинских кедров, посидеть на зеленой траве, погревшись под весенним солнцем, и, глядя в синеву неба, поблагодарить Бога за то, что позволил встретиться им здесь, на благословенной земле русского Тибета.
41
Вечером, когда на бескрайнем темнеющем небе проявились первые звезды, когда на горы постепенно спускалась туманная ночь и кругом становилось тихо, ребята и девчата отдалились от базы и, устроившись возле кустов и огромного кедра, развели на полянке костер, решив собраться всем вместе после долгой разлуки. Отсюда доносились песни и смех, так что к дружной компании постепенно присоединились еще несколько человек, потом еще…
Русские ребята, братья-близнецы Борис с Алексом, принесли с собой почти два килограмма сырой картошки, выпрошенной на кухне, и пообещали друзьям экзотическое деревенское кушанье, запеченное в углях. Тут же сыпались шутки и байки, летели анекдоты, парни рассказывали интересные истории, которые успели произойти с ними за время отсутствия на базе.
Молодые люди расположились вокруг костра, принеся с собой одеяла, походные надувные матрасы и спальные мешки, чтобы удобно было сидеть и лежать на земле. Борис и Алекс, пилоты седьмого нона, прутиком ворошили картошку в углях и разжигали аппетит у девчонок, дразня их ароматными румяными картофелинами, надетыми на заостренные концы прутьев. Марчелло о чем-то сосредоточенно беседовал с Гретхен. Лин, лежа на матрасе, дремал под дружескую трескотню, время от времени улыбаясь какой-нибудь шутке. Новички еще стеснялись баловаться и скученно сидели, слушали словоохотливых балагуров. Роберт все пытался произвести должное впечатление на девчат, и его рот не закрывался, постоянно выдавая какие-нибудь философские тирады. Время от времени Влад что-то пел под старинную гитару, доставшуюся ему по наследству от далекого прапрадеда. Лика с Томом, держась за руки, сидели рядом на матрасе Лина и поглядывали друг на друга влюбленными глазами.
Всем было хорошо от долгожданной встречи: за три месяца уже успели соскучиться, ведь все давно здесь стали друзьями. Как-никак шесть лет некоторые были знакомы. Правда, за эти годы были и погибшие, и те, кто больше не мог оставлять семью и отправляться на другой конец Земли, чтобы в ущерб своим близким нести мир и покой другим. Не забывали все равно никого. Поддерживали связь с теми, кто вернулся в обычный круговорот жизни, ведь те продолжали в душе оставаться вселенцами, и были полезны у себя на родине.
Узнавший однажды, что такое свет, уже никогда не забывает об этом, — говорят индейцы устами Джонни Мерида, выходца из Мексики, симпатичного длинноволосого парня. Джонни любит рассказывать о своей многочисленной семье: дедушке и бабушке, братьях, сестрах, дядьях, тетках и, конечно, об отце с матерью. Родственники всегда собирают его на Алтай как верховного жреца, который отправляется непосредственно к Богу — замолвить словечко за всю Мексику и, конечно, за их семью. Наверное, все родители так гордятся своими детьми. Когда Джонни уезжает, его выходит провожать весь городок Энджело-Рио.
• Справка из личного дела. Джонни Мерида — член шестнадцатого нона, разведчик. Весельчак и балагур. Обладает прекрасной интуицией. В обычной жизни — фермер по выращиванию кофе на юге Мексики. Католик. Холост. Двадцать один год.
Лика с Томом придвинулись друг к другу еще ближе, почти касаясь головами. Том начал загадочно что-то шептать Лике на ухо… Она резко повернулась, чтобы глянуть ему в глаза, и через мгновение обнаружила, что они соприкасаются губами. Тут же, смутившись, влюбленные сели прямо, чуть отстранившись друг от дружки, и с тревогой посмотрели на окружающих, которым совершенно было не до них. Только Роберт, который сидел напротив, успел заметить их неожиданный поцелуй и испуганное смущение.
Борис начал вынимать из углей испекшуюся картошку и раздавать тем, кто хотел ею полакомиться.
Все так же скученно и дружно сидели вокруг костра, как когда-то из далекого-далекого прошлого — студенты из советских стройотрядов или бойскауты. Только лишь разноцветие лиц в молодежной компании во вселенских термо-комбинезонах, похожих на легкие скафандры, выдавала современную эпоху двадцать третьего века.
Первыми отделились от компании Мона с Мари. Захватив свои одеяла, они направились на базу.
— И мне пора, — поднялась Гретхен, сославшись на звонок родителям.
Следом за ней увязался Марчелло.
Вскоре и Том с Ликой поднялись с матраса и по-английски, не прощаясь, чтобы не привлекать к себе внимание, направились бродить по окрестностям базы.
Роберт с нескрываемой завистью оглянулся однажды на Тома с Ликой и, обречено вздохнув, задумался о чем-то своем.
— Бен, расскажи анекдот, — попросил Джонни.
— Ладно, — согласился тот, задумался на мгновение и ближе придвинулся к огню. — Слушайте. Старый еврей стоит на коленях и молится: «Господи, не знаю, что и делать мне, несчастному: мой единственный сын стал христианином. Я столько сил в него вложил, чтобы он чтил наши законы и жил как истинный иудей, а он оставил веру отца. Посоветуй, что мне делать?!» А ему с неба отвечают: «Да, ты знаешь, Абрам, у меня та же самая проблема…»
Ребята засмеялись.
— Ой, я тоже знаю религиозный анекдот, — обрадовался Влад. — Католик умер, попал на небо. Возле ворот рая его встречает апостол Петр и спрашивает: «Ты кто?». А тот отвечает: «Я, Брендон, булочник из Канады. Я чтил все десять заповедей, не обижал животных, помогал нищим и сиротам, вставал и ложился спать с молитвой…». Петр говорит: «Ну, тогда пошли, я покажу, как мы живем в раю». Идут они по раю, а Петр ему показывает: «Вот здесь у нас живут католики, здесь мусульмане, вот здесь индуисты, там буддисты и протестанты, дальше иудеи, бахаи, зороастрийцы, а вот здесь — иди тихо-тихо! — у нас тут живут православные. Они думают, что одни в раю».
Вселенцы снова развеселились.
— Ну, тогда и я расскажу, — поддержал разговор Борис. — Это старый-старый анекдот. Значит, случился потоп. Люди спасаются, кто как может. А один сидит в собственном доме и спокойно пьет чай. Мимо проплывают на лодке его соседи и кричат ему: «Старик, потоп начался! Иди, садись в нашу лодку, а то утонешь!» А старик им в ответ: «Меня Бог спасет!» Ну, соседи проплыли мимо. А вода все прибывает. Залез старик на крышу своего дома и смотрит на небо — ждет помощи. Пролетает мимо скимер. Из него кричат ему сверху: «Старик, поднимайся к нам по трапу, а то утонешь!» А упрямец им в ответ: «Меня Бог спасет!» Улетел скимер. А вода все прибывает. Уже и крыши дома не видно. Плывет старик, барахтается в волнах, видит — навстречу ему бревно плывет. Зацепилось за его рукав и не отпускает. Рассердился старик, отпихнул бревно и тут же пошел ко дну. Попал он на тот свет, предстал пред Богом и с возмущением спрашивает у Господа: «Как же так!? Ты обещал прийти и спасти меня, а сам не спас!» А Всевышний отвечает: «Я три раза посылал тебе помощь, но ты отказывался. Сначала я послал тебе лодку, потом скимер, и уже напоследок послал бревно, но ты не принял моей помощи. Так что же теперь предъявляешь претензии?»
Ребята задумались.
— Да-а-а, как это похоже на нынешнюю ситуацию на планете! — вздохнул Влад.
К ребятам подошел Майкл и, тронув Роберта за плечо, тихо спросил:
— Роб, а где Том?
— Они с Ликой направились прогуляться… подальше от людей… — многозначительно сделал он глазами, мол — об остальном догадывайся сам.
Майкл посмотрел в ту сторону, куда кивнул головой Роберт, и, кажется, понял, на что тот намекал.
42
Отдалившись от базы и посиделок у костра, Лика с Томом остановились у очередного широкоствольного кедра.
— Том, знаешь, я… — она смущенно потупила взор и замолчала, стесняясь открыто сказать о том, что сейчас творилось в ее душе.
Парень приподнял ее подбородок, чтобы лучше видеть лицо в свете луны, и заглянул в блестящие голубые глаза. В них было столько нежности и страсти…
— Том, я так люблю тебя! Теперь я это точно знаю, — прошептала Лика. — Я с таким нетерпением ждала новой командировки, чтобы снова увидеться с тобой.
— Я тоже, — спокойно ответил он, разглядывая ее лицо, будто видел впервые. — Ты просто сводишь меня с ума, малышка. Я мечтаю о тебе даже на задании.
— Правда? — обрадовалась девушка.
— Лик, мы имеем право. Михаил почти официально разрешил нам любить.
— Да, это справедливо.
— Иди ко мне, малышка, — Том раскрыл объятия, и девушка прижалась к его груди.
… На траву упала куртка Лики, следом за ней отправилась и куртка Тома.
Недалеко от них качнулась ветка молодой сосны, и луна осветила лицо Аар Ми. Он стоял в отдалении и наблюдал за влюбленными людьми. Он долго смотрел на них, склонив голову на бок, словно пытался получше разглядеть и запомнить. Возможно даже, что он учился.
«Аар Ври не раз общался с земными женщинами, а вот мне — не доводилось: все занят был процессами урегулирования, генерации… Паразиты тоже пытались вступать в связь с женщинами этой планеты. Увидев совокупление человеческих особей и ощутив, какие вибрации исходят в этот момент от людей (особенно от самок), они решили испытать их на себе. Но на кораблях похищенные женщины приходили в ужас, издавая совершенно неподходящие вибрации, а когда их успокаивали, вовсе переставали излучать энергию, которая, в частности, и привлекла к себе внимание, — думал Аар Ми. — Человека нельзя насильно заставить любить. И это не под силу никому, даже Создателю. В этом люди непостижимы».
Некоторое время спустя Том вернулся в свой коттедж. Роберт уже спал, но, услышав, как в душевой зажурчала вода, проснулся.
— Эй, Том! — окликнул он приятеля.
Том выглянул из душа:
— Ты еще не спишь? — весело спросил он.
— Ну что… вы…того?! — не выдержал Роберт.
Опоясавшись полотенцем, Том вышел из душевой кабины и босиком побрел к столу, чтобы сделать себе чай.
— Ты как будто смущен, — улыбнулся он, поглядывая на сонного соседа. — Можно подумать, ты никогда не называл вещи своими именами.
У Роберта моментально прошел сон. Он подпер голову рукой и приготовился слушать.
— Вы занимались сексом? — наконец осмелился он спросить напрямую.
— Нам и без него было хорошо. По крайней мере, пока… — с ощущением беспредельного счастья ответил Том.
— И чем вы занимались? — не унимался Роб. Глаза у него распахнулись, ожидая пикантного рассказа и смакования самых душещипательных моментов.
— Ну… — тянул резину Том, нарочито думая.
— Вы хоть целовались? — поморщился Роб, почти разочаровавшись.
— Это было здорово! — наконец признался Том. — Лес, трава, луна и рядом человек, которого ты любишь и хочешь уже тысячу лет! — ответил Том, размешивая чай в чашке; потом отпил из нее залпом и оставил стоять на столе. Сразу переоделся в спортивные трусы и футболку и лег в постель, погасив свет в душевой.
— Я тоже так хочу! Завтра плавно подрулю к Гретхен… — самодовольно улыбнулся Роберт, играя бровями.
— Гретхен увлечена новеньким, — заметил Том как бы между прочим.
— Это каким? Итальянцем, что ли? Да он же моложе ее на восемь лет!
— Я думаю, это им не помешает, — ответил Том и перевернулся на бок.
Роберт почти сник.
— Тогда подкачу к Ребекке…
— А ты разве не заметил, что между ней и Беном начали таять снега?
Роберт не выдержал, сел на кровати и с досады ударил кулаками по одеялу.
— Я тоже хочу быть человеком! И мне нужен секс! — без обиняков заявил Роб.
— Спи уже, сексуальный гигант. Мы-то с Ликой собираемся пожениться, а ты ведь решил не связывать себя цепями брака.
Роберт насупился.
— Спи-и-и! — обиженно передразнил он Тома. — Тебе легко говорить: спи. Ты сейчас уснешь, довольный, как таракан, а я всю ночь буду тебе завидовать!
— Ну, допустим, не всю ночь — до утра осталось всего три часа… И, ко всему прочему, зависть — плохая штука.
Роб, наконец, принял горизонтальное положение и отвернулся к стене.
— Все равно буду завидовать! — по-детски упрямо пробурчал он себе под нос.
Том усмехнулся и закрыл глаза.
43
Утром, когда вселенцы завтракали, к столику, за которым сидели Том с Ликой, подсел Майкл.
— Приятного аппетита, ребята, — пожелал он.
— Спасибо, командир, — отозвались те разом.
— Ребята, я рад за вас, — тихо начал он. — Но… это база. И у нас задача пребывания здесь немного иная, чем у остальных людей на планете…
Лика зарделась, смущенно опустила голову и занялась салатом.
— Мы поняли, Майкл, — ответил Том за обоих.
— Поймите меня правильно: я не против, наоборот… Но — за пределами базы. Иначе все начнут пароваться. Согласны? — он посмотрел на Тома, потом на Лику.
— Ты прав, командир, — снова ответил Том.
— Вот и славно, — вставая, Майкл по-дружески похлопал Тома по плечу и отошел от их столика к своему.
Лика прикрыла лицо ладонью, чтобы скрыть от Майкла смущенную усмешку, и заговорщически глянула на Тома.
— Ничего не укроется от бдительного ока командира, — заметила пристыженная Лика.
— Теперь ты понимаешь, чем отличается человеческое от божественного? — сказал Том, тоже пряча улыбку за поднятой рукой. — Божественное никогда не исключает любовь… даже в самые ответственные и опасные моменты.
— Как я люблю за это нашего «архангела Михаила»! — еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха, добавила девушка.
Неожиданно активизировался динамик, висевший над входом в столовую.
— Внимание! Командирам третьего, седьмого и шестнадцатого нонов срочно явиться на командный пункт, — доносилось из него.
— Вот и закончилась спокойная жизнь, — невесело прокомментировал Том.
Из-за своих столов повскакивали Майкл, Гретхен и Николас и спешно покинули излюбленное заведение.
44
— Какого рожна они попёрлись в такую глушь?! — возмущался Роберт, подползая к обрыву и глядя на простиравшуюся внизу каменистую равнину, которая резко обрывалась и переходила в ущелье.
— Когда ищут Бога в буквальном смысле, отправляются и не в такую даль, — заметил Бен, глядя через бинокль со скалы вниз.
— Я не про даль. Я о климате. Неужели Бог может жить среди песков и скал? — шутя, засомневался Роб.
— У-у-у, — засмеялся Бен. — Еще как может! Ты не знаешь Этого Господина!
— Можно подумать, что Он прячется.
Бен через бинокль осматривал окрестности, приглядывался к скальным выступам и теням от деревьев на песке.
— В том-то и дело, что как раз Бог не прячется: Он — везде, в любой точке Земли и Вселенной, а вот тот, кто выдает себя за Бога и знает, что лжет, всегда опасается разоблачения, — не глядя на Роба, пояснил он, полностью поглощенный осмотром окрестностей.
— Это понятно. В чем же так провинились эти олухи, отправившись сюда? На самом ли деле они здесь по своей воле?
— Они по своей воле слепы и глухи. Поверили, что их духовный наставник — вернувшийся двенадцатый имам Али. Эти люди нуждаются в Боге, но не совсем открыты для Него.
— Ты хорошо знаешь их историю, — заметил Роб.
— Еще бы! Я вырос среди арабов, — усмехнулся Бен, продолжая смотреть в бинокль.
— Ну, и куда теперь? Уже темнеет. Тут тебе не Ближний Восток. Это Африка.
— Пошли. Скоро здесь появятся пещеры. Может, наши правоверные укрылись в них? В пещерах есть подземные ходы, потайные ниши. Через них они могли выйти в долину к водопаду.
— Водопад? В пустыне?! — изумился Роберт.
— Это же тебе не Сахара, — пояснил Бен.
— Что-то ты сегодня разговорился. На тебя прямо не похоже.
Бен отстранился от бинокля и с укоризной посмотрел на Роба.
— Я могу и заткнуться, — сказал он, пожав плечами.
— Да нет-нет, я не это имел в виду. Просто ты всегда такой молчаливый… — попытался оправдаться Роберт.
— Это не значит, что я немой, — добродушно ответил Бен и снова сроднился с биноклем, который теперь автоматически переходил в режим ночного видения.
— Ты сегодня не в духе? — настаивал Роб.
— Напротив. Стоп…Ага, вот они где.
По дну ущелья друг за другом шествовали люди, укутанные с ног до головы в темные накидки.
— Да их много! — удивился Роб, глядя в свой бинокль.
— Потому полиция и переполошилась, что больше двух сотен человек сгинули в неизвестном направлении. Наша задача — выяснить цель их похода, и если выявится опасность для их здоровья, то предотвратить эту опасность. А она имеется. Уже хотя бы потому, что среди этих «путешественников» есть старики и несовершеннолетие подростки.
— Да, уголовно наказуемое предприятие, — соглашаясь, вздохнул Роб. — Слушай, а по-моему, их еще больше.
Бен поднес к губам руку с интеркомом и нажал кнопку передатчика.
— Прием… прием. Вызывает «Голубь».
— «Голубь», я «Птица». Что у вас? — раздалось из крошечного динамика.
— Майкл, мы нашли их. Они движутся к квадрату «девятнадцать». Их действительно больше двухсот, — доложил Бен.
— Бен, идите за ними, пока они не станут в прямой видимости у ребят из седьмого. Мы проследим за вами. Ваш передатчик высвечивается у меня на панели. Ведите их. Постарайтесь зацепить один из передатчиков на ком-нибудь из них, чтобы мы могли засечь их передвижение. После того, как передадите их из рук в руки седьмому нону, летите обратно. До встречи.
— Есть, командир! — отрапортовал Бен и отключил интерком.
Роберт уже успел подключить к бластеру ночной визор и зарядить в патрон передатчик с усилителем звука.
45
Люди шли под палящими солнечными лучами молча, изредка ободряя подростков и передавая друг другу фляжки с водой.
— Потерпи, скоро уже будем на месте, — сказала женщина рядом идущей дочке.
— Почему это нельзя было показать в Мекке или в Кербеле? — спросила девочка.
— Аллах испытывает нас трудностями. Он хочет знать, на самом ли деле мы верны Ему, чтим ли мы Его законы. В рай не попадают лицемерные, которые говорят, что любят Аллаха, и молятся при зрителях, а в сердце своем злы и невежественны. Такие люди могут ввести в заблуждение человека, но не Аллаха. Он читает мысли каждого и по заслугам его воздает ему.
— Почему ты поверила этим людям, мама? А вдруг они желают нам зла? — сомневалась дочь.
— Доверься Всевышнему, дорогая. Он никогда не покидает верное Ему сердце. И если грозит опасность, Он защитит нас… или накажет за то, что не сумели отличить заблуждение. Он покажет, что мы были неправы.
— Тогда зачем мы идем, если ты знаешь, что нас обманывают?
— Может, нас и не обманывают, — ответила женщина. — Это станет ясно, когда мы прибудем на место и услышим, что нам скажет посланник Аллаха. Ты сердцем своим почувствуешь, истинный он посланник или лжепророк. Ты поймешь это сама.
Люди начинали вполголоса переговариваться между собой.
— Дед, когда вы уже успокоитесь в своих поисках? — вздохнул юноша.
— Когда умру. А пока я жив, я ищу знамение Аллаха во всем.
— Зачем нужно было идти в такую даль, чтобы послушать то же самое, что написано в Коране? Что нового вы надеетесь узнать? Что Аллах Велик и Всемогущ?
— Не богохульствуй, внук.
— Простите. Но я бы понял такое рвение у людей малосведущих, но ведь вы ученый богослов.
— Я обязан был пойти именно потому, что хорошо знаком со всеми трактатами Святой Книги. Я обязан находиться там, где проповедуют новое, чтобы определить: истину несет этот человек или смуту сеет. Если же смуту, то я не дам ему погубить невинные сердца и души. Со мной всегда мой возлюбленный Коран, старинный, 1907 года издания. И хотя я его знаю наизусть, не поленюсь полистать и зачитать собравшимся, а возможно, и дать им самим прочесть слова, посланные пророку Мохаммеду самим Аллахом Всемогущим, Всеобъемлющим, Придерживающимся справедливости.
— Но для чего вы взяли с собой меня?
— Чтобы ты стал свидетелем.
— Чего?
— Всего. Может быть, ты станешь мудрее.
Юноша глубоко и обреченно вздохнул, получив, видимо, ответы на сомнения, которые его мучили, и снова замолчал. Людской поток остановился в ущелье и стал разводить костры. Люди принялись готовить себе ночлег из хвороста и накидок. После того, как страждущие обосновались на ночь, в центр импровизированного походного городка вышла девушка в темно-зеленой бандане.
— Прочтите молитву, почтеннейший Мирза, — предложила девушка, обращаясь к старому мулле. — Вы всю дорогу ободряли паломников.
Старик оглянулся на внука.
— И что вы теперь скажете? — тихо спросил внук.
— Я денно и нощно — служитель Аллаха, где бы ни находился и в каком бы состоянии ни пребывал, — также тихо ответил ему дед. — И слова пророка никому не причинят бед.
— Но вы не знаете, что задумали эти люди. Они хотят использовать вас для подчинения себе всех собравшихся. Они хотят сделать вас своим орудием.
— Не беспокойся, внук. Я хоть и стар, но еще способен мыслить здраво. Я не буду призывать людей слепо подчиняться тем, кто привел нас сюда, а предложу раскрыть свои сердца, души и умы навстречу Аллаху, чтобы Он, Всевидящий, держал руку на нашем пульсе и не покинул нас в самый ответственный момент. Не тревожься, мой мальчик, твой дед не фанатик, — сказал старик и погладил юношу по голове.
Парень улыбнулся и напутствовал деда:
— На все воля Аллаха…
— Салам, — отозвался старый мулла и вышел в центр, обращаясь лицом по направлению к святой Каабе.
Тем временем ребята из седьмого нона подошли к ущелью, где отдыхали паломники, и, настроив свои приемники, стали следить за обстановкой, царившей среди правоверных.
— О чем он говорит, Жалиль? — спросила Гретхен у переводчика и гидролога своей группы.
— Цитирует Коран.
— А точнее…
— «Слава Богу, Господу миров, Милостивому, Милосердному, держащему в своем распоряжении день суда! Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи. Веди нас путем прямым. Путем тех, которых Ты облагодетельствовал. Не тех, которые под гневом, не тех, которые блуждают»[3].
— Не тех, которые блуждают, говоришь? — усмехнулась Гретхен. — А теперь что он говорит?
— «Скажи тем, которые стали врагами Гавриилу. Он, по изволению Божию, низвел Коран на твое сердце, в подтверждение того, что было прежде него, в руководство и благовестие верующим. Скажи тем, которые стали врагами Богу, Его ангелам, Его посланникам, Гавриилу и Михаилу, — тем неверным и Бог стал врагом. Тебе Мы ниспосылаем ясные знамения, и только одни развратные не веруют в них…»[4]
— Михаилу и Гавриилу? Так и сказал? — улыбнулся рядом сидящий Сергей.
— Да, так и сказал: Гавриилу и Михаилу.
— Никогда бы не подумал, что в Коране такое написано! — изумился Сергей.
— О! Там еще и не то прочитаешь, — заметил Жалиль.
— Удивительно, как созвучно с нашим временем.
— Жалиль, переводи дальше, — попросила Гретхен.
Заработал интерком у нее на руке.
— Ребята, что там у вас? — послышался голос Майкла.
— Лекция по Корану, — ответила Гретхен.
— Если что-то случится, вызывайте, мы вам поможем.
— Хорошо, Майкл.
— Сменим вас в семь утра, — доносился из динамика голос командира шестнадцатого нона.
— Добро. Всем привет. До встречи.
— Удачи, — пожелал Майкл и отключился.
— Жалиль, давай дальше, — снова подсела Гретхен.
— Секунду, — он прислушался, запоминая слова. — «Скажи: мы веруем в Бога и в то, что свыше ниспослано нам, в то, что было ниспослано, Аврааму, Исмаилу, Якову и коленам исраилевым; в то, что было дано Моисею и Иисусу, что было дано пророкам от Господа их; не делаем различия между всеми ими, и Ему покорны мы»[5].
— Обалдеть! — вполголоса воскликнул Сергей. — Надо будет почитать Коран. Выходит, что наш «архангел Михаил» рассказывает нам то же самое, что он уже тысячи лет назад говорил пророкам и простым людям. Как ему еще не надоело постоянно напоминать Человечеству о прописных истинах?! Он терпеливо рассказывает это снова и снова…
— Этот старик… — задумалась Гретхен. — Он ведь говорит все правильно… Жалиль, а ты хорошо знаешь Коран? Ты ведь мусульманин…
Жалиль почесал затылок.
— Знаю, но не наизусть. Лин из шестнадцатого знает его лучше, — смущенно ответил парень. — И у Лики тоже есть Коран…
— Такую книгу нужно иметь самому, — заметил Сергей. — Давайте слушать дальше, может, еще что-нибудь потрясающее услышим.
Старик продолжал стоять на коленях посреди сидевших людей, которые с закрытыми глазами внимали его словам. Он раскрыл ладони и с мольбой чуть вытянул их вверх.
— «Господи наш! Не уклони сердец наших от истины после того, как Ты поставил нас на прямой путь; подай нам от Себя свыше милость, потому что Ты щедрый податель. Господи наш! Ты соберешь людей в день, о котором нет сомнения, потому что Бог не изменит своего обетования… Помните благодеяние вам Бога и завет Его, в который вы вступили, когда сказали: „слушаем и повинуемся!“ Бойтесь Бога. Истинно, Бог знает внутренность сердец. Верующие! Будьте стойки пред Богом, будьте свидетелями правдивыми; ненависть каких-либо людей не должна доводить вас до того, чтобы вам быть несправедливыми: будьте справедливы; это самое близкое к благочестию. Бойтесь Бога; истинно Бог ведает, что делаете вы. Верующим и делающим доброе Бог дал обетование: им прощение и великая награда… Следуйте тому, что свыше ниспослано вам от Господа вашего, и не следуйте никаким другим покровителям, кроме Его… Благословен Бог, Господь миров! Призывайте Господа вашего со смирением и благоговением: он не любит высокомерных. Не производите расстройства на земле, после того, как она приведена в благоустройство: призывайте Его со страхом и надеждою: истинно, милость Божия близка к делающему доброе… Богу есть прекрасные имена: ими призывайте Его, и оставьте тех, которые спорят о именах Его; им воздастся за то, что они делали. Из сотворенных народов есть такие, которые идут путем истины и, руководствуясь ею, делают правду. Тех же, кто считает знамения ложными, Бог незаметно доведет до погибели, так, что они того и не узнают. Кто же делает доброе, будучи верующим, тот не будет бояться никакой обиды, никакой беды… Истинно, в день воскресения Бог сделает разбор между верующими, иудействующими, назарянами, магами и многобожниками; потому что Бог присущ всякому существу.
Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Скажи: ищу убежища у Господа людей, царя людей, Бога людей, от злобы скрытного искусителя, искушающего сердца людей, от гениев и людей»[6].
Старик сделал жест омовения лица и коснулся головой земли.
— Жалиль, что там происходит? — спросила Гретхен.
Жалиль смотрел в бинокль ночного видения.
— Они перестали молиться и укладываются спать. Меня беспокоит эта девица с зеленой банданой на голове…
— Ну-ка дай я посмотрю на нее, — Гретхен взяла бинокль и навела его на загадочную особу, приблизив изображение максимально. — Похоже, она среди них старшая, — предположила Гретхен и активировала свой интерком. — «Дельфин», «Дельфин», я «Рыба», ответь!
— Прием, я «Дельфин», слушаю тебя, «Рыба», — раздался в динамике голос Бориса.
— Как обстановка на скимере?
— Все нормально.
— «Дельфин», к семи утра подлетайте к нашему квадрату. «Косатка», прием! А как дела на вашем фланге?
— «Косатка» слушает. Передвижений нет, все тихо, — ответили с другой стороны.
— Не расслабляйтесь, — предупредила Гретхен.
— Есть, командир!
— Удачи, — пожелала она и выключила рацию. — Дежурим по очереди, как договорились, — сказала Гретхен Сергею и Жалилю. — Всем быть на связи.
— Без проблем, — отозвались ребята и направились на свои наблюдательные пункты.
46
Люди продолжали идти по саванне мимо редких кустарников и деревьев с плоской высокой кроной. Они шли так уже пятые сутки, иногда отбиваясь ото львов и слонов. Время от времени паломники останавливались, и начинались проповеди проводников. Девушка в зеленой бандане рассказывала, какое счастье и чудо ожидает всех ныне присутствующих, когда они достигнут священного места, где явится им воплощение имама Али, сошедшего с небес своей святости.
Наконец под самый вечер, когда солнце клонилось к закату, паломники добрались до обещанного благословенного места. Сквозь редкие заросли выступила какая-то постройка, похожая то ли на обсерваторию, то ли на разрушенный древний дворец. В невысоких стенах, соединенных в ровный квадрат, были вырублены арки (а может, и когда-то искусно выложены), через них можно было пробраться внутрь песчаного дворца, над которым простиралось бескрайнее звездное небо.
Паломники оглядели здание изнутри. В центре удивительной архитектурной постройки истуканом торчал высокий, обтесанный камень правильной прямоугольной формы, кажется, даже не тронутый временем. К его вершине вели узкие ступени, по которым наверх мог подняться только один, и то весьма стройный человек (местные жители, и правда, невелики ростом и сухопары). Плюс ко всему этот одиночка должен был обязательно придерживаться за гигантский валун, неизвестно откуда появившийся в африканской саванне и неизвестно каким нечеловеческим усилием воздвигнутый в центре древнего дворца.
— Вот мы и пришли, — наконец объявил один из проводников.
— А когда мы встретимся с имамом Али? — громко спросил кто-то из толпы.
— Уже скоро, — ответила девушка в бандане. — А пока располагайтесь.
Дед с внуком присели на тюк, что нес подросток, и они вполголоса стали переговариваться меж собой.
— Не нравится мне здесь, дедушка, — поморщился внук, глядя на мрачные полуразрушенные стены и торчащий из земли гранит.
— На все воля Аллаха, — заметил дед. — Господь Всемогущ и Справедлив. Доверься Аллаху, мой мальчик.
— Пока я сам не увижу этого имама, не доверюсь никому, — твердил паренек.
— Аллах в твоем сердце. Только его слушай, — старик погладил внука по голове.
— Да, дедушка, вы правы. И мой Аллах говорит мне, что нас ждет здесь что-то нехорошее, — глядя в упор на деда, сказал юноша.
— Успокойся, Аман, Господь не терпит несправедливости и коварства. Он не позволит погубить твою невинную душу.
— А вашу, дедушка?
— На все Его воля. Если Он сочтет, что я грешен и неверен Ему, то разве я смогу сопротивляться Его каре?
— Но как же вы можете быть неверным, вы ведь благочестивы, добры, любите и Аллаха, и тварей Его?!
Дед вздохнул и опустил глаза.
— Бывало, что сомневался я в могуществе Аллаха. Потом, правда, раскаивался, но… бывало у меня время, когда в душе отступал я от Его наставлений…
— Думаете, Он вас накажет за это? — насторожился внук.
— Все в Его власти, — покачал головой старый мулла.
— А я тоже тогда неверный, — пытался успокоить четырнадцатилетний подросток своего деда. — Я не всегда слушался вас и родителей.
Старик добродушно улыбнулся, приобнял внука и глубоко вздохнул:
— Главное, что ты осознал это и стремишься жить праведно. Господь поможет тебе, если ты сам захочешь исправиться, — сказал он.
Паломники разводили костры, устраивались на ночлег.
— И сколько мы еще будем ждать чуда? — спрашивала одна женщина у другой.
Рядом переговаривались мужчины.
— Какая честь выпала нам: одними из первых увидеть Благословенную Святую личность имама Али!
— Но уж больно далеко мы ушли.
— Осторожен он. Ведь его могут сразу же уничтожить, как только узнают, что Он объявился. Все захотят поклоняться ему. А это не понравится Федерации. Она живо объявит его лжепророком, навешает всяких жутких небылиц и распнет, как зловещего монстра. Уже сколько раз так бывало с пророками. Вот он и хоронится подальше от людских пересудов.
47
Вселенцы подбирались к развалинам все ближе, прячась за кустами.
— О Боже! — прошептал Том, глядя на постройку.
— Что такое? — насторожился Джонни.
— Это же Кааба[7] в миниатюре… — выдохнул Том.
— Что-что вы тут говорите? — подползла к ним ближе Мона.
— Дай карту, — Том протянул к Джонни руку за индикатором. — Так и есть: тот же самый меридиан, что и у Великих пирамид.
— Ну-ну, продолжай, — насторожился подползший Майкл.
— Кааба — это же портал… Она подобна пирамиде.
— Но портал куда? — осторожно спросила Мона.
— Когда верующие молятся у этого здания, касаясь его руками, вся их энергия, их молитвы уходят одним мощным столбом в космическое пространство. Пока этот храм со встроенным в стену каменным метеоритом выполняет функцию только как генератор. Но стоит забраться на его вершину, и он… — Том начал схематично чертить на песке мечеть аль-Масджид аль-Харам и внутри нее Каабу, потом четыре точки соединил в квадрат и пятую поставил в центре. — Люди отдают свою энергию Богу, Вселенной через этот каменный проводник. Но пока еще никто не догадался забраться на крышу того храма в Мекке…
— Будем надеяться, что и не догадается. Тем более что наверняка в этой церемонии важен определенный день или положение светил на небе или еще что-то типа того. Скорее всего, тот генератор Создателей, — неуверенно проговорил Джонни.
— А этот? — засомневалась Мона, кивнув головой в сторону развалин.
— Но что-то подобное есть и в Катманду, — вставил Майкл. — Лин должен знать об этом.
— Подобное. Но не такое, — заметила Лика. — Хотя… тоже может быть генератором. И там нет вершины. А там, где у пирамиды нет вершины, этой вершиной и завершающим звеном является человек. А в каких случаях человек завершает собой пирамиду, кто знает?
— Когда его приносят в жертву богам! — отозвался на вопрос Джонни. — Как у инков или ацтеков. Но это может быть и жрец, вбирающий в себя Силу молящихся.
Наступило продолжительное молчание. Вселенцы пытались все проанализировать и собрать воедино всю информацию, чтобы потом понять, что же задумали эти люди.
Вдалеке послышалось пение паломников.
Наконец тишину прервал Майкл:
— Если ожидаются жертвоприношения, то это генератор не Создателей. А ведь у этого гранита явно определенное назначение, раз имеются ступени, ведущие наверх.
— А в Каабе их нет. Значит, то генератор Создателей! — подытожила Мона.
— Мусульманам и молиться положено лицом к Каабе. Значит, он ловит энергию на расстоянии, — рассуждал Том.
— Раз существует телепатия, то, конечно, ловит! — заявил Майкл. — С этим все понятно. А вот что задумали эти наши правоверные соседи? — задумался он.
— Может быть, кто-то хочет принести всех этих людей в жертву Паразитам? — предположил Джонни. — Каменный монолит возьмет сразу энергию не только молитвы, но и всю их жизненную. Так Паразиты хотят быстрее накопить ее в этом граните…
— Уж слишком мрачно ты рисуешь, — поморщилась Мона.
— Но, а если они действительно хотят жертв? Тогда что? — настаивал Джонни.
— Тогда они просто монстры! — подытожила Лика.
К ребятам подполз Роберт.
— Ребята, там что-то происходит: они начали петь. Опять эта, в бандане, заводит всех.
— Окружаем развалины со всех сторон. Настройте передатчики и ловите все, что они говорят и делают! — распорядился Майкл. — Лика, Том, пошли со мной в обход на дальнюю точку.
— Да, командир, — отозвались те, и все трое перебежками отправились на самую отдаленную позицию.
— Наверняка среди них есть Паразит… Почему мусульмане чаще других подвергаются этой заразе? — тихо сокрушался Том.
— Не мусульмане, а малограмотные арабы. Это очень большая разница, Том. Если бы арабские народности были христианами, Паразиты и тогда бы вселялись в них. Эта этническая группа очень эмоциональна, импульсивна. Они просто пышут энергией, и больше чем кто-либо подвержены безоговорочному подчинению и вере. Они сомневаются долго, недоверчивы более остальных, но если уж сказали: «слушаюсь и повинуюсь», то каленым железом не вытравить у них эту веру и преданность. Но неверные есть среди любой нации, как в любой нации есть фанатики. Возьми, к примеру, фашизм, коммунизм. Фанатизм рождается из-за недостатка информации, узости кругозора, — так же тихо отвечала ему Лика. — Арабы по своей сути — воины, защитники, издревле закаленные и скромные в походах, но их направляют не в то русло. Они призваны охранять, защищать, как их покровитель архангел Михаил, а они нападают. Не все, конечно. Среди них много нормальных, здравомыслящих людей.
— Но почему так происходит?
— Потому что почему-то предпочтительнее читать Коран не на родном языке, который люди понимают, а на устаревшем арабском. Не секрет, что смысл его священных текстов заинтересованные люди могут исказить в корыстных целях и трактовать неискушенному юноше или даже зрелому, но малограмотному человеку так, как им выгодно. Поэтому быть неграмотным очень опасно. И есть только два выхода избежать одурачивания: либо знать арабский в совершенстве самому, либо также самому читать Коран на родном языке. Пророк жил в начале седьмого века среди кочевников-бедуинов, которые живьем закапывали новорожденных девочек. Тогда этому дикому народу он принес цивилизацию, и обращается он именно к ним, потому что живет среди арабов, персов, евреев, курдов. Если бы пророк был немцем, то и Коран бы писал на немецком. Но Бог захотел, чтобы этот народ кочевников все же жил, как люди, а не дикие звери, находящиеся во власти Паразитов. Потому и выбрал посланника из их народа, чтобы вырвать этих людей из лап Паразитов. Господь не хотел, чтобы арабы исчезли с лица земли. Он просто сжалился над ними. Пророки всегда появляются именно там, где люди страдают больше всего на свете, где царит нечеловеческая несправедливость… А Коран мудр, прекрасен! Ни один пророк до Мохаммеда не защищал женщин. О них просто не говорили, разве что о провидицах в Ветхом завете. Мохаммед первым стал на защиту женщин. И он лояльно относился ко всем религиям. У него даже одна из жен была христианка.
— Откуда ты так хорошо знаешь ислам? — удивился Том.
— Я уважаю ислам, люблю Коран, в нем много мудрого. А арабский язык знает далеко не каждый, разве что арабоязычные народности. Но не каждый мусульманин знает арабский, поверь — сейчас не то время. Вся планета говорит на другом языке. Но мусульман не становится из-за этого меньше. И не все мусульмане — арабы. Есть и турки, и татары, и малазийцы, и чеченцы, и узбеки, и индийцы, и русские. Но только арабам легче читать Коран в оригинале. Правда, тем, что легко, чаще пренебрегают… Вот жаждущие власти и трактуют Святую книгу, как им хочется, навязывая свою точку зрения, порой не самую здравую, остальным.
— Но, наверное, Всевышним специально был послан Коран на арабском языке.
— Конечно, специально! Если бы арабы жили как люди и без всяких заповедей, разве же Бог стал бы их учить уму-разуму? Нет, конечно. Так ведь пророки один за другим приходили на одну и ту же землю. Это говорит о том, что на Ближнем Востоке — самые непокорные и своенравные народности. Они не приемлют никакую власть, кроме диктатуры, жесткой единоличной власти, власти силы и страха. Вот фанатики среди них… А фанатики — это ущербные в чем-то люди, озлобленные на свою судьбу… Вот они, компенсируя свою неудачную личную жизнь, либо телесное уродство или неимоверные амбиции, и сделали Мудрейшую Книгу своим орудием, а простые люди порой и не знают, что на самом деле говорил пророк. Некоторые из их мужчин даже запрещают своим женщинам читать Коран.
— Что, до сих пор? — удивился Том.
— До сих пор. А ведь женщина первая воспитывает своего малыша, и, конечно, как мать она лучше сможет объяснить будущему защитнику истинную веру ислама — веру в единого Бога, Бога Авраама и Иисуса, если сама будет грамотна и хорошо знакома со Святой Книгой.
— Ты говоришь прямо как мусульманка, а не как бахаи.
— Вера Бахаи современная религия и сочетает в себе все известные и уже существующие религии: иудаизм, индуизм, буддизм, христианство, ислам, зороастризм. Ислам — родная мать веры Бахаи. А как известно, у каждого ребенка до конца дней своих остается трепетное отношение к матери, несмотря на то, что он становится самостоятельным и уже идет по жизни своей дорогой. Можно быть католиком, как ты, но любить весь мир, защищать планету, спасать мусульман, что ты и делаешь сейчас, и любить неугомонную бахаи, — улыбнулась Лика.
— Да, я люблю тебя, вредина, — шутливо ответил Том и улыбнулся. — Ты права на миллион процентов: нет разницы, кем себя человек называет, важно лишь то, как он поступает. Действительно, это свежий взгляд на нашу эпоху.
— Эй, вы там, католики-бахаи, хватит философствовать! На базе послушаем лекцию, — шутливо пристрожился Майкл. — Будьте внимательны — наши правоверные оживились. Пора спасать ислам.
— Да, командир, — отозвался Том.
— Лика, твой интерком включен?
— Да, командир.
— Слушай сейчас их внимательно, будешь переводить для всего нона!
— Да, мой строгий командир!
Майкл, сдерживая улыбку, глянул на девушку и лежащего рядом с ней Тома.
— Всё, шутки закончились! Не расслабляться! Остаетесь здесь, а я проверю остальных.
— Слушаемся и повинуемся, — с шуткой отозвался Том за обоих.
Майкл покинул влюбленную пару и снова, перебегая от куста к кусту, направился к Роберту и Бену.
48
В лагере паломников было оживленно. Из толпы собравшихся вышел молодой мужчина в длинном черном плаще с капюшоном, откинул капюшон назад и подошел ближе к граниту, чтобы всем его было видно. Это был араб лет тридцати пяти или чуть старше, с начинающими седеть черными вьющимися волосами до плеч, аккуратной бородкой и тонкими усами с такой же проседью, правильными чертами лица и с блестящими сверлящими глазами. Пронизывающий взгляд был у этого человека, пугающий и подчиняющий себе. Ростом он был невысок, но держался прямо, уверенно и с нескрываемым достоинством, даже с чувством превосходства. Он поднял из-под накидки руки, сделал жест омовения.
Люди затаили дыхание и приготовились слушать.
— Правоверные! — громко обратился проповедник к собравшимся, одни из которых с нескрываемым интересом, другие с любопытством, третьи с недоверием смотрели на него. — «Повинуйтесь своему Господу! Когда земля расширится (что непременно и будет), когда извергнет из себя, что в ней есть, и опустеет, повинуясь своему Господу, тогда ты, о человек, стремительно устремишься ко Господу своему и предстанешь пред Ним…»
Дед с внуком переглянулись.
— Он действительно говорит то, что написано в Коране? — шепотом спросил Аман у деда.
— Да, — также шепотом ответил старик. — Начало восемьдесят четвертой суры. Ш-ш-ш, теперь молчи и слушай!
А человек в плаще продолжал:
— «В тот день солнце обовьется мраком, звезды померкнут, горы с мест своих сдвинутся, гробы откроются, звери столпятся, моря закипят, в тот день свитки разовьются, небо, как покров, снимется, ад разгорится и рай приблизится. И узнает всякая душа, что сделала она себе. Клянусь небом, украшенным созвездиями зодиака и днем предвозвещенным; клянусь свидетельствующим и тем, о чем он свидетельствует: гибель ископавшим ров, разжигавшим в нем огонь, поддерживавшим его растопкою! Вот они сидели при нем, и сами были свидетелями тому, что делали верующим. Они мучили их только за то, что веровали они в Бога, Сильного, Славного. В Того, у кого власть над небом и землею… Размышлял ли ты о том, который ложной считает эту веру? А потому он гонит от себя сироту, не приветит к своему столу бедноту. Горе тем молящимся, которые во время своей молитвы нерадивы, которые лицемерят и отказываются узреть других»[8].
Паломники стали на колени и, прикрыв глаза, прижали руки к груди.
Проводник, которого все присутствующие уже начинали воспринимать как воскресшего двенадцатого имама Али, все говорил и говорил без остановки. Он уже не цитировал Коран, а говорил от себя, прикрыв глаза и раскинув поднятые в мольбе руки. Его речь безмятежно текла, завораживая, убаюкивая, словно гипнотический туман, окутывала она паломников, погружая их в сон, в фанатический транс, в слушание, но уже не слышание и не улавливание смысла красивых, витиеватых фраз и выражений. Некоторые смотрели на таинственного святого с распахнутыми остекленелыми глазами, полными безграничной преданности и обожания.
После очередной молитвы паломникам было предложено питье из нескольких общих чаш, а также хлеб и овощи, которые разносили трое проводников и девушка с зеленой банданой на голове. Отужинав, правоверные начали укладываться спать возле горящих костров. А одна паломница, которая следовала вместе с другими ищущими истину, подсела к новоиспеченному имаму.
— Я чувствовала, что встречу тебя, потому и согласилась идти со всеми. И вот я снова рядом с тобой! Почему ты прежде не говорил мне о том, кто ты на самом деле? — тихо спросила Надире, взяв его за руку.
— А ты бы поверила мне? — спросил Алишер, глядя ей в глаза.
— Не знаю… — она потупила взор.
— Вот и я не мог разобраться, кто я.
— А теперь ты уверен?
— Теперь — да! — твердо ответил он и, поднявшись, отошел в сторону, к своим соратникам. — Завтра вечером… — быстро проговорил он им.
— На все твоя воля, Повелитель! — трое молодых арабов и девушка в зеленой бандане поклонились ему.
Надире посмотрела на них тоскливо и, продолжая смотреть в спину уходящему в тень Алишеру, прилегла у костра.
Как неожиданно она нашла его! Кто бы мог подумать, что, увязавшись за новой сотрудницей бара, официанткой Лейлой, она вновь обретет своего исчезнувшего возлюбленного? Вот только обретет ли она его на самом деле? Алишер так изменился, совсем не похожий на того, которого она знала прежде. Этот Алишер какой-то чужой, отстраненный, будто и не живой вовсе, но по-прежнему такой же красивый и притягательный.
49
Забрезжил рассвет. Вселенцы уже не спали и были на посту. Джонни подобрался к развалинам дворца и, укрывшись за выступом песчаника, следил за обстановкой внутри импровизированной «Каабы». Большинство паломников уже проснулись и пребывали в молитве.
А вселенцы тем временем спорили:
— …Лика, пожалуйста! — вспылил Роберт и тут же смягчил тон. — Сейчас твоя философия им не поможет. Нужны меры куда эффективнее.
— Может, подавить их эмоции концентрацией наших мыслей? — предложил Том, как бы рассуждая вслух.
— Даже если мы станем на колени и без глотка воды в этой пустыне «провалимся» в глубокую медитацию, это не сработает — их слишком много. Гораздо больше, чем нас. Их животная энергия необузданна! — настаивал Роберт.
— Это попахивает пессимизмом, — беззлобно заметила Лика. — Ты все еще сомневаешься в своих способностях и внутренней Силе.
— Я — смею напомнить — всего лишь примитивный пилот скимера. Заметьте, даже не космического челнока. И не подвязывался читать чужие мысли и корректировать мотивы людских поступков. В этом чудодействе я — пас. Это ты у нас великий медиум! — съехидничал Роб.
Лика вздохнула и промолчала, больше не пытаясь переубеждать категоричного Роберта.
Видя, что хватил лишку, тот решил смягчить свою тираду более лояльными высказываниями:
— Я верю в то, что говорит нам «архангел», но мне все еще сложно отрешиться от привычного взгляда на общеизвестные и всеми принятые доктрины… Ты права: надо верить в безграничность…
— Одной веры мало, Роб. Надо знать, — вмешался Том. — Обнаружив однажды в себе эти удивительные способности, ты навсегда обретешь уверенность.
— Что ж… Это обнадеживает, — наконец согласился Роберт только для того, чтобы прекратить спор.
Из разведки вернулся Джонни.
— Ребята, — запыхавшись, начал он. — Они зашевелились.
— А где Влад? Что показывают его датчики?
Все дружно направились перебежками к электронному гению.
— Ну, что ты нашел? — первой спросила у него Лика.
— Сканер обнаружил среди паломников мощное энергетическое возмущение пассивной формы… — ответил гений.
— Раздражитель, что ли? — переспросил, догадываясь, Том.
— Вроде того, — согласился Влад. — Оно явно доминирует среди почти однородного низкочастотного потока мыслительной энергии.
— И что это значит? Хочешь сказать, что среди них чужак? — предположила Мона.
— Это значит, что у них есть явный лидер, который заводит их и преследует какую-то определенную, и только ему известную, цель. Он настолько уверен в своей Силе, что не утруждает себя криками, воззваниями и суетливыми метаниями среди обезумевших людей, которые, похоже, не в себе.
— Как ты это определил? — спросил Том, глядя на плоский дисплей двухдециметрового волнового индикатора, пытаясь разглядеть то, что высвечивал портативный компьютер.
— Энергия от него идет ровным и мощным потоком, а не пульсирует волнами, как это бывает у неуверенных или слабых, — пояснил Влад.
— Он человек? — поинтересовался Джонни. — Посмотри повнимательнее.
— Вроде да.
— А ты успел его засечь в толпе? — включился в разговор Роберт.
— Не уверен, но… Кажется, да. Бортовой компьютер обработал данные и передал на универсальный визор. Если мы увидим четкое изображение и сосканируем в спектральном излучении, то у нас появится шанс быстро завершить операцию по возвращению паломников. Нужно еще чуть-чуть времени. Стойте… Что это? — насторожился Влад, всматриваясь в дисплей визора.
— Что там? — ребята быстро облепили Влада и нависли над индикатором.
— Кажется, еще одно сильное возмущение, но… уже не пассивное, — неуверенно проговорил тот, растерянно посмотрев на Тома, потом на Мону.
— Они что там, размножаются почкованием? — невесело пошутила она. — Еще один лидер?
— Выходит, что да.
— И он тоже человек? — спросил Том.
К растерянным вселенцам подошел командир.
— В чем дело? Что за экстренное сборище? Отчего у вас такие лица? — поинтересовался Майкл и тоже заглянул в индикатор. — Чужие! — сразу сказал он и посмотрел на своих притихших бойцов. — Что вы растерялись, как будто никогда не имели дела с Паразитами!
— С такими сильными? Никогда, — тихо проговорил Влад.
— И как же мы их нейтрализуем среди такой кучи народа? — несмело поинтересовался Джонни.
Все молчали и думали.
— Кажется, я придумал! — улыбнулся Влад и многозначительно посмотрел на Мону. — И ты, по-моему, тоже догадываешься. Верно? — хитро улыбался он.
Мона еще секунду смотрела на него и, наконец, улыбнулась.
— Бластер, конечно! — радостно выдохнула она. — Ты гений!
— А теперь просветите нас, — подсел к ним ближе Том.
— Ничего сверхестественного. Работаем, как обычно. Нужно обезвредить это пассивное мозготрясение. Все гениальное просто: мы усыпим их! — пояснила Мона. — Придется подобраться к ним ближе.
— Они почувствуют нас, — предупредил Том.
— Есть другие предложения? — шутливым тоном осведомилась доктор.
Ребята многозначительно промолчали.
— Дело осталось за малым. Нужно выявить всех злоумышленников, — задумчиво произнес Джонни.
— И нужно попасть наверняка. Поэтому без тебя, командир, нам не обойтись, — обратилась Мона к Майклу.
— Со мной пойдут Лика и Лин. Тебе, Том, придется сменить Лина на скимере, — распорядился командир.
На руке у Майкла тотчас заработал интерком.
— Я слышу тебя, командир, — раздался из динамика голос Лина, который находился сейчас за километр от остальных вселенцев своего нона на скимере, в зарослях.
— Командир, мы с Робом прикроем вас с флангов, — предложил Джонни.
— У меня идея! — вдруг оживился Том. — Слышите, у них сейчас в развалинах затишье. Значит, эти хреновы Паразиты станут подогревать людей, выступая перед ними публично, и наверняка станут клясться всеми богами и уверять собравшихся в том, что они оба, а может быть, и кто-то один из них — глас Божий или что-то вроде того…
— Ну-ну… — заинтересовались вселенцы.
— И в этот момент, — продолжил Том, — мы преподнесем им сюрприз, подтверждающий, что он или они оба действительно избранные… Только на этот раз избранные нами.
Все продолжали молчать.
— Мы тем самым подстрахуемся, чтобы среди паломников не началась паника, — поспешил Том пояснить. — Минута — и клиенты видят первый сон.
— Что ж, попробуем, — согласился Майкл. — Идея хитрая!
— Мальчики, а вы не переоцениваете роль нашего бластера, как кары небесной? — изобразила скептическую гримасу Лика.
— Напротив — великолепное решение проблемы! — возразил Джонни. — Паломники примут все происходящее, как знак свыше.
— Тогда надо усыпить всех активных злоумышленников. А сколько их, мы знаем? — поинтересовалась Мона.
— Вот поэтому раньше времени не расслабляйтесь. Пусть лучше мы потом обнаружим, что дело пустячное, когда закончим его, чем выйдет наоборот. Нам придется забраться на стены, поэтому расстояние поражения придется свести на минимум, чтобы не убить человека, — сказал Майкл. — А пока мы будем играть в войнушку, вы будете тут вычислять Паразитов, сообщая их точные описания и координаты.
— Ребята, будьте осторожны! Не нравятся мне эти красные спектральные пятна. — Мона имела в виду выделявшиеся на дисплее индикатора красные пятна Паразитов. — …Особенно пассивный, — наконец призналась она.
Майкл по-дружески обнял ее за плечи и заглянул в уставшие покрасневшие глаза.
— Мона, там, в развалинах, людей гораздо больше. И они все подвергаются опасности. Мы все это чувствуем. Даже, может быть, и они сами ее чувствуют. Но мы не можем пока определить, какова она, откуда исходит и когда ее ожидать, — спокойно сказал он.
Мона тяжело вздохнула и промолчала.
Через секунду командир собрался с мыслями и начал раздавать указания:
— Влад, настраивай визоры универсального лицезрения! Будешь нашими глазами и ушами. Отправляйся на второй скимер: координация действий нона — на тебе. Мона, подготовь оружие и ампулы! Ребята, — Майкл обратился к Лике, Джонни, Робу и только что добравшемуся к ним Лину. — У нас у всех будет и снотворное, и заморозка. Значит, для лидеров — снотворное, а для наиболее агрессивных — местная анестезия. Стрелять в ноги, а если у кого заметите оружие, то и в руки.
— Есть, командир! — отозвались вселенцы.
— Лика, Лин, ваш арабский может спасти жизни не только паломникам, но и нам всем.
Майкл активировал интерком:
— «Голубь»! Прием! «Голубь», я «Птица». Прием.
— «Голубь» слушает, — отозвался Бен.
— Том, Бен — на вас готовность машин и связь с «Рыбами».
— Есть, командир!
— А теперь всем занять свои позиции. По готовности доложить. Нельзя терять ни минуты, — подытожил Майкл, и ребята начали расходиться на заданные позиции.
50
Начали сгущаться сумерки. Саванну постепенно окутывала прохлада. По земле пополз туман.
— «Люди! Бойтесь Господа вашего! — провозглашал Алишер, простирая к небу вытянутые руки. — Истинно, в грозность часа будет Великое событие. В тот день, когда вы увидите его, каждая кормилица бросит того, кого кормила она; каждая беременная выкинет бремя свое. Увидите людей пьяными, тогда как они не будут пьяными: это оттого, что казнь Божия будет поразительна»… «Господь мой, сдвинув горы со своих оснований, обратит их в прах, сделает их равнинами, долинами. Не увидите на Земле ни кривизны, ни высоты. Когда Господь сдвинет с мест горы, и ты увидишь, что земля будет равниною, и Он соберет вас, ни оставив, ни одного, и вы предстанете перед Господом твоим рядами, и тогда вы придете к Богу такими, какими вас сотворил Он в первый раз». «Каждый человек вкусит смерть… Вы возвратитесь к нам»[9]
Он все более устрашающе рисовал паломникам словесные картины кошмарного будущего, нагоняя на них безысходность и панический животный ужас, на что старый мулла уже начинал хмуриться. Не нравились старику такие слова проповедника. Он глянул на внука и увидел, что тот весь сжался, будто уже сейчас ожидал кару небесную и находился перед беспощадным палачом.
— «Пришла истина, и ложь исчезла! Истинно, ложь подлежит исчезновению. Из праха мы созданы и во прах превратимся»[10]. Что видите вы вокруг себя в мире неверных? Вы видите, что ваши жизни никчемны, хотя вы по праву избранные Аллахом. Ваше мнение не ценится, а сами вы считаетесь второсортными. Наркомания и зомбирование губят наших детей. Неужели такая жизнь вас устраивает? Вокруг засилье электроники, падение нравов, смешение и вырождение народов, которые привели к гибели сами понятия национальности и национальной культуры. Что ждет вас в будущем при этом сверхцивилизованном миропорядке? — тряс Алишер руками над притихшими паломниками. — «Человек просит себе зла так же, как просит добра. Человек тороплив»[11]. А Господь знает, что действительно нужно человеку. Бойтесь Бога, ему служите! Но кто отвратится от учения моего, тому, истинно, будет бедственная жизнь. Нужна ли вам жизнь в бедствии и никчемности? Лучше соединиться с Господом своим, обрести вечный покой и блаженство!
Среди паломников стали ходить приближенные новоиспеченного пророка с глубокими чашами с зеленой жидкостью.
— Отведайте напиток богов, о правоверные, и исчезнут страхи, неуверенность. Вы обретете единство с Аллахом Всемогущим! — убаюкивающе пропел Алишер.
Старый мулла наклонился к уху внука и шепнул:
— Не пей это зелье, мой мальчик! Не вздумай пить! Это яд, который отнимет твой разум.
— Да, дедушка, — тихо отозвался юноша.
Качая возмущенно головой, старик тяжело поднялся с колен, опираясь о плечо внука, и обратился к новоиспеченному имаму:
— Не то ты говоришь, почтеннейший. Не то. Другой смысл вкладываешь в благословенные слова Пророка. Коран ты знаешь хорошо, этим ты можешь ввести в заблуждение неразумных. Согласен, можешь. Только холодом веет от слов твоих. Злым сиянием светятся глаза твои, будто крови жаждут они напиться…
Старик поднял руки и обратился к собравшимся:
— Не пейте это зелье, люди! Остановитесь!
Алишер зло сверкнул глазами.
— Может быть ты, старик, хочешь помочь произнести проповедь? Что ж, не стесняйся, поднимись на сей гранит и обратись к правоверным открыто, а не из-за спины! — вызывающе проговорил проповедник, сверкая прищуренными глазами. — Может, я не прав, что наркомания захлестнула планету? Может, не правда то, что все люди погрязли в разврате, коррупции, алчности и низменных грехах? Или ты этого просто не видишь из маленького домика твоих предков? Так оглянись вокруг. Люди обленились из-за наводнения компьютеров. Ты спрятался за стенами своей душевной слепоты и удобно падаешь. Падаешь, старик, падаешь! Слышишь?! Мы не в силах изменить людей, но мы в силах изменить себя. Вырвать себя из пучины ада, изъять себя из этого сгнившего общества…
— Я и сам, без твоих грозных речей, вижу, что мир катится в пропасть, — негромко сказал мулла.
Алишер снова почувствовал удачный момент и громогласно обратился к паломникам:
— Все слышали его слова? Я прав! Будущее ужасно!
Но старый мулла не собирался сдаваться:
— … Но вместо того, чтобы давать людям силу выжить среди суеты и отупения, — громко заговорил он, — вместо того, чтобы пробудить в людях скрытые возможности божественного духа, ты призываешь нас к смерти телесной. Ты хочешь, чтобы мы покинули этот мир живых. Вот что тревожит меня в твоих словах. Словами ты апеллируешь славно, нечего сказать. Но этими красивыми словами и витиеватыми фразами только мозги людям пудришь!
Стоявшие в стороне первые последователи нынешнего «имама Али» переглянулись. Девушка в зеленой бандане уже была готова броситься на неуемного старика. Она вопросительно посмотрела на своего благодетеля, ожидая сигнала к атаке, но тот не обращал на нее внимания. Алишер был занят словесной баталией со сведущим Мирзой, который, похоже, имел среди паломников своих сторонников и, быть может, даже учеников.
— А разве, видя весь это беспредел, ужас и кошмар, вы чувствуете райское наслаждение?! — продолжал декламировать Алишер, с протянутыми руками взывая к паломникам, преданно смотрящим на него и внимавшим его речи с открытыми ртами. — И вы можете спокойно жить, зная, что ваших детей, внуков развратят окончательно, заразят смертельными вирусами или сделают телевизионными зомби?! Вы согласны, как ягнята, не сопротивляясь, сгинуть в хаосе электронных сигналов, от которых тупеет ваш разум, быть отравленными идеологией монстров в овечьей шкуре, которые говорят вам, клянутся вам, что несут добро, а на самом деле забирают ваши мысли, ваши души, вашу способность думать и мыслить? Вы согласны? — обращался он к народу, простирая руки с растопыренными пальцами, будто хотел схватить всех людей разом.
— Нет! — эхом разнеслось над рядами собравшихся.
— А этот человек, — Алишер указал на старика, — хочет заставить вас повиноваться компьютерам и рабству!
Снова прокатилась волна возмущения и негодования среди правоверных.
— Во все времена побеждала любовь, — спокойно продолжил мулла. — Будь то любовь к своей земле, к родному дому, к ближним своим, к друзьям и соседям. А страх порождает только страх.
— Страх заставляет человека повиноваться сильному, заставляет вспомнить о своем ничтожестве перед силами природы, перед Всемогущим Аллахом. Страх напоминает человеку, что он не вечен и должен придерживаться своих законов. Человеческих законов! Только страх может удержать людей в рамках и обуздать их животную силу!
Алишер продолжал говорить очень громко, переходя чуть ли не на крик, а старик не пытался его перекрикивать и высказывался спокойно, без суеты. Внук сидел рядом и внимательно слушал деда.
— Но если человек не понимает, что делает и зачем ему это нужно, а боится угроз, то все это порождает ненависть и насилие, — проговорил мулла. — А когда человек знает, понимает и делает что-либо из любви, из благодарности или заботясь о ком-то или о чем-то, если в душе у него пылает любовь, нежность, желание помочь, то его отношение к себе, к окружающим и происходящему вокруг него иное.
— Твой путь жалок, старик, и слишком продолжителен! Но результата ты можешь и не дождаться. А страх направляет людей скорее, вернее и надежнее. Если люди с любовью примут мои законы, то так же легко они и отвернутся от них, замыслив равенство с Богом. И тогда жди предательства, отступничества, забвения. А страх перед могуществом удерживает низших перед высшими, слабых перед сильными. Только страх! — Алишер криво усмехнулся и снисходительно понизил тон. — Ты сопротивляешься новым знаниям, я вижу. Но это не удивляет меня. Всегда люди отворачивались от свежих знаний, от новых поучений, которые посылал им Господь. Они кощунствовали над ними, смеялись, побивали пророков камнями. Разве человек с тех пор изменился? Нет! Разве он стал чуток? Нет! Разве научился он слышать Бога? Нет! А Бог говорит: грядет великая беда! Грядет ужас и столпотворения! Но вы не слышите меня, Его Гласа.
Паломники зашевелились. Между ними начались роптания. Видя это, старый священник не выдержал и, пробравшись сквозь толпу, стал подниматься по ступеням гранита, поддерживаемый внуком.
— Не слушайте его, правоверные! Зло несет он! Неверие сеет в ваши души. Смерти он нашей жаждет! Вот Коран, — старик вынул из-за пазухи старинную толстую книгу в кожаном переплете и поднял ее над своей головой, чтобы всем было видно. — Я всегда повсюду ношу его с собой. И вот что говорит пророк Мохаммед в Наисвятой Книге. — Мулла раскрыл Коран и начал читать. — Сура вторая, начало. «Некоторые из нечестивых говорят: мы веруем в Бога и в последний день, но они не суть верующие. Они хотят обмануть Бога и верующих, а обманывают только себя самих…». «Жестокое наказание будет им за то, что они лгали. Когда им говорят: не распространяйте нечестия на земле, они говорят: нет, мы только поддерживаем благочестие». А в стихе сто пятьдесят четвертом сказано: «Тех, которые скрывают ниспосланные Нами ясные указания и руководство к правоте, после того как Мы изъяснили это в этом Писании, тех проклянет Бог, и проклянут проклинающие; кроме тех, которые покаются, будут делать доброе и такими себя ясно покажут». В главе третьей, в стихе шестьдесят втором ясно написано: «Некоторые из читающих Писание желают ввести вас в заблуждение, но они вводят в заблуждение только самих себя… Для чего облекаете истину в ложь, скрываете истину, когда ее знаете? Между ними есть и такие, которые своим языком искривляют Писание для того, чтобы вы почли за Писание такое, что не из Писания; они говорят ложь, ссылаясь на Бога, и сами знают это». «Указать ли вам тех, на кого нисходят дьяволы? Нисходят они на всякого выдумщика, беззаконника». Все нечистоты в мире происходят из-за неверия, которое сеют подобные этому проповеднику.
— Довольно! — рассердился Алишер и глянул на своих верных приближенных, которые только и ждали, чтобы броситься на старика и заткнуть ему рот.
Девушка в зеленой бандане стала пробираться к старику через толпу людей.
— Господь не может достучаться до отвернувшихся. И Он оставил тех, которые не любят Его. Но мы веруем в Господа, раз пошли через лишения, жару и опасности искать правду. Наши души и сердца открыты навстречу Богу, — с улыбкой, и не торопясь, стал говорить старик. — В тридцать пятом стихе двадцать четвертой суры говорится: «Бог есть Свет небес и земли. Свет Его подобен светильнику в стене: светильник в стеклянном сосуде; стеклянный сосуд блистает как звезда…Свет к свету! Бог ведет к своему свету, кого хочет. Аллах вразумляет людей сравнениями. Бог всеведущ»[12]. И не думайте о том, что скажут другие, что сделают другие. Пекитесь о своей душе. «Господь обязывает душу человека только к тому, что по силам ей»[13]. Отклоняйте злобу и страх добротой и любовью.
К старику подскочили верные Алишеру и начали стаскивать муллу с гранита.
— Да, в Коране написано, что к каждому поколению Бог посылает посланника из среды его самого. Это верно, — отбивался старик. — Но будьте чуткими, чтобы не принять оборотня за пастуха. Не обманитесь, правоверные! Сердцем слушайте, умом чувствуйте происходящее, чтобы не сбили вас с толку нечестивые, замыслившие злобное дело! — успел крикнуть мулла и упал на землю, увлекаемый сильными руками молодых фанатиков.
— Это ты нашего имама Али называешь нечестивцем, грязный старик?! — пнула его девушка в зеленой бандане. — Этот старый маразматик хочет увести вас от истины. Пророк Али говорит вам истину о том, что грядет, а вы, как бараны, слушаетесь этого умалишенного! — кричала девушка. — Все, что было написано в Коране прежде, устарело и кануло в Лету. Новая сейчас эпоха, и новое видение у Аллаха!
— Не верьте им, правоверные! Ад разгорится только тогда, когда вы повернетесь к нему лицом! — простонал с земли старик. — Им нужны наши жизни. Нет, они жаждут нашей смерти…
К мулле подскачил еще один фанатик и стал пинать старика и бить металлическим прутом, целясь в голову.
— Не смейте бить моего дедушку! — закричал Аман и рванулся защищать деда, но его, как щенка, отшвырнули в сторону сильные руки.
Надире, сидя среди остальных паломников, припала лицом к земле и накрыла голову руками. Рядом с ней мать с дочерью обнялись. Девочка от страха спрятала свое лицо, уткнувшись в плечо матери.
Люди сидели в оцепенении.
Вдруг Коран выпал из рук муллы, его рука обмякла и упала на землю. Натешившись, молодые фанатики расступились, вмиг забыв про забитого ими насмерть человека.
Алишер снова начал говорить, призывая паломников повиноваться ему. Только люди смотрели уже не на него, а на бездыханного старика, из-под сбившейся чалмы которого тоненькой струйкой на лоб стекала кровь и капала на землю.
Аман осторожно подполз к деду, несмело дотронулся до кровавой струйки, разглядывая ее потом на своих пальцах. Он хотел заплакать от ненависти и бессилия, но сдержался. Поднял с земли растрепанный Коран, стер с него пыль и спрятал за пазуху.
Алишер увидел, что все взоры паломников устремлены не к его персоне, а к убитому священнику, и разозлился.
— Уберите этого неверного!
Тотчас к Аману подскачили бойцы, снова швырнули его в толпу к остальным, а деда за ноги уволокли за развалины.
Мальчик сжал кулаки и стиснул зубы, глядя на жестокого проповедника. Их взгляды встретились, и глаза Алишера блеснули красным кровавым отблеском от костров.
— Мама, я хочу есть, — осторожно прошептала девочка почти на ухо матери.
— Потерпи, милая.
— Я хочу пить…
Алишер словно уловил мысли паломников и предложил людям поесть и выпить заветного эликсира:
— И отринет страх от ваших сердец! И не будете знать вы печали и тревоги!
В это самое время Лин, Майкл и Лика уже забирались наверх развалин.
Девушка в зеленой бандане снова стала разносить хлеб и сосуд с зеленой жидкостью.
— Пей! — приказывала она паломникам.
Надире отпила, но глотать не стала, только глянула на фанатку снизу вверх. Та замахнулась на девушку железной дубинкой.
— Глотай! — угрожающе прошипела она.
Надире упрямо продолжала смотреть на нее исподлобья.
Та снова замахнулась на нее. И Надире выплюнула ей в лицо зловещую зелень. Еще секунду — и строптивая девчонка получила бы железным прутом по голове, но Алишер предотвратил это окриком.
— Оставь ее, Джам!
Джам нехотя опустила руку с палкой и, покосившись на Надире, пошла дальше. А Надире с еще большей ненавистью посмотрела на Алишера. Он уловил ее мысли и взглядом приказал ей подойти к нему в тень. Один из его «верноподданных» поднес хозяину хлеб и чеплашку с чистой водой.
Надире нехотя подошла к Алишеру, присела рядом и отвернулась.
51
Ночью, когда в лагере паломников стало совсем тихо, остальные вселенцы пробрались к развалинам и притаились…
Забрезжил рассвет. Над саванной показались робкие лучи солнца. Однако некоторые из правоверных уже были на ногах.
— Что там происходит? О чем они говорят? — поинтересовался Майкл у Лина, лежа рядом с ним на песчанике между арок и прислушиваясь к разговорам растерянных паломников.
— Что это за жидкость они пьют? — не получив ответа на предыдущие вопросы, Майкл задал новый.
— Не знаю, — тихо отозвался Лин. — Они пусты, — задумчиво проговорил он.
— В смысле? — не понял Майкл.
— От них не исходят вибрации… Как будто весь их мозг превратился в желе или попросту высосан.
Ребята встревожнно переглянулись между собой.
Майкл активировал интерком.
— Влад, ты нашел раздражитель? — тихо спросил он.
— Да.
— Что он сейчас делает?
— Ест.
— Хм, они сейчас почти все едят, — досадливо отозвался Майкл, разглядывая паломников.
— Я остаюсь на связи, командир. Если что-то изменится, я дам знать, — проговорил Влад.
— Лин, я кое-что слышу, — прошептала Лика. — Я слышу разговор двух людей. Да, кажется, мужчины и женщины. Их имена… Их зовут… Алишер и… Подожди секунду, — прислушалась она.
— Алишер, говоришь? — насторожился Лин.
— Ну да, Алишер. А ее зовут… Ее зовут — Надире.
Лика с Лином тут же переглянулись.
— Тебе не почудилось? — засомневался Лин.
— Не-ет.
— Тогда задача упрощается. Значит, моя красавица все-таки отыскала своего принца. Вот только избежать неприятностей она не сумела. Она говорила, что Алишер бросил ее ради какого-то имама… Так-так…
Лин взял визор и стал разглядывать толпу.
— Нашел? — поинтересовалась Лика.
— Пока нет.
Подполз Майкл.
— Что тут у вас? — спросил он.
— Кажется, старые знакомые, — ответила Лика. — Ну, что? Она?
— Она, — подтвердил Лин. — Вот вам и ничего страшного, — с иронией заметил он, продолжая наблюдать за девушкой.
На руке у Майкла заработал интерком.
— Майкл, раздражитель поднимается, — известил Влад.
— Влад, теперь выявляй другого Паразита. Кстати, этот активный или пассивный?
— Активный, — донесся из динамика голос Влада.
— Поднимается, говоришь? Так вот кто наш имам Али. Оказывается, это тот самый пресловутый неверный любовник Надире. Ну-ну… Интересно, нимб ему голову не натирает? — усмехнулся Лин. — Выходит все-таки, что Надире чиста. И второй Паразит не она. Но тогда кто? Тем более — пассивный… Кто же он? Кто?
Вселенцы замолчали, погрузившись в размышления…
52
Солнце начинало припекать.
Надире смотрела вслед уходящему Алишеру. Смертельно хотелось есть и пить. Она отломила кусок от лепешки, которую не доел Алишер, и принялась жевать. Люди вокруг нее как-то очень странно выглядели. Будто перестали соображать. Глаза у них были какие-то стеклянные, невидящие, а взгляд — отсутствующий.
«Эта жидкость…» — догадалась Надире. Она стала вглядываться в другие лица. Ей вдруг стало жутко. Но, видимо, не все выпили ту наркотическую гадость, и Алишер, похоже, был этим недоволен.
Было очень жарко, и Надире задремала в тени.
Проснулась она, когда день близился к закату. Она огляделась. Люди продолжали сидеть неподвижно, будто замороженные. Неожиданно все последователи Алишера куда-то исчезли вместе с ним самим. Надире поднялась с горячей земли и направилась на поиски. Обогнув развалины, она услышала голоса. Они звучали очень тихо, девушка еле-еле разбирала их фразы.
— Осталось четыре часа, — говорил скрипучий женский голос. — У вас все готово?
— Да, моя госпожа! — ответил Алишер.
— Не подведи меня снова. Не заставляй меня долго ждать.
— А с кого начать?
— Начни с той, что была рядом с тобой.
Надире чуть не вскрикнула, но вовремя зажала рот кулаком.
Женщина в черном плаще с капюшоном, из-под которого не было видно лица, вдруг издала звук, похожий на смешок.
— Да, именно с нее! Тем более что сейчас она все слышала…
Алишер и его люди стали оглядываться, пытаясь обнаружить Надире, которая пряталась в тени, за выступом стены.
— Эта девочка очень сильная, и она принесет много энергии, — вновь заговорила таинственная женщина.
Алишер стал перед ней на одно колено и, поцеловав ее руку, поклонился.
— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа!
— Ступайте и не подведите меня! — сказала она и стала удаляться от кучки фанатиков.
Надире стояла ни жива ни мертва.
Это значит, ее хотят убить. Убить первой. Господи, что происходит?
Девушка стала пробираться через развалины, чтобы поскорее выбраться из зловещего места. Вдруг перед ней словно из-под земли вырос Алишер. От неожиданности она вскрикнула.
— Что ты тут делала? — ласково улыбаясь, спросил он.
— Я? Я… Я устала сидеть на одном месте и решила размяться.
— Ну и как? Размялась?
— Н-да… — неуверенно ответила она.
— А по-моему, ты подслушивала. А теперь хочешь сбежать, — вызывающе усмехнулся Алишер. Ноздри его раздулись, а глаза сузились.
— Кто ты? — еле выговорила перепуганная Надире, отступив от него назад.
— Ты знаешь, кто я.
— Нет, я не знаю тебя. Ты не Алишер, — уверенно заявила она, продолжая пятиться.
— Сомневаешься? — наступал он.
— Кто та женщина, которая приказала тебе убить меня?
— Так значит, ты все-таки слышала разговор. Так-так… Нехорошо подслушивать.
— Я не подслушивала. Я… я услышала случайно. Что вы хотите с нами сделать? Кто вы? Значит, тот бедный старик был прав: ты хочешь нашей смерти. Что даст тебе наша смерть? Зачем тебе это? Ведь ты же не вампир и не оборотень, правда? Всё это сказки… Ты ведь — человек… Тогда, зачем? — она продолжала отходить от него и вдруг уперлась во что-то спиной. Тут же сзади на нее набросились, засунули в рот кляп и связали.
Вселенцы на крыше переглянулись, слыша весь разговор. Оказывается, один из передатчиков, которые зацепили Бен и Роберт, когда выслеживали паломников в ущелье, угодил как раз в воротник Надире. Поэтому благодаря ей вселенцы и узнали то, что хотели. Как тут не поверить в могущество Бога? Ведь вероятность, что носителем «жучка» окажется она, одна из двухсот пятидесяти. Но, видимо, так и должно было случиться.
Майкл и Лин молча, на пальцах, показали друг другу комбинации, намекая на то, что намеревались сделать через несколько секунд. Кивнув друг другу, парни растворились в сгущавшихся сумерках.
— Уведите ее до времени к колодцу, — распорядился Алишер.
— К высохшему колодцу? — переспросил один из приближеных.
Алишер презрительно глянул на непонятливого.
— А разве есть другой? — выдавил он из себя.
— Я все понял, — быстро проговорил конвоир и повел Надире к вышеупомянутому резервуару.
Вдруг перед девушкой свалился с неба темный человек. Надире глубоко вздохнула от неожиданности, а выдохнуть забыла, и осталась так стоять с распахнутыми глазами и удивленно вскинутыми бровями. Сзади что-то упало. Она обернулась и увидела своего конвоира лежащим на земле. Она снова повернулась.
Лин приложил палец к своим губам и медленно закивал головой, мол — понимаешь, что нужно молчать? Но Надире молчала бы и так, ведь рот у нее был заклеен липкой лентой.
Девушка вроде бы обрадовалась, потом вдруг сдвинула брови, вглядываясь в лицо незнакомца, и тут от удивления она попыталась улыбнуться. Промычав что-то себе под нос, она спросила глазами, он ли это, тот самый Бао? Лин молча кивнул в знак согласия и снова приложил палец к губам.
Наконец Надире согласилась молчать, поняв, что ее спасут.
— Все будет хорошо, — прошептал Лин. — Доверься и ничего не бойся. Мы рядом.
Надире вопросительно посмотрела по сторонам, желая увидеть остальных спасателей, но внизу был только Лин. Не получив ответа на вопрос, кто это — мы? — она все же не расстроилась.
— Главное, ничего не бойся и другим скажи, чтобы не боялись. Если сможешь, то смейся, — посоветовал он.
Девушка попыталась что-то произнести, но кляп препятствовал.
— Ты по-прежнему очень красива, — прошептал Лин и скрылся в темноте так же неожиданно, как и появился.
Надире завертела головой, но рядом уже никого не было, только конвоир мирно спал на земле.
53
Влад сидел перед индикатором и пытался расшифровать его показания. Он досадливо потер подбородок, задумался на мгновение и вызвал по рации Майкла.
— Командир, пассивный Паразит вновь объявился среди паломников и сейчас находится рядом с Алишером. У них близкий контакт…
Майкл молчал и думал.
— Командир, ты слышишь?
— Да. Что показывает твоя шкала?
— Пассивный намного сильнее Алишера. Прежде у нас не было таких, как этот второй Паразит. Он то исчезает из поля зрения, то снова появляется, будто испаряется и вновь материализуется. Его спектральный показатель зашкаливает за сотню.
— Значит, он силен почти настолько же, насколько и наш Михаил, — печально размышлял Майкл вслух. — А вот Алишер всего лишь «шестерка», человек со стертой личностью. Даже и не человек, а биологический контейнер для Паразита…
— Что будем делать?
— Нам бы не упустить эту парочку. Последствия их союза могут быть непредсказуемы. Влад, свяжись с «Рыбами». Пусть подтягиваются. Нам может понадобиться их помощь. Пусть двигаются в полной темноте. А я свяжусь с нашими скимерами.
— Есть, командир! — отчеканил Влад и отключил рацию.
Майкл прикрыл лицо ладонью и тяжело вздохнул.
А в это время в лагере паломников в темном и отдаленном уголке древних царских развалин Алишер беседовал с таинственной женщиной, лицо которой он никогда не видел, так как оно всегда было скрыто за натянутым на глаза капюшоном.
— Ты расстроен? — поинтересовалась она стертым голосом, похожим на шипение. — Я чувствую внутри тебя сомнение. Куда девалась твоя уверенность и твердость?
Алишер стоял перед ней, преклонив одно колено и покорно склонив голову.
— Я полностью в твоей власти, госпожа, — негромко проговорил он.
Послышался ее легкий смешок.
— Сначала девчонка. Потом мальчишка, — властным, жестким тоном приказала она.
— Да, моя госпожа, — снова согласился Алишер.
Женщина приподняла его подбородок, любуясь правильными чертами лица араба.
— А одежда халифа тебе к лицу! — благожелательно заметила она с некоторой долей сарказма.
— Да, — безропотно согласился Алишер, боясь поднять глаза наверх и взглянуть на существо, во власти которого находился. Однако глубокий капюшон и сейчас скрывал обличие этой зловещей женщины. Лунный свет освещал только ее тонкие губы, похожие на узкую рифленую щель.
— Ты сам захотел могущества. Я предупреждала, что ноша эта тяжела… Но я обещала помочь тебе… А ты обещал помочь мне, — она снисходительно погладила его по голове. — Ты хорошо мне служишь, но за девчонку я тебя не прощаю, — она наклонилась к нему еще ниже. — Променять свою уникальную Силу и вечную славу на минутную связь с пустой куклой! — укорила она, продолжая разглядывать его лицо. — Она сильна, не спорю. Но ничтожность ее развития чуть не погубила твой дар! Если бы я вовремя не вмешалась, ты бы отдал ей все, чем наделили тебя мы! Если она не с нами, пусть лучше ее не будет совсем!
Наконец женщина не без труда выпрямилась и снисходительно, по-хозяйски, похлопала Алишера по щеке своей тонкой, костлявой, но ухоженной рукой.
— Хорошо, что ты соглашаешься со мной, а не оправдываешься и не просишь за нее. Если бы ты сейчас это сделал, я бы очень огорчилась. Запомни, мой мальчик, жалость не присуща сильным и совершенным созданиям, каковым хочешь стать ты. Существу высшей расы чуждо снисхождение к рабам. Перед высшим — только высокие цели глобального масштаба.
— Я понимаю.
— Тогда иди и сделай то, что требует от тебя Совершенный Абсолют. Ты призван стать выше, чем просто Человек. Так докажи, что ты достоин быть лучшим из всех живущих людей!
Алишер поднялся с колена и ровной, уверенной и неторопливой поступью направился к своим верным последователям. Вскоре со стороны лагеря стал доноситься ритмичный стук в барабан, а также монотонное, глухое и отрывистое восклицание, словно дикие туземцы бегали вокруг жертвенника с устрашающими для жертвы криками и одновременно настраивающими и доводящими самих себя до фанатического транса. Вслед за этим раздался истошный женский вопль и крик о помощи.
Оставаясь на месте и продолжая слушать вопли, доносившиеся из-за дворцовых стен, таинственно-зловещая женщина удовлетворенно простонала и, с чувством блаженства проведя рукой от подбородка к груди, стала медленно вытягивать шею, словно тянулась своим сморщенным ртом к звездному небу. Наконец от удовлетворения она глубоко вздохнула и с легким стоном облегченно выдохнула. От ужаса, который царил среди паломников, это несказанное блаженство растекалось по ней томительной негой. Она еле заметно двигала головой, плечами, извиваясь всем корпусом, будто все ее существо бурлило и перетекало с одного места в другое, имея не жесткий скелет внутри тела, скрытого под длинной и просторной черной накидкой, а мягкую бесформенную массу.
Издалека доносился вдохновенный, зычный голос Алишера и одобрительные крики свихнувшихся паломников. Они монотонно скандировали только одно:
— Лучше смерть! Лучше смерть! Лучше смерть…
Надире со связанными за спиной руками водрузили на гранит и поставили на колени. С нескрываемым и неконтролируемым ужасом она бросала взгляды на людей внизу у основания высокой гранитной плахи, умоляюще смотрела во все стороны, ожидая обещанного спасения. Но спасение почему-то медлило.
«Господи! Что происходит?! Где этот Бао? Он же обещал. Неужели он опоздает, и я безвинно погибну? Неужели мне придется умереть от рук сумасшедших людей? Господи, сжалься надо мной!» — Надире прикрыла глаза в молитве, чтобы было не так страшно умирать.
Связанный Аман, стоявший на коленях возле гранита в первом ряду среди обезумевших от вонючего зелья людей, которые теперь больше походили на бешенных животных, с нескрываемым ужасом смотрел снизу на происходящее наверху. Его ожидала такая же участь, какая нависла сейчас над этой несчастной девушкой.
Наверх к Надире поднялся Алишер и, выхватив из-за пояса кривой нож, поднял руки к небу, не глядя на будущую жертву.
— Правоверные! Плачьте, стенайте! — тягуче прокричал он. — Рыдайте и содрогайтесь от стонов, ибо пришел страшный час суда! Молите Всемогущего Бога сжалиться над вами и умертвить вас до времени без адских мук, лишить вас участи быть заживо сгнившими в своем бренном теле, как это, — он указал на Надире, — развращенное и распутное существо, нарекающее себя человеком. Повинуйтесь мне и слезно молите Всесильное Небо даровать вам теперь легкую смерть! Чтобы не быть вам свидетелями ужаса столпотворения и пламени геены огненной!
Толпа упала на колени и завопила на все голоса.
— Рыдайте, ничтожные, над своей судьбой и судьбой всего рода человеческого, ибо я, последний посланник небес, призываю вас, рабов непотребных, предать себя в руки карающего Бога и Господина всех миров. Воистину, я — лучшее, что осталось у вас в этой жизни!
Вселенцы за перегородками и на крыше дворца уже навели бластеры на Алишера и напряженно ждали заветных слов.
— Ребята, внимание… — тихо проговорил Майкл, стараясь даже не дышать.
— …Клянусь всем сущим на небесах и вашими вечными душами очистить Человечество этой жертвой. О Совершенный Абсолют! Пусть эта очистительная жертва смоет позор с рабов Твоих! Прими ее как наше покаяние и признание твоего величия и нашего ничтожества! Прости нас за отступничество! Да свершится воля Твоя! Да снизойдет Царствие твое!
— Огонь! — шепотом скомандовал Майкл, и три пули одновременно направились к Алишеру, все ближе и ближе подбираясь к нему и ставя точку в его устрашающей речи.
Алишер вдруг вздрогнул и повалился сначала на бок, а потом, как куль, свалился с пьедестала на землю, ошарашив тем самым онемевших от ужаса паломников.
Аман распахнул глаза и стал смотреть по сторонам и на крышу, желая увидеть, откуда пришло спасение.
Увидев свалившегося с гранита и неподвижно лежащего своего грозного «имама», его ярые последователи застыли в растерянности.
— Лин, твоя очередь выступать. Вперед, лама! Ты умеешь говорить красиво, — пошутил Майкл. — А мы с Ликой тебя прикроем.
— Я понял, командир, — ответил Лин и поднялся с крыши, выпрямившись во весь рост, чтобы его было видно паломникам снизу.
— Смотрите! — кто-то указал на него из толпы.
В изумлении люди пали перед ним ниц. А Надире, шмыгая носом, бесшумно расплакалась, больше не в силах сдерживать напряжение. Она села на гранит и, заливаясь слезами, опустила голову на грудь.
— Бог не карает обманутых! Обманутые — как овцы, они не знают злобы! Их сердца не отравлены ненавистью! — громко проговорил Лин. — Господь справедлив и не терпит лжи и коварства!
У Майкла в ухе заработал передатчик.
— Пассивный уходит, — тревожно проговорил Влад.
— Проследи, куда, — прошептал командир.
— Майкл, он просто тает! Он растворяется на месте! Сигнал все слабее и слабее, — доносился из динамика тревожный голос Влада.
— Том, Бен, Роберт, Джонни, не дайте ему исчезнуть. Не дайте!
— Мы следим, командир. Мы уже подбираемся к нему, — ответил Роберт.
— Майкл, я его теряю! — снова раздался взволнованный голос Влада. — Я больше не вижу его. Он исчез. Он слился с остальными.
— Все равно будь начеку, Влад. Не расслабляйся. Эта сволочь может всплыть там, где ее меньше всего ожидают.
— Да, командир. Он очень хитер. Я остаюсь на связи.
Майкл поднес ближе к губам интерком:
— Всем приказываю подтягиваться к развалинам. «Рыбы», прием. У нас может быть утечка. Пассивный Паразит дематериализовался. Он может активизироваться в вашем квадрате, — объявил он.
— «Птица», «Рыбы» слышат тебя. Мы рядом, — отозвалась Гретхен. — Мы следим за обстановкой.
— «Рыбы», будьте осторожны. Не обнаруживайте себя раньше времени. У нас пока без осложнений.
— Вас поняли. Дислокацию не меняем. Мы на связи.
— О, кей, — согласился Майкл и переключился на Лина и его слушателей.
Неожиданно рядом с гранитом упала девушка с зеленой банданой на голове.
Майкл вопросительно глянул на лежавшую рядом Лику.
— Она целилась в Лина! — шепотом пояснила она, пожав плечами.
Все вселенцы, кроме Лина, оставались все еще в тени, предоставляя ему как самому сведущему в вопросах религиозной философии поставить жирную точку во всей этой операции.
Лин, как заправский волшебник, плавно слевитировал с крыши древнего дворца вниз, взошел на гранит, развязал Надире руки и, немного спустившись с него вместе с девушкой, остался стоять на второй ступени, чтобы видеть всех собравшихся.
Луна как раз была теперь над его головой, и ее свет заливал всю местность.
— А я говорю вам: бойтесь не Бога, а в первую очередь себя, — негромко говорил Лин. — Бойтесь незаслуженно обидеть и унизить кого-то, бойтесь украсть или убить. Бойтесь собственной ненависти, страха и ярости. Гоните прочь мрачные и злые мысли. Именно хозяину, автору этих мыслей они вредят в первую очередь. Злой замысел еще не коснулся того, против кого вы его замышляете, а ваша собственная злость уже отравила ваш организм.
— Поднимись повыше, — попросили его из толпы.
Лин забрался на гранит и присел на него, скрестив под себя ноги.
— Человек не безропотное и неразумное животное. Людям дано различать добро и зло. Даже звери чуют доброго человека и злого. На спокойного, добродушного собаки не нападут никогда, потому что внутренний страх или ненависть заставляют организм вырабатывать такой гормон, именно на который и реагируют дикие звери и благодаря которому человек бессознательно притягивает к себе подобных ему людей, то есть так же настроенных на негатив. Этот гормон страха, стресса, обиды и ужаса — адреналин. Именно он сжигает в человеке жизненную энергию, вследствие чего люди быстро старятся, изнашиваются. «Что доброго бывает с тобой, оно от Бога, а что злое бывает с тобой, то от тебя самого»[14], - говорит вам пророк Мохаммед…
Аман поднялся с колен и, подойдя к граниту, протянул Лину дедовский Коран, завернутый в шерстяную тряпицу и находившийся до того, как юноше развязали руки, у него за пазухой.
— Парень, храни этот Коран. Многие ссылаются на него, многие прикрывают свои грязные дела этой Святой книгой, читая его с закрытыми глазами и каменным сердцем. И этим бессовестным людям удается ввести вас в заблуждение только потому, что вы попросту плохо знаете Коран, либо читаете торопясь, либо доверяете чужому мнению больше, чем собственному сердцу, собственной совести. Никогда не доверяйте кому-либо больше, чем собственному сердцу и своему разуму! Однако это не означает, что два человека не могут думать одинаково. Если в ваших мыслях и делах есть искреннее согласие, — это говорит о мудрости вашей и зрелости ума. Если вы хотите искренней любви, любите сами искренне. Если будете щедры к людям, то и к вам будут щедры. Если укроете от ненастья приверженца другой веры, то и он поможет вам. Если будете уважать религиозную веру других людей, то и они в ответ отнесутся к вам с уважением. Мусульмане, друзья, берегите совесть свою, защищайте правду и справедливость, о которой писал Пророк. Читайте Коран с чистыми помыслами, и пусть эту Святую книгу читают как можно больше людей, чтобы те, кто сеет вражду между вами и другими народами, не смогли больше обмануть вас, ввести в заблуждение и утверждать то, чего нет в Коране.
— А стоит ли придерживаться войны с неверными? — раздался вопрос от мужчин-паломников.
— А что значит — неверный? — встречно спросил Лин.
Мужчина, задавший вопрос, на мгновение задумался.
— Это иноверец, который не признает пророка Мохаммеда и не чтит Коран, — быстро проговорил он.
— А как назвать того, кто признает Пророка Мохаммеда пророком, называет себя мусульманином, говорит о том, что Коран Наисвятая книга, а не придерживается того, что в этой книге написано: одно чтит, а другое отвергает? Как назвать мусульманина, который клянется Аллахом и убивает ни в чем неповинных людей своей же веры, призывает убивать или умирать прежде времени, наложив на себя руки?
Воцарилась тишина. Никто даже не перешептывался; все внимательно слушали странного узкоглазого человека. Надире вместе со всеми сидела на земле и с благодарностью смотрела на своего спасителя. Сейчас этот Бао уже не казался ей идиотом, занудливо восклицавшим по поводу и без него тогда в Египте. Таким увидеть она его никак не ожидала. Ей верилось и не верилось в происходящее, поэтому девушка просто слушала и не торопилась делать выводы.
Лин продолжал:
— А как назвать буддиста, который почти наизусть знает Коран, с глубоким уважением относится к Пророку и культуре его народа? Как назвать католика и бахаи, которые отправились за тысячи километров от своего дома и семьи в пустыню, чтобы спасти мусульман: подростков и стариков, женщин и мужчин — просто людей! — и защитить ислам от извращения сумасшедшего фанатика? Каким словом можно назвать еврейских пилотов, спешащих доставить в госпитали Каира, Тель-Авива, Милана пострадавших во время землетрясения в Исне? Почему эти люди так поступают? — обратился Лин к паломникам. — Видела ли врач-француженка в египетской девчонке мусульманку? Или она в первую очередь видела человека? Так кого называл Мохаммед неверным, а кого правоверным?
Аман поднялся с земли, несмело вытянув руку вверх.
— Наверное, Пророк хотел сказать: верующие и неверующие в Бога… — несмело проговорил мальчик.
— Думаю, сердце каждого из вас подсказывает ему правильно. И в Коране черным по белому написано в главе второй, сто тридцатом стихе: «Мы веруем в Бога и в то, что свыше ниспослано нам, в то, что было ниспослано Аврааму, Исмаилу, Исааку, Якову и коленам исраилевым; в то, что было дано Моисею и Иисусу. Что было дано пророкам от Господа их; не делаем различия между всеми ими, и Ему покорны мы». Вспомните, что говорил древний персидский поэт Саади: «Кто вечно разжигать вражду людскую любит, того, в конце концов, его ж огонь погубит». Но раз уж мы начали говорить о Коране, то еще процитирую Пророка. В главе третьей, семьдесят третьем стихе он ясно говорит о духовных учителях: «Не может быть, чтобы человек, которому Бог дал Писание, мудрость, пророчество, стал говорить людям: будьте поклонниками мне так же, как и Богу, — но будет говорить: будьте мудрыми чтителями Господа, потому что вы хорошо узнали Писание и потому что много учились. Не может быть того, чтобы он внушал вам чтить ангелов и пророков как Господа».
— Ты и вправду много знаешь и говоришь все верно. А скажи, во время молитвы в какую сторону смотреть? — спросила женщина, мать девочки-подростка.
Лин улыбнулся и сказал:
— Однажды горожане спросили Ходжу Насреддина: «Скажи, уважаемый, на похоронах идти нужно перед носилками покойника или позади них?» Ходжа ответил им: «Лишь бы не на самих носилках».
Люди оживились. На их лицах появились улыбки. Хотя некоторые из них все еще продолжали пребывать в наркотическом опьянении и сидели безучастно, склонив головы. А Лин продолжил:
— Так же и с молитвой, — сказал он. — Куда бы вы ни посмотрели во время молитвы, Бог услышит вашу искренность и чистый сердечный порыв. Неважно, в каком храме, мечети или синагоге вы молитесь, и в помещении ли вообще. Неважно, на каком языке вы обращаетесь к Всевышнему, как и неважно, кто какой религии принадлежит. Важно лишь то, как живет человек, как относится к окружающему миру и что носит в мыслях и сердце своем. Неважно, какого цвета его тело и есть ли на нем одежда. Для Бога важно, чтобы каждый человек на Земле был здоров и счастлив…
— Кто ты? — наконец спросил кто-то из паломников, обращаясь к Лину.
— Мы просто поддерживаем мир на планете, — скромно ответил он. — Скоро сюда прибудут федеральные спасатели, а также представители закона и переправят вас по домам. Постарайтесь больше не попадать в рискованные предприятия. Ищите Бога внутри себя.
— Мы?! Так ты не один?
— Нет, не один. За этими стенами находятся те ребята, которые прилетели помочь вам.
Вселенцы вышли на лунный свет из своих укрытий и некоторые из них направились к Лину в центр древнего дворца. Лин спустился с гранита и подошел к Майклу.
— Оба Паразита обезврежены? — тихо поинтересовался он у командира.
— Увы, нет, — досадливо ответил Майкл.
Лин непонимающе посмотрел на спящих возле гранитного камня Алишера и девушку в зеленой бандане.
— Нет, она просто пешка, — пояснил командир. — А вот пассивный растворился в толпе.
— Так он может контролировать свое излучение? — удивился Лин.
— Выходит, что может, — вздохнул Майкл.
Паломники повставали со своих мест и стали подходить к вселенцам.
К Лину подошел Аман.
— Так ты не имам Али? — вдруг спросил юноша, тронув ламу за рукав.
— Нет, парень. Я простой человек, — ответил Лин и погладил подростка по голове.
К ним приблизилась Надире, виновато поглядывая на «зануду Бао». Заметив ее, Лин сам направился девушке навстречу.
— Так ты и не Бао? — смущенно улыбнулась она.
Лин отрицательно качнул головой и устало улыбнулся:
— Нет, не Бао.
— И не… ученый?
— Нет, не ученый.
— А…?
— Меня зовут Лин.
Пока Лин и Надире знакомились заново, ребята занялись пострадавшими, поиском тела старого муллы и обезвреживанием спящей парочки.
— Мона, просканируй нашего «имама», все ли его органы на месте? Подшей ему к затылку сердолик и введи в кровь радий, чтобы он снова стал человеком, — обратился к доктору Майкл; потом нажал передатчик в интеркоме. — Влад, вызывай федералов. Сообщи им наши координаты.
— Да, командир! На связи «Рыбы», — донеслось из крошечного динамика.
— Сообщи «Рыбам», что через полчаса мы будем в седьмом квадрате, а оттуда отправимся на базу, — договорил командир и устало вздохнул.
Надире вопросительно смотрела на Лина.
— Так кто ты на самом деле?
— Я — человек, который любит свой дом, имя которому — планета Земля, — улыбнулся он.
— А мне можно с вами? — вдруг спросила девушка.
Лин оглянулся, чтобы узнать мнение остальных вселенцев, и наткнулся взглядом на Мону. Увидев доктора, Надире узнала и ее.
— Вы… — она рассеянно показала на нее пальцем, — та доктор… в палатке, верно?
Мона в ответ молча кивнула и улыбнулась.
— Так значит, вы все… из отряда спасателей? — пыталась она догадаться.
— Можно сказать и так, — раздался голос у нее за спиной.
Надире обернулась. Рядом стояли Роберт и Лика. Вскоре подошли Джонни и Майкл.
— Нам пора, — проговорил Лин и по-дружески тронул египтянку за плечо.
— Да, — подтвердил Майкл. — У нас еще кое-какие невыясненные делишки висят на хвосте…
— А я? — растерялась Надире.
— Мы еще увидимся, — заверил ее Лин. — Мне нужно побывать в Каире и заглянуть на раскопки Сфинкса.
Надире весело хмыкнула, поняв его шутку. А ребята недоуменно посмотрели на колегу.
— Раскопки Сфинкса? — Роб непонимающе сморщил нос. — А как же Гималаи?
— Туда я всегда успею! — гордо заявил Лин, и вселенцы стали покидать развалины древнего африканского дворца.
Надире продолжала стоять в арочном проеме, прислонившись к песчаной стене, и загадочно улыбаться, провожая взглядом удалявшуюся группу молодых людей.
— Хорошие ребята, верно? — вдруг раздался старческий женский голос у нее за спиной.
Девушка оглянулась. Перед ней стояла низенькая женщина в длинном широкополом плаще с натянутым на лицо капюшоном. От слов незнакомки веяло цинизмом. Надире подозрительно посмотрела на нее и отвернулась, не проронив ни слова. Через некоторое время девушка уже забыла о неизвестно откуда появившейся старушке и, романтично улыбаясь, наблюдала за рассветом. Над саванной забрезжили первые и робкие лучи восходящего солнца. Момент жертвоприношения был упущен.
54
На улицах Минска было так же шумно, как и на улицах других мегаполисов Федерации. Большие города почти ничем не отличались друг от друга, напоминая гигантский муравейник. Везде возвышались небоскребы, везде в воздухе висела голографическая реклама и пестрели гигантские плазменные табло банков. Также повсюду сновали скимеры. А по высотной одноколейке проносились электроэкспрессы.
Татьяна не спеша шла по бульвару, но ни разу даже не попыталась зайти ни в один из своих любимых бутиков. Витрины сегодня почему-то не радовали ее. Настроение для шоппинга было не подходящее. Она в глубокой задумчивости пыталась представить, как будет объясняться с Владиславом Петровичем, когда тот вернется из командировки, и ничего не могла придумать. В голове было совершенно пусто. Как-то уж очень неожиданно вся ее строптивость стекла, как растаявшее мороженое, обнажив совершенно незащищенную сущность, в общем-то, неплохого человека.
Ей вдруг показалось, что это не она подшучивала над однокурсниками и преподавателями, а они унизили ее перед всем миром. Ощущение опустошенности и необъяснимой тоски навалилось на нее тяжелой ношей.
«Что случилось?» — задавались вопросом дома родители. — «Уж не подменили ли нам дочь?» — шутя, удивлялись они. А Татьяна ходила, как тень, никому не дерзила, ни с кем не препиралась, стала «тише воды — ниже травы».
— Доченька, что-то случилось? — беспокоилась мать.
— Ничего, — задумчиво отвечала та и удалялась в свою комнату.
Закончилось все тем, что Татьяна заболела. Сначала это была депрессия, а потом и простуда. За время болезни девушка проанализировала все свои поступки, выходки и увидела окружающий мир с другой, неизвестной ей доселе стороны.
Таня целыми днями валялась в постели и думала, думала, думала… Временами она усаживалась перед зеркалом и всматривалась в свое отражение, будто изучала его. Самое удивительное, что ту, которая находилась по ту сторону зеркала, она не узнавала. Правда, эта незнакомка очень напоминала ее в совсем недавнем прошлом: те же карие глаза, та же короткая стрижка и, выкрашенные по последней моде в синий цвет волосы, торчащие в разные стороны из-за длительного пребывания на подушке. И все же это была уже не она. Глаза из зазеркалья смотрели на нее печально и жалобно, будто просили милосердия. Но они не стонали, нет. Боли в них не было. Они словно говорили: мы только что узнали самое сокровенное.
Набравшись, наконец, сил и смелости, Татьяна направилась к учителю домой.
55
Влад в это время намеревался ненадолго выскочить в гипермаркет за продуктами. Можно было, конечно, заказать их и по интерфейсу с доставкой на дом, но Влад предпочитал эти деньги тратить на своего ребенка, а не на сервис.
Стоя на пороге, он склонился к сыну и взял его за плечо:
— Никому не открывай. Договорились?
— Договорились, — без энтузиазма согласился малыш.
— Я сейчас вернусь. Что тебе купить вкусного?
Дима пожал плечами:
— Не знаю. Мне ничего не хочется, — печально проговорил он.
— Тогда я сделаю тебе сюрприз. Не скучай, я быстро, — сказал отец, погладил сынишку по голове и исчез за сомкнувшимися прозрачными панелями лифта. Двери в квартиру плавно закрылись, и домашний компьютер проговорил электронным голосом:
— Взрослый хозяин вне дома. Включается программа повышенного контроля над всеми системами безопасности и жизнеобеспечения.
Дима тяжело вздохнул, глядя на закрывшиеся двери, и поплелся в зал. Сел на ковер, шестидесятипроцентную имитацию лесной лужайки, включил собаку-робота и стал гладить мохнатую игрушку.
— Только ты меня любишь, Ден, — вздохнул Дима и прижал к себе эрдельтерьера. — Ты никогда не бросаешь меня и не уходишь в университет. Ты никогда не улетаешь на Алтай. Все любят кого-то больше, чем Диму. И бабушка любит цветы и повара. А Дима любит того, кто любит Диму.
Мальчик сильнее прижал к себе собаку и уже собрался заплакать…
— Пришел гость, — сообщил электронный голос интерфейса. — Что передать гостю?
Малыш передумал плакать, соскочил с ковра и, чуть не падая, поспешил к дверям в прихожую.
— Ничего не говори. Подожди, я хочу посмотреть, кто пришел.
Он поднялся на цыпочки, нажал кнопку, чтобы на экране интерфейса появилось изображение. За дверями стояла Татьяна. Минуту мальчик разглядывал ее, а потом вдруг обрадовался.
— Ден, — обратился он к своей собаке, — это же папин сюрприз! — радостно сообщил Дима и приказал домашнему компьютеру впустить гостью.
Щелкнул засов, дверь медленно отъехала в сторону, и Татьяна увидела перед собой очаровательного четырехлетнего ребенка с сияющими карими глазами, которые смотрели на нее с восторгом и надеждой.
Татьяна стояла в нерешительности и тоже разглядывала маленького хозяина.
— Здравствуй, малыш. Скажи, это квартира Белоусовых? — спросила она, хотя компьютер ей уже ответил на этот вопрос.
— Да-а-а, — протяжно подтвердил Дима, не отрывая глаз от гостьи, словно боялся, что она вдруг исчезнет, как призрак.
— Папа дома?
— Нет. Он ушел за сюрпризом.
Мальчик озорно улыбнулся и с хитрым видом добавил:
— Папа думает, что я еще маленький и ничего не понимаю… Он сейчас придет и сделает вид, что очень удивлен твоему появлению.
Татьяна не поняла, о чем говорит ребенок. Наверное, дети всегда что-нибудь придумывают и живут в своем воображаемом мире, подумала она.
— Ты разрешишь мне подождать твоего папу?
Дима, наконец, перестал разглядывать гостью.
— Да, проходи, — он взял девушку за руку и потащил за собой в зал. — Садись. Сейчас я принесу тебе сок. Ты любишь ананасовый сок? — немного картавя, поинтересовался маленький хозяин. И не дождавшись ответа, тут же добавил: — Я очень люблю его, и ты, значит, должна его любить!
— Да, он действительно вкусный, — согласилась Татьяна и присела в кресло.
Пока Дима бегал в кухню, она огляделась. Обстановка квартиры была довольно скромная. Посередине просторного зала, стены которого были обшиты деревом, лежал толстенный ковер с густой искусственной травой и полевыми цветами. Среди этой сочной пахучей зелени Дима любил засыпать в обнимку со своим мохнатым механическим другом. На одной из стен лесенкой висели картины современных художников, на другой — плоский экран — проектор объемного изображения. Ближе к окну стояла бесформенная надувная софа. Сквозь ее темную прозрачную текстуру виднелись звезды, планеты и туманности, которые переплывали с места на место, сталкивались и снова расплывались. Возле софы лежали всяческие игрушки маленького хозяина. Больше в зале ничего не было. Кроме окна, конечно, во всю стену. В зале были три двери. Одна вела в кухню, а две другие, видимо, были входом в спальню и кабинет-библиотеку (двери в эти комнаты были закрыты).
— А вот и я! — весело сообщил мальчик, вернувшись с двумя пластиковыми стаканами сока.
Татьяна совершенно не представляла, о чем можно говорить с ребенком. Опыта общения с детьми у нее не было. И чтобы говорить с ним хоть о чем-нибудь, она спросила:
— А почему ты любишь именно ананасовый сок?
— Папа сказал, что он живой и настоящий. Когда я его пью, он начинает говорить со мной из живота. Он булькает, как будто, правда, разговаривает. Ты пей. Сейчас он и с тобой начнет разговаривать.
Татьяна отпила сок и глянула на малыша. Тот залпом пил вкусное содержимое своего стакана и не отрываясь смотрел на гостью. Потом Дима облизнулся и снова исчез в кухне. Вернулся он уже с целой коробкой сока.
— Я уже давно тебя жду… — вдруг признался ребенок и поставил полупустую коробку на пол рядом с креслом, в котором сидела девушка.
Татьяна удивленно подняла брови, но смолчала.
— Папе некогда заниматься мной, — по-взрослому рассуждал он. — А тут неожиданно… — мальчик втянул голову в плечи и заговорщически шепотом добавил, — я сильно заболел, и тогда папа пообещал, что обязательно тебя найдет.
Татьяна не понимала, о чем это говорит мальчуган.
— Папа говорил тебе обо мне? — удивилась она. — И что же он говорил?
— Что ты красивая и добрая.
— Так и сказал? — недоумевала девушка, допивая сок.
— Да. Он сказал, что моя мама самая красивая и самая добрая! — гордо заявил Дима.
Татьяна поперхнулась и закашляла.
«О Боже! Милый, милый малыш, — подумала она, — ты так ждешь свою маму… Вот так в историю я попала! И что теперь делать? Сказать ему, что он ошибся, и что я не его мама? А вдруг он начнет плакать? Как же быть?»
— Не торопись, сок есть еще, — добродушно улыбнулся Дима. — Папа обещал сюрприз. И этот сюрприз — ты!
Ничего не оставалось делать, как дожидаться учителя и мало-мальски поддерживать разговор с его сынишкой.
Дима вдруг по-взрослому всплеснул руками и с недоумением воскликнул:
— Ну, где же он сам? Сюрприз уже здесь, а его все нет и нет!
Мальчик осмелел и забрался к Татьяне на колени.
— Я уже умею считать, — похвастался он. — Два глаза, один нос, один рот. Мама — раз, папа — два, и я, — он засмеялся, — будет три.
— Молодец.
Татьяна погладила ребенка по светлой головке, и тот уткнулся своей сонной и довольной мордашкой ей в плечо. Потом он неожиданно заерзал, развернулся к ней лицом и положил свои ручонки ей на щеки.
— Мамочка, ты знаешь какую-нибудь сказку?
Татьяна задумалась:
— Садись поудобнее. Я сейчас расскажу тебе одно старое-старое стихотворение про слоненка и комарёнка.
Ребенок послушно умостился у нее на коленях, снова прижался щекой к ее плечу и приготовился внимательно слушать.
— Ты сама его придумала? — спросил Дима и зевнул.
— Нет, малыш, — Татьяна погладила мальчика по голове. — Это стихотворение написал триста лет тому назад индийский поэт Сарвешвар Даял Саксена.
— А почему ты так долго не приезжала ко мне? — вдруг спросил мальчик.
— Не знаю, — только и ответила девушка.
— А я ждал тебя каждый день, — он обнял ее и склонил свою голову ей на плечо.
Двери в прихожей бесшумно разъехались, и в квартиру вошел Влад. Увидев сына на руках какой-то женщины, он удивился и растерянно остановился. Дима и Татьяна не услышали его появления, потому что ребенок что-то говорил гостье в этот момент. Влад продолжал стоять в прихожей и наблюдать за происходящим. Дима свесил свою ручонку с плеча девушки и повернул голову. Увидев отца, он улыбнулся.
— Папа… — тихо произнес он.
Татьяна оглянулась.
Дима соскочил с ее колен и побежал вприпрыжку к отцу.
— Папа, папа! Мама приехала! Она нашлась. Это твой сюрприз, да? Он мне очень-очень нравится, — кричал радостно Дима.
Он подбежал к отцу и прыгнул на него, как обезьянка. Влад поднял сына на руки и посмотрел на неожиданную гостью.
— Папа, мама мне рассказала сказку. Папа, она красивая.
По выражению отцовского лица Дима понял, что тот не рад появлению этой женщины. Но уж очень ему не хотелось, чтобы она ушла, и ребенок решил схитрить. Мальчик обнял отца так крепко, насколько ему позволяли силенки.
— Мне очень-очень понравился твой сюрприз! — повторил он, не дождавшись реакции отца.
Влад продолжал молчать. Татьяна поднялась с кресла и, не сходя с места, смущенно смотрела на преподавателя с сыном. Таким Владислава Петровича она еще не видела. «Этакая мадонна мужского рода с младенцем на руках», — отметила мысленно Татьяна.
Наконец Влад прервал затянувшееся молчание:
— Как вы сюда попали? — поинтересовался он.
— Я совершенно случайно оказалась вашей гостьей. Я…Я шла к вам, чтобы извиниться за все свои выходки, — запинаясь, ответила Таня.
— Я не сержусь на вас, — ответил Влад и прошел с сыном в зал.
— Да, вы не сердитесь, но по всему видно, что презираете…
— У меня нет причин любить вас.
— Простите меня, пожалуйста.
— Я уже сказал, что не сержусь.
Он опустил ребенка на пол и замолчал, давая понять, что прощение он выдал и теперь она может уйти. Дима не понимал, о чем говорят взрослые, но совершенно четко он уловил настроение родного отца и его желание, чтобы мама ушла.
Татьяна опустила глаза. Теперь она на себе почувствовала, каково это — быть отвергнутой и униженной. Она вмиг вспомнила всех, над кем зло подшучивала, кого хамски гнала от себя прочь или смеялась прилюдно. В одну секунду все это ей вернулось. Все! Она хотела заплакать от обиды и унижения, но, видимо, гордость не позволяла эгоцентричной натуре в одночасье перестроиться на другую волну и дать себе, наконец, расслабиться и поплакать над своей дуростью и слепотой.
— Вы что-то еще хотели мне сказать? — холодно поинтересовался Влад.
Татьяна неуверенно покачала головой.
— Тогда извините, мне нужно кормить сына.
Дима почувствовал, что теряет только что обретенную маму.
— Мама тоже будет со мной кушать, правда, папа? — дернул он отца за руку.
— Нет, сынок, — ответил Влад и повел ребенка в кухню.
Татьяна развернулась и направилась к двери.
— Нет, мамочка, не уходи! — вдруг закричал Дима и бросился к ней. Он обхватил ее за ноги и уткнулся в бедро мордашкой. — Не уходи! Я не хочу, чтобы ты уходила! — истошно вопил Дима.
Татьяна обняла мальчика и вопросительно посмотрела на Влада. Тот стоял, как скала.
— Дима, это не мама, — громко сказал отец.
— Неправда! — заплакал мальчик, не отпуская девушку.
Влад попытался оторвать его от гостьи, но Дима начал отбиваться, колотя отца своим маленьким кулачком.
— Нет, я не хочу! — кричал он. — Это ты! Это ты виноват, что у меня нет мамы! Ты не любишь меня! Это ты прогоняешь мою маму! Я ненавижу тебя, гоблин!
Наконец Татьяна решила взять контроль за происходящим в свои руки. Влада, похоже, заклинило. Он уперся и не видел, что у ребенка начиналась истерика. Девушка уверенно подошла к Владу и взяла Диму на руки.
— Пойдем, солнышко. У папы сегодня плохое настроение.
Она поцеловала мальчика в голову и направилась с ним в кухню.
— Ты ведь моя мама? Правда? — заикался ребенок.
— Пойдем кушать. Успокойся, мой хороший.
Дима обнял Таню за шею, пряча свою мордашку у нее в волосах. Влад тяжело вздохнул и поплелся вслед за ними.
— Почему ты не отвечаешь? — настаивал малыш. — Ты ведь моя мама?
— Я приехала к твоему папе…
— Нет! Ты приехала ко мне! — закричал снова Дима.
— Дмитрий, успокойся, — прикрикнул на него отец и принялся наливать в стакан молоко. — На, пей. Это не мама. Это просто гостья. Это чужая тетя.
— Я не буду есть! Не хочу! Не буду! — снова закричал он и, смахнув стакан на пол, разрыдался.
— Что ты делаешь?! — шлепнув его по руке, возмутился отец.
— Никто меня не любит! — захлебываясь, запричитал мальчик.
Татьяна присела рядом с ним, взяла его на руки и прижала к себе.
— Не плачь, сынок. Конечно, я приехала к тебе.
Она погладила его по голове и прижалась губами к макушке ребенка.
— Не надо плакать, мой маленький. Неправда, что тебя никто не любит. Я люблю тебя.
— Значит, ты моя мама? — со слезами на глазах спросил Дима.
— Конечно, твоя. А чья же еще?
Дима обиженно покосился на отца и обнял Татьяну за шею. Владу оставалось только вздохнуть и собирать пылесосом по всему полу осколки стекла и молочные потёки.
— Кушать будем, сынок? — спросила Татьяна.
— Нет, — отрицательно качнул головой мальчик. — Почему папа не хочет радоваться, что ты вернулась?
— Он не ждал меня сегодня…
Влад хмыкнул, но промолчал. А Дима зевнул.
— Пойдем, я тебя уложу спать. Ты мне покажешь, где твоя кроватка?
— Я покажу тебе Дена.
— Хорошо.
Они поднялись со стула и направились в спальню. Влад присел на их место и взялся за голову. Что-то надорвалось у него внутри. Живо всплыли воспоминания о погибшей жене. Он вспомнил, как они познакомились, как поженились, как ждали появления первенца, как потом жена укачивала двухмесячного Димку, и как вдруг все рухнуло…
Из спальни донеслось тихое пение.
«Она, оказывается, знает колыбельную… Хм! Кто бы мог подумать, что в этой пигалице проснется женщина?» — подумал Влад. Зачем она появилась и нарушила их мужской мирок? Что теперь будет с его сыном?
Вскоре Дима заснул, мирно посапывая на большой кровати. Татьяна аккуратно вытянула из-под головы малыша руку и, прикрыв за собой двери, вышла в зал.
Влад сидел в кресле, вытянув на ковре ноги, и потирал лоб.
— Вам плохо, Владислав Петрович? Я сейчас принесу воды.
— Спасибо.
Вскоре Татьяна вернулась со стаканом воды и протянула его Владу.
— Благодарю, — тихо сказал он. — Полтора года назад у Димки погибла мама. Он совсем не помнит ее. Тогда он был еще очень мал. Кроме бабушки он не признавал никаких женщин… А может, они его не понимали… Извини, Татьяна, что так вышло. И игрушка твоя безобидная. Просто в тот день бабушка сообщила, что Димка серьезно заболел. Так что ты тоже извини меня.
У Татьяны от сердца отлегло. Она даже улыбнулась.
— А теперь, Танюша, идите домой. Вас, наверное, уже заждались, — печально проговорил Влад.
— Вам не с кем оставить сына? — начала было она.
— Спасибо, что помогли мне, а теперь идите… Идите, — настойчиво добавил он.
— Еще раз извините, господин учитель. Я обещаю, что с моей стороны больше никаких неприятностей не будет.
— Да, спасибо, — натянуто улыбнулся Влад и залпом выпил принесенную девушкой воду.
Татьяна тихо вышла, оставив его наедине со своими мыслями, и двери за ней бесшумно сомкнулись.
Наступили выходные. За это время она многое передумала. Мысли не давали ей покоя даже ночью. Она подолгу сидела у окна, смотрела на звездное небо, по которому то и дело сновали скимеры, аэробусы и аэрокосмические челноки с орбитальных станций, и думала, думала, думала. Наконец Татьяна решила серьезно заняться программированием. Для чего ей это было нужно, она еще не придумала, зато наметила цель на ближайшее будущее. И этой целью стал Влад.
56
Теперь Татьяна не позволяла себе косо смотреть на кого-либо из преподавателей, не говоря уже о Владиславе Петровиче. В ней вдруг проснулся интерес к электронике, и на лекциях она много спрашивала, спорила, дискутировала, готовила рефераты, советовалась с Владом после занятий по различным темам, которые интересовали ее в рамках общеобразовательной программы, а также применительно к своей домашней технике.
Друзья стали уже подшучивать над ней. Кто-то и вовсе пребывал в недоумении и считал своим долгом отсоветовать внезапную страсть к компьютерам и предостеречь подругу от необдуманных поступков.
— Да он же ненормальный! Хуже не придумаешь: программист, плюс какой-то сектант! — твердила Кристина. — Не смотри на меня так презрительно. За что купила, за то и продаю. Да, говорят, что он — сектант, непонятно какой религии. И религии ли вообще?
— Ты же прежде не велась на всякие душещипательные штучки… Что же случилось? — недоумевал Роман.
Но Татьяна молча выслушивала все их опасения и предположения и продолжала дальше делать так, как ей хотелось, как чувствовало ее сердце и как требовала ее душа.
Влад не отказывал в получении дополнительных знаний любознательной студентке, но время их общения ограничивал, постоянно поглядывая на наручный интерком.
— Вы торопитесь… — заметила однажды девушка.
— Да, Татьяна. На сегодня закончим.
— Владислав Петрович, мне не составит труда на дополнительные занятия приходить к вам… Об оплате не беспокойтесь… И мы сможем подольше позаниматься, и вы не будете беспокоиться о Диме. Он будет у вас на глазах…
Влад с легким укором посмотрел на девушку. Но она уверенно гнула свое:
— Вы сейчас объясняете мне схему микрочипа, а все ваши мысли с сыном… А так будет лучше для всех.
Влад снисходительно улыбнулся.
— Для всех? Нет, мы будем заниматься только здесь, — твердо сказал он. — А на сегодня действительно закончим. Продолжим на следующей неделе, если вы сами не разберетесь к тому времени.
Татьяне ничего не оставалось, как согласиться.
А дома на Влада обрушился шквал жалоб и просьб сына:
— Папа, папа, а мама сегодня придет? Я хочу к маме.
— Потерпи чуть-чуть, в выходные полетим к бабуле, — убеждал отец.
— Не хочу чуть-чуть терпеть! Не хочу к бабуле! Я хочу к маме, — грустно договорил ребенок и, оставив отца, лег в зале на ковер, обнял своего электронного друга. Пес тяфнул для приличия и улегся на ковер рядом с хозяином.
У Влада сердце сжималось от жалости, глядя на тихую грусть сына. Но ему было жаль и Татьяну. Ведь до нее у Димки уже были няни. И все они продержались недолго, так как быстро надоедали ребенку, как надоедают старые игрушки. Влад не хотел, чтобы подобное повторилось и с Татьяной. Малышу ведь не объяснишь, что с людьми нельзя обращаться, как с игрушками. Люди живые, а игрушку, во всяком случае, можно починить… А вдруг и Татьяна быстро наскучит Димке? Хотя… никого из нянек его сын мамой еще не называл. Круг неумолимо сжимался. С одной стороны, на Влада давила мать, с другой — сын. Потом — друзья и знакомые… Куратор все интересуется: как там сынишка? А теперь вот еще и эта студентка подключилась. Влад прекрасно понял, что эта девушка не просто так увлеклась электроникой, и что ее целью стала его семья. Но вот вопрос — кто ей больше нужен: он сам или его сын?
Отец обреченно вздохнул и пошел вслед за сыном. Сел на ковер рядом с ним и погладил мальчика.
Дима поднял голову и тоскливо посмотрел на него.
— Позови маму, — умоляюще попросил ребенок.
И Влад сдался.
— Я попробую ее найти. Но только с одним условием, что ты не будешь плакать и станешь слушаться меня всегда и во всем. Договорились? — улыбнулся отец.
Дима тут же забрался к нему на колени.
— А она потом больше не уйдет?
— Ты не сказал, договорились мы или нет? — шутя, настаивал Влад.
— Договорились, — наконец улыбнулся ребенок. — А она потом больше не уйдет? — настойчиво спрашивал мальчик.
— Она постоянно будет приходить к тебе.
— Каждый день? — обрадовался ребенок.
— М-м-м, — задумался отец. — Почти каждый день.
Мальчик радостно обнял отца за шею.
— Я тебя очень-очень люблю! — с чувством проговорил малыш.
Влад прижал сынишку к себе и с облегчением вздохнул.
Что из этого всего получится? И сколько это продлится? Но уж если это так требовательно рвется к свершению, что ж… пусть уже, наконец, произойдет. А там дальше будет видно.
57
После того, как в жизнь Влада снова вошла женщина, он все чаще стал думать о Боге, о Создателях, об удивительных закономерностях, которые происходят с людьми в разные периоды их жизни и независимо от их желания. И уже не с позиции Человечества, а применительно к своей собственной жизни. До этого он существовал как бы в двух параллельных мирах: в маленьком реальном мирке, в котором царствовали его сын, мать, студенты, и в том большом и парадоксальном, в который он окунался время от времени.
Влад спросил однажды у компьютера: что будет и как с этим бороться? На что электронный мозг ответил ему совершенно определенно: «А стоит ли с этим бороться вообще?» И тогда Влад пустился в путешествие, предавшись воле волн. Компьютер выдавал запутавшемуся человеку свои измышления, рисовал довольно причудливые графики и интеллектуальные фигуры. В построенной компьютером пирамиде чувств Влад пытался отыскать свою точку. Точку, которая позволяет ему отыскать свою истину и определить свое место в развитии Человеческой цивилизации. Влад хотел знать, что такое истина, гармония, удовлетворение, прогресс. И хотел знать, что он сам представляет собой, на какой стадии по пути совершенствования находится. Его чувства не находили согласия с разумом. И это беспокоило его. Да, Влад мечтал о покое. Мечтал, но не рассчитывал его обрести. Особенно теперь. Он привык быть сильным, решать проблемы самостоятельно, делать выбор и иметь силу отвечать за это. А теперь перед ним стояла проблема. Настоящая проблема: перешагнуть через себя, перебороть в себе свое эго и позволить себе быть слабым. Хоть раз в жизни. Но сможет ли он полюбить снова? Или от него этого не ждут? Влад невольно стал думать о Татьяне не как о студентке.
58
В очередной раз, когда она пришла в гости к младшему Белоусову, события приняли неожиданный поворот и начали набирать скорость. Дима захотел, чтобы к бабуле вместе с ними отправилась и Татьяна.
— Бабушка ожидает только тебя и папу, — смутилась девушка.
— Бабуля очень обрадуется, если я скажу ей, что мама нашлась и она приехала со мной. Ну, поедем! — упрашивал мальчик.
Татьяна вопросительно посмотрела на Влада. Тот молчал.
— Не знаю, малыш, как папа скажет.
— Папа, а мама полетит с нами? — умолял Дима.
— Сынок, у мамы много дел…
— Оставь дела, мамочка. Ну, мама! Папа, скажи ей.
Сын требовал от отца решительных действий, на которые тот не был готов. Но, видно, пришло время. Припертый к стене, Влад сдался.
— Вы не заняты в выходные? — несмело поинтересовался он.
— Нет, не занята.
Ребенок стал радостно прыгать вокруг взрослых, потом обхватил девушку за ноги.
— Значит, ты летишь с нами! Ура!
— Лечу, сынок. Значит, лечу.
В субботу утром Влад залетел на своем скимере за Татьяной, чему очень удивились ее родители, и они втроем отправились к бабуле, как называл свою бабушку Дима.
В доме ее не оказалось, и семейство отправилось на поиски в кафе, где она хозяйничала. Увидев бабушку в зале, Дима прямо с порога, не обращая внимания на посетителей, с радостным криком бросился ей навстречу.
— Бабуля!
Ксения Владимировна оглянулась и сразу улыбнулась. Тут же следом за Димой в кафе вошли Влад и Татьяна. Мать удивленно приподняла брови, но тотчас взяла себя в руки.
— Что, внучек?
— Бабуля, мама нашлась!
— Да ты что?!
— Моя мама нашлась! Она прилетела со мной.
Внук уткнулся мордашкой бабушке в бедро. Она подняла его на руки и пошла навстречу гостям.
— Доброе утро, — поприветствовала Ксения Владимировна в первую очередь Татьяну, вглядываясь в ее лицо. — Думаю, здесь самое место для знакомства. Генри, подай нам чаю! — крикнула она официанту. — Я сейчас вернусь. Скину с себя передник и вернусь.
Мать на ходу сняла элегантный фартучек и поспешила в свой кабинет, в углу зала. Влад направился за ней следом.
— Мама, — он взял ее за плечо и тихо продолжил, — я не женился. Она здесь только потому, что этого захотел Димка.
Мать разом сникла.
— И ты ее совсем не знаешь? — разочарованно вздохнула она.
— Ну, почему же… — замялся сын. — Знаю. Она приходит к Димке… Но между нами ничего нет, — поспешил он добавить.
Мать снисходительно улыбнулась.
— Ну что же, время покажет, — оптимистично заметила она, и они вернулись в зал.
День прошел в знакомстве женщин друг с другом. Ужин они готовили вместе. Татьяну мать приняла, как родную, чему Влад не очень-то радовался. Но одергивать ее он не стал, а чтобы не расстраиваться, оставил их наедине с приготовлением ужина и занялся сыном.
Пока воплощались в жизнь кулинарные секреты Ксении Владимировны, она вытянула из гостьи все подробности знакомства с ее сыном и внуком.
После ужина Татьяна уложила Диму спать в бабушкиной спальне, рассказала ему на сон сказку, потом посидела, посекретничала с матерью Влада на кухне и, когда наступила ночь, отправилась спать в комнату для гостей.
В доме стало тихо. Ребенок и пожилая женщина, намаявшись за день, уснули быстро. А вот молодежи что-то не спалось.
Через окна в комнаты проникал лунный свет. Какое-то необъяснимое чувство ожидания нахлынуло на Татьяну. Она долго вертелась на незнакомой кровати и, наконец, не выдержала и, покинув свою комнату, вышла в халатике в зал. В комнате царил полумрак. На улице было тепло, и ей захотелось просто посидеть на крыльце и посмотреть на звездное небо, вдохнуть аромат ночного воздуха, послушать стрекотание сверчков.
Подходя ближе к дверям, Татьяна заметила стоявшего в темноте Влада. Он так же как она не мог уснуть и, думая о чем-то своем, стоял, смотрел на небо. Почувствовав за спиной чье-то присутствие, Влад оглянулся.
— Почему вы не спите? — поинтересовался он без намека на удивление. Похоже, он знал, что Татьяна все же найдет момент, чтобы побыть с ним наедине.
— Не могу заснуть на новом месте.
— М, да-да. Есть такая особенность, — согласился он и снова стал вглядываться в небо.
— Что вы хотите там увидеть? — с легкой шуткой заметила девушка, подойдя к нему ближе.
— Наверное, то, чего нет на Земле, — не оборачиваясь, ответил Влад.
— А чего нет на Земле?
— Гармонии, — в глубокой задумчивости ответил он.
— В чем?
Влад тяжело вздохнул.
— Татьяна, вы замерзнете в одном халате. Зайдите в дом.
Девушка опустила голову и послушно направилась обратно. Сделала несколько шагов и оглянулась. Влад продолжал стоять неподвижно. Вдруг она передумала уходить и, решительно развернувшись, несмело подошла к Владу, прижалась к его спине щекой.
Мать, наблюдавшая за этой сценой из окна своей комнаты, покачала головой, соглашаясь со своим предположением, заговорщически усмехнулась и снова растворилась в темноте.
Влад и Татьяна несколько минут стояли молча, прислушиваясь к тому, как колотятся их сердца. Влад от неожиданности замер, боясь пошевелиться. Некоторое время спустя он повернулся к девушке и вежливо, но настойчиво сказал:
— Идите, Татьяна, отдыхайте. Здесь, правда, холодно.
Таня отстранилась от Влада и с нежностью посмотрела на него.
— Спокойной ночи… Влад, — добавила она и скрылась в темноте спящего дома.
Влад не стал оглядываться на нее, только посмотрел растерянно себе под ноги. Задумался. Как-то неожиданно происходило его возвращение в лоно полноценной семьи. Он уже и не надеялся сменить статус вдовца на женатика. Но, похоже, это решили за него где-то в более высоких сферах. И ему теперь оставалось только согласиться с этим, ведь там, наверху, виднее, что для него лучшее. Влад снова поднял глаза к звездному небу и, наконец, улыбнулся.
59
С тех пор, как образовался вселенский легион, особых изменений на планете не произошло. Простые обыватели жили своими повседневными заботами и непрекращающейся суетой; вселенцы следили за энергетическим балансом планеты, радуясь понижению агрессии и огорчаясь всплескам ее активности; правительство пребывало в своем мире, мире экономики и политики.
Одним словом, Земля кишела, как гигантский муравейник. Толпы заполняли собой все ее жизненное пространство. Побыть наедине удавалось только отдельным счастливчикам, которые обитали высоко в горах или в лесах. Мегаполисы с каждым годом все больше и больше расширяли свои границы, постепенно поглащая близлежащие городишки и деревеньки. Работы, разумеется, всем не хватало. Каждый был рад получить хоть какое-нибудь место, которое хоть как-то могло его прокормить. Люди работали порой целыми сутками, а потом, как зомби, выжатые и отрешенные от всего человеческого, блуждали по паркам и улицам, кафе и гипермаркетам, которые тоже уже превратились в обособленные города внутри мегаполисов, где только продавали или покупали, ну, иногда развлекались и что-то жевали.
Озлобленные и неуравновешенные люди, которые не могли уже остановиться и, заведенные современным постоянно спешащим обществом, не успевали реализоваться как личности и умирали, так и не успев понять, для чего были рождены на планете Земля в этом отрезке времени.
Невроз стал обыденностью. Психиатрические лечебницы были переполнены и беспрестанно возводились все новые и новые. Преступления совершались по пустякам, друзья и супруги расходились из-за мелочей. Драки в общественных местах были обычной картиной. Иначе говоря, они стали визитной карточкой современного общества.
Люди мечтали только об одиночестве. Но оказавшись наедине с собой, они испытывали ужас и потерянность. Обычный здоровый отдых превратился в уникальное явление. Люди работали до тех пор, пока могли двигаться, а потом вдруг сгибались. И вырваться из этого круговорота удавалось очень немногим. Те, которые хотели просто жить, а не достигать какого-нибудь уровня благополучия, статуса или положения в обществе, просто уезжали на задворки Федерации, не желая слушать даже новости. В глухих местах они оживали, учились общаться с природой, возводить примитивные домостроения, возделывать огороды и ловить рыбу. Но большинство же Человечества стремилось доказать самому себе, что его потенциал не ограничен, как и физические возможности. Однако звезда экрана или эстрады, зажженная еще вчера — на завтра уже гасла в лучах другой, только что родившейся.
Извращения наблюдались повсюду: в моде, в музыке, в одежде, архитектуре, в семейных отношениях и в отношениях с детьми, в еде, в морали и прочем. Человеческая цивилизация находилась на грани взрыва. Какого — никто не знал, но все чувствовали, что что-то грядет. Однако небеса не разверзались, несмотря ни на что, и жизнь продолжала кипеть и бурлить. Улицы городов выглядели как нескончаемый поток вечно движущейся биомассы, однородной и передвигающейся по планете с одинаковой скоростью. А случайно остановившегося и зазевавшегося прохожего тут же сбивали с ног и размазывали по тротуару. Через него перешагивали и дальше продолжали в заданном ритме уверенно стремиться куда-то вперед и вперед, пока видели глаза, пока ноги были в состоянии передвигаться…
И как бы ни было удивительно, но люди в этом хаосе, однако, еще к чему-то стремились, пытались улучшить современную жизнь, дать детям какое-то образование и находить какую-то цель в жизни…
Цель!
А цель человек мог найти всегда. Уж такова природа людей, удивительных созданий Вселенной, понять которых не всегда удается даже Создателям. Если цель как таковая отсутствовала, человек придумывал ее, чтобы жизнь приобретала хоть какой-то смысл, даже если его существование не имело никакого смысла и не приносило пользы ни ему самому, ни окружающим. Если не сказать хуже… об отдельных представителях…
После того, как много лет назад добычу нефти и газа на Земле прекратили, взгляды магнатов-переработчиков устремились на соседние планеты. Вскоре гипотезы о том, что на них обнаружены полезные ископаемые, подтвердились. На Марсе, кроме железа, нашли газ, а на Венере — нефть. И жизнь на Земле снова закипела, забурлила, задымила. Правительство уже строило смелые планы не только по их добыче, которая велась не первый десяток лет, но и по переработке прямо на месте. Ближайшие планеты были наводнены сверхсовременной техникой по обнаружению и налаживанию промысла того или иного горючего. Пилоты аэрокосмических танкеров теперь без особых ухищрений прокладывали курс от Земли до Марса или до Венеры и обратно.
Земляне никак не желали отказываться от привычного и испытанного веками топлива, несмотря на то, что оно загрязняло окружающую среду. Однако все больше и больше рынок завоевывали кристалло-плазменные и кристалло-лазерные генераторы и установки. Научно-технический прогресс не стоял на месте, чего нельзя было сказать об обычных человеческих отношениях.
Несмотря на царящий в обществе хаос и равнодушие, люди не спешили менять свои взгляды на более современные, будь то позитивные, прогрессивные или просто модные. С одной стороны, это было неплохо, потому что Человек по-прежнему тяготел к искренности, порядочности, чести, любви, преданности и бескорыстию, хотя сам, ожидая этого от других, зачастую не стремился ответить тем же. Однако благодаря лучшим человеческим качествам, которые еще сохранились и не окончательно рафинировались под воздействием научно-технического прогресса, наконец поженились Лика с Томом, нашли общий язык и взаимную симпатию Влад с Татьяной, несмотря на категоричный протест родителей девушки. Какие-то серьезные отношения намечались у Бена с Ребеккой. А с другой стороны, люди не избавлялись также и от ненависти, предрассудков, интеллектуальной лени, паники, безосновательной вспыльчивости, лжи и неисправимой привычки думать о негативном, программируя себя и энергетическое поле планеты на провалы, неудачи и катастрофы. Из-за чего то тут, то там постоянно возгорались забастовки, манифестации и беспорядки, а также участились природные катаклизмы. Большинство людей понимали, что эмоции людей напрямую связаны с природными волнениями на планете, но ленились менять свое мышление и продолжали жить по старинке.
Да и безоговорочными «ангелами» были далеко не все вселенцы. Они точно так же были подвержены человеческим страстям, как и основная масса обыкновенных людей.
60
Роберт Лесли мечтал покорить необузданный космос. Он спал и видел себя легендарным пилотом межгалактического крейсера, дрейфующего по Вселенной с ультрасветовой скоростью. И, конечно же, подобная навязчивая идея не преминула вырваться на волю при первом же удобном случае…
Двухпилотный корабль Роба уже входил в плотные слои атмосферы Земли, когда аспирант гражданской аэрокосмической академии, первый пилот орбитального челнока, курсирующего по маршруту «Орбитальный телескоп „Грейс“ — Вашингтон-порт», — вдруг решил, что никто из командования не заметит, если он — один из тысячи — не вернется в порт, а слетает к Марсу…
Однако не тут-то было.
В воздух поднялись легкие полицейские «черепашки» и прямым ходом направились наперерез амбициозному летуну. И Роберту ничего не оставалось, как смиренно передать себя в руки правосудия. За этим последовала военная экспертиза и тщательный медицинский осмотр. Правонарушителю грозил трибунал и исключение из академии. Ему вменялся умышленный угон многофункционального тактического корабля Федерации. Семь лет учебы только за малым не пошли «коту под хвост». Если бы не «архангел Михаил», который весьма вовремя прибыл на судебное разбирательство и добился перевода несносного мальчишки в другую академию и на другое место практики, то карьера, да и жизнь этого возмутителя спокойствия, была бы закончена.
После завершения суда Михаил с Робом вышли из зала и не спеша побрели по коридорам Дворца Правосудия.
Роб шел молча, с виновато опущенной головой.
— Ты не должен становиться в противовес законам Федерации. Не нужно провоцировать людей. Иначе ваше правительство не станет разбираться, кто мы и что мы, а, почувствовав для себя угрозу, объявит наше существование вне закона. Не заставляй меня, защищая тебя, подвергать опасности других, — тихо проговорил Аар Ми.
— Я только хотел выжать из этой железки все, на что она способна! Но почему выход за орбиту ограничен? Им, что, жалко космоса? Они даже в небе ставят границы и делят на зоны влияния! Ну почему так?! Звезды не только правительству принадлежат! — горячился молодой человек.
— Правительство ограждает таких, как ты, чисто интуитивно. А может, и нет. Вы не защищены от радиации Вселенной, — объяснял это Аар Ми уже в который раз. — Страшно не то, что вы мгновенно можете погибнуть, нет. Опасно то, что видимых повреждений вы не претерпите. Но ваше сознание даст кривизну. Или, как вы говорите, — помутится. И со временем болезнь станет прогрессировать, давая крен в сторону эмоциональных взрывов, неуравновешенности, галлюцинаций и психических растройств. Что опасно в первую очередь для человеческого общества. А безопасной технологии вы еще пока не знаете.
— А почему вы нам ее не дадите?
Аар Ми снисходительно усмехнулся:
— Потому что безопасней всего телепортация, а не открытый перелет в космическом пространстве. Мы очень редко путешествуем в открытом космосе.
— Это мы вас к этому вынуждаем? — напрямую спросил Роб.
— В общем, да.
— Все же я не понимаю… Раз мы вам доставляем столько хлопот — нет, даже проблем(!) — почему вы стремитесь нам помогать? Неужели вы и вправду такие бескорыстные и всё прощаете нам?!
— Не всё, — поспешил заверить его инопланетянин.
Роберт тяжело вздохнул и замолчал.
— Я чувствую, что тебе сложно поверить в существование нашей расы и расы Паразитов…
— Сложно, — признался Роб. — Я не вижу инопланетян, и никогда их не видел. Ты не в счет! — поспешил он добавить. — Я даже не видел ничего необычного. А верить просто так… Верить только потому, что в это верят все, кто меня окружает, я все равно не могу. Я не могу заставить себя верить в то, чего я не видел и не чувствовал на собственной шкуре! Другим ребятам легче: они это чувствовали, слышали, видели. А я — нет.
— Это неплохо, что ты не берешь всё на веру, а заставляешь себя думать. Но, возможно, ты поспешил узнать то, к чему еще не был готов. Тебе не нужны эти знания о Создателях, паразитирующем разуме, энергетическом дисбалансе трех направлений в вибрациях, исходящих от всего живого. Не стремись переломить себя. Не нужно.
— Я не жалею, что узнал о Создателях и нашей связи с вами. Нет, я хотел сказать не это. Но я не хочу жить только этими знаниями. Я хочу, узнав это, продолжать просто жить, совершать глупости, выходить из трудных положений или, не знаю, из чего там еще… Я не могу быть таким правильным, как ты! И не хочу им быть!
— Прими себя таким, каков ты есть. Ты человек. Не больше и не меньше. И оставайся человеком.
— Что значит — не больше и не меньше?
— Ты уже не животное, но еще и не ангел, как вы, люди, называете этих существ, которые ничем внешне от вас не отличаются. Человек — это почти гармоничное сочетание животного и духовного начал. Возможно, ноша вселенца для тебя слишком тяжела…
Роберт с распахнутыми глазами посмотрел на Аар Ми. В них появилась благодарность за то, что «архангел» понимает его. Он молча кивнул головой в знак согласия и стыдливо потупил взор.
Тогда Аар Ми покровительственно положил руку ему на плечо. Он всегда старался говорить с человеком на его языке, употребляя человеческие понятия и образы, для того чтобы люди лучше понимали то, что он намеревался им сказать.
— Не нужно этого стыдиться. Ты нашел в себе смелость честно признаться в этом. Не расстраивайся. Значит, твое предназначение в другом.
— Я чувствовал, что чужой среди вселенцев. Правда! Я даже не всегда понимаю, о чем они говорят, что ими движет в тот или иной момент. Иногда мне кажется, что они вовсе и не люди…
Михаил добродушно улыбнулся:
— Не всем дано быть людьми. Как и не всем дано быть ангелами.
— Значит, я должен уйти из легиона? — жалобно спросил Роб.
— Ну почему же? Только если ты сам этого хочешь. Ты в любой момент можешь уйти и в любой момент можешь вернуться. Во всяком случае ты должен решить, чего ты хочешь в жизни и чего точно не хочешь.
— Значит, меня не выгонят из нона? — осторожно поинтересовался Роберт.
— Если ты хочешь служить на благо планеты, если хочешь помогать всем ее обитателям, будь то человек, животное или рыба, то кто же в силах запретить тебе любить этот мир и беречь его? И для этого необязательно быть в составе вселенского легиона.
— Я больше не подведу тебя, «архангел Михаил»! Обещаю! — Роб протянул руку с дружеским жестом.
Аар Ми улыбнулся и пожал ему руку.
— Слово Человека! — поклялся Роберт.
61
Приближался Новый год. Как в стародавние времена, люди наряжали елки, гуляли по улицам в красных колпаках с белой меховой оторочкой, готовили новогодние сувениры, встречались с друзьями в кафе.
Лика была на четвертом месяце беременности. Несмотря на все опасения врачей, уговоры и диагностику, она отказалась от инкубационного вынашивания в клинике и захотела самостоятельно родить ребенка, как это делали на протяжении многих тысяч лет до нее все женщины на планете. Все протекало нормально, только время от времени на Лику наваливалась депрессия. В такие моменты она старалась быть с Томом. Она звонила ему из своего офиса на телевидении, иногда приходила в гараж навестить его и заодно принести обед. Порой они подолгу сидели в каком-нибудь кафе, наблюдая за предновогодней суетой горожан, озабоченных предстоящими праздниками. Том выслушивал жену спокойно, с пониманием и сочувствием.
— Том, вот мы сейчас сидим с тобой в этом чудесном кафе, я смотрю на тебя, мне хорошо. Но через секунду я слышу, как кто-то просит о помощи. То я вижу глаза самодовольного Паразита, то болезненно реагирую на агрессию и унижение того официанта или слезы девушки у барной стойки. Я перестаю быть просто человеком и женщиной. Том, со мной что-то происходит. Я не могу видеть, чувствовать чужую боль, агрессию, озлобленность, ощущать рядом с собой чье-то горе и страдание. Мне физически становится плохо. Сердце отказывается работать.
— Успокойся. Ты должна понимать, что в период беременности обостряются все наши чувства.
Лика усмехнулась:
— И это говорит мне мужчина!
— Не накручивай себя. Старайся думать о хорошем.
— Я стараюсь, но не получается. Ночами мне снятся такие кошмары, которые трудно себе представить в реальном мире. Я боюсь за тебя…
Том погладил ее по щеке.
— Если ты будешь бояться за меня, то со мной действительно что-нибудь случится. Ты ведь знаешь эту закономерность.
Лика опустила глаза:
— Том, я знаю, что происходит со мной, но мне все равно страшно.
— А говорила, что умеешь владеть собой и контролировать эмоции… Адреналин — плохой помощник.
Она вздохнула:
— Просто мне тревожно.
— Это потому, что тебя ожидает таинственное и неизвестное. Ты находишься в очень деликатном положении, — улыбнулся Том.
Лика ответила ему такой же нежной улыбкой.
— Просто я устала, солнце мое. Я ничего не хочу знать об инопланетянах, радиационном фоне и телепатии. Я будто выжата, как лимон. Том, я запуталась. Почему не дать Паразитам вывести себе источник питания где-нибудь далеко от Солнечной системы, предварительно заманив их туда?
— Может, тебе поговорить с «архангелом Михаилом»? — предложил Том.
— Нет, я не хочу, чтобы меня убеждали. Я все понимаю, но мне надоело изображать из себя ангела-хранителя. Возможно, я схожу с ума на почве беременности, но я не хочу, чтобы Михаил успокаивал меня, вселял веру в мои собственные силы. Я все знаю и понимаю, но я хочу хоть на время забыть о Создателях и Паразитах, о звездах и вселенных. Все равно уже все предрешено. Мы такие, какими нас создали. Мы будем вечно несовершенны, и так же вечно будем стремиться совершенными стать. Почему людям не дать самим самостоятельно дойти умом до этой истины?
— Потому что на это уже нет времени.
— Том, но я очень хочу быть обыкновенным человеком!
— Ты не сможешь. А если и сможешь, то ненадолго. Если бы ты была обычным среднестатистическим землянином, то подобные опасения не касались бы тебя. Ты попросту не говорила бы о них и не думала двадцать четыре часа в сутки. Ты не сможешь быть другой. Ты такая, какая есть. И примирись с этим. А на сегодня у тебя есть очень важное задание — стать матерью. И поверь, оно одно из самых ответственных. Поэтому ты просто обязана быть здоровой и счастливой, — он коснулся ее носа указательным пальцем. — Я люблю тебя…
62
Новый год Том с Ликой встретили во Франции в гостях у Моны с Жестеном, куда по приглашению приехали также Жанет, Марчелло и Гретхен. В те дни в доме Готье царили веселье, шутки и многоголосный гомон. Жанет и Лика вместе с детьми наряжали елку. Марчелло скакал со стула на стул, подвешивая гирлянды к потолку. Остальные мужчины помогали Моне и Гретхен в кухне…
Наступил 2232 год.
Весело отпраздновав начало года, поздравив всех друзей и знакомых, вселенцы приготовились к сюрпризам високосного года. И уже буквально в феврале появились его первые «ласточки».
63
В середине месяца английские приверженцы движения «NEO» собрались в Лондоне на площади перед парламентом на санкционированную манифестацию.
Вокруг было шумно. Народ толпился, и людей все прибывало. Они надевали на себя мигающие электронные шапочки и скандировали требования и лозунги, размахивая плакатами с изображением звезд, планет и муляжами алмазных кристаллов.
— Прошлому нет! — скандировала толпа.
— Вперед в будущее! — ревела молодежь.
Люди начинали нервничать.
Лика вела репортаж в прямом эфире прямо с места события:
— Требования манифестантов, в конечном счете, сводятся к тому, чтобы, цитирую: «прекратить скулеж по всем каналам телевидения и в прессе о том, что старое поколение достойнее нынешней молодежи», — громко говорила Лика, стараясь сквозь невообразимый шум докричаться до зрителей. — Собравшаяся здесь молодежь не согласна с тем, что все прошлое — это лучшее, незаслуженно забытое, благородное, здравомыслящее и здоровое. Вот мнение одного из участников митинга.
Оператор Джек направил камеру на парня с пульсирующим кристаллом в руке.
— Если бы прошлые заслуги и устои были настолько хороши и совершенны, то о них бы не забыли, и они до сих пор бытовали бы среди людей. Все пережитки прошлого должны сгинуть. Так я считаю. Они только тормозят прогресс! — кричал парень в микрофон, стараясь услышать собственный голос среди нескончаемого шума.
— Благодарю, — сказала Лика и снова обратилась к зрителям. — Манифестанты требуют, чтобы телевидение прекратило ретрансляцию старых кинофильмов, из библиотек были изъяты древние книги, которые — по словам этих ребят — «баламутят умы неискушенных граждан Федерации». Они требуют, чтобы было уничтожено все, что тянет, как они выражаются, цивилизацию назад, в первобытный строй. Собравшиеся здесь выражают также недовольство добычей нефти и газа на соседних планетах.
Закончив съемку, Лика с Джеком вернулись к своему скимеру и отправились в телецентр. В просторном зале одной из студий возвышалось гигантское панно из ста с лишним включенных телевизионных экранов. По залу суетились журналисты, за пультом сидели несколько операторов и следили за подачей и контролем передач со спутников.
Вдруг местный канал, прервав туристическую рекламу, снова начал транслировать в прямом эфире события с площади перед местным парламентом.
Внимание всех присутствующих вновь приковали местные новости.
На экране обезумевшие демонстранты рассредотачивались по городу, наводняя улицы, и крушили на своем пути все, что, на их взгляд, казалось старым и вышедшим из моды. Толпа переворачивала старинные автомобили, прогоняла с улиц, забрасывая грязью, конные экипажи. Разъяренные люди избивали продавцов газет и мастеров по починке обуви и одежды. Били стекла в двухэтажных автобусах, врывались в библиотеки и устраивали там пожары, кидая в пламя костра старинные книги и свитки. В музеях творилось подобное: обезумевшие молодые люди резали уникальные полотнища известных живописцев эпохи Возрождения, крушили витрины с экспонатами, не щадя ничего. На пол летели мраморные античные бюсты, рассыпались на тысячи осколков агатовые и бирюзовые чаши и кубки императоров прошлого.
Лика не могла понять, кто вел и кто транслировал этот чудовищный репортаж. Кто так умело подогревал ненависть толпы и испуганных зрителей. Репортаж не констатировал факт погромов, а в изощренных красках показывал всю чудовищность разъяренной толпы. Вскоре людское море стало сметать и давить на своем пути абсолютно всё.
Вдруг Лика увидела на экране зажатый толпой знакомый красный даблдейкер с фосфоресцентной вселенской эмблемой на крыше.
Камера неизвестного оператора максимально приблизилась к месту события, и стало хорошо видно Тома, который сидел на месте водителя.
Лика схватилась за голову. Щеки запылали от волнения. К ней подошел Джек.
— Боже! Что происходит? — недоумевал он.
Лика растерянно посмотрела на него и снова уставилась на экран. Их стали обступать и другие сотрудники телестудии, глядя на экраны.
— Кто это снимает? Зачем это транслируют по всем местным каналам? Смотрите, смотрите! Это появляется на всех каналах Федерации! — возмущались люди и растерянно смотрели друг на друга.
— Кто это транслирует в прямой эфир? Это ведь нарушение закона о средствах массовой информации! — недоумевали журналисты.
Лика набрала в легкие побольше воздуха, чтобы не рухнуть без сознания, и стала часто дышать. Она возмущенно покачала головой, все еще не веря, что Паразиты открыто пошли в наступление. А на экране обезумевшая толпа фанатиков раскачивала наполненный людьми автобус.
— Да отключите вы эту сволочь! — не выдержал кто-то из журналистов.
Лика рванулась к выходу из студии. Джек за ней.
— Не останавливай меня, Джек! — чуть не плача прокричала она.
— Нет, — крепко держал он ее за руки. — Не вздумай! Толпа раздавит тебя.
— Но там Том, — корчась, простонала Лика.
— Ты ничем ему не поможешь. Опомнись! Они растерзают и тебя. Стой!
Лика вырвалась от него и побежала по коридору прочь.
— Лика, вернись!
Джек надрывно выдохнул и, подхватив на всякий случай свою видеокамеру, поспешил вслед за коллегой. Та прыгнула в служебный скимер, не ожидая, что Джек последует за ней, и полетела на площадь. Джек взмахнул рукой, чтобы Лика взяла его с собой. Но где там! Она уже ничего не видела вокруг.
Вскоре внизу в темноте между улиц мелькнул фосфоресцентный огонек вселенской спирали. Лика начала снижаться, включив свой сердоликовый генератор на всю мощь. В этот момент автобус рухнул набок, и один из фанатиков «NEO» швырнул в него бутылку с горючей смесью. В ту же секунду даблдейкер вспыхнул, как спичка. Люди в автобусе не могли выбраться из горящего салона. Они метались, кричали, на разных языках взывая о помощи и милосердии, но даже в открытые двери и разбитые окна их не выпускали, забрасывая обратно в горящий перевернутый автобус. Кое-кому все же удалось спрыгнуть в толпу. И тут же прогремел взрыв, озарив весь квартал кровавым заревом.
Взрыв зацепил и самих поджигателей, находившихся вблизи полыхавшей машины. Люди визжали, катаясь по земле и сбивая с себя пламя. Они горели живьем, как живые факелы в садах Нерона. А вокруг них злорадно хохотали и пританцовывали зачинщики чудовищной акции.
— Жги гадов! Жги их всех! — вопили они.
— Все старое в огонь!
— Долой прошлое!
— Всех, кто за старое — в костер! — голосила толпа.
Лика подоспела слишком поздно. Опоздали и полицейские скимеры с пожарными водовозами.
Том погиб в огне вместе со своими туристами.
Полиция разогнала всех демонстрантов водометной пушкой. За час было арестовано больше двух тысяч человек. В этой неразберихе схватили и Лику, когда она пыталась пробраться к сгоревшему автобусу. Но благодаря Джеку и ее собственному бейджику журналистки несчастную быстро освободили.
Очутившись после каталажки снова на дымящейся улице, Лика стояла в трансе и, не моргая, смотрела в пустоту.
— Лика, очнись! — тряхнул ее за плечи Джек.
Она удивленно посмотрела на него, будто видела впервые. Задумалась.
— Все нормально, Джекки… Я понимаю, что случилось… Тома больше нет, — еле выговорила она и, больше не в силах сдерживать себя, уткнулась в грудь коллеге, всхлипывая и причитая.
Под утро Джек доставил ее на скимере домой. Спросил, с кем из близких она хотела бы связаться. Лика назвала Мону и «архангела Михаила». Про архангела Джек не понял, а Мону он вызвал. Узнав о случившемся, та тотчас вылетела в Лондон и сообщила о трагедии на базу Аар Ми.
64
Вся Федерация ужаснулась английской трагедии, в которой погибли в огне, были раздавлены и растерзаны толпой около трех тысяч ни в чем неповинных людей, среди которых большая часть были пожилые.
При виде Моны Лика бросилась ей в объятия и разрыдалась. Этим же днем у Лики открылось кровотечение. Ее спешно поместили в больницу.
В Лондон вылетели Роберт, Лин, Бен, Джонни, Майкл и, конечно, Михаил. Влад не смог прилететь. На то были достаточно веские причины.
Стоя у больничного блока, за которым сейчас шла борьба за жизнь матери и ребенка, ребята из шестнадцатого нона молились.
Тишину нарушил Роберт.
— Я думал, что такие, как Том и Лика, защищены от ужасов нашего общества, что с ними не могут произойти несчастия… А выходит, что они ничем не отличаются от остальных людей на планете, — удрученно проговорил он.
— Ангелам жить в человеческой среде очень сложно, — вздохнул Аар Ми, продолжая смотреть через прозрачное окно в палату к Лике. — Они находятся среди людей либо очень короткое время, либо… забывают маскироваться под них и становятся сами собой. И тогда люди убивают ангелов за то, что те не похожи на них. Раса Создателей непонятна людям. Хотя люди — это промежуточные существа между животными и ангелами… Потому вы и страдаете, что не можете, в конце концов, определиться и примкнуть к какому-то одному лагерю. У животных правит сила тела, они всю жизнь в движении, в поиске пищи, у нас же правит сила мысли. Оттого и войны случаются у людей, что на поле брани сходятся приверженцы физической силы и технической мощи оружия, которое вы демонстрируете, стараясь испугать соперника, в надежде что-то завоевать. Создатели ведут другие войны. Само понятие войны подразумевает иное, нежели в вашем мире… Лика сильная, она выживет, — Аар Ми замолчал.
Мона вдруг почувствовала, что врачи ничего не могут сделать, чтобы сохранить жизнь ребенку Лики. Она умоляюще посмотрела на «архангела», прося разрешения помочь подруге и остановить процесс отторжения плода, но Михаил строго посмотрел ей в глаза.
Мона смиренно опустила голову и вздохнула:
— Я поняла, — закусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, она отошла от окна блока в сторону к Роберту и Джонни. Те в томительном ожидании стояли, подпирая спинами стены больницы. Ребята молчали. Каждый думал о чем-то своем.
65
На следующее утро Мона навестила больную. Кажется, она даже и не покидала больничный корпус, так как за окнами блока только начинало светать.
Мона осторожно присела на стул рядом с кроватью, дожидаясь, когда подруга проснется… Лика почувствовала чье-то присутствие и, открыв глаза, повернула голову в ее сторону.
— Привет, — тихо сказала она.
— Привет, милая, — улыбнулась Мона.
— Ты совсем не отдыхала, — заметила Лика, заглянув в покрасневшие глаза «вселенского» доктора.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. А вот ты себя не бережешь, шоколадка.
— Это не страшно.
— Мона, результаты твоих исследований подтверждаются. Твоя гипотеза относительно возможностей человеческого мозга верна, — тихо проговорила Лика.
Мона тотчас собралась с мыслями и сосредоточилась.
— Откуда ты знаешь? — напряглась она.
— Журналисты всегда первыми узнают новости.
— Выкладывай.
— В Новосибирске ученые сумели оседлать серое вещество. И на основе полученных нейро-импульсных показателей изобрели приемник и передатчик мыслей.
— А что у них служит накопителем?
— Обычный кристалл кварца. Секрет в количестве граней и растворе. Я в этом мало что понимаю, но там при чем-то еще жидкокристаллическая диафрагма… Теперь мы сможем беспрепятственно общаться с животными и растениями. Они смогут поведать нам свои истории, будут жаловаться, а может быть, мы сумеем услышать их смех. Израильтяне и китайцы уже пытаются внедрить это новшество в бытовую технику. Скоро не нужно будет прикасаться к сенсорной панели интеркома или интерфейса. Компьютер сам будет ловить твои мысли, угадывая желания. Представляешь, мне не нужно будет мучиться над текстами. Стоит подумать, и вот тебе, пожалуйста — готовый материал. Садись только и редактируй свои же собственные мысли.
— Как давно ты об этом узнала? — поинтересовалась Мона.
— В тот день, когда погиб Том…
— Значит, в своих разработках я иду верным путем, — задумалась Мона.
— Выходит, верным. Зря мучилась сомнениями, — Лика вдруг замолчала и подняла глаза к потолку. — Извечный сейчас испытывает меня… — тихо проговорила она.
— Ты чувствуешь это? — насторожилась Мона.
— Да…
Лика тяжело вздохнула:
— Он испытывает, проверяет, подвластна ли я заразе Паразитов или нет. Они все зондируют меня со всех сторон, чтобы понять, стоит ли им заниматься мною или не стоит тратить время и силы на мою персону. Мне кажется, в случившейся трагедии есть доля и моей вины… Я подозреваю, что Паразиты хотят нейтрализовать вселенцев. Они заставляют нас выйти из себя, потерять контроль над эмоциями… Я чувствую это спинным мозгом… Чувствую очень ясно!
Мона молча опустила глаза.
Лика снова посмотрела на подругу и попыталась улыбнуться.
— Не бойся, они не заставят меня покориться им. Когда у меня в голове начинают копошиться всякие противоречивые мысли, я пытаюсь отключиться от осознания того, что я человек, и стараюсь посмотреть на проблему объективно. И прежде чем что-то предпринять и решить для себя, я мысленно забираюсь далеко в космос и оттуда смотрю на возникшую проблему как существо из другой цивилизации или просто гляжу на нашу маленькую планету, совсем крошечную по сравнению со всей Вселенной. Из космоса все выглядит иначе. Наши проблемы становятся ничтожны и не стоят стольких сил, что прикладывают люди, забывая о любви и радости, и стольких человеческих жертв, которые приносятся ежедневно бессмысленно и жестоко. И сразу все становится на свои места, — она тихо улыбнулась. — Я все равно люблю Тома и нашего малыша, которого они отняли у меня. А по большому счету, я сама в этом виновата… Впервые в жизни я понимаю, сестренка, — она погладила Мону по щеке, — почему с нами происходят те или иные события…
— Ты в порядке? — обеспокоилась Мона.
— Да, — с печальной улыбкой ответила Лика и слегка кивнула головой. — Поверь, ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю наш мир, Землю, людей, Создателей. Я даже люблю Паразитов. Ведь они не виноваты, что существуют и хотят жить, так же как мы. Раз они существуют, значит, это кому-то нужно… Я чувствовала надвигавшуюся беду… Чувствовала…
Сенсорные двери в палату бесшумно распахнулись, и в блок вошли Лин, Джонни и Роберт. Увидев через стекло в стене, что Лика уже не спит и беседует с Моной, они осмелились войти.
— Ты уверена, что все в порядке? — настаивала Мона, оглянувшись на ребят.
— Уверена. Когда вы выйдете от меня, — она с улыбкой глянула на вошедших вселенцев, — я поплачу, облегчу свою душу, чтобы не надорвать сердце, и успокоюсь. Жизнь, друзья мои, на этом не заканчивается.
Лика поправила волосы на голове у Моны, а в глазах у нее уже блестели слезы.
Затянувшуюся тишину прервал Джонни:
— Лик, знаешь, после выписки я жду тебя в Мексике.
Лика через силу улыбнулась, глядя на добродушного длинноволосого Джонни.
— И не вздумай отказываться! Я уже сообщил маме о твоем приезде, — предупредил он.
— Спасибо, Джонни. Ты чудесный парень!
Мона поднялась со стула.
— Ну, ладно. Ты отдыхай, а мы пойдем. Не будем тебя больше беспокоить. Набирайся сил, — проговорила она и участливо погладила подругу по руке.
Ребята вышли из палаты.
Как только двери за ними сомкнулись, Лика повернулась к окну и, зажав кулаком рот, содрогнулась от рыдания.
— Ну, почему-у-у? — она ударила кулаком по кровати. — Почему я?! Почему я лишена простого человеческого счастья? Почему? Всю мою жизнь я одна. За что? Я хочу быть просто человеком, — всхлипывала Лика. — Человеком! Я хочу быть женщиной. Матерью. То-о-ом! — простонала она и, продолжая рыдать, уткнулась лицом в подушку.
А за стеклом больничного блока стоял полупрозрачный призрак Аар Ми и наблюдал за несчастным человеком.
Постепенно Лика успокоилась и заснула. А «архангел» перенесся к ней в палату, продолжая вглядываться в ее лицо. На мгновение он задумался, отведя в сторону свой призрачный взгляд, и, приняв какое-то решение, растворился в воздухе.
66
Лика сидела на горячих камнях и, изредка бросая взгляд на каньоны, прерии и проплывающие над ними облака, продолжала свой электронный дневник. Время от времени у нее над головой или вдалеке проносился какой-нибудь скимер-одиночка.
«В Мексике тихо, как в раю… Кажется, что время остановило свой бег… Удивительное состояние…
Если когда-нибудь эти записи увидят свет, прошу вас, люди, вдумайтесь в то, что записано здесь. Не судите слишком строго: мудрость почти невозможно передать словами. Она приобретается только с годами или посредством опыта. Поэтому примите все нижеследующее просто как информацию для размышления…
Гибель старого света (иными словами — конец света) произошла еще в середине XIX века. А сейчас рождается, формируется новый человек. С новым видением окружающего мира, с иным восприятием действительности. Не нужно бояться своих мыслей, и не следует заострять негативное внимание на происходящих катаклизмах. Ничего не достается легко. И ребенок рождается в муках. И новое поколение людей тоже испытывает страдание. Идет смена формаций. Не пытайтесь что-либо менять в глобальных масштабах. Меняйте себя в первую очередь. Учитесь видеть и слышать. Принимайте все как есть.
В нас еще очень много гордыни. И она мешает человеку быть счастливым. Все испытания, что нам выпадают, всего лишь попытка сломить эту самую гордыню и заставить плыть по воле волн и довериться на милость Извечного. Он сам позаботится о нас через своих посредников — Создателей.
Ценность слов, к сожалению, утрачена в связи с ее злоупотреблением. А оттого ничего не стоит отречься во всеуслышание или, напротив, поклясться и не выполнить. И сама собой назрела необходимость различать в собеседнике, по каким- то тонким и неуловимым нюансам, лжет ли он, говорит ли правду, искренен он или лукавит. Так незаметно мы вышли на интуицию и телепатию. Мы обмениваемся мыслями, даже не заостряя на этом внимание. Принимаем как должное. Особенно это прослеживается между родственниками и близкими друзьями. И это нормально. Мы ловим мысли на полуфразе. Не успеваем подумать, как сосед уже озвучивает их вслух.
Мысли можно передавать на расстоянии. Это реально так же, как интерком, лежащий сейчас у меня на коленях, и по клавишам которого я набираю этот текст. Телепатия — это вовсе не сложно. Вся сложность состоит в вашем духовном развитии и чистоте.
Приведу такой пример.
Когда-то давным-давно светильником служила людям керосиновая лампа. Это трудно представить в нашем веке, но это действительно было. В резервуар с керосином спускали тряпичный фитиль, поджигали его и сверху надевали сквозную стеклянную колбу. Это и было светильником.
Если колба чистая, то и свет от нее распространяется на все помещение. Он виден даже издалека, если вы ночью поставите лампу на подоконник. И на этот огонек придет заблудившийся путник или найдет дорогу домой тот, кого ждут возле этой лампы. А если колбу залепить грязью, то свет либо совсем не просочится сквозь нее, либо его будет ничтожно мало. И тот, кого ждут, пройдет стороной.
Точно так же и с духовным светом человека. Если ваши мысли грязны, как придорожная глина, то вам не удастся разбудить в себе дар ясновидения или телепатии. Это проверено не одним поколением мудрецов Востока и Запада. Но если вы чутки, старательны, любите все живое и умеете искренне радоваться мелочам; если вы гордитесь успехами друзей и поддерживаете счастье, покой и благополучие других, не унижаете нижестоящих по положению или младших по возрасту; если вы умеете сострадать, но не развращаете людские сердца чрезмерностью; если вам не чужды слезы радости и скорби, то у вас обязательно откроется дар улавливать мысли окружающих людей и животных.
Первый шаг к обретению этого дара — обычная молитва, длительная, проходящая в тишине и уединении. Необязательно твердить заученные фразы на древнем языке, смысла которых вы не понимаете. Если вы не понимаете, что произносите, то толку от этого ни на грош. Вся суть в том, что вы должны понимать то, что говорите, и чувствовать то, о чем говорите…»
Лика задумалась и вздохнула. Она ведь не хотела вразумлять людей. Хотела, чтобы они сами своим собственным умом дошли до того, до чего дошла она. Но Том сказал, что времени для этого почти не осталось, и промедление смерти подобно. И Лика принялась писать дальше. Правда, технику вхождения в инфосферу она намеренно упустила, опасаясь того, что ею могут воспользоваться нечистоплотные представители человеческой расы.
«Вы в состоянии передавать мысль конкретному человеку или группе лиц. Впрочем, вашу мысль может уловить совершенно непроизвольно и кто-нибудь еще, если он настроен именно на частоту, подобную вашей. Поэтому лучше думать о любви и мире…»
Лику все же мучили сомнения. Зачем она все это пишет? Кому это надо? Для чего? С какой целью? Ведь ее никто к этому не принуждает. Может, ее записи никогда никто и не прочтет. Человеческой мудрости на земле достаточно и без ее писулек…
А толку-то от того, что этого достаточно? Эх, если уж за тысячи лет Пророки и Учителя не достучались до людских сердец, то куда ей? Кто она? Одна из миллиардов, такая же землянка, как и все…
Но почему люди не видят самого простого? Почему отмахиваются от него? Неужели собираются жить вечно?
Лика загрустила. Наверное, подумала она, эта хандра из-за гибели Тома. Ведь жизнь на самом деле не такая грустная штука. Но почему она так спешит написать свою книгу? Неужели снова что-то предчувствует? На этот вопрос она не могла твердо ответить даже самой себе. Просто чувствовала, что ей надо почему-то рассказать соплеменникам о Создателях и о том, что те передали ей для предотвращения глобальной трагедии. Пусть люди не все поголовно примут, и не все поверят, но она выполнит свою миссию вселенца: просто передаст информацию. Рассчитывать на поддержку и понимание? Нет, она не надеялась на это. В истории человечества тому масса примеров. Она, как и другие вселенцы, должна только передать эту информацию и ясно указать путь к спасению. А остальное — дело уже каждого человека. Ведь насилие в убеждении и навязывание своей точки зрения — пустая трата драгоценного времени. И если люди не поймут, то не помогут ни уговоры, ни угрозы, ни увещевания.
«Как победить ненависть, неприязнь, отчуждение? Наверное, еще сильнее любить, еще спокойнее дышать, еще дольше смотреть в одну точку на небе, еще чаще просто улыбаться. Нужно искренне и сознательно полюбить… позволить себе полюбить все окружающее: небо, землю, листья, кошку, играющую с хвостом, таракана, переползающего через прутик. Полюбить диван, стол, салфетку, которую тоже сделал кто-то для нашего удобства. Полюбить воздух, свое сердце, ресницы соседского ребенка, мокрый нос собачонки, горящую лампочку, сморщенную руку старушки. Полюбить зиму, лето, осень и весну. Полюбить планету, этот мир и принять его таким, каков он есть.
Если бы каждый из нас хоть на миг остановился и проанализировал, из чего складывается его жизнь, то увидел бы, что, уважая семью и узы брака, он невольно исполняет наказ Кришны. Что, задаваясь вопросом: кто я, и зачем я? — он приоткрывает для себя завесу учения Будды. Всякий знает своих предков, дальних и ближайших родственников, не задумываясь о том, что это и есть мощь и фундамент Авраама и Моисея. Почти каждый откликается на просьбу соседа о помощи, как учил Иисус. Все мы гордимся своей страной, когда она процветает, и огорчаемся, если национальная футбольная команда проигрывает. Мы непроизвольно являемся патриотами своего региона, в котором живем и работаем, называя себя африканцами или европейцами, сибиряками или американцами; защищаем его от агрессии, объединяясь в трудный час всем миром. Именно этому учил Мохаммед. И не найдется сейчас ни единого человека на планете, который равнодушно бы взирал на стихийные бедствия и катастрофы, произошедшие на другом конце Земли. Когда же вспыхивает вооруженный мятеж, в котором гибнут невинные люди, многонациональная армия Федерации принуждает агрессора сложить оружие. Заставляет нести ответственность за содеянное, чтобы впредь никому из зачинщиков не хотелось нарушать покой и мир на планете, где все мы разного цвета кожи, с многонациональными культурами, историческим наследием науки и философской мысли.
Нашу планету можно сравнить с садом, в котором растут и сосны, и кипарисы, и кактусы, и цветы всевозможных сортов и оттенков. Все они разные, тем и прекрасен сад, что все мы не похожи друг на друга. Каждый уникален в своем роде. Поэтому, называя себя землянином, гражданином мира, мы, сами того не подозревая, исповедуем учение Бахауллы. И все без исключения смотрят на небо, на звезды и признают могущество Вселенной, как признавал это и Зороастр.
Однако причины всех этих знаний, привычек, традиций хранятся у нас в подсознании. Не каждый, к сожалению, утруждает себя постановкой вопроса: откуда у меня эти знания? Откуда в нас эта тяга? Почему жизнь выстроена по этим, а не иным законам, и кто принес нам эти знания?
Все мы дети одной цивилизации, и в этом мы равны. Мы члены одной большой семьи. Все, что существует в нас и вокруг нас, существует в результате единения, соединения, соития, сплава. Молекула, вещество, человек, предмет, семья, народ, государство, планета, галактика, вселенная, Бог… Но все губит бездумная и бездушная суета. Именно суета, а не просто движение. А, как известно, суета — это агония гибнущего создания…
Но все это я могу рассказать только тебе, моя книга. А каждый человек должен найти свою истину САМ. Когда он отыщет ее самостоятельно, без чьей-либо твердой указки или наставления, когда откроет в себе причину всех своих удач или несчастий, когда сам найдет ответы на все свои вопросы, только тогда он станет ценить обретенную мудрость и открывшиеся ему знания. Поэтому нет никакого толку в навязывании. И религии наши долговечны только потому, что один видит свое спасение в семье, у другого предназначение в творчестве, сила третьего — в службе государству, четвертый предан науке, пятый пытается докопаться до своей собственной сути. Большинство же людей синтезируют в своей жизни несколько религиозных направлений, живя в семье, служа государству, выполняя свое предназначение на Земле и занимаясь тем, чего жаждет его душа. И если бы религии были людям чужды и не будили в них необходимую для жизнедеятельности силу, то исчезли бы с первым же ветром. Поэтому все религии нужны.
Но Бог и религии — это не тождественные понятия. Религии — это свод рекомендаций человеку для жизни в обществе себе подобных. А Бог — это взаимодействие каждого отдельно взятого индивидуума со всем, что его окружает. А окружает его отнюдь не только человеческое общество…
Все мы разные. И каждый из нас занимает исключительно свое место на глобусе, свой временной отрезок в истории цивилизации. Именно там, именно в ту эпоху, именно в той местности, где он больше всего нужен. Так было, есть и будет. Даже свою истину всякий из нас открывает в свой предназначенный час».
Лика вздохнула и закрыла интерком. Потом облокотилась на него и устремилась взглядом в мексиканские просторы: на желтые пыльные дороги, неизменные кактусы в своем многообразии и на возвышавшиеся вдали красно-оранжевые сопки, расщелины, переходящие в ущелья и каньоны…
Вдруг за спиной у нее раздалось вежливое покашливание. Она оглянулась.
— Ты Лика? — спросил смуглолицый мальчуган лет двенадцати и подошел ближе.
— Да, а кто ты?
— Меня зовут Хуан Паоло. Ты гостья Джонни?
— Да, а откуда ты знаешь?
— Знаю. У нас всё про всех знают, — ответил парнишка, присаживаясь рядом. — А что ты делаешь?
— Пишу книгу. А почему ты не на занятиях?
— Нас уже отпустили… Ты откуда?
Лика задумалась на мгновение. Что ей ответить? Сказать, что она из Лондона? Или из Барнаула?
— Я из Европы.
— А я думал, ты американка. О чем ты пишешь?
— О Боге, о людях, об ангелах.
— Правда? — заинтересовался Хуан. — А что ты знаешь об ангелах?
— Немного, но кое-что знаю.
— А ты их видела?
— Видела.
— Вот здорово! Расскажи, — попросил мальчик.
И Лика доступным для ребенка языком, в картинках и образах стала рассказывать ему о Создателях. Наконец его любопытство было удовлетворено, и парнишка поднялся с камней.
— Пойдем.
— Куда? — удивилась Лика.
— Джонни попросил разыскать тебя и передать, что гостью ждут к ужину.
Лика улыбнулась:
— Ну что же, Хуанито, тогда пошли.
— Хуанито меня звали, когда мне было четыре года. А теперь я уже взрослый. Все зовут меня просто Хуаном! — гордо заявил подросток.
— Ладно. Хуан, так Хуан, нет проблем.
Лика поднялась с земли, отряхнулась, спрятала интерком в рюкзак и пошла следом за мальчиком.
67
На ужин собрались все многочисленные родственники Джонни. За длинным столом, который собрали из нескольких малых под навесом на веранде, вместе со взрослыми находились и дети. Здесь были и подростки, такие как Хуан, и совсем еще маленькие. Малыши сидели на коленях то у матерей, то у бабушек, пытаясь ручонками что-нибудь зацепить со стола. Плетенная из тонких древесных веток веранда переливалась разноцветными лампочками, которые собрали в гирлянды и подвесили к потолку и на стены. Деревья во дворе тоже переливались мелкими огоньками.
— Лика, присаживайся. Не стесняйся, — усаживая ее за плечи между родными тетками, сказал Джонни.
За столом было шумно. Одни передавали другим блюда то с салатами и рыбой, то с мясом и фасолью. Кто-то из детей уже уплетал фрукты с сыром. На одном краю молодые ухаживали за пожилыми соседями, на другом родители урезонивали своих расшалившихся чад.
Дон Мартиньо, дедушка Джонни, сидел во главе стола вместе с бабушкой Орнелой и давал наставления своим взрослым сыновьям, племянникам и внукам. Потом он поднял руку, призывая всех к тишине. Началась молитва.
После непродолжительного затишья веранда снова, как пчелиный рой, наполнилась гулом. В бокалы потекло вино. Над столом слышались взрывы смеха, иногда капризные сопения малышей. После второго бокала вина за столом раздалось пение. Дон Мартиньо пел серенаду своей очаровательной Орнеле. Ему вторили другие мужчины. А где песни, там и танцы. Первыми во двор высыпала детвора, усиливая громкость звучания музыкальной техники. Дон Мартиньо потребовал выключить неживую, как он выражался, музыку и попросил сыновей принести гитары. Вскоре двор наполнился звуками барабана и переливами испанской гитары. В круг пошли захмелевшие парни и девчата. Темпераментная музыка еще больше разжигала огонь в крови мексиканцев.
Джонни поднялся из-за стола и потянул за собой танцевать Лику. Они закружились в пасадобле на радость аплодирующей публике, степенно сидящей за столом. Но все же коронным номером был дуэт Хуана и его двоюродной сестры Луизы. Ребятишки, вероятно, танцевали с раннего детства. Их движения были отточены, синхронны, а фигуры безукоризненны. На их фоне Джонни с Ликой выглядели слегка скованными. Особенно Лика. Но она не стеснялась. Напротив, у нее было хорошее настроение. Они с Джонни смеялись.
Веселье затянулось до позднего вечера.
— Вижу, у тебя хорошее настроение, хотя ты и не пила вина, — сказал Джонни, шагая по родовой кофейной плантации рядом с Ликой.
— Да, — согласилась она. — Сегодняшняя ночь просто сказочная.
Лика расслабилась и теперь тихо улыбалась, глядя на звездное небо. С гор начинал спускаться туман.
— Хочешь завтра пойти с нами на сбор урожая? — вдруг предложил Джонни.
— А я не помешаю?
— Нет, конечно. Зато посмотришь, как мы это делаем.
— Хорошо, — кивнула Лика.
— И заодно я покажу тебе девчонку, которая мне нравится, — смущенно добавил он.
— А почему ее не было с нами сегодня вечером?
— Она из другой семьи. Они выращивают виноград вон на том склоне. Сегодня мы пили их вино. Вообще мы собираемся семьями на праздник урожая. То они к нам приходят в гости с вином, то мы к ним с кофе и шоколадом. А совсем много народу собирается в Энджело-Рио на Рождество и на фестиваль даров. Кстати, там мы с Марией и познакомились.
— А во сколько мне нужно встать, чтобы отправиться с вами на сбор?
— Ты моей сестре, Кончитте, скажи, и она разбудит тебя.
Лика молча кивнула в знак согласия.
— Ну, вот и дошли. А здорово мы сегодня показали им наш дуэт! — горделиво со смехом вдруг вспомнил Джон.
— Да, ты двигался виртуозно. Я тебе, конечно, не чета.
— А, — махнул он рукой, — еще три-четыре занятия, и мы еще поспорим, чья пара лучше — наша или Хуана. Мы еще утрем нос этим малявкам!
Лика рассмеялась:
— Джонни, ты прелесть!
— Ладно, до завтра, сестренка. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила она и вошла в комнату, где Кони уже расстелила постель себе и гостье и теперь что-то читала в специальных очках. С этим приспособлением можно было читать под одеялом. Линз в очках не было. Но к надбровной панели был встроен плазменный излучатель, который активировался и регулировался касанием руки.
— Интересно? — поинтересовалась Лика, глядя на серьезное выражение лица девушки.
— Очень, — не отрывая глаз от книги, ответила та.
Лика разделась и пошла в душ.
Теплая вода падала ей на плечи, снимая усталость. Лика долго стояла под струей с закрытыми глазами, подставляя ей уставшее запыленное лицо. Несмотря ни на что, ей сейчас было хорошо. Хорошо среди людей, которые не были суетливы. Кажется, что они вообще никогда и никуда не торопятся. Их жизнь течет размеренно. Они успевают наслаждаться ароматами цветов, подолгу любуются восходом солнца, вдыхают пряный кофейный воздух, со страстью и обожанием обнимаются в танце и грациозно скачут по прериям на вольнолюбивом гнедом. А взгляду, с каким смотрят мексиканцы на своих женщин, могли бы позавидовать любые европеянки и американки. Какие любовные песни поют эти мужчины своим избранницам! Как это красиво! Вокруг них все дышит любовью, искренностью, радостью и жизнью. Даже просто ради того, чтобы видеть все это, уже стоит жить!
Лика улыбалась своим беспорядочным мыслям. Она чувствовала, что жива, что еще умеет радоваться и восхищаться. А завтра она вместе с семьей Мерида будет до седьмого пота собирать крошечные плоды кофе. Как хорошо, что она вселенка! Как хорошо, что у нее столько друзей, к которым можно поехать на любой край света и забыть о своем несчастии. Все в прошлом. Тома она, конечно, не забудет. Но лучше думать о нем, как о живом, чем истязать себя слезами и сердечными приступами, от которых плохо самой, окружающим тяжко смотреть не ее кислую физиономию, и планете положительной энергии не прибавляется. Тома все равно уже не вернуть. Нет, на свете еще столько всего, что можно любить, чем можно восхищаться и восторгаться, что лишний раз подумаешь: Господи, как хорошо, что существует жизнь человека! Как хорошо, что человек способен смеяться, радоваться, шутить, а, падая и спотыкаясь, вновь подниматься.
68
На рассвете многочисленное семейство Дона Мартиньо вышло на кофейную плантацию. Джонни показал гостье, как правильно, быстро и без ненужных усилий собирать драгоценные зерна. Возле Лики постоянно крутился Хуан и время от времени подсказывал тонкости сбора кофе. Она скидывала плоды в плетеный кузовок, который висел у нее сбоку. А любознательный подросток принимался расспрашивать гостью обо всем, что его интересовало.
— А правда, что человек может стать ангелом?
— Кто тебе это сказал?
— Джонни. Так это правда?
— Вообще, да.
— А как это? А я смогу?
— Ты хочешь стать ангелом?
— Не знаю, — замялся подросток, потом подумал и, наконец, ответил: — Да, наверное, хочу.
— Почему? — поинтересовалась Лика, продолжая собирать драгоценные ягоды.
— Не знаю. Хочу, и всё.
— А ты знаешь, что быть ангелом очень тяжело? Да и стать им не менее сложно.
— Расскажи. Ну, расскажи, а то Джонни только дразнит! — стал упрашивать мальчик.
— С чего же начать? — Лика задумалась.
Хуан терпеливо ждал, поудобнее устраиваясь под кустом.
— Чтобы ты понял — и понял правильно — нужно рассказывать с самого начала. А это будет долго…
— А куда нам торопиться?
Лика присела рядом с ним, вздохнула и начала повествование:
— У каждого человека с момента рождения есть три возможности стать ангелом. То есть стать существом, внешне похожим на человека, и по своим физическим, телесным признакам ничем не отличаться от миллионов людей, которые нас окружают. Но по своим энергетическим, то есть духовным, качествам быть очень близким к расе Создателей.
Первая возможность выдается человеку, когда ему исполняется четыре года от роду. Это происходит в тот момент, когда ребенок находится на грани смерти во время болезни, потопления или солнечного удара. Но случается это и в более благополучный момент. Такой, когда малыш долгое время находится один без наблюдения взрослых. Это может быть где угодно: возле дома в саду, на пастбище в горах, на берегу реки. И в этот момент дети обычно засыпают. Именно при таких обстоятельствах зарождение ангела в человеке происходит безболезненно. Если в четыре года ребенок становится ангелом в результате болезни или несчастного случая, то по жизни его будут, как алмаз шлифовать, тысячи острых и грубых шипов до тех пор, пока он не превратится в бриллиант. Те же, кто получил искру Бога при благополучных обстоятельствах, те проживут жизнь с меньшим количеством неприятностей, которые как будто сами будут убегать прочь от этого счастливчика. А почему это произойдет безболезненно? А потому, что в этом младенческом возрасте человек еще не набрался того опыта, который нужен людям, но не нужен ангелам, которые далеки от человеческой ограниченности, множества условностей и предрассудков. Если после тяжелых физических страданий малыш выживает, то это означает, что он — избранный, и его судьба предрешена…
— Избранный кем?
— Богом. Извечным.
— А если он умирает?
— Значит, он не выдержал трансформацию, и его душа вернулась к Всевышнему на доработку. Но в четыре года очень-очень редко кто становится ангелом. Но были такие уникальные случаи, когда ангелами люди становились в утробе матери, или в момент рождения на свет, а также в первые месяцы своей жизни…
— Значит, эти люди стали святыми?
Лика улыбнулась:
— Да. Они стали не просто святыми. Они стали духовными учителями народов Земли и основоположниками религий… Но до определенного момента этот младенческий ангел как бы спит, набирается сил. А стоит этому человеку пережить сильное эмоциональное потрясение, и дремлющий ангел пробуждается. Какое-то время он мечется внутри человека, ищет выход наружу. И если сила ангела больше звериной и человеческой природы, то он благополучно вырывается на волю и начинает сиять, освещая собой все вокруг. И чем раньше в человеке проснется ангел и выберется наружу, тем он сильнее. Вторая возможность выпадает человеку в возрасте с двенадцати и до шестнадцати лет. Эта трансформация происходит уже болезненно. Подростки в этот период очень сильно страдают. И страдают по разным причинам: из-за неразделенной любви, от недовольства своей внешностью, от непонимания окружающих, от одиночества и прочего. В момент этих мучительных метаний перед юным человеком становится выбор: сознательно превратиться в ангела или стать обычным человеком. У некоторых это происходит чуть раньше, у других чуть позже, но где-то примерно в этот период. Борьба между звериным и ангельским началами идет ожесточенная. И кто победит, зависит только от самого мальчика или девочки. Кого в себе ты выберешь, тем ты и будешь до конца своей земной жизни. Это очень ответственный выбор. И если ты сумеешь, не поранив, выпустить своего ангела на свободу, при этом остаться ребенком, который верит в чудеса, умеет радоваться мелочам, тогда твое энергетическое поле выберется изнутри наружу и обовьет физическое тело, как оболочка, которая будет чувствовать все внешние изменения, грозящие обладателю оного. Ее еще аурой называют… Но если ты убьешь в себе ангела, пытаясь подражать жизни взрослых людей, то попросту превратишься в животное, которое со временем наберется житейской мудрости, но уже… Но стать ангелом ему будет со временем все сложнее и болезненнее.
— А третья возможность?
— А третья возможность предоставляется человеку с тридцати до тридцати пяти лет, — закончила Лика и вздохнула.
— Значит, когда мне исполнится тринадцать лет, я могу стать ангелом?
— А может, и не станешь, или станешь позже. Это зависит от того, чего ты хочешь в жизни. Но ты сможешь решить это для себя только самостоятельно, — остаться ли тебе человеком или, став на ступеньку выше, принять дар Всевышнего и стать ангелом. Это будет первым твоим взрослым и осознанным решением. И в этом тебе не помогут ни родители, ни друзья… Но может случиться так, что ноша ангела окажется для тебя невыносимой, непонятной или чуждой. Тогда в любой момент ты можешь стать человеком, но чтобы снова стать ангелом, тебе придется испытать страдания, которые увеличатся во много раз. Поэтому хорошо подумай, прежде чем становиться на путь ангела, который не знает предела в самосовершенствовании и не понимает, что такое беречь себя, когда кто-то просит о помощи, а он в силах помочь. Так что, у тебя еще есть время, чтобы сделать свой выбор и решить, что тебе на самом деле нужно и в качестве кого ты принесешь Вселенной больше пользы… Но обычные люди, которые нас окружают, не знают того, что сейчас я рассказала тебе. Даже сами ангелы зачастую считают себя простыми людьми. И очень-очень редко(!) кто из них догадывается о своей истинной природе. Только в глазах других людей они выглядят странными, не от мира сего, наивными и добродушными. Сами же ангелы свою позицию считают нормой. И именно от окружающих людей зависит, останется ли среди них это светлое существо, им же на радость… Или оно погибнет от непонимания и переизбытка отрицательных людских эмоций, не в состоянии больше фильтровать, пропускать через себя всю негативную человеческую энергию, прежде чем выпускать ее во Вселенную… Тебе хоть понятно, о чем я тебе рассказываю?
— Да. Мне понятно всё.
Лика смущенно улыбнулась:
— Не много же мы с тобой сегодня наработаем с таким рвением, — сказала она и посмотрела в полупустую корзину.
Но подросток был по-взрослому серьезен:
— А может, Богу важнее сейчас не эти три фунта кофейных зерен, а именно то, что ты рассказываешь мне, — ответил Хуан. — Посмотри, там и без нас есть, кому собирать урожай. Ты же здесь не для этого, — заметил он, пожав плечами. — Ты ведь в гостях. И весь этот сбор для тебя лишь развлечение.
Лика изумленно посмотрела на мальчика, который сейчас сказал чистую правду. Да, за этим занятием, игрой в сбор урожая, танцами под испанскую гитару, беседой с этим мальчиком о Создателях она пытается забыть о своем несчастии. По существу, она старается забыть о Томе. Лика вдруг виновато улыбнулась и опустила глаза.
— Ты еще встретишься с Томом! — неожиданно проговорил Хуан.
Лика в недоумении посмотрела на подростка:
— Что ты сказал?
— Не грусти, ты еще увидишь своего Тома.
— Откуда ты знаешь?
Парнишка только неопределенно пожал плечами.
— Не знаю. Просто сказал и всё. Само вылетело, — пытался оправдаться он.
Потом Хуан снова оживился:
— А почему все люди на Земле разговаривают на разных языках, если мы — одно государство? Как так получается? Зачем?
— Раньше все люди жили обособленными странами. В каждой стране был свой язык…
— А почему общим языком выбрали именно английский?
— На нем разговаривало полмира, а потом еще другая половина мира выучила английский, чтобы беспрепятственно общаться с первой половиной… Так вот, жили они врозь, а потом президенты всех стран посовещались между собой, спросили свои народы и решили объединиться в Федерацию.
— Зачем? Разве им жилось плохо?
— Впервые Человечество задумалось об объединении в Федерацию после безжалостной волны террора, прокатившейся по всем странам мира, экономической войны, которую развязали экономические гига-магнаты, чтобы подчинить себе менее развитые, но богатые сырьем страны, а также глобальной катастрофы, произошедшей в конце декабря две тысячи четвертого года в Индийском океане. Тогда из-за сильнейшего землетрясения на дне океана поднялись огромные цунами, которые унесли около трехсот тысяч человеческих жизней в прибрежных странах: Индии, Шри-Ланке, Индонезии. Их просто смывало вместе с поездами, машинами и домами. Под километровым слоем воды в земной коре образовалась трещина, и даже сместилась на три градуса ось планеты…
— Вот это да! — выдохнул изумленный Хуан. — А почему прилетают инопланетяне? И почему они мельтешат, но не идут на контакт?
— Мельтешат, как ты выразился, они для того, чтобы отвлечь внимание людей от бессмысленной суеты, чрезмерной горделивости, ненасытной погони за удобствами и ленью, от борьбы за ничтожные материальные ценности и технические новшества и помочь нам переключиться на ценности вечные, такие как единство всех человеческих созданий, любовь и честь. И действуют они через чувства людей. В частности, через инстинкт самосохранения. Ведь что бы и когда бы ни происходило с Человеческой цивилизацией, люди не переставали любить, рожать детей, выращивать кофе и защищать свое право на дом, семью и счастье.
— Откуда ты все это знаешь? Ты что, общалась с ними?
— Да. Так же как и Джонни.
— Правда? — засомневался Хуан.
— Правда.
— Ух, ты! Но Джонни говорил, что он общался с «архангелами»…
— Некоторые из инопланетян действительно архангелы. Но не все.
— И о чем вы с ними говорите?
— Ты еще не устал? — поинтересовалась Лика, утомившись от расспросов.
— Нет. Так о чем вы говорили?
— О разном. Не все, что рассказывали нам архангелы, могут понять и принять обычные люди.
— Например?
— Вот хитрец… — улыбнулась Лика.
Хуан состроил озорную гримасу:
— Ну, пожалуйста, — попросил он.
— А вдруг эта информация кому-нибудь навредит?
— Но кому может навредить правда? — удивился мальчик.
— Может, — заверила его Лика.
— Я никому не расскажу! — клятвенно поднял он правую руку. — Клянусь!
Лика задумалась, пытаясь правильно сформулировать фразы, чтобы попытаться подростку объяснить кое-что, но уйти от прямых ответов, а только намекнуть на какие-то политические процессы в историческом прошлом.
— В конце XX и начале XXI веков люди, наконец, задумались о том, что Земля — наш общий дом и, по сути, — одна страна. Но они только задумались об этом, и не больше. Тогда кое-кто, сам того не подозревая, подтолкнул народы к объединению.
— Как это?
— Сам подумай, когда люди сплачиваются и забывают обиды на соседей? Когда грядет всеобщая опасность… Это спустя века люди понимают то, что происходило много лет назад, но в то время на это смотрели почти диаметрально противоположно…
Лика вздохнула.
— И сегодня, — продолжила она, — Бог хочет, чтобы мы перестали смотреть только себе под ноги, прекратили мусолить собственные проблемы, которые начинаем приравнивать чуть ли не к глобальным, и прекратили переливать из пустого в порожнее. А подняли бы голову к небу и признали, что мы не одиноки во Вселенной, что есть собратья по Галактике и по нашей Вселенной. Поняли бы, наконец, что человеческие проблемы настолько ничтожны по сравнению с Мирозданьем, что они не стоят того, чтобы тратить свои драгоценные жизни на распри, унижения, уподобление роботам, которые лишены чувств, эмоций, покоя и счастья. Мы мечтаем о встрече с инопланетянами, но реально еще не готовы на самом деле к общению с другими разумными цивилизациями. Наверняка мы станем отстаивать свою точку зрения и будем убеждены в том, что, несомненно, правы только мы, раз живем на этой планете. Услышат ли люди другую точку зрения, отличную от их собственной? Вот поэтому корабли с других галактик и не приземляются открыто.
К Лике и Хуану подошел Джонни.
— Я вижу, у вас тут работа кипит полным ходом! — пошутил парень.
— Мы уже заканчиваем болтать, — сказала Лика, поднимаясь с земли.
— Решил вам помочь со сбором урожая, а то вы так до вечера дерево не обберете.
— Ничего ты не понимаешь! — махнул на него рукой Хуан. — Я, может быть, готовлюсь стать ангелом, а ты мешаешь.
— Однако это не помешает мне вытащить этого будущего ангела из-под дерева и заставить его работать.
Джонни подхватил подростка и помог ему подняться с земли.
— Иди лучше помоги матери. А я помогу нашей гостье освоить кофейное дело.
— Мы же еще поговорим об ангелах, правда? — обратился Хуан к Лике.
— Конечно, — улыбнулась она.
— Все, Хуан, беги к матери. Дай Лике отдохнуть от тебя, — Джонни похлопал мальчишку по спине, побуждая того отправиться восвояси.
69
После того, как урожай был собран и стало ясно, какую часть прошлогоднего урожая можно реализовать на рынке, Джонни в сопровождении Лики и вездесущего Хуана отправился в город, чтобы договориться с оптовым покупателем. Пока он разыскивал Мигеля в кафе и потом долго беседовал с ним у барной стойки, Хуан и Лика за свободным столиком продолжали недавний разговор.
— Джонни говорит, что землетрясения случаются не только от падения метеоритов.
— Он прав. А еще они происходят от волнения магмы внутри планеты.
Хуан положил на стол локти, а потом и вовсе прилег на него, опустил голову на плечо и приготовился слушать.
— А это как-то объясняется? Этого можно избежать? — спросил он.
— Сложно, но можно, — ответила Лика.
— А почему происходят волнения магмы?
— Химических процессов этого явления я не знаю, но замечено, что стихийные бедствия происходят именно в той местности, где люди воюют, где человеческая атмосфера накалена до предела. Иными словами — где людей захлестывают негативные мысли и эмоции, где скапливается много отрицательной энергии. Где зло множит зло, где ненависть одних порождает ненависть в других. Где царит страшная несправедливость, унижения и слезы слабых и обиженных. Но есть и вполне объяснимые случаи. Наша планета не застывший неживой камень, а напротив — живой, развивающийся и растущий организм, который дышит, потягивается, вздыхает, возмущается или спокойно спит до поры до времени. Когда планета растет, то происходят подвижки земной коры. Невооруженным глазом этого не заметить. Это видят только те, кто непосредственно за этим следит. Случается чаще всего на дне океанов и морей.
— А правда, что когда человек умирает, то идет дождь?
— Не знаю, не замечала такой закономерности, так что ничего не могу сказать по этому поводу. А чья эта гипотеза?
— Древних индейцев.
В кафе вошли трое возбужденных молодых мужчин, видимо, завсегдатаев этого заведения. С ними обменялись приветствиями официанты и бармен. Они сели за столик по соседству с Ликой и Хуаном. Парнишке уже не сиделось на одном месте, и он ерзал на банкетке в надежде, что переговоры Джонни вот-вот подойдут к завершению.
За соседним столиком заказали выпивку и принялись шушукаться, склонившись над столом. Время от времени оттуда доносились возмущенные возгласы, призывы услышать какие-то разумные предложения. До Лики долетали только обрывки фраз. Она и не пыталась их расслышать. Хуан все забрасывал ее вопросами, которые сыпались из него, как из рога изобилия. Наконец в этом нескончаемом словесном извержении наступила пауза. И пока подросток в относительной тишине придумывал очередной каверзный вопрос, Лика обнаружила, что невольно прислушивается к эмоциональным восклицаниям соседей.
— Да ты послушай! Сильвано, нет, ты послушай, — призывал усатый мужчина в потрепанном комбинезоне военно-морских сил Федерации, взмахивая то и дело руками и даже чуть привставая со своего места.
— Да ну! — скривился его сосед. — Что мы с ним будем делать?
— Как ты не поймешь, гидрат метана — это топливо будущего!
— Да ты с ума спятил! Спускаться на такую глубину? — сопротивлялся Сильвано.
— Подумай сам, что дешевле: лететь за газом на Марс или освоить дно залива? — вступил в разговор третий. — У нас под носом залежи целого состояния!
Лика задумалась над тем, что услышала.
— А почему корабли не летают… — начал Хуан.
— Ш-ш-ш, подожди, — перебила она его.
— Что случилось? — насторожился мальчик и оглянулся на соседей, которые нервно беседовали между собой и время от времени подскакивали по очереди к барной стойке за новой порцией выпивки.
— Подожди с вопросом минутку.
— Хорошо, — быстро согласился Хуан.
А за соседним столиком двое уговаривали третьего принять долевое участие в разработке и добыче сверхнового топлива.
— Ну, ладно, — наконец согласился Сильвано. — Но только, Карлос, не раньше следующей недели.
— Идет, — согласился усатый, вскинув руки, будто собрался пятиться.
— А если его нет на дне залива? — все еще сомневался Сильвано.
— Нет, так нет. Зато точно есть между Багамами и Бермудами. Это, конечно, далековато…
— И небезопасно… — добавил Сильвано.
— Но если мы его не обнаружим в заливе, то уж там найдем без проблем, — заявил Педро.
Лика, наконец, наклонилась к Хуану.
— Подойди к Джонни и спроси, знает ли он этих парней за нашей спиной? А я сейчас вернусь.
— Ладно, — согласился мальчик.
Хуан направился к Джонни, который, видимо, уже договорился и теперь весело переговаривался с Мигелем на отвлеченные темы. Лика быстро прошмыгнула в туалет, набрала на наручном интеркоме персональный номер интерфейса Моны.
— Мона, привет, — говорила она, направив на себя мини-камеру, встроенную в интерком. — Скажи, что такое гидрат метана?
— Это горючий камень, который образуется при смешивании метана с водой. А почему ты спрашиваешь?
— Его где-нибудь добывают?
— Для чего?
— Ну, ты же сама сказала, что он горюч. Значит, он может быть топливом?
— К чему ты клонишь, не пойму?
— Что образуется, если со дна моря выпустить огромное количество газа?
— Я так понимаю, метана?
— Да.
— Сначала образуется воронка. Потом меняется плотность воды. Она становится ничтожно мала… А где собираются добывать гидрат метана? — тревожно спросила Мона, быстро проанализировав будущие последствия.
— В Мексиканском заливе или… в Бермудском треугольнике, — ответила Лика.
— Самоубийцы! — покачала она головой. — Мало того, это грозит обернуться катастрофой для прибрежных стран.
— Эта авантюра готовится свершиться на следующей неделе.
— Время еще есть. Не беспокойся, я сообщу Майклу. Ждите нас на днях. А пока проследите за этими авантюристами. Как там Джонни?
— Нормально. Я думаю, он тоже обрадуется этой новости, — саркастически заметила Лика. — Ладно, пока. До встречи.
Лика на всякий случай посмотрела в зеркало и вернулась в зал. Джонни уже сидел вместе с Хуаном на прежнем месте. Тройка охотников за наживой все еще находилась за соседним столиком и оживленно строила смелые планы на будущее.
Лика подошла к своим друзьям и присела рядом. Джонни протянул ей сок и мило улыбнулся.
— Значит, план таков…
70
В задымленном баре стоял непрекращающийся гул. Посетители переговаривались, завсегдатаи дымили сигарами, пили виски и играли в кости, покрикивая друг на друга.
Вселенцы расположились за дальним столиком в углу и негромко обсуждали план действия. На них никто не обращал внимания, так как здесь всегда было много заезжих и залетных людей. Посетители беспрестанно сменяли друг друга, и местные не успевали даже запомнить их лица. Да, если честно, и не пытались запоминать. У каждого было свое дело, свой путь. К чужим здесь не было интереса уже давно.
Джонни склонился над столом, вполголоса продолжая разговор:
— Мы же не можем ждать, когда они соизволят объявить о своей авантюре. Их надо обезвредить как можно скорее. Пока они не натворили бед.
— Джонни, для начала нужно выяснить, откуда у них возникла такая идея, и чья она, — заметил Майкл.
— А разве мы не сообщим о предстоящей операции на базу?
— Выясним степень опасности, а потом уже будем принимать решительные меры. Зачем дергать людей понапрасну? Логично?
— Логично, — согласился Джон. — Тем более что федеральные власти, как обычно, просто примут нашу информацию к сведению, но ничего не предпримут.
— К тому же наши не все смогут прилететь. Сейчас ведь не наша смена.
В разговор вступила Мона.
— Я думаю, будет не лишним просто поставить наших в известность о том, что здесь ожидается… Чтобы ребята были готовы на всякий случай.
— А случаи бывают разные, — поддакнул Джон.
— Ладно, так и сделаем, — согласился Майкл.
— Хорошо бы послушать, что говорят эти новаторы, — вслух рассуждала Мона.
— Неужели они, и правда, собираются на дно Бермудского треугольника? Они что-то уже второй день не появляются в баре, — забеспокоилась Лика.
— И на квартире у них пусто, — подтвердил Джонни.
— Значит, нечего сидеть и переливать из пустого в порожнее, а пора отправляться на их поиски, — деловито заявил Майкл, намереваясь уже подняться из-за стола и ринуться в бой. — Установим пост наблюдения за их квартирой…
— Можно подключить к поискам и Хуана, — предложила Лика. — Джонни, ты не против?
— Почему бы и нет? Он горит желанием помогать. Пусть поможет. Хуан ведь тоже знает их в лицо. А это уже немаловажно.
И тут Джонни засуетился.
— Сейчас покажу, как выглядят эти красавцы.
Он достал свой интерком, на котором были записаны лица авантюристов, и передал его с высветившейся на экране записью остальным вселенцам.
— Отлично! — одобрительно заметил Майкл, вглядываясь в лица незнакомцев.
— Блин! Совсем забыл! — неожиданно воскликнул Джон.
— Что именно? — насторожились ребята.
— Я же установил датчик передвижения на одном из них.
И он спешно стал искать в интеркоме нужную волну и карту местности.
Ребята с улыбкой переглянулись.
— Джонни, да ты просто гений! — шутя, воскликнула Мона.
Лика удивленно вздернула брови.
— Когда же ты успел?
— Ну… Когда ты отлучалась на минутку, — многозначительно ответил он.
— Молодец!
Майкл с облегчением вздохнул:
— Тогда поиски упрощаются. Осталось только установить микрофон. Может, ты и микрофон успел зацепить, но скромничаешь? — пошутил командир.
— Нет, Майкл. У меня с собой его просто не было. А то бы, конечно, — в ответ улыбнулся Джон.
— Вот в установке микрофона нам и пригодится помощь твоего племянника, — заметила Лика. — Он уж точно не привлечет к себе внимание.
Джонни добродушно хмыкнул.
— Да, Хуанито будет доволен, что ему доверили взрослое задание…
— Ладно, пошли. Пора за дело, — серьезно проговорил Майкл и поднялся из-за стола.
Остальные направились следом за ним.
71
Карлос уже был на полпути к Энджело-Рио. Эти двое суток он провел в изматывающих разъездах между разбросанными одинокими фермерскими поселениями, что находились в стороне от больших городов и главной автомагистрали, между ремонтными ангарами, которыми были наводнены все окрестности. Он заезжал в мини-отели, что расположились недалеко друг от друга вдоль всей воздушной трассы Салина-Крус — Мерида, а также заглядывая в пригородные бары и закусочные. Карлос проверял исправность кофе-автоматов компании «Чибо». А также, где было необходимо, ремонтировал автоматы, начиненные пакетиками с чипсами, льдом, цукатами и сухофруктами. Он тихо ненавидел свою работу, которая требовала от него много сил, но давала мало дохода.
В салоне старого, обшарпанного и местами помятого скимера, в котором кондиционер «приказал долго жить» лет сто назад, а воздушная подушка не позволяла оторваться от земли выше, чем на метр, было невыносимо душно. Фонарь машины не был затонирован, и вся солнечная прелесть скапливалась внутри салона.
Карлос уже который год собирался заменить старый потертый фонарь на более современный, с отражателем, который отсекает солнечные лучи и дождевые потоки, но то средств недоставало, то времени, а то и вовсе всплывали какие-нибудь непредвиденные обстоятельства в семье, уводящие его от модернизации своей колымаги. А приобретение даже самого обычного скимера с высотой полета хотя бы в шестьсот метров — было для него несбыточной мечтой, почти что фантастикой.
А тут подвернулось такое дельце, что, выгори оно удачно, и он сможет купить себе не только приличный скимер (ничуть не хуже, чем у Мигеля), но и собственный отдельный дом, а не картонную коробку, в которой сейчас он вынужден ютиться с семьей. И вообще сможет бросить ремонтные дела и заняться чем-то более солидным. Да хотя бы ремонтом скимеров! Чем не прибыльное дело?!
Обливаясь потом, Карлос страдал в своей колымаге, но упорно продолжал мечтать. И чем сильнее струился пот, тем настойчивее его обуревало желание разбогатеть. Он вспомнил, как произошло его приближение к цели, с чего началось исполняться его желание.
Как-то поздно вечером он подвозил монахиню, шедшую по трассе в одиночестве до ближайшего отеля. Ее совсем не смущало, что до города было еще не менее десяти километров.
— Куда путь держишь, сестра? — поинтересовался Карлос, притормаживая рядом с женщиной в длинном черном плаще.
— В Энджело-Рио, брат, — сладко отозвалась женщина, выглядывая из-под глубокого капюшона. На вид ей было чуть больше пятидесяти.
— Давай, подвезу. А то до города еще далеко.
— Благодарю, добрый человек, — отозвалась монахиня, забралась в скимер с юношеской легкостью, и тот полетел дальше.
Женщина откинула назад капюшон, оставшись в белом чепце, полностью скрывавшем ее голову, и приветливо улыбнулась. Лицо у нее было несколько грубовато для женщины, но Карлос не придал этому особого значения. «Мало ли какие на свете бывают некрасивые люди, и что им теперь — не жить вовсе? Эта женщина, видимо, зная изъяны своей внешности, потому и подалась в монахини. Ведь не от хорошей же жизни люди отрекаются от всего мирского».
— А что пешим ходом, сестра? — поинтересовался Карлос.
— Так получилось. А ты, брат, откуда так поздно возвращаешься?
— Дела, — вздохнул он. — Все кручусь, все выгадываю, а денег все не хватает. Как бы ни вкалывал, а все толку нет. Хоть воруй! Да и украл бы, да только негде, — посетовал Карлос и, извиняясь, посмотрел на попутчицу, мол: извини за богохульство.
Но благочестивая сестра промолчала и не одернула его, не пристыдила, не поругала за скверные слова.
— Ты и вправду хочешь разбогатеть? — вдруг спросила она.
— Ну, да. Хм! А кто же не хочет? — удивился Карлос.
— И что ты будешь делать с этим богатством?
Карлос усмехнулся.
— Знаешь, сколько дыр мне нужно заткнуть? У-у-у! — он вдруг стал серьезным и заинтересованно посмотрел на монахиню. — А ты что же, знаешь особую молитву, призывающую богатство упасть с неба, как дождь?
Женщина загадочно улыбалась, прищурив глаза.
— А если и знаю, тогда что?
Карлос недоверчиво посмотрел на нее.
— Ты, правда, знаешь или подкалываешь меня? — насторожился он.
— Но в этом деле нужно приложить кое-какие усилия, — продолжала монахиня, будто не расслышав вопроса.
— И какие же?
— Умственные.
Карлос саркастически хмыкнул.
— Вижу, ты не веришь мне, — заметила женщина.
— Да как тебе сказать? Я пока ничего так и не понял из всего того, что ты тут наплела. Поясни, уж будь добра.
— Про алмазные чипы слышал?
— Не-ет…
— А про гидрат метана?
— Тоже не слышал.
— А хочешь послушать?
— Ну, давай. Не сидеть же в тишине всю дорогу.
И монахиня своим рассказом заронила в душе Карлоса желание добыть гидрат метана, новое чудесное топливо, и на этом сделать хорошие деньги. А на вопрос: как? — обещала связаться с ним позже. Спустя неделю монашка объявилась, пообещала содействие и снова исчезла, обнадежив Карлоса, что в ближайшую встречу поведает ему до конца все секреты и хитрости будущего дела…
И сейчас, возвращаясь из поездки домой, Карлос был весь в предвкушении предстоящей встречи с таинственной монахиней, взявшейся неизвестно откуда.
Он уже въезжал в город, не подозревая, что за ним следит группа вселенцев.
72
Ребята сидели, склонившись над интеркомом Джонни, и внимательно наблюдали за зеленой точкой, плавно движущейся по карте города.
— Все понятно, — качнул головой Джонни. — Он направляется к бару. Через несколько минут он будет уже здесь.
— Ну, что же… Занимаем свои позиции, — сказал Майкл и, обращаясь к Хуану, взял его за плечи. — Ты все понял?
— Да, командир! — очень серьезно ответил подросток.
Майкл улыбнулся.
— Хорошо. Работаешь вместе с Ликой. Слушай, что она тебе скажет. А теперь идите в бар. Мы на тебя очень надеемся, Хуан.
Только они вошли, как к бару плавно подлетела развалюха Карлоса.
— Лика, он уже в баре. Зашел следом за вами, — из передатчика раздался голос Майкла у нее в ухе.
Лика наклонилась к Хуану и прошептала:
— Работаем. Он позади нас.
— Я понял, командир, — так же шепотом ответил ей Хуан, а потом закричал: — Я не брал! — и ринулся к выходу.
— Держите его! — крикнула Лика и рванулась за ним.
Хуан стал бегать между посетителями, потом начал кружиться вокруг Карлоса. Лика пыталась якобы схватить мальчишку и как бы случайно поскользнулась и повисла на шее у Карлоса.
— Ой, извините, синьор! — извиняясь, улыбнулась она. — Этот несносный мальчишка…
— Ничего-ничего, — отозвался Карлос, глядя на Лику масляными кошачьими глазами.
— Я, кажется, задела ваши волосы?
Она небрежно дотронулась до его головы, и липучка с микрофоном уже была на месте.
— Все в порядке, — с улыбкой отозвался Карлос, не подозревая подвоха.
Хуан уже выскочил на улицу и скрылся за углом.
— Извините, мне нужно догнать этого соседского разбойника. С ним всегда так, — на ходу говорила Лика и пятилась к выходу.
— Может, посидим? — предложил Карлос, пытаясь ее удержать.
— Только не сегодня, — быстро проговорила она и выскочила следом за Хуаном.
Несколько минут спустя вселенская группа вновь воссоединилась.
73
Карлос продолжал сидеть в баре со стаканом холодного тоника и мечтать о богатстве. Брать что-то более крепкое он не стал, чтобы голова была свежая (насколько это было возможно после двух суток в дороге). Сегодня должна была состояться встреча с той таинственной монахиней. А завтра предстоял долгий и утомительный разговор с приятелями, которых надо будет еще раз убеждать.
Вдруг кто-то сзади тронул его за плечо и тем самым прервал невеселые мысли о перспективе завтрашнего дня и куче еще всякой сумятицы, которая бурлила и кипела сейчас у него в голове.
Карлос оглянулся.
Перед ним стояла та самая монахиня, ничуть не смущаясь фривольной кабацкой обстановки. Некоторые посетители недоуменно смерили ее удивленно-презрительным взглядом, мол: только монашки здесь не доставало. Через мгновение они забыли о ее существовании и вернулись к своим обычным занятиям — игре в кости или шахматы.
— Ну, так что ты решил? — требовательно спросила незнакомка.
— Я решил выслушать тебя до конца. Присаживайся, сестра.
— И ты сделаешь все так, как я скажу? — поинтересовалась она, присаживаясь за столик.
— Посмотрим…
— А как твои приятели? Они примут участие в твоем проекте?
— Моём? — удивился Карлос.
Женщина сделала вид, будто не расслышала удивленного вопроса.
— Выкладывай все начистоту. Что это за кристалл, и в чем его сила?
Вселенцы находились в номере мотеля неподалеку и внимательно слушали этот диалог.
— Интересно, откуда у нее такая информация об алмазных чипах? — насторожилась Мона.
— О чем они толкуют? Я что-то не очень понимаю, — прислушивалась Лика.
— Сдается мне… Что не монашка она вовсе… — задумчиво проговорил Майкл.
— А кто? — одновременно спросили женщины и тут же догадались, к чему клонит командир.
— Ты уверен? — засомневалась Лика и, не раздумывая, полезла в свой рюкзак за спектральным индикатором.
Майкл устало поморщился и вздохнул:
— Что-то мне все это начинает напоминать недавние события в Центральной Африке. Ох, не нравится мне этот женский голос…
Лика, наконец, настроила индикатор и направила его в ту сторону, где находился пресловутый бар.
— Ты прав, — удрученно подтвердила она. — Сильное возмущение и… красное пятно.
Майкл на мгновение задумался.
— Нужно срочно сообщить об этом на базу «архангелу». Будем вызывать подкрепление. Паразиты снова поднимают голову и набирают силу. Нам одним, без поддержки, с ними не справиться. Что-то уж больно часто они стали маячить воткрытую, — проговорил Майкл и обеспокоенно посмотрел на Лику.
— Мона, а что это за алмазные чипы? — спросила та в свою очередь. — Не те ли это чипы, использование которых было запрещено правительством еще полвека назад?
— Они самые, — без энтузиазма подтвердила Мона.
— Ну, дела! Сначала навязывается, а потом запрещается. Так почему их запретили? — поинтересовалась Лика.
— Они усиливают умственную деятельность и искусственно способствуют раскрытию уникальных способностей. Этот кристалл загоняет эмоции внутрь. Энергия, которая предназначается для выплеска эмоций, вся идет на усиление мыслительной деятельности. Организм не успевает адаптироваться к этому, и начинается саморазрушение.
— Еще раз, пожалуйста. И помедленнее, — попросила Лика.
— Эмоции проецируются на изнашивание органов. Если говорить проще, идет подавление эмоций, угнетение обновления организма. И он перестает контролировать подачу адреналина в кровь. Происходит атрофирование, угасание сокращательных функций в мышцах и продвижения крови в сосудах по всему телу. Одним словом, организм вдруг начинает выдавать КПД в три-четыре раза больше, чем необходимо нормальному здоровому человеку за какой-то определенный промежуток его жизни. В результате в один прекрасный момент тело говорит: «баста, карапузики!» — и прекращает функционировать. То есть то, что было отмерено человеку на семьдесят лет, он успевает выдать за тридцать. Иначе говоря, человек просто умирает от разрыва сердца или кровоизлияния в мозг, который не выдерживает нечеловеческих перегрузок. И кетамин — гормон мозга, который защищает наш «центр управления» от разрушения и благодаря которому, кстати, у человека возникают глюки от кислородного голодания — типа в момент клинической смерти они видят ангелов или волшебный свет, — уже не спасает. Одним словом, меняется химический состав этого гормона. После чего первая же перегрузка может оказаться и последней. В правительстве узнали результаты этих исследований и своевременно свернули программу по кристалло-чиповому контролю. В результате, в 2188 году появился закон, охраняющий мозг живого человека. И с тех пор нарушение его карается очень и очень строго…
— Все понятно. В таком случае мы обязаны поставить в известность и службу безопасности Федерации, — заметил Майкл.
— Обязаны, — согласилась Мона.
— Похоже, грядет что-то глобальное, — вздохнула Лика.
— Не будем думать о плохом, — вдруг оживилась Мона. — Будем распутывать этот «клубок» постепенно, чтобы и самим не запутаться, и других не вплести.
74
Аар Ми и ребята из двенадцатого нона прибыли сразу, спустя два часа после того, как их известили о готовящейся операции на юге Мексики и возможном ее продолжении в Карибском море.
После того, как все авантюристы были обнаружены (за исключением таинственной монахини), и теперь предстояло отправиться вслед за ними, чтобы обнаружить подстрекательницу и предотвратить надвигающуюся беду, вселенцы собрались вместе во главе с Аар Ми вечером в опустевшем кафе под открытым небом, чтобы обговорить все детали операции.
Хуан, который не отставал от Джонни, поглядывал на взрослых, пытаясь вникнуть в их разговор.
— Поимка злоумышленников — это не самое главное в этом деле, — заметил Аар Ми, сидя в кругу людей. — Всплывшая проблема таится гораздо глубже. Она грозит вылиться в глобальную: метан меняет плотность не только воды, с которой смешивается, но и плотнось воздушного столба над местом испарения этого газа. Отсюда все эти катастрофы в море и в воздухе близ Бермудских островов. Так что с метаном шутки плохи…
— Не говоря уже о побочном эффекте алмазных микрочипов, — добавила Мона.
— Нам нужно выяснить, что это за женщина и почему она говорит о кристалле, — снова заговорил Аар Ми.
— Наверняка здесь не обошлось без Паразита, — покачал головой Хамид, командир двенадцатого нона.
— А она и есть Паразит! Мы это уже выяснили, — заметил Джонни.
— Эти микрочипы вредны Человечеству. И внедрение их в обиход людей преступно, — напомнил Аар Ми.
— Поэтому придется известить об этой опасности и Хайфу. Здесь уже вступают в силу законы Федерации, — заговорил Майкл.
Хамид трагически вздохнул:
— Вот и пришло им время узнать о нас…
— Значит, пришло… — согласился Михаил и задумчиво посмотрел на Хуана, который, затаив дыхание, внимательно слушал взрослых.
Когда разговор подошел к завершению и вселенцы стали переговариваться в парах и тройках, Хуан подошел к Лике и шепотом спросил:
— Я хоть чуть-чуть помог вам найти преступников?
— Конечно, помог! — улыбнулась Лика.
— И я вместе с вами спасаю планету?
— Спасаешь, — согласилась она.
— Значит, теперь я могу стать ангелом? — спросил мальчик и замер в ожидании.
Лика добродушно улыбнулась, снова присела на плетеный стул, на котором сидела, и приблизилась к Хуану так, чтобы удобно было секретничать.
— Ты готов к тому, что тебя станут обижать, бить, смеяться над тобой и издеваться? У тебя будет отниматься все самое лучшее и дорогое, что только может быть у человека. Твоим единственным другом станет одиночество…
Хуан сразу поник и задумался.
— Ты готов быть не таким, как все люди? — тихо продолжила Лика, чтобы их разговор не слышали остальные вселенцы. — Ты готов отличаться от них? А когда тебя постигнет первое несчастие, а затем второе, третье, — иметь силу сохранить в сердце любовь, жалость ко всему живому и способность радоваться, радоваться пустякам, по-прежнему оставаться чутким к людям и животным в их горе или болезни? Ты готов быть таким?
Со стороны за ними наблюдал Аар Ми.
Мальчик вздохнул и пожал плечами:
— Не знаю.
— Вот когда ты будешь готов и бессознательно выберешь эту стезю, тогда ты и не заметишь, как это станет смыслом твоей жизни, и ты превратишься в ангела. Тогда ты уже не будешь об этом думать так серьезно. Ты начнешь считать всё само собой разумеющимся. Для тебя не будет важно, каким прозвищем тебя называют окружающие, а станет важно твое внутреннее спокойствие и чувство удовлетворения и радости за удачи и успехи других. И ты больше не станешь думать об ангелах как о непонятных и недосягаемых существах. Ты сам станешь таким. И люди, с которыми будешь общаться в быту и на работе, будут интуитивно чувствовать в тебе эту особенность, независимость и Силу. Но быть ангелом опасно. Люди изгоняют из своей среды обитания не только диких животных, которые отказываются быть дрессированными, но также и ангелов, отличающихся от них своей непостижимостью. А ангел всегда предпочтет погибнуть самому или самому пострадать, нежели хоть как-нибудь огорчить или навредить слабому, будь то человек или животное. Поэтому ангелы живут очень мало и уходят из жизни часто молодыми не по своей воле.
— Значит, я никогда не смогу стать ангелом? — огорчился Хуан.
Лика погладила мальчугана по курчавой голове и успокоила его:
— Ну почему же? Если очень хочешь, то станешь. Но и просто хорошим человеком, поверь, быть не хуже. Влюбленный человек почти ничем не отличается от ангела. Можешь оставаться человеком, только запомни: если тебе повстречаются люди странные, не спеши думать о них плохо, не спеши смеяться над ними. Они могут оказаться ангелами, которые не всегда приспосабливаются к человеческой жизни и быту людей. Иначе потом тебе станет стыдно за свои поступки.
— А ты — ангел? — вдруг спросил Хуан.
— Нет, я обычный человек.
Хуан недоверчиво усмехнулся и сощурил глаза.
— Тогда откуда ты все это знаешь?
Лика чуть смутилась. Вопрос ребенка поставил ее в тупик. Она никогда не думала о себе ничего подобного. Мало того, даже не смела подумать, что может стать выше, чем любой человек. Она была убеждена, что ничем, в общем-то, и не отличается от тысяч других вселенцев, среди которых есть гораздо более близкие к этой сущности ребята, чем она.
— Просто знаю. Иногда что-то знаешь потому, что… знаешь откуда-то, и всё тут, — несвязно пробормотала она в ответ.
Подросток понял, что Лика никогда не признается в том, в чем он ее подозревает.
— Значит, ангелы никогда себя ангелами не называют?
— Не знаю… Скорее всего…
— Понятно, — слегка усмехаясь, покачал он головой. — А ангелы всегда говорят правду?
— Да, если эта правда никому не вредит… Так о чем мы говорили?
— О том, что если я встречу странного человека…
— Ах, да… И если этот человек не доставляет неприятностей и бед, то не следует трогать его. Пусть живет себе в своем мире дальше. И другим скажи, чтобы таких людей не обижали. Договорились?
Хуан снисходительно улыбнулся:
— Хорошо, я обещаю, что не буду обижать ни ангелов, ни людей, ни животных. Но неужели ангелы такие беззащитные? — снова последовал вопрос.
Лика на мгновение задумалась.
— Вообще-то ангелы не так беззащитны, как кажется на первый взгляд. Просто они не позволяют себе использовать свою Силу во вред людям. У них есть чем защитить себя. Но они не всегда прибегают к этому. Но обижать ангела в любом случае не стоит. За него есть кому постоять. По закону гармоничного распределения энергии Вселенная может наказать обидчика очень жестоко. А вот подружиться с ним можно. Это пойдет на пользу обоим.
Хуан удивленно распахнул свои огромные карие глаза.
— А в чем Сила ангелов? — спросил он, затаив дыхание.
— В улыбке, в отзеркаливании и… прощении… Ангел — это зеркало…
К этой теплой компании подошел Аар Ми, чему Лика очень обрадовалась, так как не хотела обижать мальчика отказом поведать удивительную тайну ангелов.
— Здравствуй, юный спасатель человечества, — с улыбкой поприветствовал Хуана Создатель.
— Здравствуйте, господин.
— Любознательный мальчик, — заметила Лика, пожурив парнишку по голове. — Ну, вы тут познакомьтесь, а я пойду, узнаю, как поживают наши охотники за нелегкой наживой, — добавила она и стала удаляться.
— Мы же еще поговорим? — с надеждой спросил Хуан ей вдогонку.
Лика оглянулась.
— Конечно, Хуан. Всегда постараюсь ответить на твои вопросы и послушать, что ты думаешь.
Она помахала ему рукой и пошла дальше. А мальчик шумно вздохнул и посмотрел на незнакомого лысого человека.
— А можно мне с вами?
— Куда? — поинтересовался Аар Ми, присаживаясь на стул, на котором только что сидела Лика.
— Ну… вместе с вами спасать планету. Я юркий, везде пролезу. И меня никто не заподозрит.
— В чем?
— Ну… — замялся Хуан, — что я не такой, как все остальные… Что я не просто здесь хожу сам по себе, а у меня есть дело.
Создатель улыбнулся одними уголками губ.
— А зачем тебе это нужно?
— Я хочу быть таким же, как дядя Джо, как вы. Как вы все!
— Подрасти чуток. Быть с нами ты всегда успеешь. Не надо понапрасну волновать твоих родителей.
— Но они уже знают, чем занимается дядя Джо и все вселенцы. Они не будут против! — с жаром доказывал мальчуган.
— Я верю тебе, но есть вещи, которые под силу только взрослому человеку.
— Я умею поднимать тяжести не руками, а глазами! Вот смотрите.
И Хуан стал сосредотачиваться на камне, который лежал при дороге. Тот чуть подвинулся, но не поднялся в воздух, как хотелось Хуану.
— Подождите, он обязательно поднимется! — уверял мальчик.
«Архангел Михаил» приблизился к ребенку и взял его за плечи.
— Я знаю, что у тебя получится. И это здорово. Береги свои силы. Не растрачивай их по пустякам. А когда придет твое время, ты свои добрые Силы, которые накопил, направишь на полезные Человечеству дела. Я верю, что ты талантливый мальчик. А ты доверяешь мне?
Хуан молча смотрел в большие загадочные глаза Создателя и размышлял. Наконец он кивнул головой:
— Да, доверяю.
— Ты веришь тому, что мне очень хочется, чтобы ты когда-нибудь стал одним из этих ребят?
Хуан снова помедлил с ответом, глядя на лысого человека.
— Верю, но…
— Не торопись, человек. Ты еще успеешь стать взрослым. А пока позволь себе быть ребенком. Позволь себе беззаботно смотреть в звездное небо, — Аар Ми указал рукой в бесконечную даль с мерцающими звездами. — Воспользуйся возможностью познать прекрасный мир многоликой природы, которая тебя окружает. Почувствуй, как любит и заботится о тебе твоя семья. Не спеши прожить этот миг. Учись радоваться всему. Даже тому, что сейчас ты ребенок, а не взрослый, что сейчас теплый вечер, а не день. Допустим весна, а не зима. Радуйся новым друзьям, знакомым, новым знаниям, которые открылись тебе сегодня. Не спеши. Все у тебя будет. Поверь мне. Самое главное — постарайся быть счастливым каждый день. Ведь не все взрослые умеют радоваться красивой птице, что поет чудесную песенку у тебя под окном. Не каждый взрослый замечает, что сегодня как-то по-особенному шумит листва на деревьях, а котенок научился самостоятельно лакать из миски молоко. Не спеши. Наблюдай за миром, частицей которого являешься и ты сам. Мир удивителен и прекрасен. Не торопи время. Все у тебя будет. Цени свое детство. Люби свою юность. Радуйся своей зрелости и благодарно принимай мудрую старость. Побудь еще ребенком, шаловливым, любознательным, беззаботным. А когда ты подрастешь, я непременно приду к тебе. И если ты станешь нуждаться в моей помощи, в моем общении с тобой, я обязательно помогу тебе. Я всегда буду рядом. Всегда. А пока играй со своими друзьями, радуйся жизни сам и радуй своих родителей. Беги к Джонни, он уже ждет тебя.
Мальчик с благодарностью обнял могущественного Создателя за шею, как родного отца, и, помахав ему на прощание рукой, побежал к Джонни. От воодушевления этого чистого человеческого ребенка, от его искреннего счастья Аар Ми стало так тепло и спокойно, что он еще долго продолжал загадочно улыбаться, глядя вслед убегающему вприпрыжку юному Человеку.
75
Полковника Рено из особого подразделения МЧС Федерации, одетого в щеголеватый военный мундир, выловили из моря его подчиненные и помогли подняться на палубу катера. Он ругался отборными словечками и крепкими армейскими выражениями, угрожая всему миру показать «кузькину мать». С него ручьями стекала на палубу вода. Поскальзываясь то и дело, он рисковал распластаться на мокром полу, взмахивая то и дело руками, точно хватался за воздух. Его ругательствам не было конца. Он проклинал себя за то, что связался с дилетантами, которые чуть было не потопили его катер, погнавшись за контробандистами.
Пока полковник переодевался после «купания» в море, на катер федералов прибыла делегация вселенцев, которым приказали немедля явиться для «разборки полетов».
Хорошо, что вселенцы не рассчитывали получить благодарность от этих представителей федеральной власти, а то бы их постигло жуткое разочарование не только в необходимости существования армии Вселенной, но и в целесообразности человеческой жизни на планете Земля вообще.
— Вы свое дело сделали, свой долг перед обществом выполнили, а теперь не путайтесь под ногами! — уже более сдержанно, но всё же цинично и грубо указал место вселенцам полковник Рено, когда те встретились с ним на палубе военного катера. — Будьте добры — не лезте не в свое дело! Вам, конечно, огромная благодарность от правительства за выявление опасных нарушителей, но в остальном — предоставьте разбираться и действовать профессионалам. Договорились?
— Значит, мы вам больше не нужны? — с иронией спросил Майкл.
— Увы, нет, — ехидно улыбнулся Рено.
— В таком случае мы займемся своим делом.
Рено не понравился тон Майкла и его намек на то, что эти вселенцы, как они себя называют, вовсе не собираются подчиняться его приказу и покидать район оцепления.
— Я еще раз повторяю, что здесь обойдутся без вас! — по-армейски упрямо твердил полковник, переходя на подавляюще ледяной тон с металлом в голосе. — Мне все равно, кто вы и какую миссию себе придумали и возложили друг на друга. Советую мои приказы не обсуждать. А приказ мой — немедленно всем штатским покинуть оцепленный квадрат! Гольденберг, проводите наших назойливых помощников за пределы опасной зоны, — и с ехидцей добавил: — Для их же собственной безопасности.
Тут же к Рено подошел светловолосый капитан и, глядя Майклу прямо в глаза, своим укоризненным взглядом стал давить на психику, заставляя того подчиниться воле его начальника и позволить вежливо (пока!) препроводить всю вселенскую братию за пределы секретной зоны.
Майкл решил, что благоразумнее всего будет подчиниться давлению.
Вселенцы покинули морские пределы, находящиеся сейчас под юрисдикцией федералов, и, продолжая балансировать на амфибиях в водах Карибского моря поблизости, пытались проанализировать ситуацию.
— Джонни, глянь, они сейчас от нас в зоне досягаемости? — спросила Мона.
Джонни посмотрел на волновой индикатор.
— Слабо, но есть.
— Они все еще под Федералами?
— Да, но постепенно уходят на юг.
— То есть, в нашу сторону, — подытожил Майкл. — Значит, готовятся к встрече. Будем погружаться.
— Разве они нас не видят на радаре? — удивилась Лика. — Неужели пойдут на таран?
— Или попытаются прорвать блокаду там, где мы не ожидаем. Если с ними Паразит, то они уйдут беспрепятственно, — задумчиво говорил Майкл.
— Спектральная картинка пуста. Вероятно, Паразита с ними нет, — доложил Джонни.
— Сдается мне, что все, кого привлекают к своим делам Паразиты, всего лишь наживка, судьба которой их не волнует вообще, как пушечное мясо, — размышлял Майкл. — Бедные, наивные люди…
Три вселенских подводных скимера погрузились на глубину десять метров и застыли в ожидании.
Рено наблюдал за вселенскими амфибиями и заметно нервничал.
— Эти назойливые спасатели не уходят, — констатировал майор Шварц.
— Вижу, — насупился Рено.
— Они, похоже, выжидают. Вот только чего?
— Они начинают действовать мне на нервы, — процедил сквозь зубы Рено. — Считают себя Господом Богом. Высокомерные ублюдки! Они допросятся. Придется проучить их.
— Как?
Рено сощурился и усмехнулся.
— Как..? Я что-нибудь придумаю. Уж постараюсь, не сомневайтесь, майор.
76
Пока вселенцы объяснялись с федералами, тем временем несостоявшиеся миллионеры ссорились, сидя в своем подводном катере, на аренду которого пошли все сбережения мечтавшего разбогатеть Карлоса. Сильвано смотрел в иллюминатор и молчал, покусывая губы. Карлос, зачинщик этого предприятия, также молчал, придумывая, как выбраться из сложившегося положения. И только Педро — один за всех — громогласно проклинал все на свете, изрядно жестикулируя.
— Я же говорил тебе, Карлос, что это — никчемная и сомнительная затея! Но ты не слушал меня! Где теперь эта монашка?! А нас из-за нее упекут на всю оставшуюся жизнь! — возмущался он. — Посмотри, сколько федералов налетело. Это значит, что мы в дерьме по самые уши!
Карлос не оправдывался. Он продолжал молчать, прокручивая в уме варианты бегства из зоны оцепления. Педро не унимался:
— Если бы это было действительно стоящее горючее, его бы давно уже добывали, а не летали бы за топливом черт знает куда или еще подальше!
— Заткнись и сядь, — спокойно сказал Карлос. — Хватит махать руками, как курица.
— Здесь застряла не только твоя задница, но и наши! Нужно выбираться, а ты сидишь, как мумия…
— От того, что ты орешь, мы не выберемся, — заметил Карлос.
— Да я просто идиот, что поверил такому неудачнику, как ты! Из-за тебя мы в таком дерьме! Мы не выберемся отсюда. Федералы обложили нас со всех сторон…
— Заткнись! — наконец рявкнул Карлос.
Тут в перепалку вмешался Сильвано:
— Даже если вы задушите друг друга, это не поможет делу, — невозмутимо заметил он и задумчиво посмотрел в иллюминатор. — Почему федералы ничего не предпринимают? Почему они застыли на месте? Чего они ждут, ведь мы у них как на ладони?
— Они ждут, когда у нас нервы сдадут, и мы сделаем какую-нибудь глупость, — спокойно ответил Карлос.
— В таком случае, чего мы ждем? — поинтересовался Сильвано.
— Да ты с ума спятил! — заорал Педро. — Они же только того и ждут, чтобы размазать нас. Думаешь, они будут с нами любезничать? Ни фига! Мы им и на хрен не нужны!
— А в глубину мы можем уйти? Неужели в воде от них не оторваться? — размышлял Сильвано.
— И сколько мы там будем прятаться? Не жить же нам так вечно! — возразил Карлос. — Они все равно нас выследят. Надо прорываться. Другого выхода нет. Или думаете сдаваться? — спросил он и внимательно посмотрел на обоих приятелей. — Долго мы под водой не протянем.
— А если бросить катер, а самим… — предложил Сильвано.
— Да ты что! Я за него столько денег отвалил! — запротестовал Карлос. — Пришлось продать даже свою колымагу.
— Все равно он уже не твой. В любом случае. Решайся на что-нибудь уже, — вздохнул Сильвано.
— А акулы тебя не смущают, Сильвано? — усмехнулся Педро, показывая на иллюминатор, за которым проплывали серые акулы.
— Черт! Откуда они только взялись?! — сокрушался Сильвано.
Их становилось все больше. Оказывается, федералы позаботились о том, чтобы преступники уже точно не смогли сбежать. Они вылили в море два баллона конской крови. И теперь голодные хищники кружили вокруг подводных аппаратов.
— Сдаваться я не собираюсь! — заявил Карлос, как отрезал.
— Ну, так что будем делать? — насторожился Педро.
— Будем прорываться. Терять нам нечего, — ответил Карлос и завел двигатель.
В какую сторону плыть, ему было все равно, лишь бы вырваться из кольца. И он направил катер прямо на амфибии вселенцев. Там, как ему казалось, самое тонкое место в блокаде.
Карлос двигался прямо на небольшой скимер Моны.
Рено наблюдал за происходящим по монитору. Шварц вопросительно посмотрел на полковника.
— Начинаем действовать? — поинтересовался он.
— Нет. Если эти выскочки хотят показать себя, пусть покажут. Все равно объект движется в их сторону. Если у них возникнут осложнения, вот тогда мы и вмешаемся. А рисковать своими людьми напрасно я не намерен, — цинично поморщился Рено. — Главное, чтобы взяли их мы, а не эти… спасатели Вселенной! — презрительно хмыкнул он. — Держите ситуацию под контролем, майор.
Тем временем вселенцы уже вычислили, куда движется подводный катер авантюристов.
— Мона, они идут на вас с Джонни, — предупредил Майкл через интерком.
— Мы на радаре видим их, — отозвался Джонни.
— Джонни, Мона, мы все идем к вам, — сказал Майкл.
— Майкл, не бойся, мы не дадим им улизнуть, — заверил командира Джонни.
— Но не рискуйте!
— Мы должны их задержать, командир, и докопаться до истины, — в ответ сказала Мона.
Карлос упрямо шел на вселенцев.
— Неужели не пропустят? — сомневался он. — Нет, они испугаются и уйдут в сторону.
— А если не уйдут? — с тревогой в голосе спросил Педро.
— Тогда… Тогда вместе с ними пойдем ко дну.
Но Мона с Джонни и не думали их пропускать. Они сосредоточенно следили по монитору за передвижениями всех действующих лиц в оцепленном квадрате.
— Мона, Джонни, не надо задерживать их ценой собственной жизни! — переходя на крик, проговорил Майкл в передатчик.
— Все будет нормально, командир, — заверил Джонни.
— Ребята, слышите? Назад! — приказал Майкл. — Не дурите! Мы не одни. Федералы помогут. Они уже подтягиваются. Мона, уходите в сторону! Слышишь? Немедленно уходите! Уходите! — крикнул Майкл.
Карлос тоже пристально смотрел в иллюминатор и шел на таран, надеясь, что противник в последнюю секунду свернет в сторону. Но малогабаритная амфибия вселенцев не свернула, и две машины столкнулись. Обе сразу дали течь. Катер авантюристов стал медленно опускаться на дно. А в скимер к Моне и Джонни начала просачиваться вода. Тут же к ним подоспели другие амфибии. Майкл и Лика вышли в воду и попытались открыть помятый шлюз, чтобы освободить Мону и Джонни из заточения. Но шлюз заклинило от удара. Вода в амфибию все прибывала. Ее уже стало по колено. К двум спасателям присоединились ребята из двенадцатого нона. Джонни и Мона тоже пытались открыть шлюзовую камеру изнутри, но тщетно.
Вокруг подводных аппаратов начали кружить акулы. Они подбирались к людям все ближе и ближе. Ребята держали наготове подводные ружья на случай неожиданного нападения. И одна хищница попыталась напасть на Лику, но Хамид вовремя выстрелил. Акульи сородичи тут же накинулись на подбитую соплеменницу и начали рвать ее на куски.
Пока вселенцы отбивались от акул и вызволяли своих товарищей, федералы успели вовремя подхватить якорными клешнями тонущую лодку невезучих контрабандистов и поднять ее на палубу военного катера.
Чтобы спасти Мону и Джонни из морского плена, Хамиду пришлось лазерным лучом вырезать в смотровом окне подводного скимера отверстие для безопасного выхода «пленников» в открытое море. Как только ребята поднялись на поверхность, акулы окружили амфибии и попытались отбить свою добычу.
77
Тем временем троицу преступников извлекли из разбитого катера и взяли под стражу. Вселенцы жаждали побеседовать с арестантами, но полковник Рено заупрямился. Тогда Майкл попросил у него разрешения задать несколько вопросов задержанным в присутствии самого Рено. Полковнику ничего не оставалось, как согласиться.
— Что вам известно о женщине, которая надоумила вас на добычу гидрата метана и отправила на верную смерть? — спросила Мона у всех троих.
— Как выглядела эта монахиня? — допытывался Майкл. — Опишите ее.
— Для чего ей гидрат метана? — подключился Джонни.
— Что говорила эта женщина об алмазных чипах? — снова спросил Майкл.
Рено недовольно пыхтел, но не вмешивался и внимательно слушал.
Мексиканцев со всех сторон забрасывали вопросами. Те только успевали отвечать или пугаться перспективе того, что могло бы произойти, если бы им удалась их авантюра.
Наконец вселенцы перестали задавать вопросы и оставили несчастных мужчин в покое. Хотя теперь их состояние нельзя было назвать покоем. После того, что с ними произошло, и что они узнали, бедолаги сидели в оцепенении и отрешенно смотрели себе под ноги. Сильвано тихо молился, Педро молчал, схватившись за голову, а Карлос готовился принять самое худшее. Он только сейчас подумал о своей семье. Теперь он не то, что никогда не купит приличный скимер, но и вряд ли вообще скоро увидит жену и детей. Он никак не мог понять, как так получилось, что он подобно неопытному мальчишке поверил какой-то монашке, которую и видел-то впервые. «Это всё работа довела меня до исступления! — думал он. — Тогда я не спал двое суток… И тут такое искушение… Я поддался слабости. А вот теперь за минутную слабость придется расплачиваться, если не жизнью, так годами, выброшенными в помойку».
— Благодарим, полковник, за содействие, — сказал Майкл. — Теперь они ваши.
— Ну что, узнали, что хотели? И что это вам дало? — усмехнулся Рено.
— Не будьте с ними слишком строги, это не закоренелые преступники. Они просто оступились. Их бесстыдно одурачили, — проговорила Мона. — Спасибо за помощь, полковник, — улыбнулась она, и вселенцы покинули катер федералов.
Рено хмыкнул:
— Хм, за помощь! Вот ублюдки! Вы слышали это, Шварц? Они благодарили…
Майор промолчал, думая о чем-то своем.
Выслушав и проанализировав все, что узнали от мексиканских контрабандистов, вселенцы пришли к единодушному мнению, что теперь покой им будет только сниться. И причиной этого будут поиски неизвестной женщины, которая посвящена в планы правительства Федерации, знакома с действием микрочипов, которая хитра и коварна настолько, что может обвести вокруг пальца всякого. Она способна внушить все что угодно любому человеку, у которого есть хоть какая-то слабость. Эта незнакомка обещает дать человеку буквально все, что только ни попросит ее потенциальная жертва.
Дело предстояло не из легких.
78
После гибели Тома Лика больше не могла, да и не хотела, жить в Лондоне. Созвонившись с Жанет, соседкой по вселенской базе, она благополучно перебралась в Париж.
Ах, Париж! И почему у русских такая тяга к этому городу? Одному Богу известно…
Париж встретил Лику густым туманом. Идущие навстречу люди, казалось, выплывали из ниоткуда и так же исчезали в никуда. У Лики вдруг возникло странное ощущение слепоты и потерянности. Она остановилась возле скамейки, недалеко от космопорта, и, дожидаясь Жанет, погрузилась в размышления.
Мимо нее пробегали люди. Кто-то смеялся, кто-то ругал молочный туман, а кто-то панически искал свет. Прохожие даже не догадывались, что еще месяц назад Лика была другим человеком и сидела вот так же на скамье в другом европейском городе. Как странно: у нее случилось такое горе, но никто из этих людей не знает об этом и не сочувствует ей. А все потому, что все наши эмоции принадлежат исключительно нам и больше никому на свете. Никому они не нужны и никого они не волнуют, кроме нас самих. Посторонним людям нет никакого дела до наших обид, подозрений и недовольств, если только наши эмоции не досаждают им. Как говорится: обида — есть факт твоей, а не чье-то биографии…
Все повторяется по кругу. Удивительно, но факт. И города, и ситуации, и даже лица. И в Лондоне, и в Барнауле, и в Париже — те же лица и те же случайные совпадения. Люди из Лондона так же улыбались ей, как и люди из Барнаула. Как странно, будто все города планеты полностью клонированы со всеми обитателями. Вот мимо Лики прошла молодая женщина, которая, как две капли воды, похожа на Вику, девушку из информационного отдела в Сибирской телевизионной компании. Даже стрижка та же, даже походка и манера оглядываться по сторонам. Может, действительно, все люди двойники? Говорят, у двойников и судьбы похожи…
— С приездом, — раздалось справа.
Из тумана вынырнула Жанет.
Лика оглянулась, пребывая еще в думах первооткрывателя-дилетанта. Жанет присела рядом с ней на скамейку:
— Такой туман спустился! Я даже не припомню такого за всю мою бытность. Какой-то он необычный, — заметила она.
Лика огляделась вокруг:
— Да, и я такого не припоминаю.
Жанет поднялась и взяла одну из сумок подруги:
— Ну что, пошли? Сначала поживешь у меня. А там что-нибудь найдем тебе. Чем планируешь заняться?
— Думаю, подамся, как и прежде, в журналистику.
— И то верно.
Женщины направились к космопорту, чтобы по эскалатору выбраться в город. Буквально через несколько шагов они растворились в тумане.
Вечером за чашкой мексиканского кофе подруги сидели у камина и многозначительно, с глубокой сосредоточенностью на лицах молчали. Наконец тишину прервала Лика:
— Вот и все… Теперь нужно начинать жизнь заново. Вот только никакого другого Тома я больше не хочу.
— Я понимаю тебя, — грустно вздохнула Жанет. — Значит, Михаил в тот момент был с тобой рядом… И он не предотвратил выкидыша…
— Возможно, он не всемогущ, а возможно, он просто не стал вмешиваться в естественный ход событий, — задумчиво рассуждала Лика.
— Скорее всего. А возможно, он знает будущее, поэтому так спокойно отнесся к случившемуся. Только это объясняет его сдержанность.
— Может, и так, — согласилась она. — Но мне уже не больно. Нудящей душевной боли нет. Есть только пустота, будто я проснулась после долгого летаргического сна и вижу кругом людей, которых я совсем не знаю. Я тоскую по друзьям, по знакомым лицам.
— Это пройдет, — успокоила ее Жанет, тронув за плечо. — Не успеешь и глазом моргнуть, как мы все снова соберемся на базе.
— Да, — нехотя согласилась Лика и опустила глаза. — Вроде все нормально, но я хочу в небо. Странные у меня возникают желания с некоторых пор…
Лика снова посмотрела Жанет в глаза:
— Знаешь, мне хочется парить над землей. И не просто в облаках, а среди звезд, в космическом пространстве, сливаясь воедино с Вселенной. Мне хочется дышать полной грудью и, расправив плечи, устремиться к неведомым мирам. Я чувствую, я ощущаю физически, как я растворяюсь в окружающем мире… Если бы ты знала, какое блаженство в Мексике!.. Порой мне кажется, что я невидимка. Я иду по улице и чувствую, что еще мгновение — и я поднимусь, как пушинка на ветру, и полечу, и никто не увидит, как я парю над городом… Мне кажется, что я умерла… Представляешь?! Я чувствую, вижу, слышу и осязаю все совсем не так, как прежде. Мне кажется, что я — это не я. Или наоборот, что вот сейчас я — настоящая, а прежняя была другим человеком.
Жанет внимательно слушала Лику и не перебивала ее. Они снова замолчали.
— Мне знакомо это чувство, — наконец тихо призналась Жанет. — Когда я долго нахожусь на раскопках, то начинаю ощущать себя не только Жанет, но и еще кем-то. Кем-то, жившим много веков назад в далекой эпохе. Я даже начинаю двигаться по раскопанным городам так, как могла бы ходить дочь римского патриция, как могла бы сидеть или носить кувшин арамейская девушка. Поэтому я хорошо тебя понимаю. Я люблю то состояние неожиданного открытия или, возможно, воспоминания своей прошлой жизни. А может быть, просто мое биополе так чувствует ауру старого города, и оно воспринимает его как что-то родственное, близкое и знакомое. В тот миг я забываю, кто я есть, где я живу, сколько мне лет. Я становлюсь частью того города, частицей его истории. И мне это нравится. Думаю, и тебе твое состояние нравится. Ты чувствуешь что-то новое. Ты пуста, как кувшин, который опорожнили, и теперь он готов принять в себя новое содержимое. Кто знает, может, это будет молоко, а может — масло или вино. Ты чувствуешь обновление и ты жаждешь его. Я рада, что ты нашла в себе силы остаться прежней, вернуться к жизни и продолжать служить своей планете.
— Да, я люблю. Но не что-то или кого-то конкретно, а просто… люблю.
Светлая грусть отразилась на лице Лики:
— Спасибо тебе, Жанет, что пригласила меня в Париж. И спасибо, что ты веришь в меня. Том тоже всегда говорил, что я сильная, что сколько бы раз я ни падала, я отряхнусь и пойду дальше. Спасибо тебе, — Лика улыбнулась сквозь слезы. — Наверное, поэтому русские так любят Францию, что мы с вами похожи. Не во всем, но в самых тонких мелочах и в своем отношении к жизни. Иногда мне кажется, что мы с тобой родились в одной семье, у одной матери. Настолько ты хорошо понимаешь меня!
Жанет улыбнулась.
— Значит, ты легко найдешь общий язык с парижанами. Вот увидишь…
79
Всю последующую неделю Лика изучала город: подолгу рассматривала памятники архитектуры, наблюдала за людьми, просиживала часами в библиотеках. Начала знакомство с Парижем с Гревской площади, над которой возле гигантских телевизионных экранов кружили скимеры. Лика остановилась перед мэрией, чтобы получше разглядеть городской герб, который висел над входом в здание.
«Почему гербом этого города стал кораблик, увенчанный короной и взятый в дубово-лавровый ореол? Наверное, это символ свободы? Париж во все времена олицетворял собой дух свободы. И причем во всем… А может, все дело в легенде о Граале?», — думала она.
Дальше Лика побродила по кварталу Маре. Много веков назад здесь был оплот Тамплиеров. Теперь от них остались только названия улиц: Белого плаща, Архивов, старцев Храма, Ториньи. Недолго она посидела в кафе на улице Розье, перекусила там сэндвичем и сладким чаем и направилась путешествовать дальше.
Она ходила по городу одна. Жанет не смогла составить ей компанию, так как спешно улетела на раскопки в Армению. Но Лика не огорчилась. Заблудиться она не боялась: подруга вполне ясно объяснила, где расположен ее дом, а как найти площадь Клиши, уж ей укажут.
Продолжая знакомиться с городом, Лика очутилась на улице Ришелье и решила заглянуть в императорскую библиотеку, расположенную во дворце Невер. Какое счастье, что никаких волнений приверженцев «NEO» в Париже не произошло, и все исторические ценности по-прежнему целы и невредимы и радуют глаз посетителей музеев. В библиотеке Невер Лика коротала несколько вечеров подряд. Администраторы уже узнавали ее в лицо и приветливо улыбались. Оставив свои вещи в гардеробе, она отправлялась на место, указанное в жетоне, и, сидя в огромном зале с металлическими балконами, девятью крытыми керамикой куполами и множеством металлических колонн, листала старинные газеты и журналы. Окунаясь в исторические документы, Лика утоляла информационный голод.
Особенно ей понравилось одно из высказываний Александра Дюма-сына, в котором он характеризовал русских женщин. Он писал: «…обладающие особой тонкостью и особой интуицией, которыми они обязаны двойственной природе — азиаток и европеянок, своему космополитическому любопытству и своей привычке к лени», «эксцентричные существа, которые говорят на всех языках… охотятся на медведей, питаются одними конфетами, смеются в лицо мужчине, который не способен подчинить их себе», «самки с низким певучим голосом, суеверные, недоверчивые, нежные и жестокие…»
«Однако как точно подмечено, — с улыбкой подумала Лика. — Откуда же он так хорошо узнал наших соотечественниц?»
Оказалось, этот любимец элегантной эпохи был женат на русской красавице.
80
В следующий раз Лика отправилась бродить по Елисейским полям. Без Тома, конечно, ей было довольно скучно, особенно это ощущалось, когда не с кем было обсудить новейшие модели скимеров в салонах «Рено». Голубоватыми и салатными, серебристыми и матово-белыми, отражающими свет или поглощающими его машинами — ей пришлось любоваться в одиночку. Том сейчас бы с таким удовольствием и жаром исследовал все их характеристики, благодаря чему эта порхающая техника стоила обычному среднестатистическому обывателю либо дорого, либо очень дорого. Том любил все технические новинки. Том, милый Том…
К вечеру Лика добралась до парижского кафедрального собора Святого Александра Невского. Построенный в византийском стиле и имеющий крестообразную форму, он пятью золотыми куполами устремлялся в небесную высь. Прекрасные старинные фрески и стенопись украшали его изнутри: «проповедь Христа на Тивериадском озере», «Христос, идущий по воде» и другие… Иконостас. Кстати, одна из икон, а именно икона Вознесения, была, как выяснилось, принесена в дар храму русским императором Александром II еще в 1867 году.
Как приятно было услышать здесь русскую речь, до благоговейного трепета родную. Особенно после непрерывного общения с представителями других народностей многонациональной планеты, которая стремилась поскорее перемешать всех людей, сделав одной нацией, и навсегда забыть о стародавних распрях и междоусобицах. Кем бы ты ни был, где бы ты ни мотался, накручивая тысячи километров вокруг земного шара, каким бы космополитом ты ни был, но всегда в глубине души есть у каждого человека такая ниша, которая хранит в своих недрах самые сокровенные, впитанные с молоком матери привязанности. Зов предков — так это, кажется, называется?
Лика стояла в сторонке и с закрытыми глазами слушала разноголосое пение, звучавшее будто из глубокой древности. В тот миг ей казалось, что и она сама переносилась вместе со всеми в далекое-далекое прошлое…
Неделя промелькнула незаметно.
Начало же следующей ознаменовалось походом на парижское телевидение, куда Лика вознамерилась устроиться. На какую-то солидную должность рассчитывать пока не приходилось: таких желающих, как она, было много, и мадам Райс вполне удовлетворилась временной и испытательной работой в качестве ассистента режиссера в телевизионных шоу. Между делом она зашла на студию озвучивания Маруани и оказалась вполне полезной со своим внушительным опытом диктора. Так, завязавшись на двух студиях, Лика начала втягиваться в суматошную повседневную жизнь большинства землян. О случившейся трагедии думать стало некогда.
81
Не прошло и двух недель после завершения операции в Карибском море, как на интерфейс Моне пришло сообщение с базы вселенцев на Алтае. Сообщение содержало информацию о том, что их нон вместе с седьмым и двенадцатым ждут в Хайфе, в Генеральном Штабе военно-космических сил, а также в Федеральном Разведуправлении — с объяснениями и подробным рассказом о выбранной ими миссии.
Разногласия с федералами, возникшие во время операции, докатились, видимо, до правящего аппарата, и правительство потребовало объяснений.
Среди вселенцев было решено, что в Хайфу с визитом вежливости отправятся самые старые и опытные вселенцы.
Так, через два дня шестнадцатый нон (за исключением погибшего Тома) и двое Создателей прибыли в Генштаб ВКС Федерации.
Как выяснилось, там уже давно взяли на заметку факт появления неизвестного ранее военизированного образования, которое невидимо и без какой-либо саморекламы объявляется в местах бедствий и беспорядков, предупреждает о возможных катаклизмах, помогает властям, но не мешает ни военным, ни полиции. Однако последняя встреча с представителями власти побудила обе стороны выйти на официальный диалог, чтобы расставить, наконец, все точки над «i».
Перед тем как войти в зал, где решится судьба их легиона, ребята собрались в круг, чтобы кое-что обсудить, посоветоваться и разрешить последние сомнения.
— Думаю, вам с Арой лучше отделиться от нашей компании и вступить в разговор только в самом крайнем случае, — посоветовал Майкл, обратившись к Аар Ми.
Остальные вселенцы вопросительно посмотрели на Создателей. Аар Ми и Ара слушали людей внимательно.
— Если мы благополучно выдержим публичную порку с пристрастием, — продолжал Майкл, — то вам и не понадобится афишировать себя. Как думаете?
— Поступай, как считаешь нужным, — ответил Создатель.
— Нам всем не хотелось бы вас потерять. Ведь если федералам станет известно, что в их руках представители внеземной цивилизации, мы вас попросту больше не увидим…
Создатели были лишены, конечно, подобных страхов. Им ничего не стоило исчезнуть откуда бы то ни было без особых усилий: нужно было просто поменять вибрационное поле и стать невидимым для людей, но они не стали разочаровывать своих друзей, лишать их самостоятельности. Они просто промолчали, давая возможность людям самим решать, как защищать свою позицию и «подопечных» Создателей, о которых они продолжали заботиться, как о детях, и которые, как им казалось, лишены страхов перед взрослым жестоким миром и не видят опасности там, где она существует. И хотя вселенцы знали о могуществе Создателей, но они продолжали видеть в них непосредственных и добрых ангелов, которых легко могут обидеть корыстные представители Земной цивилизации. Несмотря ни на что Аар Ми была приятна такая забота со стороны человека. Он положил руку на плечо Майкла и улыбнулся уголками губ:
— Делай так, чтобы не спровоцировать агрессию.
Майкл улыбнулся, поняв, что «архангел» дает добро, и спокойно выдохнул.
— Ребята, вы первые, кто официально объявит о позиции Вселенной, — тихо проговорила Ара. — Сконцентрируйтесь на том, что вы хотите сказать этим людям. И будьте крайне осторожны.
— Мы постараемся, — отозвались Мона и Лин.
— От вас многое зависит, — добавила Ара.
— Да, это верно, — соглашаясь, кивнула головой Лика. — Но если Богу угодно пронести нас над пропастью, он пронесет. Если же нет, на все Его воля.
— Мы постараемся не подвести вас, — пообещал Джонни. — И, конечно, расскажем людям только то, что им необходимо знать.
— Не забывайте, что это такие же люди, как и вы. Обыкновенные люди, у которых есть семьи и которые тоже хотят жить. Помогите им понять вас, помогите им выжить, — проговорил Аар Ми, посмотрев в глаза каждому из ребят. — Говорите с ними на их языке. Говорите без предубеждений. Рассказывайте им, любя их всей своей сущностью, как родных детей. Не будьте с ними строги, объясните всё, что они захотят… Или почти всё.
— Мы выдержим. Мы сильные, — ободряюще заметил Бен.
Аар Ми улыбнулся:
— Тогда — удачи нам всем!
Двери в зал распахнулись, и вселенцев пригласили войти.
82
В просторном и хорошо освещенном зале находился длинный полукруг стола, за половиной которого разместился Военный Совет, а вторая его часть предназначалась для делегации армии Вселенной. Дальше в зале стояли ровные ряды кресел, на которых расположились высокие чины Генерального Штаба военно-космических сил и контрразведки Федерации. Присутствующие молча ждали появления «еретиков» Федерации и внимательно смотрели на них, пытаясь уловить в них какую-нибудь крамолу. Они еле слышно переговаривались и советовались по поводу вопросов, которые намеревались задать прибывшей делегации. Вселенцы разместились за столом рядом с Советом и приготовились рассказывать о том, что интересовало этих почтенных и убеленных сединами военачальников.
Секретарь Совета, занимавший центр полукруга, поднялся из-за стола и обратился ко всем присутствующим:
— Сегодня у нас очередное слушание. Федерация всегда приветствует организации, которые поддерживают порядок на ее территории в рамках закона. Но не всегда и не все организации и объединения правомочны выполнять те функции, которые на себя возлагают. Нашей целью является выслушать прибывших сегодня представителей одной из таких организаций, именующей себя, — он посмотрел в листок на столе, — «армией Вселенной», и выявить их правомерность, целесообразность существования, узнать их цели и задачи и вынести вердикт соответствия законам Федерации или несоответствия им. В случае последнего — существование данной организации будет объявлено нецелесообразным, и соответственно, она будет вынуждена подчиниться решению, принятому Советом, и прекратить всяческую деятельность. Разумеется, будет наложен запрет на информацию о данной организации, ее распространение и групповые собрания. Но пока вердикт не вынесен, начнем слушание. Как обычно, сначала слово — представителям ответствующей стороны. Затем — вопросы членов Совета, и после этого свои вопросы могут задать все желающие, которые присутствуют в зале…
Оба Создателя тихонько вошли в зал и присели недалеко от выхода.
— Но, подчеркиваю, — продолжал секретарь, — в пределах такта и терпимости по отношению друг к другу. Думаю, эксцессов нам удастся избежать, господа, — закончил он и присел на свое место. — Прошу вас, начинайте. Расскажите нам, кто вы, зачем вы и почему?
Начал Лин. Он стал рассказывать издалека. Его повествование началось с жизнеописания пророков древности и желания людей найти ответы на множество вопросов, которые у них возникали по мере их эволюции, когда они сталкивались с чем-то неведомым и непонятным. Он рассказывал о стремлении людей все подгонять под себя, сравнивать с собой, считая себя эталоном, давать богам человеческие имена, очеловечивать непостижимые явления, животных, которых они хотели приручить и заставить служить себе.
— Позже люди захотели приравняться к богам, а потом и вовсе подчинить небесную канцелярию своему укладу. Однако непонятные явления продолжали существовать, несмотря на все ухищрения самых изворотливых представителей рода человеческого толковать их по-своему. И чем разумнее человек становился, тем больше появлялось загадок и тайн. А чем больше становилось тайн, тем сильнее они обожествлялись, и их количество росло. Но они не переставали беспокоить обитателей планеты Земля. И тогда человек стал покоряться. Он стал наблюдать за тем, как ведут себя боги: что они предпочитают, а за что наказывают. Так появился культ поклонения тем, кто сильнее и могущественнее Человека. Возникли задабривания Сильного и Всевидящего Божества, сущность которого (или которых) человек не в силах был постичь…
Лин говорил недолго и не забивал информационное поле слушателей специфическими терминами и витиеватыми фразами, от которых у нормальных людей через несколько минут наступал ступор, и их клонило в сон. Монах хотел только подготовить почву для Моны и ее научного обоснования некоторых аспектов религиозной философии. Он посмотрел на Лику, передавая слово ей.
Лика сразу перешла на настоящее время и те события, которые происходят сейчас в обществе, а также на скрытые способности современных людей, изменившиеся с тех пор, как появился на земле первый человек.
— Люди не перестали верить в сверхъестественное. Но они во всем ищут закономерности. Какие-то знания отживают свое, растворяясь в новых постулатах. Другие передаются из поколения в поколение в виде запретов или рекомендаций. И однажды было замечено, что самые живучие рекомендации — это как раз десять заповедей древнего закона, который принес людям Моисей. Многие века люди не могли объяснить даже себе, почему нельзя делать того-то и того-то, а нужно поступать так-то и так-то. Но люди развиваются, продолжают искать ответы на свои вопросы и находят их. Но, к сожалению, не все. Сегодня еще одну закономерность (или особенность нашей планеты) обнаружил человек. Это взаимосвязь энергетического поля человека с энергетическим полем Земли.
Лика попыталась раскрыть эту взаимосвязь на примерах катаклизмов, которые время от времени происходят на планете, принося ее обитателям бедствия. А откуда у человека эта способность и как все происходит, об этом расскажет врач.
Мона представилась и начала говорить о взаимосвязи духовного, то есть эмоционального, с научным, то есть с материалистическим взглядом на божественные знаки в жизни людей. Она с точки зрения медицины, химии и физики стала доказывать существование Бога на Земле и во Вселенной. На примере человеческого мозга показала, как формируется мыслеформа, как действует молитва и что получается в результате.
— Существует комплекс взаимосвязанных участков мозга (над глазами, у ушей и высоко по бокам головы), который позволяет нам догадываться, что думают окружающие нас люди, и поступать соответственно этому. Посмотрите на эту голограмму, — она активировала интерком, надетый на руку, как часы, и в воздухе повисла проекция строения человеческого мозга. — Это — префронтальная кора. Это — височная доля, здесь — миндалевидное тело и здесь — гиппокамп. Более важную роль в творческой активности могут играть соединения, проходящие сквозь примитивную часть мозга, отвечающую за эмоции, которая связывает височную и лобную кору. Последние играют важную роль в формировании проницательности и гибкости мысли, лежащих в основе какого-либо таланта, будь то ясновидение, телепатия, музыкальный дар или что-то другое. Все реально. И способности, которыми обладают члены армии Вселенной, объяснимы, реальны и возможны у любого человека. Мозг может расти и изменяться на протяжении всей нашей жизни. Мозг не биологический компьютер, как считалось еще до недавнего времени. Он устроен очень гибко, и его нельзя сравнивать с вычислительной машиной. Он каждый раз изменяется, когда человек воспринимает что-то новое или совершает новое действие. А если человек лишен какого-либо органа чувств (или он не функционировал изначально, при рождении), через который он получает информацию, то активизируются другие органы чувств и, соответственно, другие области головного мозга. Исследования показали, что та область головного мозга, которую называют зрительной корой, обладает более широким спектром воспринимать пространственные отношения. И в этом участке идет обработка информации, которую человек получает не только посредством глаз, но и всеми остальными органами чувств. Поэтому подзатыльник — весьма сомнительное наказание шалуну, и даже опасное. И как раз посредством зрительной коры человек интуитивно чувствует все волновые биоэнергетические изменения, которые происходят вокруг него. Не зря человек иногда говорит: спиной чую. Человек не видит этого глазами, но воспринимает другими органами чувств. И еще замечено, что у людей, которые настроены на положительные эмоции и позитивный взгляд на жизнь, вырабатывается иммунитет к различным инфекционным заболеваниям. И они живут дольше и выглядят моложе своих лет.
— Что заставляет мозг изменяться в ту или иную сторону? — спросил один из представителей военного Совета.
— Желание человека сменить вид деятельности, или это может быть вынужденное и бессознательное приспосабливание к другой среде обитания, — ответила Мона. — Но то, о чем вы подумали, развивается медитацией и молитвой.
Полковник, задавший вопрос, был поражен тем, что эта женщина с легкостью читает его мысли. Он растерянно посмотрел на рядом сидящего соседа, будто спрашивал того о реальности произошедшего.
— На что еще способен мозг человека? — спросил другой военный.
— На очень многое. Но не все люди к этому готовы. Другим же это и вовсе ни к чему. Поэтому эта функция не атрофируется, если говорить о ее активности, а не возникает вовсе, так как для жизнедеятельности и сбора информации для какого-то конкретного человека она не нужна. Ему достаточно того, что уже имеется в мозге.
— Это значит, что человеческие возможности не ограничены?
— Теоретически — да. Однако во всем нужна тренировка. Даже для мозга. И еще нужна жизненная необходимость какой-то конкретной особенности в деятельности мозга. Ну, разумеется, также желание и вера в собственные силы.
— Еще вопросы будут? — поинтересовался секретарь.
Все промолчали.
— Кто-нибудь из армии Вселенной еще желает высказаться? — спросил он.
— Да, — ответил Бен. — Я, конечно, не скажу ничего такого, что вы не знали бы прежде или не услышали бы сегодня. Я осмелюсь только напомнить кое-что и упорядочить некоторую информацию, которую вы услышали. Из всего того, что мы вам рассказали, понятно, что Бог — это процесс, а не стабильная конечная точка или постоянная и неизменная субстанция. Иными словами, Бог — это глагол, а не существительное. Это движение, это энергия, которая возникает вследствие взаимодействия чего-либо. Богом мы называем именно действие в ту или другую сторону. Это движение, развитие. Бог — это жизнь, но и физическая смерть тоже жизнь, только в другой плоскости системы координат, так можно выразиться. И переселение душ — реальность, существующая по закону сохранения энергии в отдельно взятом регионе, будь то Галактика или вся Вселенная. Эта закономерность схожа с круговоротом воды в природе. Некое перетекание из одной точки в другую, как дождевые тучи. Сегодня дождь пролился здесь, а завтра там. Другое дело, что люди под реинкарнацией души ошибочно подразумевают сохранение и возрождение личности. Это ошибочно. Реинкарнированный человек сохранит только миллионную часть того, что было присуще его душе в прошлом. А личность и душа — это совершенно разные субстанции, как стакан и кролик. Личность — это продукт разума. Когда гибнет мозг, разум прекращает свое существование. Однако благодаря сознанию наша душа совершенствуется. Душа человека, этот энергетический сгусток, существует независимо от сознания, но влияет на него при определенных процессах. Он невидим, но ощутим. То есть здесь прослеживается равностороннее влияние: разума на душу, и души — на сознание. Неправда, что люди, в отличие от животных, не чувствуют эту энергию, этот энергетический сгусток. Чувствуют, но не верят в свои собственные способности. Конечно, легче всего сдвинуть камень рукой, а не энергией собственного разума. Легче, конечно, копать ямы и зарабатывать на жизнь физическим трудом… Однако я вовсе не умоляю определенную ценность физических действий, я имею в виду необходимость современного человека развиваться в той области, способностями в которой он был награжден Богом. Каждый из людей в большей или меньшей степени считывает из подвижной инфосферы необходимую для своей жизнедеятельности информацию из опыта планеты и Галактики Млечного Пути в целом. Эта тонкая субстанция окутывает не только нашу планету, но и циркулирует по всей Галактике и за ее пределами, точно кровь в теле живого существа. Но стремление человека — успеть сделать все и везде поучаствовать — губит в нем эту способность слышать космос. Люди жалуются, что жизнь стала быстротечна, что дни мелькают, как часы, что скорости ошеломляюще велики, но в этом есть вина и самого человека. Вследствие этого планета, поглащая с неимоверной скоростью энергию из просторов Вселенной, (дабы реализовать, то есть материализовать все наши амбициозные идеи и беспорядочную суету мыслей) увлекается мощным энергетическим вихрем в пространственно-временной круговорот…
83
В лабиринте коридоров Генерального Штаба встретились Фернандес и Рено.
— Куда торопитесь, полковник? — поинтересовался генерал Фернандес, остановив Рено за плечо.
— Да тут сегодня разбирают одних… — злорадно ответил тот.
— А что случилось? Я что-то не в курсе, — приготовился слушать Фернандес.
— Сейчас на Совете все и узнаем, — отмахнулся полковник.
— У вас с ними был инцидент? — начал догадываться генерал. Зная вспыльчивую и заносчивую натуру Рено и видя его нервозность, это единственное, что мог сразу подумать генерал.
— Просто некто занялся не своим делом. Пришлось намекнуть кое-кому о новых самозванцах, — ответил полковник и тихо вошел в зал.
Фернандес последовал за ним. Генерала тоже пригласили участвовать в заседании. Его привлекли сюда как потенциального свидетеля. Однако в дело он еще не успел вникнуть, думая, что разберется на месте. Настроение у него было не самое плохое, хотя почти двое суток он не сомкнул глаз из-за наводнения в Индии. Он присел недалеко от выхода, рядом с Аар Ми и Арой, и приготовился слушать.
— Что им вменяют? — по-свойски спросил он у них.
— Если честно, я еще не понял, в чем их обвиняют, — ответил Аар Ми.
— Понятно. Нашли очередных козлов отпущения. Что ж, послушаем, послушаем…
А тем временем Бен закончил рассказывать о том, для чего они существуют, и передал слово Майклу. Увидев его, Фернандес удивленно приподнял брови.
— А этого парня я, кажется, знаю… — вслух подумал он, внимательнее вглядываясь в темнокожего военного. — Сейчас узнаем о нем побольше. Неужели они и впрямь сектанты?
Аар Ми молча посмотрел на этого человека, и они с Арой переглянулись.
Когда Майкл закончил рассказывать о том, как образовался их легион, Фернандес задумался. Когда его вызвали на слушание, он и не подозревал, что встретит Майкла. Кажется, именно Рено мог стать зачинщиком возникшего недоразумения, думалось генералу. Рено хотел стать образцовым офицером, волевым и беспристрастным, и иногда его амбиции вредили находящимся рядом с ним, как коллегам, так и посторонним людям. Похоже, что эти ребята основательно насолили полковнику, раз он так жаждет возмездия. Но у Фернандеса были совершенно другие ассоциации с темнокожим парнем. И если бы не этот молодой человек, то не сидеть бы сейчас генералу на этом заседании, как, впрочем, и полковнику Рено, который в то время также находился в районе землетрясения со своей бригадой МЧС. Фернандес усмехнулся и покачал головой, удивляясь гнилости некоторых амбициозных типов вроде Рено.
— Так мы не совсем поняли, в связи с чем возникло у вас решение создать подобное образование? И кто собрал вас по миру: одного из Франции, другого из России, из Китая, Америки, Мексики, Израиля и так далее? Что послужило окончательным решением?
Вселенцы переглянулись. Создатели продолжали сидеть в конце зала и наблюдать за происходящим. Лика посмотрела на Аар Ми и начала отвечать.
— Мы все, в разных уголках планеты, услышали зов о помощи.
— И кто же из вас был первым? — спросил другой член Совета.
— Я, — ответила Лика.
— Ну, допустим. А когда, где и в чем принимала участие ваша организация? — спросил третий.
— Таких мест очень много… — начал Майкл.
— Назовите, к примеру, последние из них.
— Землетрясение в Исне — Египет. Освобождение заложников в Центральной Африке. Очистка от нефти береговой линии близ Мадагаскара. Наведение порядка в Лионе во время вспышки агрессии. И совсем свежая — обезвреживание злоумышленников в Карибском море.
— А я думал, что это дело рук армии Федерации! — насмешливо заметил кто-то из зала, вызвав смешок у присутствующих военных.
— В основном, конечно, их заслуга. Но и наше участие в этой операции тоже имеется.
Рено не выдержал и поднялся с кресла.
— Если бы вы не болтались под ногами, то операция прошла бы гораздо быстрее! — заявил он. — Вот из-за таких выскочек и происходят неприятности.
Фернандес не стал подниматься со своего места. Его бас хорошо был слышен и с предпоследнего ряда:
— Благодаря вот этим ребятам полковник Рено и остался жив во время землетрясения в Исне, — сказал он Совету. — Потому что если бы этот молодой человек вовремя не предупредил меня тогда о третьем толчке, то погибло бы еще, по меньшей мере, тридцать тысяч человек, а может, и больше. В том числе и сам полковник Рено. Так что именно этому молодому человеку вы, Рено, обязаны жизнью.
Рено замолчал и засопел.
— Хорошо, пусть так. Но в Карибском море он чуть не забрал мою жизнь обратно! — не унимался полковник.
— Полковник, это говорит не о вине этих ребят, а о вашем упрямстве, — заметил Фернандес и возмущенно вздохнул.
— Господа, оставим полемику и послушаем ответствующую сторону дальше, — призвал к порядку секретарь Совета. — Еще вопросы будут?
— А почему вы не помогли несчастным, которые погибли в Лондоне полтора месяца назад?
— Все случилось так быстро, что мы узнали об этом слишком поздно, — ответил Майкл. — В этой трагедии погиб наш пилот, который в то время находился не на службе, а работал простым водителем экскурсионного автобуса.
— Почему вы не спасли его, ведь беспорядки начались задолго до того дня, когда вышли из-под контроля?
Члены Совета переглянулись, возмущенные тем, что кто-то необдуманно намекает и на их собственную нерасторопность. Они предпочли бы не задавать такие бестактные и провокационные вопросы.
— Если бы мне позволили тогда пробраться к машине, я, может быть, и успела бы вытащить его из горящего автобуса, но через секунду было уже поздно. А меня саму арестовали в неразберихе… Том был моим мужем… — ответила Лика и виновато опустила голову.
Наступила неловкая пауза.
— Так кто вы: народные мстители, спасатели, обычные люди или боги? С кем вы боретесь и кого от кого защищаете? — последовал очередной вопрос из зала.
— Мы такие же люди, как и вы, — ответил Майкл. — И мы скорее обычные спасатели. Но боремся мы с негативной энергией людей, которая разрушает планету и Вселенную.
— Вселенную? Откуда вы знаете про всю Вселенную? Вы слишком много на себя берете, друзья. Вы попросту — самодеятельность, помешанная на инопланетянах, — заявил другой «доброжелатель» из зала.
— Господа! — предупредительно поднял руку секретарь, — прошу соблюдать порядок. Не нужно переходить на повышенный тон и обидные замечания. Это не добавит ясности в дело. Если вопросов по существу больше нет, тогда Совет удаляется для окончательного вынесения вердикта в отношении законности и целесообразности существования данной организации. Для оглашения окончательного решения прошу явиться сюда послезавтра, шестнадцатого марта, в полдень.
84
На следующее заседание Совета пришло гораздо больше людей, чем на предыдущее. Новость о появлении нового объединения спасателей, которые называют себя армией Вселенной, выйдя за пределы зала, облетела весь корпус Генерального Штаба и невольно привлекла к себе внимание остальных военных.
Когда отряд вселенцев вошел в зал, то они увидели, что помещение было переполнено. Люди тихо переговаривались между собой, но, увидев группу молодых людей, одетых в одинаковую форму, по типу военной, притихли, продолжая с интересом их разглядывать.
Вселенцы заняли те же самые места, что и на предыдущем заседании, и приготовились стойко выдержать принятое военным Советом решение. Накануне этого состоялась беседа с Создателями, которые настоятельно просили не оказывать ни малейшего сопротивления властям, пусть даже их решением станет полный запрет на всяческую деятельность легиона.
Каждый из вселенцев сейчас думал о чем-то своем. Но никто не собирался спорить или доказывать этим людям свою правоту. Ребята думали о том, что если их объявят вне закона, судьба Земли будет решена не в ее пользу. Однако все они надеялись на благоразумие землян и здравый смысл правительства планеты.
Аар Ми и Ара находились на сей раз за пределами зала, но незримо присутствовали здесь, наблюдая за обстановкой.
— Прошу всех садиться, — предложил секретарь. — Заседание продолжается. Для вынесения окончательного решения по известному всем присутствующим делу представителям ответствующей стороны будут дополнительно заданы еще несколько вопросов. Прошу, господа, начинайте, — сказал секретарь, обращаясь к членам Совета.
— Какими новейшими технологиями и научными разработками вы владеете? — последовал первый вопрос. — И как это может отразиться на развитии Человечества в наше время?
— Мы не проводим своих исследований отдельно от научных исследований Федерации. Мы берем за основу то, что уже создано или создается гениальными умами, и направляем на благо всего населения планеты, — ответила Мона. — Армия Вселенной преследует в своих действиях единственную цель: здоровое и благополучное существование планеты и, соответственно, всех ее обитателей.
— Кто координирует ваши действия?
Вселенцы на мгновение замолчали. В зале воцарилась тишина. Каждый из присутствующих хотел услышать все, что говорилось вселенцами, потому что в кулуарах Генштаба уже ходили самые невероятные слухи об этих людях с гор Алтая. Вселенцы продолжали молча переглядываться.
— Так кто является координатором всех ваших действий? Кто собирает вас на базе? Кто говорит вам, куда нужно отправляться в данный момент и какое из двух происшествий — важнее? — настойчиво спрашивал Рено.
Со своего места поднялся генерал Фернандес.
— Я координирую их действия! — громко заявил он и направился по проходу в центр зала. — Эти ребята подопечные нашего подразделения. И организованы они из простых жителей Федерации. Ну… не совсем обычных, как вы уже поняли… Мы их шефы. И, конечно, все сведения они получают от нас.
— Почему же они сразу об этом не сказали? — усомнился секретарь.
— Мы планировали сделать их самостоятельным, особым подразделением в рамках законного отряда дружинников по месту жительства каждого из них. Ребята молодцы и справились с поставленной задачей отлично. Испытательный срок они прошли, и я официально заявляю, что они приняты в ряды МЧС Федерации.
— Как же вы нашли их, генерал? — недоумевал секретарь.
Джонни с Робертом радостно переглянулись и, опустив руки под стол, ударили друг другу по ладоням, чем вызвали недоумение у остальных вселенцев.
— Йес! — прошептали они друг другу. Через секунду парни взяли себя в руки и стали невозмутимы.
Фернандес добродушно улыбнулся.
— У нас великолепно работает федеральная разведка. Не так ли, генерал Эрлехман? — обратился он к одному из членов Совета.
— Вы правы, генерал, — охотно согласился шеф контрразведки.
Наконец напряжение, царившее в зале, мгновенно спало. Все выдохнули свободно. Хотя некоторые были обескуражены таким поворотом. Они ждали сенсации. А ее не последовало.
Вселенцы тоже не ожидали такого поворота событий. Но были весьма признательны генералу и теперь скромно улыбались, даже не зная имени заступника.
— Многоуважаемые господа, — обратился Фернандес к членам Совета, — прошу разрешения поговорить со своими подчиненными о предстоящих делах. Надеюсь, они теперь свободны? У нас предстоит много дел. И наводнение в Индии не ждет. Ребята должны отдохнуть и уже быть готовы к переброске туда. Они мне нужны бодрые.
Секретарь поднялся со своего места и вопросительно посмотрел на присутствующих.
— Вопросы к генералу будут, господа?
— Не сейчас, — проговорил растерянный полковник Рено. — Но будут обязательно.
— В таком случае дело закрывается в связи с признанием ситуации как курьезного недоразумения. Впредь, господин полковник, собирайте настоящие улики…
Члены Совета, глядя на Рено, снисходительно усмехнулись.
— … А план работы с населением господина генерала, думаю, будет оценен членами Совета должным образом. Похвально, похвально. Сюрприз удался, Фернандес. А вы, господа вселенцы, можете быть свободны. Удачи вам! — добавил секретарь, улыбнувшись на слова «вселенцы», и Совет начал постепенно расходиться.
Ребята все еще были в замешательстве.
— Может, это наш «архангел» вмешался? — тихо совещалась Лика с коллегами.
— Не думаю, — усомнился Майкл. — Просто это ответная благодарность генерала за спасенных людей во время землетрясения в Исне.
К генералу подошел Рено и процедил сквозь зубы:
— Не знаю, что на самом деле вас связывает с этими… — он осекся, презрительно кивнув в сторону вселенцев. — Но всё, что вы тут несли о совместных планах, чушь собачья. И я скоро докажу это Совету. Будьте покойны!
— Буду вам только признателен, полковник, — мило улыбнулся Фернандес, учтиво, по-военному склонив голову, и когда Рено резко отошел от него, направился к молодым ребятам из армии Вселенной.
Шестнадцатый нон покинул пределы Генерального Штаба и дожидался генерала на подступах к зданию. Заметив ребят возле скамейки в парке штаба, Фернандес прямиком направился к ним.
— Так как вас зовут, молодой человек? — обратился он к Майклу, протянув ему руку.
— Майкл Кетч, господин генерал, — ответил тот, пожав руку Фернандесу. — Благодарим за помощь.
— Не-ет, вы так не отделаетесь, — улыбнулся седовласый военный. — С вас магарыч.
Ребята растерянно переглянулись.
— Я тут не все услышал о ваших подвигах. Хочу послушать поподробнее… Я приглашаю вас к нам на базу.
Вселенцы только собрались отказаться, но генерал их опередил.
— Никакие возражения не принимаются. И слушать не буду. Сейчас же отправляемся в мои владения. Там вы не встретите Рено, — усмехнулся он. — Ну же! Не напрягайтесь. Дайте же мне достойно отблагодарить моих спасителей.
Вселенцы все разом посмотрели на Майкла. Тот был прав в своем предположении относительно неожиданной симпатии к ним Фернандеса.
— Майкл, — обратился к нему генерал, видя, что все смотрят на командира. — Ты у них старший, я полагаю. Слово за тобой.
— Ну, раз нас приглашают в гости, мы не можем отказаться, — улыбнулся он и весело посмотрел на ребят.
Настроение у всех поднялось. Дни тревоги остались позади.
85
После угощения генерала и небольшой экскурсии по достопримечательностям базы вселенцы познакомились с эмчеэсниками Федерации поближе, за бутылкой пива в местном баре.
За столик к вселенцам подошли несколько молодых спасателей МЧС.
— Говорят, вы тут с ангелами дружбу водите… — оглядываясь на своих товарищей, заметил с ухмылкой сержант Миляну.
— Конечно! — с нарочитой уверенностью заявил Роберт. — Из одной чашки суп хлебаем, в другие галактики на кастрюле летаем! И вообще… дружим семьями!
Вселенцы переглянулись и прыснули от смеха.
— Понятно, — хмыкнул сержант, поняв, что Роберт шутит. — А мы уж решили, что вы миссионеры или еще какие сектанты. Их сейчас развелось — тьма тьмущая. По мне — так все равно, под каким соусом забивают людям мозги, — пожал он плечами и по-дружески присел за столик вселенцев. — По мне — так они ничем друг от дружки не отличаются. И те, и другие пудрят людям мозги славно. Все эти религии — такая чушь собачья!
— Это точно, — соглашаясь, поддержал своего командира Абрамушкин. — Пока еще никто не ответил внятно — есть ли жизнь после смерти или нет. Несут всякую чушь, что разобрать нормальному человеку невозможно. И то, что вы не из миссионеров, уже радует. Но все равно вы какие-то странные…
— Ну и чем же мы странные? — поинтересовался Лин.
— Не знаю, — пожал плечами солдат. — Вроде такие же, как все, но что-то в вас есть такое… Чересчур уравновешенные, что ли…
— А на какой модели скимеров вы летаете? — вдруг раздался вопрос из дальнего угла бара.
Все повернули головы в ту сторону. Там за бутылкой пива сидел рыжий здоровяк и насмешливо смотрел на гостей.
— На «SF- 34», — ответил Лин, так же откинувшись на спинку стула, подражая вопрошавшему.
— Тридцать четыре? — усмехнулся здоровяк. — Еще и «SF- 33» не выпустили, а у вас уже тридцать четвертый есть?
— У нас всё есть! — гордо заявил Роберт.
— Ну-ну… — усмехнулся человек в углу и снова припал к своей бутылке.
— Кто это? — поинтересовалась Мона у рядом сидящих федералов.
— Это Вацлав. Он знает о скимерах все, что только возможно о них знать, — ответил Миляну. — А за что вас чуть не схавал Рено? — поинтересовался он.
Мона молча изобразила бровями удивление.
— Да ладно притворяться-то!.. Тут всё про вас знают, — заявил сержант.
— И что же именно вы знаете? — спросил Бен.
Из дальнего угла снова раздался голос Вацлава:
— Что никакие вы не спасатели. Что у вас есть особое оружие. Что вы владеете новейшими приборами, определяющими все возможные изменения земной коры. Что вы тщательно скрываете свою связь с инопланетянами… Этого достаточно? — спокойно спросил он и допил содержимое бутылки.
Вселенцы напряглись.
— Ну, что теперь скажете? Дружите семьями, говорите? — хмыкнул Миляну. — Колитесь уже, хватит сказки рассказывать. Кто из вас инопланетяне?
— Вон та баба, — сказал Вацлав, указывая на Лику. — Она весь вечер молчит и смотрит на всех, как на уродов! Мы для космитов только черви недоразвитые! Они давно уже среди нас. Маскируются, чтобы их не разоблачили. Но нас, голубушка, не проведешь, — ехидно процедил он сквозь зубы и поднялся, направляясь к Лике. — Вы отличаетесь от нас своим высокомерием, сволочи!
— Эй, эй, Вацик, остынь! Не обращайте на него внимания: у него печальный опыт общения с братьями по разуму, — поспешил пояснить сержант.
— В каком смысле? — спросил Джонни.
— В смысле путешествия к далёким мирам.
— И что ты помнишь? — поинтересовалась Лика.
Вацлав неуклюже присел рядом с ней и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я помню всё! До мельчайших подробностей, — угрожающим тоном заявил он, слегка шатаясь.
— Какой цвет ты помнишь? — поинтересовалась Лика.
— Это имеет значение? — хмыкнул захмелевший поляк.
— Красный или синий? — настаивала Лика.
Вселенцы напряженно ждали, уже поняв, к чему она клонит. Здоровяк молчал, вглядываясь посоловевшими глазами в лицо Лики.
— Оранжевый! — наконец ответил ей назло Вацлав.
Лика печально покачала головой.
— Так я и думала…
— И что это значит? — настороженно осведомился Абрамушкин, стоя рядом с сержантом.
— Это значит, что инопланетянин — он! — заявила Лика и вдруг расхохоталась.
Тут же засмеялись другие вселенцы. Их поддержали федералы. Только Вацлав не мог понять, что произошло, и почему все над ним смеются. Он обиженно посмотрел на сержанта, заливавшегося от смеха.
— Да ну вас всех к едрене фене! — в сердцах выругался он и, махнув с досады рукой, пошатываясь, побрел восвояси.
Вскоре в бар вошел Фернандес и прямиком направился к вселенцам.
— А-а-а, вот вы где! А я вас обыскался по всей базе. Ну, что, понравилось вам у нас? То-то же… Теперь, если помощь нужна будет, уже знаете, куда обращаться. Всегда поможем, чем сможем, — генерал пожал ребятам руки. — Рад был познакомиться.
86
После любезного приглашения в Генштаб вооруженных сил Федерации с дальнейшей экскурсией на шестую базу спасателей МЧС Лика вернулась в Париж. Она с головой окунулась в проблемы людей, их заботы и нужды, стараясь забыть о своих собственных переживаниях. Однако ночами, когда спускалась звездная пелена и тишина окутывала своим бархатом всё и вся, Лика снова возвращалась в воспоминания, где была счастлива с Томом. Буквально все напоминало о нем.
Том…
Он по-настоящему любил ее. Единственный, кто действительно любил ее искренне, самозабвенно, но тихо, без головокружительной и сумасшедшей страсти, и преданно, как может любить друг. Он был непрестанным свидетелем ее существования на Земле среди полнейшего равнодушия, которое царило среди нынешних людей. А она была свидетелем его существования: его привычек, походки, манеры расчесывать волосы, его поцелуев и позвякивания посудой, когда он мыл ее. Том был для Лики самым дорогим, что только могло быть у взрослого человека в этом возрасте, и единственным, кому было дело до Лики и ее жизни, кому была не безразлична спокойная, скромная молодая женщина не особо выдающейся красоты, не особо яркого темперамента, но преданная и любящая, нежная, ласковая и заботливая.
Лика оглядела хорошо обставленную комнату со всеми изысками современного общества. И она показалась ей пустой, нет, даже — мертвой… без Тома. Лика вспомнила то время, когда Том был рядом. Он ходил по лондонской квартире в одних спортивных шортах босиком или в тапочках с пушистыми бубонами (он любил надевать непременно домашние туфли жены); вспомнила, как они с ним лежали рядом на паласе во время просмотра какого-нибудь фильма, как Том смеялся над шутками героев киноленты… Лика вспомнила, как всегда собирала за мужем пустые стаканы после сока или воды по всему дому: из ванной, с балкона, из зала — с тумбочки, с пола, окна или со стола… Теперь вся посуда неизменно находилась в кухне, там, где Лика ее и оставляла. Нигде не лежали и не висели его сброшенные второпях футболки и шорты, и никто не умащивался у нее на груди под утро, сладко посапывая и ровно дыша во сне…
Том и Лика были в первую очередь друзьями, а потом супругами и любовниками. И поэтому отношения их складывались именно по принципу дружбы, доверия, взаимопомощи. Их интересы в большинстве случаев были схожи, друзья у них были общие, но несмотря на это у каждого из них имелась своя независимая ниша, в которую они окунались ежедневно, реализовываясь как личности, общаясь с окружающим миром через двухэтажный даблдейкер Тома или телекамеру и студию Лики. Они не ограничивали свободу друг друга, не ревновали и не следили друг за другом, не цеплялись тяжелым грузом на шею или гирей к ноге супруга. Нет. Они любили и уважали не только свой мир, но и внутренний мир своей второй половины. Право на самовыражение для них было не пустой фразой. Им было хорошо вместе, а порознь они скучали, как будто им чего-то недоставало или им внезапно перекрывали кислород.
Теперь же никто не спрашивал ее, как она спала, обедала ли сегодня, какую тему задумала освещать в своей следующей передаче, и что бы ей хотелось получить в подарок на день рождения. Теперь до нее никому не было никакого дела. Никому…
Том. Ах, Том…
Лика подходила к окну и подолгу смотрела на звездное небо. Казалось, она искала ответ у звезд, мерцавших в вышине.
«Где-то там, между созвездиями трепещет душа Тома. Возможно даже, что он чувствует себя там как дома», — думала она.
Лике было одиноко. На ее лицо вуалью опустилась тихая грусть.
— Том! Слышишь ли ты меня? Том! Я всегда буду любить тебя, — прошептала она в прохладу ночи.
Ей казалось, что Том слышит ее и отвечает взаимностью. Но это только листва шелестела внизу под балконом, и шуршала органза в дверном проеме, влекомая на волю сквозняком.
— Как я хочу услышать твой голос, — тихо проговорила она, и ее глаза заблестели от навернувшихся слез.
«Я рядом», — вдруг услышала Лика.
— Том? Это ты? — оживилась она.
«Том далеко. Но я с тобой».
Лика улыбнулась сквозь слезы.
«Михаил… Ты никогда не покидаешь меня, мой самый верный друг… — мысленно обратилась она к своему ангелу-хранителю. — Если бы не твое участие, я давно бы уже сошла с ума».
«Не плачь. Все будет хорошо».
«Если бы ты знал, как тяжело быть человеком! Мне хочется задавать и задавать тебе вопросы, но я не знаю, какие. Не оставляй меня!»
«Я рядом с тобой. Я касаюсь твоей щеки».
«А я думала, это ночной ветер… Ты знал, что Том погибнет?»
«И да, и нет».
«Почему не предупредил, не отговорил меня от брака или?..»
«Ты должна была пройти через это. Пройти одна без чьей-либо посторонней помощи».
«А почему погиб Том?»
«Это его выбор».
«Он предпочел погибнуть вместе со всеми?»
«Пришло его время. Его энергополе уже становилось белым, и он постепенно переходил в другое физическое состояние. Иначе говоря, переставал быть просто человеком».
«А наш ребенок?»
«Доверься Извечному. Успокойся».
Ветер снова коснулся ее щеки, вздумал поиграть с волосами, перекидывая пряди на лоб молодой женщины.
«Мне так больно…»
«Твоя боль передается и мне. Ты мучаешь себя, а вместе с тобой страдают и другие существа».
«Скажи, мне хватит сил пережить всё это?»
«Ты сама знаешь, что хватит… Я рядом с тобой. Почему же ты все равно чувствуешь себя одинокой?»
Лика поднесла к губам сложенные ладони и зажмурилась так сильно, что сквозь сомкнутые ресницы проступили слезы. Что она могла ответить Создателю? Чем он мог помочь ей? Она была человеком, и ей нужны были обычные человеческие отношения. Но как объяснить это нечеловеку, у которого другие понятия о необходимости, иные жизненные потребности, другой взгляд на все сущее?
Лика хотела сформулировать свой ответ как можно четче, но сама не знала, что может в эту минуту облегчить ее душевные страдания.
«Мне нужно сейчас твое присутствие! Твое зримое присутствие. Я все еще человек. И мне нужны человеческие отношения…»
Не успела она как следует оформить свою мысль, как внизу под балконом заскулил щенок.
Лика посмотрела вниз и поняла знак, посланный Создателем. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. «Архангел», поняв ее буквально, послал ей для утешения собаку. Но молодая женщина имела в виду совсем другое. Она ошибочно наделила Аар Ми всезнанием, рассчитывая, что он понимает ее с полуслова. Но он не был человеком, и не знал, чего именно хочет человек, ведь люди так непостоянны и непредсказуемы. Они думают одно, говорят другое, а подразумевают — третье, в надежде на четвертое. И она не вправе на него сердиться за то, что получила немного не то, что ожидала. Но и за такой подарок она была благодарна.
Женщина спустилась в домашнем костюме во двор, отыскала в кустах двухмесячного спаниеля и, прижав к груди дрожащую псину, вернулась с ней в квартиру.
Малыш благодарно облизывал ей руки и лицо, преданно заглядывая в глаза. После сытного ужина новоиспеченный Микки умостился на кровати в ногах у своей хозяйки и преспокойненько задремал.
С нежностью глядя на щенка, Лика улыбнулась.
— Спасибо тебе, Михаил, за все, что ты делаешь для меня и других людей и животных.
«А теперь запомни то, что я тебе передам. Надеюсь, ты будешь мудрой и верно истолкуешь эти рекомендации, которых тебе необходимо придерживаться в человеческом обществе. Причем люди, ввиду своей противоречивой натуры, постараются непременно нарушить их, дабы показать свою самостоятельность и воспользоваться правом выбора. Существа же более разумные, наоборот, — постараются не нарушать их в свое же благо. Это последнее, чем я могу облегчить твою жизнь. В остальном ты должна мыслить самостоятельно».
«Я слушаю… Может, мне стоит все записать?»
«Как хочешь».
Лика поднялась с постели и села за письменный стол.
«Никогда первой не предлагай дружбу Человеку. Не будь инициатором.
Ни в чем не уподобляйся Людям.
Будь благодарной Людям, но не выказывай привязанности к кому-либо из Людей и Животных.
Не поддавайся субьективной жалости к Людям, не искушай их. Никогда не оказывай помощь Людям без их настойчивой просьбы.
Если нарушены первые четыре пункта, и Ты находишься на грани гибели, необходима полная и срочная изоляция от мира Людей до восстановления утраченной жизненной Силы.
Если Человек причинил Тебе зло, обязательно прости его и отпусти. Иначе он избежит должного наказания Вселенной.
Никогда не причиняй вред Людям и Животным.
Никогда не возлагай на себя бремя судьи.
Не ищи дружбы с Человеком. Рекомендуется общение только с существами, идентичными Тебе.
Создание семьи не рекомендуется. Однако если в этом есть жизненная необходимость, союз может быть заключен только между равными по Силе.
Отныне эти рекомендации — твоя защита. Чтобы не погибнуть, придерживайся их».
Когда голос Создателя стих, Лика оглянулась на щенка, сладко спящего на постели. Значит, и к этому беспомощному существу ей нельзя привязываться всем сердцем? Как, однако, тяжела ее ноша. Вот только ноша — кого? Почему ей нельзя быть просто человеком? Почему Аар Ми говорил такие странные слова? Почему? Почему? Почему?
— Я всего лишь человек… Обыкновенный человек, — растерянно шептала Лика, убеждая саму себя. — Или я только хочу стать человеком? Господи, как это тяжело…
Она еще долго сидела в темноте и размышляла над полученной информацией.
87
В конце следующего дня Лику вызвал к себе главный редактор телевизионного канала мсье Руссо. Это был невысокий мужчина средних лет, весьма незаурядной внешности, с выразительными голубыми глазами, внушительными залысинами на сократовском лбу, обрамленном густыми начинающими седеть волосами, и неестественно высоким для мужчины голосом. Если не видеть хозяина этого ангельского тембра, то можно смело назвать его женским. Говорят, что такое встречается крайне редко, но случается. Сначала Лика чувствовала себя в обществе мсье Руссо, мягко говоря, стесненно, но постепенно привыкла к подобной особенности своего шефа и старалась не обращать на это внимания.
— Мадам Райс, я думаю, вам уже пора браться за что-то более стоящее, — начал он. Выйдя из-за стола и прохаживаясь по кабинету, Руссо подошел к окну во всю стену: оттуда открывался вид на остров Ситэ и собор Парижской Богоматери. — Не собираетесь же вы всю оставшуюся жизнь сидеть в ассистентах? С вашим-то опытом!
Лика стала перебирать в голове все случаи, при которых шеф мог бы заметить в ней неординарную личность, и не нашла ни одного. Возможно, кто-то из сослуживцев сделал ей протекцию, но кто и почему? Возможно, что редактор и сам поинтересовался новыми кадрами, когда у него возникла в них необходимость или открылась вакансия. В любом случае Лика была рада удачному стечению обстоятельств, которые помогли ей вернуться на свое привычное поприще.
Руссо обернулся и хитро посмотрел на нее.
— Сегодня в павильоне Сале состоится презентация новой корпорации «Люкс интертейман», которая возникла в результате слияния двух известных авиационных компаний. Будут представлены новые модели скимеров…
Лика слушала внимательно, гадая, чем вызвано такое внимание к ее персоне. А главный редактор продолжал:
— На этом приеме вы можете познакомиться с нужными людьми, которые впоследствии окажутся весьма полезными как вам, так и нашему каналу, разумеется.
Мсье Руссо отошел от окна и, взяв со своего стола электронный пригласительный билет, протянул его Лике. Уловив ее мысли, тут же добавил, поясняя свои действия:
— Люблю, знаете ли, делать доброе дело с пользой для обеих сторон, — с улыбкой заметил он. — Встретимся на приеме в девятнадцать ноль-ноль. Для начала я сам познакомлю вас с некоторыми деловыми и весьма влиятельными особами, чтобы вы не тушевались в непривычной компании.
Лика вышла от главного редактора, удивленно посмотрела на пригласительный и задумалась. Аар Ми никак не мог сделать этого по одной простой причине, что она его об этом не просила. Хотя, кто знает, что творится в сознании инопланетянина, да еще обладающего не совсем — телом, в человеческом понимании. Перебрав все оставшиеся возможные объяснения такого поворота событий, она, наконец, бросила это занятие, остановившись на том, что, какие бы причины ни побудили главного редактора на такой щедрый — в наше меркантильное время — шаг, он явно преследует собственную выгоду. Иначе и быть не может. Человек, насколько бы он ни был хорош, никогда не сделает ничего такого, что бы заведомо причинило ему ущерб. А если даже он и не преследует какую-то осязаемую выгоду, то все равно такой поступок не бескорыстен, так как благодетель получает удовольствие от своих собственных альтруистических поз и манер, теша себя тщеславием и высокомерным отношением к нижестоящему.
Лика ничего не имела против всех высокопарных и тщеславных человеческих мыслей. Они попросту веселили ее. Раз людям так хочется казаться весомыми и значимыми, выходит, что им это необходимо, как воздух, чтобы ощущать себя счастливыми. Что ж, пусть будет так. Ей было достаточно и того, что она знала их тайные мысли, и они не нарушали ее покоя, не причиняли зла, если, конечно, не принуждали к насилию над собой.
В этот момент Лика поймала себя на мысли, что ей неудержимо хочется в горы — к исполинским кедрам, к снежным шапкам вершин; хочется в деревянную избушку, на шкуру медведя, к камину, где потрескивают дрова и пахнет хвоей. Она любила Париж, любила Лондон, как и все другие места на планете, где бывала, но Алтай был ее родиной. Даже при виде спокойного горного озера в окружении зелени, которая отражалась в зеркальной глади водоема, будь то в Кашмире, в Альпах или на Кавказе, у нее начинало учащенно биться сердце. Хотя и пустыня была прекрасна в лучах заката, и бирюзовая океанская волна завораживала своей чистотой. Лика любила всё и всех, могла жить в любой точке планеты и находить общий язык с разными людьми, но она точно знала, что душа ее родилась в России.
88
В большом и просторном холле павильона Сале неназойливо звучали релаксирующие мелодии, все блестело, переливалось огнями, свет которых причудливыми фигурами и орнаментом плавал по потолку, стенам, мраморному полу и отражался разноцветными бликами на представленных моделях новейших разработок компаний, которые решили объединить усилия для совместного выпуска новых моделей скимеров. Здесь были представлены как малогабаритные — для частных пользователей, так и аэробусы — для континентальных пассажирских перелетов. Так же корпорация планировала совместный проект по созданию межпланетных кораблей, как грузовых холодильников — типа нефтяных танкеров, так и малогабаритных челноков по доставке экипажей на научные орбитальные станции, спутники и космические концерны по переработке полезных ископаемых с соседних планет.
Изящные молодые парни и девушки в элегантных костюмах неторопливо дефилировали среди нарядных гостей, предлагая им аперитив и каталоги продукции известных компаний. Среди официанток мелькала и Надире. Она мило улыбалась, предлагая шампанское, а также любезно объясняла дамам и джентльменам, как найти уборную. Чувствовалось, что ей нравится то, чем она занималась. Ее просто тянуло туда, где она была не одна, и вокруг крутилось много людей, которые обращали на нее внимание, говорили, как она хороша, или молча давали понять, что любуются ее фигуркой и очаровательным загорелым личиком. Памятуя свою неудачную связь с Алишером, она надеялась найти себе кавалера теперь среди людей с достатком. Потому и устроилась не во второразрядном кафе на задворках Федерации, а в престижном салоне самого элегантного со времен Людовика XIV города планеты.
Приглашенные гости непринужденно беседовали, потягивая вино, прогуливались в галерее. Некоторые сидели на парапете возле фонтана, не выпуская из рук бокала с шампанским, кто-то, поддавшись уговорам рекламных агентов, с любопытством изучал представленные модели, в которых разрешалось посидеть, рассматривая внутреннюю обшивку и панель приборов управления, а кто-то был занят беседами с нужными людьми, предлагая им свои услуги или интересуясь планами корпорации.
Лика в блестящем темно-розовом платье, с фужером вина, которое не пила и держала лишь для того, чтобы в руках что-то было, общалась с пожилой дамой, супругой одного из членов совета директоров корпорации. Они говорили обо всем и ни о чем. Довольно миловидная немка, госпожа Гроссман рассказывала о своем жизненном пути, увлечениях и обо всем том, что Лике было совершенно неинтересно. Единственное, что ее радовало в общении с разговорчивой дамой, — это абсолютное отсутствие у госпожи Гроссман желания слушать свою собеседницу. Лике посчастливилось не распространяться ни о своем детстве, ни о собственном взгляде на житейские темы. Роль слушательницы, на чьи уши «присела» заскучавшая дама из высшего общества, была ей вполне терпима, и Лика мило улыбалась, изредка задавая вопросы, которые интересовали ее по долгу службы.
Все ожидали прибытия председателя совета директоров господина Эжена Брильи с супругой и подающими большие надежды сыновьями, Ришаром и Полем. Ришар в свои двадцать пять лет уже был известным композитором. Его мюзиклы шли буквально по всему миру. Поль пошел по стопам отца, которого всегда интересовали исключительно космос и техника, на которой можно путешествовать за пределами планеты. Он работал с отцом бок о бок в конструкторском бюро и уже защитил несколько своих проектов, один из которых был представлен сегодня на презентации корпорации.
Предполагался аукцион, на котором все представленные модели должны были осесть в коллекциях богатейших людей Федерации, прилетевших в Париж со всех уголков планеты на презентацию корпорации, а также пополнить собой ангары пассажирских аэрокосмических компаний.
Вечер был очаровательный. Лика получила несколько комплиментов в адрес своего вечернего туалета, насобирала материал для нескольких репортажей и статей в журнал, познакомилась с директорами фирм и их женами, заинтересовала — как женщина — двоих преуспевающих инженеров из презентующейся сегодня корпорации. Успела даже удивить южноафриканского бизнесмена тем, что она, русская, хорошо знает Африку, ее климат и самые красивые места континента. Пришлось сослаться на преимущества своей профессии журналистки.
89
Ничто не предвещало тревоги.
Вдруг Лика отчетливо услышала голос, звучавший в ее уставшем за вечер мозгу. Поймать чужую мысль в большом скоплении людей было весьма сложно, так как в подобной атмосфере все человеческие вибрации превращались в сплошную кашу, и что-либо разобрать было просто невозможно. И никогда прежде у нее не возникало подобных случаев избирательного контакта с мыслями одного из сотни присутствующих. Однако она явно слышала разговор о микрочипах.
Лика насторожилась и стала вглядываться в лица окружающих. Все они улыбались и вовсе не смотрели в ее сторону.
Услышала голос и Надире, только не как Лика — внутренним слухом, а совершенно реально — собственными ушами. Она узнала тембр голоса той женщины из развалин африканского дворца. Это был голос зловещей незнакомки, которая принуждала Алишера принести в жертву паломников.
Надире также начала вглядываться в лица гостей и прислушиваться к их разговорам. Она наполнила свой поднос новой партией фужеров с шампанским и стала прохаживаться среди гостей, предлагая им напиток радости.
Заметив в толпе Надире, главный редактор мсье Руссо смерил ее оценивающим мужским взглядом, сощурил глаза и задумался. Потом отыскал Лику и сказал, что на аукцион он не останется, у него есть дела и поважнее. Она же может оставаться и развлекаться в свое удовольствие, а завтра они встретятся и обсудят всю информацию, которую получили за вечер. Мило раскланявшись с именитыми гостями, Руссо поблагодарил за приглашение и покинул прием. На выходе из салона он столкнулся с Надире, чуть не перевернув ее поднос. Хотел возмутиться или сказать, что ничего страшного не произошло, но только внимательно посмотрел на девушку, глубоко вздохнул и, мило улыбнувшись, прошел к выходу мимо нее. Темнокожий администратор быстро идентифицировал на своем компьютере уходящего гостя через протянутую ему пластиковую карточку, и Руссо исчез в темноте, напоследок бросив взгляд на девушку с большими лучезарными глазами, которая продолжала стоять всё на том же месте и бессознательно смотреть ему вслед.
Надире вернулась к остальным гостям, намереваясь узнать, кому принадлежит голос, который преследует ее и днем и ночью. Она подходила к каждому и предлагала выпивку, вынуждая человека заговорить. Она подошла также и к Лике, приняв ее за важную особу. Через секунду журналистка узнала девушку и окликнула по имени. Надире удивленно распахнула свои глаза и тут же улыбнулась, вспомнив молодую женщину из вселенского отряда. Но тут же улыбка сошла с ее лица, и она опустила глаза.
— Ты чем-то встревожена, Надире? У тебя растерянный вид. Что-нибудь случилось? — поинтересовалась Лика.
— Да. То есть нет… Она здесь.
— Кто — она?
— Женщина, которая погубила Алишера, — прошептала египтянка.
— Та самая? — насторожилась Лика.
— Я узнала ее голос. Но как только я его узнала, он тотчас же исчез. Я ходила среди гостей, но больше не могу его услышать.
— О чем она говорила?
— Не помню. Она говорила так вкрадчиво, так ласково.
Лика задумалась, опустив глаза.
— Она… — Надире пыталась сосредоточиться и вспомнить слова той женщины, — она говорила о пользе… Говорила о чипах каких-то.
Лика вскинула взгляд на Надире и внимательно посмотрела на нее.
— Вы тоже знаете ее? — вдруг догадалась египтянка.
— Слышала о ней, — задумчиво проговорила Лика. — Пока все не разошлись, у нас есть шанс узнать, кто это. Нужно обязательно обнаружить ее. Предложи шампанское гостям по второму кругу. Если не хватит вина, просто разговори их. Я понаблюдаю за тобой. Если узнаешь ее, дай какой-нибудь знак.
— Хорошо. Я оболью ее шампанским, — быстро проговорила Надире.
— Боже! Не надо крайностей, иначе ты лишишься работы! — предупредила Лика. — Найди другой способ.
— Ладно, придумаю что-нибудь, — согласилась девушка и направилась в гущу людей.
Пока египтянка который раз облагодетельствовала гостей вином и веселыми улыбками, Лика с тревогой вглядывалась в женские лица, пытаясь распознать в одном из них Паразита. Вскоре Надире вернулась с невеселым видом.
— Ее здесь нет, — печально сообщила она. — Я проверила даже уборные… Но она была! Я точно помню ее голос. Никогда его не забуду: она хотела моей смерти, — с горячностью добавила она. — Но теперь ее здесь нет.
— А много ушло гостей?
— Да нет.
— Нам нужно узнать, кто те женщины, которые ушли.
— Это проще простого. По привратнику. Он фиксирует всех присутствующих гостей и тех, которые уходят.
Лика прямиком направилась к администратору, стоявшему на выходе и провожавшему гостей, которые просили вызвать им персональный скимер или хотели воспользоваться общественным такси.
— Уважаемый, — обратилась к администратору Лика, — мне бы хотелось узнать, кто покинул презентацию… Я корреспондент местного телевидения, Энджела Райс.
Администратор подозрительно посмотрел сначала на Лику, потом перевел взгляд на Надире, которая стояла позади нее. Видимо, официантку он знал неплохо, поэтому вопросительно посмотрел на нее, как бы спрашивая, может ли та поручиться за журналистку.
— Что-нибудь случилось? — наконец нехотя поинтересовался он у Лики.
— Нет. Просто я делаю социологический опрос. Хочу знать, к каким профессиям принадлежат люди, которые долго не задерживаются на приемах, вечеринках и других развлекательных мероприятиях, — лучезарно улыбнулась Лика. — Кто же так радеет за работу?
Администратор еще секунду медлил, глядя на Надире.
— Она, правда, с телевидения, — подтвердила та.
— Тогда нет проблем, мэм, — наконец сдался администратор и тут же распечатал фотосписок всех удалившихся с приема.
Лика и Надире договорились после завершения презентации встретиться в ближайшем баре и поговорить обстоятельней.
90
Позже за крепким кофе, совершенно отвратительным после настоящего кофе Мерида, женщины решили: в ближайшие дни навестить всех упомянутых в списке дам под предлогом пиццы — на дом или предложения воспользоваться услугами химчистки.
Лика носила с собой индикатор и, находясь поблизости от Надире, проверяла энергополе очередной подозреваемой. Однако изобретательная конспирация не дала никаких результатов. Все женщины оказались чисты. И тут Лике пришла в голову мысль, от которой у нее даже дыхание перехватило.
— Ты помнишь только голос? — еще пребывая в своих мыслях, отрешенно спросила она у Надире.
— Да. Я не видела ее лица, оно было скрыто под капюшоном.
— Голос… — задумчиво повторила Лика. — Но ведь голос — всего лишь голос… А с чего, собственно, ты решила, что это непременно женщина?
— Потому что голос у нее был женский! — задиристо отозвалась Надире.
— Но и у природы бывают курьезы, — задумчиво улыбнулась журналистка своим мыслям. — Встретимся вечером в том же кафе, — быстро проговорила она и, ничего не объясняя, направилась на телевидение.
Однако добраться до него так скоро, как ей того бы хотелось, она не смогла. Произошло событие, которое в один миг взбудоражило весь город. И не только город…
91
На окраине Парижа рухнул сбитый военно-космическими силами инопланетный корабль, который неожиданно появился у них на радаре и после прямого попадания в него не дотянул до безлюдной загородной полосы. Горожане видели в тот момент высоко в небе огромный конус, дымящийся с одной стороны и плавно движущийся на север. Одни вдруг впали в панику, другие приветственно начали махать кораблю руками, кто-то просто остолбенело стоял в изумлении. В числе изумленных наблюдателей оказалась и Лика.
Как только дымящаяся громадина скрылась за линией горизонта, толпы народа устремились на своих скимерах и аэробусах за инопланетным кораблем по ходу траектории его падения в надежде первыми очутиться на месте сенсации.
Лика быстро добралась до своего скимера и полетела к месту падения. Однако приблизиться к кораблю ей не удалось, так как военные оцепили объект. Правда, фотографировать подбитый корабль инопланетян и снимать его на камеру не запретили, и она сумела сделать пятнадцатиминутный ролик, на котором запечатлелись обломки корабля и двое выживших в катастрофе космитов. Это были невысокие, щуплые создания светло-серого цвета, больше похожие на детей, с продолговатой головой, вытянутой в области затылка. Впрочем, они выглядели именно так, как их представляли земляне. Вскоре выяснилось, что те, кто первым проник в потерпевший крушение объект, получили сильнейшее отравление неизвестным газом и были срочно госпитализированы, находясь на грани жизни и смерти.
Пятнадцать минут спустя представителей внеземной цивилизации увезли в неизвестном направлении, а любопытных вежливо заставили убраться восвояси.
Делать из этого развернутый материал было нереально из-за отсутствия хоть какой-то дополнительной информации, и Лика на время оставила эту идею. Ее заботило другое. И это другое находилось где-то поблизости.
Лика вернулась к своему скимеру и, спрятав видеопленку в тайник под креслом, полетела к телецентру.
На канале уже знали о происшествии и строили всевозможные версии и планы по поводу получения развернутой информации от военных. Сотрудники суетились в офисах. Телефоны в студии немилосердно трещали. Очевидцы взахлеб рассказывали об увиденной сенсации. Они предлагали купить у них репортаж с места события, уверяя, что их снимки достоверны на сто процентов. К вечеру происшествие обросло, как ком, невероятными подробностями и красочными предположениями «добропорядочных» и «благонадежных» сограждан. Кто-то гневно требовал объяснений, выказывая тревогу по поводу жизни на планете и безопасности ее обитателей, кто-то предлагал помощь. Были и такие, которые настоятельно рекомендовали срочно организовать ополчение из землян, жаждущих защищать свою планету от злобных космитов собственной грудью.
Посмотрев на суету, царившую вокруг, Лика поняла, что материал о невероятном приземлении инопланетян на нашу грешную Землю, делать, по-видимому, есть кому, и она твердой поступью направилась к главному редактору, намереваясь записать на диктофон его уникальный тембр. Однако, увидев ее, тот разразился таким словоизвержением, что у Лики даже голова закружилась от его безудержных восклицаний и суетливого метания по кабинету.
— Как хорошо, что вы явились сами! А то я думал уж посылать за вами на край света или куда подальше… Вы слышали, что творится в городе? Люди словно с ума посходили! — радостно восклицал он.
Лика слушала редактора, а сама вглядывалась в его лицо, пытаясь разглядеть в нем нечто. Он радовался возможности посплетничать на щекотливую тему, как ребенок радуется новой игрушке. Глаза у него горели. Он был очень возбужден. Шевелюра стояла чуть ли не дыбом от избытка энергии, которая хлестала из него через край, будто извержение вулкана.
— Вы представляете, мы можем оказаться на самом гребне волны благодаря этому репортажу! Кстати, вы сами-то видели корабль? — наконец поинтересовался он, остановившись на мгновение посреди кабинета.
— Да, он как раз пролетал над моей головой, — спокойно ответила Лика.
Редактор снова оживился.
— Мы сейчас же должны выйти в эфир и сообщить миру о полученных эксклюзивных кадрах и заключении ученых! — уверенно заявил он, и глубоко вздохнув, немного успокоился.
— Но мы пока не знаем, откуда корабль, из какой галактики и с какой целью прилетели эти представители из другого мира. А строить свои предположения на пустом месте мы не вправе. Мы можем ошибиться, и тем самым спровоцируем панику среди людей.
— И что? Нужно ловить момент.
— Я вообще-то пришла посоветоваться по поводу другого материала. У меня есть идея…
— А по-моему, на данный момент злободневней этого сюжета ничего нет и быть не может в перспективе всей ближайшей недели! — заявил он.
— Так вы предлагаете мне заняться этим материалом?
— Вы весьма прозорливы, мадам Райс.
— А как же быть с репортажем о презентации корпорации «Люкс интертейман»? Это тоже волнует Федерацию. Особенно ее экономических магнатов.
Мсье Руссо вдруг сощурил глаза и подозрительно посмотрел на Лику:
— Я найду, кому поручить тот репортаж, будьте покойны. Мне нужно, чтобы вы сделали репортаж об инопланетянах. Или вы не рветесь вернуться на свое излюбленное поприще?! — съехидничал редактор.
— Отнюдь. Я люблю информировать людей о событиях на просторах Федерации.
— В таком случае этим и займитесь. Вам ясна моя позиция?
— Как нельзя лучше, мсье.
— Зрители должны взорваться от сенсации!
— Даже если их охватит паника? — Лика упрямо стояла на своем.
— Чего вы боитесь, что произойдет мощный выброс отрицательной энергии? — редактор вдруг зловеще блеснул глазами и поджал в усмешке свои тонкие губы.
Теперь Лике можно было и не записывать для опознания голос редактора. И так было ясно, что в его теле Паразит. Но чтобы довести начатое до конца, она напоследок все же спросила:
— А случалось ли вам что-нибудь слышать об алмазных микрочипах? — поинтересовалась она и внимательно посмотрела в глаза шефу.
Руссо сощурился, глаза его на миг загорелись алым пламенем, но тотчас погасли. Редактор взял себя в руки.
— Вас действительно интересует эта тема?
— Я хочу сделать большой материал. И пришла посоветоваться: не нанесет ли урон репутации нашего канала возобновление темы, запрещенной правительством?
— Я думаю, у нас еще будет достаточно времени, чтобы обсудить это.
— Прошу прощения, мсье Руссо… А как правильно называется эта система?
— Кристалло-чиповый контроль. Так вы согласны сделать репортаж о гостях? — мило улыбнулся редактор.
— Разумеется, — живо согласилась Лика, изобразив неподдельное рвение.
— Вот и славно! Вот… и… сла-а-авно… А о микрочипах я с удовольствием поговорю с вами завтра, раз эта тема так занимает вас. Я помогу вам, у меня есть кое-какие секретные сведения. Мы все свободные люди и имеем право знать пра-вду, — мяукающе говорил редактор. — Даже если она не очень нам нравится. Ведь так, не правда ли?
Лика постаралась улыбнуться как можно покорнее и с безграничной благодарностью и преданностью в глазах.
Когда мадам Райс вышла от редактора, тот нахмурился и задумался, продолжая смотреть на двери, за которыми она только что скрылась.
92
Лика и Аар Ми сидели в парке на траве под деревьями и беседовали, не обращая внимания на окружающих людей, которые прогуливались парами мимо, лежали в траве, греясь на солнышке или отдыхая от прослушивания университетских лекций. Кто-то беззаботно спал на скамейке, прикрыв лицо кепкой или конспектом… Поблизости журчал фонтан. В кронах деревьев щебетали птицы…
— Если твой редактор заподозрит, что ты владеешь о нем информацией, которая неизвестна остальным жителям планеты, он уничтожит тебя руками твоих же сослуживцев, — предупредил Лику Аар Ми.
— Да, он может подсунуть мне заведомо скандальный или обличительный материал о правительстве, который невозможно будет опровергнуть или доказать. А ты в курсе, чей корабль сбили земляне?
— Корабль Ориона, — задумчиво произнес он с тревогой в голосе.
— Думаешь, это не случайно?
— Думаю, да. Либо вас хотят отвлечь от чего-то более глобального, либо хотят выдавить эмоций по-больше…
— А как мне выйти на представителя Ориона?
— Тебе это ни к чему. Ничего нового ты от них не узнаешь. Поверь мне. Только время потеряешь.
— Но может быть, пришло время попытаться рассказать людям правду?
— Возможно. Тогда тебе в этом поможет Лаурелия Кореррос.
— Как найти ее? — поинтересовалась Лика.
— Она сама тебя найдет.
— Я чувствую, что меня подставляют… Я пешка, которая угрожает ферзю, — тяжело вздохнула Лика и взялась за голову. — Боюсь, что у людей не будет достаточно времени, чтобы понять, что происходит… Может возникнуть неуправляемая ситуация…
— Похоже, на это и расчитана эта акция.
— Если орионец заявит, что Человечество — одна из низших форм жизни во Вселенной или тупиковая ветвь, люди вспыхнут от негодования. Как узнать его позицию до того, как с ней познакомятся остальные земляне?
— Не бери на себя бремя судьи, — напомнил Аар Ми. — Предоставь людям самим думать. Только донеси им информацию, а остальное — уже их дело.
Лика тяжело вздохнула и устало опустила голову, глядя вниз на траву:
— Но если начнется паника?
— Если что-то можно изменить во Вселенной, оно изменится и без твоего вмешательства, — снова напомнил он ей. — А если изменить уже ничего невозможно, то тем более не стоит изводить себя суетливыми мыслями. Это только ускорит процесс.
— А если не все люди поймут и примут эту позицию?
— Рано или поздно это должно случиться.
— Может, мне взять расчет и не делать передачу?
— Ее сделают все равно. Но только сделает уже кто-нибудь другой. И еще неизвестно, в какое русло повернет эту информацию тот другой.
Лика тяжело вздохнула и, взявшись за голову, прикрыла глаза.
— Господи, дай мне силы вынести все это! — прошептала она.
Ей ничего не оставалось, как принять чужие правила игры… И теперь ее задачей было воспользоваться этими правилами в своих целях и развернуть ситуацию так, как хотелось ей. Лика, будучи человеком, имела только одно маленькое преимущество перед могуществом Паразитов: она точно знала, чего они хотят. И это уже было хоть какой-то отправной точкой. Оставалось все держать под контролем, быть спокойной, хладнокровной, что бы ни случилось.
93
Предстоял телевизионный диспут в прямом эфире. На него Лика пригласила военных, под чьей охраной в студию был доставлен орионец. Правда, непонятно было, то ли он находился под охраной, то ли под арестом. Для поддержки Лики прибыли и ее друзья — Мона, Бен и Лин, которые могли обосновать или опровергнуть какие-либо заявления орионца с точки зрения генетики и нейрофизиологии, религиозной философии и квантовой теории поля. Их она представила как специалистов, каждого в своей области. Это нужно было в первую очередь для того, чтобы в случае вспышки агрессии у людей можно было нейтрализовать аудиторию. Среди зрителей оказались Надире и мсье Руссо, Мари и ее парень, а также генерал Фернандес и полковник Рено.
Аудитория была переполнена.
Лика волновалась, стоя в коридоре перед выходом в зал. Она покусывала губы и заламывала себе руки. От того, что сейчас должно было прозвучать в аудитории, зависела атмосфера не только этой студии, но и душевный покой остальных граждан Федерации. Передача транслировалась в прямом эфире на всю территорию планеты.
Наконец пресс-конференция началась.
Рядом с Ликой и низкорослым орионцем землистого цвета на диван скромно присела четырнадцатилетняя Лаурелия, девочка, которая обладала мощной телепатией с четырехлетнего возраста. Этот дар она обрела после потрясения, которое случилось с ней в 2222 году. В январе того года на восточный берег Южной Америки обрушилось гигантское цунами. Тогда яростная волна подняла на свой гребень ее, кроху, на надувном матрасе и вынесла далеко в глубь континента, не причинив ребенку никакого вреда. Тогда никто еще не знал, чем обернется для этой девочки подобное чудо. Сегодня же ей предстояло переводить мысли орионца для многочисленной аудитории.
Возле огромных плазменных экранов на площадях в разных городах и континентах собрались толпы людей в ожидании интервью с инопланетянином. Об этом заранее позаботился сам мсье Руссо, наладив контакты с коллегами других вещательных компаний, которые так же жаждали сенсации для поднятия своего рейтинга у зрителей.
Лика ощущала себя причастной к происходящему взрыву в человеческом обществе. Но отступать уже было поздно. Что могла сделать горстка вселенцев против мощной энергии Паразитов, будучи в таком меньшинстве, что и заметна-то не была Человечеству, разве что Фернандесу и Рено… Однако она обязана была до последнего держать ситуацию под контролем и не дать разразиться катастрофе.
Во время ответов орионца на вопросы аудитории она почувствовала, что кто-то намеренно пытается заглушить вибрации, которые получала Лаурелия. Девочка начала морщиться от боли в голове и передавать мысли инопланетянина сбивчиво. Лике пришлось мысленно попросить помощи у присутствующих в зале вселенцев и подключиться самой. Вскоре атмосфера была восстановлена, однако Лика чувствовала, что силы ее на исходе, и она вот-вот сорвется и упустит ситуацию.
Но Лаурелия тоже уловила опасность срыва и держалась молодцом. Похоже, ее поддерживал и сам орионец.
— «Ну, какая вам разница, кто использует энергию вашего мозга? — переводила она мысли орионца. — Вы ведь сами не в состоянии воспользоваться ею. Что с того, что мы питаемся вашей мыслительной энергией? А если бы и не питались, разве что-нибудь изменилось бы в характере вашего существования? Ведь нет. Выходит, что вы и сами не используете свою энергию в нужных целях, так как не умеете, да и не нужно вам это, и другим помочь не желаете, физически лишая себя жизни. Вы ведь до недавнего времени даже не подозревали о нашем существовании и связи с вашей цивилизацией! Правда, некоторые все же знали, но скрывали. В этом ваша беда, что вы не помогаете друг другу, а напротив — подталкиваете к гибели себе подобных. Так что же это изменит теперь? Мы же не вмешиваемся в ход ваших событий, мы просто просим вас — не убивать себе подобных. Убивая, вы лишаете жизни тем самым и другие цивилизации. Мы ничего вам не навязываем, никуда не вмешиваемся, как другие цивилизации, мы просто наблюдаем за вами, изучаем вас: при каких условиях вы больше даете энергии, а при каких — меньше. Где потенциал мыслительной энергии больше, там и чувствуем мы себя наиболее благоприятно».
— А как объяснить ваши опыты над людьми? Как назвать эти издевательства? — негодующе спросил парень из первого ряда.
— «Мы никого не лишаем жизни. Мы не изучаем вас так, как вы изучаете тех, кто ниже вас по развитию. Вы знаете, что жестоки с другими, поэтому, когда оказываетесь у нас, испытываете ужас оттого, что ожидаете, что с вами станут обращаться так же, как вы это делаете. Вы страшитесь всего, что сильнее вас и непостижимо. Боясь оказаться подопытными и беспомощными, вы приходите в необоснованный ужас. Страдает ваше самомнение, будто вы — венец творения Вселенной. И вас почти невозможно в этом разубедить, разве что — показав нашу цивилизацию. Вы появились в результате эволюции Вселенной, вы — закономерная и последовательная действительность и являетесь всего лишь пищей для других рас. Так почему бы вам не существовать в том состоянии, которое дает и вам стимул для дальнейшего развития всей человеческой расы, и другим цивилизациям Вселенной — развиваться и продолжать бесконечную цепочку эволюции?»
— Значит, вы наши господа-хозяева?! — ехидно спросил Рено.
— «А вы — господа тигру в джунглях или киту в океане, птице в небе и цветку на вершине горы? Нет. Вы порой даже не подозреваете об их существовании. Но при виде их и других обитателей вашей планеты у вас наступает умиротворение, покой и ощущение радости и счастья. Не так ли? Вам нравится наблюдать за игрой детенышей животных. Вы им разве хозяева, которые могут запретить играть, охотиться, размножаться? Вы добро принимаете за зло, а зло — за добро. Но все — относительно чего-то. Вы с несгибаемым упорством поклоняетесь страданиям, которые противны самой вашей природе. Поклоняетесь самоубийству, преждевременному разрушению, забвению, самоуничижению и духовному уродству. Поклоняетесь всему тому, что унижает и губит вашу человеческую природу, что препятствует вашему здоровому существованию и воспроизводству потомства».
— Скажите, уважаемый гость, а какие внеземные цивилизации наблюдают нас? — поинтересовалась пожилая женщина.
— «Цивилизации Ориона, Центавра, Единорога, Маура, Каар, Плеяд и еще несколько десятков самых отдаленных цивилизаций».
— И мы пища для всех? Нас хватает на всех? — осведомилась Мари.
— «Почти хватает. Человеку сложно понять все процессы, происходящие во Вселенной. Но не со всеми цивилизациями вы в гармоничных отношениях».
— А может, нам всем стоит разом умереть, чтобы лишить вас пищи, за которую вы все так трясетесь, и прекратить тем самым дележку нашей планеты, раз вы не можете никак договориться между собой? В таком случае мы никому не достанемся, и обидно никому не будет, — неожиданно заявила Мари.
— «Есть цивилизации, которые приветствуют вашу гибель. Они подталкивают вас к принятию этого решения, воздействуя на ваш мозг электромагнитными сигналами, которые вы не можете вычленить в общем потоке ваших мыслей и определить степень чужого вторжения в ваше сознание. Вы просто начинаете ощущать тревогу, необъяснимую панику или маниакальное желание умереть. Этого и добиваются те, кто видит в вас потенциальных соперников. Вы сыграете в таком случае в их пользу. Но не в свою. Мы же, в отличие от других, вас никогда не трогаем. И вы не трогайте нас! Вы все время принимаете наши корабли за вражеские. А врагами считаете почему-то корабли своих соплеменников, которых истребляете даже в большей степени, чем животных, уступающих вам по развитию интеллекта. Это можно было бы понять, если бы убийство случалось ради пропитания, как бывает у других животных на вашей планете. Хотя во время охоты хищник испытывает к своей жертве не ненависть и злобу, а радость и любовь. А Человек ради кратковременного взбадривания, которое, кстати, всякий раз только скорее приближает его к моменту смерти, — отнимает жизненную энергию гораздо большей силы, чем потенциал его сиюминутной прихоти. Вы пока только орудие, которое не знает своего потенциала. Вашими силовыми энергиями, которые вы еще не умеете контролировать, либо создаются новые вселенные, либо разрушаются уже существующие. Ваши всплески беспорядочны по силе и по направлению. Это опасно. Но мы не желаем гибели вашей цивилизации. Мы заинтересованы в вашей жизнедеятельности и гармонизации с Вселенной. Мы заинтересованы в том, чтобы вы умели контролировать свои энергетические вибрации, дабы другие цивилизации не гибли из-за вашей неосведомленности. И полученная вами сегодня информация дает вам возможность отслеживать отныне все мысли, которые рождаются в вашем сознании, и контролировать их воздействие на ваш организм, на вашу психику и на процесс жизнедеятельности в ближайшей вселенной. Таким образом вы можете распознавать степень вмешательства в ваше сознание… Если бы мы хотели поработить вас, мы бы сделали это уже около миллиона лет назад, в вашем летоисчислении. И вы бы приняли это, как должное, и не узнали бы, что может быть иначе. Но нам не нужно ваше безмозглое подчинение, чтобы поддерживать существование нашей цивилизации. Освободитесь от страха. Ведь вы всего боитесь. Видите врага повсюду. Даже себя ненавидите и боитесь. Как такое возможно? Но несмотря на то, что вы всевозможными способами запрещаете себе развиваться, Человечество продолжает существовать. Неужели это никак не влияет на ваше восприятие действительности? Неужели вы не видите в этом четкую позицию Вселенной? Эволюция Человека — вопреки желанию ваших лидеров — все же продолжается. Развивается ваш интеллект, который начинает адекватно воспринимать неотвратимые доказательства микроскопичности человеческого существования. Весь секрет Вселенной — в гармонии простейших. Вы ожидаете, что кто-то более сильный, чем вы, придет, чтобы помочь вам спастись от враждебных цивилизаций. Но никто вам не скажет, что делать. Сейчас все цивилизации, подобно вам, борются за свое существование. А вы являетесь всего лишь одним из звеньев вселенской гармонии. Человечество — это микроскопическая точка во Вселенной, впрочем, такая же микроскопическая, как и другие цивилизации. Но в отличие от вас мы знаем о своем предназначении и не пытаемся изображать из себя более могущественных существ, чем есть на самом деле. Некоторые из вас догадываются о своем истинном предназначении, но стыдятся его, стараясь изображать из себя нечто иное. Ваша беда в том, что вы при вашем высокомерии считаете себя ничтожными, презренными, вам это внушили с незапамятных времен путем управления сознанием. На самом деле ваше место во Вселенной не ничтожно. Никто не усматривает в вас рабов, только вы сами. Вам внушили это, чтобы ликвидировать вас как соперников и лишить права использовать разум, данный вам Вселенной. Другие же цивилизации проводили над вами опыты по генерации вселенской энергии, дабы усовершенствовать вашу сопротивляемость силам, которые нацелены на вашу ликвидацию. Генетически вы сильны, однако вы об этом не догадываетесь, в силу вашего собственного невежества и мнимой помощи некоторых цивилизаций, потому весьма уязвимы в индентификации и классификации многослойных энергетических полей во Вселенной — ваш иммунитет относительно враждебных вам рас почти на нуле. В этом нет вашей прямой вины, но она в другом — вы интеллектуально ленивы, вы отвергаете всяческую информацию, накопленную другими цивилизациями, которые уже прошли тот путь развития, по которому движетесь и вы. Вы не даете возможности работать своему мозгу индивидуально, не желая анализировать полученную информацию, выделяя в ней полезную или враждебную для всей расы. Тем самым даете право другим цивилизациям управлять вашим сознанием. Вы просто отказываетесь использовать то, чем были наделены своими покровителями. Избавившись от предрассудков, которых у вас больше, чем желания жить, вы избавитесь от своих страхов, ненависти, зла, насилия и прочих психических состояний, при которых вы губите свою жизненную силу и губите нас. Надеемся, когда-нибудь ваш интеллект поднимется все-таки на ту высоту, с которой вам будет отчетливо видна вся тщетность ваших суетных метаний по планете и в собственных мыслях. И вы, наконец, поймете, что жизнь ваша возможна только в гармонии со своей внутренней энергией и в осознанном взаимодействии с другими цивилизациями».
— Теперь вы там, у себя, будете считаться мучеником, которого замучили дикие звери, да? — злорадно спросил тот же молодой человек из первого ряда.
— «Я не понимаю, почему вы сердитесь, ведь я ничего вам не делаю плохого. Чем больше вы сердитесь, тем ближе моя кончина. Неужели вы хотите меня погубить, ведь я вам интересен! Так не уничтожайте источник информации, который помогает вам осознать ваше предназначение и место в эволюции Вселенной».
Мнение в аудитории разделилось. Одни начали словесно нападать на космического гостя, выкрикивая оскорбительные слова в адрес всех внеземных цивилизаций, другие — и молодые, и пожилые — прикрыли глаза и принялись молиться с улыбкой на лице, чем повергли в изумление остальную публику.
— Да кого вы слушаете?! Это — паразиты, которые жрут наши мозги! Они сделали из нас своих рабов. Вся эта религия придумана ими, чтобы подчинить нас себе, как безропотных баранов!.. И все священники — их агенты! — возмущалась полная женщина, сидящая рядом с главным редактором. — Вы все служите дьяволу вместе со всеми этими серыми выродками!
Тут же начала кричать другая женщина, вскочив со своего сидения и размахивая руками в разные стороны:
— Люди! Опомнитесь! Вспомните, что говорил Иисус! По образу и подобию создан человек. А эти сволочи хотят навязать нам свою истину! Иисус с самого начала предупреждал вас о нехристях. Кому вы верите, этой высушенной мумии? Они прельщают вас то тем, то другим. Раньше вы были свободны, а теперь вы — мутанты. Они напичкали вас ионами металлов и магнитезируют, посылая сигналы. Они хотят сделать из нас зомби, потому что боятся нас потерять. Мы же их кормим!
Лика начала призывать всех к порядку, а Мона и остальные вселенцы активировали сердоликовые мини-генераторы, чтобы успокоить разволновавшуюся публику и восстановить мир в аудитории. Главный редактор начинал хмуриться — ему не удавалось завести толпу.
Орионец продолжал:
— «Почему вы не хотите принять свое предназначение, ведь оно дает жизнь всей Вселенной? Благодаря нашим совместным стараниям она развивается. Если бы вы нужны были Вселенной в другом качестве, например, плодоносящей материи без интеллектуальных вибраций вашего организма, то и созданы были бы кристаллом, животным или деревом. Но вы — иное звено в цепочке мироздания. Вы — посредники между своей планетой и эфиром космоса. Сами по себе вы мало производите энергии по сравнению с растениями. Но благодаря вам мы получаем эту жизненную для нас энергию, которую сами не в состоянии выделять из растений, перерабатывать и поглощать, потому что мы более тонкие субстанции, нежели растительность вашей планеты. Вы же, поглощая энергию растений, перерабатывая и расщепляя ее, фильтруете от вредных примесей через себя и в чистом виде выпускаете в космос. А мы перерабатываем вашу энергию и разносим ее по всем галактикам. Наше предназначение заключается в этом. Так устроено мироздание. Возможно, то, что сейчас вы узнали о себе, вам не по вкусу, но уж так распорядилась природа. Вам остается с этим смириться либо погибнуть в саморазрушении, чем вы сейчас успешно и занимаетесь. Но Человек нужен Вселенной живым, а не мертвым. Нам нужна ваша жизнь, ваше счастье, чтобы существовать самим. Будьте же людьми, раз родились ими. Живите сами, как положено разумным существам, и давайте жить остальным».
— Все это россказни! Сплошная чушь, да и только! По-вашему выходит, что человек подобен червяку, который копошится в земле, мня себя первопроходцем! — громко возмутился Рено.
— «Этот червяк питает корни растений. И он необходим Вселенной, так же как и человек».
— Вы просто хотите Богу дать другой лик, — продолжал полковник. — Мол, все другие религии устарели и все такое… Вы хотите разрушить наш мир, внеся в него сумятицу. Надоели! — крикнул он в сердцах и, поднявшись со своего места, прямиком направился к выходу из аудитории.
— Не надо так болезненно реагировать на слова нашего гостя, — напомнила Лика. — Это его право. И мы из космоса смотримся для других цивилизаций совсем не так, как думаем о себе сами, это надо признать. Не нужно всё сразу принимать так агрессивно. Мы просто выслушиваем мнение представителя другой цивилизации. Нам интересна его позиция, — убеждала всех Лика. — Ведь не каждый же день к нам прилетают подобного рода гости, — улыбнулась она. — И не нужно накручивать себя предвзятостью к другим существам. Успокойтесь. Ничего не произошло. Просто мы спрашиваем, а гость отвечает. Мы можем быть не согласны с ним, но это не дает нам право кричать и вести себя некультурно.
— «Мы просто помогаем вам увидеть и понять вселенский Закон, по которому живет все сущее — от квантовой частицы до супер галактик. Мы помогаем вам осмыслить происходящее с вами и вокруг вас, чтобы облегчить жизнь Человеку. Не подозревая о его реальном существовании, вы все равно живете по этому закону, потому что являетесь его частью. И будуте жить дальше, если не погубите сами себя… Отмахнетесь вы от него или нет, закроете ли глаза, сделав вид, что не замечаете этого порядка вещей, или все же примете эту закономерность — сам Закон сохранения энерги не перестанет существовать. Даже если погибнет ваша планета, а так же Галактика Млечного Пути и вся Вселенная — Закон гармоничного распределения энергии будет существовать, не смотря ни на что, пока жива хотя бы самая ничтожная микрочастица».
Под конец к разговору присоединился довольный собой Руссо:
— Но ведь этот представитель другой, более развитой цивилизации, чем человеческая, прав: мы ничтожества, подобные червям, которые копашатся в навозе и даже носа не оторвут, чтобы взглянуть, что творится у них над головой, — спокойно, с певучестью в голосе проговорил он.
Надире вздрогнула, узнав голос из развалин африканского дворца, и повернулась, чтобы увидеть, кому он принадлежит. Увидев вместо женщины мужчину, она немного растерялась.
А Руссо продолжал:
— Вы даже сейчас не можете примириться с тем, что ничего собой не представляете. Вы всего лишь фильтры. Вы…
Не успел он договорить, как Надире соскочила с места и вцепилась ему в волосы.
— Это он! — закричала она. — Это он хотел принести паломников в жертву! Я узнала тебя, мерзкое отродье! Ты погубил Алишера. Ты приказал убить старого муллу и хотел убить меня руками Алишера. Сволочь! Это ты на презентации корпорации «Люкс интертейман» внушал какому-то олуху, что алмазные микрочипы решат все его проблемы с подчиненными!
Вдруг разгневанный Руссо с такой неестественной силой оттолкнул девушку, что та как мячик отскочила к стене и упала на пол, потеряв сознание.
Он переменился в лице. Глаза его налились кровью, от него пошел пар. Тембр голоса сильно поменялся, превратившись в глухой бас, который зловеще звучал словно бы из недр компьютерного мира.
— Вы ничтожные рабы! И место вам только в навозной куче! Вы никогда не достигнете своего расцвета! Вам просто ума недостает позволить себе это, ведь вы — рабы! И ваше время истекло! — грозно закончил он и, вырвав из пола целую секцию кресел, с размаху швырнул ее в испуганных людей.
В аудитории началась паника.
— Да будет так! — захохотал он.
И вдруг стены в аудитории задрожали, здание зашаталось, светильники задребезжали. Перепуганный народ бросился врассыпную. Все тотчас позабыли про инопланетянина, который, обессилев, сполз с дивана и теперь задыхался в агонии.
— Отключите прямой эфир! — крикнула Лика, пытаясь пробраться сквозь толпу к телевизионной аппаратуре. — Отключите трансляцию немедленно, пока Землю не охватила паника!
Но было поздно. Люди уже успели получить негативные импульсы и увидеть, что в Париже началось землетрясение.
94
Зрители, наблюдавшие за происходящим через гигантские экраны, тоже стали разбегаться в панике, ожидая ужасного бедствия повсеместно. На планету в одночасье спустилась пелена ужаса. Люди рыдали в истерике, кричали и стонали от страха, катаясь по полу. Кто-то от безысходности выбрасывался из окон небоскребов, кто-то топился в океане, а кто-то, обезумев от царящего кругом кошмара, тихо сходил с ума, сотрясаясь от смеха.
Вселенцы пробирались из студии на улицу, пытаясь успокоить обезумевших людей, но силы были не равны. Лин подхватил на руки потерявшую сознание Надире и поспешил отдалиться с нею от качавшегося небоскреба, подальше от высотных зданий.
Лика упала на колени посреди улицы и, закрыв лицо руками, зарыдала:
— Что я натворила?! Что я наделала! Господи, да когда же человек поумнеет и перестанет быть таким уязвимым и падким на искушение? Не помогли мне все знания мира и опыт прошлых поколений устоять против вмешательства и желания помочь людям без их настойчивой просьбы о помощи. Я самонадеянно нарушила рекомендации, которые дал мне Михаил. Я пожалела людей! Но не надо было их жалеть, не надо было вмешиваться в их жизнь и давать им знания, которые им не нужны и никогда нужны не будут! Все равно через каких-то сто лет эти знания будут искажены, извращены или спрятаны от остальных землян амбициозной кучкой Паразитов… Пусть бы жили в слепом неведении! Боже, снова произойдет взрыв в человеческом обществе. И вот грош мне цена как вселенке! Почему, почему я решила, что имею право брать на себя ответственность за всю планету? Как я посмела нарушить покой землян? Почему люди сами не желают видеть и слышать? Почему они не желают взрослеть и быть ответственными за свою планету? Почему-у-у?!! Господи, прости меня! Про-сти-и… — бессильно простонала она и упала, прижавшись щекой к земле, ласково поглаживая дрожащую почву и зеленевшую на ней траву.
95
Тем временем на северную часть планеты спустилась ночь. Кроме Парижа, нигде ничего страшного, к счастью, не происходило. Землетрясение произошло только во Франции, чего никогда здесь не бывало прежде. Это было вызвано тем, что плазма Паразита притянула к себе плазму из недр Земли, которая, почувствовав родство, поспешила к слиянию. Однако в других местах все оставалось по-прежнему. Люди поняли, что поспешили удариться в панику, и начали успокаиваться. Только в ночном небе стали вспыхивать фейерверки разноцветных огней. Это началась битва между Создателями и Паразитами. Люди с любопытством взирали на небо и, удивляясь необычному явлению, качали головами.
— Похоже, между инопланетянами идет жестокая война за Землю. Мы нужны Вселенной, поэтому нам нечего беспокоиться. Наши космические друзья позаботятся о том, чтобы люди остались живы. Ведь Человечество им нужно, — наивно рассуждали они.
Люди все равно продолжали верить в то, что Земля — центр Вселенной, если не в буквальном смысле, то по значимости — уж точно. Они не хотели знать никаких других доводов. Возможно, так было и лучше для них. Они постепенно успокаивались и продолжали мирно копошиться в своих человеческих проблемах, которые для Вселенной не значат ровным счетом ничего. Только осознание собственной значимости давало человеку стимул развиваться и стремиться к относительному совершенству, что, впрочем, не мешало ему время от времени поглядывать на небо и с озабоченным видом вопрошать, кто же побеждает.
На самом деле людей мало тревожили проблемы других цивилизаций, которые вот уже месяц сражались в небе над Землей и никак не могли поставить точку в своем противоборстве друг с другом.
Постепенно землян охватывали противоречивые чувства. С одной стороны, они были уверены в своей безопасности и светлом будущем, в котором им расскажут, как жить дальше, а с другой — их вдруг охватило сомнение в могуществе их заступников — Создателей. Растерянность царила и в мыслях людей, и в их поступках. Каждый человек вдруг счел своим долгом болеть за какую-то из цивилизаций, окрестив ее «своей», подобно местному футбольному клубу. Люди с азартом болели за тех, кто побеждал на данный период (будто знали подробности и различали противников), рассчитывая, что их уникальная планета достанется, несомненно, только самой достойной и высокодуховной расе. Ведь Земля не какая-нибудь безжизненная Луна, за нее можно и побороться!
Все их разговоры крутились вокруг единственой темы — событий в космосе. Они даже разделились на фракции плеядианцев, единорогцев, орионян и центаврян, решая, кто из этих цивилизаций больше помогает землянам и кто лучше подходит им по духовным стандартам. Тем самым, в один миг всем стало ясно, что Земля — это база многих внеземных цивилизаций, земные представители которых, не подозревая об этом, на протяжении уже многих сотен тысяч лет существовали в человеческих телах. В тот период все сознательные граждане Федерации были настроены очень и очень серьезно, ведь, как они считали, от этого зависела судьба планеты. Даже в Парламенте решались вопросы об оказании помощи братьям по разуму. Все озабоченно спрашивали друг у друга, как там дела у «наших» наверху? А эти «наши» всего-навсего защищали свое право на существование. Мнение людей интересовало их примерно так же, как человека занимало бы мнение кошек и собак относительно дельных советов по поводу избавления от блох в летний период.
Однако люди и по сей день мнят себя в теле Вселенной исключительно важным органом, подобно сердцу или, на худой конец, легкими, не меньше. А быть какой-нибудь микроскопической клеткой где-нибудь в бесконечном кишечнике или селезенке, увольте, они не согласны. Они принимают себя исключительно как величайшую данность и непременно равноценную Богу. Какое обидное заблуждение!
Гораздо мудрее поступает тот, кто проще относится к своему предназначению и живет себе в свое удовольствие, не особенно напрягаясь над разгадыванием тайн мироздания и не пытаясь во что бы то ни стало решить дилемму глобального масштаба, которая, по большей части, не должна бы волновать людей вообще. А старается наладить контакт со своим ангелом-хранителем, чтобы жить со спокойной совестью и в согласии с Богом, не причиняя зла окружающим.
Но человек не будет Человеком, если не попытается докапаться до какой-нибудь очередной истины. В результате — самые отчаянные из землян поднимались в космос, чтобы вблизи увидеть битву цивилизаций. И каково же было их разочарование, когда они не раз наблюдали, как два или три совершенно идентичных крейсера безжалостно расстреливали друг друга! Уцелевшая сфера или конусообразная «тарелка» продолжала погоню за ближайшим кораблем другой конфигурации. Невозможно было понять, кто против кого борется, и что вообще происходит. Сумятицу в человеческую среду добавили и представители цивилизации Маар со своим откровением. Маарцы, похожие на скользких морских котиков о пяти ногах-присосках, неожиданно поведали землянам, что происходит в их Галактике Млечного Пути на самом деле. Если, конечно, смотреть на это с их стороны, со стороны поддерживающих нейтралитет во Вселенной. Их рафинированнное откровение, абсолютно лишенное каких бы то ни было эмоций и чувств, звучало так:
«За вашу планету идет борьба между ближними цивилизациями и дальними. Сейчас вы принадлежите как тем, так и другим. Иначе говоря, у вас сейчас два хозяина. Кто одержит победу в галактической войне, тот и будет Владыкой в этой Вселенной. Земля является маткой, то есть местом, где рождаются новые вселенные, галактики и цивилизации. Вам не стоит бояться исхода битвы, у вас, наконец, определится Господин. Вы не умрете, просто вам будут предложены другие законы, законы другой расы, например, — цивилизации дальних. Возможно, вы будете счастливы, так как вам не нужно будет думать».
Ясности и уверенности в завтрашнем дне людям это не принесло, только еще больше ввергло человечество в панику.
96
По всем каналам телевидения наперебой передавали о таинственных кругах на полях, а также транслировались интервью, которые жаждали вслед за Орионом и Маар дать и другие внеземные цивилизации, считавшие своим прямым долгом открыть землянам глаза на происходящее. После этого начался самый настоящий хаос. За одну ночь странным орнаментом была испещрена вся поверхность Земли. Среди людей начались вспышки безумия, необоснованной агрессии, вандализма и насилия. Участились случаи нападения на людей даже тех животных, от которых этого никто никогда не ожидал. Повсеместно царила паника. На планету начали падать с неба искореженные космические корабли. От их падения взрывались дома, гибли сотни людей, целые кварталы в считанные секунды превращались в руины. То тут, то там земляне натыкались на трупы разнообразных человекоподобных и совсем не похожих на людей инопланетян. Изуродованные тела представителей внеземных цивилизаций люди под страхом собственной смерти предавали земле и шепотом читали на могилках молитвы. Вот только мертвецам уже было все равно. Живые же начинали завидовать мертвым.
Если лет триста-четыреста назад еще достаточно было намека на ныне происходящие на планете события, чтобы вызвать у эмоционального человека обморок или даже инфаркт, то за последующие века человеческое сердце адаптировалось к подобным стрессам на столько, что никакие ужасы этих дней не вынуждали его отключиться. Так сбывалось мрачное пророчество святого Иоанна Богослова. Люди и хотели бы умереть прежде, чтобы не видеть всего ужаса, но смерть — увы! — не наступала…
96
Небо заволакивала пелена дыма. Повсеместно приземлялись неизвестные космические объекты. Их уродливые, бесформенные хозяева (последствия длительного отсутствия родной атмосферы и пребывания в среде космической радиации и давления, ставшие причиной деформации скелетной массы) стали разгуливать по планете, наводя на землян животный ужас. Первыми подверглись нападению этих марионеток Паразитов — Ближний Восток и Юго-Восточная Азия, на территориях которых находились древние передатчики электромагнитных полей планеты, иначе говоря — маяки.
Горожане в буквальном смысле расползались как тараканы по норам, в надежде спастись от монстров в подвалах и катакомбах старинных замков и крепостей. Люди с окраин мегаполисов бросали квартиры и целыми семьями уходили в леса, надеясь спрятаться в зеленой чаще среди деревьев. Там, где много веков назад скрывались от возмездия разбойники, теперь искали прибежища представители всех слоев человеческого общества. Земляне сооружали шалаши, рыли землянки и блиндажи, маскировали свои укрытия и стояли по очереди на часах. Никуда малыми группами не отлучались.
Некоторые из этих тайных поселений были уничтожены Паразитами сразу. Они обнаруживали человека по электромагнитному излучению, исходящему от техники, которую опрометчиво прихватывали с собой предприимчивые люди. Новость об «электронных предателях» быстро разнеслась по лесным окрестностям, и новые обитатели дикой глуши поспешили избавиться от всех своих технических помощников, перешли на подножный корм и, чтобы прокормиться, стали постепенно изводить в округе всех птиц и животных.
Другие уплывали в океан, на необитаемые острова, возникшие во время тектонических подвижек, или прятались в пещерах, в которые можно было попасть только через подводный канал.
Кто мог укрыться в горах, уходили в горы, унося с собой немногочисленные пожитки. В общем, люди не собирались безропотно умирать и спасались, кто как мог. Правда, были и такие, которые не видели дальнейшего смысла жить и настраивались на быструю смерть. Они выходили на улицу небольшими группками, беспомощно садились у обочин дорог и принимались взывать к Богу, умоляя защитить их от слуг дьявола и вечных мук ада. На их вибрации, как на свежий запах крови, тут же налетали космические хищники, разрывали наивных и сломленных людей на куски и сжирали на месте. Кто-то из людей умирал от разрыва сердца до того, как становился обедом для монстра.
Улицы городов пустели. Тишину нарушали только ужасные крики жертв, попавшихся Паразитам.
Повсеместно начались землетрясения, извержения вулканов, нашествия цунами и торнадо. На Европу и Россию обрушились катастрофические дожди и — как следствие — наводнения.
97
10 сентября 2232 года.
Небо быстро затягивалось тяжелыми свинцовыми тучами, пугающе низко плывущими над землей. Сквозь тучи то и дело то тут, то там сверкали молнии. Час от часу становилось все темнее, будто средь бела дня померкло солнце, и наступило внезапное затмение, о котором не было известно заранее. Люди в относительно спокойных уголках Европы, Америки, Африки и Австралии в недоумении выскакивали на улицу из уцелевших после многочисленных землетрясений офисов и своих домов и со страхом взирали на почерневшее небо.
Там продолжали сверкать молнии, и странный фейерверк озарял мрачный небесный свод. Далеко от Земли продолжалась битва между Создателями и Паразитами. Подобно электрическим зарядам наталкивались их энергии друг на друга, разряжаясь в верхних слоях атмосферы красивыми разноцветными огнями. Время от времени эти подвижные мерцающие звезды падали вниз, оставляя за собой в небе завораживающее зрелище в виде яркого хвоста, похожего на комету.
Сидя возле костра и закутавшись в плед, Влад читал сыну и поникшей Татьяне «Откровение Святого Иоанна Богослова»:
— «Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице[15] Моей, и семи золотых светильников, есть сия: семь звезд суть Ангелы семи церквей, а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей».
Дима, укутанный в одеяло, внимательно слушал невероятную сказку, которую рассказывал ему отец. Во время наводнения семье Белоусовых пришлось оставить затопленный Минск и податься с остальными беженцами в горы Урала. Они жили в палатках, на общем огне готовили еду, а вечерами Влад устраивал для желающих Евангелистские чтения:
— «И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небесах, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее. И я много плакал о том. И один из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее. И я взглянул, и вот посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю Землю. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле».
К костру, возле которого сидел Влад с друзьями, стали постепенно присоединяться и другие беженцы. Они тихо подсаживались к остальным и внимательно слушали чтеца. А Влад продолжал:
— «И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась, как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись, как свиток, и всякая гора и остров двинулись со своих мест. И цари земные и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и ущелья гор и говорят горам и камням: падите на нас и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца, ибо пришел великий день гнева Его».
— Можно, я тоже почитаю Евангелие? — кротко спросила немолодая женщина с перебинтованными руками, обожженными во время взрыва где-то в Татарии.
Влад передал ей потрепанную Библию, получше замотался в плед и придвинулся к костру, прижимая к себе сынишку.
Женщина глубоко вздохнула и продолжила чтение:
— «И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живого… И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса… И явилось на небе великое знамение — жена, облаченная в солнце, под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем… А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю Вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним»…
98
А на другом конце планеты, в Америке, Майкл разнимал дерущихся девочек. Одна сидела верхом на другой и трепала за волосы, утирая свой кровоточащий нос.
— Что случилось между вами, что вы, как дикие звери, сцепились в смертельной схватке? — гневно проговорил он и стащил рыжеволосую школьницу с той, весьма пухлой, что беспомощно распласталась в придорожной пыли. Однако маленькая рыжая бестия всё пыталась прорваться к толстушке и снова вцепиться в ее черные волосы.
— Она обозвала меня еврейкой! — крикнула рыженькая.
— И что? Разве это плохо? Евреи талантливые люди.
— Нет, она обзывалась и говорила гадости! — не унималась девочка.
— Ты наверняка сердишься зря. Эта девочка не хотела обидеть тебя, — предположил Майкл, помогая подняться толстушке.
— Нет, я хотела ей досадить! И при первой же возможности сделаю пакость. Да такую, что она на всю жизнь запомнит! — расхрабрилась пампушка, сжимая кулаки. — Она считает себя лучше всех! Говорит, что ей положено быть первой, потому что у них в роду всегда все были только первыми. А я докажу, что она ноль без палочки и бездарность, каких свет не видывал!
— На себя посмотри, уродина!
— Все равно ты не будешь танцевать меленьких лебедей первым составом.
— Девочки, успокойтесь! Тут все рушится кругом, а вы не можете поделить балетную партию? Танцуйте вместе, — предложил Майкл.
— Чтобы я стояла рядом с этой рыжей, тощей еврейкой? Да ни за что на свете! — скривилась толстушка.
— А тебя, такую толстую и уродливую итальяшку, никогда даже в кордебалет стриптиз-бара не возьмут.
— Успокойтесь! Талантливые и выдающиеся люди рождались всегда и во всех нациях. Великий Леонардо да Винчи был итальянцем, а Иисус Христос был евреем…
— Ложь! Иисус был американцем! — заявила толстушка.
Не успели девочки наградить друг друга очередными ругательствами, как почва у них под ногами затряслась, и земля дала глубокую трещину, которая быстро увеличивалась у них на глазах. Из разлома вырвался едкий пар, от которого перехватывало дыхание и стали слезиться глаза. Земля разверзлась, и девочки с криками и визгом покатились в расщелину. Майкл бросился им на помощь. Девчонкам он не дал свалиться вниз, а сам не удержался и повис на краю расщелины, которая все больше и больше расходилась. Становилось очень жарко. Девочки хотели ему помочь выбраться, но вдруг вскрикнули от ужаса. Тут же Майкла обдало жаром, от которого он весь взмок. Под ним открылась огнедышащая бездна, в которой клокотала магма. Он попытался выбраться, но почва крошилась под ногами и выскальзывала. Пальцы постепенно слабели и медленно сползали с камня, за который он цеплялся изо всех сил.
— Уходите, спасайтесь! — крикнул он детям. — Вы уже не спасете меня. Бегите, иначе погибнете.
— А как же вы? — испуганно пролепетали школьницы.
— Я выполнил свою миссию на Земле… Бегите, вы еще успеете спастись. Бегите.
Снова раздался толчок. Земля вздрогнула. Девчонки с визгом побежали прочь, а Майкл улыбнулся напоследок, закрыл глаза, и его пальцы разжались.
Кругом царила паника. Рушились здания, взрывались скимеры и падали, как реактивные снаряды, в толпы обезумевших людей. Землетрясения снова всколыхнули планету. В разломах земной коры повсюду обнажились древние захоронения. Мумии и скелеты в буквальном смысле выскакивали из деформированных и покореженных гробов и саркофагов. Могилы недавно похороненных людей оказывались вывернутыми на поверхность земли. Открывались источники газа, нефти. Горячие гейзеры обжигали людей, вулканы засыпали города пеплом, их жители гибли от удушья. Разлившиеся реки и моря смывали все на своем пути, затягивая в воду дома, людей и транспорт.
99
В далекой Мексике творилось то же самое. Однако Джонни решил встретить свой конец не в стенаниях и молитвах, и не в суете по клочку земли, а в безумной любовной страсти. Забравшись со своей девушкой высоко в горы, они скинули с себя все одежды и в насмешку над смертью стали заниматься любовью, чтобы последние вибрации, которые они излучали бы на Земле, были вибрациями радости и счастья.
Отправился в горы и Лин со своим преданным псом. Он поднялся на самую высокую вершину, которая была ему подвластна, и предался глубокой медитации.
Роберт решил всех переплюнуть и забрался еще выше. Он угнал с военной базы межпланетный корабль дальнего следования и вдруг принялся сбивать все инопланетные корабли, которые дрейфовали на орбите Земли. Ему было все равно, кому они принадлежали: он их не различал. Тут наконец-то сбылась его мечта — вырваться за земную орбиту и заявить о своей свободе! Он успел полетать в безграничном космосе, и никому не было до него дела. Он не сдавался до последнего. Зная, что погибнет через каких-то несколько минут, Роб решил уйти не водиночку, безропотно, как ягненок, а сражаясь на поле битвы. Удачно сбив два мини-крейсера, он продержался еще минуту, после чего прямое попадание в его корабль лазерного луча другого инопланетного крейсера навсегда прекратило существование этого неугомонного и целеустремленного парня, спешащего жить, спешащего наслаждаться каждым мгновением своего осознанного существования. Он вспыхнул в небе на несколько мгновений яркой звездой, такой яркой, что была хорошо видна с земли…
Перед тем как Тель-Авив накрыла тридцатиметровая волна, Бен закончил свой эксперимент по телепортации живого организма. Высчитав все известные координаты планеты, идентичной Земле, он успел прихватить с собой в долгое межзвездное путешествие свою Ребекку, пару котов, собак, козлиную и куриную чету. Правда, материализоваться на далекой планете они смогут только через двадцать тысяч лет.
А на Земле все еще шла борьба за жизнь. Все, кто умудрился вопреки здравому смыслу укрыться в космосе на огромных межзвездных лайнерах, также были безжалостно расстреляны. С Земли не выпускали никого. За исключением предприимчивой компании Бена. А те, кто просто поднимался с поверхности планеты, чтобы убежать от цунами или землетрясения, наводнения или извержения вулканов, попадали в лапы Паразитов или к Создателям и горящими свечками падали на города в толпы людей.
100
В Париже уже которые сутки с неба на город обрушивалась бурными потоками вода. Сена вышла из берегов и залила все улицы, добравшись уже до второго этажа зданий. Люди забирались на крыши. Отовсюду слышались стоны, плач и увещевания.
Лика пробралась в телецентр, в надежде отыскать что-нибудь, что поможет людям не терять присутствия духа. Она включила все каналы, вывернула все свои ящики с философской и религиозной литературой, фотографиями и видеозаписями. Что именно она искала? Как она хотела помочь людям, сама не представляла, но упорно искала и переключала каналы, основная часть которых навсегда прекратила свое существование.
На одном из уцелевших христианский священник призывал свою паству:
— Убойтесь Господа! Повинуйтесь воле Его! Се грядет кара небесная!..
— Иди ты к дьяволу со своим «убойтесь»! Что-нибудь путное лучше бы сказал, наподобие того, что говорил Петр, когда Нерон поджег Рим. Надо любить, просто любить! — крикнула она, обращаясь к монитору, будто надеялась, что священник услышит ее по ту сторону экрана. — Только любовь изначально призвана творить прекрасное и божественное. Сенкевич так хорошо сказал в «Камо грядеши», но нет времени искать в книге это место.
Вдруг в зале с телевизионными панелями, где она копошилась, двери плавно разъехались, и на пороге показалась фигура в черном длинном плаще.
— Ах, какая встреча! — с усмешкой проговорила Лика, поняв, что осталась незамеченной.
Вошедший вздрогнул и быстро обернулся.
— Мсье Руссо, я уж думала, никогда больше не увижу вашей физиономии, — с циничным спокойствием добавила она, продолжая сидеть на полу и перебирать бумаги и фотографии.
— Вы?! Почему вы здесь? — оправившись от неожиданности, он откинул глубокий капюшон и усмехнулся.
— А где я должна быть? У меня, знаете ли, остались кое-какие незаконченные дела! — съязвила Лика.
— Вот как? И вам не страшно? — поинтересовался он, указывая рукой на то, что творилось за окнами телецентра.
— Нет, не страшно. А вот вам, мсье Руссо, похоже, страшно, даже очень, — усмехнулась она, увидев, что ее бывший главный редактор растерянно смотрит в окно.
Он постоянно оглядывался на Лику, опасаясь, как бы она не придушила его, что было весьма забавно, памятуя о его немереной физической силе, которую он недавно так опрометчиво продемонстрировал.
— Что, смотрите на дело рук своих? Не нравится результат? И не смотрите на меня так, не коситесь: это вам не поможет. Вы не внушите мне своих мыслей, — спокойно проговорила Лика, чувствуя, что Руссо косится на нее через плечо, намереваясь пробраться в ее сознание. — Что, понравилось существовать в человеческом теле? Не хочется подыхать? — между делом заметила она, поглядывая на телевизионные экраны.
— Фу, как грубо, — брезгливо передернул плечами Руссо и настороженно посмотрел на Лику. — Вы же не сделаете мне ничего плохого? — испуганно пролепетал он.
Лика удивилась такому поведению Паразита. Но потом вспомнила, что все Паразиты, какого бы уровня они ни были, придерживаются подобной тактики. Сначала разжалобят, поплачутся человеку в жилетку, наговорят о себе несусветных гадостей и мерзостей, завоюют доверие, вынудят их пожалеть, а потом молниеносно вонзят нож в спину, упиваясь ненавистью или ужасом жертвы, при этом ангельски хлопая глазами, будто не понимают, что происходит.
— Так утечка нефти с танкера близ Мадагаскара — ваша работа?
— Какое это теперь имеет значение?
— Просто хочется знать: вы один здесь такой умный?
— И не надейтесь на это! — злорадно ответил Руссо.
— Ну-ну… — Лика презрительно посмотрела на Руссо и хмыкнула: — Мне некогда заниматься вами. У меня есть дела и поважней. Идите к черту!
— Как вульгарны люди! — поморщился он.
— Кто бы говорил…
Руссо развернулся, чтобы уйти, но понял, что опасаться возмездия ему нечего, и раздумал уходить. Исподлобья покосился на Лику и ласково поинтересовался:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
Лика удивленно посмотрела на съежившегося от неуверенности Паразита и расхохоталась. Он не чувствовал в ней страх и, похоже, постепенно терял свою Силу.
Руссо стоял в недоумении:
— Что вас так развеселило? — насупился он.
— Можно подумать, вы добрый волшебник, практикующий среди малолетних детей!
Руссо недовольно хмыкнул и промолчал.
— Забавно как-то всё получается у вас: сначала заварили кашу, а теперь предлагаете помочь ее расхлебывать, — она возмущенно покачала головой.
— Вы не так меня поняли, дорогуша. Я предлагал что-то сделать конкретно для вас.
— В таком случае прекратите этот кошмар, — проговорила она и пристально посмотрела на коварного Паразита.
— Нет, этого я уже не могу, — печально возразил тот.
— Тогда убирайтесь к дьяволу, вам там самое место! Проваливайте и не мешайте мне работать!
— Работать? Вы сказали — работать? В такое время? — искренне изумился Паразит. — Несмотря ни на что, вы собираетесь работать? Для кого? То есть, я хотел сказать, для чего?! Вы стоите на пороге гибели планеты и не думаете о себе? О чем же вы, черт побери, тогда думаете?
— Уж точно не о вас, Паразитах. Вы мне надоели, убирайтесь, — она поднялась с пола и направилась к Руссо, чтобы выпроводить его вон.
— Вы не ответили на вопрос, — настаивал он, приготовившись сопротивляться выдворению.
— Я никогда вам не скажу, и вы умрете от неведения! — заявила Лика и попыталась вытолкать Паразита за двери.
Но тот вывернулся и схватил ее за горло. Лика закашляла, но продолжала улыбаться, стараясь освободиться от стальной хватки. Она знала, что Руссо не задушит ее. Это обычно не входило в планы Паразитов. Они никогда не убивали жертву своими руками, только исключительно человеческими или, на худой конец, посредством животных. Паразиты боялись энергии, которая исходит от людей — она вызывала у них что-то наподобие электрического шока, поэтому как можно реже касались людей руками или другими конечностями, разве что были уверены в преданности отдельных представителей человеческой цивилизации. Но если и прибегали к этому, все еще чувствуя Силу человека, то только — когда находились сами в отчаянном положении.
— Почему ты не боишься меня? — шипел разгневанный Паразит, сверкая своими красными от ненависти глазами и сдавливая горло Лики все сильнее, побуждая ее выйти из себя. — Почему в тебе нет страха? Почему ты не ненавидишь меня? Ведь я пытаюсь лишить тебя жизни! Что дает тебе эту Силу? Что?!
Лика уперлась коленкой ему в грудь и оттолкнула со всей силы:
— Да пошёл ты!.. Я не могу на тебя злиться. Ты как неразумный ребенок. Не твоя вина в том, что ты так себя ведешь. Ты родился таким… Кажется, я ответила на твой вопрос, а теперь отвали, ради Бога, не мешай!
— Этого не может быть! — совсем растерялся Руссо. — Ты не можешь быть такой спокойной! Этого просто не может быть! Люди не способны контролировать свой страх! — недоумевал он. — Ты не можешь обладать такой Силой.
Лика расхохоталась. А Руссо стал слабеть, но упрямо находился рядом с человеком, хотя чувствовал, что от женщины исходят вибрации, разрушительные для него. Лика попыталась вытолкать растерянного Паразита за двери, но как только она взяла его за плечи, тот съежился, выставив перед собой руки для защиты, и со стоном завопил:
— Не прикасайся ко мне!
— Тогда уходи сам, — предложила Лика.
Однако Паразит крутился все еще на одном месте, уже не кидаясь отчаянно на человека. Видимо, он хотел уйти, но не в силах был это сделать. Тогда Лика сама выставила Руссо за сенсорные раздвижные двери и закрыла их на стул, чтобы те не открывались.
— Но ты не можешь меня любить! — пытался докричаться Руссо из-за прозрачных дверей. — Ты должна ненавидеть меня за то, что я сделал…
— Раз вы нас не понимаете, значит, мы победили, — сделала вывод Лика и улыбнулась каким-то своим мыслям.
101
Лика чувствовала себя удивительно спокойно, но люди, которые находились сейчас за пределами телецентра, пребывали в панике, и им нужна была помощь. Она снова вспомнила одну из рекомендаций Михаила: не помогать людям без их настойчивой просьбы… Но ведь люди взывают к Богу. Следовательно, они просят о помощи. Все равно уже ничего не изменить, так хоть успокоить людей напоследок… Но как помочь всем сразу? Как?
Лика начала щелкать действующие каналы.
— Так, христианство. Нет. Ислам. Ислам учит государственности. Это ни к чему… Зороастр. Нет, это уже не поможет. Бахаи. Это уже опоздало. Будда. Не сейчас. Ну-ка, евреи… Господи, что же сказано в Торе? Где же это? Где? — Лика тяжело вздохнула и отошла от экранов. — Так, нужно успокоиться… Ус-по-ко-ить-ся, — уговаривала она себя. — Торопиться не надо. Я успею. Я успею, время еще есть. У них сказано о дружбе с Богом. Но этого мало. Очень мало сейчас. Ангелы, архангелы, серафимы, херувимы… Нет, это не то.
Лика уселась на пол и стала разбирать свои видеозаписи, фотографии, Священные писания и статьи. Она обхватила голову руками и попыталась сосредоточиться:
— Не может быть, чтобы не было ответа. Создатели тысячи раз говорили нам о нем. Но каков он? Где он, этот ответ? В какой религии его искать? Проклятье! Мне в свое время надо было изучать все религии, все!.. О космической войне должно быть написано хоть у кого-нибудь из них! Где-то должен быть описан факт войны между добром и злом.
А экраны пестрели лицами священников всех мастей, призывавших людей покаяться и смиренно ожидать участи рабов Божьих.
Лика уселась на полу в позе лотоса, прикрыла глаза и попыталась отрешиться от мира и найти подсказку. Вдруг с экрана одного из каналов послышалось пение. Это пели индусы. Они танцевали и пели с улыбками на устах. Лика тут же открыла изумленные глаза. Она вспомнила, что когда-то в детстве она слышала, что европейцы недоумевали над обычаем индийцев петь по любому поводу, будь то свадьба или похороны, дождь или жара. В тот же миг ее осенило. Это же то, что она ищет!!! Музыка — самый мощный раздражитель, и самый верный путь в подсознание. Сейчас как воздух нужна музыка радости и счастья. Лика порылась в своих аудиозаписях, отыскала двенадцатичасовой диск с индийской музыкой и поспешила подключить его на все каналы связи вкруговую, без остановки. Тотчас жизнерадостная, солнечная, искрометная мелодия стала раздаваться из всех репродукторов: в космосе, в скимерах, брошенных домах и автомобилях, в разбитых кафе и барах, кинутых интеркомах, которые теперь валялись повсюду без какой-либо надобности.
102
Лика выскочила на улицу из трещавшего по швам здания телецентра и, протискиваясь сквозь толпы исступленных и измученных людей, бесцельно плавающих в лодках по затопленным улицам — точно зомби, устремилась на крошечном плоту, сделанному из пенопластовой двери, за черту города, думая сейчас только о Михаиле.
«Будда и Мохаммед учили, что с Богом лучше общаться, сидя на земле, подальше от суеты… Сидя на земле…» При мысли о твердой почве Лика горько усмехнулась. Вот только не было ее под ногами.
Оказавшись на суше, далеко от окраины Парижа, Лика стала на колени посреди изрытого взрывами — от падения кораблей и скимеров — поля и принялась молиться, призывая Михаила. Плакать и жаловаться было уже бесполезно: жалостливыми слезопусканиями и истерическими воззваниями вряд ли можно было что-то изменить. Поэтому Лика просто прикрыла глаза и позвала могущественного Создателя. Она понимала, что люди вполне заслужили такой финал своей цивилизации… Но из-за них губить саму планету? Ей-богу, было жаль. Ведь Земля — дом не только Человеку, но и множеству других созданий, которые вряд ли совершили какой-то смертный грех. Было жалко планету с ее лесами и морями, горами и пустынями. Лика смиренно опустила голову, а потом подняла лицо к почерневшему небу в надежде запомнить перед смертью завораживающую картинку беспредельности звездного купола…
Сначала она услышала голос. А через мгновение рядом с ней материализовался и сам Создатель.
Лика подняла на него глаза — в них царил покой:
— Возможно, люди заслужили такую участь, — негромко начала она. — И человеческая цивилизация изжила своё, окончательно разочаровав Извечного. Но сама планета ни в чем не виновата. Прошу тебя, спаси хотя бы Землю.
— Твоей энергии не хватит, чтобы прекратить центробежные силы планеты. Кора Земли трещит, вот-вот произойдет взрыв. Повсюду на поверхность проступает магма, — спокойно ответил Аар Ми.
— Тогда помоги ты! Ты ведь обладаешь великой Силой, которая многократно превосходит энергетический потенциал моей родной планеты.
— Даже я не в силах прекратить процесс ее распада. Земля вытянула из меня почти всю энергию. И я шел на это сознательно, надеясь, что это ей поможет. Но моих сил уже не осталось.
Лика обреченно кивнула головой, вздохнула и села на землю, глядя в пространство перед собой:
— Я верю, что Извечный справедлив, и Он изберет для Вселенной именно то, что лучше всего для нее. Он пожалеет в первую очередь всю Вселенную. И необязательно его жалость коснется нас, землян. Я все это понимаю. Если в мироздании что-то можно изменить, оно обязательно изменится. А если невозможно, то не стоит дрожать от страха или истерически взывать о милосердии. Я помню это. У Вселенной свои мерки милосердия.
— Земле уже не поможет ни твоя энергия, ни моя. И я должен покинуть планету.
Лика рассеянно кивнула головой, тяжело вздохнула и, посмотрев на «архангела» спокойными глазами, попыталась улыбнуться:
— Я все равно люблю тебя. Ты сделал для нас и так всё, что мог: столько времени Создатели поддерживали жизнь на Земле. Но, видно, наша старушка уже действительно так плоха…
— Я тоже люблю тебя. Если бы все люди были такими, как ты и твои друзья… — Создатель поднял женщину за плечи и взглянул в ее спокойные, отрешенные глаза. — Планета обречена…
103
Отовсюду из космоса на Землю ударили мощные яркие голубые лучи. Это подтянувшиеся Создатели из других галактик на своих гигантских крейсерах взяли планету в кольцо в надежде сбить нарастающую скорость ее вращения.
Но Земля продолжала набирать обороты. Она вращалась вокруг своей оси все быстрее и быстрее. И люди умирали уже просто от физических перегрузок, не выдерживая нарастающего давления.
Оставшиеся космические корабли землян, дрейфующие на орбите, один за другим были уничтожены энергетическими лучами Создателей.
Видя это, Аар Ври негодовал:
— Нет, не уничтожайте их! Это последние представители человеческой расы!
— Они все заражены Паразитами, — хладнокровно констатировал Ииз Раа.
— Мы можем прочистить им мозги и модифицировать генный код! — продолжал возражать Аар Ври.
— Это не самые достойные представители человеческой цивилизации. И ты, кстати, это хорошо знаешь, раз предпочел забрать с собой ее, — он кивнул своей бесформенной плазменной головой в сторону.
Аар Ври промолчал на резонное замечание Ииз Раа и посмотрел через плечо назад на прозрачную энергетическую сферу, внутри которой в голубой плазме плавало тело Моны, поврежденное лазерным лучом Паразита. Теперь квантовые микрочастицы латали его после дезинтегрирующего удара.
На соседнем крейсере рядом с такой же энергосферой стояла Ара и с любопытством рассматривала в ней плавающие тела Лина и его собаки.
А внизу под ними планета продолжала умирать.
В космосе всё не прекращалось сражение между Создателями и Паразитами, последние из которых стремились сбить крейсеры Совета, чтобы не допустить спасения Земли.
Тело «архангела» начало постепенно таять у Лики на глазах. Сквозь него, будто сквозь изношенный костюм, просачивался яркий голубой свет. Лика вздохнула, понимая, что конец уже близок, стала на колени перед своим ангелом-хранителем и, прикрыв глаза, стала спокойно ждать своего ухода в мир иной. Неведомая сила все сильнее прижимала ее к земле, вдавливая, будто пыталась раздавить. Голубая плазма Создателя постепенно выбиралась из органической оболочки Аар Ми и обволакивала собой женщину…
104
В конечном счете, усилия Создателей из созвездий Единорога, Центавра, Плеяд и Ориона были вознаграждены: Земля сбавляла скорость вращения. И в итоге ее скорость стала вновь такой, какой была с незапамятных времен.
— Ну вот, теперь можно спокойно жить еще ближайшие полтора миллиарда лет, — удовлетворенно заметила Ра Фа.
В момент фиксации параметров планеты и отторжения от нее энергетических лучей Создателей она вздрогнула, и в небо взмыли гигантские, три-четыре километра в высоту, волны пепла вперемешку с газами, магмой и кипящей океанской водой. Вся эта смесь тотчас обрушилась на поверхность планеты и обволокла ее смертоносным коконом. Всё живое превратилось в прах, даже те, кто еще был жив и благоговейно молился с улыбкой на устах. Огненный вихрь лизнул Землю, и на ней моментально воцарилась сильнейшая радиация…
Еще долгое время планета вздрагивала, будто в родовых конвульсиях. Спустя двести лет стихия перестала бушевать, и постепенно все стихло. Земля теперь выглядела, как безжизненная пустыня, покрытая вулканической лавой и пеплом. В отдельных ее кратерах и впадинах просачивалась вода.
105
Энергетическое поле у самой поверхности неизвестной желтой планеты разошлось, и на песчанную почву упали бесчувственные и мокрые Бен и Ребекка, а следом за ними и их животные, которых они прихватили с собой в галактическое путешествие путем телепортации.
Прошло немного времени, и беглецы с планеты Земля пришли в себя. Когда люди открыли глаза, рядом с ними кудахтали куры, а собаки резвились в песке.
Бен приподнялся с земли, огляделся. Кругом была пустыня. Он подполз к Ребекке, которая тоже пыталась приподняться и выйти из транса, и похлопал ее по лицу, чтобы помочь девушке прийти в себя.
— Ребекка, как ты? — попытался произнести он, но язык все еще плохо слушался его.
— А это я? — засомневалась девушка. — Я себя еще не ошущаю живой…
— Это пройдет…
— Будем надеяться, — отозвалась она и снова без чувств повалилась на землю.
К вечеру она проснулась. Бен сидел рядом и пил воду из бурдюка.
— Бен, так значит, у нас получилось телепортироваться! Теперь надо найти людей и присоединиться к их городу или что там у них будет…
— Пока ты спала, я обследовал местность на ближайшие километры, — ответил Бен, невесело жуя сухой паек. — Вокруг жизни нет…
— Не может быть! Неужели ты ошибся?
— Нет, я не ошибся, раз мы все еще живы. Осталось только найти эту самую жизнь, — скептически изобразил он гримасу и запрокинул голову, чтобы напиться воды из бурдюка.
К концу недели путешественники, наконец, приблизились к живым существам. А точнее, увидели вдали округлые белые домики. Бен и Ребекка остановились на вершине одного из барханов и стали вглядываться в город, простиравшийся перед ними. На круглых крышах светлых глинобитных домиков розовым свечением отражался свет от двух заходящих солнц. Поселение напоминало арабский городок в Аравийской пустыне, без единого деревца или кустика. Бен с Ребеккой переглянулись. За их спинами заерзали коты в мешках, закудахтали куры. Козы и собаки так же остановились возле своих хозяев, поглядывая по сторонам. Поселение было возведено явно разумными созданиями, которых почему-то нигде не было видно. Здесь отчетливо вырисовывались улицы, а домишки из песчаника располагались в определенном порядке.
— У меня такое чувство, что… когда-то где-то я это уже видела… — задумчиво проговорила Ребекка, вглядываясь вдаль.
— Да-а-а, мне тоже это что-то напоминает, — насторожился Бен и сошурился от яркого света заходящих солнц, бившего прямо в глаза.
— И что именно? Египет? — опасливо поинтересовалась она.
— Боже! Неужели все с самого начала? — тяжело выдохнул Бен.
— Может, ты зря так рано драматизируешь?
— Даже если мы назовем эту планету как-то иначе, смысл остается тем же… Мы здесь чужаки…
— Не спеши. Давай сначала познакомимся с обитателями этой планеты.
— А другого выбора у нас и нет, если, конечно, мы собираемся выжить, — без энтузиазма сказал Бен, и земляне стали спускаться вниз по бархану, приближаясь к городу…
106
Лика открыла глаза, огляделась. Над ней распростерлось синее-синее небо, ярко светило солнце.
«Значит, Земля жива», — подумала она, улыбнулась и снова заснула. Ей снились Том, Лин, Мона и Бен с Ребеккой. Все они были живыми и резвящимися на берегу моря под пальмами. Лика и себя ощущала живой. Значит, она спаслась от огнедышащего смерча благодаря Михаилу… Да, Лика хорошо запомнила последний момент, когда, стоя перед архангелом на коленях, она усердно молилась. Михаил тогда накрыл ее своим плазменным куполом. А дальше… Больше она ничего не помнила.
Вдруг Лика услышала голос, который пытался разбудить ее. Она снова открыла глаза. Вокруг было светло и тихо. Кругом ни души. Не было и Михаила. Лика обнаружила себя лежащей на земле под большим слоем песка, видимо, запорошившим ее, пока она спала. Стоило ей пошевелиться, как вся одежда на ней рассыпалась в прах, словно бы истлела от времени. Лика поднялась, стряхнула с себя песок и, оставшись обнаженной, огляделась кругом.
— Михаил! — громко позвала она.
«Я рядом», — прошелестел ветер.
— Сколько времени я спала?
«Пятьдесят тысяч лет».
— Что?!! Почему я не умерла?
«Я был рядом с тобой».
— И что теперь? Почему я тебя не вижу?
«Ты будешь теперь только слышать меня».
— Процесс твоего распада продолжается?
«Я могу существовать только в космосе».
— Тогда немедленно покинь планету!
«Я не могу оставить тебя. Ты еще слаба и можешь погибнуть».
— Но тогда погибнешь ты!
«Я больше не увижу тебя, если сейчас покину Землю».
— Ты не вернешься?
«Теперь в этом нет необходимости».
— Почему?
«Потому что люди больше не нарушат законы мироздания. Во всяком случае, так скоро».
Лика удрученно вздохнула:
— Мне будет недоставать тебя…
«Ты всегда можешь поговорить со мной».
— Но я не смогу прикоснуться к тебе…
«Помнишь, при нашей первой встрече я сказал, что женская особь человеческой расы встречает меня впервые?»
— Да, помню. Ты сказал: это означает, что и провожать будет она… Последнее, что я помню, как начиналась буря. Больше ничего не помню. Почему я не умерла?
«Я поделился с тобой своей энергией».
— Боюсь спросить…
«Да, на планете ты осталась одна».
Лика с грустью посмотрела вокруг. Было тихо.
«Иди в горы Алтая. Правда, их теперь там нет… Я помогу тебе».
— Алтай — это моя родина, — ответила Лика, продолжая оглядываться вокруг.
Природа была необычная. Повсюду островки песчаных дюн и рядом гигантских размеров сочная трава и деревья. Только мох был таким же, как десятки тысяч лет назад на прежней Земле. Было удивительно тихо. Нигде не щебетали птицы, никто рядом не терся о ноги своей мохнатой спиной. Цветы были размером с ее голову, и оттенки их были просто сказочные, точно то морские обитатели перебрались в своем многообразии на сушу. Даже почва под ногами была не такая, как прежде. Камней в ней будто никогда не существовало. Она была гладкой, чуть припорошенной белым песком, и от нее шел какой-то пряный аромат.
«Не жалей ни о чем. Отныне ты и все люди после тебя будут общаться с Создателями напрямую без всяких посредников. А ты сама расскажешь своим детям все, что сочтешь нужным. И не надо будет говорить им притчами, они уже в утробе твоей станут мудрыми. Ты скажешь им правду о Создателях сразу, без утайки».
— Дети? Но если я совершенно одна, как же…
Вдруг сквозь синеву неба на землю ударил ослепительно яркий свет. Лика зажмурилась, загораживаясь от него рукой. Сквозь этот свет отчетливо виднелся силуэт приближавшегося мужчины. Яркий ореол вокруг него постепенно тускнел.
Лика оцепенела.
Навстречу ей шел Том.
— Том? — неуверенно спросила она, распахнув от удивления свои голубые глаза.
— Нет, я не Том, — спокойно ответил мужчина знакомым голосом.
— Аар Ми… — догадалась она.
— Да.
— О, Боже! — выдохнула она, и ее глаза заблестели от навернувшихся слез.
Ослабев, Лика присела на траву.
— Но… Но ведь ты можешь погибнуть! — взмолилась она. — Ты же… Ты же не приспособлен к земной радиации!
— Да, у меня осталось очень мало времени, — присаживаясь рядом с ней, Михаил погладил ее по влажной щеке.
Лика внимательно вглядывалась в знакомые черты неизвестного создания.
— Но почему именно в облике Тома? — наконец спросила она.
— Потому что ты любила его, — ответил «архангел», спокойно смотря на человека.
Лика вдруг разрыдалась, прикрыв лицо руками:
— Я сплю?
— Нет, ты не спишь, — Михаил обнял женщину и прижал к своей груди.
Она плакала так безутешно, уткнувшись лицом в обнаженное плечо «архангела». Наконец она успокоилась и, шмыгая носом и размазывая слезы по лицу, внимательно посмотрела на Михаила.
— Почему ты плачешь? — удивился он.
— Это от радости, — поспешила ответить она. — Мне так хотелось, чтобы Том был со мной. Извини, Михаил, это всего лишь слезы радости и умиления… Ты говорил, что имена не имеют значения для Вселенной…
— Так и есть.
— Тогда почему тебя зовут Аар Ми, а не Михаил? Почему и других Создателей зовут Ра Фа, Ара, Ииз Раа?
— Эти имена нам дали первые древние люди. Они первыми начали нас различать.
— Не бойся показать мне свою истинную природу. Я не испугаюсь, правда! Я приму тебя таким, каков ты есть.
— Я знаю. Но ты не ощутишь счастья физической близости, которая очень важна для тебя, и которую ты могла бы испытать с человеком. Я люблю тебя, поэтому хочу, чтобы ты испытала радость от близости именно с подобным тебе, а не с бесформенным плазменным облаком, прикосновения которого ты не почувствуешь.
— Ты спас меня, потому что любишь?
Михаил погладил ее по щеке, убирая со лба перекинутый ветром локон.
— Потому что и ты любишь меня больше, чем кого-либо.
Лика опустила голову.
Михаил приподнял ее подбородок и внимательно посмотрел в глаза:
— В своих мыслях ты всегда держала меня рядом и ни на секунду не забывала обо мне.
— Но… ты любишь меня как человек или как Создатель?
— Я Создатель, полупрозрачная плазменная субстанция, и могу любить только как Создатель. Даже как человек я могу видеть тебя всего лишь несколько часов, а потом я уже вижу только твою энергию и ничего больше.
Лика несмело дотронулась рукой до его губ, погладила по голове, погрузив ладонь в густые темные волосы. Она еще не верила в то, что с ней проиходило. Надеялась, что это сон.
— И ты сейчас не чувствуешь моих прикосновений?
— Телесно — почти нет. Но я вижу, как трепещет твое сердце от нежности и восторга. Я ощущаю мощный поток любви от тебя ко мне. Он движется ровно, с еле уловимым волнообразным дыханием. От тебя исходит свет, который сама ты не способна увидеть. Твои мысли спокойно перетекают с места на место и обволакивают твое энергополе, которое становится все более широким, глубоким, густым и плотным. Поэтому я чувствую тебя по-своему, как и ты по-своему чувствуешь меня.
— Но я тоже ощущаю биение твоего сердца, — она коснулась его груди. — Я тоже вижу твою любовь ко мне. Через блеск твоих глаз, через их внимательное, всепоглощающее желание слиться воедино. Я чувствую тепло, идущее от твоего поля. И чувствую, что ты любишь меня душой, вечной душой…
— И всегда буду любить.
— Я тоже буду любить тебя. И не только как Создателя и праотца, благодаря которому осталась живой и не превратилась в одухотворенный кусочек энергии, которому суждено вечно путешествовать из одной галактики в другую. Но буду любить и как человека, как Друга человека.
Михаил улыбнулся, продолжая сидеть напротив Лики.
107
Из космоса за ними наблюдали Владыки Совета, плазменные сгустки Создателей.
«Похоже, Аар Ми задумал продолжить эксперимент с человеком», — заметил Ииз Раа, наблюдая в сочной зелени травы переплетение обнаженных тел земной женщины и Создателя.
«Энергетический баланс этой особи весьма близок к энергетическому заряду первичной плазмы ее Создателя Аар Ми», — добавила Ра Фа.
«Да, теперь она представитель более тонкой расы. Однако не тождественна Создателям», — настаивал Аар До.
«Нет, не тождественна. Но только пока…», — согласился Раа Ру.
108
Внизу светило солнце, легкий ветер шелестел листвой деревьев, играл с травой и цветами, раздувал в стороны длинные пряди женщины, лежавшей на груди того, кто ради нее стал на короткое время человеком. Обнявшись, они лежали в траве и беседовали.
— …Нет, у Создателей нет полового разделения, воссозданием себе подобных обладают все, — сказал Михаил, глядя в голубое безоблачное небо. — В течение десяти лет ты будешь рожать детей…
— Уже без тебя? — подняла она голову и заглянула ему в лицо.
— Без меня. Достигнув определенного возраста, дети станут парами расходиться по земле.
— Но…
— Не беспокойся, их спаривание не повлечет за собой генетическую деградацию. С этого момента люди — другая раса, отличная от предыдущей. Их генетический код усложнен в десятки тысяч раз.
— Скажи, когда я умру, то попаду именно к тебе? А если по ошибке вдруг окажусь у Ары или Аар Ври?
— Ты еще долго не умрешь. Теперь люди будут жить гораздо дольше.
— И сколько же? — насторожилась Лика.
— Две-три тысячи лет. А что касается твоей телепортации в моё энергополе, то о так называемой космической семье есть полная информация в инфосфере. Ты входишь в мою семью. Мы с тобой одного определенного заряда. Каждый Создатель имеет свой заряд, как вы имеете группу крови. Только таких групп у нас миллиарды. И тебя не примут в чужую семью. Вот возьмем такой пример. Все металлы и химические элементы состоят из элементарных частиц, и у каждой частицы есть сознание, ощущение себя причастной к какому-нибудь металлу, или это можно назвать инстинктом электрона. Если бы не было этого инстинкта искать себе подобного, все металлы перепутались бы. Это грубый пример. Но ведь молекулы железа льнут к молекулам железа, а не меди или свинца. Понимаешь, о чем я?
— Да, но а как же сплавы?
— Это более энергоемкий процесс, но возможный при определенных условиях. Процесс совершенствования.
— Понимаю.
— Точно так же и люди. Если они сохраняют заряд, который получили от своего Создателя при рождении, до момента физической смерти, то с этим зарядом и возвращаются к нему. Но если деградируют и становятся, грубо говоря, не плюс 80, а плюс 79 или 81, то отторгаются им и вынуждены скитаться сиротой до тех пор, пока их кто-нибудь не притянет подобным зарядом. Когда ваша душа, а на нашем языке — сгусток плотной энергии определенного заряда — возвращается в семью Создателя, он становится частью своего Создателя, как и субстанция Создателя, будет присутствовать в этой микрочастичке. Это легче понять, когда видишь не форму человеческого тела, а кляксу воды. Есть большая бесформенная лужица, которая может быть сжата в пределах кувшина, как сейчас я сжат в пределах этого человеческого тела, или разлита по земле, образуя другую форму, или может распростораниться на территорию всей Галактики. И когда близлежащая капля соединяется с этой большой лужицей, то по-прежнему остается водой, но уже в составе своей родной субстанции. Эта капля стала лужицей, но если ее отделить, она снова станет каплей, но уже чуть измененной.
— А если заряд выше того, который был изначально дан при рождении?
— Значит, этот сгусток уходит к тому, кто соответствует этому заряду. Заряды не выше или ниже, просто другие, как генетические коды крови. О них же вы не говорите, что одна группа крови лучше, другая хуже.
— Теперь все понятно. Люди это расписывали в лицах: Бог, Архангел, Ангел, Бес и Дух. Вот почему иногда возникает чувство, глядя на человека или общаясь с тем, с кем тебе легко, что ты как будто знаешь его тысячу лет. Оказывается, ты действительно знаешь его тысячи лет, потому что мы с ним из одной среды, из одной космической семьи. Скажи, а бывает так, что у семьи не один Создатель, а два или несколько? И все они одинаково заряжены?
— Да, бывает. И заряжены одинаково.
— Так я и знала! Так вот что означает старое выражение ангел-хранитель. Теперь понятно, почему некоторые утверждали, что у них есть ангел-хранитель, а некоторые говорили о двух и даже трех. Все удивительно просто.
— Я рад, что ты поняла и это доставляет тебе радость.
— А я могу слышать не только тебя, но и другого Создателя?
— Для этого нужно быть очень чуткой и гибкой. Нужно уподобиться квантам света, которые одновременно находятся здесь и в миллионах других точек мироздания. Для этого нужно стать хотя бы на уровень выше, чтобы различать голоса и выделять своего Создателя, чтобы не запутаться и не сойти с ума от того, что ты не в силах понять, кто именно тебе советует и что из всего этого сплошного потока непосредственно лучше для тебя. Нужно стать Создателем, чтобы без вреда для себя принимать вибрации космоса и слышать Вселенную в целом. Но, если честно, человеку в этом нет необходимости. Вам достаточно поддерживать связь хотя бы со своим Создателем, чтобы не бедствовать и жить счастливо. Иногда вы своего Создателя называете совестью. Если продолжать идти в этом же направлении, то вероятен контакт с нашей расой…
— Скажи, а кто такой дьявол?
— Это чужой ангел-хранитель, так вы нас называете. Чтобы тебя не запутать, я объясню тебе это на твоих друзьях. Возьмем Мону, Лина и тебя. Вообще, твоя планета изначально находилась, так скажем, под наблюдением не только моим, Аар Ври и Ары, но и еще нескольких Создателей. Но мы не единственные представители нашей расы, есть еще мириады Создателей разного уровня. Но не будем уходить в дебри… Ты принадлежишь к моей семье. Следовательно, для тебя я — ангел-хранитель. Я помогаю тебе выполнить твое предназначение в этом времени. Я веду тебя по той тропинке, которая тебе ближе и понятнее остальных. Так?
— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать…
— Ты такая же, как я; мы с тобой находим общий язык; ты советуешься со мной. А теперь представь, что ты слышишь не только меня, но и Аар Ври. И он тебе советует не то, к чему лежит твоя душа. Для Моны он идеален, так как помогает получить знания, не только полезные для нее самой, но и вполне адаптированные — хоть и концентрированные — для остальных представителей вашей расы. Вместе они хотят ускорить процесс эволюции человеческой расы. Они идут вперед, не видя порой ничего вокруг, тем самым принося свою животную природу в жертву знаниям и каким-то идеям. Но Мона от этого получает только положительные эмоции. Они с Аар Ври понимают свою задачу; им это нравится; это их предназначение — нести окружающим точные знания, ускоряющие прогресс. Но для тебя все импульсы Аар Ври несовместимы с твоим мироощущением, они тебе чужды. Отсюда следует, что следовать наставлениям Аар Ври для тебя вредно. Его вмешательство в твое энергополе — зло. И для тебя он является дьяволом. По этой же аналогии можно проанализировать связь Лина со своим Создателем Арой, которая больше склоняется не к технике, а к связи непосредственно с планетой и ее импульсами. Лин не отвергает возможности того, что другой человек предпочтет не то, что предпочитает он; что другого индивидуума занимает не дух, а душа или разум. Но ему самому ближе всего именно дух планеты. И если он начнет следовать наставлениям Аар Ври, он потеряет свою индивидуальность, начнет ощущать потерянность и, соответственно, станет несчастным. А значит, он ощутит вокруг себя зло. Из этого следует, что Ара для Лина — ангел-хранитель, а для Моны — дьявол. И так далее…
— Поразительно! Как все просто…
— Поэтому слышать нескольких Создателей опасно для неподготовленных и психически слабых существ… И не нужно, по большому счету.
— То есть спиритизм вреден…
— Получаемые знания должны соответствовать энергетическому потенциалу индивидуума, чтобы не повредить его психику и не вызвать дезинтеграцию. Знания даются человеку для того, чтобы он был здоров и счастлив. И даются они по мере его совершенствования, чтобы человек смог осознать их значимость и полезность для своего существования.
— Понимаю… Иными словами — «Мы обязываем душу (человека) только к тому, что по силам ей», как сказано в Коране. Иисус сказал немного по-другому: «По вере вашей дано вам будет…», но смысл тот же самый. Надо же! Ведь все это уже есть в Священных писаниях… — Лика от удивления покачала головой. — А Паразиты и дьяволы отличаются друг от друга, или это одно и то же?
— Паразиту, чтобы жить самому, нужна смерть человека или животного. Дьяволу нужна ваша жизнь, если ты поняла, кто такой дьявол… Просто он сбивает людей с толку, лезет туда, куда его не просят, со своим желанием помочь. Не только люди страдают инициативой. Быть сторонним наблюдателем очень сложно, как, впрочем, и защитником. Всегда есть желание вмешаться, когда видишь несправедливость или тупиковость.
— Как сказал один из мудрых людей древности: «У дьявола нет своих дорог, просто он маскирует одни пути Господни под другие».
Михаил улыбнулся:
— Очень мудро и точно. У Паразита и дьявола схожесть лишь в том, что человек под их влиянием страдает. Только первый добивается этого намеренно, а другой — желая сделать как лучше. Но не всегда Создатель знает, что лучше для человека… Особенно если человек его об этом не просит…
— Ну да, «добрыми намерениями…». Одним словом, одержимость дьяволом — это попытка человека натянуть на себя чужую судьбу, или иначе говоря — чужую шкуру… Но ведь человек может и не слушать дьявола.
— Правильно. Мы к тому же и пришли, о чем я уже говорил — слышать нескольких Создателей рискованно для вас. Это то же самое, что ходить по краю пропасти: в любой момент можно сорваться вниз. Дьявол, а точнее дьяволие — это не конкретное существо, а сравнительное понятие.
— А Извечный из чего состоит?
— Из того же, из чего состоят Создатели и человек, только из еще более высокоразвитой субстанции, обширной и тонкой по природе, а схема соединения элементарных частиц та же самая. И мы, Создатели, тоже часть Извечного, так же как и в каждом из нас есть его суть. Все кому-то подчиняются, служат, являются частью. И ты — часть Извечного, и в тебе живет его сущность. Каждый — звено в чьей-то более крупной цепочке, подобной молекуле ДНК.
— А кто-нибудь из Создателей становился Извечным?
— Это так же невозможно, как человек не в состоянии стать Создателем. Это невозможно чисто физически, физиологически.
— И вы это знаете и не стремитесь превратиться в Извечного…
— В совокупности со всеми Создателями, людьми, энергиями и другими живыми организмами во Вселенной мы и есть Извечный. Мы никогда не станем в единственном числе. Это противоречит существованию всего живого в мироздании. Даже если есть только одна клетка, то она взаимодействует с внешней средой, энергией звезд. Тем самым идет реакция, а значит, жизнь. Мы созданы именно такими. Мы нужны Вселенной именно теми, кем являемся. И как говорите вы, люди, — выше головы не прыгнешь.
— А другим людям ты это когда-нибудь рассказывал?
— Люди не воспринимают информацию, если не готовы или она чужда им. Предрассудки блокируют их объективное видение ситуации, событий. В общем-то они не виноваты в этом. Каждый получил определенное воспитание, специальные знания, опыт прошлых поколений. Это давит на свободу вашей личности. Не каждый, отвергая все, становится на путь самостоятельного поиска истины, поиска ответов на вопросы, которые интересуют только его, а не группу особей, не племя, и не вид вообще. Только самые сильные способны вырваться из круговорота рутины.
— Но ведь до меня же ты достучался!
— Ты хотела этого сама. А некоторым не нужны эти знания. Они довольны жизнью и без этих каверзных вопросов бытия. И в этом они тоже по-своему правы. Если я буду настаивать на том, чтобы неподготовленные люди услышали мою истину, я причиню им зло. И соответственно стану для них…
— Дьяволом, — дополнила Лика.
— Вот именно. А у тебя, помню, с детства всегда было любимым словом «почему?». Даже сейчас ты продолжаешь задавать вопросы…
Лика улыбнулась и смущенно опустила глаза.
— И ты всегда будешь такая. Это твоя природа. Ты стремишься к совершенству, к гармонии, ты ищешь и… находишь. И это доставляет тебе удовольствие.
— Значит, и ты такой: ищущий, стремящийся к совершенному.
— Когда разумная сущность лишена самолюбования, она всегда открыта к новым знаниям.
— Постой! Значит, после смерти я встречусь с Томом?
— Да, но не так, как сейчас встретились мы с тобой. Вы будете одним целым, единой субстанцией, подобно одной общей лужице.
— А с Моной?
— С Моной вы будете соседями. Ее забрал Аар Ври. Он давно вошел с ней в контакт.
— Она не на Земле?
— Нет. Во время всеобщей паники она пыталась рассказать людям, чем отличаются Создатели от Паразитов, тем самым хотела остановить хаос и беспредел, но один из Паразитов дезинтегрировал ее, а Аар Ври вовремя подобрал женщину лучом с земли на глазах у обезумевших людей.
Михаил взял Лику за плечи:
— Мне пора.
У Лики тут же на глаза навернулись слезы.
— Да, конечно… — печально пролепетала она.
— Всё преходяще, даже Владыки Совета Создателей. Помни об этом всегда и старайся быть счастливой каждый миг своей жизни. Цени ее, пока есть что ценить, и пока есть на это время. Не плачь, — Создатель стер с ее глаз влагу и посмотрел на свои мокрые пальцы. — Люби меня всегда, и я буду вечно с тобой.
— Да. Никто у меня не отнимет тебя. Нельзя украсть то, что на небесах! Теперь я понимаю смысл этих слов Христа: «на небесах сокровища ваши…», — она погладила Аар Ми по щеке. — Как жаль, что люди не знали о своих небесных сокровищах… Не хотели знать! Как жаль! Они были бы так счастливы, и не случилась бы эта страшная катастрофа…
Аар Ми поднял Лику за плечи с земли, они обнялись напоследок, как это делали всегда люди, близкие друг другу, и Создатель стал удаляться.
«Во имя жизни на Земле заповедываю вам любовь. Любите и размножайтесь».
Через мгновение вспыхнул яркий свет и тотчас рассеялся.
апрель 2005 г
Ростов — на — Дону.
От автора
Эта книга появилась благодаря совместным усилиям всех людей, когда-либо живущих на Земле, а так же тех, которые окружали меня в юности, окружают сейчас, и с которыми я когда-либо встречалась. Я чувствовала невидимую поддержку отовсюду, поэтому работать над произведением было, в общем, легко. Мне стоило только подумать о какой-то необходимой для меня информации, и тут же, буквально в считанные часы или дни, я получала ответ на то, что меня интересовало. Это удивительно до неправдоподобия. Информация шла отовсюду: с экранов телевизоров, из радиоприемников, из книг и журналов, из реплик детей и взрослых, из наблюдения за жизнью животных.
Однако, когда уже написанный роман «По образу и подобию» вылеживался какое-то время в столе, я все же еще сомневалась в необходимости публиковать его для широкого круга читателей. И помощь в рассеивании моих сомнений не замедлила прийти. Мне случайно попалась книга неизвестного еще мне тогда П. Коэльо «Книга воина света». Проглотив ее буквально за пару часов, я поняла, что иду правильным путем. Мои сомнения были рассеяны окончательно и другими людьми, с которыми я никогда не была знакома, и которые живут очень далеко от России, в других странах и на других континентах. Я почувствовала их поддержку через их высказывания в прессе и литературные труды, которые чудесным образом попадались мне на глаза в нужное для меня время. В моем случае — никому не известному, начинающему литератору — сложно не показаться высокомерной, но я действительно благодарна всемирно известному бразильскому писателю Пауло Коэльо, американскому актеру Брэду Питту за его удивительную реплику, исламскому священнику и ученому Фариду Исаку из ЮАР, а так же всемирно известному экстрасенсу Ури Геллеру и многим-многим другим людям науки и искусства в нашей стране и за рубежом, которые ненавязчиво помогают современному человеку полюбить мир, который окружает каждого из нас, принять его таким, каков он есть вне зависимости от наших противоречивых желаний. Эти прекрасные люди уже познали мудрость бытия и бескорыстно делятся ею со всеми, кто желает жить в гармонии с самим собой и окружающим миром. Их искренность и преданность высоким и в то же время удивительно простым идеалам Человечества передаются нам через исходящие от них мощные вибрации, которые расходятся, подобно лучам света на все континенты, и стучатся в каждое сердце.
Уверена, что таких прогрессивных, чутких и здравомыслящих людей на планете Земля достаточно много. Спасибо всем тем, кто несмотря ни на какие жизненные коллизии, находит в себе Силы оставаться самим собой, продолжает делать именно то, чего жаждет его душа, к чему стремится его разум, и своей жизнью побуждает нас, простых смертных, иногда останавливаться и задумываться над своим собственным предназначением в этом мире. И чем больше мы задумываемся над тем, какую пользу мы можем принести нашей планете, стране, городу, семье и самому себе, тем больше нам дается и открывается.
Будьте здоровы, счастливы и непременно любите. Именно любовь способна творить невероятные чудеса, поверьте.
С уважением и искренней преданностью, Светлана Поли.Краткое содержание романа (синопсис)
Люди считают себя вершиной совершенства в известной Человечеству части Вселенной. Но представители другой расы разумных существ, живущие в открытом космосе и дрейфующие от галактики к галактике, не согласны с этим утверждением. Раса Создателей раскрывает людям тайны своего взаимоотношения с Землей. То, что испокон веков люди называли борьбой между добром и злом, между ангелами и бесами, между Богом и Дьяволом, открывается перед нами в другом ракурсе. Главные герои романа, молодые люди разных национальностей и вероисповеданий, пытаются преодолеть привычное представление о появлении их биологического вида на планете Земля и, доверившись новым Учителям, попробовать спасти свою расу, свою планету и право на существование.
Примечания
1
Бозон и фермион — квантовые частицы. Самыми известными фермионами являются электроны, а бозонами — фотоны.
(обратно)2
Мустафа — Мустафа Исаев, мудрец-проповедник, живший на Северном Кавказе в конце XX — начале XXI веков.
(обратно)3
Коран 1: 1–7
(обратно)4
Коран 2: 91–93. В Коране ведется повествование от лица Бога, Который обращается через архангела Гавриила непосредственно к Мохаммеду (обращение в ед. ч.), записывающему то, что ему диктовали, либо ко всем людям (обращение во мн. ч.).
(обратно)5
Коран 2: 130
(обратно)6
Коран 3: 6–7, 7: 179, 22: 17, 114: 1–6.
(обратно)7
Кааба (араб. «куб») — здание в центре двора мекканской мечети аль-Масджид аль-Харам, главная святыня ислама. В восточный угол кладки вмурован «черный камень», по преданию низведенный Богом с неба. Предание гласит, что Каабу построил Адам по приказу самого Бога, но она была разрушена потопом. Затем ее вновь возвели Авраам и его сын Исмаил. Поначалу камень Каабы был белым, но, целуя его, люди оставляли на камне столько грехов, что он в конце концов почернел.
(обратно)8
Коран — 81: 1-14, 82: 1–5, 85: 1–8, 107: 1–7
(обратно)9
Коран — 22: 1–2, 18: 45–46, 21: 36.
(обратно)10
Коран — 17: 83
(обратно)11
Коран — 17: 12
(обратно)12
Коран — 24: 35
(обратно)13
Коран — 23: 64
(обратно)14
Коран — 4: 81
(обратно)15
руке — (пояснение автора).
(обратно)
Комментарии к книге «По Образу И Подобию», Светлана Борисовна Полипова
Всего 0 комментариев