«Тайна лаборатории низких температур»

* * *

– Нет, сэр, что ни говорите, а не пойман – не вор, – сказал человек довольно потрёпанного вида, продолжая интересный разговор, прерванный барменом, принёсшим новую бутылку. Ещё когда я служил в Уэстерне, на моих глазах произошла довольно загадочная история. Конечно, эту историю можно было бы раздуть бог знает во что. Но начальство предпочло замять её, и это было, пожалуй, самое разумное, я хочу сказать, самое разумное с точки зрения начальства.

Впрочем, судите сами.

Я знаю, среди широкой публики ходят довольно многочисленные слухи о страшных роботах, которых создаёт и воспитывает Уэстерн-компани. Могу отметить, что эти слухи, при всей своей бессмысленности, имеют, так сказать, реальную подоплёку.

Притом о многих вещах, которые происходят там, за толстыми стенами Уэстерна, публика не может и догадываться.

Да, так вот… Я хорошо помню день, когда в соседней лаборатории появился новый инженер. Звали его Алан Жантильи. Французская фамилия? Да, вероятно, он был француз. Во всяком случае, что-то в его облике было французское. Представьте себе молодого шатена с орлиным носом, в алом свитере, с длинными каштановыми волосами – и перед вами будет портрет Алана.

Здесь надо добавить, что внешний лоск и, я бы сказал, обаяние соединялись у нового инженера с совершенно невероятным упрямством. Ради того, чтобы настоять на своём, он мог пойти на что угодно.

Все это я узнал впоследствии, когда – увы! – было уже слишком поздно…

Алан Жантильи – мисс Шелла, секретарь шефа, дала ему прозвище «Каштан», которое прочно прилипло к новому инженеру, – Алан, говорю я, был назначен в лабораторию низких температур. Эту лабораторию отделяла от той, где работал я, лишь одна стенка, правда, полутораметровой толщины.

Низкотемпературщики отрабатывали в это время новый тип робота, который был заказан, по слухам, каким-то государственным ведомством. Этот робот… Как бы пояснить вам суть в двух словах… Вы знакомы с областью низких температур? Я имею в виду окрестность абсолютного нуля по Кельвину. Немного знакомы? Отлично. В таком случае вы, вероятно, знаете, что при сверхнизких температурах обычные запоминающие ячейки приобретают совершенно фантастические свойства. При микроскопических габаритах в такие ячейки может уместиться столько информации, что для её записи в обычных условиях понадобился бы целый небоскрёб размером со старый Эмпайр Стейтс Билдинг.

Альдор – так звали робота, о котором идёт речь – был буквально начинён информацией, но довольно своеобразной. Это были особые приметы лиц, которых Федеральное Бюро подозревало в подрывных намерениях. Любопытно, что блоки памяти были переданы в лабораторию низких температур под строжайшим секретом. И поверите, – я просто диву давался, глядя, как в течение нескольких месяцев информация с бесчисленных блоков памяти переписывается на один-единственный блок размером со спичечную коробку.

С самого начала Альдор невзлюбил, если можно так выразиться, нового сотрудника. Причём должен сказать, что нелюбовь эта была взаимной.

Не знаю, какие у Альдора были основания… Может быть, чьи-то особые приметы из его чудовищной памяти совпадали с чертами Алана? Может быть, и так. Я допускаю подобную мысль, но это, заметьте, только моё личное допущение.

Я сам видел однажды в приоткрытую дверь, как Алан двинул Альдора изо всей силы железной штангой по руке. Альдор и глазом не повёл, хотя по изменившемуся цвету его фотоэлементов я видел, что он испытывал сильнейшую боль.

Правда, и Альдор спуску не давал. Алан вечно жаловался, что робот ему не подчиняется. У меня даже составилось мнение, что Алан побаивается Альдора, хотя и не подаёт виду.

Вообще-то говоря, было чего бояться!

Здесь уместно описать Альдора. В отличие от большинства других роботов, похожих то на шар, то на шкаф, то вообще бог знает на что, Альдор был выполнен по образу и подобию человека. Именно таково было желание заказчика.

Просто жуть брала с непривычки, когда из глубины коридора показывался быстро шагающий навстречу детина двухметрового роста. Правда, он стандартно улыбался и предупредительно уступал дорогу. Но кто его знает, что у него было на уме! А ну как слегка тронет своей лапищей? Инженеры из соседнего отдела рассказывали мне, что когда Альдор ударяет в боксёрскую грушу, динамометр показывает, ни много, ни мало, – восемь тонн!.. И инженеры из нулёвки (так мы называли лабораторию низких температур) уверяли, что восемь тонн для Альдора далеко не предел.

Все радиохозяйство Альдора было упрятано в его грудной клетке, а манерно выгнутые ресницы представляли собой чувствительные антенны.

Большая сила соединялась у Альдора с дьявольской ловкостью. Ему не было равных среди роботов – я уже не говорю: среди людейни на кольцах, ни на перекладине, ни на гаревой дорожке. Голы он забивал прямо-таки с математической точностью, а бил так, что мяч однажды после пушечного удара прорвал сетку. Нет, сэр, капроновую.

Сначала отношения Алана и Альдора напоминали игру. Робот всё время старался сделать Алану какую-нибудь пакость: то калошу припрятать, то пятно посадить на брюки, то просто подножку поставить. Но Алан был начеку.

Всех нас забавляла эта комедия. Мог ли я думать, что она обернётся драмой?…

Однажды Алан вышел на минутку из лаборатории, оставив на столе записную книжку. Когда он вернулся, записной книжки на месте не было. Альдор с независимым видом стоял в углу возле шведской стенки, и лишь ресницы-антенны, как показалось Алану, подрагивали больше обычного.

Сколько Алан ни пытался, он ничего не смог добиться от робота. Альдор упорно отмалчивался, уподобившись вдруг глухонемому. Робот даже перенёс смиренно несколько сильных ударов разъярённого Алана.

Не знаю почему, но Алан дорожил своей записной книжкой, и потеря расстроила его.

– Завтра взрежу мерзавца автогеном, – сказал он мне вечером, садясь в ядовито-лимонный «бьюик». – Я убеждён, что записная книжка у него!

Я посторонился, и машина Алана с шумом выехала из гаража, сразу взяв скорость.

Тут я должен сказать, что слух у Альдора… О, сэр, его слуху мог бы позавидовать самый совершенный акустический аппарат.

…А назавтра случилось такое. Алан Жантильи исчез. Официальная версия гласила, что он не вышел утром на работу. Действительно, Алан имел иногда обыкновение пропадать куда-то дня на два, на три. Но прошло четыре дня, а Алан все не появлялся.

Как-то к шефу в кабинет проводили молодую женщину с заплаканными глазами, которая долго добивалась приёма. Мисс Шелла шепнула мне, что это жена Алана Жантильи.

Вскоре после этого было назначено расследование. Странное это было расследование! Проходило оно за закрытыми дверями, а в комиссию входили только любимчики шефа да его приближённые.

Я хотел хоть одним глазком заглянуть в нулёвку, но ничего не вышло: у двери стоял часовой с автоматом и никого не впускал.

Лишь примерно через неделю я увидел Альдора. Он показался мне отяжелевшим и постаревшим, если можно так выразиться. Робот стоял у окна, пристально глядя вниз, на волнистую крышу гаража, поблёскивающую под неярким осенним солнцем. С бьющимся сердцем я остановился рядом и окинул Альдора внимательным взглядом. И хотите – верьте, хотите – нет, сэр, но я заметил на его шершавой пятерне несколько красных ворсинок, того же цвета, что и пуловер Алана.

Куда он мог девать Алана? Если бы я знал!.. А может, мне померещилось, и никаких ворсинок на ладони Альдора не было? Ведь я так волновался: мудрено ли ошибиться?… Да и потом, стоило мне только заикнуться!.. Компания безжалостна. Она вездесуща, как спрут, и всесильна, как сам господь бог. А бедному Алану это все равно б не помогло. Мне почему-то кажется, что вы не сыщик компании. Такой уж у меня выработался нюх на сыщиков, право!

Да, немало тайн хранит Уэстерн, чтоб ему пусто было! Доброй ночи, сэр.

Оглавление