«Пирамида»

Роберт Абернати ПИРАМИДА

Специально натасканный сниг жадно втянул воздух Земли. Он пробирался сквозь редкий кустарник, покрывавший склон холма, и его тупоносая голова поворачивалась то вправо, то влево. Отыскивая след, сниг тоскливо и вопросительно попискивал.

Те, кто натаскал его для этой работы, следовали за ним, распаренные полуденным солнцем, чуть более жарким, чем солнце их собственной планеты. Это были тагатлийки — существа, обладающие, подобно снигу, с которым они состояли в отдаленном родстве, шестью членами, но отличавшиеся от него прямой посадкой украшенной гребнем головы и передними конечностями с гибкими пальцами. Одна из них несла коммуникатор, связывавший разведывательную группу с десантным ботом, невидимым за лесистыми грядами, другая тащила газовое ружье. Группу замыкала Зилли — молодой и весьма перспективный биолог. Будучи единственным ученым в этом маленьком отряде, она ex officio[1] являлась его начальником.

Все три тагатлийки держались настороженно. Если карты не врали (старинные карты, полученные из Тегетского музея звездоплавания, где они пылились со времен Первой экспедиции на Землю, состоявшейся четыре столетия назад), то они находились в ареале обитания врага, ради поисков которого Вторая земная экспедиция преодолела расстояние, равное тридцати парсекам.

Шедшая первой тагатлийка с восклицанием показала вперед. Следуя за вопросительно попискивающим снигом, они взобрались на вершину холма. В котловине, полускрытые зелеными зарослями, густо покрывавшими берега ручья, что журчал неподалеку, стояло несколько конических построек, сооруженных, по-видимому, из шкур или материй, натянутых на шесты. В кустах что-то зашевелилось. Шорох стих, но тагатлийки чувствовали, что чьи-то невидимые глаза внимательно следят за ними.

— Зилли, кто это такие? — спросила тагатлийка.

Биолог помолчала, перебирая в памяти записи, которые когда-то изучала. Затем задумчиво проговорила:

— По-видимому, эти шатры построены теми двуногими, о которых Первая экспедиция сообщала как о виде, доминирующем на всех континентах планеты. Хотя их присутствие в данном районе не было зарегистрировано, но они могли мигрировать сюда позднее. Возможно, что они и не опасны, но бдительность не помешает…

Восторженный вопль снига привлек внимание разведчиц. Это приземистое существо на лопатообразных лапах перестало рыскать по склону холма и, остановившись у огромного валуна, с сопением обнюхало землю и принялось остервенело раскапывать почву. Тагатлийки заинтересованно сгрудились возле него.

Сниг перестал копать, что-то пропищал, и его тупоносая голова неуловимо быстро подалась вперед. Пятясь, он вылез из норы и задрал голову вверх. В мощных челюстях он держал вырывающуюся добычу, которую затем с гордостью преподнес Зилли.

Биолог взяла находку, зверек тут же укусил ее. Зилли перехватила животное поудобнее и внимательно рассмотрела. Похожие на бусинки глазки яростно сверкали на круглой пушистой головке с набитыми защечными мешками, толстенькое коричневатое туловище оканчивалось коротеньким хвостиком. Сурок брыкался и верещал, но, убедившись, что сопротивление бессмысленно, свернулся клубком.

Зилли тщательно, дюйм за дюймом, изучала облик зверька. Затем удовлетворенно кивнула тагатлийке с радиоприемником:

— Все в порядке! Передай им, что мы его нашли.

Через микрофон к десантному боту, а от него к звездолету, находившемуся на орбите, понеслась весть, что контакт с врагом установлен. С тем ужасным врагом, который заполонил всю планету Тегет, подрывая ее экономику, истощая ее ресурсы, и даже в эту самую минуту подтачивал своими бесчисленными резцами основу тагатлийской цивилизации.

С бота пришло подтверждение: «Отлично. Вылетаем».

Зилли как раз пересаживала сурка в клетку с частой сеткой, когда сниг вдруг подпрыгнул, издав печальный крик, предупреждая об опасности. Зилли обернулась и еле успела наклониться — стрела со злобным свистом пролетела мимо, отскочила от ствола и покатилась по склону.

Тагатлийка с газовым ружьем присела и вскинула свое неуклюжее оружие. С тихими хлопками снаряды взорвались в кустах на вершине холма. Послышался хруст ветвей, затем воцарилась тишина. В зарослях у ручья раздался хныкающий плач и тут же оборвался.

Тагатлийка осторожно поднялась вверх по склону, обходя кусты с наветренной стороны, чтобы не попасть в зону отравления, так как газ, хотя и был рассчитан на усыпление земных животных, мог все же произвести нежелательное воздействие и на организмы тагатлийцев, биохимически довольно близкие к земным.

Четверо нападавших лежали неподвижно на земле, в тех самых позах, в которых их поразил газ, и прерывисто дышали. Они были одеты в плохо выделанные звериные шкуры, а их копья и стрелы, схваченные в надежде защитить свои очаги от интервентов со звезд, имели наконечники из полированного камня.

Зилли разглядывала новые экземпляры с большим интересом. С ее точки зрения, их структурное сходство с сурками было поразительным, хотя в глаза бросались и различия, заключавшиеся не только в размерах, но, главное, в привычке этих существ к прямохождению. Почти полное отсутствие волос на теле указывало на их тропическое происхождение, а оружие — на наличие разума. Было бы очень любопытно провести над ними более детальные наблюдения.

Десантный бот скользнул над вершинами деревьев и опустился вблизи от разведчиков. Сурок, сидевший в проволочной клетке, закопошился и заверещал. Вспомнив, что цель ее пребывания здесь заключается отнюдь не в удовлетворении праздного любопытства, Зилли с сожалением вздохнула и направилась к боту. В эту-то минуту и пришла к ней ее великая идея — идея, которая, окажись она верной, принесла бы ей всетегетскую славу и быстрое продвижение по службе. Зилли резко обернулась и вновь пристально вгляделась в оглушенных туземцев, уже начавших постанывать и шевелиться.

После короткого совещания с командой бота к Зилли подбежала радистка. Не отдышавшись, она произнесла:

— Координатор требует более подробного отчета.

— Скажи ей… — Зилли на мгновение заколебалась, но затем очертя голову бросилась прямо в омут. — Скажи ей, что мы на пути к большой удаче. Я не только обнаружила присутствие нашего врага, — тут она похлопала по висевшей через плечо клетке, — но и открыла потенциальное оружие против него.

Ее Плодородию Мнигли исполнилось от роду восемьсот лет. Она пережила двадцать поколений краткоживущих мужских особей своего вида, и ее титул теперь уже был лишен былого смысла. Ее кожа свисала свободными складками, головогрудь позеленела от старости. Она была Экологом-Координатором, что в условиях Тегета равноценно званию сенатора, курфюрста или кардинала-архиепископа. Поэтому ее обращение с Зилли — всего лишь Младшим Биологом — отличалось грубоватостью.

— Это и есть те экземпляры, которые ты рассчитываешь использовать для борьбы с сурками?

— Да, Ваше Плодородие, — ответила Зилли. Она почтительно наблюдала, как Координатор медленно обходит группу жмущихся друг к другу пленников. Их число увеличилось, так как Зилли по собственной инициативе приказала команде прочесать кусты у ручья. Она стремилась не допустить ни малейшей оплошности, которая могла бы умалить ее заслуги.

Мнигли рассматривала пленников умными старческими глазами, а ее мозг по их внешнему виду делал быстрые выводы о вероятных привычках и месте этих существ во всем комплексе природной среды. Мнигли не зря носила звание Эколога-Координатора.

— Здесь и мужские и женские особи? Как ты их различаешь?

Зилли указала различия.

— Хм, — сказала Мнигли, — незначительный половой диморфизм. Весьма примитивное устройство. Если не говорить о разнице в числе членов и в других второстепенных внешних деталях, они весьма похожи на очень крупного трина.

Зилли, нервничая, согласилась. Трин был древесным хищником с зачатками интеллекта, чьи функции на Тегете заключались в ограничении роста численности похожих на ленивцев травоядных, питавшихся листвой деревьев.

— Но эти, — сообщила Зилли, — строят жилища на земле и явно приспособлены для наземного передвижения. Посмотрите на их ступни, Ваше Плодородие… Кроме того, зубы их указывают на всеядность…

— Следовательно, в первую очередь мы должны определить степень их возможного воздействия на биоценозы нижнего яруса леса. Как тебе известно, Биолог Зилли, — тон Координатора стал еще резче, — по нашим априорным умозаключениям, следовало искать какого-нибудь мелкого хищника, способного проникать в норы грызунов. Бесспорно, подобные животные должны существовать на Земле. Что дает тебе основания думать, что эти огромные триноподобные зверюги будут лучшим оружием?

— У меня есть такие основания, — уверенно ответила Зилли. — Первая экспедиция назвала этот вид доминирующим, во всяком случае, по широте распространения. Его обнаружили на всех континентах, а это явно указывает на его успешную конкуренцию с другими наземными формами жизни. Этот факт свидетельствует также о высокой адаптационной способности — чрезвычайно ценной черте для тех животных, которых мы намерены интродуцировать в совершенно чуждые для них условия среды. Хищники, надо сказать, вообще весьма хрупки в экологическом смысле, поскольку очень резко специализированы. Вспомните, что произошло с вугудом…

Координатор помнила это прекрасно. Упомянутый инцидент чуть было не погубил ее карьеру, а заодно и еще нескольких лиц, занимавших весьма высокие посты. Вугуды — змееподобные хищники — были специально интродуцированы с одной из планет системы Альтаира, поскольку являлись естественными врагами одного альтаирского вредителя сельскохозяйственных посевов, случайно завезенного на Тегет. К сожалению, вугуд обладал невероятной прожорливостью, и поедание себе подобных для него оказалось куда проще, чем обучение охоте в непривычных условиях нового местообитания. В результате существованию вугуда на Тегете пришел конец, напоминающий судьбу знаменитых килкенийских котов.[2] Тагатлийцам пришлось посылать к Альтаиру новую разорительную экспедицию, чтобы отыскать другое, более подходящее средство борьбы.

Такие ошибки не должны были повторяться. Снаряжение экспедиции на Землю обернулось для экономики Тегета сильнейшим напряжением. Ни одна планета не могла долго выдерживать тех затрат энергии и материалов, которые необходимы для межзвездных полетов. Понимание этого обстоятельства послужило одной из причин того, что Бюро Экологии Тегета четыреста лет назад наложило запрет на такие полеты. Второй причиной стал экологический хаос, вызванный контактами с другими мирами. Взять, к примеру, историю с сурками. Небольшое число этих животных было завезено на родную планету членами Первой земной экспедиции, которым сурки показались забавными экзотическими зверьками, пригодными для содержания в домах. Не имея на Тегете никаких естественных врагов, сурки так размножились, что стали угрожать биологической стабильности всей планеты. Именно эту проблему и должна была решить Вторая экспедиция, найдя и привезя на Тегет природных недругов сурков. «И, — сказала себе старая Мнигли, — в этом случае ошибки быть не должно, а значит, следует изучить все возможные варианты».

Она вернулась к кучке людей, принялась долго и тщательно рассматривать их, как бы стараясь во всех деталях представить себе их будущее в качестве нового экологического фактора на Тегете. Они отвечали ей взглядами, полными муки и страха. В их представлении она была не то богом, не то сатаной. Мнигли вздохнула:

— Может быть, ты права, Биолог Зилли. Твои доводы делают честь столь юному специалисту. Можешь заняться изучением этих животных в качестве индивидуального проекта и подготовь доклад об их потенциальной пригодности.

— Слушаюсь, Ваше Плодородие.

— Как руководителю этого проекта, я присваиваю тебе звание Старшего Биолога.

— Благодарю Вас, Ваше Плодородие!

Итоговое совещание происходило на звездолете. Собравшиеся ученые — члены экспедиции — в молчании заслушали доклады биологов, которым было поручено изучить возможность использования местных хорьков и одного вида дикой кошки. Наконец подошла очередь Зилли, и она начала деловито и энергично.

— Коллеги! Я должна изложить данные, касающиеся вида, резко отличающегося и во всех отношениях далеко превосходящего те, которые обсуждались до этой минуты. Я имею в виду Pseudothrin terrestis Zilli! — Это вступление было пустой формальностью, так как за последние недели все присутствующие побывали на участке, где Зилли вела свои исследования. — И я думаю, вы согласитесь со мной, что колебания тут излишни. Мы все стремимся вернуться на Тегет…

— Ближе к делу, — сухо сказала Мнигли. Она вела заседание.

Зилли послушно склонила голову, в глубине души очень довольная тем, что ей удалось высказать эту мысль: присутствующие были учеными, но одновременно и настоящими тагатлийцами. Шесть недель пребывания среди неприрученной, буйной природы Земли вызвали у них острую тоску по ухоженному родному миру. И если у кого-нибудь из них раньше и были сомнения в правильности запрета на межзвездные полеты, то теперь личный опыт их окончательно рассеял.

— Я представляю вам, — продолжала Зилли, — факты и цифры, которые покажут, что Pseudothrin гораздо умнее дикого кота и столь же кровожаден, как хорек. Короче, мы можем обшарить всю планету, но лучшего истребителя сурков не найдем.

Она принялась подробно рассказывать о своих наблюдениях за пойманными людьми, их дикими нравами, особо подчеркнула, что люди будут охотиться на сурков не только ради пищи, но и ради одежды, чтобы прикрыть свою безволосую кожу. Опасность нежелательных последствий для аборигенной фауны Тегета при появлении человека отсутствует в силу тех же различий в метаболизме, что препятствуют любому хищному зверю планеты охотиться на завезенных с Земли сурков. Наконец, этот вид определенно одарен разумом. Точные данные в этом отношении отсутствуют, но, если судить по технологии производства орудий, он в интеллектуальном отношении занимает промежуточное место между трином и сельскохозяйственным зги. Разумность этого вида служит залогом того, что тагатлийцы могут рассчитывать на точное соблюдение предназначенной ему экологической функции.

Мнигли сказала с некоторым сомнением:

— Последнее рассуждение не очень обоснованно. Разум — оружие обоюдоострое, а эти существа всеядны.

Зилли смело встретила взгляд Координатора.

— Вы имеете в виду возможность, что эти существа вместо охоты на своих вредоносных сородичей начнут совершать набеги на посевы зги, причем эти набеги будут особенно опасны, так как Pseudothrin разумен?

— Это, — заявила Мнигли, — и есть суть проблемы.

Остальные ученые согласно закивали.

— Я все обдумала. Во-первых, хоть они и всеядны, но решительно предпочитают мясо, если могут его добыть. Далее, их крупные размеры позволяют применять против них такие методы борьбы, которые были бессильны против сурков. И наконец, — тут Зилли сделала многозначительную паузу, — мои исследования показали, что Pseudothrin имеет хорошо развитый язык общения, краткий словарь которого я уже составила. Ваше Плодородие, коллеги, вы понимаете, что это значит.

Раздался взрыв удивленных и радостных восклицаний, которые показали, что Зилли выиграла. Раздувшись от гордости, она поставила последнюю точку:

— Это значит, что мы имеем дело не с обычными животными, чьи действия обусловлены инстинктом, а с существами, чье поведение может быть определено нашими требованиями. Мы можем словесно внушить им целый комплекс запретов, как делаем это в случае со зги и в меньшей степени с трином. Запечатлеть эти заповеди в сознании нескольких тысяч импортируемых людей просто, они вскоре приобретут силу традиций, даже если человек размножится до нескольких миллионов особей…

* * *

Морг, охотник, легко скользил по открытому пространству, осененному пышными кронами деревьев, которые показались бы очень странными его прапрапрадедам несколько веков назад. Предки удивились бы и похожему на ухоженный парк лесу, лишенному кустарника и вьющихся лиан, но Моргу все это казалось обыкновенным.

Лук он держал наготове — точно так же, как и двое его спутников, следовавших за ним по пятам, — и внимательно оглядывал ветви над головой. Внимательно, но без страха, так как здесь не было животных, всерьез опасных для вооруженного луком человека.

Морг был дикарем с великолепной мускулатурой и ростом на полголовы превосходил своих спутников. В то время как последние носили одежду из грубо сшитых сурочьих шкурок, на нем было одеяние, скроенное из цельной шкуры какого-то животного с блестящим черным мехом. Он был прямым потомком первого Морга — вождя тех, кто, согласно легендам, пришел сюда с Земли, которая, как говорили одни, лежала далеко за горами или, как с меньшей достоверностью утверждали другие, находилась где-то в небесах.

Лес впереди начал редеть, что предвещало близость опушки, и все трое, теперь уже не таясь, ускорили шаг, решив, что сообщение об изобилии дичи на этом участке леса, расположенном в миле от деревни их племени, было ошибкой.

Внезапно ветви над головами охотников затрещали. Морг уклонился от брошенного в него сука и, взглянув вверх, увидел шестирукое существо, качающееся на ветке в сорока футах над землей. Существо угрожающе скалило острые клыки и осыпало их градом оскорблений, хорошо понятных Моргу, так как он довольно прилично знал примитивный язык тринов, причем преимущественно тот его раздел, каковой имел отношение к непристойностям.

Морг ответил ему в тех же красочных выражениях и оттянул тетиву к бронзовому от загара лицу. Трин тут же замолк и, перекувырнувшись назад, поспешно удалился. Мужчина ухмыльнулся и ослабил тетиву, так и не пустив стрелу. Ему не хотелось тратить время на ее поиски или карабкаться на дерево в том случае, если бы она угодила в трина, так как Морг хорошо знал по личному опыту, что трин и мертвым никогда не падает с ветки. Охотники даже не стали разыскивать дерево, на котором гнездился трин: они не промышляли тринов.

За опушкой леса лежал залитый солнцем луг, а за ним желтели участки со зреющими хлебами, отделенные похожими на улья жилищами зги — сельского представителя животного мира Тегета. Трое охотников свернули в сторону, направляясь к следующей лесной полосе и далеко обходя поля. Они знали, что зерно съедобно, но знали также, что на нем лежит табу, точно такое же, как на вырубке некоторых видов деревьев и т. п. Происхождение этих табу их не интересовало: они знали, что запрет существовал всегда. Ходили рассказы о людях, нарушивших табу, об их страшном конце, но в реальной жизни вопрос о том, что произойдет в аналогичном случае, даже не вставал.

Смутно они понимали, что за традициями и обычаями стояли тагатлийцы, которые, как говорили, дали людям этот мир, повелев им плодиться и размножаться. Где-то в самой глубине человеческого сознания жило крепко прочное, но смутное убеждение, что они вместе с другими обитателями лесов и полей составляют единую систему и что где-то обитают те, кто, обладая абсолютным знанием, мудро руководит этой системой и направляет ее к какой-то цели. Если бы тагатлийцев не было, их пришлось бы выдумать.

Пересекая луг, Морг заметил сурка, сидевшего у входа в нору, и пригвоздил его к земле меткой стрелой. Когда он помчался к своей добыче, огромная тень с пугающей скоростью внезапно скользнула по траве. Отставшие охотники завопили. Морг взглянул вверх и увидел над собой нечто, похожее на огромную, ярко окрашенную птицу с неподвижно распластанными крыльями. «Птица» бесшумно спускалась на землю.

Морг остолбенел. За спиной он слышал топот убегавших товарищей, но последовать их примеру не мог. Дверь летательного аппарата открылась, и в проеме появилась тагатлийка.

Морг никогда не сомневался в существовании тагатлийцев — их летательные аппараты можно было нередко видеть в небе, а с вершины гряды в ясный день просматривались белые башни их далекого города. Но совсем другое дело — оказаться лицом к лицу с одним из этих существ. Он упал на одно колено и положил свой лук на землю, продолжая, однако, сжимать оружие, — хотя он и склонил покорно голову, взгляд его был бдителен. В случае необходимости он мог послать стрелу прямо с колена.

Тагатлийка была отнюдь не столь внушительна, как он себе рисовал в своем воображении. Морга особенно поразило ее внешнее сходство со зги, только она выглядела более утонченной и грациозной копией этого животного и череп у нее был куда больше. Несомненно, что в открытом бою Морг легко одержал бы победу над тагатлийкой, но что-то — то ли интуиция, то ли отзвук старинных преданий — говорило ему, что сила тагатлийцев лежит не в области физического превосходства.

Тагатлийка спустилась по лестнице, которая, казалось, сама собой выросла из корпуса «птицы». В дверях появилась другая фигура, с блестящей металлической трубкой в руках.

Тагатлийка сказала на языке людей:

— Встань, о человек! Как твое имя?

— Я Морг, — ответил охотник. Он выпрямился, опустил лук и с деланным спокойствием взирал на божество. Тагатлийка невольно подняла головогрудь, как бы стараясь стать выше ростом.

— Я искала тебя, Морг, — сказала она, слегка кривя душой. — Меня зовут Зилли.

— Мне знакомо это имя.

— Вот как? — заметила Зилли не без удовольствия. Она припомнила, что со времени ее последнего контакта с этой общиной сменилось пять человеческих поколений. Она уже достигла звания Старшего Эколога и стала, что было вполне естественно, правой рукой Координатора, специально занимавшейся делами людей. Было приятно убедиться, что ее знают даже представители этого низшего вида.

— Но, возможно, ты другая Зилли, — осторожно вымолвил Морг. — По рассказам стариков, та Зилли была ростом в двадцать футов, ее глаза горели как угли, а…

— Я — та самая Зилли, — ответила она сухо, — и если уж разговор зашел об углях, то они имеют прямое отношение к тому вопросу, по которому я хочу передать повеление твоему народу. Несколько недель назад полностью выгорел ценный участок леса к западу отсюда.

Морг поклонился, не отрывая взгляда от тагатлийки.

— Я понял. Я передам им, что, если они не будут осторожны с огнем, их поразят язвы, ревматизм и молнии.

— Хорошо. — Зилли помедлила, припомнив выражения, которые употребила ее начальница, указывая на личную ответственность Старшего Эколога за интродукцию животных, пользующихся огнем. — Пожалуй, будет лучше, если они как следует усвоят это. — Она критически оглядела человека с головы до ног. — Это первое. Теперь о другом. Что это за одежда на тебе?

Морг взглянул на блестящий черный мех, скрепленный на плече и бедре изящными бронзовыми пряжками, и ответил не без гордости:

— Это шкура юрука. Я его сам убил.

— Но как же ты можешь носить эту шкуру?

Морг виновато мигнул, чувствуя подвох. Тщательно выбирая слова, он сказал:

— Если надеть сырую шкуру юрука, то, действительно, кожа краснеет и начинает чесаться, а от его мяса болит живот. Из-за этого во времена моего отца не промышляли юрука, но теперь нам известно, что если шкуру и мясо продержать в соленой воде…

— Понятно, — прервала его Зилли. Теперь у нее было простое объяснение загадочного факта, выявленного последними переписями Бюро Экологии.

В населенных людьми районах резко упала численность ленивцеподобных юруков, а также питавшихся ими тринов, которые до недавнего времени были основными истребителями этих травоядных. Что же, ее доклад по этому вопросу вызовет в Бюро порядочный шум. Однако выявленный ею новый факт весьма незначителен в сравнении с тем, что, как показали переписи, Pseudothrin terrestis Zilli прекрасно справлялся со своими обязанностями, уничтожая грызунов. Она ведь и сама видела сурка, пронзенного стрелой Морга. Забавно, что, дав этим существам такое название, она оказалась вдвойне права: они не только выполняли свою экологическую функцию, но и присвоили себе функции тринов.

Зилли почти с нежностью оглядела одетого в шкуру охотника — и он, и его род были ее детищем. Она сказала:

— Хорошо. В целом я довольна твоим народом, Морг. Но не забудь напомнить им, что с огнем следует быть осторожнее.

Морг снова поклонился. Страж посторонился, чтобы Зилли могла войти внутрь машины. Дверь закрылась, и летательный аппарат круто пошел вверх.

Морг дождался, пока он исчезнет в небесной голубизне, и медленно пошел к опушке. Там, под защитой кустов, прятались его спутники. Они встретили его почтительными взглядами.

— О чем, — спросил один из них, — беседовала с тобой тагатлийка, Морг?

— О многом… — ответил таинственно Морг. — Об очень многом… — В данный момент он обдумывал некоторые нововведения, давно волновавшие его, но о которых он боялся и заикнуться старейшинам. Теперь же, когда его спутники стали свидетелями беседы с тагатлийкой, он заранее предвкушал выражение на физиономиях вождей, когда он, Морг, будет передавать им волю божества.

В особенности ему хотелось воспользоваться выгодами от торговли со зги — табу это или нет, безразлично. Несколько недель назад он выяснил, что эти туповатые тяжеловесные существа готовы хорошо платить за выделанные шкуры юрука. Разумеется, они получали синтетические ткани, равно как и орудия труда, от тагатлийцев в обмен на излишки зерна, но меха были для них редкостью, доступной лишь в случае находки только что убитого трина или другого хищника. В сумке, свисавшей с шеи Морга, лежал кусок железа, полученный в обмен на одну-единственную шкуру. При разговоре с тагатлийкой он не раз содрогался от страха, что она каким-нибудь неведомым путем обнаружит этот кусок. Из железа получится великолепный наконечник для стрелы, хотя нужен еще и металлический молоток, чтобы обработать этот наконечник. Если шкуры юрука станут предметом торговли, то Морг, великий охотник, станет владельцем большого количества железа. С важностью он сказал своим спутникам:

— Я буду большим человеком…

* * *

Фермер Моргус был богат. Поля, обрабатываемые его многочисленной семьей и слугами, простирались на много миль от каменного дома, построенного еще прадедом, первым поселенцем в этом районе. Клан Моргусов владел большей частью земли в этих краях, и, как патриарх, Моргус был признанным авторитетом в округе.

Сейчас лицо Моргуса, окаймленное седеющей бородой, выражало непоколебимое упорство. С высоты своего крыльца он взглянул на зги и грубо крикнул:

— Ну! Сколько раз я должен вам повторять одно и то же!

Зги — два коренастых сильных животных, менее рослые и менее складные подобия тагатлийцев, с которыми они находились в родстве, — тупо моргали, уставившись на Моргуса. Наконец один из них обратился к фермеру на ломаном жаргоне, представлявшем собой смесь слов из языка зги и человеческого:

— Я… хороший работа… пахать… да? Сторожить гумно… да?

— Нет, — сказал Моргус. — В последний раз говорю: я больше не нанимаю зги. Множество людей ищет работу и делает ее куда лучше. Идите прочь! Я слыхал, что в западных долинах вашего брата еще берут…

Зги горестно смотрели на него. Как ни были они тупы, им стало ясно, что решение фермера бесповоротно. Понуро они зашагали к шоссе. Моргус с подозрением проследил, как они удалились, и уже взялся за щеколду, но вдруг заметил облако пыли, быстро приближающееся с востока, и остановился.

У калитки Моргуса машина замедлила ход и, подпрыгивая на тракторных колеях, осторожно свернула на грунтовую дорогу, ведущую мимо дома к сараям. Машина резко отличалась от грузовиков, которые тагатлийцы присылали за излишками зерна. Она была длинной, изящной, сверкающей даже под свежим налетом пыли. Дверца распахнулась, и из салона вышли три представителя правящей расы.

Моргус расправил обтянутые домотканой рубахой плечи и с достоинством зашагал навстречу гостям.

— Приветствую вас, — пророкотал он. — Чему обязан…

— Я Эколог-Координатор Зилли, — сухо сказала шедшая впереди тагатлийка. — Вы фермер Моргус? Отлично. Мне нужно с вами поговорить.

— Удостоит ли Великая своим посещением мою жалкую хижину? — Моргус с напускным смирением указал на свой большой каменный дом.

— Подождите у входа, — бросила Зилли телохранителям.

— Но, Ваше Плодородие…

— Здесь я в безопасности.

Моргус ничем не обнаружил, что понял разговор тагатлийцев. Он довольно хорошо знал язык, поскольку помощники Координатора довольно часто посещали его с инспекцией. Однако прибытие самого Координатора было исключительным событием. К тому же ее звали Зилли, точно так же как главное домашнее божество клана Моргусов. Моргус не был суеверен — он верил в то, что сам видел, слышал и осязал своими загребущими ручищами. Но в эту минуту он непонятно почему чувствовал себя не в своей тарелке.

Они вошли в гостиную — просторную низкую комнату с огромным камином, над которым висели скрещенные охотничьи копья. В проеме двери, ведущей на кухню, застыла, удивленно тараща глаза, одна из невесток Моргуса и тут же, прикрыв лицо передником, исчезла. За тяжелым столом, стоявшим у окна, где освещение было получше, сидел безбородый юноша. Он вскочил со своего места, как вспугнутый зверь, и смотрел на тагатлийку с удивлением и страхом. На столе лежало несколько тонких дощечек, покрытых таинственными значками, нарисованными углем.

— Мой младший сын, — сказал фермер. Нервное напряжение делало его более разговорчивым, чем обычно. — Он слабоват для работы в поле, а потому ведет счета. Уверяет, что с помощью системы изобретенных им значков можно записывать нашу речь, подобно тому как вы — тагатлийцы — записываете вашу. По правде говоря, эти значки кажутся мне толковее прежних зарубок.

Зилли почти не обратила внимания на слова фермера.

— Моргус, — сказала она, — мои помощники представили мне неблагоприятные для вас сведения.

Моргус разгладил серебряную бороду.

— Как это может быть? Разве я и моя семья не выполнили положенную норму?

— Да, но…

— А разве мы требовали от тагатлийцев дополнительной техники или промышленных товаров? Разве только горючего. Если записи моего сына верны, то баланс явно в нашу пользу.

Юноша, стесняясь, утвердительно кивнул.

— Да, да, — брюзгливо ответила Зилли, — но дело совсем не в этом. Помолчите-ка и дайте мне договорить.

Она хмуро посмотрела на людей. Возраст Зилли давно превзошел среднюю продолжительность жизни у тагатлийских женских особей. Ее головогрудь уже начала приобретать благородную патину. Зилли занимала высокий пост Координатора, когда-то принадлежавший давно почившей Мнигли, и лишь три ступени отделяли ее от высшей должности Старшего Координатора. В такие моменты, как сейчас, она ощущала груз своих шестисот лет и всех изменений, что произошли с той поры, когда она была лишь жаждущим славы Младшим Биологом.

Строгим тоном она спросила:

— Моргус, что за животные пасутся у дороги?

— Животные? — Моргус, поколебавшись, понял, что, притворяясь простаком, он ничего не выиграет. — Ах да! Это просто пниды, которых я откормил на горных пастбищах. С ними почти нет хлопот. Они хорошо приручаются, и любой мальчишка с ними управится…

— Это запрещено!

Моргус взглянул на тагатлийку из-под насупленных кустистых бровей:

— На пнидов нет табу. Охотники часто их убивают.

— Речь идет о запрете на их приручение. Прежде, когда всю эту землю возделывали зги, такой проблемы не возникало, — сказала раздраженно Зилли.

— Мы — не зги и не тагатлийцы. Нам нужно мясо.

— Тогда охотьтесь или покупайте его у лесных жителей.

Моргус глянул в окно, выходившее на восток, где вдали подымались лесистые горы. Он поморщился: даже мысль о сношениях с лесными обитателями, которые вели тот же образ жизни, что и его предки несколько столетий назад, была ему отвратительна. Они были грязны, необразованны и вороваты. Фермер смотрел в окно, на плодородные просторы только что засеянных полей, аккуратные изгороди, на волнистую равнину с богатейшим покровом сочных трав. Он яростно возразил:

— Нет у вас права так мной командовать! Это моя земля, мои пниды!

— Речь идет не о праве собственности, — терпеливо разъяснила Зилли. — Дело тут в… в экологическом равновесии. — Она воспользовалась тагатлийским выражением, которое ничего не говорило Моргусу, кроме того, что оно как-то связано с понятием «табу».

— Я разумный человек, — сказал упрямо фермер, — но тут не вижу разумных доводов.

— Хорошо, — ответила Зилли, — я попробую объяснить вам суть дела, как если бы вы действительно были разумным существом. Предположим, что вы или ваши соседи стали бы пасти травоядных пнидов вон на тех склонах. Ваши заботы о стадах привели бы к быстрому росту поголовья скота, защищенного от всех хищников, обеспеченного кормами и укрытием зимой. Рано или поздно, может быть, во времена ваших детей или внуков, на склонах, где трава уничтожена длительным выпасом, начнется эрозия, и все больше почвы будет смываться во время каждого сезона дождей. В долине же, где вы пашете землю, возросший сток вызовет наводнения и вымывание ценных веществ из почвы. Но урон этим не ограничится. За наводнениями придут засухи, так как дождевая вода станет стекать, а не просачиваться в почву, как сейчас, благодаря плотному покрову дерна. Несколько засушливых лет усилят процесс эрозии, которая погубит первоклассные пахотные угодья, — установится порочный круг. Теперь вам понятно, почему нельзя разводить стада пнидов?

Морщинистое лицо Моргуса оставалось каменным.

— Вы толкуете, — сказал он, — о событиях, которые могут произойти в отдаленном времени, а могут и вообще не произойти. Я человек практичный, и мне непонятны ваши путаные тагатлийские теории.

— Именно, — ответила Зилли. — Если бы вы их понимали, вы бы сравнялись с тагатлийцами.

— Но зато я понимаю, что нам нужно много мяса, больше того, что можно получить от торговли с отсталыми лесными жителями или охотой, на которую придется отрывать время от обработки земли. Содержание нескольких животных для наших потребностей не принесет вреда. Я не собираюсь от них отказываться!

Зилли вся напряглась. Она смотрела на этого человека ледяным взглядом, маскировавшим неловкость, которую она ощущала уже не в первый раз во время своих контактов с людьми. Однако сейчас ей впервые пришлось столкнуться с открытым неповиновением. Зилли поняла, что кризис наступил, и ощутила радость, сознавая, что у нее в руках есть грозное оружие, подготовленное Психологическим отделом именно для такого исключительного случая.

— Моргус, — сказала она, — ты забываешься, и забываешь, чем твой род обязан моему роду. Ты претендуешь на разум, но твое поведение противоречит твоим словам.

Она выдержала долгую паузу, чтобы значение ее слов дошло до сознания Моргуса, но, произвело ли это впечатление на разозленного фермера, судить было трудно. Мельком, но не без известной доли тщеславия она подумала о той пропасти, которая разделяет в конечном итоге ее народ и людей. Последние, безусловно, обладают высоким интеллектом, о чем свидетельствует их быстрый подъем от культуры каменного века до плавки металлов, а также умение обращаться с сельскохозяйственной техникой, производимой тагатлийцами. Но они все еще смотрят на мир взглядом низших животных, жадно эксплуатируя природную среду и умножая свою численность, не заботясь о возможных последствиях. Тагатлийцы, напротив, интеллигентны в полном смысле слова. Они, и только они обладают пониманием общности, связывающей леса и поля, моря и пустыни, популяции растений и животных, — пониманием экологического единства Тегета. Именно это единство, с иерархией хищников и их жертв, сложной сетью тончайших связей между бесчисленными видами, и есть сущность Тегета — экологическая пирамида. На вершине находятся тагатлийцы — контролирующий разум всепланетной системы, — ибо они понимают, что сами являются неотъемлемой частью ее, не более и не менее важной, чем дождевые черви или связывающие азот бактерии.

Человеческое население Тегета тоже было частью этой пирамиды. Правда, люди сильно расширили свои экологические функции — они обладают удивительной способностью к адаптации. Сначала они полностью вытеснили вымирающего трина, лесного хищника, а теперь поставили на грань исчезновения зги, заменив его в роли земледельца, бесспорно проявляя исключительную изобретательность и высокую эффективность при выполнении этой функции. Однако все это лишь изменения внутри системы, не нарушающие ее целостности. На тот же случай, если ситуация, как в данный момент, будет угрожать нарушением связей, опасным для всей природной среды, и существуют тагатлийцы, готовые вмешаться и выправить положение.

Зилли неохотно обнажила свое тайное оружие:

— А где твои грамоты на владение землей, Моргус?

Обветренное лицо фермера покрылось смертельной бледностью. Только теперь, когда уже было поздно, он увидел нависшую над ним угрозу и осознал и свою непредусмотрительность, и свое бессилие перед бедой.

— Где грамоты?

Желваки на скулах Моргуса заиграли, на лбу напряглись жилы. Глаза под густыми бровями забегали, остановились на мгновение на скрещенных над камином копьях, а затем медленно и неохотно взгляд обратился на неподвижную фигуру тагатлийки. Неожиданно плечи фермера поникли, и он медленно, как-то сразу постарев, отвернулся. Юноша со страхом смотрел на отца.

Этот хитрый план был выработан Психологическим отделом Бюро Экологии. Когда люди стали выходить из лесов и вытеснять зги с пахотных земель, Бюро сделало прогноз, что смена местообитания будет сопровождаться глубокими психологическими изменениями. Механизм табу и суеверий, сдерживающий охотничьи племена в границах определенного поведения, не годился для их нового образа жизни при частых контактах с тагатлийцами. Психологи обнаружили спонтанное возникновение новой системы отношений, основанной на принципах частной собственности, и они воспользовались ими, поощряя развитие в нужном для себя направлении. Тагатлийцы создали законы, установив на их основе собственность на землю, закрепляя ее символическими грамотами, выдававшимися с учетом психометрических тестов, причем выдача и хранение этих документов полностью находились в руках психологов.

Фермер почуял, что поколебалась самая основа бытия.

— Одну минуточку, Координатор, — сказал он, заикаясь, — я… я поищу грамоты.

— В этом нет необходимости, — резко ответила Зилли. Сцена была ей неприятна. — Но тебе придется отказаться от домашних пнидов.

Моргус бросил на нее быстрый взгляд и тут же опустил глаза:

— Слушаюсь, Координатор.

— И еще, — Зилли уже направлялась к двери, — аэрофотосъемка установила, что кое-кто из членов твоего клана засевает земли, предназначенные под залежь. Это надо прекратить.

— Слушаюсь, Координатор, — пробормотал Моргус. Он не поднял глаз даже тогда, когда шорох колес за окном стих.

Сын Моргуса спросил почти шепотом:

— Они что же, принимают нас за зги?

— Какое это имеет значение! — Моргус с трудом поднял голову. — Позвони в колокол и созови братьев. Надо готовиться к забою скотины.

Юноша шагнул к выходу, чтобы выполнить распоряжение отца, и остановился в нерешительности.

— Отец, мне бы хотелось посмотреть на те грамоты, о которых говорила тагатлийка.

— Зачем?

— Возможно, там написано совсем не то, что они говорят.

— Предположим, что ты прав, но ведь сила-то все равно у них. Да и ни один человек их прочесть не может, так как они написаны по-тагатлийски!

Юноша закусил губу, но настаивал:

— Может, когда-нибудь я с этим справлюсь. Думаю, что в основе их письменности лежат значки, соответствующие отдельным звукам.

— Что ж, попытайся, — безразлично ответил отец.

Юноша ударил в колокол, висевший снаружи. В ожидании прихода остальных членов семьи он стоял на крыльце, глядя на восток. А за спиной, за домом, за лесистыми холмами, где бродят одетые в шкуры охотники, уже садилось солнце. Восточный край неба затягивала мгла. На темном фоне, милях в двадцати отсюда, громоздились, позлащенные лучами заходящего солнца, белые башни города тагатлийцев.

* * *

Зилли вышла из кабины автоматического лифта и медленно двинулась по тихому коридору. Ее старые суставы потрескивали, дыхание прерывалось — последние пятьдесят лет ей постоянно не хватало воздуха.

Все тот же коридор, ничуть не изменившийся с тех пор, как Младший Биолог по имени Зилли, юная и восторженная, была впервые в жизни приглашена на верхний этаж этого здания, где помещалась священная особа Старшего Координатора, объявившего о включении ее в состав Второй, и последней, земной экспедиции.

Теперь на той самой двери в конце коридора слабо светилась изящная надпись на тагатлийском:

СТАРШИЙ КООРДИНАТОР ЗИЛЛИ

Чуть ниже текст повторяли неуклюжие, угловатые буквы человеческого алфавита. Вторая надпись светилась ярче — она была сделана сравнительно недавно.

Дверь кабинета Зилли неслышно отворилась при ее приближении.

В просторном, хорошо освещенном помещении двое мужчин быстро поднялись из-за стола, заваленного бумагами, который стоял возле огромного круглого окна, выходившего на город.

Одним из мужчин был Атан Моргу — доверенный секретарь Зилли, — чисто выбритый и напомаженный человек средних лет, одетый в старомодный, но дорогой костюм из синтетической ткани и неизменно сохранявший на лице заученное выражение важности и осознанной ответственности. Другой был ей незнаком. Этот крупный человек прижимал к груди набитый портфель из кожи пнида и как будто боялся, что его вот-вот отнимут.

На подоконнике сидел ручной сурок секретаря и следил за тагатлийкой блестящими бусинками глаз.

Зилли напрягла свою головогрудь и, не обращая внимания на ревматические боли, напружинила переднюю пару конечностей, стараясь казаться как можно выше ростом. Это стало уже рефлексом, от которого она не могла отделаться, общаясь с людьми, подавлявшими ее своими размерами.

— Ваше Плодородие! — приветствовал ее секретарь на тагатлийском языке. — Я не ожидал, что вы приедете так рано. Это мой кузен Родон Моргу, он забежал на минуту обсудить один личный вопрос. Если не возражаешь, Родон, подожди в соседней комнате, пока мы покончим с неотложными делами.

Кузен Родон смущенно поклонился древней тагатлийке и беспрекословно покинул комнату. Атан прикрыл дверь, оставив, однако, небольшую щелку. Затем он вернулся к столу и стал разбирать бумаги.

Зилли молча ждала. Для нее не была секретом двойная жизнь ее секретаря. На своем официальном посту он выполнял большую часть текущей работы Управления Старшего Координатора, и делал это так тщательно и умело, что не вызывал ни малейших нареканий. Точно так же работали и многие другие люди, занявшие множество важных постов, ранее принадлежавших тагатлийцам. В то же время среди своих соплеменников Моргу и другие члены его семьи пользовались огромным влиянием, причины которого Зилли так и не поняла.

Вообще говоря, тагатлийка знала о существовании системы обмена и накопления стоимостных знаков. Они функционировали в отношениях между людьми почти так же, как универсальные обменные квитанции на товары и услуги у тагатлийцев, но имели странное свойство придавать своим владельцам особый вес в глазах других людей. Зилли никак не могла постигнуть энтузиазм, который вызывала в людях подобная деятельность. Она, однако, знала, что в глазах oficionados[3] обменных знаков дом Моргу имел большое влияние.

Моргу отобрал нужные бумаги, остальные отодвинул в сторонку.

— Эти документы нуждаются в подписи Вашего Плодородия.

Старший Координатор, осторожно согнув колени, встала на подушку, лежавшую рядом со столом, и взяла стило, которое секретарь заблаговременно положил рядом с бумагами. В течение нескольких минут в кабинете слышалось только тяжелое астматическое дыхание Зилли да шелест листов. Моргу стоял, глядя в окно на широкую панораму башен и парков метрополии. Ручной сурок пискнул и прыгнул с подоконника на руку хозяина. Тот прижал его к себе и рассеянно погладил.

ДИРЕКТИВА МЕСТНЫМ АДМИНИСТРАТОРАМ… подпись… РАСПИСАНИЕ КВОТ ПРОИЗВОДСТВА ДЛЯ ДВЕНАДЦАТОГО РАЙОНА… подпись… НАЛОГИ НА ПЕРЕВООРУЖЕНИЕ ПОЛИЦЕЙСКИХ СИЛ

ГОРОДА… Зилли немного помедлила над этой бумагой. Ей показалось, что требования на подобного рода ассигнования повторяются слишком часто. Однако она прогнала эту мысль и подписала. Люди, возможно по причине доминирующей роли мужских особей в их обществе, были склонны к вспышкам насилия. К счастью, им удалось установить определенный порядок, и нарушался он не особенно часто… ПОЛУГОДОВАЯ ПРОГРАММА ЗАВОДА № 4 ПО ПРОИЗВОДСТВУ АЗОТА… Что-то в этом сухом и невыразительном заголовке кольнуло память Зилли, но она никак не могла сообразить, что именно. Этот документ, как и многие другие, был написан на языке людей, равноправие которого с тагатлийским было официально признано несколько десятилетий назад. Вздохнув, она начала с некоторым трудом разбирать текст, написанный угловатыми буквами, спотыкаясь на цифрах, характеризующих среднюю плотность связывающих азот бактерий, мощность оборудования, обеспечивающего циркуляцию воды и воздуха…

Мысли Зилли то и дело обращались к человеку у окна. «Что он, собственно, рассматривает?» — недоумевала она.

Разумеется, не было никаких оснований считать, что глаза людей и тагатлийцев видят вещи по-разному. Но иногда Зилли начинала думать, что это так. Эти двуногие, буквально заполонившие улицы городов, по которым некогда передвигались лишь представители ее народа, эти люди, постепенно присваивавшие себе функции, единственными исполнителями которых были члены ее древней расы, видели ли они за внешним обликом города и внешним обликом мира ту сущность, которая сразу бросалась в глаза любой мыслящей форме жизни, способной на выполнение этих функций? С самого начала она совершенно верно определила высочайшую адаптационную способность людей как вида. Но мог ли кто-либо в те далекие времена предвидеть, каков размах этой адаптации, какова почти фантастическая их способность к имитации, позволившая в течение нескольких веков заменить и вытеснить тринов, зги и, наконец, самих тагатлийцев! Тагатлийцы не обладали даром мимикрии. Среди людей же, как приходилась слышать Зилли, это понятие считалось, в зависимости от обстоятельств, то высшей похвалой, то оскорблением.

И все же функциональная заменяемость была превыше всего. Это понятие лежало в основе философских взглядов тагатлийцев. Важно не выживание того или иного вида как такового, а сохранение определенных параметров мира, наличие устойчивой пирамиды как модели всей жизни планеты, ибо особи и даже виды не бессмертны. С этой точки зрения эксперимент с человечеством на Тегете был успешным.

Как и предполагалось, человек оказался прекрасным орудием в борьбе с сурками, которые шестьсот лет назад угрожали экологическому равновесию. Дальнейшие и непредвиденные последствия его интродукции имели второстепенное значение, поскольку вели лишь к замене одного звена цепи другим, что не нарушало связей внутри системы, подобно тому как перестановка слагаемых не может изменить их суммы.

Именно так обстояло дело в глазах тагатлийцев. И все же Зилли продолжал беспокоить вопрос: а как смотрят на все это они? Она заставила себя переключить внимание на лежавший перед ней документ и неожиданно поняла, что в нем насторожило ее. Возникло тоскливое чувство испуга. Она резко окликнула секретаря:

— Моргу!

Мужчина опустил сурка на подоконник и повернулся с безмятежным, как всегда, видом:

— Да, Ваше Плодородие?

Эта программа по заводу № 4, — медленно начала Зилли, — она… ошибочна. Она намечает рост производства в два раза, что неизбежно влечет за собой истощение ресурсов.

Лицо Моргу не выдало обуревавших его чувств. Самообладание было одним из ценнейших достоинств секретаря.

Но под этой неподвижной маской он яростно проклинал свою неудачу. И надо же, чтобы это произошло именно сейчас, когда он ввязался в смертельную схватку с Яно, когда Яно использует все честные и бесчестные средства, чтобы загнать его и других членов семьи Моргу в угол, когда жизненно необходимо, чтобы спекуляция на азотных удобрениях дала барыш, способный поддержать другие его предприятия и нанести ответный удар Яно!

Зилли смотрела на него в упор:

— Моргу! Отвечайте! Что здесь происходит?

Усмехнувшись, Моргу представил себе, как бы реагировала Координатор, если бы узнала, что тут происходит в действительности: например, что самое здание Бюро Экологии, от фундамента до крыши, заложено с целью поддержать проекты Моргу или что некие заинтересованные лица, пожелавшие остаться неизвестными, предложили ее доверенному секретарю чуть ли не миллион за его уход с этого поста. Но объяснить Зилли такие вещи было практически невозможно. Как бы ни были умны тагатлийцы, в ряде отношений они мало отличались от низших животных, блуждающих по лесам с полным отсутствием понимания вопросов политики и экономики.

Его мысли метались в поисках выхода. В другое время он бы признал «ошибку», смирился бы с потерей, но нынешний кризис в делах перечеркивал этот путь. Аргумент о растущем спросе на удобрения не подходит: Зилли заинтересовалась бы причиной, и всплыл бы щекотливый вопрос о земельных площадях, которым, в соответствии с действующим планом севооборотов, положено находиться под паром. Нельзя было сослаться и на то, что если разработка азотных болот и приведет к истощению последних, то можно будет обратиться к искусственному связыванию азота. Моргу знал основной принцип Бюро Экологии: технология должна поддерживать, а не подменять деятельность живых организмов. Он никогда не мог полностью понять концепцию, лежавшую в основе этой доктрины. Согласно тагатлийским теориям, применение технологий, влекущее за собой экологическое недоиспользование даже болотной тины, означало нечто вроде предательства по отношению к органичному содружеству живых организмов со стороны разумных его членов. Подкупить Зилли было тоже нельзя. Оставалось лишь попытаться оттянуть время. К счастью, приказ об увеличении производства азота был уже разослан за подписью самого Моргу и по специальным каналам доведен до управляющих — людей, которые уже давно смотрели на некоторые формальности как на ненужную помеху. И если Моргу поведет себя правильно и выиграет время, его финансовое положение успеет достаточно укрепиться к тому времени, когда все это выплывет на свет.

Моргу изобразил на лице беспокойство и тревогу.

— Вероятно, тут какая-то ошибка, Ваше Плодородие! — признал он. — Придется задержать это распоряжение до выяснения всех обстоятельств. Я лично займусь самой тщательной проверкой.

Он тихонько протянул руку к проклятому документу. Но тонкие, с изящными коготками пальцы Зилли крепко держали бумагу, а глаза внимательно изучали секретаря. Для Зилли теперь многое вставало на свои места: замеченные и забытые потом фразы, мелкие несоответствия, мимо которых она проходила, свидетельства…

— Нет, — сказала Зилли глухо, — я требую объяснения. И немедленно.

Ну что ж, раз так — значит, так! Моргу расправил плечи и набрал воздуха, чтобы произнести слова, которые вызовут взрыв, но все разрешилось совершенно неожиданным образом.

Дверь, затрещав, рухнула, и трое мужчин ворвались в кабинет. Они были одеты в форму городской полиции, в руках сверкали длинные ножи.

Моргу хотел было нагнуться, но угрожающие клинки заставили его выпрямиться. Двое налетчиков оттеснили его к стенке, третий, не обращая внимания на Зилли, начал рыться в бумагах.

— Зилли! — дернулся Моргу. — Кнопка… внизу…

Голос его прервался — клинок больно кольнул живот.

Онемевшая перед лицом этой неслыханной наглости, Зилли начала шарить под столом, но она не знала, где находилась потайная кнопка для вызова дежурных полицейских, которых оплачивал Моргу.

Бандит, рывшийся в бумагах, закричал:

— Стать спиной к стенке! И ты тоже!

Он избегал взгляда тагатлийки, но его тон был безжалостным, как клинок зажатого в кулаке ножа.

Зилли, пошатнувшись, отступила назад. Она выдавила:

— Что… что все это означает?

Ответил ей Моргу:

— Это наемники Яно. Посланы, чтобы перехватить приказ об азоте. Я знал, что его уведомили, но не думал, что они пойдут на такой риск…

Взгляд Моргу был прикован к налетчику, нагнувшемуся над столом. С ясностью, как если бы он сам слышал голос Яно, отдававший приказ, Моргу понял: он будет уничтожен, как только обнаружат нужную бумагу, но никак не раньше, — на тот случай, если придется силой вытягивать из него сведения о ее местонахождении. Если Моргу будет мертв, а приказ не получит официального одобрения, положение Яно станет неуязвимым.

К счастью, бандит был почти неграмотен. Минуты медленно текли, пока он, шевеля губами, вникал в смысл верхнего документа. Наконец он понял, что это та самая бумага. Когда он повернулся с видом триумфатора, Моргу затрепетал.

Дверь в противоположном конце кабинета бесшумно открылась, и в проеме возникла мощная фигура кузена Родона. Уродливая маска прикрывала рот и нос, а в руках вместо портфеля он держал какой-то предмет и метнул его с неуклюжей точностью. Предмет ударился о стену и взорвался с тихим хлопком перед самым носом бандитов, замахнувшихся на Моргу своими кинжалами.

Они отшатнулись. Один упал, второй кинулся на отскочившего Моргу, но выронил оружие и рухнул на пол. Третий, державший бумагу, успел сделать только шаг, как его настиг газ, и он тоже свалился. Моргу в два прыжка достиг стола, рванул на себя ящик и моментально натянул на лицо маску. Покраснев от натуги, он выдохнул воздух, чтобы очистить легкие перед новым вздохом. Затем нажал кнопку и осмотрел поле битвы.

— Хорошо сработано, Родон! — сказал он кузену, который спокойно собирал раскиданное оружие. — Будешь вознагражден. С вами ничего не случилось, Ваше Плодородие?

Зилли сразу узнала газ — это был тот самый, который химики Бюро создали для Первой земной экспедиции с целью использования против земных животных. Должно быть, Моргу откопал его формулу в старинных папках. Действие газа на тагатлийцев было не таким уж сильным, но тем не менее Зилли почувствовала себя дурно и упала бы, если б не стояла на четырех ногах. Она тихо сказала:

— Да. Со мной все в порядке.

Прошло минут пятнадцать после того, как Родон и отряд доверенных людей выволокли потенциальных убийц из кабинета. Носили ли они свою полицейскую форму по праву или надели ее только для того, чтобы пробраться в здание, осталось неясным. Впрочем, это неважно. Воздух в кабинете Координатора уже очистился от газа.

Зилли сидела и наблюдала за Моргу, широкими шагами мерявшим кабинет. Она выглядела какой-то усохшей. Ручной сурок, тоже подвергшийся воздействию газа, пытался удержать равновесие, сидя на плече хозяина.

— На этот раз, — разглагольствовал Моргу, — Яно переборщил. С показаниями, которые я вырву из его агентов, я смогу прибегнуть к помощи закона. Человеческого, разумеется.

— Понятно, — сказала Зилли без всякого выражения.

— Сможет он вывернуться или нет, все равно руки его будут связаны на достаточно долгий срок, для того чтобы прихлопнуть его в финансовом отношении. — Моргу остановился и внимательно посмотрел на Зилли. Совсем другим тоном он сказал: — Этот инцидент, без сомнения, открыл вам глаза на… на некоторые факты. Факты, которые я не имел возможности разъяснить вам раньше.

— Да, — ответила Зилли.

— Я надеюсь, однако, что это не будет иметь серьезных последствий. Мы сможем продолжать, как и раньше, нашу совместную деятельность. То, что произошло, было просто следствием борьбы между группировкой, которую представляю я, и преступной бандой Яно. Яно открыто похвалялся, что, став достаточно сильным в экономическом отношении, он… покончит с тагатлийцами. Но теперь положение изменилось, угроза устранена и продолжение межвидового сотрудничества гарантировано. Кое-какие изменения, разумеется, произойдут. Борясь с опасностью, мне пришлось нарушить некоторые мешавшие мне порядки Бюро…

Зилли ничего не сказала. Моргу был в замешательстве. Нагнувшись, он поднял с пола смятую бумагу, пробежал ее глазами и порвал.

— Вы можете больше не беспокоиться насчет истощения азотных болот. В этом нет необходимости, поскольку у нас сейчас имеется более мощное оружие против оппозиции.

— Больше нет необходимости? Пока не настанет следующий кризис?

Тень досады скользнула по лицу секретаря — такое выражение бывает у людей, когда их благородство не получает признания. Что ж, никто не поручится за будущее.

— А ведь когда у руля стоят люди, то всегда что-то случается, — сказала Зилли. — Теперь, когда вы пришли к власти, вы вечно будете идти от одного кризиса к другому. Власть! Именно она является вашей целью, не так ли? Вот где корень ошибок тагатлийцев: мы многократно могли остановить вас, но считали, что любые формы разумной жизни идут по одному и тому же пути.

Она замолчала, задыхаясь от недостатка воздуха, и Моргу воспользовался этим:

— Но я же объяснил вам, что ничего не меняется. Мы можем продолжать сотрудничать.

— Да, — тяжело уронила Зилли. — Мы будем сотрудничать до тех пор, пока тагатлийцы не исчезнут. Нас никогда не пугало то, что вы замените нас. В конечном счете это не имеет значения. Наша ошибка в том, что мы считали, будто вы удовлетворитесь тем, что вытесните нас. Для нас конечной целью является сбалансированное общество, экологическая пирамида. Для вас же это лишь средство для достижения другой цели. Но какова ваша конечная цель? Этого я, видно, никогда не пойму. Но вот что я знаю твердо: вы сейчас достигли вершины пирамиды, и вы не успокоитесь, пока не снесете ее до основания и не построите на ее месте нечто более, а возможно, и менее соответствующее вашим вкусам. И ваш род никогда не повторит нашей ошибки. Вы никому не уступите дорогу, никому не позволите заменить себя: ни другой интеллектуально развитой расе, ни другой породе людей, возникшей среди вас же. Когда же наступит ваше время, а это неизбежно, ибо ни один вид не является бессмертным, когда вы наконец обнаружите, что условия среды обитания изменились столь сильно, что даже вам к ним не приспособиться, — тогда вы погибнете, погибнете бездарно, в грохоте и хаосе.

Атан Моргу с недоумением вгляделся в затянутые пленкой глаза тагатлийки. Тагатлийская философия всегда была для него загадкой. Он подумал было, что надо еще раз попытаться уговорить Зилли, но потом решил, что не стоит, передернул плечами и отвернулся. На нижнем этаже уже начался допрос, и там требовался его хозяйский пригляд.

На пороге открытой двери он остановился. Одна фраза Зилли застряла у него в памяти, хотя он и не мог точно сказать почему.

— С чего это вы взяли, — окрысился он злобно, — что мы уже достигли вершины, черт побери?!

Примечания

1

По обязанности (лат.). — Здесь и далее примечания переводчиков.

(обратно)

2

Легендарные коты, которые дрались до тех пор, пока от них не оставались только хвосты.

(обратно)

3

Поклонников (исп.).

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg