«Зеркало»

Олег Малахов

"Зеркало"

ОТ АВТОРА :

Этот рассказ я посвящаю Наташеньке Свирюковой, которая, сама того не подозревая, подала мне ту замечательную идею, что легла с основу сюжета.

Телефонный звонок прорезал тишину, царившую в квартире. Этот высокий и резкий звук быстро вывел Ярова из состояния оцепенения. - Да, - немного сонным голосом сказал Яров, подняв телефонную трубку. - Федор Тимофеевич, здравствуйте, - последовал ответ, - Что, не узнаете? - Да не особенно, - ответил Яров, который действительно никак не мог понять, кто же это звонит и отвлекает его столь наглым образом. - Презентацию последнего компакт-диска помните? Которая два месяца назад... - Ну, - оборвал Яров. - Я к вам подходил там. По поводу новой группы... - Помню, - произнес Яров, - Я обещал вам прослушивание? - Не мне, а группе, которой я занимаюсь... - Ну это понятно, - еще более грубо оборвал звонившего Яров, - Короче, приезжайте ко мне на студию. Там и поговорим. - Ребят мне с собой брать? - Каких ребят? - Группу мою... - Не нужно. Берите фонограмму и мы спокойно ее прослушаем. - Так нет фонограммы. - Что значит нет? - уже раздраженно произнес Яров, - Вам что, негде записаться? - Да..., - ответил собеседник, - Слушайте, может я не вовремя звоню? Может я вас отвлекаю? - Кстати, откуда у вас мой телефон? - вопросом на вопрос ответил Яров. - Так вы ж мне сами его дали, - удивленно сказал звонивший, - На презентации. - Чего-то не помню... Хотя, на презентации, особенно в конце, я мог и не такое сделать... - Ну это да... - засмеявшись, произнес собеседник, - Это бывает. - Ладно, - сказал Яров, - У вас есть адрес моей студии? - Есть. Вы и его мне тоже дали. - Хорошо... Сможете завтра ко мне подьехать? Часиков в одиннадцать? - Можно. Время-то есть. Было бы у вас желание... - Ну, я же обещал. - Значит, так и сделаем. Завтра, в одиннадцать часов, у вас на студии. Приеду с ребятами. - Отлично, - сказал Яров, - До завтра... - Спасибо. До свидания. - Угу, - промычал Яров и тут же повесил трубку. "Да... Пить надо меньше, - подумалось ему, - Сам дал этому шизику свой домашний телефон, да еще и адрес студии. Он теперь, наверное, на каждом углу будет рассказывать, что не такой уж я плохой, каким кажусь на первый взгляд." Яров поднялся с дивана и направился на кухню. "Надо бы отрубить телефон... Им же что говори, что не говори - все равно звонить будут. Конечно, без меня и дня не проживут... Ни минуты покоя!.. Может коньячку хлебнуть? Для храбрости. Все же, как не крути, нервничаю я. А с коньячком-то и полегче будет... Хотя, какой на хрен коньяк. Ведь ясно ж сказано - ни капли спиртного". Дойти до кухни Ярову, однако, не удалось. Телефонный звонок вновь, как нежданный гость, взорвал тишину квартиры. - Вот черт!!! - воскликнул Федор Тимофеевич и вернулся в комнату. Затем рывком снял телефонную трубку с рычага. - Да, - произнес он. - Алло! Федор Тимофеевич, это вы? - Да, - ответил Яров и закрыл глаза от нахлынувшего бешенства. Звонил тот же кретин. - Это снова я. Насчет группы... - Понял! - Тут понимаете какая проблема... Не смогут мои ребятки завтра к вам подьехать. Они сегодня новую композицию вместе пытались написать. Ну и дописались до чертиков. Я им звоню, а они и лыка не вяжут. - Очень хорошо, а я-то здесь причем? - Яров начал наматывать провод трубки на палец. - Так я говорю - не смогут они завтра к вам подьехать. Им же еще отойти надо. Тут не до деловых встреч... Может я один подьеду? - Послушайте, что вам от меня в конце концов надо? - не выдержав, заорал Яров. Копившееся весь день напряжение просто умоляло дать волю эмоциям. И Яров решил сделать такой подарок своей нервной системе. - Я ж вам ясно, на чистом русском языке сказал - приезжайте!!! Раз уж собрались - приезжайте! Меня мало волнуют алкогольные проблемы ваших ребят... - Простите, я, видимо, вам помешал, - произнес звонивший заметно упавшим голосом, - Я позже перезвоню. Тут Яров просто озверел. - Слушайте, катитесь вы... Со своим ансамблем... Еще раз позвоните и уже точно не один нормальный продюсер за вас не возьмется! Гарантирую! - с этими словами Яров повесил трубку. Затем нагнулся и вырвал телефонный шнур из розетки. - Теперь ты заткнешь свою пасть, скотина! - прокричал он в пустоту,Достал!.. Федор Тимофеевич перевел дыхание. "Так... Спокойствие и еще раз спокойствие. Совсем нервы сдали... Так нельзя. Мне сегодня так совсем нельзя. Иначе все псу под хвост".

*****

- Ну что, братец, догадался наконец-то отключить телефон? - с усмешкой произнес Ким и, недобро улыбаясь, прибавил, - Чего-то у тебя лицо какое-то бледное. - Когда ты вошел? - вздрогнув, спросил Яров,- Я даже и не заметил. - Да ты, по-моему, уже вообще ничего не видишь и не замечаешь. Последние мозги от страха спекаются, - ответил Ким. - Тебе-то легко говорить, - с горечью сказал Яров, - Тебе не нужно во все это лично влезать. На моем горбе хочешь вьехать. - Да что ты говоришь? - деланно всплеснул руками Ким, - Бедный ты мой и несчастный... Старший брат из кожи вон лезет, чтобы жизнь твою устроить, а ты даже помочь ему не можешь по-человечески. Вот она - благодарность! - Ладно, извини, - примирительно сказал Яров, - Сам понимаешь, что у меня сейчас с нервами. - Пора бы давно привыкнуть, - жестко произнес Ким и губы его сложились в тонкую линию, а глаза приобрели холодный блеск, - Ты сам всего этого хотел. Я лишь исполняю твое пожелание. - Я же уже извинился, - зло проговорил Яров, - Давай мы оба успокоимся и приступим к делу. - Ты хочешь сказать, что это тебе надо успокоиться. Я-то давно спокоен, - Ким склонил голову набок и лицо его исказила гримаса брезгливости, - По-моему, ты сегодня малость выпил... - Нет. Ты же просил меня в такие дни не пить, - спокойно произнес Яров, хотя сердце у него затрепетало. - Выходит, что мои просьбы на тебя теперь не действуют, - Ким продвинулся немного вперед. - Ну почему же... Действуют. Еще как... - в голосе Ярова чувствовалась неуверенность. - Нет, мой дорогой. Не действуют. Я же явно чувствую, что ты пил. - Не пил, - упрямо произнес Яров,- И не собирался. - И в мыслях не было? - на лице Кима вновь появилась злая усмешка. - Не было, - сказал Яров. - Не забывай - я все вижу, все чувствую, все ощущаю... - Ты за мной следишь? - А ты как думал... Слежу, конечно. Ты же совсем неуправляемый стал. - Так ты все это время был здесь? - видно было, что Яров пришел в сильное смятение. - Был, - сказал Ким. - Но... Как ты мог?.. Это же невозможно. - Теперь возможно. Еще как возможно. Яров растерянно посмотрел прямо в глаза Киму и попытался встать со стула. - Ты куда это? - угрожающе спросил Ким, - Я только начал... Ты совершил ошибку. Нарушил мой запрет. Нажрался, как свинья... - Я только немного выпил! - выпалил Яров. - Вот... Теперь уже орешь на меня. Выпил он немного... Отец тоже тогда немного выпил. А потом... - Послушай, я понимаю, что не прав и обещаю, что больше это не повторится, - поспешно прервал брата Яров. - Еще как повторится! - Ким перешел на крик,- Сиди на месте и слушай! Причем, внимательно и не перебивая. С тобой, между прочим, старший брат разговаривает. - Успокойся... Я не ребенок, чтоб на меня так орать, - сказал Яров, еще раз посмотрев на Кима. - Если ты и ушел от уровня ребенка, то не намного. Короче, придется тебя наказать, чтобы впредь не повадно было. - Не надо... - у Ярова непроизвольно приподнялись руки, как будто он пытался защититься. - Надо, братец. Сам же потом мне благодарен будешь. Ты же всегда оставался мне благодарен, так ведь? - Да... Всегда. Но сейчас, я тебя умоляю, просто успокойся и давай нормально поговорим. - О чем мне с тобой, уродом, разговаривать? Ты только один язык понимаешь - язык кнута. Пряником не тебя действовать бесполезно. Отец был идиотом. И ты такой же. И оба принесли только неприятности. Мне и маме... - Ким, остановись, я прошу... - Яров начал впадать в панику. - Сядь ровно и приготовься, - холодно и безо всяких эмоций сказал Ким. Весь его пыл как-будто сошел на нет. - Ким, прекрати... - Яров вдруг почувствовал, что по щекам невольно покатились слезы,- Я не хочу! Пожалуйста... Прости меня! Я не заслужил... - Мне лучше знать, - с этими словами, Ким начал приближаться. - Уйди, гад! - заорал вдруг Яров, даже удивившись своей смелости, и вскочил со стула, - Пошел вон! Ты не человек - ты ничто, пыль, прах!!! - Ошибаешься, родной, - тон Кима был крайне спокойным, - Вот как раз я - человек. В отличие от тебя. Яров стоял посреди комнаты. Слезы уже потоком лились по его небритым щекам. Он был в диком ужасе и это чувствовалось в каждом его движении и слове: - Ким... Кимушка... Родной... Ты же мой брат, - Федор Тимофеевич начал медленно становиться на колени, - Перестань. Ну пожалуйста... Пожалуйста, - руки Ярова молитвенно поднялись к брату, - Я все понял... Это я и только я во всем виноват. Я всегда во всем виноват. Всегда... И только я. - Верно, - с улыбкой, которую можно было даже назвать доброй, произнес Ким, - Кое-что ты уже понял. Но не все. Судьбу изменить нельзя. Однако, изменить человека можно. Даже такое мерзкое животное, как ты. Яров ощущал себя беззащитным ребенком перед своим братом. Он рыдал и его, бывшая до этого связной, речь превратилась в невнятное лепетание. Это был панический страх. - Встань с колен, - повелительно сказал Ким, - Встань и прими наказание. Будь мужчиной хотя бы раз в жизни. Яров распластался на полу и боялся даже пошевелиться. Его тело сотрясали рыдания. - Что ж, лежи, если хочешь. Ты же совсем как ребенок. Думаешь, что раз ты меня не видишь, значит спрятался в свою скорлупу и может даже уйдешь от наказания... А ведь не уйдешь, - голос Кима прозвучал совсем рядом с Яровым. Почти около самого уха. Несчастный мелко задрожал и еще более сжался. Теперь поза, в которой он лежал на полу, очень походила на позу зародыша в утробе матери. - Бедный мой мальчик, - нежно произнес Ким, - Чего же ты так боишься? Будет немного больно, а потом все обязательно пройдет. И ты уснешь... Увидишь маму, она тебя приголубит и пожалеет. Она-то тебя любит. Она только папу не любит. Да и меня... Последнее, что услышал Яров, был звон разбившегося зеркала...

*****

- По-моему, его вообще дома нет, - сказал Толик, убирая от уха сотовый телефон, - Как вы думаете, Альберт Семенович? - Да кто его, идиота, знает, - проворчал Рывкин, - Небось, опять один в своей вонючей квартире сидит и нажирается. А мы беспокоиться должны... - Он вроде говорил, что у него творческий процесс начался, - явно иронизируя, произнес Толик. - Запой у него, а не творческий процесс! - в сердцах сказал Рывкин,Звякни еще раз - может очухается и трубку возьмет. А то ж ведь мы в квартиру войти не сможем. Дверь-то у него железная. Толика дважды упрашивать не пришлось, однако попытка успехом не увенчалась. Трубку никто не брал. - Бесполезно, - махнув рукой, сказал Толик и швырнул сотовый на сиденье автомобиля. - Ладно, давай сами чего-нибудь сообразим, - Рывкин посмотрел на Толика,- Может откроем... - Ага, откроешь ее... Железную-то, - возразил Толик. - Ну что, милицию теперь вызывать?.. Шеф нас, когда проспится, точно убьет. - А если через окно? - спросил Толик. - Лезь, - безразлично произнес Рывкин, в котором эта идея особого энтузиазма не вызвала, - Я точно не полезу. - Всего-то второй этаж... Вы же сможете. - Погибели ты моей хочешь, - Рывкин грустно улыбнулся, - Хотя выхода другого, конечно, нет. - Вот и я о том же. Альберт Семенович открыл дверцу машины. - Эх, на тот свет-то как не хочется, - сказал он, и с тоской посмотрел на окна квартиры Ярова.

*****

- Я рассказала все следователю... И уж, конечно, расскажу все это вам, - Ярова попыталась закурить, но зажигалка никак не хотела повиноваться ее дрожащим рукам. - Давайте помогу, - сказал Альберт Семенович и взял зажигалку. - Спасибо, - Ярова прикурила, - Вы первым очутились тогда в квартире сына... Вы сами все видели. Каково ваше мнение? - Ну... - протянул Рывкин. - Вот только не надо щадить мои чувства, - сказала Ярова, - В милиции мне все более-менее рассказали, я тело опознавала... Так что говорите. - Крови было много, - произнес Рывкин, - Это первое, что я увидел. Федор Тимофеевич лежал на полу. Горло его... - Это я знаю, - перебила Ярова, - Но что насчет зеркала? - Его горло было перерезано осколком зеркала. А само зеркало разбито. - И больше ничего?.. Необычного?.. - Да вроде ничего особенного... Вот только лицо его... - Как будто он увидел дьявола во плоти, да? - Ярова внимательно посмотрела на Рывкина. - Да. - Он не дьявола увидел, - сказала пожилая женщина и нервно затянулась, - Он брата своего увидел... Который умер много лет назад..., - Ярова опустила голову, - Кима. - В смысле? - В прямом. Ким погиб в дорожной катастрофе, когда ему было четырнадцать лет. Феденьке тогда только-только исполнилось одиннадцать. Прошло всего два дня после дня рождения Феди... У Кима ночью случился острый приступ аппендицита. Мы тогда находились на даче. А дача, сами понимаете, есть дача. Пришлось сына везти в больницу своими средствами. Мой муж был пьяный, отоспаться особенно не успел. Но хорохорился, скотина... Орал, что сам отвезет, что за помощью бежать не надо. Я, дура, и не побежала. Вот он и отвез... Себя и Кима на тот свет. Феденька неделю в горячке лежал. Мне хоронить, сплошные заботы, а тут такое дело... Еле отошел он тогда. С тех пор у него все это и началось... - Что началось? - осторожно спросил Альберт Семенович. - Видения разные. Говорил, что Ким не умер, что он рядом с ним. Врачи сказали - мальчик испытал сильнейший шок, предлагали поместить его в клинику. А я отказалась... Думала, что сама его вытяну... Но не смогла. Это с ним так и осталось. Однако, он учился... Учился хорошо... Потом обнаружился его талант к музыке. Что меня совсем и убило. - Почему? - Дело все в том, что Федя с детства не имел слуха. Музыку не очень любил. А талант был у его брата.... Кима... - женщина умолкла. Ее взгляд уперся фотографию, висевшую на стене. - Я закурю? - тихо спросил Рывкин. Ярова повернула голову к Альберту Семеновичу и кивнула. - Пожалуйста... - и прибавила, - Вы несколько лет работали с Федей, охраняли его. Теперь вот пришли поинтересоваться обстоятельствами его смерти... Я считаю, что просто обязана вам все предельно откровенно рассказать. Вы удивлены моим рассказом? - Более чем, - ответил Рывкин, - Мне и в голову не приходило, что у Федора Тимофеевича не все в порядке с психикой... Было... - Но это так, - Ярова вздохнула, - Так на чем я остановилась?.. Федя начал писать музыку. И неплохую... Я понимала, что во всем этом есть какая-то аномалия и однажды прямо сказала ему об этом. Надо сказать, что отношения у нас были крайне доверительными. Федя делился со мной всегда и всем. Он не очень удивился моим словам. Хотя смутился. И также прямо сказал, что это Ким помогает писать ему музыку. Рассказал про зеркало в спальне, через которое Ким общается с ним. В детстве они вдвоем часто сидели у этого зеркала. Вечером, когда было темно и они думали, что их никто не видит. Сидели и воображали, какими они будут, став взрослыми, кеми станут. А потом Федя как-то по секрету мне сообщил, что изображения в зеркале иногда оживали. И они вели беседу с ними. Своими зеркальными двойниками. Ким, я помню, узнав, что Феденька раскрыл мне их тайну, жутко обиделся на брата. Даже ударил его за это. Федя всегда был ближе мне, чем Ким. А Ким был более близок к своему отцу. Хотя, временами, мне казалось, что он никого не любит. Ни свою маму, ни своего папу. И даже брата не очень любит. Ким рос замкнутым ребенком. Каким-то нелюдимым... Злым на все и на всех. Наверное, у него изначально были отклонения в развитии. Ким был очень талантлив в области музыки... Во всем же остальном отставал от сверстников... Когда я услышала, что Федя общается с братом через зеркало, то поняла, что болезнь прогрессирует. Но ничего предпринимать не стала. - А почему? - Ведь, в принципе, он был вполне нормальным. Федя абсолютно нормально чувствовал себя среди людей. У него было много друзей. Не близких, конечно... В двадцать лет началась его музыкальная карьера. И я решила плюнуть на все странности. А зря... Видимо, что-то произошло в тот день, неделю назад. Но вот что именно, я не понимаю. Ярова снова отвернулась к фотографии на стене. Затем спросила : - Вы никогда не видели Кима?.. В смысле, его фотографию? - Нет. Я вообще о нем первый сегодня услышал, - ответил Рывкин. - Фото висит перед вами. На нем Федя, мой муж и Ким. Снимала я. У нас на даче. На том самом дне рождения, о котором я вам уже говорила. Это последний снимок Кима. Ярова тяжело встала и сняла фотографию со стены. - Вот, взгляните, - она протянула ее Альберту Семеновичу. Рывкин взял фото в руки. На него смотрело счастливое семейство. Улыбающийся папа, улыбающийся маленький Федя. И только Ким портил эту картину. Он не улыбался, взгляд его застывших навеки глаз был устремлен куда-то поверх фотографа. У Альберта Семеновича возникло ощущение, что мальчик видит нечто такое, чего не дано увидеть остальным. Нечто странное, нечто неведомое простым смертным. По телу Рывкина пробежал легкий озноб...

________

"- Вот такая история, сынок,- сказала мама, - Тебе понравилось? - Ага, - ответил мальчик, - Но ты же обещала рассказать историю с плохим концом... - Ну, куда уж хуже... Завтра мама еще что-нибудь интересное придумает, улыбнувшись, произнесла мама, - А теперь ложись спать... Утро вечера мудренее. - Расскажи еще что-нибудь! - капризно потребовал мальчик. - Завтра, - почти прошептала мама, - Сейчас тебе пора спать... Спокойной ночи, сыночек. Спокойной ночи, любимый... - Спокойной ночи, мамочка, - сказал мальчик, - А ты поцелуешь меня перед сном? - Ну, конечно, - с этими словами мама подвинулась вперед и ее губы коснулись холодной и гладкой поверхности ЗЕРКАЛА..."