«Земля - это рай»

Сергей Лукьяненко

Земля - это рай

Пролог

На космодромах трава не растет. Нет, не из-за свирепого пламени двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравы проливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах горючего, при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных протечках в изношенных трубопроводах.

Но этот космодром не был земным.

Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженного зеленого поля. Его можно было счесть теннисным кортом для великанов или порождением больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера. Впрочем, здесь деньги не в ходу.

Лицо саднило, словно какой-то невидимый садист тер изнутри кожу наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания на боль.

Не меньше сотни маленьких серебристых корабликов было хаотично разбросано по космодрому. Недавно я уже стоял здесь, но тогда моё одурманенное сознание не способно было оценить зрелище с точки зрения землянина. А теперь... теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество, потом - на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял неизвестные - те корабли, что были в космосе, или на планетах друзей, а также крейсера, которые вообще не покидают орбит. Результат, конечно, был приблизительным. С разбросом в целый порядок.

Но какая разница, что упадет на голову - тонна кирпича, или десять тонн?

Покусывая травинку я откинулся на спину. Посмотрел в небо. Что может быть более неизменным, в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуя кислый сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо... Как переворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный и ленивый, прищурено вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоих плечах, и ты держишь её над небом. Последний и единственный атлант...

Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. А небо покрывала узорная вязь облаков-для-приятно-прохладной-погоды. Сквозь такую решетку не упадешь.

Не мне держать этот мир на плечах.

Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги. Посмотрел на неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание к нему вернется не скоро.

- Куалькуа, ты закончил? - вслух спросил я.

Да. Ваши лица и кожный покров идентичны, - беззвучным шепотом отозвался симбионт.

- Спасибо.

Мимикрировать фигуру?

Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешала бы. Но сама мысль о новой боли, которую принесет перестройка тела, вызвала легкую панику.

- Не надо.

Присев на корточки я начал стягивать с чужака одежду. Хорошо, что здесь предпочитают свободный крой.

- Как думаешь, прорвемся? - спросил я существо, жившее в моем теле.

Возможно.

У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнее время мне это стало нравиться.

Облачившись в одежду чужака я встал во весь рост. В полукилометре виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские? Заправочные базы?

- Может быть корабль Римера еще не уничтожен? - риторически спросил я. - Хорошо бы вернуться на нем...

Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, что я уловил отзвук его эмоций. Легкая ирония, симпатия и одобрение. Возможно ли, чтобы существа, используемые как живые механизмы, как броня и устройства наведения торпед, настолько сроднились с техникой? Возможно ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для них редким достоинством?

- Пора домой, - сказал я.

Тому, у кого он есть...

- А вы...

Когда-то наша раса не согласилась с решениями Конклава. Мы взбунтовались. У нас была планета. Теперь там пыль.

Я молчал, глядя на зелень космодрома.

Иди, Петр. Тебе есть куда возвращаться.

- Надеюсь, - сказал я. - Надеюсь.

Часть первая.

Земля.

Глава 1.

Красно-фиолетовая эскадра Алари.

Сотня кораблей, патрулирующих границы Галактического Конклава. Сквозь корпус, ставший прозрачным, я смотрел на рассыпанные в небе блестки. Стоило остановить взгляд на каком-то корабле, как его изображение увеличивалось. Хорошая технология у Геометров.

Но разве в ней дело?

Есть в мире вещь посильнее оружия - воля, сила духа, уверенность в своей правоте, сплоченность. Что может противопоставить Конклав цивилизации Геометров? Дрязги и раздоры, глухое недовольство Слабых рас, самоуспокоенность и пресыщенность Сильных. Все шаткое равновесие рухнет в один миг. А если еще постараются регрессоры...

Капитан, мы движемся принудительно.

- Подчиняйся, - сказал я.

Ситуация опасна.

- Все в порядке. У меня есть инструкции. Это послужит благу Родины, - оборвал я корабль.

Разведывательный кораблик, принадлежащий Римеру, я так и не нашел. Видимо он уже был уничтожен. На всякий случай. Впрочем, может быть это и к лучшему? С компьютером, вобравшим в себя часть памяти Ника, его манеру общения, его стихи, я невольно пытался бы общаться как с разумным существом. А с этой машиной, новенькой, никому и никогда не принадлежавшей, было проще. Геометры ухитрились сделать своих бортпартнеров чертовски сообразительными, способными к вольному общению и нестандартным реакциям. И, при этом, оставить их только машинами. Наверное, что-то правильное в этом есть. Не зря же ни одна раса Конклава не использует, по крайней мере широко, системы искусственного интеллекта, предпочитая прибегать к услугам Счетчиков, Куалькуа или иных узкоспециализированных существ. В самой мысли о создании нового разума, возможного конкурента, есть что-то пугающее. Но вот почему Геометры, с их зацикленностью на единстве и дружбе, упускают подобный шанс? Может быть, когда вмешивается инстинкт выживания расы, вся идеологическая шелуха облетает?

Ситуация очень опасна, - скорбно сообщил корабль.

- Подчиняйся. Мы проводим миссию Дружбы.

Хорошо, когда идеология стоит на первом месте. Даже если Геометры допускали возможность угона корабля - они не позволили ему испытывать подобные сомнения. С заглушенными двигателями мы вплыли в центр эскадры, к флагманскому кораблю. Прошла всего неделя с момента, когда я увидел его в первый раз. Тогда огромный диск производил плачевное впечатление. В своей попытке захватить корабль Геометров целым и невредимым, Алари преуспели, но урон потерпели изрядный. Сейчас же флагман казался абсолютно новеньким. Грозная, неспособная проиграть боевая машина...

Куалькуа, - подумал я. Твои сородичи участвовали в ремонте?

Да, - последовал беззвучный ответ. Мы помогали в горячих зонах. Но ведь это опасно и для вас?

Ну и что?

Потрясающее равнодушие к смерти. Небывалое. Что-то крылось за подобным поведением амебообразных существ, но никто еще не мог понять, что именно.

В центре флагманского корабля открылся люк. Шлюзов никаких не существовало, воздух удерживался силовым щитом. Мы падали в проем - это выглядело именно падением, потом я ощутил легкую дурноту, когда гравитационные поля кораблей вступили во взаимодействие.

- Отключи гравитацию, - приказал я, когда мы оказались внутри флагмана. - Все защитные системы заглушить. Открыть кабину.

На этот раз кораблик повиновался беспрекословно, словно решив, что снявши голову по волосам не плачут. Кабина раскрылась, я почувствовал легкий, пряный запах чужого, нечеловеческого обиталища. Похожий на пещеру ангар флагмана был освещен крайне скудно, неподвижные фигуры алари были едва видны.

Мне стало не по себе.

Неделю назад я прорывался сквозь их ряды. Отважный герой, не помнящий, кто он такой, щедро раздающий затрещины и полосующий ножом налево и направо... А на моем пути стояли техники и инженеры, все, не имеющие навыков рукопашного боя. Требовалась иллюзия схватки - и она была достигнута. Если бы мне навстречу вышло несколько настоящих десантников, да еще в хваленых аларийских бронекостюмах - никуда бы я ни ушел.

Мохнатые тела вокруг ждали. Как они смотрели на меня? С пониманием - ведь знали же, на что идут? С ненавистью - на моих руках кровь их товарищей? С любопытством - я все таки вернулся, принес информацию?

- Где мои друзья? - спрыгивая на пол спросил я. - Алари!

Молчание. Потом вперед вышел черный Алари в золотистой тунике.

- Командующий? - спросил я.

- Приветствую на борту, Петр Хрумов, - сказал переводчиккуалькуа, уродливым наростом болтающийся на шее командующего. - Мы рады, что тебе удалось вернуться.

В двух местах на его теле шерсть прикрывали белые повязки, вряд ли имеющие отношение к одежде. Уж не следы ли это моих ударов?

- Где мои друзья? -- снова спросил я.

- Они спят. По вашему времени - период отдыха.

- Ничего, разбудите, они не обидятся... - сказал я.

Если алари задумали подвох, то я обречен... Но в эту минуту из дальнего туннеля показались две человеческие фигуры. Данилов и Маша. Они бежали ко мне, и я почувствовал как отпускает, наконец-то отпускает, напряжение.

Мне все-таки было, куда возвращаться.

Вот только почему улыбки на их лицах такие вымученные?

- Петр! - Данилов сгреб меня в объятия. Потряс, заглядывая в лицо. - Сукин ты сын! Вернулся!

Маша вела себя спокойнее. Она просто улыбалась, и, странное дело, это непривычное занятие делало ее гораздо симпатичнее.

- Привет, - сказала она, протягивая руку, и легонько касаясь моего плеча. - Здорово. Мы очень боялись за тебя.

Я покосился на туннель, но оттуда больше никто не появлялся.

- Где дед? - недоуменно спросил я.

- Он спит, - быстро ответил Данилов. - Он сейчас спит. Алари не вмешивались. Сомкнулись вокруг мохнатым кольцом, с любопытством наблюдая за встречей. Я поискал взглядом командующего, спросил:

- Во время моего побега... я...

- Ты убил троих, - не дожидаясь окончания ответил командующий.

А чего, собственно, мог я ожидать? Хорошо, что только троих. Вокруг были не-друзья, и плененный регрессор Ник Ример не церемонился...

Данилов легонько сжал мою руку.

- Командующий... - начал я.

Глупо извиняться и просить прощения. Не та вина, когда можно отделаться словами. Но что мне еще остается?

- Петр Хрумов, как представитель расы Алари я прошу у тебя прощения, - сказал командующий.

Я уставился в блестящие черные глаза. Нет, он не издевался.

- Мы вынудили тебя преступить законы твоей цивилизации, - сказал командующий. - Тебе пришлось убивать союзников. Наша вина огромна, но мы не видели иного выхода.

Нет, я не почувствовал облегчения от этих слов, в корне изменивших ситуацию.

И может быть это то единственное, что оставляет мне право уважать себя.

- Командующий, я прошу прощения у расы Алари, - ответил я. Скорблю о тех, кто стал жертвой.

Алари молчал. Какими бы разными не были наши этические принципы, но он не мог не переживать за погибших членов экипажа. Иначе он не был бы командующим флотилии. Власть дает право принимать и требовать жертвы, но не избавляет от боли. Конечно, если это власть, а не тирания.

- Их жертва не была напрасной? - спросил командующий. - Ты побывал в мире Геометров?

- Да, - я махнул рукой в сторону своего кораблика. - Это ведь другой аппарат. Тот, на котором я улетел, был разобран и уничтожен.

- Почему?

- Потому что побывал в плену.

Данилов торжествующе посмотрел на Машу, и у меня закралось подозрение, что девушка была не прочь установить на кораблике Римера десяток-другой "жучков".

- Хорошо, что ты избежал той же участи, - сказал командующий.

- С трудом, - ответил я.

Алари качнул головой. Наверное, копируя человеческие жесты, но при его мышиной морде это выглядело комично.

- Цивилизация Геометров может стать союзником Слабых рас? - спросил он.

Вопрос был хорош.

Лучший вопрос сезона...

- Она может стать новым господином для Слабых, - ответил я. - Она вберет нас в себя. Подарит свою идеологию. Примет в свой круг.

- Невозможно насильно сменить идеологию развитого общества, отпарировал Алари.

- А мы недолго останемся развитыми, - сообщил я. Черные мышиные глазки буравили меня насквозь. Потом командующий посмотрел на собравшихся вокруг - и алари брызнули в стороны. За десять секунд всех как ветром сдуло.

- Пойдем, Петр, - алари протянул лапу, легонько толкнул меня в бок. - Ангар не то место. Комната для докладов ждет.

- Для докладов, или для допросов?

- Это зависит от ситуации.

Судя по размерам "комнаты для докладов" здесь порой отчитывались перед мышами слоны.

Бугристая поверхность стен, обычная для аларийских кораблей, была тускло оранжевого цвета, несколько осветительных сегментов тлели тускло и тревожно. Я полусел-полулег на покатое мягкое кресло, за мной закрыли люк. Немножко походило на заточение.

- Петя, - раздался откуда-то голос Данилова, - Алари просят разрешения пустить газ.

- Какой еще газ?

- Легкий транквилизатор. Для облегчения воспоминаний. Это абсолютно безвредно.

Звучало достаточно неприятно. Я пожал плечами, посмотрел в потолок.

- Валяйте.

Не было ни звуков, ни запахов. Только закружилась голова, и свет словно бы стал ярче.

Ничего похожего на действие наркотика я не ощутил. Наверное, алари просчитались, и их транквилизатор на людей не действует... Потом накатила скука. Сколько я уже так лежу? Минуту, две? Чертовски много! Нельзя же так разбазаривать драгоценное время! От тоски можно помереть! Я заерзал, борясь с желанием встать и уйти.

- Петр, - я узнал голос командующего, - расскажи о том, что произошло с тобой после побега. С того момента, как ты оказался в корабле.

Его вопрос принес облегчение. Появилось хоть какое-то занятие!

- Меня звали Ник Ример, - сказал я. - Это сообщил мне корабль, используя неголосовой канал общения. Я был разведчиком и регрессором. Первое понятно, а работа регрессора заключается во внедрении в чужое общество и снижении уровня его развития. Это делается как подготовительный этап перед развитием цивилизации по правильному пути.

- Что такое правильный путь? - спросил Алари.

- Дружба. Единство всех цивилизаций, их совместная космическая экспансия.

- С какой целью?

- С целью дружбы. Это замкнутый цикл развития, цивилизации поглощаются с целью поиска и приобщения новых.

После короткой паузы командующий спросил:

- Смысл?

Какой же он тупой!

- Никакого.

- Раса Геометров главенствует над поглощенными расами?

- Нет. Главенствует идея.

В разговор вмешался кто-то другой:

- Петр, продолжай рассказ.

- Привет, Карел, - я не удивился, узнав Счетчика. - Мой дед далеко?

- Он здесь.

- Позови его.

Последовала короткая пауза, потом я услышал:

- Здравствуй, Петя.

- Привет, - сказал я в потолок. - Ты как, нормально?

Голос у деда был какой-то усталый и безрадостный.

- Да, насколько это возможно. Рассказывай, малыш. Как ты управлял кораблем Геометров?

- Давал общие указания. У него достаточно мощная система внутреннего интеллекта. Но... кастрированная.

- Поясни, Петя.

- Полагаю, компьютер корабля находится на грани полноценного разума. И он способен обучаться. Но почему-то не осознает себя.

- Да, мы предполагали. Это очень изящно реализовано, Петя. Их компьютеры не становятся разумными, потому что считают себя такими.

- Что? - мне очень хотелось рассказывать самому, и все же я не удержался от вопроса.

- Более того. В каком-то смысле... - дед хихикнул, - каждый компьютер Геометров считает себя единственно разумным существом во Вселенной. Богом, если угодно. Он воспринимает реальность как игру своего воображения. Система такой мощности пришла бы к осознанию себя, не считай она эту задачу уже выполненной.

- Опасный путь, - решил я.

- Нет, Петя. Наиболее удобный. Единственно возможный, быть может. Узник не станет стремиться на волю, если считает себя свободным.

- Как я рад тебя слышать, дед, - помолчав сказал я. - Знаешь... мне тебя не хватало.

Пауза была короткой и неловкой. Слишком многие слушали наш разговор сейчас. Не время для сантиментов.

- Рассказывай дальше, Петя, - попросил дед. - Этот газ вызывает болтливость и стремление поделиться информацией. Не мучайся.

- У Геометров очень хорошие корабли, - сказал я. - Они не используют джамп, но скорость их передвижения во внепространстве превышает все доступное Конклаву. Поскольку я ничего не помнил о своей личности, корабль стал действовать по инструкции...

Я говорил долго. Временами меня прерывали вопросами - Данилов, дед, Маша, аларийский командующий... Порой вопросы командующего казались немного странными, и я решил, что это спрашивает не он сам, а его переводчик-куалькуа.

Самым трудным было рассказывать об обществе Геометров. Я до сих пор не мог воспринимать его как абсолютно чуждое, и сообразить о чем нужно упомянуть. Отсутствие семей, например, было штрихом очень интересным, но вспомнил я об этом чисто случайно. К тому же я многого, очень многого не знал. Как работают транспортные кабины, например? "Это джамп, переход через иные измерения, или процесс копирования тела в новой точке с уничтожением оригинала?" - спрашивал алари. Я не знал ответа. От последней версии мне стало не по себе, но пришлось признать, что она тоже вполне вероятна.

Когда я закончил рассказ, действие наркотика почти прошло. Какой-то алари молча принес мне поднос с завтраком и удалился. Я уселся на корточки, стал есть, вслушиваясь в спор. Связь между комнатой докладов и тем помещением, где собрались "заговорщики" не отключали, и это радовало. Иначе я почувствовал бы себя самым заурядным шпионом. Говорил в основном дед. Кажется все, и алари и счетчик, признали его главным экспертом по Геометрам.

- Их цивилизация феноменальна, - лекторским тоном вещал он. Начнем с главного - на их родной планете существовало две разумные расы. Такие прецеденты известны?

- Да, - кажется, это был именно алари, а не переводчик. - Несколько случаев зафиксировано.

- Каким был итог их совместного существования? - живо заинтересовался дед.

- Одна из рас уничтожалась в предразумном периоде. Случившееся на планете Геометров более чем банально. Цивилизация низкого уровня развития воспринимает чуждую разумную расу как конкурента, подлежащего истреблению.

Почему-то мне показалось, что он оправдывается. Не свою ли расу имел в виду алари?

- Но здесь несколько иной вариант. Обе расы были развиты и вполне разумны. Геометры победили за счет создания биологического оружия потрясающий прогресс для феодального общества.

- Мне не кажется верным это определение, - неожиданно сказала Маша. Замялась, потом, с легким усилием продолжила: - Андрей Валентинович... общество Геометров затормозилось на феодальном этапе, но во многом переросло его. Петя говорил о долгом периоде изоляции на одном материке, помните? Здесь есть некоторые аналогии с японским обществом. Оттянутое средневековье, позволяющее добиться колоссального прогресса в отдельных областях науки. Их социальная основа - наставничество, тоже вполне объяснимо в такой ситуации. Молодец, Маша! Она позволяет себе спорить с дедом! Растет, растет девочка...

Я допил кисленький сок, улегся на кресле поудобнее, закрыл глаза.

- И все-таки, Маша, это именно средневековье, - дед не позволил сбить себя с позиции. - Азиатского типа, ты права. И культура их осталась именно в рамках азиатской линии развития.

- Что это значит? - вмешался Алари.

- В развитии земной цивилизации, - пояснил дед, - можно выделить два основных потока - европейский, или западный, и азиатский, или восточный. Западная культура более направлена на отдельную личность, на индивидуума, его права и свободы. Восточная, как правило, оперирует категориями общества, государства. Поскольку мы принадлежим к западной культуре... н-да... и все-таки, именно к западной, то восточную рассматриваем как более чуждую. Моделируя вымышленные общества, этим у нас занимается литература, мы придаем им черты азиатской цивилизации. Жесткая социальная структурированность, подавление свободы индивидуума... Восточная культура, напротив, придает вымышленным обществам черты европейской цивилизации.

- Странно, что вы не истребили друг друга, - заметил Алари. - И какое общество сейчас главенствует на Земле?

- Западное, - уверенно сообщил дед. - Но в данный момент все различия стираются. А вот цивилизация Геометров построена на четкой восточной основе.

- Интересно, - сказал Алари. - Я был уверен, что земная цивилизация - пример предельно структурированного общества. В отличии от нашего, например.

Кто-то, кажется Данилов, засмеялся.

- Ничего удивительного, - решил дед. - Наблюдая за чужим обществом мы замечаем, в первую очередь, именно такие детали, проявления порядка и организованности.

- Тогда возможно ли делать выводы о цивилизации Геометров? спросил командующий.

- Возможно. Мы достаточно близки друг к другу, ксенофобия нам не мешает. Петр, ты согласен со мной?

- Наверное, дед, - подумав ответил я. - У них не концлагерь, конечно. Но все организовано предельно четко. И никаких органов подавления, все строится на идеологии.

- Опять-таки, характерно для восточного пути развития, - согласился дед. - И это очень плохо. При равных уровнях технического развития конфликт восточной и западной культуры приводит к чрезвычайно печальным последствиям. Будь у Конклава хоть какая-то общая, объединяющая идеология...

- Цивилизация Геометров немногочисленна, Андрей Валентинович, вмешался Данилов. - Если действительно произойдет столкновение...

- А какое столкновение? - ехидно спросил дед. - Грозные эскадры Конклава помчатся бомбить миры Геометров? Полноте! Даже Земля ухитряется вести политику сдерживания... а ты полагал, что я не в курсе? Челноки, загруженные кобальтовыми и водородными бомбами висят на орбитах уже десять лет. И чужие об этом знают. Командующий, вам это известно?

- Да, - коротко обронил алари.

Я немного растерялся - честно говоря, слышать о подобном не доводилось.

- Уровень развития предопределяет тип конфликта, - продолжил дед. Расы Конклава не рискнут начать настоящую войну. Максимум - карантинные зоны, попытка запереть Геометров, отгородиться от них. Удастся ли это с расой, перетащившей свою звездную систему через всю Галактику? Сомнительно. Начнется что-то вроде холодной войны. И вот тут-то Геометры смогут сыграть на привлекательных сторонах своего общества. Отламывать от Конклава кусочек за кусочком. Уйдем мы - и Конклав лишится срочных перевозок. Уйдут Алари - и боевая мощь упадет процентов на сорок. Уйдут Пыльники - и возникнет кризис горнодобывающей промышленности. А если Сильные Расы поймут это, и все же решатся на войну, Галактику ждет полный геноцид. Прежде чем Геометры погибнут, захлебнутся под силовыми атаками, их корабли испепелят большинство обитаемых планет. Зальют отравой, уж в этом они традиционно сильны. Что можно противопоставить крошечному, быстрому и защищенному кораблику? А ему достаточно лишь приблизиться к планете и сбросить в атмосферу одну-единственную бомбочку с вирусным аэрозолем. Положим, Дженьш и вы, Алари, разотрете всю систему Геометров в пыль. Но корабли-то останутся. И будут мстить. Долго, очень долго!

- Если их корабли, как мы предполагаем, используют энергию вакуума, то их автономности практически не ограничена, - заметила Маша.

Была долгая пауза, потом Алари спросил:

- Андрей Хрумов, ты считаешь нецелесообразным стравливать Конклав и Геометров?

- Ненужным. Они и так антагонистичны. Сильные Расы не потерпят подобных соседей.

- Что ты предлагаешь? Чью сторону разумнее занять?

Дед помолчал.

- Вероятно, все-таки, сторону Геометров, - сказал он, и я, в полной растерянности, привстал с кресла. - Их этика не слишком обнадеживает, но у Слабых Рас будут шансы уцелеть. Попасть под новое господство, да. И все-таки - уцелеть.

Ну что же это такое? Я стоял, озираясь, словно пытался увидеть их сквозь стены. Неужели дед не понимает, к чему мы придем? Я же все объяснял! Да, вначале мы будем союзниками и друзьями. Часть Слабых Рас вырвется из Конклава, объединится вокруг Геометров. Но ведь дело не ограничится навязыванием идеологии Дружбы, приобщением к вырвавшейся в космос утопии. С точки зрения обитателей Родины мы абсолютно неправильны. И нас опустят, так тихо и незаметно, что мы этого даже не заметим. Опустеют космодромы, встанут заводы - ну, например, чтобы восстановить порушенную экологию. Потом Геометры помогут нам своими, лучшими в мире, Наставниками. Например, чтобы приобщить будущие поколения к высоким знаниям. Подключат свою биоинженерию, побеждая наши болезни, а заодно и чрезмерную эмоциональность и агрессивность. Зачем накал эмоций тем, кто стремится к Дружбе? Даже убивать можно без ярости и ненависти. Сменится поколение, другое, как и хотел Конклав, кстати. И Земля станет новой Родиной для тех, кто уже не способен понять это слово по-настоящему.

- Дед... - прошептал я. Но они меня не услышали.

- Андрей Хрумов, мне кажется, ты стал по другому относиться к жизни, - сказал командующий.

Дед издал странный смешок.

- Да, вероятно. Разве в этом есть что-то удивительное? Жизнь лучше смерти в любом случае. А все что мы услышали от Пети наводит на одну мысль. Воевать с Геометрами - это смерть.

- Дед! - крикнул я. - Подожди! Есть еще Тень! Ты помнишь?

- Враги Геометров?

- Да! Те, от кого они бежали!

Я не видел лица деда, но представил - очень ясно, как он снисходительно улыбается.

- Петя, враг Геометров не обязательно будет нашим другом. Это первое. А второе - они убежали очень и очень далеко. Вряд ли Тень придет следом за ними.

- Зато мы можем прийти к Тени!

Я полагал, что дед устало вздохнет, как обычно, сталкиваясь с моим упрямством, но он только ответил:

- Добраться до ядра Галактики? Не знаю, возможно ли это технически, но смысл? Смысл, Петя? Найти неведомую расу, и указать, где скрываются ее враги? А захотят ли они преследовать Геометров? Если захотят, то не возьмутся ли и за нас?

- Ты же сам говорил о третьей силе! - воскликнул я.

- Это уже не третья, Петр. Это четвертая. Слабые Расы, Сильные Расы, Геометры, Тень. Законы существования общества отличны от физики. Если в астрономии проблемой становится взаимодействие трех тел, то в политике неопределенность привносит четвертый фактор. Добавить к нынешнему клубку проблем Тень - чем бы она ни была - и никто не сможет предсказать результата.

- Но если предсказанный результат нас ни устраивает? - спросил я. Дед, если оба варианта - тупиковые, не следует ли попробовать чтото совсем новое?

- Не знаю, - ответил он. - Я ведь там все-таки не был, Петя.

- А я был!

Они все молчали. Я прошелся по комнате, потом попросил:

- Могу я отсюда выйти? Вроде бы я все рассказал?

Ответом было какое-то неловкое молчание. Потом дед попросил:

- Подожди, Петя. Есть определенная причина... побудь пока там.

Или они замолчали - или отключили трансляцию звука. Скорее, второе.

Что же, они считают меня двойным агентом? Готовятся к проверкам и просвечиваниям, на манер Геометров? Мной овладела злость. В конце концов в моем теле сидит Куалькуа! Можно расспросить и его!

Мы никогда не отвечаем на вопросы, Петр.

Почему? - мысленно спросил я. То, что Куалькуа заговорил со мной сам и без видимой причины, было неожиданно.

Мы слишком на многое можем ответить.

Не понял!

А вот Алари понимают.

Куалькуа помедлил, и добавил:

Дело не в тебе, Петр. Тебе уже подвергли всем возможным проверкам. Только в отличии от Геометров этот процесс не афишировался.

Что-то происходило. Что-то странное. Куалькуа, казалось, играл со мной в поддавки. В отличии от друзей!

Почему вы можете ответить на многое?

Он молчал.

Куалькуа, сколько особей в вашей расе?

Ты понял.

Или мне показалось, или он был доволен, что я догадался.

Ты... один?

Куалькуа молчал. Да, он не давал прямых ответов. Но порой снисходительно отвечал молчанием. Маленькие амебообразные Куалькуа, разменные фишки в космических играх, инертные и ни к чему не стремящиеся существа. Нет, не существа. Существо! Существо, которое было единым целым. Всегда. Оно не боялось смерти, потому что для него она не существовала!

Господи, да что перед ним власть Сильных Рас, их могущество и апломб, дипломатические игры и галактические интриги! Он позволял использовать себя, ибо потеря клетки не страшит организм. Он был единым целым, раскиданным по Вселенной, живущим в чужим телах и механизмах, греющимся под светом тысяч солнц и глядящим на мир миллиардами глаз! Какая сила, какие законы бытия позволяли этим комочкам студня, разделенным сотнями парсеков, мыслить вместе? Какой мир мог их породить?

Счетчики, Алари, Хиксоиды, даже Дженьш и Пыльники по сравнению с Куалькуа были почти людьми!

Я провел рукой по лицу - вспоминая, как легко Куалькуа менял мое тело. Легко было принять это как должное, а стоило бы подумать, как он обходил закон сохранения материи, превращая меня в Пера и обратно!

Не бойся, Петр. Мы не стремимся к власти.

Я засмеялся. В моем теле жил не симбионт. Скорее, частица Бога. Настоящего, не нуждающегося в громе, молниях и ветхозаветных заповедях... Нет, наверное я не прав. На роль бога куалькуа не подходит - да и не стремится к ней. Скорее его можно назвать частью природы. Чем-то древним и неиссякаемым - как ветер, свет, шепот реликтового излучения. Ветру не нужна власть - и даже если ты поймал его в паруса, не думай, что стал повелителем. Просто на миг вам оказалось по дороге...

Я мысленно спросил:

Почему ты говоришь "мы"? Ведь ты един!

А что значат слова, Петр?

Что значат слова? Да ничего, наверное. Ты один, и я один. Мы все и навсегда одиноки, сколько бы самовлюбленных живых существ ни входило в расу. Каждый из нас - собственная цивилизация. Со своими законами и одиночеством. И все-таки - даже куалькуа приятнее говорить "мы"...

Я подошел к двери - участку стены, почти неотличимому от остальных. Низкому, удобному для алари. Прикоснулся к нему рукой, не слишком-то веря, что незнакомый механизм соблаговолит открыться. Люк уполз вверх.

В просторном зале были двое алари. Они лежали на своих приземистых креслах перед чем-то, служащим пультом. На мой взгляд пульт выглядел как исполинская хрустальная друза, увенчанная матовым, неработающим экраном. А может быть он и работал, только мое зрение отказывалось это понимать. Сероватая шерсть чужих вздыбилась, когда они посмотрели на меня. На шеях у обоих болтались куалькуа. Прекрасно.

- Я должен удалить из организма отходы жизнедеятельности, - сказал я. - Где это можно сделать?

История повторяется как фарс...

Один из алари встал и засеменил к уходящему вдаль туннелю.

Другой сказал:

- Следуйте за ним, пожалуйста.

Теперь я не был пленником, которого следовало "держать и не пущать", хотя бы понарошку, я был источником важной информации и представителем союзной расы.

- Это очень интимный процесс, о нем не следует никого оповещать, сообщил я.

Поставив перед несчастным техником небольшую этическую проблему, я пошел вслед за провожатым. Метров через двадцать, когда туннель кончился развилкой, сказал:

- Отведи меня к представителям моей расы. Срочно.

Алари замялся. Вряд ли он был заурядным представителем своей расы, и не понимал, что происходит незапланированное. Но на него давили сейчас два убедительных довода - мой, очевидно достаточно почетный, статус, и воспоминания о кровавом побеге Ника Римера...

- Срочно! - рявкнул я.

Алари повернулся и пошел направо. Я двинулся следом, глядя на смешно опущенный зад и вздыбленный загривок чужого. Алари напоминал гончую, идущую верхним чутьем.

Хотя, если сходство не ложное, и они действительно произошли от грызунов, запах играет в их жизни роль немногим большую, чем у людей. Шли мы недолго, вскоре алари остановился перед закрытым люком. Посмотрел на меня с видом побитой собаки:

- Здесь идут важные переговоры...

- И я должен в них участвовать, - подтвердил я.

Было бы смешно, окажись дверь заблокированной. Но мой проводник алари имел, вероятно, достаточно высокий статус. Люк открылся.

- ...нет, нет и нет! - услышал я голос деда. - Я не могу. Это слишком большой шок!

- Какой шок, деда? - спросил я, входя. Куалькуа беззвучно прошептал в мозгу:

А хочешь ли ты это знать, Петр?

Первый раз на корабле алари я увидел теплые, сочные цвета. Овальной формы зал, стены - нежно-розовые, потолок - ослепительно алым, пол багровым. Словно внутренности какого-то монстра... Командующий алари лежал в центре, на кресле крайне сложной конструкции, рядом стояло три более привычных, рассчитанных на людей. Но заняты были лишь два, в них сидели Данилов и Маша. Рядом с алари стоял счетчик, уставившийся сейчас на меня с каким-то почти человеческим ужасом.

А деда нигде не было.

Я даже обернулся, прежде чем спросить:

- Где дед?

Мой проводник тихонечко пятился, отходя от все еще открытого люка. Да, достанется ему... Я встретился взглядом с Даниловым, но тот опустил глаза. Посмотрел на Машу - она была растрепанная и бледная.

- Командующий, где Андрей Валентинович Хрумов? - спросил я.

Где мой дед?

- Это очень сложная этическая проблема, - помедлив ответил алари. Боюсь, что я не вправе отвечать, пока он сам не принял решения.

- Карел! Счетчик! - я посмотрел на рептилоида. - Где дед?

Повисла тишина.

Ты ведь уже понял, - прошептал куалькуа.

- Петя, у меня не было иного выхода, - ответил счетчик голосом деда.

Сволочи!

- Что с дедом? - закричал я. - Что с ним, гады?!

- Петя, это я, - сказал счетчик.

Я шагнул к нему - не знаю, то ли чтобы убедиться, что родной голос идет из нечеловеческой пасти, то ли чтобы придушить чужую тварь, пытающуюся... пытающуюся...

- Не было у меня другого выхода, Петя, - сказал дед. - Не было. Беззубая, усеянная жевательными пластинками пасть раскрывалась нервно и дергано, выдавливая звуки человеческой речи с отчаянной старательностью. В голубых глазах счетчика не было ничего, ничего знакомого и родного.

- Я хотел тебя дождаться, Петя, - сказал дед. И я не выдержал. Ноги задрожали, стены дрогнули, повернулись, а пол прыгнул к лицу.

Глава 2.

Лучше всего смотреть в потолок. Закрывать глаза - неправильно.

Тогда сразу начинают лезть в голову разные мысли. А я не хотел сейчас думать. Ни о чем. Куда легче оказалось выбрать на потолке точку и не отводить от нее взгляда.

Так - легче. И можно слушать голос деда, идущий из пасти счетчика, и забывать о том, что произошло.

- Обширное кровоизлияние, Петр. Инсульт. Я никогда не исключал такого варианта, но уж очень не вовремя он выпал. Думаю, сутки бы я продержался, но не больше...

Голос у деда спокойный. И не потому, что он сейчас в теле Карела. Он бы говорил так же ровно и сухо, валяясь парализованным на койке. Наверное, таким тоном он и соглашался на предложение счетчика...

- Меня усыпили. Карел считает, что иначе я сошел бы с ума в процессе перекачки сознания. А так... словно засыпаешь в одном теле, а просыпаешься в другом.

- Это страшно, дед? - спросил я. И тут же проклял себя за глупый вопрос. Но дед ответил спокойно:

- Не очень. В конце концов я давно готовился... хм... уйти насовсем. А случившееся, все таки, куда более лучший вариант. Тяжело привыкать к новому зрению. К этим... лапкам. К тому, что ходишь на четвереньках. Впрочем, я пытаюсь не двигаться, этим занимается Карел.

- Ты... вы... можете общаться? Напрямую?

- Нет. Как я понимаю, Карел выделил для моего сознания локализованный участок своего мозга, - дед оживился. - Интереснейшая раса, Петр! Какие огромные возможности! Вот, к примеру...

Если не смотреть на рептилоида - то все в порядке. Дед просто излагает абстрактную проблему - что чувствует человек, оказавшись в нечеловеческом теле, да еще и не полноправным хозяином, а случайным гостем...

Когда я был маленький, то однажды подцепил корь. Да и мало кто ухитрялся ей не болеть в детстве. У меня слезились глаза, я не мог смотреть на свет, лежал в зашторенной комнате, и мучался от того, что дед забрал компьютер... от греха подальше. Вместо него он купил и поставил музыкальный центр, какой-то невообразимо навороченный, с обилием возможностей, и я, лежа в постели, на ощупь разбирался с пультом. До сих пор помню все кнопки на ощупь... и радость, когда нажатие очередной вылавливало в эфире какую-нибудь радиостанцию, или запускало сидишник. Но лучше всего было, когда дед приходил, садился рядом, и начинал со мной разговаривать. В первый же день я спросил его, почему от кори нельзя быстро вылечиться, и он прочел мне десятиминутную лекцию об этой болезни. Вряд ли дед разбирался в этом раньше, но когда я заболел, то ему потребовалось полчаса, чтобы вникнуть в суть проблемы.

- Вирусная инфекция, Пит, - тогда он любил называть меня Питом.

- На этом фронте медицины особых успехов нет. Говорят у чужих имеются эффективные препараты для уничтожения вирусов, но с нами они делиться не собираются... У тебя сейчас поражена лимфатическая система, помнишь, мы читали книжку "Как внутри меня все устроено"? Еще вирус гнездится в ретикулоэндотелиальной системе, но ты этим голову не забивай. Ничего страшного нет, я тоже в детстве переболел корью.

- Я не умру? - спросил я, потому что мне стало немного страшно.

- Если не начнется коревой панэнцефалит - нет, - обрадовал меня дед. - Но это маловероятно.

- А что такое панэнцефалит?

Дед объяснил, обстоятельно и подробно. Тогда я не выдержал и заплакал. И даже выкрикнул, что не хочу ничего этого знать, и лучше бы он молчал...

Дед положил мне на лоб холодную ладонь, подождал, пока я немного успокоюсь, и сказал:

- Ты не прав, Пит. Страх - в неизвестности. Это единственный страх, который можно себе позволить. А когда знаешь - бояться нельзя. Можно ненавидеть и презирать болезнь. Бояться нельзя.

- А ты не боялся, когда был маленький и болел? - обиженно выкрикнул я.

- Боялся, - помолчав сказал дед. - Но я был не прав...

Сейчас он был прав. Сейчас он не боялся.

Или имел достаточно сил, чтобы этого не показывать. То, что случилось с ним, словно бы стало академическим случаем, который он излагал перед потрясенными коллегами. А ведь он и впрямь это сделает, с превеликим удовольствием, если удастся уговорить счетчика отправится на Землю! Влезет на кафедру в лекционном зале, оскалится, удовлетворенно взирая на побелевшие лица СКОБистов, экзобиологов, ксенопсихологов, экстратерральных лингвистов, дипломатов-инопланетчиков... И гаркнет: "Как ни странно, я все тот же старый хрыч Андрей Хрумов, хоть и сижу в уродском теле рептилоида..."

- Как ни странно, я все тот же Андрей Хрумов, хоть и похож немного на варана, - сказал дед. - И если Карел не решит очистить свою память, то мне светит еще долгая жизнь...

- Так ты меня переживешь, дед, - сказал я.

- Возможно, - легко согласился он.

Я покосился на деда... на Карела. Счетчик лежал на полу. Будь это просто рептилоид, он забрался бы на спинку кровати.

- Что он делает, когда ты... снаружи?

- Не знаю, Петя, - сказал дед. - Мне кажется, ему даже нравится такая возможность. Он же всегда имел два сознания, и вряд ли внешний мир занимал его больше, чем внутренний. Другой бы на месте счетчика стал шизофреником, а ему все равно...

- А ты, деда?

- Я?

Кажется, он попытался вздохнуть, но в теле счетчика это было непросто.

- Петя, в определенном возрасте такие мелкие неудобства как негнущиеся суставы, слепнущие глаза, или, например, пребывание в нечеловеческом теле, отступают перед самой возможностью жить.

- Как ты будешь дальше, дед? - тихо спросил я. - Здесь... хорошо, здесь только мы и алари. А на Земле?

- Часто ли я выходил из дома последние годы? - вопросом ответил дед.

- А счетчик захочет...

- Он предложил мне компромисс. Пятьдесят лет мы пробудем на Земле. Карел будет послом Счетчиков у человечества. Потом полвека послом буду я, все равно на их планете человеку не выжить. И по новой. Это было очень, очень щедрое предложение. И не только для деда, для всей Земли. Дипломатические отношения - качественно новый уровень в отношениях с расами Конклава. Потом до меня дошел весь смысл его слов.

- Сколько живут счетчики, дед?

- Очень долго, Петя, - он ответил не сразу. - Куда дольше нас.

- А про их мир ты что-нибудь узнал?

И в это мгновение рептилоид неуловимо изменился. Он дернул головой, потянулся и резко сказал:

- Петр, я прошу не затрагивать данную тему.

Секунда - и Карел ушел, спрятался во второй слой своего сознания. Но меня словно кипятком обдало. Нет, не с дедом, точнее - не только с дедом я разговаривал. Счетчик все время был рядом. Слушал, смотрел, делал свои выводы.

- Неудобно снимать комнату в доме со стеклянными стенами, - сказал дед. На этот раз - именно дед...

Была какая-то злая и едкая ирония судьбы в том, что именно Андрею Хрумову выпало доживать век в нечеловеческом теле. Причем - именно век, по меньшей мере.

Я присел на постели, посмотрел на рептилоида. Нас оставили вдвоем, вернее - втроем. Вероятно, чтобы мы смогли уладить семейные проблемы? Увы, бывают ситуации которые лучше и не пробовать разрешать, ибо разрешить их просто невозможно.

- Дед, что ты решаешь? Я имею в виду Геометров.

- Дальнейшие решения будут принимать те, кто имеет на это право, просто ответил он. - Я предоставлю свои рекомендации, но не от меня зависит, с кем пойдет Земля. Надеюсь, все же, что с Геометрами.

- Дед, это ошибка.

- Петр! - рептилоид дернулся, в тщетной попытке изобразить человеческое возмущение. - Все, рассказанное тобой, не выходит за рамки нормального общества.

- Выходит, - твердо сказал я. - И далеко.

- Петр, тобой сейчас двигает чисто эмоциональная реакция. Тебя возмутила их структура власти? Власть, построенная на воспитании?

- И это тоже. Понимаешь, это система, не оставляющая шансов. При любой тирании, любой диктатуре, всегда есть сопротивление со стороны общества. Это от рождения, наверное, закладывается. Пока есть деление мира на внешний - враждебный, и на внутренний - семью, всегда существуют две логики, две модели поведения... Даже три, - не удержался я, - на стыке двух систем возникает личность как таковая, сплав общества и наследственности. Это дает свободу. Но мир, уничтоживший семью как таковую, становится монолитен. Нет конфликта. Нет двойной морали. Нет... нет свободы как таковой, наверное...

- Вот я, воспитал тебя на свою голову, - промолвил дед, - и что хорошего?

- А я не просил меня воспитывать, - сказал я.

Дед помолчал, прежде чем ответить:

- Удар ниже пояса, Пит.

Но меня не растрогало детское имя:

- У тебя и пояса сейчас нет. Дед, как бы там ни было, но воспитал во мне именно право решать. Свободу. Так? Ты хотел этого? Так вот, я уверен, что мир Геометров ничего хорошего Земле не принесет.

- Петя, ты видел там, у них, нищих?

Я молчал, мне нечего было ответить, но к счастью, дед решил усилить эффект:

- Бандитов, преступников?

- Видел. Я сидел в концлагере.

- По твоему описанию, так это не самое ужасное место, Петя! Миллионы людей у нас живут в куда худших условиях. Ты видел лагеря беженцев под Ростовом? Или молодежные трудовые поселения в Сибири? - дед повысил голос, выжимая из горла рептилоида все, что возможно. Посмотрел на изнаночку чужой планеты - своя медом показалась? Опомнись, Петя! Земля вовсе не тот курорт, которым ты привык ее считать!

Я вспомнил бескрайнюю холодную тундру. Цепочку сторожевых вышек, на которых обитали гибкие друзья. Историка Агарда Тараи, знающего слишком много правды, но даже при этом не способного протестовать. Баня почему-то вспомнилась. Словно по контрасту - раскаленный ветер, и толпа людей, боящихся коснуться друг друга. А еще пацаны из интерната "Белое море" - славные, ершистые мальчишки, которых бережно и с любовью превратят в славных, послушных роботов.

- Земля - это рай, - сказал я. - Поверь, деда.

Он как-то даже осекся от моего тона. Замотал треугольной вараньей головой, промолвил:

- Столкновение утопии с реальностью всегда приводит к деформации. Утопия искажается, но...

- Нет, дед. Это не утопия деформировалась, а реальность.

- Что тебя наиболее возмутило в их мире, Пит? - спросил дед, помолчав.

Это было как привет из детства. Умение вычленять главное, которому так долго учил дед. "Не ной, объясни, что у тебя болит! Не бросай учебник, скажи, что непонятно! Не реви, вспомни, как тебе разбили нос!"

- Наставники. Их уверенность в себе. Их... их стремление творить добро.

Дед очень натурально крякнул:

- Да что же ты заводишься, Петя! Это ведь здорово, что люди верят в свою правоту! Что они пытаются воспитать детей! Хорошие учителя - вот чего не хватает нашему обществу!

Я вдруг вспомнил Тага. И ответил, пожав плечами:

- А детям не нужны хорошие учителя. Им нужны хорошие родители. Внезапно дед захихикал:

- Петя, меня всегда поражали твои лакуны в знаниях, и умение их заполнять. Ты вот сейчас споришь с авторитетами...

- А с авторитетами всегда приходится спорить. У них должность такая.

- Если бы я это знал раньше... - начал дед. - Ладно. Чего ты хочешь, Петя?

- Тень, дед. Я должен отправиться...

- Почему именно ты?

- Я знаю Геометров. Значит, сумею быстрее понять их врагов.

- И как ты мыслишь это путешествие? Джампом? Тридцать две тысячи световых лет, делим на двенадцать целых, три десятых... ух ты, всего лишь три тысячи прыжков! Если брать перерыв между джампами в два часа, то мы доберемся примерно за восемь месяцев. Реально, Петя? Разозлил я деда, это точно.

- Нет, - согласился я. - Даже если алари поставят на челнок свои генераторы и системы жизнеобеспечения... это слишком долго. У нас нет такого времени. Да и не выдержит никто столько джампов. Я на сотом рехнусь.

- Тогда о чем ты? У нас нет технической возможности добраться до ядра!

- Есть. Кораблик Геометров.

Дед замолчал.

- Они используют движение сквозь подпространство, - пояснил я.

- Как и Алари, и прочие расы. Вот только у них идет принцип постоянного ускорения. Чем больше расстояние, тем выше скорость. На дистанции в десяток парсеков джампер, может быть, и побыстрее. А вот если расстояние в десять килопарсеков - тут ничего лучшего не найти.

- С чего ты это взял, Петр? - он казался растерянным.

Я вздохнул:

- Пространство - как ткань, дед. Мы можем ползти по нему, скованные рамками скорости света. Можем смять, и перескочить из точки в точку это джамп. Складки всегда одинаковы, тут уж ничего не поделаешь, и шоковый эффект наличествует - энергия не переносится вместе с материей. Все прочие расы используют изнанку пространства, как ее ни называй вне-пространство, гиперпереход или подпространство. Но...

- Спасибо за лекцию, - сказал дед, - ее стоило бы почитать перед школьниками. Гипотез много, но принципа джампа мы не знаем. И как работают двигатели чужих - тоже. Единственный достоверный факт скорость движения в подпространстве ограничена. Чем она выше, тем больше энергозатраты, причем в геометрической прогрессии. Значит..

- Дед, я говорил с кораблем Геометров, - объяснил я. - Это хорошая машина, там много информации. Принцип их передвижения - смесь джампа и движения сквозь подпространство. Вначале они уходят в изнанку, а потом начинают джампировать. Изнутри. Понимаешь? Не надо тратить энергию на движение сквозь вне-пространство. Нет джампершока.

Дед словно стал хуже соображать:

- Петр, но если эта информация была в одном корабле... они же все одинаковы... тот, на котором ты улетел, также должен был ее содержать...

- А он и содержал, - сказал я. - Уверен.

Тело рептилоида дернулось. Я уже научился отличать, кто собирается высказаться - Карел, или дед.

- Прошу прощения, что прерываю вас, Андрей Валентинович, - сказал Счетчик. - Но это единственный доступный нам метод коммуникации...

- Врешь, - я покачал головой. - Уверен, ты можешь читать его мысли. И транслировать свои.

- Могу, но не делаю, - отрезал Счетчик. - Это было оговорено между нами.

Может быть он и не врал.

- Да, я знал принцип движения Геометров, - продолжал Счетчик. - Но это непринципиальная информация, которая мало что меняет. Поэтому я не счел нужным ее сообщать.

Тело рептилоида чуть обмякло.

- Принципиальная! - рявкнул дед. - Совершенно принципиальная! Да, больше всего это напоминало раздвоение личности.

- Двигатели Геометров доступны чужим? Они не сходят с ума? Петя?

- Полагаю, что нет. Ведь свою звездную систему они перемещали тем же методом, а ее населяют три разумные расы. Да и не похож джамп в подпространстве на обычный джамп. Эйфории нет никакой.

- Значит, теперь всем расам Конклава становится доступным быстрое передвижение в космосе? Мы - не нужны? Рептилоид привстал, передние лапы заплелись, и он шлепнулся на брюхо. Но дед даже не заметил, что от волнения попробовал двигаться в чужом теле:

- Карел, ведь это наша смерть! Если появляется враждебная Конклаву раса, абсолютно идентичная людям, это уже повод уничтожить нас! А если, к тому же, мы утрачиваем свою единственную ценность...

Счетчик принял управление телом, уселся поудобнее и сказал:

- Андрей Валентинович, я с самого начала предупреждал, что ситуация смертельна опасна для людей. Если Сильные Расы узнают технологию Геометров, то они уничтожат вас без всяческих колебаний.

Он помедлил:

- Могу утешить лишь одним, та же участь ждет и нас. Мы ведь только живые компьютеры - для Сильных Рас. Нас используют, потому что создание разумных машин считается опасным. Но Геометры обошли эту проблему.

- Кого еще ожидают неприятности? - перехватил инициативу дед.

- Многих. Конклав одновременно и ужасен, и спасителен тем, что использует сильные стороны своих членов. Да, это приводит к ущербному, одностороннему развитию Слабых Рас. Но одновременно гарантирует им безопасность - их способности постепенно становятся уникальны. А Геометры развиты комплексно.

- Очень странно, - похоже, дед немного успокоился. - Они пришли из Ядра. Расстояние между звездами в Ядре гораздо меньше. Можно было ожидать, что количество разумных рас там на порядок больше, контакты между цивилизациями случаются гораздо чаще... соответственно - возникают структуры, подобные Конклаву...

- Что мы знаем о законах возникновения жизни? - бросил Счетчик.

- Мы - немного! - съязвил дед.

- Мы - еще меньше.

Мне показалось, что рептилоид готов сказать что-то очень, очень важное. Но увы, дед, раздраженный необходимостью говорить по очереди с Карелом, этого не заметил:

- Нам известно лишь о двух цивилизациях Ядра, - сказал он. Геометры - союз трех рас, в котором, при внешнем равноправии, главенствуют люди. И Тень, о которой мы не знаем ничего. Даже внешнего их вида.

Я, наконец, решил вмешаться в разговор:

- Мне кажется, они тоже гуманоиды.

- Почему?

- Ну... это интонации, дед. Когда они говорили о Тени... мы так не рассуждаем о чужих. Скорее о каком-то земном государстве. Неприятном, но своем.

- Геометры гораздо менее подвержены ксенофобии, чем мы.

- Тем более, дед. Они признают за Друзьями право на любые странности. Знаешь, такая вот позиция... старшего брата. С Тенью совсем другое дело.

Дед молчал.

- Карел, - негромко спросил я, - ответь мне на один вопрос. Почему мы с Геометрами так похожи? Даже не внешнее сходство, а единый генетический код. Это ведь не может быть случайным!

- Не может, - неохотно согласился Счетчик.

- Тогда в чем дело?

Мне казалось, что если он объяснит, то я сразу найду ответ. Какой-то странный, универсальный ответ на все загадки и проблемы. Почему Сильные - сильны, почему Слабые - слабы, что такое Тень и как заставить Геометров не лезть ко всем со своей Дружбой...

- Я не знаю точного ответа.

- Карел, точных ответов не существует вообще, - ласково сказал я.

- Но всегда есть догадки и предположения. Ты ведь не удивлялся тому, что мы с Геометрами похожи. Значит, имеешь гипотезу на этот счет?

- Только гипотезу. И не хочу ее сообщать.

- Почему?

- Вы ее примете, и перестанете искать ответ сами. Лучше, чтобы вы искали ответ самостоятельно, независимо.

Я поразмыслил секунду.

- Карел, если ты считаешь... думаешь, что мы примем твою гипотезу, значит она льстит людям?

- В какой-то мере... - неохотно сказал рептилоид.

- Например, что и мы, и Геометры - потомки древней могучей сверхцивилизации, некогда заселявшей всю Галактику... - начал я.

Рептилоид зашелся тонким смехом:

- Петр, подобные мечты свойственны юным, незрелым расам. Я раньше не относил людей к их числу.

- Тогда, возможно...

Заговорил дед:

- Петя, я бы мог выложить тебе десять гипотез. Что Геометры - плод нашего материализовавшегося воображения, что мы - последствия их неудачного эксперимента или потомки заблудившейся экспедиции...

- Плод воображения? А почему бы и нет? Дед, ты же сам говорил, что их общество похоже на земные утопии! Даже я помню, мне где-то встречались прогрессоры, Мировой Совет...

- Это ничего не значит, Петр. Это лишь вопрос перевода и восприятия. Когда Счетчик влил в тебя язык Геометров, то ты поневоле подобрал адекватные замены их терминам. Отовсюду, из научных журналов, из прочитанных в детстве книг, из бульварных газет. Будь ты французским астронавтом Пьером, или американцем Питером, то планета Геометров стала бы для тебя другой. Совсем другой. Мы смотрим на мир сквозь очки с толстыми кривыми стеклами, которые нам одели в детстве. Эти очки воспитание, культура, менталитет. От них не избавиться, никогда. Я не мог вырастить тебя под черным колпаком, Петя, тогда ты вообще не научился бы видеть.

- Слушай деда, он умный, - сказал Карел.

Я смотрел на ухмыляющегося рептилоида. Потом спросил:

- Сговорились? Двое на одного?

- Думаешь, я не прав? - поинтересовался дед.

- Прав, наверное, - неохотно признал я. - Ты умнее, дед. Гордись.

- Ничего, Петя, я ведь и постарше тебя буду.

Дед тоненько хихикнул, как всегда, если шутка была понятна лишь ему.

- Тогда скажи, что мы будем делать. Поддерживать Геометров? Сражаться за Конклав? А?

- Как ты представляешь себе поиск Тени? - спросил дед, помолчав.

- В корабле Геометров есть какие-то маршрутные карты. Ведь он шел из Ядра Галактики самостоятельно. Я просто сяду в корабль и...

- Мы сядем в корабль. Все вместе. Ты, я... мы с Карелом. Данилов, Маша...

- Не выйдет, - с удовольствием сказал я. - Эти кораблики рассчитаны на одного. Максимум - на двоих, но это уже для коротких полетов.

- Ты помнишь, при каких обстоятельствах алари захватили разведчика Геометров?

- Что?

- Он пытался взять на абордаж истребитель алари. Пристыковаться и утащить с собой. Видимо, операция достаточно отработана. Мы можем соединить корабль Геометров с нашим "Волхвом"...

Я засмеялся.

- Дед, ты серьезно? К Ядру Галактики - в челноке с жидкостным ракетным двигателем?

- Почему бы и нет?

А собственно говоря, почему? Я замолчал. Старый шаттл будет служить просто дополнительной кабиной. Вполне возможно, что мощности разведчика хватит для полета вместе с челноком.

- Кстати, там уже не жидкостные двигатели, - добавил дед. - Алари сменили их на свои плазменные.

- Вот так просто взяли - и сменили?

- Да.

Я хотел было высказаться о центровке, аэродинамике, термоизоляции, системах управления - которые никак, ну никак не рассчитаны на чужую технологию! Потом посмотрел на ухмыляющуюся морду рептилоида и промолчал.

Дикарь, которому заменили на луке привычную тетиву из вымоченных кишок на синтетическую нить, может сомневаться в том, что лук теперь будет стрелять. Но мне, наверное, не стоит ему уподобляться.

- Алари не боятся? Это ведь нарушение законов...

- Снявши голову... - обронил дед. - Ну, Петя? Я готов согласиться с тобой. Употребить то малое время, что нам отпущено, не на бюрократическое безумие, не на споры с идиотами из правительств, а на полет к Ядру. Быть может, нам и улыбнется удача. Мы встретим Тень... высоких, белокурых, благообразных гуманоидов, которые научат нас добру и пониманию. И Геометры станут терпимее, а Сильные устыдятся и попросятся в Слабые, Земля превратится в цветущий сад... Ну? Отправимся за чудом, Петя. Но - вместе.

- Ты веришь в успех? - спросил я.

Рептилоид покачал головой.

- Тогда почему соглашаешься? Мы ведь можем совместить оба предложения. Я полечу к Ядру, а вы с Даниловым и Машей вернетесь на Землю.

Дед молчал. И счетчик не вмешивался.

- Ты... ты всего лишь хочешь попасть туда? - прозревая спросил я.

- Дед! Ты хочешь увидеть чужой мир?

- Да!

Насколько речевой аппарат рептилоида мог передать гнев, настолько дед этим воспользовался.

- Неужели ты не понимаешь? - рявкнул он. - Пускай я всегда был дураком и фанатиком, но честным дураком и романтичным фанатиком! Я всех космонавтов до начала эпохи джампа знаю по именам! Я ревел, когда наш марсианский зонд рухнул в океан... а тебе и название его ничего не скажет. Когда американский лунный поселок выгорел дотла, я первый раз в жизни напился с горя! Я хотел для человечества звездного будущего. Оно наступило - но не такое, как думалось. Только когда рушится большая мечта - всегда остается место маленькой. Личной! Может быть лишь через такие маленькие мечты и возможно свершить что-то большое, а? Да, я хочу увидеть небо, пылающее от звезд! Попасть в центр Галактики! Ступить на планету, где людей никогда не было, и не должно было оказаться в ближайшее тысячелетие! И может быть - сделать чтото для человечества. Если это вообще возможно...

Он замолчал, не переводя дыхание - тело рептилоида в этом, похоже, не нуждалось, а собираясь с мыслями.

- Я понимал, что могу сдохнуть еще при старте с Земли, - тихо сказал он. - Ну и что? Хоть тушкой, хоть чучелом, только в небо...

- Деда...

- Скажи, что я не прав, - произнес дед. - Знаешь, я соглашусь. В конце концов, ты лучше чем я. Таким уж воспитан.

- Ты прав.

Рептилоид посмотрел на меня бледно-голубыми глазами.

- Знаешь, дед, вот Геометры, - продолжал я, - они не умеют хотеть чего-то себе лично. Почти не умеют. Может быть это и есть главный недостаток, когда забываешь о себе?

- Эгоизм как залог процветания цивилизации? - дед на мое одобрение не отреагировал. - Нет, Петр, не надо подводить идейный базис под мое желание отправиться с тобой. Невозможно сейчас решить, что правильнее. Но побывать в Ядре - слишком большое искушение. Не знаю, может дед и был прав, что оборвал мои философствования. Только я действительно сомневаюсь в нормальности людей, которые ничего не хотят для себя лично. Ничего - ни власти, ни денег, ни бунгало на Мальдивских островах, ни неба в котором миллион звезд, ни сладкой дрожи, которой пронзает тело джамп.

Если человеку нечего терять, он никогда не поймет другого. На этом уже многие попадались - от земных политиков, до Наставников Геометров. И мир, в котором все заботятся лишь о других, был бы большой муравьиной кучей. А это уже не ко мне, это, скорее, ко Льву Толстому с его нравоучительными писаниями. Или, лучше, к Софье Андреевне, с ее воспоминаниями о великом муже и его поведению в быту.

- Хорошо, дед, - сказал я. - Давай поддадимся искушению.

- Только надо будет спросить, что об этом думает командующий алари. У его авантюризма тоже есть свои пределы. Умеет дед остужать энтузиазм.