«Тут, внизу, очень мало места!»

К черту логику.

К черту науку, парадоксы и все,

с ними связанное.

Дальше бежать некуда…

Роберт Шекли «Вор во времени»

– Я его убью! – Максим скривился и стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла: – Я его… На дуэль! В порошок! В мясо!! Застрелю! Заколю! Зарублю-ю-ю!!!

– Успокойтесь, Макс! – князь Роберто Ди Асколи-Пичено, отпрыск древней итальянской фамилии, и по совместительству, глава всемирно известной корпорации «Наномедика», упруго встал, невольно покосился на серебристые сферы нанорегенераторов, торчащие из-под пледа вместо ступней Максима, прошелся по комнате: – В сущности Тауберг не виноват! Ваша… хм… травма – производственная, ну, или, скажем – результат несчастного случая!

– Да какой к чертям собачьим случай! Он это сделал специально! Фриц чертов! Я ему его зеленый халат в задницу затолкаю! Черт, как щипет… – Максим дотянулся до стоявшего на столике стакана с болеутоляющей шипучкой, глотнул, поморщился и продолжил уже более спокойно:

– Вы поймите, князь! Если бы я не дополз до аварийного щита, эти твари раздербанили бы меня всего – в пыль! Точнее, в слизь… Фу, бррр! Вы счастливчик, потому что не знаете, каково это – когда мириады микрохищников разбирают тебя на молекулы… Нет, я его определенно убью! Вот ноги отрастут – и…

Заведующий лабораторией прикладной нанотехники Всероссийского института микромира Максим Чащин не успел договорить. В комнату стремительной походкой ворвался объект его кровожадных вожделений – профессор Иоханн Тауберг, «гений наномира», светило науки – и ярый сторонник контроля за научными разработками в нанообласти.

– Мой друг! – профессор, одетый в тот самый зеленый халат, который поминал Максим, пал на одно колено перед изумленным Чащиным, не забыв вежливо кивнуть князю перед этим, и прижимая руки к груди, горячо заговорил: – От лица моих помощников и от себя лично приношу вам самые глубокие извинения! Это получилось случайно! Вы наступили на защитный периметр, и попавшие на вашу обувь репликаторы активировались и принялись за работу! Никто и в мыслях не держал покушаться на вашу драгоценную и безмерно уважаемую мною и всем нашим коллективом жизнь!

– Ах ты!.. – Максим задохнулся от возмущения и наглости Тауберга: – Ах ты немец-перец-колбаса! Сволочи вы все вместе с вашими помощниками! А если бы… А вдруг…

– Поймите… – профессор встал и заговорил проникновенно, глядя в выпученные глаза завлаба: – Это была охранная система против… м-нэ… насекомых, мышек, червячков и прочих… м-нэ… мелких созданий, который могли бы помешать ходу эксперимента… О, не обижайтесь, никаких аллегорий! Просто… я же предупреждал вас, уважаемый герр Чащин, что во время эксперимента, проводимого нами на средства не менее уважаемого князя… – последовал еще один вежливый арийский кивок в сторону явно наслаждающегося происходящим отпрыска древней фамилии, развалившегося в кресле: – …я бы не хотел видеть в лаборатории никого из… м-нэ… словом, из тех, кто не участвует в эксперименте!

– Но это моя лаборатория! – рассвирепел Максим: – Я несу ответственность за все, что в ней происходит, ответственность материальную, моральную и научную!

– Макс, вы не совсем правы. – князь щелкнул крышкой портсигара, вытащил маленькую критеку, прикурил и продолжил: – Мы арендовали часть помещений вашей лаборатории, и соответственно, пока не истечет срок аренды, являемся их полновластными хозяевами. Вы же сами ученый, и прекрасно понимаете…

– Да все я понимаю… – махнул рукой Чащин, и вновь уставился на Тауберга: – Ну хоть расскажите, в порядке компенсации, так сказать, что у вас там получилось!

– Значит, вы больше на нас не сердитесь? – Тауберг продолжал стоять, в упор глядя на Чащина.

– Да черт с вами… – махнул рукой Максим, и тут же спохватился: – Но не сержусь я лишь при одном условии – вы сейчас же расскажите о результатах!

– Охотно! – профессор улыбнулся, сел в свободное кресло, вынул из нагрудного кармана халата сигарету, прикурил, и заговорил:

– Как вы знаете, изучая микромир и создавая все более совершенные нанообъекты в самых различных… м-нэ… областях, мы столкнулись с проблемой: наши приборы не позволяют нам конструировать системы с использованием атомарной энергии. То есть энергетическая подпитка нанороботов, нанокомпьютеров, наносканеров и прочих объектов идет извне. А мечта всех нанологов – научится получать энергию прямо там, в микромире! Вы, как ученый, я думаю, хорошо представляете, как это важно.

Но с другой стороны, это таит в себе массу опасностей, и тут уже я, как думающий человек и активный сторонник нераспространения нанотехнологий, особенно в странах третьего мира, не мог не озаботиться мерами предосторожности.

– Про эти ваши меры… Давайте больше не будем! – Максим вновь поморщился и глотнул шипучки: – Ну, так вам удалось что-то нащупать? Есть результаты?

– О, да! – немец затушил сигарету, немедленно вытащил вторую, поймал удивленный взгляд князя, весело махнул рукой: – Знаю, знаю, яд, но ничего страшного – три дня работы наших специальных ассемблеров, и легкие как новенькие!

– Герр Тауберг! – рявкнул Чащин: – Не отвлекайтесь!

– Да, да… – профессор прикурил, окутался облаком дыма и продолжил: – Нам уже довольно давно удалось перейти с над-атомарного на суб-атомарный уровень при работе наших репликаторов. Однако при нарушении целостности атомной оболочки выброс энергии происходит бесконтрольно, вы, безусловно, в курсе. Эти минивзрывы уничтожают все наши конструкции и объекты в радиусе многих микрометров. Значит, нужно было искать другой путь. Именно тогда я придумал нанобурение, для чего мне и пришлось воспользоваться вашим великолепным агрегатом. Как вы его называете, все время забываю?

– «Растишка», растровый микроскоп МН-9, самый большой и самый точный в мире. – хмурясь, ответил Чащин.

– Да, да, «Растишка»… – немец расцвел: – И вот с помощью вашего «Растишки» мы изготовили репликаторов-бурильщиков и пробурил наконец-то в атоме серебра крохотную, ну, так скажем, «дырочку». И она тут же начала испускать… м-нэ… мы еще не придумали названия… Пусть будут просто частицы! Да, частицы энергии. Правда, нам постоянно мешали. Как был лучше выразится… Атом словно боролся с нами, постоянно заращивая «отверстия» и при этом вел себя весьма изобретательно. Я даже заподозрил, что мы столкнулись с реальным подтверждением теории вашего соотечественника Лесневского о разумных существах в микромире. Атом просто отбивался от наших бурильщиков, словно человек, загнанный в угол, вы представляете?

Но! Господа, нам силой нашего коллективного разума все же удалось одолеть его,…м-нэ, весьма миниатюрный интеллект, если это можно так назвать. И эти частицы… Они просто фонтанирую из атома! И при этом, похоже, нарушается закон сохранения энергии – атом словно бы неиссякаем!

– То есть вы хотите сказать… – Максим, забывшись, попытался встать, но звякнувшие сферы нанорегенераторов, в которых мириады медицинских ассемблеров в питательном растворе наращивали ему новые ступни, вернули Чащина к действительности: – Что открыли практически бездонный источник энергии? Но это же невозможно… Сколько там на выходе?

– О, немного, совсем немного… Но если снабдить сотни тысяч, миллионы нанороботов бурами, изготовленными с помощью вашего «Растишки», и они пробурят миллионы наноскважин в миллионах атомов – это будет уже что-то, а?

Тауберг довольно засмеялся, вскочил, затушил сигарету:

– Ну, позвольте откланяться, меня ждут в лаборатории. Герр Чащин, еще раз мои самые искренние извинения, выздоравливайте. Князь! Недельный отчет будет, как обычно, в пятницу. Прощайте, господа!

Максим проводил светило взглядом, а когда дверь захлопнулась, повернулся к князю:

– Ваше сиятельство, так вы профинансировали эти разработки, чтобы стать монополистом на рынке энергоносителей? Это же не ваш профиль…

Князь улыбнулся:

– Макс, мы с вами давно знакомы, еще по МГУ и Сорбонне… Я не буду лукавить: мои планы куда амбициознее. Я хочу не просто создать эффективную установку по добычи энергии из… из ничего, я хочу, чтобы моя энергия служила делу прогресса и процветания всего человечества.

Максим ехидно улыбнулся:

– Князь, да вы просто альтруист и филантроп! Вы прямо как будто шагнули в наш век из какого-нибудь девятнадцатого столетия!

– Отнюдь, Макс, отнюдь, – князь зевнул, изящно прикрыв рот тыльной стороной узкой ладони: – Я подарю миру бездонные источники энергии только в одном случае – если мир признает мое нераздельное право делать ему такие подарки…

– О как! – невольно вырвалось у Чащина: – Вы… серьезно?

– Никогда еще не был настолько серьезен, – князь поднялся: – Мне пора, дружище, выздоравливайте. И еще: когда вы встанете на ноги, я хотел бы переговорить с вами касательно вашего участия и вашей доли в моем проекте…

– Поживем – увидим… – буркнул Максим в спину князю.

* * *

Прошло две недели. Максим уже мог самостоятельно вставать и даже делать по несколько шагов на вновь выращенных ногах. Тауберг регулярно заходил проведать «герра Чащина», пару раз наведывался князь, но разговоров о своих планах касательно Максима больше не заводил.

Телефонный звонок поднял Максима с постели посреди ночи. Звонил Костя Нагайцев, молодой нанолог из чащинской лаборатории, прикрепленный по контракту к группе Тауберга. Срывающимся голосом он частил в трубку:

– Максим Сергеевич! Беда! Они все… Это ужас! Тут такое!! Вы можете приехать?

– Да говори ты толком! – рассердился Максим, садясь на кровати: – Куда приехать, я же еле хожу! Какая беда?

– Тауберг, трое помощников, князь… Они все… Их что-то убило! Они мертвые! Я… службу безопасности… я пока не вызвал…

– Еду! – коротко рявкнул в трубку Максим и нажал кнопку отбоя.

С трудом доковыляв до гаража, Чащин рухнул в салон мобиля, сообщил компьютеру институтский адрес и принялся снимать ботинки – новые ноги, выращенные с помощью технологий князевой «Наномедики», от прогулки до гаража горели так, словно их опустили в кипяток.

Костя и двое лаборантов встретили шефа у проходной. Ребята подхватили Максима под руки и быстро дотащили до лифта.

Пройдя все три сканирующих контура, Чащин следом за Нагайцевым вошел в помещение, где стоял «Растишка». Первое, что бросилось ему в глаза – абсолютно лишенный плоти розоватый человеческий скелет на полу у установки, вокруг – обрывки одежды и золотой портсигар возле левой руки. Князь.

Поодаль лежали еще несколько таких же костяков – идеально очищенных, тупо глядящих пустыми глазницами в потолок. Скелет, принадлежавший, судя по обрывкам зеленого халата, Таубергу, сидел в кресле оператора, неловко вывернув ногу.

– Что… Что здесь произошло? – срывающимся голосом спросил Максим.

– Не знаю… Мы были в соседней комнате… – Костя запинался, стараясь не смотреть на костяки возле трехметрового кожуха микроскопа: – Потом услышали крики, грохот. Пока кракнули код двери, пока вошли – тут уже все было вот так…

Неожиданно от столика с аппаратурой раздался низкий жужжащий звук. Все вздрогнули, но это всего лишь принтер выдал распечатку последнего снимка, сделанного Таубергом.

Один из лаборантов, стараясь держаться подальше от скелетов на полу, подошел и взял лист:

– Ничего не понимаю!

– Давай сюда! – скомандовал Максим, протянув руку. На распечатанном снимке он увидел надпись: «Тут, внизу, очень мало места!»

– Что это, Максим Сергеевич? – спросил заглянувший через плечо Костя.

– Чуть перефразированное название лекции профессора Фейнмана о нанотехнологиях «Там, внизу, еще много места», прочитанной им еще в середине XX века…

Чащин пробежался взглядом по столбику цифр на краю листа:

– Эта надпись выложена атомами серебра на поверхности бедренной кости Тауберга. Размеры надписи… Сам понимаешь, меньше мелкого… – Максим помолчал и добавил: – А рядом – э-э-э… судя по данным, обломки нескольких разобранных на атомы репликаторов-бурильщиков, вон, видишь, эти шарики?

– Так что же это?

– Если бы знать, если бы знать…

© Сергей Волков

Оглавление