«Наедине с самим собой»

…Металлически звякнула дверь внутренней перегородки, послышались приглушенные голоса, потом нарастающее топанье нескольких ног, среди которых явно выделялись женские, и вдруг я понял: это — ко мне. Внутри все похолодело, руки вмиг покрылись отвратительным липким потом, ноги подкосились — и я бессильно рухнул на кровать. Когда-то это, конечно, должно было произойти, но так быстро, так неожиданно! Ведь человеку нужно подготовиться, внутренне примириться с неминуемым, неужели они этого не понимают?! Я не хочу, не хочу быть похороненным заживо!!!

Спазмы прочно держали горло, не давая прорваться наружу даже хрипению, руки и ноги отказались служить обреченному телу, и я мог лишь сумасшедшими глазами смотреть на кованные железом двери. Шаги медленно приближались, потом вдруг стало тихо, на секунду поднялся дверной глазок, сухо щелкнул замок — и на меня прохладно дохнуло небытием.

Первым вошел дежурный офицер, привычно осмотрелся в поисках отклонений от установленных норм и промолвил с напускной суровостью:

— Осужденный, поднимитесь!

Какой частью сознания я уже успел понять, что немного поторопился в своей оценке событий, но охваченное ужасом тело все ещё не слушалось, и два крепких конвоира после красноречивого жеста офицера не слишком вежливо схватили меня за плечи и поставили на ноги перед красивой молодой незнакомкой.

— Еще раз предупреждаю вас, Елена, это опасно, — офицер смотрел на женщину с неподдельной симпатией. — Может, здесь останется один с моих парней?

— Спасибо за беспокойство, — даже в таком месте посетительница не могла удержаться от кокетливого тона, — однако, похоже, вы преувеличиваете угрозу.

— Ну что же, дело ваше, — вздохнул офицер и перевел взгляд на меня. А вы смотрите, осужденный, чтобы без глупостей.

Тяжелый тюремный замок сочно щелкнул, и мы остались вдвоем. Елена мигом утратила свой уверенный вид и, подойдя к столу, начала копаться в сумочке, а я продолжал стоять и молча смотреть на нее.

— Господин Дмитрук, — в конце концов отозвалась она и повернулась ко мне, — Игорь… можно мне вас так называть?

Я беззвучно кивнул головой.

— Извините, что должна ещё раз напомнить хорошо известную вам и… очень неприятную вещь, но… но… Ваше положение практически безнадежно…

Мои челюсти судорожно сжались, глаза обречено закрылись, и я отвернулся от своей мучительницы.

— Точнее, было безнадежным, — тут же поправилась она. — Было, поскольку мы хотим дать вам шанс…

— Вы?! — слово, вырвавшееся из моего горла, прозвучало недоверчиво и вместе с тем почти умоляюще.

— Да, Игорь, мы, — Елена наконец позволила себе улыбнуться. — Я представляю здесь одно солидное учреждение, которое занимается… многими проблемами на стыке физики, химии и биологии. Авангардными проблемами… И сейчас нам нужен…

Она как-то смущенно умолкла, и я едва сумел преодолеть в себе волну жгучей горечи, выплеснувшейся на только что родившуюся надежду.

— Понятно, вам нужен подопытный кролик… Изучить влияние на человеческий организм какого-то вещества, излучение или чего-то еще.

— Нет, Игорь, вы ошибаетесь! — Елена вдруг подскочила почти вплотную ко мне. — Никаких исследований на вашем организме, никаких экспериментов медико-биологического характера! Уверяю вас! Мы занимаемся совсем другим!

— И чем же?

Очаровательная исследовательница отступила назад, немного помолчала, остывая после небольшой вспышки эмоций, и ответила уже спокойно:

— Наша проблематика, если не пользоваться чисто научной терминологией, — телепортация.

Телепортация!!! Это слово ударило меня, будто обухом по голове! Мгновенное перемещение физических тел из одной точки пространства в другую! Елена ещё продолжала: «Должна предупредить, что мы не можем раскрыть вам механизм этого процесса, и поэтому…», однако я уже почти не слушал её. Телепортация! Да из этой страшной камеры я готов перенестись куда угодно! Пусть что-нибудь, только не пожизненное заключение! Хотя, все-таки, что потом? Конкретный срок, жизнь в безлюдном месте или, может?..

— Извините, — не очень вежливо перебил я свою собеседницу, неожиданно задрожав всем телом, — но что меня ждет после… после этого?

— Если Вы согласитесь на наши условия, то получите гарантии своего освобождения сразу же после завершения эксперимента. Возможно, под надзор полиции. Только, наверное, с требованием проживания вне пределов страны…

Господи, Боже мой… Неужели все это правда? Я опустился на кровать и, прислонившись спиной к изголовью, уставился в стену застывшим взглядом. Казалось, я перенесся в сказку, где главный герой часто попадает в безвыходные ситуации, но всегда спасается в последний момент.

— …Конечно, во всем этом кроется немалый риск, — Елена, похоже, немного повысила тон, чтобы вернуть меня к действительности. — По расчетам наших специалистов, вероятность удачного завершения эксперимента составляет всего лишь семьдесят процентов. Так вот, торопить вас мы не будем, подумайте несколько дней…

Горячая волна ударила мне в лицо. О чем она говорит, какие несколько дней?! А если больше никто не придет?!! Я мигом сорвался на ноги и воскликнул:

— Чего тут думать, я согласен! Давайте, что там нужно подписать?

…Воспоминания, пронесшиеся перед моим внутренним взором, были столь яркими, будто все это происходило только вчера. Коренастый бородач с невозмутимым лицом закончил наконец видеофонный разговор и медленно повернулся ко мне. Встретившись с ним взглядом, я понял: начинается.

В животе появился неприятный холодок, во рту внезапно пересохло, и я, нацедив из сифона газированной воды, несколькими глотками опорожнил стакан. Потом встал, снова посмотрел на бородача, и тот утвердительно кивнул головой. Двое похожих на штангистов ребят в белых халатах отложили в сторону газеты и тоже вопросительно посмотрели на товарища. Тот жестом показал на дверь.

В этом проклятом учреждении со мной и даже при мне почти не разговаривали. Что же, я все понимаю: кому захочется говорить в присутствия убийцы, который хладнокровно лишил жизни семерых ни в чем не повинных людей. И я сам, беспрекословно приняв это правило поведения, ни к кому не обращался первым. Единственная только вещь вызывала у меня досаду: ниоткуда нельзя было узнать, что именно со мной собираются делать и к чему конкретно нужно готовиться.

Где-то раньше я читал, что якобы при телепортации вещество, из которого состоит перемещаемый объект, превращается в энергию и в таком виде передается к приемнику, где происходит обратный процесс. Конечно, никто не стал бы мне детально объяснять, как все это делается, но даже какие-нибудь мелочи или совсем несущественные детали могли бы значительно облегчить ожидание эксперимента. Однако единственным человеком, у которого я бы отважился спросить о чем-либо подобном, была Елена, но наша первая встреча оказалась и последней.

Мы вышли из комнаты и двинулись по коридору, я — посредине, а слева и справа — молчаливые парни-штангисты. Здесь также приходится ходить под конвоем, хотя и совсем не таким, как в тюрьме: чувствуется другой уровень, наверное, задействована служба безопасности. Ну что ж, теперь уже недолго, ещё немного — и я стану свободным, практически совершенно свободным человеком! Пусть нужно будет куда-то выехать, постоянно находиться под надзором полиции, декларировать каждую поездку за пределы места жительства — но сколько же всего можно! Прогуляться по улице самому, без конвоя, сходить на футбол, посидеть возле телевизора, выпить кофе с коньяком! Сколько самых разнообразных вещей будет можно! Но почему же тогда ноги понемногу наливаются свинцом, а сердце с каждым шагом бьется все быстрее и быстрее? Неужели из-за этих жалких тридцати процентов?

Мои спутники завели меня в кабину лифта, и я почувствовал, как мы опускаемся вниз. Вот наконец остановка, двери разошлись, и перед глазами новый коридор, но уже не безлюдный, а заполненный возбужденными научными сотрудниками. Мое появление — это сигнал для них, и скоро мы снова лишь втроем. Поворот направо, несколько шагов за тяжелую приземистую дверь — и сердце вмиг очутилось в животе. Прямо передо мной, посреди большой комнаты стоял мрачный металлический параллелепипед, к которому со всех сторон тянулись разнокалиберные трубы и кабели. Вот она, телепортационная камера!

В помещении, кроме нас, — ещё несколько мужчин в свежевыглаженных белоснежных халатах. Ты смотри, для них это, оказывается, немалый праздник. Один из ученых нерешительно подступил ко мне и, стараясь избежать моего взгляда, произнес какую-то фразу, закончившуюся вопросительной интонацией. До сознания доходили только отдельные слова, но тем не менее я знал, что должен в последний раз подтвердить свое согласие. Итак, да или нет?

— Да, — ответил я без раздумий, однако, странная вещь, не услышал ни звука. Научный сотрудник сперва растерялся, но потом все понял и жестом пригласил меня к столу. Я взял ручку и, не читая, подписал два документа: о своем согласии стать объектом эксперимента и о неразглашении его тайны. Ученый удовлетворенно кивнул головой, решился наконец поднять глаза и, произнеся: «Ну, счастливо», вернулся к своим коллегам. Двое парней двинулись ко мне, и один из них ещё с ходу неожиданно промолвил:

— Раздевайтесь!

Среди присутствующих находилась женщина, однако, признаться, совсем не это мешало мне без проблем снять одежду. Просто как раз сейчас на первый план выступило то, над чем я раньше старался не задумываться, то, что казалось не таким уж и существенным, когда тебя спасают от неминуемого приговора. Страх! Холодный, пронзительный, парализующий! Страх не только перед смертью, но и перед тем неизвестным, что может наступить после не совсем удачного завершения эксперимента. Пусть это даже и не стопроцентная смертная казнь, и все же намного больше, чем только её треть!

Однако, оказывается, и совсем негнущимися пальцами можно расстегивать пуговицы и снимать белье, и вскоре я стоял перед камерой таким, каким и пришел в этот мир. Один из ассистентов отворил дверцы, и я обреченно поплелся ко входу в эту прихожую ада.

Внутри камера выглядела совсем буднично: никакого тебе нагромождения хитроумных приборов, лишь несколько индикационных панелей да небольших пультов на стенах и двухметровое ложе на высокой сплошной подставке. За мной вошли ассистенты и, как это не странно, один из моих конвоиров, который, заложив руки за спину, застыл возле двери. Что же, присматривать за преступником нужно вплоть до самого конца. Научные сотрудники положили меня в ложе, закрепили руки и ноги узенькими прохладными полосками, и я стал мысленно прощаться с жизнью.

Неожиданно по всему телу прокатилась теплая волна, и на душе вдруг появилось странное облегчение. Что-то неизвестное заставило меня поверить, что это абсолютно безопасный эксперимент, и никаких оснований для волнений нет. Я даже улыбнулся и уже совсем другими глазами посмотрел вокруг себя. Ученые ещё возились возле моего ложа, а похожий на штангиста охранник неподвижно стоял в прежней позе. На какой-то миг мне показалось, что он что-то делает у себя за спиной, но конвоир тут же опустил руки и отступил к двери, а вслед за ним двинулись к выходу и оба ассистента.

Прошла ещё минута-другая, когда вдруг потолок надо мной разошелся, в отверстии хищно взблеснула поверхность неизвестного аппарата и послышалось тихое жужжание. Зрелище было жутким, но испугаться по-настоящему я так и не успел, неожиданно провалившись в какую-то темную бездонную яму…

Из ощущений тяжело было определить, сколько времени я провел в бессознательном состоянии: день, час или всего лишь несколько секунд. Но разве это имело какое-то значение? Главное, я остался жив! Эксперимент завершился удачно! И вскоре я смогу стать свободным!!

Охваченный эйфорией, я попробовал подняться на ложе, однако руки и ноги были закреплены узкими металлизированными полосками, такими же, как и там, откуда меня телепортировали. А, может, они передались вместе с моим телом? Эта мысль чему-то показалась мне настолько смешной, что я неудержимо захохотал. Ну, где же вы, яйцеголовые любители экспериментов над живыми людьми? Давайте, освобождайте из этого проклятого ложа первопроходца через стены, толстые металлические обшивки и прочие материальные препятствия! Принимайте покорителя невиданных энергий и скоростей!

Прошло несколько минут, однако никто не появлялся. Возбуждение постепенно улеглось, и я начал внимательно осматриваться вокруг. Надо мной висел такой же удивительный аппарат, и теперь можно было детально обследовать его, но что-то мешало заняться этим. Ага, потолок вроде ниже, и не ровный, а какой-то немного выгнутый. Я перевел взгляд дальше и с удивлением обнаружил, что все здесь почти такое же, как было и там. Правда, мое состояние перед экспериментом не позволяло пристально изучить интерьер камеры, однако и вон те две панели, и схематический рисунок между ними, и пульт возле двери, перед которым стоял конвоир, — все это находилось на тех же местах. Вот только стены здесь почему-то не прямые, а будто немного накрененные да ещё и выгнутые.

Неожиданно откуда-то извне до меня докатился непонятный гул, и камера вдруг вздрогнула, как от удара. Что за чертовщина? Упало что-то тяжелое? Тело конвульсивно дернулось вверх, однако полоски держали прочно. Тогда я начал неистово дергать руками и ногами и через минуту борьбы таки сумел освободиться и вылезти из ложа. Куда же это меня занесло? Что здесь происходит? Я быстро двинулся к выходу и вдруг пораженно замер: дверь была едва перекошенной и не замкнутой, а лишь притворенной.

Оцепенение длилось не больше секунды. Я осторожно выглянул наружу и тут же вскрикнул: Господи, что происходит?! Перед глазами в туче пыли громоздились исковерканные железобетонные конструкции, огромные кучи какого-то камня, металла, стекла, штукатурки, а потолок зиял рваной дырой! Что это все значит?! Неужели последствия эксперимента?! Я стремглав выскочил из камеры и, оглянувшись, похолодел: на ней лежала переломанная пополам огромнейшая бетонная плита!!

Вместо двери из комнаты глаза обнаружили полузасыпанное отверстие с оборванными краями. Я бросился в коридор, но и там картина была нисколько не лучше. И ни одной живой души! Я заметался по крохотному участку свободного пространства и вдруг обнаружил забаррикадированную обломками бетона небольшую дверцу. Сюда! Через несколько минут расчистил завал и схватился рукой за щеколду. О, сто чертей, дверь закрыта! Кляня все кругом, я бросился на поиски лома и вскоре обнаружил нужный кусок железной арматуры. Быстрее, быстрее! Неизвестно, что здесь сейчас произойдет! В замке что-то хрустнуло, дверца немного отклонилась, и я мигом проскользнул за нее. И тут же глухо завыл в отчаянии.

Это было совсем крохотное помещение, почти совсем не затронутое непонятной волной разрушения. На стенах снова какие-то индикационные панели, пульты, батареи переключателей… Но что это? Неужели люк? Я бросился к небольшому штурвальчику и, ухватившись за него обоими руками, потянул на себя. Никакой реакции. А, может, он завинчен? Я изо всех сил налег на колесико, и — о, чудо! — оно подалось! Быстрее, быстрее! Я вторично дернул люк, ещё покрутил, потом в отчаянии рванул к себе и вдруг очутился на полу. В стене надо мной чернело овальной формы отверстие. Что там, в нем?

Поднявшись, я на какую-то секунду застыл в нерешительности. И тут, будто в подтверждение моих наихудших опасений, комнатку основательно тряхнуло, а через мгновение откуда-то сверху донесся приглушенный звук взрыва. Охваченный ужасом, я уже без всяких раздумий бросился в отверстие и начал спускаться узкой шахтой по скобяной лестнице. Стены продолжали чуть вздрагивать и гудеть, и я не сразу почувствовал под собой тихое плескание. Вода! Господи, что на этот раз?! Какая-то сеть водоснабжения? А, может, по ней удастся выбраться наружу?

Я осторожно опустился по пояс в теплую воду с едва ощутимым неприятным запахом и, пригибая голову и держась рукой за потолок, двинулся вдоль небольшого туннеля по течению. Вокруг царила полнейшая тьма, и полагаться было можно только на собственные слух и осязание. Вскоре плескание воды впереди стало громче, и было похоже на то, что там наш ручей вливается во что-то посолиднее. Движения мои приобрели ещё большую осторожность, но неожиданно дно пошло под откос, и, не удержавшись, я с головой бултыхнулся в воду.

Поднявшись на ноги, уже собирался круто выругаться, но вдруг слова застряли в горле. Я стоял в значительно более широком и высоком туннеле по грудь в воде, а впереди невыразительно серел какой-то узенький сегмент. Выход! Изо рта вырвался радостный возглас, я сделал два натужных шага и бросился вперед вплавь. Однако вскоре в душе зародилось какое-то тревожное предчувствие, и за несколько метров до выхода я уже окончательно понял, что путь к свободе перекрыт металлической решеткой.

Подплыв к ней, я стал на ноги, ухватился руками за гладенькие стержни и с проклятиями тряхнул. Напрасно. Прямо передо мной в окружении почти отвесных бетонных стен, под чистым звездным небом тихо плескался небольшой бассейн-отстойник, но расстояние между прутьями решетки было слишком малым, чтобы протиснуться наружу. В приступе бессильной злости я снова принялся дергать невозмутимый металл, пока в голове не появилась трезвая мысль: зачем же давать волю эмоциям, когда ещё ничего как следует не изучено?

Я опустился под воду и стал ощупывать низ решетки. Ну вот, между ней и дном выводного туннеля довольно широкая щель, хотя и недостаточная для того, чтобы пролезть. Но можно попробовать отогнуть концы двух соседних вертикальных стержней. Я несколько раз погружался, изо всех сил тянул на себя один из прутьев, упираясь ногой во второй, и, кажется, не безуспешно. Убедившись в этом, прекратил подводные работы, несколько минут дал себе отдышаться и, наконец отважившись, набрал полную грудь воздуха и пошел на прорыв.

Очень быстро я понял, что немного поторопился. Голова сперва не хотела пролезать, но я не отступил и таки добился своего. Однако теперь плечи никак не могли протиснуться в слишком узкую щелку, и приходилось изо всех сил выгибаться в поисках нужного положения. Наверное, на земле это было бы довольно веселой игрой, но здесь мне вдруг стало недоставать воздуха, и тело конвульсивно задергалось вперед. Руки неожиданно нащупали выступ, которым заканчивался туннель и начинался более глубокий бассейн, и я изо всех сил рванулся туда. В правое плечо впилось что-то горячее, проехало через всю спину и больно клюнуло в обе ягодицы, но я уже был по ту сторону решетки! Да здравствует свобода!

Бетонные стены, обрамляющие водоем, были слишком высокими, чтобы взобраться на них, и я поплыл дальше по течению. Вскоре оказалось, что здесь целый каскад бассейнов, уровень каждого из которых примерно на метр ниже предыдущего. Я преодолевал третий из них, как вдруг до меня дошло, что в стенах отражается странное слабое мерцание, а если прислушаться, то можно почувствовать далекий невыразительный шум. И с новой силой зазвучали в ушах притихшие было вопросы: что здесь такое происходит?! Да и куда, в конце концов, я попал?!!

Я оглянулся на глухую стену сооружения, нависающую над водоемами, но отсюда не было видно ничего особенного. И все же… Какой-то крохотный голодный червячок начал точить меня изнутри. Я поплыл побыстрее, и тут впервые обратил внимание на вид, открывающийся перед глазами. Лесок, высоковольтная линия, небольшая речка — ведь все это до боли знакомые окраины родного города! Значит, я никуда не перемещался?! Конечно!!! Даже на несколько десятков метров, поскольку и злосчастная камера, и сама комната, и коридор — все оно было не похожим — я мгновенно осознал это! — а просто одним и тем же! Тем самым!! Эксперимент не удался!!!

Цепочка бассейнов в конце концов закончилась, и я, проплыв ещё немного по небольшому выводному каналу, выбрался на берег. Отсюда было хорошо видно холм и все сооружение института с выбитыми окнами, потрескавшимися стенами и большим проломом в левом крыле. Кое-где наружу вырывались языки пламени, и только что прибывшие пожарные начинали свою обычную суету. А неподалеку притихла небольшая толпа научных сотрудников в белых халатах…

Конечно, когда я лихорадочно искал выход из той каменной ловушки, то преследовал цель побыстрее добраться до людей. Теперь они стояли совсем близко от меня, но желание идти к ним исчезло бесследно. И совсем не потому, что на мне не было никакой одежды. Просто сама мысль о том, что придется возвращаться в тюрьму хотя бы на короткое время, пускай даже чисто номинально, казалась невыносимой. Возможно, с точки зрения здравого смысла это было абсолютно неразумно, но я тихонько сполз обратно в воду и поплыл дальше по каналу, который вскорости влился в небольшую речку.

Тихая июльская ночь давала мне шанс. Нужно лишь преодолеть незамеченным около тридцати километров до знакомого двухэтажного дома в загородной зоне. Там можно будет надежно спрятаться, отдохнуть и хорошенько обдумать свое положение. В конце концов, сдаться я всегда успею.

Я выбрался на берег за небольшой лесопосадкой и, прикрываясь деревьями, двинулся к автостраде. Правда, воспользоваться ею возможности не было: воображаю, какая пошла бы огласка, попадись я кому-нибудь на глаза в своем экзотическом костюме! Поэтому пришлось бежать по узеньким тропкам, тракторным колеям, а зачастую просто по краешку поля да ещё и благодарить, что какая-то добрая душа посадила по обе стороны дороги плотные ряды кустов. Признаться, я очень обрадовался, когда в конце концов, срезав угол по ржаном полю, выскочил на нужную мне местную дорогу, покрытую хотя и истрепанным, но все-таки асфальтом. Пробегая по нему, я горячо молил сверхъестественные силы, чтобы они немного попридержали желающих сейчас здесь ездить, однако мои просьбы не доходили до адресатов, и несколько раз приходилось прятаться в весьма уместных зарослях подсолнуха или нырять в ячменное поле. Довольно много времени я потерял, оббегая безопасным маршрутом небольшое село, а также в конце путешествия, пробираясь лесом к загородному дому своего товарища. И все же, когда, до края изможденный марш-броском, я остановился перед железной калиткой с тремя выдавленными ромбами, было ещё совсем темно.

На улице царила тишина. Я ещё раз пристально осмотрел улицу, потом поднял защитную пластинку и надавил большим пальцем на клавишу. В замке что-то щелкнуло, и я перевел дыхание: узнало. Тогда взялся за щеколду и быстро проскользнул во двор, под защиту надежной металлической ограды. Господи, неужели все позади?!

Контрольная система во входной двери также среагировала на линии моего пальца, и я очутился в доме. Едва добрел до дивана с твердым намерением завалиться на него, но в последнее мгновение сдержался. Легкая ноющая боль на спине и ягодицах напоминала, что мое тело не просто грязно, а ещё и, наверное, все в крови. Идти в ванную было уже выше человеческих сил, и тогда я подошел к столу, стянул с него клеенку, бросил её на диван и упал сверху…

В памяти остались смутные, будто окутанные туманом воспоминания о том, как я несколько раз поднимался, гонимый неотложными естественными потребностями, и механически плелся в туалет, а потом старался как можно тише спустить воду. Окна в комнате были закрыты плотными темными шторами, и это очень содействовало тому, чтобы, вернувшись на диван, снова отключаться ото всего вокруг и погружаться в сладкие объятия сна. Видения приходили совершенно нейтральные и легкие, и только последнее заставило сорваться с постели и несколько минут приходить в себя.

Мне снилось, будто я убегаю от кого-то длинными мрачными коридорами и вдруг оказываюсь в большом зале, битком набитом людьми. Они танцуют, поют, веселятся и не обращают на меня никакого внимания. Неожиданно в моих руках появляется странной конструкции пулемет, и я, предчувствуя, что сейчас случится что-то ужасное, дико визжу: «Люди, бегите!!! Бегите!!! Спасайтесь, идиоты!!!». Однако никто даже не оглянется. И тогда я медленно поднимаю свое оружие и начинаю стрелять. Люди падают, их окровавленные тела корчатся и застывают на полу, но те, кто остался, не разбегаются, не кричат, а дальше продолжают веселиться, не обращая внимания ни на мертвецов, ни на меня…

В конце концов я сумел убедить себя, что нахожусь не посреди зала с пулеметом в руках, а сижу на диване, покрытом чем-то липким и неприятным для тела, в загородном доме своего друга Валерия, на два года уехавшего во Францию. Хотя, подумать, какого друга… Все это теперь в прошлом. А суровая действительность — это необходимость прятаться от людей и сны, напоминающие о событиях, поломавших всю мою жизнь.

Признаюсь, после суда и вынесения приговора все переживания, связанные с тем ужасным вечером, отступили куда-то на задний план перед неистовым, непреодолимым желанием получить хоть какой-нибудь шанс на свободу. Я писал апелляцию за апелляцией, умолял о помиловании, соглашался на любой конкретный срок, пусть даже пятьдесят лет, и глубоко раскаивался в совершенном поступке. Да, именно так!!! Хотя на бумаге я и выводил слово «преступление», но в собственных мыслях никогда не называл, никак не мог назвать себя убийцей! Все, что случилось, казалось мне какой-то ужасной ошибкой, страшным недоразумением, фатальным затмением разума — чем угодно, но только не хладнокровным убийством, как это представили на суде и как, наверное, это выглядело на самом деле. Я всегда считал себя добрым, немножко сентиментальным человеком, никогда не мог безразлично смотреть на чужие страдания, не раз больно переживал непреднамеренно причиненные кому-то неприятности — как же, как тогда объяснить ТАКОЕ?! И не случайно я, подтвердив каждый свой отдельный поступок, в ответ на вопрос, признаю ли себя виновным в осуществлении массового убийства, отчаянно простонал: «Не-е-ет!!!». Возможно, это было последней каплей, которая склонила весы Фемиды в сторону самого сурового наказания…

А начиналось все совершенно буднично, так же, как и всегда. Мы собрались на квартире у Вадима, чтобы немного развлечься: выпить, поиграть в карты, просмотреть очередную порнокассету, а в конце, при желании и наличии «материала», позабавиться кое-чем поострее. Конечно, это не были настоящие наркотики, и все казалось невинными детскими шалостями. Но в тот раз Вадим раздобыл какую-то чертовщину, которую собирались вносить в список запрещенных, но ещё не внесли, и мы имели уникальную возможность совершенно легально попробовать почти настоящего нарко. Господи, Боже мой, почему я тогда не отказался?! Ведь собирался же, и только незлобивые насмешки товарищей и прозрачные намеки на слабоволие заставили меня сдаться. Если бы знать, к чему это приведет!

Все мы выпили по бокалу коктейля с растворенными там крохотными дозами белого порошка, и вскоре я стал замечать, что кое-кто уже «поплыл». Я же почувствовал только легкую тошноту и желание выйти на свежий воздух. Потом появилось слабое гудение в голове, и наконец я решил таки спуститься во двор.

Выйдя из подъезда, неожиданно для себя я пошел к автомобилю. Впрочем, неожиданно — не то слово, просто хорошо помню, что сначала не было никакого намерения куда-нибудь ехать, а тут без раздумий подошел к машине, сел за руль и тронулся с места. Вроде бы ничего не делалось против моей воли или за чьим-либо приказом, но во всем этом присутствовала какая-то странная целеустремленность, хотя наперед я ничего не планировал. Правда, странная это теперь, а тогда…

Я подъехал к сияющему огнями дискобару и, заглушив двигатель, полез рукой в потайной карман в обивке сидения, где лежал небольшой пистолет. Я держал его для самозащиты и, хотя ещё ни разу не воспользовался им, периодически перезаряжал, причем исключительно зарядами паралитического действия. Других у меня просто никогда не было, в этом я мог бы поклясться даже перед Страшным судом! Да и что ещё можно приобрести в легальной торговле? Тем не менее позднее оказалось, что заряды были фабричного снаряжения, а те, что остались в обойме, имели на себе три красных полоски — безоговорочный признак смертельных…

Спрятав пистолет в карман брюк, я выбрался из автомобиля и пошел к двери дискобара. Приобрел при входе билет, прошел в зал, где танцы были как раз в разгаре, и сел за свободный крайний столик. Удобно откинувшись на спинку кресла, обвел взглядом помещение, вытянул оружие и начал стрелять, неторопливо и без каких-либо четких критериев выбирая жертвы. Господи, зачем я это делал?!! Не знаю. Я не смог ничего объяснить ни суду, ни своим близким, ни самому себе.

На первых порах, конечно, никто в зале не понял, что происходит, поскольку музыка напрочь заглушала тихое чмокание пистолета, а в танцах молодежь позволяет себе что угодно. И только когда моя третья жертва начала валиться с ног, послышались первые испуганные вскрики, и присутствующие стали оглядываться в поисках объяснения. Я был моментально разоблачен, несколько самых смелых юношей бросились меня обезоруживать, и тут послышался нечеловеческий пронзительный крик: «Убийца!!! Маньяк-убийца!!!». В этот миг я снова нажал на спуск, и один из смельчаков также оказался на полу.

Началась паника. Люди ломились в окна, двери служебного входа, подсобные помещения, перепугано крича, толкаясь и сбивая с ног более слабых. Что же, их можно понять, ведь преимущественно это были совсем ещё дети, на которых устроил охоту сильный тридцатилетний мужчина с жутким, звериным равнодушием в глазах. Вот только кто объяснит мне, зачем, зачем я это делал? Почему продолжал стрелять даже тогда, когда они разбегались, подставляя мне беззащитные спины? Правда, я не думал, что убиваю, но разве изменилось бы что-нибудь, если бы даже знал об этом? Вряд ли.

Когда в помещении остались лишь неподвижные тела, я все так же неторопливо встал и пошел к выходу. Полиция подоспела, когда я как раз садился за руль своего автомобиля. Ехать пришлось уже в полицейском фургоне, и к тому времени без следа исчезли и шум в голове, и тошнота, взамен появились приятная расслабленность и полнейший душевный комфорт. Экспертиза установила, что я находился тогда в стадии легкого наркотического опьянения…

Припоминаю свое состояние, когда утром на следующий день я проснулся, обвел взглядом голые стены камеры и вдруг вспомнил все, что случилось вчера. Но это были ещё только цветочки. Настоящий кошмар начался тогда, когда мне сообщили, что мой пистолет оказался заряженным сильнодействующим ядом, и все семеро пораженных юношей и девушек умерли на месте. Это казалось настолько диким, бессмысленным и неправдоподобным, что я сперва просто не поверил и даже зашелся идиотским, неестественным смехом. Но жизнь иногда бывает страшнее самых ужасных фантасмагорий.

Что касается зарядов, то сомнений практически не было: это — результат какого-то невероятного стечения обстоятельств, когда отравляющая обойма попала в продажу как паралитическая, а я при заряжании того и не заметил. Но что произошло со мной?! Кратковременное помрачение ума? Но экспертиза не обнаружила у меня никаких психических отклонений. Действие наркотика? Результаты научных исследований убедительно опровергали и такое объяснение. Правда, один из свидетелей, врач по специальности, обнародовал свою собственную теорию, что, дескать, под влиянием того вещества, которое мы приняли, высвобождаются придушенные моралью или страхом наказания подсознательные преступные наклонности. Чепуха, конечно, однако мне показалось, что очень многие люди поверили в его слова.

Бывали такие минуты, когда я, постигнув всю глубину и чудовищность трагедии, решал, что жить после этого невозможно. И все же доминировали иные чувства. Я упрямо пытался дойти до какого-то рационального объяснения своих действий и установить, в чем состоит моя наибольшая вина? В том, что принимал нарко? В том, что не смог укротить собственное тело? Или в том, что никак не решусь взять на себя всю ответственность за совершенное? Я почему-то был убежден, что суд не вынесет мне столь сурового наказания, и поэтому долго не мог успокоиться после оглашения приговора. Что же, в конце концов я избежал пожизненного заключения, но как жить дальше?

Размышляя над всем этим, я неожиданно обнаружил, что со мной начало твориться что-то непонятное. Перед глазами вдруг закружились какие-то невыразительные образы, расплывчатые фигуры, картины, совсем не связанные с предыдущими мыслями. Галлюцинации? Но раньше со мной не случалось ничего подобного! Может, это последствия того проклятого эксперимента?! Меня охватило какое-то жуткое ощущение, и я, обхватив голову руками, снова упал на диван.

К счастью, это длило совсем недолго. Успокоившись, я встал, обвел скептическим взглядом свое окровавленное ложе и вдруг понял, что страшно, дико, безумно хочу есть. Холодильник, конечно, был отключен и пуст, но в погребе под кухней я обнаружил грандиозную кучу картофеля. Ура! Это как раз то, что нужно! Ведь недаром в детстве меня называли «картофельником».

Приготовив себе нехитрый завтрак в микроволновой печи, я, наверное, с добрый час не отходил от стола. А потом до самого вечера занимался разными бытовыми делами: дочиста отмылся в ванной, заклеил ободранные места фитопластырем, нашел чистую одежду, постельное белье, убрал в комнатах и навел порядок на кухне. Делать все старался как можно осторожнее, чтобы наружу не прорвалось ни одного звука, и даже близко не подходил к шторам. Поужинав, позволил себе включить стереовизор с большим настенным экраном и при почти полностью заглушенном звуке ознакомился с последними новостями, где упоминался и взрыв криогенной установки в институте технологических исследований (жертв, как оказалось, нет), а потом попытался посмотреть детективный фильм. Однако после двух сцен со стрельбой выключил визор. Слишком уж свежие воспоминания…

В комнате начало темнеть, и только тогда я вдруг понял, что подсознательно постоянно ожидаю повторения галлюцинаций. Что же они все-таки со мной сделали? В обширной библиотеке Валерия я отыскал энциклопедический словарь, правда, уже достаточно почтенного возраста, и начал листать его в поисках слова «телепортация». И, как всегда, увлекся просмотром других статей. Офорт, палласит, парки, предикат, психотропные средства…

Я уже перелистал несколько страниц дальше, когда что-то вдруг заставило вернуться обратно и перечитать ещё раз: «Психотропные средства группа лекарственных препаратов, способных влиять на психические функции человека…». Любопытно…

И тут началось снова. Это было удивительное и вместе с тем жуткое ощущение: ты вроде бы совершенно здоров, при полной памяти и сознании, и вместе с тем улавливаешь какие-то болезненные видения, которые невозможно ни на миг задержать или вспомнить…

Когда все кончилось, я дрожащими руками продолжил свои поиски, уже не отвлекаясь, однако через минуту разочарованно закрыл словарь. Статьи «телепортация» там не было.

Изнеможенно дотащившись до дивана, я рухнул на него и попытался заснуть, однако спустя некоторое время понял, что сделать этого не удастся. Тогда выгреб из небольшой аптечки все, что там находилось, перенес к окну и, осторожно отодвинув штору, начал изучать этикетки. Как на зло, нигде не было написано о снотворном, на многих упаковках были одни лишь названия, в которых я совсем не разбирался. Выход все же нашелся: во тьме я разыскал тот самый словарь и с его помощью в конце концов установил, что мне нужен веронал.

Я открыл глаза и увидел над собой высокий белоснежный потолок. Однако между ним и мной что-то было. Я повел взглядом направо, потом налево и вниз и обнаружил, что нахожусь в прозрачной цилиндрической камере. Следовательно, все завершилось удачно?!! Но где же это я очутился? И почему не могу даже пошевелиться?

Надо мной неожиданно появилось несколько мужских лиц, приблизившихся едва ли не вплотную к камере. Некоторое время мы удовлетворяли взаимное любопытство, потом один из незнакомцев что-то коротко сказал, и я снова погрузился в небытие…

Домашняя библиотека Валерия оказалась совсем неприспособленной для изучения волнующих меня вопросов, но в моих руках находился инструмент колоссальной мощности. Правда, это был уже дряхлый компьютер, почти музейный экспонат, и если бы я не приобрел его несколько лет тому назад за бесценок у фирмы, где работал, и не отдал другу, то этот по современным меркам хлам просто выбросили бы на свалку. Однако для обычных домашних потребностей имеющихся функциональных возможностей вполне хватало.

Когда я поднялся на второй этаж и, устроившись перед экраном терминала, включил питание, меня вдруг охватило сумасшедшее желание набрать один намертво запечатленный в памяти видеофонный номер. Родители! Господи, Боже мой, как же они там сейчас? Как отразилась на них эта абсурдная, жестокая, страшная история? Если бы только было можно… Я немного посидел неподвижно, понимая, что здравый смысл в конце концов возобладает над эмоциями, и вскоре уже спокойно связывался с региональной научной библиотекой.

Здесь должно быть все. Я вошел в каталог, однако, к своему огромному разочарованию, раздела «Телепортация» не обнаружил. Тогда начал просматривать все, что касалось физики, но среди массы специальных терминов найти нужный так и не смог. Запросил список научных публикаций, в названии которых встречалось бы слово «телепортация» — ни одной. Я застонал в отчаянии и едва не треснул клавиатурой по экрану, однако через минуту овладел собой и попробовал вспомнить, откуда же взялся этот термин. Конечно, я услышал его от Елены, но как именно она сказала? Ага, примерно что-то такое: «Если не употреблять научных терминов, то это называется телепортацией». И тот ученый перед началом эксперимента пользовался другим словом… Перемещение, перенесение?.. Признаться, тогда было не до того, чтобы обращать внимание на подобные нюансы.

Я попытался отыскать что-нибудь интересное среди «перенесений» и «перемещений», однако, хотя публикаций оказалось даже слишком много, ничего связанного с телепортацией мне не попадалось. Истекло время обеда, приближался вечер, а я все продолжал сидеть за терминалом.

Умная мысль, как всегда, пришла с опозданием. Собственно, почему это я ковыряюсь в научных работах? Ведь было ясно сказано, что телепортация термин ненаучный. А это значит, что нужно обратиться к популярной литературе.

Нельзя сказать, что меня захлестнул целый поток работ по данной тематике, но все же их оказалось достаточно много. В подавляющем большинстве я не нашел ничего интересного, это была обычная смесь фантастики с далеко идущими и, как на мой взгляд, не слишком квалифицированными прогнозами, но кое-что таки попадалось. Даже не добравшись ещё до терминов «молекулярная матрица объекта», «дезинтеграция», «матричный синтез», я начал понимать, что мои прежние представления о телепортации как о передаче физических тел в виде энергии почерпнуты из фантастической литературы. И вот наконец в каком-то довольно специфическом и малотиражном издании я отыскал статью, которая объяснила мне если не все, то по крайней мере те вещи, о которых хотелось узнать больше всего.

По существу, никакой телепортации не было. Просто с объекта снималась молекулярная матрица, то есть запоминалось его детальное, вплоть до молекул, внутреннее строение, и тело расщеплялось для того, чтобы освобожденную энергию потом использовать для сборки точной, согласно матрицы, физической копии. И неважно — в этом же месте или в другом. В принципе сам объект можно и не разлагать, если только необходимое количество энергии удастся получить из других источников. В таком случае не остается даже намека на телепортацию, это всего лишь копирование, дубликация. В общем дело очень полезное и нужное, только пока что чрезвычайно, невообразимо дорогое. И вдобавок большинство работ находится сейчас на стадии экспериментов…

Статья просто-таки ошеломляла. То, что могло случиться или все-таки случилось со мной, в свете новых знаний выглядело столь жутко, что я не отважился сразу же обдумать это, а стал дальше просматривать литературу. Однако ничего похожего на эту статью больше не встретил. Что за дьявольщина?! Неужели такая тема не интересует популяризаторов науки?!!

Усталость навалилась внезапно, как будто целый день только и ждала благоприятного случая. Я выключил компьютер и во тьме, которая вмиг окутала комнату, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Вот тебе и «телепортация»! Они задумали разложить меня на молекулы и собрать где-то в другом месте, из другого материала! Вот почему такая таинственность и нежелание объяснить суть дела! Я понимаю, это можно сделать с камнем, столом или электронным прибором, в конце концов с подопытным животным, но с человеком!.. Ведь, кроме материального тела, человек имеет ещё и душу! Неужели её тоже можно воссоздать по молекулярной матрице?!

От этой немного высокопарной мысли по коже сыпануло чем-то ледяным. Спокойно, паниковать не стоит, ведь все завершилось хорошо. Да, но откуда же тогда эти странные галлюцинации? Значит, они все-таки успели что-то сделать со мной, вот только что именно? А, может, эксперимент состоял в том, чтобы разложить меня и тут же воссоздать, в той же камере?!

В груди внезапно стало недоставать воздуха. Да нет, это же полнейший идиотизм! Пускай телепортация и не научный термин, но ведь всегда речь шла именно о ней. И тот ученый перед началом эксперимента говорил о чем-то пространственном. Следовательно, все обстоит благополучно, и я — это в самом деле я, а не копия самого себя.

Это немного успокоило меня. Копия, дубликат! Но любопытно, что произошло бы в случае успешного — для тех мясников — завершения эксперимента? Вот меня разложили, я перестал существовать, потом где-то появился новый Игорь Дмитрук… Но был бы ли он мной? Проснулся ли бы вместе из этим телом именно я, или это ожил бы совсем другой человек, с моей памятью, моими привычками, моими мыслями, но не Я?! И кто смог бы установить, что произошло на самом деле?!!

От подобных мыслей нетрудно совсем свихнуться, и я понял, что нужно убираться отсюда и снова доставать из аптечки вчерашний препарат. Усилием воли поднял свое тело с кресла и пошел к двери. Ощущения были такими, словно пришлось целый день таскать кирпичи. В полнейшей тьме я вышел на лестницу и начал осторожно, держась за перила, спускаться вниз. Мне оставалось сделать всего лишь несколько шагов, когда вдруг…

Мои глаза были открытыми, и все-таки я ещё раз разомкнул веки и неожиданно очутился в залитой ярким солнечным светом комнате. Что за чертовщина?! Куда меня занесло?! Я скользнул взглядом по потолку, стене и окнах, и тут же вспомнил, что уже был в этом помещении, только тогда мое тело находилось под прозрачным цилиндрическим колпаком. Кажется, я попал сюда с помощью телепортации. Но нет же! Эксперимент сорвался, произошла авария, я убежал из института и спрятался в доме Валерия! Я должен сейчас быть там, там!!!

— Буэнос диас! — неожиданно прозвучало возле меня. Я конвульсивно дернулся влево и с невыразимым ужасом уставился в лицо молоденькой чернявой девушки в белом халате и шапочке с красным крестом. В ответ на мою реакцию она улыбнулась и повторила: — Буэнос диас, сеньор!

В это же мгновение возле девушки появился молодой мужчина примерно моих лет, тоже в белом халате. Он пристально взглянул на меня, весь аж засветился радостью и торжественно провозгласил:

— Добрый день, господин Дмитрук! Со счастливым прибытием!

Это было словно кошмарный сон! И все-таки я не спал. Я лежал на кровати в солнечной комнате с белоснежными стенами и потолком, но вместе с тем не покидал загородного дома Валерия, где царила ночь. Убедиться в этом пришлось достаточно болезненным способом: я не удержался на лестнице и шлепнулся с высоты полуметра на пол.

— У-у-у! — застонал я от боли в руке, лежа во тьме на мягкой ворсистой дорожке. — Ой! — вырвалось из моего рта в светлой комнате. На какое-то мгновение она вроде отодвинулась на задний план, однако тут же снова стала основной.

На лицах медиков отразился испуг. Они быстро переглянулись между собой, потом мужчина наклонился ко мне и обеспокоено спросил:

— Что с вами, Игорь?

Я попытался что-то сказать, однако мое лицо было словно каменная маска, и мне с большими трудностями удалось выговорить непослушными губами:

— Не п-понима-аю… где это я?..

— Не волнуйтесь, Игорь, — мужчина немного успокоился. — Вы находитесь на Кубе, в клинике доктора Габриэля, под самой Гаваной. Я вас поздравляю, эксперимент завершился удачно. Еще несколько дней реабилитации — и вы станете… совсем избавитесь от опеки медиков.

— Что у м-меня с л-лиц-цом? — пробормотал я, через силу шевеля губами.

— Не волнуйтесь, теперь уже все благополучно, — ответил незнакомец, бросив на девушку короткий взгляд. — Правда… Но об этом позднее, когда Вы наберетесь сил. А сейчас Вам больше всего нужен глубокий, крепкий сон.

Я хотел было возразить, обеспокоенный недомолвками мужчины, но вдруг почувствовал, что уже не могу сказать ни слова. Несмотря на отчаянное сопротивление, мои веки начали смежаться, и через мгновение солнечная комната растворилась во тьме.

Ошарашенный всем этим, я ещё некоторое время полежал на полу возле лестницы и только тогда начал подниматься. Левый локоть отзывался глухой ноющей болью, но, ощупав руку, я убедился, что ничего серьезного там нет. Да и что можно считать серьезным после ТАКОГО! И что это было? Невероятное путешествие в пространстве и времени? Последняя стадия психической болезни? Раздвоение личности? И что будет дальше?

Я зашел в свою комнату и, не раздеваясь, упал на диван. Мысли двигались вяло, словно придавленные невероятностью и дикостью ситуации. И вдруг я все понял! Раздвоение! Меня раздвоили, сдублировали! Сняли матрицу и воспроизвели копию, абсолютную, молекула к молекуле, забыв при этом уничтожить оригинал! Я раздвоился! Я — единый в двух лицах!!!

Мое состояние было близким к отчаянию. Сорвись я на ноги — и неизвестно, чем бы это все кончилось. Однако я продолжал лежать, напрягая тело, стиснув кулаки и беспрерывно повторяя мысленно и вслух: «Спокойно, без паники, спокойно», пока не почувствовал себя совершенно опустошенным.

Теперь можно было думать о чем угодно. Я попробовал вернуться к невероятным событиям сегодняшнего вечера, но вдруг с удивлением обнаружил, что помню лишь одни голые факты. Знаю, что меня телепортировали на Кубу, что моя кровать там стоит в светлой комнате с белыми стенами, что мы там разговаривали с каким-то мужчиной, но никак не могу вспомнить ни самой комнаты, ни лица своего собеседника, ни его голоса. Все это, по-видимому, осталось в памяти того, другого меня.

Ночью я спал плохо, даже приняв снотворное, а потом целый день чувствовал себя, как на иголках, в ожидании пробуждения там, на Кубе. Это было что-то похожее на влечение боязливого к страшным фильмам, интеллигента к наркотикам, девственницы к мужчине — и страшно, и очень хочется попробовать. Я понимал, что это едва ли произойдет раньше, чем под вечер, и все же почти не покидал глубокого мягкого кресла, страхуя себя от повторения вчерашних неприятностей.

На дворе было ещё совсем светло, когда я интуитивно почувствовал приближение так долго ожидаемого события. Все то, что окружало меня в доме Валерия, словно побледнело, выцвело, отодвинулось на задворки восприятия, и я снова очутился в светлой комнате. Попробовал шевельнуть одной рукой, другой, потом ногами, и, почувствовав, что они полностью подчиняются, медленно поднялся и сел на кровати.

Со стула возле изголовья на меня смотрел уже знакомый мужчина. Он приветливо усмехнулся и сказал:

— Здравствуйте, Игорь! Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо, — не очень выразительно пробормотал я в ответ. Губы слушались уже лучше, чем вчера, и одно только лицо казалось каким-то не совсем моим. — А что случилось со мной?

— Прежде всего позвольте отрекомендоваться: Яромир, — мужчина протянул руку, и я вяло пожал её. — По специальности биофизик, но несколько дней пришлось побыть медбратом. Но все это уже позади. Результаты обследования свидетельствуют, что ваши основные нынешние показатели практически не отличаются от прежних. Или вас что-то беспокоит?

— Кажется, не все благополучно с моим лицом, — ответил я. — Какое-то оно вроде чужое…

Яромир виновато вздохнул.

— Это факт, был у нас небольшой сбой, уже в конце, как раз при воссоздании лица… Что-то отказало… Но вы не волнуйтесь, над вами поработали опытные хирурги. Никаких следов операции не останется. Вот только… Выглядеть вы будете немножко не так, как раньше…

В который уже раз мне наносили ошеломляющий удар.

— Нич-чего себе «небольшой сбой»! — невольно вырвалось из моего рта. А если бы он произошел раньше?

— Что же, тогда бы мы с Вами не разговаривали, — философски ответил Яромир, и тон его стал ощутимо прохладнее. — В конце концов, риск в этом эксперименте закладывался с самого начала. Вы добровольно пошли на него. Да и, мне кажется, все это даже к лучшему…

Действительно, я уже начал забывать, кем являюсь для окружающих. Яромир напомнил эту печальную истину, и между нами вмиг пролегло отчуждение.

— Вас, конечно, сейчас больше всего интересуют юридические аспекты дела, — вел дальше мой собеседник. — Так вот, с момента… м-м… появления на Кубе вы — практически свободный человек. Без любого административного или иного надзора. Единственное только… что без права возвращения на Родину, — он пристально взглянул мне в глаза и, покачнув головой, добавил: — Но это не навсегда. Всего лишь на пятнадцать лет…

Конечно, то, что я услышал, было замечательной новостью, но она почему-то не вызывала у меня того восторга, которого ждал Яромир. Я сумел только не слишком весело улыбнуться и старательно вымолвить:

— Спасибо вам за это…

В глазах Яромира отразилось непонимание, однако он тут же решил, что в моем состоянии реакция может быть абсолютно непредсказуемой, и лучше всего сейчас просто оставить меня в покое.

— Ну что же, тогда я Вас покидаю, — сказал он, поднимаясь. — Всю эту информацию следует хорошенько обдумать в одиночестве. Да и мне нелишним будет немного передохнуть. Кстати, вы знаете испанский?

Я отрицательно качнул головой.

— Значит, вы просто обречены на мое общество, — улыбнувшись, развел руками Яромир. — Так что до завтра.

Когда дверь за ним закрылась, я снова прилег, но тут вошла уже знакомая мне чернявка с накрытым салфеткой подносом в руках. Поставив его на столик, девушка что-то промолвила на своем благозвучном языке и в конце прибавила:

— Заотрак…

— Спасибо, — благодарно ответил я, любуясь её симпатичным личиком. Потом покопался немного в закоулках памяти и объяснил: — Грацио.

Это было что-то, наверное, не совсем то, потому что девушка весело засмеялась. Когда она вышла из палаты, я посмотрел вокруг и обнаружил, кроме выхода, ещё двое дверей, где были нарисованы водяные струи из лейки и мальчик со спущенными штанишками. Посетив «мальчика», я забрался под душ, однако, чуть проведя руками по лицу, закрутил краны и принялся за поиски зеркала. Не найдя его в палате, от души выругался и сел за стол.

Боже мой, после того, что давали в тюрьме, это было самой настоящей сказкой! В особенности десерт: апельсины, бананы, большой ананас и ещё что-то, никогда ранее не виданное! Утолив первый голод, я преисполнился сочувствием к тому телу, которое вынуждено жить на одной лишь картошке, и попытался передать ему наслаждение, вызываемое куском банана во рту. Утверждать, что это удалось, особых оснований не было, но тем не менее сама идея исследовать собственные возможности заслуживала внимания.

Наевшись, что называется, до отвала, я переключился на дом Валерия и вспомнил, что есть проблемы с передачей информации от одного тела к другому. Когда я был в сознании в обоих местах, то мог беспрепятственно пользоваться всеми своими знаниями, однако вчера, как только на Кубе меня усыпили, то здесь никак не удавалось воссоздать в памяти виденное там. Довольно существенное неудобство, из-за которого мое сознание не всегда будет иметь возможность полноценно функционировать…

Полноценно функционировать! Я вдруг поймал себя на этой мысли и несколько истерично рассмеялся. Вот это да! Я уже начал воспринимать свое нынешнее состояние, как целиком нормальное, и думаю о том, чтобы как можно эффективнее его использовать! Но ведь все это — абсурд, идиотизм, кошмар, от которого никак не удается проснуться! Такого просто не может быть, так как в жизни подобного не бывает!!!

Подобного?.. Когда-то, в детстве, я любил проводить интересный эксперимент с зеркальцем. Приложишь его к какому-нибудь глазу — и вдруг начинаешь видеть синхронно две различные картины. Обе — одновременно, однако сосредоточиться можно только на одной, и тогда от другой остаются одни лишь невыразительные очертания. Или еще: где-нибудь в людном месте ухо улавливает гул от многих разговоров, но сконцентрировать внимание можно лишь на одном, а другие становятся просто звуковым фоном… Боже мой, какие грубые, далекие, жалкие аналогии до моих теперешних ощущений! Но как же иначе объяснить… почему-то потемнело… нормальному человеку… что за звук? Дождь? Неужели они бывают на Кубе летом?

Бр-р-р! Я вдруг почувствовал, что мои мысли начинают раздваиваться. Конечно, это было бы неплохо — уметь распараллеливать умственный процесс, как это делается в компьютерных системах, но пока что выходила одна лишь путаница. К тому же давало себя знать истощение, к которому привело долгое ожидание встречи с самым собой. Поэтому нужно сейчас здесь заснуть, а размышления продолжить на свежую «кубинскую» голову.

Я разделся, лег на диван и сразу же переключился на Кубу. Там встал с кровати, походил немного по палате, потом забрался в ванную и открутил краны. Полежал немного с закрытыми глазами, пока не набралось достаточно воды, тогда убедился, что в доме Валерия уже сплю, и вернулся к предыдущим мыслям.

Впрочем, вернулся — не совсем то. Прежний ход мыслей воспроизвести было тяжело, и я стал размышлять: как могло все это произойти? На один из вопросов, которые волновали меня раньше, ответ не вызывал сомнений: если человека разложить, а потом воссоздать его копию, то вместе с телом возродится та же самая личность. И когда существует единственный экземпляр — все совершенно понятно.

Но давайте теперь разложим человека и воссоздадим две одинаковых и потому абсолютно равноценных копии. Подобные ситуации — не редкость в фантастической литературе, и почти всегда оба герои начинают спорить, кто с них настоящий, а кто — искусственный. Все это, конечно, очень убедительно выглядит со стороны, но если смотреть от себя? Вот тебя уничтожили, ты перестал существовать, ну вроде потерял сознание. Тогда воссоздали две твои копии, положили их в двух разных комнатах и вернули к жизни. Вот ты пробуждаешься, раскрываешь глаза… И что ты видишь? Комнату номер один или номер два? Один? Но почему?! Ведь копии абсолютно равноценные! Комнату номер два? Та же самая проблема! Следовательно, ты должен ощущать себя в обоих комнатах одновременно!!!

Ху-у! От такого вывода сердце в груди заколотилось, как бешеное. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух и тряхнул головой. Но ведь все это какая-то чепуха! Что же тогда объединяет эти два тела? Как осуществляется связь между ними? Хорошо, если они в соседних комнатах, а если их разнести на миллион километров, миллиард, тысячу парсеков?!

Неожиданно душу охватило отчаяние. Ну почему, почему это случилось именно со мной?! Все люди живут так, как следует, как создала их природа, и только я!.. Эх, лучше уже было бы… Хотя нет… Ерунда, конечно. Лучше жить и в двух телах, чем не жить совсем…

Прошло всего лишь несколько дней, а мне показалось, что уже больше недели. И это не удивительно — ведь я совсем не спал! Нет, каждое тело, конечно, отдавало сну по семь-восемь часов в сутки, но это никогда не случалось одновременно в обоих местах, и жизнь достигла невероятной насыщенности. Правда, в доме Валерия практически ничего не случалось, все события происходили в клинике, но даже не они вызывали наибольший интерес. Главное, начали изменяться мои собственные ощущения, открылись новые возможности, и я стал понемногу овладевать ими.

Уже под конец третьего дня я понял, что способен по-настоящему раздваиваться, превращаться в двух почти независимых людей, могущих выполнять различные работы, размышлять о разных вещах и мгновенно обмениваться информацией. Это было фантастично, и первые маленькие успехи вызывали у меня искренний восторг! Правда, совершенное овладение собой требовало очень много времени и труда, и я решил не форсировать этот процесс, а при необходимости просто концентрироваться там, где нужно.

А в клинике каждый день приносил что-то новое. На первых порах чернявая медсестра, которую звали Мартиной, принесла мне зеркало, и я, переборов в себе страх, заглянул туда и увидел свое второе лицо. Что же, оно было довольно сносным, по крайней мере не хуже, чем старое, и даже сохраняло некоторые его черты. Тем не менее это не помешало мне провести несколько часов в состоянии жестокой хандры. Но в конце концов, в основном усилиями «старшей» головы, я сумел убедить себя, что так оно и в самом деле, как говорил Яромир, будет даже лучше.

После проведения довольно детального медицинского обследования врачи позволили выходить в сад, который со всех сторон окружал клинику, и я впервые попал в удивительное царство тропической растительности. До этого мне не раз приходилось бывать за границей, даже работать несколько месяцев в Афганистане, но такой богатейшей природы я ещё не встречал. Абсолютное большинство больных, лечившихся у доктора Габриэля, не владели даже английским, не говоря уже русском или украинском, и потому моим единственным спутником в этих прогулках был Яромир. Он знакомил меня с местной флорой, сообщал последние новости, рассказывал о Кубе и кое-что о себе. Так что наши отношения можно было бы назвать даже приятельскими. А вскоре Яромир немного приподнял занавес и над моим будущим. Оказывается, для меня уже приобрели дом в небольшом городке в центре страны и договорились о работе в местной фирме, занимающейся обслуживанием компьютерных систем. Зарплата не слишком большая, однако прожить можно и даже понемногу выплачивать кредит за жилье.

Я уже успел отойти от всех невероятных событий, произошедших со мной в последнее время, и эта новость заставила наконец серьезно задуматься над тем, что же делать дальше? На Кубе будущее очерчивалось довольно четко: тихая спокойная жизнь в небольшом городке, собственный дом, небольшая зарплата и связанная с этим невозможность куда-либо выбраться. По крайней мере ближайшие пятнадцать лет. А здесь, на родине? Ну, ещё месяц, ну, два можно прятаться от людей, но потом?

До позднего вечера я мучился над этим вопросом, однако ничего умного придумать не смог. Потом пробудился от сладкого сна на другом полушарии и полностью перебрался туда, оставив «кубинца» спать.

За окном стояло замечательное летнее утро, это ощущалось даже в наглухо затворенной и зашторенной комнате, уже давно требовавшей проветривания. Я решил подкрепиться и продолжить размышления о будущем и, пока готовил себе завтрак, включил стереовизор. По местному каналу шла утренняя информационная передача. Сперва я слушал новости довольно невнимательно, и вдруг…

— Сегодня мы пригласили в студию вновь назначенного или, точнее, назначенного на новый срок прокурора нашего региона, — бодро сообщил зрителям ведущий и, повернувшись налево, профессионально улыбнулся: Приветствую вас, господин Дмитрук!

Камера сместилась немного в сторону, и я увидел за столом Богдана. Он не изменил своей привычке в любое время года носить костюм и галстук, его лицо, как и всегда, выражало спокойную доброжелательность и уверенность в себе, и лишь длинная морщина на лбу и едва заметная примесь седины в волосах свидетельствовали о той жестокой внутренней борьбе, которую пришлось ему пережить.

Ведущий что-то спросил, Богдан начал отвечать, однако сознание не воспринимало ни одного слова. Брат мой, брат, как я провинился перед тобой! Какое счастье, что твоя карьера все же не пострадала, ведь это было бы таким ударом… Хотя и тот, который уже нанесен тебе, не намного слабее. Если бы только знать… Но что? Что знать? Снова один и тот же неотступный, сакраментальный вопрос: в чем же состоит моя вина?!

Я до боли сжал кулаки и заскрипел зубами, когда вдруг что-то заставило меня вернуться к реальности и вслушаться в разговор. Кажется, в ней промелькнуло слово «брат»?

— …активно использовали против вас?

— Да, за время деятельности на своему посту я нажил немало влиятельных врагов. Многим, например, не хотелось, чтобы расследование афер фирмы «Европа» было доведено до конца. Я даже сам изумился размаху той антидмитруковской кампании, однако лично против меня её организаторы не имели ничего серьезного, и поэтому все их усилия пропали даром.

— И тогда случилась та ужасная история, — не отставал ведущий. — А у вас никогда не возникало подозрения, что она произошла… ну… слишком уж ко времени?

С губ Богдана сорвался короткий и тихий, едва заметный вздох, но для меня этого было достаточно, чтобы понять его состояние.

— Следствие рассматривало и такую версию, — ответил брат после небольшой паузы, — однако убедительных доказательств её подтверждения не нашлось…

— Ну что же, господин прокурор…

Что говорил ведущий дальше, я уже не слышал. Меня неожиданно будто поразило громом! Господи, где же мой разум был раньше?! Как же он мог пройти мимо такого простого и естественного объяснения?!

Одним импульсивным движением я выключил визор и стремглав бросился в библиотеку. Где же оно? Вот: «психотропные средства»! Так… так… Ох, все слишком расплывчато, слишком общо! В голове уже крутились слова: «зомби», «психоделики», «гипнотрон», «психотронный генератор», и я стал лихорадочно листать энциклопедию в поисках их детальных разъяснений. Однако там ничего не было. Тогда, в сердцах швырнув книгу на кресло, метнулся к лестнице, ведущей на второй этаж, к компьютеру. Но на полпути остановился: зачем? Ведь и так все понятно.

Вспышка активности сменилась глубокой депрессией, и я, едва добравшись до ближайшего стула, просто упал в него. Боже мой, что же это такое происходит на свете? Какая-то сволочь сделала меня орудием убийства, марионеткой, которой можно спокойно пожертвовать по окончании игры. Но ведь — Господи! — какие же это несоразмерные вещи — человеческая жизнь и нежелание видеть на месте прокурора конкретное лицо! Неужели ради того, чтобы воспрепятствовать, даже нет, всего лишь попытаться помешать назначению на эту должность моего брата, можно безжалостно уничтожить столько людей?! Кто, какой моральный урод способен решиться на такое?!!

«Я найду его, найду», — забормотал я сам себе. И вдруг душу охватили сомнения: а что, если это все — ерунда, болезненные выдумки доведенного до отчаяния разума? И нет никакого преступника, использовавшего меня как зомби, а есть просто непостижимая проделка природы? Однако вскоре все стало на свои места. Как бы там ни было в действительности, я должен взяться за дело и довести её до конца. Это единственная возможность найти истину и единственный шанс вернуться к людям.

Из кухни донеслись мелодичные сигналы печи, но мне было не до завтрака. Что же делать, с чего начать? Времени оставалось не так уж и много, и больше нельзя сидеть, сложив руки. Охваченный невыносимым желанием действовать, я сорвался с кресла и нервно заходил по комнате. С чего же начать? Конечно, прежде всего необходимо наведаться к Вадиму и вытрясти из него все, что он знает. Но как? Не предусматривая такого поворота событий, я каждый день тщательно брился, и кто угодно сможет узнать меня на улице. А если даже нет, то не исключено, что и сам Вадим заявит в полицию о моем визите. Как бы мне понадобился надежный помощник…

Стоп! Я остановился посреди комнаты и хлопнул себя ладонью по лбу. Черт возьми, но ведь самый лучший помощник для меня — это я сам! Необходимо только как-то выбраться с Кубы!

Мое тело задрожало от возбуждения, и я вынужден был сесть в кресло и попробовать расслабиться. Спокойно, беготней делу не поможешь, здесь нужно поработать головой. Следовательно, что необходимо для того, чтобы добраться от кубинской столицы до этого дома? Если не учитывать такой эфемерной категории, как везение, то единственное — деньги! Есть ли они у меня? При себе — ничего. Депозит в сбербанке если не ликвидирован, то по крайней мере блокирован, и вдобавок денег там — кот наплакал. Что же тогда остается? Господи, Боже мой, остается главное — номерной шифрованный счет в банке «Комби»! Там лежит весь мой афганский заработок! Как же благодарить постановщиков призабытого уже детективного сериала, эпизод из которого натолкнул меня на такую экстравагантную, но счастливую мысль! Правда, на эти деньги я рассчитывал осуществить какое-нибудь экзотическое путешествие с будущей спутницей жизни, но до этого ли сейчас!

Пытаясь сдержать горячность, я поднялся на второй этаж и засел за терминал. Открыть где-нибудь в Гаване счет и перевести туда свои деньги из «Комби» оказалось делом не слишком трудным, но страшно канительным, и я провозился с ним едва ли не полдня. На Кубе уже наступило утро, и я там проснулся, однако был так сосредоточен на финансовых проблемах, что даже не поблагодарил Мартину за завтрак. Зато, когда я, счастливо улыбаясь, встал из-за своего рабочего места, дорога домой была открыта!

Ради осуществления своего плана я уже был готов подождать несколько дней, надеясь, что перед отправкой на «поселение» меня должны отвезти в город, хотя бы для того, чтобы нормально одеть. Да и дорога туда едва ли сможет пролечь в стороне от Гаваны. Однако неожиданно дело ускорилось.

На следующий день Яромир заглянул ко мне раньше, чем обычно, и, объявив, что последнее, комплексное обследование назначено на завтра, предложил провести экскурсию в город. Это было так неожиданно, что я не сразу согласился, чувствуя себя морально неготовым к решительным действиям. Яромир сначала не мог понять причины таких колебаний, однако мой случайный взгляд, брошенный на больничную одежду, дал ему целиком удовлетворительное объяснение.

— Не волнуйся, — рассмеялся он, похлопав меня по плечу, — наша фирма презентует тебе первую обнову.

Я быстро собрался, и через полчаса мы уже были в дороге. За окном автомобиля лил обычный для этой поры года дождь, наполняя душу пессимизмом, и я даже начал подумывать о том, не стоит ли отложить дело. Однако нет на свете ничего постоянного. Мы остановились в пригороде, возле первого же магазина готовой одежды, и когда через десяток с лишним минут я вышел на улицу в широких светлых штанах и легкой свободной рубашке и обнаружил, что ливень уже закончился, то вдруг почувствовал себя готовым ко всему.

— Ну что, едем в центр, или у тебя другие предложения поинтересовался Яромир, садясь за руль, и его совершенно естественный вопрос вынудил вздрогнуть оба моих тела. Конечно, ещё с самого начала я почти полностью сосредоточился на Кубе, однако это не мешало мне находиться в полной боевой готовности в своей украинской «резиденции», держа под рукой все, что удалось раздобыть: адрес банка, карманный испанский словарь, очень грубую схему Гаваны в энциклопедии и немного более подробную на экране дисплея, взятую из библиотечного справочника. И такая реакция на слова Яромира была связана с тем, что кубинский филиал банка «Леон» находился как раз в старой части столицы, в районе центрального бульвара Прадо неподалеку от Капитолия.

— В этом деле я целиком полагаюсь на тебя, — попытался ответить как можно беззаботнее, однако руки у меня мелко дрожали.

Современные жилые районы Гаваны мы проехали молча — по-видимому, Яромир скептически относился к архитектурному модерну. Зато, когда наш автомобиль очутился в аристократическом районе Ведадо, мой спутник начал с таким увлечением расписывать прелести окружающих сооружений, что это едва не кончилось аварией. Содержание его слов и действительная красота зданий не доходили до сознания, занятого поисками способов исчезнуть, и только тогда, когда мы выбрались на набережную и смогли окинуть взглядом морской облик города, в душе как будто что-то шевельнулось.

Первым пунктом нашей программы был осмотр старинной крепости Ла-Пунта. Я, конечно, тщательно делал вид, что все это меня очень интересует, однако сам только ждал наименьшей возможности, чтобы избавиться от Яромира. Но ни одного случая так и не представилось.

Потом мы немного прошлись по многолюдному Прадо и повернули к Президентскому дворцу. Осмотрели его довольно бегло, потому что Яромир тянул меня к соседнему Дворцу изобразительного искусства, где находился Национальный музей. И когда при входе я увидел большую толпу туристов, сплотившихся вокруг гида, то понял, что наконец появилась первая реальная возможность.

Яромир хотел все сделать своими силами, однако я настоял на том, чтобы пристроиться к экскурсии, ведущейся на английском языке, достаточно понятном нам обоим. И результаты превзошли самые лучшие ожидания. Не успели мы пройти несколько залов, как мой спутник так заинтересовался рассказом, что совсем забыл обо мне, и я, выбрав благоприятный момент, осторожно оторвался от группы и торопливо подался к выходу.

Выбравшись из помещения на улицу, я свернул в какой-то переулок и во весь дух бросился по нему к Прадо. На углу бульвара невольно оглянулся и, не обнаружив позади себя Яромира, уже довольно спокойно двинулся влево, к Капитолию, смешавшись с пестрым людским потоком. На душе остался неприятный осадок от такого подлого по отношению к Яромиру и всей его фирме поступка, и единственным утешением было осознание того, что другого выхода у меня нет.

В нужном месте я свернул налево и очутился на узенькой улочке, тянущейся между красивыми старинными зданиями. Согласно со схемой, цель была уже совсем близко, однако пришлось ещё немного попетлять, пока в конце концов довольно неожиданно перед глазами не выросло суровое неоклассическое сооружение с вывеской «Leon». Сердце ускорено заколотилось в груди, и я не сразу отважился переступить порог.

Пока ноги несли меня к окошечку, в душе успели зародиться какие-то туманные опасения относительно возможных бюрократических препятствий. Но все оказалось довольно просто. Достаточно было знать только номер и шифр счета, и вскоре я уже выходил из банка, сдерживая радостную улыбку. В кармана моих широких брюк лежала не очень толстая, но весомая пачка хрустящих банкнот.

Выбравшись снова на Прадо, я решил немного замести следы и, воспользовавшись словарем, спросил какого парня по-испански, где здесь ближайший супермаркет, надеясь запомнить ответ и потом его перевести. Но кубинец, услышав свой родной язык из моих уст, мигом перешел на такой же ломанный английский. В конце концов мы объяснились, и минут через двадцать я уже щеголял перед зеркалом в светло-сером костюме европейского покроя и легких замшевых мокасинах. Заодно приобрел зонтик, кошелек, большие черные очки и спортивную сумку, в которую спрятал одежду «от Яромира».

На улице я остановил такси и, решив ещё раз застраховаться от возможных преследований, небрежно бросил:

— Аэропуэрто.

— Куаль? — неожиданно поинтересовался водитель, и я непонимающе вытаращился на него. Таксист усмехнулся и подсказал: — Хосе Марти, интернасьйональ?

— Си, си, — облегченно вздохнул я, проклиная себя за неразумные детские затеи.

Аэробус на Киев отлетал в четверть седьмого вечера. Приобретя билет в автоматической кассе, я забрался в самый глухой уголок зала ожидания и вплоть до самой регистрации просидел там. И лишь поднявшись по трапу, остановился и бросил единственный прощальный взгляд туда, где готовилась к вечерним развлечениям прекрасная столица Кубы. Увижу ли я тебя ещё раз, Гавана?..

Проснувшись, я бросил взгляд на большие настенные часы и хмыкнул: было уже больше трех пополудни. «Кубинское» тело ещё спало под стеной, и я не стал его будить — все-таки в дороге утомляешься больше, хотя и ожидание тоже не мед. Интересная проблема возникла под утро, когда измученное да ещё и вымокшее под дождем новое тело, выдержав все конспиративные требования, переступило наконец порог дома: как встречать себя самого? Обнять, расцеловать, ограничиться рукопожатием? В конце концов я решил обойтись без каких-либо церемоний — все-таки не театр, и играть не для кого.

«Кубинец» зашевелился, сладко потянулся и проснулся. Я оставил его на правах гостя немного полежать, а «украинца» послал на кухню готовить завтрак. Заглянув по дороге за штору, я обнаружил, что на дворе продолжает мелко моросить дождь, и вдруг подумал, что такая погода прекрасно подходит для осуществления всяческих таинственных дел. На протяжении завтрака идея становилась четче, преодолевая сомнения и возражения, порожденные собственной нерешительностью, и в конце концов оформилась в твердое решение: начать расследование сегодня вечером визитом к Вадиму.

Сперва я взялся разрабатывать какую-то схему операции, причем «кубинской» голове, которая должна была непосредственно провести дело, дал задачу выдвигать идеи, а старой — их анализировать и подвергать конструктивной критике. Однако вскоре пришел к выводу, что никаких особых планов не нужно. Достаточно просто застать Вадима самого и откровенно поговорить с ним. Конечно, он может ничего не знать или не захотеть раскрывать какие-либо тайны, однако, будем надеяться, мое появление ошеломит его и заставит быть максимально уступчивым.

Складывая помытую посуду, я скользнул взглядом по связке ключей, висящей сбоку на кухонном шкафе. Не знаю, для чего они предназначались, но сам их вид натолкнул меня на одну интересную идею. Когда-то Вадим раздал самым близким друзьям, составляющим скелет нашего общества, дубликаты ключей от своей квартиры. В отличие от Валерия, он не любил различные технические нововведения и пользовался традиционным английским замком. У меня тоже был такой ключ, и, наверное, он ещё до сих пор лежит в каком-нибудь ящике. Но самое важное — это то, что Валерий также должен его иметь!

Я начал шарить по всем ящикам, тумбам, полкам и закоулкам и в конце концов нашел то, что искал. Неизвестно, правда, подойдет ли этот ключ теперь, но если с его помощью можно будет неожиданно появиться в квартире, то мои шансы на успех ещё больше возрастут. В таком случае достаточно просто намекнуть на свое возвращение с того света, и слабохарактерный Вадим выложит все, что знает.

Когда стрелки часов начали приближаться к шести вечера, я понял, что нужно собираться. Лучше всего, конечно, было бы дождаться темноты, но такой вариант — не для меня. Летом темнеет поздно, и тогда выбраться отсюда в город станет очень тяжело. Все владельцы окружающих домов имеют автомашины, и их не волнуют подобные проблемы, а вот мне нужно пешком пройти несколько километров до трассы и там ждать автобус или голосовать. И вообще, транспортную проблему необходимо как-то решать. О том, чтобы взять напрокат автомобиль или хотя бы мотоцикл, не приходилось даже мечтать, и единственным выходом оставалось приобрести мопед. Слава Богу, денег на это должно ещё хватить.

Поднявшись на второй этаж, я осмотрел местность. Не заметив ничего подозрительного, выскользнул за дверь и торопливым шагом, но не переходя на бег, пошел к калитке. Не задерживаясь, быстро отворил её и выбрался на улицу. Ху-у, вроде никого не видно, разве что кто-нибудь именно сейчас смотрит в окно. Но тут уже ничего не поделаешь. Я раскрыл зонтик и двинулся в направлении трассы.

Где-то в душе тлела надежда, что меня догонит какая-нибудь машина и подвезет если не в город, то по крайней мере до трассы, однако ей не судилось сбыться. Больше того, пришлось ещё полчаса ждать рейсового автобуса. Так что, приехав в город, я едва ли не бегом бросился к ближайшему автомагазину и до его закрытия ещё успел купить неплохой, как на такие деньги, мопед. Тут же заправился и двинулся окольными улочками туда, где жил Вадим. Жаль, конечно, что этот вид транспорта привлекает к своему владельцу больше внимания, чем хотелось бы, однако ничего лучшего позволить себе я не мог.

Те полтора часа, которые оставались до сумерек, я провел на закрытой козырьком лавочке в сквере напротив Вадимового дома, пристально всматриваясь в нужный подъезд. Из наших общих знакомых не появлялся никто. Что ж, это увеличивает шансы застать Вадима самого, тем более, что сегодня — обычный рабочий день. А если все-таки в квартире окажутся гости, придется вежливо убираться прочь и разрабатывать другие варианты.

Наконец стемнело совсем, но я все не отваживался покидать свое укрытие. Истекло ещё не меньше получаса, пока в конце концов я не заставил себя встать, спрятать мопед в кустах и двинуться к дому. Погода вроде бы содействовала такого рода авантюрам, но, с другой стороны, в своем помятом и мокром костюме я вряд ли буду походить на выходца с того света. Что же, придется компенсировать этот недостаток собственным убедительным поведением.

Поднявшись на пятый этаж, я полез дрожащей рукой в карман и вынул оттуда ключ. Из-за двери нужной квартиры не доносилось ни одного звука, и это убеждало по крайней мере в том, что большой шумной компании там нет. Я вставил ключ в замок и, воровато осмотревшись, повернул его. Впрочем, соседи уже не раз наблюдали подобные картины, и едва ли это могло бы привлечь их особое внимание. Дверь мягко подалась вперед, я быстренько проскользнул за неё и сразу же осторожно затворил.

Слабый свет, падающий из комнаты в коридор сквозь матовое стекло внутренней двери, плохо справлялся с темнотой, и мне пришлось немного постоять на месте, чтобы дать возможность привыкнуть глазам. Внимательный взгляд на подставку для обуви окончательно убедил: в квартире нет никого, кроме хозяина. Я несколько успокоился, снял свои насквозь промокшие мокасины, взял из кучи тапочек те, которые раньше считались моими, и надавил на ручку.

Приглушенное освещение от розового бра создавало в небольшой уютной комнате довольно таинственную атмосферу. Вадим полулежал в кресле и смотрел видео, а на низеньком столике возле него стояла наполовину опорожненная бутылка коньяка. Впрочем, достаточно было одного взгляда, чтобы понять: мой бывший товарищ немного набрался.

— Привет, — вяло махнул он рукой мне и показал на соседнее кресло, садись вон там.

Такой радушный прием несколько выбил меня из колеи, и я озадаченно присел на предложенное место, размышляя, как вести себя дальше. Однако Вадим, присмотревшись к моему лицу, вдруг обеспокоено хмыкнул и, подтянувшись, сел.

— Послушай, парень, — сказал он неуверенно, — что-то я тебя не припоминаю. Как это ты сюда влез?

— Успокойся, дверь закрыта, — ответил я и тут же заметил, как побледнел мой приятель. — Ну что, Вадим, не хочешь узнавать?

Тот на минутку замер, боязливо смотря на меня, но потом отрицательно покрутил головой.

— Понимаю, тебя сбивает с толку мое лицо, — невесело улыбнулся я, но, поверь, возвратиться оттуда совсем неизменным никак нельзя…

Мне хотелось его самого натолкнуть на правильный ответ, однако это было не так легко. Тут бы неплохо и намекнуть, откуда это, собственно, я возвратился, но что-то не позволяло вносить в дело явную мистику. И когда мне показалось, что в глазах Вадима уже загорелся огонек догадки, но он никак не отважится в это поверить, я просто закатил правую штанину и показал ему след, который ещё в детстве оставили под коленом зубы собаки.

— Игорь! — Вадим отпрянул от меня и инстинктивно закрылся руками. — Но ведь это невозможно, невозможно!

Я хотел его успокоить, но вдруг мне стало так больно и обидно, что на глаза аж навернулись слезы, вынудив отвести взгляд в сторону. Незапланированная пауза была достаточно долгой, и это позволило Вадиму немного овладеть своими эмоциями.

— Чего ты хочешь, Игорь? — спросил он слегка дрожащим голосом.

— Хочу, чтобы ты помог мне выяснить, что произошло на самом деле в тот страшный вечер, — ответил я.

— Но как?

— У меня есть подозрения, что в мою порцию подсыпали какой-то психотропный препарат. Или загипнотизировали или ещё что-то в этом же духе. Или и то и другое…

Вадим посмотрел на меня ошарашенным взглядом и медленно закачал головой.

— Что касается подсыпания, то это абсолютно невозможно, — промолвил он. — Ведь коктейли готовил я сам, хорошо помню, потому что даже немного обиделся, что никто не помог хотя бы отнести в комнату. А вот относительно, как ты говоришь, гипноза, то…

Он немного помолчал и поднял на меня взгляд, в котором уже не было ни страха, ни отчуждения.

— Ты знаешь, мне уже приходило в голову, что в тот вечер все было не совсем таким, как после обычного нарко. Я даже не уверен, что в самом деле ощущал то блаженство, о котором говорил на суде. Уже потом я действительно «поплыл», но на первых порах…

Вадим перегнулся через столик и схватил меня за руку.

— Ты знаешь, они спрашивали, не добавлял ли я в коктейли соль. Это же смешно: в такой коктейль — соль! Но теперь мне понятно: экспертиза обнаружила её в наших бокалах!

Я кивнул головой: кажется, об этом говорилось на одном из судебных заседаний. Но какое же она имеет отношение к делу?

— К сожалению или, точнее, к счастью соль не влияет на психику, вздохнул я

— Но она может быть продуктом разложения того вещества, которое на это способно! — воскликнул Вадим.

Что же, всем нам уже не раз приходилось поражаться нестандартном ходу мыслей нашего товарища. Но вдруг это правда?

— Ты давал им на экспертизу сам порошок? — поинтересовался я.

— Нет, у меня его больше не оказалось.

— Ты что, использовал весь?

— А черт его знает, — пожал плечами Вадим. — Я теперь уже не уверен в этом.

— Послушай, — мне вдруг стало горячо, — а откуда взялось это нарко?

Вадим медленно разогнулся и прилег на спинку кресла.

— Так, та-ак, — протянул он. — Его принес за день до этого Мирон. На суде он, правда, рассказывал, что совершенно случайно приобрел порошок у знакомого продавца магазина химреактивов, но мне ещё раньше признался, что этот парень сам назойливо предлагал ему, причем за полцены.

— А что это за один? — я почувствовал, как мои ладони покрываются потом.

— Его имя — Славик, Ярослав Гузар. Я кое-что слышал о нем… Но зачем? Зачем ему или кому-то другому все это делать?

— Они хотели свалить моего брата, — процедил я сквозь зубы. — Но кто, кто они?!

— Игорь, — Вадим оторвался от спинки и всем телом подался ко мне. Может, это и неправда, но я слышал, что этот Славик связан с людьми из службы безопасности Вереса…

Верес, Алексей Верес… «Резиновый Алекс»… Владелец или совладелец десятка больших и без счета мелких фирм, по сути властелин целой империи… Неужели он? Ах, сволочь! Кто-кто, а этот человек без сомнения заинтересован в том, чтобы обезвредить Богдана. Но есть ли прямая заинтересованность доказательством причастности Вереса к делу? Полночи я ломал свои две головы над этим вопросом, но в конце концов вынужден был признать: все-таки нет. Однако, чтобы окончательно отвергнуть или, наоборот, подтвердить обвинения, нужно распутывать клубок дальше. Но как? Время подгоняло, и хотя я просил Вадима хранить все в тайне, где гарантия, что он придержит язык? Вдобавок, возможно, полиция уже ищет меня, и тогда непременно когда-нибудь выйдет на мое убежище, если ещё раньше не вернется Валерий…

Окончательное решение вызревало долго. Из компьютерных справочников я вытянул некоторую информацию о Вересе, раздобыл несколько номеров, по которым можно было его искать, и раз пять подходил к видеофону, и все никак не мог отважиться. Однако ничего другого в голову уже не приходило. В конце концов я овладел собой и, после недолгих раздумий посадив за аппарат старое тело и выключив камеру, набрал первый номер.

Две попытки оказались безуспешными, однако на третий раз я все-таки попал в цель. Извинившись перед секретаршей за свой будто бы поломанный видеоблок, я попросил соединить меня с господином Вересом и получил стандартный ответ, что шеф страшно занят, да и, вообще, сперва годится называть собственную фамилию.

— Передайте ему, что это беспокоит Дмитрук.

Экран мигом погас, и через десяток с лишком секунд на нем появилось лицо Вереса. Оно было самой доброжелательностью.

— Я слушаю.

— Добрый день, господин Верес, — в моем горле будто что-то застряло, и я тут же принялся откашливаться.

— Здравствуйте, здравствуйте, Богдан Петрович, — заулыбался Верес. Позвольте поздравить вас с продлением прокурорских полномочий! Это было замечательное известие для меня. А что там случилось с Вашим видеоблоком? Я сейчас же пришлю своего лучшего специалиста, и все будет в порядке.

В последних словах явно слышалась насмешка.

— Извините, господин Верес, но это не Богдан, — затвердевшими губами выговорил я. — Мое имя — Игорь.

— Игорь? — брови Вереса поползли вверх.

— Да, Игорь, брат Богдана.

Произнеся это, я включил камеру, хотя и не был уверен, что Верес знает меня в лицо. Эффект оказался потрясающим. Алексей окаменел и, похоже, на минуту потерял дар речи. Впрочем, это едва ли могло прямо свидетельствовать о его причастности к делу.

— Это что-то невероятное… — услышал я наконец почти совсем спокойный голос и удрученно опустил плечи. Такому умению обладать собой только позавидуешь. Ну что же, придется идти ва-банк.

— Господин Верес, у меня есть материалы, свидетельствующие о том, что преступление, которое якобы совершил я, было организовано вами с целью не допустить назначения моего брата прокурором региона. Вы использовали меня в качестве зомби, надеясь обмануть органы правосудия и общественное мнение, но в конечном итоге просчитались. Я остался живым, провел свое собственное расследование, и теперь заявляю: вся ответственность за убийства ложится только на вас.

Как убедительно прозвучал бы сейчас какой-нибудь конкретный факт или хотя бы намек на него, но у меня не было, не было ничего, и я мог лишь с надеждой всматриваться в экран: ну, вздрогни, Алексей, испугайся, запаникуй! Однако он только пожал плечами и невозмутимо промолвил:

— В жизни ещё не слышал подобной ерунды. Молодой человек, вам, похоже, нужно хорошенько подлечиться.

— Что же, тогда мне остается лишь передать все материалы полиции. Или моему брату, так будет надежнее, — ещё не сдался окончательно я, но уже почувствовал в себе полнейшую опустошенность и горький привкус поражения. Причем немедленно, как только завершу разговор…

Это было сказано в отчаянии. И вдруг…

— Подождите, Игорь, давайте не будем горячиться, — несколько торопливо отозвался Верес. — Извините меня за последние слова — все это так нелепо… Давайте лучше встретимся, поговорим, и я уверен, что смогу убедить Вас в полнейшей беспочвенности подобных обвинений. Поймите только правильно, я не боюсь никаких материалов, потому что не имею к этому делу никакого отношения, но всякие там расследования, допросы, свидетельства… Хотелось бы их избежать…

«Он! Боже мой, неужели он?!! «- застучали, забились ошеломляющие мысли. Но, может, и в самом деле Верес опасается только волокиты, и не больше? Да нет же, нет! Он испугался, он по-настоящему испугался!

Не обращая больше внимания на Вереса, я выключил видеофон. Разум все ещё отказывался безоговорочно принять утверждение, что настоящий виновник трагедии в дискобаре найден, но где-то подсознательно, интуитивно я чувствовал, что это так, по крайней мере, что Верес причастен к этому делу. Тело охватила неприятная нервная дрожь, и пришлось выполнить несколько гимнастических упражнений на расслабление, прежде чем задать себе вопрос: каким должен быть следующий шаг? Сдаться полиции и заставить её возобновить расследование? Связаться с братом и все ему рассказать? Или продолжить дело своими силами, наведаться к этому продавцу химреактивов и любыми способами, не исключая даже физических, добыть из него нужную информацию?

Больше всего мне понравился, конечно, третий вариант. Однако все нужно тщательно взвесить, трезво оценить собственные возможности и лишь тогда принимать решение. А пока что следует успокоиться и чем-нибудь перекусить. Хотя, какое там «чем-нибудь»? Разве можно сделать из одной картошки больше, чем два надоевших до смерти блюда?

Приготовление обеда немного отвлекло меня. Вдобавок со вчерашнего вечера осталась немытой посуда, и работа нашлась для обоих тел. Я уже садился к столу, когда, словно гром среди ясного неба, в коридоре прозвучал длинный звонок.

В первый миг я просто-таки окаменел. Господи, неужели вернулся Валерий?! Но зачем же ему звонить?! Вероятнее, это гость, прибывший издалека и не знающий об отсутствии хозяина! А, может, там полиция, за мной?!!

Вслед за длинным сигналом пошла серия коротких, и это вывело меня из оцепенения. Я бросился в комнату, стал возле окон, выходящих на внешнюю дверь и калитку, и осторожно заглянул за шторы. Возле входа в дом, понятно, никого не было, звонили с улицы. Кто именно, я не видел, однако облегченно вздохнул: это не полиция. За оградой виднелся скромный светлый «пежо».

Звонки прекратились, и вдруг я увидел мужчину, который их подавал. Он резко отступил назад и пристально осмотрел окна дома. Это был коренастый парень в черной куртке, с мощными плечами штангиста, и, хотя его глаза прятались за темными стеклами противосолнечных очков, я сразу понял, что где-то уже видел это лицо. А когда через миг память услужливо подсказала, где именно, мои оба тела едва не свалились с ног: я узнал в неожиданном госте конвоира, сопровождавшего меня в телепортационную камеру!!!

Что он здесь хочет, черт бы его взял?!! Неужели это знакомый Валерия?! Но нет же, абсурд! И вдруг сознание обожгла догадка: служба безопасности Вереса!!! Он установил, откуда я связывался с ним, и послал ко мне своего человека! Но зачем?!! Я напряженно всматривался в окно, горячо надеясь на то, что сейчас парень сядет в свой автомобиль и уберется прочь. Однако он снова подступил к калитке, исчезнув из поля моего зрения, и я понял, для чего.

Что делать, что делать?!! Мысли отчаянно заметались в голове. Если ему удастся пробраться в дом, то мне конец! Но ведь, постой, дом оборудован сигнализацией! Если она сработает, то вскоре здесь должна появиться полиция!

Решение ещё не сформировалось окончательно, а я уже бежал на второй этаж, к сигнализационному пульту, вместе с тем не покидая наблюдательного пункта. Ох, ещё одна идея: забаррикадировать входную дверь! Окинув взглядом комнату, я схватил руками сервант и потянул его в коридор. В тот же миг сорвал крышку с сигнализационного блока и стал лихорадочно замыкать контакты. Есть! Крохотный красный индикатор загорелся, а ещё через несколько секунд погас зеленый. Сигнал принят! Теперь оставалось только продержаться до подхода полиции.

Я сбежал вниз, и баррикадирование пошло быстрее. Теперь я старался работать как можно тише, чтобы преждевременно не обнаружить себя перед страшным визитером. Хотя он, пожалуй, и так слышал в доме подозрительные звуки.

И вдруг снаружи донеслось тихое скрипение. Я стремглав бросился к окну, но и без того уже все понял: парень открыл калитку! Боже мой, что же теперь? Меня будто парализовало, и я остался неподвижно стоять под дверью и возле окна, вслушиваясь в шаги по бетонной дорожке, а потом по лестнице.

— Эй, Игорь, открой, не доставляй мне лишних хлопот, — неожиданно послышался голос визитера.

Охваченный ужасом, я молчал.

— Игорь, отзовись, я знаю, что ты здесь.

— Чего тебе надо?! — нервы «кубинского» тела, стоящего под дверью, не выдержали, и слова сами вырвались изо рта.

— Есть разговор, — коротко ответил непрошеный гость.

— Убирайся лучше отсюда, я уже сообщил в полицию!

Из-за двери донесся ироничный смешок.

— Даже если бы ты решился на это, то должен тебя разочаровать: сегмент местной станции, обслуживающий ваш хутор, неожиданно вышел из строя, а мобильная связь подавлена.

— Калитка под сигнализацией!

— Не будь ребенком, Игорь, я же не ломал замок, а просто открыл его. Не испытывай моего терпения, у тебя есть ещё шансы мирно договориться с нами.

— Ты хочешь, чтобы я отдал тебе материалы на Вереса? У меня их здесь нет!

— Давай поговорим об этом спокойно.

— А потом ты меня пристрелишь?!

За дверью послышался вздох, и через миг в замке что-то тихо защелкало. В панике я бросился наверх, едва не сбив с ног самого себя. Звуки тут же затихли, и встревоженный голос визитера спросил:

— Эй, Игорь, кто там ещё с тобой?

Не отзываясь больше, я заскочил в комнату, где стоял компьютер, и запер дверь. Баррикадироваться здесь было нечем, и мне оставалось только, разломив стул, вооружиться двумя ножками. Страх неожиданно исчез, взамен пришла холодная решительность бороться за свою жизнь до последнего.

Внизу что-то загрохотало, и я понял: гость открыл дверь и теперь пытается разрушить баррикаду. Что же, такому бугаю времени на это понадобится немного. Где же эта проклятая полиция, черти бы её взяли, когда же она прибудет?! Я глянул в окно и вдруг аж вскрикнул от радости: полицейская машина как раз подъезжала к дому! Оттуда выскочили пятеро ребят в форме и бросились к калитке. Наконец-то! Кажется, ещё никогда в жизни я не чувствовал такой любви к правоохранительным органам!

Но что такое?! Вот сволочь, этот бандит закрыл за собой вход в усадьбу! Но где-то здесь, возле компьютера, должна быть кнопка, разблокирующая внешний замок! Я лихорадочно бросился её искать и, найдя аж две, нажал и ту и другую. Ну что? Сработало! Калитка открылась, и четверо полицейских бросились к дому. Пятый на минутку задержался, сказал что-то по рации и отправился на помощь своим товарищам.

Внизу затопали по полу несколько пар ног, и вдруг… Я услышал хорошо знакомое мне чмоканье, брань, вскрики, грохотание стульев и звуки от падения тел! Боже мой, неужели он стреляет в полицию?! Но ведь это просто сумасшествие, просто настоящее самоубийство! Он же один против пяти!!!

Неожиданно наступила тишина, и я весь похолодел. Сейчас убийца поднимется наверх, и тогда конец… Господи, дай же мне силы достойно встретиться со смертью! Я застыл возле двери, сжимая в руках свое малоэффективное оружие, но время шло, а снизу и дальше не доносилось ни звука. Я выждал ещё несколько минут, потом осторожно приоткрыл дверь и выглянул из комнаты. Никого. Тогда сделал несколько шагов к перилам и взглянул вниз. Двое полицейских неподвижно лежали посреди коридора, один возле баррикады, и ещё пара ног торчала из открытого входа в гостиную. Только они принадлежали не полицейскому!

На какую-то секунду я замер, но быстро овладел собой и начал спускаться по лестнице. Без сомнения, кто-то из ребят таки попал в бандита, иначе бы он не лежал на полу уже столько времени. Сойдя вниз, я опустился возле двух полицейских, не подающих никаких признаков жизни, но тут же облегченно встал: кажется, оба живы, только застыли, будто восковые.

А вот и сам гость. Но что это?! Его глаза смотрят на меня, а губы пытаются что-то сказать! Вот это профессионал! К страху, который все ещё не до конца отпустил меня, прибавилось какое-то невольное восхищение. Но что с ним такое? Ага, вон на брюках немного выше колена виднеется продолговатая дырка. Похоже, его лишь слегка зацепило и поэтому не полностью вывело из строя.

Визитер едва заметно кивнул, и я, сам не понимая почему, подхватил его под руки, втянул в комнату и посадил под стеной. Здесь, за дверью, лежали ещё двое полицейских. Я бросил взгляд на них, выразительно покачал головой и потом перевел взгляд на гостя. Тот облизал губы и вдруг тихо промолвил, обращаясь к моему старому телу:

— Игорь… помоги мне… там… машина…

Я пожал плечами:

— Ты что, держишь меня за дурачка?

— Я… отблагодарю… потом…

— Отблагодаришь, лет через пятьдесят, когда освободишься.

— Ты обречен… без меня…

— Но за что, за что?! — не выдержал я. — Что я тебе сделал?!!

Он едва заметно пожал плечами.

— Работа…

— Ну вот! А ты — помоги! Завтра Верес снова прикажет меня пришить, и что тогда? Не-ет, — злорадно протянул я, — выкручивайся теперь сам!

Лицо визитера слегка искривилось в недоброй усмешке.

— Везунчик… — прошептал он. — Ты должен был… уже дважды…

— Дважды? — изумился я. — Ну, второй понятно, а первый?

Выражение лица убийцы стало насмешливым. И вдруг до меня дошло!

— В телепортационной камере?! — воскликнул я. — Значит, ты все-таки сделал что-то на том пульте?!

— Твое счастье… не те контакты…

— Ох вы же и сволочи! Но зачем?! Зачем вам моя смерть?!!

— Пешка ты, парень… пешка…

— Ну подожди, Алекс! — процедил я сквозь зубы и сжал кулаки. — Я все-таки доберусь к тебя!

Неожиданно мой собеседник как-то странно задергался. Я удивленно посмотрел на него и едва сдержал желание врезать ему ногой под ребра. Он смеялся! Боже мой, неужели это и в самом деле так смешно?! Осужденный, преследуемый, покинутый всеми простой компьютерщик Игорь Дмитрук против могущественного, недосягаемого, окруженного гурьбой охранников и адвокатов Алексея Вереса? Неужели этот парализованный бандит прав, и я никогда не смогу отомстить настоящему виновнику всех своих страданий?!

Но нет, один шанс все же есть. Пока мое старое тело проводило беседу с визитером, «кубинец» напряженно размышлял над ситуацией. Очевидно, сдавшись полиции, которая должна скоро прибыть сюда, я сведу свои шансы расквитаться с Вересом к минимуму. Но сейчас ещё не утрачена возможность проникнуть на территорию врага, воспользовавшись автомобилем наемного убийцы и его одеждой. Едва ли она когда-нибудь повторится…

Не говоря больше ни слова, я стянул с ошарашенного бандита черную куртку, вытянул из правого кармана его брюк две обоймы к пистолету, поднял с пола само оружие, взял с подоконника темные очки и вышел на улицу…

Мой мопед свернул с трассы на довольно узкую асфальтовую дорогу, и я понял, что нужно трогаться и автомобилем. Все должно идеально совпасть во времени, потому что иначе последняя надежда может полететь кувырком. Я раньше проезжал по этой местности на велосипеде, здесь наберется километра три, пока перед носом не появится высокая сетчатая ограда, а дорогу не перекроет металлический барьер с надписью: «Проезда нет! Частная собственность». Если я сумею сыграть как надо, то охранники не должны особенно придираться к владельцу безусловно знакомого им автомобиля. Следовательно, с Богом!

Когда мое «кубинское» тело остановило мопед, «пежо» оставалось пройти ещё где-то около километра. Не глуша мотор своего драндулета и не выключая скорости, я громко закричал:

— Что за чертовщина? А ну убирай это с дороги!

Из небольшой будки вышел мрачный охранник. Ему можно было дать где-то лет под сорок, он был ниже меня ростом и выглядел физически слабее.

— Эй, мужик, ты что, разучился читать? Давай поворачивай оглобли и чеши отсюда!

— Ты смотри, он мне ещё будет указывать! — деланно вознегодовал я. — А ну открывай проезд, или я сейчас сделаю это твоей головой!

«Пежо» преодолел уже полкилометра.

— Митя, выйди сюда! — полуобернувшись к будке, крикнул охранник. Митя тут же появился, и я, бросив на него взгляд, понял, что мне сейчас будет плохо.

«Пежо» оставалось пройти метров триста.

— Ты почему не слушаешь, что тебе говорят умные люди? — тоном, не предвещающим ничего хорошего для меня, спросил Митя и схватил мое плечо. Это было что-то похожее на пожатие металлических тисков. Я газанул, отпустил сцепление, немного выкрутив руль, и вместе с верзилой полетел на асфальт. Первый охранник круто ругнулся и бросился на помощь товарищу.

В этот миг к барьеру подъехал мой автомобиль. На мне была куртка убийцы, его черные очки и фуражка, отыскавшаяся на заднем сидении. Я затормозил и уже собрался нетерпеливо просигналить, когда вдруг металлическая стенка сама начала опускаться. А чтоб вам провалиться! Значит, здесь автоматическая система распознавания, и можно было и не устраивать этой комедии, которая больно отразится на моем новом теле! Хотя, кто знает, как бы все тогда обернулось. А так старший охранник, схватив правой рукой «кубинца» за волосы, взмахнул левой, дескать, проезжай, и я резко сорвал «пежо» с места.

Между тем обозленный Митя взял меня за грудь и без особых усилий поднял на ноги. Его напарник продолжал держать меня за волосы.

— Больно! — захрипел я. — Пустите, ребята, я же не нарочно!

Митя матюгнулся и занес для удара правую руку, однако старший охранник задержал её, бросив коллеге:

— Не надо, ещё прибьешь к черту.

— И правильно сделаю, — процедила верзила, делая над собой титанические усилия, чтобы не сорваться.

— Я совсем не хотел, — оправдывался я, — ты же как схватил меня за плечо, то аж в глазах потемнело!

— А теперь признавайся, какого дьявола ты здесь крутишься? — сурово поинтересовался старший.

— Мне нужно в село, — изложил я «домашнюю заготовку», — говорили, что после кольца нужно свернуть налево. Вы же пропустили того, что на машине!

— Вот придурок! — сплюнул Митя. — Ты что, в школу не ходил, простого указателя не можешь прочитать? Твое собачье село дальше по трассе. А ну д-давай отсюда, пока цел!

Просить дважды было не нужно. Я завел свой мопед и двинулся обратно. В ту же самую минуту перед моим автомобилем появился небольшой лесок, и я без раздумий съехал с дороги и остановился за деревьями. Проникнуть на территорию Вереса удалось достаточно легко, но что дальше? Каким образом я смогу расквитаться со своим врагом? И как до него добраться?

Я вытянул из кармана пистолет с двумя запасными обоймами и осмотрел заряды. Все они были обозначены как паралитические. Вот черт! Неужели у этого бандита нет чего-нибудь покрепче? Какой же он тогда убийца?! Я повытаскивал все, что было в карманах куртки, потом похлопал себя по груди, и вдруг нащупал небольшой плоский предмет. Как же его достать? Ага, вот, сбоку, совсем неприметный замочек. А ну, что там такое?

Предмет оказался черной пластмассовой коробкой, внутри которой в уютных поролоновых гнездышках лежали три заряда, помеченные тремя красными ободками, две крохотные стеклянные ампулы с такими же пометками и две небольшие пластиковые капсулы желтого цвета. Вот это арсенал! Неизвестно, правда, что могло быть в тех капсулах, однако относительно остального никаких сомнений не возникало: смертельные заряды для пистолета и сильнодействующий яд.

Пока старое тело разбиралось с имеющимися средствами убийства, мой мопед успел выбраться на трассу и повернуть в направлении города. Проехав километра три, я заглушил свою тарахтелку и вместе с ней залез в густые заросли кукурузы, растущей при дороге. Теперь можно было отключиться от всего и полностью сосредоточиться на планах мести.

Я зарядил пистолет зарядами из коробки и положил его в карман. Однако губы уже кривились в скептической усмешке: а как же использовать это оружие? Ни для кого не секрет, что возле Вереса постоянно находятся личные охранники, а вышколены они прекрасно: не успеешь вытянуть пистолет, как тут же будешь парализованным, а то и вообще трупом. Это ещё даже без учета того, что к Вересу нужно как-то приблизиться! А как?

Неожиданно до ушей донесся ровный гул мощного двигателя. Я настороженно повернулся на звук и окаменел. На холме, за которым находился пропускной пункт, появился автомобиль. Но какой?! Тяжелый бронированный «крайслер», который не раз попадал на экраны визоров! Автомашина самого Вереса!!

Это был уникальный, но совершенно неожиданный шанс! Ведь я совсем не готов к такому повороту событий! Понятно, что нужно остановить броневик, но только что дальше?! Спрятаться за деревом и, если появится Верес, стрелять?! Наивно! Врезаться на полной скорости в лоб «крайслеру»?! Ерунда, он просто раздавит меня! Открыто стать на дороге и вызвать Вереса на разговор? Даже если он согласится, меня перед этим непременно обыщут! Что же делать?!! Какие ещё есть варианты?!!

Все это молниеносно пронеслось в голове, пока я заскакивал в «пежо» и заводил двигатель. И вдруг будто вспышка молнии осветила ту единственную реальную возможность, которой можно воспользоваться. Сердце отчаянно забилось, из груди исчез воздух, но я уже вывел свою машину на асфальт и развернул её посреди дороги. Тогда снял фуражку, очки и куртку наемного убийцы, открыл плоскую коробку и, вытянув из неё ампулу с ядом, осторожно положил себе в рот. Потом открыл дверь и вышел из автомобиля.

«Крайслер» приближался неумолимо, как сама судьба. Конечно, он мог сбить с дороги этот несчастный «пежо» без всякого вреда для себя, но зачем ему это делать? Шагах в десяти железный мастодонт остановился, оттуда выскочили трое верзил с обозленными физиономиями и бросились ко мне. Однако уже через миг остановились, подчиняясь властному оклику: «Стойте!». Из задней двери медленно вылезал Алексей Верес. Господи, Боже мой, неужели я на этот раз не ошибся?!

— Я хочу поговорить с ним наедине, — сказал Верес, останавливаясь возле своих людей. Один из них подошел ко мне, тщательно обыскал и, не найдя ничего подозрительного, вернулся обратно.

— Здравствуй, Игорь, — сказал Алексей, приблизившись. — Хотя, кажется, сегодня мы уже виделись. Ты вел себя не очень вежливо, но Бог с тобой. А где же это наш приятель? — он кивнул в сторону автомобиля.

— Думаю, что уже пришел в себя и сейчас дает разъяснения полиции, ответил я, неожиданно почувствовав в себе холодное до жути спокойствие.

— Относительно чего? — удивленно поднял брови мой собеседник.

— Относительно мотивов нападения на полицию и вывода из строя пяти её сотрудников.

— Ох, кретин! — негромко ругнулся Верес, однако выражение его лица почти не изменилось. — Так что ты надумал?

— Я хочу знать, за что вы искалечили мою жизнь?

Верес внимательно посмотрел мне в глаза, покачал головой и наконец промолвил:

— Еще не поздно исправить совершенное, Игорь. Главное, что ты остался жив, а все остальное можно компенсировать. И я постараюсь сделать это, если мы договоримся…

— Господин Верес, — упрямо повторил я, — за что вы искалечили мне жизнь?

Алексей криво улыбнулся и глубоко вдохнул воздух.

— Я тебя понимаю, — сказал он, — но что поделаешь? Жизнь иногда заставляет быть жестоким. А причина? Сегодня днем ты сам назвал её. И сейчас, к сожалению, поступаешь неразумно. Я просто вынужден буду…

— Господин Верес, вы должны заплатить мне за все, — перебив Алексея, медленно произнес я, и в животе неожиданно похолодело.

— И сколько? — в уголках рта моего собеседника застыла ироническая улыбка.

— Жизнь…

Я схватил руками голову своего врага, порывисто притянул к себе и припал к его рту в безумном поцелуе смерти. Это было так неожиданно для Вереса, что он совсем не сопротивлялся. Но его люди! Я ещё не успел языком вытолкнуть ампулу до зубов, как от обеих рук по всему телу молниеносно распространилось странное ощущение полного омертвения. В глазах мигом потемнело, мысли будто застыли в голове, и, возможно, я даже не успел бы сомкнуть челюсти, если бы не та мощная сила, которая поддерживала меня извне. Но стекло все же хрустнуло, и последнее, что успело почувствовать мое старое, природное, данное мне от рождения тело, был запах горького миндаля…

Все исчезло: и асфальт, и бронированный «крайслер», и голова Вереса, остались только зеленые стебли кукурузы и тихий шелест её листвы. Я вдруг почувствовал себя настолько разбитым и изможденным, что навзничь рухнул на сыроватую землю и застыл на ней с закрытыми глазами. Через несколько минут где-то далеко зародился и начал нарастать звук полицейских сирен, и вскоре мимо меня промелькнули четыре мигающих автомобиля. Я знал, куда они едут.

Ну, и что же делать дальше? Сакраментальный вопрос, он постоянно преследует меня от того самого страшного вечера. Кому же выехать из этих зарослей: Игорю Дмитруку или совсем другому человеку, который начнет новую, очищенную от черных пятен жизнь? Как много хотелось бы забыть, перечеркнуть, но куда же денешься от самого себя? Да и потерять родителей, брата, все свое прошлое — это уж слишком тяжело. Нужно возвращаться. Возвращаться и требовать нового расследования, ведь сейчас у меня есть и Вадим, и тот чертов Славик Гузар, и визитер-убийца… Правда, смерть Вереса — также на моей совести, однако… Кто же вынуждает сознаваться в том, что я и тот Игорь Дмитрук — одно лицо? А объяснить некоторые непонятные вещи можно, скажем, простой телепатической связью между нами. Так что пусть это все останется моей маленькой тайной…

Я медленно поднялся на ноги, вытянул мопед на дорогу, завел двигатель и после последних коротких колебаний повернул на город…