«Роботехника»

Станислав Лем

Роботехника

Мы живем в эпоху всеобщей специализации. Здесь мне хотелось бы ограничиться отдельной темой развития электроники. Сначала признаюсь, что я никогда не предвидел распространяющейся моды на мертвые, но подвижные и даже наделенные голосом существа, которые с каждым разом становятся все более распространенными заменителями домашних животных. Они имеют различные встроенные датчики, могут передвигаться, и единственной вещью, которую я не в силах понять, является покупательский спрос на этих псевдоживотных, так как они, по-моему, годятся только в качестве игрушек для детей. Тем временем в рекламе я читаю, что эти псевдособачки или кошечки, или пластиковые имитации коал, якобы, приносят своим взрослым владельцам много приятных минут. Эти псевдоживотные, питающиеся электрическим током, представляют собой пример многочисленных новых созданий, выброшенных на рынок согласно тому принципу, что недостаточно удовлетворять потребности, надо их еще и создавать. Мне кажется, что эти пластиковые создания должны некоторым образом представлять собой предзнаменование (или прелюдию) будто бы неотвратимо наступающего времени, в котором появятся роботы.

О роботах писали уже давно в научной фантастике и помимо нее, но никто не относился достаточно серьезно к их предполагаемому или выдуманному присутствию. Сегодня же началась уже настоящее разнообразное неприметное их проникновение, которое точно я описать не смогу, но определенное представление о нем могу предложить.

Примитивные гомеостаты пятидесятых годов, которые, собственно, и не перешагнули порога лабораторий, могли на ровной поверхности обходить преграды, а при снижении напряжения в аккумуляторах, приводящих их в движение, могли добраться к контакту, питающему их электричеством. Хотя они ни для чего не годились, кроме как для поддержания у конструкторов хорошего настроения.

С каждым годом растет количество устройств, которые являются все более и более успешными посредниками между человеком и объектом его воздействия. У нас уже есть манипуляторы, незаменимые при обработке субстанций, которые могли бы (как, например, радиоактивные) нанести вред при непосредственном контакте с человеком. В современной хирургии появились необычайно тонкие приспособления, которые с разной степенью умения могут, например, производить врачебные процедуры типа операций на сосудах или тканях. Есть также так называемые педипуляторы, но конструкторы, по всей видимости, не очень доверяют их самостоятельности при использовании в качестве движущихся спускаемых аппаратов на Луне, Марсе или других планетах, поэтому пока высылаются не подобные членистоногим, а скорее колесные транспортные средства, как это было с "лунными машинами" американцев или со спускаемыми аппаратами, направленными на Марс. К совершенствованию и увеличению подобных (необязательно шагающих) аппаратов конструкторов вынуждает просто расстояние до Земли так, что если человек раньше мог управлять луноходом, то сейчас он уже не может с Земли руководить движущимся разведчиком на Марсе.

Наиболее интересно развивается роботехника sensu stricto. И неважно, должны ли роботы, которым таким образом предоставлена самостоятельность, иметь образ человека. Собственно, их "анатомия" несущественна, потому что уже в основном преодолены трудности, связанные с приведением в движение этих устройств, которые двадцать лет назад умели ходить только по такой плоской поверхности, как пол лаборатории, и падали на первых же хороших ступеньках. Самым твердым орешком является вопрос имитации центральной системы управления (центральной нервной системы высших животных или человека). Надо честно сказать, что речь идет о вступлении в несуществующую еще область психозоической инженерии. В последние годы существенно возрасло совершенство встроенных в роботы программ, благодаря чему они уже могут не менее качественно, чем люди, работать на автомобильных и тракторных заводах. Основой для работы устройств, однако, является достаточно ограниченная повторяемость рабочих операций. Я не буду больше углубляться в затягивающие сети инженерного мастерства. Для программистов настоящее препятствие по-прежнему представляют будто бы простые действия, выполняемые каждым человеком без усилий. Устройства, которые могут как-то убрать в комнате с минимумом приносимого ущерба, по-прежнему являются непропорционально дорогими. Короче говоря, ситуация такова, что роботы или псевдороботы овладели только отдельными, сугубо специализированными функциями. Они могут выполнять рекомендации или приказы, но этого недостаточно для амбиций проектировщиков. Конструкторы ведут речь о роботах, которые, может, и совсем нечеловекоподобны, но проявляют такую самостоятельность в действиях, которая следует из решения как волевого акта. С этим проблема потому, что мы по-прежнему не знаем, какие неврологические механизмы мозга отвечают за акт воли. Поэтому программисты занимаются созданием таких программных систем, которые имитируют наличие поведенчески воспринимаемого сознания. Таким образом появилось направление, которое должно не столько пройти, сколько обойти тест Тьюринга.

Я уверен, что как количество, так и качество этих программ, обычно ориентированных на очередные поколения параллельно работающих компьютеров, а также на смешанные соединения псевдонейронных сетей, будет достигать все большего уровня точности и тем самым будет все лучше имитировать присутствие обладающего умом сознания, и даже многими людьми будет восприниматься как индивид или как воплощенная в машине индивидуальность. В определенном смысле это будет обман людей как собеседников или сотрудников машины, так как настоящим, присущим личности, сознательным интеллектом, называемым психической жизнью, имитаторы этого типа еще обладать не будут. Следует уяснить себе, что эта дорога ведет к нагромождению трудностей, которые в моем "Големе" я назвал hill climbing toposophical theory. Речь идет о вступлении на территорию, пока недоступную для механических пришельцев, которая находится в наших черепах. Будет не так, что произойдет какой-то неожиданный скачок от полностью безвольного устройства, пусть даже иногда оказывающего сопротивление, которое мы скорее склонны назвать ослиным упрямством, и которое известно пользователям зависающих компьютеров. Прогрессирующая компактность (компрессия) информационных носителей, что будут все более совершенными эквивалентами твердых дисков, не может быть полностью безошибочна. Одна логическая ошибка на миллиард элементарных вычислений - это доказанный недостаток самых быстрых машин, обладающих наибольшей вычислительной мощностью. Не вдаваясь в подробности, скажу только, что за растущую, даже постепенно, быстроту операций надо платить появлением ошибок; быстрота операций, перевалив за биллион логических шагов, начинает душить логически измеримую, ранее признаваемую совершенной, безошибочность системы.

Мозг наш является, как сказал фон Нейманн, совершенной системой, созданной из несовершенных нейронных элементов. Это еще и потому, что к каждому закодированному в человеческой памяти понятию ведет разнообразное количество дорог. Например, если я не могу вспомнить, как называется птица с красиво выгнутой шеей, то я мог бы выбрать из памяти правильное название (лебедь), или начинаю припоминать обороты типа "лебединая песня", или даже балет "Лебединое озеро". А к находящимся в памяти компьютера "энграммам" обычно ведет одна дорога, поэтому ее блокировка ведет к полной "амнезии" компьютера. Подобных проблем, противостоять которым может только значительный охват сетями элементов памяти, будет множество. Тем более, что мы сами, люди, имеем трудности с припоминанием названий, таких как фамилии, потому что количество их пересечений со всем запасом нашей языковой идиоматики вообще скромное. Надо также понимать, что от так называемого information retrieval до псевдоинтеллектуальной независимости еще очень далеко.

Пока можно было бы выразить проблему такой фразой: распознавание чисто симуляционной активности искусственного интеллекта будет зависеть как от четкости машинного симулятора, так и от критичности настоящего человеческого интеллекта в контактах, носящих характер n-мерной игры. Если правда, что количество возможных шахматных партий составляет 10100, то количество возможных вариантов разговора человека с искусственным интеллектом и сосчитать невозможно, потому что каждый человек среднего интеллекта способен составлять и понимать семантически и синтаксически правильные предложения, которым его никто до этого времени не обучал. Когда машины покажут, и покажут ли вообще, такое лингвистическое совершенство, мы не знаем, и поэтому не стоит слишком доверять как негативным, так и позитивным заявлениям резвящихся на этом поле философов. Не какие-то крупнокалиберные, выдвигаемые на поле боя аргументы за и против, будут в далеком будущем позволять делать вывод о возникновении или крахе искусственной разумности. Без множества мечтаний, попыток, катастроф не было бы авиации. Без неустанных штурмов не может появиться искусственный интеллект. Предрешение этого спора я считаю преждевременным.