«Психика жертвы»

Антонина Ледтке

ПСИХИКА ЖЕРТВЫ

Мартину Сеньке

вместо логичных аргументов

Зовут меня Кася. То есть Катарина Гирецкая. Мне надо писать дневник, потому что я отстаю по самосознанию. Приходится писать, а не диктовать в компьютер... компьютеру? Потом исправлю. Пока поставлю звездочки ******.

Действительно, когда человек пишет, он задумывается над тем, что хочет сказать, а не просто болтает, все, что к языку прилипло. Так сказала пани Бланка на самосознании.

Я должна писать про все, что со мной происходит с тех пор, как умер Конрад. Конрад был моим двоюродным братом. Я его не любила, он был такой заумный и говорил, что девчонки не разбираются в технике. Как будто сам разбирался! У него вся комната была завалена разломанными приборами, раскрученными до последнего винтика, и ни один не работал. Он только хвалился, как будет здорово, когда он их усовершенствует. Теперь тетка Инеса всем рассказывает, каким он был способным, и как хотел усовершенствовать эти приборы, как чудесно бы стало, "будь ему дано" их закончить. В комнате Конрада все осталось по-старому, не удивительно, что тетке Инесе кажется, будто он вот-вот войдет...

Но я писала о себе. Теперь я хожу в другую школу. Почти все поменялось после смерти Конрада. Папа говорит, что это трагическое событие бросило пятно на всю нашу семью и дало нам осознание... ну, осознание чего-то там. Что мы связаны или имеем какие-то связи, точно не помню. Я не была на суде, потому что суд был только для взрослых, а ресоциализация для всех, потому что это трагическое событие отразилось на всей семье, и всем нам необходима помощь. Конечно тому больному бедняге, который убил Конрада, помогать надо больше всех, но и нам тоже. Вот потому я и хожу в новую школу, где есть такие предметы, как самосознание и введение в ресоциализацию. А еще нам пришлось переехать, потому что мы не могли платить за дом. Мама плакала, когда паковала вещи. Притворялась, что не плачет, но плакала... жалела свои растения в садике.

Мама теперь с нами не живет. Пан психиатр все нам объяснил, и мне, и Басе, и Петрику. Мама эмоционально нестойкая и общественно недозревшая, она может деструктивно повлиять на всю семью. Она должна пройти специальную терапию, скоро вернется и все будет хорошо. Не так, как раньше, время не повернешь, а это трагическое событие слишком сильно повлияло на всю нашу семью, но будет хорошо.

Надеюсь, что мама вернется до Пасхи. Я всегда помогла ей печь куличи, а Баська и Петрик красили писанки... Без маминых куличей Пасха будет ненастоящая.

* * *

Папа с дядей Войтеком считали сегодня налоги и радовались, потому что мы получим возврат. Это от того, что на налоги можно списывать всю стоимость ресоциализаци, а это очень большие деньги, потому что тот больной бедняга, который убил Конрада, перенес три очень дорогих курса лечения. Эти курсы назначил суд, поэтому их, как обстановку в камере, не выберешь. Плати, и все тут. Может быть летом поедем на море... А, наверное нет. Папа говорит, что можно купить дополнительное лечение для мамы, чтобы она быстрее вернулась домой. Мне больше всего хочется поехать на море с мамой, но на это рассчитывать не стоит.

На самосознании сегодня было прощение. Мне было интересно, потому что в самом начале урока Радек сказал, что не может простить того больного беднягу, который изнасиловал и покалечил его маму, потому пани Бланка лупила его до самого звонка. Но он так и не простил.

* * *

Сегодня пришли результаты тестов. Выпало мне. Из всей семьи именно у меня "психика жертвы".

* * *

Я знаю, что должна радоваться. Я люблю Баську и Петрика и должна радоваться, что те, кого я люблю, уцелеют. Ну, и благодаря мне тот больной бедняга получит шанс выздороветь. На обществе лежит обязанность ресоциализации преступников и оно должно соответствующе платить за эту ресоциализацию. Прежняя терапия ничего не дала, пришло время интенсивного лечения. Я буду ходить на специальные занятия, на которых научусь как вести себя во время изнасилования, чтобы доставить как можно больше удовольствия тому больному бедняге. Все изнасилование будет заснято, а фильм станет основой новых специальных занятий для этого больного бедняги, на которых он сможет осознать собственные мотивы. Психиатры помогут ему понять, что доставляет ему наибольшее удовольствие в изнасиловании и убийстве и почему. Это первый шаг к ресоциализации. Он должен понять собственные мотивы, чтобы суметь заменить свое больное поведение поведением приемлемым для общества.

Кажется, я надеялась, что выпадет Петрику. Я думала, что этот больной бедняга любит насиловать и убивать только мальчиков... но если бы было так, эти тесты делали бы только мальчикам из семьи.

* * *

Сегодня на истории проходили начала ресоциализации. Когда-то было так, что больные бедняги полностью проходили терапию, если было похоже на то, что они вылечились, их отпускали. Естественно, тогда лечение не было успешным, потому что не использовались нужные методы, поэтому на свободе больные бедняги снова делали то, что им диктовала природа, только жертв выбирали случайно и от этого не было никакой пользы для их ресоциализации. Когда они вновь попадали в госпиталь, их вновь подвергали тому же самому лечению, которое, конечно, опять ничего не давало. Это было бессмысленно. Общественные затраты были неизмеримо выше, чем сейчас, а процент вылечившихся - ничтожен. Теперь лучше.

Сегодня у нас была тетка Инеса. Она не рассказывала про Конрада. Только смотрела на меня и крутила кольцо на пальце. Потом она стала говорить, будто я не могу всего понять, но дядюшка Войтек остановил ее и сказал, что лучше бы ей ничего не говорить, потому что следующее лечение он не потянет. Потом дядюшка стал говорить, что собственно они уже ничего не потянут, но тут его папа успокоил. Но я и так знаю, что дядюшка Войтек и тетка Инеса больше всего платят за этого больного беднягу, потому что они ближайшие родственники Конрада. Ближайшая семья жертвы платит больше всех, это же естественно. Я учила это на ресоциализации.

* * *

Сегодня у меня было первое занятие по психологии жертвы. Ее ведет очень милый пан, который удачно прошел ресоциализацию. Когда-то ему пришлось убить ребенка, чтобы успокоиться, а теперь он реализует свои специфичные потребности способом затребованным обществом, ему за это еще и платят. Ева спросила, сколько детей он убил за время ресоциализации. Он сказал, что четверых, но только потому, что дети были плохо подготовлены. Если бы их готовил сегодняшний он, было бы вполне достаточно двоих. Меньше чем двумя, обойтись, кажется, трудно.

После уроков мы пошли к Еве домой, посмотреть ее погребальный наряд. Прелестное платьичко, того оттенка красного, который мне очень нравится. На нем много оборочек и три присобранные юбки, они должны хорошо выглядеть, когда лежишь. Туфельки из настоящей кожи, с золочеными замочками и подошвой. Ева рассказывала, что когда была у Крыськи, Крыська страшно задирала нос только от того, что платье у нее белое, а к нему есть венец. А ведь тот больной бедняга, который убил бабушку Крыськи любит кромсать свои жертвы, так что этой кретинке стоит задуматься, будет ли вообще на что надеть этот венец.

А мне бы хотелось желтое платье. Солнечный желтый цвет идет брюнеткам.

* * *

Папа купил это особое лечение для мамы, но сказал, что скорее всего мама до Пасхи не вернется. Он не сказал, что это из-за меня, но я знаю, что он так думает. Папа радуется, что не выпало Петрику, но знает, что мама меня любит больше, то есть, уже и сам не знает, что об этом думать.

Теперь вся комната только в моем распоряжении. Петрик согласился взять Баську к себе, при условии, что я буду рассказывать его друзьям, чему учусь на психологии жертвы. Наверно ему это очень нужно, он даже почти не торговался.

* * *

Я думаю, что все понимаю, как надо. Мы люди и должны вести себя гуманно.........

Может мне хочется, чтобы ресоциализация не была такой совершенной. Когда больные бедняги охотились на улицах за жертвами, был хоть какой-то шанс. Я не могу убежать.

Если бы можно было увидеть маму до того, как все это произойдет. Но они мне не разрешат. Это плохо повлияет на ее лечение.

* * *

Сегодня пишу в последний раз. Теперь я в таком специальном интернате с решетками на окнах, потому что сбежала. Я пряталась на дачах, потому что там есть овощи, которыми можно питаться, и беседки, в которых можно жить. Я пряталась там три дня. Хотела убежать за границу или еще куда...

Поймали меня под забором той больницы, где лежит мама. Меня поймали полицейские. Они сказали, что вообще меня не искали, просто ждали меня у этой больницы. Я спросила, откуда они знали, что я приду, тогда один из полицейских как-то странно засмеялся, а второй сказал, что они только глянули на результаты моих тестов и сразу знали, что я сюда приду, потому что у меня психика жертвы, и я веду себя как жертва, хочу того или нет.

Я сказала, что не понимаю этого... что вообще не понимаю, что значит иметь психику жертвы, хотя в школе было столько уроков... Тогда один полицейский вынул пистолет и отдал его мне. Он попросил, чтобы я его застрелила. "Если ты это сделаешь, будешь жить" - сказал он, хотя я уже поняла. Если я его застрелю, то это МНЕ быть бедной и несчастной... Все станут мне сочувствовать, помогать, заниматься ресоциализацией...

И тут же поняла, почему он дал мне пистолет. Он ничем не рисковал. Я не могла его застрелить. Я попробовала нажать на спуск, но просто не смогла... Тесты были правильными. Все, во что мне не хотелось верить правда. У меня психика жертвы и я гожусь только в жертвы.

Во любом случае, об одном я могу не беспокоиться, в том фильме я наверняка буду выглядеть хорошо.