«Семь стихий мироздания»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Ирина Крупеникова, сотрудница областной библиотеки имени Горького, стала первым тверским автором-фантастом, которой удалось издать свой роман в Москве, в издательстве «ЭКСМО-Пресс», в популярной серии «Абсолютное оружие». До этого издательство привечало в основном писателей из Москвы и заграничной Украины.

Роман оставил после прочтения противоречивое впечатление.

С одной стороны, книга явно выбивается из среднего уровня. В первую очередь потому, что написана хорошим литературным языком — что в современной фантастике бывает крайне редко. Известно, что в фантастике (да и не только в фантастике) правит бал средний литературный уровень. Издательства как блины выпекают примитивные поделки, написанные корявым газетным языком, в котором изобразительные и выразительные средства сведены к минимуму, доступного учащемуся ПТУ, а персонажи похожи один на другого как близнецы-братья и различаются только по именам.

С другой стороны, стилистические изыски крайне вредят восприятию приключенческого сюжета, очень плотно «укутанного» в словесное полотно (как у Урсулы Ле Гуин и Роджера Желязны). Высокопарные стилистические эксперименты даже могут вызвать улыбку у искушенного читателя, со школьной скамьи помнящего базаровское: «О друг Аркадий! Не говори красиво!» Или, если приблизить «высокий штиль» к нашей «братковской» реальности — «Пацаны! Не надо нам так красиво!» Потому что когда стилистически красиво — то нужно напрягать мозговые извилины. То есть думать. А думать, как учат нас классики — «не развлечение, а обязанность» (А. и Б. Стругацкие.) Но потребитель фантастики покупает книгу, выпущенную в серии «Абсолютное оружие» как раз не для того, чтобы думать — ему хочется развлечься.

Но с романом Крупениковой развлечься не получится, потому что в нем слишком много мыслей для среднего человека. И поняв это, средний потребитель фантастики отбросит в сторону книгу где-нибудь на пятидесятой странице с чувством досады за неудачно вложенные деньги — потому что не нужна ему словесная эквилибристика, через которую нужно продираться, затрачивая неимоверные усилия, чтобы добраться до «голого» сюжета. А читатель, который ценит в книгах не столько сюжет, сколько возможность сотрудничества с писателем, вообще пройдет мимо романа Крупениковой, увидев название серии — «Абсолютное оружие», в которой, как правило, издаются фантастические боевики довольно среднего уровня — чтобы вечером прочитать, а наутро забыть прочитанное.

Между тем роман Ирины Крупениковой — довольно сложное по структуре повествование, очень редкий для современной фантастики философский роман, повествующий о судьбах Мироздания. Есть в нем, конечно, и стрельба, и погони в космосе — как дань автора популярному жанру фантастического боевика. Однако элементы боевика — всего лишь фон, антураж, используя который, автор строит свою модель Апокалипсиса, конца света, который может наступить в любой момент, и отнюдь не по вине людей. Потому что люди — своего рода персонажи вселенской «компьютерной игры», и живем мы лишь потому, что где-то за игровым «монитором» сидит Игрок и нажимает кнопки на клавиатуре «компьютера». И как только Игроку наскучит Игра, и он выключит свой «компьютер» и отправится отдыхать, наша Вселенная тотчас исчезнет из Реальности, словно ее и не было.

Игра Реальностями — чрезвычайно популярная тема в современной фантастике. Достаточно вспомнить Василия Головачева, почти все романы которого повествуют о противостоянии людей и Игроков. Можно еще вспомнить Держателей Мира из романов Василия Звягинцева — вселенских «шахматистов», от слепой воли которых зависит существование многих миров.

Роман Ирины Крупениковой — из той же когорты.

Семеро членов экипажа звездолета «Крылатый Волк», семеро внемиренцев (то есть людей, обладающих способностью проникать в Структуру Миров), которые олицетворяют Семь Стихий Мироздания — Огонь, Воду, Твердь, Воздух, Жизнь, Смерть и Космос — перемещаются по разным Мирам, останавливая опасные Игры с Реальностями.

Роман написан на стыке научной фантастики и фэнтези, в нем органично сочетаются технология и магия. Перемещения по Структуре Мироздания, по Пути между Мирами и сами Миры, в которые попадают герои романа, описаны очень подробно и красочно, однако читателю не всегда понятно, как происходят эти перемещения. Впрочем, просматривается аналогия — «Хроники Амбера» Роджера Желязны. Персонажи этой ставшей уже классической фэнтезийной эпопеи так же легко перемещаются между Мирами (Тенями, которые отбрасывает Янтарный Замок) аналогичным способом. Да и стилистически роман Крупениковой очень близок «Хроникам Амбера».

Противники Внемиренцев — не только Игроки, но и Кочевники, разрушители Структуры Мироздания. Сражаясь с Кочевниками, посланцы Семи Стихий постепенно осознают, что из борьба — тоже чья-то крупная Игра, в которой обе стороны используют как пешек, «втемную», — чтобы чужими руками расчистить «игровое пространство». Однако экипаж «Крылатого Волка» находит способ переиграть своих невидимых, но могущественных соперников…

Но Игра не закончена. Она наверняка будет продолжена. Открытый финал книги позволяет предположить, что через некоторое время читатель снова встретится с посланцами Семи Стихий Мироздания и будет следить за их новыми приключениями, за продолжением Игры.

Книга 1 ВРЕМЯ ДЕМИУРГОВ

— Итак, из представленного вами документа следует, что вы считаете крайне опасным дальнейшее существование Судьбы, порожденной нашей Мыслью десять этапов назад. Вы утверждаете, будто под влиянием фактора Х в Судьбе произошло нарушение, повлекшее бесконтрольное развитие знаний индивидов, и просматривается тенденция на углубленное проникновение в наши базовые идеи, в частности — механизм Созидания. Верно ли Совет истолковал ваше заявление?

— Совершенно верно, Ко-Лидер.

— В таком случае мы просим изложить перед лицом Совета факты, которые послужили основой ваших тезисов.

— Мы готовы. Физическое воплощение Судьбы было представлено нашими предками как сеть реальных Миров с Истоком и Завершением. Миры связывались Вечностью в одной цепи и Потоками в плоскостях, а Исток их сходился с Завершением в одном из измерений. Образ шести Стихий присутствовал в каждом объекте: Твердь, Огонь, Вода, Воздух, Смерть и Жизнь.

— Совет осведомлен о структуре данной Судьбы. Ближе к сути, прошу вас. Продолжайте.

— С великим почтением мы хотим заметить, что именно структура оказалась нарушена после появления в ней образов, содержащих седьмую Стихию — Космос. То, что было доступно лишь Создателям, проникло в сознание творений. Завершение и Исток отклонились от главной оси, Потоки расширились и число их увеличилось. Индивиды Судьбы, созданной нами, научились творить Миры! Это ли не катастрофа, о Совет?! Это ли не угроза нашей Сущности? Судьба изменилась, но мы вернем ее в первозданное русло во избежание дальнейшего распространения хаоса!

— В вашем докладе сказано, что вы предлагаете вновь пробудить энергию, создавшую эту Судьбу. Но нельзя дважды войти в один и тот же поток. Миры рухнут и возродятся иными. Совет должен выслушать слово в защиту Судьбы. Кто скажет?

— Позвольте мне.

— Прошу, Орт-лидер.

— Я подробно изучил доклад. Нельзя не согласиться, что некий неизвестный нам фактор вызвал зарождение в области Завершения индивидов семи Стихий. Да, они, как и наши репликанты, оставленные в Судьбе, научились пользоваться Потоками в качестве опоры и перемещаться между Миров. Их способность передавалась по наследству, и теперь Судьбу изменили тысячи и тысячи владеющих силой Созидания. Они вне Миров, и поэтому каждый из них сознательно или несознательно строит свой оазис в Судьбе. Но вспомните, о Совет: десять этапов назад мы ваяли Образы, взяв за основу собственные Сущности. Разумные единицы мы назвали мирянами и вложили в них все то, что имели сами; дали им Бога, разделили Добро и Зло, поселили в Мирах Удачу. И вдруг восстала седьмая Стихия, та, что была изъята мыслью Создателей. Так кто, скажите мне, осмелится ломать Судьбу, завоевавшую право быть воплощением нашего Существования? Вы?.. А может быть вы?.. Они живут и творят. Они не принадлежат нам. Я все сказал, о Совет.

— Совет принимает решение… Судьба будет существовать, и один из нас должен отправиться туда, чтобы наблюдать за индивидами в Мирах и вне Миров. Кто пойдет?

— Разрешите мне выполнить эту миссию.

— Орт-Лидер, Совет доверяет вам… Помните все: вмешательство в Судьбу мы будем считать наитягчайшим преступлением. В добрый путь.

— Мы проиграли. Они не понимают, что все Судьбы рано или поздно нарушат установленный контур. И тогда мы не будем тем единственным, что способно Созидать. Мы не смогли убедить Совет, и теперь катастрофа неизбежна…

— Нет, лидер. Не все потеряно. Если внемиренцы Судьбы научились творить Миры, значит они знают и как наводить Мосты между Мирами. Мы подскажем им мысль о глобальном изменении, о совершенстве жизни, о пагубном влиянии Удачи на людей, о том, как строить Счастье. Они сами пожелают исправить Судьбу, они найдут путь к Изначальной точке и оживят первородную энергию. Тогда всё, что сделали бы мы, будет сделано их собственными руками.

* * *

— Ниже!.. Еще ниже!

— Васька, ты вконец сдурел со своими охотничьими замашками!

— Данила, пожалуйста, всего на полкрыла! Я ее почти взял!

— Ну, ладно, ладно…

Патрульный катер по прозвищу «летучка» нырнул вниз, едва не царапнув брюхом каменистый грунт. Пилот сосредоточился на сложном рельефе скалистой планеты, в то время как штурман-стрелок ловил в прицел удиравшую без оглядки дичь.

3алп.

— Ура-а-а! Она моя!

Голубоглазый парнишка обернулся к напарнику.

— Данила, да мы с тобой в старые времена могли бы стать великими охотниками! — воскликнул он.

Пилот поморщился.

— В старые времена космофлота не было. А вот если лейтенант узнает, чем мы занимаемся в патруле, нас в космофлоте не будет. И вообще — как тебе не совестно бить беспомощных зверюшек!

— Да мои предки всю жизнь в десятках поколениях охотились! И твари эти вовсе не беспомощные — видал, как они месяц назад геологов потрепали?

— Я их хорошо понимаю: я бы тоже не потерпел, если бы в мой дом все, кому не лень, совали свой нос.

— Вот мой дед говорил, что охотник…

— Еще одно слово про охоту, и я подам рапорт о переводе тебя к Бороде.

— Нет!.. Впрочем, ты всегда так говоришь, когда… Эй, Данила! Стой!

— Чего еще? Я тебе не танк, чтоб тормозить.

— Данька! На три часа! Там! — Василий показывал направление рукой. — Там человек лежал!

— А может быть это олень или медведь?

— Тимохин, я серьезно! Там человек! Заходи на вираж, быстрее!

— Не ори мне в ухо, скорость этим не прибавишь, — Данила методично выполнял маневр. — Так. Ну и где твой покойничек?.. О, черт!

— Посадку давай! Ему помощь нужна!

— Помощь? Да он труп!.. И почему все неприятности происходят именно со мной?

Летучка опустилась на грунт, подняв тучу песка и серой пыли. Не успели двигатели смолкнуть, как пилот и его напарник выскочили из машины.

Нерешительность не была свойственна Даниле — так, по крайней мере, он считал — но на сей раз он молча стоял рядом с товарищем и смотрел на тело в черном гладком костюме и в шлеме, распростертое на камнях. В стороне валялись остатки разбитого летательного аппарата, похожего на спасательный челнок с грузовых звездолетов. Василий ожидающе взглянул на друга, и тому ничего не оставалось как нагнуться и первому приступить к осмотру. Осторожно он перевернул лежащего на спину. Голова безжизненно откинулась, шлем, треснувший по всему лицевому щиту, соскользнул на камни, обнажив шею и подбородок, измазанные кровью. Друзья переглянулись.

— Отвезем на базу? — шепотом спросил Василий.

— Черт… Не знаю. Надо бы посмотреть, кто он.

— Но это человек?

Данила метнул недоброжелательный взгляд на своего не на шутку струхнувшего приятеля, собрал волю в кулак и решительно — хотя поджилки дрожали и у него — снял с головы пострадавшего покореженный шлем.

Василий облегченно вздохнул:

— Человек…

— Ты ожидал увидеть монстра? — пилот разглядывал красивое мертвенно-бледное лицо юноши. — Похоже — труп.

— А ты пульс, пульс проверь, — посоветовал напарник, отступая на шаг.

— Без тебя знаю, — огрызнулся Данила и, стянув перчатки, нащупал сонную артерию.

Слабый толчок под пальцами. Еще один, еще.

— Васька, он живой… — пилот изумленно смотрел на юношу. — Живой!.. Чего стоишь?! В летучку его! Немедленно!

Они подняли раненого на руки и потащили к катеру.

Далеко за скалистой грядой набирал силу ураган. Вой ветра и грохот камней был слышен даже в кабине патрульной машины.

— Опять вихрь начинается, — поежился Василий.

— Успеем, — со знанием дела отозвался Данила; загудели двигатели, и летучка взмыла в мрачное серое небо. — Что-то он сегодня не по графику.

— Наверное, ей не понравилось, что мы спасли парнишку.

— Кому это «ей»? Что ты городишь?

— Матери-Зоре…

— Ну, опять! Прекрати морочить мне голову своими дурацкими снами!

В комнате отдыха висел полумрак. На короткие промежутки времени свет становился ярче, и затем медленно затухал опять.

— Энергию экономят, — бросил кто-то из пилотов. — Видал я базы, но такую рухлядь!

Реплика осталась без конкретного ответа.

Данила покосился на бильярдный стол, со стороны которого раздалось несколько крутых выражений, и лениво переставил фишку на шашечной доске.

— Васька, не спи, твой ход.

Неожиданно дверь в кают-компанию, где проводили свободное время пилоты и стрелки службы сопровождения, разъехалась, и молоденькая девчонка с шикарными золотисто-рыжими кудрями и россыпью веснушек на носу ворвалась в комнату.

— Самоуверенные очкарики! Стадо баранов! Я им предлагаю помощь, а они мне — не твое дело!

Огромные серые глаза девицы пылали гневом.

Раздался добродушный смех.

— Кто же посмел отказаться от твоей неоценимой помощи, Юлька?

— Биологи. Возомнили себя гениями, а сами медпакет вскрыть не могут! Да кончай ухмыляться, Борода! Сидите тут чучелами и ничего вокруг слышать не желаете. Кто-нибудь из вас, к примеру, поинтересовался, как дела у парнишки, которого утром Тимохин нашел?

— Угомонись, Стриж, — поднялся из-за карточного стола высокий молодой человек. — Нам платят за то, что мы пасем здесь «архимедов» и «дарвиных» с их пробирками и молоточками, а не за спасение малолетних придурков. И знаешь, везунчик, мы хотим отыграться, так что шагай к столу.

— Рамзес, я же опять вас всех разделаю! Отдохните хоть сегодня вечером, а завтра — видно будет, — и Юлька отвернулась от картежников. — Эй, Тимохин! А как этот парень выглядит?

Данила буркнул что-то нечленораздельное и сделал вид, будто всецело занят позицией на доске.

— Смотри, сколько здесь сильных крутых ребят, Юлька! Выбирай любого! Зачем тебе сопливый пацан? — наиграно удивленная реплика принадлежала пилоту, сидевшему за стойкой бара.

— Всегда должна существовать конкуренция, — бойко заявила девушка. — Иначе вы окончательно превратитесь в кисель.

— Да уж, — оживились возле бильярда, — чтобы она обратила на тебя внимание, ты должен разбить нос в патруле или померяться силами с Бородой.

— Или сказать что-нибудь умное, — добавила Юлька.

Под ободрительный веселый гул златовласая красотка гордо прошествовала к бару, где ей тут же уступили единственное целое кресло и предложили стакан сока.

— Терпеть ее не могу, — буркнул Данила, проследив краем глаза за перемещением девушки; теперь она оказалась за его спиной.

— После того как она дала тебе отлуп? — серьезно уточнил Василий.

Данила вспыхнул.

— Она мне?! Ты совсем дурак, что ли? Чтобы я связался с девицей? Нет, не было и не будет.

— Ну, не знаю, — Василий пожал плечами.

Свет замигал, погас на пару секунд и вспыхнул в полную силу. Пилоты, жмурясь, огляделись.

— Расщедрились, ограничители сняли, — прокомментировал плечистый бородач, только что загнавший в лузу шар.

— Пойду узнаю, может быть транспорт уже встретили, — сказал Рамзес и вышел.

Транспорт с Альционы-1 был единственной нитью, связывающей небольшую научную станцию на крошечной планете-спутнике с остальным миром. В основном он предназначался для научной команды, насчитывающей двадцать шесть человек, но вместе с ним приходили весточки из дома и для солдат службы сопровождения. Мог прибыть даже приказ о переводе в другое, более престижное подразделение, на что каждый пилот втайне надеялся.

— Задрал нос, чуть только поднялся на лишнюю ступеньку, — усмехнулся Данила, посмотрев на закрывшуюся за Рамзесом дверь. — Заместитель командира! Думает, теперь его отзовут для выполнения какой-нибудь сверхсекретной миссии.

Василий вздохнул. Он прекрасно знал, что его другу неоткуда ждать родственных посланий, а мечтать о досрочном отзыве вообще не приходится: Данила был переведен в службу сопровождения после разжалования из сержанта в рядовые. Тимохин не любил об этом говорить, но слухи распространяются быстро, и история о нарушении приказа и проведение операции по захвату контрабандистов собственным методом не ускользнула от любопытных ушей. Формула «победителя не судят» тогда Данилу не спасла.

Несколько человек направились к дверям вслед за Рамзесом, но остановились, когда пилот, заметно изумленный, вернулся в кают-компанию.

— Лейтенант сейчас зайдет, — сообщил он. — Говорят, какой-то инспектор прибыл с Альционы.

Пилоты забеспокоились.

— Чего это вдруг?

Рамзес пожал плечами.

— Из-за пацана, наверное.

— Да ты что? — вмешалась Юлька. — Как на Альционе успели принять сообщение, обсудить, да еще и отдать приказ, причем всего за шесть часов? И как инспектор мог добраться сюда без телепортационной системы за это время?

Данила на сей раз полностью согласился с Юлькой, но, как ни странно, никто больше не отреагировал на логичное замечание.

— Наверное, будут искать его папочку с мамочкой, — предположил кто-то из пилотов.

— Держись, ребята, завтра полетаем! — хохотнул Борода.

— А что инспектор из себя представляет? — опять встряла Юлька. — Виктор, ты его видел? Как его зовут?

— Да не знаю я ничего! — вспылил пилот. — Мне не докладывают! — и смягчившись, добавил. — Радист сказал: имя у него то ли Колита, то ли Кулида.

— Все они одинаковые в спецслужбе, — не удержался Данила.

— А ты откуда знаешь? — тут же среагировала Юлька.

— Имел дело, знаю, — Данила уже жалел, что ввязался в разговор. — Маленькие, верткие, с противными холодными глазками. Дрянь! А как спрашивать начнут, так внутри все выворачивается. Так, а вот и любимый командир.

Пилоты нехотя поднялись, некоторые даже встали по стойке «смирно». Лейтенант небрежно кивнул в ответ, буркнул что-то вроде «вольно» и, кашлянув в кулак, быстро заговорил:

— Слушайте сюда все. Спецслужба пожаловала. Не по нашу душу, правда. Но зарубите на носу каждый: кого увижу в непотребном виде, вышвырну в шею из отряда. Мне объясниловка со спецслужбой не нужна. И тогда, учтите, больше чем мусорщиками вам не бывать. Ясно? И еще: наверняка будут разбираться с мальчишкой. Кстати, он прочухался, только не помнит ни хрена. Наше дело здесь последнее: нашли и точка. А ты, Тимохин, когда инспектору будешь отвечать, пять раз подумай, прежде чем рот открыть. В твоих же интересах больше в неприятности не вляпываться.

— Есть, командор, — Данила вяло козырнул и отвернулся.

В дверях произошла заминка, и в комнате стало необычно тихо.

Начальник станции потоптался на пороге и, сопя и пофыркивая, неуверенно произнес:

— А вот наша э-э… команда сопровождения, э-э…

Данила поднял голову, и… шашки, которые он держал в руке, посыпались на пол. Это был единственный звук, нарушивший наступившую тишину. Возле лейтенанта и начальника станции стояла высокая молодая женщина в строгой темно-синей форме спецслужбы. Пронзающий спокойный взгляд. Светло-карие глаза с черным многогранным значком, густые цвета воронова крыла брови, длинные ресницы. И гармония, коей подчинялось всё: смуглое тонкое лицо, фигура, волосы, движения…

Когда упали фишки, она даже не посмотрела в сторону Тимохина, хотя он почему-то был уверен, что женщина безошибочно определила источник шума. Он осторожно тряхнул головой, но наваждение не растаяло — тот же всепроникающий взор, тот же облик. «Она слишком безупречна, чтобы быть реальной», — мелькнуло у пилота, и он рискнул еще раз украдкой поднять взгляд. Бронзовое от загара неподвижное лицо. Данила вздрогнул, ибо удивительные узкие глаза, расположенные под нехарактерным для людей острым углом к переносице, в это мгновение остановились именно на нем.

Колобкообразный начальник мялся возле женщины-инспектора и, наконец, обратился к пилотам.

— Это инспектор спецслужбы космофлота Серафима Каляда. Она прибыла сюда… э-э… по поспешному вызову одного из наших сотрудников… э-э… Да тут еще несчастный мальчик появился… Вы вероятно, хотите познакомиться с командой, мэм?

— Немного позднее, — произнесла та сильным глубоким голосом. — Пилот Тимохин и стрелок Лог, — называя имена, она посмотрела на каждого по очереди, безошибочно выделив в толпе. — С разрешения вашего командира я хотела бы услышать от вас, как и где вы обнаружили раненого юношу. Не возражаете, лейтенант?

— Разумеется нет.

— Прошу вас в мой кабинет, — тут же вмешался толстяк, но вдруг спохватился. — Инспектор, э-э… может быть вам отдохнуть с дороги? И, э-э… вам надо устроиться. К сожалению, большими площадями мы не располагаем, но вы могли бы поселиться в комнате со стрелком Юлией Стриж из сопровождения. Я понимаю, это не по правилам, — он покраснел до корней редких седых волос, — но у нас всего три женщины на станции, каюты на двоих, и свободных нет.

— Хорошо, — кивнула Каляда и бросила взгляд на Юльку, отчего у той неожиданно похолодела спина. — Надеюсь, я вам не причиню неудобств.

Стриж скромно потупилась, а когда инспектор, начальник станции и командир подразделения сопровождения вышли, передразнила:

— Надеюсь, я не причиню вам неудобств! Тьфу, самоуверенная суперправильная ледышка! И за что таким красота дается?

— Уж тебе-то завидовать! — Виктор небрежно потрепал своего стрелка по плечику. — Ты у нас единственная признанная красавица.

Данила, проходя мимо, не без удовольствия заметил:

— Но у нашей красавицы появился серьезный соперник. Ты, кажется, приветствовала жесткую конкуренцию?

— Конечно, — Юлька подбоченилась. — А ты, кажется, хорошо знаешь маленьких агентов с противными голосами и отвратительными глазками! Чего это ты покраснел, Тимошкин?

— Я Тимохин, — рявкнул Данила и, окинув мило улыбающуюся девчонку недоброжелательным взглядом, вышел.

Юлька, высунув кончик языка, усердно трудилась над подбором кода к замку в изоляторе.

— Если я сейчас ничего не узнаю, — шептала она, — то я никогда ничего не узнаю… Ага!

3амок издал долгожданный писк, и дверь отъехала. Юлька тенью скользнула вовнутрь.

Голубоватый свет заливал небольшое помещение, где царил ненавязчивый запах медикаментов и пластикового покрытия. Юлька бесшумно сомкнула створы. Щелкнул замок. Сердце бешено колотилось в груди, но первый шаг был уже сделан, и любопытство толкало дальше. Девушка осторожно отошла от стены и двинулась к шторкам, за которыми находился раненый. Собравшись с духом, она тихонько позвала:

— Эй…

Никакого ответа. Не позволив себе топтаться на месте, Юлька заглянула за ширму.

Юноша казался крепко спящим. Он был строен и, без сомнения, высок, на широкой груди и руках просматривались рельефы мускулов, наработанные, по всему видно, не на спортивных тренажерах. Но черный пушок над ровной верхней губой совсем недавно познакомился с бритвой, да и черты бледного красивого лица хранили еще тень детской наивности. Острые линии носа, бровей, скул, подбородка делали его похожим на какую-то птицу; черную, ибо юноша был жгучий брюнет. Юлька решила про себя, что глаза у него обязательно должны быть голубые. Разглядывая незнакомца, она никак не могла взять в толк, почему же сотрудники станции так упорно называли его мальчишкой. Ему было никак не меньше двадцати, да и определение «мамин сынок» ему совсем не подходило.

Она уже собралась уходить из изолятора, как вдруг заметила, что черные густые волосы юноши, разметавшиеся по подушке, поблескивают удивительными ни с чем не сравнимыми перламутровыми искорками. Она замерла на месте, боясь спугнуть свое открытие и присмотревшись определила источник сияния: среди иссиня-черных прядей прятались несколько, напоминавшие посеребренные струйки. Девушка невольно попятилась: на какой планете мог родиться этот человек? Она перебрала все известные ей расы, но не вспомнила ни одной со столь характерной чертой внешности. Взглянув на лежащего вновь, Юлька обнаружила, что он уже не спит. Кстати, она оказалась права: глаза юноши действительно были голубые.

Он настороженно смотрел на незваную посетительницу, и та не нашла ничего лучше как сказать:

— Привет.

Его тревога заметно угасла.

— Как тебя зовут? — продолжала, смелея, девушка.

Он собрался с силами.

— Грег.

— Откуда ты? Что с тобой случилось?

— Не знаю… не помню, — еле слышно прозвучал ответ. — Я… один?

— Ну, нашли тебя одного, — она присела на корточки возле койки.

— Это… что-то неправильно… Кто ты?

— Юлька. Юлия Стриж. Я стрелок из отряда сопровождения. Мне, честно говоря, нельзя тут находиться, но я… Ой! Сюда идут.

Она умоляюще посмотрела на Грега и приложила палец к губам. Он неуверенно улыбнулся, а Юлька, не долго думая, шмыгнула под койку.

В медизолятор вошли трое.

— …ничего другого, инспектор! Поверьте, мы провели все необходимые исследования. Единственный незначительный рубец в области затылка. Возможно, травма головы в возрасте 5–6 лет. Вы же знаете, дети часто падают, ставят себе шишки. В остальном — он абсолютно здоров!

— Из вашего журнала следует, что юноша ничего не помнит о себе, кроме имени, — бархатный голос инспектора Каляды прозвучал где-то рядом с ширмой.

— Ну, да, конечно… — замялся говоривший, — но физически-то он здоров!

— Мы пытались расспрашивать его, — вступил в разговор начальник станции. — Но он был еще очень слаб. Мы бы сами разобрались в этом деле, инспектор. То, что вызвали вас — просто нелепая ошибка. Все эти перепады в распределении энергетического поля были и раньше, мы строго предупредили физика…

— Успокойтесь, пожалуйста. У нас с вами есть конкретная проблема, давайте заниматься ею. А вопрос — по какому вызову я прибыла сюда, мы, кажется, уже обсудили.

— Да, да, разумеется…

Юлька с удовольствием посмотрела бы сейчас на круглую физиономию начальника научной группы, перепуганную и жалкую, но, увы, такой возможности у нее не было. Тем более что инспектор отодвинула ширму и приблизилась к койке.

— Грег, — голос раздался совсем близко, из чего девушка заключила, что посетительница наклонилась к юноше. — Грег, ты ведь слышишь меня.

Он зашевелился, а Юлька постаралась еще плотнее вжаться в стену.

— Меня зовут Серафима Каляда, — продолжала женщина. — Я инспектор спецслужбы космофлота. Давай поговорим.

— Они уже спрашивали меня, — устало отозвался юноша. — Я не смог ответить. Я не помню, как тут оказался, не помню, кем был и где мои родные.

— Я не буду спрашивать, Грег. Просто поговорим. Где-то в глубине твоего сознания сокрыты ответы на все вопросы, которые только может задать человек. Родившись на свет, ты получаешь энергию бытия, способную вести тебя по лабиринту жизни. А ключи, позволяющие открывать двери в новые и новые коридоры Познания, ты ищешь сам. Постоянно, всегда, пока живешь. Сейчас что-то задержало тебя в закрытой комнате. Оглянись, посмотри вокруг. У тебя достаточно сил. Оглянись. Что ты видишь?

— Пустоту. Туман.

— Смотри сквозь него. Дверь совсем рядом, ее надо лишь найти.

— Меня держат.

— Кто?

— Не знаю… Не могу повернуться!

— Спокойнее, Грег, это не страшно. Мы справимся с ним.

— Я не могу… У меня одно крыло…

Юлька всматривалась в беловатую дымку. Грег стоял на границе света и кромешной темноты. Она видела его лицо, на которое падали черные с блеском длинные густые волосы, видела плечо и руку, часть корпуса, бедро. Вторая половина тела находилась за гранью освещенного пространства…

Девушка отчаянно замотала головой. Ножка койки, спадающая на пол простыня.

«Она еще и гипнотезерша!» — ужаснулась Юлька.

В изоляторе тем временем продолжался обычный разговор.

— Интересный случай, однако, на мой взгляд, амнезия носит временный характер, — говорила инспектор научным работникам. — Я останусь на вашей станции на несколько дней, если не возражаете. Юноше нужна помощь.

— Конечно, инспектор! — начальник откровенно приободрился. — Надеюсь, экипаж его корабля успел эвакуироваться. Где, он сказал, произошла катастрофа? На пятой трассе? Вряд ли кого-то еще занесет на эту планетку, но я скажу лейтенанту, чтобы усилили патруль.

Каляда ответила не сразу, и ее «да, наверное» прозвучало несколько рассеянно. Начальник станции и его коллега, продолжая делиться впечатлениями, вслед за инспектором направились к выходу. С глухим стуком сомкнулась дверь.

Юлька затаила дыхание. Неужели все, услышанное ею из уст Грега, было порождением гипноза? Она подождала еще несколько минут, но ничто больше не нарушило тишину в изоляторе. Путь к отступлению был свободен. Выбравшись из-под койки, Юлька с опаской посмотрела на юношу. Он опять находился в глубоком забытьи.

— Что за дела тут творятся? Что она с тобой сделала?

Девушка осторожно провела ладонью по жестким спутанным волосам Грега. Она не сомневалась, что причина столь глубокого сна кроется в опасных способностях инспектора Каляды, и вспомнив, что женщина будет ночевать в ее комнате, внутренне содрогнулась.

— Не очень-то мне хочется оставаться с ней наедине… Но надо идти, — она обращалась к спящему: — Ты обязательно найдешь свою семью. Обязательно!

Юлька успела скинуть барахло с верхней спальной полки и освободить две ячейки в шкафу, когда в дверь постучали. По сигналу хозяйки вход в каюту открылся.

— Разрешите? — Каляда стояла на пороге.

— Да, м-мэм, — кивнула Стриж, бледнея. — Проходите. Я тут не совсем успела…

— Пустяки, не беспокойтесь, я человек неприхотливый. Ба-а, да у вас просто хоромы!

Она обвела взглядом каюту размером не более трех метров как вдоль, так и поперек.

— Стандартная для этой станции, — небрежно махнула рукой Юлька, но тут же опомнилась. — Хм… 3десь душ и все такое, мэм. Шкаф я сейчас приведу в порядок.

— Мне вполне хватит одной ячейки.

— Одной? — удивилась Юлька и, передернув плечиками, продолжила: — Я приготовила для вас верхнюю полку, мэм.

— Отлично. И, я думаю, не стоит всюду вставлять это никому не нужное «мэм»?

— Но я… Извините, я не знаю вашего ранга…

— 3ови меня Серафима. А ты — Юлия?

— Да, Юлия Стриж.

— Прекрасно. Предлагаю не церемониться, и давай на «ты».

Юлька обрадовалась, ибо боялась увидеть в инспекторе неприступную скалу, но тут же заставила себя насторожиться: а что если она опять применяет гипноз? Серафима распаковывала сумку, стоя спиной к девушке.

— Я никогда не использую ментальное воздействие без веских на то причин, — вдруг сказала она. — В медизоляторе я прибегла к нему исключительно в лечебных целях.

Юлька притихла, а Каляда с улыбкой обернулась к ней.

— Неудобно было под кроватью?

— Я… я только из любопытства… — пролепетала девчонка и тут поймала себя на том, что ожидаемого страха перед женщиной не испытывает.

— Ты весьма кстати там оказалась, — совершенно серьезно продолжала Каляда, закрывая шкаф. — Мне понадобится помощь, чтобы прояснить ситуацию.

— Но вы же меня совсем не знаете! — насторожилась Юлька.

— Считай, что я рискую. И, кажется, мы договорились на «ты».

— А, да, конечно. Но я что-то не верю, чтобы дело было только в риске. Ты не похожа на человека, который начинает расследование, доверившись первому встречному.

Инспектор ожидающе наблюдала за собеседницей, переводивший дух после своей скороговорки, и, когда та справилась с дыханием, уточнила:

— И каковы же выводы?

— Ты меня успела прозондировать. Верно?

— Не совсем. Я сенсор, не скрываю. Когда я пошла за Грегом в его сознание, ты сама оказалась рядом. Я почувствовала твое присутствие. Ты восприняла окружающее так же, как Грег и я. Этот факт уже о многом говорит.

— А разве другие чем-то отличались?

— Мы слышали одни и те же слова, но они преобразовались в совершенно разные образы для нас и для них.

— А откуда ты знаешь, как я поняла Грега?

— Твое изумление прямо-таки сияло из-под койки, когда работники станции по-своему интерпретировали его рассказ.

— Так уж и сияло? — фыркнула Юлька. — Лучше скажи: с чего это наши «архимеды» свихнулись? Грег же не упомянул ни о катастрофе, ни об экипаже. Так начинается общий психоз?

— Это было бы слишком просто, — вздохнула инспектор. — Я много повидала, но нынешний случай для меня полнейшая новость.

Юлька украдкой окинула Каляду взглядом и подумала: «Интересно, когда это она успела много повидать? Ей за 30 хотя бы перевалило?» А вслух предположила:

— Может быть Грег сам сделал так, чтобы мы поняли одно, а люди совсем другое. Может быть он тоже сенсор?

— Исключено, — покачала головой Серафима. — Для меня сейчас существует очень много вопросов, на которые я бы хотела найти ответы. И один из них — кто и зачем заставил юношу забыть себя и послал его каким-то неестественным способом на эту планету.

— Послал его? — Юлька вздрогнула. — Он шпион?!

— Возможно невольный. Тебе не показалось странным, что на станции не получили никаких сообщений о крушении корабля?

— Если авария произошла далеко отсюда, то сигнал перехватили военные форпосты.

— И спецслужба, конечно, — напомнила Каляда. — Однако такого сигнала не было. Да и челнок не выдержит полет более пятидесяти часов. Следовательно, отстрел капсулы произошел где-то в области действия локаторов вашей станции. Но приборы не зафиксировали поблизости ничего похожего на звездолет.

— Так откуда же Грег здесь взялся?

— Это я и хочу выяснить. Завтра полечу вместе с патрулем на место падения капсулы.

— А мне можно с тобой?

— Думаю, да. Кто твой пилот?

— Виктор Рамзес.

— Прекрасно, скажу лейтенанту, чтобы он откомандировал вас со мной. А сейчас давай отдыхать, Юля. Завтрашний день обещает быть бурным.

Пока девушка умывалась, Каляда сидела за столом и методично обрабатывала ногти на руках. Юлька, заглянув через ее плечо, обнаружила целый маникюрный арсенал. «Хобби надо уважать», — усмехнулась она про себя.

Переодевалась Серафима, закрывшись в душевой, что слегка задело Юльку: парней еще есть смысл стесняться, а уж девчонку! Краем глаза она наблюдала, как Каляда выключает свет и забирается, вернее — одним легким прыжком взлетает на верхнюю полку. Ее тело в черном гладком трико казалось телом змеи: гибкое, сильное, стройное. «С такой фигуркой надо быть принцессой, а не инспектором спецслужбы», — решила Юлька, засыпая.

— Пожалуйста, Донай, ничего не трогай на столе.

Огненно-рыжий богатырь в красном с ухмылкой ответ руку от замысловатого сосуда, который намеревался взять.

— Какая секретность, дорогой кузен! А знаешь, отец не доволен тем, как у тебя продвигаются дела.

Изящный молодой человек в белых одеждах оторвался от пульта прибора.

— Если ты имеешь ко мне поручение, говори, а нет — оставь меня, у меня много работы.

— Не гони лошадей, братец, — отмахнулся рыжий, не двигаясь с места. — Я всего лишь зашел взглянуть, чем изволит заниматься изобретательный князь Оливул. Кажется, у тебя не очень здорово получилось с местным энергетическим фоном? Не хочешь сознаваться, что слабеешь?

— Я не скрываю, — негромкий красивый голос бесцветным эхом звучал в просторном зале-лаборатории, — энергия этого Мира не настолько пассивна, как я предполагал. Но это не помешает мне выполнить миссию, возложенную на меня.

— Какая самоуверенность!

Белый князь круто повернулся к кузену. Синие глаза его гневно блеснули из-под легкого капюшона, наброшенного на голову.

— Что ты хочешь от меня, Донай? Если ты ищешь ссоры — считай, что ты своего уже добился. Но знай, пока мы делаем общее дело под знаменем твоего отца Аз-князя Диербрука, я не допущу, чтобы наши личные трения и твои амбиции так или иначе повлияли на успех. У нас есть цель, к которой мы будем стремиться, остальное значения не имеет.

— Совершенно верно, Оливул! — раздалось из вдруг оживших динамиков.

Оба молодых человека поклонились князю Диербруку, чье изборожденное морщинами сухое лицо возникло перед ними на огромном, во всю стену зала, экране.

— Донай, — продолжал он, — ты подготовил коммуникации для подачи энергии на мою платформу с планеты?

— Само собой! Могу начать в любой момент.

Старик отрывисто кивнул.

— Тогда оставь нас.

Рыжеволосый атлет исподлобья посмотрел на кузена и нарочито медленно вышел. Аз-князь дождался, когда за сыном закроется дверь, и обратился к племяннику.

— Что мы имеем, Оливул, кроме колкостей моего несносного отпрыска?

— Я контролирую научную базу на планете через Грег-Гора. Несанкционированных сообщений больше не будет.

— Ты выяснил, кто из людей и почему заметил нестабильность энергетического фона планеты? И каким образом сумел передать сообщение без твоего ведома?

— Я предполагаю, мой князь, что среди людей на базе оказался кто-то с большим собственным потенциалом, и я не заметил его вовремя.

— Ну-ну, мой мальчик, не расстраивайся. Это мелочи, тем более, что ты исправил положение. Уверен, ты будешь сопровождать меня до конца — до Изначальной точки, и разделишь со мной триумф победы!

— Я сделаю все, что смогу, дядя.

— Отлично. Завтра в полдень я начну. Продолжай Играть. Меняй реальность, меняй предметы. Мне все равно, как именно ты будешь действовать. Мне нужен устойчивый концентрированный поток, чтобы построить мост. Доная я отдам в твое распоряжение, как только он переведет энергию на мой Экзистедер.

— Есть еще одно, о чем я не успел рассказать.

— Что именно? — седые брови сдвинулись к переносице.

— Получив сообщение об изменениях внешнего поля планеты, с Альционы прислали инспектора спецслужбы.

— Ну и что? Он исчезнет в твоей Игре. Дай ему какое-нибудь дело, пусть ищет то, чего нет. Оливул, не мне учить тебя накладывать образ!

— Да, мой князь. Но инспектор обладает не до конца понятными мне способностями. Эта женщина — мощный сенсор. Более того, проводя над Грегом гипнотический сеанс, она действовала на уровне расшифровки ядра Сущности.

— Ерунда, Оливул. Люди не имеют даже примитивных приборов, способных расшифровать подсознание.

— У нее не было приборов. Она провела тест сама.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она внемиренец?

— У меня не было пока возможности проверить, но женщина — необычный человек, в этом я убежден, — Оливул бесстрастно смотрел на Аз-князя.

Диербрук вынужден был призадуматься.

— Хорошо, — произнес он наконец, — следи на ней постоянно. Маловероятно, чтобы кто-либо вычислил наши планы. Но все же будь поосторожнее. Завтра — начало. Мы оживим древнюю Силу Созидания и в корне изменим Миры. Наступает время Демиургов! Мы создадим Счастье и Совершенство! И ты — моя правая рука, Оливул Бер-Росс.

Экран потух.

Белый князь опустился на висящий в пространстве стул без ножек и со вздохом скинул с головы капюшон. Совершенно белые густые волосы упали на плечи.

По приказу хозяина явился андроид.

— Проверь все струи, направленные на станцию, — велел ему Оливул. — Максимум внимания на Грег-Гора. Если будут малейшие отклонения от нормы, дай мне знать. Я иду отдыхать. Это всё.

Данила долго ворочался на койке, стараясь закрыться одеялом так, чтобы не слышать бормотания Васьки на нижней полке. Обругав напарника в очередной раз и не получив никакой ответной реакции, парень соскочил на пол, натянул комбинезон и вышел из комнатки, оставив безмятежно спящего Василия в одиночестве досматривать свои яркие, но слишком шумные сны.

В безликих коридорах станции царили спокойствие и тишина. Данила бросил взгляд на часы: время близилось к двум ночи. Он бесцельно побрел вперед, с завистью поглядывая на закрытые двери спальных кают. Узкая лестница увела на второй ярус здания, туда, где находились лаборатории и рабочие помещения. Занятый своими мыслями, пилот пересек ангар и остановился перед служебным выходом на стартовую платформу. Индикаторы показывали, что температура воздуха и сила ветра за стенами комплекса пришли в норму. Данила машинально набрал код, двери разъехались, и он шагнул в ночь под мрачное свинцовое небо пятой планеты системы Альционы.

Планета, где находилась научно-исследовательская станция, не имела даже названия — только номер, и то давно забытый — и представляла собой кусок камня с незначительными вкраплениями живых организмов. «Пародия на грызунов» — так окрестили здешних обитателей те, кто вплотную занимался биологией. По личному мнению Данилы, сюда можно было прибыть либо по великой необходимости, либо по несусветной глупости. Себя и своих товарищей по службе он причислял к первой категории, а ученых — ко второй. Говорили, что если здесь и существовала нормальная жизнь, то вся она так или иначе скрылась в многочисленных пещерах и подземных лабиринтах, которыми изобиловала уродливая планета. В отчетах геологов и метеорологов было больше вопросов и парадоксов, чем разъяснения природных явлений, а физики и астрономы просто бесились, не в силах понять, как же сие небесное тело до сих пор не разлетелось на кусочки.

Данила тоскливо рассматривал унылый пейзаж. Камни, скалы, дыры пещер, уводящих глубоко под грунт, черная жижа Топей, булькающая за горным кряжем… Топи. Он не мог видеть их отсюда, и тем не менее готов был поклясться, что мгновение назад они стояли перед глазами. «Пожалуй, пора идти спать», — решил пилот, но грязевое озеро опять мелькнуло впереди, будто простиралось прямо под стартовой площадкой базы. Он поспешно вернулся в ангар и заблокировал замок, но осталось ощущение, что кто-то пытается дотянуться к нему через пространство. Данила шарахнулся прочь от двери и, преодолев полсотни метров за считанные мгновения, очутился в широком коридоре станции.

— Черт… — выдавил он, отдышавшись, и быстро оглянулся.

Чувства опасности не было. Напротив, он неожиданно для себя пожалел, что покинул платформу. Захотелось вернуться, подойти к Топям и искать… Свободное течение мысли прервал приглушенный звук шагов. Тимохин отскочил за угол.

Кто-то остановился рядом. Отъехала дверь. Данила хорошо знал расположение помещений станции и с уверенностью мог сказать, что незнакомец зашел в узел связи. Спустя две минуты вновь щелкнул дверной код. Пилот осторожно выглянул в коридор. Темный силуэт двинулся в противоположную от него сторону. Тимохину не удалось рассмотреть человека, но ни на лейтенанта, ни на радиста, ни на начальника научной группы тот не был похож.

Дождавшись, пока незнакомец скроется, Данила метнулся вперед и вновь замер перед поворотом. Силуэт маячил возле двери изолятора. «Медотсек, — определил пилот. — Так вот какой ты раненый, малыш!» И он крадучись последовал за лазутчиком.

Замок поддался на удивление быстро, и Тимохин осторожно зашел в темный вестибюль медицинского блока. Шаги доносились из изолятора. Данила видел, как тень человека проползла по стене и замерла над койкой. Блеснул металл. Но за мгновение до удара юноша очнулся. Его рука перехватила кисть убийцы. После секундной заминки началась борьба. Теперь пилот не мог не вмешаться. Он саданул кулаком по панели освещения и крикнул:

— Никому не двигаться! Или я буду стрелять! Брось оружие!

Должного результата его слова не возымели. Да и угрозу он бы не привел в исполнение, поскольку пистолет вместе с оружейным поясом остался в каюте. К тому же свет никак не желал включаться, и Тимохин почти не видел людей, лишь силуэты: большой бесформенный и гибкий атлетический.

Вскрикнул юноша. Данила бросился к нему и, оттеснив к стене, поймал чью-то мощную руку, сжимавшую длинный нож. Отточенным во времена армейской службы приемом, он молниеносно обезоружил врага, повалил на пол и намеревался оглушить ударом в затылок, как вдруг почувствовал, что тело того буквально растворяется в воздухе.

— Осторожно! Это образ! — крикнул юноша.

Тимохин не понял предупреждения, но противник исчез бесследно, и это было очевидно.

— Какого черта! — выдохнул Данила. — Где он?

— Всюду! Экзистор сформирует новую цель и опять соберет его!

— Ты бредишь что ли, парень?

Вместо ответа юноша оттолкнул пилота и с прыжка ударил ногой в нечто, мелькнувшее на фоне стены. Последовал глухой звук падения, однако через секунду борьба возобновилась, и Данила окончательно потерял ориентацию. Вдруг темноту прорезал луч парализатора, шум боя эхом повис в воздухе, и голос инспектора Каляды наполнил помещение.

— Грег, Тимохин, отойдите от него.

— Серафима! — это воскликнула Юлька Стриж. — Что тут происходит? Кто это?

— Оставайся на месте.

Более отвратительного состояния, чем нынешнее пребывание в роли слепого котенка, пилот еще не испытывал, и терпению его скоро пришел конец.

— Кто-нибудь догадается включить свет или нет? — выговорил он громко, чеканя каждое слово.

— Да здесь же светло, Тимохин! — искренне удивилась Юлька.

Данила будто прозрел. В дверях стояла инспектор Каляда в черном гладком трико с пистолетом в правой руке. Каштановые волосы струились по плечам, а глаза горели, как угли. Из-за ее спины выглядывала Юлька в пижаме и летных сапогах. Данила тревожно обернулся к юноше. Лицо его в голубоватом свете медицинского изолятора казалось белее мела, по обнаженной груди с плеча стекала алая струйка крови, но он мужественно держался на ногах, гневно взирая на убийцу, которого настиг парализующий заряд. Тот не делал попыток сопротивляться и ожидал своей участи, застыв посередине комнаты спиной к людям.

Инспектор, не опуская оружие, уверенно двинулась к пленнику.

— Кто ты? — спросила она.

Ответом было молчание.

— Кто ты? — с нажимом повторила Каляда, и Данила почувствовал, как ее голос пробуравил в его собственном мозгу изрядный канал.

— Он потерял цель, он сейчас исчезнет! — вдруг крикнул Грег.

И точно. Незнакомец резко повернулся и во мгновение ока скрылся за дверью, которой… не было. Юлька ойкнула, Каляда метнулась к месту, где пропал фантом, а Данила подхватил и осторожно опустил на пол лишившегося сознания юношу.

— Инспектор!

Серафима оказалась рядом. Тимохин моргнуть не успел — так стремительно она перемещается на своих длинных стройных ногах.

— Грег! Грег, ты слышишь меня?! — ее пальцы скользнули по вискам и шее, массируя нервные точки. — Грег, ответь!

Он приоткрыл глаза.

— Мы… Я… Что произошло?

— Так. Только не говори, что ты не помнишь, как дрался с призраком и городил черт-те что про образы! — воскликнул Данила.

— Я… меня опять заперли где-то…

Каляда знаком остановила пилота в его искреннем негодовании.

— Все будет хорошо, Грег, расслабься. Я помогу тебе.

— Я должен вспомнить! — юноша привстал. — Я не один!

Взор его вновь затуманился, тело напряглось, как перед броском. Данила поспешно прижал его к полу, Юлька поддержала голову, а Серафима впилась взглядом в полуоткрытые глаза.

— Он все еще борется, — проговорила она. — Грег, не упускай его! Следуй за ним!

Губы юноши шевельнулись, произнося чье-то имя. Каляда отпрянула. Грег затих.

— Что с ним? — пролепетала Юлька.

— Шок, — бросила Серафима. — Не мешайте мне. Я попробую установить обратную связь с нашим загадочным гостем.

И Каляда медленно провела руками над головой лежащего. Тимохин и Юлька переглянулись. Удостоверившись, что оба понимают приблизительно одно и то же, а точнее — ничего, они набрались терпения и приготовились ждать дальнейшего разворота событий…

Сквозь ресницы Оливул видел, как пульсирует кристалл в тонкой витой оправе, лежащий на груди. Раньше, в юности, камень Бытия наполнял его силой всего за несколько минут, теперь же источник таял. Наставник предупреждал, что система искусственной жизни, внедренная в тело, со временем перестанет функционировать. Время это всегда казалось слишком далеким, чтобы задумываться о нем всерьез. Но вот оно подступило, заронив в остывшую душу легкое сожаление о несовершенном и безразличие к грядущему. «На что вы рассчитывали, герцог, подарив мне эту полужизнь?» — опять подумал Белый князь.

Из обрывков воспоминаний всплыли слова наставника: «Бессмысленен Путь, если не идешь ты к большой цели; Сила иссохнет, как запертый плотиной ручей, если не вольешь ее в могучий поток; а твоя блуждающая звезда засияет, лишь отыскав свое созвездие». Оливул вздохнул. Князь Диербрук затеял большое дело, но стало ли оно настоящей целью, и где то созвездие, которое ищет его одинокая звезда?

— К дьяволу, — прошептал Белый князь, снял брошь и поднялся из кресла.

Скользнув взглядом по отражению в зеркале, он горько усмехнулся: седые волосы, молодое всегда бледное лицо и холодные синие глаза. Донай исподтишка называл его Кощеем Бессмертным. Не обращать бы внимания, да слишком похоже на правду.

Резкий сигнал тревоги ворвался в вялую тишину кабинета, и Белый князь вздрогнул от неожиданности. Машинально убрав кристалл и захлопнув тайник, он побежал в лабораторию. Одного взгляда на приборы хватило, чтобы определить: комплекс вышел из-под контроля. Все датчики зашкаливали; энергетический преобразователь, построенный между приемником и передатчиком, накалился и грозил исчезнуть в мощном потоке; практически полностью рассыпался блок, наведенный на сознание Грега.

Оливулу некогда было искать причины, приведшие его систему к хаосу. Сосредоточившись, он методично локализовал беснующуюся энергию, собрал ее в жесткий пучок и направил на свой «живой зонд». Но чужое сознание уже внедрилось в управляющие струи и неуклонно двигалось к главному узлу. Бер-Росс запоздало догадался, что рядом с Грегом находится инспектор Каляда.

— Надеюсь, мой мальчик, она не позволит тебе погибнуть, — прошептал Белый князь. — Я не могу подвести Диербрука.

С этими словами он разъединил сенсорную цепь, связывавшую «приемник» и «передатчик». Сознание Грега ускользнуло от цепких следящих зондов, и приборные панели в лаборатории разразились фейерверком аварийных сигналов. Центральный экран грозно предупредил о возможности физической гибели объекта, а мониторы, подсоединенные к цельнометаллической капсуле больших размеров, выплеснули шквал высоко амплитудных синусоид, разом перешедших вдруг в прямые линии. Оливул прикрыл глаза и заставил себя медленно досчитать до трех. Но уже на цифре «два» его пальцы вдавили клавиши, и поток был восстановлен. Медленно принялись оживать едва не замершие диаграммы, исчезла пульсация индикаторов, и основной модуль сообщил, что Грег-Гор выдержал разрыв.

Оливул смахнул со лба крупные капли пота и усмехнулся, заметив, как дрожат руки. Экран мерцал, передавая неустойчивые мутные образы, формируемые мозгом Грега. Прекрасно понимая, что в бессознательном состоянии от него мало пользы и выяснение причин сбоя придется отложить, Бер-Росс потянулся к панели, чтобы отключить визоры, как вдруг на экране возникло лицо женщины.

— Я не знаю, кто ты там, на другом краю, — быстро заговорила она, — но предупреждаю: игры с человеческими жизнями — опасные игры. Отпусти юношу, пока не поздно! Если с ним случится беда, это останется на твоей совести.

Оливул почувствовал сильный сенсорный толчок, однако успел закрыться и послал ответный, хотя слабый и неподготовленный. Серафима безапелляционно пресекла неуверенную попытку вторжения в свой мозг, но в этот момент Грег застонал и содрогнулся всем телом.

— Прекрати! Ты убьешь его! — крикнула вслух и мысленно Каляда.

Губы юноши шевельнулись, и он произнес тихим бесцветным голосом:

— Я догадываюсь, кто ты…

Юлька решила, что все, начиная с момента, когда Серафима покинула каюту, а она, жаждая приключений, увязалась за ней, было сном. Но встрепенувшись, девушка обнаружила, что стоит на коленях возле лежащего на полу Грега, рядом Данила растерянно смотрит то на юношу, то на Каляду, взгляд которой отрешенно упирается в одну точку.

— Инспектор… — Тимохин робко тронул женщину за руку. — Инспектор, что с вами?

Она сморгнула и как ни в чем не бывало ответила:

— За меня не волнуйтесь. Давайте положим Грега на кровать. До утра он должен отдохнуть.

Каляда почти без помощи Данилы подняла обмякшее тело юноши и отнесла на койку, после чего отошла вглубь изолятора и опустилась в кресло.

Наступившее молчание нарушил Тимохин.

— Так. Один из присутствующих точно понял, что произошло, — заявил он и покосился на Каляду. — Я не желаю исполнять роль шута в этом спектакле, и по сему прошу объяснить фокус со светом и весь остальной кавардак.

Серафима подняла голову.

— Вы утверждаете, что до нашего прихода здесь было темно?

— Хоть глаз выколи!

— Ничего подобного! — воскликнула Юлька. — Свет горел на полную мощность, а Грег дрался с каким-то типом в фиолетовом балахоне.

— Насчет типа в балахоне — следующий вопрос, — перебил Данила. — Инспектор, вы ведь больше нас знаете, так?

— К сожалению, нет. Меня привела сюда интуиция, которой я доверяюсь, и только. Все остальное я видела так же, как и вы. Если вас не затруднит, Тимохин, расскажите, как вы попали в изолятор?

Парень покосился на Юльку, в присутствии которой ему меньше всего хотелось говорить о своих ночных бдениях, но Каляда ждала, и он не посмел ее разочаровать. Вздохнув, он коротко поведал о том, как заметил человека возле радиорубки. О странном мираже на взлетной площадке пилот все же умолчал.

— Сколько времени незнакомец находился в узле связи? — привстала инспектор.

— Достаточно для того, чтобы передать сообщение, — медленно ответил Данила, неожиданно сообразив, какие последствия может вызвать эта ночка.

Каляда была уже в дверях.

— Оставайтесь здесь оба. Ничего не предпринимайте без меня!

Пилот проводил ее взглядом, и тут его внимание привлекла Юлька, браво отправившаяся на четвереньках под койку.

— Ты что делаешь?

— Ты выбил кинжал у убийцы, верно? А поднять не успел.

— Да этот тип растворился в стене! А уж оружие — и подавно!

— А вот и нет. Если бы кинжал был нематериален, он не смог бы нанести вред Грегу… Ага!

И Юлька гордо подняла свою находку.

— Ну и как по-твоему можно убить человека этой деревяшкой? — поморщился Тимохин.

Девушка озадаченно рассматривала предмет. Он отдаленно напоминал деревянный кинжал или детскую игрушечную шпагу, но на орудие убийства не претендовал никак.

Вернулась Серафима. Вид у нее был озадаченный и мрачный.

— Радиорубка заперта, — сообщила она. — Открыть, не зная кода, невозможно.

— Но я сам видел, как он входил туда!

— У меня нет оснований не верить тебе, Данила, — инспектор повернулась к пилоту. — Но мы столкнулись с необъяснимыми пока явлениями: кто-то материализовал тень и послал ее на убийство, заставил тебя воспринимать комнату темной, и оборвал спектакль, когда Грег с твоей помощью успешно оказал сопротивление.

— Так, минутку, — ощетинился Тимохин, — вы хотите сказать, что какой-то шутник заставил меня видеть то, чего не было?

Каляда неопределенно повела плечом.

— Возможно. Что это у тебя в руках, Юля? — и выслушав ответ, сказала: — Вокруг этого предмета осталось не до конца развеявшееся индивидуально поле, которое обычно сопутствует сознанию человека. Кажется, наш неизвестный пришелец силой мысли снабдил эту палку свойствами кинжала. Другими словами, сделал ее кинжалом на короткое время.

— Вы о колдовстве рассказываете? — спросил Данила, постаравшись скрыть насмешливый тон. — Мы вообще-то уже вышли из детского возраста. Я, по крайней мере, точно.

— О, в этом нет сомнений, — улыбнулась Серафима. — Только многое из того, что жило в сказках, стало реальностью еще несколько веков назад. Быть может теперь кто-то нашел способ моделировать вещи собственной волей и мыслью? На замке в радиорубке я обнаружила те же сенсорные следы, что и на этой палке. Времени не много. Я не знаю, какое сообщение и куда послал неизвестный, но мы должны думать быстрее, чем начнут развиваться события.

— Вы берете меня в свою команду, инспектор?

— Это зависит от тебя.

— Я, пожалуй, не прочь поиграть в детективов.

— А говорил, что вышел из детского возраста, Тимошкин! — тут же среагировала Юлька.

— Я Тимохин! — взорвался Данила.

— Тише, тише, — остановила Серафима. — Давайте уйдем отсюда. Пусть Грег отдыхает.

— Оставить его одного? Но его только что пытались убить! — воскликнула девушка.

— Я контролирую обстановку, — ответила Каляда, увлекая товарищей к выходу.

— Значит, вы действительно сенсор, инспектор? — уточнил Данила скорее для проформы, поскольку данный факт сомнений у него уже не вызвал.

— Да.

— Долго же до тебя доходит, — не преминула вставить Юлька.

Тимохин на сей раз смолчал.

Захлопнув за спиной дверь каюты, Юлька решительно подошла к Каляде.

— Серафима, ты действительно не знаешь, что происходит на станции?

— Увы, не знаю.

— Но мы поможем Грегу, правда?

— Конечно, Юля. А теперь ложись спать. До подъема еще три часа.

Юлька охотно согласилась, стащила сапоги и забралась под одеяло.

— Серафима, как ты думаешь, что произойдет после всего этого? Вторжение? Война?

Инспектор в задумчивости присела возле девушки на край койки.

— Необъявленная война, — проговорила она, будто размышляла вслух. — Она началась за границей привычной людям реальности. Кто-то затеял битву на просторах Миров и времени — где человек переходит в ранг безликих единиц, а его мысли, чувства отброшены, как незначащие разряды в обобщенных расчетах. Ты еще очень молода, Юля. Но я верю, что среди жестокости и искушений тебя хватит на то, чтобы не потерять веру в красоту и доброту, коей сильна сейчас твоя душа.

У Юльки перехватило дыхание от мягкого обволакивающего голоса. Она несколько мгновений завороженно смотрела на женщину и, наконец, прошептала:

— Серафима, ты… ты такая таинственная и прекрасная, будто из сказки, из чего-то нереального, — комплимент получился весьма сомнительный, и Юлька поспешила исправиться: — То есть, я хотела сказать, что ты совсем не похожа на других.

— Фантазерка! — засмеялась Каляда. — Не ищи лишних слов. Твое сердце и радуга твоих чувств говорят лучше, поверь мне.

Девушка облегченно вздохнула: она беспокоилась, что ее неуклюжее восхищение обидит новую подругу.

— И все-таки слова тоже бывают полезны, — многозначительно заявила она после недолгого раздумья. — Иной раз ляпнешь что-нибудь, а оно сбывается.

— С тобой так было? — быстро спросила Серафима.

— Много раз. Знаешь, почему у одной из лаборанток голова, как у бритого ежика? Это она меня назвала рыжей, а я брякнула — чтоб у тебя все волосы повылезали. На следующий день у них что-то замкнуло, и ей подпалило кудряшки.

Каляда покачала головой. Юлька не поняла: поверила она рассказу или нет. А вот на станции верили, даже слишком.

Инспектор отключила свет и бесшумно взметнулась на верхнюю койку. В каюте все стихло, но Стриж, у которой оставалась масса нерешенных вопросов, спать не собиралась.

— Серафима, ты и после покушения продолжаешь думать, что Грег шпион?

— Я в этом уверена, — откликнулась Каляда.

— О, нет! Но почему?

— Потому что им управляют извне.

— Как? Серафима, как можно создать прибор, который транслирует мысли человека, да еще и на большие расстояния?

— Не знаю, но прибором, как ты это называешь, является сам Грег. Похоже, наш неизвестный противник извлек часть сознания юноши и оставил у себя. Это кажется невероятным, но я сама нашла обратную связь, пользуясь Грегом, вернее его частью, находящейся далеко от нас.

— Невозможно в нашем мире изобрести такой прибор!

— Давай поговорим утром. А сейчас — отдыхай.

— Но…

— Не возьму тебя с собой! Мне не нужно полусонное сопровождение.

— Ну ладно, — согласилась Стриж и отвернулась к стене.

Юлька проснулась рано, но Серафимы в комнате не обнаружила. У нее закралось подозрение, что инспектор лишь сделала вид, будто собирается спать остаток ночи. Мысли вяло ползали в сознании, пока девушка убирала постель, но вот появилась одна шальная, вмиг заставившая пробудиться окончательно. По-воровски оглянувшись на дверь, Юлька подошла к шкафу и открыла ячейку Каляды. Аккуратно сложенная стопка вещей сиротливо разместилась на полке. Юлька двумя пальцами приподняла за край куртку; ниже лежали форменные брюки синего цвета. «Ушла в летном костюме», — отметила она. Следующим было черное трико, потом коричневая плотная рубашка военного покроя и… все, к великому разочарованию девушки. Ни платьев, ни юбок инспектор не носила.

В столовой было немноголюдно. Сотрудники научной группы еще не поднялись, а служба сопровождения не имела привычки строем прибывать на трапезу. Появление Юльки, возвещенное жалобным скрипом пинком распахнутых дверей, было вполне обычным и внимания не привлекло.

— Эй, кто-нибудь видел инспектора Каляду? — громко спросила Стриж, испытующие оглядев пилотов.

— Неужели дома не ночевала? Ай-ай, как нехорошо, — отозвался кто-то из тройки Бороды.

Раздался недобрый хохот. Юлька надулась и, покосившись на усмехающегося Рамзеса, демонстративно заняла самый дальний столик. Данила не обернулся ни на девчонку, ни на остряков, только жилы на шее вздулись от сдерживаемого гнева. Вскоре он встал и, взяв пустой поднос, пошел к автоматическому мойщику.

— Ты меня толкнул! — вдруг гаркнул Борода, сидевший боком к проходу.

Данила изумленно посмотрел на пилота.

— Протри глаза. Я в метре от тебя стою.

— Ты меня толкнул! — Борода поднялся во весь свой немалый рост.

Его рука с мощным кулачищем описала дугу и устремилась Даниле в лицо. Тот увернулся.

— Очнись, придурок! Ночью травки накурился?

— Что-о?! Ты… — последовала неповторимая тирада с массой определенного рода эпитетов.

Данила спокойно выслушал все до конца и заявил.

— Так. Теперь ты меня достал.

Короткий прямой удар пришелся Бороде в челюсть. Он, судя по всему, не ожидал сопротивления вообще и, как тяжелый куль, шмякнулся на стол. Пластиковая посуда разлетелась во все стороны. Юлька визгнула и в три прыжка очутилась в зоне конфликта. С опозданием очнувшиеся пилоты, опрокидывая стулья, вскочили со своих мест.

— Прекратите немедленно! — выкрикнула девушка, протискиваясь между товарищами в образованный ими круг. — Виктор, сделай что-нибудь! Они же друг друга покалечат!

Но помощник командира вмешиваться не собирался и с нескрываемым любопытством следил за поднимающимся на ноги Бородой и Данилой, принявшим боевую стойку. Тогда Стриж перешла к решительным действиям.

— Прекратите! — закричала она и повисла на плечах Бороды.

Он мимоходом стряхнул с себя девчонку, и Юлька кубарем откатилась к стене.

— Да чтоб тебе уши оторвало, ублюдок!

На нее опять не обратили внимания, ибо ожидаемая всеми драка началась. Данила нанес противнику еще несколько ударов, но тот, казалось, этого даже не почувствовал. Зато Тимохин во мгновение ока очутился на полу, когда каменный кулак врезался в его грудь. Придя в себя практически в ту же секунду, он увидел, как Борода поднимает за ножку тяжелый металлический стул. Данила хотел вскочить, но поскользнулся и… Предмет, грозивший опуститься на его голову, замер в воздухе. Каляда перехватила руку взбесившегося пилота и сжала так, что тот не мог пошевелить и пальцем. После секундной борьбы стул с грохотом покатился в пустующий угол столовой.

Юлька, сидевшая у стены, где упала, приоткрыв рот смотрела на Серафиму, возникшую как из-под земли. Инспектору не потребовалось много усилий, чтобы охладить пыл Бороды. Под ее пронизывающим взглядом, со скрученными за спиной руками он поник и как казалось благоразумно прекратил сопротивление.

— Я поговорю с вами позднее, а сейчас уходите, — с этими словами Каляда отпустила задиру.

Юльке тем временем помогли встать.

— Грег? — удивленная, она подняла глаза на юношу. — Ты уже… Серафима!

Девушка увидала, что Борода, покорно направившийся к выходу, остановился на полдороге и теперь медленно доставал из сапога нож.

Пилоты и стрелки отшатнулись. Офицеры спецслужбы имели особой статус неприкосновенности, и любое покушение на их жизнь рассматривалось трибуналом без учета смягчающих обстоятельств. Никому, впрочем, не пришло в голову остановить товарища, и тот с дико горящими глазами кинулся на женщину. Данила метнулся ему наперерез, намереваясь взять огонь на себя, но прежде, чем он успел сделать шаг, Каляда молниеносно повернулась, выбитый нож лязгнул об пол, и следующая попытка Бороды продолжить драку завершилась плачевно для него самого. Инспектор проделала прием, суть которого никто не уловил, но разбуянившийся верзила пролетел добрую половину зала головой вперед, затем, круша столы и стулья, прокатился остаток пути и с грохотом ввалился в помещение кухни, где остался лежать без движения.

Каляда выпрямилась как ни в чем не бывало.

— Отнесите его в медчасть, — сказала она остолбеневшим зрителям. — Тимохин, вы не ранены?

Данила отрицательно потряс головой.

— Отлично, — кивнула инспектор. — Я прошу вас быть готовым к старту через десять минут. И вас тоже, Рамзес, — и обернулась к ворвавшемуся в помещение столовой лейтенанту, — как мы и договорились, я беру два экипажа в сопровождение.

Но командир ее не расслышал.

— Что здесь, мать вашу, происходит?! — взревел он, окинув взглядом зал. — Тимохин! Я тебя…

— Лейтенант, — перебила его Каляда, — я советую вам не делать преждевременных выводов. Этот инцидент мы обсудим позднее. Усильте патрули в стратегически важных зонах, задействуйте весь отряд.

— Знаю, — процедил сквозь зубы командир.

— Стерва! Опять накаркала! — вдруг вскричал один из тех, кто выволакивал Бороду из кухонного отсека.

Юлька сразу поняла, кому предназначается реплика, и поспешила спрятаться за спину Грега.

— Ему ухо рассекло! — продолжал тот же пилот, показывая на лежащего приятеля, по лицу которого текла кровь.

— Отправьте его в медчасть, — громко повторила Каляда. — Тимохин, Рамзес, я жду ваши экипажи.

Оба пилота козырнули и вышли, Юлька шмыгнула следом, еще раз благодарно посмотрев на Грега.

— Дань, а правда, что ты на Бороду напал? — спросил Василий, когда Тимохин сел за штурвал летучки.

— Я напал?!

— Мне ребята сказали, — пояснил Лог.

— Пошли их к черту, — Данила сердито отвернулся и включил взлетные двигатели. — Вся база с ума спрыгнула! А ты мог бы и пораньше пробудиться, знал же, что мы инспектора сопровождаем.

— Меня не хотели отпускать из дома, — с полной серьезностью заявил Васька. — Мать-Зоря сказала, что опять пришел злой ураган и все переставил местами. А еще она сказала…

— Заткнись. Я последний раз предупреждаю: не лезь ко мне со своими снами или я тебе сейчас же уши оторву.

— Я же не…

Данила приподнялся с таким видом, что вот-вот исполнит свою угрозу, но тут динамик переговорного устройства предупредительно щелкнул, и в кабине объявился раздраженный голос Рамзеса.

— Инспектор и мальчишка у меня на борту. Давай, порхай! Не весь же день тебя ждать!

— Есть, сэр, — отозвался Тимохин.

Два катера службы сопровождения покинули ангар. Оказавшись на свободе, Данила проделал головокружительный вираж и взял курс на равнину за скалистой грядой, где вчера утром обнаружил разбитый челнок и раненого юношу.

— Не долго ему осталось фигурять, — усмехнулся Рамзес, следовавший за катером Тимохина.

— Это почему еще? — встрепенулась Юлька.

— Лейтенант ему сегодняшнюю драку не простит.

— Но Данила защищался! Ты видел все от начала до конца, неужели ты будешь утверждать, что зачинщик он, а не Борода?

— Я бы за такую наглость сразу врезал, даже без разговоров.

— Разговоров?! — Стриж привстала от возмущения. — Борода его вдоль по матушке поливал ни за что ни про что! Это ты называешь разговорами?

— Слушай, не нарывайся на неприятности. Твой язычок слишком часто стал встревать там, где не положено.

— Ты меня еще наставлять будешь! На себя посмотри: звону много, толку мало, как от пустого ящика. Тебе ничего не стоило их разнять, между прочим. А ты что делал? Пялился, будто на цирковую арену.

— Не забывайся, Стриж! Мы на задании, и командир — я.

Юлька фыркнула и подняла свое кресло от штурманского пульта в стрелковую башню. Оттуда она хорошо видела Серафиму и Грега, сидящих в пассажирском отсеке. Юноша безучастно смотрел в иллюминатор, а инспектор, казалось, думала о чем-то своем, хотя Юлька была уверена, что Каляда ни на секунду не выпускает его из сферы внимания.

Унылый пейзаж тек за бортом летучки. Каменный грунт, редкие островки жесткой колючей травы и ни ручья, ни озерка на всей планете. Зато были Топи: черное болото, видневшееся сейчас по левому борту. Гладкая поверхность то и дело покрывалась рябью и выплескивала вверх фонтаны тягучей жижи. Говорили, что высота выброшенной вверх струи, иногда достигает трех-четырех метров, поэтому пилоты отряда сопровождения избегали летать над Топями. Частые штормовые ветры, рожденные резкими перепадами давления на планете, представляли более серьезную опасность. Предсказать их точно метеорологам не удавалось, хотя заметили, что большинство шквалов приходится на ночное время. Сейчас только-только начиналось утро, и измученное свинцовое небо запоздало грозилось разразиться ураганом. Седые тучи подступали к самой земле; далеко за Топями, где горизонт упирался в неприступную скалистую гряду, бушевали всполохи, и не было уверенности, что через секунду не ударит в борт катера невесть откуда взявшийся смерч.

Василий чувствовал себя крайне неуютно. Он дважды перепутал координаты полета, вместо позывных сигналов едва не врубил тревогу и задал поисковому локатору такие контуры, что несчастный прибор пищал беспрестанно, реагируя на все неровности рельефа как на искомый объект. Данила не выдержал.

— Ты голову с утра набекрень нацепил? А ну исчезни в башне и не приближайся к управлению, пока не проснешься!

Василий с удовольствием поднял кресло в стрелковый купол.

Данила вздохнул. «Похоже, инспектор права: кто-то заставляет нас видеть мир не так, как есть на самом деле… А что есть на самом деле, если не то, что мы видим? — он замотал головой. — Бред! Реальность — это реальность, а иначе можно свихнуться».

Заработал коммуникатор.

— Инспектор спрашивает, сколько еще до места, — передал Рамзес.

— Минут десять, — Данила глянул на навигационное табло. — Как там парень?

— Сидит, молчит. А что это он тебя так заботит?

Тимохин отвечать не стал.

Не выходило из головы ночное приключение, и одна мысль о том, что некто сумел заставить его плясать под свою дудку, не давала покоя. Был ли неизвестный «музыкант» связан с чем-то, позвавшим из Топей, Данила точно не знал, но зов упрямо всплывал в памяти и теперь казался до боли знакомым. Он стал вслушиваться в мерный рокот двигателей и всплески болотных фонтанов, забыв на время, куда и зачем направляется.

Неожиданно тучи рассеялись и лучи Альционы скупо осветили неприветливую планету.

Юлька, дремавшая на панели управления орудиями, встрепенулась, как от толчка. Тень летучки скользила по камням, повторяя неровности грунта. Получалось, будто над землей летит не катер, а огромная живая птица с гигантскими крыльями. Нос то удлинялся, то разворачивался, создавая впечатление, что птица вращает головой в поисках добычи. Наблюдение за тенью, впрочем, быстро наскучило Юльке, и она решила-таки поговорить с Серафимой, но, обернувшись к пассажирскому отсеку, насторожилась. Грег не отрываясь смотрел в иллюминатор. На его лице застыла каменная маска, глаза помутнели, а пальцы впились в подлокотники сидения. Юлька проследила за его взглядом: тень катера перекатывается по камням — медленно поднимающая крылья птица с двумя головами.

— Грег, что ты там увидал? — спросила Стриж.

Он вздрогнул, очнулась от своих мыслей Каляда.

— Инспектор, где…

Договорить юноша не смог. Сжав голову руками, он вскрикнул, рванулся, чтобы вскочить и, потеряв ориентировку, едва не ударился о стену. Серафима удержала его в кресле и прижала к себе.

— Успокойся, Грег, все хорошо… Мы найдем его, обещаю. Расслабься, слышишь? Расслабься.

Юноша тяжело дышал.

— Что это было? Я увидел что-то?.. Он постоянно контролирует нас… Это невыносимо.

— Кто «он»? — Юлька очутилась рядом.

— Я не знаю, — Грег отчаянно пытался сосредоточиться. — Он белый… Он почему-то весь белый!

— Стриж! — Рамзес включил внутреннюю связь. — Немедленно вернись на свое место!.. — и вдруг: — Э, что этот псих задумал?! — голос Виктора сорвался в крик. — Тимохин! Придурок!

Юлька бросилась в кабину, за ней устремилась Каляда. Однако ничего необычного женщины не увидели: катер Данилы летел прежним курсом. А Рамзес, безусловно, получал иные данные.

— Он разобьется!.. Нет!!

Пилот рванул рычаги управления, летучка резко взвилась вверх, и пассажиров отбросило назад в коридор.

— Виктор, что ты вытворяешь? — испуганно завопила Юлька.

— Он… он вмотался в скалу, — проговорил Рамзес, сидящий с перекошенным от ужаса лицом.

Каляда, во мгновение ока оценив ситуацию, прыгнула в штурманское кресло Юльки и перевела управление на себя. Летучка выровнялась и сбросила скорость, в то время как катер Данилы мягко опустился на грунт.

— Приехали, — доложил Тимохин. — Инспектор, вы слышите меня?

— Да, Данила.

— Вот здесь все было. Хотя осколков капсулы почему-то нет. Но все равно, прошу вас, присаживайтесь.

Вторая летучка выпустила шасси и встала рядом с первой.

— Я сам видел… — бормотал Виктор, — я видел, как он летел прямо на скалу!

— Ты нас чуть не угробил! — рассердилась Юлька. — Какая еще скала? Инспектор, вы что-нибудь похожее слышали?

Каляда встала. Густые брови ее сошлись у переносицы, и девушка невольно замолчала.

— Вы утверждаете, Рамзес, что прямо по курсу располагался вещественный объект? — спросила Серафима.

— Да вы на радар посмотрите, инспектор!.. — пилот был на грани истерики. — Я сам видел, как он пролетел сквозь каменный утес!

Каляда молча изучила прибор. Компьютер однозначно указывал на наличие скал в том месте, где сейчас стояла летучка Тимохина.

— Как это понимать? — дрогнувшим голосом проговорила Юлька.

— Это Игра, — ответил Грег, остановившийся в проходе между кабиной и пассажирским отсеком.

— Игра? Какая игра? Где?

— Не знаю. Он не дает нам думать! Мы могли понять раньше, мы, наверное, играли сами, но теперь я не помню… Простите.

— Не извиняйся, Грег, — отозвалась Каляда задумчиво, — тут не твоя вина. Пойдемте, выясним, как дела у Данилы.

— С призраками не общаюсь, — заявил Виктор и, скрестив руки на груди, демонстративно откинулся в кресле.

Инспектор настаивать не стала.

Данила встретил товарищей возле катера.

— Вот, любуйтесь, — он показал на каменистую площадку, — вчера утром мы нашли Грега именно здесь. А сейчас, как видите, ни единого следа!

— Я почему-то ничуть не удивляюсь, — деловито кивнула Юлька. — Если сегодня ночью Грега едва не убила тень, то что вспоминать о какой-то спасательной капсуле.

— Быстро же ты смирилась с издевательством над природой, — ухмыльнулся Тимохин.

— А как знать, где истинная природа? Может быть эта планета раньше на ушах стояла, а теперь начала исправляться!

Неожиданно заговорил Грег:

— «Все, что мы есть, и все, чем мы кажемся, это лишь сон, и во сне мы вам явимся».

— Кто так сказал? — обернулась Серафима, изучавшая грунт.

— Писатель. Очень давно. Он говорил об Игре. Он не видел ее, но ощущал.

Каляда выпрямилась.

— Нам здесь больше нечего делать.

— Ты уже что-то поняла? — подскочила Юлька.

— Да. Я была с Грегом, пока мы летели. Осмотр капсулы не дал бы реальных результатов: мы увидели бы то, что хотел показать создатель этого безумства. Данила, попросите Лога снять показания с вашего бортового журнала.

Не желая выглядеть любопытным, Тимохин не стал задавать уточняющих вопросов и, озадаченный, пошел к летучке.

— Почему Виктор решил, что Данила влетел в скалу? — зашептала Юлька. — Почему мы ничего подобного не видели?

— Не знаю.

Каляда явно не была расположена к объяснениям.

Вернулся Данила.

— Похоже, у нас компьютер сбоит, — сказал он несколько растерянно. — Если ему верить, мы давно должны отправиться на тот свет. Хорошо, что мне удалось убедить Ваську, а то он уже приготовился к собственной панихиде.

Серафима взглядом велела Юльке молчать.

— Когда заметили сбой? — спросила она пилота.

— Только что. Лог во время полета был в башне, а я, честно говоря, слегка задумался.

— Хорошо. Возвращаемся.

— Уже? — Данила был крайне разочарован. — И вы нам так ничего и не поясните, инспектор.

— Позднее — обязательно. Не расстраивайся, Грег. Все образуется.

Подошел Рамзес, с опаской покосился на Данилу, но не стал поднимать вопрос со скалой и обратился к Каляде.

— Меня вызывают в патруль. Что-то там на энерговышках заметили. На базу вас доставит пилот Тимохин.

— Вы получили приказ от командира?

— Разумеется, — бросил в ответ Виктор. — Стриж, пошли.

Юлька скроила недовольную гримасу и развела руками, мол — ничего не поделаешь, приказ.

— Увидимся на базе, — крикнула она Серафиме, уже из люка катера. — Пока, ребята!

Летучка Рамзеса поднялась в воздух и взяла курс на запад.

Данила проводил катер угрюмым взглядом.

— Ну что, инспектор? Домой?

— К Топям.

Юлька немного обиделась на Серафиму за ее недомолвки, хотя прекрасно понимала, что если Грега используют как живое передающее устройство, при нем опасно раскрывать карты. «И все-таки она уже что-то знает наверняка!» — эта мысль будоражила Юлькино любопытство. Оставалось набраться терпения и ждать, когда у Каляды появится возможность рассказать о своих открытиях.

— Хватит мечтать. Взгляни на приборы! — голос Рамзеса выдернул девушку из череды рассуждений.

— А?

— Что, «а»? Ураган надвигается, а от базы ни ответа, ни привета!

— Сейчас свяжусь… И, слушай, Виктор, почему ты на меня окрысился? Уж не приревновал ли к Каляде?

— Поменьше бы болтала, — огрызнулся Рамзес. — Что за наказание летать в паре с девицей!

— Вот-те раз! Когда формировали отряд, ты думал с точностью до наоборот!

Пилот слегка покраснел.

— Занимайся своим делом, — велел он. — Мы выполняем патрульные функции, а не на пикнике с твоей Калядой прохлаждаемся.

Юлька скроила пренебрежительную гримасу и взялась за передатчик. Но ни с третьего, ни с четвертого раза базовая станция не ответила. Девушка вздохнула и начала в пятый:

— Центр, Центр, я — патруль 4-бис-2, ответьте…

Динамик неожиданно ожил, но ответ пришел не от связиста станции, а с другого патрульного катера.

— Рамзес, жми к нам! — прогудел бас Бороды. — У нас гости!

— Что? — опешил Виктор. — Юлька, что он говорит?!

— На энерговышку нагрянули какие-то мерзавцы! — продолжал ведущий пилот первой тройки.

— Ну, прекрасно! — буркнул Рамзес. — Юлька, готовь орудия.

До комплекса экспериментальной энергетической подстанции было всего пять минут лету, однако за скалами Рамзес и Стриж не имели возможности видеть место предполагаемых боевых действий. Зато голоса товарищей в динамике не умолкали. По перекличке двух летучек стало ясно, что они пытаются привлечь к себе внимание незваных гостей, кружа над строениями.

— Эй, парни, что там у вас? — Рамзес наклонился к микрофону.

— База молчит! — сквозь треск помех отозвался второй пилот. — Мы не видим людей, только андроиды! Они подключились к нашему распределителю и грузят конденсаторы на челноки-транспорты… Вот дьявол! Они атакуют! Борода, они у тебя на хвосте! Держись!

За скалой вспыхнули огненные блики, и динамик наполнился ужасным шумом. Вдруг шум пробил истошный вопль стрелка второго катера.

— Не-е-е-ет!!

Затем последовал хлопок, и вновь кабину заполнил беспорядочный треск.

— О, боже, — пробормотала Юлька.

— Борода, Борода, отвечай! — крикнул Виктор. — Стриж вызывай его немедленно!

Девушка не успела схватить микрофон, как в эфире появился Борода

— Рамзес, уматывай отсюда, пока цел! Убирайся! Слышишь?!

— Идем на цель! — крикнул в ответ Виктор. — Стриж, орудия!

Катер вынырнул из-за каменной громады, и только чудо уберегло его от мощного огненного снопа. Виктор с трудом выровнял машину.

— Господи! Сколько же их! — вырвалось у него.

Четыре или пять небольших истребителей, по форме напоминающий плоских жуков-летунов, атаковали катер Бороды. Хвост машины уже дымился, но стрелковая башня действовала, осыпая врагов фейерверком зажигательных снарядов. Виктор отчаянно искал глазами другую летучку и нашел — догорающую в двух сотнях метров от ограды комплекса.

— Убирайся! — еще раз проорал Борода, увидав товарищей.

Вспыхнула молния — шлейф выпущенной врагом торпеды, и патрульный катер первой эскадрильи сгинул в коротком шквале огня. Пламя брызгами разлетелось по долине вместе с осколками погибшей машины.

— Нет, — прошептал Рамзес. — Ребята! Ответьте, ребята!

Он выпустил из рук штурвал, и летучка, теряя высоту, понеслась прямо на скалы.

— Виктор! Управление! — закричала Стриж, но сообразив, что он невменяем, бросила свое кресло к основному пульту и перевела на себя функции пилота.

Вдруг огромная тень накрыла катер. Юльке некогда было разбираться, что еще валится им на голову, ибо прямо перед ней стремительно увеличивался в размерах огненный шар вражеской торпеды. Возможность маневра отсутствовала: под летучкой торчали камни, над ней из ниоткуда возник таинственный корабль. Доли мгновения хватило девушке, чтобы принять решение. Она до отказа вдавила рычаг высоты, и катер, встав «на дыбы», ринулся вверх.

— Дура! — завопил Виктор и рефлекторно закрыл руками голову.

Летучка нырнула в узкое отверстие. Замелькали грозди арматуры, блестящие сети, темные дыры, а Юлька, высунув кончик языка, выполняла сложнейшие виражи в лабиринте донельзя запутанных труб. Виктор затаил дыхание. Ему казалось, что девушка действует, как лунатик, ибо ни один человек сознательно не решился бы на такой слалом.

— Скорость, сбрось скорость, — зашептал он.

— Не могу, — преспокойно отозвалась Стриж. — Тогда нас выплюнет назад. Не видишь, какой тут встречный ветер?

Рамзес дрожал всем телом, но перехватить управление не посмел.

Неожиданно лабиринт закончился, и летучка ворвалась в большое светлое помещение, где гуляли такие энергетические бури, что несчастный катерок не продержался в равновесии и секунды. Его закрутило, как в центрифуге, и вышвырнуло вверх, к потолку.

— Фу-у, — вздохнула девушка и поправила волосы. — Повезло. Виктор, ты как?

Рамзес едва сдерживал приступ тошноты. Бледный, как полотно, он уставился на своего штурмана-стрелка.

— Ты… ты… ты соображаешь, что наделала?!

— Спасла наши шкуры, — огрызнулась Юлька, рассчитывавшая на похвалу, а не на взбучку.

— Черт тебя дери! У нас горючего осталось минут на десять после твоих кренделей!

— А ты предпочел бы присоединиться к Бороде и остальным?

— Откуда ты знала, что тут труба?!

— Ничего я не знала. И не надо на меня орать! Если у самого нервы сдают, нечего валить с больной головы на здоровую.

Пилот осекся. Ему стоило немалого труда взять себя в руки.

— Где мы? — спросил он.

— Понятия не имею.

Они огляделись. Летучка висела под самым потолком цилиндрического помещения, удерживаемая токами силовых полей непонятной природы. Ни шлюзов, ни каких-либо люков видно не было, лишь в глубине внизу чернело отверстие трубы, послужившее входом в странный корабль.

— Похоже на энергетический отстойник, — пробормотал Рамзес.

— Эй, смотри! — девушка показала в левый иллюминатор.

На узкой площадке, образующей полукруглый балкон на противоположной стене, стоял человек в длинном белом плаще. В первый миг Юлька подумала, что это Грег, но присмотревшись, от своего предположения отказалась. Этот был не так широк в плечах и более изящен, и кроме того имел совершенно белые волосы. Рядом с ним появились три создания, похожие на людей.

— Андроиды, — проговорил Виктор. — Юлька, всыпь-ка им парочку зарядов.

— Ты и впрямь очумел! Мы же понятия не имеем, кто они. Может нам помогают.

— Бороде они тоже помогали?!

— Тихо! — отмахнулась девушка, не отрывая взгляда от незнакомца.

Она не могла разглядеть его лицо — бледный, он будто сливался с белыми стенами энергетического колодца. Но движения и осанка не оставляли сомнений, что он далеко не старик, несмотря на седину, сплошь покрывавшую голову.

Белый хозяин корабля долго смотрел на патрульный катер, беспомощно висящий под потолком, затем медленно повел рукой, дав роботам беззвучный приказ, и повернувшись исчез за невидимой до сего момента дверью. Андроиды склонились над терминалами, встроенными в поручни балкона.

— Сейчас все будет либо очень скверно, либо наоборот, — проронила Юлька, неотрывно следя за роботами.

— Замолчи, накаркаешь, — шумно дыша, отозвался Виктор.

Летучка пришла в движение. Направленная силовая волна подбросила ее вверх, и когда люди решили, что для них все кончено, люк в куполе открылся, и катер неожиданно вырвался наружу. Виктор схватил штурвал. Юлька переместилась вместе с креслом в стрелковую башню, но применять оружие не пришлось: ни одного «жука»-истребителя не было видно.

— И везет же тебе! — проговорил Рамзес, вытирая влажный лоб.

Юлька не слушала. Взгляд ее был прикован к огромному, похожему на космический крейсер Нечто, сияющему серебром на фоне темного взбудораженного неба. Как гигантский дракон с раскинутыми крыльями, оно парило над каменистым грунтом. И где-то в его недрах сейчас находился человек с белыми волосами. «Белый. Он почему-то весь белый», — вспомнила Юлька слова Грега.

Данила ерзал в кресле, догадываясь, что Каляда неспроста пожелала отправиться к Черным Топям. Он старался всячески скрыть свои мысли и ощущения, но от инспектора-сенсора это вряд ли могло ускользнуть. Грязевое озеро тянулось по правому борту летучки вот уже минут пять, и Данила отважился задать вопрос.

— Мы так и будем лететь, куда глаза глядят, инспектор? Эта местность не внушает доверия. Может быть вернемся на базу?

Василий отчаянно закивал, давая понять, что тоже не расположен к подобным прогулкам.

— Хорошо, — согласилась Каляда. — Но сначала остановимся где-нибудь здесь. Я хочу поближе посмотреть Топи. Грег, ты подождешь в корабле.

Катер опустился на грунт в десятке метров от берега. Инспектор вышла наружу. Ее стройная аккуратная фигура в темно-коричневом комбинезоне никак не сочеталась с хмурым пейзажем планеты. Данила некоторое время смотрел на Каляду из окна кабины и, наконец, сам направился к люку.

— И ты туда? — испугался Лог.

— Нельзя же ее одну оставлять. Эта лужа полна коварства. Нет, Грег, ты не ходи. Инспектор тебе ясно сказала: ждать в корабле.

Данила, ежась от пронизывающего холодного ветра, подошел к женщине.

— Ничего вы здесь полезного не найдете, — сказал он, нервно окинув взглядом сумрачный горизонт.

— Отрицательный результат — тоже результат, — отозвалась Серафима медленно.

— Я… в общем, я поблагодарить вас хотел, за то, утром. Борода бы мне голову раскроил, если бы не вы.

— Пустяки. Но ты должен знать: в инциденте обвинили тебя. Боюсь, мне не удастся доказать лейтенанту обратное.

— Черт с ними. Выкручусь… Кажется, мир сходит с ума с того дня, как здесь появился Грег.

— И я, — добавила Каляда. — Интересно то, что вызов, пришедший на спецслужбу, отправили несанкционированно. Кто-то игнорировал все пароли доступа так, будто их и не было вовсе. Короче, я считаю, что сигнал послал тот же фантом, который пытался убить Грега сегодня ночью. Для людей его не существует. Мы четверо — единственные, кто сохранил адекватное восприятие реальности.

— Вы, Юлька, Грег и я? — уточнил Данила. — Но со светом он меня провел, как глупого цыпленка.

— Только однажды, и ни разу после. Я пытаюсь понять, кто, как и зачем «играет» в этом Мире. Ты мог бы мне помочь, Данила.

— С удовольствием. Вы уже записали меня в свою команду, так что можете давать любые задания.

— Ты говоришь с иронией, — вздохнула Каляда и, помедлив, быстро спросила:

— Кто звал тебя из Топей?

Данила отвернулся. Она ждала ответа.

— Я… он мне знаком. Но кто он — даже не представляю. Зондируйте меня, когда хотите, только скорее всего это будет напрасной тратой времени.

— Твое сознание может не помнить всего, что известно подсознанию. Если ты не против, я пойду вместе с тобой на зов.

— Вы уже это делали. Иначе откуда вам знать о нем вообще.

— Ошибаешься. Я не стану читать образы мозга без согласия человека. Голос из Топей дошел и до меня минувшей ночью. Он предупредил об опасности. Он искал тебя, но ты не был готов к контакту, в тебе победил страх.

— Признаюсь, я перепугался, — Данила избегал встречаться с Калядой взглядом.

— Я не тороплю. То, что время сокрыло в твоем сознании, ты найдешь сам. Главное, чтобы наш неизвестный игрок не перешел к решительным действиям до того, как мы будем готовы ему противостоять.

— А вы уверены, что он работает во зло и что с ним надо бороться?

— Не совсем уверена… Идем. Наше путешествие слишком затягивается.

Камни и серая пыль опять мелькали под крыльями летучки. Данила привычно пилотировал катер, а мысли блуждали по тропам воспоминаний, разыскивая хоть какую-нибудь ниточку, способную привести к разгадке таинственного зова из Топей. Но тщетно. Интернат, школа, училище, военная патрульная база в далекой системе — все было как на ладони, и все не то. Детские воспоминания почему-то стерлись из памяти, даже образы отца и матери были потеряны. А там-то как раз и мог прятаться ответ на мучившее «кто?».

Показался купол станции. Данила сбросил скорость и повел летучку на стартовую площадку. Диспетчерский пульт бездействовал, и пилот, воспользовавшись отсутствием контроля, не стал загонять катер в ангар, как того требовали правила.

Когда Каляда и Грег скрылись внутри здания, а Лог направился за ними, Данила вернулся в кабину.

— Куда ты? — удивился Василий.

— Хочу кое-что поискать, — обронил пилот, закрывая люк.

— Подожди! Я с тобой!

— Извини, дружище. Я должен это сделать один.

Васька тяжело вздохнул и спрыгнул на площадку.

— Когда ты его вытащишь, я исчезну, — сказал он тихо.

— Что? Исчезнешь? — Данила готов был рассмеяться. — Не мели ерунду! И вообще, я сам не знаю, кого ищу. Ладно, не говори обо мне, пока не спросят. Если что — не ври, я сам отобьюсь. Бывай!

Летучка с не успевшими остыть двигателями вновь поднялась в небо.

На запасном топливе Рамзесу кое-как удалось дотянуть до станции. Связь с командным пунктом восстановилась, и Юлька еще во время полета доложила об атаке неизвестных агрессоров и гибели двух экипажей. Уцелевшую летучку встретили в ангаре. Командир, связист, техники, два оставшихся экипажа и почти все сотрудники научной группы обступили прибывших. Поток вопросов обрушился на них со всех сторон, и Виктор, заикаясь, принялся рассказывать, в каком кошмаре ему пришлось побывать. Речь его с каждой минутой становилась более сбивчивой, а выбрасываемое скороговоркой — «они погибли, они все погибли…» — чаще и чаще звучало среди относительно членораздельных фраз. Юлька напарника не слушала и, не обнаружив в ангаре катер Данилы, принялась тормошить связиста, чтобы выяснить, не было ли сообщений от Тимохина. Слова ее терялись в общем гвалте, и Стриж вдруг поняла — толпа становится неуправляемой. Она успела подумать — «вот так начинается паника», как вдруг кто-то крикнул:

— Это мальчишка и инспектор! Они в сговоре!

Юлька чудом выскользнула из кучи на глазах звереющих людей и бросилась вон из ангара. «Попасть бы в радиорубку! Данила, Данила, чтоб у тебя где-нибудь двигатель задурил! Только не прилетай сейчас! Только не прилетай!» Она выскочила в коридор, куда выходила дверь узла связи, и столкнулась с Серафимой.

— Ой! — Юлька поспешно затормозив, едва не шлепнулась на пол. — Ты здесь?! И Грег? А где Тимохин?

— Юля, что случилось? — Каляда, похоже, еще не знала о вторжении истребителей.

— На нас напали, они думают, что виноваты вы, они…

— Секундочку. Сосредоточься. Я войду в твое сознание, хорошо? Так будет быстрее.

Юлька закивала. Через несколько секунд Серафима уже имела представление о состоянии дел. Лицо ее помрачнело.

— Грег, сейчас все зависит от тебя, — сказала Каляда. — Ты должен освободить свое «я» от контроля, иначе новых бед не миновать.

— Ага, не миновать, — перебила Юлька, показывая на сотрясающуюся дверь ангара.

Разъяренная орава рвалась в коридор.

— Запритесь в медицинском отсеке, — велела Серафима юноше и девушке. — Я задержу их.

— Я с вами, инспектор, — твердо возразил Грег.

— И я! — подскочила Юлька.

На споры времени не осталось. Несколько человек во главе с двумя пилотами сопровождения уже были здесь.

Каляда стояла на их пути.

— Ни шагу дальше! — произнесла она. — Я требую немедленно разойтись.

Первые застыли на месте, повинуясь гипнотическому голосу инспектора, но оставшиеся напирали сзади, и скоро вся масса вновь пришла в движение. Из задних рядов раздались ругательства, кто-то отпихнул Каляду и накинулся на Грега. Серафима мгновенно изменила тактику: двое из нападавших были буквально выброшены ее мощными руками в центр толпы, третьего ударил Грег, а Юлька с отчаянным криком саданула четвертого ребром ладони по шее. Но это не остановило людей. Взбешенные, они вновь бросились в атаку. На Грега навалились разом человек пять, в то время как Каляда сдерживала всех остальных. Только Юлька не попала в свалку. Воспользовавшись относительной свободой, она вытащила пистолет, перевела регулятор в режим «полная парализация» и выпустила серию зарядов в головы тех, кто бил юношу. Двое обмякли и опустились на пол. Грег ногами отбросил третьего, а Юлька довершила дело новыми выстрелами.

Каляда выскользнула из кучи дерущихся, продолжавших пинать не то друг друга, не то мнимого противника.

— В медизолятор! Я обманула их, но это не надолго.

Втроем они побежали по пустому коридору. Дверь. Замок. Серафима выхватила короткоствольный табельный пистолет, выстрелом разбила кодирующее устройство запора и выдернула из развороченной панели какие-то детали.

— Мы в безопасности ближайшие полчаса, — пояснила она. — Юля, Грег, вы не ранены?

Девушка отрицательно помотала головой.

— Грег? — Каляда шагнула к юноше.

Он из последних сил держался на ногах.

— Грег, не поддавайся! Борись! — Серафима подхватила его почти у самого пола. — Грег, борись! Ты не один, помнишь?

— Кто это опять делает? — вскрикнула Юлька. — Пожалуйста, победи, Грег!

Юноша поднял на нее глаза, но сказать ничего не смог. Каляда усадила его на койку и, обняв, прижала к себе. Он затих. Инспектор смотрела в одну точку перед собой.

— Серафима! Серафима! Грег! Где вы оба?! — испугалась Стриж. — Грег, сопротивляйся! Пожалуйста!

Юлька сжала холодную руку юноши. Он вздрогнул.

— Гор… Гор!! — крик прорезал пространство.

Девушка зажмурилась. Ей показалось, что Грег сейчас упадет замертво. Тишина. Серафима приподняла бесчувственное тело и опустила на топчан. Юлька боялась задать вопрос.

— Они победили, — тихо сказала Каляда, отошла к приборному столу и села в кресло рядом.

— Серафима!

— Я нормально.

— У тебя кровь на руках!

— Это не моя. Пришлось кое-кого в драке поцарапать, — пояснила она устало, достала из кармана брюк маникюрный наборчик и взялась за свои ногти.

Юлька оглянулась на Грега.

— Что с ним было? Что значит «гор»?

— Они разрушили блоки, наведенные на их мозг и, таким образом, освободились от чужого влияния, — пояснила Серафима, не прерывая своего занятия.

— Кто «они»?!

— Я неверно истолковала вчера ночью некоторые данные. Помнишь, я сказала тебе про часть сознания Грега, оставшуюся в неволе? В действительности все было значительно проще: в плену находится его брат-близнец Гор.

— Близнецы?! — Юлька аж подскочила от восторга.

— Даже больше — бывшие сиамские близнецы. Не знаю, кто был тот гений, но он разделил двух пятилетних мальчиков, сросшихся затылочными долями мозга.

— Боже мой! — Юлька смотрела то на спящего Грега, то на Серафиму. — Как ты до всего этого додумалась?

— Подробное медицинское сканирование дало информацию о черепно-мозговой травме, перенесенной в детстве. Но это не главное. После вчерашнего покушения я постоянно находилась рядом с Грегом. Он позволил мне всюду следовать за своим сознанием, и я вдруг поняла, что Грег привык жить парой. Отсутствие рядом второго сказывалось в замедленности действий, неточности движений, в общем — в мелочах, которые обычно не замечают. И последнее, что укрепило мою догадку, была тень, похожая на двуглавого дракона или орла. Этот образ вызвал в памяти Грега ассоциации, связанные с его братом, и стал причиной кратковременного «пробуждения». Всплеск ментальной энергии был очень силен, но тот, в чьей власти находились близнецы, оказался начеку и не дал им расшатать систему контроля.

— А сейчас? Сейчас Грег и Гор свободны и не зависят от своего врага?

— Будем надеяться. Но нельзя забывать: Гор до сих пор в его руках.

— Помнишь, Грег говорил о ком-то белом? — вдруг оживилась Юлька. — Так вот — я его видела! И я знаю, как можно попасть на его корабль!

И она не без гордости поведала о своей героической выходке. Каляда задумалась.

— Идея рискованная. Тем более, что один снаряд в одну воронку дважды практически не попадает.

— Но я везучая! Я попаду!

— Хорошо. Тогда нам нужен катер.

— Без проблем!

— А как быть с ребятами, которые вот уже четверть часа копошатся у дверей? На наше счастье всем известно, что в лабораториях и на опытных стендах много взрывоопасных материалов, а то бы они давно пустили в ход портативные мины.

— Внуши им, что мы не виноваты в захвате энерговышек и гибели парней.

— Как видишь, я смогла внушить им очень мало и очень ненадолго. И если бы ты не применила парализатор, Грегу и мне досталось бы гораздо серьезнее.

— Но почему?

— Потому что они воспринимают реальность не так, как мы. Вспомни Рамзеса нынче утром, когда он увидел скалу по курсу катера Данилы. Компьютеры факт подтвердили. И это был не сбой навигационной системы: поступивший сигнал однозначно указывал на присутствие материального объекта. Но для нас этот сигнал являлся фантомом, поскольку никакой скалы в нашем представлении мира не было. Получается, что существуя в одном пространстве, мы живем как будто в разных измерениях. И ответа на вопрос «почему» я пока не знаю.

Юлька удрученно вздохнула и вдруг спохватилась.

— А Данила? Где он сейчас?

— Это меня тоже беспокоит. Хотя я подозреваю, куда он направился. Если мы добудем катер, мы успеем перехватить его до возвращения на базу… Грег, — заметив, что юноша проснулся, Серафима мгновенно очутилась возле него.

— Гор? — позвал он, и увидав Каляду, привстал. — Где Гор?

— Физически все еще в плену, — ответила она и положила ладонь на лоб юноши. — Но мозг ваш свободен от контроля.

— А Белый князь? — выговорил Грег испуганно. — Мы убили его?

— Нет-нет, ничего подобного. Скоро, я думаю, придет в себя. Вы хорошо держались, ребята. Гор слышит меня?

— Я не… не знаю, — Грег сел. — Я не чувствую его!

— Спокойнее, Грег, сосредоточься, — посоветовала Каляда.

— Он лежит, кругом темнота… Нет! Серафима, помоги ему!

— Что происходит?

— Ему делают инъекцию, он теряет… он без сознания…

Серафима вскочила и сильно встряхнула Грега за плечи.

— Ты — не он! Слышишь меня?! Возьми себя в руки! Один из вас должен действовать, или погибнут оба!

Грег несколько раз глубоко вздохнул.

— Я здесь.

— Молодец. Пока ты отдыхал, у Юли появилась интересная идея. Чем скорее мы ее реализуем, тем лучше. Осталась одна проблема — как выбраться из комнаты незамеченными.

— Я попробую. Получилось так, что внутренние потоки энергий у нас и Белого князя очень схожи. Если он сейчас не совсем в форме, мне, наверное, удастся провести собственную игру на его Экзистедере.

— Чего? — Юлька давно уже потеряла нить разговора.

— Я объясню потом. Если сумею.

— Грег, — заговорила Серафима, — я не совсем понимаю, что именно ты будешь делать, но прошу тебя — будь осторожен.

— Постараюсь, — он сел в кресло и расслабился; прошло пять долгих минут прежде, чем юноша медленно встал на ноги. — Идите за мной, — произнес еле слышно и двинулся на стену, сквозь которую прошлой ночью исчез фантом-убийца.

Поверхность начала растворяться, а Грег шел и шел вперед. Серафима взяла Юльку за руку и шагнула следом за юношей. Ничего особенного они не почувствовали. Образовавшийся коридор уводил вглубь темного пространства и заканчивался в пустом ангаре.

Грег оперся о стену, как раз в том месте, где только что был проход, и улыбнулся удивленным женщинам.

— Так создают образ. И мы это сделали!

— Так ты хочешь сказать, что создавал этот самый образ впервые? — ахнула Юлька.

— На живом Мире — да, — признался юноша.

— Поспешим, — напомнила Каляда. — Юля, какой из катеров заправлен и готов к вылету?

— Вон тот! — показала Стриж и первая полезла в кабину.

Серафима предупреждающе подняла руку.

— Поведу я.

Юлька не расстроилась.

— Есть, мэм! — весело отсалютовала она. — Грег, давай живее!

Летучка выпорхнула из ангара и взяла курс на энерговышки.

Донай пинком открыл дверь лаборатории.

— Как дела, кузен? — громогласно поинтересовался он с порога. — Кажется, здесь что-то произошло?

Оливул приподнялся в кресле. Камень в платиновой оправе продолжал пульсировать голубовато-матовым светом. Спрятать его Белый князь не успел, а рассчитывать на невнимательность Доная не приходилось. Он уже жалел, что заставил его явиться в свой Мир. Правда, после расстрела двух катеров по личной инициативе Ви-князя, Оливул счел благоразумным держать кузена при себе.

— Почему ты оставил свой пост? — Бер-Росс старался говорить твердо.

— Пост? — Донай изобразил удивление. — А-а, энергетический комплекс. Все идет по плану, канал открыт, энергия поступает к папочке. Я решил, что больше там не нужен. А ты, кажется, потерял Грег-Гора? — он окинул взглядом погашенные экраны.

— Я не хочу больше рисковать его жизнью.

— Как великодушно! Кстати, что-то ты плохо выглядишь. Сдается мне, желторотики тебя слегка потрепали. Может быть стоит поговорить с Диербруком? Я включу связь, а то ты, как мне кажется, не в состоянии добраться до терминала.

— Я свяжусь с Аз-князем, когда посчитаю необходимым, — Оливул из последних сил заставлял себя держаться. — И будь добр, подготовь подробный отчет о том, как ты допустил людей к комплексу и уничтожил два катера с четырьмя членами экипажа. У тебя есть вопросы ко мне?

Донай усмехнулся и вплотную приблизился к креслу Бер-Росса.

— Один есть. Ты полагаешь, что я не смогу, когда понадобится, отыскать вот эту штучку, — он ткнул пальцем в сияющий кристалл на груди Оливула, — которую ты бережешь пуще глаза? Жизнь на острие иглы! Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце. И не притворяйся, что не понимаешь, о чем я говорю. Без этого камешка ты давно был бы настоящим покойником. О, только не надо напрягаться и искать ответ. Побереги свои драгоценные силы, а то дядюшка расстроится. Не смею больше вас отягощать своим присутствием, светлейший князь, — Донай театрально раскланялся и вразвалку не спеша прошествовал к выходу.

Обессиленный, Оливул откинулся в кресле. Он давно подозревал, что Красный Ви-князь узнал назначение кристалла и его важность для жизни владельца. Донай стал излишне любопытен и чрезмерно нагл. Недавно Бер-Росс буквально схватил его за руку при попытке вторгнуться в свои базы данных. Изменения паролей и блокировка доступа с помощью экзорных кодов помогли, но, вероятно, ненадолго. «Зачем ему это? — устало подумал Оливул. — В борьбе за княжеский жезл я ему не конкурент, я не переживу Диербрука. Завоевывает уважение отца? Вряд ли…» Голова раскалывалась после бурной сенсорной атаки, тело не слушалось и не хватало сил ни двигаться, ни думать. Белый князь закрыл глаза и попытался забыться, но тут же в сознании замелькали беспорядочные образы. Инспектор Каляда, Грег-Гор, златокудрая девушка с озорными веснушками на носу, которую звали Юлькой, коренастый пилот по имени Данила. Лица проносились в беспорядочном хороводе, болезненно раздражая сознание.

«Возможно ли сделать Мир лучше, чем он есть? — лениво проползла старая мысль. — И для кого он будет лучше?» Образы потекли дальше, превращаясь в абстрактные формы. Вскоре пришел спасительный сон.

— Я не могу связаться с Данилой! Я не могу найти серебряный корабль! — на Юльку было жалко смотреть.

— Давай на минуту отложим эмоции и обратимся к логике, — предложила Каляда так, будто говорила о хорошей погоде. — Грег знает, что крепость Белого князя не покидала Мир, следовательно, рано или поздно мы ее отыщем. Касательно Данилы, у меня сложилось мнение, что он может за себя постоять.

— Прозондируй северную часть долины за энерговышками, — сказал Грег Юльке. — Только не задавай сканеру контуры, крепость может выглядеть иначе, чем мы ее воспринимаем.

— Пять минут назад ты сказал, чтобы я не вводила и размеры. Что же получается: иди туда — не знаю куда, покажи то — не знаю что?.. Эй, смотрите, есть!

Бортовой компьютер выдал информацию об обнаружении объекта, идентифицируемого как космический корабль.

— Оба пристегнитесь, — велела Каляда. — Готовы? Старт.

Летучка взвыла и ринулась вперед, как спущенный с цепи зверь. За считанные секунды катер достиг скал, проделал в воздухе мертвую петлю, ведомый уверенной рукой Серафимы, и по оптимальной траектории ворвался в котловину, где парил загадочный звездолет. Юлька полагала, что Каляда сбросит скорость, но ошиблась. Более того, индикатор спидометра уперся в верхнюю отметку, и инспектор направила катерок прямо в чернеющее жерло. Девушка вскрикнула и зажмурилась. Сейчас она ни за что бы не поверила, что всего несколько часов назад собственноручно вела машину в этом сумасшедшем переплетении труб.

Летучку выбросило в колодец, и пассажиры вынуждены были пережить несколько неприятных секунд в условиях повышенной турбулентности, прежде чем катер подняло под купол.

— Все целы? — обернулась Каляда. — Грег, твой черед. Ты представляешь, где сейчас находится Гор?

— Я его найду.

Серафима подвела машину к балкону, на котором Юлька видела Белого князя, установила режим автопилота с дистанционным вызовом и последней выскочила на площадку. Летучка отплыла на другой конец колодца согласно заданным координатам и зависла. Юлька тем временем ощупывала поверхность стены.

— Странно, я хорошо помню, что дверь была где-то здесь, — она озадаченно передернула плечами.

Грег возился у перил. Белоснежная вертикаль вдруг замерцала и растворилась, оставив вместо себя еле заметное марево. Открылся узкий пустой проход, освещенный бледным матовым светом. Каляда осторожно провела рукой по неровной грани проема.

— Скорее, я едва держу ее! — торопливо выговорил юноша.

Юлька вбежала в коридор; за ней Серафима, ухватив за плечо Грега.

— Экзорные ширмы, — отдышавшись, пояснил он. — Я умею имитировать сигнал Оливула, но вот фиксация получается не всегда.

— Подожди-ка. Разве ты знаешь этого седого? — удивилась Юлька.

— С детства.

— Время не ждет, — напомнила Каляда.

Женщины быстро шли вслед за Грегом. Он не останавливался, не задумывался о поворотах, будто воочию видел нить, связывавшую его и брата. Юлька, тревожно следившая за товарищем, успевала все же и озираться по сторонам. Ее поразила пустота, царящая на корабле — ни мебели, ни приборов, ни каких-либо предметов. Лишь стены, пол и потолок. Но когда юноша хотел пересечь совершенно пустой зал, Каляда его удержала.

— Пространство впереди потенциально активно. Мы можем послужить своеобразным детонатором, если пойдем сквозь него.

— И что тогда? — поежилась Юлька.

— Либо провалимся сами, либо на нас хлынет какая-нибудь лавина из другого Мира. Очень аккуратно следуйте за мной вдоль стен.

Они прошли большую часть периметра зала, когда Грег начал спотыкаться.

— Над нами стоит смерть… — пробормотал он и качнулся вперед.

Серафима не позволила ему упасть.

— Посмотри на меня! Мы найдем Гора, обещаю. Подними глаза… Вот так. Я иду с тобой.

Женщина-сенсор углубилась в блуждающее между сном и явью сознание. Юлька с затаенным восторгом наблюдала за Калядой. Ей даже почудилось, что она опять видит — как тогда, в медизоляторе — образы, принадлежащие Грегу. Шестое чувство вдруг заставило обернуться.

— Андроиды!

Группа созданий в белых и серых трико возникла прямо в центре зала. В ту же секунду в руке инспектора появился лазерный пистолет. Последовала серия прицельных выстрелов. Юлька глазом моргнуть не успела, а Серафима уже разделалась с роботами, не двигаясь с места и не выпуская обмякшее тело Грега. Набравшись храбрости, Стриж метнулась к ближайшей из поверженных машин, схватила мощное импульсное ружье и сею секунду отпрыгнула к стене, хорошо помня предупреждение подруги.

Серафима вывела юношу из зала в боковой коридор и, крикнув подоспевшей Юльке: «Помоги Грегу!», застыла, как хищник перед броском.

Стриж испуганно оглянулась в направлении остановившегося взгляда Каляды. Широкая галерея со странным подобием картин в глубоких нишах заканчивалась гладкой светлой стеной. Каляда сорвалась с места. Ее разбег показался Юльке вспышкой молнии. Высокий прыжок и мощнейший удар. Корабль содрогнулся. Покореженная створа раздвижной двери грохнула об пол, и многократное эхо прокатило звук между полуреальных колонн.

Высокий рыжий парень — косая сажень в плечах — одетый во все красное ошарашенно смотрел на женщину, шагнувшую в лабораторию. Его руки замерли над панелью управления. Опомнившись, он судорожно передернул тумблер. В следующий миг точный короткий удар свалил его с ног. Каляде не хватило доли секунды, чтобы предотвратить оживление хитроумного агрегата, соединенного жгутами проводов с цельнометаллической капсулой больших размеров.

Надрывно заверещала сирена. Недолго думая, Серафима схватила в охапку кабели и трубки и дернула на себя. Часть их вырвалась из гнезд. Сирена захлебнулась, но агрегат продолжал диагностировать аварийное состояние. Женщина склонилась над терминалами в поисках системы управления капсулой, когда за ее спиной бесшумно поднялся красный богатырь. Он растерянно огляделся, и пока медлил, в лабораторию вскочила Юлька.

— Стой, ни с места! — выкрикнула она, держа ружье в боевой готовности. — Или я стреляю!

Ее отчаянный вид не оставлял сомнений в том, что угроза будет вот-вот исполнена. Распрямилась, как стальная пружина, Каляда. Рыжеволосый попятился и прежде, чем Юлька вдавила спусковой рычаг, бросился в теневое пятно на стене и исчез вместе с ним.

Грег остановился позади девушки, глядя невидящим взором в потерянную даль, пошатнулся и, сопротивляясь охватившей тело слабости, опустился на одно колено. Юлька бросила ружье и удержала юношу.

— Грег! Ну же! Мы почти у цели! Грег, не теряй сознание!

Каляда метнулась к капсуле. Ее руки скользнули по монолитному саркофагу, оценивая его прочность, и застыли над гладкой поверхностью. Ногти на пальцах потемнели и стали расти на глазах. Женщина не шелохнулась, пока на руках не появились длинные мощные когти, покрытые маслянистой коричневой массой. Закончив локальную трансформацию, она размахнулась и ударила в боковую стенку саркофага. Металл жалобно заскрежетал, а Серафима дернула вверх развороченные пласты покрытия так, будто вскрывала консервную банку. По ладоням струилась темно-коричневая кровь, когти ломались, и тем не менее сталь поддавалась с каждым новым усилием.

Юлька обернулась на странный звук, однако не поняла, что сделала подруга и вскочила, намереваясь помочь.

— Будь с Грегом! — остановила ее инспектор, а сама бережно извлекла из вскрытого контейнера безвольное тело человека в черном комбинезоне.

Она на руках вынесла его на середину зала и, положив на пол, тяжело перевела дух. В обычно бесстрастных проницательных глазах осталась тень удивления. Юлька вытянула шею, чтобы посмотреть на брата Грега и, невольно вздрогнув, поспешила убедиться, что сам Грег находится рядом с ней. Сходство юношей было просто поразительным!

— Постарайся привести его в чувство, — велела Серафима, кивнув на Грега, и сосредоточилась в поисках путей к сознанию Гора.

Юлька, разумеется, сенсорными приемами не владела, но усиленная тряска за плечи и несколько легких пощечин подействовали отменно: юноша зашевелился и начал подниматься. Гор, которого Каляда буквально поставила на ноги, как манекен, бессознательно сделал шаг в сторону Грега. Серафима ловко подтолкнула своего подопечного, и он попал в объятия брата.

Первым осознал реальность Грег. Он рассеянно посмотрел на близнеца и, сообразив, что они вместе наяву, воскликнул:

— Гор!

Второй рефлекторно сжал его руку, вздрогнул всем телом и приподнял голову.

— Грег? Грег!

Как по взмаху волшебной палочки юноши преобразились: легкий румянец согнал с лиц пугающую бледность, засияли горячие голубые глаза, распрямились широкие плечи.

— Так уже лучше, — удовлетворенно отметила Каляда.

Близнецы переглянулись и в пояс поклонились женщинам.

— Спасибо, — прозвучали два слившихся в один голоса.

Серафима улыбнулась в ответ.

— Вы хорошо держались, ребята. Молодцы.

— Я так рада за вас! — подхватила Юлька и после небольшой заминки смутившись спросила. — А который из вас Гор?

— Я, — ответит тот, кого она как раз считала Грегом.

— Да? Здорово, и как же вас отличать, если вы абсолютно одинаковые?

— Отличать? — изумился Гор. — Зачем? Мы — один.

— Целых пять лет после появления на свет у нас было одно человеческое тело и одно имя — Грегор, — пояснил Грег.

— Нам надо двигаться в обратный путь, — сказала Каляда и поинтересовалась, скорее для порядка. — Как вы себя чувствуете?

— Отлично! — дружно заверили Грег и Гор.

— Тогда за мной. Юля, где твое трофейное ружье?

Обратный путь легким быть не обещал. За первым же поворотом беглецов поджидал отряд андроидов в количестве семи единиц. Роботы были вооружены, но огонь первыми не открыли. Зато Юлька не заставила себя упрашивать. Два выстрела из ионного ружья, и две обугленные машины остаются на полу. Уцелевшие скрылись за поворотом. Серафима оттеснила близнецов и девушку к стенам, но роботы не показывались. Более того, проверив коридор, Каляда убедилась, что проход свободен.

— Похоже, нам не слишком мешают, — пробормотала она. — Странная стратегия. Будьте осторожны, возможны сюрпризы.

Компания проследовала дальше. Андроидов больше не было видно, но инспектор неожиданно остановила друзей.

— Что-то не так. Я чувствую сенсорный след, а это значит — тут прячется нечто невидимое. Обойдем.

Они углубились в лабиринт залов и коридоров необычного звездолета. Несколько раз Серафима вынуждена была поворачивать, ибо след повторялся.

— Нас загоняют в ловушку! — воскликнули Грег и Гор после четвертого или пятого изменения маршрута.

— Может быть прорвемся? — предложила Юлька.

Вместо ответа Каляда бросила вперед пустой зарядный блок пистолета. В ту же секунду пустоту прорезала алая молния, и предмет пропал, как его и не было вовсе.

— Неудачная идея, — согласилась девушка.

В небольшом зале беглецы обнаружили андроидов в белых форменных ливреях. Роботы не были вооружены, и Грег с Гором быстро доказали, что в рукопашном бою эти модели не преуспевают. Серафима расстреляла три машины — подобие самодвижущихся орудий, имевших неосторожность въехать в зал, а Юлька, успевшая проскочить вперед, метким выстрелом сшибла замешкавшегося андроида. В азарте боя, с ружьем наперевес она не заметила, как оторвалась от остальных. Она лихо миновала два узких пустых помещения и в следующей галерее неожиданно столкнулась с человеком.

С виду молодой, в полном расцвете сил, он был совершенно седой, а белоснежная кожа, казалось, никогда не знала солнечных лучей. Белый плащ с двумя серебряными застежками на плечах еще колебался за спиной после быстрой ходьбы, а он сам стоял не двигаясь, как мраморная скульптура. Живыми оставались только синие глаза под черными узкими бровями за густыми ресницами — единственное цветное пятно на неестественно белом лице. И эти глаза смотрели сейчас на Юльку удивленно и насмешливо, а в уголках бескровных губ застыла едва оформленная улыбка.

Юлька замерла с оружием наготове. В первый момент она чуть было не выпустила заряд в грудь хозяина корабля-крепости, но ненависть и гнев сменились непонятной ей самой жалостью к этому загадочному человеку. В его взгляде она успела уловить обреченность и тоску, скрытые за внешней невозмутимостью.

Голос Каляды прервал противостояние.

— Юля! Где ты?!

Она непроизвольно оглянулась, а когда вспомнила о человеке в белом, его уже не было в проходе, лишь плащ мелькнул под аркой, уводящей в боковой коридор.

— Не изображай мишень! — Каляда дернула девчонку к себе. — Что случилось? Ты не ранена?

— Я только что видела Белого князя и чуть его не пристрелила!

— Нам бы с ним встретиться, — вздохнули близнецы.

— Стрелять вы не станете, а на переговоры нет времени, — бросила Серафима и взяла Юльку за руку. — От меня ни шагу!

Они осторожно вошли в темноту следующей галереи.

— Инспектор, вы знаете, как теперь добраться до катера? — спросил Грег.

— Весьма приблизительно. И давайте я буду для вас просто Серафимой Калядой, а не инспектором спецслужбы.

Близнецы охотно приняли ее предложение.

— А если пробить брешь в стене! — предложила Юлька, которую Каляда так и вела за собой, как непоседливого ребенка. — Неужели не надоело шляться по этому мертвому полуреальному кораблю!

Серафима резко остановилась.

— Полуреальному? — переспросила она; догадка стремительно обретала формы в ее сознании. — Нет, по нереальному! Это не корабль, это мобильный микромир, представленный в виде большого звездолета. Катер пробился сюда только потому, что ты, Юля, считала, будто мы летим по выхлопной трубе. Твое воображение, подкрепленное энергией Грега, создало канал, связующий Миры!

— Ты говоришь об Игре! — воскликнул один из близнецов, а другой подхватил: — Значит, Оливул сейчас настолько ослаб, что позволил нам воспользоваться его Экзистедером!

Юлька хлопала глазами.

— Может быть объясните попроще? — попросила она.

— Некогда! — Грег и Гор были полны решимости. — Мы заставим Мир выпустить нас!

Гнетущий сумрак озарила вспышка. Выстрел последовал позже, и Серафима успела повалить Юльку и обоих юношей на пол. Заряд пронеся над их головами.

— Кажется, теперь он играет всерьез, — Каляда всматривалась в темноту. — Юля, дай-ка мне твое ружье.

Возня в потемках и голос девушки:

— Ой! Тут камни!.. Серафима, Серафима! Мы же давным-давно бродим в скалах! Грег, Гор, прогоните темень! Быстрее, пока снова не стали стрелять!

Подул жесткий ветер, блеклые лучи Альционы скользнули по серому грунту, и где-то рядом прокатился в ущелье оторванный валун. Друзья вскочили.

— Куда делась крепость? — Юлька искала глазами серебряный корабль. — Мы ушли из его мира?

— Кажется, последние четверть часа мы блуждали по планете, считая, что находимся на звездолете, — проговорила Каляда. — Ловко, нечего сказать.

— Не понятно, почему Оливул выпустил нас так просто, — близнецы явно чувствовали себя неуютно.

— Подождите, а кто стрелял? Может быть вот эти? — девушка показала на плоские аппараты, вылетавшие друг за другом из-за горного кряжа.

— Ястребы Доная! — в один голос вскричали близнецы.

— Бегите в разные стороны! — скомандовала Каляда.

Несколько огненных сгустков ударили в площадку, где только что стояли друзья, и три машины, похожие на гигантских жуков, начали заход для нового обстрела.

— Меняйте позиции! — сказала инспектор, а сама осталась за большущим камнем, повернувшись лицом к противнику.

Новые заряды врезались в землю. Серафима, не дожидаясь, когда уйдет взрывная волна, вскочила и навскидку выстрелила в брюхо вражескому истребителю. Кораблик закувыркался в воздухе и грудой бесполезного лома ухнул в ближайшее ущелье. Два других избежали его участи и спешно скрылись за скалами.

— Уходите в пещеры! — крикнула Каляда.

— Это ловчие! — сообщил Гор. — Они будут искать нас, пока не убьют.

— Значит, убить их должны мы, — браво подытожила Юлька.

Раздался визжащий звук, сопровождающий полет «жуков».

— В пещеры! — повторила инспектор.

— Но… — начал было Грег.

— В пещеры! Или ваших костей никто не соберет!

Близнецы подчинились, но Юлька топталась на месте, пока Грег не сгреб ее в охапку и не подтолкнул вперед. Они втроем спрыгнули в глубокий овраг и побежали к узкой темной щели — лазу в наполовину заваленный грот. Противный вой истребителей и выстрелы ионного ружья вдруг стихли. Беглецы приостановились.

— Серафима, — прошептала Юлька.

— Она найдет нас! — Гор попытался ухватить девушку за руку, но она вырвалась и помчалась обратно.

— Юля, стой!

Юноши растерянно переглянулись, и пока искали решение неожиданной проблемы, на дно оврага прямо перед девчонкой мягко спрыгнула Каляда.

— Если не будешь чувствовать плечо товарища, подведешь всю группу, — спокойно сказала она Юльке, и та поняла, что Серафима сердита. — Они скоро вернутся, — продолжала инспектор. — Спрячемся. Зарядов у нас больше нет.

До укрытия оставалось всего несколько метров, когда над ущельем взвились корабли-ловцы. Грег и Гор первыми достигли каменного кармана между скал, а Юлька замешкалась, решив подождать подругу. Три других истребителя, следовавшие вдоль оврага, были еще далеко, но вдруг прямо перед ней вынырнул еще один — тот, из первого трио, которого не добила Каляда. Стриж застыла на месте.

— Берегись!

Серафима прыгнула наперерез вырвавшемуся на волю огненному снопу, отшвырнув девчонку в сторону.

Вспышка и грохот.

Юлька с криком упала на землю и закрыла голову руками. На нее посыпались осколки камней. Истребитель промчался над пещерой и пошел на вираж.

— Юлька!

Ее подняли на руки и понесли. Она знала, что надо очнуться, но страх перед чем-то уже случившимся и непоправимым клещами держал сознание и не позволял открыть глаза.

— Она ранена?

— Нет, кажется. Шок.

Девушку опустили на землю. Пахнуло холодом и сыростью.

— Юля! Юля!

Она привстала и в ужасе огляделась. Пещера. Сквозь длинную узкую трещину, послужившую входом, льется скудный свет. Взгляд остановился на теле, распростертом на песке. То, чего она больше всего боялась, произошло: Каляда лежала на спине возле стены без признаков жизни, а в ее груди зияла обширная прожженная рана.

— Нет… — прошептала Юлька. — Серафима!

Грег, наклонившийся к женщине, оглянулся на брата. Слова застыли у него на губах, и он лишь отрицательно качнул головой. Гор, наверное, впервые в жизни не поверив близнецу, подскочил к лежащей и припал ухом к обожженной груди.

— Ничего, — пробормотал он после нескольких секунд, показавшихся всем вечностью.

— Нет! Так не может быть! — вскрикнула Юлька. — Серафима! Ответь, Серафима!

Над пещерой пролетели корабли-ловцы. Друзья невольно притихли, вслушиваясь в заглушаемый стенами вой двигателей. Когда он стих, под каменными сводами остался тихий чавкающий звук.

— Слышите? — прошептал Грег и осторожно положил руку на грудь Каляды. — Кажется, она дышит… Точно!

— Надо остановить кровь и обработать рану! — опомнился Гор.

Он торопливо расстегнул на раненой обугленную куртку и черную гладкую рубашку.

— Что это? — юноша отшатнулся.

Юлька присела на корточки возле подруги.

— Бронированный костюм? — удивилась она и отогнула опаленные края одежды, обнажив тело женщины до пояса.

Наступила тишина. Потрясенные, молодые люди смотрели на существо, лежащее перед ними. От головы до плеч тело покрывала обычная смуглая кожа, зато ниже, там, где начиналась грудь, кожный покров плавно переходил в жесткую медную чешую, влажную от густой коричневой крови, выступавшей из-под чуть выпуклых роговых пластин вместо грудных желез.

— Что она такое? — пробормотала Юлька; взгляд ее был прикован к нечеловеческому телу.

Грег неуверенно коснулся чешуи. Под роговыми пластинами зашевелилось нечто черное, и показался кончик змееподобного щупальца. Юноша отдернул руку.

— Кажется, мы знаем… Она — Посредник.

— Что? Какой посредник?! — голос Юльки отчаянно дребезжал под серыми сводами пещеры.

— Вечный странствующий наблюдатель, чья сущность впитала дух Великих. Беспристрастный секундант, отважный воин. Невидимые и вездесущие, Посредники вершат суд над Мирами и приводят в исполнение вынесенный приговор.

— Миры? Великие? О чем вы говорите! Серафима — инспектор спецслужбы нашего космофлота! — девушка смотрела на друзей, надеясь, что они все же ошибаются.

— Ну… судя по ее внешности, она Посредник только отчасти, — уточнил Грег, покосившись на красивое молодое лицо женщины.

— Вы сказали, что эти создания вечны? — вдруг спохватилась Юлька; первый страх ее перед раскрытой тайной Серафимы прошел.

Глаза близнецов радостно заблестели.

— Да! Они представляют собой устойчивую в любых условиях жизненную систему! — воскликнул Гор.

— Так что же мы ждем! — вскочила девушка. — Ей надо помочь!

И она дрожащими руками вытащила из пояса медпакет.

Грег приподнял Каляду, Гор подложил ей под голову плоский камень, а Юлька приготовила перевязочный материал. От соприкосновения с дезинфицирующей повязкой коричневая масса на теле раненой зашипела и стала испаряться, немало напугав друзей.

— Ничего, — неуверенно успокоил всех Гор, — Посредники умеют адаптироваться. Мы не причиним ей вред, если будем лечить, как человека.

— До лечения вряд ли дойдет, — Грег кивнул на Каляду. — Раны-то как таковой уже нет.

И точно: ни следа страшного ожога на теле не осталось, только чешуя на его месте стала немного темнее.

Серафима шевельнулась. Молодые люди молча смотрели, как она приходит в себя. В первую очередь возобновилось дыхание — сначала слабое и прерывистое, потом последовали несколько глубоких вдохов, и грудь стала поднимать и опускаться равномерно. Дрогнули веки с черными длинными ресницами, приоткрылись узкие раскосые глаза.

— Серафима, — робко позвала Юлька.

Каляда взглянула на них.

— Все целы? — был ее первый вопрос.

— Да что мы! — воскликнула девушка. — Тебе чем помочь?

Каляда приподнялась на локте, чуть заметно поморщилась и провела ладонью по груди.

— Я уже справилась, — сказала она и села, прислонившись к стене пещеры. — Да, я наполовину Посредник, — выговорила она, ответив тем самым на общий незаданный вопрос. — Но об этом не знал никто.

— Мы сохраним твою тайну, Серафима! — в один голос пообещали близнецы. — Поверь, она умрет с нами.

— Клянусь, я буду молчать! — с жаром воскликнула Юлька, сжав руку подруги.

— Спасибо… Вас удивит, возможно, то, что моя мать была человеком, — продолжала Каляда, — а отец — Посредником. От него я взяла способность к адаптации и быстрой регенерации, внутреннее строение и внешность кое в чем. От мамы — сенсорные способности, частично человеческий облик. Посредники не умирают, они преобразовываются в новую более совершенную форму, которую выбирают сами, а мой отец исчез, дав мне жизнь и знания. Это было очень давно.

— А сколько тебе лет? — бухнула Юлька.

Каляда грустно улыбнулась:

— Значительно больше, чем кажется… Пора менять дислокацию. Я слышу, истребители так и кружат над пещерой, того гляди начнут массированную бомбардировку.

— Менять дислокацию? — подскочила девчонка. — Ты же ранена!

— Не бери в голову. Я Посредник.

— Наполовину, — вставил Гор.

— Я в полном порядке, ребята, — Каляда легко поднялась на ноги. — Хотя отчасти вы правы: настоящему Посреднику понадобилось бы не больше двух минут, чтобы залечить такую рану, а я провалялась, кажется, четверть часа.

Она застегнула куртку. Грег в это время выглянул из пещеры.

— Тихо пока, — сообщил он.

— Переберемся в другое укрытие, а там сориентируемся.

Они двинулись вдоль груды валунов, обозначивших границу узкой ложбины. Шум двигателей вражеских истребителей раздавался правее.

— Точно — охотничьи птицы, — заметила Юлька, с опаской поглядывая на небо.

— Так и вынюхивают, где добыча. Когда же они отвяжутся?

— Когда сделают из нас жаркое, — усмехнулись близнецы. — Донай редко отступает, а если отступает, то только битым.

— Кто такой Донай? — спросила Каляда.

— Двоюродный брат Оливула Бер-Росса, Белого князя, и сын нынешнего Аз-князя Диербрука. Они втроем затеяли какую-то глобальную Игру и начали с этого Мира.

— Не понимаю, — Юлька соскользнула с валуна на руки Грега, — все эти князья, откуда они взялись?

Близнецы переглянулись.

— Из Лучезарного Мира, — ответил Гор.

— Тихо! — подняла руку Серафима. — Истребитель!

Как нарочно группа оказалась на наиболее открытом участке. Бежать было некуда, а ловчий того гляди мог вынырнуть из-за утеса. Но тут к неприятному визжащему гулу примешался другой, слишком хорошо знакомый Юльке.

— Летучка! — обрадовалась она.

Патрульный катер на полной скорости пронесся над головами людей и атаковал врага с фланга. Бой был коротким: ловчий, не получавший никаких сведений о катере, оставил его без внимания. Пилот летучки церемониться не стал. Залп, и «жук», выделывая в воздухе лихие кульбиты, резко пошел на снижение. Взрыв далеко в скалах возвестил о его конце.

— Это машина Данилы, — облегченно вздохнула Каляда.

Летучка сделала нечто вроде круга почета и зависла над местом, где оставались друзья. Дверь кабины открылась, и Тимохин, подняв лицевой щиток шлема, выглянул наружу.

— Чем вы так не понравились этим летающим тазикам?

— Тимохин, откуда ты взялся?! — радостно крикнула Юлька. — Мы не могли даже связаться с тобой.

— А я не мог взлететь целых два часа! Похоже, домой поедем вместе. Залезайте, а то тут еще три клоуна летают.

Катер находился всего в двух метрах над грунтом, и пилот быстро втащил Юльку за руку на борт. Грег и Гор легко подтянулись на шасси и друг за другом взобрались в кабину. Данила помог одному, но когда в дверях появился другой, присвистнул от удивления.

— Это что за ерунда? Был один, а стало два!

Юлька захихикала.

— Это близнецы, — услужливо подсказал она. — И закрой рот, Тимошкин, а то муха залетит.

— Я Тимохин! — огрызнулся парень, но рот закрыл.

В кабину запрыгнула Каляда.

— Спасибо, Данила, здорово выручил, — сказала она и посмотрела на стрелковую башню. — А разве Василий не с тобой?

— Он остался на базе, а что? — насторожился пилот.

— Имел место неприятный инцидент, — начала Серафима. — Участвовали все кроме Лога.

— Заснул где-нибудь, — махнул рукой Данила. — Вы плохо знаете Ваську: он способен дрыхнуть даже в эпицентре военных действий!

— Хм, странно. Так или иначе, но на станцию нам возвращаться сейчас нельзя. Кто-то настроил персонал базы так, будто Грег и я — их главные враги. Юля была с нами, следовательно, определение относится и к ней. Гору, разумеется, появляться на глаза людям совершенно невозможно.

— Так. Чудесно. А я считал, что я один оказался вне закона.

— Эй, у нас старая проблема! — крикнула Юлька. — Опять ловчие, на сей раз трое!

— Инспектор, и вы оба, — Данила кивнул близнецам, — идите в пассажирский отсек и пристегнитесь. Стриж, валяй в башню!

— Чего? — Юлька опешила от неожиданности.

— Стрелок ты или не стрелок?! — гаркнул на нее Тимохин. — Живо!

— Есть, сэр! — обрадовалась девчонка.

Данила ловко ушел от залпа автоматических ракет, а Юлька успела при этом всадить пулеметную очередь в фюзеляж вражеского истребителя. Три ловца попытались зажать катер «в коробочку». В условиях сложного рельефа план их удался бы, не будь Данила первоклассным пилотом. Совершив обманный маневр, он круто взял вверх, едва не царапнув отвесную скалу. Ловчий оказался не настолько искусен.

— Не делай один и тот же ход дважды, — подсказала Серафима. — Они учатся на своих ошибках.

— Понял! Юлька, наводи на цель!

И он пошел в пике. Стриж, хотя никогда не летала с Данилой в паре, интуитивно улавливала его намерения. Развернув основную пушку по зениту, она дождалась, когда пилот поднырнет под второй истребитель, и нажала «пуск». Газ под мощным давлением вырвался на свободу и ударил в «жука» снизу. Взрывная волна толкнула летучку, но, к счастью, вреда не принесла, зато еще одна машина противника прекратила свое существование.

— Молодец! — подбодрил стрелка Тимохин.

Третий ловец выпустил торпеды, от которых пилот хладнокровно уклонился, и вышел в лобовую атаку, но вдруг вспыхнул и исчез без следа.

— Это еще что такое?! — растерялся Данила. — Юлька, где он?

Девушка тщетно искала объект на прицельной сетке.

— Экзистор сам уничтожил образ, — объяснил Грег.

— Нам больше никто не угрожает, — поддержал Гор.

— Так мы победили? — Юлька съехала вместе с креслом из башни к штурманскому пульту.

— Сейчас — да, — подтвердили близнецы.

Серафима сидела на диване в пассажирском отсеке, скрестив руки на груди.

— Нас выпустили, и выпустили уже дважды, — проговорила она медленно. — Данила, целесообразно будет скрыться где-нибудь вместе с катером. Во-первых, нас все еще могут обнаружить, а во-вторых, надвигается ураган. У тебя есть что-то на примете?

— Возле Топей ветер затихает, — ответил пилот с наигранным спокойствием в голосе.

— Отлично. Действуй.

— Мы летим к Топям? — переспросила Юлька.

— Ты сама слышала, — Данила включил на ее пульте карту. — Проложи курс и установи автокоррекцию с минимальной погрешностью, — и пока девушка работала, набрался духу и сказал: — Ты хорошо справляешься. Честно говоря, я никогда не думал, что девчонка может быть толковым стрелком.

Юлька покраснела от удовольствия, но нос задирать не стала и просто пояснила:

— Мне с детства очень хотелось попасть в космофлот.

— Слушай, а как ты умудрилась поступить в летную школу? Насколько я знаю, женщин не принимали в класс «А», только на отделение транспортников.

— А я обрезала волосы и переоделась мальчишкой. Наверное, мне крупно везло, но даже медкомиссии меня пропустили.

Данила поперхнулся.

— Вот уж точно — везунчик. Такое ощущение, что стоит тебе что-то захотеть, а то и сгоряча ляпнуть — тотчас сбывается.

— Да, — она грустно вздохнула, — за это меня дома терпеть не могли, ни тетка, ни ее муж, ни сестры. Знаешь, каково жить без родной семьи? Куда угодно сбежишь.

— Знаю. В интернате вырос.

— Ой, извини.

— Ерунда. Что там у нас с курсом?

Диербрук осмотрел Доная и Оливула с ног до головы и остановил взгляд на сыне.

— У меня нет слов, чтобы выразить мое возмущение, — тихо произнес он, и его слишком спокойный голос не обещал для Доная ничего хорошего. — Как ты посмел пролить кровь мирян? Ты понимаешь, какие последствия могут вызвать твои глупые выходки?

— Но отец…

— Замолчи! Смерть человека в одном Мире порождает изменения во всей цепочке, тем более — смерть, вызванная внешней силой! Мы с Оливулом делали все, чтобы Игра здесь осталась незамеченной. А ты в одночасье поставил под угрозу мой проект целиком!

— Отец, я хотел скрыть откачку энергии…

— Тебе приказано было вообще не допускать туда людей! Почему Оливул отдает последние силы, чтобы ни одна вспышка, ни один лучик экзорного отображения не ушел из Мира, чтобы оставался стабильным источник и четко оформленным поток! А ты не даешь себе труда пошевелить своими куриными мозгами, прежде чем к чему-то приступить! Отныне и шагу не смей ступить без ведома Бер-князя Оливула. Ты понял меня?

Донай вспыхнул. Его крупное юное лицо побагровело в тон одежде. Он бросил испепеляющий взгляд на кузена.

— Если я узнаю о твоих отсебятинах еще раз, — грозно продолжал Диербрук, — ты будешь заперт в Темных Мирах на неопределенный срок, и мечтать о Жезле тебе больше не придется. А теперь убирайся отсюда и жди Бер-князя на платформе… Убирайся!

Донай стремительно вышел. Диербрук выдержал паузу и обратился к племяннику.

— Что там произошло с Грег-Гором, мой мальчик? Ты потерял контроль над ним?

— Да, дядя. Это случилось, когда люди чуть было не совершили самосуд. В момент опасности он порвал блокаду, и я потерял нить влияния. Повторное наведение могло бы стать для Грег-Гора смертельным.

— Донай, ах Донай! Мы не раз испытаем пагубные последствия его глупости. Я жалею, что вообще взял его с собой.

— Ваш сын еще очень молод и чрезмерно горяч. Я уверен, со временем он образумится и станет вашей надежной опорой.

Диербрук махнул рукой.

— Горбатого могила исправит. А тебе, Белый князь, я удивляюсь: ты защищаешь такого тупицу!

— Я не могу его осуждать, поскольку считаю допущенные им ошибки следствием недостатка информации. Он слишком мало знает об Игре на Мире. Он учится работать с чужой энергией, и не мудрено, что в сложных условиях ему не все сразу удается.

— Тебе не хватает жесткости, — вздохнул Диербрук. — Прошу, будь с Донаем построже. Я не желаю делать ему поблажек.

— Ваша воля, мой князь, — Оливул поклонился. — Позвольте мне вернуться на планету. Экзистедер требует постоянного внимания.

— Конечно, конечно, мой мальчик.

Уже в дверях Бер-Росс обернулся.

— Мой князь, когда вы доберетесь до Изначальной Точки и пробудите к жизни Первый Экзистедер, Миры будут подчинены вам?

— Ни в коей мере! Они будут полностью изменены, как только я поселю в них Счастье и Свободу. Но властвовать — никогда. Разве мы не говорили об этом?

— Говорили, мой князь. Я вспомнил.

— Ты выглядишь уставшим. Экзистедер не любит слабых, так что лучше отдохни, прежде чем входить в него вновь.

— Да, я учту это.

На краю пространственной платформы, где располагалась резиденция Диербрука, Белого князя поджидал Донай.

— Какие будут приказания, господин?

— Перестань паясничать, — отозвался Оливул. — Отправляйся в Мир и следи за током энергии. И никаких ловцов! Нам не нужна лишняя кровь, достаточно той, что уже пролита.

— Как скажешь, — Красный князь пожал плечами. — Я иду?

— Да.

Донай медлил.

— Что еще? — Оливул начал раздражаться.

— Ты делаешь непростительную ошибку, братец. Тебе немного осталось жить, а ты тратишь силы на чокнутого самовлюбленного старика. Я бы на твоем месте искал пути к собственному спасению.

Оливул не ответил. Он сосредоточился в поисках прохода по пространству, и когда перед ним сгустилось черное пятно, не оглядываясь, шагнул в него и растаял. Донай посмотрел кузену вслед и усмехнулся.

— Ты сам отправил меня на энерговышки, — пробормотал он не без удовольствия, открыл ход в Мир и тоже исчез с платформы.

С горем пополам летучку загнали под естественный каменный навес на берегу Топей. Стемнело. Данила выбросил в воздух несколько самодвижущихся датчиков, запрограммированных на наблюдение за местностью.

— По крайней мере, будем знать заранее, если к нам нагрянут гости, — пояснил он Каляде, и добавил, убедившись, что они в кабине одни: — Я провел здесь сегодня полдня, и ничего. Наверное, меня опять надули. А я-то, как карась, клюнул на удочку.

— С другой стороны, не отправься ты сюда, твоя жизнь была бы под угрозой.

— Опять я что-то важное пропустил!

— Послушай меня, Данила… — и Серафима сжато рассказала ему о событиях, развернувшихся на энерговышках и на базе.

Она закончила, а пилот еще долго молчал.

— Значит, и Борода погиб, и его ребята… — проговорил он, наконец. — Я убью ублюдка, который это сделал!

— Ну-ну, махать кулаками после драки — не лучший способ победить, — ответила инспектор. — Нам необходима информация о противнике.

— А я тут при чем? Близнецов спрашивайте!

— Именно это я и собираюсь сделать.

В пассажирском отсеке, где при большом желании могли уместиться пять человек, Юлька как раз занималась ужином. Трехдневные пайки, которые выдавались всем пилотам, были щедро разделены, и девушка заканчивала получение воды из питьевого порошка.

— Готово, можно садиться за стол, — она бордо показала на крышку от распределителя, пристроенную между сидениями.

Данила подумал вдруг, что все это отлично ему знакомо. Только помещение будет попросторнее, стол пошире, мест за ним больше на два, а рядом должно присутствовать нечто зеленовато-прозрачное. Картинка получилась слишком реальная, и он несколько раз сморгнул, чтобы отогнать воспоминания о будущем.

— Ребята, — Каляда обратилась к близнецам, — вы уже говорили об Игре, но всё как-то в суматохе. Может быть поясните более подробно?

— Попробуем, а с чего начать?

— С начала, — буркнул Данила.

Юноши переглянулись и один из них — Гор — заговорил:

— Мы знаем не слишком много. Пожалуй, только то, что на этом Мире начата Игра, и от нее зависит судьба всего существующего. Так, по крайней мере, говорил Оливул, когда предлагал нам сотрудничество. Мы отказались, тогда он использовал нас помимо нашей воли. Имея одного среди людей на станции, он транслировал экзорную энергию через другого, и усиливал тем самым локальную Игру.

— Стоп, — приподнялась Юлька. — Что значит Игра?

— Каждый внемиренец способен использовать свою энергию, жизненную мощь — называйте как хотите — для создания и управления Экзистедером. С его помощью он творит собственные Миры, меняет старые, внедряет образы в существующую жизнь. Оливул — экзистор высшего класса. Его Экзистедер не просто формирует и воплощает в материю образ объекта, он формирует иное мировосприятие, то есть, работает на уровне замены реальности.

— Промывает мозги людям, что ли? — поморщился Данила.

— Ни в коем случае! — вступил в разговор Грег. — Влиять на умы — самое грубое и примитивное решение. Он влияет на Мир вообще! Представь, ты держишь в руках синюю бумагу. Но стоит тебе войти в комнату, где обычный свет заменен на синий, бумага начинает казаться тебе почти белой.

— То есть экзистор меняет свет в комнате, а не цвет бумаги или мое зрение? — уточнил Тимохин.

— Именно!

— Хорошо. Тогда кто устроил спектакль с фантомом прошлой ночью?

— Только не Оливул, — в один голос заявили близнецы. — Он не мог желать нашей смерти.

— Да? А мне показалось как раз наоборот, — усмехнулся пилот и покосился на Каляду, но по ее лицу невозможно было понять, согласна ли она с таким мнением.

— Эй, ребята, — встряла Юлька, — как вы назвали человека, который послал за нами летающих «жуков»?

— Донай, Красный Ви-князь Брук, сын Диербрука и кузен Оливула Бер-Росса. Он слабый экзистор.

— Я не понимаю, — опять начала девушка, — зачем Бер-Россу сдался наш Мир? Менять по собственному уразумению ландшафт — это еще полбеды, но он же жонглирует человеческими ценностями и даже жизнями! А вы оба, посмотрите на себя! Он вас разделил, едва не угробил, а вы на него даже не обиделись!

Близнецы опять переглянулись.

— Человек, никогда не живший, не умеет ценить жизнь, — проговорил Грег тихо.

— То есть как «неживший»? — испугалась Юлька, сию секунду вспомнив мимолетную встречу с Белым князем на его корабле.

— Он полумертв, и поэтому бессмертен, — пояснил Гор. — Его тело и мозг существуют за счет синтетической системы — искусственной жизни, которая пронизывает организм. Без нее он погибнет в один миг.

— Откуда вам это известно? — быстро спросила Каляда.

Юноши помедлили с ответом.

— Мы случайно видели дневники герцога Ортского. Искусственная жизнь Оливула — его создание. Герцог — гениальный человек. Он спас многих детей внемиренцев. Он разделил наше тело, когда мы были сиамцами.

Данила присвистнул.

— Во техника!

Но Юлька так не считала.

— И это называется спасением? Почему ему не пришло в голову, разделив вас физически, еще и научить быть слегка разными? А искусственная жизнь, по-моему, вообще вредительство! Дать возможность жить и сделать полумертвым, фу!

— Ортский предоставляет шанс, а кто и как сумеет им воспользоваться — зависит от человека. Таков его закон. Что касается нас, то… — Гор замялся, и продолжил за него Грег, — мы — один человек: одна сущность, одно сознание.

— Оливул знает ваши особенности? — уточнила Серафима.

— Конечно! В Лучезарном Мире это все знают. Многие даже говорят про нас «он», а не «они».

— Теперь понятно, как была построена сенсорная связь.

— И все равно так не по-человечески! — не унималась Юлька. — Чтоб его перевернуло, вашего князя! Мертвец ходячий. Ему жизнь подарили, а он решил, что волен распоряжаться чужими судьбами?

— Ты не справедлива, ты не знаешь его! — вступился Гор.

— Оливул привел нас к герцогу, — подхватил Грег, — он научил нас ходить по пространству и управлять силой Созидания.

— А потом хладнокровно и длительно причинял боль, — дополнила девушка.

Близнецы потупились.

— Так, — встал Данила. — Хватит на сегодня. Давайте-ка спать. Женщины могут ложиться здесь, а вы оба — в стрелковой башне. Из-за места не подеретесь, надеюсь.

— А ты сам с собой дерешься? — усмехнулся Гор.

— Не пробовал. Я в кабине, если что.

Серафима нашла в бардачке летучки одеяло и подошла к близнецам. Оба уже крепко спали, устроившись в откинутом кресле штурмана-стрелка. Женщина заботливо укрыла спящих и спустилась вниз в поисках Юльки. Внешний люк был приоткрыт. Каляда выглянула наружу.

Далеко над скалами выл ветер, но в нише, где спряталась летучка, воздух оставался на удивление спокоен. Девушка сидела на крыле катера, обхватив руками колени, и задумчиво смотрела на рябую поверхность черного болота. Серафима подсела рядом.

— Что мы будем делать дальше? — не оборачиваясь спросила Юлька.

— Утро вечера мудренее, — Каляда достала из кармана свою пилочку и занялась ногтями; девушка беспокойно на нее покосилась. — Не могу достаточно полно контролировать их рост, — пояснила подруга. — Постоянно норовят достичь оптимального размера, а он для людей совсем неприемлем.

— Ты такая сильная. Знаешь, я бы тоже хотела научиться по-настоящему драться.

— Зачем, Юля? Женская мощь в душе, а не в мускулах. Предоставь драку мужчинам. Поверь мне, испокон веков это у них лучше получается.

— Мужчинам… — Юлька вздохнула. — Я всегда мечтала найти человека, на которого могла бы положиться — сильного, умного, честного. В училище за мной столько ухаживали! Но все они были — фу! Трепло и придурки. Обидно, неужели действительно весь наш Мир зарылся в грязи и примитиве, а благородство существует только в сказках.

— Нет, конечно, Юля. Просто ты не встретила еще того, кто будет дорог тебе со всеми его плюсами и минусами. Не бывает только хороших и только плохих, вот это сказка. А принять человека каков он есть — большое искусство.

Юлька поджала губы.

— Тебе хорошо, ты умеешь читать мысли.

— Воспринимать образы чужого сознания, — поправила Каляда.

— Какая разница!.. Знаешь, сейчас, когда мы все вместе, мне начинает казаться, что я дома, среди родных! Даже Данила вроде бы не такой уж сухарь. А как подумаю, что опять придется возвращаться на станцию, в серую, склизкую обыденную жизнь — плакать хочется. Завидую Грегу и Гору, они столько повидали в других Мирах!

— Подожди тосковать. Кто знает, как обернется судьба.

Громко хлопнул пузырь возле самого берега, и фонтан грязи устремился вверх, едва не забрызгав женщин. Юлька вздрогнула.

— Ненавижу эту планету! Давай уйдем в катер.

Данила долго ворочался, стараясь приспособиться к неудобному креслу. Несмотря на бурную прошлую ночь и богатый событиями день, сон подступал с неохотой. Вслушиваясь в тихое жужжание приборов и спокойное дыхание близнецов, доносившееся из стрелковой башни, пилот, наконец, задремал.

Вдруг что-то коснулось плеча. Данила резко сел. Никого. Он перевел взгляд на индикаторы приборов и… прямо перед ним на пульте стоял призрак.

Да, это был именно призрак — маленький, всего четверть метра ростом, фигурой похож на человечка, зеленый и полупрозрачный. Данила уставился на таинственного посетителя, а тот принялся отчаянно жестикулировать. И вот в сознании появился голос: «Данька, у меня мало времени! Ты вряд ли меня помнишь, но послушай и поверь: путь к Экзистедеру начинается в скалах за Черными Топями. Игра изменила этот Мир, и мосты наводят на следующий. Если так будет продолжаться, они доберутся до Изначальной Точки, и тогда вся наша Структура погибнет. Данила, во имя своих отца и матери, во имя всех, кто тебе дорог, останови Диербрука! Я не могу тебе помочь, мое тело увязло в болоте… Нет, ничего не спрашивай, мои силы уходят. Смотри сюда, это карта, а звездой отмечено, где начинается канал к Экзистедеру.» Призрак рассеялся, и вместо него над пультом повисла схема, начерченная в воздухе зеленым контуром. Данила узнал это место: именно там он застрял вчера, разыскивая существо, зовущее из прошлого.

Пилот открыл глаза.

— Опять сон, — проговорил он тихо и на всякий случай провел рукой по панели управления.

Ни следа от призрака не осталось. Однако, как и в прошлый раз, он не мог отделаться от ощущения, что когда-то уже чувствовал этот беззвучный голос внутри себя.

Рядом возникла Каляда. Ее появление было стремительным и совершенно бесшумным, и Данила сильно вздрогнул, увидав ее в кабине.

— Что случилось? — она развернула пилота к себе лицом.

— Я видел его, — пробормотал тот. — Он показал мне, как попасть к Экзистедеру.

Данила не замечал, что его трясет, будто в лихорадке. Каляда мягко опустила ладонь на его лоб.

— Все будет хорошо, — негромко, почти шепотом, сказала она. — Ты вспомнишь его, и он придет.

Тимохин шарахнулся в сторону и, сообразив, где и с кем находится, покраснел до корней волос.

— Я… извините, инспектор.

— Ну-ну, причем тут извинения.

— Вы его видели?

— Увы, нет.

— Что это было? Сон?

— Не думаю. Здесь присутствовал разум, и он оставил след. Я никогда раньше не сталкивалась с такой формой, но он реален, уверяю.

— Опять проделки князя, как его… Бер-Росса?

— Бер-Росс, кажется, нажил себе врага, который целенаправленно ему вредит. Помнишь, кто-то пытался уничтожить Грега, когда тот был живым зондом? Теперь Некто наводит нас на Экзистедер, ибо не может воздействовать на него сам.

— Как у вас ловко получается! — искренне восхитился Данила.

— Спасибо. Это было моей профессией многие годы — разгадывать чужие загадки. Нынешний случай, правда, похитрее всех, с коими я имела дело. Сенсорные следы фантома и сегодняшнего гостя похожи, но не идентичны.

Неожиданно резко взвыла сирена автоматического «сторожа».

— Черт! — Данила не сразу нашел выключатель. — У нас гости.

Близнецы спрыгнули в кабину, в проходе появилась Юлька.

— Приготовьтесь к отражению атаки, но не спешите обнаружить себя, — велела Каляда. — Что там, Данила?

Пилот настраивал изображение на мониторе радара.

— Кажется, это катер с базы… Точно, летучка!

— Интересно, что она тут делает? — Юлька остановилась на полпути к стрелковой башне. — Может быть нас собираются изловить и отдать под трибунал?

— На базе остались два боевых катера и один транспорт, — сказала Серафима. — Не будет начальник станции и ваш командир заниматься нами при таком раскладе. Скорее они начнут эвакуировать персонал и оставшихся солдат, а потом вызовут подмогу.

— Но это же летучка! — Данила ткнул пальцем в изображение корабля.

— Смотрите, они посылают сигнал, — Грег показал на индикатор устройства связи.

Все оглянулись на Каляду.

— Давай отзыв, Юля.

Включили динамик. Тут же в кабине раздался голос Василия:

— Я 4-бис-2, я 4-бис-2, - повторял Лог безо всякой надежды быть услышанным. — 4-бис-6, отзовитесь. Я 4-бис-2, вызываю 4-бис-6.

— Я 4-бис-6, слышу вас! — звонко сообщила Юлька.

В эфире наступило молчание, видимо, на летучке переваривали сообщение. Затем Лог радостно заорал:

— Нашлись!

— Мы и не терялись, — проворчал Данила. — Васька, ты там один?

— Не надейся, — откликнулся Рамзес. — Дай пеленг немедленно, у нас двигатели на пределе!

Каляда знаком велела пилоту включить маяк.

— Не нравится нам это, — пробормотал Гор.

— Не трусьте, ребята, выкрутимся, — со знанием дела заявил Тимохин.

В окно кабины было видно, как летучка Рамзеса встает на песок.

Данила, Юлька и Серафима пошли навстречу товарищам, а Грег и Гор благоразумно остались возле катера. Увидав Юльку, Рамзес подбежал к ней и неожиданно для всех обнял.

— Слава богу! Ты цела.

Юлька вывернулась.

— Ты чего?

— Я боялся, с тобой что-то случилось, — пояснил он.

Васька тем временем сбивчиво рассказывал Даниле о гибели Бороды, о всеобщей суматохе и об эвакуации научной группы.

Каляда обратилась к Рамзесу.

— Почему вы полетели нас разыскивать? Это был приказ?

— Частично, — ответил пилот. — Лейтенант приказал всем эвакуироваться, вас не было, и я вызвался начать поиски.

— Ага, — Серафима внимательно осмотрела Виктора. — Транспорт ушел?

— Да, вся научная группа улетела. Побросали оборудование, образцы, только информацию с дисков сняли. База законсервирована в дикой спешке, вызван военный наряд.

— Вы летели ночью? Несмотря на бурю?

— Буря? Всего лишь сильный ветер. Да и Лог показал себя отличным штурманом!

— Лейтенант отпустил вас на одном из двух оставшихся катеров в столь опасный путь? Да еще и после инцидента на базе?

Рамзес на секунду замялся.

— Не то чтобы отпустил…

— Короче, вы его не спрашивали.

Виктор рассмеялся.

— От вас трудно что-либо скрыть, инспектор! Да, я улетел сам. Я не мог оставить Юльку одну на этой планете.

— Но я была не одна! — встряла девчонка. — И вообще, с чего это вдруг ты стал так заботиться обо мне?

— Я тебе потом объясню, — смутился Рамзес. — Данила, поднимай свое корыто и дуем на базу, а то к дозаправке опоздаем. Они энергию оставили только на 12 часов.

— Я никуда не лечу, — сказал Тимохин. — У меня тут дело есть.

— Какое еще дело? — опешил Виктор. — Ты спятил?

— Ничуть.

— Это не у тебя есть дело, а у нас есть дело! — заявила Юлька. — Мне тоже не наплевать на судьбу Миров, я тоже хочу найти Экзистедер и разбомбить его к чертовой матери!

— Экзистедер нельзя уничтожать! — вмешались Грег и Гор. — Надо убедить Бер-Росса закончить Игру!

— А! Потом разберемся! — разошлась девчонка.

Лог уставился на близнецов, как на чудо невиданное. Рамзес удивленно переводил взгляд с Юльки на Данилу.

— Инспектор, они в своем уме? — спросил он у Каляды.

— Можете не сомневаться. Дело в том, что мы коснулись области, несколько непривычной для человеческого сознания. И наши планы изменились.

— Тогда и мы с вами, — еще раз посмотрев на Юльку, заявил Виктор. — Верно, Василий?

Васька машинально кивнул.

— Мероприятие может оказаться опасным, — предупредила Каляда.

— Инспектор, я кадровый пилот! И сейчас объявлено военное положение. Если есть шанс отомстить тем, кто убил наших товарищей, я пойду за вами, куда угодно.

— Что-то ты раньше так браво не разглагольствовал, — протянула язычок Юлька.

— Времена меняются, — чересчур величественно ответил молодой человек.

Серафима коротко усмехнулась, заметив брезгливое выражение на девичьей физиономии.

— Вам следует отдохнуть, Рамзес.

— Не более получаса и то в интересах техники. Правда, Лог?

— Да… А вы о чём?

Услыхав, что ей придется лететь со своим штатным напарником, Юлька скисла. Но Серафима подбодрила: всего лишь час до места назначения, а потом они опять будут вместе. Девушка собрала свой пояс, где крепились запасные зарядные блоки для пистолета, аптечка, приборы связи и пакеты спецпайков, пристегнула кобуру и вылезла из катера Данилы. Каляда изучала горизонт.

— Серафима, почему у меня в снаряжении появился лишний паек? — решительно спросила Юлька. — Ты положила? Я похожа на маленького ребенка, которого надо подкармливать?

— Тише, тише, — инспектор остановила подругу. — Мой организм устроен так, что требует пищи всего раз в пять-шесть дней. Неизвестно, когда мы сможем пополнить запасы, поэтому не сердись. Грег и Гор тоже получили по пакету, и, таким образом, никто не в обиде.

— А-а, если так… Спасибо, Серафима. Пойду, а то Рамзес ждет.

— Юля, он всегда столь самоотверженно заботился о тебе?

Та презрительно фыркнула.

— Ломать комедии — его конек. А как трепаться начнет, только вилку готовь, чтобы лапшу с ушей снимать.

Оливул внимательно выслушал доклад андроида о состоянии дел и остался весьма доволен узнав, что люди начали эвакуацию с планеты.

— Что ж, так или иначе действия Доная привели к выгодным для нас результатам. По крайней мере смертей больше не будет, — обронил он.

— Люди вызвали военные корабли, — добавил андроид.

— Это не проблема. Пропусти их сигнал в эфир не раньше сегодняшнего вечера. Когда десант прибудет, мы уже закончим здесь. Что-нибудь еще?

— Да, мой господин. Пункты слежения зафиксировали два катера, движущиеся над Топями.

— Разве над скалами не бушует ураган? И куда же направляются эти катера?

Андроид назвал координаты.

Оливул стремительно поднялся с кресла.

— Точка-проекция канала! И ты сообщаешь мне это только теперь? Кто пилотирует корабли?

— Сожалею, таких сведений нет.

Белый князь шагнул к терминалу, над которым висел в пространстве огромный экран. Тонкие пальцы скользнули по клавишам, и монитор ожил. Графики и цифры заполнили черное поле. Одного взгляда на них было достаточно Бер-Россу, чтобы оценить обстановку.

— Грег-Гор, с ним инспектор Каляда, — медленно проговорил он. — Для них экзорное влияние ничего не значит. Пусть так… Поставьте защитные поля на основную часть зоны, — приказал он андроиду. — Сражения избежать любой ценой. Можете напугать их или отвлечь, но помните: никто не должен пройти по Структурному коридору. Никто!

Черные Топи заканчивались. На пути вставал неприступный горный хребет, за которым, как утверждали геологи предыдущей экспедиции, находилась гравитационная воронка, прародительница всех местных катаклизмов.

— Я не вижу ни военного лагеря, ни признаков присутствия вражеских кораблей, — усмехнулся Рамзес и покосился на включенный коммуникатор.

Данила пробурчал в ответ что-то невнятное.

— Конечно не видишь, — вступилась Юлька. — Потому что их нет. Мы ищем не пиратские звездолеты, а Экзистедер — аппарат, который меняет Мир!

Виктор вздрогнул, но на своего стрелка даже не посмотрел.

— Ничего не ощущаете? — спросила тем временем Каляда.

Динамик ответил разноголосым «нет».

— Я улавливаю мощный сенсорный поток, хотя не понимаю, откуда он исходит,

— Серафима тщетно пыталась локализовать сигнал.

И тут раздался испуганный голос Василия.

— Эй, смотрите, смотрите! Скала светится! Сияние, видите?

— Показалось тебе, — Данила махнул рукой. — Это специально делается, чтобы запудрить мозги. Считай, что там ничего нет.

— А я говорю — есть! Оно горячее! Оно слепит глаза!

Остальные с удивлением разглядывали утес, о котором вопил Лог. Летучка Данилы зависла перед ним, а Рамзес продолжал кружить рядом.

— Дернуло меня сюда отправиться, — пробормотал Виктор.

— Полчаса назад ты готов был за меня в огонь и воду, — напомнила Юлька. — Что, уже на попятную?

Напарник ответить не успел: Каляда заняла эфир.

— Василий прав, — сообщила она. — Это кажется невероятным, но скала действительно излучает нечто, трансформируемое для зрения как разноцветные блики.

— Но мы ничего не видим! — крикнула Юлька. — Виктор, давай ближе! Да не трусь ты, вперед!

— Осторожно! — крикнул Данила.

Он сам не понял, что его напугало, но спустя несколько мгновений прямо из воздуха материализовались три большие боевые машины бело-серебристого цвета. Они, как гигантские орлы, возникли перед летучками, медленно надвигаясь на незваных гостей.

Данила поднял катер вверх, а Васька с ужасом на лице рефлекторно нажал на гашетки.

— Не стреляйте! Это экзообразы! — запоздало среагировали Грег и Гор, но было поздно: Юлька из своей стрелковой башни тоже выдала мощный залп.

Белые корабли, впрочем, не так просто было уничтожить, в отличие от уже знакомых истребителей-»жуков». Боевые снаряды не повредили им совершенно.

— Отходим! Отходим! — проорал Виктор в микрофон, и прежде, чем Юлька успела снять руку с пусковой клавиши бортовых орудий, развернул катер.

Длинная очередь замысловатым узором прошлась по гладкой каменной стене, не задев корабли. Грег и Гор вскрикнули в один голос, когда на месте скалы разлилось яркое сияние. Секунду спустя оно полыхнуло раскаленной звездой, и ее место заняла угрожающая черная дыра. Ослепленный, Тимохин потерял ориентиры и наугад бросил катер в сторону. Земля мгновенно появилась перед самым носом летучки. Завопил Васька. Данила рванул на себя рычаг высоты. Каляда перехватила его руку, и отрегулировала полет. Катер взмыл в небо далеко от злосчастного утеса.

Данила, убедившись, что с помощью Серафимы они избежали опасности, поискал глазами вторую летучку. Три белые птицы таяли, как туман, и след их вместе с потоками воздуха, пыли и мелких камней затягивало в образовавшуюся черную воронку. Туда же тянуло машину Рамзеса.

— Пассаж включай! Пассаж! — закричал Данила во всю глотку.

Но Виктор либо не мог этого сделать, либо просто не воспринял слов товарища. В кабину ворвался его истошный вопль.

— Мы падаем!!

— Катапульт, ты, раззява!

— Катапультируйтесь немедленно! — голос Каляды прозвучал как колокол в пустом зале.

Одна спасательная система выстрелила, а летучку продолжало засасывать в бездну.

— Юлька! Скорее! Жми! — крики товарищей разрывали динамик.

Серафима молчала. Она могла пресечь панику Виктора, но повлиять на технику — увы.

— Юлька! Давай, давай, везунчик! — Данила в отчаянии следил за последним полетом катера, прекрасно понимая, что девушка уже не успеет покинуть его.

— Ну же!..

Вторая катапульта не срабатывала.

В эфире наступило молчание. Летучка исчезла в черной прорве, а вместе с ней канула в неизвестность Юлька.

Когда Юлька открыла глаза, вокруг, казалось бы, ничего не изменилось: катер был цел и невредим. Но за окнами кабины разливалась кромешная тьма, и ощущение полета исчезло.

— Отлично, — удрученно вздохнула девушка и перебралась к пилотскому пульту. — Посмотрим… Горючее есть, двигатели в норме.

Она несколько раз вдавила клавиши старта, результата не добилась и с досадой ударила ладонью по панели управления.

— Чтоб тебе пусто было!.. Да, застряла я тут основательно.

Вдруг раздался оглушительный хлопок. Юлька дернулась от неожиданности. Кресло стрелка, только что ею покинутое, было выброшено катапультой в открывшийся в куполе люк.

— Очень вовремя!

Она тщетно искала глазами в черноте сноп искр, который всегда сопровождал отстрел спасательной системы. Ничего, ни намека на какой-либо свет в окружающем пространстве не наблюдалось. Юлька в отчаянии отвернулась от иллюминатора, и тут дверь в кабину открылась. Крайне удивленная девушка увидела перед собой двух существ почти человеческого вида. Рука метнулась к кобуре, но прежде, чем она успела достать пистолет, ей в лицо уставились два коротких толстых дула.

— Сопротивление бессмысленно, — произнес андроид. — Отдайте оружие и следуйте за нами.

— Премного благодарна за приглашение, — буркнула Юлька, но оружейный пояс отдала.

— Выходите.

Она колебалась несколько секунд, прежде чем спрыгнуть в совершенную тьму. Но роботы уверено стояли внизу на чем-то материальном, и девушка решилась. Прыжок получился плавным, а приземление бесшумным и мягким. Под ногами оказалась твердая платформа, а не бездна, чего она опасалась.

— Следуйте за мной, — андроид пошел в черноту.

Юлька обернулась и… летучки не было. Она испуганно посмотрела на конвоиров: оба находились рядом и казались изображениями, наклеенными на абсолютно черную бумагу — ни тени, ни каких-либо световых бликов. Юльке ничего не оставалось, как идти за роботами.

Прогулка в странной тьме продолжалась недолго, хотя андроиды и двигались весьма хитрым маршрутом — будто огибали невидимые преграды. Впереди появился свет. По форме освещенный участок напоминал сложный многогранник, в основании которого лежала неровная плоская фигура со множеством углов. С каждым новым шагом он приближался, расширяясь, но Юлька не уловила момента, когда сама шагнула в зону света.

Здесь пространство было более привычно девушке. С некоторой натяжкой оно воспринималось как помещение, середину которого занимало возвышение с круглым столом и тремя креслами. В центре стола находился предмет, что-то вроде плазменного фонаря — шар на замысловатой подставке, излучавший голубоватый свет. Вдоль так называемых стен тянулись экраны и терминалы, большей частью активизированные, подмигивающие огоньками многочисленных индикаторов. И к одному из них склонился человек в белом плаще.

Юлька остановилась, убрала руки за спину, как заправский арестант, и стала ждать, когда на нее обратят внимание. Андроид тем временем положил на край стола ее оружие.

— Субъект доставлен, мой господин, — отчеканил он.

Человек в белом повернулся к прибывшим. Юлька узнала в нем хозяина корабля-крепости, и поняла, что перед ней никто иной, как Белый князь Оливул Бер-Росс.

В его глубоких синих глазах промелькнуло изумление, но лицо сохранило бесстрастное выражение.

— Юлия Стриж, если не ошибаюсь? — голос спокойный и удивительно мелодичный прозвучал в полной тишине. — Так вот кто почтил нас своим визитом. Проходите, прошу вас, — и обронил в сторону андроидов: — вы можете удалиться.

Юлька не двинулась с места и подозрительно оглядела молодого человека с седыми волосами. Он усмехнулся тонкими, почти бескровными губами, поймав на себе ее взгляд.

— Располагайтесь, прошу вас, — повторил он приглашение, подтвердив его на сей раз элегантным взмахом руки. — Не гоже девушке стоять на пороге.

— А вы не боитесь, что без охраны я сбегу? — спросила Юлька, делая несколько шагов в сторону князя.

— Отсюда вам бежать некуда, барышня, — улыбнулся тот, приблизился к столу и двумя пальцами поднял за дуло пистолет. — Забавная игрушка. И знаете ли, я совершенно не представляю вас в роли стрелка.

— Да? Могу продемонстрировать, — Юлька медленно и, как ей казалось, незаметно, продвигалась к столу, куда Белый князь возвратил ее импульсный излучатель.

Оливул рассмеялся тихим, бархатным смехом и, отодвинув Юлькин арсенал на противоположный край, ответил:

— В другой раз, сударыня, в другой раз. А сейчас присаживайтесь, — он показал на ближайшее из трех кресел. — Не будете ли вы так любезны поведать мне, каким ветром вас занесло в мои края?

Юлька забралась в предложенное кресло, долго устраивалась в нем, постоянно следя одним глазом за хозяином. Он терпеливо ждал ответа, и девушка начала, невинно опустив глазки.

— Сначала я нечаянно расстреляла скалу. Потом она взорвалась и стала черной дырой. Пилот катапультировался, а моя катапульта отказала. Всё.

— Так вот кто деполяризовал источник, — покачал головой Бер-Росс. — У вас удивительная способность, милочка, все портить.

— Это комплимент?

— Как вам угодно. Должен признать, что ваше появление здесь нарушило некоторые мои планы. Мне придется временно изолировать вас, но не волнуйтесь, вреда вам не причинят, — и, проследив за ее взглядом, добавил: — хотите воспользоваться оружием?

— А как вы догадались? — съехидничала Юлька.

Он усмехнулся.

— С вами нелегко общаться, барышня.

— А я и не просила со мной общаться. Я до сегодняшнего дня понятия не имела, как выглядит ваш любезный Экзистедер, но теперь вижу — отвратительно.

При слове «Экзистедер» Бер-Росс бросил на пленницу быстрый взгляд.

— Итак, Грег-Гор успел рассказать кое-что. Интересно, что же вы усвоили из его слов, если вас не затруднит?

— Очень много полезного: во-первых, ваш Экзистедер — дрянь, которая портит людям жизнь. Во-вторых, чем быстрее его выключить, тем лучше будет всем существующим Мирам. А в-третьих, вы сами черствый, бесчувственный, тщеславный человек, которому плевать на жизнь вообще, поскольку с самого рождения вы с настоящей жизнью просто не знаетесь.

Белый князь прикрыл глаза, молча поднялся и направился к терминалам. Воспользовавшись потерей бдительности Бер-Росса, Юлька во мгновение ока прыгнула на стол, в кувырке метнулась к дальнему краю и, вскакивая, подхватила излучатель.

— А теперь вы меня представляете с пистолетом?

Он натянуто засмеялся.

— Боже мой! До чего же ты еще ребенок!

— Напрасно ты так считаешь. Мне было бы очень неприятно тебя убивать, так что лучше выпусти меня отсюда, только сначала выключи эту дьявольскую машину.

— Сколько условий! — он посмотрел на дуло импульсного пистолета. — А знаешь, девочка, будет даже неплохо, если ты меня в самом деле застрелишь.

Юлька не могла определить, что кроется за его словами, и на всякий случай сжала оружие покрепче.

— Забавное предложение, — сказала она. — Только вот не знаю, удастся ли мне убить ходячий труп?

Желаемого эффекта она добилась: Белый князь вздрогнул всем телом и усмешка сползла с его лица. Юлька развивала успех.

— Но смерть для тебя будет скорее подарком, чем наказанием. Вот кто бы заставил тебя испытать настоящую жизнь, чтобы ты узнал ее цену! Может быть тогда ты прекратишь внедряться в судьбы Миров, прекратишь менять людей и убивать их, когда они, как старые игрушки, мешают делать следующий сюжет!

Бер-Росс дрожал от бессилия.

— Довольно. Замолчи!

— И не подумаю! Боишься правды, Раб Смерти?

Юлька очень гордилась, что нашла уязвимое место врага. Она открыла рот, чтобы продолжать, но сзади клацнули затворы ружей. Стриж запоздало поняла, что Белый князь одному ему известным способом вызвал своих андроидов.

— Ах, так?! — негодование Юльки не знало границ.

Она кинулась на пол и, укрывшись за мощным круглым столом, открыла огонь по роботам. Они падали, как поленья, но ответную стрельбу не начинали. Девушка не сразу сообразила — почему. Лишь когда Белый князь схватил ее сзади за плечи, она осознала ошибку.

— Эх, говорили мне в школе: не оставляй врага за спиной! — бухнула Юлька и, извернувшись, бросила Бер-Росса через себя, применив коронный прием, который нередко использовала в летном училище при отваживании самых назойливых поклонников.

Оливул совершенно не ожидал от девушки борцовских выходок и ничего не предпринял для защиты. Он перевалился через Юльку, по инерции проехал еще полметра по гладкой поверхности стола и ударился бедром о металлическую раму, в которой крепился светящийся шар.

Роботы застыли, как куклы, что дало возможность девчонке расстрелять еще парочку. Тут она вспомнила про терминалы, тянувшиеся по периметру помещения. Развернувшись, она выпустила несколько зарядов наугад по экранам и прилегающим к ним пультам. Один блок заискрился, по цепочке стали вспыхивать следующие за ним, свет замигал, и невесть откуда налетел ветер.

— Прекрати! — крикнул Оливул, вскакивая на ноги.

Юлька и сама заметила, что перестаралась. Она опустила дуло пистолета и испуганно оглянулась. Роботы и вся стена, возле которой они находились, мерцала и таяла на глазах, а из центра стола на возвышении бил столб не то пламени, не то рыжего света. В довершение картины полного разгрома над головой опускалась черная бездна.

Бер-Росс бросился к пультам. Ему понадобилось около минуты, чтобы остановить разрушения. Мерцание света прекратилось, бездна застыла вокруг сузившегося «помещения», а грозный огненный столб сжался до размеров шара. Оливул круто обернулся к виновнице едва не воцарившегося хаоса.

— Ты сумасшедшая! Ты нас чуть было не уничтожила! Зачем ты стреляла по приборам?!

— А зачем ты вызвал андроидов?

— Разве андроиды сидели на панели управления, как куры на насесте? Знаешь, что ты могла наделать своей пальбой?

— Ты уже сообщил: уничтожить здесь все вместе с нами. Но, кажется, пять минут назад именно ты хотел отправиться на тот свет.

— Глупая девчонка! Не во мне дело!

— А в ком дело? Разве моя жизнь представляет в твоем понимании хоть какую-нибудь ценность?

— Не говори так.

— Буду!

Оливул вздохнул.

— Я отправлю тебя на базу, — тихо сказал он.

— А вот и нет! Сначала ты выключишь свою машину.

— Да ты сама ее почти выключила! Пойми, наконец: сейчас этот Мир живет только благодаря Экзистедеру. И «выключение», как ты это называешь, равносильно гибели! Никто, никогда не смеет оборвать Игру, только закончить, иначе развитие Мира пойдет по непредсказуемому циклу, смешаются время и пространство, и все живое переродится в Нечто! Понимаешь ты это, защитница судеб?

— Не очень, — сказала Юлька, не отрываясь следя за светящимся шаром, вдруг покинувшим свое место на подставке и зависшим в воздухе за спиной Белого князя. — Вон ту штуку вызвал ты?

Оливул обернулся.

— Нет.

— А что это? — она с любопытством наблюдала за причудливым движением шара.

— Экзистедер пожирает тех, кто теряет над ним контроль, — прошептал Белый князь. — Берегись!

Он бросился на девушку и повалил на пол. Все произошло так быстро, что Юлька даже вскрикнуть не успела. Оливул прижал ее к холодным плитам и закрыл полой своего плаща. Последнее, что она рассмотрела — огненный сгусток, нацеленный Бер-князю в спину.

Серафима соскочила на грунт, чуть только летучка Данилы совершила посадку, и бросилась к стене, где минуту назад затянулась пространственная воронка. Черная тень, похожая на силуэт мощного человекоподобного существа, легла перед ней на скалу и спустя мгновение растаяла. Грег и Гор, последовавшие за Калядой, остановились на полдороге.

— Ничего не получится, он уничтожил канал, — сказала Серафима негромко.

— Но ты Посредник, — зашептал Грег. — Для тебя в Структуре нет никаких преград!

— Бер-Росс стер все следы, — пояснила Каляда. — Я рискую не только не найти его и Юлю, но и потерять этот Мир, если выйду в Структуру теперь.

— И что же нам делать? — растерянно спросил Гор.

Каляда посмотрела на Данилу и Василия, которые забрались на возвышающийся над берегом утес и высматривали капсулу катапульты в прилегающей расщелине.

— Для начала отыщем Рамзеса, — сказала она. — И будем надеяться, что с Юлей ничего плохого не случится. Если существо, рассказавшее Даниле про Экзистедер, действительно заинтересовано в прекращении Игры, оно объявится вновь и, рано или поздно, присоединится к нам. Его знания будут нам полезны… А вот и Рамзес.

Пилот шатаясь шел по берегу. Василий заметил его и побежал навстречу. Данила вылез из-за камней.

— Эй, Виктор! Ты как там оказался?!

Рамзеса отвели к летучке и усадили на шасси. Он выглядел потрепанным, но открытых ран на его теле товарищи не обнаружили.

— Виктор! — Серафима заглянула в мутные глаза пилота.

— У меня все хорошо, — пробормотал он. — А где Юлька?

Наступило молчание.

— Где она?! — он привстал.

— Вернее всего — в локальном Мире, где находится Экзистедер Оливула, — ответил Грег.

— Меня не интересует ваш дурацкий Экзистедер или как его там! Где Юлька?

— Она в плену, — вдруг сказала Каляда.

— Я вытащу ее оттуда!

Данила заставил его сесть.

— Остынь, герой-любовник. Тебе о напарнике думать надо было, когда управление бросал. А сейчас заткнись.

— Что ты сказал?! — на сей раз Виктор вскочил.

— Что слышал.

Рамзес замахнулся, чтобы врезать Тимохину, но сам наткнулся на направленный в него кулак. Удар пришелся точно в челюсть. Виктор опрокинулся на землю и остался лежать без сознания. На удивление остальных Каляда не вмешалась.

— Успокоились? — спросила она, когда короткая драка завершилась низложением зачинщика. — Тогда вернемся к береговой полосе и встанем лагерем.

— Возле болот? — испугался Лог.

— Да. Поднимите Виктора в летучку, — добавила она. — И, Данила, в другой раз не стоит так… основательно.

— Не надо было его бить, — вступился Василий.

— Тебя спросить забыли, — Тимохин подхватил Рамзеса под плечи. — Ты, защитничек, помогай!

Лог со вздохом выполнил указание.

Направляясь к летучке последними, Грег и Гор без видимых причин споткнулись на ровном месте. Серафима почувствовала короткую сенсорную вспышку, но источник ее определить не успела.

— Грег, Гор! — окликнула она. — Что случилось?

— Ничего, — юноши синхронно передернули плечами.

Каляда еще раз прозондировала энергетический фон, исходящий от скалы, и заметила, что интенсивность его изменилась. Появилась нестабильность, а кое-где и участки нулевого уровня.

— Данила, — позвала она пилота, — как там Рамзес?

— Почти прочухался. Васька с ним занимается.

— Тогда взлетаем. Это место мне не внушает доверия.

Открыв глаза, Юлька обнаружила на лице нечто плотное и светлое. Не успев испугаться, она узнала белый плащ князя. Вспомнился огненный шар. Девушка торопливо задвигалась, отпихнула обмякшее тело, прижавшее ее к полу, и, сев на колени, медленно-медленно перевела взгляд на Бер-Росса. Он не подавал признаков жизни.

— Эй, — затаив дыхание, она осторожно тронула его за плечо.

Никакой реакции. Рука ненароком коснулась обнаженной шеи лежащего, и Юлька отпрянула: кожа оказалась мертвенно холодной. Если бы у нее была возможность бежать, она кинулась бы вон отсюда без оглядки. Но за спиной полукругом располагались бездействующие терминалы и слепые экраны, а впереди метрах в пяти свет резко обрывался и начиналась кромешная тьма. Та же чернота опустилась над головой, навевая мысли о могильном склепе.

Юлька усилием воли подавила вспышку ужаса, чуть было не захлестнувшую рассудок, долго собиралась с духом и, наконец, рискнула перевернуть тело на спину… Безжизненное лицо с заострившимися чертами, ввалившиеся глаза, посиневшие губы.

Всхлипнув, девушка отодвинулась.

— Зачем ты это сделал? — прошептала она. — Неужели у тебя не оставалось выбора?.. Боже, какая я жестокая дура! Ты не был мертв! Слышишь?! Ты жил!

Слезы покатились по ее щекам. Ей было жаль Белого князя, жаль себя, обидно, стыдно и страшно. Выходка с пистолетом теперь представлялась глупой, и Юлька мечтала, чтобы все приключение обернулось дурным сном. Однако холодное тело неподвижно лежало на полу, минуты превращались в часы, часы в дни и не было никакой точки отсчета, чтобы уследить за временем. Так могла минуть целая вечность.

Юлька плакала, то и дело громко всхлипывая, и совсем потеряла всякую надежду, как вдруг послышался очень тихий, но уверенный голос.

— Не хнычь. Впервые вижу, чтобы кадровый стрелок вел себя как пятилетняя девчонка.

У Юлька мгновенно просохли слезы. Она испуганно уставилась на Оливула. Белый князь лежал в прежней позе, но глаза его были открыты, а грудь равномерно поднималась в такт дыханию. Он шевельнулся и попытался приподняться.

— Не вздумай рыдать, — предупредил он, когда девушка наклонилась к нему. — Ты должна выбраться отсюда.

— А ты?

Он слабо качнул головой.

— Этот шар — сердце Экзистедера, — он перевел дыхание. — Создатель Образов дает ему себя, как источник силы. Но надо постоянно держать его в узде, будто дикое животное, иначе он заберет всю энергию, целиком… Я потерял контроль.

— Но это неправильно!

— Я научу тебя, как покинуть это место…

— Возьми себя в руки! Если ты умеешь управлять Мирами, значит можешь управлять и собой! Герцог Ортский дал тебе полужизнь, чтобы ты сделал ее жизнью! А ты опять норовишь уйти в небытие?

— Ортский? — Оливул начал вставать; Юлька успела подхватить его и удержала в сидячем положении.

— Про герцога Ортского нам рассказали близнецы, — пояснила она. — Ну как? Держишься?

— Наверное… Я должен проверить модули… Нет! Я сам…

Он оттолкнул ее руку.

— Как хочешь, — обиделась девушка, но осталась рядом.

На полуразрушенных терминалах Белый князь долго изучал непонятные Юльке системы. Прошло несколько минут, прежде чем он закончил тесты.

— Все хуже, чем я думал, — проговорил он, держась за край пульта, — здесь ничто не работает. Удивительная меткость! Ты сбила все линии подающих потоков и вывела из строя девяносто процентов датчиков.

— Опять я?

— Разве кто-то еще участвовал в этом разгроме? — он устало прикрыл глаза и зажал лоб рукой. — Что-то не так, — прошептал еле слышно и стал валиться на бок.

Юлька подскочила к нему и поддержала под плечи.

— Что с тобой? Как тебе помочь?!

Он старался не опираться на девушку, но ноги не слушались.

— Не знаю… — Оливул не сдержал стона, — такого никогда не было…

Сознание окончательно покинуло его.

Юльке стоило немалого труда опустить, а не уронить, обессиленное тело. Коснувшись пальцами выбеленного лица, она обнаружила, что лоб молодого человека прямо-таки пылает жаром, хотя к ее великому удивлению руки и шея оставались холодными.

— Да что же это!.. Только не умирай, прошу тебя! Не умирай…

Она осторожно положила его голову себе на колени и провела ладонью по белым жестким волосам. Небольшой участок на затылке показался слишком горячим. Юлька зажала пальцами пышущее жаром место и нащупала предмет, похожий на пуговицу или кнопку. Затаив дыхание, она подцепила его ногтями и потянула. «Что я делаю?» — мелькнула мысль, но она в зародыше притушила все сомнения. Горячая кнопка безжалостно жгла пальцы. Еще немного, и от тела отделился плоский предмет в форме кривой объемной «восьмерки» из невесомого светлого сплава. За «восьмеркой» вились тончайшие блестящие волокна, и Юльке пришлось далеко отвести руку, чтобы вытащить последнее из них.

Она собиралась рассмотреть удивительную сеть, жившую в организме Белого князя, как вдруг серебряная паутина обуглилась и вмиг рассыпалась пылью. Та же участь постигла и «восьмерку».

Пока Юлька растерянно искала следы сгоревших нитей, Бер-Росс пришел в себя.

— Что со мной произошло? — спросил он и сравнительно легко поднялся на ноги.

Юлька живенько обтерла руку о комбинезон и невинно пожала плечами:

— По-моему, ты брякнулся в обморок.

Он заскрипел зубами, но спорить не стал и с тоской окинул взглядом мертвые мониторы.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — осторожно спросила Юлька.

— Как до твоего здесь появления.

Они посмотрели друг на друга — два фехтовальщика, успешно обменявшиеся легкими уколами.

— Я отведу тебя домой, — произнес Оливул, выдержал паузу и добавил. — Можешь взять свой пистолет.

— Спасибо, — буркнула Юлька, пристегнула кобуру и патронташ к поясу и покорно последовала за Белым князем.

Он остановился на границе света и мрака, напряженно всматриваясь в пустоту. Девушка терпеливо ждала, но когда безмолвие, по ее мнению, слишком затянулось, слегка дернула Бер-Росса за плащ.

— Что? — резко обернулся он.

— Я думала, с тобой что-то не так, — пробормотала она извиняющимся тоном.

— Если со мной будет «что-то не так», ты это сразу поймешь. А пока сделай одолжение — не мешай, — отрезал он и спустя несколько секунд продолжил примирительно: — Я не знаю, кто дал мне силы, но пока они есть — ты в безопасности.

— Зачем ты это делаешь для меня? Я, кажется, доставляю тебе одни неприятности.

— Ты попала сюда по моей вине, и я не хочу, чтобы ты заплатила жизнью за Игру, которую я вел в твоем Мире. Дай руку и иди рядом со мной, что бы ни случилось.

Они шагнули в тьму. Оливул крепко сжимал ладонь девушки в своей и уверенно двигался вперед в полной пустоте. Иногда он останавливался, как будто пропускал что-то, летящие наперерез, иногда круто сворачивал в сторону. Юлька чувствовала, как холодеет его рука в такие моменты. Поначалу она спотыкалась, проваливалась в невидимые ямки, и чем больше рос страх, тем тяжелее давался каждый шаг. Оливул нагнулся к ее уху и шепнул:

— Не бойся. Мы в Пути.

Мягкий голос подействовал успокаивающе, и Юлька воспрянула духом. Страх отступил, и проснулось любопытство. Она начала следить за движениями Белого князя с повышенным вниманием, и скоро смогла предугадать каждый его следующий шаг. Ей стали видны следы проносящихся в Пространстве живых и неживых объектов, струи и течения энергий, опоры и ямы. Иногда встречалась труба, похожая на увеличенный в тысячи раз кровеносный сосуд. Ее Оливул старательно обходил или перешагивал, хотя первое время «трубы» виделись Юльке скорее туннелями или коридорами огромных размеров. Впрочем, она скоро убедилась, что объемы и расстояния в Черноте не имеют никакого значения.

Вдруг Оливул остановился.

— Экзистедер? — прошептал он. — Он работает?

Смысл непроизвольно вырвавшей фразы Юлька усекла без промедления.

— То есть как «он работает»? — воскликнула она. — Ты считал, что твоя мешалка реальности отключилась, и мой Мир погиб?!

Бер-Росс молчал.

— Куда ты меня вел?! Отвечай, или я больше с тобой не пойду!

Она высвободила руку и отскочила.

— Стой! — крикнул Белый князь, но поздно: Юлька начала удаляться.

Он бросился за ней. Вихрь подхватил внемиренца в момент, когда он чудом успел поймать пальцы девушки.

— Не делай никаких движений! Я сам тебя найду!

Юлька, ни на шутку напуганная, застыла в нелепой позе. Она видела Оливула так, будто он стоял в нескольких десятках метров от нее, но его рука, влажная от волнения, держала ее ладошку, и совсем рядом она слышала его дыхание.

Найдя точку опоры, Белый князь потянул девушку к себе. Юлька пискнула и судорожно обняла своего проводника.

— Все в порядке, — шепнул он, обхватил ее за талию одной рукой и оттолкнулся от невидимого островка.

Пространственный вихрь закружил их двоих в бешеной стремнине, и Оливулу стоило больших усилий найти хоть какой-нибудь Путь. Вырвавшись из яростного смерча, Бер-Росс поспешил увести девушку как можно глубже в обнаруженный проход. Путь принял внемиренца и его спутницу. Ответвлений не было. Пришлось двигаться по невидимым рельсам строго вперед.

Вот загадочная тьма пространства сменилась обыкновенной темнотой, а воздух наполнился тяжелым духом сырости. Юлька осторожно подняла голову и огляделась.

— Прибыли, — сообщил Оливул.

— Что… что это? — пролепетала она.

— То, куда я меньше всего хотел попасть, — грустно усмехнулся Бер-Росс. — Пещеры.

Она неуверенно прошла вперед.

— Подземные пещеры нашей планеты? Это наш Мир?

— Да. Наверное, Диербрук активизировал свой Экзистедер незадолго до того, как ты учинила разгром. Удивляюсь твоему везению: вот уже который раз, моя дорогая, ты проходишь по лезвию ножа.

— Никакая я не «твоя» и не «дорогая», — надулась Юлька.

Он покачал головой.

— Несносная девчонка, — сказал без зла и провел в воздухе быструю манипуляцию руками.

Девушка приоткрыла рот от удивления: откуда ни возьмись появился плазменный фонарь в виде факела.

— Ты была в пространстве за треть Пути от меня, еще немного, и Чернота уничтожила бы тебя, — продолжал Белый князь, осмотрев Юльку с ног до головы.

— А почему тебя не уничтожила?

— Я внемиренец. Неужели мальчишки не объяснили? Мне способность к движению в Структуре передана в генах. Седьмая Стихия, как называл это герцог Ортский.

— Кто бы еще тебе передал антипатию к Экзистедеру, — съязвила Юлька и увидев, как он помрачнел, поспешила исправить положение: — Извини…

— Ты очень многого не знаешь, девочка, — вздохнул Оливул. — Экзистедер — наша Судьба. Структура — совокупность всех Миров, порожденных и порождающих — это творение Великих. Они пришли на пустое пространство, определили Изначальную Точку и создали Первый Экзистедер, который породил в Игре единственный Мир. Мир стал развиваться и, замкнувшись сам на себя, основал Исход и Завершение — два полюса Структуры. Между ними образовались сотни таких же Миров. Они неотделимы, они взаимосвязаны, и изменение в одном влияет на судьбы тысяч. Играя силой Экзистедера на живых Мирах, совершенствуешь их, и они дают жизнь новым, постоянно расширяя Структуру. Можно построить и собственный Мир, и если ты умелый Создатель, он укрепится, станет узлом, корнем для подструктуры.

— Я не очень много поняла, — призналась Юлька, — и честно говоря, меня интересует более постой вопрос: откуда свет? Что у тебя в руках?

— Плох тот Создатель, который не может материализовать элементарный образ. Стой здесь, я найду Путь в какое-нибудь более приятное место.

Он воткнул факел в грунт и повернулся, чтобы открыть проход в Структурное Пространство.

— Нет! — вдруг крикнула Юлька. — Если ты уйдешь сейчас, ты исчезнешь навсегда! Там ловушка!

— Странные фантазии.

— Стой! — она ухватила его за плащ. — Я не знаю, почему, но знаю: кто-то не даст тебе найти ни одного Пути!

Белый князь насторожился. Вокруг девушки метались едва заметные вспышки энергии. Он не мог определить — следствие это ее пребывания в Черноте или собственное качество.

— Ты умеешь предсказывать судьбы? — усмехнулся Оливул.

— Про судьбы — не знаю, а сглаживать отлично умею, — заявила Юлька.

— Хм, странно… Я не ощущаю никакой опасности, но, пожалуй, готов поверить тебе. Однако в таком случае нам придется искать выход из Пещер по-человечески.

— А что ты на меня так смотришь? Думаешь — испугаюсь? — она вызывающе подбоченилась. — Нечего время зря терять, пошли отсюда.

— Ты знаешь дорогу? — Оливул почти смеялся над боевым видом девчонки.

— Нет, но ты наверняка знаешь.

— Неужели?

— Исходя из элементарной логики, прежде чем устраивать свой Экзистедер на этой планете, ты должен был изучить ее строение.

— Возможно, но не так подробно.

— Подробнее изучишь по ходу дела. За мной. Если ты сумел найти дорогу в том кошмаре, откуда мы только что вывалились, здесь ты ее точно найдешь. У пещер много входов.

— И мало выходов.

— Я уже сказала — я не боюсь. Или ты сам сдрейфил?

Оливул ничего не ответил, поднял факел и пошел в туннель.

— Не отставай, — бросил он через плечо, не останавливаясь.

Юлька, вдруг оказавшаяся в арьергарде, спохватилась и побежала за ним.

Внутреннее строение планеты сравнивали в научно-популярных отчетах с пористой губкой. Юлька удостоверилась в точности этого определения после десятого по счету коридора, закончившегося тупиком. На одиннадцатый раз путешественники все же выбрались на следующий «этаж» пещер. Здесь было больше воздуха и не так мрачно, как внизу, где девушку не покидала мысль, что они идут по свежевырытой братской могиле. Зато теперь под ногами чавкала вязкая черная жижа, а стены представляли собой жилище склизких, мягкотелых существ или растений: флора и фауна на планете были близкими родственниками. Оливул их игнорировал совершенно, а Юлька старалась двигаться по середине коридора, одинаково далеко от обеих стен.

Скоро липкая грязь сменилась серой въедливой пылью, а слизняки на стенах — большими окаменелыми наростами. Идти стало легче, а дышать — значительно труднее: противная пыль только и ждала, как бы подняться повыше и забиться в нос и горло. Юлька то и дело приостанавливалась и откашливалась, а Белый князь как ни в чем не бывало продолжал путь. Молчание в течение часа и ходьба на приличной скорости в конце концов доконали девушку.

— Ты уверен, что знаешь, где выход из этого лабиринта? — спросила она сердито.

— Кажется, это ты была уверена в моих познаниях, — отозвался он, не замедляя шаг.

— О, мой бог! — Юлька всплеснула руками.

Оливул вернулся и встал перед спутницей, глядя на нее сверху вниз.

— Я не понимаю, почему ты так настойчиво удерживаешь меня от входа в Структурное пространство. Поверь, когда я найду Путь, мы выберемся отсюда без лишних трудностей.

— Думаешь, я подняла панику из большого желания погулять с тобой по пещерам? — Юлька сморщила нос. — И потом: не чувствуй ты сам опасности, стал бы ты меня слушать?

Оливул был застигнут врасплох.

— Наверное, ты права, — признался он. — Но кто и зачем решил преследовать меня? Почему?

Она охотно отозвалась на его рассуждения вслух.

— Может быть не только моим друзьям и мне не нравилась твоя идея изменить здешний Мир. Ведь даже Грега пытались убить, лишь бы ты не использовал его для своих целей.

— Убить? Грега?

Юлька окатила Бер-Росса презрительным взглядом.

— Ты еще подумаешь над моими словами. Ладно, куда теперь?

— Не хочешь отдохнуть?

— Ты что, устал?

Оливул посмотрел на девчонку, как на безнадежного больного, и промолчал.

Злосчастная скала скрылась за утесом, а Грег и Гор все еще смотрели в иллюминатор заднего обзора. Заметив тревогу на одинаковых лицах юношей, Серафима сказала:

— Не беспокойтесь о Юле, у нее много шансов выдержать это испытание. Бер-Росс уже выпустил нас однажды, и он не причинит ей зло теперь.

— Не вышло бы наоборот, — вздохнул Гор.

— Ее слова частенько оживают в действиях, а вчера она не желала Оливулу ничего хорошего, — поддержал Грег.

— У вас есть основания думать, что у Белого князя неприятности? — удивилась Каляда.

— Пока, вроде, нет, — нехотя отозвались близнецы, переглянувшись.

Серафима не посчитала нужным продолжать тему. Поднявшись, она шагнула через проход к Рамзесу, который дремал в углу пассажирского отсека, но поразмыслив решила не беспокоить. Внимание привлек резкий голос Данилы: пилот отчитывал штурмана-стрелка.

— Ты последние мозги проспал, что ли? Я понимаю, что ты боишься Топей, но это же не повод для такого крюка! Ты посчитай, сколько топлива мы угробим, если пойдем твоим курсом!

Каляда остановилась за креслом пилота.

— В чем дело, Данила?

— Вот, взгляните на умника. Видали, какой крендель выписал! «Я боюсь, я там исчезну». Заладил, как испорченный приемник. Я ему велел…

— Подожди, — Серафима внимательно разглядывала контур-карту местности на экране, — в этом месте, которое обогнул Василий, находится невысокое плато с относительно ровным рельефом. Проверь-ка его поисковым зондом.

— А что мы будем искать? — Данила покосился на притихшего Лога.

— Сейчас узнаем. Настраивай зонд на технический объект.

Пилот понимающе кивнул и занялся программированием сканера. Результатов съемки местности ждать пришлось не долго — зонд выдал на экран очертания обнаруженного предмета.

— Летучка! — вскочил Данила.

Катер изменил курс и ринулся вперед на полной скорости.

Посадка удалась с первого раза, несмотря на ухабы и рытвины, избороздившие возвышенность, и Серафима, Грег и Гор соскочили на землю. Данила последовал за ними, когда выключил двигатели.

Машина Рамзеса лежала на боку, дверца кабины была открыта, люк стрелковой башни выбит катапультой, а опустевшее выбрасывающее устройство сиротливо торчало в темном проеме. Каляда остановила друзей в их порыве сразу кинуться вовнутрь, и внимательно осмотрела поверхность пострадавшей летучки.

— Юли здесь нет, — сообщила она.

Дальнейшее исследование показало, что практически все системы катера в норме, поздняя реакция катапульты на стартовый сигнал вызвана давними дефектами, а дверь кабины открыли изнутри до того, как кораблик покинул неизвестное пространство.

— Юльки не было в кресле стрелка в момент отстрела, иначе кто бы тогда открыл кабину, — успокоил себя и близнецов Данила. — Так ведь, Серафима?

Назвав женщину по имени, он тут же опомнился, но она только непринужденно кивнула. Чувствуя, что уши приобрели красный оттенок, Данила поспешил занять мысли чем-нибудь более актуальным.

— Рамзес! — крикнул он товарищу, сидящему на камне возле катера. — Ты не хочешь ли поработать со своим корытом? Оно в состоянии взлететь, если мы немножко постараемся… Давай, вали сюда, или ты думаешь, что я полезу в твой мотор?

— Я пилот, а не техник, — отозвался Виктор, вставая.

— Мы поднимем его в воздух! — заявили Грег и Гор и, заметив недоверчивую мину на лице Данилы, добавили. — Мы сами конструировали летательные аппараты.

— Для перелета с крыши на чердак, — усмехнулся Рамзес.

Грег и Гор удивленно уставились на Виктора. Он поспешил отойти.

Топая следом за Белым князем, Юлька сначала радовалась, что он не заводит разговор, но спустя полчаса ей стало скучно, и к тому же усталость ближе и ближе подкрадывалась к телу. Девушка виду не подавала, но ноги настойчиво ныли, а на конец дороги не было и намека. Разве что туннель уводил вверх. Это вселяло надежду, хотя утомляло вдвое сильнее.

Но вот к свету факела стало примешиваться разноцветное свечение, исходящие от стен. По мере движения в туннеле оно становилось интенсивнее, и вскоре путники приблизились к узкой вертикальной расщелине, за которой начинался просторный нерукотворный зал, залитый ни с чем не сравнимым радужным сиянием. Оливул протиснулся между двух каменных откосов, и помог пробраться спутнице.

— Ой! — невольно вырвалось у нее при виде открывшейся картины.

Сияло все: своды, пол, стены, каменные наросты, свисающие с потолка. А половину чудесной пещеры занимало озеро с чистейшей прозрачной водой.

— Что это? — выдохнула Юлька, не в силах оторваться от великолепного зрелища.

— Пещера самоцветов, — отозвался Оливул, так же как и она любуясь первозданной красотой.

— Откуда такое здесь?

— Природа — могучая колдунья. Никогда не знаешь, какие чудеса сокрыты в ее кладовых!

Он подошел к стене и тронул ее рукой. На его пальцах осталась искрящаяся масса.

— Застывшие испарения, — пояснил Белый князь. — Посмотри наверх. Похоже на сталактиты. Наверное, это и есть те растения, пыльца которых оседала на сводах пещеры в течение многих веков.

— А чем они питались в этом каменном мешке? — удивилась Юлька без задней мысли.

Оливул заметно забеспокоился.

— Я как-то не подумал, — пробормотал он, оглядываясь.

— Боишься, что на нас нападет какой-нибудь зверь? — поинтересовалась девушка, смерив Бер-Росса насмешливым взглядом.

— Я боюсь, что мы сами зашли в его пасть. Не слышала о цветках, которые своим запахом и яркими лепестками заманивают мелких насекомых?

Юлька поежилась.

— Ты серьезно говоришь или меня пугаешь?

— Боже мой! Мы не в игрушки играем. Чем быстрее покинем это место, тем лучше для нас.

Он безапелляционно взял ее за руку и поспешил туда, где они пять минут назад вошли в светящуюся пещеру. Но… ничего похожего на расщелину больше не было. Оливул осмотрел стены и мрачно проговорил:

— Мы попались в силки.

— Ну и?.. — струхнула Юлька.

Белый князь остался внешне невозмутим, но в глазах промелькнула тревога, и Юлька решила, что положение отнюдь не простое. Помедлив, Оливул пошел к озеру. Девушка не отставала.

— Думаешь, там мы сумеем улизнуть?

Оливул остановился над водой.

— Это я и должен выяснить.

Он отстегнул плащ, снял широкий серебряный пояс и короткий камзол, скинул белоснежную рубашку, оставшись в узких белых брюках и сапогах с голенищами до колен. Юлька украдкой рассмотрела изящную аккуратную фигуру: тонкие руки со скромным рисунком мышц, узковатые плечи, стройный торс. «Да наши парни дали бы ему сто очков вперед, — подумала она, и поймала себя на том, что мысль эта не доставляет желаемого удовольствия. — Впрочем, у многих из них три извилины на двоих», — завершила она сравнение.

Оливул тем временем медленно входил в озеро. Приняв его осторожность за нерешительность, Юлька едва не захихикала. Бер-Росс постоял несколько секунд, привыкая к воде, глубоко вдохнул и нырнул. Девушка наблюдала, как он погружается. Движения были плавны и стремительны, не оставалось сомнений, что Бер-Росс не только отлично плавает, но и вообще великолепно владеет телом. Она не отрываясь следила за пловцом, но все же в какое-то мгновение выпустила его из поля зрения. Как ни прозрачно казалось озеро, она больше не видела гибкого белого силуэта. Проползла минута, потом другая. Девушка тревожно всматривалась в искрящуюся бездну. Никого. «Сколько времени человек может жить без кислорода? Минуты три, если очень хорошо тренирован?.. Где же он?» — она перебежала на другую сторону. Передислокация результатов не дала, зато отчетливее начал различаться сладковатый запах неизвестной природы, витающий в воздухе. Юлька с опаской огляделась и заметила, что от свисающих со сводов пещеры «сталактитов» исходят желтоватые струйки. От соседства с подозрительными созданиями стало как-то неуютно. Она вновь обратилась к озеру, и вскрикнула от радости: Белый князь возвращался.

Он одним рывком преодолел последние метры до поверхности, в несколько взмахов достиг берега и тяжело выбрался на блестящий песок. Юлька подбежала к нему, оставшемуся лежать у воды.

— Оливул! — имя, впервые произнесенное вслух, прозвучало непривычно и эхом отразилось от стен пещеры.

Тронув его плечо, девушка обнаружила, что тело Бер-Росса сведено судорогой. Догадка пронеслась стремительно, и в качестве подтверждения Юлька опустила в воду руку: так и есть — озеро было ледяным.

— О, нет, — пробормотала она и поспешно накрыла Оливула плащом. — Двигайся! Слышишь? Двигайся!

Она принялась растирать его спину и плечи. Белый князь зашевелился.

— Все в порядке, — прошептал он.

— То я и вижу, в каком ты порядке! — воскликнула Юлька и полезла за медпакетом на поясе. — Ты с ума сошел! Нырять в такую воду! Если бы я знала! Неужели нельзя было придумать ничего другого?

Она заставила его сесть и сделала инъекцию в плечо.

— Это бесполезно, — устало проговорил Оливул. — Мой организм поддерживает искусственная жизненная система. Она рассчитана на большие нагрузки.

Юлька решила не разочаровывать его по поводу «искусственной системы» и заявила:

— Нагрузки нагрузками, а в жару свалиться сейчас было бы плохим опытом. Смотри, что выделывают наши знакомые!

Она показала на «сталактиты».

— Мы должны уйти отсюда как можно скорее.

— Каким образом, позволь спросить?

— Под водой есть узкий лаз. Озеро, как я и предполагал, имеет сообщение с общей системой каналов в пещерах. Подземные воды обязаны так или иначе общаться друг с другом — это закон, продиктованный здешними условиями.

— Ты опять хочешь лезть в этот морозильник? И меня туда зовешь?!

— Именно. Я создал проход. Он просуществует недолго, поэтому постарайся поверить мне и не трать время на лишние вопросы. Плыть не придется, обещаю.

Юлька благоразумно прения не возобновила.

Оливул накинул камзол и плащ и подвел девушку к воде. Волны медленно расступались. Узкий коридор круто увел вниз, в глубину, и сомкнулся за спиной, как захлопнувшаяся дверь. Юлька вздрогнула и изо всех сил сжала руку Белого князя. Она предпочла бы, пожалуй, еще одно путешествие в кромешной черноте Пространства с ямами, колдобинами и диковинными трубами этому странному движению в воздушном пузыре. И пугала ее отнюдь не водная масса, обступающая со всех сторон, а нечто иное, таящиеся под сводами пещеры, в тяжелом воздухе, в самой планете. Будто око фантастического могучего существа, пробудившегося от векового сна, взглянуло на нее сквозь призму действительности.

За расщелиной, о которой говорил Оливул, начиналась темная подземная река, совершенно не похожая на восхитительное озеро. Здесь коридор поднимался вверх ровными гладкими ступенями, и путешественники без труда выбрались на поверхность. Факел, предусмотрительно захваченный Бер-Россом, осветил грязный мрачный пляж. И чуть только оба встали на твердую почву, вода взбурлила, взвился фонтан, обрызгав людей с ног до головы, и все в одно мгновение успокоилось.

— Реакция на пространственное возмущение, — пояснил Оливул.

Они отошли подальше от берега и остановились.

— Сделаем привал на четверть часа, — сказал Бер-Росс и в изнеможении опустился на камни.

— Чем тебе помочь? — спросила девушка дрогнувшим голосом.

— Я сам, все в порядке, — он лег и прикрыл глаза. — Я восстановлю силы…

Юлька присела возле. Она долго смотрела на Белого князя, размышляя, говорить о сгоревшей серебряной паутине или не стоит. С одной стороны, после этого известия он может потерять уверенность в себе, с другой, напротив, почувствовать свои человеческие силы. Девушка вздохнула, так и не приняв решение, и тут почувствовала на себе его внимательный взгляд.

— Юля, — голос прозвучал тихо, но как всегда твердо. — Я прошу тебя: расскажи, что произошло, когда я потерял сознание там, в области Экзистедера. Я прошу, потому что это важно для меня. Жизненно важно, пойми.

Она потупилась.

— Чего ты боишься, Юля? — он привстал.

Девушка передернула плечиками.

— Я не знаю, что это было, — начала она и поведала об удивительной невесомой сети из нитей и о пластинке в форме «восьмерки».

Оливул слушал, глядя в землю перед собой, и растерянно качал головой.

— Не может быть… — пробормотал он, когда девушка замолчала. — Это… это невозможно!

— Я опять сделала что-то не так, да? — в больших серых глазах Юльки появился неподдельный испуг.

— Нет… то есть, не знаю… — он поднял голову. — Герцог Ортский говорил, что победить смерть могу лишь я сам!

— Точно так всё и получилось! — обрадовалась девушка. — Ты просто… взял и выжег из себя то, что мешало тебе жить.

— Но если бы ты не вынула горящую сеть, я бы погиб.

— Не я, так потом ты бы ее вынул. А я, честно говоря, не подозревала, что делаю.

— А если бы подозревала? — он улыбался одними глазами.

Юлька смутилась.

— Ничего бы не изменилось.

— Спасибо тебе, Юля.

— Пусть у тебя все будет хорошо, — горячо воскликнула она. — Ведь я ничем не навредила тебе? Нет?

— Все в порядке, — он бережно сжал ее ладошку. — Я жив, и я сохранил Силу Созидания. Более того: мне уже не нужен камень Бытия, чтобы поддерживать жизнь.

— Вот и отлично! — обрадовалась Юлька. — Что мы делаем дальше?

Оливул засмеялся.

— В тебе сокрыт вечный двигатель! Не спеши, нам предстоит долгий путь.

Они вновь шли по грязным темным туннелям, где единственным светлым пятном было сияние, исходящие от фонаря-факела в руке Белого князя.

— Когда же кончится этот мрак? — не выдержала Юлька.

— Боюсь, не скоро, — ответил Оливул. — Устала?

На сей раз она не стала кривить душой.

— Немножко.

— Найдем более или менее приличное место и остановимся на ночь. На поверхности сейчас, должно быть, вечер.

— А что ты называешь «приличным местом»?

— То, где я могу объяснить каждое явление, и которое вписывается в окружающую обстановку.

Девушка украдкой покосилась на спутника и подумала: «Все-таки он сильно переживает свой прокол с пещерой самоцветов. Что греха таить: там мы оказались по его милости!» Коридор стал расширяться, и в спертом воздухе появился тяжелый дух не то сырости, не то каких-то разложений. Юлька брезгливо поморщилась и спрятала нос в отворот куртки. С каждым новым шагом туннель становился все шире, и вот превратился в вытянутую, как веретено, рекреацию, где на сводах роились уродливые растения с неровными листьями и большими темными бутонами. Свободным от них оставался только пол, заляпанный вязкой грязью.

Оливул огляделся в поисках дальнейшего пути, а Юлька, заинтересовавшаяся странными обитателями пещеры, смело приблизилась к стене.

— Милые цветочки. Как же они тут живут? — удивилась она вслух и тронула ближайший бутон.

— Осторожно!

Но было поздно: раздался хлопок, и из бутона вырвалось облачко серой пыльцы. Девушка отпрянула. Последовали еще два хлопка, потом четыре, а через секунду вся стена взрывалась, испуская едкие клубы.

— Ой, что это?

— Твои «милые цветочки»! — бросил Оливул и подтолкнул ее к выходу. — Задержи дыхание!

Юлька помчалась в сторону, где просматривалась черная пасть нового туннеля, на полпути споткнулась и ухнула носом вперед, потащив за собой и Бер-Росса. Он поскользнулся на покрытом грязью полу, и путешественники дружно повалились на стену, усеянную еще не лопнувшими бутонами пещерных цветов. Стена, впрочем, оказалась ложной: растения так основательно сплелись стеблями, что полностью закрыли собой достаточно широкий проем. Вместе с оборванными листьями, ветками и комьями грязи Оливул и Юлька полетели вниз по крутому склону.

Приземление получилось жестким, поскольку основание нижнего туннеля состояло преимущественно из острых осколков камня и кусков рассыпчатой породы, похожей на мел. Юлька, проехав последние метры на собственном мягком месте, еще несколько секунд сидела, не шелохнувшись, там, где остановилась. К счастью, летный комбинезон не подвел хозяйку при жестокой проверке на прочность. Бер-Россу повезло меньше. Он скатился кубарем и теперь лежал ничком в трех метрах от девушки. Увидав его, Юлька очнулась от оцепенения.

— Оливул, — ахнула она и поползла к спутнику: встать на ноги не решалась — слишком сильно дрожали коленки.

Он со стоном приподнялся и потряс головой, оставив в воздухе облако серой пыльцы. Придя в себя, Белый князь тревожно оглядел девчонку и, убедившись, что она цела и невредима, воскликнул:

— Как ловко ты умеешь создавать сложные ситуации! Просто талант какой-то!

— Откуда я знала, что они станут плеваться? — оправдывалась Юлька. — Ты же трогал камни в сверкающей пещере — и ничего.

Оливул вздохнул, но волю гневу не дал, сел на плоский камень и принялся растирать ушибленное при падении плечо. Девушка стояла рядом с видом провинившейся школьницы.

— Сердишься, да? — спросила она осторожно.

— Если я отвечу «нет», ты все равно не поверишь.

— Я же не нарочно, — она тихонько всхлипнула. — Наверно, люди правы, когда говорят, что я всем причиняю одни неприятности.

— Я так не считаю, — Оливул поднялся.

Юлька собиралась уточнить, серьезно ли он это сказал, но тут до слуха донесся странный нарастающий с каждым мгновением гул.

— Слышишь? — она затаила дыхание.

Гул превращался в грохот; свод туннеля затрясся. Белый князь изменился в лице.

— Пойдем-ка прочь отсюда, — быстро сказал он и повел девушку за собой вглубь прохода, подальше от места, где они вывалились из верхней галереи.

Спустя несколько секунд над головами прогрохотало так, будто летел с гор огромный валун. Из дыры по склону посыпались камни и оторванные стебли «плюющихся» растений, а гвалт стал удаляться и вскоре совсем стих в недрах подземных лабиринтов.

Путники облегченно вздохнули. Юлька, сердце которой чуть ли ни выпрыгивало наружу от ужаса, в надежде посмотрела на Оливула, и обнаружила, что стоит в его объятиях. Смутившись, она отступила.

— Это было пещерное «перекати-поле», — пояснил Белый князь. — Мелкие камни, мусор, отжившие растения под действием каких-то гравитационных сил собираются в один комок и начинают спонтанно перемещаться, наращивая объем и массу по ходу движения. Ком останавливается лишь в случае, если преграда на его пути станет непреодолимой. Тебе, наверное, интересно будет узнать, что благодаря именно конгломератам перекати-поле эта планета существует в пространстве. Они, как шарик-груз внутри «Ваньки-встаньки», не дают ей потерять равновесие, и стоит одному полушарию «перетянуть», перекати-поле тут же отправятся в обделенную часть. Ваши ученые уже много лет бьются над проблемой движения планеты. Ее физика противоречит всем известным законам.

Юлька сглотнула подкативший к горлу комок.

— Черт с ней, с физикой! Но если бы мы не свалились сюда!

— Совершенно верно. Приношу свои извинения. Пожалуй, все, чему ты становишься причиной, так или иначе идет на пользу.

Девушка приободрилась и очень довольная собой заявила:

— А у меня даже прозвище есть — везунчик.

— Оно тебе подходит, — согласился Оливул и предложил: — Подыщем место для ночлега.

Они медленно пошли вглубь туннеля.

— Оливул, а что такое «Ванька-встанька»? — спросила Юлька несколько минут спустя.

— Старая народная игрушка, — он остановился, прикрыл глаза и чуть заметно повел рукой; на его ладони появилась маленькая деревянная фигурка человечка, состоящая из двух шаров — головы и тела.

— Какой очаровашка! — восхитилась девушка.

— Это тебе, — Белый князь протянул ей фигурку. — Поставь его на ровную поверхность и качни. Видишь, он возвращается в вертикальное положение. Поэтому его и зовут — Ванька-встанька.

Юлька долго рассматривала игрушку, щелкая по ней то так, то этак, но Ванька оправдывал свое название и непременно выпрямлялся, сохраняя веселое выражение на физиономии.

— Не могу отделаться от ощущения, что я уже такого видела, — сказала она, наконец. — Только вспомнить бы, где именно.

Они выбрали небольшую уютную нишу далеко от места предыдущего приключения. Здесь было относительно чисто и просторно, а пол устилали сухие стебли растений, потерянные когда-то «перекати-полем». Оливул тщательно все осмотрел и дал добро на привал.

— Много пыли, зато безопасно, — пояснил он. — Устраивайся. Я придумаю что-нибудь насчет еды.

— Вряд ли ты что-то найдешь, — прищурилась Юлька, — а вопрос решается значительно проще: у меня есть два спецпайка. Пищи на двое суток. Конечно, это не ресторан на Альционе, но есть можно.

Она протянула спутнику пакет.

— Запасливая.

— Второй мне Серафима дала, — махнула рукой девушка, но тут же прикусила язык: Белому князю совсем не обязательно было знать природные особенности Каляды.

Оливул понял ее заминку.

— Я предполагал, что твоя подруга — нечеловек, а вчера, когда вы с ней увели Гора, в этом убедился. Ты видела, что она сделала с монолитной капсулой? Нет? Она разорвала металл голыми руками, вернее — собственными когтями. Я ради интереса заставил моего андроида проделать то же самое. Разумеется, вместо когтей у него были аналогичные по характеристикам ножи.

— И что? — Юлька подалась вперед; вчера она не обратила внимания на способ, выбранный Калядой, для разрушения зловещего саркофага.

— Безрезультатно. Робот не смог даже погнуть металл. Ее кровь, оставленная на обломках капсулы, испарилась, и я нашел слабый след только благодаря моим приборам. Это говорит об одном: твоя приятельница — Посредник. Ты знала?

— До вчерашнего дня — нет. Но это значения не имеет. Я ее люблю, как старшую сестру!

— Охотно верю. Хотя, вполне возможно, она годится тебе в прабабушки.

— Подумаешь! — Юлька отвернулась. — Много ты о ней знаешь!.. Стоп! Ты же общался с Серафимой мысленно?

— О, да! Она убедительно показала, что шутки с нею плохо кончаются, — усмехнулся Оливул.

— Не об этом речь! Если ты мог «говорить» с ней раньше, так вызови и сейчас! Она поможет нам найти дорогу в этих чертовых пещерах!

— Не получится.

— Но почему?! Ты все можешь! Создай образ, сделай…

— Успокойся, Юля. Я не сенсор, да если бы и был им — расстояние слишком велико для прямого контакта. В прошлый раз со мной рядом находился Гор, а с ней Грег. Они работали как приемник и передатчик.

— Так используй меня, как передатчик!

— Нет, — отрезал Бер-Росс.

— Да чем я хуже близняшек?

— Юля, ты в единственном числе. А он — в двух экземплярах сразу.

— «Он»? — в первый момент не поняла Юлька.

— Грег-Гор. У него два тела, но сущность одна. Так сделал герцог Ортский.

— А как ты познакомился с ребятами?

Оливул задумался. Улыбка скользнула по тонким губам, и он вздохнул, отгоняя нахлынувшую ностальгию.

— Я нашел их случайно в Темных мирах, и решил помочь. Они показались чем-то близки мне, эти мальчишки, — в голосе послышались нежные грустные нотки. — Даже после того, как Ортский провел физическое их разделение, они остались единым целым. Забавно было наблюдать за их играми: они не нуждались в словах и жестах. Мне с большим трудом удалось научить ребят говорить. Я пытался выделить у них индивидуальные способности, подбирал для занятий различные темы, проводил разные тренировки. Однако, мою стратегию они разгадали моментально, и стали меняться местами во время наших уроков. Я заметил их уловки значительно позднее, и тогда же понял — нельзя разделить то, что в Сущности своей неделимо.

— Оливул, — Юлька насторожилась, — Грег и Гор — взрослые парни, а ты рассказываешь о них так, будто сам вдвое старше.

— Возраст внемиренца — сложная штука, — отозвался Бер-Росс. — Можно жить в разных временных пластах и оказаться в результате старше собственного отца. Свои годы я не считал. В Черноте нет времени, нет пространства, там есть только Путь, и больше ничего. Пока я путешествовал, мальчишки росли, как на дрожжах. У Ортского время летит быстро.

— А что случилось потом?

— Они сбежали. Им было, наверное, лет 14, когда они исчезли. Я учил их находить Пути, хотя, как я подозреваю, герцог сам выпустил крестников в другие Миры. Я понял, что больше им не нужен. Они выросли.

— И после этого ты поставил на себе крест? — подскочила Юлька. — Из-за двух глупых пацанов?

Оливул странно посмотрел на нее и мрачно усмехнулся.

— Беззастенчиво, но опять точно. И не подумай, что я стремился отомстить, когда вовлек Грега и Гора в свое дело небезобидным способом. Я предложил им сотрудничество, они почему-то испугались и попытались удрать. А они были нужны мне, и я запер чувства… Или, что вернее, на пороге смерти, перестал чувствовать вообще.

Они помолчали, занятые каждый своими мыслями. Но вот Юлька рискнула спросить:

— Оливул, зачем ты начал Игру? Что надо от нас Диербруку?

— Прости, я не могу этого сказать, — быстро ответил Белый князь. — Поешь и ложись.

— А ты?

— Потом, — он оформил из пустоты длинный кинжал.

— Как тебе это удается? — удивилась девушка.

— Я уже говорил: экзистор обязан уметь материализовать образ без Экзистедера.

— По-моему, это называется колдовством.

— А по-моему, кому-то давно пора спать.

— Я не маленькая, чтобы меня укладывать в кроватку! — возмутилась Юлька.

Он ласково потрепал ее по щеке.

— Конечно, ты не маленькая, но и взрослым надо отдыхать. Я буду рядом, спи.

— Ты не уйдешь?

— Не уйду, обещаю.

Вопреки пессимистическим прогнозам Данилы Грег и Гор исправили поврежденные блоки летучки. Рамзес в ремонте участия так и не принял, если не считать двух-трех не слишком точных советов. Василий получил задание оттестировать собственный катер, чем и занимался весь остаток дня.

— Готово! — сообщили юноши. — Можно взлетать.

— Весьма кстати, — заметил Тимохин. — Взгляните на небо, сейчас такой ураган начнется!

— У нас еще есть полчаса, — сказала Каляда. — Укроем катера в береговых гротах. Рамзес, вы можете пилотировать свой корабль, он исправлен.

Пилот нехотя приблизился.

— Извините, мэм, боюсь, я не в состоянии взять управление, — проговорил он. — У меня ужасно болит голова.

Данила отвернулся, чтобы не расхохотаться во всю глотку. Серафима удивленно подняла брови.

— Почему вы не сказали сразу, что пострадали при катапультировании?

— Думал, обойдется.

— Хорошо. Садитесь в летучку Тимохина. Ваш корабль поведу я.

— Спасибо, инспектор.

Он повернулся, чтобы идти.

— Виктор, — окликнула пилота Каляда, — я могу вам помочь. Я сенсор, и если вы позволите…

— Нет-нет, я сам. Завтра утром буду в седле.

Он торопливо направился к катеру.

Данила презрительно усмехнулся.

— Головка у него болит! Ха! Испугался лететь в машине, которую чинили пацаны, а не техники базы.

Серафима посмотрела Рамзесу вслед.

— Может быть, конечно, — отозвалась она, — но, боюсь, все не так просто.

— Почему?

— Он испугался, узнав, что я сенсор. И испугался больше, чем если бы дело ограничивалось элементарной симуляцией. Понаблюдай за ним, Данила. Грег, Гор, разогревайте двигатели!

Как и предвидела Серафима, ураган начался через тридцать минут. Друзья только-только успели спрятать летучки между камней возле самой кромки Черных Топей. На этот раз штормовой ветер достиг и береговой полосы болот. Катера сотрясались под его порывами, и во избежание несчастных случаев, люди укрылись в небольшом гроте рядом. Рамзес улегся у стены, подальше от входа, завернулся в спальный мешок и заснул. Остальные сидели вокруг кучки горящих тепловых шашек, смотрели на огонь и вслушивались в угрожающий вой ветра.

Неожиданно тень заслонила скудный свет костра, пространство в гроте взбунтовалось, налетел короткий вихрь, поднявший тучу пыли, и все в миг успокоилось. Данила схватился за пистолет, но оглянувшись на близнецов, вдруг понял, что авторами катаклизма являются они.

— Вы что выделываете?! — вскочил он.

— Ситуация под контролем, — выговорили оба не очень дружно.

— Ребята попробовали открыть ход в Структурное пространство, — невозмутимо пояснила Каляда, стряхивая с колен налетевший песок.

— А я сейчас попробую вправить им мозги за такую самодеятельность!

Данила, поймав на себе укоризненный взгляд женщины, покраснел, ибо его гнев был лишь поводом скрыть собственный испуг.

— Здесь стоит сложный энергетический фон, — Каляда обращалась к близнецам. — Если вы будете пользоваться методом «тыка», не зная особенностей и состояния ближайшего Надмирья, Структура не только вас не впустит, но еще и даст «сдачи». Так что давайте обойдемся без чрезвычайных происшествий.

Грег и Гор вскинули головы.

— Но нельзя же ждать у моря погоды! Экзистедер целенаправленно меняет реальность. И одному дьяволу известно, кто его ведет!

— То есть? — Серафима насторожилась. — Разве не Оливул Бер-Росс управляет Игрой?

Юноши вздохнули. Определять виноватого не имело смысла, поскольку проболтались оба разом.

— Лучше-ка выкладывайте всё начистоту! — вмешался Данила.

— Молодые люди, скрывая информацию, вы создаете проблемы всем нам, — строго сказала Каляда.

Близнецы опять посмотрели друг на друга, определяясь, кто будет говорить первым.

— Оливул потерял управление экзорным потоком, — ответил Грег и неохотно пояснил: — мы почувствовали, как его энергия Созидания отпустила этот Мир.

— Черт возьми! Там же Юлька! — Данила стукнул кулаком по ладони.

— С ними ничего худого не произошло! — поспешно уверил Гор. — Каковы бы ни были цели нового экзистора, Оливул сумеет защитить Юльку и себя от любой, даже самой враждебной Игры. Он сильный и благородный человек.

— Я вас не понимаю! — воскликнул Тимохин. — За такие выходки этому фрукту башку свернуть мало, а вы про него чуть слово так дифирамбы! Да он с вами как с куклами обращался! Забыли? И чуть не угробил — тоже забыли?

Близнецы молчали, а Данила не унимался.

— Ангелочки нашлись! Подумать только! Что, применяете на деле формулу «непротивление злу насилием»? Я, лично, считаю сию философию уделом идиотов.

— Однако зло никогда не искоренялось злом, — заметила Серафима.

— Слышал, — огрызнулся парень. — Но я предпочитаю драться!

«Эх, Данька, ты ничуть не изменился!» — вдруг появился в его мыслях знакомый беззвучный голос.

Данила удивленно оглянулся. Серафима, Грег и Гор ничего еще не сказали после его реплики, Васька сидя дремал чуть в стороне и не участвовал в разговоре, Рамзес спал в глубине грота. Никого больше в пещерке не было.

— Данила? — Каляда заметила растерянность пилота.

— Что? — на всякий случай ощетинился тот. — Да, я больше доверяю кулакам, чем болтологии. А на вашем месте я бы поинтересовался у этой неразлучной парочки, с какой стати этот новомодный колдун им так дорог?

Близнецы, видимо, боялись как раз подобного вопроса. Они переглянулись в очередной раз, отчаянно ища поддержки друг у друга.

— Ну? — нажал Тимохин.

— Оливул — наш старший брат, — ответили Грег и Гор еле слышно.

Данила присвистнул, а Серафима одобрительно посмотрела на близнецов.

— Столь близкие спектры биополей, как у вас и Белого князя, могут быть только у прямых родственников. И чем же вы так рассердили брата, что он устроил вам несколько адских дней?

— Он не знает о нашей родственной связи! — торопливо объяснил Грег. — Он считается единственным наследником Арбаросса!

— Мы прочли свою родословную, когда случайно попали в личную библиотеку герцога Ортского, — подхватил Гор. — Мы невольно раскрыли тайну Оливула, и выяснили, что приходимся ему единокровными братьями. После мы сбежали…

— Почему? — осторожно спросила Каляда.

— Если бы выяснилось, что мы дети Арбаросса, автоматически встал бы вопрос о личности матери? По законам Лучезарного Мира князь не имеет права вступать в брак с женщиной из Темных Миров. Наш отец нарушил запрет. Позднее он представил Оливула, как своего сына от фаворитки. Но Оливул родился неживым, и оставался таковым, пока отец не отдал его Ортскому. И герцог создал для Белого князя искусственную жизнь.

— Если ваш папочка удачно соврал про старшего сына, — сказал Данила, — что ему мешало соврать и про вас?

— Внешность, — ответил Гор. — Блеск волос в первую очередь.

— И то, что в человеческом облике мы были сросшимися близнецами, — добавил Грег.

Серафима опередила Данилу и уточнила сама:

— Значит, перламутровый блеск в волосах — материнская черта? И Оливул ее не имеет?

— Оливул седой от рождения. Быть может отец и принял бы какие-то меры в отношении нас, только вскоре после нашего появления на свет он погиб в бою вместе с матерью.

— Она была воином? — удивился Данила.

— Можно сказать так, — ответили близнецы.

Время перевалило за полночь. Грег и Гор уснули, Каляда сидела не двигаясь, из чего Данила заключил, что и она спит. Ветер за стенами грота утих, и пилот рискнул выбраться наружу.

Впереди простиралось черное безбрежие Топей. Данила долго всматривался в неподвижную тьму: ни всполоха, ни звука. «Да кто же ты, черт возьми! Почему ты меня знаешь, почему я не помню тебя? — он отчаянно слушал тишину. — Ответь, хватит загадок. Кто ты? Может быть тоже неизвестный брат? Ответь!» Ночь молчала.

На плечо опустилась крепкая рука. Данила вздрогнул и непроизвольно схватился за пистолет.

— Извини, если помешала, — спокойно заговорила из темноты Каляда; Тимохину показалось, что он видит ее добрую улыбку. — Не спится? — продолжала она негромко.

— Летучки проверял, — соврал пилот и, помедлив, со вздохом признался. — Искал контакта.

— Это он был с тобой в гроте?

— Да. Вы слышали?

— Чувствовала, и давай все-таки на «ты».

— Попробую.

— Отлично. А насчет твоего друга-призрака у меня есть кое-что новое. Правда, сначала я хотела спросить тебя о Логе.

— А при чем тут Васька? — искренне удивился Данила.

— Может быть и не при чем. И все же. Скажи-ка мне, как он появился у вас в отряде?

— Прислали полгода назад.

— Ты уже служил здесь?

— Да, и моего стрелка как раз отозвали в другое подразделение. Вот Василия и определили на мой катер.

— А кто он родом? Он рассказывал что-нибудь?

— Васька все больше про сны свои рассказывает, — усмехнулся пилот. — Пунктик у него такой есть. Дрыхнуть может где и когда угодно, иной раз не растолкаешь!

— А кем он себя видит во сне?

— Охотником. Иногда, правда, про какую-то Мать-Зорю твердит. Может быть, конечно, это религия его Родины, не знаю.

— Понятно, — задумчиво отозвалась Серафима.

— А в чем дело? Что такого Васька мог натворить?

Каляда присела на камень.

— Интересная картина получается, — начала она. — Твой призрак пользуется собственным видом энергии, но когда он появляется, окружающий его фон полностью совпадает по всем параметрам с биологическим полем Лога. Как будто они питаются из одного источника, но для Василия этот источник родной, а для призрака — внешний, и даже, я бы сказала, навязанный помимо его воли.

— Ну и?

— Это наблюдения. Я не могу еще сделать выводы.

— А Рамзес? — вдруг осенило Данилу. — Его ты проверила?

— Он не дал согласия на зондирование. Я не имею права вторгаться в его сознание. А внешнее поле у него обычное.

Тимохин вздохнул.

— Так, всё остается на старых местах.

— Не унывай. Ты вспомнишь имя своего друга.

— Ладно имя! Вспомнить бы, кто это он сам-то.

— Имя человека — не просто слово. Древние народы считали, что в имени сокрыта сама душа. В их легендах герои, узнавшие имя врага, низвергали его проклятием. Именем будили духом и возвращали к жизни любимых. Кто знает, может быть твой друг ждет от тебя свое Имя. Твоя память даст ему силы вырваться из плена.

— Бабушкины сказки!

— Не веришь? — женщина — Данила не мог отделаться от этого ощущения — изучала его, несмотря на полную темноту вокруг.

— Хотел бы верить, наверное, но…

Он осекся, вслушиваясь в завывание ветра в горах. Серафима поднялась на ноги:

— Что происходит?

— Я… я не знаю.

Каляда сконцентрировалась на восприятии скрытых токов пространства.

— Кто-то ищет сенсорный контакт. Слабо… как слабо! — проговорила она.

Из грота раздался короткий крик в два голоса. Серафима и Данила бросились в пещерку. Тимохин отстал, врезавшись ногой в большой камень, а Каляда, видевшая в кромешной ночи как кошка, в мгновенье пересекла пляж и оказалась возле близнецов. Юноши сидели, плотно прижавшись друг к другу, и волосы обоих ярко блестели в темноте.

— Мы нашли Оливула! — воскликнули они, увидав Серафиму. — Мы почти добились контакта!

Приковылял Данила.

— Живы? И надо было так орать?

Они отмахнулись.

— Юля с ним? — спросила Каляда.

— Кажется, он пытался нам сообщить, что она цела и невредима, — продолжал Грег в одиночку.

— Они блуждают в подземных лабиринтах! — подхватил Гор.

— Кто вышел на контакт? Вы сами? — Серафима держала близнецов за плечи.

— Мы открылись, а он к тому моменту уже сам нас искал.

— Надеюсь, ваш братец знает, как выбраться из подземелья и вывести девчонку? — встрял Данила.

— Похоже, не очень, — вздохнули Грег и Гор.

— Данила, — перебила Каляда, — разбуди Василия. Скорее.

В напряженном голосе женщины звучала тревога. Грег и Гор притихли, а Тимохин подошел к приятелю.

— Не вижу ничего, — пробормотал он, щупая рукой пустоту. — Свет дайте кто-нибудь!

Гор поднял тепловую шашку, осветив место, где сидел Лог. Данила отпрянул.

— Его нет!

Каляда ощупала комбинезон, оставшийся на песке.

— Никто ведь не выходил. Не мог же он раствориться? — рассеянно пробормотал Тимохин.

— Если он экзообраз, почему бы нет? — отозвался Грег.

— Какой еще «образ»?!

— Данила, — светло-карие пронизывающие глаза Каляды смотрели на пилота грустно и спокойно, — они правы. Василий не был человеком.

— Нет… Чушь какая-то! Мы служили вместе полгода, он был моим стрелком. Да и ваши князья с образами появились у нас всего три дня назад!

— Я полагаю, эта планета была захвачена Игрой давным-давно. До сих пор живы забытые сюжеты, и между ними новый экзистор натянул свои потоки. Василий — образ старой Игры. Возможно, его сны как раз и являются фрагментами первой формы Мира. А нас всех и все то, что мы видим, он воспринимал сном. Его тело существовало в нашем измерении за счет струи экзорной энергии, пробившейся в нашу реальность. Несколько минут назад произошел обрыв: кто-то выдернул передаточное звено из цепи. Возможно, это освободился от оков твой незнакомец.

— Лог боялся Топей, — прошептал Данила. — Он сказал вчера, что исчезнет, когда я найду своего друга. А ведь я не поверил ему!

— Данила, от тебя не зависело ничего, — Каляда взяла его за руку и развернула к себе лицом. — Василий не погиб, он всего лишь ушел в свой родной Мир.

— Его больше не будет.

— Да. Однако не забывай: мы — его сон. Мы для него — нереальное, мнимое. Очень близкое, и все же мнимое.

— Я понял, — пилот глубоко вздохнул и помедлив спросил. — Как такое получилось?

— Я не берусь пока ответить, — покачала головой Серафима.

На шее у Данилы дрожала жила. Он тряхнул головой и поспешно вышел из грота.

— Пусть побудет один, — Каляда удержала близнецов, направившихся было за товарищем, и показала на Рамзеса. — Даже не проснулся.

— Он сделал себе инъекцию вечером, — подсказал Грег, а Гор предположил: — наверное, успокоительное. Серафима, а ты не думаешь, что он тоже образ?

— Нет. Либо не такой, как Лог. С уверенностью я говорить не берусь, я не способна чувствовать Силу Созидания и тем управлять ею.

— Почему? — изумленно воскликнули юноши.

— Я Посредник, — ответила Каляда. — Я могу вычислить Игру, но Экзистедер при этом остается мне недоступен.

Идея Юльки установить мысленный контакт с Калядой показалась Оливулу не такой уж невыполнимой. Он не стал излагать свои намерения заранее, и когда спутница крепко заснула, рискнул попробовать. Очень осторожно Белый князь начал наводить экзорные каналы в поисках опорных точек. Долгое время ничего не получалось: сознание экзистора проваливалось в холодные ямы и выбираться из них с каждым разом становилось сложнее. Основная трудность заключалась в полном отсутствии каких-либо координат. Оливул знал, кого искать, но не имел представления — где. И вот когда он решил уже оставить бесплодные изнурительные попытки, пущенный в пространство экзорный зонд наткнулся на нечто разумное. Оно не являлось вещественным, как сразу понял Белый князь, и к тому же находилось в полусонном состояние. В момент столкновения существо ухватилось за его мысль, и Оливул ощутил резкую потерю энергии. Он отпрянул от поглотителя и в спешке потерял направление. Не позволив страху завладеть собой, он стал медленно отступать назад, но тот, кто только что лишил его сил, сам протянул руку помощи, и Бер-князь принял волну самых искренних извинений.

Неизвестный разум позвал за собой. Оливул отпустил сознание еще дальше, доверившись проводнику, и скоро перед ним возник двоящийся знакомый фон. Хлынула масса неоформленных в образы вопросов, однако у экзистора уже не оставалось сил, чтобы расшифровать их и дать ответ. Он послал свое сообщение — образ Юльки, живой и здоровой, пещеры, поиск выхода. Близнецы попытались удержать контакт, но Оливул отступил. Возвращаясь, он постоянно чувствовал рядом незнакомца — сознание без тела. Наконец, исчез и он.

Юлька открыла глаза и сонно посмотрела вокруг. Прямо перед ней замер Бер-Росс. Факел, стоящий у его ног, оттенял острые черты лица, делая его похожим на черно-белую маску. Волосы отливали перламутром в голубоватом свете. Девушка затаила дыхание от неожиданности, но видение быстро пропало. Белый князь вздохнул и устало сел на землю.

— Что с тобой? — робко спросила Юлька, с которой мигом слетел всякий сон.

— Все в порядке, — отозвался Оливул. — Я нашел Грег-Гора.

— Где они? — подскочила девушка.

— Это я как раз и не успел определить. Я передал им, что ты в безопасности, хотя не знаю, поняли ли они мое послание.

— Конечно поняли! А ты обнаружил кого-то еще?

— С чего ты взяла?

— Как-то подумалось, — она пожала плечами.

Бер-Росс смерил ее взглядом и медленно ответил:

— Верно. Я встретил чье-то сознание. Оно помогло мне вернуться.

— Не надо так больше, — попросила Юлька. — Ты здорово рискуешь. Придумаем что-нибудь не столь опасное.

Он невесело усмехнулся.

— Боюсь, моя фантазия иссякла. В Пути Структуры ты меня не пускаешь, на экзорный контакт тоже. У тебя богатое воображение, может быть ты подскажешь, как нам поступить?

— По-человечески! И мне, кстати, надоела твоя ирония, когда речь идет о моих опасениях. Очевидно же, что кто-то целенаправленно вставляет тебе палки в колеса. Сам посуди: неизвестный вызывает на станцию инспектора спецслужбы. Чем ты отвечаешь на это?

— Во-первых, это была случайность, я пропустил сигнал…

— Не обманывай себя! Разве наши балбесы-очкарики могли разобраться в экзорной энергии? Ничего подобного!

Оливул задумался.

— Допустим, — проговорил он. — Я решил тогда, что моя Сила Созидания иссякает, и чтобы увеличить влияние мне нужен был устойчивый фон. Я послал на базу Грега.

— Отлично. А твой противник состряпал фантом, который едва не всадил в парня кинжал! И если бы не Данила и Серафима, неизвестно, чем бы дело кончилось… Ага! Дошло?

Бер-Росс быстро сопоставлял в уме события. Юлька не унималась:

— А кому понадобилось расстреливать катера на энерговышке? Надеюсь, это был не твой приказ?

— Нет. Там распоряжался Донай, — ответил молодой человек.

— Видишь! А что парень в красном делал возле саркофага, где лежал Гор? Он не был похож на спасателя. Серафима славно дала ему по шее! И зачем твоему кузену Донаю вздумалось направлять за нами «жуков»-ловцов, в то время как ты откровенно выпустил нас из крепости? Я не знаю причины, но, думаю, тебя кто-то здорово ненавидит!.. Что молчишь?

— Ты показала мне много такого, чего я не замечал, — признался Оливул. — Спасибо.

— Утро вечера мудренее, — подражая Серафиме, изрекла Юлька и взбила кулачком сухие стебли. — Может быть ты поспишь немного, ведь нам еще предстоит шагать по туннелям.

— Да, конечно.

Девушка вздохнула: Белый князь был всецело занят своими мыслями.

Данила не заметил, как занялся рассвет. Он стоял, прислонившись спиной к откосу недалеко от входа в грот и смотрел, на далекую звезду, поднимающуюся над горизонтом.

Вдруг на фоне сереющего неба появилось зеленоватое облако. Оно возникло над самой поверхностью болота и медленно потекло к берегу. Данила затаил дыхание. Облако приближалось, плавно меняя формы, пока не приняло очертания угловатой четырехногой конструкции.

— Пэр? — выдохнул Данила. — Пэр!

Призрак рассеялся и в следующую секунду собрался в облик человека. Невысокая коренастая фигура, будто одетая в гладкое плотное трико, четко вырисовывалась в предутренней мгле, а длинные зеленые волосы, спутанные и густые, развевались на ветру.

«Данька! Сколько лет я мечтал найти тебя!» — прозвучало в сознании пилота.

— Пэр! Ты? Это действительно ты?

«Это я, — ответил призрак грустно. — У меня мало сил, прости. Дай только немножко посмотреть на тебя. Ты так возмужал!»

— Я помогу тебе! Пэр, не исчезай!

Призрак начал таять.

«Ничего не получится, Данька. Я опору потерял, и этот Мир пленил меня».

— Стой! Пэр, останься!

Данила ринулся к призраку и схватил его за тающую руку. В момент прикосновения ему показалось, что по телу прошелся приличный энергетический разряд. В глазах помутилось, но ладонь он не разжал, хотя Пэр и вырывался. Не весть откуда навалилась тьма и возникло ощущение свободного полета. Краем глаза он успел заметить, что Каляда, Грег и Гор стоят рядом. Нахлынуло нечто, похожее на сильнейший порыв ветра, замелькали вспышки, и вмиг всё утонуло в глухой темноте.

Данила с удивлением обнаружил, что сидит на земле, а Серафима, поддерживая его голову, большими пальцами растирает виски.

— Посмотри на меня! Ну!

Он почти бессознательно повиновался. Взгляд сенсора приковал на несколько секунд и отпустил. Данила зажмурился, а когда земля и лица перестали вращаться перед глазами, увидел рядом с собой Пэра, висящего в воздухе.

«Данька! Разве так делают! Ты едва не угробился!» — призрак сокрушенно качал прозрачной головой.

— А что я натворил?

«Ты отдал мне свои жизненные силы! Даже опытные внемиренцы так опрометчиво не поступают. Ты мог погибнуть!»

— Но ты свободен теперь?

«Я с тобой, Данька, и когда вытащу из Топей тело, мы можем отправиться вместе, куда только пожелаешь!» — Я знал, что «Крылатый Волк» — непустой сон! — воскликнул Данила. — Черт… Все-таки каша какая-то в голове.

Серафима улыбнулась.

— Не спеши, сейчас всё встанет на свои места.

— Да… — он оглянулся на друзей и лишь теперь понял, что они видят и воспринимают Пэра. — Вы тоже? Вы его слышите?

«Данила, — серьезно начал призрак, — несколько минут назад они втроем вернули тебя из Надмирья, куда ты едва не загремел с концами. Ты же потомственный внемиренец, просто пользоваться этим даром тебя не успели научить».

Юлька проснулась и в первый момент не поняла, где находится. Не без смущения она обнаружила, что голова ее покоилась на плече Оливула, который казался крепко спящим. Девушка осторожно отодвинулась, оставив вместо себя белый плащ, укрывавший ее ночью, и села у стены.

Факел излучал ровный голубоватый свет, и у Юльки появилась возможность рассмотреть своего спутника повнимательнее. Его облик не совсем соответствовал тому образу идеального мужчины, который давно составила для себя девчонка. Хотя она не могла не признать, что молодой человек ей нравился больше и больше. Она долго разглядывала чуть излишне удлиненное лицо, плавные изгибы черных бровей, длинные ресницы. На фоне белизны кожи и седых волос брови резко оттеняли крупные глаза — синие, как хорошо помнила Юлька. Тонкий прямой нос, прямая верхняя губа под еле заметной линией светлых усов. Где-то она уже видела похожий портрет. Девушка напрягла память. Богатырь в красном плаще, которого она чуть не пристрелила сгоряча. Да, сходство есть. Нижняя часть лица и тяжеловатый подбородок напоминают о массивной челюсти Данилы. Юлька грызла палец. Взгляд упал на белые густые волосы Оливула. Ночью ей показалось, что они светятся, как у Грега и Гора. Мысль заработала в выбранном направлении, и девушка усмотрела еще несколько общих черт. «Надо будет уточнить, не родственники ли они друг другу», — решила она и на сём успокоилась.

Где-то неподалеку раздавался мерный гул воды. Юлька, которая никогда не умела подолгу сидеть на одном месте, осторожно встала и крадучись направилась к выходу. Купание для нее было верхом блаженства! Прежде чем шагнуть в темноту туннеля, она на всякий случай оглянулась на Оливула и… Белый князь лежал с открытыми глазами, явно потешаясь ее стараниями остаться незамеченной.

— Никогда не забывай об осторожности, особенно в незнакомой местности, — менторским тоном сказал Бер-Росс и бросил ей пояс с пистолетом.

Юлька поймала кобуру и виновато объяснила:

— Не хотела тебя будить.

— Возьми факел и не отходи далеко, — с этими словами он бесшумно поднялся на ноги.

— А ты как же без света?

— Вот уж не стоит беспокоиться!

Она пожала плечами и вышла из ниши.

Белый князь остался один. Он поднял плащ и пристегнул его к плечам круглыми серебряными застежками, убрал в ножны и повесил на пояс длинный кинжал, затем создал образ нового факела и воплотил его в предмет. Юлька отсутствовала подозрительно долго, и Оливул рискнул позвать ее по имени. Звук потонул в давящей атмосфере подземелья. Ответа не последовало. Чувство опасности расползлось по телу неприятным холодком, и Бер-Росс более не медля отправился на поиски. В какой-то момент ему показалось, будто он пересек невидимый барьер, но исследовать странное явление не успел: сквозь глухую завесу неестественно тяжелого воздуха прорвался веселый звонкий голосок девчонки:

— Я нашла настоящий душ! Вода — просто чудо!

— Где ты? — Оливул, подняв над головой факел, оглядел просторную пещеру, часть которой занимала разлившаяся подземная река.

— Здесь, за скалой!

Яркое пятно света мерцало на воде возле каменного уступа замысловатой формы, из-за которого доносился шум водопада. Чувство беспокойства не покидало.

— Ты уверена, что поблизости нет ничего необычного? — негромко спросил Белый князь, и мрачные своды гулким эхом повторили его слова.

— До чего ты мнительный! Обжегся на молоке, а дуешь на воду! И, кстати, отвернись, когда я буду выходить.

Оливул вздохнул. Ни путешествие в Структурном пространстве, ни блистающая хищная пещера, ни «плюющиеся» растения не подорвали стойкую беспечность девушки. В подтверждение сего факта Бер-Росс обнаружил валяющиеся на берегу оружейный пояс и защитный комбинезон: девчонка совершенно игнорировала любые опасности.

— Юля! — позвал Оливул опять; тревога неуклонно усиливалась.

— Ну что еще? Я в полном порядке, если тебя это интересует! — раздалось из «душа».

Бер-Росс постарался расслабиться. Может быть спутница права, и он, как пуганая ворона, боится куста? Он подошел к воде и, воткнув в мягкий илистый грунт факел, ополоснул лицо. Вода и вправду оказалась прекрасной — чистая, прохладная, пахнущая свежестью и цветами. Повеяло далеким детством, зеленым лугом и пьянящем азартом бешеного аллюра под проливным летним дождем.

Оливул стряхнул наваждение. В глаза бросился небольшой черный островок посередине реки. Белый князь присмотрелся, и его прошиб холодный пот: «островок» медленно продвигался к водопаду.

— Юля! — вновь позвал Белый князь, стараясь скрыть напряжение в голосе. — Довольно купаться, вылезай.

— То «пора спать», то «довольно купаться»! — возмутилась Юлька из своей душевой. — Я не маленькая и у меня есть собственная голова на плечах!

Оливул не слушал. Он боялся лишь одного: неизвестный, скрытый под водой зверь или рыба мог отреагировать на громкий звук или резкое движение. Правда, пока что существо равномерно приближалось к скале, но в дружеских намерениях его были все основания сомневаться.

Послышались шлепающие по воде шаги, и Юлька появилась из-за утеса. Свет факела выхватил из темноты ее маленькую стройную фигуру.

— Отвернись! — визгнула девушка и суетливо прикрыла руками почти мальчишескую грудь.

Краска нахлынула в лицо Оливула, ибо Юлька возвращалась после купания в одних трусиках. Он опустил факел и повернулся к ней спиной, не выпуская из поля зрения таинственного зверя. Существо остановилось на полдороге и медленно начало поворачивать к людям.

— Что окаменел? — голос девушки прозвенел над самым ухом, и Оливул вздрогнул. — Отомри, я уже оделась. Кстати, после вчерашнего приключения с цветочками тебе тоже не мешает выкупаться.

— Я, пожалуй, воздержусь.

— А почему? — Юлька с хитрющей миной на физиономии измерила расстояние товарища до воды.

— Посмотри туда, — он факелом показал на приближающийся черный бугор.

Раздалось напряженное сопение, и Юлька быстро испуганно зашептала:

— Ты раньше не мог сказать?

— Скажи я раньше, ты начала бы вопить, и тогда эта тварь настигла бы тебя еще у водопада.

— Вопить? Я?! — оскорбилась Юлька. — Я давала повод для таких выводов?

Чрезмерно громкое восклицание не осталось без внимания местного жителя. Черный бугор на мгновение скрылся под водой и вдруг вверх на добрых три метра взметнулась огромная плоская голова с пустыми невидящими глазами; открылась бездонная пасть с двумя рядами хищных зубов, и чудовище, издав противный визг, ринулось на путников.

Оливул оттолкнул застывшую в замешательстве девушку прочь от берега и выхватил кинжал. Удар его клинка пришелся в толстую шею монстра, однако эффекта не произвел — прошел сквозь тело, как сквозь пустоту, не задев ни единой ткани. Гигантский червяк изогнулся, и длинный хвост его наотмашь хлестнул человека. Оглушенный, Бер-Росс оказался в воде. Закричала Юлька. Тварь не колеблясь изменила выбор жертвы и, покачивая уродливой головой, проворно выползла на берег.

Белый князь выскочил следом. Бесполезный клинок остался на дне заводи, а он поднял перед собой руки, собирая силы для создания нового образа, более действенного сейчас, чем кинжал. Пространство вокруг заискрилось, столкнулись два экзорных потенциала — старый и новый, Экзомир без создателя и создатель без Экзистедера. Битва неведомых людям энергий длилась несколько секунд, и в руках Бер-Росса появился меч.

— Ко мне, червь!

Создание резко повернулось на голос, забыв о девушке, прижавшейся к стене. Раздался уже знакомый пронзительный визг, шея, как пружина, распрямилась, распахнулась хищная пасть, и чудовище метнулось вперед. Блеснул белый клинок. Юлька не произнесла ни звука, когда к ее ногам подкатилась безобразная голова подземного жителя. Оливул осторожно обошел бьющееся в предсмертных судорогах тело, мягко обнял спутницу за плечи и отвел подальше от коварной реки.

Юлька дрожала всем телом.

— Ты… ты не ранен? — голос ее срывался.

— Все в порядке, — улыбнулся он.

— Прости…

— Ну что ты! Ничего плохого не произошло. Это был всего лишь экзообраз из какой-то старой Игры. Выше нос! — он почти смеялся, глядя в растерянные, испуганные серые глаза. — Молодец, что не подняла пальбу из своей пушки.

Юлька покраснела до корней волос: она ведь начисто забыла о собственном оружие. Князь угадал причину смущения кадрового стрелка и спрятал улыбку.

— Импульсный заряд монстру не повредил бы, — пояснил он. — На образ воздействует лишь тот предмет, который создан экзистором в области того же Экзистедера.

— А образ способен воздействовать на экзистора? — Юлька нерешительно оглянулась на убитое животное.

— На чужого экзистора — да, но все обошлось. Давай уйдем отсюда. Кто знает, сколько червей живет в этой заводи.

Девушка почувствовала некоторое облегчение, когда они покинули злосчастное место. Оливул же позволил себе расслабиться, лишь после того, как активное пространство старой Игры осталось далеко позади.

Они остановились на короткий привал, чтобы перекусить. Юлька долго сосредоточено молчала, и, наконец, обратилась к спутнику с вопросом, на который сама так и не нашла ответ.

— Оливул, как получилось, что здесь, в нормальном Мире, вдруг оказался кусок экзомира, да еще, как ты сказал — старый?

Белый князь ответил не сразу.

— Этот Мир практически нельзя считать «нормальным». Его оформила мысль экзистора.

— Что? — Юлька чуть не поперхнулась. — А как же научная станция?

— Я имею в виду более далекие времена. Игру оставили без присмотра: скорее всего — умер создатель. Энергия, которая скрывается в недрах этой планеты, и есть остатки Силы Созидания, некогда принадлежавшей пропавшему внемиренцу. Я теперь понимаю, почему Диербрук настаивал на использовании именно этого Мира в качестве опорного: он знал о старой Игре, и знал, что ее начали на реальном объекте.

— Реальном? То есть здесь уже была планета и жили люди.

— Возможно.

— И что стало с ними, когда началась Игра?

— Все изменилось до неузнаваемости. Экзистор сформировал собственные образы и использовал существующие.

— Но это значит — он убил их!

— Тебя послушать, получится, что человек умирает бесчисленное количество раз, ведь он меняется в процессе жизни. Изменение — по-твоему, убийство?

— Умирают клетки, но не человек, — попыталась возразить девушка.

— Совершенно верно. А теперь взгляни шире: Мир эквивалентен человеку…

— А люди эквивалентны клеткам, по-твоему? — перебила Юлька.

— Похоже.

— Чудесно! Я уже читала такое в исторических хрониках. Человек — винтик государства! И отношение к «винтикам» складывается соответственное. Знаешь, сколько там людей погибло? А что потом было, знаешь?

— Слышал такие истории. Иногда мирянам приходят в голову идеи, реализовать которые правильно они не в состоянии. Я знаю также мнение, будто идеи эти им подсказывают внемиренцы-экзисторы, чтобы легче было играть. Я не сторонник подобных методов, хотя логика здесь есть: Мир изнутри, сам видоизменяется в унисон желанию экзистора, и навесить нужные образы в нем не составляет труда.

— И ты так спокойно рассуждаешь? Можно подумать, что ты сам не человек, а нечто стороннее!

Он усмехнулся.

— Я не буду утверждать, что я — нечеловек. Ты сама придумала сравнение с клеткой организма, и пользуясь им, скажу так: внемиренец — тоже клетка, но более подвижная. Как клетка крови, в сравнении с клеткой мышечной ткани. У нас другие возможности, другое предназначение. Ты не подозреваешь даже, сколько всевозможных субъектов существует в нашей Структуре. Классифицируя только внемиренцев, ты получишь сотню разных видов. К примеру, Архивариусы. Их немного, и они призваны собирать и хранить информацию обо всем, что создали Великие. Есть еще клан Обманувших Смерть. Это внемиренцы, сохранившие ядро Сущности после своей гибели; у них совершенно отсутствует образ Стихии Смерти; сейчас они бессменные Воины Структуры. В плоскости Завершения живут локальные внемиренцы, экзорные дети Творца. Среди них идет нескончаемая борьба за Равновесие сил Света и Тьмы. К счастью, сие беспокойное семейство умеет перемещаться лишь по плотным Мирам, и их проблемы в основную Структуру не проникают. Стоит упомянуть и о Кочевниках, существах, чуждых нам по своей природе. Никто не знает, откуда они пришли, у них нет ни одной Стихии, и поэтому они способны находиться в один и тот же момент времени в одной и той же общей точке с любым живым объектом. Кочевник совмещается с мирянином и может даже вытеснить его из тела, если захочет. Впрочем, долго на одном месте они не остаются.

— А Темные Миры? — спросила Юлька. — Кто там обитает?

— Легче сказать, кто там не обитает, — улыбнулся Оливул. — Темные Миры — особая область, периферия Структуры, некий конгломерат Экзорных Миров. Нечто вроде сборища брошенных Игры. Их порядок поддерживает Племя Драконов, которое, подобно Посредниками, направляет рождение и разрушение Миров, принимает или отвергает экзисторов, задумавших сделать свою Игру. У Темных Миров собственная вольная жизнь, отличная от догматических устоев Структуры. Вообще, все, что происходит там, большинство внемиренцев считает чем-то низшим и непристойным.

— Но ты сам так не думаешь? — осторожно уточнила девушка.

— Я ни с кем не говорил об этом… Темные Миры — мое детство и юность. Это Родина моих друзей, моей няньки, растившей меня после гибели отца. Бер-князь Арбаросс, мой отец, боролся за полноправие Темных Миров в Структуре. И в этой битве отдал свою жизнь.

— И ты часто бываешь там?

— Часто, — он усмехнулся. — Хотя должен признаться, что мои променажи — прямое нарушение закона. Диербрук не приветствовал деятельность Арбаросса, но он любил младшего брата и гордился его мужеством. После его гибели Аз-князь постановил: любой из членов семьи будет изгнан из Лучезарного Мира навеки, если побывает в Темных Мирах. А я как-никак считаюсь прямым наследником княжеского Жезла.

— Ты можешь занять место Диербрука?

— В принципе — да. Ведь Донай, родной его сын, младше меня. Он Ви-князь, а приоритет наследования у Бер-князя. Только все это — пустое!

— Для тебя-то пустое, а для Доная? — Юлька выжидающе смотрела на молодого человека. — Он не показался мне таким уж безобидным, особенно когда напустил на нас своих ловцов.

Оливул задумался на мгновение. В памяти всплыл разговор с кузеном и угроза уничтожить камень Бытия.

— Донай, ищет способы самовыражения, — произнес Бер-Росс, — создает себе образ врага. Он всегда стремился быть лучше кого-то, сильнее, умнее. Я для него беспроигрышный полигон.

— Вот уж никто не подумает, что он умнее тебя!

— Вероятно, и тем не менее он всегда мог сказать: я жив, а ты мертв. И был прав. Он когда-нибудь научится быть терпимым, а пока он еще слишком молод и горяч.

— Он жестокий убийца!

— Я виновен не меньше: Игра на существующем Мире — уже определенная жестокость, и втягивать в нее такого неопытного экзистора, как Донай, было ошибкой.

— Зачем тебе вообще нужна была Игра? — тихо спросила Юлька. — Зачем ломать судьбы? Мы же не куклы, которых можно поселить в игрушечный дом и заставить изображать все, что захочется. Я не понимаю, что тебя повлекло за Диербруком?

— Я уже сам ничего не понимаю, — Оливул помрачнел. — Аз-князь стремится улучшить Миры, поселить в них Счастье, которого так мало в нашей Структуре, сделать людей честными, справедливыми.

— И что ляжет на другую чашу весов? Что придется уничтожить? — в глазах Юльки вспыхнуло негодование. — Десятка полтора Миров, не так ли? А сколько жизней? Неужели мозг одного внемиренца и какой-то мертвый аппарат способны создать все то, что имеет каждый человек? Никакая палитра не скопирует все краски природы, ни один ум не повторит человеческую душу!

— Создатель ваяет образ, а Экзистедер дает этому образу жизнь. Вся наша Структура родилась из Игры, — возразил Бер-Росс.

— Вот как? А на ее месте до этого была другая?

— Нет…

— Именно! А если твой всемудрый Диербрук хочет создать свои Миры, пусть убирается отсюда восвояси. Нас уже однажды создали и мы живем. Кто вам позволил ломать Жизнь?! — Юлька поникла, и после нескольких секунд молчания добавила совсем другим грустным и смущенным тоном: — я не хочу видеть тебя в роли разрушителя.

— Почему?

— Ты благородный человек. Не ходи с ними.

— Ты предлагаешь мне просто отойти в сторону? — горько усмехнулся Оливул.

— Я уверена, ты можешь найти решение получше!

— Знаешь ли, Юля, у тебя есть тенденция самой придумывать людей. Если бы ты обратилась мыслью к Экзистедеру, у тебя бы получилась отличная Игра!

— Да горел бы он ясным пламенем, твой Экзистедер! Ты сам просто не хочешь поверить, что эта штука — зло!

Белый князь поднялся. Девушка поняла, что продолжать он не будет, и вздохнула.

— Пойдем дальше? — спросила она.

— Да. Если нас ничто не задержит, мы скоро будем на поверхности.

Данила очень удивился, когда обнаружил, что не может встать без посторонней помощи. Пэр озабоченно суетился в воздухе.

«Данька, ты потерял много сил. Не упрямься, послушайся Серафиму. Тебе нужно отдохнуть!» Данила вынужден был подчиниться, и позволил Грегу и Гору отвести себя в грот, где его уложили на песок возле стены. Каляда присела рядом.

— Я предполагала, что ты родился в другом Мире, — сказала она, — но, честное слово, не знала, что ты сильный внемиренец.

— Кончайте мне мозги полоскать, я и так ни черта не понимаю! — простонал Данила. — Пэр, ради бога, расскажи, как все это получилось. Кто я?

«Ситуация была бы комичной, если бы я всерьез не потерялся в Структуре, — заговорил призрак. — Но, я вижу, надо начинать с самого начала. Ты был слишком маленький, Данька, и вряд ли что-либо помнишь. Так вот: твои отец и мать — внемиренцы. Они познакомились вскоре после того, как Александр Гаюнар — твой отец — подобрал меня в Темных Мирах, и герцог Ортский по его просьбе предоставил мне в качестве тела «Крылатого Волка». Мать твоя — добрая, удивительная женщина! О, как я ее обожал! Ты родился такой маленький, такой хорошенький…»

— Пэр, — сердито оборвал Данила.

«А что тебе не нравится? Ты действительно был прекрасным ребенком, очень похожим на свою маму. Так вот, насчет комичной ситуации, — Пэр рассказывал уже не сколько Даниле, сколько Серафиме, Грегу и Гору, — когда ему было около года, меня оставили в няньках, а родители отправились на банкет к друзьям. Я знал, что больше всего на свете мальчишка любит летать. И я решил: никто не узнает, если я немножко покатаю его по Мирам. Вышел в Структурное пространство, встал на Путь. Знал бы, как трудно путешествовать без пилота, никогда бы не рискнул; но сам еще глупый был, что там! И закинуло нас с тобой, Данила, в тьмутаракань».

— Сколько же времени вы путешествовали вдвоем? — спросила Каляда.

«Пять лет почти, — потупился Пэр. — Потом я понял, что не смогу воспитать его должным образом. Мне ведь самому по человеческим меркам было тогда лет двенадцать».

— Ты оставил меня в интернате? — Данила блуждал взглядом по стенам грота.

«Прости. Я привел тебя к людям, а сам улетел. Вскорости меня занесло на эту трижды проклятую планету, где я попал в Топи. Я на судьбу не сетовал: заслужил наказание, так получи!»

— А отец и мать? Они не искали нас?

«Наверное, искали. Но я сам не знал, где находимся, а на мои позывные Александр почему-то не отвечал. Наверное, связь не работала. Здесь я вообще впал в полубессознательное состояние и очнулся совсем недавно, когда Бер-Росс открыл пространство и ввел в Мир Черного князя».

— Кого? — переспросили Данила и Серафима.

«Грег-Гора Гай-Росса. А почему вы удивились? Ребята, — он обратился к близнецам, — вы разве не говорили им?» — Мы не представлялись в титулах, — процедили оба сквозь зубы. — Это, кстати, для нас и значения-то не имеет. Нас породила женщина из Темных Миров, значит, по закону мы не являемся наследниками Арбаросса.

— Постой, Пэр, — Данила сел, прислонившись спиной к стене. — Выходит, ты знаешь Оливула?

«Конечно, знаю! В Темных Мирах мы с твоим отцом провели немало времени. Да и мать твоя родом из тех краев! А Оливул частенько появлялся у своей бабки, хотя, кажется, не знал, что он ее родной внук».

— Так. Оставим пока в покое родовое древо, — после секундной паузы изрек Данила. — У нас тут есть проблемы поважнее: как достать «Крылатого Волка» из Топей.

«Тросы нужны и хороший тягач», — безо всякого энтузиазма сообщил Пэр.

— Тросы есть, гравитационное наведение обеспечим, — сказала Каляда. — Данила, сколько топлива у нас осталось?

— Треть объема в каждом катере. Этого хватит. Ведь «Волк» — звездолет среднего класса, верно?

Он вопросительно посмотрел на друга. Тот просветлел.

«Я знал, Данька: ты никогда его не забудешь!» День вступал в свои права. Вечер и утро были коротки на планете, и поднявшаяся над горизонтом звезда утверждалась здесь на двенадцать часов.

— Пора заниматься делом, — заявил Данила, вставая; на сей раз это удалось ему легко. — Пэр, показывай, где ты вляпался.

Призрак с готовностью вылетел из грота.

— А Рамзес? — вспомнили близнецы.

Серафима подошла к пилоту второй летучки и тронула за плечо. Он вздрогнул и торопливо сел.

— Уже рассвет?

— Да, и у нас много новостей. Как вы себя чувствуете?

— Лучше, — Виктор нервно оглянулся; взгляд его остановился на зеленом туманном облаке. — Что там такое?

— Познакомься, это Пэр, — представил друга Данила.

— Мне плевать, как оно называется. Что это, черт возьми?!

«Поосторожнее, приятель! — предупредил Пэр. — Я, между прочим, не 'что', а 'кто'. Я дух «Крылатого Волка». Хотя название корабля тебе вряд ли о чем-то говорит».

Виктор тупо смотрел на призрака.

— Какого еще «волка»? — воскликнул он. — Опять твои идиотские шуточки, Тимохин?

— По идиотским шуточкам непревзойденным мастером всегда был ты, — заметил Данила. — А если тебе одного сотрясения мало, для равновесия твоих гениальных полушариев я могу устроить второе.

Рамзес вскочил.

— Попридержи лошадей, коротышка.

— Как ты меня назвал?!

Но скандалу не суждено было разгореться: Пэр предусмотрительно оттеснил Данилу к выходу, а Каляда прижала к стене Рамзеса.

— Немедленно прекратите! — велела она. — Не время для мальчишества, Гаюнар.

Данила вздрогнул. Истинное имя, услышанное им сейчас, будто разбудило от долго сна. Он — Данила Гаюнар. Космофлот, служба сопровождения — всё вмиг провалилось в прошлое.

— Гаюнар? — насторожился Рамзес.

— Вы знаете эту фамилию? — незамедлительно отреагировала Серафима.

— Нет! — он шагнул к выходу.

— Останьтесь, Рамзес, — в тоне женщины звучал приказ.

Виктор остановился и через плечо бросил:

— Если всем вам плевать на Стриж, то мне — нет! Я найду ее, где бы она ни была!

— Юлия в безопасности, а в одиночку вы никогда не отыщете ее в пещерах.

— Это мы еще посмотрим!

— Не делайте глупости, или я вынуждена буду прибегнуть к крайним мерам.

Грег и Гор преградили пилоту дорогу.

— Вы не имеете права зондировать мой мозг!

— В данном случае это в ваших же интересах, — Каляда медленно приближалась к упрямцу.

— Я люблю Юльку! — крикнул Рамзес. — Слышите? Люблю! И вы не помешаете меня… Вы все — зло, вселенское Зло!

Он оттолкнул близнецов и стремительно выскочил из грота.

— Спятил, — подытожил Данила, нарушив наступившее молчание.

— Мы его вернем! — Грег и Гор бросились было в погоню, но Серафима удержала.

— Не стоит. Займемся лучше «Крылатым Волком».

Юноши удивленно остановились.

— Но Рамзес ведет себя ненормально!

— Пусть успокоится. А нам нужно как можно скорее поднять из Топей звездолет.

Две летучки взмыли ввысь. Первую пилотировал Данила, вторую Серафима. Грег и Гор не преуспели в летном искусстве, а разделить их по двум катерам никому не пришло в голову, поэтому Данила остался без стрелка, а близнецы присоединились к Каляде. Пэр зеленой прозрачной струей покружил над местом, где на дне Топей лежал звездолет, и нырнул в черную жижу. Катера зависли над поверхностью. Выпущенные тросы потянулись за призраком, активизировались магнитные захваты, заработали на малых оборотах двигатели. После первых пробных рывков стало ясно, что поставленная задача отнюдь не из легких. Сопротивление среды оказалось слишком велико, и мощностей обеих летучек хватило лишь на то, чтобы удержать наведенное на многострадальный корабль гравитационное поле и незначительно продвинуть его вверх.

— Горючее на пределе! — предупредил Данила спустя минут десять.

— У нас новости похуже, — крикнул один из близнецов: — Ястребы Доная!

Пилот крепко высказался, чем выразил свое отношение к Ви-князю.

«Немедленно в укрытие!» — откликнулся Пэр.

Каляда отключила буксировочную систему и вывела машину на оборонительную позицию. Стрелковая башня ощетинилась импульсными установками, основной и вспомогательной. Гаюнар собрался сделать то же, как вдруг черная жижа завибрировала, и «Крылатый Волк» отчаянно рванулся навстречу свободе.

— Он поднимается! — воскликнул Данила, мгновенно забыв о приближающейся опасности.

«Уходи, уходи немедленно! — беззвучный голос призрака застучал в висках. — Данька, прошу тебя, спасайся!»

— Ну нет, братик, сначала я тебя вытащу!

«Не валяй дурака! Одним катером ты не поднимешь «Волка». Данька, ты в зоне обстрела!» Каляда уловила по «громкому» контакту Данилы и Пэра, что происходит на первой летучке.

— Возьмем «ястребов» на себя, ребята! — крикнула она юношам. — Действуй, Гаюнар! Мы прикроем.

И катер бесстрашно ринулся навстречу противнику.

— Их всего пятеро! — сообщил Гор.

Последовали залпы из двух орудий.

— Уже четверо! — весело доложил Грег.

Истребители выбрасывали огненные сгустки один за другим, Серафима успешно маневрировала, не теряя при этом из виду катер Данилы, который упрямо отвоевывал у Топей плененный звездолет. Кто-то из близнецов сбил предпоследнего «ястреба», но тут из-за скал, отделявших Топи от равнины, появились пять новых машин.

— Сколько же их у него! — вырвалось у Каляды.

Две торпеды были выпущены по катеру одновременно. От одной Каляда сумела уйти, вторая попала в корму летучки. Серафима видела, что и Гаюнар находится в незавидном положении: его атаковали сразу три истребителя, а отвечали им всего лишь бортовые пулеметы, находившиеся в распоряжении пилота. Каляда развернула катер и дала возможность своим стрелкам поддержать товарища огнем. Атака ястребов захлебнулась, но оставшиеся окатили прикрывающего градом ионных зарядов. Пассажирский отсек наполнился гарью.

Динамик затрещал.

— Каляда, тяни к земле! Они у тебя на хвосте! Спасайся! — Данила старался перекричать помехи в эфире.

Серафима оглянулась на близнецов: те продолжали стрелять, хотя защитные стекла башни были уже разбиты, а черный дым заползал в кабину. Мелькнул борт истребителя. Каляда бросила летучку вверх, и противник, не доведя маневр до конца, нырнул в грязную жижу болота.

— Гаюнар!

Крик Грега и Гора прорезал шум захлебывающихся двигателей. Катер Данилы стремительно падал в Топи, оставляя за собой зловещий дымный след. Но прежде, чем он достиг поверхности, тягучая масса разверзлась и из черной бездны показался облепленный грязью корпус звездолета.

Что произошло потом Серафима и близнецы не видели. Их летучку тряхнуло так, что кто-то из парней вылетел из кресла, и машина стала терять высоту. Каляда дернула переключатели вспомогательного пульта. Тщетно: катер не слушался.

— Грег, Гор, сюда!

Она отчаянно искала способ, как защитить юношей от неминуемой гибели. Посредники могли в экстремальных условиях окутать своим панцирем другое существо, но она была наполовину Посредником и многое из способностей отца оставалось для нее недоступным.

— В Структуру! Уходите в Структуру! — вдруг осенило ее.

Неожиданно все вокруг заволокла белая мгла. Не слышно стало ни надрывного воя двигателей, ни разрыва снарядов, а летучка сама собой катилась по белоснежной горке в белое безмолвие. Скольжение продолжалось всего несколько секунд, и туман рассеялся. Катер лежал на береговой песчаной полосе, Топи остались за спиной, и ни одного истребителя в воздухе не было.

— Оливул, — прошептали Грег и Гор.

— Что он сделал?

— Создал локальный Экзомир и спас нам жизнь, — ответили близнецы.

— Так он вернулся к Экзистедеру?

— Нет. Он сделал это сам, один.

Каляда приоткрыла себя голосам пространства. Ей почудилось, что рядом прокатилась волна таинственной энергии, которой управлял Белый князь. Она успела поймать его собственные импульсы, уже знакомые по вынужденному сенсорному контакту, и была крайне удивлена, обнаружив в потухающем вихре тонкие нежные струйки Юлькиного сознания.

— Смотрите! — Грег и Гор показывали на Топи.

К берегу над самой поверхностью болота летел огромный металлический волк. Звездолет двигался неровно, но его благородную осанку не могли скрыть ни многолетние комья грязи, налипшие на корпус, ни тяжелый полет. «Крылатый Волк» опустился на четыре лапы-шасси и горделиво застыл в полусотне метров от покореженной летучки.

Юлька всем своим существом желала помочь Оливулу. Он не успел отстранить девушку, когда началось светопреставление в Экзистедере, и теперь она стояла за его спиной, крепко обнимая за плечи, а он творил спасительный Мир. Ничего лучше снежной горы в голову не пришло, и вот катер с Грегом, Гором и Калядой мчится по склону вниз. По лицу Бер-Росса струился холодный пот. Он легко поймал в созданное внутри реальности экзорное пространство потерявший управление кораблик, но вернуть его на землю без вреда оказалось значительно сложнее. Борясь с сопротивлением проснувшихся вдруг старых потоков, он не понимал, откуда берутся силы, но пользовался таинственным источником, пока, наконец, не раскрыл врата снежного острова и не опустил летучку на берег. Собрав струи творящей энергии, Белый князь устало уронил руки и прислонился к стене. Юлька тут же очутилась перед ним.

— Оливул! Оливул, что там было? Ответь, пожалуйста! Ты меня слышишь? Не молчи, ради бога!

Он поднял взгляд. Большие влажные серые глаза, как бездонные озера, полные несметной мощи, смотрели на экзистора. Он отогнал видение. Юлька, румяная от волнения, дергала его за руку.

— Оливул! Что с тобой? Что ты сделал?

— Все в порядке, — выговорил Белый князь. — Они на земле.

— А ты?

— А я никуда не улетал, — Оливул не мог не улыбнуться.

— Тьфу! — Юлька отошла.

Он поспешно остановил ее.

— Не сердись. Твоим друзьям ничто больше не угрожает.

— Я почему-то в этом уверена, — Юлька откинула от лица золотистую прядь. — Меня беспокоит, что будет с тобой.

Он усмехнулся.

— Строить образ не так уж сложно.

— Строить образ с помощью Экзистедера, наверное, не сложно. Но ты создал Мир без него и вдобавок закинул в тартарары пять истребителей. И все это в области чужой Игры!

Белый князь медленно поднял факел. Юлька подбоченясь стояла рядом, задрав голову — рост всегда ее подводил.

— Как ты узнала, что я уничтожил истребители? — тихо спросил он. — А про чужую Игру?

— Это же очевидно!

Оливул изумленно и недоверчиво взирал на спутницу.

— Чем дольше я тебя знаю, Юля, тем больше удивляюсь твоей проницательности. В тебе скрыта Сила Созидания, я уверен в этом.

Они продолжили путь в полном молчании, и у Юльки появилось время обдумать все, что произошло за последние полчаса. Чувство беды подползло незаметно, как будто заранее были угаданы чьи-то враждебные планы. Она не успела сказать о своих тревогах: Оливул понял опасность сам. Он в одном мощном порыве раздвинул пространство и пробился мыслью к Грегу и Гору, и Юлька уже не помнила, что делала, пока Белый князь творил свой Мир.

Рассуждения сменились неразборчивыми фантазиями, а затем далекими воспоминаниями. Девушка подумала о семье тетки, где провела десять неласковых лет, о том, с какой радостью вырвалась из неродного дома. В памяти завертелись пестрые картинки из детства, размытые и большей частью надуманные. Среди них мелькнула одна, живая, будто это происходило вчера: женская рука ставит на стол маленькую фигурку Ваньки-встаньки. От толчка забавная игрушка клонится на бок и тут же с веселым звоном вскакивает вновь. Девочка и едва держащийся на коротких ножках мальчонка смеются и просят показать фокус еще…

— Я готов согласиться с тобой, — голос Оливула вернул Юльку из грез, — в том, что кто-то, остающийся в тени, умышленно мне вредит. Ты привела неоспоримые факты.

— И ты подозреваешь своего кузена? — оживилась девушка. — Того, кто станет наследником Диербрука, если тебя не будет?

Бер-Росс вздохнул.

— Доказать я это не могу. Донай ненавидит отца, но он не стремится к власти, скорее наоборот. И, что самое главное, он не умеет пользоваться Экзистедером, как это делает мой неизвестный враг.

— А отец не мог его научить?

— Исключено. Зато у меня есть основания полагать, что экзистор, создавший этот Мир, вмешался в игру Диербрука. Странно лишь то, что его энергия сейчас и помогала и мешала мне одновременно. Приблизительно то же было, когда в мой интермир — ты его воспринимала, должно быть, как космический корабль — забросило катер со станции. Я отпустил людей, но до сих пор осталось загадкой, кто и каким образом сумел пройти все барьеры и по собственному каналу попасть ко мне. Второй раз это сделала твоя подруга, но она Посредник, и может перемещаться практически в любые точки пространства. А вот кто был первый пилот?

Юлька скромно отвела взгляд.

— Вообще-то, я.

Оливул споткнулся от неожиданности.

— Ты?

— Ну да! Я же везучая. Нас атаковали с двух сторон, вот я и бросилась в первую попавшуюся щель. И никакого канала там не было, просто труба с арматурой.

Оливул протер лицо рукой.

— Мне надо было догадаться, — пробормотал он еле слышно.

— Догадаться о чем?

Бер-Росс в растерянности смотрел перед собой и ее вопроса не расслышал. Юлька не стала настаивать.

«Крылатый Волк» с чувством собственного достоинства встал на грунт. Болотная масса струями стекала по некогда блестящему корпусу на песок, и ее ручейки уползали обратно в Топи. Серафима, Грег и Гор подбежали к кораблю.

— Данила! — позвала Каляда. — Пэр!

Секунды тянулись, как часы. Наконец, люк в спине «Волка» открылся, окатив людей дождем грязевых брызг, и из него выбрался Данила. Он, все еще шальной после боя, сел на почерневший корпус корабля и сверху оглядел друзей.

— Живы?

— Нас Оливул спас! — в один голос ответили Грег и Гор.

— А-а, — протянул Данила и нашел ногой площадку подъемника. — Я боялся, что вы нырнули. Так значит это по милости вашего братца все истребители испарились?

Он спустился на землю.

— Где Пэр? — Серафима помогла Гаюнару сойти с лифта — парень сильно хромал.

— Сейчас найдет удравшие молекулы и явится. Отпусти, я сам, — он высвободился из рук Каляды.

Она отступила. Пилот осторожно присел на камень.

Появился Пэр, долго не мог собраться в фигуру человека и после нескольких бесплодных попыток остался висеть в воздухе в виде зеленого облака.

«Данька! — он сгустился перед физиономией друга. — Ну почему ты такой упрямый! Я же тебе кричал — бросай тросы!»

— Я знал, что делаю, — огрызнулся Данила. — И, как видишь, все обошлось.

«Если бы не Бер-Росс, мы бы ухнули в Топи оба!» — Ты кончишь брюзжать, как старая бабка? Все нормально, все целы и невредимы. А несколько царапин можно пережить.

Серафима задумчиво изучала скалы, откуда начиналась атака истребителей.

— Грег, Гор, когда экзистор строит Игру, другой экзистор может определить, где находится первый? — спросила она.

— Да. Если не делать контрообраз, прослеживается любая точка пространства, в которой идет Игра.

— Оливул сейчас делал этот, как вы говорите, контрообраз?

— Нет, — юноши насторожились. — Для него требуется очень много энергии, а Оливул и так играл без Экзистедера. Ты хочешь сказать, что кто-то специально напал на нас, чтобы выследить Белого князя? Но Оливул мог и не вмешаться, он…

— Он не мог не вмешаться, — перебила Серафима. — Он любит вас, даже не подозревая, что вы с ним родные братья. И его враг это знает.

Данила усмехнулся.

— Так. Сработали, как червяк на удочке! Прекрасно. Попадись мне этот «рыболов», я бы ему все ребра пересчитал.

— У тебя была такая возможность, — сказала Каляда серьезно.

— Это как?

Три пары глаз и бестелесный разум взирали на Серафиму.

— С большой вероятностью я могу заявить, что тот, кто выглядел как Рамзес, таковым не являлся. Это была оболочка человека — без собственного сознания, без чувств, без мыслей; кукла, которую вела невидимая рука. Энергетический фон, окружавший Василия, поначалу скрывал неестественность «Рамзеса». Экзистор как будто прицепил к Логу созданный образ. Когда Василий ушел в свой дом, образ остался без поддержки.

Молодые люди некоторое время обдумывали услышанное.

— И кто в таком случае занимал оболочку Рамзеса? — спросил Данила.

— Если бы я знала!

«Вот будь с нами Оливул!» — воскликнул Пэр.

— Вместо одной проблемы мы имели бы гору, — проворчал Гаюнар. — Только что из-за него нас всех чуть не прибили.

Его высказывание осталось без ответа.

— Мы предупредим Белого князя! — Грег и Гор были полны решимости. — Мы найдем его через пространство Структуры.

Серафима быстро остудила юношеский пыл.

— Если Оливул сам до сих пор не воспользовался Путями, значит, у него есть на то веские причины. Возможно, он предполагает, что в Надмирье расставлены ловушки. Кроме того, я не уверена: только ли на Бер-Росса направлен гнев экзистора. Вспомните, как высказался «Рамзес» — «вы все зло, вселенское зло». Кажется, он ненавидит внемиренцев вообще.

«Из ваших бесед я давно понял: Диербрук строит Путь к Первому Экзистедеру, чтобы разбудить Великую Игру, — заговорил Пэр, — и возрожденная Игра изменит Структуру так, что от Миров ничего не останется. Уж не знаю, что заставило Аз-князя заварить эту кашу, но мы — сильные внемиренцы. Мы можем здорово ему помешать. Чем не резон угробить нас заранее?» — Как же мы ему помешаем? — Данила покосился на «Волка». — Сядем в корабль и расстреляем Экзистедер, что ли?

Призрак нетерпеливо качнул головой:

«Нет. Всё сложнее. Крылатый Волк призван собрать семь внемиренцев, которым Стихии Мироздания вручат свой дух и свою мощь, чтобы наша Структура стала нерушимой, вечной. Так говорил Ортский твоему отцу. Первый — я; меня избрал Воздух. Теперь выбор должны сделать Твердь, Вода, Огонь, Смерть, Жизнь и Космос. Диербрук наверняка это знает, поэтому и желает гибели звездолета».

— Диербрук занят наведением моста, — возразили близнецы. — Да и не стал бы он пользоваться излюбленными птицами-ловцами Доная. Скорее экзистор — сам Донай. Помните, как Рамзес пошутил на тему полета с крыши на чердак? Мы не придали этому значения, а ведь такой эпизод действительно был: мы в детстве увлекались конструированием летательных аппаратов, и однажды на испытании — Ви-Брук это видел — наш прототип влетел в чердачное окно дома, на крыше которого мы устроили стартовую площадку.

«Давайте сделаем так, — решительно заговорил Пэр. — Данила, проводи друзей на Волка, а я попробую отыскать Оливула в пещерах. Не нравиться мне, как Красный князь закрутил интригу. Всем известна его неприязнь к Бер-Россу».

— Будь осторожен, — предупредила Серафима.

«Конечно! Данька, я тебя прошу не впутываться в неприятности, пока меня нет».

Призрак взвился в небо и растаял.

Было около полудня, когда путешественники остановились на привал. Юлька устало опустилась на плоский камень.

— Я поищу путь, — сказал Оливул. — По моим подсчетам до поверхности осталось немного, держись.

— Я с тобой! — подскочила девушка.

Белый князь мягко придержал ее за плечо.

— Нет-нет, я никуда не ухожу, только отправлю экзорный зонд на поиски выхода. Отдыхай пока.

Он отошел на несколько шагов вперед.

— Оливул, — догнал его голос Юльки, — а что будет, когда мы выйдем отсюда?

— Ты вернешься к своим.

— А ты?

Бер-Росс вздохнул. Диербрук строит мосты. Скоро еще один Мир переродится, порабощенный Игрой, потом еще и еще. А в конце? Белому князю стало страшно на мгновение от мысли, что вся Структура рухнет ради призрачной новой, счастливой, о которой мечтает Аз-князь. Исчезнут галактики, каналы, пути, люди, внемиренцы, Юлька. И виновен в наступившем безумии будет он сам, поддержавший сумасшедшую идею старика.

— А ты, Оливул? — повторила девушка.

Он явственно ощущал на себе ее беспокойный взгляд.

— Меня ты больше не увидишь.

— Почему?.. — пробормотала она сдавленным голосом.

— Не сейчас, — спешно прервал Бер-Росс. — Я должен сосредоточиться.

Они опять шли, и Юлька мечтала теперь, чтобы туннель никогда не кончался. Мысль вернуться в прежнюю серую жизнь казалась ужасной, но то, как ответил Белый князь, было еще страшнее. Девушка чувствовала, что у него зреет какой-то смертельно опасный план, и она не в состоянии как-либо повлиять на его исход.

Завернув в боковой коридор, путешественники уперлись в монолитную гладкую стену.

— Здесь не было преграды, когда я посылал зонд, — мрачно проговорил Оливул.

— Это сделал твой враг?

— Да. Я полностью открылся, пока строил локальный Мир. Он выследил меня по экзорной струе. Что ж, мы имеем дело с сильным экзистором.

— А ты не можешь уничтожить стену?

— Могу. Но именно этого он от меня и ждет. Сделаем иначе, — Оливул повернул назад. — Запасный выход есть, правда, посложнее, чем первый.

— Почему он не вызывает тебя на открытый бой? — девушка едва поспевала за Белым князем.

— Оставаясь в тени, он имеет преимущества. Ты была права, когда удержала меня от прохода по Структурному Пространству. Далекие Пути вряд ли представляют опасность, но прежде надо пересечь область Надмирья — плотный кокон, окружающий каждый Мир. Расставить ловушки там труда не составляет, и он наверняка это сделал.

Неожиданно разговор был прерван громким писком и хлопаньем крыльев. Навстречу людям вылетела стая серых животных, по виду и размеру похожих на больших крылатых крыс. Юлька поспешила пригнуться. Бер-Росс набросил на нее край своего плаща, и прижал к земле. Стая пронеслась мимо.

— Летучие крысы! — Юлька подняла голову. — Откуда они здесь?

— Рядом их жилище, и нам придется зайти в гости, — Оливул встал на ноги, отряхивая камзол. — Обычно они ведут себя спокойно, но сейчас этих тварей что-то сильно напугало.

— Лучше иметь дело с взрывающимися цветами, — вздохнула девушка, глядя вслед потревоженным животным. — Эй, а что ты сказал про гостей?

— Впереди нас ожидает неприятная встреча, — пояснил Бер-Росс. — Ступай как можно тише и говори шепотом.

Юлька, успевшая привыкнуть к опасным приключениям, смело двинулась за спутником. Скоро в мрачную темень подземного лабиринта вкралась седая мгла. Факел померк, и очередное ответвление туннеля вывело людей на площадку, озаренную скупыми лучами Альционы. Тропу оборвал широкий котлован. Свет лился сверху через отверстие, похожее на жерло давно остывшего вулкана, но до дна не добирался — терялся в темной глубине. Своды кратера кишели живой коричневой массой. Разглядев, что из себя представляет это месиво, Юлька невольно съежилась: огромное количество летучих крыс оккупировало согретые дневным светом камни. Крысы висели неподвижно в самых причудливых позах и выглядели спящими. Лишь потрескивание — звук, издаваемый животными — не оставлял сомнений, что они готовы сорваться с насиженных мест в любой момент.

Юлька шумно вздохнула.

— Мы полезем наверх? — она показала на неприступные стены.

— Боюсь, это невозможно, — Бер-Росс улыбнулся одними губами. — На сей раз — никаких чудес. Видишь прямо напротив нас дыру в скале? Вулканический взрыв разорвал туннель, но лава не залила коридор, а застыла в виде кольцевых ступеней по всему периметру котлована. На одной из них мы как раз стоим.

Девушка уже поняла его мысль, опасливо покосилась на крылатых обитателей пещеры и спросила.

— Оливул, а ты не мог бы создать мостик или что-нибудь такое?

— Экзообраз нетрудно создать, и еще легче уничтожить. Наш недоброжелатель управляет энергией, которой питается этот Мир, и ему ничего не стоит убрать чужую поделку.

— Понятно, — Юлька мужественно обвела взглядом дугу, по которой им предстояло пройти. — Я готова.

— Молодец.

— А крысы? — напомнила она. — Я слышала, они очень злые.

— Надеюсь, они будут вести себя тихо. Но на всякий случай, — Бер-Росс снял с плеч белый плащ и накинул на спутницу, — пусть будет у тебя. Это особая ткань: не пропускает ни реальных, ни экзорных ударов… Все в порядке, — он не позволил ей возразить. — Иди точно за мной и старайся не смотреть вниз.

Юлька не боялась высоты, однако сейчас, когда под ногами оставалась лишь узкая неровная ступенька над оскаленной пастью бездонной пропасти, поджилки начали неприятно дрожать. К тому же ужасно мешал непривычный плащ, достававший ей почти до щиколотки. Но Оливул ступал впереди уверенно, время от времени подбадривая ее словом, и девушка поборола страх.

Они прошли больше половины пути, как вдруг ни с того, ни с сего в воздух поднялись несколько летучих крыс. Тембр их звуковых сигналов отличался от мерной скрипучей переклички сородичей, и Белый князь неожиданно для себя вспомнил разноголосые завывания охотничьих рожков в осеннем лесу.

— Не слишком-то нам рады, — пробормотала Юлька, не замедляя шаг.

— Не делай резких движений, — шепотом предупредил Бер-Росс. — Животные не нападают первыми.

— А как насчет исключений?

И как бы в подтверждение ее опасений одна из крыс угрожающе замолчала, застыла в воздухе и в следующую секунду, выставив вперед хвост-шип, метнулась на девушку. Юлька инстинктивно пригнулась.

Свист клинка и короткий крысиный вопль.

— Юля, ты не ранена? — Оливул потянул ее за руку.

— Нет… Ой, как их много!

Стая летучих крыс висела плотной стеной перед карнизом.

— Подожди, не двигайся.

Оливул ловко воткнул меч между камней, ухватился за эфес и шагнул перед Юлькой над бездной, пропуская ее вперед. Только он успел повернуться спиной к стене, как еще несколько тварей бросились на людей. Белой молнией пронесся клинок, и три крысы, кувыркаясь и вопя, отправились в пропасть. Стая кинулась следом, и, надо понимать, тушки не достигли дна, растерзанные соплеменниками на лету.

— Быстрее! — Оливул аккуратно подтолкнул спутницу вперед.

Оба, рискуя оступиться и последовать за убитыми животными в зловещий колодец, балансируя побежали к черному проему, за которым возобновлялся туннель. Крысы, впрочем, отступать не собирались. Те, кому не досталась добыча, раздразненные запахом крови, вновь поднялись на уровень карниза. Котлован наполнил отвратительный визг хищников, и стая ринулась в атаку.

Юлька вскрикнула и с головой закрылась плащом. Несколько черных крепких, как сталь, хвостов врезались в полотнище. Девушка слышала скрежет и звук глухих ударов, сыпавшихся со всех сторон, но волшебная ткань надежно охраняла от когтей, шипов и зубов разъяренной стаи. Ужас, охвативший в первые секунды, сменился негодованием, а затем — импульсивной яростью. Юлька выхватила пистолет и вскочила. В полутора метрах правее в туче черных омерзительных тварей сверкал меч Оливула. Вопли там не смолкали, из чего следовало, что клинок Бер-князя вдоволь испил крови.

Юлька сдернула предохранитель лазерного блока и не целясь открыла огонь. Горящий сноп врезался в центр живого сгустка, замелькали прожженные крылья. Атака крыс захлебнулась, и они в панике заметались по котловану.

— Не нравится? — Юлька азартно палила направо и налево. — А вот вам! Получайте!

Она поймала в прицел очередную крысу и нажала спуск. Заряд вырвался из дула, но… пролетел сквозь животное и разбился о камни на противоположной стороне кратера.

— Это образы? — Юлька растерялась.

— Беги! — крикнул Оливул. — Я задержу их, беги!

Реальное оружие на экзорных созданий действия не оказывало, и девушка, сунув пистолет в кобуру, побежала к туннелю. За спиной не смолкал визг и треск крыльев, но оглянуться было бы равносильно самоубийству: она лишь успевала смотреть, куда ставит ноги. Едва не соскользнув в пропасть за два шага до спасительного туннеля, Юлька чудом уцепилась за камни, не помня себя, вскарабкалась в коридор, отползла в темноту и ткнулась лицом в холодный песок. Она лежала неподвижно до тех пор, пока не осознала, что кроме собственного пульса, бешено колотящегося в висках, не слышит никаких звуков. Мысль о судьбе Белого князя привела в чувство в одно мгновение. Юлька подняла голову. В котловане стояла мертвая тишина.

— Оливул? — робко позвала она.

Слабый шорох донесся от полуобваленного лаза. Девушка метнулась туда и ухватила товарища за руку прежде, чем меч, на котором он держался, обломился у самого эфеса. Бер-Росс тяжело подтянулся и с помощью Юльки ввалился в туннель.

— Все в порядке, — прошептал он и поднял на нее глаза. — Спасибо.

— Быстрее, быстрее отсюда! — она потащила его вглубь коридора. — Он сейчас устроит обвал!

Белый князь почти бессознательно встал на ноги и последовал за спутницей. Секундой позже тишина была нарушена грохотом упавших камней. Вход в туннель завалило, и воцарилась темнота.

— Как ты вовремя, — медленно проговорил Бер-Росс.

— Что с тобой? — она старалась рассмотреть его лицо. — Тебя не поранили?

— Пустяки, — откликнулся Оливул. — Нам нужен свет.

Появился контур плазменного фонаря, нехотя оформился в плоское изображение и медленно материализовался.

— А что стало с крысами? — Юлька боязливо оглянулась.

— Мне удалось их прогнать. Он хорошо разыграл свой ход: создал десяток образов и послал их в атаку. Убив первую тварь, мы сами спровоцировали остальных, настоящих.

Несколько минут они двигались молча. Юлька тревожно следила за Белым князем. Держался он прямо, но девушка заметила, что каждый новый шаг дается ему труднее предыдущего.

— Оливул!

— Все в порядке, — упрямо отозвался он, автоматически прошел еще несколько метров, оступился и, едва не упав, ухватился за каменный выступ.

— Оливул! Что с тобой?.. Ты же ранен!

Теперь она увидела проступающее кровавое пятно на левом плече Бер-Росса, которое он всячески скрывал.

— Нишу впереди… осмотри внимательно.

— Сейчас! Держись, пожалуйся, я мигом!

Она оставила его прислонившимся к стене, а сама кинулась в рекреацию, похожую на ту, где они провели прошедшую ночь. Здесь было менее уютно, но сухо и просторно. Юлька воткнула факел в песок и бегом вернулась к Белому князю.

— Обопрись о меня. Осторожно! Идем…

Она перекинула его руку себе на плечи. Бер-Росс шел сам, стараясь не опираться на девушку, однако силы стремительно таяли, и, добравшись до ниши, он со стоном упал на песок.

— Оливул! — Юлька приподняла его голову. — Не теряй сознание! Оливул!

Он приоткрыл глаза.

— Не волнуйся… я справлюсь… Экзорная рана не опасна…

— Врешь очень неубедительно! — бросила Юлька и расстегнула пропитанные кровью камзол и рубаху.

В левом плече пониже ключицы торчал черный шип. Юлька сглотнула подкатившийся к горлу ком. Не то чтобы она боялась крови, но с серьезными ранами дела иметь ей не приходилось.

— Не предпринимай ничего, — прошептал Белый князь. — Ты мне не поможешь. Он сделал его невещественным… Я должен создать… контрообраз…

— Молчи! — Юлька в отчаянии закусила губу. — Ты и так потерял много сил! Почему ты сразу не сказал?! Лежи, я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо… Оливул!

Он окончательно потерял сознание. Кровь текла по плечу и груди так, будто рана была открытая. Юлька попыталась ухватить кончик шипа, но не тут-то было: пальцы поймали пустоту. Она попробовала еще раз, потом другой рукой, и опять безрезультатно. Наконец, ей стал понятен смысл сказанных Бер-Россом слов: шип был виден, но не осязаем.

— Да кто же это всё делает?! Эй, ты, мерзавец! — девушка вскинула голову. — Я доберусь до тебя, клянусь! В морду от своего же поганого образа получишь! Думаешь, ты один такой изобретательный? Подожди, я найду на тебя управу.

Она медленно подняла руки над раненым. Нечто новое, неведомое сознанию вышло из глубин души, терпким жаром прокатилось по спине и вплелось в череду привычных ощущений. Юлька перевела взгляд на злосчастный шип. Тень, контур, образ — нужно совсем немного, чтобы это обрело вещественное воплощение! Она отчаянно искала внутри себя то новое, что минуту назад пробудилось от многолетнего сна. Неуемная мощь, сила Созидания стояла на пороге, готовая следовать воле внемиренца.

И все же шип — по прежнему тень из чужой Игры.

Юлька не сдавалась. В памяти всплыла сцена в медизоляторе на станции. Фантом выронил кинжал, бывший в действительности простой детской игрушкой, и эта игрушка сейчас показалась девушке удивительно знакомой. Сознание вдруг коснулось каких-то иных просторов, и мысль зажила сама собой. Юлька увидела девочку четырех-пяти лет отроду в голубом платьице и панталончиках. Девочка испуганно смотрела на огромную позолоченную дверь, из-за которой раздавались гневные неразборчивые голоса. Рядом годовалый карапуз с рыжим пушком на головке забавлялся с деревянной шпагой: размахивал ею и сопровождал каждый взмах звуковым подражанием удару…

Картинка пропала. Девушка протерла глаза.

— Шпага, значит… — проговорила она.

Представив, как берет из рук малыша его игрушку, Юлька мысленно перенесла свои ощущения на шип. Дотронулась, подцепила пальцами, потянула. Оливул застонал. Она дернула сильнее, и маленький черный дротик остался в ее руке.

— Вот так вот! — победно воскликнула Юлька.

Она быстро обработала рану с помощью медикаментов, извлеченных из портативной аптечки, наложила повязку и стерла кровь с груди Бер-Росса. К счастью, жизненно важные органы дротик не задел. «А ведь этот негодник запросто мог нанести удар в самое сердце, — подумалось девушке. — Интересно, что ему помешало?» Оливул шевельнулся.

— Юля? — голос был до неузнаваемости слаб.

— Я здесь. Я вынула шип.

— Как?

— Потом, Оливул, — Юлька наклонилась к нему. — Ты потерял много крови. Я сделала реабилитационные инъекции, и теперь тебе надо поспать, чтобы восстановить силы.

— Хорошо, — отозвался он. — Ты удивительная, Юля… и прекрасная. Как жаль, что я не знал тебя раньше.

— Но ведь всё начинается в свое время! — она провела ладонью по жестким белым волосам, убирая прядь с влажного лба. — Отдыхай. Я здесь, с тобой.

Бер-Росс закрыл глаза.

— Мне нужен час… Разбуди меня, мы должны выбраться на поверхность до темноты.

Юлька задумчиво смотрела на факел, разливающий вокруг голубоватый ровный свет, когда почувствовала на себе взгляд живого существа. Осторожно оглядевшись, она не заметила ничего необычного, но ощущение постороннего присутствия не покидало. Девушка медленно расстегнула кобуру и сжала рукоять пистолета, прекрасно понимая, что перед экзообразом с человеческим оружием будет беззащитна. А Оливул вот уже полтора часа лежал в тяжелом забытьи. «Ну давай, показывайся, ты, гад», — мысленно обратилась Юлька к невидимому визитеру.

«Покорнейше прошу меня извинить, — появился в ее сознании беззвучный голос, — я не образ и не экзистор. Меня зовут Пэр. Я друг Данилы. Не пугайтесь, пожалуйста».

— Друг Данилы? — Юлька удивленно озиралась по сторонам. — А вы где?

«Одну секундочку…» Зеленый туман выплыл из темноты, сгустился перед девушкой и собрался в фигуру маленького прозрачного человека без лица.

— Ой! — вырвалось у Юльки. — Вы из Темных Миров?

От неожиданности призрак чуть не потерял контуры.

«Как вы догадались?»

— Оливул говорил, что только там происходят необъяснимые вещи.

«Необъяснимые? Хм, возможно! Меня действительно нашли в Темных Мирах и, правду сказать, никто не пытался найти объяснение моего существования… О, простите, увлекся. Вы Юля, не так ли? А Оливул? О, боже! Что с ним?» — призрак увидал Бер-Росса.

— Его ранил экзообраз. За нами охотится какой-то экзистор, и мне кажется, это Донай, кузен Белого князя.

«Мы тоже так считаем! Я летел предупредить вас, но вот опоздал. Рана опасная?»

— Не знаю. Надеюсь, не очень. А вы видели Серафиму, Грега и Гора, Данилу?

«Они беспокоятся о вас. После того, как исчез напарник Данилы, а пилот по имени Рамзес оказался экзообразом, мы поняли, что вы и Оливул в большой опасности».

— Васька исчез? Рамзес экзообраз? — Юлька потрясла головой. — Ничего себе новости… Пэр, как бы нам выбраться отсюда поскорее! Оливулу нужна помощь, я сделала всё, что в моих силах, но…

— Юля? — Бер-Росс приподнялся на правом локте. — Кто здесь?

Она помогла ему сесть, и Белый князь увидел призрака.

— Пэр? Не может быть! Какими ветрами, дружище?

«Эй-эй, осторожнее. Ты, говорят, ранен. О себе мне некогда рассказывать, есть дела поважнее. Слушай, Оливул: старый Экзистедер этого Мира оживлен два дня назад. Близняшки узнали в одном локальном образе характерные черты Доная. Без тебя разобраться в этом бардаке крайне трудно — я в Игры не играл, у Грег-Гора не хватает опыта. А если нам не удастся сорвать затею твоего дяди, тут такое начнется! Не знаю, какая муха тебя укусила, когда ты взялся ему помогать».

— Да, я многое понял, — ответил Оливул, и Юлька заметила, что он побледнел больше прежнего. — Клянусь: никто и никогда не дойдет до Первого Экзистедера Структуры. Улетайте с этой планеты. Это не ваш бой.

«Но четверо уже объединились на Крылатом Волке! Оливул, это наше общее дело!» — Свои ошибки я исправлю сам, — жестко ответил Бер-Росс. — А вы найдёте избранников Семи Стихии, и когда-нибудь, где-нибудь исполните предначертанное судьбой. Возвращайся к «Волку». Пусть корабль сядет неподалеку от пещеры. Через час Юлия будет с вами.

«Хорошо, Бер-князь, — грустно отозвался призрак. — Я надеюсь, мы увидимся с тобой. До встречи, Юля».

Зеленая дымка поднялась к своду коридора и исчезла.

— Оливул, — Юлька робко заглянула в его лицо. — Что будет с тобой? Почему ты не хочешь остаться с Пэром, Грегом, Гором?

Он мягко сжал ее руку.

— Не волнуйся за меня. Пойдем. Тебя ждут твои друзья.

— Пойдем? Да ты два часа назад на ногах не держался!

— Все в порядке. Экзорная рана заживает быстро, посмотри сама.

— Обязательно посмотрю, — Юлька недоверчиво прищурилась и осторожно тронула клейкий тампон.

Оливул улыбнулся. Она вздохнула и сняла повязку с его плеча. От воспаленной раны не осталось ни следа.

— Теперь ты мне веришь?

Юлька кивнула не сразу, а потом добавила:

— Общаясь с тобой, я поняла: не все, что видишь, является таким, каким это видишь.

Он засмеялся.

— Метко подмечено. Но сейчас никакого обмана зрения нет, поверь. Я воспользовался известным приемом: временно создал над собой экзорный дубликат, заставил его выздороветь за короткий срок, а потом результат перевел на себя. Действует эффективно, особенно если рану нанес образ.

Оливул встал, застегнул рубашку и камзол, накинул плащ и поднял факел. Юлька следила за его точными, плавными движениями, и удивлялась себе — как раньше не замечала, что Белый князь так красив.

Они шли по подземному коридору уже полчаса, когда до слуха дотянулись отголоски далекой песни. Юлька не отдавала себе отчета, что слышит ее, но в душе зародилось странное чувство — будто из забытого детства постучались воспоминания. Как и несколько часов назад мысль вдруг сама собой устремилась в неведомую даль. Появился просторный зеленый луг, пестрящий мелкими голубыми цветами. Женщина в нежно-розовом платье и кружевной шляпке с широкими полями отрывается от книги и улыбаясь смотрит на двух детей, резвящихся в траве — девочку в голубом и малыша в бардовом. Налетел ветер, сорвал шляпку с головы женщины. Она смеется, а дети бегут по лугу за улетающей шляпкой, падают, хохочут, вскакиваю, и опять бегут. Неожиданно как из-под земли возникают всадники. Небо темнеет, луг превращается в серый мрачный пляж. Девочка испуганно замирает, а карапуз неуклюже вытаскивает из игрушечных ножен детскую шпагу. Ему года три, он едва достает сестренке до плеча, но отчаянно закрывает ее собой от злобных людей. Девочка тянет брата назад, пытается поднять на руки и бежать, но малыш слишком велик для нее. Большие серые глаза наполняются слезами. Один из всадников нагоняет детей и как пушинку поднимает мальчишку в седло. Девочка кричит, бросается к человеку в ядовито-желтом плаще, хватает за стремя, зовет мать, оглядывается, ищет ее глазами, и… видит кроваво-красную шляпку под копытами коней. Ударила молния. Мир вокруг девочки почернел, картинка поблекла и растаяла, а на ее место пришли усталость и единственное желание — спать.

Сквозь мелодичный тонкий звон, наполнявший туннель, Юлька с трудом различила голос Оливула:

— Юля! Юля, очнись!

— Я устала, — проговорила она, опускаясь на песок.

— Юля, ты не должна засыпать! Это Игра!

Девушка не слышала. Оливул не позволил ей упасть, подхватил на руки и побежал вперед. Звон летел попятам, эхо множило убаюкивающие переливы, и смертоносные звуки волнами накатывались на людей с разных сторон. Тренированное сознание экзистора успешно сопротивлялось, но Юлька глубже и глубже погружалась в объятия опасного сна. Белый князь остановился.

— Покажись! — крикнул он в пустоту. — Выходи и сразимся один на один! Ты можешь желать моей смерти, но девочке вредить не смей!

Он бережно положил девушку на землю и приготовился к бою. Сила Созидания вырвалась на свободу. Мощный экзорный щит закрыл мозг от образов покоя и вечного забвения, летящих на крыльях коварной музыки, и Бер-Росс начал формировать собственную Игру. Повинуясь его воле, возник единый монотонный гул, растущий как горная лавина. Хрустальный звон захлебнулся, одурманивающие тона его потерялись в отвратительном скрежете, и два звуковых фронта столкнулись в отчаянной битве. Оливул упал рядом с Юлькой, закрыв ее и себя своим плащом. Так под белым покрывалом они переждали, пока сражающиеся звуки унесутся глубоко в пещеры.

Убедившись, что опасность миновала, Бер-Росс выпрямился и грустно посмотрел на спутницу.

— Это хорошо, что ты спишь, — прошептал он. — Не люблю прощаний.

Он наклонился, поцеловал ее спящую в приоткрытые губы, поднял на руки и пошел навстречу легкому ветерку, вестнику с поверхности планеты. Скоро в туннеле стало светлеть. Еще несколько минут, и мрачные пещеры остались позади.

Потрепанный звездолет, похожий на гигантского волка, стоял на небольшом ровном плато между скал. В сумерках Оливул заметил направлявшихся к нему людей. Он не приблизился к ним, и они остановились недалеко от корабля. От группы отделилась женщина. Бер-Росс дождался, пока она подойдет ближе, и в знак доброй воли сделал несколько шагов навстречу.

— Что с Юлией? — спросила Каляда с тщательно скрываемым волнением.

— Она невредима, всего лишь спит.

Оливул осторожно переложил в ее руки спящую девушку.

— Берегите ее, прошу вас, — произнес он тихо и, отойдя назад, распахнул окно в черноту Структуры.

— Один в поле не воин, Белый князь, — сказала ему вслед Каляда.

— Вы правы, сударыня, однако там, куда иду я, нет полей, там существует только Путь.

Юлька потянулась и открыла глаза. К ней наклонилась Каляда.

— Серафима! — обрадовалась девушка, проворно села и обняла подругу. — Как я рада тебя видеть! Ой, где мы?

— На «Крылатом Волке», Юля. Это звездолет, на котором летал отец Данилы. Здесь мы в безопасности.

— А Оливул?

— Он вынес тебя из пещер. Ты спала от воздействия магических звуков.

— Звуков? Бр-р-р, — Юлька замотала головой. — Давно я тут?

— Около двух часов.

— Серафима, Оливул все-таки ушел? — ее голос дрогнул.

— Увы. Пэр предполагает, что он задумал разрушить Экзистедер Диербрука.

— Я слышала их разговор, — тяжело вздохнула девушка. — Почему он не остался? Мы ведь не враги друг другу! И… я же ему не безразлична. Я чувствовала, я не могла ошибиться!

— Все верно, Юля. И по-моему, ты заставила его взглянуть на мир другими глазами.

— Что теперь будет?

— Поживем — увидим. Приводи себя в порядок и давай ужинать. Ребята как раз наладили кухонный агрегат.

Юлька бродила по «Крылатому Волку» так, будто давным-давно жила на нем. Большая спальная каюта, разделенная перегородкой, две душевые, пищеблок, кладовые — все это располагалось в кормовой части среднего яруса корабля. Раздвижные двери выходили в небольшой тамбур, сюда же от внешнего люка спускалась крутая лестница — парадный вход. Двухстворчатая широкая дверь вела в центральный зал корабля — кают-компанию — с круглым столом посередине, массой непонятных с первого взгляда приспособлений на стенах и огромным обзорным экраном по правому борту. Предметы мебели, хоть и немногочисленные, создавали ощущение домашнего уюта, и зал, несмотря на внушительные размеры, казался теплой гостиной для большой дружной семьи.

Ковровое покрытие совершенно погасило звук шагов. Юлька ступала по мягкому полу, озиралась по сторонам, и с трепетным восторгом сознавала, что все ее самые сокровенные мечты наконец обретают жизнь. Нечто родное таилось в спокойных ликах мониторов, в шепоте кондиционеров и легком движении свежего воздуха, в мерном свете растянутых под потолком ламп. Ей почудилось даже, что невидимые руки корабля на несколько мгновений заключили ее в отеческие объятия.

Юлька обошла кают-компанию, понаблюдала за маленьким бытовым роботом, который усердно вычищал последние комки пыли из-под компьютерного терминала, и опустила руку на клавишу дверной панели. Створы тотчас разомкнулись. Девушка почему-то знала, куда ведет открывшийся коридор. Несколько шагов по гулкому пластиковому полу, и она оказалась в кабине управления.

Для людей, тесно связанных с космофлотом, планировка кабины представлялась по меньшей мере нелепой: ни привычного пилотского сектора, ни навигационного узла здесь не было, разве что капитанский мостик по традиции располагался по центру в виде полукруглого возвышения. Помещение имело форму сегмента эллипса, а терминалы и мониторы вытянулись вдоль стен двумя неровными дугами. Назначение одной из этих линий Юлька угадала без труда, поскольку именно там орудовал Данила. Взявшийся разобраться в системе управления, он почти что потерпел фиаско, и теперь по кабине гремели тирады его бурных возмущений.

— И какой идиот додумался так распределить цепи! Это не корабль, это сплошной парадокс! Да с такими параметрами мы не то что в Миры, в небо взлететь не сможем!

«Данька, Данька, не спеши, — Пэр вился возле друга. — Давай не все сразу. Пойми, твой отец никогда не использовал мощности корабля полностью. Он был пилотом, а ты один пытаешься выполнить работу и за бортинженера, и за капитана, и за штурмана. Взлетать Волку помогал я… Юля! — призрак заметил девушку. — Как самочувствие?»

— У меня все хорошо, — бодро отозвалась та. — Привет, Данила.

— А, наш спелеолог проснулась! Привет. Как тебе красавец? — он обобщенно показал на корабль.

— Интересная конфигурация.

— Точно. В бреду такое увидишь!

«Данила! — Пэр почти рассердился. — Этот корабль создан, чтобы стать домом Семи Стихий. Управлять им должны семеро. И все оснащение звездолета рассчитано на семерых!» — А форма на что рассчитана? Очень приятно сидеть в кабине и знать, что являешься начинкой волчьей башки. Напрасно хихикаешь, Юлька. Твое место — в ушах!

— Мое место?

— А кто же еще будет дистантером-стрелком?

— Пэр! Данила! — Юлька захлебнулась от восторга. — Это надо понимать, что мы все — внемиренцы?

«Именно так, Юля. Добро пожаловать домой!»

Желтый Аз-князь заканчивал построение моста в новый Мир, когда к нему вошел Оливул.

— Где ты пропадал? — не слишком дружелюбно поинтересовался Диербрук, не оборачиваясь к племяннику. — Подожди на платформе, я должен завершить Игру.

— Мой князь, то, о чем я хочу говорить с вами, слишком важно и не терпит промедления.

— Вот как? — старик оставил пульт и в широком кресле опустился в центр необъятного зала. — И в чем заключается столь неотложная проблема, Оливул?

— Вы представляете себе последствия, которые повлечет Игра на Первом Экзистедере, мой князь?

— Разумеется, представляю. И что?

— Спокойствие, с которым вы отвечаете, заставляет меня думать, что вы не осознаете до конца, как Великая Игра отразится на Мирах. Возрожденная, она не изменит, она уничтожит Структуру.

— Совершенно верно! — Аз-князь начал терять терпение. — Мне не нужны старые Миры. Ты прекрасно это знал, когда рассчитывал вектора мостов и координаты Изначальной Точки. От Первого Экзистедера пойдет экзорный поток, за какой-то там квант времени Игра распространится на Миры, они заменят собой другие и так далее. Да что я тебе объясняю! Ты у нас математик, а не я!

Оливул украдкой вздохнул. Направляясь к дяде, у него еще теплилась надежда, что тот сам откажется от гибельной затеи, вдруг проникнув в ее истинный смысл. Однако надежде не суждено было оправдаться.

— Мы не Великие, чтобы распоряжаться судьбами неисчислимого множества жизней, — снова заговорил Бер-Росс. — Созданная однажды, Структура должна развиваться сама.

— Да ты бредишь, не иначе, — развел руками Диербрук. — Ты мне мешаешь, Оливул. Отложим этот бесполезный разговор на следующий раз.

Оливул не двинулся с места.

— Аз-князь, — начал он, чеканя слова, — я верю, вы не посмеете уничтожить ни одного Мира, ни одной планеты, ни одной жизни.

— Довольно, Оливул! — Диербрук встал. — Мне надоело выслушивать этот бред. Убирайся!

— Остановите Экзистедер, князь! Завершите Игру сейчас, или будет поздно.

— Убирайся вон! Или я вышвырну тебя, мальчишка!

Оливул напрягся до предела.

— Вы не оставляете мне выбора. Ваш поход к Первому Экзистедеру окончен! Во имя всех Миров!

Его правая рука, сжатая в кулак, стала описывать полукруг, собирая потоки энергий.

Аз-князь рассвирепел.

— Что?! Тягаться со мной?!

Пространство вокруг него замерцало, и Экзистедер, повинуясь хозяину, выбросил сгусток смертоносных молний. Оливул разжал руку. Горящие стрелы разбились о поднятый щит.

Два экзорных потока столкнулись, круша всё на своем пути. Структурное пространство вокруг крошечного мирка-платформы вскипело. Ломались каналы, рушился наведенный экзистором мост, Экзистедер накалился, готовый разлететься на куски.

— Глупец! Ты погибнешь, — скалясь улыбался Диербрук и продолжал теснить племянника к черной бездне.

— Вы никогда не уничтожите Структуру!

Оливул уклонился от разрушительной струи, посланной Аз-князем, и выплеснул свою мощь целиком. Ураган обрушился на платформу. Создание не выдержало. Последовала яркая вспышка, и Мир во мгновение ока канул в небытие, сбросив Бер-Росса и Диербрука в пустоту. Старик закричал. Сгусток спутанных каналов взорвался и разметал плоские осколки Экзистедера по пространству. Диербрук, использовав последние силы, успел ухватиться за обрывок Пути и исчез в Черноте. У Оливула же энергии не осталось. Его начало затягивать в образовавшийся вихревой омут. Тело готово было развалиться на мелкие частицы, нахлынула боль и ужасная слабость. «Прощай, Юля», — успел подумать Оливул прежде, чем сознание отключилось.

За ужином ни у кого не нашлось желания строить планы на будущее. Полные событий сутки доконали даже Данилу: пилот откровенно клевал носом, рассеянно водя вилкой по тарелке. Каляда окинула взглядом уставших друзей и сказала:

— Отбой, молодые люди. Неизвестно, что преподнесет нам завтрашний день. Давайте отдыхать. Пэр, к тебе это тоже относится.

Юлька встала и грустно посмотрела на два пустующих за столом кресла. Серафима поймала ее взгляд и, когда Грег, Гор и Данила вышли, шепнула.

— Он присоединится к нам, я уверена.

— Ты умеешь заглядывать в будущее? — глаза Юльки расширились от удивления.

— Нет, но я вижу, что ты ждешь его, и желаешь ему добра и удачи всей душой. А как я заметила, твои пожелания обычно сбываются!

Юлька проснулась от нарастающего чувства тревоги и поеживаясь, как от холода, села на койке. За иллюминатором светало. Звезда поднималась в чистое небо, не было ни единого признака приближающейся бури, и все же тревога неумолимо росла. Девушка быстро оделась и выглянула в отсек, где ночевали Данила и близнецы. Грег и Гор стояли возле узкого окна, напряженно изучая горизонт.

— Что-то не так? — Серафима положила руку Юльке на плечо.

Та обернулась.

— Не знаю… Будто гроза надвигается.

Приподнялся Данила.

— Что там у нас?

— Пока ничего, — откликнулись близнецы.

Неожиданно Юлька ощутила порыв невиданных сил, едва не пробивший границы измерения.

— Оливул… — пробормотала она. — Грег, Гор, вы слышали?

Не дожидаясь ответа, она опрометью кинулась к внешнему люку. Остальные побежали за ней. На палубе их встретил Пэр.

«Творится что-то неладное, — сообщил он. — Кажется, Бер-Росс затеял грандиозную баталию!» Близнецы растерянно смотрели друг на друга и вздрогнули, когда на Надмирье обрушился новый энергетический шквал. Юлька зажала голову руками:

— Он погибает!.. Оливул!

Перед ней вдруг возникло черное облако. Не оглядываясь, девушка бросилась вперед и исчезла. Гай-Россы сорвались с места в следующее мгновение.

— Я удержу ворота! — крикнула Серафима вслед близнецам, растворившимся в пустоте.

Пэр ринулся было за друзьями, но Данила преградил ему путь.

— Стой! Если что случится, я не вытащу вас один!

«Верно. Только бы Юля нашла опору!» Черное марево грязным пятном застыло над «Волком», Каляда стояла неподвижно, и, казалось, само Время замерло вместе с ней…

Вот она уронила руки, качнулась вперед и упала на одно колено.

— Серафима! — Данила кинулся к женщине.

— Помоги им… Они его вернули, — выговорила та.

— Где? Где они?

— За утесом. Ты найдешь. Быстрее!

Гаюнар сиганул на землю не дожидаясь, пока опустится подъемник, и побежал в указанном направлении. Пэр его догнал и даже перегнал, хотя обычно перемещался в видимом состоянии довольно медленно. Данила перескочил через очередной валун и замер как вкопанный перед развернувшейся картиной. Юлька сидела на земле встрепанная и бледная, на ее руках лежал Белый князь, бездыханный, как показалось пилоту в первый момент. Грег и Гор стояли на коленях возле; один держал ладони на груди Оливула, другой — на его лбу и на кисти правой руки. В волосах юношей метались перламутровые искры.

— Живой? — выдохнул Гаюнар.

«Едва-едва, — ответил Пэр. — Они пытаются передать ему жизненные силы».

Подоспела Каляда, отодвинула близнецов и наклонилась над Бер-Россом. Ее пальцы с длинными темными ногтями заскользили по его груди и шее, а бесстрастный взор карих глаз уперся в бледное лицо. Белые волосы князя чуть заметно заискрились.

— На «Волка», немедленно, — Серафима резко выпрямилась.

Грег, Гор и Данила подняли безвольное тело и понесли к кораблю. Юльку, все еще шальную, обняла подруга.

— Успокойся, Юленька, он жив. Ты успела!

Девушку била крупная дрожь.

— Как там было жутко! Полный хаос, ни одной опоры. Я думала… думала, его уже нет.

— Все позади. Ты нужна ему. Соберись, девочка.

— Да, — Юлька вздохнула. — Я готова.

Оливула уложили на нижней койке в полупустой спальной каюте.

— Грег, Гор, найдите медицинский набор, — распорядилась Каляда. — Юля, принеси воду и полотенце. Пэр, нужно что-то теплое: плед, одеяло — все равно.

Пока вокруг продолжалась суета, Данила присел возле Белого князя, опустил руки на его лоб и на грудь, как это делали близнецы, и, не слишком-то веря в результат, заставил себя сосредоточиться на передаче жизненной мощи. Неожиданно перед глазами вспыхнул ни с чем не сравнимый всеобъемлющий свет, вырвавшийся, как показалось Гаюнару, из глубин его собственной души. Оливул вздрогнул всем телом. Никаких отрицательных эффектов на себе Данила не почувствовал, но Серафима поспешно отдернула его от Бер-Росса.

— Не время для экспериментов, — бросила она и шагнула к столу, куда близнецы только что водрузили портативный медицинский блок.

Даниле потребовалось около минуты, чтобы навести порядок в голове после легкого шока.

— Пэр, — вполголоса обратился он к призраку, — что я сделал? Что это было?

«Ты поделился с Белым князем энергией Сущности, как Грег и Гор. Родная кровь стирает всякие границы, а Стихия Космоса объединяет наши души. Чему ты удивляешься? А! Я же забыл тебе сказать: если хорошо покопаться в твоей родословной, то можно точно установить, каким братом или дядей… или племянником ты приходишься Россам».

Юлька сидела рядом с Оливулом, сжимая его холодную руку в своих ладонях, не слышала ничего, происходящего вокруг, и не отрываясь смотрела в бледное лицо друга. До сих пор он был где-то далеко, на пороге смерти, и только сейчас она стала чувствовать, как приближается его сознание. Он глубоко вздохнул. Юлька застыла, боясь спугнуть возвращающуюся жизнь… Веки с черными ресницами дрогнули. Ей показалось, прошла вечность, прежде чем он приоткрыл глаза. Затуманенный взор скользнул по знакомым лицам и остановился на Юлии. Губы шевельнулись, произнося ее имя.

— Оливул, — она не замечала, как слезы сами собой потекли по щекам, — все будет хорошо. Ты с нами. Слышишь, Оливул? Мы вместе.

Она продолжала держать его ладонь, и горячие слезинки капали на теплеющие пальцы. Взгляд Белого князя прояснился.

— Юля… Как? — голос был едва слышен.

Девушка поспешно тронула пальчиком его еще бескровные губы, делая знак молчать.

— Потом. Это не важно. Главное — ты жив.

Он устало опустил веки и прошептал.

— Не плачь… Все в порядке.

Серафима с инъектором в руке приблизилась к Бер-Россу.

— Экзистедер Экзистедером, а мы как-никак люди, — пояснила она и быстро ввела лекарство; он вздрогнул. — Прикосновение чувствуешь? Очень хорошо. Попробуй пошевелиться.

Он медленно повел плечом. Каляда подбодрила его улыбкой.

— Ну ты и всыпал Диербруку! Вот это был удар! — воскликнул Гор, когда женщина отошла к столу, чтобы убрать аппарат.

— Только перья от Экзистедера полетели, — поддержал Грег.

Оливул поднял на юношей взгляд.

— Вы тоже… были там?

Близнецы по очереди пожали его руку, и Белый князь почувствовал, как окунается в безбрежные просторы их юной, полной веры и тепла, искренней души. «Вот оно — мое созвездие», — подумал он, и в усталых глазах мелькнули горячие капли.

Серафима мягко, но настойчиво отвела юношей в сторону.

— Всем, за исключением Юлии, я советую заняться текущими делами, — сказала она. — Оливул должен отдохнуть.

Бер-Росс поспешил задать волнующий его вопрос:

— Кто же вернул меня? — произнес он, стараясь говорить громче.

— Все, — ответила Юлька.

Каляда уточнила:

— Самое главное сделали Юля, Грег и Гор.

— А ты держала Структурный вход открытым, — вставил Гор.

— Без тебя мы бы не нашли Путь назад, — уточнил Грег.

— Да, но я опиралась на Данилу и Пэра, — сказала Серафима, — когда вы вчетвером слишком удалились от границ Мира.

Бер-Росса устроили удобнее на койке в каюте, сняли сапоги, плащ и камзол, укрыли теплым одеялом и оставили Юльке на попечение. Когда все, кроме нее, покинули каюту, Оливул с улыбкой спросил:

— Ты собираешься быть моей сиделкой?

— Собираюсь. А то вдруг ты опять вздумаешь нырять в Структуру.

— Я больше никуда не уйду, Юля.

— Ладно, поверим, — сказала она и выпалила: — А это, чтобы ты знал — я с тобой!

И девушка прильнула губами к его тонким губам. Оливул одной рукой прижал ее к себе и поцелуй получился долгим и горячим. Юлька, покраснев, отпрянула.

— Зачем ты? — пролепетала она.

— Чтобы ты была уверена: я не уйду, — засмеялся он тихо.

Сначала Оливулу снилось, что он летит как птица среди облаков и видит под собой зеленые леса, лазурные реки, холмы и озера с чистейшей водой. Это был один из Темных Миров, запретный, но близкий и желанный. Затем сон преобразился. Появилось ощущение бешеной скачки. Он увидел себя, мчащимся на белом великолепном скакуне, рядом развевалась нежно-голубая накидка и слышался веселый смех Юльки. Она неслась по правую руку от него и прекрасные золотые кудри флагом вились по ветру. В небе летел черный с серебром двуглавый дракон, стройный и горделивый, и огромные крылья его мерно и спокойно рассекали сияющий чистотой воздух. Слева скакал третий всадник, однако Оливулу, как он ни старался, не удавалось рассмотреть его. Мелькал лишь темно-синий плащ, капюшон которого закрывал голову незнакомца. На миг луч солнца коснулся скрытого лица. Оливулу показалось, будто он заметил прядь огненных волос, но крыло дракона бросило тень, и тайна осталась тайной. Юлька хохотала, захлебываясь встречным ветром, кричала что-то спутникам, обращаясь ко всем сразу, и дракон склонял к ней то одну голову, то другую. Оборачивался и синий всадник. Оливул не сомневался, что хорошо знает его, но мучительно не мог разгадать, кто прячется под мрачными одеждами.

Белый князь встрепенулся. От серых стен просторной каюты веяло теплом и уютом — ко всему здесь уже успели прикоснуться заботливые девичьи руки. Оливул осторожно повернулся и нашел глазами Юльку: она старательно отчищала от пыли автоматические жалюзи. Наблюдал за ней молодой человек недолго. Услышав шорох, она обернулась.

— Оливул! — девушка подпорхнула к другу. — Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно, — улыбнулся он в ответ и сел на койке.

Комната поплыла перед глазами. И хотя Бер-Росс не подал виду, Юльку не так просто было провести.

— Оливул?.. Куда ты спешишь? Ложись!

— Все в порядке, Юля.

Она молчала. Он поднял глаза и встретился с ее слишком выразительным взглядом.

— «Все в порядке» бывает у тебя в трех случаях, — заявила девушка. — Когда действительно все в порядке, когда что-то не в порядке, и когда не в порядке всё. Какой из трех на этот раз?

Оливул рассмеялся, но ответил честно.

— Второй. Не волнуйся: это пустяки!.. Ты не раз спасала меня, но лишь сейчас я понял, что хочу жить. Потому что рядом есть ты. Я люблю тебя, Юля.

Он бережно взял ее руки в свои и прижал к губам.

— Оливул… Мой князь, — прошептала она и окунулась в его объятия.

Мир вырос до размеров вселенной — свободный, счастливый, мир сбывшейся надежды. И они были там вдвоем, летящие навстречу своей мечте. Сильные, красивые, молодые, они отважно шагнули в пучину судьбы, которую им предстояло построить…

Серафима бегло просмотрела результаты тестирования бортовых систем.

— Ты прав, Данила, с такими параметрами мы далеко не улетим. Хотя твоя идея переброски энергии вслепую тоже не годится. Волк не обычный звездолет, и тем более не патрульный катер. Возможно, твой отец знал секрет скорости корабля, но нам теперь предстоит отыскать его самим.

— Пока мы будем его искать, с Альционы пришлют какой-нибудь десантный отряд. Они не станут спрашивать, откуда тут взялся корабль — просто расстреляют нас и точка, — Гаюнар мрачно захлопнул крышку вспомогательного пульта. — Пэр, вылезай из компьютеров! Все равно пароли не снимешь.

«Согласен, — призрак тонкой струей вытек из вентиляционной щели центрального процессора и принял вид человека. — Мне и раньше это не удавалось. Только должен предупредить, Серафима, что старший Гаюнар не использовал ничего кроме обычного гипердрайвера. Взлет обеспечивал я — Волк как-никак мое тело».

Каляда задумчиво изучала экраны.

— Оставим вопрос о мощности корабля открытым. Дня два на освоение основных блоков у нас, думаю, есть. И если Экзистедер уничтожен окончательно, нам нет необходимости задерживаться здесь дольше.

Чуть только она закончила фразу, из кают-компании раздался грохот. Данила глазом моргнуть не успел, а женщина была уже в проходе, соединяющем кабину управления с центральным помещением. Пэр метнулся за ней.

«Отбой, — сообщил призрак, когда Гаюнар ворвался в зал. — Всего лишь экран упал».

Грег и Гор, виновники происшествия, разглядывали место, где висел прибор. Серафима стояла рядом.

— Этот был единственный, который не функционировал, — объяснял Гор. — Мы его снять хотели, а он сам упал.

Каляда слушала в пол-уха; внимание ее приковал странный узор, выбитый на стене. Она осторожно стерла пыль с орнамента, и перед внемиренцами предстал выпуклый диск из светлого сплава. Различимы стали очертания горы, зажженный факел, и в основании будто в вечном покое застывший клинок. Слева просматривалась волнистая поверхность озера, широкая витая лента, изображающая воздушные потоки, и вплетенные в них тонкие ветви дерева. Все шесть объектов были заключены в круг, образованный хвостом кометы, «голова» которой находилась в самой верхней точке барельефа.

— Что это? Герб? — спросил Данила.

— Знак Семи Стихий, — прозвучал в тишине ответ Оливула.

Он и Юлька подошли к друзьям. Бер-Росс был еще очень бледен, но держался свободно и как обычно спокойно.

— Крылатый Волк, — продолжал он, — творение Великих. Здесь предначертано найти свой дом семи внемиренцам, в каждом из которых доминирует одна из Стихий. Так говорил Ортский. Но роль, которую мы сыграем в судьбе Структуры, неизвестна.

«Я знал, Оливул, что ты обязательно будешь одним из нас! — воскликнул Пэр.

— Мы ждали тебя».

— И это помогло мне выжить, — произнес Белый князь.

— Волк собрал нас, шестерых, — сказала Серафима, — и когда к нам присоединится седьмая Стихия, мы определим и свое предназначение, и свой Путь.

— Да нас уже семеро! — воскликнул Данила.

— Шестеро, — голос Грег-Гора слился воедино. — Мы — один человек и одна Стихия.

— Великолепно, — развел руками Гаюнар. — И какие еще сюрпризы вы нам преподнесете? — он украдкой покосился на Бер-Росса.

Юлька проследила за его взглядом и едва не вскрикнула от изумления: белые, казавшиеся раньше седыми, волосы Оливула отливали теперь перламутром точь-в-точь как у Грега и Гора!

Белый князь подошел к юношам.

— Я безмерно виноват перед вами, ребята. Вы вправе меня ненавидеть. Но прошу вас: простите меня.

Они смущенно прятали глаза.

— Да мы… мы никогда… Мы не могли ненавидеть тебя, — сбивчиво, хотя и дружно ответили близнецы.

Оливул положил руки на их плечи и взглянул в смуглые одинаковые лица. Волнение и робость владели сейчас всем их существом.

— Что происходит? Неужели вы боитесь меня? — удивился Белый князь, и тут в темном экране огромного монитора заметил свое отражение.

Пораженный внезапной догадкой, он медленно поднес к глазам прядь белых волос. Как по искрящемуся чистому снегу, промчался многоцветный хоровод воспоминаний: Темные Миры, бабка-отшельница — скрюченная нянька-колдунья, размытый образ отца и мальчишки-близнецы, почитавшие его как старшего брата…

Бер-Росс на несколько секунд потерял ощущение реальности и очнулся, когда крепкие руки, подхватили его с двух сторон.

— Оливул, пойми, если бы Диербруку стало известно, кто была наша мать, тебя сделали бы вечным изгнанником! Мы не могли допустить, чтобы кто-то узнал в нас Гай-Росса!.. Оливул, что с тобой?

Тот тряхнул головой и сделал предупреждающий жест, когда близнецы попытались усадить его в кресло.

— Все в порядке… Грег-Гор, зачем же ты скрывал это от меня? — голос его дрожал. — Зачем, Грег-Гор?

Юноши молчали.

— Эх, ты, дракон двуглавый, — Оливула крепко обнял братьев. — Кто открыл вам тайну?

— Мы дневники Ортского обнаружили нечаянно, — объяснил Грег.

— А потом бабку нашу нашли, — продолжил Гор. — Она нам все и рассказала: и про тебя, и про мать с отцом.

— Ладно, ребята, — Белый князь поспешно провел ладонью по щеке. — В таких случаях говорят: лучше поздно, чем никогда.

Посмотрев вокруг, он встретил понимающие доброжелательные лица друзей. И ярче всех сияли большие серые глаза Юльки.

Серафима подробно изложила события, происшедшие за то время, пока Юлия и Оливул выбирались из пещер. Девушка терпеливо дослушала до конца, но после дала полную волю своему негодованию.

— Рамзес заявил, что любит меня? Че-пу-ха! Он только себя любит, и свое мнение! Вы бы его видели, когда нас стало затягивать в черноту. Он ни о чем, кроме своей драгоценной персоны, и не думал в тот момент. А видочек у него при этом был — как будто после кошмара прочухался!

— Рамзес был человеком, — вступились близнецы. — Человек, обычный мирянин, не может выжить в Пути, если рядом нет внемиренца.

— Подождите, — остановил Оливул, — вы только что утверждали, будто неизвестный экзистор завладел Виктором и использовал его в своих целях — в частности, для того чтобы выследить меня.

— Есть еще одна деталь, Оливул, — сказала Серафима. — Для тебя не секрет, что я сенсор. Так вот, вопреки воле Виктора я все же проникла в его сознание вчера днем.

— И?

— Оно было пусто. Да, абсолютно пусто: ни единого образа его мозг не порождал. Из этого я заключила, что в тот момент Виктор был не человеком, а искусственным созданием экзистора.

Оливул ударил пальцами по подлокотнику кресла.

— Черт возьми. Значит, настоящий Виктор Рамзес погиб.

— Когда? — Юлька повернулась к другу. — На что угодно могу поспорить: в момент катапультирования он являлся самим собой!

— Если бы он «являлся самим собой», — передразнил Данила, — он бы не поперся ночью под шквальным ветром тебя искать. И уж точно не взял бы с собой Ваську.

— Все объяснимо, — вздохнул Бер-Росс. — Сначала экзистор просто наложил образ на живого человека и заставил его жить по своим правилам. Как источник бесперебойной энергии он использовал Лога, который стал связующим звеном между Миром старого Экзистедера и тем Миром, где мы сейчас находимся. В какой-то момент Рамзес погиб. Возможно, это случилось при неудачном приземлении с катапульты.

— Почему же экзистор не уберег его? — спросил Грег, и Гор молча присоединился к вопросу.

— Он не смог этого сделать. Моя энергия преобладала, и любую Игру я бы заметил. Он выпустил Виктора, когда вы подлетали к зоне моего Экзистедера, — Оливул посмотрел на Юльку, — поэтому тебе и показалось, что пилот очнулся от кошмара. А после гибели человека, экзистору ничего не оставалось, как состряпать пустой образ и вести его самому. С вами был не Виктор Рамзес, а некто другой.

— Донай! — вскричали близнецы на сей раз вместе.

Оливул поморщился.

— Донай не умеет работать с Экзистедером, у него недостаточно пока сил, чтобы подчинить себе энергию Созидания. Могу предположить, что экзистор пытался заставить вас поверить будто он — Донай.

— И все же, Оливул, — юноши не отступали, — Экзистедером руководил твой… наш кузен. Ведь если бы ты сам столкнулся с его работой, ты бы узнал его?

— Да, с большой вероятностью.

— Вот и мы узнали! Это был Донай.

Азарт, с которым говорили юноши, вызвал улыбку у Белого князя.

— Я встречался с его потоком трижды, — сказал он; Грег и Гор удрученно умолкли, а брат продолжал: — Не хочу настаивать — я, конечно, могу ошибаться. Однако тогда придется допустить, что Донай потерял самолюбие и добровольно настроил сам себя в резонанс с чужим Экзистедером, фактически отдав ему и свои силы, и свою волю. Согласитесь, это маловероятно, тем более остается нераскрытым ключевой вопрос — ради чего?

— Ты же его конкурент на пути к княжескому Жезлу! — напомнила Юлька.

— Пустое! Я уже говорил тебе — Жезл не играет никакой роли. Я знаю Доная много лет, с его ранней юности. Он стремился к независимости, но никогда — к княжеской власти. Из-за чрезмерно натянутых отношений с отцом он ненавидел наш Мир, а иногда мне казалось, что он презирает внемиренцев вообще.

Серафима встрепенулась.

— Всех внемиренцев вообще? Почему?

— Ходили слухи, что Диербрук — убежденный женоненавистник — прямо или косвенно стал причиной гибели своей жены и первого ребенка — девочки, очевидно. Таким образом, он остался без законного наследника. Он мог бы, в принципе, объявить Аз-княжечем Доная, однако этого не сделал.

— Вот как? — вырвалось у Грега и Гора.

— Да. Это мои домыслы, именно мои: возможно, жена Диербрука вышла из Темных Миров. Если я прав, щекотливое положение Доная в княжеском семействе вполне объяснимо. Ему пришлось нелегко, а обиды и боль детства не забываются, вот у него и сформировалось искривленное представление о внемиренцах. Это ответ на твой вопрос, Серафима.

— Рамзес — будем пока называть его так, — заговорила Каляда, — бросил интересную фразу: вы все зло, вселенское зло. Что ты об этом думаешь, Оливул?

Белый князь устало пожал плечами.

— Попахивает максимализмом. Вряд ли на это стоит обращать внимание, особенно сейчас, когда Экзистедера больше нет.

— А старый Экзистедер этой планеты? — спросил Данила.

— Без воли экзистора он доживает свои последние годы, а оставшиеся образы давно потеряли цели. Он не опасен.

«Нет, Оливул, — появился молчавший до сих пор Пэр, — я излазил в поисках тебя и Юлии десятки миль, и несколько раз натыкался на активные участки Игры. Энергия бьет ключом из недр планеты, и ею управляют! Могу поклясться!» Оливул задумался.

— Я должен прозондировать этот Мир, — проговорил он, наконец.

— Только не сейчас! — запротестовала Юлька. — Ты еще в себя как следует не пришел!

Серафима поддержала.

— Не стоит испытывать судьбу так часто. Завтра мы все вместе начнем поиск.

— Слушайте, а может сделать проще? — предложил Данила. — На Волке полно всякого оружия. Не знаю точно, чем папочка занимался, но он припас даже лазерную пушку дальнего радиуса действия. Мы взлетаем и аккуратно расстреливаем энерговышки. По-моему очевидно, что если кто-то и дергает за рычаги Экзистедера, то оттуда.

— Отличная идея, — усмехнулась Юлька, — осталось придумать, как запустить торпеду по пространственному каналу.

— Данила, — Бер-Росс поднял голову, — ты сказал, что на этом корабле летал твой отец?

— Да. Александр Гаюнар — мой отец.

«Я не успел предупредить», — извиняющимся тоном вставил Пэр.

Оливул вздохнул.

— Превратности судьбы. Я его хорошо знал.

— Ты говоришь — знал? Он… погиб?

— Увы. И он, и его женщина, твоя мать. С ним свели старые счеты прямо в разгар бала.

— Ты видел?

— Да. Орудием убийства стали Кочевники. Они бросили свои тела и исчезли. Нам не удалось тогда отыскать их в Мирах.

Воцарилось молчание. Призрак, сидящий на краю дивана в виде человека, сник, готовый растечься зеленым туманом. Данила положил на его тающее плечо руку.

— Не горюй. Ты бы ничего не изменил. Зато ты спас жизнь мне и уберег Волка!.. Оливул, это правда, что Гаюнар был твоим родственником?

— Троюродным братом. Но его предки вышли из Темных Миров, и сей факт не скрывался. Александр был вольным охотником, отчаянным скитальцем, искателем приключений. Мы редко виделись, и тем не менее оставались друзьями. Надо сказать, что я принадлежал к числу тех немногих, кому он доверял. Ангелом его не назовешь, но он был честным, сильным, стойким человеком.

— Ты летал с ним на Волке?

— Не приходилось. Правда, на борт поднимался однажды, когда он попросил меня расшифровать коды доступа к главным орудиям. Наверное, и сейчас здесь есть, чем заняться.

«Не просто есть, чем заняться, а не знаешь, за что хвататься!» — воскликнул призрак.

Нечаянный каламбур вызвал добродушный смех.

— Я рассмотрела общие схемы управляющих цепей, — сообщила Каляда, — и если мы успеем зарядить конденсаторы в рулевых и навигационных блоках, можно будет совершить небольшой перелет. Что скажете?

— Конденсаторы? Это мы мигом! — вскочили близнецы.

— Я бы занялся бортовыми компьютерами, — поднялся вслед за ними Оливул.

— А в котором «ухе» находится место дистантера-стрелка? — спросила Юлька.

Остаток дня прошел в напряженной работе. Самое трудное дело досталось Пэру: ему пришлось отвечать на сотни вопросов, ответы на которые он толком сам не знал. Юльке понятие «дистантер» было в новинку, и она с энтузиазмом взялась за освоение двух небольших куполообразных кабин на третьем полуярусе корабля, которые с внешней стороны и самом деле выглядели как уши насторожившегося волка. Данила знакомился с управлением звездолета на линии первого пилота. Пэр с готовностью рассказал ему общие принципы пилотирования Крылатого Волка, но детально пояснить многого не смог, и парень, крайне недовольный, вынужден был разбираться в веренице терминалов и пультов самостоятельно. Бер-Росс, снявший пароль с главного процессора, на линии бортинженера углубился в изучение внутренних систем. Его кресло легко перемещалось по проложенному рельсу вдоль разнообразных приборов от блока распределения энергии до станции управления сигнальной системой. Каляда корректировала тестирование машинного отделения, где орудовали Грег и Гор, с капитанского мостика — вынесенного в центр кабины возвышения, обставленного стойками хитроумных устройств с десятками экранов и неисчислимым количеством индикаторов, тумблеров и клавиш.

Наконец, сигналы о готовности были получены ото всех шести рабочих узлов звездолета, и Серафима обратилась к команде.

— Начинаем тренировочный полет в район восточной долины. Штурман, вводите курс.

«Есть, мэм!» — бодро отозвался призрак и нырнул в навигационный блок.

— Румпели никуда не годятся, — доложил Данила. — Коэффициент маневренности на нуле.

— Вижу, — Каляда сверилась с показаниями на своем мониторе. — На минимальной скорости пройдем. Оливул, что у тебя?

Он, не отрываясь от экранов, через плечо ответил:

— Большинство систем использовались только в одном режиме, а предусмотрено около десятка на каждый узел управления. Я бы сказал, что до сих пор «микроскопом забивали гвозди».

— Как много времени надо, чтобы инсталлировать все?

— Не менее суток. Сейчас я последовательно подключаю основные семь точек управления по принципиальной схеме. Мне нужна связь с отсеками.

Каляда пробежала пальцами по клавиатуре. Бер-Росс дождался на своем мониторе сигнала готовности, и включил переговорное устройство.

— Грег-Гор, попытайся деблокировать цепи, ведущие в дистантерские кабины. Юля, ты можешь активизировать вторую башню?

— Без проблем! — звонкий голос девушки нарушил спокойствие динамика. — А если говорить в общем: чем я должна здесь заниматься? Зондированием окружающей среды?

— Это одна из функций, — пояснила Серафима. — Но главное в другом: в дистантерских кабинах сконцентрировано практически все управление орудиями, манипуляторами и визорами.

— Я нашел на своей линии прямую связь с обеими башнями, — добавил Оливул.

— Наверное, бортинженер руководит обеспечением дистантеров непосредственно.

— Капитан, — окликнул Каляду Данила, — курс введен, можем взлетать.

— Отлично, — Серафима последовательно запросила состояние остальных отсеков и, получив подтверждения, скомандовала. — Приготовиться к старту. Десять секунд!

Волк «присел» на лапах-шасси и, следуя команде пилота, оттолкнулся от земли. Неуклюжая с виду махина поднялась в воздух медленно, будто нехотя, лапы поджались к животу, шея вытянулась, вынося голову, где располагалась кабина, вперед, и корабль, с трудом балансируя, поплыл над грунтом.

— У нас нет маневренности! — расходился Данила. — Первый же разворот, и я ни за что не отвечаю!

— Пэр, исправь углы поворотов и следи за местностью. Техотсек, что можно сделать с рулевыми блоками?

— Коды доступа к энергетическим конверторам не поддаются расшифровке! — раздалось из динамика. — Нарушен импорт энергии в рулевой контроллер.

«Капитан, у Волка должны быть крылья! — появился Пэр. — Я слышал, как Гаюнар, когда приходилось путешествовать в Мирах, возмущался, что не может найти их подключение».

— Крыльев нам только не хватает, — буркнул Данила. — Может еще и хвост имеется? С кисточкой?

Впереди показалась высокая горная гряда.

«Долина прямо за ней», — сообщил призрак.

Гаюнар повел корабль на вираж, и вдруг изменился в лице.

— Капитан, у нас проблемы! Не могу завершить маневр!

Почти одновременно с его возгласом включился техотсек.

— Перегорели трансмиссоры центрального румпелья!

Каляда осталась абсолютно спокойна.

— Пэр, измени курс. Аварийная посадка.

Призрак высунул голову из терминала штурманского пульта.

«Поздно! Мы сейчас поцелуемся со скалой!»

— Оливул, лазеры настроены? — Каляда обернулась к бортинженеру.

— Частично. Юля, задействуй пушки и по команде стреляй. Вся энергия у тебя.

— Есть! — откликнулась девушка.

«До столкновения восемь секунд!» — Данила, держи прежний курс, что бы ни случилось, — велела Каляда. — Внимание…

Скала вырастала по левому борту.

— Огонь!

Из жерла лазерной установки вырвался пучок раскаленного света. Скала затряслась и на глазах стала разламываться надвое. Волк летел прямо в образующуюся щель. Оливул первым понял, что произойдет дальше. Выстрел, произведенный без должного расчета, вызвал спонтанный, а не направленный обвал. Волку грозило очутиться на земле под обломками злосчастного утеса.

— Вихревое поле! Юля, установка включается одновременно из двух башен! — крикнул Бер-Росс в микрофон.

Девушка не ответила, но на экранах заднего обзора стало видно, как из люков, расположенных симметрично друг другу на корме корабля, медленно выплыла вибрационная пушка. Пространство между ее лопастями загудело, вой и грохот потрясли округу, и как салют в честь технического чуда град из мелких камней разлетелся по долине. В сопровождении эскорта из остатков раздробленной скалы звездолет опустился на грунт.

Посадка получилась не совсем мягкой, хоть Данила и старался выровнять движение. Одна «нога»-шасси угодила в какую-то яму, кабину и весь корпус тряхнуло несколько раз, и только после этого корабль замер в замысловатой позе.

— Первый блин комом, — изрек Гаюнар, вставая.

Пэр собрался из нескольких разлетевшихся по кабине частей.

«Уф, я почти испугался. Никто не пострадал?» Каляда вызвала техотсек, а Белый князь, не дождавшийся ответа от Юльки, побежал на третий полуярус. Девушку он обнаружил в проходе между кабинами. Она сидела на полу и старательно прикрывала волосами большую шишку на лбу.

— Юля! — Оливул наклонился к ней.

— Пострадавших нет, — бодро сообщила она и встала, бросив под ноги какое-то барахло.

Бер-Росс с неподдельным изумлением взирал на кучу тесемок и две клюшки.

— Что это? — проронил он.

— Автонаводчик. Не могла же я быть сразу в двух местах!

Веревки тянулись из обоих стрелковых отсеков, где крепились к пультам крючками, и на месте «сбора» присоединялись к двум палкам, как куклы-марионетки.

— Откуда ты это взяла?

— А откуда ты брал кинжалы и факелы, когда мы плутали по пещерам? — не без гордости заявила Юлька.

Оливул поднял одну из клюшек.

— Я почти не чувствую экзорного поля. Оно сливается с фоном Мира! Ты использовала здешнюю энергию?

Девушка пожала плечами.

— Почем я знаю! Просто у меня получилось. Надо же было выкручиваться! Считай, что мне опять повезло.

— И всем нам, благодаря тебе, — сказал Белый князь.

До поздней ночи Волка приводили в порядок, анализировали результаты полета, отлаживали системы управления. После ужина на скорую руку Каляда отправила команду отдыхать, а сама осталась в кабине, сказав, что настроит защитный экран-хамелион, описание которого нашла в одной из баз данных.

Серафима слушала Пространство. Мысли друзей в спальной каюте смешались и превратились в сны. Она не стремилась уловить образы, спонтанно рожденные их сознанием, но нечаянно обнаружила в пестром калейдоскопе свое отображение. Женщина грустно улыбнулась: Данила видел ее во сне.

Каляда расстегнула куртку и гладкую, без признаков внешних застежек рубашку. В притушенном искусственном свете заискрилась медная чешуя. Нагрудные пластины приподнялись и три пары черных щупальцев поползли к пульту управления. Посредник откинулась в кресле и прикрыла глаза. Став капитаном таинственного корабля, созданного Великими, она поставила себе цель узнать о нем всё. Туманные картины наполнили сознание. От настоящего к прошлому. Александр Гаюнар запечатлелся как нечто монолитное, жесткое, но мимолетное… Пэр, сущность без тела. Волк принял его, как детище, врученное Великим… Каляда уходила глубже и глубже. Верфь. Посреди черного пространства стоит каркас корабля…

Временная нить закрутилась и события потекли привычной чередой. Человек в бархатном зелено-черном плаще проводит рукой по барельефу Семи Стихий. Каляда затаилась: обернется ли? Он медленно поворачивается к ней лицом, но лица нет, только черная густая тень. «Ваша Судьба сама избрала для себя Путь, — произнес Великий. — Мы не вправе прикасаться — не запрещается лишь говорить. Один сказал: постройте Счастье. Я говорю: ищите Счастье. Вам дано было все, вы взяли больше: Созидание и Разрушение. И вечный поиск компромисса».

Мысль вернулась из короткого путешествия в былое. Посредник подняла голову. За прозрачным фронтальным покрытием кабины вставала звезда. Каляда несколько минут сидела, не шелохнувшись, обдумывая виденное, как вдруг почувствовала рядом Оливула. Щупальца мгновенно скрылись за роговыми пластинами.

— Извини, вошел без предупреждения, — сказал Белый князь, приближаясь к креслу капитана. — Мне показалось, тебе нужна помощь… Я знаю, кто ты, — добавил он после секундной заминки.

Каляда застегнула одежду и встала.

— Я поняла, — ответила она. — Я видела того из Великих, кто создал для нас Волка. Это было давно, но он оставил послание.

Оливул внимательно выслушал рассказ Серафимы.

— Создать Счастье и найти Счастье, — повторил он глухо. — Считается, что Счастья нет в нашей Структуре, и создать его, значит создать Структуру заново. Что и хотел сделать Диербрук.

— Думаешь, Великие нашептали ему эту мысль?

— Возможно.

— Ты сам вычислил путь к Первому Экзистедеру? — спросила Каляда.

— Да, — Оливул горько усмехнулся. — Это было открытие!

— Его могут повторить?

— Без сомнения. Неповторимы лишь гении!

— Значит, наша цель предопределена. Мы должны защитить Структуру.

— Но каким образом?

— Уничтожить Первый Экзистедер, чтобы никто никогда не оживил его вновь.

Бер-Росс замер. Многолетние искания пути, древний нестареющий вопрос «быть или не быть» разрешились вдруг в одно мгновение, будто в темноте, где он блуждал, неожиданно вспыхнул свет прозрения.

— Я восхищаюсь тобой, Серафима, — Белый князь склонил голову. — Уверен, что избранником Космоса среди Семи Стихий будешь ты.

Юлька села в постели и окинула сонным взглядом женский закуток каюты. На столе возле стены в аккуратной вазочке красовался букетик нежных голубых цветов.

— Ой! — девушка всплеснула руками. — Оливул?

— Это незабудки, Юля. Они растут по берегам ручьев и рек в моем Мире.

Она оглянулась. Бер-Росс стоял в узком проходе напротив окна, свет восходящей звезды оттенял его стройную белую фигуру, а волосы перламутром блестели в лучах.

— Спасибо, — она улыбалась. — Неужели все это наяву?! Как прекрасно, Оливул!

Он присел рядом с ней на край кровати.

— Я хочу сделать так, чтобы ты каждое утро вставала такой счастливой, как сегодня.

— Но это же очень просто! — она обняла друга. — Будь всегда рядом со мной. Пожалуйста.

Призрак взволнованно летал от пульта к пульту в кабине управления, когда Гаюнар остановился на пороге.

— Утренняя разминка? — весело спросил пилот, понаблюдав за другом.

«Данька, боюсь, я испорчу тебе настроение, но у нас плохие новости: я поймал сигнал с научной станции. И, кажется, это СОС».

— Так, — сразу нахмурился Данила. — Зови капитана.

Команда собралась в считанные секунды.

— По нашим данным ученые и группа сопровождения покинули базу два дня назад, — сказала Каляда, еще раз просмотрев декодированное сообщение. — Вызов может оказаться ловушкой.

— Но про эвакуацию нам сообщил Рамзес, — напомнил Гор.

— А он находился под влиянием Доная, — уточнил Грег, и покосившись на старшего брата, поправился, — или какого-то другого экзистора.

— Оливул, что думаешь? — Серафима обратилась к Бер-Россу.

— Логично было бы считать зов экзорным, хотя я не могу различить потока: он скрыт фоном Мира. Кроме того, запрос о поддержке со станции не ушел в эфир. Я хотел его пропустить после окончания основных работ, но не успел.

— Минутку, — вмешался Данила. — Если мы считаем, что люди покинули планету, то как и когда они успели это сделать? Надо было иметь дополнительный транспорт, потому что собственный грузовик базы не взял бы всех одним рейсом, а летучек у них осталось только две. И если, как говорит Оливул, их сигнал на Альциону не прошел, значит кто-то до сих пор здесь и попал в беду. Надо лететь на помощь.

— Мы двое суток слушаем эфир, но сигнал о помощи обнаружили лишь сегодня, — заметила Каляда.

— Да на этой планете катаклизм на катаклизме! — не отступал Гаюнар. — У нас по десять раз на день бывало связь отказывала.

— При чем тут катаклизмы! — нетерпеливо перебила Юлька. — Просто экзистор до вчерашнего вечера не знал, где мы находимся, а когда я материализовала образы веревок, он вычислил нас и стал целенаправленно пудрить мозги.

— Твои экзорные токи слились с общим фоном планеты, — возразил Оливул. — Тебя невозможно было проследить.

— А если пользоваться аналогичными токами?

— Только близкие родственники могут использовать один экзорный поток.

— А может быть экзистор и есть мой близкий родственник, — Юлька стояла на своем. — Я же не знаю, кто мои родители! Поймите, нельзя лететь на базу. Он ждет нас там с распростертыми капканами!

— Он взял людей в заложники! — не унимался Данила.

«Стоит попробовать связаться со станцией напрямую, — Пэр, наконец-то, сумел вставить слово. — Я сейчас все организую!» — Нельзя, — остановила Каляда. — Волк еще не настолько мобилен, чтобы быстро и безболезненно поменять дислокацию. А по любому сигналу отсюда нас найдут как экзорным, так и обычным способом.

— В ангаре есть два двухместных аэромобиля, — заговорили Грег и Гор. — Они в хорошем состоянии, мы их вчера проверяли. Почему бы нам не слетать к базе и не посмотреть на нее своими глазами?

— Если там сидит экзистор, вы увидите что угодно, кроме реальности, — фыркнула Юлька.

— А если нет? — оживился Данила. — Их было тридцать человек. Тридцать! И даже если там остался только грубиян лейтенант, мы обязаны его спасти. Ну, Серафима, решай! Я готов полететь туда один!

— Один не полетишь, — категорически заявила Каляда.

— Я с тобой, — встал Бер-Росс. — Экзистедер до сих пор управляем, а я, быть может, смогу что-то изменить.

— Вот именно поэтому ты нужен здесь, Оливул, — и Серафима посмотрела на близнецов.

— Мы не подведем! — обрадовались юноши.

Белый князь стоял перед экраном-иллюминатором, занимавшим в кают-компании целую стену. Каляда бесшумно приблизилась к нему и встала рядом, всматриваясь в скалы, за которыми в сотне километров отсюда находилась научная станция.

— Как дела?

— Ничего нового, капитан. Я не могу создать экзорный поток. Слишком велико сопротивление Мира. Мне просто не хватает сил. Сколько времени уже нет контакта?

— Час пятьдесят шесть минут, — ответила Серафима. — Юля периодически вызывает их, но пока безрезультатно.

— Очевидно: катер, о котором они успели сообщить, был образом! А Гаюнар — сорви-голова, весь в отца — наверняка отправился прямо в здание. И ребята с ним. Проклятье. Могли бы догадаться, что нарушение связи дело рук экзистора!

— Да, он подготовил замечательную Игру, предусмотрел даже поведение Гаюнара. Наверное, если бы летел ты, он сыграл бы по-другому.

— У него будет возможность сыграть по-другому, потому что я отправляюсь туда.

— Успокойся, Оливул. Что бы ни случилось, ты не будешь бороться в одиночку.

— Но Юля и ты…

— О Юлии речи нет, — перебила Серафима. — Мы полетим вдвоем. Я не экзистор, но я — Посредник. И этого наш незнакомец никак не предполагает.

Бер-Росс усмехнулся.

— О, да. Ты можешь преподнести ему сюрпризы.

— Не будем более медлить, — подытожила Каляда.

Юлька, узнав, что ее оставляют вместе с Пэром на Волке, сначала рассердилась, потом обиделась, а затем вновь рассердилась.

— Да за кого вы меня принимаете?! — не унималась она, хотя всем было ясно, что вопрос давно решен. — Я кадровый штурман-стрелок, я умею драться! Я пилот, в конце концов!

— Юля, — Серафима взяла ее за руку, — ни один из нас не сомневается в тебе. Пойми, нельзя оставлять Пэра одного без поддержки. Если потребуется срочно менять дислокацию или, что еще хуже, отбиваться от нападения, твоя роль будет бесценна!

Девушка отвернулась.

— И как ты умеешь все преобразить! — воскликнула она. — Но вы обещаете, что с вами ничего плохого не случится? — она испытующе посмотрела на Белого князя.

— Конечно, Юля, — поспешил он заверить подругу. — До встречи.

Серафима махнула на прощание и захлопнула купол аэромобиля. Машинка метнулась в жерло стартового канала.

«Ну что ты приуныла, Юленька? — решил подбодрить ее Пэр. — Да наш Оливул любого экзистора за пояс заткнет».

— Наверное, ты прав, — неохотно согласилась Юлька и побрела в кабину управления.

Здание станции мертвой громадой сиротливо возвышалось над равниной. Каляда долго изучала неподвижный пейзаж из окна кабины катера, спрятавшегося в ложбинке, и наконец сообщила:

— Следящие лучи отключены, зондов нет. Защитное поле бездействует.

— Техника ему не нужна, — мрачно отозвался Оливул. — Он нас способен заметить и без аппаратуры, ведь в его руках весь здешний Мир. Нет смысла скрываться, мы лишь доставим ему удовольствие. Давай прямо вовнутрь.

Катер медленно, будто нехотя, покинул укрытие и на минимальной высоте полетел к строениям.

В ангаре горел красный аварийный свет. Все причалы пустовали, не было видно ни ремонтных манипуляторов, ни роботов-подзарядников, и лишь открытые контейнеры израсходованных топливных блоков, кое-где валявшиеся на полу, напоминали о недавнем присутствии людей.

— Никаких следов аэромобиля, — сказала Серафима, вернувшись к товарищу после скорого осмотра помещения.

— Они были здесь. Ребята предусмотрительно оставили знак, — Оливул показал на стену, где кто-то нацарапал кривую рогатку.

— Эмблема Гай-Росса?

— Его визитная карточка.

Каляда установила на флаэре дистанционный вызов и отправила его вон из ангара. Затем молча достала пистолет.

— Это оружие не пригодится, — предупредил Белый князь. — Для уничтожения образа нужны неординарные способы.

— Убедительно, — Серафима вернула пистолет в кобуру. — Придется действовать голыми руками.

Она прикрыла глаза и застыла. Ногти на ее пальцах стали медленно вытягиваться, превращаясь в грозные когти. Оливул вздрогнул.

— Извини, не ожидал, — слегка смутился он, когда женщина-Посредник закончила преобразование.

— Не бери в голову.

Они осторожно шагнули под темные своды коридора, где всего несколько дней назад Каляда, Грег и Юлька защищались от взбесившейся толпы. Оливул шел впереди. Он создал перед собой собственный микромир, с помощью которого сейчас искал возможные ловушки, но вокруг все оставалось на удивление спокойно. Коридор заканчивался гладкой раздвижной дверью.

— Я нащупала сенсорные токи Грег-Гора, — шепнула Серафима.

Оливул кивнул и приоткрыл створы. Темнота.

— Эпицентр, — проговорил он.

— Назад пути нет, — Каляда показала за спину.

Там поднималась монолитная каменная громада, точь-в-точь такая же, что преградила Оливулу и Юльке дорогу в пещерах.

— Я так и знал, — усмехнулся Бер-Росс.

Пол под ногами дрогнул и поплыл, как подвижный трек в космопорту. Нарочито громко проскрежетал дверной замок, вспыхнул ослепительный свет и голос, слишком хорошо знакомый Белому князю, весело произнес:

— Добро пожаловать, братец! Теперь, кажется, все в сборе.

Оливул, вынужденный зажмуриться в первый миг от резкого яркого света, огляделся. Небольшой зал был залит пурпурно-золотыми лучами, исходящими от высокого кресла, на котором восседал Донай Ви-Брук.

— Мне, конечно, — продолжал Донай, — было бы интересно посмотреть, как ты обойдешь мои ловушки. Но ты был к ним готов, поэтому я решил устроить одну, зато в самом конце, под занавес. Здорово получилось, правда?

— Где Грег-Гор и Данила? Что ты с ними сделал?

Вопрос был воспринят Красным князем с нескрываемым удовлетворением.

— Они в полном порядке пока, — и с этими словами Ви-Брук взмахнул рукой.

Стены замерцали и стали прозрачными. Оливулу и Серафиме открылись три стеклянные цилиндрические клетки, в которых находились их друзья. Причем Грег и Гор еще делали слабые попытки подняться, а Данила лежал ничком на полу и не подавал признаков жизни.

— Пространственные дыры моего производства, — услужливо подсказал Донай. — Удивлен?

— Признаться, ты превзошел мои ожидания, — ответил Бер-Росс. — И если твое тщеславие удовлетворено, отпусти их. Ведь ты хотел встретиться со мной.

— Не совсем так. Эй! — он резко повернулся к Каляде. — Еще один сенсорный фокус, и знаешь, что я сделаю?

Он сжал кулак. Цилиндр, в котором был заключен Грег, начал сужаться. Юноша вскрикнул и поник. Его брат из последних сил ударил кулаком в стену, безо всякого результата, разумеется.

— Грег-Гор! — Белый князь рванулся к пленникам, но, совладав с чувствами, остановился.

— Нет-нет, ты им не поможешь, — сообщил Донай.

— Что тебе надо от нас? — Оливул с трудом сдерживал гнев.

— Вы — зло! — Донай поднялся во весь свой богатырский рост. — Я не допущу, чтобы идея моего чокнутого папаши нашла воплощение в реальности. Ни ты, ни он, ни кто-либо другой не доберется до Первого Экзистедера! Хочешь начистоту? Так вот: я с самого начала решил вам помешать. Пришлось потерпеть папины тычки, но оно того стоило. Кстати, твой фейерверк в Надмирье мне очень помог: не пришлось общаться с папочкой напрямую, ибо ты сделал это за меня.

— Ты ненавидишь отца? — спокойно спросила Каляда.

— Что посеешь — то пожнешь!

— Послушай, Донай, — продолжала она, — если ты считаешь нас злом, только за то, что мы внемиренцы, так каков же тогда ты сам? Ты хотел убить двоюродного брата и его подругу, ты стал причиной гибели четырех человек — пилотов службы сопровождения, ты прямо или косвенно уничтожил Виктора Рамзеса, а теперь держишь в заточении ни в чем неповинных людей. Неужели это ты считаешь добром?

— Ваш Рамзес сам сломал себе шею, — хмыкнул Донай. — Вот уж где руки не приложил! Что касается этих троих, — он кивнул на клетки-цилиндры, — то у меня есть полное право изолировать их от общества раз и навсегда. Он — вроде его зовут Данила — набросился на меня с пистолетом и кулаками. А эти две половинки одного идиота, возомнили себя великими экзисторами и собирались попортить мой Мир. И не думай, что я причисляю себя к Добру. Это удел святош. Я борец против Зла. И я буду уничтожать таких, как вы. Чтобы никто не нашел Первый Экзистедер, чтобы люди не познали тайну Созидания, чтобы наша Структура осталась первородной, истинной, Живой!

— Донай! — прервал его Оливул. — Что ты себе воображаешь? Ты достаточно натворил, поэтому давай прекратим безобразия и успокоимся.

— Ты все еще считаешь меня дурачком, братец? Я разве не доказал тебе, что кое на что очень даже гожусь? И не притворяйся, будто не знаешь, о чем я говорю.

— Я действительно не совсем тебя понимаю, — сказал Оливул как можно спокойнее, а сам незаметно приблизился к стене с клетками еще на один шаг.

Донай его маневра не заметил.

— Так ты хочешь, чтобы я поведал о том, как идея построения собственных Миров и изменения существующих внедрилась в людские умы? Прекрасно. Вспомните, в далекие времена у разумных рас появился театр…

Невидящий взор Юльки блуждал по темному небу планеты. Опять собирался ураган. Тревога девушки, зревшая с момента отлета Серафимы и Оливула, укрепилась уверенностью: произошло что-то нехорошее. Позволив своим мыслям течь без определенного направления, Юлька стала как бы сторонним наблюдателем, следя за образами, проносившимися в сознании. Она быстро достигла того состояния, при котором два дня назад сумела увидеть почти реальные картины какой-то жизни — мальчика и девочку перед закрытой дверью, женщину в розовом на лугу и трагедию разлуки родных людей. Она и сейчас не понимала, почему девочка так знакома ей, почему она продолжает чувствовать ее страх, отчаяние и горе. Розовая шляпка под копытами лошадей… мальчик, поднятый в седло рукой в желтой перчатке… Мрачная долина задрожала перед глазами, появились островки зеленой травы и вот — Юлька не сомневалась, что видит все наяву — вместо грязи и серой пыли зеленеет свежий летний луг. Неожиданно она оказалась на этом чистом просторе. Трава под ногами, голубые цветы похожие на те, что подарил ей Оливул нынче утром. Однако ощущение испуга и растерянности не проходило. Юлька оглянулась. Женщина в розовом платье с распущенными, растрепанными ветром волосами, спешит к всаднику в золотой одежде, грубо втащившему в седло перепуганного мальчугана. Вокруг Юльки поднялся вихрь, некая сила продолжала держать ее на земле, но девочка с ужасом понимала, что притяжение ослабевает.

«Отпусти! — голос женщины не то прозвучал, не то отразился в мозгу. — Ничто не поможет тебе! Она рождена первой! И в какие бы Миры ты ни забросил ее — тебе не удержать Жезл, твои руки в крови!» «Ах, вот как! Убирайся прочь с земли, ведьма! Убирайся в свои фантомные Миры!» — рассвирепел желтый всадник.

«Он возненавидит тебя и весь твой род!» — крикнула женщина прежде, чем луч сорвался с жезла и ударил ей в грудь.

Юлька закричала. На месте, где только что стояла ее мать, осталось слабое розовое свечение. Обезумевший от гнева взор Желтого князя впился в крошечное создание с золотистыми кудряшками. Мальчик в его седле извивался, пытаясь вырваться, кричал, кусался и бил пятками в колени отца; всадник походя встряхнул его, как надоевшего щенка.

«Аз-княжна, — из-под шлема на девочку смотрели холодные злые глаза. — Не было, нет и не будет! Вон!» На Юльку нахлынула гигантская невидимая волна, враз оторвавшая ее от земли. Опора ушла из-под ног, вокруг закружилась тьма. Юлька кричала, но звук ее голоса рассеивался по черноте. Она пыталась ухватиться хотя бы за волосок, но вокруг была пустота. Ей начало казаться, что тело постепенно растворяется, становясь частью беспредельного Ничто, как вдруг в спину уперся твердый предмет. Она судорожно оглянулась и успела заметить размытые очертания огромного зверя, облаченного в металл. Вспыхнул ореол Надмирья. В следующую секунду девочка стояла посередине широкой людной улицы в незнакомом городке.

— Мама… — прошептала Юлька, поднимаясь на ноги. — Это же было здесь! Мама!

Почти бессознательно она распахнула перед собой врата Пространства и бросилась вперед. Испуганный возглас Пэра остался за спиной, и мнимые скалы расступились, пропуская ее в скрытый Мир.

Проход по Надмирью был стремителен и прост. Юлька не успела глазом моргнуть, как очутилась на обширной поляне по пояс в траве. Ее появление сопровождалось вспышкой или шумом, и несколько девушек, игравших на опушке, обернулись и в ужасе застыли. В длинных платьях из выбеленного домотканого полотна, с вышитыми узорами лентами в волосах, они показались Юльке фигурками, сошедшими с экрана компьютерного фильма на историческую тему. Она сделала шаг к девицам, намереваясь заговорить, но те пронзительно завизжали и врассыпную бросились в лес, лишь русые косы шлепали по спинам да сверкали голые пятки.

— Во дуры! — Юлька с досадой посмотрела по сторонам.

Пестрая от цветов поляна с некошеной травой, где она «высадилась», уходила вниз к реке. Лес, сравнительно редкий, прилегал к самому краю пологого откоса и выглядел вполне миролюбиво. За деревьями виднелись неказистые строения, похожие на большие шалаши. Девушка с наслаждением вдохнула свежий ароматный воздух. Она не сомневалась, что все это было создано воображением матери, но как давно творил ее Экзистедер, оставалось тайной.

От размышлений Юльку отвлек нарастающий гул голосов. По лесу навстречу пришельцу неслась толпа мужиков с дубинками, кольями, косами.

— Ничего себе! — ахнула Юлька, рефлекторно расстегнула кобуру, но вовремя опомнилась: опасно было начинать знакомство с демонстрации оружия, тем более что путь к отступлению еще никто не отрезал.

Толпа остановилась на порядочном расстоянии от незваного гостя, выкрикивая не то угрозы, не то заклинания против нечистой силы и потрясая в воздухе топорами и палками.

— Почему вы меня боитесь? — Юлька попробовала вступить в переговоры. — Я только что сюда… пришла. Я не причиню вам зла!

Она, в надежде установить хоть какой-нибудь контакт, всматривалась в лица людей. В глазах мужчин как юных, так и умудренных жизнью, стоял животный страх. Старые и молодые, они были какие-то одинаковые, будто вырезанные их одного дерева рукой одного мастера. Даже одеждой они мало отличались друг от друга — холщовые рубахи до колен, серые штаны, на ногах — плетеные из узких полос бересты башмаки.

Вдруг мелькнуло знакомое лицо. Юлька, не веря своим глазам, подалась вперед.

— Васька! Лог!

Парнишка вздрогнул и опустил нож, который сжимал в руках.

— Василий! Ты помнишь меня? — она продолжала развивать успех.

— Это же Мать-Зоря! — воскликнул тот.

Голос прозвучал, как удар гонга. Люди отшатнулись, роняя оружие, и все как один повалились на колени. Не шелохнулся только Лог, а толпа сначала разрозненно, потом дружнее и дружнее запела протяжную песню-молитву Матери-Зоре.

Ничего не понимая, Юлька уставилась на юношу, который совсем недавно был ее товарищем по службе, а теперь стоял здесь в нескладном балахоне с намеком на розовый цвет и вместе со всеми пел странную песню. Он единственный посмел приблизиться к объекту поклонения и, воздев руки к небу, опустился ниц у ее ног.

— Вась, а ну-ка вставай! — велела Юлька довольно грозно. — Я хочу с тобой поговорить.

Он послушно выпрямился и покорно произнес:

— Повинуюсь тебе, Мать-Зоря.

— Кончай дурака валять! Ты что, меня не узнал? Вспомни: я была в твоем сне! Ну?

Лог испуганно отпрянул.

— Так, вижу, начал прочухиваться. А теперь пойдем куда-нибудь в спокойное место, где эти дикари с колотушками нам не помешают. Я хочу кое-что выяснить.

Василий ничего не ответил, но страх на его лице сменился удивлением и любопытством. Он побрел к лесу, оглядываясь, как бы зовя Юльку за собой. Она бодро зашагала следом.

Незаметная тропинка уводила в чащу. Василий, похоже, знал здесь каждую травинку и каждое дерево. Он предусмотрительно приподнимал ветки, чтобы гостья могла не наклоняясь пройти наиболее заросшие места, но так и не смел посмотреть ей в глаза, хотя она и искала его взгляда.

— Куда мы все-таки идем? — Юлька решила завести разговор.

— К Матери-Зоре.

— Вась, я не пойму никак — ты мне голову морочишь или всерьез ничего не помнишь?

— Я знаю, что ты пришла из моего сна. Ты похожа на нашу богиню.

— Богиня подождет. Ответь-ка для начала, что это такое? — она показала рукой вокруг.

— Это — мой дом. Мать-Зоря выбрала меня своим послушником, теперь я принадлежу ей… Мы пришли.

Перед Юлькой открылась небольшая поляна с огромным деревом посередине. В ветвях его просматривался вход в полуестественный шалаш.

— Ей будет приятно увидеть тебя, — шепотом произнес Васька и открыл плетеную дверь.

Девушка зашла под кроны гигантской ели, и взгляд ее тотчас уперся в нечто, стоящее возле толстого ствола. Присмотревшись, она различила контуры женской фигуры в полный человеческий рост. Искусно вырезанная прямо на стволе, та казалась живой. Юлька нерешительно приблизилась. Тонкие прекрасные черты не могли испортить даже морщины, старательно выточенные неизвестным гением. Волосы, струящиеся по плечам, выглядели, как настоящие, и разве что не колыхались от легкого дуновения ветерка.

— Если она посмотрит на тебя, — опять зашептал Василий, — ты сможешь заснуть и попасть в Мир Снов. Она обязательно посмотрит, только подожди немного.

— Ты таким образом переместился к нам? Она отправила тебя?

— Тише, — испугался Лог. — Нельзя шуметь.

— Ну ладно, ладно. А почему ты думаешь, что она посмотрит на меня?

— Ты похожа на Мать-Зорю, она знает тебя.

— Я похожа? — Юлька недоверчиво покосилась на статую.

Василий протянул ей зеркало в ажурной металлической оправе. Юлька хотела было спросить, как оно очутилось в столь варварском и примитивном мире, но тут увидала свое отражение.

Это была она и не она. Обычно вздернутый вверх носик оказался ровным и прямым, исчезли веснушки, стали взрослее глаза. Лицо вытянулось в части подбородка, что, впрочем, не создало дисгармонии, а рыжеватые волосы заискрились золотом.

— О, господи! — вырвалось у Юльки. — Это кто?

Изображение в зеркале повторило мимику девушки.

— Это я? Ты меня так видишь?! — она опять забыла, что тут не подобает громко говорить.

Васька быстро закивал.

— Не может быть! — не унималась Юлька. — Да кто же я в конце концов?!

Изображение вдруг стало расплываться. На секунду волшебное стекло поалело, и появилось лицо молодого человека с огненно-рыжими кудрями на крупной голове. Юлька узнала: на корабле Оливула Бер-Росса она едва не застрелила этого молодца в красном. Донай. Она чуть не швырнула зеркало на землю, но отражение мигнуло, и вновь показало юную златовласую особу. Юлька всмотрелась в свой мнимый облик и обнаружила множество общих с Донаем черт. Зеркало услужливо продемонстрировало портрет Красного Ви-князя вновь. Теперь у Юльки не осталось никаких сомнений: девушка в зеркале и Донай — дети одних родителей.

— Но при чем тут я?! — Юлькин голос пролетел по всей поляне и замер в чаще леса.

Зеркало тут же показало ее собственное отражение, помедлило немного и плавно преобразило в портрет златокудрой княжны.

— Нет… — Юлька повернулась к деревянной статуе. — Мама! Скажи мне правду, мама!

Из неживых глаз скульптуры катились две слезинки.

— Неужели отец сделал все это только потому, что не мог смириться с наследницей, а не наследником Жезла? — Юлька вспомнила свое последнее видение. — И за это ты пожелала сыну возненавидеть весь наш род?! Ты научила его работать с твоим Экзистедером и дала энергию для убийства? Мама, как ты могла?!

Юлька отвернулась, не в силах сдержать рыдания. На мгновение все показалось безнадежным и летящим в пропасть.

— Она смотрит на тебя, — Василий робко тронул ее руку.

И верно. Глаза на деревянном лице приоткрылись и яркий розовый луч скользнул в полутемный шалаш. Спокойный грустный взгляд сковал внимание Юльки, и она воочию узрела небольшой зал, залитый красным светом, с высоким троном в центре. Одна стена представляла собой окно в некий искусственный Мир, где были заперты Грег, Гор и Данила. Оливул стоял в нескольких шагах от прозрачного барьера, Каляда находилась левее, а перед ними чинно прохаживался Донай, сжимавший что-то в руке под алым плащом.

— Итак, у людей появился театр, — начал Донай. — Это была, конечно, примитивная модель Экзистедера. Роли в пьесе играли актеры, а руководил действием режиссер. Но как бы медленно ни продвигалось развитие, нашлись внемиренцы, подстегнувшие прогресс — люди узнали кино. И все же состояние пока оставалось стабильным: актерские отсебятины укладывали в сценарий, а зритель имел право сам для себя додумать открытый конец или «оживить» в собственном воображении полюбившихся и угробленных автором персонажей. Даже рисованные анимационные фильмы ограничивались художественными талантами тех, кто их создавал. Но настал момент, когда кому-то захотелось самому поучаствовать в Игре, и зародилась идея видеоигры. И когда компьютеры заполонили Мир, а герои электронных игр не сходили с обложек комиксов, начался новый этап: Игры стали объемны. Электроника позволила создать иллюзию собственного Мира, ему даже название придумали — виртуальная реальность. А от мнимого до реального всего один шаг. И что же делают те, кто волею судьбы рожден со способностью странствовать по Путям Структуры? Они без зазрения совести объясняют невежественному племени мирян, как сделать этот единственный шаг. Мне продолжать, Оливул, или ты и сам помнишь историю об инженере в далеком Мире, который обнаружил возможность преобразоваться в голограмму, сохраняя способность к ощущениям? А дальше? Да просто кончилось тем, что вся периферия Структуры в свое удовольствие создает и уничтожает Миры! А что будет, если тем же займется центральная публика? А умник вроде тебя рассчитает, как построить цепочку мостов к Первому Экзистедеру?

— Ты логично рассуждаешь, Донай. А теперь поразмысли-ка над вопросом: зачем я разрушил Экзистедер твоего отца? — посоветовал Бер-Росс.

— Не пытайся пустить мне пыль в глаза. Диербрук воспользовался твоими формулами и начисто про тебя забыл. А тебе надо оставить перед смертью ощутимый след на Структуре. Ты хотел достичь Изначальной Точки сам, со своей командой. Не отпирайся, я с легкостью вычислил тебя.

Оливул был откровенно изумлен.

— Я действительно тебя недооценивал, — проговорил он. — Такая интерпретация событий мне даже в голову не приходила.

— Оставь комплименты для девочек, — поморщился Донай. — И не надейся, что я развешу уши. Кстати, у меня тут есть маленький сюрприз для тебя.

И он с плохо скрываемым торжеством поднял на ладони голубой кристалл. Бер-Росс отступил на шаг, приподнялись в камерах Грег и Гор, а Красный Ви-князь улыбаясь поигрывал трофеем.

— Как видишь, я сдержал обещание, — заявил он. — И твоя жизнь буквально в моих руках. Вас всех здесь, вероятно, интересует назначение сего предмета, — Донай обратился к Серафиме, близнецам и очнувшемуся минуту назад Даниле. — Слышали старую сказку про Кощея Бессмертного? Его смерть жила на конце иглы, игла хранилась в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц в сундуке, висящем на дубе. Так вот: я нашел и сундук, и зайца, и утку, а в результате — оп! — он подбросил кристалл и ловко поймал у самого пола. — Надо только сломать иголочку. Вы все считали, что перед вами человек, не так ли? Но я разочарую вас: это оживленный ходячий труп с претензией на интеллект.

Оливул смотрел на кузена, пряча усмешку.

— Ты закончил? — поинтересовался он.

— Еще нет. Считаю своим долгом доложить, что я нашел экзорную формулу защиты твоей батарейки.

Донай проделал в воздухе хитрое движение рукой, кристалл заискрился и перестал пульсировать. Теперь он был похож на кусок обычного голубоватого камня.

Юлька вскрикнула, когда Донай поднял кристалл над головой с явным намерением разбить его вдребезги.

— Нет! — девушка отчаянно бросилась вперед.

Черное пятно возникло и рассеялось в одно мгновение, и Юлька очутилась в зале прямо за спиной Ви-Брука.

— Остановись! Донай!

Он обернулся, как ужаленный. Каляда тут же оказалась рядом и схватила его руку, но вдруг обнаружила, что держит мощную медвежью лапу. Зверь появился из пустоты, будто прошел сквозь Доная, и с оскаленной пастью обрушился на женщину. Юлька завизжала, а Красный князь ударил потухший камень об пол. Раздался приглушенных хлопок, и фонтан искр взвился в воздух. Оливул пошатнулся и стал оседать. Юлька видела, как он упал лицом вниз, и плащ, откинутый конвульсивным движением, закрыл его голову и плечи.

— Ты, ублюдок! — заорал Данила и ударил плечом в невидимую стену.

Грег и Гор попытались создать собственный экзорный поток, чтобы высвободиться из пространственной дыры, но надолго отделенные друг от друга они были теперь слабы даже для того, чтобы двигаться. Каляда, оттесненная в дальний угол зала, сдерживала натиск обезумевшего хищника.

— Что ты натворил?! — Юлька дрожала от негодования. — Ты, ходячая наглость! Откуда в тебе столько злости?

— Ты… ты… — Донай захлебнулся яростью.

— Ты ненавидишь отца, так ведь? За что? За его черствость, эгоизм и жестокость? А посмотри, во что превратился сам! Ты становишься его точной копией! Да, папочка добился своего — вскормил достойного преемника.

— Это что еще за явление? Откуда ты тут вообще взялась? Кто ты такая, чтобы меня наставлять на пути истинные?!

Вместо ответа Юлька достала из пустоты игрушечную шпагу, ту самую, которой малыш защищал сестру, и протянула Ви-Бруку.

— Помнишь? — спросила она, глядя в серые горящие страхом и гневом глаза. — Ты это помнишь?

Донай пятился. Его взгляд останавливался то на игрушке, то на Юльке. Гнев померк, остался страх.

— Куда ушел тот мальчик, Донай? Где он? — Юлька продолжала надвигаться на брата. — Неужели в твоем сердце не осталось ни капли доброты и благородства, которыми одарила нас мама?

— Ты… Ты ведьма! — закричал Донай.

Сверкнул стальной клинок. Юлька попятилась, но за спиной стояло кресло и отступать было некуда. Она зажмурилась. Лязг металла о металл.

— Как ты смел, негодяй, поднять на нее руку?! — прогремел голос Оливула Бер-Росса.

Юлька не успела опомниться, как Белый князь одним движением отставил ее в сторону, подальше от зловещего меча.

— Блефовал, значит? — процедил Ви-Брук. — Ладно. Я свое дело доделаю!

Последовала серия изощренных ударов. Оливул парировал их, но его легкий клинок заметно уступал двуручному красному мечу Доная.

— Юля! Освободи ребят, — успел шепнуть Бер-Росс, оказавшись на мгновение рядом.

Донай вновь навалился на противника. А когда Юлька направила сгусток Силы Созидания на пространственные ловушки, он отскочил и вскинул руку.

— Они умрут!

Оливул отвлек его на себя.

Грег и Гор вскрикнули, когда локальный Мир вокруг них стал стремительно таять. Ругался Данила, из всех сил колотивший в невидимую стену. Юлька же собрала всю свою волю. Она знала, что в ее распоряжении осталось не больше полуминуты, и тем не менее заставила себя действовать размеренно и спокойно. Осторожно, чтобы не потерять нить, она принялась искать опорную точку блока. Нахлынули образы, но энергия Экзистедера подчинялась девушке, и Юлька физически ощущала силу, протекавшую сейчас через ее тело.

Она распахнула ворота, когда чернота заполнила камеры больше чем на половину. Данила вывалился в зал и вскочил на ноги. Грег и Гор остались лежать на полу. Из противоположного конца помещения раздался оглушительный рев. Серафима отошла от агонирующего зверя. Ее одежда была перемазана алой кровью, а на уровне груди шевелились змеевидные отростки-щупальца. Данила не заметил их и бросился к Каляде, но та знаком остановила его и показала на Грег-Гора, мол, помоги ему.

Юлька с замиранием сердца следила за дуэлью Оливула и Доная. Диспозиция изменилась. Теперь Белый князь яростно и неудержимо теснил кузена в дальний угол зала, туда, где лежала туша поверженного чудовища. Донай защищался браво, однако заметно было, что его самоуверенность пошатнулась. Противники столкнулись в ближнем бою. Несколько секунд они боролись, чтобы освободить клинки, затем Оливул извернулся и отскочил первым. На его левой манжете расплывалось кровавое пятно. Донай остановился, зажав рукой грудь. Враги гневно смотрели друг на друга, но поединок не возобновляли.

Юлька подбежала к дуэлянтам и отважно встала между ними.

— Опомнитесь! Донай! Оливул!

Бер-Росс вздрогнул. Лицо его приняло обычное бесстрастное выражение. Он опустил меч и шагнул к кузену, но Красный князь на противника не смотрел. Внимание его было целиком сосредоточено на грозном нарастающем с каждым мгновением гуле, исходящем из недр земли.

— Этот мир исчезнет с минуты на минуту! — выкрикнул он, и взгляд его перекинулся на Юльку. — Ты только что разрушила основу Экзистедера! Ты…

Его слова заглушил леденящий душу рев. Медведь каким-то образом очнулся, несмотря на смертельную рану, нанесенную женщиной-Посредником, и двинулся прямо на своего создателя. Бурую морду заливала кровь, один глаз вытек, другой был закрыт куском оторванной шкуры. Продолжая реветь, монстр стоял на задних лапах, а передними искал обидчика. Донай растерялся, и этой заминки оказалось достаточно, чтобы чудовище обрушило на него мощный удар. Экзистор закричал, выронил меч и закрыл руками лицо. Медведь взревел еще громче и готов был навалиться на человека, но клинок Оливула вонзился ему в брюхо. Брызнули искры. Юлька отдернула Бер-Росса из-под падающей туши.

— Донай! — крикнула она, увидав, что брат исчезает в черном пятне.

— Этот Мир не достанется никому! — долетел его голос.

Зал начал содрогаться. Подземные толчки и буйство экзорной энергии порождало хаос.

— Бежим отсюда! Все! Быстро! — скомандовал Оливул.

Серафима подняла Грега, Данила пощечинами привел в чувство Гора, и вшестером друзья поспешили вон из зала. За его дверями их ждали знакомые коридоры станции, серые и пустые.

— Что происходит, черт возьми?! — крикнул Гаюнар.

— Эта планета существовала за счет экзорного потенциала, теперь он потерян! Скорее наружу, или от нас останется мокрое место! — Оливул, крепко держа Юльку за руку, побежал в ангар.

Они выскочили из здания, когда поверхность планеты уже ходила ходуном. Энергетическая подстанция на территории базы приветствовала появление внемиренцев мощным взрывом, заставившим всех шестерых повалиться на землю. Каляда вскочила первой.

— Наши катера! — она показала на два аэромобиля, висевших на гравитационных якорях в десятке метров от поверхности.

Данила несколько раз набрал код вызова. Тщетно.

— Какого черта! Я же сам его туда загнал! — выругался он.

— Мы не видели твой флаэр, когда прибыли сюда, значит, с ним поработал Донай, — быстро объяснил Оливул. — С нашим, наверное, тоже.

Новый подземный толчок сбил людей с ног.

— Волк остался в долине! — вскричал Гаюнар. — Пэр не справится с управлением один!

— Без паники! — Каляда прикидывала расстояние до аэромобилей, однако оно было велико даже для ее прыжка.

— Если бы кто-нибудь умел летать! — воскликнула Юлька.

Грег и Гор испытующе смотрели на старшего брата. Оливул едва заметно кивнул. Близнецы отошли в сторону и тесно прижались друг к другу плечами. Их тело начала бить крупная дрожь, грудь расширилась, левая рука одного и правая другого удлинились, две ноги сплелись, преобразовавшись в мощный хвост с пикой на конце, две другие превратились с короткие сильные лапы. Юноши закричали. Последовала вспышка, и перед друзьями появился огромный черный дракон с двумя головами, на каждой из которых красовался острый блестящий гребень.

— Наша мать была драконом, — тихо пояснил Оливул. — Я родился как человек, а он вылупился из драконьего яйца.

Гай-Росс раскрыл крылья и взмыл над сотрясающейся долиной. Он поднимался, пока не коснулся клубящихся свинцовых туч, и вдруг, разом сложив черные крылья, понесся вниз.

— Что он делает?! — ахнула Юлька.

— Надеюсь, гравитационный якорь имеет ограничители, — отозвалась Каляда.

Дракон стремительно падал на катер. Когда до купола машины оставались считанные метры, Грег-Гор выбросил вперед лапы и всем своим весом, многократно увеличенным высотой, врезался в прикованную к пространству летучку. Катерок кувырнулся через крыло и грохнулся на грунт, подняв клубы пыли. Гай-Росс рухнул рядом, однако не замер, будто мертвый, чего весьма опасались его друзья. Одна голова тут же поднялась и обернулась на машину. Другая поспешно кивнула Оливулу.

Тот сдержал вздох облегчения и только покачал головой.

— Больше так не делай, — произнес он на удивление ровным голосом.

— Ты что, совсем ошалел! — заорал Данила, осматривавший заваленный на бок катер. — Мы по твоей милости чуть без машины не остались!

Юлька завороженно гладила блестящую драконью шею.

— Ушибся?

«Пустяки,» — возник в ее голове ответ и горячее дыхание нежно коснулось щеки.

Новый спазм встряхнул поверхность планеты, и скала, только что возвышавшаяся над ближайшим хребтом, разлетелась на десятки осколков.

Дракон расправил крылья, готовый повторить операцию по приземлению второго катера, но Каляда остановила.

— Подними меня в кабину. Так будет безопаснее и для тебя, и для летучки.

Через минуту-другую друзья были готовы покинуть угрожающее место.

— Грег-Гор, — Оливул поймал брата за переднюю лапу. — Живо детрансформируйся!

«Я полечу сам».

— Не спорь! Ты не догонишь катера в воздухе!

Дракон опустился. Обратное превращение заняло меньше времени, но было более болезненно для юношей. Разъединившись, они упали на грунт. Оливул подхватил одного и быстро перевернул на спину. Серафима приподняла второго.

— Дай им дотронуться друг до друга! — крикнул Белый князь.

Юлька сомкнула руки юношей.

— Быстрее, быстрее заканчивайте, братишки! — потормошил их Оливул.

Оба одновременно открыли глаза.

— Мы сделали это… — прошептали они. — Мы сделали вдали от Темных Миров!

— Молодцы, ребята. Молодцы!

Воодушевленные похвалой старшего брата юноши нашли в себе силы подняться и с помощью друзей добрались до аэромобиля.

— Я полечу с ними, — сказал Бер-Росс.

— Надеюсь, ты умеешь водить флаэр, — бросил Данила и побежал ко второй машине. — Серафима, Юлька! Сюда!

Ветер усилился и грозил перерасти в шквал. Планету лихорадило, ожили давно потухшие вулканы, Топи выплескивали далеко на берег черную жижу. Катера бросало из стороны в сторону, как щепки, и даже Данила с трудом справлялся с управлением. Юлька молилась про себя, чтобы Оливул удержал руль, но второй флаэр четко повторял все зигзаги первого, огибая воздушные ямы и вихревые потоки. Девушка не сразу догадалась, как друг это делает. Лишь бросив взгляд на Серафиму, она поняла: Бер-Росс позволил сенсору влиться в свой мозг, отдав тем самым большую часть управления ей. А в том, что Каляда была первоклассным пилотом, сомневаться не приходилось.

Показалась скалистая гряда, за которой друзья оставили Волка. Очертания ее заметно изменились: несколько утесов рухнули в долину. К счастью, Пэр решился на собственный старт и покинул сомнительное убежище до того, как начался обвал. Теперь звездолет ровными кругами плавал в сотне метров над землей и напоминал нетерпеливого пассажира, топчущегося у стенда объявлений в ожидании своего рейса. Аэромобили один за другим нырнули в шахту ангара.

«Наконец-то! — встретил друзей Пэр. — Где вас только носило! Данька! Что у тебя с лицом? Ты успел подраться? Юля! Разве можно так убегать! Я же волновался…»

— Потом, Пэр, — перебила призрака Каляда. — Курс в открытый космос!

«Есть, мэм! С превеликим удовольствием!» Не медля команда заняла свои места. Взревели двигатели, и Волк набрал высоту. Звездолет был уже достаточно далеко, когда по поверхности планеты поползли алые трещины.

— В нашем распоряжении минут пять, не больше, — сообщил Оливул. — Потом она разлетится на куски.

— Шансы выйти в Черноту?

— Пока не покинем зону нестабильности — никаких.

— У меня ощущение, что я управляю ванной, которая летит под откос! — воскликнул Данила после третьей бесплодной попытки вывести корабль из области гравитационных ям. — Если так пойдет дальше, мы разлетимся на куски раньше, чем эта несчастная планета!

— Не отклоняйся от курса, — Каляда встала. — Оливул, остаешься за капитана.

— Но… — бортинженер не успел задать вопрос, поскольку Серафимы в кабине уже не было.

«Что она задумала?» — испугался Пэр.

— Не знаю, — Бер-Росс повернулся к терминалам своей линии. — Юля, поставь все оружие на предохранители, я передаю твою энергию на рулевое управление. Техотсек, что у вас?

— Нормально, два узла осталось, — доложил один из близнецов.

Ответ озадачил всех. Оливул включил монитор внутренней связи, и на центральном экране стало видно, как Серафима быстро, но без суеты, разбирает главный распределительный щиток. Грег и Гор только успевали выполнять ее лаконичные команды, бросались то к одному блоку, то к другому, подключали какие-то кабели к аппаратам, о существовании коих никто не подозревал.

Волк затрясся, индикаторы гравитационной системы угрожающе загудели. Данила дернул штурвал, но корабль слушаться не желал.

— Не волнуйтесь, — раздалось из динамика сквозь скрежет и грохот. — Мы поднимаем крылья!

Внешнее покрытие звездолета вытягивалось, игнорируя все традиционные законы физики. Два огромных полупрозрачных крыла грациозно взметнулись ввысь. На бездействующих блоках линии пилота возникли новые панели управления, и Волк плавно скользнул в небо.

Волк уходил в глубокий космос. В прогнозах Бер-Росс немного ошибся: планета прожила еще не пять, а двадцать минут. Поэтому взрыв ее был виден со звездолета как короткая вспышка среди звезд.

— Она исчезла совсем? — спросила Юлька, провожая взглядом погасшую планету.

— Когда предмет существует там, где не должен существовать, реальность в конце концов уничтожает его, — откликнулся Оливул. — Экзистор остановил Игру, и энергия перестала поступать к планете.

«Вот не думал, что Донай мог построить и разрушить Экзистедер», — произнес Пэр.

— Донай не строил его. Он пользовался готовым потоком.

— Это был Мир нашей матери, — пояснила Юлька. — И она своими руками уничтожила его.

— Или перевела в другое измерение, — подсказал Бер-Росс.

— Вашей матери? — не понял Данила.

— Юлия — первая дочь Аз-князя Диербрука, прямая наследница княжеского Жезла, — сказал Оливул, нежно глядя на подругу.

— Ты это знал?! — чуть не подскочила девушка.

— Нет-нет, до сегодняшнего дня — нет, — уверил Белый князь. — Я догадался, когда ты говорила с братом.

— Ты же лежал без сознания, как ты мог меня слышать? — прищурилась Юлька.

— Откровенно говоря, я был в полном порядке, — признался он. — Всего лишь хотел усыпить бдительность Доная и открыть пространственные цилиндры. Но тут явилась ты.

Грег и Гор, дремавшие, сидя на диване, подняли головы.

— Каким образом ты преодолел зависимость от кристалла? — спросил один из них.

— Исчезла искусственная жизнь — перестал работать и кристалл. Представляю, как я разочаровал Доная!

— Да уж, он явно жаждал театральных эффектов, — хмыкнул Данила и потер рукой свою челюсть. — А здорово дерется, черт!

— Эй, подожди, — испуганно перебила Юлька. — Оливул, получается, что я твоя двоюродная сестра?

— Да. А что это меняет?

Юлька приоткрыла рот, но так и не нашла ответа. Белый князь рассмеялся, притянул девушку к себе, обнял и горячо поцеловал.

— Между прочем, — встали близнецы, — она и наша двоюродная сестра. И мы еще не выразили благодарность за свое спасение.

И оба по очереди чмокнули ее щечку.

— Так! — Данила закинул ногу на ногу. — Кажется, у Оливула появился серьезный конкурент в двух лицах!

«Данька, как тебе не стыдно!» — вступился Пэр.

Но у Юльки уже был готов ответ.

— А знаешь, племянничек, — начала она с самым невинным выражением на лице.

— Чего?! — Данила подался вперед.

— Как? Разве ты забыл? — продолжала девушка под беззвучный смех Оливула и близнецов. — Твой отец был троюродным братом Россов и Бруков по мужской линии. Отсюда вытекает, что ты приходишься мне двоюродным племянником.

— Только не это, — вырвалось у Гаюнара.

По кают-компании раскатился дружный хохот.

— Пора проложить следующий курс, — сказала Каляда, когда все успокоились.

— Здесь нам больше делать нечего.

— Постойте, — Оливул поднял руку, — зачем блуждать по космосу? Я с великим удовольствием приглашаю всех в мой маленький Мир. У нас будет вдоволь времени для отдыха и подготовки дальнейших планов. К тому же многим не помешает элементарная тренировка в хождениях по Структуре.

Раздались одобрительные возгласы. Серафима подвела итог.

— Тогда, Оливул, тебе быть штурманом.

— Это не трудно. Пэр, подготовь, пожалуйста, Волка к структурному проходу.

«Отлично! Как много раз я делал это с Гаюнаром!» — зеленое облачко исчезло в стенах кают-компании.

Через полчаса Крылатый Волк медленно двигался в абсолютной черноте. По словам Бер-Росса достичь цели звездолет должен был на следующее утро.

Данила отправился спать, Грег и Гор опять устроились на диване, и Юлька, вооружившись расческой, взялась за их непослушные волосы, ставшие после превращений в драконий гребень похожими на комок свалявшейся шерсти. Пэр шнырял по кораблю, Серафима вернулась на капитанский мостик, а Оливул стоял перед обзорным экраном, наблюдая за хитрыми завитками каналов, встречающихся на пути Волка.

Каляда вошла в зал и остановилась рядом с Белым князем.

— Великий сказал тебе, как поднимаются крылья? — вполголоса спросил Оливул.

Он стоял к ней спиной, и беззвучный утвердительный ответ запечатлелся в сознании.

— Око Великого смотрит на нас, — добавила Каляда вслух. — Я чувствую его с того момента, когда мы шагнули на борт Крылатого Волка. Мы стоим в начале своего Пути, и чуть только к нам присоединится седьмая Стихия, мы пойдем вперед, а Они будут наблюдать.

Оливул не ответил. Взор его вновь окунулся в Пространство.

— Тебя тревожит Донай? — спросила Серафима тихо.

— Я ранил его сегодня, — он тяжело вздохнул и провел рукой по повязке на своем предплечье. — В гневе я забыл, что он мой брат.

— Ты спас ему жизнь, убив медведя, — напомнила женщина. — А ваше противостояние должно было однажды разразиться грозой. Он на многое теперь посмотрит иначе. Все образуется.

— Надеюсь…

Засыпая, Оливул бросил взгляд на пустующую койку. Волк был построен для семи душ, и где-то в Мирах, ожидая своего звездного часа, одиноко странствовал дух Седьмой Стихии.

Из дымки сна поднялся синий всадник с лицом, закрытым капюшоном.

— Кто же ты, незнакомец? — прошептал Белый князь.

Всадник повернулся к нему, но лик по-прежнему оставался в тени.

— Ты знаешь меня, — ответил приглушенный голос.

Чернота текла за иллюминатором, мелькали редкие каналы, проносились Миры. Крылатый Волк плыл в пустоту…

Книга 2 ВЫЧЕРКНУТЫЕ ИЗ СУДЬБЫ

ГЛАВА 1 СЕДЬМАЯ СТИХИЯ

— Блестящая победа, герцог! Все получилось в точности, как вы предвидели. Мосты разрушены у самого основания, и лазутчики Великих не скоро решаться вновь заговорить в нашей Структуре. Первый Экзистедер вне опасности. Но, прошу вас, откройте свой секрет, почему вы ни на мгновение не усомнились в поражении Диербрука?

— Информация и логика, мой мальчик. Идея сотворить Счастье была слишком неестественная для Судьбы, где правит дух Семи Стихий — основа основ.

— А каким образом вы безошибочно заранее определили источник потока, метод переноса Сил Созидания? Вы даже…

«Как присуще всем им, отдаваясь чувствам, усложнять события. И ничто не изменишь — такими мы создали их, и Космос, консолидированный с Жизнью, не остудил рассудок даже внемиренцев. Они не понимают, что победа была слишком легкой. Но следующий шаг будет серьезным. Куда более серьезным, чем они способны вообразить. Надеюсь, у меня еще есть время выстроить защиту…»

— Вы чем-то озабочены, герцог?

«Во внимательности ему не откажешь. Когда огонь юности угаснет и уступит место жару зрелости, из него получится хороший помощник».

— Отчасти. Я подумал о тех Мостах, которые наши друзья заметили в недрах Судьбы. Впрочем, об этом рано беспокоиться.

«Проблема на сегодняшний момент не конкретна. Однако, голоса из-за границ Судьбы научили Несуществующих помнить — то доподлинный факт. Пустота, дыра, чужак, Кочевник — здесь им дали имя, а имя есть образ, и образ существует. Мне следовало бы элиминировать их у самого истока. А теперь они помнят, а значит — эволюционируют».

— Старглайдер приземлился.

— Спасибо, мой мальчик, я слышал. Любопытство твое давно терзает определенный вопрос, не так ли? Задай его, не стесняйся.

— От вас ничто не скроется! — юноша звонко рассмеялся. — Я вот что не могу объяснить: почему Волк принял именно этих внемиренцев? Серафима Каляда, Оливул Бер-Росс и Грег-Гор Гай-Росс, Иолория Аз-Брук — наследная княжна нашего Лучезарного Мира-Спутника, Данила Гаюнар — вы ведь не очень привечали его отца, и, наконец, призрак Пэр. Почему именно они?

— Так пожелали Стихии.

— Не понимаю. Твердь, Вода, Огонь, Воздух, Космос, Жизнь и Смерть — это абстракция. Как абстракция может чего-либо желать?

— Не старайся понять, молодой человек. Прими, и логика сама найдет отображение в твоем рассудке.

«Увы, иногда приходится скрывать правду за правдой. Да, Стихии пожелали. И все же в первую очередь они доверились моему Разуму, указавшему на избранников. Никто не знает эту Судьбу лучше меня».

— Герцог, а как быть с седьмым? Кого изберет Седьмая Стихия?

— Терпение, мой друг, немного терпения. Смерть не спешит сказать свое слово.

По террасе застучали тяжелые шаги. Прибывший быстро раскланялся и без предисловий заговорил:

— Все подтвердилось, милорд Ортский. Мосты заняли Кочевники.

1

Впереди показались огромные белые врата, опутанные замысловатым узором. По мере того, как Крылатый Волк приближался, они отворялись, являя удивленным взорам широкую дорогу, устеленную искрящимися звездами.

— Основу этому Миру заложил герцог Ортский, — сказал Оливул, — а я достраивал его на протяжении многих лет. Надеюсь, вам понравится здесь, и Белый Мир станет нашим домом.

Волк окунулся в белизну. Шасси распрямились и сами нашли опору. Двигатели смолкли, и звездолет застыл в наступившей облачной тишине. Внемиренцы поднялись на открытую палубу.

— Какой густой туман! — воскликнула Юлька.

— Это занавес, — улыбнулся Оливул и взмахнул рукой.

Клубы тумана стали плавно утекать прочь, и величественные деревья с серебристой кроной поднялись ровной аллеей, уводящей вглубь парка. Проявился горизонт, где нежно-голубое небо встречалось с землей на живописных холмах, покрытых блестящей накидкой снега. Слева из-за деревьев весело подмигнуло озеро, чью зеркальную гладь разбудил налетевший бриз.

— Почему тут всё стало белое и серебряное? — удивились Грег и Гор в один голос.

— У каждого свой доминирующий цвет. И когда человек попадает во власть одиночества, его цвет заполняет всё. Аллею я сделал не так давно, но в доме и в парке остались цветные острова — память моей юности. А теперь каждый из вас может материализовать здесь свою палитру.

Друзья пошли за Оливулом по мощеной дорожке. Кроны деревьев расступились, и прекрасный белокаменный терем приветствовал внемиренцев радужными переливами витражей на многочисленных окнах. Два рослых пса, казавшиеся издали каменными, вдруг соскочили с пьедесталов и трусцой побежали навстречу гостям. Юлька на всякий случай придвинулась к Оливулу. Не то чтобы она боялась собак, но внушительный рост этих двух заставлял подумать об осторожности.

— В этом Мире ничто не может причинить нам вред, — шепнул ей Бер-Росс.

— Ты уверен? — с сомнением переспросил Данила, поскольку животные целенаправленно двигались именно к нему. — Фу, псина! Фу!

Но успокоить псов оказалось не так просто. Они посчитали своим долгом окружить Гаюнара повышенным вниманием, чуть не сбив при этом с ног, а один, встав на задние лапы, беззастенчиво лизнул его в лицо. Опомнившись, парень оттолкнул зверя и удержал за холку второго, намеревавшегося последовать примеру собрата.

— Ты излучаешь энергию, которая дает им силы, — сказала Каляда. — Пожалуй, они признали тебя своим хозяином.

— Замечательно, — Данила вытер рукавом подбородок. — Оливул, они настоящие или экзорные?

— Насколько я помню, я создавал статуи собак. Наверное, ты их оживил. И, кстати, раньше они никогда не убегали.

— Ты… Ты… И ты спокойно мне такое сообщаешь?!

Оливул пожал плечами, а остальные рассмеялись.

Миновав сумрачные сени, от стен которых пахло смолой и свежим деревом, внемиренцы вошли в передний зал. Он был невелик, но многократно отражаясь в зеркалах, красующихся в узких промежутках между окнами, казался необъятным, как целый мир. Но и это не было венцом творения экзистора. Подчиняясь Белому князю, медленно раскрылись двустворчатые двери, и перед друзьями предстал главный зал. Мозаика рассыпалась по гладкому полу многоликой картиной, и каждый, ступая на нее, чувствовал, как окунается в море теплых грез. Грациозные колонны, обвитые сложным орнаментом, подпирали высокий потолок, где цветы и ветви чудных деревьев, нарисованные рукой таинственного мастера, представлялись живыми: бутоны готовы были распуститься и наполнить воздух нежным ароматом своих лепестков. Каждый предмет мебели занимал строго определенное место. Весь интерьер воспринимался настолько гармонично, что никому не пришло бы в голову сдвинуть даже подсвечник на огромном деревянном столе.

Монументальные кресла и канделябры, великолепные гобелены и посеребренные рамы зеркал наполняли зал духом романтики. И лишь очень внимательный взгляд мог отыскать ту путеводную ниточку, по которой пробрался в терем вездесущий рационализм: между двумя резными лавками в нише притулился компьютерный терминал, одно из зеркал в полутемном углу уступило место аккуратному экрану, рядом с бронзовой люстрой с сотней восковых свечей дежурил неоновый осветитель, под маской сервировочного столика, остановившегося за портьерой, прятался робот-официант.

Оливул не без гордости наблюдал, как друзья любуются его детищем.

— Здесь нечто вроде приемного зала, — пояснил он. — Есть также библиотека, музыкальный салон, несколько уютных террас, и много свободных комнат. Я покажу вам, где можно устроиться, а после обеда мы все вместе пойдем к павильону Семи Стихий.

«Куда, куда?» — удивился Пэр.

— Ортский называл это свое творение храмом Стихий. Оно, по сути, явилось началом Белого Мира. Внутри его, как я думаю, герцог оставил ответы на многие наши вопросы.

За столом царило всеобщее оживление. О проблемах постарались временно забыть, и основной темой разговоров стал Мир Оливула.

— Это похоже на место, где сбываются мечты, — сказала Серафима. — И где, как во сне, мы можем сотворить себя по-своему.

— Не знаю почему, — начал Данила, покосившись на Бер-Росса, — но все изображения животных, к которым я подходил, оживали ни с того ни с сего. Я, признаться, с детства хотел иметь какую-нибудь зверюшку. Но не в таких же количествах!

«А вы заметили, что и цветы на потолке стали настоящими? — Пэр выделывал замысловатые кульбиты под сводами зала. — А воздух! Вы бы знали, какой свободный тут воздух!» — И вода удивительно ласковая, — подхватила Юлька, которая целый час перед завтраком провела в озере. — Смотрите, она помогла мне даже переделать одежду!

На девушке сейчас красовался аккуратный голубенький комбинезон, вместо серого неуклюжего летного костюма.

— А мы обернулись драконом совсем без усилий! — похвастались близнецы. — И птицы над парком нас даже не испугались.

— Я рад, что вам хорошо в Белом Мире, — сказал Оливул.

«Твой Мир полон доброты и объят жизнью!» — воскликнул Пэр.

— Теперь этот Мир принадлежит всем нам. Открою маленький секрет: птиц тут не было вовсе, и их появление — заслуга Данилы. Озеро я всегда считал самым холодным местом в парке, а воздух был надменным и несговорчивым. Воистину, Стихии находят избранников, как и предрекал герцог Ортский. И нам пришла пора прикоснуться к творению его мысли, друзья мои.

Они молча шли через парк. Гомон птиц растаял в пугающей тени деревьев, и опустившуюся вдруг тишину нарушал лишь приглушенный звук шагов да частое дыхание собак, бежавших по обе стороны от Данилы. Дорожка неторопливо вела вперед…

— Вроде бы уже близко, — обронил Оливул, когда Юлька собралась спросить, где же конец тропы.

— Ты никогда не ходил туда? — насторожились Грег и Гор.

— Никогда. Ортский не оставил дороги, но сказал, что для тех, кого Семь Стихий изберут плотью и кровью своей, путь будет открыт. И мы идем этим путем.

Тень расступилась, и перед друзьями возникла белая крытая ротонда, украшенная многочисленными барельефами и позолотой. Тропа оборвалась.

«И ни намека на дверь», — мысленным шепотом изрек Пэр.

Серафима приблизилась к стене, из которой выступал блестящий диск с изображениями символов Семи Стихий. Скала и чаша озера, горящий факел и закрученная лента воздушного вихря, стальной клинок и тонкая ветвь дерева воссоединялись в круге, обозначенном кометой. Помедлив, женщина-Посредник опустила руку на застывшую в каменном покое композицию. Раздался мелодичный звук, похожий на далекий колокольный звон, поверхность стены замерцала и растворилась, раскрыв внемиренцам неширокий вход. Каляда первой шагнула в темный круглый зал под величественным куполом, изображавшим вселенную. В бездонной пучине, озарив просторный павильон, зажглись сотни огоньков близких и далеких звезд.

— Тебя приветствует твоя Стихия, — тихо сказал Оливул. — Космос.

«А я — Воздух! — сообщил Пэр, растекшийся о всему залу. — Я знал и раньше, но теперь я чувствую его, я принадлежу ему и могу его направлять!» Юлька присела возле родничка, тонкая струйка которого вытекала из-под стены. Вода восторженно брызнула ввысь, окропив избранницу жемчужным дождем, и притихла в углублениях гранитного пола.

— Так вот оно что! Вода моя Стихия! — обрадовалась девушка и бережно прижала к лицу мокрые ладони. — Я тебя всегда, всегда любила!

«На твоих руках отображение, так сказать — физическое воплощение! — пояснил призрак, скользнув над подругой. — А как грандиозна Вода в Мироздании!» Под сводами арки похожей на грот Грег и Гор осторожно разравнивали тлеющие угли. Вдруг огонь взметнулся, объяв обоих языками буйного пламени, но, будто одумавшись, поник и послушно затаился возле ног Гай-князя.

— Ты — Огонь, Грег-Гор, — Оливул любовался юношами. — Могучий в своем потенциале, непредсказуемый, изобретательный и отважный. Он будет твоим мечом и щитом. Крепче держи его, брат.

«Данька! Вот это да! Вы только посмотрите на него!» — восхищенно воскликнул Пэр.

Данила стоял возле могучего дерева, выросшего в считанные секунды посреди зала. Стройный ствол его тянулся вверх, а крона норовила коснуться незримого купола и звезд, рассеянных в бездне.

— Это — Жизнь, Данила, — улыбнулась Каляда. — У нее нет своей формы, зато она всюду! И Воздух всегда готов сопровождать ее в Мирах.

Юлька робко приблизилась к Бер-Россу.

— Остались Смерть и Твердь, — сказала она. — Оливул, какая же из них выбрала тебя?

Белый князь неуверенно посмотрел вокруг.

— Очевидно… — начал он.

Но тут каменный пол загудел, как будто в недрах земли зарождалась буря. Пэр мгновенно очутился в воздухе над головой Гаюнара. Друзья затаили дыхание, а Оливул опустился на одно колено и коснулся ладонью холодной твердыни.

— Я не смел мечтать о такой чести, — проговорил он. — Клянусь, я не подведу тебя, Твердь.

Юлька с откровенным облегчением вздохнула. Пэр, как ни в чем не бывало уселся на нижней ветке дерева.

«Значит среди нас нет Смерти, — подытожил он. — Ну и отлично!»

— Но разве без Смерти имеет смысл Жизнь? — насторожился Данила.

— Нет, так устроена наша Судьба, — откликнулась Каляда и бережно сняла со стены огромный двуручный меч с черным витым эфесом. — Смерть и Жизнь самые молодые Стихии. Нет ничего более противоречивого, чем они, но нет ничего и более близкого. Они начинают и замыкаю круг природы. Бессмертный не живет, безжизненный не умирает. И Смерть присоединится к нам. Этот меч — образ Стихии. Мы возьмем его с собой, чтобы передать тому, кто призван стать его Витязем.

— Почему образ? Ведь Стихии не подчинены Экзистедеру, — удивился Гаюнар.

— У Смерти, как и у Жизни, нет своей формы. Воплощением ее служит сталь клинка.

— Я, наверное, могла бы попросить Воду разлиться в реку, — заговорила Юлька, — позвать дождь и даже ливень. А что в таком случае сотворит Смерть?

— Да уж! — поддержали близнецы. — Если она достанется сумасброду вроде Доная — жди беды.

— Смерть изберет достойного, — ответил Оливул задумчиво и еле слышно добавил. — Знать бы — кто он?

— Всему свое время, — подытожила Каляда. — Павильон Ортского исполнил свою роль, мы открыли часть себя.

Вшестером они вышли наружу. Собаки, дожидавшиеся людей возле входа, вскочили и дружно завиляли хвостами. Данила потрепал их по холкам и вслед за всеми пошел вглубь парка. Псы потрусили рядом с ним, но через несколько шагов остановились и ощетинившись зарычали. Внемиренцы оглянулись: белой ротонды более не существовало. На ровном лугу не осталось ни следа какого-либо строения.

— Узнаю почерк Ортского, — усмехнулся Оливул. — Его реквизиты никогда не переходят из действия в действие.

2

Волею творящей Мысли пустота раздвинулась, и зародилась Судьба. Единый в вечном противоречии истока и завершения Первый Мир ступил на Путь под неусыпным оком Творцов. Шесть Стихий были допущены в юную Судьбу. Твердь и Огонь, Воздух и Вода приняли ипостаси, врученные Великой Игрой; Жизнь примкнула к Воздуху, Смерть облачилась в образы Тверди. Шесть Стихий определили основу Сущего.

Игра набирала мощь. Из Истока к Завершению в Судьбу шагнул второй Мир, следом другой, третий, четвертый… И вот несметные караваны заполнили пространство. Миры текли, пересекались, рушились и восставали из праха. Цепочки их дальше и дальше отодвигались от стержня; охваченные бунтарским духом закручивались в спирали и, не достигнув цели, гибли. Остальные же неслись по Судьбе навстречу Завершению.

Завершение принимало под свою покойную сень отыгравшие роли образы, а Исток выводил в Структуру новые и новые. Как две бойца спиной к спине, два полюса Судьбы стояли на рубежах Мироздания…

Игра завершена.

Великие взирали на Судьбу, где Добро спорило со Злом, не ведая, что, подобно Первому Миру, является оборотной стороной своего антипода, где шутила над логикой Удача, где страдало Одиночество — нежданное дитя Великой Игры, где умы мирян трудились в поисках несуществующего Идеала.

Последняя оценка. Последний взгляд на Творение. И вот Зеркало Судьбы раскрывает перед ними врата.

Они уходили, чтобы начать следующую Игру в беспредельных Пустотах. Они уходили, а из белесого тумана в Структуру вступали их отражения. Репликанты — бессменные наблюдатели, неподкупные судьи, посредники, вечные тени Великих.

Пути определены, Миры рождаются, живут и умирают, Судьба существует по установленным законам. Ничто не нарушит правила Творцов.

Но…

Серафима отвела взгляд от гобелена на стене библиотеки. Какие-то едва ли различимые детали рисунка пробудили далекие ассоциации и подняли из глубин памяти знания Посредника. Факты и события происшедшие или запечатленные вставали в стройные ряды, пока не обрушилось это особое «но».

Никто не знал — как, откуда, почему воссоздалась в глубинах Завершения неведомая этой Судьбе Стихия. Космос. Он принес в Миры дух творчества, жажду открытий и поиска нехоженых путей; и Силу Созидания. Рожденные Семью Стихиями, дерзкие, сильные, отважные смешали порядок, установленный Изначальной Игрой. Первый Экзистедер отныне не был единственным, и не только Исток порождал теперь цепи новых Миров. Воля и сознание новых демиургов вмешались в Судьбу, стянув ее жгутами собственных Путей.

Сколько их бродит в Судьбе? Сколькие создали свои Миры? Сколькие нашли пристанище среди мирян и вручили Космос своим детям? Даже Посредники не могли дать тому ответ.

Серафима знала многих — и одиночек, и навечно сомкнувшиеся пары, и семьи, и целые кланы. Внемиренцы старались поддерживать связи друг с другом, чтобы не потеряться на лоне Судьбы. Даже те, кто каким-то образом оказался лишен Стихии Смерти — Обманувшие Смерть, как их называли — время от времени появлялись в центральных Мирах, и Серафиме однажды довелось общаться с представителями этого странного Ордена. Она встречала и Архивариусов — уникальное сообщество внемиренцев, обладавших Стихией Космоса в такой степени, что поговаривали: а не станут ли они рано или поздно творцами какой-нибудь Судьбы. Архивариусы собирали наследие Великих, изучали историю Структуры, исследовали трудно доступные Миры. Их планетоид видели и возле Истока, и в области Завершения, и не существовало, наверное, такого Пути, который был бы им заказан.

Еще совсем недавно Серафима определяла свою миссию в Структуре как «познай и охрани». Рожденная человеком, она не считала себя вправе претендовать на посредничество как таковое, хотя дважды за свою долгую жизнь выступала судьей в спорах Миров.

И вот ее избрал сам Космос. В какой-то миг, стоя под бесконечным куполом храма Стихий, она ощутила Космосом себя. Более, чем понимание, более чем единение, чувство это шло из самых тайных глубин души и пугало своей естественной неподдельностью…

Мягко шаркнула по ковру приоткрывшаяся дверь.

— Оливул? — близнецы один за другим заглянули в библиотеку и, увидав Каляду, нерешительно остановились. — Он вроде бы поднимался сюда, — пояснил Грег.

— Мы беседовали недолго, затем он ушел, — ответила Серафима. — Уютно здесь, не правда ли?

Юноши охотно приняли приглашение к продолжению разговора, тем более, и женщина это заметила, им не терпелось поделиться с кем-нибудь скопившимися впечатлениями.

— Он многое переделал, — произнес Гор, пока Грег озираясь проходил вдоль книжных стеллажей. — Нам в детстве казалось, что библиотека необъятна…

— …и из конца в конец надо идти, а не шагать, — закончил фразу Грег. — Свечи!

Взгляд четырех голубых глаз как по команде переметнулся на восковые пирамидки в серебряных плафонах. И тут же на острие каждой заколыхалось пламя.

— Игра? — Серафима с интересом наблюдала за близнецами.

— Нет! — воскликнули оба. — Представляешь, огонь зарождается сам собой, стоит нам пожелать! И это не Сила Созидания!

Оставляя в Судьбе свои тени, Великие не дали им и толики созидательной мощи, поэтому Каляда не чувствовала присутствие Экзистедера. Получив в наследство от матери сенсорные способности, она могла так или иначе определить особенность мыслей человека, но распознать Игру — никогда. За последние несколько дней, общаясь с Оливулом, она научилась выделять косвенные признаки Силы Созидания и отличия образов от естественных объектов. Сегодня в павильоне Ортского она искала какие-либо проявления Игры и не нашла. Тогда же родился вывод: Стихии принадлежат Миру и Мир принадлежит Стихиям, следовательно, всё, сотворенное волей Стихий, есть Естество.

— Серафима, как думаешь, что нам предстоит? — задал вопрос Гор.

Каляда встрепенулась. Юноши испытующе смотрели на нее, ожидая ответа. Она медлила.

— Всё слишком логично, правда? — продолжал Грег. — Ортский создал Крылатого Волка для семерых человек, и Пэр, первый избранник, многие годы призван был опекать звездолет. Потом этот Мир с Храмом Стихий. Герцог будто бы планировал наше появление тут с самого начала. И еще мы подумали…

Гор торопливо подхватил:

— …что всех нас Ортский хорошо знал чуть ли ни с раннего детства: и Оливула, и Пэра, и нас, и Данилу, наверное. А про наследную княжну Лучезарного Мира мы своими ушами слышали от герцога.

— Когда? — обронила Каляда.

— Давным-давно! — воскликнул Гор.

— Но помним-то мы его слова отлично, — уверил Грег. — Он сказал об Аз-князе: строки жизни, начертанные судьбой, не переписать, и, как бы он ни противился, Жезл из рук его все равно примет дочь.

— Серафима, может быть и наша судьба определена однажды и бесповоротно? Как Игра, которую никто кроме экзистора не может изменить.

Вопрос застыл в умиротворяющей тиши библиотеки, но ни ласковый уют, ни сонные тени не могли бы укротить беспокойный ум, и Каляда, встретившись с тревожным взором юношей, заговорила быстрее, чем всегда:

— Даже образы, рожденные Экзистедером, находят собственную жизнь. А человек ежедневно, ежечасно и ежеминутно сам создает свою судьбу. И нет такой Игры, которая бы диктовала судьбу Стихиям. Я не исключаю, что Ортский так или иначе подготовил нас к будущей миссии. Попытка Диербрука возродить Первый Экзистедер и с его помощью построить Счастье, побудила Стихии определить избранников и объединиться с человеческим разумом, для того чтобы оградить Структуру от повторной Великой Игры. Вы не хуже меня знаете, ребята, что произойдет, если Сила Созидания оживит Экзистедер Великих.

— Тотальное перестроение, — вставил Грег.

— Разрушение, — поправил Гор.

— Да, именно. И чтобы этого не произошло, Экзистедер Великих должен быть уничтожен, а как мы это сделаем, зависит от нас. Нам предстоит еще многому научиться прежде, чем мы почувствуем в себе истинную силу Стихий. А сводить ее к формуле «щит и меч» уже сейчас видится мне серьезной ошибкой.

3

На смену ночной мгле пришла тягучая чернота Структурного пространства.

— Оливул, я не понимаю, что ты задумал, — зашептала Юлька. — Вернее, я догадываюсь, но они же так далеко!

— Не старайся мерить Структуру расстояниями, это ошибка, — улыбнулся Белый князь. — Домой мы вернемся с рассветом, не волнуйся. И обещаю: в первый же подходящий момент я научу тебя находить Путь, где угодно.

Девушка с готовностью кивнула. Она уже знала, что друг хочет показать ей свою Родину, и от предвкушения встречи с таинственными, порождающими массу предрассудков, Темными Мирами захватывало дух.

Путь утонул в пуще Надмирий. Юлька привыкла, что Миры в Структуре видятся подобно ярким звездам в ночном небе, но здесь ей стало казаться, будто чья-то властвующая рука свалила все сущее в один огромный фантастический котел и без устали размешивает образовавшееся варево. Миры нависали над головой, стелились под ногами, переплетались и наплывали друг на друга, и каждый при этом являл свою неповторимую гамму цветов.

Нужно было обладать особым чутьем, чтобы найти в этих изменчивых джунглях какой-либо Путь. Юлька не сомневалась, что Белый князь знает дорогу, однако даже рядом с ним ей становилось жутко, когда тропа неожиданно обрывалась, опоры уносились вместе с оторванным облаком Надмирья или прямо перед внемиренцами вздымались мифической формы протуберанцы.

Путь утонул в Мире, окруженном узорным ореолом.

— Прибыли! — провозгласил Оливул.

Окно Структуры исчезло бесследно.

— Какое чудо! — ахнула Юлька.

Они стояли в искрящемся заснеженном поле. Солнечные лучи раскрашивали в позолоту редкие снежинки, кружащие в морозном воздухе, и радужными бликами играли на насте. А вокруг, насколько хватало глаз, царило белое безмолвие.

— Это Темный Мир? — зачарованно пробормотала девушка.

— Один из многих. Я любил бывать здесь. Особенно, как сейчас — зимой.

— Я никогда не видела так много снега! А что там вдали?

— Лес. Зима накрыла его своей мантией. А вот там, — Оливул показал в другую сторону, — река. Сейчас она спит подо льдом.

— Но зимой должно быть холодно! — вспомнила Юлька и удивленно вскрикнула, обнаружив, что на ней поверх голубого костюмчика надета длинная шуба из теплого серо-белого меха, на голове красуется такая же шапочка, а ноги обуты в мягкие уютные сапожки.

— Осталась маленькая деталь, — сказал Оливул и, пока подруга рассматривала новую одежду, оформил контур образа и протянул ей аккуратную пуховую муфту. — Спрячь сюда руки. Это согреет лучше перчаток или рукавиц.

— Как в сказке! — ее глаза блестели восторгом. — А ты… Ой!

Бер-князь стоял перед ней в коротком белом тулупе, подпоясанном расшитым серебряной нитью кушаком, в сапогах с меховыми отворотами и в пушистой светлой шапке.

— Это наш с тобой Мир, Юля, — сказал он. — Здесь Вода и Твердь воплощаются в одно целое. И в нашем распоряжении вечность!

— А что мы будем делать?

— Разбудим ветер!

Оливул взмахнул руками, и откуда ни возьмись появилась кибитка, запряженная тремя великолепными скакунами. Юлька потеряла дар речи. Она, наверное, так бы и смотрела на коней в немом восхищении, но Белый князь взял ее за руку, подвел к упряжке и помог забраться вовнутрь. Девушка сразу погрузилась в мягкие шкуры, устилавшие низкое сидение. Оливул вскочил на козлы и подхватил вожжи. Чудо-кони встрепенулись, почуяв хозяйскую руку, заржали и под удалый клич возницы помчали вперед.

Юлька визжала и хохотала, когда кибитку заносило на поворотах, а встречный ветер, подхватывая хлопья снега, бросал их в лицо. Бубенчик под дугой сходил с ума от бешеного аллюра, а Оливул продолжал подстегивать неутомимых скакунов и то и дело весело оборачивался к подруге. В глазах ее бушевало счастье. И он с упоением вдыхал полной грудью свежий морозный воздух, наполняющий сладостью жизни и неистовством молодости.

Бер-Росс остановил кибитку на берегу замерзшей реки. От лошадей валил пар. Возбужденные, они храпели и били копытами по жесткому насту, но хозяин подошел к ним, погладил каждого по покрытой пеной морде, и кони замерли, будто вкопанные. Юлька тем временем подхватила полные ладони снега, подбросила его ввысь и закружилась под маленьким снегопадом. Оливул коснулся взглядом редких снежинок, и над землей заиграла озорная метелица.

— Как тебе все это удается? — восхищенно воскликнула девушка. — Признайся, ты ведь самый настоящий волшебник!

— В Темных Мирах, пожалуй, да, — согласился Белый князь. — Ты каталась когда-нибудь на коньках?

— На чем?

— Смотри! — он щелкнул пальцами, и припорошенный снегом лед на реке засиял, как чистейшее зеркало.

Оливул стоял на сверкающей недвижной воде, а на его ногах поблескивали легкие металлические полоски с узорными завитками на носках.

— Я видела такие же на картинах! — обрадовалась Юлька и подбежала к другу.

Стоило ей ступить на лед, как и на ее сапожках появились коньки. От неожиданности девушка потеряла равновесие, но Оливул мягко подхватил ее под руку.

Не прошло и четверти часа, а Юлька уже свободно скользила по зеркальной реке. Ветер свистел в ушах, мелькали замерзшие камыши и голые ветви плакучих ив, а она неслась вдоль заснеженного берега рука об руку и другом и взахлеб хохотала, просто так — от счастья.

Они давно скинули шубы, и кататься было легко и свободно. Оливул чувствовал себя на льду не хуже, чем на земле. Он успевал несколько раз проехать вокруг подруги, пока та тормозила и осторожно разворачивалась, подхватывал под плечи, когда она, слишком увлеченная, неудачно проскальзывала вперед, и вот в один из таких моментов все же не удержался и бухнулся вместе с ней в береговой сугроб.

Отсмеявшись, оба сели в снегу отдыхать. На Юлькиных плечах тут же появилась предусмотрительная шубка.

— Я велел ей заботиться о тебе, — пояснил Оливул.

Девушка с наслаждением зарылась лицом в невесомый мех.

— Смотри, уже темнеет, — она показала на небо. — Куда мы поедем теперь?

— Это сюрприз.

Ее глаза заискрились.

— Сюрприз в этом Мире? Здесь? А это далеко?

Оливул легко поднялся и протянул подруге руку.

— Первая дорога всегда кажется долгой.

— Только когда она скучна. Но до сих пор с тобой скучать мне не приходилось. Догоняй!

И она побежала к кибитке.

Тройка легкой трусцой несла сани по лесной дороге. На этот раз Оливул не сел на козлы, а, создав образ невидимого возничего, устроился рядом с девушкой. Массивные лапы елей, склонявшиеся под тяжестью снега к самой земле, образовывали тенистый свод. Солнце садилось за лес, и на дороге было сумрачно и тихо. Юлька слушала тишину, тесно прижавшись к другу и положив голову на его плечо.

— Как тут хорошо, — прошептала она. — Оливул, я никогда еще не чувствовала себя так прекрасно.

— Я тоже, — отозвался он. — Тебе не холодно?

— Нет, — она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Я сгораю от любопытства: куда мы направляемся?

— Терпение, моя княгиня, терпение… А впрочем, мы уже приехали.

Юлька выглянула из кибитки. Ели расступались, открывая перед путешественниками полянку с аккуратной избушкой в центре. В окне домика горел свет, а из трубы лениво поднимались над крышей клубы дыма.

Оливул спрыгнул в снег и подхватил подругу на руки.

— Этот дом ждет нас всегда. Добро пожаловать, любимая.

В большой белой печи горел огонь. Пламя многочисленных свечей озаряло маленькое помещение. Вдоль стен тянулись широкие лавки, в дальнем углу возвышалась постель, сложенная из кипы мягких шкур, а возле окна с мутным стеклом стоял дубовый стол. Ветер свистел и подвывал за стенами избушки, норовя проникнуть вовнутрь, по крыше то и дело прокатывались комья снега, сброшенные с раскидистых еловых лап, слышался храп коней на коновязи, а в горнице было тепло, уютно и тихо. Только поленья потрескивали в печи.

— Это нам снится? — проронила изумленная Юлька.

— Все здесь наяву, Юля. Мы дома.

Девушка быстро освоилась. Обнаружив в печи горячую еду, она живо накрыла стол, расставила приборы и притушила свечи. Оливул принес из сеней кувшин и, погрев его на огне, разлил по кубкам темно-бордовый напиток.

— Старое вино, — пояснил он. — Бабка всегда говорила мне — береги для особого случая. И вот такой случай представился.

Они сели трапезничать. Девушка как-то незаметно преобразилась. В ее степенном спокойствии, овеянном торжественной аурой, в глубоком добром взгляде, ласковой тонкой улыбке угадывалось поистине княжеское величие. Оливул любовался ею и чувствовал, как безбрежные просторы ее существа проникают в душу, уводят в свои непознанные дали.

— Огонь, воздух, жизнь, — Юлька разглядывала пламя свечи, — земля и вода; космос, который всюду с нами. Я никак не могу привыкнуть к мысли, что среди Семи Стихий должна быть Смерть…

— Посмотри за окно. Видишь, вся природа уснула, чтобы набраться сил и возродиться по весне. Было бы так без Смерти?

— Наверное, нет. Но Смерть, она такая… холодная, пустая, — девушка поежилась. — Сколько же мужества потребуется тому, кого она изберет своим Витязем! Кто будет этот человек?

Оливул задумчиво вертел в руках пустой бокал.

— Я видел его во сне, — сказал он тихо. — Богатырь в синем. Он сказал: «Ты знаешь меня». А я продолжаю теряться в догадках.

— Давай доверимся судьбе, — Юлька встала и подошла к другу. — Сегодня наш день — Тверди и Воды. Я люблю тебя, Оливул, и хочу принадлежать тебе.

4

Солнце поднялось над Белым Миром и засияло в голубом куполе небес. С первыми его лучами раскрылись бутоны цветов, прятавшихся от ночной прохлады в глубине листвы, защебетали птицы, проснулся легкий ветерок в роще над прудом.

Данила лежал, закинув за голову руки, и любовался утренней идиллией за распахнутым окном. Ему давно не приходилось так вот отдыхать, и он с наслаждением ловил каждое мгновение безмятежного покоя.

Пэра в комнате не было, зато собаки, которых призрак впустил еще ночью — Данила слышал его возню сквозь сон — растянулись на ковре и жмурясь подставляли морды солнечному свету. Обнаружив псов, занявших весь плацдарм возле кровати, Гаюнар слегка ткнул ногой в бок первого попавшегося.

— Эй, форма Жизни, не изволите ли подвинуться?

Животные встали. Один отошел к стенному шкафу и принялся начесывать задней лапой за ухом, другой грациозно потянулся и встряхнулся, распространив вокруг себя тучу мелких ворсинок и клочья вылинявшего подшерстка.

— Надеюсь, я не оживил вместе с вами блох, — проворчал Гаюнар.

Из-под портьеры зеленой стрелой вынырнул Пэр.

«Оливул и Юля пропали!» — обрушилось на сознание Данилы.

Ласковое голубое небо за окном, звонкие песни птиц, приветствующих новый день. Он никак не мог взять в толк, почему друг так напуган.

— Что? — переспросил он.

«Грег и Гор слышали их зов о помощи! Случилась беда!» Идиллия и спокойствие рассыпались вмиг, как разбитый калейдоскоп. Одевшись в считанные секунды, Данила побежал за призраком в гостиный зал.

Серафима стояла возле окна. Ее фигура, оттененная светом восходящего солнца, показалась пилоту божественным изваянием, которое не смог бы повторить резец самого великого мастера. Холодный собачий нос уперся в бедро, и Данила опомнившись перешагнул через порог гостиной. Грег и Гор возбужденные и одинаково встрепанные сидели на диване.

— Рассмотрим ситуацию еще раз, — Каляда говорила размеренно, без тени напряжения, призывая тем самым юношей следовать своему примеру. — Доброе утро, Данила. Пэр сказал тебе о возникшей проблеме?

— Я пока не всё понял, — Гаюнар приблизился к друзьям.

Близнецы переглянулись. Гор заговорил первым.

— Мы слышим Игру Оливула, и главная тема ее — поиск выхода. Он и Юля блуждают по горным тропам, по лесному лабиринту — и всюду их подстерегает смертельная опасность! — он перевел дух; Грег подхватил: — Они зовут нас. Зовут на помощь! Нельзя медлить ни секунды!

Строгий взгляд Серафимы удержал юношей на месте, хотя оба готовы были вскочить и броситься в Структуру прямо из зала.

«Я не могу поверить, что Белый князь попал в западню! — воскликнул Пэр. — Он не пошел бы в рискованное путешествие без должной подготовки и не предупредив нас. Может быть вы все-таки ошиблись?» — Оливул — наш родной брат! Мы знаем все тона его экзорного потока, он сам учил нас строить Экзистедер и вести Игру. А теперь мы нужны ему!

— Да что вы переполошились? — Данила скроил недовольную гримасу. — Я своими ушами слышал вчера вечером, как Оливул и Юлька обсуждали под моими окнами какую-то прогулку. Не знаю точно, о чем шла речь, но, кажется, Бер-князь повел девчонку в Темные Миры. Подождем, скоро явятся.

Гай-Россы в отчаянии посмотрели друг на друга.

— Вы не понимаете! Он послал поток сюда, чтобы мы смогли найти Мир, где настиг их враг.

— Кто именно? — быстро спросила Каляда.

— Ну… — начал было Грег, но высказался Гор: — Хотя бы Донай! Он ушел битым, но непобежденным.

— То есть вы не можете точно определить ни характер нападения, ни непосредственного противника? — уточнила Серафима.

— Чтобы передать такой полный образ, нужен мост, — ответил Грег. — Но когда мы выйдем в Структуру и начнем свою Игру, станут видны все детали.

«Серафима, мне кажется, надо поискать Белого князя и Юлю, — вмешался Пэр. — Я сам с Экзистедером почти не работал, но ты-то сильный внемиренец, ты способна подчинить себе любую Игру».

Каляда обернулась к призраку. Даниле показалось, что она слегка вздрогнула.

— Увы, мне играть не приходилось. Грег, Гор, вы уверены, что совладаете с Игрой в условиях живого Мира?

— Конечно!

Юноши были настолько искренни в своей решимости, что ни у Пэра, ни у Данилы не возникло никаких сомнений. Серафима приняла ответ сдержанно и молча пошла к дверям.

— Взлет через четверть часа, — обронила она на ходу.

Грег, Гор и Пэр давно заняли свои рабочие места на Волке, а Гаюнар все стоял на смотровой площадке, с тоской глядя на собак, скулящих возле шасси. Два создания, волею судьбы и случая вобравшие в себя его Стихию, преданно следовали за ним до самого трапа, не желая верить, что их оставят в опустевшем Мире.

— Что ты ждешь? — мягко спросила Серафима.

— Жаль псов. Я не знаю, как у меня получилось оживить их, но теперь они никогда не станут статуями и, если мы не вернемся сюда, наверное, погибнут.

— А что тебя заставляет с ними расставаться?

— Но мы внемиренцы, разве можно… — пилот оторопело поднял взгляд на Каляду.

— Они — твои спутники, как меч, который принадлежит седьмому из нас, как воздух, как вода, как огонь. Веди их на борт, нам пора лететь.

— Я мигом, капитан! — воскликнул Данила и, перемахнув через перила, оказался на подъемнике.

Собаки неистово завиляли хвостами и бросились облизывать хозяина. Приласкав животных, он завел их на открытую площадку лифта и поднял на палубу. Псы были не в восторге от крутой лестницы, ведущей внутрь корабля, но безропотно преодолели спуск и потрусили за Гаюнаром в кают-компанию.

— Вот тут будет ваше место, — Данила показал на ковер около дивана. — А теперь — сидеть! Посмотрим, как вы перенесете взлет.

Ворота Белого Мира остались позади, и Крылатого Волка приняла тьма Структурного пространства.

— Грег-Гор, мы ждем тебя в кабине, — сказала Каляда в микрофон селектора. — Пэр, пока дистантера нет в башне, ты будешь контролировать внешние системы. Функции бортинженера я перевожу на себя.

Близнецы подошли к капитанскому мостику.

— Мы готовы дать направление, — сообщили они в один голос.

— Ребята, — Серафима еще раз внимательно оглядела обоих, — если у вас есть хоть капля сомнения…

— Никаких сомнений! Оливул зовет на помощь!

— Вводи координаты, Пэр, — распорядилась капитан.

Данила, сидевший к мостику в пол-оборота, видел краем глаза напряженное лицо женщины. Он подумал вдруг, что все они — и Каляда, и Пэр, и он сам — оказались сейчас в роли слепцов, которых ведут по пересеченной местности. Отважившись идти, они стали полностью зависимы от остроты зрения своих проводников, то есть от умения Грег-Гора управлять Экзистедером.

Близнецы быстро рассчитали время Пути, воспользовавшись линией бортинженера, и сообщили, что до прибытия на место на борту пройдет около десяти минут.

— Установи автопилот, Данила, и отправляйся вместе с Пэром в арсенал. Нам понадобится портативное оружие.

— В Игре действует только то, что создано внутри нее экзистором, — напомнил Грег.

— Надеюсь, эта Игра не настолько глобальна, чтобы захватить Мир целиком, — ответила Серафима и, когда Данила и Пэр покинули кабину, встала и приблизилась к близнецам. — Грег-Гор, ты знаешь, что я Посредник. Посредник не обладает Силой Созидания. Гаюнар не играл никогда, Пэр тоже. Ты остаешься один. Я тебя прошу, будь предельно осмотрителен и осторожен. И помни: ты — Огонь. Найди контакт со своей Стихией, поверь, это надежнее, чем полагаться на экзорную энергию.

— Мы никогда не обращались к Огню, — юноши синхронно пожали плечами, — а с Экзистедером занимались успешно. Не сомневайся, капитан, мы сыграем так, что даже экзистор не заметит! Вытащим наших и дернем оттуда в Структуру. А потом вместе с Оливулом зададим автору западни хорошую взбучку!

Каляда покачала головой. Воинственность Грег-Гора ее явно не убедила.

Крылатый Волк пересек область Надмирья и сразу же угодил в плотные слои атмосферы. Благодаря искусству пилота корабль не пострадал в условиях жестокой турбулентности, но защитный экран довольно долго вынужден был работать в режиме перегрузки.

— Следующий раз внедряться в Мир будем в открытом космосе, — сказала Серафима, когда состояние систем стабилизировалось. — Грег-Гор, есть следы Игры?

Через динамик селектора, включенного на полную мощность, друзья услышали ответ:

— Экзистедер живет, но мы еще не определили место нахождения источника. Можно пролететь прямо над планетой?

— Пэр, проверь ландшафт и скорректируй курс. Идем на крыльях.

Штурман оперативно выполнил команду и появился над терминалом в виде зеленого тумана.

«Не нравится мне этот Мир, — сказал он. — Он не похож на все те, где мне приходилось бывать».

— Что именно тебя беспокоит? — заинтересовалась Каляда.

«Да так, ощущения, — смутился призрак. — Наверное, из-за Игры».

— Атмосфера дурацкая, — бросил Данила, обернувшись к капитанскому мостику. — Может быть это покажется странным, но все тут напоминает дырку от бублика: вроде есть, а по факту нет. И, кстати, слышите, как ворчат собаки?

— Да, пока мы двигались по Пути, они вели себя не столь воинственно, — подтвердила Серафима. — Грег-Гор, есть новые данные?

Техотсек молчал.

— Грег-Гор! — Каляда привстала.

Близнецы один за другим зашли в кабину. Данила и Пэр переглянулись, старательно скрыв друг от друга облегченный вздох. Капитан вновь опустилась в кресло.

— Есть информация? — спросила она Гай-князя.

— Мы должны начать собственную Игру, тогда проявятся образы чужого экзистора.

— Вы хотите сломать направляющий поток энергии?

— Как такового потока нет, на Мир наложена плотная вуаль. Все, что мы видим, мнимое! Помнишь, когда мы выбирались из корабля-крепости Оливула? Нам казалось, будто вокруг темнота коридоров, а на самом деле мы двигались по обычному каньону. Здесь использован аналогичный прием. Мы видим лесной массив, но под ним могут скрываться города, дороги, заводы, машины — все, что угодно. Когда наша Сила Созидания пробьет существующий фон, мы станем участниками Игры, повернем ее в свое русло и найдем Оливула и Юлю. Мы начнем прямо сейчас!

5

Солнце заглянуло в окно. Лучик робко проскользил по столу, застеленному льняной скатертью, пробежал по лавке и запутался в белых искрящихся волосах Оливула. Бер-Росс приподнялся. Юлька зашевелилась, рефлекторно натянула на плечо край мехового одеяла, несколько минут полежала, в надежде поймать хвостик сна, и, наконец, открыла глаза.

— Рассвет?

Белый князь наклонился к подруге.

— Позднее утро, — ласково шепнул он. — Пора просыпаться.

Юлька потянулась.

— Пойдем домой? — спросила она.

— Да, а не то нас потеряют.

— Чур, дорогу буду искать я!

Бер-Росс был застигнут врасплох.

— В общем, это неплохая мысль, но…

Девушка возражений не допустила:

— Ты обещал меня тренировать! Не всегда же я буду ходить с тобой за ручку.

Они покинули гостеприимный дом и вместе открыли окно в Структуру. Обратная дорога среди Надмирий Темных Миров оказалась на удивление коротка, зато, встав на развилке Путей, Юлька слегка растерялась. Оливул в двух словах пояснил ей, как определять направления, и предложил принять решение самостоятельно. Поразмыслив она бойко объявила:

— Начнем отсюда!

После трех или четырех ответвлений и некстати подвернувшегося канала, девушка опять призадумалась. Белый князь молчал и подсказывать на сей раз не собирался.

— Ну-у… — протянула Юлька, — нам туда!

— Мне кажется, ты ошибаешься, — предупредил ее наставник.

— Сам учил: если сомневаешься, иди туда, где чувствуешь что-то родное. Вот я и иду. Не мешай.

Оливул неопределенно качнул головой. Он редко бывал ведомым в Пути и сейчас не мог с уверенностью сказать, одинаково ли видят дорогу ведущий и его спутник.

Юлька распахнула ворота в Мир.

— Прибыли! — подражая другу, воскликнула она. — Ой!.. Не то.

Вместо знакомого белого тумана внемиренцев принял тоскливый склон холма, поросший тщедушными деревцами и густым кустарником.

— Ничего. Попробуем еще раз, — успокоил девушку Бер-князь.

Они опять шагнули в Структуру. Цепочка, которой принадлежал этот Мир, держалась особняком, и пространство просматривалось на много Путей вокруг, что и позволило Оливулу заметить приближающийся энергетический смерч.

— Сейчас идти опасно, — сказал он. — Не пугайся, такое часто встречается, но лучше это переждать.

Путешественники вернулись на пыльный неприветливый холм.

— Не нравится мне здесь, — поежилась Юлька, оглядев гористую местность. — Холодно и сухо. И земля какая-то жесткая.

— Ничего не поделаешь — климат предгорья. Прогуляемся?

Вдвоем они медленно пошли вниз по тропинке, петлявшей между молодых деревьев редкого лесочка.

— И все же я до сих пор чувствую здесь что-то родное, — с нотками оправдания в голосе сказала девушка.

Тропа потерялась в колючем кустарнике. Пробившись сквозь заросли, внемиренцы вышли на каменистую поляну, обрывающуюся неровной чертой откоса. Юлька, крепко держась за Оливула, заглянула вниз.

— Бр-р-р, как глубоко! Когда можно будет выйти на Пути?

— Через четверть часа проверим Надмирье.

Сверху по склону посыпались мелкие камешки. Оливул резко обернулся.

— Не может быть! — вырвалось у него. — Донай?!

Ви-Брук стоял, прислонясь к низкорослому дереву, его излюбленный красный цвет неизменно доминировал в одежде, а тяжелый меч с багровым эфесом приплясывал в ловких сильных руках.

— Какая теплая компания! Вот не ожидал увидеть вас так скоро! — воскликнул он.

— Так это ты заманил нас сюда?

— Заманил? — Донай сделал несколько шагов навстречу кузену. — Нет, братец, само проведение подготовило нашу встречу. Или ты полагал, что покончил со мной?

— Ты, наглый бездушный мальчишка! — выскочила вперед Юлька. — Неужели ты настолько глуп, что даже не понял: Оливул спас твою дрянную шкурку!

— Не надо, Юля, — шепнул Бер-Росс.

— Пусть поговорит, — великодушно разрешил Донай. — Приятно иногда послушать такой милый вразумительный писк.

Оливул стиснул зубы.

— Ты знаешь, кто перед тобой? — тихо спросил он.

— О, только не говори мне, что это наследная княжна Иолория Аз-Брук, — хмыкнул Ви-князь. — Я и без тебя догадался. Хотя на мордашку она не очень уродилась в нашу породу.

— Отец изменил мою внешность, когда бросил в Структуру на произвол судьбы,

— Юлька сжала кулачки, — зато тебе, я вижу, он сумел изменить душу!

— Да помолчи ты! Тоже мне, старшая сестрица объявилась. С тобой я меньше всего желаю общаться, — и в упор посмотрел на Оливула. — К оружию, братец!

Его клинок блеснул на солнце кроваво-красным заревом. Бер-Росс не двигался.

— У нас нет причин для дуэли, — произнес он.

— Струсил, Белый князь?

Тот не поддался на провокацию.

— У нас нет причин быть врагами, — внятно повторил он. — А если ты знаешь хоть одну — назови.

— Ты полагаешь, я забыл, как ты заставил медведя разорвать мне лицо?

Над левой щекой Ви-Брука заколыхалась тень экзорной маски, и проявились глубокие шрамы, оставленный когтями зверя. Юлька тихонько ахнула. Из памяти неожиданно ясно поднялось: пещеры, материализованный шип-дротик в груди Оливула, и проклятие, брошенное в сердцах. Она пожелала коварному экзистору пасть жертвой своего же образа, не ведая, что экзистором этим был ее родной брат.

— Ты хочешь свести со мной счеты? — спокойно спросил Бер-Росс. — Прекрасно. Начинай.

— Создай меч!

— Нет, Донай. Я не направлял образ медведя, однако я нанес тебе рану в поединке. Если ты хочешь отвечать кровью на кровь, действуй.

— Как обычно благороден, спокоен и великодушен, — прокомментировал Красный князь. — С каким удовольствием я всадил бы тебе нож в сердце!

— И что тебе мешает? В твоих руках меч, — пожал плечом Оливул.

Донай побагровел от бессильной ярости.

— Негодяй! Ты знаешь, что я не ударю безоружного!

— Я знаю, что ты не убил бы меня даже вооруженного!

Юльке показалось в какой-то момент, что Ви-Брук все же бросится на кузена. Но он лишь выругался и что было сил отшвырнул клинок далеко в сторону. Меч ударился о камень, торчащий из земли. Звона не последовало, зато вся площадка дрогнула, будто ее встряхнула невидимая рука, и по ровной лужайке поползли трещины. Повинуясь инстинкту самосохранения, Донай во мгновение ока оказался на склоне холма, но грохот, вдруг поглотивший безмятежное спокойствие полусонной природы, пригвоздил его к месту. Эхо разбросало отголоски обвала по предгорью, и как ни в чем не бывало воцарилась тишина.

Красный князь медленно обернулся. Там, где только что стояли Оливул и Юлька, пыль вяло оседала на рассеченную посередине поляну.

— Эй! Куда вы провалились? — крикнул Донай и тут же осознал жестокую точность своего вопроса.

Ответа не последовало. Он собрался с духом и осторожно приблизился к краю.

Юлька, когда земля ушла из-под ног, на несколько мгновений потеряла способность к ощущениям. Очнулась она от того, что Оливул схватил ее за руку и сильно дернул вверх. Сама не понимая как, она очутилась на ступеньке, чудом уцелевшей на откосе.

— Аккуратно повернись и найди щель, за которую можно ухватиться! — Белый князь старался перекричать повисший над ними гул обвала. — Я подсажу тебя. И сохраняй спокойствие!

Юлька немедленно сделала все, как ей было сказано. Она не видела Бер-Росса из-за густых клубов пыли, поднятой камнепадом, но чувствовала руку, обхватившую ее за талию.

— Оливул!

— Все в порядке. Я держусь. Вставай сюда… Так, молодец, теперь рывком вверх! Молодчина!

Юлька поднялась выше на целый метр. Теперь она могла бы сама дотянуться до края пропасти, но рыхлая порода под ногами вдруг поползла вниз. Девушка визгнула, отчаянно уцепилась пальцами за предательские выступы. Мгновение она балансировала на сомнительной опоре, камень рассыпался пылью, но… Юлька осталась висеть в воздухе. Богатырская рука в красной перчатке держала ее за шиворот, как котенка. Раз! И она шлепнулась на жухлую траву.

Донай бросил на сестру короткий взгляд.

— Руки, ноги целы?

— Я не…

— Значит целы. Сиди тут.

Он лег на живот и опять подполз к обрыву.

— Руку давай! — крикнул он вниз, разглядев белый плащ кузена. — Что ты там возишься?!

Оливул более не медлил. Подтянувшись, он поймал запястье Красного князя. Борьба с притяжением продолжалась недолго, и Бер-Росс с помощью брата выбрался на поверхность. Юлька подскочила к нему и судорожно обняла — молча, ибо говорить не было сил. Он прижал ее головку к груди, и благодарно посмотрел на Доная, остановившегося в стороне.

— Ты нам жизнь спас, — произнес Белый князь.

— Только не воображай, что я сделал это из большой любви к тебе. Благодари лучше свою девчонку. Она все-таки моя сестра… Что ты тут смешного нашел?

Оливул спрятал улыбку.

— Так, ничего, — он встал и поднял дрожащую всем телом девушку. — Все в порядке, Юля.

— «Все в порядке» я слышала и там! — она указала на обрыв.

Донай расхохотался.

— Наслаждайтесь свежим воздухом, — бросил он. — Случай представится — свидимся.

— В Структуре гуляет смерч, — предупредил Оливул, заметив, что Красный князь готовится открыть врата Надмирья.

— Знаю, прорвусь как-нибудь, — отозвался тот, не оборачиваясь.

— Знаешь? — Белый князь насторожился. — Постой, Донай. Уж не смерч ли заставил тебя завернуть в этот Мир?

Ви-Брук нехотя вернулся на шаг назад.

— Ну да, а что ты так перепугался? Забыл, как по Структуре пешком ходят?

Юлька испытующе смотрела на друга.

— Ты думаешь, нас троих заманили сюда? — шепотом спросила она.

Оливул взглядом дал понять, что думает именно так, и опять обратился к кузену.

— Как давно ты здесь?

— А какая разница! Я намереваюсь пробиться сквозь смерч, и если я не сделал это раньше, то только потому, что был не в форме. А сейчас — счастливо оставаться!

Белый князь отрицательно качнул головой, когда Юлька хотела было окликнуть брата еще раз, и направился к оборванному краю площадки.

Донай пошел вдоль кустарника, подыскивая место, где бы без помех открыть окно в Структуру, как вдруг его внимание привлек отблеск солнца, мелькнувший в листве. Он замедлил шаг, разглядывая предмет. Догадка переросла в уверенность: между ветвей прятался невидимый с поляны стрелок с арбалетом и со стрелой, готовой сорваться с тетивы. Красный князь обернулся. Оливул изучал камни возле края обрыва, Юлька стояла в метре от него также спиной к зарослям. Донай проследил за направлением прицела: мишенью был избран Бер-Росс. Еще не успев осознать, что делает, он в три прыжка оказался возле брата и сбил его с ног. Щелкнул затвор, тетива пропела короткую противную ноту. Что-то врезалось в грудь. Падая, он подумал, что всего-навсего споткнулся, но под правым плечом хрустнуло и по телу прокатилась боль.

6

Оливул вскочил, в одно мгновение материализовал образ меча и кинулся за арбалетчиком. Все произошло настолько стремительно, что Юлька, обернувшись, застала уже последствия случившегося: Белый князь осторожно осматривал заросли, держа оружие наготове, а Ви-Брук неуверенно поднимался с земли.

Изумленная и настороженная, девушка приблизилась к брату.

— Донай, что ты еще придумал?.. Донай!

Под его лопаткой показался наконечник толстой стрелы, с которого вяло капала на камни темная кровь.

— Я в седле, — пробормотал Красный князь и потянулся к древку, торчащему из груди.

Сестра схватила его за руку.

— Не смей! Ты истечешь кровью!

— Без тебя знаю, — он высвободил запястье, быстро обломил оперение и тяжело выпрямился. — Не надейся, убить меня не так просто.

Подбежал Оливул.

— Что с тобой, Донай?

— Не видишь? — усмехнулся тот. — Стрелу словил. А ты со снайпером познакомился?

— Поблизости никого нет. Донай, это серьезная рана, и…

Красный князь отпрянул, когда брат хотел взять его за плечо.

— Сам справлюсь, не впервой.

Вдруг земля под ногами внемиренцев дрогнула, угрожая новым обвалом.

— В Надмирье! — крикнул Бер-Росс.

Юлька не медля распахнула Структурный вход и окунулась в иное измерение, уверенная, что братья последуют за ней, но Донай спасаться бегством не собирался. Он демонстративно отступил от черного зигзага и был несказанно удивлен, когда Оливул, отложив всякую дипломатию, быстро сформировал рядом с ним новые ворота и бесцеремонно втолкнул его на Путь.

— Какого черта?.. — прохрипел Ви-Брук, уставившись на кузена.

— Молчи, — жестко велел тот, продолжая держать упрямца за руку, и громко позвал: — Юля!

Его зов пролетел по Структуре. Ответа не последовало, девушка была далеко.

— Отпусти, — Донай попытался вырваться. — Что ты от меня хочешь?

Белый князь наклонился к его лицу.

— Я хочу, чтобы ты остался в живых. Мне безразлично, кем ты меня считаешь — главным своим врагом, воплощением зла или самим дьяволом… Юля!

Он разглядел ее в трех Путях от себя.

— Я иду! — донеслось в ответ.

Оливул оглянулся. Тот самый вихрь, который вынудил их завернуть в пустынный Мир, неукротимо приближался. Ни ускользнуть от него, ни спрятаться теперь возможности не представлялось. Воспользовавшись последними мгновениями порядка, Белый князь вновь послал свой голос к подруге.

— Нет, Юля! Найди Волка, приведи помощь!

Услышала она или нет, Бер-Росс не узнал, поскольку бунтующий хаос обрушился на Путь. Структурные силы захватили внемиренцев и понесли по пространству. Каналы, Миры, дыры, воронки — все смешалось в неразделимый ком. Исчезли направления и опоры, целостность канула в рой мелочей, понятия тела и сознания — и без того весьма условные в Структуре — перепутались окончательно, и чтобы сохранить свое «я», требовалась сильная воля и упорное стремление к обозначенной цели. Оливул знал это теоретически, но ориентир в пространстве заранее определить не успел. Единственной его мыслью было: любой ценой удержать брата. Какое-то время Донай боролся с вихрями сам, но вдруг его тело обмякло, и Белый князь с ужасом понял, что теряет его.

— Нет! — крикнул он и, попавший в объятия страха, не услышал сам себя.

Голос, слух, зрение, чувства отказывались подчиняться, натянулась и готова была лопнуть тонкая нить, соединяющая рассудок и сущность.

Но накатившаяся паника неожиданно сменилась уверенностью, будто сошедшей свыше. Оливул сконцентрировал силы. Как ему удалось встать на Путь и втащить за собой раненого, он не помнил, но упругий поток подтолкнул обоих к границе Мира и бросил в тьму земной ночи. Промозглый ветер обволок пришельцев тучей мелких льдинок, беспощадно хлеставших по лицу. Структурный вихрь сделал последний виток, и внемиренцы очутились на мраморном полу холодного зала. Не медля ни секунды, Оливул вскочил и приказал высоким двустворчатым дверям затвориться. Заскрипели век не смазанные стальные петли, ворота качнулись раз, другой и, сражаясь с бураном, потянули навстречу друг другу массивные створы. Гулкий удар возвестил о выполнении приказа, и в зале стало тихо.

Бер-Росс некоторое время стоял не шевелясь. Силы Созидания дремали в глубинах сущности, и тем не менее между ним и гранитными стенами незнакомого замка каким-то образом установилась незыблемая связь, а кто-то или что-то упрямо искало его понимания. Не успев обдумать свои действия, Оливул устремился навстречу, и в ответ лавина ни с чем не сравнимой мощи ворвалась в тело. Сотни беззвучных голосов и тысячи новых образов предстали перед ним. Ему открылось то, что испытывает камень, вросший в землю; он услышал далекий гул скал и восторг закаленного металла, шепот вездесущего песка и плач разбитых плит.

Наваждение растворилось в густом сумраке.

— Твердь, — прошептал Белый князь и почувствовал, что Стихия готова выполнить любое его веление.

В его руках находились легионы войск Тверди, способные разрушать и созидать. Усилием воли Белый князь поднял в своем сознании прочный заслон, чтобы случайное желание в одночасье не превратилось в губительный приказ.

— Нет, не сейчас, — медленно проговорил он вслух, стараясь преобразовать слова в нечто, понятное Стихии.

Мощь медленно отступила, но рядом осталась невидимая, неосязаемая опора. Оливул стряхнул со лба холодные капли пота и обернулся в поисках Ви-Брука.

— Донай, — позвал он и, рассмотрев в темноте лежащего, присел возле. — Донай, ответь!

Тот был без сознания. Проведя рукой по его груди, Бер-Росс не нашел древко стрелы, зато обнаружил, что одежда обильно пропитана кровью. При отсутствии освещения нечего было и думать об осмотре раны, и внемиренец приготовился призвать Силу Созидания, как вдруг сквозь полумрак пробился лунный свет. Мгла растеклась по углам, и в зале прозвучало:

— О, как давно сюда не заходили путники!

Оливул круто повернулся на голос.

— Кто здесь? — спросил он негромко, и пустота услужливо повторила его слова.

— Я Дымиус, смотритель замка, — на лестнице, ведущей на окутанный тенью этаж, просматривался серый силуэт, не то женский, не то юношеский. — Слава всевышнему! Ко мне заглянули гости!

Белый князь внимательно следил за приближающимся человеком. Чутье экзистора подсказывало, что на этом месте велась или до сих пор ведется Игра, но смотритель, без сомнения, не являлся представителем плеяды образов. Это был невысокий, удивительно хрупкий мужчина неопределенного возраста, и только его утомленные глаза выдавали груз прожитых годов. Одетый во все серое, он выглядел как посох, обвешанный пылью и паутиной.

Смотритель подошел к Бер-Россу, остановился на почтительном расстоянии и церемонно раскланялся.

— Добро пожаловать, господин.

— Мое имя Оливул Бер-Росс. Почему вы назвали меня господином?

В глубоких черных глазах под клочьями бровей вспыхнуло удивление.

— Как же иначе? Вы повелеваете камнем и металлом!.. Что это? Кровь? — в скрипучем голосе появилось плохо скрываемое возбуждение. — Вы ранены?

— Не я. Мой брат.

Оливул показал на Доная, лежащего на полу, и тихо ахнул: стрелы не было, а кровь беспрепятственно струилась из груди и расползалась по плитам.

— О, нет, — в отчаянии прошептал Белый князь.

Он опустился рядом с кузеном на колени в надежде как-то остановить кровотечение, но быстро понял, что без образа это не удастся. Однако, создать даже самую элементарную клеящую мазь оказалось нелегко. Раскрыв экзорный потенциал, Оливул наткнулся на сотни различных тонов, которыми кишело здешнее пространство. Забытые Игры, брошенные Игры, текущие Игры плавали вокруг, оставляя неизгладимые следы. Это было все равно что петь собственную песню в какофонии неуправляемых мелодий. Смотритель не мешал, но когда внемиренец закончил перевязку, приблизился к нему и, не сводя странно горящих глаз с Красного князя, сказал:

— Ему нужны тепло и покой. Слишком много крови потеряно. У меня есть удобные комнаты на втором этаже. Оставайтесь в замке, сколько посчитаете необходимым. Я буду рад быть полезным.

Оливул окинул смотрителя замка внимательным взглядом. Мог ли он доверять этому существу в полуэкзорном полуреальном Мире? Если бы не Донай, он не остался бы здесь ни на час. Но смертельная угроза нависла над жизнью брата, и Белый князь принял решение.

— От всей души благодарю вас… Если вас не затруднит, помогите мне уложить его.

Дымиус с готовностью наклонился к раненому и прежде, чем Бер-Росс успел продолжить, легко поднял богатырское тело на руки.

— Идите за мной… Пустяки, — он поймал на себе изумленный взгляд гостя, — я легко донесу его один. Идите за мной, Оливул Бер-Росс.

В коридоре, уходившем вглубь второго этажа, было еще более мрачно, чем в холодном зале. Белый князь с радостью создал бы сейчас меч, но нельзя было обидеть хозяина недоверием, тем более — и Оливул это чувствовал — тот предложил помощь со всей искренностью, на которую только был способен.

Какое-то создание, вышедшее из темного угла, бесшумно открыло дверь в одну из комнат.

— Не волнуйтесь, — предупредил вопрос Дымиус, — это мои безмолвные слуги. Они преданы моим гостям так же, как мне. Вот здесь будет удобно.

Он бережно опустил Доная на низкую кровать. Оливул спешно восстановил пошатнувший образ повязки, поскольку удержать его при перемещении среди чужих экзорных струй было практически невозможно. Смотритель тем временем затопил камин и зажег несколько толстых свечей. Огонь нехотя озарил небольшое помещение, оформленное под гостевую комнату, с огромным узким окном во всю высоту стены, которое закрывали тяжелые бардовые гардины.

Скрипнула дверь. Нечто, похожее на движущийся студень, вползло на порог и, приподнявшись, подало смотрителю кувшин. Тот поднес сосуд к камину и подержал над огнем, затем осторожно поставил на столик.

— Если позволите, я помогу обработать его рану, — произнес он.

Оливулу не понравился этот вкрадчивый тон, но от помощи он не отказался, только более внимательно стал наблюдать за действиями сторожа замка. Смывая кровь с груди Доная влажным полотенцем, Бер-Росс мимоходом обнаружил прилипшие к его телу белые хлопья, похожие на пух. Точно такие он видел на листьях кустов, когда искал пропавшего арбалетчика. Впрочем, выяснять их природу мысли не возникло. Просчитав пульс раненого, Оливул с тяжелым вздохом отошел от кровати.

— Возле вас много смерти, господин, но еще большее ее возле вашего брата, — произнес Дымиус, поглядывавший на гостей издали после того, как его участие стало необязательно.

Белый князь не ответил. Он прекрасно понимал, что если сейчас же не восполнить потерю крови, Донай до утра не доживет. Восстановить поврежденные ткани с помощью образа было не слишком трудно и основную часть этой работы он уже сделал, но без Экзистедера смоделировать кровообращение не мог.

— Ему необходима кровь, — медленно произнес Оливул, не отрывая взгляд от бледного лица Ви-Брука.

— Я доставлю вам кровь любого сорта, вкуса и цвета, — оживился Дымиус.

— Она должна быть настоящей, — уточнил Бер-Росс. — Все, что находится в замке, несет на себе печать Игры.

— Я знаю, — вздохнул Смотритель. — Тут часто происходят перемены. Я уже привык. Но вокруг много деревень. Одно ваше слово, господин, и я принесу столько крови, сколько потребуется!

Внемиренец в упор посмотрел на странное существо.

— Вы убиваете мирян? — спросил он.

— М-м, — замялся Дымиус, — не часто, но, должен признаться, да. Я же упырь, — он застенчиво склонил голову на бок.

— Я догадался.

— Ради вас и вашего брата я готов…

— Нет, — отрезал Оливул и расстегнул манжету на левом рукаве. — Лучше помогите мне провести небольшую операцию.

Смотритель замка опешил.

— Вы доверяете мне?

— Доверяю.

Оставив упыря в благолепном недоумении, Оливул пододвинул кресло ближе к тахте и, опустившись в него, сосредоточился на образе элементарной системы для прямого переливания крови. Дымиус нерешительно мялся поодаль, и, наконец, решился заговорить.

— Господин, даже у братьев бывает разная кровь. И если это так, он, — упырь показал на Доная, — погибнет.

— Я знаю, — обронил Белый князь.

На столе перед ним прямо из пустоты материализовалась легкая конструкция с ручным движком и двумя трубками, каждая из которых заканчивалась длинной иглой. Когда образ окончательно воплотился в предмете, Бер-Росс взял одну из трубок, быстро ввел иглу в вену на предплечье брата и без колебаний повторил ту же процедуру на своей руке.

— Пожалуйста, подойдите сюда, — обратился он к смотрителю, и когда тот с готовностью приблизился, продолжал. — Начинайте медленно вращать ручку. Моя кровь будет перетекать по трубке к брату. Я скажу вам, когда закончить.

— Вы рискуете, господин? — осторожно спросил упырь.

Оливул откинулся в кресле.

— Нет, Дымиус, — ответил он тихо, — я не рискую: так однажды уже было.

7

Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке. Вспомнился тот, первый случай…

Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить, петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата, понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного, спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только взглянул на Доная и спокойно сказал: «Ты сам излечишь его. Ты достаточно силен, чтобы уверовать и действовать». Бер-Росс попытался возразить, напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: «Верь», — обронил он и ушел.

И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым, детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей раз сам себе сказал — «Верь».

Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в горло.

— Пейте, господин, — проскрипел над ним Дымиус, — и к вам вернутся силы.

— Что это? — выговорил Оливул.

— Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию сам, — он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.

— Спасибо.

Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная. Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг, что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому, что испытал он, услышав голос Тверди.

Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи, ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине, распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.

Оливул не мог сказать, как долго продолжалось его бдение. Он не позволял себе спать, ибо подпустив сон однажды, едва не потерял экзорный образ, благодаря которому Донай держался сейчас за жизнь. В сознание раненый не приходил, но периодически принимался бредить. Несколько раз Бер-Росс расслышал среди бессвязных слов свое имя. Оно звучало, как слабый крик о помощи.

Смотритель замка заботливо приносил еду. Чаще, поставив поднос на стол, он молча удалялся, но иногда задерживался, чтобы поговорить, безошибочно определяя настроение гостя. В ходе этих коротких разговоров Оливул узнал, что в подвалах и на подземном этаже старой башни, постоянно происходят непредсказуемые пространственные изменения, а диковинные создания время от времени навещают замок.

— Некоторых я приручил, — гордо добавил Дымиус.

— Не сомневаюсь, что вы тоже внемиренец в глубоких корнях и владеете Силой Созидания, — сказал ему Оливул. — И вы сможете в один прекрасный день уйти в другие Миры.

— Если только кто-то сжалится и даст мне Жизнь, — тяжело вздохнул упырь. — Из всех Стихий, как вы это называете, тут присутствуют только Твердь и Смерть.

— Я знал немало внемиренцев, которые пробивали себе дорогу в Миры. Вот увидите, придет время, и вы найдете свой Путь, — ответил Белый князь.

По тому, как прекратилось действие бритвенного крема, Оливул определил, что с момента его ухода из Белого Мира прошло шесть дней, и пять из них Донай находился в бессознательном состоянии. Слегка рассеяв образ заживающей раны, наложенный вначале, Бер-Росс осмотрел реальную и остался удовлетворен. Дело без сомнения шло на поправку. Укрепив экзорную накладку вновь, он расслабился, дав себе несколько минут отдыха, но из долгожданной дремы его выдернул шорох, послышавшийся со стороны кровати. Раненый пришел в себя и, стараясь оглядеться, делал слабые попытки приподняться.

— Какого дьявола?… Откуда взялся этот склеп? — с трудом выдавил он, увидав кузена. — Куда ты меня притащил?

— Молчи, тебе не нужно пока говорить. Нас любезно приютил упырь, смотритель замка. Это реальный Мир, на котором развлекаются с полсотни экзисторов сразу. Но пусть тебя это не беспокоит. Лежи, скоро все будет хорошо.

Донай брезгливо поморщился в ответ на последнюю фразу и принялся устраиваться на тахте. Оливул поддержал его, но Ви-Брук только разозлился.

— Отстать. Я сам.

Очень скоро Белый князь прочувствовал, что ему было гораздо спокойнее, когда Донай лежал в забытьи. Парень упрямо норовил встать, ругался, грубил и стремился доказать, что в состоянии двигаться самостоятельно. После одной из таких неудачных демонстраций он упал без чувств. Оливул уложил его на тахте и остался рядом. Очнувшись, Красный князь увидел над собой бледное осунувшееся лицо брата.

— Ты сидел здесь сутки напролет? — изумленно спросил он.

— Это было необходимо. И я тебя прошу: еще два дня в постели и без фокусов. Тогда я сниму наложение и передам его тебе. Договорились?

Донай отвернулся. Оливул предпринял новый заход:

— Послушай меня: я лишь хочу, чтобы ты выздоровел как можно быстрее, и рана не дала бы осложнений.

— Да, хватит. Понял уже, — огрызнулся Ви-Брук.

Донай угомонился, и Оливул смог, наконец, подумать о проблемах, которые временно ушли на второй план: где Крылатый Волк, где Юлька? Как добралась девушка до Белого Мира? Что предпринимает Серафима, узнав о случившемся? Не однажды Бер-князь порывался уйти в Структуру, но всякий раз, взглянув на брата, останавливался. Непонятная сила удерживала его возле Доная, и сила эта исходила от Ви-Брука, будто он, сам того не осознавая, отчаянно искал у Оливула поддержки.

Два дня минули незаметно.

— Ты будешь убирать свою игрушечную нашлепку или нет? — спросил Донай, едва открыв глаза после беспокойного сна.

— Может быть еще рано? — предположил Оливул.

— Мы договорились! Давай живее, мне надоело висеть у тебя на шее.

Бер-Росс удивленно приостановился: из уст Красного князя эти слова прозвучали по меньшей мере необычно.

— Если ты чувствуешь себя готовым, начнем, — медленно ответил он.

Силы Созидания братьев сплелись в общий поток. Синхронизация прошла значительно быстрее, чем предполагал Бер-Росс, и Донай без особого труда принял образ заживающей раны в собственную локальную Игру.

— Твой стиль Игры изменился, — заметил Оливул, проследив, как брат управляет наложением.

— Было бы чему меняться, — проворчал в ответ Донай. — Можно подумать, меня играть учили… Готово. Теперь, надеюсь, я могу встать?

— Я бы этого не делал.

— К счастью, я — не ты.

С этими словами Ви-Брук стал осторожно подниматься с тахты. Пройдясь по комнате, он все же благоразумно вернулся к постели и, покосившись на Оливула, который стоял у окна, делая вид, что перемещения кузена его не тревожат, объявил:

— На первый раз достаточно. Слышишь? Можешь не волноваться.

— С чего ты взял, что я волнуюсь?

— У тебя на затылке прочел… Дымиус сказал, будто ты за всю неделю ни разу не отошел от меня. Это правда?

— Пожалуй. Что он еще рассказал?

Оливул взял со смотрителя слово держать в тайне факт переливания крови, и теперь по реакции Доная хотел определить, выполнил ли тот обещание.

— Кое-что рассказал, — Ви-Брук прислонился к стене, возле которой стояла тахта. — Про замок, про то, как ты меня сюда притащил, как управлял камнем. И еще о том, что во мне якобы много смерти.

Белый князь поднял на Доная взгляд. За его спиной на граните маячила иссиня-черная бесформенная тень. Потухла забытая свеча, тень колыхнулась, преобразившись в силуэт, который нельзя было не узнать.

Смерть выходит из Тверди и возвращается в ее форму. Догадка, мигом переросшая в уверенность, полосонула Оливула.

— Эй, Бер-Росс, что с тобой? — Донай подался вперед.

— Что? — рассеянно переспросил тот.

— Приехали! Ты, братец, сейчас похож на покойника больше, чем обычно. Во-он там, — он кивком показал на противоположный угол комнаты, — есть удобный диван. Я уже в сиделке не нуждаюсь, можешь смело заваливаться спать.

— Не сейчас. Мне нужно убедиться, что Юля добралась до Волка. Потом мы приведем сюда корабль.

— Ты что, никогда не слышал как закрутить Надмирье и приостановить Мир в Структурном времени? — изумился Донай. — Куда ты гонишь? Ты в таком состоянии в какую-нибудь дыру попадешь, а не к Юльке под крылышко!

Оливул сделал вид, что последнее не расслышал.

— Насчет времени ты прав, но это отнимет много сил, — сказал он и продолжал рассуждения вслух. — Впрочем, если подождать здесь еще несколько дней, твоя рана окончательно заживет, и мы сможем отправиться на поиски Волка вместе.

— Вот еще новости! Это почему я должен с тобой идти?

Белый князь невольно обратил взор туда, где привиделась ему тень седьмой Стихии. Слово вырвалось, опередив рассудок:

— Потому что ты — Смерть.

Ви-Брук вздрогнул, но тут же скроил насмешливую гримасу:

— Слушай, братец, кто из нас неделю в жару провалялся: я или ты?

Бер-Росс уже жалел о своей поспешности. Донай не готов был воспринять рассказ о Стихиях, поэтому он, выдержав паузу, перевел разговор на другую тему.

— Зачем ты выдернул стрелу, когда нас несло по Черноте? Только не говори, что не подумал о последствиях.

— Я выдернул стрелу? — чуть не подскочил тот. — Я похож на самоубийцу, по-твоему?

В искренности его ответа сомневаться не приходилось.

— Ты видел стрелявшего?

— Нет, только арбалет. Да в чем дело? Ты выглядишь так, будто с минуты на минуту грянет всемирная катастрофа!

Бер-князь не мог сказать, в чем именно дело, однако чувство опасности вдруг приняло жесткие, хотя и скрытые, контуры. Энергетический вихрь в Структуре, землетрясение, арбалет без стрелк(, исчезнувшая стрела — все было связано в какую-то логическую цепь с точно установленной целью, и ничему хорошему не предшествовало.

— Я должен найти Крылатого Волка. Немедленно. Оставайся здесь, Донай, я вернусь за тобой.

8

Серафима, Грег-Гор и за ними Пэр поднялись на открытую палубу. Волк парил над макушками гигантских елей, и вокруг, насколько хватало глаз, перекатывались живые волны зеленого океана.

«Какая красотища!» — восхитился призрак.

— Это ненастоящее, — отозвался Грег. — Кто-то закрыл картинкой свою Игру. Сосредоточься. Неужели не чуешь, как кругом витает творящая мысль?

Пэр неуверенно передернул плечами.

— Будьте наготове, — предупредил Гор. — Начинаем.

Близнецы придвинулись друг к другу. На идентичных лицах застыло одно и то же напряженное выражение. Таинственная Сила Создания, направляемая волей внемиренца, медленно раскинула над несуществующим лесом невидимую тень.

— Что он делает, Пэр? — Каляда была чем-то встревожена.

«Наверное, строит антиобраз, который позволит нам увидеть реальную обстановку. Оливул так поступал, насколько я знаю».

— Произошло столкновение двух чужеродных сред, — женщина следила за Грег-Гором. — Когда играл Белый князь, ничего подобного я не замечала.

«Ты думаешь, Гай-Росс что-то не учел?»

— Он мог переоценить свои возможности — вот чего я боюсь.

«Серафима, смотри!» От волнения призрак вытянул руку раза в два длиннее, чем следовало. Тень Крылатого Волка, распластавшаяся на густой кроне деревьев, колыхалась так, будто над лесом гулял ураган. Спустя еще несколько секунд ели начали таять, открывая взору людей хитроумный узор, сложенный из огромных плит. Над ним плясало марево, готовое оформиться в образ низкого здания с плоской крышей и чередой одинаковых узких окон.

«Нам придется спускаться, — сказал Пэр, перекинувшийся через перила смотровой площадки. — Отсюда Оливула и Юлю мы не найдем… Что случилось, Серафима?» Каляда застыла, не спуская взгляда с близнецов. Призрак ахнул. Человеческие фигуры их медленно расплывались, но облик дракона не находил своего воплощения и как мутное изображение закрывал тающие тела.

«Что с ним?» — Я не понимаю… — Серафима тщетно пыталась найти путь к сознанию Черного князя. — Он далеко, он почти не контролирует себя.

«Оливул говорил, Экзистедер может поглотить создателя! Серафима, сделай что-нибудь!» Каляда молчала.

«Серафима, ты же сенсор! Скорее!»

— Ментальное проникновение не помогает.

В ее обычно спокойном голосе сквозило отчаяние. Но призрак испугался по-настоящему, когда увидел растерянность на лице капитана.

Раздался тихий хлопок — превращение все же завершилось. Дракон качнулся, обе головы его склонились, и тело повалилось на гладкую поверхность палубы. В этот момент вокруг друзей неуловимо изменилось пространство. Волк вздрогнул, будто от попадания торпеды, гравитационный якорь неожиданно вышел из строя и корабль потащило к земле, при этом Серафиму бросило на поручни, а призрак успел прилипнуть к крышке люка.

— Данила, взлет! — крикнула Каляда, сопроводив голосом мощный сенсорный сигнал.

Палуба накренилась.

«Грег-Гор!» — Пэр увидел, как дракон соскальзывает за борт.

Не помня себя, он метнулся к другу и нырнул в его тело. Окутанный зеленой дымкой Гай-Росс раскрыл крылья. Серафима ухватилась за сознание Черного князя, но удивленно отпрянула: его место занимал Пэр.

Царящий кругом хаос неумолимо вел к катастрофе, и вдруг…

— Космос! — призыв женщины-Посредника распахнул Вселенную.

Великая Стихия окутала внемиренцев, порвав сеть экзорных потоков, сковавших несчастный Мир. Воспрянула освободившаяся от чужого влияния природа. Дрогнул воздух, потянулись к земле седые облака, сильный порыв ветра ударил в борт корабля и рассыпался в тот же миг хлопьями мнимого снега.

— Пэр, уводи Грег-Гора в ангар! — крикнула Каляда и, когда дракон, ведомый призраком, скрылся в шахте, через которую обычно покидали корабль катера, спрыгнула в люк.

На линиях в кабине управления мониторы дружно демонстрировали перегрузку систем. Завывали сигнальные сирены двигательного отсека, сквозь нарастающий шум прорывался истошный лай запертых в спальне собак. Данила решил про себя, что Волку приходит конец. Показатели гравитации перескочили все мыслимые отметки. Звездолет потянуло вниз, будто чья-то гигантская рука старалась вдавить его в землю. Минимально допустимую высоту пилот удержал ценой большой потери энергии. Задействовать дополнительные ресурсы он не мог, поскольку коррекция энергопотоков проводилась только с линии бортинженера и с капитанского мостика. Ему ничего не оставалось, как маневрировать незначительными перемещениями, меняя угол наклона плоскостей корпуса к вектору давления.

Каляда ворвалась в кабину внезапно и, успев за доли секунды прочесть данные компьютера о состоянии корабля, частично восстановила баланс энергий.

— Идем в Структуру! — скомандовала она. — Даю курс…

— Цепь вывода на двигатели перегорела!

— Вижу, — Серафима ввела параметры в программу ремонтников-манипуляторов.

— Где Пэр?

— В ангаре. Внимание, встаем на Путь!

С горем пополам Крылатый Волк дополз до какого-то Мира. На свой страх и риск Каляда посадила корабль, не запросив предварительно данные сканнера. К счастью, атмосфера и ландшафт планеты оказались пригодны для людей.

Звездолет встал среди гигантских папоротников, заметно пострадавших от аварийной посадки невиданного здесь объекта. Двигатели отключились, успокоились мониторы, а Данила все еще сжимал пальцами тумблера своего терминала.

— Ты первоклассный пилот, Гаюнар, — услышал он за спиной голос капитана. — Ты спас корабль.

— Что произошло? — выговорил Данила.

— Экзистедер оказался сильнее Грег-Гора… Как ты?

Он вздрогнул. Каляда задала вопрос с такой неподдельной теплотой, что сердце пилота зачастило в волнении.

— Никаких проблем, — постарался ответить он как можно спокойнее, хотя у самого до сих пор плыло перед глазами от напряжения и горячие струйки пота ползли по вискам.

— Отлично, — капитан встала. — Очень надеюсь, что Гай-Росс и Пэр не пострадали.

Призрака нашли в ангаре рядом с лежащим без сознания Грег-Гором, обе чешуйчатые морды которого старательно вылизывали собаки. Пэр висел над полом в виде зеленого шара и казался невменяем. Гаюнар несколько раз сильно встряхнул приятеля, тот растекся по помещению и стал складывать себя в человеческий вид.

— Очухался? — поинтересовался пилот.

«А что со мной было?» — Понятия не имею. И убери бога ради вторую башку, с нас одного двуглавого хватает. Капитан, как дела у ребят?

Серафима держала ладони на лбах дракона.

— Глубокий шок вследствие большой потери жизненных сил. Приблизительно так выглядели сенсорные токи Оливула, когда его вытащили из Структуры после боя с Диербруком.

— Приблизительно — это в плюс или в минус?

Каляда вздохнула.

— Грег-Гор очень молод и как экзистор намного слабее брата.

— Почему он стал драконом?

«Его истинный облик — вот этот, а то, к чему привыкли мы, только устойчивое наложение, созданное в Темных Мирах, — отозвался Пэр. — Он потерял весь собственный потенциал в борьбе с Экзистедером».

— Он что, так и останется… этим? — растерялся Данила.

Ему не ответили.

«Что делать, капитан?» — призрак с надеждой взирал на Серафиму.

— Искать Оливула и Юлю, — глухо ответила женщина. — Хотя, как я теперь вижу, мы допустили непростительную ошибку: нам не следовало выходить в Пути порознь.

«Но Белый князь не знал про западню!» — Я думаю, Белый князь не только про нее не знал, но никогда в нее и не попадал. Почему его брат решил, будто поймал зов о помощи, остается только гадать. Но он ошибся, это очевидно. И теперь надо сделать так, чтобы эта ошибка не стала роковой.

Гаюнар вскинул голову.

— Я сын внемиренца, вышедшего из княжеской семьи Лучезарного Мира. Я буду играть.

— Нет, Данила. Экзистедер не помощник нам. Стихии — вот на что мы должны полагаться. Сейчас Космос направил меня в Структуру и показал Путь. Вам обоим должно быть понятно, о чем я говорю. Вы ведь тоже испытали чувство единения со Стихией: ты, Данила, когда поделился Жизнью с собаками, цветами и птицами в Белом Мире; ты, Пэр, когда направлял Воздух, влившись в тело Грег-Гора.

«Я не заметил, что обратился к Воздуху, — призрак поежился. — Но зато я был драконом! Только вот сейчас помню одно: страх!»

— Почему? — искренне удивился Данила.

«Не знаю. Может быть это был страх Гай-князя?» — Тише! — Каляда подняла руку, призывая к молчанию. — Кто-то открыл ход из Структуры.

Данила инстинктивно потянулся к пистолету, висевшему на поясе. Собаки навострили уши и в унисон зарычали.

— Ищите! Ищите чужака! — скомандовал им пилот.

Псы рванули вверх по лестнице. Люди побежали за ними, но в кают-компании остановились. Собаки, заметно успокоившиеся, обнюхивали столик под барельефом Семи Стихий. Пока Данила и Пэр тревожно оглядывались по сторонам, Серафима подошла к животным.

— Меч Смерти исчез, — сказал она.

9

Путь в Белый Мир Оливул отыскал не сразу. Оказалось, что пространственный вихрь забросил внемиренцев в область, полярную Темным Мирам и близкую к периферии. Выбраться оттуда было нелегко. Но вот Пути остались за спиной, а впереди высились ворота Белого Мира. Первое, что бросилось в глаза Бер-князю — отсутствие звездного блеска на знакомой дороге. Тревога за друзей притупила осторожность, и Оливул стремительно шагнул в туман.

По велению экзистора мутная мгла нехотя рассеялась. Крылатого Волка на взлетной площадке не было. Бер-Росс оглянулся вокруг и застыл, пораженный увиденным. Деревья в парке сбросили листву, и она, некогда сияющая, лежала на земле серой слипшейся массой. Голые черные стволы обозначали аллею, и понурая громада терема была целиком видна от самых ворот. Строение потеряло прежнее изящество, и тоскливо белело на фоне неприветливого мрачного неба.

Придя в себя от потрясения, Оливул коснулся мыслью Экзистедера. Энергия его жила, но создатель заметил отчетливые чужие следы, будто кто-то, попытавшись захватить управление, не справился с инородной силой и в спешке отступил.

Белый князь медленно пошел к терему. Тени Игры-оккупанта встречались то тут, то там, но активных участков он не обнаружил. Лишь белокаменное здание, накрытое грубой экзорной вуалью, не поддавалось зондированию. Обдумывая план дальнейших действий, Оливул невзначай бросил взгляд на сверкающее голубизной озеро. В промозглом воздухе, среди голых деревьев оно выглядело удивительно живым и теплым. Свернув с дорожки, Бер-Росс осторожно приблизился к пологому берегу.

— Юля, — неуверенно позвал он.

Волны неторопливо поплыли прочь, в нескольких саженях от земли открылась небольшая воронка с серебристо-голубыми краями, и показались ступени крутой прозрачной лестницы, уводившей в подводную светелку на глубине озера. Белый князь отчетливо различил Игру, созданную подругой.

— Юля!

Бледная, с искрящимися каплями в волосах, она взбежала по ступеням и бросилась к нему в объятия. Вода едва успела отхлынуть от берега, предоставив ей сухую тропинку.

— Юля… Юля, — Белый князь нежно прижал ее к груди. — Я не надеялся встретить тебя здесь. Слава богу, ты невредима!

— А я знала, что ты придешь! Я так тебя ждала!

— Что случилось? Почему ты не на Волке? — Оливул бережно приподнял ее головку.

— Я не нашла корабль. Я долго искала, но не нашла. Вернулась сюда, а тут такое! — она боязливо поежилась. — Оливул, ты один? А где Донай? Он…

— Нет-нет, он жив, — поспешил успокоить сестру Белый князь. — Я оставил его в замке. Он еще не совсем оправился от раны.

— Ты выглядишь очень усталым, — забеспокоилась Юлька. — Вода дала мне убежище, когда я осталась одна. И она с радостью возьмет под свои волны нас обоих. Ты должен отдохнуть.

— Нет времени, Юля. На моем Экзистедере играли, и я хочу выяснить, кто. Боюсь, у нас появились враги.

— Послушай меня, Оливул. На Волке что-то узнали. Что-то важное. Иначе бы Серафима не увела корабль, правильно? А теперь они вчетвером разыскивают нас, — девушка с надеждой смотрела на друга. — У нее наверняка уже есть какой-то план. Если мы начнем действовать вдвоем, мы все испортим!

Белый князь опустил взгляд, не решившись высказать ей застрявшую в сознании мрачную мысль. Весь ход событий говорил за то, что тайные противники, облик которых представлялся ему весьма неясно, вполне могли захватить друзей в плен и подготовить какую-то изощренную ловушку для оставшихся на свободе.

— Экзистедер все еще подчиняется мне, — сказал Оливул после тяжелой паузы и оглянулся на терем. — Я воспользуюсь его силой, если потребуется.

Юлька угадала его намерения.

— Не ходи туда, — проговорила она, еще крепче сжав его руку. — В здании поселилось что-то чужое, я чувствую!

— Тем более надо знать, с кем имеем дело.

Девушка вздохнула.

— Это неоправданный риск. Пока не определена наша главная цель, пока Седьмая Стихия не сделала выбор…

— Выбор сделан, — тихо сказал Белый князь.

— Как? — ахнула Юлька. — Ты нашел его? В замке, где оставил Доная?

— Донай — Седьмая Стихия.

Она отшатнулась.

— Смерть выбрала Красного князя? Это же катастрофа!

— Мы должны верить Стихиям, милая.

Юлька чувствовала себя так, будто тонет в шквале собственных мыслей.

— Да, но Донай хотел тебя убить, — взахлеб начала она. — Он вызвал тебя на поединок, он…

— Спас нас из обвала и принял на себя удар, предназначавшийся мне, — закончил Оливул.

— Ладно, — обезоруженная, Юлька символически подняла руки. — Тогда вспомни сон, который ты рассказал мне в избушке. Витязь Седьмой Стихии был одет в синее, верно? А мой несносный братишка носит исключительно красный цвет!

— Не все сны сбываются, — обронил Бер-Росс, отошел на шаг и оформил образ меча.

— Ты все-таки идешь в терем? — с безысходностью в голосе спросила девушка.

— С Белым Миром враг не совладал, но терем — единственное место, где возможно локализовать Игру. И если воришка до сих пор там, он крупно пожалеет о содеянном. Не беспокойся, Юля, — добавил Белый князь, заметив, как помрачнела подруга, — я буду очень осторожен.

Они вместе вышли на аллею и направились к зданию. Вдруг Юлька остановилась и быстро оглянулась назад.

— Оливул, там кто-то живой, — зашептала она.

Вслед за ней и Бер-Росс разглядел на дорожке темный силуэт.

— Закрыл себя образом невидимки, — прокомментировал он и аккуратно направил свой поток в эпицентр чужой Игры.

Синее пятно растаяло, и на аллее проявилась фигура человека. Оливул изготовился к бою.

— Эй, полегче! А то, чего доброго, пришибешь сгоряча.

— Донай? — изумленный, Бер-Росс приблизился к кузену. — Как ты тут оказался?

— Элементарно, — ответил тот и своим мечом, который держал в левой руке, отвел клинок Оливула. — Я с тобой драться не собираюсь.

Белый князь поспешно убрал оружие.

— Я знаю, Донай. Но что означает твой вид? Почему на тебе… — тут только он осознал, по какой причине сразу не узнал брата. — Почему ты в синем? Ты же Красный князь. Нельзя так опрометчиво изменять цвету!

Ви-Брук посмотрел на Юльку, недоверчиво взирающую на него издали, на кузена и ответил:

— Красный князь умер.

Наступившее молчание нарушил Оливул.

— Зачем ты отправился за мной?

— Я заметил, ты последнее время мастерски попадаешь в переделки, и решил, что лишние полторы руки тебе не помешают. Дымиус любезно показал мне канал, по которому иногда улепетывали несостоявшиеся игроки. И вот он — я! Что, сестренка, не веришь своим глазам?

— Глазам-то я верю, а вот ушам — не очень, — заявила Юлька.

Оливул угадал ее намерение напомнить Донаю о его прежних выходках, и остановил подругу взглядом.

— Как ты нас нашел? — он обратился к Ви-Бруку.

— Глупый вопрос. Ты сам оставил метки на Путях!

Белый князь изменился в лице, но ответил.

— Да, я забыл.

— А как это называется? — продолжал Донай, кивнув на тоскливый парк. — Не похоже на твои декорации.

— Мой Мир изменили, и я хочу серьезно поговорить с автором новой картины. Кажется, он в доме.

— Прекрасно. Я с удовольствием разомнусь после недельного безделья, — Синий князь ловко перекинул из руки в руку меч.

— А что если в тереме именно вас и ждут? — вмешалась Юлька.

— Его, — Донай ткнул пальцем в Оливула, — может и ждут, но я буду приятным сюрпризом. Не часто все-таки встречаешься со Смертью!

Девушка демонстративно отвернулась и уселась на поваленное дерево.

— Вот это я и назвала катастрофой, — многозначительно пояснила она Бер-Россу, кивнув на брата.

10

Поднимаясь по ступенькам на высокое крыльцо, Оливул чувствовал на себе тревожный взгляд подруги.

— Насчет засады Юля права, — сказал он в полголоса. — Будь начеку.

— А то я сам не догадался! — хмыкнул Донай и спросил. — Что у тебя с метками получилось? Слабо верится, будто ты про них забыл.

— Я не оставлял никаких меток. Разве что Смерть шла по следу Тверди. Потом обсудим эту тему, — добавил Бер-Росс и толкнул увенчанные искусной резьбой дверные створы.

Тишина. Братья осторожно пошли вдоль стен переднего зала, где красовались некогда яркие панно и мозаика. Зеркала, покрытые густым слоем пыли, нехотя демонстрировали людям их отражения.

— Здесь чужака нет, — шепнул Оливул, оглядевшись. — Идем дальше.

— Кого мы все-таки ищем?

— Если б я знал! Одно могу сказать с уверенностью: изменения в моем Мире сделаны не Экзистедером. Здесь что-то иное.

— Стрела, с которой я близко познакомился, ария из той же оперы?

— Возможно.

Они зашли в гостиный зал, и опять же ничего подозрительного Бер-Росс не обнаружил.

— Не понимаю, что происходит, — признался он, опуская меч, который держал наготове.

— Как думаешь, братец: вампиризм — качество приобретенное или наследственное? — вдруг спросил Донай.

— Крайне неподходящее время для шуток.

— А я не шучу. Смотри, наши отражения начисто отсутствуют.

Синий князь говорил серьезно и слегка испуганно, и даже Оливулу стало не по себе, когда он посмотрел в зеркало: оно показывало часть зала во всех деталях, краешек серого неба за окном, стеклянную дверь музыкального салона, но людей не было.

— Что скажешь? — от обычной бравады Ви-Брука не осталось ни следа.

Оливул сохранял спокойствие.

— Реальное объяснение одно, — проговорил он. — Это не зеркало.

В качестве иллюстрации к своим словам он отодвинул от стола массивное резное кресло. В таинственном стекле никаких перемещений не произошло.

— Нам надо убираться отсюда. И чем быстрее, тем лучше, — подытожил Бер-Росс.

— Может быть объяснишь сначала, что за бес здесь завелся?

Ответить Белый князь не успел. Тяжелая портьера ни с того ни с сего рухнула на пол вместе с карнизом, пролетевшим на вершок от головы Доная.

— Дьявольщина! — гаркнул тот и наугад махнул мечом.

— Стой! — Оливул отдернул его в сторону, но поздно: клинок попал прямо в центр псевдо-зеркала.

Вместо звона разбитого стекла раздался гул, который едва ли можно было сравнить с каким-либо земным звуком. Просуществовав не более секунды, он утонул в опустившейся вдруг тишине, и в воздухе закружились крупные белые хлопья.

— Назад! — крикнул Бер-Росс.

Донай бросился за ним, споткнулся и падая ударился плечом о колонну. Оливул подхватил его и увлек к выходу. Оба были уже на середине зала, когда покрытые росписью плиты на потолке задрожали и одна за другой начали падать вниз. Путь к отступлению оказался отрезан, и братьям ничего не оставалось как укрыться от неестественного камнепада в декоративной нише.

— Как это у него получается? — пробормотал Ви-Брук, силясь справиться с болью в потревоженной ране. — Черт!

Он увидел, что массивный подсвечник самостоятельно спрыгнул с каминной полки и ринулся в их сторону.

— Сюда! — Белый князь толкнул брата к полуоткрытой двери музыкального салона.

Подсвечник описал баллистическую дугу, но цели не достиг — лишь вскользь задел Бер-Росса по руке, и с грохотом рухнул на пол. Донай рефлекторно отпихнул оживший предмет, вслед за братом вбежал в салон и захлопнул вход.

Тяжело дыша, оба прислонились к стене.

— Ты что-нибудь слышал о Кочевниках? — спросил Оливул.

— Это те уроды, которые выгоняют души людей?

— Приблизительно так. Они занимают место человека в пространстве и времени, вытесняют его сущность и присваивают оболочку, мысли, чувства — словом, становятся этим человеком на определенный период.

— Понял, понял. А при чем тут Кочевники?

— Кажется, они научились замещать и неодушевленные предметы.

— Забавно. А какие именно предметы?

— Любые, — Оливул не заметил, что Ви-Брук с опаской разглядывает настенный ковер, где располагалась коллекция холодного оружия.

— Скверно, — подытожил Донай и показал на два легких меча, медленно ползущие по стене. — Фехтовальщик без сабли — полбеды, а вот сабля без фехтовальщика!

— Лучше подумай об обороне, — Оливул, наблюдая за перемещением клинков, поднял меч.

Однако атака неожиданно обрушилась с другой стороны: великолепный рояль сорвался с места и стремительно покатился на людей.

— Берегись! — Синий князь повалил брата на пол.

Благородный инструмент пронесся над их головами и с грохотом разбился о косяк запертой двери. Отчаянный перезвон порванных струн сменился уже знакомым тяжелым гулом, и хлопья мнимого снега посыпались на ковер.

Оливул и Донай вскочили без промедления, но враги, ставшие саблями, рапирами и кинжалами, уже взяли их в плотное кольцо. Клинки метнулись на внемиренцев все разом, и часть их достигла цели. К счастью, сила ударов была невелика, и братья получили лишь легкие царапины. Им удалось расстроить ряды разумных орудий убийства, и пока те собирались для следующего штурма, оба выбежали на балкон.

— Высоко, — сообщил Синий князь, заглянув вниз, и предложил: — Как насчет полазить по деревьям?

— Не вздумай! — воскликнул Оливул. — Если Кочевники научились взаимодействовать с предметами, не имеющими собственных механизмов передвижения, завладеть растениями для них не составит труда!

Его опасения незамедлительно получили фактическое подтверждение: длинная ветка изогнулась и хлестнула по перилам. В этот момент закрытая в комнате коллекция напомнила о себе, разбив балконное стекло. Ви-Брук отразил серию прямых ударов, чем уберег кузена и себя от лишних царапин, и повернулся, чтобы выяснить обстановку на «древесном» фронте. Здесь его ожидал очередной неприятный сюрприз: несколько рядов крепких, как на подбор, острых суков и веток выстроились прямо перед балконом, готовые в любой момент оторваться от ствола.

— Они накапливают потенциал энергии. Их удары будут сильнее, нежели наскоки коллекционных клинков, — в полголоса объяснил Оливул.

— Утешил, — Ви-князь перехватил меч. — …Что это? Ураган?

До слуха донесся странный шум. И прежде, чем внемиренцы успели определить его природу, над теремом поднялась гигантская водяная волна. Свирепый поток обрушился на псевдо-деревья. Первое же из них было выдернуто с корнем из земли и кануло в бурлящей лавине. Секунду спустя балкон, где стояли Оливул и Донай, захлестнуло той же волной…

Бер-Росс не помнил, как его вынесло на твердую почву. Очнулся он на дорожке, сплошь устеленной водорослями, илом и грязью. Донай сидел тут же и недоуменно оглядывался по сторонам. Рядом очутилась Юлька.

— Оливул, что с вами произошло? Что было в доме?.. О, мой бог! Да у тебя кровь! Донай, и ты ранен!

— Хватит верещать, — поморщился Ви-Брук. — Царапин не видала?

— Откуда взялась вода? — поинтересовался Белый князь, вставая.

— Я попросила озеро вам помочь, когда услышала драку на балконе, а что?

— Ты ничего почище придумать не могла? — Донай вслед за братом тяжело поднялся на ноги.

— А что тебе не понравилось? — искренне изумилась Юлька.

Он брезгливо смахнул сгусток ила со своего плеча и, взглянув на Бер-Росса, присвистнул:

— Вот это номер! Как ты умудрился остаться совершенно чистым?

— Все-таки здесь живет моя Игра, — ответил Оливул и тихо добавил: — но с ней придется расстаться навсегда.

— А Кочевники? — насторожился Донай.

— Я знаю одно средство.

— Ты хочешь уничтожить свой Мир?

— Другого выхода я не вижу, — Белый князь скрыл удрученный вздох. — Поспешим.

Юлька до последнего момента надеялась, что истолковала его слова неверно. Она терпеливо ждала каких-либо объяснений, пока шагала за другом по аллее. Но аллея закончилась полукруглой площадкой, где несколько дней назад приземлился Крылатый Волк, а Бер-Росс так и не проронил ни слова.

— Я не понимаю, что происходит! — возмущенно воскликнула девушка. — Оливул, неужели ты действительно решил разрушить Белый Мир?

— Так надо, Юля. Мне очень жаль, но Белый Мир стал нашим врагом. Открывайте Структуру и вставайте на ближайший Путь.

— А ты? — вопрос из уст брата и сестры прозвучал одновременно.

— Я присоединюсь к вам как только оживлю Игру.

Бер-Росс подождал, пока они сформируют Структурный вход, и открыл себя для контакта с Силой Созидания.

Синий князь наблюдал за кузеном. Тот начал играть, но невидимый фронт невещественной чужеродной массы подступал к экзистору со всех сторон, и его губительное давление ощущалось даже в Надмирье.

— Не отходи далеко, — шепнул Донай сестре.

— Куда ты?

— Спокойно, еще ничего не стряслось, но не угодил бы наш колдун в новые неприятности. Постою-ка я рядом с ним.

С этими словами он вернулся в Мир. Юлька, не закрывая ворота, осталась на Пути, во все глаза следя за братьями.

Донай, приблизившись к Белому князю, убедился, что его опасения не излишни. Атмосфера Игры была накалена до предела. Экзистедер противился приказам создателя, ставил заслон за заслоном, и, пройдя некоторые из них, экзистор рисковал оказаться запертым внутри собственного детища.

— Завершай немедленно! — Ви-Брук схватил кузена за плечо. — Ты его теряешь!

— Экзистедером управляет созданный им же поток, — быстро ответил Оливул. — Он не позволяет разрушить Игру.

— Держись, я войду за тобой…

— Нет! — Бер-Росс с трудом перевел взгляд на брата. — Зови Стихию.

От лица Синего князя мигом отхлынула кровь. Смерть расплывчатым призраком возникла перед ним, окатив холодом и пустотой. Ви-Брук поспешно стряхнул с себя видение.

— Донай! Оливул! — это кричала из меркнущего Пути Юлька. — Ворота закрываются, я не справлюсь с напряжением Структуры!

Донай прикрыл глаза. Образ Смерти вновь появился в сознании, но на сей раз он бесстрашно принял его.

— Ну давай же, давай сюда, — шептал он, пытаясь найти нечто, позволившее бы вызвать силу Стихии. — Да как же тебя подцепить?

Белый князь пошатнулся. Отчаянно вскрикнула Юлька. Невидимый фронт навис над внемиренцами.

— Смерть!

Донай так и не довел до ума, что именно он сделал, но рядом гулко лязгнул о камни тяжелый клинок. Рука сомкнулась на эфесе, и Стихия обняла Витязя Меча. Холод, онемение и темнота стремительно пронеслись над ним и улетели прочь. Мрачный туман сочился сквозь плиты и медленно растекался по площадке, поднимаясь выше и выше. Влияние противоборствующей субстанции ослабло, и Экзистедер, оставшийся один на один с создателем, безропотно принял образ своего конца. Игра оборвалась, а разбушевавшаяся Смерть, набирая мощь, поднялась в небо и накрыла растворяющиеся в пустоте терем, аллею и парк черным крылом небытия. Меч тянул Витязя в бой, будто ретивый пес, взявший след добычи. Остановить его казалось уже невозможно, и Доная охватил панический ужас.

— Твердь! — в зов этот Бер-Росс вложил все оставшиеся силы.

Каменные плиты дрогнули и застыли в величественном покое — Смерть нехотя приняла форму старшей Стихии. Буйство ее угасло.

— Кончено, уходим, — проговорил Оливул. — Помоги мне…

Ви-Брук подхватил брата, едва державшегося на ногах, и вместе с ним ввалился в пятно черноты. Юлька захлопнула вход и, прильнув к Белому князю, крепко обняла его. Донай тихо чертыхнулся, ибо ему пришлось стать ведущим в компании, когда внемиренцев потянуло в пустоту Структурного пространства.

— Найди опору, — подсказал Бер-Росс. — Все в порядке, Юля, сейчас выберемся.

— Мне бы твою уверенность, — буркнул себе под нос Донай.

Меняя вектора и огибая куски каналов, он повел друзей к Миру, куда влекла его иссиня-черная нить.

— Донай, — заволновалась Юлька, — посмотри на свой меч! Он оставляет след на Пути.

— Этой тропинкой никто пользоваться не рискнет, сестричка, — пробормотал Синий князь. — Нас ведет Смерть.

Путь неожиданно оборвался фейерверком из разноцветных огней. Тревожная тьма Структуры отпустила внемиренцев и растаяла в своем измерении, а Донай, Юлька и Оливул остались одни на берегу глубокого ручья среди высоких растений с сочными мясистыми листьями.

— Вот это занесло! — Ви-Брук с досадой воткнул клинок во влажную землю. — Много я повидал, но в доисторических эпохах еще ни разу не был.

Оливул тем временем с помощью Юльки лег на траву.

— Дайте мне час, а потом мы найдем новый Путь, — произнес он.

— Мне очень не нравится твое состояние, — девушка покачала головой.

— Пустяки. Борьба с Экзистедером отняла много сил. Это поправимо.

— Ты еще вспомни, сколько суток не спал, — как-то виновато вставил Донай.

— Говорил же тебе — приостанови время!

— Потом, — механически отозвался Бер-Росс.

— Оливул? — Юлька наклонилась к другу.

— Отстать от него, пусть отдохнет.

Девушка колебалась.

— Он меня десять суток выхаживал, — тихо продолжал брат. — А я — дурак — только сейчас начал соображать, каково ему пришлось… Никогда мы не были врагами, это я всё придумал. Правда, Юлька?

— Не только придумал, но и разыграл, — сурово подтвердила та и смягчившись продолжала. — А ведь Оливул знал это давным-давно и никогда не злился на тебя. Не бойся помнить. Считай, что чувства-образы ушли, как болезнь, как дурной сон. И мне кажется, — она нежно взглянула на брата, — сегодня родилась самая большая и крепкая дружба на всем свете.

Ее слова каплей доброго янтарного вина согрели беспокойную, покрытую шрамами душу. Донай посмотрел в большие серые глаза сестры.

— Я и представить себе не мог, какая ты отличная девчонка, — тень улыбки скользнула по его лицу. — Жаль, что мы мало общались.

— Вот уж проблема! Будет время наверстать!

11

Солнце палило нещадно. Богатая крона гигантских кустарников спасала от зноя, но воздух, пропитанный влагой и жарой, безжалостно давил на уставших людей. Юлька не выдержала.

— Сидеть возле речки и не искупаться в такую погоду! Жди тут, я мигом. Потом можешь сам освежиться, если хочешь.

Донай покосился на заросший незнакомыми растениями ручей, и усмехнулся.

— Ну нет, спасибо!

— Твое дело, — Юлька направилась к воде.

— Передай привет динозаврам! — крикнул ей вслед брат.

Юлька не остановилась, как он ожидал.

— Непременно, — она скрылась за зарослями, но секунду спустя выглянула из-за широких листьев. — Не забудь привести себя в порядок!

— Зачем?

— Как зачем? Получив твой привет, динозавры наведаются к тебе с поклонами!

И пока Донай искал ответ, Юлька исчезла в камышах.

— Вот ненормальная! — он поднялся и не без опаски огляделся.

Ни шороха. Даже ветер потерялся где-то в папоротниках. Синий князь не мог объяснить, что его тревожит, но сестру он отпустил напрасно, это он уже понял. Плеск воды со стороны ручья и шелест травы с другой раздались почти одновременно. Донай почувствовал на себе взгляд живого существа. Прислушался. Из-за кустов, окаймляющих береговую полосу, донесся приглушенный рык. Стараясь не делать резких движений, Синий князь поднял меч и встал над спящим братом.

— Оливул, — позвал он одними губами. — Оливул!

Тот не проснулся. Донай тронул его концом клинка в надежде, что Бер-Росс среагирует хотя бы на это.

— Ты, негодяй! Брось оружие и отойди от него!

Ви-Брук вздрогнул и как на пружине повернулся на голос. Данила Гаюнар одной рукой сжимал пистолет, дуло которого смотрело в грудь врага, а другой держал за ошейники двух оскалившихся собак.

— Брось меч! — грозно повторил пилот.

— Эй, подожди минутку, я все объясню, — попытался вступить в переговоры Синий князь.

Но тут псы сорвались с ремня и бросились на незнакомца. Донай успел только отшвырнуть клинок, чтобы не поранить животных. Он был уверен, что справится с ними голыми руками, но и этого не потребовалось. От одного пса он увернулся, второй остановился сам и принялся обнюхивать человека. По мере того, как завилял саблевидный хвост собаки, стало ясно, что до зубоприкладства дело не дойдет. Данила в свою очередь решил, будто Ви-князь околдовал животных, чертыхнулся и, демонстративно бросив на землю пистолет, двинулся на противника, сжав кулаки.

— Угомонись, Гаюнар, послушай меня! — начал Донай.

— Зря стараешься, — оборвал его Данила. — Со мной колдовские штучки не пройдут. Ты мне сейчас за многое ответишь, — он быстро, не теряя из виду противника, глянул на Белого князя. — И за Оливула тоже.

Ви-Брук отскочил, и удар пилота пришелся по левой руке.

— Псих! Успокойся! — опять крикнул он и тут уже схлопотал в челюсть.

Вопрос о компромиссе был исчерпан.

— Ну, держись, коротышка!

Данила глазом моргнуть не успел, как получил здоровенным кулаком в ухо, однако в долгу не остался и что было сил саданул Доная в грудь. Тот отшатнулся, побелел, как мел, и согнувшись упал вперед на колени. Гаюнар намеревался закрепить успех, но в этот момент над ручьем прокатился пронзительный Юлькин крик:

— Эй! Прекратите немедленно!

Собаки, создававшие драке звуковое сопровождение, сменили лай на радостный визг и помчались к девушке. Приподнялся и, увидав «поле-боя», вскочил Оливул.

— Данила? — Белый князь изумленно смотрел на друга. — Как ты здесь оказался?.. Донай, что с тобой?

— Ничего, не смертельно, — прохрипел Ви-Брук.

— Опять ты затеял потасовку? — заранее возмутилась Юлька, подбегая к брату.

— Я затеял? Нет уж. На сей раз все претензии к этому психованному! — Донай подполз к дереву и сел, прислонившись спиной к стволу.

Оливул помог ему расстегнуть рубаху.

— Ты сам-то в порядке? — осторожно спросил Синий князь, пока Бер-Росс осматривал его потревоженную рану.

— Не вижу оснований для вопроса.

— По-моему, в таком гвалте мог спать только убитый.

— Реальная опасность разбудила бы меня мгновенно, — уточнил Оливул и, поправив повязку на груди брата, добавил. — Как, впрочем, и случилось.

Данила растерянно смотрел на друзей.

— Бер-Росс, объясни хоть ты, наконец, что все это значит?! — воскликнул он.

Оливул подошел к пилоту.

— Доная избрала Седьмая Стихия.

— Что? — тот перевел взгляд на своего недавнего неприятеля. — Та-ак. Вот теперь жди стихийного бедствия.

— Да кончай ты, Данила! — нетерпеливо отмахнулась Юлька. — И вообще, помиритесь сейчас же!

— Да ладно, квиты, — отозвался Донай. — Я ему, помнится, тоже мордашку разукрасил в прошлый раз.

Заметив, что Гаюнар приготовился продолжать пикирование, Оливул поспешил повернуть разговор в другое русло.

— Где Крылатый Волк? — спросил он.

Пилот нахмурился.

— Тут, рядом. Сели прямо в долине. Удивляюсь, как еще шасси не переломали! Вы-то с Юлькой на прогулку отправились, а твой меньшой братец панику поднял в обе глотки, мол, вы в ловушке. Каляда пошла по его фарватеру. В результате — влипли.

— Что с Грег-Гором? — внутренне похолодел Бер-Росс.

— С чужим Экзистедером поцарапался, да не очень неудачно. В целом обошлось, но… короче, сам увидишь.

Оливул подавил тяжелый вздох и оглянулся на кузена.

— Донай, идти можешь?

— Спрашиваешь!

Синий князь браво встал на ноги и подобрал меч. Гаюнар покосился на клинок.

— А-а, вот куда он провалился! — сказал он и пояснил. — Исчез прямо из кают-компании часа три назад.

— Он нашел Витязя, — Юлька с гордостью посмотрела на брата. — Данька, а откуда псы взялись? Неужели — те самые?

— Они. Каляда говорит, что это законные спутники Жизни, — и погрозил собакам кулаком. — Чтоб без команды у меня ни шагу!

— Никудышная дрессировка, — не удержался Донай.

— Заткнись ты, — процедил Гаюнар сквозь зубы.

— Извини, — после короткой паузы обронил Ви-Брук. — А бобиков своих не ругай. Они быстрее узнали во мне Смерть… Оливул, куда ты так торопишься?

— Братишку в чувство приводить, — объяснил Данила. — Добро, живой остался. Хотя я бы ему обе башки открутил за его игрушки.

Серафима ничуть не удивилась, увидав Доная, поднимавшегося на борт Крылатого Волка.

— Мы ждали тебя, — сказала она, встретив Синего князя на площадке перед люком. — Теперь все Семь Стихий дома.

— Ты знала, что я стану избранником Смерти? — Донай смерил женщину недоверчивым взглядом.

— По-моему, иные варианты отсутствовали. Оливул, Грег-Гор был в чужой Игре.

— Данила рассказал.

— Он на нижней палубе. Идем.

Друзья стояли над Черным князем — двуглавым драконом, лежащим на полу между припаркованными катерами. Оливул еще раз погладил покрытые чешуей одинаковые головы с поникшими блестящими гребнями и подошел к Каляде.

— Мне необходим устойчивый фон, чтобы восстановить его Экзистедер. Энергия Созидания была собрана внутри Грег-Гора, и это поддерживало его человеческий облик и его силы.

— Что я могу сделать, Оливул?

— Боюсь, ничего. Сенсорные воздействия пока не помогут. Необходима Игра.

— Оливул, — Донай перевел взгляд на кузена, — Юлька мне говорила по дороге, но я хочу услышать от тебя: этот дракон — твой единокровный брат Гай-Росс?

— Да.

— То есть получается, что ты одним боком из Темных Миров?

— Да, но это неважно. Тем более сейчас.

— Может быть я не специалист по Играм в центре Структуры, но в Темных Мирах я втихую от папочки шлялся довольно много и их особенности знаю. Короче, строй основной поток, я поддержу фон.

— Ты только-только пришел в себя после ранения, Игра требует полной отдачи…

— Забудь. Ему хуже, чем мне. Начинай.

Каляда сделала знак Юльке и Даниле отойти к стене ангара, а предусмотрительный Пэр разместился в перилах лестницы заранее. Оливул несколько раз глубоко вдохнул и замер над братом. Медленно-медленно стала оформляться струя его Силы Созидания.

Донай первые несколько минут никак не мог нащупать подход к искусному переплетению образов, творимых Белым князем. Игра разрасталась с каждым новым витком, как сложная мелодия, как многоголосый хор, как органная кантата. Поделки экзорных мечей, каменных стен и прочей мелочи показались такими примитивными, что Ви-Брук подумал, не переоценил ли свои силы, когда последовал за братом в его виртуозную Игру. Впрочем, беспокоился он напрасно. Потоки синхронизировались сначала на периферии, затем потекли вместе вглубь вновь создаваемого локального Экзистедера.

Рядом возникла тень Смерти. Металлические конструкции ангара удержали ее в себе, и образ Стихии неспеша пополз по полу и корпусам флаэров, приближаясь к Грег-Гору. Слух уловил равномерный звук капели: вода просачивалась из надтреснувшей трубы и крупными каплями падала вниз. Подул пробившийся через полуоткрытый люк ветер и вместе с ним в помещении появился запах озона и живой травы.

— Вводим потоки, Донай, — тихо произнес Оливул.

Экзистедер проник в тело дракона. Грег-Гор вздрогнул. Блеснули поникшие гребни, по черной чешуе прокатились искры, и вдруг в ангаре взвился столб рыжего огня. Друзья невольно отпрянули. Пробужденная необузданная Стихия, как шаловливый и фантастически сильный ребенок, восторженно ринулась на свободу, призывая за собой хаос и разрушение.

Космос!

Не голос — гром раздвинул границы Мира. Пространство Структуры сковало едва не разгулявшееся пламя. Огонь, обиженно шипя, собрался в большой костер. Буйный пыл его сменился мирным теплом, а грозные сполохи пожара превратились в ласковые лепестки огромного алого цветка. В центре костра появились две одинаковые человеческие фигуры. Близнецы шагнули к друзьям, и языки пламени растаяли, оставив в ангаре незатейливый дух домашнего очага.

— Грег, Гор! — Оливул опустил руки на плечи юношей. — Очнитесь, ребята!

В блеклых невидящих глазах вспыхнуло сознание.

— Оливул… Мы…

— Все в порядке, — он прижал братьев к себе. — Теперь все в порядке.

12

Алое зарево заката над долиной сменилось лиловой полосой, а затем и вовсе исчезло, уступив место черному куполу ночи. Каляда установила защитный экран над корпусом корабля и вернулась в кают-компанию.

— На нас объявлена охота. Так ведь, капитан? — не оборачиваясь глухо спросил Оливул, задумчиво рассматривая барельеф Семи Стихий.

Серафима молча подошла к друзьям, собравшимся вокруг большого стола в центре каюты. Пэр клубился над столом обширным зеленым облаком. Рассказ Белого князя, законченный несколько минут назад, не только не прояснил причин ошибки Гай-Росса, а напротив, поставил массу новых вопросов.

— Слишком мало мы знаем о себе и о Семи Стихиях, — сказала Каляда. — Но очевидно одно: порознь мы слабы, и это использовали наши враги.

— Серафима, — Юлька подняла голову, — кому мы помешали? Кто заинтересован в нашей гибели? Неужели Диербрук организовал новый поход к Первому Экзистедеру?

— Это исключено, — быстро ответил Оливул. — Для Игры Диербрука нужны два сильных экзистора, причем состоящие в близком кровном родстве. Один накапливал Силы Созидания в Экзистедере, другой направлял и строил мост в следующий Мир. Фарватер для прохода вычислил я, и результаты в единственном экземпляре хранились у Аз-князя. Теперь, когда его Экзистедер уничтожен, и ни я, ни Донай не поддержим его Игру, он бессилен что-либо предпринять в глобальных масштабах.

— Он найдет партнеров, если захочет. У нас родственники в каждом приличном Мире, — вяло возразил Ви-Брук, полулежавший в глубоком изрядно потрепанном кресле.

— Донай, как думаешь, почему он взял тебя в помощники?

— Ну-у, — тот был застигнут врасплох, — не знаю. Он вообще-то меня на-дух не переносил.

— Вот именно, и тем не менее все логично. Диербрук рассчитал, что если я при подходе к Изначальной Точке не выдержу нагрузки, и моя искусственная жизнь прекратит существование, то он передаст мою роль тебе, поскольку другой кандидатуры у него просто не было.

— Старый хрыч… Когда же это до тебя дошло?

— Прежде, чем мы приступили к Игре, — невесело усмехнулся Бер-Росс.

«Мне кажется, — мысленный голос Пэра неуверенно тронул сознания друзей, — все наши неприятности происходят исключительно от великой ненависти Кочевников к Крылатому Волку».

Взоры обратились к призраку. Он, старательно преобразовавшийся в человеческую фигуру, продолжал:

«Я, правда, не знаю, как именно Александр Гаюнар насолил им, но угроза мести висела над нами постоянно. Однажды мы даже удирали от них без оглядки. Бесформенные твари завладели эскадрильей военных старглайдеров и гнались за Волком по Структуре. Александр потом часто напоминал мне: мол, держись от Кочевников подальше».

— Так. Мы весь вечер говорим о Кочевниках, и теперь может быть кто-нибудь объяснит популярно, что они такое? — вмешался Данила.

— Вряд ли кто-либо даст исчерпывающий ответ на твой вопрос, — произнес Оливул. — А о свойствах Кочевников я могу кое-что сказать. Они способны находиться в один момент времени и в одной точке пространства вместе с человеком или, как теперь выясняется, с предметом. Они полностью замещают избранный объект, присваивая себе его место в Структуре. Разрушение оного приводит к появлению белых рассыпчатых хлопьев.

— В сущности Кочевников нет отображения Стихий, — подхватила Каляда. — То есть материя, из которой они состоят, не способна к оформлению в наших Мирах. Когда чужак занимает место живого или неживого объекта, он полностью, как ты верно заметил, Оливул, присваивает себе его внешние характеристики. Но стоит ему покинуть тело, на данном конкретном месте ничего не остается, так как истинная сущность уже вытеснена и возвращению не подлежит. Белые хлопья — это попытка заполнить образовавшуюся пустоту. Наша Природа, как известно, пустоты не терпит.

Юлька поежилась.

— Надеюсь, они к внемиренцам не пристают? — уточнила она.

— Нет, Космос им вытеснить не удается, — уверила Серафима и после недолгого раздумья, возобновила разговор. — В качестве информации я расскажу сейчас случай, окончательные выводы из которого не могу сделать до сих пор. Я работала психоаналитиком в транспортной компании, и один молодой пилот пришел ко мне с странной жалобой на память: он помнил то, что с ним никогда не происходило. Я заинтересовалась и провела исследование недоступным людям способом. Результаты были по меньшей мере необычными. Его сознание, оставаясь совершенно нормальным, вмещало в себя множество «знаний», наработанных посторонним разумом. Никаких следов имплантации, никаких сенсорных насаждений. Человек совершенно не изменился, однако это был уже не тот человек, который родился в данном Мире в данное время.

— Замещенный Кочевником? — вставил Оливул.

— И да, и нет. Позднее я сталкивалась с настоящими замещениями. Ментального контакта со мной не выдерживал ни один субъект. Таким образом, первый случай я могу охарактеризовать как «устойчивое замещение». Как будто Нечто нашло свое потерянное место в нашей Структуре. Я намеревалась проследить судьбу того молодого человека, но это мне не удалось, к сожалению.

— Про замещение мирянина чужаком-соседом известно давно, — начал Белый князь. — Но «оживление» стрелы, зеркала, арбалета, части горного плато можно объяснить лишь четким взаимодействием группы Кочевников, создававшей соответствующую среду вокруг предмета. Посудите сами: рояль не мог тронуться с места спонтанно — толчком послужил перепад давления, изменение гравитации и тому подобное. И тогда мы должны признать, что Кочевники, во-первых, научились «работать в команде», и, во-вторых, нашли способ использовать любую форму материи.

— Ты имеешь в виду и поле тоже? — уточнил Гор.

— Да. Более того, из нашего собственного опыта следует, что их влиянию подверглись даже Структурные явления, к примеру, энергетический вихрь, благодаря которому мы встретили Доная.

— А твой Экзистедер? — подсказал Ви-Брук. — Как-то очень самостоятельно он себя вел последний раз.

Белый князь нахмурился.

— Чтобы управлять Силой Созидания надо иметь Космос. У Кочевников его нет.

— Значит кто-то приручил Кочевников и заставил их работать на себя, — предположил Гор.

Грег запоздало кивнул и добавил.

— Этот же «кто-то» смоделировал твой поток, Оливул, и ввел нас в заблуждение, чтобы выманить из Белого Мира.

Ни новых идей, ни возражений не прозвучало.

— Утром оттестируем основные системы, — подвела черту Каляда. — Какие бы препятствия нам ни ставили, нашей главной целью остается Изначальная Точка. А сейчас идите отдыхать. День был тяжелый.

Донай потрепал пса, устроившегося возле кресла.

— Брысь на место. Я уже давно изображаю для тебя подушку.

Собака недовольно засопела, подняла голову с колен Ви-Брука, сонно взглянула на него и водрузила массивную морду на его руку.

— Эй ты! Как там тебя? — возмутился Донай. — Гаюнар, убери отсюда своего пса.

— Зачем? Ты ему очень нравишься, — весело откликнулся Данила.

— Ну ладно. Я с ним сам поговорю. Как его зовут?

Вопрос озадачил всех.

— А мы как-то и не думали, — растерялся пилот.

— Давайте назовем их Шариком и Бобиком, — хихикнув, предложила Юлька.

«Не солидно как-то. Они же такие большие. Пусть будут Рексом и Барбосом», — высказался Пэр.

— Лучше уже Чертяга-1 и Чертяга-2? — засмеялись близнецы.

— Бросьте валять дурака! Имя — это вам не шутки, — одернул их Данила.

В последнюю фразу он вложил излишне много пафоса и тут же пожалел. Такой дешевый ход не привлек бы к нему внимание Серафимы, скорее наоборот, но капитан просматривала отчеты охранных зондов на мониторе и в «крещении» участия не принимала.

— А что если их назвать Кастор и Полидевк, — сказал Донай.

— Как-как? — удивилась Юлька.

— Кастор и Полидевк. Так звали героев-близнецов в каких-то легендах.

«Отличная идея!» — поддержал зеленый призрак.

Остальным имена тоже понравились, но неожиданно все испортила Каляда.

— Красиво, конечно, — сказала она, обернувшись через плечо, — но вы не учитываете маленькую деталь: одна из собак женского пола.

Данила, переварив сообщение, накинулся на Оливула.

— Предупредить не мог, что ли?

Бер-Росс изумленно смотрел на животных.

— Я здесь не при чем. Статуями они были абсолютно одинаковыми, могу поклясться.

Данила вздохнул.

— Надеюсь, девица — та, что облюбовала Доная.

Пэр, летавший вокруг псов, принял облик человека.

«Как раз наоборот, — сообщил он. — И, кажется, это даже логично: мужское начало выбирает смерть и разрушения, а женское — жизнь и созидание».

Данила кисло взглянул на собаку. Сучка, бодро виляя хвостом, преданно смотрела ему в глаза. Донай играючи козырнул Гаюнару.

— Наше вам с кисточкой!

— А как быть с именами? — напомнил Грег.

— У Кастора и Полидевка не было нечаянно сестры? — поинтересовался Гор.

— Нет, — ответил Оливул, — но зато есть легенда о других близнецах — брате и сестре. Их звали Аполлон и Артемида. Он был божеством Солнца, гармонии и красоты, а она — владыкой леса, повелительницей животных и богиней Луны.

— Браво, Бер-Росс, — провозгласил Донай.

Оливул пожал плечами.

— Я всего лишь развил твою мысль.

«Прекрасно придумано! — поддержал Пэр. — Никто не возражает? Тогда будем звать их Аполлон и Артемида!»

Синий князь сидел один в кают-компании. Друзья давно ушли спать, только Оливул оставался в кабине управления; после короткого совещания с Калядой он обронил, что хочет восстановить формулы треков, по которым Диербрук намеревался достичь Изначальной Точки. Донай время от времени смотрел на закрытую дверь, за которой начинался коридор в «голову» Волка. Хронометр на стене показывал час ночи. Час ноль-одна… час ноль-две… Ви-Брук решительно поднялся.

Оливул слышал шаги за спиной, но будучи уверен, что вошла капитан, не оглядываясь продолжал работать. В черном стекле экрана мелькнула тень.

— Это ты, Донай? — удивился Белый князь. — Как ты себя чувствуешь? Серафима провела с тобой реабилитационный сеанс?

— Еще бы! Гипнозом она владеет классно: я как новенький! А тебя она назвала гением экзорной медицины.

— Она преувеличивает.

— Не скромничай! Ты сделал для меня больше, чем я вообще заслуживал… Не знаю, уместно ли говорить о прощении…

— Донай.

Оливул медленно встал из-за терминала. Синий князь избегал встречаться с ним взглядом.

— Я же всерьез желал твоей гибели, — продолжал он быстро. — Осознанно, четко представляя, что делаю, я строил тебе ловушки в пещерах, и был откровенно рад, когда нашел и разбил кристалл.

— Донай, это уже прошлое, как старая Игра, не получившая развития.

— Игра? Нет, — в его голосе зазвучал надрыв. — И чувства, и мысли были реальны!

— Так ли, брат? Не думай, что я предлагаю тебе пойти на сделку с совестью. Просто давай больше не будем оглядываться назад.

Ви-князь поднял на кузена глаза.

— Ты прощаешь меня?

Оливул улыбнулся, привлек его к себе и крепко обнял.

— Судьбе угодно было сделать нас братьями, а друзьями, — он отступил на шаг и протянул Донаю руку, — мы стали сами.

Синий князь сжал ладонь брата. Как бессмысленный груз, треснул и превратился в прах многолетний панцирь, которым он закрывался от себя и от людей. Оборванная дорога канула в мглу прошлого.

13

Проснувшись утром, Донай был несколько смущен, обнаружив, что встает последним. Ни в спальной каюте, ни в тамбуре никого не было. Заглянув в кабину, он увидал Юльку и Оливула, оживленно беседовавших перед фронтальным иллюминатором. Он бесшумно прикрыл раздвижную дверь и вернулся в кают-компанию. Взгляд остановился на огромном мече с черным витым эфесом. Синий князь заворожено приблизился к образу коварной Стихии и взял его в руки. По клинку прокатилась грозовая синева.

— Ну-ну, малыш, — проговорил Донай, — уймись. Драться будем с врагами. А пока пойдем разомнемся. Мне тренировка не помешает, да и ты залежался, дружок.

Выбрав полянку пошире, Донай скинул жилет и рубаху и поднял свой новый меч. Ему давно не доводилось фехтовать с мнимым противником, поэтому первые выпады получились неуклюжими и бессистемными. Но вскоре он освоился. Эфес, балансировка, длина клинка были будто специально сделаны для его рук. Меч пел в прозрачном воздухе долины, с жадным урчанием норовил добраться до зарослей диких сочных трав, поднимавшихся в человеческий рост, и несогласно гудел, как только Витязь опускал клинок к земле.

Грег и Гор застали Ви-Брука как раз во время передышки, когда он стоял, опершись на меч, посередине поляны. Почувствовав на себе взгляд, Синий князь обернулся.

— Вы что тут делаете?

Юноши нерешительно мялись на месте.

— Мы подумали, может быть тебе партнеры нужны, — ответил Грег.

— А-а, развлекаться друг с другом надоело! — хохотнул Донай.

— Вдвоем тренироваться нам Оливул запретил, — вздохнули оба одновременно. — Ведь правая рука никогда не научится драться, если противником будет левая.

— Забавная ситуация. Черт с вами, делайте мечи, попробуем. Но учтите, я игровую страховку на ходу строить не умею. Так что подумайте, как будете работать в защите.

— О защите лучше побеспокоиться тебе! — воскликнул Гор.

Близнецы создали образ меча. Изображение тут же раздвоилось, и форму обрели уже два предмета.

— Ну как, начнем? — раззадорившиеся, юноши направили оружие на кузена.

Донай легко, будто невзначай, проделал несколько жонглерских приемов с огромным двуручным мечом. Самонадеянности у его новоявленных партнеров заметно поубавилось.

Первые минуты тренировочного боя Грег и Гор наскакивали на Доная по очереди, и однажды Гор даже столкнул его за пределы расчищенной площадки. Стряхнув с рейтуз колючки, которыми изобиловали кусты, расположенные по периметру полянки, Ви-Брук взялся за дело всерьез, и теперь уже его партнеры один за другим бухнулись в заросли. После этого поединок принял более обдуманный характер. Гай-Россы старательно применяли все, чему научились у Оливула, а перед Синим князем встала нелегкая задача не пропустить ни одного удара. Он держался уверенно, несмотря на усиливавшуюся боль в груди, пока не подвела мокрая трава возле заросшей заводи. Под натиском близнецов он отступил, неаккуратно взмахнул мечом, поскользнулся и плашмя грохнулся в грязь.

— Здорово, — проговорил Донай, восстановив вертикальное положение. — Обычно я садился в лужу по собственной инициативе и не буквально.

— Нас все-таки двое, — виновато заметили юноши. — Считай, что ты дал нам фору.

Грег протянул ему руку. Ви-Брук поднялся.

— Продолжим! — провозгласил он.

— А ты в состоянии?

— Дурацкий вопрос. На позицию!

Поединок возобновился. Теперь близнецы атаковали не так рьяно, как раньше. Донай решил подзадорить их и прибавил темп. Правое рука ныла от напряжения, каждый вздох тупой иглой отдавал в груди, однако он не унимался.

— Постой! Твоя рана кровоточит! — крикнул ему Гор и вместо того, чтобы отбить уже занесенный над собой клинок, опустил оружие.

Донай не рассчитывал, что напарник прекратит бой так неосторожно и не успел изменить направление удара. Меч просвистел над головой юноши и опустился на его плечо. Последовала вспышка, вскрикнул Грег. Синий князь в ужасе смотрел на брата. Гор стоял перед ним белый, как снег, но без единого следа раны на теле.

— А я цел, — выговорил он, как только к нему вернулся дар речи.

Грег подскочил к близнецу, а Донай уставился на свой меч.

— Смерть не может причинить вред Огню! — воскликнул Гор и одернул Грега, которые судорожно ощупывал его руку. — Перестань! Ты же ничего не почувствовал, значит, все нормально. Донай, что с тобой?!

Ви-Брук слышал голоса братьев как их глубины пересохшего колодца. В глазах маячили темные пятна, и он вдруг подумал, что именно так приближается смерть. Меч тянул к земле, но не позволял ослабить руку, сжимающую эфес. Тяжесть становилась невыносимой. Деревья, небо, поляна закружились в бешеном хороводе и вдруг мгновенно сменились незыблемым широким коридором с серыми совершенно гладкими стенами. Начало и конец его терялись в темноте, а вместо потолка нависал космос.

— Никогда не думал, что смерть приходит так, — пробормотал Донай.

— Это не смерть, мой мальчик, — теплый голос Серафимы прозвучал рядом. — Я привела тебя сюда, в твое сознание.

Он оглянулся и вздрогнул. Каляда стояла возле в гладком темном комбинезоне, обтягивающем гибкое стройное тело. Фигура показалась Донаю несколько необычной для человека.

— Твоя Стихия коварна, — продолжала женщина. — Тобой овладел страх за жизнь брата, и она воспользовалась этим, чтобы захватить тебя в рабство.

— Я умираю? Это дорога в небытие?

Каляда отрицательно покачала головой.

— Нет, всего лишь муляж, который Смерть выдает за реальность. Прислушайся к себе. Чувствуешь боль?

— Да.

— Это Жизнь и Смерть в одной форме. Кровь, она подчиняется Стихии Воды. Ты дышишь, значит Воздух наполняет тебя жизнью.

Глаза Доная вдруг заволокла тьма.

— Я ничего не вижу! — испуганно воскликнул он.

— Смерть слепа, — спокойно продолжала Серафима, — но в тебе Огонь.

Мрак рассеялся. Синий князь вновь увидел тот же коридор и необъятный простор над ним.

— Твердь составляет основу, из нее ты берешь силы, и твоя Стихия принимает ее форму. Космос дан тебе при рождении и останется с тобой навсегда — ты внемиренец. Видишь, Смерть не способна стать владыкой над тобой. В тебе все Семь Стихий, как в каждом из нас.

Стены коридора начали таять. Силуэт Серафимы мелькнул вдали.

— Кто ты? — успел крикнуть ей вслед Донай.

Звездный свет прокатился по медной чешуе…

Ветер бросил в лицо запах влажной травы. Синий князь открыл глаза и встретил внимательный взгляд Каляды.

— Кто ты? — повторил он вслух.

— Я — Посредник.

— Нет.

— Я Посредник, — грустно улыбнулась Серафима.

Донай растерянно посмотрел на Грег-Гора.

— Он знает, — пояснила женщина. — Равно как Оливул и Юлия. Придет время, я раскрою свою тайну и Даниле, и Пэру, но пока они не готовы… Нам лучше вернуться на корабль. Когда приведешь себя в порядок, Донай, зайди в медицинскую каюту, я посмотрю, что можно сделать с раной. Ты сам, как я вижу, содействовать ее заживанию не стремишься.

Серафима пошла вперед.

— Это вы ее позвали? — тихо спросил Ви-Брук кузенов.

— Нет. Мы даже не поняли, откуда она взялась, когда с тобой это началось, — близнецы покосились на Меч Смерти. — Давай следующий раз фехтовать на экзорных клинках.

— С Оливулом теперь будете фехтовать, а меня увольте, — бросил Синий князь и быстро зашагал к кораблю.

Каляда провела еще один реабилитационный сеанс и оставила Доная в «лазарете» — так окрестили крошечную комнатенку рядом с кладовыми, заставленную медицинской аппаратурой. Под действием гипноза он проспал ровно четверть часа, а когда открыл глаза, на краю узкой койки сидел Оливул.

— Тебя-то какой черт сюда принес? — недовольно буркнул Ви-Брук и, сообразив, что фраза получилась слишком грубой, нерешительно покосился на кузена.

Белый князь едва заметно усмехнулся.

— Надо понимать, ты в порядке?

— Ну, да, в целом, — Донай медленно сел на топчане. — Могло быть значительно хуже: я чуть не убил Грег-Гора.

— Меч Смерти никогда не пойдет против твоей воли. Ты не желал гибели брата, следовательно, он не посмел оставить на его теле даже легкий порез.

Синий князь удивленно поднял голову. Оливул продолжал.

— Считай, что состоялось твое близкое знакомство с формой Стихии. Ты первый, кому довелось увидеть обратную сторону медали.

Ви-Брук со вздохом встал и принялся застегивать рубаху.

— Я больше этот меч в руки не возьму, — сказал он, помедлив.

— Смерть выбрала тебя своим Витязем. Будь же достоин ее силы и преодолей ее слабость.

Донай замер на секунду, но на брата не оглянулся, быстро набросил жилет и шагнул к двери.

— Подожди, — нагнал его голос Белого князя, — нам надо поговорить.

— Экзистедер? — бог знает как догадался Донай. — Опять Игра?

— Да. Не хотел я ворошить старое…

— Я где-то наследил?

— Пока не знаю. Скажи откровенно: ты когда-нибудь доставал из моих баз данных информацию?

— Из твоих достанешь, пожалуй!

— Донай, это серьезно.

— Нет, Оливул, клянусь. Ни экзорным, ни каким-либо другим способом. Что случилось?

— Кто-то движется по проложенному мной фарватеру.

— Сейчас?!

— Да.

— Не может быть! Твои расчеты остались только у Диербрука, а его Экзистедер ты разрушил!

— Вот именно, — Оливул вздохнул. — И ошибки нет. Игра живет и мосты переносят потоки. Стартовой точки я не нашел, но в качестве источника в одной из Игр пытались использовать мой Белый Мир. Экзистору помешали либо моя защита, либо Кочевники.

— Ты знаешь, где сейчас наводят мост?

— Я вычислил координаты. Мы летим туда, чтобы встретиться с экзистором.

ГЛАВА 2 ПО СЛЕДУ ЭКЗИСТОРА

Из рощи доносился разноголосый детский смех. На сияющую в лучах веселого солнца лужайку выкатился и поскакал к розовым кустам пестрый надувной мяч. Следом за ним из рощи выпрыгнул волчонок. На четырех лапах, потом на двух, и к игрушке подбежал большеглазый смуглый мальчишка. Он схватил мяч в охапку и, бросив озорной взгляд на балкон, скрылся в роще.

— Ваши крестники раз от разу все более удивительны, герцог.

— Что есть более удивительное и прекрасное нежели жизнь? Я люблю их всех, люблю смотреть, как они резвятся. Откровенность и чистота. Надеюсь, повзрослев, они сохранят в душе то, что приобретают здесь.

— Бер-Росс, Гай-Росс, Пэр — они прошли вашу школу.

— В той или иной степени…

«Люди. Какие бы ни родились — все равно люди! Как трудно прогнозировать ваши поступки!»

— Вы не довольны экипажем Крылатого Волка?

— Что? А, вы про инцидент в Белом Мире. Да, признаюсь, Белый князь смешал мои планы, когда направился в Темные Миры.

Время над балконом стянулось тугим жгутом. Секунды без мыслей, без образов. Великий размышлял в глубине себя.

— Я попрошу вас об услуге, дорогой Алексий.

— Все, что угодно, милорд.

— Найдите того, кто покинул Лучезарный Мир. Его вы знали как Небесного Оборотня.

Скрипнуло кресло. Недоуменное молчание.

— Я полагал, он мертв.

— В скитаниях он потерял свою Смерть.

— О, понимаю. Что я должен передать ему?

— Пусть Крылатый Волк будет допущен к Зеркалу Судьбы, и как можно скорее. Кочевники должны быть уничтожены все. Именно все до единого. Они опасны для Судьбы, особенно сейчас, когда стали проводниками Мостов. Да, еще одно, — узкая рука с тонкими прямыми пальцами поставила на край стола матово-зеленый кристалл в форме шестигранной пирамидки. — Это для Пэра.

— Я вручу его избранникам немедленно, герцог.

— Не вы. Наш общий знакомый.

1

Мир встретил Волка россыпью равнодушных звезд. После пылающих ореолов Надмирий, их холодный блеск казался унылым и пустым.

— Источник экзорного потока в области действия наших визоров, — Оливул еще раз проверил результаты, предоставленные центральным аналитическим процессором.

— Сигналы локализованы? — задала вопрос Каляда, не отрываясь от мониторов капитанского мостика.

— Да. Скоро мы будем видеть планету на экране радара.

«Может быть я и ошибаюсь, — появился Пэр, — но это похоже на Солнечную систему — один из первых домов человечества. Смотрите, девять планет, звезда класса «желтый карлик», астероидный пояс. Мы несколько раз бывали тут с Александром! Слышишь, Данька?» — Разошелся, — поморщился Гаюнар. — Система как система. Куда курс держать, капитан?

— Третья планета. Ты прав, Пэр. Это Земля.

Знакомство с цивилизацией мирян началось у Волка несколько раньше, чем планировалось. Под вой сирен автодиспетчера Даниле пришлось спешно выводить корабль из пояса искусственных спутников.

— Не такая уж примитивная у них техника, — заметил один из близнецов через селектор машинного зала.

— Я похожие конструкции видела на голографических стендах в музее, — вспомнила Юлька.

— Зато похожих на нас они видели только в фантастических фильмах, — не преминул вставить Донай. — А не внести ли нам коррекцию в представление людей об инопланетянах?

«Как можно! — Пэр возмущенно заклубился над штурманской линией. — Мы не в праве нарушать уклад живого Мира! Мы вообще обязаны сделать вид, словно нас тут нет».

Ментальные слова призрака отпечатались в сознании так, будто рядом прозвучал громкий голос, и Синий князь недовольно потряс головой.

— Зачем же сразу вопить. Я пошутил, — отозвался он.

— Я подготовил зонды дальнего действия, — сказал Оливул. — Миряне их не обнаружат.

— Запускай, — распорядилась капитан. — Пэр, передай пилоту параметры для выхода на орбиту. Подождем результатов сканирования.

По мере того, как поступала информация, Бер-Росс сообщал сведения о планете:

— Телепортационных трасс нет… Гиперускорителей нет… Судя по загрязненности атмосферы, материальное производство и транспортные средства работают на сгораемом топливе. Не видно никаких информационных линий, кроме электрических. Эфир заполнен радиоволнами…

— С каждой минутой мне этот Мир больше и больше нравится! — хмыкнул Данила.

— Имеется атомное оружие, — Белый князь расшифровал очередной сигнал зонда-разведчика. — Зафиксированы точки военных действий, около десятка. Безумие какое-то, — не удержался он от комментария.

— Дай мне координаты истока Экзистедера, — сказала Каляда и добавила задумчиво. — Парадокс цивилизации: научились создавать, но не умеют использовать.

— Точка определена, — доложил бортинженер.

— Большая поправка, — Серафима с первого взгляда оценила информацию.

— Лучше не получается, мы слишком далеко.

— Хорошо. Пэр, рассчитай траекторию посадки. Дистантеры, зафиксируйте визоры так, чтобы получить стабильную картинку местности.

На мониторах появилось изображение редкого леса, подернутого желтоватой дымкой. Бер-Росс сверился с показаниями на инженерной линии.

— Мы видим место предполагаемого приземления, — сообщил он, — а это, — экраны высветили контур-карту, — прилегающие объекты: дорога с твердым покрытием, жилой массив — похоже на деревню. Далее, — карта поплыла влево, — город. Игра берет начало приблизительно здесь, — пульсирующий квадрат обозначил городской район. — Ее техника предусматривает длительный перенос потока — мост, другими словами.

— Спасибо, Оливул, — кивнула Каляда. — Техотсек, заглушите все внешние системы. Дистантеры, наведите на поверхность корпуса экран «хамелеона» и после приземления синхронизируйте его с окружающей средой. Нас не должна видеть ни одна живая душа. Внимание, входим в плотные слои атмосферы.

Крылатый Волк, поломав несколько молоденьких деревьев, встал в рыхлую землю. Не успели смолкнуть двигатели, а дистантеры по команде бортинженера выпустили в воздух еще четыре автоматических искателя. Через несколько минут начала поступать информация о местности, и экипаж дружно обратился к экранам.

Два аппарата плыли над сосновым лесом и ничего интересного не транслировали, зато другая пара повисла над дорогой. Машины, прародители знакомых Даниле и Юльке аэробусов, мчались по мокрому шоссе. К крошечному строению, открытому всем ветрам, подкатил неуклюжий вагон на четырех колесах. Толпа людей в грубых одеждах высыпала на дорогу и потекла к массиву маленьких преимущественно одноэтажных домиков, а колымага заколесила дальше.

— Я знаю, что это такое, — раздался в динамике голос Доная из дистантерской башни. — Я как-то раз торчал в похожем Мирке, когда удрал из-под бдительного ока папани.

— Будем готовить разведывательную группу, — распорядилась Серафима, поднимаясь с капитанского кресла. — Система охраны задействована. Собираемся в кают-компании.

— Тактика действий такова, — заговорила Каляда без предисловий, когда Грег и Гор последними вбежали в зал, — проводим подробное исследование местности с целью определить непосредственный источник потока. В благоприятном случае было бы неплохо встретиться с экзистором.

— Хорошо вооруженными, — тихо добавил Донай.

— Кстати о вооружении, — подхватила Серафима. — Оно должно быть настоящим, реальным, а не воплощением образа. Иначе наше присутствие сразу обнаружит игрок. Это относится и к другим объектам, с которыми придется оперировать. Помните, друзья, Силу Созидания использовать нельзя.

— А зачем нам сдался этот экзистор? — Грег и Гор посмотрели на старшего брата. — Фарватер известен, источник обнаружен, самая стать двигаться к Первому Экзистедеру и уничтожить его.

Оливул покачал головой.

— Вы забываете о главном в теории построения моста: следующая точка становится доступна, когда на нее направлен поток из предыдущей. Можно, конечно, подойти напрямую, но в таком случае вы увидите обычный предмет — мнимую форму Экзистедера, или не увидите ничего, ведь Экзистедер — Игра, а Игра не существует для постороннего зрителя. В нее надо войти, прожить и закончить.

— А кто будет искать экзистора? — спросил Данила.

— Донай, — Серафима повернулась к Ви-Бруку, — ты сказал, что знаешь этот Мир?

— Не конкретно этот, может быть, — замялся он.

— Капитан, — заговорил Белый князь, — Донай и я без проблем отыщем источник потока.

Серафима бесстрастно отвергла идею:

— Один экзистор должен остаться на корабле, — сказала она. — Получить информацию — необходимое условие задачи. Но есть и достаточное условие: правильно ее истолковать. В группу вместе с Донаем целесообразно включить Юлию и Данилу.

— Почему?! — воскликнули Грег и Гор.

«Я могу влезть в любую щель, из меня получится отличный разведчик!» — призрак взметнулся к потолку.

— Пэр, твоя кандидатура, к сожалению, отпадает сразу, — ответила капитан, — поскольку удаляться от Волка надолго ты не можешь. Грег-Гор, ты владеешь навыками Игры, но твой человеческий облик создан с помощью Силы Созидания, и неизвестно, как воспримут тебя миряне на этой планете. А Донай, Юлия и Данила выглядят вполне обычно и легко смешаются с толпой. Ваша задача, — капитан обратилась к выбранной тройке, — определить точку Экзистедера и передать ее координаты на Волка. Не обнаруживая себя, следить за игроком и ждать нас. Далее поступать будем по обстоятельствам. Оливул, ты хотел что-то сказать?

Белый князь медлил с ответом. Ему казалось, что, формируя разведывательную команду, Каляда не учитывает особой производительности язычка Юльки, не всегда уместной отваги Доная и скрытого авантюризма Данилы. Однако, взвесив «за» и «против», Бер-Росс решил не возобновлять спор и отрицательно качнул головой.

На основе данных, полученных от поисковых зондов, компьютер смоделировал внешний облик типичного мирянина этой местности, и Юлька быстро подобрала для себя и друзей соответствующую одежду в обширном гардеробе Волка. Пэр тем временем отвел мужчин в арсенал, устроенный в углу мастерской на нижнем ярусе корабля. Данила, не пожелавший расстаться со своим старым добрым пистолетом, входившим в снаряжение пилота, снисходительно наблюдал, как Донай пристраивает на левом предплечье автоматический нож.

— Ты бы еще свой меч прихватил, — заметил он, когда Ви-Брук проверил оружие и аккуратно застегнул манжету куртки.

Синий князь на мгновение изменился в лице.

— В другой раз, когда придется нанести визит инквизиторам римского папы, — натянуто отшутился он.

Грег и Гор снабдили группу индивидуальными пеленгаторами, а Оливул, помедлив, вручил Донаю портативный терминал.

— Надеюсь, ты будешь осторожен, — напутствовал он кузена. — И помни, Юле и Гаюнару во многом придется полагаться на твои знания.

— Да не маленькие, справимся, — махнул рукой Ви-Брук.

— Вот уж точно! — бойко поддержала Юлька.

Данила рассовал по карманам снаряжение и деловито заявил.

— Так. Сборы закончены.

Серафима критично осмотрела друзей.

— Есть одна большая просьба: не пытайтесь захватить экзистора, если его обнаружите. Засеките координаты и вызывайте нас.

— Когда мы его найдем, — Данила выделил это «когда», — мы непременно свяжемся с Волком, капитан.

Каляда, Оливул, Грег-Гор и Пэр смотрели вслед братьям и сестре, скрывшимся в редком осеннем лесу. Аполлон и Артемида, следуя инстинкту сторожевых псов, остались в коридоре под люком и на смотровую площадку не вылезли. Грег и Гор вскоре ушли в техотсек, вместе с ними исчез в стенах звездолета Пэр. Подождав, пока последняя зеленая струйка скроется, Бер-Росс повернулся к Серафиме.

— Мы только что запустили волков в овчарню, — с нескрываемым сожалением сказал он. — Два Брука и Гаюнар. Ты не представляешь, что эта компания может натворить в живом Мире!

По губам Серафимы скользнула улыбка.

— Они найдут Экзистедер, — ответила она. — Я не исключаю излишней героики с их стороны, но, думаю, разум и чувство команды возьмут верх.

Белый князь вздохнул.

— Хотел бы я с тобой согласиться.

2

Прошло не менее получаса, прежде чем внемиренцы выбрались на проселочную дорогу. Донай раскрыл терминал и установил связь с зондом. На маленьком экране появилось изображение шоссе и кучки людей, стоящих под дырявым навесом.

— Нам туда, — сообщил Синий князь, указав пальцем направление. — В город поедем на общественном транспорте.

— Эй, ребята, а как мы поймем, о чем говорят вокруг? — вдруг спохватилась Юлька.

Гаюнар сплюнул.

— Так. Прибыли. Ты, знаток ранней цивилизации, про переговорный адаптер не подумал!

— Эта техническая шушара нам не нужна, — безмятежно отозвался Ви-Брук.

— Слабо верится, что ты знаешь их язык.

— Внемиренцу язык — не проблема. Главное, не старайтесь понять слова. Бери по крупному: фразу, образ — тогда мирянам будет казаться, что твоя речь не отличается от их речи.

— Не очень убедительно, — проворчал Данила. — И, кстати, у них есть какая-нибудь служба охраны порядка?

— А, пустяковая!.. Почему ты спросил?

— Да при встрече с тобой у них сразу появится желание проверить документы.

— С чего ты взял?

Гаюнар неопределенно усмехнулся и пошел вперед. Донай осмотрел свой костюм и, не обнаружив ничего из ряда вон выходящего, вполголоса обратился к сестре:

— Как думаешь, чем ему мой вид не понравился?

Юлька с ответом не задержалась.

— Знаешь, было бы куда лучше, если бы ты не замазывал гримом шрамы на физиономии.

— Что делать! — Ви-Брук со вздохом развел руками. — Экзорные приемы применять нам запретили. Следующий раз пудры наложу побольше.

— Следующий раз твоим макияжем займусь я, — отрезала Юлька безапелляционно.

Начал накрапывать мелкий дождик. Люди на остановке забились под навес, а внемиренцы остались на обочине в обществе нескольких мужчин с массивными тюками. Ви-Брук непринужденно подошел к ним и что-то спросил, те ответили. У Юльки дух захватило от мысли о назревающем провале, но брат как ни в чем не бывало вернулся к друзьям, регулируя хронометр на манжете.

— Я время уточнил, — пояснил он. — Три тридцать после полудня.

— Ты предупреждай, что делаешь, — сердито посоветовал Данила, отводя руку от пистолета, спрятанного под ремнем.

Толпа неожиданно пришла в движение.

— Вот это тарантас! — вырвалось у Юльки при виде подкатившего к остановке автобуса, обшарпанного и грязного.

— Не зевай! — Донай ловко подтолкнул ее к дверям.

Видывала Юлька давки, то такую! В автобус, казалось, втиснулось вдвое больше народу, чем он мог вместить. Многие остались под дождем дожидаться следующего рейса, но друзьям повезло: Донай штурмом взял дверь и, невзирая на ругань и пинки, прокладывал дорогу на заднюю площадку. Сестра спряталась за его мощной спиной и неотступно продвигалась следом. Данила замыкал таран. Машина, свирепо затарахтев, резко тронулась с места, заставив пассажиров волей-неволей утрамбоваться.

Неприятное путешествие продолжалось довольно долго. Юльке даже стало казаться, что оно вообще никогда не кончится. Фургон подбрасывало на многочисленных колдобинах, запах пота и сырой одежды доводил до одурения, а когда кто-то догадался приоткрыть люк в крыше, ко всем неудобствам прибавился противный мелкий дождь, незамедлительно закрапавший в салон.

Но вот, наконец, машина остановилась, и пассажирская масса дружно выдавилась из дверей на тротуар.

— Начало неплохое, — сказал Гаюнар, когда друзья оказались на свежем воздухе. — Доставай планшет, Донай, будем ориентироваться.

— Не здесь, — Юлька удержала брата за руку. — Сквер, видите? Чем меньше на нас будут обращать внимания, тем лучше.

Внемиренцы устроились на скамейке, убедились, что вокруг никого нет, и включили позывные.

— Добрались без приключений? — спросил Оливул и, услышав утвердительный ответ, продолжал: — Отлично. Источник потока пока живет. Эпицентр его находится в северной части города. Грег и Гор нашли доступ к информационному модулю на орбите планеты, и у нас появилась подробная карта местности. Переходи на прием, я выведу данные на локальный процессор.

Донай, Юлька и Данила рассмотрели на крошечном дисплее детальную схему города. Розовым фоном был помечен район экзорных сигналов. Гаюнар включил свой пеленгатор, и на карте обозначилась отчетливая синяя точка.

— Мы недалеко от игрока, — сообщил Синий князь брату. — Что-нибудь еще хорошего ты нам расскажешь?

— Пока нет. Хотя некоторые признаки потока говорят за то, что Игра проходит не в этом Мире, а на другом конце моста.

— Это ж какой силы должен быть источник! — насторожился Донай.

— Источник слаб. Я не могу определить, откуда поступает дополнительная энергия. Будьте предельно осторожны. Найдите точку и исследуйте ее зондом так, чтобы не спугнуть экзистора. Возможно мы имеем дело с непростым внемиренцем.

— Люди идут, — предупредила Юлька, глядя вглубь аллеи.

— Донай, ты понял? Без отсебятины! — предупредил напоследок Бер-Росс.

— Понял, понял. Конец связи, — Синий князь захлопнул крышку терминала, сделанного в виде книги небольшого формата, и небрежно бросил его на лавку.

Мимо прошли мужчина и женщина. Чуть только они удалились, Гаюнар взял прибор и вызвал на экран схему города.

— Так. Три квартала на север, затем мост… Отлично. Всего полчаса пути. Выйдем в фонящий район, а там будем действовать по обстановке.

— Ты хочешь сказать, что запомнил весь маршрут? — усомнился Донай.

— Парень, мне эти вещи три года долбили в училище, а после я пять лет бороздил космические трассы, пока не нарушил бестолковый приказ. Уж поверь, по карте я черта в раю отыщу!

— Какие таланты! — хохотнул Донай. — Ладно, шутки в сторону. Трогаем.

Данила не хвастал, когда говорил о своих навыках. За двадцать минут он привел друзей к подозрительному кварталу, сверившись с картой всего раз, и то по вине нерадивых дорожных строителей, разворотивших улицу до неузнаваемости.

Начинало смеркаться. Маломощные фонари силились разогнать сумрак, но ночь стремительно накатывалась на город. В темнеющем небе появился серебряный диск.

— Полнолуние, — Ви-Брук показал на небо. — Время колдовства.

— Нас же велели не применять Силу Созидания, — укоризненно напомнила Юлька.

— Как ты называл этот спутник? — переспросил Гаюнар. — Луна? Странно, я всегда считал это именем нарицательным.

— Ты разве на Земле ни разу не бывал?

— А что я тут забыл? Торговых трасс рядом нет, и патруль в эту часть галактики никогда не посылали.

— Говорят, Земля — колыбель человечества, — задумчиво сказала девушка. — А ведь давно доказали, что это был только перевалочный пункт в развитии цивилизации.

— Не забывай, что у Миров разные судьбы, — заметил Ви-Брук. — История еще нигде не повторилась буквально, хотя все нам подобные жили в похожих условиях и на похожих планетах. Имя планетам было — Земля. Немного внемиренцев найдешь среди негуманоидов, зато среди людей — преобладающее большинство.

— Нас дело ждет, между прочем, — перебил Данила. — Предлагаю разойтись в трех направлениях. Тогда кто-то один наверняка сумеет определить, где окопался игрок.

— Договорились, но с маленьким уточнением, — Донай кивнул на Юльку: — она пойдет с тобой.

— Это еще почему? — подскочила девчонка.

— Знаешь, что здесь может случиться с одинокой женщиной?

— А знаешь, как я обходилась с пижонами в училище?

— Ай-ай, я-то думал, ты хорошей девочкой была, — насмешливо бросил Донай и показал Гаюнару на узкий переулок. — Топайте туда. Юлька, — он остановил сестру от новых возражений, — ты хоть раз Силу Созидания призывала? Да. А Данила? И как, позволь спросить, он разберется, где есть Игра, а где нет? Считаю дальнейшие обсуждения неуместными. Все. По коням.

И Синий князь быстро зашагал вдоль по пустой улице.

— А он старается подражать Оливулу, — с удовольствием заметила Юлька, глядя брату вслед.

— Лучше бы поучился у него выдержке, — поморщился Данила. — Пошли, а то он раньше нас с тобой источник найдет.

Они исходили три квартала вдоль и поперек, но фон присутствовал везде и интенсивность его оставалась постоянной.

Людей на улицах становилось меньше и меньше, в окнах домов, поднимавшихся безликими коробками в звенящее чистотой осеннее небо, зажигался электрический свет. Темным оставался лишь третий этаж здания, выделявшегося из общего массива надменной официальностью. Юлька остановилась перед его фасадом и, задрав голову, принялась изучать ровные ряды окон.

— Данька, где по-твоему удобнее установить Экзистедер? В жилом помещении или в казенном?

— Если Экзистедер выглядит как кухонный комбайн, то в жилом, — сострил Гаюнар.

— У Оливула Экзистедер был похож на зеркальную комнату. У Диербрука, судя по рассказам, на огромный доисторический компьютер. У Доная — на энергетическую башню. Если экзистор женщина, ее аппарат может быть представлен в форме печки, но я уверена, что в нашем случае это не так. И я чувствую: он рядом. Может быть даже в этом здании.

Что-то твердое с приглушенным звуком шмякнуло Данилу по спине и отлетело на газон.

— Черт, — он оглянулся. — Надеюсь, здесь нет крупных насекомых.

Юлька была занята своими мыслями.

— Он в этом доме, я уверена, — медленно повторила она.

Камень побольше ударил пилота по руке.

— Я сейчас за такие шутки!.. — разозлился Гаюнар.

— Тише! — испугалась Юлька. — В чем дело?

И, получив ответ, принялась разглядывать крышу пристройки, вплотную прилегавшей к зданию.

— Донай, — она увидала брата.

Разведчики обогнули дом и через полуоткрытые ворота пробрались на внутренним двор, где возле грязных контейнеров, распространяющих неприятный запах, притулилась одинокая автомашина. Ви-Брук помахал друзьям сверху. Юлька поискала лестницу или что-то в этом роде, таковой не обнаружила и, недолго думая, полезла на забор. Данила на всякий случай выглянул на улицу, но во всем квартале не было ни души, и он уверенно последовал за подругой.

— Если еще немножко постараться, мы заберемся и вовнутрь, — шепотом сообщил Донай.

— Как думаешь, что здесь расположено? — Данила кивком головы показал на темные окна третьего этажа.

— Офис фирмы или что-то подобное. В любом случае мы экзистора возьмем тепленьким!

— Эй, подожди, — Юлька для пущей убедительности ухватила брата за край куртки, — нас просили только обнаружить источник.

— Но надо же убедиться!

— Мы с тобой независимо друг от друга пришли к одному и тому же месту. Разве этого не достаточно?

В разговор вступил Данила.

— У нас нет ни точного спектра энергии, ни данных об игроке, и вообще — ничего!

— Во, слышала, — оживился Ви-Брук. — О чем мы доложим капитану?

— Но здание наверняка охраняют люди, — неуверенно продолжала Юлька.

— Усыпим бдительность!

Девушка смерила брата неодобрительным взглядом.

— Не вздумай применять кулаки, по крайней мере, — предупредила она. — А то усыпишь не только бдительность. Кстати, как мы будем добираться до окна?

3

Пристройка была сделана как-то непутево, будто каменщики не достроили второй этаж: ближайшее окно от крыши отделялось тремя метрами ровной бетонной стены. Доная, впрочем, это не остановило.

— Полезай ко мне на плечи, — скомандовал он к сестре и, опершись о стену, подставил ей колено. — Данила, подсади ее.

Гаюнару идея понравилась, а Юльке не очень, поскольку она оказалась в весьма шатком положении. Тем не менее до подоконника она дотянулась.

— Запор примитивный, — шепотом сообщила девушка, — но я вижу какие-то провода. Похоже на охранную систему.

— Так. Это по моей части, — сказал Данила. — Донай, ты не будешь возражать, если я сменю Юльку?

Ви-Бруку возражать не пришлось, ведь иного варианта в запасе не было. Правда, через полторы минуты его терпение стало иссякать.

— Тебе не надоело танцевать на моих плечах?.. Ты булыжников в карманы набрал, что ли?.. Стой спокойно, а то рухнем!

В любой другой ситуации Юлька давно бы давилась от смеха, но сейчас напряжение было слишком велико, и все ее внимание концентрировалось на угрожающем спокойствии улицы и мерном покачивании экзорного фона, висевшего над зданием. Далекие шаги в вечерней тишине в первый миг показались самым страшным предвестником опасности. Юлька осторожно выглянула из-за угла и сразу заметила в переулке двух мужчин в полувоенной форме.

— Прячьтесь! — визгнула она и сжалась в комочек за кирпичным выступом.

Данила резко обернулся, потерял равновесие и поспешно спрыгнуть на крышу. Донай отскочил в противоположную сторону и притаился возле стены. До слуха доносились отдельные реплики людей, однако слов разобрать не удавалось. Послышался треск, характерный для плохо настроенного переговорного устройства, и вскоре удаляющийся звук шагов возвестил о том, что патрульные ушли.

— А что кроме офиса может здесь находиться? — поинтересовался Данила, садясь возле шершавой стены.

— Институт, контора, может финансовое учреждение. Какая разница! — отмахнулся Донай.

— А посты охраны ты учитываешь? — вызывающе спросила Юлька. — Или ты считаешь, что миряне с их уровнем технологий ограничатся одной электроникой?

— Да ладно тебе! Подумаешь, патруль прошел. Их в городе, как грязи!

Настаивать на повышенной осторожности было бесполезно в обществе Ви-Брука и Гаюнара, поэтому Юлька приняла их степень риска и молча последовала за Данилой в открытое им окно.

Стараясь не шуметь, разведчики друг за другом двигались по темному коридору, с обеих сторон которого тянулись закрытые двери.

— Нам повезло, что они не запирают туалеты, — шепнул Донай. — А то мы еще минут десять пребывали бы в том очаровательном оазисе комфорта.

Данила сердито засопел. Окно, которое он так старательно освобождал от электронного сторожа, вело как раз в указанное помещение.

Убедившись, что на этаже никого нет, друзья осмелели. Рассредоточившись по всей длине коридора, они скрупулезно исследовали каждую дверь в поисках каких-либо признаков Игры. И когда надежды на успех почти растаяли, Данила подозвал друзей к угловому кабинету.

— Я не знаю, как именно определяют Экзистедер, — вполголоса сказал он, — но мне кажется, будто за этой дверью совершенная пустота.

— Как это? — удивилась Юлька.

— Сейчас выясним, — браво пообещал Донай. — Гаюнар, вскрывай замок!

Механическая защелка сдалась без сопротивления. Ви-Брук отставил в сторону сестру и первым вошел в кабинет. Никого. Данила шагнул вслед за другом. Бесформенное, ничем не заполненное пространство стремительно исчезло с его появлением, и не оставалось ничего лучше, как сказать себе — ерунда, почудилось.

Комната представляла собой нечто среднее между ремонтной мастерской и технической лабораторией. На две неравные части ее разделял огромный верстак, где нашли пристанище наполовину разобранные агрегаты. Вдоль стены тянулись столы, заваленные какими-то приборами, инструментами и бумагами. Чуть в стороне стояли три вычислительные машины, отдаленно похожие на терминалы аналитической системы Крылатого Волка. Одна их них бездействовала, а мониторы двух других светились, озаряя сумрачное помещение тревожным мерцающим светом.

— Есть! — победно воскликнул Синий князь и сел к дисплею, на котором замерла картинка из плоской графической видеоигры. — Позвольте представить вашему вниманию случай, давным-давно ставший притчей во языцех: один умник с периферии увлекся созданием компьютерных игр и не заметил, как смастерил собственный Мир. Его отблеск так разлетелся по Структуре, что теперь в каждом Мире можно встретить сотню фантастических версий на заданную тему.

— Черт с ним, — нетерпеливо бросил Данила. — Где здешний игрок?

— Ушел в Игру, — Донай развалился в кресле. — Чему ты удивляешься? Обычно экзисторы среднего пошиба только так и делают: отправляются в свой экзомир, чтобы сопровождать образ. Подождем, он скоро вернется.

— Стоп. Сначала свяжемся с Волком, — заявила Юлька.

— Ты с ума сошла! — подскочил Ви-Брук. — Тут открытый экзорный поток! Если мы сейчас начнем применять наши коммутаторы, сигнал прорвется в Структуру, и его поймает любой, в том числе и тип, которого мы ищем.

— Почему ты раньше не предупредил?

— Забыл, — Донай отвернулся.

— Так я тебе и поверила! Герой-одиночка!

— Ты несправедлива, сестренка. Прошло время героев-одиночек. Сейчас нас трое, и налицо отличный шанс изловить изобретателя с поличным.

Данила охотно поддержал товарища.

— Точно. Когда нас посылали сюда, никто не предполагал, что мы легко приблизимся к экзистору. Зачем будоражить наших на Волке, прорабатывать планы захвата, если мы уже устроили ему засаду и с минуты на минуту возьмем голыми руками.

— Кого возьмем? Ты знаешь, кто вылезет из Экзистедера? А вдруг это будет Кочевник? — не унималась Юлька.

— Кочевников-экзисторов не бывает, — отмахнулся Донай. — И вообще, дыши глубже и ничего не бойся. Ты же с нами!

— Это я по-твоему боюсь?! — рассердилась девушка.

— Эй, подожди, я не хотел тебя обижать, — привстал Синий князь.

— Если вы закончили свои любезности, — заговорил Данила, разбиравший завал на инструментальном столе, — ответьте мне на один маленький вопрос: на Экзистедере могут одновременно играть два человека?

— Нет, — Донай обернулся к нему вместе с винтовым креслом.

— Тогда как это объяснить? — Гаюнар показал на две чашки с остатками кофе, стоявшие на столе.

— Один ушел домой.

— Ничего подобного, — Юлька извлекла из стенного шкафа две куртки разных размеров.

У Ви-Брука, впрочем, ответ был уже готов.

— Значит, экзистор имеет ведомого напарника. Но даже в этом случае повода для опасений нет. Неужели мы с тобой, Гаюнар, не скрутим двоих прохвостов!

— Какой разговор! — поддержал Данила.

Юлька вздохнула. Теперь ей становилось понятно, почему Оливул был так мрачен, когда провожал их в разведку: Донай и Данила стоили друг друга.

4

Возбужденное ожидание сменилось вялой дремотой. Юлька подтянула второе кресло поближе к Донаю, по-кошачьи свернулась в нем и положила голову брату на колени. Он снисходительно улыбнулся, обнял сестру свободной рукой и опять принялся отстукивать сложный ритм по краю клавиатуры. Данила, подставив под щеку кулак, бесцельно изучал беспорядок на столе.

Юлька проснулась неожиданно, будто от толчка. В комнате стояла неестественная тишина.

— Донай, — позвала она.

Брат вздрогнул.

— А?.. Черт, уснул.

— На монитор взгляни! — глаза Юльки расширились от изумления.

Картинка на экране изменилась. Каменный бункер уже не казался обычным плоским изображением: стены приобрели оттенок материальности, а из глубины нарисованного коридора повеяло холодом подземелья и затхлостью.

— Это они? — поднял голову Данила.

В недрах экрана появились два нечетких силуэта.

— Исчезаем! — Ви-Брук, оттолкнув кресло, вскочил и сиганул за огромный технический верстак.

Юлька юркнула в шкаф, а Данила вспрыгнул на подоконник и задернул шторы.

Экран монитора замерцал, проецируя на противоположную стену человеческие фигуры. На мгновение свет померк, и в комнате возникли экзисторы. Один в изнеможении шагнул к креслу и упал в него совершенно обессиленный. Другой, повыше и покрепче, прислонился к столу, растирая ладонями виски.

— Еще чуть-чуть, и нас бы сожрали взаправду, — пробормотал сидящий, глядя прямо перед собой невидящими красными от усталости глазами.

— Не дрейфь. Зато мы определили противника. В следующий раз победим!

— Следующий раз? — первый нервно вскинул голову. — Завтра нас спросят, чем мы занимались в воскресение на работе. Что мы ответим?

— Успокойся, мы почти у цели. Твоя штуковина работает!

— Но монстры были настоящие! Посмотри, он схватил меня за ногу! И вообще, эта игрушка ни к чему хорошему не приведет. Не может быть, чтобы весь наш чудовищный мир растворился, чуть только мы выключили машину! Он же где-то существует! Что если в один прекрасный момент сюда вывалятся все уроды и упыри, которых мы запрограммировали?

— Так бывает только в дебильных видиках. Забудь. Наш мир электронный. Видишь, я выбираю «exit» и…

Данила услышал стук клавиатуры и осторожно отодвинул штору, чтобы взглянуть на дисплей, но подоконник заскрипел, и оба экзистора резко обернулись к окну.

— Слышал? Здесь кто-то есть.

— Они пришли в наше измерение!

— Замолкни.

Шаги в направлении окна. Тут Донай решил, что пора захлопывать ловушку.

— Доброе утро, — бесшумно поднявшись из-за своего укрытия, объявил он.

Последовала немая сцена.

— Присаживайтесь, — предложил Синий князь. — У нас есть несколько вопросов к вам, господа.

Юлька включила свет. Лица людей исказились гримасой ужаса. Оба, как околдованные, не отрываясь взирали на Доная.

— В чем дело? Вас не уведомили о нашем визите? — спросил тот и, непринужденно перепрыгнув через стол, двинулся к игрокам.

— Нет, только не так, — прошептал сидящий, впившись побелевшими пальцами в подлокотники.

Вдруг он вскочил и ринулся к окну. Данила преградил ему путь.

— Тихо! Сядь, мы ничего вам не сделаем.

Но человека это обещание не успокоило. Он закричал, шарахнулся в сторону, споткнулся о кресло и падая чуть не врезался лбом в приборный стол. Гаюнар успел предотвратить несчастный случай, профессионально скрутив обезумевшего от животного ужаса игрока. Донай изумленно смотрел на людей, не находя объяснения столь бурной реакции. Его заминкой воспользовался второй мирянин. Он подскочил к компьютерам и ударил по клавиатуре. Монитор расцвел калейдоскопом разноцветных узоров.

— Экзистедер! — вскрикнула Юлька и прыгнула на человека сзади.

Он легко отбросил девчонку и, сорвав крышку с агрегата, похожего на трансформатор, передернул несколько тумблеров. Экран ожил. Стены подземелья двинулись в комнату, вместе с ними из заточения вырвался устрашающий вихрь, разом поглотивший людей и предметы. Донай попытался бороться с воздушным омутом, но тщетно. Он лишь успел схватить за руку сестру прежде, чем их обоих втянуло в холодный мрак. Данила, выпустив своего пленного, отпрянул от засасывающего потока и замахнулся, чтобы врезать по заслугам автору воцарившегося безобразия, но сзади раздался звон вдребезги разбитого стекла. Гаюнар обернулся. Первого экзистора в кабинете не было. Мысль о высоте здания и твердости площадки внизу не успела за действиями, поскольку Данила метнулся к окну раньше. В утреннем сумраке он увидел то, что и должен был увидеть: человек неподвижно лежал на дорожке.

Данила вспомнил о втором игроке и о включенном аппарате. Экзистора в комнате он не увидел, зато на экране монитора среди хаотичных пятен и линий маячили какие-то тени.

— Юлька! Донай! Где вы?

Ответа не последовало.

Гаюнар растерянно смотрел на Экзистедер под личиной компьютера. Недавний опыт Грег-Гора наглядно доказывал, что для Игры мало быть просто внемиренцем и владеть теорией построения образа, необходим навык, нарабатываемый годами тренировок. А Данила даже не представлял себе, с какой стороны следует начинать. Однако зародившаяся в отчаянии мысль вызвать Волка захлебнулась, стоило ему представить, как выслушает его покаяния Каляда.

Что-то предпринять. Что угодно, лишь бы не стоять на месте, как истукан. Безжалостно обругав себя, пилот решительно приблизился к компьютеру-Экзистедеру. Картинка на дисплее почти рассеялась, оставив вместо себя блеклые разводы.

— Я просто войду в его поток, — сказал Данила сам себе и тут вспомнил, что еще ни разу в жизни самостоятельно не вставал даже на Путь.

Вдруг дверь содрогнулась от сильнейшего удара, из коридора раздались крики, а это означало, что потревоженные шумом охранники приступили к своим обязанностям. Решение пришло мгновенно. Гаюнар подскочил к окну, задернул шторы, чтобы разбитое стекло не попалось на глаза сразу, задвинул под стол какое-то пыльное барахло, подвернувшееся под ноги, и походя набросил на плечи куртку одного из программистов. Защелку он отодвинул в момент, когда дверь немилостиво встряхнули еще раз. Двое молодцов ввалились в кабинет.

— Эй-эй! Вы что?! — заорал на них пилот, изображая возмущенного сотрудника.

Результата он добился: слегка озадаченные, охранники нерешительно опустили оружие.

— Ребята, что это вы? Вы же знаете, что я здесь работаю! — продолжал он.

Ему задали вопрос. Данилу прошиб холодный пот, когда он сообразил, что совершенно не понимает речь мирянина. Вопрос повторили, усилив смысл взмахом руки. На счастье вспомнилось наставление Доная: «Не пытайся понять слова. Бери по-крупному: фразу, образ». И Гаюнар достаточно успешно пользовался этим принципом, пока не задумался о действующем механизме. Вернуться к интуитивному восприятию удалось не сразу, и с большим опозданием он уловил суть сказанного: охранник интересовался, почему вокруг беспорядок и кто поднял шум.

Пока пилот искал ответ, в дверях появился третий человек, и его суровое «Кто это?» прозвучало как сигнал гонга. Разыгрывать спектакль дальше уже не было смыла. Свалив стоящего на дороге одним бесцеремонным ударом в живот, Данила бросился в темноту коридора. Расстояние до поворота на лестничную клетку он преодолел в считанные секунды, но вспыхнул включенный свет и раздались два выстрела. Его качнуло в сторону. Боль в правой руке он почувствовал сразу, но успел сконцентрироваться и, завернув за массивный косяк железной двери, выстрелил в ответ. Парализующая волна захватила одного охранника. Двое других спрятались в кабинете. Прекрасно осознавая, что рано или поздно они вызовут подмогу, Данила взбежал на следующий этаж и затаился. Погони не было. Он вытащил из кармана пеленгатор, включил маяк и кинул приборчик в подвернувшийся рядом ящик. Затем выпрямился и заставил себя сосредоточиться на мысли о Структуре.

Почувствовать новое измерение. Его никогда не учили искать Пути, но знания предков, сохраненные глубоко в генах, дали свои ростки. Он видел перед собой темноту помещения, стену, перила лестницы. В груди шевельнулось и защекотало. Темнота плавно поплыла вперед, вглубь, в бездну, а вместо нее начал расцветать черный цветок — выход в Структурное пространство. Молча торжествуя, Данила встал на Путь.

5

Юлька вскрикнула, больно ударившись о каменный пол. Следом за ней в Мир ввалился Донай.

— Берегись! — громыхнул он.

В тот же миг Юлька оказалась зажатой в мощных лапах. Синий князь вскочил и ринулся на обидчика сестры. Девушку отшвырнули в сторону. Она шлепнулась в отвратительно пахнущую лужу и проехала до противоположной стены на боку. Склеп потряс холодящий душу рык. Краем глаза Юлька успела заметить нечто огромное, возвышавшееся над Ви-Бруком. Последовал глухой удар. Она испуганно села, вжавшись в покрытые слизью камни. Брат лежал в нескольких метрах правее без сознания. Она медленно перевела взгляд на то, с чем вел неравную борьбу Синий князь. Чудовище в полтора человеческих роста, покрытое грязной свалявшейся шерстью стояло посередине подземелья. Юлька, не спуская с него глаз, осторожно поползла к Донаю, как вдруг цепкие шестипалые руки обвили ее плечи, камни превратились в вязкую массу и начали засасывать в бездонное чрево. Девушка завизжала так, что завибрировала жижа, наполняющая углубления в полу. Вздрогнул монстр и стал поворачивать оскаленную морду к источнику звука, а Юлька, продолжая вопить, отчаянно пинала руками и ногами схватившее ее нечто. Вырвалась она чудом и уже не помнила, как очутилась возле Ви-Брука.

— Донай!

Она поскользнулась и навалилась на него всем телом. Он застонал. Не заметив, что брат пришел в себя, девушка принялась судорожно дергать его за плечо.

— Донай! Очнись! Очнись, пожалуйста! Скорее!

— Успокойся, это всего лишь нокдаун, — Ви-Брук медленно сел, растирая рукой рубец, оставшийся от злополучной раны. — Ну ты и орать! Покойника поднять из могилы можешь… Осторожно! — он увидал застывшего на месте монстра.

— Он образ, — Юлька со вздохом опустилась на пол возле брата. — Я заметила, если не вступать в его зону — не тронет.

— А, ну да, правильно. Так устроены многие видеоигры, — Донай с опаской смерил взглядом расстояние до экзорного чудовища и повернулся к сестре. — Ого! В чем ты перемазалась?

— К той стене лучше тоже не приближаться, — Юлька кивнула на ловушку, из которой вырвалась с таким шумом. — Как думаешь, где мы?

— Не бойся, это еще не ад. Хотя что-то очень близкое к нему. Пошли, не век же тут торчать.

— Куда?

— Насколько я знаю такие штуки, здесь есть один вход и один выход, причем взаимно незаменяемые. Нас кинули в начало, следовательно, требуется дойти до конца.

— Как фигурки в игре?

— Вроде.

— Ну уж нет! Чтобы меня использовали в роли фишки?!

— А что ты предлагаешь?

— Ты — Витязь Смерти, а я подруга Воды. Объединив наши силы, мы здесь камня на камне не оставим!

Донаю идея понравилась, но обсудить ее в деталях брату и сестре не довелось, так как в этот момент с потолка начала быстро спускаться белесая дымка.

— Привидение, — констатировал Ви-Брук и прежде, чем Юлька успела его остановить, зычно крикнул. — Смерть!

Как и первый раз, когда Меч Смерти оказался в его руках, Стихия торжественно поднялась вокруг Синего князя. Готовая услужить, она текла из камня, из земли, из спертого воздуха и мертвой воды, набирая мощь с каждым мгновением. Склеп окунулся во мрак. Когда же вновь вспыхнул огонь за закопченными стеклами хилых фонарей, Ви-Брук понял, что поспешил с действиями: вместо одного призрака их окружали шесть, из глубин подземелья надвигались полчища летучих мышей, а затхлость и сырость отступали перед смрадной могильной духотой.

— Они питаются силой твоей Стихии, — прошептала Юлька.

— Ошибочка вышла. Давай-ка ходу отсюда.

Они бросились прочь из склепа, перепрыгивая через разверзшиеся могилы и бурлящие гнилые лужи, а вдогонку им несся вой пробудившихся мерзких созданий. В довершение всех бед внемиренцам пришлось карабкаться по изощренно крутой лестнице на открытую площадку неимоверно высокой башни. Когда кончилось и это испытание, оба по велению экзистора во мгновение ока угодили в просторный зал, заполненным холодным, но, к счастью, чистым воздухом.

— Здорово, правда? — спросил Донай, переводя дух.

— Твой юмор начинает мне надоедать, — откликнулась Юлька.

— Про Смерть и Воду не я придумал, кстати, — напомнил ей брат.

— Но я не могла предположить, что ты так быстро воплотишь мой замысел в жизнь, то есть — в Смерть. Что еще случилось?

Синий князь беспокойно озирался по сторонам.

— У меня такое чувство, будто я уже был здесь, — проговорил он. — Эти двери, лестница, плиты на полу — все знакомо до одурения!

Неожиданно одна за другой начали вспыхивать кривые оплавленные свечи, гнездившиеся в пыльных канделябрах. И когда последняя из них затрепетала слабым огоньком, в зале прозвучал скрипучий голос:

— О, как давно сюда не заходили путники.

— Кто здесь? — Юлька прильнула к брату, ища глазами говорившего.

В центре освещенного круга стала материализовываться фигура статного широкоплечего человека в длинном плаще. Донай быстро, но ненавязчиво, отодвинул сестру за спину как раз в тот момент, когда хозяин замка проявился окончательно.

— Граф Влад, к вашим услугам, — окинув гостей хищным взором, он чинно раскланялся.

Ви-Брук хмыкнул.

— Дракула, если не ошибаюсь? — уточнил он. — Ну и занесло же этих горе-экзисторов! Вот, Юлька, познакомься, — он наклонился к сестре, — перед тобой самый замечательный вампир за всю историю Игр. Эй, граф, а куда подевались Франкенштейн, Вервольф и Мумия? Разве ваша «теплая» компания развалилась?

Кроваво-красные глаза впились в лицо Синего князя.

— Что ты на меня вылупился? Кусаться собираешься?

Вампир оскалил огромные белые зубы, взмыл в воздух и ринулся на насмешника. Донай ловко увернулся.

— Первая попытка, — весело прокомментировал он. — Продолжать будем?

Полагая, что образ Дракулы атакует по одному сценарию, Ви-Брук крупно ошибался. Тот изменил тактику: черная тень его плаща нависла над девушкой. Увидав перед собой оскаленные клыки, Юлька сорвала с пояса первое, что подвернулось, и запустила вампиру в морду. Отчаянно запищал поврежденный пеленгатор. Не совладав с гравитацией, чудовище рухнуло на пол.

— Пригнись! — крикнул Донай.

Она шлепнулась под ноги брату. Щелкнула пружинка, и нож вылетел из рукава. Брызнула темно-бардовая кровь, вампир надрывно взвыл: клинок торчал в его горле.

— Это не образ! — ахнула Юлька, уставившись на странное существо.

На Ви-Брука, впрочем, сей факт впечатления не произвел. Он схватил сестру в охапку и, не дожидаясь, когда обитатель замка восстанет, бросился вверх по узкой лестнице. Отшвырнув с дороги слизняка на шести лапах, он вышиб плечом дверь и втолкнул Юльку в темную галерею.

— А полегче нельзя было? — тяжело дыша, спросила девушка, потирая бок. — Ты мне чуть ребра не переломал!

— Нечего зевать по сторонам, — бросил Синий князь и проверил, надежен ли засов. — Теперь можешь не волноваться, я начинаю кое-что соображать.

— Слава богу! Лучше поздно, чем никогда.

Ви-Брук сердито глянул на сестру.

— С роду такой колючки не видел! — воскликнул он.

— А в зеркало ты разве не смотришься? — съехидничала Юлька и, выждав пару секунд, примирительно добавила. — Ладно, ладно, не дуйся.

Донай принял предложенный мир и в качестве жеста доброй воли продолжил начатую ранее мысль.

— Я знаю, где мы. Это тот самый замок, куда меня раненого принес Оливул. Надеюсь, запасный выход экзисторы не заметили. Топай за мной, скоро будем дома.

— Подожди! Тебя разве не беспокоит, почему Дымиуса здесь нет?

— А чего беспокоиться? Он давным-давно существует между Игр сам по себе, и этот дешевый спектакль для него не новость.

Они поднялись на следующий этаж. Донай отодвинул дряхлую портьеру и приоткрыл грязную обшарпанную дверь, за которой начинался Путь. Протиснувшись между оборванных потоков, брат и сестра вышли в Структуру.

Миры далекие и близкие кружились, текли, скользили, мчались каждый по своей цепочке. И не было им числа.

— Куда нам идти? — осторожно спросила Юлька.

— Как? Ты дорогу не запомнила? — Донай разыграл испуг, но тут же понял, что пошутил неловко, и, бережно сжав ладошку сестры, виновато заглянул ей в глаза. — Не обиделась? Знаешь, у меня какая-то дурная болезнь: только соберусь сказать что-нибудь путное, а ляпну — хоть стой, хоть падай!

Юлька вздохнула.

— Понимаю. Что делать, черта семейная! Ну, пойдем наугад?

— Однажды я нашел дорогу отсюда в Белый Мир, найду и сейчас. Потом по следу Смерти доберемся до Мира, где мы встретили Волка. А дальше — по абрису.

— Слишком долго! Минутку, пеленгатор Данилы!

— Умница! — Ви-Брук торопливо достал портативный терминал. — Ага, это мой сигнал, а это… Черт, параметры стационарные: он не двигается.

Юлька, встав на цыпочки, заглянула на экран.

— Может быть он лежит раненый. Или… — пробормотала она.

— Или прибор потерял, — успокоил ее Синий князь. — Стоп. Да вон же он. Гаюнар!

Девушка проследила за взглядом брата и увидала на фоне бледно-серой трубы Структурного коридора удаляющуюся знакомую фигуру.

— Данила! Подожди!

Тот продолжал скользить поверх Пути. Брат и сестра поспешили за ним, искусно огибая воронки и меняя направления опор.

— Странно, что он нас не слышит, — забеспокоилась девушка.

— Еще более странно, что мы не можем его догнать, — Донай остановился, изучая пространство.

После происшествия в Белом Мире и нападения Кочевников, заместивших стрелу и площадку над пропастью, оба невольно стали осторожничать, хотя Ви-Брук и не желал показать даже самому себе, что поддался нерешительности.

— А что если Гаюнара взяли в плен? — прошептала Юлька.

— Да ладно — плен! Он же без Пути идет!

— Где? Где? Я не вижу.

Она тщетно искала только что мелькавшую впереди фигуру.

— Я тоже, — Донай был мрачен. — Доберусь до этих фокусников…

— Смотри! — перебила Юлька. — Данила!

Пилот в раздумье стоял на соседнем Пути.

6

Гаюнар блуждал вокруг Мира до тех пор, пока Путь не начал двоиться перед глазами. Удивленный, он шагнул на другой, затем на третий и, таким образом, сверкающая пелена Надмирья заметно удалилась. Данила не чувствовал особой усталости, пуля, застрявшая в мышце предплечья, серьезных неприятностей не доставляла, и тем не менее вместо одной Структурной дороги он видел две. Решив, что причина аномального явления все же объективна, он стал всматриваться в странную тень. Она текла сама по себе вдоль Пути, оставляя неясный след, похожий на размазанное чернильное пятно. Рискнув приблизиться к нему, Данила вдруг понял, что пятно просто не содержит в себе какой-либо материи. То была пустота, дыра, ничто. Похожее ощущение он испытал, когда обнаружил в череде закрытых дверей одну, за которой скрывался Экзистедер. «Ничего себе совпадения, — подумал Гаюнар, сторонясь подозрительной струи. — Кочевников, помнится, тоже сравнивают с пустотой».

Возле витой трубы канала он встал на новый Путь, оттолкнулся от опоры, наслаждаясь открывшейся свободой, позволил себе проплыть вдоль цепочки Миров, а когда опомнился, обнаружил, что свою стартовую точку потерял. Не было больше и «чернильного пятна», вытекавшего из Мира, где остался Крылатый Волк.

— Так. Кажется, влип, — подытожил Данила вслух и тут увидел над ближайшим Надмирьем Доная и Юльку.

Для надежности он несколько раз сморгнул, но друзья не пропали из поля зрения подобно призракам, а повернули к нему.

Радость встречи была бурной, особенно со стороны Юльки, и Гаюнару пришлось сознаться, что одна пуля его все-таки нашла. Убедившись, что рана пустяковая, девушка успокоилась, а Донай, который сам не терпел повышенного внимания к болячкам, постарался побыстрее перевести разговор на другую тему.

— А теперь, дружище, объясни популярно: кой черт ты от нас улепетывал пять Путей к ряду?

— Я улепетывал от вас? — удивился Данила.

Донай и Юлька переглянулись.

— Ты здесь никого не встречал? — осторожно уточнила девушка.

— Нет. А что?

— Не важно. Главное — нашлись, — подытожил Ви-Брук.

— Но… — начала Юлька.

— Мы могли и обознаться, — перебил ее брат. — Мало ли какой народ тут шляется. Давай, Гаюнар, твоя очередь: куда держать путь?

— Я пеленгатор оставил в Мире, — с напускной невозмутимостью сказал Данила, хотя был очень доволен своей предусмотрительностью.

По сигналу маяка друзья без труда определили, откуда велась Игра. Точку входа относительно пеленга они намеренно сместили и вышли из Структуры на крыше пристройки, где начали свою авантюру.

Приветствовал внемиренцев оглушительный вой сирен, разносившийся по всей улице, окутанной предрассветными сумерками.

— Что это? — Юлька закрыла ладонями уши.

— Полиция или милиция, а по сути — один черт: охрана порядка, — пояснил Ви-Брук. — Так что — ноги в руки и за мной!

И он недолго думая сиганул на внутренний двор. Раздался глухой удар, возня и короткий болезненный крик.

— Донай!

— Спускайтесь, я с ним уже договорился, — сообщил тот снизу.

Гаюнар и Юлька спрыгнули, причем девушка, потеряв равновесие при приземлении, упала прямо на лежащего возле стены человека. Данила помог ей подняться.

— Да, бьет твой братик от души, — он сочувственно посмотрел на пострадавшего.

— Сюда! — позвал Донай из автомобиля.

— Ты умеешь этим управлять? — изумилась сестра.

— Баловался, было дело, — Ви-Брук замкнул два проводка на приборной панели, с которой предварительно содрал кожух.

Мотор зачихал.

— Влезайте в машину, пока нас не заловили!

Девушка забралась на заднее сидение, а Данила сел рядом с водителем.

— Ты уверен, что знаешь, как это работает? — недоверчиво спросил он, когда Донай начал дергать все рычаги подряд.

— Конечно знаю! — оскорбился тот. — Смотри: зажигание, сцепление…

Мотор громко фыркнул.

— А может быть наоборот, — Ви-Брук передернул плечами под выразительным взглядом товарища.

С четвертой попытки двигатель завелся. Автомобиль бодро ринулся вперед и въехал прямехонько в мусорный бак. Под грохот жести об асфальт и расцветающий букет неповторимых ароматов, Ви-Брук дал задний ход. Затем Даниле и Юльке пришлось пережить еще несколько неприятных минут, пока водитель вспоминал, как следует обращаться с позаимствованным у мирян транспортным средством. Поцарапав левое крыло о забор и отважно выбив полуоткрытые ворота двора, машина вырвалась-таки на свободу. Два тупорылых фургона с разноцветными вращающимися фонарями на крышах не помешали Донаю вырулить на дорогу. Но лишь после того как последний из столбов, мелькнувших в опасной близости от капота, остался позади, Данила и Юлька вздохнули облегченно.

— Показательное выступление высшего пилотажа. Жалко, жюри во дворе осталось, — мрачно прокомментировал Гаюнар, наблюдая за действиями новоявленного шофера.

— К каждой машине надо привыкнуть, — заявил Донай и, пошарив по неказистой панели управления, включил передние фары, а заодно и боковые сигнальные огни.

— Куда мы едем? — Юлька облокотилась о спинки передних сидений.

— Отправляемся в бега. Нас только что приняли за грабителей, — весело объявил Ви-Брук.

— Точно. За нами погоня, — сказал Данила, взглянув в зеркало заднего обзора.

— А ты как думал? Не только космический патруль борется за порядок во вселенной. Кстати, что ты сделал с экзисторами?

Гаюнар нахмурился.

— Ничего. Этот псих из окна выбросился. Естественно — сразу к праотцам.

Юлька ойкнула.

— А второй? — Синий князь мгновенно отбросил шутливый тон.

— Он же окунулся в поток вместе с вами, — осторожно ответил Данила и почему-то вспомнил о Кочевниках, имеющих обыкновение бросать тела людей, обращая их в белый прах.

— Так я и знала! — подскочила Юлька. — Донай! Это был не образ, а экзистор, игравший роль вампира!

— Где он сейчас? — быстро спросил Гаюнар.

— Там же, где и его приятель. Я ему кинжал в глотку всадил, — вздохнул Ви-Брук. — Здорово. Два трупа на нашей совести.

Машина выскочила на широкую улицу, и Донаю пришлось максимум внимания уделить дороге, которая, несмотря на раннее утро, кишела проворными автомобилями и неуклюжими кузовами общественного транспорта.

— Ты идешь на встречную трассу! — Данила готов был сам схватить руль, но вовремя остановился: мешать другу сейчас значило бы только усугубить аварийную ситуацию.

— Все под контролем! — уверил Синий князь, вырулил на рельсы, выложенные по центру улицы, и прибавил скорость. — Возьми у меня терминал, — продолжал он не оборачиваясь.

Это относилось к Гаюнару. Данила нашел в боковом кармане куртки товарища прибор, но тут машину сильно тряхнуло на колдобине. Портативный компьютер он удержал, а пеленгатор вывалился под ноги шоферу.

— Черт с ним, главное — работает, — бросил Донай и кивнул на локальный процессор. — Схему города давай! Нам сматываться пора.

Данила взял на себя обязанности штурмана.

— Сворачивай налево!.. Теперь правый поворот. Осторожно, сейчас будет мост через реку.

— За нами четыре патрульные машины! — крикнула Юлька, уткнувшаяся в заднее окно салона. — Пока не оторвемся, к Волку ехать нельзя.

— Это и кобыле понятно, — огрызнулся Ви-Брук. — Ты сядь, веретено! А то мы костей твоих не соберем!

Машину подбросило пару раз и чуть не швырнуло на пустой тротуар.

— Направо, — вдруг скомандовал Данила.

Синий князь ни спорить, ни уточнять не стал. Доверившись штурману, он выполнил сложнейший поворот, не сбавляя скорости, и, таким образом, автомобиль оказался на полупустом шоссе.

— Загородная окружная дорога, — пояснил Гаюнар. — По крайней мере люди целы будут.

— Люди — да, а мы — не знаю.

— Почему?

— Здесь легче всего устроить западню. Установить преграду из каких-нибудь вагонов, например. Ага, а вот и разведка с воздуха. Видите вертолет? Это тоже по наши души.

— К лесу гони, — Данила показал на ответвление трассы.

Свернули. Шоссе превратилось в ухабистую дорогу с неглубокими кюветами по краям. Вдоль нее поднимались высокие сосны с голыми стволами и с густой кроной далеко от земли.

— У нас бензин скоро кончится, — сказал Донай, постучав по циферблату измерителя.

— Всё. Полиция отстала, — Юлька отвернулась от окна и уселась на жестком диване. — Данила, до Волка далеко?

— Мы двигаемся точно в обратном направлении.

— Машину надо бросать, — Ви-Брук снял руки с руля и с наслаждением потянулся, — бортовой номер уже знают все дорожные посты. Сейчас загоним ее куда-нибудь… О, черт!

На дорогу откуда ни возьмись вынырнул мотоциклист. Донай схватил руль и что было сил вдавил тормозную педаль. Мотоциклист завилял, но равновесие удержал и поддал газу. А Синий князь с управлением не справился. Машина сорвалась в заросший травой кювет, только чудом не перевернувшись, вынырнула на поляну и понеслась прямо на деревья. Юлька соскочила на пол и сжалась в комочек между сидениями, Данила уцепился за петлю над дверцей кабины. Это мало уберегло бы его при аварии, но ничего лучшего пилот не нашел. И когда прямо перед ветровым стеклом стремительно вырос здоровенный ствол сосны, Ви-Брук одной рукой резко крутанул руль влево, а другой обхватил товарища и прижал к себе.

В столкновении пострадал правый борт автомобиля. Данила значительно позднее понял, что Донай спас ему жизнь: ведь вместо неизбежного удара о стекло, он всем своим весом, многократно увеличенным инерцией, навалился на друга. Очнувшись от шока первым, Гаюнар с ужасом обнаружил, что место, где только что сидел, сплющено в гармошку.

— Юлька! — он оглянулся.

Девушка, бледная как мел, подняла голову из-за спинок кресел. Данила тронул за плечо товарища.

— Ты там живой?.. Донай!

Тот лежал на руле, и Гаюнару в первый момент показалось, что друг не дышит.

— Донай, только без глупостей! — он приподнял его и усадил в кресле.

Юлька оттеснила Данилу, увидала брата и ойкнув принялась торопливо расстегивать на нем ворот рубахи. Ви-Брук шевельнулся.

— Из машины… вон, — пробормотал он, не открывая глаз.

— Что он говорит? — переспросил Гаюнар.

— В автомобиле осталось горючее. Сейчас оно взорвется! — перевела Юлька.

Друзья вытащили Синего князя из покореженной кабины, отвели в сторону и опустили на жухлую траву. Он закашлялся, оттолкнул руку сестры и самостоятельно принял сидящее положение.

— А, команда в сборе. Привет.

— Что с тобой? — на всякий случай спросил Гаюнар.

— Странный вопрос. Насколько я знаю, нас всех слегка встряхнуло.

Данила смерил товарища испытующим взглядом и, убедившись, что дела у него обстоят не так плохо, как показалось сначала, сказал:

— Посадка замечательная. Но знаешь, друг мой, где тебя никогда не будет?

— Я уже догадался, — кивнул Донай. — На линии первого пилота.

— Молодец, соображаешь, — похвалил Гаюнар.

Он хотел продолжить свою мысль, но слова внезапно утонули в грохоте, обрушившимся на лес. Внемиренцы бросились ничком на землю, а Синий князь для надежности прикрыл плечом сестру. Столб пламени и черного дыма устремился в небо.

— А вот и сигнальная ракета патрульным службам, — Данила с досадой посмотрел на остатки автомобиля, над которыми гудел пожар. — Пора сматываться отсюда. Донай, сам встанешь?

— У-у, чтобы меня выбить из седла надо сорок таких ударов! — уверил друзей Синий князь и осторожно поднялся.

— Нам в какую сторону? — спросила Юлька, опасливо смерив взглядом расстояние до горящей машины.

Данила схватился было за терминал, как вдруг изменился в лице.

— Процессор был у меня на коленях, когда мы впечатались в дерево.

Друзья переглянулись.

— Здорово. А мой пеленгатор валялся под педалью газа, — сказал Ви-Брук. — Юлька, где твой маяк?

— Я его использовала в качестве кастета, когда отбивалась от вампира, — вздохнула та.

Наступившее обескураженное молчание нарушил Гаюнар.

— Так. Без связи, без транспорта и без каких-либо сведений об Экзистедере. Плюс два трупа. Представляю, что подумает о нас капитан.

— Ага, — согласился Донай. — Но меня больше заботит, как расценит наше «рукоделие» Бер-Росс.

— Прекратите вы хныкать! — взорвалась Юлька. — Какие молодцы! Расписались в собственном бессилии! Нет уж! Во-первых, марш вперед. Во-вторых, по дороге придумать способ связи с Волком. А в-третьих, зарубите себе на носах оба: не бывает худа без добра. Гибель экзисторов означит прерывание моста. Понятно?

И она бодро зашагала в лес. Донай и Данила растерянно посмотрели друг на друга.

— Да-а, — протянул Ви-Брук, — опасно обсуждать поражение при женщинах. Они после этого так и норовят взять власть в свои руки.

Минут десять друзья шли за Юлькой по сырому сосновому лесу, периодически огибая заросли кустарника и стряхивая с одежды прилипшую паутину. Наконец, Данила решил приступить к переговорам.

— Юль, постой! — он догнал подругу. — Нам надо направление выбрать, и вообще: успокоиться и поговорить.

— Лично я абсолютно спокойна, — заявила девушка. — Направление мной давно определено. Не забывай, что не только ты специалист по картам. Меня в классе штурманов тоже кое-чему научили.

— Напрасно ты злишься, сестренка, — мягко сказал Донай. — Сама же говорила: нет худа без добра.

Юлька подняла на брата глаза. В его словах не было и толики иронии.

— Положение у нас незавидное, это точно, — продолжал он, — но знаешь, одна голова хорошо, а три лучше. Давайте сейчас выйдем в Структуру и…

— Подождите! — вдруг перебил Данила. — Слышите?

Медленно, но неумолимо на величественный шелест леса накатывался механический рокот.

— Вертолет, — помрачнел Донай. — Быстро они нас засекли.

Он собрался открывать Структурные ворота, но Гаюнар остановил.

— Вертолет сзади нас, а ты послушай вперед!

— Как будто крылья разрезают воздух, — пробормотала Юлька, глядя на небо, теряющееся за макушками деревьев.

— Ребята, это Волк, — сказал Данила, еще не совсем веря самому себе.

Тень исполинских крыльев накрыла внемиренцев. Звездолет чинно проплыл над лесом и замер, как орел в поднебесье. Вместе с ним с другой стороны в поле зрения друзей появился желтый с синей полосой летательный аппарат мирян. Он завис перед звездным кораблем, будто остолбеневший от изумления прохожий. Противостояние продолжалось не более двух секунд, и вертолет, совершив отчаянно крутой вираж, на полной скорости помчался прочь.

7

Аполлон и Артемида встретили разведчиков в ангаре, куда доставил их катер-челнок. Следом за собаками в открытый люк втек Пэр.

«Слава создателю! Нашлись! — воскликнул он, обвив друзей струями зеленого тумана. — Донай, как ты? Юля, всё нормально?» — Лучше своим любимцем займись, — Ви-Брук показал на Гаюнара, вылезавшего из кабины. — Из него пулю достать надо.

Призрак испуганно метнулся к Даниле. Пока пилот убеждал друга, что причин для беспокойства нет, вниз по лестнице стремительно спустился Оливул.

— Донай, какого дьявола ты вмешивался в Игру? — в его сильном и обычно спокойном голосе звучал металл.

Юльке стало не по себе — она ни разу не видела Белого князя таким разгневанным. Ви-Брук опешил.

— Оливул, клянусь, никто из нас не призывал Силу Созидания! — воскликнул он.

Девушка поспешила поддержать брата.

— Нас забросило в Игру, когда экзистор включил свой аппарат!

Данила тоже хотел вставить слово в защиту Синего князя, но Пэр в этот момент как раз принялся вытаскивать застрявший в его предплечье кусочек свинца, и Гаюнару пришлось уделить внимание ране.

Оливул протер ладонью лицо.

— Прости, — проговорил он и быстро пожал плечо кузена.

Юлька украдкой облегченно вздохнула. Ее друг вновь был таким, как она знала его с самой первой минуты встречи: строгим, рассудительным, выдержанным.

— Что произошло? — осторожно спросил Донай.

— Кто-то утащил на себе Экзистедер, — развел руками Белый князь.

— Шутишь! — вырвалось у Ви-Брука.

— Какое там, — отозвался Оливул с грустной улыбкой и нежно обнял Юльку. — Мы очень беспокоились за вас.

— Стоп, объясни, — вмешался Донай. — Как это — «утащил на себе»?

— Игра перетекла в другую точку пространства вместе с Экзистедером, сформированным в этом Мире. Параметры ее незначительно изменились, но цель осталась: наведение следующего моста.

— Этого не может быть! — воскликнула Юлька. — Оба экзистора мертвы. Один выбросился в окно, другого… — она замялась.

— Я нечаянно прирезал, — продолжил брат.

Оливул нахмурился.

— Кто-то из нас ошибается с выводами. Но как бы то ни было Путь Волка лежит в точку новой Игры. Данила, что с рукой?

Гаюнар подошел к друзьям, на ходу закатывая промокший от крови рукав.

— Ерунда, — он показал на небольшой рубец, оставшийся на предплечье.

«Стихия Жизни сильна в нем!» — гордо объявил Пэр и в виде густой стрелы полетел в кабину управления.

Данила проводил его взглядом. Не выходил из головы странный след пустоты, замеченный в Структуре. Сейчас, когда Пэр втек в его руку, чтобы извлечь пулю, рядом мелькнуло нечто подобное. Или ему показалось?

Волк двигался по Структуре проложенным курсом. Путь неумолимо подгонял время вперед, и цель путешествия быстро приближалась. И хотя автопилот добросовестно нес вахту, капитан предложила выслушать разведчиков прямо в кабине управления.

Рассказывать взялась Юлька. Она изложила ход событий полно и лаконично, опустив, впрочем, детали замечательной гонки на автомобиле по городским улицам. Затем Данила добавил факты, свидетелем которых оказался один. О пустом пятне в Структуре он упомянул вскользь, так как ничего кроме собственных ощущений описать не мог. Донай вставил слово всего однажды, уточнив что-то про экзорный поток, куда бросился вслед за сестрой, а в остальное время наблюдал за Оливулом. На лице Белого князя сохранялось напряженное выражение, но осуждения в его глазах брат не нашел.

Когда друзья закончили, Серафима выдержала паузу и задала первый вопрос.

— Донай, ты стремился вызвать у людей панику, ужас, когда появился перед ними в кабинете?

— Даже не думал! — воскликнул Синий князь. — До сих пор в толк не возьму, чего они так перепугались.

— А куда в этот момент была направлена Игра?

— В Мир Дымиуса, наверное.

Каляда встала и в задумчивости прошлась по кабине.

— Пока мы ждали вас на Волке, — заговорила она, — Оливул и Грег-Гор определили, что обнаруженный экзорный поток во много раз сильнее обычного. Смотрите, что получается: Смерть в той или иной форме была главным персонажем в Игре, и в подтверждение тому попытка защититься с помощью Стихии возымела полярное действие. Основной поток перемещался по мосту в экзорный Мир, и в то же время его остаточная часть противовесом текла в обратную сторону, причем сохраняя силу для спонтанного создания образа. Стихия Смерти, незримо сопровождающая Витязя, всего лишь подготовила благоприятную почву, чтобы подсознательные страхи экзисторов нашли воплощение в образе. Они увидели не Доная. Его облик под действием отраженной Игры преобразовался в нечто, напугавшее людей до помешательства. Итак, Оливул, ошибки в твоих расчетах нет. Сила Созидания здесь действительно велика настолько, что позволяет Игре укрепиться на обоих концах моста, и тем самым делает Экзистедер подвижным.

Бер-Росс сосредоточено смотрел на экран дисплея, где светились ровные ряды формул.

— Бесконечная Игра, — произнес он. — Перемещения Экзистедера вместе с экзистором. Бред какой-то! Где в таком случае источник?

— Оливул, послушай, Экзистедер и есть источник! — воскликнули Грег и Гор.

Эта идея предлагалась, по всему видно, не в первый раз, и Бер-Росс лишь мимоходом обронил:

— Тогда пусть кто-нибудь попробует вытащить себя за волосы из болота.

Юлька хихикнула, а Белый князь продолжал.

— Получается избыточная система: Экзистедер — конденсатор Сил Созидания, мощнейший поток, сила «зеро», как активный двигатель, и два экзистора.

— Сила «зеро»? — встрепенулся Данила.

— Я условно обозначаю ее нулем, как нереальную, несуществующую в нашей логике.

Гаюнара бросило в жар. Сумасшедшая догадка пронеслась в голове, как ветер, вмиг расставивший все на свои места.

— Кочевники, — выговорил он и с надеждой обратил взор на капитана. — Экзистедер двигают Кочевники. Я видел их. Я видел, как они утекали из Мира!

Серафима скрестила руки на груди.

— Кажется невероятным. Но я готова согласиться, — медленно сказала она.

— В таком случае остается открытым один вопрос: кто руководит Кочевниками? — торопливо вставила Юлька. — Ведь просто так им не пришло бы в голову или в что-у-них-там-есть заниматься с Экзистедером!

«По-моему, руководить Кочевниками невозможно, — вступил в разговор Пэр. — Скорее уж им что-то пообещали в награду за работу. И я боюсь, это «что-то» — наши жизни».

— Зачем же так мрачно? — поежились близнецы одновременно.

— Слабо верится, что кто-то из недотеп, с которыми мы столкнулись, способен был договориться с Кочевниками, — возразил Донай.

— Один из них в состоянии истерии выбросился в окна, — напомнила Каляда, — другой наложил на себя образ вампира и остался в экзорном Мире. И если второй безусловно внемиренец, личность первого остается под вопросом. Не мог ли он быть замещенным Кочевником?

— Я видел его труп, — уверил Данила. — В целости и сохранности.

Серафима бесстрастно согласилась с несостоятельностью предложенной версии и собиралась продолжить обсуждение, но тут Оливул с нетипичной для него поспешностью подался вперед.

— Донай, ты утверждаешь, что экзистор сам исполнял роль Дракулы? — быстро спросил он. — Но ведь вы с Юлией были далеко от эпицентра, в подземелье, значит он не имел возможности руководить Игрой и одновременно в ней участвовать в качестве персонажа, поскольку Игра разворачивалась на реальном Мире.

Ви-Брук озадаченно потер макушку. Белый князь откинулся в кресле.

— Что сказал вампир, когда появился в зале?

Брат и сестра переглянулись. Юлька пожала плечами, Донай сморщил лоб.

— То ли «как я рад путникам», то ли…

— «Как давно сюда не заходили путники», — произнес Бер-Росс.

— Точно, — удивился Синий князь.

— Это был Дымиус. А экзистор устроился неподалеку и успешно вел Игру на множественном объекте. Да, он силен. Наложить образ на внемиренца очень нелегко. И кстати, Донай, твой нож не причинил Дымиусу вреда, ведь под образом скрывался настоящий упырь.

«Мы приближаемся к Надмирью», — сообщил Пэр, проверив показания радара.

— Отлично, — спокойно ответила Каляда. — Атаку начнем сразу, как только приземлимся. На Волке за капитана — Данила, с ним Юлия и Пэр. Ваша задача обеспечить прикрытие. Целью остальных будет экзистор. Средства воздействия любые, но с условием: все должны остаться в живых, наш противник в том числе.

— Идем ва-банк, капитан? — оживился Донай.

— Используем преимущества внезапности, — улыбнулась Серафима.

8

Волк окунулся в беззвездную ночь. Шепот двигателей смолк и его сменил протяжный вой, долетевший с вершины горы. Ударились друг об друга камни, перевернутые нервной волной мелкой речушки. Гулко хлопнул люк на смотровой площадке корабля. Затем последовала короткая вспышка, и двуглавый дракон воинственно расправил огромные крылья.

— Садись, — Оливул взглядом показал Донаю на Грег-Гора. — Он выдержит нас обоих, не сомневайся.

Одна из голов утвердительно кивнула. Ви-Брук поправил ремни заплечных ножен и полез на драконью спину. Белый князь вскочил следом.

«Держитесь крепче», — предупредил Гай-Росс и оторвался от площадки.

Внизу мелькали тени сухих жалких кустов. По едва заметной тропинке, петляющей между бугров и оврагов, стремительно перемещался гибкий нечеловеческий силуэт. Невозможно было уследить за движениями женщины-Посредника, и казалось, что сама тропа с ухабами и рытвинами, как укрощенный дикий конь, выносит ее вперед и вверх — туда, где черным монументом утвердился заброшенный замок.

«Мне за ней не угнаться», — пожаловался дракон.

— Не выкладывайся раньше времени, — сказал ему Оливул. — Нам понадобятся силы для сражения.

Дракон перевалился через широкую стену цитадели и неуклюже приземлился на двор. Серафима ждала друзей возле гигантских дверей замка. На ее голове, закрывая виски, шею и верхнюю часть лица, просматривался клиновидный шлем.

«Сознание экзистора присутствует всюду, — мысленно сообщила Каляда. — Однако он один. Если замок и охраняют, то только образы. Кочевников я различить пока не могу, но это не означает, что их здесь нет, поэтому будьте предельно осторожны».

Сделав всем знак молчать, женщина-Посредник приоткрыла ворота и бесшумно скользнула вовнутрь.

Застывший в вечном покое зал освещала трепещущая лунная дорожка, пролившаяся на гранитный пол из высокого окна. Ветер, последовавший за людьми, замер на пороге, не тронув даже грозди паутины, окаймляющие вход, а звуки шагов, не родившись, погасали в остановившемся воздухе. Пока глаза братьев привыкали к полутьме, Серафима успела внимательно осмотреть помещение и, тронув близнецов за плечи, показала на лестницу, уводившую на антресоль.

Юноши скрылись в тени массивной колонны. Оливул, обнажив узкий меч, который выбрал в арсенале Волка, двинулся за ними. Он хорошо помнил это место. Там, за пыльной портьерой, начинался темный коридор со множеством комнат. В одной из них он и Донай провели десять тяжелых для обоих дней и ночей. Пройдя по антресоли дальше, можно было попасть в другие такие же коридоры, расходившиеся как лучи от центра замка. Самый широкий из них вел на внутренний двор к покосившейся башне, венчающей мрачное строение.

Испуганный возглас Грега и Гора прорвал глухую тишину, на мгновение опередив грохот, прокатившийся по замку. Бер-Росс метнулся к братьям. Гигантское существо, похожее на каменную колонну, отделившись от стены, поднимало над Гай-князем неохватные кулачищи.

— Ко мне! — крикнул Оливул.

Великан с проворностью, неожиданной для его габаритов, обернулся к новому противнику. Юноши немедля выхватили мечи и бросились на могучего стража с двух сторон. Гулко лязгнула о камень каленая сталь. Монстр махнул руками, будто отгонял назойливых мух, и близнецы кубарем покатились вдоль по открытой антресоли, а исполин обрушил свой раж на Белого князя. Тот увернулся от первого удара, от второго его уберег Донай, втолкнувший кузена в боковой коридор. Чудовище двинулось за ними, но вдруг качнулось вперед и рассыпалось, подняв тучу едкой пыли. Когда белесый прах осел, братья увидели Серафиму.

— Никто не ранен? — спросила она.

— Что ты с ним сделала? — Ви-Брук изумленно смотрел на место, где только что высился свирепый каменный гигант.

— Попросила посторониться, — походя ответила Каляда.

Оливул тем временем поднял с пола несколько белых хлопьев.

— Кочевник занял место образа, — пробормотал он. — Невероятно!

— Покажите нам, где находится создатель этого безобразия, и мы его с удовольствием поджарим, — заявили близнецы, потирая один шею, другой плечо.

— Где бы он ни был, — откликнулась Серафима, оглядываясь по сторонам, — наше присутствие до сих пор не замечено, иначе одним стражем дело бы не ограничилось.

— Экзистор занят мостом, — сказал Оливул, — но лучше поспешить. Фон Игры слишком ровный, похоже, что Экзистедер с минуты на минуту начнет удаляться. Давайте разделимся и начнем поиск.

Друзья намеревались последовать предложению Белого князя, но тут Доная осенило:

— Башня! — воскликнул он. — Башня возвышается над замком в самом центре цитадели, вот почему Сила Созидания разливается равномерно.

— Правильно, — без промедления поддержал Бер-Росс.

Внемиренцы бесшумно прошли по пустому коридору к воротам на внутренний двор. Сонные образы чудовищ не препятствовали незваным гостям, а два паука, размером со сторожевых псов, завидев пришельцев, расползлись по углам. Каляда не воспользовалась выбитой в стене узкой лестницей и, спрыгнув на двор с высоты в три сажени, пересекла его за доли секунды. Донай, сбежавший вниз первым, бросился было за ней, но, услышав нестройный перепев тетивы, отскочил под прикрытие груды камней. Оливул, Грег и Гор оказались в зоне обстрела, освещенные предательской луной.

— Сюда! Живо! — заорал им Ви-Брук.

Над его головой вдруг разлилась чернота, и несколько стрел ударились о естественную броню дракона.

«Я им покажу, как устраивать засады!» — гневно объявил Черный князь и ринулся на противоположную стену, где прятались невидимые лучники.

Полыхнуло пламя. Две струи огня разбились о покрытые мхом плиты, загорелась деревянная крыша навеса, сооруженного над бойницами. Атака стрелков захлебнулась, и внемиренцы получили несколько секунд, чтобы беспрепятственно добраться до башни.

— Нас обнаружили, — предупредила Серафима, ожидавшая друзей возле выбитой двери. — Там, — она показала на смрадную дыру подземелья, — что-то движется. Я задержу это, чем бы оно ни было. Найдите экзистора. Торопитесь!

Оливул кивнул и побежал вверх по крутым ступеням с мечом в руке. Донай последовал за ним, но Меч Смерти оставался в ножнах — Синий князь не признавался себе, что после эпизода с Гором боится поднимать его вновь.

Последняя площадка. Братья ворвались в комнату. Никого.

— Экзистедер совсем близко, — проговорил Оливул, профессионально оценив силу экзорного фона. — Проверь, нет ли еще одного уровня выше.

Донай подошел к окну, высматривая какой-нибудь лаз на потайной этаж, но, услышав за спиной сдавленный хрип, круто обернулся. Широкий лоскут занавеса, только что закрывавшего нишу, обвил шею Белого князя и ожесточенно затягивал петлю. Ви-Брук бросился к брату и схватил «ожившую» ткань. Несмотря на внешнюю ветхость, гардина оказалась крепка, как сталь, и о том, чтобы порвать ее голыми руками, нечего было думать. Второй конец портьеры хлестнул Доная по лицу, заставив отшатнуться. Бер-Росс задыхаясь силился сбросить с себя удавку, и в его глазах брат прочел отчетливое — «помоги».

Синий князь выхватил из-за спины Меч. Клинок взметнулся ввысь, и Витязю показалось, что он сам ищет цель. Оливул почти лишился сознания. Донай взмахнул мечом, намереваясь разрубить псевдо-занавес, но вдруг перед глазами как наяву промелькнул удар, чудом не погубивший Гора. Память, потакая Стихии, перевернула давно закрытые страницы: вызов кузена на бой в безлюдных холмах; поединок в зале, залитом алым светом; образ летающей твари, посланный на убийство. Что для Смерти прошлое — тень или действительность? Меч выполняет волю Витязя. Меч занесен над Белым князем.

— Эй ты! Проснись!

Бесцеремонный пинок опрокинул Ви-Брука навзничь.

— Где ты потерялся, растяпа?! — Грег приподнял его за грудки.

Шальной взгляд Доная уперся туда, где Гор приводил в чувство Оливула. Вокруг на полу шевелилась от ветра белесая пыль.

— Из-за тебя он едва не погиб!

Грег встряхнул кузена еще раз и приготовился отвесить ему для ясности новую оплеуху, но Оливул, чуть только открыл глаза, поборов приступ кашля, выговорил:

— Остановись…

Юноша выпустил Доная и подскочил к старшему брату. Сквозь нарастающий гул в голове Ви-Брук услышал властный голос Белого князя:

— Спрячь меч.

Донай поспешно вернул клинок в ножны.

— Оливул, я… — начал он, но встретив яростный взор двух пар голубых одинаковых глаз, побледнел; слова застыли на губах.

Бер-Росс тяжело поднялся, опираясь на братьев.

— Усмирите гнев, — строго сказал он. — Здесь нет ничьей вины. Все в порядке, Донай.

Синий князь отвернулся и, вытирая холодный пот со лба, заметил, как дрожит рука.

На пороге появилась Каляда. Ее гладкое темно-коричневое трико было покрыто грязью и слизью, а на шлеме — преобразованных в крепкие роговые наросты волосах — виднелись следы крови.

— Против нас подняты все образы, существующие в этом замке, — возобновив приглушенное до сего момента дыхание, сказала она. — Где игрок?

— Совсем близко. Но проход с свою цитадель он хорошо спрятал, — произнес Оливул.

— Так я и думала. Я найду его сознание и отвлеку от Игры. А вы постарайтесь как-то остановить Экзистедер. У нас всего три минуты, пока армия чудовищ и зомби из подземелья штурмует лестницу.

Лицо Серафимы, закрытое поврежденным в нескольких местах панцирем, окаменело, лишь в глазах остался глубокий живой блеск. Грег и Гор повернулись к Белому князю, ожидая указаний.

— Будем играть, — ответил он на взгляд юношей. — Держите мой фон и прикрывайте, если Экзистедер попытается меня захватить. Донай, брат, ты нам нужен, очнись.

Ви-Брук взял себя в руки.

— Я здесь. Начинай.

Окунувшись вслед за Оливулом в бурлящий поток Сил Созидания, Синий князь испытал на себе мощное противодействие. Игра преградила путь, опутав чужаков растущим с каждым мгновением коконом, но струя Бер-Росса внедрялась в плотную оболочку, упрямо сохраняя собственный мотив. Донай неотступно продвигался рядом, поддерживая и усиливая образ. Грег-Гор широким фронтом закреплял отвоеванные у экзистора участки Игры. Неожиданно строй потока обмяк, и Экзистедер, как оркестр, повернувшийся к новому дирижеру, заиграл другую пьесу. Сменилась мизансцена: помещение преобразилось, стены раздвинулись, и под низкой аркой внемиренцы увидали экзистора, застывшего над столом с разложенными на нем общепринятыми колдовскими атрибутами.

— Не дайте ему уйти, — произнесла Каляда глухим напряженным голосом.

Грег и Гор кинулись в потайную комнату.

— Поток слабеет, — пробормотал Оливул. — Надо завершать, Донай!

Синий князь сделал попытку сформировать образ конца, хотя уже видел, что Игра потеряна. Обрывок ее оторвался от Мира и исчез, подхваченный незримой волной. Остатки экзорных струй впились в экзистора, жаждая восполнить потерянную стабильность. Бер-Росс качнулся, но, ухватившись за стену, устоял на ногах. Помощь не потребовалась: последний всплеск Экзистедера потух, подчинившись непреклонной воле Белого князя.

— Оливул, — Донай остановился возле кузена, — это еще не поражение. Местного умельца ребята скрутили, а без него Кочевникам не продолжить Игру.

Бер-Росс выпрямился и, кивком дав понять, что слышал его слова, приблизился к Каляде.

— Серафима, Экзистедера здесь больше нет.

— Они опять унесли потенциал Сил Созидания, — произнесла Посредник одними губами. — Кочевники вместе с Игрой ушли по мосту в следующий Мир, — сморгнув, она посмотрела на друзей. — Давайте послушаем, что скажет экзистор.

Грег и Гор стояли над лежащим ничком человеком в черном балахоне.

— Живой? — спросил Донай и одной рукой поднял его за шиворот.

Накидка соскользнула с тощих костлявых плеч. Остатки образа колдуна рассеялись, и перед друзьями предстало хрупкое серое существо, похожее на жалкую кучу пыли.

— Дымиус?! — в один голос воскликнули Оливул и Донай.

Ви-Брук от неожиданности выпустил упыря, и тот опять плюхнулся на пол.

— Я в вашей власти, — пробормотал он и поднял полные страдания глаза. — Вы победили.

— Дымиус, ты не узнаешь нас? — Белый князь наклонился к смотрителю замка.

— Оливул Бер-Росс? Донай Ви-Брук? — удивленный не менее внемиренцев, упырь переводил взгляд с одного на другого. — Как вы… О, тысяча демонов! Посредник!

Он ползком попятился назад, пока не уперся в ноги близнецов.

— Не пугайся, — с неподдельной теплотой сказала Серафима. — Мы должны были остановить Игру, поэтому я сковала твой мозг.

Смотритель замка, недоверчиво покосившись на Гай-Россов, встал.

— Значит, я не пленник? — осторожно спросил он.

— Ни в коей мере, — уверила Каляда.

Дымиус отошел к окну, за которым господствовала мрачная беззвездная ночь, и уставился в темноту, будто забыл о присутствии внемиренцев. Серафима сделала друзьям знак не нарушать его уединения. Их терпение вскоре было вознаграждено.

— Я долго жил в этом замке, видел, как возникали и исчезали существа, предметы, люди, — негромко заговорил смотритель. — Но однажды все вокруг изменилось настолько, что я перестал понимать, где нахожусь. То был кошмар наяву.

— На тебя наложили образ вампира, — не удержался от подсказки Донай.

Дымиус нервно обернулся.

— Я ничего не помню, я не знаю, что делал и кем был!

— Это не повторится больше никогда, — произнесла Серафима, и по тому, как пылал скрытым жаром ее взгляд, друзья определили, что к словам присоединено ментальное убеждение.

Смотритель успокоился, однако по лицу его проползла горькая усмешка.

— Точно то же мне сказали, когда мой сон оборвался. Мне пообещали дать силы жизни для путешествия в другие Миры, если я сыграю новую Игру. Вы, кажется, тоже говорили об Игре? — он тревожно оглядел Оливула и Доная с ног до головы. — Я хочу вам доверять, как вы однажды доверились мне, Оливул Бер-Росс. Ответьте, ведь не вы дали мне в руки ту ужасную мощь, которая чуть не погубила меня? Не вы?

— Нет, Дымиус, клянусь, — твердо произнес Белый князь.

Упырь облегченно вздохнул и, значительно смелее оглядев гостей, продолжал.

— Трое были возле меня, когда я очнулся. Трое мужчин, которых я не мог разглядеть. Они сказали, что я должен провести среди звезд летучий корабль без парусов и мачт. Они дали мне силу повелевать людьми на корабле. Я пытался приказывать им, но они все равно затеяли бой в безводном океане. Было много страданий и крови… Мне обещали, что, как только все кончится, мне вручат могущество Жизни, чтобы я мог вкусить очарование странствий, так знакомое истинным внемиренцам. Я поверил, — он развел тощими руками, — и вот я здесь, все по-прежнему, разве что я понял, каково близко узреть конец собственного существования.

Наступило молчание. Донай больше не рисковал встревать с вопросами, хотя его очень интересовало: «они» — говорившие с Дымиусом, и «они» — напавшие на звездолет, одни и те же лица или нет. Гай-Россы тоже придержали любопытство при себе.

— Наш друг, Хранитель Стихии Жизни, поможет тебе, — заговорила Каляда, убедившись, что упырь закончил свой нестройный рассказ, похожий на сумбурный полузабытый сон. — Судьба откроет тебе Пути, я обещаю, Дымиус, — она повернулась к юношам. — Грег-Гор, приведи сюда Данилу. Юлия пусть останется с Пэром. Хотя реальной опасности нападения Кочевников уже нет — они ушли из Мира — осторожность не помешает.

Близнецы дружно кивнули.

— Мы мигом, капитан!

Оба вскочили на окно и, крепко обхватив друг друга, прыгнули вниз. В следующую секунду ввысь величественно поднялся черный двуглавый дракон.

9

Данила вошел в кабину управления. Юлька, устроившаяся в кресле бортинженера, обернулась на звук шагов.

— Все спокойно, — ответил на ее взгляд Гаюнар. — Собак я оставил возле люка, если что-то произойдет снаружи, они поднимут лай.

— А где Пэр?

— В твоей дистантерской башне. Убежден, что собственные глаза лучше охранных зондов. Чудик! Можно подумать, он умеет различать Кочевников, когда они сидят на каком-то объекте.

Он придвинул кресло к левому краю пилотской линии и занялся корректировкой курса запущенных маяков. Юлька улыбнулась: что бы Гаюнар ни говорил о призраке, в голосе его появлялись еле уловимые ласковые нотки, которые он всякий раз, опомнившись, старался заглушить. «Добрый он, — подумала девушка. — А корчит-то из себя этакого толстокожего! И кого обмануть старается?»

— Досадно как-то, — вновь заговорил Данила.

— О чем ты?

— Отец летал на этом корабле много лет, но я не могу найти ни одной детали, которая напоминала бы о нем и о матери. Обычно люди оставляют после себя какие-то записи, дневники, да просто вещи, наконец! А здесь — ничего. Оружие, одежда, приборы — все безликое… А иногда мне кажется — даже приготовленное для нас.

Юлька с готовностью кивнула. Ее до сих пор удивляло, откуда на Волке появился гардероб, где каждый сразу находил для себя одежду по размеру и вкусу. Даже Грег и Гор нарядились так, что сохранили полную идентичность.

— Банк памяти старого компьютера, не подключенного в бортовую сеть, — продолжал пилот, — и тот оказался пуст. Чем отец занимался? За что его преследовали Кочевники?

— Что бы там ни было, он хранил это в тайне, — вздохнула Юлька.

— Тут кругом одна большая тайна! У меня не выходит из головы, с кем ты и Донай могли меня спутать в Структуре, да еще так удачно, что в результате мы столкнулись нос к носу.

— И, кстати, он двигался без Пути, — напомнила девушка. — Серафима объяснила мне, что так перемещаться способны только те, в чьей сущности преобладает Космос: Посредники, Архивариусы и Обманувшие Смерть.

— И кто из них столь любезно устроил нашу встречу?

Она пожала плечами.

— Вот и я не знаю, — поддержал пилот. — А психованный экзистор, чтоб ему перевернуться! Ну испугался, понимаю. Но зачем же в окно-то прыгать?

— Он решил, что перед ним стоит Смерть, — рассеяно вставила Юлька, всматриваясь в темноту бесконечной ночи, растекавшуюся за центральным иллюминатором.

— А башку разбить не смерть, по-твоему? Не вяжется как-то, — Гаюнар проследил за тоскливым взглядом подруги. — За наших беспокоишься?

— Да так, — она откинула за спину наспех заплетенную косичку. — С ними Каляда, зачем попусту беспокоиться.

Последовало обескураженное молчание, и Юлька с опозданием вспомнила, что Данила не подозревает об истинной природе и обо всех способностях Серафимы.

Не скрывая негодования, пилот воскликнул:

— Ну ты даешь, однако! Я вижу, все привыкли, что Каляда взвалила на себя гору проблем. Она и капитан, и стратег, и врач, и техник, и инженер, и даже повар! Когда ты, Оливул и Донай болтались где-то у черта на куличках, а Грег-Гор отлеживался в ангаре, она взяла на себя весь ремонт корабля. Мне стыдно признать, но мы с Пэром не успевали сделать и десятой доли того, что делала она. А теперь все преспокойно складывают ручки и заявляют — зачем волноваться, ведь там Каляда!

— Не накручивай виражи, — решительно перебила Юлька. — Серафима имеет знания, опыт, и мы все доверяем ей. Она наш авторитетный лидер!

— Она — женщина, — тихо сказал Гаюнар, всячески скрывая не к месту появившуюся дрожь в голосе. — Мы ушли из Белого Мира четыре дня назад по времени Волка, а она так ни разу и не отдыхала с той поры. Она провела с каждым из нас гипнотический сеанс, чтобы погасить нашу усталость, а о себе даже не подумала!

— Вообще-то, женский организм более вынослив по сравнению с мужским, — заявила Юлька, вставая. — Пойду проверю дистантерские башни. А насчет капитана ты переживаешь напрасно: уж кто-кто, а она может о себе позаботиться.

И она вышла с нарочито деловым видом — продолжать разговор не стала во избежание какой-нибудь новой ошибки, но отметила про себя, что чувства Данилы, случайно всплывшие сейчас на поверхность, таят в себе нечто большее, нежели общепризнанная дружба.

Когда за Юлькой с глухим стуком сомкнулась дверь, Гаюнар откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Серафима Каляда. Ее прекрасное лицо стояло перед ним, будто наяву. Бережное, мягкое прикосновение при осмотре раны, зажившей как на зло слишком быстро; тепло сенсорного проникновения, в один миг освободившее от усталости. Данила боялся и надеялся одновременно, что Серафима прочитает его мечты и вдруг посмотрит на него по-иному — так, как он много раз видел в своих снах. Но чуда не произошло.

Пилот вздохнул. Капитан. Лидер… С Оливулом она была по-деловому внимательна, и он отвечал ей тем же. Нежность, с которой она обращалась с Грег-Гором, Данила относил на ее возрастное старшинство. К Пэру она оставалась всегда добра, как заботливая мать, и призрак прямо-таки обожал ее. Вот Донай с его колкостями и не всегда разумным языком доставлял Гаюнару определенное беспокойство, от которого надсадно дребезжали самые потаенные струны души. Каляда прощала Синему князю излишне вольные высказывания, и искорки улыбки в уголках ее странно раскосых глаз нередко возникали в ответ на его словесные кульбиты. «А я для нее всего лишь пилот звездолета, — подумал Данила и от жалости к себе к горлу подкатился горький комок. — У меня нет ни элегантности и интеллекта Оливула, ни изобретательности и многообещающей юности близняшек, ни остроумия и ловкости Доная. Даже Пэр обладает обаянием, которое мне и не снилось. И чем я прогневал свою судьбу?» На плечо опустилась женская рука. Гаюнар дернулся от неожиданности, а сердце в груди зачастило так, как будто собиралось вырваться наружу. Юлька попятилась.

— Ты что? — спросила она испуганно. — Данька, ты себя нормально чувствуешь?

— Нормально, — буркнул пилот, усаживаясь в кресле, и добавил. — Не слышал, как ты вошла.

Она прислонилась к краю вспомогательного пульта и нервно поежилась.

— Аполлон сидит в тамбуре, Артемида — на диване в каюте. Оба совершенно спокойные. Но мне постоянно кажется, что за мной наблюдают.

«Мне тоже, — прозрачная голова Пэра появилась из выключенного монитора. — Данька, давай усилим защитное поле».

— Так. Первые признаки клаустрофобии, — усмехнулся Гаюнар.

Только он закончил фразу, по корпусу корабля что-то громко проскрежетало. Друзья притихли. Шум повторился.

— На смотровой площадке, — пояснил пилот, невольно снизив голос до шепота.

«Я посмотрю, что там», — предложил Пэр, но с места не тронулся.

— Сиди, на это визоры есть, — Данила перешел к капитанскому мостику и взглянул на мониторы. — Черт! Темно, хоть глаз выколи, — он потратил еще полминуты на активизацию дополнительных систем. — Тьфу!

Раздосадованный возглас вмиг остудил накал нагнетаемых неведением страстей.

— Грег-Гор вернулся, — пояснил Гаюнар и пошел открывать парадный вход.

Диафрагма люка разомкнулась, и одна голова дракона нетерпеливо просунулась в тамбур.

«Не достучишься до вас! Данила, вылезай сюда, дело срочное есть».

— А почему ты один? — насторожилась Юлька, выбравшаяся из корабля следом за товарищем. — Что произошло?

«Некогда, потом расскажу. Гаюнар, нужна сила твоей Стихии. Капитан послала за тобой».

Девушка похолодела.

— Кто-то ранен? Оливул? Донай? — проговорила она.

«Не бойся, сестренка, все живы-здоровы! Экзистора тоже нашли, но, правда, не того, которого искали. Данила, собирайся скорее, тебя ждут!» Проводив друзей, Юлька и Пэр вернулись в кабину. Время потащилось дальше, как старая кляча, запряженная в тяжелую скрипучую телегу. Усталая луна мерцала из-за свинцовых туч, ползущих над землей несметными полками… Вдруг по небу пронеслась стрела света.

— Пэр, ты видел?! — воскликнула Юлька.

Оба пристыли к иллюминатору.

Черный небосвод треснул, разбитый сияющим золотым лучом, и на нем начал стремительно расцветать величественный цветок солнца.

«Это Стихия Жизни! Это Данила! Пойдем, пойдем!» Призрак суетливо собрался в шар и скользнул сквозь потолок и бортовое покрытие наружу. Юлька побежала в тамбур к люку, где Аполлон и Артемида, нетерпеливо поскуливая, царапали нижние ступени лестницы. Чуть только раскрылся вход, собаки бросились на палубу.

В Мире пробуждалась Жизнь. Мрачный лес преобразился, нарядившись в ярко-зеленый фрак, в горной речке заискрилось лазурное небо, полный живительной влаги и запахов листвы ветер вытеснил промозглый дух тленности. Громада замка не казалась больше зловещей и мертвой, подступы к его стенам покрылись молодой травой с робкими вкраплениями цветов, а башня, освещенная солнцем, приобрела неуловимую легкость и доверчиво потянулась к проплывавшим над ней облакам.

— Неужели всю эту красоту создал Данила? — ахнула Юлька, восхищенно взирая на преобразованный Мир.

«По его велению Стихия Жизни пробудила всё, где нашла свое отображение! — воскликнул призрак. — Взгляни на наших собак!» Псы вытянули морды в сторону замка и замерли, как вросли, в палубу. Над ними метались разноцветные блики. Юлька проследила взглядом за тонкой радугой, начинавшейся над спинами животными. Второй ее конец терялся далеко в темных, покрытых мхом, каменных стенах замка.

«Мост Жизни! Они дают Даниле энергию, которой он когда-то поделился с ними. Они помогают ему оживить Мир», — продолжал Пэр.

Юлька уважительно посмотрела на Аполлона и Артемиду, повернулась лицом к восходящему солнцу и вдруг заметила на лужайке отчетливую тень человека в длинном плаще и широком капюшоне. Затаив дыхание, она медленно шагнула к перилам. Поляна была пуста. Тень не двигаясь лежала на траве.

— Пэр, осторожно подойди сюда, — шепотом позвала Юлька.

«А? Что?»

— Быстро!

Она схватила призрака за руку, подтащила ближе и показала на лужайку.

«Я ничего особенного не вижу», — удивился он.

Девушка растерянно озиралась: тень исчезла, не оставив ни следа странного визитера.

— Наверное, показалось, — неуверенно пробормотала она и, оглянувшись на собак, не проявивших признаков беспокойства, повторила. — Да, показалось.

Возможно, Пэр и усомнился бы в выводах подруги, но в этот момент над замком в небо поднялся черный дракон.

«Наши возвращаются!» — радостно сообщил он.

10

Дневной свет озарял Мир, вырванный из бесконечного потока жестоких Игр. Но буйство ярких красок и цветочных ароматов оставалось за бортом Волка: опасаясь коварства Кочевников, друзья сочли благоразумным установить вокруг корабля защитный экран, прежде чем позволили себе несколько часов отдыха.

Полуопущенные жалюзи на иллюминаторах кабины, мерное гудение дежурных приборов, ненавязчивые матовые лампы вдоль каждой функциональной линии навевали сон, но Оливул встрепенувшись в очередной раз согнал дремоту и вновь обратился к экранам. Факты говорили сами за себя, и все точки были расставлены: Кочевники, заняв место Экзистедера, в каждом следующем Мире искали нового игрока, который бы построил мост и направил сгусток возросшей Силы Созидания дальше по фарватеру к выбранной цели. Другими словами, не создатель творил Игру, а Игра управляла создателем. Общепринятые понятия, методы, правила, незыблемые как сама Структура, вдруг потеряли однозначность и отчасти оказались ложны.

«Еще несколько дней назад я бы в это просто не поверил, — подумал Белый князь, просмотрев окончательные результаты теста. — Ошибка исключена. Кочевники меняют параметры потока по своему уразумению. Серафима верно заметила: мы слишком долго прятались за ширмой привычных аксиом, считая, что всё, противоречащее им, не существует. А Игра — гибкий предмет, и ее, как нашу жизнь, нельзя ограничить рамками условностей».

Он медленно встал и отключил терминал. В погасшем экране остался тусклый отблеск лампы, как далекая звезда в пучине космоса. Приблизительно так виделось Оливулу и будущее. Друзья решили двигаться по траверсу и перехватить экзорный поток в Мире, куда неизвестный, принявший Игру Дымиуса, наводил мост. Дальнейшие действия детально не планировались, хотя окончательная задача была поставлена: следовало убедить или вынудить очередного избранного Кочевниками экзистора прекратить Игру и тем самым оборвать поток. Но как найти среди сотен людей одного внемиренца? И сможет ли тот, кому вручили великую мощь Сил Созидания, накопленную множеством Игр, совладать с нею вопреки воле хозяев?

Тревожные мысли продолжали роиться в закутках сознания, когда Белый князь покидал кабину управления. В задумчивости он прошел по кают-компании и уже положил руку на управляющую панель двери в тамбур, за которым располагалась спальная комната, но почему-то обернулся. Меч Смерти поблескивал на полке под барельефом Семи Стихий. Взгляд остановился на стальном клинке, и в давящей тишине Бер-Росс услышал тяжелое дыхание брата.

Красный свет заливал широкую площадку, похожую на гладиаторскую арену. Донай стоял, сжимая витой эфес, и смотрел на человека, с трудом поднимавшегося с колена. Белые одежды были покрыты алой кровью. Меч потянул руки на взмах. «Нет! Я не сделаю этого!» — хотел крикнуть Ви-Брук, но клинок сам ринулся в бой, и в следующее мгновение раздался глухой удар. Синий князь близко-близко увидел окровавленный мертвый лик Бер-Росса.

«Нет!!» — беззвучный вопль сковал пересохшие губы.

— Донай, проснись! Проснись!

Кокон кошмара лопнул.

Бледное обеспокоенное лицо, тревожный взгляд. Донай сморгнул мутную пелену. Оливул стоял над ним живой и здоровый.

— Слава создателю, я не убил тебя… — прошептал Синий князь, откинувшись на жесткий валик дивана.

— Все в порядке, Донай.

Бер-Росс отошел вглубь кают-компании и быстро вернулся со стаканом воды. Живительная влага коснулась горячих губ. Рассудок, блуждающий между сном и явью, вернулся в реальность, прогнав остатки видений.

— Что это было? — потрясенный до глубины души, Донай поднял глаза на брата.

— Обычный кошмарный сон, я полагаю.

— Обычный? Меч моими руками убил тебя в этом сне!

— Тише, тише. Пойдем-ка на палубу. Тебе необходим свежий воздух. И его тоже захвати с собой, — Оливул показал на Меч Смерти.

Ви-Брук вздрогнул.

— Ну нет! С меня довольно чертовщины!

— Твой страх дает ему власть. Возьми Меч. Ты должен командовать им, а не он тобой.

Донай повиновался. В последнее время он замечал, что как-то иначе стал чувствовать себя рядом с двоюродным братом. Состояние было непривычно и не поддавалось описанию. Но сейчас, поднимаясь вслед за Белым князем по крутой лестнице, он вдруг нашел слово, характеризующее это отношение — доверие.

Оливул закрыл люк и, приблизившись к орудийному стенду, остановился в пол-оборота к кузену. Молчание затянулось, и Донай хотел уже задать вопрос — «что мы делаем здесь?», как вдруг Бер-Росс повернулся к нему с мечом в правой руке.

— Мы теряем форму, когда клинки ржавеют в ножнах, братец. А нам есть чему поучиться друг у друга. Защищайся!

Донай опешил. Он готов был и на взбучку, и на назидательную беседу, но такого демарша от Оливула никак не ожидал.

Выпад Синий князь парировал с излишней поспешностью и рефлекторно занял оборонительную позицию, хотя был уверен, что бой продолжения не получит. Но Бер-Росс шутить не собирался. Он вынудил брата отступить к самому краю площадки, и тому ничего не оставалось, как попытаться перейти в наступление. Его вялый выпад был незамедлительно отражен.

— Ты ведешь себя, как неопытный мальчишка, — бросил Оливул, переходя на середину палубы. — Еще раз!

Он вновь атаковал. Донай увернулся и крикнул:

— Зачем ты это делаешь?!

— Сражайся, или сложи оружие раз и навсегда!

Свистнул белый клинок. Ви-Брук отбил его, но на тыльной стороне кисти осталась саднящая боль. Он взглянул на свою руку. Темно-бардовая горячая кровь выступила из глубокой царапины и, собравшись в большую безвольную каплю, упала на пол. Донай опомнился. Нерешительность и страх померкли перед вспыхнувшим вдруг негодованием. Он расправил плечи. Оливул улыбнулся и сделал выпад. На сей раз партнер ловко парировал и провел контратаку. Поединок возобновился в новом качестве. Пассивность Синего князя сменилась буйным напором, и Бер-Россу стоило усилий избежать ловушки, не нанеся при этом брату случайной раны.

Закончилась тренировка без специальных соглашений.

— В атаке работаешь отлично, — подытожил Оливул, откладывая оружие в сторону, — но все-таки не забывай о защите.

Донай мрачно рассматривал Меч Смерти.

— Зачем ты заставил меня драться с тобой?

— Ты должен поверить в то, что способен контролировать силу Стихии.

— Да? — Ви-Брук усмехнулся. — А я думал, тебе нравится выкручивать мне уши.

Он тут же пожалел о своих словах, но брат не обиделся.

— Когда-то давно у меня был учитель, — Белый князь присел на лафет вибрационной установки, взглядом пригласив Доная последовать примеру. — Он знал, что я — живой мертвец. Однажды после серии неудач, я сказал ему, что все равно я не жилец на этом свете и что учиться мне бессмысленно. Он промолчал, а утром вывел меня из пещеры, сам превратился в огромного орлана, впился когтями мне в плечи и поднял над скалами. Мне было ужасно больно, а когда он разжал лапы, и я полетел вниз с огромной высоты, я испытал такой страх, что врагу не пожелаю. Я кричал, пытался создать образ крыльев, но мне не хватило сил. Он поймал меня у самой земли и опустил на камни. «Ты жив до тех пор, пока борешься за жизнь, — сказал он мне. — Ты должен разбудить свою волю и не поддаваться предательскому желанию покоя». Я был обижен и зол. Я не понимал, как он мог умышленно причинить мне боль. Он угадал мои мысли. «Иногда наука жестока. Так прими же страдание от тех, кто любит тебя и желает тебе добра. Тогда в душе твоей не поселится ненависть к людям».

Они помолчали.

— А что было дальше? — тихо спросил Донай.

— Это уже не важно. Но мне очень жаль, что я однажды забыл урок моего учителя и чуть было не шагнул в могилу, прекратив борьбу за жизнь.

— Оливул, — Ви-Брук нашел в себе мужество посмотреть брату в глаза, — как получается, что ты всякий раз наделяешь меня силой? Всякий раз! Даже когда я, как дурак, кусаю дающую руку?

— Смерть уходит в Твердь, принимая ее форму. Она делает живое неживым, превращает органическую материю в частицы камня, земли, металла.

— Это означает, что нас с тобой избрали две самые близкие Стихии?

— Да, наверное.

— И так было задумано с самого начала?

— Не знаю, Донай. Я не знаю, кто и по какому принципу сделал нас избранниками Стихий Мироздания. Это похоже на тайную Игру, в которой нам отрядили роли…

Донай смотрел, как Белый князь идет к входному люку.

— Клянусь, — прошептал он, — что бы ни случилось, я буду следовать за тобой, я буду сражаться рядом плечом к плечу, я отдам за тебя жизнь, брат, — он обратил взор к своему мечу. — Ты слышал меня.

Сталь на мгновение полыхнула синим заревом — Смерть засвидетельствовала клятву Витязя.

11

Поздний обед за круглым столом в кают-компании напоминал тихую семейную трапезу. Разговор об Экзистедере не начинали: каждый старался временно забыть о волнующих проблемах. Данила с радостью последовал бы общему настроению, но впечатления минувшего дня укрепились в сознании настолько основательно, что справиться с ними оказалось непросто. Полет на драконьей спине, мрачный замок, странное серое существо, бывшее упырем и вдруг превращенное им, Данилой, в человека, неиссякаемая сила Стихии Жизни — все представлялось теперь ярким, близким к действительности видением.

Когда Каляда сказала, чего от него хотят, у Данилы вырвалось невольное — «но я не могу!» В тот момент он отчетливо вспомнил себя до службы в отряде сопровождения на спутнике Альционы. Он был хорошим, может быть даже отличным пилотом, честно выполнявшим свою работу, простым парнем, которому не исполнилось и тридцати, не избалованным везением, нетерпимым к подлости и несправедливости, резким на язык и уверенным в себе. И вдруг он — внемиренец, пилот Крылатого Волка, хранитель Стихии Жизни, и его просят наполнить жизнью затухающий Мир. Оливул попытался объяснить, как обращаться к Стихии, но у него не нашлось подходящих слов. Донай невесело усмехнулся и, опустив подбородок на руки, сложенные на эфесе Меча, опять задумался о своем. Серафима ожидающе молчала. Грег и Гор наперебой твердили об Экзистедере. А Данила силился понять, что же сейчас отделяет его от друзей. Он видел их рядом, он слышал их голоса, мог дотронуться до каждого, но тем не менее все пятеро оставались безмерно далеки. «Как в Игре, — мелькнуло у Гаюнара. — Пространство одно, а условия разные». И тут его осенило. «Вера! Они верят в Силу Стихий, а я нет».

То была спасительная мысль. Данила не рискнул бы сейчас описать свои ощущения, но отчетливо помнил молящий взор серого упыря и одобряющую улыбку Серафимы, когда взывал к Стихии. Желание сделать Мир красивым, радостным, живым, чтобы в холодный замок ворвались лучи солнца, чтобы тщедушный человечек обрел силу бытия, чтобы вдоль дороги поднялись травы, а в лесу расцвели цветы и запели птицы, чтобы люди этого Мира смогли вдохнуть сладостный аромат весенней природы. И Стихия Жизни последовала за мечтой Хранителя, облачая ее в реальные формы…

Беспокойное и требовательное «Гав!» вмиг развеяло мирные грезы. Данила от неожиданности чуть не уронил чашку, которую давно уже держал в руке. Артемида стояла подле, глядя на хозяина черными немигающими глазами.

— Я их покормила, — предупредила Юлька, слегка оправдывающимся тоном.

Серафима вслушивалась в эхо свершенного из глубины корабля. Собака, заметив, что осталась непонятой, зарычала и, вцепившись в рукав Гаюнара зубами, настойчиво потянула его за собой.

«Аполлон в машинном отделении, — сообщил Пэр. — Боюсь, что-то случилось».

С этими словами он взвился с места яркой зеленой стрелой и нырнул сквозь пол.

— Ничего не предпринимай один! — крикнула ему вслед Каляда, достигшая двери до того, как все остальные успели вскочить из-за стола.

Миновав техотсек, друзья вбежали в зал, где располагалась вся двигательная часть звездолета. Пэр летал кругами над контейнером, дверцу которого с грозным рыком царапал лапой Аполлон. Артемида для порядка гавкнула еще раз и с чувством выполненного долга остановилась возле собрата.

Серафима сделала команде знак оставаться на месте, а сама внимательно осмотрела поверхность агрегата.

— Внешних изменений нет, — сказала она. — Данила, отведи собак. Грег-Гор, у нас есть схема этого узла коммуникаций?

— Очень приблизительная, — замялись близнецы, окинув взглядом лабиринт труб под низким потолком.

«Я уже был там, — Пэр показал пальцем на контейнер. — Обычный воздушный фильтр».

— Псы не стали бы поднимать шум зазря, — Гаюнар, заставивший-таки своих подопечных сидеть у двери, подошел к друзьям.

С ним молча согласились.

— Вскроем? — предложил Донай, попробовав на прочность крышку.

«Внутри валяется какая-то стекляшка, — сообщил Пэр. — Может быть это часть очистительной системы, а может быть…» — Ты хочешь сказать, что нарушена целостность защитного экрана? — быстро спросила капитан.

Призрак отрицательно замотал головой.

— Защитный экран некоторым не помеха, — вполголоса вставила Юлька, вспомнив почему-то тень без хозяина, замеченную утром.

Ее реплика осталась без внимания.

— Грег, Гор, временно перекройте этот блок, — распорядилась Серафима. — Оливул, проверь по тест-программе состояние коммуникаций. Юля, просмотри протоколы охранных систем за последние три часа. Донай, Данила, открывайте контейнер.

Когда крышку сняли, Каляда, опередив Гаюнара, осторожно извлекла из бокса небольшой кристалл в форме высокой шестигранной пирамиды и поднесла его к свету. Камень бледно-зеленого цвета казался прозрачным.

«Что это, капитан?» — Пэр, по-лебединому вытянув шею, заглядывал через ее плечо.

— Не прикасайся! — Серафима поспешно зажала предмет в руке. — В нем сокрыты космические силы, и я не могу пока сказать, добро или зло для нас они несут. Очевидно одно: камень попал на корабль извне.

Оливул, работавший на терминале станции бортового компьютера, пригласил друзей к монитору.

— Взгляните, вот возможный вариант появления кристалла в отстойнике, — он прочертил маркером «летучей мыши» линию на экране. — Сюда раньше вела воздушная шахта из шлюзовой кабины. Кабину демонтировали, скорее всего это сделал Александр, а шахта осталась.

«Я несколько раз натыкался на глухой люк в палубе под стендом радара», — подтвердил Пэр.

— Проверь, в каком состоянии люк сейчас, — обернулась к нему Серафима и на тревожный взгляд Данилы ответила. — Тот, кто принес сюда кристалл, давно исчез, не оставив даже сенсорного следа. Визоры, думаю, его тоже не засекли.

Зашуршал селектор.

— В протоколах системы охраны ничего нет, — доложила Юлька. — К кораблю не приближалось ни одно живое существо.

— Но эту штуку кто-то явно подбросил, — Грег кивнул на камень в ладони Каляды; Гор продолжил мысль брата: — и этот «кто-то» очень хорошо знает корабль.

— Пока оставим кристалл в лаборатории, — сказала капитан. — Сразу после старта я займусь его исследованием.

— А он не вздумает сыграть какую-нибудь развеселую шутку? — спросил Донай.

— Взорваться, например, или десантировать отряд Кочевников?

Каляда покачала головой.

— Я склонна считать этот предмет посланием, — медленно ответила она. — Но пока мы не выясним истинное предназначение камня, я буду держать его под сенсорным контролем.

12

Серая вуаль Надмирья блеклым пятном проплыла в черноте Структуры. Напоследок друзья заметили крошечную вспышку — след вставшего на Путь внемиренца. Так сбылась мечта Дымиуса: он первый за многие поколения своего рода обрел силы и покинул Мир, некогда пленивший его семью.

Вскоре после старта Серафима ушла в лабораторию. Ее слова — с кристаллом я буду заниматься одна — ни у кого не вызвали возражений. Данила, возмущенный до глубины души пассивностью Оливула, Грег-Гора и Доная, намеревался последовать за Калядой, но Белый князь остановил:

— Капитан просила не мешать. Поверь, Гаюнар, ей ничто не угрожает. Давайте лучше все вместе подумаем, как найти экзистора в очередной Игре.

Когда речь заходила об Экзистедере, Данила начинал чувствовать себя пятым колесом в телеге. После очередного варианта, предложенного Грег-Гором и хладнокровно отвергнутого Оливулом, он поднялся и молча пошел к выходу. Когда за пилотом сомкнулись двери, Пэр, посчитавший и свое присутствие бесполезным, полетел за другом, но Юлька как раз заговорила о тени, замеченной утром на лужайке, и призрак, вновь приняв человеческие формы, остался в кабине.

В кают-компании собаки, завидев хозяина, потрусили ему навстречу. Гаюнар приласкал питомцев и в раздумье подошел к иллюминатору, за которым нескончаемой вереницей текли Миры, связанные густой сетью каналов. Между ними тонкими черными лентами вплетались Пути, и мерцали блики проходивших здесь когда-то внемиренцев. При мысли о том, что к плеяде людей, способных ощущать величественное безбрежие Структуры, с его, Гаюнара, помощью присоединился еще один, на душе стало теплее. «Я привык быть человеком, а теперь, когда мне пришлось выйти за границы стандартного существования, я просто потерял уверенность, — решил Данила. — Глупо гасить двигатели на взлете. Я еще полетаю!» Воодушевленный, он шагнул вперед, но тут споткнулся и едва не растянулся на полу. Выругавшись, он поднял за рукав темно-синюю куртку Доная, которую Аполлон, стянув с кресла, успешно использовал в качестве подстилки.

— Ты, черт косматый! Где твое место? — гаркнул на пса Гаюнар, и вдруг осекся.

Слева кресло и стол. Смятый костюм под ногами. Обстановка была слишком знакомой. Стрела времени пронеслась в сознании, и Данила вспомнил: в компьютерной комнате, когда Ви-Брук и Юлька пропали в потоке Игры, экзистор выбросился в окно, а миряне-охранники ломились в дверь, он точно так же споткнулся об одежду, оставшуюся на месте… где стоял второй игрок.

— Кочевник, — в замешательстве пробормотал Данила и, опомнившись, побежал в кабину управления.

Сообщение Гаюнара было лаконично и предельно ясно.

— А вот тебе и подтверждение, — Донай театрально повернулся к Бер-Россу, как бы продолжая прерванный разговор.

Тот неодобрительно глянул на кузена и пояснил Даниле:

— Мы предполагали, что Кочевники не только переносят экзорный поток, но и влияют на Игру, в частности, настраивают сюжет, как получилось с Дымиусом. Однако я считал, что их действия были вызваны чрезвычайными обстоятельствами — экзистор погиб, не определив преемника.

— Оливул, — Юлька нетерпеливо подскочила на диване, — а почему бы нам также не предположить, что Кочевники становятся партнерами каждого экзистора? Допустим, они опять нашептали сюжет кому-то в Игре вашего упыря, и теперь преспокойно разгуливают по портовому городку, куда мы направляемся, и подыскивают нового игрока.

— Жаль, Дымиус не запомнил внешность своих визитеров, — вставили Грег и Гор. — А то бы и мы поохотились за «новым игроком».

Данила мгновенно провернул в уме все «за» и «против» и, собравшись с духом, произнес:

— Я различаю Кочевников в Структуре, значит увижу их след и на человеке.

— Братцы, вот наш шанс! — подхватила Юлька.

— У меня гениальная идея, — вдруг объявил Синий князь. — Мы сами внедримся в Игру.

— Предварительно превратившись в Кочевников, — дружно усмехнулись близнецы. — Ничего не скажешь — гениально.

— А ты закрой свои рты и послушай, что старшие говорят, — отрезал Ви-Брук. — Оливул, Кочевники сначала сбили с толку близнецов ложным призывом о помощи, якобы исходящим от тебя, а потом атаковали твой Экзистедер в Белом Мире, верно? Значит некоторое сходство потоков присутствовало изначально. Так давай это использовать! Тема Игры просчитывается элементарно. Раз речь идет о космической баталии и о портовом городишке, значит без солдат дело не обойдется. Короче, ты накладываешь на меня соответствующий образ и в качестве персонажа вводишь в Игру. Экзистор меня заметит, тут сомнений нет, а я уж постараюсь окунуться в его спектакль по макушку. Дальше дело обстоит проще простого: через меня вы видите Игру изнутри, Гаюнар определяет Кочевника, и ходячая дырка приводит нас к кандидату в экзисторы. Как только тот берет на себя Экзистедер, я раскрываю карты и говорю с ним по душам.

В кабине повисла напряженная тишина. Грег и Гор хотели отпустить в адрес кузена еще одну колкость, но, заметив, как серьезен Белый князь, придержали шуточку при себе.

— Ты понимаешь, насколько это рискованно? — спросил Оливул.

— Понимаю. Но ты классный экзистор. Они моргнуть не успеют, как ты вставишь меня в Игру.

— Для реализации этой затеи я должен буду построить Экзистедер.

— А какой смысл скрываться? Мы дважды почти что наступали на хвост Кочевникам.

— Ты не пойдешь туда один.

— Как скажешь!

Ви-Брук старался выглядеть невозмутимым, но ликование так и рвалось наружу.

— Я с тобой! — оживилась Юлька.

— Нет, — остановил Оливул, — мы будем играть: ты, Грег-Гор и я, — и обратился к Гаюнару. — Данила.

— Без проблем. Мы уже были напарниками, — Гаюнар кивнул на Доная, — почему бы не повторить?

— Это будет Игра, — мрачно напомнил Белый князь. — Ты должен стать ее частью.

— Я готов, Бер-Росс.

— Серафима! — Юлька первой заметила бесшумно вошедшую в кабину управления Каляду. — Есть конкретный план!

— Я слышала, — капитан приблизилась к инженерной линии, возле которой собралась команда, и устало присела на деактивированный блок. — План неплохой, но, друзья мои, мы опять забываем, что за нами стоят Семь Стихий. Не лучше ли использовать данную нам уникальную силу, вместо того, чтобы применять хорошо известные врагу методы?

— Стихии больше защита, чем оружие, — возразил Оливул. — Возможности их использовались в экстремальных условиях, и всегда под эгидой Экзистедера: Вода спрятала Юлию в Белом Мире, Смерть, Жизнь и Твердь показали себя в Мире Дымиуса, Пэр призвал Воздух опять же в области активной Игры. Воздействовать на земные отображения Стихий мы можем так или иначе, но экзистор легко нейтрализует последствия, как любое явление или предмет.

Каляда спорить не стала.

— Пусть так. Сколько времени остается до конечного пункта?

«Около часа, — сообщил Пэр и торопливо спросил. — Серафима, ты узнала что-нибудь про кристалл?» Капитан нахмурилась.

— Я выяснила, что он не является ни посланием, ни средством транспортировки Кочевников, ни каким-либо оружием. Я бы назвала его «Мир на ладони». Это своеобразный контейнер, в котором заключено иное пространство. Природу и характеристики его точно я пока не определила, однако, в силу обстоятельств зная особенности границ нашей Структуры, я предполагаю, что в кристалле заключено подобие заструктурного Нечто. Однако с какой целью друг или враг преподнес нам такой подарок, сказать не могу. Придется ждать появления новых деталей этого ребуса… Каковы наши дальнейшие действия, Оливул?

— Необходимо выбрать объект, на котором мы сконцентрируем экзорный потенциал. Экзистедер, другими словами, — ответил Белый князь. — Причем он должен быть хорошо знаком всем троим: Юлии, Грег-Гору и мне.

«Крылатый Волк! — воскликнул Пэр. — Только Крылатый Волк может стать таким объектом».

Силу Созидания собрали на центральном терминале аналитической системы звездолета, и Юлька с Грег-Гором занялись «притиркой» своих потоков. Оливул понаблюдал за их тренировкой некоторое время, а потом подозвал Гаюнара, чтобы детально ввести его в курс предстоящей операции. Донай расхаживал по кабине, время от времени вставляя уместные и неуместные реплики. Увлеченные подготовкой Игры друзья не заметили, как минул предоставленный в их распоряжение час, и предупреждение капитана — внимание, входим в Надмирье — было воспринято в первый момент как разрубивший тишину резкий сигнал гонга.

Команда поспешно заняла свои места.

— Данила, ты видишь след Кочевников? — спросила Каляда.

Гаюнар сосредоточенно вглядывался в черную даль. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем среди сполохов Надмирья он выделил мутную полосу угрожающей пустоты.

— Есть, — тихо сообщил он. — Пэр, принимай координаты… Пэр, вводи координаты!

Штурманский пульт оставался мертв.

— Пэр, — позвала Серафима, — ты нужен в кабине управления.

Никакого ответа.

Бер-Росс развернул свое кресло к центру зала.

— Капитан, датчики показывают, что Пэра нет на борту корабля.

Данила похолодел.

— Кристалл до сих пор в лаборатории? — сдавленным голосом спросил он.

Каляда встала и, не глядя на пульт, включила селектор.

— Юля, займи место пилота. Данила, идем.

Таинственный камень в простеньком штативе стоял на пустом столе, и никаких признаков Пэра поблизости не наблюдалось.

— Это единственное место, куда он мог провалиться без следа, — проговорил Данила, как завороженный, рассматривая матовую пирамидку.

Серафима быстро кивнула и, присев на табурет, осторожно придвинула к себе штатив. Пилот затаил дыхание: женщина-сенсор искала сознание его друга.

— Он внутри, — сказала она, наконец. — Позови его, Данила.

Пилот осторожно прикоснулся к камню.

— Пэр, ты слышишь меня? Вернись к нам, Пэр.

Он оглянулся на капитана, та знаком велела ему продолжать.

— Братишка, хватит валять дурака, просыпайся и вылезай. Я начинаю за тебя волноваться. Где ты? — Даниле показалось, что он каким-то образом коснулся друга; опасаясь потерять вдруг возникшую связь, он воскликнул: — Пэр! Ну же! Выбирайся оттуда, Пэр!

Над столом заклубился зеленоватый туман. Поменяв с десяток причудливых форм, он вдруг принял вид странной четырехногой конструкции.

— Пэр?

Гаюнар хотел дотронуться до друга, но Серафима предупредила.

— Подожди. Он не пришел в себя, но сознание его активно. Мы видим ассоциативные воспоминания.

Меж тем фигура, которую изобразил призрак, пришла в движение. Подобно крыльям птицы, над четырехножником возникли и медленно поползли вверх две плоские поверхности. Второго взмаха, прочем, не последовало. Просуществовав всего несколько секунд «картинка» расплылась, и Пэр плавно опустился на пол. Данила приблизился к нему и внутренне вздрогнул: раньше ему приходилось додумывать портрет призрака, ибо черты того оставались размытыми и нечеткими, будто прикрытыми густой вуалью; теперь же линии бровей, скул, носа и губ стали настолько естественными, что, казалось, сними зеленую пленку и увидишь обычное человеческое лицо.

Гаюнар аккуратно отнес друга в кают-компанию и там положил на диван. Пэр очнулся спустя несколько минут, но еще долго не мог понять, где находится. Лишь ощутимый сенсорный укол Серафимы привел его в чувство окончательно.

«Я, кажется, что-то натворил?» — выговорил он, увидав рядом с собой встревоженных Серафиму и Данилу.

— Удивительная проницательность, — проворчал Гаюнар. — Зачем ты полез в кристалл?

«Там было нечто иное. Мне подумалось, я могу его понять».

— Что ты ощущал? — спросила Каляда.

«О, кажется, я побывал в раю! — призрак принял сидячее положение в полуметре над диваном. — Полная свобода, чистая жизнь! Вы даже представить себе не можете, как она хороша! Я оставил все лишнее на оболочке кристалла и даже забыл, где я, пока Данька не позвал».

— Хорошо, а что ты хотел сказать вот этим? — капитан показала графический набросок четырехногой конструкции.

«Я ничего не говорил, — Пэр удивленно уставился на рисунок. — Первый раз подобное вижу».

— Ты же продемонстрировал форму этого агрегата, когда вылетел из камня, — вмешался Данила. — Еще и крылышками помахать хотел. Забыл?

«Честное слово, я понятия не имею, что это такое!» — Как ты сейчас себя чувствуешь? — Серафима продолжала испытующе смотреть на призрака.

«Великолепно! Мне кажется, кристалл как-то связан с Темными Мирами».

— Почему? — насторожился Данила.

«Александр говорил, что нашел меня в Темных Мирах. А от кристалла веяло Родиной».

— Пэр, — строго сказала Каляда, — ты вел себя крайне легкомысленно. Мы не знаем, что представляет собой камень, кто и с какой целью неизвестный доставил его на Волка. У нас много нераспознанных врагов. Внедряясь в кристалл, ты подвергал свою жизнь серьезной опасности.

«Да, капитан, — вздохнул призрак. — Я понимаю».

Серафима еще раз смерила призрака внимательным взглядом.

— Пора входить в Мир. Ребята, займитесь курсом.

13

Катерок поднялся над доками и, заняв свободную трассу, лег на курс. Данила задал навигационной системе параметры полета в соответствии с установленными здесь требованиями и оглянулся на космопорт, где остался Крылатый Волк.

— Когда Оливул начнет Игру? — спросил он.

Донай, развалившийся на переднем сидении рядом с пилотом, усмехнулся.

— Игра идет во все лопатки. Они запустили Экзистедер, как только мы вылетели из ангара.

— Да? А почему я не чувствую никаких изменений? Я — это я, а не волонтер, который собрался устроиться на службу.

На сей раз Донай рассмеялся.

— Благодари наших, что ты не чувствуешь себя волонтером. Иначе на тебе можно было бы уже поставить крест. От образа мало толку, он всего-навсего выполняет задумки экзистора, как бездарный актер. А наша с тобой задача, оставаясь самими собой, убедить остальных в том, что мы образы. Сейчас Игру ведут братья, и ты фактически сидишь у бога за пазухой. Хуже придется потом, когда мы попадемся на глаза чужому экзистору. Поэтому тебе и было сказано: от меня ни на шаг.

— Так. Мастер нашелся! Помню я твои выступления на спутнике Альционы: в шкурке Рамзеса ты долго почему-то не протянул.

Ви-Брук сердито глянул на товарища.

— Катер веди лучше, умник, и не путай подпругу с удилами. Живы будем, я тебе кое-что про Игру объясню, а пока давай не ссориться.

Он отвернулся к окну.

По спине Данилы прополз неприятный холодок. «Если будем живы». И это сказал отчаянный, бесстрашный Донай! «Наверное, я чего-то не понимаю», — признался про себя Гаюнар.

Диспетчер городской авиалинии предупредил, что машинам класса, к которому принадлежал челнок Крылатого Волка, не разрешено летать по городу. Данила чертыхнулся вполголоса и запросил координаты стоянки.

Пока друзья парковали аэромобиль, к нему приценились трое. Донай отогнал наиболее прилипчивого покупателя, принадлежащего к какой-то негуманоидной расе, и, поправляя непривычный защитный жилет, вернулся к Гаюнару.

— Проклятый городишко, — буркнул он. — Здесь продается и покупается все, и совесть в том числе!

— Обычная атмосфера космопорта. Привыкай. Волонтеров тут, кстати, тоже порядочно… Черт, у нас униформа разных подразделений. Куда там Юлька смотрит.

Комбинезон Данилы в ту же секунду приобрел синеватый оттенок, как и костюм Доная, а на рукавах появились сержантские нашивки.

— Так-то лучше, — он проверил, хорошо ли расстегивается кобура. — Пошли в город.

Шагая рядом с другом по оживленной улице, Данила старался определить, что из окружающего создано Игрой и нет ли поблизости следов Кочевников. Никаких признаков последних он не обнаружил, но разнообразие разумных жизненных форм и изощренные силуэты зданий заставляли думать, что весь космопорт и прилегающие к нему районы подчинены мысли экзистора.

— Эй, стой. Это по наши души, — Донай слегка встряхнул товарища за плечо.

Гаюнар поднял глаза. К ним направлялся военный патруль.

Ответив стандартным приветствием на вальяжный взмах офицера, Данила, ни слова ни говоря, протянул ему документы. Ви-Брук последовал его примеру. Офицер долго рассматривал жетоны, затем передал солдату, который отработанным движением вставил пластиковые диски в портативный компьютер. Динамик удовлетворенно пискнул. Данила не сомневался, что Оливул обеспечил восприятие подлинности документов, и, получив назад свой жетон, как ни в чем ни бывало собрался двигаться дальше, но вместо этого неожиданно для себя обратился к офицеру:

— Строго у вас стало. Что-то не припомню, когда последний раз так проверяли.

— Не всё вам на границах воевать, — ухмыльнулся тот. — В провинции тоже жарко бывает. Куда наниматься будете? Опять в десант?

— Уж точно, что не в охрану доков.

— Вот все так, — с горечью в голосе ответил офицер. — Думаете, у нас курорт? Столько швали собирается, не успеваем ловить! Состав таможни уменьшился в половину — кто в колумбарии, кто на протезах. А они, сволочи, валят и валят! Наркотики, взрывчатка, оружие, какое в кошмарах не снилось — и всё сюда, как из ящика пандоры. Работает одна спецгруппа — крутые ребята! Но их мало. Мало! — выплеснув наболевшее, он опомнился. — Резиденция коменданта на пятой линии. Счастливо.

Он козырнул и встал рядом с солдатом на площадку флаэра. Проводив патруль взглядом, Данила вытер рукавом вспотевший лоб.

— Это был образ?

— Угу, — Донай разглядывал крыши домов. — Где-то поблизости должен висеть «глаз экзистора», точка, которая преломляет и сгущает поток. Не вижу. Значит, мы до сих пор в Игре Оливула. Но первый контакт прошел. Экзистор обратил на нас внимание.

— Я не хотел говорить с патрулем, — Гаюнар рассуждал вслух, — но заговорил, и своими словами. Значит, Оливул только заставил меня начать и глубже вмешиваться не стал?

— Конечно, ты же лучше знаешь обстановку, — отозвался Донай и после короткой паузы продолжил. — Наши говорят, что недалеко отсюда располагается целый квартал товарных складов, и сильная струя потока направлена сейчас именно туда. И вот там мы наверняка встретимся с главными героями.

Друзья полчаса блуждали по каким-то задворкам прежде, чем вышли к ограде складского комплекса. Даниле не пришлось ломать голову, как преодолеть защитное энергетическое поле, ибо стоило ему подумать о заграждении, откуда ни возьмись появились два совершенно одинаковых летающих существа, отдаленно напоминающие морских скатов. Они внедрились в зону охранных лучей, образовав своими телами узкую арку, через которую лазутчики перебежали на запретную территорию. Вспыхнув фиолетовым пламенем, «скаты» растворились в тяжелом сернистом воздухе.

— Надеюсь, Грег-Гор предусмотрел, что любое прерывание в цепи фиксируется, — заметил Данила.

— Не сомневайся! Головы у парня шурупят в технике по высшему классу! — откликнулся Донай.

Над плоской крышей одного из строений взмыл и тут же нырнул вниз малогабаритный летательный аппарат.

— Держи ухо востро, — предупредил Синий князь, и пригнувшись побежал через пустырь к бетонной площадке.

Данилу удивило, что несмотря на дневное время и оживленную работу космопорта на складах не было ни обслуживающего персонала, ни роботов-транспортировщиков, ни охраны. Он шел за Ви-Бруком, с любопытством озираясь по сторонам и, в отличии от товарища, не испытывал ни малейшего беспокойства. Серые купола подземных боксов терялись в череде безликих двухэтажных корпусов, каблуки тяжелых военных ботинок мерно отбивали шаг по бетонным плитам, и все вокруг казалось естественным и само собой разумеющимся.

Вдруг обстановка разом изменилась. Данила обнаружил, что сидит на гладком металлическом полу, от стен льется бледный свет, а вокруг беспорядочно расставлены штабеля запакованных ящиков.

— Гаюнар! — раздалось сверху. — Эй, ты там цел?

Пилот недоуменно поднял голову. Донай выглядывал из открытого люка прямо над его головой.

— Чего еще?

— Тьфу, растяпа! — Ви-Брук нащупал ногой лестницу и стал спускаться. — Не заметил, как в колодец угодил? Оглядываюсь — а его нет, — он спрыгнул с середины всех ступеней и внимательно осмотрел товарища. — Не побился?

Тот скроил пренебрежительную гримасу.

— Ты что, вчера родился? Нам анаболики по уши влили!

— Данила! — Донай схватил его за плечи и сильно встряхнул. — Куда тебя понесло? Какие анаболики?..

Гаюнар не отреагировал. Его взгляд приковало что-то позади приятеля. Тот начал оборачиваться, но пилот с возгласом «Берегись!» оттолкнул его под прикрытие громоздкой колонны контейнеров. В воздухе прожужжал снаряд, грохнул взрыв, и весь бункер наполнился клубами едкого дыма. Спустя секунду из глубины помещения раздались ответные выстрелы. Данила выхватил из-за пояса мощный лазерный излучатель и в броске через пустующий проход пальнул по маячившему у стены существу. Последовал болезненный визг.

— Прикрой меня! — с этими словами он бросился вдогонку за стрелявшим.

Донай потянулся за кинжалом, спрятанным под бронежилетом, но отдернул руку, когда пальцы нащупали рукоять пистолета. Паника на мгновение затуманила рассудок — потока Оливула рядом больше не было. «Спокойно, — Донай стиснул зубы. — Я Синий князь Донай Ви-Брук, я Витязь Меча Смерти. Я следую Игре, но не подчиняюсь экзистору». Он вынул пистолет, переключил зарядный блок в режим готовности и прислушался. В бункере стояла давящая тишина. Стараясь не производить никаких звуков, он выглянул из своего укрытия.

Снаряд оставил за собой гору испепеленных коробок и ящиков и врезался в стену, сделав на ней приличных размеров вмятину. Под образовавшимся мусором виднелись части какого-то разбитого аппарата. С оружием наготове Донай осторожно приблизился к обломкам. До слуха долетел едва различимый шорох. Защитный рефлекс сработал незамедлительно: Синий князь круто развернулся и нажал курок. Огненный сгусток вырвался из дула и окатил пламенем низкорослого гуманоида, показавшегося из-за контейнеров.

— Посторонись! — крикнул кто-то рядом.

Качнулся штабель порожней тары. Донай отскочил. Перед ним с грохотом рухнули ящики. Баррикада возникла как нельзя вовремя, ибо вражеская сторона в следующую секунду открыла ответный огонь. Импульсные заряды гасли, натыкаясь на препятствие, но Ви-Брук счел благоразумным отползти подальше от прохода.

— Задели? — спросил тот же голос.

— Все в порядке, — ответил Синий князь, оборачиваясь.

Между образовавшимся завалом и стеной полулежал человек в боевых защитных латах, помятых и опаленных на плечах и груди. Рядом валялся покореженный шлем.

— Чуть не попался, — пояснил он и показал на остатки машины. — Подловили, сволочи. Думал, их немного, и пошел без напарника. Спасибо, что выручил.

— Я не один. Мой товарищ здесь поблизости. Кто тебя атаковал?

— Контрабандисты. Мы эту банду давно выслеживали. Почти с поличным взяли, и вот неудача!

Донай сделал вид, что изучает обстановку, а сам постарался согнать с лица ликующее выражение. Все шло точь-в-точь как и было рассчитано.

— Что-то они притихли, — забеспокоился полицейский.

— Ретировались? — предположил Синий князь.

— Как же! Плохо ты их знаешь!

— Ты ранен? — Ви-Брук заметил, что молодой человек неловко подволакивает ногу.

— Пустяки. С «летника» свалился. Дьявол! Вон они!

Четыре головореза пробирались гуськом по узкой балке на трехметровой высоте над полом, и, таким образом, имели великолепную возможность превратить всех, кто находился внизу, в обугленные головешки. Трагедия представлялась неотвратимой, однако Донай был абсолютно уверен, что она не состоится. Он даже не преминул отметить про себя появление новой детали обстановки — растянутой сети арматуры, которой воспользовались бандиты для своего маневра.

Миг длился несколько секунд, и сцену неожиданно оживил клекот лазерного излучателя: Данила стоял во весь рост на противоположном карнизе и методично расстреливал гуманоидов. Ви-Брук под занавес выдал несколько выстрелов скорее для проформы, поскольку в его участии необходимости уже не было.

Убедившись, что с бандой покончено, Гаюнар спрыгнул вниз.

— В воротах еще три трупа, — сообщил он, убирая оружие в кобуру, и смерил неодобрительным взглядом раненого. — Это ты из спецотряда? Крутой, нечего сказать — один против десятка! Если вы все работаете так безголово, то понятно, почему ваш личный состав квартирует в крематории.

Молодой человек заскрипел зубами, но ничего не ответил и стал медленно подниматься на ноги. Донай помог ему.

— Можно подумать, ты не ошибаешься, — укоризненно кинул он другу.

— Солдат ошибается только раз: первый и последний, — отчеканил Данила и безапелляционно заявил. — Что касается меня, я работу выбрал.

— Я тоже, — не раздумывая, ответил Ви-Брук.

— Отлично, — Гаюнар другого и не ожидал. — Эй, супермен, где найти вашего командира?

Полицейскому тон нового знакомого явно не понравился. Он собирался ответить в той же манере, но в это время в помещение склада сквозь открывшуюся дверь ворвался холодный ветер, а вместе с ним три летательные машины, на каждой из которых сидел человек в доспехах спецгруппы и в шлеме с закрытым забралом.

«Всадники» опустились на свободное от разбросанных ящиков место рядом с людьми.

— Какого черта ты тут застрял, Гарсий? — не поднимая наличника, крикнул лидер прибывшей тройки. — Мы облазили все доки, пока тебя разыскали. Кто эти двое?

— Ангелы-хранители, — встрял Данила и, шагнув к командиру спецотряда, по-военному отсалютовал. — Сержант Гаюнар из вольнонаемного подразделения.

Донай решил не деликатничать и браво встал рядом с другом.

— Капрал Брук.

— А-а, волонтеры, — несколько рассеянно проговорил полицейский, будто решая, что же с ними делать дальше. — Патруль? Охрана?

— Группа захвата, — с удовольствием объявил Данила. — Имели счастье познакомиться с вашей работенкой. Вам нужны парни вроде нас.

Синий князь браво кивнул. Он старался как можно естественнее вписаться в разворачивающийся сюжет, хотя давно понял: на фоне Данилы в роли боевика выглядит бледно. Воспользовавшись тем, что его персона особого интереса не вызвала, он стал внимательнее следить за поведением персонажей. Командир группы продолжал разговор с «сержантом-волонтером», Гарсий и второй полицейский доставали из-под ящиков поврежденную машину, третий поднял свой минифлаеэр вверх и, осторожно лавируя среди бессмысленного нагромождения арматуры, разглядывал тела контрабандистов, нескладно свисавшие со швеллерных балок и грязных коленчатых труб.

Обстановка оставалась инертной, но Ви-Брук тем не менее явственно чувствовал на себе жесткий взгляд. «Еще немного, и меня заподозрят, — решил он, тщетно выискивая глазами точку преломления потока. — А Гаюнар, похоже, влип. Он не играет, он уже живет в Игре. Где же этот проклятый экзистор?» Ответ пришел неожиданно из глубины, казалось, собственного сознания. Донай даже в первый момент не сообразил, что с ним говорит Оливул. «Игра слишком сильна, ее корректируют изнутри. Экзистор рядом с тобой. У нас проблемы, я отдаю тебе потенциал. Держись, Донай, надежда на тебя. Мы теряем контакт».

Мысль брата растаяла. Синий князь встрепенулся и, сморгнув, посмотрел вокруг. Подземный бункер — портовый склад. Светящиеся матовым светом закрытые фонари, гора коробок, белесая пыль, вьющаяся в воздухе. Данила развязано разговаривает с женщиной в защитной форме офицера полиции. Реальная, без тени экзорной вуали картина просуществовала всего миг, и вот — просторное складское помещение, открытые входные ворота, за которыми видна пустая погрузочная площадка; большое пятно желтоватой крови на одном из ящиков; командир оперативной полицейской группы из-за зеркального стекла шлема рассматривает лихого наемника.

— Ты не передумал, Брук? — Данила повернулся к товарищу.

Донай вспомнил, что речь идет о поступлении на службу.

— Никак нет!

— В таком случае, добро пожаловать на войну, — усмехнулся старший полицейский. — Садитесь на «летники». Гарсий, валяй сюда. Этот хлам никто чинить не собирается.

Молодой человек пнул ногой остатки своей машины и направился к командиру. Данила вскочил на запятки минифлаэра, который пилотировал другой полицейский, а Ви-Брук, дождавшись, когда опустится третий, встал позади него. «Летники» поднялись в воздух и, выполнив крутой вираж, устремились в открытую дверь. Разбуженный их взлетом ветер прокатился по полу и разметал в разные стороны белые хлопья. Донай обернувшись смотрел на мнимый снегопад, пока распахнутые ворота склада не остались далеко позади.

14

Серафима, прохаживаясь по причалу в сопровождении собак, опять и опять невольно возвращалась взглядом к Крылатому Волку. Микромир, созданный Великим и облаченный в форму космического корабля, накапливал Силу Созидания и воплощал в материю образы, генерируемые Оливулом, Грег-Гором и Юлькой. Другими словами, выступал сейчас в роли Экзистедера.

Волк притягивал внимание, будто предлагал Каляде углубиться в свою сущность. Необъятное, грандиозное, полное загадок пространство за приоткрытой дверью. Оно манило, звало, умоляло. Нечто, подобное Космосу, скрывалось внутри гигантского металлического зверя, чье сердце билось в унисон с мощными генераторами, чей мозг сроднился с центральным аналитическим процессором, а нервы в виде изощренной компьютерной сети расползлись по телу, обвитому тонким слоем защитного экрана.

Что ты? Кто ты? — вопрос толкал рассудок к действию, и Серафима приготовилась раскрыться для ментального контакта. Вдруг громко залаяли собаки. Она вздрогнула. Загадочный зверь пропал, вместо него остался привычный взгляду звездолет на длинных, похожих на волчьи лапы, шасси.

— Аполлон, Артемида, — Серафима подозвала животных.

Оба как ни в чем не бывало подбежали к ней, весело виляя хвостами. Посредник расширила зрительный диапазон до восприятия подсознательных процессов. Над собаками ярче, чем всегда, сияла радуга Стихии Жизни, однако следов беспокойства в сознании животных она не заметила. Придержав псов за ошейники, Каляда вновь обратила взор к Крылатому Волку, однако странное видение, которое спугнули Аполлон и Артемида, более не повторялось.

Когда подъемник доставил капитана на палубу, Пэр, разлившийся блеклым пятном над смотровой площадкой, выделил из зеленоватого тумана голову и нетерпеливо спросил:

«Ну что там?» — Кочевников поблизости нет, — Каляда приоткрыла входной люк и пропустила собак. — Возвращайся в кабину.

Призрак переформировал контуры, собрал половину себя в человеческий вид и, сопровождаемый рассеянными фрагментами собственного тела, полетел к лестнице.

— Почему ты не проникаешь сквозь борт, как обычно? — поинтересовалась Серафима.

«Корабль пропитан Силой Созидания. Она делает его плотным для меня. Я едва лоб не разбил, когда выбирался на палубу», — ответил он и потек в тамбур.

Каляда нахмурилась. Безусловно существовала связь между неожиданной проблемой Пэра и визуальным превращением звездолета в фантастического зверя. Вновь в висках застучал вопрос — что ты, Крылатый Волк? Теперь Серафима твердо решила не отступать от своего намерения. Быстро сбежав вниз по лестнице, она остановилась перед стеной вспомогательного отсека, опустила на нее руку и, открыв сознание для неведомых человеку токов, углубилась мыслью в существо звездолета.

Закружился хоровод нераспознанных образов. Посредник не воспринимал Силу Созидания, так устроена была его природа, а внемиренец-Посредник не мог декодировать то, что улавливал мозг. Серафима, впрочем, не стремилась найти и рассмотреть экзорный поток, которым управляли друзья. Она искала что-либо, присущее исключительно Крылатому Волку. И это появилось. Огромное, как океанская волна, не похожее ни на один энергетический рисунок сущности, абсолютно незнакомое чувствам, оно выросло перед сенсором, заставив в ужасе отпрянуть.

Справившись с секундным замешательством, Серафима еще долго стояла перед пустой стеной. Человек не выдержал контакта с исполинской силой, но в запасе оставался последний ход. Убедившись, что поблизости никого нет, Каляда быстро сняла куртку и расстегнула гладкую черную безрукавку. На груди приподнялись роговые пластины, и три пары щупальцев потянулись к стене. Однажды Посредник обнаружила таким способом послание Великого, спрятанное в аналитической системе корабля, и теперь Волк готов был возобновить отложенный разговор.

Пугающая человека мощь вновь появилась рядом. Посредник узнал недопускающий отказа ментальный напор — Великий вызывал репликанта…

Из прошлого, из будущего и настоящего, через пространство, время или сквозь Нечто, присутствующее за границами Структуры, Посредник услышал: «Кочевники идут. Их тысячи. Они — болезнь. Зеркало Судьбы приведет на Путь, и Сила Семи Стихий в Крылатом Волке уничтожит носитель зла. Торопитесь. Торопитесь…» Из черной мглы всплыл горящий контур четырехножника. Поднялись и замерли два гигантских крыла. Над ними возник блестящий раскачивающийся диск. По мере того, как нарастала амплитуда его колебаний, пространство между крыльями и вершиной маятника наполнялось интенсивным зеленым светом…

«Серафима! Серафима, где ты?.. О, мой бог!» Контакт разорвался. Каляда запоздало вспомнила, что не набросила на себя сенсорный код невидимости, и, таким образом, Пэр невольно узрел исконный облик капитана.

Щупальца бесшумно скользнули под нагрудный панцирь. Серафима быстро застегнула одежду.

— Пэр, — начала она.

Призрак качался в воздухе, будто не мог оторваться от пола. На его лице, очерченном густо-зеленым, переходящим в синий, контуром застыло выражение полного замешательства.

«Скажи, что мне это показалось», — выдавил он из себя мысленный сигнал.

Каляда вздохнула.

— Извини, мой друг. Лгать бессмысленно. Я — Посредник.

«Да… Да-да… — Пэр собрался с мыслями и, вспомнив, зачем искал капитана, поспешно выпалил. — Они Данилу потеряли!»

— Что?

«Они потеряли образ, и он полностью подчинился основному экзистору. Так Оливул сказал».

Каляда быстро пошла в кабину, где был организован управляющий пульт Экзистедера.

Последние полчаса Игры проходили при постоянном сопротивлении фону чужого Экзистедера. В какой-то момент струя экзорного потока отклонилась от заданной цели так резко, что даже Бер-Росс на мгновение выпустил ее из-под контроля, и было не удивительно, что Юлька, игравшая всерьез впервые, безвозвратно потеряла мизансцену. Грег-Гор удержался, но границы ведомой им зоны сузились, вплотную приблизились к участку Оливула, и Игра осталась активной только над Донаем.

— Экзистедер не подчиняется нам, — сообщила Юлька, едва только перед Калядой разъехались двери. — Большая часть нашей энергии просто пропадает!

— Как будто остается в пределах Волка, — уточнил Белый князь. — Данила ушел из-под потока. Еще немного, я потеряю и Доная.

В памяти Серафимы полыхнули слова Великого. Она успела подумать, что Волк еще не готов к битве с Кочевниками, поскольку он не встал на тот единственный Путь, который должно открыть перед ним таинственное Зеркало Судьбы. Но эту мысль вышибла другая: как неодушевленный объект может сознательно копить потенциал экзорной Силы, если изначально он не был Экзистедером?.. Чувство открывшейся истины, тщательно скрываемой неким недоступным Разумом, породило в душе человека страх. Серафиме потребовалась вся ее воля, чтобы довести силлогизм до конца: «Крылатый Волк сотворен Силой Созидания Великого с единственной целью: погубить Кочевников. Однако, во времена его рождения оживление Первой Игры не угрожало Структуре. Следовательно, Великий оставил среди Миров спящий Экзистедер, и теперь нашими руками решил внести некое изменение в Судьбу».

— Оливул, ты можешь передать Игру Донаю? — быстро спросила Каляда.

— Бросить Экзистедер?

— Да. И немедленно, — Каляда явственно ощутила приближение опасности.

Грег и Гор привстали в креслах.

— Донай не справится с образом, когда вокруг чужое поле! Мы знаем, мы однажды побывали на краю гибели!

— Параметры потока меняются! — перебила Юлька, не перестававшая следить за мониторами.

«Эй-эй! Кто додумался включить подъем крыльев?» — испуганно взметнулся к потолку призрак.

Четырехножник. Крылья.

Лицо Каляды каменело. Этот силуэт показал в беспамятстве Пэр, вернувшись из кристалла, то же видела она сама, когда Великий говорил о Кочевниках. Вывод был неоспоримым: таким представляется Крылатый Волк, вступающий в свою основную роль чистильщика Структуры.

— Грег-Гор, уходи из Игры, — скрепя сердце, произнес Белый князь. — Я передаю потенциал Донаю.

Тяжелое молчание продолжалось несколько долгих минут. Друзья ждали, следя за показаниями бортовых систем. Подъем крыльев прекратился, а когда Оливул, откинувшись на спинку кресла, тихо объявил о завершении Игры, распределение энергии звездолета вернулось в обычный режим.

«Что же теперь, капитан?» — Пэр с надеждой смотрел на Каляду.

— Оливул, сколько времени Донай сможет держать локальный экзорный поток? — Серафима окинула взглядом замершие мониторы.

— Недолго, — мрачно отозвался Бер-Росс. — В чем была причина… катастрофы?

— Крылатый Волк — Экзистедер Великого. Его цель — уничтожение Кочевников. И он приступил к осуществлению этой цели, как только почувствовал в себе силу Стихий.

— Тогда почему мы прервали Игру?! — воскликнула Юлька.

— Потому что, во-первых, с нами нет Смерти и Жизни, во-вторых, Волк, следуя инстинкту, игнорировал основное условие, поставленное Великим — Путь на настоящее поле боя указывает только Зеркало Судьбы. А в-третьих, — Серафима хотела высказать свои соображения по поводу рождения корабля, но передумав скомкала начатую фразу. — Впрочем, достаточно.

«А как же Данила и Донай?» — робко спросил призрак.

— Я верну их, — сказала Каляда и, остановив взмахом руки вскочивших близнецов, добавила. — Одна.

— Серафима, — Оливул жестко смотрел на капитана, — Донай и Данила в Игре. Возможно, они уже не такие, как мы их знаем. Возможно, им угрожает смертельная опасность. Условия Великого — ничто по сравнению с жизнью тех, кого мы любим. Пусть Волк сжирает Кочевников как ему заблагорассудится, но если это спасет наших братьев, мы обязаны воспользоваться шансом!

Каляда медленно прошлась по кабине и остановилась перед Белым князем. Он старался притушить эмоции, но в синих глазах, обычно источающих каменное спокойствие, среди феерии противоречивых чувств металась мысль: «Я доверился тебе и безоговорочно выполнил приказ, а ты изначально неверно распределила ценности».

— Великий отважился вручить Экзистедеру способность к осмыслению поставленной задачи, оставив вне сферы его понимания оценку избираемых средств, — негромко заговорила Серафима. — Сегодня Волк попытался сделать своим орудием Космос. Являясь основой любой Игры, Космос способен созидать, но ворвавшись в живой Мир, неуправляемый, он превращается в неукротимого разрушителя. И воля Экзистедера не способна его контролировать, как ничто сотворенное во вне не способно управлять естеством существующего. Если бы мы позволили Волку начать сражение прямо сейчас, мы возложили бы на жертвенный алтарь его априорной ненависти к Кочевникам и этот Мир, и жизни людей, и свои жизни, и, возможно, существование его самого. Вот почему Великий сказал, что решающая битва должна произойти на единственном определенном Пути.

Белый князь склонил голову.

— Да. Ты права.

15

Город, улицы, закоулки, люди, существа, твари — все мелькало перед Донаем, как компьютерный фильм. Он чувствовал рядом с собой ядро экзорного потока, переданное Оливулом, но воспользоваться им опасался, так как был уверен, что полицейский, позади которого он пристроился, не что иное как активный образ или еще того хуже — образ, замещенный Кочевником. Донай начал подумывать о скорейшем отступлении. Смешать участок Игры и исчезнуть на несколько минут из поля зрения экзистора он мог, но проблемой в таком случае оставался Данила, безоговорочно вошедший в роль. Ви-Брук трезво оценивал свои силы: шансов разрушить образ над другом у него не было. Хотя при условии, если Гаюнар будет без сознания, план мог претендовать на успех. Пока он прикидывал, как реализовать эту идею, путешествие над городскими кварталами закончилось, и машина полицейского, которого изображала женщина, опустилась на консольную посадочную площадку одного из поднебесных этажей.

— Наша база, — обернувшись через плечо, пояснил Донаю его провожатый.

Данила грубо, подстать бывалому вояке, пошутил на тему штабных помещений и зашагал за командиром группы по узкому коридору, уводившему вглубь здания. Донай замешкался, намереваясь пропустить вперед оставшихся на площадке полицейских и завладеть транспортным средством, но те вежливо пригласили его пройти первым.

Стены и двери подозрительно мерцали перед глазами, из чего Ви-Брук заключил, что весь этаж, или даже здание в целом, закрыты тщательно продуманным образом. «Что-то Оливул говорил о коррекции Игры изнутри, — вспомнил Синий князь. — Немыслимо одному экзистору удержать столько деталей… Вот бестия! — он врезался плечом в невидимый угол. — Я еще в седле. Не волнуйся, брат, я не подведу тебя». Он знал, что ни Оливул, ни кто-либо из друзей не услышит его, но вопреки здравомыслию уверенность в себе крепла по мере того, как он углублялся в ловушку.

За дверью, которую распахнул старший из отряда, оказалась обширная комната с удивительно низким для ее ширины потолком. Красноватый, похожий на пламя свечей свет лился от небольшого фонаря на добротном деревянном столе, вкруг которого стояло несколько таких же массивных стульев. Вообще, обстановка напоминала деревенскую избу и совершенно не соответствовала бешеному ритму жизни, протекающей снаружи. Донай и Данила остановились на пороге, с любопытством разглядывая штаб специальной группы по борьбе с контрабандой. Синий князь не сомневался, что друг видит помещение иначе, поэтому решил не обсуждать с ним положение дел.

Женщина непринужденно сняла шлем и, бросив его на длинную низкую скамью у стены, направилась в дальнюю часть комнаты, куда не дотягивались лучи света. Гаюнар, для которого темноты, похоже, не существовало, подпихнул товарища в спину и шепнул.

— Взбодрись, мы нашли работу!

И двинулся за полицейскими.

Гулкие шаги в потемках. Донай вздрогнул. Он стоял перед мощным широколицым человеком, полностью оккупировавшим высокое простое кресло. Позади него в раме, предназначенной для обзорного экрана, висела самодельная карта города, пестрящая красными пометками. На краю стола чуть поодаль сидела женщина, казавшаяся несмотря на излишнюю грузность удивительно грациозной. Тут же находились трое мужчин. В одном из них Ви-Брук узнал чернявого молодца, чей летательный аппарат расстреляли бандиты. Двое других сейчас, без защитных шлемов, выглядели совершенно обычными ничем не приметными людьми средних лет.

— Расслабьтесь, ребята! Теперь вы в нашей команде, — весело сообщил тучный человек, поднимаясь из кресла.

Синий князь силился вспомнить, что же было здесь несколько минут назад, но кроме отрывочных, как искры, звуков и движений не обнаружил в своей памяти ничего. Рубашка под мундиром прилипла к спине от пробившего вмиг холодного пота. Он только что был в чужой Игре, то есть потенциал Оливула неумолимо терял силу.

«Смерть. Смерть!» — не до конца отдавая себе отчет, что делает, мысленно позвал Ви-Брук. Опомнившись, он быстро оглянулся. Никаких видимых изменений призыв к Стихии не породил. А действие шло своим чередом: новичков приглашали к щедро собранному столу, где между тарелок, стаканов и банок гордо высились две бутылки. Тут Доная осенило.

Обед, за которым собралась дружная команда, располагал к шуткам и непринужденным разговорам. В этой шумной компании каждому нашлось место. Сражение с контрабандистами было забыто, и Ви-Бруку начало казаться, что не существует ни Игры, ни экзистора, ни покореженного Мира с его опасностями и тайнами. Потребовалось немало усилий, чтобы сосредоточиться на собственном «я», заволакиваемом дымом несуществующих свечей и оглушенном разноголосием ничего не значащей болтовни.

Убедившись, что экзорную пленку удалось рассеять, Донай еще раз провернул в памяти выработанный план и покосился на только что откупоренную бутылку. Пора. Он осторожно раскрыл потенциал врученных ему Сил Созидания. Направленная Игра захватила цель. Жидкость вспенилась, но за темным пластиком сосуда движение осталось незамеченным. Образ укрепился. Ничего не подозревая, парень с непривычным именем Гарсий стал наполнять опустевшие стаканы.

— Выпьем за Время, которое с нами! — провозгласил командир полицейского отряда. — И за то, что в этом Времени мы едины.

Донай поднес свой стакан к губам. Если не пить вместе со всеми, это привлечет внимание. Он залпом осушил сосуд.

То была старая злая шутка, которую он не менее десятка раз подстраивал приятелям и на которую, бывало, попадался сам. Как и подобает, в глазах слегка помутилось. «Смерть, вечный мой товарищ, не подведи, — подумал Синий князь. — Забери мои чувства, остуди рассудок». Что-то холодное коснулось затылка. Ви-Брук улыбнулся, а подняв глаза, встретил взгляд молодого мужчины, наблюдавшего за ним с другого конца стола. Над экзорной вуалью прозвучал его вопрос, обращенный к командиру.

— Разве это они?

Разговор, начавшийся было вне Игры, прервал Данила. Он встал, высоко подняв кубок, и произнес какой-то тост. Ви-Брук не вслушивался в смысл сбивчивых слов, лишь следил за движениями друга. «Интересно, сколько ему надо, чтобы свалиться?» — мелькнула озорная мысль.

Гаюнар качнулся и неуклюже хлопнулся на табурет, не очень понимая, почему ноги отказались держать его в вертикальном положении. Донай затаившись наблюдал за остальными, однако никто из пяти членов полицейской группы на коварное снадобье не реагировал. Хотя среди внемиренцев трюк с превращением безобидного вина в дурманный настой всегда давал однозначный результат.

Раздался глухой удар: Данила ткнулся головой в покрытый скатертью стол. «Быстро сработало», — подумал Ви-Брук прежде, чем люди, заметив состояние их нового товарища, вскочили с мест. Дальнейшие действия Донай не планировал, считая, что парадокс — самый лучший помощник в сложной ситуации, и все же подтвердить свой метод на практике не успел.

Стены комнаты лопнули, хлынул неестественно яркий свет, и возникли четыре темные фигуры, закутанные в плащи. Пришельцы, не произведя ни звука, двинулись на полицейских. Командир выкрикнул что-то и бросился к карте города. Ему наперерез ринулся один из тенеобразных. Мгновение спустя они столкнулись, над картой поднялось алое облако, и заключенная в ней Сила Созидания вырвалась на свободу. Сгустки красок фейерверком разметались по комнате. Чернявый полицейский, попав в круговерть извергнутой Игры, взмахнул руками и повалился на пол, как мертвый.

Донай посчитал своим долгом принять в разгроме посильное участие и направил весь оставшийся потенциал в эпицентр рассыпающегося Экзистедера. Дожидаться результатов он не стал и, взвалив Гаюнара на плечо, бросился вон из смятого мирка.

16

Каляда в сопровождении Пэра и Юльки вышла на открытую палубу и остановилась перед площадкой лифта. Волосы на ее голове покрылись смолянистой коркой, готовые превратиться в мощный естественный шлем. Действия женщины-Посредника Юльку несколько шокировали, и она осторожно покосилась на Пэра. Тот сохранял спокойствие, из чего девушка заключила, что призрак посвящен в тайну Серафимы.

— Капитан! — окликнул Оливул из тамбура и быстро взбежал по лестнице на смотровую площадку. — Капитан, мы обнаружили еще один резидентный поток.

— Где? — Каляда прекратила метаморфозу.

— Здесь, сейчас. Кто-то работает по нашему методу. И еще: все параметры полностью совпадают с характеристиками Игры, которая велась на Мире Дымиуса.

«Но ведь Данила видел гибель экзистора! — удивился Пэр. — А его товарищ оказался Кочевником и рассыпался на месте».

— Всё верно. Как и то, что потоки идентичны, — повторил Белый князь и ожидающе посмотрел на Каляду. — Твои планы остаются в силе?

Серафима окинула взглядом небо.

— Нет. Разыскивать наш десант уже не имеет смысла, — и поспешила пояснить, заметив, как заволновались друзья. — Они возвращаются. Видите флаэр?

Скоро Оливул, Юлька и Пэр заметили над доками челнок Крылатого Волка. Он медленно летел по весьма замысловатой траектории. Достигнув причала, флаэр завис над площадкой, покачался в воздухе и резко сбросил высоту.

«Что он делает?» — ахнул Пэр и метнулся навстречу, но Юлька вовремя ухватила его за отставшие части облачного тела.

— Стой! Ты не должен удаляться от корабля!

Грег и Гор, обнаружившие приближение катера с помощью бортовых маяков, друг за другом выскочили на палубу.

Машина на минимальной скорости подползла к Волку, подергалась на месте и замерла.

«Почему за управлением Донай? — не на шутку испугался Пэр. — Где Данила? Я не вижу его!» Грег, Гор, Оливул и Юлька встали в лифт. Пока они спускались, Ви-Брук вылез из аэромобиля и, опершись о его борт, остался ждать, когда к нему подоспеют друзья.

— Донай, что с тобой? — Белый князь первым подбежал к брату. — Где Гаюнар?

— П-придержи лошадей. У нас никаких проб-блем, — заплетающимся языком заверил тот.

— Донай! — Оливул развернул его к себе лицом.

— Сп-койно, — Ви-Брук стряхнул со своего плеча руку Бер-Росса. — Я в полном п-рядке. А вон тот слабак нуждается в хоро-ошей промывке мозгов.

Он неопределенно мотнул головой, предполагая, что показывает на товарища. Близнецы тем временем вытаскивали Гаюнара из кабины флаэра. Юлька в нерешительности стояла неподалеку, оглядываясь то на брата, то на Данилу. И если Ви-Брук еще как-то держался на ногах, то пилот был абсолютно невменяем и лишь изредка издавал невнятное мычание.

— Что ты сотворил? Почему он в таком состоянии? — в голосе Оливула прозвучали металлические нотки. — Донай, посмотри на меня!

Синий князь нехотя поднял на кузена мутные глаза.

— Да что ты взбе-беленился, право-слово! Ну подкрепил вино образом. Это ж не смертельно, — выговорил он.

— Иди в корабль, — сухо сказал Белый князь. — И постарайся привести себя в божеский вид.

Донай пожал плечами и пошатываясь направился к лифту. Юлька, отказываясь принимать очевидное, вполголоса обратилась к другу.

— Что с ними? Они до сих пор в чужой Игре?

— Нет, — отозвался Оливул, проследив, как Грег и Гор подняли Гаюнара на палубу, где ждали Каляда и Пэр. — Они всего лишь пьяны.

— Ты думаешь, я это ради разв-влечения затеял?! — обиженно крикнул Донай, расслышав комментарии брата.

Бер-Росс вздохнул, а Юлька поспешила разрядить обстановку.

— Я флаэр в ангар загоню, — затараторила она. — С ними ведь все будет хорошо, правда?

— Конечно, — мягко улыбнулся Белый князь.

Кое-как припарковав машину, Юлька опрометью кинулась в кают-компанию. Бер-Росс стоял возле огромного, во всю стену, иллюминатора и в своих неизменно белых одеждах напоминал грозного призрака.

— Оливул, — тихонько позвала девушка и, робко обняв друга, спрятала лицо на его плече. — Знаешь, я ожидала чего угодно. Они могли явиться побитые, раненые, на худой конец. Но такое!

— Похоже, они выбрались только благодаря находчивости Доная, — медленно, будто размышляя вслух, ответил Белый князь. — Наша авантюра была бестолковой с самого начала! И какой бес дернул меня на эту Игру!

В дверях появился Ви-Брук. Душ явно пошел ему на пользу: вытирая на ходу длинные мокрые волосы, он продефилировал через ползала значительно увереннее, чем десять минут назад на причале.

— Оросительная форма твоей Стихии, Юлька, порядком отрезвляет, — он плюхнулся на диван и, прищурясь, посмотрел на приблизившуюся сестру. — Хотя я до сих пор вижу две твои мордашки. Точь-в-точь как у нашего двуглавого… Ну что, Бер-князь, вопросы есть?

Оливул присел на край низкого столика перед братом.

— Ты должен выспаться. В таком состоянии пользы от тебя не будет.

Донай нахмурился.

— Минус два — слишком много для нашей семерки. Правда, соображаю я туго, — признался он. — Но время терять нельзя. Внутри Игры работал Экзистедер-корректор. Его разрушили, и я не знаю, кто сие учинил. Если честно, я не помню даже, как добрался до аэромобиля да еще с Гаюнаром. Хотя такое впечатление, что и тут нам помогли.

Донай устало прикрыл глаза. Перед мысленным взором завертелись лица и тени. Вспомнился отчаянный призыв Смерти, увязнувший в тумане чужой Игры, затем почти воочию повторилось: существо в плаще и лидер полицейской команды одновременно бросаются к Экзистедеру, над которым столкнулись два непримиримых потока. Догадка окатила ушатом ледяной воды. Синий князь вздрогнул — похмелье вмиг растворилось без следа.

— Это был не образ, — рассеянно пробормотал он. — Могу поклясться: это был не образ!

Он хотел вскочить, но Каляда, вдруг возникшая рядом, мягко удержала его на месте.

— Донай, о чем ты говоришь? — Оливул подался вперед.

— Образ не в состоянии защитить экзорный поток! Получается, толстяк — это и есть игрок-корректор. Ты понимаешь, что это значит?

— Опытнейший экзистор, внемиренец, который всецело представляет себе принцип построения мостов, — произнес Белый князь. — Внемиренец, сознательно принявший сторону Кочевников!

Юлька посмотрела на Серафиму, надеясь, что она сейчас опровергнет неприятное открытие братьев, но та лишь нахмурилась.

— В ассоциативной памяти Данилы я нашла кое-что интересное, — сказала она. — Трое из пяти человек, игравших роли полицейских, были восприняты им как нечто, близкое к Кочевникам. К сожалению, Гаюнар находился под влиянием Игры, и его рассудок был заблокирован наложенным образом, поэтому никаких конкретных фактов из данного источника мы не имеем.

— Как ты это объясняешь? — в наступившей тишине задал вопрос Оливул.

Каляда на секунду задумалась, прикидывая, в каком объеме целесообразно выдать свои предположения.

— Представление ситуации Данилой вернуло меня к давней моей теории об «устойчивом замещении», — сказала она.

— Кочевник находит потерянное место? — недоверчиво переспросил Донай.

— Или настолько близкое место, что оно приравнивается к потерянному.

— Но мы, кажется, говорим о внемиренцах, — напомнила Юлька.

Каляда продолжать не стала, и тема зашла в тупик.

— Донай, как ты себя чувствуешь? — возобновила разговор Серафима.

Синий князь пожал плечами.

— Как новенький. Ты ведь что-то сделала с моими мозгами?

— Практически ничего. Твоя Стихия помогла тебе вернуться в нормальное состояние. Вот у Гаюнара дела обстоят хуже. Сильная алкогольная интоксикация не поддается сенсорному лечению. Я ввела ему несколько препаратов, но даже при их стопроцентном действии он придет в себя не раньше, чем через три часа. Сейчас с Данилой остался Пэр. Будем надеяться, что его воистину братская забота, поддержанная Стихией Жизни, ускорит реабилитацию.

— Эй, волшебник-недоучка, это ж твоих рук дело! — спохватилась Юлька, оборачиваясь к брату. — Исправь все немедленно!

— Результаты действий экзорных объектов, будь то еда, вино или удар кинжала — уже нельзя изменить, — вмешался Белый князь. — Ты опасно сыграл, Донай. Настой дурмана — сильный наркотик, и он по-разному влияет на людей.

— Хорошо, хоть Гаюнара проняло, — проворчал Ви-Брук. — На тех пятерых он вообще не повлиял. Ну, я, наверное, должен расписать наши приключения, чтобы получилась полная картина проведенной операции…

Пока Синий князь говорил, в кают-компанию зашли Грег и Гор и присоединились к слушателям. Из-за приоткрытой двери в тамбур доносилось ворчание Аполлона и Артемиды, взявших себе в обязанность охрану Крылатого Волка.

— Четверо человек и сильный внемиренец? — вдруг оживились близнецы, когда Донай закончил рассказ. — Оливул, помнишь кланоид, с которым мы познакомились, когда ты водил нас по Центральным Мирам?

Белый князь изменился в лице. Братья торопливо продолжали:

— Парень и девчонка-бандитка были внемиренцами, а при них держались трое молодых ребят.

— Что такое кланоид? — затаив дыхание, выговорила Юлька, всем существо ощущая подкатившую разгадку.

— Кланоид — неразделимая группа из двух-трех внемиренцев и нескольких мирян, — заговорила Каляда. — Оплот Архивариусов в Мирах. Более того, кланоиды способны передвигаться по каналам в Структуре.

— Миряне ходят по Структуре? — удивилась девушка. — Разве так бывает?

— В случае кланоида — да, — торопливо ответил Оливул, но мысль его уже летела вперед едва ли ни опережая сознание. — Миряне перестают быть мирянам, когда принимают в себя Кочевника! — воскликнул он. — Серафима, вот оно — устойчивое замещение!

— Стоп, — Донай поднял руки, остановив тем самым сестру от новой лавины вопросов, — дайте разобраться. Данила заметил след над тремя из пяти. То есть, внемиренцев в кланоиде двое… Толстяк и женщина! Женщина корректировала Игру в бункере, а толстяк в штабе!

— Наверняка та же компания наведывалась в гости к Дымиусу, — высказались Грег и Гор в один голос.

— А как объяснить, — Юлька успела-таки вклиниться в разговор, — что внемиренцы перекинулись на сторону Кочевников?

— Все зависит от того, что именно Великие предложили Кочевникам за участие в Игре, — ответила Серафима.

— Великие? — вопрос задали хором.

— Только Великие способны объединить то, чему нет формы в нашей Судьбе. Вспомните: один сказал — постройте Счастье, другой — найдите Счастье. Внушивший Диербруку идею построения новой Структуры потерпел неудачу, но не отказался от своей задачи, а избрал другой путь решения. Будь я на его месте, я бы пообещала Кочевникам создать такую Судьбу, где для них было бы определено место. Если так, внемиренцы кланоида вполне могли последовать в Игру ради своих друзей и им подобных.

Каляда встала и прошла к центральному иллюминатору. Пустой причал. Строгие бетонные колонны. Безветрие и спокойствие как перед бурей. В кают-компании — напряженное ожидание. Факт незримого присутствия Великих невозможно было отрицать, и это заставляло думать: а есть ли шанс победить, когда за спиной противников стоят такие фигуры.

— Великие вещают и направляют, — опять заговорила Серафима. — А мы будем действовать. И у нас есть помощники. Что мы знаем об экзорном потоке, атаковавшем Экзистедер кланоида?

— Его параметры идентичны Игре на Мире Дымиуса, — ответил Гор.

— И при этом, — продолжала Каляда, — достоверно известно, что экзистор, который вел Игру, погиб. В Структуре есть только одно, что продолжает существование после того, как жизнь покинула тело — рыцари ордена Обманувших Смерть.

Юлька, знакомая с историей Структуры весьма поверхностно, недоуменно смотрела на братьев.

— Черт возьми, точно, — запоздало спохватился Донай. — В Мирах они видны, как серые тени.

— Что нужно от нас воинам Структуры? — Грег и Гор неуютно поежились. — Никогда не слышали, чтобы Обманувшие Смерть ввязывались в Игру.

— Кристалл подбросил нам кто-то из ордена, — напомнила Каляда. — Его видела Юлия незадолго до нашего возвращения из замка Дымиуса. Побывав в камне, Пэр продемонстрировал некую модель, представляющую позицию Волка, в которой он становится уничтожителем Кочевников. И, наконец, Обманувшие Смерть прямо сыграли на нашей стороне. Я думаю, они считают своим долгом участвовать в изгнании незваных соседей.

— Люди, не имеющие в своей сущности Стихию Смерти, бессмертны, но и безжизненны, ибо Жизни нет там, где отсутствует Смерть, — произнес Бер-Росс. — Они не развиваются, им чужда любая новая мысль, они следуют своему установленному кодексу, не выбирая методов, не зная боли и усталости, не испытывая жалости ни к врагам, ни к соратникам. Поэтому Великие и сделали их вечными стражами Структуры.

— Вроде как это нам на руку, — вставил Донай.

— И тем не менее я бы не стал полагаться на существ, для которых все человеческое сведено к постулатам, — закончил мысль Оливул.

Каляда отошла от иллюминатора. То, что ее беспокоило вот уже десять минут, обрело форму в сознании.

— Кочевники подступают к кораблю, — сказала она без единой ноты напряжения в голосе. — Они заместили собой ближайшее Надмирье.

Несмотря на внешнее спокойствие капитана, друзья повскакали с мест. В следующую секунду на терминале возле двери в кабину отчаянно запищали датчики. Близнецы бросились к монитору.

— В Структуре бушует ураган, — сообщил Грег; Гор подхватил: — Это невероятно, но он готов ворваться прямо в Мир!

— Кочевники ждут, чтобы мы вышли на Путь, — Серафима скрестила руки на груди. — Сделаем иначе: Оливул построй распределение энергии так, чтобы Волк мог двигаться над землей на минимальной высоте. Для стабилизации придется поднять крылья, поэтому будь максимально осторожен. Юля, ты за пилота. Донай, на штурманскую линию. Грег-Гор, мы с тобой проведем корабль в ручном режиме. И ни капли Игры! Все. Начали.

В считанные секунды друзья заняли указанные места. Крылатый Волк встрепенулся, как зверь перед прыжком, качнулся на лапах-шасси и оторвался от причала. По команде бортинженера крылья распрямились, и взлетная площадка ровно потекла под иллюминатором. Юлька вцепилась в рычаги управления. Все, что от нее требовалось, это провести звездолет над космопортом и не создать при этом аварийной ситуации. Задача оказалась простой: курс автоматически корректировался непосредственно в техотсеке, и девушка поняла, что имела в виду Серафима под словами «проведем в ручном режиме» — капитан фактически взяла на себя все управление кораблем прямо из машинного отделения.

Скоро это заметил и Донай.

— Оливул, курс, который ввожу я, Серафима меняет прямо в рулевом блоке, — сказал он с некоторой тревогой. — Координаты здорово расходятся в результате.

— Все правильно, — проговорил Белый князь. — Волк, как я теперь вижу, до сих пор находится под влиянием экзорных сил. Каляда перестраивает подающие цепи вручную и тем самым изолирует двигательный отсек от команд центрального анализатора.

— Кто меняет высоту? — испуганно крикнула Юлька.

— Вот дьявол! — вскочил Донай. — Ему глубоко плевать на любые команды, он желает полетать самостоятельно!

Мониторы блока-распределителя энергии выплеснули веер зашкаливающих графиков. Корабль рванулся ввысь, крылья взметнулись и замерли, распрямились и застыли лапы-шасси. За иллюминаторами вмиг стало черно.

Оливул кинулся к терминалу, служившему не так давно объектом связи с Экзистедером, но тут уловил предупреждение капитана: «Ни в коем случае не Игра!» Перегрузка достигла критической отметки. Он не знал наверняка, как оценивала опасность Каляда, но по данным индикаторов было очевидно, что образовавшийся дисбаланс энергий с минуты на минуту вызовет мощный взрыв внутри корабля. И Бер-князь принял решение. Силы Созидания поднялись из глубины сущности и сконцентрировались в потоке, направленном на взбунтовавшийся блок. Усилием воли сформирован образ равновесия. Не спеша, будто от времени не зависело ровным счетом ничего, Оливул раскрыл потенциал. Экзорный сгусток окунулся в самое сердце Крылатого Волка.

Донай не понял, что развернуло его в сторону Белого князя.

— Берегись!! — заорал он, бросился на брата и повалил его на пол.

Никаких видимых причин сему действию не было, и Оливул, чьи планы оказались нарушены, собрался выразить свое неудовольствие Ви-Бруку, как вдруг жесткий нематериальный ком, похожий на скопленную энергию Экзистедера, пробил распределительный модуль, пронесся над пультами и с громким хлопком лопнул над капитанским мостиком. Донай навалился на Оливула всем телом прежде, чем над их головами прокатилась взрывная волна. Юлька заблаговременно нырнула под кресло. Дико залаяли запертые в коридоре собаки. Волк накренился, перед фронтовым иллюминатором неожиданно выросло здание космопорта.

— Что у вас происходит?! — голос Данилы ворвался в кабину на мгновение раньше его самого. — О, черт!

Гаюнар ринулся на линию пилота и схватил рычаги ручного управления. Пэр взвился к потолку кабины, и Оливул, сквозь мутные пятна, мелькавшие перед глазами, увидел бледный зеленый след — призрак вошел в Крылатого Волка.

— Нет! Не в Структуру! — крикнул Бер-Росс.

Он попытался вскочить, но, придавленный оглушенным взрывом Донаем, едва сумел приподняться. А Пэр уже растаял в корпусе и сам, без помощи пилота, начал выводить звездолет в Структурное пространство.

Вихрь, куда угодил Крылатый Волк, как только пересек границу Надмирья, не мог сравниться ни с одной космической бурей. Корабль перевернуло несколько раз в невообразимых плоскостях, гравитационная система отказала, не продержавшись в адской центрифуге и четверти минуты. Неукрепленные предметы покатились по кабине. Юльку отшвырнуло к капитанскому мостику, где она что было сил уцепилась за поручни. Донай, едва пришедший в себя после первой встряски, оказался в эпицентре какого-то воздушного смерча, не совладал с притяжением и был брошен на угловой пульт. Оливул схватился за крышку терминала, но новой волной его ударило об экран, и он потерял сознание. Гаюнар, выбитый из кресла, хотел дотянуться до управления и был почти у цели, когда Волк неожиданно встал «на дыбы». Пилот во мгновение ока очутился точно напротив свой линии возле дверей. Пэр, попавший в струи вырвавшейся энергии, разметался по кабине.

Корабль затягивало в пространственный омут…

ГЛАВА 3 БЕЗ ПРАВА ВЫБОРА

1

Данила пришел в себя, когда сильные, но удивительно мягкие руки бережно приподняли его голову.

— Данила, ты меня слышишь?

Он разлепил веки. Над ним склонилась Каляда.

— Серафима… — Гаюнар с трудом сглотнул стоящий в горле ком. — Что с кораблем?

— Требуется небольшой ремонт и основательная уборка в каюте. А в целом — ничего страшного. Подняться можешь?

Он, сопротивляясь тошнотворному головокружению, сел и огляделся. В кабине царил настоящий разгром, усугубляемый запахом гари и дрожанием красноватого аварийного света. Пэр висел под потолком, и лоскуты тумана нехотя стекались к ядру его тела. Юлька хлопотала возле Оливула, по лицу которого струилась кровь из рассеченной брови. Донай, мотая головой и невнятно чертыхаясь, медленно поднимался на ноги, опираясь о кресло. Грег и Гор, тесно прижавшись друг к другу плечами, стояли поодаль и, по всему видно, еще не оправились от потрясения. Как успел заметить Данила, из всей команды не пострадала лишь Каляда.

— Кочевникам удалось вывести Волка из энергетического равновесия, — сказала она, убедившись, что серьезных травм никто не получил.

В ее тоне не было ни тени упрека, и тем не менее Пэр и Оливул молча приняли замечание каждый на свой счет. Серафима продолжала:

— К счастью, мы повели себя не так, как они предполагали: Белый князь весьма вовремя разрушил накопленный экзорный потенциал, — она подбодрила взглядом инженера-экзистора.

— Где мы теперь? — спросил Данила, силясь рассмотреть что-либо за иллюминатором.

— Похоже, они провели нас сквозь собственный строй и бросили в каком-то Мире. Точные координаты мы вычислим, как только наладим навигационные зонды.

— Здорово. Чей это был грандиозный замысел стартовать в Структуру? — Донай сердито посмотрел на вьющегося над мониторам призрака.

Пэр, старательно собрав частицы тела, принял человеческие формы и виновато встал перед друзьями.

«Простите, ребята. Я опять дурака свалял».

— Твоей вины здесь нет, — Серафима потрепала его по плечу. — Нам рано или поздно пришлось бы это сделать. А то, что ты занимал Крылатого Волка в момент перехода, уберегло нас от проникновения Кочевников в корабль. Вахта моя. Работы начнем через четыре часа, а пока — всем отдыхать.

Данила дождался, когда в спальне наступит тишина и спрыгнул со своей полки.

— Ну что, оклемался? — раздался приглушенный шепот Доная.

Гаюнар медленно повернулся к другу.

— Врезал бы я тебе за твои фокусы, — процедил он сквозь зубы, — да не хочу остальных будить.

— Я-то думал, Бер-Росс объяснил тебе, как обстояло дело.

— Вот именно. Объяснил, как ты обычную бормотуху превратил в наркотик.

— Ну-ну, извини. Я же не из вредности тебе свинью подложил, так получилось.

Данила отвернулся, а Ви-Брук на всякий случай приподнялся на койке, чтобы быть готовым к ответу с участием кулака. Но Гаюнар совладал с эмоциями и принял благоразумное решение.

— Ладно, проехали, — сказал он. — И… спасибо, что вытащил меня оттуда.

Он кивнул Донаю и вышел из каюты.

На корабле царила тишина. Ничто не оставляло ощущения тревоги, и лишь беспорядок в кают-компании напоминал о едва не постигшей звездолет катастрофе. А у Гаюнара на душе опять скребли знакомые кошки. Шлейф кометы, символизирующей Космос, петлей охватывал Твердь, Воду, Огонь, Воздух, Смерть и Жизнь, и его Стихия была не ближе и не дальше от ядра небесного странника, чем все остальные. «Самая хрупая и необязательная часть Мироздания, — горько усмехнулся про себя пилот, рассматривая тонкую ветвь дерева на барельефе. — Я кругом попадаю в неприятности, и как правило у всех на виду. Серафима, — он тряхнул головой, надеясь прогнать невеселые мысли, — представляю, что ты обо мне думаешь!.. Нет, дальше так продолжаться не будет. Кроме меня самого никто не изменит мою судьбу».

Дверь в кабину Гаюнар хлопнул чуть сильнее, чем требовалось, и звук от столкнувшихся створ прокатился по всему ярусу звездолета. Он вздрогнул от неожиданности, ругнулся про себя и широкими шагами прошел к пилотской линии. Это было одно из немногих мест, где он чувствовал себя уверенно.

— Не спится? — прозвучал мягкий обволакивающий голос Каляды.

Данила круто развернулся. Серафима спокойно сидела в глубоком кресле на капитанском мостике, хотя он мог поклясться, что секунду назад ее здесь не было.

— Я не устал, то есть… — он смущенно встал перед Калядой, чувствуя, как загораются уши, — я хотел проверить обстановку. Не нравится мне этот Мир. Он пуст, будто его заняли Кочевники.

— Здесь нет никого и ничего, — Каляда поправила волосы. — Нас забросили в точку, где Вселенная еще не образовалась. Периферийный цикл, повторяющий историю большинства Миров Структуры.

Гаюнара, по правде сказать, характеристики Мира не интересовали. Он собрался с духом и, стараясь вложить в слова как можно больше твердости, сказал.

— Серафима, ты должна отдыхать. Я останусь на вахте.

Каляда улыбнулась.

— В этом нет необходимости.

— Почему ты всегда всё берешь на себя? — воскликнул он. — У нас есть мужчины, чтобы выполнять тяжелую работу!

— Получилось так, что я капитан этого корабля, — осторожно возразила Серафима, внимательно глядя в глаза пилота.

— Ну и что из того? — он расходился не на шутку. — Ты молодая красивая женщина, и ты не имеешь права ломать свою природу! Ты постоянно опекаешь нас, заботишься о каждом, но кто позаботится о тебе? Или капитан зачеркивает свое «я»?

— Успокойся, пожалуйста, Данила. Тобой сейчас руководят эмоции.

— Пусть будут эмоции! Но неужели ты ни разу не поговоришь с кем-то просто так, о пустяках? Не примешь помощь и никогда не позволишь человеку, которому ты дорога, прикоснутся к тебе?

— Данила, давай оставим эту тему, — серьезно прервала Каляда.

— Оставим навсегда? — Гаюнар вплотную приблизился к ней. — Скажи, ну почему? У тебя есть кто-то, которому ты поклялась в верности?.. Что не отвечаешь? Ты не понимаешь, да? Ты такая умная, неприступная, сильная, но я все равно люблю тебя!

Каляда молчала. Она могла бы сейчас нехитрым сенсорным приемом заставить молодого человека успокоиться, могла блокировать в его сознании даже ассоциации на поднятую тему, но мысль эта потухла, едва зародившись. Никогда, нигде, никому не удавалось убить любовь.

— Скажи хоть что-нибудь! — в голосе Данилы сквозь отчаяние и боль слышалась мольба.

Серафима подняла на него печальные глаза.

— Я боюсь за тебя. Ты хороший, добрый парень, и я не хочу, чтобы ты испытал разочарование. Я не такая, какой кажусь. Я значительно больше прожила на свете, чем ты думаешь. И… — она умолкла; сказать Гаюнару сейчас, что она Посредник, значило бы надолго ранить его пылающее страстью сердце. — Я обещаю, — продолжала Серафима негромко, — ты узнаешь обо мне потом, позднее. А теперь забудем этот разговор.

Данила стиснул зубы и отошел на шаг.

— Хорошо, — выговорил он. — Только знай, какая бы ты ни была, я буду любить тебя до самой смерти. Если прикажешь, я уйду, прикажешь — исчезну в бездне Миров, но с твоим именем на устах.

Он почти бегом бросился к двери. Шаги застучали по лестнице на технический ярус корабля и затихли. Серафима прикрыла глаза.

— Я напрасно убеждала себя, что его чувства по-юношески поверхностны, — прошептала она, вздохнула и вернулась к терминалу.

Окутав себя сенсорным полем невидимки, Посредник вновь выпустила зонды-щупальца и коснулась ими пульта. Корабль был нем, но из глубины сознания на этот раз появился едва отличаемый от собственных мыслей зов. Каляда прислушалась. С ней говорил Космос.

Оливул проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Подняв голову, он увидал Грега.

— Огонь зарождается, — быстро заговорил Гай-Росс. — Он с минуты на минуту займет Мир.

Белый князь соскочил с верхней полки.

— Капитана предупредили?

Гор, только что разбудивший Доная, не дослушав его мнения о пророчествах, метнулся в тамбур, но тут динамик щелкнул, и после предупредительного сигнала каюту наполнил голос Каляды:

— Друзья, у нас чрезвычайная ситуация. Экстренно выходим в Структуру. Готовность три минуты.

— Что случилось? — выглянула из-за перегородки Юлька.

— Дуй в башню! Глаза по дороге протрешь, — скомандовал ей брат, выскакивая за дверь.

Серафима настраивала вспомогательный энергокорректор, когда Бер-Росс и следом Донай вбежали в кабину управления.

— Кочевники? — бортинженер стремительно прошел к своей линии.

Каляда отрицательно качнула головой.

— Хуже. Нас забросили в нулевой Мир новой цепочки. Вселенная здесь еще не образовалась. Рождение галактики произойдет в течении следующих семи-десяти минут. Меня предупредил Космос.

— А-а, — протянул Ви-Брук, — теперь я понимаю, почему близняшки учуяли приближение Огня.

— Огня будет предостаточно, — обронила Каляда. — Донай, ты почему не в башне?.. Пэр, на месте?

«Да, мэм. Почти полностью», — призрак как раз протягивал остатки тела сквозь пол.

— Проверь состояние Надмирья. Где Гаюнар?

Двери разъехались, Донай не успел посторониться, и Данила, ворвавшись в кабину, врезался лбом в его плечо.

— Готовность одна минута! — объявила капитан.

«В Надмирье нас поджидают, — сообщил штурман. — Но это не Кочевники. Их-то я знаю!» — Обманувшие Смерть, — Каляда за доли секунды разглядела сквозь призму Космоса характерный рисунок сущности. — Будем надеяться, они нам не помешают. Оливул, что с энергией?

Бортинженер ответил не сразу.

— Мы очень рискуем. Управление Волка нестабильно.

«Я проведу корабль!» — крикнул Пэр.

— Действуй, у нас тридцать секунд, — распорядилась Каляда.

Призрак растекся по кабине зеленым туманом и стал исчезать в стенах звездолета.

«Я — Крылатый Волк!» — ворвался в сознание друзей его восторженный клич.

Перед кораблем возник черный зигзаг распахнутой Структуры. Волк оттолкнулся от границы и нырнул в Надмирье. В след за ним ринулся шквал освобожденной энергии и, достигнув ворот, разбился о незримую преграду. Лишь Космос победно устремился в Черноту, возвестив о рождении нового Мира.

— Надо было оставить там зонд, — сказал Донай сестре. — Не каждый день все-таки становишься свидетелем образования галактики.

Но Юльке было не до шуток.

— Сканнеры нащупали плотный слой какого-то поля! — доложила она по селекторной связи. — Идентификации не поддается.

— Пэр, мы переходим на ручное управление, — распорядилась капитан. — Концентрируйся в кабине. Со своей задачей ты справился на отлично.

Призрак принялся стекаться в человеческую фигуру, а Данила вновь поймал себя на том, что невольно ищет взглядом след совершенного ничто, сопровождающий трансформацию друга. Но увлекаться наблюдением Гаюнар себе не позволил, поскольку штурвал был доверен ему и вести корабль предстояло в условиях повышенного сопротивления пространства. Краем уха он уловил переговоры капитана с машинным отделением и по мониторам своей линии быстро определил их смысл: рулевая и балансировочная системы давали большую перегрузку.

— Я не могу маневрировать! — крикнул пилот. — Они гонят нас по своему фарватеру.

— У нас нет энергии, чтобы сопротивляться, — мрачно подвел итог Оливул. — Мы попались, капитан.

— Ничего не остается, как довериться Обманувшим Смерть, — спокойно сказала Каляда. — Подготовьтесь к аварийной посадке, остальные модули — стоп.

Звездолет прекратил движение. В то же мгновение будто огромная невидимая рука подхватил его и понесла по Структуре. С бешеной скоростью за иллюминатором замелькали Миры.

— Не зря ордену дали и другое имя — Прыгающие Через Бездну, — сказал Белый князь. — Смотрите, как они передвигаются! Им не нужны ни опоры, ни каналы, ни мосты. Это похоже на единый многовекторный прыжок.

— В них силен Космос, — добавила Каляда.

2

Молнией полыхнуло Надмирье, разверзся Мир, и Волк встал на грунт, подняв клубы мелкого песка. Из полумрака выступил неровный прямоугольник грязной городской площади, окруженной со всех сторон безликими громадами двух и трехэтажных домов. Пустые глазницы давно выбитых окон смотрели на пришельцев с унылым равнодушием. Узкие улочки, как черные червяки, уползали в темноту. На полу-истлевшей веревке, протянутой между двумя мансардами через переулок, скорбным знаменем развевалась забытая несколько веков назад простыня. Ленивый ветер нехотя подергивал ее лоскуты и гонял по мостовой одинокие вялые листья и пыль.

— Цитадель Обманувших Смерть, — произнес Оливул.

— Мертвый город? — Юлька, боязливо оглядываясь, перебралась в башню Доная.

— Что здесь случилось?

— Чума, оспа, холера — какая разница! Смерти в этой дыре все равно нет, — Ви-Брук непринужденно закинул руки за голову. — Только атрибуты.

«От атрибутов тоже жутковато», — заметил витавший рядом Пэр.

— Юля, Грег-Гор, Донай, подходите в кабину, — позвала Каляда.

— Так. Нас уже встречают! — Данила показал за фронтовой иллюминатор.

Люди в темных бесформенных балахонах с глубокими капюшонами на головах обступили Волка. Неподвижные и холодные, как статуи, они стояли в тени обветшалых домов по всему периметру площади, и лишь полы плащей изредка колыхались под порывами ветра.

— Они хотят, чтобы мы вышли из корабля, — сказала Каляда. — Сопротивляться бессмысленно: в распоряжении Обманувших вся вечность, и они могут держать нас здесь до скончания веков. Давайте выясним, с какой целью нас пригласили. Пэр, я знаю, тебе нелегко удаляться от Волка, но сейчас мы должны быть все вместе. Держись рядом с Данилой. Собаки останутся здесь и будут охранять корабль.

— А оружие? — спросила Юлька.

— Мы не возьмем с собой оружие. И твой меч тоже, Донай.

Семь человек спустились на пыльную площадь. Существа в плащах не шевельнулись при приближении гостей.

— Зачем вы привели нас сюда? — громко спросила Каляда. — Что вы хотите?

Никто из безмолвной шеренги не шелохнулся, зато перед командой Крылатого Волка неожиданно возник еще один член ордена. Единственным отличием его от остальных был высокий посох с двумя ответвлениями на конце, который он нес в руке.

— Утверждают, что вы избранники Семи Стихий, — в бесцветном голосе лидера сквозил холод. — Это правда?

— Да, — ответила Серафима.

Вмиг мертвые дома, площадь, звездолет — все исчезло. Друзья очутились на дне глубокого, похожего на колодец зала, амфитеатр которого заполнили застывшие темные фигуры.

— Обманувшие Смерть владеют техникой мгновенной телепортации на любые расстояния, — вполголоса объяснил Оливул. — Это, видимо, и есть основа их Структурных перемещений.

— Я бы предпочел, чтобы они отрабатывали свою технику на ком-нибудь другом, — буркнул Донай, напряженно оглядываясь по сторонам.

Рядом вновь появился лидер ордена. На сей раз капюшон его длинного плаща лежал на плечах, и внемиренцы получили возможность рассмотреть суровое немолодое лицо, располосованное шрамами и морщинами. Оно не выражало никаких эмоций, но в колючих глазах затаилась ненависть.

— Я Магистр, — заговорил Обманувший Смерть. — Пять членов ордена взяли на себя смелость утверждать, что избранники Семи Стихий воссоединились, дабы покончить с Великой Игрой раз и навсегда. Вы — третья и последняя попытка прямого доказательства. Испытание покажет, что есть сущность ваша. Наш долг открыть подлинным избранникам Стихий путь к Зеркалу Судьбы.

— Интересно, — довольно громко полюбопытствовал Донай, не обращаясь ни к кому конкретно, — а что стало с первыми двумя «попытками»?

Магистр грозно взглянул на него. Ви-Брук скроил невинную гримасу.

— Молчу. Уже все понял.

На лице лидера Обманувших Смерть мелькнуло подобие ухмылки. Впрочем, разговор продолжения не получил: Магистр исчез также внезапно, как и возник на арене. В то же мгновение опустели и трибуны. Друзья озадачено переглянулись, но поделиться впечатлениями не успели, поскольку зал вдруг растворился в пышущем зноем воздухе, и они обнаружили, что стоят перед узкими железными воротами, окруженными чахлой растительностью. Никаких признаков стен, заборов или строений не было: ворота существовали сами по себе, и только мутное марево стелилось вокруг.

— Ерунда какая-то, — Юлька брезгливо поморщилась.

— Кажется, мы вляпались в Игру, — заметили Грег и Гор.

— Выбираться отсюда пора! — воскликнул Данила. — И чем быстрее тем лучше. Кочевники оживят Первый Экзистедер, пока мы играем в чужие игры!

Серафима молча следила взглядом за Пэром, который тщетно штурмовал незримую преграду за спиной друзей.

— Отступать нам некуда, — сказала она, — а единственный проход, судя по всему, находится за этой дверью. Мы должны идти вперед. По словам Великого, Зеркало Судьбы укажет Путь, где Волк исполнит свое предназначение.

Пока она говорила, Донай подошел к воротам и поднажал на них плечом.

— Заперто, — сообщил он. — Но взявшись дружно, по-моему взломать можно.

В ответ на его слова раздался гомерический хохот из пустоты.

— Вы никогда не откроете вход в Вечность без ключа, — громогласно объявил невидимый страж. — А ключ храню я!

— Так отдай его нам! — крикнул Ви-Брук в сторону, откуда, как ему казалось, говорил Обманувший Смерть.

Невидимка опять расхохотался.

— Хочешь помериться со мной силой? — спросил он сквозь смех.

— Я готов! — раззадорился Синий князь, не замечая, что прозрачная стена уже отделяет его от друзей.

— Держи!

К его ногам упал меч. Донай поднял оружие, с удовольствием примерился к эфесу и занял боевую позицию.

— Может быть соизволишь показаться? — обратился он к обладателю громового голоса.

В поисках противника он огляделся, и тут понял, что заперт на небольшом песчаном пяточке перед закрытыми воротами. Друзья что-то кричали ему из-за невещественного заграждения, но слова тонули в толстом слое бесцветного тумана. Зато жестикуляцию Юльки не понять было невозможно: девушка отчаянно махала рукой, призывая брата посмотреть назад. Донай стремительно обернулся лицом к опасности.

В центре гладиаторской площадки стоял воин. Синий князь медленно поднял взгляд. Он не без оснований считал свою комплекцию богатырской, но тот, кто вышел на поединок, был выше него на голову и раза в полтора шире в плечах. Все снаряжение гиганта составляла набедренная повязка из шкуры какого-то животного и огромный двуручный меч, который он, посмеиваясь над удивлением внемиренца, играючи поднял перед собой.

— Я — Боец, — объявил он.

— Хорош, — проговорил Донай, стараясь оставаться задирой по крайней мере внешне. — И ты долго вот так стоять собираешься?

После первых же выпадов друзьям стало ясно, что если Синему князю и достанется эта победа, то очень дорогой ценой. Хотя поначалу Ви-Брук удачно использовал тактику лавирования. Выскальзывая из-под ударов, он быстро запутал противника и даже нанес ему несколько царапин. Но раны не причиняли Бойцу ни малейших неудобств. Он безмятежно позволял себе получать уколы и порезы, и Донай, наконец, догадался, что Обманувшие потеряли не только Смерть, но вместе с ней и б(льшую часть Жизни: они не чувствовали боли, они презирали кровь, они смеялись в лицо любой опасности.

Ви-Брук начал ошибаться, за что скоро и поплатился. Меч Бойца полоснул по правой руке. Донай отскочил, рефлекторно зажав ладонью рану. Противник любезно предоставил ему несколько секунд передышки и вновь ринулся в атаку. Под ураганным натиском Синий князь сдвинулся назад на шаг, второй, третий, поскользнулся и оказался на песке. Устрашающий клинок блеснул над головой. Он чудом успел парировать удар, вскочил, столкнулся с противником в ближнем бою и вынужден был отступить вновь, когда боль обожгла грудь, и горячая липкая кровь багровым пятном расплылась по синей рубашке.

Юлька вскрикнула и ткнулась в плечо Оливула. Данила и Пэр отчаянно искали лазейку в туманной ограде, надеясь прорваться на помощь Ви-Бруку.

— Меч Смерти, Донай! Зови Смерть! — шептали близнецы.

Бер-Росс и Серафима переглянулись. Шанса подсказать эту мысль Ви-князю даже ментальным способом не было: Обманувшие накрепко блокировали любые подходы к площадке.

Неприятельский клинок ударил по ноге, и Донай упал. Издали друзьям показалось, что он потерял сознание, но проползли секунды, и Синий князь, превозмогая боль, упрямо поднялся опять.

— Ты проиграл, — сообщил Боец.

— Это еще бабушка надвое сказала, — процедил в ответ Ви-Брук. — Пришла пора познакомить тебя с одним моим хорошим товарищем.

Далеко отбросив бесполезное оружие, Донай выпрямился и поднял перед собой руки. Капли крови падали с пальцев на песок медленнее, медленнее, и замерли зловещими пятнами на золотистом грунте. Откуда ни возьмись появилась свинцовая туча, грянул гром. Боец отшатнулся, и ужас застыл на его лице. Синий князь напрягся. Шрамы на щеке почернели, пот выступил на висках, а на шее вздулись лиловые жгуты вен. Несколько мгновений, и короткая молния прорезала пространство. Раздался лязг металла — боевой клик Меча Смерти.

— Спасибо, дружище, — прошептал Витязь и поцеловал холодный клинок. — А вот теперь поговорим всерьез! — крикнул он Бойцу и высоко поднял артефакт Стихии.

Обманувший заворожено следил за грозным орудием Смерти, в широкой стальной полосе которого клубились грозовые облака. Ви-Брук обрушил на врага удар, вложив в него все оставшиеся силы. Боец вскрикнул — алая лента перекинулась через его голую мускулистую грудь. Донай почувствовал, как открывается второе дыхание. Новый удар, и кровь струится по облитому ужасом лицу. Синий князь неумолимо теснил противника к железной двери. Тот отступал, делая слабые попытки сопротивляться, и, наконец, обессиленный рухнул на землю. Донай приставил клинок к его горлу.

— Пошевелишься, и ты труп. Уже без обмана, — сказал он, тяжело переводя дух. — Ключ!

Боец покосился на свой меч. Ви-Брук заметил его взгляд.

— Ну! — острие оставило кровяную точку на шее великана.

Тот стал белее полотна.

— Ты Смерть, — пробормотал он.

— А я думал, ты сразу догадался. Ключ сюда, живо!

Боец дрогнувшей рукой сложил к ногам победителя оружие и вдруг пропал без следа. Вместе с ним растворилась мнимая стена.

Друзья бросились к Синему князю.

— Один-ноль в нашу пользу, — показав на трофей, проговорил он и без чувств повалился на руки братьев.

Грег и Гор помогли Оливулу опустить раненого на песок и посторонились, уступая место Серафиме и Юльке.

— Донай! — Бер-Росс почувствовал, как над братом собирается холодное дыхание его Стихии. — Отгони ее, твое время еще не пришло!

Каляда быстро провела рукой по лбу и щеке Ви-Брука и нахмурилась.

— Смерть содействовала прекращению кровотечения, но этого недостаточно. Он серьезно ранен. Я попробую что-нибудь сделать…

— Нет, настал мой черед, — вдруг произнес Данила и, прежде чем остальные опомнились, громко позвал. — Жизнь!

Из недр его души хлынула живая Вселенная. Едва ли не воочию друзья видели, как над Гаюнаром собирается яркий, как сам свет, столб благородной энергии. Переливаясь радужными волнами, она оформилась в шар и неожиданно вспыхнула, наполнив пространство проворными горячими искрами, которые, будто зерна, устремились в каждый закуток, в каждую щель, чтобы дать ростки на омертвевшей почве. Данила легко сконцентрировал Силы Стихии и направил на Доная. Живительные волны пронизали израненное тело. Последние струйки убитой крови стекли на песок, оставив за собой вместо рваной плоти багровые рубцы. Смерть безмолвно вернулась в камень.

Ви-Брук слабо повел головой и открыл глаза. Гаюнар стоял поодаль, окруженный маленьким смерчем — Воздух собирал разлетевшиеся искры Жизни. Донай приподнялся на локте.

— Это что за фейерверк? — озадачено спросил он, оглянувшись на Оливула.

— Стихия Данилы стерла твои раны, — ответил Бер-Росс с облегченным вздохом.

Юлька проскользнула между Грегом и Гором и, присев возле брата, отогнула пропитанную кровью рубашку.

— Смотрите, даже царапин нет! — радостно объявила она.

Серафима сжала плечо Гаюнара.

— Благодаря тебе, мы снова все вместе.

Он вздрогнул и торопливо поднял взгляд на Каляду, но та уже направилась к воротам, где Гай-Россы взялись прилаживать в крестообразное отверстие эфес добытого в бою меча. Замок поддался, дверь заскрипела и сама распахнулась перед людьми, открыв темный коридор.

— Держитесь друг друга, — предупредила Серафима, когда все семеро остановились перед загадочным входом. — Пэр, до сих пор ты удачно использовал свое убежище, займи его и сейчас.

«Охотно, капитан!» — воскликнул призрак и прежде, чем Данила успел возразить, нырнул в пряжку его поясного ремня.

Они шагнули за ворота, откуда, по словам Обманувших Смерть, начинался путь по Вечности.

Узкий треугольник света, проникающего через приоткрытую дверь, прилип к кромешной черноте, обозначив пол условного коридора. Внемиренцы, оглядываясь по сторонам, осторожно двинулись вперед, но никто не рискнул сойти с освещенного островка. Внезапно вход закрылся. Светлое пятно в ту же секунду было съедено воцарившейся тьмой, а вместе с ним растаяла опора под ногами. Началось стремительное падение в пустоту.

— Не ищите Пути! Мы не в Структуре! — крикнула Серафима, но ее перебил другой, незнакомый голос.

— Воздух! Ветер!

Налетевший вихрь подхватил людей на невесомые крылья. Все ориентиры были мгновенно сметены, звуки потонули в надрывном вое урагана, а время потерялось где-то за границами Вечности.

3

Донай не помнил, как долго продолжался полет в хитро закрученных воздушных потоках, но вскочил сразу, чуть только очутился на земле. В первый момент он испугался, решив, что совершенно ослеп, ибо в кромешной темени, висящей вокруг, невозможно было разглядеть даже собственную руку. Прислушался: ни единого движения рядом. Однако уверенность, что Белый князь где-то поблизости, не покидала. Встав на колени, он осторожно принялся ощупывать каменную площадку и вдруг наткнулся на человеческое тело.

— Оливул! — он подался к лежащему и похолодел: человек был мертв.

В состоянии близком к шоковому Синий князь застыл над трупом и вздрогнул от неожиданности, когда кто-то взял его за плечо.

— Донай, что с тобой? — прозвучал голос брата.

Зачастило запнувшееся сердце. Ви-Брук обернулся и с удивлением обнаружил, что на фоне непроглядной тьмы Оливула видит прекрасно.

— Я в седле, — выговорил он, поднимаясь на ноги. — Где мы?

— Не знаю. Одно ясно: Обманувшие Смерть сумели нас разделить.

Белый князь сделал шаг вперед и споткнулся о мертвеца.

— Что это?

— К счастью, не ты, и никто из наших.

Оливул нагнулся над телом, но быстро утратил желание его изучать.

— Мертв уже давно. Похоже, этот человек был принят Обманувшими за избранника Стихии и не справился с испытаниями. Нас постигла бы его участь, если бы Пэр не успел позвать Воздух и наполнить им пустой Мир.

— Воздух-то на месте, а вот самого Пэра я не вижу, — Донай, щурясь то так, то этак, вглядывался в глубокую темноту. — Странно, что мы друг друга еще способны рассмотреть.

— Смерть и Твердь, — Белый князь в задумчивости скрестил руки на груди, — они всегда будут рядом… А знаешь, я начинаю понимать задумку организаторов этого испытания. Стихии в окружающем нас Мире существуют сами по себе, и мы видим лишь тех, с кем имеем одну форму. Значит…

— Надо создать форму, общую для всех?

— Именно!

Братья переглянулись.

— Как бы эту идею остальным подсказать, — горько усмехнулся Донай, прервав образовавшуюся паузу. — Ведь каждый из нас может позвать только свою Стихию.

— Не совсем, — лицо Оливула просветлело, и он зычно крикнул в пространство: — Мадитус дагар вий!

Синий князь опомниться не успел, как над головой громко ударили о воздух твердые драконьи крылья. Тьму прорезали две огненные струи, и Гай-Росс опустился на площадку. Вместе с ним в подземелье пробился тусклый свет звезды.

«Кто призывал меня?» — беззвучный вопрос дракона возник в сознании людей.

— Все в порядке, Грег-Гор, это я, — ответил Белый князь, подошел к брату и обнял обе склонившиеся к нему недоуменные морды. — Принимай человеческий облик, мой зов не связывает тебя клятвой.

Четыре голубых огромных глаза радостно блеснули, дракон отступил, шурша по камням мощным хвостом, вытянулся, как перед взлетом, и с оглушительным хлопком превратился в близнецов. В следующую секунду на Белого князя обрушился поток вопросов:

— Оливул, как тебе это удалось? Откуда ты знаешь заклинание? Разве у тебя была наша чешуйка?

— Эй, стоп! — вмешался Донай. — Я ничего не понял. Ну-ка, Змей-Горыныч, еще раз и по порядку.

Оливул рассмеялся.

— Ты только что был свидетелем ритуала, который используют маги в Темных Мирах, чтобы призвать дракона. Частицу чешуи сжигают и произносят заклинание. Дракон, где бы он ни был, является на зов, чтобы выполнить волю господина. Добыть чешую нелегко, если, конечно, ее хозяин сам не подарил человеку частицу своей брони. У меня, как видите, чешуйки не было — объединяющим элементом послужила родственная кровь. А слова призыва, ребята, мне грех не знать.

Грег и Гор переглянулись.

— Спасибо, — смущенно сказали они в один голос. — Ты выдернул нас из такого пекла, куда и врагу попасть не пожелаем.

— С вашим появлением и здесь стало значительно теплее, — заметил Ви-Брук. — Может быть соорудим костер? Ветер гуляет всюду, и есть надежда, что оставшаяся команда почует дым и пойдет навстречу.

Неожиданно Юлька оказалась в воде. Удара о поверхность она не почувствовала, будто форма Стихии заботливо приняла ее в свои объятия. Точно определить, где небо, а где земля после замысловатого полета было нелегко, и девушка, отчаянно работая руками и ногами, поплыла в направлении к поверхности, так по крайней мере ей казалось. Сквозь толщи воды пробивался странный грязно-зеленый свет. Воодушевленная, она удвоила усилия, как вдруг наткнулась на вязкую массу: вода преградила путь. В помутневшем от нехватки кислорода сознании мелькнуло: «Граница всех Миров!» Вода решительно вспенилась, взбурлила, и девушка поняла, что Стихия уносит ее прочь от опасного места.

В себя Юлька пришла от ветра, хлестнувшего в лицо. Жадно глотнув долгожданный воздух, она встрепенулась. Пэр обхватил подругу подобиями щупальцев и удерживал на поверхности. Что-то шершавое коснулось шеи и лица. Она рефлекторно оттолкнула предмет.

— Не бойся, не бойся, это водоросли, — не то услышала, не то почувствовала она тихий с ласковым присвистом голос.

— Пэр, давай ее сюда живее! — крикнул Данила.

Юльку схватили за шиворот. Она перевернулась и, ухватившись за руку Гаюнара, вползла на сотканный из плавучих растений островок.

— Так. Половина команды в сборе, — подытожил пилот, и осторожно потряс девушку за плечо. — Ты как, ничего?

Она рассеянно кивнула и огляделась.

— А где Оливул?

— Другого вопроса я и не ожидал, — хмыкнул Гаюнар и, помедлив, ответил. — Пока мы втроем.

— Не горюй, Юленька, все найдутся, — сказал приземлившийся на краю островка Пэр. — Мы же настоящие избранники Стихий, значит пройдем испытание… Ребята, а почему вы так странно на меня смотрите?

— Пэр, — в полувопросительном тоне Данилы слышались нотки тревоги, но глаза сияли восторгом.

— Данька, да что случилось? — растерялся тот и принялся рассматривать себя.

— Пэр, ты же заговорил! — забыв, что находится на довольно шаткой платформе, Гаюнар вскочил, и крепко обнял призрака.

Водоросли недовольно зашипели и начали стягиваться под ноги пилота, провалившегося в их массу уже по щиколотку. Юлька теперь заметила, что островок, где они втроем находились, целиком соткан из водной растительности, плавающей на поверхности безбрежного океана.

Пэр тем временем стал осознавать новое качество, которым вдруг овладел.

— Ну да, я говорю, — пробормотал он, переводя взгляд с Юльки на Данилу и наоборот. — Я не понимаю… я не знаю как!

— Какая разница — как! — радости Гаюнара не было границ. — Ты говоришь!

Набежала волна. Водоросли завибрировали, и Данила, потеряв равновесие, упал в живую гущу. Пэр плавно опустился рядом, а Юлька подползла к ним на четвереньках.

— По-моему, надо быть поосторожнее. Без Тверди наши зеленые друзья долго нас держать не смогут, — сказала она.

— Какой-то недоделанный Мир, — заметил призрак, с удовольствием выговаривая слова. — Тверди и Огня нет, Смерти тоже нет. Счастье, что Жизнь в экстремальных случаях способна дать свет и тепло, а иначе мы сидели бы в темном холодильнике.

— Холодильник? — приподнялась Юлька. — Снег. Лед… Твердь и Вода объединяются в форме льда. Данила, попроси Жизнь отступить.

— Что?

— Послушай меня! Попроси Жизнь немного отступить, а ты, Пэр, отправь на поиски Ветер. Мы все здесь, вместе! Но не видим друг друга, потому что Обманувшие Смерть проложили между Стихиями мнимые границы. Их не существует только для Воздуха. Ну же, Пэр, скорее!

Призрак с готовностью кивнул, взлетел над островком и собрал тело в невесомый зеленый шар. Из всех человеческих контуров осталось только лицо, оттененное четкими линиями. Глядя на него, Данила опять подумал, что Пэр сознательно или подсознательно закрепил за собой наиболее характерные черты Гаюнаров.

— Данила, — опять заговорила Юлька, — давай попробуем найти лед. Пусть Жизнь соберется где-нибудь в одном месте и не будет излучать тепло. Тогда вода замерзнет.

— Не нравятся мне твои идеи, — проворчал пилот, краем глаза следя за призраком, который носился над их головами, направляя воздушные потоки. — В нормальном Мире я бы не сомневался, а тут — балаган какой-то!

Тем не менее Гаюнар признался себе, что подруга предложила единственный вариант, претендующий на успех. Он приблизился к краю растительного острова и открылся Стихии. Жизнь потекла к хранителю. Данила улыбнулся, чувствуя, как струи всеобъемлющей энергии чинно уходят в глубину его души. Он уже не пытался, как раньше, найти доступное человеческому разуму объяснение феномена. Он просто радовался единению с самой прекрасной силой Мироздания.

Невидимое светило померкло, и над океаном опустилось тяжелое сумрачное небо. По поверхности воды пробежала рябь.

— Смотрите! Ледяной гребень, — Юлька от возбуждения снизила голос до шепота. — Это Оливул!

Данила начал различать в облаках появившегося серого дыма знакомые фигуры, как вдруг Пэр стремглав пронесся мимо него верхом на перепуганном ветре.

— Там огонь, огонь!

Вслед за ним накатывалось восторженное пламя. Вмиг оно нависло над людьми, и Гаюнар, опередив собственное сознание, выкрикнул:

— Жизнь!

— Вода! Вода! — завизжала Юлька.

Волны ринулись навстречу огню. Пэр попытался укротить вихрь, на крыльях которого мчалась горящая лавина, но было поздно: две Стихии возобновили свой вечный неразрешенный спор. Жизнь испуганно затаилась, суетился Воздух, а Вода и Огонь бушевали как у истоков Мира.

— Твердь.

Спокойный суровый голос вонзился в самый центр битвы. На мгновение, казалось, застыло все. Неожиданно оцепенение прорвалось, и кипящая лава с громким шипением устремилась в водную пучину. В считанные секунды над океаном выросли скалы. Последние капли лавы легли в воду, образовав береговой пляж. Ветер принес откуда-то песок и рассыпал его по камням.

— Смерть!

Камни дрогнули последний раз и застыли в вечном покое.

— Жизнь!

На родившемся острове появились зеленые пучки травы, а водоросли, бурля и переваливаясь, с удовольствием заползли на берег. В небе засияла яркая звезда.

— Оливул! — Юлька подбежала к другу и бросилась к нему в объятия. — Мы вместе! Мы победили!

Пэр приземлился возле Гаюнара.

— И между прочем создали Мир, — добавил он.

— При этом едва не погубив друг друга, — укоризненно сказал Оливул, посмотрев на брата и сестру.

— Да уж. Не зря говорят: не давайте огонь детям, — вставил Донай.

Глаза близнецов гневно сверкнули.

— Это мы по-твоему «дети»?!

— Так. Разбор полета подождет, — перебил Данила. — Кто знает, где Каляда?

4

Звезды, галактики, Миры, Пути бледными воспоминаниями терялись в глубинах сознания. Чувства смешались и канули в недоступные дали, и всеобъемлющий Космос исподволь занял их место. Каляда смотрела вокруг себя и видела Структуру совершенно иначе, нежели раньше, когда скользила промеж безликих Надмирий. Она присутствовала сразу везде и, не двигаясь с места, могла заглянуть в любой Мир, в любой дом, в любую жизнь. Так принял ее Космос: глобальный и единый в себе самом.

— Она прекрасна, не правда ли?

Посредник различила сокрытую тенью Мира фигуру.

— Я говорю о Судьбе, в которой ты существуешь.

— Кто ты? — Серафима старалась сконцентрировать зрение на собеседнике и вдруг осознала, что перед ней Великий.

Он ответил на ее мысль.

— Верно. Слушай меня: ты и те, кто стал твоей семьей, избраны Стихиями. Судьба доверилась вам, и ваш долг избавить ее от паразитов, проникших из чуждых пространств. Зеркало укажет Путь, Волк настигнет чужаков на том Пути и уничтожит навсегда.

— Постой! Ответь мне! Кто они — Кочевники? Почему ты от имени Структуры вынес им смертный приговор?

— Репликант, внемли и действуй.

Мозг Каляды сдавили ледяные тиски. Человеческое сознание помутилось.

— Не в твоей власти управлять мною. Ты Великий, а я человек! — из последних сил крикнула она.

— Ты репликант. Все, что происходит в Судьбе, я вижу твоими глазами и слышу твоими ушами. Я — слово, ты — действие. Инородцы будут уничтожены. Навсегда.

Серафима отпрянула, но Великий находился всюду и его голос продолжал эхом звучать в голове. Посредник бесстрастно принял приказ, человек же продолжал сопротивление.

— Твоя собственная воля крепка, но ты репликант. Ты не более чем мое отражение в этой Судьбе.

— Нет… — Каляда неожиданно для себя вспомнила пламенный взор Гаюнара, его отчаянное признание и неудержимый поток чувств. — Нет! Космос!

Стихия, чья мощь заключалась в единстве всего сущего, захватила в себя внемиренца. Грань между Посредником и человеком, проведенная Великим, растаяла без следа.

— Ты сильнее, чем я полагал, — прозвучало будто издалека после долго давящего молчания. — Пусть так. Но запомни: инородцы — ваше единственное препятствие на пути к Первому Экзистедеру. Их существование есть гибель Судьбы в возрожденной Игре.

Каляда напряглась, ожидая новой атаки высшего разума, но никаких признаков присутствия Великого больше не было. Куда и как он ушел, Серафима не знала.

Отложив анализ происшедшего до более подходящего времени, Посредник сосредоточилась на поиске друзей. В городе Обманувших Смерть их не было, ближайшие Миры никак не обращали на себя внимание, и Каляда забеспокоилась, тем более что Космос упрямо придвигал к ней пограничную ленту Структуры. Присмотревшись, она разглядела среди лоскутов заструктурного пространства крошечный Мир, мечущийся между двух смыкающихся струй безстихийной пустоты, господствующей за рубежом Вселенной. Воспользовавшись еще не затянувшимся проходом, Серафима переместилась на гибнущий остров.

Вопрос Данилы застал друзей врасплох.

— Серафимы не было с вами? — полувопросительно произнес Бер-Росс, обращаясь к Гаюнару, Юльке и Пэру.

Призрак отрицательно покачал головой.

Юлька, которая до сих пор обнимала Оливула, будто боялась, что он исчезнет опять, с опаской покосилась на океан.

— Мне очень не нравится вон то грязное пятно на волнах, — сказала она, наконец. — Вода, кстати, меня туда не подпустила. Такое ощущение, будто это что-то… не наше.

По лицу Белого князя девушка поняла, что ее тревоги не безосновательны. Данила, Грег-Гор и Донай невольно придвинулись друг к другу, а Пэр, взлетевший над друзьями, стрелой нырнул вниз.

— Плохие новости, — проговорил он. — Из-за скал наползает то же самое. Не хочу оказаться правым, но по-моему, так выглядит граница всех Миров.

— В заструктурном пространстве для нас ничто не существует. И сами мы в нем не существуем, — быстро сказал Бер-Росс. — Уходим на Путь.

Он приготовился раскрывать Структуру, но, опередив его на миг, от земли до небесного купола легла трещина, и Космос присоединился к шести Стихиям.

— Серафима! — радостно вскрикнула Юлька.

— Скорее, — Каляда держала вход открытым, — осталась единственная дорога.

Пэр спрятался под курткой Гаюнара, и всемером друзья покинули Мир.

Вокруг поднималось матово-зеленое облако запретных просторов, сквозь которое вела одинокая черная тропа. Но не успели внемиренцы оттолкнуться от Надмирья, как перед ними возник Магистр.

— Через четверть Пути вы будете отрезаны от Вселенной, — сказал он с торжеством в холодном голосе. — Вы были великолепны в испытании, но вы проиграли.

— Еще нет, — откликнулась Серафима.

Магистр рассмеялся. То был страшный смех: окаменевшее лицо с искусственным оскалом, и глаза, не выражающие никаких эмоций.

— Ваше упорство по-рыцарски красиво, капитан. Однако, вы не сведущи. Никто кроме Великих не способен существовать за пределами Структуры. Вы были обречены, когда шагнули в Вечность. Ни одна Стихия не вручит дух свой разуму человеческому. Избранники Семи Стихий — миф… Всех вас мы оставим в живых, но Зеркало Судьбы было и будет неприкосновенным творением до конца Миров!

— Стойте! — Каляда подняла руку. — Вы обязаны дать нам возможность пройти испытание целиком.

Магистр откликнулся не сразу.

— Жаль. Вы могли жить.

Каляда оглянулась на друзей и встретила вопросительный взор Данилы. «Как не вовремя,» — подумала она про себя.

— Вы сказали, одни лишь Великие могут выйти из Структуры? — вновь заговорила Серафима. — Но вы забыли о Посредниках.

Ответом ей было молчание. Магистр несколько мгновений стоял перед внемиренцами, а затем, не произнеся ни слова, растворился в бескрайних просторах Структуры, и вместе с ним пропал последний мостик, связывающий сиротливый Мир с родной Вселенной.

Каляда более не медлила. Незаметное движение руки, и одежда плавно легла на мнимый купол Надмирья. В затухающем сиянии его сверкнула медная чешуя. За спиной раздался общий вздох. Серафима не оглядывалась, но чувствовала их всех: восхищенные глаза Юльки, сдержанную улыбку Оливула, смущенный взгляд Доная, любопытство на одинаковых лицах близнецов, понимание, излучаемое Пэром, и откровенный ужас Данилы.

— Идите за мной, — глухо произнесла Посредник и, встав на краю, как крылья, раскинула руки.

Великолепные волосы на ее голове слиплись, образовав органический шлем, покрытый шипами, гладкая кожа плеч погрубела, приблизившись по своей фактуре к чешуе, на лице появились темные защитные пятна. Она оттолкнулась от площадки и поплыла в мутном Нечто, оставляя за собой узкую бледную тропу Космоса.

— Оливул, — прошептала Юлька, — ведь она наполовину человек.

— Надеюсь, сейчас в ней победит Посредник. Поспешим, друзья!

Он первым ступил на шаткий Путь и протянул сестре руку. Девушка смело пошла за ним. Донай пропустил вперед Грега и Гора и подтолкнул Данилу.

— Не зевай!

Гаюнар с трудом оторвал взгляд от удаляющейся точки. С губ едва не сорвался стон. Мгновенно перед ним пронеслось все: первая встреча на станции, обволакивающий теплом голос и бережные струи таинственной энергии, зондирующие мозг, и многое, многое. Последний разговор в кабине тупой иглой застучал в висках. Мог ли он подумать, чт(скрывала Каляда!

— Ну, двигайся ты, пока не поздно! — крикнул Ви-Брук.

— Данька! Данила, очнись! — призрак высунул голову из-за пазухи друга. — Смотри, оно уже здесь!

Приближение опасности привело Гаюнара в чувство чуть раньше, чем пинок Доная. Заструктурная невещественная масса уже заглотнула все Надмирье. Опомнившись, Данила вскочил на тающий Путь. Синий князь немедля последовал за ним, и оба побежали по узкому коридору, образованному Посредником в чужеродной среде. Они видели, как Оливул, Юлька, Грег и Гор окунулись в Черноту. До знакомой тьмы оставалось меньше трети Пути, как вдруг тропа оборвалась.

— Прыгнем, — предложил Гаюнар, и уже собрался оттолкнуться от опоры, но Донай схватил его за шиворот.

— Стой! Это тебе не бег с барьерами! Ты и мгновения вне Структуры не проживешь!

На противоположном краю разорванного коридора появилась Посредник. Ее рука отодвинула бледно-зеленую завесу, и перед внемиренцами лег узкий мост, созданный Космосом. Путь пронесся в убийственной пустоте и канул в прошлое, а Гаюнар и Ви-Брук очутились в Мире.

Пэр вылетел на свободу и, увидав друзей, шумно вздохнул.

— Я уж было попрощался с жизнью, — признался он. — Данька, ты как?

Пилот не ответил. Он знал, что Каляда вошла в Мир следом за ними и теперь стоит рядом, и поэтому не решался поднять глаза. Но испуганное восклицание Юльки вынудило его оглянуться.

— Серафима! Что у тебя с рукой?!

Правая кисть женщины-Посредника представляла собой пористую практически бесформенную материю.

— Пустяки. Не подготовилась к повторному входу. Я восстановлюсь потом.

Она застегнула одежду и непринужденно тряхнула головой, расправляя волосы. А Данилу обожгло: «повторный вход» потребовался именно из-за его нерасторопности. Он беспомощно изменился в лице, и Пэр поспешно обволок друга своим прозрачным телом.

— Приободрись, Данька, — шепнул он. — Все образуется, вот увидишь.

Смена обстановки произошла стремительно и неожиданно.

— Черт бы побрал этих Обманувших! — выругался Донай, обнаружив, что компанию вновь окружает город без Смерти.

5

Серая площадь, мертвые дома и безмолвные люди в темных одеждах. Крылатый Волк находился здесь же, каким его оставили бог знает сколько времени назад. По каменной мостовой зашуршали плащи — Обманувшие Смерть все как один приклонили колена. Серафима выдержала паузу и, убедившись, что никаких новых действий со стороны ордена не ожидается, сделала несколько шагов навстречу. Неизменный коричневый комбинезон обтягивал ее нечеловеческое тело, правую руку она прятала за отворотом куртки, на лице просматривались не до конца растворившиеся защитные чешуйчатые пятна, но тем не менее перед друзьями опять была их Серафима — капитан, подруга, лидер.

— Мы, избранники Семи Стихий, прошли ваше испытание, — произнесла она, обращаясь к собранию. — Мы хотим говорить с Магистром.

Тот встал опираясь на жезл и, продолжая смотреть в землю, вымолвил:

— Я повинуюсь.

— Нам не нужна власть над вами, равно как и над другими жителями Структуры. Мы хотим знать, почему вы решили найти нас и показать путь к Зеркалу Судьбы?

Магистр чуть приподнял жезл и среди коленопреклоненных встал один.

— Этот человек начал поиск избранников. Он утверждает, что Зеркало Судьбы послужит орудием против чужаков, проникших в наши Миры. Говорите с ним.

Он отступил, а перед друзьями предстал невысокий коренастый человек средних лет. Его колючие глаза недоверчиво смотрели на людей, как глаза дикого зверя. Движения были резки и несколько развязны, а меч, который по каким-то здешним правилам он вынужден был носить, никак не соответствовал его угловатой с первого взгляда даже неуклюжей фигуре. Большой рот готов был в любую минуту скривиться в дерзкой усмешке, а мощная нижняя челюсть шевелилась в такт невысказанным мыслям.

Данила впился взглядом в удивительно знакомое лицо. Он почему-то знал эти холодные глаза, эти грубые руки, полусжатые в кулаки.

— Пэр, кто это? — прошептал он.

Призрак застыл в воздухе за его спиной.

— О, нет… Данька, это твой отец!

Александр Гаюнар неуверенно шагнул к Даниле и остановился.

— Пэр, зеленый пройдоха! — воскликнул он. — Не думал я, что увижу тебя опять. А кто этот парень, за которого ты прячешься? Неужто он и есть мой отпрыск?

— А что, не нравлюсь? — тут же ощетинился Данила.

Старший Гаюнар расхохотался.

— Лучше и я бы не мог ответить! Иди сюда. Может быть меня и убили, но смерть я потерял заранее. Так что не трусь, я не покойник.

И протянул сыну руку.

Данила часто представлял себе, что бы сказал Гаюнару при встрече. Но, как всегда бывает, реальность оказалась безмерно далека от навеянных ностальгией иллюзий. Он просто крепко пожал сухую жилистую ладонь отца.

— У тебя отняли Смерть, а меня наделили Жизнью, — грустно улыбнулся он.

— Я тебе не завидую. Жизнь, парень, штука гадкая. Но я не о тебе, не обижайся.

— А где… мама?

Александр прищурясь, посмотрел на тусклое солнце.

— Женщины сюда не попадают. Знаешь ли, чтобы родить, они должны иметь очень много Смерти. Даже у Великих не хватило бы силенок ее отобрать. Твою мать убили Кочевники. Вот почему я, даже не живущий, хочу стереть этих тварей в порошок.

— Поэтому ты искал Стихии?

— Правильно. А теперь валяй к своим, успеем поболтать на досуге. Вы все славно держались!

За иллюминаторами не было видно ни малейшего движения. Магистр увел своих сотоварищей и предоставил гостям полную свободу действий. Александр Гаюнар ушел вместе со всеми, отказавшись подняться на борт звездолета. «Я ему больше не хозяин, — сказал он. — Это дом Семи Стихий.» Аполлон и Артемида, встретившие людей с неописуемой радостью, ни на шаг не отходили от Данилы. Он, вопреки отвратительному настроению, приласкал собак, и неожиданно на душе стало легче, а усталость неохотно отступила от тела.

Донай водрузил Меч Смерти на его привычное место под барельефом, прихрамывая прошел через кают-компанию и в изнеможении опустился в кресло в дальнем углу.

— Я чувствую себя как после трех суток непрерывной скачки, — пробормотал он.

— А я хочу только в душ, — промямлила Юлька.

— Ты же уже купалась! — воскликнул призрак, единственный из всех сохраняющий бодрый вид.

Грег и Гор оживились.

— Пэр, как получилось, что ты начал говорить? — дружно спросили они.

Тот пожал прозрачными плечами.

— Понятия не имею!

— Голос, речь, звук находятся под эгидой Воздуха, — объяснила Серафима. — Ты впервые объединился со своей Стихией, и она заняла пустующие ячейки твоей сущности.

Она оборвала речь на вдохе и мельком взглянула на Гай-Россов.

— Каковы наши планы, капитан? — нарушил наступившее молчание Оливул.

— Отдыхать. Всем без исключения. Решения принимать будем на свежую голову. Донай, как у тебя дела?

Ви-Брук вяло потянулся.

— Утром буду как новенький. Обязуюсь.

— Серафима, а твоя рука? — спохватилась Юлька.

— Все нормально, — ответила женщина и, помедлив, показала правую кисть.

На тыльной стороне ладони и на предплечье поблескивала медная чешуя.

— Чему ты не восстановила человеческую кожу? — удивился Пэр.

— Увы, я не умею трансформировать ткани так, как хочу. После повреждения регенерация неуправляема и проходит по правилам Посредника.

Данила внутренне вздрогнул, но охватившее его волнение никак не проявил. Только собаки, почуяв состояние хозяина, заерзали возле его ног.

— Вахта не требуется, — объявила напоследок Каляда. — Советую всем хорошенько выспаться.

На Волке постепенно воцарились покой и тишина. После стольких приключений самая стать была провалиться в долгожданные глубины сна, но спасительное забытье проскальзывало мимо, и Данила лежал с открытыми глазами, слушая спокойное дыхание спящих друзей. Еще в первые дни, когда они собрались на Волке, кто-то обмолвился — а не сделать ли отдельные каюты для каждого, ведь место вполне позволяло. Тогда для реализации этой идеи не нашлось времени, а теперь про нее уже никто не вспоминал.

Пэр, перевернувшись спросонья, вытек из светильника под потолком. Прибор натянуто загудел. Гаюнар посмотрел на зеленую дымку, расплывшуюся по всей комнате, и улыбнулся: призраку снились сны, и клоки тумана плавно принимали причудливые формы его видений. Разобрать что-либо среди неясных фигур Даниле не удалось, и он вновь вернулся к своим невеселым мыслям. Он был уверен, что Серафима спит, спит глубоким нечеловеческим коротким сном, и не может слышать отголоски образов его сознания. А он думал о ней и о себе…

На какое-то время Гаюнар все же забылся, и очнулся, когда Пэр принялся дергать его за плечо.

— Данька, Данька!.. Ну наконец-то, — увидав, что друг открыл глаза, призрак присел на край его койки. — Ты здоров?

— Отстать, — пилот хотел отвернуться к стене.

— Ты стонал во сне, и я решил тебя разбудить. После возвращения из Игры ты стал сам не свой. Что с тобой происходит, Данила?

Тот молчал.

— Каляда? — призрак грустно смотрел на друга.

— Я испугался, Пэр. И она это поняла.

— Ты не был готов к откровению.

— Это не оправдание. Вчера я сжег мосты — сказал ей… В общем, ты знаешь. А теперь… Нет. Пэр, я буду любить ее всю жизнь! Мне плевать, что ее папаша был Посредником. Мне плевать, что у нее вместо кожи чешуя! И даже если я для нее пустое место, презренное трусливое создание, я все равно буду любить.

Пэр задумчиво качался в воздухе.

— Нерешенный парадокс человеческой души, — пробормотал он.

— Надо быть человеком, чтобы так рассуждать, — оборвал его Гаюнар.

Пэр тяжело вздохнул — растекся над койкой, вновь собрался в привычную фигуру и хотел отлететь к потолку, но Данила поспешно удержал его.

— Прости. Прости, пожалуйста, брат.

Он крепко обнял призрака. Прозрачное зеленое тело в его руках вздрогнуло.

— Ты сказал «брат»? Почему?

— Потому что роднее тебя у меня нет никого.

Пэр грустно усмехнулся. Данила, отчетливо видевший его лицо, очерченное густым зеленым контуром, подумал вдруг, что точно так же усмехался отец, когда говорил с ним на площади.

— Я часто размышлял — кто я, — заговорил призрак. — И мне страшно от того, чего я не знаю. Дух Волка, привидение, существо из Темных Миров или…

— Не надо, Пэр, — поспешно перебил Данила. — Ты — человек. Поверь мне! И вот что: мы должны поговорить с отцом.

— Когда? — голос призрака дрогнул от волнения.

— Прямо сейчас, — пилот бесшумно спрыгнул со своей койки и шепотом позвал.

— Что ты там застрял? Идем.

Пока Гаюнар натягивал сапоги и искал в потемках куртку, Пэр нерешительно плавал в воздухе рядом. Безо всякого энтузиазма он последовал за другом в тамбур и уже в кают-компании решил возразить:

— Мне кажется, ты торопишься, — сказал он. — Александр всегда был нетерпим к сентиментальности, к чувствам, порой и к людям. А сегодня он выглядел особенно сухим. Клеймо Обманувших Смерть лежит на нем тяжелой печатью.

— Ты говоришь таким тоном, будто хочешь закончить словами: лучше бы он действительно умер.

— Так оно и есть. Он ненавидел общество и его каноны, а Обманувшие вынуждены существовать по законам ордена. Их не воспринимают миряне, им не надо есть, пить, спать — они остановились там, где жизнь ушла, уступив место смерти, а та не нашла дороги в Сущность.

Данила невольно содрогнулся.

— Не понимаю, за что отцу досталась такая участь!

— Александр смотрел на меня так, будто я и есть самый большой его грех, — быстро проговорил Пэр. — Давай все-таки оставим его сегодня в покое.

— Он обещал встретиться со мной. Надеюсь, он слов на ветер не бросает. Тем более, у меня накопилось много вопросов. В том числе и о тебе.

— Данила, послушайся меня на этот раз!

Пэр готов был преградить ему путь, но в этот момент глухо стукнули створы двери, ведущей в кабину управления. Увидав Каляду, оба потупились.

— Извините, ребята, я, кажется, некстати, — произнесла она. — Я не отниму много времени своим присутствием.

С этими словами капитан прошла к библиотечному терминалу, руководствуясь какой-то точно определенной целью, а Данила, не позволив себе раздумывать, громко, чтобы усилить собственную уверенность, сказал:

— Мы хотим встретиться с Александром. Серафима, я тебя прошу… — он вдруг растерял все уместные слова. — Прошу… пойти с нами. Пэр утверждает, что Александр не расположен к беседе, но я думаю, у нас не будет другой такой возможности узнать о Волке.

— Ты хочешь, чтобы я воспользовалась сенсорными приемами?

— Нет! То есть… Мне нужна твоя помощь. Нам всем нужна твоя помощь. Крылатый Волк окутан тайной, а мой отец способен приоткрыть ее. Если, конечно, захочет… Ты умеешь тонко чувствовать людей, ты лучше любого из нас поймешь недосказанное!

Серые упрямые глаза блеснули из-под тяжелых бровей. Каляда посмотрела на товарища, лицо которого было сейчас открытой книгой, отображающей бурю чувств, и согласно склонила голову.

— Я оставлю сообщение на мониторе и присоединюсь к вам. Ждите на палубе.

Аполлон и Артемида не изъявили желания следовать за хозяином в бессмертный город, и Данила без помех поднялся на смотровую площадку звездолета. Пэр выбрался из люка следом и демонстративно остался в человеческом облике, чтобы по выражению его лица было видно, какого мнения о предстоящей беседе он придерживается. Вскоре появилась Каляда, на ходу надевающая черную перчатку. К лицу Гаюнара прихлынула кровь.

— Думаешь, я опять перепугаюсь? — горько усмехнулся он.

Серафима тщательно застегнула манжету.

— Конечно же нет, Данила, — в голосе, как никогда мягком, звучала неподдельная грусть. — Прости, что так получилось. Я не смогла открыться тебе раньше и стала причиной неприятных переживаний. Прости… А это, — она показал глазами на свою руку, — только для того, чтобы не привлекать внимание. Людям и нелюдям за стенами Крылатого Волка совсем необязательно знать, кто мы на самом деле.

Гаюнар хотел ответить, но мысль отказывалась повиноваться рассудку, от чего подходящих слов так и не нашлось. Серафима улыбнулась.

— Не надо. Я умею понимать недосказанное, ты сам это заметил. Пэр, приободрись. Ты выглядишь мрачнее тучи.

— Разве что зеленый! — поддержал Данила. — Полезай за пазуху. Я не хочу, чтобы ты мотался пешком в этом кошмаре.

6

Лабиринт узких сумрачных улочек казался изнутри еще более неприветливым, чем издали. Стараясь не удаляться от площади, внемиренцы обошли с десяток кварталов, не встретив при этом ни одного обитателя призрачного города.

— Данила, попробуй позвать отца, — предложила, наконец, Каляда. — Иначе мы будем блуждать здесь до утра.

Оливул однажды рассказывал о способе общения, условно называемом «зов крови». Это было что-то вроде ментального контакта между близкими родственниками, в чьих сущностях присутствовал Космос. Данила решил, что самое время пристегнуть теорию к практике, и сосредоточился на имени Гаюнара. Поначалу ничего, кроме мысленного повторения имени, не получалось, но вдруг из глубин памяти прорвались давно забытые ощущения. Нить образа коснулась реального субъекта, натянулась, как мост между двумя берегами, и Гаюнар неожиданно для себя подумал, что однажды уже использовал этот прием, когда вытягивал Пэра из кристалла. Холодная мысль оттолкнулась от другого конца моста и петлей обхватила мозг. Данила невольно попятился.

— Он уже здесь, — шепнула Каляда, почувствовав чужое присутствие.

Александр материализовался стремительно, как будто по инерции сделал несколько шагов навстречу гостям и остановился.

— Привет, — произнес Данила. — Мы тебя искали.

— Знаю. А то дернуло бы меня сюда явиться. Разговор намечается? Добро. У этих стен могут быть уши, поэтому приглашаю посетить мои скромные апартаменты.

— С удовольствием, — откликнулся младший Гаюнар.

— Большого удовольствия ты не получишь. Они ничем не отличаются от всего этого могильника. Пэр, убери башку, в таком виде я не смогу тебя телепортировать. Готовы? Поехали.

Друзья оказались в полутемной душной комнате с двумя задрапированными окнами. Посередине стоял ветхий деревянный стол, в углу скривилась кровать, застеленная серым ворсистым пледом. Заметно было, что на нее давно никто не ложился. Александр подцепил сапогом валявшийся табурет и поставил на ножки.

— Извините за беспорядок. Я тут редко бываю. Садитесь, — он указал на два добротных стула. — Сейчас свет сделаем.

Портьеры упали на пол, подняв тучу пыли.

— Все, что я получил в награду за свое теперешнее состояние, — пояснил он, — это небольшую власть над пространством. Ладно, о чем пойдет речь?

Данила, которого в первый момент шокировали манеры отца, взял себя в руки.

— О Кочевниках, — ответил он коротко.

— Вот уж что вы лучше меня знаете! — Гаюнар-старший обвел взглядом потолок. — Я видел, вы нашли у Волка крылья. Удивлены? Я наблюдал за вами с начала вашей великолепной гонки за строителями экзорных мостов.

— Значит, это ты помог Донаю и Юльке найти меня в Структуре?

— Я. Тебе следовало бы заучить одно полезное правило: не зная броду не суйся в воду. Впрочем, вы все шустрые ребята. Пацан-экзистор, который очень вовремя разбил башку и присоединился к нам, рыскал по всем Играм, прежде, чем вы нашлись. Да и то это была не его заслуга. Если бы ваш приятель не зажег факел Смерти, мы подоспели бы к шапочному разбору. А так успели даже поджарить кое-кому пятки.

— Вы оборвали мост?!

— Как бы ни так! Даже десятка таких экзисторов как Бер-Росс не хватит, чтобы разбить поделки Кочевников. Есть лишь одно средство вышвырнуть их из нашей Структуры. И оно в ваших руках.

— Ты говоришь о Крылатом Волке? — Данила решил поднять давно волнующую его тему. — Отец, ведь Волк был твоим звездолетом долгое время, и ты, наверное, знаешь о нем все. Почему Пэр стал его духом?

— Это ты у Ортского спроси, — буркнул Гаюнар-старший. — Его затея.

— Ну, хорошо, — Данила не унимался. — А как вообще Пэр с тобой оказался?

Одержимый азартом, он вдруг уловил нотку сожаления, скользнувшую от сознания Серафимы. Но было поздно: вопрос уже прозвучал.

Александр усмехнулся.

— Как на допросе!

— Извини, — растерялся пилот. — Мы думали, ты нам поможешь.

— Чем я вам помогу? Я — Обманувший Смерть, потерявший жизнь и все, что у меня было!

— Вчера ты готов был разделаться с Кочевниками, — напомнил ему сын. — Или я неверно истолковал твои слова?

— Ладно, не цепляйся. Я не отказываюсь от сказанного, но все, что нужно, я уже сделал: убедил Магистра заняться вашими поисками и дать возможность пройти испытания.

— Ты верил, что мы избранники Стихий?

— Я сомневался немного меньше, чем другие. Честно говоря, в последний момент и у меня похолодела кровь. Кто бы мог подумать, что вы, мадам, Посредник!.. А трудно, наверное, быть мамашей такого беспокойного семейства!

— Я не мать Стихиям. Я избранник Космоса.

Гаюнар махнул рукой.

— Слова, слова, а суть одна. Капитан — отец команды, ну а в вашем случае — мать. И знаете ли, я рад, что эти двое, — он показал на Пэра и Данилу, — находятся под вашей опекой.

Призрак, сидевший на спинке стула, сжался под мимолетным взглядом Александра, первый раз за все время беседы обратившего на него внимание.

— Мы стали бы значительно сильнее, если бы знали предысторию Крылатого Волка, — сказала Серафима. — Нам предстоит битва, и как в любой битве победу обеспечивают не только авангарды, но и тылы.

Гаюнар молчал.

— Кто управляет Кочевниками? — продолжала Каляда. — Какую цель они преследуют? Что им обещано или что они намерены иметь, если Структура будет разрушена? Ответы на эти вопросы могли бы прямо или косвенно дать вы, Александр.

Он поднялся с табурета и в раздумье прошелся по комнате.

— Кочевниками невозможно повелевать, — сказал он негромко. — Это я знаю из собственного опыта. Я в юности развлекался тем, что придумывал ловушки для пустотелых тварей. Ничего хорошего в результате не вышло.

— Вы могли видеть Кочевников среди Черноты?

— Да.

— Вы не задумывались, почему?

— К чему без толку ворошить мозги! Таким родился, и все тут.

— Вы делали ловушки для Кочевников с помощью Крылатого Волка?

— Нет. Волк мне достался значительно позднее. Ортский предупреждал, что звездолет создан для Семи Стихий, хотя тогда сей факт меня мало трогал.

— Значит, именно Ортский сказал вам о способе уничтожения Кочевников?

— Он велел мне искать вас.

— А кристалл, который вы подбросили на Волка? Насколько я понимаю, он предназначен для Пэра.

Гаюнар остановился.

— У вас просто талант к расследованиям! — воскликнул он, уже не скрывая раздражения.

— Может быть. Но вы начали дело, так доведите же его до конца.

Данила видел, что отец оказался перед нелегким выбором, но не мог определить, в чем непосредственно заключалась дилемма.

— Подручный Ортского передал мне кристалл, чтобы я вручил его вам, — ответил, наконец, Обманувший Смерть. — Больше я ничего не знаю.

— Жаль, — Каляда встала. — Нам пора. Завтра мы улетаем. Надеюсь, увидимся до старта.

— Улетаете? — удивился Александр. — Но вы завоевали право пройти к Зеркалу Судьбы!

— Мы воспользуемся этим правом, но не сейчас. Прежде мы должны узнать, с кем нам предстоит сражаться.

7

— Доброе утро, Оливул. Очень хорошо, что ты уже здесь, — сказала Серафима, застав бортинженера в кабине управления. — Как наши дела?

Белый князь встал ей навстречу.

— Составляю предварительную спецификацию повреждений корабля, — ответил он. — По прогнозам экспертных систем на отладку запасных и ремонт основных блоков уйдет по меньшей мере шесть-восемь часов.

— Как себя ведет наш противник? — Каляда села за пульты капитанского мостика.

— Обманувшие Смерть закрыли Мир собственной тенью. Все структурные параметры искажены. Надо бы ненадолго выйти в Надмирье и определить состояние Игры до того, как начинать путешествие сквозь Зеркало Судьбы.

Серафима, согласно кивая, активизировала терминал бортовой аналитической сети.

— У нас будет достаточно времени, чтобы следить за Игрой, поскольку к Зеркалу Судьбы сейчас мы не пойдем.

Бер-Росс изумленно поднял глаза на капитана.

— Великий, с которым мне пришлось общаться, настаивал на скорейшем и полном уничтожении Кочевников, паразитирующей субстанции в Структуре, — продолжала Каляда. — Однако, он не пожелал ответить на очевидный вопрос: что такое Кочевник по своей природе. С другой стороны, Волк, созданный задолго до возникновения идеи возродить Первую Игру, уже имел установку аннигилировать то, что среди внемиренцев принято считать чужаками.

— Ты хочешь сказать, — медленно заговорил Белый князь, — что, используя нас, кто-то хочет разрешить собственную частную задачу?

— Причем не оставляя нам ни времени на раздумья, ни права на выбор, — подхватила Серафима. — Оливул, не мог бы ты декодировать из архива параметры старта, который провел Пэр? Я имею в виду поспешный выход из Мира, где отличились Донай и Данила.

Неожиданная смена темы Бер-Росса насторожила: он не мог допустить мысль, чтобы Каляда оставила обсуждаемую проблему в подвешенном состоянии. Он торопливо обратился к архивному банку данных, гадая, что заставило капитана сцепить два совершенно независимых на первый взгляд факта, и, направив извлеченную информацию на капитанский терминал, приблизился к мостику.

Серафима проделала ряд вычислений и, когда на мониторе застыли две трехмерные диаграммы, обернулась к бортинженеру.

— Что ты можешь об этом сказать?

Бер-Росс внимательно изучал графики.

— Так выглядят параметры токов Структуры, когда Кочевники покидают Мир, — уверенно ответил он. — Здесь нет ничего нового, на мой взгляд.

— Ты говоришь об обоих графиках?

— Но они идентичны… Кому принадлежит второй?

Серафима в упор смотрела на Белого князя.

— Второй описывает скачок Пэра.

Оливул медленно скрестил руки на груди, не отрывая взгляда от экрана.

— Как ты это объясняешь? — спросил он.

— Не вижу альтернативных вариантов.

— Нет. Пэр внемиренец, один из нас. Он избран Воздухом. Кочевник не может нести в своей сущности Стихии!

На бледном лице Бер-Росса выступил румянец возбуждения.

— В целом, ты прав, — вздохнула Каляда, — но в случае Пэра мы имеем дело не с простым Кочевником, а с какой-то сложной трансформацией, которую так или иначе начал Гаюнар-старший и завершил Ортский.

— Так сказал тебе Александр?

— Нет, он не признался. Обронил, что в юности практиковался в ловле Кочевников, и только. Выводы я делаю на основании наблюдений. Самое показательное из всех то, как Пэр «влился» в тело Грег-Гора, когда наш дракон потерпел неудачу в Игре. Я решила поначалу, что Пэр воззвал к Воздуху. Однако вчерашние события опровергают мои выводы.

— Он заговорил сразу, как только ощутил в себе Стихию, — вставил Оливул. — Впервые ощутил, ты хотела сказать?

— Именно. Звуковая речь — одно из проявлений Стихии Воздуха, — пояснила Серафима и продолжала. — Объединение с Крылатым Волком также происходит по принципу «присвоения места». Однако Пэр не разрушает объект, когда его покидает. То есть для него «замещение» становится, образно говоря, разделением на «стихии» и «нестихии». Фактически, он оставляет часть себя на оболочке предмета. Это удерживает предмет в равновесии, а Пэру позволяет безболезненно вернуться в свое «я».

— Невероятно, — Оливул в растерянности смотрел на графики, замершие на экране. — Получается, мы уничтожим друга, если заставим Волка бороться с Кочевниками?

— Поэтому я и не хочу принимать поспешных решений. Мы должны знать: кто на самом деле Кочевники — паразиты, чужаки или забытые творения Великих. Некоторые из них уже укоренились в Мирах, отыскав потерянные места, и одно это вынуждает вычеркнуть из списка синонимов слово «чужак». Не станет ли их изгнание нарушением устойчивости Структуры? Вот что необходимо выяснить и как можно скорее. Выводы о Пэре оставим пока между нами, Оливул. Я все-таки надеюсь, что Александр победит гордыню и расскажет о нём сам.

За завтраком Каляда не подняла вопрос о предстоящем путешествии, как ожидал Оливул, и предложила вплотную заняться звездолетом. Капитана всецело поддержали. Было ясно, что никто из друзей не желает долго гостить в неуютном Мире, и более всех Пэр.

— Я ненавижу это место, — шепнул призрак Даниле, когда они вдвоем спускались в машинный зал.

— А я жалею, что настоял на встрече с Александром, — отозвался Гаюнар. — Обидно, он совсем не питает ко мне отцовских чувств. Если бы не Серафима, никакого разговора у нас вообще бы не получилось.

Оливул заканчивал настройку внешних бортовых визоров, когда заметил возле примыкающего к площади здания знакомую фигуру. Обманувший Смерть сделал знак следовать за собой и отступил в тень переулка.

— Грег, Гор, подмените меня на несколько минут, — попросил Бер-Росс и по коммутатору предупредил сестру, орудовавшую в кабине: — Юля, не прерывай тест, я скоро вернусь.

Он спрыгнул на мостовую и быстро пошел навстречу Александру.

— Приветствую, князь, — Гаюнар вальяжно раскланялся. — Извини, вчера не признал сразу.

— Я рад тебя видеть, Алекс.

— Я тоже… Спасибо, что позаботился о теле моей подружки.

— Ты был на могиле?

— Я даже наблюдал за похоронами. И видел, кстати, как ты пытался найти наших убийц.

— Я не подозревал тогда, что Кочевники способны занимать предметы. Мы искали стрелка, а надо было всего лишь сжечь брошенный колчан со стрелами.

— К дьяволу их… Вот, — Александр протянул Оливулу маленький плоский футляр из легкого металла, — передай это Даниле.

Бер-Росс нерешительно взял вещицу.

— Но почему ты сам?…

— Нет. Сделай одолжение, Белый князь, передай и всё.

— Хорошо.

Он убрал футляр во внутренний карман и собирался продолжить разговор, как вдруг рядом заколебалось марево, и прямо из каменной мостовой поднялась темная фигура с потерянными в сумраке контурами. Гаюнар рефлекторно отшатнулся. То была Смерть, взывающая к Тверди.

Оливул похолодел.

— Донай, — прошептал он. — Прости, Алекс, меня зовет брат. Я должен идти. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

— Посмотрим, — обронил Гаюнар, издали поглядывая на запретную Стихию.

Оливул побежал к звездолету.

— Донай! — позвал он.

— Он там, с правого борта, — подсказали близнецы. — Чем ты обеспокоен?

Белый князь не ответил. Фантом Смерти, в сумерках похожий на грозовую тучу, маячил в переулке.

— Ви-Брук звал на помощь. Скажите Серафиме — я иду к нему! — крикнул Оливул и бросился вслед за удаляющимся образом.

Грег и Гор растерянно переглянулись.

Капитан молча выслушала короткое сообщение.

— Оставайтесь на Волке. Юля, слышишь меня? — она наклонилась к микрофону. — Установи защитный экран на средний уровень. Самостоятельно ничего не предпринимать. Данила, выпускай собак вперед. Возьми оружие.

— Я тоже с вами! — появился Пэр.

Каляда не возразила.

8

Донай выправлял манипуляторы, когда, потянувшись за инструментами, вдруг обнаружил, что стоит на высоком холме возле одинокого засохшего дерева. Вдали сквозь туман мерцали серые городские стены.

— Черт бы их побрал, — пробормотал он и гаркнул во всю свою луженую глотку. — Эй, вы, бессмертные! Мы так не договаривались!

Перед ним материализовались четверо. Смиренно склоненные головы, взгляд, опущенный ниц — они не были похожи на врагов, и Донай благоразумно повременил с действиями. Он внимательно оглядел неподвижную группу и неожиданно для себя узнал одного из четверки: это был тот самый молодой программист-экзистор, который играл на Мире Дымиуса.

— И как сие понимать? — Синий князь уперся кулаками в бока.

— Мы просим позволения говорить.

Ви-Брук, хоть и старался сохранить самообладание, был искренне возмущен ответом.

— Чего-чего? Просите позволения говорить? А когда вы меня телепортировали, вы позволения спросили?!

— Прости. Магистр не должен знать, — вновь заговорил старший. — Мы доставим тебя обратно по первому твоему слову, но прежде, умоляю, выслушай нашу просьбу.

— Ладно, — снисходительно согласился Синий князь. — Так что вы хотите, чтобы я услышал?

Трое из четырех Обманувших опустились на колени.

— Верни нам Смерть.

Донай застыл с ошарашенным выражением на лице.

— Что? — выдавил он. — Ребята, вы в своем уме?

— Только ты, Витязь Меча Смерти, способен избавить нас от заточения бессмертного бытия. Сжалься. Верни нам то, что отняла Судьба.

Синий князь сглотнул подкатившийся к горлу ком.

— Вы хотите, чтобы я… убил вас?

Жестокая память вдруг раскрыла перед ним пыльные кулисы сцены, зовущейся прошлое. Охота на диких зверей в бесконечных лесных Мирах и каленая стрела, летящая в беспомощного подранка… Бессмысленная дуэль, исход которой был предрешен… Брызги крови и храп обезумевшего коня, несущегося по полю брани… Полутемная комната с небольшим экраном на стене, в котором видно, как двое — мужчина в белом и девочка в нескладной униформе — движутся по-над пропастью. Две жизни в его руках, и хладнокровно продуманный план уничтожения…

То было раньше, давно, хотелось верить — во сне. Он отчаянно оттолкнул от себя наваждение, но осталась Смерть, дышащая в затылок холодом и землей. Вместе с ней в душу стучался страх. «Оливул, где ты? — едва не крикнул Донай. — Помоги мне!» И хотя слова так и не были произнесены вслух, зов крови на крыльях Стихии полетел к брату.

— Одно прикосновение твоего Меча, — продолжал Обманувший, не ведая, какие ураганы бушуют в душе Витязя, — и наши страдания кончатся. Мы искали Стихии и ждали избавления. Отпусти нас. Прошу тебя, отпусти!

Синий князь посмотрел на существ, некогда бывших людьми. Трое так и стояли на коленях, низко опустив непокрытые головы. Четвертый — молодой экзистор — находился поодаль от товарищей.

— Как давно вы принадлежите ордену? — тихо спросил Ви-Брук.

— Мы были первыми. Он, — старший показал на юношу, — последний.

— Я мало жил и не хочу исчезать сейчас, — экзистор, дрожа от волнения, поднял взор. — Но я прошу сохранить за мной право умереть.

— Будь по-твоему, — произнес Синий князь и, когда тот, заручившись словом Витязя Смерти, удалился в седую мглу, повернулся к коленопреклоненным. — Я исполню вашу просьбу.

На холм навалился тяжелый монотонный гул, пошатнулись вековые валуны, и Меч Смерти ликуя вверил свой эфес рукам Витязя. Стихия поднялась из-под земли — невидимый, угрожающий образ — обвила клинок и заискрилась синим пламенем на острие.

Ви-Брук коснулся мечом поочередно каждого из троих. Тела Обманувших напряглись, задрожали и вдруг, потеряв контуры, сгинули в скованном апатией воздухе. Последнее, что запомнил Донай, были полные благодарности глаза тех, кто, наконец, завершил жизнь без жизни.

Синий князь качнулся. Ему показалось, что земля плавно уплывает из-под ног. Великая усталость, близкая к самой смерти, заключила его в холодные объятия. Он готов был выронить меч, но руку удержали, не позволив разжать ладонь.

— Не отпускай его! — крикнул Оливул. — Заставь Стихию уйти, Донай!

Смерть металась, запертая в камне, клинок упирался в землю. Ви-Брук, собрав остатки сил, приподнял его и воткнул в жесткий грунт. Затем отступил и медленно перевел взгляд на Оливула.

— Я не мог этого не сделать, — выговорил он.

— Все в порядке. Все правильно, — Бер-Росс обнял его одной рукой.

— Я их убил…

— Нет. Их убили раньше, а теперь ты вернул им Смерть.

Синий князь тяжело вздохнул и уронил голову на плечо брата, чтобы не видеть ни мертвого дерева — мрачного памятника ушедшей отсюда жизни, ни праха на месте кончины трех Обманувших Смерть.

— Они давно жаждали подвести черту, — голос Александра Гаюнара разрушил скорбное молчание, — поэтому и согласились помочь мне разыскать Стихии.

Донай и Оливул вздрогнули от неожиданности.

— Алекс?! — насторожился Бер-Росс, заметив, что тот стоит всего в двух шагах от Меча, вонзенного в землю.

— Извини, князь. Я следил за тобой, — он посмотрел на истлевшие лоскуты одежды своих товарищей. — А теперь, родственники, не откажите и мне в любезности.

Донай с трудом осознал, о чем говорит Гаюнар.

— О, нет, — невольно слетело с его губ.

Тут из зарослей кустов у подножия пригорка послышался собачий лай. Аполлон и Артемида, кроша когтями рассыпчатый сухой грунт, полезли на крутой склон. За ними показалась Каляда и чуть дальше Данила. Пэр, вынырнув из-за его плеча, увидал на вершине холма людей, вытянулся в стрелу и помчался вперед так быстро, как только мог.

Появление друзей на секунду отвлекло внимание Оливула. Ему казалось, что он даже не выпустил Гаюнара из поля зрения, но…

— Не прикасайся! — закричал Донай.

Он успел схватиться за эфес, однако Александр оказался проворнее и обеими руками сжал клинок у самого основания. Засыпающая Смерть воспрянула и немедля ворвалась в предоставленную оболочку. Взмывший над холмом Пэр увидел, как неживое тело Гаюнара-старшего растекается по камням. Черная масса просуществовала еще несколько мгновений и уползла вглубь земли.

Наступила зловещая тишина, нарушенная лишь шорохом посыпавшегося под откос песка, потревоженного собачьей лапой.

— Это конец? — выдавил Пэр.

— Да, — негромко ответила Серафима.

Донай опустился на грунт и закрыл глаза. Оливул присел рядом, сжав его плечо.

Взгляд Данилы был прикован к месту, где только что стоял его отец.

— Он всегда делал то, что сам считал нужным, — жестко, чтобы скрыть дрожь в голосе, проговорил пилот. — Пэр, не унывай. Это не гибель. Это свобода.

— Донай, очнись, пора, — бесстрастно сказала Каляда.

Оливул сделал предупреждающий жест, мол, не нужно сенсорных воздействий, и осторожно потормошил брата.

— Синий князь, возьми меч. Всё закончилось.

Донай тряхнул головой и стал вставать.

— Я в седле, — со вздохом сказал он.

Друзья молча отправились в обратный путь.

От городских ворот до площади, где стоял Крылатый Волк было всего несколько кварталов, но Каляда почему-то ни слова ни говоря ускорила шаг. Вскоре Оливул, Донай и Данила отстали настолько, что собаки, по привычке следовавшие за первым, растерянно остановились на перекрестке улиц.

— Кажется, Серафима узнала о неприятностях раньше нас, — заметил Бер-Росс.

— Что происходит? — Пэр вытек из наплечного щитка, закрепленного на пилотской куртке Данилы.

— Вряд ли что-либо хорошее, — буркнул Гаюнар и, машинально вскрыв кобуру, побежал к капитану.

Друзья последовали его примеру. Они догнали Каляду в переулке, откуда виден был звездолет и Обманувшие Смерть, обступившие его фронтовую часть. Над безликими фигурами, закутанными в плащи, возвышался посох Магистра.

— Это следует понимать как нападение? — спросил Данила, переводя дух.

— Вряд ли, — Серафима продолжала изучать мрачную компанию. — Но Юля и Грег-Гор поставили двойной экран защиты. Сделаем так: Пэр, предельно быстро лети к Волку и будь готов поднять его в любой момент. Оливул, Донай, пока я не подам вам знак, оставайтесь здесь, заодно придержите собак. Данила, мы с тобой идем на переговоры.

Шагая рядом с Серафимой по гулкой мостовой пустого города, Гаюнар чувствовал, как нервы превращаются в натянутые струны. Против Обманувших Смерть оружия не было, и никто, даже Каляда, не мог бы сказать точно, с какими намерениями они вновь собрались возле Крылатого Волка. Одно радовало пилота: бесцветную струю призрака, проникшего сквозь борт звездолета, не заметили, а это значило, что на корабле уже трое потенциальных защитников.

— Что потревожило орден бессмертных? — громко спросила Серафима, остановившись в нескольких шагах от шеренги. — Чем мы можем быть полезны вам?

Обманувшие повернулись лицом к внемиренцам. Данила усмехнулся про себя: Каляда сделала так, чтобы их появление стало неожиданностью, и это ей с успехом удалось.

Ряды расступились и пропустили вперед Магистра.

— Один из нас посмел приблизиться к Зеркалу Судьбы, — начал он без предисловий. — Мы провели дознание. Присутствующие здесь не виновны. Лишь Отшельник не явился к ответу. Мы полагаем, он скрывается на вашем корабле.

Не трудно было догадаться, что речь идет об Александре. Данила, в голове которого собрался путаный клубок подозрений и предположений, быстро глянул на капитана. Ее лицо хранило незыблемое спокойствие.

— Разве вам не ответили? На борту нет Обманувшего Смерть, — холодно сказала она.

Магистр был бесстрастен.

— Нам не предъявили доказательств.

— Я даю слово.

— Этого не достаточно: вы отсутствовали, капитан.

— И тем не менее мне доподлинно известно, что Александр Гаюнар, которого вы знали под именем Отшельник, не сможет предстать перед судом. Его больше нет.

Орден заволновался, но Магистр не дрогнул.

— Кто может это подтвердить?

— Я, — сказал Данила. — Мой отец обрел свободу.

Донай, последовавший ментальному сигналу Каляды, подошел к друзьям и нарочито громко опустил конец клинка на каменную мостовую.

— Я, Витязь Меча Смерти, подтверждаю: это истина.

Магистру потребовалась вся его воля, чтобы не двинуться с места, в то время как другие в панике отшатнулись от потерянной Стихии.

— Мы удовлетворены, — чуть более быстро, чем обычно, сказал он. — Ваше право владеть Зеркалом Судьбы закреплено навечно. Каждый рыцарь ордена обязан проводить вас по первому требованию. Это часть кодекса.

Закончив, Магистр исчез, и за ним немедля последовали его товарищи.

Донай убрал Меч в ножны.

— Уф. А я уже подумал, опять придется будить Смерть, — проговорил он.

— Серафима, получается, что отец отправился к Зеркалу сразу после нашего с ним разговора? — насторожился Гаюнар. — Зачем?

— Не знаю, — медленно ответила Каляда. — Но рано или поздно мы это выясним.

9

В кают-компании, когда Юлька чуть ли ни в лицах рассказала Серафиме о попытке Обманувших Смерть вторгнуться на Крылатого Волка, Оливул вспомнил о просьбе Александра. Приблизившись к Даниле, одиноко сидящему на краю низкого столика, он протянул ему металлический футляр.

— Твой отец хотел, чтобы я передал это тебе.

Гаюнар вздрогнул. Оливул намеревался отойти, но пилот поспешно привстал:

— Подожди. Мне кажется, это касается всех нас.

Он взял футляр, нащупал пальцем нехитрый замок и откинул крышку. На дне плоского контейнера лежала витая пластина с характерными для кодового диска вкраплениями микросхем.

— Где-то я уже видел похожую форму, — заметил Пэр, висящий в воздухе над головой друга.

Подошли Грег-Гор и Юлька.

— Отец оставил тебе послание? — полюбопытствовала девушка.

— Больше похоже на ключ к какой-то бортовой системе, — вставили близнецы в один голос.

— Или на навигационную карту, — пробормотал Данила, изучая сложные завитки.

— На навигационную карту чего? — переспросил Донай.

Гаюнар неопределенно передернул плечами и поднял взгляд на Каляду, но тут заговорил Белый князь:

— Александр задолго до появления Пэра и рождения Данилы много времени проводил в Темных Мирах. Я был еще мальчишкой, когда пошли слухи о его идее приручить Кочевника. Позднее — для меня прошло много лет — при наших встречах он ни разу не упоминал о своих изысканиях, но обмолвился однажды, что у него есть незаконченное дело в Мире, куда никто, кроме Крылатого Волка, не знает дороги.

В сердце Гаюнара запала тяжела капля необъяснимой тревоги. Непроизвольно он подумал о Пэре и о том, в чем сам себе боялся признаться. Серафима и Бер-Росс посмотрели друг на друга как-то слишком значительно, и это окончательно ввергло Данилу в смятение.

— Я видел! Я вспомнил! — вдруг воскликнул призрак. — Данька, можно я попробую?

Не дожидаясь разрешения, он схватил пластину и ринулся в кабину управления. Впопыхах забыв, что предмет протянуть сквозь стену нельзя, он нырнул в закрытую дверь, застрял в ней, не выпустив из рук заветный ключ, вернулся, с третьего раза попал хвостом тела в кнопку дверной панели управления, влетел в тамбур и, наконец, победно завис над штурманским пультом.

— Здесь, под щитком! — сообщил он.

Грег и Гор, не долго думая, деактивировали крепления и сняли корпус с агрегата. Открылся узкий терминал с единственным устройством ввода посередине. Щель приемника в точности повторяла все пазы и изгибы кодовой карты.

Серафима остановилась в нескольких шагах от капитанского мостика. Друзья о чем-то спорили, передавая пластину из рук в руки. Голоса их постепенно терялись в бесконечности, исчезали привычные контуры предметов, а взамен неумолимо наползало прошлое, хранимое стенами Крылатого Волка. Сознание покинуло настоящее и последовало в мнимую мглу памяти…

С глухим скрежетом отъехала дверь. Александр с почерневшим от копоти лицом шатаясь стоял на пороге. В руке зажат какой-то плоский предмет. Едва ли не бессознательно он двинулся к линии пилота, но, не пройдя и пяти шагов, упал. Обессиленный настолько, что подняться на ноги уже не мог, он пополз к пультам, оставляя за собой на сером пластиковом полу отчетливый алый след. Вот он добрался приборов, сдвинув небольшой рычаг на боковой панели, открыл спрятанный под кожухом терминал и вложил в щель витую пластину. На индикаторном экране вспыхнули огоньки, и по крошечному дисплею с бешеной скоростью потекли столбцы кодов.

— Серафима! Серафима!

Сквозь занавес времени Каляда уловила тревожный голос Юльки. Еще несколько секунд, чтобы выяснить назначение карты! Всего несколько секунд. Нечеловеческое сознание удержало контакт…

Александр упал ничком возле активизированного блока и, по всему видно, потерял сознание. Из терминала раздался характерный предупреждающий сигнал, синтетический голос продиктовал серию параметров, и дисковод с легким щелчком выплюнул ключ. Затем в динамике прозвучало: «Код 'Берег' принят. Начинаю отсчет…»

— Серафима! — Юлька трясла подругу за плечо. — Очнись! Что с тобой?!

Видения лопнуло, рассудок вернулся в настоящее, и первое, что реально увидела капитан, была пластина в руке Пэра, готовая скользнуть в приемную щель.

— Остановись! — крикнула Каляда.

Она опоздала всего на мгновение. Призрак, внимание которого разрывалось между капитаном, по непонятной причине окунувшейся в транс, и кодовым ключом, не нашел ничего лучше как разрешить дилемму, воткнув пластину в открытый дисковый приемник.

В наступившей вдруг тишине, похожей на ожидание неизбежной бури, раздался сигнальный гудок, и бортовой анализатор принялся выговаривать коды. Ключ выскочил из щели. Система бесстрастно доложила: «Код 'Берег' принят. Начинаю отсчет… Семь… шесть…»

— Выключите его! — выкрикнул Данила и запрыгнул в пилотское кресло.

«Три… Два…» Оливул бросился к инженерной линии.

«Ноль… Взлет!» — закончил компьютер.

Гравитационная система погасила стартовую вибрацию, и таким образом, в кабине команда ощутила лишь легкий толчок. Впереди разверзлась необъятная пропасть Структуры, и Волк нырнул в ее черноту.

— Серафима! Почему мы ничего не делаем? — негодующе воскликнула Юлька. — Мы же должны были идти к Зеркалу Судьбы. Давайте повернем корабль!

— Боюсь, это невозможно, — проговорила Каляда и показала на центральный монитор. — Все системы установлены в автоматический режим.

— Вход в ядро аналитического процессора блокирован, — добавил Оливул.

— Так вскроем его! — предложили Грег и Гор.

— Здесь предупреждение: при попытке вмешательства система уничтожит сама себя. Старый и беспроигрышный трюк!

Пэр опустился рядом с капитаном.

— Да что же это за напасть? — растерянно пробормотал он. — Неужели Александр… Нет! Я никогда не поверю, что он причинил бы нам зло!

— Зло? — саркастически переспросил Гаюнар. — Нет. Он всего лишь точно следовал указаниями Великого: организовал испытание, подсунул кристалл, а теперь повел за ручку к Зеркалу Судьбы. Хорошо быть в роли марионетки! Никаких проблем!

— Зачем же ты так, Данила? — тихо произнес Пэр.

— Зачем?! Да нас подставили! А тебе…

— Прекратите, — отрезала Каляда. — Не время для ссор. Кодовой картой Александр пользовался в молодости, следовательно, о Зеркале Судьбы еще не знал. Есть все основания полагать, что Путь ведет нас в его тайный Мир.

Бортовой компьютер не пожелал дать информацию ни о координатах пункта назначения, ни о длительности путешествия. С помощью оставшихся незаблокированными аналитических систем, друзья сумели выяснить способ перемещения звездолета в Структуре: автоматический «штурман», введенный в управляющие модули, задавал опорные точки, между которыми строился закрытый канал. Уже имея неудачный опыт общения с Волком посредством Силы Созидания, внемиренцы не рискнули проверять гипотезу Оливула об экзорной природе своеобразного моста. Зато не вызывало сомнение, что любая попытка отклониться от курса нарушит целостность канала, и последствия будут равносильны обрыву Игры.

— Мы согласны: нельзя вторгаться в блоки управления, — не унимались Грег и Гор, ратовавшие за детальное исследование корабля. — Но в любой приличной программе, и тем более в такой кардинальной, существует перезапрос на запуск! Безграмотно активизировать стартовый комплекс, не удостоверившись, что человек, вставивший ключ, сделал это сознательно!

— А ведь верно, — подхватил Данила. — Даже в простом катере автодиспетчер дважды переспрашивает готовность к взлету. Ты, умник, — это относилось к Пэру, — что еще ты успел ввернуть, когда запихивал карту в дисковод?

— Ничего, — буркнул призрак.

— Система была настроена на сенсорные токи Александра и перезапроса не требовала, — заговорила Каляда, притушив тем самым вновь загорающиеся распри. — Ведь если старший Гаюнар и доверял кому-либо, то только себе.

— Так. Допустим — сенсорные токи. Но при чем тогда наше привидение? — жестко отчеканил спросил Данила. — И на что отец рассчитывал, отдавая ключ мне?

— Ты его сын.

За круглым обеденным столом, где протекало спонтанно начавшееся совещание, наступила тишина.

— Но ключ вставил не Данила, — осторожно напомнила Юлька, — а Пэр.

— Тем более, — поспешно отозвалась Каляда. — Пэр — дух Крылатого Волка, их единство неоспоримо.

Девушка подозрительно посмотрела на подругу, но спорить не стала, хотя у нее осталось бледное ощущение неудовлетворенности.

* * *

Глухо хлопнула дверь. Двое поспешно встали.

— Мы их теряем, милорд.

— Мы их почти потеряли!

Потревоженный движением воздух качнул пламя свечей. Полы тяжелого черного с зеленым кантом плаща распахнулись последний раз и медленно осели.

— Милорд, я сделал все, как вы сказали. Я говорил с Небесным Оборотнем. Но я и представить себе не мог, чт(ему придет в голову!

— Оправдания неуместны, Алексий. Вашей вины нет.

— Милорд, они идут в Темные Миры! Верните их, милорд. Крылатый Волк создан вами, прикажите ему следовать к первозданной цели!

— Волк существует в Игре. Не в моей Игре. В нем живет воля Гаюнара.

«Вот он, Космос. Они создают свои Игры, свои Миры. И я не в состоянии вернуть прежний порядок… Темные Миры — Судьба в Судьбе. Долго ли проживет миф об их враждебности?» — Милорд, быть может избранники Стихий изменят Игру? Среди них Посредник и сильные экзисторы…

— Да, они способны изменить Игру. Они вообще способны сделать очень и очень много. Но захотят ли?

Под раскатом резкого, ставшего сухим голоса, два внемиренца — два статных сильных мужчины — непроизвольно сжались.

«Им нужны ответы, знания, информация. Что ж, по правилам легко существовать, но они хотят жить и мыслить. Наши голоса теряют власть. Даже мой репликант не подчинился Слову… Я ошибся дважды: перестроил Игру, чтобы уничтожить Время, и позволил Космосу укрепиться в новой Судьбе. Теперь потерянные пустоты ищут себя, а седьмая Стихия творит. И рушит нашу логику…» На обеспокоенных лицах внемиренцев дрожали блики свечей.

«Они ждут моего решения. Пусть так.

Косвенное воздействие на обстоятельства не есть деяние. Я верен Кодексу.

Осталось определить степень компромисса».

— Друзья мои, нам предстоит сложная работа. Прошу вас следовать за мной.

10

Данилу разбудило легкое прикосновение.

— Пэр, ну что еще? — пробормотал он оборачиваясь, и подскочил, увидав возле себя Серафиму.

— Вставай, Данила. Это кажется невероятным, но Волка окружили Кочевники.

Через секунду пилот был в кабине управления. Оливул подключал модуль диагностики внешних визоров к локальному терминалу, но и без технических средств Гаюнар с первого взгляда определил, что Каляда не ошиблась: над каналом разлилась пустота.

— Капитан, Волк — Экзистедер Великого, Кочевники не могут занять его место! — убеждая больше себя, чем кого-либо, воскликнул он.

Серафима неопределенно качнула головой и включила сигнал тревоги. Во всех помещениях звездолета загудел набат.

— Данила, ты можешь определить, что от нас закрывают? — спросила она, бегло просмотрев скудные показания визоров на экране капитанского мостика.

Гаюнар внутренне содрогнулся. Кочевники заместили пространство за бортом Волка, обняв корабль плотным слепым коконом. И там, по другую сторону, безусловно, готовилось нечто особенное. Данила до рези в глазах вглядывался в мнимую пелену. Протекали драгоценные минуты.

— Я не вижу, капитан, — произнес он удрученно.

— Ничего, — обронила Серафима и громко объявила. — Внимание отсекам! Скорость максимальная. Вся энергия — на двигатели.

Но едва пилот успел перевести управление в ручной режим, как охранная система, будто опомнившись, отчаянным воем возвестила о начале атаки. В следующую секунду что-то ударило в корму корабля. Защитный экран задрожал.

— Дистантеры, определить характер нападения! — скомандовала Каляда в микрофон.

— Перегрузка. Дислокация энергии остановлена, — сообщил бортинженер.

— Капитан, мы не видим врага! — возбужденно крикнула Юлька.

Включенный селектор ответил ей голосом Доная.

— Без паники. Что-то есть… о, дьявол!

Новый удар, еще сильнее прежнего, потряс кабину и дистантерские башни.

— Их много! Очень много! — Пэр отлетел от экрана.

— Все ресурсы на вибратор, — распорядилась капитан. — Наведение вихревого поля!

Дистантеры выполнили команду, и хитро закрученный поток энергии вырвался на свободу. Данила заметил, как Кочевники отхлынули от корабля, но объект или объекты, которые они занимали, рассмотреть не успел.

— Не отклоняйся от курса, — предупредила пилота Каляда. — Мы зажаты каналом, пока не закончится Путь.

— Серафима, прикажи поднимать крылья, скорее! — не своим голосом вскрикнул Пэр, когда занавес, образованный Кочевниками, вновь начал затягивать центральный иллюминатор. — Волк уничтожит их! Капитан, Белый князь, чего вы ждете?!

— Капитан, они опять атакуют! — Данила развернул кресло к боковому пульту. — Крылья, капитан!

Серафима сжимала и разжимала руки. Слишком однозначной была ситуация, но чем больше подтверждений тому обнаруживал разум, тем явственнее сопротивлялась решению интуиция. Оливул держал пальцы на клавишах энергокорректора и, обернувшись через плечо, смотрел на капитана, ожидая команды. Промедление грозило обернуться бедой. Она заглушила сомнения, и… Бер-Росс отдернул руку от пульта.

— Серафима, а как же Пэр? — выдохнул он.

В тамбуре громко залаяла собака. Дверь разъехалась, и Аполлон, вбежал в кабину. Никто бы не обратил на него внимания, если бы Артемида, ворвавшаяся следом, не принялась с грозным рыком наскакивать на собрата. Аполлон разжал челюсти, и мутный кристалл с раскатистым звоном покатился по полу к капитанскому мостику. В следующую секунду псы сцепились как два непримиримых врага. Свара была короткой. Артемида взвизгнула и, поджав хвост, отбежала к пилотской линии.

Каляда вскочила. Аполлон смотрел на нее черными круглыми глазами, и в них горел Разум.

«Репликант, слушай и действуй…» — начал Великий.

Но тут Волк содрогнулся, и из динамика раздался пронзительный визг Юльки.

— В отсеке пожар! — закричал Пэр и ринулся сквозь стену в дистантерские башни.

— Юля! — Оливул метнулся к выходу.

— Бортинженер, анализ повреждений! — голос капитана пригвоздил его к месту. — Пилот, держать прежний курс!

Сквозь шум и треск динамика слышались неразборчивые реплики Доная, затем Юлька крикнула: «Вода! Вода!», и селектор, взвыв последний раз, отключился.

Каляда прикрыла глаза. В бесконечных пучинах сущности пробуждалась Стихия. Красный аварийный свет коснулся чешуи. Тень беспредельного пространства заслонила лицо и порвалась, прожженная ринувшимся во тьму взором.

Космос.

Глубина. Звездный огонь. Цепи Миров, и полет непреклонной воли. Стирая грани сознания и бытия, Стихия, существующая нигде и всюду, явилась избраннику, поднялась из бездны, творя бездну вкруг себя…

Вечность отступила и заняла отведенное ей место в Судьбе. Оливул судорожно вдохнул остановившийся — на миг или на тысячелетия — воздух. Поднял голову Данила. Артемида громко жалобно заскулила, ткнув мордой вялое без признаков жизни тело Аполлона.

— Где Каляда? — выдавил Гаюнар.

Оливул с трудом поднялся из кресла, держась за край терминала.

— Где-то внутри своей Стихии, — проговорил он, и, шатаясь, пошел к двери.

— Проверь, что у нас осталось. Я посмотрю, как дела у дистантеров.

В тамбуре он столкнулся с близнецами.

— Что происходит?

— Вы в порядке?

Встречные вопросы прозвучали одновременно.

Убедившись, что юноши не пострадали, Бер-Росс взглядом показал им на приоткрытую дверь кабины.

— Идите к Даниле. Разберитесь там с инженерной линией. Состояние корабля может оказаться хуже, чем мы думаем.

И уже не стараясь скрыть страха, он поспешил на третий ярус.

— Юля!

Она лежала на руках Доная, уткнувшись в его грудь, и часто нервно всхлипывала. Оливул присел рядом.

— Ничего смертельного, — шепотом успокоил брата Ви-Брук. — Мы тут просто слегка напугались, когда снаряд попал в ее башню.

Белый князь оглянулся за дистантерский отсек, закрытый прозрачной стеной аварийной блокировки. За ней просматривался покореженный терминал и осколки разбитого вдребезги внешнего купола.

— Пострадавших нет, — продолжал Донай. — Она будет умницей и сейчас успокоится. Правда, Юлька?

— Что я теперь с прической делать буду? — жалобно пробормотала та и глубже спрятали голову под руку брата.

— Волосы подгорели, — пояснил тот. — А так — ни ссадины, ни царапины.

— О, господи, — облегченно вздохнул Оливул, и, заметив багровые следы ожогов на руках Доная, нахмурился.

— Ерунда, — отмахнулся Ви-Брук, перехватив его взгляд. — Каляда призвала Космос?

— Да.

— Где она?

— Надеюсь, скоро вернется.

Сквозь стену протиснулся Пэр.

— В машинном отделении потоп, — сообщил он. — Водный резервуар треснул по всему основанию. Я частично задраил щель, но необходим тщательный ремонт, — и добавил, когда Юлька подняла головку: — Между прочим, форма Стихии вполне реальна и из ничего не появляется.

— Извини, Пэр, я не знала, как еще потушить огонь, — девушка всхлипнула последний раз и вытерла тыльной стороной ладони глаза. — Что смотрите? Уродина, да? — она пригладила остатки некогда золотистых длинных кудрей, лежащие сейчас серыми клоками на плечах. — Ну уж потерпите меня такой, пока не наведем порядок на Волке.

Она браво вскочила и направилась к лестнице. Оливул улыбнулся, глядя подруге вслед.

— Вот за что я люблю сестренку! — весело воскликнул Донай.

Когда братья вернулись в кабину управления, Каляда сидела в кресле капитанского мостика, а над ней скользили искрящиеся струи Жизни. Данила стоял напротив, окруженный разноцветным живым кольцом Стихии.

— Она материализовалась минуты две назад, — вполголоса сказал Гор. — С сознанием ее все в порядке, а вот с телом, вроде, не очень.

Серафима шевельнулась. Гаюнар отступил на шаг.

«Не беспокойтесь за меня, — услышали друзья мысль капитана. — Космос прогнал Кочевников. Волку никто не угрожает… Мне нужно немного времени, чтобы восстановить функции человеческого организма. Спасибо, Данила, ты очень мне помог. Приведи в чувство Аполлона. Бедный пес был медиумом Великого и теперь нуждается в твоей заботе. Займитесь кораблем. Я скоро присоединюсь к вам».

11

Прошло не меньше часа, прежде чем общими усилиями была восстановлена поврежденная взрывом сеть датчиков. Картина, которую показал анализатор, обработав сигналы рабочих станций, оказалась удручающей: орудийные установки и б(льшая часть внешних устройств вышли из строя, имелись пробоины в корпусе, модуль преобразования улавливаемой из пространства энергии, благодаря чему функционировали двигатели, находился в аварийном состоянии. Однако главная неприятность заключалась в том, что собственные энергетические ресурсы корабля составляли всего двенадцать процентов от былой мощности.

Причина катастрофической потери энергии стала ясна, когда друзья наугад вскрыли несколько топливных блоков и обнаружили внутри слой серо-белой пыли. Грег и Гор проверили оставшиеся боксы — все, как один, заполнены едкими серыми хлопьями. Любые сомнения, если они и оставались, теперь растворились в очевидном: на Крылатом Волке побывали Кочевники.

Но растерянность и смятение превалировали в команде только первые минуты после неприятного открытия. Пэр со словами: каждый, кто не успел удрать, сейчас крупно об этом пожалеет — окунулся в стены корабля. Юлька не менее решительно взяла за ошейник Артемиду и пошла проверять жилой ярус; еще в Мире, где протекала Игра кланоида, друзья заметили, что собаки каким-то образом чуют присутствие Кочевников. Данила сконцентрировался, заставив зрение воспринимать «пустоту», и двинулся в машинное отделение. По знаку Каляды Грег и Гор обеспечили ему сопровождение. Оливул и Донай вслед за капитаном вернулись в кабину управления.

При виде людей Аполлон, лежащий на расстеленном одеяле, слабо вильнул хвостом. Донай подсел к собаке.

— Серафима, — Белый князь остановился возле линии бортинженера, пестрящей аварийными огнями, — сейчас Волк больше Экзистедер, чем когда-либо. Код «Берег» — чистейшая Игра, созданная Александром. Значит, Кочевники захватили его экзорный поток?

В тоне Бер-Росса звучало скорее утверждение, чем вопрос.

— А экзистор-корректор? — поднял голову Ви-Брук. — Уж не нас ли они намеревались использовать в этой роли?

— У Кочевников была иная цель, — негромко сказала Каляда. — И они ее достигли: повредили корабль настолько, что мы практически остались без энергии.

— Они внедрились на борт Волка, как?! — воскликнул Оливул.

— Возможно, это Игра. Но управлял ею не экзистор-корректор из кланоида и даже не внемиренец.

— Великий? — проговорил Донай.

Серафима помедлив кивнула.

Других следов Кочевников на корабле не обнаружили. Пришлось признать, что единственным местом их пребывания были топливные блоки. Когда же Серафима поделилась с друзьями своими подозрениями по поводу Великого, Грег и Гор неожиданно представили ситуацию под другим углом зрения.

— Энергоконвертор создан, конечно, вместе с Волком, — начали они, — но энергия, которая через него проходит и накапливается в топливном модуле, поступает извне. В принципе, ее могли «заместить» на любом этапе. И творение Великого осталось неприкосновенным, как и должно быть!

Внемиренцы заметно приободрились. Никому не хотелось верить, что тот, чьим детищем являлся Крылатый Волк, обратился против избранников Семи Стихий. Серафима вроде бы приняла мысль Гай-Росса за истину, но Оливул, внимательно наблюдавший за капитаном, убедился, что согласие ее носит внешний характер и предназначено исключительно для поддержания духа команды. «Она не считает нужным настаивать, — решил Белый князь. — Хотя опровергнуть вывод Грег-Гора просто: замещенную энергию конвертор принять не мог, сработала бы защита. А чтобы заместить ее непосредственно в резервуарах, надо проникнуть на борт, что без помощи внешней силы невозможно».

Опасаясь новой атаки Кочевников, друзья в течении трех часов не покладая рук восстанавливали поврежденные двигательные и орудийные модули, латали дыры на обшивке и налаживали жизненно важные системы корабля. Из-за острой нехватки энергии капитан распорядилась полностью снять обеспечение бытовых и вспомогательных помещений. Выигрыш получился небольшой, но отблески Надмирий уже просматривались за иллюминаторами, и появилась надежда дотянуть до места назначения и не лечь в дрейф где-нибудь посреди Пути.

И вот громада Темных Миров, издали похожая на мифический рельеф покрытых снегом гор, полыхнула перед Крылатым Волком заревом разноцветных зарниц. Будто запертые в хрустале свечи мерцали пики фантомных скал, каждая из которых таила под своими сводами лукавый или бесхитростный, суровый или мягкий, многолюдный или пустой Мир. Глядя со стороны на живую, ни секунды не стоящую на месте массу света и красок, принимающую самые причудливые формы, невозможно было понять того, кто назвал это Темными Мирами. Они казались чисты и свободны, они жили своей собственной жизнью, не связанной цепями установленных судеб.

Данила пилотировал израненный звездолет, зажатый непоколебимым каналом, и думал о незнакомом Мире, хранящем память об отце. Какой предстанет перед ним эта память? Он ждал встречи с нетерпением и затаенным страхом. Путь приближался к сияющей плеяде, но миг, когда Волк нырнул в фантастическое море, Гаюнар не уловил. Ему показалось даже, что не корабль вошел в Мир, а сам Мир нахлынул на звездолет, сделав его своей частью.

Иллюзорные блики Структурного пространства потухли в черноте космоса. Мягкое скольжение по выстроенному Пути пропало, и пилот почувствовал, как застонал корабль. Засбоили передающие цепи, рулевое управление потеряло прежнюю легкость, а двигатели начали задыхаться, будто рыбы, выброшенные на сушу. Даниле стоило немалого труда продолжать полет в условиях совершенного дефицита энергии. Каляда отдавала лаконичные команды, Гаюнар выполнял их автоматически не сколько от того, что усталость притупляла рассудок, сколько от необходимости концентрировать внимание на пилотаже. Так продолжалось, пока Пэр, летавший от монитора к монитору, не воскликнул:

— А ведь верно! Корабль!

Из динамика селектора раздавались переговоры Доная и Грег-Гора. Речь шла о звездолете, курс которого пересекал курс Крылатого Волка. Затем Юлька сообщила:

— Есть подтверждение. Он в дрейфе.

— И совершенно мертв, — подхватил Донай. — Эй, Гаюнар, можешь меня проверить: на нем нет и воспоминания о твоей Стихии!

Данила нашел глазами замеченный друзьями объект — небольшой пассажирский лайнер, похожий на те, которые ему приходилось сопровождать, работая в патрульной службе.

— Предлагаю прямой контакт, — вдруг объявила Каляда. — На звездолете должно оставаться топливо. Каким бы видом энергии ни пользовались миряне, мы найдем способ преобразовать его в пригодный для Волка.

Раздались одобрительные возгласы. Серафима продолжала:

— Все двигатели — стоп. На Волке останутся Оливул, Донай и Юлия. Остальные — в рейд.

— И я тоже? — изумился Пэр.

— Да, твоя помощь нам потребуется. Грег-Гор, проверь комплектацию костюмов, защита должна быть полной. Данила, подготовь флаэр. Пэр, Донай, наладьте транспортный челнок. Юля, замени пилота. Оливул, ты за капитана.

Бер-Росс намеревался заняться центральным процессором, но, заметив, что в кабине остались только он и Каляда, шагнул к ней и в полголоса спросил:

— Ты ведь не отказалась от мысли, что к разгрому Волка приложил руку Великий?

— Нет, не отказалась. Однако я не понимаю логики его действий. Если он хотел, чтобы мы любой ценой подняли крылья, то автоматически на жертвенник он клал Пэра.

Белый князь хотел было сказать — у нас нет прямых доказательств принадлежности призрака к Кочевникам, но тут неожиданно вспомнил мысль, мелькнувшую у него в момент, когда собаки устроили грызню в кабине.

— Великий заставил Аполлона принести кристалл, — быстро сказал Бер-Росс. — Не это ли был ответ на вопрос, как уберечь Пэра от всеобщей облавы?

Каляда подняла на друга глаза, и в первый момент в них мелькнуло удивление.

— Действительно, — произнося вслух слова, она уже стремительно расставляла в уме известные факты. — Пэр говорил, что нахождение внутри камня напомнило ему неведомую Родину. Я исследовала пространство, заключенное в кристалле. Это аналог Заструктурного нечто. Все сходится, Оливул.

— Да, — Белый князь тяжело вздохнул. — Придется признать очевидное, как бы горько оно не было.

— И тем не менее нельзя забывать: все мы избранники Стихий, — закончила Серафима и, бросив взгляд на дверь, возобновила разговор. — Есть еще одно, что я хотела сказать пока только тебе. Ты сам видишь, события складываются так, что у нас не остается возможности выбирать. Вступая в борьбу с целой расой, мы не знаем ровным счетом ничего о ее истории. Как будто кому-то выгодно сделать нас слепым орудием в этой войне. А сейчас, когда на карту поставлено существование всей Структуры, мы, Семь Стихий, не можем позволить оперировать нами, будто марионетками, в чуждых нашей Судьбе целях.

12

Катер медленно приблизился к безжизненной громаде космического корабля. Никаких позывных, никаких опознавательных знаков.

— Следов аварии не видно, — прошептал Грег, рассматривая потемневший борт звездолета.

— Но он не управляем, — также шепотом добавил Гор.

— Кроме аварий звездолеты выводят из строя и внутренние чрезвычайные происшествия, — сурово усмехнулся Данила. — Знаете, что такое «летучий голландец»?

— Корабль-призрак в океане, — ответил за обоих Гор.

— Про океан не слышал, а в космосе так называют звездолеты, где какая-нибудь скоротечная эпидемия уничтожила весь экипаж.

Близнецы дружно поежились и покосились на капитана. Она подтвердила:

— Поэтому мы используем экипировку с полной защитой.

— Шлюз, — Гаюнар показал на закрытую шахту и, присмотревшись, добавил. — Задраен.

— Я слетаю вовнутрь, — призрак собрался в зеленый шар. — Для меня стен не существует!

Он говорил с такой надеждой и с таким жаром, что Серафима улыбнулась.

— Действуй. Открой шлюзовой канал и жди нас. Но дальше причала — никуда.

— Есть, мэм!

— И поосторожнее там! — крикнул ему вдогонку Данила.

Призрак смешался с воздухом, просочился сквозь борт катера и бледной еле заметной струей помчался к мертвому кораблю. Через несколько минут замигал, а затем вспыхнул прожектор-маяк над люком, бронированные ворота медленно разомкнулись и открылось жерло шлюзовой шахты.

— Вперед, — тихо скомандовала Каляда.

Через две первые камеры Гаюнар провел катер почти на ощупь, ибо призрак не догадался или не смог включить внутреннее освещение. Перед входом в третью Пэр появился в кабине в виде туманного облака и поспешно сообщил:

«Впереди валяются остатки челнока. Данила, бери как можно выше, иначе мы столкнемся с разбитой машиной».

Флаэр поднялся к самому потолку коридора.

— Не успели покинуть корабль, — прокомментировал Гаюнар, проводив взглядом груду обломков летательного аппарата, темневшую на дне коридора. — Внимание, швартуемся.

Шасси гулко чиркнули по металлическому причалу. Каляда отключила пояс герметизации, установленный на аэромобиле, и первой вышла в док.

— Грег-Гор, передай на Волка, мы начинаем поиск, — сказала она, внимательно оглядев пустое помещение. — Среда пригодна для жизни, и тем не менее защиту не снимайте. Пэр, двигайся в группе вместе со всеми, и никаких свободных полетов.

Найти путь в кабину управления труда не составило: лайнер принадлежал к стандартному типу пассажирских звездолетов, хорошо знакомому и Серафиме, и Даниле. Не возникло проблем и с блокировками отсеков, поскольку все коды запоров Пэр расшифровывал незамедлительно. Не обнаружив ни малейших признаков экипажа и пассажиров, внемиренцы достигли капитанского мостика.

Экраны и индикаторы управления работали в режиме ожидания. Энергия текла по кабелям, обеспечивая минимальные потребности функциональных систем, но стоило Грегу и Гору подключить портативный процессор к центральной панели, бортовая сеть ожила. Один за другим вспыхнули контрольные мониторы и синтетический голос с полуслова продолжил прерванный когда-то стандартный доклад.

— Пароль не затребовал, — произнес Данила, кивнув на главный терминал. — Значит, даже особое положение объявить не успели.

— А разбитый челнок? — напомнил Пэр.

— Бежали в панике, — пилот склонился над операторским стендом. — Что же тут произошло?

— Я нашла бортовой журнал, — сказала Каляда.

По экрану перед ней мчались страницы текста.

— И ты успеваешь это читать? — ужаснулся Грег.

— Да, я восприняла информацию. Но, к сожалению, от нее мало толку. Здесь нет ничего такого, что навело бы на мысль о причине трагедии. К тому же у нас мало времени. Ребята, подключитесь к банку данных и проанализируйте количество и состав топливных модулей. Я пока посмотрю по схеме, где машинное отделение. Данила, Пэр, а вы найдите данные о полете. Быть может там содержится что-то интересное.

Несколько минут прошло в молчании.

— Навигационная система просто в замешательстве! — воскликнул призрак, вспорхнув над креслом, на котором «сидел». — Они летели обычным курсом, и вдруг он оборвался. Если верить компьютеру, сейчас корабль нигде на находится.

— Картинка такая, будто их выбросило в Структуру, — поддержал Данила.

Каляда глянула на монитор штурмана и нахмурилась.

— Если так, то отсутствие людей на борту вполне понятно: миряне не существуют за пределами Мира. Грег-Гор, перекачай навигационную базу данных на наш компьютер. Мы проанализируем ее потом.

Она смотрела, как Гор сосредоточено перебирает клавиши терминала.

— У нас энергии почти нет, капитан, — юноша поднял голову. — Локальный диск не возьмет и десятой доли информации, а провести экспортирование невозможно.

Серафима понимающе кивнула.

— В таком случае займемся нашими проблемами. Расшифровка топлива готова?

— Полный порядок, — сообщил Грег. — Преобразуем для Волка за какие-нибудь два-три часа, и можно будет развить полную мощность.

— Очень хорошо. Машинное отделение на первой палубе.

Выходя из кабины управления, Серафима пропустила вперед Пэра и близнецов, показав им на шахту лифта, и задержалась в дверях, ожидая Данилу. Пилот оторвался от терминала не сразу, и задумчиво, как нехотя, приблизился к Каляде.

— Может быть я и ошибаюсь, конечно, — начал он негромко, однако Грег, Гор и Пэр, остановившись на полпути к лифту, обернулись, — только здесь что-то не вяжется. Понимаешь, — он обращался непосредственно к Серафиме, — для пассажирского лайнера у этой посудины слишком сложное управление. Зачем, скажем, нужен мощный поисковый модуль? Отлавливать потерпевших бедствие? Глупо. Достаточно дать сигнал обнаружения, и спасательная служба прибудет на место происшествия через пятнадцать минут. Система слежения смахивает на военный радарный комплекс, а маневренность установлена в таких диапазонах, что нашим крейсерам не снилось!

Гай-Россы переглянулись.

— Миры бывают очень и очень разные, — сказали они в один голос; продолжил Гор в одиночку: — То, что тебе кажется необычным, у них было само собой разумеющимся.

Из недр звездолета поднялась скрипучая платформа подъемника. Близнецы, попробовав на прочность перила, встали в лифт и призывно взмахнули руками. Гаюнар чертыхнулся про себя: хотел выложить свои наблюдения четко и уверенно, а получилось сикось-накось, да еще и мальчишки разложили его на обе лопатки. Но подняв взгляд на Каляду, он понял, что поспешил признать поражение. Какие выводы она сделала, Данила не знал, но сообщение ее заинтересовало.

Внемиренцы осторожно двигались по пустым палубам звездолета. Технические отсеки, аппаратные кабины, коридоры коммуникаций — все сохраняло обычный рабочий порядок. Одно лишь не давало забыть о таинственной катастрофе, происшедшей здесь неопределенное время назад — полное отсутствие людей.

— Как-то тут неестественно спокойно, — бросил Данила, когда друзья добрались до машинного отделения.

— Пусть бы так и оставалось, — откликнулся Грег.

— Серафима, можно нам снять хотя бы шлемы? — попросил Гор. — А то мы чувствуем себя запертыми в разных комнатах.

Каляда колебалась несколько секунд.

— Хорошо, — сказала он, наконец.

Пока Грег, Гор и Данила модифицировали свои защитные костюмы, Пэр облетел зал по периметру и опустился на пол рядом с капитаном.

— Воздух какой-то тяжелый. Как будто в нем что-то прячется, — поделился он впечатлением. — Я не могу понять это, но я его чувствую.

Каляда не ответила. Сосредоточенный взор, казалось, проникал сквозь стены погибшего корабля.

— Активное сознание, — проговорила она медленно. — Где-то на пассажирской палубе.

— Жизнь не находит отголоска, — уверенно произнес Данила. — Может быть ты опять видишь прошлое?

— Может быть, — эхом отозвалась Серафима и, как ни в чем не бывало, обратилась к друзьям. — Итак, мы у цели. Контейнеры с топливными элементами в ячейках хранилища. Грег, Гор, вызывайте челнок.

На удачу внемиренцев машинное отделение было оснащено специальной транспортной шахтой. Пэр проверил ее работоспособность и, оставшись в шлюзе, встретил грузовую капсулу, запущенную с Волка. В это время Серафима с помощью Грега и Гора перепрограммировала манипуляторы, и, таким образом, проблема погрузки была сведена к контролю за механическими захватами. Даниле, впрочем, пришлось, восстановив защитные свойства скафандра, спуститься на последний уровень шлюза, чтобы ускорить расстановку модулей в челноке. Пэр, не способный передвигать и удерживать предметы по-людски, вынужден был частично внедряться в них, а это отнимало драгоценные минуты.

Как и предусматривала Каляда, для перекачки достаточного объема энергии потребовалось три погрузки. В общей сложности работа заняла четыре часа. Призрак сопровождал челнок в каждом рейсе, пристроившись на его обшивке, а после последнего вернулся один, невзирая на предупреждение капитана.

— Подумаешь, пролететь парочку километров в космосе! — стараясь подражать Донаю, заявил он. — Здесь я сейчас нужнее, чем на Волке.

13

На обратном пути только Каляда незаметно для других вела постоянное наблюдение за гнетущей атмосферой мирянского корабля. Пэр, хоть и утверждал, что понятия усталости для него не существует, вяло двигался рядом с Данилой, по инерции перебирая в воздухе ногами. Грег и Гор одинаково понурые замыкали шествие. Когда лифт начал подъем на центральные палубы, Гаюнар, мысли которого витали в неопределенных просторах, вдруг спохватился.

— Серафима, теперь у Волка предостаточно энергии, и нам ничто не мешает перебросить информацию в наш банк данных.

Гай-Россы с кислым видом посмотрели на товарища.

— Чего ради? — спросил Грег. — Мы и так знаем, что люди пропали, когда лайнер вывалился из родного Мира. Домой мы его все равно не вернем, и тем более не спасем мирян.

— Верно, — сухо ответила Каляда. — Но остается один неразрешенный вопрос: почему мирянский лайнер вывалился из родного Мира? Предлагаю довести дело до конца, к тому же это много времени не займет.

Близнецы синхронно пожали плечами.

Лифт остановился. Не дожидаясь, когда перила, создающие символическую калитку, откинутся, Пэр вылетел в коридор и устремился к закрытым дверям отсека управления, как вдруг в нерешительности повис над полом.

— Воздух изменился, — проговорил он. — Как-то необычно движется.

Данила и Гай-Россы соскочили на палубу вслед за Калядой. Они не чувствовали ровным счетом ничего кроме собственной усталости, но Серафима насторожилась.

— В пространстве происходят изменения, — подтвердила она. — Но это не химическая и не биологическая субстанция, а, скорее, некое поле…

Она не успела договорить, поскольку призрак метнулся к друзьям.

— Это прямо перед нами!

— Назад! — Каляда оттеснила компанию к площадке лифта. — Пэр, от меня ни шагу!

Подъемник поскрипывая потянулся вверх.

— Мы едем на пассажирскую палубу, — предупредил Данила, хорошо помнивший схему расположения отсеков.

— Где оно? — Грег и Гор старались разглядеть что-либо внизу в щели между решеткой и полом подъемника.

— Как будто бы отстало, — пролепетал призрак и с надеждой посмотрел на Каляду.

Она не выказывала никаких эмоций, но Гаюнар почему-то подумал, что и капитан почти напугана происходящем.

— Мне кажется, мы столкнулись с какой-то формой Кочевников, — проговорила Серафима, убедившись, что погони нет. — Грег-Гор, передай на Волка, чтобы усилили защитный экран и пустили по кораблю Аполлона и Артемиду. До сих пор собаки безошибочно обнаруживали этих незваных соседей.

Гор достал коммутатор. Прозвучал знакомый позывной, но ответа не последовало. Грег взял у брата прибор и набрал вызов повторно. Тишина.

— Наверное, они еще не успели провести преобразование энергии, — с надеждой в голосе предположил Пэр.

— Сигнал блокирован, — уже не скрывая тревоги, сказала Каляда. — Будем выбираться отсюда как можно скорее.

Она вышла в тамбур и, приблизившись к двери, попробовала ее на прочность.

— Я открою, — Пэр подлетел к электронному устройству, встроенному в стену.

— Никуда не проникай!

Возглас капитана отбросил призрака назад чуть ли не физически.

— Не теряй голову по пустякам, — шикнул на него Данила и, доставая пистолет, приблизился к стене с электронным замком.

Аккуратно сбив внешнюю панель, он вручную переставил несколько клемм, и двери разъехались.

— Это «черный ход», — Серафима первой прошла в узкий тамбур. — Пассажирские лифты в противоположной части корабля. Там мы спустимся к причалам.

Широкая галерея, в которой оказались друзья, отличалась от коридоров технической палубы, как небо и земля. Здесь все было устроено для удобства пассажиров — ковровые покрытия, мягкие кресла вдоль стен, обзорные экраны для желающих понаблюдать за космосом.

Грег и Гор с любопытством озирались по сторонам, Данила сосредоточился на поиске Кочевников, когда Пэр, летевший за спиной Каляды, вдруг шарахнулся от бокового прохода и своим туманным телом накрыл Гаюнара с ног до головы. Пилот вздрогнул от неожиданности и поспешно стряхнул с себя невесомую зеленую шаль.

— Перестань паниковать! — прикрикнул он на друга.

— П-паниковать, да? А ты на это посмотри! — Пэр показывал пальцем в просторный вестибюль.

К внемиренцам бесшумно приближались две человеческие фигуры. Вернее, это были даже не фигуры, а конгломераты материи, похожей на задубевшую грязно-коричневую пену.

— Капитан! — выдохнул Данила.

Серафима оглянулась. Застыли в одинаковых позах близнецы.

— Спокойно, это несознательное проявление, — вполголоса сказала женщина, отступая ближе к друзьям. — И, кажется, безвредное.

С этим последним каждый рад был бы согласиться, но ужасающий вид созданий заставлял думать как раз наоборот. Существа выступили из тени коридора в галерею, остановились перед внемиренцами, периодически издавая свистящий звук, и отростками, на месте которых когда-то были руки, стали шарить перед собой, будто искали преграду или опору.

— Почему-то мне не хочется к ним прикасаться, — проговорил Данила. — Пэр, залезай-ка под мой скафандр.

Но призрака пенные существа уже не интересовали. Он, вытянувшись в длинный вертикальный столб, на котором от всех человеческих черт осталось одно лицо, смотрел в сторону, откуда только что пришли друзья.

«Оно опять движется за нами», — мысленно, ибо сил говорить уже не было, сообщил Пэр.

Волосы на голове Серафимы зашуршали и перетекли в форму шлема. На руках и лице из-под кожи всплыли чешуйчатые наросты.

— За третьим левым поворотом холл, правая угловая дверь ведет к лифтам, — слова отлетали от губ, как дробь барабана. — Бегом! Вперед!

Грег и Гор сорвались с места. Между двух монстров они проскочили друг за другом и замедлили бег, оглядываясь на товарищей. Данила поймал Пэра за какую-то часть неоформленного тела и бросился вслед за близнецами. При приближении призрака существа засвистели интенсивнее, что заставило того незамедлительно нырнуть в откинутый шлем Гаюнара. Слыша за спиной легкие шаги Каляды, пилот не останавливаясь побежал по указанному маршруту. Однако завернув за угол, где скрылись Гай-Россы, он буквально врезался в их спины. Юноши стояли на пороге зала в полном замешательстве.

— О, черт, — пробормотал Данила, увидав то, что пригвоздило друзей к месту.

В обширном роскошно оформленном помещении, бывшем, судя по всему, комнатой отдыха пассажиров, всюду присутствовала коричневая пена. Она заливала пол, застывшими гроздьями свисала с потолка, отвратительными пирамидками высилась над креслами и на столах. С появлением людей конгломераты кое-где зашевелились и, сопровождаемые жалобным свистом, начали бессознательный поиск.

— Как будто что-то выжгло из людей души и плоть, — прошептал Грег, не отрываясь от зловещей картины; Гор судорожно отвернулся.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что так получаются Кочевники? — выговорил Данила.

Грег и Гор разом вздрогнули.

— Давайте поскорее убираться отсюда, — взмолился Пэр, чья прозрачная голова торчала из шлема Гаюнара. — Левая угловая дверь.

Виртуозно огибая скопления движущейся и замерзшей пены, друзья пересекли зал и ввалились в начинающийся за ним коридор.

— Не туда! — выкрикнул Данила, когда вместо вестибюля со спасительными лифтами им открылась длинная вереница запертых жилых кают.

Серафима, появившаяся в зале минутой позже, не успела предупредить ошибку. Грег и Гор повернули было назад, но она во мгновение ока оказалась возле друзей, оттеснила всех вглубь коридора и стремительно, так, что последовательности ее действий никто различить не смог, активизировала аварийную герметизацию отсека. Над сомкнувшимися дверьми замигал предупреждающий сигнал, и динамики вежливо обратились к пассажирам с просьбой соблюдать спокойствие. Данила и Гай-Россы с радостью бы последовали совету, но Каляда со словами — Пэр, сюда! — выхватила из кармана матово-зеленый кристалл.

— Но ты сама запретила мне… — начал тот.

— Скорее! — отрезала капитан.

Пэр оглянулся на Гаюнара и тонкой струей втек в камень.

— Сохрани его, Данила, — Серафима вложила в руку пилота таинственный предмет, частью которого был сейчас его друг.

— Мы успеем к лифтам! — воскликнул Гор.

Каляда удержала его за плечо.

— Нечто догоняет нас. Я не знаю, что оно такое, но налетев на двух несчастных в галерее, оно перестроило их форму до неузнаваемости. Гибель людей и путешествие человеческого звездолета по Структуре — следствие, а причину, кажется, мы только что нашли.

— Это причина нас нашла, — обронил Данила, следя за облачком коричневой пыли, втекающее вместе с инородным полем в коридор сквозь увеличивающуюся на глазах щель между мощными дверными створам.

В следующую секунду преграда сдалась.

— Берегитесь! — успела крикнуть Посредник.

Гаюнар подскочил к первой попавшейся каюте, но вход был наглухо закрыт электронным ключом. Следующая каюта. Заперто. Еще одна… Под руку подвернулась управляющая панель.

Вскрикнул кто-то из близнецов. Неведомая струя швырнула его на стену. Второй угодил под следующий удар зловещего поля и навалился на брата, также лишившись сознания. Данила кинулся на помощь юношам, но не сделал и шага, ибо нечто нематериальное и гигантское нависло над ним, опутало сотнями невидимых щупальцев, крутанув в воздухе, бросило в открывающуюся каюту и безжалостно вдавило в пол. Перед глазами заплясали бардовые круги, сквозь которые он увидел женщину-Посредника, окруженную пустым пятном, сродни тому, что сопровождало Кочевников в Структуре.

Пространство сжималось и сжималось, пресс становился невыносимым, и… вдруг пустота лопнула. Ни звука, ни вспышки; однако мощь взрыва была так велика, что Серафима, находившаяся в эпицентре, врезалась в угол дверного проема и осталась лежать ничком на пороге. Данила, освободившийся от гибельного давления, вскочил и, подхватив ее под плечи, втянул в каюту.

— Кончено, оно больше не вернется, — прохрипела Каляда и, закашлявшись, возобновила заглушенное дыхание. — Я не ранена, — она посмотрела на пилота ясными карими глазами, и этот уверенный взор вмиг разогнал смятение, охватившее рассудок Гаюнара.

Грег и Гор опираясь друг о друга появились в дверях. Каляда медленно поднялась на ноги.

— Зови Пэра, — сказала она Даниле и отошла вглубь каюты, где с ее приближением тотчас вспыхнул неоновый свет.

Гаюнар внутренне содрогнулся, вспомнив, что без его помощи друг вряд ли сможет покинуть свое сомнительное убежище. Он поставил конусовидный камень на низкий столик и окунулся мыслью в неведомый мир. Он уже не сомневался, что, прорываясь к сознанию призрака, использует зов крови. Долго ждать на сей раз не пришлось: Пэр вылетел из камня и, моментально обретя человеческие контуры, опустился перед друзьями.

— Что тут произошло? Куда оно делось? Что это было? — не успев перевести дух, выпалил он вслух и, увидав покореженный дверной проем, ахнул. — Серафима?!

Она проследила за его взглядом и улыбнулась, заметив вытянувшиеся в немом изумлении лица Гай-Россов.

— Пользуясь нашими понятиями, можно сказать, что оно сломало об меня зубы.

После секундной заминки, в каюте грохнул хохот. Смех лучше чем что-либо разогнал гнет пережитого стресса, но вспышка его погасла быстро.

Грег осторожно выглянул в коридор.

— Ты думаешь, оно пропало? — с сомнением спросил Гор, обращаясь к Серафиме.

— Чужак искал сущности, но не смог победить Космос, — ответила капитан, как ни в чем не бывало расправляя волосы.

— Кочевник? — уточнил Данила.

Она задумалась на мгновение.

— Скорее, предок Кочевника.

Пэр, направлявшийся к капитану, отшатнулся и в наступившей тишине прогремел рухнувший на пол металлический предмет. На призрака оглянулись. Тот висел в воздухе над странным аппаратом в форме цилиндра, крышку с которого только что нечаянно сбил.

— Как это получилось? — Пэр ошарашено переводил взгляд с аппарата на упавший куполообразный футляр. — Я в него не проникал, честное слово!

— Ты его столкнул, — подсказал Гор.

— Но я не могу воздействовать на предметы так!

Данила присел возле покачивающейся по инерции полусферы из легкого сплава и приподнял ее за край.

— Когда ты первый раз влез в камень, — начал он, — у тебя появился устойчивый контур тела. — Теперь — способность по крайней мере передвигать вещи. Что будет в третий раз, дружище?

— Лучше бы третьего раза не было, — содрогнулся Пэр.

— Посмотрите-ка сюда, — негромко позвала Каляда.

Ее тревожный голос встряхнул всю компанию так, будто рядом прозвучал отчаянный вопль. Друзья обступили черный цилиндр, на дне которого виднелись три параллельные пластины, а внутри напротив отверстия, напоминающего объектив, крепилась маленькая бурая медаль. Гор потянулся за ней, но Серафима стремительно перехватила его руку.

— Там чуждое пространство. Мы в нем не существуем.

В качестве иллюстрации она взяла со стола салфетку и медленно опустила в контейнер. То ли вспыхнула, то ли прогудела короткая молния, и предмет исчез, оставив вместо себя жалкие невесомые крохи.

— Бокс для транспортировки Кочевников, — угрюмо прокомментировал Гаюнар.

— Серафима, как же так? — две пары одинаковых упрямых глаз взирали на Каляду. — Кто посмел принести эту чуму в наши Миры да еще и посодействовать ее размножению?

Женщина задумчиво водила пальцами по краю цилиндра.

— Посодействовать размножению, — она вздохнула. — Вернее уж — созданию и адаптации. Никто в нашей Судьбе не смог бы построить этот прибор, поскольку в нем заключена иная природа. Следовательно, перед нами творение Великих, родившееся у истоков Первой Игры вместе с Зеркалом Судьбы и другими артефактами, живущими в Структуре и по сей день.

— Кто-то нашел его, разгадал секрет и решил применить на практике, — подытожил Гаюнар. — Интересно, о чем он думал, когда выпускал джина из бутылки?

— Представлял себя богом, — усмехнулся Грег.

— И вряд ли предполагал, — поддержал Гор, — что после его экспериментов Великому придется строить еще один Экзистедер для уничтожения заразы, которую он распространил.

— Вот, значит, как появились Кочевники, — вздохнул Пэр.

Друзья переглянулись. Очевидный ответ на вопрос, не дающий покоя долгое время. И тем не менее каждый чувствовал сейчас неясную неудовлетворенность.

— Из всех миров, куда мы могли угодить, — медленно начал Данила, — мы попадаем именно туда, где самая страшная тайна Структуры разложена на блюдечке с золотой каемочкой. Не слишком ли просто?

Каляда ни слова ни говоря придвинула кресло к штативу, на котором стоял зловещий аппарат, села перед ним и осторожно опустила руки на черную поверхность.

— Каждый предмет хранит на себе отпечаток сознания владельца, — пояснила она. — Я хочу узнать, что здесь произошло на самом деле. Данила, подстрахуй меня.

Гаюнар встрепенулся. Серафима попросила его о поддержке! Космос и Жизнь, далекое и близкое. Однажды он уже почувствовал в себе мощь единства и противоположности, когда помог женщине-Посреднику вернуться из бездны Космоса после сражения с Кочевниками. Сейчас ее сознание вновь углублялось в недоступные ни человеку, ни внемиренцу дали, а Жизнь сияла позади, как родной берег в холодных просторах.

Творение Великих… Творение Великих… Посредник искала среди наследия знаний то, что указало бы на его суть… Пустота. Глубже, глубже. Остров Жизни уплывает вдаль, остаются память и чистый рассудок… Неожиданно ясно вспыхнула мысль, принадлежащая кому-то, существовавшему в Судьбе: власть, неограниченные возможности и безраздельное могущество. Он ощущал себя демиургом, творцом, равным Великим. Посредник ухватилась за найденную нить.

Респектабельная каюта, неразборчивые голоса, мягкая успокаивающая музыка. Это был обычный день на космическом лайнере… Руки, дрожащие от волнения, поднимают футляр с черного цилиндра. Последние секунды перед триумфом, пульс частит в висках. Открыта диафрагма отверстия, и бурый зигзаг света, бьющийся внутри, вырывается на свободу. Рождение послушной армии. Сила! Мощь! Он смеется над болью и ужасом, охватившим людей…

Струя Жизни прорезала пустоту, и ее искра засияла рядом путеводной звездой. Отголоски помутненного от торжества победы и жажды могущества рассудка витали вокруг, но рядом с пульсирующим сгустком Стихии, казались плоскими и неестественно яркими, будто кто-то разбросал повсюду наспех намалеванные картинки. Изумленная и настороженная Каляда наблюдала за разноцветными пятнами, обозначающими восторг победителя, и мозг яснее и яснее различал в них ложь. В следующий миг обрушилось неоспоримое: «Игра».

14

— Этот последний, — облегченно вздохнул Донай, когда третий грузовой челнок покинул причал и, следуя установленной программе, направился в ангар.

Роботы-погрузчики, удовлетворенно урча, поползли по своим местам.

— Хорошо. Начинаем трансформацию, — на ходу обронил Оливул. — Наводи лучи.

В наполовину расстегнутой белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, он, не дав ни себе, ни брату ни минуты передышки, сел к терминалу. Пока Донай переключал направляющие узлы, Бер-Росс связался с кабиной управления, где орудовала Юлька, и реорганизовал главные энергетические цепи Волка. Диагностическая диаграмма на мониторах прыгнула вверх и решительно полезла к верхней отметке.

— Эй, что там у нас? — поинтересовался Синий князь.

Больше всего ему хотелось сейчас услышать от брата его коронное «все в порядке», но ответа не прозвучало. Он тревожно оглянулся. Оливул сидел перед экраном монитора слишком прямо и слишком неподвижно, и одного взгляда на характерно застывшее бледное лицо было достаточно, чтобы убедиться: сознание экзистора погружено в Игру.

— Из огня да в полымя, — сокрушенно пробормотал Донай и, не долго думая, призвал Силу Созидания.

Бер-Росс двигался вдоль тонкой тропы-образа, уводящей вглубь Структурной тьмы. Мостик, позволявший встать на дорогу, построенную незнакомым творцом, был наспех сформирован им самим, и Синий князь смело шагнул за братом, но, коснувшись чужого потока нерешительно остановился. Оливул набросил на себя искусную тень, существовавшую между двух Игр и закрывавшую от глаз экзистора, и продолжал удаляться от связующего моста. Донай сразу оценил сложность создания второй такой же тени и благоразумно остался в области крошечной Игры Белого князя. Единственное, чем он мог сейчас поддержать Оливула, так это объединить свои чувства-образы с его ощущениями, чтобы в минуту опасности прийти на помощь.

Бер-Росс был озадачен. Шел он наугад, но подспудно зрела уверенность, что место, куда ведет экзорный отблеск, замеченный над энергетическими контейнерами, ему хорошо знакомо. Однако, чем ближе он подступал к ядру Игры, тем быстрее таял образ тени. Сила Созидания неизвестного экзистора была прямо-таки гигантской.

До Экзистедера один шаг. Белый князь притаился. Если это ловушка, он рискует собой, а значит рискует единством Семи Стихий. Если же нет — другой такой возможности раскрыть тайну погибшего корабля не представится. Донай ждет на мосту, готовый выдернуть его из Игры в случае провала. Движение вдоль потока пока никто не заметил. И Оливул принял решение.

Полутемная душная комната. Свет мигает в такт маятнику на настенных часах. Вспышка… темнота… вспышка… За столом перед стеклянной горкой сидит человек. Его творящее образ сознание течет по ниточке в далекий Мир. Вспышка… темнота… вспышка… Космический лайнер, уродливая материя и черный контейнер. Прошлое, которого никогда не было… Темнота… Вспышка… Экзистор тревожно поднимает голову…

Ви-Брук напрягся. Пульс брата эхом стучит в висках, воля скручена в тугой жгут, мысль мастерски вьет образ…

Боль вонзилась в тело так неожиданно, что Донай вскрикнул. Чьи-то невидимые обжигающие холодом когти сжали сердце. Во мгновение ока он оказался окруженным вихрем пустых образов, кусками брошенных Игр, реальными и нереальными предметами, логика которых была давным-давно потеряна. С трудом устояв на мосту под атакой экзистедерного мусора, он поборол первый шок и сконцентрировал Силу Созидания на одной единственной цели: вернуть брата. Он притянул Оливула к себе в тот момент, когда чужой поток разлился в бескрайний океан, отрезав обоих от Экзистедера.

Синий князь тряхнул головой. В техотсеке ничего не изменилось. Буря осталась за кордоном Мира. Он перевел взгляд на Бер-Росса. Тот сидел за терминалом, уронив голову на руки, и плечи его дрожали в такт частому неровному дыханию. Донай наклонился над ним и приподняв заставил откинуться на спинку кресла. Боль до сих пор гудела в его собственной груди, но к радости своей он не обнаружил на теле брата ни открытых ран, ни ожогов.

— Игра… — прошептал Белый князь, не размыкая век. — Из Мира Ортского… Они узнали меня.

— Что с тобой? — Ви-Брук осторожно потряс его за плечо.

— Ничего… Все в порядке, — Бер-Росс выпрямился в кресле и поднял глаза на Доная. — Спасибо.

Тот с облегченным вздохом прислонился к терминалу.

— Ну знаешь! Твои фокусы когда-нибудь плохо кончатся!

— Только в том случае, если тебя не окажется рядом, — улыбнулся Оливул, вставая.

Непринужденный тон брата Синего князя не успокоил.

— Что там было? — настороженно спросил он. — Кто играл? Где?

Оливул нахмурился.

— Пассажирский лайнер — образ, и все, что в нем находится, порождено Игрой.

— Ортский предоставил нам станцию для подзарядки?

— Не сам, надо полагать. У него много помощников. Но что-то в Игре мне не позволили разглядеть.

Донай вспомнил полоснувшую его боль, направленную в первую очередь на Оливула, и содрогнулся.

— А ты уверен, что Ортский участвовал в этом безобразии? — задавая вопрос, он уже знал, что ответит Белый князь, и тем не менее надеялся услышать отрицание.

Бер-Росс медленно прошел между цистернами конденсаторов и устало опустился на жесткий диван, криво пристроенный у противоположной стены.

— Только Ортский и самые близкие ему внемиренцы знали, как я существую в искусственной жизни и что чувствую, если силы иссякают, а камня Бытия нет под рукой, — тихо сказал он. — Они набросили на меня образ меня же из прошлого, когда обнаружили возле Экзистедера. Не будь тебя на мосту, все могло кончится намного хуже.

Синий князь приблизился к брату.

— Хуже? — переспросил он. — По-моему ты и сейчас плохо выглядишь.

— Пустяки, — прервал его Оливул. — Свяжись с Серафимой, но не говори про Игру прямо. Нас контролируют.

Не успел Ви-Брук повернуться к терминалу, как крутая железная лестница зазвенела под быстрыми шагами, и в машинное отделение спрыгнула Юлька. Следом за ней осторожно сползли собаки и опрометью кинулись к Белому князю.

— Почему вы не отвечаете? — взволнованно крикнула девушка издали и, разглядев в полумраке братьев, направилась к ним. — Я проследила за конвертацией энергии, Оливул. В рамках Волка полная норма, но отказали внешние коммутаторы… Эй, что у вас случилось?

Юлька нерешительно встала перед другом. Возле него, как две юлы, вились Аполлон и Артемида, и над каждым псом поблескивало еле заметное сияние Жизни.

— Ничего такого, что послужило бы поводом для волнений, — Бер-Росс поднялся. — Когда прервалась связь?

— Точно не знаю. Я начала вызывать их пять минут назад, и уже безуспешно, — Юлька все еще беспокойно поглядывала на братьев. — Слушайте, у вас обоих такой вид, будто вы побывали в преисподней!

— Мы обнаружили Игру, — сказал Оливул и лаконично изложил все, что успел увидеть в зоне Экзистедера; впрочем, как закончилась его вылазка, умолчал.

— Как же так? — девушка растерянно смотрела на экран, где компьютер демонстрировал различные проекции чужого корабля. — Зачем Ортскому играть на нас?

— Он предоставил нам источник энергии, — напомнил Донай.

— Но для этого не обязательно было придумывать всякие ужасы про уродов. Сам посуди, если человеку попадается что-то, совершенно незнакомое, но полезное, он воспользуется этим, а потом будет долго фантазировать, пытаясь определить суть найденного объекта, и в конце концов успокоится на какой-нибудь собственной теории. А когда тебе преподносят предмет так, что часть его истинного назначения легко угадывается, ты будешь искать его логику и дальше, и неизменно наткнешься на вранье. Неужели Ортский этого не понимает?

Бер-Росс слушал Юльку, взахлеб излагающую брату свою мысль, а в памяти вертелись слова Каляды, сказанные перед рейдом: «Вступая в борьбу с целой расой, мы не знаем ровным счетом ничего о ее природе. Как будто кому-то выгодно сделать нас слепым орудием в этой войне…» Он видел образ уродливой, гадкой материи. Образ Кочевников? Ортский хочет любой ценой убедить их продолжать борьбу с инородцами? Любой ценой… Остановился бы Волк в космическом пространстве Темного Мира, встретив незнакомый лайнер? Конечно, нет. Путь был предопределен рамками канала, заданного Игрой Александра Гаюнара. К тому же Темные Миры не терпят вмешательства. Он сам бы отговорил капитана от контакта с заблудившимся звездолетом. Значит… Оливул почувствовал, что спина под рубашкой покрывается холодным потом. Значит внедрение Кочевников в энергетические резервуары было проведено для того лишь, чтобы у команды Волка не осталось иного выбора, кроме как достать топливо на мертвом корабле. А вместе с топливом внемиренцам преподнесли и ложную информацию.

— Оливул!

От громоподобного голоса Доная Бер-Росс вздрогнул. Брат и сестра тревожно смотрели на него, давно прекратив спор. «Сохранять полное спокойствие, — жестко велел сам себе Белый князь. — Связь с Калядой нам порвали, когда засекли мое присутствие в области Экзистедера. Если они поймут, что я догадался о назначении Игры, они найдут способ изолировать меня».

— Донай, ты не мог бы разговаривать потише, — произнес Оливул.

— Ну, извини. Мне показалось, ты опять навострился на Игру.

— Все в порядке. Идемте в кабину, попробуем настроить коммутаторы.

Около получаса прошло в гнетущем неведении. Внешняя связь не функционировала: что-то не пускало сигнал на борт пассажирского лайнера. Это «что-то» уже в открытую именовалось Игрой, хотя признаков оной внемиренцы больше не видели.

— Темные Миры плюс мощь Ортского, — развел руками Донай. — Я восхищаюсь твоим мастерством, братец! Как ты вообще ее почуял!

— Темные Миры моя Родина, — напомнил Бер-Росс. — Ты сам знаешь, играть здесь может далеко не каждый. Даже экзистор герцога держит лайнер на периферии Мира и глубже уходить не решается.

— Слушайте, может быть пришвартуемся к нему и… — Ви-Брук стукнул кулаком по ладони.

— И что? — насмешливо поинтересовалась Юлька. — Покажем ему язык?

Донаю не суждено было продолжить пикирование, поскольку на мониторах бортинженера резко вспрыгнули диагностические кривые поступающих извне сигналов. Оливул быстро изменил настройку. Через несколько секунд из динамика посыпался треск помех, а затем в кабине прозвучало:

— Эй, на Волке! Куда вы подевались!

— Гаюнар! — Юлька перехватила у Бер-Росса микрофон. — Слышим вас!

— Шлюз готовьте, идем на стыковку, — пришло в ответ.

На экранах и за центральным иллюминатором было видно, как от темной громады отделяется крошечный флаэр. Но друзья вздохнули свободно, лишь когда катер опустился в ангаре.

Казалось, сам Крылатый Волк воспрянул духом, когда экипаж в полном составе собрался на борту. Пэр первым делом втек в стены корабля, и на внемиренцев хлынули его теплые, не оформленные в конкретные образы чувства. Грег и Гор наперебой принялись рассказывать Оливулу, Донаю и Юльке о приключениях на лайнере, в азарте упустив из виду, что и монстры, и чудовищный невидимка были создано мыслью экзистора. Серафима не стала мешать их бурному повествованию, прислонилась к шасси катера и, расслабившись, на несколько секунд прикрыла глаза.

Она всегда считала человеческую сторону своего «я» второстепенным проявлением своей сущности. Среди людей в Мирах, в обществе внемиренцев и даже на Крылатом Волке в кругу друзей, ставших для нее семьей, на первое место так или иначе выходил Посредник. Казалось, другого в принципе не дано… Женщина взглянула на Данилу, ласкавшего четвероногих спутников. Он однажды заставил ее усомниться в истинности принятой догмы. Позднее, вспомнив о его горячем порыве, она осознала себя человеком и победила власть Великого над собой. Перед Посредниками трепетали Миры; внемиренцы взывали к ним, как к справедливейшим судьям; им оставляли право вершить приговоры Судьбы. То была одна сторона медали. Другую Каляда узрела после своего первого и единственного прямого контакта с Великим. Посредники, как бы могущественны они ни были, оставались репликантами, отражениями сродни куклам-двойникам, наделенными властью исполнять слово высшего Разума. Ей же Судьба завещала объединить в себе мощь сознания и тела Посредника с сердцем и душой человеческими. То были Космос и Жизнь — союз, который не смог сокрушить даже Великий.

— Серафима, ты ощутила Силу Созидания? — Оливул невольно прервал ее размышления.

— На фоне Жизни всё, рожденное Игрой, было слишком плоским и ненастоящим, — откликнулась Каляда и почувствовала, как незаметно для других воспрянул Данила. — Кто-то очень хотел вручить нам искривленное представление о Кочевниках.

Белый князь сурово кивнул.

— И я знаю — кто.

Он излагал свои наблюдения в полной тишине, и даже воздух остановился в ангаре, повинуясь настроению Пэра.

Грег и Гор, изумленные и растерянные, синхронно качали головами и, чуть только брат закончил, воскликнули:

— Оливул, Ортский никогда бы не повернулся против нас!

Серафима отошла от борта флаэра.

— Ортский — Великий, — произнесла она. — И ни «против», ни «за» для него не существует. Мы отвергли его волю, и по стечению обстоятельств пошли другой дорогой. И он сделал все, чтобы убедить нас в необходимости скорейшей элиминации Кочевников. Возможно даже, он рассчитывал, что мы повернем Волка, пожертвовав Игрой Александра Гаюнара.

— Зачем? — возбужденно, и поэтому громко, спросил Данила. — Кому Кочевники на хвост-то наступили?

Ему не ответили. Серафима лишь повела плечом, а Бер-Росс, нахмурившись, опустил взгляд. Гаюнар не унимался.

— Оливул, ты знаешь человека, который управлял Экзистедером?

— У Ортского в свите был единственный кадровый астролетчик. Кроме него никто бы не создал столь точный образ корабля и не повторил бы все особенности состава топлива.

— Военный астролетчик? — уточнил Данила.

— Да.

— Так. Я же сказал: слишком сложная система для пассажирского корыта! — Гаюнар бросил взгляд на Гай-Россов и продолжал, уже обращаясь к Серафиме.

— Мы могли бы поговорить с этим астролетчиком по душам.

— Не исключено, что нам придется вести переговоры с самим Ортским, — вздохнула Каляда. — Но пока Волк движется по жесткому фарватеру, и курс менять мы не будем, — она вопросительно посмотрела на друзей и встретив их согласие, продолжала: — Я проверю состояние систем, и установлю автопилот. Это не займет много времени. Всем остальным — отдыхать. И без возражений.

Данила поймал на себе добрый, чуть-чуть насмешливый взгляд капитана. Что-то неуловимо изменилось в ней сегодня. Гаюнар, скрепя сердце, давно отказался от мечтательных фантазий и теперь, согреваемый глубоко спрятанной надежной, приготовился терпеливо ждать.

В кают-компании повис полумрак. Осветители работали в четверть мощности, центральный экран главного бортового процессора бездействовал, а матовое дрожание библиотечного терминала, будто тихий протяжный гимн сна, создавало атмосферу спокойствия и отрешенной расслабленности. Ничто не напоминало о том, как всего несколько часов назад здесь бушевали вихри пространственной битвы, а затем тревожное ожидание натягивало нервы людей, превращая их в тугие струны. Крылатый Волк ревностно хранил покой команды.

Коммутатор зашипел и начал было невнятным автоматическим голосом излагать какое-то предупреждение, но динамики свели на-нет все его усилия и постепенно смолкли. За иллюминатором прокатилось сияние голубых небес. Волк, скользнув над густо-зеленым безбрежием непроходимого леса, нырнул в едва заметную среди хвойных волн просеку и опустился в мягкие высокие травы.

ГЛАВА 4 ВО ПЛОТИ

1

Гигантский сумеречный лес обхватил поляну могучими лапами елей. Его щупальца — кустарник и вездесущая жадная поросль — впились в пяточек солнечного света, а колючий мох согнал траву и робкие полевые цветы в центр трепещущего лужка. Какое бы время суток не царило на земле, под сводами леса вечно господствовала холодная, влажная ночь. Лишь верхушки стволов корабельных сосен, отвоевавших у орешника относительно сухой пригорок, блестели медью в лучах летнего солнца.

Тропа, уверенно начавшая свой путь на опушке, съежилась и потерялась в густых зарослях, чуть только попала во владения сырой мглы. Друзья невольно остановились, прежде чем шагнуть под неприветливую тень. После того, как обнаружилась весьма неприятная особенность этого Темного Мира — ни один аппарат, основанный на использовании естественных законов природы, здесь не функционировал — им ничего не оставалось, как искать дорогу в резиденцию Александра Гаюнара без помощи технических средств. Исходя из предположения, что корабль приземлился недалеко от жилых строений, Черный дракон со всеми предосторожностями поднялся над лесом и, вернувшись после короткого разведывательного рейда, радостно сообщил, что видел заброшенный особняк в лощине всего в пяти-семи верстах от «стартовой площадки». Однако именно эти версты предстояло пройти пешком по забытой тропе сквозь заросли кустарника и лабиринт древесных стволов в сопровождении голодных комаров и прочего гнуса.

Донай шел впереди, и грозный клинок Смерти в его руке безжалостно рассекал уродливые переплетения сучьев, нависающие со всех сторон подобно окаменелой паутине. Пэр предпочел двигаться в человеческом облике; старательно перебирался через валежник и подныривал вслед за Юлькой под размашистыми еловыми лапами. Ему даже начало казаться, что прозрачное тело вот-вот станет чувствовать прикосновение колючих ветвей. Но невзначай отпущенная девушкой ветка беспрепятственно промахнула сквозь зеленый туман. Иллюзия рассыпалась, а подкатившая досада усугубилась еще и тем, что попытка раздвинуть руками листву орешника успехом не увенчалась. Призрак рассеял контуры и взлетел над друзьями густым облаком. Данила подтянул его к себе за прозрачный шлейф и шепнул.

— Не вешай нос. Скоро будешь управляться с вещами не хуже других. Главное, веру не теряй.

Ви-Брук прорвался сквозь очередной кордон, выстроенный коварным лесом, и едва не ухнул в скрывавшийся за ним овраг.

— Стоп, отряд! — гаркнул он, с первых минут придававший походу налет легкой игривости. — Будем переправляться!

Юлька скроила кислую гримасу и прихлопнула на голенькой шее очередного комара. С короткой стрижкой она чувствовала себя неуютно, но спасти прическу после злополучного пожара не удалось: как ни старался Пэр сохранить золотые пышные кудри подруги, из всех стрижек пришлось выбрать самую «мальчишескую» — как окрестил его произведение Данила.

Грег и Гор перетащили через естественное препятствие Аполлона и Артемиду, не пожелавших спускаться по склону самостоятельно, и с опаской покосились на существо, стоящее подле Серафимы. Огромный, почти вдвое превышающий в размерах собак, темно-серый волк смотрел перед собой немигающими черными глазами, на дне которых светились жаркие угли. Грубая шерсть покрывала мощное, будто выточенное из камня тело, между чуть приоткрытых челюстей с белоснежными клыками виднелся кроваво-алый язык, а уши, поднятые торчком ловили каждый шорох, долетавший из лесной чащи. И в мертвом спокойствии его таился вихрь жизни.

— Даже не верится, что Стихии настолько его изменили, — пробормотала Юлька, так же как и близнецы, боязливо поглядывая на коллективное творение.

— И тем не менее, это наш Крылатый Волк, — Каляда опустила руку на волчью холку и негромко произнесла. — Вперед.

Зверь повел мордой в сторону капитана и легко, безо всяких видимых усилий серой упругой молнией переметнулся на противоположную сторону оврага.

Путешествие продолжалось. По уверениям Грег-Гора до места назначения оставалось не более одной версты, хотя лес был все так же неприступен, а тропа, давным-давно проложенная Александром Гаюнаром, окончательно исчезла, задавленная травой, буреломом и мхом.

Оливул замыкал шествие, и взгляд его то и дело возвращался к грозному созданию, неотступно шагавшему по правую руку от Каляды.

Это была всецело ее идея. Когда встал вопрос, как защитить корабль от посторонних глаз, Грег-Гор, Юлька и Донай чуть ли не в один голос предложили построить образ-тень. При сложившихся обстоятельствах иные варианты отсутствовали, ибо защитный экран не функционировал из-за особенностей Мира, а способ, используемый для сокрытия звездолета Александром, канул в небытие вместе с ним. Однако Оливулу пришлось отвергнуть это единственное реальное предложение. Он слишком хорошо знал Темные Миры, и знал, что любая локальная Игра пришлого экзистора незамедлительно будет поглощена. Друзья удивились и принялись уверять Белого князя: мол, его, мастера, проникшего однажды в Экзистедер самого Ортского, не одолеет никто. «Экзистедер Ортского — фонарик на тщедушной батарейке по сравнению с солнцем, коим являются Темные Миры — порождение воли внемиренцев и силы Семи Стихий, — ответил Оливул. — Нам пришлось бы остаться здесь на годы, чтобы наша Игра вжилась в естественный поток творения». Слова Бер-Росса ввергли друзей в смятение, но образовавшуюся паузу быстро оборвала Каляда: «Безусловно, Темные Миры уникальны в своем роде, и от внемиренцев, попавших сюда, требуется неукоснительное соблюдение здешних неписаных законов. Но, друзья мои, мы не просто внемиренцы, мы избранники Семи Стихий — их человеческие лица, воплощение их духа и разума. А Темные Миры — то единственное место в Структуре, где Стихии продолжают созидать, поскольку экзисторы нашей Судьбы призвали их в соратники. Твердь, Вода, Огонь, Воздух, Смерть, Жизнь и Космос однажды сотворили Крылатого Волка, как пожелал Великий, и они изменят его форму, подчинившись нашей воле. То будет не Игра, а часть бытия».

Далее начался сон наяву, который ни вспомнить, ни забыть было невозможно. И Волк обрел плоть…

Повеяло свежестью. Мрачные ели и кривые сосны уступили место березам и осинам, а дальше, за светлой от белых стволов рощей, начиналось море зеленых трав. Легкий ветерок скользил по некошеному лугу, и живые волны убегали в лощину, лежащую между двух величественных лесных массивов. Посередине ее, как старая видавшая виды крепость, стоял двухэтажный особняк, обнесенный каменной оградой. С пригорка внемиренцы увидели пустой двор, развалившиеся хозяйственные постройки, конюшню, много лет не слышавшую лошадиного ржания, остов некогда лихой кибитки. Ни единой дороги к парадным воротам усадьбы не было. Дом казался забытым островом в бескрайнем океане полей и лесов.

Возомнившие себя единственными представителями сообщества цветов метелки иван-чая и настырный чертополох заполонили подступы к лестнице, на которой между разбитых камней проросла трава. Оконные ставни скрипели под порывами ветра, и басом вторила им приоткрытая входная дверь. На появление людей дом никак не отреагировал, разве что в ужасе разбежалась семейка каких-то мелких грызунов, промышлявших поодаль.

Само собой получилось, что Гаюнар поднялся на крыльцо первым. Это был дом его отца. Здесь Александр работал над чем-то тайным, здесь протекала его бурная юность и зарождалась суровая зрелость. Данила провел рукой по стене, покрытой старой паутиной. Может быть в трещинах между камней прячется тепло, оставленное отцом? Или сквозь пласты времени пробьется к сыну далекий голос, живой голос.

Тишина. Гаюнар оглянулся. Друзья стояли в дверях, не смея нарушать его уединение.

— Он хотел, чтобы мы все пришли сюда, — глухо произнес Данила. — Пэр, чего ты боишься?

Призрак висел над крыльцом клубком бледного тумана, но не пересекал порог.

— Я не боюсь, — поспешно отозвался он. — Просто мне как-то не по себе. Я не должен бы знать этот дом, но я его помню. Я даже могу показать, — собравшись с духом, он втек в полутемный тамбур и преобразился в человека.

— Здесь гостиная.

Заскрипели проржавевшие петли. Дверь, потревоженная прозрачной рукой, приоткрылась.

— Получилось, — тихонько, будто опасаясь спугнуть удачу, проговорил Пэр.

Небольшой зал, куда зашли внемиренцы, давным-давно потерял былой уют. Виновниками беспорядка стали ветры и дожди, беспрепятственно проникающие в помещение через не закрытые ставнями высокие окна. Свою лепту внесли и животные, зимовавшие в пустующем здании. И конечно время. Время, как суровый неподкупный судья, вынесло смертный приговор столам и стульям, портьерам и покрывалам, книгам и картинам, на которых от прежней красоты остались лишь размытые воспоминания.

— Сколько же лет он не появлялся тут? — спросила Юлька, поежившись.

— Три десятка, не меньше, — откликнулась Серафима. — И за эти годы в доме не было ни одного человека.

— Не удивительно, — Оливул прошел к окну. — Этот Мир не отягощен прогрессом, и Александр наверняка слыл среди местных пособником черной магии.

— Но тут нет ничего, что бы не вписывалось в существующие условия! — воскликнул Гор.

— Да мы еще и дом внутри не видели, — усмехнулся Данила и после секундной заминки продолжал. — Я почему-то уверен: всё, что отец выделывал с Кочевниками, он выделывал именно здесь. И мы обязаны это найти.

2

Солнце давно миновало зенит и медленно поплыло в объятия лесного океана. Также медленно и неотступно накатывались разочарование и усталость. За четыре с лишним часа пребывания в заброшенной усадьбе друзья не обнаружили ничего, что представило бы Александра как экспериментатора, исследователя, алхимика. Кроме нескольких книг по математике и случайно забытого на какой-то полке пластикового пакета ни одна вещь не указывала на присутствие внемиренца вообще. Пэр не менее десятка раз прозондировал собственным телом стены в поисках замаскированного сейфа или потайной комнаты. Руководствуясь принципом «доверяй, но проверяй», Донай рискнул влезть вслед за призраком даже на чердак, но и там его ждали только прогнившие стропила да паутина.

Понурый, Данила вышел на крыльцо и присел на ступеньку. Он не позволял себе думать, что отец передал кодовую карту, следуя очередному хитроумному плану Ортского. Он упрямо искал оправдание, силился вспомнить голос, жесты, взгляд отца, и к ужасу своему не находил в памяти ни одной живой ноты в его словах, ни искры в глазах. «Я никогда не видел его живым», — жестко оборвал сам себя Гаюнар и взглянул на мышь, которую до сих пор держал в ладони. Собаки разворошили гнездо в куче тряпья, он подоспел на шум, когда несколько хвостатых обитателей особняка были безжалостно задушены, а этого он буквально вытащил из пасти Артемиды.

— Сколько же поколений вашей братии прожили тут за тридцать лет? — сказал Данила вслух. — Того гляди, придется признать за вами право собственности на недвижимость.

Он смотрел на мышь, мышь взирала на человека черными бусинками глаз, не делая попыток убежать. Крошечная капля жизни в серенькой шкурке с неутомимым носиком и проворными лапками доверчиво стояла перед хранителем Стихии, открыв свои непознанные глубины. Данила вдруг почувствовал, что способен управлять этой частицей в бурлящем вечно изменяющемся океане бытия.

— Замри, — негромко произнес он.

Мышка оцепенела. Бессознательный взгляд устремлен на господина. Гаюнар распахнул для Стихии врата своего существа, и та аккуратно обвила хрупкое создание. В сознании Данилы всплыли неопределенные сгустки инстинктов, не ведавших ни стройности мысли, ни многоцветия ассоциаций. А Жизнь кружила между Хранителем и животным, и сгустки обретали все более отчетливые контуры, понятные человеческому разуму. Голод и сытость. От первого ко второму путь лежит вверх по шершавой доске, далее огромная гладкая стена. Щель, решетка и много, много еды.

Гаюнар сильно зажмурился. Контакт разорвался, и струи Стихии вернулись в свою обитель.

— Беги домой, — он опустил мышь на камень и проследил, как неугомонный зверек скрылся под порогом.

Послышались легкие шаги.

— Ты с кем-то разговаривал? — Юлька удивленно оглядела пустой двор.

— С мышонком.

Девушка подняла брови.

— Серьезно?

Следом вышел Оливул.

— Грег и Гор, доверяясь чутью Огня, утверждают, что где-то в доме находится генератор на тепловых кристаллах, функционирующий в настоящий момент, — произнес он.

— Да, и еще пищевой модуль, который тоже до сих пор работает, — поддержал Данила, вставая. — Видали мышей в спальне? Чем по-вашему они тут питаются?

— Законный вопрос, — согласился Белый князь.

— Нужно, чтобы каждый обратился к Стихии, — настойчиво предложила Юлька, по всему видно, не в первый раз, и добавила для убедительности. — Серафима, по-моему, как раз этим и занимается.

— Каляда ищет сенсорные следы, — откликнулся Донай из окна второго этажа над парадным крыльцом. — Не знаю, каковы результаты, а вот у меня возникла одна идея. Гаюнар, внимательно посмотри на двор. Ничего особенного не замечаешь?

Данила огляделся: крапива, осока, репейник, иван-чай, низкие кривые кусты возле самой ограды. Две тщедушные березки и невысокая рябина росли возле ворот, донельзя склонившись в сторону леса.

— Деревьев нет, — пробормотал он, — то есть почвенный слой слишком мал для их корней. Подземный бункер!

— Во, и я так подумал, — удовлетворенно заявил Донай и скрылся в комнате.

Деревянная лестница в глубине особняка заскрипела и застонала под быстрой поступью Синего князя. Оливул обернулся ему навстречу, как вдруг вздрогнул и изменился в лице.

— Игра… Я ведь его предупреждал!

Он бросился в дом.

— Что с ним? — Донай посторонился, пропустив кузена.

— Грег-Гор все-таки вызвал Силу Созидания, — пояснила Юлька и помчалась за другом.

Из закутка подвала, где располагались печи, валил дым. Сквозь него виднелись зеленые разводы — это Пэр, подстегивая ленивый подвальный воздух, разгонял едкие клубы, в которых метались огромная черная тень.

— Но я нашел! — слышались два объединившихся в один голоса. — Оливул, это был мой потенциал, понимаешь, собственный потенциал, порожденный в Темных Мирах. Ни одна живая душа не способна его распознать!

— В таком случае почему я здесь? — Бер-Росс был рассержен не на шутку. — Твой Экзистедер рожден в другом Мире, пойми, в другом!.. Немедленно восстанови полный человеческий вид, — добавил он, смягчившись.

Пространство в подвальчике стабилизировалось. Тень двуглавого дракона поколебалась еще несколько мгновений, будто решая, какую форму плоти обрести, и Гай-Россы, опустив головы, встали перед старшим братом.

— Вы только посмотрите! — воскликнул Пэр, выгнав последние клочья дыма в подвальное окошко.

Большая добротная печь оказалась печью лишь наполовину. Остальная ее часть представляла собой хорошо знакомый внемиренцам автоматический кухонный модуль, точь-в-точь такой же, каким пользовались они на Крылатом Волке.

— Вот это уже что-то! — подытожил Донай.

В подвальчик спустилась Каляда. С первого взгляда оценив обстановку, она неодобрительно посмотрела на Черного князя и сказала:

— Месяц назад особняк посещали пять человек, по крайней мере двое из которых внемиренцы. Они стремились сохранить полное инкогнито, но, разумеется, оставили ментальные следы. И хотя кроме них к усадьбе никто не приближался, следует быть более осторожными.

Предположение Доная и Данилы оказалось верным. Обнаружив в угловой комнате за гостиным залом лаз в подполье, а за ним искусно имитирующую грунт крышку люка, Пэр долго сокрушался — как сам не догадался прощупать пол. Однако, попытавшись открыть вход в бункер, друзья столкнулись с новой проблемой: в локальном Мире, созданным Александром и укрепившимся за многие годы как любая законченная Игра, прекрасно чувствовали себя электронные сети, компьютерные коды и все то, чем изобиловали центральные Миры Структуры. Призраку не удалось внедриться в замок и посодействовать его открытию. Процессор, контролирующий люк, не отреагировал на вмешательство в операционную систему и молча проглотил предлагаемые варианты декодирующих последовательностей. Не помог и набор электронных отмычек в руках Грега и Гора.

— Давайте применять силу, — отчаявшись, предложили близнецы. — Огонь обеспечит направленный взрыв. Против Стихии не устоит ни один сплав, каким бы прочным его ни сделали!

— Крайняя и нежелательная мера, — покачала головой Каляда, продолжая разглядывать неказистую на первый взгляд панель управления. — Александр никогда не был сторонником излишеств, поэтому и решение нашей проблемы должно быть естественным и простым. Пэр, проверь-ка вот эту щель. Кажется, она ничем не отличается от приемника для кодовой пластины на Волке.

Призрак издал восхищенное восклицание и поспешно засунул в отверстие руку.

— Полный аналог, — радостно сообщил он. — Данила, давай карту!

На Гаюнара обернулись. Он мрачно отвел взгляд.

— Карта осталась в кают-компании на корабле, — сказал он. — А корабль бегает во дворе в обличии волка.

— Уже не во дворе, — пробормотала Юлька, уступая дорогу мощному существу полутораметрового роста.

В пасти с белыми рядами смертоносных зубов была аккуратно зажата узорная пластина. Волк бесшумно приблизился к капитану и положил к ее ногам кодовую карту Александра Гаюнара.

— Похоже, Стихии сделали с ним нечто большее, нежели мы планировали, — озадаченно произнес Оливул.

3

Вертикальная металлическая лестница уводила в темноту, но стоило Даниле ступить на нее, вдоль стен один за другим вспыхнули неоновые осветители. Оставив собак и Волка в комнате наверху, внемиренцы спустились в бункер.

— Генератор, — шепотом, чтобы не спугнуть тишину, царившую здесь много лет, сказал Грег, а Гор показал на стандартный портативный модуль энергетического преобразователя, установленный в крошечном тамбуре.

Лаборатория Александра представляла собой обширное помещение, вдоль стен которого высились стеллажи, заставленные книгами, замысловатыми каркасами непонятных приборов и сосудами для химических реактивов, б(льшей частью пустыми. Два огромных стола разного предназначения заняли треть всей площади, и на одном разместился универсальный компьютерный модуль со множеством периферийных устройств и двумя терминалами. Возле покрытой толстым слоем пыли клавиатуры стояла простая глиняная кружка, со спинки стула свисал небрежно брошенный грязно-серый кафтан, подушка и плед лежали на жестком диване одним большим комом. Словом, всё в комнате говорило о том, что хозяин, наскоро поднявшись с рассветом, вот-вот вернется к прерванным делам.

Друзья остановились на пороге.

— А он наведывался сюда не раз, уже будучи Обманувшим Смерть, — с некоторым сомнением в голосе высказался Донай.

— Ошибаешься, — Серафима внимательно разглядывала что-то под лабораторным столом. — Александр ушел из дома много лет назад. Он торопился, я бы даже сказала — бежал без оглядки. И самое главное: кодовую карту, по которой Волк находил дорогу в этот Мир, он бросил здесь, что значило, он не собирался возвращаться.

— Почему ты так решила? — Юлька оторвала взгляд от хитрых штуковин за стеклянными створками шкафа.

Вместо ответа Каляда взяла из рук Гора фонарь и, включив, направила луч света под стол.

— Видите, среди пыли ровное прямоугольное пятно? Размеры совпадают с размерами футляра, в котором находился ключ к навигационной системе. Футляр швырнули в дальний угол в порыве гнева или ужаса, и он пролежал там десятки лет.

— Допустим, но как, в таком случае, карта вновь оказалась у Александра? — спросил Бер-Росс. — Ведь открытых Путей в этот Мир нет даже для Обманувших Смерть.

— Магистр искал того, кто посмел подойти к Зеркалу Судьбы, — после короткого раздумья заговорила Каляда. — Мы с вами не сомневались, что им был Александр, но осталось неясным, с какой целью он нарушил кодекс ордена. Теперь все встает на свои места. Решив отправить нас в этот Мир, Гаюнар предварительно вернулся сюда за кодовой картой. И Зеркало Судьбы позволило ему сделать это в течении нескольких минут.

— То есть Зеркало, отражая Структуру, — медленно продолжил Оливул, — способствует моментальному перемещению в любую ее точку. Мощное оружие.

— Да, — откликнулась Серафима. — И не удивительно, почему нам устроили столь строгий тест. Обманувшие Смерть надежно охраняют творение Великих, им надо отдать должное.

Данила прошелся по лаборатории, скрывая за угрюмой неторопливостью скованность, от которой не мог отделаться с первой минуты пребывания в отцовском особняке.

— Так. Закатал папочка задачку. Сколько же времени понадобится, чтобы найти в этом ворохе, — он кивнул на стеллажи с книгами, — пояснения о его занятиях с Кочевниками!

— Времени у нас полно! Если, конечно, то, что заставило его бросить собственный дом, не объявится снова, — откликнулась Юлька и, поймав на себе неодобрительные взгляды, смущенно передернула плечиками. — Впрочем, Александр не оставлял впечатления пугливого человека, — добавила она.

Оливул сел к компьютеру и активизировал процессор.

— Этого следовало ожидать, — мрачно произнес он, когда экран загорелся. — Требуется пароль.

— Попробуй «Персиваль», — вдруг сказала Каляда.

Бер-Росс удивленно посмотрел на капитана, но ничего не ответил и быстро набрал предложенное слово.

«Доступ запрещен», — сообщил компьютер.

— Тогда другое: «Перегрин», — как ни в чем не бывало продолжала капитан.

Зашуршала клавиатура, и на мониторе появилось:

«Готовность к загрузке системы…»

— Как ты догадалась? — спросил Белый князь, не скрывая восхищения.

— От обоих этих имен возможным сокращением является «Пэр».

Призрак, беспокойно созерцавший лабораторию, вздрогнул всем телом.

— Перегрин, — вслух повторил Данила. — Слышишь, Пэр? Красиво звучит.

Донай сморщил лоб, отыскивая в памяти значение иноязычного слова.

— Что-то из латыни: «странник» или «странствующий», — сказал он.

— Лучше скажи — «Кочевник», — бухнул Пэр.

Донай, Юлька, Грег-Гор и Данила ошарашено уставились на него.

— Ты не с той ноги поднялся утром? — одернул друга Гаюнар. — Как тебе такое вообще в голову пришло!

К полуночи, пересмотрев б(льшую часть записей Александра, друзья узнали, что все его эксперименты преследовали единственную цель — заключить Кочевника в искусственную оболочку и управлять им, как управляют прирученным животным. В одной из тетрадей Гаюнар описывал аппарат, позволявший создать некое поле, в которое Кочевника втягивало «как мусор в пылесос».

«Горизонтальная сетчатая поверхность на четырех опорах, — писал он под наскоро начерченным рисунком. — Две плоскости берут начало на сетке и поднимаются под моим взглядом, подобно крыльям птицы. Сила Созидания или что-то близкое к ней создает над аппаратом невещественный маятник — непосредственно ловушку. Индикатор готовности — бледный зеленоватый свет в пространстве между крыльями и вершиной маятника».

Даниле хватило беглого взгляда на рисунок, чтобы узнать модель, спонтанно продемонстрированную Пэром после его первого посещения кристалла-убежища.

— Позиция Крылатого Волка при захвате Кочевников, — прокомментировал Оливул. — Жаль, что Алекс не написал, откуда у него появилась функциональная копия корабля.

— Не обошлось без Ортского, надо полагать, — вставил Донай.

После скорого походного ужина поиски в архивах Александра Гаюнара возобновили. Серафима, пользуясь способностью Посредников впитывать огромные объемы информации в считанные минуты, приступила к чтению реестров и отчетов, хранимых электронными дисками. Грег, Гор и Оливул со второго терминала работали над восстановлением уничтоженных записей. Данила, сидя на верхней ступеньке высокой стремянки, перебирал обрывки бумажных листов.

— Черт бы его побрал! — потеряв терпение, воскликнул он. — Пишет об искусственной имплантации Кочевника, но никаких конкретных данных.

— Все остальное в аннигиляторе, — подсказал Донай. — Я только что целый контейнер переворошил. Там одна труха.

В азарте поиска, никто не заметил, что Каляда уже несколько минут назад закончила пролистывание электронного журнала и теперь в суровом молчании смотрела в пустой экран. Пэр стоял у нее за спиной; мутное нечто внутри густого темно-зеленого контура человеческой фигуры.

— Я Кочевник, Серафима? — прозвучал его глухой голос. — Ответь, это правда?.. Ты же знала, капитан! Я Кочевник.

Пауза показалась друзьям вечностью.

— Я не отвечу «да», — жестко произнесла Каляда, взглянув Пэру в глаза, скрытые зеленой пеленой. — Но создавая тебя, Александр имплантировал Кочевника в человеческое тело. Запись о том, кем был тот человек, уничтожена.

— О, нет, — пролепетала Юлька и опустилась в кресло.

— Восстановить архив невозможно, но мы нашли свежий фрейм, содержащий коды голографии, — начал Оливул. — Быть может Александр…

Его слова оборвал девчачий визг. Юлька во мгновение ока оказалась возле братьев, а кресло по инерции продолжало медленно ехать к дальней стене. Что-то щелкнуло, книжные полки плавно опустились в пол, открыв вход в потайную комнату.

Похожее на огромную лабораторную установку, помещение было заставлено разной величины контейнерами, обвитыми шлангами и проводами, а в центре, занимая добрую половину площади, высился агрегат, основу которому создавал неуклюжий процессорный блок со встроенным терминалом. Стеклянный купол, венчающий конструкцию, был разбит, и под ним в полусферическом углублении среди осколков и оборванных пластиковых трубок виднелись бурые и черные пятна.

— Инкубатор, — выговорили близнецы.

— Отец, только не это, — прошептал Данила и оглянулся на Пэра.

Невысокий, коренастый, с крупными чертами лица, тяжелыми бровями и массивным подбородком он всегда принимал один и тот же облик… Гаюнара.

— Здесь послание, — тихо сказала Каляда.

Посередине кабинета в голубом луче голограммы то собирался, то таял силуэт человека. Оливул подбежал к компьютеру и переключил режим воспроизведения. Из динамика раздались шорохи, скрип, и, наконец, появился голос Александра:

«Я не сомневаюсь, что рано или поздно вы доберетесь сюда, и если вы слушаете эту запись, значит я не ошибся. В моих дневниках на этом диске есть ответы на вопросы, которые вы мне задавали. Но как уничтожить Кочевника, не знаю, клянусь. Я умел ловить тварей и загонять в предметы»…

Запись прервалась, судя по всему Александр обдумывал предстоящий рассказ.

«Я сделал ошибку, за которую расплачивался всю жизнь. Сейчас, когда вы нашли мою лабораторию, мне уже глубоко плевать, что происходит на белом свете. Меня больше нет. К счастью. Поэтому я все расскажу, как на духу.

Я хотел владеть Кочевником, управлять им. Заточенные в камни, столы и стулья, они меня не устраивали. Однажды я услышал от приятеля о Кочевниках, которые умудрились так влезть в человеческое тело, что остались в нем навсегда. Идея мне понравилась, и я решил добиться того же, но искусственным путем. Втягивать в эксперимент мирянина было опасно: в случае неудачи он отдал бы концы. И я пошел по другому пути. С минимальным использованием Силы Созидания я собрал аппарат для выращивания человеческих эмбрионов — это практикуется в нормальных Мирах — взял в качестве исходного материала свои клетки, кое-что добавил экзорным методом. А напоследок загнал в этот коктейль Кочевника… Если хотите посмотреть на инкубатор, установите кресло в нишу между стеллажами, сработает рычаг, и вход откроется.

Мой опыт не давал результатов семь месяцев. Верите ли, это было хуже всякой пытки! Зародыш развивался как и подобает человеческому эмбриону, Кочевник в нем не проявлялся. Я уже свыкся с мыслью, что на сей раз вляпался капитально: только ребеночка мне не хватало для полного набора проблем. Но однажды утром началось… Какая-то мутация или же Кочевник очухался и начал вырываться, короче, то, что я видел, не пожелаю увидеть и врагу. Я перепугался, разбил все к чертовой матери, схватил «Это» и помчался прямо к Ортскому. Я знал, он спасал необычных детей. Герцог велел оставить мое создание и вернуться через пять Путей, и я вернулся… Ортский вручил мне Пэра. Вот и вся история.

Знаешь, Пэр, я никогда не считал тебя сыном, а вот сегодня понял — напрасно. У тебя нет матери и с отцом, как видишь, не очень повезло, но зато у тебя прекрасный брат. Ни один Кочевник не может этим похвастаться…» В голубом луче кружились пылинки, скрипел безголосый динамик, а люди так и стояли, глядя на пустой круг света.

— Чудовище, — потрясенный до глубины души, Данила не мог поднять глаза на друзей.

Надрывно взвыл воздух. Пэр стремительно развеял человеческое обличие и ринулся к потолку.

— Куда ты?! — визгнула Юлька.

— Пэр, ты не Кочевник! — закричал Данила. — Пэр, остановись!!

Но зеленый туман, просочившись сквозь металлические своды бункера, исчез.

— Серафима, верни его, пожалуйста! — Грег-Гор отчаянно взирал на капитана.

— Как такое можно сотворить с неродившимся ребенком? — громыхнул Синий князь. — Да где ж сердце-то было у этого человека!

— Донай! — одернул его Оливул, но поздно, Данила бросился к выходу.

— Гаюнар, эй! — испугался Ви-Брук. — Я не хотел…

Данила приостановился в дверях.

— Я найду его! Он мой брат. Я должен, Серафима.

— Иди, — сурово кивнула Каляда и крикнула, уже вслед. — Он не Кочевник, Данила! Он Пэр Гаюнар!

Стукнула крышка люка.

— Ну вот, ищи ветра в чистом поле, — тяжело вздохнул Синий князь.

— А Данька помчался один ночью в незнакомый лес! — воскликнула Юлька.

— Он оседлал Волка, — бесстрастно произнесла Каляда. — С ним собаки. Отправляться на поиски бессмысленно: Донай прав — Пэр владеет ветрами, и найти его сейчас может только его брат.

— Серафима, — начал Оливул, в задумчивости глядя на архивный терминал, где горела надпись «Ошибка данных, доступ запрещен», — наверное, надо было сказать им раньше то, что ты вычислила еще в городе Обманувших Смерть.

— Вы знали, как появился на свет Пэр? — вздрогнули Грег и Гор.

— Нет, — отрезала Серафима. — Было известно, что Пэр перемещается так же, как перемещаются из Мира в Мир Кочевники… Но откровенно признаться, я догадывалась о чем-то подобном, — она махнула рукой в сторону инкубатора и пошла к лестнице.

Донай вынул кресло из ниши, куда его ненароком толкнула Юлька, и зловещая комната закрылась поднявшейся из-под пола стеной. Внемиренцы в молчании последовали за Калядой.

4

Ночь выдалась ясная и тихая. Ничто не нарушало спокойствия спящей природы, и серебряный месяц бережно ласкал землю нежным прохладным светом. Из высокой травы лились заунывные трели кузнечиков, и под эту невзрачную колыбельную уснул где-то в далекой лесной чаще даже неугомонный ветер.

В полном молчании тянулось время внутри пр(клятого особняка. Однако покой и дрема остались за его порогом, так и не одолев тревогу, владевшую людьми. Каждый слушал ночь. Каждый с надежной ждал, что вот-вот зашуршит трава под упругой волчьей лапой, радостно залают собаки, и Данила войдет на крыльцо вместе с Пэром.

Вдруг Серафима, на протяжение часа неподвижно стоящая перед открытым окном, подалась вперед.

— Они? — вскочила Юлька.

Каляда вскинула руку, призывая друзей к молчанию. Вскоре их слух уловил то, что значительно раньше восприняла женщина-Посредник: далекий приглушенный мягким травяным ковром стук копыт. Донай потянулся за мечом. Над Грег-Гором взметнулась крылатая тень. Оливул поспешно удержал одного из близнецов за плечо.

«Трое конных, — беззвучный голос капитана коснулся сознания друзей. — Двигаются сюда. Оружия при них, кажется, нет, но настроение близко к враждебному».

— Мы видим их, — возбужденно зашептали близнецы, тяжелый драконий взгляд которых буравил темноту.

Серафима сделала всем знак отойти от окон и притаиться в глубине комнаты. Спустя несколько минут всадники въехали в ворота.

— Локальная Игра, капитан, — в полголоса предупредил Оливул.

— У них портативные блоки питания и какая-то техника, — торопливо вставил Грег.

— Ничего, с тремя справимся, — буркнул себе под нос Донай.

Было слышно как всадники, пустив коней шагом, объезжают двор. Каляда, закрывшись от посторонних глаз сенсорной вуалью, изучала незваных гостей из окна. Она с первого взгляда определила, что вокруг каждого из трех мужчин сформировано естественным или искусственным способом некое защитное поле, и поэтому не рискнула приближаться к ним мыслью. Тем не менее от нее не ускользнула явная растерянность, присутствующая в поведении незнакомцев: им было доподлинно известно, что дом не пуст, но подтверждений тому они не находили.

Прежде чем вступить в контакт, Серафима постаралась как можно четче представить друзьям внешний облик визитеров. Выглядели они лет на сорок; крепкие, физически сильные люди, умудренные жизнью и закаленные невзгодами. На фоне двух, совершенно обычных на вид, выделялся тот, кто возглавлял компанию. Чрезмерно упитанный, он возвышался в седле подобно глыбе на краю утеса. Впрочем, движения его были стремительны и точны. С лошадью он управлялся подстать бывалому кавалеристу и в то время, как двое его товарищей топтались перед фасадом дома, успел объехать особняк кругом и вернуться к крыльцу.

— Я их знаю, — тихо сообщил Донай. — Они разыгрывали сюжет с полицейскими. Это кланоид!

— Значит, еще двое где-то поблизости, — поддержал Оливул.

Пелена невидимости над Калядой стала таять. Женщина появилась в окне будто призрак — неподвижная черная получеловеческая фигура, освещенная бледным светом тощего месяца. Под острым холодящим кровь взглядом лидер компании вздрогнул и повернулся к ней первым.

Несколько секунд они смотрели друг на друга сквозь мутную предрассветную мглу.

— Время и Судьба! — крикнул всадник, привстав на стременах, приложил к груди руку и, вскинув ее, описал перед собой дугу открытой ладонью. — Нам нужен Посредник!

— Кто вы и какова суть спора? — бесцветным голосом задала вопрос Каляда.

— Да будет вам, леди! — нетерпеливо и в то же время беспокойно ответил тот. — Вы прекрасно знаете, кто мы, а нам хорошо известна ваша стихийная команда.

— Вы начали разговор согласно ритуалу, и я, следуя тому же, обращаюсь к вам: назовите себя и ваших оппонентов.

Всадники перекинулись репликами. Серафима видела, что они общаются, но не уловила ни слова. «Кланоид, — окончательно убежденная в правоте Доная, подумала она. — Их защитная оболочка не пропустит даже мой зонд».

— Мы люди кланоида. Мое имя Петер Роуз, это мои друзья, которых вы считаете Кочевниками, — он кивнул на спутников. — И спор пойдет об их праве на существование в Судьбе. Оппонентами выступают Архивариусы.

Каляда бровью не повела, выслушав этот монолог, хотя Оливул, Донай, Юлька и Грег-Гор, уже не скрывая тревоги и удивления, принялись обсуждать что-то между собой.

— Хотите на чистоту, леди? — продолжал меж тем Петер Роуз.

— Извольте.

— Кабы не Архивариусы, мы сегодня сделали бы все, чтобы загнать вас в такую Структурную дыру, из которой вам пришлось бы выбираться миллионы Путей! Но они решили говорить с представителями кланоидов именно через Посредника, капитана Крылатого Волка. Я был против, но я подчинился. И вот я здесь прошу от имени Времени и Судьбы.

— Где и когда?

— На планетоиде Архивариусов. Сейчас.

Серафима отошла вглубь комнаты.

— Ты пойдешь с ними? — испуганно спросила Юлька.

— Таков мой долг.

Оливул шагнул к капитану.

— Этот вызов — провокация чистейшей воды. Он даже не потрудился скрыть своей антипатии к нам.

— Именно последнее говорит за то, что лжи в его словах не было. Архивариусы организуют совет, и Архивариусы хотят видеть в качестве Посредника меня. А миссию вызова они возложили на этот кланоид — нашего ярого врага — чтобы подчеркнуть остроту проблемы. Как видите, друзья, предположения подтвердились: миряне в кланоидах есть ни что иное, как Кочевники, нашедшие место в Судьбе. Оставайтесь в доме и ждите Данилу и Пэра. Я скоро вернусь.

Напротив окна в пятне темноты появились трое. Каляда подбодрила друзей взглядом и, легко вскочив на подоконник, вошла в Структурные ворота. Бездна закрылась.

Белый князь ни слова не говоря достал из ножен короткий меч, которым вооружился, отправляясь в поход, и положил перед собой на стол. Юлька тяжело вздохнула.

— Быстро они нас нашли, — Донай посмотрел вслед трем опьяненным свободой коням, несущемся во весь опор по некошеному лугу.

— Ничего удивительного, — обронил Оливул.

— Нашу Игру не распознал никто! — вскочил Грег; Гор поспешил вставить: — Кроме тебя, родного брата.

Бер-Росс был совершенно не расположен возобновлять прения на тему экзорного выпада Гай-князя, и посему промолчал. Но юноши не унимались.

— Вы почувствовали, какая у них техника! Они были просто нафаршированы аппаратурой, причем к каждому названию смело можно прибавлять приставку «мини», — возбужденные, Грег и Гор говорили в один голос. — Мы видели их электронику глазами Огня, это поэзия в кристаллах!

— И вы хотите сказать, что благодаря супер-мини-электронике они засекли наше прибытие сквозь экзорные течения, основываясь на данных атмосферы или вибрациях земли или еще каких-нибудь явлениях? — устало спросил Оливул.

— Гораздо проще: они установили в доме сигнальные устройства! — выпалил Грег.

— Серафима говорила про сенсорные следы, — добавил Гор.

— Какая разница, как они нас нашли, — попыталась погасить разгорающуюся дискуссию Юлька. — Все равно, ничто уже не изменишь.

Однако близнецы не собирались сдавать позиции.

— Мы найдем «жучка», — заявил Грег и направился к выходу.

— Весь дом перевернем, — пообещал Гор.

Ступени лестницы пропели несколько гнусавых нот и смолкли. Донай усмехнулся.

— Упрямство — ваша семейная черта, — сказал он, обращаясь к кузену.

— Наша семейная черта, — поправила Юлька и пошла в коридор. — Ненавижу, когда кто-то из нас работает в одиночку.

Оливул тревожно оглянулся на подругу.

— Будь осторожна, — предупредил он.

Девушка беспечно отмахнулась.

Синий князь прислонил к стене меч и взгромоздился на табурет напротив Бер-Росса.

— Каково мнение об обстановке?

Оливул едва заметно поморщился и отвернулся к окну.

— Вот и я так думаю, — вздохнул Донай.

Донай тщательно отгонял от себя дрему и время от времени поглядывал на брата. Тот старался держаться прямо, но голова то и дело клонилась на грудь. Ви-Брук и сам чувствовал нарастающую тяжесть во всем теле. В очередной раз очнувшись от секундного сна, он посмотрел в окно. Что-то пронеслось по подоконнику и скрылось в темном углу комнаты.

— Здесь кто-то есть, — проговорил Синий князь и с удивлением обнаружил, что каждое слово дается ему с огромным трудом.

— Мышь, наверное, — медленно отозвался Оливул.

Тут Доная полосонуло: кроме голоса брата, он не слышал ни треска кузнечиков, ни поскрипывания ставень, ни шума из гостиной, производимого упрямыми искателями «жучков». Следом возникла мысль об экзорной вуали. Он хотел было вскочить, но невидимая рука сдавила плечи и грудь.

— Оливул… Игра… — прохрипел он прежде, чем невидимые тиски сжали мозг.

Два изумрудных глазка смотрели на него со стола. Два изумрудных глазка, и сознание теряется в вязкой паутине.

Вдруг сквозь зловещий кокон пробился победный возглас близнецов.

— Оливул! Мы нашли!

Белый князь вздрогнул. Сердце зачастило в груди, и зов крови, невзирая на реальные и нереальные преграды, понес к Гай-Россу непрозвучавший крик: «Улетай, спаси Юлию!» Грег и Гор застыли в одной и той же позе.

— Ребята, что случилось? — Юлька моментально забыла про крошечную микросхему, обнаруженную только что в обрывках портьеры. — Что вы делаете?!

Тела их переплетались, руки вытягивались в крылья, лица терялись под грозным ликом дракона. Хлопок, завершающий преобразование, был прямо-таки оглушительным.

«Садись, скорее!»

— Ребята, что происходит?!

«Оливул велел нам улетать. Ничего не спрашивай! Скорее!» Она вскочила на подставленное крыло. В следующую секунду две струи огня вырвались из пастей, и сухая тщедушная рама вспыхнула, будто факел. Юлька вскрикнула и вцепилась в жесткие драконьи гривки. Гай-Росс ринулся в пылающий проем. Крылья ударились о стену, он пошатнулся, но, игнорируя боль, взмыл ввысь. Юлька в ужасе оглянулась на разгорающийся пожар.

— Грег-Гор, там остались наши братья!

Дракон описал круг над домом, намереваясь пролететь мимо окон, как вдруг увидал на востоке, на фоне рыжего утреннего солнца, стремительно растущую живую тучу. Издали невозможно было разглядеть отдельных представителей черной стаи, но во враждебных намерениях сомневаться не приходилось.

— Что это? — ахнула Юлька.

«Держись! Держись крепче!» — мысленно крикнул Гай-Росс и, издав тревожный трубный клич, помчался прочь от дома, что было мочи.

5

Мелькали звезды, проносились выкрашенные в синеву ночные облака, лес изумленно расступался, пропуская обезумевший от скорости ветер, шлейфом неслась по реке рябь, песок, поднятый с плоскогорья, негодующе клубился над камнями. Один ландшафт сменял другой, и так продолжалось, пока соленый бриз не смешал земной вихрь и не погасил в морских глубинах.

Призрак впитал в себя окружающую картину, и в сознании возник образ бескрайнего океана, гордо встающего над ним дневного светила и блеклой полоски берега в утреннем тумане. Одиночество и пустота обрушились следом как горькая неизбежность.

Пэр опомнился.

«Что я делаю?.. Воздух! Воздух!» Бриз услужливо предоставил ему свои крылья и не спеша понес к земле. Призрак парил над океаном, и чем явственнее проявлялся в молочной мгле берег, тем отчетливее в зеленом облаке вырисовывались черты лица, глаза, формы плеч, рук, торса…

Пэр встал на мокрый песок. Любопытная волна подкралась и отпрянула, омыв полупрозрачные ноги. Он сделал шаг навстречу морю. В груди защекотало от желания прикоснуться к прохладной воде, зачерпнуть полные ладони, ополоснуть лицо. Но рассудок жестоко осадил чуждые рефлексы. Это было сродни физической боли. Призрак опустился на плоский камень, наполовину утопленный в песке, и закрыл руками глаза. Он старался заставить себя успокоиться, не думать, не вспоминать, но голос Александра, как тупая игла, стучал в висках: «Ни один Кочевник… Ни один Кочевник…» Сопротивляться больше не было сил. Пэр вскочил.

— Отец! Зачем ты сделал это со мной? Зачем?!

Полный отчаяния голос сорвался, зрение померкло под вязким пугающим туманом, и Пэр почувствовал на лице бог весть откуда взявшуюся влагу. Желая избавиться от странного чувства, он принялся тереть пальцами глаза и был несказанно удивлен, обнаружив на ладони прозрачную каплю.

Морской ветер, пенные волны, небо, земля и огненный восход. И конечно Жизнь в облике птиц, поднявшихся в облака, вездесущих разноцветных рыбок в воде, в облике кривых береговых деревьев и гибких прибрежных водорослей. Стихии Судьбы протягивали ему незримые руки, увлекая в ту единственную семью, откуда Александр едва не вырвал его навсегда.

Пэр вдохнул полной грудью пропитанный соленой влагой морской воздух.

— Нет, я не Кочевник, — нетвердо проговорил он.

Мимолетное изменение пространства вблизи сию секунду заставило вспомнить об опасностях Темного Мира. Торопливо оглянувшись, Пэр отступил от воды. Зрение и слух напряглись, разыскивая источник тревоги, однако интуиция упрямо толкала к чему-то, неведомому рассудку. Он доверился подсознанию. Ощущение постороннего присутствия медленно переросло в нечто, подобное очень далекому гулу. Еще усилие, и он «услышал»:

«Ты совсем не Кочевник, парень».

То были не голос, не слова и не образы, а совершенно непривычная трансформация сигналов некоего внешней источника.

— Кто здесь? — вслух спросил призрак и постарался послать вопрос в виде объекта, обратного тому, что принял сам секунду назад.

«Никто, — тем же способом пришел ответ. — Меня здесь нет как нет нигде».

— Ты Кочевник?

«Так нас называют».

— Что ты здесь делаешь?

Пэр на всякий случай приготовился воззвать к Стихии, ибо в данный момент воздух был единственном доступным ему средством защиты. Несуществующий собеседник, впрочем, враждебных намерений не проявлял.

«Ненавижу, когда люди страдают. Всякий раз стараюсь чем-то помочь, хотя знаю — бесполезно. Меня не слышат, не видят, не чувствуют!» — Я тебя «слышу», — заверил Пэр. — Меня сделали из Кочевника и человека. Наверное, мы родня друг другу.

Он уловил изменение состояния собеседника и с небольшим опозданием догадался, что оно должно обозначать смех.

«Пойми, глупыш, Кочевника нет. Мы — пустота, полнейшее ничто для вашей Судьбы. Когда мы занимаем чье-то место, оно все равно не наше место, и единственное, что остается с нами — память. Память является наиболее близкой формой для нашей Стихии».

— Какой Стихии?

«Времени. Оно спонтанно возникло в Игре Великого и нарушило его планы. Оно не должно было присутствовать в строящейся Судьбе, ведь Время, как и Космос — прерогатива высших создателей. Поэтому Великий начал новую Игру, а нас вычеркнул. Мы стали лишними персонажами».

— Новую Игру? — Пэр почувствовал, как в области спины скапливается холодок. — Откуда ты это взял?

«Так сказали Голоса, которые научили нас помнить».

Пэр сжал голову руками.

— Ничего не понимаю. Твои собратья идут к Первому Экзистедеру, чтобы разрушить Миры!

«Великие пообещали вернуть нам прежнюю Судьбу, — Кочевник изобразил усмешку. — Я сам был в Игре рядом с другом, внемиренцем. Я даже думал, что нашел место, которое будет моим всегда, но… Мой друг погиб, а я понял: ничто не повторяется ни для людей, ни для внемиренцев, ни для Кочевников. И я ушел».

— Ты убил человека, место которого занимал.

«Нет! А впрочем… Я не повторил его полностью, я слился с его жизнью, рассудком, с его личностью, но он при этом перестал быть собой».

— А каким должен быть человек, чтобы «остаться собой» и принять тебя?

«Уже не знаю».

Пэр ожидал продолжения, но пространство молчало. Будучи неспособным видеть пустоту, как это умел Данила, он сделал несколько шагов наугад, надеясь почувствовать присутствие несуществующего незнакомца.

«Не каждому дано найти себя, — неожиданно возобновил разговор Кочевник. — И мы будем скитаться меж Миров до конца времен. Ведь на беду мы вечны!.. Я не хочу, чтобы наша трагедия повторилась. Остановите новую Игру, пока она не началась, иначе и вы станете пустым местом на руинах Судьбы».

Зашуршал песок. Пэр перевел взгляд на камень, вернее на то, что от него осталось — кучку серого пепла, унесенного в следующий миг морской волной. Он еще несколько минут подождал, не объявится ли Кочевник вновь, заполнив свою пустоту клоком выброшенных на берег водорослей или жизнью горластой чайки. Но ничто больше не нарушало порядок, выстроенный долготерпимой природой.

Пэр вздохнул и побрел вдоль берега по мокрому песку. С каждым шагом он отчетливее и отчетливее чувствовал, как ноги касаются земли, как волна поднимает над ним веер мелких брызг, как ветер треплет длинные волосы, а солнечные лучи согревают тело. Заветная мечта робко покинула мир грез, оживая действительностью. Опасаясь, что влага, тепло и твердь земли вновь пришли к нему в несбыточном сне, призрак потряс головой и оглянулся вокруг. В глаза бросились отчетливые следы, оставленные на песке. Его собственные следы!

Первые секунды заполнило недоумение. Но очевидное упорно взывало к пониманию и, наконец, оглушительной радостью сбывшейся надежды ворвалось в рассудок. Пэр рассмеялся. Рассмеялся громко, открыто, и ветер тотчас подхватил его смех и эхом разбросал по всему берегу. Перепуганные чайки взмыли в небо. А он, продолжая хохотать, побежал в море. Волна, будто удивившись, поднялась над призраком, когда он отважно нырнул в неспокойную пучину.

Он плыл, рассекая руками воду, ощущая ее сопротивление и бодрящий холодок. Косяки рыб шарахались от странного пловца, обрывки водорослей, принесенные прибоем, цеплялись за тело, обжигая колючими усиками. Наткнувшись на прозрачный студень мертвой медузы, Пэр отшатнулся от неожиданности и с головой ушел под воду. Одним рывком всплыв на поверхность, он взял погибшее животное в руку и отбросил далеко в море.

— С ним теперь твоя Стихия, Донай, — сказал он вслух. — Я знаю ее, и знаю Жизнь, Данила!

Он лег на спину и долго с наслаждением качался на ласковых волнах, пока солнце, рьяно принявшиеся за свою работу, не начало слепить глаза.

— Свет, Огонь. Грег-Гор, я ощущаю его!

Пэр зажмурился, и алый абрис замерцал под тенью сомкнутых век. Проводив последние черно-красные круги, промелькнувшие перед глазами, он нырнул, в несколько взмахов достиг берега и выбрался на песок.

— Юленька, нет ничего прекраснее и добрее твоей Стихии!

Под ладонь попал гладкий камешек.

— Я учусь прикасаться к Тверди, Оливул, — Гаюнар поднялся на ноги. — Я стою на земле! Серафима, Космос! Семь Стихий! Я знаю — вы во мне! Я клянусь служить вам до скончанья Путей!

Мир ответил внемиренцу ласковым свистом ветра, шелестом прибрежных сосен, плеском морского прибоя да скрипом береговой гальки. Но не было рядом людей, кто разделил бы с ним радость главной его победы — осознания собственного места в бесконечном течении Судьбы.

В сердце впилось жало дурного предчувствия. Пэр посмотрел по сторонам. Ночь давно уползла за край земли, а ей на смену шествовал знойный летний день. «О, мой бог! Так меня, верно, уже разыскивают!» — спохватился призрак. От следующей мысли его бросило в жар: он понял, что совершенно не представляет, где остался особняк отца.

Из-за камней вырвался ветер, разметал песчаную пыль и мигом разогнал ужас, едва не охвативший рассудок. У Пэра создалось впечатление, будто сам Воздух прислал ему в помощь неутомимого скакуна. Пэр решительно оттолкнулся от земли и взмыл в небо, чтобы рассеяться в воздушных потоках. Однако расстаться с человеческой формой оказалось не так просто, как раньше. Приложив максимум усилий, он все же принял вид густой туманной стрелы и, доверившись ветру, полетел на запад, туда, где за каменистой равниной виднелся краешек огромного лесного океана.

6

По небу разливалась лазурь, и брызги утренней росы искрились под первыми лучами солнца всеми цветами радуги. Данила безрадостно взглянул на блистающее зарево. Пэра он не нашел, и тревога, смешавшаяся с тоской и болью, прокралась в самую глубину сердца, заставляя его сжиматься, стоило только задеть воспоминания. Жесткие слова отца, произнесенные на прощание, его насмешка над жизнью, цинизм, с которым излагалась история эксперимента — все вызывало у Данилы приступы отчаяния.

Волк брел по высокой траве, опустив массивную голову, и гроздья росы, сорванные ветром со стеблей, оседали на покрытой грубой шерстью морде. Собаки плелись позади, усталые и понурые, поглядывая на хозяина страдальческими черными глазами.

Миновали неглубокий овраг. Данила потрепал своего «коня» по ушам, неизменно поднятым торчком, и оглянулся на Аполлона и Артемиду.

— Умотались?

Собаки вяло завиляли хвостами. Гаюнар вздохнул. Он и сам чувствовал, что силы тают с каждой минутой.

— Эй, Волк, что там говорит твой встроенный штурман? Долго еще?

Рожденное Стихиями существо слегка повернуло голову к наезднику. Гаюнар не рассчитывал услышать от него какой-либо ответ, и вздрогнул от неожиданности, когда в сознании всплыл четко сформулированный навигационный масштаб.

— Пэр?

Данила приподнялся, озираясь.

«Жизнь», — подсказало то же нечто внутри.

Остудив волнение, Гаюнар различил уже испытанные однажды ощущения. Точно так же он чувствовал жизнь мышонка, с которым общался вчера на крыльце усадьбы. На этот раз вместилищем Стихии был Крылатый Волк, облаченный в форму серого хищника.

После короткого отдыха компания тронулась дальше. Ветер изменился, и вскоре к свежести расцветающего утра примешался какой-то неприятный запах. Данила, вероятно, не скоро обратил бы на него внимание, но Волк остановился, напрягся, как перед броском, и вдруг по полю раскатился низкий грудной вой. Собаки шарахнулись в разные стороны.

— Ты что? Что с тобой? — растерялся пилот.

Далеко над лесом мелькнула черная тень.

— Что там стряслось? — Данила дернул Волка за холку. — Это был Грег-Гор? Ты, форма существования, ответишь ты что-нибудь, наконец?!

Конкретного образа он не добился, но пришествие беды было очевидно. Не дожидаясь команды, Волк помчался во весь опор. Не прошло и пяти минут, как лощина, казавшаяся бесконечно далекой, возникла из-за холма. Первое, что бросилось в глаза Гаюнару, был дым, вившийся над отцовским домом. Запах гари кружился в воздухе, медленно распространяясь по всей округе. На некогда пустынном дворе скучились оседланные кони, у крыльца мелькали силуэты людей.

— Какого дьявола! — воскликнул пилот. — Вперед! Вперед!

Он хлопнул зверя по спине. Тот подчинился, но если бы Данила не был так возбужден, он «услышал» бы голос Жизни, призывающий к осторожности.

Волк ворвался в ворота. Лошади с очумелым ржанием взвились на дыбы, затрещала дряхлая деревянная коновязь, и объятые ужасом животные понеслись в поле. Раздались испуганные крики людей. Гаюнар соскочил на землю и бросился на крыльцо, на бегу доставая пистолет. Он совсем забыл, что техника и оружие без Игры мертвы в этом Мире.

— Серафима! Оливул!

Дорогу преградили короткие стальные клинки. Вид вооруженных ратников в легких кольчугах и кожаных латах заставил Данилу опомниться. С непростительным опозданием он обнаружил значительный численный перевес противников. Пять рослых мужчин с мечами наголо впереди, еще столько же сзади, и группа лучников возле распахнутых ворот конюшни. Короткая команда взорвала секундное замешательство обеих сторон, не оставив времени на раздумья. Гаюнар чудом избежал удара палицы и, перепрыгнув через шесть ступенек, оказался на земле. Над ним пронеслась тяжелая тень. Вопли ужаса потонули в волчьем рыке, и к пилоту под руку откатилась оторванная голова.

— Волк! Нет! Не убивай! — выкрикнул Данила, вскочил и подхватил чей-то меч.

Свистнула стрела. Лучник целился в чудовище, но промахнулся. К общему шуму присоединился собачий лай. Псы, отставшие от хозяина в поле, ворвались в ворота.

— Аполлон! Артемида! В лес!! — что было сил заорал им Гаюнар. — Волк, в лес!

Ратники кинулись на пришельца. Он рефлекторно отбил клинок и, извернувшись, ударил ногой нависшего над ним молодца с палицей. Задребезжала стрела, еще одна, еще. Даниле показалось, будто каленая сталь впилась в его спину, но в следующий миг он понял, что рану получил Крылатый Волк.

— В лес! Я приказываю, в лес!!

Людская масса заслонила свет. Его сбили с ног, посыпались тупые удары. То ли по приказу, то ли из суеверного страха ратники не пускали в ход оружие, и в какой-то момент Гаюнару удалось перехватить инициативу. Он рванулся к лежащему в траве мечу и вскакивая эфесом разбил кому-то лицо. Следующий, преградивший ему дорогу, кубарем покатился под ноги товарищей. Данила кинулся было вон со двора, туда, где мелькали в траве серые спины последовавших его команде зверей, но натолкнулся на человека. Тот отпрянул, а Гаюнар в азарте взмахнул мечом и прежде, чем успел осознать, насколько грозное оружие попало ему в руки, наотмашь полосонул ратника. Раздался болезненный крик. Гаюнар замер. Юный воин падал на белые ступени лестницы, и вместе с ним плавно опускался на каменное крыльцо черный контур. Из паутины памяти вырвалась ясная картина, виденная когда-то сквозь призму Игры: штаб космических полицейских, пять закрытых образами человек; они двигаются, разговаривают, смеются, но трое кажутся обрисованными тончайшей линией полной пустоты — так Судьба отметила своих приемных сыновей.

Над головой свистнул тяжелый меч. Данила опомнился, но, увы, слишком поздно. Клинок плашмя ударил на затылку. Земля и небо в одно мгновение поменялись местами, и наступила тьма.

Старая половица скрипнула и испуганно замолчала, и ровные шаги прозвучали в полной тишине. Солнечный луч коснулся воздушной накидки, сшитой из нежных разноцветных хвостиков каких-то животных, тронул мех на круглой шапке со спадающим на плечо лисьим хвостом, и нерешительно замер, не добравшись до гладкого, без единого следа морщин, холодного лица. Рука в темно-коричневой, похожей на змеиную кожу, перчатке опустила на стол изящный хлыст.

— Итак, я внимательно тебя слушаю, — шершавый угрожающе спокойный голос прозвучал из-под меховых одежд. — Где же дракон, которого ты обещала мне представить?

— Господин, произошло непредвиденное, — тонкая женщина в гладком длинном платье потупила очи, — его предупредили, и он улетел. Но мы отыщем его, господин. Я послала в погоню Железную Стаю. Солнце не успеет подняться в зенит, как двуглавый дракон будет твоим, о, Каллист Великолепный.

— Надеюсь, это обещание ты исполнишь. Кто у нас здесь? — пронизывающий взгляд обратился на лежащих ничком Оливула и Доная.

— Один из них — всадник дракона, господин, — торопливо ответила женщина. — Мои сестры покамест подарили им сон, но…

— Который из двоих?

Молчание.

Каллист усмехнулся.

— Прекрасно, моя дорогая. Заметь, я ничуть не удивлен. Не припомню случая, когда ты и твои шельмы довели бы что-либо до конца. Мое терпение рано или поздно иссякнет.

Он шагнул к Белому князю и усилием ноги повернул на бок. Затем чинно проделал то же с Ви-Бруком.

— Кого бы из них дракон выбрал всадником? — наигранно задумчиво произнес он, искоса глянув на зеленоглазую красавицу, высокая грудь которой дрожала в такт бурному дыханию. — Седой выглядит благородным. Рыжий, бесспорно, могучий воин. А кого предпочла бы ты? — он взял ее за подбородок и заставил поднять голову. — Кого?.. Ах, какая дилемма! — и отбросив вкрадчиво-игривый тон приказал, — распорядись, чтобы ко мне доставили обоих… Что там опять происходит?

На дворе раздались крики и лязг мечей.

— Я посмотрю, господин, — женщина подалась вперед.

— Делай то, что я тебе велел, — осадил Каллист. — Другое — моя забота.

С появлением на крыльце человека в меховых одеждах, в воздухе повисла звенящая тишина. Ратники застыли, как будто ожидая бури, и невольно их взгляды перекинулись на воеводу.

— Великолепный Каллист, — начал тот, поднявшись на несколько ступеней, — мы поймали колдуна.

— Кого вы поймали? — в глухом глубоком голосе послышалось недоумение и беспокойство.

— Это тот самый колдун из Проклятой Лощины, что пропал тридесять и пять лет назад! Сегодня он примчался верхом на гигантском волке, убил моих людей и заколдовал моего племянника.

Не утруждая себя ходьбой по лестнице, Каллист плавно воспарил над ступенями и опустился на землю возле лежащего без чувств Гаюнара. Ратники, окружавшие пленника, попятились. Чародей поднял над ним древко кнута, которое на глазах преобразовалось в короткий легкий жезл, и замер, вслушиваясь в глас магической силы. На изумительно чистом лице не дрогнул ни один мускул. Воевода и его солдаты взирали на волшебный ритуал с уважением и страхом.

— Еще одна никчемная выдумка, — объявил Каллист, неожиданно оборвав ожидание. — А я уж было подумал, что мне выпала удача помериться силой с колдуном, о котором я слышал столько россказней!

— Он прискакал верхом на волке, — нерешительно напомнил воевода. — Посмотри, Великолепный Каллист, что он сделал с Вадимиром, моим племянником. Меч в его руке не нанес рану, но жизнь и рассудок покинули несчастного юношу!

Чародей лениво оглядел «поле боя» и неторопливо направил конец жезла на молодого воина, возле которого собрались трое его товарищей. Тело юного ратника содрогнулось.

— Все, что я вижу здесь, это оглушенного ударом мальчишку и неудачника, которому вполне по-человечески отрубили голову. И никаких следов твоего гигантского волка, — колдун потерял интерес к происходящему.

— Но волк… — начал было воевода.

— Ты сомневаешься в моей правоте? — Каллист стремительно повернулся в его сторону.

— Прости, Великолепный Каллист, — поспешно произнес тот.

— Я не намерен тратить напрасно время. Этот человек, — он показал на Гаюнара, — мне тем более не нужен. Он убил твоих людей? Прекрасно, это твой пленник, и мне все равно, что ты с ним сделаешь. Ты сослужил мне службу, награда будет ждать тебя в станице. Прощай. Когда ты мне понадобишься, я тебя отыщу.

Колдун взмахнул руками и оторвался от земли. Из-за крыши дома показалась летающая колесница, запряженная двумя белыми облаками, похожими на крылатых коней. Тонкая женщина передала господину невесомые вожжи, облака качнулись и понеслись по яркому голубому небу навстречу солнцу.

7

Юльке казалось, что погоня продолжается уже целую вечность. Тень дракона перекатывалась по макушкам елей, по каменистой земле и зелеными лугам, скользила по волнам озера, пересекала узкие речушки, но как ни старался Грег-Гор оторваться от грозной стаи, расстояние между ним и преследователями не менялось. Похожие на заводные игрушки, с крючковатыми клювами, острыми, будто металлическими, перьями и застывшими глазами, полными бессмысленной злобы, птицы строго следовали полученному приказу.

— Грег-Гор, они ждут, чтобы ты выбился из сил! — стараясь перекричать встречный ветер, предупредила Юлька.

«Я вижу горы. Там мы найдем убежище», — последовал торопливый ответ.

Горный хребет прятался за пеленой утреннего тумана, и до него было никак не меньше десятка верст, а Черный князь летел все тяжелее и тяжелее. Острокрылые птицы, наоборот, скользили против ветра так легко и непринужденно, будто только что поднялись в воздух.

— Они нас догонят, — обреченно прошептала девушка.

«Ложись на мою спину и держись, — велел ей Гай-Росс. — Что бы я ни делал, держись!» Юлька намотала пряди гривок на обе руки и, зацепившись ногами за шипы на хребте, вжалась в драконью спину. Почувствовав, что всадница укрепилась достаточно надежно, Грег-Гор неожиданно резко взял вверх. Небо перевернулось и оказалось то ли впереди, то ли внизу. Юлька успела подумать, что так делается мертвая петля в высшем пилотаже. Как это выглядело в исполнении дракона представить себе она уже не смогла.

Теперь Черный князь летел навстречу преследователям. На подобные действия с его стороны пославший стаю не рассчитывал, и поэтому колдовские птицы смешали строй и заметались, не способные принять решение самостоятельно. А две струи огня, как короткий шквал, врезались в скрипящую металлическим оперением массу.

Проведя дерзкую атаку, дракон ринулся в небо почти перпендикулярно земле, но при этом исхитрился посмотреть на плоды своего труда.

«Вот бестии!» — прозвучал в Юлькином сознании раздосадованный возглас брата.

Среди острокрылых птиц не было ни одной жертвы.

«Они защищены колдовством от огня дракона, — Грег-Гор не то объяснял сестре причину неудачи, не то рассуждал сам с собой. — А что, интересно, вы скажете на это?» И он еще быстрее стал подниматься ввысь. Птицы, исполняя единственную понятную им функцию преследования, взвились следом, причем строй их принял вид глубокого котла. «Им приказано не убивать нас, а взять в плен!» — поняла Юлька.

Драконья чешуя на шеях и головах полыхнула мнимым пламенем.

— Грег-Гор, ты что задумал?!

Ответа не потребовалось. На помощь хозяину пришла Стихия Огня.

Юлька хорошо помнила высказывание Пэра после злополучного пожара в дистантерской кабине, когда ко всем имеющимся разрушениям прибавился потоп на нижней палубе. Призрак сказал тогда, что формы Стихий реальны и из ничего не происходит. Сейчас, по ее мнению, Гай-князь как раз пытался получить форму огня из ничего.

Однако девушка ошиблась. Повинуясь Стихии, солнечные лучи стали собираться в пылающий шар. Образовалось нечто вроде шаровой молнии в ясном небе. В момент, когда концентрация света достигла максимума, Черный князь круто изменил направление полета. Птицы оказались менее проворны, и струя смертоносного жара хлынула прямо в центр сформированного ими «котла». За пикирующим драконом посыпались омерзительные вопли и клочья горящий тел.

Гай-Росс понимал: солнечного огня недостаточно, чтобы уничтожить стаю целиком, поэтому не оглядываясь полетел к спасительным скалам вдвое быстрее прежнего. Скрежет и лязг железных перьев неумолимо приближался. Яркие пятна — отблески лучей — плясали в глазах, а сознание, оглушенное автоматизмом, грозило опуститься в тьму.

— Грег-Гор! Осторожно!

Возглас сестры выдернул его из опасного полузабытья. Прямо перед ним поднимался массив серых каменных громад. Раскинув крылья, дракон пронесся над острыми бороздами застывшей лавы, не теряя скорость, обогнул кривой утес и нырнул в подвернувшуюся расщелину между двумя скалами.

Юлька зажмурилась. Ей приходилось пилотировать катера над разнообразными рельефами, но против этого полета даже слалом в трубе-туннеле корабля Оливула показался ей детским развлечением. То рассекая крыльями воздух, то скользя параллельно гладкой стене, то лавируя между гигантских валунов, заваливших расщелину, дракон углублялся в горный лабиринт, как в бесконечную путаницу улиц застывшего в ночи мегаполиса.

— Грег-Гор, они отстали! — воскликнула Юлька, отважившись оглянуться.

Мелькание скал, окружавших беглецов, замедлилось. Гай-Росс снизился и, выбрав более или менее ровную площадку, опустился на камни. Всадница съехала вниз по горячей чешуе и подбежала к головам дракона, из последних сил поднятых на длинных шеях.

— Грег! Гор!

Левая голова склонилась к сестре, и та, взглянув в мутные голубые глаза, подумала, что еще несколько минут, и Черный князь упадет без чувств от усталости. Но вдруг обе шеи напряглись, поникшие гребни вспыхнули синеватым огнем, и Гай-Росс поднял головы к небу.

— Что случилось? — пробормотала Юлька, отказываясь верить собственным ушам: уже знакомый скрежет накатывался на ущелье.

«Спрячься здесь! — беззвучно велел ей брат. — Они будут искать нас до последнего вздоха, и остановит их только смерть».

В узкой полосе яркого голубого неба показалась нестройная масса острокрылых птиц. Появись сейчас над ущельем вся стая, шансы Гай-Росса равнялись бы нулю, но две трети врагов были уничтожены, и предстоящий бой можно было считать равным. Черный дракон издал боевой клич и взмыл в небо.

Его атака явилась неожиданностью для противника. Попавшие под удар грозного черного хвоста выбыли из рядов сразу, совершив свой последний полет на землю. Оставшиеся перестроились в клиновидный таран и бросились на дракона, норовя повредить ему крылья. Огненная струя отпугнула птиц. Они рассыпались в разные стороны, и вновь устремились в атаку все, кроме двух, попавших в тиски челюстей.

Черная туча над скалами то собиралась, то рассеивалась, но центром ее неизменно был Гай-Росс. Юлька с замиранием сердца считала, сколько тушек навсегда скрылось за утесом, и скольких еще предстоит отправить в небытие, когда сражение переместилось за нависающий каменный карниз. Забыв обо всякой осторожности, девушка побежала по дну расщелины, надеясь найти место, откуда вновь увидит брата. Она слышала скрежет и противные вопли, слышала шум пламени, вырывающийся из драконьих глоток, и это подгоняло ее вперед.

Неожиданно дорожка оборвалась. Юлька едва успела затормозить, и для надежности с размаху села на землю, чтобы не соскользнуть вниз с высокой ступени. Ошеломленная, она подняла глаза. Расщелина привела в долину, образованную ровными стенами скал и оживленную бурной речкой, проложившей себе русло среди каменей и валунов. Оказалось, что скалистая гряда — прелюдия к горной стране, краешек которой видели брат и сестра во время замечательной гонки. Она начиналась значительно дальше к северу, и отсюда открывались виды вершин, покрытых снегами, да одиноких утесов — молчаливых сторожей безлюдной пустыни.

Опомнившись, Юлька обратила взгляд на небо, где в лучах раскаленного солнца вспыхивали и моментально гасли бесформенные факелы — тела поверженных боевых птиц. Грег-Гор, описав неровный круг над вершиной, сшиб последнего представителя железной стаи, рефлекторно рванулся навстречу солнцу и вдруг стал падать вниз. Сопротивляясь одним крылом земному притяжению, он попытался перевалиться через пик, но сил не хватило. Черная чешуя мелькнула последний раз, и дракон скрылся за грядой.

Все стихло. Горную тишину нарушал теперь привычный здесь плеск воды в реке да стук переворачиваемых волной речных камней.

8

Приторный цветочный запах ворвался в легкие и моментально разметал невидимые путы, стягивающие мозг. Оливул приподнялся и, увидав рядом с собой Доная, поспешно предупредил:

— Ничего не предпринимай. Это Игра.

Синий князь, бормоча проклятия, сел. Вокруг растекался густой туман, сквозь который размытыми пятнами всплывали огромные листья диковинных растений.

— Ты помнишь, что произошло? — тихо спросил Бер-Росс.

— Смутно. Чьи-то зеленые глаза… и все, я потерялся. А ты?

— Я успел дать знак Грег-Гору.

— Чертов кланоид! Так и знал, нельзя им доверять!

— Не кипятись. Кланоид не при чем. Это стабильная Игра местного экзистора, и он, кажется, где-то рядом.

Стоило Оливулу и Донаю подняться на ноги, как молочная пелена чинно потекла прочь. Зашуршали и отползли к стенам гибкие ветви пахучих лиан, охранявшие пленников, и взгляду открылась похожая на галерею комната, стены, пол и потолок которой устилали ровные отшлифованные не хуже зеркал плиты из бурого камня. Единственным предметом обстановки здесь был узкий длинный стол, и во главе его в кресле с высокой спинкой восседал молодой человек в светлых меховых одеяниях. Под тенью широкой шапки с лисьим хвостом вместо плюмажа лицо просматривалось с трудом, но нельзя было не заметить идеальную правильность черт и исключительную гладкость кожи, что наводило на мысль о тщательно созданной маске. У ног колдуна, грациозно опираясь на витое украшение кресла, полулежала гибкая, как змея, женщина в черно-изумрудном обтягивающим тело платье. На смуглом продолговатом лице с выдающимся вперед подбородком блестели обворожительные зеленые очи.

Чародей и женщина рассматривали людей, обмениваясь репликами. Звуки до Доная и Оливула не доносились, но по мимике женщины и выразительными жестам человека в маске было ясно, что между ними пылает спор. Бер-Росс повел перед собой рукой и, как ожидал, нащупал невидимую преграду.

— Мы пленники, — тихо сказал он брату.

— А ты думал, нас на ужин пригласили? — поморщился Синий князь и, увидав, что колдун направляется к ним, скроил презрительную гримасу.

Молодой человек остановился в двух шагах от прозрачной стены и внимательно оглядел невольных гостей с ног до головы. Сейчас, вблизи, его лицо, взгляд, тонкая усмешка и изящная осанка казались идеальными во всех отношениях. Он являл собой того, о ком шепотом говорят — красавец. «Отличная маска», — отметил про себя Оливул.

— Мое имя Каллист Великолепный, — заговорил колдун. — Я повелеваю в этой стране землей, водой, небом, лесами и бездной. Мне не интересно знать, откуда именно пришли вы, но с вами был дракон, а он нужен мне здесь. Пусть всадник призовет его, и тогда я отпущу вас с миром.

Братья переглянулись.

«Ему донесли о полете дракона над лесом, и он, безусловно, слышал Игру в доме, — понял Белый князь. — Теперь он сделает все, чтобы заполучить Грег-Гора. Дракон — его последняя ступень к владению этим Миром…» Племя драконов зародилось в глубинах Темных Миров. Созданные мыслью внемиренцев Судьбы и вскормленные Стихиями легендарные существа были возведены в божественные выси и окутаны дьявольской тайной. Игры начинаются и заканчиваются, а подаренная образам жизнь остается навсегда. Племя Драконов — альянс родов, семей и гордых одиночек — стало отображением разноплановых помыслов их творцов. Он объединял Темные Миры, он выносил приговор новым Играм, он приветствовал смельчака, отважившегося отдать Силу Созидания Судьбе, или же низвергал его, не сумевшего допеть собственную партию в громогласном хоре. Откровением, хитростью или волей экзистор завоевывал признание дракона и возносился к вершине могущества…

Мимолетного взгляда было достаточно Донаю, чтобы заметить в глазах брата растерянность, граничащую со страхом. Причину сему он почувствовал, но довести до ума не потрудился и решительно взял инициативу в свои руки.

— Эй, Великолепный, как там тебя — Каллист, история о драконах и всадниках, наверное, очень увлекательна, но, извини, ты ошибся адресом. У нас тут свои людские дела, так что вряд ли мы тебе чем-то посодействуем.

Ви-Брук уверенно держал марку случайного прохожего, однако стратегически его спектакль был абсолютной ошибкой, и Белый князь, опомнившись, уже не успел ее предотвратить.

Колдун приподнял одну бровь и едва заметно усмехнулся. Не удостоив пленника ответом, он не спеша повернулся к нему спиной и чинно прошествовал к своему креслу, приостановившись где-то на полпути лишь на мгновение. Оливул ясно почувствовал промелькнувший рядом луч экзорного потока, направленный в Синего князя. Донай хрипло вскрикнул и, отчаянно хватая ртом воздух, упал на одно колено. Невидимая веревка сдавливала его горло. А Каллист с нескрываемым любопытством ожидал дальнейшего разворота событий.

Оливул метнулся к брату, закрыв собой от взгляда чародея. Не помогло. Донай из последних сил боролся с удушьем, и сознание его стремительно меркло. Бер-Росс гневно обернулся на Каллиста: «Он вынуждает играть, чтобы определить, кто всадник!» Выбора не оставалось. Рука Белого князя описала короткую дугу. Силы Созидания обрушились на коварную Игру подобно снежной лавине, в белом зареве утонула незримая стена, и без следа растворился образ убийственной удавки. Колдун содрогнулся. Восхищенная, привстала со своего места тонкая женщина. Донай, часто неровно дыша, ткнулся в грудь брата.

Каллист, только что стоящий в другом конце зала, вдруг возник перед пленниками.

— Значит, ты знаком с магией, — сказал он, в упор глядя на Белого князя. — Назови себя.

— Я Оливул Бер-Росс. Мой брат был дерзок. Прошу, прости его.

Ви-Брук поднял голову. Он не собирался извиняться, но Оливул считал иначе, и он безоговорочно принял его позицию. Впрочем, Каллист пропустил слова Белого князя мимо ушей.

— Ты всадник двуглавого дракона, — подытожил он.

— Ошибаешься. Я не всадник дракона, и мой брат — не всадник.

Чародей продолжал буравить Бер-Росса холодным взглядом. Он не видел лжи в его словах, но не видел и правды.

— Хорошо, — после долго раздумья произнес Каллист. — Тогда другой вопрос: ты знаешь, где дракон, не так ли?

— Не знаю, — совершенно откровенно ответил Оливул.

Заметно было, как колдун начинает колебаться. Открытость Белого князя его обезоруживала, и Донай даже пожалел, что затеял ссору. Но тут рядом появилась женщина с изумрудными глазами.

— Господин, седой человек — дракон, — прошипела она.

— Опять за свое? — нахмурился чародей. — Мне надоело выслушивать твои бредни, я предупреждал…

Он не договорил, потому что женщина протянула ему на ладони какой-то клубок. Братья невольно попятились, когда клубок зашевелился и превратился в трех крошечных ящерок.

— Они покажут его тебе, — произнесла ведьма сухим бесцветным голосом.

Человеческий глаз не в состоянии был уследить за ящерицами — так молниеносно они перемещались, и уже через секунду в руке чародея появилась живая трехмерная рамка. Истинную опасность данного действия Донай осознал, когда явственно ощутил страх Оливула, хотя на лице Белого князя ничто не отразилось. Каллист медленно поднес живой индикатор к Бер-Россу.

— Невероятно, — прошептал он, разглядывая пленника сквозь рамку, образованную тельцами ящерок. — Белый дракон!

— Ты находишься сейчас под впечатлением собственного воображения и слов этой дамы, — спокойно произнес Оливул. — Я маг, а не дракон.

Но Каллист его не слушал.

— Белый дракон! — глаза его загорались азартом. — Так это означает, что тот двуглавый, всего лишь твой…

— Брат, брат, брат, брат, — зарокотали ящерки.

Вот теперь Синий князь решил не церемониться. По залу прокатился громовой раскат. Экзорный потенциал пробил фон Темного Мира, и в руках Ви-Брука возник меч.

— Защищайся, ты, повелитель лисьих шкурок!

— Донай, нет! — крикнул Оливул, но поздно: клинок описал роковую дугу и навис над чародеем.

Ящерицы разбежались, блеснула молния, и маг в маске, раскинув полы плаща, взметнулся к потолку.

— Ты, посмевший бросить мне вызов! — прогремел по залу неестественный густой голос. — Отправляйся в бездну! Навеки!

Под ногами Доная вдруг разверзлась земля. Оливул бросился на помощь брату, но порыв колдовского ветра отшвырнул его назад.

— Смерть! — донесся из рваной каменной пасти голос Синего князя.

Плиты сомкнулись. Потрясенный, Оливул медленно, опираясь о стену, поднялся. Колокол Тверди гудел внутри, призывая на бой, и он готов был отдать приказ легионам Стихии, как вдруг прямо перед собой увидел глубокие зеленые очи. Холодная рука обвила плечи.

— Ты будешь служить моему господину, — зашуршала тонкотелая женщина.

Блеснули острые белые зубы. Белый князь почувствовал короткую боль в шее, пространство покосилось, и время закрутилось перед глазами черно-алыми бесконечными пятнами.

— Назад дороги нет, — произнес где-то над ним чародей. — В облике человека ты проживешь только до заката, а после — тебя ждет мучительная смерть. На этот яд нет противоядия. Единственный твой шанс остаться в живых, это стать драконом. Я буду хорошим всадником! Мы освоим новые земли, нам будут повиноваться все страны Заморья! Я жду тебя, Белый дракон!

Оливул собрался с силами.

— Я не дракон, — выговорил он, силясь увидеть хоть что-то возле себя.

— Вздор! Ты обязан принять первородный облик, или же ты погибнешь!

— Я человек… — повторил Белый князь, теряя сознание.

9

Упустив брата из вида, Юлька некоторое время неподвижно стояла на высокой естественной ступени, за которой начиналась долина, вслушиваясь в горную пустоту. Но прошла минута, за ней другая. Гай-Росс не показывался.

— Грег-Гор! — что было сил закричала Юлька.

Голос зазвенел во всех концах ущелья.

Никакого ответа.

Прикинув расстояние между долиной и грядой, куда упал дракон, Юлька решила, что преодолеет его пешком меньше, чем за час. Она бойко спустилась по шатким камням и приблизилась к реке. Бурные воды неслись на юг, где остался дом Гаюнара, а она, подгоняемая тревогой, быстро пошла против течения на север, подыскивая лазейку, позволившую бы пробраться за неприступную череду скал, отделявших ее от брата.

Весело бежала своей дорогой речка, тянулась ровная выстроенная природой стена, пылало солнце в безоблачном небе, и надежды Юльки таяли так же неумолимо, как и силы. Она еще несколько раз звала Черного князя, но горы молчали. Наконец, измотанная жарой и быстрой ходьбой, она присела возле воды.

Она смотрела на веселую речку, и ни с чем не связанные воспоминания разгоняли неспокойные мысли по уголкам сознания. Пенные барашки перекатывались по гальке, распадались, вновь собирались, и их курчавые головки терялись вдали. Девушка принялась размышлять о неповторимом бесконечном движении реки, о величии природы, о жизни под сводами Мира. Мысли заплутали в философских узорах, но неожиданно появилась одна — самая что ни на есть приземленная: река течет из края в край, впадает в другие реки и озера, и каждая капля ее общается с себе подобными. Вода способна помочь найти Грега и Гора, и, быть может, поведать, где сейчас Оливул, Донай, Пэр и Данила! Воодушевленная, Юлька наклонилась к реке.

— Милая подружка, ты вездесущая странница, неутомимая путешественница. Расскажи, прошу тебя, что ты знаешь об этой стране? Или может быть ты видела где-нибудь моих друзей?

Река заволновалась. Юлька силилась понять, что говорит ей Стихия, она отодвигала сознание дальше и дальше, пытаясь вобрать в себя то, о чем хотела поведать вода. Мозг начал улавливать размытые контуры передаваемых образов. Берега, покрытые песком, берега, поросшие травой. Девушка достигла того состояния, когда ее собственные зрение и слух будто бы легли на речные просторы. Вода видела теперь ее глазами. Камыши, заводи, болота. Корни вековых деревьев, ветви плакучих ив. Неожиданно берега пропали. Бескрайность и мощь. Море. Оно катило свои волны в иные земли, к чужим странам и манило за собой в беспредельную даль, в одиночество и свободу. «Я не могу. Я должна искать друзей», — мелькнуло у Юльки в тот момент, когда она готова была уже оттолкнуться от берега и окунуться в величественные просторы. Стихия развернула перед подругой зеленые глубины с их таинственной красотой, и вновь позвала. От этого тихого молящего зова у девушки защемило сердце. Она любила свою Стихию, ее влекла открытость и необузданная мощь океана, но что такое Вода без Тверди? Где бы ни гуляли свободные волны, рано или поздно они возвращались к берегам, чтобы поведать земле о своих странствиях.

Твердь. Оливул. Юлька вздрогнула, ясно ощутив знание того, что друг сейчас, в этот момент, смотрит на море. Стихия попыталась провести подругу дальше за ее видением, но на пути поднялось нечто громадное и мрачное. Волны оставались волнами, но казались затянутыми прочной невесомой пленкой. Не принадлежащий Стихии океан, шипя и сопротивляясь, играл в чужую Игру.

Юлька часто заморгала. Ощущение было такое, будто она долго плыла под водой с открытыми глазами, и в ушах до сих пор стоял мерный рокот моря. Когда же зрение и слух вернулись в привычное состояние, она поняла, что на берегу реки уже не одна. Кто-то стоял за спиной.

Девушка медленно, не допуская резких движений, повернулась и обнаружила подле себя двух человек — мужчину и женщину в охотничьих костюмах. Они рассматривали Юльку с любопытством и некоторым недоумением. В стороне храпели и нетерпеливо переминались взмыленные кони. «Это не случайные прохожие, — обречено подумала девушка, увидав усталых лошадей. — Никто не будет гнать животных во весь опор без веских на то причин».

— Не бойся, — доверительно заговорила женщина. — Мы хотим помочь тебе, мальчик. Что с тобой случилось?

«Мальчик? — удивилась про себя Юлька и поспешила потушить озорной огонек, мелькнувший в глазах. — Отлично. Вы сами напросились». Усилий не потребовалось. Невзрачное экзорное покрывало окутало тело, и перед охотниками испуганно встал хрупкий паренек лет четырнадцати в неказистой универсальной для всех миров и народов одежде — широких штанах, рубахе и коротких сапожках. Это было точь-в-точь как при поступлении в летную школу. Оливул, выслушав забавный Юлькин рассказ о ее похождениях, от души посмеялся и объяснил, что успех был предрешен, ибо Сила Созидания, сознательно или подсознательно вызванная, давала жизнь тому образу, к которому стремился ее обладатель.

— Он не понимает, — сокрушенно покачал головой мужчина — долговязый остроносый брюнет, казавшийся рядом с плотной коренастой женщиной чем-то вроде жердины.

— Не мешай, — отмахнулась та и приблизилась к «мальчику» еще на шаг. — Как твое имя? Ты можешь говорить?

Юлька сделала неопределенный жест, истолкованный собеседницей как отрицание.

— Чудненько! Он еще и немой, — долговязый отвернулся.

— Посмотри, над ним фон, — женщина обратилась к спутнику. — Держу пари, это Каллист заколдовал мальчишку. Опять за свое, будь он трижды проклят! И кажется на нашу голову ему все-таки повезло, и он приручил дракона.

Она говорила тихо, но Юлька тем не менее разбирала слова, разве что звук был не совсем обычный — словно пропущенный через толщи воды. Между мужчиной и женщиной возник спор, как поступить с «мальчиком». Пока они пререкались, Юлька осторожно пятилась вдоль берега. Каллист — колдун, которому нужен дракон — это она поняла однозначно. И очевидно было, что чем быстрее она найдет брата, тем меньше шансов у колдуна действительно завладеть крылатым змеем.

— Э, пацан! Стой!

Остроносый брюнет заметил попытку «мальчишки» сбежать. На секунду их глаза встретились. Тот оцепенел.

— Гарсий! Гарсий отомри! — женщина развернула его, схватив за плечи, и сильно, не по-женски встряхнула.

— Мы снова вляпались, — пробормотал он, следя за Юлькой, которая, изображая испуг, присела на корточки у самой воды. — Он не под образом Каллиста. Он избранник какой-то Стихии.

— Глупости. В команде Крылатого Волка нет ребенка.

— Да. Наверное, это остатки экзорного кулака, которым я получил по башке… Но кое-что я проверю.

Широкими шагами он приблизился к «мальчишке», доставая из-за пазухи черную коробочку. «Сканер», — с первого взгляда определила Юлька и, как можно естественнее изобразив немой ужас, кинулась в реку.

— Не пугайся, дурашка! — Гарсий вступил в воду вслед за ней, держа на вытянутой руке аппарат. — Я не сделаю тебе больно. Я только хочу узнать, что с тобой случилось.

Юлька, отступая, выбрала самое глубокое место, где вода добиралась до бедра, и, театрально споткнувшись, окунулась в быстрые волны. Стихия обняла подругу, сделав ее на минуту частью естественного бытия этого Мира.

Гарсий поймал беглеца за рукав и, игнорируя слабое сопротивление, провел над ним зондом.

— Местный, — облегченно сообщил он, взял «мальчишку» в охапку и выволок на берег.

Юлька сидела на жухлой траве, как пойманный зверек, и снизу вверх смотрела на людей, обсуждавших, что им следует делать с найденным пареньком — оставить здесь, и тем самым не вмешиваться в ход событий Темного Мира, или взять с собой «в ставку», где «пацан будет в безопасности». Девушка давно догадалась, с кем ей пришлось столкнуться: ее нашли двое из кланоида, игравшего вместе с Кочевниками в их Игру. Конечно, Юлька могла сейчас попросить воду как-нибудь задержать бесцеремонную пару, а сама вскочить на коня и ускакать прочь, но больше ей нравилась альтернативная идея. Когда люди кланоида пришли призвать Посредника, Грег и Гор заметили, что они отлично оснащены различной аппаратурой, которая, в отличии от приборов, взятых с Крылатого Волка, прекрасно функционировала в этом Мире. Таким образом, у Юльки был шанс с помощью техники определить местоположение друзей.

«Всего в кланоиде пятеро, — прикинула девушка свою диспозицию, — трое ушли с Серафимой, следовательно, осталось двое. Один раз я уже обвела их вокруг пальца. Обведу и второй». Пока она рассуждала, вопрос решился в ее пользу.

— Поедешь с нами? — женщина присела возле «спасенного паренька». — Только давай договоримся: не надо убегать. Мы твои друзья, понимаешь?

Юлька, продолжавшая разыгрывать немого, быстро кивнула. Та победно глянула на спутника, мол, учись: никакого насилия! Ее приятель сделал вид, что не заметил слишком выразительного взгляда, и оглушительно свистнул. Кони встрепенулись и послушно подбежали к хозяевам.

— Возьми его в седло, — распорядилась женщина из кланоида. — И давай поторопимся, а то прозеваем сообщение с Совета.

10

Мерный топот копыт, тошнотворный запах лошадиного пота и едкая пыль, заволакивающая глаза. Данила не сразу понял, что лежит поперек седла со связанными за спиной руками. Ратник, транспортирующий пленника, не отреагировал на его усилие пошевелиться, а Данила, побежденный тупой болью в затылке, опять потерял сознание.

Во время пути он приходил в себя еще дважды, но вокруг ничто не менялось: та же крупная рысь коня, та же пыльная дорога и та же жестокая головная боль.

Ощущения вернулись, когда в щеку впиявились острые сухие стебельки травы. Гаюнар обнаружил, что его немилостиво сбросили с седла на землю. С трудом подняв глаза, он увидал широкий двор добротной хаты, спешивающихся всадников в доспехах и бегущих к ним по улице поселян. Из монотонного гула, стоящего в ушах, он постепенно начал выделять слова, затем в сознание стал прорываться смыл отдельных реплик. Кто-то из воинов, наиболее рьяный, требовал немедленной казни «ведьмака», вдалеке причитала женщина, а старый мужской голос невнятно бубнил молитву.

Вдруг все стихло. Данила увидел над собой бородатого воеводу и в первый миг подумал, что наступает его конец, поскольку ему показалось, будто тот поднял меч.

— Кровь за кровь! — зычно провозгласил воевода и, взмахом руки остановив одобрительный крик толпы, продолжал. — Каллист Великолепный не пожелал раскрыть колдовские очи и узреть ведьмака из Проклятой Лощины. Но все мы свидетельствуем: он прискакал верхом на чудовище-волке, и волк убил двух наших товарищей!

Грохнул хор утвердительных голосов. Воевода чинно кивнул и обратился к пленнику.

— Человек ты или колдун, ты ответишь за смерть и за раны моих воинов. К столбу его! Пусть солнце выпьет магические силы!

Трое молодцов подняли Гаюнара и под бормотание простеньких заклинаний поволокли по пыльной дороге на задворки последнего на деревенской улице дома. Там на горушке его накрепко привязали к толстому столбу, врытому в землю, и оставили одного. Не успел Данила оглядеться, как рядом появился дед в длинной рубахе из домотканого полотна. На вытянутой руке он держал дымящийся корень и заунывным голосом пел молитву. Он трижды обошел вокруг столба, оставляя за собой едкий шлейф, и удалился, не взглянув на «ведьмака» ни разу.

Солнце палило нещадно, сознание то и дело проваливалось в черные ямы, от запаха жженого корня, упрямо висящего в воздухе, подкатывала тошнота, в горле пылало, а вид колодца за забором и тени сарая, лежащей в пяти саженях от столба, приумножал мучения. Кроме старика за истекшие часы к пленнику никто не приблизился, а любопытные мальчишки ограничились созерцанием его персоны с крыши соседней хаты. Причем стоило Даниле бросить на них взгляд, всех словно ветром сдуло со «смотровой площадки».

Боль в затылке не давала покоя, а надежда на спасение утопала в трясине отчаяния. Данила осознал вдруг, что остался совершенно один. Он попытался призвать Жизнь, но мысли нестройной толпой блуждали в стонущем мозгу, и не было никакой возможности сосредоточиться на чем-либо конкретном. «Пэр!» — хотел крикнуть Гаюнар, но язык прилип к высохшему нёбу, и с губ сорвался хрип.

«Пэр! — Данила, собрав остатки сил, сконцентрировался на образе брата. — Пэр! Помоги!» В полубессознательном состоянии Данила пребывал еще час или полтора до тех пор, пока прилетевший откуда-то ветерок не принес с собой спасительную прохладу. Гаюнар пришел в себя. Все то же палящее солнце в безоблачных небесах, изнуряющая жара и полное одиночество. О существовании окружающего мира напоминал лишь далекий лай деревенской собаки, да горлопан-петух, оседлавший плетень. «К вечеру, если ничего не изменится, я превращусь в вяленого карася», — подумал Данила и осторожно повел головой, ожидая вновь наткнуться на тупую боль, но обнаружил, что вместо нее осталась гудящая тяжесть, а двор и сарай перестали пританцовывать перед глазами.

— Похоже, это твоя работа, Жизнь, — пробормотал он, обращаясь к незримому и постоянному своему спутнику. — Но я же висел без сознания. Откуда ты взялась, родная?

Он посмотрел по сторонам и сразу заметил четко очерченный круг мертвой травы, центром которого был злополучный столб. Потрясенный до глубины души, Данила долго не мог отвести взгляд от погибших растений, отдавших узнику свои жизни. Накатил стыд от осознания собственной непростительной пассивности, а пробужденная воля вдребезги разбила предательский фатализм.

— Так, охотнички за ведьмами, мы еще поговорим по душам, — Данила недобро усмехнулся. — Хотели видеть колдуна из Проклятой Лощины — увидите. И задал же папочка вам в былое время шороху!

Гаюнар несколько раз дернул руками, проверяя, насколько прочны веревки. Пришлось признать, что путы держат достаточно крепко. Мелькнула мысль об огне. «Грег-Гора бы сюда!» — он с тоской посмотрел на недоступное солнце. Внезапно из памяти всплыло: в любой форме сущего так или иначе обязательно присутствуют шесть мирских Стихий. Вспомнился Юлькин ледяной мост, переброшенный к Тверди в испытании Обманувших Смерть. Только он подумал, что лед — очевидная модель единения Тверди и Воды, как в голове родилось решение собственной задачи: листья растений вырабатывают вещество, без которого невозможно их существование, и происходит это благодаря свету.

Гаюнар прикрыл глаза и постарался отказаться ото всех посторонних дум.

— Жизнь, найди Хозяина Огня, найди Черного дракона.

Произнося слова, он настраивал себя на особое ощущение образа. Источник Огня — нечто, плывущее по небу; источник Жизни — обнявшие землю гибкие корни, «мозг» растений, чьи зеленые кроны испытали вкус льющегося света. Ищите на земле или в небе, ищите то, что сродни хорошо знакомому небесному страннику, ищите избранника Стихии.

Данила ждал ответа. Протекали минуты, десятки минут… Вот повеяло теплой струей. Стихия тихонько тронула сердце, как всегда, когда возвращалась к хранителю. В сознании Гаюнара отпечаталось сожаление. Без образа, без стройной мысли — он понял вдруг, что Грег-Гор не слышит. Он сделал над собой усилие, и перед глазами появился оттиск, похожий на черно-белую картину: юноши-близнецы лежат друг подле друга на неровной площадке среди скал; глаза их закрыты, руки сплетены, будто они вот-вот примут облик дракона, а кругом разбросаны тушки отвратительных выдуманных чьим-то умом острокрылых птиц. Гаюнар плотно сжал губы. Юльки, Оливула, Доная и Серафимы рядом с Гай-князем не было, то есть бой с экзорными хищниками он вел один.

Данила безрадостно обвел взглядом залитый солнцем двор и тут обнаружил нежданного визитера: холеный жирный кот, совершенно игнорируя пленника, преспокойно умывался, сидя в тенечке возле сеновала. Гаюнар просветлел. Веревка, стягивающая руки, сплетена из растительных волокон, следовательно, за определенное время кошка своими острыми зубами может ее перегрызть. Помня, как однажды нашел путь к инстинктам мыши, Данила сосредоточился на коте.

Рука Жизни, отделившаяся от хранителя, мягко обвила животное. Кот подскочил, как на пружине, и отчаянно заорал. Ажурная сетка, тщательно оплетаемая новыми и новыми витками с каждым поколением — так представилась Даниле жизнь кошки. Она извивалась и ловко выскальзывала из-под власти Стихии. Гаюнар удвоил усилие. Вторая струя поднялась и устремилась на упрямца. Вольнолюбивый зверь, не в силах сопротивляться жизненной энергии человека, шипя и скалясь, медленно двинулся к столбу. Данила, пытаясь думать в унисон подчиняемому существу, приказал: перегрызи веревки. Кот противился человеку, как мог. Данила, рискуя сам потерять сознание от напряжения и возобновившейся боли в затылке, нажал на его мозг еще раз.

Кот жалобно замяукал, глаза его налились кровью, и он ткнулся в землю. Внемиренец оторопев смотрел на непокоренное существо. Жизнь стремительно покидала тельце животного, и вернуть ее назад уже не было возможности.

Гаюнар в смятении отвернулся. Он, с детства любивший животных, не мог не знать о независимом нраве кошек, о котором испокон веков ходили легенды. Сейчас он не придал этому значения. И Жизнь обернулась смертью.

Полусонное спокойствие деревни было нарушено гулом голосов. Данила насторожился. Он не видел людей — улицу закрывала от него вереница хат — но отчетливо слышал приближение разгневанной толпы.

В знойном безветрии заметался воздух.

— Пэр, ну где же ты? — прошептал Гаюнар.

Толпа показалась из-за угла дома. Впереди шел уже знакомый Даниле дед-ведун, следом двигались воевода и двое воинов, ведущие под руки молоденького паренька. На его лице застыла маска отрешенности, он смотрел и не видел, слышал и не воспринимал, чужие ноги переступали сами по себе. Гаюнар вдруг отчетливо различил над ним черный контур и вспомнил: удар меча пришелся на плечо юноши, но что-то оттолкнуло клинок. Оттолкнуло и осталось внутри человека навсегда. «Кочевник нашел свое место,» — понял Данила.

Гаюнар не ошибся, решив, что целью «делегации» является требование расколдовать молодого ратника. Именно об этом и заговорил воевода, когда толпа остановилась в десятке шагов от столба. Многословную тираду он закончил словами:

— Верни рассудок Вадимира, ведьмак. И тогда позволим мы тебе умереть, как человеку. Иначе ждет тебя страшная смерть!

— Это не справедливо! — крикнул Данила. — За весь день вы мне рта раскрыть не дали. Считаете меня колдуном — на здоровье, но состояние этого парня от меня не зависит, клянусь!

То ли жителям деревни не понравилось слово «клянусь», то ли вообще любая речь ведьмака у них считалась чем-то вроде проклятия, но все как один принялись твердить охранные заклинания.

— Ну, хорошо, хорошо, — Данила поставил себе цель потянуть время. — Развяжите мне руки, и я постараюсь что-нибудь для него сделать.

Трансформация словесных образов проходила в направлении от внемиренца к мирянам значительно медленнее, чем наоборот, поэтому речь Гаюнара поняли не сразу, а поняв, испуганно замотали головами.

— Ты не обхитришь нас, ведьмак, — грозно провозгласил воевода. — Всем известно, что колдуют не руки, а уста и глаза.

Данила не стал настаивать, ибо таким образом мог лишиться и тех немногих минут, предоставленных в его распоряжение. Он чувствовал, что Пэр совсем рядом, однако взрывоопасность обстановки нагнеталась значительно быстрее, чем мчался ветер.

— Ладно. Давайте сюда вашего мальчишку.

— Жизнью ответишь за его жизнь, — предупредил воевода.

Два ратника подвели товарища к столбу.

— Отойдите, — велел им Данила.

Те нерешительно оглянулись на воеводу и, получив одобрение, вернулись к своим.

Гаюнар нервно облизал пересохшие губы. Он понятия не имел, насколько замещенный человек остался ратником Вадимиром, и тем более не знал, что представляет собой Кочевник.

— Так. Посмотри-ка на меня, — в полголоса обратился к нему Данила. — Как твое имя?

— Вадим… Вадимир, — медленно, с огромным усилием ответил ратник.

— Кто ты? Кто ты сейчас?

Молчание.

Гаюнар осторожно, крайне осторожно послал к нему свою Стихию. Черный контур на доли мгновения расширился и почти что сошел на нет. Юноша пошатнулся, в глазах мелькнуло осознание чего-то, никому другому не доступного, и он рухнул будто мертвый.

Люди закричали, кто испуганно, кто гневно. Раздалось отчетливое «убейте его!», и несколько воинов с мечами наголо бросились к «ведьмаку». Но не сделали они и трех шагов, как откуда ни возьмись на двор обрушился ураган. Жесткая стена ветра отсекла людей от Данилы и отбросила прочь. Селяне успели попрятаться по подворотням прежде, чем бушующий воздушный поток вырвался на улицу и помчался по деревне, таща за собой воеводу и нескольких ратников, расшвыривая по палисадникам обезумевших кур, вырывая с корнями мелкие кусты и сдирая с крыш дранку. Спустя минуту на пригорке не осталось никого, кроме привязанного к столбу Данилы, лежащего у его ног юноши и яркого зеленого тумана, обретающего контуры человека.

11 Оливул стоял возле затянутого прозрачной пленкой окна и смотрел на море. Волны подступали к стенам башни, вырастающей подобно магическому колоссу прямо из глубин, и разбивались о ровные шеренги рифов, неусыпно охраняющих тайну ее астральных свиданий. По движению неутомимых водных армад Бер-Росс определил, что океан обнимает башню со всех сторон. Он был пленником на острове, созданном волей и мыслью завоевавшего Мир экзистора.

Впрочем, комната, где Оливул очутился, хоть и не помнил как, на тюремную камеру не походила. Небольшая, но вполне светлая и чистая, она располагалась в верхней части башни, и добрую половину ее занимала широкая кровать с меховыми покрывалам. На этой самой кровати он очнулся четверть часа назад с горячей болью в плече и ощущением мертвого холода возле сердца. Острозубая ведьма, ее господин, юркие ящерки и черная бездна, в которой исчез Донай, вспоминались как ночной кошмар. Стены и предметы то и дело принимались качаться перед глазами, подобно волнам за окном, и ему приходилось призывать на помощь последние силы, чтобы бороться с головокружением.

Сложившееся положение вещей представлялось сейчас настолько скверным, что не хотелось признавать его реальность. Одно радовало Оливула — успешный побег Грег-Гора и Юльки. «Каллист их не догнал, — успокаивал себя Белый князь, стараясь не думать пока о других каверзах Темного Мира. — Серафима поймет, что произошло, когда вернется. Она сенсор, Посредник, она найдет их…» Натужно заскрипели дверные петли. Бер-Росс медленно повернулся лицом к вошедшему. Перед ним стояла зеленоглазая женщина. Легкий румянец на щеках, беспокойные огоньки в подвижных прекрасных глазах — она хотела казаться взволнованной и напуганной. Оливул невозмутимо оглядел трепещущую фигуру, каждую линию которой подчеркивало неимоверно узкое платье с длинным шлейфом, но начинать разговор не собирался. Пауза затянулась, и женщина, не дождавшись вопроса, вынуждена была нарушить ее первой.

— Мне очень жаль, что все обернулось так… неудачно, — заговорила она, приближаясь к пленнику. — Поверь, я не хотела наносить тебе рану, но мой хозяин так повелел. Я должна подчиняться его воле.

— Ты пришла сюда помимо его воли, — произнес Бер-Росс.

— Да, — она с опаской покосилась на дверь. — Ты моя единственная надежда освободиться из-под его власти. Пять лет назад Каллист завоевал страну моей матери, и вместе с данью забрал в полон меня и трех моих сестер. И вот я рабыня. Но ты сильный маг, ты победишь его. Оливул, прошу тебя!

Белый князь скрестил руки на груди. Он не сомневался, что колдунья не лжет, говоря о своем прошлом, и все же в речи ее звучало слишком много фальшивых нот. Она преподносила правду, облачая ее в чужие одежды.

— Я слишком слаб сейчас для состязания, и лишила меня сил именно ты. Как я могу верить тебе?

Он рассчитывал убить двух зайцев: выяснить истинную цель визита и, если очень повезет, узнать что-либо о противоядии.

— О, понимаю, — на опустившихся ресницах блеснула вроде бы нечаянная капля, — ты не веришь… Я скажу, как уничтожить Каллиста. Что тогда?

— Если ты знаешь, как его уничтожить, зачем тебе я?

— Я не владею магией, но мои знания и твоя сила приведут нас к успеху. Мы будем править в этой стране.

Оливул молчал.

— Только мы, вместе, понимаешь, — она приблизилась еще на шаг, шлейф платья прошуршал по мраморному полу словно хвост змеи. — В наших руках будет власть над всем сущим. Ты согласен?

Что-то подсказывало Белому князю, что подыгрывать ведьме нельзя.

Она торопила.

— Отвечай же. Согласен?

— Нет.

— Ты боишься?

— Ничуть. Ты хочешь, чтобы я правил страной, а ты стала бы моей помощницей и спутницей. Но человек, предавший однажды, предаст и в другой раз.

— Смотри на меня! — угрожающее шипение оборвало слова Белого князя.

Не в силах сопротивляться, он поднял взгляд. Зеленые обворожительные очи со зрачками-щелками, прекрасное лицо, безупречное тело. Зазвучала таинственная музыка. Черно-зеленое платье скользнуло на пол. Она танцевала нагая внутри невидимого круга, и круг вырастал, подступая к пленнику.

Оливул прижался к стене. Пластика магического танца приковала взор и каждое движение оплетало рассудок новым витком забвения. Белый князь не мог ни отвернуться, ни закрыть глаза, но вдруг нашел способ смотреть и не видеть. Женщина-змея извивалась теперь, будто за матовым стеклом, а перед глазами стоял образ Юльки. Веселая и серьезная, озорная и сосредоточенная, она смеялась взахлеб, откинувшись на спинку дивана в кают-компании, нахмурив брови диктовала какие-то параметры с терминала пилота, неслась на коньках по замерзшей реке, уставшая после бесконечных приключений прижималась к его плечу, стоя на палубе корабля.

— Ты уничтожишь Каллиста драконьим огнем, — раздалось совсем рядом.

— Нет.

Музыка, танец, матовое стекло — все разлетелось на куски.

— Ты умрешь!

Туман в сознании пропал, и Оливул увидал прямо перед собой гигантскую змею, готовящуюся к броску. Он отскочил в сторону в тот момент, когда чудовище кинулось на него, норовя разорвать страшными зубами грудь. Голова змеи ударилась о стену. Тварь и ее жертва поменялись местами: колдунья оказалась возле окна, а Белый князь — у двери. Явного преимущества новая позиция не давала, но Оливул надеялся, что следующим ударом она выбьет дверь, если, конечно, он сумеет увернуться.

Змея стянула кольца тела в жесткую пружину, разогнулась и… кривая молния ударила в ее голову. Раздался вопль, смешанный с отвратительным визгом, чудовище рухнуло на пол и вспыхнуло черным пламенем. Секунду спустя на мраморных плитах дымилось грязное зловонное пятно.

— Я знал, что рано или поздно она попытается организовать против меня заговор, — Каллист убрал хлыст-жезл за пояс и, протянув Оливулу руку, помог подняться. — Я благодарю тебя.

— За что же? — перехватив дыхание, спросил Белый князь.

— За то, что не вступил с ней в коалицию, — улыбнулся одними губами чародей и пояснил, — я слышал все от самого начала. Она была глупой. Такой же, как ее сестренки.

Он небрежно достал из складок меховой накидки трех безжизненных ящериц и бросил в пятно, оставшееся от их старшей сестры.

— Она солгала тебе, — как ни в чем не бывало продолжал колдун. — Пустить в ход яд была целиком ее идея. Кстати, ты ей понравился, я заметил это еще в Проклятой Лощине. Воистину: свой свояка видит издалека!

Он весело рассмеялся. Белый князь не повел и бровью.

— Это шутка, — объявил Каллист, обрывая смех, и продолжал уже без тени иронии. — Только Дракон способен погасить яд Змеи. Ты обязан принять свой первородный облик, Оливул Бер-Росс, в противном случае ты умрешь с последним лучом солнца.

— Стать драконом и, таким образом, стать твоим слугой? — Оливул усмехнулся. — Хороший выбор ты мне предлагаешь, Каллист: смерть или рабство.

— Рабство? Да образумят тебя всесильные духи! Разве дракон раб всадника? Я хочу, чтобы мы с тобой были соратниками, друзьями. Вместе мы завоюем этот Мир!

Белый князь устало провел ладонью по глазам и присел на край кровати. Жест получился несколько вызывающим, но Каллист, опьяненный великими помыслами, этого не заметил.

— Мы осилим Огненного Идола из Заморья! — продолжал он, — Весь Мир будет нашим!

— Тоже самое я уже слышал несколько минут назад, — произнес Оливул и, встретив недоуменный взгляд молодого колдуна, показал на жженые останки, — вот от этой дамы.

Каллист застыл в немом возмущении.

— Ты соизмеряешь мои слова с шипением тупой твари?! — выдохнул он, наконец. — В себе ли ты, Оливул? Или яд помутил твой рассудок? Вставай, иди за мной, и я покажу тебе величие моих владений и ту границу, за которой нас ждет могущество!

Он ринулся к окну. Стены поползли в разные стороны, превращая узкий оконный проем в просторные ворота, за которыми показалась колесница, запряженная облаками. Каллист вскочил в нее и взмахнул рукой, призывая Оливула следовать за собой.

Пара облачных коней несла колесницу по голубому простору. Раскаленное добела солнце нещадно палило землю, поникли цветы в полях, робко спряталась за камнями речка, и даже могучий лес склонил свои вершины перед огненной стихией. Оливул обычно избегал солнца, эта привычка осталась у него со времен мертвой жизни, когда свет будил горькие мысли и терзал душу, но сейчас в льющемся из поднебесья жаре скрывалось что-то родное. Бер-Росс расстегнул ворот рубашки и, прикрыв глаза, подставил лицо золотым лучам. Солнце мягко тронуло искрящиеся перламутром белые волосы, скользнуло по щеке и коснулось багрового пятна на шее. Оливулу показалось, будто луч беспокойно застыл над ним и в следующий миг опрометью помчался с тревожной вестью в знойную даль.

Солнце, жар, огонь. «Грег-Гор!» — полосонуло Белого князя. Он чуть было не вручил Стихии призыв к брату, но вовремя вспомнил о Каллисте, вот уже десяток минут молча стоящем на козлах волшебной колесницы. Что если, предоставив пленнику эту экскурсию, он надеялся с его помощью найти Черного дракона? Со своей стороны Бер-Росс на провокацию не поддался, но кроме зова крови было еще одно, что позволило бы Грег-Гору узнать о случившемся: всевидящее солнце — воплощенная в Мире Стихия Огня.

«Вряд ли Каллист догадывается о существе Стихий, — подумал Оливул, искоса наблюдая за чародеем, — но наша неосторожность уже сыграла ему на руку, и кто знает, какие еще случайности ожидают впереди. Грег-Гор, Грег-Гор, оставайся там, где ты сейчас. Ты не поможешь мне и не справишься с колдуном, мой младший брат. Ты лишь наполовину дракон.» Темные Миры. Окутанная отчим духом земля. Оливул ясно помнил день, когда, блуждая по лесу, заметил в зарослях странное существо, глазевшее на него четырьмя беспокойными голубыми глазами. Он осторожно подошел к груде веток, оказавшихся вблизи неумело построенным детскими руками шалашом. Существо выскочило из своего укрытия. Два смуглых тощих мальчишеских тельца, два одинаковых лица и… одна уродливая огромная голова. Создание опрометью кинулось прочь от человека. Оно бежало по поляне, беспорядочно размахивая костлявыми руками и спотыкаясь на каждой кочке. Белый князь бросился на ним, догнал, хотел ухватить за плечи, но тут раздался оглушительных хлопок и вместо уродца перед ним предстал молоденький черный дракон о двух головах. Две слабые струи огня, направленные в лицо, слегка опалили белые волосы. Оливул протянул руки ладонями вверх, это был знак дружбы. Дракончик поупрямился с минуту, а потом шагнул навстречу…

— Правда ли, — неожиданно нарушил молчание Каллист, — что тот, кто ускользнул от моих нерадивых слуг, твой родной брат?

Бер-Росс не спешил с ответом.

— Я говорю о черном драконе, — продолжал чародей, оборачиваясь.

— Да, — медленно произнес Оливул.

— Давай сделаем так, — Каллист, предоставив колдовских коней самим себе, спустился с козел, — ты призовешь дракона, и он, уж точно, найдет способ тебя излечить. Потом я отпущу вас обоих, но с маленьким условием: либо ты, либо он должен оставить мне кусочек чешуи. Я не требую от вас службы, я лишь прошу однажды, только однажды прийти на мой зов.

Белый князь усмехнулся про себя. Он знал законы Племени Драконов: кто вручает человеку право на зов — становится его проводником в Темных Мирах. Он неотступно следует за экзистором, колдуном, пока смерть не разрушит этот договор или же пока сам экзистор не завершит начатую Игру.

— Каллист, свободой не торгуют. И даже жизнь тому не цена.

Глаза чародея наполнились тьмою.

— Да что же ты за человек! — воскликнул он. — Я прошу крошечной услуги и делаю при этом всё, чтобы спасти твою жизнь! Я предлагаю тебе богатство и могущество! Земли и моря, ветер, деревья и скалы — все склоняется перед моей силой, и склонится перед нами обоими. Я готов назвать тебя другом, братом, и чем же отвечаешь ты? Презрением и недоверием?

На лице Оливула не дрогнула ни одна жилка. Он стоял перед охваченным отчаянием и гневом колдуном, сохраняя каменное спокойствие, и это окончательно вывело Каллиста из себя.

— Ты насмехаешься надо мной?! — он вырвал из-за пояса магический жезл.

— Ничуть, — спокойно отозвался Бер-Росс. — Мне жаль тебя. Власть, к которой ты стремишься и которую предлагаешь мне, не награда, а тяжкая ноша. Ты молод, и не знаешь, каково нести ответственность за судьбу целого Мира.

Каллист плотно сжал побелевшие губы.

— Я стану всадником дракона и без твоей помощи. А твое время закончится на закате дня. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь умирать!

12 «Полдень минул… Хорошо, что нет облаков, — весь небосвод развернулся перед четырьмя зоркими глазами. — Оно говорило об Оливуле, но почему черный след? Почему?.. Подняться бы в небо!» Гор тронул правую руку Грега. Одна из железных птиц, погибая, дотянулась-таки клювом-кинжалом до крыла. И не привязала бы эта рана дракона к земле, кабы не усталость, которой он больше не мог сопротивляться. Обессиленные, близнецы пролежали несколько часов на усеянной мелкими осколками камней площадке, ныряющей под откос вместе с хилой травой и сухим кустарником. Знойное марево заботливо укрыло их прозрачным покрывалом, а солнце усердно выплескивало палящие лучи, предоставив Хозяину Огня кладезь неиссякаемой своей мощи.

«Солнце видело беду, — Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя. — Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа… Смерть… А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?» Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.

«Мне не добраться до долины пешком, — обречено вздохнул Черный князь. — А взлететь смогу самое скорое — на закате.» При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.

«О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!» Он ждал отклика… Пустота.

«В этом Мире нет Племени. Я один».

Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.

— Давай говорить, — произнес он.

— …как привыкли, — продолжил Грег.

— Думаешь, нам остается только ждать?

— Я думаю то же, что ты… А лучше бы мы думали по-разному.

— Почему? — Гор перевел на него взгляд.

— Спор порождает истину… Зачем ты задал вопрос? — мгновение спустя изумился Грег.

— Я сыграл в «думать по-разному», — откликнулся Гор. — Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе — субъект.

Грег привстал на локте.

— Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях…

— …а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!

Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.

Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.

Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.

— Очнись, — прозвучал властный голос.

Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.

— Поиграли в героев и довольно, — продолжал Каллист. — Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.

— Я уже ответил тебе, — выговорил Белый князь; слова давались тяжело, — я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.

Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.

— А ведь ты на что-то надеешься, Оливул, — произнес он почти утвердительно. — Думаешь, твой рыжий приятель тебе поможет? Мне жаль тебя разочаровывать, но из Бездны не возвращаются. Там живет смерть. Извини, я погорячился утром. Наверное, смерти он все-таки не заслуживал. Он был твоим другом?

Надменные манеры колдуна растворились в сочувственном тоне, и это заставило Оливула насторожиться. Он даже сумел частично стряхнуть с себя оцепенение, владевшее телом и сознанием с момента заточения в облачный полушар. Причина изменения тактики мага была ему не понятна. Мелькнуло предположение, что Донай или кто-то из друзей, проникнув в башню, исхитрился наложить на него собственный образ. Однако, никаких следов новой Игры Бер-Росс не заметил.

— Он был твоим другом, да? — Каллист повторил вопрос и, приняв молчание собеседника за утвердительный ответ, продолжал со вздохом. — Мне вправду жаль, что так получилось.

Отчаяние жестоко полосонуло по сердцу, но Оливул отогнал вползающую вместе с вкрадчивым голосом чародея мысль о гибели Доная.

Каллист так и не дождался его реакции.

— Ты сильный человек, — сказал он, вставая; табурет проковылял в свой угол и занял привычное место. — Давай будет откровенными друг с другом. Если я скажу, что хочу спасти твою жизнь из симпатии к тебе, ты не поверишь, верно? Хотя это правда. Понятнее тебе будет другое. Взгляни на меня.

Оливул, готовый к очередной магической атаке, медленно поднял глаза. Широкая меховая шляпа лежала у ног колдуна, образ пустой маски качался в тени, а перед Белым князем стоял человек с выжженным до костей лицом. «Проклятие Матери Драконов!» — понял Бер-Росс.

— Знаешь, откуда это? — прозвучал глухой голос; обрывки губ почти не шевелились.

— Ты убил дракона, — произнес Оливул.

— Да… Думаешь, Змеиная дочь подвела к смертной черте тебя одного? Ты орудие ее мести! Ты сослужишь ей хорошую службу, когда умрешь. Ведь вместе с тобой умру и я, потому что перед вашим Племенем виновен стану дважды. Тебе, конечно, все равно, каков будет мой конец. Но подумай о роли, уготовленной тебе самому: Белый дракон — слабовольный пособник мерзкой гадкой змеи. Подумай, у тебя еще есть время до заката солнца.

«До заката… До заката…», — шелестел в костре огонь.

— Где этот проклятый колдун?! — Грег и Гор вскрикнули в один голос.

Огонь силился обрисовать хозяину картину местности, но для солнечного света все на земле было едино — и леса, и поля, и горы. Разве что беспокойные волны моря воспринимались Стихией как нечто стороннее. Побережье, залив, башня. Гор встал, вглядываясь туда, где огонь столкнулся с водой, но море скрывалось за неприступными вершинами скал, и ни человеческий, ни драконий взгляд не смог бы отыскать крошечный остров за много верст к востоку, даже если бы горы вдруг расступились.

— Пэр — возничий Воздуха, — произнес Грег. — Если мы как-нибудь сообщим ему, что произошло, он найдет Оливула.

Солнечный свет струился сквозь толщи воздушного океана, обнимал луговые травы и цветы, просачивался в чащу лесов, а ветер гулял себе в тех же полях и рощах, независимый и беззаботный. Огонь отчаянно взывал к Воздуху, но разговор этот был сродни беседе слепого с немым.

Неожиданно в пламени костра вспыхнул образ цветка с огромной яркой головкой. Куда бы ни уходило солнце, кудрявые лепестки неизменно поворачивались к его лучам.

— Посмотри, — прошептал Грег, хотя Гор уже и сам изумленно озирался по сторонам.

Скудная слабая трава, узколистые колючие кусты, кривое деревце на склоне — все смотрели на Хозяина Огня, и густо-зеленые листья их тянулись в центр круга, где пылал костер.

— Данила искал нас, — прояснили близнецы друг для друга. — Так ответим же!

Костер вспыхнул с новой силой. Однако оставшаяся неуслышанной Жизнь была слишком далека сейчас, когда Гаюнар, не дождавшись отзыва, оборвал контакт.

— Должен быть способ, — Грег перевел взгляд на брата. — Стихии едины в каждом элементе Мира, и любая из них в состоянии воздействовать на другие.

— Солнечный свет питает растения, они живут благодаря ему, и земле, и воде, и воздуху, и смерти. Вопрос стоит иначе…

— Как разбудить разум остальных Стихий?

— Как заставить их обратиться к избранникам?

Спасительная идея внезапно ворвалась в сознание.

— Есть в Судьбе одно, что держит в себе дух каждой Стихии — Крылатый Волк!

13

— Пэр! — кабы не путы на руках и ногах, Данила стиснул бы его в объятиях.

Зеленый воздушный сгусток материализовался, и Пэр растрепанный и растерянный встал перед братом.

— О, мой бог, Данька, что я натворил!

— Ничего-ничего, туда им и дорога, — тот не понял, что призрак имеет ввиду вовсе не ураган, разогнавший людей по подворотням.

Пэр его реплику даже не расслышал.

— Данила, что они с тобой сделали?!

— Не волнуйся, я цел, — Гаюнар оглянулся на деревню, затаившуюся после «колдовского нашествия». — Развяжи меня поскорее и будем сматываться. Мне не светит еще раз встретиться с этой компанией фанатиков.

Пэр торопливо поднялся над землей и попытался дернуть веревку, которой были связаны руки брата, но пальцы проникли сквозь узлы, а материя оставалась незыблемой.

— Пэр, не суетись, успокойся, — посоветовал Данила. — У нас полно времени.

Однако не прошло и минуты, как ему пришлось признать, что в этом последнем он крупно ошибался. На улице началось движение, и в прогоне между двумя хатами мелькнули кольчуги ратников.

— Данька, я не могу ее зацепить! — в отчаянии воскликнул Пэр.

— Не психуй. Когда ты нервничаешь, у тебя все сикось-накось идет. Помнишь, как ты открыл рукой дверь? Действуй так же, поверь, никакой разницы между ремнем и деревяшкой в данном случае нет.

Возня за спиной возобновилась, но ни малейшего натяжения веревок Данила не почувствовал, зато заметил, как за плетнем, таясь от глаз «ведьмака», собиралась большая группа воинов.

— Так. Есть идея, — быстро заговорил он. — Видишь нож?

Посреди двора вместе со зловонной веткой и какими-то тряпками лежал длинный кинжал.

— Я понял! — призрак сорвался с места.

Он бежал к оружию, а Гаюнар завороженно смотрел, как полупрозрачные ступни касаются земли, как покорно ложится под ними низкая трава, как скользит рядом человеческая тень. Пэр споткнулся, упал на колено, вскакивая, подхватил клинок и кинулся назад к столбу. В этот момент в воротах появились лучники.

— Берегись! — выкрикнул Данила.

Призрак круто развернулся. Взвились будто бесовское пламя густые зеленые космы. Ветер, прятавшийся в траве и в листьях, с заливистым свистом вылетел из засады и, охотно отдавшись Возничему, ринулся на ратников. Выпушенные стрелы заплясали в лихой круговерти. Воздух стелился по земле, окунаясь в неглубокие ямки, закручивался в тугую пружину и смертоносным вихрем летел на людей. К треску ломающегося плетня примешались вопли ужаса. А Стихия подстегивала и подстегивала свою разудалую форму.

— Пэр, уйми его! — Гаюнар старался перекричать вой зарождающегося урагана.

— Мы так кого-нибудь угрохаем. Довольно!

Пэр и сам понял, что пора приструнить ретивого слугу. Он раскинул руки, как бы желая раствориться в родных струях, но контуры тела не рассеял. Натянулись незримые поводья. Ветер, сопротивляясь и завывая от возмущения, начал угасать.

Данила, увлекшийся картиной укрощения вихря, не заметил, что юноша рядом с ним зашевелился и стал медленно вставать. Блеснул кинжал, оброненный Пэром, и человек-Кочевник шагнул к Гаюнару.

— Данила!

Призрак бросился к столбу, но раньше узкий клинок врезался в тугой узел. Веревки ослабли, и пленник очутился на свободе. Затекшие ноги отказались держать тело, и, сделав единственный шаг, Данила, как подкошенный, рухнул в объятия брата.

— Ничего, это ерунда, — выговорил он, едва открыв глаза.

Но по лицу Пэра было ясно, что он придерживался другого мнения.

— У тебя руки не работают и кровь на затылке! — воскликнул призрак, принимаясь массировать одеревеневшие запястья.

Прикосновение теплой шершавой ладони привело Данилу в чувство окончательно. Он поднял голову от плеча брата и неожиданно ясно осознал, что опирается на твердое живое тело.

— Пэр! — сдавленно пробормотал он. — Что с тобой произошло, Пэр?

Восторг, страх, недоумение и радость смешались где-то внутри, готовые вырваться на волю в одно мгновение.

Призрак неуверенно улыбнулся.

— Наверное, я проснулся, Данька.

Данила поймал его за плечо, хотел обнять, но тут за спиной прозвучал незнакомый голос:

— Они вернутся, чтобы убить. Бегите.

Оба изумленно оглянулись. Молодой ратник стоял рядом, держа за удила двух боевых жеребцов.

— Вадимир? — Данила постарался как можно тверже подняться на ноги.

— Кто он? — тихо спросил Пэр.

— Тот, кто нашел место, — быстро ответил Гаюнар и вновь обратился к юноше.

— Почему нас хотят убить?

— Оборотень пришел в Проклятую Лощину. Ты похож на легенду, но ты не он… Ты прятался у окна, когда появилась Смерть… Почему я знаю тебя? — он неожиданно ясно взглянул на Данилу, затем перевел взгляд на Пэра. — И тебя я знаю…

— Так это ты был камнем на берегу моря? — воскликнул призрак. — Помнишь, ты рассказывал мне о своем друге!

— Пэр, что ты мелешь? — зашикал на него Данила.

— Он должен разрешить конфликт рассудка и памяти, — зашептал в ответ призрак.

Тревожно заржали кони. Прежде, чем обернуться на ворота, Данила уже знал, о чем предупредила Жизнь: дружина шла в бой. На сей раз каждый из ратников нес перед собой мощный остроконечный щит, кольчуги и шлемы сияли на солнце, и угрожающе гремели тяжелые мечи.

— Бежим отсюда, — скомандовал Гаюнар. — Все! Живее!

Он запрыгнул в седло, как заправский кавалерист, хотя до нынешнего дня лошадь видел вблизи лишь однажды. Вадимир мешкал.

— Ты не можешь остаться! — крикнул Пэр. — Они не примут тебя!

Юноша вставил ногу в стремя.

Грянул короткий, как залп, громогласный приказ, и из-за щитов вылетел рой каленых стрел. Человек-Кочевник вскрикнул. Пэр не долго думая затолкал его в седло и вскочил следом. Конь, почуяв кровь, взбрыкнул, но крепкая овеянная зеленой дымкой рука властно натянула узду.

— К лесу! К лесу! — Данила поднял лошадь на дыбы.

Жеребец Пэра перемахнул через плетень и пустился в галоп по пыльной дороге. Данила в свою очередь лихо проскакал по двору, выкрикивая бессвязные ничего не значащие слова, принятые дружинниками, как он и рассчитывал, за колдовские заклинания. Суеверный страх на какие-то секунды сковал людей, и Гаюнар получил возможность беспрепятственно вырваться на улицу через ворота. А когда по высохшей земле загромыхали копыта, он был уже далеко от неприятелей.

Брата Данила нагнал на опушке. Верховые ратники, облаченные в стальные доспехи, двигались медленнее, но их масса, скрытая клубами пыли, ужасала своей неотступностью.

— Данька, он ранен! — Пэр показал на юношу, между лопаток которого торчала стрела. — Призови Стихию, помоги ему!

Данила бросил взгляд на человека, до сих пор не упавшего с седла лишь благодаря призраку, и торопливо ответил:

— Он продержится еще немного. Мы должны оторваться от погони!

И первым поскакал в лес. Скоро дорога сузилась, а ветви нависли над ней так, что приходилось низко пригибаться к потным шеям лошадей. Преследователи не отставали, напротив, прекрасно знающие местность, они разделились, и теперь топот копыт и хруст сучьев слышались как позади, так и справа.

— Сворачивай с тропы! — крикнул Данила брату.

— Мы не пройдем там с лошадьми!

— Доверься мне, сворачивай!

Зов к Стихии зародился почти спонтанно. Гаюнар не успел поймать собственную мысль, а Жизнь уже вырвалась вперед. Энергия ее будто бы вдохнула сознание в беззаботный лес: густые кроны деревьев и гибкий кустарник раздвигались, пропуская беглецов сквозь непроходимые чащи, и тут же смыкались плотными сетями за их спинами. Скоро голоса и звон кольчуг ратников из станицы потерялся в лесной глуши. А кони Гаюнаров продолжали без устали мчаться через овраги и валежник, утопая в вязких лужах и разбивая копытами спокойную гладь ручьев, кроша сухие кусты и вламываясь в молодую поросль елей.

Скачка продолжалась не меньше часа, однако ни Данила, ни Пэр не заметили времени за мельканием лесных теней. Бешенная пляска их прекратилась неожиданно, когда жеребец, несущий двух всадников, на всем скаку ворвался в грязную заводь речушки и рухнул, увязнув в глубоком иле. Призрак сорвался с седла и потерялся в камышах, раненый воин упал в протоку, погрузившись в воду с головой. Гаюнар соскочил с коня и бросился на помощь. Он выволок юношу на берег и облегченно вздохнул, обнаружив, что тот не успел захлебнуться. Подлетел Пэр. Убедившись, что оторвались от преследователей окончательно, братья взялись за осмотр раненого.

Крови пролилось немного, но юноша находился без сознания, и привести его в чувство общепринятыми способами не удалось. Не дала результатов и попытка воздействовать на человека-Кочевника силой Стихии Жизни. Отписав неудачу собственной усталости, Данила ограничился оказанием первой медицинской помощи. Затем Гаюнары уложили раненого на мягком мхе в тени большой гостеприимной ели, а сами вернулись к ручью.

— Так. Судя по всему, мы здесь застряли, — проговорил Данила, оглядев достаточно редкий, но обманчивый лес, где деревья прятались за деревьями, а далекие полянки, освещенные солнцем, создавали иллюзию опушки. — Мы не можем оставить парня одного, и мы не можем двигаться с ним, пока он не очухается.

— Подождем, — согласился Пэр и, посмотрев на одинокие облака, окрашенные в предвечерние полутона, добавил. — Воздух поможет найти дорогу к дому Александра и в темноте.

— А вот в доме нам делать нечего, — нахмурился Данила и с напускным хладнокровием обрисовал брату положение вещей.

Пэр был потрясен. Даниле показалось даже, что он побледнел.

— Это все из-за меня, — одними губами пробормотал он.

— Пэр, давай обойдемся без самобичеваний, — Гаюнар развернул брата к себе лицом. — Ни ты, ни я и никто не виноват, что местные приняли меня за папочку с его черной или черт знает какой магией. Все получилось одно к одному! Из Грег-Гора разведчик аховый — я и вчера не сомневался, что его полет над лесом видела вся округа. Да еще Волк в драке кому-то башку оторвал…

— Данька, я не имел права улетать! — Пэр поднял полный страдания взгляд. — Я обязан был определить свое «я» значительно раньше.

— Пэр, ты не знал главного — ты не знал, что был рожден!

— Нет. Мне просто не хватало мужества посмотреть правде в глаза. Ты думаешь, я не догадывался? Думаешь, не понимал?.. Надеялся на чудо, ждал, когда обстоятельства решат все за меня, и дождался: подверг опасности твою жизнь и жизни наших друзей. Если бы я…

— Слушай, прекрати, — Данила повысил голос. — Если бы да кабы! Может, если бы ты не улетел, мы все сейчас жарились бы на костре… Ладно, не переживай. Главное, с тобой все в порядке. Россы в этом Мире, как в своей тарелке, хоть Оливул и утверждает, что играть здесь нельзя. А с Серафимой не справится сам дьявол, не говоря уже о каких-то экзисторах, — он покосился на раненого и продолжал. — Парень очнется, начнем искать наших, а пока иди умойся: облепленный грязью ты плохо смотришься, особенно в человеческом виде.

Пэр безропотно направился к ручью, а Данила присел возле ивы, прислонившись к теплому влажному стволу. Он долго наблюдал за призраком, копошащимся у воды, стараясь определить, что именно изменилось в его облике за истекшие сутки. Движения, фигура, колыхающиеся даже при полном безветрии длинные вечно взъерошенные волосы — всё было прежним, разве что приобрело более жесткий контур. Пэр стряхнул с лица капли воды, поднялся на берег и повернулся к брату. Данила улыбнулся. Вот оно — главное отличие Пэра настоящего от Пэра вчерашнего: призрак уже не был прозрачным. Раньше сквозь зеленое облако просматривались находящиеся за ним предметы, теперь же казалось, что в туманном коконе заключен подвижный человечек небольшого роста с крупными не по фигуре руками и крепким упругим торсом. И лицо стало чуть-чуть другим — пропала округлость линий, создаваемая призрачной вуалью, и проявились характерные для Гаюнаров угловатые мощные скулы, прямая грубая переносица, тяжелые надбровные дуги.

— Хочешь сказать, что я похож на отца? — Пэр угадал, о чем думал брат. — Все верно. Ведь он по сути склонировал меня из своих клеток, и лишь Кочевник помешал мне стать точной его копией.

— Зато ты стал существенно улучшенным его вариантом, — с удовольствием заявил Данила.

Пэр вздохнул.

— Прости отца, Данька, — тихо проговорил он. — Прости, как простил я.

Младший Гаюнар устало качнул головой.

— Воистину: вся доброта нашей семьи досталась тебе.

14 Путешествие по горным тропам верхом в ужасно неудобном седле продолжалось не меньше трех часов, и Юлька была искренне рада, когда всадники, наконец, въехали на двор небольшого хутора, и Гарсий, легко спрыгнув на землю, снял ее с коня. Затем гостя отвели в дом и оставили в небольшой комнатке с окном, за которым простиралась пустая неприглядная равнина. Не успела Юлька оглядеться, как женщина принесла горячую еду.

— Располагайся, — она ласково потрепала «мальчика» по золотистым вихрам. — Скоро вернутся наши друзья, и мы найдем способ доставить тебя домой.

Юлька бойко кивнула и покосилась на аппетитный кусок мяса в тарелке. Хозяйка хутора улыбнулась.

— Не смущайся. Поешь и отдохни, мы не будем тебе мешать.

С этими словами она вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Юлька внимательно исследовала пищу, приготовленную явно не в примитивной печке, и рискнула попробовать. У нее во рту ни крошки не было со вчерашнего вечера, поэтому жаркое показалось самым вкусным из тех, которые она когда-либо ела. Покончив с едой, она улеглась на низкую лавку и закуталась в шерстенной плед с головой, будучи уверена, что очень скоро хозяева заглянут проведать гостя. Так и вышло. Кто-то отворил дверь, долго стоял на пороге, потом послышался приглушенный шепот: «Пусть поспит. Вечером выясним, кто он такой». Скрипнули петли. Удаляющиеся шаги.

Юлька выждала минут пять, но никаких звуков из глубины дома больше не доносилось. Тогда она осторожно сползла на пол, максимально сохранив нетронутым одеяло, чтобы издали казалось, будто «мальчик» мирно посапывает на лавке, а сама на цыпочках подкралась к окну.

Голоса раздавались со двора. Заливисто рассмеялась женщина. Юлька не имела возможности увидеть людей — угол дома закрывал от нее вид на двор — зато она заметила на лужайке стреноженных лошадей. При мысли о верховой езде заныли ноги, но другого средства передвижения под боком не было. Однако совершать побег прямо сейчас в ее планы не входило.

Со всеми предосторожностями девушка приблизилась к двери и шмыгнула в полутемные сени. В двух других комнатах, также выходивших в темный коридорчик, она не заметила ничего интересного. «Но где-то же должен быть аппаратный центр!» — она нетерпеливо завертела головой. Взгляд упал на узкую щель, по перпендикуляру пересекающую добротные половицы у порога одной из комнат. Юлька удовлетворенно улыбнулась. «Типично. Если кто-то что-то спрятал — ищи либо на чердаке, либо в подвале». Она, не упуская из внимания голоса во дворе, принялась ощупывать крышку подпола и, не обнаружив ни рычага, ни кнопки, занялась стенами и мебелью. Ничего.

«Я тебя все равно открою,» — Юлька начала злиться и тут вспомнила про портьеру, в складках которой Грег и Гор обнаружили «жучка» в доме Гаюнара. Она поискала глазами нечто похоже и нашла: грубая занавеска отделяла маленькую кладовку от светелки. «Им явно не хватает фантазии», — с удовольствием постановила девушка, с первой попытки обнаружив за отворотом занавеса привязанный к карнизу пульт управления.

Имитация крышки погреба отползла внутрь полых половиц, открыв перед Юлькой еще одно помещение. Не долго думая, она спустилась вниз по узкой крутой лестнице и оказалась в царстве техники. Три аналитические установки, огромный радарный экран, полки с самой разнообразной аппаратурой заставили на несколько секунд восхищенно замереть у входа.

— А теперь я выясню, что из себя представляет этот Мир, — тихо проговорила Юлька и села к терминалу.?

Аполлон, положив морду на передние лапы, изредка мигая, посматривал на массивное тело Волка, жесткую шерсть которого от холки до груди покрывала запекшаяся бурая кровь. Фантомный зверь лежал на боку, и в щелках страшных застывших глаз темнела бездна небытия. Артемида тихонько призывно заскулила и ткнула носом тяжелую лапу монстра. Тот не пошевелился, только веки приподнялись чуть больше прежнего. Аполлон зевнул, потянулся и подполз ближе к Волку. В воздухе заискрилась Жизнь. Пес аккуратно лизнул рану собрата и, когда тот не отреагировал, принялся вылизывать ее со всей тщательностью, присущей своей породе. Стрелу Аполлон и Артемида выгрызли еще утром, так указала им Стихия. Жизнь, оказавшись в одиночестве, толкала инстинкты животных к рубежу рассудка, но умственные способности собак оставались на обычном для них уровне.

Солнце давно пересекло зенит, начали умолкать лесные птицы, а Волк, неуправляемый и безвольный, пребывал под опекой единственной бодрствующей Стихией…

Огненный луч врезался в траву. Растения прильнули к земле, словно на них налетел предгрозовой ветер. Подскочила и зарычала Артемида, ощетинился Аполлон. А Огонь устремился к Волку. Вспыхнули таящие бездну глаза. Взбурлила кровь, но очнувшаяся вслед за Водой Смерть, не спеша тронула рваные края раны. Жизнь торопливо обняла мощное тело, а Воздух, услышавший, наконец, зов младшей сестры, подхватил ее на невесомые крылья и ворвался в легкие пробуждающегося создания. Волк шумно вдохнул, зашевелился и пошатываясь начал вставать. Медленно расправила плечи могучая Твердь. Четыре сильные лапы уперлись в землю, и зверь высоко поднял массивную голову. Собаки робко попятились под его пронзительным холодным взглядом. Разум, подаренный Космосом, уверенно взял верх над бессознательными рефлексами.

Аполлон и Артемида бежали следом за Волком до тех пор, пока он не остановился на опушке леса. Четырехцветный мир лежал перед ними однозначный и обычный. Луг с некошеной травой, каменная ограда, старая усадьба — всё ассоциировалось с хозяином, и они готовы были сорваться с места и мчаться туда немедля, но вожак не шелохнувшись стоял на пригорке, и его глаза видели иначе. Мир, подернутый тончайшей пленкой Игры. Жизнь и Смерть, Твердь, Вода и Воздух, отодвинутые за границу, тщетно тянулись к своим отображениям на земле, а властная рука экзистора, перехватив бразды, правила порабощенной частью Мира. Один лишь Огонь, непокоренный и свободный, метался среди обузданной Игрой природы. Он отчаянно бил набат, но клич его тонул в зачарованных речных водах и рассеивался в одурманенном воздухе. Земля не слышала отчаяния Тверди, а оглушенная волей экзистора Смерть не могла покинуть отведенную ей бездну.

Волк без труда определил диспозицию Стихий в условиях стабильного экзорного потока, однако данная информация не позволила ему выработать цель настоящего момента, и отсутствие этой цели поставило существо-Экзистедер в тупик. Неожиданно выручили собаки. Волк, ни на мгновение не выпускающий из внимания эти воплощения Жизни, подспудно отслеживал все ощущения, преобразующиеся в сознании животных в более или менее логические конструкции, и выделил одну. Собаки в первую очередь жаждали найти хозяина, вслед за его образом в их ассоциациях вставал образ капитана, затем вспыхивали воспоминания о других членах команды. Волк знал, что без силы избранников Стихий не выполнит свое главное предназначение — истребить чужаков Судьбы, следовательно, подсказывал аналитический процессор внутри, необходимо во что бы то ни стало собрать на борту семерых внемиренцев. Индуктивный метод решения данной задачи, невольно подсказанный собаками, Волк посчитал для себя единственным.

Аполлон и Артемида радостно взвизгнули, получив разрешение бежать к дому. Они помчались по высокой траве, то теряясь в ее волнах, то выпрыгивая, будто серые дельфины, на поверхность. Волк внимательно оглядел округу и, убедившись, что поблизости нет ничего, порождающего опасность, последовал за животными.

Как и предполагал Волк, дом пустовал с самого утра. Среди множества чужих следов Артемида унюхала-таки след Данилы, но у подножия лестницы он исчезал и не повторялся ни во дворе, ни на тропинке за оградой. Лишившись всякой надежды, несчастная собака села возле ворот и жалобно заскулила.

Ее протяжный плач был прерван призывным лаем из недр дома. Волк ринулся на голос Аполлона, в два прыжка взлетел на второй этаж и ворвался в комнату. Пес выцарапывал из-под странной дымной завесы что-то длинное и блестящее. Волк приблизился. Смерть, таящаяся в его недрах, появилась рядом в виде бесформенного темного пятна и вобрала в себя клок сине-бурой тени. На полу у стены остался Меч. Луч солнца скользнул по клинку. Тело сотворенного Стихиями зверя напряглось, глаза вспыхнули адским пламенем, и Смерть поднялась сизой холодной тучей в беззаботное небо. Природа содрогнулась, встретившись с невиданной формой всезавершающей и неотъемлемой части мироздания. А Огонь, невзирая на панику ветра и ужас цветущей земли, повел грозного соратника за собой, туда, где чувствовал беду.

Тот, кто забрал в полон своей воли лесной край, не видел за ветром Воздуха, за землей Тверди, а за рекой Воды. Он принимал Жизнь только в облике деревьев и животных, а Смерть запер в могильном склепе. Волк был благодарен Огню за это открытие. Теперь следовало активизировать поиск. Логика выстроила новую цепочку: бой на дворе, численный перевес, отсутствие информации о гибели; следовательно, плен, дорога, заточение. След конных воинов приведет к Хранителю Жизни. Волк равнодушно посмотрел на собак, не способных понять вложенность условий.

Аполлон и Артемида навострили уши. Вожак приказывал следовать за незнакомыми людьми. Зачем? Поверьте — продиктовала Жизнь. Волк крупной поступью двинулся вперед. Собаки потрусили за ним.?

Серафима остановилась над рифленым узором Надмирий, высматривая Мир, где ожидали ее друзья.

— Трудно сюда пройти, не так ли? — Петер Роуз, приоткрыв занавес канала, встал рядом с Посредником.

— Истинный путь всегда труден, — задумчиво отозвалась Каляда. — И вам было нелегко принять правду и смириться с решением Совета.

Внемиренец усмехнулся.

— А что нам оставалось? Ваша логика была непререкаема!

— Вы кривите душой ради того, чтобы сохранить маску, — Каляда посмотрела на собеседника. — Вы искренне согласились с Архивариусами и поддерживающими их кланоидами в первом же раунде переговоров. Мои доводы имели корректирующий характер.

На границе канала и Структурной черноты появился товарищ Петера Роуза.

— Позвольте задать вам вопрос, мадам-Посредник, — начал он, убедившись, что друг не собирается продолжать разговор.

Серафима согласно склонила голову.

— Вы дважды сказали о локализации, аресте блуждающих Кочевников, но не объяснили, каким образом вы намерены это сделать. Нам же достоверно известно, что Крылатый Волк настроен на их уничтожение, и любые компромиссы исключены.

— Избранники Стихий найдут способ выполнить поставленную задачу, не сомневайтесь.

— Уж какие там сомнения! — хмыкнул Петер Роуз. — Ваши похождения скоро станут самой популярной притчей во всей Структуре. Счастье, что вы не поддержали максимализм Обманувших Смерть, а то бы по кланоидам можно было смело заказывать поминальную молитву.

Пока он говорил, к краю канала приблизился неприметный на вид молодой мужчина, которого Серафима почему-то окрестила про себя «доцент». Это был третий член кланоида, человек-Кочевник.

— Мы кого-то ждем? — немного нервозно спросил он у друзей. — Вы забыли, что сказал магистр несостоявшихся покойничков?

Каляда невольно взглянула в Структурную пустоту. Представители Обманувших Смерть появились на Совете, когда основные решения уже прозвучали, и предупредили, что Игра Кочевников набрала мощь настолько, что до Первого Экзистедера им осталось построить всего два моста. Эта новость явилась полной неожиданностью даже для Архивариусов. Никто не мог объяснить причин столь опасного успеха, поэтому совещание свернули оперативно, пожертвовав сложившимся ритуалом. Приглашенные члены кланоидов поспешили к своим друзьям в Миры, а планетоид Архивариусов скрылся в пространстве в поисках места, где Семи Стихиям предстояло запереть не нашедших мест чужаков.

— Мадам, если желаете, мы проводим вас в Мир, — предложил Петер Роуз и добавил. — Я никоим образом не умаляю ваших достоинств Посредника.

Каляда вошла в канал. Внемиренцы кланоидов перемещались по Структуре исключительно по каналам, поскольку Пути были губительны для людей-Кочевников. Серафима ни разу не пользовалась таким способом движения, но она имела все основания доверять Петеру Роузу, поэтому спокойно следовала за ним внутри прозрачной трубы до тех пор, пока вокруг не вспыхнуло Надмирье.

— Вернётесь в Проклятую Лощину? — спросил «доцент», подыскивая в густой дымке место для формирования «ворот» в Мир.

— Да. Спасибо за приятное путешествие.

Люди кланоида заулыбались. Она улыбнулась в ответ и сделала шаг к краю канала, но тут прямо перед ней возник Обманувший Смерть.

— Я не нашел их, — быстро заговорил он. — Дом пуст. В округе никого. Корабля нет.

Это был Игрок — тот самый, кто построил экзорный мост на Мир Дымиуса, а впоследствии помогал Александру Гаюнару отыскать избранников Стихий. Из пятерки диссидентов он один не прекратил существование, попросив у Витязя Меча Смерти право закончить свою безжизненную жизнь, когда придет пора. Каляда встретила его на планетоиде Архивариусов. Он сам предложил свои услуги, сказав, что, не дожидаясь формального окончания заседания, сообщит ее друзьям решение Совета и предупредит о скорейшем старте в Структуру.

— Я буду искать дальше, — объявил Игрок и считая, что в ответе собеседника нет необходимости, растворился в черноте.

Визит его был настолько коротким, что Петер Роуз без толики юмора потряс головой и протер глаза.

— Привидение проклятое, — буркнул он, придя к выводу, что Обманувший ему не померещился.

Другие двое молча взирали на Посредника. Каляда, усилием воли согнав с лица всякие эмоции, стремительно перебирала в уме возможные варианты ситуаций, вынудивших друзей покинуть дом Гаюнара.

— Вот что, Серафима, — заговорил внемиренец кланоида, — дело у нас теперь общее. Найдем твоих ребят. У нас в ставке полно поисковой аппаратуры, информационных блоков и всякого барахла, которое может пригодиться. И оружие есть, кстати.

— А я подозреваю, кто ответственен за исчезновение Стихий, — вставил «доцент». — Давно говорил, пора Каллисту Великолепному поурезать его «великолепие» и привести к общему знаменателю.

Окно в Мир распахнулось, и четверо вошли под лазурный небосвод. В сотне метрах правее возвышался добротный домишко, обнесенный крепким забором. Единственный хутор на всю округу служил кланоиду базой и убежищем.

15

Волк бежал по следу всадников. Время от времени он останавливался, давая возможность собакам передохнуть, затем возобновлял путь вдоль опушки темного непроходимого леса, рассекая грудью высокую полевую траву. Казалось, ничто не заставит его свернуть с выбранной тропы, но тихий голос Жизни становился разборчивее и разборчивее, и, наконец, Волк, застыв на месте, будто вкопанный, внял Стихии. Источником ее сейчас были Аполлон и Артемида. Их неохотное движение, поначалу объясняемое Волком усталостью животных, имело совершенно иные причины. Чутье влекло собак в чащу, откуда ветер навевал далекий образ хозяина. Существо-Экзистедер прислушался к Миру. Игра не активна. Воздух безмолвствует. След мирян уходит в поля. Однако псы упорно звали в глубину леса. Волк, помедлив несколько мгновений, продолжил свой путь. Низко опустив головы, собаки покорно отправились за ним.

Показались редкие прибрежные кусты, и дорогу преградила неглубокая равнинная речка. Аполлон и Артемида как по команде включили свои шумные обонятельные рецепторы. Конники безусловно спустились к реке и перешли ее вброд. Волк с большой вероятностью предполагал, что след будет легко обнаружен на другом берегу. Но вновь вмешалась Жизнь. На сей раз Артемида, зайдя по грудь в воду, повернула морду на запад, откуда плыли томные волны, и протяжно тоскливо завыла. Дуэт ей незамедлительно составил Аполлон.

По небу ползли лохматые облака, стелилась трава под властной рукой ветра, нежно звенела река, а уходящее к закату солнце изливало вниз неспокойный оранжево-золотой свет. Из-за горизонта незаметно приближалось дыхание ночи, и уставшая от жары земля с нетерпение ожидала ее визита.

Волк смотрел на пса, застывшего на высоком берегу, смотрел на его подругу, упрямо сопротивляющуюся на взгляд робким, но напористым волнам реки, слушал их позывной разноголосый вой, и образ несокрушимого монолита Стихий поднимался среди логических нитей его разума. Семь Стихий объединяли мир, Семь Стихий вставали перед Экзистедером Великого в неповторимом совершенстве своего естества.

Артемида выскочила на берег, наспех встряхнулась и побежала по узкой песчаной полосе против течения, ежесекундно оглядываясь на вожака. Окатив Волка тучей брызг вперемешку с береговой пылью, с откоса в воду съехал Аполлон и, в три прыжка нагнав названую сестрицу, требовательно гавкнул. Волк медленно повернулся на запад, куда увлекали его собаки.?

Юльке ни разу до сегодняшнего дня не приходилось ездить верхом, да и длительная утренняя поездка в седле долговязого кавалериста не прибавила ей опыта. Проскакав без остановки три десятка верст, она поняла, что забраться на спину животного с забора и уговорить его всеми реальными и нереальными способами выполнять ее команды, было лишь прелюдией к трудностям, ожидавшим впереди. Она уже в сотый раз вспомнила добрым словом все модели флаеров из летной школы: пилотировать их было куда легче, чем справиться с норовистым жеребцом.

Хутор кланоида давно остался за холмом, а Юлька продолжала подстегивать коня. Благодаря карте, обнаруженной в банке данных аналитического центра, она получила представление о местности, в которой по стечению обстоятельств очутилась. Двигаясь на юго-восток, она рассчитывала достичь побережья максимум за три часа. Далее полсотни верст на юг туда, где посреди морского залива датчики кланоида фиксировали эпицентр Игры.

Девушка особо не задумывалась о том, что будет делать, добравшись до океана. Вера в могущество Стихии, чей облик казался ей самым величественным и непобедимым творением в Мирах, придавала уверенности в собственных силах. Но сомнения заползали в душу, как ни старалась Юлька отринуть беспокойные мысли. Она не могла забыть страх Воды, когда та в поисках Тверди коснулась своего отражения, подернутого экзорной вуалью. Чужой Экзистедер рьяно охранял вверенную ему крепость, и Оливул находился за этими неприступными стенами. Юлька убеждала себя, что друг с его непоколебимой волей и отточенным мастерством экзистора даст отпор любому колдуну, а Донай всегда поддержит брата в битве и обеспечит надежный тыл, однако тревога продолжала безжалостно жалить сердце.

Далеко-далеко на востоке мелькнула искрящаяся лента побережья. От нетерпения Юлька привстала в седле. В этот момент жеребец прыгнул через не замеченный всадницей овраг, и… девушка не поняла, как очутилась в траве. Подняв голову, она увидела коня, несущегося во весь дух вслед за отступающим знойным днем.

— Ну нет! — Юлька села и с досадой хлопнула ладонями по земле.

На глаза навернулись слезы обиды. Вокруг ни одной живой души, никаких признаков дорог или человеческих поселений. Только девственная равнина, далекий лес да на горизонте желанный водный простор. Юлька поборола мимолетное отчаяние и, стряхнув со щеки предательскую слезу, решительно зашагала к морю.?

Огненный цветок костра стал увядать. Гай-Росс поднял обе головы к небу. Рыжее солнце медленно плыло к земле — усталый труженик, возвращающийся в свой уютный дом.

— У Оливула есть время только до заката, — прошептал Гор.

Грег повел раненой рукой. Боль не возобновилась, и вместо нее по телу прокатился жар вновь собранных силы. Близнецы победно переглянулись.

Дремавшая мощь дракона вмиг разметала человеческий образ, и Черный князь воинственно расправил могучие крылья. Костер канул в тень, не оставив ни углей, ни золы, а небо простерло к крылатому змею радушные объятия. Грег-Гор оттолкнулся от земли и взмыл в бескрайнюю синеву навстречу последним всплескам остывающего дня. Он скользил между золотых облаков, и острый взгляд четырех голубых глаз искал море, о котором рассказывал Огонь. А внизу виднелись лишь неприступные громады скал, да за горным кряжем вдали различались пустые ковры равнин. Дракон короткими мощными толчками поднимался выше и выше. Показался край необъятного царства лесов. Прорвавшись сквозь перины облаков, Грег-Гор достиг той высоты, которая считалась пределом даже для самых опытных и сильных представителей Племени. Глаза заволакивал серый туман, легкие рвались от напряжения, и все же он увидел — светлую искрящуюся рябь океана на востоке.

Спуск к земле Черный князь проделал как по серпантину, спикировал между двух скал и, уровняв полет, помчался к океану. «Юлька, Юлька, я вернусь и найду тебя, — твердил Грег-Гор, в спешке оглядывая близлежащие ущелья. — Подожди, сестренка. Мы вернемся вместе с Оливулом и Донаем. Все будет хорошо, обязательно будет!» Далекий океан, призрачный залив, остров в нем, и чинно подступающий вечер. Два сердца стучали в широкой груди в такт отчаянным мыслям: успеть бы! Только бы успеть!

16

Когда, услыхав зов брата, Пэр обратился за помощью к Воздуху, ветер с готовностью помчался на поиски, но принес лишь протяжные песни бескрайних просторов далеких степей. В тот момент Гаюнар был слишком взволнован, чтобы думать о причинах столь странного поведения Стихии, и, отказавшись от попыток найти общий язык с вольнолюбивым ее детищем, поднялся в поднебесье. Таинственная страна предстала перед его глазами многоликой картиной: острые гребни бесконечных гор на севере, синее покрывало морских далей на востоке, теряющийся в лучах палящего солнца юг, а вокруг — лесная пучина с редкими пролысинами полей и лугов. Ему потребовалось не менее четверти суток, чтобы, кружа в надоблачных высях, отыскать крошечную деревеньку, куда миряне привезли «ведьмака из Проклятой Лощины».

И вот теперь степная песня повторялась. Пэр сидел возле спящего в тени кудрявой ивы Данилы и слушал нескончаемую балладу о табунах свободных коней, о шорохе сухого ковыля, о морских волнах и пустынном зное. Ветер рассказывал о вольных краях, а лесная страна, где оказались внемиренцы, представлялась в его грустной песне вязким маревом, темницей, в которой господствовал рассудок.

— Игра, — задумчиво произнес Пэр. — Кто-то подчинил себе все отражения Стихий.

Данила приподнялся на локте.

— Ты с кем беседуешь?.. Что, уже вечер? — он увидал лиловую вереницу облаков, чинно плывущую к закату. — Черт возьми! Пэр, я просил разбудить меня через час!

— Тебе нужно было как следует отдохнуть, — отозвался призрак. — И не кипятись: до сих пор ничего не изменилось.

— А чему меняться-то? — буркнул Данила и кивнул на Вадимира. — Надо понимать, в себя не приходил?

Пэр со вздохом покачал головой.

— Я просил ветер рассказать мне о Мире, а он как будто увяз в воспоминаниях о недосягаемом. Наверное, Игра мешает Воздуху быть самим собой.

— Замечательно, — с сарказмом обронил Данила и пошел к воде.

— Данька, — нагнал его голос Пэра, — ты говорил, что Жизнь показала тебе Грег-Гора среди скал. Я видел единственный горный массив — на севере за лесами. Это около трех сотен верст отсюда, но если твоя Стихия покажет дорогу, я отправлюсь вслед за ней, и тогда…

— Ты еще не убедился, что одиночный вылет положительных результатов нам не дает? — отозвался Гаюнар. — Давай-ка лучше приведем в чувство нашего приятеля Кочевника. Худо-бедно, а он знает, что произошло в доме отца до того, как я, очертя голову, ворвался на двор.

Предлагая разбудить раненого, Данила в первую очередь рассчитывал на силу своей Стихии, и был неприятно удивлен, когда и на этот раз Жизнь, беспрепятственно проникнув в тело юноши, не породила никаких видимых изменений. Пэр не мешал, но от третьей подряд попытки брата все же остановил.

— Что-то с ним творится необычное, — сказал он, приближаясь к лежащему. — Посмотри, его дыхание ничем не отличается от дыхания здорового спящего человека. Пульс нормальный, лихорадки нет. Да и рана в целом не серьезна. Мне кажется, объединенное сознание Кочевника и человека еще не нашло своего места.

Младший Гаюнар нахмурившись изучал бледное лицо молодого ратника. О людях, кто в каких-то, данных свыше, свойствах оказался идентичен Кочевнику, знали в Структуре немногие. Даже Серафима не могла сказать, что представляли собой «потенциальные копии» тех, кто превратился в пустоту, когда Великий всемогущей рукой изъял их из Первой Игры. И вот после таинственного единения двух несовместимых по всем законам Судьбы душ, возродившееся существо было беспомощно в новых для него условиях.

— В кланоидах объединяются люди и внемиренцы, — негромко заговорил Пэр. — Образуется нерушимое братство, семья. Он не станет сам собой, пока рядом нет его друга.

— А его друг, увидав Доная, сиганул с третьего этажа и грянулся об асфальт, — невесело хмыкнул Данила.

— И стал Обманувшим Смерть, — призрак выжидающе посмотрел на брата.

Гаюнар невольно содрогнулся.

— Ты предлагаешь отправиться на поиски этого типа в Структуру?

Пэр поспешно замотал головой.

— Может быть позвать как-нибудь? — неуверенно предложил он.

— Как именно? Это только у Юльки получается: брякнула — и готово дело.

Не успел он закончить свою мысль, как призрак схватил его за руку, призывая к молчанию. Данила замер, вслушиваясь в ленивый шелест листвы, но кроме обычных лесных звуков не различил ничего особенного.

— Пэр? — одними губами позвал он.

«Что-то приближается к нам, — пришел мысленный ответ. — Оно сродни Воздуху».

— И Жизни, — прошептал Гаюнар, вдруг почувствовав, как Стихия тянется к своей части. — Аполлон, Артемида!

Издали донесся собачий лай. Не прошло и минуты, как оба пса выскочили из чащи и бросились к хозяину. Под лавиной безудержной собачей радости Даниле пришлось отступить, а потом и вовсе сесть на землю, ибо иначе четвероногие друзья сбили бы его с ног.

— Ну, довольно, довольно! Я тоже рад вас видеть! Успокойтесь, — он поймал собак за ошейники. — Волк с вами?

Под тяжелой лапой хрустнули ветки. Существо чинно выступило из зарослей кустарника и внимательно оглядело полянку.

— Данька, что с ним такое? — пробормотал Пэр. — Он видит нас. Он понимает!

Аполлон и Артемида дружно притихли. Данила, как завороженный, поднялся на ноги.

— Волк? Крылатый Волк, — позвал он.

Зверь поднял голову. Грозное пламя в глазах остыло, и его сменила неподдельная теплота. Он сделал шаг к Пэру. Горячее дыхание долетело до призрака, Воздух аккуратно вобрал в себя живую форму, и образы событий заплясали перед Гаюнаром в пестром хороводе.

— Пэр, что он говорит? — насторожился Данила, заметив, как изменился в лице брат.

Холодный волчий нос уперся в грудь. От неожиданности пилот отступил.

— Огонь разбудил Стихии, — опомнившись ответил призрак. — Но Воздух, Вода и Твердь потеряли власть над своими воплощениями, поскольку Миром много лет правит какой-то Экзистедер. Смерть и Жизнь облачены в искусственный наряд, хотя удержать их колдун способен лишь вблизи себя.

— Волк! Волк, скажи, где Космос? — воскликнул Данила.

Существо не ответило. Внимание его переключилось на человека-Кочевника.

— Наверное, он не воспринимает Стихию, не имеющую мирского облика, — предположил Пэр. — Если Серафима посчитает нужным, она сообщит о себе…

Его слова были прерваны негромким угрожающим рыком. Гаюнары переглянулись. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.

— Эй, не вздумай это сделать!

Данила ухватил Волка за холку в момент, когда тот готовился к прыжку. Пэр заслонил собой раненого юношу.

— Волк, он уже не Кочевник! — крикнул призрак. — Он нашел место!

Но зверь, чья сущность была подчинена одной цели — уничтожению чужаков, без видимых усилий отшвырнул Данилу далеко в сторону и, скаля алую пасть, шагнул к лежащему.

— Остановись! — голос Пэра вдруг обрел небывалую жесткость. — Многие годы я существовал в твоем теле и был твоим разумом! Ты и я — Экзистедер Ортского и внемиренец-Кочевник принадлежали Судьбе. Посмотри! — он отступил так, чтобы Волк мог видеть юношу. — Он тоже часть нашей Судьбы. Ты желаешь уничтожить его? Ты желаешь поспорить с единством, которое ковали Стихии с начала времен? Смотри на меня! — человеческая рука, обвитая туманным цвета жизни ореолом сжала огромную морду, заставив зверя поднять глаза. — Семь Стихий Мироздания здесь, сейчас! Они во мне, в тебе, во всем сущем, и в этом человеке! И каждый из тех, кто остался на просторах Судьбы без имени и места бытия, способен обрести себя. Потому что вырвать их из Миров была всего лишь отвратительная прихоть Великого, который использовал силу творения, чтобы сломать начавшуюся Судьбу. А теперь Судьба живет, и в ней мы — Семь Стихий, ее фундамент и двигатель. И ни Ортский, ни ты, ни какой-нибудь экзистор никогда не заставят нас играть в чужие Игры.

Продолжая смотреть в лицо Возничего Воздуха, Волк попятился и, наконец, опустив голову, отошел в тень.

Крупные капли пота на лице, бурное дыхание, а в глазах твердость и непоколебимая уверенность. Данила молча пожал руку старшего брата, будучи не в силах выразить словами переполнявшие его чувства.

— Я очень надеюсь, что он понял меня правильно, — произнес Пэр.

Возле дерева, где лежал раненый, раздался шорох. Пэр торопливо обернулся, но Данила удержал его за плечо и показал в противоположную сторону. Там на высокой траве колыхалось черное бесформенное пятно. Волк внимательно следил за ним, сидя в сторонке, но кроме чуть приподнятой верхней губы, под которой виднелись ровные белые зубы, никаких агрессивных признаков не выказывал.

— Обманувший Смерть? — почти беззвучно спросил Пэр.

— Угу, — Данила наблюдал за медленным перемещением тени.

— Неужели тот самый?

Вдруг тень начала стремительно обретать плоть. Загудел лес, ветер прижал к земле осоку, а над вскочившим Волком задрожала холодная пелена рвущейся на волю Смерти. В то же мгновение многоцветный фонтан Жизни ударил в темную сень, разорвав ее на два лоскута. От земли до неба пространство расколола сияющая молния, и сквозь пробитую в Надмирье брешь на Мир взгляд устремил Космос. Как заботливый опекун, он последний раз полюбовался на того, кто мог бы стать его вечным рыцарем, и медленно отступил в свое измерение. В сражении за равновесие бесспорную победу одержали Смерть и Жизнь.

Врата Судьбы стали затягиваться. Гаюнары в немом замешательстве следили за тающей в синеве небес бездонной щелью, когда Волк внезапно и безо всяких видимых причин ринулся в Надмирье.

— Стой! — выкрикнул Данила и бросился за фантомным зверем.

Он нагнал существо уже на ребре Пути, а спустя миг рядом появился Пэр в сопровождении Аполлона и Артемиды. Последнее, что увидели братья до того, как око Структуры закрылось окончательно — два человека, помогающие друг другу встать на земле.

17

Ни чувств, ни воли, ни бытия. Не то полет без движения, не то постоянное равномерное падение в никуда. Время отсутствовало. Обнаженная мысль странствовала по кругу, натыкаясь на свой конец и не находя начала…

Холод. Это было первое реальное ощущение. Замкнутая петля в сознании разорвалась, мысль ринулась на свободу и попала в паутину неопределенности.

«Смерть?» — произнес Донай, но голоса не услышал.

Он не ждал ответа, но вдруг пришло знание, что именно некий образ Стихии уже много-много часов удерживает его на краю существования, не позволяя телу раствориться в убаюкивающем вакууме.

«Это всего лишь выдумка экзистора», — попытался убедить себя Ви-Брук, но как ни старался сконцентрироваться на чем-либо действительном, вокруг неизменно висела фантастически кромешная темнота.

Бесцельное созерцание собственного «я», единственного, что присутствовало во мраке, продолжалось еще неопределенное время, и чем глубже уходил рассудок, тем больнее и больнее буравило сердце одиночество. И когда сознание готово было закрыться, спасаясь от изнуряющей бесплодной думы, Донай неожиданно ясно вспомнил момент, как стоя на вершине башни в замке Дымиуса, оттолкнул затянувшуюся Игру с самим собой и понял, что нужен Белому князю. Тогда он шагнул вслед за братом в Пути Судьбы, без сожаления переступив барьер внутри себя.

Бездна Каллиста медленно уводила в прошлое. Удовлетворенность и тщеславие — пособники гордыни, заполнявшие нереальное, созданное как подобие сущности экзистора пространство, принялись стучаться в душу пленника.

«Нет! — будь у Синего князя возможность, он сжал бы кулаки. — Оливул! Я найду тебя, брат!» В ушах поднялся неописуемый гул. Чернота лопнула. Тонкий лучик света нарисовал на стене серую дорожку и утонул в вязкой слизи, обитавшей между щелей. Донай обнаружил, что стоит по колено в зловонной луже на дне вполне материального колодца, куда с огромным трудом прорвался угасающий солнечный свет.

— Смерть! — выкрикнул он прежде, чем успел внять собственному рассудку.

Ладонь сомкнулась на эфесе, и сталь полыхнула заревом заката. Оглушенный бурей вырвавшихся из заточения чувств, Донай непонимающе смотрел на Меч.

«Ты освободил меня, — подкрался беззвучный голос. — Я больше не играю роль, я вновь сущее».

От стены отделилась тень. Ви-Брук вздрогнул всем телом и, рефлекторно перехватив эфес, изготовился к бою, однако ощущение опасности промелькнуло и исчезло. Он быстро оглянулся по сторонам, опять перевел взгляд на тень, слишком уж похожую на его фигуру, и догадался: не имея носителя, Стихия Смерти воспользовалась для общения с Витязем частью его самого.

— Откуда ты? — задал он вопрос, и слова глухим перепевом отразились от стен.

«Я было всегда. Можно заставить Мир не слышать меня, но я есть. Я одно из тех, что всюду».

— Смерть, — Донай шагнул к тени, но та не приблизилась ни на вершок. — Смерть, почему ты не в камне?

«Пока ты блуждал во тьме, Огонь видел Твердь в оковах. Полководцу сил ее грозит беда. Иди на битву, мой Витязь, а я остаюсь с тобой, как повелось, в стали твоего клинка».

Каменный колодец, затхлая вода, черные от гнили стены. Никаких признаков только что присутствовавшего здесь фантома не было. Возможно Ви-Брук и занялся бы поиском источника странного образа, но мысль о брате заставила вмиг забыть о посторонних проблемах.

— Оливул, — он стиснул зубы. — Если с твоей головы упал хоть один волос, великолепный мерзавец может считать себя покойником!

Донай убрал меч в заплечные ножны и повернулся к бледному лучу, упрямо царапающему многовековые стены. Он проследил взглядом за спасительной нитью порожденной огнем и, решив не считать, сколько саженей вверх предстоит ползти, нащупал первую доступную щель между камней, подтянулся и начал восхождение.?

Томный зной раннего вечера вальяжно шествовал на запад, и море, сменившее искрящийся зелено-голубой наряд на строгие синие покрывала, приветствовало приближающуюся ночь. Грег-Гор летел над волнами, стараясь сохранять постоянную скорость, но стоило одной из голов бросить взгляд на блеклый неровный диск луны, проявляющийся в небе, крылья сами собой начинали работать быстрее, и эти рывки изматывали больше, чем многочасовой полет. А залив, где лежал остров колдуна, до сих пор не был виден.

Опасаясь потеряться над необъятными океанскими просторами, Грег-Гор взял за правило двигаться вдоль земли, но поздно заметил, что береговая полоса, будто насмехаясь, то уводит его вглубь суши кривыми заливчиками, то выбрасывает в море длинными песчаными косами. И когда он уже решился оторваться от надежного ориентира, на высоком утесе впереди показалась неподвижная фигура человека. Не узнать Каляду было невозможно. Дракон издал трубный клич и устремился к капитану.

«Оливул в плену у экзистора! — крикнул он издали. — Я должен успеть туда до заката!» Он намеревался сделать круг над Серафимой и, не прерывая полет, продолжить путь, но та призывно махнула ему рукой, и до сдвоенного сознания донеслась ментальная речь.

«Я знаю, время дорого. Но ты не поможешь брату, если будешь продолжать поиск вслепую».

Черный князь шумно опустился на землю. Каляда шагнула к нему сквозь клубы поднятой пыли.

— Люди кланоида рассказали мне о здешнем экзисторе и предоставили возможность изучить местность по своим картам, — вслух заговорила она. — Я передам эти знания тебе.

Серафима опустила руки на обе склонившиеся к ней головы. Грег-Гор опомниться не успел, как на него хлынул поток энергии Посредника. Единение разумов было коротким. Женщина отступила от друга и, пока тот разыскивал в калейдоскопе обрушившихся на него новых образов картины окружавшей реальности, сказала:

— Кочевники приблизились к Первому Экзистедеру так, что в нашем распоряжении остаются не дни, а часы. Мир укрыт Игрой, и Космос не смог дотянуться до Оливула и Доная. Надежда на тебя, Грег-Гор. Как только найдешь братьев, уходите в Надмирье, мы будем ждать вас на Путях. Если же почувствуешь малейшую опасность, раскрывай Структурные врата и зови на помощь. Помни, на кон поставлено существование Судьбы.

«А где остальные, капитан? Где Крылатый Волк?» — Данила и Пэр несколько минут назад увели Волка из Мира. Сенсорное поле Юлии я чувствую неподалеку. Я ее найду. А ты мчись быстрее ветра, мой мальчик. Ты теперь знаешь, куда лететь.

Юлька всегда знала, что любым силам, тем более человеческим, существует какой-то предел, а теперь сама того не желая, доказывала обратное. Она топала по высокой траве, спотыкалась о кочки и норы, ухала в промоины, и всякий раз, ткнувшись лицом в сухую землю, считала, что подняться уже не сможет. Но поднималась, хотя ноги казались обвернуты железом, через которое постоянно пропускали электрический разряд.

Будучи не в состоянии думать о чем-либо существенном, она механически следила за своей тенью. И когда из тощей девчонки со снопом взъерошенных волос на головке превратилась в долговязого монстра с ершистым гребнем, она остановилась и испуганно оглянулась. Рыжий диск солнца висел над самой землей. У девушки защемило сердце. Она не могла понять, почему так ужасает ее этот закат. До моря оставалось всего несколько верст, Вода жаждала встречи с избранницей, раскинув перед ней свои просторы, но в душе непреклонно зрело ледяное семя беды, и мысли путались в беспорядке нераспознанных чувств, страшась врезаться в столб жестокой правды.

Юлька заторопилась к морю. Усталость отступила, когда нечто сродни неживущему преградило ей путь в человеческое тело. Тяжесть в ногах пропала, шаги сделались легкими, как воздух. Девушке показалось, что сама земля ослабила притяжение.

— Оливул! — неожиданно для себя крикнула она. — Оливул! Донай!

На доли секунды дух Смерти и Тверди стал почти осязаем.

Юлька поспешно огляделась. Никого. Впереди шум прибоя и беспокойный океан, выбрасывающий на берег высокие волны.

С приближением подруги Вода успокоилась. Юлька скинула сапоги и курточку и прыгнула в объятия моря. Ее сознания тут же коснулись обида и страх — Стихия жаловалась на горькую участь.

— Что с тобой, милая? — Юлька ласково гладила пенные гребни волн. — Что пугает тебя? Ты же так сильна! В твоей власти управлять океаном, дождями, бурями! Ты питаешь жизнь, ты можешь нести на своих руках смерть. Твой вечный друг и соратник ветер. Мы с тобой не останемся в одиночестве, пока существует наша Судьба.

Зашуршала прибрежная галька. Огромные валуны, острые грани которых обточила за века супружества настойчивая трудолюбивая волна, встретили прибой и разметали его соленым дождем по каменистому берегу.

— Твердь, — прошептала девушка. — Видишь, милая, с нами всегда была и останется Твердь! И наш брат Огонь…

На волнах вспыхнул кровавый блик заката. Опять навалилось лихо, навалилось так, что Юлька чуть было не закричала от неведомой напасти. Перед глазами как наяву поднялась изящная светлая башня, окруженная иллюзорными податливыми водами. Гармония форм декларировала добро и умиротворение, но внутри таились гнев, боль и ужас.

— Ты Стихия Судьбы, — заговорила Юлька, умышленно не отпуская мираж, чтобы Вода вместе с нею могла видеть своего врага. — Никакой самовлюбленный экзистор не смеет считать себя творцом того, что создано Стихиями. Ты — часть природы. Ты, одна из семи столпов Мироздания. Не поддавайся же игрушечной лжи! Борись! Слышишь, как стонет Твердь. Помоги ей, умоляю тебя. Зови Воздух! Зови Огонь! Зови Смерть и Жизнь. Пусть придет буря, гроза, шторм!

Грохнули друг об друга качнувшиеся камни. Волна поднялась в небо и ринулась на берег. Юльку окатило с головой, однако она продолжала стоять по пояс в воде, а очнувшийся океан, воронкой обступив девушку, свирепо швырнул ввысь новую волну, за ней другую, еще и еще.

Буйство Стихии достигло момента, когда воля внемиренца, толкнувшая ее на первый шаг, утонула в неудержимом напоре природных сил. Вдали, там, где взошедшая луна удивленно взирала на беснующийся океан, собирались тучи. Сверкнула молния, как прощальный салют недоброму дню, и в черно-фиолетовых грозовых клубах мелькнул силуэт двуглавого дракона.

Внезапно разверзлись небеса. Всесильная десница Космоса распахнула двери Мира, и лихие эскадроны Воздуха ринулись на поле-боя. Вместе с ними на помощь порабощенной природе двинулась Жизнь.

Юлька оцепенела от восторга при виде могучего воинства, собранного Силами Мироздания. Она не замечала опасности попасть меж жерновов восставших Стихий, и готова была наблюдать за битвой до победного конца, когда ее окликнули по имени. Пока она изумленно озиралась по сторонам, рядом появился Данила. В ту же секунду Юлька очутилась на руках друга, и Гаюнар шагнул назад в Надмирье.

Спокойная молчаливая сень окружила четверых внемиренцев.

18

Время тянулось или летело — Белый князь не мог за ним уследить, пока ярко-рыжий диск солнца не появился в окне. Как стрелка по циферблату, светило ползло по своему пути, неотступно приближая роковой час.

После попытки добиться от пленника повиновения, сыграв на человеческом тщеславии и, в результате, получив бесстрастный отказ, Каллист больше не появлялся. Оливул стоял один, окруженный воздушной полусферой, не имея возможности ни коснуться каменной стены, ни опуститься на гранитные плиты пола. Оставалось лишь гадать, что навело колдуна на мысль создать столь изощренную тюрьму. По мнению Оливула, экзистор не подозревал о его связи с Твердью, но так или иначе, возможности обратиться к Стихии через ее мирское воплощение он был лишен.

Чувство беспомощности жалило больнее, чем тупая холодная игла в груди. Дурманящую липкую пленку, стягивающую рассудок, разорвать становилось труднее и труднее, но Оливул заставлял сознание жить и упорно продолжал искать средства спасения. И чем ближе к горизонту опускалось солнце, тем отчетливее проступало: только сущность дракона победит убийственный яд, ждущий своего часа на подступах к сердцу.

«Прости, Грег-Гор, я не позову тебя… Я стану драконом, пусть смерть отойдет, Донай, уведи ее… — Бер-Росс, опомнившись, удержал мысль, едва не скатившуюся в варево бреда. — Каллист, видимо, получит то, что желает. Я не вправе потерять жизнь, ибо Твердь доверила мне как полководцу управлять ее воинством… О, Мать Драконов, надели силой блудного сына своего»…

Скрипнула дверь. Приглушенные шаги. Белый князь тяжело поднял голову. Каллист стоял перед ним, нервно перебирая пальцами резное кнутовище.

— Не хочешь принять облик дракона сам, — быстро заговорил он, увидав, что пленник очнулся, — так знай: ради твоего же блага я заставлю тебя это сделать. Ты не видел еще всей моей мощи!

— Ты собираешься обмануть Мир, наложив на меня образ? — усмехнулся Оливул.

— Подумай, Каллист. Изменить облик — совсем не то, что изменить сущность.

— Замолчи, — оборвал колдун и поднял перед собой кнут, на глазах перевоплощающийся в магический жезл. — Властью земли и воды, силой ветров, заклинаю дух твой…

Внешние звуки вдруг потерялись перед отчетливым: «Держись! Я рядом!», и Оливул ощутил приближение Смерти. Той самой Смерти, которая неотступно следовала за Стихией, чью форму избрала для начала и завершения круга бытия. Спасительная идея озарила внезапно, и ее кажущаяся очевидность отодвинула на второй план всю величину риска.

— Довольно, Каллист, — как можно громче произнес Бер-Росс. — Твоя околесица — пустая трата времени. Ты неплохой экзистор, но ты лепишь формы из того, что уже получило выражение в Мире. А истинные лики Сил Мироздания не ведомы тебе.

Колдун оборвал заклинание на полуслове.

— На что ты рассчитываешь? — крикнул он, потеряв терпение. — Тебе осталось жить несколько минут!..

В следующее мгновение лицо-маска перекосилась от ужаса, ибо башня пошатнулась, и из щелей между плитами поползли вязкие струи черноты.

— А, я понимаю! — Каллист старался скрыть страх, но слова терялись в горле. — Ты решил уйти в могилу, забрав с собой меня!

— Ну, нет! — прогремел из темноты голос Доная. — В могилу ты отправишься в гордом одиночестве. Это я тебе обещаю!

Меч Смерти грозовым заревом прорвал неестественную тьму, и Синий князь вплотную шагнул к чародею.

— Невероятно! — вскричал Каллист, отступая. — Бездна Смерти…

— Не учите щуку плавать, — изрек Донай и одной рукой поднял мага за меховые отвороты накидки. — А теперь посмотрим, как тебе понравится твое творение при контакте близкого вида.

С этими словами Ви-Брук поднес онемевшего колдуна к разверзшейся дышащей смрадом пасти колодца, ради собственного удовольствия подержал над дырой, как бы размышляя, отпускать или не стоит, а затем не спеша разжал руку. Короткий вопль канул в гробовое молчание, и плиты сомкнулись.

Магическая полусфера лопнула, освободив пленника от воздушных оков. Белый князь привалился к стене, но на ногах не удержался и медленно осел на гранитный пол.

Подскочил Донай.

— Ты как? Живой? — спросил он, явно ожидая положительного ответа.

Оливул посмотрел на небо. Краешек солнечного диска покачивался над горизонтом, даря земле последние лучи.

— Донай, женщина-змея отравила меня ядом. Я умру, когда наступит ночь…

— Что? — пробормотал тот, машинально опускаясь рядом с братом на колени.

— …если ты, — Оливул умолк, подыскивая подходящие слова.

— Ради всего святого — что я должен делать?! — Ви-Брук стал белее мела.

— Пообещай исполнить все, что я скажу.

— Я клянусь, брат!

Донай испуганно следил, как солнце соскальзывает за край земли.

— Ты должен меня убить.

Синий князь оцепенел.

— Оливул, ты бредишь, — прошептал он.

— Доверься мне. Слушай: ты прикажешь Мечу Смерти забрать мою жизнь. Ненадолго, всего на несколько минут. Дождешься, когда солнце сядет, и тогда Смерть освободит меня. Донай, нет другого выхода…

Свет перед глазами потускнел. Белый князь откинулся на идеально отшлифованные плиты, не ощутив ни удара о гранит, ни холода его мертвой поверхности. Коварный яд начал путь к сердцу. Брат что-то кричал, но смысл слов оставался уже за границей понимания.

— Я погибаю, Донай… — сумел выговорить Оливул.

Его голос, всегда твердый и уверенный, потерялся в угрожающей тишине.

— Нет, — Ви-Брук отдал бы сейчас всё, лишь бы реальность обернулась сном.

— Оливул, нет!!

От собственного крика, прогремевшего по всей башне, он пришел в себя. Каленый клинок замер в руке, и вместе с ним замерла, ожидая приказаний, темная холодная туча. Донай подвел острие меча к груди брата.

— Смерть! Сохрани его жизнь.

Слова не поспели за волей. Стоило клинку дотянуться до тела Оливула, его лицо окаменело, полуоткрытые глаза закатились, и тихий вздох сорвался с побелевших губ. Синий князь выронил меч. Солнце уплыло за лес, и землю укрыла непроглядная мистическая тьма.

Останься у Доная время на раздумья, он никогда не решился бы на шаг, который только что сделал. Но тело Оливула лежало на его руках, и он, упрямо отгоняя мысли о роковом конце, отсчитывал в уме секунды. Белый князь сказал — всего на несколько минут. Но где они, эти минуты? Пронеслись и растворились в реке времени, или тянутся до сих пор, будто старые клячи вдоль берега? Донаю подумалось вдруг, что если он на мгновение поспешит или опоздает, жизнь брата, крошечным огоньком теплящаяся на конце Меча, тотчас уйдет в камень, и тогда трагедия утвердится окончательно и бесповоротно.

По спине пробежала дрожь. Ви-Брук в зародыше уничтожил страх и прошептал, обращаясь к бесформенному темно-синему нечто, замершему среди густой темноты.

— Я Витязь Меча Смерти. Ты выбрала меня, и ты будешь служить мне так же, как я служу тебе.

Тень отделилась от стены. Огонь двух факелов в канделябрах раздвинул тьму, и стали видны контуры призрачной фигуры, похожей на силуэт одинокого берегового утеса.

«Яд ушел», — непроизнесенные слова просочились сквозь каменное безмолвие.

Донай, не сводя глаз с мрачного образа, бережно опустил тело брата, нащупал эфес меча, встал во весь рост и вскинул клинок.

— Верни его жизнь.

Сталь заискрилась, и бледная голубая струйка света стекла на грудь Оливула. Ви-Брук затаил дыхание.

Ничто не менялось.

— Верни его жизнь, — медленно, чеканя каждое слово, повторил он и в упор грозно посмотрел на фантом Стихии.

Бер-Росс содрогнулся, и до Доная долетел смешанный со стоном вздох. Меч, отпущенный Витязем, лязгнул о камень.

В свете факелов, отраженных от зеркальных гранитных плит, Ви-Брук видел, как качнулись веки брата, и едва-едва приоткрылись бескровные губы. Донай торопливо расстегнул белые одежды, опустил руку на грудь и, раздвинув грани сознания, открыл свое «я». Энергия сущности полилась в оживающее тело.

Белый князь глубоко вздохнул.

— Оливул, — негромко позвал Донай, наклонившись к выбеленному лицу, — ты слышишь меня?

По шевельнувшимся губам он прочел ответ: да.

— Возвращайся, брат, возвращайся! — настойчиво продолжал Ви-Брук. — Открой глаза… Вот так. Молодец.

— Не тревожься, — беззвучно произнес Оливул, — все в порядке.

— Другого я и не ожидал услышать, — сказал Донай, силясь выдавить из себя улыбку. — Не молчи, Оливул, говори со мной, — в потемках ему показалось, что тот вновь опускается в манящие волны опасных грез. — Оливул, не засыпай!

— Я здесь, — выговорил Бер-Росс и сжал его руку. — Спасибо, брат.

У Доная отлегло от сердца: голос Белого князя был по-прежнему тверд.

— Да я-то не при чем. Твоя идея! — Ви-Брук снял с плеч плащ, наспех свернул и подложил под голову Оливула, затем присел рядом с ним и продолжал. — А знаешь, я думал до этой ночи, что ничего не боюсь. Ты первый человек, кто так меня напугал.

— Всё прошло, Донай. Всё позади. И поверь, другого выхода не было…

В окно, не затянутое слюдяной пленкой, ворвался ветер. Факелы полыхнули под его порывом, и цвета, изуродованные сумерками, на несколько мгновений обрели истинные тона. Среди огненно-рыжих длинных косм Доная промелькнула серая дорожка. Поймав на себе ошеломленный взгляд брата, Ви-Брук на всякий случай огляделся по сторонам и тронул его за плечо.

— Оливул?

— Твои волосы, — тихо произнес тот, — у тебя поседела целая прядь.

Донай поспешно тряхнул головой. Белесый жгут упал на лицо, и вместе с ним эхо пережитого ужаса, восстав из памяти, захлестнуло мозг.

— Прости меня, Донай.

Синий князь опомнился.

— Да что ты, Оливул! — горячо воскликнул он. — Это я должен просить у тебя прощения. Это меня не оказалось рядом в критическую минуту. Клянусь, такого не случится впредь никогда! Живой или мертвый, в любом бою я буду с тобой до конца.

Оливул опустил ладонь на его руку, отчаянно сжимающую эфес Меча.

— Не нужно клясться дважды, брат. Ты однажды дал эту клятву и остался ей верен.

Под добрым взглядом Белого князя буря в душе Ви-Брука утихла в одно мгновение.

— Смерть сказала тебе? — помедлив, еле слышно спросил он.

Оливул неопределенно качнул головой и, привстав, прислонился к стене. За окном висела та же неестественная темень, а в зале нагнеталась странная тишина, рожденная тоскливым лунным светом, трепещущем на полу. И хотя кроме братьев здесь не было ни души, присутствие разума не давало покоя ни ночному безмолвию, ни застывшему тяжелому воздуху, ни неподвижному мрамору.

— Что ты сделал с Каллистом? — задал вопрос Бер-Росс.

— Отправил на свидание со старушкой-Смертью, — усмехнулся Донай. — Ему повезло. Знай я заранее, что он хотел с тобой сделать, я бы ему сразу руки пообрывал!

— Ты не заметил поблизости жезл?

— Что? — не понял Ви-Брук и в следующий момент почувствовал, как вокруг возобновляется движение экзорных потоков.

Оливул, опираясь о стену, начал вставать, и Синий князь поспешно подставил ему плечо.

Колокол Тверди гудел внутри камня, набирая мощь с каждым мгновением. Он раскачивал стянутые Игрой плиты, ломился в сознание и призывал избранника возглавить зарождающуюся битву.

— Жезл Каллиста — материальный облик его Экзистедера! — как мог громко произнес Оливул, стараясь заглушить голосом слышный ему одному набат. — Он должен быть где-то здесь. Донай, найди его, скорее!

Ви-Брук после секундной заминки оставил брата и прошел к центру зала, где, как ему казалось, лежал магический атрибут колдуна. Взгляд наткнулся на Меч. Клинок, опутанный черными струями, сиял и звенел, вторя громогласному призыву Тверди.

— Оливул, что происходит?!

— Стихии восстали против Игры… Берегись!

Его возглас на мгновение опередил мощный подземный толчок, потрясший башню в самом основании. Доная сбило с ног. Отшлифованный до зеркального блеска пол заскрежетал и во мгновение ока превратился в гранитные глыбы. Синий князь броском через плечо вскочил и подхватил Меч. Башня накренилась и треснула надвое, под ногами разверзся камень. Он чудом успел перепрыгнуть через растущую пропасть к стене, где стоял Оливул. Рухнул потолок. Донай прикрыл брата собой от града осколков, но порыв ветра вперемешку с дождем отбросил обоих на площадку перед щелью, которая некогда была окном.

За разваливающейся крепостью колдуна бесновался океан. Разгневанный ветер рвал пелену колдовского тумана и подстегивал исполинские волны, будто норовил разбудить безучастную луну, кидая ей в лицо клочья морской пены. В шеренге окруживших островок грозовых туч полыхали огненные молнии.

— Экзорный поток сейчас лопнет! — воскликнул Донай, когда вместе с братом оказался на относительно крепком выступе скалы, вернувшей себе первозданный лик. — Кажется, этот параноик задумал разрушить Мир!

— Он пытается удержать свою власть! — крикнул в ответ Белый князь. — Подстрахуй меня, я должен услышать Твердь!

Ви-Брук не долго думая вогнал меч между обломков гранита и, перехватив эфес, свободной рукой обнял Оливула за плечи. Белый князь вжался спиной с неровный срез утеса, прикрыл глаза и замер, как врос, в камень.

Отдавшись Стихии, он мгновенно испытал на себе всю мощь ее легионов, сражавшихся с властной мыслью. Бок о бок с Твердью бились мирские воплощения Воды, Воздуха, Огня, Жизни и Смерти. Многоликое войско шло к победе во имя торжества природы. Игра сжималась под натиском истинных властителей Мира, отступала к создателю, но не теряла былые силы. Оливул последовал за своей Стихией. Твердь пробила дорогу среди нагромождений пустых, потерявших смысл созданий тщеславного разума к самому сердцу Игры.

Потенциал Экзистедера оставался в руках колдуна. Гигантская мощь, запертая в одиноком образе — на конце тонкого жезла. Опасность Бер-Росс оценил с первого взгляда. Жезл светился белым угрожающем пламенем. Экзистедер требовал выхода, но Стихии Мироздания, занявшие отвоеванные плацдармы, надежно защищали Мир, не оставляя Игре ни единой лазейки. Конфликт с минуты на минуту грозил разразиться катастрофой.

— Заверши Игру, Каллист! — крикнул Оливул. — Заверши Игру, пока еще есть время. Ты погубишь и себя, и Мир!

— Этот Мир мой! — голос чародея прокатился среди волн, грозы, ветра и скал. — Я творю его судьбу!

Эхо понеслось по пространству и внезапно разбилось о черную чешую.

«Самозванец! Ты не получил право быть владыкой Мира!»

— А, это ты, Черный дракон! Ты будешь талисманом моего могущества!

«Я отправлю тебя в бездну небытия!»

— Грег-Гор, осторожнее! — грохнул где-то над ухом Оливула Донай.

Каллист поднял жезл. Дракон пошел на крутой вираж. Блистающий как звезда шар и две струи огня ринулись навстречу друг другу. Белый князь распахнул Надмирье…

19

Донай точно знал: шагнуть за границу Мира не успел. Однако, после секундного замешательства он обнаружил, что стоит на слепом ответвлении Пути, а Данила настойчиво трясет его за локоть.

— С мечом поаккуратнее! — предупредил Гаюнар, когда взгляд друга стал более осознанным.

Ви-Брук торопливо посмотрел по сторонам, обнаружил в двух шагах от себя Оливула, обнявшего румяную от волнения Юльку, и чуть дальше — Грега и Гора, которых держала за руки Каляда.

— Как мы тут оказались? — неуверенно улыбнувшись, спросил он.

— Лично тебя я выдернул за шкирку, — усмехнулся Данила. — Не в обиде?

Донай посчитал данный факт меньшим из всех возможных зол, поскольку сразу вспомнил, как сам вызволял товарища из Игры внемиренцев кланоида. Он мог бы задать Гаюнару еще массу вопросов, но не успел: по Надмирью пролетел испуганный возглас Пэра.

— О, мой бог! Кто это?!

В нише между двумя сплетенными Путями ничком лежал человек. Призрак, взявшийся было приводить его в чувство, опасливо стоял поодаль. Друзья в полном молчании обступили поверженного экзистора.

— Грег-Гор, ты одержал свою первую победу, — произнес Оливул. — Твой огонь поглотил Игру экзистора, подчинившего себе немалую страну. Племя будет гордиться тобой, брат!

Близнецы смущенно переглянулись.

— Славно ты его отделал! — с удовольствием подхватил Донай.

— Эй, он вроде бы живой! — воскликнула Юлька.

Пэр предусмотрительно отвернулся, когда колдун начал подниматься на ноги. Вот он тяжело выпрямился; вскинул голову. Серые клочья волос, обрывки плоти на щеках, почерневшие кости вместо скул. Юльке потребовалась вся ее выдержка, чтобы не вскрикнуть от ужаса.

— Твоя работа? — тихо спросила Серафима, обращаясь к Черному князю.

— Нет-нет! Мы всего лишь погасили его потенциал, — Гай-Росс не сразу отвел взгляд от изуродованного лица. — Его постигло проклятие Матери Драконов. Так Племя мстит за убийство своего собрата.

В обожженных глазницах вспыхнул отчаянный взор.

— Не дождетесь, я не стану просить пощады, — процедил Каллист. — Теперь я вижу ваши лица, слуги Сил Мироздания. Я правил природой, я правил всем сущим в Мире, пока вы… вы не появились в моей стране!

— Тебе надо было не править природой, а играть по ее правилам, — презрительно перебил Данила.

— Молчи, Жизнь. Я знаю боль, которую ты несешь с собой. Я отрекаюсь от тебя!

И он отвернулся от Гаюнара так, будто его не было и в помине.

— А как насчет Смерти? — подал голос Ви-Брук.

— Донай, оставь его, — шепнул Оливул.

Но Синий князь сказал достаточно, чтобы подтолкнуть колдуна на следующий шаг.

— Мне не нужна Смерть! Мне не нужны вы все! Я сам создам себя в своем Мире! Земля, Вода, Воздух, Огонь! Я отрекаюсь от вас.

Каллист повернулся и пошел по Пути, не замечая, что при этом так и не двинулся с места.

— Он заблудился внутри собственной Игры, — пробормотала Юлька, с некоторой жалостью следя за колдуном.

— А по-моему, он вполне счастлив, — пожал плечами Пэр.

— Ну как, пора на Волка, капитан? — спросил Донай.

Серафима, скрестив на груди руки, смотрела на изуродованного чародея.

— Было бы бесчеловечным бросить его здесь в таком состоянии, — сказала она.

— С ним еще мягко обошлись, — проворчал Ви-Брук, покосившись на Грег-Гора.

Каляда качнула головой, давая понять, что придерживается иного мнения, и неторопливо направилась к Каллисту.

Заметив нежданного персонажа в лоне своего искусственного одиночества, экзистор долго не мог сконцентрировать мысль, чтобы подобрать подходящий образ.

— Кто ты? — спросил он, оставив тщетные попытки обозначить женщину чем-либо земным.

— Я то, что дает возможность путешествовать в Путях Судьбы и творить Миры. Я Космос. Однако без отвергнутых тобой Стихий я представляю миф, невостребованную идею, я теряю целостность бытия. Посмотри: ты идешь, и не двигаешься; ты мыслишь, и не обретаешь решений, созданные тобой образы не находят воплощения. Такой Мир ты хотел построить для себя?

Каллист опустил голову.

— Я отрекаюсь и от тебя,… Космос, — глухо произнес он.

— Ты желаешь прекратить свое существование?

— Это существование?! — он поднес обнаженную до костей руку к изувеченному лицу. — Когда я проиграл первый раз, огонь дракона сжег мою плоть. Сегодня он сжег мою душу!

— О, да. Огонь умеет разрушать. Но на очищенной им почве вырастают плодоносные деревья и прекрасные цветы, а на пепелищах городов те, кто в борьбе обрел силы, выстраивают новые, еще более совершенные города. Стихии дают тебе шанс обрести себя, Каллист.

Друзья ожидали капитана, собравшись тесной группой возле покрытого иллюзорным туманом Крылатого Волка. Приближаясь к ним, Каляда чувствовала за спиной растерянный взгляд колдуна.

— Его гордыня умерла, — произнес Оливул, когда женщина вошла в тень корабля. — Он только что сломал Игру, в которой отрекался от Стихий.

— Пусть его охраняет Вода, — выпалила Юлька и, испугавшись собственной торопливости, вопросительно посмотрела на Белого князя.

— И Твердь, — поддержав подругу взглядом, добавил Бер-Росс.

— И Воздух, — улыбнулся Пэр.

— С чего он взял, что Жизнь несет боль? — Данила потрепал по холкам Аполлона и Артемиду. — Впрочем, она сама его разубедит.

Ви-Брук хмыкнул и демонстративно вложил Меч в ножны. Возникло ощущение какого-то неудобства. Некая мысль, не то своя, не то пришедшая извне, плутала между пластов сознания.

— Донай, — Белый князь прямо посмотрел брату в глаза.

Тот понял, что от него, Витязя Смерти, ждут слова.

— Ладно, — бросил он. — Но я делаю это лишь потому, что ты так хочешь, Оливул. Смерть да прибудет с ним.

Гай-Росс сделал шаг вперед.

— Именем Племени Драконов! Отпусти его, Огонь!

Марево Надмирий прорезала огненная струя. Пылающий туннель захватил в себя Каллиста и понес сквозь пространство к далеким Мирам.

— Куда ты отправил его, Грег-Гор? — Оливул тревожно следил за нескончаемым мостом, окруженным языками пламени.

— В Мир, где его постигло проклятие Матери Драконов, — ответил Черный князь слившимся воедино голосом.

«Теперь ему решать, как править колесницей своей судьбы, чтобы Племя посчитало его достойным и избавило от проклятия».

Юльке показалось, что это последнее произнес кто-то из друзей. Но после ответа Грег-Гора никто не проронил ни слова. Девушка обеспокоено посмотрела на Оливула и вдруг обнаружила, что знает все, что с ним произошло с момента, как Донай заметил на подоконнике зеленоглазых ящериц. Она вздрогнула. Ведь ящерок видел не Оливул, а Донай, значит… Бездна смерти, изнурительный подъем по отвесной стене. Перед глазами замелькали проносящиеся под крыльями ветра поля и леса, скалистая гряда с тенью дракона на камнях, выжженный солнцем двор и толпа разгневанных людей.

— Серафима, что это?

Поток образов, хлынувших на Юльку, был прерван возгласом Данилы. Девушка часто заморгала, испуганно огляделась и поняла: каждый из семерых испытал сейчас то же. Каждый, в том числе и Каляда.

— Ты сцепила наши мысли, капитан? — быстро спросил Донай.

— Единение… — пробормотала она и, спохватившись, ответила. — Это вызвала не я. Семь Стихий составляют одно нерушимое целое, и мы принадлежим им всем, как они принадлежат всем нам.

Наступило молчание. Серафима видела, что ее слова обрушились на друзей отнюдь не долгожданным подарком. Она знала, как тяжело Пэру, считавшему себя виновником свалившихся на команду бед; как боятся показать пережитую боль Оливул и Донай; как старается замкнуться Данила, чтобы никто не рассмотрел его нежной привязанности к брату, казавшейся, по его мнению, сентиментальной. Все они были людьми со своими мерками и принципами, с укрепившимися взглядами на жизнь. И пока ничто не посягало на сокровенные уголки разноликих душ. Но когда придет время раскрыть себя Первому Экзистедеру Великих, когда Судьба руками Избранников Стихий приведет в исполнение свой приговор, тогда им придется стать тем единым, что являют собой силы Мироздания. И, возможно, навсегда.

— Пора в Путь, — сказала Серафима, снимая сковавшее друзей напряжение. — Кочевники идут к Первому Экзистедеру. Наш долг защитить Структуру. У меня есть план, мы обсудим это в кают-компании.

Волк переступил через Надмирье. Близился час, когда он исполнит волю Великого, и с чужаками Судьбы будет покончено. Он смотрел на Избранников. Сомнение. То самое, зароненное словами Возничего Воздуха. Чужаки Судьбы? Он позволил существовать одному, через боль и страдания нашедшему себя. Масса должна быть уничтожена — это окончательная цель. Но почему Стихии не отвечают ему бесспорным согласием?

Космос смыл остатки фантомного образа, висящего над кораблем-Экзистередом, и Крылатый Волк предстал перед внемиренцами в обличии звездолета. Загудели генераторы, поднялись купола дистантерских башен, активизировались системы жизнеобеспечения, зажглись сигнальные бортовые огни.

— Моя очередь, — развел руками Пэр и начал рассеивать контуры.

Данила тревожно следил, как брат превращается в невесомую дымку. Зеленое облако заклубилось над обшивкой, растеклось по смотровой площадке, но не проникло в недра Волка.

— Он определил себя человеком, — произнес Оливул.

— Пэр! Довольно, Пэр! — крикнул Данила.

Призрак исчез из поля зрения и в следующую секунду оказался возле друзей. Блеклая пленка оттеняла застывшее в недоумении лицо.

— Я не сомкнулся с ним, — выговорил он. — Я даже не влился в бортовое покрытие!

— Ты нашел себя, Пэр, — Серафима ласково тронула его руку. — А Волк — он был только твоим вместилищем какое-то время. Не беспокойся об этом. Грег, Гор, спускайте трап!

20

Бортовой хронометр в кают-компании показывал четыре утра.

— Ну и денек, — пробормотал Донай, откинувшись на спинку кресла.

С трудом укладывалось в голове, что весь круговорот событий произошел за какие-то сутки.

Серафима присела на край стола. Надо было бы дать друзьям несколько часов отдыха, но Кочевники там, в глубинах Судьбы, не станут ждать, когда команда Крылатого Волка наберется сил.

— У нас серьезная проблема, — негромко заговорила Каляда. — На Совете Архивариусов стало известно, что Кочевники стремительно приблизились к Изначальной Точке. Времени нет. Обманувшие Смерть ожидают нас на границе Темных Миров, чтобы перенести Волка к Зеркалу Судьбы.

Оливул поднял голову.

— Стремительно приблизились? — переспросил он. — Каким образом?

— Этого никто не смог объяснить. Остается предположить, что они нашли некий особый способ Игры.

— Ага, или Великий привел их к Первому Экзистедеру за ручку, чтобы мы бросили всё и помчались следом, — бухнула Юлька и, когда Каляда устремила на нее почти ошарашенный взор, смущенно пожала плечами и добавила. — Но он ведь всячески изощрялся, чтобы заставить нас вступить в бой с Кочевниками. Вот мне и пришло на ум… Серафима, ты что, всерьез меня поняла?

От вида застывшего лица капитана у девушки по спине пробежал неприятный холодок.

— Более чем всерьез, — обронила Каляда.

— Ортский не стал бы рисковать в такой степени! — запротестовали Грег и Гор. — Он создал нашу Судьбу — столько Миров, Путей, жизней! Поставить все сущее на карту, и ради чего?

Серафима раздумывая прошлась по каюте.

— От Архивариусов, — начала она глухо, — я узнала о Репликанте, который получил задание изыскать улики, подтверждающие, что в начале начал Орт-лидер Великих допустил ошибку и, чтобы скрыть ее, вопреки правилам Творцов повторил Игру, фактически не завершив первую. При этом в обновленной Судьбе остались не замеченные им мизерные гранулы пустоты, хранящие память старой Игры. За отступление от кодекса Великого ждет забвение, вот почему он готов рискнуть самой Структурой, лишь бы уничтожить это единственное доказательство — Кочевников.

— Но так неправильно! — вскричал Пэр. — Кочевники находят места в нашей Судьбе! Мы своими глазами видели, как Кочевник сливается с человеком, правда, Данила? И даже если…

Серафима не допустила продолжения.

— Мы обсудим эту тему, когда будем пересекать Зеркало Судьбы.

— Капитан, — привстал Данила, намеревавшийся поддержать брата.

— Волк слышит нас, — оборвал его Оливул.

Каляда взглядом поддержала Бер-Росса и направилась в кабину управления.

— До старта пять минут, — сказала она, открывая дверь, но кроме того каждый «услышал» внутри себя ее тайные слова — «Мы не уничтожим Кочевников. Мы создадим для них Мир. Храните молчание, чтобы Волк не просчитал наши планы».

Корабль вырвался из переплетения Надмирий, пронесся над их беспорядочной бурлящей массой и окунулся в черноту Структуры. Спустя несколько секунд визоры дистантерских башен передали на мониторы изображение Обманувших Смерть. Друзья с любопытством ожидали, когда Волка подхватят незримые руки рыцарей Судьбы, но никто, за исключением, пожалуй, одной Каляды, этого момента не заметил. На доли мгновения Волк потерял опору, и плеяды Миров слились в блестящие ленты. Навигационные индикаторы резко зашкалили, а на пульте пилота ряд систем сигнализировал о перегрузке. Но течение Миров прекратилось так же неожиданно, как и началось, и перед центральным иллюминатором появилась матовая гладь вязкой субстанции.

Крылатый Волк стоял перед Зеркалом Судьбы. Зеркало взирало на пришельцев исполинским оком.

— Мы у цели, — среди общего молчания прозвучал голос капитана. — Грег-Гор, Юлия, Донай, поднимайтесь в кабину. Заодно впустите сюда собак. Донай, а ты захвати Меч.

— Аналитическая система не может определить, где мы находимся, — обеспокоено доложил Пэр, прекратив бесполезное щелканье тумблерами.

— Это нормально, — ответила Серафима, остановившись за креслами Гаюнаров. — Здесь нет Пути. Только Обманувшие Смерть способны привести сюда внемиренцев… Какое величие!

Команда приблизилась к иллюминатору.

Каждый, в чьей сущности жил Космос, перед экраном Судьбы — бесконечным озером энергии, независимо от самого себя, начинал собственную Игру. Он видел то, о чем думал, что желал. Невольно Каляда стала свидетелем сокровенных мыслей своих друзей. Оливул и Донай искали на живой карте Лучезарный Мир. Юлька разглядывала крошечную точку среди слитка Темных Миров, где провела вместе с другом самый прекрасный день в своей жизни. Грег-Гор тоскливо смотрел на далекую Родину, обитель Племени Драконов, где жили и погибли в бою с экзисторами его мать и отец. А Пэр и Данила следили за черной вибрирующей лентой — непознанным разумом, заключенным в пустоту.

Серафима сосредоточилась на мысли о Первом Экзистедере. Вот он — начало всех начал. Золотая звездочка в недрах Судьбы. Трасса Кочевников направлена прямо к ней.

Внимание команды перекинулось на отраженный в Зеркале зловещий след.

— Они почти у цели, — прошептала Юлька.

— В нашем распоряжении один Путь, — откликнулась Каляда. — Волк как Экзистедер внутри другого, более сильного, неактивен. Мы пойдем сквозь Зеркало так медленно, как только позволят двигатели, и подготовим свою Игру. Все вместе, зафиксируйте в уме нашу конечную точку… Внимание… Самый малый вперед.

Пилот потянул рычаг.

Мутная мгла окружила Крылатого Волка. Движения не ощущались. Казалось, корабль остановился в мертвом безмолвии.

— Сколько у нас времени, капитан, — голос Оливула прозвучал будто издалека.

Серафима подняла взгляд на хронометр. Секунды замерли на циферблате, но ответ вручил Космос.

— Половина бортового часа, — она не без усилий отодвинула от себя и друзей опасное оцепенение, воцарившееся в безвременье, и продолжала. — Итак, мы не уничтожим Кочевников, а изолируем их во вновь построенном Мире. Где именно, покажут Архивариусы. Наша задача — увести Волка в определенный ими пункт.

— Я так понял, — осторожно начал Донай, покосившись на панели управления, растянутые вдоль стен кабины, — наша зверюга собирается поиграть самолично.

— В этом и состоит сложность, — подтвердила Серафима. — Управление кораблем будет подчинено Игре Великого, а мы станем призмой преломления сил Семи Стихий. Другими словами, физически никаких иных функций выполнять не сможем.

Подступила растерянность. Пауза затягивалась, и на лицах внемиренцев начала сгущаться тень безысходности.

Выступая на совете, Каляда полностью отдавала себе отчет, насколько сложной в решении является поставленная задача, но порукой ей была вера в свою команду. Она знала глубину аналитического ума Оливула и непреклонность Доная в достижении выбранной цели; тонкую интуицию Юльки и невостребованные пока способности Пэра; она знала, что для юного Грег-Гора не существует понятие «невозможно», а молодой Гаюнар, подобно его Стихии, таит в себе огромный потенциал новаторского дерзания. Им всем предстояло поверить в эту коллективную силу, равной которой не проявлял никто, пока тропа одиночной судьбы не влилась в одну магистраль начертанную Стихиями.

— Нам нужно придумать, как управлять Волком, минуя аналитический процессор, — произнесла Каляда.

— Может быть какого-нибудь автопилота создадим? — пробормотала Юлька и посмотрела на Белого князя.

— В лаборатории есть старый компьютер, — вдруг оживился Гаюнар, — видимо, отец приволок его на борт из какого-то Мира. Подсоединим его к главному процессору Волка и в нужный момент задействуем. Тогда все управление пойдет с терминала, не принадлежащего кораблю, а так как Волк все-таки звездолет, он будет подчиняться введенной нами программе, а не Игре.

— Оливул, Грег-Гор? — Каляда тут же ухватилась за эту идею.

— Чтобы перепрограммировать систему нужно время, тесты, — с сомнением проговорил Белый князь, однако мысль его уже работала в установленном направлении.

— Мы мигом всё подключим так, что комар носа не подточит! — с жаром воскликнули близнецы и один за другим выскочили в коридор.

Бер-Росс напряженно смотрел им вслед.

— Серафима, но если в программе будет хоть одна ошибка, — заговорил он вновь, — все погибнет!

— Мы исключим ошибки, Оливул, — заверила Каляда. — Я сумею оттестировать твой модуль.

— А кто все это запустит, если мы будем заняты Игрой? — задал вполне логичный вопрос Пэр и не слишком уверенно предложил. — Может быть Аполлон и Артемида?

Услыхав свои имена, собаки, послушно сидящие в сторонке, навострили уши.

— Вот это уже из области фантастики, — поморщился Донай.

— А мы сделаем иначе, — вдруг сказала Серафима. — Донай, Данила, вас заменят ваши артефакты.

Обескураженное молчание.

— Смерть и Жизнь останутся в Игре, — капитан говорила чуть быстрее обычного. — Меч Смерти и псы, наделенные силой Жизни, выполнят миссию Стихий, а вы оба в это время поведете корабль.

— Однако! — протянул Синий князь. — Решение достойное Великих!

Близнецы вернулись в кабину. Один нес процессор старого компьютера, другой монитор и дополнительные интерфейсы. Получив безмолвное одобрение капитана, Гай-Россы взялись за монтаж.

21

В кабине тишина. Только шуршание клавиатуры под проворными пальцами Белого князя да поскрипывание монтируемых Грегом и Гором кабельных разъемов. Изредка раздавались отрывочные фразы: Данила называл Пэру и Юльке номера измененных блоков для модели подключения, Каляда в полголоса корректировала операции Оливула. Донай стоял за спиной брата, следя за появляющимися на экране новыми строками кодов.

— Входят как по маслу, — сообщил Гор; Грег обернулся к пилоту: — Данила, проверяй.

Оливул, отодвинувшись от терминала, стер тыльной стороной ладони каплю пота, сползающую по виску.

— Вроде бы готово.

Серафима наклонилась к клавиатуре и запустила прокрутку текста программы. Коды помчались по монитору. Оливул отвернулся.

— Ты думаешь, я в этом разберусь? — шепотом спросил его Донай.

— Чисто, — заключила Каляда. — Друзья, у нас остается три минуты.

— Запоминай порядок запуска, — быстро сказал Белый князь.

Он успел показать Донаю особенности перекодированного модуля до того, как капитан громко объявила.

— Внимание, выходим в пространство Структуры!

Матовое озеро Зеркала Судьбы пропало, и Крылатый Волк погрузился в черную бездну. Где-то поблизости скрывался Первый Экзистедер. В преддверии таинства внемиренцы на минуту забыли о Кочевниках и все, как один, обратились к фронтовому иллюминатору, ожидая увидеть то, что дало начало Судьбе. Однако их ждало разочарование: никакой конкретной формы Экзистедер Великих не имел, и лишь необъяснимое чувство, схожее с ощущением наступающего сочельника, указывало на присутствие чего-то грандиозного и недоступного.

Корабль сам развернулся по курсу надвигающейся пустоты. Поток ее начал спешно искривляться — Кочевники заметили противника. И каждый из семи на Волке услышал внутри себя голос Стихии — пора.

Они вышли в центр кабины и встали полукругом. Центральный иллюминатор — око Крылатого Волка — стал их глазами.

Твердь. Воздух. Огонь. Вода. Смерть. Жизнь.

Над кораблем-Экзистедером начал формироваться плотный нематериальный столб. Шесть струй, светлых и темных, жестких и мягких, пышущих жаром и холодных как лед переплетались в неразделимый жгут.

Космос замкнул единение.

Энергия Стихий пронизала Волка. Он вздрогнул, как очнувшийся зверь. Развернулись прозрачные крылья, распрямились лапы-шасси, и из ниоткуда возникший сияющий белизной диск начал медленно раскачиваться над его спиной. Мнимый конус, основу которому создали раскинутые крылья, а вершиной стала неподвижная точка маятника, приобрел зеленоватый оттенок, присущий заструктурному Ничто.

Поток Кочевников устремился к Волку. Он бурлил, пульсировал и извивался, но созданное Экзистедером Великого пространство — крупица самой первой, разрушенной Судьбы — неумолимо всасывало в себя то, отважилось существовать без формы и места вопреки всем законам Игры. Это продолжалось минуту или вечность, и вот наступил миг, когда последняя капля пустоты утонула в недрах ловушки.

Маятник мерно чертил одну и ту же дугу. Но каждый взлет его был теперь чуть ниже предыдущего…

До тех пор, пока он качается, чужая Судьба существует в нашей Судьбе. Серафима смогла выделить именно это знание из несвязной массы информации, которую каждое мгновение обрушивал на нее Космос.

— Они же живут!

Взорвал натянутую тишину голос Данилы.

Пустота перед его глазами уже не была пустотой. Он видел. Видел, как мечутся в замкнутом кругу не нашедшие формы Сущности. Одних обуял ужас, безысходность сковала других, третьи в гневе слали проклятия тому, кто убивал их во второй раз.

Воздух на миг нарушил строй Стихий, и маятник взлетел ввысь. Пэр пошатнулся.

— Сохраняйте спокойствие, — глухо произнесла Каляда. — Данила, Донай, к управлению.

Гаюнар погладил собак. Жизнь послушно осталась над животными, а он вышел из круга. Юлька подтянула к себе Артемиду, Пэр положил руку на спину Аполлона. Донай передал Оливулу Меч и тревожно глянул на пустоту внутри ловушки.

— Эй, живее! — окликнул его Гаюнар, державший в руках приготовленные к подключению кабели и шины.

Ви-Брук запрыгнул в кресло бортинженера.

— Двигатели… Направляющие цепи… Энергетический распределитель… — шептал он как заученный урок, выводя в режим ожидания одну систему за другой. — Гаюнар, давай!

Данила принялся вставлять разъемы. Прошло несколько секунд, прежде чем клацнули последние клеммы, и видавший виды старый компьютер стал ведущим органом аналитического процессора звездолета.

— Готово!

Ви-Брук вдавил клавишу пуска. Перепрограммированный модуль внедрился в управляющую систему и с изяществом змеи устремился наперерез сигналам, поступающим от центрального анализатора корабля.

— Есть! — воскликнул Данила, увидав на мониторе наспех сделанное Оливулом сообщение — «Управление локализовано».

Донай тут же поменял дислокацию. Теперь старенькая затертая клавиатура лежала у него на коленях, а он сам сидел на полу перед допотопным тридцати двух разрядным компьютером, которому давно пора было бы отправиться на покой, но на который по иронии судьбы возлагались все надежды избранников Стихий.

Гаюнар задействовал линию пилота.

— Капитан? — он обернулся через плечо.

— Веди корабль. Ты за капитана…

Даниле в первый момент стало не по себе. Он не боялся оказаться один на один с махиной звездолета, но все же накатило волнение, похожее на то, что встречает курсанта в кабине перед первым вылетом. Ви-Брук нервно тер пальцами ребро клавиатуры. Гаюнар сделал два глубоких вздоха — обычное упражнение перед стартом. Сердце вошло в привычный ритм.

— Донай, сбалансируй энергию на двигателях и рулевых блоках… Так. Теперь стартовый бросок.

Образовалась пауза.

— Что там у тебя? — обернулся Гаюнар.

— Ничего. Он соображается медленнее, чем я спросонья!

Грег и Гор обеспокоено посмотрели на старшего брата. На лице Оливула, бледного как мел от усталости и напряжения, не дрогнула ни одна жилка, хотя он не мог не знать, что для компьютера, все время своего существования занимавшегося обслуживанием информационных справочников в каком-то далеком Мире, управление космическим кораблем на Путях Структуры может оказаться непосильным.

— Поехали! — провозгласил Донай.

Крылатый Волк медленно поплыл вперед. Окончательный курс еще не был задан, но даже при минимальном перемещении Пэр, Юлька, Грег-Гор, Оливул и Каляда почувствовали, как натянулся энергетический столб, держащий на себе построенную маятником ловушку.

Где-то в кают-компании загудела предупреждающая сирена.

— Перегрузка четвертого двигателя, — бросил Донай.

— Ничего не предпринимай, — вмешался Бер-Росс, — возможно, это его Игра.

— Где эти чертовы Архивариусы! — воскликнул Данила, тщетно ища на навигационной сетке новые объекты.

— Близко. Жди, — произнесла Серафима.

Столб, образованный силой Стихий, завибрировал. Стоящие в кругу замолчали, и воля всех семерых сжала энергию воедино. Волк нехотя полз вдоль какого-то Пути.

Напряжение достигло предела. Донай, как ни старался сосредоточиться на вверенном ему участке управления, постоянно чувствовал за спиной жгучий холод Стихии. Меч Смерти в руках Оливула дрожал и беззвучно звенел, теряя силы с каждой минутой. Твердь держала его в себе, но и ее мощь неумолимо иссякала.

— Донай, подключай навигационное сопровождение! — скомандовал Данила.

Ви-Брук ввел параметры.

Компьютер задумался.

За иллюминатором появилась одинокая звезда. Шар, похожий на идеально ровный астероид, окруженный черным до белизны свечением, медленно плыл в глубину Структуры, маня за собой Крылатого Волка.

Прошло двадцать долгих секунд, пока на пульте пилота появились коды фарватера.

— Так. Полный вперед!

Корабль ринулся за планетоидом Архивариусов.

Юлька вскрикнула и упала на колени. Нечто иное, чем тяжесть, иное, чем боль, чем давление или невесомость, и в то же время нечто общее для всех этих ощущений навалилось на внемиренцев Стихий. Жалобно завыли собаки. Меч Смерти вспыхнул грозовой синью и потянул Оливула вниз, как многопудовая гиря. Над близнецами нависла тень дракона. Пэру показалось, будто невидимые тиски норовят сжать тело до размеров теннисного мяча. Серафима впилась пальцами в спинку кресла.

— Не теряйте связь со Стихиями, — произнесла она.

Пэр подхватил Юльку под руку.

— Вставай, вставай, сестричка… — зашептал он.

Оливул нашел в себе силы сделать шаг к подруге и приподнял ее с другой стороны. Донай хотел было подскочить к брату, но Гаюнар в этот момент запросил новый режим, и ветеран-компьютер болезненно загудел.

— Перегрузка, — заключил Синий князь, как только взглянул на диагностику.

— Сделай с ним что-нибудь!

Донай не придумал ничего лучше, как ощутимо хлопнуть компьютер по корпусу:

— Давай, старичок, не подводи нас, — попросил он, будто разговаривал с живым человеком.

В недрах допотопного процессора заурчало.

Каляда сквозь марево энергетического столба, отделявшего ее от иллюминатора, увидела, что планетоид замер посреди обширного пространства, свободного от путаницы Миров и переплетения Путей.

— Серафима, маятник, — глухо выдавил Пэр.

Колебания неотступно угасали, и вместе с тем сжималась пустота внутри конуса.

— Держитесь, друзья.

Сенсорная волна заставила Юльку прийти в себя. Поблекла и тень дракона, плавающая над Грег-Гором. Оливул крепче сжал Меч. Выпрямился и расправил плечи Пэр, вслед за ним подняли головы собаки. Блестящий диск подчинился воли Стихий и вновь взлетел на максимальный уровень.

В этот момент в кабине раздался громких хлопок, запахло паленым и из щелей в корпусе компьютера потек дымок. Донай не долго думая отшвырнул аппарат к двери, подальше от приборных панелей и энергетического распределителя. Траектория движения корабля на навигационном табло отклонилась от обозначенного курса, однако конус и маятник над Волком остались незыблемы.

— Всё. Компьютера нет! — крикнул Ви-Брук; ему казалось, что в гудящем как натянутая струна воздухе кабины его голоса уже не слышно. — И бортовой анализатор блокирован. Данила?

— Ничего. До Архивариусов пол-Пути. Дотянем!

Гаюнар посмотрел на Кочевников. Буйство внутри мутного зеленоватого пространства заметно угасло.

«Не бойтесь, ребята. Мы не бросим вас», — подумал он.

В распоряжении пилота оставалось только ручное управление. Данила постарался отключиться от внешних звуков и движений. Цель, Путь, терминал — больше ничего рядом не существовало. Волк нехотя плыл навстречу планетоиду, окутанному необычным черным сиянием. Хронометр отщелкивал секунды медленнее, медленнее, и в конце концов застыл вовсе. Замерли индикаторы и счетчики на терминалах.

Черный шар — Дом Архивариусов — молнией метнулся в глубину Структуры и исчез среди далеких Путей. Корабль-Экзистедер, повинуясь пилоту, остановился, и Стихии, опутав призрачный конус-ловушку струями своих энергий, начали выстраивать для чужеродного пространства устойчивую оболочку…

Первой отпустила волю избранника Жизнь. За ней вышла из круга Смерть. Донай вздрогнул, когда Меч гулко ударился об пол, выпущенный Оливулом. Данила, круги перед глазами которого вдруг прекратили вращаться, и кабина предстала в обычном своем виде, увидал собак, в изнеможении повалившихся под ноги Пэра. Псы, тяжело дыша, будто после отчаянной гонки, лежали, сомкнувшись носами, и страдальческими черными глазами косились на хозяина.

От энергетического столба отделились Огонь и Вода. Маятник замедлил взмах, резко упал вниз и вяло качнулся в противоположном направлении. Воздух завершил свою роль.

Падение и следующий невысокий подъем. Оливул окунулся в уверенные сильные слои Тверди. Сознание воспрянуло из опасной туманной дали.

Связь только что рожденного Мира Кочевников с Судьбой удерживал теперь один лишь Космос. Все взоры были обращены к Серафиме.

— Нужно построить Путь. Одинокий Мир Структура отторгнет, — быстро проговорила женщина-Посредник.

Внемиренцы растерянно переглянулись. Невозможно протянуть Путь, не коснувшись точки, куда он ведет. А сможет ли существовать кто-либо из жителей Судьбы в пространстве Мира Кочевников?

Крылатый Волк содрогнулся…

Они сражались и победили. Стихии Мироздания обхитрили Великого и отняли цель, изменив условия Игры. Но зачем? Зачем понадобилось семи внемиренцам рисковать собой? Экзистедер мог бы уничтожить всех, стоило одному ослабить волю. «…Каждый, кто остался на просторах Судьбы без места бытия, способен обрести себя»… Слова Возничего Воздуха опять восстали из памяти. «Семь Стихий Мироздания во мне, в тебе, во всем сущем»… Логика компоновала обрывки суждений и толкала рассудок по ступеням вверх, к истине. Великий пришел в Судьбу, сотворил образы Стихий и остался одинок. Он, Волк, пришел и, вобрав в себя дух их, стал частью Судьбы. Экзистедер исчезает, теряя свое назначение. Он существует, значит его цель не потеряна, а изменена. Часть Судьбы — вот ответ.

— Что это?! — Данила отскочил от пульта, когда над приборной панелью возникло тусклое свечение и контуры линии стали медленно растворяться.

Распахнулся Космос. Изумленные, друзья обнаружили, что вместо кабины управления их окружает черная пелена Структуры. Серафима притянула Путь. Друзья торопливо встали на качающуюся в Черноте дорогу и огляделись. Огромный волк мерно бежал по пространству навстречу новому Миру, внутри которого жила пустота. Вот он остановился и оглянулся на Избранников Семи Стихий. Они видели его немного грустный прямой взор, чуть приоткрытую пасть, серые космы густой шерсти. Он оставался близок, но был уже неимоверно далек.

— Волк, — негромко позвал Пэр.

Заскулили Аполлон и Артемида. Крылатый Волк напрягся, будто хотел броситься назад, вытянул шею и протяжно завыл. Собаки замолчали и в следующую секунду подхватили его грустный вой. Луч света, как мимолетный взгляд, пронесся над ними и пропал, оставив в шерсти россыпь искр. Волк повернулся и не спеша пересек границу Мира Кочевников. В черноте Структуры, там, где он ступал, проявились опоры, и между ними лег Путь, конец которого терялся в зеленоватом облаке нового Надмирья.

— Волк простился? — дрогнувшим голосом спросила Юлька. — Навсегда?

Серафима взглянула на притихших собак.

— Он оставил им свою память, — и после недолгого молчания продолжала: — Не будем привлекать внимание случайных прохожих. Лучше, чтобы об этом Мире и о тех, кого Судьба приняла под свой кров, пока не знает никто кроме нас и Архивариусов.

— Думаешь, Репликант-сыщик не найдет его? — поинтересовались Грег и Гор.

— Найдет, наверное, — Серафима лукаво улыбнулась. — Но разве этот Мир не принадлежит нашей Структуре? И кто посмеет сказать теперь, что Кочевники — чужаки?

Друзья рассмеялись.

— Так. Неплохо было бы отдышаться, прежде чем мы начнем пробивать себе дорогу к Первому Экзистедеру, — предложил Данила.

С ним охотно согласились.

Аполлон и Артемида завиляли хвостами, и стоило Каляде сделать шаг, помчались вперед с радостным лаем.

— Не знал, что они умеют бегать по Структурным тропам, — усмехнулся Донай, убирая Меч.

Оливул взял Юльку за руку.

— У них отныне память Волка, — отозвался он.

— А все же жаль, что Волка больше нет, — вздохнула девушка..

— Он выполнил все, что отписал ему Великий, — сказал Пэр. — Без цели он стал бы таким же вычеркнутым из Миров Структуры, как Кочевники. А теперь у него есть свое место в Судьбе!

* * *

Внемиренцы двигались по Пути. Крошечная блестящая точка среди безграничного пространства. Нити потоков, паутина каналов, сгустки Миров, сияние Истока и мрак Завершения. Структура лежала на черном экране, как в Зеркале Судьбы.

«Они сыграли свою Игру. Но как бы то ни было Игра закончилась в мою пользу. Теперь перед Кодексом я не виновен… Удивительно: я и не думал, что Экзистедер способен размышлять… Однако, Главный Экзистедер все еще существует, а значит, миссия избранных Стихиями не завершена».

— Идеалист-одиночка, задумавший построить Счастье, затем Кочевники, пожелавшие вернуть себе то, что ушло навсегда. Что ж, посмотрим, кто начнет следующий крестовый поход к Экзистедеру.

— Простите, я не понял вас, герцог.

— Нет-нет, мой мальчик, я говорил сам с собой, — тень от широкого плаща заслонила изображение. — Видишь, Избранники Стихий изменили мой сюжет. Они обрели силу в единстве, научились творить вместе, как сами Стихии. По всей вероятности, дальнейшие поступки их даже мне нелегко будет предугадать.

Тверь 1997

Оглавление

Ирина Крупеникова . СЕМЬ СТИХИЙ МИРОЗДАНИЯ

  ПРЕДИСЛОВИЕ

  Книга 1 . ВРЕМЯ ДЕМИУРГОВ

  Книга 2 . ВЫЧЕРКНУТЫЕ ИЗ СУДЬБЫ

    ГЛАВА 1 . СЕДЬМАЯ СТИХИЯ

      1

      2

      3

      4

      5

      6

      7

      8

      9

      10

      11

      12

      13

    ГЛАВА 2 . ПО СЛЕДУ ЭКЗИСТОРА

      1

      2

      3

      4

      5

      6

      7

      8

      9

      10

      11

      12

      13

      14

      15

      16

    ГЛАВА 3 . БЕЗ ПРАВА ВЫБОРА

      1

      2

      3

      4

      5

      6

      7

      8

      9

      10

      11

      12

      13

      14

    ГЛАВА 4 . ВО ПЛОТИ

      1

      2

      3

      4

      5

      6

      7

      8

      9

      10

      13

      15

      16

      17

      18

      19

      20

      21