«Безлюдный переулок»

Рафаэль Лафферти Безлюдный переулок

В этом квартале хватало разных затейников.

Повстречав там Джима Бумера, Арт Слик спросил его:

— Ходил когда-нибудь вон по той улице?

— Сейчас — нет, а мальчишкой бегал к одному лекарю. Он ютился в палатке — летом, когда сгорела фабрика комбинезонов. Улица-то всего в один квартал длиной, а потом упирается в железнодорожную насыпь. Несколько лачужек, а вокруг бурьян растет — вот и вся улица… Правда, сейчас эти развалюшки как-то не так выглядят. Вроде и побольше их стало. А я думал, их давно снесли.

— Джим, я два часа смотрю на тот крайний домик. Утром сюда пригнали тягач с сорокафутовым прицепом и стали грузить его картонными коробками каждая три фута в длину, торец дюймов восемь на восемь. Они их таскали из этой лачужки. Видишь желоб? По нему спускали. Такая картонка потянет фунтов на тридцать пять — я видел, как парни надрывались. Джим, они нагрузили прицеп с верхом, и тягач его уволок.

— Что же тут такого особенного?

— Джим, я тебе говорю, что прицеп нагрузили с верхом! Машина еле с места сдвинулась — думаю, на ней было не меньше шестидесяти тысяч фунтов. Грузили по паре картонок за семь секунд — и так два часа! Это же две тыщи картонок!

— Да кто теперь соблюдает норму загрузки? Следить некому.

— Джим, а домик-то — что коробка из-под печенья, у него стенки семь на семь футов, и дверь на полстенки. Прямо за дверью в кресле сидел человек за хлипким столиком. Больше в эту комнатку ничего не запихнешь. В другой половине, откуда желоб идет, что-то еще есть. На тот прицеп влезло бы штук шесть таких домиков!

— Давай-ка его измерим, — сказал Джим Бумер. — Может быть, он на самом деле побольше, чем кажется.

Вывеска на хижине гласила: «ДЕЛАЕМ — ПРОДАЕМ — ПЕРЕВОЗИМ — ЧТО УГОДНО ПО ЗАМЕНЬШЕННЫМ ЦЕНАМ». Старой стальной рулеткой Джим Бумер измерил домик. Он оказался кубом с ребром в семь футов. Он стоял на опорах из битых кирпичей, так что при желании можно было под него заглянуть.

— Хотите, продам вам за доллар новую пятидесятифутовую рулетку? —предложил человек, сидевший в домике. — А старую можете выбросить.

И он достал из ящика стола стальную рулетку.

Арт Слик отлично видел, что столик был безо всяких ящиков.

— На пружине, имеет родиевое покрытие, лента «Дорт», шарнир «Рэмси», заключена в футляр, — добавил продавец.

Джим Бумер заплатил ему доллар и спросил:

— И много у вас таких рулеток?

— Могу приготовить к погрузке сто тысяч за десять минут. Если берете оптом, то уступлю по восемьдесят восемь центов за штуку.

— Утром вы грузили машину такими же рулетками? — спросил Арт.

— Да нет, там было что-то другое. Раньше я никогда не делал рулеток. Только сейчас вот решил сделать для вас одну, глядя, какой старой и изломанной вы измеряете мой дом.

Арт и Джим перешли к обшарпанному соседнему домику с вывеской: «СТЕНОГРАФИСТКА». Этот был еще меньше, футов шесть на шесть. Изнутри доносилось стрекотание пишущей машинки. Едва они открыли дверь, стук прекратился.

На стуле за столиком сидела хорошенькая брюнетка. Больше в комнате не было ничего, в том числе и пишущей машинки.

— Мне послышалось, здесь машинка стучала, — сказал Арт.

— Это я сама, — улыбнулась девушка. — Иногда для развлечения стучу как пишущая машинка. Чтобы все думали, что здесь стенографистка.

— А если кто-нибудь войдет да и попросит что-то напечатать?

— А как вы думаете? Напечатаю, и все.

— Напечатаете мне письмо?

— О чем говорить, приятель, сделаю. Без помарок, в двух экземплярах, двадцать пять центов страница, есть конверты с марками.

— Посмотрим, как вы это делаете. Печатайте, я продиктую.

— Сперва диктуйте, а потом я напечатаю. Нет смысла делать две вещи одним разом.

Арт, чувствуя себя последним дураком, пробубнил длинное витиеватое письмо, которое уже несколько дней собирался написать, а девушка сидела, подчищала ногти пилочкой. И перебила только раз.

— Почему это машинистки вечно сидят и возятся со своими ногтями? —спросила она его. — Я тоже так стараюсь делать. Подпилю ногти, потом немного отращу, а потом опять подпилю. Целое утро только этим и занимаюсь. По-моему, глупо.

— Вот и все, — сказал Арт, кончив диктовать.

— А вы не прибавите в конце «люблю, целую»? — спросила девушка.

— С какой стати? Письмо деловое, и человека этого я едва знаю.

— Я всегда так пишу людям, которых едва знаю, — сказала девушка. — Письмо на три страницы. Это семьдесят пять центов. Пожалуйста, выйдите секунд на десять. Не могу при вас печатать.

Дверь захлопнулась и воцарилась тишина.

— Эй, девушка, — крикнул Арт, — чем вы там занимаетесь?

Из домика донеслось: «Вам что, нужно еще и память подправить? Уже забыли о своем заказе? Письмо печатаю».

— Почему же машинки не слышно?

— Это еще зачем? Для правдоподобия? Надо бы за это брать отдельно. — За дверью хихикнули, и секунд пять машинка стрекотала как пулемет. Потом девушка открыла дверь и вручила Арту текст на трех страницах. Действительно, письмо было напечатано безукоризненно.

— Что-то тут не так, — сказал Арт.

— Да что вы! Синтаксис ваш собственный, сэр. А разве надо было выправить?

— Нет, я не о том. Девочка, скажи по чести, как твой сосед умудряется доверху нагрузить машину товаром из дома, который в десять раз меньше этой машины?

— Так ведь и цены заменьшены.

— Ага. Он тоже вроде тебя. Откуда вы такие?

— Он мой дядя-брат. И мы называем себя индейцами племени инномини.

— Нет такого племени, — твердо сказал Джим Бумер.

— Разве? Тогда придется придумать что-нибудь еще… Но звучит очень по-индейски, согласитесь! А какое самое лучшее индейское племя?

— Шауни, — ответил Джим Бумер.

— О'кей, тогда мы — индейцы шауни. Нам это пара пустяков.

— Идет, — сказал Бумер. — Ведь я сам шауни и всех шауни в городе знаю наперечет.

— Салют, братец! — крикнула девушка и подмигнула. — Это как в той шутке, которую я заучила, только начинается там по-другому… Видишь, какая я хитренькая: о чем ты ни спросишь, у меня уже ответ готов.

— С тебя двадцать пять центов сдачи, — сказал Арт.

— Да я знаю, — сказала девушка. — У меня из головы выскочило, что там на обратной стороне двадцатипятицентовой монетки… Заговариваю вам зубы, а сама стараюсь припомнить. Ну конечно, там такая смешная птичка сидит на вязанке хвороста. Сейчас я ее кончу. Готово. — Она вручила Арту Слику двадцатипятицентовик. — А вы, уж пожалуйста, рассказывайте, что здесь поблизости есть лапочка-машинистка, которая отлично печатает письма.

— Без пишущей машинки, — добавил Арт Слик. — Пошли, Джим.

— Люблю, целую! — крикнула им вслед девушка.

Рядом стояла маленькая убогая пивная под названием «КЛУБ ХЛАДНОКРОВНЫХ». Буфетчица была похожа на машинистку, как родная сестра.

— Мы бы взяли по бутылке «Будвейзера», — сказал Арт. — Но ваши запасы, я вижу, на нуле.

— А зачем запасы? — спросила девушка. — Вот ваше пиво.

Арт поверил бы, что бутылки она достала из рукава, но платье у нее было без рукавов.

Пиво оказалось холодным и вкусным.

— Вы не знаете, девушка, как это ваш сосед на углу делает товар из ничего и тут же грузит им машину.

— А вещи делаются из чего-то! — вставил Джим Бумер.

— А вот и нет! — сказала девушка. — Я учу вашего языка. Эти слова я знаю. «Из чего-то» собирают, а не делают. А он делает.

— Забавно, — удивился Слик, — на этой бутылке написано «Будвизер», а правильно — «Будвейзер».

— Ой, какая же я простофиля! Не могла вспомнить, как это пишется; на одной бутылке написала правильно, а на другой — нет. Вчера вот тоже один посетитель попросил бутылку пива «Прогресс», а я на ней написала «Прогеррс». Сбиваюсь иногда. Сейчас исправлю.

Она провела рукой по этикетке, и надпись стала верной.

— Но ведь чтобы печатать типографским способом, надо сперва сделать клише! — запротестовал Слик.

— Все проще простого, — сказала буфетчица. — Только надо быть повнимательнее. Как-то я по ошибке сделала пиво «Джэкс» в бутылке из-под «Шлица», и посетитель был недоволен. Я взяла у него эту бутылку, раз-два, поменяла вкус пива и дала ему, будто б новую. «Это у нас освещение такое, что стекло кажется коричневым», — сказала я ему. И тут сообразила, что у нас вовсе никакого освещения нет! Пришлось быстренько сделать бутылку зеленой. Еще бы мне не ошибаться, ведь я такая бестолковая.

— В самом деле, у вас тут нет ни лампочек, ни окон. А светло, — сказал Слик. — И холодильника у вас нет. Во всем этом квартале нет электричества. Почему же у вас холодное пиво?

— Прекрасное холодное пиво, не правда ли? Заметьте, как ловко ухожу от ответа. Добрые люди, не хотите ли еще по бутылочке?

— Хотим. Заодно поглядим, откуда вы их достаете, — сказал Слик.

— Смотрите, сзади змея, змея! — вскрикнула девушка. — Ого, как вы подпрыгнули! — засмеялась она. — Это же шутка. Неужели я стану держать змей в таком хорошем баре?

Перед ними тем временем появились откуда-то еще две бутылки.

— Когда же вы появились в этом квартале? — спросил Бумер.

— Кто за этим следит? — ответила девушка. — Люди приходят и уходят.

— Вы не местные, — сказал Слик. — И нигде я таких не встречал. Откуда вы взялись? С Юпитера?

— Кому он нужен, ваш Юпитер? — возмутилась девушка. — Там и торговать не с кем, кроме как с кучкой насекомых. Только хвост отморозишь.

— Девушка, а вы нас не разыгрываете? — спросил Слик.

— Я сильно стараюсь. Выучила много шуток, но еще не умею ими шутить. Я улучшаюсь, ведь хозяйка бара должна быть веселой, чтобы людям хотелось снова к ней зайти.

— А что в том домике у железной дороги?

— Сегодня моя сестра-кузина открыла там салон. Отращивает лысым волосы. Любого цвета. Я ей говорила, что она спятила. Пустое дело. Будь им нужны волосы, стали бы люди ходить лысыми?

— Она и вправду может отращивать волосы? — спросил Слик.

— А как же! Вы сами не можете, что ли?

В квартале стояли еще три-четыре обшарпанных лавчонки, которых Арт и Джим не заметили, когда входили в «Клуб хладнокровных».

— По-моему, этой развалюшки тут раньше не было, — сказал Бумер человеку, стоявшему у последнего из домов.

— А я ее только что сделал, — ответил тот.

Старые доски, ржавые гвозди… Он ее только что сделал!

— А почему вы… э… не построили дом поприличнее, раз уж вы взялись за это? — спросил Слик.

— Меньше подозрений. Если вдруг появляется старый дом, на него никто и не смотрит. Мы здесь люди новые, и пока что хотим осмотреться, не привлекая особого внимания. Вот я и думаю, что бы мне сделать. Как вы считаете, найдут здесь сбыт отличные автомобили, долларов по сто за штуку? Хотя, пожалуй, при их изготовлении придется считаться с местными религиозными традициями.

— То есть? — спросил Слик.

— Культ предков. Хотя все уже отлично работает на естественной энергии, у машины должны быть пережитки прошлого, бензобак и дизель. Ну что ж, я их встрою. Подождите, сделаю вам машину за три минуты.

— Машина у меня уже есть, — сказал Слик. — Пошли, Джим.

Арт с Джимом повернули назад.

— А я все гадал: что творится в этом квартале, куда никто никогда не заглядывает? — сказал Слик. — Уйма в нашем городе занятных местечек, стоит только поискать.

— В тех лачугах, что стояли здесь раньше, тоже жило несколько странных парней, — сказал Бумер. — Я кое-кого встречал в «Красном Петухе». Один умел кулдыкать индюком. Другой мог вращать глазами одновременно — правым по часовой стрелке, левым против. А работали на маслозаводе, сгребали пустые хлопковые коробочки, пока он не сгорел.

Приятели поравнялись с хижиной стенографистки.

— Эй, милая, а если серьезно, как это ты печатаешь без пишущей машинки? — спросил Слик.

— На машинке слишком небыстро.

— Я спросил не «почему», а «как»?

— Поняла. Но до чего ловко я увертываюсь от твоих вопросов! Пожалуй, выращу-ка к завтрашнему утру у себя перед конторой дуб, чтобы давал тень. Люди добрые, у вас в кармане желудя не найдется?

— Н-нет. А как же ты все-таки печатаешь?

— Дай слово, что никому не скажешь.

— Даю.

— Я печатаю языком, — сказала девушка.

Арт и Джим не торопясь пошли дальше.

— А чем ты делаешь второй экземпляр? — крикнул вдруг Джим Бумер.

— Вторым языком, — ответила девушка.

Из углового дома опять грузили товар в сорокафутовый трейлер. По желобу ползли связки водопроводных труб со стенками толщиной в полдюйма и длиной футов по двадцать. Жесткие трубы двадцатифутовой длины — из семифутовой развалюшки.

— Не понимаю, как он может загружать товаром из такой маленькой лавчонки целые машины? — не унимался Слик.

— Девчонка же сказала — по заменьшенным ценам, — ответил Бумер. — Зайдем-ка в «Красный Петух». Может быть, там тоже что-нибудь затевается. В этом квартале всегда хватало разных затейников.