«Диадема»

ДЖОУ КЛЕЙТОН

ДИАДЕМА СО ЗВЕЗД

Фантастическая трилогия

КНИГА ТРЕТЬЯ

ДИАДЕМА

Перев. И. Максименко

Алейтие щелчком сбросила с ладопи камешек - он звонко шлепнулся в воду.

Она сидела на камне па берегу Мулукахеп Руд, наблюдая за медленным течением темной глубокой воды.

Краем сознания она чувствовала ищущего ее Тарнсиапа, его черное ментальное щупальце.

Она взяла новый камешек и швырнула его в воду.

Тарнсиан явно злорадствовал, словно знал, что Алейтие оказалась в тупике.

Очередной камешек лениво опустился в зеленую глубину.

- Ну вот и все... Конец... - тихо произнесла Алейтие и, обхватив колени руками, положила на них голову.

Алейтиc не замечала времени. Она смотрела, как становились короче тени, по мере того как Хеш и Хорли легко всплывали по своим небесным дугам. Она задремала, как вдруг безмятежный звуковой фон утра нарушили странные скрежещущие звуки. Она прислушалась и удивленно вскинула брови. Звуки доносились совсем не с той стороны, с которой она могла бы ожидать появление Тарнсиана. К тому же она его сейчас не чувствовала.

Если бы он был так близок, ее, без сомнения, скрутило бы сейчас в узел от отчаянной боли.

Она вскочила на ноги и замерла, глядя на заросли кустарника на том берегу. Ветер с реки трепал ей волосы.

Нетерпеливым движением она отбросила их с лица и собрала в пучок, не отрывая взгляда от зарослей.

Сначала она ничего подозрительного не обнаружила, по потом заметила, как сквозь ветки колючелиста просунулась мохнатая треугольная голова. На берег выехала яра, верхом на ней сидела женщина.

Опустившись всем весом на пятки, надежно чувствуя под собой землю, Алейтис скрестила на груди руки и с тихим отчаянием наблюдала, как к первой всаднице присоединяются еще пять. Как она поняла, предводительницей была та, что имела на голове замысловатую повязку. Ее невозмутимое лицо обрамляли толстые косички черного цвета с вплетенными в них красными лентами.

Алейтис с удивлением отметила, что каждая косичка оканчивалась кисточкой.

Одета женщина была в свободную тунику из легкой белой материи, украшенную затейливой вышивкой на рукавах и по подолу, и в просторные шаровары из голубой крашеной кожи. На щиколотках, поверх мягких черных сапожек, шаровары были перевязаны шнурками с кисточками. На руках женщины были тонкие черные перчатки.

Алейтис наблюдала, как предводительница и пять се спутниц, одетых таким же образом, выстроились в линию и остановились, уставясь на Алейтис темными глазами. Все еще не придя в себя окончательно, девушка часто-часто задышала - искра надежды, которая всегда тлела у нее в груди, начала постепенно разгораться.

В этот момент Тарнсиан нанес удар.

Алейтис пошатнулась, опустилась на колени, испытывая тошноту, ощущая, как ее обволакивает липкий поток зла. "Он стал еще хуже", - подумала она, обхватив голову руками. Застонав от боли, девушка попыталась отрешиться от всего на свете, чтобы воспротивиться этой всепоглощающей черноте.

Она сидела на коленях внутри серебристого пузыря, внутри черного вихря... Не было никакой надежды па бегство... никакой... И Тарнспан понимал это... Он настойчиво вплетался в ее разум, окутывал сознание плотным едким дымом. Она отчаянно сопротивлялась, но серебристый пузырь защиты прямо на ее глазах терял улругость, съеживался, катастрофически уменьшался. Пока она усиливала одно слабое место, потом другое, оболочка начинала проседать и морщиться в третьем. Она лихорадочно закупоривала одну течь за другой, но атака продолжалась. Она устала, очень устала, по тем не менее пока держалась... Потом вдруг в нее влился поток спокойной, уверенной силы. Серебряный пузырь начал расти, все больше и больше тесня, черноту. Все усилия нападавшего Тарнсиана теперь пропадали впустую. Неожиданно напор прекратился. Алейтис подняла голову.

Почувствовав прикосновение к плечу, она обернулась и увидела стоявшую рядом женщину.

- Ты мне помогла, - произнесла Алейтис, удивленно глядя на нее.

Незнакомка улыбнулась, от уголков ее рта разбежались морщинки. Выражение лица стало мягким и понимающим. Алейтис почему-то почувствовала себя цветком, который повернули к солнцу.

- Да, я помогла тебе. Он плохой, - сказала женщина.

Алейтис согласно кивнула: - Очень плохой. - Она широко раскрытыми глазами смотрела на номадов. - Вы с Великого Зеленого?

- Да, дитя.

Алейтис вцепилась в руку женщины: - Возьмите меня с собой! Пожалуйста! Я должна убежать от него! Пожалуйста, возьмите! - В ее голосе зазвенела нотка страха: а что, если помощь вдруг уйдет и она останется в одиночестве?

Женщина ласково похлопала ее по щеке.

- Да, да. Мы возьмем тебя. Веди себя, как подобает взрослой женщине, а не ребенку. - Она осторожно высвободила руку. - Погоди. - Она сделала шаг назад, коснулась своей груди. - Я - Кхатеят. - Потом указала на подошедших женщин, назвала по порядку их имена: - Кхепрат, Ракат, Шанат, Н'фрат, Р'прат. - Обведя рукой маленький тесный круг, она произнесла, мило улыбнувшись: - Мы Шемквиатве. На языке гор это означает "колдуньи".

- А меня зовут Алейтис. - Девушка начала было подниматься с колен, но Кхатеят поймала ее за плечо: - Подожди, не время. Хасия сказала нам, что сначала мы должны отдать.

Алейтис нахмурилась, чувствуя себя довольно неуютно под предупреждающим нажатием ладони на плечо.

- Хасия? - удивилась она. - Кто это? - прищурившись, она огляделась вокруг.

Улыбка осветила лицо Кхатеят. Она покачала головой.

- Не кто. Что. Она - что. Ммм... - Она свела брови, стараясь отыскать в ограниченном словарном запасе подходящее понятие. - Это... как честь. Да! Как честь... как команда... как то, что нужно делать! - Она повернулась к Кхепрат, и слепая колдунья, сняв с плеча сумку, протянула ее девушке.

- Хайя! - сказала твердо Кхатеят. - Это твое! Бери, пожалуйста! Это нифра-кизет, - пояснила она, заметив недоумевающий взгляд Алейтис. - Это... как это сказать?.. - Соединив кончики большого и указательного пальцев так, что образовалось кольцо, Кхатеят улыбнулась и, подняв руки, опустила это кольцо па голову Алейтис. - Извини, я не знаю слов... - произнесла она.

Сгорая от любопытства, Алейтие начала возиться с замком сумки. Она испуганно подпрыгнула, когда сумка внезапно пружинисто раскрылась, выбросив из себя какую-то странную кольцеобразную вещь. Алейтис осторожно подняла с земли диковину, из которой исходил металлический музыкальный звон. Тончайшая золотая прoволока, сплетенная в виде десятка красивейших цветков с драгоценными камнями в сердцевине, сверкала в утреннем свете. Она коснулась золотых цветов, и они запели. Мелодия из чистейших нот взволновала ее, словно поцелуи любимого. Она подняла голову - улыбка сияла на ее лице.

- И это вы отдаете мне?

Кхатеят кивнула:

- Это Хасия. Она повелела нам это сделать.

- Но почему?

- Это приносит власть... Эта вещь. Но не нам. Для нас - плохо. Слишком... слишком... - Кхатеят старалась найти слово. Горный язык был довольно прост, и, видимо, именно этого слова в нем не было. Кхатеят облизала губы: - Р'неяаваталава сделала нас... хранительницами, для тебя. Мы сохранили и принесли тебе. Ты - бери. Теперь все совершенно. - Она повернулась к своим спутницам, которые все это время хранили молчание. Те кивнули.

- Подождите! - Алейтис вскочила, схватила Кхатеят за руку. - Если вы меня сейчас бросите...

Кхатеят похлопала девушку по руке:

- Мы не можем... Ждут фургоны...

- Но я прошу вас! - взмолилась Алейтис.

- Хорошо, - кивнула Кхатеят. - Но ненадолго. - Она показала пальцем на Н'фрат. - Кх'ртев сесматве! - сказала она быстро. Потом грациозно опустилась на камни возле Алейтис. Остальные последовали ее примеру, продолжая хранить молчание. Только Н'фрат вместо этого побежала к ярам, привязала их поводья к низкой ветке бидаракха и быстро вернулась к камню. Только после этого oна позволила себе устроиться на своем месте в круге, сияя любопытными глазами.

Прикусив губу, Алейтис обвела взглядом непроницаемые лица и попыталась сoобразить, чтo же надо сказать в таком случае. "О, Мадар!" - подумала она. - Понятия не имею, как их заставить взять меня с собой. Наверно мама не передала мне достаточно хитрости..." Она посмотрела на диадему, которую все еще держала в руках, и рассеянно провела пальцем по драгоценным самоцветам.

Когда волшебные ноты запели, Алейтис: - Кто такая Р'ненаваталава?

Кхатеят потерла лоб и, подумав с минуту, показала на реку: - Там. Потом на землю: - Там. - Потом на небо: - Там. Но больше всего - здесь! - И снова показала на землю. Потом беспомощно пожала плечами. - Не энаю, как сказать...

Снова нависла тишжна, но уже не такая тяжелая.

Колдуньи продолжали сидеть кружком, спокойные, расслабленные, словно уверенные, что им принадлежит вечность. Алейтис тоже села и опять взглянула на диадему.

Вновь проведя пальцами пo золотистым нитям цветов, она прислушалась к музыке звенящих нот.

- Если бы у меня волосы не были такими грязными... - задумчиво произнесла она и, грустно улыбнувшись, покачала головой.

Тем временем чары диадемы начали проникать в ее сознание, изгоняя мысли обо всем остальном. Она осторожно, опасаясь помять тончайшие сплетения, опустила диадему на голову. Светящийся венок обвил ее голову, близнецы-листья изогнулись над ушами. Она провела пальцем по лепесткам и радостно рассмеялась, когда ее тело, подобно камертону, отозвалось па их музыку. Она вскочила, улыбнулась женщинам-колдуньям и танцуя направилась к реке, чтобы посмотреть на свое отражение в воде.

Однако не успела она сделать и двух шагов, как, дико вскрикнув, упала на землю - резкая боль пронзила мозг, боль ослепительная, как раскаленная игла. Она обхватила голову руками и скорчилась на твердом, безжалостном гравии.

Диадема прозвенела милую мелодию.

Кхатеят прыгнула вперед и резким движением попыталась сорвать диадему с головы Алейтис. Но тут же отдернула руку - страшная боль прошила пальцы, пронзила мозг. Женщина застонала и прижала обожженную руку к груди. Р'прат и Н'фрат подхватили ее и помогли подняться. Постепенно боль утихла. Кхатеят открыла полные слез глаза и беспомощно уставилась на Алейтис.

А та уже больше не корчилась. Она лежала свернувшись, прижав к бокам локти, подтянув колени к самой груди. С дрожавших губ срывались тихие стоны, на лице застыл ужас. Кхатеят уселась рядом, взяла ее ладони в свои и начала молить Р'ненаваталаву дать ей силы.

Н'фрат присела рядом, глядя на Алейтис большими ласковыми глазами.

В сознании Алейтис, погруженном во мрак, кружились чудовища - жутко искаженные образы старых друзей, обрывки прежних мыслей. Она падала в бесконечную, бездонную пропасть... стремительно летела вниз... вниз... мимо чудовищ, до тошноты знакомых. Исковерканные отражения собственного лица смеялись над ней, дразнили, кричали, терзали мозг. Все ниже и ниже...

Вдруг чернота взорвалась миллионом огненных языков, выплевывающих гнев, ярость, ненависть, похоть...

Я... я... я... я хочу... я хочу... я хочу... я... я... я... боюсь... я боюсь... Скорость падения стала не такой стремительной... Боль уменьшилась... Откуда-то в нее начали вливаться силы, покой. Она стала осенним листом в тихий полдень, который падал, падал па землю сквозь яркое, как цветы, мерцание. И вот перед ней возникло безобразное вздутое голубоватое существо, прочерченное пурпурными венами. Оно сидело на вершине холма, полное призрачного умиротворения, в лучах желтоватого солнца, по размерам меньшего, чем Хорли, но большего, чем Хеш.

Вид желтого солнца вызвал в ней странную тревогу - ведь она всю жизнь провела под красным и голубым солнцем. Склон холма был усеян яркими, жизнерадостными, похожими на звездочки цветами. Вниз вела посыпанная гравием дорожка: голубые, желтые, красные искорки сверкали на гранях камней. Необычная цветовая гамма привела Алейтис в беспокойство, очевидно, смещение в тоне было вызвано непривычным светом желтого солнца.

От этого поначалу кружилась голова.

Но вот Алейтис посмотрела на подножие холма, где двигалась украшенная гирляндами процессия, распевающая высокими голосами ритуальную песню. Мужчины были покрыты золотистой шелковистой шерстью, примерно в два дюйма длиной, разных оттенков - от коричневого до кофейно-черного. Шерсть женщин была бледнее - янтарного и кремового оттенков. На каждой женщине была легкая накидка, идущая от правого плеча через грудь под левую руку. Мужчины никакой одежды не имели.

Паря бестелесным наблюдателем в точке, расположенной над вершиной холма, Алейтис с напряженным интересом наблюдала за процессией, состоящей из семерых мужчин и трех женщин. Когда они начали подниматься по склону, девушку охватило недоброе предчувствие, испортившее удовольствие от встречи с незнакомыми существами. Теперь она сконцентрировала свое внимание на отвратительном существе, сидевшем на вершине холма.

"Неужели они хотят..." - подумала Алейтис, содрогнувшись всем евоим нематериальным телом.

Четверо мужчин, идущих впереди, опустились на колени, пятый, держащий увитый цветами посох, стал сбоку. Двое оставшихся схватили первую женщину за руки.

Ее темные глаза были неподвижны - казалось, она не сознавала, что происходит вокруг. Мужчины приподняли ее.

В отвратительном голубом шаре образовалось отверстие - рот. Он открывался и закрывался, издавая противные чавкающие звуки. Алейтис бессильно напряглась, в ужасе ожидая следующего страшного момента.

Мужчины качнули женщину - вперед, потом назад, и... швырнули прямо в разверстую пасть.

Из груди Алейтис вырвался долгий беззвучный вопль, и она снова, крутясь, полетела в черноту...

В лучах заходящих солнц сидел человек. Хеш располагался к югу от Хорли, и потому Алейтис знала - это другое время, иной день...

Мужчина тихо перебирал струны старого барбата.

Звук доносился как будто бы издалека, ноты сплетались с завыванием ветра и со звоном воды, текущей у ног музыканта.

Алейтис приблизила сцену к себе и ахнула от радости.

"Вайд!"-прошептала она в темноту. Она отметила, что он отыскал себе новое дерево у реки. Потом она увидела шрамы и пустые глазницы. Если бы у нее были сейчас настоящие, живые глаза, она бы заплакала.

По тропе, бегущей вдоль берега, шла женщина. Вот она показалась из-за кустов раушани. Завар! Алейтис улыбнулась. Вернее, почувствовала ту теплоту, которую разбудила бы в ней реальная улыбка. Вари!

Она выглядела довольной жизнью, даже счастливой.

Ветерок шевелил складки ее аббы, выдавая очертания выпуклого живота она была уже на последних месяцах беременности. Порывистость, импульсивность, свойственная ей, как помнила Алейтис, исчезла, уступив место нежности.

Повиснув в пустоте - точка концентрированного восприятия и эмоций, Алейтис испытала смесь ревности, радости, зависти и любви.

Завар несла кружку дымящегося чахи. Присев рядом с мужем, она поставила кружку па землю и что-то сказала ему. Он ответил, но Вари промолчала. Они долго сидели, прислонившись к старому дереву. Вайд небольшими глотками, пил горячий чахи, Завар продолжала хранить спокойное молчание. Тени удлинялись, соединялись, па мере того, как Хорли превращался в малиновый кружок жад, волнистой линией крон деревьев - пылающий рубин иа темном фоне мира. Потом и он исчез. И Алейтис, кувыркаясь, полетела в темное пространство... Смех исходил волнами, выдавая наслаждение, испытываемое смеющимися. На зеленоватом вебе мелькали разноцветные дискж. Странные лица - большие аеяеные глаза, маленькие рты, хохолки пушистых перышек, тоже зеленоватых. Трехпалые руки с острыми, как ножи, когтями. Мужчины и женщины играют в небе в воздушные игры, вертятся в сложном танце. Смех, восклицания, опять смех...

Миры крутились в зажмуренных глазах Алейтис, словно разноцветные камешки.

Вот в черной тьме возникла блестящая серебристая полоска, мчащаяся среди кипящих, палящих солнц. По металлической комнате метались три существа. У каждого шесть бледных конечностей, многосуставчатых, покрытых мохнатой редкой черной шерстью. На руке - три пальца с когтями - большой и два противостоящих ему.

Огромные желтые глаза, узкие горизонтальные поздри, длинная верхняя губа, рот - широкая прорезь полный (эта странность неожиданно встревожила Алейтис) совершенно обыкновенных человеческих зубов. У таких существ, казалось ей, из пасти должны были торчать по меньшей мере сочащиеся ядом клыки. Над оранжевым пухом на головах покачивались антенны.

Все три существа источали решительность, умение, энергию. Алейтие зачарованно наблюдала за их непонятными манипуляциями.

По стенам мигали разноцветные огоньки, наклонные панели были снабжены какими-то ручками, дисками, рычажками, кнопками, предназначение которых было для Алейтис совершенной загадкой. Но паукообразные руки двигались с бешеной быстротой, производя множество операций со всеми этими приборами. Огромное молочное выпуклое стекло вдруг ожило, засветилось. Открылась звездная чернота, потом в прямоугольнике повис туманный зеленоватый шар. Он поворачивался. На его поверхности то и дело возникали двигающиеся зеленовато-голубые контуры и белые размытые полосы. Она вдруг поняла, что белое - это облака!

ОБЛАКА!!!

"Эхо не шар! - подумала она возбужденно. - Это планета. Вверху? Внизу? Неважно! Вот так это выглядит со стороны, из пространства. - Мысли теснились в ее голове.- Ядугар? Если да, то таким же, наверное, видела его и мама! Но кто эти существа? И когда это происходит?.." Она снова полетела, кувыркаясь, сквозь мерцающие картины.

Лицо женщины с удивленно раскрытыми глазами, глядящими на Алейтие. Лицо тонкое, с острым подбородком, узкие изумрудные глаза, бледная до полупрозрачности кожа, чуть розовая на щеках, большой подвижный рот, мягко изогнувшиеся в счастливой улыбке губы, намек на лучистые морщинки в уголках глаз - лицо знакомое и в то же время чужое, -словно она видела его в непривычном свете. Алейтис смотрела и смотрела. Внезапно женщина обернулась - в дверях появился высокий мужчина - яркие зеленые глаза, рыжие волосы, в точности, как у нее. Он улыбнулся и прогянул руку.

- Ша-реем! - Ето -глубокий музыкальный голос эхом отозвался в ушах девушки.

"Мама, - выдохнула -оиа, - моя мама!.." Опять крутящаяся чернота, сквозь которую летят лица: нелюдей, людей, инсекдоптов, бовоидов... Лица почти человеческие и такие, которые едва можно принять за лица... кружатся вокруг нее в вихре... все быстрее... втягивая ее в свой водоворот...

Алейтис открыла глаза и попыталась подвигать затекшими руками и ногами. Подняв голову, она увидела встревоженное лицо Кхатеят и, неуверенно пошевелив руками, встала с камня. Поднявшись, рва попыталась сделать шаг, но тут же пошатнулась, и Кхатеят подхватила ее, помогая сохранить равновесие.

- Ахай, ай-ми! - выдохнула чуть слышно Алейтис. - Ну и... ну и дела! Она тронула диадему. - Кажется, она выключилась сама. - Странное напряжение, витавшее в воздухе, заставило девушку внимательно посмотреть на окружающих ее женщин. Они все, оказывается, отошли на заметное расстояние кроме, разве что, Кхателт - и со странным выражением на лице рассматривали Алейтис.

- Что-то не так? - спросила она удивленно.

Кхатеят, медленно подбирая слова, задала вопрос:

- Что с тобой было, Сезктайох?

Алейтис подозрительно прищурилась:

- Каким это образом ты вдруг заговорила так хорошо на горном языке?

Сверкнув мгновенной усмешкой, Кхатеят тронула девушку за плечо:

- Мы остались такими же, дочка. Прислушайся к себе. Это ты стала говорить на шедвей.

- Ахай! - Она изумленно рассмеялась. - Значит, проявился один из талантов моей мамочки!

Глаза ее сверкали, она гладила цветы диадемы, прислушиваясь к серебристому дождю музыкальных нот:

- А что еще умеет эта штука?

Кхатеят покачала головой.

- Мы не хотели знать и не стали спрашивать. - Она бросила косой взгляд на Ракат. - В ней - сила. - И Кхатеят замолчала, сжав губы.

Алейтис вздохнула, посмотрела на коричневые от грязи ладони, поморщилась:

- Нет ли у вас мыла и полотенца лишнего? Мне бы хотелось срочно помыться!

Кхатеят рассмеялась, и этот смех смягчил напряжение, витавшее в воздухе.

- Пойдем, дочка, у нас есть для тебя и еда и чистая одежда. - Женщина махнула рукой в сторону Н'фрат.

Юная колдунья тут же вскочила и побежала к своей яре. Из-под свертка кож, служившего седлом, она извлекла кожаный мешок. Развязав тесемки на горловине мешка, Н'фрат принялась стопкой выкладывать на землю сапоги, куртку, шаровары, головную повязку, перчатки, шнурки, какие-то ленты, белье. В завершении всего она протянула Алейтис кусок белой материи и брусочек мыла.

Девушка радостно улыбнулась.

- Для меня это... важнее всякой диадемы!

Кхатеят рассмеялась:

- Пока ты будешь купаться, мы приготовим поесть. Не сомневаюсь, что в еде ты нуждаешься не меньше, чем в купании.

Алейтис устала.

У нее болело все тело.

Всего лишь час тому назад она была готова принять неизбежность судьбы, сулящей ее встречу с Тарнсианом, который явно уже начал торжествовать победу. Теперь же чувства ее были возрождены внезапно вспыхнувшей надеждой. Она глубоко вздохнула и протерла глаза.

- Сначала - купаться! О, Мадар, мне смертельно хочется вымыться!

Оказавшись по щиколотки в холодной воде, oна развязала шнурок, стягивавший горловину грязной изодранной блузки, и сорвав ее с себя через голову, швырнуьа в воду. Некоторое время она со смехом наблюдала, как блузка медленно уплывает вниз по течению. Потом она стала серьезной и повернулась к Кхатеят: - Я уже некоторое время не чувствую ЕГО. Но он наверняка не оставит меня в покое. Он может появиться здесь в любую минуту.

- Он один, - успокаивающе улыбнулась Кхатеят.

- Но он безумен! И очень силен. Ужасно силен. И будет гораздо хуже, когда он окажется рядом.

- Не волнуйся, дочка. Теперь у тебя есть помощь. - Кхатеят тихо засмеялась. - Купайся, милая, не волнуйся.

Алейтис что-то довольно проворчала и взбила ногой фонтан брызг. Потом она расстегнула штаны и послала их по реке, вслед за блузкой. Похлопав себя по животу - ее беременность была уже немного заметна, Алейтис прошептала: Сын Вайда. Мы в самом деле сотворили его.

Весело напевая, она стала намыливать руки.

Счастливое состояние было нарушено голосом Кхатеят: - Ты, кажется, что-то забыла, дочка?

Алейтис удивленно обернулась - она не поняла. И тогда Кхатеят коснулась рукой ее головы.

Руки Алейтис тут же взлетели вверх.

- Ой! - вскрикнула она и, швырнув на берег мыло, вся в пене, вышла из воды, чтобы снять с головы диадему. Но та не поддавалась. Алейтис потянула сильнее. Огненные иглы мгновенно вонзились ей глубоко в мозг, заставив ее закричать от неожиданной боли. Она рухнула на колени.

Река тихо журчала. Боль прошла. Алейтис с ужасом смотрела на Кхатеят.

- Я не смогу ее спять, - прошептала она. - Она не хочет сниматься!

Кхатеят медленно подошла к ней и попыталась еще раз осторожно снять диадему, по тут же отдернула обожженные пальцы, затрясла рукой.

- Она- не подпускает к себе, - произнесла она грустно. - Я ничем не могу помочь тебе, девочка.

Алейтис охватил панический страх:

- Что вы сделали со мной? Уберите сейчас же эту вещь! Снимите с меня ату штуку!

Мужественное лицо Кхатеят напряглось - она явно испытывала боль, сочувствуя Алейтис:

- Я не могу помочь тебе, дочка.

- Меня предупреждали, чтобы я не доверяла вам, медвеям. Ай-Ашла, вы меня прикончили!

- Тихо, дитя, поверь мне, мы сами ничего не знали, - Кхатеят выпрямилась во весь рост, нахмурилась. - Это ведь было не наше желание. Нами командовала Р'ненаваталава. Слово чести, Алейтис.

Алейтис сжала кулаки, стараясь подавить смятение.

Закрыв глаза, опа несколько раз глубоко вздохнула и заставила себя принять к сведению слова старшей из Шекана.

- Хорошо, - наконец произнесла она. Потом растерянно спросила: - Как же я теперь вымою волосы?

Кхатеят ахнула:

- Алейтис, что это?

Алейтис почувствовала необычную легкость в голове.

Оиа замерла, ожидая, пока успокоится вода, и всмотрелась в колеблющееся отражение - рыжие волосы, космами спадающие на лицо. И ничего больше. Она осторожно коснулась головы. На ней ничего не было - диадема загадочным образом исчезла. Испарилась, словно роса под солнцем. Изумленная Алейтис повернулась к колдунье.

- Что произошло? Что ты сделала?

- Ничего... - Старшая женщина была мрачнее тучи. - Я ничего не сделала, поверь. Очевидно, придется тебе самой найти общий язык с диадемой. Если Р'ненаваталава велела нам передать эту вещь тебе, значит, этим она преследовала какую-то цель. Может быть, это предположение поможет тебе легче переносить боль?

Алейтис плеснула холодной водой на свое разгоряченное лицо.

- Ты очень добра ко мне, Кхатеят, - произнесла она грустно. - Извини, что я... сказала не те слова. Просто... все произошло слишком быстро... Со мной вообще в последнее время все происходит так стремительно... то вверх, то вниз... я не успеваю перестраиваться, то и дело теряю равновесие...

Опа опустила руки в воду и ощутила медленное прохладное течение. Потом она присела, чтобы река охладила и успокоила ее несчастное, измученное тело. Раксидан...

Кард... Масоарад... Муяукунех... - вода всегда оказывала на нее магическое воздействие. Она повела плечами, вздрогнула и отбросила мысли о всех своих предстоящих трудностях.

- Нужно наконец помыть свои жутко грязные волосы,- вздохнула она.

Кхатеят устало улыбнулась и бросила Алейтие мыло.

Некоторое время спустя Алейтис, чистая, насытившаяся, проглотив последний кусочек вкусного, приправленного острыми специями даха, улыбнулась и обратилась к колдуньям со словами благодарности: - Вот я и снова человек. Спасибо вам.

Н'фрат в ответ только усмехнулась. Но так как все продолжали хранить мертвое молчание, она сочла нужным сказать: - Когда ты сыт, мир кажется розовым.

Алейтис, прижав к груди обеими руками горячую чашку с вкусным травяным настоем, оглядела кружок колдуний, глубоко вздохнула ж, утвердив свою решимость, произнесла: - Мне необходима ваша помощь. Я хотела бы перейти через Вазаел Вер. Возьмете ли вы меня с собой?

Шесть женщин неловко посмотрели на нее, потом обменялись взглядами и, потом...

С пылающим лицом, с гневом в глазах, Ракат выпалила: - Нет! - Она нахмурилась и посмотрела на остальных: - Нам не нужны чужаки!

Н'фрат, покачиваясь с пятки на носок, сердито возразила ей: - Ты хотела бы послать ее назад, в лапы к этому?.. Разве ты его не чувствуешь? Она содрогнулась. -- Что это на тебя нашло? Ведь она не собирается оставаться с нами. И она ведь не из какого-нибудь другого клана. - Н'фрат фыркнула. - Ты почему-то не возражала, заполучив того, кто принес диадему. А?

- Н'фрат права, - застенчиво вступила в разговор Р'прат. - И Р'няаваталава сказала, чтобы мы оберегали ее! - Она повернулась к Кхатеят: - Скажи, разве я не права?

Алейтис подалась вперед:

- Пожалуйста! Хотя бы спроси... Их... - Почему-то она не назвала даже ни одного имени. - Спроси, не согласятся ли ОНИ сопроводить... - Алейтис замолчала и, оглянувшись, посмотрела на холм: - Тарнсиан. Он уже близко. Отшатнувшись, она встала лицом к колдуньям: - Назад у меня нет пути! сказала она прямо.

- Я понимаю. Я... - произнесла через мгновение Кхатеят, но тут Алейтис внезапно рухнула на землю и забилась в судорогах.

С тихим вскриком Кхатеят шагнула к ней. Н'фрат и Р'прат тоже склонились над девушкой, пытаясь помочь ей.

Ракат схватила Кхатеят за плечо:

- Не надо. Пусть сражается сама. И почему это мы должны ей помогать? Кто она нам? Чужая. Она нарушила паше спокойствие. Принесла одни неприятности.

Н'фрат подняла голову:

- О чем ты? Помоги нам лучше!

- Ты не понимаешь, детка. - Ракат отмахнулась от молодой колдуньи и снова тряхнула Кхатеят за плечо: - Это неправильно, Кхатеят. Нам не нужно этого делать!

Н'фрат вдруг вспыхнула, ее юное лицо запылало гневом.

- Я все теперь поняла! - крикнула она. - Оказывается, вот в чем дело! Ты просто ревнуешь. Ты боишься, что она окажется сильнее тебя! - Она указала подбородком на склонившихся над скорченным телом Алейтис Кхатеят и Р'прат.

- Смотри! Они не стали спрашивать, кто она и откуда. Уходи прочь! Ты не нужна нам! - Закрыв глаза, напрягая тела в невидимом усилии, три женщины вели бой за Алейтис с преследующим ее врагом.

Н'фрат взяла искаженное лицо Алейтис в свои сильные молодые ладони и, глядя в остановившиеся потемневшие глаза, прошептала:

- Борись! Борись, Алейтис, борись! Помни, ты сильнее, чем они! Борись!

Н'фрат закрыла глаза и, сконцентрировав всю силу, которой обладала, в кончиках пальцев, передала ее девушке.

Ракат посмотрела на Алейтис - ее губы беззвучно и вяло шевелились: она отражала атаки Тарнсиана. Сердито вскрикнув, Ракат кинула короткий взгляд на Кхатеят и бросилась прочь: в мгновение ока она скрылась среди деревьев.

Алейтис, раскрасневшаяся от вложенной в нее тремя парами дружеских рук силы, слабо улыбнулась.

- Он отступил... - произнесла она чуть слышно. - На время... - Она попыталась пошевелиться и тут же тихо ахнула от боли: мышцы, напряженные до каменной твердости, расслаблялись очень неохотно. - Помогите мне, пожалуйста.

Опираясь на Н'фрат, она с трудом поднялась. Потом вдруг, резко выпрямилась, напряглась и повернулась к деревьям, росшим вдоль берега реки. Черные крылья бешено били вокруг, затмевая все. Это была не атака, но угроза, указание на то, что он возьмет ее длительной осадой.

Тарнсиан выехал из тени деревьев. Огромная черная громада неумолимо приближалась. Месть, излучаемая им, обвила ее мозг, сковала голову огненным кольцом. Алейтис нерешительно дотронулась до висков. Раздался серебряный звон. Диадема!

Воздух вокруг Алейтис неожиданно стал удивительно ярким, он словно отвердел. Абсолютная его неподвижность испугала ее больше появления Тарпсиана. Полная тишина нависла над людьми. Алейтис втянула воздух, застонала и схватилась за грудь: она не слышала даже собственного дыхания... арнсиан ехал прямо на нее. Его конь делал длинныедлинные, долгие-долгие шаги. Целая минута уходила на то, чтобы копыта оторвались от земли, еще минута - чтобы снова коснулись ее. Тарнсиан медленно-медленно повернул голову и увидел Алейтис. Вот он поплыл вниз с седла - прошла целая вечность, пока его ноги коснулись земли. Его движения были так плавны, что создавалось впечатление - это не человек, а сухой лист на ветру.

Тарнсиан выпрямился, взглянул на нее - на его лицо медленно, как плавящийся воск, наплыла ненависть. Он потянулся к поясу за ножом. И опять потекли нескончаемые минуты, прежде чем он вытащил нож. Воздух стал еще гуще. Тарнсиан летел на нее, выставив вперед нож, лезвие которого красновато блестело в лучах Хорли.

И вдруг ее собственное тело, без всякого ее участия, пришло в движение. Она громко охнула, руки ее вытянулись вперед. Изумленная, она наблюдала за тем, что происходило с ее телом. Вот одна нога ушла вперед и вверх, другой она оттолкнулась от земли и - в стремительном прыжке - выбила нож из руки Тарнсиана; по медленной спирали оружие полетело прочь.

Потом она приземлилась и, отскочив в сторону, легко уклонилась от попытки Тарисиана схватить ее. Потом руки ее, сцепившись в замок, нанесли удар в затылок Тарнсиана, медленно проплывавшего мимо.

Внезапно тело нападавшего начало двигаться быстрее.

Она услышала тихий треск - как будто сломалась под ногой сухая ветка. Раскинув руки, Тарнсиан перекувырнулся, ударился о землю и остался лежать, странно скрючившись.

Алейтис, ощущая внутри растущий ужас, смотрела на него. Не обращая внимания на изумленные возгласы женщин, она упала на колени перед поверженным врагом и попробовала поднять его. Голова Тарнсиана болталась, как у старой тряпичной куклы. Глаза были закрыты, губы испачканы пылью. Она тронула его за шею и почувствовала, как свободно двигаются под ее пальцами перемолотые кости.

- Я не хотела... Я не думала... - Алейтис начала убирать грязь с его лица, на котором воцарилось странное спокойствие. - Тарнсиан... - тихонько позвала она. Он выглядел до смешного похудевшим, молодым. Смерть смыла с его заострившегося лица маску зла. - У него никогда не было даже шанса стать... - Она беспомощно опустила на землю мертвую голову.

Потом дотронулась до диадемы.

Услышав чистые прозрачные ноты, она почувствовала отвратительное головокружение. Музыка казалась невероятно красивой в наступившей тишине. Она схватила диадему, дернула за золотые сплетения. Звуки стали громче, боль раскаленными иглами вонзилась в мозг. Она вскрикнула и опять провалилась на тысячу миль в черноту.

Придя в себя, Алейтис обнаружила, что голова ее лежит на коленях у Кхатеят, а Н'фрат омывает ее лицо холодной речной водой. Она оттолкнула руку молодой колдуньи и, поднявшись, спросила:

- Где он?

- Мы отдали его реке. - Кхатеят встала рядом.

Они вместе подошли к воде.

- Его дух вернулся во владения Р'ненаваталава, - тихо произнесла Кхатеят, не сводя взгляда с потрясенного лица девушки. - Когда он снова родится, пусть его жизнь окажется счастливее...

- Он был рабом своей силы... - Алейтис начала плакать. Колдунья заключила ее в свои объятия, пытаясь успокоить. Алейтис всхлипывала до тех пор, пока в горле не запершило, а судороги не начали сотрясать все ее тело.

Н'фрат подошла к ним с чашкой дымящегося жидкого даза. Она сурово посмотрела на Алейтис, в изумлении уставившуюся на воду. В приливе вины и печали, Н'фрат погладила волосы Алейтис: - Выпей это, и ты почувствуешь себя лучше.

Алейтис всхлипнула, взяла чашку, глотнула горячего острого напитка и тяжело вздохнула.

- Он был очень плохой человек, и я не понимаю, почему ты...

Прислонившись к плечу Кхатеят, Алейтис виновато улыбнулась: - Он был первым живым человеком, которого я... убила собственными руками. И... и, в каком-то смысле, именно таким его сделала тоже я...

Н'фрат посмотрела на нее и покачала головой: - Он был плохим человеком, и для всех будет лучше, что он мертв. - Она уперлась одной рукой в бедро, внимательно глядя на Алейтис. --Если у тебя есть враг и он на тебя нападает, убей его. Таков закон. - Она мягко улыбнулась и, подняв руку, прочертила в воздухе круг, - Таков закон живой природы.

- В горах нас учат не так, - печально заметила Алейтис. - Но я понимаю, что должна сейчас постичь другие законы. У меня все еще впереди. И мне все еще необходимо перебраться на ту сторону Великого Зеленого. - Она встала, потянулась и повернулась к колдуньям: - Итак, вы возьмете меня?

Кхатеят вздохнула: - Мы спросим у Р'ненаваталавы. Ты понимаешь, что только тогда ты сможешь пойти с нами? Если ОНИ возьмут тебя под свою защиту. Иначе - ты погибнешь, покинув ото место. - Она развела руки. Таков закон моего парода. И это необходимый закон. Жизнь у нас на равнине Везаель Вер трудная.

- Я понимаю. И принимаю. - Алейтис подошла к берегу реки, остановилась, глядя в воду. - Мне ничего не остается. Но позволь тебя спросить: как ты спросишь их? И когда?

Кхатеят посмотрела на -небо, на солнце.

- На восходе лун. Тогда сама увидишь, как это делается. - Она тихо засмеялась и кивнула Н'фрат: - Н'фрат и ты, Р'прат, приготовьте лагерь, ладно?

- Хорошо, Кхатеят. - Молодая колдунья заколебалась, явно расстроенная. - А Ракат все еще не вернулась. За ней пошла... - Не беспокойся о ней, перебила ее Кхатеят. - Иди и делай, что я сказала. - С печальным вздохом Кхатеят дотронулась до ее щеки.

Алейтис посмотрела вслед уходящей Н'фрат.

- Почему?..

Кхатеят отвернулась:

- Понимаешь, девочка, тебе нельзя будет взять с собой коня...

- Как?! - Алейтис схватила за руку колдунью. - Почему нельзя?!

- Конь - это роскошь, которую мы не можем себе позволить. - Кхатеят улыбнулась. - Кажется, ты к нему привязана. Тебе ведь не хотелось бы увидеть его в котлз в виде жаркого?

Алейтис содрогнулась.

- Кровавые клыки Ашлы! - воскликнула она.

- Если ты оставишь своего коня здесь, его подберет какой-нибудь караван, приходящий на таджарат. Тот, кто возьмет его себе, хорошо позаботится о твоем коне, о таком прекрасном копе... Так что о его судьбе можешь не волноваться.

Алейтис мрачно ковыряла траву большим пальцем поги.

- Я буду скучать о нем, - пробормотала она горестно. - О, Мадар! Ведь это все, что осталось у меня от той жизни!

- Сядь, Алейтис, и расскажи, как тебя сюда занесло. - Кхатеят кивнула в сторону дерева, возле которого сидела Алейтис, когда они увидели ее в первый раз. - Думаю, что история эта весьма интересна.

Алейтис выбралась из своего чена, выпрямилась, потянулась, чтобы расправить онемевшие после ночного сна суставы, и с наслаждением ощутила, как приятная шелковистая ткань, из которой была сшита ее новая одежда, ласкает ее отдохнувшее тело. Она присела перед низким тентом и, пробежавшись ловкими пальцами по огненным прядям, вытащила кисточки из кос. Потом она принялась расчесывать волосы костяным гребнем. На миг в пей вспыхнуло воспоминание о Тванит, улыбающейся, выговаривающей Алейтис за ее тщеславие; сердце защемило от тоски.

Она тряхнула головой и с удовольствием стала вбирать в себя звуки, запахи и картины пробуждающегося лагеря: кряхтение - это мальчишки раздирают грубыми костяными гребнями свою густую желтую шерсть... тихое Шипение костров ид'р-пат, дым которых пахнет травами... усиливающийся запах жареного мяса и горячего даза - это загораются костер за костром... шутки женщин, готовящих завтрак для младших и старших детей. Отдельные кусочки картины сплетались в пестрое полотно-гобелеп.

Алейтис перевязала свои густые косы тонкими кожаными ремешками с кисточками и перекинула их за спину - такая прическа гораздо удобнее, чем иепослушная огненно-рыжая копна. Она посмотрела на соседний чен и вздохнула: Кхатеят наклонилась над костром, помешивая в горшке даз. Женщина подняла голову и, увидев Алейтис, махнула ей рукой, приглашая подойти.

Алейтис, сидевшая на коленях, прыжком выпрямилась: - Доброе утро, хас-хемет.

- Нате хрей, Алейтис-юиая.- Кхатеят положила ложку, перевернула на сковородке кусок жареного мяса. - Ты голодна?

- Просто умираю с голоду, - сморщила нос Алейтис. - После этого перехода через горы я никак не могу наесться. - Она махнула в сторону голубоватой линии па горизонте, на востоке.

Кхатеят усмехнулась, кивнула, воткнула длинную двузубую вилку в кусок мяса и положила его на тарелку: - Вот так, Лейта, даз тоже уже готов - бери себе чашку.

Оставшееся мясо она положила на другую тарелку.

Алейтис с любопытством огляделась вокруг.

- А где остальные?

- Охраняют стада. - Заметив недоумевающий взгляд девушки, Кхатеят добавила: - От набегов соседних племен. Вот завтра оставим реку и можно будет тогда немного отдохнуть. - Она накрыла приготовленную еду куском полотна, взяла свою тарелку.

Алейтис прожевала сочный кусочек мяса, проглотила его и серьезно спросила: - Мне не понятно одно: почему Ракат так меня ненавидит? Я ведь ей ничего не сделала.

Кхатеят сжала губы, ковырнула мясо в своей тарелке: - Что это за мясо?! Надо полагать, что несчастное животное плелось сюда от самого начала Вазаель Вер.

Алейтис почувств.овала, что вопрос не понравился женщине и она не хочет отвечать на него. Лицо ее замкнулось. Алейтис, потягивая горячий даз, думала, как бы смягчить ситуацию. Внезапно она увидела высокого худощавого мужчину, прошедшего мимо, и задала вопрос:

- Расскажи мне вот об этом человеке.

- Об этом рабе?

- Угу. Я думала, вы убиваете всех пленных чужаков.

С видимой неохотой Кхатеят установила тарелку в ненадежном равновесии на своем колене и повернулась к Алейтпс.

- А если я попрошу тебя забыть об этом, а, хесАлептпс?

Правая бровь Алейтис удивленно приподнялась. Она задумалась: - О чем я должна забыть?

Кхатеят вздохнула:

- Ты взрослая женщина, ты носишь ребенка...

Алейтис усмехнулась:

- Так где вы его нашли?

- Он принадлежит Ракат. Забудь о нем, Лейта.

- Но, Кхатеят, друг мой, любопытство не дает мне покоя.

Старшая женщина вздохнула:

- Хорошо. Но давай не возвращаться к этому в дальнейшем, прошу тебя. Он прилетел вместе с метеором. Метеор упал в озеро, в западной части Вера. А его мы поймали, когда он выползал из воды. Алейтис хитро прищурилась:

- Но это не все, да?

- Он принес в наш мир диадему. - Кхатеят говорила довольно тихо, но взгляд ее беспокойно сновал из стороны в сторону. - Он ее украл. Он вор и к тому же чужак. Ему нельзя доверять. Но по какой-то причине Р'ненаваталава не позволяет убить его. Хотя призвала нас не доверять ему. - Она посмотрела в глаза Алейтис и повторила с нажимом: - Ему нельзя доверять пи в чем!

- Я думаю...

- Что именно, Лейта?

Улыбка озарила лицо девушки:

- Я всегда считала, что дикие зверьки мне нравятся больше ручных. С ручными я уже натерпелась неприятностей.

- Есть дикие и есть дикари! Не забивай себе голову ерундой!

- Не беспокойся о моей голове! - Она засмеялась, поерзала на кожаной подстилке.

Ставвер снова прошел мимо, искоса посмотрев на нее.

Она проводила его взглядом - Ставвер обогнул край кребта и пропал.

- Алейтис! - Голос Кхатеят был тверд. - Чтобы пересечь Вер, понадобится пять месяцев. Я знаю, что ОНИ наложили на нас бремя - довести тебя до гор, но... Подумай сама! Если ты будешь вести себя слишком активно, нам не избежать кровопролития!

Алейтис протрезвела.

- Ты права, хас'хемет, я понимаю. Я просто пошутила. - Она наклонилась вперед, тронула старшую женщину за рукав. - Если я сейчас веду себя, как глупое дитя, то только потому, что первый раз за долгое время мне выпал случай чуть-чуть повеселиться. - Она выпрямилась и похлопала себя по животу. - Еще пару месяцев, и мой малютка решит вопрос однозначно: никаких глупостей, и точка! - Она осушила чашку и отправила в рот еще один кусочек мяса.

Кхатеят невесело ковырялась в своей тарелке.

- Лейта, извини, мне очень хотелось бы, чтобы... - Она быстро прожевала кусочек мяса, запила глотком горячего даза. - Хочешь ты этого или нет, но ты станешь клином, вбитым между нами. - Некоторое время она задумчиво жевала. Потом, увидев, что к лагерю направляются пять всадников пять маленьких фигурок, поднялась.

- Лейта! - нерешительно произнесла она и, глянув на приближающихся к лагерю, попросила: - Лейта! Ты не могла бы... куда-нибудь уйти, на некоторое время? Понимаешь, лучше не напирать с самого начала. По возможности.

Быстро встав, Алейтис тронула ее за руку: - Я понимаю. - Она поставила кружку в тарелку, передала ее Кхатеят, повернулась и ушла прочь.

Оказавшись в дальнем конце херрета, она посмотрела в сторону деревьев, обозначавших берег реки.

- Кхатеят добра, - пробормотала она. - Но я - всего лишь чужак. Ее личные интересы и интересы своих всегда будут стоять для нее на первом месте. - Она поддала ногой засохший кусок грязи, который попал в шатер и вызвал недовольный плач ребенка - очевидно, он больно ударил малыша, лежавшего у самой стены. - Не принимай близко к сердцу подобные неприятности, Лейта. Держи голову пониже и не поднимай шума. Кхас!

Она бросила взгляд через плечо и увидела косматую беловолосую голову погитжтеля диадемы, маячившего нeподалеку. Насвистывая сквозь зубы, она направилась в сторону деревьев. Белая голова поплыла следом. Достигнув берега, она набрала пригоршню камешков и уселась на траву, дожидаясь, пока раб незаметно приблизится к ней. Камешки один за другим шлепались в воду.

- Весьма бесцельное занятие!

Она обернулась, намеренью широко раскрыв глаза, я подчеркнуто внимательно осмотрела его с ног до головы:

- Раб!

Он сморщился.

- Лучше зови меня Ставвер. - Он присел рядом, оглянулся.

- Со стороны лагеря тебя не увидят. К тому же сейчас время завтрака. Ты уже ел?

- Да. - Он с нескрываемым любопытством рассматривал ее.

- Ты инопланетянин?

Он удивленно приподнял брови.

- Верно, - согласился он и, взглянув на солнце, переместился в ненадежную тень грубокорого бидаракха. - А как ты узнала?

- Кхатеят сказала. - Она развернулась лицом к нему, скрестила ноги, руки положила на колени.

Кожа у него была красная, облазила. Чешуйки слетали с кожи возле носа и рта, когда он говорил.

"Высокий, тощий... Впрочем, нет, нет нельзя сказать, что он очень тощий... Ай-ашла! Он пролезет в замочную скважину... А голова моя ему едва по ребра. Он, видимо, был очень белокожий, пока Хеш его не обжег. Как моя мать..."

Взволнованная этим сравнением, она заглянула в его глаза. "Кхас! разочарованно подумала она. - Как водянистое молоко... А у Врия глаза зеленые..." - Она подавила смешок. Белые, как лунный свет, волосы; торчали космами. Борода тоже была неопрятная.

- Довольна, юная загадка? - Его длинные зубы сверкнули из-под густых усов.

- Почему ты так меня называешь?

- Загадкой? - Он пожал плечами. - А разве ты не загадка? Ты ведь не из шедвей, или, как их еще называют... медвей. С такими-то волосами. - Он усмехнулся, показывая на ее огненно-рыжие волосы. - И ты не рабыня. Ты вдруг возникаешь ниоткуда, тебя оберегает целая банда колдуний. Ты с какой-то тайной целью отправляешься в поход через враждебную равнину. Цель эту не знает никто в лагере, кроме тебя. И местные боги почему-то благоволят к тебе. Итак, загадка! Правильно?

- Ну ладно, а ты сам? - Она нервно забарабанила пальцами по коленям. Ты здесь почему? Зачем звездному скитальцу прилетать на Ядугар?

Он печально улыбнулся: - Не было выбора. Или Ядугар, или встреча с весьма разумными пауками, которые меня терпеть не могли, особенно после некоторых дел.

- Пауки?

- Ищейки Р'москлы шли по моему следу. Хотели кое-что у меня отобрать. - Он прищурился и зло улыбнулся.

- Кхатеят сказала, что ты вор. И что я тебе не должна верить ни в чем. - Она пренебрежительно посмотрела на сидевшего перед ней Ставвера, нечесаного, немытого, неряшливого.

- Тогда иди ко мне сюда, где я могу с тобой как следует поговорить. Он раскрыл руки для объятия и лениво усмехнулся. Она пересела поближе. Теперь его рука обнимала ее плечо.

- Ведь так гораздо более по-дружески, верно? - осклабился он.

- Но тем не менее не очень благоразумно с моей стороны.

Он опять усмехнулся: - Если нас поймает Ракат, то уж наверняка она немного попортит твою беленькую шкурку.

- О, она так дорожит тобой? Ты такой ценный приз?

- Редкий, - сухо произнес Ставвер, прислонившись спиной к бугристому стволу бидаракха. - Это ее причуда, не моя.

- А какой он твой мир? - У Алейтис перехватило дыхание - она приближалась к вопросу, который хотела задать, но старалась, чтобы голос не выдал ее волнения.

- Я был там так давно, красавица, очень давно. И понадобится год, чтобы рассказать о всех мирах, какие я видел.

- Мне нужно выбраться с этой планеты, - медленно произнесла она. - Ты умеешь управлять звездным кораблем?

- А как, по-твоему, я сюда попал? - Оп взял ее за подбородок и заглянул в глаза: - Кто ты?

- Я родилась в горах. - Она рывком освободилась и кивнула в сторону востока. - В одной горной долине я провела всю свою жизнь, кроме, разве что, последних нескольких месяцев.

- Гордая девушка! - Мужчина повернул ее за плечи. - Что тебе тогда делать там? - Он показал рукой на утреннее небо. - Тебя слопают, как комара, который обитает возле пруда, где полно жаб. Так зачем тебе туда?

- Зачем? - Она поморщилась. - Это мое дело!

Ставвер потянулся, улыбнулся лениво. Глаза его сузились, усы скрыли рот. Теперь он напоминал кота в жаркий день, но это была лишь поза, видимость. Алейтис чувствовала исходившую из него интенсивную вибрацию любопытства желания.

- Как же ты думаешь выбраться отсюда?

Алейтис ничего не ответила, лишь пожала плечами,

"Однако чем черт не шутит!" - подумала она.

- Сначала нужно кое-что пояснить. Гм-м... А скажи мне, великий похититель, в своих замечательных странствиях слышал ли ты о расе Врийя и о планете Вритиан?

Выражение лица похитителя напомнило Алейтис гарба, который съел сливки и теперь опасается быть обнаруженным.

- Да, я слышал, - наконец выдавил он из себя.

- Расскажи, что тебе известно?

- И это просит девушка с гор! О, боже!.. Откуда можешь ты знать эти названия? - Он наблюдал за ней с хитроумным отблеском в светлых глазах.

Алейтис погладила ладонью мягкую кожу своих шаровар. Текла, тихо журча, река, шелестел листвой деревьев ветерок, а она пыталась решить проблему, нащупать верную тактику, помня предупреждения матери: "Никому не говори, что ты частично Врихх!"

Да и Кхатеят советовала не доверять этому человеку ни в коем случае! Но... Алейтис посмотрела на раба, напряженно хмурясь, стараясь оцепить его потенциальную опасность.

"Я с ним справлюсь, - решила она наконец. - После всего, что я перенесла, после Тарысиана... Однако не надо спешить!.."

- Эти названия сказал мне один человек...

- Какой человек? - Ставвер сидел совершенно неподвижно, на губах по-прежнему играла равнодушная ухмылка. - Как он выглядел?

Она пожала плечами:

- Какое это имеет значение? Ты ведь его не знаешь! И никогда не будешь знать!

Он притянул ее к себе, обнял за плечи, погладил по спине. Она со вздохом откинула голову на его жилистое плечо и посмотрела ему в глаза.

- А ты, наверное, думаешь, что он был Врихх? - Она рассмеялась и расслабилась. - Нет. - покачала она головой. - Это был всего лишь грезптелъ, музыкант из моей долины. Мой любимый. - Она снова вздохнула. Он был чуть-чуть выше меня, с темными волосами, с карими глазами... О, даже дрожь по телу при воспоминании. Был... был... Теперь он слеп...

Похититель прищурился, вокруг глаз образовалась сеточка морщин.

- И поэтому ты покинула его?

Алейтис резко ударила его локтем в живот и отскочила, сопровождаемая стоном боли, вырвавшимся у не ожидавшего такого поворота дел Ставвера.

- Будь ты проклят! Ай-Ашла! Да я бы и сейчас была с ним, если бы не...

Она закрыла глаза, слезы защекотали щеки и шею.

Чувство потери и вины разгорелось в ней горячим костром. Минуту спустя она почувствовала, как его рука, успокаивая, гладит ее спину. Он снова осторожно положил ее голову на свое плечо. Ои молча обнимал ее, легонько баюкал, пока она не успокоилась.

Алейтис вздохнула и открыла глаза. Боль прошла.

- Я убежала, потому что они собирались убить меня. Привязать к столбу и развести у ног костер.

Брови его взлетели, потом опустились. Возле уголков рта прорезались глубокие морщины. Он погладил ее обнаженную руку, чуть задержавшись па чувствительном месте около локтя.

- Я тебя сразу заметил, как только колдуньи привели тебя сюда.

Алейтис позволила себе расслабиться, пытаясь точно определить, какие чувства испытывает. Когда его ладонь осторожно легла ей на грудь, она почувствовала, как учащается ее дыхание, становится все более прерывистым.

Вихрь эмоций не давал ей думать. Она вся пылала... ненавидя и желая одновременно...

Он начал ласкать ее золотисто-янтарное тело, и она не стала сопротивляться. Быстрой тенью мелькнула хладнокровная мысль: "Он из внешнего мира, а именно туда я и должна выбраться!" Алейтис чуть отстранились.

- Ракат... - прошептала она.

- Там... в кустах... есть небольшая... полянка, - хрипло, отрывисто произнес он. Они поднялись и, толкаемые холодным благоразумием, углубились в заросли раушани.

Некоторое время спустя Ставвер, облокотись о землю, наблюдал, как Алейтис заново переплетает свои волосы.

Потом она стряхнула с себя листья и травинки и через голову натянула куртку-тунику.

- Ты колдовская женщина, - сказал он задумчиво.

Алейтис возилась с завязками туники, продевая их в дырочки и бросая на Ставвера быстрые взгляды исподлобья.

Он почесал подбородок.

- Ты притягиваешь мужчину, как магнит. В тебе есть что-то неуловимое, неподдающееся... Я имел и более красивых женщин. - Он хитро посмотрел на Алейтис и добавил:-Более интересных...-Увидев, как сердито запылали ее щеки, он немного помолчал, потом, покачав головой, спросил: - А откуда этот твой музыкант-грезитель узнал о Врийя?

Фыркнув с отвращением, Алейтис продела в шаровары сначала одну ногу, потом вторую и принялась зашнуровываться.

- Он знал других женщин!!! Ахай! Ну и ползи к своей Ракат! - Она туго затянула шнурки, завязала их крепким узлом.

Он поймал ее за щиколотку.

- Отпусти меня! - приказала она, угрожающе занося над ним кулак.

Он засмеялся, потянул ее к себе и, когда она упала, усадил на траву, примятую их телами.

- Так откуда же он все-таки узнал о Врийя?

- Ты упрямый кхпизерисар!

- А что это такое?

Она засмеялась, дернула его за бороду, потом еще раз.

Ставвер, вскрикнув, положил Алейтис на спину и навалился сверху всей своей тяжестью.

- Предлагаю сделку, - пропыхтела она.

- А именно?

- Расскажи мне все, что знаешь о Врийя, а я, возможно, расскажу... как мы могли бы выбраться с Ядугара...

Он откатился в сторону, сел.

- Кажется, иначе ответа мне не получить, не так ли?

Алейтис поднялась на колени, стряхнула мусор с одежды и, прищурившись, взглянула на Ставвера:

- Надень штаны, идиот. И не надейся, что ты меня отвлечешь, демонстрируя... свои мужские атрибуты. Если бы тебя увидела Ракат...

Он улыбнулся, натянул рубашку и штаны,

- Всякий раз, когда я натягиваю этп тряпки, у меня мурашки пробегают по коже. Время идет...

- Сколько уже?

- Времени хватит, если мы не будем его терять. Скоро мне нужно идти ставить навесы.

- Итак?

Он провел ладонями по траве, задумчиво взглянул на нeе и произнес: Понимаешь, Алейтнс, Врийя хранят одну тайну, разгадку которой я не променял бы даже на близость с тобой.

- Ахайя! Ми-машуг! Что же это такое? - Она вспомнила слова матери.

- Координаты их родной планеты, дитя мое! - Он со свистом втянул воздух, устремил взгляд в пространство. - Считается, что их планета - самая большая, самая сказочная сокровищница Галактики. - Он вздохнул, прислонился спиной к одинокому балуту, росшему в кругу раушани. - Легенда гласит, что Врппя - прирожденные путешественники, скитальцы и коллекционеры. Некоторые называют их скрягами, потому что они никогда ничего не продают из своих сокровищ, и никто их никогда больше не видит...

Ставвер облизал пересохшие губы и, сцепив руки за головой, жадно посмотрел на зеленоватое небо, просвечивавшее сквозь листву.

- Разбросанные по всем звездным закоулкам, - мечтательно прошептал он, - Врпйя мчатся на своих маленьких кораблях. Каждый их корабль - уникальное произведение, созданное, как они сами говорят, в соответствии с духом его владельца. Я видел их не раз...

Голос Ставвера стал отрешенным, лицо замкнулось - зависть и жадность грызли его.

- А откуда ты знал, что это их корабли?

- Ха! Ошибка исключается... Да, ты не можешь понять этого...

Он посмотрел на свою ладонь.

- О, боже! Я отдал бы... Ну неважно. - Он хитро усмехнулся. - Дьяволы, они шныряют повсюду - куда только захотят, туда и отправляются, словно им принадлежит все пространство, вся эта чертова Галактика. Говорят, что...

- "Говорят, что"... Значит, наверняка ты ничего не знаешь?

- А ну, успокойся! Ты сама меня просила, слушай!

Она отстранила его руку:

- Ладно. Давай дальше. Но поскорее!

- Врийя - необычные торговцы. Они пикируют на новую планету и через некоторое время покидают ее, унося с собой то, что им понравилось. A нрaвятся им только самые красивые и редкие вещи, рожденные гением и соленым потом...

Голос его снова стал тише:

- Они являются и забирают себе все бесцепные вещи.

Алейтис тронула его за руку. Он вздрогнул, раздраженно взглянул на нее, словно она вырвала его из приятного сна.

- А что они дают взамен? - спросила она. - Или они воры почище, чем ты?

- О, они не воруют, они честно обмениваются. - Взгляд его опять затуманился, пальцы сжались в кулаки. - Конструкции, машины, способные сделать все, что угодно. Просто грех даже называть эти создания машинами... Если ты, например, хочешь... - Он замолк, подбирая слова. - Чертов язык! Если ты хочешь изменить облик... да, именно облик целой планеты, переформировать ее по своему желанию, то врихх сделает тебе такое устройство, причем оно будет такой величины, что поместится у тебя в ладони. Я видел одно такое... но сделают они это только в том случае, если у тебя есть то, что нужно им. Можешь просить любое устройство - для строительства, шитья, вязания, ткачества - и врихх сделает его тебе. Если, повторяю, у тебя есть кое-что, что нужно им. И, разумеется, если ты найдешь этого врихха, когда он тебе понадобится...

Оп в задумчивости потеребил усы.

- Нашлись дураки, которые хотели разобрать их машины, чтобы посмотреть, как они работают... - Оп захихикал. - Теперь они уже не дураки, а мертвецы! Была у меня одна штука - врийя могли ей заинтересоваться, но сейчас ее у меня уже нет...

Он снова сжал кулаки, так что побелели суставы, и, прищурившись, хмуро посмотрел на Алейтис.

Девушка, наблюдавшая за сочащимся сквозь листья пугающе-кровавым светом Хорли, медленно повернула голову и пристально всмотрелась в лицо раба, похитителя, Ставвера. Нос его показался ей хищным клювом какой-то степной птицы.

- За врийя пытались следить, незаметно преследовать... - Он говорил тихо, четко проговаривая каждое слово, будто смакуя его. - Их пытались обмануть, подкупить - но эти подлецы дьявольски хитры и непредсказуемы в своих поступках. Некоторые, я слышал, хвастались, будто нашли координаты Вритиана, но это было пустое бахвальство.

- А как выглядят врийя? - Голос Алейтис опять нарушил его приятные грезы средь бела дня. Он вздрогнул.

- Я думала, ты видел хоть одного из них...

Ставвер почесал облупленный нос, посмотрел на нее внимательнее: - Будь у тебя кожа посветлее, ты вполне могла бы сойти за врийянку... Глаза, правда, слишком голубые. Я действительно видел однажды врийянскую женщину в... ну, в общем, в одном месте, куда я проник не совсем законным путем. Тогда я был занят своей профессиональной деятельностью, так скажем... Она стояла не очень близко от меня, но я все же рассмотрел ее. Огненные волосы, зеленоватые глаза, удивительно красивая кожа, как твоя, но только молочно-белая. Говорят, они все такие - белокожие, с рыжими волосами и зелеными глазами. Я как-то слышал, что один старик тоже видел ту же самую женщину, в первый раз, когда был совсем мальчишкой, а во второй - уже дряхлым стариком. А женщина не изменилась совершенно! Кто его знает, может, старик впал в детство, а?

Алейтис потерлась спиной о ствол раушашт, потом отломила ветку и замахала ею, как веером, немного оживляя воздух, ставший жарким, неподвижным.

Ставвор, прищурившись, задумчиво смотрел на нее.

Его глаза ожидающе посверкивали.

Губы Алейтис вдруг сложились в нерадостную улыбку.

- Кхатеят советовала тебе не доверять. - Она пожала плечами. - Но, черт побери, что мне еще остается?! Да, я наполовину врнхх. Моя мама покинула меня еще во младенчестве, прежде чем я научилась ходить, но оставила мне указания, каким образом я могу найти ее. И если ты будешь мне помогать, я тоже помогу тебе - попасть на Вритиан.

С минуту он сидел неподвижно, устремив на Алейтис свои светлые остановившиеся глаза. Наконец он сглотнул, нервно хмыкнул и, судорожно вздохнув, спросил: - Но почему... почему ты обращаешься ко мне?

- У тебя есть друзья... там, наверху? - Она кивком головы указала на небо. - Кто-нибудь прилетел бы сюда, если бы получил от тебя сигналы?

- Да... есть у меня несколько знакомых, к которым, в случае чего, можно было бы обратиться за помощью...

- Знаешь ли ты торговые транспортные корабли империи Романчи? Сможешь ли справиться с прибором на одном таком корабле, чтобы послать сигнал о помощи?

- Торговец Романчи? - Он подпрыгнул и подался вперед. - Ты знаешь, как найти здесь корабль Романчи?

- Думаю, да. На этом корабле много столетий тому назад прилетел мой народ. Мама передала мне, что он должен быть еще здесь, на месте посадки. Она нашла в библиотеке Мари'фата - это дом в моей долине, где мы держим все паши архивы, - бортовой журнал этого корабля, который потом передали мне вместе с письмом мамы. Правда, журнал я уже потеряла и не могу сейчас показать тебе его. Но письмо мамы я помню дословно. Если я проведу тебя в то место, заберешь ли ты меня с собой, когда прилетят твои знакомые?

- Конечно, - тут же ответил похититель диадемы.

- Ха-ха, да ты бросил бы меня в первую же минуту! Не пытайся меня обманывать, вор! - Она рассмеялась. - Но теперь ты знаешь обо мне все! Тебе известно, что я могу найти Вритиан, поэтому ты должен беречь меня как зеницу ока! Я правильно говорю, вор? С этого дня тебе придется заботиться обо мне, да, притом, получше.

Он смотрел ей в лицо. Его хитроумные глаза превратились в щелки, в серые щелки на красном облупившемся лице.

- Ты знаешь координаты Вритиана?

- Нет, конечно. Но я знаю, да, да, знаю, - кивнула она, заметив, как от удивления чуть приоткрылись щелочки его глаз, - путь к узловому пункту, знаю, как найти этот пункт, и ключ - это я сама! - Она встала. - А сейчас тебе лучше вернуться в лагерь, хитрый вор! Пора ставить тент и наполнять бочки водой!

Огромные колеса фургонов съехали с бегущей вдоль реки дороги в том месте, где река делала петлю, уходя к северу.

Клан медвей, за которым тянулись и стада, вторгся в огромные пространства степей. Дни потянулись незаметно. Алейтис постепенно свыкалась с рутинной жизнью лагеря. Она избегала Ставвера, держалась в стороне от Ракат. Проходили дни, спокойные, без каких-либо особых событий, и Алейтис начала вникать в тайные, подводные течения жизни клана. Она заметила, что идет постоянная борьба между ее патронессой, главой группы колдуний, я предводителем мужской половины местных магов. Тасмие Кхем-ско. Наблюдая за их скрытым соперничеством, она хладнокровно отсчитывала день за днем, по мере того как фургоны клана плыли по серо-зеленому морю степи.

Постепенно и сама Алейтис стала спокойна и медлительна, вроде одной из коровидров. Ребенок в ее чреве подрастал, все более и более округляя живот и талию.

А мимо скользили тихие жаркие дни.

Сесмат лежала на траве, жалобно постанывая. Из раны над передним левым копытом тянулась струйка крови. Н'фрат села у головы своей любимицы, по щекам ее текли слезы. Кхатеят нагнулась и тронула ее за плечо.

- Н'фрат, ты же знаешь, что нужно делать в таких случаях. Если ее укусил саркет, мы уже ничем не можем помочь бедняжке...

Хрипло вскрикнув, Н'фрат поднялась, уткнулась мокрым лицом в плечо Кхатеят, все тело ее сотрясалось от горестных рыданий. Кхатеят смотрела поверх ее головы: - Шанат... Ре'Шанат... свершим то, что должно свершиться...

- Подождите! - Алейтис обошла херрот, дотронулась до руки Кхатеят и, покачав головой, посмотрела на нее твердым, но умоляющим взглядом. Глаза ее потемнели.

- Лучше не...

- Я знаю, и я бы не вмешивалась, если бы действительно не думала, что могу помочь.

- Что? Помочь? - Н'фрат вытерла мокрые глаза. - Ты сможешь помочь?

- Думаю, да. Но нельзя терять времени. - Алейтис смело смотрела на Кхатеят. - Бедное животное умирает. Ты позволишь мне попытаться исцелить его, хас'хемот?

- Ты уверена в успехе того, что собираешься делать?

Встревоженное лицо Кхатеят было красноречивее любого предостережения. Алейтис без слов понимала, что неудача повлечет за собой самые худшие последствия.

Алейтис присела на колени возле сесмат, положила ладони на место укуса и, сосредоточившись, направила всю имеющуюся внутри себя исцеляющую силу в пальцы.

Черный водоворот мгновенно поглотил ее. Она забыла о диадеме, забыла обо всем - кроме животного, лежавшего перед ней, и его боли, которая теперь стала и ее болью, Алейтис застонала - яд проник и в нее, но тут же крепко нрикуеила нижнюю губу, подавляя в себе стон. Она отчаянно боролась, уничтожая силу яда. "Я ни за что не сдамся! Ни за что!!! Ради Завар! -подумала она. - Ради Вайда. Ради Н'фрат..."

Под веками зажгло, из глаз закапали слезы.

Но вот жжение прекратилось. Алейтис открыла глаза, разжала затекшие пальцы и, опустив взгляд, увидела совершенно здоровую ногу сесмат - не осталось даже шрама на том месте, где была рана.

Сесмат вздрогнула, вскочила на все четыре ноги, ударила исцеленной о землю, задрала голову и оглядела людей яркими добрыми глазами. Алейтис радостно рассмеялась и попробовала встать, но тут же упала на колени - ноги не держали ее. Тихо вскрикнув, Н'фрат подбежала к ней и помогла встать. Кхатеят взяла Алейтис под другую руку.

- Прими нашу благодарность. Р'Алейтис йайати. Ты сотворила то, что нам не под силу. - Кхатеят мельком взглянула на Ракат - лицо ее пылало. За спинами собравшихся кружком женщин стоял, нахмурившись, Миаво. - Тебе лучше немного отдохнуть, Лейта, - спокойно сказала она. - Н'фрат, пойди с ней...

- Лейта, о Лейта, как я тебе благодарна... - Н'фрат взяла ее под руку и, оглянувшись, попросила Р'прат: - Позаботься, пожалуйста, о Шенти.

- Конечно. - Р'прат взяла сесмат за уздечку.

- Пойдем, Лейта. Ты ведь еще не поставила чен, да? Я сама поставлю его, а ты посиди, отдохни немножко.

- Спасибо, Н'фри, - поблагодарила Алейтис и оперлась на плечо молодой шемквия.

Ракат проводила ее пылающим взглядом.

- Чукачка! - сплюнула она.

Кхатеят стремительно обернулась.

- Ракат! - стальным голосом отрезала она. - Ты позволяешь своей ненависти управлять собой. Ты несправедлива. Стыдись - тебе не дано почувствовать благодарность за щедрый и добрый поступок.

Ракат мрачно посмотрела себе под ноги, потом пнула травяную кочку л молча удалилась. За ней потрусила Шапат.

Кхатеят вздохнула, Кхепрат тронула ее за плечо:

- Дальше будет еще хуже, - сказала она печально. - И тут уже ничего нельзя поделать. Кхатпя. Она выбрала себе дорогу и пойдет по ней до конца, если это будет дорога к собственному самоуничтожению.

- Да, все может быть... - Кхатеят покачала головой. - Но почему?.. Почему она не видит, что представляет из себя этот вор? И не видит, какая она на самом деле? Лейта - милое дитя, я ее полюбила, Кхепри. В ней есть храбрость, доброта и даже кроха мудрости - а это довольно много для ее лет.

Кхепри улыбнулась - ее слепые глаза превратились в матовые щелочки.

- Мы довольствуемся тем, что есть, Кхатия, -сказала она, наклонив голову. - Мы как солнце, как ветер, как дождь... В Ракат всегда была червоточинка. Наверное, так будет даже лучше, хотя и больно мне это говорить. Быть может, в дальнейшем она стала бы гораздо опаснее - для нас. А сейчас, видимо... Я не знаю... Но это не твоя ошибка, сестра.

И снова Кхатеят вздохнула. Потом легонько хлопнула Кхепрат по руке:

- Пойдем-ка ставить чен - уже давно пора.

Чья-то рука легла на плечо Алейтис, она даже подпрыгнула.

- Ставвер! - Девушка закрыла глаза и уцепилась за его плечо, чтобы сохранить равновесие. - Как ты меня напугал! Посмотри, не появились ли седые волосы? - Она поспешно огляделась: - Давай-ка уйдем подальше - не хочу, чтобы мне выцарапали глаза.

- Ты уже забыла про реку? - спросил Ставвер глубоким, нежным голосом. Его ладони легко касались ее щек, плечей, грудей, талпп, лона. Они ласкали, зажигая в Алейтис огоньки страсти.

- Мадар! - Она оттолкнула мужчину, выскользнув из раскрывшихся было объятий. - Ты что, с ума сошел?

- С ума - да, по тебе, колдунья!

Она быстро огляделась. Завеса из худосочных деревцев слишком жидка и ненадежна.

- Слушай, хоть я и женщина - когда ты меня так трогаешь, я ощущаю слабость в коленках,- но я еще не сошла с ума! Как ты думаешь, почему я сторонилась тебя? Если только я дам повод, они меня тут же вышвырнут. И тогда всему конец! Конец посредине этой пустыни. Понимаешь, конец!!! -Она снова с беспокойством осмотрелась вокруг. - Иди прочь! Иди! Оставь меня!

- Значит, договорились?..

- Что??? - Она поправила выбившиеся волосы, щекочущие лоб.

- Я уйду сейчас, но только если ты ночью придешь в мой чен.

- Ты ненормальный! Конечно, не приду!

Тогда он обхватил ее одной рукой за талию и потащил в сторону лагеря. Алейтис шипела, вырывалась, но все было тщетно.

- Спокойнее, милая! - хладнокровно смеялся Ставвер. - Нет смысла поднимать шум!

- Ладно, ладно! - Она пнула его по щиколотке. - Но это ты должен прийти ко мне! - Она извернулась и снова пнула его. - Отпусти, идиот, или укушу!

- Ну вот, так гораздо лучше! Да? - Он выпустил ее, сделал шаг назад. Как только стемнеет и все угомонятся, жди меня.

Она покачала головой:

- Нет, чуть позже. Но будь осторожен, хорошо? Речь идет о моей жизни, пойми это! Да, а как же Ракат? Разве она сегодня не потребует от тебя услуг?

Он пожал плечами:

- У нее месячные. Некоторое время она не будет подпускать меня к себе даже на несколько шагов.

- Но она может проверить твое присутствие! - не унималась Алейтис. Проверить на случай измены.

- Нет, милая моя. В такие дни ей нельзя подходить близко ни к одному мужчине. И она никогда не осмелится нарушить обычай. Будет сидеть в своем чепе весь день. Ведь если даже тень ее коснется тени мужчины, ее побьют и ей придется пройти процедуру очищения. Так что она и носа не покажет на улицу. Мы в полной безопасности!

Алейтис чуть поморщилась:

- Мне противно слушать тебя!

- Такова жизнь, котеночек!

- Ну, ладно, - фыркнула она. - Но в следующем месяце - все! Ищи себе на ночь другую грелку.

- Но, любовь моя...

- Не называй меня так... ты, аф'и! - Алейтис отодвинулась.- Мне не нравится.- Она вдруг захохотала и начала отступать к деревьям. - В следующем месяце у меня будет уже слишком большой живот.

- Жалко. Ну что ж, придется нам довольствоваться сегодняшним днем. Он усмехнулся.- До ночи!

Пылающий красный круг Хорли висел за спиной Алейтис, а справа от него светился голубым пламенем Хеш. Нити водородного кольца, соединяющего двойное солнце, посверкивали на красном туманном фоне. По степи неровным полумесяцем брели ид'рве, поднимая тучи сухой пыли, пощипывая на ходу траву. Фургоны уходили все дальше и дальше, по мере того как нижний край Хорли поднимался над восточным горизонтом.

Алейтис шагала позади основного стада ид'рве, таща шемкиатский херрет, следя с помощью специальной боковой вожжи за тем, чтобы животные не разбредались.

Прямо перед ней в жесткой, как проволока, траве рокотал колесиками харио-топ, а сзади нее, следуя неписаному закону, двигались херретве других сентов клана медвей.

Мокасины Алейтис, зашнурованные до самой щиколотки, со свистом рассекали траву. Миля за милей оставались за спиной. Аккуратно свернутые туника без рукавов и кожаные шаровары лежали в маленьком кожаном чене, который Кхатеят подарила Алейтис, а сама Алейтис была сейчас в кочевом облачении медвей: в яркоалых длинных свободных штанах из грубой материи, собранных внизу - для защиты от пыли - на шнурок, и в тунике-блузе, тоже ярко-алого цвета, с высоким воротником и широкими рукавами, которые доходили до самых пальцев. На голове ее был белый платок, который завязывали при помощи алых витых шнурков.

В каком-то безмятежном трансе, лишенная всяких мыслей, шагала она вперед. За спиной раздавался ставший уже привычным топот сотен копыт. Животные хрупали сухой травой, которую солнце выбелило до бледной желтизны. Степь... Жара... Шаг за шагом, от одного островка травы до другого, стадо двигалось вперед, покрывая за день девять-десять стадий.

Тень Алейтис, падающая ей прямо под ноги, помаленьку укорачивалась двойное светило поднималось по своей небесной дуге к зениту... Алейтис чувствовала себя сытой, сытой и удовлетворенной. Добавить бы к этому ощущению капельку радости - и тогда все будет хорошо!

И она радовалась. Радовалась упругости своих мышц, радовалась силе, которой было пропитано все ее тело. Под подошвами мокасин пружинила трава источник жизни в степном мире. Алейтис ощущала, как эта вибрирующая жизнь проходит сквозь все ее тело и устремляется вверх, - Лейта!

Она подняла голову, отогнула тгаползптий па глаза платок:

- Н'фрат?

Косматая треугольная голова сесмата нависла над плечом Алейтис. Она почесала кобыле нос.

- Шенти! - улыбнулась она.

Н'фрат, сидевшая на сесмат, с тревогой посмотрела на Алейтис:

- Ты не хотела бы некоторое время проехать в херете?

Алейтис лениво мигнула.

- Нет,- произнесла она сонным голосом, - я себя великолепно чувствую, Н'фри. В любом случае осталось ехать около часа, - она кивнула на солнце, а потом ос-тановка на час большой жары. Сколько еще до колодца?

Н'фрат перебирала поводья.

- После остановки садись в херрет, Лейта. Тебе понадобятся силы. - Она сомкнула губы, ее юное лицо было взволнованно. - Сегодня ночью лагерь разводить не будем. Придется идти всю ночь.

Немного нахмурившись, Алейтис внимательно всмотрелась в ее лицо:

- А как же стадо?.. - Она помахала рукой в сторону ид'рве. - Ведь ему это на пользу не пойдет, верно?

Вожжа чуть-чуть дернулась, отвлекла ее на секунду.

Она приструнила животных и снова повернулась к Н'фрат:

- Но ведь сегодня к ночи мы должны были дойти до колодца. Шрима сказала об этом утром... Я точно помню...

- Колодец отравлен. - Лицо Н'фрат посуровело, отвердело. - Кхем-ско выехал вперед, на разведку, и обнаружил возле него три семьи гексхеве, которые умирали от этой воды. Он послал назад мальчика с вестью, а сам двинулся дальше, искать воду. Новый колодец будет только завтра. Там и устроим ч'чия, чтобы найти бвобиапа, сотворившего все это. - Лицо ее стало мягче, она улыбнулась. - Так что лучше садить в херрет. А чанерев возьму я.

Она прищелкнула языком, сесмат побежала вперед, догоняя остальных шомхиатве, ехавших группой.

Алейтис гневно пнула ногой высокую траву. Отравить воду... что может быть страшнее подобного преступления, в этих вочти безводных просторах?! Губы ее изогнулись.

"Я сама начинаю верить в то, что приношу несчастье..." В ту ночь было необычайно тихо - ни разговоров, ни свиста, ни смеха - всего того, что обычно сопровождает марши через степь. В грозно нависшей тишине раздавалось лишь жалобное мычание да редкие вздохи подгоняемых животных - они не хотели идти, им был необходим отдых. Ночь вступила в свои права, и мычание уже не смолкало, - скот устал до изнеможения. Телята не поспевали за взрослыми животными, они падали и погибали под их копытами. Алейтис, сидевшая в херроте, содрогалась всякий раз, когда до нее доносилось беспомощное мычание отставшего или затоптанного теленка. В конце концов нервы ее не выдержали, и она, плотно зажав ладонями уши, рухнула лицом вниз.

Казалось, отчаянному ночному маршу не будет конца - это был дикий кошмар. Начался второй день перехода. К счастью, еще до наступления большой жары измученные животные достигли небольшого мелкого озерца и жадно стали глотать мутноватую воду. Алейтис выбралась из фургона, потянулась затекшим телом. Там, где пролегал маршрут, стаями кружили стервятники. Алейтис повернулась к стаду, и губы ее плотно сжались, побелели - количество телят заметно поубавилось.

Ее заметила Н'фрат и поспешила подъехать.

- Плохи дела? - спросила Алейтис с болью в голосе.

- От молодняка осталась всего треть. Могло быть и хуже. - Н'фрат потерла ладонью усталое, запыленное лицо.- Теперь придется забивать меньше, чем предполагалось. Лейта...

- Что, Н'фрат?

- Понимаешь ли, люди... В общем, люди очень злы сейчас. Я уверена, что ты не имеешь совершенно никакого отношения к тому, что с нами произошло... Но постарайся понять их состояние - ты ведь знаешь, как они относятся к чужакам... Сейчас они готовы разорвать па куски первого попавшегося. Тебе лучше не показываться им на глаза. Оставайся в херрете. А остальное - это дело нашего клана. Мы сами во всем разберемся.

Алейтис кивнула: - Спасибо, Н'фри.

Когда над равниной опустилась глубокая ночь и над горизонтом всплыли дре полные бледные луны, Ааб иЗеб, весь клан медвей собрался у костра, разведенного на влажном берегу озера. Люди едва сдерживали кипящий гнев, лица их были мрачны и замкнуты. Они сидели полукругом примерно на расстоянии двух херретов от огня. Вот к костру, возле которого были набросаны меховые шкуры, торжественно и серьезно направился Мпаво. Он уселся, скрестив ноги, и установил между коленями бубен.

Мгновение помедлив, Миаво коснулся туго натянутой кожи, пальцы его выбили дробный узорчатый ритм. Уставившись в огонь, он принялся правой рукой выстукивать основной ритм, в то время как левая рука не давала бубну затихнуть.

Ракат выпрыгнула на влажный песок у края воды, красные отблески огня заплясали на ее лоснящемся от масла теле. Выбивая ногами контрритм, изогнув над головой руки, с трепыхающимися наподобие маленьких крылышек ладонями, она сделала один круг, остановилась и, покачиваясь, протянула руки к серебряным отражениям Ааб и Зеб, плывущим по спокойной черной воде озера.

Молча, одна за другой, все Шемхани сели полукругом, лицом к Кхем-ско. Голос Кхатеят влился в треск пламени, когда она запела на древнем языке: "Р'ен'фрат, кхесавсеф верет колхизов чре ягика..."

Покачиваясь, поднялась Н'фрат, над озером поплыл ее чистый юный голос. Ракат снова оживилась, танцем сплетая парящую песню, рокот бубна в единую нить.

Сидя в херрете шеквия, в полной темноте, Алейтис наблюдала за танцем. Она чувствовала некоторую неловкость, но, побуждаемая ненасытным любопытством, всетаки не осталась в своем чене.

Алейтис осмотрелась, вокруг - молчащий лагерь.

"Мне там делать совершенно нечего, - подумала она. - Они приковали Ставвера на эту ночь". - Ее передернуло при одном воспоминании об этом.

Со стороны озера тягуче-маслянистыми кольцами наплывала на Алейтис невидимая энергия. В голове начала пульсировать тяжелая боль.

- Н'тахейтмааа, Н'тахетиа, Н'тахтия, - чистый голос Н'фрат плескался, как вода в горном ручье. - Метавет ни ния нет явари тв: п мегкош х'вев... те'н мегшеш х'вев... - пульсирующие сочетания "Н" и "М" стучали в череп Алейтис, как вода в речных стремнинах, на перекатах... как молот. Отблески пламени на извивающемся теле Ракат, рваный ритм барабана, тихое гудение сидящих у костра членов касты, физически ощутимые потоки ментальной энергии, - от всего этого ей сжало голову стальным обручем. Глаза Алейтис затуманились, словно на них выступили слезы. Легкие работали напряженно, как будто воздух стал гуще. Она тяжело дышала, кожа лица горела.

Серебристая струйка металлических прохладных нот успокаивающей мятой пронизала перегретый воздух ночи. Алейтис подняла руку - пальцы коснулись холодного металла. Теперь она ощущала на висках тяжесть диадемы. Тысячи щупалец больно сверлили мозг. Напуганная, она опустила руку.

Мелодия оборвалась одновременно с пением у костра - обoрвалась на той же вопросительно-требовательной ноте. Фигура танцовщицы замерла, затвердела, протянув к луне руки. Барабан замолчал на полуударе. - Пальцы барабанщика замерли в полудюйме от натянутой кожи. Напряжение сгустилось, злые горящие глаза всего клана в ожидании были направлены на Ракат.

- Бвенбан ни'м? - спросил Миаво глубоким переливчатым голосом.

Ракат, помолчав некоторое время, издала наконец хриплый вскрик, постепенно смодулнровавшийся в отрицание: - Нин... нин... нин... ниншиен...

И тяжело дыша, вся перепачканная песком, рухнула на землю. Костер вдруг словно немного пригас, окруженный черным туманом.

Алейтис сжала виски, содрогнувшись от полившихся мелодичных звуков. Огонь охватил ее мозг, и она, помимо своей воли, вдруг оказалась на ногах. Сделала шаг, потом еще. Она шла как лунатик, как механическая кукла. Пленник в оболочке собственного тела, которого она сейчас даже не ощущала. Сначала неуклюже, а потом все плавнее и быстрее той ее тело направилось к костру.

В ужасе Алейтис закричала, но изо рта у нее не вырвалось ни звука. Наоборот, губы сложились в отсутствующую улыбку. Она увидела хмурое, встревоженное лицо Кхатеят.

- Диадема!-закричала Алейтис, чтобы Кхатеят ее поняла: - Это она делает все, не я... НЕ Я...

Ее тело остановилось перед костром, Алейтис затихла внутри своей телесной темницы, как раненый, загнанный в ловушку зверь. Рот ее открылся, и она заговорила...

Нет, она не понимала, откуда у нее взялись эти слова. Все вокруг залил глубокий янтарный свет, она почувствовала шевеление за спиной, но лишь на мгновение. Теперь она слушала, что говорили ее ставшие независимыми губы.

- Отравитель воды! - В голосе, которым говорило ее тело, чувствовалась сила и гипнотическая власть внушения, и он совершенно не был похож на ее обычный голос. - Он ждет вашего последующего шага! Он победил тебя! - и рука Алейтис метнулась, указывая па сидящую на песке Ракат. - Да, он победил тебя. Он защищался, а защита легче нападения. Но нас он не знает, поэтому мы можем победить его. Мы сильнее его! Мы проследим за ним. Ищите виновного в шатрах Клана ястреба. Стоящий перед вами может провести вас туда. Они решили напасть на ваше стадо на рассвете. - Диадема на голове Алейтис тихо зазвенела.

Миаво, враждебно сверкая глазами, следил за ней.

Презрительный смех вырвался из губ не-Алейтис.

- Не будь дураком, шаман. Забудь свое детское тщеславие. Тезвейн танчар ждет! - Она сделала еще один шаг к нему. - Ты бы лучше позаботился о танчар, чем ворчать на нас.

Низкое рычание заставило вздрогнуть их обоих.

- Она тебя поймала, Кхем-ско. - Лицо Тхасио прорезали глубокие морщины холодного гнева. - Женщина, ты назвала имя. Назови нам и место.

Алейтис почувствовала, что путы, державшие ее в плену, ослабели, хотя призрак диадемы все еще парил над ее головой - она увидела его отражение в темных глазах карнотепа и тут же почувствовала жар огня на лице. Она покачнулась, начала оседать, но подскочившая к ней Кхатеят спасла ее от падения. Держа Алейтис в объятиях, она тихо спросила:

- Ты помнишь, о чем только что говорила, Алейтис?

Девушка слабо кивнула:

- Да. Но у меня было такое чувство, словно за меня кто-то говорил. Это была не я. Но об этом мы переговорим с тобой после, хорошо?

- Хорошо. Но отвечай хериотепу, дитя!

Алейтис облокотилась на плечо колдуньи, ноги ее не слушались, словно они стали проволочными. Она устало произнесла:

- Дайте мне оседланного сесмата, и я проведу вас туда.

Голова шла кругом, Алейтис, как во сне, чувствовала, что ее посадили на спину сесмата. Миаво ехал рядом, его аура сверкала так ярко, что Алейтис воспринимала его не как человека, а как большой движущийся самоцвет.

- Вперед! - прошептала она и закрыла глаза. Окутанная все тем же непонятным янтарным свечением, она чувствовала себя куклой на веревке. Веревка ощутимо тянула ее назад. Без колебаний она повела боевую дружину к лагерю, где дремали танчаш, не подозревавшие о готовящейся атаке. Примерно через полчаса равномерного бега сесматов она натянула поводья, остановилась и указала рукой.

- Там! - произнесла она. - Вон за тем холмом.

Жрец протиснулся вперед и, соскользнув с седла на землю, резко поднял и опустил руку. Повинуясь его жесту, остальные мужчины быстро спрыгнули на землю.

Тишина дымилась сгущающейся опасностью. Миаво втяпул носом воздух, фыркнул: - Часовых не поставили, - пробормотал оп. - Глупцы! - Он слез с седла и кивком приказал Алейтпс последовать его примеру. Мужчины расступились, давая ей пройти. Она оказалась перед Тасмио.

- Что еще тебе известно? - тихо поинтересовался он.

- Ничего. - Она искоса взглянула на мрачные, злые лица бойцов. Только то, что все, кто вам нужен, - ТАМ! - Она кивнула в сторону низкого холма.

- Пошли! - Тасмио взмахнул рукой, указывая направление. Они ползли по склону, пока не оказались па вершине холма. Высокая трава частично скрывала их от возможно следящего неприятеля. Перед ними оказался спуск с холма, под которым - в лужицах лунного света, головами к привязанным сесматам - спали около двадцати человек. Тасмио прижался к земле рядом с Алейтис, пригляделся к вымпелу на шесте, поставленном в центре лагеря.

- Тапчар! - хрипло прошептал он.

Алейтис сглотнула: - Теперь они ваши. Позволь мне вернуться в лагерь.

- Нет, - прошипел он. - Нам нужен лекарь. Вдруг кого-то ранят. Вылечишь?

Алейтис против своей ВОЛИ кивнула.

- Отлично. - Он мрачно посмотрел на своих людей и прошептал: - Вперед!

Бойцы молча кивнули и поползли вниз по склону холма. Алейтис присела на колени и обхватила плечи руками. Она содрогалась от пропитавшей воздух ауры смерти.

Неровная цепочка нападающих достигла конца склона. Заблестели в лучах лун сабли, превращаясь из серебристых в багровые: были зарублены первые из спящих. В лагере не ожидали нападения. Люди не успевали даже вскочить на ноги, как изогнутые полумесяцем сабли рассекали им глотки. Завывая от бешенства, бойцы секли беззащитных, пьянея от вида крови.

Об Алейтис забыли. Она сидела на четвереньках на вершине холма. Ее страшно рвало. Все ее тело превратилось в один большой комок боли.

Ракат опустила кожаную дверь-завесу чена. В темноте лицо Ставвера казалось смазанным бледным пятном. Она снова приподняла завесу, закрепила ее и присела рядом со спящим. Всмотревшись в его измененное сном лицо, она подумала: "Какой он скрытный... Раньше мне казалось, что я его понимаю. Но теперь, когда пришла эта..."

Она осторожно коснулась щеки Ставвера.

"А теперь, маро, ты смотришь на нее. Да, теперь на меня ты так уже не смотришь... Она носит в себе ребенка другого мужчины, а ты все равно не сводишь с нее глаз..."

Вдруг ей показалось, что стены и потолок чена сближаются, душат ее. Ракат схватила свою тунику-куртку без рукавов и выползла наружу.

Ночь была тиха и тепла. Ааб уже опустился, а Зеб серебристой бусинкой блестел на самом краю горизонта.

Звезды висели так низко, что их можно было собирать, как цветы, Ракат глубоко вздохнула. Закат лун означал, что рассвет близко. Она посмотрела вокруг. Нд'рве громадным чернильным пятном расползлись по степи.

Слева нависал высокий фургон-херрет Шеквиатон, рядом примостился чен Алейтис. После набега на танчаротравителей рыжеволосая ведьма получила необычный статус в клане: она еще не поднялась на одну ступень с забинами, но уже перестала считаться чужой. Ракат фыркнула от внезапной ярости и бросилась бежать прочь из круга ченов и фургонов-херретов.

Она страдала от одиночества, от того, что нет никого рядом в ночной час, и никто не храпел над ухом, и не с кем было разделить тревогу ночных мыслей. Она схватила большую палку и помчалась вверх по склону длинного пологого холма, заканчивавшегося двухметровым обрывом.

Вот и вершина. Поколотив палкой по земле, чтобы расчистить место от змей и кусачих насекомых, она рухнула в траву и уронила голову на колени. Рыдания сотрясали ее тело. Зеб уже опустился на западный край мира, а Ракат все еще не могла успокоиться. Наконец она вздохнула, дрожащей рукой вытерла слезы и покачала головой.

- Кхас! - пробормотала девушка и, вдруг почувствовав, что она не одна, удивленно оглянулась. В нескольких шагах от нее стоял, уперев руки в бока, Миаво.

Она с вызовом ответила на его взгляд.

- Ты тоже явился дразнить меня, Кхем-ско? - с отвращением заметила она. Но на последнем слоге голос ее надломился. Пришлось прокашляться и сплюнуть сквозь зубы.

- Нет, Р'еракат.

Она замерла, но ничем не выдала своего волнения.

Голос его был тих, даже нежен. Миаво даже присоединил уважительную приставку к ее имени. Она сквозь темноту пыталась прочитать выражение его лица.

- В конце концов ты забия, - пробормотал он, присев рядом. Голос его приобрел ласкающую шелковистость. - Ты же знаешь, как мне противно присутствие чужой в нашем клане. Я ее просто не перевариваю. - Он замолчал и провел ладонью по руке Ракат.

Дыхание женщины участилось, она почувствовала, как плечи и шея размякают под его ласкающими руками. Она невольно сладостно задрожала, повернулась к нему лицом. Миаво опрокинул ее на спину и продолжил ласки, изгоняющие напряжение из ее мышц. Когда она совсем расслабилась, он коснулся ее лица губами, а руки его соскользнули с плеч Ракат вниз, под расстегнутую тунику, где нащупали пульсирующие горячие соски грудей. Потом одной рукой он закатал полу туники выше ягодиц, к самому поясу. Ракат вздохнула и раздвинула колени, впуская его.

Некоторое время спустя она крепко сжала его ладонь, лежавшую у нее на груди.

- Если бы... - пробормотала она, - если бы все могло снова быть так, как было... до, того как появилась ОНА!

Приподнявшись на локте, Миаво высвободил руку, погладил Ракат по подбородку. Его тонкие губы изогнулись в недоброй улыбке.

- Так избавься от нее, - прошептал он соблазнительную мысль Ракат.

Она развернулась, оттолкнула Миаво и, рывком выпрямившись, сердито уставилась на него.

- Хочешь моими руками таскать из костра уголья? - Она свирепо захохотала. - Как бы не так!

Миаво сел, скрестив тонкие ноги. Решительность Ракат чуть уменьшилась.

- Я не могу, - медленно сказала она. - Ничего не выйдет. Р'ненаваталава...

Он протянул руку, взял ее ладонь в свою и несколько раз нежно поцеловал:

- Есть более могущественные покровители!

Немного обмякнув под воздействием умелой ласки, Ракат успокоилась, но все же с сомнением покачала головой:

- Только не для нас...

- Для одной из Шемквия под покровительством Кхем-ско?

Врожденная хитрость Ракат постепенно начала брать свое. Несмотря на внутреннее чувственное волнение, она отстранилась и сухо спросила:

- Почему ты спрашиваешь? Тебе не все равно, что будет со мной?

Миаво расправил спину, подчеркнуто сосредоточенно перевязал свой шесс. Его большие черные глаза излучали подчиняющую силу:

- Диадема. Она нужна мне.

Мимолетная улыбка тронула губы Ракат. Глядя прямо в черные глаза, она сказала:

- В это я могу поверить. - Потом, покачав головой, с некоторым сомнением в лице, добавила: - Но она сама не может ее снять.

- Но если она умрет... - голос Миаво был тих, вкрадчив.

- Ее защищает Р'ненаваталава. - Ненависть и стремление добиться желаемого боролись внутри Ракат с осторожностью.

- Но против Мочениат!

Дыхание Ракат перехватило, роскошное тело свела судорога страха.

- Великий Кольчатый... - прохрипела она, скрестив пальцы обеих рук. Глаза начали невольно искать что-то в темноте, словно тот, о котором шла речь, притаился там. - Нет! - произнесла она вдруг. - Нет!.. - Но во второй раз голос ее потерял твердость.

- Если у нас будет диадема... - прошептал Мпаво, нависая над ней. Он поймал ее ладонь и трепетно погладил. - Если у нас будет диадема, повторил он, - то мы сможем сделать все, что захотим!

Пальцы его ласкали ее горячую ладонь.

- Это ведь так легко, - шептал он. - Так легко...

Она умрет - и диадема наша. Клянусь ЕГО именем, тебе не будет равных по власти среди Шемквия, ты станешь сильней, чем все они, чем Кхатеят! Подумай... подумай! Только мы может совершить такое, и тогда... - Он не договорил, оставив Ракат наедине с ее раздразненным воображением. Его шепот перешел в тихое свистящее шипение. Он медленно гладил ее ладонь, чувствуя, как напрягаются под его пальцами мускулы, словно ладонь вот-вот должна сжаться в кулак.

Внезапно Ракат вырвалась и вскочила на ноги.

- Нет! - пронзительно крикнула она. - Нет! - и бросилась бежать вверх по склону. Около Херрете она остановилась, прислонилась к фургону и перевела дыхание. Когда она подняла голову, перед ней стояла Алейтис.

- Он говорил тебе неправду, - тихо сказала она.

- Ты следила за мной, подслушивала! - Ракат прижалась к фургону, вцепившись в обод огромного колеса.

- Нет. Мне не нужно было делать это. Ракат, я... не причиню тебе никакого вреда. Разве ты еще не поняла, что я тебе не враг?

Алейтис прикусила губу и печально покачала головой.

- Разве ты не поняла, что он... он тебя использует в своих целях. Не позволяй ему сделать это!

Ракат выпрямилась, глаза ее зло сверкнули.

- Оставь мне хоть что-нибудь, женщина! Не отбирай у меня последнюю крошку достоинства! Ты хочешь оставить меня совсем голой?

- Ракат...

Ракат отпрянула от фургона и быстро прошла мимо Алейтис, оставив ее беспомощной, в предрассветной темноте, когда уже первая редкая роса начинает блестеть на траве и холодить ноги. В душе Алейтис испытывала еще худший холод.

Когда Хеш открыл в небе голубой веер своего призрачного излучения, готовясь всплыть над горизонтом рядом с Хорли, Ракат скользнула из-за фургона-водовоза, не спуская глаз с лшсматой головы Стлввера, Он уcлышал шаги, обернулся и недоуменно уставился на нее.

С его плеч свисали, покачиваясь, пустые ведра.

- Раб, - проскрежетала она.

Он молча посмотрел на нее, потом поставил ведра, чтобы ра-майо мог их наполнить.

- Раб, раб, раб. - Голос ее теперь был тонок, пронзителен, словно вот-вот надломится. - Нe подходи к ней, слышишь меня?

Ставвер повернулся к ней спинок, чтобы поднять коромысло, но ояа сильной хваткой сжала его плечо.

- Смотри на меня, - хрипло велела она. - Не связывайся с ней больше, ты слышишь? - Губы ее начали дрожать.

Ставвер бесстрастно молчал, будто не слышал.

- Ну? - В голосе Ракат появилась неуверенность.

- Я прекрасно тебя слышу, - грубо отрезал он. Потом поправил коромысло на плечах и, не сказав больше ни слова, ушел.

Когда пламя вечерних костров превратилось в тлеющие уголья, Ракат осторожно покинула свой чен. Она пробралась к старому заплатанному чену, где спал Ставвер, осторожно отодвинула занавеску у входа и заглянула внутрь, сжигаемая ревнивым воображением.

Он лежал обнаженный, один на спальной кожаной подстилке, немного потный от жаркого ночного воздуха.

Испытав прилив облегчения, она вползла в жалкое жилище раба и тряхнула его за плечо.

- Ставвер, - настойчиво прошептала она.

Он что-то пробормотал и снова захрапел. Она опять потрясла его.

Он заморгал и открыл глаза.

- Что... - пробормотал он.

- Ставвер, это я, Ракат.

Он сел, раздраженно хмурясь. Он был недоволен.

- Ракат? Черт побери, женщина, мне нужно выспаться. - Он зевнул. Который час?

- Не знаю. Уже поздно. Какая разница? - Она схватила его за плечи горячими маленькими ладонями. - Ставвер, я не могу без тебя!

Уголки его рта неприятно опустились.

- А что бывает, - холодно спросил он (сам тон его голоса был оскорблением), - если раб не подчиняется приказу?

Ракат облизала губы.

- Бывает по-разному. Чаще его убивают.

Полным презрения голосом, Ставвер сказал:

- А теперь поднимайся и прочь отсюда, пока я не выгнал тебя пинком под зад!

- Ставвер...

- Давай, давай, расскажи всему клану, что я тебя выгнал, что я тебя больше не переношу. И посмотрим, как будут они ухмыляться, когда отправятся смотреть мою казнь. - Он нагло усмехнулся в лицо растерянной женщине.

Хныкая, как заболевший сесмат, она выползла на коленях наружу, потом бросилась бежать, ничего не видя перед собой, пока не налетела на кого-то.

- Ты! - Ее пальцы, искривившись, будто когти, готовы были впиться в стоявшую перед ней Алейтис.

Алейтис схватила ее руку, потом другую, сжала запястья, и держала так до тех пор, пока Ракат не разразилась безудержным рыданием, сотрясаясь всем телом, словно ее раздирала внутренняя буря.

Осторожно, но твердо, продолжая держать ее руки, Алейтис опустилась на колени вместе с рыдающей Ракат, успокаивая ее, как успокаивала когда-то Тванит, когда у той случались приступы.

- Ну, ну, дорогая, не все так плохо... Ведь тебя многие любят, Кати. О, Кати, милая! Ты сильнее, ты даже не знаешь, какая ты сильная. Ты не должна быть одна, бедная Кати. Помни, время излечивает все раны... Он вор, чужак, стоит ли так убиваться... ведь все мужчины глупцы... а этот пришлый тем более...

Алейтис чувствовала боль этой женщины. Она беспомощно гладила ее спину, потом протянула ментальную руку, впуская мир и покой в изнемогшую душу, посылая импульсы поддержки и понимания.

Ракат судорожно втянула в легкие пыльный ночной воздух, отодвинулась от Алейтис и сквозь всхлипывания прошептала:

- Почему... зачем ты?..

- Тронь мою ладонь. - Алейтис протянула вперед руку, ладонью вверх. Она сидела на коленях, колено к колену Ракат, глядя ей в глаза.

Ракат нерешительно потянулась и дрожащими пальцами тронула узкую ладонь Алейтис.

- Что ты чувствуешь?

Ракат нахмурилась. Потом нетерпеливо отдернула РУКУ

- Ты сама знаешь, что я чувствую, не так ли?

- Да. И даже лучше, чем ты. - Алейтис вздохнула. - Тут ничего не поделаешь, понимаешь? Я не собираюсь подглядывать... Я просто чувствую то, что чувствуешь ты. Тебе это понятно? Как же мне не испытывать боли, если ты ее испытываешь? Позволь мне, пожалуйста... я могу помочь тебе!

Ракат вскочила.

- Мне не нужна твоя помощь! Прочь, прочь от меня!

- Ракат... - Алейтис встала и протянула к ней руки. - Прошу тебя, Ракат...

Ракат нерешительно протянула в ответ свои ладони, и ее дрожащие пальцы снова оказались в ладонях Алейтис, потом зажмурилась, чувствуя, как вливаются в нее покой и равновесие, словно сладкая вода.

Несколько минут женщины стояли в прозрачном свете лун, как статуи, безмолвно, неподвижно, даже, казалось, не дыша. Потом Ракат глубоко вздохнула и медленно освободила руки.

- Я... я... благодарю тебя, Алейтис.

- Ракат...

Она обернулась, посмотрела через плечо.

- Что ты хочешь?

- Осторожно с Кхем-ско, ладно?

Ракат засмеялась и устало направилась к своему чену.

Огромное лицо плывет в темноте, поворачивается... поворачивается... Влажно блестящие зрачки-щелки расширяются до овала... большие желтые глаза слепо ищут, неотвратимо сокращая дугу поиска, пока не нащупывают Алейтис... Тонкие ноздри возбужденно раздуваются... втягивают воздух - в нем разлит какой-то неуловимый запах. Широкая прореха рта раскрывается, скалясь в улыбке. Белеют до ужаса обычные человеческие зубы. Крючковатый палец с когтем, поднятый в воздух, указывает прямо на нее.

Алейтис зашевелилась на своих спальных кожах, дернулась во сне, пыхтя и покрываясь в ужасе потом.

Глаза ее вдруг открылись, и она уставилась в душную темноту.

- Ахай! - простонала она. - Лучше бы у меня не было этого дара.

Невесело усмехнувшись, она перевернулась и снова закрыла глаза.

В наполненной дымом темноте своего чена притаился Миаво, склонившись над зеленоватым огнем костра.

Блики отражались в обнаженном теле колдуна, блестящем от масла, татуированном сложным узором. Он покачивался, шипел, выговаривая невнятные слоги, нотой бросил в огонь щепотку красноватого порошка, родившего извивающуюся дымовую змею. Дым-змея поплыл, обвивая кольцами татуированное узорчатое тело, круг за кругом, пока не выполз весь и не заполнил собой весь чен.

Алейтис застонала во сне, задрожала, пальцы вцепились в кожаное покрывало, служившее ей простыней и матрасом одновременно.

Из-за занавески над входом в чен Ракат пробивался светящимся волоском свет. Внутри красновато горела небольшая масляная лампа с подставкой из камня, отбрасывая танцующие тени на вогнутые кожаные стенки чена. В помещение медленно вкралась струйка зеленоватого дыма, постепенно превращаясь в облако, заполняющее весь чен. Потом незаметно сгустилась над спящей девушкой.

Ракат вздрогнула, села, глаза ее стеклянно заблестели. Она потерла лицо, непонимающе уставилась на лампу. Незаметно дым опустился, осел на ее смуглую кожу фиолетово-зеленой пленкой. Минуту спустя она принялась рыться в кожаном покрывале. Наконец, рука вынырнула наружу, отыскав нож - тот самый, который она отобрала у Ставвера много месяцев назад. Она склонилась у лампы и принялась натачивать серебристое лезвие кусочком кожи. Вниз вверх... вниз и вверх...

Она попыталась сопротивляться охватившему ее безумному порыву.

...Вверх и вниз... вверх и вниз... Вина и злость слились, образовывая горчащий настой, жгучий-жгучий... ...Вверх и вниз... вверх и вниз... кожа скользила по сияющему металлу...

"Нет, нет! - думала она. - Я не испытываю к ней ненависти..." ...Вверх и вниз... злость... ярость - они вырастали, словно отдельные независимые существа внутри ее самой... вверх и вниз... "Когда она умрет, все будет хорошо..." бросив кусочек кожи, она опустилась на четвереньки что-то бормоча и выползла из чена.

Снаружи было темно - тучи с западной стороны плыли по небу, закрывая кружки лун. Сильный ветер с гор продувал лагерь, теребя мягкую кожу ее туники, в диком танце обдувал горящее лицо. Сквозь сухую грозу Ракат шла, словно металлическая кукла, слепо, равномерно, неумолимо.

Алейтис зашевелилась во сне, пытаясь проснуться.

Как в ночном кошмаре, она боролась и бвролаеь, но напрасно повторяющееся усилие ничего не дало.

Ракат отодвинула в сторону занавеску у входа, вползла в чен. Алейтис была укрыта только наполовину.

Косички разметались, образуя рыжее "у". Ракат подползла ближе и увидела, как призрачным светом замерцала диадема, неестественным, призрачным светом фантома.

Алейтис застонала, попыталась шевельнуться, потом сквозь парализующую неподвижность пробилась нота диадемы. Она открыла глаза и увидела, что кошмар воплотился в реальность. Она ахнула при виде дико искаженного лица, нависшего над ней, едва различимого в бледном свете диадемы. Она облизнула губы, отодвинулась назад, уперевшись локтями в кожу покрывала.

С пустыми невидящими глазами, с механической усмешкой, Ракат занесла над головой кинжал.

- Ракат не!.. - хрипло вскрикнула Алейтис.- Ракат!

Она увидела как нож на миг замер и почувствовала ужас самой Ракат, который однако тут же исчез, затопленный приливом тошнотворной ненависти. Алейтис попыталась нащупать контакт с Ракат, но все было безнадежно.

Диадема зазвенела, и чен наполнился янтарным светом. Ракат подалась вперед, и диадема снова зазвенела.

Она выронила нож и тот упал, оцарапав, обжигая словно огнем, кожу на животе Алейтис... за миг до того, как тело ее онемело и потеряло чувствительность.

Ракат коснулась диадемы и это касание волнами отозвалось во всем теле Алейтис. Она не могле шевельнуться. Лишь глаза слушались ее, однако сейчас у нее было такое чувство, будто она смотрела на окружающее сквозь прорези маски; маски, которой стало ее лицо...

Позади напрягшегося тела Ракат Алейтис вдруг ощутила движение шевельнулась входная занавеска, и вледное лицо Ставвера вплыло в рамку хода. Луннобледныо волосы его шевелились от терзавшего их ветра, словно щупальца. Словно дым на ветру... Глаза Алейтис мгновенно наполнились мольбой - сделай что-нибудь! Она закричала, будто в агонии, но изо рта не вырвалось ни звука. Единственный звук в чене - мелодичный перезвон инозвездных драгоценностей диадемы.

Тело Ракат судорожно задергалось - камни диадемы сражались с силой Мечената, и полем битвы было сознание Ракат...

Аяейтис почувствовала, как нечто прозрачное, как струйка дыма, вытесняется из тела Ракат... нечто огненное, пекущее. Ее собственные нервы посылали волны дрожи по телу... Диадема высасывала этот дым из Ракат. Алейтис слышала пение - гармонию чистых, звенящих нот.

Глаза вдруг открылись, в глубине сознания Алейтис - янтарные, большие, серьезные глаза. Алейтис казалось, чтл она умирает... она не хотела умирать! Темнота смыкалась вокруг ее измученного сознания...

Когда она открыла глаза несколько минуг спустя, Ракат уже не было в чене, а у входа сидел на коленях Ставвер - в свете лун ясно вырисовывался на его лице неописуемый ужас. Алейтис испытывала особую легкость в голове. Она с трудом сглотнула, облизнув сухие, потрескавшиеся губы. Приподнявшись на локте, хрипло спросила: - Где Ракат? Что случилось?

- Я только дотронулся до нее, и она выбежала наружу. - Он вполз глубже в чен и присел рядом. - Значит, вот куда подевалась диадема.

Она вдруг надломилась, зарыдала, попыталась вскочить - неуклюжая, отягощенная ребенком в утробе, по только и сделала, что вцепилась в плечи Ставвера, умоляюще крича: - Избавь меня от нее, умоляю! Избавь. Помоги мне, Ставвер! Помоги! - она впилась ногтями в мускулы его плеч, не помня себя в припадке безудержного отчаяния. - Сними ее с меня. ИЗБАВЬ МЕНЯ ОТ ДИАДЕМЫ!!!

Она уткнулась лицом в его грудь, слезы ручьем лились по лицу, тело сотрясалось в рыданиях, порожденных ужасом.

Он скорчил гримасу и начал гладить ее по плечу. - Успокойся, женщина, а не то сейчас сюда сбежится весь лагерь. Понимаешь, я хотел бы тебе помочь, поверь, - сухо объяснил он. - Я сам хотел бы вернуть себе диадему, но... - Он грустно покачал головой. - Конечно, первый был я, но не имел понятия, как управлять ею...

Он чуть отодвинулся, стер с ее лица осторожными касаниями последние слезы и нежно улыбнулся:

- Так что успокойся, моя любовь. Дай мне только выбраться отсюда и вытащить тебя - и тогда я найду способ!

Она схватила его за руку.

- Они уже почуяли ее... Они вынюхали ее... я почувствовала их... я увидела их...

- Кого?

- Твоих разумных пауков! Большие желтые глаза, Все тело покрыто волосами...

- Ищейки Рмоахла! - Он пристально всмотрелся в ее осунувшееся лицо Где?

Она пожала плечами.

- Пока еще они не здесь. Но скоро будут.

- Тем быстрее нам нужно убираться с этой чертовой планеты! - Он уже машинально похлопал ее по плечу, занятый иными мыслями, потом прикрыл обнаженное тело Алейтис кожаным покрывалом, осторожно проведя пальцами по раздавшейся линии талии.

- Поспи немного. А утром посмотрим, что делать с Ракат.

Она закрыла глаза, а он, пятясь, выбрался из палатки. Ночь была темная, облачная. Ветреная. Впрочем, ветер уже немного утих. Несколько крупных дождевых капель ударило в лицо.

Он посмотрел вокруг, потом побрел через спящий лагерь к своему чену.

(продолжение)

Хорли всплыл над горизонтом на краю мира, окрасив день в красное, отбросив длинные, алого оттенка тени на высушенную жаром траву.

Алейтис выглянула наружу, потом, с утомленным вздохом, выбралась из чена. С одной руки ее свисало полотенце.

"Еще один день, - подумала она, вздохнула и положила руку на свою талию. - Толкается, малютка..."

На короткое время счастливая, она протанцевала к речке, чтобы принять утреннюю ванну, наслаждаясь солнечным прохладным свежим утром и тем особым теплом, которое распространял по всему телу живущий, но еще не родившийся ребенок. Но замечательнее всего - изобилие воды. Она могла искупаться впервые за несколько месяцев.

Весело насвистывая, она выскреблась дочиста, потом, хлюпая, выбралась на берег, насухо вытерлась полотенцем. Она собрала влажные волосы, перевязала их тонкой лентой, чтобы они не падали на лицо. Потом, надев тунику и брюки, уже не такая веселая, пошла обратно в лагерь, спрятавшийся за густой порослью деревьев и кустарников. Уже под сенью деревьев она обернулась, любуясь видом речки, не испытывая желания возвращаться в чен Шемквиатве. Внезапно она увидела Ракат.

- Ракат? - Алейтис ахнула и бросилась бежать к девушке, которая сидела на скале в полном сиянии восходящего солнца; сидела в неестественной позе. Алейтис остановилась, словно споткнувшись: - Ракат?

Ответа не последовало.. Алейтис начала осторожно пробираться к ней по камням. Живот мешал, усиливая неуклюжесть движений.

- Ракат! - тревожно позвала она на ходу. - Я не помню зла, это ведь была не твоя идея, тогда, прошлой рочыо... Я это знаю... Вернись в лагерь... Зачем тебе все?..

Ракат сидела совершенно неподвижно, руки на коленях, ноги плотно и плоско на земле. Алейтис подобралась поближе.

- Ракат?!

По-прежнему ответа не было. Алейтис почувствовала, как покидает ее утренняя радость. Балансируя на камнях, она подошла совсем близко - теперь можно было дотронуться до сидящего тела. Она протянула руку, но тут же отдернула ее назад.

Замерев, она стояла возле Ракат, рядом убаюкивающе журчала река; Алейтис попыталась успокоиться, заставив себя всматриваться в зеленую игру теней.

И это ей почти удалось. Тут же она мысленно оказалась дома, в Раксидане, грезя у задумчивой воды. Но потом она моргнула и печально улыбнулась.

- Как же давно это было, - еле слышно вздохнула она. - Если бы я снова стала такой невинной, как тогда...

Со вздохом она коснулась ладонями восковой кожи Ракат, подняла ее на ноги.

(продолжение 2)

Весь день мужчины рубили деревья, складывали в пирамиду, кладя внутрь жерди и поленья, пока погребальный костер не достиг высоты человеческого роста.

Женщины в лагере в непривычном молчании делали обычную дневную работу.

Шеканатве вымыли неподвижное тело Ракат, натерли ее в последний раз ароматическими маслами. Расплели волосы, осторожно расчесали, аккуратно пустив вьющиеся пряди по плечам. Потом через голову надели длинное платье как раз в тот момент, когда край Хорли коснулся западного горизонта. Платье было без рукавов, но с богатой вышивкой. Линии узора сплетались в замысловатые диаграммы и медальоны. Голову повязали плотной лентой ткани с таким же вышитым узором.

Кхатеят поднялась.

- Стерегите, - тихо приказала она остальным. - Я скоро вернусь.

- Нет! - Шанат вскочила. - Она должна заплатить за это!

- Шанат! - Н'фрат поймала ее за руку и потащила в сторону, нахмурив свое круглое, обычно добродушное лицо. - Это ведь не дело рук Лейты! Ты же знаешь, что Ракат сама перестала ее донимать. К тому же Лейта помогла ей порвать с этим подонком-сартвеном! Оставь девочку в покое!

- Сели, обе! - тихо приказала Кхатеят, и они тут же повиновались. Очень плохо, стыдитесь! Придите в себя! - Женщина нахмурилась. Позаботьтесь о Ракат. Я скоро вернусь.

Алейтис она нашла сидящей на берегу речки, печально и серьезно глядевшей на воду.

- Я слушаю тебя, хес'Алейтис.

Вздохнув, Алейтис откинулась на спину, легла на траву и внимательно уставилась на старшую из Шемквия, на лице которой лежала удрученная ночная тень.

- Прошлой ночью Ракат пробралась в мой чен с ножом в руке, собираясь убить меня. - Она закрыла глаза, нервными движениями пальцев вырывая травинку за травинкой. - Мне снился сон. Я видела Кхемско. Тело его было разрисовано узором. Он склонился над костром. Пламя было странным, каким-то зеленым, Он бросил в огонь порошок, и мгновенно поднялся тяжелый, ползущий дым, кольцами обвился вокруг него, словно змея, прополз наружу и медленно поплыл к чену Ракат. Потом я увидела, как этот дым-змея завис над спящей Ракат... и... вошел в нее...

- Мечениат! - Кхатеят упала на колени, грустно глядя на свои ладони.

- Что ты говоришь?

- Не обращай внимания, дитя, на мои слова. Что же было дальше?

- Ты когда-то говорила, что диадема защищает сама себя... так и случилось на этот раз. Я не могла пошевелиться. Ракат дотронулась до диадемы. И я почувствовала, как в ее душе началась борьба. Ахай, Кхата, я не могла шевельнуться, не могла произнести ни звука. Но дым вышел из сознания Ракат, он был побежден. Потом она убежала, а я так и не смогла проснуться. Когда же открыла глаза, на небе занимался рассвет.

- Ты не позвала меня - почему?

- Я испугалась, - призналась неловко Алейтис. - И устала.

Она прямо села, раскинув ноги, чтобы поддержать вес живота.

- Я думала, что это приснилось мне. Но я ошиблась. - Она устало посмотрела на Кхатеят. - Это у меня уже выходит в привычку - ошибки...

Старшая женщина нежно коснулась головы Алейтис. - Ты еще молода, произнесла она тихо. - Очень молода.

Алейтис коснулась ее руки: - А я... - она сглотнула. - А я когда-нибудь стану старше? Что будет со мной?

Кхатеят успокаивающе стала гладить ее по плечу.

Улыбнулась. Зубы ее блестели в свете лун.

- Ты в безопасности, пока мы не достигли гор. До тех пор Р'ненаваталава будет защищать тебя.

- Но... а Миаво?

- Ракат была ущербна. Теперь мы предупреждены. И больше он не найдет уязвимого места...

Она вздохнула.

- ...будь осторожна, девочка. Держись подальше от людей.

Женщина помолчала.

- Лейта?

- Да?

- Я к тебе благоволю, ты знаешь.

- Я...

- Да, да, можешь не отвечать. - Глаза Кхатеят были устремлены к далеким горам. - Как много у меня ответственности... Первое - это мой народ. Так должно быть, Лейта. Я мало чем могу сейчас помочь тебе...

- Я понимаю...

После минутной болезненно напряженной паузы Кхатеят резко сказала:

- Сегодня ночью не ходи на Несвеймвет!

Алейтис быстро подняла голову.

- Погребальный костер?

- Для Ракат.

- Но она не мертва!

Кхатеят смотрела вдаль, за реку, и лицо ее было тихо и печально.

- Сознание ее умерло. Мы дадим ей напиться ме'твата, а потом, поскольку она одна из нас, мы отдадим ее Несвеймвет, а тело вернем земле и воздуху и Р'ненаваталаве, чтобы дух ее был свободен.

Она наклонилась и ласково погладила волосы Алейтис.

- Сделай то, что я тебя прошу. Сделай это ради моих людей, Лейта. Они не должны видеть тебя сегодня вечером. - Она тяжело поднялась.

- Подожди.

- Что такое? - нетерпение усилило резкость в голосе Кхатеят.

- Свяжи меня.

- Что?!

- Свяжи меня, пожалуйста, - Алейтис неуклюже и неловко поднялась на ноги. - Если вдруг диадема снова станет мною управлять... понимаешь теперь?

Кхатеят коротко кивнула.

- Подожди меня здесь...

Она принялась карабкаться вверх по берегу, ссутулившись, словно на плечи ее давило тяжелое коромысло с полными водой ведрами. Алейтис отвернулась к реке, осторожно опустилась на траву. Она смотрела на воду и ждала.

Кхатеят вернулась с короткими кожаными веревками. Концы их покачивались в такт ее тяжелым шагам.

8

Промежуток между схватками становился все меньше и меньше. Алейтис вцепилась в руку Кхатеят - ее терзали боль и страх.

- Кхатия... - простонала она. - Мама.

- Ну, ну, девочка, все хорошо, не волнуйся...

Голос Кхатеят пробивался сквозь туман боли, умащивая дух Алейтис, словно целительное масло. Старшая женщина сжала руку Алейтис и откинула с ее лица волосы.

Лицо Алейтис покрылось горошинами пота, она тяжело дышала, стонала. Низкий изогнутый потолок чена, казалось, давил на нее, дыхание застревало в горле, в голове пульсировала боль. Она дернулась, зашевелилась, попробовала сесть, но ласковые сильные руки не дали сделать этого, заставив лежать.

- Кхатеят, - простонала она. - Не здесь. Пожалуйста, не здесь. - Она оттолкнула руку, перекатилась на живот. - Помогите мне.

- Времени уже нет! - Кхатеят предостерегающе коснулась ее плеча.

- Помогите мне, - настойчиво повторила Алейтис, потом застонала новая схватка болью пронзила ее тело. - Я хочу... возле реки, прошу тебя, Кхатеят! - Она замотала головой, вся в горошинах пота. - Мне нужно, чтобы это было у реки!!!

Кхатеят несколько секунд внимательно смотрела на нее. Потом кивнула. Р'прат и Н'фрат взяли Алейтис под руки и помогли выбраться из палатки. Остальные женщины свернули родильные кожаные подстилки, пошли следом. Кхатеят с неодобрением качала головой. Она вела Кхепрат за руку.

Было раннее утро. Хорли поднимал свой край над горой, как рубиновый обруч мира. Красно-чернильная каллиграфия теней разрисовала песок у линии деревьев вдоль воды. Река текла, весело танцуя, вниз по склону, прозрачная и холодная, зелено-голубовато-синяя, с низким музыкальным шумом-ревом, который для напряженных нервов Алейтис казался слаще меда.

На травянистом ровном пятачке они расстелили родильные кожи, в теплом густом утреннем свете. Две младшие Шемквиа помогли ей лечь. Боль схваток теперь сжимала свои клещи почти без перерыва. Она вытянулась, позволив сознанию своему выплыть на простор, слиться с воздухом и водой, с небом и землей. Внезапно боль стала силой, бьющей из костей и крови самого Ядугара.

Громкий крик прорезал тихие утренние шумы.

Алейтис лежала, чувствуя слабость и пустоту, словно выжатая. Кхатеят, ласково улыбаясь, наклонилась над ней.

- У тебя сын, дорогая. - Еще один требовательный крик. - Сильный и голодный мальчишка!

Фургоны с трудом, неуклюже, поднимались вверх по склону и, грохоча по наезженным колеям дороги, въезжали в широкую, с крутыми склонами, долину. Сидевшая рядом с Кхатеят Алейтис развязала тесемки у горла, открыла грудь и приблизила сосок к ротику Шарла.

- Это здесь вы пережидаете зиму? - Она посмотрела вокруг. Голая туманная долина. - А что едят здесь нд'рве?

Кхатеят некоторое время молчала, все ее внимание было обращено на управление фургоном - она преодолевала как раз трудный "эс" - образный петляющий спуск. Оказавшись в безопасном месте, она расслабилась.

- Мы режем всех, оставляя только на развод. - Она показала на ровную каменную площадку, где дымились горячие подземные ключи. - Вон там у нас будет скотобойня. - Она кивнула на монолит-обрыв, уходивший вверх, в облако тумана.

- А вот там...

Она замолчала. Алейтис не рискнула задать вопрос.

Наконец Кхатеят как ни в чем ни бывало продолжала:

- Трава здесь густая, сочная, подземное тепло будет помогать нам в самую суровую погоду. Это очень хорошее место. Нам несколько раз приходилось драться за него.

- Драться?

- Какой-нибудь клан становится иногда слишком завистливым или зима выпадает слишком суровая; в местах хуже защищенных становится трудно выжить, и вот тогда они приходят сюда, чтобы оружием и магией выгнать отсюда нас...

Она нахмурилась.

- Теперь мы слабее на одного. Вдруг и эта зима будет трудной...

- Это я виновата.

- Нет, не ты. А жадность Кхем-ско.

Тишина, повисшая между ними, продолжалась до тех пор, пока херрет не выкатился на дно долины. Потом Кхатеят вздохнула: - Когда мы расположимся лагерем, Алейтис, трудно сказать, на что хватит ума у Миаво.

- Зачем я ему? Я не собираюсь оставаться у вас надолго, не говоря уже о том, чтобы остаться на всю жизнь. Мне необходимо как можно скорее добраться до одного места. Называется оно Бав Несвет.

- Да? - Кхатеят бросила на нее удивленный взгляд. - Я знаю это место. - Она двинулась вперед, пробираясь между валунами к обрыву. - Это плохое место, нехорошее. Зачем тебе туда?

- Я, к счастью, буду там недолго. - Шарл перестал сосать и начал мягкими ручонками теребить грудь.

Алейтис тут же переложила .его к другой груди. - Маленький ненасытный гурб, - счастливо пробормотала она.

- Ненадолго, - повторила она, повернувшись опять к Кхатеят. - Я пошлю сигнал о помощи, за пределы планеты. Ты могла бы начертить мне схему, по которой я найду это место?

- Да, - Кхатеят поджала губы. - Забери с собой раба.

- Хай! - воскликнула Алейтис, удивленно уставясь на старую женщину.

- Пока Миаво не использовал его, - Кхатеят крикнула, направляя херрет во внутреннюю часть долины через узкий проход под обрывом.

- Он подбивает Шанат на бунт, используя ее привязанность к Ракат. Это все очень плохо. - Кхатеят покачала головой.

- Но вы же сильнее его! Вчетвером вы сильнее. Почему вы смотрите сквозь пальцы на его пакости?

- Он нужен нам в полной силе. Он - мужская доля нашего искусства. Мужское и женское начало составляют целое. Если нарушить равновесие... !

Алейтис отняла ребенка от груди и завязала тунику.

Она протянула руку, расправила полотно, уложила Шарла и похлопала его по животику. Потом только опять обратилась к Кхатеят: - Но для того чтобы взять его с собой, я должна быть уверена, что вы снимите с его ног цепи.

- Хорошо. И еще дадим вам еды и сесматов. - Она рассмеялась. - Мой тебе совет, девочка, держись подальше от людских глаз. Положись на меня - я устрою твой побег.

10

Ребенок раскрыл беззубый рот в жизнерадостной усмешке и протянул вверх пухлые неловкие ручонки, пытаясь поймать ими качающиеся над ним косички Алейтис. Она засмеялась, повернула голову вправо, чтобы щекочущие кончики косиц щекотали маленькому сыну нос.

- Хай, малыш! - прошептала она.

Она пощекотала ему животик, и малыш принялся колотить воздух ножками, смеясь каждым мускулом своего маленького налитого активностью тела:

- Ахай, малыш! Ахай, Шарл, мой маленький грезитель, мой Вайд-сын!

Спеленатый Шарл лежал у нее на коленях. Она подхватила сына и принялась качать, тихо напевая.

В туманной горячей долине, внизу были уже почти заполнены деревянные рамы для сушки мяса и шкур.

Скотобойня была скрыта выступом скалы и невидима отсюда, но заблудившиеся порывы ветра доносили запах крови, бежавшей внизу ведрами, реками - половина стада была уже зарезана. Клан готовился к зиме.

Она посмотрела вниз в долину и содрогнулась. Хорошо что она посторонняя, чужая, которой не позволено прикасаться к мясу. Ведра с горячей кровью женщины относили к специальным кострам - там готовили кровяную колбасу. Мужчины, срезали с костей мясо, рассекая его на длинные полоски. Они были до локтей покрыты сладко пахнущей липкой кровью. Женщины, не занятые приготовлением колбас, посыпали это мясо специальными сушеными травами и только после этого развешивали его на коптильных рамах, где дым и солнце делали свое дело, превращая мясо в каменнотвердые полоски.

Алейтис, сидевшая над дымом и вонью, там, где воздух был свежим, прислонилась спиной к граниту скалы, которая уходила вверх метров на тридцать. Эта скала была частью массивного обрыва. Девушка развязала тонги головной повязки, чтобы ветерок мог охладить голову и волосы и шею. Она втянула носом свежий ветер и едва заметно удовлетворенно кивнула головой.

Малыш явно не собирался успокаиваться. Она ощущала его как небольшое, но горячее пятно активности.

Тогда она переложила его с колен на спальный матрасик в нише, затененной занавеской. Ребенок почмокал губами, вздохнул и погрузился в глубокий сон. Она ласково тронула его ментальной рукой, потом расслабилась и, закрыв глаза, снова откинулась на гранит скалы.

Прислонившись головой к камню, она задумчиво наблюдала, как опускаются за горизонт два солнца.

Кольца водородного обмена между ними к зиме явно стали толще - или так казалось из этой части мира?

- Почти ночь... - лениво сказала она и непроизвольно дотронулась до теплой земли. - Мне почему-то жаль покидать тебя, матушка-земля. - Ответное тепло растеклось в теле. Глаза закрылись, и она погрузилась в приятную дремоту.

Сон ее прервал смешок. Она открыла глаза и потянулась. Потерла занемевшую шею и посмотрела вокруг.

На узкой тропке стояла Кхатеят.

- Ахай! Ну и парочка - спите себе, пока весь мир трудится! - Кхатеят присела на небольшой валун, улыбнулась ей.

- Ты меня напугала, - Алейтис, с полуопущенными веками, улыбнулась в ответ. - Я не ожидала, что здесь кто-то появится. - Закряхтев, она поднялась и принялась растирать затекшие суставы. Потом посмотрела вниз, на далекие ряды коптилен, и удивленно повернулась к Кхатеят. - Они что, бросили работу? Почему?

Кхатеят с мрачным выражением лица следила за ней.

- Работа закончена, Лейта. Извини, я пропустила слишком много времени. Тебе нужно уходить отсюда и побыстрей. Следовало бы сделать это раньше, но я все еще на что-то надеялась...

Алейтис поднялась. Бросила наугад взгляд на солнце, она кивнула.

- Хорошо. Как только стемнеет, я тронусь в путь.

- Миаво был занят все это время. Но тебя он не позабыл. Я уже оседлала для тебя сесмата, и для раба тоже. Готова карта и еда и все, что нужно малышу, находится в седельных сумках. И карта Нав Несвет. А теперь, вперед! - Она тревожно посмотрела вниз, на дорогу.

- He жди темноты!

- Кхатия...

- Нет, нет! - Она подпрыгнула и нервно заходила по тропе. - Я его как-нибудь отвлеку. Бери Шарла и беги. Или ты не сможешь убежать вообще.

Алейтис нагнулась, подняла сына.

- Спасибо, Кхатеят. Как мне тебя благодарить?..

- На это уже нет времени, Лейта. - Кхатеят подтолкнула ее дрожащими руками. - Иди, иди! - Слова, короткие, тревожные, вырвались как выстрелы. Спеши. - Она подтолкнула Алейтис на тропинку, идущую вниз. - Беги... быстрее... - Рука ее серией коротких хлопков пробарабанила по талии Алейтис.

Из плывущих облаков тумана и дыма приглушенный, настойчивый стук барабанов донесся до них с другой стороны горы, словно кто-то постукивал пальцами.

Кхатеят замерла, как камень. - Слишком поздно, - печально произнесла она. - Слышишь?

- Да. Ну и что? Я слышу этот звук почти каждый день с тех пор, как оказалась вместе с вами.

- Это не просто барабаны, это Найал. - Примерно минуту она молчала, потом ее словно прорвало:

- Я не хочу чтобы мой народ пролил твою кровь.

- Мне и самой эта идея не слишком по душе, - сухо согласилась Алейтис.

- Найал... - Лицо Кхатеят сморщилось. - Ты скоро почувствуешь призыв. Да, нужно было бежать раньше... это моя вина. Прости меня, Алейтис, но я не предполагала, что это случится так скоро...

Она отвернулась, руки ее беспомощно опустились.

Алейтис поморщилась.

- Маа моя, надо беспокоиться совсем о другом. - Она коснулась своего виска длинными тонкими пальцами. Сквозь бой барабанов прозвучала мелодия. Понимаешь? Диадема защищает себя. Она не даст меня убить!

Кхатеят нервно схватила широкий браслет на левом запястье.

- А, хем-хас! - простонала она.

Алейтис ласково провела ладонью по широкому печальному лицу старшей женщины.

- Я буду стараться победить приказы этой Найал! Я не хочу, чтобы умер кто-то из них, даже Миаво, если только он вам будет необходим зимой... Она взглянула на мирно спавшего сына. - Но обещай мне...

- Что, девочка?

- Если я погибну, то ты возьмешь к себе Шарла и будешь любить его, так же как я. Хорошо?

Она прижала ребенка к груди, нежно погладила.

- Он должен жить так, чтобы его любили. Так должно быть! - прошептала она со страстью. - Хорошо? - Она смотрела в глаза Кхатеят. - Обещай мне... Ты же знаешь, как много он значит для меня. Я рассказывала тебе о своей жизни...

Кхатеят коротко кивнула.

- Не волнуйся об этом, девочка. Он станет моим сыном... если понадобится...

Медленный ритм барабанов начал пульсировать в крови Алейтис. Она беспокойно закачалась, переступая с ноги на ногу. Тихо застонав от боли, она протянула ребенка в готовые принять руки Кхатеят. С яростно сверкающими глазами она бросилась бежать вниз, потом заставила себя остановиться через несколько метров.

- Кхатеят, сесматы... Ставвер... Пусть они будут готовы... в случае, если... Хорошо?

Кхатеят кивнула, осторожно прижав ребенка к груди.

- Все будет наготове. Двое сесматов, с ними Ставвер. Вырвись, если сможешь. И не сдавайся, Лейта. Борись. Только пусть не будет крови.

Алейтис охнула, поблагодарила и, спотыкаясь, побежала вниз по тропе, быстрее и быстрее - ее притягивал пульс барабанов.

Ааб и Зеб постепенно подползали к своему апексу.

Алейтис стояла, нетерпеливо ковыряя носком землю, в центре нарисованного круга. Напряженную тишину тревожил лишь редкий ритм барабанщика-тенора. Алейтис повернулась лицом к юноше-барабанщику, осторожно покачиваясь на носках. В круг света от костра величественно вошел Миаво, вызвав своим появлением смешок у Алейтис. Он был обнажен, не считая узкой повязки на бедрах. Тело его с ног до головы было разукрашено узором, похожим на змеиную кожу. Узор блестел и переливался в свете огня.

Холодным током по спине Алейтис пробежала воздействующая сила - она была так сильна, что ощущалась почти физически. Поза и помпа, с которыми держался Миаво, растаяли в огненном блеске той потрясающей силы, которая стояла за его спиной. Алейтис с вызовом смотрела на него.

Миаво остановился всего в шаге от линии, которую он сам начертил на влажной земле час назад. Он улыбнулся ей, с триумфом в глазах, потом медленно пошел вдоль линии, с губ тяжелыми кровавыми каплями срывались слова, вплетаясь в "тинк-тинк" ударов маленького барабана. Ритм ускорялся. Шаги Миаво тоже становились быстрее, переходя в безудержный топающий узор танца, призывавшего к себе темную, бурлящую силу, которой управлял Великий Кольчатый, или Мечениат.

Голос его вдруг стал выше, бормотание перешло в пронзительное пение, ритмическую кантилену. Руки его взметнулись, ладони раскрылись, потом сжались, словно хотели схватить пригоршню огня и лунного света. Кажется, это ему удалось. Алейтис показалось, что он начал сплетать их в сияющую огненную ленту. Почти забыв о грозящей ей опасности, завороженная, она следила за ним.

Светящаяся лента тянулась за Миаво, который продолжал, тяжело дыша и топая, танцевать по кругу вдоль начертанной им самим линии. Лента все чаще взлетала в воздух, становясь все длиннее и длиннее, красная с серебром... огонь и луна... серебряная и красная... Все длиннее и длиннее становились ее нити... вокруг... сплетаясь в крут... сплетаясь в светящуюся преграду вокруг Алейтис...

Боль пронзила ее мозг, знакомая тяжесть диадемы надавила на виски. Она содрогнулась, выйдя из полусна. Руки ее начали неметь, пальцы скрючились в подобие когтей. Когда она с трудом подняла руки, чтобы дотронуться до головы, онемевшие пальцы нащупали изгибы лепестков, тепло-холодных даже сквозь одеревенение. Мозг мучила боль. Ее снова отставляли прочь, в сторону от назревающей битвы... как и раньше... Она начала сопротивляться. Миаво, наверное, почувствовал это, так как на лице его возникла зловещая ухмылка.

Теперь она боролась за контроль над собственным телом - пальцами, ногами, руками, мускулами. Но это напоминало бой с облаком тумана бесполезное, болезненное при этом, занятие. Потом боль пронзила каждый нерв ее тела - ее пальцы коснулись линии круга.

Она почувствовала, как влияние диадемы уменьшается, отодвигается куда-то вверх и наружу, словно она, Алейтис, выползла, как змея, из своей старой кожи.

Открыв глаза, она увидела, что стоит лицом к лицу с Миаво, который теперь пританцовывал на одном месте, славно лепесток трепещущего на ветру огня. Хвост огненной ленты, по кругу опоясывающей пространство, где была заключена Алейтис, коснулся ее плеча, оставив горящую болью линию. Она застонала в агонии от этого прикосновения.

Потом диадема снова выпустила облако подчиняющей энергии, и так стремительно это было на этот раз, что у Алейтис не оставалось времени на борьбу. Теперь она вновь была пленником внутри тюрьмы собственного черепа ей оставалось сейчас только как бы выглядывать наружу сквозь отверстия для наблюдения, которые были когда-то ее собственными глазами. В ужасе увидела она, как руки ее поднялись, направленные прямо на Миаво. Она с ужасом чувствовала, как маслянистая сила начала литься сквозь ее тело, концентрируясь в ладонях. Она металась внутри своего черепа, как микхмикх в клетке, пытаясь вырваться из тюрьмы собственного тела. Но пути наружу не было.

Световая лента снова хлестнула ее по плечу. В момент боли прикосновения ей удалось заставить руки опуститься. Напрягаясь, она отчаянно продышала: - Кхем-ско... держись... от меня... если я коснусь... тебя... то не смогу... их удержать...

Песня Миаво прервалась, он вцепился в распадающую ленту света и уставился на Алейтис.

Она, спотыкаясь, шатаясь, делала шаг за шагом внутри круга - ее тонкие смуглые руки напряглись в усилии, которым она старалась их удержать под своим контролем. Она оказалась рядом с линией, резко отшатнулась, едва не упав, снова оказалась у линии, снова рванула свое тело назад... шаг... шаг... ноги, как палки... твердые, как дерево... руки, вытянутые вперед, как древки дротиков... кукла на проволоке, управляемая ненормальным кукольником. И снова пальцы ее, растопыренные, одеревеневшие, пересекли огненную линию круга.

Она раскрыла рот в беззвучном крике. Изогнулась, выгнулась, попыталась вырваться... отойти... шаг... еще шаг... ноги как палки... вперед... один шаг... рывок в сторону... вперед... дюйм за дюймом обжигающей боли.

Она почувствовала, как сухожилия на шее отвердевают в каменные канаты.

Миаво отступал - его лицо было всего в нескольких дюймах от протянутых ладоней Алейтис, с заскорузлой от тяжелой работы, огрубевшей кожей сплетенная из огня и лунного света лента-убийца безвольно свисала в его опустившихся руках, растворяясь искрами в возДухе.

Она напрягла все силы, умоляя взглядом. "Не могу ничего поделать! безмолвно кричала она из своей тюрьмы-черепа. - Я не могу остановить их".

Миаво снова начал петь, медленно водя руками, рисуя в воздухе круги зеленого и фиолетового пламени.

Словно из пасти яростной зимней бури прилетел порыв ветра: десятки невидимых ледяных когтей впились в тело Алейтис, десятки тоненьких голосков дымом проникли в ее сознание. Когти острые, как иглы, все глубже впивались в ее сознание. Ветер завертел ее. Но вдруг когти разжались, а может быть, она просто выскользнула из их хватки - теперь руки ветра не могли ухватить ее тело. Но они принялись ее вертеть - так что слезы выступили из глаз.

Сквозь завывание демонического урагана, хриплые вопли Миаво донеслись до нее - ив этом не было ничего удивительного, так как они становились все громче и громче. Но тут снова зазвенела диадема.

И чернота ночи озарилась янтарным свечением.

Пение Миаво стало еще громче, в завывании ветра слышалось бессильное ворчание. Алейтис сжалась внутри себя. Страх наполнил все ее сознание. Жуткие, хриплые, рвущие горло созвучия, придуманные не для человека, утонули в звоне мелодии диадемы. Усталость начала распространять свою отраву по телу Алейтис, но ветры не утихали, бросая ее в сложные пируэты.

Миаво тоже, казалось, устал, в голосе его послышалась тревога. Она почувствовала, как ледяные когти впиваются в руки и ноги, и на этот раз глубоко, не отпуская. Теперь они потащили ее вверх, по расширяющейся спирали, все выше и выше, пока костер не превратился в искорку на черном фоне ночной земли.

А ледяные руки уносили ее все дальше, пока она не оказалась на краю облака, словно в бесцветном и лишенном запаха дыме.

Ледяные руки растворились, и она кувыркаясь полетела вниз, на камни это был уже естественный полет, и ветер, естественный ветер, вызванный ее падением сквозь воздух, отбросил с лица волосы. Она вдруг улыбнулась, припомнив, как была ястребом - когда? Кажется, сотни лет тому назад. Почувствовала некоторую печаль - конец ее приключениям был рядом.

Диадема зазвучала снова - одна-единственная, пронзительная нота, плывущая по воздуху как искра. Падение замедлилось, ноги опустились, теперь она падала ногами вниз, в нормальном вертикальном положении, все медленней и медленней, пока не коснулась камней, земли, осторожно, как сухой лист.

Из темноты вылетел камень, и ударил ее в плечо.

Она охнула. Второй камень - мимо. Лишь на дюйм мимо головы. Дюжина глоток издала низкий звериный рык, полный угроз. Новые камни - это клан медвей постепенно смелел. Камень ударил в ногу. Снова в плечо.

В ней вспыхнуло желание выжить - драматического накала желание, которое помогло пережить все прошедшие месяцы. Это желание заставило ее броситься вслепую в темноту. Она споткнулась, упала, снова, вскочив, бросилась бежать, ноги ее то и дело попадали в ловушки невидимых препятствий, дыхание всхлипывало в ушах - каждый раз вой ее мучителей заставлял вскакивать на ноги и бежать прочь.

Потом впереди она услышала что-то иное - тихое ржание возбужденных сесматов. Она обогнула валун - они нависали как бледные силуэты, выбежала из тени деревьев и тут... Ставвер подхватил ее и прижал к себе.

- Лейти! - Кхатеят погладила ее плечо. - Вот. - Она протянула завернутый в кожу сверток. - Доброго пути и будь счастлива, дочь моя. - Она коснулась ее щеки. - Теперь ты - моя дочь!

Ставвер был уже верхом.

- Скорее карабкайся! - нетерпеливо напомнил он. - Нужно побыстрее убираться отсюда!

Алейтис кивнула и одним взмахом взлетела на свободное верховое животное, которое под уздцы держала Кхатеят.

- Вот, Лейта, одень это через плечо, - сказала старшая женщина. - Это специальная перевязь, предназначенная для ребенка. Теперь руки у тебя будут свободны.

Алейтис осторожно, чтобы не разбудить малыша, повесила перевязь через плечо.

- Спасибо, Кхатеят!

- Я объяснила Ставверу, как ехать...

Из-за деревьев донесся рев преследователей, и она поспешно закончила: - Р'пенаваталава будет хранить тебя.

Ставвер нетерпеливо окрикнул ее, дернул поводья своего сесмата. Алейтис сжала колени, посылая своего скакуна вперед, потом, обернувшись, крикнула Кхатеят:

- Если бы ты была моей настоящей матерью...

Потом она ударила пятками в бока сесмата и помчалась в темноту вслед за Ставвером.

11

Ставвер пошевелил прутиком в костре.

- Еще один, наверное,- ворчливо сказал он.

- Ахан, наконец-то. - Алейтис потянулась и зевнула. - Для меня это был длинный путь. Как ты думаешь, долго придется ждать нам твоих друзей?

- Смотря кто ответит. - Он посмотрел на нее поверх пламени костра, немного хмурясь.

Алейтис наклонилась над спящим сыном.

- Хватит тебе суетиться... Иди лучше сюда, - усмехнулся он.

Она подняла на него взгляд.

- Нет.

Он вскочил на ноги, перешагнул костер и заставил ее подняться.

- Раньше ты такой неохоты не проявляла что-то.

Она спокойно посмотрела на него.

- Тогда я была уже беременна. А теперь я не хочу еще одного ребенка. Не хочу ТВОЕГО ребенка, Ставвер.

Она отодвинулась, стремясь освободиться.

- Я устала, вор. Нам нужно завтра рано вставать.

Он поймал ее за то нежное место, где затылок переходит в шею. Свободной рукой принялся ласкать лицо, потом груди. Почувствовав, как отвечает ее тело на ласки, он легонько начал целовать ее глаза, потом губы...

Наконец Алейтис вырвалась, тяжело дыша...

- Нет! - выкрикнула она. - Я же сказала - нет, и ты не сможешь убедить меня в противном! - Когда он снова протянул к ней руку, она шлепнула его по ладони. - Не дури, Ставвер, ты разве не знаешь, что бывает с людьми, которые начинают надоедать мне?

Он вздохнул, пожал плечами и пробурчал:

- Пусть будет по-твоему...

- Пусть будет. - Она спокойно отошла, села на свои одеяла. - Ты лучше ложись, завтра тебе понадобится вся энергия, которой ты обладаешь...

Он фыркнул и пошел в темноту.

Алейтис закрыла глаза, легла на спину.

Потом, позднее, во тьме ее сна зажглась точка света, постепенно превращающаяся в странный, пугающий образ. Алейтис вздрогнула, что-то замычало в путах сна.

Ставвер, спавший чутко, тут же приподнялся, увидел, что Алейтис судорожно мечется во сне. Он хотел разбудить ее, протянул для этого уже руку, но потом передумал, решив подождать, пока этот сон сам не пройдет.

По видеоэкрану тянулись прерии, миля за милей, как скомканная промакательная бумага. Сенсорные фибры, скрученные в длинные осязалища, растущие из роскошных оранжевых помпонов по бокам головы, дергались в неправильном ритме. Сенсаи постепенно увеличивал размеры изображения, наблюдая за медленно поворачивающимся под кораблем миром.

Алейтис вскрикнула во сне, - так гадки были волосатые монстры, которые, казалось, смотрели прямо на нее.

Океан. Горы. Снова равнина. Озеро, как пятно голубой краски. Сенсаи постучал по экрану.

- Вот! Вот где он опустился! Корабль лежит на дне озера. Пустой и мертвый.

Мок'текин щелкнул острыми, как клещи, когтями-пальцами.

- Хай, коекий Сенсаи. Может, корабль и мертв, но диадема активирована. Значит, похититель нив. - От волнения ноздри его морщились и раздувались.

Чинсайн, дробно стуча, вкатил в каюту тележку с горкой вареных тамаго и нарезанным шимом - все это сложным узором было расположено на шестиугольном янтарном подносе. Потом Третий молча замер, ожидая, когда старшие заметят его присутствие.

Сенсаи отключил экран.

- Вайн, случилось то, чего мы боялись. Но теперь уже недолго - скоро диадема снова будет в наших руках.

Он качнулся, поворачиваясь, и направился к подносу с едой.

Алейтис содрогнулась, когда сцена в ее сознании погасла, потом снова спокойно заснула. Ставвер, наблюдавший за ней, увидел, как успокоилось, разгладилось ее лицо.

- Прошло! - пробормотал он. Откинув одеяло, он присел рядом с Алейтис и потряс ее за плечо.

- Что... Ставвер? Я же тебе уже сказала, кажется... - Она потерла лицо ладонью и села. - Ну что ты хочешь от меня? - Тебе снилось что-то. Я знаю, у тебя бывают особые сны. Что ты видела на этот раз?

- Ахай, друг мой! Если сон был верный, то наши дела плохи. Я видела существ, которых ты называешь Рмоахлами. Они сейчас там в небе над Ядугаром...

Она показала в звездное небо.

- Они уже знают, где находится твой корабль и могут определить, где находится диадема. Они каким-то образом узнали, что она цела и приведена в действие.

- Вот как, значит... проклятье! Сколько еще до рассвета?

Алейтис пожала плечами.

- Час, час и половина.

- Не стоит тратить зря время. Поднимайся. Уходим прямо сейчас.

12

Алейтис пальцами приподняла стирающий кожу до боли ремень детской перевязи, в которой лежал Шарл.

В овраге все еще было темно, хотя верх его уже затопила кровь лучей Хорли, который начал уже поднимать голову над краем мира. Алейтис зашевелилась на неудобной кожаной подстилке-седле, вызвав испуганный крик Шарла, когда его перевязь закачалась и ударилась о бедро матери.

- Тс... малютка, - тихо сказала она, осторожно гладя сына по голове.

Впереди, в красноватом утреннем полумраке, упорно двигался вперед Ставвер - молча, не оглядываясь. Алейтис скорчила гримасу ему в спину. Потом похлопала своего сесмата, с тревогой чувствуя, что животное начинает уставать. Шаг терял пружиннистость, животное иногда спотыкалось. Алейтис подалась вперед, погладила лохматую шею - жесткие колючки волос были мокрыми от пота.

- Ставвер, - сказала она нетерпеливо.

Он обернулся на миг.

- Ставвер, неужели нельзя хоть бы недолго остановиться?

- Нет. - Голос его ненадолго приплывший назад я Алейтис, был холоден и тверд.

Она свирепо уставилась на худую упрямую спину мужчины.

- Я голодна! - крикнула она. - Ты так испугался этих пауков, что даже не осмеливаешься остановиться поесть, почему? Ахай! Я умираю с голоду!

- Нет!

Сердито дернув плечами, Алейтис ударила пятками в бока сесмата. Усталое животное ненадолго ускорило шаг, потом снова пошло медленнее. Вздохнув, Алейтис дернула поводья, переводя своего "скакуна" на прежний шаг.

Узкая дорога становилась все круче. Вскоре ноги и бедра Алейтис уже болели от усилий, которые приходилось ей прикладывать, чтобы удержаться на спине сесмата.

Когда дорога стала шире и ровнее, Алейтис с облегчением вздохнула. Она снова поправила ремень перевязи с Шарлом, поморщилась - в пустом животе заурчало. Посмотрела на спину Ставвера и пожала плечами.

"Не стоит его звать", - подумала она. И постаралась поудобнее перераспределить свой вес. Потом просунула пальцы под головную повязку на затылке, принялась массировать затекшие, связанные узлом мышцы шеи.

Она выгнула спину, чтобы мышцы могли расслабиться хоть немного.

Далеко впереди, внизу, в конце крутого склона, на фоне красного светящегося тумана, поднимались зловещие, иззубренные черные скалы.

Уставшая сесмат наступила на круглый камень, которыми была щедро усеяна дорога, споткнулась, упала на колени. Алейтис швырнуло на шею животного, потом обратно, когда сесмат рывком поднялась. Алейтис вцепилась в шерсть на шее сесмата, снова приняла нормальное вертикальное положение и облегченно вздохнула.

Короткое копье со свистом пронеслось у нее над головой, ударило в дальнюю скальную плиту, вызвав небольшой камнепад, прогрохотавший у копыт сесмата.

Алейтис дернулась, подалась назад, ошеломленная, потом вскрикнула от боли, когда следующее копье сорвало кусочек скальпа и перевязи, сбив саму повязку набок.

Схватив ребенка, она рывком соскользнула с сесмата и бросилась за кучу камней. Падая, неловко подвернула ногу и теперь вскрикнула от боли в ступне. Она освободила ногу, вытянула ее и принялась растирать, одновременно выглядывая из своего укрытия.

Шарл заплакал, испуганный внезапным резким движением, вырвавшим малыша из сладкого сна. Принявшись покачивать завернутого в походную кожу Шарла, она постаралась успокоиться сама - в этом ей помог тот факт, что на дороге никого не было, сколько она ни выглядывала. Она покачивала Шарла, прижав к груди, шепча ласковые слова, и постепенно успокаивалась сама. Шарл через мгновение погрузился снова в сон, и она, осторожно сняв ремень с плеча, положила кожаный сверток с ребенком за большой валун.

Морщась от боли в подвернутой лодыжке, она поползла между камнями, чтобы получше посмотреть на дорогу.

- Ахай! - прошептала она в отчаянии.

Не спеша, ухмыляясь, к ней приближались пятеро мужчин. Они были совершенно уверены, что Алейтис от них никуда не уйдет, поэтому не торопились. Она увидела их всех, и руки у нее задрожали.

- Миаво! - прошептала она. - Но где он?

На четвереньках она отползла немного назад и посмотрела в другую сторону.

- Ставвер, - пробормотала она, - черт побери, а он куда подевался?

Стена оврага делала в этом месте выступ, и поэтому видела она преимущественно только серую, отблескивающую скалу.

- Кхас! - позвала она. И посмотрела вновь на тех пятерых. Потом с яростной гордостью, поднялась, отбросила за плечи волосы и, прихрамывая, пошла на середину тропы, спиной к приближающимся мужчинам. Ставвера она увидела стоявшим немного дальше по склону. Короткое копье упиралось своим острием ему в горло, другое в поясницу. Его сесмат лежала у его ног мертвой.

Алейтис сглотнула, глянула назад, через плечо.

Пятеро идущих за ней теперь растянулись в дугу, их лица горели мрачными хищными ухмылками.

Нервно проведя руками по предплечьям, она посмотрела влево, потом вправо. . Стены поднимались слишком круто, не давая надежды на побег. Она быстро повернула голову назад, туда, где был Ставвер. Миаво ухмыльнулся ей, выступая из-за спины Ставвера.

Чувствуя, как становится чаще дыхание, как гордость сменяется паникой, Алейтис повернулась и пошла навстречу пятерым. Она сделала несколько быстрых шагов и замерла - на нее были направлены наконечники трех копий.

Медленно, шаг за шагом, начала она отступать. Пять ртов растянулись в животных усмешках, зубы очень бело блеснули на красновато-коричневых грубых лицах.

Пять пар тупых животных глаз впились в нее, предвкушая кровавое удовольствие.

Медвеи теснили ее в сторону Миаво, заставляя делать шаг за шагом, подталкивая копьями. Вцепившись в волосы, в агонии страха, оттесняемая назад, к гибели - шаг - толчок, шаг - толчок - она прошептала: - О, Мадар... помоги мне!

В напряженно пульсирующем воздухе чисто и звонко прозвучали ноты мелодии. Алейтис застонала, рухнула на колени. Теперь она не просто была напугана, она впала почти в столбняк.

- Сейчас... - словло не было договорено, растянулось в завершившейся басовым рыком вопль.

Когда высокая нота вопля соскользнула вниз, на басы, в ворчание и рокот, а затем и вовсе погасла, движение пятерых мужчин замедлилось, превратившись в пародию на движение людей. Потом они вообще перестали двигаться, повисли в момент полушага. Алейтис попыталась встать. Двигаться было странно трудно, создавалось такое впечатление, как будто она пробиралась сквозь невидимый желатин. Вдруг руки ее шевельнулись сами собой, затрепетали, как лунные белые мотыльки.

- Нет! - прошептала она. Дрожь пробежала по всему ее телу - это пришли в движение ноги. Крик-шепот ее прозвучал лишь внутри ее сознания. Она снова была пленником собственного тела, и могла лишь наблюдать изнутри своего черепа.

Мучаясь беспомощностью, она смотрела, как руки ее взлетели, а потом опустились на древко одного копья, легко выдернули его из онемевших пальцев медвеймужчин. Она глядела сквозь наблюдательные отверстия глазниц, и слезы медленно струились по ее щекам... Она понимала, что должно последовать.

Стремительные как мотыльки руки Алейтис вонзили острие копья в грудь воина. "Словно шилом протыкаешь кожу", - мелькнула у нее неуправляемая мысль. Толчок, рывок назад, снова толчок, потом опять назад и так далее...

И вот уже пятеро мужчин мертвы...

Они этого еще даже не знали. Застигнутые замедленным временем, как мухи в янтаре, они продолжали висеть в воздухе, не падая. Острие копья даже не окрасилось кровью - на это пе было времени, столь стремительны были его уколы. Пленник в собственном черепе, она видела, как разжались тонкие смуглые пальцы, как повисло в воздухе отставленное ими копье. Перед глазами медленно поплыли освещенные янтарем стены - ее тело развернулось и направилось ко второй группе нападавших. Теперь перед ней были те, что схватили Ставвера. Тонкие смуглые пальцы ловко вытащили из-за пояса одного из них нож. Раз... два... три... - полоснуло по горлам, потом перед ней всплыло лицо Миаво - остальные, все еще торжествующе усмехающиеся, но уже получившие добавочный кровавый рот на рассеченном горле, пропали из поля зрения.

- Нет!-крикнула она, обращаясь к тому таинственному, что сейчас управляло ее телом. - Не надо... остальные уже мертвы! Он один и не может уже мне повредить! Без него погибнет все племя... Не убивай его!

Тело, несущее ее пленное сознание, сделало шаг в сторону, и мимо Миаво. Потом еще шаг... второй... Потом низкий басовитый гул, пульсирующий все это время на границе неслышимости, визгливо усилился до ноющего, пронзительного воя. И рукоять ножа вдруг стала холодной, и она почувствовала, что в лицо дует теплый утренний ветерок.

Застонав, она разжала пальцы, выпуская нож. Тот со стуком упал на землю. За спиной она услышала несколько глухих ударов, звон, стук. Она повернулась на дрожащих, подгибающихся ногах и тут же повалилась на землю, обхватив голову руками.

Ставвер крякнул. Осторожно обойдя лужу крови, натекшую из перерезанных глоток, он остановился рядом с Миаво.

- А тебя почему она оставила в живых, а?

Миаво хрипло что-то каркнул, сделал шаг в сторону, опасливо поглядывая на вора, рукой схватившись за рукоять ножа на поясе. Ноздри его раздувались, он снова отступил, шаг за шагом, не говоря ни слова.

Алейтис подняла голову.

- Ставвер! - позвала она громко. - Оставь его.

Она на несколько секунд закрыла глаза, потом повернула голову и тяжело уставилась на Миаво.

- Уходи! Понял? Я пообещала Кхатеят, что не трону тебя... Ахай, Кхем-ско, ты понимаешь, как близко ты был к смерти? Убирайся! Оставь нас в покое! Не внаю, смогу ли я снова сдержаться, если увижу тебя снова...

Миаво колебался, глаза его дико сверкали.

Алейтис застонала:

- Ай-ми, будь же умным человеком, идиот! Даже без... - Она шлепнула себя ладонью по макушке. - Даже без волшебства Ставвер справится с тобой за одну минуту. Посмотри - он прямо с места рвется, чтобы прикончить тебя.

Ставвер ухмыльнулся, поднял нож, который валялся в кровяной луже, многозначительно и приглашающе посмотрел поверх его лезвия на Миаьо.

Тот мрачно обошел кучей лежавшие тела товарищей и быстро зашагал по тропе, вскоре исчезнув из вида.

Ставвер повертел нож, чисто блестевший лезвием в лучах Хорли, поджал губы. Посмотрел на лужу крови, потом снова на полированное лезвие ножа.

- Проклятье! Как это тебе удалось сделать? - пробормотал он.

Алейтис в ужасе переводила взгляд с одного мертвого тела на другое. Потрясенная до глубины души, мучаясь от тошноты, она медленно зажмурилась, ударила кулаком по бедрам; по искаженному гримасой боли лицу текли слезы гнева.

Ставвер пожал плечами, слегка раздраженный такой чрезмерной эмоциональной реакцией. Он поддел носком камешек, тот отскочил от скалы, глухо ударил в одно из мертвых тел, лежащих лицами в лужах крови, которая уже начала постепенно стекать вниз по склону.

Какие-то маленькие черные жучки уже суетливо жужжали, летая над мертвыми, ползая по трупам, присасываясь с жадностью к луже дымящейся крови, отпустив в нее свои тонкие сосательные трубочки. Сладковатый запах большого количества крови начал кружить голову. Ставвер попятился, обернулся - глаза Алейтис были устремлены прямо на него.

- Я ничего не могла поделать, - произнесла она, сглотнув, и потерла тыльной стороной ладони воспаленные, горящие глаза.

Он улыбнулся, ласково потрепал ее по плечу: - Бедный котеночек, тебе пришлось нелегко...

Она закрыла глаза и прислонилась головой к его руке.

- Это было жутко. Мне почти что хочется умереть тоже... Ставвер...

- Нет, не говори так, Лейта!

- Ставвер...

- Что?

- Я действительно проклятая. Тебе было бы лучше оставить меня, Прекрати! Я хочу верить, что ты все это сказала несерьезно! - Он усмехнулся. - Хватит тебе жалеть себя. - Он покачал головой, провел пальцами по ее щекам, стирая слезы.

- Бери малыша и пошли! Где ты его оставила?

- Шарли! - Алейтис как пружина вскочила на ноги. - Ахав! Я забыла о моем маленьком Шарли!

Она бросилась вверх по тропе, содрогнувшись, когда пробегала мимо лежащих беспорядочной кучей мертвых. Потом поспешно подхватила перевязь с кожаным свертком и радостно перевела дыхание. Шарл спокойно лежал внутри, свернувшись, посасывая кулак. Слабо засмеявшись, она перебросила ремень через голову и пристроила перевязь поудобнее. Ребенок подал голос, недовольный переменой места, потом снова свернулся, прижавшись к ее бедру, и спокойно заснул.

Когда Алейтис начала спускаться к Ставверу, ее атаковала целая армия черных жучков - они покрыли ее мокасины и кожаные штанины шароваров. Она посмотрела вниз.

Кожа была пропитана кровью - на штанинах кровь была лишь местами, зато мокасины пропитались основательно. Желудок Алейтис угрожающе свернулся в узел.

- Хорошо, что я сегодня ничего не ела, - пробормотала она.

Потом она шла за Ставвером - целый час. Кожа мокасин постепенно высыхала, пока не стала жесткой, словно деревянной. Ушибленная лодыжка болела, на пятках она уже натерла болезненные мозоли. Алейтис, преодолевая боль, хромала вслед за Ставвером, выбираясь из расщелины оврага на дорогу, которая опасно вилась по крутому склону.

На минуту она остановилась, глядя на открывшуюся взору долину. Пейзаж был дикий, фантастический. Углы и плоскости серых и коричневых скал, иногда заплатки зелени. Темная блестящая лента реки, петляющая между скал... И все это - пересекается вертикальными колоннами белого пара, бьющего из ноздрей гейзера.

Вся долила дремала под всеобщим покрывалом белесого пара. Хеш и Хорли не могли пробить этого покрывала, лишь красноватое пятно света указывало место, где они находились в данный момент. Большая часть света отфильтровалась слоем пара. Из долины поднимались волны влажной жары. Она опустила ладонь па плечо спутника, встала рядом с ним, стараясь впитать в себя зловеще-прекрасную потустороннюю картину долины гейзеров и подземных источников.

- Это Нев Несвет! Корабль должен быть где-то здесь. Ты видишь его?

- Мы еще слишком далеко. - Он покосился, глядя на ее лицо, когда почувствовал прикосновение ее ладоней. - Ты выдержишь еще час?

- Если нужно... - Она устало пожала плечами.

- Отдохнем, когда дойдем до реки. - Он показал рукой в сторону реки, похлопал потом по седельному мешку, который она несла за плечами. - Поедим и посидим немного.

Алейтис со смехом оттолкнула его.

- Я пересекла полмира, но клянусь, это самый длинный участок пути.

Ставвер кивнул. Он уже начал осторожно спускаться вниз по узкой тропе.

- Впереди тебя ждет путешествие еще более долгое, дорогая. Более долгое, чем ты можешь себе представить. Когда мы доберемся до корабля...

Он осторожно обогнул выступ скалы на повороте тропки.

- Здесь осторожно, - сказал он приглушенным голосом. - Тут очень крутой спуск...

- Спасибо, - кивнула девушка. Она с сомнением посмотрела на опасную тропку. - Ну, малыш, - пробормотала она поправляя ремень перевязи. - Прежде чем прыгать, придется немного походить пешком. - Она осторожно начала спускаться вслед за Ставвером.

Час спустя она рухнула на берегу речки.

- Больше не могу, - простонала она. - Ни шагу... И кроме того, мне очень нужно выкупаться. Очень нужно...

Ставвер присел на большой круглый камень. Он стер ладонью пот с лица и улыбнулся Алейтис.

- Смотри, не протри себе шкуру, когда будешь отмываться от грязи...

Алейтис засмеялась. После душераздирающих событий сегодняшнего утра затянутое пеленой небо, казалось ей мирным и успокоительным зрелищем. Она прислонилась спиной к стволу, наблюдая за игрой теней от колеблющихся на ветру листьев. Тени бледные и какие-то размытые. Она вздохнула и принялась рассматривать свои мокасины. Вид темных пятен на мягкой коже заставил ее зябко поежиться.

- Ставвер, - позвала она жалобно.

Он задумчиво смотрел на воду и, казалось, не слышал ее.

- Ставвер!

- Хм? - рассеянно промычал он в ответ. - Что такое?

- Помоги мне разуться.

Он раздраженно нахмурился, потом подошел.

- Давай! - сказал он. - Ногу давай! - Когда она недоуменно подняла на него взгляд, он повторил свое предложение. Потащив мокасин с ноги, он немного переусердствовал, так как Алейтис прямо взвыла от боли.

Но Ставверу было не до сантиментов. Он только криво ухмыльнулся и еще раз резко дернул с ноги мокасин.

Сняв обувь, он провел пальцем по красной воспаленной коже ступней и задумчиво произнес:

- Слушай, а почему бы тебе не посидеть здесь, пока я буду рыскать, ища этот корабль?

Он начал массировать ступне. Алейтис вздохнула расслабленно.

- Ты пока искупаешься, - продолжал он. - Покормишь малыша. Я справлюсь с этим делом быстрее, если пойду один...

Он с опаской посмотрел на реку.

- Тебе бы лучше не заходить в воду далеко. Реки в этих местах могут таить опасные неожиданности. Ну что, согласна? Не бойся. Здесь никого нет.

Алейтис невесело усмехнулась, скривив губы.

- Что? Бояться? Это пусть кое-кто другой боится меня...

- Очко в твою пользу! - засмеялся он. - Если я найду корабль, то сразу попробую установить связь со своими друзьями. Поэтому не беспокойся, если задержусь. Не волнуйся.

- Понимаю. - Опираясь на его руку, она с трудом поднялась. - Ахай! воскликнула она с болью в голосе. - Я превратилась в развалину!

Он тихо засмеялся.

- Принимай ванну и ни о чем не думай. И сразу же почувствуешь себя лучше...

Она отступила на шаг и сразу стала серьезной.

- Будь осторожен, Ставвер! - попросила она его.

Он пожал плечами и нырнул в лиственный туннель, охвативший со всех сторон тропку, ведущую от реки.

Алейтис смотрела ему вслед, пока он не пропал из виду, потом подняла начавшего хныкать мальчика. Она распеленала его, приложила ротик к груди. Шарл принялся жадно сосать.

Час спустя, когда она выскребла свои волосы пучком мыльной травы и сейчас весело насвистывали, пытаясь выстирать нижнюю рубашку, послышалось: - Алейтис!

Она вздрогнула, подняла голову и выронила пучок травы в воду. Ставвер стоял возле дерева, широко улыбаясь тонкогубым ртом.

- Ты нашел его?! Так быстро! - Она засмеялась, потом стряхнула с рук мыльную пену и поднялась. Тяжело дыша, она схватила его за руку. - Ну скажи! Ты нашел его?

Он снова засмеялся и отодвинулся от нее.

- Алейтис, не брызгай на меня водой. Ты сейчас на меня полреки выбрызгаешь.

Она нетерпеливо танцевала вокруг него.

- Чепуха, не обращай внимания! Рассказывай!

- Я нашел корабль, - сказал он не спеша. - И один из моих друзей, к счастью, оказался достаточно близко от этой планеты. Он быстро ответил. Таким образом, он, вернее, она, будет здесь через несколько часов.

- Она? - Алейтис усмехнулась. - Одна из твоих подруг?

Он тоже засмеялся: - За такую этикетку она бы, думаю, не сказала тебе спасибо. Нет, Маисса любит сохранять независимость и ходит всегда сама по себе.

- Вот это молодец!

Он провел пальцем по ее влажной щеке.

- Водяная колдунья, нимфа! - сказал он хрипло.

Его руки опустились на плечи Алейтис, потом соскользнули ниже, обхватывая груди. Алейтис вздохнула, на миг прижалась к нему, испытав желание, но только на миг... Потом она оттолкнула Ставвера тяжело дыша: - Я тебе уже сказала, мой милый друг. Второй ребенок мне ни к чему! - Он сердито нахмурился, потом повернулся и исчез в джунглях.

Алейтис удивленно подняла брови, потом пожала плечами и подошла к месту, где лежала ее одежда. Она натянула через голову мокрую тунику, подняла испачканные засохшей кровью брюки, осмотрела их, чувствуя подступающее к горлу отвращение.

Потом посмотрела вниз, на тупику - подол достигал половины бедра.

- Ну и хватит! - пробормотала она. Отшвырнув штаны, она затянула тонги у горла туники, подняла Шарла, заправила перевязь за плечо и пробормотала:

- Хай, малыш! Потерпи, уже немного осталось!

Из джунглей показался Ставвер, хмуро уставясь на нее.

- Пошли. Впереди еще солидный отрезок дороги. Того и гляди, Маисса окажется на месте раньше нас.

Алейтис внимательно посмотрела на него:

- Что это ты так забеспокоился! - Она внимательно посмотрела на него, но он тут же отвел глаза.

Пожав недоуменно плечами, она принялась искать среди корней мокасины.

- И куда же это я их дела...

- Брось ты этот мусор! - нетерпеливо сказал Ставвер и исчез за поворотом.

Вздохнув, Алейтис оставила дальнейшие попытки поиска обуви, поудобнее приспособила ремень и зашагала вслед за Ставвером.

Тропа бежала под зеленой крышей джунглей, погруженная в зеленоватые сумерки.

"Больше никогда в жизни, - ядовито подумала Алейтис, догоняя Ставвера, - теперь буду делать только так, чтобы никогда ни от кого не зависеть, ни в чем..."

- Ни в чем! - повторила она в голос.

Когда тропа вышла из-под кроны зеленой листвы джунглей, Алейтис пришлось зажмурить привыкшие к зеленому сумраку глаза. Поморгав, она, наконец, смогла взглянуть на открывшееся перед ней обширное пространство, теряющееся вдали, в тумане гейзеров. Обширный фартук застывшей лавы когда-то залил часть долины, кончаясь у ног Алейтис неким подобием лапы, чьи когти выбили в земле полукруг горячих когтей-ключей. В маленьких круглых каменных дырах булькала вода, плевали струйки пара в воздух. А там уже хаотический ветер подхватывал пар, рвал в клочья и уносил к туманному небу-потолку.

Ставвер стоял на краю остывшей лавы и ожидал ее.

Она переступила с ноги на ногу. Земля была неприятно горяча. Впереди, в середине черноты каменной лавы, поднимался к небу острый шпиль. Пузатое основание низко припало к земле, погрузившись в лаву, кoторая засохшим кремом свисала с опорных стабилизаторов.

- Значит, это и есть звездолет?

Ставвер хмыкнул.

- Ты разочарована?

Он потянул ее за выбившийся завиток.

Алейтис ахнула от боли, вырвалась.

- Этот толстяк - на самом деле больше, чем кажется отсюда - принес сюда, на эту планету, твой народ. - Ставвер с уважением рассматривал корабль. - Три тысячи лет... а в батареях все еще была энергия..

- Хай?

- Если ты думаешь, что я в двух словах смогу объяснить тебе инженерию матриц и топливную химию, то ты заблуждаешься.

- Сомневаюсь, что тебе это вообще удалось бы, - она скептически посмотрела на него. - Что ты действительно обо всем этом знаешь?

- Немного, - признался он. - Пошли.

Алейтис усмехнулась. Передразнивая походку Ставвера, она двинулась по редкой траве. Сделав всего несколько шагов, она вскрикнула, подняв ногу. Подпрыгивая на здоровой, описывая маленький круг, она наклонилась, чтобы осмотреть раненую ногу.

Причиной боли был большой палец, а не натертая кожа, как она сначала думала. Острый черный осколок стекловидного камня вонзился в мякоть пальца. Из-под камня вытекала темно-красная струйка крови.

- Ахай! - вздохнула она, вложив в дрожание голоса всю боль. Она выдернула осколок, сморщилась, глядя на капающую на пальцы кровь.

- Черт побери, где твоя обувь? - раздраженно чертыхнулся Ставвер, так ее испугав, что она едва не упала.

- Аф'и! - Она восстановила равновесие и сердито посмотрела на мужчину.

- Ты же сам кричал, чтобы я все бросила и поскорее отправлялась за тобой!

Он покачал головой с отвращением.

- Дай-ка сюда ногу.

Он присел на колени и осмотрел рану. Кровь уже свертывалась, разрез быстро склеивал стенки, постепенно исчезая.

- Ты быстро залечиваешь раны, - произнес он удивленно. - Думаешь, сможешь идти?

Она высвободила ногу, попробовала ступать на нее и кивнула головой:

- Конечно!

Он поднялся, отряхнул колени.

- Но когда придется идти по лаве, я понесу тебя.

- Почему? Это ведь ровный камень. Я ходила босиком и не по таким камням.

- Ну что ж, - улыбнулся он. - Ты уже имела счастье попробовать. Хочешь еще раз испытать? - Он сделал два широких шага. - Иди сюда, - позвал.

Она осторожно пробралась к нему и остановилась перед затвердевшем языком лавы.

- Посмотри на эту штуку, - крикнул он. - И попробуй ногой, но осторожно.

Она прикоснулась к камню.

- Шершавый. Ну и что?

- Этот прекрасный плоский камень сточит тебе ноги до колен, а что останется - поджарит, пока ты доберешься до корабля.

- Хай! - Она подняла руки в жесте покорности. - Тогда придется ехать верхом. Я согласна.

- Сначала дай мне ребенка, а потом я уже постараюсь как-нибудь и тебя перетащить. - Он перебросил ремень через плечо, посмотрел в сторону корабля и покачал головой: - Слава Богу, что он недалеко.

Он тяжело опустил Алейтис на ноги, потянулся, потер усталую шею и пробормотал:

- Тебе никогда не приходило в голову, что надо бы хоть немного похудеть?

Он стащил с плеча ремень люльки.

- Держи свою свинцовую люльку.

Алейтис фыркнула:

- Кто тебя заставлял тащить нас? Хотел доказать, что ты мужчина, что ли?

- Посмотри на мои сапоги! - Он поднял ногу. Подошва была не толще пергаментной бумаги.

Час спустя Алейтис сидела в отверстии открытого люка, весело болтая ногами, свешенными через край.

Шарл довольный сосал грудь, включая в процесс еды все свое тело, поскуливая и подергиваясь, как щенок, колотя плоть груди мягкими кулачками. Туманное одеяло над головой волновалось, отступая и приливаясь вновь, пульсировало, ловя восходящие потоки тепла лавового поля, отбрасывая это тепло обратно на черное яйцо земли... или так казалось Алейтис?

Она в сотый раз провела по лицу ладонью, сморщилась, разглядывая скучный пейзаж.

Свистел неутихающий ветер, обтекая корпус корабля, волочил по плоскости лавы маленькие камушки. Из всех пор кожи выступал пот, собирался горошинами, которые и не думали испаряться - так воздух был насыщен влагой. Она с отвращением вдыхала этот теплый противный воздух, похожий на безвкусный суп. Через плечо глянула на Ставвера - тот спал на древнем трухлявом мате - куске обивки.

Под бледными веками нервно шевелились глазные яблоки. Он дышал медленно, ровно, то и дело нервно похрапывая. Как раз в тот момент, когда Алейтис посмотрела на него, он зашевелился, сел, моргая заспанными глазами. Потер ладонями лицо, шершавая кожа ладоней зашуршала.

- Который час?

Алейтис выглянула наружу, посмотрела на небо.

Красное пятно голубоватым призрачным спутником успело уползти довольно далеко на вечернюю полусферу, начав спуск к западному горизонту.

- Примерно са'ат хафтуман, - сказала она задумчиво.

- Очень понятно, - недовольно пробормотал похититель диадемы. Переведи, пожалуйста.

- Примерно шесть часов до захода Хорли. - Она фыркнула. - И ты так торопился... Но, почему-то твоя Маисса не торопится в отличие от тебя...

Он поднялся, расправляя затекшие руки и ноги, остановился в круге люка рядом с Алейтис.

- Тебе больше не снились пауки Рмоахлы?

- Нет. Сколько еще до ее прилета? - Алейтис подняла Шарла к плечу, осторожно похлопала по попке, чтобы развеселить.

- Не знаю, - сказал он отсутствующим тоном.

- А она не заблудится? Ты передал точные координаты?

- Маяк работает постоянно. - Он потянулся, упираясь в край люка руками и ногами. - Я тебе ведь десять раз все это говорил!

- Я чувствую... у меня такое чувство... понимаешь... я чувствую, что... - Она протянула руку и коснулась его ноги. Реальность твердых мышц ее спутника подействовала успокаивающе, - Понимаешь, - продолжала она немного тише, - эти, как ты назвал их - Рмойхлы? - приближаются... - Она потерла ладонью его лодыжку - вверх-вниз: - Я не то чтобы испугалась, просто у меня все это время какое-то непонятное чувство, здесь внутри...

- Это от повышенной влажности!

- Не знаю...

Он покинул люк, несколько секунд возился у внутренней двери люка, потом исчез внутри корабля.

- Фу! - Она с отвращением сплюнула каменную пыль. - Скоро я превращусь в ходячую скалу.

Она посмотрела на Шарла. Тот, как всегда, был погружен в безмятежный сон. Маленькое личико было испачкано пеплом. Она осторожно сдула пепел и пыль, поднялась, прислонилась к круглой стенке - краю люка.

Пар и туман над ее головой вдруг озарился очень ярким желтым светом. Сияние прямо на ее глазах начало усиливаться, в нем явственно начала выделяться золотистая сердцевина.

Алейтис вцепилась в край люка и закричала:

- Ставвер! Ставвер, иди сюда! Иди немедленно!

Нижний край мерцающей золотой сферы пробил туман.

- Ставвер!

- Что такое? - Голос его имел металлическое эхо,

- Твой друг! По крайней мере, надеюсь, что это должен быть твой друг! Вон видишь?

Он встал рядом с ней в отверстии люка, всматриваясь в туманное небо. Усмехнулся:

- "Масляный шарик". Да, это Маисса. Все в порядке.

- "Масляный шарик?" - переспросила она, удивленно раскрыв глаза. Какое странное название.

Он вылез наружу, на ступеньки лестницы.

- А она сама по себе странная персона. Оставайся здесь, пока я не улажу все что нужно.

И он заскользил вниз, держась только за перила лестницы.

Желтый свет становился все интенсивнее. Казалось даже, что этот свет начал разгонять туман, вечно висящий в этой долине. Но сердце Алейтис радостно билось - вот оно! Свершилось! Она может... она добилась того, чтобы покинуть эту планету! Теперь осталось совсем немного...

Когда золотой шар выскользнул из тумана - в серддевине его мелькала, то появляясь, то исчезая, черная игла, до Алейтис донесся тонкий пронзительный визг.

Этот визг становился все сильнее, невольно хотелось закрыть ладонями уши и прикрыть глаза. Но Алейтис не ашевелилась. Во все глаза она радостно смотрела на чудо - на свершившуюся мечту.

Золотой шар коснулся земли, раздалось величественное "Ууф-ф..." - и вот черная игла стоит на хвосте, окруженная прозрачной световой оболочкой. Все это казалось Алейтис чистым волшебством, она должна была бояться этого никогда не виденного ею чуда, но вместо этого она была по-настоящему счастлива как-то внутренне спокойна. - Хай, мой Шарли! - тихо произнесла она, похлопывая ребенка по крепкому задику. - Вот мы и дождались. За нами приехали. Ай-ашла, не должна я позволять другим людям управлять своей жизнью, управлять мной. Шарл, малыш, пока что ты ничего не понимаешь, но потом. Дай мне только время...

Она улыбнулась с любовью, глядя на ребенка, потом выглянула из люка.

Ставвер уже пересек пространство лавы, остановился у самой границы колеблющейся световой оболочки.

13

Маисса прищурила свои миндалевидные янтарные глаза. Она осмотрела Ставвера с ног до головы.

- Да... - подвела она итог. - Вид у тебя неважный, черт побери.

Равнодушно пожав плечами, Ставвер сделал еще один шаг к границе защитного экрана.

- Оставайся там где стоишь, мой старый друг! Или я тут же лишу тебя всякой надежды когда-нибудь выбраться в небеса! - Она грациозно приподняла руку, направив шепли-метатель прямо в живот Ставвера. - А теперь, - резко приказала она, - поведай, почему ты по?вал меня сюда?! - Ставвер задумчиво смотрел на нее. Она была изысканно миниатюрна, с кожей цвета кофе, с длинными черными волосами, которые упругими блестящими волнами падали с ее преувеличенно выделяющегося "Вдовьето козырька" над лбом. Руки и ноги Маиссы казались совершенством очертаний, но производили впечатление крайней хрупкости. Казалось, порыв ветра был способен переломить ее пополам.

Он усмехнулся, зная, как фатальна бывает такая иллюзия хрупкости.

- Я потерпел крушение, - пожал он плечами. - На борту была диадема Рмоахлов... - Он скривился, увидев как кончик розового языка пробежал по губам женщины при этих словах.

- Я слышала, что ты за ней охотился, - кивнула она и шагнула вперед. Но тут же опомнилась и протанцевала назад, продолжая целить метателем в его живот. - Значит, за тобой идут ищейки пауков?

- Правильно. Я пытался сбросить их с хвоста. - Он пожал плечами. Корабль сгорел...

- Значит, у тебя осталась одна диадема?

- Даже ее не осталось. - На лице возникла унылая гримаса. - Я и ее потерял.

- Так... Значит, за спасибо?

- Буду тебе должен на этот раз.

Она похлопала стволом метателя по щеке, задумчиво глядя на Ставвера, что-то прикидывая в уме.

- Ты прохиндей, Микс, но ты платишь долги. Хммм. У меня почти готово одно дельце. Я знаю, ты всегда был одиночкой, но, черт побери, ты лучший вор в округе. Значит, услуга за услугу?

- Договорились.

- Тогда входи.

Маисса подошла к мигающей завесе силового поля.

- Бери мою руку!

Он не шевельнулся.

Она нахмурилась.

- Что еще?

Женщина выглядела сердитой.

- Посмотри туда! - Он повернулся к древнему звездолету и помахал рукой Алейтис. Крошечная фигурка в черном круге люка помахала в ответ и начала спускаться по лестнице.

- Она со мной.

- Нет! Твоим подружкам дикаркам на борту моего корабля делать нечего!

- Она не подружка. Она привела меня сюда, а я обещал ей за это, что вытащу ее с планеты. - Он шутливо приподнял брови. - Ты сама сказала, что я всегда плачу долги.

- Ты паразит! С каких это пор постельные обещания так много для тебя значат, вор?

Он усмехнулся.

- Ну, Маисса, пусть прошлое останется в прошлом. Кто старое помянет... Эта девушка может очень быть нам полезной.

- Дикарка? - Она приподнялась на носки ступней, потрогала лоб Ставвера и недоуменно улыбнулась: - Нет, жара нет, как ты себя чувствуешь?

- Прекрасно. И это совсем не обычная дикарка, моя милая. По шкале псиспособностей она, пожалуй, наберет фантастическое количество баллов. Ксеыопат! Эмпат! Хилер-целитель! И кто знает, что еще она может? И, милая моя, одень ее нормально, проведи по улице - четверо из пятерых мужчин будут тут же оглядываться на нее. - Он пожал плечами. - В самом худшем случае, чем ты рискуешь? Получишь хорошую цену за нее у Н'куна всегда!

- Знает ли эта девочка, с каким человеком имеет дело? Подлец! - Маисса наморщила миниатюрный носик.

- Это последнее средство любовь моя. Я испытываю к ней искреннюю симпатию.

Маисса снова посмотрела в сторону старого корабля.

- А что это она несет?

- Ее ребенок.

- Ты - отец?

- Нет, что ты. Я же сказал, что она вовсе не моя подружка для постельных утех.

- Ну нет, дорогой. Тогда ты, должно быть, сошел с ума.

- Просто с ней опасно валять дурака. Можно сильно обжечься.

- Ну, ну... никогда не думала, что настанет такой день... Ладно, она тоже летит вместе с ребенком. Но это будет чертовски большое одолжение, Микс. Тебе придется заложить собственную шкуру. И я обязательно возьму с тебя плату.

Она зловеще усмехнулась, и янтарные глаза ее заискрились триумфом.

- Моя шкура в твоем распоряжении.

- Ты лучше побеспокойся о своем друге Ей явно очень неловко там.

Ставвер посмотрел через плечо на Алейтис, которая пробиралась через лавовое поле, содрогаясь каждый раз, когда обнаженные натертые ступни касались горячей поверхности камня.

Он некоторое время смотрел на нее, потом тревожно поглядел на кипящую над головой туманную завесу, - Ты нервничаешь?.. А, ждешь друзей, ищеек! усмехнулась Маисса.

- Правильно. - Он развернулся на пятках. - Погоди секунду, я сейчас притащу ее. Мы должны побыстрее убираться отсюда.

- Все ясно.

Ставвер бросился бежать на помощь Алейтис.

В этот момент что-то серое, как галька, и примерно такой же формы, пробило слой тумана и начало медленно лавировать, опускаясь на лавовое поле. Ставвер подхватил Алейтис, перекинул через плечо, Шарл завопил, когда его люлька на перевязи начала бешено подпрыгивать. Ставвер стрелой пересек оставшийся участок поля, схватил Маиссу за руку и вместе с Алейтис протиснулся - сквозь экран берьера. Миниатюрная хозяйка "Маслянистого шарика" осой взлетела по трапу и исчезла внутри. Алейтис поспешила следом, но менее ловко - ей мешали натертые и обожженные ноги, а также Шарл... Ставвер нетерпеливо дышал ей в затылок. Наконец она ввалилась в шлюз.

Когда Ставвер, подталкивая впереди себя Алейтис, вошел в рубку, Маисса как раз оживила видеоэкран. Серый объект завис в воздухе возле силового экрана. Постукивая пальцем по стеклу видео, хозяйка корабля внимательно следила за неизвестным объектом. Минуту спустя она произнесла, обернувшись к Ставверу:

- Похоже, что ты говорил правду. - В голосе ее слышалось удивление. Это Рмоахлы, верно. То, что ты видишь перед собой, их поисковый корабль.

- Может быть, что-нибудь сделать? - Он смотрел на экран из-за ее плеча, хмуро наблюдая за маневрами корабля пауков.

- Ты слишком много времени потратил зря, - рассеянно произнесла она, протягивая руку к контролю - управляющей плоскости. Миниатюрным пальчиком она тронула пустой стеклянный квадрат. Квадрат этот мгновенно жемчужно засветился. Невидимая вибрация отозвалась в ногах Ставвера чувством пронизывающей их энергии.

- Чего ты ждешь?

- Пусть думают, что мы испугались. Спорим, через минуту они вызовут нас по кодыру. Удрать от них можно только одним способом - действовать неожиданно!

- Этих пауков провести ух как не просто!

- Гм... - Она снова посмотрела на него. Огонек подозрительности мелькнул в ее взгляде.

- Мне послышалось, что ты сказал, будто бы ты потерял диадему. Тогда почему они у тебя на хвосте до сих пор?

Ставвер пожал плечами.

- Можешь меня обыскать, - Хм... Пока на это нет времени. Но, прошу тебя, придумай историю поубедительней, мой милый!

Темное кожистое лицо Рмоахла внезапно заполнило собой весь экран видео. Маисса поспешно замахала рукой, чтобы Ставвер не попал в зону передачи. Дотронувшись пальцем до второго засветившегося квадратика, она произнесла в микрофон: - Слушаю?

- Корабль!.. - Голос величественно раскатился по рубке, заполняя своими раскатами мизерный ее объем, Маисса поспешно понизила громкость.

- Принято. Почему вы нам блокируете старт? - Она говорила хладнокровно, лицо - маска спокойствия, - Опусти защиту!

- Я не причинила вам никакого вреда! Почему вы меня пугаете?

- Опусти экран!

- Очень хорошо! Но я протестую! Я вам ничего не сделала!

Маисса тронула третий квадратик на пульте.

- Мой экран снят.

- Принято. - Огромное лицо монстра мигнуло и исчезло с экрана.

Маисса стремительно развернула кресло к Ставверу.

- На пол! Плашмя! - прошептала она. - И ей скажи. Мы рванем быстро, пусть будет готова, а не то ее сплющет...

За ее спиной на экране было видно, как большой белый корабль опускается на черный камень лавы, словно сухой лист, падающий с дерева.

- Открой люки! - Лицо Рмоахла вернулось на экран. - Вышли наружу похитителя и владелицу диадемы.

- Слушайте, я не понимаю, о чем идет речь!

- Мужчину и женщину! - Хотя лицо выражения не меняло, бас голоса ухал как-то нетерпеливо.

Маисса пожала плечами, протянула руку к ряду стеклянных активаторов. Быстрым движением пальцев начертила сложный узор на сенсорных точках панели.

Казалось, что земля на экране внезапно провалилась в йреисподнюю. Но нет! Секунду спустя Ядугар был уже на экране, туманным шариком, вращающимся в пустоте!

Сконцентрировавшись, Маисса пустила свои пальцы в новый танец по панели управления, оставляя на ней гаснущие искорки световых индикаторов.

Наконец, она откинулась на спинку кресла, пробежала глазами по мигающим огонькам и индикаторам, вздохнула и немного расслабилась.

Прошло несколько минут...

Затем она встала и присела на край консоли пульта.

- Итак? - сказала она. - Пора бы и поставить все точки над "и". Первой могу начать я. Все вышло так, как я и задумывала. Мы их провели.

Она посмотрела на Ставвера.

Тот сел. Покачивая сцепленными на костистом колене пальцами, приподнял вопросительно брови.

- Ты хочешь сказать, что мы свободны?

- Мы вырвались на свободу и на свободе останемся!

- Ты просто чудо, дорогуша! Но как это у тебя получилось?

- У меня было кое-что, что в свое время было нужно мужчине-врихху. Я отдала это, а за это он мне модернизировал корабль...

Она вытерла пальцем свой остроконечный подбородок.

- Да, маленькое предостережение, друг мой Микс. Попробуй украсть у меня этот корабль, и получишь страшно неприятный сюрприз.

- Что ты, Маисса, мне такое и в голову не могло бы прийти. - Он широко усмехнулся.

- Вот и хорошо. А теперь давай вернемся к тебе, мой "правдивый" друг. Итак, ты потерял диадему, так? Я готова выслушать продолжение твоей истории. Позаботься, чтобы она была так же хороша, как и ее первая часть.

Все это время Алейтис молча наблюдала за ними горящими от любопытства глазами.

Но сейчас она позволила себе вступить в разговор.

- Он говорит правду, - произнесла она спокойно. - Диадему у него отобрали, и получила ее я. Без моего на то желания, правда...

Она встала, подошла к пульту и с любопытством начала прикасаться к прохладным стеклянным поверхностям.

- Какой этот паук был уродливым, - сказала она через какое-то время, как волосатый септ. - Она повернулась к ним лицом. - Ставвер подтвердит, что я не хотела этой диадемы. Но теперь уже поздно. Я сращена с ней. Я не могу снять ее, даже если захочу!

Маисса изумленно смотрела на нее.

- С каких это пор дикари умеют разговаривать на интерлинге? Послушай, тебя обучил Ставвер?

Ставвер обнял Алехине за плечи одной рукой, чтобы не тревожить малыша в люльке, и, обращаясь к Маиссе, покачал головой: - Ты не права, дорогая. Я же сказал, что у этой девочки куча всевозможных талантов. Поверь, я ничему ее не учил.

- Ну нее на самом деле диадема? Да, теперь я понимаю, почему ты взял ее с собой. - Она пристально смотрела на Алейтис. - А где же эта вещичка? Где диадема?

Алейтис повела плечами.

- Вот.

Она тронула висок указательным пальцем, словно легонько стучала в дверь, вызвав тем самым призрачный звон, прокатившийся как-то потусторонне в напряженней тишине рубки управления.

Прижав к себе Алейтис, Ставвер произнес: - Ты устала и голодна, Лейта. И я тоже. И к тому же ты хотела бы вымыться, я думаю?

Она засмеялась: - Ахай! Ты угадал!

- Прежде чем мы начнем ублажать свои желудки, -г быстро сказала Маисса, - нам необходимо выяснить очень важный вопрос. - Она засмеялась. Куда я должна направить корабль?

Ставвер подергал себя за ус.

- Это мы оставим пока на твое усмотрение, дорогая. Решай сама. А мы тем временем немного почистимся. Мне не мешало бы побриться. А потом... Он пожал плечами и засмеялся. - Потом будет видно...

- Тогда пойдем на Лармачос?

- Гм... Если это входит в те твои планы, которые были упомянуты ранее, то не обижайся, если я скажу, что у тебя в голове дырка. Вот что я могу сказать обо всем этом!

- Сначала выслушай, а уж потом суди!

- Ладно, так и сделаем, не сомневайся. - Он повернулся к Алейтис: Пойдем со мной, малышка. Пока Маисса настраивает корабль на новый курс, я постараюсь познакомить тебя с этой посудиной.

Он отвернулся от Алейтис и повернулся к молчавшей Маиссе.

- У тебя найдется для нее какая-нибудь одежда? - Он провел ладонью по своей груди и усмехнулся: - И для меня тоже?!

- Ты знаешь, где искать, - коротко бросила Маисса. - Когда устроишь ее, приходи в рубку. Нам нужно поговорить.

Чувствуя себя одинокой и потерянной в этом новом для себя мире, где очень немногие детали говорили ей о неписаных законах, Алейтис облокотилась о предложенную руку Ставвера.

- Можно мне вернуться сюда, когда вы поговорите? - Она жадно рассматривала видеоэкран с черным простором космоса и звездной пылью далеких светил. - Мне хотелось бы посмотреть на звезды...

Маисса пожала плечами:

- Только ничего не трогай.

- Спасибо. - Она улыбнулась, и Ставвер увел ее из рубки.

Оставляя за собой быстро гаснущие радуги, звезды танцевали бесконечный свой танец во тьме пространства.

Алейтис наблюдала за ними, с быстро пробуждающимся чувством голода, с ненасытной жаждой... УЗНАТЬ НОВОЕ.

Она наклонилась над спящим сыном, потом подняла руку, глядя, как многоцветные огни экрана отражаются на коже.

И ВОТ Я ЗДЕСЬ! - подумала она, - Я И В САМОМ ДЕЛЕ ЗДЕСЬ... И ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО.