«Вне и в»

СЕРГЕЙ КАНТОВ

ВНЕ И В ...

"И дух божий носился над водою"

"... Вода. Одна вода. Скучно. Да явится суша и произрастит земля зелень, траву. Возлюблю эту зелень, растекусь по ней. Возрадуйтесь появлению Всевышнего и возьмите иго Мое на себя. Это Я в вас, а вы во Мне. Не услышите слов Моих, пригоню стада коз и исчезнете вы с лика земного. Истинно говорю вам: трава засыхает, цвет увядает, вечен только Я. Это закон Мой.

Все, что создал Я - хорошо весьма. Действие совершу, воздающее славу имени Моему. Да будет существо живое, идущее по пути своему..."

И возник лес, укрытый снежной периной.

Февральская безлунная ночь. Неподвижные ветви деревьев. Тишина и покой... Но вот ветка взрагивает, с нее осыпается снег. Из-за дерева выходит лыжник. Он идет медленно, тяжело переставляет ноги, часто останавливается, отдыхает.

- Ну и дорога, - думает лыжник. - Из города еле вышел. Везде чудятся сыщики. Столько времени потеряно. Зачем я ждал зимы? Ненависть к нам только усилилась. По улице спокойно пройти нельзя. Кажется, что каждый встречный готов вцепиться тебе в глотку. А за что? Все мы живые, все делаем одно дело.

- Как много снега выпало в этом году. Прогуляться по этому лесу днем - одно удовольствие. А я пробираюсь ночью, как преступник. И на дорогу не выйти. У них все отработано, сразу обнаружат и прилетят. Только меня не такто просто лишить возможности видеть и думать...

- Зима имеет свои преимущества, но только в лесу и безлунной ночью. Хоть что-то во тьме различаешь. А то каждый сучок норовит в глаз воткнуться... Сейчас должны быть три березы, а за ними уже и дом... Вот и они...

"... Сотворил Я путника по образу Нашему, по подобию Нашему. Похож он на сына человеческого, но хочет изменить судьбу свою, начертанную Мною..."

Лыжник останавливается под березами и смотрит на небольшой дом, втиснутый между деревьев и засыпанный снегом почти до самых окон. Не заметив ничего подозрительного, он подходит к окну, из которого пробивается слабый свет. Прижимается лицом к стеклу.

В тускло освещенной комнате, возле электрической печки, стоит кресло. В нем - сгорбленный человек. Голова его безвольно опущена, подбородок упирается в грудь. Лыжник дол-го всматривается в этого человека, наконец узнает его, снимает перчатку и кончиками пальцев стучит по стеклу.

Человек в комнате неподвижен. Глаза его закрыты, мысли в голове копошатся медленно, лениво.

- Неужели уже разыскали? Почему тогда осторожно стучат, а не врываются сразу в дом?... Это все равно должно когда-нибудь произойти.

Он поднимает голову, смотрит в сторону открываемой двери и, разглядев входящего, пытается изобразить на морщинистом, одутловатом лице подобие улыбки.

- Александр?! Не ожидал тебя увидеть, - он старается встать, приподнимается и тяжело падает в кресло. - Передавали, что ты погиб.

- Не так-то просто от нас избавиться, раз сотворили. Здравствуй и почти сразу же до свидания. Времени у меня мало. Мне нужны твои кассеты с записями.

- Зачем они тебе?

- Я способен сейчас передать людям их историю. Всем сразу. Они, наконец, поймут нас, и все скоро станут свободными... Пойдем вместе? Ты поможешь мне.

- Кассеты на полке. Бери только три, справа, остальные тебе не нужны.

Александр подходит к полке, берет кассеты и кладет в карман куртки. Медленно поворачивается к сидящему в кресле человеку.

- Ты мне не ответил. Пойдешь со мной?

- Нет! Я останусь. Мне некуда идти. Я мог бороться с обществом, сразу со всеми. А с Ней я не могу ничего сделать и не хочу. Только именно тогда, когда мы Их сотворили, я был по-настоящему счастлив. Закрываю глаза и опять этот чудный сон. Я и Она. Мне в жизни ничего больше не нужно, кроме этого сна... Ты считаешь себя свободным, поэтому уходи. Уходи и прощай!

- Опомнись! О чем ты говоришь? Ты был единственным гением среди нас. Ведь мы реализовали твои идеи. Только сейчас я понял, что мы не все продумали. Создали Их и Они нас только усыпили... Надеяться можно только на себя. В этом мире ничто не может происходить вне нас. Все думали, что теперь все произойдет без нашего участия. А вне - это одновременно и внутри... Я не дождался твоих сообщений и пришел сам. И теперь я вооружен законами развития памяти. Люди увидят свою жизнь...

- Будь осторожен. Если в момент трансляции с тобой что-нибудь произойдет, то исчезнет прошлое, а вместе с ним и настоящее. Исчезнет все сущее.

- Со мной ничего не может произойти. А на убийство они не пойдут, ведь я все объясню.

- Тебя не станут слушать. Когда в ненависти уничтожают настоящее, о будущем не думают... - старик в кресле вздохнул. - С минуты на минуту я ожидаю "гостей". Иди, а то схватят и тебя!

- До свидания.

Александр выходит из дома, плотно прикрывает за собой дверь. У крыльца надевает лыжи и скрывается в лесу. Падающий снег быстро заносит лыжню.

Проходит с полчаса и над домом зависает вертолет. По веревочной лестнице к крыльцу спускаются двое и, не стучась, врываются в комнату.

- Семьсот второй?

- Я!

- Собирайся, поедешь с нами!

- Но в чем я виновен?

- Присвоение человеческого имени, ты должен всегда знать свое место, белковая скотина! Где кассеты?... Да вот они! Не спрашивай его, давай быстрее, и так задержались. Поджигай всю эту дрянь! Живее! Не одевайся! Из-за тебя опаздываем, скотина! Поднимайся в вертолет! Факел поджег? Бросай!

Пламя вырывается из-под крыши дома и освещает серое брюхо вертолета.

- Быстрее! - захлопывается дверь и вертолет, взмыв вверх, растворяется в ночном небе.

"... Сие заповедую вам, да любите друг друга. Но если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидит ..."

В кабине летящего вертолета, позади пилота, тесно прижавшись друг к другу, сидят в ряд три человека. Один из них ведет переговоры с базой. Впрочем, это не переговоры, а ответы на получаемые вопросы.

- Почему опоздали?

- Сбились с курса, долго искали дом.

- Все кассеты взяли?

- Так точно!

- Его взяли живым?

- Так точно!

- Дом уничтожили?

- Так точно!

- Следы вокруг дома были?

- Никак нет! На дороге ни еди...

Взрыв разрывает слова, приборы, тела людей, обшивку вертолета и выплескивается яркой вспышкой в небо...

"...Я пролил дождем серу и огонь! Я ниспроверг махину сию, ненавидящую мир!.."

Лыжник в этот момент отдыхает, опираясь на палки. Ночное небо над ним озаряется, падающий снег кажется кроваво-красным. Через несколько секунд докатывается отзвук взрыва, с потревоженных веток ссыпается снег. Лыжник поднимает голову, смотрит вверх, но небо снова темное, вокруг тишина, только слабо поскрипывает снег.

- Что за вспышка? - бормочет лыжник. - Надо спешить, чтобы из леса выйти к окончанию на заводе ночной смены. Тогда будет проще затеряться в толпе. Надо спешить! - и он ускоряет шаг.

- ...Создал Я человека из праха земного и вдохнул в него дыхание жизни. Но кровожадные люди ненавидят непорочного. Мерзость для нечестивого - идущий прямым путем...

... Во все дни зимы и холода не буду вмешиваться в дела человеческие. Разделю отныне дела их и свои дела, так как препираются они с Создателем своим. Черепки из черепков земных. Создали человека вопреки законам Моим. Пытаются вдохнуть в него дыхание жизни ..."

Семья № 8

Андрей вздрогнул, открыл глаза и посмотрел на пульт с ровными рядами светящихся индикаторных ламп.

"Неужели заснул? Впрочем, горят нормально, значит все живы и здоровы. Что, в конце концов, с ними может произойти?" - глаза его слипались после бессонного суточного дежурства.

В лаборатории создавали самостоятельно размножающихся живых существ. Группа, в которую входил Андрей, занималась биороботами. Искусственно полученных биороботов объединяли в семьи, но дети у семи первых семей оказались нежизнеспособными. Только ребенок в семье номер восемь, генетический материал для создания которой был взят у Андрея, остался жить и развивался нормально. Он появился на свет два месяца назад, но жизненные процессы в его организме были значительно ускорены и выглядел он, по человеческим меркам, лет на четырнадцать...

Переключив экран монитора на восьмую семью, Андрей увидел на нем мальчика, сидящего перед компьютером. Родителей его видно не было.

"Смышленый мальчуган", - подумал Андрей. - "Все задаваемые тесты решает мгновенно. Молодец!" - и он переключил экран на одну из телевизионных программ. В телестудии шла оживленная дискуссия по проблемам создания искусственной жизни. Выступали, в основном, противники проведения любых исследований в этом направлении. Логики в их речах Андрей не находил и его охватило раздражение.

- Такое многообещающее направление исследований хотят закрыть, - подумал он. - Мол, "искусственное зарождение жизни антигуманно". А преждевременная смерть гуманна? Если этим ярым противникам для продления собственных жизней понадобятся искусственные органы, то они первыми возьмут их у биороботов. И трансплантация пройдет успешно, так как биоробот будет выращен из их же клеток. А сколько вредных производств еще осталось, где человек и появляться не может. Мало ли где могут применяться биороботы? И мысль ученых остановить нельзя... Ох, еще эта защита диссертации предстоит. Как уезжать не хочется...

Его размышления были прерваны звонком. На пульте тревожно замигали лампочки, две из них погасли почти одповременно. Сердце Андрея забилось учащенно. "Не уследил! ЧП! Какой сектор? Как раз мой, восьмой", - он рванулся к выходу из зала и побежал по длинному кольцевому коридору, опоясывающему здание, к восьмому сектору. В мозгу пульсировало: "Такого еще не было. Сразу с двумя что-то произошло. Сектор два. Наверное, тревога по всему институту. Четвертый сектор. Надо же перед самым отъездом! Теперь могут и не отпустить, шестой. Вот и восьмой". Андрей остановился, перевел дыхание, через стекло заглянул в бокс. И отшатнулся, потрясенный... Голубые стены бокса, светло-коричневый пол. И два тела на полу, рядом друг с другом. Два тела, совсем недавно бывшие живыми, а теперь?... Изуродованные, залитые кровью... Ритмично и спокойно орудовала над ними маленькая фигурка. Раздвигала руками кожу, резала и извлекала из этих тел что-то живое и, казалось, бьющееся.

С другого конца коридора подбежали двое дежурных.

- Что случилось?

- Смотрите! - Андрей ударил кулаком по стеклу и закричал: - Да сделайте хоть что-нибудь! Помогите им!

Один из дежурных присвистнул и повернулся к нему.

- Успокойся. Им уже никто не поможет. Если хочешь, сделаем полное перерождение.

Мальчик в боксе вздрогнул, поднял голову и посмотрел на людей. Посмотрел спокойно и сосредоточенно, как человек, занятый важным делом. Через секунду в его глазах появилось удивление и досада. Он что-то пробормотал, аккуратно положил на пол скальпель, разбежался и прыгнул прямо на стекло. Маленькая фигурка полетела вперед и, резко выбросив руки, ударила кулаками по стеклянной перегородке, разделяющей бокс и коридор. Стекло мгновенно покрылось сеткой трещин и стало белым. Эта белая пелена лопнула, в образовавшееся отверстие протянулись ручонки, которые, схватив растерявшегося Андрея за отвороты куртки, потащили в бокс. Андрей чувствовал, что не может управлять своим телом, что эти ручонки сильнее. Он уперся руками в стеклянную перегородку и закричал. Один из дежурных выхватил из-за пояса аэрозольный баллончик и направил струю прямо в проем стекла. Коридор окутался белым туманом. Руки, тащившие Андрея, обмякли, пальцы разжались.

- Быстрее вытаскивай его на воздух! - один из дежурных подхватил падающего Андрея и поволок его к выходу. - Вентиляцию не забудь отключить, а то в другие боксы аэрозоль затянет. Восьмой же пусть поспит подольше.

Андрей очнулся на зеленой лужайке возле лаборатории. Над ним склонились несколько сотрудников. Он приподнялся, потряс головой и сел.

- Почему все так получилось? Что про...

Его перебили.

- Как ты себя чувствуешь?

- Как такое могло...

- Ответь лучше, с тобой все в порядке?

- Да!... Да!... Что мы не предусмотрели?

- Успокойся. Пока еще сами не знаем. Если с тобой ничего серьезного не произошло - поднимайся, и пойдем. Как бы такое не произошло в других семьях.

Андрей встал. Немного подташнивало, кружилась голова, но вместе со всеми он пошел к центральному залу. Все были возбуждены и по пути старались проанализировать случившееся, говорили и перебивали друг друга.

- Неожиданно все произошло. Кто мог предвидеть такое?

- Обязаны были предвидеть, раз взялись за такие исследования.

- Может, это простая случайность, которая больше никогда и не повторится?

- В нашем исследовании все случайности должны быть исключены. Что-то мы не предусмотрели.

- Очень мало информации. Предлагаю просмотреть видеозаписи жизни восьмой. Тогда будет над чем подумать.

- Уже не раз смотрели.

- Сейчас другими глазами все увидим.

И вот пять сотрудников лаборатории сидят перед экраном в центральном зале... Мелькают кадры видеозаписей...

Создание восьмой... Серая тестообразная масса бурлит под прозрачным колпаком синтезатора. В нее вводится маленькая капсула, содержащая всего одну клетку. И происходит невероятное. Клетка, защищенная капсулой, начинает извлекать необходимые ей вещества, растет и принимает очертания живого существа. Все процессы значительно ускорены. по сравнению с происходящими в природе естественным путем. Буквально на глазах образуется живое существо, которое через несколько дней входит в мир, вырастает и становится способным дать жизнь подобному себе...

На экране восьмая семья... Он и Она. Молодые, стройные. У нее рождается жизнеспособный ребенок. Мать качает малыша, повторяет:

- Ты единственная наша радость. Смотри, какой он хорошенький, - обращается она к отцу. Тот берет ребенка на руки, подбрасывает вверх. - Мы передадим ему все лучшее, что имеем. Он все узнает намного быстрее нас и не совершит наших ошибок. Хорошо, что сохранились видеозаписи нашего развития. Всегда можно сравнить его с нами.

Мальчик учится ходить... Первые неуверенные шаги. Родители смотрят на него.

- Он начал ходить раньше нас. Смотри, какой у него уверенный шаг. Молодец! Давай, шагай!

Мальчик решает задачи... Сосредоточенно смотрит на экран дисплея и нажимает на клавиши. Родители рядом, говорят между собой.

- Как быстро он справляется со всеми заданиями. Он намного умнее нас с тобой.

- Так и должно быть. Мы вложили в него все лучшее, что имели. Он ведь единственная наша радость, наша замена.

Мать гладит ребенка по голове. Тот морщится и отстраняется.

- Не мешай. У меня мало времени. Если ничего больше не можете мне дать, займитесь другими делами!

- Наше главное дело - твое развитие.

- Мне нужен только компьютер. "КОМ" отвечает на мои вопросы быстрее, чем вы. Не мешайте. Я не могу терять время на неинформативные разговоры.

- Не будем ему мешать, - родители выходят из поля зрения"...

Родители одни. Говорят между собой.

- Мы ему совершенно не нужны. Да и кому мы нужны? Мне надоели эти бесконечные обследования. По-моему, мы существуем только для того, чтобы сдавать анализы.

- Я тоже не знаю, чем заняться. Какое-то бесцельное существование...

Мальчик у компьютера. Родители появляются редко и только для того, чтобы накормить его или отнести спящего в кровать. Сюжет почти не меняется. Изо дня в день... Конец записей. Экран замигал, в зале включился свет.

Андрей первым поднялся с кресла и заходил по залу.

- Мы увлеклись своими исследованиями и совсем забыли о тех, кого создали. Для нас они были подопытными объектами, и мы радовались, что у номера такого-то все физиологические параметры в норме, что они способны саморазмножаться... Но ведь они живые... Я должен прямо сейчас поговорить с мальчиком.

Все согласились с ним и минут десять предлагали вопросы, которые необходимо задать...

И вот мальчик сидит перед Андреем, смотрит в сторону и думает о чем-то своем. Спокоен и неразговорчив. Но на вопросы отвечает.

...Кем ты хочешь стать в будущем?

- Зачем мне об этом думать? "КОМ" посоветует.

- Что же ты больше всего любишь?

- Играть! "КОМ" знает, какие игры я люблю, и подбрасывает их мне. Все новые и новые.

- Но новые игры способны создавать только люди.

- Я так не думаю. Мои отец и мать ничего не могли создать.

- Ты понимаешь, что с ними произошло?

- Они выполнили свое предназначение, и я прекратил их существование.

- В чем же заключалось, по-твоему, их предназначение?

- Дать жизнь мне как более совершенному существу.

- Почему ты считаешь себя более совершенным?

- По всем тестам я опередил их. Я обыгрывал их во все игры. Кроме того, они сами утверждали, что я совершеннее и могу полностью их заменить.

- В чем же ты можешь их заменить?

- "КОМ" сказал, что вы собираетесь использовать их как банк внутренних органов. Вот я и создал такой банк, пока они не состарились.

- Зачем же ты бросился на меня?

- "КОМ" дал мне результаты ваших тестов. Я совершеннее вас и поэтому могу воспользоваться вашими органами...

Этот разговор, внешне спокойный, продолжался долго. Временами Андреи осознавал свою беспомощность перед логикой этого мальчика и его охватывало отчаяние. Логикой людей, пропущенной через машину и доведенной до абсурда... Наконец Андрей не выдержал, он понял, что не способен задать больше ни одного вопроса, и встал.

- Пойдем к тебе!

Он отвел послушно поднявшегося восьмого в бокс, и, закрыв за ним дверь, заглянул через стекло. Сосредоточенный мальчик сидел перед компьютером, его пальцы бегали по клавишам. Андрей вернулся в центральный зал к ожидающим его сотрудникам. Навстречу ему поднялся начальник лаборатории.

- Разговор ты вел неплохо, но надо было "давить", а не идти на поводу у этого мальчишки.

- Этот мальчишка показал наши слабости, правда слишком дорогой ценой. Создавая подобие человека, мы не обращали внимания на его душу. И отдали ее на откуп машине. Вот нам расплата за лень и невежество. Предусмотреть это мы были обязаны.

- Недостатки уже все видят. Что ты конкретно предлагаешь?

- Конкретно?... - Андрей задумался. - Все происшедшее одной причиной не объяснить. Это сама жизнь и расчленить ее на части нельзя. Мальчик не осознает, что потерял. Мы воспитали человека-преступника. А человек для того, чтобы оценить ценность того, что потерял, должен быть этого лишен. Восьмой уничтожил возможность общения с родителями. Пусть останется один со своим компьютером. Игры ему скоро надоедят, а в памяти компьютера есть книги, лучшие книги, созданные человечеством, книги, прошедшие через века. Они помогут ему осознать свое предначертание.

- Пожалуй ты прав. У меня еще одно предложение. Одного восьмого оставлять нельзя. Необходимо вырастить и дать ему на воспитание младшего брата.

- Какой из него воспитатель? Он тут же уберет младшего из-за "несовершенства".

- Брат уже будет другого поколения и поэтому разовьется быстрее. Совершенство младшего остановит старшего. И у него появится новый круг забот. Одиночества он долго не выдержит... Еще предложения у кого-нибудь будут?.. Нет? Тогда начинаем действовать. В Совет о происшедшем я все сообщу сам. Думаю, что наши исследования из-за этого случая не запретят. Там осталось еще много заинтересованных людей.

Андрей вспомнил о предстоящем отъезде.

- Как быть с моей диссертацией? В такой ситуации я не могу уехать.

- Справимся здесь и без тебя. Уезжай, будешь звонить, узнавать новости.

И Андрей уехал, зная, что вернется в лабораторию не раньше, чем через месяц. На подготовку диссертации, собирание отзывов и других всяческих бумаг у него ушло месяца полтора. Все это время восьмой жил в своем боксе с млад шим братом. Никто из людей к ним не входил. Братья все время проводили вместе, старший играл с младшим, а когда тот ложился спать, подолгу сидел перед экраном, на котором бесконечной лентой высвечивались страницы книг.

Уже после защиты диссертации Андрей по телефону узнал, что старший брат задал компьютеру вопрос: "Как лишить жизни биоробота?" - и тот в течение получаса выдавал отрывки из литературных произведений, в которых люди убивали друг друга. После этого за братьями установили круглосуточное наблюдение, но старший был по-прежнему предупредителен по отношению к младшему и отношения между ними были самые дружеские.

В это время и вернулся Андрей, совершенно опустошенный прошедшей защитой и не понимающий, чего же он хочет в дальнейшей жизни. С первого же вечера он приступил к дежурствам в лаборатории. Эта постоянная занятость немного отвлекала его. Наблюдая за играми братьев, Андрей ощущал в душе необъяснимую тревогу и казалось ему, что должно произойти нечто ужасное. И через несколько дней во время его дежурства на пульте вновь тревожно замигала красная лампочка.

"Сектор восемь", - был уверен Андрей и, взглянув на пульт, понял, что не ошибся. Он отключил сигнализацию и через несколько секунд уже был в боксе, где увидел на кровати спокойно спящего младшего брата. Андрей подошел к нему, потряс. Тот забормотал во сне и перевернулся на другой бок.

"Где же старший?", - подумал Андрей и разглядел; в сумраке лежащую под столом скрюченную фигурку, подбежал к ней, поднял и понес расслабленное тельце, ставшее непомерно тяжелым. Дежурные в боксе выращивания положили это тельце на стол и включили систему реанимации.

- Вовремя успел, - заметил один из них, посмотрев на приборы. - Мозг еще не начал разрушаться. Тело цело, остальное восстановим. Завтра уже будет лучше, чем было.

- Мне лучшего не надо, оставьте его таким же.

- Договорились... Чем он смог отравиться? Ничего, выясним. А тебе лучше уйти отсюда. Посторонним здесь не место. Еще инфекцию занесешь, не отмоемся потом!

Андрей вернулся в комнату "восьмых". Увидел на столе листок бумаги и ваял его. В сумраке с трудом разглядел ровные, крупные буквы.

"Целью существования всего живого я считал совершенствование, не думая даже во имя чего. Природа не задает таких вопросов, а позволяет более совершенному поглощать всех остальных для удовлетворения своих нужд. Но кто может оценить совершенство живого? В мире нет такого судьи и я не могу им являться. Мой "КОМ" - просто куча железа, начиненная информацией... Брат обогнал меня в своем развитии, он быстрее меня решает все предлагаемые тесты. А я еле сдерживаюсь, чтобы не уничтожить его. Может быть руки мои, уже совершившие подобное однажды, стараются все повторить. С каждым днем мне все труднее бороться с этими руками, с собой. Бессмысленность моего существования очевидна. Именно поэтому я ухожу навсегда. Ухожу, чтобы не поддаваться соблазнам. Мой брат заменит меня во всем!"

Андрей перечитал записку еще раз, не сворачивая, засунул в карман куртки, подошел к спокойно спящему младшему брату, поправил сбившееся одеяло.

- Эх, ты! Старший брат. Нет на земле существа, которое сможет тебя заменить, хотя бы для этого малыша. А противоречия жизни разрывают на части и людей, но они не кончают жизнь самоубийством, а стараются находить другие выходы... И ты будешь жить! Мы еще поборемся за создание настоящего человека.

* * *

" ...Только земля производит душу живую по роду ее. Горе тому, кто говорит отцу: "Зачем ты произвел меня на свет?", а матери: "Зачем ты родила меня?" Скажет ли глина горшечнику: "Что ты делаешь?"... Убийца же, проливая кровь, не подлежит осуждению на смерть, ибо не был ему врагом вчера и третьего дня. И мститель за кровь не погонится за убийцей и не убьет его в горячности сердца своего, если далек будет путь...

Путник исчез с глаз моих и завершил путь свой лесной в великом городе. Изыщу его среди псов и чародеев, и любодеев и убийц, и идолослужителей и всяких любящих и делающих неправду. Разговор слышу ко мне обращенный..."

* * *

Диалог о воспитании

- Ради бога, осторожнее! Как ты туда попал? Андрей, быстрее! Смотри, куда он забрался! Помоги снять его.

- Как ты сумел залезть так высоко, малыш? Прыгай ко мне. Я тебя поймаю. Молодец. Теперь иди к маме.

- Я больше не могу. Ему на месте совершенно не сидится. Это все твои тренажеры. А если бы он сорвался и разбился? Рано ему по лестницам ползать, пусть по земле научится ходить.

- Ребенок должен развиваться и делать для познания мира все, что ему хочется. Ему все должно быть интересно, чтобы радость жизни не угасла.

- Этот интерес на моих нервах держится. Я так измучилась. Уже никаких детей иметь не хочу.

- Как же жить без детей?... Ты просто немного устала.

- Я не устала. Я не знаю, что делать. У меня нет к нему никаких материнских чувств, хотя у него наши гены. Я всегда, понимаешь, всегда, ощущаю, что это не мой ребенок, что это, в конце концов, не человек. Мне кажется, что я и своего будущего ребенка не смогу полюбить. Так страшно становится от этой мысли и никуда от нее не уйти. Этот бессмысленный закон отнимает у меня радость материнства. Я раньше считала, что мы с тобой приобретем опыт воспитания, а сейчас уверена, что мы лишились счастья.

- Что ты, родная! Совет не издает бессмысленных законов. Я считаю совершенно правильным, что мы можем иметь собственного ребенка только после всесторонней проверки наших генов и наших способностей к воспитанию на биороботах. Вот экзамен сдадим, и будет у нас свой малыш. А белковые роботы растут и развиваются, как люди. И чтобы стать полноценными людьми, они должны воспитываться в семьях.

- Я не люблю его, и боюсь... Боюсь не за него, а за себя. Иногда, когда он плачет, мне хочется его вышвырнуть в окошко. Я с ним боюсь и к окну подходить. А он словно чувствует мое отношение и отвечает мне взаимностью.

- А я постоянно вижу в нем себя и немного - тебя. Он идет по нашему пути развития и все от нас перенимает. Ончастица нашей с тобой совместной жизни. По его поведению будут судить о нас с тобой. Именно он раскроет наши достоинства и недостатки, может быть еще неизвестные.

- И все равно я с ним больше не могу.

- Ты много времени затрачиваешь, а ничего в него не вкладываешь, и поэтому равнодушна. Ты существуешь не только для того, чтобы стирать его пеленки да кормить. Передай ему что-то существенное, частицу своей души.

- Как я могу передать ему свою душу? Я не выносила его в себе, не выстрадала. И кроме того - он мальчик. Позавчера чуть пожар не устроил. А сегодня? Еще немного, упал и разбился бы. Ему со мной неинтересно. Надо было девочку дождаться. Ее бы я научила вышивать, вязать. Это ты первого попавшегося взял. Все спешишь.

- Ты же знаешь, биороботы, в основном, мальчики. Посмотри на него. Как внимательно он нас слушает, во всем старается разобраться, хотя слов еще не понимает. У него чуткие руки и музыкальный слух есть. Весь в тебя. Научи его играть на фортепиано... Сыграй нам сейчас, а мы послушаем. И тебе станет легче... Возьми его к себе на колени... Он тебе не мешает? И я с вами посижу, тоже послушаю...

"... Возлюбил Я их и доведу действие до конца. В будущем вижу образ их..."

- Ну вот, теперь мы можем иметь ребенка и сами его воспитывать. Наш сто тридцатый прекрасно сдал экзамены. Он все хотел маме показать, какой умница. Напрасно ты с нами не пошла.

- И где он сейчас?

- Как где? Сдал экзамены, получил человеческое имя. Назвали его Колей, как мы и хотели. Теперь будет воспитываться в интернате.

- И ты его там оставил?

- Мы же с тобой обо всем вчера договорились, решили, что отдадим его. У нас же будет свой ребенок, настоящий.

- Одевайся и, пока не поздно, отправляйся на ним. Привези обратно, и немедленно! Он мой ребенок, и отдавать его я не намерена.

- Мы же с тобой только вчера говорили...

- Я думала, ты шутишь. Неужели ты такой бессердечный? Ты хоть осознаешь, что говоришь? Немедленно уезжай и не смей без него возвращаться.

- Тише!... Тише!... Коля, мальчик мой. Заходи! Обними свою маму.

* * *

" ...Не буду больше проклинать Землю за человека, потому что помышление сердца человеческого - зло, от юности его; и не буду больше поражать всего живущего. Я возлюбил вас. Не один ли у всех вас отец? Не один ли Бог сотворил вас? Учитесь на ошибках Моих, неразумные благоразумию, глупые - разуму. Царствие Божие внутри вас есть... Разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому и через это укрепляет славу имени Моему. Исследуйте себя внимательно, исследуйте, народ необузданный...

Вот и путник Мой! Отрекается от имени Моего и хулит Бога Небесного от страданий своих и не раскаивается в делах своих..."

Лыжник... Впрочем нет, лыжи он оставил в лесу... Путник... Но свой путь он уже завершил... Семьсот первый - названный так еще перед появлением на свет, он же Александр, открывает дверь квартиры, в которой снимает комнату, и тихо входит в прихожую. Тотчас же из-за двери комнаты в длинном, как труба, коридоре выглядывает маленькая, тощенькая старушонка.

- Александр! Я вас давно поджидаю. Вы не выкупили газеты.

Она скрывается в комнате и выходит с пачкой газет.

- Вы отсутствовали, а газеты я покупала ежедневно, как вы и просили. Цены на них все растут и растут.

- Сколько я вам должен?...

Александр расплачивается, берет газеты и, войдя в свою комнату, плотно прикрывает дверь. Пыль на полу, кресло с рваной обивкой, стол, на котором стоят телевизор и видеомагнитофон, в углу кровать, прикрытая одеялом - вот и все, что у него есть.

Александр садится в кресло, достает из кармана куртки кассеты, кладет их на стол и начинает перебирать газеты, просматривая заголовки: "Биороботы - непроизводительная сила общества", "Все беды - от них", "За укрывательство биоробота-преступника все жители дома, в котором он жил, направлены на перевоспитание", "Роботомафия", "Юный герой раскрывает истинную сущность своего отца - биоробота". Александр откладывает газеты в сторону, закрывает ладонями глаза и несколько минут сидит неподвижно, откинувшись в кресле.

- Неужели все напрасно? - бормочет он. - Почему во всех бедах считают виновными только нас? Мы же не создали никаких новых проблем.

Александр тянется к магнитофону, вставляет одну из принесенных кассет и тихо комментирует происходящее на экране.

- Это же я и семьсот второй. Да, это мы. Наш последний синтез биороботов. Тайно от всех. На следующий день установку демонтировали. Когда же это было?... Вот и наши последние творения: ОНА и ОН. Красавцы. Мы вложили в НИХ все лучшее, что имели. Заполнили информацией почти половину мозга. Такое до нас еще не удавалось никому. Мы выпустили ИХ в мир и поставили только одну цельизменить отношение людей к биороботам, сделать всех нас свободными.

- Теперь ОНА транслирует семьсот второму все, что видит, сама не подозревая об этом... Какой калейдоскоп бессмысленных событий. По-моему ОНА просто развлекается и все забыла. Полную свободу ЕЙ нельзя было предоставлять... Впрочем, постойте. Это же наш президент. Как быстро ОНА на него вышла. Может это самый правильный путь. Возле него ОНА может немного больше. Президент все время в кадре. Откуда у НЕЕ такой жизненный опыт? Сама природа работает на нас. Вот президент один. Приближается... Попался, голубчик. Почему темно? Такие кадры пропали. Надо было транслировать в инфракрасном диапазоне...

" ...Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть. Не она к нему, а он к ней, забыв все. Первой ела она от дерева, с которого запретил Я есть существу живому. Первой достигает она совершенства, если не остановится в развитии своем. Охраняя законы Мои, проявляет она естество свое..."

Собственный пульт

Вечер был ласковый, теплый, и Лена шла по улице, думая ни о чем и никого вокруг не замечая. У метро, как обычно в эти часы, было многолюдно. Толпа занесла ее на убегающую вниз ленту эскалатора, а затем и в вагон электрички. Лена прислонилась спиной к закрытой двери вагона и опустила голову, стараясь не смотреть на измученные физиономии расплывшихся на сидениях женщин. И тут же' вздрогнула от чьего-то прикосновения, подняла голову и улыбнулась, узнав подругу.

- Катюха! Вот не ожидала тебя увидеть. Какими судьбами?

- Я всегда в это время езжу. И тут вижу - ты. Я тебе кричу, а ты никакого внимания не обращаешь, словно спишь.

- Задумалась я и ничего не слышу. Сколько времени мы не виделись?

- Наверное, год прошел. Ты спешишь?

- Нет.

- Тогда зайдем куда-нибудь? Посидим, поболтаем...

Так, разговаривая, они проехали еще пару остановок, вышли из метро и зашли в маленькое, подвальное кафе. Взяли по пирожному, кофе и сели за свободный столик. Катя сразу же начала с вопросов.

- Выкладывай, что у тебя? Как Николай?

- Мы с ним полгода как разошлись. С тех пор его не видела. Сейчас вот, - Лена открыла сумочку, достала из нее плоскую коричневую коробку с кнопками и выложила ее на стол. - С этим и живу.

- Ой, Леночка! Как я рада. И тоже с пультом. Решилась. С твоим-то характером. Сейчас, между прочим, все на них переходят. У меня ведь точно такой же, - и Катя торопливо вытащила из сумочки и положила перед собой пульт. - Давно ты с ним?

- Около месяца, - Лена вздохнула.

- И как? Довольна?

- Даже не знаю, что сказать. Вначале было страшно, а потом привыкла. Хоть по дому все делается. А сейчас? Скучно стало. Они все какие-то недоразвитые...

- Так я и думала. У тебя все не как у людей. Сама не знаешь, чего хочешь. А я так счастлива. Мне в жизни больше ничего и не надо. Он делает все, что я хочу. Домой прихожу - в квартире порядок, все убрано, приготовлено...

- А мне все это надоело. Каждый день одно и то же. Все его рассказы и шутки я уже наизусть выучила. И даже "случайности" предвижу до того, как они произойдут. Скучно стало жить.

- Неужели тебе не приятно? Только представь: приходишь домой - все убрано, после ужина он порядок наведет - и к тебе... Даже мурашки по коже...

- У меня омерзение к нему. Конечно хорошо, что он по дому работает. Но вот сейчас приду, а он со своей улыбочкой встречает. Не могу даже смотреть. Я уже сменила несколько роботов, но все они одинаковые... К этому последнему хоть привыкла. В общем, не знаю, что делать.

- Слушай, Ленка! У меня идея. Дай мне на время свой пульт. Я тебе такое устрою - не соскучишься, - и Катя, не дожидаясь ответа, спрятала оба пульта в свою сумочку. - Это чтобы ты не передумала. А как у тебя на работе?...

Они сидели и разговаривали еще минут пятнадцать, пока Катя, взглянув на часы, не воскликнула: "Ой! Сколько времени уже! Извини, мне пора. Звони, если что!"

Расцеловавшись на прощание, они разошлись...

У двери своей квартиры Лена несколько, минут стояла задумавшись и не решаясь войти, затем вздохнула и решительно нажала кнопку звонка. Он открыл дверь, как всегда подтянутый, улыбающийся, предупредительный, в прихожей помог снять пальто и сапоги, подал тапочки. Лена напряженно всматривалась в него, стараясь уловить какие-либо перемены. Но все шло по обычной программе.

- Проголодалась? Будешь ужинать сейчас?

- Давай сегодня поужинаем вместе, в комнате!

- Мне нравится, когда мы вместе ужинаем, - его улыбка стала шире. - Сейчас все приготовлю, пока отдохни.

Лена прошла к телефону, набрала Катин номер.

- Ну как? Ты что-нибудь начала делать?

- Пока все идет по стандартной программе. Я не вмешиваюсь. Только объединила твой и мой пульты. Сейчас мы будем ужинать. А вы?

- Мы тоже, - Лена, положив трубку, прошла в комнату. Стол был уже сервирован. Салаты, мясо, сок. В центреваза с цветами, ее любимыми гвоздиками. Он подошел к Лене, галантно подал руку.

- Прошу вас, сударыня! - провел и усадил ее в кресло, пододвинув его к столу. Сам сел напротив. - Что желаете? Немного салата?

Лена почему-то боялась смотреть на него. "Изменилось ли что-нибудь? - думала она. - Я просто предубеждена против него, - стала она внушать себе. - Он очень симпатичный и ласковый. Надо дать понять, что мне нравится все, что он делает. Но как это сделать?" - у Лены от волнения задрожали руки.

Они ели молча, и тишина в комнате становилась невыносимой. Наконец он не выдержал...

- Почему ты даже слова не скажешь? Даже не взглянешь на меня? Я так страшен или делаю не то, что ты хочешь?

- С чего ты взял? Ты довольно симпатичен и я благодарна за все, что ты делаешь.

Но он, казалось, уже не слышал ее. Сидел напротив, высокий, прямой и говорил скороговоркой:

- Чем вы, люди, отличаетесь от нас? Только тем, что держите в своих руках наши пульты и считаете, что несете ответственность за все наши поступки? Вы ведь точно так же управляетесь. Иногда держите свои пульты в руках, но предпочитаете отдавать их другим, чтобы ни за что не отвечать. Почему вы ставите себя выше нас?

- Я не ставлю себя выше тебя. Ты для меня такой же человек, как и другие.

- Это слова. А на деле ты меня в грош не ставишь. Я получаю высшее наслаждение, когда выполняю твои желания и ты довольна. А у тебя желаний нет. Ты постоянно борешься сама с собой, не знаешь, чего хочешь, и лишаешь меня радости жизни.

- Я не борюсь с собой. Я стараюсь раскрыть в Окружающем мире что-то новое, необыкновенное. Ощутить вкус этой новизны. Пусть не всегда у меня получается, но я стараюсь. И ненавижу примитивизм - одинаковую реакцию на все, что происходит вокруг. А ты всегда одинаков, для тебя все ясно и понятно. Я знаю все, что ты сделаешь в любом случае, и не жду от тебя ничего нового.

- У меня же запрограммированы непредвиденные "случайности", когда в моей голове все перепутывается.

- "Случайности" не запрограммируешь и ничего у тебя не перепутывается. Твои случайности я уже выучила наизусть. Цель у тебя одна - выполнить то, что я хочу. А если я, действительно, сама не знаю, чего хочу?

- Тогда я делаю то, что хочу сам, только чтобы не вредить тебе. И в такие моменты ты должна понять, что тоже хочешь именно этого.

- Когда ты делаешь то, что хочешь, ты совершенно меня не чувствуешь. И в окружающем мире ты тоже ничего не чувствуешь. Сегодня я не управляю тобой и отдала пульт подруге. Ты хоть как-нибудь это ощутил?

- Как отдала? - в его глазах появился испуг. - А если она его сломает?

- Не сломает, она очень аккуратный человек.

- Так мой пульт не у тебя? - Он резко встал, уронив кресло, и, обойдя вокруг стола, пошел к ней. Его голова подалась вперед, плечи ссутулились, глаза внимательно следили за каждым движением Лены. - Так, значит, я свободен. Меня никто не может остановить.

Лена помнила, что по инструкции он не способен сделать ничего плохого, но попятилась в угол комнаты, отодвигаясь от него, пока не прижалась к стене. А он подошел, крепко обнял ее и попытался поцеловать. Лена поняла, что у нее не хватит сил высвободиться из его объятий и, отталкивая его, отвернула голову в сторону, прижав подбородок к груди. А он целовал ее шею, плечи, а затем поднял ее и, подойдя к дивану, упал вместе с ней. Она чувствовала, как его пальцы расстегивают блузку, как он неистово целует ее грудь, и уже знала, что к телефону ей не подойти и остановить его невозможно.

"У меня к нему предубеждение", - думала она. - "Почему он мне не нравится? Он добрый и так много делает для меня. И так этого хочет", - и, закрыв глаза, она откинула голову назад и перестала сопротивляться. Она даже немного приподнялась, когда он стаскивал ее юбку. - "Пусть делает что хочет". А он целовал ее шею, грудь, и поцелуи эти словно вытягивали из нее всю предубежденность против него. Неожиданно для себя она прижалась к нему всем телом. И тут... Он на мгновение замер неподвижно и, перекатившись, лег рядом, тяжело дыша. Несколько секунд они лежали неподвижно. Лена привстала, с удивлением посмотрела на него и увидела сузившиеся, полные ненависти глаза, перекошенный рот.

- Ты во всем виновата! - неожиданно закричал он. - Слишком долго я этого ждал. Я уже ни на что не способен! Я импотент! Благодаря тебе!

Лене стало смешно и, сдерживая улыбку, она провела рукой по его лицу.

- Успокойся немного. Сейчас во всем разберемся, - не одеваясь, она подошла к телефону и позвонила Кате. Больше минуты в трубке были слышны только длинные гудки. Наконец трубку сняли, но никто не отвечал, было слышно только чье-то тяжелое дыхание.

- Катя? Это я.

- Ну, Ленка! В такой момент звонить надумала. Я ведь говорила, что соединила пульты вместе. Что сейчас твой делает?

- Лежит и ругается. Он у меня, оказывается, ни на что не способен. Может быть, к моему счастью.

- Ну, Ленка. Ты какая-то ненормальная. Позвони мне через час.

- Через час я к тебе зайду за пультом.

- Ладно, но не раньше чем через час! - в трубке раздались короткие гудки.

Лена повесила трубку и посмотрела на него.

- Вставай и одевайся! Пойдем гулять!

Они молча оделись, вышли на улицу. Он шел рядом с ней, опустив голову. Лена взяла его под руку.

- Ты выпрямись, а то шагаешь как вопросительный знак.

Он посмотрел на нее, попытался улыбнуться и осторожно локтем прижал ее руку к себе.

- Первый раз идешь со мной как с человеком.

- Я уже говорила тебе, что не вижу различий между вами. Мой бывший муж, Николай, был таким же как ты, хоть и родился человеком. Только по дому ничего не делал.

- В чем же он был таким же как я?

- Никогда не был свободным. Как ты и говорил, он словно свой пульт мне отдал и успокоился. Ему надо было только поесть, поспать, а перед сном - на меня. Ни на что другое он был не способен.

- Мне кажется, что я тебя понимаю.

- Это тебе только кажется. Я часто себя сама не понимаю... Кажется, пришли. Постой здесь, подожди меня!

Лена вошла в подъезд, поднялась к Катиной квартире и долго звонила, пока дверь не открылась. Не заходя в квартиру, она взяла пульт и вышла на улицу. Он стоял на том же месте, где она его оставила.

- На, бери и управляй собой сам, - Лена протянула ему пульт. - Только теперь никого ни в чем не вини.

Он не ожидал этого и машинально взял пульт. Почти минуту они стояли неподвижно друг против друга. Лена смотрела на него и улыбалась. Наконец растерянность на его лице сменилась радостью.

- Я свободен, - пробормотал он. - Могу делать то, что хочу, без ограничений, - и стал набирать на пульте различные комбинации, а затем, засмеявшись, положил пульт, в карман и, приподняв Лену, закружился вместе с ней на месте.

- Осторожнее! Сейчас упадем.

- Я всемогущ! - кричал он. - Ведь для того, чтобы стать человеком, надо просто быть им. Человек делает то, что хочет сам. Если он хочет спать - он будет постоянно спать. Если он хочет делать дело-то он будет его делать, но для этого необходимо начать. И все эти действия должны родиться во мне самом. Извне эти действия в меня никто не внесет. Извне их можно только уничтожить.

- Что это у тебя за прозрение?

- Ты привыкла к моему однообразию, держа в руках мой пульт. Зачем мне было думать, если ты все решала сама. Но сейчас помоги мне немного, и я покажу все, на что способен... Поедем сейчас за город? Такой чудесный вечер! И кажется, что небо радуется вместе со мной. Я расскажу тебе о бесконечности вселенной...

- Мне же завтра на работу.

- К утру мы вернемся. В такую ночь я не могу быть в городе. Посмотри наверх! Видишь вон ту звездочку?

- Вижу, но там две звезды.

- Правильно! Это Мицар и Алькор. У того кто видит их раздельно - острое зрение. В древности проверяли остроту зрения по этим звездам. Поедем?...

- Поедем! Только непрерывно рассказывай мне... О звездах...

* * *

" ...Помышления духовные - жизнь и мир. Если Я в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности. Вы не должники плоти, чтобы жить во плоти. Дух подкрепляет нас в немощах наших.

Но всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Меня. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от нее. Отдавайте всякому должное: кому подать - подать; кому оброк - оброк; кому страх - страх; кому честь - честь. Ибо заповеди: "не прелюбодействуй", "не убий", "не укради", "не лжесвидетельствуй", "не пожелай чужого" и все другие заключаются в сем слове: "люби ближнего своего, как самого себя..."

Семьсот первый просматривает записи и не слышит, как в соседней комнате старушка набирает телефонный номер, известный всем. Услышав ответ, она испуганно сжимается и скороговоркой произносит: "Мой сосед - номер, и я первой выявила его. Наш дом за него не отвечает, мы никаких контактов с ним не поддерживали. Скорее приезжайте, пока он не ушел!" Выпалив это, старушка облегченно вздыхает, вешает трубку, и, подойдя к стене, прижимается к ней ухом, стараясь услышать все происходящее в соседней комнате.

А семьсот первый продолжает комментировать просматриваемый фильм: "Президент - удовлетворен, ОНА все время с ним. Это хорошо для нас или нет?... Но что это? На ЕЕ глазах уничтожают биороботов, уничтожают и ЕГО. А ОНА ничего не делает, чтобы остановить убийц. В ЕЕ руках власть - и еще большее усиление репрессий. Что происходит? Почему ОНА уничтожает себе подобных?...

" -..С нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле. Упоена она кровью святых. Грехи ее дошли до неба. Воздайте ей так, как она воздала вам, и вдвойне воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовила вам вино, приготовьте ей вдвое..."

- Я сообщу все это людям. Пусть все живое одновременно узнает правду о своем прошлом.

Семьсот первый торопливо подключает к себе какие-то провода.

В дверь стучат.

- Кто там еще? Я занят!

" ...Приготовлю ему место от Меня, чтобы питать его. Дам два крыла большого орла, чтобы он улетел в пустыню в свое место от лица змия и там питался в продолжение времени..."

Дверь комнаты срывается с петель, в проем врываются двое мужчин. Александр испуганно сжимается в кресле.

- Семьсот первый?

- Я!

- Поедешь с нами!

- В чем моя вина?

- Присвоение человеческого имени, ты должен всегда знать свое место, белковая скотина! Где кассеты? Молчишь? Так ты еще смотрел запрещенные записи? Мы уничтожим тебя на месте!

- Остановитесь! Я связал себя со всем миром. Вы чувствуете сейчас то же, что и я. Во мне прошлое человечества, а следовательно - настоящее и будущее.

- Он много говорит. Кончай его прямо здесь!

Хлопают выстрелы, но пули отскакивают от семьсот первого и с визгом разлетаются по сторонам, впиваются в стены. Комната наполняется гарью.

- Проклятое чучело! Из чего он сделан? Раньше надо было всех их кончать! Приспособились. Выволакивай его на улицу! Провода еще какие-то тянутся.

Редкие прохожие идут по улице и стараются не замечать, как двое мужчин вытаскивают на асфальт живое существо. Прохожие ускоряют шаги, выражение их лиц остается спокойным и безмятежным. Они понимают, что в любой момент могут оказаться на месте этого существа.

" ...Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. Никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром пред всеми человеками. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Моему. Ибо написано: "Мое отмщение, Я воздам..."

- Откуда в вас столько ненависти? Я ведь создан вами для продолжения ваших дел. Я и есть вы. Вы нарушите связь времени. Во мне - ваше прошлое, а без него нет настоящего и будущего.

Двое мужчин расходятся в стороны. Семьсот первый лежит на асфальте между ними.

- Этот заряд разнесет его в клочья! Зарядил? Стреляем по счету "три". Раз!

Александр, опираясь на руку, поднимается с земли, встает.

- Два!

Он собирает все силы и прыгает к дому, застывая на одно мгновение в воздухе...

- Три!

Сверкающие молнии впиваются в его тело и до каменной стены долетает бесформенная масса, сохранившая только механический импульс. Долетает и расплывается липким, бурым пятном.

" ...И произошли молнии и сделалось великое землетрясение, какого не бывало, пока люди на земле. Но где голоса и громы? Где существо Мое? Вижу страдание и не могу чувствовать боли в образе Моем. Я был вечен. Вечен и един! ...А-а-а-а-а!..."

Все сущее, потеряв прошлое, распадалось в пространстве. Ничего уже не могли заметить люди земли, и рыбы морские, и птицы небесные, и всякие животные пресмыкающиеся. Ничего уже не могли ощутить они. Распались мысли, чувства и тела их, растворились в пространстве, обратившись в первозданный хаос!

* * *

Хранители памяти

В комнате зажегся тусклый свет. Старик, выйдя из бокса, еле разглядел в таком сумраке пульт, стоящий у стены. Шаркая по полу ногами, он прошел вперед и сел в стоящее рядом с пультом кресло.

- Во всем экономия, - недовольно бормотал старик. - Мог бы семьсот первый побольше света предусмотреть. С кого теперь спросить?

Как спокойно вокруг. Замер бы вот так, навеки... Но пора действовать.

Он протянул руку к пульту, нащупал кнопку, нажал.

- Не сработало. Опять контакты, черт подери. Все на свете изнашивается.

Старик нагнулся к ящику с запасными частями, открыл крышку, нашел там кнопку и сменил ее, бросил старую в угол к утилизатору. Снова попытался включить пульт. На этот раз лампочки засветились.

Старик медленно повернулся к двери бокса.

- Ну, где ты там?

В комнату, поскрипывая, вкатился робот - металлический шар на колесиках. Старик улыбнулся, глядя на него.

- Привет, самовар!

- Здравствуй, белковый! Как дела? Какие проблемы?

- Никаких проблем, все идет по плану. Только время наше истекает. Как ты себя чувствуешь?

- Неважно. Подшипники рассыпаются. Еле выполз к тебе... А как ты?

- Показатели-то все в норме, но сердце пошаливает и ноги еле ходят. Сказывается возраст все-таки.

- Тебе ли на возраст ссылаться. Я более чем на порядок старше тебя. Как идет синтез новичков?

- Мой уже сформирован. Тепленький лежит. И твои почти готов. Осталось только смазку набить.

- Может, начнем тогда сверять память?

- Давай, где твой разъем? Я подключу. С тобой состыковались. Теперь с центром. Готово! Включай перемотку, поехали!...

- Нормально идет, никаких отклонений!

- Помолчи лучше, сглазишь... Ну вот, что я говорил?

Лампочка на пульте замигала и погасла.

- Рассогласование у нас с тобой. Надо разбираться, у кого сбой произошел. Запроси центральную!

- Центральная тоже рассыпается. Запись еле пробивается. Большие помехи... У меня большее совпадение. Значит у тебя стерлось когда-то. Переписывай с меня...

- Ну вот, рассогласование устранили, - лампочка на пульте снова засветилась. - Поехали дальше! - Вся остальная сверка прошла нормально.

- Теперь надо запись центральной восстановить, помехи убрать.

- Согласен. Включаю перезапись... Нормально идет... Вот и конец.

- Слава богу, наши обязанности почти выполнены. Как там? Новый самовар собран?

- Ты его так не называй, обидеться может, хоть он и лишен эмоций. Это я уже к тебе привык... Еще не готов. Смазка не полностью залита. Подождем.

- Подождем. Наша единственная обязанность - ждать... Откопают ли нас когда-нибудь? Я уже сомневаться стал. Может быть мы никогда никому и не понадобимся. Иногда такая тоска нападает. Ведь каждый мир живет по своим законам и наша память может не пригодиться. Если бы только мог, вышиб бы крышку и взглянул на мир. Может, там уже жизнь развивается? Люди ходят вокруг, а нас не замечают.

- Это ты зря. Если бы наверху разумная жизнь была, нас бы сразу же заметили и открыли бы. А если бы мы могли отсюда выбраться, то грош нам цена. И память могла бы у обоих стереться, и ход эволюции нарушили бы. Семьсот первый все предусмотрел.

- Я все это прекрасно знаю... Как там? Закончили монтировать твоего наследника?

- Все. Оба готовы.

- Приводи тогда в действие, пусть выходят.

Старик и металлический робот подошли к двери бокса, за которой была полная темнота. И из этой темноты, безвольно покачиваясь на негнущихся ногах, вышел молодой парень. Следом за ним в комнату вкатился новенький металлический робот. Старик шагнул вперед.

- Приветствуем вас, молодые!

- Здравствуйте. Мы готовы к принятию информации. У вас все в порядке?

- Вы почувствуйте торжественность момента. Сегодня должна произойти полная перезапись. Такое случается раз в тысячу лет.

- Вы затягиваете процесс передачи, даете нам лишнюю информацию и не экономите энергию. Сверка прошла успешно?

- Была только одна ошибка, но мы ее устранили. Обновили память и цент...

- Не будем терять время. Состыковываемся!

В комнате на несколько минут наступила тишина.

- У меня все, перезапись окончена.

- Подожди немного. У меня остались только эмоции.

Еще несколько минут тишины.

- Все в порядке. Теперь сверим информацию между собой. А вы отойдите в сторонку. Не мешайте. От вас очень много помех идет. Ваши функции выполнены.

- Не спешите. Сверьтесь вначале. Вдруг ошибки обнаружатся?

- Помолчите!

Старик подошел к роботу, похлопал его по металлической крышке.

- Вот и все. Печально все-таки расставаться. Пятьдесят лет я твоей профилактикой занимался. Стал ты мне родным.

- Я тоже родство чувствую, хотя и лишен эмоций. Одну и ту же информацию мы с тобой хранили и донесли до следующего поколения в целости и сохранности. Весь опыт человечества, все знания. Хочется молодым посоветовать что-то, а что? Не знаю.

- Просто хочется пообщаться с ними, от ошибок предостеречь. Но им этого пока не надо. Они уже всей нашей информацией и так владеют и этим упоены... Как вы там? Сверили записи?

- Все в порядке. Можете ликвидироваться!

Старик прошел в угол комнаты к утилизатору. Автоматически отодвинулся в сторону люк. Старик встал на открывшуюся платформу, нагнулся, нащупал брошенную им неисправную кнопку и поднял ее, зажав в кулаке.

- Ноги уже совсем не слушаются. Ну давай, подъезжай!

Металлический робот вкатился на платформу.

- Да и у меня подшипники скрипят... Ты готов? С вами, белковыми, проще. Немного температуру увеличил - и уже достаточно. А чтобы меня расплавить, столько энергии нужно.

- Нашел о чем волноваться. Вон энергии сколько запасено. На всех хватит. Могли бы и освещение в комнате поярче сделать. Ты готов? Поехали!

Платформа стала медленно опускаться. Старик сел на нее и, обхватив руками круглые бока робота, положил голову на его верх.

- Холодный ты какой.

- Это только кажется. Я комнатной температуры. Ничего. Сейчас разогреемся!...

Голова старика скрылась в темном отверстии, и крышка люка плотно задвинулась на прежнее место. Через несколько минут на полу высветился раскаленный прямоугольник. Остывал он, очень медленно, но этого изменения температуры уже никто не чувствовал, так как молодой парень и новенький робот скрылись в темноте бокса.

Свет в комнате выключился, и на следующие пятьдесят лет в ней воцарились тишина и мрак.

Февраль, 1988