«Город, которого не было»

Павел Ивонинский

ГОРОД, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Это был самый обычный поезд, так ведь, Женька? Самый обычный поезд до города. Он шел с Восточной Равнины до конечной остановки. Конечная так и называлась - станция Город.

И вагон был как вагон.

За окошком уже стемнело - сверху торопливо спустился плотный сентябрьский вечер.

Мы возвращались домой с оравой знакомых и незнакомых мальчишек. Там, на Восточной Равнине, только что закончились Большие Детские Игры. Мальчишки, голосистые и шумные, притихли к вечеру. Может, потому, что незаметно подкралась ленивая усталость. И те, кому до конечной, разлетелись по свободным местам: теперь, нахохлившись, сидят у темных окон.

В стекле неясно отражался салон и еще женщина с красной повязкой. Контролер! Нельзя сказать, что я боялся контролеров, однако похолодело в животе - совсем как в автобусе, когда едешь без билета. Но теперь-то билеты есть! И я облегченно зашарил по карманам. Мне почему-то не нравилась эта краснолицая тетка с полевой сумкой через плечо.

РАЗГОВОРЫ С ЖЕНЬКОЙ

- Тьфу! - чертыхнулся Женька и беспомощно проводил взглядом цепочку светлых квадратиков и красных огоньков - уходящий поезд. Огоньки быстро таяли в синей дали. - Ты тоже хорош!

- Да при чем тут я?

- А ну тебя! - Женька зашагал к слепым окошкам кассы, обернулся. - Ты чего? Пошли... Да пошевеливайся, ты!

Голос у него был обиженный и злой. Ну конечно, он же считает, что я во всем виноват. А кто мог знать, что Лешка, наш вожатый, сойдет вместе с билетами где-то у Серых Холмов? Ну кто?

Я спросил:

- Куда торопиться-то? До города вон сколько.

До города было километров сорок.

Женька нетерпеливо шевельнулся на хрустящей щебенке.

- Вот балда! Думаешь, я хочу тащиться через эти джунгли? - Он мотнул головой в сторону чернеющего стеной недалекого леса. - Дурак. Переночевать надо.

- Сам...

- Чего? - не понял он.

- Сам дурак. - И я зашагал вдоль насыпи. "Ну, все! Если ты думаешь, что меня можно обзывать как попало, то фиг тебе, Женечка! Вот так!.."

- Пашка, ну куда ты? Обиделся, что ли? Ну, Пашка!

"Что, Женечка, страшно одному?! Сейчас я тебе скажу..."

Но Женька стоял рядом, виновато переминаясь с ноги на ногу. В его глазах, как и в недалеких черных окнах кассы, отражалась желтая луна. И у меня вырвалось, почему-то шепотом:

- Бульдозер...

Женька моргнул и облегченно заулыбался - я назвал его старым необидным прозвищем. И в самом-то деле, разве похож щупленький и тонконогий Женька на бульдозер?!

Он потянул меня за руку:

- Пойдем. Поздно уже.

Проснувшийся осенний ветерок тихонько заструился со стороны остывающих рельсов, сорвав запах с потрескавшихся шпал.

Действительно, поздно.

Ветерок невидимой рукой пригладил траву и наши галстуки, пробежал холодным удавчиком по ногам.

А на Восточной Равнине еще лето... Жаль, конечно, что праздник кончился.

Звезды. Их так много в этом небе. А оно сегодня черное и бездонное, потому что все тяжелые тучи куда-то сгинули. Только небо. И звезды. Пришельцы, друзья и братья по разуму.

- Женька! Ты спишь? Женька...

- Ну чего тебе? - заворочался он.

- Посмотри, какое небо.

- Что, я его не видел, что ли?

- Нет, ты посмотри!

- Ну, - недовольно хмыкнул он, открыл глаза и затих... Было только слышно, как он тепло дышит мне в локоть.

Женька беспокойно повернулся - волосы защекотали мой подбородок:

- Пашка! Как ты думаешь, война будет?

- Смотри, спутник! - среди звезд быстро кралась яркая точка. - Нужно загадать желание. Женька, ты загадал?

- Нет... Пашка, ну как ты думаешь насчет войны?

- А ты?

- Не знаю. Думаю, что не будет. - Он посмотрел на меня в темноте. - Ее же никто не хочет.

- А генералы?

- Разве только они. И то не все.

- Да. А если будет, то, наверное, все кончится сразу. Только...

- Пашка, я загадал желание!

- Какое?

Женька сжал пальцы вытянутой руки в кулак, словно хотел поймать этот спутник:

- Хочу, чтобы не было войны!

И испуганно обернулся, боясь увидеть на моем лице улыбку. Но чему тут улыбаться-то, если сам...

А утром меня разбудил какой-то упругий толчок и отчаянный Женькин крик:

- Па-ашка-а-а!

Над горизонтом уже поднялось солнце, и в розовом воздухе далекие строчки облаков казались темно-сиреневыми.

- Да проснись ты, дубина!

Я вскочил.

- Смотри!

Он рывком развернул меня в сторону, где за лесом должен быть город. Там, чудовищно разбухая в облаках, стоял черный гриб.

- Побежали! Да не в лес! Звонить, - также отчаянно, со слезами, кричал Женька. - В кассу...

Дверь в старенькое здание почему-то была отперта. Мне вдруг показалось, что там не окажется телефона.

Телефон все-таки был.

- Подожди, Женька. А как же желание?

Но он не слушал. Он лихорадочно набрал номер городской справочной и, задыхаясь от слез, крикнул:

- Война!

В трубке что-то зашуршало, и сытый женский голос спросил:

- Че-го?

Женька оторопел:

- Война...

- С кем?

- Не знаю... Таммм...

- Мальчик, не мешай работать, - перебила трубка.

Женька беспомощно поглядел на меня и снова метнул руку к телефону. В окно смотрелись зеленые листья сирени. Потом они свернулись, почернели, а дощатые стены налились ослепляющим жаром, поползли куда-то.

Что сейчас творится в городе?

Резко обрушился фасад, и сдуло крышу. Розовое с голубым, такое ласковое небо, горящий лес. Тоненькая мальчишечья рука, мечущаяся и хватающая воздух. Чей-то пионерский галстук в танцующих язычках огня.

СЧЕТЧИК ГЕЙГЕРА

Этот сон мне снился каждую ночь. Нет, конечно, не каждую, но все равно. И всякий раз после этого болели "боевые шрамы" - ожоги. Иногда даже казалось, что все это было по правде - слишком уж сильно колотилось по утрам сердце. И полдня потом ходил сам не свой. Да и Женька тоже...

Ветер рывком прыгнул в открытое окно, сдул с подоконника чью-то тетрадку и записку с аккуратными буквами: "Петька дурак".

- Мальчишки, вы готовы? Женя, торопись, опоздаешь на линейку. - Это заглянула в спальню молодая вожатая со спадающей на глаза челкой - Тамара Никандровна. Старшие ребята и храбрая малышня звали ее просто - Тамарка. Она не сердилась.

Но была ли где-нибудь вообще Восточная Равнина? Хоть где-нибудь?

А за окном в школьном саду радостно стучали ветками тополя, приветствуя наступающее лето. Весна в этом году запоздала. Может, у времен года есть свои поезда? Которые, как и все нормальные, опаздывают или приходят раньше времени. Видимо, весне просто не повезло с билетами. Снег сошел поздно, и только-только появились клейкие листочки. А уже скоро наступит лето и конец учебного года.

А на Восточной Равнине скоро следующие Игры. Этот ветер, такой же, как и у нас...

- Пашка, закрой окно. Ну!.. Опоздаем же! - Женька подошел совсем близко. - Пашка... Опять?

Я кивнул. А что говорить?! Женька и так понял.

Он осторожно подышал рядом;

- Ну пойдем! А то Марь Ванна будет сердиться, Пожалуйста...

- Пойдем, конечно.

И мы пошли. А как же иначе? Не опаздывать же на линейку!

Второй была физика.

Класс озабоченно шелестел страницами и гудел, хотя шла самостоятельная работа. Все знали, что веселый и добродушный физик смотрит на такие самостоятельные сквозь пальцы. А попробуй только ошибиться у доски!

- Лариска, дай списать!

Лариска списать не дала.

- У, колбаса, - Петька показал ей кулак. - Видела!

- Утюг! - Лариска демонстративно отвернулась.

Стремительно зашел Константиныч.

Класс лихорадочно захлопнул учебники.

- Ну что? Все списали?!

Раздались веселые выкрики и смех:

- Все!!

- Сегодня для вашего общего развития я расскажу о счетчике Гейгера. Кропачева, сотри с доски.

Лариска, отличница и ябеда, горделиво поплыла между парт.

- Счетчик Гейгера применяется для обнаружения радиации и измерения ее уровня. Кропачева, оставь зеркало в покое!

Лариска покраснела.

- Садись на место.

- Девица-красавица, - громким шепотом сказал Петька. На него заоглядывались.

"Девица" незаметно показала язык.

- Утюгов, - нестрашно прикрикнул физик.

- А чо я?! - возмутился Петька. - Это Семенов.

- Чего?

- Семенов! Иди-ка сюда...

- Ну, Утюг... - Женька нехотя поплелся к доске.

Однако Константиныч неожиданно попросил принести из лаборантской счетчик.

- Так... Теперь включи! Вот. Ребята, смотрите! Способ обнаружения радиации таков. В этой руке у меня капсула с солью урана. Подношу!

Черный круг динамика засвистел и защелкал.

- Скажите, много нас окружает радиоактивных предметов?

- Ни одного!

- Неправильно! - Константиныч подкрутил что-то на панели. - Внимание! Максимальная чувствительность! Слышите?!! Это фоновая радиация. Все вокруг нас немного радиоактивно. И парта, и даже люди...

Он поднес счетчик к Женьке и чуть не выронил его, потому что раздался страшный треск.

Женька отшатнулся, словно в него попали камнем.

- Ничего себе! - с уважением сказала девчонка за первой партой и убрала ладошки от ушей.

Женька медленно-медленно пятился к двери.

- Эй, Евгений, ты куда? - очнулся Константиныч. Но Женька уже бежал по темному коридору.

- Павел, ты знаешь, куда он побежал?

Да, конечно, я знал. И сказал:

- Пустите... Да пустите же!

Все расступились.

Да, я знал, где Женька. И поэтому, когда за мной сомкнулся плотный ребячий круг и захлопнулась дверь, я неторопливо поплелся к все время пустовавшей каморке физрука. Конечно, он там.

В каморке Женьки не оказалось. И я еще долго бесцельно бродил по тихим коридорам, пока не наткнулся на Виолетту, нашу классную. У этой женщины был крикливый деревянный голос. И если она начинала ругаться, то почему-то немного закладывало в ушах. Но Виолетта вдруг положила мне на плечо руку, даже нагнулась чуть-чуть:

- Выгнали?

Я помотал головой.

- У вас физика?

- Да.

- Женя на уроке?

Я промолчал. Ничего не знает? Ах да... Она же готовилась к педсовету.

А Виолетта продолжала:

- За ним родители приехали...

- Как?! - Я вскинул глаза и растерянно заморгал, даже слезы появились. Сегодня все в одну кучу: педсовет, линейка, этот чокнутый счетчик. Да еще Женькины родители. Откуда?!

Виолетта не поняла:

- Пав... Павел, Мы и твоих родителей найдем. - Она выпрямилась и пошла.

А я мысленно крикнул ей вслед: "Не может быть здесь у нас родителей, не может!" Почему, я не мог объяснить. Просто знал.

Какое все-таки странное имя: Павел. Когда хочешь сказать что-то ласковое, то Павлик - это слишком по-детски. Паша, Пашка... Нет. Это только для друзей. Павлин и Паштет не в счет. Остается только Павел. На все случаи жизни. Как сегодня.

Женька нашелся перед самым педсоветом. Вернее, он сам меня нашел.

- Пашка, - сказал кто-то сзади хрипловато и сумрачно.

- Женька! Ты где пропадал?

- Да так...

- Женька, - я тронул его разодранную в кровь руку: где он успел? - Твои родители...

- Да знаю я! Только не родители это.

- А кто?

- Хм... - Он пожал плечами. Помолчал. - Ты мной не брезгуешь? Я же радиоактивный!

- Дурак ты... исцарапанный! - сказал я. И продолжил неуверенно: - Это же сон, наверное...

- Сон?! И это? - Он рванул с плеча рубашку: спину и руки, как зебру, исполосовали длин - Не... - Я отвернулся. - У самого такие же.

- А откуда это, ты знаешь? Помнишь, в кассе на окне была металлическая шторка? Вот!!

- Ну...

- И это сон? - он достал из кармана бережно свернутую опаленную тряпицу.

- Это... Это же галстук! Чей?

- Твой. Его мне тетя Маша дала.

- И что тогда делать?

- Не знаю. Рассказать, наверное.

ПЕДСОВЕТ

Педсовет состоялся по расписанию. Делать было нечего, и мы все рассказали.

- Ну все же, откуда вы тогда?

- Не знаю...

- Я так и думала! - обрадовалась Виолетта. - А родители?

- Да что, я своих родителей не знаю! - возмутился Женька.

- Им лучше знать, ты их сын или нет.

Женька ссутулился - с такой не поспоришь!

- Подождите, - вмешалась Марь Ванна. - Тогда откуда взялась там эта самая... повышенная радиация?

Она посмотрела на Константиныча: "Так?"

- Мы уже рассказывали.

- Но вас нашли на стройке, в домике переносного компрессора. Рядом просто взорвались баки с бензином, - четко, дикторским голосом выговорил директор.

- Но от бензина таких ожогов не бывает! - слегка передразнил я.

- Тогда, - в наступившей тишине начала Тамарка, - это все по правде?! И что же делать?

Женька оглянулся на меня:

- Ничего. Мы все сами...

- Что - сами? - уточнил художник Виктор Павлович.

- Уйдем.

- Да куда-а?

- К себе, в Город.

- Чепуха! - Художник раздраженно заходил по учительской. - Детский бред! Даже если допустить, что это правда, то никакого города нет! Он уничтожен.

- Зачем вы так заботитесь о нас? Так?!

- Как?

- Вы лучше о себе, о своем мире...

- Что? - художник сел и приподнял очки.

К окну совсем близко подходили разлетавшиеся вверх и вверх зеленеющие ветви тополя. Где-то громко и по-весеннему нахально орал воробей. Таких всегда много было на аллеях Города.

Виолетта закрыла форточку.

- Что? Что вы сказали? - повторил Виктор Павлович.

- Я читал. Здесь, как и у нас, накоплено очень много оружия.

- Ой, Пашка, какой ты умный! - Лариска незаметно для всех наблюдала за педсоветом.

- Кропачева, немедленно закрой дверь! - прикрикнула Марь Ванна. - И с той стороны!

- Вот как вы думаете, война будет? - подхватил Женька.

Учительский коллектив интерната пошумел и затих.

- Нет, - грустно и убежденно проговорила Тамарка, - не будет.

- Мы так тоже думали, что не будет. Даже загадывали на это.

- Народы не допустят.

- Народы... А вы сами? Что вы сделали, чтобы ее не было? Что сделал каждый из вас? Вы же не думаете о ней!

- А зачем думать? Так и свихнуться можно! - нервно усмехнулась Виолетта.

- Ну правильно, это у вас вроде запрещенной мысли. Но в то же время надеетесь, что мир за вас кто-то сделает!

- А ведь знаете, - неожиданно сказала Марь Ванна, - он прав. Мы на самом деле не утруждаем себя думать об этом. Привыкли к атомной бомбе, привыкнем и к войне.

- Да успокойтесь все! - резко и гортанно сказал художник. - Будет война.

Он поправил очки.

- Как? - обессиленно прошептала Марь Ванна.

- А так. Вы что, газет не читаете? Мы и мораторий предлагали, и прочее. Все напрасно.

Женька поднял ресницы:

- И вы не надеетесь?!

- Нет. А каков смысл? Разве от желаний ОДНОГО человека что-нибудь изменится?

Тамарка чуть не упала со стула:

- Вы... Вы не играя проиграли!

- Правильно, Женя, - встала Виолетта. - Виктор, ты, по-моему, пытаешься перекричать самого себя: будет! будет! Но кто-то маленький и упрямый все равно твердит: нет... Себя не обманешь. - Она смутилась. - Я, наверное, не то сказала.

- А я полностью согласна с Виктором Павловичем, - подвинулась к нему историчка.

Мне даже смешно стало - взрослые, а вот-вот подерутся.

- Ну хватит, - хлопнул по столу директор, - Ребята, можете быть свободны.

- Пашка, ну как?

За дверью собралась вся наша группа.

- Еще не знаю.

- Женька! - из толпы к нему шагнул Петька. - Врачи приехали, они вас в спальне ждут. Ни пуха... - Он протянул руку.

- Пашка, - Лариска сняла гребешок, и на ее плечи упали длинные волосы. Мы еще придем попрощаться, ладно?

Я кивнул. Глупости, никакая Лариска не ябеда, нормальная девчонка, даже красивая...

И мы пошли. Мальчишечья спальня была наверху, в конце коридора.

- Дура, - деловито и ревниво подколол Петька. - Умрешь... Он же радиоактивный!

- Иди ты... Утюг!

Год учебный кончился, завтра лето.

ПОЕЗД ДО СТАНЦИИ ГОРОД

- Женька! Вот вы где! А я вас ищу... Почему билеты не взяли?! - вожатый Лешка улыбнулся и сунул мне мятые талончики. - Ну, я побежал!

Мы с Женькой переглянулись и бросились к окну. Там уже темнело - сверху быстро спускался синий сентябрьский вечер.

Поезд изгибался на повороте праздничной гирляндой светлых квадратиков и огоньков. Он был нарядный и веселый, самый обычный поезд до станции Город.