«Панкратов sky»

Андрей Борисович Гальперин Панкратов sky

Это был Час Шмеля — время наиболее любимое Панкратовым. В этот час солнце неподвижно зависало над Проливом, легкий соленый ветерок путался в ломких зарослях сорных трав, а над серо-зеленой водой колыхалось сонное марево, и даже вечно спешащие куда-то суда, попадая в это марево, сбавляли ход до приемлемых пяти-шести узлов, и при этом начинали жалобно стонать и переговариваться друг с другом протяжными гудками тифонов.

Когда-то давно, Панкратов, уже вполне состоявшийся маг, пришел на этот мыс именно в такое время. В тот день он просто задержался ненадолго, послушал шмелей и жаворонков, посмотрел на воды Пролива, создал и опроверг несколько интересных концепций. В другой день он пришел опять. Опять он слушал, созерцал и творил, и наконец решил, что это именно то место, где он и будет жить.

Он поселился в опрокинутой цистерне без горловины неподалеку, среди разбитых бетонных плит и вросших в землю серых блоков незаконченного Храма Железных Дверей, и дал название этой земле — Пустынная Обитель. Место было выбрано удачно — совсем недалеко от Города и от Россыпи Ненужных Вещей, куда Панкратов ежедневно наведывался, дабы обеспечить себя хлебом насущным. Вскоре к нему присоединился Евгений, полубезумный бард, шизофреник с горящими от видений глазами, калека, вынырнувший из Того Мира, и прошедший целую череду страшных и странных Вселенных. Вместе они ходили на мыс слушать звуки Мира, вместе выбирались в Город, во времена Холода и Больших Ветров они жались друг другу у живительных язычков костра. В какой-то период времени к ним прибилась блаженная Ирина, но она жаждала плотских утех и подаяний, а потому и не прижилась, поскольку ни Панкратов, ни Женя в ее услугах не нуждались, а делить с таким трудом добытые Ненужные Вещи с блаженной им не позволял странный закон Мира. Тогда Ирина, осыпав нищих отшельников страшными проклятиями, ушла к упырям Кузнецовым, на Колхозный Рынок, а потом и сгинула, сорвавшись с ненадежных опор в мясорубку Этого Мира.

Так они и жили, вдвоем. Конечно, у Обители были существенные недостатки, и с этим приходилось считаться. К примеру — Колодец Мертвых Душ. Колодец располагался совсем рядом, в двух шагах, и представлял собою бездонную дыру посреди пустыря. К этому колодцу очень часто приезжали непрошеные гости из Того Мира. И это были, по классификации Панкратова, нелюди. Нелюди приезжали на больших черных машинах из Города, они сбрасывали в Колодец других нелюдей, и просто Очень Плохих Людей, иногда мертвых, иногда живых, молящих о пощаде, иногда даже по частям, окровавленными кусками. Добрый Панкратов знал, что у нелюдей есть свои собственные отвратительные Боги и целые Культы, посвященные этим Богам, однако витая в высших сферах, волшебник никогда не заглядывал за черный край, где таились эти ужасные Боги, и тем более, никогда с ними не беседовал. Нелюди исполняли у колодца странный ритуал, со стрельбой, взрывами и криками умирающих, а потом разъезжались. А когда их огромные монстроподобные машины растворялись в дымке, к Колодцу приходили гроллы, и вот тогда отшельникам становилось по настоящему страшно. Нелюди были всего лишь пришельцами из Того Мира, дикими, жестокими, но не более, а вот гроллы существовали в их реальности, и это было опасно. Черными колеблющимися тенями они скользили у Колодца, сверкали в ночи отвратительными липкими шкурами и клацали челюстями. В такие минуты Панкратов творил защитные чары, а Женька, громко стуча зубами от ужаса, трясся в глубине цистерны.

Еще одной напастью была Машина Аята. Со стороны Города, к развалинам, облюбованным Панкратовым, примыкал старинный ржавый забор, в три человеческих роста в высоту. Сразу за забором, чугунно грохотала огромная машина, но из Обители было видно лишь ее верхушку, украшенную колченогими тубами, из которых с особой периодичностью с хриплым свистом вылетали вонючие желтые пары. Волшебник Панкратов знал, что в этой машине заключен дух Аят, не злобный, нет, скорее совершенно безразличный ко всему. Простые люди, снующие у Машины, думали что это Машина служит им, однако только Панкратов знал, что все наоборот. Аят заставлял людей прислуживать ему — кормить рудой и топливом, смазывать механизмы, а иногда и требовал жертву, в виде зазевавшегося простого человека. Зазевавшегося Машина хватала своими ржавыми челюстями и тут же перемалывала, и тогда звуки, издаваемые ей, были полны железного торжества.

Думать о том, что их Мир полон ужасных существ, Панкратову не хотелось, но и забывать об этом было нельзя. Впрочем, ни один из посещенных им Миров, не был идеален. Мир Людей и Нелюдей, который он добровольно оставил много лет назад, был одним из самых страшных, но это был его родной мир, и бывать там Панкратову приходилось весьма часто. Когда-то, в давние времена, когда он еще не был могущественным волшебником, а всего лишь учителем географии, Панкратов пытался анализировать Тот Мир по-своему, и классифицировать существ, его населяющих. Он выделил Просто Людей, Очень Нехороших Людей и Нелюдей. Богов и Демонов в Том Мире не было. Они ушли, точнее разбежались по другим мирам, не в силах совладать с созданной ими реальностью, а потому Тот Мир с каждым годом становился все более злым, серым и унылым. Нелюдей становилось все больше, а Очень Нехорошие Люди так и просто заполонили улицы и проспекты Того Мира. Вот, к примеру, Очень Плохими Людьми оказались родные дочери Панкратова, как-то быстро превратившиеся из милых созданий с косичками в сквернословящих развратных бабищ, склонных к алкоголю и наркотикам. Именно безнадежность и усталость, от ежедневных побоев и унижений, заставила Панкратова искать путь в другие Миры, и он просто ушел, сначала на улицы, к таким же как он, обреченным, а потом и в другие Вселенные.

Он надеялся встретить Богов, и рассчитывал на их мудрость и понимание. И он встретил их, и многое познал, однако все еще был привязан к тому Миру, а потому довольно часто, насобирав достаточное количество Ненужных Вещей, он вместе с Евгением отправлялся на улицы Города. Простые люди очень мало интересовали их, очень нехороших людей они побаивались, а нелюдей избегали. Встречались в основном с обитателями их Мира. У Панкратова сложились хорошие отношения почти со всеми, что было редкостью среди ему подобных. Тяжкое бремя заставляло блаженных и отшельников ссорится друг с другом, иногда и убивать за Ненужные Вещи. Это было неизбежно, но добрый волшебник Панкратов являл собою исключение. В Этом Мире Панкратов славился мудростью, необычно глубокими знаниями о сущности Вселенной и своей добротой и справедливостью. К нему не раз обращались блаженные с просьбой рассудить территориальный спор, или какой-нибудь другой сложный вопрос. Даже сам Федя Стакан со Сквозняков, Великий Повелитель Крыс и черный маг, был весьма благодушно настроен по отношению к старому Панкратову, и однажды подарил ему замечательную четырехколесную тележку из супермаркета, совершенно необходимую вещь при охоте за Ненужными Вещами. Тележка была мечтой любого отшельника, и Панкратова в том числе, однако сам украсть ее он никогда бы не смог, и не только из-за боязни попасть в руки Очень Плохим Людям из охраны, но и потому что Панкратов соблюдал принципы нравственной чистоты и духовности. Тележка была гордостью Пустынной Обители, полоумный бард Евгений смотрел на нее с подобострастным восхищением, а упыри Кузнецовы, завидев раз Панкратова с тележкой в Городе, даже почтительно раскланялись. При этом все обитатели Мира прекрасно знали о том, что черный маг Федор пообещал изуродовать любого, кто посмеет отобрать у Панкратова тележку, а с такими угрозами приходилось считаться, ибо у всех были свежи воспоминания о том, как Федор поступил с двумя блаженными, рискнувшими обойти его в охоте за Ненужными Вещами на его же территории.

В Городе они обычно первым делом посещали Торговую Площадь, что находилась в заднем дворе бывшего магазина "Электротовары", а ныне помпезного казино "Эдельвейс". Площадь, замусоренная и грязная, принадлежала их Миру и очень контрастировала с ярко оформленным фасадом. Здесь, вдали от посторонних злых глаз, обычно собирался весь цвет их Мира — сам черный маг Федя Стакан, его подручный — Одноногий Мойша, Старый Моряк со своей супругой, сварливой Никитишной, Рыбаки из Порт-Крыма, облезлые, потертые, но никогда не унывающие мужики в тельняшках и бушлатах. Были многие другие, лишь упыри Кузнецовы сюда захаживать перестали, после того, как блаженный Васька Мыльник ткнул старшего упыря заточенным электродом в спину, за то, что тот когда-то отобрал у него почти новый цветной "Шарп". Со старшим Кузнецовым из-за этого приключилась большая неприятность, и если бы не младший упырь, бывший ветеринар, то отправился Повелитель Колхозного Рынка в тот мир, где совсем темно, и совсем нет Ненужных Вещей. Однако мутный эликсир из собачьего ассортимента сделал чудо, и старший Кузнецов остался жив, хотя при этом перекосило его изрядно на правый бок, а характер стал еще более отвратительным.

Здесь, на Торговой Площади, они совершали Обмен. Ненужные Вещи переходили из одних рук в другие, вместо них тележка наполнялась старыми крупами в бумажных пакетах и вкусными объедками, а иногда и деликатесными консервами и даже сладостями. Панкратов, благодаря свой магической силе, был замечательным охотником на Ненужные Вещи. Иногда ему удавалось выудить из Россыпи истинные ценности, и тогда он не шел на Площадь, а отправлялся к серой неприметной пятиэтажке на окраине, где в сумрачном подвале, который по ночам сторожили огромные свирепые гроллы, находилась антикварная лавка "Тайник". Хозяином "Тайника" был мордатый и усатый Зайченко. Зайченко, вне всякого сомнения когда-то был Очень Нехорошим Человеком, и к их Миру не принадлежал, однако в какой-то момент он совершил магический Переход, и с тех пор так и сновал меж двумя Мирами. Причину столь странного Перехода Панкратов знал — однажды Зайченко, обуреваемый жадностью выманил у Простой старушки древнее кольцо, настоящую жемчужину, из коллекции блаженного Лотоса Гималайского. В кольце том таился злой дух Силифант, скрывающийся от Великого Правосудия. Раздосадованный тем, что его побеспокоил какой-то хам, да еще и за столь ничтожные деньги, Силифант, которому долгое время уютно жилось у Простой старушки, вырвался и юркнул обратно в Нижние Миры, а Зайченко силой Перехода откинуло в Этот Мир. Но перед тем, как исчезнуть, Силифант оставил маленький подарок — всего-то и ничего, темную ауру, отталкивающую Людей. После того, как клиент стал обходить "Тайник" за три версты, Зайченко даже руки на себя наложить хотел, но тут объявился Панкратов, заинтересовавшийся странной аурой. Ауру, оставленную злым духом, он снял и с тех пор "Тайник" обслуживал всех отшельников, а Зайченко, правда, за бесценок, скупал самые замечательные находки.

После истории с темной аурой, Панкратов много размышлял о сущности Пересекающихся Миров, и в конце концов пришел к выводу, что точек пересечения множество, и каждая из них в себе что-то несет, ибо наполнена энергией разных миров. Он принялся искать такие точки и вскоре обнаружил, что никогда не сможет определить момент и время Пересечения, поскольку управляется этот процесс Богами, отсюда поговорка "Бог дал, Бог взял" становится аксиомой.

Но некоторый прогресс в его поисках все же был. Панкратов осознал, что вовсе не волею случая он пришел в этом мир. И не волею случая оказался в Час Шмеля на пустынном мысе у Пролива. Все это были Предначертания, которые нужно было правильно интерпретировать, и тогда возможно, что монолог к Богам, превратится в диалог. Тогда по точкам Пересечения он сможет подняться туда, где прежде не был, но куда всегда мечтал попасть.

Час Шмеля. В это неподвижное и сонное время Панкратов и Женя обычно сидели на фанерных ящиках и предавались размышлениям, глядя на Пролив. Так было и в этот день, за одним небольшим исключением — сегодня они смотрели совсем в другую сторону и размышления их никак не были связаны с окружающей природой, скорее наоборот.

На вытоптанном пятачке, прямо перед ними стоял на подножке новенький велосипед. Волшебно легкий, удивительно красивый, замечательно красный велосипед блестел титаном и никелем, вспыхивал на солнце радужными искорками, словно спина несущейся вверх по течению форели. Маг и кудесник Панкратов, прикрыв глаза тяжелыми веками, медленно перебирал собственные мысли, выстраивая сложные конструкции, должные объяснить внезапное появление этого волшебного предмета в их мире. Его теория о точках Пересечения стала реальностью, и он сейчас смотрел на подарок Богов, подарок лично ему, подарок от кого-то несоизмеримо могущественного, способного без опаски перенести такой предмет, как новый велосипед из одного мира в другой.

Женька нервничал. Он чесал пятерней грязные волосы, сопел и поглядывал то на велосипед, то на старого Панкратова. Наконец, он не выдержал и спросил:

— Слушай, дед, может ты его все-таки украл?

Панкратов отвлекся от мысленных конструкций, снисходительно ухмыльнулся и пригладил бороду.

— Вы пошляк, Женечка…

Евгений натянул на уши воротник армейской куртки, обхватил себя руками и закачался на ящике.

— Не пойму… Не пойму я… Только что его не было — и вот нате! Такого ведь не бывает, а? Дед?

— Бывает, Женечка. Бывает. — Панкратов кряхтя приподнялся и еще раз внимательно оглядел поблескивающее чудо. Однако приближаться к велосипеду почему то не стал.

Женька вскочил, и корча гримасы, запрыгал вокруг ящика.

— Не бывает! Не бывает! Это кто-то приехал купаться и оставил, а мы и не заметили! Не заметили! Не заметили! Ты вообще, дед, ничего не замечаешь! Тебя вон чайки обосрали уже с ног до головы, а ты не замечаешь! Только бубнишь себе под нос!

Панкратов задумчиво покачал головой и наконец решился. Он встал, приблизился к велосипеду и положил ладонь на мягкое сиденье, и тут же почувствовал прилив свежих сил. Он покачнулся и улыбаясь повернулся к Женьке.

— Это подарок! Это подарок Богов, Женечка. Они хотят, что бы я приблизился к ним!

Женька вдруг резко замер, склонил голову и исподлобья посмотрел на старика.

— Ты, Панкратов, совсем сдурел. — Глаза его вдруг неприятно заблестели, — давай скорее его в город оттащим. Зайченко сразу возьмет, даже вопросов задавать не будет… Ну, чего встал?

Панкратов, глядя в сумасшедшие глаза блаженного, испугался. Он вдруг ясно увидел то, чего не замечал ранее. Женька, его друг и поэт, исчез. Его сожрал гролл, и поселился в его тщедушном теле и сейчас именно гролл смотрит на него через безумно вытаращенные глаза товарища. Панкратов сжал руль велосипеда, и почувствовав новый прилив сил, забормотал защитные заклинания.

Гролл в Женькином обличии дьявольски расхохотался и стал приближается мелкими покачивающимися шажками.

— Что ты там бормочешь, Панкратов? Совсем больной стал. Договаривались ведь, все что найдем — пополам… Давай я поеду на нем.

Панкратов с отчаянием осознал, что его заклинания не помогают. Гролл громко клацая зубами все приближался. Старик прижался к горячему металлу щекой и зашептал:

— Не отдам… Не отдам… Не заберешь!

Женька остановился в двух шагах и заголосил:

— У тебя! У тебя тележка есть! Тележка! Тележка! Ни у кого нету, только у тебя! Отдай мне тележку тогда? Не отдашь? Ты жадный старик! Так я и знал — все тебе! Все! А мне — шиш с маслом! Отдай!

Он кинулся к Панкратову и стал отдирать руки старика от руля. Они упали вместе с велосипедом и завозились в пыли. Панкратов отчаянно лягался, кусался и верещал. Женька схватил старика за волосы и дернул.

Во внезапно наступившей пыльном тишине что-то сухо и страшно хрустнуло. И сразу же, где-то совсем близко заворочался, загудел и чугунно ударил себя по железным бокам черный дух Аят. Женька вскочил, глянул в пустые безжизненные глаза Панкратова и снова рухнул на колени.

— Дед, а дед? Дед, вставай, слышишь? Пошутил я! Пошутил! Не нужен мне твой велосипед! Дед, вставай! Ну пожалуйста! Вставай, слышишь? Вставай, пойдем у меня консерва есть! Сардинка. Я на удочку сменял у Кольки. Давно от тебя спрятал. Сам съесть хотел! Деда, вставай пожалуйста…

Он упал лицом в пыль и заколотил кулаками по земле.

— Вставай-вставай- вставай- вставай- вставайвставайвставай!!! Ну вставай же!

Панкратов лежал рядом, одна нога на серебристых спицах, сухой, маленький. Нечесаная борода его смотрела вертикально вверх. В небо.

Женька с трудом поднялся с колен и всхлипнул.

— Ты ведь не умер, деда? Ведь не умер же? — Он вскочил и засуетился. — Ну конечно же ты не умер. Это твой велосипед. Твой. Ты поедешь на нем, прямо к своим Богам.

Он подхватил велосипед, неловко щелкнул подножкой, скинул грязную куртку, потом наклонился и поднял под мышки обмякшее тело старика.

— Ну давай же! Садись! Вот… Удобненько, правда? — Он усадил тело на сиденье, уперся плечом и рванул на груди заношенную байковую рубашку. Оторванной полосой он неуклюже привязал руки старика к рулю, потом наклонился и стал прикручивать разбитые ботинки к педалям. — Вот как хорошо! Сейчас и поедем!

Обвязав разорванной рубахой неподвижное тело где только можно, Женька обтер лицо от пыли и счастливо улыбаясь уперся в руль. Все также улыбаясь, он дотолкал велосипед с привязанным к нему мертвым Панкратовым через сухие ломкие заросли к самому краю обрыва.

— Вот и все! Вот и поедем! С ветерком! Слышишь, деда? С ветерком помчимся!

Стараясь удержать равновесие, он cтолкнул велосипед вниз и радостно запрыгал на месте.

— Вперед! Крути быстрее, дед, не останавливайся!

Велосипед зашуршал по сухой глине, подпрыгнул на кочке и полетел. Старый волшебник Панкратов вдруг выпрямился, повернул голову и беззвучно шевеля губами, важно кивнул. Женька, приложив ладонь к бровям, смотрел, как оседлав красный велосипед, великий маг и кудесник поднимается все выше и выше к самому небу, превращается в едва видимую черную точку, и исчезает