«Дом»

Колесова Наталья Валенидовна Дом

— Гасси, Гасси…

Маленькие пальчики дергали за простынь, тянули за волосы, щипали…

— Гасси! Гасси!

Она со стоном перевернулась на спину.

— Ну, Гасси я, Гасси… Что вам от меня надо?

Мохначи возбужденно прыгали по постели и по полу, хватали за руки, пытаясь стащить ее с кровати. Бормоча невнятные ругательства, Гасси села и с ненавистью уставилась в темноту.

— Если там еще один щенок, клянусь, утоплю его собственными руками!

Растрепанная, всклокоченная, босая, в одной ночной рубашке, она дошагала до кухни и рывком распахнула дверь.

Щенка не было. Вместо него на крыльце дома лежал человек. Когда дверь открылась, голова его тупо стукнула о порог — можно было понять это и как вежливое пожелание войти.

Гасси посмотрела направо, налево. Стояла глубокая ночь, город давно спал, стих даже шум близкой стройки. Гасси посмотрела наверх. Наверху было сито звезд, полная луна и сидящий на козырьке крыши филин.

— Ну-ну, — сказала Гасси. — Если это твои шуточки, ушастый, я тебе шею сверну!

— Угу, — принял к сведению филин и, распахнув крылья, взмыл в небо, на мгновение заслонив луну. Гасси включила тусклый наддверный фонарь, присела рядом с лежащим, осторожно толкнула его в плечо. Человек послушно перевернулся на спину — и она его узнала.

Все оказалось еще хуже, чем казалось. Гасси села на пятки и с тихой яростью оглядела темный двор.

— Ну, только узнаю, кто!..

Оставалась надежда, что она не сумеет затащить такого крупного мужчину в дом. Мохначи лишили ее и этого — вцепились в рубашку и брюки лежащего, волоча его так целеустремленно и стремительно, что ей оставалось только поддерживать ему голову. Они даже втянули его на кушетку и принялись деловито подтаскивать подушки и пледы, пока Гасси, сморщившись, не замахала руками, разгоняя их, как надоедливых мух.

— Все-все, хватит, спасибо! Спасибо всем, кто помог вырыть для меня глубокую могилу!

Гасси, выпрямившись, уперлась руками в бока, и уставилась на Стивена Уокена. Даже сейчас, в далеко не лучшем своем виде — пыльный, бледный, с запекшейся кровью на левом виске — он выглядел как воплощение грез любой юной девы…

И не очень юной.

Чтоб он сдох.

Что, он, кстати, вполне мог успеть сделать. Гасси дотронулась до влажной кожи и, к своему сожалению, почувствовала слабо пульсирующую жилку. Повернулась к рассевшимся кругом, как в цирке, мохначам:

— Ну да, он здесь, в моем доме! И что я, по-вашему, должна с ним делать? Добить, чтобы все мы были счастливы?

Мохначи загомонили наперебой, но, отмахнувшись от них, Гасси схватилась за телефон.

— Доктор дома? Разбудите, пожалуйста, это очень срочно! А, это ты! Будь другом, возьми чемоданчик со своими причиндалами и приезжай ко мне… Нет, не со мной. С подкидышем.

* * *

Стивен Уокен остановился, положив руки на низкую калитку. К дому вела извилистая, выложенная цветным кирпичом дорожка. На широком крыльце веранды сидела женщина. Он не сомневался, что это именно та, которая ему нужна. Просторная светлая старая рубаха, легкие полотняные короткие брюки, широкополая шляпа из соломки. В руках женщины были садовые ножницы. Ему говорили, она любит возиться в саду…

— Добрый день! — сказал он, слегка повысив голос. — Можно войти?

Она вскинула голову, вглядываясь в него из-под полей шляпы. Положила ножницы на крыльцо рядом, вытерла о рубаху руки.

— Здравствуйте. Заходите, конечно.

Мужчина шел по дорожке между розами — она с любопытством разглядывала его. Наверняка один из этих рабочих, что целыми днями трудятся по соседству. Сейчас попросит пить или позвонить по телефону. Большей частью они были дружелюбны, да и она не старалась наживать себе лишних врагов. Она сняла шляпу, положив ее на перила, распустила «хвостик». Мужчина остановился у крыльца и некоторое время смотрел на нее сквозь стекла темных очков. Она вопросительно подняла брови.

…Черт, они говорили — «упрямая старая дева» — и он представил себе иссохшее злобное существо, безвкусно одетое, ненавидящее весь белый свет, и мужчин — в особенности. Женщина оказалась ненамного его старше, и, хотя внешности вполне заурядной, вовсе не была замшелым страшилищем.

— Мне нужна хозяйка дома, — сказал он на всякий случай.

— Это я, — она слегка склонила голову набок, улыбаясь ему снизу зелеными глазами. Это у нее здорово получилось, он и сам не прочь перенять такой прием.

Так как он молчал, Гасси решила ему помочь.

— Хотите пить?

— Пить? — он рассеянно огляделся. — Да, неплохо бы. Эта чертова жара…

— Я принесу, — она легко встала, повернулась и исчезла в полумраке двери. Стив опустился на крыльцо, разглядывая роскошные, тяжелые, ухоженные розы. Сад был небольшим, но создавал странное впечатление уединенности, отгороженности от остального мира. Даже звуки близкой стройки были приглушенными, будто дом и сад накрыло прозрачным куполом — жужжание пчел, шелест листьев, журчание ручья… Ручья? Он наклонил голову, прислушиваясь, даже привстал, собираясь увидеть этот самый ручей…

— Вот лимонад — хотите?

Он с благодарностью принял запотевший стакан. Действительно, было очень жарко. Хозяйка уже вернулась, а он так и не придумал, с чего начать разговор. В этом месте совершенно не хотелось думать. Хотелось смотреть, вдыхать аромат роз, наслаждаться освежающей прохладой лимонада…

Оставалось полагаться на интуицию и везенье. Они его редко подводили.

— Здорово, — искренне сказал он, кивнув на цветы.

Хозяйка со спокойным удовольствием оглядела сад.

— Да. Но капризны, как дьяволы! Вон на те, видите, бордовые, я потратила три года…

Он снизу взглянул в ее лицо. Прислонившись плечом к столбу веранды, непринужденно скрестив ноги, женщина отпивала из своего бокала маленькими глотками. Лицо у нее было незагорелым, такая белая кожа вряд ли хорошо выносит солнце. Поэтому она и надевает шляпу…

Он обругал себя — скажите, какой глубокомысленный вывод! Какого черта он приперся сюда? Все можно было решить в кабинете у мэра, в присутствии юристов.

— Мы здорово вам мешаем, а? — теперь он мотнул головой в сторону шумящей стройки.

— Конечно, теперь здесь не так тихо, — согласилась она, скрестив на груди руки. Светлая ткань рубашки натянулась, стало заметно, что на хозяйке нет лифчика. Не то, чтобы он был против, смотреть очень даже приятно, но опять отвлекало от дела. — Знаете, раньше здесь была очень тихая улочка. Всего тринадцать домов, деревья, тень… все друг друга знают…

Он задумчиво разглядывал стакан с лимонадом. Ему ли не знать: он скупал эти дома один за другим. И сносил.

— Хуже всего ночью — звуки далеко разносятся по реке. Я теперь закрываю окна, но все равно…

— И вам не скучно теперь здесь… одной?

Она сделала глоток. Сказала спокойно:

— Пожалуй. Я привыкла к соседям.

Это было слабо сказано. Она могла притворяться перед другими, но не перед собой. Она знала их с самого рождения — люди на Зеленой улице почти не менялись, и каждый знал привычки, слабости и чудачества остальных. И мирился с ними. Здесь шла иная — тихая, издавна установившаяся жизнь, далекая от современного ритма, дрязг, страстей. Жизнь, к которой она стремилась в суете больших городов. Жизнь, к которой она вернулась. И теперь эта жизнь кончилась, разбилась, оставив после себя лишь два осколка — дом и она в нем.

Она взглянула на сидящего перед ней широкоплечего мужчину — нельзя объяснить это никому, потому что ни объяснить, ни понять невозможно. Многие из соседей плакали перед отъездом, но все же уезжали, бросая свои дома, как состарившихся животных-любимцев. Она рассеянно погладила вытертые до блеска перила, сказав беззвучно: «Уж я-то тебя не оставлю».

Стив задумчиво щурился. Он не мог ошибиться — она и вправду чувствовала себя одинокой. Без поддержки единомышленников… Может, она уже колеблется? Может, надо только осторожно подтолкнуть?

Но хозяйка мигом развеяла его надежды, сказав:

— Я родилась, живу и буду жить здесь.

Она, конечно, не знала — кто он — но не могла адресовать свои слова точнее.

— Стив! — Оба вздрогнули. Тойво, его помощник, стоял у калитки, озабоченно взмахивая рукой. — Уокен! Вот ты где! Давай скорее, там тебя ищут!

Мысленно чертыхнувшись, он поставил стакан на широкие перила и поднялся. Женщина пристально смотрела на него. Из глаз ее ушла улыбка.

— Вам пора, мистер Уокен, — сказала она низким голосом.

— Спасибо за лимонад, мисс Хилл, — сказала он ей в тон. — Я ваш должник.

— Забудьте, — она сузила глаза. — И проваливайте.

Улыбнувшись, Стивен чуть приподнял шляпу. Хорошо, что он не представился сразу, а то бы она наверняка подмешала ему в лимонад крысиного яда.

Он вразвалку побрел между роз. У калитки резко обернулся — но Хилл была настолько упряма, что даже не пожелала смотреть ему вслед и теперь закрывала за собой дверь. Он заметил шевельнувшуюся занавеску на втором этаже дома. Кто там у нее? Тайный любовник?

— Пошли, Тойво, — сказал он. — А ты, вообще-то, в курсе, что на свете существуют мобильные телефоны?

Она осторожно пробиралась по краю разбитой самосвалами дороги — ночью прошла гроза и рытвины превратились в угрожающе глубокие озера. Оставалось всего-ничего до того, чтобы свернуть на Липовую аллею, как мимо пронесся джип, обдав ее веером брызг и грязи. Касси запоздало прикрылась сумкой, но безупречно белый летний костюм и чулки покрылись мошкарой брызг. Взгляд на часы — возвращаться переодеваться некогда, сегодня ее очередь открывать библиотеку. Ладно, с помощью щетки она сумеет привести себя в приличный вид.

Касси ни секунды не сомневалась, что за рулем громадного блестящего джипа сидит Уокен или кто-то из его подручных. Местный бы немедленно остановился и бросился к ней с извинениями. Касси сдвинула брови. Ладно, пусть у него колеса отвалятся, но дня он ей не испортит!

Однако эта мелкая пакость все же настолько выбила ее из колеи, что она добралась до работы с головной болью, копившейся в затылке. Пока приводила себя в порядок, у стойки скопилось уже трое посетителей, и самая первая — о, боже, она совсем забыла, что сегодня среда! — вечно раздраженная Мей Карсон. Касси напряженно улыбнулась, извинилась, и повела миссис Карсон к полкам. Долго искала нужный журнал, выслушивая сетования на нынешнюю молодежь, на потерянное время, на небрежность и невежливость некоторых работников библиотек… Потом посетительница без передышки переключилась на соседей, чья собака беспрерывно лает, не давая ей спать, на продавщицу в магазине, которая ее без конца обвешивает, на… Список претензий миссис Карсон к миру был поистине бесконечен. От Касси не требовалось ничего кроме приличествующих случаю фраз типа «вот как — неужели — как жаль».

Когда, так ничего и не выбрав, умиротворенная миссис Карсон отправилась к двери, она почувствовала, что вся взмокла. Джоан, успевшая за это время обслужить троих, кивнула ей с сочувствием.

— Иди попей кофейку, Касси! Эта старая стерва тебя совсем вымотала!

— Разжевала и выплюнула! — простонала Касси. — Скажи, зачем она сюда ходит? Она ведь у нас почти ничего не берет! А я каждый раз после нее чувствую себя помойным ведром!

— Она приходит подзаряжаться! — авторитетно объявила Джоан, увлекающаяся экстрасенсорикой. — У тебя ведь, как у настоящей ведьмы, такая сильная энергетика!

— Энергетика! — фыркнула Касси и вытянула средний и указательный пальцы. — Покажите мне, где здесь розетка, а то мой аккумулятор совсем сдох! Его высосала миссис Карсон… Господи, Джоан, неужели я тоже стану такой в старости?

— Ну, говорят, она и в молодости была не чище. Но ты с ней хорошо справляешься.

— Ну да, хорошо! Чувствую себя так, словно меня бульдозер переехал.

— Кстати, — осторожно начала Джоан. — Насчет одинокой старости. Знаешь, у меня есть знакомый симпатичный приятель…

— Боже упаси, Джоан! — перебила Касси. — У меня и без того хлопот полон рот!

— Нет, ты безнадежна! — привычно вздохнула Джоан. С двумя ее замужествами и кучей «симпатичных приятелей», она и представить себе не могла, как можно обходиться без мужчины. Правда, если учесть наследственность Касси… Нет, она ничего плохого не имеет в виду, но, в принципе, этим многое можно объяснить — и цепляние за старый дом и отказ от блестящей, по всеобщему мнению, карьеры в мегаполисе… да и нежелание связывать свою судьбу с кем-либо из мужского населения города.

Тишину библиотеки взорвали звонкие детские голоса. Касси со вздохом отставила чашку:

— И вновь продолжается бой…

К вечеру ей уже действительно казалось, будто ее переехала машина. Причем туда-сюда-обратно — и не раз. С усталой обреченностью услышала возбужденный голос Джоан:

— Касси, к тебе гости!

До закрытия оставалось еще пятнадцать минут. Вздохнув, она потерла виски:

— У тебя есть что-нибудь от головы? Да, подойдет, спасибо…

Морщась от резкого вкуса химии, запила таблетки водой. Кивнула Джоан, чтобы та привела запоздалого читателя.

— Здравствуйте.

Она подняла глаза и ощутила что-то вроде нокдауна. Стивен Уокен смотрел на нее с улыбкой, по-хозяйски положив загорелые крупные руки на деревянную стойку. Он был, как и вчера, в клетчатой рубашке и джинсах, только снял темные очки, что лишь прибавило обаяния его энергичному мужественному лицу. Лицу, которому хотелось доверить не только свою судьбу, но и судьбу своего дома. И Джоан маячила за его спиной, делая большие глаза и безмолвные восхищенные жесты.

— Чем обязана? — нелюбезно поинтересовалась Касси.

— Заехал посмотреть, где вы работаете. Уютное местечко.

— Извините, мы закрываемся.

Уокен лишь основательней навалился на стойку.

— А могу я записаться к вам в библиотеку?

— Пожалуйста, внесите залог и заполните карту, — сказала Касси, не поднимая глаз. — Джоан, помоги мистеру Уокену.

— Прости, Касси, но я уже ушла! — отозвалась подруга из-за полок. Так, ясно, ее предали. Она покосилась на часы и подавила вздох — еще десять законных минут. Уокен добросовестно заполнял карту. Глядя в его затылок, где под каштановыми волосами не было и намека на грядущую лысину — и позлорадствовать-то нечему! — она повторила нетерпеливо:

— Поторопитесь, библиотека закрывается.

Тот взглянул исподлобья. Зоркие насмешливые голубые глаза.

— Ну так предложите что-нибудь по своему вкусу.

— Наши вкусы не совпадают, — отрезала она, щелкая замочком сумочки.

— Вы так в этом уверены?

— На все сто!

— Только потому что меня не прикалывают старые дома?

— У вас осталось две минуты, — предупредила она. Уокен оглянулся, сделал большой шаг и, достав с полки толстую книгу, продемонстрировал ее библиотекарю.

— Саймак, — вслух прочитала та и невольно взглянула на него. Уокен вздернул темные брови.

— А что, я не имею права любить старика Саймака?

Касси промолчала, быстро заполняя формуляр. Он ведь понятия не имеет, что это ее любимый писатель.

— Срок возврата через месяц. Если не сможете вернуть вовремя, предупредите по этому телефону.

— Это ваш домашний? — невинно поинтересовался Уокен.

— Мистер Уокен, ДО СВИДАНИЯ.

Касси потянула время, проверяя сигнализацию, все окна и двери, но, выйдя из библиотеки, увидела, что он поджидает на другой стороне улицы.

— Разрешите вас проводить? — спросил Уокен, мгновенно оказываясь рядом. Она взглянула мельком.

— Если не разрешу, это что-то изменит?

Уокен ухмыльнулся.

— Нет.

Пошел рядом, приноравливаясь к ее широкому стремительному шагу. Неприкрыто разглядывал ее профиль. Чем-то она напоминала лисицу — острый нос, подбородок, узкое лицо, быстрые, приподнятые к вискам глаза. Можно, конечно, найти в ее внешности что-то пикантное… Если очень постараться.

— А что с вашей машиной? — внезапно спросила она, не глядя на него.

— С машиной?

— Ну да, с этой здоровенной черной зверюгой.

— Тойво сегодня с утра попал в небольшую аварию… что-то с колесами… — ему не понравилась ее улыбка. — А что?

Она не ответила.

— Эй-эй, — сказал он, сворачивая следом. — Вы что, не домой?

— А разве вас кто-нибудь куда-нибудь приглашал, мистер Уокен?

Он побрел за ней к последнему из купленных им домов. Женщина легко взбежала по ступеням и повернула ключ. Между прочим, это его собственность, напомнил Стивен. Про себя. Даже если б он это сделал вслух, она бы все равно не услышала. Они постоянно находились на разных радиочастотах.

Чета Бейкеров принесла ей ключ три дня назад. Они прятали глаза и говорили, что дом слишком велик для них, а дети и внуки не хотят сюда возвращаться. Не будет ли она так добра присмотреть за ним, пока… Они так и не сумели вымолвить пока — что? Она не сказала им ни слова. Просто не было сил обвинять или ободрять их.

Гасси повернула ключ и вошла туда, где они пытались запереть свое прошлое, свои воспоминания. Не за чем было присматривать в этом доме — Бейкеры забрали с собой все.

Кроме…

Она вздохнула, увидев стоящий на полу горшок с чуть повядшей геранью. Конечно, зачем он был нужен им там, в комфортабельном доме престарелых? А что он комфортабельный, она нисколько не сомневалась — Уокен умел был убедительным не только в словах, но и в средствах.

Гасси наклонилась и подняла цветок, пробормотав:

— Домовой-домовой, пойдем со мной…

Погладила глиняный бок горшка, огляделась и добавила со вздохом:

— Пойдем, бедолага. Может, мы найдем тебе новый дом.

Уокен, привалившийся к столбу веранды, поднял выразительные брови:

— Горшочек с золотом?

Не говоря ни слова, она прошла мимо него к своему дому. Возле калитки развернулась к Уокену, следовавшему за ней подобно молчаливому преданному псу:

— Я не думаю, что…

Он вскинул руки, словно сдаваясь:

— Я хочу только поговорить, мисс Хилл. Этот разговор вас ни к чему не обязывает.

Женщина наклонила голову, раздумывая. Но смотрела не на него, а так… отвлеченно, будто к чему-то прислушивалась. Неожиданно кивнула.

— Идите на задний двор. Я сейчас.

Он проходил мимо крыльца, когда она открыла дверь — и снова из дома повеяло прохладой. И еще — там было очень темно. Конечно, после такого-то солнца…

Стив и дуб смотрели друг на друга. Стивену дуб понравился. Он был таким… основательным. Будто рос здесь всегда. Уокен обернулся и посмотрел на дом. Он даже затруднялся сказать, что было раньше — дуб или дом. Может, однажды один из Хиллов ехал по берегу реки, увидел дуб, спешился с лошади и решил, что построит здесь дом. С тех пор немало поколений маленьких Хиллов выросло, карабкаясь на эти раскидистые ветки, точно специально подставляющие свои мощные ладони. Или качаясь на подвешенных качелях. Стив машинально толкнул облезшие качели. Они были рассчитаны на двоих. Интересно, как прореагирует мисс Хилл, если он предложит покачаться вместе? Он оглядел зеленую лужайку. А вот и ручей! Ручей тек по самодельному руслу из плоских каменных плиток, собираясь в крохотный пруд — Стив назвал бы его просто лужей. По вечерам тут наверняка дает концерты лягушачий хор. Деревья, густой кустарник вместо изгороди, деревянная садовая мебель. Он сел на скрипнувшее кресло, посмотрел на дом. Дом ему тоже нравился. Он сам построит или купит себе такой. Попозже. Лет эдак через сорок.

Хозяйка вышла через заднюю дверь, и Стив невольно хмыкнул, заметив, что она прижимает к груди кувшин с лимонадом. Так как там насчет яда? Она вылезла из своего костюма заштатной учительницы и переоделась в веселенькое летнее платье. Строго уложенные волосы теперь были забраны в «хвостик», из-за чего женщина вновь напомнила ему лису. Жаль, что это преображение вовсе не сделало ее проще и ближе. Не спрашивая, налила ему бокал лимонада, взяла в руки второй и опустилась в кресло-качалку. Он сделал глоток и посмотрел на нее. Мисс Хилл сидела, закрыв глаза. Он и сам был мастер по части пауз, но она, похоже, попросту о нем позабыла. Или вообще задремала. Он критически рассматривал хозяйку. Она могла упрямиться сколько ее душе угодно, но Стив не сомневался в успехе. Не таких обламывал.

— Мисс Хилл, — начал он, ставя на стол бокал. — Я прекрасно понимаю…

— Тшш, — сказала она, не раскрывая глаз. — Помолчите немного. Послушайте.

— Что?

— Тишину.

Он вздохнул и — кретин кретином — действительно прислушался. Пели птицы. Бормотал ручей. Шелестела листва над головой. Мерно поскрипывало кресло-качалка. Чуть позвякивал лед в бокале в ее руках.

Нет, он слышал звук стройки и шум изредка проезжавших машин — но все равно здесь царила тишина. Тишина, которую не разрушил бы и грохот стартующей за домом ракеты… Омывающая все вокруг тишина, настолько далекая от него самого и ритма его жизни, что он вдруг растерялся. Или расслабился. Или… просто попался.

Потому что представил вдруг, что сидит здесь вечером, покачиваясь в уютном кресле, потягивая из своего бокала, и наблюдает, как закат устраивает для него роскошное цветное представление — каждый раз новое, неповторимое. И над лужайкой загорается фонарь, вокруг которого вьется мошкара, а за спиной звучат негромкие голоса и смех, светится теплыми огнями дом.

Дом, который его любит и ждет…

Он сжал губы и посмотрел на женщину. Продолжая раскачиваться в своем кресле, она еле заметно улыбалась с закрытыми глазами. Как она это делает? Или — ЧТО это она делает?

— Мисс Хилл, — позвал он, и голос его рассек тишину, как бритва. — Мы можем поговорить?

Она раскрыла глаза и как будто удивилась, увидев, что он все еще здесь.

— Мы? О чем?

Он почувствовал себя круглым идиотом — а это редко кому удавалось добиться.

— О деле.

Она пожала гладкими открытыми плечами, едва тронутыми легким загаром.

— Не о чем говорить. Я не передумаю.

— Тогда зачем вы пригласили меня сюда? — спросил он, совершенно забыв, что сам настоял на встрече. Она серьезно задумалась.

— Я не приглашала. Меня попросили.

— Кто попросил?

— Он, — сказала она, как само собой разумеется, и махнула рукой. Стив оглянулся, смутно ожидая увидеть еще какого-нибудь соратника несгибаемой мисс Хилл. И вдруг понял, что она имеет в виду дом.

Кассандра Огаста Хилл ворвалась к нему спозаранку — как раз заканчивалось совещание. Народ уже поднимался, когда дверь широко распахнулась и в вагончик влетел маленький тайфун: бумаги взлетели к потолку, мужчин отнесло в стороны (и слава богу, целее будут!). Хилл ухватилась обеими руками за стол — Стивену показалось, тот затрещал — и выпалила ему в лицо:

— Думаешь, это сойдет тебе с рук?!

Он прижмурился на мгновение, ослепленный яростью, плавившейся в зелени глаз мисс Хилл, и ровно сказал:

— Свободны. Все.

Его работники выходили нехотя, оглядываясь, тормозя в дверях. Тойво из солидарности остался, прижав чертежи к груди — точно щит.

— Итак, мисс Хилл? — Стив откинулся на вертящемся стуле, постукивая карандашом по столешнице. — Продолжайте. Я вас очень внимательно слушаю.

Мисс Хилл одним махом смахнула всё со стола. Стивен поднял брови.

— Впечатляет.

— Впечатляет? — она перегнулась через стол. — Я тебя еще не так впечатлю, вандал гребаный!

Он крутнулся на стуле.

— Неплохой лексикон для библиотекаря. Но я до сих пор не понимаю, что вас так огорчило?

— Огорчило?! Скотина! Ты их уничтожил!

— ИХ?

— Нечего строить такую невинную рожу! Ты понимаешь, что я могу подать на тебя в суд? Думаешь, если разоришь мой сад, это заставит меня сдвинуться с места? Черта с два!

Начиная понимать, он поднял руку с карандашом.

— Минуточку, мисс Хилл…

— Да ни секунды! Я тебе рассказала тогда, сколько труда в них вложила, и потому ты, сволочь…

— Воздержитесь от оскорблений, пожалуйста. Вы говорите, кто-то уничтожил ваш сад?

— Не КТО-ТО, а ты! Или кто-то по твоему указанию! Но твои методы годятся только для беззащитных стариков, а на меня они не действуют!

Действуют, еще как действуют. Стивен помолчал.

— Мисс Хилл, вы, конечно, можете обратиться в полицию, но мою причастность или причастность моих рабочих к этому… инциденту еще следует доказать. Я могу подать на вас в суд за клевету. Так что ваша жалоба отклоняется.

— Жалоба?! — она чуть не взвилась до потолка. — Жалоба! Я пришла сказать, что знаю, кто это сделал! Скоро ты приползешь ко мне на коленях прощения вымаливать!

Сгребла со стола телефон и, поколебавшись секунду, выбрала компромиссный вариант — швырнула в стену над ухом Уокена. Стивен моргнул, коснулся щеки, в которую полетели пластмассовые осколки несчастного аппарата, но не успел и рта раскрыть — ведьма вылетела из вагончика. Не на помеле, хоть и с той же скоростью.

Тойво перевел дух. Сказал благоговейно:

— Господи ты боже мой! Вот это баба! Ты цел?

Стив оглядел следы посещения мисс Хилл. Отбросил карандаш и гаркнул:

— Ну, и кто?!.

* * *

— …это можно квалифицировать как похищение. У тебя могут быть неприятности.

— Да ты что? — женщина неприятно засмеялась, и он сморщился от нахлынувшей боли. — Он сам — ходячая неприятность! Ну ладно, сейчас лежачая…

Стив осторожно выдохнул — получилось, видимо, громко, потому что говорившие сразу смолкли.

— Где… где я? — спросил он. — Кто тут? Почему так темно?

— Темно? При такой-то куче свечей?.. — голос женщины смолк. Он почувствовал движение воздуха над своим лицом — перед его глазами провели рукой.

— Ну, здорово! Еще чего не хватало! — раздраженно сказала женщина. — Дан, он ничего не видит!

Он нащупал повязку, провел пальцами по лбу, по виску и дернулся:

— Вот черт!

— Неплохо приложились? — прозвучал справа знакомый голос. Он повернул голову и задержал дыхание, пережидая приступ тошноты.

— Эй! Как вас там! Мисс Хилл, это вы? Я все еще у вас дома?

— А вы угадайте! — предложили ему.

— Что со мной случилось?

— Вы уже спрашивали при докторе. Упали и ударились головой.

— Я не падал, — твердо сказал он.

— А кто падал? Я, что ли?

— Я не падал, — повторил он. — Кто-то ударил меня по голове.

В сторону:

— О, дьявол!

Ему:

— Вы это точно помните?

— Еще как точно!

— Ну, как бы там ни было, у вас сотрясение мозга и док велел вам оставаться в постели. Чего вы там копошитесь?

Даже от небольшого усилия — сесть — он взмок и был вынужден откинуться на спинку кушетки.

— Я хочу в туалет. Где тут у вас туалет?

— Налево от вас.

Он автоматически повернул голову и вздохнул:

— Вы меня не проводите?

— О, господи, — недовольно пробормотала хозяйка. Чем-то зашелестела и подошла к кушетке. Рука ее была теплой и сильной. Хилл помогла ему встать, повела, сжав локоть, — он неуверенно ступал следом.

— Вот, — сказала она. Повернувшись, он со всего размаху ударился бедром обо что-то твердое.

— Это был стол, — уведомили его любезно.

— Я понял, — он нашарил дверь, потом ручку двери.

— Справитесь с ширинкой? — поинтересовалась она вслед.

— Да уж получше вас, — пробормотал он.

— Давайте там поскорее! Мне пора на работу, — крикнула она сквозь закрывшуюся дверь. Он вышел и остановился на пороге — успел и умыться, повязка слегка намокла — ожидая, когда его поведут обратно. Эта его надменная уверенность, что все непременно будут счастливы оказать ему всяческую помощь и содействие, безмерно ее раздражала.

Он крякнул, когда кушетка неожиданно ударила под коленки, и он с размаху шлепнулся на нее.

— Учите дорогу, — посоветовала мисс Хилл. — У меня нет никакой охоты служить поводырем, когда вам приспичит.

— И слава богу, — пробормотал он. — Целее буду.

— Ну так, — она ходила по комнате, очевидно, собираясь, и он водил головой вслед за ней. — Док сказал лежать. Еда и питье на столике слева. Приемник на полке над головой. Телевизор вам пока, как я понимаю, ни к чему…

— Где телефон? — перебил Стивен.

— Зачем?

— Что значит зачем? Мне нужно сделать несколько звонков. В офис. Своему доктору. Хочу, чтобы за мной прислали машину. Дайте телефон!

— Черта с два!

— Послушайте, мисс Хилл, вы что, не понимаете? Мне нужен телефон!

— Все, что тебе нужно, парень, я предоставила. Остальное получишь, когда выйдешь из моего дома.

— В таком случае я уйду сейчас!

Он услышал, как женщина хмыкнула.

— Да? Ну что ж, попробуй!

Быстрые шаги. Хлопнула дверь. Ключ повернулся в замке. Она думает, это его остановит? Просто он сейчас немного отдохнет… где, она говорила, эта еда?

Перекусив сухим печеньем и отпив исторического лимонада мисс Хилл, он вновь откинулся на кушетку. Тихо. У нее что, звукозащитные окна? Он поднапряг память, вспоминая фасад дома. Вряд ли. Тишина начала угнетать. Он прилег и нащупал кнопки приемника. Музыка спустилась на него, заполнила дом слабым эхом. Что тут за пространства? Да ладно, плевать! Он только немного отдохнет… Тут он ощутил легкий толчок кушетки и прикосновение к своему лицу чего-то пушистого и теплого. Громкое бурчание уведомило, что его посетил один из обитателей дома — наконец-то благожелательно настроенный обитатель. Кошка немного потопталась по его груди и свернулась на нем уютным тяжелым клубком. Ее убаюкивающая песня слилась с льющейся из приемника музыкой, превращаясь в удивительную колыбельную. Стив погладил кошку и закрыл глаза. Отдохнет, но недолго…

Стук двери разбудил его, и опять он не понял спросонья, отчего вокруг так темно. Услышал быстрые шаги и голос мисс Хилл.

— Как там подкидыш? — спросила она дом. — Случаем, не помер?

В ее голосе прозвучало столько надежды, что разочаровывать ее было жаль. Стив отозвался сипло:

— К вашему сожалению, нет.

— А, — прокомментировала она. Судя по звукам, поставила на стол тяжелую сумку и начала ее разгружать.

— Что ж вы не ушли? — поинтересовалась через паузу, заполненную шелестом разворачиваемых пакетов, шлепаньем дверцы холодильника и журчанием воды из-под крана.

— Я уснул, — объяснил он и подумал, что это похоже на оправдание. — Да тут еще ваша кошка…

— У меня нет кошки, — твердо сообщила она.

— …приходила и спела мне колыбельную.

— Говорю вам, у меня нет кошки! — повторила она, и Стив услышал мягкий стук, словно кто-то спрыгнул с небольшого возвышения. Пауза. Хозяйка произнесла задумчиво. — Хотя, похоже, уже есть. Хочешь перекусить, чернушка?

— Вы даже не знаете, кто обитает в вашем доме? — поддел ее Стив.

Хилл отозвалась с полной серьезностью:

— Откуда? Здесь же столько комнат!

Он представил, как она пожимает плечами. Откинулся на спинку кушетки и скрестил на груди руки:

— Мисс Хилл! Поговорим, наконец, серьезно?

— Говорите, — отозвалась она.

— Каким образом я оказался в вашем доме?

— Я уже сказала, — она отошла к раковине — зашумела вода. Стив сомкнул веки, точно невидящие глаза мешали ему, и представил, как она передвигается по своей большой кухне. Вот она взяла доску и, деловито стуча ножом, рубит какую-то зелень. — Я нашла вас на крыльце. Вы были без сознания. И с хорошей дулей за ухом.

— Кто доставил меня к вашему крыльцу?

Нож застучал громче.

— Уж явно не я!

— Кто-то из ваших друзей, быть может, оказал вам эту услугу? — предположил он.

— Если так, то он подложил мне ба-альшую свинью!

Он почувствовал, что губы его, против воли, растягиваются в усмешке. Ну да. Этакого кабанчика весом с центнер. Оглушенного и только что не освежеванного.

— Они что думали, я с вами сделаю? — продолжала размышлять женщина вслух. — Запру и буду пытать, пока вы не откажетесь от своих намерений?

Он уселся поудобнее.

— Но ведь именно это вы и делаете!

— Пытаю?!

— Это детали. Не выпускаете меня из дома.

Нож вновь застучал по доске — так яростно, что он пожалел бедную зелень — ее наверняка уже превратили в фарш.

— Не даете мне телефон, не оповещаете моих сотрудников, — продолжал он гнуть свое. — В конце концов, даже не показываете, где у вас выход. Это очень напоминает похищение, мисс Хилл.

— Похищение! — воскликнула она и бросила зелень на зашипевшую сковородку. Запахло так вкусно, что он невольно потянул носом. — Да будь моя воля, вы бы никогда не переступили порога этого дома… ладно, в вашем случае, — не переползли!

У него опять дернулся рот. Отчего ему все время хочется смеяться при разговоре с ней? Ведь в этой дерьмовой ситуации совершенно нет ничего смешного.

— Так докажите это, — настаивал он. — Дайте мне телефон. Вызовите мою машину. Мисс Хилл. Все очень серьезно. В конце концов, речь идет о моем здоровье. О моем зрении.

Тишина. Она задумалась, остановившись посреди кухни.

— Дан… док сказал, что вам ничего не грозит. Сегодня-завтра все восстановится.

Он уцепился за еще одну возможность.

— А ваш приятель-доктор не боится потерять практику? Ведь это подсудное дело — удерживать больного вдалеке от больницы, без оказания квалифицированной медицинской помощи…

Но если у нее и были колебания, они уже исчезли.

— Никто вас не удерживает! — безаппеляционно заявила Хилл. — Во всяком случае, не мы с доком. И вы врете, что вам не была оказана медицинская помощь. Пощупайте повязку на голове. Выпейте микстуру. Она на полке слева от вас. Если док говорит, что вам не грозят никакие осложнения, это так и есть.

— Я привык доверять своим докторам…

— Ну а я — своим! — отрезала она. — И все, что я говорю — чистая правда. Я не знаю, кто дал вам по голове… хотя на его месте я бы приложила вас куда сильнее… и клянусь, ему не поздоровится, когда я узнаю — кто это. И я не удерживаю вас силой. Ищите дверь — и уходите хоть сейчас.

Он напрягся. Он почему-то ни секунды не сомневался, что она говорит правду, но в разрешении был некий подвох — что, так просто уйдет, и она не попытается его остановить? Странное выражение — ищите дверь. Он попробовал встать — и осел на кушетке. Спросил жалобно:

— А что это вы такое вкусное готовите?

— Жаркое.

— А вы угостите меня?

— Неужели вы решитесь съесть что-то в моем доме? А вдруг я вас отравлю?

— Ну ладно, — примирительно заговорил он. — Простите, мисс Хилл, если я неправильно оценил ситуацию. Но вы же обещали — никаких пыток! А у меня уже слюнки бегут от этих запахов…

Она фыркнула, помешивая содержимое сковородки:

— Ладно. А то потом будете обвинять, что я морила вас голодом!

Ужин, к удивлению враждебных сторон, прошел вполне приятно. Они сидели за длинным деревянным столом, предназначенным для большой семьи, ели вкусное жаркое, пили легкий эль. Сделав очередной глоток, он вспомнил Саймака:

— Кто его для вас варит? Гоблины?

— Ну, сейчас еще лето, — в тон ему отозвалась Хилл. — Настоящий сентябрьский эль еще не созрел.

— Угостите, когда будет готов?

— Навряд ли вы настолько у меня задержитесь.

Он провел ладонью по столу, наслаждаясь теплотой и гладкостью дерева. Хотя его слепоте было всего сутки отроду, казалось, все остальные чувства обострились, как это бывает у слепых и слабовидящих. Он остро чувствовал локтем прикосновение ее упругой груди, когда Хилл вела его к столу — удовольствие скорее для озабоченного подростка, но и любой взрослый мужик от него не откажется. Обнаружил, что хозяйка обладает своим собственным запахом, напомнившим аромат нагретой солнцем кожи. Что щеку ему греет тепло от зажженного подсвечника — три свечи, сказала она, я люблю ужинать при свечах… Что ему приятен запах старого дерева и мастики для мебели. Что ему любопытно, как выглядит этот дом изнутри.

— Я не понял, что такое там с вашим именем? — поинтересовался он, сыто откидываясь на высокую спинку стула и вытягивая ноги. — То вы Касси, то вы Гасси…

— Мое первое имя — Кассандра, — сказала она. — Та, что предсказывала всем несчастья, а ей никто не верил. Отец увлекался всеми этими греческими мифами. Мне оно не нравится, потому что это иногда сбывается. Близкие друзья зовут меня Гасси. Это мое второе имя.

— Огаста? Тоже распространенным не назовешь. А вы, случаем, не страдаете раздвоением личности?

— Конечно, — невозмутимо отозвалась она. — Особенно в полнолуние.

— А что значит — «иногда сбывается»? Вы действительно предсказываете неприятности?

— Я их желаю, — сказала она просто. — И они случаются.

— Вроде, — он помахал рукой возле своего лица, — того, что случилось со мной?

Она встала и принесла еще добавки.

— Я этого не желала. Что толку желать слепоты человеку, который и без того слеп?

Ради превосходного ужина он великодушно простил ей этот выпад.

— Ну так скажите, что мне еще такого неприятного предстоит? — забавляясь, выложил на стол руку. — Как вы это делаете? Насылаете порчу? Втыкаете иголки в восковые фигурки? Вы знаете, что в городе вас называют ведьмой?

— Самая главная ваша неприятность, — отчеканила мисс Хилл, — то, что вы не получите этот дом. Никогда. И на кофейной гуще гадать не надо.

— Я догадывалась, что так все и будет, — сказала она, и Стив уловил в ее голосе нечто вроде жалости. Искреннего огорчения.

— Что? Что так и будет? — выкрикнул он, подымая незрячее лицо вверх, к лестнице, где она стояла.

— Дом не хочет тебя выпускать.

Он рассмеялся.

— Черт побери! Да брось ты эти свои… штучки! Дом! Ты рехнулась, потому что живешь одна в этой старой развалюхе! Рехнулась! Сдвинулась! Крыша поехала! Сбрендила! Я понятно выражаюсь?

— Разумеется, мистер Уокен, — ледяным голосом отозвалась она. — Вы изъясняетесь вполне ясно. Спокойной ночи.

Он чуть не задохнулся.

— А ну, стоять! Спокойной ночи? Да я этот чертов дом на дощечки разнесу! Камня на камне не оставлю! Слышишь, ты, ведьма?

Он широко повел рукой и ухватился за спинку стула. Тот оказался довольно тяжелым, но Стивен все равно поднял и угрожающе занес его.

— Ну?!

— Постойте, — поспешно сказала она. Он услышал, как она сбегает с лестницы, почувствовал движение воздуха, но не успел ее схватить. Приопустил стул, поворачивая голову, чтобы понять, что она еще задумала. Стук, снова быстрые шаги — удаляющиеся. Она вновь заговорила с лестницы.

— Ну вот, — сказала с удовлетворением. — Я убрала вазу. Она очень старая и красивая, будет жаль, если вы ее разобьете. И еще переставила сковородку, чтобы вы не обожглись. Приступайте.

— Что…

— Громите дом, — благожелательно посоветовала она. — А я, с вашего позволения, пойду спать.

Он полулежал на кушетке. Гасси остановилась, оглядывая окрестности. Да уж, повеселился Уокен ночью на славу: перевернутая мебель, разбитая посуда, разбросанные продукты. Мохначи под ее хмурым взглядом усердно наводили порядок.

— Еда на столе, — сказала Гасси негромко, зная, что он не спит. Уокен даже не пошевелился. Она попереминалась на месте — ей было неудобно и неприятно: вряд ли кто-то или что-то может заставить свернуть Стивена Уокена с избранного им пути.

— До вечера, — сказала она.

Он услышал, как щелкнул замок. Кулаки его сжались. Она заплатит. Богом клянусь, еще как заплатит!

Он уже знал, что бесполезно искать выход из этого дома-ловушки, но все же зафиксировал направления звука. А потом поднялся и пошел в ту сторону. Натыкался на стены, на мебель, руки ощущали все те же стены и ту же мебель — и ничего, хоть отдаленно напоминавшее дверь или окно. Стив едва не разрыдался — усталость, слепота и бессилие довели его до полного изнеможения.

Приглушенный стук, легкий топоток…

Он насторожился. Позвал неуверенно:

— Кис-кис?

Снова топоток — и мягкие удаляющиеся прыжки. Да ведь где-то здесь лестница на второй этаж! Странно, что он вчера на нее не наткнулся. Там наверняка найдется какое-нибудь окно — ведь дом не бункер, в конце концов! Или, хотя бы, он сможет разгромить ее стародевичью спальню!

То и дело поскальзываясь, запинаясь на россыпи, покрывающей пол, он пробирался вперед — пока протянутые руки не ухватились победно за гладкую поверхность перил. Стив осторожно присел на ступени — отдышаться.

И услышал вопросительное:

— Мяу?

Осторожно повел рукой — в ладонь ему ткнулась ушастая бархатная голова.

— Чернушка? — пробормотал он. — Только ты, похоже, меня в этом доме и любишь.

Погладил рокочущие гладкие бока. Кошка гибко вывернулась и, приглашающе мурлыкнув, — так она зовет своих котят — унеслась вверх по лестнице. Он тяжело потащился следом. Лестница оказалась выше и круче, чем он ожидал. Ему даже пришлось пару раз передохнуть — и каждый раз он слышал сверху вопросительное: «Мурр?»

— Иду-иду, — сумасшествие хозяйки заразно — он уже начал вести диалог с кошкой…

Забравшись, наконец, на второй этаж, приостановился, соображая, куда ему податься. Четвероногий проводник разрешил его сомнения, потершись о его ногу и направившись вправо. Ладонь коснулась стены — на втором этаже они были обиты тканью — шероховатой, но все равно приятной на ощупь. Он шел медленно, то и дело натыкаясь на кошку, неспешно идущую чуть впереди — так этот знающий себе цену зверек ведет нерадивого хозяина к холодильнику на кухне…

Стив зажмурился и вновь широко распахнул глаза. В темноте перед ним плыли желтые пятна. Слепота начала проходить. Он видел! Господи, или кто ты там есть, спасибо! Вскоре он уже ясно различал четкую светящуюся прямую линию. Через мгновение Стив понял, что это приоткрытая дверь, из которой в темный коридор падает свет. Задрав хвост, кошка поддела дверь лапой и скользнула в расширившуюся щель. Стив, не раздумывая, распахнул дверь, шагнул следом…

И застыл на пороге.

Книги-книги-книги, бесконечные книжные полки, достигавшие потолка и тающие в полумраке комнаты. За массивным старинным столом, на котором стоял подсвечник с семью свечами — канделябр? — сидел старик. Седой, с длинной белой бородой. В балахоне, подозрительно напоминавшем что-то средневековое. Писавший в толстом, огромном, распахнутом посередине томе. Писал он пером, обмакивая его в массивную чернильницу. Черная кошка, сидя перед ним на столе, сосредоточенно умывалась. Не переставая писать, старик рассеянно поглаживал ее по переливающейся бархатной спинке.

Видимо, онемевший Стивен вздохнул или шевельнулся — старик вскинул глаза. Глаза оказались неожиданно молодыми и ясными.

— Добрый день, — осторожно произнес Уокен.

— Добрый… о, здравствуйте, здравствуйте, молодой человек!

Казалось, он только сейчас заметил и кошку — та довольно жмурилась под его ладонью.

— Вижу, у Гасси появились новые постояльцы! Добро пожаловать!

Старик поднялся, но стал лишь ненамного выше за своим огромным столом. Его щуплость не скрывал даже широкий бархатный фиолетовый балахон… мантия?

— Проходите, молодой человек!

Стив переступил с ноги на ногу и не двинулся с места.

— А что это все… Что это?

— Это? — старик оперся о стол. Руки у него были в чернильных пятнах. — Библиотека, конечно.

— Библиотека?

— Какая тема вас интересует?

— Пока… э-э-э… А что вы здесь делаете?

Старик склонил голову набок.

— Переписываю книги. А так же работаю библиотекарем. Гасси великодушно дала мне приют в своем доме.

Он вспомнил шевельнувшуюся занавеску. Так вот, кто это был! А он-то еще подумал о тайном любовнике мисс Хилл! Хотя…

— Здесь есть еще жильцы?

— Разумеется, — приветливо отозвался старик. — К сожалению, я не всех знаю. Мне, видите ли, почти всегда некогда — книги так быстро старятся. Но я уверен, что соседи придутся вам по душе. Все постояльцы Гасси — очень милые и приятные люди.

Губы Стивена скривились. Интересно, а каким образом эти самые постояльцы попадают в дом? С пробитыми черепами? С переломанными ногами?

— А почему вы, — он ткнул пальцем в сторону канделябра, — электричеством не пользуетесь?

— Да-да, Гасси мне говорила, — согласился старик. — Но у меня так болят глаза от этого новомодного изобретения…

Скорее, он ослепнет от этих своих свечей. Ну, не его дело спорить с выжившим из ума старикашкой…

— А где дверь?

Старик моргнул.

— Дверь?

Стивен нетерпеливо забарабанил пальцами по косяку.

— Да, дверь, выход, окно, наконец! Выходите же вы иногда на улицу!

Старик приопустил морщинистые веки, словно задумался.

— Нет, не выхожу. Да и зачем? У меня есть все, что мне нужно, — он развел руками, показывая это «все». — Приют, пища, книги, свечи, чернила, приятные собеседники… Нет, молодой человек.

Он с жадностью посмотрел на раскрытую книгу.

— Книги ждут… Буду рад поговорить с вами, когда вы будете не столь торопливы. А сейчас — прошу извинить меня.

Он величаво сел, поддернул рукава и вновь заскрипел пером. Стивен осмотрел его покрытую белым пушком макушку. Здесь что? Филиал сумасшедшего дома?

Повернулся — гибкая черная тень метнулась со стола и исчезла во мраке коридора. Выходя, Стивен бросил взгляд назад.

Старик скрипел пером.

Он сразу же погрузился в темноту — слава богу, не слепоты, а отсутствия света. Сделал несколько шагов и налетел на следующую дверь. Осторожно тронул ее ладонью — дверь подалась с замогильным скрежетом — и перед ним открылось огромное пространство, заполненное людьми, свечами и музыкой. Низкие сводчатые потолки, темные тяжелые шуршащие одежды, блеск и звон оружия. И музыка, музыка…

И вдруг все разом повернулись к двери. Музыка резко смолкла — зал наполнился шелестом голосов, делавшимся все громче. Стивен подался назад под устремленными на него взглядами, сдавленно пробормотал «извините» и торопливо потянул на себя дверь.

Сделал шаг, обернулся — свет исчез. Дверь, впрочем, тоже. Постояв, он настороженно двинулся вперед. Пять шагов были вполне благополучны. На шестой он едва не вылетел в пропасть из звезд. Судорожно шатнулся назад и заморгал, когда невидимая дверь захлопнула ему выход в космос. Может, он все еще лежит на кушетке и бред продолжается? Или эта ведьма его чем-то опоила?

Ага, услужливо и ехидно подсказала память, настойкой из мухоморов… Тут он вспомнил о своем четвероногом проводнике. Позвал неуверенно:

— Кис-кис?

— Мррр? — тут же отозвались рядом.

— Хочу вниз, — жалобно сказал Стивен. — На кушетку. Не хочу больше никаких дверей. Никуда. Понимаешь?

— Мрр-мяу!

Теплое тельце прижалось к его ноге, обвивая гибким упругим хвостом. Стив сделал неуверенный шаг — животное шло рядом, чуть ли не подталкивая и направляя. Вскоре он увидел светлый провал лестницы. Ухватился за перила обеими руками, постоял и сел на верхней ступеньке площадки.

То, что он увидел, ему понравилось. Длинный деревянный стол. Массивный подсвечник. Керамическое блюдо с яркими фруктами. Стулья с высокими спинками. Справа, у окна — деревянные хозяйственные шкафчики, современная плита, мойка. Слева — холл с множеством кресел, подушек, диванов, и — камин, облицованный темным кирпичом. Здесь могла уютно устроиться большая компания. Есть ли у Гасси сестры-братья? Он хмыкнул, вспомнив свою мысль, как ей должно быть одиноко. Да тут хоть комиссию по нарушению правил проживания и регистрации граждан натравливай! Как она смогла разместить всех этих людей? Чем они там занимаются? Устраивают костюмированный бал? Проводят съемки исторического фильма? Что-то не заметил он ни камер, ни софитов… А эти… звезды?

Он машинально погладил усевшуюся рядом кошку — та лениво щурила на него желтые глаза.

— Ты-то бы мне все рассказала, правда, Чернушка? — сказал он, уже не заботясь о разумности беседы с тварью бессловесной. — Вот беда, говорить не умеешь.

Раскрытая дверь манила золотым светом. Он дошел до нее осторожно, остановился в проеме, повел головой, осматриваясь. Снаружи были сосны и теплый свет послеполуденного солнца. Стивен сделал осторожный шаг. Под ногами пружинили опавшие хвоя и мелкие тонкие ветки. Пахло соснами, смолой, ранней осенью. Кругом был лес — ровный, стройный, янтарно-золотистый сосновый лес. И ничего кроме. Где-то далеко куковала кукушка.

Он медленно двинулся по еле заметной тропинке. Чуть отойдя, оглянулся. Дома не было. Вернее, был, но совершенно иной — бревенчатая лесная хижина, мечта горожан, утомленных цивилизацией. Стивену вдруг подумалось — а если обойти его, не окажется ли фасад прежним, словно кем-то задуманная декорация к спектаклю…

Впереди, между сосен показался просвет, и он остановился на склоне: сначала полого, потом более круто, тот спускался далеко вниз к узкому извилистому озеру, похожему на сине-зеленую ящерицу. Высокие холмы вокруг, поросшие лесом, уже щедро украшены золотом и багрянцем. По озеру кто-то плыл на длинной лодке.

Все это он охватил одним длинным взглядом и уставился на женщину. Она сидела спиной к нему чуть ниже по склону на нагретых солнцем ступенях, высеченных в песчанике. Ветер лениво играл ее распущенными светлыми волосами. Рядом с ней дремал желтый ретривер. Он поднял голову, вскочил и, негромко гавкнув (лай отозвался в холмах и отразился от озера), приветственно замотал выдриным хвостом. Женщина обернулась.

— Добрый день, мисс Хилл.

Она молча кивнула и слегка подвинулась на своей ступеньке. Это можно было счесть за приглашение. Он и счел.

Гасси сидела, положив руки на согнутые колени, прикрытые подолом длинного платья, подставляя солнцу лицо с закрытыми глазами. Ее щеки и голые руки слегка порозовели. Ретривер положил тяжелую голову на колено Стива и вздохнул, когда тот погладил его по выпуклому лбу.

— Как его зовут?

Она открыла глаза, и, казалось, слегка удивилась.

— Кого? Пса? Пес. Просто Пес. Правда, Пес?

Собака вильнула хвостом и переместила голову на ее колено. Пальцы Гасси скользнули в складки его загривка, сомкнулись, легонько потрясли. Пес довольно зажмурился.

— Где это мы сейчас? — как можно небрежнее поинтересовался Стив.

Она вновь подставила лицо солнцу.

— В сосняке.

— А сосняк у нас?..

Она лениво пожала плечами.

— А какая разница?

Высоко вскинула руку и помахала кому-то. Стив увидел, что из плывущей по озеру лодки тоже им машут. Кажется, платком.

— Кто это там?

Она вновь пожала плечами.

— Не знаю. Но он всегда здоровается со мной, а я с ним.

— И вы никогда не спускались, чтобы познакомиться, поговорить?

— Зачем? Мне и так хорошо.

Она помолчала и добавила:

— Я прихожу сюда отдохнуть.

То есть, когда ее достанут. Иногда он и сам бы не отказался иметь такую укромную хижину в лесу, куда можно сбежать на пару деньков — от дел, телефона, женщин и даже друзей… Это что — старость?

— Сколько не прихожу, здесь всегда или поздняя весна или ранняя осень. Самые мои любимые времена года.

Он как-то не задумывался о временах года — люби-не люби — все равно сменятся, разве что осенью пакостно мокро; но сейчас, оглядевшись, согласился, что ранняя осень хороша. Глаз отдыхает, греет солнце, преданно сопит собака без имени, и мимолетное прикосновение нагретого солнцем плеча женщины тоже приятно.

— Вам нравится, что здесь никого нет?

— Да.

— То есть, мне пора убираться?

Гасси открывает глаза и смотрит на него. Задумчиво. Ресницы не накрашены, но линия четкая. Красивая.

— Нет.

Ого! Он так удивился, что даже не нашел, как применить это к своей пользе. Хотя бы крохотной.

— Там, в доме, — она мотнула головой назад, — есть книги и старые календари. Очень забавные. Иногда я остаюсь здесь на ночь и развожу огонь в камине. Трещат дрова, пахнет хвоей, шумит дождь… Пес лежит возле огня. Я готовлю глинтвейн и мясо. И долго лежу, слушаю лес и дождь. Это просто…

Стивен не сводил с нее глаз. На лице женщины светилась слабая улыбка, взгляд рассеян и мягок.

— …волшебно, — закончила она.

— Как вы это делаете? — спросил он. Он хотел сказать — несколькими словами, а то и вообще без слов, заставляете видеть то, что он никогда не видел. Тогда, на лужайке за домом. Сейчас…

— Делаю что?

— Находите нужную дверь.

Она взглянула слегка удивленно.

— Я вовсе не ищу ее. Дом сам открывает ту, которая мне в данный момент нужна.

— И что, никогда не ошибается?

Ее взгляд сделался пристальным.

— Если вы о себе… Думаю, да, он ошибся. Вы безнадежны.

Его вдруг раздосадовало ее замечание.

— А когда это вы успели изучить всю мою подноготную, мисс Хилл? И что это во мне такого безнадежного? Да, я строю дороги. И буду продолжать строить, когда выберусь из вашей чертовой ловушки. Людям нужны дороги. Цепляние за старую рухлядь, за прошлое — вот где безнадега! Вот, где вы сами застряли!

Пес поднял голову, прислушиваясь к его повышенному голосу. Вопросительно посмотрел на Гасси.

— Мистер Уокен — все. Можете идти. Я хочу побыть одна, — произнесла та ровно.

Он подскочил, как ужаленный.

— Я и не собирался сидеть здесь с вами, точно воробей на жердочке!

Он пошел вверх. Пес тихонько заскулил ему вслед. Уокен обернулся и крикнул со склона:

— Только ведь он и мне открыл эту дверь! Подумайте-ка над этим, мисс Хилл!

Только об этом она и думала — почему его оставили в доме. О том, что она должна сделать, чтобы поскорее избавиться от его присутствия — убедить отказаться от строительства. Одновременно она твердо решила не делать ничего. Пусть все идет само собой, а она просто постарается с ним пореже сталкиваться…

Интересно только, как это у нее получится?

Стив остановился на лестничной площадке. Люди сидели возле камина, негромко переговаривались. Вот кто-то поднял голову, увидел его и помахал рукой.

— О, новый сосед! Спускайтесь, будем знакомиться.

Он начал спускаться, опасаясь, что едва шагнет на последнюю ступеньку, глаза вновь откажут ему. Но ничего не случилось. Он поглядел на двери. Просторные темные окна. Несколько шагов — и он на свободе…

— Ну что же вы? Идите к огоньку. Тут теплее.

Улыбавшийся мужчина поднялся ему навстречу из глубокого кресла. Стивен еще раз покосился на дверь — и пожал протянутую руку.

— Я Алекс.

— Стив. Стивен Уокен. Как поживаете?

— Хорошо поживаем. Вот свободное кресло.

Ведет себя, как радушный хозяин. Стив пригляделся — может, это и есть гипотетический любовник мисс Хилл? Его ровесник, сухощавый, невысокий, подвижный. Темные длинные, немодные сейчас баки. Одет в какую-то свободную блузу и старые брюки. Художник? Очередной пригретый сумасшедший?

По-прежнему не спуская бдительного взгляда с двери, Стив обошел массивное кресло и опустился в его мягкую глубину.

— Здравствуйте, — тихо прошелестели с соседнего кресла. Он кивнул, присматриваясь.

— Добрый вечер.

Худенькая женщина, сжав руками колени, глядела на него настороженно. Наклонилась, заглядывая куда-то за кресло.

— Выходи, Ники. Это не папа.

Стив моргнул. Из-за спинки кресла появилось круглое лицо пацаненка — с такими же настороженными, как у матери, глазами. Стивен умел ладить с детьми — то короткое время, когда следовало добиться расположения домохозяек или потенциальных заказчиков. Он широко улыбнулся и протянул мальчику руку:

— Здравствуй, Ники. Будем знакомиться? Меня зовут Стив.

Ники опасливо посмотрел на его большую ладонь и уткнулся лицом в плечо матери. Она погладила его по спине, шепча что-то успокаивающее. Уокен опустил руку и поглядел на Алекса. Тот пожал плечами, словно извиняясь:

— Это Таня. Что будете пить?

— А что у вас?..

— Сейчас посмотрим, — привстав, он заглянул в графинчики и бутылочки на маленьком столике перед камином — содержимое переливалось мягким светом. — Шерри, красное вино, бренди…

— А пива нет?

Алекс еще раз серьезно осмотрел столик, как бы удостоверяясь, что за это время ничего нового не появилось.

— Пока нет. Бренди?

— Бренди.

Стивен поднес к губам пузатенький бокал. В кресле у самого камина дремал человек — пламя подсвечивало фиолетовый бархат одеяния. Мантии. Алекс проследил его взгляд.

— Ну, с нашим библиотекарем вы уже знакомы. Старикан совершенно сумасшедший, но милый. Он нам про вас и рассказал.

Интересно только — что?

— Попкорн готов! — весело объявили за спиной Стива. Он едва не поперхнулся. Мимо с большой чашкой в руках прошла мисс Хилл. Наклонилась, ставя ее на стол. На фоне пламени камина ткань ее платья просвечивала. Хорошее… м-да… зрелище. Стив покосился на соседа — судя по заблестевшим глазам, тот тоже ничего не пропустил.

— Гасси, садись сюда.

— Ох, спасибо, — хозяйка уютно устроилась на освобожденном Алексом кресле — и только тут заметила, кто у нее в соседях. Выпрямилась, словно ожидая, что он в любой момент набросится на нее. Не хватало еще, чтобы она, как Ники, спряталась от него за спинку кресла.

— Добрый вечер, — буркнул Стив.

— Добрый.

Оба дружно отвели глаза и уставились на Алекса, который что-то говорил Тане. Женщина глядела на него снизу и робко улыбалась. Ники сидел у нее на коленях, крепко вцепившись в руку матери.

— Стеснительный паренек, а? — сказал Стив, чтобы хоть что-то сказать.

— Нет, — принужденно ответила Гасси. — Просто очень напуганный.

— Как это?

— Так. Его отец бил мать. Иногда и Ники прилетало.

Стив покрутил в руке пустой бокал.

— А полиция?

— Вас часто били? — неожиданно спросила Гасси.

— Ну… я не давал.

Она невольно окинула его взглядом. Да уж, не каждый рискнет нарываться.

— Тогда вы не поймете, что это такое, когда тебя избивают — изо дня в день, изо дня в день — и никто не приходит на помощь… А потом ты постепенно начинаешь думать, что только этого ты и достойна.

— Он что… пьяница? Псих? Наркоман?

Гасси криво усмехнулась.

— Ну что вы. Нормальный человек. Прямо, как мы с вами. Просто ему нравится это делать — как вам нравится сносить дома.

Пустив эту последнюю ядовитую стрелу, мисс Хилл встала и отошла к библиотекарю. Тот мгновенно проснулся и заговорил с ней. Костлявые руки прямо-таки летали в воздухе, как у глухонемого. Через полминуты Гасси уже смеялась.

Она не дала ему ответить. Она посмела сравнить его с психом, избивающим жену и ребенка. И он не только сносит дома! Он еще и СТРОИТ!

— Ну, не обижайтесь на нее, — тихо сказали за его спиной. Стив круто обернулся. Пожилая полная женщина стояла рядом с ним, кутаясь в черную кружевную шаль. Темные волосы собраны в тяжелый узел на затылке. Глаза за стеклами круглых очков внимательны и зорки.

— У нашей Гасси пылкий язык, но доброе сердце. Думаете, легко быть хозяйкой ТАКОГО дома?

Какого — такого? Дома тысячи комнат? Дома, из которого нет выхода? Пока Стив соображал, как сформулировать свой вопрос, женщина присела в соседнее кресло. Все тот же учительский взгляд. В руках — здоровенный зачитанный том. Наверное, из домашней библиотеки.

— Как ваше самочувствие? — взгляд женщины участливо остановился на его лице. Стив потрогал пластырь. Да уж, видок у него наверняка еще тот… Наверное, теперь они решат, что его тоже кто-то регулярно избивает, и потому Гасси приютила его в своем доме.

— Но с этим надо что-то делать! — он кивнул подбородком на Таню с сыном. — Не может же она отсиживаться здесь вечно?

— Борец, — мечтательно сказала женщина. — Такой же борец, как наша Гасси. А мы, остальные, просто слабые, испуганные миром люди. Мы находим здесь пристанище и временную передышку…

Стив хмурился, пытаясь сообразить.

— Так это что, правда, какой-то приют?

Женщина тихо рассмеялась. Перегнувшись через подлокотник, похлопала его по руке мягкой теплой ладонью.

— Это Дом. Дом, который нужен всем. Сюда не попадают просто так, Стивен. Подумайте об этом, — женщина встала и присоединилась к беседующему кружку у камина.

Он, к своему удивлению, почувствовал себя лишним. Но ведь ему не нужен ни дом, ни приют, ни убежище — как бы они его там не называли. И в обществе этих… «испуганных миром» он уж точно не нуждается. Стив оглянулся на притаившуюся в полумраке дверь. Осторожно поставил бокал на устланный ковром пол, осторожно поднялся и направился к выходу. Он успел сделать несколько шагов — и запнулся за метнувшуюся наперерез кошку.

— И ты тоже! — сказал Стив, грохаясь с высоты своего роста…

Открыл глаза во мраке: черт, неужели опять слепота? Рука в панике метнулась к лицу, и он увидел слабо освещенные пальцы. Приподнялся, морщась от тупой боли в голове. Он лежал на кушетке: подушка, одеяло. За спиной слабо дотлевал камин, жильцы, надо думать, разбрелись уже по своим комнатам. Похоже, он опять здорово приложился головой, потому что совершенно не помнил ни как его укладывали, ни как его раздевали. Хмыкнул, представив, как мисс Хилл морщит свой остренький нос, расстегивая его джинсы… Жаль, что он пропустил эту волнующую сцену. Он попытался отыскать взглядом дверь, опять не нашел и со стоном рухнул на подушку — понятно, лишился доверия…

— Ну что тебе надо от меня, а? — угрюмо спросил у дома. Дом вздыхал, скрипел досками пола и потолка, шуршал — то ли жучками-древоточцами, то ли затаившимися домовыми. Пытался ответить — по-своему. Только Стивен его совершенно не понимал.

— Ну ладно, — сказал, закрывая глаза. — Разберемся.

— Мррм…

— Иди сюда, предательница, — Стивен взял кошку и сердито уложил себе под бок — та тут же свернулась уютным клубком, урча благодарно. — И с тобой разберемся. Завтра.

Назавтра он проснулся от песенки, которую напевали приятным тихим голосом:

— …в день, когда мы отыщем дом, дом на склоне холма.

Стивен прослушал песню до конца (ему понравилось), и только потом заявил хрипло:

— Между прочим, у всех жильцов есть отдельные комнаты, а я должен спать здесь и слушать по утрам… ваши соловьиные трели!

— Не нравится — заткните уши! — отозвался бодрый голос мисс Хилл. Стивен сел на кровати, потирая глаза. Гасси (для него — Касси?) сновала по кухне при полном параде. Что-то пекла.

— Вы что, готовите на всю эту ораву?

— Ну нет! Только себе, — подумала и поправилась с явным сожалением. — Еще и вам теперь. Булочки и пирог с яблоками. Хотите?

Еще бы не хотеть. Он, сопя, натянул джинсы, наскоро умылся и уселся за стол, приглаживая смоченные волосы.

Гасси кинула на него взгляд. Синяк и ссадины на виске и скуле, левый глаз припух, на щеках — щетина. Надо бы купить ему бритву… и смену белья, наверное. Она вдруг представила, что спрашивает в магазине «боксеры» — как выяснилось, он носит такие — и вдруг рассердилась. Почему она должна еще и о нем заботиться? Она его сюда не приглашала! Выставила противень с пирогом с излишним стуком. Уокен понял ее настроение, потому что не стал доставать своими вопросами, ел молча. Умяв полпротивня, откинулся на стуле, сыто поглаживая живот. Огляделся.

— На улице солнышко?

— Да.

— Как там моя стройка?

Не глядя на него, она размешивала сахар в чашке.

— Работает, как ни странно.

— А вы, конечно, надеялись на другое?

— Последний раз говорю вам! — мисс Хилл со звоном бросила ложечку. — Это не я организовала ваше… появление в моем доме!

— Так выведите меня отсюда, — тут же сказал он.

— Не могу.

— Почему?

— Это долго объяснять.

Он сложил на груди руки.

— Мне, похоже, торопиться некуда.

— Зато мне — есть куда.

Только тут он обратил внимание, что она не в своем обычном костюме интеллигентной библиотекарши: легкая летняя юбка с запахом, красная блузка. Тонкая золотая цепочка, посверкивая, убегала в слишком откровенный, на его взгляд, вырез.

— Куда это вы так вырядились?

Теперь она скрестила на груди руки. Отчеканила:

— Это не ваше дело! Вообще-то, сегодня воскресенье!

— Идете в церковь? — не поверил он.

Гасси фыркнула. Мысль о том, что какая-либо из ведьм… невесть какого поколения семьи Хилл не с того не с сего появится вдруг на воскресной службе, была абсурдной не только для нее самой, но и для любого жителя города.

— Вот еще! У меня есть и более интересные занятия!

Свидание. Вот что. У нее свидание. Вот, куда она так расфуфырилась. Стивен наскоро прикинул знакомых мужчин городка: кто из них тянет на приятеля мисс Хилл. А, может, кто-то приезжий? Или вообще с соседнего города, и потому они видятся только по воскресеньям…

— А я что должен делать?

Гасси пожала плечами.

— Можете помыть посуду.

Стив громко хмыкнул. Гасси, подкрашивая губы, взглянула на него поверх зеркальца.

— Можете снова попытаться бежать. А когда наскучит, кликните кого-нибудь сверху — поговорить. Все. Я ушла.

Он подобрался, провожая ее хищным взглядом. Мисс Хилл беззаботно простучала каблуками по кухне, распахнула дверь — и обернулась, медля на пороге. Стив заставил себя расслабиться — да эта чертова ведьма его провоцирует!

Дверь закрылась. Он мгновенно оказался рядом, но заветного выхода как ни бывало — дом, точно пластилин, моментально заращивал все щели. Стивен ударил кулаком в глухую стенку. Ну погодите! Вы у меня еще попляшете! Все!

Он обернулся — и перевел дыхание. На середине лестницы босиком, в одной пижамке стоял Ники и встревожено смотрел на него. Стивен глубоко вздохнул, опустил напряженные плечи. Попытался улыбнуться.

— Доброе утро, малыш. Как спалось?

Мальчик переступил с ноги на ногу и покосился наверх. Сейчас сбежит.

— Хочешь пирожка? — Стив кивнул на стол. — Тетя Гасси много напекла. Всех угощает. А еще есть булочки.

Ники, вытянув шею, оглядывал стол. Стивен сделал новую попытку.

— Я уже поел и отхожу. Видишь? Я ушел и сел на кушетку. Оттуда я тебя не достану. Я так объелся, — он погладил живот, нарочно выпятив его, — что сегодня никого больше не ем. Даже маленьких мальчиков вроде тебя.

Ники осторожно хмыкнул. Потоптался на месте и сделал робкий шажок вниз. Стивен откинулся на кушетке, всем своим видом изображая обжорство и добродушие. Сквозь ресницы наблюдал за настороженным мальчишкой. Шажок-остановка. Шажок-остановка. Бдительный взгляд в его сторону.

— Ох, я уже совсем заснул, — вздохнул Стивен. Ники схватил булку и отбежал обратно к лестнице. Откусил, напряженно таращась на мужчину. У того засосало под ложечкой — эк его…

— Можешь сесть за стол и поесть нормально, — сказал негромко. — Сумеешь налить себе какао? Оно там, на печке. Видишь?

Ники кивнул. Взгромоздился на стул в торце стола — поближе к лестнице — ноги не доставали до пола. Косясь на Стивена, съел еще пару булок. И кусок пирога. Несмотря ни на что, аппетит у него был нормальный.

— И возьми еще маме, — негромко предложил Стив. — Она проснется, а ты ей — пирожок. Она обрадуется, а?

Мальчишка кивнул и зажав обеими руками внушительный кусок пирога, отступил к лестнице. Тут помедлил, глядя в пол, сказал еле слышно: «спасибо» — и опрометью взлетел наверх. Стивен перевел дух: он, оказывается, и дышал-то с осторожностью.

Он потянул носом. Пахло чем-то свеже-цветочным. Даже солнцем, пожалуй.

— Что это такое вы варите?

Гасси толкла траву в старой металлической ступке, щепотку за щепоткой кидая в кипящую кастрюльку. Сказала, как само собой разумеется:

— Зелье.

— Зелье? Какое зелье? — Стивен наклонился над кастрюлькой. Гасси легонько стукнула его длинной деревянной ложкой в лоб.

— Приворотное, разумеется, — сказала приветливо. — Какое еще может готовить ведьма? Вы ведь в курсе, что я ведьма?

Он глядел на нее во все глаза, не зная: верить или нет. Гасси нравилось его озадачивать. Нравилось, когда с его лица сползает эта вечная покровительственная улыбочка, а из взгляда исчезает уверенное выражение покорителя жизни. Тогда он походит на просто симпатичного парня, с которым Гасси бы охотно поболтала, да чего там — и пококетничала тоже.

Стивен смерил взглядом кастрюльку:

— Тут хватит на полгорода. У вас что, налажено промышленное производство?

— А, никогда не знаешь, вдруг попадется очень трудный клиент! — беззаботно отозвалась Гасси. — Да и к весенне-летнему периоду количество заказов резко возрастает: тепло, солнышко, природа оживает! Нет, не надо это нюхать, пары тоже воздействуют, понимаете?

Стив резко отшатнулся. Гасси загадочно улыбнулась ему поверх кастрюльки.

— Не пугайтесь! На вас еще заказов не поступало, мистер Уокен!

— Знаешь, если ты действительно ведьма…

— Что значит — действительно? — оскорбилась Гасси. — Настоящая чистокровная, чистопородная местная ведьма! Ты знаешь, какие фортели выкидывала моя прабабушка? Весь город на ушах стоял. Пару раз приходили с факелами — поджигать дом и Хиллов в нем.

— И что? — с интересом спросил он.

Гасси пожала плечами.

— Дом до сих пор цел, как видишь.

— Пока.

— И останется целым, — с ослиным упрямством заверила Гасси.

Он почувствовал раздражение.

— Знаешь, что, ведьма! Ты могла бы применить какие-нибудь более действенные меры для защиты своего дома, а не просто… сидеть в осаде!

Она заинтересовалась:

— Ну, например?

— Например, зачаровала бы мэра, чтоб он не давал разрешения на снос домов… Ну знаешь, повтыкала бы иголки в его куклу…

— Мы не приносим вреда людям! — высокомерно заявила Гасси. Ну конечно, он-то к роду человеческому не относится…

— Хорошо, придумай другой, цивилизованный способ. Сколько лет твоему дому?

Гасси прикинула:

— Около двухсот. С него, считай, и начался наш город…

— Вот! Давно бы добились признания его историческим памятником. Раз уж вы так им дорожите.

Гасси подумала. Скептически выпятила губы.

— Кажется, припоминаю я о сносе Черного Камня. Тот тоже был памятником и охранялся государством.

— Черт! Но надо же что-то делать, что-то предпринимать, Гасси! Ты не можешь вечно сидеть здесь и просто надеяться на лучшее!

Женщина хмыкнула:

— Ну а ты для чего здесь, Уокен? Ты — одна из наших попыток.

— Неудачная попытка, — сообщил он, остывая. Чего он так завелся? Ему-то вообще, какое до них дело?

— Посмотрим.

— Ух ты! — сказала Гасси. — Пес, а ты как…

— Здравствуйте, — сказала мужчина, комкая в руках светлую летнюю шляпу. Он отдувался, протирал платком обильную лысину, и смотрел на Гасси круглыми растерянными глазами.

— Здравствуйте, — сказала та, протягивая руку. — А вы… я вас знаю?

Он смущенно засмеялся.

— В некотором роде!

Уокен положил руку ему на плечо.

— Вы видели друг друга, но уж очень издалека. Это тот вечный рыбак на лодке с озера — Сэм. А это хозяйка нашего дома Кассандра. Для друзей — Гасси.

Сэм восторженно улыбался.

— Несколько лет назад я увидел девушку на склоне холма. Волосы ее развевались, как флаг. Она помахала мне рукой. Я тоже. С тех пор я всегда ждал, что вы появитесь — снова и снова. Я был так рад, что есть кому скрасить мое одиночество… Но мне и в голову не приходило просто подняться на холм и постучать в дверь. Спасибо Стиву.

Ей тоже не приходило… Спасибо Стиву. Гасси вышла из столбняка и засмеялась:

— Проходите! У нас сейчас как раз ужин.

Чернушка на правах хозяйки деловито обнюхивала ретривера. Тот, склонив голову, аккуратно помахивал ей хвостом. Гасси потрепала собаку по холке.

— А я ведь ни разу не задумывалась, чей это пес, что он делает, пока меня нет, что ест. Мне почему-то всегда казалось, что и он, и лодка, и лес появляются, только когда я открываю эту дверь.

— Ты вообще о многом не задумываешься, — сказал Стив.

Он помедлил на пороге: в лицо плеснуло холодным ветром и сыростью. Высунул голову, оглядываясь. Ничего страшного — если ведьмочку Хилл считать безопасной… Она стояла на деревянной террасе, спиной к нему, обхватив себя за плечи, и смотрела в поливаемый ледяным дождем облетевший сад. Доски скрипели и подавались у него под ногами. Гасси даже не оглянулась.

— Ты, вроде бы, любишь раннюю осень?

— Да. Но иногда попадаю вот сюда…

Стивен оглянулся. Дверь, из которой он вышел, была покосившейся и поскрипывала на ветру. Разбитые стекла скалились мутными осколками. Да и сам дом — Стив осторожно прошел по веранде — оказался заброшенным, старым и каким-то… съежившимся. Дождь, казалось, лил бесконечно, и земля уже перестала впитывать воду — в заросшем саду стояли громадные лужи. Изо рта шел пар: видно, и снег недалече. Стив потер озябшие руки.

— До чего приятное местечко!

Гасси ежилась. Поверх майки на ней была только кружевная Мариина шаль. Он подумал и снял с себя толстовку. Накинул женщине на плечи. Гасси покосилась, покорно шмыгнула покрасневшим носом — сколько она уже здесь стоит?

Он похлопал по влажным почерневшим перилам.

— А тебе никогда не хотелось открыть дверь… ну там, на какие-нибудь Гавайи? Чтоб пальмы, море, песок, солнце — и никакого дождя?

— Я уже открывала. В юности.

— И что, так не понравилось?

— Обгорела до полусмерти, — она вытянула руки. — Видишь, какая белая кожа? Веснушки… С тех пор дверь туда не открывалась.

Ему не нравилась эта Гасси — притихшая, печальная, погруженная в какие-то старые грустные воспоминания или страхи.

— Знаешь, — сказал Уокен. — Я ведь действительно не уничтожал твои розы. И приказа такого не давал. Это, как выяснилось, инициатива одного из моих рабочих. Решил ускорить стройку, помочь мне… кретин. Я его уволил. Мне, правда, жаль.

Гасси молча кивнула. Они постояли еще, глядя в осень. Стив осторожно взял ее запястье, потянул за собой.

— Пошли-ка домой. Там Мария готовит глинтвейн. Самое то для такой погодки. И, знаете что, мисс Хилл? В следующий раз берите с собой на Гавайи меня. Я помогу вам намазаться солнцезащитным кремом.

— Я побеседовал кое с кем из жильцов.

— Да ну? Большой прогресс! Неужели вы снизошли до общения с нами, грешными?

Он уже не обращал внимания на ее язвительный тон.

— Тут Ники рассказывал…

Рука, сыпавшая специи в сковороду, замерла.

— Ты добрался и до Ники?

— А что? Да, мы с Ники становимся приятелями. Тебя это задевает?

— Скорее — удивляет.

— Он рассказывал, как они удирали от его психа-отца. Конечно, у мальчишки мало поймешь… но, знаешь, что?

Женщина сосредоточенно кромсала зелень.

— Он сказал — мы с мамой приехали в аэропорт, чтобы улететь к бабушке. Но денег на билеты не хватило и мы пошли на улицу. Шел дождь, мы шли, шли, я совсем замерз и даже не мог плакать… Заплакала мама. А потом в темноте открылась дверь и мы зашли в дом.

— Спасибо за информацию, — отозвалась Гасси, — но я помню, как они здесь появились.

— Но он говорил про аэропорт!

— Да, ты уже сказал это.

— Здесь ведь на тысячи миль нет никакого аэропорта!

Гасси глянула из-за плеча, издевательски подняв темные брови.

— Правда? Ты открываешь мне глаза!

— Хватит! — сорвавшись с места, он схватил ее за плечо. Встряхнуть не успел — острый кончик ножа уперся ему в грудь. Гасси сказала свистящим шепотом:

— Мистер Уокен! Будьте так любезны…

Он отступил, подняв руки:

— Ладно-ладно, извини, я погорячился.

— В следующий раз горячность тебе дорого обойдется, — буркнула она и смахнула ножом зелень в сковородку.

— Гасси… Извини, Кассандра! Что это все значит?

Она захлопнула крышку. Смахнула с разгоряченного лица прилипшие волосы.

— А что это значит — по-твоему?

Он сморщился. Сказал трудно:

— Если я не рехнулся… и если не рехнулись все эти твои жильцы…и если это не какой-то идиотский розыгрыш…

— Многовато «если», — заметила Гасси.

— …то дом занимается… хм, телепортацией? Черт, зачем я увлекался научной фантастикой?

Гасси подумала.

— Ну что ж, можно и так назвать. Понимаешь, Стив, это Дом.

— Да, я уже…

— Нет, ты не понял! Это ДОМ! Дом всех домов. Представь себе дерево, — она выразительно жестикулировала. — Огромное дерево. Оно пустило корни, многочисленные корни по всему миру. Понимаешь? Он пронизывает все пространство и открывает двери тому, кто в нем нуждается. Везде.

— Пространство. Все пространство? — он сощурился. Хороший образ. Но было что-то еще… Библиотекарь. Бал. Звезды. — Гасси, — только пространство?

Гасси смотрела на него широкими глазами.

— И да, и время.

У него закружилась голова. Стивен попятился и сел на подвернувшийся вовремя стул.

— А ты что… привратница всех этих дверей?

Гасси улыбнулась.

— Ну что ты. Я просто хозяйка.

— Ну, и что тут у нас?

Он оглянулся на подошедшую Гасси. Женщина прислонилась плечом к косяку, обозревая пейзаж. Черные треугольные скалы, обведенные белым абрисом лунного света. Ровная поверхность воды, в которой отражается неподвижное ночное небо с крупными звездами, гигантская луна, и вторая, поменьше — оранжевая, склонившаяся низко над озером (морем?). Две дрожащие лунные дорожки подбегали к самому порогу. Стивен сидел, свесив ноги наружу, и не испытывал ни малейшего желания выйти.

— Красиво, — оценила Гасси. — Ты сам открыл эту дверь?

Он поморщился.

— Я пытаюсь понять, как дом работает. Представлял твой двор, потом стройку, потом свою квартиру. Бесполезно. Потом — ради шутки — подумал, что давно не был на море. И… вот. У твоего дома, похоже, есть чувство юмора.

— Аналитик! — серьезно сказала Гасси. — Сразу видно инженерную жилку. Но раз ты не выходишь, выбор неудачный?

— Н-не знаю… — с заминкой сказал Стив. — Сижу, как дурак, битый час. Смотрю. Знаешь, что мне в голову пришло? А вдруг я выйду, а твой дом захлопнет за мной дверь, а?

— Ну что ты, — Гасси присела рядом, он потеснился, хотя особо было некуда. — Он никогда так не сделает.

— Никогда не говори «никогда»! — процитировал Стив. — А раньше он захватывал людей в заложники, а? То-то!

Гасси молчала. Свет обеих лун странно расцвечивал ее лицо. Точно делил его на две половинки. Правая, обращенная к нему, — теплая, живая. Левая (она чуть повернулась) посеребренная, в провале глазницы белым огнем светится глаз…

— Смотри, — сказала она возбужденно. — Звездопад!

Звезды чиркали небо — то там, то сям — точно художник небрежно взмахивал кистью.

— Желание! — толкнула его локтем Гасси. — Ты загадал желание?

— Да тут хоть целый список загадывай! — проворчал он. — Интересно, они все опадут, или что-то останется?

Женщина возбужденно схватила его за руку:

— Смотри!

Между двух лунных дорожек появилась третья: флуоресцирующая синим неровная линия стремительно приближалась к ним. Остановилась. И — оба синхронно отшатнулись — из воды вырвался целый фонтан жидкого синего пламени, гладкое, весело застрекотавшее тело, тут же рухнувшее в воду. Светящиеся искры-брызги окатили их.

— О, черт!

— Дельфин! — Гасси засмеялась, дергая его за руку. — Дельфин, ты видел?

— Трудно не заметить, — Стив отряхивал мокрую майку.

К дельфину присоединился товарищ, и они продолжили свое «показательное выступление» для зрителей. Зрители были счастливы. Зрители аплодировали, свистели, кричали… или замирали в неподвижности в ожидании следующего прыжка. Стивен уже и не знал, куда ему смотреть — на дельфинов или на свою соседку. Он ни секунды не сомневался, что все это — и звездопад и шоу — устроено исключительно для нее. Она — любимейшее детище дома. Без нее все бы так и осталось неизменным — ночь, вода, луны…

Или дом лишь открывает для нас двери, открывает миры, а изменяем их мы? Тогда кто это сейчас сделал — Гасси? он? оба?

МЫ меняем мир… Ну до чего глубокая мысль!

Он очнулся, когда Гасси шагнула за порог. Гладко вытесанные в черном камне ступени вели к темной, еле дышащей воде.

— Ты куда?

— Купаться.

— Погоди…

— Солнца сейчас нет, так что я не сгорю, спасибо, — скороговоркой сообщила Гасси. Она уже трогала ногой воду. — Как парное молоко!

— Гасси! — дурацкая затея. Темная вода, незнакомое место, камни, течения, странные звери… Он видел, как на горизонте продолжают резвиться дельфины.

— Присоединяйся! — женщина скинула юбку, майку, блеснуло белое тело, узкие трусики — и спиной назад рухнула в воду. Взметнулись брызги. — Ух, как здорово! Смотри! — она подняла светящуюся руку. — Поплыли! — и двинулась вперед неплохим кролем.

Чертова сумасшедшая! Он торопливо, путаясь в штанинах и рукавах, стянул одежду. Вода была очень теплой, очень соленой, Стив будто скользил по гладкой поверхности. Догнал он ее быстро, впрочем, Гасси сама его поджидала. В едином молчании они поплыли вперед — туда, куда садилась оранжевая луна…

Скала была не гладко-твердой, а словно бы бархатистой. Лежать на ней было тепло, удобно. Он искоса поглядел на Гасси. Та вытянулась поодаль, глядя в небо. Белая луна стояла над ними высоко, блики от воды скользили по гладкой коже женщины. Она вздохнула, заложила руки за голову, взгляд Стивена остановился на ее груди. Если это не приглашение, то уж… Гасси, не отрывая взгляда от неба, предупредила:

— Даже не вздумай!

Попытка не пытка. Не очень-то и хотелось. Он снова распластался на камне. На самом деле это место навевало скорее умиротворение, спокойствие, растворенность во всем — в небе, в море, в звездах… чем все остальное. Он снова искоса скользнул взглядом по телу женщины. Самовнушение не удавалось. Стив вздохнул и сел.

— Домой?

Обратный путь был куда короче, чем ему казалось. Или дом просто передвинулся им навстречу?

В коридоре, за закрывшейся дверью, Гасси придержала его пальцами за локоть. Капли падали с ее намокших волос, одежда облепляла тело. Сказала — почти смущенно:

— Знаешь, твой мир — он прекрасен. Спасибо.

И ушла торопливо, точно боясь, что он ей что-нибудь ответит.

— Да всегда пожалуйста, — с запозданием пробормотал Стив. Поглядел на дверь и осторожно потянул за ручку. Заперто.

То есть — всем спокойной ночи…

Он делал вид, что спит. Сидел в своем любимом кресле — кстати, места всем хватало, сколько бы человек не спускалось пообщаться вечерком — из-под ресниц наблюдая и слушая. Ники играл на ковре перед камином с Псом; ретривер, шутливо рыча, прикусывал ему пальцы, валялся, задрав кверху лапы. Пацан был в восторге.

— Хочу поблагодарить тебя…

Он медленно повернул голову. Таня и Гасси сидели на широком подоконнике. Туда почти не доставал свет пламени камина, зато за стеклом виднелась луна — огромная, белая, яркая. Почти как в его мире.

— Собираешься уходить? — спросила Гасси.

— Да, кажется, я готова, — Таня смущенно засмеялась. — Ты знаешь, мы с Алексом…

— О, я рада! — с удовольствием сказала Гасси. — Он тебя поддержит. Вы друг друга поддержите.

— Да. И твой Стивен…

— Мой — кто? Он-то здесь при чем?

— Он все допытывался, откуда мы пришли. Я, в конце концов, сказала, и он посоветовал обратиться к его тамошнему приятелю-юристу. Дал адрес и телефон. Сказал, чтобы я ни в коем случае не возвращалась домой, а сразу шла туда. Мне там помогут и защитят.

Стивен с удовольствием слушал паузу. Она длилась и длилась. Голос Хилл прозвучал яснее — видимо, она повернулась взглянуть на него, и он поплотнее сжал веки:

— О! Очень мило.

— Да, не правда ли? С одной стороны, я чувствую себя сильнее и решительнее, и у меня теперь есть Алекс, а с другой — я так боюсь опять… испугаться.

— Нет. Это тебе не грозит. Знаешь, почему? Потому что теперь тебе всегда есть, куда вернуться. Что бы тебе такое подарить на память?

— На память? С ума сошла, как я могу тебя позабыть… тебя, и этот дом…

— Ну, не плачь, — мягко сказала Гасси. — Смотри.

Стивен приоткрыл глаза — а потом и вовсе их вытаращил. Гасси протянула руку и выдернула из полотна лунного света светящуюся нить. И еще одну. И еще. Начала сплетать их, приговаривая:

— Дарю тебе радость, веселые дни, спокойные ночи, родные огни, отсутствие страха, удачи в пути, и чтобы мой дом ты смогла бы найти. Носи не снимая.

Таня подняла запястье, перехваченное узким светящимся браслетом, засмеялась тихо:

— Чудеса!

Гасси отвернулась к окну. Чудеса? Какие чудеса? Что она могла сделать? Приютить на время, дать кров, пищу, передышку, подарить безделицу вроде браслета из лунного света… Разве она могла им дать новую жизнь? Разве могла помочь ее наладить?

А вот он… Уокен… сразу начал что-то делать. Позвал Сэма, с которым они столько времени лишь обменивались приветствиями — и который оказался очень славным, симпатичным… и очень одиноким человеком. Уговорил библиотекаря сменить свечи на одну двухсотваттную лампочку — старик с таким восторгом рассказывает это, как будто Уокен сам изобрел электричество. И вот… посоветовал конкретные шаги к освобождению Тани и Ники. Так кто же из них полезнее?

Она посмотрела на Уокена. Тот вовсе не спал, как ей казалось. В тени под бровями тает пристальный взгляд, крупные руки свободно лежат на подлокотниках. Как вообще можно запереть это сильное энергичное существо, помешать ему действовать?

— Слушай, но если все действительно так, как ты говоришь, твой дом просто должен быть переполнен! Что, мало в мире несчастий? Войны, революции, катастрофы…

Гасси пожала плечами.

— Не знаю, по какому принципу он отбирает постояльцев… Кроме того, наверно, существуют и другие Дома. Да и сколько комнат в моем, я тоже не знаю. Не все же спускаются посидеть у камина. Некоторым нужно уединение. И потом они уходят…

— Куда?

— Не знаю. Обратно. Когда перестают нуждаться в Доме. Они получают передышку — чтобы продолжать жить дальше. Редко кто возвращается или остается надолго. Разве что наш библиотекарь, — она покачала головой, вспоминая. — Сколько их тут перебывало… В детстве я не понимала. У нас всегда толклось много народа и я воспринимала их как родственников или друзей родителей.

— То есть… твои родители тоже были Хозяевами?

— Мама. — Гасси засмеялась. — Отцу просто некуда было деваться. Он ведь не местный. Ученый-филолог. Приехал изучать какую-то легенду, увидел маму — и остался здесь навсегда. Все мужчины в нашем роду приезжие — вряд ли кто из местных польстится взять в жены одну из ведьм Хилл…

Так вот почему Гасси до сих пор одна.

— То есть, все женщины в вашей семье обречены жить в этом городке?

— Обречены? — она снова засмеялась. — Ты так это сказал… Почему? Я уезжала, жила в разных местах. Но меня всегда сюда тянуло. И вот я возвратилась, — она оглянулась с удовольствием. — И — знаешь? — не жалею. Когда умерла мама, отец очень грустил — вместе с домом. Но прожил еще десять лет. Писал мне смешные письма, сочинял сказки, записывал истории, которые рассказывали ему жильцы. Он решил вести своего рода летопись дома. У меня вот все до этого руки не доходят…

— А если ты не выйдешь замуж, и у тебя не будет детей, ну понимаешь, наследников?

Гасси хмыкнула.

— Замужество для деторождения вовсе не обязательно, если ты до сих пор не в курсе! Конечно, у меня будут дети. Девочка, как минимум.

Почему-то ему очень не понравилось это замечание — вернее, он вдруг вспомнил, что с деторождением зато связаны другие действия, которыми Гасси будет заниматься с каким-нибудь кретином…

— И все же? — не отставал он.

Гасси пожала плечами.

— Я знаю, на свете еще имеются Хиллы, наследство перейдет им. Что ты так обеспокоился?

— Я не обеспокоился, — буркнул он. — Просто интересно.

Сладкий, густой, летний запах тянулся по всему первому этажу. Гасси по второму кругу варила свое зелье: «Оно должно выстояться и выпариться, понимаешь?». Стояла у плиты, наблюдая за кастрюлей. Волосы у нее были заколоты учительским узлом на темени и открывали белую линию шеи и беззащитный затылок.

Он поглядел-поглядел, подошел и уткнулся лицом, губами в этот затылок. Гасси не вздрогнула, не напряглась, не отстранилась, не прильнула к нему. Стояла, как стояла. Сказала, не поворачивая головы:

— Что это вы, Уокен?

— Да откуда я знаю? — отозвался Стив с большим раздражением, отпустил ее плечи и отошел. Гасси оглянулась. Находясь на более-менее охлаждающем расстоянии, он спросил — через всю комнату:

— Вы, случаем, не напоили меня своим приворотным зельем?

— Что? — она засмеялась. Смех затих, когда она поняла, что Уокен вовсе не шутит. Гасси зачерпнула зелье ложкой, темная жидкость полилась густо. — Ты об этом? Ты что, действительно поверил? Это средство для снятия суставной боли… Я варю его, когда меня соседи попросят.

Он в который раз почувствовал себя идиотом. Буркнул:

— А почему я не должен верить? Если уж поверил всему остальному? И вообще — с чего вдруг меня к тебе потянуло? Ты ведь мне даже не нравилась!

Сказано в прошедшем времени, машинально заметила Гасси. Со стуком бросила ложку, воинственно уставилась на него.

— А почему я должна это объяснять? Может, просто от безделья… Мужчины обычно не утруждают себя поисками этих «зачем и почему»: захотелось — и все тут!

Уокен хмуро почесал щеку и отвернулся. Действительно, что он на нее набросился? Она его не провоцировала — ни болтовней, ни улыбочками, ни взглядами. Она с самого начала дала понять, что его присутствие в доме ей неприятно. Может, как раз это все и заводило его? Очень непривычно…

Он поднял руки и обезоруживающе засмеялся:

— Ладно. Извини! Это нервы. У меня уже начинается клаустрофобия.

Гасси с видимым недовольством, но приняла его слова. Отвернулась, вновь принялась помешивать «зелье». Сказала себе под нос — через долгую паузу:

— Я знаю, чего ты добиваешься. Не бывать этому. Таково мое слово.

Стивен не стал уточнять — о чем это она.

Потому что эти слова были адресованы не ему.

— Гасси, — позвал он осторожно, стараясь не шевелиться.

— А?

— Иди-ка сюда.

— Зачем? — она все-таки подошла, остановилась перед его креслом. Он скосил глаз, показал пальцем.

— Скажи, я, и правда, что-то вижу, или у меня очередные глюки?

— Не было у тебя никаких глюков! — недовольно заявила она, посмотрела влево и улыбнулась. — И нет. Это домовые.

— Кто?!

— Домовые. Ну, знаешь, домовые эльфы, брауни, ночные хозяева. Ты их видишь? Ну ничего себе!

Ничего себе. Он не понимал, чему она радуется. Он видит домовых. Следующими, наверное, будут зеленые человечки…

— А почему их так много? — спросил он, стараясь боковым зрением все-таки разглядеть получше. Тоненькие ручки-ножки, пушистые и шустрые. — Должен же вроде быть один?

Гасси спросила сварливо:

— А куда, по-твоему, должны были деться те, чьи дома вы собираетесь сносить? Хозяева забрали только пятерых, так что всех остальных приютили мы. Неспокойное соседство, и мой домовой не очень доволен, но тут уж ничего не поделаешь… Ты открываешь двери! Ты видишь мохначей! Ну надо же! Этак скоро ты станешь одним из наших!

И ушла, напевая, к своей плите.

Стивен насторожился. Что это значит — одним из наших? Одним из тех, кем повелевает этот дом? Он что — меняется? Или кто-то его меняет?

Наверное, глупо спрашивать — кто?

Начнем, наконец, рассуждать разумно?

Анализ ситуации: Дом постепенно его изменяет. Приучает к невероятному. Приучает видеть невероятное: все эти двери, домовые, браслеты из лунного света… Манит неведомыми возможностями и невиданными вселенными. Внушает, что если Стив разрушит его, то тем самым разрушит связь миров и — одновременно — лишит крова многих людей настоящего, прошлого — и, возможно, будущего. И даже — если Стивен правильно интерпретирует свою неожиданную… хмм… тягу к Касси-Гасси Хилл — занимается сводничеством. Этакая сладкая морковка перед ослиным носом.

Выводы: Дом не выпустит его до тех пор, пока не сочтет, что Уокен созрел. Пока не добьется своего. В точности, как обычный террорист. А с террористами не договариваются. С террористами борются. Иногда — их же собственным оружием.

Вопрос: что для Дома дороже его собственной безопасности? Вернее — кто? И сможет ли Дом противостоять двойной угрозе — себе и Хозяйке?

Итог: хватит наблюдать, анализировать и выжидать. Пора действовать.

— Очень много дерева, — сказал Стивен.

— Что? — Гасси обернулась. Он вел рукой по стене. Сказал со значением:

— Слишком много дерева. Не боишься пожара?

— Тьфу-тьфу-тьфу! У меня есть огнетушитель. И песок, вон, рядом с камином, видишь?

Стивен поднял голову, разглядывая дубовые балки.

— А ты… дом, не боишься пожара?

Уокен был сегодня каким-то странным… не то чтобы она знала, конечно, каким он бывает обычно… сосредоточенным. И все время наблюдал за ней. С таким напряженным прищуром… Обдумывал что-то. Ну, она не собирается играть роль его психотерапевта. Уокен наклонился, разгребая дрова в камине.

— Тебе холодно? — спросила Гасси, наблюдая за ним одним глазом.

— Не так уж, — сухая сосна занялась весело и жарко. Он посидел перед камином на корточках, сунул руку в огонь и достал полено. Гасси не успела ни испугаться ни даже удивиться, когда увидела, как он идет к ней через комнату с горящим поленом в руке.

— Что ты делаешь?..

Сильная рука схватила ее за горло — прочно. Жестко.

— А теперь — выпусти меня!

— Я хочу уйти, — повторил Уокен мрачно. Он держал женщину за горло — Гасси цеплялась за его пальцы, тяжело и часто дыша. Поленце в отставленной руке продолжало гореть. Взгляд его бегал по стенам, по потолку — он не знал, откуда ждать удара. В том, что удар воспоследствует, он нисколько не сомневался.

— Дай мне уйти! — крикнул, задирая голову. — Я хочу выйти отсюда. Понимаешь? — за неимением лучшего он встряхнул Гасси так, что у той клацнули зубы.

Обернулся на шорох. Люди стояли на балюстраде, осторожно спускались по лестнице: много, очень, очень много людей, большинство он и в глаза не видел. Наверное, Дом позвал их на помощь. Взгляд выхватил бледное лицо Ники. Сейчас заплачет…

— Не двигайтесь! — сказал он, и жильцы остановились — безмолвные и осторожные. — Я просто хочу уйти, — повторил Стив.

— Пожалуйста, — сказала Гасси. Он подумал, что сделал ей больно, чуть ослабил хватку на горле, но зато плотнее прижал к себе.

— Пожалуйста, — вновь пробормотала она, и Стив наклонился, чтобы расслышать. — Ну пожалуйста, не делайте друг другу больно!

Ей впору о себе подумать, а она все о Доме…

Не только о Доме. Еще и о нем. Она просит и за него — у Дома.

Гасси вскинула голову, едва не боднув его затылком. Сказала, глядя перед собой сухими яростными глазами:

— Отпусти его. Ты же видишь, это бесполезно. Ты сделал, что мог, а теперь отпусти его. Он не наш. Не твой и не мой. И никогда не станет нашим.

Резкий голос царапал слух. И — да, и сердце. Ему не нравились эти слова, хотя она говорила истинную правду. Гасси помолчала. Сказала:

— Пожалуйста. Отпусти его.

Было тихо. Так никогда не бывало тихо в этом Доме. Тем более, когда в одной комнате находится столько народу… Никто не дышал, кажется.

Заскрипела дверь — он крупно вздрогнул — повернулся вместе с крепко прижатой к нему Гасси. Заветная дверь, к которой он стремился несколько дней и ночей, открылась. Сама.

— Иди, — сказала женщина.

Он облизнул пересохшие губы. Ловушка? Если да — то где? Перед самым порогом?

— Иди, — повторила Гасси и в голосе ее прозвучало удивление тем, что он медлит.

— Давай-ка вместе, — сказал Стив ей на ухо. Гасси нехотя сделала несколько шагов вместе с ним. Он выпустил ее на пороге — женщина тут же попятилась. Ее взгляд пусто скользнул по его лицу.

— Гасси, я… — сказал он потерянно и отступил в открытую дверь — за дверью почему-то была ночь, что за черт, ведь только что в окна светило солнце! — отступил и сорвался: под ногами оказались не ступеньки, а какой-то крутой обрыв. Он покатился вниз, беспомощно пытаясь за что-нибудь уцепиться — трава и кусты легко вырвались из почвы, сланец обламывался и съезжал следом. Падение все длилось и длилось, пока он, наконец, не приложился многострадальной головой о твердый камень. Искры…

Темнота.

— …неплохо, совсем неплохо! — бодро сказали над его головой. — Мистер Уокен, вы меня слышите?

Он со стоном разлепил глаза.

— …потише, а?

Левому глазу мешала смотреть какая-то тряпка. Он потрогал повязку.

— Это что еще?

— Вы упали, — бодро проинформировал тот же голос.

Морщась, Стивен покосился, и человек с готовностью наклонился над ним. Лицо незнакомое.

— Упал… опять?

— Опять? — Мужчина встревожился. — Вы уже падали? Когда? Было ли у вас раньше сотрясение мозга?

— Несколько дней назад… у дома этой ведьмы… Гасси.

— Стив, — голос Тойво. — Стивен, тебя нашли сегодня утром. Ты сорвался с речного обрыва, кой черт тебя туда ночью понес? Доктор, он что, путается?

— Доктор, как вас там? Дан…

— Даниэль Маккефри, — представился врач, цепко ухватив его запястье. — Разве мы знакомы?

— Нет, но у нас есть общая знакомая. Помните, ведьмочка Гасси, а? — пальцы врача сжались сильнее. — Несколько ночей назад вы мне делали такую же перевязку в ее доме.

— Пульс частит, — невозмутимо объявил врач, выпуская его руку. — Лихорадочное состояние, что неудивительно при такой травме.

— Стив, — сказал Тойво раздельно, как будто говорил со слабослышащим. — Этой ночью ты свалился с обрыва. Утром мы на тебя наткнулись. Не было никаких перевязок. Не было никаких дней. Все произошло сегодня ночью. Понимаешь?

Он поразмыслил. Очень мешала головная боль. Знакомая боль.

— Сегодня ночью?

— Да, — сказал Тойво.

— Да, — сказал врач.

— И это что… мне все приснилось?

— Да, — снова сказал врач.

— Не знаю, что там тебе приснилось, но похоже на то, — поддержал его Тойво. — Так что давай, приходи в себя поскорее. Без тебя же мы как без рук. Док, он долго у вас проваляется?

— Не знаю, — Маккефри хмурился. — Вроде бы состояние стабильное, но эти видения… Возможно, надо будет провести дополнительное обследование. А теперь выпейте микстуру и постарайтесь уснуть.

Вкус у микстуры тоже был знакомый. Стивен потер щеки. Щетина присутствовала — но вчерашняя, не трехдневной давности щетина. Голова кругом… Ему никогда не снились такие длинные запутанные сны.

Помощник удалился на цыпочках. Стивен услышал легкие шаги врача и сказал вдруг:

— Время!

— Что? — издалека спросил Маккефри.

— Время! Дом открывает двери не только в пространстве, но и во времени, понимаете?

Пауза.

— Не понимаю, — сухо сказал врач. — Но это не имеет значения. Спите.

Он засыпал, думая: «Гасси, ведьма ты моя золотая, меня не обманешь».

Тойво очень обрадовался, обнаружив к вечеру, что его начальник уже сидит в кровати и даже чиркает что-то в блокноте.

— Тойво, — сказал, не поднимая головы, — мне нужны кое-какие сметы и чертежи. И ноутбук. Приволоки сюда, а то меня до утра не выпускают.

— Что-то не так?

— Кажется, я рассчитал, как без особых потерь можно обогнуть этот чертов дом.

Тойво подумал, что ослышался. Потом он понял, что Уокен до сих пор не в себе.

— Давай оставим все до завтра, а?

— Конечно, до завтра, — рассеянно согласился больной. — Но расчет я хочу сделать сегодня.

— Я спрошу у врача! — не сдавался Тойво.

Стив хмыкнул.

— Я уже спрашивал. Он сказал, что ЭТО мне явно не повредит. Давай-давай, одна нога здесь…

— Инвесторам это не понравится, — в который раз уныло проинформировал Тойво. Вопреки ожиданиям, умонастроение босса утром нисколько не изменилось. Хотя сам Стивен выглядел этаким живчиком. Отдавал четкие приказания, засадил инженеров за расчеты и даже связался кое с кем из заказчиков. Уокен отмахнулся:

— Поморщатся и проглотят!

— Может, расскажешь, в чем дело-то?

Стивен вновь почесал щеку.

— Оказалось, этот чертов дом представляет историческую и культурную ценность. Охраняется государством.

— С чего ты взял?

— Гасси… Мисс Хилл показала мне документы.

— Подделка! Чего ж она раньше ими не трясла?

— Она и не подозревала об их существовании, — на ходу импровизировал Стивен. — Перебирала семейный архив и наткнулась.

— А, может, проигнорируем? — с надеждой предложил Тойво. — Пока то да се, она ведь не предоставила их вовремя? Мы и знать не знали об их существовании, верно? Снесем эту рухлядь…

— Ты позабыл, что она не собирается съезжать, — осадил его Стив, — и вполне может протянуть время до официального признания бумаг.

— Так то оно так… — Тойво потер мощный загорелый затылок, с подозрением глядя на босса. — А она тебя случаем, не околдовала?

— Чего?

— Ну, тут треплются, что все эти дамочки Хилл ведьмы, — извиняюще улыбнулся Тойво. — Ну, и вдруг она тебя того…

Или ты сам «того», мысленно закончил за него Стивен. После мозгового сотрясения. Он и правда, ощущал себя странно. Кроме вполне понятных приступов слабости на него то и дело накатывало ощущение нереальности — точно все делает не он сам, а совершенно другой человек, а он, Стивен Уокен, наблюдает со стороны. Временами он сомневался, произошло ли все на самом деле, или ему привиделось, как дружно уверяют его помощник и врач… Но он разберется. Он во всем разберется. Пока ход строительства замедлился ненадолго, и сроки еще не поджимают…

Он все поймет, когда увидит мисс Хилл.

Увидел.

Мисс Хилл копалась в своем разоренном саду. Взявшись обеими руками за ограду, он некоторое время смотрел на склоненную соломенную шляпу. Женщина подняла голову. Глаза в тени широких полей были мрачными. Гасси выпрямилась и подбоченилась.

— Ну что? Пришли посмотреть на дело рук своих?

— Я уже приносил вам свои извинения…

— Разве? Что-то не припоминаю!

Он машинально повторил то, что говорил (не говорил?) на той промокшей от осеннего дождя веранде. Гасси некоторое время переваривала его сообщение, потом качнула полями. Сказала непримиримо:

— Все равно — это результат той политики, которую проводит ваша компания! Если это все…

— Нет, не все. Я… мы приняли решение не сносить ваш дом.

Он и сам не знал, какой реакции ждет от нее: радости? благодарности? удивления? Гасси оперлась на древко лопаты. Помолчала.

— Вот как? Странно.

— Что — странно?

— Я… не ожидала, — она отвернулась от него. Взглянула на дом. — Ну что ж…

— Гасси, — быстро сказал он, — я могу зайти в дом?

Пауза. Она так растерялась, что даже забыла его поправить: «Кассандра, пожалуйста, мистер Уокен!».

— Зачем это?

— Должен же я посмотреть, из-за чего весь сыр-бор разгорелся! — он уже открыл калитку. Гасси смотрела на него, покусывая губы. Глаза ее были растерянными и сердитыми.

— Мистер Уокен, я не думаю…

— И не надо думать, — приветливо сказал он, быстро идя по дорожке. — Я только на минутку.

Если бы она догадалась пустить в ход свою садовую лопату, ему бы не поздоровилось. Она не догадалась. Шла за ним, протестующе говоря что-то. Он не слушал, но все же остановился, держа пальцы на ручке двери, когда она с негодованием вскрикнула:

— Мистер Уокен! Что это все значит? Я не понимаю!

— Я тоже, — сказал он. — Видите ли, я знаю ваш дом наизусть. Я могу назвать каждый предмет, который находится на первом этаже. Странно, а?

Ее глаза подозрительно сощурились:

— Это что еще такое? Вы побывали в моем доме в мое отсутствие? Незаконное проникновение в жилище?

Она наконец вспомнила про лопату и угрожающе качнула ее в руке. Это заставило его действовать. Он повернул ручку, говоря:

— Длинный старый деревянный стол, за которым уместится человек десять, на нем — подсвечник. Дубовая балка, с нее свисают сушеные травы и всякие металлические кухонные причиндалы. Много диванов, старые кресла, камин, и… — дверь раскрылась, он шагнул через порог, продолжая, — кушетка, над ней — старый радиоприемник…

Голос его оборвался, словно кто-то внезапно повернул ручку звука. Обстановка была суперсовременной, стены блистали ослепительной белизной; диван — большой, но всего один — стоял напротив плоского телевизора. На окнах висели кокетливые бело-розовые занавески. Мраморный камин был прикрыт прозрачным жаропрочным экраном. Кушетки и в помине нет. Стол наличествовал — квадратный, пластиковый, с длинноногими табуретами по бокам. Стивен справился с отвисшей челюстью, когда заметил, что мисс Хилл заглядывает ему в лицо — пожалуй что и с участием:

— Мистер Уокен? С вами все в порядке?

Он повернулся. Электропечь. Раковина. Кухонный стол со шкафчиками. Ничего особенного. Все как у всех.

— Всё… — прохрипел он. — Я… порядок.

Ее голос стал почти дружелюбным.

— Это все солнце. И… — она указала пальцем на его повязку, — вот. Я не спросила, что с вами. Упали?

Упал. И продолжает падать. Он ухватился рукой за стол, преодолевая головокружение и — да, и панику. Не может быть. Не может.

— Сядьте. Вот так. Хотите что-нибудь выпить? Лимонад?

Да. Лимонад. Ее знаменитый лимонад. Он осушил бокал единым махом. Вот его вкус остался прежним. Неподдельным.

Он закрыл лицо руками, зная, что она стоит напротив и смотрит на него. Черт. Черт. Черт. Значит, все это было… то есть не было…

— Вот что, — сказала хозяйка через паузу. — Давайте-ка я позвоню, чтобы они приехали за вами. Не нравитесь вы мне.

Эка новость! Он выпрямился и встал. Сказал угрюмо:

— Не стоит беспокоиться. Доковыляю. Простите за вторжение, мисс Хилл…

Качнулся и, закрыв глаза, оперся о стол.

Пальцы ощутили мягкую теплоту дерева.

Стив открыл глаза и посмотрел на стол. Пластик. Не остается царапин и пятен. Закрыл глаза, провел ладонью. Шелковистость дерева. Вот здесь смыкаются доски. Пальцы наткнулись на металлический подсвечник. Потоки воска. С открытыми глазами обнаружилось, что он схватил стеклянную конфетницу на ножке.

— Мистер Уокен! — с тревогой позвала наблюдавшая за ним хозяйка. Он шикнул на нее повелительно. Повернулся, выставив перед собой руки. Несколько шагов — и он наткнулся коленом на кушетку. Пальцы нащупали знакомое лоскутное одеяло.

— Что вы делаете?

Стивен засмеялся. Значит, «жмурки» наоборот? Здесь налево — и будет кресло, в котором он сидел, когда впервые присоединился к жильцам у камина. Нашел, вцепился в спинку. Осторожно приоткрыв глаза, взглянул сквозь ресницы. Старый камин с кованой решеткой и почерневшими от огня кирпичами. Стив распахнул глаза — и мыльный пузырь наваждения лопнул вместе со всей сокрушительностью незнакомой обстановки.

Он находился в Доме.

Стив оглянулся. Гасси молча, насторожено следила за ним.

— Зачем, Гасси? Зачем?

— Ты сам отказался. Сам выбрал, — отозвалась она бесцветным голосом.

— Но я же пришел!

— Да. Но зачем теперь… — она поглядела на дверь, по-прежнему распахнутую в полдень. Словно напоминала ему, где находится выход. Стянула шляпу и швырнула ее через комнату.

— Зачем? Я с тобой уже простилась!

— Но я-то не собирался прощаться.

Она хмыкнула.

— Ну конечно! Поэтому ты угрожал мне и дому!

— Ненавижу принимать решения принудительно! Вы бы еще мне к виску пистолет приставили!

— А что, это идея!

— В конечном счете вы своего добились, так чего ты злишься, а?

Гасси фыркнула и отвернулась. Он посмотрел на ее оскорбленный затылок, потом — на лестницу.

— Где все?

— Кто где, как обычно.

— Гасси, ты ходила без меня в мой мир… наш мир?

Гасси пожала плечами. Сказала скучно:

— Он без тебя не открывается.

— А хочешь прогуляться туда — со мной? — спросил Стив вкрадчиво. Он не двинулся с места, но ей вдруг показалось, что он, как тогда, подошел, и обнял ее и прижался губами к затылку… Она хотела, чтобы он это сделал. Но тупой Уокен делал все не вовремя.

— Давай начнем сначала, а?

Она не выдержала и оглянулась.

— Как это?

— Я скажу: «Здравствуйте, мисс Хилл, как поживаете?»

— А я что?

— А ты скажешь: «Здравствуйте, зовите меня просто Гасси».

— Это еще нужно заслужить!

— Я постараюсь. Так что возьми своего лимонада и пойдем посидим на крыльце. Подумаем, что делать с твоими розами.

— Что делать, что делать! Это как с английскими газонами: сто лет стричь и поливать, вот и все, — проворчала Гасси. Почему бы, и правда, не посидеть с ним на крыльце? Это ее ни к чему не обязывает.

Она старалась не слушать, как хихикает Дом.

Стив прислонился к косяку входной двери, огляделся. Пожалуй, тут есть над чем поработать. Починить перила и страшно скрипящие ступеньки лестницы. Заменить прогоревшую кладку камина. Хотя это может подождать, решил он, увидев, как к нему идет Гасси с кувшином в руках. Они словно возвращались в тот жаркий день знакомства…

Стив посторонился, пропуская ее. Пробормотал, адресуясь к потолку:

— Значит, все мужья Хилл были приезжими? Ну-ну…

Тут тоже есть над чем поработать.

— Здравствуйте, мисс Хилл, как поживаете?

Оглавление

Колесова Наталья Валенидовна Дом

Реклама на сайте