«Оно»

Никифоров Николай Оно

Ник Никифоров Несколько пояснений

Повесть была написана за период с февраля по август 2002 года, причем по-настоящему писалась лишь весной. Остальное время меня «мучили» ломы:) Наверное для многих там будут явно проглядывать три временных слоя февральский (начало), весенний (основной) и августовский (окончание).

Данный вариант является уже вторым (первый, написанный в феврале 2002, добрался лишь до 3-х глав). И не последней является цель — после обсуждения в звоне написать третью и, надеюсь, последнюю версию.

Я постарался выловить по возможности приколы вордового перевода из юникода в текст, но, естественно, нашел лишь часть. Поэтому, символ «:» в подходящих по смыслу местах может означать «…», а некоторые русские слова заменены на набор символов из английский раскладки. Если это препятствует пониманию написанного пишите — буду исправлять. Ну, и конечно, там не меньше чем вордовых, ляпов автора, т. е. моих:)

_Асен ГРАЙ_

Оно Пролог

Всеобщая интеграция не привела ни к чему хорошему. Благодаря ей, богатые и сильные страны стали только сильнее и богаче, превратив слабых в безвольные придатки своей ресурсной геополитики. Образованный в 2092 году Мировой Союз, куда вошли все существующие на тот момент государства Земли, был инструментом в руках полутора десятка государств. Перетекание миграционных масс было остановлено жестким законодательством и практически непреодолимыми границами между государствами: главенствующие державы принимали только финансовую и научную элиту — остальные, при попытке проникновения, подлежали отстрелу. Социальное разделение внутри стран сменила дифференциация целых государств, когда одни поставляли ресурсы и производили все необходимое для нормального существования других.

Чтобы как-то решить проблему перенаселенности, Мировой Союз в первую очередь максимально заселил Антарктиду, которую начали обживать еще за пару десятков лет до его создания, а затем запустил программу космических исследований, пытаясь колонизировать и использовать ресурсы Венеры, Марса, Луны и других тел Солнечной системы, имеющих твердую оболочку. На орбитах этих планет висели огромные станции, приходившие на помощь колонистам в экстренных случаях и служившие перевалочно-тренировочным пунктом для поселенцев. Несмотря на все предосторожности — ведь Мировой Союз декларировал гуманизм и демократию — в результате этой программы погибли десятки миллионов людей, а на Земле их стало на один миллиард меньше.

Это дало Союзу еще полвека на лихорадочные поиски ресурсной и территориальной базы для населения Земли. Планеты Солнечной системы показали свою непригодность для надежного расселения на их поверхности, излишних на голубом шарике, миллиардов, а их недра истощались с неумолимой быстротой. К тому же, Мировой Союз, возлагая все свои надежды на эту программу — ведь другой попросту не было, истратил на нее слишком много драгоценных средств.

Земля же превратилась лишь в дом, уродливый и грязный: вся ее поверхность, даже океаническое дно, была изрыта множеством шахт, заброшенных, когда все ценные ископаемые были из них извлечены; леса давно исчезли, и пустынную, практически безжизненную, местность усеивали огромные мегаполисы, но и квадратного однообразия их небоскребов не хватало — все больше населения переселяли на морское дно, что, при низком материальном обеспечении, приводило к нередкой гибели целых подводных городов; глобальное потепление продолжалось, что привело к повышению уровня Мирового океана, хотя на материках и были готовы к этому, но в заселенной Антарктиде это привело к нескольким страшным катастрофам; чистая пресная вода и воздух давно истощились, поэтому их производили специальные фабрики; из океанических вод выкачали все растворенные в них элементы, что угробило всю экосистему океана и привело к вымиранию большинства видов; растения и животных, к которым привыкли люди прошлых двух веков, теперь можно было найти только в уцелевших ботанических садах, зоо- и аквапарках, а также частных собраниях. Все это — лишь усредненная картина Земли середины XXII века, в ведущих странах Мирового Союза все было немногим лучше, в других — намного хуже.

Вскоре, ресурсов «третьих» стран стало не хватать даже для верхушки Союза. Между ними начали возникать разногласия, что привело к росту центробежных устремлений остальных членов. Но войны и анархии, казалось, уже неизбежной, не произошло.

Случилось нечто неожиданное. На арену вышла третья сила, нашедшая панацею для недовольных. До поры до времени, огромные транснациональные корпорации тихо накапливали силы и не поднимали головы, но, стоило авторитету Мирового Союза покачнутся, как они выступили во всем блеске своей новизны. Их было всего несколько десятков, причем численность их неуклонно сокращалась — они сливались друг с другом. По мощи, они не уступали крупнейшим государствам. То, что они предлагали, было прямо противоположно курсу Мирового Союза.

Корпорации усомнились в ценности демократии и гуманистических идеалов на данном этапе развития, считая, что все это утратило смысл на фоне, грозящих всему человечеству, анархии и вымирания. Они предлагали иное устройство общества, где корпорации будут не верхушкой, как сейчас Мировой Союз, а самим обществом, разделяя его своей иерархической структурой. Не скрывая, заявляли, что каждый будет внутри них, прежде всего, винтиком, сотрудником, а уж потом человеческим существом, со своими чувствами и интересами. Причем последние никоим образом не ограничивались, пока это не вредило исправности члена корпорации как работника. Всесторонне поощрялось «движение вверх», карьеризм. Национальные и другие различия не играли абсолютно никакой роли, все были в равной степени «элементами одного сплава», различаясь лишь занимаемым местом — а оно зависело только от потенциала и его раскрытия на работе.

Такой, казалось бы, античеловеческий, манифест дал неожиданные всходы. Корпорации стали быстро набирать политический вес. Мировому Союзу не оставалось другого выхода, как обвинить их в сепаратизме самое страшное, по его законам — и вступить с ними в открытую борьбу. Но самое мощное и весомое средство воздействия Союза — его армия, вскоре разошлась по различным корпорациям. Военным не могла не понравится идея жесткой централизации даже «на гражданке» и декларирование корпорациями своей «негуманности». Так, к началу XXIII века, Мировой Союз остался не у дел. Корпорации даже не требовали его роспуска, им не нужны были демонстрации своей силы.

Во многом, политика и суть корпораций была схожа с тоталитаризмом XX века, но они имели перед диктатурой то преимущество, что не пожирали сами себя и не превращали массы в мясо для «светлой» цели. Рядовой сотрудник сохранял и индивидуальность, и свободу мысли, и личную инициативу — это придавало их строю достаточную гибкость и привлекательность в лице «среднестатистической человеческой единицы».

Корпорации знали, что им нечего боятся отдельных личностей и свободной мысли, ведь, благодаря самой своей структуре, они монополизировали то, что имело наибольший вес еще с далекого XXI века — информацию и информационные технологии. Именно с помощью этих последних, корпорации могли манипулировать мнением и мыслями своих членов. И пусть даже отдельный сотрудник, придя домой, будет ругать своего начальника и свою корпорацию на чем свет стоит — это даже хорошо, главное, чтобы он чувствовал, что делает плохо, гордясь при этом безнаказанностью и свободой, после чего все так же явился на работу и не отказывался выполнять приказы.

Как раз из-за недостаточного внимания к весу информационных технологий в обществе, загнулся Мировой Союз и правительства государств, делавших ставку на отдельного человека и демократические свободы. Это был порочный круг: акцент на данных технологиях и использование влияния информации взаимоисключало демократию и идеалы гуманизма — последний и вовсе стал синонимом слова «анахронизм».

Но, стоило корпорациям избавится от своего главного противника, как они стали бороться друг с другом, стремясь к еще большему укрупнению и усилению себя самих. В тот век — XXIII, называемый еще веком «корпоративных войн» — эти организации в полной мере продемонстрировали на деле свои принципы — не ясно было, где заканчивается конкуренция, а где начинается беспощадная война. Все средства, ведущие к цели, были хороши и немедленно использовались. Эта борьба оказалась на удивление дешевой и имела скорее «хороший» результат: невиданный рост высоких технологий и сокращение населения. В завершение, осталось менее десятка мегакорпораций.

Их мощь была столь велика, что «великая цель» — победа одной из них и слияние с ней остальных — могла быть достигнута только открытием технологии, которая разом решила бы проблему ресурсов и перенаселенности, отодвинув гибель расы на столь большой срок, что какие-либо расчеты в этой области на первых порах вообще утратили бы смысл.

Такой технологией стали «пространственные коридоры», открытые в 2343 году корпорацией «Альтек» (Altech; от Alternative Technologу). Они открыли человечеству путь к звездам, к новым планетам земного типа и похоронили противников «Альтек». К середине века, она запустила первые корабли для межзвездных перелетов и стала полновластным собственником Солнечной системы.

Но после начала своей программы по освоению космического пространства, было замечено, что исчезает неведомо куда слишком много кораблей. Это объяснили бы несовершенством звездолетов, но прошло полвека после запуска самого первого, и такая причина была отвергнута. Тогда стали подозревать другую разумную расу, уничтожавшую космических конкистадоров. А дело заключалось, как выяснилось вскоре, не в них.

Оказывается, то, что исправно работало в масштабах одной звезды, отказало в межзвездном пространстве. Человека не отучить от желания самому быть себе хозяином, от свободы и индивидуальных интересов, от желания быть равным среди равных, даже если на то нет объективных причин. А где еще появится таким «крамольным» мыслям, как не на бескрайних просторах Космоса? Ведь страх гибели человечества в целом и отдельной особи в частности миновал. Иерархия и монолитность Корпорации (как стали именовать «Альтек») перестали быть единственным выходом из тупика цивилизации. Можно было расслабится.

Так появились люди, поставившие себя вне закона ради единственной цели — перестать быть винтиком великой Корпорации, остаться самим по себе. Поначалу, у них не было ни связи с им подобными, ни названия, если не считать официальных сводок, где их окрестили «грязными негодяями» и «подлыми бандитами». Позднее, когда натиск военной мощи Корпорации угрожал им полным уничтожением, они объединились в нечто сродни родовому клану — где значение каждого во многом определялось его опытом, и ничье слово не было законом для всех остальных — и стали называть себя «Людьми Звезд», «Старменами», подчеркивая свою чуждость родной планете, ведь Земля и Солнце теперь ассоциировались с Корпорацией.

Уводя космические корабли и воруя оборудование, они вскоре построили свои собственные заводы, производящие все, что было им необходимо. Были созданы опорные базы на далеких планетах, их орбитах или просто в пространстве. Именно тогда в рядах старменов произошел раскол.

Не все были согласны, с некоторым остепенением «звездных людей»: кланом, базами, заводами. Некоторые хотели продолжать вольную жизнь по старому: паразитируя на ресурсах Корпорации. Многие называли их пиратами, но сами они гордо именовали себя «Фрименами» — «Свободными Людьми». Служащих Корпорации и стармены, и фримены называли одинаково — «Слэйвы», «Рабы».

Военные не могли пропустить такого удачного, по их мнению, стечения обстоятельств, и удесятерили свою борьбу с «бандитами». Они надеялись, что раскол ослабит старменов, но фримены, как выяснилось, не собирались противопоставлять себя своему бывшему клану. И первые, и вторые тотчас объединяли силы, когда того требовали обстоятельства. Если же учесть, как часто на их сторону переходили, подобру или по другому, военные и торговые суда, то столь ожесточенная война скорее усиливала, чем уничтожала сепаратистов.

Ввиду замаячившей опасности развала, Корпорация решила договориться, а значит, признать старменов. Им открывали доступ на основные космопорты планет, принадлежащих Корпорации, разрешена торговля и свободное вступление в их ряды граждан. То же самое гарантировали со своей стороны и стармены.

Добившись нейтралитета одних, Корпорация еще беспощаднее взялась за других. Но фримены оставались неуловимы. Тогда Корпорация стала заключать контракты с старменами на охрану грузов и разведку, надеясь таким образом обезопасить себя от пиратов. Более того, в корпоративных верхах надеялись, что это посеет вражду между двумя кланами — они никогда не утрачивали надежды совсем уничтожить то, что покачнуло авторитет Корпорации.

I

Когда корабль оторвался от поверхности Земли и рванул ввысь, Алан позеленел. Ему казалось, что его внутренности вот-вот вылезут наружу через малейшие отверстия и поры в коже. Перед глазами поплыли размазанные, мутно-цветные круги. Это продолжалось несколько долгих минут. В тяжелой тишине он широко раскрывал рот, словно рыба, стараясь поглубже вдохнуть, но воздух все равно попадал внутрь едва достаточной для дыхания струйкой. Он по-ребячьи заморгал глазами, из которых тотчас брызнули слезы. Ему стало ужасно стыдно за два жгучих ручейка, побежавших по щекам, захотелось зарыться лицом в подушку, скрутится калачиком, обхватив руками колени, но его тело было надежно притянуто к жесткой койке четырьмя широкими ремнями.

Алан мысленно проклинал тот день, когда, бросив поднадоевший корпоративный институт в Олд-Йорке, где он учился на юридическом факультете, пришел на это старменское судно, узнав, что им нужен еще один член экипажа — ведь он столько читал о Братстве Старменов, о смелых и бесстрашных «Людях Звезд», противопоставивших себя всемогущей Корпорации и выживших в этой неравной борьбе. Еще лет пятнадцать тому назад за такие книги его могли попросту ликвидировать люди из Ди-Ви-Эс (DVS; от Division of Vital's Securitу), но вот уже чуть более десяти лет, как между старменами и Корпорацией заключено перемирие и официально запрещено преследование старменов. Хотя только официально. Одного из его сокурсников — Гарри Оллсона — перевели в колледж (заведение более низкого уровня, а значит, его выпускники изначально займут более низкую ступень в иерархии Корпорации) только за то, что он в людном месте похвалил старменов и заявил, что «Корпорация не способна надрать им задницу». А за книги вообще могли выгнать или послать «колонистом», например, на Венеру, где редко кто жил более 6–7 лет, сгнивая заживо в душной жаре этой планеты. И неизвестно, что хуже, ведь превратившись в «изгнанного», он пополнил бы орду нищих и бездомных бродяг, обитателей городских трущоб, где безжалостно уничтожали слабых, и выжить было не легче, чем в духоте венерианского купола: Но теперь он тоже стармен, и ему нечего боятся Корпорации.

Так отвлекал себя мыслями темноволосый коротко остриженный юноша лет двадцати с карими глазами, блестевшими от влаги. За средний рост и стройную фигуру Алана окрестили на звездолете Крошка Эл, хотя его вряд ли можно было назвать щуплым. Как для слэйва, Алан был гибким и ловким, но действительно не смотрелся на фоне капитана и его второго помощника. Поначалу, Алан жутко обижался на это прозвище, но понемногу перестал обращать на него внимание.

Взлет окончился внезапно. «Звездная Игла», преодолев земное притяжение, плавно поплыла к границам Солнечной системы.

Алана будто швырнули с высоты многоэтажного дома. Едва успев отстегнутся, он перевернулся на живот, и его вырвало в пластиковый пакет, подставленный кем-то прямо ему под нос.

— Малыш, чего ты возишься с этим сосунком? — тотчас услышал он грубый окрик второго помощника капитана, окрещенного им, в отместку за Крошку, Гориллой за схожую внешность и повадки. У Рагнара — так его звали на самом деле — были волосы непонятного оттенка, отдаленно напоминающем светло-каштановый, и карие глаза. Он был высокого роста и при его плечах, как правило, проходил в обычную дверь только боком. Его лицо, с грубыми чертами, будто неумело высеченными лазерным резаком, было к тому же украшено несколькими боевыми шрамами, что придавало ему, и без того не особо привлекательному, какое-то животноопасное выражение. — Он бы у меня не один час все до зеркального блеска чистил.

Последующий звук недвусмысленно говорил о смачном плевке Гориллы на пол, уборка которого входила в обязанности Алана. Алан привстал на кровати, судорожно сжимая одной рукой пакет, и встретился взглядом с Вайноной — корабельным медиком. Она спустилась ему на помощь со второго этажа их кровати и сейчас присела рядом. Невысокая, хрупкая, непонятного возраста: ей можно было с легкостью дать и 20, и 30 лет. Ее матовая кожа красиво контрастировала с черным волосом, постриженным под мальчика. У нее были большие темно-серые глаза и немного торчащие уши, но стрижка, если не совсем прятала, то, по крайней мере, скрадывала этот недостаток. Даже рядом с Аланом, с его не особо широкими плечами и средним ростом, она выглядела слабой и беззащитной, а Рагнар возле нее так вообще смотрелся великаном. Из-за хрупкости и коротких волос Вайнону — она была новенькой на этом корабле, как и Алан — прозвали «Малыш».

Заметив благодарный взгляд Алана, Вайнона по-особому нахмурив брови, подняв и сжав кулачок, дала ему понять, мол, держись и все будет хорошо. Он вымучено улыбнулся в ответ, не разжимая губ, и кивнул.

Что бы как-то успокоится, Алан обвел глазами единственную каюту небольшого, но зато чрезвычайно проворного транспортного корабля класса «нидл». Кроме этого помещения была еще носовая рубка, кухня, санузел и грузовой отсек.

Горилла ощерился в ухмылке, встретив его взгляд — его койка была как раз напротив той, где приходил в себя Алан. Над Рагнаром была еще одно спальное место. Оно принадлежало Рэю — корабельному механику. Рэй — 30-летний щуплый мужчина с невыразительными чертами лица — был весьма флегматичен, вот и сейчас он, не обращая внимания на крики Гориллы, преспокойно дремал.

Остальными двумя членами маленького экипажа были капитан Брэн Кили — высокий, крепко сбитый мужчина, у него были на удивление красивые и мужественные черты лица, впечатление от которого несколько портил пронзительный, даже колючий, взгляд черных глаз; его сорок лет не отметили себя ничем, кроме проседи в его густой каштановой шевелюре и жена капитана, а также первый помощник, Джен — длинноволосая блондинка с голубыми глазами, кукольно-красивая, с крепкой спортивной фигуркой, которая в свои 30 все еще выглядела на 25, несмотря на отнюдь не безоблачный быт. Оба они находились в рубке, управляя кораблем и прокладывая маршрут — стремясь как можно быстрее покинуть Солнечную систему и нырнуть в «дыру».

— Куда бы деть этот идиотский сверток, — грустно подумал Алан и попытался встать. Его качало, и он едва устоял на ногах, ухватившись одной рукой за стойку двухэтажной кровати.

— Алан, подожди, я помогу, — Вайнона, единственная на корабле, продолжала называть его по имени.

— Вини, не надо:

Но она уже уперлась в него своим узким, но неожиданно стойким, плечом, и он, под гогот Рагнара, разбудивший даже Рэя, покинул каюту. Но стоило герметической переборке, с характерным хлюпом, автоматически закрыться за ними, заглушив смех Гориллы, как вспыхнувшую было поначалу озлобленность, сменила странная теплота, заставившая порозоветь его бледные щеки. Вайнона была единственным человеком на корабле, которого он мог бы назвать своим другом.

— Спасибо, Вини, — как можно мягче сказал Алан. — Но мне нужно:

И он замялся, пряча за спину пакет и уткнув глаза в пол.

— Ухожу, ухожу. Да не переживай ты так. У всех когда-то был первый полет, — рассмеялась Вайнона и хотела оставить его наедине со злополучным куском пластика и щеками, где едва просохли слезы.

— А разве для тебя это не первый полет? — остановил ее Алан, с удивлением в голосе.

Она резко обернулась и пристально посмотрела на него. Так, что Алан даже испугался — что он сделал не так?

Заметив его искренность, Вайнона опустила глаза. Ее щеки и кончики ушей заметно покраснели.

— Да, я впервые на старменском корабле, но раньше, я летала на транспортниках Корпорации, — глухо проговорила она, не глядя на него, и ушла.

«Наверное, ей совсем не хочется об этом вспоминать», — подумал Алан. — «Может, я ее чем-то обидел? Нужно было извинится...»

Когда перед Вайноной открылась дверь в каюту, он услышал нарочито громкий голос Гориллы:

— А где же наша обблевавшаяся бабочка? Крылышки чистит?

— Раг, ты б заткнулся, а?

— Что такое, Малыш? Понравились заплаканные щечки нашего соплячка?

Дальнейшая перебранка стихла за закрывшейся дверью.

* * *

Несколько дней тому назад, когда транспортно-эскортное судно «Звездная игла» стояло в космопорту Олд-Йорка, с его капитаном Брэном Кили кто-то связался, не раскрывая себя. После запроса и коннекта, экран монитора не показал, как обычно, лицо говорившего, но из динамика донесся голос, назвавшийся генералом сил быстрого реагирования Корпорации. Когда Брэн хотел в свою очередь представится, генерал нетерпеливо прервал его и предложил доставить очень хрупкий и крайне секретный груз на одну из далеких малоизвестных планет Галактики.

— Условия и сумма оплаты? — сухо поинтересовался капитан.

После продолжительной паузы, видимо, на той стороне советовались, уже совершенно другой голос продолжил:

— Через час ваш корабль будут ждать в закрытом старпорту, в море на восток от Олд-Йорка. Вас проведут до него радиомаяком. Не спешите, чтобы вас успели опознать, думаю, понятно почему. Там вам заполнят грузовой отсек и опечатают до прибытия. Тогда же уточнят место назначения и количество иквивов, которые вы получите, если выполните все как следует.

— Что значит заполнят? Я хочу, хотя бы приблизительно, знать, что у меня на борту. Я не смертник и не дурак, в конце концов.

На том конце терпеливо выждали, пока он не успокоился.

— Вы не дослушали, капитан Кили, — холодно проговорил неизвестный, сменивший генерала. — Если груз будет доставлен целым до поверхности планеты, ни вам, ни вашей команде ничего не угрожает, а вознаграждения хватит, чтобы безбедно прожить пару десятков лет. В случае же намеренного или случайного проникновения в опечатанный отсек раньше, чем это станет необходимым, я не могу ручаться за вашу безопасность. Лучшим выходом будет немедленно связаться с нами, а затем — покинуть корабль. Вам все ясно? Вы принимаете наши условия?

Брэн дважды произнес «да», и связь прервалась. Говорить о том, что на «Звездной Игле» нет спасательного челнока, было бесполезно заказчика это не интересовало, а такое выгодное дело могло сорваться. Джен бы ему этого не простила.

II

Наконец-то. Проплетшись одиннадцать дней, «Звездная Игла» покинула Солнечную систему, где скорость космических судов была ограничена Корпорацией, а пространственных коридоров в пределах тяготения Солнца, по крайней мере, в галактических лоциях, не было. Вскоре корабль нырнул в отверстие «дыры». Теперь до звезды NSC EA-363-812-509 — цели их полета — оставалось еще около месяца, если верить расчетам капитана. Расстояние было огромным. Проще говоря, им предстояло пересечь Галактику из конца в конец.

Но за этой красивой фразой капитана — в чем Алан очень быстро убедился — не было ничего романтического, только сплошные серые будни в тесных помещениях маленького кораблика. Не было прекрасных космических пейзажей — все иллюминаторы были плотно задраены специальными щитами, из-за чего складывалось впечатление, что они шестеро сумасшедших, закрывшихся в доме и мнящих себя астронавтами. Иногда замкнутое пространство, одни и те же лица и никаких видимых доказательств движения доводили его до самой грани безумия — хотелось с истошными воплями запрыгать по каюте и биться головой о теплую поверхность бортов.

Более того, Алан отчетливо уяснил, что значит одиночество среди таких же, как ты. Пятеро людей находились с ним на одном и том же судне, он видел их всех по несколько раз каждые полчаса, они настолько примелькались, что временами их облик стал сливаться с темно-серым цветом внутренней обшивки, но Алан оставался таким же одиноким, как если бы никого не было.

Он стал сравнивать других членов экипажа с обитателями одного из старинных зоопарков — где звери держались в специальных металлических клетках, которые назывались вольеры. Каждый на корабле жил одним собой, не замечая окружающих, близоруко считая, что прутья огораживают их, а не его, не понимая, что если весь мир отгорожен клетками, то нет особой разницы — внутри ты или снаружи.

Все были заняты собой и своими интересами. Горилла ничего толкового не делал, даже становилось непонятным — зачем он вообще нужен капитану. Основными его занятиями было слоняться между кухней и каютой и отжиматься от пола, чтобы не утратить форму. От нечего делать, Рагнар развлекался, приставая к новичкам, так как лезть к капитану и его жене было небезопасно, а к Рэю — бесполезно. Механик был абсолютно непроницаем. Он выполнял свою работу от и до — неусыпно следил за исправностью оборудования, а все остальное время дремал на койке. Иногда, во время завтрака или обеда, он мог пошутить за столом, но плоскость его юмора, как считал Алан, вовсе не пересекалась с трехмерностью человека. Реакция на эти шутки всегда была одинаковой: Брэн улыбался, но глаза его оставались такими же колючими, Рагнар хохотал, иногда даже хлопал себя по ляжкам или Рэя — по плечу или спине; механик вторил Горилле, Джен лишь презрительно сдвигала бровью, коротко хмыкнув, Вайнона, распахнув блестящие глаза, смотрела на шутника, а Алан угрюмо молчал.

Когда же шутил кто-либо еще, то механик обычно оставался равнодушным или — такое случалось, как правило, на кухне — смеялся, но не раньше, чем начинал хохотать кто-то другой.

Капитан вместе с первым помощником устроили себе из рубки нечто наподобие семейного гнездышка. Там они проводили большую часть времени, там же и спали — штурманское кресло легко превращалось в кровать. Брэн был необщителен, он редко с кем-то разговаривал просто так, в основном — отдавал приказы и указания. Наверное, думал, что таким образом поддерживает свой авторитет. Только жена была исключением из правила. Брэн считал их союз счастливым и поэтому старался всеми силами, чтобы он оставался таким и дальше. Это делало его очень зависимым от своей «половинки».

Джен была очень честолюбива, и муж был лишь одним из инструментов, применяемых ею для удовлетворения своего честолюбия. Этой женщине-хищнице повезло, что ей попался такой доверчивый и ответственный мужчина — другой бы раскусил ее еще до женитьбы. Хотя, возможно, это тоже был тонкий расчет. Брэн на самом деле значил для нее настолько мало, насколько много значили собственные амбиции, а они у Джен были прежде всего. Последствием этого было то, что Алан стал считать ее характер скверным, но он даже не догадывался о причинах. Она просчитала его наперед и нигде не увидела в роли ступеньки для своих далеко идущих замыслов, но если бы только было хоть на крупицу иначе, Джен бы приложила все усилия, чтобы стать для него «милой и хорошей».

Она держалась Брэна еще и потому, что он был прекрасной опорой. Его ласка и внимание льстили ее честолюбию, сдерживая Джен от кризиса, неминуемом в том переломном возрасте, когда женщина, считающая, что броской внешней красоты достаточно, чтобы быть лучше и достойнее всех остальных, вдруг понимает, что стареет и здесь бессильно все ее самомнение. А Джен старела. Пока это было незаметно для остальных, и уж тем более — для ее мужа, но она видела признаки увядания на своем лице и теле так же отчетливо как само лицо и тело.

Стоит ли добавлять, что свой страх перед завтрашним днем Джен сгоняла на Брэне. Любимым ее коньком всегда было его «невысокое положение», их «убогий быт» и его «бездеятельность» по поводу первых двух. Но с недавних пор, это уступило место новому упреку: он, видишь ли, недальновидно взял новичков и это почти переполовинило сумму, и так выражавшуюся «всего лишь» восьмизначным числом. Брэн напрасно пытался успокоить ее, поясняя, что выделит им лишь малую толику от вознаграждения. Джен была неумолима: «Мало того, что год тому назад принял какого-то тупоголового механика, так теперь еще подцепил эту олд-йоркскую шлюху и безрукого хлюпика — он же даже каюту хорошо убрать не может!». Перебранка продолжалась до тех пор, пока Брэн не начинал молчаливо выслушивать упреки жены, хотя прекрасно помнил, кто требовал увеличить команду, так как на нее «сваливается чересчур много мелкой работы».

Не менее тщательно, чем Рэй стремилась выполнять свою работу на корабле Вайнона, числившаяся корабельным медиком. Она ненавязчиво приглядывала за физическим и моральным состоянием людей, за запасами и качеством воздуха, за питанием и еще множеством других «мелочей», от которых зависела жизнь и здоровье всего экипажа. Как раз ее Алан меньше всего мог упрекнуть в недоброжелательности и безразличии, но беда была в том, что она точно так же относилась ко всем остальным. А ему очень хотелось, чтобы Вайнона выделяла его своим вниманием. Из-за этого Алан был с ней таким же угрюмым и настороженным, как и с другими, хотя, в отличие от них, она ни капельки не заслуживала такого отношения.

Вот так и текла неспешно жизнь на «Звездной Игле», ужасно надоевшая своим однообразием Алану. Ведь это был его первый полет, наверное, потому он и произвел на него такое гнетущее впечатление. В первый раз всегда хочется чего-то необычного, поэтому первый раз обычно разочаровывает.

После завтрака, Алан, как обычно, выслушал утреннюю дозу придирок Джен по поводу уборки кухни:

— Крошка Эл, мне не нравится, как ты вытер стол. А пол! Ты что добавляешь пятна вместо того, чтобы отмыть их?

Алан буркнул нечто невразумительное, но Джен оставила это без внимания.

— Вытри и вымой все снова, — прибавила она тоном, не терпящим возражений.

Убедившись, что Алан кивнул и не возражает, она, презрительно ухмыльнувшись, ушла.

— Как всегда, в рубку. Управлять кораблем, — подумал Алан не без ехидства, вновь беря в руки тряпку и с притворным усердием вытирая стол, на котором, и без того, найти пылинку можно было разве что с лупой.

Хлюпнула дверь, закрываясь за Джен. Все стихло.

Алан бросил тряпку в контейнер, где она тотчас была выстирана, высушена и проверена на наличие микроорганизмов. Убедившись, что красный светодиод не просигналил, Алан взял другой рабочий инструмент — швабру. Ее наконечник был похож на щетку и, проанализировав во время сложения состав пола, удалял, аннигилируя, все излишние частички, как-то пыль или мелкий мусор. Поэтому, желательно было не забыть, внимательно осмотреть то место, которое нужно убрать — во избежание досадных потерь.

— Ты что тут делаешь, Малыш?! — услышал Алан окрик Рагнара где-то совсем рядом, наверное, возле грузового отсека.

Алан зло сжал рукоять швабры. Шатаясь без дела, Горилла постоянно приставал то к нему, то к Вайноне. То подтолкнет, то распускает руки, то в ухо гаркнет так, что оно потом полчаса звенит или попросту путается под ногами, отпуская обидные шутки по поводу Алана или похабные — по поводу Вайноны.

— Как это все достало! — подумал Алан, не прекращая своего занятия. — Но что я могу сделать? Силой его не возьмешь, а уму не как зацепить идеально прямые извилины Гориллы. Да и на корабле у меня пока вовсе никаких прав — обыкновенный «принеси-подай», исполнитель мелкой нудной работы, которую раньше, скорее всего, делала Джен.

Но ведь так будет не всегда — он не сомневался в этом. И вот тогда:

Оттуда же, раздалось удивленное мужское: «Ах ты, сучка!», затем звонкая оплеуха, женский вскрик и приглушенная возня.

Алан, забыв даже про швабру в руках, выскочил в коридор.

Первое, на что он обратил внимание — лицо Вайноны: глаза, затуманенные слезами, левая щека, алеющая розой на фоне снежно-белой правой, капелька темно-красной крови, застывшая над верхней губой. Рагнар, повалив ее на пол, завел ей руки за спину и придавил, сев сверху. Он что-то спросил, наклонившись к уху Вайноны — что, Алан не слышал, лишь отметил, что у Рагнара разбит нос.

Парень поначалу замер, оцепенел: «Что ему делать?». Алан всегда считал, что не сила главное, а ощущение способности победить противника. Что побеждает воля, а не мышечная масса. Но Алану ни разу не доводилось всерьез проверять это. «А теперь что?», — промелькнуло в его голове за какое-то мгновение.

Алан с размаху треснул наконечником швабры по затылку Гориллы. Тот дернулся, отпустил руки Вайноны, но тотчас перехватил рукоять и вырвал «оружие» из рук парня. Отшвырнув швабру в сторону, он стал подниматься, чтобы наказать обидчика. Вайнона попыталась спихнуть с себя Рагнара и откатится в сторону. У нее почти получилось, и Горилла на миг отвлекся. Этим воспользовался Алан. Он прыгнул на Рагнара, и они, сцепившись, покатились по полу.

Горилла сумел уйти от прямого толчка в грудь, но все же был сбит наземь. Алан, пролетел чуть дальше, стукнувшись с размаху головой о переборку. В глаза полыхнуло слепящим светом, пол и потолок перестали быть низом и верхом, завертелись в сумасшедшей пляске. Время застыло. Привел его в чувство звук чьих-то слов, их произнес кто-то, кого он должен опасаться: Алан, не обращая внимания, на ноющую боль, открыл глаза.

— Я те щас голову откручу, недоносок, — пообещал Горилла и шагнул к нему. Упираясь спиной в перегородку грузового отсека, чтобы не упасть, Алан встал. Заметил, как Вайнона рванулась было к Рагнару, но он грубо толкнул ее основанием ладони в грудь, отбросив назад. Она ударилась о борт и, отключившись, сползла на пол. Алан с трудом отлепился от переборки, Горилла шагнул к нему, отвел руку для удара и: замер.

— Спокойно. Опусти руки, Раг, — негромко, но твердо проговорил капитан за спиной Гориллы, уткнув ему в шею ствол шокера. Тот шумно перевел дыхание и повернулся к капитану.

На минуту все стихло. Алан вновь оперся спиной о стену. Почему-то он совсем не чувствовал радости оттого, что все обошлось или стыда за то, что получил по шее — только усталость и ноющую боль в голове. В изнеможении Алан закрыл глаза.

— Ну? — коротко спросил Брэн, обращаясь ко всем одновременно.

— Она пыталась забраться в грузовой отсек, — первым проговорил Горилла, указав пальцем на Вайнону. После чего вытер кровь, набежавшую из разбитого носа.

Девушка вскинулась и хотела что-то ответить, но от резкого движения у нее в глазах завертелся такой млечный путь, что она вновь прислонила голову к обшивке. Лишь гримаса боли мелькнула на ее лице.

Вошла Джен, остановилась позади капитана, холодно ощупала взглядом все и всех, но промолчала, ничего не спросив. Наверное, уловила интуицией хищницы, что, вмешавшись, обратит ярость мужа на себя.

— Ну? — повторил Брэн уже с угрозой в голосе.

Алан открыл глаза, решив, что капитан обращается к Рагнару. Или, может, к нему? Нет, он грозно глядел на Вайнону. Она молчала, не поднимая лица.

— Послушай, девочка, — сказал Брэн с нотками, от которых все внутри съеживалось как испуганное животное. — Я могу вышвырнуть тебя наружу в любое время и даже не поморщусь. Если ты не засунешь свое любопытство так глубоко, чтоб я его больше не увидел, то так я и сделаю. Ясно?

Алан увидел, как у Вайноны обиженно подалась вперед нижняя губа, и задрожал подбородок, так, что на нем затанцевали иероглифами морщинки — как у маленького ребенка, что вот-вот расплачется. Не услышав ответа, Брэн сделал шаг, остановившись возле девушки. Наклонившись, он ткнул согнутым указательным пальцем ей в шею и рывком задрал ее голову вверх.

— Ясно? — рявкнул капитан прямо в лицо Вайноне, сверля девушку колючим взглядом, который от гнева стал пронизывающим и безжалостным.

— Да, — выдохнула она наконец. Брэн, удовлетворившись скорее не ответом, который было едва слышно, а болью, отразившейся на ее лице, резко убрал свой палец. Голова Вайноны, лишенная опоры, склонилась на плечо. Лишь он, да еще Алан, услышали, как девушка охнула.

В коридор выглянул механик. Не заметив повреждений, опасных для функционирования корабля, он вновь скрылся в каюте, решив, что все остальное его не касается.

«Как же так!», — не мог прийти в себя Алан, пораженный увиденной жестокостью. До сих пор, он считал Брэна суровым, но справедливым. «Капитан ничем не лучше Гориллы», — с горечью подумал парень. Ему казалось, что мир утратил ось смысла, лишился той высшей доброты, в которую всегда веришь, в особенности, когда больше надеяться не на что. Алан ощутил, что сделай сейчас Брэн еще что-то подобное, он, не задумываясь, бросится на него, как десятью минутами раньше кинулся на Гориллу. «Пусть мне не светит ничего кроме побоев этих животных, но», — Алан зло выругался, — «...чего же я стою, если буду всегда оставаться в стороне как Рэй или как все однокурсники Гарри Оллсона, словно бесхребетная улитка, прячущая свое липкое тело в ракушку».

Рагнар довольно хмыкнул и зашагал к выходу. Кровь из его разбитого носа уже не текла. Заметив, что Брэн тоже начал поворачиваться, Джен последовала за вторым помощником.

— Приведи Малыша в чувство, Крошка Эл, — бросил капитан через плечо уже возле двери.

— И не забудь привести в порядок кухню, — прибавила Джен так, как будто ничего не случилось.

III

Обхватив Вайнону за талию, Алан, поддерживая ее плечом, отвел девушку на кухню. Она слабо попыталась отклонить его помощь, пробормотав что-то вроде «не надо, я сама», но он и слушать ничего не стал.

Бережно усадив Вайнону на стул, Алан, немного порывшись в одном из шкафов, извлек оттуда кусок ваты и какой-то флакон, на этикетке которого значилось зеленым — «кларитол». Смочив вату в жидкости из флакона, от чего в помещении сразу повеяло фармацевтикой, он осторожно оттер девушке кровь с лица.

— Фу, какая гадость, — Вайнона отвела его руку. — Спасибо, мне уже достаточно.

— Недаром эту смесь прозвали «одуплянчиком», — усмехнулся Алан.

Лицо девушки порозовели, глаза заблестели, она как-то вся ожила, как цветок, опущенный в воду. Только кровоподтек на левой щеке, заалевший еще больше, все портил. Заметив направление его взгляда, Вайнона коснулась щеки ладонью и тотчас скривилась от боли. Алан, снова повернувшись к шкафу, достал бинт. Но когда он хотел и его намочить «кларитолом», девушка попросила:

— Пожалуйста, Алан, только не этой дрянью, — и, нарочито просяще, улыбнулась.

Алан послушно достал водный брикет и бросил его в небольшой контейнер. Через секунду емкость наполнилась чистой холодной водой, в которой он хорошенько намочил бинт. Взяв его в правую руку, левой он по привычке нажал красную кнопочку, что была на контейнере справа и аннигилировала все внутри, дезинфицируя таким образом емкость этого универсального устройства. Алан осторожно положил компресс на щеку Вайноне. Она благодарно улыбнулась, и у него потеплело на душе, даже до жути практичная и некрасивая кухня показалась ему милой и уютной.

Девушка ловко отобрала у Алана бинт, оттолкнув его другой рукой. Он удивленно посмотрел на нее.

— Я сама справлюсь, — резковато ответила Вайнона на его немой вопрос.

Не зная, что сказать, Алан стал угрюмо смотреть в пол. Девушка легонько коснулась его руки.

— Я не хотела тебя обидеть, но, пожалуйста, поверь, у меня есть причины отказываться от твоей помощи, — сказала Вайнона, когда он поднял на нее глаза.

— Ты тут не причем, — добавила она, заметив, как парень покраснел от обиды.

Алан все не хотел отходить, продолжая дуться. Тогда Вайнона, проглотив комок, подкативший к горлу, проговорила изменившимся голосом, похожим на голос человека, которого только-только отпустил получасовой приступ кашля:

— Разве стал бы ты трогать руками то, что считаешь гадостью. То, к чему даже противно притрагиваться? Я ничем не лучше.

— Ничего больше не спрашивай, — добавила она, так как Алан, подскочив от таких слов, собрался что-то сказать. — Пожалуйста, — по настоящему, даже с нотками мольбы, попросила Вайнона.

— Как ты можешь так говорить о себе?! — выпалил он, еле сдерживаясь, чтобы не бросится к ней, так ему хотелось схватить Вайнону за плечи, заглянуть в глаза. Может, ему послышалось? — Ты самая красивая, самая добрая, самая хорошая девушка, которую я когда-либо встречал.

Она лишь грустно усмехнулась на эти слова.

— При случае, узнав побольше, ты еще захочешь взять свои слова назад, поверь мне. И не раз сплюнешь, вспомнив меня.

— Клянусь: честью, я никогда не возьму своих слов назад!

— Честью? Мальчик, ты где достал столь древние и редкие инкунабулы, где еще употребляется такой оборот. Уже, наверное, лет шестьсот так никто не говорит.

Алан вспыхнул от гнева и обиды. Даже не обратил внимания, что давно вскочил со стула и стоит рядом с девушкой.

— Не тебе меня учить, девочка! Ты даже морщинами еще не обзавелась, а говоришь, словно дряхлая старуха, — почти выкрикнул Алан ей в лицо.

— Да, ты прав, я ничто. Извини, что стала поучать тебя. Только: я многим хуже старухи, — прошептала она. Такой резкий диссонанс их тона мгновенно разрядил обстановку. Алану стало стыдно за свою грубость, он опустился на стул рядом с Вайноной.

— Вини, прости меня, пожалуйста. Я веду себя как идиот. Просто меня очень задело твое недоверие к моей клятве:

— Недоверие? Что ты, я ей верю: Но, я не хочу больше слышать таких клятв, — теперь почти кричала Вайнона. — Мне не нужно чтобы ты был связан своим словом, когда твое мнение обо мне изменится, когда ты горько пожалеешь о том, что так необдуманно сказал.

— Я уже поклялся и могу повторить еще раз, если ты не расслышала, — упрямо сказал Алан.

Теперь только он заметил, что девушка вот-вот расплачется — слезы уже дрожали в уголках глаз.

— Я больше не скажу ничего: Только то, что ты захочешь. Хорошо? прошептал он, наклонившись к ней и взяв ее лицо в ладони.

Вайнона кивнула. Негромко шмыгнула. Алан осторожно смахнул соленые капельки с ее лица.

— Сядь на свое место, пожалуйста, — попросила она, высвобождаясь. Он послушно пересел. На несколько минут в кухне воцарилась тишина.

— Ну почему ты так: — Алан умолк, подбирая слова, — так себя ненавидишь?

— Странный ты какой-то. Какое тебе дело до меня? Почему ты не спросишь про грузовой отсек? — уже вполне владея собой, поинтересовалась девушка.

— Потому что я: — смело начал было Алан, но она остановила его, догадавшись, что он сейчас скажет:

— Ты обещал не говорить того, что мне: — Вайнона немного замялась, — мне неприятно. Поэтому перестань произносить слова, в которых потом можешь раскаяться. Хорошо?

Он молча кивнул.

— Ну, тогда спрашиваю: что ты хотела от грузового отсека?

— Нет, вы только посмотрите на этих двоих, — Вайнона и Алан испуганно обернулись, в дверном проеме стояла Джен с очень недовольным лицом.

— Вы думаете, вы — на курорте? Девушка, — Джен подчеркнула это слово каким-то особым тоном, как умеют делать только женщины, — вы в порядке? Да? И вам нечем больше заняться, кроме как отвлекать Крошку Эла? Кухня от вашей трепни чище не станет.

Джен очень удивило, что в ответ на столь гневную тираду, она услышала лишь два облегченных вздоха. А все, чего она не понимала, ее раздражало. Поэтому, чтобы не вспылить при «этих», Джен развернулась и пошла в направлении каюты, бросив коротко, отрывисто и довольно ядовито:

— Крошка Эл, пошли, поможешь мне.

* * *

Почему на «Звездной Игле» такие жесткие кровати? Неужели так нужно? Алан ворочался уже час, не находя места, где бы смог расслабится и заснуть. Как он мог раньше не замечать, что остов их коек состоит из сплошных выпуклостей, а толщины синтетического материала, напоминающего по строению человеческое тело, которым покрыты койки, вовсе не хватает.

«Ночью» — так называли время, когда члены экипажа спали — в каюте горели две лампы, у дверей в носовую рубку и коридор. Они едва-едва разгоняли темноту, так, что были видны лишь очертания предметов.

Алан, завернувшись в одеяло, то вглядывался в полумрак, будто хотел найти там ответы на свои вопросы, то прислушивался к звукам. Вот опять что-то пробормотал сквозь сон Рэй, заворочался и затих, отчетливо доносится равномерное спокойное сопение спящего Рагнара, только Вайнону не слышно. Хотя: Алану казалось, что, на гране восприятия, он улавливает ее дыхание над ним, ощущает спящую на верхней койке девушку.

Поначалу ворочался от обиды и злобы, раздумывая о капитане, который оказался вовсе не таким уж справедливым, а, скорее, жестоким и бессердечным, об ублюдке Горилле, которого он с удовольствием размазал по стенке — если бы мог. Джен тоже хороша — не могла потерпеть еще полчасика в своей рубке со своим ненаглядным супругом, помешала такому разговору. Кто его знает, получится ли еще когда-нибудь так откровенно поговорить с Вайноной.

Что же с ней такое? И что случилось с ним самим?

Он придумывал самые фантастические объяснения поведения Вайноны, казавшиеся ему вполне правдоподобными. Наверное, девушка больна страшной неизлечимой болезнью — подобных ужасов было немало за последние несколько веков, Корпорация могла преспокойно скрывать существование чего-то подобного. Но тогда она никогда бы не нанялась на космический корабль, ведь тем самым подвергала смертельной опасности экипаж и города старменов, где они могут оказаться. Алан верил, нет, он просто знал, что Вайнона не способна на такой шаг! Может ее болезнь не распространяется, и она хочет умереть на какой-нибудь захолустной планетке на самом краю Галактики, где от силы пара тысяч поселенцев, которые видятся друг с другом два-три раза в год? Возможно, на последних стадиях, она изменится до неузнаваемости, и до этого осталось от силы лет пять.

Ему стало больно за нее. «Она, наверное, очень одинока», — подумал Алан, а потом вдруг решил, — «Я буду рядом с ней. До конца». И сам удивился.

Решив, что напридумывал невесть чего, он стал искать другие версии. Вайнона скрывается от DVS, совершив нечто, за что по корпоративным законам карают деструктурированием или, в лучшем случае, наново форматируют мозг, оставляя лишь самое необходимое, чтобы человек смог начать все с «нуля». Нет, вряд ли. Алан считал, что разбирается в людях, и, на его взгляд, Вайнона вовсе не походила кого-то «такого». Хотя: Он никогда никого «такого» и не видел, но должны же они чем-то отличатся от обычных людей:

Может, это как-то связано с грузом, который они везут? Но тогда бы она не попыталась отвлечь его этим грузовым отсеком от нее самой. Но что же тогда? «Наверное, существует какое-то, простое как диод, объяснение всему», — подумал Алан, — «а я придумываю тут всякую чушь».

В конце концов, почему это так важно для него? Может, девушка просто решила повыпендриватся, а он и уши развесил? Но почему-то ее слова, даже прокрученные снова и снова, рассмотренные со всех возможных сторон, не казались наигранными. Как Алан их не крутил, а фальшь в них не появлялась.

Он начал кое-что понимать. Дело не в Вайноне, а в нем. Что бы ни случилось — это не повлияет на его отношение к ней. Это не столь важно, ему лишь нужно это знать. Для себя Алан уже все решил. Он спросит у нее напрямик: а потом скажет, что очень ее:

Увлекшись своими размышлениями, Алан совсем позабыл о неровностях кровати и не заметил, как уснул. Лишь лампы по прежнему создавали желтовато-серый полумрак в каюте, но никто больше не прислушивался к звукам спящего корабля и не искал в их неясных отсветах ответов на свои вопросы.

IV

Рабочий «день» протекал самым обыкновенным образом. Так, будто ничего и не случилось. Алан с удивлением вглядывался в эти лица, что еще вчера казались столь близкими и знакомыми. Теперь Алан не узнавал их, будто всех, с кем он больше месяца жил на этом маленьком тесном кораблике, кто-то подменил какими-то другими, совершенно неизвестными ему, людьми. Но Алан ошибался. Изменились не они, а он сам. Алан впервые видел настоящую команду, а не вымышленных им самим кукол, обряженных в розовую мишуру мечтаний молодого слэйва, знавшего жизнь вне Олд-Йорка только из книг.

Через сутки корабль должен был завершить перелет в «дыре» и вынырнуть в районе неисследованной звездной системы NSC EA-363-812509. Капитан и механик проверяли работоспособность различного корабельного оборудования. Джен старалась не путаться у них под ногами. Тихо сидя в одном из кресел в рубке, она следила за мужем, что, склонившись над монитором приборной панели, негромко переговаривался с Рэем, находившемся, по всей видимости, в коридоре, возле грузового отсека.

— В грузовом отсеке никаких изменений температуры, давления и состава воздуха зарегистрировано не было, Рэй. Переборка и дверь в норме? — спросил Брэн в маленький микрофон, черневший в уголке рта. Тонкая полоска пластика уходила от микрофона к наушнику на правом ухе.

— Да, капитан, — Джен едва слышала голос механика. — Все в норме. Какие будут дальнейшие указания?

— Подожди там еще пару минут, я проверю работоспособность систем кухни и санузла, — и руки Брэна забегали по клавишам одной из консолей.

— Все в порядке, Рэй. Зайди ко мне в рубку, — капитан нажал еще пару кнопок и, откинувшись в удобном штурманском кресле, развернул его к двери. Джен лишь перевела взгляд.

Вскоре в рубку вошел механик в темно-синем рабочем комбинезоне свободного покроя. В таких ходил весь экипаж, отличаясь лишь нашивками на левой груди: у Рэя была оранжевая, у капитана и его жены — красная, у Рагнара — желтая, у новичков — Вайноны и Алана — их не было вообще.

— Да, капитан?

— Слушай план высадки. Так ты будешь знать, на какие системы обратить особое внимание в дальнейшем. — Брэн сделал небольшую паузу и продолжил. — Обнаружив планету земного типа, мы зависнем на орбите и запустим картографический зонд, подаренный нам заказчиками. Затем приземлимся на одном из материков, как уточняется в инструкции военных, «наиболее благоприятном с точки зрения живого организма». Далее сбросим груз. Для этого будет необходимо нормальная работа автоматики грузового люка и погрузочного робота. Система автотестирования оборудования корабля в твоем распоряжении, Рэй. Можешь приступать, — и, вновь развернувшись, капитан указал на панель позади себя. Механик обошел его кресло и уточнил:

— Первое — картографический зонд, второе — система обеспечения посадки, третье — автоматика грузового люка, четвертое — погрузочный робот. Верно?

Брэн кивнул. И Рэй, не спеша, с особой тщательностью, взялся за дело, изредка вполголоса обсуждая с капитаном какие-то мелкие нюансы. Джен устало прикрыла глаза, ей надоело сидеть, подогнув под себя ноги, и ничего не делать, особенно, молчать, но она по опыту знала, что Брэн раздражителен и неуправляем в такие дни. «Потерпи, потерпи», уговаривала она себя. И снова принялась лениво, как сонная от сытости тигрица, следить за двумя мужчинами.

Рагнар, лежал на койке и, от нечего делать, легонько разминал кулаки о второй этаж их с Рэем кровати. В каюте никого, кроме него не было, и он скучал, а бродить по кораблю ему от чего-то не хотелось. Может, от внезапного приступа лени, но, скорее всего оттого, что сегодня капитан готовил корабль к завершению перелета, и не стоило попадать ему под горячую руку. Крошка Эл с самого «утра» суетился на кухне и в каюте не показывался. На него смотрел исподлобья, с явной жаждой его, Рагнара, крови. Горилла усмехнулся. Пусть попробует, а там, глядишь, и толк из этого хилого сопляка будет. Начнет понимать, что к чему в жизни.

Только что, Рэй, с серьезным и занятым лицом, прошагал мимо и скрылся в капитанской рубке. Джен и капитана Рагнар вообще сегодня еще не видел.

Вайнона пару раз промелькнула туда сюда, а сейчас, наверно, где-то на корме, проверяет системы жизнеобеспечения, берет какие-нибудь, никому, кроме нее, не нужные, пробы в одном из помещений. Может скоро и тут заявится. Рагнар уже успел заприметить, что его вчерашняя оплеуха оставила явный след на ее лице, и это наполнило его гордостью за себя, свою силу и быстроту. «Пусть знает, что меня не так то просто поиметь», — ухмыльнулся он. — «А там глядишь, и трепыхаться перестанет, когда я ее при случае, опять спрошу, не хочет ли она немного со мной: поиграть». Рагнар вновь довольно ухмыльнулся.

«Хорошая все-таки штука жизнь!» — решил он и потянулся до хруста. Лишь одно немного омрачало его счастливое ничегонеделанье: завтрака до сих пор нет — отложили, наверное, до окончания более «важных» дел.

— Алан, — позвала Вайнона, стоя в дверном проеме кухни — дверь тут отсутствовала за ненужностью, как считал Брэн. Он повернулся от кухонной стойки, где готовил незамысловатую пищу из полуфабрикатов Джен сегодня было не до этого. Алан впервые обратил внимание на то, что бесполый рабочий комбинезон удивительно идет к ее коротким волосам и придает фигуре какую-то мальчишескую угловатость. А синяк на скуле вовсе не такой большой, как можно было ожидать: Вайнона заметила промелькнувшую в его глазах нежность и слегка порозовела.

— Вайнона, я как раз хотел у тебя спросить: — Алан замялся, его лицо то бледнело, то, так же внезапно, краснело, — :то есть, я хотел сказать: то есть, хотел тебе сказать, что:

Он окончательно запутался и замолчал, став разглядывать пол, продолжая упорно искать нужные слова, и попутно пытаясь избавится от комка в горле. Вайнона подошла к Алану, положила на его руку свою ладонь, легонько погладила. Слегка наклонив голову, заглянула в глаза и ласково улыбнулась. Он даже дышать перестал, а говорить или думать больше не пытался.

— Я сегодня планирую провести медосмотр экипажа. Для этого я схожу к капитану и попрошу у него рубку. Заходить все будут по одному, и держать я их буду совсем недолго: Ты зайдешь последним. Все уйдут завтракать. У нас будет как минимум полчаса. Нам никто не помешает, сказала она негромко.

Как будто в доказательство своих слов, Вайнона тотчас ушла, лишь хлюпнула дверь в каюту. Алан все не мог поверить тому, что только что видел и слышал. Решив, что у него был внезапный приступ галлюцинаций, он вновь занялся неаппетитными полуфабрикатами.

Прошло чуть больше получаса. В каюте и коридоре ожили динамики, которыми пользовались крайне редко — когда Брэн хотел о чем-то известить всю команду, не желая напрасно терять время.

— Рагнар и Крошка Эл, зайдите через десять минут в рубку.

— Значит, это правда, — подумал Алан. Наскоро закончив готовить нехитрый завтрак, который вряд ли кому-то понравится, он полетел в рубку, едва касаясь пола. Будто кто-то вдруг выключил аппарат искусственной гравитации. Что ему до того, что Рагнар будет издеваться за едой над «кулинарией Крошки Эла», Рэй плоско шутить и смеяться, Джен вычитывать после того, как все разойдутся. Им же никто не отключал стандартное притяжение, оно у них скорее двойное с тех самых пор, когда они выросли. А он будет с ней. В рубке. Один на один. Целых полчаса. А может даже час:

— Все собрались, — капитан обвел собравшихся пристальным взглядом. Они с Рэем как раз закончили проверку, и он был доволен, что все прошло гладко. Раздражительность, из-за нервного напряжения, прошла, и Брэн пребывал теперь в обыкновенном хорошем настроении.

— Вайнона желает провести медосмотр экипажа «Звездной Иглы». До завтрака. Проводится он будет здесь, в рубке. Заходить по одному. После — на кухню. Там все готово, Крошка Эл?

Алан молча кивнул. Ему совсем не хотелось разговаривать с тем Брэном, который вчера грубо обругал ни за что Вайнону. Его Брэна строгого, но справедливого капитана, как в книгах — больше не было.

— Начнем, — поинтересовалась Вайнона.

— Малыш, может всех вместе, а? — обозвался Горилла. — Жрать хочется. Всех разом медосмотришь — и на кухню!

— Нет, Раг. Но, так уж и быть, ты первый.

Все дружно покинули каюту. Алан шел последним, недоумевая, как Вайнона может так спокойно держатся. Неужели и вчерашнее она считает заслуженным? Да, болезнь тут вроде не причем: Тогда, что же с ней случилось? Он и не заметил, как постепенно его вновь заполучила гравитация.

Перестав обращать внимание на окружающих, Алан присел рядом с Рэем на свою койку. Напротив них расположились Брэн с женой. Джен все порывалась спросить что-то у Алана, но, заметив его задумчивый вид, негромко фыркнула, и заговорила с Брэном. Механик оперся спиной на стенку и со своим обычным, немного туповатым, выражением лица стал что-то насвистывать, вертя туда-сюда головой.

Минут через двадцать из рубки вышел Рагнар. У него на лице было написано «ладно, но в следующий раз...»

— Малыш, ты была такая ласковая, — осклабился он.

— Пошел вон, обезьяна вшивая — пихнула она его вперед. Следующий.

— Но-но, полегче, а то опять схлопочешь по своей смазливой мордашке, — негромко, но так чтоб было слышно, пригрозил Рагнар.

Вайнона отвернулась. Джен прошла за ней внутрь и дверь закрылась. Рагнар ухмыльнулся и развалился возле капитана.

— Брэн, иди за Джен. Пойдем вместе завтракать, а то мне кажется, что желудок уже хребет начал грызть.

Прошло действительно немного времени, и каюта опустела. Лишь Алан, задремал, подперев ладонью щеку. Сказалась бессонная ночь и упорные раздумья, раскормленные нелепыми догадками.

— Алан, — позвала Вайнона. Он не проснулся. — Ала-а-ан.

Она легонько погладила его по щеке, пытаясь разбудить.

— До конца, — пробормотал он сквозь сон, — я буду с тобой до конца.

— Алан, проснись.

— Вайнона?! — вскинулся он.

— Медосмотр: Помнишь? — ласково улыбнулась она. — Пойдем.

Идя за ней, Алан все же несильно ущипнул себя за ухо. Нет, он уже не спит.

— С кем ты там был до конца? — поинтересовалась она, доставая из аптечки необходимые инструменты.

— Где? — удивился Алан. — А: во сне. Ну:

Замявшись, он стал старательно осматривать рубку. Усадив его на специальный стол, Вайнона не спеша расстегнула его комбинезон и, оголив по пояс, прицепила присоской к его груди небольшой, слегка вибрирующий, приборчик. Другой она точно таким же способом сунула в сгиб локтя.

Алан почувствовал несколько легких уколов, там, где были присоски. Он изо всех сил старался не краснеть и делал вид, что привык сидеть полуголым с красивыми девушками, пока их нежные руки порхают по его телу. У него не получалось. Совсем.

Вдруг, сняв и отложив куда-то приборы, руки Вайноны замерли, сомкнувшись у него на шее. Алан терпеливо прождал несколько секунд, руки не двигались, только легонько поглаживали его кожу теплые пальчики. Он повернул голову и встретился с ее глазами. Они были совсем рядом. И медленно приближались. Алан слегка наклонился и тотчас почувствовал губы Вайноны своими. По телу Алана пробежала легкая дрожь, теперь и его руки обняли ее. Посадив Вайнону себе на колени и чуть наклонив на свое плечо, он целовал ее снова и снова, лишь на мгновение отвлекаясь, чтобы посмотреть на нее самым влюбленным взглядом, чтобы прочесть на ее лице отражение своих мыслей.

Ощущение того, что самые сокровенные мечты сбылись, было настолько сильным, что по телу парня пробежала легкая дрожь. И тут, будто его снова Рагнар ударил, он внезапно проснулся от счастливого сна, почувствовав себя лягушкой, которую кто-то со всей дури швырнул в бетонный пол. Алан вспомнил ее вчерашние горькие слова о себе. «...то, к чему даже противно притрагиваться... Я ничем не лучше». Неужели сегодня что-то изменилось? Или она поверила ему? Но он же еще ничего ей не говорил! Алан как бы со стороны наблюдал, как Вайнона гладит его голые плечи и торс, как прикасается губами к груди, призывая своей настойчивостью к ответным действиям. Пригляделся — и увидел фальшь, прислушался — и услышал биение чужих и чуждых мыслей. Замер.

Заметив этой неуловимое со стороны изменение, Вайнона остановилась и так на него посмотрела, что ему больше всего захотелось позабыть свои последние мысли, ответить на призыв этих глаз. Твердя про себя, что это только видимость, ложь, Алан сдержался. Отодвинулся от девушки, судорожно дернул вверх молнию комбинезона, которую тотчас заело где-то на полпути к вороту.

Вайнона, подтверждая многовековое суеверие о женском чутье, поняла, что обман не получился. Да и не надо было, впрочем, особых качеств, стоило только посмотреть на лицо Алана.

— Что, даже на это ты неспособен, сопляк? — зло проговорила она. Ты же безумно желаешь меня: моего тела. Я же слышала, как ты всю ночь вертелся на кровати, небось, мечтал. Так вот они, твои мечты.

Вайнона рванула вниз молнию своего комбинезона. Чуть выше пупка собачка не выдержала и оторвалась. Она отшвырнула ее в сторону и вцепилась в замок руками, стала упорно тянуть его вниз.

Алан подумал, что она хочет показать ему следы своей болезни, но увидел лишь красивое женское тело: плавные мягкие линии, белая кожа, розовые соски. Грудь у Вайноны была небольшая и упругая, заставлявшая на себя смотреть и желать. Но зачем ему она без самой Вайноны? Резко подавшись вперед, Алан схватил девушку за запястья, отдергивая их от молнии. Подняв вверх и скрестив, он прижал ее руки к плечам, закрывая оголенное тело.

— Чего ты от меня хочешь? — как можно более грубо спросил Алан.

Вайнона удивленно посмотрела на него, увидев, что он не шутит, как-то разом размякла и повисла у Алана на руках.

— Уходи, — едва слышно выговорила она.

— Нет, — коротко ответил Алан. — Я хочу знать, к чему был весь этот маскарад.

— Зачем? Я не смогла даже тебя привлечь: на свою сторону.

— О чем ты говоришь?

— Я хотела, чтобы ты: помог мне и:

— Таким способом? — искренне удивился Алан. — Я бы сделал все, что ты попросила просто так, только бы помочь тебе.

— Я не верю, что хоть что-нибудь бывает просто так. Ты так же легко отказался от своего обещания, как и дал бы его.

— И ты хотела скрепить мое слово таким образом?

Вайнона кивнула. Алан чувствовал, как в нем нарастает обида и озлобленность: как она только могла подумать:

— Кого ты еще пыталась обязать таким способом?

Девушка вспыхнула, оттолкнула его руки и, придерживая молнию одной рукой, отступила на шаг.

— А я уже было подумала что ты не такой: Выясняешь, есть ли ради чего помогать?

— Нет. Мне обидно, что ты хотела использовать меня, — он помолчал немного. — Извини, я не хотел обижать тебя. Я с тобой: безо всяких там надежд и обещаний. Что нужно сделать?

— Ладно, Алан. Не нужно мне твоей помощи. Ну, и конечно, тоже извини.

Парень вспылил. Схватил Вайнону за плечо и притянул к себе.

— Если бы тебе не была нужна помощь, ты не пошла бы на такое. Или я не прав?

Она не сопротивлялась. Всей ее воли хватило на имитацию страсти и, после провала, девушка чувствовала одну лишь усталость и, самую малость, безвольность.

— Прав.

— Тогда прекрати ломаться и выкладывай.

— Перестань так разговаривать со мной.

— Перестань недоговаривать мне и строить из себя героиню дешевого романа корпоративного писаки.

— Я, в отличие от тебя, этих романов не читала.

— И напрасно. Тогда, может, обошлись бы без этого порноспектакля.

— Вы, мужики, все одинаковы. Вам сначала дай, а потом можно и шнурки из вас вить.

— Ага, а я — редкий музейный экспонат.

Вайнона не удержалась и улыбнулась. Провела рукой по щеке парня. Тихо повторила:

— Скажешь тоже — экспонат:

Они немного помолчали. Девушка присела рядом, касаясь его плечом. Алан обнял ее.

— И не страшно тебе? Я ведь, сам видишь, плохая? — спросила Вайнона.

— У плохой бы вышло меня обмануть, Вини.

— Неужели, у меня так плохо получалось?

— Нет, просто, все остальные были бы мне безразличны, а ты:

— А если бы все было по-настоящему, Алан? — перебила она.

Он очень выразительно посмотрел на нее.

— Ясно. Ты мне веришь?

— А ты?

— Давай спрашивать по очереди, а? Скоро Брэн придет.

— Конечно, верю.

— Я тебе тоже, Алан. Мне: нам нужно проникнуть в грузовой отсек и сбросить груз в космос, когда мы покинем «туннель». Что будет дальше, меня уже не волнует. Ты понимаешь, что нас за это могут убить?

— Зачем это нужно?

— Ты, наверное, слышал, что это заказ от военного дивижина Корпорации, — парень кивнул. — Так уж получилось, но мне известно чуть больше. О проекте под названием «Ящик Пандоры». По всей видимости, они хотят уничтожить цветущую, живую планету, Алан, ради проведения каких-то экспериментов.

— А нам что до этого, Вини. Это же не наша планета.

— А ты спас нашу? Остановил ее превращение в мусороотстойник? А ведь там шанс был размазан на сотню-другую лет: Сейчас все зависит только от нас. Или мы сделаем это или: Даже в страшном сне нам не приснится то, что приходит военным в голову, даже когда они еще в трезвом рассудке. Тебе не рассказывали про чуму, что свирепствовала на нижних ярусах и «грязных» районах городов в середине 25 века, то есть лет сто тому назад? Ее еще прозвали «Джо» (Jaw; «челюсть»).

— Слышал, но причем она тут. Неужели:

— Да, это был их вирус, который они решили «обкатать» в полевых условиях. Погибло много миллионов людей, но даже ни это главное. Ты слышал: как они погибли? Поверь мне, незапланированного поведения вирус не показал.

Алан молча кивнул. Военный сделали такое со «своими», что же они сделают на никому не ведомой планетке?

— А ведь на той планете может быть жизнь. Одним из их условий нашему капитану было выбросить груз над планетой «наиболее благоприятной с точки зрения живого организма». Думаю, этого достаточно, чтобы перестать считать то, что мы везем вполне безобидным исследовательским оборудованием. Да и занимались ли военные когда-либо настоящими научными исследованиями, то есть тем, что должно приносить людям счастье?

— Почему же Брэн согласился? Ведь он свободен от Корпорации, от военных. Они никак не могут повлиять на него.

— Алан, не будь ребенком. И не смотри на меня так обиженно. Ему предлагали деньги, очень большие деньги. Разве человек в здравом уме откажется от круглой суммы ради эфемерных идеалов. Они не закроют дыры в наличности, за них никто не даст новое отличное космическое судно, ими, в конце концов, не закроешь рот жене — а это отнюдь не последнее в списке причин, просто никто в этом не признается.

— У нашего проекта был очень высокий уровень секретности. Даже у «Джо» он был рангом ниже. Поэтому мне удалось узнать лишь немного, но этого мне хватило, чтобы постараться попасть на «Звездную Иглу».

— Что нужно сделать, Вини?

— Помнишь вчерашнее происшествие: Я проверяла свою электронную отмычку — она вполне подходит к двери грузового отсека. Отвлекая Гориллу ударом, я успела ее спрятать. Внутри отсека должна быть панель ручного управления внешней дверью и пара скафандров — большего нам и не надо. — Вайнона вдруг умолкла, задумавшись. И закончила совсем иначе. — Очень похоже на самоубийство, правда?

— Я буду с тобой до конца.

— Где-то я это уже слышала: — улыбнулась Вайнона.

— Когда мы это сделаем?

— Завтра «ночью», после того, как мы окажемся за пределами «дыры».

— Хорошо, Вини.

И Алан медленно, даже чуть опустив плечи, как будто услышанное прижимало его к земле, пошел к выходу.

— Постой, ты забыл попрощаться, — услышал он голос за спиной.

Она ждала его. Теперь уже по-настоящему. Но Алан лишь нежно коснулся мягких губ девушки.

— На сегодня, наверное, хватит:

— А большего тебе никто и не предлагает, — серьезно сказала Вайнона, только ее бездонные черные глаза смеялись. — Пока.

— Приходи завтракать. Я так сюда спешил, что сотворил такое:

Они безмятежно рассмеялись.

Уже у двери он вдруг вспомнил о своих ночных мыслях. И решил, что лучшего момента для вопроса не бывает.

— Вини, мне теперь ясно, зачем ты оказалась на этом корабле, но я до сих пор не понимаю твоих вчерашних слов, — и, увидев, как мгновенно изменилось ее лицо, пожалел что спросил. Оно посерело, в глазах потух веселый блеск, и взгляд ушел сквозь него куда-то в бесконечный космос. Смех замер на губах.

— Алан, я:

Парень пересилил свой глупый интерес, вспомнил, что ему неважно, что ответит Вайнона. Если он будет с ней, то она сама когда-нибудь доверит ему эту тайну. Ругая свою бестактность, Алан перебил ее:

— Вини, я только хотел сказать: чтобы там ни было — я с тобой.

Застывшим взглядом, Вайнона смотрела, как он проходит в открывшиеся перед ним двери.

— Алан: — попыталась она позвать, но голос изменил ей. Крик прозвучал хриплым шепотом. Дверь, хлюпнув, закрылась.

V

Когда космический корабль покидает «дыру», экипаж ничего не чувствует. Только открытые иллюминаторы, показывающие другое звездное небо, убеждают в том, что перелет закончился и, через несколько дней, они приземлятся в космопорту планеты, на которую летели.

На «Звездной Игле» иллюминатора было два: большой — в капитанской рубке и совсем маленький — на кухне.

Команда корабля собралась в рубке, где Брэн произнес краткую речь, по поводу того, что теперь наступил последний, самый короткий и самый важный период их путешествия. Расслабляться не стоит. Он показал в огромный лобовой иллюминатор «Звездной Иглы».

— Вон та звезда, к которой мы летим. Названия у нее нет. В звездном каталоге у нее длинное название почти из одних цифр, вам оно не надо. Интереснее то, что вокруг нее вертится пять планет. На одну из них мы должны сбросить наш груз. Чтобы выяснить, к которой из них лететь, нам и нужно запустить геозонд.

Все посмотрели на красноватое солнце, находившуюся в левом углу иллюминатора и выделявшуюся на фоне остальных своими размерами. Также, если присмотреться, можно было различить несколько разноцветных шариков вокруг звезды. Одни казались чуть крупнее, другие — поменьше, но представление об их истинных размерах, как и о расстоянии от звезды, мог дать только зонд. Со стороны же впечатление было обманчивым — более удаленные от солнца планеты казались ближе, больше и ярче.

— А как военные проследят, что мы все выполнили правильно? спросил механик.

— Они сказали, что на грузе достаточно датчиков, чтобы нас проверить, — ответил ему Брэн.

— А корабль они не обещали за нами послать? — не унимался Рэй.

— Нет, конечно. Зачем же тогда мы? — усмехнулся капитан.

— Тогда что это за звездолет? — механик указал куда-то направо.

Весь экипаж в одно мгновение позабыл о звезде и повернулся в направлении его руки. Рагнар грязно выругался.

— Фрименское судно!? - удивленно проговорил Брэн, ни к кому конкретно не обращаясь.

Судно раза в два больше «Звездной Иглы» — небольшой пиратский крейсер — быстро приближалось и вскоре закрыло собой половину иллюминатора.

Экипаж онемел и растерянно застыл. Первым начал действовать Брэн. Он прыгнул в свое кресло и начал отдавать короткие и резкие — чтобы заставить очнутся остальных — приказания. Одновременно активизируя силовые щиты и несколько небольших бортовых орудий. Капитан знал, что это за судно, знал, что шансов у них нет, но сидеть и ждать сложа руки просто не мог.

— Джен — в штурманское кресло. Рэй — рядом. Рагнар открой шкафчик с оружием и дай мне лучевой пистолет, сам возьми штурмовую винтовку. Эл и Малыш — на кухню и носа не высовывать, пока все не закончится.

Исполнялись эти приказы не менее быстро. Никто не задумывался над словами капитана, все как будто знали, что иного выхода нет. Рассчитывать приходилось только на опыт Брэна, на сплоченные действия всего экипажа под его началом. Паники тоже не было. За голосом капитана все слышали обещание быстрой смерти, если он заметит, что кто-то запаниковал. Говорить это вслух было лишним.

Внезапно ожило внешнее устройство связи.

— Капитан Брэн Кили, я слышал о вас очень лестные отзывы. Не надо портить мне впечатление. Прекратите всю эту смехотворную возню. Уберите поля и откройте шлюз, мы собираемся вас навестить. Предупреждаю: вы и ваша команда мне не нужны. Я могу, не раздумывая уничтожить вас, так же как и отпустить. Сделайте правильный выбор. Я жду, — пророкотал низкий властный голос с легкой угрозой.

— Кто ты такой и что тебе нужно, фрименское дерьмо? — капитан остро ощутил свое бессилие, и ему оставалось только ругаться.

— Своей руганью вы напомнили мне беспомощную венерианскую макаку, капитан Брэн. Не стоит тратить слова понапрасну. Если хотите сохранить шкуру, впустите меня с охраной на борт. До того — никаких вопросов.

Внезапно в динамике раздался еще один — женский — голос:

— Кэп, мож хва аскать этого мажорного бэбиса? Загасим его, пока не скипнул.

— Джаель, не стремайся как урла крезовая, не то обломаю.

Брэн молча, пока все остальные тарабарщину фрименского жаргона, отключил силовые поля.

— Я жду тебя, фримен.

— Хорошо, Брэн. Я верил в вашу мудрость. Встречайте.

Брэн оглядел команду. В глазах Джен он увидел страх и просьбу спасти ее, повернулся к Рагнару — тот выглядел непреклонно, иногда барабаня пальцами по рукояти винтовки, Рэй вообще смотрелся также как всегда — беззаботно и чуть глуповато. Вайнона и Алан оставались на кухне, как он и приказал.

Отключив переговорное устройство, Брэн стал использовать последний оставшийся шанс. Сунул себе и Джен в ухо наушник с микрофоном. Спрятал понадежнее пистолет. Тоже сделал Рагнар, но его оружие было больше, поэтому Брэн попросил его держатся за спиной Рэя и его самого.

— Джен, как только я крикну что-то типа «Давай», стреляй из всего арсенала прямо по крейсеру. Все пушки нацелены, тебе нужно понажимать вот эти кнопки, а затем: затем, если все получится, я буду уже в рубке.

Трое мужчин направились к выходу, чтобы встретить фрименов в коридоре.

— Брэн, — срывающимся голосом позвала Джен.

— Джен, давай без слез. Все у нас получится.

— А если тебя убьют?

— Тогда и поревешь, а сейчас держи себя в руках.

— Давай я пойду с тобой, а Рэй:

— Не говори чушь, ты нужнее тут.

Заметив, что от крейсера отделился челнок, Брэн быстро чмокнул Джен в щеку и вышел.

Единственное, что действительно беспокоило Брэна — это то, что напавшие на него были фрименами. За всю старменскую историю их суда ни разу не атаковались пиратами, кроме как по недоразумению или ошибке, впрочем, быстро исправлявшейся. Что же заставило пойти этих против обычая? Несмотря на анархизм, присущий фрименам, подобные законы они очень уважали. Брэн догадывался, что дело, скорее всего, в том грузе, что у него на борту.

— Посмотри, Вайнона, — девушка перестала рассматривать звезды через иллюминатор и повернулась к Алану. — Брэн, Рагнар и Рэй вышли из каюты и выстроились возле наружного люка, будто кого-то ждут. Рагнар старательно прячет оружие, да и Брэн иногда проверяет, легко ли можно достать пистолет из распоротого рукава комбинезона.

— Будем надеяться на счастливую случайность, — сказал Брэн.

— Или заберем с собой пару этих говнюков, — ощерился в злой ухмылке Рагнар.

Алан и Вайнона боялись даже звуком дыхания выдать свое присутствие — иначе Брэн отошлет их куда подальше. А ведь не хочется просидеть до самой смерти в рубке — фрименам не нужны пленные.

Люк открылся, и внутрь быстро вбежали четверо мужчин и две женщины. Рассредоточившись по коридору, они взяли капитана, Гориллу и механика на прицел.

По-прежнему, прячась на кухне, Вайнона и Алан разглядывали вошедших круглыми от удивления глазами.

Фримены представляли собой очень живописное зрелище. Если от старменовской обстановки и одежды веяло аскетизмом, простотой и незатейливостью, ведь все это было заработано ими самими и расточительство не считалось достоинством, то космические пираты относились к жизни совсем по иному. Каждый из шестерых был особенным, по-своему уникальным — это достигалось с помощью одежды, татуировок, серег, фенечек и имплантантов.

Первый из мужчин был в черной кожанке поверх блестящего металлопластика, покрывавшего все его тело от шеи до пояса. Поначалу казалось, что он одел под куртку доспех, но вскоре становилось заметным, что сине-серая поверхность переходит у шеи в смуглую кожу без зазоров и воротников. Затейливый узор татуировки испещрял его доспех, а затем расползался на шею и половину лица, уползал в рукава куртки и за ремень штанов. Остальная одежда была обычной — кожаные штаны и ботинки на высокой платформе с блестящими металлическими пластинками на заднике и носке. Пах защищал настоящий, не слитый с телом, доспех. В руках у него была ионная винтовка военного образца с нейроимпульсными ускорителями, которые имплантировались в мышцы руки и соединялись с ней, когда это было нужно. Такое оружие реагировало и стреляло ничуть не медленнее, чем мелькала первая мысль об опасности, а точность была такова, как если бы человек делал выстрел прямо глазами. Волос у него на голове не было, но лысиной блестела только половина — остальное покрывало тату. Лицо было не молодое и не старое, лет 30–40. На глазах защитные очки, широкой полосой они закрывали пол-лица.

Второй был лишь в простых кожаных штанах и ботинках, но обнаженное до пояса тело обвивала странная спираль. Мертвой татуировкой она казалась только на первый взгляд, узор не был застывшей — он мерцал и вибрировал. Это была так называемое защитное тату — используя энергетические ресурсы человека, оно отражало в момент опасности любую субстанцию, пытавшуюся коснутся тела ее хозяина. Даже в корпоративной армии их не использовали, так как человек очень быстро истощался и сходил с ума, после чего неконтролируемая защита убивала его самого. Но, видимо, фримены нашли выход — используя отдельные виды сильных психотропных веществ, они сокращали свою жизнь и увеличивали срок службы защитной татуировки. На поясе у мужчины висели два больших лучевых пистолета, соединенные с мускулами рук нейроускорителями. Лицо у него было молодое. Он казался немногим старше Алана, не больше. Глаза у него была скрыты точно такими же очками, как и у первого. Темно-каштановые волосы — коротко острижены.

Двое остальных мужчин не так выделялись, как два первых. Оба были молоды и сильно накачаны, видимо, не только тренировками. Первый был в белой майке, демонстрируя покрытые татуировкой руки, и вооружен одними кастетами, которые, по всей видимости, составляли часть его кистей. Волосы были выстрижены в аккуратный «гребень», выкрашенный в ярко-розовый цвет, в ухе висела серьга-наушник, а в нос был продета серьга-микрофон. Второй был в зеленом доспехе с открытыми руками, в которых он сжимал ионную винтовку с нейроускорителем. Оба они были в защитных очках, похожих не те, что носили двое первых, но у этих они не были черными, а ярко-розовым и зеленым соответственно.

Одна из женщин была почти «обычной». Только две красных полосы, похожих на быстрые мазки кистью: первая начиналась над левой бровью, далее, перепрыгнув через глаз, постепенно сужаясь, шла по щеке и чуть левее на скуле вторая, расширяясь, заканчивалась возле подбородка. У нее были черные глаза и длинные вьющиеся черные волосы, что рассыпались по черным наплечникам, стянутые и откинутые назад нешироким красным обручем. Одета она были в облагающий фиолетовый наряд, покрывавший ее от кистей рук до колен, откуда начинались сапоги. На поясе с большой блестящей прямоугольной пряжкой висело несколько мономолекулярных ножей, еще двумя она нетерпеливо поигрывала. Ножи были большие, с длинной ручкой, немногим короче лезвия. Браслеты, висевшие на обеих руках, поверх одежды, скорее всего, были какими-то устройствами, но на глаз этого их было не распознать. От шеи и до пупка шел ромбовидный вырез, наполовину обнажавший грудь, но эта была лишь видимость беззащитности. Прозрачный материал, создававший иллюзию открытости, немногим уступал в прочности металлопластику и мог выдержать попадание ионного ружья. Между грудями чернела круглая татуировка. Судя по лицу, она была довольно молода, но кожу ведь тоже можно имплантировать.

Вторая женщина красовалась точно таким же гребнем, как один из мужчин, только выкрашен он был в солнечно-оранжевый цвет. В ушах висели крупные звездчатые серьги. Брови были выбриты и их заменили татуировками — сначала они шли, как и обычные брови, а затем зигзагами продолжались вдоль висков. За ушами, по всему затылку шла полоса тусклого металла, гладкая, лишь в трех-четырех местах были заметны бугорки. С помощью этого имплантанта обзор повышался до 360 градусов, то есть, человек одновременно воспринимал все вокруг себя. Одета она была в черный кожаный комбинезон с двумя вырезами. Сквозь них торчали соски, в которые были вдеты два кольца, с висящими овальными серебряными бляшками. Глаза у нее были синие. На вид ей можно было дать лет 25–30, то есть немногим старше первой, но, как читал Алан в книгах, вид этих людей может быть очень обманчив. Женщина была вооружена ионной винтовкой. Она не посчитала нужным имплантировать нейроускорители, очень надеясь, по-видимому, на свою собственную быстроту.

Вскоре за ними не спеша, вошел еще один фримен, тот самый капитан крейсера, недавно говоривший с Брэном.

Во всей его фигуре, движениях, сквозила властность: в крупных чертах лица, массивном подбородке, в чуть утолщенной, выступающей нижней губе и глубоких морщинах. На голове топорщился ежиком платиново-белый волос. Даже свой настоящий голос он модулировал специальным горловым имплантантом — именно так получался тот низкий и властный рокот, что слышали в рубке «Звездной Иглы». Глаза его, как и почти всех остальных, скрывались под защитными очками, у него они были такие же крупные, но круглые, чуть вытянутые к дужкам. Одет он был в черный кожаный плащ, почти до пят, с высоким воротником. Под плащем — какой-то странный панцирь защитно-зеленого цвета и бурые штаны. Ноги, кроме высоких сапог с множеством ремешков, были закрыты наколенниками того же темно-синего цвета, что и обувь. Такого же цвета был и доспех, защищавший пах. На поясе висел огромный лучевой пистолет, как раз под стать этому фримену, так как ростом он был лишь немногим ниже Гориллы и не менее его широк в плечах.

— Здравствуйте, капитан Брэн. Я Сайл, капитан крейсера «Черная Дыра». Помнится, раньше команда у вас была поменьше.

— А у тебя был совсем не такой голос, Сайл. Зачем пожаловал? И к чему все эти предосторожности — Брэн широким жестом обвел шестерых фрименов, заполнивших коридор, — если ты пришел как старый знакомый.

— По той же причине, по которой у тебя в рукаве пистолет, а у Рага — за твоей спиной — ружье.

— Ты бы мог представится, и обошлись бы без этого, но ты решил угрожать.

— Я лишь хочу взять то, что мне нужно, Брэн.

— Сайл, неужели фримены теперь нападают на старменов?

— Это первый и последний случай. Очень уж важен ваш груз.

— Ага. А мы значит — первые и последние нежелательные свидетели. Так, Сайл? Тогда зачем это странное желание попасть на борт «Звездной Иглы»?

— Во-первых, мне нужно пристыковать твой корабль к своему крейсеру, а во-вторых, мне не нужна твоя смерть.

— Ты отпустишь меня и мою команду?

— Конечно, нет, Брэн. Но доставлю всех вас живыми и здоровыми на одну из наших баз. Или не совсем живыми и не полностью здоровыми выбор за тобой.

— Это не выбор, Сайл. Это — альтернатива.

— Но я согласен, — добавил Брэн, после паузы.

Брэн заметил краем глаза движение у дверей кухни и резко повернул голову. Его примеру последовал Сайл и шестеро остальных фрименов.

— Что это еще за штучка? — удивленно спросил Сайл, указывая не девушку, вышедшую из кухни.

— Вайнона, что на тебя нашло? — громко окликнул ее Брэн, быстро сообразив, что нужно делать.

Не отвечая, Вайнона подошла к ближайшему к ней фримену — женщине с оранжевым гребнем. Шаги ее были медленны, движения плавны и неспешны.

— Че, гирла мажорная, с фрименов прикололась? — обратилась женщина к Вайноне, особо не опасаясь этой низкорослой и хилой старменки.

Девушка посмотрела ей в глазах, а затем: резко подалась вперед и одним движением вырвала винтовку из рук. Вторым — ударила оружием фрименку под дых. От чего та, задыхаясь, упала на пол. Скорость ее движений была так велика, что воины не успели отреагировать. Лишь когда женщина скорчилась на полу и Вайнона повернулась к остальным, выстрелил мужчина, покрытый защитной татуировкой. Луч ударил девушку в живот и отбросил ее назад. Вскрикнув и выронив винтовку, она рухнула где-то в кухне.

Тут Алан, онемело смотревший на все это, понял, зачем капитан держал на судне Рагнара. Пока падала фрименка, и стрелял фримен, он трижды успел выстрелить из своего оружия, причем трижды — в самое уязвимое место. Первым он попал в голову парню в зеленых доспехах. Пока обезглавленное тело, дергаясь, оседало, Рагнар застрелил стоявшего рядом фримена с кастетами и последним выстрелом разнес череп стрелявшего в Вайнону. Тем временем Брэн успел только всадить луч своего пистолета в лоб Сайла, как раз выхватившего свое оружие, рявкнуть в микрофон «Давай!», и упасть на пол, уходя от ножа, брошенного фрименкой. Рэй, с неожиданной проворностью, сбил с ног стоящего неподалеку фримена с имплантированным доспехом, даже нейроускоритель не помог тому остановить механика выстрелом.

— Вайнона, — закричал Алан, бросившись к ней. Ее окровавленное тело безжизненно лежало на полу. Дрожа от едва сдерживаемых слез, он провел рукой по лицу девушки, оттирая с него кровь.

Рагнар отстрелил женщине руку, которая уже почти метнула в него нож, и второй выстрел разорвал ей шею, голова отлетела, став похожей на шар в каком-то кровавом боулинге. От нее отвалилась металлопластиковая каска, вместе с надетым на нее скальпом, покрытого прядями вьющихся черных волос, и откатилась в сторону, поблескивая внутренней поверхностью. Вторая женщина, еще едва дыша после удара прикладом, попыталась схватить винтовку, но была тотчас застрелена.

— Нам нужен пленный, Рагнар, — Брэн вскочив, указал Горилле на Рэя, пытавшегося не дать фримену схватить винтовку, и помчался в рубку.

Механик, получив весомый удар двумя ногами в корпус, отлетел в сторону. Но, резво вскочивший на ноги фримен, снова рухнул на пол от сильного удара по голове.

Довольно ухмыльнувшись, Рагнар закинул его себе на плечо и понес в рубку — допрашивать.

Коридор был весь залит кровью, забрызган мозгами, завален телами и кусками этих тел. Только одно из них — Рэй — подавало признаки жизни. Механик корчился на полу и поскуливал.

На кухне сидел Алан и, обняв голову Вайноны, пытался унять ярость и жажду крови, горящую в груди. Стоило лишь повернуть голову и становилось ясно, что Горилла уже давно сделал все, что только возможно и даже немногим больше. Но Вайнону это не оживило. Странно, но ее бледное, без единой кровинки, лицо светилось застывшим выражением какой-то непонятной полуулыбки и легкой радости.

— Кто же теперь спасет планету? — с болезненной грустью подумал Алан. — Самому мне не справится. Если я даже найду твою отмычку, я даже не смогу воспользоваться ею.

«Черная Дыра», изуродованная пушками «Звездной Иглы», не могла даже дать ответный залп. Она убегала, но, еще работающих, ускорителей не хватало, чтобы преодолеть притяжение звезды. Поэтому, крейсер, используя тяготение, падал к одной из планет.

— Наверно, решили подыскать подходящую планетку, — решил Брэн и повернулся к пленному, прикрученному к креслу.

— Что вам было нужно от моего груза?

Фримен отрицательно помотал головой. Рагнар ласково стукнул его рукояткой пистолета по голове, заставив скривиться от боли.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, кусок дерьма.

— Сайла сверху подписали. Обещали прайсов немеряно. Больше ничего не знаю.

Горилла снова приложился к нему рукоятью.

— Сайл совсем крезанулся на этом деле, все рипитил, что такой мазы вовек не будет, что с «этим» он похэвает Корпорацию. Я вправду ничего больше не знаю, — взмолился пленник, заметив угрожающий мах пистолетом.

— Ну и хватит. Давай его к остальным, Раг.

— Как это к остальным? — побледнел фримен.

— В смысле, что ты уже тоже труп, хотя еще и разговариваешь, ощерился улыбкой Рагнар и подтолкнул связанного к двери. — Пошел, пошел.

Как только они шагнули в коридор, Горилла без лишних слов приставил пистолет к затылку пленника и выстрелил. Отшвырнув от себя труп, он наклонился над механиком.

— Рэй, ты как?

Тот понемногу приходил в себя. И, опираясь на Рагнара, смог встать.

— Да, нормально. Уже вздохнуть могу. Только в боку колет.

— Наверно, ребро сломано. Ну, ничего, это еще поправимо. А вот ему, — он пнул ногой труп, — уже ничего не поможет.

Рэй ухмыльнулся.

В коридор, убедившись, что фрименского крейсера уже можно не опасаться, вышел Брэн с женой. Он был против, убеждая Джен, что зрелище тошнотворное, но она настояла, что будет рядом с ним. К тому же должен же кто-то проследить, чтобы Крошка Эл все хорошенько вымыл.

— Что с Вайноной? — спросила Джен, наверное, впервые назвав ее по имени.

— Скорее всего, Малыша больше нет, — угрюмо буркнул Брэн. Все же ему было жаль, что они не успели. Хотя был ли у нее шанс? Кто-то все равно выстрелил бы быстрее.

— Помоги нам, — позвал он Алана. — Выбросим всю эту фрименскую дрянь в их челнок и отошлем в космос.

— И еще нужно убрать в коридоре, — сварливо добавила Джен.

Алану ужасно захотелось вскинутся, надерзить. Ну, и что толку. Он медленно встал и присоединился к остальным.

Когда они, осторожно ступая ботинками по скользкому от крови полу, вновь вошли в коридор, то в дверях кухни, опершись плечом о переборку, стояла Вайнона.

— Значит, все получилось, капитан? — спросила девушка.

— Малыш?! — даже капитан не удержался от изумления. Он то опускал глаза к почерневшей от крови дыре в комбинезоне, которую она старательно прикрывала руками, то поднимал их и всматривался в ее очень бледное, но живое, лицо.

Рагнар улыбнулся — без нее стало бы скучновато: Джен, как женщина, не в счет. Алан весь лучился от радости, едва сдерживаясь, чтобы не бросится к девушке. Джен застыла с открытым ртом, а Рэй, подойдя к Вайноне поближе, отдернул ее руки в сторону и присмотрелся к ране.

— Она… Оно — андроид, кэп, — радостно, словно ребенок, решивший головоломку, сообщил он остальным.

VI

После минуты могильной тишины, пока переваривалась новость, заговорили все разом.

— Н-да, не ожидал я, Малыш, что ты окажешься куском синтетического дерьма, — буркнул Брэн и отвернулся, уже успев позабыть, благодаря кому он остался капитаном «Звездной Иглы».

— Вот тварь! — в голосе Джен звучало искреннее удивление. — А я думала, она просто шлюха!

— Твою мать, а я хотел ее трахнуть, — сплюнул Рагнар.

— Ее, наверное, нужно починить, — обратился он к механику.

— Ага, — поддакнул тот. — И смазать, чтобы не скрипела.

Высказавшись, будто выплеснув из себя всю гадость, все немного поутихли. Алан молча стоял и поглядывал время от времени на Вайнону. Девушка застыла, словно восковая фигура, не поднимая глаз после первой фразы капитана, будто открывшую всем остальным рот. Постепенно ее бледное лицо заливала краска. Алану даже показалось, что она едва слышно всхлипнула.

Только Рагнар никак не хотел успокаиваться.

— А оно с кровью или как? — поинтересовался он. Шагнув к Вайноне, он быстрым движением отдернул рукав комбинезона и провел по ее левой руке ножом, который всегда с собой таскал. Девушка вскрикнула и прижала ладонь к порезу. Горилла безжалостно опять обнажил рану, отпихнув подбежавшего Алана. Крови не было. Рэй расхохотался, Брэн улыбнулся, Рагнар, довольный своей выходкой, отшвырнул руку Вайноны. И тут все увидели, что по запястью и ладони заструилась кровь, обыкновенная, темно-красная.

Брэн побледнел и поспешил уйти. За ним последовали все остальные. Алан подошел к девушке и, согнув порезанную руку в локте, попросил:

— Держи вот так. Пойдем на кухню, я перевяжу.

Вайнона вырвала у него руку.

— Отвали, а? Я сама о себе позабочусь, — и, увидев, что он не спешит уходить, добавила. — Проваливай.

Алану ничего не оставалось как уйти. Не заставлять же ее. К тому же, в голове у Алана вертелся такой вихрь из обрывков разнообразнейших мыслей, что помощь не помешала бы и ему самому.

* * *

Первые теоретические разработки «искусственного человека» были проведены еще в XXI веке, до того, как был создан Мировой Союз. Уже тогда были выделены три возможных исследовательских пути. В первом случае, за основу брался человеческий организм (или другого высокоорганизованного существа), затем он трансформировался в нужном направлении, с помощью имплантантов разной степени глубины (вплоть до скелета и мозга). Второй был полной противоположностью первого основанием служил механизм или другой искусственно созданный остов, в который вживляли различный части человека (особо интересными были проекты с использованием человеческого мозга в урезанном виде). Не нужно особых размышлений, чтобы заметить, что два первых пути можно назвать разработкой «эйч» (AН; от Artificial Нuman; из-за неудобства произношения аббревиатуры, в научных кругах часто говорили просто «эйч») лишь с некоторой натяжкой. Да и разница между ними на определенном этапе становится довольно расплывчатой: человек, обвешанный имплантантами «внутри и снаружи» мало отличается от механизма, улучшенного с помощью множества человеческих частей.

По настоящему искусственным был лишь третий теоретический путь. Ученые, работавшие над данной технологией, стремились создать человека полностью «с нуля». Естественно, они отдавали себе отчет, что сразу все не получится и поначалу придется использовать кое-какие сторонние имплантанты, но разница от уже упомянутых проектов была существенная: во-первых, остовом никогда не служило человеческое тело, во-вторых, имплантанты носили вспомогательный, а не самодостаточный, характер и для этих целей не использовались части человека. (Вариант с перенесением человеческого мозга в искусственное тело в медицинских и иных целях рассматривалось специалистами на стыке второго и третьего пути, а использование псевдочеловеческих частей как замены утраченных натуральных — первого и третьего).

Но основательно проверить все эти изыскания на практике не получилось. Было пару десятков страшно засекреченных опытов в разных странах во второй половине XXI века, но Мировой Союз запретил даже теоретические разработки в данном направлении законом 2093 года. Естественно, столь же интересные, как и бесчеловечные научные исследования, указом сверху можно было лишь заморозить, но ни в коем случае не уничтожить.

С захватом власти Корпорациями, ситуация полностью изменилась. Андроиды, как называли «эйч» в околонаучных кругах или синтетики, как прозвали их простые сотрудники и рабочие никоим образом не противоречили основным постулатам корпоративных законов, поэтому каждая корпорация получила полную свободу разработок. Вскоре, искусственные люди стали одной из статей промышленного производства. Чем меньше становилось корпораций, тем больше теоретической информации скапливалось в одних руках, что не могло не сказаться положительно на качестве этой продукции.

Андроиды, особенно последних, продвинутых, моделей, которые мало чем отличались от человека, очень хорошо подходили для различных научных экспериментов, использования на военных полигонах, в особо опасных рудниках и на токсичных заводах, а также как прислуга на все случае жизни.

Так как производство синтетиков стоило довольно дешево, а их жизненный цикл был коротким, то выгоднее было произвести новую партию, чем, скажем, уменьшить смертность с помощью увеличения доли автоматизации или использования фильтров.

Ненависть к андроидам простых людей была повсеместной. Человек так и не смог научится любить природу и живых существ, пока не загнал их полностью в зоопарки и оранжереи, сделав уникальными, а, значит, дорогими; не научился сочувствовать ближнему, похожему на него, так чего же ждать от его отношения к «изделию», что копирует то, что суть всех эгоистичных помыслов — человеческое тело?

Женщинам, гордящимися своей быстро увядающей красотой, противопоставили вечно юных, по крайней мере, на протяжении гарантийного срока, безотказных синтетических девушек, которых можно было менять чуть ли не ежегодно. Мужчин заменить было труднее. Не потому, что средняя мужская особь превосходит андроида, а из-за специфики женского интереса. Женщину привлекает все. Отсутствие какой-то мелкой, но, по ее мнению, необходимой детали, запросто может ее оттолкнуть. Если мужчине достаточно привлекательного тела, смазливого личика, приятного голоса, то женщине может не понравится даже мужчина, объединяющий, казалось бы, все извечные женские мечты — и это скорее правило, чем исключение. Можно сделать (и такие попытки были) вывод, что женщины любят за недостатки, движимые жалостью, но (что было доказано пробными партиями) это уж слишком большое упрощение.

Казалось бы, совершенство андроидов должно было указать людям на их собственные недостатки, но ничего подобного! Синтетики исполняли, то для чего их сделали, а их хозяева смотрели на них с затаенной злобой. Если андроид делал что-то не так, над ним долго измывались, прежде чем обращались к службе технической поддержки, если же он делал все слишком хорошо — над ним издевались с еще большим рвением и злобой. Если с девушкой-синтетиком можно было обращаться как с подстилкой, то купивший ее человек поступал с ней еще хуже. Если андроида-мужчину можно было безнаказанно мучить, то его хозяйка не собиралась себе в этом отказывать.

Стармены и фримены, возможно, не без оснований, считали андроидов позором человечества. Если слэйвы ненавидели синтетиков, как слишком умный и красивый инструмент, то кланы презирали эти изделия, не считая даже достойными тех целей, для которых их повсеместно использовали на корпоративных планетах. Такое мнение привело к тому, что фримены, захватив корабль Корпорации, первым делом проводили тест на «синтетичность», безжалостно уничтожая всех, кто его не прошел. Предварительно, если, конечно, было желание, вдоволь «повеселившись». О том, чтобы внешне идентичного человеку андроида с помощью специального устройства, можно было легко отличить от человека, создатели позаботились с особым тщанием. Стармены были не столь радикальны. Пойманных у себя андроидов, они продавали либо Корпорации, либо все тем же фрименам.

* * *

Уж так получилось, что почти каждый человек размышляет в основном ночью, перед сном. Когда можно, более того, необходимо, отрешится от земных забот и думать или мечтать. Мысли плавно переходят в решения, решения в мечты, мечты становятся реальностью, а затем незаметно наступает сон, и человек теряет контроль над им же созданным окружающим миром. Наутро остаются лишь краткие тезисы и щемящее чувство забытого.

Иногда размышления больше походят на скрипичное соло. Лежа в темноте, трогаешь мыслями, словно смычком, душевные струны и они начинают тонко и заунывно звучать. Проходят минуты, но звук лишь усиливается. Он обволакивает тебя целиком, заставляя забыть обо всем, кроме него. Здесь в схватку с твоими мыслями вступает плоть. Кровать мгновенно покрывается твердыми холмами и не менее неудобными ложбинами, возвышенности впиваются в спину и бока, плечо затекает, и человек, до того преспокойно лежавший, начинает ворочаться. Струны становятся похожими на вертел.

Это происходит, когда еще есть надежда, и размышляющий чувствует лишь неясное томление, немного щемит в груди и все. Но бывает даже тело не способно отвлечь от тяжелых, как кромешная темень, мыслей. Оно задеревенело, чуть ли не по самые уши, а человек лежит с открытыми глазами, глядящими в зеркальную даль, и мучает себя черными думами, жгущими, как каленое железо. На глаза набегают жгучие слезы, охлаждаясь на щеках. Но вот, с полувздохом-полустоном, он переворачивается на другой бок, опять замирает и так продолжается до утра или, если повезет, до нервного забытья без снов:

«Андроид не имеет права что-либо делать или думать сам — он лишь выполняет в меру своих сил данное ему задание. Любые побочные эффекты, подобные вышеуказанным, должны строго наказываться вплоть до деструктурирования: Хозяин андроида имеет полную власть над ним, также как над любым другим предметом своего домашнего обихода: Бесхозный андроид, обнаруженный где-либо, должен быть немедленно задержан, а в случае сопротивления — дезактивирован с помощью любых подручных средств» — строки юридического учебника вспоминались произвольно и тотчас рассыпались в пыль, оставляя в душе новую каплю яда.

Алан беспомощно метался среди мыслей, пропитанных этим ядом. Ясность — это не всегда хорошо, чаще она приносит прозрение, глядишь, и великан превратился в карлика, любимый человек стал совершенно другим — чужим и по смешному мнительным. Вот только приходит прозрение потом, а сначала следует душевная буря, где чувства противостоят истине, напоминая яркое пламя под струей воды. Поток — бесконечна, но и костер не столь слаб, чтобы сдаться сразу. Все заволакивает пар, уши закладывает от злого воинственного шипения. Одна только горка сырого пепла и невысказанных слов, не догоревших чувств и не спетых песен останется немым свидетельством былого. Наверное, немые свидетельства самые вопиющие:

«Почему?» — шептал Алан-страдающий. «Ну и что!» — отвечал Алан любящий. «Как это, ну и что?!» — восклицал Алан-человек.

Человек? Может, слэйв? Да, скорее всего. Стармен? Возможно. Но человек ли?

Лучше всего, казалось ему, занять нейтральную позицию. Сделать вид, что ничего не было и ничего уже не будет. Представить себе, что она — никто. Ее больше не существует.

Но: так не получится. Он просто не может закрыть глаза и, открыв их, перестать чувствовать странную радость при виде Вайноны. Подавить желание говорить с ней, слушать ее голос, касаться ее руки, ее тела, чувствовать ее касания на себе: Нет, это невозможно.

И снова начиналась карусель трех Аланов. То слабое и жалостливое: «Ну, почему именно со мной? Почему?» Затем вкрадчивое и полное сомнений: «Не можешь без нее? Это нормально. Поступай соответственно». «Нет! Как ты можешь что-то чувствовать по отношению к андроиду! Пойми, ан-дро-и-ду!» — перекрикивал все голоса последний.

Вконец измучив себя, Алан услышал будто сказанную кем-то со стороны фразу. Тихо, но внятно. И все три стороны разом утихли, отступили, растаяли.

«Поставь себя на ее место».

А затем продолжение, столь же плавное, как и уверенное:

«От тебя никто не требует любить андроида, но, чтобы принять решение, просто поставь себя на ее место. Почувствуй себя с той, другой, стороны о которой не написано в твоем юридическом учебнике. И ты поймешь причины ее поступков.

Нет, не нужно оправдывать ее — поступки скажут сами за себя. Но не возводи их в ранг окончательной истины, они — лишь один из ее источников. Немного подумай над ними: как поступил бы ты?

Теперь добавь ее слова. Сказать легче, чем сделать, поэтому в поступках больше правды, но без слов — они лишь показуха, тогда как слова без дел — пустой звук. Если есть противоречия, то устраняй их в пользу поступков, и только в том случае, если сомнения остаются, прислушивайся к своей симпатии, но осторожно. Очень осторожно.

Вспомни ее глаза. Глаза не лгут. Поступками и словами можно управлять до некоторой степени, но глазами — никогда. Никто не может придать им выражение, которого человек на самом деле не ощущает. Ты же читал что-то научно-популярное о разработках: Да, правильно. Создатели андроидов последних моделей один в один делали копии с человеческих глаз. Почему-то у синтетиков они получились даже более выразительными, чем у людей. Но пока этот факт пусть тебя не волнует».

Алан, затаив дыхание, слушал самого себя. Он почти физически ощущал, как исчезают болезненные трещины от предыдущих размышлений в душе, в сердце, в рассудке:

«Ведь никто не требует от тебя окончательных решений. Все так называемое окончательное изначально с душком. От него несет глупостью в худшем ее виде — закоренелой. Пусть все идет своим чередом, новое ты лишь принимай к сведению в ожидании фактов, которые потребуют действий с учетом этого нового».

«Во, завернул. Где ж я такое вычитал?», — сам себе удивился Алан, но оторваться от этого мысленного парения не мог, да и не хотел.

«Теперь, когда ты более или менее представил себе кто же на самом деле Вайнона, ответь лишь на один вопрос. Она изменилась от того, что ты узнал что она андроид?»

«Да...», — начал было Алан, вспомнив свои неуклюжие попытки помочь, но легко заметил, что не прав и сказал сам себе: «Нет, она осталась такой же».

«Так стоит ли предпринимать что-то, кроме извинений за того чурбана, которым ты вчера был?»

Ответа не последовало. Алан крепко спал, и на лице его застыла безмятежная улыбка.

VII

День как день. Только если, идя коридором, очень присматриваться все же замечаешь какое-нибудь темно-бурое пятнышко, застрявшее в царапине, щелочке, вмятинке. Да еще дыра от мономолекулярного ножа в перегородке. И разделенный экипаж.

Вайнону отшвырнули, как взрослые дети бросают за ненадобностью куклу. Никто не вспоминал о ее существовании. Или не показывал виду. Все красноречиво молчали о произошедшем, так как каждый чувствовал свой позор. Ведь они целый месяц провели с андроидом, обращаясь с ним как с ровней! Хотя в этом молчании, кроме скрытого стыда, чувствовалось еще что-то. Что-то более весомое. Да, они ощущали облегчение. Каждый отметил, что часть его проблем и забот, их острота ушли с Вайноной. С той Вайноной, которую они считали человеком.

Джен, к примеру, обрадовалась как истая женщина, исчезновению потенциальной соперницы, а также уменьшению тех, с кем придется делится по возвращению. Брэн как камень с плеч сбросил — неловко все же было оставаться у кого-то в долгу, знать, что ты жив и остался капитаном только благодаря какому-то худенькому Малышу. Жена вдруг стала какой-то более ласковой и: теплой что ли. Ночью, они уже успели прикинуть — сколько можно отхватить деньжат за эту неожиданную находку. Беглые синтетики всегда были в цене!

Механик стал выглядеть еще более туповатым, ведь теперь ему приходилось больше молчать. Шуток за столом теперь не было — смеяться в присутствии андроида не хотелось. Все поскорей доедали свою порцию и расходились кто куда, по своим делам. Только Рагнару было немного не по себе. Поневоле ему пришлось принять общую игру в молчанку, но было скучно. Тех, над кем можно было безнаказанно поиздеваться, стало вдвое меньше. Приставать к андроиду — хуже не придумаешь, а Крошка Эл ходил такой угрюмый, что даже его злобные подначки пропускал мимо ушей. Эх, скукота:

Даже Алан чувствовал сегодня что-то наподобие облегчения, которое старательно прятал. Он расставил все по своим местам. Он ждал и присматривался к окружающим его людям, сравнивал их.

Изменилась одна Вайнона, лишь она стала вести себя иначе. Остальные же делали вид, что все нормально. Просто не разговаривали с Вайноной, просто не заговаривали в ее присутствии.

А эти лица: От них Алана начинало тошнить. Все сплошь серо-тупые, светящиеся отблесками своих страстишек, так как страсть для них слишком громкое слово. Самодовольные и настолько ограниченные своей будничностью, что казались застывшими. Лишь Вайнона заставляла его успокоится. Когда он видел, как она старается пореже попадаться на глаза экипажу, как прячет от них свое лицо, его, словно теплый ветер, на мгновение окутывала нежность к ней. А затем наступал черед гнева.

«Как они могут: Убогие людишки. Возомнили себя: невесть чем. Чем вы, стармены, лучше слэйвов? Такие же серые и такие же узколобые, как эти белки, вертящие колесо Корпорации. Хотя нет, вы отличаетесь: Да, вы вертите другое колесо. Нет, вами вертят — ваши убогие желания, которые вы ставите превыше всего.

Вам даже в голову не придет совершить: хоть что-нибудь. Не сделать, не исполнить, а совершить просто так. Ваша мораль повинность, которую вы исполняете, потому что без нее превратитесь в животных. Ваша доброта и забота — это вложение денег в рост, обыкновенное ростовщичество, прикрытое миной ханжеской приязни. Хотя нет, многие уже неспособны даже на лицемерие — их лица не имеют цветов, лишь оттенки серого.

Андроиды: Такие как Вайнона: Я знаю, почему вы их ненавидите. Они более человечны, чем вы сами. Вы допустили ошибку, сделав их такими, попытавшись создать искусственный идеал, вы не ожидали, что у вас получится. Но теперь уже поздно что-то исправлять. Вам неприятно чувствовать себя бесчеловечными рядом с ними, вы боитесь: Боитесь их, хотя они способны только защищаться.

Потому… Потому что вы сами андроиды: В их искусственном теле больше души, в их искусственном мозгу больше мысли, в их искусственных глазах больше настоящих чувств, чем в вашем теле, вашем мозгу и ваших глазах. И вы хватаетесь за соломинку — за искусственность, забывая, где растет ваше собственное тело, и откуда вы впервые появляетесь на свет. Чем же какая-нибудь герметическая заводская колба хуже? Тем, что она не потела и не кричала в момент оплодотворения и во время разрешения от бремени?

Сами вы андроиды! Даже хуже — роботы с парой триггеров и объемной памятью. Триггеры помогают вам выживать, а процессы их переключения, их сочетания вы отлаживаете в ячейках мозгах, чтобы потом стать с возрастом „опытными“ и „мудрыми“. Количество ваших переключателей настолько мало, что убогость вашего быта становится откровенно смешной. Деньги и власть, деньги и секс, деньги и так далее — это вы. Это вы полностью! Больше в вас ничего нет. Вы — роботы, тупые, механические уроды...»

— Эй, Крошка Эл! Убери кухню до отбоя, если тебе не трудно, донесся до него голос Джен. Жена капитана стояла совсем рядом. Покрикивала она сегодня тише, чем обычно, но язвительности в последних словах все равно бы хватило, чтобы разъесть даже благородный металл.

Алан кивнул, не глядя — ведь смолчать иногда так трудно и принялся тереть щеткой пол.

«Терпи», — уговаривал он себя. — «Осталось совсем немного. Терпи...»

Спустя десять минут капитан Брэн скомандовал отбой.

* * *

— Вайнона, Вайнона, — шепотом позвал кто-то из полумрака. Этот зов разбудил ее. Может, ей приснилось? Девушка снова закрыла глаза. Тотчас же кто-то легонько тронул ее за плечо и тот же голос вновь повторил:

— Вайнона, да проснись же ты!

Она узнала голос. И ее удивила твердость в нем. Даже раньше, чем то, что к ней вообще обратились на корабле.

— Что тебе надо?

Но ее резкий ответ не подействовал. Вайнону бесцеремонно схватили за руку и стащили на пол, при этом стараясь как можно меньше шуметь. Затем пихнули в руки одежду.

— Оденешься на кухне. И потише.

Ей поневоле пришлось подыгрывать. Она покорно шла за тем, кто уверенно тащил ее к двери в коридор.

Не прошло и пяти секунд, как они уже были на кухне. Дверь не хлюпнула за их спиной, кто-то заботливо сунул между ее створками комбинезон Рэя, судя по оранжевой нашивке.

— Отмычка с тобой?

— Алан, что случилось? — все же по-женски не сдержалась Вайнона.

Он посмотрел на нее какими-то слегка безумными глазами, а, может, ей показалось из-за зеленых искорок, плясавших в них.

— Будем рассуждать о причинах или сначала дело сделаем?

— Какое: Неужели ты решил:

— А что «Ящик Пандоры» исчез с тех пор, как все узнали, что ты андроид? Ты что решила все бросить?

— Я: — она не знала что ответить. Ведь и вправду собиралась.

Молча, она вынула из незаметного кармашка электронную отмычку.

— Сработает, я уже проверила: тогда.

Алан кивнул. И вдруг неожиданно провел ладонью по ее щеке. Вайнона вздрогнула, отпрянула.

— Помнишь: Я буду с тобой до конца, — он улыбнулся.

— Но:

Он не стал слушать возражений. Молча кивнул на грузовой отсек и Вайнона, прильнув к замку, принялась за работу. Алан прислушивался к посторонним звукам, стоя у каюты. Все было спокойно.

«Странно, как-то. У нас была, скорее всего, последняя возможность поговорить друг с другом, а мы не сказали ничего. А, может, слова тут больше не нужны?»

Раздался негромкий шелест и замок открылся. Спустя мгновение они уже стояли внутри грузового отсека. Дверь за ними захлопнулась.

Тускло горели несколько лампочек по углам. Вверху темнел мертвой лапой погрузочный робот. А в центре, казавшегося пустым отсека стоял контейнер. Простой стальной ящик с несколькими антеннами, парой непонятных загогулин. Высотой метра полтора и с такой же гранью. Этакий кубик для военных игр. Но улыбнутся не получалось. Мышцы стянуло тягучее ощущение чего-то огромного, липкого, страшного. Того, что сметет тебя как хворостинку.

Алан вздрогнул. На мгновение ему показалось, что контейнер вот-вот откроется.

— Алан! — позвала Вайнона, — Я нашла костюмы.

Она стояла у дальнего правого угла отсека. Там, за прозрачной герметической дверью встроенного в переборку шкафа, угадывались силуэты скафандров. Рядом была панель ручного управления роботом и внешней дверью. Вверху виднелся колпак, которым накрывался пульт и работающий за ним. Оставалось совсем немного.

«А там будет что будет», — подумал Алан и направился к девушке.

Он успел сделать всего два шага.

Открылась дверь в коридор. В проеме чернели пара силуэтов, за ними виднелись еще два. И время застыло. Алан успел рассмотреть входивших, как-то умудрился заглянуть в лицо Вайноне, отметив каждую черточку, и закричать.

— Не-е-ет!!! — и время лениво двинулось вперед, набирая скорость.

Самый высокий силуэт — Рагнар — поднял на уровень плеча винтовку и дернувшаяся к пульту Вайнона, успела лишь вскрикнуть — даже не закричать. Взмахнув руками, она начала падать. Ударилась о стену, поползла на пол. Застыла.

Приклад ударил Алана в грудь, остановив его стремительный рывок. Он захлебнулся своим криком. Второй удар — по голове — прекратил его потуги подняться.

— Молодец, Рэй! У тебя чутье что надо, — похвалил Рагнар механика.

— Так они ж мой комбинезон стянули. Обидно стало, — и Рэй заржал. Горилла вторил ему.

— Да, вы у меня — крутые парни! — даже кэп не удержался от похвалы.

— Сейчас отрубим ручное управление, но сначала, на всякий случай, накроем контейнер куполом, — Брэн методично исполнял все, о чем говорил. Проверив замок на шкафу со скафандрами, он, брезгливо сморщившись, выдернул из руки Вайноны отмычку. Осмотрев, растер о пол. Еще раз осмотрел — все в порядке.

— Пусть валяются тут до завтра. Выбросим вместе с контейнером.

— Вот только я еще подумаю, — Брэн широко осклабился, — сейчас люк открыть, завтра или когда сядем?!

Джен с легким восторгом посмотрела на мужа. Какой же он у нее, всетаки, герой:

Сквозь красную пелену, Алан еще слышал голоса, но темная пустота неумолимо манила, тянула к себе. Там было забытье, там он мог поспать, а ему почему-то ужасно хотелось отдохнуть…

VIII

С трудом разлепив веки, Алан огляделся. Вокруг было темно. Пара желтых фонарей в углах обширного помещения лишь слегка очерчивала контуры стен, погрузочного робота, пульта ручного управления, колпака и контейнера. Движения давались с трудом. Грудь казалась одним сплошным ушибом. Голова нестерпимо ныла, верхнюю половину лица покрывала корка запекшейся крови.

Алан попытался сесть, и у него получилось! Только завертелись-заплясали огоньки в глазах. Значит, кости целы. Он немного посидел, глубоко дыша — нет, в боку не колет. Он встал на ноги. Пошатнулся, но устоял.

Понемногу стал собирать обрывки мыслей. Вспомнилось, что он тут делает, что с ним случилось:

«А где же Вайнона?!». Заковылял, как мог быстро, к пульту — она должна быть где-то там. Что-то хрустнуло под ногой. Поднял, пригляделся — обломки отмычки. А вот и она:

Больше не обращая внимания на боль, он рухнул на колени возле ее тела. Склонился над ней, сжал свое лицо в ладонях. Вздохнул с легким, едва слышным вскриком на выдохе. Сел, опершись спиной о стену. Положил Вайнону к себе на колени. Долгое время отрешенно глядел на нее, вглядывался в черты лица, касался их пальцами, будто хотел посильней отпечатать их в памяти.

«Сколько же у тебя жизней, мой андроид? Встанешь ли ты снова как вчера? Или эти застывшие черты все, что оставила ты мне?»

Алан решил осмотреть раны Вайноны — может он сможет чем-то помочь? Осторожно ступая, отнес девушку под тусклый свет ближайшей лампочки.

Сняв обрывки комбинезона, положил ее на них. Бандаж на животе, наложенный на позавчерашнее ранение, почернел от крови — видимо, открылось кровотечение. Чуть выше, на правом боку начиналась вторая рана — Вайноне повезло, в полумраке по быстро движущейся цели Рагнар немного не попал. Заряд не ударил в тело, а прошел по нему вскользь. Весь бок был покрыт темно-бурой коркой свернувшейся крови. Оторвав пару кусков от своего комбинезона, Алан аккуратно спеленал девушку, закрыв рану.

На левой руке Вайноны краснел шрам от позавчерашнего пореза. Алана передернуло от желания отплатить болью за боль. Если бы это было возможно — кто его знает, что бы получилось? А так он лишь напряг все мышцы, вздохнул, расслабился и стал осторожно одевать на Вайнону комбинезон.

— Ты ведь очнешься, правда?! — сказал Алан, снова сев и держа ее так, как матери, когда баюкают своих малышей. И заметил, что она открыла глаза.

Первым делом Вайнона улыбнулась. Ему.

— Тобой бы так повертели — и ты бы пришел в себя.

Он улыбнулся ей в ответ.

* * *

— Что мы теперь будем делать? — спросила девушка.

— Ждать, — коротко ответил Алан.

— Чего?

— Я слышал, нас собираются выбросить на планету вместе с вон тем ящичком. Так что все у нас впереди.

Вайнона расплакалась. Навзрыд. Так, будто копила все эти слезы весь прошлый «день», а теперь не сдержалась. Пыталась вытирать их руками, но лишь размазывала по лицу. Алан лишь ласково гладил ее по волосам — утешать было бесполезно.

— Мне стыдно: Как я могла. Втянула тебя во все это, а у нас все равно ничего не вышло: Прости меня, если можешь, — каждая фраза заканчивалась глубоким всхлипом.

— Я ж сам к тебе ночью пришел, — лицо Алана осветила улыбка.

— Да, но: А почему ты пришел? Ты ведь теперь знаешь: Знаешь, что я. Зачем тебе это? — и она брезгливо указала на себя.

— Потому что мне нужно не «это», а ты, Вайнона. Тело у тебя такое же как у всех остальных красивых женщин. Но ты — одна-единственная, понимаешь?

— Но ведь меня создали: Спроектировали и выпустили на одной из фабрик Корпорации. Я — изделие:

— Ну, нас, наверное, тоже кто-то придумал и сделал по своему замыслу.

— В том-то и разница, что вы, люди, только догадываетесь, кто и зачем вас создал, а мы — андроиды — знаем это. Вам ведь просто: вы можете отрицать или принимать и свое создание, и своего Создателя, помнить или забыть вовсе свое предназначение, заблуждаться на этот счет — такова ваша жизнь! А мы не можем: Кто мы и что будем делать, определяется заранее — и мы знаем это как только открываем глаза и делаем первый вздох.

— Странно, но человек был бы рад этому. Знаешь, сколько лет теряешь в поисках ответа на вопросы, что вам известны наперед.

— Нет, ты не понимаешь. Рад человек будет, если мнит себя талантом, гением, великим и т. д., и узнает, что да, ему предначертано быть тем, кем он хочет. А если он узнает, что есть он низший рабочий и должен быть им, потому что не в высоком посту его призвание? Да половина из таких просто покончила бы с собой.

Помолчав немного, она продолжила:

— Вряд ли ты сможешь представить, каково это. Меня, например, создали для ублажения мужчин. Да, представь: родится, и знать, чем будет заполнена твоя жизнь, пока ты не выйдешь из строя, и тебя бросят в дезинтегратор:

Алан лишь нежно погладил ее по лицу — слова застревали в горле колючим комком.

— Я прожила так два года, пока, совершенно случайно, не узнала про директ о нашем уничтожении. Тогда же, когда выяснила про «Ящик Пандоры»: Да, «изъять и уничтожить все дэвайсы данной модели» — вот так вот. Населению предлагалось вознаграждение за сдачу таких, как я.

— Недолго думая, я бежала. Моего хозяина — одного из высоких чинов корпоративной армии — не было дома. О том, что у меня есть отмычка, он, конечно же, не знал. Я оделась как можно более неброско, взяла пару сотен иквивов и отправилась в космопорт — ведь я знала, кого мне надо искать:

Они просидели молча некоторое время. Алан обдумывал услышанное, Вайнона вновь переживала, вспоминая.

— Наверное, наша модель получилась какой-то не такой. Что-то в нас сделали не так, если спустя всего год после начала промышленных поставок нас отозвали: Интересно, что?

— Да какая нам теперь с тобой разница, Вини? Нам теперь жить вдали от Земли безо всякой надежды туда вернутся — так к чему мучить себя размышлениями?

— Да, но:

— Нет уже «но». Прошлого нет. Есть планета, вон тот контейнер и мы с тобой. Откроется люк и начнется совсем новая жизнь, где все будет зависеть от нас.

— Неужели тебе не противно знать, что я не настоящая девушка, а лишь андроид, смоделированный девушкой? — вновь вернулась Вайнона к своей больной теме.

— Вини, послушай меня. Поверь, ты нужна мне такой, какая ты есть. Скажи честно, что тебя отличает от обычной земной девушки? Происхождение? Это — глупые предрассудки.

— Еще возраст и жизненный срок, еще:

— Это все так важно? Важно то, что мы живы. Что мы тут, а они там, и у нас есть шанс.

Вайнона замолчала. Дотронулась кончиками пальцев к лицу Алана. Поводила немного. Наткнулась на подставленную ладонь и сжала ее. Алан даже вздрогнул от счастья — не отыскать слов красноречивее этого пожатия.

— Эх, знать бы, сколько сейчас времени, — вздохнул Алан спустя пару минут.

— Пятнадцать часов сорок две минуты земного времени, — ответила Вайнона.

— Ух, ты! Это один из твоих: гм: специальных навыков?

— Угу. Встроенные часы. Один из создателей решил, что часы с автоответчиком мужчине тоже не помешают.

Алан о чем-то задумался.

— Так. Выходит, что скоро нам приземлятся. Надо устроится поудобнее. Посадка — не взлет, но трясти должно.

— Откуда такие познания? Кажется, для кого-то это первый полет:

— Книжки умные в институте читал.

Посадив Вайнону перед собой, Алан смоделировал из себя нечто вроде кресла.

— Удобно, солнышко?

— Да, Алан, — и чуть наклонив голову назад, она ласково чмокнула его в щеку.

— А знаешь, какова была третья причина моего появления ночью? спросил Алан, когда они оба устроились как нельзя лучше, учитывая, голые металлические стены и пол.

— А первых две я уже знаю?

— Ты и мое обещание:

— Ну?

— За год до того, как я попал на «Звездную Иглу», одного моего друга и одногруппника перевели в колледж по статье «Антикорпоративная деятельность». Тогда это как-то: не зацепило. Такое бывает. Не в колонисты же его записали на одну из планет Солнечной системы:

— Но все равно, в памяти отложилось. И когда я увидел, как вела себя команда по отношению к тебе, мне сразу же вспомнился тот случай. Тогда тоже все разом сделали вид, что такого человека не было вообще. Никто не сказал даже слова в его защиту, за год даже имя ни разу не пришлось услышать:

— У него в институте была девушка. Они вроде любили друг друга. После тех событий, она перекинулась ко мне. Как говорят — повесилась на шею. Я был не особо рад, но и отмахиваться не стал. Так вот, она ни разу не заговорила про него. Даже не упомянула, что такой человек вообще существовал:

— Когда я стал все это припоминать, мне стало страшно. Значит, можно системой уничтожить человека? Неважно какой: Будь то система человеческих или моральных ценностей, государственная или система образования — служат они одному. Отсекают всех несогласных и уничтожают их доступными им средствами. Пугая сомневающихся, еще крепче сплачивая свои ряды с помощью таких вот экзекуций.

— И я не захотел: Я не хотел больше быть как все, одним из тех, кто в системе. Тем, чьих глаз не видно среди тысяч других глаз. Ведь я человек, а не частица безликой массы.

— Сегодня я с чем-то согласен, завтра я вижу, что ошибался и изменяю свою позицию. Я ищу, потому что хочу найти. Я иду, потому что надо куда-то прийти. Иначе, зачем вообще жить? А система лишает человека выбора. Ты говоришь да, потому что так надо. Ты делаешь одно, ведь так правильно, а хочешь совершенно другого и боишься, что бы никто про это не узнал. Ты до конца никому не веришь и не любишь никого по-настоящему:

— Из книг, я узнал, что подобные мысли погнали старменов в космос. Вот почему я попал на этот корабль: Но и тут я увидел таких же безликих монстров, такую же массу людей и ни одного человека. Но я не хотел больше терять близких людей в угоду толпе, как кровавую дань за свое место в ней. Я решил совершить поступок. Противопоставить себя им. Нам с тобой повезло с этой планетой. Система не прощает — нас выбросили бы в космос.

— Ведь мы опасны не своими действиями, нет. Опасны уже тем, что просто существуем. Ведь мы вне системы. Если можно жить помимо нее, значит, есть выбор. Выбор — это сомнения, а они, в свою очередь, гибель для любой системы:

Молчание уже стало затягиваться, как вдруг его прервало неопределенное восклицание Вайноны. Алан, чуть удивленно, покосился на нее, и она поспешила пояснить:

— А знаешь, Алан. Все не решалась тебе сказать: то смешным казалось, то глупым. Я приглядывала за экипажем и мне кажется, что Рагнар и Рэй — не люди.

— То есть как это?

— Брэн, Джен и ты — представители вида хомо сапиенс, если по науке. Я — андроид, — она все еще выговаривала это слово как ругательство. — А что они такое я не знаю. Точно не знаю. Но не люди. У нас, андроидов, есть определенное чутье. Можем отличить людей и «своих». Вот они как бы «свои», то есть не люди, но поближе приглядишься — чужие:

— Ух, ты! Но, действительно, что называется, дотянула: Теперь-то нам что? Хоть и очень интересно.

Вайнона хотела еще что-то добавить, но корабль как раз вошел в верхние слои атмосферы планеты. Стены и пол задрожали и постепенно стали нагреваться. Они обнялись и сидели, не двигаясь и не разговаривая, пока «Звездная Игла» не затихла, твердо встав на землю. Напоследок, их тряхнуло так, что Алан растянулся на полу, а Вайнона шлепнулась сверху.

Через мгновение — видимо Брэн спешил побыстрее все закончить — люк грузового отсека открылся. Помещение наполнил солнечный свет и чистый воздух. Шурша сервоприводами, задвигался робот. Уплыл вверх колпак, и тотчас стальная лапа зацепила контейнер.

— Находящихся в грузовом отсеке просят покинуть корабль до взлета, — сказал капитан из динамика где-то под потолком, — иначе они не переживут старт.

— Пошли отсюда, Алан, — сказала Вайнона.

— Ага, если бы еще я был сверху:

Он осторожно взял ее за плечи и, придерживая таким образом, встал. С его помощью поднялась Вайнона. Она действительно выглядела очень плохо. Едва держалась на ногах, из-за голубоватой бледности ее лицо казалось прозрачным, уже неземным. Алан на мгновение показалось, что она держится лишь ради него, но хватит ее ненадолго. Но верить в это не хотелось. Чтобы прогнать от себя мрачные мысли, он представил рядом с ней свою кровавую рожу:

Обнявшись или, скорее, поддерживая друг друга, они спустились на поверхность планеты. Тут же в двух шагах от погрузочного трапа стоял зловещий контейнер. Они прошли чуть дальше и повернулись к кораблю. Трап скрылся в утробе отсека. Люк, шипя, встал на свое прежнее место. «Звездная Игла» стала плавно подыматься вверх.

— А ведь не из-за нас медлят, контейнер боятся повредить, — Алан посмотрел в сторону видневшейся штурманской рубки. — Вот оно существо системы.

Взмыв ввысь, корабль увеличил скорость и вскоре превратился точку, исчезнувшую через мгновение.

IX

Они стояли и смотрели вслед кораблю. Первой надоело это занятие Вайноне. Она решительно направилась к контейнеру.

При дневном свете он выглядел очень даже безобидно. Коробка из сплава, имевшего буро-коричневый оттенок. Кроме антенн и выступов, на одной стороне виднелся часовой механизм. До нуля оставалось немногим менее восьми часов.

Вайнона пару раз обошла его по периметру. Затем несколько раз пнула ногой, едва не упала сама, не рассчитав свои силы. Задумалась.

Алан тем временем обнаружил небольшой пакет на том месте, где стояла «Звездная Игла».

«Неужели кто-то осмелился на поступок, маленький, но все же: Значит, все же лишь оболочка, корка, а под ней еще теплится что-то человеческое? Стармены не похожи на эрзац-людей Корпорации?»

Схватив пакет, он поспешил открыть его. Там было несколько упаковок концентрированного питания и водного экстракта — хватит на неделю; компас, карта, составленная по данным зонда и распечатка собранной информации о планете.

«Ну, что ж. Спасибо и на том», — подумал Алан и подозвал Вайнону. Она бегло осмотрела находку и вернулась к своему занятию. Ей не давал покоя контейнер. Оглядевшись, она подобрала с земли булыжник средних размеров и стала бить им железный ящик. Алан, взяв и себе камень, поспешил присоединится. Вскоре, он почти силой оттащил Вайнону от контейнера и уложил на землю. Снова могло начаться кровотечение. Девушка и без того дышала на ладан, но кто их андроидов знает, умудрялась махать каменюкой.

Несмотря на протесты, он упросил ее полежать спокойно, а сам вновь занялся ящиком. Антенн и выступов как ни бывало. Даже электронный циферблат валялся обломками на земле. Стукнув пару раз ящик, Алан сделал вывод, что его не то что камнем, ионной пушкой не повредишь.

«Безнадежное дело: Хм, вот вопрос: такая защита того, что внутри от тех, кто снаружи или наоборот? Да, пути военных неисповедимы. Надо уходить. Такими вот голыми и слабыми мы не сможем ничего сделать. Надо выжить. Ведь никто на всей планете, кроме нас, не знает про этот ящик».

И он впервые оглядел то место, где они находились. Контейнер больше не приковывал его внимания.

Это была обширная поляна. Со всех сторон ее окружали гигантские деревья. Словно огромные зеленые колонны, они уходили ввысь. Ствол истончался с высотой, покрытый на всем протяжении плоскими круглыми наростами светло-зеленого цвета. «Листья, наверное», — подумал Алан. Верхушку венчала шапка из множества тонких побегов, тянущихся ввысь.

Живности заметно не было, но пение птиц неслось отовсюду. Алан впервые слышал как они поют. Трава была изумрудно-зеленая, и на ощупь казалось такой шелковистой, что хотелось тотчас лечь на нее. То-то Вайнона успокоилась. Он прошелся немного и вошел под сень леса. И онемел на мгновение, поглядев вверх.

Деревья стояли близко друг к другу, а так как ветвей у них не было, солнечный свет беспрепятственно проникал в эти воздушные туннели. Поднимешь голову и застываешь: зелень играет золотом, и то ли свет рождает стройные стволы, то ли они сами лучатся светом. Лишь иногда мелькнет тенью птица в вышине.

— Красиво тут, правда?! — сказала Вайнона. Подойдя сзади, она прижалась к нему.

Он повернулся к ней.

— Пойдем, Вини. Нам пора уходить.

— Но: контейнер.

— Мы никуда от него не денемся. Но нам надо время. Нужно найти источники пищи, воды, залечить раны.

— Алан, ведь это бегство:

— Если можешь, беги, рассекая круги, только чувствуй себя обреченной, — проговорил Алан.

— Что это?

— Да так. Древняя земная песня, — и добавил. — Но поспешим, к onksmnwh, если я все правильно понял, контейнер должен открыться.

— И куда мы пойдем?

— На восток. Тут неподалеку есть озеро, к вечеру дойдем. Попробуем здешнюю воду. Там и ночь перебудем.

— Ну, пошли.

Время от времени Алан сверялся с компасом и картой, спрашивал у Вайноны время, и они вновь продолжали путь. Вечерело. Желто-красное солнце вскоре скрылось за кронами деревьев. И в последних закатных лучах они увидели озеро.

Тихая ровная гладь, покрытая багрянцем. Мягкий золотой песок и деревья, склонившееся над водой. Они не были похожи на те, в лесу. Их светло-зеленые ветви с маленькими листочками копной торчали на верхушке светло-оранжевого ствола, как правило, кончиками касаясь воды. Кое-где, возле таких деревьев, росли из воды странные растения. Длинные, в рост человека, тонкие стебли нежно-розового оттенка оканчивались пушистой кисточкой фиалкового цвета.

А запахи: В лесу пахло свежестью, будто только что прошел дождь, и еще чем-то непонятным, но создавалось впечатление, что это запах изумрудной зелени. А возле озера: Благоухали стебли странных розовых растений и стволы деревьев, вода и песок. Букет получался настолько прекрасный, что хотелось лечь и просто дышать, прислушиваясь к стрекоту какой-то живности, раздающемуся из стеблей.

Они так и сделали, глядя как багрянец на воде все темнее и темнее. И вот озерная гладь уже фиолетовая.

— Посмотри, какая луна, — ахнула Вайнона.

Алан чуть приподнял голову и увидел что «в небе такая луна, словно дерево спилено под корень: белеет свежий срез». Только срез фиолетовый. Вся ночь была напоена этим цветом, большое круглое сердце которой дарило свой фиолетовый свет земле.

На озере им открылось еще одно чудо. Кисточки растений не стали лишь силуэтами, как весь подлунный мир. Они остались фиалковыми и мерцали, как маленькие светлячки. Словно сотни маленьких пушистых лун опустились и стали кружится в танце над водой — это подул ветерок.

Зачарованные они могли лишь молча наблюдать природу, дарящую свою красоту — слова лишь разрушили бы легкое и тонкое, как паутинка, колдовство лунной ночи.

Эпилог

— Посмотри, Алан, какая яркая звезда, будто взорвалось что-то, сказала девушка, сидящая на берегу озера.

Парень запрокинул голову и пригляделся. Его лицо вдруг заволокло тучей.

— И вправду, взорвалось, Вини, — хрипло проговорил он. — Не кому нам теперь мстить. Да, военные все продумали неплохо. Полночь, наверное, да?

— Да. То есть: «Звездная Игла»: Это она?!

— Угу.

— А знаешь, мне их жаль. Всех. Даже Рагнара.

— Сейчас мне их тоже жаль. Ведь не они сами стали такими, их такими создали. Вот так. Люди сотворили андроидов, больше похожих на человека, система — человека, больше похожего на робота.

Они обнялись и просидели так некоторое время, то целуя друг друга, то вновь замирая.

— А как называется эта планета, Вини?

— Я нигде не встречала ее названия. Эта область еще не исследована.

— Тогда давай ее назовем?

— Ты уже что-то придумал?

— Трикс. Подходит?

Она кивнула.

Вдруг парень вскочил на ноги.

— Давай искупаемся.

— Да ты что.

— А что? Ты раньше часто в озере купалась?

— Ни разу. Но там же могут быть опасные рыбы или еще что-нибудь.

— Нормальная пресная вода. Чистая. А опасности: Да ну их, — и, скинув комбинезон, он плюхнулся в воду.

Она последовала его безрассудному примеру. А что ей оставалось делать?

Они отплыли на сотню метров от берега и хотели плыть дальше, но тут Алан вспомнил о ранениях и развернулся к берегу.

Направо от их бухточки, за деревьями и зарослями светящихся растений горел костер. Самый настоящий.

— Вини, смотри, — воскликнул парень. — Плывем туда.

— А вдруг это враг?

— Он бы нашел нас еще когда мы отлеживались на песочке. Ему до нас и дела нет. Поплыли?

Только когда они уже выходили на песок у костра, то вспомнили что совсем не одеты, но отступать было поздно. Стыдливо укутав себя руками, они ступили в круг света. И увидели кого-то отдаленно напоминающего пушистого полутораметрового прямоходящего тушканчика с седой бородой и большими малахитовыми глазами, но не с такими асимметричными ногами. Одетый в нечто вроде набедренной повязки непонятно из чего, он сидел на кочке у костра, горящего прямо на тарелке и пек какие-то клубни.

Посмотрев на них, как на старых знакомых, он усмехнулся в бороду и сказал:

— Вы вернулись таки! Ну, что ж, с возвращением на нашу планету. Садитесь, садитесь. Я вас ужином угощу.

* * *

— Ну, что, генерал, отметим завершение проекта, — негромко сказал человек, известный генералу как мистер Грэй. Он, сколько его помнит генерал, всегда так говорил — почти полушепотом.

В ответ на кивок, мистер Грэй бросил в бокалы янтарные кубики. Стоило нажать выступ у основания бокала, и брикеты превращались в отличный виски.

Отхлебнув этого напитка, мистер Грэй сказал:

— Ваш человек отлично поработал. Я доволен им. Так ему и передайте.

— Все закончилось благополучно?

— Да, все прошло согласно плану. Теперь нам остается лишь наблюдать.

— А незапланированная высадка?

— Так даже интереснее. Да и кто вам сказал, что она незапланированная?

Мистер Грэй широко улыбнулся, не разжимая губ, и похлопал генерала по плечу. Тот хихикнул в ответ и сделал большой глоток.

* * *

Внутри контейнера что-то зашипело — заработали какие-то механизмы. Отворилась верхняя крышка, а затем весь он раскрылся, словно большой металлический цветок. Поначалу казалось что он пуст…

Оглавление

Ник Никифоров . Несколько пояснений

Оно . Пролог

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

Эпилог

Реклама на сайте