«Диверсия ЭлЛТ-73»

Михаил Грешнов

Диверсия ЭлЛТ-73

Все в лаборатории шло вверх дном. Тончайшие электрические поля нарушались сами собой, датчики несли ахинею. Невидимый прибой врывался сквозь стены лаборатории, в окна, опрокидывая и смешивая привычные вещи, путая их местами. "Чертовщина!" - сотрудники не скрывали своего раздражения: опыты, накануне отработанные до блеска, кончались ошеломляющими конфузами...

Внешне порядок оставался непоколебленным: в те же часы начинается работа, двое переодетых в штатское "бобби" стоят на выходе - между ними не проскользнет мышь. И все же... Буря потрясает лабораторию.

- Что теперь скажут? - хватался за голову мистер Панни, руководитель работ. - Что скажут?..

Хотя он не договаривал, кто и что может сказать, сотрудникам было ясно: что скажут боссы?

Вчера при контрольном опыте по влиянию магнитного поля на рибонуклеотиды, когда решалась судьба двухлетней работы Патрика Олсборна и сам он, казалось, стоял на пороге переворота в науке, осциллографы вместо четкой линии равных взаимодействий показали на экранах такие выплясы, что ни о каком перевороте не могло быть и речи. Патрику стало дурно, а в протокол внесли запись о необходимости переделать заново всю работу.

Это было последней каплей. М-р Панни помчался в дирекцию института.

Здесь его выслушали корректно, посмотрели материалы, которые он привез в подтверждение. Действительно, в лаборатории неладно. Пожимали плечами... Незаметно, точно сквозь стену, в комнату просочился Джефри Перкинс, начальник отдела Тысяча ноль шестнадцать. Его называют "Темный Джеф": ученых трудов за ним не числится, но институт финансирует Джефри и, его отдел наряду с любой научной лабораторией. М-ру Панни предложили повторить рассказ специально для Джефри.

- Да-а... - многозначительно протянул тот, он умел придавать междометиям значимость, от которой по спинам собеседников пробегали мурашки. - Давно это началось?

- Месяца два тому назад.

- Два месяца!.. - Укоризненные взгляды щупали м-ра Панни со всех сторон.

- А скажите, профессор, - спросил Джефри, - ваши работники лояльны к правительству?..

- Н-не совсем понимаю... - М-р Панни смешался.

- Нет ли среди них, - Джефри настораживающе поднял вверх палец, красных или хотя бы сочувствующих?..

М-р Панни ощутил во рту металлический вкус.

- Не думаю... - сказал он растерянно.

- А вы подумайте!

Кое-кто из присутствующих поддержал Джефри:

- Подумайте, мистер Панни!

Возвращался профессор в дурном расположении духа. Болван Джефри выбил его из колеи. Красные в лаборатории?.. М-р Панни дает волю своему раздражению. "По-ду-май-те!.." - произносит он скрипучим голосом Джефри. Будто бы у руководителя лаборатории не о чем больше думать, как об этих красных... Что за идиотское время - красные, черные!.. Профессор в сердцах сигналит: впереди пробка. Машина застревает в ряду таких же машин справа и слева. "Сядешь тут на добрые полчаса... Идиотское время!" - повторяет профессор, с отвращением вспоминая, каким маленьким он чувствовал себя в кабинете директора. "Тьфу!.." - плюет он, ощущая, как у него сосет под ложечкой. И начинает думать, перебирать в памяти штат сотрудников.

Первым - м-р Панни загибает палец на левой руке - приходит на ум Оливер Харст, генерал, выкормыш Уэст-Пойнта. "Может быть, он? - иронизирует м-р Панни. - Ату его, Джеф!.." Профессор недолюбливает генерала, но предположить, что он красный, - увольте! Дальше - загнуты сразу два пальца - молодые ученые Вайтси Лан и Берн Хэрвуд. Окончили университет в Пенсильвании, посланы в лабораторию по рекомендации Пентагона... Хилл Вайсман и его жена Бэтси Вайсман - пять пальцев сжаты в кулак - не интересуются ничем, кроме подопытных кошек... М-р Панни вспоминает сонм кошек - белых, черных, рыжих. Спустить бы их всех на Джефри!..

Уничтожать Джефри мысленно и на расстоянии было удивительно простым делом. Даже приятным. Профессор не отказывает себе в этом небольшом удовольствии... Но действительность была хуже. И не для Перкинса, а для самого м-ра Панни: есть лаборатория с непонятными странностями, есть Перкинс с ухмылкой: "А вы подумайте".

М-р Панни загибает палец на правой руке: Сюзанна Мак-Холланд, лаборантка. Работает недавно, но девочка сама святость. Профессор знает ее отца, всю семью Холландов: католическое добропорядочное семейство. Дальше - семидесятилетний Олсборн. М-р Панни сочувствует Олсборну: неудача с нуклеотидами подкосила старца под корень. "Ну, он-то не красный", успокаивается м-р Панни. Кто же тогда? Сторож Виллард, инвалид, член Американского легиона?.. "Компания..." - морщится м-р Панни, взглянув со стороны на своих сотрудников. И дурак Джеф ищет в лаборатории красных!

Пока м-р Панни бьется над неразрешимой задачей, в Тысяча шестнадцатой комнате знают, с чего начать. Новенькое, только что испеченное здесь готово досье. Сам Джефри на блестящей папке зеленоватого колера - зеленые папки предназначались материалам по особо важным делам - вывел несмываемыми чернилами надпись: "ДЭлЛТ-73", что означало: "Диверсия, электрическая, лабораторная, тайная, 1973 год".

Утром следующего дня на столе у профессора зазвонил телефон. С недобрым предчувствием м-р Панни потянулся за трубкой. Предчувствие не обмануло его. С другого конца провода сообщили:

- Мистер Панни, мы вам пришлем еще одного сотрудника.

- У меня полный штат, - возразил м-р Панни.

Трубка помолчала с минуту, раздумывая, учитывать возражение м-ра Панни или не учитывать, и пришла к тому же решению:

- Все-таки мы вам пришлем еще одного сотрудника.

- Может быть, кого-нибудь сократить?

- Ни в коем случае, мистер Панни! Ни в коем случае!..

- Тогда мне сотрудник не нужен.

- Нужен, - как эхо, отозвалось на другом конце провода.

- Что же он будет у меня делать?

- Что-нибудь... элементарное.

- У меня даже лаборантка имеет образование бакалавра...

- Знаем. И все-таки еще одного сотрудника вам надо.

- Не понимаю, что он у меня будет делать?

- Это мы уже слышали, - с оттенком раздражения ответила трубка. - Вы там найдите, что ему делать.

Спор становился бессмысленным, интонации в трубке нетерпеливее.

М-р Панни сдался:

- Присылайте...

Так в лаборатории появился Томас Уитби, парень с веснушчатым лицом и крепкими, как у профессионального взломщика, руками.

- Студент, - представил его сотрудникам м-р Панни, - практикант.

Народ в лаборатории был занятой, и практиканту уделили ровно столько внимания, чтобы поглядеть на его веснушки и нескладные, точно прикрепленные на шарнирах, конечности. Откуда он появился, никто не знал, каждый думал: лишь бы не мешал мне. Ближе знакомиться с новичком ни у кого желания не было.

Совсем другим оказался характер у практиканта. Не прошло двух дней, как он нашел контакт со всеми сотрудниками: Вайсманам проявлял фотоснимки, Олсборну починил микроскоп, даже Сузи успел проводить с работы домой. Он был неглуп, молодой Уитби, но и не столько умен, чтобы задеть чье-либо самолюбие. Смышленость его даже импонировала. Лан и Хэрвуд сразу перешли с ним на "ты": молодых ученых пленили географические познания Уитби в смысле расположения в городе кабаре, ночных клубов и ресторанов, куда Хэрвуд и Лан ни за что бы не рискнули пойти одни. Но все это шалость, пока бродит молодое вино...

М-р Панни наблюдал за Уитби издали и посмеивался: ищи, ищи... Затея Джефри с поисками красных в лаборатории ему претила, Уитби не нравился: он был липким, как угорь, о него можно испачкаться... Но пока что этой иронией и коротким "ищи" исчерпывалось отношение м-ра Панни к "студенту". Стопроцентный интеллигент, он не терпел прямолинейности даже тогда, когда задевали его престиж. Сейчас престиж определенно задет, но м-р Панни не сказал еще своего слова в этом вопросе. Обязательно скажет в будущем...

Другое дело - генерал Харст. Он догадывался, что появление практиканта в лаборатории не случайно. О том, что м-р Панни ездил в дирекцию института, он знал. И хотя разговор, происходивший там, ему не был известен, вторжение Уитби в лабораторию генерал связывал с этой поездкой. Никто, конечно, - ни профессор, ни генерал, ни тем более сотрудники - не знал, что каждый день после работы Уитби набирал известный ему номер телефона и говорил в трубку два слова: "Ничего, сэр..." Странности в лаборатории не прекращались, и независимо от кого бы то ни было генерал считал своим долгом выяснить причины явления, которое тоже считал диверсией. Он будет следить. За сотрудниками и за Уитби тоже. От его взора ничего не укроется! Они еще поймут там, наверху, кто такой генерал Харст. Поймут и оценят.

Однако честь раскрытия тайны выпала на долю Патрика Олсборна.

Старик не мог оправиться от удара, который постиг его в контрольном опыте с нуклеотидами. Он повторял опыт еще и еще. Иногда все завершалось блестяще, иногда что-то нарушало магнитное поле, нуклеиновые кислоты перемешивались, расслаивались, опыт срывался. Не было уверенности, что контрольный эксперимент удастся.

Олсборн работал. Он был старым конем, который не привык останавливаться на полдороге. "Заново?" - отметили в протоколе. Он впряжется в телегу и все начнет заново.

В это утро ему сопутствовала удача. Поле было устойчивым, нуклеиновые кислоты складывались в нужных пропорциях. Затаив дыхание, ученый следил в окуляр, как светлыми узелками в магнитном поле синтезируется белок. Еще минута, полминуты, и опыт завершится - в который раз! - положительным результатом. Если бы это был контрольный опыт!

И вдруг точно ветром подуло под окуляр. Силовые линии, вдоль которых, как бусы, формировались белковые шарики, изогнулись, стройная картина нарушилась: сейчас все завяжется в жгут, в уродливый ком, опыт пойдет насмарку. Не в силах вынести катастрофы, Олсборн поднимает от окуляра глаза. Рядом проходит Сузи. "Девочка, тут же решается моя судьба! - с тоской думает Олсборн, глядя на миловидное лицо Сузи. - Ничего ты не знаешь, ничто тебя не волнует..." Он опять смотрит в окуляр, и - чудо! картина почти не тронута. Будто ветер прошел по магнитным линиям, но ветер настолько слабый, что не нарушил их, а только качнул, как воздушные провода. Слияние белка продолжалось... Но вот опять дрогнули провода. Олсборн поднял глаза, Сузи опять проходила мимо. Странная, неправдоподобная догадка мелькнула в мозгу ученого.

- Сузи... - позвал он, прежде даже чем успел подумать, насколько правдоподобной может быть такая догадка.

Девушка обернулась.

- Сузи! - оробев, позвал ее Олсборн и тут же приник к окуляру.

Сузи сделала шаг к нему. Силовые линии тотчас качнулись, нуклеиновые остатки поползли во все стороны.

- Сузи! - Олсборн глядел на нее, как на утопленницу.

- Что с вами? - девушка испугалась. - Вам плохо? - потянулась за графином с водой.

- Назад! - завопил Олсборн, делая жест, как Архимед, когда кричал римскому воину: "Не трогай моих кругов!"

Девушка замерла.

- Нет, нет, Сузи... - Олсборн стал приходить в себя. - Не обращайте внимания. Мне действительна плохо...

- Может быть, вам помочь?

- Нет, Сузи, не обращайте внимания. Все пройдет. Все пройдет...

Сузи отошла прочь. Олсборн, даже не взглянув в окуляр, еле волоча ноги, побрел в кабинет м-ра Панни.

Когда он открыл дверь, на нем лица не было. Два или три шага до кресла он сделал как пьяный.

- Что случилось? - М-р Панни поднялся ему навстречу. Он уважал коллегу за трудолюбие и порядочность, желал ему от души успеха.

- Это Сузи, шеф... - Олсборн тяжело упал в кресло. - Только - чш-ш... Ни звука! Я ее поймал. Я ее поймал, шеф!..

- Что - Сузи? - ничего не поняв, спросил м-р Панни.

- Диверсия, шеф. Это она! Я убедился собственными глазами. Я работал, шеф, повторял опыт, и вдруг Сузи рядом. Все пошло вкривь и вкось. Сузи отдалилась - все стало на место: магнитное поле, белок... Тогда я позвал: "Сузи!.." - чего мне это стоило, шеф! И все началось сначала, как магнитная буря. Это она буря, шеф! У нее, наверное, аппарат!..

- Какой аппарат?

- Чтобы вредить всем. Мой опыт!.. - застонал Олсборн. - Это она испортила мой опыт! Ее надо арестовать, мистер Панни. Немедленно.

Олсборн казался помешанным.

- Не забывайте, что это я поймал ее, - бормотал он. - Я поймал ее!

Первым побуждением м-ра Панни было - позвать Сузи для объяснения. Он протянул руку к звонку:

- Сейчас все узнаем.

- Никак нет, сэр. Только не это!

Олсборн вздрогнул и обернулся: возле двери сидел Томас Уитби - старик не видел его, когда разговаривал с м-ром Панни. Теперь студент подошел к столу.

- Только не это! - Уитби почти приказывал м-ру Панни. - Разрешите мне взяться за дело. Все здесь очень непросто. Если Сузи Мак-Холланд вредит в лаборатории, она работает не одна. За ее спиной кто-то. Этой задачей займусь я сам!

М-р Панни не дотянулся рукой до звонка. Олсборн что-то глотал и не мог проглотить. В голове старика не укладывалось, что происходит в мире: букашка Сузи перевернула лабораторию, юнец приказывает шефу, профессору. Все идет колесом. Старик не без основания опасался, что колесо закружит его до потери сознания.

Командование лабораторией принял на себя с этой минуты Томас Уитби. А в комнате Тысяча ноль шестнадцатой в зеленую папку было внесено имя Сюзанны Мак-Холланд.

Для Томаса Уитби неразрешимых вопросов не было. Сузи Мак-Холланд? Девушка восемнадцати лет?.. Прямой путь к тайнам лежит через ее сердце.

Со стороны не удивились, когда заметили, что Томми стал отдавать предпочтение лаборантке: "Мисс Сузи, вот вам цветы", "Мисс Сузи, не сидите возле окна - сквозняк..." Тысяча мелочей предлагалась мисс Сузи в знак внимания. И только в комнате под известным номером знали, что Томми терпит фиаско. "Ничего..." - по-прежнему звонил он в итоге каждого дня.

Джефри тоже не сидел сложа руки. Фамилия Холландов была проверена до седьмого колена, до предков, покинувших Ирландию в погоне за счастьем в благословеннейшем Новом Свете. Все Холланды оказались католиками, беспорочными американцами. И жених Сузи, Грегори Миллс, тоже католик.

- Черт бы его побрал! - бранил жениха Томми. Неуспех у Сузи он относил исключительно на счет Миллса.

Неуспех был, что называется, полный. Сузи не брала цветов. Не обращала внимания на сквозняки. Не только из скромности, присущей благовоспитанной девушке - Сузи была воплощенная скромность, - но и потому, что самонадеянный Томми вообще ошибся в стратегии. Ринувшись штурмовать сердце Сузи, он не ожидал, что оно занято неприятелем - доцентом-филологом из Фэрфакс-колледжа. Вскоре это было подтверждено самим Грегори, недвусмысленно давшим понять "студенту", чтобы он занимался учебниками и не вылезал из лаборатории... Томми вынужден был признать неудачу и занялся пуговицами, брошками Сузи, ее сумкой - работа есть работа, - нет ли в них излучателя.

Излучателя не было. Диверсия в лаборатории продолжалась. Исходила она от Сузи - в этом не было никакого сомнения. Может быть, Сузи подставное лицо? Не замешан ли в этом деле ее жених Миллс? Пришлось заняться Миллсом. Томми особенно усердствовал, раскапывая дело соперника, но, увы, дело Миллса оказалось таким же тощим, как и у Холландов: членом профсоюза не состоит, дансинги не посещает, католик...

- Это все? - спрашивал Джефри.

- Все.

- Да-а... - с неодобрением тянул Джефри, ставя зеленую папку на место.

Пат Олсборн при виде Сузи страдал от страха. Страшна была ее гладкая блестящая кожа, страшен ее румянец, голос, улыбка - вся Сузи от прически до каблуков. "Ах ты, господи..." - повторял Пат, не находя других слов. В то же время детское безграничное удивление не покидало старика ни на минуту. Так уж, наверное, мы устроены: все странное, необычное привлекает нас как магнит. "Господи, - повторял Олсборн, - наваждение! Поговорить с кем-нибудь, что ли?.." Олсборн долго думает, с кем бы поговорить, чтобы все выложить до конца и чтобы его поняли. Очень старику хочется быть понятым до конца, облегчить душу. Есть у него старый друг доктор Коллинз. Но как с ним поговорить об этом? Прощелыга Уитби предупредил Олсборна и м-ра Панни, чтобы они ни словом никому не обмолвились.

Бесконечно терзаться противоречивыми чувствами и тайной, вторгшейся в лабораторию. Пат Олсборн не мог. Вот почему однажды вечером он оказался в кабинете друга своей университетской юности доктора Коллинза.

Громадный, седой, с могучим голосом, доктор был похож на римского легионера. Но для Олсборна он по-прежнему оставался капитаном бейсбольной команды, вожаком, перед которым такие, как Пат, млели от восхищения. Он и сейчас силен, независим, лабораторию м-ра Панни называет "Блошиным раем", а сотрудников "кошкодавами" и "учеными индюками". "Для кого вы стараетесь? - спрашивает он. - Для жизни или для смерти? Синтезируете белок, улучшаете хромосомы - кажется, для жизни. А руководит вами военное министерство. Хо-хо-хо!" Занимается доктор частной врачебной практикой.

И все же Олсборн тянулся к этому человеку: не так уж много осталось университетских друзей.

- А-а!.. - встретил его Коллинз. - Не ждал! - Протянул через стол громадную руку. - Какими ветрами?

Олсборн огляделся по сторонам - нет ли кого в кабинете.

- Хо-хо! - заметил доктор. - Пуганая ворона!..

Слушал он Патрика, поглядывая на него из-под насупленных бровей, иногда сопровождал рассказ ироническими восклицаниями: "Чудненько! Славненько!.." Или отделывался кратким: "Хо-хо!" Когда Пат рассказывал о студенте, как тот взял лабораторию в руки, Коллинз вспылил.

- Негодяи! - загремел он. - Все они негодяи! Джефри - самый первый из негодяев!.. А Сузи - хо-хо-хо! - восхитительно! Расскажи подробней о девочке.

- Что именно? - спросил Пат.

- Внешность, костюм...

Патрику казалось, что это не главное, он ожидал вопросов по существу.

- Костюм, понимаешь, в чем ходит? Какие у нее платья, блузки? - торопил Коллинз.

Патрик стал вспоминать:

- Платья светлых тонов...

- Материал? - нетерпеливо гремел Коллинз. - Материал?

Из какого материала платья у Сузи, Олсборн не знал, за что тут же получил от доктора ряд обиднейших кличек в духе студенческого лексикона: "шляпа", "растяпа" из этих прозвищ были самыми нежными.

- Чистенькая, говоришь? - спрашивал Коллинз, дав Патрику отдышаться. Свеженькая, как помидор?

Это было уже совсем легкомысленно для такого старика, как Коллинз, и Пат начал жалеть, что рассказал все другу юности.

- Хо-хо-хо! - хохотал Коллинз. - Идея! Пришли ко мне эту Сузи. И вздуем же мы Джефри вместе с его командой!

Потом они говорили о жизни, о молодости, о болезнях, об утрате друзей обо всем, о чем говорят между собой старые люди. И лишь в конце разговора вернулись к Сузи.

- Значит - чистюля?.. - переспросил Коллинз.

Между тем события в лаборатории набирали скорость и вес, как снежный ком, пущенный под гору. Через неделю после разоблачения Сузи в кабинет м-ра Панни, прямой и решительный, вошел генерал Харст:

- Объясните, шеф, что за игра ведется вокруг Сузи Мак-Холланд? Шепотки кругом, разговоры. И еще этот Уитби? Дурак поймет, что он замаскированный сыщик. К тому же с нечистыми пальцами. Я своими глазами видел, как он запускал их в сумочку Сузи. В чем подозревается мисс Мак-Холланд?

М-ру Панни ничего не оставалось, как рассказать генералу все, от поездки в дирекцию до открытия Патрика Олсборна.

- Уволить! - реагировал генерал. - Такую дрянь нельзя держать ни минуты!

Мысль о том, чтобы уволить Сузи Мак-Холланд, давно зрела в голове м-ра Панни. Но вряд ли он решился бы на ее осуществление, если бы она не совпадала с решением Джефри Перкинса.

В Тысяча ноль шестнадцатой комнате рассуждали без обиняков:

- Уволить и посмотреть, что она будет делать.

- Найти работу не так-то легко.

- Без протекции...

- Если Сузи связана с тайной организацией, друзья постараются ей помочь. Тут и расставить...

- Капканы!

М-р Панни долго раздумывал, как уволить Сузи. Будут просьбы и слезы. Все это трудно вынести. Один он не справится, надо с кем-то вдвоем. Нет, нет, не с Уитби! И конечно, не с генералом: этот все выложит с прямотой солдафона. Выбор шефа остановился на Олсборне: старик - заинтересованное лицо, воспитан, человек умный.

Так и случилось, что при увольнении Сузи правой рукой м-ра Панни оказался Пат Олсборн.

- Мы должны вас уволить, Сузи, - начал шеф, как только девушка появилась в дверях кабинета.

- За что, сэр?

- Не спрашивайте, но мы должны вас уволить.

- Я так старалась...

- Мы дадим вам отличные рекомендации...

М-р Панни тут же испугался опрометчивого обещания: что скажут в дирекции?

- Может быть, вы считаете меня больной, сэр? Я вижу, как меня сторонятся в лаборатории...

Глаза у Сузи были на мокром месте: неожиданно свалившееся несчастье убило ее. Ученые чувствовали к ней жалость. Откуда у нее способность вредить? Не верилось. Пожилым людям было совестно перед девчонкой.

- Наверное, вы больны, Сузи, - мягко сказал Олсборн. - Полечитесь и, может быть, вернетесь обратно. Я вам дам адрес хорошего доктора: Массачузетс-стрит, 18, квартира 2, спросите м-ра Коллинза.

- Ах!.. - сказала Сузи и залилась слезами.

М-р Панни заерзал на месте, Олсборн почувствовал, как у него щекочет в носу.

- Не плачьте, Сузи, - сказали они в один голос. - Мы не хотим быть жестокими, но иначе не можем.

- Что ж мне теперь - идти? - с погасшей надеждой спросила Сузи.

- Расчет получите через два дня.

Сузи всхлипнула и закрыла за собой дверь.

В этот же вечер она пришла к доктору Коллинзу.

- Тэ-эк-с!.. - сказал тот, откинувшись в кресле и глядя на девушку, помертвевшую при виде гиганта. - Мне семьдесят восемь лет, - продолжал он. - Я вам прадедушка. Поэтому прошу отвечать на вопросы и не усматривать за ними никакой задней мысли.

После этого вступления доктор придвинул кресло к столу, отчего показался Сузи еще громадное, и поставил первый вопрос:

- Вы часто моетесь в ванне?

- Да, сэр.

- Вы любите шелковое белье?

- Да, сэр.

- И носите его постоянно?

- Да...

- И сейчас вы в обычной своей одежде?

- Да... - еле отозвалась Сузи.

- Тэ-эк-с... - произнес опять доктор Коллинз, в высшей степени зловеще, как показалось Сузи.

- Тогда поставим опыт, - встал он из-за стола.

В дальнем шкафу он порылся за картонками, склянками и вынул старый, наверно, еще девятнадцатого столетия электроскоп. Вытер его от пыли марлей, лежавшей там же, в шкафу, и поставил на стол.

- А теперь, - сказал Сузи, - прошу вас встать и пройтись по комнате.

Сузи встала и нерешительно сделала несколько шагов.

- Быстрей! - сказал доктор Коллинз.

Сузи засеменила быстрее.

- Еще быстрей!..

Так он прогонял ее из угла в угол комнаты раз шесть или семь.

- Теперь подойдите сюда, - указал на электроскоп, - протяните руку.

Сузи протянула руку. Листочки электроскопа раздвинулись.

- Уберите! - скомандовал доктор Коллинз.

Сузи убрала руку. Листочки опали.

- Ну-ка еще раз по комнате - марш!

Опять Сузи бегала взад и вперед, подходила к электроскопу. Прибор неизменно показывал электризацию. Всякий раз доктор зловеще произносил: "Тэ-эк-с..."

- Неужели это... я? - спросила Сузи, начиная коечто понимать. Вырабатываю электричество?

- Если показывает электроскоп, - ответил доктор Коллинз, - что же могут выделывать точнейшие приборы в лаборатории?..

Сузи со страхом смотрела на свои руки. Она вспомнила сумятицу в лаборатории, неудавшийся опыт старика Олсборна и как он кричал на нее "Назад!.."

- Значит... все это я? - пролепетала она, чувствуя, как пол, стены и доктор поплыли куда-то в сторону.

Потом она сидела на краешке стула и плакала. Доктор, огромной глыбой поместившись за стол, что-то писал, шевеля сердито бровями.

- Что же мне теперь делать? - в отчаянии спросила Сузи.

- Бросить шелковое белье, носить полотняное.

- Меня увольняют из лаборатории...

- Я позабочусь, не беспокойтесь, - сказал доктор, не поднимая глаз от листка, и пробормотал еще что-то. "Ученые индюки..." - показалось Сузи. Конечно, она ослышалась, не может же доктор называть индюками м-ра Панни и Олсборна!

Доктор писал долго, а Сузи сидела и размышляла о превратностях жизни: ей только восемнадцать лет, а сколько несчастий выпало на ее долю и сколько хлопот она принесла другим. Что же будет, когда ей, как доктору, исполнится семьдесят восемь?..

- Мыться можете по-прежнему, - сказал наконец доктор, закончив письмо. - Хоть дюжину раз в день. Но в шелковом белье в лабораторию не являйтесь. Это письмо, - протянул он листок, - передадите мистеру Панни... С моим глубоким почтением, - с нескрываемой иронией добавил он. - А с работы вас не уволят.

- Доктор! - Сузи встала, готовая броситься к его большим добрым рукам.

- Э, бросьте! - сказал он. - Не надо благодарить.

- Я буду вас помнить всю жизнь!

- Это другое дело! - согласился он добродушно. - Люди для того и живут на свете, чтобы оставлять по себе добрую память.

Он проводил Сузи до порога и сам закрыл за ней дверь.

Вернувшись к столу, доктор опять уселся в свое огромное кресло. Снял трубку, повертел диск телефона.

- Мистер Перкинс? - спросил он, как только в трубке послышалось далекое: "Слушаю". - Я к вам по делу Сузи Мак-Холланд.

На другом конце провода слушали, и Коллинз заговорил не торопясь, точно с кафедры, когда нужно, чтобы его поняли самые тупые ученики:

- Мисс Мак-Холланд только что была у меня. Это ее удача - что она попала ко мне... Ну-с, так вот. Эта девочка очень чистоплотная. Понимаете, чис-то-плот-ная! - повторил он по слогам, подчеркивая необычайную важность этого обстоятельства. - Второе, - продолжал он. - Сузи имеет пристрастие к шелковому белью... Не прерывайте меня! Чистая гладкая кожа и шелк взаимодействуют так же, как замша и стекло в школьном опыте, - создают электризацию... Отсюда все ненормальности в лаборатории мистера Панни: нарушения магнитных полей, неверные показания приборов и прочее... Это говорю я, доктор медицинских наук, лауреат Государственной премии Эдвард Коллинз. Говорю с полным авторитетом, - добавил он. - Если вы ищете в лаборатории крамолу - кажется, так я должен понимать засылку туда вашего эмиссара Уитби, - то давайте бросим это бесполезное дело. Уитби отзовите, Сузи Мак-Холланд оставьте на прежней работе. Нарушения в работе прекратятся... Что? Дано указание уволить Сузи Мак-Холланд? Плюньте на указание! И не возражайте. Иначе эту историю я передам репортерам, и завтра вся Америка будет указывать на вас пальцами - на вас, мастер Перкинс! - и хохотать до упаду. А насколько я понимаю, вам выгоднее держаться в тени: за это вам платят деньги... Договорились?

Джефри не возражал.

На другом конце провода звякнуло - доктор Коллинз положил трубку. Но Джефри все еще прижимал трубку к уху. Ему представился осел Уитби, каждый день доносивший из лаборатории: "Ничего, сэр..."

- Болван! - Джефри опустил на рычаг трубку. Поднялся из-за стола. Несколько минут переминался с каблуков на носки и обратно, потом двинулся к сейфу. Набрал шифр, распахнул дверцу. Вынул папку а зеленой обложке и, не развернув, со злостью швырнул в корзину.

- Болван!.. - повторил он.

Похоже, что теперь это относилось не только к Уитби, но и к нему самому.