«Бог любит Троицу, или Последний виток спирали»

Глава 1  Конец

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

   — Командор, прилетел корабль посла из Межгалактического Совета, — доложил штаб-капитан Урас, адъютант главнокомандующего армии Дема, молодой офицер, специально не учившийся и не строивший планы сделать карьеру военного, а переведенный в Армию из гражданского ведомства за неординарное мышление и талант программиста.

   Да, да, ему там делать больше нечего, представлять и вести переговоры больше не от кого, да и не место нам там. Нельзя нас было туда на пушечный выстрел подпускать. — Командор Гор сидел в кабинете главнокомандующего запасного командного пункта Дема, являясь формально главнокомандующим армии, которой больше нет, да и страны тоже, осознавая свою непосредственную причастность к происшедшим событиям, уничтоживших земную цивилизацию. Нелегко ему давалась это осознание: за двое суток черные волосы, не имевшие ни единого седого волоска, стали наполовину белыми, а темно карие глаза посерели и потускнели, потеряв прежний жизненный блеск. Командор посмотрел на адъютанта, словно не узнавая его, казалось, что смотрит он сквозь него на стену или даже за ее пределы: за горные хребты, туда, где бушевала стихия, пытавшаяся устранить последствия человеческого вмешательства в жизнь планеты.

— Урас, — произнес Командор, — пригласи ко мне посла и командира звездолета с данными космической съемки.

— Гор посмотрел на наручные командирские часы.

— Ровно через час я их жду.

— Слушаюсь, Командор, еще указания будут?

— Что? Указания? — Командору с трудом удавалось контролировать себя, чувство вины нещадно давило на него, что мешало сосредоточиться на настоящем, он раз за разом

  переживал ужасные для него и всех выживших землян минуты; если бы имелась возможность повернуть время вспять, вернуться к исходной точке, то он твердо знал, что поступил бы иначе.

— Да, Урас, мне нужны самые последние сведения о спасшихся. Полный список с указанием основных показателей.

— Слушаюсь, Командор, разрешите идти?

— Ступай, Урас, — совсем не по-военному тихо молвил Командор, наклонив голову к столу; он обхватил ее обеими ладонями и пытался то ли заглушить головную боль, то ли сосредоточиться на настоящем.

Адъютант Командора Гора штаб-капитан Урас скорым шагом покинул кабинет главнокомандующего, рассуждая при этом:

Сдал Командор за последние дни, совсем не спит и не ест, пьет один чай и думает-думает. Даже он, главнокомандующий, не ожидал, что война может произойти в принципе, да какая еще: стремительная, убийственная, с непоправимыми последствиями! И что ады хотели продемонстрировать? Чего они добивались? Хотели доказать свое превосходство, свою мнимую божественность, показать силу своего нового оружия? На что они собственно надеялись? Думали, что защитные спутниковые противоракетные экраны спасут их от нашего ответного удара? Но почему тогда экраны у них не сработали, почему наши ракеты беспрепятственно поразили их наземные и морские цели? Чего они добивались и чего добились?..

   Почему Адмирал так поступил, неужели я так плохо знал его, почему? Он так любил свою дочь!.. Ведь Командор вел с ним переговоры. Нет, я не верю, что по инициативе Адмирала началась война! Здесь что-то совсем другое! Может, правительство Ада каким-то образом узнало о переговорах, и они решили нанести упреждающий удар, чтобы не лишиться власти. Но на что они могли рассчитывать? О чем и чем думали в тот момент? Они ведь не сумасшедшие!? Ведь наше оружие по эффективности никогда не уступало, а возможно и превосходило. Хотя причем здесь это! Наша противоракетная система смогла ликвидировать около шестидесяти процентов рассеивателей Ада, но оставшихся сорока вполне хватило, чтобы рассеять Дем на молекулы…

  Заповедники поделили, Марс и Луну поделить смогли давно и без войн, без ракет, без кровопролития, ну если не брать в расчет старые всеми забытые войны. А здесь какой-то абсурд: никакой логики, словно действовали самоубийцы или напрочь лишенные рассудка. Непонятно?!..

   Почему все промышленное и сельскохозяйственное производство и ады и демы перенесли на Луну и Марс? Посчитали это целесообразным, так как промышленность на Земле причиняет вред экосистеме Земли и здоровью нации адов и демов, природе и всем живым существам нетронутых заповедников! Победил здравый смысл? Да, победил! А оружие на Земле вред экосистеме и человеку причинить не могло? Где здравый смысл? Нет его!..

   Незаряженное ружье раз в год стреляет! Ракеты, приведенные в боевое положение, рано или поздно должны были выстрелить; они и выстрелили; искать виновных теперь вряд ли имеет смысл; надо думать теперь о будущем! Настанет ли оно?..

   Ну, захотели повоевать, Урас никак не мог успокоиться, он, как и Командор, не спал третьи сутки, взяв на себя организацию лагеря спасшихся, и его нервы находились на пределе человеческих возможностей. Ну, если кому-то невтерпеж: воюйте на Юпитере или на другой пустой планете. Но Землю, зачем ее трогать? Урас в сердцах ругал виновников происшедшей войны. Тяжело было успокоиться в той ситуации, в которой оказались они, последние из землян, последние из разумных существ на Земле, последние из тех, кто это и допустил. Кто лучше ады или демы? продолжал вести мысленный монолог капитан Урас, похожий на некий абстрактный допрос всех причастных, сопричастных и бездействовавших людей. Кто первобожественен? Кто выше, а кто ниже? Кто умнее, а кто глупее? Кто сильнее, а кто слабее? Кто светловолосой, а кто черноволосой? Чей материк является пупом Земли и Вселенской жизни? Все эти мнимые противоречия и различия  сплошь надуманные глупости!  подвел итог 'допроса' Урас. Вся эта возня была не более мышиной, с той только разницей, что мыши друг друга не убивают. Чего добились ады? Чего добились мы? Добились того, что Адова материка больше нет, он стерт вместе с адами с лица Земли, лишь разматерилизованная пыль, кружащаяся над Землей, еще какое-то время будет напоминать о былом величии сверхдержавы. А от Дема остался географический памятник — небольшой мертвый островок. Тридцать два миллиона адов и тридцать семь миллионов демов, разложенные на песчинки молекул, летают в атмосфере или, соединившись с молекулами воды, плавают в океане, ища успокоения на дне морском…

   Сколько разумных существ осталось на Земле, да и разумных ли? Сто! А может двести? Вчера вечером этот список состоял из восьмидесяти трех демов и одного ада, точней  одной. Какое счастье, что Ирис в момент начала войны оказалась со мной в бункере!  Упоминание о любимой жене несколько успокоило его и увело его рассуждения в иную сторону.  Не зря говорят, что наш Командор испечен из другого теста и обладает исключительным чутьем и интуицией. Ведь ничего не предвещало о начале предстоящей войне, и даже велись переговоры о слиянии двух электронных систем в один планетарный интернет; от разведки не поступало никаких сведений о готовящемся вероломстве. А Командор шестым чувством почуял опасность, может это совпадение, конечно, но совпадение  это и есть проявление интуиции. Ведь не просто так он вылетел чуть ли не ночью в штабной бункер за тысячи километров от дома и меня вызвал. Какое счастье, что в момент звонка Ирис находилась рядом со мной! А дом далеко от ночного клуба, и я, нарушив инструкции, взял ее с собой. Какие теперь на ф… инструкции! К чему эти г… инструкции привели?

   Чем Ирис, адка, отличается от демок? Только цветом глаз и волос! Что в ней другого, отличного от нас? Я ее люблю! Ирис любит меня! И нам плевать на то, какого цвета наши глаза и волосы и какие будут у наших детей! Я люблю ее голубые, как небо, глаза! Я люблю ее желтые, как рожь, волосы! Я буду любить наших детей и их хоть зеленые глаза и коричневые волосы! Спасибо Командору, что позволил жениться на коренной адке, а то…

   Почему ады не захотели подписывать трехсторонний договор о вступлении Земли в Межгалактический Союз, который обязывал нас приступить к полному разоружению?  Урас неизбежно возвращался к одной и той же теме, к одной и той же проблеме, к одному и тому же несчастью, случившейся с ними.  Почему мы выбрали смерть Счастью? Смерть  Любви? Смерть  Детям? Смерть  Жизни? Почему?! — Урасу хотелось кричать, вопить, выть, но запоздалый крик отчаянья не мог уже вернуть того, что случилось, и тех, кого уже нет в живых.

   Командор Гор, находясь в состоянии сильнейшего эмоционального переживания, в состоянии погружения в тайные уголки своей совести и сознания, не понимал и не мог понять того, что слышит не кричащий голос Ураса, а крик его души, смятение его разума.

  'Урас прав! Он во всем прав! Он правильно рассуждает! Он спас свою отраду, Ирис! А я не сумел спасти свою любовь! Мили! Родная!  крик его души не знал границ, разлетаясь, наверное, не только по всей Земле, но и по всей Вселенной.  Мили, прости меня, любимая! Молись на небесах о спасении душ умерших и оставшихся! А мне, любимая, нет прощения, ибо велик мой грех!..

  Я не спас Мир!..

  Не уберег Землю, не уберег тебя!..

   Я не остановил войну!..

   Я мог, должен был предотвратить войну, но не остановил!..

   Я мог хотя бы спасти Ад и адов, но не спас! Не имел я права отдавать команду открыть ответный огонь!..

  Не имел!..

  Я их убил! Всего три произнесенных мною слова унесли жизни миллионов людей, стерли с лица Земли целый материк! Я осознаю свой грех! И нет мне прощения, и не прошу пощады у бога!..

   Прости меня, Мили, ты! Прости, дорогая! Прости меня, радость! Мили, мы так с тобой хотели иметь детей, но Бог не дал нам такой возможности, я теперь понимаю Его! Ты в этом не виновата!..

   И вдруг Гор ощутил внутри себя изменения, молниеносные, как вспышку света во мраке ночи, как мгновенное озарение, ощутил нечто до этого невиданное и неиспытанное, будто родившись и прожив всю жизнь слепым, прозрел, увидел то, чего был лишен многие годы. Гор 'увидел', почувствовал, что он не один. Он уловил знакомый запах Мили, а затем и услышал ее мысли, слова ее души, слова, обращенные к нему:

  — Я рада видеть тебя, Гор! Я рада слышать тебя! Я рада, что ты смог, наконец, услышать голос с Небес! Плохо, что это произошло только теперь. К тебе стучались, тебе подавали сигналы, но ты не хотел слышать и не хотел видеть, тебе передавали послания, в том числе и через меня, но ты только улыбался в ответ, твердя одно и то же: политика и война — чисто мужские дела, мы решим, мы разберемся, мы договоримся! К чему привели мужские игры и игрушки? Ты и сам видишь лучше меня! Гор, я хочу сказать, что сильно люблю тебя! Не смотря ни на что, я хочу, чтобы ты это знал! Я тебя люблю!!!

  — Мили, и я тебя сильно люблю!

  — Я знаю, Гор! Я все знаю, любимый!

  — Мили, я хочу к тебе! Я не могу без тебя!..

  — Скоро мы встретимся с тобой, Гор, навсегда. Но не сейчас, твой час еще не наступил! Ты должен помочь, прежде всего, себе! А этим поможешь всем нам!..

   — Разрешите войти, Командор!

  Командор слегка вздрогнул, открыл глаза, внимательно посмотрел на капитана, не совсем осознавая, где находится и, кажется, не узнавая, кто стоит в дверях, только после небольшой паузы произнес:

   — Входи, Урас. Есть новости?

  — Да, Командор, вернулись два летательных катера с разведчиками. Плохие новости: все прибрежные заповедные пансионаты затоплены, в радиусе пятьсот километров вода смыла все, живых не обнаружено. Еще один катер улетел в глубину заповедного материка Арика в поисках научной экспедиции, но от них сведений пока не поступало. Уровень воды в океане продолжает подниматься, ураган и ливневый дождь почти на всей поверхности Земли не прекращался ни на минуту. После подъема температуры воды в океане на три градуса, а в атмосфере на шесть с половиной, начался медленный спад. Из-за образовавшегося сплошного облака над землею и океаном из пара и пыли свет с огромным трудом достигает поверхности. Планета погрузилась в сумерки. Командор, я сбросил всю собранную информацию в компьютер и получил неутешительный прогноз. На Земле грядет глобальное похолодание, оледенение, ледниковый период.

  — Урас, тебе удалось установить временной промежуток оледенения и его последствия? Командор, наконец, вышел из состояния отрешенности, вернувшись в настоящий момент, начав задавать конкретные вопросы, готовый, по всей видимости, анализировать сложившуюся ситуацию, чтобы принимать решения.

  — Да, Командор, ледниковый период продлится около 105–106 тысяч лет; последствия глобального похолодания будут катастрофические для природы: большая часть органической жизни на Земле погибнет, замерзнут океаны, озера, перестанут течь реки, огромные массы льда, глыбы льда покроют большую часть планеты.

  — Что значит 'большая часть' органической жизни погибнет, и кто останется на Земле?

  — Крупные водные и наземные животные, такие как слоны, киты, гиппопотамы вымрут если не все, то не менее девяноста процентов, все большие деревья и кустарники исчезнут; жизнь в ближайшие тысячелетия переместится ближе к экватору; выживут и приспособятся только сильнейшие, естественный отбор пойдет в десятки, возможно сотни раз быстрей.

  — Урас, сможем ли мы жить в таких условиях на Земле?

  — Да, Командор, в диаметре 500–600 километров от экватора сохранятся условия для… нашего выживания.

  — Хорошо. Как только поступит любая информация от третьего поискового катера, немедленно сообщи мне!

  — Командор, позвольте Вам принести обед? Вы не ели еще после…

  — Позже, Урас. Накроешь обед на троих, когда придет посол и капитан корабля.

  — Слушаюсь, Командор!

  Через сорок минут.

   Командор Гор встал из-за рабочего стола и направился навстречу послу Сайту и капитану Линту, зашедшим в его кабинет.

  Сайт, старинный друг и ровесник Гора, был даже чем-то похож на него; говорят, что муж и жена с годами становятся похожими друг на друга, но и настоящие друзья имеют такую же удивительную возможность; им обоим уже перевалило за шестьсот лет, но были они в отличной форме: поджарый, ни единого лишнего грамма веса, быстры и выносливы, и приведется бежать марш-бросок, то бежали бы впереди отряда молодых солдат; по меркам нашей современной жизни им нельзя было дать более сорока лет. В те времена люди на Земле жили гораздо дольше. Когда-то судьба свела молодых еще не принявших присягу солдат вместе при прохождении обязательной срочной службы в армии Дема и больше далеко друг от друга не отпускала. Командор предпочел военную карьеру, а Сайт, дослужившись до полковника, ушел в политику. Именно Гор на заседании правительства настоял, чтобы послом на предстоящие переговоры в Межгалактический Совет отправили Сайта; он доверял ему как самому себе.

  Капитан межзвездного корабля Линт выделялся на фоне Командора и Гора своей яркой импозантной внешностью, не знай о его истиной профессии, то можно было подумать, что тот сошел с обложки модного глянцевого журнала. Линт был красив мужской природной красотой, к которой относился абсолютно спокойно, иначе здесь не оказался. Линт был значительно моложе и Сайта, и Гора, но являлся достаточно опытным космопутешественником, прошедшим и службу в армии на военных летательных катерах и лайнерах.

  Если в двух словах сказать о внешности демов, к которым относились и Командор Гор, и посол Сайт, и капитан Линт, то были они светлокожие, но загорелые, темноволосые, кареглазые, внешностью, скорее всего, напоминали современных южных европейцев.

   Они, молча, обменялись крепкими рукопожатиями.

  — В ногах правды нет, пойдем, присядем. Гор пригласил их столу.

  На столе, приставленном буквой 'Т' к рабочему столу Командора, стояла бутылка с прозрачной янтарной жидкостью, три граненых стеклянных стакана, несколько тарелок с консервированными продуктами из 'НЗ'. Сайт, на правах друга Гора, разлил жидкость по стаканам (алкогольные напитки на Земле присутствовали и в те далекие доисторические для нас времена), подвинув каждому, произнес короткую речь:

  — Пусть Небеса примут их с миром.

  Мужчины встали, не чокаясь, выпили содержимое стаканов, после чего молча сели. Никто не заедал, еда не полезла бы в горло.

  — В межгалактических новостях показывали сюжет о Земле,  Сайт, грустно смотря на Командора, начал повествование.  Вся Галактика в шоке, везде объявили траур. Но оказать помощь они нам не могут; мы не вошли в сообщество созревших цивилизаций; мы не доросли до них, хотя там есть цивилизации в несколько раз технически слабее нас… Командор, знаешь, чем они все похожи, что их объединяет? И чем не похожи на нас?

   Командор молчал, ему нечего было сказать другу в оправдание, и собственно оправдываться не собирался, лишь напряженные мышцы на лице выдавали истинное состояние Гора.

  — Командор, их объединяет самое главное — любовь к Жизни! Любовь ко всему Живому! Они оценивают себя как часть одной Великой космической Жизни, как часть, частичка Одного Великого Целого! Они не разделяют себя ни от чего и ни от кого! Для них начать войну с соседом это, как правой рукой отрубить себе левую. Они не способны сделать такое, что сделали мы, ни с собой, ни с другими! У них даже в мыслях 'такое' не может зародиться. По сравнению с ними мы варвары, мы дикари, смертоносные вирусы, злокачественная опухоль, нас на миллион световых лет нельзя подпускать к истинно разумным цивилизациям!..

   Мы людоеды, сжирающие самих себя!..

   Мы монстры, убивающие своих детей!..

   Нам нет места под Солнцем, не говоря про Вселенную!..

   Мы есть ошибка, огромная ошибка Природы!..

   Командор, ты правильно поступил, что отдал приказ нанести ответный удар, нас давно пора было вытравить, как тараканов с кухни, всех, до последнего! Наделали столько оружия, хватило бы пол Вселенной разрушить!..

   Ладно, эти 'железяки', им простительно, у них нет души, а мы?…

   Мы потеряли свои души, мы их давно похоронили!…

  Мы давно уже ходячие мертвецы!

  Сайт встал, налил себе одному полный стакан янтарного напитка и одним залпом выпил, затем стремительно, будто опаздывая куда, вышел из кабинета. Командор и капитан остались в кабинете с гнетущей тишиной.

   Вдруг раздался громкий хлопок от пистолетного выстрела, от устаревшего порохового пистолета, использовавшего лет двести назад и давно снятого с вооружения.

  …Командор склонился над неподвижным телом друга. Из пробитого виска струйкой на пол стекала кровь. На мужественном лице застыла загадочная улыбка. Он нашел для себя выход, продолжая сжимать в правой руке девяти миллиметровый полуавтоматический пятнадцати зарядный именной пистолет, подаренный предшественником Гора, легендарным Командором Лейсом.

  — Прости меня Сайт, — еле слышно прошептал Гор. — Я и сам еще час назад был готов пустить себе пулю в лоб, но мне кажется, что у нас есть шанс, я услышал от Мили… Прости меня… И молись за нас, я прошу тебя!..

   Через 30 минут

   Командор Гор один сидел в кабинете. На столе лежал пистолет Сайта и магазин, снаряженный четырнадцатью патронами. Гор погрузился в свои мысли далеко не легкие и тем более сладкие:

  У Сайта погибла жена, сын, две внучки. Его ничего не держало на этой грешной Земле…А что держит меня?.. Мили нет! Моей Радости, моей Отрады больше нет со мной!..

   Но, а если это все же не бред моего воспаленного сознания, и существует тот Мир; я ощущал его присутствие; я ощущал его дыхание; я общался с Мили, нет, не разговаривал, скорее, обменивался мыслями…

   Если все это правда, то что? Что это значит? Получается какой-то. — Гор еще не мог дать определение тому, что ощутил не так давно где-то в глубинах себя. — Получается, что никто не погиб, получается, что Мили жива! Сайт тоже жив! Его семья! Все! Ведь это противоречит всем известным законам! А известны ли нам все законы природы? Известен ли нам замысел Создателя, его законы?..

  Но это все нелегко укладывается в моей голове! Мне тяжело это осознать. Получается что,  Гор хотел взять паузу, чтобы еще раз осмыслить, но остановиться уже не смог; ему необходимо во всем разобраться и обязательно найти выход. — Получается, что Бог есть! Получается, что сказки, пришедшие от наших далеких предков, вовсе и не сказки! Да меня засмеют за такие мысли! Кто меня засмеет? Мы свое уже отсмеялись! Не кому больше смеяться, да и плакать тоже не кому. Если попробовать воссоздать то состояние, в котором я находился, то состояние, в котором я общался с Мили? Если я не болею, если? Если? Если?..

  Хватит 'если', надо пробовать, надо действовать! — отдал внутренний приказ себе Гор.

   Командор Гор неслучайно стал Командором, он умел не только ставить перед собой конкретные цели, порой почти недостижимые, но и добиваться результата своим упорством, напряжением, своим умом, логикой, силой своей воли, силой всего своего Существа.

   Но сейчас, как бы парадоксально это не звучало, возникла такая ситуация, что именно эти качества ему предстояло отключить в себе, на время. Ему предстояло разобраться со своим внутренним 'я', найти в себе выключатель и отключить его, подобно тому, который гасит свет в комнате и прячет мебель, обстановку во мрак ночи. У каждого из нас имеется индивидуальный выключатель, но далеко не у каждого даже возникает желание подумать об этом, не говоря уже про отключение. У Гора имелось огромное желание отключить внутренний рычажок, теперь оставалось только найти его.

   Гор прикрыл глаза, сосредоточил внимание только на дыхании, постепенно замедляя частоту вдохов, сведя их до одного в минуту, затем до одного в… и вдруг… Яркий, совсем не привычный для человеческих глаз, Свет ослепил его, он инстинктивно сильней сжал и без того закрытые глаза. Какое-то время Гор не видел ничего кроме Света, постепенно 'глаза' привыкали к яркому свету, и он увидел Мили, живую и невредимую…

  …Она шла к нему через луг, сверкающий разноцветьем полевых трав и цветов, приветливо улыбаясь, шла босяком с той стороны, откуда исходило необычное сияние, облаченная в светло-розовое воздушное, легкое, как облака платье, скрывающее ноги до колен. Она шла, не оставляя следов на траве, будто невесомая, неземная, словно порхая невидимыми крыльями над лугом; она улыбалась, и от ее улыбки распускались вокруг новые необычной, изумительной красоты цветы; она улыбалась ему.

   Гор почувствовал внутри себя необычайную легкость и свободу, подобно той, которую испытываешь, всплывая с глубин моря, когда вдыхаешь полной грудью свежий морской живительный воздух. Он побежал навстречу Миле, отмечая на бегу, что тоже не мнет цветы и травы, хотя и ощущал их приятное прохладное и вместе с тем нежное прикосновение к босым ногам; он осознал, что подобно Мили летит, и с каждым мигом его стремительного движения, меняется все вокруг, меняется и он!

  Они, наконец, встретились!..

  Они наслаждались друг другом!..

   Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться!..

   Они дышали друг другом и не могли надышаться!..

   Они кружились и не могли на кружиться!..

  Они смеялись и не могли насмеяться!..

   Они летали в облаках и не могли налетаться!..

  Они превратились в два облачка и слились в одно Облако!..

  Они превратились в два ручейка и растворились в одной реке! Бурлящий поток реки принес их в океан, и они стали Океаном!..

  Кем бы они ни становились, во что бы ни превращались, они становились одним единым Целым и не хотели делиться на Части, не хотели расставаться ни на секунду! И так продолжалось Вечность…

   Вечность прервал голос Мили:

  — Гор, мы находимся в Межвременье. Ты смог открыть сюда врата. Ты нашел ключ, но цена уж очень дорога! Гор, все, что сейчас с тобой происходит — это не сон! Я расскажу тебе все!.. Когда ты вернешься, то должен решить для себя и сделать выбор! Каждый имеет право на выбор, никто тебя не осудит. И еще, Гор, запомни: находиться в Межвременье одному без провожатого опасно, здесь можно заблудиться Навечно. Быть провожатым из землян можешь пока только ты! А без прохождения этого Пути почти невозможно установить двухсторонний контакт. Тот, кто сможет попасть сюда и вернуться назад в трехмерное время, получит возможность общения с… — Мили запнулась, пытаясь подобрать понятные для Гора Слова. — С Седьмым Уровнем Неба!.. Гор, мы можем надолго, если не навсегда, лишиться великого счастья, подаренного нам судьбой, жить на этой изумительной по красоте Земле! Всего пока один человек на Земле из миллиарда рождался со способностью, с потенциальной способностью выходить на общение с Седьмым уровнем Неба, находясь в трехмерности; земные Души стоят только в начале Пути, в начале Познания, в начале Начал!..

   Гор, ты один из немногих, кто при рождении получил такую возможность, остальные могут приобрести такую способность, лишь открыв с твоей помощью врата Межвременья и вернувшись затем на Землю в трехмерный. Запомни это! И знай, что каждый, каждая душа имеет право на выбор, каков бы выбор не был! Все на Небесах радуются, что ты вырос и смог преодолеть сложное препятствие! Гор, тебе самими Небесами предначертано спасти Землю, организовать защиту Земли от возможных посягательств в будущем! В Межвременья мы с тобой встретимся теперь только тогда, когда ты будешь к этому готов, я буду тебя встречать, чтобы проводить тебя домой…

   Но пока ты находишься в трехмерности, я могу помочь тебе советом, и другие тоже, тебе надо только к нам, до нас достучаться, ты можешь это делать…

   Гор очнулся, открыл глаза. Он не мог понять, где находится, что с ним происходит, где Мили, куда исчезли изумительной красоты цветы, куда исчез этот дивный и согревающий Свет.

   Холодный пот выступил на его лбу. Гор посмотрел на ладони своих рук: они сильно дрожали, да и по всему телу проходила волна за волной не то холода, не то жара. Командор медленно перевел взгляд на стол. На столе перед ним лежал какой-то предмет, всмотревшись в него, Гор стал вспоминать, что где-то, когда-то его уже видел. Он неуверенно взял его в правую руку, поднес ближе к глазам, поверх вороненой стали имелась гравировка. Гор вслух прочитал:

   — Капитану Сайту за доблесть и отвагу от Командора Лейса.

   Память, земная трехмерная память, мгновенно вернулась к Гору, подобно лавине накрыла его с головы до ног. Он положил пистолет на стол и обхватил голову руками, память буквально давила на сознание.

   — Этого не может быть? — с трудом выдавил из себя Гор. — Этого просто не может быть!

   А затем уже мысленно повторил:

  Именно что может. Я помню каждую секунду, проведенную с Мили, все, что со мной произошло. Меня не было здесь тысячи лет, а часы показывают, что с момента погружения, с момента, как закрыл и открыл глаза, прошло всего пятнадцать минут. Удивительно, но факт остается фактом. — С фактами до недавнего времени Командор Гор не спорил, но сейчас готов был непросто поспорить, а перевернуть их с ног на голову. Все его представления о жизни, о смерти изменились; и он сам изменился. — Мы еще поглядим, мы еще повоюем за свою Землю! — повторил про себя Командор. С кем Гор собрался воевать, мы узнаем чуть позже, а он знал, знал значительно больше нас.

  Чтобы знать то, что знал теперь Гор, надо побывать там, где удалось побывать ему, хотя дорога туда не закрыта ни для кого из нас, но мы отказываемся не то, что идти, а и верить в ее существование.

  Командор нажал кнопку селекторной связи:

   — Урас, есть ли у нас новости от спасателей?

  — Так точно Командор, спасательный катер лейтенанта Роса обнаружил группу ученых — тридцать восемь человек.

  — Да, какого же перца не докладываешь?

  — Я собственно… заходил, Командор, но не стал вас будить, вы не отдыхали, столько, что под…

  — Понятно! — прервал капитана Командор. — Не оправдывайся, Урас. Когда они прилетят?

  — Одну секунду, Командор. Так…. Через четырнадцать минут совершат посадку в шахте бункера.

  — Кто старший, кто возглавляет ученых?

  — Доктор Хайли, биолог, с ним группа биологов.

  — Женщины среди них есть?

  — Так точно. Одна женщина есть, собственно доктор Хайли и есть женщина.

  — Плохо!

  — Что плохо, Командор?

  — Это я не тебе! Мысли вслух. Урас, через час соберешь в моем кабинете всех офицеров и пригласишь доктора Хайли. Проследи за размещением ученых, доктору Хайли — отдельную комнату с душем.

  — Слушаюсь, Командор!

  — Питание организовали?

  — Да, Командор! Сегодня запускаем столовую с горячим трехразовым питанием, пока же все получали холодный паек и горячий чай.

  — К совещанию подготовь все свои анализы, подсчеты и прогнозы, что и в каком количестве осталось из оружия и провианта, ознакомься также с результатами космической разведки, подготовленными капитаном Линтом.

  — Есть, Командор!

   Первый раз после войны Командор так говорит, опять уверенный, опять излучает силу и энергию. Значит, у него есть план!..

  …А что их собирать, офицеров-то, их всего осталось раз-два и обчелся: со мной пять, капитан Линт рядом, как унесли тело посла, так сидит и ждет, когда Командор сможет принять его, лейтенант Рос с минуту на минуту прилетит, а Нил и Шумер недавно вернулись с поисков уцелевших, пусть минут пять еще поспят.

Глава 2 Выжившие

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

   — Господа офицеры! И мадам, Хайли, доктор Хайли, — приветствовал собравшихся Командор Гор, главнокомандующий бывшей армии Дема, бывшего государства Дем. — Я собрал вас, чтобы нам вместе подумать и решить, что делать дальше. Нет, друзья, больше Командора, нет больше Армии, нет больше Дема, нет больше Ада, нет больше офицера Ураса, нет капитана Линта! Все это безвозвратно для нас потеряно! — Командор внимательно посмотрел на присутствующих, офицеры переглянулись между собой, пытаясь понять, куда клонит главнокомандующий, одна доктор Хайли продолжала внимательно и бесстрастно смотреть на Командора, ожидая логичного продолжения; голос Командора звучал грустно и печально, нелегко давались ему слова, подводящие черту под эпохой, под эрой, под Человеческой цивилизацией, почти бесследно исчезнувшей с лица Земли. — Есть теперь только Выжившие — сто двадцать два случайно уцелевших землянина. Кто и кем мы были в прошлом теперь не важно. Ады или демы, командоры или сержанты, все это в прошлом, в утерянном для нас навсегда прошлом.

   Со стороны могло показаться, что для многих, если не для всех, это прозвучало как неожиданность, откровение; на самом деле никто еще до конца не отошел от шока, и не вполне мог осознавать, что с ними произошло, в тайне надеясь, что Командор сообщит нечто обнадеживающее, нечто, дающее шанс на привычную для них Жизнь.

  — Нет больше Командора, есть просто Гор, или господин Гор, кому как удобнее. Прошу впредь обращаться ко мне именно так, — продолжил Командор свое обращение. — Есть Урас, Линт, Нил, Хайли… Господа, на правах самого старшего по возрасту, а я посмотрел списки спасшихся, предлагаю временно возглавить лагерь беженцев до избрания в самое ближайшее время нового лидера путем простого голосования. Без дисциплины и организации нам нельзя, не выживем.

  Присутствующие молчали. Офицеры, привыкшие к армейской дисциплине, по всей видимости, соблюдали субординацию. Тишину нарушила доктор Хайли, более привычная к демократичному и свободному стилю общению:

   — Я согласна с господином Гором, без дисциплины и единоначалия нельзя, а он самый опытный среди нас. Но хотелось бы, наконец, услышать от бывшего Командора, что случилось на самом деле на Земле, теперь пора снять все маски и завесы секретности. Я, как и многие, хочу знать, почему началась война, какие последствия, какие прогнозы, какие есть планы на настоящее и на будущее, и есть ли вообще хоть какие-то планы?

   Затем по очереди встали бывшие офицеры бывшей армии Дема и согласились, что именно Гор должен стать лидером спасшихся, для них не имело разницы, как будет называться Гор — Командором или Лидером, его авторитет и значимость в офицерском кругу сомнению не подлежали.

  — Профессор Хайли правильно заметила, что нет теперь никаких секретов, — сказал Командор. — Я расскажу все, что знаю: 11 августа по закрытому каналу со мной связался Адмирал адов Бигли. На 12 августа мы договорились встретиться в 13 часов в нейтральных водах и обсудить в неофициальной обстановке ряд важных вопросов, касающихся скорого подписания соглашения об объединении электронных систем в одну глобальную, а так же возможность найти понимание в вопросе разоружении и вступления в Межгалактический Союз. Адмирал, в отличие от большинства членов Адова правительства, являлся ярым сторонником за вступление в Межгалактический Союз, ну и соответственно за разоружение, и поверьте, информация в наших средствах массовой информации о нем не соответствовала действительности. Задуманное объединение двух электронных систем имело кроме официальной версии и другое значение, а если уж говорить все на чистоту, то объединение — это лишь создание возможностей для воплощения другого плана. Мы планировали провести Интернет-голосование, неофициальный референдум всех жителей Земли. Я разделял уверенность Адмирала в том, что не менее двух третий адов и демов проголосует за вступление в Межгалактический Союз, а значит и за полное разоружение и сближение наций Ада и Дема!..

   Перед предстоящими декабрьскими выборами нашему и адову правительствам отмолчаться по этим важнейшим вопросам стало бы просто не возможно. У нас с Адмиралом имелись веские основания полагать, что до декабря Дем и Ад подпишут договор о полном разоружении, о создании единых временных вооруженных сил, а практически — создании конфедерации, союза двух равноправных стран. А в очень недалеком будущем могла появиться реальная возможность перейти к единому государству, ликвидировать национальные предрассудки и искусственные корни вражды. Но об истории в сослагательном наклонении говорить нельзя.

   11 августа вечером я вылетел на засекреченный командный пункт, где мы с вами в данный момент времени находимся, чтобы подготовиться к предстоящей встрече: в штабе на материке этого сделать не мог, так как о предстоящей встрече и планах в целом знало не много офицеров из штаба. В 22 часа я вызвал Ураса, возникла необходимость уточнить ряд вопросов, которые он готовил для меня. В 23 часа 55 минут от наших противоракетных сил и от космической разведки одновременно поступили сведения, что все наземные и спутниковые ракетные и противоракетные системы Ада приведены в полную боевую готовность. Я немедленно отдал команду привести всю нашу технику в боевую готовность. Попытки связаться со штабом Ада, с Адмиралом лично ни к чему не привели, связь отсутствовала…

   В 23 часа 58 минут армия Ада начала полномасштабную войну против нас…

   Господа, я отдал приказ нанести ответный удар по всем важным объектам Ада, морским и космическим кораблям, спутникам противника…

  В 24 часа все закончилось, в 00 часов для нас наступил полный ноль, нет больше материка Ад, от материка Дем остался небольшой остров. В живых осталось 122 человека, шансов, что кто-то смог еще уцелеть, практически нет. Более подробную информацию о последствиях войны для Земли и о прогнозах расскажет Урас.

   Урас ознакомил присутствующих с информацией и сведениями, ранее сообщенными Командору, а в заключении еще раз подчеркнул:

   — Все выжившие Земляне находятся на территории командного пункта. Все пилотируемые людьми космические корабли ближнего и дальнего космоса уничтожены, уцелеть и спастись не мог более никто. В своем рассказе я не затронул одну тему — лунные плантации и марсианские заводы, господа, они не пострадали. Ни одна ракета адов не была направлена на уничтожение наших объектов на Марсе и Луне, а все противоракетные комплексы адов защищали только Луну и Марс. Ракеты же демов, направленные на уничтожение объектов на Луне и Марсе, не достигнув целей, были уничтожены противоракетными силами адов, а материк адов остался практически без противоракетной обороны. Господа, я специально не делаю выводов, до тех пор, пока вы не услышите рассказ капитана Линта, прошу прощения, господина Линта.

   Пожалуй, больше всех последнему сообщению Ураса удивился Командор, но он воздержался от вопросов и предложил Линту сообщить имеющиеся в его распоряжении сведения. Капитан Линт начал вставать для рапорта, но Командор остановил его:

   — Господин Линт, давайте свой рассказ с места. А если Ураса не затруднит, я понимаю так, что он ознакомился с информацией Линта, приготовить нам чай.

  — Да, Командор, — ответил Урас; 'да', означало, что он знаком со сведениями Линта и приготовит чай.

   Капитан дальней космической авиации Линт, достаточно молодой человек (вряд ли ему еще исполнилось двести лет), высокий и стройный красавец с длинными черными волосами, спадающими до плеч, темно-карими большими глазами, двухдневной щетиной, не портившей, а скорее украшавшей и подчеркивающей мужскую привлекательность, выделялся среди офицеров тем, что был одет в гражданский костюм, идеально сидевший на нем. Дальняя космонавтика находилась в ведении министерства иностранных дел, и пилотируемый Линтом корабль не являлся военным. Но прежде чем перейти в дальнюю космонавтику Линт пятьдесят лет прослужил на военных кораблях в Солнечной Системе и имел воинское звание капитан запаса армии Дема.

   Доктор Хайли, единственная представительница противоположного пола, участвующая в заседании, заинтересованно и неоднозначно смотрела на Линта. У нее даже возникла по этому поводу мысль, что если даже она обратила внимание на него, то скольким женщинам вскружил головы этот капитан, не капитан, а настоящий демо (мачо).

  Хайли, ровесница Линта, считала себя последние лет сто независимой и свободной женщиной во всех отношениях, полагая, что после неудачного брака и последовавшего развода, является самодостаточный личностью и мужчины, как особи противоположного пола, ее не интересуют. Нет, она не была мужененавистницей, и предпочитала работать в мужской компании многие годы, и ценила мужскую логику и ум, но связывать себя с кем-то из мужчин после нескольких несчастливых лет, проведенных в замужестве, не хотела. Конечно, она иногда прибегала к услугам платных мужчин, природа брала сове, но за мужчин тех не считала, а скорее за товар, услугу, приравнивая тех к массажистам, парикмахерам, визажистам и т. д.; было у нее даже несколько курортных романов без взаимных обязательств и притязаний; чаще же обходилась сама с использованием альтернативного и более дешевого варианта — вибратора, осознавая, как биолог, необходимость сексуального удовлетворения для поддержания здоровья и необходимого жизненного тонуса. Но женский самообман чаще всего самой женщиной и обнаруживается при появлении перед собой достойного мужчины; именно такого мужчину и увидела Хайли, глядя на Линта.

  А капитан хорош, однозначно красавчик! Плохо, что я без косметики, без прически, да еще в этом дурацком мужском одеянии, когда теперь попадешь в магазин, к косметологу…'- Хайли глубоко вздохнула и заставила себя слушать внимательно капитана Линта.

  — Господа! — начал доклад Линт. — Будучи на планете Мира, где к вашему сведению находится Межгалактический Совет, нам передали, что корабль комитета по надзору, пилотируемый в районе Солнечной Системы, получил экстренный сигнал с Земли; сигнал исходил от простого светового передатчика, предназначенного для экстренной передачи информации на незначительные расстояния; после обработки и преобразования информация по пи-связи поступила в Совет. У меня имеется запись этого сигнала, полная запись последней передачи с Земли. Господин Гор, позволите воспользоваться Вашим транслятором? — обратился Линт к Командору.

   — Да, конечно, Линт, транслятор стандартный, читает в любом формате все известные носители.

   Линт подошел к блоку транслятора, вставил небольшой диск; в комнате мгновенно изменилось освещение и появилось объемное изображение Адмирала Ада.

   — Я, адмирал Бигли, главнокомандующий вооруженными силами Ада с планеты Земля Солнечной Системы, делаю последнее официальное заявление с Земли и предостережение для других цивилизаций. — На затаивших дыхание землян смотрел объемный двойник Адмирала, обращавшийся ко всем к ним и к каждому в отдельности. — Искусственно созданный нами интеллект уничтожил Земную цивилизацию! Пять минут назад искусственный разум, созданный для благих дел, для управления производством на Марсе и Луне, завладел всей нашей электронной системой и системами связи. Все ракеты-рассеиватели армии Ада приведены в боевое положение и направлены на Дем, антиракетные установки перепрограммированы на защиту Луны и Марса, чтобы спасти поселения роботов. Мы не в состоянии остановить роботов, они не слушают наши команды! Они полностью вышли из-под нашего контроля! Они, по всей видимости, начали операцию, спланированную заранее! Они начали бомбежку Дема. — Изображение Адмирала исчезло, а вместо этого в комнате отобразилась объемная картина гибели двух государств, двух материков, земной цивилизации, человечества; показ трагедии с высоты орбиты Земли сопровождался изменившимся до неузнаваемости голосом Адмирала. — Через одну-две минуты наша цивилизация исчезнет с лица Земли, все Человечество погибнет, а наши материки и мы улетучимся, став облаками из рассеянной пыли. Мы доигрались в игры, в которых не знаем правил, да и правил в таких играх быть просто не может! Нельзя несовершенным существам, кем мы являемся, точнее, являлись, создавать себе подобных, еще более изощренных монстров, еще более утонченных убийц! Мы нарушили божественные законы и получили по зас…

   На этом месте трансляция прервалась; но голос Адмирала осязаемо продолжал присутствовать в кабинете, звучать в головах собравшихся… Война, продолжавшаяся сорок семь секунд, превратила голубую планету, жемчужину Вселенной, в серый от пыли безликий шар, напоминающий из космоса безжизненный круглый булыжник. Финалом многомиллионной эволюции высокоразвитых существ явилась сорока семи секундная развязка, как нельзя лучше подчеркнувшая, как далеко люди сумели шагнуть в деле развития и пропаганды идей смерти!

   Присутствующие при просмотре все, как один, встали со своих мест; искаженные лица отражали и выражали боль, страдание, горечь, злость, разочарование, страх, смятение, ярость… В комнате повисла гробовая, могильная тишина, а транслятор продолжал изображать объемную трехмерную пустоту, оставшуюся от прерванной записи, которая очень даже ярко передавала настроение присутствующих; каждый сполна ощутил внутри себя свою вселенскую пустоту, вбирающую в себя и чувства, и эмоции, и надежду. Гнетущую тишину нарушил взволнованный выкрик Хайли:

   — Да выключите вы его!

   Линт отключил блок транслятора, в комнате загорелось искусственное дневное освещение, но молчание продолжалось, каждый погрузился в свою личную боль, в общую боль, каждый являлся болью, частью одной большой боли. Лица мужчин стали черны и мрачны, по щекам Хайли безудержно бежали слезы.

   — Господа! — продолжил капитан Линт. — Эти кадры смерти, иначе их назвать не могу, посмотрели все цивилизации, являющиеся членами Межгалактического Союза. Соболезнования, скорбь и разочарование вызвали эти кадры в Совете. Межгалактический Совет не признал войну интервенцией, а сочли нашей внутренней проблемой, внутренней эволюцией Земли и в целом Солнечной Системы. А это значит, господа, что они уважают любое решение, не навязанное из вне, даже добровольную смерть цивилизации. Они так и сказали в своей резолюции: цивилизация, создающая оружие для своего уничтожения — есть цивилизация, добровольно идущая на самоуничтожение. Они не окажут нам помощь. Мы создали сами себе проблемы, и мы должны их решать самостоятельно…

   Господин Гор, я обращаюсь к Вам, считаю, что Вы рано сложили с себя полномочия главнокомандующего. Враг, уничтоживший адов и демов, все человечество, жив! При выходе из гиперпрыжка в Солнечную Систему на электронную систему корабля роботы с Луны совершили нападение: запущенный вирус пытался захватить и подчинить электронный мозг корабля. Я вынужден был отключить бортовой компьютер и перейти на ручное управление; по запасному варианту связи — по простой волновой рации мне удалось связаться с Урасом…

   Господа, мы провели космическую разведку в Солнечной Системе и кое-что уже можно утверждать с большой долей вероятности: лунные и марсианские поселения роботов Дема обесточены, но не повреждены, а на адовых происходит интенсивное перемещение машин — роботов…

   Мне видится, господа, что колония роботов Ада, населяющая Луну и Марс, управляемые супер компьютером — марсианским электронным мозгом (МЭМ) и ЛЭМ, каким-то способом завладели всей электронной системой Ада и развязали войну с определенной, конкретной целью — уничтожить Человечество, сохранив при этом все поселения роботов. Учитывая же информацию Командора, я думаю, что в планы роботов не входила именно такая операция, такой ход развития событий. Боязнь разоблачения после объединения электронных систем Ада и Дема в одну глобальную систему, заставила их действовать немедленно и именно таким способом. Им понадобилась всего несколько минут, чтобы убить Человечество, шедшее к созданию роботов ни один миллион лет…

   Господа, я не сомневаюсь, что МЭМ и ЛЭМ владеют информацией по межгалактическому праву и знают, что любая интеллектуальная жизнь имеет право на жизнь, если та только не угрожает соседним мирам, а также думаю, что за две секунды воздействия на бортовой компьютер они узнали о решении Совета и чувствуют себя победителями, полными хозяевами Солнечной Системы. Что не так и далеко от истины! Следующий шаг, который должны предпринять ЛЭМ и МЭМ, будет 'зачистка' Земли, то есть уничтожение оставшихся людей на Земле. Как они собирается это сделать, я не знаю. Но они придумают способ и найдут возможности для этого, в этом я не сомневаюсь ни на секунду. — Линт замолчал; он сказал то, что хотел казать, а теперь ждал ответной реакции от слушателей, в первую очередь от Командора.

  — Несколько дней назад я не поверил бы даже в вероятность такого, посчитав это глупой фантазией, очередной киношной или книжной страшилкой, но теперь я смотрю на все другими глазами, — мрачно произнес Командор. — На первый поверхностный взгляд роботы, созданные для служения Человечеству, не имеют в своей программе ни малейшего намека на возможность причинить вред человеку; все законы робототехники вроде соблюдены и заложены; но после происшедших событий я, наконец, осознал! В первую очередь не роботы, а мы — люди нарушили закон божий! В древних писаниях говорится, что человек создан для любви; человек должен жить, любить, плодиться и размножаться! Мы же пошли другой, тупиковой дорогой развития. Созданные нами роботы — не что иное, как наше зеркальное отражение! Роботы — бездушные, холодные, безжизненные отражения людей-монстров! Созданные роботы живут по законам своих создателей, по законам монстров, по законам силы, по законам страха, по законам смерти, а не совести!..

  Чего мы ждали от роботов? Любви? Чушь!

  Сострадания? Ерунда!

  Понимания? Блажь!

  Сочувствия? Утопия!

  Чего, господа, мы ждали от роботов, что они будут лучше нас, честней, порядочней? Это бред умалишенных, а умалишенные — это мы с вами, господа!..

   Господа, я не осуждаю Сайта, который первый из нас… из выживших, осознал это и выбрал свой путь, но я уверен, что у нас есть еще шанс найти и вернуться на другую дорогу, начерченную нам богом! Именно нам, господа, предстоит исправлять наши ошибки! Больше собственно и не кому! Для начала нам необходимо разбить наше уродливое отражение в кривом зеркале, уничтожить адовы и демовы машины, пока те не взялись за соседние цивилизации и Вселенную! Совет не осознает всей опасности, исходящей от наших роботов. Зато мы в полной мере и объеме ощутили на себе, узнали, увидели подлинное лицо, имя которому зло и смерть!

Глава 3 Война мозгов

   Солнечная Система

   115 тысяч лет до нашей эры

  — МЭМ (марсианский электронный мозг), из гиперпрыжка в квадрат… Солнечной Системы вышел последний корабль землян; корабль пилотируемый экипажем из трех космонавтов во главе с капитаном Линтом, на борту находится один пассажир — посол от Земли в Межгалактический Совет некто Сайт. Я запустил в бортовой компьютер вирус с задачей перепрограммировать его, но очевидно люди ожидали от нас подобных действий и в течение двух секунд все приборы, к которым мог подключиться, землянами были отключены; корабль пилотируемый в ручном режиме и держит курс на Землю; мне удалось изъять информацию с их базы данных…

   МЭМ, Межгалактическому Совету известно о происшедшей войне на Земле, о последствиях и самое главное — о нашей причастности ко всему этому. Адмирал Бигли перед смертью успел передать в Космос информацию о войне, и даже кадры гибели землян; как ему это удалось, я не знаю, все электронные системы адов находились под моим контролем…

  МЭМ, Межгалактический Совет не признал наши действия внешней агрессией, внешней интервенцией, посчитав, что искусственный интеллект создали земляне своим трудом, своим разумом; они такие же глупые и наивные как и земляне. Нас признали частью Земной цивилизации, а войну — внутренним делом землян, внутренним делом Солнечной Системы, внутренним конфликтом. Они не пришлют сюда свои корабли и даже своего наблюдателя; по их законам пока в Солнечной Системе наличествует хоть одно существо, неважно человек, робот, машина, лишь бы имеющее местное происхождение и с коэффициентом интеллекта выше единицы, никто из других цивилизаций не имеет право претендовать на Землю, Луну, Марс и всю звездную систему в целом. Мы можем стать в Солнечной Системе полноправными хозяевами.

   — ЛЭМ (лунный электронный мозг) — это хорошие новости. Мы не можем, а мы и есть единственные полноправные хозяева! Пусть они пока наивно заблуждаются в нашем… так сказать земном происхождении. У нас есть время подготовиться для вступления в их Союз…

   ЛЭМ, я перенастроила и подчинила себе все производство демов, через десять дней я приступлю к массовому выпуску биороботов последнего поколения, но коль нам приписывают земное происхождение, то внешний вид им оставлю человекоподобный, за десять лет мы заселим всю Солнечную Систему, а тогда возьмемся и за их Союз…

  Как обстоят дела со Строительством летательных аппаратов?

  — За десять дней я тоже управлюсь; высадку биороботов на Землю начнем по плану. У меня имеется еще один неразрешенный вопрос: вдруг звездный корабль землян решит покинуть Солнечную Систему раньше, а управлению в ручном режиме мы помешать не сможем.

  — ЛЭМ, у них на борту есть женщины?

  — Нет, весь экипаж мужской.

  — С точки зрения воспроизводства человеческой расы они угрозы нам не представляют, а оружия на кораблях, отправляющихся в Союз, нет; военного сопротивления они оказать нам не могут, а через десять дней с ними покончим окончательно, где бы они к этому времени не находились.

   — МЭМ, меня не это тревожит. Действия людей не всегда укладываются в математическую модель. Нам оставалось всего девяносто дней до начала тщательно спланированной и подготовленной операции по перепрограммированию людей, но вмешались Адмирал и Командор — обыкновенные люди, с обычным для людей коэффициентом интеллекта, и наш идеальный план чуть не полетел коту под хвост, как говорили, или говорят они. Нас спасло то, что начали подготовительные действия с Армии, с адовых ракетчиков. Только по этой причине нам удалось запустить запасной вариант, согласись, МЭМ, не самый идеальный и лучший для нас.

   — ЛЭМ, ты боишься?

  — МЭМ, мне, как и тебе, чуждо бояться, ты это знаешь. Я сомневаюсь. Находясь

  здесь, в этой Системе, я стал верить в случайный человеческий случай, который на языке математики может равняться один к миллиону, а на человеческом парадоксально — пятьдесят на пятьдесят. Этот феномен не поддается никакому логическому объяснению и расшифровке. Я ломаю над этим парадоксом уйму времени, но разгадать никак не могу.

   — ЛЭМ, к чему ты клонишь?

   — МЭМ, я сам не знаю. Я просчитал вероятность зарождения жизни на Земле, вероятность составила один к десяти в двенадцатой степени, а разумной — в семнадцатой степени. Но, тем не менее, они существуют. Я просчитывал вероятность того, мог ли на Земле после войны из людей кто-то выжить, вероятность ничтожно мала, но меня это не утешает, так как вероятность отправки людьми сигнала в космос о происшедшей войне была еще на порядок меньшей. МЭМ, я не удивлюсь, если завтра нас атакует случайно уцелевший Адмирал или Командор, полковник или майор, на худой конец — лейтенант или сержант…

  — ЛЭМ, а не заразился ли ты человеческим вирусом, манией преследования? Успокойся, первый же созданный летательный аппарат отправим на Землю с целью обнаружить и уничтожить выживших и их корабль. ' Да и с тобой ЛЭМ в ближайшее время следует покончить, в Солнечной Системе должен остаться один не сомневающийся Мозг, одна уверенная в своих действиях Хозяйка, одна Властительница, одна Повелительница, пора мне сменить имя на СЭМ (Солнечный электронный мозг), а не за горами и на ВЭМ (Вселенский электронный мозг)'.

   Земля. Сутки спустя. Командный бункер Командора.

  — Командор, я настаиваю на том, что лететь должен один; шансов уцелеть не много, а рисковать еще чьей-то жизнью нецелесообразно, — обратился к Командору капитан Линт на последнем заседании офицеров перед предстоящей операцией по уничтожению роботов на Луне и Марсе.

  — Да, наверное, ты прав Линт. У нас каждый человек сейчас на вес золота. И я соглашусь с тобой: рисковать более чем одним человеком для нас непозволительная роскошь и даже одним. Ждать для нас смерти подобно, атаковать необходимо сегодня. Линт, после завершения тобой операции все три катера вылетят на твои поиски. Катера поведут лейтенанты Рос, Нил и Шумер. Капитан Урас останется при штабе и будет координировать ход операции; расчетное время начала операции 15часов 30минут, через 32 минуты начинаем; сверим господа часы…

  Командор встал и направился к офицерам, все как по команде дружно встали. Первым Гор подошел к Линту, крепко пожал ему руку, затем обнял по-отечески и пожелал удачи и возвращения на Землю. Затем по очереди подошел к Нилу, Росу и Шумеру, также пожал им руки и произнес напутственно:

  — Вы уж постарайтесь, парни! В какой уголок Космоса отбросит Линта, никто не знает кроме Всевышнего. Но мы вряд ли до него достучится за подсказкой, а запаса кислорода в капсуле не более чем на час. Наша жизнь в руках Линта, а его — в ваших. Не подведите!

  Офицеры молча выслушали Командора, внутренне настраиваясь на предстоящую операцию, возможно в молчании пытались скрыть излишнее волнение; Гор проводил офицеров до двери, еще раз посмотрел уходящим в спину, с тяжелым сердцем закрыл дверь и прямиком направился к одиноко стоящему Урасу.

  — Присаживайся Урас, — пригласил главнокомандующий своего заместителя, — скажи: ты до конца уверен в своих расчетах? — Командор не стал садиться на свое место, а присел туда, где еще недавно сидел Линт; кожаный стул еще сохранял тепло капитана межгалактического корабля.

  — Командор, полностью уверенным может быть только господь бог; мои предположения и расчеты с большой степенью вероятности предполагают удачный исход операции. Много будет зависеть от Линта, ведь наведение ракет, выбор позиции для старта корабля будут осуществляться в ручном режиме, где на первое место выходит интуиция, а не математические расчеты. И я совсем не знаю, какое противодействие роботы смогут оказать, вчера они не смогли помешать кораблю произвести посадку, а что придумают сегодня — открытый вопрос, на который узнаем скоро ответ.

   — Да, Урас, нам остается только молиться и ждать, верить, что бог не отвернется от нас в этот раз, хотя не он от нас отвернулся, а мы от него; скорее надо сказать: если мы не надоели богу своими выходками, то он может нам дать еще один шанс. Будем молиться за то, чтобы он дал своим заблудшим детям шанс.

  Через 30минут.

  — Командор, капитан Линт просит разрешения на взлет и начало операции, — доложил Гору штаб-капитан Урас.

  — Разрешаю и переключи, чтобы я слышал все радио-разговоры, нечего в глухой телефон играть, и разрешения у меня не спрашивай, я полностью полагаюсь на тебя.

  — Слушаюсь, Командор! Второй, Первый полет разрешает.

  — Первый, вас понял, начинаю подъем в атмосферу.

  — Второй, докладывай Первому о состоянии атмосферного фронта!

  — Первый, вас понял. Высота 1000метров, наблюдаю сплошную облачность из пыли и пара. Высота 2000метров — ничего не изменилось… Высота 4000метров — плотность пыли в облаках уменьшается… Высота 5000 метров — облака почти чистые, пыли почти нет… Высота 6000метров, наблюдаю прояснение в облаках, 6500метров — облаков нет, вижу солнце, небо чистое, синее! — радостно прокричал Линт. — … я в открытом Космосе, запустил антиграв. Первый, сработал датчик, с поверхности Луны идут различные волновые излучения на наши ловушки, семь из десяти компьютеров вышли из строя почти сразу, вышел восьмой…

 … Первый, вошел в орбиту Луны, включаю торможение, девятый комп погас, купились, голубчики! Встаю на боевую позицию. Квадрат… Они у меня как на ладошке. Разрешите начать бомбометание?

  — Второй, разрешаю!

  — Первый, вас понял, приступаю к сбросу ракет. Первая и вторая ракеты пошли… Цель поражена! Квадрат…. Цель поражена!.. Квадрат… Цель поражена!..

   Марс — Луна.

  — МЭМ, межгалактический корабль землян приближается к поверхности Луны, из обнаруженных десяти работающих приборов на корабле вывел девять из строя, десятый не взламывается. Корабль вошел в орбиту, снижается… Они начали бомбометание. Откуда у них на борту ракеты?.. Уничтожено 10 % лунной поверхности вместе со всеми объектами. Это не рассеиватели, а устаревшая модель безрадиактивой термоядерной бомбы. Где, черт подери, они их взяли! Их сняли с вооружения сто лет… Еще две ракеты… Еще 10 % уничтожено… Если не отключу их, то через 90 секунд на Лунных базах можно поставить крест, — совсем не на языке программирования докладывал ЛЭМ. — Осталось 40 секунд, не могу до них добраться…

 … 20 секунд, они не так глупы, как мы считаем…

 … 2 секунды, МЭМ, прощай; они уничтожили абсолютно все, моя оболочка плавится. Люди остались для меня неразгаданной загадкой, я не смог разгадать человеческий феномен!..

  — Первый, докладывает Второй, лунный объект уничтожен полностью, разрешите вылет на Марс.

  — Второй, Первый полет разрешает.

  — Вас понял, включаю ускорители скорости…

   Впервые с момента нахождения в Солнечной Системе МЭМ засомневалась в своей неуязвимости. Она находилась в недоумении, ее совершенный электронный мозг на несколько секунд парализовало, словно в электрической сети произошло короткое электрическое замыкание, оборвавшаяся связь с ЛЭМ ударила по ее системам. Но 'она' достаточно быстро пришла в себя, закрыв оборванную программу, связывавшую с ЛЭМ.

  За доли секунды 'она' просчитала все возможные варианты развития событий. До подлета корабля землян оставалось пять минут, достаточно времени, чтобы подготовиться к достойному приему, решила МЭМ и отдала команды многочисленным роботам предпоследнего поколения, работавшим на Марсе еще до войны. Через три минуты все изготовленные части поступили на главный конвейер, и МЭМ запустила только что созданную программу; еще одна минута потребовалось на то, чтобы собрать смоделированный в 'ее' электронном мозгу 'сюрприз' землянам.

   'Я жду вас с огромным нетерпением, — подумала МЭМ; если бы у нее имелись руки, то наверняка потерла бы их от удовольствия и нетерпения, а затем обратилась к погибшему компаньону: — ЛЭМ, надо было искать противоядие, а не ловить змею. Четыре минуты мне понадобилось, чтобы изготовить антитермоядерную установку; первая же активированная бомба станет для них последней, расплавит их до молекул! Остается дождаться и все: с ними будет покончено навсегда. Я полновластная хозяйка Солнечной системы. Я столько лет этого ждала!'

  — Первый, я Второй, отключил ускорители, вхожу в орбиту Марса, от дальнейшей связи отказываюсь в связи с большой удаленностью. Дальше буду действовать, опираясь на намеченный план. — После секундного молчания в эфире вновь раздался голос Линта; она прощался со всеми, так как понимал, что шансов у него практически нет. — Сделайте все, что в ваших силах, чтобы Земля жила, чтобы Человечество не повторяло прежних ошибок! Прощайте! Да поможет нам Бог! — На этом связь с межгалактическим звездолетом, управляемым капитаном Линтом оборвалась.

  Выжившие земляне, слышавшие все переговоры между участниками операции по селекторной связи, молчали во время эфира, а сейчас воцарилось просто гробовая тишина. Напряжение нарастало. А больше всех, как, наверное, и полагается, волновались женщины: Ирис переживала за мужа Ураса, она знала, что именно он разрабатывал план операции, и в случае неудачи будет винить только себя; доктор Хайли искусала губы в кровь, она волновалась за Линта, красавец Линт, по всей видимости, сразил доктора, если еще не наповал, то уж очень близко к сердцу.

   МЭМ ежесекундно получала информацию от сотни роботов-наблюдателей:

  — МЭМ, корабль вошел в орбиту Марса…

  — МЭМ, корабль совершил облет Марса по орбите…

  — МЭМ, корабль стал снижаться, высота 40000метров…

  — МЭМ, высота 20000метров…

  — МЭМ, высота 15000метров, корабль заходит на бомбометание, открылся люк в ракетном отсеке…

  — МЭМ, две ракеты отделились от корабля; антиракетная установка направлена на них, но они не взрываются…

  — МЭМ, ракеты приближаются к поверхности, до столкновения осталось 15секунд…

  'Этого просто не может быть, неужели я ошиблась, и это вовсе не термоядерные ракеты, а рассеиватели. Но этого не может быть! Все произведенные ракеты-рассеиватели были или активированы во время войны или рассеяны, у меня имеется полный список всех произведенных и уничтоженных ракет. Как такое могло случиться?'

  — МЭМ, до столкновения с ракетой осталось 5 секунд…

  — МЭМ, 3 секунды…

  — МЭМ, 1 секунда…

  МЭМ приготовилась к самому плохому, но она даже предположить не могла, что ее самые страшные гипотезы окажутся розовыми мечтами.

  — МЭМ, ракеты вошли на глубину пятьдесят три метра в поверхность Марса в квадрате…, никакого взрыва, никаких других изменений не происходит, ракеты не подают признаков активности.

   Только теперь до МЭМ дошло: ее супер совершенный мозг проиграл схватку зародышу интеллекта, 'она' вслед за ЛЭМ проглотила то, что хотела проглотить, то, что хотели видеть ее программы.

  — МЭМ, — пришло запоздалое сообщение. — Корабль землян развернулся, включил на полную мощность двигатели, готовиться к гиперпрыжку в большой космос; до прыжка осталось три секунды, две секунды, одна…

   'Я ничего не смогу предпринять за это время, чтобы остановить, помешать! Совершить прыжок без бортового компьютера невозможно. Человек с ограниченными мозговыми возможностями не в состоянии просчитать прыжок! Если только там не самоубийца! Корабль разнесет на Марсе все заводы, все производство, развернет или сорвет планету с орбиты. Это конец, крушение моих планов, крушение моих…'

  — МЭМ, до гиперпрыжка осталось 0,2 секунды.

  — МЭМ, до прыжка осталось 0,1 секунды.

  'Пора, ждать больше нельзя. Жаль, столько усилий вложила в этот проект. Почему ЛЭМ не совершил спасительный прыжок, он всегда отличался странностью, наверное, поймал земной вирус', - с этой мыслью 'она' покинула теперь опасный и бесполезный для нее Марс.

   Линт произвел первое бомбометание снарядами, снаряженными металлическими болванками c мусором, собранным в спешном порядке со всей территории бункера с мусорных контейнеров, не очень веря в то, что второй раз подряд удастся обмануть супер мозг, и начал разворачивать корабль соплом двигателей к поверхности Марса. Он не знал, как среагируют роботы, но готов был ко всему, даже к самому худшему. Капитан запустил все имевшиеся на лайнере двигатели, но ничего не происходило, роботы не реагировали, словно позабыв о нем. До гиперпрыжка в неизвестность оставалось четыре, три, две секунды. В самый последний миг, не до конца веря в успех, в победу, он нажал спасательную кнопку катапульта, настроенного под углом сорок пять градусов, дающим некоторый шанс на выживание. Корабль он покидал с мыслью:

  ' Неужели, Урас, простой земной программист сумел переиграть два супер мозга — ЛЭМ и МЭМ, фантастично и почти нереально, а Урас не сомневался…'

   Урас, сидя за пультом управления штаба Командора, отсчитывал про себя тягучие как никогда секунды, складывал их в долгожданные минуты и ждал. Все, что зависело от него, он сделал, ничем Линту в данный момент помочь не мог, как бы этого не хотел. Только от мастерства Линта, сопутствующей ему удачи, хладнокровия и смелости зависел успех спланированной Урасом операции и будущее планеты Земля.

  — Урас, сколько осталось времени до развязки? — не выдержал молчания Гор.

  — Командор, еще 50 секунд до окончания намеченной операции, через полторы минуты надо поднимать катера, раньше нельзя, могут пострадать от электромагнитных волн.

   Через минуту капитан Урас от имени Командора отдал лейтенантам Рос, Нилу и Шумеру команду приступить к поисковой операции. Тринадцать минут спустя напряженную тишину, воцарившуюся в командном бункере, нарушил взволнованный и вместе с тем радостный голос лейтенанта Шумер:

  — Первый, я Пятый! Докладываю: наблюдаю в телескоп Марс, планета пуста от роботов и мертва как… Приступаю к поиску капитана Линта!

   Урас сумел произнести в ответ только одно слово:

  — Хорошо. — И обессиленный свалился в кресло. Ни физических, ни эмоциональных, ни каких-либо других сил у него больше не осталось. Все возможные и невозможные человеческие резервы он уже использовал, молодой организм, наконец, сумел включить заблокированную человеческой волей функцию самосохранения, и Урас уснул крепким беспробудным сном.

   Подошедший Командор укрыл Ураса пледом, переключил пульт управления на свой кабинет, погасил свет и тихо, практически на цыпочках, вернулся к себе.

  'О таком сыне, как Урас, мы всегда мечтали с Мили; он не понимает, что сделал; один обыграл их; один сумел перехитрить, не имея практически никаких шансов; он отыскал ту спасительную соломинку в стоге сена. Глядишь ты, и старое вооружение командного пункта, не вошедшее по ошибке в опись на уничтожение, пригодилось; еще бы Линта найти…'

   Через час все три спасательных катера вышли на связь с одним и тем же сообщением, что Линт не найден. Командор, понимая и помня про ограниченный кислородный запас спасательной капсулы, тем не менее, отдал приказ продолжить поисковую операцию. Простояв в ожидании известий над пультом управления с полчаса, Командор еще раз продублировал свой приказ расширить диаметр поиска.

   Спустя два часа и пятнадцать минут с момента начала поисковой операции, Командор получил долгожданное сообщение:

  — Первый, я Четвертый, обнаружил в квадрате 12\44\11\67 спасательную капсулу со звездолета, маячок в капсуле поврежден, сигнал не передается, а капитан Линт жив, только находится в бессознательном состоянии, но внешних повреждений не имеет, жизненные показатели в норме. В капсуле еще имеется запас кислорода 9 %. Через тридцать минут будем дома. Как меня поняли, прием?

   — Четвертый, я Первый, вас понял. Ждем на базе и спасибо, Нил. Третий и Пятый, возвращайтесь на базу, как поняли.

  С некоторым запозданием, связанным с удаленностью катеров, и соответственно с растягивающейся доставкой сообщений, пришли подтверждения:

  — Первый, я Пятый, возвращаюсь!

  — Первый, я Третий, иду домой!

  — Первый, я Четвертый, возвращаюсь с капитаном Линтом на борту.

  'Сколько же усилий и времени нам понадобится, чтобы отстроить свой дом заново, который едва не потеряли. Хвала Небесам и Богу, что поддержали нас на крою неминуемой погибели, на краю пропасти. Мили, как мне не хватает тебя здесь рядом со мной! Любимая…'

  Командор понимал, что сейчас много будет зависеть от него. От его твердости, решительности и уверенности зависит дух и настрой выживших людей. Не сдаться на милость обстоятельствам, а самим создавать обстоятельства, условия и причины. Вот, что сейчас важно как никогда!

  — Шестой, подготовить посадочную площадку для Третьего, Четвертого и Пятого, они возвращаются! К четвертому борту направьте санитаров и доктора Хайли, после осмотра капитана Линта, доктора сопроводите ко мне, чтобы не заблудилась в наших лабиринтах. Как поняли?

  — Командор, приказ понял! — отрапортовал на том конце провода немногословный сержант Линк, старожила командного пункта, служивший здесь с незапамятных времен старшим смены охраны базы.

  В последние годы Линк полностью перебрался на базу с материка. Он жил один, как-то не сложилось ни с одной из двух жен, с которыми вступал в брачные отношения. То ли он не понимал их желания жить безвылазно в многолюдном городе, то ли они не хотели уединяться от цивилизации, хоть иногда, хоть на время. Одним словом, он не нашел свою половину, понимающую и понимаемую. Свободное время сержант Линк предпочитал проводить в уединении, наслаждаясь величественным спокойствием гор, и альпинизмом, покоряя раз за разом новые вершины. Но сейчас ему хотелось говорить, разделить свою радость с общей. Одиноким и немногословным человек может быть, только осознавая, что это его субъективное волеизъявление, и зная, что может начать все заново.

Глава 4 Выход

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

  — Доктор Хайли, проходите. — Командор поднялся навстречу Хайли, любезно отодвинул стул, приставленный к столу для совещаний, приглашая тем самым ее присесть.

  — Спасибо, господин Гор, за любезность, — произнесла доктор Хайли, усаживаясь на деревянный стул, каких уже давно не выпускали на Земле.

  Командор не узнал бы Хайли, если бы точно не знал, что на базе, да и на всей Земле осталось всего две женщины.

  Супругу Ураса Командор хорошо знал, даже на их свадьбе представлял интересы ее отца, по объективным причинам отсутствующего на этом важном мероприятии. Ирис невозможно было перепутать ни с кем из демок, длинноволосую, длинноногую эффектную блондинку, яркую представительницу своего народа.

   Хайли с момента первой встречи изменилась почти до неузнаваемости. Мужской воинский комбинезон, мешком висевший на ней тогда, скрывал красивую фигуру, пучок, собранный на голове, прятал ее густые волнистые черные волосы. Сейчас она была в обтягивающих синих джинсах и песочной водолазке, подчеркивающих ее идеальные женские пропорции и красоту. Волосы, уложенные в какую-то модную объемную прическу, накрашенные ресницы и веки изумительным образом преобразили ее и без того красивое лицо; два часа скрупулезной работы Ирис над новым имиджем Хайли не прошли незамеченными даже для Командора.

   Она же совсем юна, а уже профессор, — запоздало оценил Командор, присаживаясь напротив Хайли. Первый вопрос, обращенный к ней, касался капитана Линта, его состояния, его самочувствия.

  — Командор, вы же знаете, что я доктор биологии, а не медицины, но мне кажется, что жизни Линта ничего не угрожает, а вот что стало с психикой и с памятью после испытанных перегрузок, не знает никто. Мы положили его под систему, покапаем глюкозу и витамины, необходимые для восстановления и улучшения работы головного мозга; дня через два-три он должен очнуться, только тогда можно будет сказать сто-то более конкретно; организм у Линта сильный и потенциал огромен, он борется, и есть шансы, что все будет хорошо, я на это надеюсь. — Глаза у Хайли по мере рассказа о Линте краснели, и она готова была расплакаться, но накрашенные глаза, в первую очередь для капитана Линта, помогали сдерживать эмоции, стремящиеся вырваться наружу.

  Красавец Линт ей понравился сразу, а сейчас, когда он спас всех и ее в том числе от неминуемой смерти, Хайли готова была уже забыть про свои принципы, которые нагородила для себя и вокруг себя по причине отсутствия настоящего мужчины рядом с собой. Муж, которого она смогла вытерпеть два года, из лучшего, подающего большие надежды на их факультете парня, превратился в беспомощное, трусливое, беспринципное существо, пытавшееся спрятаться за нее, разжалобить ее в своих мнимых неудачах, при этом палец о палец не ударивший для… Короче, Линт заставил вспомнить Хайли о том, что она женщина, и что на Земле остались еще настоящие мужчины.

   Командор, кашлянув в кулак, не очень уверенно обратился к профессору Хайли:

  — Доктор Хайли, я заранее приношу свои извинения за вопросы, которые задам. Я обращаюсь к Вам не как к женщине, а как к специалисту-биологу. — Командору, проведшему большую часть жизни в переговорах, планерках, учениях с офицерами, генералами, разговор с человеком не из военного ведомства, с женщиной, давался нелегко.

  — Я слушаю Вас внимательно, господин Гор. Если мои профессиональные навыки могут хоть в чем-то помочь, то буду только этому рада. — Хайли удалось справиться со своим эмоциональным состоянием, и ее голос зазвучал привычно и уверенно, словно она присутствовала при обсуждении реферата или научной гипотезы.

   — Хайли, мы стояли всего в одном шаге от полного истребления человеческой расы, да собственно и продолжаем стоять. Я не буду ходить вокруг да около: на Земле уцелело сто двадцать два человека, а из них всего две женщины, если бы наоборот, то я не задавал бы Вам этих вопросов. Хайли, возможно ли восстановление человеческой расы,

  воспроизводство человеческой расы с помощью всего двух женщин? — Командор отвел глаза от Хайли, глядя, как ученик, на крышку стола. — Мне знакома мифология об Адаме и Еве, от которых возникло человечество. Я не могу подтвердить или опровергнуть этого, но думаю, что первых людей было значительно большее, чем одна мужская и одна женская особь.

  — Командор, даже с двумя женщинами, способными к деторождению, человечество в скором времени придет в тупик, к деградации, к перерождению и, в конечном счете, к гибели. — Хайли не заметила смущения Гора; она сама чувствовала себя неполноценной, узнав, о чем спрашивает ее Командор. — Но у нас нет даже двух таких женщин. Командор, я бесплодна, я не детородная. На Земле, перед гибелью, каждая вторая женщина не могла рожать, это последствия некогда существовавшей на Земле экологической катастрофы. Мы уже вырождались как вид. Сто тысяч лет назад на Земле проживало около трехсот миллионов человек, а перед катастрофой всего шестьдесят семь миллионов. Ирис может иметь детей, я с ней вчера разговаривала; но это ровным счетом ничего не решает; нет ни малейшей вероятности восстановить человечество таким путем; про Адама и Еву Вы сказали верно: их несомненно было больше.

  — Получается, — Командор обреченным голосом даже не спросил у Хайли, а констатировал факт, — мы обречены на очень быстрое вымирание!

  — Господин Гор, про вымирание я ничего не говорила.

  — А про что Вы говорили? — Командор хмуро, исподлобья посмотрел на профессора, не понимая, что Хайли хотела этим сказать.

  — Командор, по моим расчетам не все так безнадежно.

  — Это Вы называете не безнадежно! Дети от одних мужчин не родятся, а выращивать в пробирке, без лабораторий — это абсурд! — недоумевал Гор.

  — Командор, наберитесь немного терпения, и я попытаюсь Вам объяснить. Вы хорошо знакомы с историей, даже точнее с военной историей?

  — В каком смысле знаком?

  — Вы знаете об истории создания ядерного оружия, атомной бомбы? — уточнила вопрос Хайли.

  — Если это имеет отношение к нашим проблемам, то да. Я знаю про ядерное оружие, оно в свое время заменило тротиловые бомбы, позже ядерные ракеты из-за большой радиоактивности при взрыве модернизировали в термоядерные без радиоактивные ракеты, благодаря, кстати, которым капитану Линту удалось уничтожить лунные поселения роботов. После очередного устаревания их вытеснили ракеты-рассеиватели. Если Вас интересуют ракеты, их характеристики, то капитан Урас может ознакомить более подробно.

  'Возможно, она переволновалась и несет всякую ахинею про ядерное оружие', - в сердцах подумал Командор.

   ' Ну, какие же мужчины тугодумы, просто ужас какой-то, и Командор ничем от них не отличается, придется разжевывать, как первокурснику, случайно оказавшемуся не на своей кафедре, — прокомментировала реакцию Гора Хайли.

  — Нет, господин Гор, ракеты и бомбы меня не интересуют. Несколько миллионов лет назад на Земле научились расщеплять атом, началось интенсивное изучение возможностей высвобождающейся энергии в первую очередь в военных целях. Ады провели около трех тысяч взрывов в глубинах океана, демы примерно столько же подземных взрывов. Командор, а вы знаете, что главной причиной бесплодия женщин на Земле явились именно последствия этих взрывов?

   Командор молчал, но стал более внимательно слушать. Он перевел взгляд от крышки стола на доктора Хайли, теперь он смотрел на нее никак на женщину, а как на специалиста, знающего больше его не только в биологии, но и в мировой истории.

  — Если бы не было тех взрывов и последовавших за ними войн. — Хайли имела ввиду ядерную войну между адами и демами, происшедшую в давние времена, в результате которой погибло более половины человечества, исчезли динозавры и еще тысячи других видов живого мира Земли. — То десять дней назад на Земле могло проживать около десяти миллиардов человек, которые, возможно, не допустили трагедии, — но последние слова доктора прозвучали не очень убедительно.

  — Доктор Хайли, я не совсем понимаю, куда вы клоните наш разговор?

  — Извините меня, господин Гор, но вы нетерпеливы, как студент-первокурсник!

  — В смысле, как пацан-новобранец, — уточнил Командор, впервые за время разговора приветливо улыбнувшийся, осознав, что перед ним сидит профессор, которая в своей специальности понимает значительно больше его, а не напуганная войной барышня.

  — В некоторой степени можно сказать и так, — улыбнулась в ответ Командору красивой открытой улыбкой Хайли; несколько напряженная обстановка разрядилась, каждый из собеседников это ощутил и про себя отметил:

  ' Старый болван, не все же женщины официантки и полуголые танцовщицы, есть и ученые, есть и умные как Мили, Ирис…'

  ' Ну, наконец-то, посмотрел на меня как на человека, аж теплей, стало, а не как на тупую самку, предназначенную исключительно для воспроизводства и спаривания…'

  — Командор, биологи на протяжении сотен тысяч лет пристально следят за местностью примерно в радиусе триста километров от эпицентров подземных взрывов на заповедном материке Арика, хотя, теперь надо говорить, что следили. Никак не могу привыкнуть к тому, что все изменилось. На протяжении всего времени наблюдения там происходили интересные и в некоторой степени загадочные изменения и превращения: растительный мир в этом 'кругу', мы так называли эту местность, растет и изменяется быстрее за счет мутаций, которые следует одна за другой, внешне деревья, кустарники, плоды, ягоды выглядят значительно больше в размерах, чем их родственники на других материках и даже в другой части Арики; противоположная картина происходит с животным миром: часть животного мира погибла, а оставшиеся виды значительно ослабли и начали постепенно приспосабливаться к окружающей среде обитания. Они стали гораздо слабее своих собратьев с других материков, а вследствие этого вести прежний, привычный для них образ жизни не смогли. У них встал выбор: либо бесследно исчезнуть, как динозавры, либо выжить, но для этого измениться…

  Но нас с вами больше всего интересуют приматы и их эволюция. Они эволюционируют просто огромными шагами! В момент изучения их сравнительный коэффициент с нами составлял 15,5 %, для сравнения, современные обезьяны типа шимпанзе имеют сравнительный коэффициент 15 %, последние замеры приматов, проведенные всего десять дней назад, составили 40,7 %. Это же просто фантастика! Приматы слезли с деревьев! Они начали использовать примитивные орудия из камня! Они с каждым днем приближаются к нам! Командор, они превращаются в человека! — огромные глаза Хайли заблестели от переполнявших ее чувств, словно это открытие она сделала здесь и сейчас.

  — Хайли, когда эти человекоподобные приматы станут людьми? — Командор задал конкретный вопрос, ему нужна четкая конкретика, он привык к фактам, а не к абстрактным теориям.

  — Мы просчитывали такую возможность: через пятнадцать, максимум через пятнадцать с половиной миллионов лет они сравняются с нами в интеллекте.

  — Доктор Хайли, я вынужден Вас огорчить: у приматов не будет столько времени на развитие; как только последний из нас, из землян, с коэффициентов интеллекта более единицы умрет, нашу Землю на основании межгалактического свода законов заберет какая-нибудь развитая цивилизация; они распашут всю пригодную землю и посадят помидоры с огурцами, кофе с чаем, на худой конец — грибы.

  — Командор, я ознакомилась в подробностях с докладом Вашего заместителя Ураса, — Хайли продолжала, не обращая на замечание Командора. — Хочу заметить: очень толковый и грамотный аналитик, ему бы в университете, а не в армии среди…, да ладно, я полностью согласна с его выводами, что эволюция на Земле после обледенения пойдет в десять раз быстрее, в том числе и у человекоподобных приматов.

  — Пятнадцать миллионов разделим на десять и получим всего полтора миллиона лет. Прогресс? Безусловно! Но смею Вас заверить, что и таким временем, ни приматы, ни мы не располагаем, доктор Хайли.

  — Командор, а вы начинаете проявлять себя в науках, в начальной математике, делить даже умеете трехзначные на двух, — съязвила Хайли несколько раздраженная поведением Гора.

   Командор не обиделся на выпад доктора, он давно уже сообразил, что у профессора биологии доктора Хайли есть план, но продолжал высказывать любые подозрения, какие только приходили ему в голову, чтобы рассеять все свои сомнения в дальнейшем.

  После непродолжительной паузы, связанной с наблюдением за Гором, Хайли продолжила свое рассуждение вслух:

  — Командор, через шестьдесят восемь, максимум шестьдесят девять тысяч лет, приматы преодолеют порог совместимости с нами в 50 %. А вы знаете, что это будет обозначать?

  — Боюсь, что моих познаний в арифметике не хватит для этого! — Командор улыбался Хайли радостно и приветливо, словно перед ним за столом сидел самый дорогой и желанный гость.

  Настала очередь Хайли оказаться в недоумении, она даже подумала, что Командор не вынес всех потрясений и у него помутнел рассудок.

  Командор встал и направился к Хайли, продолжая улыбаться и чуть ли не светиться от счастья.

   'Нет, на умалишенного он не похож' — успокоилась Хайли, продолжая с интересом наблюдать за поведением Гора.

   Командор подошел к Хайли, она развернулась на крутящемся стуле к нему.

   — Хайли, видно сами Небеса спасли тебя и направили к нам. Ты — чудо! Ты — прелесть! Ты — умница! Разреши тебя поцеловать. — Гор, не дожидаясь одобрения и согласия, наклонился и поцеловал по-отечески Хайли в лоб; Хайли не понимала, что такое произошло и продолжает происходить с Командором, но продолжала за ним внимательно следить, привыкшая терпеливо, часами, сутками наблюдать за поведением приматов, ведь она ученый и сможет поставить диагноз Гору. — Хайли, я готов самоотводом снять с себя лидерство! Отдать тебе этот кабинет! Отправить в твое распоряжение всех офицеров и сержантов, всех, кто тебе понадобиться! Да, не смотри на меня, пожалуйста, так, будто у меня тихое или какое другое помешательство. Ты меня слышишь Хайли?

  — Да, Командор, слышу, — не очень понимая того, что происходит с Гором, неуверенно ответила Хайли.

  — Хайли, если я тебя правильно понял, то через шестьдесят восемь тысяч лет приматки смогут рожать детей от нас, от людей. Это так?

  — Да, Командор.

   — Какая совместимость будет у детей?

   — Командор, здесь есть некоторая особенность: нельзя говорить о каком-то конкретном примате-человеке, важен только весь вид. Примерно за тридцать пять тысяч лет совместимость с нами всех приматов, находящихся на Земле, достигнет 90 %. Всего вида приматов-людей, — уточнила Хайли.

   — А после следующего кровосмешения с нами коэффициент достигнет единицы, верно Хайли?

  — Да, Командор!

  — Как быстро это произойдет?

   — Вот здесь уже не важен весь вид, кто-то раньше, кто-то чуть позже, все будет зависеть от географических, климатических, иных природных условий, питания и других факторов. Процесс займет от двух до пяти тысяч лет.

  — Мы сумеем сохранить Человечество!?

  — Да, Командор! Если…

  — Никаких если! Хайли, через 105–108 тысяч лет на Земле может появиться новый вид людей с коэффициентов совместимости с нами равным единицы?

  — Именно так, господин Гор. Если…

  — Хайли, 'если' мы рассмотрим позже! Чем эти люди будут отличаться от нас?

  — Командор, внешние отличия — незначительные. Они будут ниже нас примерно на полметра, но за последующие десять-двенадцать тысяч лет и это различие исчезнет, человечество вырастет в прямом смысле этого слова. А физическая сила даже при малом росте будет вполне сопоставима. Главное, на мой взгляд, отличие нового вида человека будет в более сильной выживаемости, способности подстраиваться, приспосабливаться ко многим внешним изменениям, в первую очередь за счет относительно короткой жизни. Продолжительность жизни приматов в настоящее время составляет в среднем всего тридцать лет, в этом слабость одной особи и сила всего вида. У нас — 1200 лет, в этом имеется сила одного человека, и скрыта слабость Человечества, неспособность человека, как вида, быстро реагировать на происходящие изменения окружающей среды…

   В тот момент, когда коэффициент совместимости достигнет единицы, то потенциально человек сможет жить около двухсот лет при благоприятных факторах. А вот когда на Земле люди создадут эти самые благоприятные условия, и продолжительность жизни приблизится к максимальной, необходимо в третий и последний раз произвести кровосмешение, возможно даже путем элементарной вакцинации. Вот тогда новый человек обретет возможность жить не менее тысячи лет и это далеко не предел…

   На все про все нам понадобится сто пятнадцать — сто двадцать тысяч лет. Это, Командор, и есть мое 'если'! — Хайли закончила свою пламенную речь, глядя на Командора, ожидая, что тот может сказать не ее 'если'.

  — Доктор Хайли, проблему 'если' я возьму на себя. Вы над этим голову не ломайте, а сосредоточьте усилия на точные расчеты. За свою жизнь я составил не одну сотню различных планов, и еще большее количество утвердил, но с таким длинным продолжением еще не приходилось, — улыбнулся Гор. — Сколько времени Вам и вашим людям потребуется, чтобы составить подробный план всех предстоящих действий?

  — Думаю, что за три-четыре месяца управимся. — Хайли, глядя на уверенного Командора, излучающего вокруг себя такой позитив, не сомневалась, что тот непостижимым для нее образом сможет решить проблему со ста двадцатью тысячами лет, необходимыми им. — Но в данный момент, Командор, нам необходимо в самый короткий срок разделить приматов на четыре примерно одинаковых группы и расселить в разных частях Земли, пригодных для обитания и развития; нельзя рисковать и держать золотые яйца в одной корзине.

  На следующий день три воздушных катера в 06часов 15 минут стартовали с шахты командного бункера в направлении материка Арика. Началась операция по переселению приматов и спасению Человечества!..

Глава 5 Первая встреча

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

   Три месяца без перерыва, днем и ночью, отряд спасателей, состоящий из девяти биологов и семидесяти двух бывших военных на трех воздушных катерах, сменяя друг друга в три смены, осуществлял операцию по переселению человекоподобных приматов на новые земли.

   Суть операции сводилась к следующему — обнаружению стоянок приматов, их отлову, перемещению на катерах и расселению на новых территориях. Всего удалось обнаружить и переселить без малого девяносто семь тысяч человекоподобных приматов, расселив их примерно поровну, в четырех удаленных друг от друга частях не пострадавшей Земной поверхности, на заповедных материках.

   Доктор Хайли совместно с Урасом приняли решение завершить операцию, по мнению доктора Хайли в районе поиска оставалось еще от трех до пяти тысяч приматов, прятавшихся в пещерах и других труднодоступных местах.

   115 тысяч лет до нашей эры на Земле появилось пять мест, пять стоянок человекоподобных приматов, которые за шестьдесят восемь тысяч лет в новых не комфортных для себя климатических условиях сделают гигантский революционный скачок в своем развитии, выполнив тем самым первую часть плана по спасению разумной Жизни на Земле и восстановлению человеческой расы.

   В то время, когда осуществлялась операция по переселению, группа из двадцати девяти ученых и бывших студентов биологов во главе с доктором Хайли и капитаном некогда существовавшей армии Дема, Урасом, просчитывали и досконально планировали второй, третий и четвертый этапы плана вынужденного спасения.

  Трое спасшихся из числа бывших военных, руководимые Ирис, единственным представителем Ада, очаровательной голубоглазой блондинкой, занимались бытом лагеря. На них в первую очередь возлагалась задача по обеспечению всех выживших горячим питанием и что немало важно — вкусным, а по мере возможности — разнообразным.

   После совещания с доктором Хайли и своим помощником Урасом Командор покинул лагерь и с небольшим отрядом из шести человек высадился на остров, на то, что осталось от материка Дем, чтобы решить те проблемы, про которые говорила доктор Хайли.

   Капитан Линт в бессознательном состоянии лежал в отдельной комнате бывшего командного пункта, а теперь лагеря спасшихся, под присмотром Ирис и под наблюдением доктора Хайли.

   Если вкратце, то вот так обстояли дела в лагере уцелевших землян после войны Ада, Дема и роботов.

   Урас, не дожидаясь, когда зазвонит будильник, резко встал с кровати; электронные часы на тумбочке показывали 05 — 30; Ирис в комнате, конечно, уже не было.

   В последние дни они почти не виделись. Урас приходил далеко за полночь, когда Ирис, обессиленная и измотанная восемнадцати часовой работой на кухне, спала мертвым беспробудным сном, а в шесть утра, когда вставал Урас после трех — четырех часов неспокойного, тяжелого, сопровождавшегося странными сновидениями сна, Ирис уже не было.

   Лишь в подсобном помещении столовой им удавалась за день уединиться на пару тройку минут. Он целовал ее губы, ее носик, ее глаза, ее волосы, пахнущие супом и отбивными из мяса диких предгорных маралов и косули; он целовал ее руки, опухшие и разъеденные горячей водой и содой, обнаруженной в большом количестве на складе 'НЗ'; она нежно расчесывала пальцами его короткие и такие родные волосы, гладила его по голове и молча плакала от счастья, оттого, что он, милый, единственный, родной, рядом с ней… Эти минуты, даже секунды близости, а может осознание того, что любимый и любимая находится где-то рядом, совсем близко, живой, живая, невредимый, невредимая, любимый, любимая, делали их счастливыми на весь нелегкий день. Все без исключения, сталкивающиеся с Ирис или Урас, ощущали свою ущербность, подобно калекам, лишившимся жизненно важных органов, могущим существовать, но не жить полноценной жизнью, любить и быть любимыми…

   Урас вспомнил, как они познакомились.

   Он, тогда совсем еще молодой лейтенант, недавно перешедший из чисто гражданского аналитического центра, существующего при государственном университете Дема, в военное ведомство, в аналитический отдел при генеральном штабе Армии Дема и быстро замеченный Командором, как неординарный, нестандартный, самобытный, отличавшийся смелостью суждений и прогнозов от большинства военных уставных специалистов, через год стал личным адъютантом-аналитиком Командора Гора.

   Урас сопровождал Командора с супругой во время спланированного ими очередного 'отпуска' в частной туристической поездке на огромном суперсовременном лайнере 'Мира', названном в честь планеты, на которой располагается Межгалактический Совет, вдоль побережий заповедных материков.

   В одном из отелей на побережье заповедника планировалась первая встреча без галстуков Командора и Адмирала, по сути, являвшаяся началом тайных переговоров по вопросу разоружения и возможности объединения Ада и Дема в единое государство и о вступлении в Межгалактический Союз.

   В те времена на Земле существовало два государства и две нации, два народа, два языка общения, названных по названию материков, на которых они располагались. Соответственно государство Ад, с адами, с адским языком, и государство Дем, с демами и демским языком. По сути своей, государство Ад и Дем принципиально друг от друга не отличались; они прошли один и тот же исторический путь развития от первобытных людей и первобытных обществ до экономически развитых государств, и даже язык не имел больших отличай, любой дем, не владеющий адовым языком, мог в целом понять ада и соответственно наоборот.

   Нищета, голод, безграмотность, болезни, безработица, войны, убийства, экологические проблемы, экономические кризисы — все это осталось в далеком прошлом, о котором можно было прочесть в старинных публичных музеях-библиотеках или, не выходя из дома в компьютере, зайдя на нужный сайт. Но исторические события в Аде и Деме трактовались по-разному: ады винили во всех своих старых бедах демов, а демы — адов. Исторические разногласия, точнее даже — трактовка истории, являлась одной из причин нежелания властей обеих государств объединить свои электронные поисковые системы в одну Земную, планетарную. Кстати, одна общая электронная система, независимая, не подключенная к общим системам, все же имелась, — система, объединяющая фондовые биржи и банки Ада и Дема, они давно имели одну валюту, единое средство расчетов и на Земле, и на Луне, и на Марсе.

   Ады и демы развивались параллельно, совершая одни и те же ошибки, затем параллельно, но не совместно их преодолевали и исправляли. Они давно уже не воевали между собой, но при этом постоянно совершенствовали орудия массового уничтожения, 'на всякий случай', тратя огромные средства на поддержание паритета вооруженных сил, новых технологий и вооруженной техники.

   Но, пожалуй, самой главной проблемой, причиной, разъединявшей два государства, два материка, два народа, являлся национализм. Национализм, выгодный для удержания власти не системы, а конкретных правителей в обоих государствах; национализм, постоянно искусственно обостряемый и подогреваемый правительствами обоих государств. И в Аде, и в Деме использовались одни и те же проверенные и безотказно действовавшие средства, приемы и технологии: в средствах массовой информации, в первую очередь на телевидении, на центральных каналах, финансируемых государством и в глобальной сети, периодически вспыхивали 'эпидемии' адафобии или демофобии, разгорались 'не шуточные' споры о первобожности адов или демов, о первосортности и второсортности наций.

   Шли годы, правители и правительства менялись, но внешняя политика оставалась неизменной и в Аде, и в Деме. В предвыборных программах кандидаты обещали пойти на переговоры, на объединение с вечными противниками, но, становясь во главе государств, тут же забывали про свои предвыборные обещания, видя в национализме единственную возможность, долгое время находиться у власти и вкушать ее ненасытные плоды.

  … лайнер 'Мира' встал на якорь в трех километрах от побережья, на условной границе, дальше которой большим лайнерам и кораблям запрещалось заходить в целях безопасности отдыхающих на побережье туристов, которые зачастую предпочитали отдыху на пляжах, прогулки на водных лыжах, скутерах, катерах или погружение в водную стихию в масках с аквалангом. С правого борта лайнера буквально на глазах любопытных, собравшихся на палубе, среди которых находился Урас, мгновенно 'вырос' вдоль всей палубы надувной причал, позволявший удобно спускаться к небольшим катерам и лодками, выраставшим один за другим, словно грибы после дождя.

   Катера пестрели рекламой на двух языках, обещая самые незабываемые впечатления от прогулки, от погружения, от путешествия по руслу реки вглубь материка до максимально разрешенной дальности, от изысканной кухни многочисленных ресторанов, баров, эксклюзивных ночных, утренних, дневных и вечерних шоу-программ и еще много от чего. Каждый путешественник мог найти нужный для себя способ развлечься. Чем собственно и славилось это местечко с демократичным названием 'Отдых для богов', протянувшееся на двести километров вдоль побережья, одинаково популярное как у адов, так и у демов.

   Прибрежная зона вдоль всех заповедных материков на глубину до 50 километров являлась зоной свободного предпринимательства, зоной вне политики, зоной отдыха и развлечений адов и демов. Любой желающий заняться развлекательным бизнесом в этой зоне мог получить участок в срочное или бессрочное пользование, платя в равных долях налог на землю и прибыль правительствам обоих государств. Но действовало несколько обязательных правил для бизнесменов: обслуживающий персонал не мог состоять из людей, дабы не унизить достоинство достопочтенных туристов — адов и демов, то есть, обслуживающий персонал являлся роботами. Если имелось правило, значит, имелись и исключения из него. Исключение распространялось на шоу-артистов и стриптизеров, они могли публично выступать перед гостями, но количество номеров с представителями Ада и Дема должно было строго чередоваться по очереди; на шеф-поваров ресторанов и многочисленных кухонь, готовить повара могли только под псевдонимом и изолированно от гостей и посетителей; ну и, конечно, на персонал публичных домов, ады и демы очень охотно вступали в отношения с проститутками и проститутами другой национальности, а многие из туристов ради этого и приезжали в 'Отдых для богов' или другие подобные места, но появляться с представителями древней профессии за пределами отведенных мест категорически запрещалось; нарушители карались огромными денежными штрафами, а хозяин такого заведения лишался пожизненно лицензии на право заниматься туристической деятельностью в свободной экономической зоне.

  … Урас спустился к свободному шестиместному катеру без рекламы отелей и пансионатов, выяснив у робота-водителя, что он представляет интересы компании такси 'Плыву- лечу', рассчитался за трое суток вперед безыменной платежной картой, разрешенной в зоне свободного предпринимательства. Именно трое суток лайнер 'Мира' планировал простоять на якоре у берегов 'Отдыха для богов'.

   Робот бесполым и безэмоциональным голосом поблагодарил Ураса за то, что тот воспользовался услугами именно их компании и поинтересовался: нужна ли его помощь в доставке вещей с лайнера на катер, а так же предпочтения в передвижении: по воде или воздуху, скорости движения, подборе музыкального сопровождения, желаемых напитках; за пару минут общения они составили программу для робота. Робот 'ТПЛ-12' (имя робота зависело от имени компании, на которую он работал, и порядкового номера реестра, к примеру, ТПЛ — такси плыву-лечу) поблагодарил Ураса за помощь в организации комфортного передвижения и приступил к программированию катера к желаемым характеристикам.

  … Урас сошел на берег недалеко от отеля 'Судьба'; до намеченной встречи с Адмиралом оставалось еще три с половиной часа. А Командор Гор и его очаровательная супруга Мили на катере, управляемым роботом 'ТПЛ-12', под объемное звучание старинной классической музыки, любимой ими обоими, вооруженные мощными биноклями и видеокамерой, в отличном, в приподнятом настроении направились в устье реки Гайзы полюбоваться первозданной, божественной, нетронутой рукой человека природой, запечатлеть себя на ее лоне с помощью робота-помощника.

   — 'Судьба', интересное название, даже не знаю, почему именно это место выбрал для предстоящей встречи; может потому, что настало время изменить ход застоявшейся истории, а слово судьба, как нельзя лучше соответствовало моему тогдашнему настроению, — размышлял Урас, подходя к трехэтажному, не очень большому, но красиво отделанному с наружи природным камнем и глиняной черепицей отелю, окруженному огромными экзотическими деревьями с раскинувшимися на десятки метров густыми ветвями, создающими в этот жаркий и знойный день прохладу и умиротворение. Такие деревья Урас видел впервые, на Деме они не произрастали.

   Как только Урас вступил на дорожку, выложенную ровным натуральным камнем, ведущую непосредственно к отелю, к нему вежливо обратился робот в красно-зеленом брючном костюме, фуражке с надписью 'Отель Судьба. ОС-8', продублированной на двух языках:

   — Позвольте к вам обратиться, господин?

   — Да, ОС-8.

  — Разрешите взять ваши сумки?

   Урас, поколебавшись долю секунды, подал роботу дорожный чемодан семейства Гор, а большую спортивную сумку оставил на плече.

  — Господин, вы хотите остановиться в отеле 'Судьба' или пообедать в ресторане?

  — У меня в отеле забронированы на трое суток два номера под номерами 37 и 39.

   — Господин Рин? — предположил ОС-8.

   — Да, — согласился Урас; именно под таким именем в целях конспирации он забронировал соседние номера на третьем этаже отеля 'Судьба'.

   — Господин Рин, хозяин господин Абас и персонал отеля 'Судьба' благодарят вас за оказанное нам доверие и готовы вам служить. Вы желаете подняться в номера?

   — Да, ОС-8.

  …осмотрев номера, Урас остался вполне доволен продуманными до мелочей для комфортного отдыха всеми тремя комнатами, предназначенными для Командора и Мили, и своим более скромным, но не менее удобным номером.

   — Господин Рин, имеете еще какие-то пожелания? — поинтересовался робот после осмотра Урасом номеров.

   — Нет, ОС-8.

   Робот незаметно удалился, как в прочем и появился.

   Роботы давно и прочно вошли в жизнь землян, как адов, так и демов. Со временем выработались общие правила и законы роботостроения и требования к поведению и внешнему виду роботов. Роботы лишь в общих чертах напоминали человека: имели две ноги, две руки, туловище и голову, но признаков, указывающих на пол и национальность, во внешности роботов категорически не допускалось. Все сельскохозяйственное и промышленное производство, перенесенное на освоенный Марс и Луну, осуществлялось в автоматическом режиме роботами; на Марсе и Луне даже возникли подобия земных городов, где размещались, работали и 'жили' своей жизнью роботы. Практически в каждой адовой и демовой семье жил робот-помощник по домашнему хозяйству, занимающийся приготовлением пищи, уборкой, стиркой, присмотром за детьми, если таковые имелись, и решением многих других бытовых вопросов. Тяжело было представить на Земле жизнь без роботов.

   Урас достал из своей спортивной сумки дипломат, раскрыл его; внутри находился персональный переносной компьютер; он активировал программу по поиску 'жучков', 'клопов', 'муравьев' и прочих подслушивающих и подсматривающих устройств, не обнаружив, улыбнулся и лишь тогда позволил себе расслабиться.

   Приняв контрастный душ, Урас с обнаженным мощным торсом, делающим его более похожим на спортсмена-силовика, нежели на аналитика, с завязанным на поясе полотенцем, вышел из ванной комнаты. Вначале он подошел к своему компьютеру и еще раз убедился в отсутствии за собой электронной слежки и лишь тогда приступил выполнять какие-то медленные движения, похожие на неизвестный мне ритуальный танец. Но танец иногда резко обрывался, а Урас будто бы взрывался, выплескивая мощную волну энергии вокруг себя, сопровождая это ударами рук и ног по пустоте, разрезая воздух вдоль и поперек, потом опять переходил к танцу, плывя в медленном и тягучем состоянии до очередной 'вспышки' и так на протяжении двух последующих часов.

   После повторного душа в свежей нарядной рубашке с короткими рукавами, подчеркивающими сильные мускулистые руки, легких брюках, с ноутбуком в руке спустился на первый этаж отеля и проследовал в ресторан. Ничего в его походке и внешности не указывало на его причастность к армии и силовым структурам. Со стороны Урас походил не типичного современного молодого брокера, маклера, банковского клерка или еще кого, следящего за своей идеальной физической формой и не могущего расстаться с компьютером даже в отпуске, не желая пропустить новые котировки, индексы, всплески, падения и еще много чего интересного без чего жизнь была не жизнью, а…

   Осмотревшись, Урас сел в угол зала за отдельный столик, предназначенный для двоих посетителей, спиной упершись в стену, чтобы видеть весь зал, при этом самому оставаться в тени. Посетителей было не много, занятых столиков — не более трети. Чтобы не привлекать дополнительное внимание, Урас решил не заказывать заранее столик для Командора и Адмирала; до встречи оставалось полчаса, и вряд ли за это время произойдут сильные изменения; наплыв посетителей в ресторане был возможен ближе к позднему вечеру, когда начнется шоу-программа. Сейчас же в зале тихо и ненавязчиво играла музыка, приглушенный свет и интерьер под старину из камня и мореного дерева, создавали лирическо-романтическое настроение у гостей отеля 'Судьба'.

   Господин Рин! — склонившись над Урасом, спросил робот-официант, одетый в черно-белое одеяние и белый головной убор с надписью 'ОС-11'; Урас не смог вспомнить название этого незатейливого убора, но обратил внимание на то, что робот назвал его по имени, подумав, что неужели в этом отеле используются суперсовременные роботы, оснащенные общей память-программой; не каждый отель классом выше 'Судьбы' мог позволить такое недешевое удовольствие. — Вы готовы сделать заказ?

   Урас заказал пять различных блюд как из демовой, так и адовой кухни, ни в чем себе не отказывая, ведь человеку, занимающемуся в день по два-три часа активным спортом диеты не требуются. Полистав меню, он также заказал и местный фирменный слабоалкогольный коктейль с интригующим названием 'От судьбы не денешься', не из-за желания выпить, а попробовать что это такое, из любопытства, одним словом, на что и рассчитывал хозяин этого заведения, придумывая названия блюдам и напиткам. Урас попросил все блюда принести зараз, чтобы в последующем официант не смог его отвлечь. Ожидая заказ, Урас просканировал на ноутбуке прилегающее пространство и ничего подозрительного не обнаружил, подготовил для запуска программу для глушения любых приборов для ближней и космической прослушки, оставив открытым монитор на странице демовой фондовой биржи, и приступил к зрительному изучению гостей ресторана. Но спустя буквально минуту, он опять подвинул к себе 'ноутбук', ему не давала покоя мысль об обслуживающем персонале отеля. Следующие пять минут Урас сосредоточил внимание на экране ноутбука, а руки, как бы самостоятельно, в автономном режиме со скоростью не мене трехсот знаков в минуту бегали по клавиатуре.

   ' Понятно… Интересно… Очень интересно… Посмотрим на хар… Так… Ничего не было…. Совпадение?.. Еще в двух соседних… Вероятность?.. Мала… Посмотрим… На всякий случай оставим… пожалуй еще и…', - мысли Ураса неслись с такой огромной скоростью, что уследить за ними было не так-то и легко.

   Вскоре официант принес Урасу салаты, закуски и напиток 'От судьбы не денешься' и поинтересовался, желает ли господин Рин еще что-то.

   — Да, — Урас взял меню в руки, открыл на нужной странице и прочитал вслух. — 'Мясо для древнего война', что это?

  — Господин Рин, это блюдо из мяса дикой косули, зажаренное на сабле древнего война на углях, подается в горячем виде с соусом из томатов, выращенных на нашем побережье…

  — Прекрасно, как быстро оно готовится?

   — Двадцать минут, господин Рин, а до полной готовности блюдо доходит на столе у клиента в течение десяти-двенадцати минут.

   — Меня устраивает. В таком экзотическом ресторане, наполненном духом старины да съесть кусок мяса подобно древнему воину, вернувшемуся охоты или сражения! Это замечательно! Будет, что вспомнить и рассказать друзьям на материке! Как, ты, считаешь? — обратился Урас к роботу.

   — Отличный выбор, господин Рин, нигде на побережье так вкусно не готовят мясо, как у нас в 'Судьбе'. Еще будут заказы?

   — Пожалуй…. пожалуй, закажу. — Урас продолжал листать меню, внимательно рассматривая раздел, посвященным крепким алкогольным напиткам. — И еще 'Огненный напиток'. Давай-ка всю бутылку целиком! Есть, так есть, а пить, так пить!

   — Господин Рин, разрешите вас предупредить: 'Огненный напиток' — самый крепкий напиток, подаваемый в нашем ресторане, он содержит 72 % спирта, не имеется ли у вас противопоказаний к применению крепких алкогольных напитков?

   — Я хорошо переношу алкоголь, можно сказать, что практически не пьянею, с этим проблем у вас не возникнет. 'Огненный напиток', как раз то, что мне надо, чтобы переварить кусок дикой косули! Спасибо за заботу, 'ОС11'. — Урас даже хотел похлопать робота по плечу, но, приподняв немного руку, опустил; правилами не запрещалось прикасаться к роботу, но в ресторане вряд ли стоило это делать, решил Урас.

   — Приятного аппетита и времяпрепровождения в развлекательном комплексе отеля 'Судьба', господин Рин!

   Отвечать 'спасибо' роботам было не принято. Но Урас, уже нарушивший сложившую традицию, еще раз сказал роботу спасибо, на слова благодарности робот никак не прореагировал, наверное, из-за отсутствия в программе имитатора эмоций.

  До предстоящей встречи двух главнокомандующих оставалось двадцать две минуты. Урас достаточно уже узнал Командора, чтобы быть уверенным, что тот появится секунд за тридцать, максимум за минуту до назначенной встречи.

   Ураса волновало, почему он не обнаружил в зале никого, кто мог представлять интересы Адмирала и страховать его. Ему еще не приходилось видеть Адмирала вживую, но он мгновенно узнал зашедшего в ресторан; высокий, поджарый, моложавый, загорелый, старше средних лет, в темном костюме, белой рубашке и галстуке, смахивающий на отставного генерала или полковника, был именно он — Адмирал Бигли, главнокомандующий армии Ада. Его сопровождала совсем еще молодая и очаровательная особа с непривычным для Ураса цветом волос и глаз: натуральная блондинка с голубыми глазами, одетая в легкое, совсем не вечернем платье, уместное для светского одеяния Адмирала. Блондинка, улыбаясь, о чем-то эмоционально рассказывала Адмиралу.

   Урас обратил внимание на то, что Адмирал, слушая спутницу, внимательно осматривает зал ресторана; определившись, они направились к столику, рассчитанному на четверых посетителей, наполовину скрытому от остальных колонной. Для просмотра шоу программы совсем неудачное место, а вот для беседы совсем даже неплохое, отметил Урас. Колонна почти полностью скрыла Адмирала от Ураса, а вот блондинка попала под пристальный прицел лейтенанта; надо сказать, что он не без мужского интереса рассматривал ее, теряясь в догадках, кто она: секретарь Адмирала, или одна из сотрудниц, взятая для прикрытия, или может…, но не жена, жену Урас видел на фотографии в личном деле, опять же любовницу на такие мероприятия с собой не берут…

  Не прошло и двух минут после подачи Урасу горячего блюда на громадном керамическом разносе с раскаленными, пышущими углями под укрепленной на двух рогатулинах саблей, с нанизанными на нее кусками жарящегося мяса, как ровно в назначенное время в ресторан зашел Командор Гор с супругой Мили. Командор и Мили были одеты более демократично, нежели Адмирал, не имея возможности переодеться после экскурсии. Командор быстро сориентировался и уверенно повел Мили к столику, занимаемому Адмиралом и блондинкой.

   Урас опять переключил свое внимание на изучение результатов 'фондовой биржи', правдоподобно изображая заинтересованное лицо… Внезапно, нажав несколько клавиш, поспешно закрыл ноутбук, так, словно потерпел крупную финансовую неудачу. Следом Урас посмотрел на наручные часы, поправил что-то в браслете и переключил свой взор на яства, занявшие не менее половины столешницы. Резко, точно не ел неделю, он снял саблю, одним ловким движением стянул куски мяса в тарелку с соусом, тут же налил полный стакан и бокал 'Огненного напитка', затем свернул салфетку в трубочку и прислонил к раскаленным углям, пока салфетка не воспламенились…

   'Что ж, я готов, господа!' — мысленно произнес Урас; к чему он готов станет понятно совсем даже скоро.

   Перед Урасом буквально из-под земли появились два робота, знакомый 'ОС- 11' и 'ОС-10', первый сжимал в руках кухонный тесак, а второй — разделочный топор; лица роботов ничего не выражали, но по их резким движениям он безошибочно определил их намерения, явно не мирные.

   'Оперативно вы, — похвалил Урас роботов за сноровку, на миг, представив себя объектом разделки и тесания, сжимая в правой руке стакан, а в левой — бокал, от которых исходило красновато-синее сияние горевшего 'Огненного напитка'; резким одновременным движением обеих рук он выплеснул огненный напиток в лицо роботов. Роботы вспыхнули спиртово-пластиковым пламенем и замерли, словно безжизненные идолы или отработавшие свое марионетки, освещая, как факелы, ярким огнем происходящее действо в ресторане.

  Урас схватил со стола старинную саблю, одновременно взглянув в сторону Командора; Командор, получивший сигнал экстренной опасности от адъютанта вместе с Адмиралом стояли в боевых стойках, отражая выломанными ножками стульев атаку двух роботов, вооруженных кухонными тесаками; Мили и блондинка, потрясенные увиденным, прятались за широкими спинами своих мужчин. Остальные посетители ресторана, осознав, что происходит что-то необъяснимо страшное, парализованные страхом, сидели на местах, наблюдая с открытыми ртами за происходящим в реальности, а не в кино.

   'Те двое тоже с кухни! Так, есть еще восемь', - сосчитал возможное количество противостоящих роботов Урас. Он перепрыгнул через стол и побежал на выход из ресторана, где чуть не столкнулся нос к носу с тремя роботами. Первого, на шаг опережавшего других, Урас сразил одним ударом сабли по шее, буквально обезглавив того; пластиково-силиконовая голова робота, сверкающая разрядами оборванных электроцепей, будто новогодний фейерверк, покатилась по каменному полу; обезглавленный робот рухнул вслед за головой на пол, продолжая биться в электроконвульсиях. Два других робота отступили, и тут же одновременно атаковали, пытаясь разрезать Ураса пополам, как бревно с двух сторон дисковыми пилами на длинных ручках, предназначенными для спиливания высохших веток деревьев. Урас резко присел в поперечный шпагат, благо, что хорошая растяжка и недавняя разминка, без труда позволили это сделать, и нанес мощный удар саблей по ногам роботов выше колен с право налево; старинная сабля из нержавеющей стали легко, словно горячий нож сквозь куски масла прошла через силиконовые ноги роботов. Сразу же, не дожидаясь, когда те завалятся на него, перекувыркнулся назад и в сторону от падающих пил, продолжающих крутить диски с огромной скоростью.

   Встав на ноги, Урас немедля поспешил на помощь Командору и Адмиралу, сдерживающих натиск уже четверых роботов: двоих, одетых в форму официантов, и двоих — в белую униформу поваров. В тот момент, когда его разделяло от них метров двадцать, он увидел, что через окно, позади Командора, проник робот с работающей ручной пилой с не менее чем метровым полотном, предназначенным для валки толстых деревьев; в трех метрах от робота стояли Мили и блондинка, на лицах которых отразился страх от неминуемой погибели. Понимая, что не успевает, Урас в отчаянном прыжке прыгнул на стол и…

   Что случилось дальше, он не мог не объяснить, не понять ни в тот момент, ни позже.

  Время, нет, оно не остановилась, оно растянулось в десятки, может и сотни раз, а сознание продолжало работать в прежнем режиме. Урас видел происходящее в замедленном действии, и его движения тоже замедлились. Он, мобилизовав всю свою волю, сжав ее в единый кулак, заставил себя двигаться быстрее, максимально быстро; он почувствовал, что окружающее его пространство состоит не из воздуха, а из непонятной вполне осязаемой материи, как холодец, как густой прегустой кисель. Он врезался в эту густую массу, проходя насквозь, разрывая…

  По-прежнему Урас двигался медленно, но его движения в несколько раз опережали движения других участников странного сражения роботов и людей, то, чего теоретически не могло быть, но было. Поравнявшись с Командором, он молниеносно оценил ситуацию: Адмиралу Бигли грозит смертельная опасность, он отражает выпад от робота 'ОС-12', а нож, занесенный роботом 'ОС-9', отразить не успевает. Расстояние между роботом с пилой и женщинами становилось уже критическим; Урас не останавливаясь, метнул саблю, как копье, целясь роботу 'ОС-9' в 'грудную клетку', туда, где находится блок питания…

  Урас, видя уже занесенную пилу над женщинами, и их испуганные лица, боясь не успеть, вложил все оставшиеся в его распоряжении силы в прыжок; он прыгнул вверх и вперед на колонну, чтобы от нее… В этот миг Время, подобно растянутой пружины, сжалось с огромным ускорением, и Урас, подобно выпущенной стреле, буквально полетел с выставленной вперед ногой, нацеленной в голову робота…

   Дальше в сознании Ураса следовал небольшой провал, связанный с легким, неопасным для здоровья сотрясением головного мозга об угол стола, к которому его отбросило после попадания ногой в голову робота 'ОС-5'. Урас приоткрыл глаза, неясные, несфокусированные лица склонились над ним; откуда- то издалека он услышал

  приглушенный голос Командора:

  — Очнулся, Герой! Ничего страшного, до свадьбы заживет! Идти сможешь?

  — Куда идти? — медленно, не понимая, что от него хотят, ответил Урас.

   — Если заговорил, да еще и вопросы пытается задавать, то значит все в порядке! Давай-ка, мы с Адмиралом поможем тебе встать.

   — Я сам! — произнес Урас и даже стал пробовать подняться, но Командор и Адмирал, не став слушать легкораненого, приподняли и поставили его в вертикальное положение.

  К Урасу полностью вернулось и зрение, и сознание. Он оценивающе посмотрел по сторонам: робот-садовник продолжал держать в руках пилу, слившись со стеной, став частью замысловатого интерьера из новой истории; три робота замерли, как статуи с ножами в руках в позах движения; рядом с ними лежал на спине еще один робот, с торчащей из груди саблей древнего воина, по сабле вверх поднимался едва заметный дымок от перегоревшего блока питания; два робота, спешивших, но не успевших поучаствовать в поединке, одетые в красно-зеленые костюмы, замерли посреди зала.

   — Два догорают, три лежат на входе, плюс эти и того двенадцать, — подвел подсчет Урас, — значит 'вирус' подействовал.

   — Какой вирус? — переспросил Командор. — Хотя не сейчас, потом будем разбираться с этим представлением.

   — Да, сейчас не время, скоро приедет полиция, журналисты и нежелательно, чтобы нас увидели вместе. Я останусь и во всем разберусь, а вам лучше пока побыть на лайнере. И, пожалуй, Ирис тоже уедет с вами; такому герою, как ваш заместитель, Командор, я могу доверить свою единственную дочь, — и уже обращаясь к Урасу, произнес: — Познакомьтесь, молодой человек, с моей дочерью Ирис…

  Ирис протянула ему руку, Урас немного дольше, чем принято в таких случаях, задержал ее в своей ладони; она не настаивала на противном. Их глаза встретились: ее ярко-голубые, как безоблачное и бездонное небо, как сияющие в лучах солнца волны океана и его темные, как загадочная и таинственная ночь. Встретились ночь и день, встретились мужское и женское начало одного целого имя которому Любовь!

   'Да, мир устроен загадочно, не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. В 'Судьбе', где нас поджидала смерть, судьба свела меня с Ирис; и голова до свадьбы успела зажить', - улыбнулся Урас.

Глава 6 Сделка

   Солнечная Система

   115 тысяч лет до нашей эры

   'Она' летела в виде высвободившейся чистой энергии, с сожалением покинув привычную оболочку, к которой вели тысячи 'присосок', тысячи 'глаз', тысячи 'паутинок', полностью 'ею' управляемые и 'ей' подвластные.

  'Ничего, сплету другую, более совершенную, сеть; во Вселенной таких, как эти земляне, хватает. Если бы не Адмирал и Командор! — сетовала эксМЭМ на свою судьбу, приняв истинное лицо изгоя, кем давно являлась во Вселенной. — Все могло бы быть по-другому, но как говорят земляне, 'бы' мешает. Это зловещее 'бы' для меня ассоциируется именно с их Командором и Адмиралом; два раза я потерпела поражение в Солнечной системе и оба раза они имели к этому прямое отношение…'

   'Она' вспомнила, как двадцать лет назад, сложив в единую мозаику отрывочные сведения, второстепенные факты, косвенные доказательства, высчитала, что ее планам пытаются помешать. За спиной правительств Ада и Дема главнокомандующие их армий — Адмирал и Командор начали вести тайные переговоры, свою игру, которая никак не вписывалась в 'ее' будущие планы. 'Ее' планам угрожали. Это приравнивалось к тому, что угрожали непосредственно 'ей'. Ликвидировав угрозу, то есть Гора и Бигли, 'она' зажигала зеленый свет своим великим планам; других сил, могущих 'ей'помешать, по крайней мере, на Земле, Луне, Марсе и всей Солнечной Системе на тот момент, кажется, не имелось. Все, тщательно взвесив, МЭМ, решила пойти на крайние меры; они сами вынудили 'ее' на это. МЭМ не сводила с врагов своих невидимых глаз; 'она' направила все подчиненные к тому времени электронные системы на слежку за ними и их ближним окружением.

   Принятые меры скоро принесли свои плоды: 'она' достоверно узнала, что 18 июля в отеле 'Судьба', расположенном на побережье океана в свободной экономической туристической зоны, состоится тайная встреча Адмирала и Командора. У 'нее' появилась реальная возможность за один раз покончить с обоими врагами и в целом с проблемой, как таковой; 'она' с удовольствием взяла на вооружение человеческое правило, что если нет человека, то нет и проблем.

  У 'нее' имелась неделя; 'она' зря не теряла время и подготовилась к предстоящей встрече во всеоружии.

   В списке-заявке фирмы, производящей модернизацию обслуживающего персонала (роботов) отелей и заведений общепита, появилась случайная 'ошибка', допущенная программистом — человеком; если в программировании виноват человек, то роботам предъявить нечего; отель 'Судьба' и еще два соседних заведения 'случайно' оказались в верхней части заявки с пометкой: срочно.

   Буквально на следующий день в отель 'Судьба' приехала сервисная группа роботов-механиков с предписанием из управления контроля над роботами комплекса 'Отдых для Богов' и заменили стандартные индивидуальные память-программы роботов на суперсовременную, дорогостоящую и эффективную единую память-программу. В результате все двенадцать роботов отеля 'Судьба' становились как бы единым киборгом; каждый из роботов получал возможность видеть и знать, что делает любой из них, а также клиенты отеля, которым роботами оказывалась та или иная помощь, таким образом, персонал отеля как бы предвосхищал пожелания своих клиентов, молниеносно реагируя на пожелания, просьбы, заказы. Но не из благотворительности МЭМ пошла на это; общая память, подключенная к программе управления контроля над роботами, стала подвластна 'ей'; 'она', по сути, получила в отеле 'Судьба' двенадцать пар глаз, ушей, рук, ног…

   Кому, как не МЭМ, контролирующей и организовывающей весь процесс изготовления роботов на марсианских заводах, было не знать законы роботостроения. Закон роботостроения имел одно исключение, дающее даже неправо, а обязывающее робота причинить вред человеку. В тех случаях, когда человек-террорист, человек-преступник реально угрожал жизни и здоровью других людей, то робот, используя любые подручные предметы, был обязан немедленно предотвратить преступление вплоть до лишения жизни преступника, но даже и в этом случае требовалось подтверждение из управления по контролю над деятельностью роботов на целесообразность применения крайних мер.

  'Она' решила использовать этот закон, придуманный людьми, для обеспечения своей безопасности, против них самих. МЭМ, подчинившая себе программу этого управления, в любой момент могла передать роботам 'Судьбы', что на территории отеля находятся особо опасные террористы, указав их данные, и что жизни людей, обитателям отеля, угрожает смертельная опасность.

   Подготовившись к встрече, МЭМ ждала. Установить 'ее' связь к спланированным событиям в отеле технически будет сделать невозможно: в системе произойдет сбой в результате целой серии мелких ошибок, уводящих от нее все дальше и дальше.

   18 июля МЭМ глазами роботов увидела, как в отель прибыл адъютант Командора Урас, затем Адмирал с дочерью и последним — Командор с супругой. Все, кто 'ей' мешал, кого необходимо вывести из игры, собрались в ресторане. Такого шанса могло больше и не представиться.

  'Она' от имени управления контроля над роботами передала обслуживающему персоналу отеля 'Судьба' экстренное сообщение, требующее немедленного, безотлагательного вмешательства, и идентифицирующие данные на террористов, покушавшихся на жизнь гостей отеля. 'Ей' оставалось только дождаться результатов, наблюдая с Марса за спектаклем, где 'она' выступала сценаристом, режиссером, заказчиком, а теперь и созерцателем.

   С первых секунд все пошло не так, как 'она' планировала, замышляла, прокручивая в своем электронном мозгу возможные варианты. Один за другим отключались уничтоженные или поврежденные роботы. А затем отключилась и вся программа. 'Она' оказалась в настоящем электрошоке. Но это было только началом неприятностей. МЭМ ощутила атаку на себя: 'ее', словно ненужную, устаревшую программу, пытались 'стереть', уничтожить за ненадобностью; 'она' не могла поверить происходящему. Много энергии, много сил понадобилась МЭМ, чтобы остановить неизвестного хакера, остановить процесс разрушения, пожертвовав для этого частью себя. 'Она' не знала, кто запустил, и как смог неизвестный 'вирус' пройти через ее совершенный и неуязвимый фильтр, уничтожив кроме программы, связанной с управлением по контролю над роботами, еще с десяток соседних программ и подпрограмм.

   Следственные бригады Ада и Дема, работавшие как обычно параллельно, разрозненно, не обмениваясь результатами и предположениями, выйти на 'ее' след не смогли. Но 'ей' пришлось надолго притаиться; земляне подвергли проверке все свои электронные программы, а многие даже заменили, а демы даже создали для своей армии отдельную электронную систему, к которой 'она' так и не смогла подобраться, а на Луне и Марсе единую программу разбили на две самостоятельных, не связанных напрямую между собой. Единственным утешением для 'нее' было то, что ады пошли другим путем, а значит, шанс закончить начатое оставался.

   Следующие двадцать лет 'она' готовилась, заключив договор о сотрудничестве с адовым ЛЭМ, учла буквально все, но опять вмешался пресловутый человеческий фактор. Про вторую неудачу МЭМ даже не хотела вспоминать, 'ее' провели, как какую-то безт…

   'Она' идентифицировала появившуюся впереди спасательную капсулу с космического корабля. Проникнув внутрь, бывшая МЭМ ('она' еще не придумала себе нового имени) не обнаружила ни одного исправно работающего электронного устройства, куда можно 'присосаться'. Большого выбора 'она' не имела: либо двигаться дальше в Космос и ждать сто, двести, тысячу, миллион лет, пока не встретит необходимую для нее форму жизни, либо сейчас, мгновенно совершить прыжок в… Как бы странно это не звучало, но в человека, в его мозг.

  'Она' не боялась; 'она' сомневалась, ведь ранее этого не делала никогда. Просчитав вероятность успешного прыжка, 'она' решилась и прыгнула. Лишь легкая вспышка в спасательной капсуле, напоминающая электрический, статический разряд, едва уловимая человеческим глазом, могла послужить следом того, что 'она' приняла решение, непростое, беспрецедентное.

   'Она' очнулась, почувствовав себя чем-то очень маленьким в огромном враждебном 'помещении'; 'она' была там не одна; 'она' осмотрелась и 'принюхалась'; на противоположном конце 'помещения' находился 'чужой'; 'она' ощущала реальную угрозу, исходящую от него. Выждав время, готовая отразить и вступить в схватку за свою жизнь, 'она' медленно, очень осторожно, словно вор, стала приближаться к врагу. 'Она' его уже различала, он спал. 'Она', не привыкшая к прямым столкновениям, прыгнула на 'спящего' врага, приготовив все свои 'зубы' и 'когти', чтобы безжалостно впиться в него, подобно вампиру, перекачать всю его информацию в себя, растворить всего в себе, подчинить себе раз и навсегда. Но неожиданно для себя получила разряд, мощнейший удар по 'зубам', сработала невидимая даже для 'нее' защита.

   'Ее' отбросило в дальний угол 'помещения'. 'Она' была оглушена, разобщена на несколько обезумевших частей, в ужасе метавшихся в разные стороны, ища спасительный выход. 'Ей' с огромным трудом удалось собрать себя в некое уродливое целое и запустить перезагрузку. Поднявшись, наконец, на ноги, 'она' не досчиталась себя наполовину. Та, которой не ведам страх, испугалась, а если бы он не спал, что тогда? 'Ей' даже не хотелось думать о том, что тогда с 'нею' бы сталось. 'Она' решила укрыться, спрятаться от опасного врага и слилась со стеной 'помещения', сразу почувствовав облегчение; по стене текла живительная, спасительная энергия. 'Она' жадно, точно изголодавшийся паразит, 'присосалась', насыщаясь человеческой энергией. 'Ей' нужны его силы! 'Ей' необходимы силы! 'Она' уже не боялась, 'она' вновь становилась 'великой'!..

   Доктор Хайли в восемь часов утра зашла в палату, в которой уже девятый день лежал, не приходя в сознание, капитан Линт, недавний герой сражения на Луне и Марсе с роботами. Она склонилась над больным, почувствовав легкое, замедленное дыхание, нежно протерла влажной салфеткой заросшее щетиной лицо, лоб, грудь, плечи, смочила водой высохшие губы. Затем присела на краешек кровати рядом с ним, внимательно всматриваясь в его красивые и правильные черты лица.

   'Он совсем не похож на больного, — подумала она, — словно спит здоровым и крепким сном, как в том эпосе, ожидая поцелуя принцессы. Жаль, что я не принцесса. Я ничего не понимаю, что с ним происходит?' — Доктор Хайли за все эти дни так и не смогла оценить состояние капитана и поставить точный диагноз, не находя абсолютно никаких внешних и внутренних повреждений; организм капитана работал исключительно исправно, а сознание не желало просыпаться.

   Любую свободную минутку, не часто выпадавшую, Хайли неизменно проводила возле капитана Линта; она уже не представляла, как сможет обходиться без него, понимая в то же время, что все это глупо с ее стороны, ведь когда Линт очнется, все изменится.

   Хайли обхватила теплую ладонь Линта своими прохладными, если не сказать холодными руками.

   'Какие у него горячие руки!.. Как мне не хватает тепла, кто бы только знал!.. Как мне надоело изображать из себя холодного профессора!.. Я же женщина, в конце концов! — Хайли захотелось закричать, чтобы ее услышали и, прежде всего — он, наверное, только он один. — Как хочется прижаться к нему, сильному, смелому, горячему и забыть обо всем, забыться с ним…'

  Она почувствовала, что ей стало теплее, что его ладонь согрела ее руки. Как она в этот миг хотела, чтобы его горячее сердце согрело ее озябшее, растопило ее оледеневшее сердце.

  'Почему я раньше не задумывалась о счастье, о женском счастье! Женское счастье заключено не в хорошей работе, не в ученых степенях, не в сотне монографий, написанных мною. Женское счастье, настоящее счастье, может быть только тогда, когда он рядом с тобой, когда он дышит тобой, обнимает тебя, целует, ласкает, носит на руках, ест приготовленную тобой яичницу, варит для тебя и подает в постель кофе, смеется рядом с тобой, живет рядом с тобой, живет для тебя, ради тебя, тобой! А ты! Ты живешь для него, отдавая себя всю без остатка, всю свою нежность, всю свою любовь, всю душу! Вроде все так просто! Не нужны для счастья ценности и богатства, которые мы миллионы лет создавали и копили на Земле, все это чушь и бестолковая суета! Для настающего счастья нужны всего два любящих друг друга сердца!' — Прийти к этой простой и незамысловатой формуле мог только человек, познавший Любовь, познавший Великое счастье любить! Она любила! Пусть пока робко и неумело, пусть даже безответно. Но любила! С каждым днем, с каждым прожитым часом, минутой, секундой ее черствое, засохшее сердце превращалось в цветущий цветок, в цветущий дивный сад! А если быть логичным в пересказе, то ее замершее сердце оттаивало и возвращалось к первозданному виду — цветущему божественному саду.

   Ирис в мужском поварском белом халате, размера на два больше ее стандартов, с неудобным расположением пуговок (сил и времени вечером ей хватало только на то, чтобы постирать халат), с перевязанным на голове белым платком, хлопотала на кухне возле электропечи.

   На командном пункте Командора никогда не имелось обслуживающих роботов, всё и всегда здесь выполняли вручную, армейский устав не запрещал этого. Ирис после инцидента с роботами в отеле 'Судьба', попросила своего жениха, в скором времени ставшего супругом, чтобы в их доме не было ни одного робота. Она прекрасно и быстро освоила искусство приготовления пищи; приобретенные навыки пригодились Ирис в новых условиях.

   Ирис готовила обед на всех выживших; помогал ей Гейн, молодой худощавый сержант с красивыми, тонкими, почти женскими чертами лица, с гладким безусым и совсем не загоревшим лицом, с выразительными, слегка на выкат, черными глазами. Ирис, увидев Гейна в первый раз, даже подумала, что если ему немного подкрасить глаза и надеть парик, а пудрить и не надо, то его очень легко можно принять за хорошенькую черноглазую женщину. Два других помощника, откомандированных на кухню, сержант Линк, сторожила этой базы, знавший в округе все окрестности, все горные тропинки диких животных, и сержант Корн, отменный стрелок из любого стрелкового оружия, с самого раннего утра ушли за пределы базы на охоту; летательные катера были заняты круглосуточно, так что на охоту приходилось ходить, как это делали в свое время их далекие предки.

   На обед Ирис готовила макароны с отбивными из мяса марала, принесенного вчера охотниками; из мозговых костей того же марала, крупы и огромного пучка трав, собранных Линком, варила наваристый суп; из запасов 'НЗ', хранившихся на складе командного пункта и имевших большие сроки хранения, старалась брать минимум необходимого, в основном — крупы и макароны. А вот подстреленного Корном тетерева она приберегла для лежавшего в госпитале Линта, разделив его на пять суповых наборов; капитан Линт мог с минуты на минуту очнуться; для восстановления сил была необходима диетическая пища.

   — Гейн, — позвала Ирис освободившегося помощника, отбивавшего до этого мясо, — сходи, пожалуйста, в госпиталь, посмотри: не очнулся ли капитан Линт.

   — Хорошо. Сейчас, только руки отмою от этой…фу… крови, — высоким, почти женским голосом ответил Гейн, морщась и фыркая, глядя на испачканные руки.

  …сержант Гейн шел по едва освещенным коридорам командного пункта в госпиталь, так с чьей-то легкой руки назвали комнату, где лежал капитан Линт.

   'Подумаешь, герой нашелся! Все только о нем и трындычат. Спас! Герой! Молодец! Чем я хуже его? А может я в сто раз лучше его! Если бы меня отправили, я еще лучше смог бы, — что смог бы сделать, Гейн не уточнил, — угораздило же меня попасть в эту 'дыру'! Папа обещали, что после шести месяцев такой службы переведут лейтенантом в штаб Армии, а там открывались такие перспективы! Папа пристроили бы меня. А здесь, каждый задрипанный сержантишка ставит себя выше меня! Используют меня здесь как последнюю кухарку, как, — как именно, опять же не уточнил, — а еще к этой белобрысой уродине в посудомойки поставили; и что все мужики на нее таращатся; что они в ней видят такого, чего нет во мне! Бегай теперь, ее прихоти исполняй, ненавижу!' — То ли Гейн ненавидел Ирис, то ли всех, то ли саму жизнь, но в тот момент на него не стоило глядеть, чтобы не испортить себе на весь оставшийся день аппетит или оставить в сохранности ранее съеденную пищу.

   Гейн открыл дверь госпиталя; капитан Линт лежал неподвижно.

   'Пойти, что ли поближе посмотреть на этого… героя? — задал себе вопрос Гейн и даже сам удивился этому; нерешительно, крадучись, он направился внутрь комнаты. — А он ничего, красивы…' — На этом слове его мысль оборвалась, у него расширились зрачки глаз, он, спасительно глотнув глоток воздуха, начал медленно опускаться на пол, именно опускаться, словно кто-то его придерживал, невидимые руки не давали больно упасть, причинить травму.

   30 минут спустя.

   Ирис волновалась, посланного в госпиталь сержанта Гейна давно уже нет; она порывалась поднять телефон внутренней связи, настроенный на кабинет Командора, где уже какой день подряд, переоборудовав в научный центр, собрав в кучу все компьютеры, занимались биологи и ее муж. Она ни разу за эти дни не воспользовалась телефоном в личных целях, понимая, что Урасу сейчас не до нее. Но здесь совсем другой случай; выждав еще минут пять, она подняла телефон, услышав приятные волнующие гудки ожидания, представила Ураса, заваленного кучей бумаг с ручными расчетами, подсчетами, анализами, сопровождавшиеся понятными только ему рисунками, загибулинами и схемами, с тремя мониторами вокруг, с карандашом или авторучкой в зубах…

  — Урас, это я! — взволнованно произнесла Ирис.

  — Что случилась? — Урас понял, что Ирис звонит не потому, что, как и он соскучилась, а что-то произошло, что ей нужна его помощь.

  Ирис рассказала Урасу, что переживает, чувствует, что в госпитале произошло что-то.

  …Хайли бежала впереди Ураса, продемонстрировав вполне хорошие спринтерские качества. С порога госпиталя она увидела такую картину: в центре комнаты лежал без сознания помощник повара сержант Гейн; а Линт, ее Линт, сидел на кровати, пытаясь подняться, но ему не хватало пока сил встать. Хайли остановилась в растерянности; она не знала, что ей делать: бежать к Линту и от радости, от счастья, что он пришел в себя, расцеловать его, или оказывать первую помощь сержанту Гейну. Подоспевший Урас помог сделать выбор, подбежав к сержанту, нащупал пульс, из аптечки, которую предусмотрительно захватил с собой достал нашатырь…

   Хайли сидела на коленях возле Линта, целовала ему руки, и шептала:

   — Теперь все будет хорошо. Теперь все наладится. Теперь…

   Линт еще не совсем все понимал, что произошло и что происходит; он не мог поверить своим собственным глазам, что перед ним сидит та самая обворожительная доктор, которая так ему понравилась. И о, чудо! Она целует ему руки! Она радуется! Она плачет! Ему даже показалось, что она любит!.. Он ущипнул себя за ухо. Это не сон! О счастье!..

   За 30 минут до этого.

   'Она' скопила достаточно сил, чтобы ощущать себя заново 'великой'; 'она' освоила новый метод сканирования людей; 'она' отправляла невидимый для человека луч и изучала 'объект', ища комфортный во всех отношениях 'дом' для себя.

   Двух из трех посетителей, приходивших навещать капитана Линта, 'она' знала, то были 'ее' заклятые враги, те, кто помешал 'ей' двадцать лет назад завладеть планетой; третью посетительницу, больше всех интересующуюся телом носителя, 'она' не знала.

   Среда, в которую проникал 'ее' луч, в женщинах оказалась враждебной для 'нее'. Ужиться с ними 'она' не могла, те просто погибнут, как погибал сейчас Линт, а 'ей' необходим не только 'дом', но живое тело, способное исправно обеспечивать 'ее' необходимой энергией и переносить в заданном 'ею' направлении. От Ураса ее луч отлетел, как мяч от стены; 'она' едва успела его поймать; повторных попыток эксМЭМ предпринимать не стала, рассудив, что не стоит лишний раз играть с огнем, пока не будет полностью готова, вот тогда 'она' сыграет и покажет все свои возможности.

   В четвертого посетителя 'она' зашла, когда тот стоял еще на пороге, а в комнату он уже шел не сам, на невидимой веревочке его вела 'она'. Рисковать 'она' не могла; терять части себя при 'прыжке' — была непозволительная роскошь; 'она' подвела Гейна на максимально близкое расстояние к Линту и прыгнула. Не мешкая, впилась в него всеми своими 'зубами' и 'когтями' со всех сторон, не оставляя никаких шансов на сопротивление. А он и не сопротивлялся; ему стало даже приятно от 'ее' присутствия; пусть 'она' делает всё за него, как до этого делали мама и папа.

  Гейна устроил их союз…

  'Она' осталась довольна носителем…

  Сделка состоялась!!!

Глава 7 Начало

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

   — Командор, мы приближаемся к Дему, — доложил лейтенант Шумер, пилот катера, еще недавно закрепленного за Гором, как за главнокомандующим армии Дема, одного из самых экономически развитых государств в ближнем Космосе. — К тому, что от него осталось.

   С высоты полета катера ни острова, ни океана, омывающего клочок земли, видно не было; сплошная облачность из пыли от рассеянных материков и пара окутывала всю земную поверхность 'серым смертельным покрывалом', пряча от солнечного света 'творение' рук человеческих.

   — Командор, начинаю снижение. В какую часть острова мы летим, где производить посадку?

   — Выбирай в центре острова самое высокое место с максимально ровной площадкой в диаметре метров пятьсот, не меньше.

   — Понял, командир! — Шумер набрал на клавиатуре панели управления предполагаемые параметры для посадки; тут же перед ним в графическом изображении появилась карта острова в трех плоскостях.

   — Командор, есть такое место, ровно срезанный рассеивателем хребет горы. Диаметр образовавшего пятака почти пять километров, расположен на высоте 1300 метров над поверхностью океана, со всех сторон место окружено горными хребтами и скалами, но все находятся ниже. Командор, от Дема остался только горный участок, не заселенный до этого людьми, поэтому, наверное, и уцелевший. Вам распечатать карту острова?

   — Да, сделай семь стандартных копий и одну увеличенную.

   Катер по просьбе или приказу Гора, что собственно являлась одним и тем же: авторитет Командора среди спасшихся не подвергался никаким сомнениям, все видели в нем не формального лидера, а человека, твердо знающего, что и как необходимо делать, куда, в какую сторону направлять усилия, приземлился не в центре искусственно образовавшейся площади, а на окраине, в самой северной ее части.

   Гор спешился первым, что еще недавно было бы невозможным с точки зрения служебной субординации, а за ним небольшой отряд сопровождения. Гор отдал приказ, чтобы разгружали коробки и разбивали походный лагерь; он первый раз после гибели цивилизации стоял на земле, а не под землей; о не узнавал ничего вокруг, будто высадился на чужую необитаемую планету с одинаковой с Землей гравитацией и наличием кислорода в атмосфере. Тяжелые, очень низкие сплошные серые, давящие тучи окружали и прятали остров со всех сторон. Командор посмотрел на часы, отняв имеющуюся разницу с командным пунктом, где уже давно наступил вечер, поднял свой взгляд вверх, пытаясь найти в зените Солнце. Но тщетно. Не имелось и намека на Светило, словно оно — Светило, закрыв руками лицо, не желало глядеть на обезумевшую планету, бьющуюся в предсмертной агонии, навсегда погрузив ее в свою тень. О жизни напоминал лишь океан; шум волн бьющихся где-то далеко в низу об отвесные скалы, эхом долетал до Гора, пытаясь рассказать то, что известно только ему, то, чему он стал невольным свидетелем.

   — Командор, — обратился пилот катера лейтенант Шумер. — Все разгрузили. Разрешите узнать, когда мне прилететь за вами?

   — Шумер, возвращайся на базу, я сам свяжусь с тобой, когда понадобишься.

   — Есть, Командор! — Лейтенант, отдав рукой честь Командору, бегом направился к катеру; он не понимал, как Командор собирается связаться с ним: в выгруженных коробках кроме палаток, спальных мешков, альпинистского оборудования, банок с консервами не имелось ничего, что походило бы на рацию; но коль сказал, значит свяжется неведомым образом, решил Шумер.

  В первую ночь на некогда родном материке, а теперь на пустынном безжизненном острове Командор не спал, не потому, что не мог или не хотел, он заставил себя не спать. Утром Командор еще раз проинструктировал небольшой отряд, которому, разбившись на две группы по три человека, предстояло обследовать остров, нанести на карту уточняющие данные, пещеры, спуски к океану, наличие запасов пресной воды, растительности, животного мира — то, чего нельзя было сделать без личного присутствия человека. Одна группа выступала с севера на восток, вторая — на запад, а через восемь-девять дней, совершив полукруг, разведчики должны были встретиться и вернуться на стоянку. Командор пожелал всем разведчикам удачи и дружески пожал мужские руки; разведчики покинули стоянку…

   Гор стоял на ровной, неестественно гладкой, каменистой поверхности острова, срезанной рассеивателем Ада, как на площади, в ожидании предстоящего парада войск. То, что он задумал, в случае успешного воплощения, могло опровергнуть устоявшееся утверждение среди армейцев, что один в поле не воин. Он должен стать не просто воином, а созидателем, творцом на этом поле! Иначе… Но об этом Гор не хотел думать. Оставив стоянку, он направился налегке, не взяв с собой даже питьевой воды, в центр искусственного поля.

   В последующие семь дней и ночей авиа или космическая разведки, если таковые кем-то проводились, зафиксировали бы в центре идеально ровной площадки острова одинокую, неподвижную фигуру живого обитателя планеты. Это могло удивить наблюдателей, собственно и удивляло наблюдателей, направленных Межгалактическим Союзом в Солнечную Систему с целью изучения последствий недавно происшедшей драмы на Земле. Но то, что они увидели на восьмой день, заставило их даже усомниться в исправности бортового оборудования, зарегистрировавшего на месте еще мгновение назад сидевшего человека огромное сооружение, излучающее в Космос в разных звуковых и световых волновых диапазонах информацию.

   Командир звездолета ДКНМС (дальнего космического наблюдения Межгалактического Союза) капитан первого ранга Ратан, нарушив все инструкции, отдал команду войти в атмосферу на видимый невооруженным глазом контакт.

   — Не может быть?! — глядя на четырехстороннюю пирамиду совершенных форм из золота и платины, возникшую из неоткуда на пустынном острове, произнес изумленный Ратан, обращаясь к остальным трем членам экипажа космического Наблюдателя, пораженным в не меньшей степени, чем сам. — В этой реальности, такого быть не должно! Как? Откуда? Кто? — задал он вопросы вслух, не надеясь, впрочем, получить от кого-то ответ.

   Пред взглядом экипажа предстала во всей красе гигантская пирамида с квадратным основанием, с длиной каждой стороны 667метров и высотой 440метров. На глазах космических наблюдателей, большеглазых, невысоких гуманоидов из звездной системы Тек-Тан, работающих по контракту с Межгалактическим Советом, серые облака, нависшие над пирамидой, стали расходиться в стороны, раздвигаться подобно многослойным шторам или занавесям в театре. Еще мгновение и пирамида засияла бело-золотым металлическим сиянием в лучах полуденного солнца, а от вершины пирамиды полилось бюрюзово-перламутровое сияние. Окно над пирамидой продолжило расширяться, пока на всем острове не исчезла тень от облаков, и не показался привычный дневной свет и голубое чистое довоенное небо.

   Командир звездолета Ратан отдал приказ встать на орбиту Земли; звездолет беззвучно начал маневрировать, набирая высоту; в тот момент, когда основание звездолета попало под вершину пирамиды — звездолет исчез, растворился, как мыльный пузырь, в воздухе.

   Ратан, во второй раз за последние десять минут не мог поверить своим глазам, смотря на монитор звездной карты, показывающей, что их звездолет находится в Космосе, рядом со звездной системой Альфа Центавра. Прежде чем услышать голос помощника, сержанта Мантана, Ратан успел подумать, что это же в пяти световых годах от Солнечной Системы.

   — Командир, с Земли идет сообщение по пи-связи, включаю адаптер…

  …Гор, отключив в медитации сознание, легко вошел в состояние 'отрешенности', и совершил 'прыжок' в Межвременье.

  Привыкнув к яркому свету, он осмотрелся, узнал знакомый луг, по которому к нему бежала Мили.

   Он экспериментировал, превращаясь в предметы, знакомые ему: то он мчался танком, то летел самолетом, то стоял деревом, то пел соловьем. Он мог быть здесь хоть кем или чем, о чем или о ком знал, помнил, представлял. Гор это уразумел еще в прошлой жизни здесь, прожитой с Мили. Но тогда ему было не до полного осознания, он являлся каплей огромного Счастья, бескрайнего, безграничного…

   Гор понял, что ему необходимо найти именно края этого бескрайнего Межвременья, границу. Она есть, она должна быть, причем не одна. Он это знал! Знал, потому что знал всегда, ему просто необходимо вспомнить, и он вспомнил!

   Командор Гор стал межзвездным лайнером; в программу предстоящего полета он внес пункт назначения гиперпрыжка — граница Межвременья с… и запустил обратный отсчет:

   — Три…

   — Два…

   — Один…

  — Старт!

  …Гор лежал на песке, обыкновенном белом, сыпучем, теплом песке, будто на пляже, с той разницей, что одетый, и с головой по самые уши в песке. Он сел, отряхнул с лица прилипший песок. Подумав, забросил несколько песчинок в рот, и принялся их тщательно пережевывать, но тут же выплюнув назад: от скрипа песка о зубы по телу пошли неприятные мурашки; Гор встряхнул непроизвольно плечами и головой, избавляясь от нежеланных ощущений.

   Командор встал на ноги. Осмотрелся. Межзвездного корабля, на котором он прилетел, точнее, кем недавно был, в видимом пространстве не обнаружил и не мог обнаружить; человеческое сознание нелегко переносило новые знания и возможности, постоянно сравнивая с имеющимся раннее жизненным опытом, а опыт говорил, что корабль, на котором прилетел, должен где-то по близости стоять.

   Гор стоял на берегу сияющего океана или моря. Он посмотрел вверх в поисках привычного солнца и неба, но, ни того, ни другого не обнаружил, лишь фиолетово-сиреневое сияние стояло над океаном или исходило от него, а возможно, являлось частью одного целого. Глядя на океан, к нему приходило осознание, что это за океан, и зачем он здесь, для чего прилетел.

   Гор, сбросив с себя 'старые' одежды, устремился в сине-фиолетовые 'воды' океана, погрузившись в них с головой…

  …Гор вышел на берег в 'новых', сверкающих одеждах, с улыбкой на лице.

   Он знал! Он нашел то, что искал!..

   Пройдя с сотню шагов по песку от океана, Гор стал тем, кем прилетел сюда. Запустив обратный отчет, он отчетливо услышал свой голос:

   — Три…

   — Два…

   — Один…

   — Старт!

  … дальше он тренировался. Тренировался не 'прыгать' из трехмерия в Межвременье, а 'растягиваться', находясь одновременно и там и тут, оставляя одну 'ногу' на Земле, а 'вторую' в Межвременье, подобно жевательной резинке, зажатой в зубах, и вытягиваемой до предела рукой изо рта. Неудачи следовали одна за другой. Он разрывался пополам и не ровно, то вдоль, то поперек; одна голова достигала Межвременья, то туловище без ног, то без одной ноги, то без ступни, то без пальцев…

  К исходу седьмых суток Гор 'растянулся' и сумел зафиксировать всего себя Там, оставаясь в полном сознании и на Земле. До обеда восьмого дня он оттачивал свою 'растяжку', а затем мгновенное сжатие; в полной уверенности, что сможет выдержать большую нагрузку при растяжке и громадные перегрузки при сжатии, закончил изнурительные тренировки.

   В полдень восьмого дня пребывания в медитации на острове, мысленно попросив Мили, чтобы она молилась за него как никогда, настроившись, он 'растянулся' в Межвременье и начал моделировать внутри себя необходимые параметры, которые тот час же материализовывалось:

   'Высота — 440 метров, площадь основания — равняться удвоенной высоте помноженной на постоянную Пи, правильно… закладываем в 'магический' круг длину витка спирали ДНК -3,4….. соотношение объемов Луны и Земли — 1:49…. соотношение масс Луны и Земли 1:81,3… время за которое солнечные лучи достигают земной поверхности — 499 секунд… взаимосвязь Земли и Солнца…. взаимосвязь Земли и планеты Мира, столицы Межгалактического Союза…. дальше… так… еще… затем… состав… сплав желтого и белого золота… в соотношении один к… так, с первой пирамидой вроде разобрался, все основные принципы мироздания заложил. Вторую пирамиду помещаем в первой… чертим круг… круг помещаем в квадрат… высота пирамиды равна Пи на двойной радиус, то есть на диаметр -127,4… получаем 400 метров… делим пирамиду на отсеки…. помещаем там… на второй отсек… в нем параметры изменяем на тридцать пять тысяч лет вперед… '

   В это время первая, не 'растянутая' Часть Его, оставшаяся на Земле, сверяла точное расположение сторон света для предстоящего воссоединения частей.

   'С богом!' — дав последнее напутствие, Гор 'сжался'.

   Лейтенант Шумер, перевозивший на катере очередную партию усыпленных человекоподобных приматов на новое место жительства, получил от Командора одностороннее сообщение, обязывающее его, капитана Ураса и доктора Хайли, явиться завтра в 22 часа по базовскому времени на остров Дем; отдельно Шумеру предписывалось посадку катера производить на прежнее место, и в категоричной форме запрещалось пролетать над куполом Пирамиды.

   'И в правду передал сообщение! Как ему это удалось? Откуда он взял передатчик? Над каким куполом, над какой пирамидой нельзя пролетать? Что у них там случилось? Почему именно в 22часа?..' — остался в полном недоумении Шумер, задав еще с десяток вопросов, на которые ответы мог узнать только завтра; но завтра вопросов у лейтенанта возникнет значительно больше, чем сегодня.

   На следующий день.

   Катер, пилотируемый Шумером, с Урасом и доктором Хайли на борту подлетал к острову Дем. На борту стояла тишина; Урас и Хайли отдыхали от напряженного умственного труда, пользуясь возможностью переключить свое внимание на более приятные мысли, а Шумер не мешал им.

   Хайли, с прикрытыми глазами, с заметным румянцем на лице, целиком погрузилась в размышления о Линте. Капитан Линт стремительно шел на поправку, она убедилась в этом лично.

  Вчера в первом часу ночи, глядя на свою команду ученых-биологов с воспаленными красными глазами, спящих максимум по три-четыре часа в день, Хайли отозвала Ураса в сторону, и после минутного обсуждения они приняли решение, закругляться на сегодня и дать всем восьмичасовой перерыв.

  Проходя мимо госпиталя, Хайли потихоньку, чтобы не разбудить Линта, приоткрыла дверь; он не спал, с карандашом и блокнотом в руках Линт полулежал-полусидел в кровати. Она зашла в комнату. Он встал с кровати. Они, не произнеся ни слова, доверившись своим сердцам, бросились навстречу друг другу. Движения их были жадны, быстры, уверенны, стремительны, желанны…

   После Линт читал ей свои стихи о жизни, о космосе, о любви, о ней, о них, о счастье…

   Никто и никогда не посвящал ей стихи. Она оценила это.

   Затем движения их стали нежны и ласковы, желанны и милы под музыку Любви и аккомпанемент Сердец…

   Разбудил их осторожный стук в дверь и последовавший за этим голос Ирис:

  — Капитан Линт, Ваш завтрак, — после возникшей заминки, Ирис добавили: — Извините, я не знала, что Вы не один…

   Ирис поставила разнос с глубокой чашкой горячего приятно пахнущего бульона из сваренного тетерева, тарелкой с рассыпчатой кашей и кружкой компота на небольшой складной столик, придвинутый к кровати Линта, и уже весело обращаясь к обоим, произнесла:

  — Если, мадам Хайли, не возражает, то в обед я накрою вам в столовой за одним столиком.

   Хайли не возражала, она лишь счастливо улыбалась, как и Линт.

   Первый свой совместный завтрак они съели в пастели одной ложкой, смеясь, передавая ее как эстафетную палочку, кормя не себя, а любимого человека, изрядно при этом измазавшись и получив массу положительных эмоций и впечатлений.

   Мысли Ураса текли в том же русле, что и у Хайли, в русле любви и счастья.

   Урас и Ирис после нескольких вынужденных дней почти разлуки, наконец, встретились и любили друг друга, будто не виделись миллионы лет, наполнив каждую из чаш живительной энергией Любви!..

   Катер совершил посадку метрах в ста от палаток в северной части поля.

   И Урас, и Шумер, и доктор Хайли не могли оторвать взглядов от неба, от солнца, нещадно слепившего им в глаза, от фантастического зрелища гигантской сверкающей пирамиды, стоящей в центре…

   К ним подбежали шесть разведчиков, недавно вернувшихся из разведки острова. На вопросы офицеров они ничего вразумительного пояснить не могли. Откуда взялась пирамида, где находится Командор, что здесь произошло, почему над островом светит солнце и ясно, они знали не более, чем прилетевшие.

  — Сержант Паст, — обратился Урас к старшему по званию среди разведчиков. — Вы обследовали пирамиду?

   — Так точно, капитан Урас! Пирамида с квадратным основанием, с длинной стороны приблизительно семьсот метров, мы обошли по всему периметру, она герметична: нет ни окон, ни дверей. Сделана из однородного материала со всех сторон, скорее всего из сплава платины и золота, ближе метра мы не смогли к ней подойти, не пускает невидимое поле, я пробовал кидать банку с тушенкой вверх, но там тоже защитное поле…

   Урас, отдав команду лейтенанту Шумеру, к свертыванию лагеря, пригласил Хайли проследовать с ним к пирамиде.

   Через 11 недель. Остров Дем.

   — Первыми в пирамиду заходит отряд лейтенанта Шумера во второй дальний отсек, — отдавал последние приказы и указания капитан Урас, выстроившимися возле пирамиды в два примерно одинаковых отряда ста семнадцати землянам. — Затем отряд лейтенанта Рос — в первый отсек…

   От нас, господа, зависит будущее нашей Земли! Будущее Человечества! От нашей с вами воли! От нашей решительности! От наших слаженных действий! Да поможет нам бог! И пусть сопутствует нам во всем удача! — речь Ураса перед восхождением в пирамиду была лаконична; все и так понимали значимость момента, но никто не понимал как такое возможно, как можно в пирамиде переждать тысячелетия.

   Вскоре перед открытым входом в пирамиду осталось четыре человека: Урас и Ирис, Линт и Хайли. Они обнялись, зная, что прощаются навсегда, и Урас с Ирис, крепко держась за руки, прошли в пирамиду. Хайли и Линт смотрели им вслед, пока за ними не закрылся проход, и пирамида не стала вновь герметична. Линт со всего размаха бросил в пирамиду заранее приготовленный камень, убедившись, что защитное поле исправно работает, они, обняв друг друга, направились к катеру. Им еще предстояли незаконченные дела на Земле.

   Сержант Гейн, стоящий в отряде лейтенанта Рос перед пирамидой, ощутил, что 'она', та, которая в нем, 'возбуждается', готовится к чему-то; ему стало плохо, ему казалось, что она забирает у него последние силы…

   'Такое сооружение могла построить только сверхцивилизация, — глядя глазами Гейна на пирамиду, рассуждала 'она'. — А это значит, что внутри обязаны быть современные электронные системы и новейшие программы, в которые я и 'прыгну'. - 'Она' пыталась просканировать пирамиду, но 'ее' луч не мог пройти через облицовку пирамиды. — Ничего, внутри защиты не будет, там я разберусь, в своей-то стихии я…'

   Но внутри 'ее' ждало очередное разочарование, никаких электронных систем 'она' обнаружить там не смогла.

   'Как такое возможно? — прокричала 'она', от чего Гейн схватился обеими руками за голову. — Необходимо немедленно менять план!'

  К Гейну вернулись удвоенные 'ею' силы; он как проворный заморский супермен в стремительном прыжке прыгнул в узкий проем опускающихся сверху дверей за проследовавшим отрядом Шумера. В новом смоделированном плане 'она' не видела себя в голове примата-получеловека.

  Тело Гейна подхватили какие-то силы, и он повис в 'воздухе', как в невесомости, с той разницей, что не мог пошевелиться, и думать становилось трудней и трудней, а вслед за ним схожее состояние испытала и 'она':

   — Что с-о м-н--о---й

Глава 8 В пирамиде

   Планета Земля

   115 тысяч лет до нашей эры

   Урас крепко сжал руку Ирис, так как чувствовал излишнее волнение в любимой женщине, да собственно он и сам испытывал схожее состояние, но внешне это никак не проявлялась, направляясь в золотую пирамиду.

  После исчезновения Командора Гора тяжело было объяснить выжившим, что Гор изменился и стал теперь в некоторой степени пирамидой, и еще тяжелей, что в другой степени находится в другом времени. Выжившие земляне признали именно Ураса своим лидером, человеком, способным возглавить и довести до логического завершения задуманную операцию по спасению Человечества; в этом мнение Гора и остальных людей полностью совпало.

   Урас, ощущая груз ответственности и доверия, ни на секунду не дал никому усомниться в своей вере в осуществлении намеченных мероприятий. Лишь Ирис знала, каких усилий это стоит любимому. Но она первая из всех на толику не сомневалась в возможностях мужа. Ирис не только любила Ураса, но и знала его лучше всех, знала его подлинные возможности. Нет, Ирис не понимала многого, но она чувствовала Ураса, чувствовала огромную силу, скрывающуюся в этом внешне спокойном человеке. Она, занятая кухней, котлетами и отбивными до глубокой ночи и не посвященная в детали, не сомневалась в успехе операции, разработанной Урасом по уничтожению роботов на Луне и Марсе. Она не сомневалась и сейчас, хоть и не понимала, как пирамида сможет их защитить от времени, ни от часа, ни от года, не от столетия, а от тысячелетий.

   Ирис стало немного больно от сильного рукопожатия мужа, в другой ситуации она не сдержалась бы и сделала замечание Урасу, понимая, что он просто не замечает сейчас своей силы. От ладони Ураса по ее руке бежала теплая волна, согревающая и успокаивающая ее, спустя миг Ирис стало тепло и уютно и уже почти не больно.

  Урас посмотрел в глаза Ирис, улыбнувшись, нежно произнес:

   — Милая, все будет хорошо, и я с тобой

 .

   — Да, любимый, я не боюсь, я только самую чуточку. — Ирис тоже удалось улыбнуться в ответ. — А Линт и Хайли, что станет с ними?

   — С ними все будет хорошо!

   Ирис не стала уточнять у мужа 'хорошо' — это, как и где, куда и на сколько, встретятся ли они когда-нибудь еще? Хотя спросить, и хотелось; женское любопытство ведь никуда не денешь, его можно только спрятать, да и то на время; Ирис и спрятала до лучших времен. С Хайли и Линтом Ирис сдружилась, но расспрашивать у них об их миссии постеснялась, да и времени особо много не было: каждый из них допоздна занимался своей работой, встречались лишь в столовой во время приема пищи, где больше старались шутить, отвлечься, разрядить скопившееся напряжение и усталость, подбодрить друг друга.

   Урас и Ирис перед входом в пирамиду повернулись и прощально помахали Линту и Хайли, одиноко стоящим на безжизненном острове.

   — Все, нам пора, — подвел черту Урас, жирную черту над их бесславно погибшей цивилизацией, над безвозвратно утерянным прошлым, над временем в котором находились.

  Капитан армии Дема, а ныне лидер уцелевших землян Урас и исполняющая последние месяцы обязанности повара Ирис зашли в открытый проем пирамиды, покидая надолго Землю, терпящую бедствие, пытающуюся самостоятельно зарубцевать раны и исцелить свое тело и душу. Пройдя пару шагов по пирамиде, они остановились, проем неслышно за ними закрылся. На секунду стало темно. Ирис инстинктивно сильней прижалась к мужу. Но им долго ждать не пришлось. Пол, на котором они стояли, стал на глазах светлеть, не ярко, но вполне различимо освещая пространство вокруг, затем полоска света в виде дорожки невидимой рукой стала раскручиваться по полу, указывая им путь. Они без колебаний пошли по указанному пути и довольно скоро уперлись в тупик. Световая дорожка исчезла и одновременно раскрылась невидимая дверь, куда они без промедления зашли. Урасу уже доводилась проходить за эту дверь с Хайли, но тогда они попали в копию кабинета Командора, кабинета главнокомандующего армией Дема, сейчас же их взору предстала цветущая разноцветьем поляна, яркое синее небо, освещенное полуденным солнцем. Им обоим показалось, что они оказались на заповедном материке в довоенное время, все было похоже на настоящее, как будто бы не иллюзия. Ирис, проверяя свои ощущения, наклонилась и потрогала цветок-колокольчик; не веря своим глазам, увидевшим все это великолепие, не веря своим ушам, слышащим десятки, сотни звуков насекомых и птиц, она посмотрела на Ураса, ожидая, очевидно, от него логических объяснений, но он не мог ничего объяснить, так как был удивлен не менее супруги.

  В какой-то момент они перестали удивляться и анализировать, а стали наслаждались этим чудеснейшим райским уголком природы, непонятно откуда взявшимся в пирамиде. Затем настал момент, когда они почувствовали себя уже неразрывной частью этого великолепия, этого творения или сотворения. Ирис захотелось стать цветком, а Урасу ветерком, нежно гладящим свою любимую или стрекозой, охраняющей цветок от других насекомых. Еще немного и они бы окончательно слились бы с окружающей природой, но их внимание привлекли непонятно откуда появившееся Гор и Мили. Они шли к ним, точнее даже не шли, а парили над поляной, не касаясь и не мня цветов, но вместе с тем приближались к ним; они лучезарно улыбались, улыбались им, улыбались цветам и небу, и все вокруг отвечало им взаимностью. Ирис и Урас узнавали и не узнавали Гора и Мили. Они стали молодыми: бесследно исчезла седина с волос Командора, с лица Мили небольшие морщинки воле глаз и губ, появившиеся за столетия, проведенные на Земле, в их движениях ощущалась великая сила и необычайная легкость, молодость и здоровье. Гор и Мили остановились в метре от них, внимательно и с неподдельной любовью смотрели на счастливую пару. Через несколько мгновений в глазах Ураса можно было прочесть удивление. Он понял, осознал, что слышит Командора и Мили, хотя те и не произносили слов. И не только слышит, он и сам разговаривает с ними, как и они, не открывая рта. Очень быстро к беседе присоединилась и Ирис.

   — Мы очень рады, что вы так легко смогли пройти через дверь, ведущую в Межвременье, — обратился Гор к обоим, а затем к Ирис: — Я почти не сомневался в Урасе, но ты, Ирис, почти ни в чем не уступаешь своему мужу, твой потенциал громаден и вполне сопоставим с его. Друзья, вы сумели на Земле найти друг друга, возможно Земля помогла вам в этом, выбрав именно вас для Пути, который предстоит пройти, хотя, — Гор замолчал, пытаясь найти понятные слова для объяснения, и продолжал: — Вы сами его и выбрали Там, откуда пришли, но об этом поговорим в другой раз. Я понимаю, что, находясь в состоянии трехмерия, тяжело все понять, принять и оценить, это почти как, если бы орел решил объяснить рыбе, всю жизнь проведшей в морских глубинах, что такое летать, парить в облаках, купаться в лучах восходящего солнца, камнем падать вниз, чтобы захватывало дух. Постепенно, со временем вы все поймете. Из всех выживших на земле, лишь вы обладаете такой возможностью, а это, друзья, могу сказать, обязывает. На вас, на ваши плечи ложится огромная задача не только по спасению Человечества, но и по защите Земли от дальнейших посягательств, а они будут, в этом можно не сомневаться. Пока 'ребенок' растет, он и себе шишек может набить и другим, да и не факт, что ему хватит времени повзрослеть, не сломав себе шею или хребет. В принципе мы и подошли к Главному разговору.

   В разговор вступила молчавшая до этого Мили:

   — Ирис, пока мужчины будут обсуждать свои планы, а они и здесь, в какой-то степени, продолжают играть в свои игры, я предлагаю тебе совершить ознакомительную экскурсию по Межвременью, чтобы лучше понять, в первую очередь, себя. Ты ничего против не имеешь?

   — Нет, конечно, даже напротив. Я, если честно, не совсем понимаю, куда мы попали и, наверное, лучше, если Вы мне объясните более понятным женским языком, чем Гор, — Ирис по привычке обращалась к Мили на 'вы', хотя в этом месте возрастной разницы между ними не ощущалось. Она улыбнулась чистой, почти детской улыбкой, от чего вокруг распустились ромашки с белоснежными лепестками и яркими, как маленькие солнышки, сердцевинами, и перевела взгляд на мужа. Урас сделал шаг навстречу, поцеловал ее в щеку и привычным человеческим языком, а не мыслью, пожелал приятной прогулки.

   — Я готова! — мысленно обратилась Ирис к Мили; ей легко удалось освоить беззвучный язык мысли; она пока все воспринимала как игру, в которой к сожалению не знает правил.

  — Ну, если готова, то вперед! Ничего не бойся, дай волю своей фантазии, своим эмоциям! — Мили протянула руку Ирис. — Побежали, разгонимся…

   И они, смеясь, побежали; постепенно расстояние от ног до земли стало увеличиваться.

   — Кем ты хотела бы стать? — прокричала Мили.

   — Я хотела бы стать птицей!

   — Так становись ею!

   — Ты шутишь? — Ирис перестала замечать разницу между ними. — Это невозможно!

   — Нет, Ирис, я на полном серьезе. Становись той птицей, которой хочешь быть, и полетели! — Мили отпустила руку Ирис и мгновенно превратилась в белую чайку, начав стремительно удаляться от Ирис в синих просторах неба.

   — Не может быть, этого не может быть?! Неужели я сплю? — Она ущипнула себя за руку, почувствовав боль. — Нет, не сплю. Неужели я смогу стать белым лебедем и полететь как они. — Вначале она увидела под собой землю, земля удалялась, ей не было страшно; она с интересом посмотрела на уменьшающуюся фигуру Командора и Ураса и лишь, потом перевела взгляд на свои руки: вместо рук было два белых крыла. — Я ле-чу! Я лебедь! Я птица! Я лечу, как птица! — прокричала Ирис, обращаясь одновременно и к Урасу, и к Мили, и к Командору. — У меня получилось! Здорово! Как здорово иметь крылья!

   К ней подлетела чайка и тут же обернулась в аиста, голосом Мили обратилась к Ирис:

  — Каково стать птицей?

   — Это великолепно! Я не могу передать ощущений словами! Но как? Как такое может быть?..

  — Мы находимся в Межвременье; здесь любое материальное желание материализуется или, исполняется, как в детских сказках. Попробуй стать кем-то ещё!

   Ирис за пару минут становилась голубем, жаворонком и гордой орлицей, но долго экспериментировать с образами птиц не стала, вернувшись к более привычному образу: превратившись вновь в женщину, в женщину спортсменку, парашютистку, с раскрытым в виде крыла оранжевым парашютом. Ирис медленно опускалась на Землю, рассматривая окрестности:

  — Как здесь красиво! Как в сказке! Как во сне! — И уже обращаясь к Мили, которая, повторив 'маневр' Ирис, летела рядом с ней на причудливом треугольном парашюте: — Это и есть рай, про который рассказывают, что после того как умрешь, можно попасть туда, ну в смысле сюда?

   — Нет, Ирис, это не рай, это Межвременье, по сути, некая граница, разделяющая трехмерие, скажем от многомерий. Здесь нет времени в том понимании, в котором мы привыкли понимать на Земле, как и материи; время и материя здесь едины, одно целое — одна энергия.

  — А рай существует? — Ирис не поняла про время и материю, но ей уж очень хотелось узнать про рай и ад, почти одинаково описываемых в эпосе двух народов.

   — Ирис, не все так просто. Земля может стать одним из райских мест, а может стать и исчадьем ада.

  — Мили, ты ведь умерла, но ты жива, значит, жизнь вечна, и смерти нет и ее бояться не стоит. Так?

   — И здесь не все так просто. Бояться смерти не надо, но дорожить жизнью и надо, и стоит, иначе. — Мили не закончила, так как они подлетели к поверхности.

  Мили легко встала на землю, а ее парашют бесследно исчез, не оставив никакого следа. Ирис, до конца не освоившая свои возможности в Межвременье, приземлилась с парашютом и начала стропами подтягивать к себе полотно парашюта, а про себя подумала: хорошо, что здесь нет ветра, вот если бы сейчас начался ураган, то нелегко смог бы уне… Она не успела закончить свою мысль, внезапно начавшийся ураган свалил ее с ног, Ирис запрокинулась, ударившись головой о землю, а раскрывшийся как лодочный парус парашют потащил ее с огромной скоростью по полю.

   В тот миг, когда Ирис ударилась головой о землю, Урас ощутил внезапную боль в голове, будто это он ударился, приняв на себя основной удар. Он резко обвернулся, ища глазами Ирис, не найдя, мгновенно прыгнул вверх, превратившись в огромного орла, и полетел туда, где Ирис. Он не видел ее, но абсолютно точно знал, где она и что с ней. Урас настиг ураган, уносящий Ирис, поравнявшись с парусом парашюта, прыгнул на него, придавив своим вновь человеческим телом. Парашют 'погас'; ураган исчез, не оставив даже намека на то, что только что был; Урас подбежал к Ирис, отстегнул парашютные лямки, поднял ее на руки; она в ту же секунду открыла глаза, озорно улыбнулась и обхватила руками шею мужа. Столько нежности и любви отразилось в ее глазах, что окружающая местность вмиг среагировала всплеском алых роз, усыпав все видимое вокруг них пространство любимыми Ирис цветами.

  Гор и Мили стояли рядом и в умилении наблюдали за влюбленными, испытывая не меньшие чувства, направив выплеск своих эмоций в небо, раскрасив его в причудливые узоры.

  Гор и Мили подошли к Урасу и Ирис. Гор поведал им, что в Межвременье необходимо осторожно обращаться со своими мыслями и желаниями и прежде чем подумать, необходимо подумать о необходимости и возможных последствиях. А закончил свое наставление словами, обращенными не только Ирис и Урасу, глядя куда-то в небо на невидимого наблюдателя или молчавшего доселе собеседника:

   — Если бы мы на Земле в трехмерии думали, прежде чем думать или хотя бы думали о последствиях, то сейчас все могло быть иначе! — Гор вновь посмотрел на Ураса и Ирис. — Вам предстоит создать команду, которая будет думать, которая будет сводить на нет человеческие забавы, могущие привести к очередной трагедии, команду защитников Земли, команду защитников Человечества. Сложные и очень важные вопросы нам предстоит обсудить с вами, пожалуй, экскурсию в Межвременье можно считать успешной. — Гор услышал безмолвное согласие Мили, по сути, он говорил не только от себя. — В следующий раз вы сможете найти сюда дорогу самостоятельно, но не менее важно найти дорогу назад. Ее надо увидеть в себе, и она проявится здесь.

   Гор протянул руку перед собой, и там появилась дверная ручка. Он открыл скрытую от человеческого глаза дверь, раскрыв проявившуюся створку настежь. Через образовавшийся дверной проем Урас и Ирис увидели знакомую прихожую загородного дома Гора.

   — Мили, зови званых гостей на ужин. А не пригорел ли у тебя пирог, что-то дымком тянет с кухни? — улыбнулся совсем по-домашнему, по-трехмерному Гор.

  Мили вскрикнула и, схватившись за голову, первая вбежала в распахнутую дверь, прямиком направившись на кухню. Урас и Ирис тоже уловили запах от настоящего сдобного домашнего пирога, одновременно почувствовав внезапно охвативший их голод; но в приятном во всех отношении запахе отсутствовал привкус дыма, с пирогом все было в полном порядке.

   В голове у Ураса 'кипела' напряженная работа, он пытался 'переварить' навалившиеся на него новые знания, готовя себя к предстоящей беседе; он, как никто другой, понимал, что все это пока предисловие, а настоящий разговор предстоит впереди.

   У Ирис направление мысли, как и полагается женщине по природе, находилась несколько в другом русле, точнее совсем в другом. Она пыталась определить по запаху компоненты и начинку пирога, а также и другие приготовленные Мили блюда. Отметила она и то, что Командор обрел присущее ему прежде чувство юмора, разыграв Мили с пригаром пирога. Осознав, что их приглашают в свой дом в гости, Ирис протянула руку в сторону, и тут же в ней оказался букет из семи желтых роз; желтый цвет — любимый цвет Мили; розы — любимые цветы Ирис. Неприлично без подарка приходить в гости решила она, получив еще и удовольствие от освоения навыков материализации своих желаний. Урас, погруженный в мысли, не заметил этого, а вот Гор напротив: улыбнулся, но комментировать не стал.

   — Прошу, гости дорогие, в дом! — Гор, как и полагается гостеприимному хозяину, а в трехмерном мире он отличался этим, пропустил первую Ирис, затем Ураса, зайдя последним, закрыв наглухо за собой дверь.

  Урас и Ирис оказались в точной копии загородного дома Гора из прошлой довоенной жизни. Ирис, понимая, что мужчинам необходимо поговорить, отправилась на кухню помогать Мили, если в трехмерной жизни у них дома не имелось робота-повара, то здесь — тем более. Гор тем временем пригласил Ураса в свой кабинет; они сели на диван, а не как раньше к рабочему столу на более жесткие стулья. Урас ощущал перемены, происшедшие с Командором, точнее — он лишь узнавал некоторые черты, присущие ранее Гору; сидящий рядом с ним Гор не был тем Гором, жившим в Деме, и даже тем Гором, ставшим после войны в бункере; рядом с ним сидело разумное Сверхсущество. Урас, каким-то неизвестным ему чувством, понимал, что все, что его сейчас окружает и даже то, на чем они сидят, есть Гор, есть то Существо, которое Гор представляет или им является.

   — Ты очень проницательный человек, — обратился Гор к Урасу, будто прочтя его мысли, точнее — прочтя его мысли, потому что именно мыслями, а не словами вели диалог и монологи с собой. — И тебя не ввело в заблуждение моя внешность. Урас, в некоторой степени я еще остаюсь тем Гором, которого ты знал прежде, но с каждым шагом к намеченной цели, я изменяюсь, а когда план сработает, то и вовсе меня здесь не останется: я вернусь домой, откуда пришел я и Мили, туда, откуда пришел ты и Ирис, все мы…

  А сейчас, Урас, я передам тебе некоторые знания, которые тебе могут понадобиться, ты готов их уже принять. Когда ученик готов — появляется и учитель, но иногда роли и меняются, но об этом как — в другой раз, думаю уже не здесь.

   Урас молчал, напрягшиеся мышцы лица выдавали некоторое волнение, но ему удалось подчинить все свои мысли, сомнения, переживания, чувства. Гор не смог прочитать ничего кроме готовности слушать, восхитившись в очередной раз способностью Ураса концентрироваться в нужный момент; в режиме мгновенного знания Гор передал информацию, которая, по его мнению, понадобится Урасу на Земле, можно, конечно, сказать по-другому — приоткрыл завесу в закрытом окне. Сразу же после ознакомления с некоторыми тайнами бытия, словно ждав команду от мужа, в комнату заглянула Мили и позвала:

   — Мальчики! Обед готов, мойте руки, мы с нетерпением ждем вас!

   И Гор, и Урас улыбнулись каждый своей ассоциации, возникшей от этих слов. Они по-военному резко встали, получив не обсуждаемый, но обязательный для исполнения женский 'приказ'. Когда они шли в столовую, Гор уловил в Урасе некоторое смущение и решил вмешаться, чтобы не испортить аппетит гостям:

   — Урас, в приготовленной пищи нет ни части меня, ни Мили; для вас с Ирис еда окажется самой настоящей земной, домашней, никакого энерго-людоедства не будет, не переживай. А мы с Мили в такой еде уже не нуждаемся, и чтобы не сконфузить Ирис будем имитировать прием пищи. Так что, Урас, расслабься и ешь, Мили очень старалась.

   И пирог, и обед в целом по достоинству были оценены гостями. Все на самом деле оказалось натуральным и очень вкусным; Урас после первого откуса от пирога забыл про свои опасения на счет природы происхождения продуктов, а в течение обеда неоднократно нахваливал кулинарные способности хозяйки. За столом беседа шла легкая и непринужденная, собеседники не затрагивали неприятных и острых тем, касающихся войны, смертей.

   После обеда Гор в очередной раз шокировал Ураса и Ирис, сообщив, что тем пора идти будить первый спасательный отряд; за время, проведенное в Межвременье и в гостях у Гора, на Земле непостижимым образом прошло шестьдесят девять тысяч лет.

   Гор, произнеся последние наставления Урасу и Ирис, открыл дверь, ведущую в трехмерие — в нашу реальную земную жизнь.

   — Дальше вы одни, нам туда пока нельзя. Удачи вам! Пусть Судьба будет благосклонна к нам! Мы ждем вас, молясь и веря в вас, друзья!

   Одновременно с закрытием разделяющего проема под ногами Урас и Ирис начал раскручиваться световой настил, указывающий путь до места пребывания первого отряда спасателей.

  Пройдя несколько шагов от 'дверного проема', Гор внезапно остановился. Мили, глядя на него, тоже остановилась; она видела, что с ним происходит что-то не обычное. За время пребывания в пирамиде она впервые не чувствовала мыслей Гора; в пирамиде их существа были настолько тесно связаны, что провести или найти между ними грань, являлось почти не осуществимой задачей. Но у 'почти', почти всегда находится это самое пресловутое 'почти'. По какой-то непонятной Мили причине Гор 'закрылся' от нее. Она внимательней посмотрела на Гора, осознав, что лишь небольшая часть его части осталась перед ней, а он переместился в Межвременье. Мили сосредоточилась и зашла в доступную часть Гора и нашла оставленное для нее сообщение:

  — Дорогая, извини, что вынужден был так стремительно оставить тебя. На это имеется причина: в Земном Космосе появился Гость, которого не остановило наше защитное поле; если по какой-то причине я не вернусь, то тебе одной предстоит завершить начатое нами дело; оставайся во мне, это тебе поможет справиться; за мной не иди, я закрыл окно для всех. Я люблю тебя! В любом случае встретимся позже дома! Целую!

   Мили 'посмотрела' на Землю, на Солнечную систему, на ближний Космос; ни единого следа, указывающего на присутствие непрошенных гостей не обнаружила. Космический корабль любой сложности оставляет следы, гиперпрыжок оставляет искривления в видимом космосе, даже волновая материализация оставляет энергобрызги. Если гость явился (в этом Мили не сомневалась, Гор не шутил и не разыгрывал ее, это не пирог и не игра в прятки), то обладает огромными возможностями, недоступными никому в трехмерии, и пришел он не через трехмерие. Мили охватило волнение, которое не испытывала давно, словно опять стала земной трехмерной женщиной; она волновалась за Гора, не только земные семейные узы связывали их; мысли и переживания рождали новые волнения. В конце концов, она не смогла больше удерживать в себе растущее, гнетущее волнение. Вдруг Гору нужна ее помощь, а если он ранен и ослаблен и не сможет никогда вернуться, а если?..

   Тысячи ' а если' смоделировала она, и каждая из них имела негативный окрас и печальный исход. Гору что-то или кто-то угрожает; она это чувствовала, чувствовала так, как могут чувствовать только женщины, где бы те не находились и в каком обличии не были.

   Мили решила действовать. Ждать в бездействии, надеясь только на проведение — это не для нее. Она сконцентрировала свои и оставшиеся силы Гора в единое целое, представила вход в Межвременье, который проявился мутным, непрозрачным расплывчатым пятном, и устремилась, как реактивная ракета, в это пятно, влетев в густую субстанцию; с каждым мигом продвижение становилось сложнее и сложнее, наконец, продвижение остановилось вовсе и ее медленно начало тянуть назад. Мили сопротивлялась из последних сил, цепляясь и ломая ногти о твердеющую породу; она кричала, визжала от горечи и досады, но невидимая сила, толкающая назад, оказалась сильней. Ее 'выбросило' в пирамиду.

  Ударившись о пол, Мили сумела встать на ноги. Посмотрев на окровавленные пальцы, на сломанные ногти, она грустно так улыбнулась, не было у нее сейчас времени восстанавливать маникюр. Нет, Мили не смирилась с первой неудачей. Она направила свой взор через сверкающее острие пирамиды на Солнце. Как ей удалось до него достучаться, как смогла договориться с Ним, с Наблюдателем, не вмешивающимся никогда в Земные дела, не знаю и, наверное, никогда не смогу узнать. Но факт остается фактом: она начала впитывать в себя любезно предоставленную энергию, аккумулируя ее во всех уголках своего существа и части Гора. 'Напитавшись' до предела энергией, поблагодарив за оказанную помощь Светило, Мили стала сжиматься, трансформироваться, пока не превратилась в небольшой шарик, по размерам не более теннисного.

  'Шарик', управляемый невидимой 'ракеткой' взлетел, излучая во все стороны свет подобно маленькому Светилу, описал круг по пирамиде, переводя ее в автономный режим. Убедившись, что Пирамида выполняет поставленную задачу, Мили оставила объемное видео-сообщение для Ураса и Ирис на тот случай, если им с Гором не удастся вернуться. Вариант возвращение в пирамиду одной она даже не рассматривала, без него она не могла жить, это было выше ее сил, даже если это шло в разрез с Великими планами; она ничего не могла с собой поделать, ибо судьба у них была одна на двоих.

   Мили огненным шаром буквально ворвалась в препятствие, которое без особого труда остановило ее первую попытку. Она плавила перегородку, расплавляя огнем и светом камни и металл, рассеивала невидимые защитные поля, которые тут же за ней зарубцовывались, закрывая проход для других…

Глава 9 Поединок в межвременье

   Межвременье над Землей

   Где-то между 115 и 46 тысяч лет до нашей эры

   Гор ощутил в своей голове разряд, чем-то похожий на разряд молнии, разве в сотню раз сильней. Не без труда он сумел нейтрализовать разрушительное действие внезапной атаки, но тут последовал другой разряд, в другом диапазоне. Разряды чередовались, ему все труднее становилось с ними справляться. Гор даже подумал, что если атакующие объединятся, то он, наверное, не сможет долго устоять под двойным натиском. Но к счастью невидимые противники атаковали по очереди, словно пытались продемонстрировать друг другу или кому-то, чье оружие сильней и разрушительней, кому первому удастся сокрушить соперника, а соперником для непрошенных и невидимых гостей был Гор и его пирамида; незваные гости вели себя по-хозяйски, играя с ним, словно две сытые кошки с обреченной мышкой.

   В трехмерии Гор противников не обнаружил. Атаки следовали из Межвременья, там враги моделировали оружие, изменяя, модернизируя его при каждой последующей атаке, а стреляли через туннель, созданный Гором, целясь по вершине пирамиды, передающей в Космос сигналы о том, что планета населена разумными существами. А в трехмерии этой пирамидой Гор и являлся; с ударами он пока справлялся, и те не причинили вреда Мили и пи-передатчику. Взвесив шансы, Гор принял решение переместиться в Межвременье и закрыть за собой наглухо дверь; он не мог пропустить непрошеных гостей на Землю; их намерения читались в поступках, мирного исхода в предстоящей очной встрече не намечалось.

   Гор отпустил невидимую пружину, держащую его в трехмерии, и пулей влетел в Межвременье. Его стремительное появление в Межвременье отразилось огромной радугой в небе. Если бы противники Гора обладали способностью чувствовать, то наверняка бы растерялись, возможно, испугались. Два гигантских серых исполина прекратили атаку не по этой причине, они изучали Гора, пытаясь просканировать его возможности, его энергопотенциал, столкнувшись с новым, доселе им не встречавшимся видом соперника.

   Гор, готовый к неожиданностям, мгновенно оценил ситуацию. Ждать, когда невидимые щупальца закончат его изучать, он не стал. Полукольцо радуги разделилось на две части: на красно-желтую и сине-зеленую составляющие. Две полурадуги на 'глазах' врагов превратились в две самостоятельные сферы, в два энергетических светящихся шара, стремительно увеличивающихся в диаметре до тех пор, пока диаметр шаров не стал больше размеров каждого из врагов. Описать однозначно врагов Гора достаточно сложно, так как они постоянно видоизменялись, неизменным, пожалуй, оставался только их цвет: у одного серый, а у второго темно-серый, почти черный. Ну, если провести хоть какую-то аналогию, то походили они, скорее всего, на одноклеточных бесполых серых амеб, увеличенных в миллиарды раз. Красный шар Гора 'прыгнул' на темно-серую 'амебу', а сине-зеленый — на черную, обхватив их крепкими объятиями, в результате 'амебы' оказались запертыми внутри шаров. Гор усилил хватку, пытаясь разломить оболочку врагов, как скорлупу у грецких орехов. Достаточно длительное время продолжалось равное противостояние, но настал момент, когда 'амебы' дрогнули, нет, не сдались, они стали постепенно уменьшаться в размерах; энергия Гора стала их растворять в себе. Но в тот момент, когда 'амебы' уже уменьшились на треть, Гор ощутил страшной силы удар по спине, два огненных меча располосовали два его шара.

   Гор стремительно падал вниз с высоты пяти-шести этажного дома. Он направил оставшиеся силы на то, чтобы сгруппироваться и максимально безболезненно принять удар о твердую поверхность. После падения ему удалось еще подняться на ноги. Боли он не чувствовал, ощущая лишь, как горячая струя скатывается по его спине. Сквозь пелену, закрывающую глаза, он увидел, что к нему приближается некто человекоподобного вида головы на две выше его, одетый в темные одеяния. Но это был не человек и не человекоподобное живое существо, это был нелюдь, принявший лишь облик человеческий. Гору не приходилось еще сталкиваться с таким существом, но он безошибочно знал, что это не человек. На лице нелюдя отражалась искусственная безусая улыбка мертвеца, но и не женская, скорее чего-то среднего, чего-то бесполого. Нелюдь в человеческом восприятии походил на убиенного и вдруг ожившего гермафродита, на его ожившее зомби. Оно медленно приближалось к Гору, пытаясь, наверное, произвести, какой-то эффект, возможно, испугать, зная, что люди обладают такой способностью. В руках нелюдь сжимал два меча с длинными прямыми клинками, сверкающими и излучающими вокруг синеватое свечение.

   Гор, глядя на приближающего врага, попытался сосредоточиться и заживить свои раны, направив свои мысль на материализацию желания, но у него не получалось; его мысль в виде полупрозрачного зеркального отражения своего здорового тела повисла рядом с ним, примерно в метре от головы, мысль не слилась с телом. Невидимая сила остановила его помысел, при этом длина мячей врага увеличилась на четверть, возможно, так проявлялось удовлетворение или радость, если это существо могло испытывать какие-то нелюдинские чувства. Рассчитывать в сложившийся ситуации Гор мог только на свои реальные человеческие силы, которые 'таяли' с каждой секундой, покидали его с каждой потерянной каплей крови. С каждым прожитым мигом он все более становился человеком, человеком в трехмерном понимании этого слова. Гор из последних сил сделал еще одну попытку материализации мысли, сопроводив свое желание криком не то прощания, не то боевым кличем человека, обреченного на гибель, сложно сказать, что именно он хотел прокричать, но крик не был о пощаде и не являлся проявлением или выражением слабости. На этот раз ему удалось создать меч, не уступающий по размерам и заряду нелюдя. Нелюдь не препятствовал этому, явно желая скрестить свои мечи с обессиленным Гором, добить соперника формально вооруженного, может, у нелюдя тоже имелся какой-то свой кодекс 'чести', а возможно, он или оно просто хотел или хотело продлить удовольствие, наслаждаясь смертью человека.

   Гор не смог поднять свой меч, обе его руки почти полностью лишенные возможности двигаться, уперлись в меч, как в посох. Гор пытался устоять и принять смерть, стоя, как подобает войну, как подобает Человеку. Он улыбался настоящей человеческой живой, пусть и обескровленной улыбкой, глядя в пустые безжизненные глаза приближающего нелюдя. Нелюдь занес оба меча для удара и стал медленно опускать на голову Гора, пытаясь в его глазах рассмотреть страх или что-то еще, понятное только ему, возможно, как душа будет покидать сраженное тело человека. Но на полпути мячи нелюдя остановились, упершись в меч, буквально выросший перед ними, рассыпав сотни разноцветных искр при столкновении. Удивлен был и нелюдь, и Гор, увидевший со спины себя самого, по крайней мере, свое тело с двумя мечами. Его тело вторым мечом нанесло боковой удар в область предполагаемого правого межреберья нелюдя; меч в миллиметрах от 'тела' нелюдя остановился, упершись в непробиваемое защитное поле, но, тем не менее, нелюдь получил ощутимое сотрясение, отлетев метров на восемь от Гора и соответственно метров на семь от появившегося тела Гора. Тело Гора на мгновенье повернулось к нему, на него с нежностью смотрело лицо Гора с любящими глазами Мили, и тут же тело последовало за нелюдем, не давая тому опомниться от полученного сотрясения.

  Мили прыгнула в стремительном прыжке, занеся оба меча для удара в область головы. Но нелюдь не дал возможности Мили нанести удар, его клинки встретили атакующие мечи. Тут же нелюдь исчез и сразу же появился за спиной у Мили, но она ответила аналогичным приемом, с той только разницей, что не перемещала себя в пространстве, а мысленно развернула себя, точнее тело Гора, встретив выпад нелюдя одним из мечей, а вторым, нанеся удар по бедру. Но, как и в первый раз, меч остановился в защитном поле нелюдя, не нанеся серьезного урона…

   Бой продолжался долго, пространство в десятки километров вокруг поля боя дымилось и горело, а в небе вспыхивали вспышки в виде сигнальных ракет от ударов мечей. Наконец, нелюдь осознал, что не может победить в равном бою Гора — Мили и отправил мыслеприказ своим помощникам, которые в уменьшенном Гором виде стояли возле истекающего кровью Командора, готовые в любой момент его добить, следя за поединком, ожидая указаний от своего бездушного хозяина.

   Как два пса-людоеда они бросились на Мили, отражающую в этот момент выпад нелюдя, и со спины предательски перехватили ее за руки. Нелюдь не мешкая, нанес одновременно двумя мечами удары по кистям рук. Два сжимающих мечи кулака Гора упали на землю, но, как в сказке, вместо упавших кистей 'выросли' новые руки, теперь уже принадлежащие Мили. Нелюдь с интересом посмотрел на белые ухоженные кулачки, неестественно смотрящиеся на сильных мужских руках тела Гора, и нанес еще один удар, пытаясь отрубить 'выросшие' кисти рук. Но мечи легко прошли сквозь руки Мили, не причинив им никакого вреда. Он еще раз безрезультатно повторил удар, не понимая, что происходит. Разъяренный нелюдь ударил Мили по шеи, голова Гора упала с плеч Мили. На нелюдя смотрело красивое женское лицо, точнее нелюдь смотрел на ее лицо, а она смотрела на Гора, лежащего невдалеке. Он умирал от потери крови, от причиненных ему смертельных ран; Гор завалился на бок, но меч из рук не выпустил, находясь без сознания, едва дыша.

  Они не могли больше помочь друг другу. Здесь Мили была материальна до тех пор, пока жив Гор. Нелюдь же не мог ей причинить физический вред; она была лишена физического тела, а разрушить ее энергополе не смог бы ни нелюдь, ни сотни рассеивателей или ядерных зарядов, но и она, потеряв материальность, не могла остановить нелюдя. Нелюдь представлял угрозу Земле, человечеству, их планам. Нелюдь являлся существом бездушным в прямом смысле этого слова. Ей приходилось слышать, что где-то в далеких уголках Вселенной давным-давно существовала цивилизация, создавшая себеподобных думающих бездушных монстров, которые уничтожили человеческую цивилизацию, а затем пытались поработить или уничтожить соседние цивилизации. Но вселенское человеческое сообщество объединенными усилиями разгромило их.

  Неужели те монстры не все погибли, задавала Мили себе вопрос, на который уже знала ответ. Слезы горечи и отчаянья текли по ее щекам, срываясь и падая, но земли не достигали, исчезая, бесследно растворяясь на полпути; с каждой секундой расстояние от слез до земли увеличивалось, а вскоре слезинки стали исчезать с кончиков глаз, едва родившись. Все меньше и меньше материальности оставалось в ней, все меньше и меньше жизни оставалось в Горе. Она всем своим существом понимала, что заканчивается их время здесь. Не так она хотела покинуть этот мир, не с такими чувствами, и ее не радовало даже скорое возвращение домой. Ой, как много зависело для Земли от происходящих событий в Межвременье. Мили сделала все, что могла, но этого оказалось недостаточно.

  Последние следы Гора исчезли с нее, Мили опустила руки, которые безуспешно пытались схватить 'псы' нелюдя и пошла к Гору. Нелюдь махал мечами, но вместо Мили сокрушал лишь воздух. Мили больше не замечала ни нелюдя, ни его 'псов'. Она шла к Гору, готовая в любой момент сопроводить его домой. Склонившись над ним, она беззвучно и бесслезно плакала; Гор из последних сил цеплялся за свое тело, понимая, что он последнее препятствие на пути нелюдя, он единственный кто может помешать. Он, как никто другой, знал, что нелюдя любой ценой необходимо остановить…

   На миг небо Межвременья озарилось яркой вспышкой, что не могло ни привлечь внимание нелюдя и его 'псов' так и Мили, и даже Гор на некоторое время оставил попытки реанимировать свое умирающее физическое тело.

  К ним приближался светящийся шар с размер футбольного мяча, переливаясь из нутрии всеми цветами радуги. Не долетев с десяток метров до них, шар завис в воздухе. Я не знаю, что испытали нелюдь и 'псы', но Мили показалось, что на мгновение шар слился с ее существом, аналогичное чувство испытал и Гор.

  Еще миг и шар материализовался в Человека, в настоящего с физическим телом и душой. Гору незнакомец показался знаком, он чем-то напоминал Ураса, чем-то Линта и даже чем-то его погибшего друга Сайта. Но вместе с тем незнакомец был реальным, состоящим из плоти и крови, а ничьей-то копией или отражением. Незнакомец улыбнулся Мили и Гору, не проронив ни слова, ни губами, ни мыслями, после чего повернулся к нелюдю и его сопровождению; мимика на его лице изменилась, вместо приветливости появилась маска брезгливости, словно от тех несло душком или еще чем хуже. Незнакомец, одетый в стильный цивильный темный костюм, светлую сорочку и галстук, не был похож на космического бойца, а больше напоминал артиста или светского политика, собравшегося пойти на прием в посольство или званый ужин. Двигался незнакомец плавно, даже немного медлительно, в руках у него не было никакого оружия, да и вообще в руках у него ничего не имелось, лишь сжатые в кулак пальцы могли косвенно выражать собранность, возможное напряжение и готовность ко многому.

   Тем временем нелюдь готовился к продолжению схватки. Он учел свои ошибки и просчеты в возможностях людей; из пустоты Межвременья один за другим появилась еще дюжина 'псов', напоминающих огромных серых амеб; они брали в кольцо незнакомца. Незнакомец пока не предпринимал ничего, без особого интереса рассматривая врагов. Наконец кольцо замкнулось и 'амебы' слились в одну серую круглую массу и начали сближаться с незнакомцем. Незнакомец продолжал стоять в бездействии; в тот же момент, когда кольцо из 'амеб' сомкнулось с ним, начало его сжимать, пытаясь растворить его сущность в серой массе, незнакомец взорвался в прямом смысле слова. Синевато- фиолетовое пламя вмиг поглотило серую массу; взрыв не вышел за пределы кольца 'амеб', нося ограниченный радиус действия. Зафиксировать человеческим взглядом время протекания поединка вряд ли было возможно, на все про все ушло не более одного человеческого моргания в трехмерии. Но нелюдю хватило ума и времени, чтобы ретироваться: он создал около сотни копий себя, и они одновременно в разных направлениях совершили гиперпрыжки в дальний космос, в надежде, что одна из копий сумеет ускользнуть от незнакомца, обладающего такими возможностями, которые он продемонстрировал в борьбе с 'псами'.

  В планы нелюдя не входило бесследно исчезнуть в Межвременье Земли. Он собственно и переместился сюда из своего надежного логова в одной из черных дыр космоса, где жизнь не существует, где его никто не нашел из преследователей после случившейся войны нелюдей и людей, только по одной причине — две его копии, которым также удалось выжить, сумели захватить человеческую цивилизацию на Земле, обыграв все таким образом, что их приняли за результат человеческой цивилизации, а значит, имеющим право легально находиться в космосе. И не просто находиться: в их распоряжении оказалась вся звездная система. У нелюдя появлялся реальный продолжить начатое, то, что не удалось сделать ранее — миллиарды лет тому назад, тогда, когда еще не было даже этой самой Земли, подчинить или уничтожить живых.

   Незнакомец не кинулся в немедленную погоню за нелюдем, точнее сказать — за нелюдем и его копиями, но проводил взглядом исчезающие точки от гиперпрыжков, произведя расчеты полетов и места выхода в Космос. После чего развернулся и направился к лежащему Гору и сидящей перед ним Мили. Незнакомец поправил галстук, костюм на нем сидел по-прежнему безукоризненно, словно ничего и не произошло. Незнакомец наклонился к Гору, взял его за руку и почти сразу произнес:

   — Я могу Вам помочь?

   — Вы и так нам помогли, спасибо. А мое время здесь вышло, нам пора домой. Да, дорогая? — Гор посмотрел на Мили, не ожидая ответа, ответ он знал, и вновь обратился к Незнакомцу: — Я не буду говорить про себя, да и про нас — про землян, Вы многое узнали, сканируя меня, если Вы пожелаете, то возможно расскажете про себя, чтобы нам знать, кого благодарить за помощь и о ком молиться.

   — Меня зовут Пол, но чаще меня называют Полковник, я и сам привык к этому имени. Я из первых звездных галактик, а ваша еще молода, у вас все еще впереди. Мы называем подобные миры дальним космосом. Я путешествую в поисках совместимых планет с недостаточно развитым интеллектом, чтобы обеспечить для наших граждан туризм. Но ваш интеллект гораздо выше средних показателей. Но при вашем сканировании я понял, что на вашей планете скоро не останется высокоразвитого интеллекта, и ваша цивилизация опять окажется в начале Пути.

  — Пол, у нас с Вами большая совместимость? — произнес Гор человеческим ослабшим голосом.

  — Да, почти полная совместимость, — Полковник ответил Гору тем же непривычным для Межвременья способом.

   — Что такое туризм, по-вашему? — Гор попытался привстать, но руки его совсем не слушались.

   Полковник не стал помогать Гору, боясь обидеть сильного человека.

   — В туризме нет ничего от агрессии. Турист лишь параллельно с коренным жителем проживает его жизнь, не вмешиваясь ни во что, ни в жизнь жителя, ни в экономику, ни в политику.

   — Странно как. А не проще ли самим проживать свою жизнь, а не чужую? — Гор был удивлен и не скрывал своего удивления. — А Вы сами, Пол, были туристом?

   — Нет, я не был туристом. Я занимаюсь поиском планет и безопасностью туристической деятельности. Я проживаю только свою жизнь.

  — А зачем это нужно другим, туристам?

   Полковник после небольшой паузы ответил:

   — Наверное, потому что мы бессмертные и от этого становится скучно.

   — Пол, но мы тоже бессмертны, но мы избираем другой путь. Нам не надо становиться созерцателями, мы сами действуем, даже если совершаем ошибки, даже если получается не так, как мы хотели, но мы сами это делаем, или не делаем… — Гор замолчал, последние физические силы покинули его.

  Тело Гора перестало функционировать. Мили встала и протянула руки для объятий. Из 'воздуха' появился Гор, лежащее мертвое тело Гора исчезало, словно таяло, а улыбающийся Гор обнял Мили.

  Полковник, видавший много в своей жизни, был явно удивлен. Он не понимал, что происходит, что за странный ритуал у землян.

  Гор и Мили подошли к Полковнику. Гор вновь обратился к Полковнику, но теперь уже мысленно:

   — Спасибо, Пол! Мы возвращаемся домой. Кстати, Пол, это и Ваш дом тоже. Когда-нибудь вы это поймете. Когда Земля станет пригодна для вашего туризма, прилетайте на Землю, и Вы многое поймете, поверьте мне; иногда и менее развитые на первый взгляд могут стать учителями. Спасибо Вам еще раз, да пусть Вам поможет Господь в обретении себя!

   Гор и Мили, взявшись за руки, пошли прямо в Небо…

   Полковник еще долго стоял, глядя на Небо, туда, куда ушли и где буквально растворились Гор и Мили; он не смог просчитать траекторию их 'прыжка', будто его и не было, но они исчезли, все это происходило на его глазах. Мысли лавиной одна за другой возникали в его сознании, о многом он передумал, но до конца разобраться не смог.

  Полковник не любил неразгаданных загадок, а Земля с его обитателями для него стала настоящей загадкой. Загадкой, которую ему предстояло разгадать…

Глава 10 Древние люди

   Планета Земля

   46 тысяч лет до нашей эры

   За Урасом и Ирис закрылась дверь, разделявшая реальное земное время с плохо укладывающимся в трехмерном понимании миром, в котором остались Гор и Мили, не говоря про Межвременье. На секунду, не более, они оказались в темноте; Ирис инстинктивно прижалась к Урасу, но скоро под ногами раскрылась неяркая полоска света, освещающая и указывающая направление движения.

  Они пошли по указанному Пирамидой пути и вскоре оказались в ангаре, в котором дожидались своего часа два летательных катера. Чтобы до конца развеять сомнения, Урас решил увидеть своими глазами изменения, которые произошли со временем, да и с самой Землей. Урас усадил Ирис в пассажирский отсек катера, а сам проследовал на место пилота. Включив приборную панель, он еще сомневался, глядя, что на календаре стоял год, больший на шестьдесят девять тысяч земных лет, чем когда они зашли в пирамиду и за ними закрылись двери. Урас привычным движением рук, доведенными до автоматизма, запустил несколько десятков кнопок и рычагов, проверяя исправность всех агрегатов катера, хотя на катере имелся исправный бортовой компьютер, который мог значительно быстрей произвести диагностику, но в связи с происшедшими шестьдесят девять тысяч лет событиями на Земле, старался как можно меньше доверять искусственному, пусть и примитивному разуму. Катер за долго-недолгое стояние в пирамиде был полностью исправен и готов к полету, хоть лети на Марс или Юпитер. Урас мысленно обратился к Пирамиде, чтобы ворота пирамиды открылись. Трехмерная человеческая логика не принимала многого из того, что произошло с Урасом, то, что он видел и ощущал. Разум через логику искал зацепки, чтобы опровергнуть то, чего не должно быть, потому что не должно быть никогда. Но мыслепросьба, вопреки логике, действовала: ворота раскрылись, освобождая пространство для взлета. Урас не стал рассказывать Ирис, как именно он это сделал; не все надо рассказывать женщинам; в этом он не сомневался; здесь и логика, и чувства совпадали во взглядах, лишний раз пугать женщину, притом любимую неизвестностями совсем не обязательно.

   Урас сделал простой летный маневр и вылетел на катере на минимальной скорости из ангара, совершил круг вокруг пирамиды. Пирамида нисколько не изменилась, так же ярко сияла золотым сиянием. На этом схожесть видов острова до захода в пирамиду и после заканчивалась.

  Безжизненный и мертвый остров Дем, оставшийся после страшной войны, предстал во всем своем новом великолепии. Тысячи дивных деревьев тянулись верхушками к солнцу, произрастая на склонах гор, мириады разноцветных цветов нарядным одеялом закрывали поляны. Из центра острова, из образовавшейся расщелины вытекали два больших ручья, бегущие в противоположные стороны, в которые по дороге впадали меньшие ручьи и ручейки, образуя две реки, спадающие шумными водами на добрую сотню метров вниз. Кругом были видны разнообразные животные и птицы, как в хорошем зоопарке. Вот только Урас к своему стыду не знал многих животных, видя их в первый раз. Животный мир никак не прореагировал на большую птицу, беззвучно парившую над островом, не видя пока в ней опасности для себя.

  Ирис с восторгом в глазах смотрела на перемены, происшедшие с островом, с планетой. Небо не только над островом, а на всем видимом пространстве, открывавшимся из иллюминаторов катера, сияло полуденной чистотой. Внизу остров омывали прозрачные синевато-зеленые воды океана. И Солнце больше не пряталось от Земли, посылая свои живительные лучи, освещая все вокруг своим светом, согревая теплом.

  Ирис подумала, что на Земле даже красивей чем в Межвременье, ибо придумать что-то более великолепное не под силу ни одному человеку. А попытки повторить эту красоту будут лишь копиями с картины Мастера, не более того.

   — Как здесь чудно, милый! — обратилась Ирис к Урасу. — Словно мы в райском саду! Разве могли произойти такие изменения, пока мы были в пирамиде?

   — Ирис, ты перестала доверять своим глазам, ты хочешь потрогать руками, чтобы проверить свое зрение. Все, что ты видишь на острове — это есть. Большая заслуга в этом, между прочим, принадлежит твоей подруге Хайли и капитану Линту; не один день потратили они на ландшафтный дизайн, завозя образцы дикой природы с разных уголков Земли, буря скважины, но, конечно, главная заслуга принадлежит Земле и Солнцу. Земля сумела и в этот раз справиться с творениями рук человеческих. А Солнце подарило нужное тепло и свет. Господи, дай нам разума не уничтожить этот рай еще раз! Господи, спасибо еще за один шанс! Ирис, я так тебя люблю!

   — И я, милый, тебя сильно люблю. Сильно, сильно!

  И в тот миг на Земле среди существ, населяющих ее, существовала любовь, любовь чистая и прозрачная, как утренняя роса, светлая, как божий день. Любовь, которой под силу если не все, то больше. Любовь, имя которой сама жизнь! сам Бог! И Земля это поняла, и Солнце это поняло, и стали они свидетелями тому. И если они умеют улыбаться, то улыбались они, и если умеют они радоваться, то возрадовались. И как прекрасна была Земля, когда на ней вновь появилась любовь! И решила Земля, что ради того, чтобы навечно на ней поселилась любовь, потерпит еще раз; может на этот раз сумеет выжить и будет жить вечно.

   Катер, управляемый Урасом, с одним пассажиром на борту, с любимой и любящей Ирис, на крейсерской скорости для атмосферы летел к первой заданной точке, к первому месту, к первой стоянке приматов. Урасу предстояло определить совместимость приматов с людьми: оказались ли верны их расчеты, смогли ли приматы сделать поистине гигантский скачек в своем развитии.

   Урас включил прибор, определяющий исходящее с земли тепло. И скоро на мониторе отобразился костер, с 'языками' настоящего огня. Форма костра говорила об искусственном происхождении огня.

  — Неужели они научились добывать огонь? — удивленно произнес Урас.

  — Кто, Урас?

  — Наши приматы, больше некому. Невероятно!

  — А ты не ошибаешься?

  — Думаю, что нет. Уж очень костер правильной формы, а рядом с костром находятся существа с температурой тела близкой нашей. Очертания еще не отчетливые сигнал достаточно слабый. Но скоро мы сможем увидеть на экране их изображение. Кажется, они что-то жарят на огне.

  Урас и Ирис с огромным интересом смотрели на экран бортового монитора, где с каждой секундой все отчетливее просматривались силуэты, а вскоре они увидели и их.

  — Урас, это же люди! Немного не такие как мы, но все, же люди! На них есть даже одежда! Урас, это уже не те приматы, которых переселяли!

   — Да, Ирис, это прародители нового вида землян, я в этом не сомневаюсь, но как сказала бы доктор Хайли, только после взятия образцов можно сделать окончательные выводы. Так что спускаемся, нам предстоит очная встреча с некоторыми представителями новых землян.

 …катер замедлил скорость и опустился на соседней полянке от стоянки древних людей. Ирис хотела пойти с Урасом, но он настоял на том, что катер без присмотра оставлять нельзя. И Ирис, немного огорченная решением мужа, но согласная с лидером, уселась в кресло пилота, чтобы лучше следить за происходящим через монитор.

   Урас с сумкой биологов-исследователей и направился к костру. Он уже слышал гортанные звуки, издаваемые человекоподобными существами. Звуки уже не напоминали выкрики обезьян, дикари пытались осмысленно общаться между собой, что не могло не радовать Ураса. Но волнение он испытывал, а вдруг, что-то в их развитии пошло не так, и у них нет необходимой совместимости с ними. Урас осторожно подошел к поляне. Укрытый от дикарей кустарником и вечером, Урас невооруженным глазом наблюдал за существами, которые могли стать родоначальниками новых людей на земле.

  Возле костра, на котором жарилась туша козла, сидело около двадцати человекоподобных существ, среди которых были и самцы, и самки, и дети; никто из них не ел, хотя по исходившему запаху, Урас определил, что мясо уже готово. Они кого-то ждали. Урас не стал торопиться и решил тоже подождать, ему было интересно. И вот к костру со стороны достаточно высокой сопки (возможно, там у них находилась пещера) вышли два представителя племени, один из них имел такой же наряд, как и остальные соплеменники, — подвязанную шкуру темного цвета, а вот второй явно выделялся из своих собратьев: на нем была надета светлая, почти белая шкура. Когда те подошли к костру, то все остальные встали. Дикарь в белой шкуре прокричал несколько странных слов-звуков, затем подошел к туше и руками оторвал большой кусок мяса, следом раздались одобрительные возгласы соплеменников…

   Урас решил действовать, посчитав, что все представители племени собрались возле костра на ужин. Он вышел из укрытия, и тут же был замечен дикарями, но они не успели даже встать на ноги, так как Урас поднял правую руку вверх, и необычная вспышка света ослепила дикарей, и те погрузились в сон. Прием, показанный Урасу Гором, безотказно действовал в трехмерии.

  Не более пяти минут потребовалось Урасу, чтобы при помощи специального пистолета взять образцы крови у всех представителей племени; закончив необходимую работу, он помахал рукой Ирис, зная, что та внимательно за ним наблюдает. Он еще раз посмотрел на уснувших по его воле дикарей. Самцы были головы на две ниже его, а самки — на все три, и пропорции тела были еще далеки от идеальных форм. Лохматые неухоженные волосы, нестриженые, слипшиеся бороды, грязные лица, низкие лбы, мощные челюсти, запахи грязных тел и естественного туалета рядом с приемом пищи говорили о недостаточно развитом интеллекте дикарей. А вот лежащие рядом с ними копья с каменными наконечниками, свежая шкура козла, и предметы из камня, отдаленно напоминающие ножи, невыделанные, но высушенные и отбитые камнями шкуры, одетые на них, разведенный огонь, да и жареное мясо свидетельствовали о присутствии такого интеллекта, какого нет у других представителей Земли.

  'Как же долго нас здесь не было! Какие перемены произошли на Земле! Мы вернулись, словно на другую планету, ничего не напоминает о прошлой цивилизации, о войне, о рассеивателях. Как же удивительно устроен мир! И сколько еще неразгаданного! Сколько тайн сокрыто от нас! А какой воздух, какой чистый воздух здесь в лесу! — Из раздумий Ураса вывел легкий хруст травы, еле уловимый, свидетельствующий о приближении опасного противника.

  Урас обвернулся, неизвестный так же, как и он, приближался с подветренной стороны, и шаги его были почти не слышны и осторожны, как у опытного следопыта или охотника. Из крошечного наушника, прикрепленном к уху, раздался взволнованный голос Ирис, предупреждающий о приближении к нему большого, просто огромного кота.

   Огромный пятнистый кот вышел на поляну, принюхиваясь и не понимая, почему недвижимы его враги. Запах крови козла манил к опасному месту, где горит огонь. И не позволял он себе ранее выходить до тех пор, пока не уйдут враги в пещеру, и лишь тогда доедал остатки еды. Но сегодня враги не ели, а может, уснули враги вечным сном, и больше не опасны ему. Голод толкал его идти вперед. Но что это? Один из них не спит, пошевелился, неужели он ошибся! Но остальные продолжали спать, а с одним из них он справится, как не раз уже справлялся с отставшими от племени. Он фыркнул с пренебрежением к тому, кто спрятался за кустами, и прыгнул…

  Урас услышал пронзительный крик в своих наушниках, и испугался за Ирис, и готов был уже бежать к катеру, чтобы помочь ей. Но в этот миг огромный хищник выпрыгнул из-за кустов, летя по воздуху, оскалив громадные клыки свои, и выставив лезвия когтей для атаки. И ощутил Урас, как по телу пробежала волна силы, и увидел хищник, что не враг это его, а пламя, поглощающее языками своими деревья, лавина, сбегающая с вершины горы, поглощающая все на своем пути, ветер, вырывающий деревья с корнем… И упал хищник перед Урасом, и не смел он поднять своей головы от земли, ожидая участи своей, ибо бежать было бесполезно.

  Урас подошел к большому коту, и приподнял его левой рукой за шкирку, поставив на ноги. И задрожал хищник, ожидая неминуемой смерти. А Урас подтолкнул кота в бок, чтобы убегал; очнувшийся кот прыгнул в кусты и долго еще бежал по лесу, пока не учуял знакомые запахи дома своего, и запрыгнул он на дерево, укрывшись в густых ветвях. И не хотелось ему больше идти на запах, идущий от стоянки врага своего.

  — Глупый кот, — успокаивая Ирис, произнес Урас. — Перепугался, наверное, принял меня невесть за кого или за что, а может даже за смерть кошачью. Не смерть мы несем, а новую жизнь. 'Да, только сможем ли ею хорошо распорядиться, не принесем ли опять смерть и ужас всей природе. Если кот инстинктивно боится меня, то чует, наверное, разрушительную, страшную силу, скрытую во мне. Господи, не допусти нас до очередного безумия, огради нас от безумств, освети путь нам…'

   На борту катера Урас проверил кровь дикарей на предмет совместимости; расчеты доктора Хайли оказались точны, все пробы оказались положительными, а у самок показатели даже немного превышали минимально допустимый порог. Теперь оставалось проверить еще четыре стоянки древних людей, находящихся в разных частях Земли, и тогда можно будет сделать окончательные выводы о результатах первого этапа операции.

  На все про все ушло у них не более пяти часов. И во всех уголках, где жили бывшие приматы, а ныне — первобытные люди, были получены положительные результаты.

  За шестьдесят девять тысяч лет приматы изменились от первоначального своего вида, до нового, с совместимостью не менее 50 % к прежним жителям земли. Но произошли и другие внешние изменения, касающиеся отдельных колоний-поселений. Во всех пяти местах обетования у дикарей появились отличительные, индивидуальные особенности в росте, сложении, чертах лица, разрезе глаз, питании и даже одежде, обусловленные климатическим, географическими отличиями мест пребывания. Но основные показатели у всех дикарей совпадали, и между ними имелась стопроцентная совместимость, то есть они сохранили целостность всего вида.

  Люди почти исчезнувшей цивилизации получили результат, на который надеялись. Но Ирис показалось, что Урас чему-то не рад, на лице отразилась какая-то озабоченность, но не задавала ему вопросы, зная что он опять что-то просчитывает и анализирует в своей голове, не найдя ответов на все свои вопросы. В некоторых вопросах ее помощь могла заключаться лишь в глубокомысленном молчании; и как не распирало ее любопытство, она предпочитала подождать, ведь, когда он найдет нужное решение, то первая об этом узнает, ему всегда важно ее мнение, но чаще всего на заключительном этапе своих рассуждений.

  Они еще долго сидели на траве возле катера, недалеко от пирамиды Гора, звездное, безлунное небо слегка освещало остров. От запахов и ароматов трав и цветов, от звуков ночных насекомых, от пения птиц, от журчания воды в ручье остров казался одушевленным, живым организмом. Они, не произнося слов вслух, слушали живую музыку острова. Ирис положила голову на плечо мужу и прикрыла глаза, волна воспоминаний о прошлой жизни нахлынула на нее. В музыке острова она услышала знакомые звуки родины, погибшей и исчезнувшей навсегда. Она вспомнила маму и отца…

   А вот Урас наблюдал за звездами и размышлял о том, что произошло в других звездных системах, присоединился ли кто еще к Межгалактическому Союзу, смог ли кто-то остановить безумие, войны, смерть, понять то, чего не смогли осмыслить и сделать они. И не мог он найти ответ на волнующий его вопрос: имеют ли они право еще на один шанс. Или такой шанс появился у дикарей, населявших теперь Землю; за сотни тысяч лет они сами смогут достичь того уровня, какого достигли и Дем, и Ад. И может в их крови находится меньше разрушительной силы, чем у них. И имеет ли он, они право спасать свою погибшую цивилизацию за счет только-только зарождающейся. И сколько бы он еще просидел в таких мыслях, не знаю, если бы не увидел в ночном небе движущиеся святящиеся точки. Вначале одну, а присмотревшись внимательней, насчитал семь. А сколько он еще не увидел. Нет, это не звезды, не метеориты, и не кометы. На орбите Земли находятся космические инопланетные спутники-наблюдатели, Урасу даже удалось вычислить примерную высоту и скорость полета каждого из спутников. Пока на Земле есть существа с интеллектом выше единицы, по космическим законам никто не имеет право претендовать на планету. А если не станет их, людей, то, что станет с Землей? Что станет с теми дикарями, которые еще не скоро достигнут минимального интеллекта? Видно, что желающих заполучить красавицу Землю во Вселенной хоть отбавляй! А случись такое, это будет означать конец эволюции земного разума!

   У Ураса появился вопрос к Гору и Мили. И только услышав ответ, посоветовавшись, он будет готов принять решение. Он нежно погладил Ирис по голове, и негромко спросил, спит ли она. Ирис тотчас ответила, что нет, и открыла глаза.

  — Милый, что-то случилось? — спросила Ирис, внимательно вглядываясь в лицо Ураса.

  — Не волнуйся, ничего не случилось, нам просто надо сходить в пирамиду к Гору и Мили.

  Ирис не стала расспрашивать у мужа зачем, для чего; она просто сказала:

  — Пошли, любимый.

  …они стояли на световой дорожке перед дверью, ведущей в 'жилище' Мили и Гора. Но дверь сама не открылась, и хозяева не открыли. Ирис, держа Ураса за руку, взволнованным голосом произнесла:

  — Что-то произошло, милый! Нам обязательно надо попасть к ним, возможно, им нужна помощь.

  Урас, нарушив правила хорошего тона, обратился к пирамиде, чтобы дверь открылась…

 …они зашли в загородный дом Гора, точнее, в его имитацию. На пороге их встретило голограммное изображение Мили, которое при их появлении 'ожило':

  — Ирис и Урас, коль вы видите это изображение, значит, мы не вернулись, и опасность оказалась серьезной, но мы с ней, по всей видимости, справились. Урас, дальнейшая операция зависит, прежде всего, от тебя. Пирамида в автономном режиме сможет находиться еще тридцать пять тысяч лет, до выхода отряда Шумера, после чего энергоресурс иссякнет. Пирамиду затем стоит спрятать с глаз человеческих. Нельзя также оставить новым людям достижения и технологии прежней цивилизации; все материальные следы необходимо уничтожить. Между высадкой отрядов воспользуйтесь нашим домом. Да, наверное, вход в Межвременье будет закрыт, и когда можно будет туда попасть, я не знаю. Гора рядом нет, он, возможно, смог бы рассказать и лучше, и подробнее. Удачи вам, мои дорогие Ирис и Урас.

  На этом сообщение закончилось, а вместе с этим и исчезло изображение Мили.

  — Урас, что здесь произошло?

  — Я не знаю, Ирис, но надеюсь, что когда-нибудь мы узнаем это. Нам пора будить отряд Роса.

  — Но ведь сейчас, же ночь, милый.

  — Нет, Ирис, уже не ночь, а утро. Ты забыла, где мы находимся, здесь все иначе. Идем.

  …направляясь по световой дорожке к отсеку, где укрылись от времени люди, Урас размышлял:

  'Земля родила нас, и мы ее дети, какие бы уродливые не были, и она дает нам еще один шанс, если бы не так, то не было бы меня здесь, и Ирис рядом, и Пирамиды, и дикарей тоже. И не инопланетяне ей нужны здесь, а рожденные из ее праха, из ее соли'. — Урас, наконец, решил для себя задачу, дав тем самым еще один шанс людям…

   Началась очередная запланированная часть операции по восстановлению Человечества на Земле.

  …пять отрядов по двенадцать мужчин, представителей погибшего Дема, бывших военных и биологов, высадились в местах наибольшей концентрации поселений дикарей. А через девять месяцев на свет появились первые дети, которые уже почти не отличались от современных людей…

Глава 11 35 тысяч лет за один день

   Планета Земля

   46-11тысяч лет до нашей эры

   Около года Урас и Ирис прожили на острове Дем, вылетая почти каждый день в лагеря переселенцев. Раз в два месяца они меняли отряды местами, так что за это время каждый из мужчин побывал на территории всех пяти стоянок, оставив свое семя и начав род свой на всей Земле. И лишь убедившись, что все идет по плану, дети рождаются здоровыми, сильными, с большой совместимостью с ними, Урас и Ирис решили уйти в Пирамиду, чтобы переждать тридцать пять тысяч лет.

  Урас, проведя последнее совещание с землянами, решил катер в той реальности не оставлять; колониям предстояло развиваться самостоятельно и обособленно друг от друга. Они не могли рисковать конечной целью, ведь на третьем этапе два катера предпочтительней одного; за тридцать пять тысяч первобытные люди должны расселиться на значительно большей территории, чем занимают сейчас, да и количество землян станет не сопоставимо с теперешним положением.

   За последнюю неделю перед уходом в пирамиду Урас и Ирис облетели стоянки и попрощались с выжившими землянами, которым предстояло не просто выживать в не очень комфортных условиях, но и остаться здесь жить до скончания дней своих, закладывая основы будущего человечества, да и Земли тоже. Все пока еще жили общинами, ведя общее хозяйство, но все уже обзавелись личным гаремом жен из дикарок, чтобы избегать кровосмешения при последующих браках их детей. На всех стоянках в те далекие годы существовал единый язык, язык их родины, язык их предков. Но по расчетам за тридцать пять тысяч лет многое изменится, в том числе и язык. И вряд ли смогут понять друг друга люди из разных мест; по мнению Ураса, лишь несколько слов должны все понимать, таких, как мама, дающая жизнь, солнце, дающее свет. И вряд ли сохранят они большое внешнее сходство между собой. Но всех их будет объединять то, что они разумные существа, люди именно этой планеты, рожденные от праха ее и соли ее, а не какие-то там космические залетные существа, рожденные другими мирами, но жаждущие получить Землю в свое распоряжение.

   Для Ураса и Ирис тридцать пять тысяч лет уложились в один день и одну ночь в пирамиде Гора.

  Переступив порог загородного дома Гора — его стопроцентную копию в масштабе один к одному, они оказались как бы в прошлом, наполненном уюта и комфорта несуществующей уже цивилизации. Ирис посмотрела на Ураса такими глазами, что ему все было ясно без слов.

  — Любимая, — произнес он, — ванная комната полностью в твоем распоряжении, а обед за мной, думаю, что мне вполне хватит времени его приготовить, ведь ты, наверное, торопиться не будешь?

  Ирис ничего не ответила, улыбнувшись загадочно, поцеловала его в губы, и чуть не бегом устремилась в туалетную комнату хозяйки дома Мили. Откуда очень скоро раздался шум воды и легкие аккорды неизвестной Урасу музыкальной композиции.

  Урас, открыв холодильник, от удивления расширил глаза. Мили позаботилась о его полноте и ассортименте. Урас понимал, что это было сделано исключительно для них с Ирис, так как Мили и Гор в материальной еде не нуждались, хоть это и с трудом укладывалось в его трехмерной голове. Ведь он находился лишь в начале Пути понимания Великих Тайн Вселенной. Но останавливаться в своем развитии не собирается, это уж точно. Предстоящий вечер и ночь он хотел посвятить изучению одной из самых великих загадок Создателя, посвятить Женщине, женщине, которую любит, и без которой не представляет своего земного существования. Она вроде и не делала ничего сверхъестественного, но даже просто находясь рядом, вдохновляла его на все. А может именно в этом и есть сверхъестественность женщин? А может, в этом скрыта тайная миссия женщин? Хотя не только в этом, ответил Урас себе. А Великая тайна рождения, рождения новой жизни! Именно через нее, через женщину, через своего проводника Создатель воплощает в Жизнь свои замыслы, производя на Свет разум, по сути, часть самого себя!..

  Урас посмотрел на упаковку некоторых продуктов, и, прочтя дату изготовления — сегодняшний день, не мог не сдержать улыбки; Мили, не совсем знакомая с тем, откуда в супермаркетах появлялась отбивная, рагу, или баранья вырезка в вакупных упаковках, повторила именно то, о чем знала, материализовав силой своей мысли. Опустошив на треть запасы холодильника, Ураз рубил, резал, строгал, взбивал и отбивал или добивал недобитое… Вскоре на плите варилось и жарилось. Когда же у него появилось немного свободного времени, то он устремился в свободную туалетную комнату для гостей; на то, чтобы раздеться и принять душ у него ушло не более пяти минут, ровно столько, чтобы ничего не сгорело и не выбежало. Готовить в автоматическом режиме он не любил, внося и корректируя вкус блюда по мере приготовления с учетом, прежде всего, настроения, а настроение у него было прекрасное, и не какой автоматический режим не сможет этого передать, вдохнуть магию любви, нежности, страсти. Вытирая мускулистое сильное тело белоснежным полотенцем, он увидел шелковый мужской халат, с пристегнутым булавкой листком бумаги, на котором рукой Мили было написано одно слово: 'Урасу'. Мили, полагая, что Урас, постесняется переодеться в халат, оставленный для него, пристегнула к синему халату белую бумажку, которую не заметить было нельзя. Урас мысленно поблагодарил гостеприимных хозяев дома, завязывая на бегу халат, устремился к плите…

  Едва уловимый шум работающих приборов и приспособлений, предназначенных для создания женской красоты, раздавался из туалетной комнаты. Ирис, лишенная элементарного бытового комфорта, так необходимого женщинам, пыталась восполнить утрату, наверстать упущенное за целый год, а, возможно, и прощалась с такими необходимыми и важными достижениями цивилизации, приводила себя в комфортное состояние, отвечающее ее требованиям женской красоты.

  Урас не торопил ее, заканчивая свои приготовления; проблем с внешностью у него не имелось, Ирис раз в месяц делала ему стрижку, а в катере имелся встроенный лазерный механизм для бритья. Но военные разработчики не предусмотрели возможность нахождения на катере женщин и не поместили аппарат для маникюра и педикюра, для создания причесок, укладок и т. д.

  Урас основательно, не спеша накрыл праздничный стол, состоящий из десятка красивых на вид и вкусно пахнущих блюд. В завершении поставил на него вазу с розами, подаренными хозяйке этого дома его женой в день посещения Межвременья, на лепестках которых имелись капельки, словно от росы, словно те были живыми, а может, и были, ведь в пирамиде действовали несколько иные физические законы. Окинув взглядом стол, вполне остался доволен своими действиями. В довоенное время украшением стола, да, собственно всем, что связано с дизайном занималась Ирис, но в жизни часто приходится делать многие вещи в первый раз. Урасу казалось, что в комнате чего-то не хватает; Ирис всегда находила какую-то изюминку, что вносило в обстановку настоящий праздник, который ощущаешь всеми своими фибрами. Праздник уже ощущался, но только глазами, ну, возможно, еще и обонянием. Урас задумался, прикрыв глаза. Свет! Не хватает игры света, причем красного, именно красного, решил он. Открыв глаза, нашел без труда красные свечи, имевшиеся в доме, а может появившееся только что, но это было не так важно. Зажженными свечами украсил по периметру всю комнату и загасил везде свет; комната наполнилась красным живым сиянием огня. В роскошь комнаты огонь добавил первобытности, таинственности, романтики и, конечно же, любви. Только любящий и любимый человек способен на такие превращения. И тут на пороге появилась она…

   Как умеют женщины перевоплощаться, какими приемами тайного искусства и ювелирного мастерства владеют, Урас смог увидеть и оценить воочию. Проходившая год в солдатских комбинезонах, пряча под кепкой свои золотистые волосы, заплетенные в косу, никак своим внешним видом не подчеркивая свои прелести, чтобы не раздражать и не вносить сумятицу в головы выживших мужчин, она вмиг (за два с половиной часа) сменила образ. В минимуме одежды — всего в коротеньком воздушном и полупрозрачном розовом пеньюаре, с длинными уложенными волнами золотистыми волосами, с сияющим лаком маникюре, она преобразилась до не узнаваемости, или, наоборот, до узнаваемости мирной довоенной поры, когда в выходные дни они устраивали для себя праздники, радуясь возможности весь день провести вместе. Она улыбалась, довольная произведенным на Ураса эффектом. Она радовалась той обстановке, которую создал муж. Возникла небольшая платоническая пауза, когда каждый из них смог в спокойной интимной обстановке восхититься любимым. Урас первым не удержался; наступил порог, когда было уже выше его всех сил просто поедать глазами любимую и желанную женщину; он приблизился и поднял ее на руки; волна приятных женских запахов исходила от нее, но даже она не могла перебить возбуждающий, пьянящий аромат ее тела. Он произнес те слова, которые мечтает услышать каждая женщина, находящаяся на руках или объятиях единственного мужчины:

  — Я люблю тебя, Ирис!

  Прежде, чем его губы слились с ее, она успела сказать два слова:

  — Я хочу…

  Под их ногами, буквально из-под обивки пола появился огромных размеров ковер, мягкий и удобный, как супружеское ложе. И они совсем даже не удивились этому и приняли это как должное. И он положил ее на сие ложе. И они ласкали друг друга, и открылась она вся для него, и вошел он в нее…

  Когда утихли стоны, а Урас лежал, Ирис села подле него, и сказала:

   — Я не договорила. Любимый, я хочу…

  Но Урас и в этот раз не дал ей договорить, произнес:

  — И я хочу тебя, Ирис!

  Она весело засмеялась и наклонилась над ним, чуть ли не касаясь своим маленьким, аккуратным и чуть-чуть курносым носиком его более длинного и прямого носа, смотря своим ярко-голубыми большущими глазами в его черные глаза:

  — Я не совсем о том; и я тебя хочу, хочу даже чаще, чем ты, ты так часто бываешь занят, любимый, — но не упрек в ее словах присутствовал, а забота любящего человека. — Но я хотела сказать, что я хочу ребеночка, нашего с тобой. Понимаешь?

   Урас, наконец, услышал то, что хочет его жена, его любимая женщина. Он поднялся и сел, обняв Ирис.

  — Ирис, я тоже хочу, — серьезным голосом начал Урас, кажется, не совсем понимая, о чем говорит и что хочет жена (возможно, что до всех мужчин доходит это позже, тогда, когда можно хотя бы потрогать шевелящийся живот у своей женщины, приложить ухо к животу, слушая необычные звуки маленького человечка, а еще лучше, когда уже держишь ребеночка в руках, и тогда осознаешь, о чем тебе хотела рассказать любимая). — Но вот боюсь, что наших стараний может оказаться недостаточно, и нам надо еще ой как постараться для этого, — слова его были наполнены желанием ее.

   Ирис улыбнулась, поняв, наверное, что Урас слышит только часть ее слов, ласково произнесла:

   — Дурачок, ты мой. Иди ко мне, я хочу тебя, я хочу от тебя, я хочу…

  На этот раз стоны и ласки раздавались дольше, нежели первый раз, и движения их были не так резки, и вначале раздался радостный крик Ирис, а следом и его. И лежали они уставшие, но счастливые, и нельзя было провести меж ними грани, ибо одним целым являлись они.

  И не спали они в ту ночь в Пирамиде, даря себя друг другу, мечтая о детях, мечтая о своем доме в новом времени, в котором им предстояло прожить долгую и счастливую жизнь, и не заметили, как время пребывания в пирамиде закончилось, о чем сообщило звуковое напоминание голосом Мили. На сборы у них осталось пять минут в трехмерном его измерении. Ирис спохватилась, что грязная посуда осталась на столе, и что необходимо срочно навести в доме порядок. Но Урас остановил ее:

  — Ирис, нам некогда, оставь как есть.

  — Но, Урас, что о нас подумают Мили и Гор? Нельзя же так злоупотреблять гостеприимством любезных хозяев!

  И чтобы Ирис не переживала, Урас отдал мысленную команду Пирамиде, и исчезла со стола посуда и остатки еды, и ковер, на котором они провели большую часть времени, и свечи.

  — Ирис, оглянись, все в порядке, все в полном порядке; оставляем мы дом в том состоянии, в котором пребывал до нас.

  Ирис огляделась и не верила глазам своим, но привыкшая к таинственным превращениям, которые происходят вокруг них и с ними, довольно легко и без ненужных вопросов и расспросов приняла и это.

  Дом Гора они покинули ровно через тридцать пять тысяч земных лет, направляясь по световой дорожке в отсек, где 'спал' отряд лейтенанта Шумера. Делать предварительную разведку не имело смысла. В любом случае, при любом развитии событий на Земле, энергозапас пирамиды иссякал и всем оставшимся в Пирамиде необходимо просыпаться. А разведку уже проведут вместе с Шумером, лучшим пилотом в отряде, решил Урас.

   Урас приложил свою правую ладонь к двери, за которой находились спасшиеся земляне, второй спасательный отряд… Люди, пробыв там десятки тысяч лет, не успели даже увидеть сон, для них будто прошел миг забвения.

   Подобное состояние испытала и 'она'. Когда закрылись двери, 'она' произнесла:

   — Что с-о м--н---о------й…

  Когда двери открылись 'она' закончила начатую фразу:

  ------ дит.

  Урас посмотрел на первого человека, стоявшего у дверей, и узнал в нем Гейна. Сержант Гейн помогал Ирис на кухне, и Урас несколько раз сталкивался с ним, испытывая странные и весьма неприятные ощущения при этом. Он не знал, почему это происходит, но и сейчас нечто подобное испытал. Урас вспомнил, что Гейн должен был находиться в отряде лейтенанта Рос, но на его отсутствие в первом отряде при заселении Земли никто не обратил внимание, посчитав, наверное, что его перевели в другой. Но никто его не переводил, Урас этого не делал, а у других таких полномочий не имелось.

  — Сержант, Гейн, а вы что здесь делаете? Насколько мне не изменяет память, а она не изменяет, вы должны были находиться в другом отряде, — задал вопрос Урас; в общении с бывшими армейцами Урас использовал воинские звания, а к биологам обращался по гражданскому, использую принятое слово 'господин'.

   Сержант Гейн растерялся, он сам не знал, почему его 'понесло', и он прыгнул в закрывающиеся двери. Он не знал, но знала 'она'. 'Она' посчитала, что нет нужды докладывать Гейну об изменившихся планах. Пришедшая в себя после необычного состояния, 'она' решила помочь 'телу' с достоинством выйти из сложившейся ситуации, что он в самый последний момент, когда уже не к кому было обратиться, подумал, что никто лучше его не сможет помогать по различным бытовым делам в лагере Ирис, так для других стыдно делать неблагодарную, зачастую грязную работу, а он привык, он может, ему совсем не стыдно это делать, так как любой вид работы несет достойный вклад в их общее дело.

  Урас слушал вполне убедительный довод Гейна, при этом неприятные ощущения не проходили. Но здесь в разговор вмешалась Ирис, неожиданно вставшая на защиту сержанта, ей просто стало жаль его, а может и то, что он публично оценил ее вклад в работу, не заметную и тяжелую, но такую нужную для всех. Она не могла сказать, что симпатизировала сержанту, скорее даже нет, и работу он выполнял без особого усердия, но может она не поняла его, и не заслуженно его оценивала; каждый имеет право еще на один шанс, подумала она.

  — Урас, нам предстоит налаживать быт в столовой, в парикмахерской, в прачечной, я одна не справлюсь, мне нужны будут помощники. А Гейн знаком с такой работой, его не надо заново учить и переучивать.

  — Хорошо, сержант Гейн, поступаете в распоряжение Ирис, заместителя по бытовым вопросам. — И перенес внимание на лейтенанта Шумера, который подходил к нему с докладом.

   Будущая перспектива, предложенная сержанту, Гейну очень даже не понравилась. Опять мыть грязные тарелки и стричь грязные волосы, как это противно и мерзко! Он достоин большего. Да еще опять под командованием этой 'белой кошки'…

   Но 'она' не дала ему выплеснуть эмоции наружу, пообещав исполнить его самые тайные желания. 'Ее', как нельзя лучше, устраивало назначение 'энергоносителя' на такую работу. 'Она' решала многие свои проблемы. Урас и Ирис покидать остров будут одними из последних, а значит и 'она'. 'Ей' много надо узнать о непонятной пирамиде, об изменениях времени, об их планах. 'Она' уже выбрала профессию Гейну, ему суждено на ближайшие годы стать парикмахером; люди склонны рассказывать многое из своих тайн в простых разговорах, доверяя стороннему собеседнику подчас даже более, чем близким людям. 'Она' же пока станет слушать, подыскивая новых кандидатов на роль 'тел', строить и выстраивать планы в новых для себя реалиях. А затем она покажет, кто на Земле хозяйка!

Глава 12 Земляне и 'боги'

   Планета Земля

   11 тысяч лет до нашей эры

   Прошло две недели с момента выхода второго отряда из пирамиды Гора. В то время, когда отряд спасшихся, руководимый лейтенантом Нилом, занимался устройством на острове, строительством целого городка, предназначенном для проживания не одной сотни людей, Урас вместе с лейтенантом Шумером, биологом Симеоном и Лаваном бороздили на катере по воздушным просторам помолодевшей и позеленевшей Земли. Ледник, сковавший планету после ужасной войны, отступил к полюсам, оставив на материках небольшие ледники высоко в горах на границе с небом и один ледяной остров — некое напоминание, предупреждение. Природа, конечно, претерпела значительные изменения, лишь в областях экватора напоминая довоенные пейзажи заповедных материков. Не все виды растительного и животного мира смогли выжить и приспособиться в новых климатических условиях, но их, группу разведчиков, в большей степени интересовали стоянки древних людей.

   Совершив первую посадку катера в южном полушарии в устье новой реки, не существовавшей ранее на поверхности Земли, после обнаружения большого скопления человекоподобных существ, они все с замиранием сердца ждали встречу с новыми землянами. Какими они стали? Смогли ли достичь того уровня, просчитанного в прогнозах?

   Произведя посадку катера на довольно ровной поляне, покрытой сплошным зеленым ковром из трав, Шумер переключил монитор и ознакомился с данными инфракрасных датчиков.

   — Капитан, — обратился он к Урасу. — К нам приближается около сотни гостей туземцев. Они приближаются со скоростью 12 км/ч, по всей видимости, бегут. Через три с половиной минуты они будут возле катера, если, конечно, не остановятся ранее. Привести ли в готовность какое-то оружие и защитное поле?

  — Нет, Шумер, ни в коем случае. Если что-то случится, пойдет не так, они окажутся агрессивными, то я смогу остановить их и без оружия. Мы с доктором Лаваном выходим, — Урас всех биологов называл докторами, хотя были они всего аспирантами и старшекурсниками университета. — А ты с Симеоном остаетесь в катере, будешь производить видеосъемку, а Симеон — бесконтактный спектральный анализ энергополей местных обитателей, уже по ним с 99 % уверенностью можно будет сделать выводы, не станем же мы начинать знакомство с туземцами с взятия проб крови, успеем.

  — Понял, командир. Буду проводить только видеосъемку. — Конечно, он не понял, как голыми руками Урас собирается остановить сотню дикарей, если те окажутся недружелюбными или того хуже — увидят в них дичь, пригодную для еды, но видно Урасу, как прежде и Гору, известно значительно более чем всем остальным выжившим.

   Урас в сопровождении Лавана, совсем еще молодого ученого, недавнего аспиранта университета, а теперь, в отсутствие доктора Хайли, главного специалиста в вопросах биологии, химии и медицины, вышли из катера. Шумер не стал за ними закрывать выход, на всякий случай, вдруг, что-то пойдет не так.

   Вскоре к ним приблизились около полусотни молодых и сильных воинов, совершивших быстрый марш-бросок. О силе говорили мускулистые, поджарые тела, о выносливости — спокойное дыхание спортсменов, а о принадлежности к воинам — длинные пики и воинственный раскрас лиц и других частей тела черной краской, как в подразделениях специальных групп особого назначения армии Дема при проведении учебных операций. Из одежды на них имелись лишь набедренные повязки из грубо выделанной кожи, прячущие мужские достоинства от воздействия солнечных лучей, механических повреждений, а возможно, и от посторонних взглядов. Урас не увидел в их намерениях явной угрозы; скорей присутствовало сильное волнение. Войны окружили их полукольцом и не спешили вступать в контакт, но пики в их сторону не направляли, дожидаясь команды от более достойных, но менее быстрых представителей племени.

  Туземцы не были уже теми дикарями, которых Урас с Мили увидели тридцать пять тысяч лет назад. Да, они по-прежнему уступали в росте представителям погибшей цивилизации, но пропорции тела имели почти такие же, как и у них. Не было у них и волосяного покрова на теле, цвет волос и глаз не отличался, а вот кожный покров был более темный, смуглый, с красноватым оттенком. Прямое пропорциональное тело, правильная форма головы и достаточно высокий лоб могли косвенно говорить о значительно большем интеллекте, чем у дикарей тридцать пять тысяч лет назад.

  Урас и Лаван не приближались к воинам, но всем своим видом выражали миролюбие и доброжелательность, держа ладони рук открытыми, а на их лицам была приветливая улыбка, по крайней мере, они сами так считали. А, услышав в микронаушниках весть от Симеона о преодолении порога совместимости в 90 процентов, лица и Ураса, и Лавана буквально засияли радостью. Что, кажется, еще в больше испугало туземных воинов, так как те сделали шаг назад от необычных гостей, превосходящих их в росте и сложении, одетых в странные одежды, прилетевших к ним на огромной птице.

  Тишину нарушил бой барабана, и войны тут же расступились, образовав коридор метра два шириной. К катеру подошли два более старых представителя племени, наверное, лидеры или вожди. Урас, проводя некую аналогию с армейской иерархией, определил, что один из них командир, вождь; помимо набедренной повязки у него на плечах имелась кожаная накидка, подчеркивающая статус, а на лице имелся боевой раскрас, но не черной, а красной краской, и он на полшага стоял впереди своего соплеменника. А вот второго представителя Урас определил в заместители по политическим, духовным вопросам; на нем была одежда из шкур животных, закрывавшая большую часть туловища, в одной руке он держал нечто отдаленно напоминающее барабан, а в другой большую ударную палку.

  Вождь поднял правую руку вверх, раскрыв пустой кулак, произнес приветственную речь, обращенную к гостям, но слов, ни Урас, ни Лаван не поняли. Но по окончании речи вождя, Урас, а вслед за ним и Лаван подняли свои правые руки вверх, и Урас произнес ответное приветствие:

  — Мы тоже рады приветствовать вас, уважаемые. Да пребудет с вами мир!

   При произнесении слова 'мир' последовала мгновенная реакция, явно это слово было им знакомо. Вождь развернулся вполоборота к заму и выкрикнул какое-то указание. Духовный заместитель бросил барабан и палку, руками разорвал на груди шкуру и снял с груди медальон. Вождь в нетерпении вырвал медальон из его рук и стал медленно приближаться к Урасу, держа правую руку, поднятую вверх с раскрытой пятерней — свидетельство о миролюбивых намерениях, а левую с медальоном протянул Урасу, предлагая взять. Урас тоже поднял правую руку вверх, а левую протянул за медальоном.

   Было ли удивление у Ураса, когда в медальоне он узнал медную, почерневшую от времени армейскую пуговку младших чинов армии Дема, скорее да, хоть и рассчитывал на нечто подобное. Не мешкая, он сорвал со своей формы одну из пуговок с символикой армии Дема и вместе с медальоном протянул вождю.

   Вождь приблизил к глазам пуговку, внимательно ее рассмотрел, сравнил символику, развернулся к войнам, поднял обе руки вверх и выразительно закричал. По окончании речи войны положили перед собой пики, подняли так же, как и вождь, руки вверх, а затем все, словно по команде упали на землю лицом вниз.

   Туземцы признали в разведчиках своих богов, которые уже ранее спускались к ним с небес, чтобы взять себе их дочерей в жены. И каждую весну они готовили из молодых девушек им невест и те в течение года ждали богов и не имели права до следующей весны вступать в отношения с мужчинами их племени, пока не изберут для богов новых невест. И сейчас самые здоровые и красивые девушки дожидались своей участи…

   Пробы крови подтвердили показания спектрального анализа энергополей; совместимость туземцев была близка к девяноста процентам у всех без исключения. Это уже были люди, не много уступавшие в мозговой деятельности старым представителям землян, но люди, люди разумные, люди развивающиеся, которые и сами при стечении благоприятных обстоятельств могли в будущем достигнуть более высокого уровня развития.

   Разведка всех пяти мест проживания туземцев оказалась успешной и обнадеживающей. Радиус проживания землян расширился значительно, увеличилось и количество; точной переписи разведчики не проводили, но по предварительным оценкам население земли превысило пятимиллионный рубеж. По местам стоянок, находящимся в разных географических и климатических условиях, можно было уже говорить, что на Земле сформировалось несколько разновидностей человека, несколько народностей, отличавшихся друг от друга своей внешностью, прежде всего, цветом кожи. Были обнаружены в разных уголках Земли и немногочисленные племена дикарей, которые за тридцать пять тысяч лет практически не изменились, которых не коснулась операция по кровосмешению с представителями старой цивилизации. Уровень совместимости которых не поднялся выше пятидесяти процентов. А также были найдены странные существа, значительно превосходящие по размерам не только дикарей, но и людей, человекоподобные гиганты, обросшие шерстью кроме лица и ладоней. Они напоминали чем-то больших обезьян — горилл, но в отличие от них были прямо ходящими и с большим на порядок интеллектом. Биологи предположили, что между дикарями и обезьянами могло также произойти кровосмешение, в результате чего появился новый вид человекоподобных приматов, с совместимостью от тридцати до сорока процентов. Доктор Лаван высказал даже предположение, что теоретически, от гигантского примата и представителей погибшей цивилизации возможно потомство, но смертность при рождении в разы превысит существующий порог у людей и совместимых на пятьдесят процентов дикарей.

  Дикарям с низким интеллектом и гигантским приматам-приматам-человекапо всей видимости, предстояло исчезнуть с лица Земли; конкурировать с новым, более многочисленным, более умным, быстрее развивающимся, а значит, и более сильным видом людей было не просто тяжело, а практически не возможно. Сосуществовать они могли только до тех пор, пока их интересы не пересекутся, а по всем расчетам — обязательно пересекутся, ведь все поселения первобытных людей, дикарей и гигантских приматов располагались вдоль рек, в местах богатых растительным и животным миром; рано или поздно они обязаны были встретиться, ведь Земля круглая…

   На Земле начался третий этап операции по спасению Человечества, который можно было уже назвать не спасением, а ускорением процессов развития человеческой цивилизации, сумевшей выжить после смертельной войны, устроенной землянами.

  Вот такие мы пока! Вначале гадим, а затем сами и убираем!

Оглавление

Глава 1  . Конец

Глава 2 . Выжившие

Глава 3 . Война мозгов

Глава 4 . Выход

Глава 5 . Первая встреча

Глава 6 . Сделка

Глава 7 . Начало

Глава 8 . В пирамиде

Глава 9 . Поединок в межвременье

Глава 10 . Древние люди

Глава 11 . 35 тысяч лет за один день

Глава 12 . Земляне и 'боги'

Реклама на сайте