«В альтернативную вселенную»

Бертрам Чандлер В альтернативную вселенную

1

Пронизывающий холодный ветер гулял по посадочной площадке Порт-Форлона, поднимая тучи пыли и грязного снега. Из своего кабинета на последнем этаже административного здания Порта командор Гримс задумчиво смотрел на то, что в течение долгих лет считал своим маленьким царством.

На взлетной площадке стоял старый «Искатель» — патрульный корабль Правительства Конфедерации Приграничных Планет, и работа вокруг него привносила разнообразие в унылый вид космодрома. В порту было затишье, и «Искатель» был единственным кораблем на этой огромной пустой территории.

Однако вскоре все должно было войти в привычную колею. Один за другим будут приземляться корабли Приграничного Флота, прибывая с ближних и дальних планет, со всех концов обширной Галактики, из антимиров… И жизнь космодрома снова наполнится привычными заботами.

Гримс подошел к стоящему на крутящейся подставке большому биноклю и развернул его в сторону «Искателя». Настроив на резкость, он с удовлетворением отметил, что неприятная погода не слишком задерживает ремонтные работы. Вспышки электросварки вокруг носовой части корабля указывали, что устанавливается новый индикатор близости масс. Ранее стоявший прибор был отдан капитану Кэлверу для установки на его «Аутсайдер». «Аутсайдер» же в настоящее время с заново оборудованной навигационной системой Мансхенна летел в неведомую глубину световых лет Вселенной.

— А я, — мрачно думал Гримс, — остаюсь здесь. Сколько лет прошло с тех пор, как я летал на старом «Искателе» на необитаемые тогда еще планеты Восточного Кольца и антимиры Западной Галактики? Мне говорят, что я слишком ценен в административной работе, и не отпускают меня, а молодежь вроде Кэлвера или Листуэлла летает, пока я здесь просиживаю штаны…

— Командор Гримс!

Гримс вздрогнул, услышав высокий женский голос, ворвавшийся в его мысли. Это была его секретарша.

— Да, мисс Уиллоуби, что случилось?

— Вызов диспетчерской башни. Они только что дали разрешение на посадку «Звездному страннику».

— «Звездный странник»… Ах, да! Патрульная Служба…

— Межзвездная Федеративная Патрульная Служба, — поправила она.

Он непроизвольно улыбнулся, обнажив белые ровные зубы, и с его морщинистого лица исчезла жесткость.

— Ладно, лучше пойду вымою шею и надену чистый комбинезон.

— Но у вас всегда все чистое… Чистый комбинезон, — сказала девушка.

— Не обращайте внимания, просто так говорят, — сказал он и подумал, что ей не следовало бы понимать все так буквально.

— Приземление через пятнадцать минут, — продолжила она.

— Ох, уж эта Патрульная Служба, — сказал он. — Приземляются с той же скоростью, что и взлетают, а при торможении оставляют топлива в запасе на полторы секунды. Чего же беспокоиться, если за горючее платят налогоплательщики?

— Однако вы ведь сами служили в Патрульной Службе, не так ли?

— Очень-очень давно. Но я считаю себя жителем Конфедерации, хоть я и родился не здесь.

Он опять улыбнулся и добавил:

— В конце концов, твой дом там, где твое сердце, — и спросил сам себя: а где твое сердце?

«Звездный странник» опускался с обычным для патрульных кораблей грохотом. Ослепительно сверкающая звезда появилась на сером небе задолго до того, как гром двигателей сотряс стекла зданий и металлические высокие фермы.

Длинный язык раскаленных газов коснулся застывших луж и редких сугробов, мгновенно превратив их в густое облако пара, скрывшею корпус корабля. Ветер перенес водяную пыль и покрыл ею широкие окна кабинета Гримса. К яркому блестящему конусу уже спешили похожие на жуков машины обслуживания.

— Хотелось бы, чтоб такое же внимание они оказывали своим собственным кораблям, — кисло подумал Гримс. И вздохнул, вспоминая время, когда он был в Патрульной Службе.

Он наблюдал сквозь рассеивающийся туман за движением вокруг «Звездного странника». Машины обслуживания отъезжали, и в сумраке ярко поблескивал красный огонек на гладком заостренном носу корабля.

— Он сейчас снова взлетит, — сказала мисс Уиллоуби.

— Да, вижу, — пробормотал Гримс и громко добавил:

— Должно быть, он прилетел по какому-то важному делу. Мне следовало бы подняться на борт. Как только он взлетит, передайте дежурному капитану порта, что мне хотелось бы видеть его. И как можно скорее.

Из-под «Странника» вырвалось голубое пламя, и через мгновение корабль стал уходить ввысь, как выстреленный из невидимой пушки.

Сквозь оглушительный грохот и рев Гримс услышал звуки селекторной связи, но не мог разобрать ни слова. Его секретарша пришла на помощь.

— К вам командир Веррил, сэр! — прокричала она.

«Я должен был вымыть шею, — подумал Гримс. — Но теперь уже поздно».

2

«Однако, она не сильно изменилась», — подумал Гримс, когда она вошла в его кабинет. На ней была гражданская одежда — темно-синий плащ с высоким воротником, белый свитер, такой блестящий, что он, казалось, светился. Такая кофточка из альтаирского кристаллического шелка способна пробить брешь в бюджете.

— Патрульная Служба хорошо заботится о своих служащих, — сказал себе командор. Она была очень красива, и даже в старом холстяном мешке она бы выглядела не хуже, чем сейчас в своем шикарном одеянии. На ее светлых волосах, как бриллианты, поблескивали растаявшие снежинки.

— Добро пожаловать на борт, командир, — сказал Гримс.

— Рада видеть вас, командор, — негромко ответила она.

Она позволила Гримсу помочь снять ей плащ и грациозно села на предложенный стул, наблюдая, как командор бережно вешает ее одежду в шкаф.

— Кофе, командир Веррил? Или что-нибудь покрепче?

— Что-нибудь покрепче, — на ее полных губах заиграла улыбка. — Можно себе позволить, пока дело не касается здоровья.

— Это верно. Скотч из Новой Каледонии?

— Замечательно. Но какой же у вас здесь ужасный климат, командор!

— Уж какой есть. Достаточно?

— Можно еще немного. Мне нужно согреться.

«Ей это действительно необходимо, — думал Гримс, внимательно изучая ее лицо. — Вряд ли, однако, в этом виновата лишь наша непогода…»

— Ваше здоровье, — сказала она.

— Ваше здоровье, — ответил он. — Еще разок?

— Да, спасибо.

Возясь со стаканом и льдом, он спросил ее:

— Вы, должно быть, здесь по какому-то важному делу, командир. Курьерский корабль специально для вас…

— По очень важному, — ответила она, взглянув на мисс Уиллоуби, которая слишком уж деловито перебирала бумаги за своим столом.

— Гм… Н-да. Да, мисс Уиллоуби. Пожалуйста, отнесите начальнику склада ведомость «Фалькон».

— Но я занимаюсь ведомостью починки «Кестреля».

— Это более срочное дело, мисс Уиллоуби.

— Хорошо, сэр.

Девушка аккуратно сложила бумаги и медленно, с достоинством удалилась.

Соня Веррил хихикнула:

— И вы терпите таких людей у себя на службе, командор?

— С этим нельзя мириться на гражданской службе. Столкнувшись с этим впервые, я вспомнил сразу, что когда я был на Космическом Флоте, какой-нибудь незначительный подарок лейтенанту Мэйсон — она была секретаршей старого генерала Халла — тут же вызывал слухи, касающиеся повышений, переводов по службе и так далее.

— Сейчас многое изменилось.

— И в худшую сторону. Но вы можете теперь говорить свободно. Мой кабинет регулярно «стерилизуется».

— «Стерилизуется»?

— Да. Время от времени кто-нибудь из министерских шишек решает, что они недостаточно знают о наших делах. Тогда появляются люди — из вашего, кстати, ведомства — и устанавливают подслушивающие устройства.

— Не будем об этом, Джон.

— Хотите прикинуться невинной овечкой?

Она усмехнулась.

— Это часть моей работы. И, может, наиболее важная часть.

— А чем вы сейчас занимаетесь?

— Работы нет, так как наш посол не договорился с вашим президентом о помощи. Я думаю, что это должно скоро произойти. У нас ведь дружеские отношения с тех пор, как ваша независимость была признана.

— Если дело касается кораблей, — сказал Гримс, — то по нынешним расценкам нам самим выгодно летать. Но у нас, естественно, найдется несколько лишних кораблей. Например, те, которые принадлежат Комиссии, вы уже можете считать своими собственными.

— У нас достаточно кораблей, — возразила она. — И у нас достаточно служащих. Но ведь нужно знать, как с этим обращаться. Данный сектор Космоса вы превратили в свой задний двор и повесили большую вывеску: «Не входить!» Но до нас все равно доходят разные слухи. Вспомните хотя бы случай, когда ваша «Ариэль» пролетела дюжину альтернативных временных направлений. А это дело с сырой краской несколько лет назад на планете Кинсолвинг, — а так как это было еще до вашей независимости, то помогать пришлось нам.

— А как же корабль с Аутсайдера…

— Нет, это другое дело. Его туда занесло случайно, или его туда поместили пришельцы из другой Галактики. Но, в любом случае, мы туда уже попали.

Она протянула свой стакан.

— Конечно, Соня, но…

— Не бойся, Джон. Ольга Поповски, Прекрасная Шпионка — это я.

Он налил ей еще виски.

— Спасибо. Сейчас, как я сказала, наше начальство интересуется разными странными вещами, которые, похоже, происходят в этой части Галактики. У нас было специальное заседание по этому поводу. Было решено, что есть только один офицер разведки, находящийся в достаточно близких отношениях с Конфедерацией… Не нужно говорить, кто это. Так же было решено, что будет лучше, если мы попросим помощи у вашего Правительства. Разумеется, наша Служба оплатит все расходы. Честно говоря, когда мне предложили эту работу, я от нее отказалась. Я знаю Приграничные Планеты, но мои воспоминания, связанные с ними, не очень-то веселые, — она наклонилась вперед и положила руку на колено Гримсу, — но…

— Но — что, Соня?

— Но все эти дела с Приграничными Призраками, теории о чередующихся Вселенных меня не слишком интересуют… Вы кое-что обо мне знаете, Джон. Вы знаете, в моей жизни было лишь двое настоящих мужчин. Билл Маудсли, который обнаружил карантинную станцию на Аутсайдере, и который заплатил жизнью за свое открытие. И Дерек Кэлвер, который отдавал, увы, предпочтение Джейн. Черт возьми, Джон, я устала. Устала играть роль одинокого охотника — или жертвы, как хотите. Я хочу мужчину — настоящего. Я хочу семью. Служба отблагодарит меня изрядной суммой, когда я выйду в отставку, а в нашей Галактике можно найти небольшую — с одним кораблем транспортную компанию, которая обеспечит приятное существование своим пилотам и хозяевам. Но это ужасно пошло. Я хочу отправиться в Альтернативную Вселенную, где можно найти Дерека.

— А если вы найдете сразу обоих? — спросил Гримс.

— Тогда сразу оба будут моими, — усмехнулась она. Затем снова стала серьезной и добавила: — Джон, это приключение способно значительно расширить границы человеческого сознания.

— И оно способно доставить вас в тихую гавань, куда вы так стремитесь, — он поднял свой стакан, — по этой причине, Соня, я сделаю все, что в моей власти, чтобы помочь вам.

3

Когда Соня ушла, он стал рассеянно бродить по кабинету, занимаясь делами, которые быстрее и лучше сделала бы его секретарша. Однако, когда она вернулась со склада и попыталась взять у него из рук работу, он отпустил ее домой до конца дня. Убедившись, наконец, что ему ничего не удалось сделать стоящего, он запихнул бумаги в стол, налил себе кофе из автомата и раскурил потертую трубку.

Он сочувствовал Соне Веррил. О ее прошлом он знал больше, чем она сказала. Он жалел ее, но также и завидовал.

Она была полна надежд и стремилась к своей цели. Даже если ей на этот раз не повезет, это было не так страшно. У нее появится другая цель, затем еще, и еще одна… Как офицеру разведки Патрульной Службы, ей выпадали такие возможности попутешествовать, что позавидовал бы любой профессиональный пилот. Улыбнувшись при этой мысли, Гримс пробормотал: Когда-нибудь придет ее принц…

Да, он завидовал ей. Даже связанная жесткими рамками своей службы, она обладала гораздо большей свободой передвижения, чем он. Он сильно подозревал, что она могла бы сама выделить ассигнования на этот проект.

— А я до конца жизни буду сидеть здесь, на краю света… Отставить, Гримс, — сказал он сам себе, — отставить командор запаса Космической Службы Гримс. Не стоит так себя жалеть. Ты уже забрался на вершину собственной жизни.

Тем не менее…

После первой чашки кофе он налил еще одну. «Я должен был сделать ей предложение во время ее пребывания на Лорне». А тогда он был рад, что не сделал этого. Она привыкла к роскоши, и ее наверняка отпугнула бы его неустроенность. Его дети выросли, у них свои семьи, и, будучи неисправимыми домоседами, они не захотели бы иметь ничего общего с профессиональной искательницей приключений.

Но…

«Но я тоже как бы приму участие в экспедиции, помогая Соне. Я сделаю для нее все, что смогу, а по возвращении получу из первых рук рассказ о том, что произошло. Она сказала, что ей нужен корабль — отлично, она получит „Искателя“. Этому старичку уже давно пора размяться. Еще ей нужна команда. Я найду добровольцев еще до того, как экспедиция будет одобрена, без лишнего шума, чтобы не раздражать политиков. Добровольцы из числа здесь родившихся и выросших. Я знаю, почему. У местных жителей больше шансов обнаружить своих двойников в альтернативном мире, чем у таких, как я, кто занесен сюда ветром удачи. Подобрать команду офицеров не составит большого труда, сложнее с командиром корабля. Практически все наши капитаны служат в больших компаниях наземного базирования или в Патрульной Службе».

Он подошел к широкому окну. Уже наступила ночь. Небо прояснилось, работы были прекращены, и огни космодрома не мешали звездам сиять. Одна из них, наиболее яркая, резко выделялась на фоне далеких и тусклых туманностей. Это было солнце Фарауэя — соседней крупной планеты.

Гримс смотрел в черное пустое пространство, в которое провалился Кэлвер на своем «Аутсайдере», и, может быть, навсегда. Вскоре Соня Веррил должна была уйти туда же, в загадочные и фантастические бездны Времени и Космоса. Могла ли она это сделать?

Гримс вздрогнул. Он почувствовал себя старым и одиноким, хотя и не любил жалеть самого себя. Он вышел из офиса, спустился в гараж, вывел свой монокар и отправился домой.

Его дом представлял собой большую виллу на окраине Порт-Форлона. Она содержалась в образцовом порядке обслуживающим персоналом, однако ей не хватало индивидуальности и воображения, которые придаются любому дому женским присутствием. Командор запер машину и прошел из гаража прямо в дом, не задерживаясь, как он это делал обычно, в оранжерее, где у него были сотни экзотических растений из различных миров. Вместо этого он прямиком прошел в холл, налил себе виски из бара и сел перед терминалом телефона. Свободной рукой он набрал номер библиотеки.

Загорелся экран, и на нем появилось лицо девушки, которая, по мысли ее создателей, помимо функционального назначения должна быть еще и привлекательной. Подобное старомодное желание создать робота-гуманоида полностью похожим на живого человека всегда вызывало у Гримса улыбку.

Мелодичный голос спросил:

— Чем могу быть полезной, сэр?

— Мне нужны любые имеющиеся у вас сведения по Приграничным Призракам.

— Текстовая или звуковая информация?

— Зачитайте вслух, пожалуйста. («Даже эта неестественная блондинка с ее поддельным голосом все же лучше, чем вообще ни одной женщины во всем доме».)

— Подробное или сжатое изложение, сэр?

— Сжатое. Если будет необходимо, я попрошу у вас деталей.

— Хорошо, сэр. Феномен Приграничных Призраков обнаружен, как указывает само название, только возле Приграничных Планет. Видения возникают не только у отдельных людей и не могут относиться к субъективным по своей природе. В видениях прослеживаются определенные модели. Член группы людей может увидеть себя самого, и его же, иногда отличающимся в деталях, увидят его товарищи. Известны случаи, когда целые экипажи обнаруживали свои копии.

В течение долгого времени считалось, что эти явления — пророческие и предсказывают будущее. Однако с накоплением данных становится ясно, что относящихся к будущему явлений всего тридцать процентов от общего числа. Еще тридцать процентов показывают события в прошлом, двадцать процентов отображают события в момент наблюдения, а оставшиеся двадцать изображают ситуации, абсолютно невозможные в нашем обществе.

В 313 году нового летоисчисления доктор Фульшам выдвинул теорию Альтернативных (Чередующихся) Вселенных. Естественно, это была лишь попытка собрать в единое целое существовавшие в течение столетий идеи, касающиеся бесконечного ряда Чередующихся миров. Согласно доктору Фульшаму, на Земле и в других мирах, осваивавшихся многими поколениями, границы между соседними мирами… — робот прервался.

— Прошу вас, продолжайте. Это ведь краткое изложение, и не стоит беспокоиться, когда встречаются узко научные термины.

— Спасибо, сэр. Так вот, границы, выражаясь простым языком, настолько прочны, что прохождение через них совершенно невозможно. Однако на окраинах расширяющейся Галактики они становятся настолько тонкими, что иногда соседние миры напрямую соприкасаются. Например, в случае с капитаном Дереком Кэлвером, когда он служил старшим офицером на грузовом корабле «Лорн Леди», имело место визуальное проникновение в соседний мир через отверстие в барьере. Когда корабль выполнял обычный рейс, внезапно было обнаружено летевшее борт о борт другое судно, в рубке которого Кэлвер увидел самого себя, но в форме капитана. Также на соседнем корабле были видны многие из тех, кто находился рядом с Кэлвером. Можно было разглядеть даже название корабля — «Аутсайдер». Несколько месяцев спустя, получив значительное вознаграждение, Кэлвер и его товарищи купили подержанный корабль и основали небольшую транспортную компанию. Свой корабль они назвали «Аутсайдер». Данный случай относится к «пророческим» и может быть объяснен тем, что, по всей видимости, в параллельном мире движение времени незначительно смещено по отношению к существующему миру.

Капитан Ральф Листуэлл на своем экспериментальном корабле «Ариэль» случайно проник в образовавшееся отверстие в соседнюю Вселенную. Пытаясь взять «световой барьер», Листуэлл со своей командой, когда корабль двигался со скоростью ненамного меньше световой, выстрелили ракетой, чтобы опередить поток фотонов. Естественно, им это не удалось, но вся команда «Ариэль» превратилась в Призраков. До того, как им случайно удалось вырваться из Альтернативной Вселенной, они имели возможность наблюдать чрезвычайно странные вещи. В результате данного неразумного эксперимента был обнаружен метод изменения заряда атома на противоположный, что делает возможным связь между нашим миром и миром из антиматерии.

Без всякого сомнения, феномен Призраков заслуживает самого тщательного изучения, но со времени отделения Приграничных Планет от Федерации стало невозможно расширять контакты с Патрульной Службой и исследовательскими центрами, которые единственно способны провести развернутое исследование.

— У вас устаревшие сведения, — усмехнулся Гримс.

— Прошу прощения, сэр?

— У вас устаревшие сведения, но пусть это вас не волнует. Это наша ошибка. Это мы, бедные забывчивые люди, не пополнили ваш банк данных.

— Позвольте узнать, сэр, где вы нашли новые данные?

— Взгляните вокруг. Когда-нибудь, надеюсь, что скоро, я смогу передать вам последние результаты исследований.

«Если только Соня вернется и расскажет», — подумал он, и хорошее настроение улетучилось.

4

Прошла неделя, полная хлопот. Приземлился «Мамонт», бывший «Бета близнецов», и еще раз подтвердил свою репутацию самого неблагополучного корабля Приграничного Флота. На пути от Мелиссы до Лорна испортился весь груз сырой рыбы. Главный инженер Реакторного отсека был избит во время пьяной ссоры с казначеем. Второй, третий и четвертый помощники в присутствии Суперинтенданта устроили скандал, отказываясь взлететь даже на сантиметр от поверхности планеты под командованием капитана и первого помощника «Мамонта».

— Скорее, — заявили они, — мы пойдем перекапывать грязь на очистных сооружениях, чем поднимемся на борт.

Однако Гримс все равно нашел время для того, чтобы заняться отбором кандидатов. Для этого он попросил секретаршу составить анкету, в которой отвечающие указывали бы на все случаи встречи с Призраками. Ему казалось, что Соне Веррил как раз нужны люди, привыкшие к подобным явлениям. Затем, неохотно придя к выводу, что наиболее подходящим для данной экспедиции будет все-таки сверхсветовой корабль, он принялся за изучение расписания их движения, пытаясь найти судно, которое с наименьшими затруднениями можно было бы вывести из недавно развернувшейся торговли с антимирами.

Мисс Уиллоуби пришлось раздать анкеты экипажу «Мамонта», единственного прилетевшего в порт корабля. Все офицеры корабля были уже давно занесены Гримсом в черный список, и он собирался раскидать команду по наименее ответственным маршрутам. Однако он с интересом изучил возвращенные анкеты. То, что он в них обнаружил, его не слишком удивило. Капитан и старший офицер, оба попавшие в Конфедерацию с корабля межпланетной транспортной комиссии, ровным счетом ничего не могли сказать. Листок капитана Дженкинса пересекала размашистая надпись «Суеверный вздор!». Но второй, третий и четвертый помощники, а также офицер станции пси-связи были жителями Приграничных Планет уже в третьем поколении, и каждый из них неоднократно становился свидетелем загадочного явления.

Похоже, что проблема с исполнительными офицерами была разрешена. Все три офицера давно ждали повышения, а отрицательный отзыв об их поведении и исполнительности со стороны капитана Дженкинса мог отодвинуть их в самый низ списка. В крайнем случае, можно было их этим припугнуть. Нужны добровольцы для исследования Приграничных Призраков? Ну что ж, пойдешь ты, ты и ты!

Но было еще одно препятствие. Ни одному из них еще не приходилось летать на сверхсветовых кораблях. Через какое время Соне потребуется корабль? Будет ли время, чтоб хотя бы вкратце обучить их управлению? Конечно, в его флоте нашлись бы квалифицированные люди, но все они были слишком заняты и нельзя было отрывать их от прямых обязанностей.

Он как раз обдумывал сложившуюся ситуацию, когда объявилась командир Веррил. Она вошла к нему в кабинет и протянула длинный конверт.

— Пришел приказ, командор.

Гримс взял конверт и стал его внимательно изучать. На нем был проставлен герб Конфедерации.

— Ну, откроете вы его наконец?

— Что за спешка? — проворчал он, однако вскрыл конверт ножом для бумаг, вырезанным из кости морского единорога с планеты Меллизан, и вытащил содержимое. Развернув бумагу, он пробежал глазами нагромождение официальных фраз, пытаясь вникнуть в суть.

В результате беседы между Президентом Конфедерации Приграничных Планет и послом Межзвездной Федерации было условлено, что Конфедерация окажет Патрульной Службе Федерации всю возможную поддержку. Командор Гримс уполномочен напрямую вести переговоры с командиром Веррил, касающиеся подбора необходимого судна для полета и набора экипажа.

Гримс читал, но внезапно его брови поползли вверх от удивления.

Командору Гримсу дозволялось покинуть свой пост на неопределенное время и надлежало передать как можно скорее все дела капитану Фарли. Командор Гримс назначался капитаном нанятого Патрульной Службой корабля и должен был защищать интересы Конфедерации во время экспедиции…

Гримс хмыкнул и взглянул исподлобья на Соню:

— Это ваших рук дело, не так ли?

— Отчасти моих. Основная причина заключается в том, что ваше Правительство не хочет передавать один из своих драгоценнейших кораблей в руки иностранцу.

— Но почему именно я?

Соня усмехнулась.

— Видите ли, я сказала, что если капитаном корабля должен быть представитель Конфедерации, то я тоже имею право следить за исполнением договора. Мы пришли к выводу, что есть только один надежный и внушающий доверие кандидат…

Она казалась несколько растерянной.

— Джон, разве вы не рады?

— Это мягко сказано, — выразительно ответил он и, увидев ее выражение, улыбнулся, — честно говоря, Соня, еще прежде, чем вы прилетели, я сказал себе, что мне чертовски надоело заниматься бюрократией за этим столом. Ваша безумная затея на меня подействует лучше любого отпуска.

— Она не безумная, — возразила Соня.

— Нет? Охота за межзвездными призраками не безумная?

— Джон, вы ведь знаете не хуже меня, что Призраки — это объективный феномен. Он относится к паранормальным физическим явлениям так же, как существует паранормальная психология. Уже давным-давно пора заняться исследованиями, а если вы или ваши люди слишком заняты, то найдется кто-нибудь другой, чтобы сделать это.

Гримс засмеялся.

— Ну ладно, ладно. Я сам никогда не видел Приграничных Призраков, но будто и пошутить нельзя. Пока не вернулась мисс Уиллоуби и не стала раскладывать мои бумаги в угодном капитану Фарли порядке — а она должна скоро вернуться, — мы можем обсудить детали. Я думаю, нам потребуется сверхсветовой корабль. В скором времени прибудет «Катти Сарк», это как раз то, что нам нужно.

— Нет. Мне не нужен сверхсветовой корабль.

— Но мне казалось, что именно он подойдет для нашего… исследования.

— Я знаю о безумном путешествии капитана Листуэлла, и что произошло с ним и его командой. Но есть одно препятствие. Когда «Ариэль» пересек границу и перешел в параллельное временное измерение, весь экипаж в определенном смысле переменил свою личность. Я же хочу остаться самой собой в другом измерении.

— Так какой же вам нужен корабль?

Она взглянула в окно.

— Я надеялась, что «Искатель» будет свободен.

— Но ведь он действительно свободен.

— И потом, он ведь лучше оборудован, чем ваши торговые корабли. Индикатор близости масс, например…

— Да.

— Система связи Карлотти и оборудование прокладки курса?

— Да.

— А можно ли установить достаточно большое хранилище стали из антиматерии?

Гримс улыбнулся.

— Я вижу, ваша разведывательная служба не так уж информирована, как это обычно кажется. «Искатель» не обладает таким устройством, поскольку не предназначен для путешествий вдали от населенных территорий. Но на орбите имеется сфера из данного материала, и «Искатель» может по пути захватить ее. Вы, конечно, знаете, как эта штука устроена: антиматерия в оболочке из нейтронов, затем стальной корпус с встроенными мощными постоянными магнитами, чтобы не позволить антиматерии соприкоснуться с обычной. Достаточно бомбардировки нейтрино — и готово, антигравитация заработала. На самом деле, переоборудование «Искателя» затеяно потому, что корабль могли использовать для исследования проблем, проявляющихся при установке антигравитационной системы на корабль с обычным межзвездным двигателем.

— Хорошо. Пусть ваши механики займутся установкой сферы, а наши внесут некоторые изменения в систему Карлотти. Скоро с Эльсиноры должно прилететь несколько человек. Кстати, как дела с экипажем?

— Все в порядке. Но что вы имеете в виду под изменениями? Мне это нужно знать, так как после полета необходимо будет привести все в прежний порядок.

— Не беспокойтесь насчет этого. Мы даже можем установить новое оборудование.

Она замолчала и задумчиво посмотрела на автомат для кофе.

Гримс тут же наполнил две чашки.

— Что ж, Джон, я думаю, вам не терпится узнать, что же случится с вашим обожаемым «Искателем», не говоря уже обо мне, вас и тех типах, которые полетят вместе с нами. Честно творя, мне тоже не терпится. Я могу вести корабль достаточно хорошо, чтобы оправдать звание исполнительного пилота, но не более того.

В любом случае можно ожидать каких-либо ошибок и неожиданностей. Но как только все необходимые доработки будут сделаны, мы направимся туда, где Призраки встречались чаще всего. Было бы лучше, если бы экипаж уже встречался с данными явлениями.

— С таким расчетом я их и подобрал, — вставил Гримс.

— Отлично. Мы спокойно будем облетать сектор за сектором, но держась наготове. Как только появится видение — включаем нашу систему.

— Вы хотите открыть по ним огонь?

— Нет, конечно. Но кое-какие действия мы должны предпринять, пусть даже не совсем корректные. Вахтенный офицер включит систему, превращающую корабль в мощнейший электромагнит, и одновременно заработает аварийная сигнализация. Автоматически излучатель Карлотти направит электромагнитное поле таким образом, чтобы вовлечь в него корабль-Призрак. Специалисты сказали мне, что при этом может возникнуть временный мост через пропасть, разделяющую соседние миры.

— Я понял. Так как «Искатель» будет как бы огромным магнитом, то чужой корабль по мосту перескочит в нашу Вселенную.

— Нет, — сказала она нетерпеливо. — Вы забили про антигравитацию и антиматерию? Наш корабль будет огромным магнитом, но не будет обладать хоть сколько нибудь значительной массой. Поэтому именно он устремится через эту брешь или отверстие — называйте как хотите.

— А каким образом мы вернемся обратно? — спросил Гримс.

— Честно говоря, даже мне самой это не очень ясно, — призналась она.

Командор засмеялся.

— Придется набрать людей, ни к чему здесь не привязанных.

И грустно добавил:

— Таких, как я.

— И как я, Джон, — ответила она.

5

Капитан Фарли был явно недоволен, когда его вызвали из отпуска, однако смягчился, когда Гримс заверил его, что он будет с лихвой вознагражден. Проведя с капитаном ровно столько времени, сколько нужно, чтобы его не сочли невежливым, Гримс оставил его разбираться в расписаниях прилетов и отлетов с помощью мисс Уиллоуби и полностью погрузился в организацию экспедиции. Его раздражало, что так много времени уходит впустую на бюрократическую волокиту. Необходимо было оформить договор найма судна, а кроме того, сломить сопротивление инспекторов компании Ллойда. Они не соглашались выпускать корабль, на котором одновременно были установлены навигационная система Мансхенна и система антигравитации, не говоря уже о внесенных изменениях в приборы Карлотти, о которых даже не заявлялось.

В конце концов Соня Веррил оказала давление через Патрульную Службу, и джентльмену из Ллойда пришлось, ворча, удалиться.

С набором команды также были проблемы. Второй, третий и четвертый помощники с «Мамонта» с готовностью согласились принять участие в качестве первого, второго и третьего помощника. Офицер пси-радиосвязи был счастлив отправиться вместе с ними. Начальник снабжения и главный инженер подобрали людей из своих ведомств. А институт Космических Инженеров заартачился, запросив за своих людей надбавки за риск в размере 150 процентов от предусмотренного договором вознаграждения. Гримс уже почти было согласился на их условия — ведь, в конце концов, это были деньги налогоплательщиков Федерации — но потом отказался. Он изящно обошел препятствие, убедив министра космических сообщений и министра ракетных кораблей рассматривать «Искатель» как вспомогательный военный корабль и что, следовательно, все офицеры, находящиеся в запасе, должны быть вызваны специальным приказом. Институту также пришлось, ворча, удалиться.

По правде говоря, Гримс даже был доволен, что его вынудили пойти на этот шаг. Если бы «Искатель» рассматривался лишь как торговое судно, его собственный статус в соответствии с законом не поднимался бы выше командира корабля. Теперь же он был командором на действительной службе и выделялся этим среди всех прочих командиров кораблей, хоть и носил такую же, как и у них, кокарду на фуражке. Естественно, поэтому он чувствовал себя счастливым.

Наконец, после многочисленных томительных задержек, «Искатель» был перебазирован на взлетную площадку космического порта Лорна. Уставший и раздраженный Гримс отдал наконец приказ взлетать старшему лейтенанту военно-космического Флота Суинтону, бывшему второму помощнику на «Мамонте». Суинтон — белокурый, хрупкий, в своей новенькой форме более похожий на школьника, чем пилота, прекрасно справлялся с управлением. Старый «Искатель» сначала медленно, затем все быстрее и быстрее рассекал слои атмосферы и наконец вышел на орбиту.

Траектория сближения была рассчитана достаточно точно — «если бы она была рассчитана еще точнее, мы бы протаранили нашу антигравитационную сферу и познали бы печальную участь Призраков», — прокомментировал Гримс. Сближение со стальной сверкающей сферой не потребовало больших усилий. На борту находилась целая группа специалистов для осмотра и закрепления сферы. Наблюдать за их работой в открытом космосе было настоящим удовольствием. Сначала сфера была закреплена в специально предназначенном для нее месте, затем настала очередь физиков. Достав свои приборы, они поместили стальной шар из антиматерии в поток нейтрино. В то же время два транспортных орбитальных корабля заканчивали тонны воды в специальные резервуары на «Искателе». Это, разъяснил Гримс своим офицерам, нужно, чтобы масса корабля не стала отрицательной и он не сорвался с орбиты раньше, чем будут закончены все работы.

Наконец все было готово. Корабль был полностью укомплектован, а весь обслуживающий персонал перебрался на орбитальную станцию. Гримс занял место старшего пилота. Через иллюминаторы был виден край Лорна, как всегда покрытого грязно-серыми облаками. Глядя туда, Гримс сказал сам себе, что не расстроится, если не увидит его вновь. Впереди, немного справа, желтоватым светом поблескивала Мелисса. Короткие пальцы командора легко пробежали по клавиатуре приборной панели. Из-за перегородок донесся глухой звук раскручивающихся гироскопов, и корабль стал разворачиваться вокруг вертикальной оси. Теперь впереди сияло солнце Лорна.

— Лейтенант Суинтон, включите сирену, — сказал Гримс.

Раздался резкий сигнал — бесконечная серия буквы «Р» кодом Морзе что означало «Приготовиться к пуску ракетных двигателей». Через минуту сирена неожиданно оборвалась.

Театральным жестом Гримс нажал на пусковую кнопку, и тут же невидимая, но сильная рука ускорения вжала всех пассажиров корабля глубоко в мягкие кресла. Гримс наблюдал за секундной стрелкой на часах, расположенных прямо перед ним на приборной доске. Через определенное время, с огромным усилием подняв руку, он снова нахал на кнопку. В ту же секунду прозвучал приказ Суинтона:

— Пуск системы Мансхенна.

Звук реактивных установок оборвался, а корабль наполнился пронзительным воем раскручивающихся компрессионных гироскопов. Справа в иллюминаторе огромное туманное колесо Галактики стало на глазах искривляться. Многочисленные яркие звезды слились в разноцветные полосы. Прямо впереди солнце Мелиссы крутилось наподобие спирали.

Гримс чувствовал гордость за себя и за своих товарищей. Экспедиция начиналась успешно. Он взглянул на Соню, желая узнать, о чем она думает. Соня, улыбнувшись, спросила его:

— Все в порядке, сэр? Не отметить ли нам успешное начало? — И добавила: — В конце концов, за все платят налогоплательщики Федерации.

Гримс с удовольствием согласился и отдал соответствующие распоряжения. Все, за исключением вахтенных офицеров, собрались в кают-компании. Кэрен Шмидт, ответственная за снабжение, раздавала шарообразные сосуды с напитками. Когда все были обслужены, Гримс обвел глазами собравшихся. Он хотел сказать тост, но ему недоставало необходимой для этого краткой выразительности речи, а слова, что приходили на ум, были тяжеловесными и банальными. Наконец он откашлялся и хриплым голосом произнес:

— Итак, э-э… дамы и господа, наша экспедиция благополучно началась. Может, кто-нибудь хочет высказаться по этому поводу…

Тут же молодой Суинтон выпрямился в своем кресле, — так как в невесомости, естественно, нельзя пить стоя, — поднял свой шарообразный бокал и торжественно произнес:

— За открытие сезона безумной охоты на Призраков!

Все засмеялись, лишь Соня, как заметил Гримс, не поддалась общей веселости. Еще во время подготовки экспедиции он постоянно убеждался, что это не было для нее простой игрой. Этот полет в неведомое, и, может быть, непознаваемое являлся результатом многомесячных усилий с ее стороны. Тем не менее, он присоединился к тосту и добавил:

— За удачную охоту!

6

Он отхлебнул немного из своего бокала и взглянул на остальных. Ему пришло в голову, что для подобного мероприятия, как их полет, было бы трудно найти более подходящих участников. Каждый из них, служа на Приграничном Флоте, приобрел свою репутацию — может быть, не слишком блестящую, но и не слишком плохую. В общем-то, они всегда относились к службе с точки зрения извлечения максимальной прибыли с минимальными затратами. Теперь же, поскольку все оплачивала Федерация, затраты были не особенно важны, и можно было нс бояться утомительных расспросов по поводу чрезмерного расхода топлива.

Что касалось персонала Патрульной Службы, который занимался обслуживанием устройства Карлотти, то здесь Гримс во всем полагался на Соню. Это были ее подчиненные, и он надеялся, что она будет держать их в руках.

Гримс предложил наполнить бокалы еще по разу и, отстегнув ремень, осторожно встал на ноги, удерживаясь магнитными ботинками по полу.

— Прошу собраться всех командиров подразделений в моей каюте через пятнадцать минут, — сказал он.

В шахте он, не пользуясь винтовой лестницей, быстро перебрался на другой этаж по центральному металлическому стержню. Его дрожание подсказало ему, что за ним кто-то следует. Опустив голову, он не очень удивился, увидев Соню.

В кабинете Гримса она села напротив за его столом.

— В конце концов это не смешно, Джон… Это ведь не шутка, то, что мы делаем.

— Охота на Призраков, вы хотите сказать? Мне это показалось остроумным. Да, я знаю, что вы преследуете свои личные цели, но ведь мы, и я тоже, готовы ради этого жертвовать жизнью. Я думаю, ваши люди здесь находятся по долгу службы.

— Нет. Они тоже добровольцы.

— Ну так не стоит принимать все слишком близко к сердцу. Все мы будем стараться в меру своих способностей. Однако думаю, никто, за исключением меня, не знает о ваших личных мотивах.

Она грустно улыбнулась.

— Вы правы, конечно, Джон, но ведь…

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Гримс.

Стали входить все офицеры корабля — Суинтон, за ним плотный рыжеволосый старший инженер навигационной системы Мансхенна Кэлхаун, худой, с лысиной инженер реактивных установок Мак-Генри. За ними следовали неуклюжий, с сонным выражением лица Мэйхью, офицер станции пси-радиосвязи, толстяк финансист Петерсхэм, и невысокая светловолосая Кэрен Шмидт. Последними вошли низенький и живой корабельный врач Тодхантер и Ренфрю, лейтенант Патрульной Службы, ответственный за систему Карлотти.

— Можете курить, — сказал Гримс, когда все расселись и привычными движениями застегнули ремни на своих креслах. Набив и раскурив свою трубку, он продолжил:

— Каждому, я надеюсь, ясно, что у нас неторговый рейс. Чем-то, мне кажется, мы сейчас напоминаем знаменитых пиратов, что существовали в старые добрые времена. Наподобие Черного Барта или Скурджа мы бороздим космическое пространство в ожидании жирной добычи. Черному Барту, однако, не приходилось охотиться за призраками…

— Я думаю, пришлось бы, сэр, — вставил Суинтон, — если бы у призраков были деньги.

— Деньги можно найти всюду, даже у призрака, — добавил Мак-Генри, стоит лишь хорошенько поискать.

Это уж было слишком. Соня не выдержала и ледяным голосом сказала:

— К вашему сведению, джентльмены, денежный вопрос нами здесь не рассматривается. Данная экспедиция преследует чисто научные цели.

— Неужели, командир Веррил? — сардонически спросил Гримс. — Уверен, мы не получили бы поддержки вашего и нашего правительств, если бы политики не видели возможность в дальнейшем извлекать прибыль из наших открытий. Представьте себе только — развернутая торговля между Альтернативными Вселенными!

— Если мы найдем Альтернативную Вселенную, — сказал Кэлхаун.

— Что вы хотите этим сказать? Я полагал, что многие из присутствующих здесь действительно наблюдали Приграничных Призраков.

— Безусловно, сэр. Но мы не должны упускать из виду возможность, что наши Призраки являются просто Приведениями, причем в самом старомодном смысле слова.

— Мы будем иметь это в виду, — резко сказал Гримс. — Но даже если это так, мы постараемся расширить границы человеческих знаний. — Он сильно затянулся и выпустил большое облако голубого дыма.

— Нам же, джентльмены, надлежит действовать подобно пиратам. Каждый из вас должен держать своих подчиненных в постоянной готовности к тревоге. Всевозможные игры вроде трехмерных крестиков-ноликов отныне запрещены. Командир Суинтон, это и к вам относится.

Суинтон покраснел. Это было его любимое занятие, вызывавшее постоянный гнев капитана и старшего офицера на «Мамонте».

— А вы, командир Кэлхаун, постарайтесь не заваливать пульт управления системы Мансхенна всевозможными дешевыми романами и журналами с красивыми девочками на обложках.

Настала очередь покраснеть Кэлхауна.

— Да, командир Мак-Генри, при взлете реактивная установка была в абсолютном порядке. Даю вам несколько часов, чтобы привести ее в прежний вид. Заглянув к вам в комнату, я не хочу обнаружить там склад запчастей, который вы превращаете в действующий двигатель за пять секунд до падения на какую-нибудь планету.

Врач, казначей и начальник снабжения с опаской переглядывались. Но следующим капитан взялся за офицера пси-связи.

— Мистер Мэйхью, насколько я знаю, вы не брезгуете тем, чтобы поболтать со своим коллегой где-нибудь на другом конце Галактики. В этом полете вам придется выходить на связь только в соответствии с расписанием и моими распоряжениями.

— Как скажите, босс, — сонно ответил Мэйхью, но, осознав, что он произнес, встрепенулся:

— Да, сэр. Конечно, сэр. Можете рассчитывать на меня, сэр.

Мельком взглянув на Тодхантера, Петерсхэма и Шмидт, Гримс сказал:

— Я думаю, на этом можно закончить. Командир Веррил, вы желаете что-нибудь добавить?

— Похоже, вы все достаточно ясно растолковали своим офицерам. Я уверена, что мистер Ренфрю так же отнесет и на свой счет все это.

— Хорошо, кажется, мы все разъяснили.

— Я думаю, сэр, — сказал вдруг Кэлхаун, — нам бы следовало взять с собой священника — в случае чего он смог бы заняться вызыванием духов.

— Вызывать Приграничных Призраков, — ответила Соня, — этим мы займемся в последнюю очередь.

7

Их пост продолжался довольно долгое время.

Главный корабельный хронометр отсчитывал секунды, минуты, часы, дни но ни одного призрака не было замечено. Экипаж занимался обычной рутиной космического полета. Вначале обязанности выполнялись по четкому расписанию, затем, чтобы сломать однообразие, время вахты выбиралось наугад.

В один из таких дней Гримс обсуждал ситуацию с Соней Веррил.

— Я просмотрел все записи, но не смог найти какого-либо указания, говорил он.

— Но мы уже нашли его. По крайней мере, все члены экипажа, которые когда-нибудь видели Призрак, об этом говорят.

— Да, да, я знаю. Но какие в точности физические условия должны быть установлены для наиболее благоприятной встречи? Какая, например, начальная скорость? А временное сжатие? Насколько я знаю, такие вещи никогда не регистрировались, хотя их сочетание может быть очень специфическим.

— Да, но, возможно, здесь дело не в корабле, а в особенностях района космоса, где он находится.

— И что же это за особенности?

— Это как раз то, что мы и должны обнаружить.

Помолчав, Гримс сказал:

— Знаете, Соня, все-таки мы, мне кажется, на ложном пути. Мы пытаемся работать при помощи техников и аппаратуры…

— И что же?

— А стоило бы… наверное, стоило бы использовать лучший из всех существующих аппаратов — человеческий разум.

— Что вы имеете в виду?

— Похоже, что этот Кэлхаун не так уж был не прав. Вас, естественно, не удивит, если я скажу, что у меня собрано подробнейшее досье на каждого из моих офицеров в моем компьютере. Так вот, я только что закончил их просматривать, надеясь установить какие-либо закономерности. Как вы знаете, каждый из наших офицеров в прошлом хотя бы раз наблюдал Призраков. Вспомните теперь замечание мистера Кэлхауна на нашем первом собрании.

— Да, он сказал, что Призраки — это, может быть, настоящие Привидения.

— Как бы то ни было, но Кэлхаун родился в Конфедерации на Ультимо. Но его родители — иммигранты. Они пришли с Дунгласа. Вы знаете, что такое Дунглас?

— Я была там однажды. Это странный мир. У власти там… теократия, если будет правильно их так назвать. А называется это «Объединенная Реформатская Спиритуалистическая Церковь».

— Она правит там, как любое другое правительство в любой другой стране. Разумеется, церковь преследует своих еретиков, — таких, как родители Кэлхауна. По видимому, их дом часто посещали духи, и они вызвали подпольного экзорциста. Это было запрещено, и на них начались гонения, так что им пришлось эмигрировать. Оказывается, можно быть еретиком, не будучи атеистом или агностиком. Кэлхауны всего лишь хотели верить — но верить по-своему. И они воспитали единственного сына в семейных традициях.

— Ну и что же?

— А вы никогда не задумывались, в какой мере физические феномены — за исключением, конечно, телепатии, телекинеза, телепортации — в какой мере они принадлежат нашему миру? Может быть, они проникли к нам из Альтернативной Вселенной?

— Н-да, должна сознаться, подобное никогда мне не приходило в голову. Никогда не была большим специалистом в подобных областях. Но если мы решим устроить сеанс, где мы возьмем медиума?

— У нас есть мистер Мэйхью.

— Да, но, как вы знаете, профессора из Центра Космических Исследований утверждают, что нет ничего сверхъестественного в талантах их воспитанников. К тому же можно быть телепатом, но не ясновидящим.

— Можно ли, Соня? Я не уверен. Я припоминаю всего несколько случаев ясновидения, и многим из них можно дать объяснение телепатией. Случаи предсказывания будущего можно объяснить телепатической связью с другой Вселенной, где временная шкала немного сдвинута. Призраки — это сверхъестественный феномен. И если мы признаем, пусть даже на словах, существование сверхъестественной религии, это лишь поможет нам в нашей работе.

— Вы старше меня по званию, Джон, и вы командир корабли. Но мне не нравится эта затея.

— Вы думаете, что не стоит иметь дело со сверхъестественным?

— Честно говоря, да.

— Я так не думаю. Что считать естественным, а что сверхъестественным? Вы можете провести черту? Я — не могу.

— Ну хорошо.

Она отстегнула ремни и выскользнула из кресла, повиснув над полом. Затем слабое притяжение магнитных подошв опустило ее вниз.

— Ну хорошо, Джон. Делайте, что сможете, но только делайте что-нибудь. Вы знаете, сколько я потратила времени и сил, чтобы убедить наших политиков вложить время и деньги в то, что ваш Суинтон назвал открытием сезона безумной охоты. У нас не будет другой возможности добиться результатов. А мне нужны результаты, и вы знаете, какие именно. Только не стоит призывать помощь со стороны.

— Мы и не будем делать этого. Всем займутся наши люди на корабле. Мы попытаемся создать наиболее благоприятные условия для проникновения из одной Вселенной в другую.

— Как скажете. — Она коротко засмеялась. — Ведь люди с зари человечества продавали свои души дьяволу.

Гримс раздраженно сказал:

— Но мы не собираемся продавать души дьяволу. Что, в конце концов, плохого в том, что Кэлхаун будет считать, что обратил в веру своих отцов несколько человек?

Он поднял трубку телефона и набрал номер.

— Мистер Мэйхью? Командор Гримс. Не могли бы вы уделить мне пару минут?

Затем он набрал другой номер.

— Командир Кэлхаун? Командор Гримс. Не будете ли вы любезны зайти ко мне?

Соня Веррил снова села в кресло и застегнула ремень. Через несколько минут в дверь постучали.

Первым появился Мзйхью. Как всегда, он выглядел неряшливо — в незастегнутой рубашке, с взъерошенными волосами и неясным взглядом. Подавив зевоту, он спросил:

— Да, сэр?

— Присаживайтесь, прошу вас.

В дверь опять постучали.

— Войдите!

Появился Кэлхаун, тщательно вытирая руки платком. Ему тоже предложили сесть.

— Командир Кэлхаун, — сказал Гримс, — вы были воспитаны в вере Единой Реформатской Спиритуалистической Церкви, не так ли?

— Нет, сэр. — Его ответ прозвучал подчеркнуто отрицательно.

— Я воспитывался в вере Единой Ортодоксальной Спиритуалистической Церкви.

Он заметил, что его ответ слегка смутил Гримса, и добавил:

— Следует сказать, сэр, что есть люди, и мои родители среди них, которые выступают за возврат к старым верованиям, к единственно верной религии. Они выступают за право изгонять духов, например…

— Да, командир, я понял. Но вы лично верите в существование Приграничных Призраков?

— Разумеется, сэр, — хотя еще не ясно, являются ли они проявлениями добра или зла. Если это проявления зла, то тогда их можно вызывать при помощи Экзорциста.

— Да, конечно. Конечно, не все на этом корабле придерживаются вашей точки зрения на этот феномен. Но, согласитесь, необходимо войти в контакт хотя бы с одним видением — ведь это, в конце концов, цель экспедиции. А если этот контакт будет установлен… — Гримс сделал паузу, — если такой контакт будет установлен, это могло бы принести пользу вашей Церкви.

— Именно так, сэр.

— Может, вы могли бы помочь установить нам контакт.

— Как, сэр? Я не думаю, что вмешательство моей установки могло бы принести какие-либо результаты.

— Я не то имел в виду. Но в вашей Церкви есть некоторые обряды…

— Вы хотите сказать, спиритический сеанс? Но я не обладаю способностями медиума, иначе я бы сделал карьеру священника и не находился бы здесь.

— Но вы ведь знаете сам обряд?

— Да, сэр. Я знаком с обрядами и церемониями. Но это все бесполезно без медиума.

— У нас есть медиум, — сказал Гримс, кивнув на почти уснувшего Мэйхью.

Офицер пси-радиосвязи вздрогнул и выпалил:

— Ничего подобного! Я инженер, а не гадалка! Прошу прощения, сэр. Я хотел сказать, что наш Центр всегда был против подобных суеверий.

— Религия — это не суеверие, заспанный болван!

— Джентльмены, джентльмены, — успокоил их Гримс, напоминаю нам, что вы должны соблюдать дисциплину и что я мог бы приказать вам, командир Кэлхаун, и вам, мистер Мэйхью, организовать спиритический сеанс…

— Сэр, даже на корабле есть вещи, которые вы не можете приказать, резко ответил Кэлхаун с внезапно побелевшим лицом.

— Любая команда капитана корабля во время полета является правомочной, — холодно сказал Гримс. — Но я не забываю правило, пришедшее к нам из глубины веков, когда люди на деревянных судах пересекали моря и океаны, и которое гласит: один доброволец стоит десятерых подчиненных приказом. Уверен, что вы не будете долго раздумывать, чтобы принять участие в эксперименте, который обратит в вашу веру множество людей.

— Конечно, сэр, с этой точки зрения, но…

— А вы, мистер Мэйхью, конечно, сделаете все от вас зависящее? Это ведь скажется на репутации вашего Центра.

— Сэр, эти суеверия…

— Мэйхью, если вы еще раз скажете это слово… — угрожающе сказал Кэлхаун.

— Командир! Не забывайте, где вы находитесь. Мистер Мэйхью, прошу вас с уважением относиться к чужим верованиям. Если моей просьбы для вас недостаточно, я прикажу вам, с соответствующими последствиями в случае невыполнения.

Оба обиженно замолчали.

Гримс продолжил:

— Кэлхаун, я уполномочиваю вас заняться необходимыми приготовлениями. А вы, мистер Мэйхъю, будете в этом содействовать командиру Кэлхауну. А теперь давайте-ка отметим начало вашей столь необычной деятельности…

Когда оба подчиненных, изрядно разогретые напитками и уже почти друзья, удалились, Соня сказала:

— Кнутом и пряником вы действуете умело. Надеюсь, что это принесет результаты…

— Надеюсь, что это принесет нужные результаты, — ответил Гримс. — Нам ведь не нужны какие попало Призраки.

— Нет, — вздохнула Соня, и ее лицо исказилось и побледнело. — Нет…

8

Подготовка к сеансу заняла больше времени, чем того ожидал Гримс. Было очевидно, что Кэлхаун, в равной степени религиозный и знающий, будет соблюдать все мельчайшие детали обряда. Больше всего времени заняло создание фисгармонии, на что пришлось пожертвовать часть клавиатуры стоявшего в кают-компании синтезатора, сократив ее с семи с половиной октав до пяти. В мастерской нашлись необходимые мехи и латунные трубки. Слоновая кость от лишних клавиш пошла на изготовление различных рычажков. Гримс с интересом наблюдал за созданием архаичного инструмента и выслушивал первые, похожие на кошачий визг, звуки.

— Мы должны добиться хрипящего звучания, — настаивал Кэлхаун.

Когда инструмент стал приобретать оформившиеся черты, Гримс наконец смирился с жертвой синтезатора, который оживлял многие вечера далеких путешествий на «Искателе»; в которых он ранее принимал участие. Ведь идея спиритического сеанса принадлежала ему, и он не чувствовал себя вправе возражать.

Затем настала очередь переоборудовать кают-компанию. Уютные мягкие кресла были заменены на жесткие металлические скамейки. Стены были задрапированы простынями, окрашенными в темно-серый цвет специальным составом из запасников доктора Тодхантера и Кэрен Шмидт. Выключатели заменили на регуляторы яркости и поставили несколько ламп, дающих тусклый красный свет. Также изготовили трубу с высоким голосом и тамбурин и раскрасили их узором из светящейся краски.

Наконец все было готово.

Гримс вызвал к себе старшего лейтенанта.

— Командир Суинтон, сеанс назначен на сегодня, в 21 час по корабельному времени. Проследите, чтобы все были поставлены в известность.

— Есть, сэр.

— И прекратите глупо ухмыляться!

— Прошу прощения, сэр. Согласитесь, что это действительно становится похоже на безумную охоту на призраков!

— С точки зрения командира Кэлхауна это вовсе не безумное мероприятие. Он считает, что мы оставили в покое всю эту научную белиберду и вернулись к испытанным и верным старым средствам его религии. В какой-то мере средство уже подействовало. Оно создало необходимую атмосферу. И, может, мы достигнем чего-то большего?

— Это будет интересный эксперимент.

— Да, и я рад, что мистер Мэйхью согласился принять в нем участие.

— У него действительно есть талант медиума, сэр?

— Должен быть. Что такое медиум, если не телепат?

— Может быть, сэр… может быть.

— Командир Кэлхаун не пытался вас обратить в свою веру?

— О, он хорошо постарался. Я охотно верю, что его Церковь, Ортодоксальная или Реформатская, добилась интересных феноменов, но я вовсе не убежден, что они более сверхъестественны, чем Призраки. Я не могу понять, почему Центр Исследований еще не включил спиритуализм в свои научные разработки.

— Потому что им этого не позволяют. Они ведь занимаются наукой. А вы знаете, что говорит церковь по этому поводу: некоторых вещей мы не должны знать. Вера важнее всего, а знания — от дьявола. Ну и так далее. Поэтому всякий раз, когда исследователь пытается проникнуть в церковную среду, он тут же получает отпор.

— В таком случае я не понимаю, как Кэлхаун мог добровольно принять участие в экспедиции.

— Ничего удивительного. У него свои цели. Он надеется обнаружить что-либо, полезное его Церкви. Телеуправляемый экзорцизм, например…

— Но ведь в этом будет присутствовать наука?

— Да, но как служанка, а не соперница.

— Похоже, я понял… — молодой человек продолжал сомневаться. Разрешите идти, сэр?

— Да, спасибо, Суинтон… Постойте, еще пару слов. Как только этот… эксперимент завершится, верните кают-компании ее первоначальный вид.

— С огромным удовольствием, сэр.

В этот вечер Гримс ужинал вместе с Соней у себя в кабинете кают-компания явно не могла похвастаться удобствами. Вместе они наслаждались простыми, но хорошо приготовленными блюдами и винами из личного запаса командора. За ужином они болтали под аккомпанемент ненавязчивой музыки.

Затем, когда Гримс принес два бокала десертного вина и ящик отличных сигар из Коррибеи, разговор перешел на серьезные темы.

— Честно говоря, Джон, я боюсь, — сказала Соня.

— Почему же, Соня?

— Пока все шло по научному пути, все было прекрасно, так как соответствовало тому, к чему я стремилась. Действительно, это было похоже на игру в пиратов. Направляешь прожектор Карлотти, как настоящее ружье и бабах! ты убит! А теперь… Я вам говорила, что я была на Дунгласе. Это тоскливый мир. Города представляют из себя разбросанные в беспорядке крохотные дома и сараи, в которых происходят службы. Постоянное ощущение, что за тобой следят неодобрительно миллионы духов.

Я ходила на одну или две службы. Частично из любопытства, частично потому, что я все-таки офицер разведки. Неестественно холодное помещение, в котором похожие друг на друга люди поют тоскливые гимны. Тусклый свет и голос, шедший из ниоткуда и говоривший о самых тривиальных вещах…

Я хорошо помню, что было дальше. Голос был грубый, мужской, хотя медиум — маленькая забитая женщина. Сидевший рядом со мной шепнул мне, что это Красный Орел, главный дух. Он сказал еще, что этот Красный Орел был при жизни американским индейцем. Я удивилась, что он залетел так далеко от дома, но потом сообразила, что время и расстояния для призраков не существуют и несколько световых лет для них ничто. Голос сказал:

— Сегодня с нами чужестранец — женщина, прилетевшая с неба.

Ну ладно, многие из присутствующих могли знать, кто я такая. Голос продолжил:

— У меня для нее есть послание. Я вижу корабль, он падает в пустоту, все дальше и дальше… Он падает туда, где тусклые редкие звезды. Я вижу название корабля, написанное золотыми буквами на борту. Я могу прочитать его — Аутсайдер.

Тогда мне это еще ничего не говорило.

— Я вижу отважного капитана, в черной с золотом форме. Вы знаете его…

И он описал внешность капитана, и я узнала в нем Дерека Кэлвера. Вы ведь знаете, что я сначала встретила Дерека, когда он был вторым помощником на «Лорн Леди».

— Там есть другой мужчина. Он тоже был некогда капитаном. Он испуган и опозорен, он заперт у себя в кабине.

И снова последовало описание, подробнейшее, вплоть до лазерного ожога на левой ягодице и родинки под пупком. Это был Маудсли, Билл Маудсли.

— Он болен, испуган, и он знает, что оставил вас навеки. Перед ним бутылка, он пьет из нее, и пролитая жидкость плавает вокруг него мелкими каплями. Он смотрит на пустую бутылку и изрыгает проклятия, затем швыряет ее об стену. Острый осколок у него в руке, и он проводит им по горлу…

Я хотела расспросить его в наступившей тишине, но не смогла перед всеми этими людьми. Больше не было ничего. Красный Орел сказал мне все, что меня касалось, и перешел к обыденным посланиям другим членам общества. Бабушка Билла Брауна беспокоилась за него, что он не надел теплое пальто, а тетя Джимми Смита сообщила, что торговля в следующем году расширится, и все тому подобное.

А после этого собрания, или службы, у меня была беседа с министром. Он был очень приветлив и устроил мне частное свидание с медиумом. Но это было уже не то. Похоже, Красный Орел был раздражен, что его вызвали, поскольку он уже сказал все, что хотел. Он добавил лишь, что я должна буду искать, долго и вдалеке, но что я не найду то, что искала.

Следует ли начинать поиски с того, чтобы самой стать призраком раньше времени? Надеюсь, что нет. Для этого я слишком люблю жизнь и ее удовольствия… Я люблю вкусную пищу, вино, табак, книги, музыку, хорошую одежду и… и все прочее, что существует в жизни… Слишком уж неясно, что происходит потом. О, я слышу целый хор возражений: там хорошо, красиво и все счастливы… Но… у меня всегда было впечатление, что в той, другой жизни, будет не хватать своеобразия, яркости, ну, и, конечно, всех наших плотских удовольствий…

Я была неприятно потрясена после сеанса.

— Но, может, это можно объяснить телепатией?

— Нет, Джон, нельзя. В то время я не думала о Билле Маудсли — до того момента, когда пришло о нем известие во время сеанса, но даже после этого я продолжала думать о Дэреке Кэлвере. Я ведь не знала, что Билл летел вместе с ним помощником. И даже… даже о том, как он умер, я не знала. Я не знала об этом официально несколько месяцев, пока не пришло подтверждение. Но я решила проверить. Я раскопала все данные о полете в одном из компьютеров на космодроме, и я нашла специалиста, который проверил все еще раз по своим каналам. Ответ был однозначный. Билл распрощался с жизнью в тот самый момент, когда я сидела в этом зале Собраний на Дунгласе…

— Может, вам не стоит принимать участие в сеансе, Соня? — сказал ей Гримс.

— И оставить ею на откуп вашим паршивым сектантам? — вспылила она. Нет, сэр, спасибо!

9

Подойдя к кают-компании, Гримс и Соня нашли там все в абсолютной готовности. Все расселись на расставленные в несколько рядов скамьи, перед которыми на свободном месте стояли стол, три стула и фисгармония. Хорошо еще, подумал Гримс, что корабль в невесомости и не придется мучатся, сидя на этих скамьях, достаточно лишь пристегнуться, чтобы не улететь. Кэлхаун, который, несмотря на униформу, был похож на непримиримого оппозиционера, занял одно из мест за столом. Мэйхью, который на этот раз выглядел скорее чрезвычайно смущенным, чем заспанным, сел на второй стул. Кэрен Шмидт устроилась возле музыкального инструмента.

Как только Гримс и Соня заняли свои места в первом ряду, Кэлхаун отстегнул ремень, осторожно встал на ноги и заговорил голосом, более похожим на рев рассерженного осла, чем на скромное блеяние проповедника:

— О братья! Мы, жалкие искатели истины, собрались здесь, чтобы униженно просить наших близких в миру ином пролить немного света в наш затемненный разум. Мы просим Их о помощи — но мы также готовы помочь Им. Мы отбросим свои сомнения и проникнемся бесхитростной верой ребенка. Мы Должны Верить, — продолжал он более человеческим голосом, — уверяю вас, это самое главное. Мы должны открыть сердца и души благодатной власти Иного мира. Настройтесь на восприятие этих неведомых нам сил! Мы должны создать необходимые условия, даже если это нам и не сразу удастся.

Тем временем один из помощников раздавал присутствующим распечатанные листки. Гримс взглянул на них. Это были тексты гимнов.

— О братья! — крикнул Кэлхаун. — Споем же первый гимн.

Кэрен Шмидт слегка замешкалась с фисгармонией — жать на педали, к которым были приспособлены воздушные мехи, в условиях невесомости было не слишком удобно. Наконец, ей это удалось, и раздался резкий и громкий вступительный аккорд.

Все запели разом под хриплый аккомпанемент инструмента:

— Веди, священный свет, веди меня вперед, средь мрака пустоты, туда, где счастье ждет…

Когда гимн закончился, Кэлхаун стал молиться. Гримс, несмотря на свое неверие, был под сильным впечатлением от искренности молитвы. Он даже решил, что ему тоже неплохо было бы во что-нибудь верить.

Прозвучал второй гимн, и огни стали медленно гаснуть, пока не остались гореть одни только красные лампы. На столе жутковато проблескивали светящейся краской говорящая труба и тамбурин. Внезапно в кают-компании наступило странное спокойствие; далекий отзвук работающих приборов лишь усиливал впечатление от возникшей тишины. Было очень спокойно — и очень холодно.

— Холод физический или психологический? — спросил себя Гримс и не смог ответить.

Его глаза привыкли к сумраку. Он разглядел Кэлхауна и Мэйхью, неподвижно сидевших за столом, и Кэрен Шмидт, склонившуюся над фисгармонией. Он посмотрел на Соню. Она была такой бледной, что почти светилась в темноте. Он нащупал ее руку и пожал ее. Соня с благодарностью ответила на пожатие.

Мэйхью кашлянул и произнес:

— Похоже, что-то приходит ко мне…

— Да? — прошептал Кэлхаун. — Ну же?

Мэйхью хихикнул.

— Обычное послание, похоже. «Флора Макдональд»…

— Вы слышите ее? Она жила на земле в восемнадцатом веке, это якобинская героиня… — настаивал Кэлхаун.

Мэйхью снова хихикнул:

— Не та, другая Флора Макдональд. Это грузовой корабль, летящий из Новой Каледонии. Вот опять то же самое. Прекрасно слышу сигнал. Похоже, все здесь собравшиеся помогают мне принять его.

— Мистер Мэйхью, вы разрушаете необходимую атмосферу!

— Командир Кэлхаун, я согласился принять участие в этом эксперименте, зная, что это будет всего лишь эксперимент!

Что-то тихонько звякнуло.

Оба, забыв о споре, уставились на лежавший на столе тамбурин. Тот, отмагнитившись от стальной поверхности стола, медленно поднялся вверх и, легонько покачиваясь, поплыл в сторону втягивающего вентиляционного отверстия.

Оно находилось у пола, на другой стороне кают-компании, и тамбурин медленно плыл к нему, уносимый потоком воздуха.

Гримс был разочарован. Это было не лучшее время для подобных опытов. Телекинез был не слишком широко распространен среди космоплавателей, но все же встречался. Он знал, что на корабле лишь один человек обладает таким даром, и Гримс не будет долго откладывать после сеанса, чтобы вызвать его к себе на ковер.

Но ведь… ведь это же третий помощник, который сейчас на вахте, к тому же проведенные опыты доказывали, что он не такой уж мастер в этом деле. Значит, полет тамбурина лишь следствие циркуляции воздуха в салоне.

Фисгармония нестройно захрипела.

Кэлхаун в бешенстве вскочил:

— Нельзя ли быть посерьезнее в таком деле? Ведь это же религиозная служба! Мисс Шмидт, немедленно прекратите эти звуки! Сейчас же! Свет! Включите свет!

Ярко вспыхнули лампы. Тамбурин неподвижно висел в воздухе, как обычный предмет в состоянии невесомости.

Поток воздуха медленно, почти незаметно продвигал его в сторону вентиляционных труб. Но Кэрен Шмидт за фисгармонией судорожно подергивалась, ее ноги сильно надавливали на мехи, а пальцы беспорядочно били по клавиатуре. На лице ее застыло отсутствующее выражение, а из открытого рта с каждым резким выдохом вылетали мелкие капельки слюны.

Гримс привстал на своем месте:

— Доктор Тодхантер! Взгляните, что это с мисс Шмидт?

Внезапно Кэлхаун успокоился.

— Нет! — яростно зашептал он. — Нет! Сейчас же все сели на места!

— Она прямо как та женщина, — тихо сказала Соня.

— Разрешите пройти, — Тодхантер пытался пробраться к мисс Шмидт.

Вдруг Кэрен Шмидт заговорила. Но это был грубый мужской голос. Сначала казалось, что голос говорит на неизвестном, но ужасно знакомом языке. Потом удалось различить некоторые слова.

— Падаете… вы падаете. В ночи и пустоте вы ищите и падаете… Я смотрю на вас, и мне все равно, будете вы искать и найдете, будете искать и потеряете… Я — наблюдатель…

В разговор вступил Кэлхаун.

— Кто ты?

— Я — наблюдатель.

— У тебя есть послание?

— У меня нет послания, — раздался смех, который, казалось, звучит со всех сторон. — Почему у меня должно быть послание?

— Скажи же нам, достигнем ли мы успеха?

— Почему я должен говорить вам? Почему вы должны достигнуть успеха? Что такое успех, и что такое неуспех?

— Но должно же быть послание! — первоначальная почтительность в голосе Кэлхауна сменилась на раздражение. Гримсу пришли на ум древние племена, которые опрокидывали и били своих деревянных идолов в случае какой-либо неудачи.

Снова громовой смех.

— Бедный маленький человек, что ты хочешь знать? День и час своей смерти, чтобы провести остаток жизни в страхе, пытаясь избежать неизбежного? — руки медиума заиграли на инструменте, но это раздались не дикие хрипящие аккорды, а звуки великолепного органа. Это был «Марш Смерти».

— Ты это послание хотел получить?

Соня Веррил, выпрямившись, крикнула:

— И это все, что ты можешь сказать? Это граница твоих знаний сказать нам то, что мы и так знаем — что мы все однажды умрем?

Смех раздался в последний раз, и голос спокойно произнес:

— Вот ваше послание.

Раздался сигнал общей тревоги — точка-тире, точка-тире — буква А кодом Морзе. Это был сигнал, что сработала система обнаружения Приграничных Призраков.

10

Он был виден из бокового иллюминатора. Это был самый обычный корабль, сохранявший ту же скорость и временное сжатие, что и «Искатель», и во всем этом не было ничего необычного, если не считать, что экраны разгара и индикатора близости масс были абсолютно чисты. Антенна системы Карлотти, как огромное фантастическое ружье, уже была нацелена на соседний корабль, а сквозь звон сигнализации уже прорывался рев генераторов, превращавших «Искатель» в огромный соленоид.

— На экране ничего, сэр, — сказал третий помощник. — Приемник тоже молчит.

Суинтон разглядывал корабль в огромный бинокль на подставке.

— Похоже, я могу разобрать название… «Рэйнджер»…

— Интересно, — сказал Гримс. — Это тот корабль, который я собирался присоединить к нашему Флоту.

— Вызвать их световой сигнализацией, сэр?

— Нет. Если все будет хорошо, мы скоро поговорим с ними обычным путем. Готово, мистер Рэнфрю?

— Готово, сэр, — ответил лейтенант Патрульной Службы.

— Хорошо, — Гримс не мог найти подходящего слова, чтобы отдать команду. Он хотел сказать «Огонь!», но это был не тот случай.

— Контакт! — подсказала Соня.

Рэнфрю, сидя за экраном, следил, чтобы цель не ушла из перекрести прицела. Один из его подчиненных отсчитывал показания прибора:

— Двадцать пять… пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят пять… девяносто, девяносто пять… шесть… семь… восемь… девять…

Наступила длинная пауза. Люди за прибором Карлотти тихо переговаривались. Суинтон, следивший за другим кораблем, объявил:

— Он подает световые сигналы. Похоже, Морзе…

— Готово! — закричал Рэнфрю. — Давайте!

Прибор Карлотти взвыл и затрещал, и человек, стоявший возле него, чихнул от ударившей в нос струи озона. Царило невыносимое напряжение, и Гримс вдруг заметил, что все вокруг него двоится. Каждый человек, каждая вещь двоилась в его глазах. Но было в этом раздвоении что-то отпугивающее. Гримс вздрогнул, увидев, что один из двух Суинтонов остался наблюдать в бинокль, в то время как другой повернулся к Рэнфрю и ею команде. Один из двух Рэнфрю обеими руками оперся на приборную доску, а другой, чихнув, вытирал нос платком. Нарастала звуковая сумятица — прямо как в старинном ирландском парламенте, когда все говорят и никто не слушает, почему-то подумалось Гримсу. Он стал ощущать невыносимую боль, как будто его мозг растягивали на дыбе, растягивали — пока вдруг что-то не лопнуло.

Другой корабль, «Рэйнджер», уже был ясно виден в иллюминаторы. Он был близко, слишком близко, и продолжал угрожающе расти на глазах. Из динамика радиопередающего устройства послышался голос, до странности похожий на Суинтона:

— Идиоты! Что вы там вытворяете?

Гримс вдруг понял, что он сидит в капитанском кресле, хотя не мог вспомнить, как он тут оказался. Был лишь один способ избежать столкновения — включить реактивную тягу. Долю секунды он колебался, прежде чем нажать на кнопку — выброс массы в момент действия навигационной системы Мансхенна мог иметь непредсказуемые последствия. Но выбора не было. Даже при отключенном соленоиде остаточный магнетизм был слишком велик, чтобы как-то пытаться избежать столкновения.

Со стороны кормы раздалось короткое жужжание. Корабль слегка качнуло, но этого было достаточно, чтобы все, кто был не закреплен, потеряли равновесие и стукнулись о перегородки.

…За иллюминаторами не было ничего — ни странного корабля, ни вытянутой в форме большой линзы Галактики, ни звезд, ни туманностей…

Это была Последняя Ночь.

11

Несколько часов спустя все пришли к нерадостному выводу, что они находятся в Абсолютной Пустоте. Их сигнальные приборы — физические или парапсихологические — были абсолютно бесполезны, так же, как и навигационные. Вокруг них не существовало ничего — о чем можно было бы поговорить, или за что зацепиться.

Похоже, они падали — но сквозь что? куда? — со скоростью, превышающей скорость света. Но там, где они находились, не было света. Не было ни точки отправления, ни пункта прибытия.

Посоветовавшись со старшими офицерами, Гримс приказал отключить навигационную систему Мансхенна. Им некуда было лететь, и не имело смысла расточать энергию и попусту раскручивать гироскопы. Затем он созвал общее собрание в кают-компании.

Там, естественно, еще царила сумрачная обстановка, оставшаяся после медиумического сеанса. Труба так и осталась лежать на столе, а тамбурин прилип к вентиляционному отверстию. На этот раз за стол сели Гримс и Соня. Бледная и растерянная после сеанса, в котором она поневоле оказалась главным действующим лицом, Кэрен Шмидт снова села возле фисгармонии. Гримс с удивлением взглянул на нее и пожал плечами — ей было вовсе не обязательно садиться сюда.

Когда все собрались, Гримс попросил тишины.

— Господа, вы можете курить, но хочу вам напомнить, что может пройти достаточно много времени, прежде чем мы пополним наши запасы.

Он усмехнулся, увидев, как Тодхантер, который достал уже было сигарету из своего платинового портсигара, поспешно спрятал ее обратно. Гримс продолжил:

— Господа, ответственность за случившееся полностью лежит на мне. Я понимал, что уменьшение массы корабля при включенной навигационной системе Мансхенна может повлечь непредсказуемые последствия, что, по всей видимости, и произошло. Но я был вынужден включить двигатели — и вот теперь мы не знаем, где находимся.

Соня прервала его:

— Не будьте глупы, Джон. Если бы вы не включили двигатели, то нетрудно себе представить, что бы нас — и команду другого корабля ожидало. Это было бы столкновение, и не из слабых.

— Она права, — негромко сказал кто-то, а еще кто то предложил проголосовать за вотум доверия капитану.

Гримс не имел ничего против демократии, но сейчас явно было не время решать вопросы демократическим путем. В космическом полете, да и вообще на корабле должна царить диктатура, и уж тем более в подобной ситуации. К тому же ему не понравилось, что Соня назвала его по имени перед всем экипажем. Пологому он холодно ответил:

— Я ценю вашу веру в меня, но не считаю, что мы добьемся результатов путем голосования. Как командующий кораблем, я единственный отвечаю за эту экспедицию.

Он позволил себе слегка улыбнуться.

— Но я не всезнающий. И я с удовольствием выслушаю все ваши мысли по поводу сложившейся ситуации и любые предложения, касающиеся того, как нам выбраться из этой… переделки.

Суинтон, сидевший в переднем ряду вместе с другими офицерами, принялся вдруг смеяться. Но это был не истерический смех. Гримс взглянул на него из-под своих густых бровей и холодно спросил:

— В чем дело, Суинтон?

— Прошу прощения, сэр, но это очень забавно. Мисс Шмидт во время сеанса играла на своем допотопном инструменте по черным и белым клавишам, а вы, за вашим пультом, решили сыграть по щелям между клавишами.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мы как раз находимся в такой щели. Мы перескакивали из одной Вселенной в другую, но не смогли расщелкать этого. Мы попали в щель между двумя Вселенными.

— Очень остроумное сравнение, Суинтон. Очень остроумное. Мы действительно упали в пропасть между соседними Вселенными. Весь вопрос теперь в том, как нам отсюда выбраться.

— Может, командир Кэлхаун может как-нибудь помочь? — сказал Рэнфрю. Во время сеанса мы ведь вошли в контакт с… с чем-то.

Кэрен запротестовала:

— Нет! Нет! Вы не испытывали этого, когда что-то чужое сидит в вашем теле и мозге. А я испытала, и больше не хочу!

К общему удивлению Кэлхаун не выразил большого энтузиазма при этих словах. Он осторожно произнес:

— Тот… э-э… с кем мы разговаривали, оказал нам медвежью услугу. Если бы нам удалось установить контакт с одним из Главных Духов, все было бы иначе. Но мы не смогли. А если мы еще раз вступим с ним в контакт, то лишь выставим себя на посмеяние.

Наступило тягостное молчание.

— Кто еще хочет высказаться? — нарушил его Гримс.

Опять встал лейтенант Патрульной Службы.

— Позвольте мне, сэр. Я считаю, что если система Мансхенна закинула нас сюда, то она же нас и вытащит. Тут имеет значение и тот факт, что моя система тоже была включена в тот момент. Таким образом, можно предположить, что к печальным для нас последствиям привел выброс массы именно в момент работы двух аппаратов. Как вы знаете, проводились эксперименты с обеими системами в момент их перемещения во времени.

Вы, без сомнения, слышали о Фергюсе и о его безумном изобретении, которое он испытывал на Венцеслаусе, луне Каринфии. Так вот, мне кажется, я знаю, что нам надо делать. Но прежде нужно теоретически проработать мою идею, а для этого мне необходима помощь инженеров системы Мансхенна и вообще тех, кто когда-либо занимался математическими выкладками.

— Что же именно из себя представляет ваша идея?

— Лишь следующее, сэр. Повторить полностью те условия, в которых мы были, когда, по выражению командира Суинтона, провалились в расщелину, но с одной разницей.

— Какой же?

— Система Мансхенна должна быть запущена в обратном направлении.

— Это невозможно, — равнодушно сказал Кэлхаун.

— Это возможно, командир, но с учетом значительных изменений, которые нужно будет сделать.

— Мы можем попробовать, — сказал Суинтон.

— Да, — согласился Гримс, — можем. Здесь самое главное — не совершать каких-либо действий, не изучив подробнейшим образом теорию. Не нужно говорить, что обратная процессия времени может состарить нас на несколько лет за пару секунд. Другая перспектива не из приятных — нас может закинуть в отдаленное будущее, которое может оказаться чрезвычайно негостеприимным. Будущее, в котором погаснет последнее из наших солнц, а все живое умрет. Или будущее, в котором наш мир будет покорен одной из нечеловеческих цивилизаций — Схаара, например, или Даршаны. Конечно, мы с ними поддерживаем дипломатические отношения, но они нас недолюбливают точно так же, как и мы их.

— Мистер Рэнфрю в свое время получил ученую степень Магистра Многомерной Физики, — сказала Соня.

— А я, командир Веррил, в свое время получил диплом Магистра Астронавтики. И я не раз наблюдал, что происходит, когда система Мансхенна выходит из-под контроля. Я сам попадал в подобные аварии и проникся уважением к этой штуке.

— Но нам нельзя терять времени, — сказал Рэнфрю.

— Почему вы так думаете, лейтенант? Что такое время в этой преисподней? Да, есть, конечно, биологическое время, но что касается воды, воздуха, пищи — наш корабль находится на полном самообеспечении. Жаль, конечно, что наши биотехнологи не посадили «сигаретное дерево» в нашем «саду», но во всем остальном мы не будем испытывать недостатка и мы можем попробовать заняться — ну, скажем, пивоварением.

— Значит, я могу начать теоретические расчеты?

— Конечно.

Рэнфрю стал рассуждать сам с собой:

— Начнем с того, что все три исполнительных офицера квалифицированные навигаторы. Почему бы в то время, как двое находятся на вахте, третьему не заняться расчетами…

— Есть веская причина, почему он того не будет делать, — заметил Суинтон.

— В самом деле? Ах да, я же забыл, что вы, хоть и являетесь офицером запаса, на самом деле гражданский человек. Так почему же нет? Может, вы боитесь, что ваше вознаграждение будет недостаточным за такую работу, или еще что-нибудь в этом роде?

Суинтон вспыхнул, но спокойно ответил:

— Пока мы служим на корабле Военного Флота, мы не можем являться гражданскими людьми. И я считаю, что офицер должен быть бдительным и всегда готовым к тревоге, а не погружаться в бездонные расчеты на бортовом компьютере.

— Но ведь мы в абсолютной пустоте, — прорычал Рэнфрю.

— Да, но…

— Но мы упали в расщелину, — подвел итог Гримс. — А это, как известно, случается лишь с ненужными вещами.

12

«Искатель», крохотная скорлупка жизни и света, завис в абсолютном Ничто. Электронный радиоприемник был совершенно бесполезен. Мэйхью, офицер пси-радиосвязи, проводил в своей кабине долгие часы в ожидании хоть какого-либо сигнала. Он даже прибегал к помощи наркотиков, чтобы хоть как-то увеличить чувствительность своего мозга, но ни разу не прозвучал в нем ни один, даже самый слабый сигнал.

Тем временем работа понемногу продвигалась. Компьютеры работали день и ночь, сутками выполняя по специальным программам необходимые вычисления, которых требовалось огромное количество. Офицеры уже не удивлялись, когда, проработав с десяток часов, компьютер высвечивал на экране надпись «Требуются дополнительные данные», и все приходилось начинать сначала.

Гримс, хоть и против воли, старался держаться в стороне от работ. Но он знал, что может вмешаться в любой момент, если в этом будет необходимость. Соня тоже не вмешивалась в расчеты, и он был ей благодарен, что она частенько составляла ему компанию.

Гримсу приходилось больше заниматься административной работой. В экипаже начинались трения характеров. Стала проявляться скрытая враждебность между членами различных подразделений и служб. Гримс хорошо понимал, что даже если и не произойдет ничего на этой почве, то останутся другие заботы.

Их можно было сравнить с пассажирами, потерпевшими кораблекрушение на далекой неизведанной планете. Их было тридцать: восемь офицеров Патрульной Службы и двадцать два офицера Приграничного Военно-Космического Флота. Из тридцати было восемь женщин. В то время, как они летели, продвигались вперед и были заняты своими делами, проблема взаимоотношений полов не возникала. До тех пор пока руки и головы будут заняты математическими расчетами и переделкой системы Мансхенна, эта проблема перед ними не будет стоять. Но если им не удастся попытка выбраться отсюда и корабль будет обречен на вечное пребывание в Абсолютной Пустоте, тогда следует быть готовым к любым неприятностям. В конце концов это же не летающий монастырь!

— Мы должны будем столкнуться с этой проблемой, — обеспокоенно говорил Гримс, когда они с Соней вдвоем осторожно пробовали экспериментальную партию изготовленного Тодхантером пива.

Она ответила:

— Я всегда была готова к этому, Джон. Подобная диспропорция мужчин и женщин никогда не доводила до добра. Конечно, можно быть уверенными в одной или двух девушках — как лейтенант Пэтси Кент из моей службы. Но даже если она не доведет дела до многомужества, нельзя гарантировать, что ее ухажеры не передерутся.

— Мы можем предпринять какие-нибудь шаги, чтобы не доводить дело до ссор. Это ведь одна из обязанностей командира. Похоже, нам придется придумать действующую систему полиандрии, чтобы это всех устраивало.

— Но не включая в эту систему меня, — резко сказала она. — Многие считают, что я далеко отошла от норм морали, но у меня своя собственная мораль, которая меня устраивает. Если на этом корабле цивилизации суждено опуститься до уровня первобытною существа, то я буду принадлежать лишь одному мужчине — вождю племени или старейшине.

Гримс с уважением взглянул на нее. Она сидела свободно и изящно в глубоком кресле, форменные шорты обнажали ее длинные стройные ноги, а под тщательно застегнутой облегающей рубашкой угадывалась красивая грудь.

«Старейшине племени, — подумал он, — вовсе не обязательно быть таким старым. В конце концов, я ведь тоже не слишком стар».

А вслух Гримс сказал:

— Жена старейшины — это, конечно, почетная роль, но если я буду вождем своего племени, то вождем вашего будете, без сомнения, вы.

— Вы мне льстите, Джон.

— В любом случае, это лишь одни разговоры. Мажет, мои ребята сумеют договориться обо всем с вашим мистером Рэнфрю.

— Вряд ли — из-за девушек.

Он пробормотал, обращаясь скорее к самому себе:

— Надеюсь, что это не единственная причина ваших слов… насчет вождя племени…

Она засмеялась и осторожно спросила:

— А вы действительно думаете, что единственная?

— Но я ведь знаю, что было причиной вашего участия в экспедиции. В вашей жизни существовали только два человека, и вы потеряли обоих. Но вы надеялись снова обрести то, что потеряли.

— И может, уже обрела. Мы уже достаточно долго находимся вместе внутри этой летающей консервной банки. Я наблюдала за вами, Джон, и я знаю, как к вам относятся подчиненные. Я видела, как вы реагируете на неожиданность или опасность. Все уважают вас, включая моих собственных людей. И включая меня.

— Одного уважения недостаточно, — с грустью ответил он.

— Но это поможет нам, особенно, если кроме уважения испытываешь к человеку и другие чувства. И еще, если вы взглянете на меня как на женщину, а не как на офицера Патрульной Службы Федерации.

— Все это довольно неожиданно, — сказал он, улыбнувшись.

— Неужели? Ну хорошо. Я не думаю, что мы слишком осложним себе жизнь. Мы ведь можем никогда не вернуться — ни в нашу Вселенную, ни в какую-нибудь другую. Мы все можем умереть, если один из наших ребят выкинет какой-нибудь забавный номер. Ладно, не будем о грустном. Представьте себе лишь, что мы вечно будем висеть в пустоте на полном самообеспечении внутри нашего корабля. Вы ведь знаете о случаях, когда находились старые ракетные корабли с потомками тех, которые считались погибшими еще несколько столетий назад.

Кто знает, какая нас ждет судьба? Вы — вождь вашего племени, а я моего. Будем считать, что у нас заключен политический союз.

— Как это романтично, — сказал он.

— Мы слишком стары для подобной романтики, Джон.

— Ничего подобного!

Он потянулся к ней, а она на сделала попытки уклониться.

Он потянулся к ней, поцеловал ее и удивился сам этому давно забытому ощущению. Целовать женские губы, ощущать их теплоту и ответное стремление — как давно это было с ним в последний раз! Слишком давно, подумал он. Как давно в последний раз он чувствовал прилив страсти под громкий стук двух сердец! И как давно прикасался к женской гладкой коже, ощущая руками ее тепло! Слишком давно…

— Слишком давно, — тихо сказала она, и они снова слились в долгом поцелуе.

А за каютой был корабль, а за кораблем… не было Ничего.

В каюте было тепло и ярко, настолько ярко, что свет казался нестерпимым. И он стал медленно-медленно гаснуть, до приятного полумрака. В каюте было тепло и уютно, и ими овладело чувство спокойствия и безопасности, какой бы ни была она в их положении.

Гримс вспомнил слова медиума, не дававшие ему покоя:

— В ночи и пустоте вы ищите и найдете…

И он, и Соня — они искали и нашли.

Они искали и нашли — но было ли это то, что они искали? Она искала любовника, а он? Приключений? Знаний?

Все самые драгоценные знания были сейчас в его руках. Он знал, что это чувство исчезнет — но исчезнет для того, чтобы появиться снова.

Соня что-то тихо проговорила.

— Что, дорогая?

Она повторила:

— Джон, теперь ты, как честный человек…

— Конечно, — ответил он. — Теперь налогоплательщики Федерации, наверное, разорятся на свадебных подарках.

Она ущипнула его за ухо, и между ними началась борьба, которая могла закончиться только одним.

Они уже довольно далеко продвинулись в этом занятии, когда вдруг резко прозвучала сирена. Гримс вскочил и, на ходу застегивая брюки, бросился к контрольной рубке.

«Что за чертовщина?» — думал он на бегу.

Сирена продолжала вызванивать букву «А» — как и в тот момент, когда был замечен корабль в Альтернативной Вселенной.

13

Гримс, чья каюта была недалеко от контрольной рубки, оказался там через несколько секунд. Там уже были третий помощник Ларсен и младший лейтенант Патрульной Службы Пэтси Кент. Ларсен покраснел и торопливо сказал:

— Мисс Кент был необходим компьютер, сер, для расчетов…

— Меня это не интересует. Почему тревога?

Ларсен повернулся к абсолютно черному экрану индикатора близости масс.

— Я… я не знаю, сэр, но там что-то есть. Что-то прямо по курсу…

Гримс уставился в экран, и действительно обнаружил тускло светящуюся точку ближе к краю. Он набрал на клавиатуре код определения расстояния. На экране высветилась надпись: двенадцать с половиной тысяч миль. Похоже, им действительно установили неплохой прибор.

Это могла быть планета, астероид, а может, и потухшее солнце. А может, еще один корабль? Двенадцать с половиной тысяч миль… а их начальная скорость, перед тем как они сюда проникли, была семь миль в секунду. Но как они могли измерить скорость там, где нет — по крайней мере, не было — Ничего? Было еще достаточно времени, чтобы рассчитать скорость сближения.

В рубке уже толпились остальные офицеры: Суинтон, второй помощник Джонс, Рэнфрю. И Соня.

«Черт возьми, зачем я здесь нахожусь?» — подумал Гримс, почувствовав ее слабый тревожащий аромат. И сам себе ответил: «Не стоит об этом, командор. Ты ведь уже не розовощекий юнец, впавший в душевное расстройство, когда долг службы мешал твоим сердечным делам…»

— Ваши приказания, сэр? — вежливо, но нетерпеливо спросил Суинтон. Пятно на экране уже заметно увеличилось.

— Лазерные пушки и ракетные снаряды готовы?

— Да, сэр.

— Отлично. Мистер Джонс, рассчитайте скорость сближения и точное время контакта с объектом. Мистер Рэнфрю, попытайтесь использовать систему Карлотти по ее прямому назначению и установить радиосвязь. Мистер Ларсен, быстренько отправляйтесь к мистеру Мэйхью и разбудите его. Скажите ему, что обнаружен какой-то объект — корабль или планета — и я хочу знать, есть или был там кто-нибудь живой?

И затем, обращаясь к Суинтону:

— Я должен выйти на несколько секунд. Если что нибудь случится, постарайтесь меня разыскать.

Гримс спустился в расположенную под его каютой ванную комнату и торопливо стал приводить себя в порядок. Если им предстояло встретиться с внеземной цивилизацией, то он хотел выглядеть так, как должен выглядеть лидер представителей человеческой расы при встрече с Неизвестным.

Вернувшись в рубку, он выслушал доклад офицеров. Их корабль приближался к объекту со скоростью двенадцать миль в секунду. (А может, это объект приближался к ним с этой скоростью, а они стояли на месте?) Радары показывали, что это не очень большая металлическая конструкция. Радиосвязь установить не удалось. Ни обычную, ни пси-связь.

Значит, это был мертвый корабль, попавший сюда из своей Вселенной? И его экипаж или потомки экипажа погибли сотни лет назад, не в состоянии поддерживать свою жизнь в замкнутом пространстве? Или это была обманчивая тишина, за которой скрывались воинственные существа, поджидавшие, пока их корабль подберется поближе, чтобы открыть по нему огонь?

Командор подошел к телефону и набрал номер Мэйхью.

— Мистер Мэйхью, мы сближаемся с объектом. Слышите ли вы что-нибудь?

— Нет, сэр.

— Похоже, это корабль. Можно ли предположить, что капитан отдал приказ сохранить абсолютную тишину?

— Любой мозг излучает сигналы, сэр. Лишь натренированные телепаты могут поддерживать устойчивую связь, но при этом мы обязательно слышим обрывки бессмысленных фраз, слов, математических формул…

— Значит, вы считаете, что на борту нет ничего живого?

— Я в этом уверен, сэр.

— Надеюсь, вы правы.

Он обратился к Суинтону:

— Займитесь управлением, командир. Сбросьте скорость и остановите корабль в одной миле от объекта.

— Есть, сэр.

Суинтон, усевшись в кресло старшего пилота, четко и уверенно стал отдавать приказания.

Гримс внимательно наблюдал за своим первым помощником, чья молодость явно не вязалась с ответственностью положения, которое он занимал. Послышался вой раскручивающихся гироскопов. Все поспешили занять места в креслах прежде, чем начнется торможение. Включились реактивные двигатели. Сидя в трясущемся кресле, Гримс испытывал странное чувство, не видя в иллюминаторе звезд. Двигатели прекратили свою работу. Теперь объект приближался со стороны кормы. Еще несколько коротких корректирующих толчков — и все замерло.

Суинтон доложил:

— Объект на траверзе, сэр. Скорость погашена. Дистанция — 1,05 мили.

Гримс повернул кресло к иллюминатору. Там не было Ничего.

Абсолютно ничего.

За несколько секунд поисковый прожектор отыскал объект.

Это был корабль, но не такой, какие привыкли видеть все сидящие в рубке. Длинный, вытянутый корпус был, казалось, разделен вдоль на две части. С одной стороны было что-то похожее на скопление контрольных приборов. Гримс, замонополизировав единственный мощный бинокль, внимательно изучал это странное сооружение. Он разглядел что-то вроде оперения и двух пропеллеров, как у самолета, как будто корабль был предназначен также для полетов в атмосфере. Но хвост был слишком маленьким, а пропеллер слишком грубо сделанным, чтобы летать в атмосфере.

И еще там были два высоких шеста, торчавших как мачты из плоской поверхности с обоих концов корабля. Зачем? Перемещаться в пустоте при помощи парусов? Это было непонятно. Между мачтами виднелись какие-то структуры, больше похожие на жилые постройки с балкончиками. А прямо посреди этих окрашенных в белый цвет построек была еще одна мачта. Но слишком уж она толстая и короткая. Она тоже была покрашена в белый цвет, но с черным верхом и голубым рисунком на боку. Изучив рисунок, Гримс пришел к выводу, что это изображен какой-то крюк или якорь. Он передал место у бинокля Соне. После того, как она достаточно долго исследовала это странное явление, он спросил:

— Ну, командир Веррил, что вы по этому поводу думаете?

— Это мог бы быть космический корабль, но… с такими отверстиями… его трудно назвать герметичным.

— Да, но все отверстия расположены с одной стороны! С той, где находятся все эти надстройки… как будто одна половина — корабль, а другая — что-то еще.

— В конце концов, сэр, — вступил в разговор Суинтон, — не обязательно ведь кораблю быть с обеих сторон симметричным. Пока он находится вне атмосферы, он может быть любой, какой угодно формы.

— Тут вы правы, Суинтон. Но если эта штука предназначена лишь для космических перелетов, зачем нужны эти пропеллеры? С точки зрения аэродинамики она вряд ли сможет летать в атмосфере, но тем не менее она явно предназначена для полетов.

— Так уж для полетов? — усомнилась Соня. — Такие тяжеловесные грубые пропеллеры…

— И потом, где их планета? — спросил Суинтон.

— Если уж на то пошло, давайте спросим себя, где наша планета? ответил Гримс. — Кто знает, какие странные обстоятельства могли когда-то закинуть сюда эту штуковину? Но если серьезно, то наша планета, пожалуй, далековато отсюда…

— Вы уверены? — спросил Рэнфрю. — Что означает слово «расстояние» там, где мы находимся?

— Что ж, может, наша Земля действительно где-то совсем рядом.

— Что вы хотите сказать, Джон?

— Пока еще сам не знаю… Это слишком фантастично. — Он повернулся к старшему лейтенанту: — Вы остаетесь здесь за главного, Суинтон. Мы должны рассмотреть корабль поближе.

14

Вчетвером они столпились в тесной камере, предназначенной для выхода в открытый космос: Гримс, Соня, Джонс и доктор Тодхантер. Вскоре к ним присоединились Кэлхаун и Мак-Генри, увешанные таким количеством молотков, плоскогубцев, всевозможных инструментов и приборов, что это не позволило бы им сдвинуться с места в любом, самом маленьком гравитационном поле. Все они, естественно, были с реактивными ранцами для перемещения в пространстве и, по настоянию Сони, с оружием. Гримс нес свой любимый старинный револьвер, остальные — легкие лазерные пистолеты. В довершение всего, хирург прихватил несколько электронных видео и фотокамер.

Когда все надели шлемы и люк корабля был задраен, Гримс по радиотелефону приказал Суинтону откачать из камеры воздух. Стрелка манометра поползла вниз и наконец остановилась на нуле. Затем открылся выходной люк.

Странный корабль висел прямо напротив них. На фоне абсолютной черноты яркий луч прожектора выделял каждую деталь. Он был раскрашен ослепительно яркими красками. Красные, розовые, желтые детали, белая надстройка — все это, казалось, светилось и переливалось на черном фоне пустоты.

Эта конструкция выглядела вызывающе и не к месту. Хотя, с точки зрения каких-нибудь местных обитателей — если только они здесь были «Искатель» выглядел, наверное, не лучше. Об этом думал Гримс, опасливо пролезая сквозь люк наружу. Оттолкнувшись от корабля, он включил ненадолго свой ракетный двигатель и спокойно преодолел расстояние в одну милю, разделявшее корабли. Подлетев вплотную, он развернулся, погасил скорость и мягко ударился о корпус, тут же примагнитившись к нему ботинками. Ярко-красная поверхность оказалась стальной. «Скорее всего, — подумал он, — те, кто изготовил этот корабль, не были знакомы с алюминием или пластиковыми материалами». Вслед за ним попадали на поверхность остальные члены экипажа.

Хождение по изогнутой поверхности требовало некоторой сноровки. Один неверный шаг или слишком сильный толчок — и вот уже кто-нибудь зависал, не в силах дотянуться магнитными ботинками до гладкого корпуса.

С трудом они продвигались к широкой красной полосе на борту. Возле нее Тодхантер вдруг опустился на магнитные наколенники и стал что-то разглядывать. Все окружили его.

— Как странно, — сказал он. — Это похоже на какие-то наросты живого организма. Теперь, они, естественно, мертвы.

— Это именно то, что я и думал, — ответил Гримс.

— Что именно, сэр?

— Если мы когда-нибудь вернемся в Порт-Форлон, зайдите ко мне, доктор. Я вам дам почитать кое-какую литературу из моей библиотеки. Я припоминаю одну статью молодого талантливого журналиста с планеты Лорн Аргус. Он как раз писал об этом, а статья называлась «От первобытного каноэ — к межзвездному кораблю».

— Не понимаю, сэр.

— Я тоже не многое понимаю. Но эти, как вы их назвали, «наросты» провели здесь долгую жизнь.

Вдоль красной полосы они вплотную подошли к одному из концов корабля. Через острый гребень, который разделял корпус надвое, полоса переваливала на другую сторону. Весь корпус за полосой был закрашен черной краской. Возле гребня, над полосой, виднелся странный знак, выведенный синим: круг, разделенный линией пополам, с одной стороны которого была буква «L», с другой «R». Вдоль гребня виднелась небольшая синяя полоса, разделенная, как шкала линейки, поперечными штрихами. Возле каждого стояли буквенные отметки: «TF», «T», «S», «W», «WNA»…

— Так значит, это один из кораблей нашего мира, — сказала Соня. Конечно, это могут быть какие-то знаки внеземной цивилизации, но я так не думаю.

— Вы совершенно правы, — ответил Гримс. — Буквы «L» и «R» означают «Регистр Ллойда», остальные — осадку судна в различных водах в разное время года. Это земной морской корабль.

— Но что это значит? И откуда вы это знаете?

— Я знаю, потому что увлекался историей земного мореплавания. Я должен был определить это с первого взгляда, но… нелепость ситуации сбила меня с толку. Но, может быть, наше присутствие здесь настолько же нелепо. У нас больше шансов выжить, даже если мы никогда отсюда не выберемся.

Затем Гримс направился к краю корпуса, туда, где виднелись белые поручни. Держась за ограждение, он перелетел через край и встал на палубе так, как когда-то здесь ходили люди. Перед ним оказалась палубная надстройка с деревянными дверями, обрамленными желтой латунной полосой. Свет прожектора отбрасывал здесь резкие тени. Гримс включил лампу у себя на шлеме.

Ходить по деревянной палубе было невозможно, и Гримс, прицелившись, оттолкнулся от поручней и, пролетев несколько метров, вцепился в ручку. Там оказался коридор, по обеим сторонам которого были открытые и закрытые двери. Гримс подождал, пока подойдут остальные, и, держась за поручни, направился к первой полуоткрытой двери. Она легко распахнулась.

Внутри каюты находился комод, два легких стула и две койки у стены, одна на другой. Свет фонарика ярко отражался от металлических деталей и тускло поблескивал на полированном дереве.

Гримс застыл перед верхней полкой. Над ней, запутавшиеся в белых простынях, висели два тела — мужское и женское. Командор не впервые встречался со смертью, но никогда еще люди не казались ему такими беззащитными перед ее лицом. Тела, похожие на мумий, за столетия пребывания в этом пустом пространстве высохли, хоть и не до степени обтянутых кожей скелетов.

В наушниках прозвучал голос Тодхантера:

— Разрешите их заснять, сэр?

— Конечно, доктор. Они тоже не будут возражать.

«Сколько же времени прошло, — думал Гримс, — с тех пор, как вы думали и возражали… Но что же с вами произошло? Погибли вы от резкого холода или в тот момент, когда воздух одним хлопком вырвался из каюты?»

Повернувшись, он увидел за шлемом скафандра бледное лицо Сони.

«Как мы должны быть благодарны за то, что мы живы! — подумал он. Как нам повезло, все-таки…» А вслух сказал:

— Мы немного выясним, роясь по другим каютам.

— Где же тогда? — глухо спросил Кэлхаун.

— В контрольной рубке. Раньше на таких кораблях ее называли рулевой.

Отталкиваясь руками от поручней, все двинулись вслед за ним вдоль трапов и коридоров. Время от времени им встречались такие же тела, как и в первой каюте. Наконец, пройдя через большой зал, где свет фонариков ярко играл в хрустальной люстре, они снова выбрались на палубу. С обоих сторон корабля здесь висели спасательные шлюпки. Огни «Искателя» походили отсюда на большую звезду, окруженную туманностями на темном небе.

При помощи поручней и перил они добрались до капитанского мостика. В центре рулевой рубки, перед широкими окнами, рядом с большим морским компасом на подставке, находился штурвал. Держась за его отполированные ручки, перед ним стоял вахтенный матрос, одетый по всей форме: бескозырка, широкий воротник, черные короткие ботинки. На его лице застыло выражение напряженного внимания, а глаза были устремлены на компас, стрелка которого за половину тысячелетия не сдвинулась и на градус.

Напротив штурвала находилась дверь в другое помещение, в котором еще два человека в белых формах склонились над столом. Для Гримса не представляло труда определить их звания.

— Прошу прощения, капитан, — пробормотал он и осторожно отодвинул в сторону высокое худое тело бородатого человека с четырьмя золотыми нашивками на рукаве. Затем он взглянул на расстеленную на столе карту:

— Именно то, что я и думал. Побережье Южной Африки.

— Что это, сэр? — спросил Кэлхаун.

— Это на Земле. Похоже, трагедия произошла в начале двадцатого столетия.

Соня прочитала запись в раскрытом судовом журнале:

«…Вахтенный рассказал о громе и необычайно ярких молниях; также он припомнил странное фосфоресцирование океана…»

— Но кто они были? — спросил Тодхантер. — И как они здесь оказались?

— Могу ответить только на первый вопрос, — сказал Гримс и указал на надпись вверху страницы судового журнала: «Варатах, Дурбан-Ливерпуль».

15

В этой же комнате на стенах висело несколько больших застекленных рамок, и в одной из них кто-то обнаружил подробный план корабля. Все с интересом принялись его изучать. Мак-Генри вдруг сказал:

— Я бы хотел взглянуть на их машинное отделение…

— Я и так могу сказать, как устроены их двигатели, — ответил Гримс. Паровой котел, поршни, шатуны, угольная топка. Если я не ошибаюсь, я читал, что судно заходило в Дурбан за углем на обратном пути из Австралии.

— Но я бы хотел взглянуть, как это выглядело, сэр, — Мак-Генри пальцем прочерчивал путь по плану в машинный зал.

— Нужно пройти вот так, через кочегарку и оттуда прямо в машинное отделение.

— Ладно, ступайте, — сказал Гримс, — но только не один.

— Я пойду с ним, — сказал Кэлхаун.

Тут Джонс заявил, что он хочет обследовать трюмы, а Тодхантеру потребовалось сделать еще несколько фотографий.

Гримс и Соня вышли за дверь рулевой рубки и наблюдали, как два инженера, второй помощник и врач спустились по трапу, пролетели над палубой и один за другим исчезли в темноте за открытой дверью.

Соня спросила:

— Джон, но как вы можете все это объяснить?

— В том-то и дело, что никак не могу. А если бы мог, то это помогло бы открыть иные тайны. Как вы знаете, я увлекался историей мореплавания и даже был авторитетом в определенных кругах ученых, занимавшихся этими вопросами. Знаете, даже в этом древнем двадцатом веке было невозможно забыть про полное исчезновение корабля. Тогда уже существовали довольно надежные способы ориентации по солнцу и звездам, звуковые эхолоты, и рождение радиосвязи относится к этому времени.

Но корабли все равно исчезали, причем не оставляя ни малейших следов. Вот как этот «Варатах», например. Это был новый корабль, построенный для грузопассажирских перевозок между Англией и Австралией. В этом рейсе он вез из Австралии в Ливерпуль мороженое мясо, кое-какие другие грузы и пассажиров. Он должен был зайти в Дурбан для пополнения запасов угля. Одной из особенностей данного рейса было то, что многие пассажиры после ярких предупреждающих снов сдали билеты.

Как бы то ни было, корабль прибыл в Дурбан, заправился углем и вышел в море, обменявшись световым сигналом с другим кораблем, направлявшимся в порт. Больше его никто не видел.

Конечно, множество кораблей до этого случая и после шло на дно, и многие из них со всей командой на борту. Поэтому исчезновение «Варатаха» было объяснено тем, что он был чрезвычайно неустойчив на плаву, попал в шторм, опрокинулся и затонул за несколько секунд. Но ведь это же было не посреди океана, а на относительно небольшой глубине и на оживленной морской трассе. Не было найдено ни одного тела или предмета с этот корабля. — И он указал на стоявший на палубе буй, раскрашенный в бело-оранжевые полосы и с четкой крупной надписью на борту: «Варатах, Ливерпуль».

— Даже если бы он действительно затонул за несколько секунд, что-то же должно было остаться на поверхности, хоть что-нибудь с названием корабля… Таким образом, «Варатах» пополнил список древних загадок моря, а затем и космоса. Вы, наверное, слышали о «Марии Целесте», которая до сих пор тревожит умы некоторых специалистов. Ее нашли дрейфующей в море в абсолютном порядке, и ни единой души на борту… Был еще «Англо-Автралиец», «Циклоп»… Что ж, теперь мы знаем, что произошло. Но как? И почему?

— Как офицер разведки, я бы хотела заняться этим вопросом, — сказала Соня. — Исчезают корабли в море, космические и воздушные суда… А все необъяснимые исчезновения людей — как в вашем случае с «Марией Целестой»… У нас ведь тоже исчезают корабли, как, например, «Дельта Эридана» два года назад. Космос бесконечен, а когда используются различные межзвездные навигационные системы, он становится просто необъятен. Когда пропадает корабль, любые поиски полностью бесполезны. А как часто на какой-нибудь отдаленной планете, целые экипажи становятся жертвой неизвестной до этого формы жизни! Исчезают целые корабли, не оставляя ни малейшего следа.

— Но кое-что все-таки находится.

— Естественно. Поиском пропавших занимается огромное подразделение в нашей Патрульной Службе.

Они снова вернулись в штурманскую рубку. Гримс, взглянув на склонившихся над картой капитана и вахтенного офицера, пожелал, чтобы они на мгновение ожили и узнали бы от него, что с ними случилось. В общем, это не так уж невозможно — достаточно вспомнить их спиритический сеанс. Но есть и другой способ. На самой заре космоплавания применялось замораживание членов экипажа. Но, во-первых, выход из состояния анабиоза требовал специальных навыков и приспособлений и мог занимать несколько месяцев, а во-вторых, часто, очень часто подобная временная смерть для многих становилась постоянной… Вряд ли доктор Тодхантер был бы способен на такой эксперимент.

Гримс снова склонился над корабельным журналом. Его страницы, высохшие и хрупкие, ломались при прикосновении, но все надписи были четко видны. Гром, молнии и неестественно фосфоресцирующий океан…

И что же?

— Может быть, — рассуждал Гримс, — на это повлияла гроза… Чудовищное совпадение в одной точке электрических разрядов, магнитной бури Земли и резонансной частоты самого металлического корпуса корабля…

— А может, — ответила Соня, — на борту самого корабля находилось что-то вроде катализатора. Почему многие люди перед путешествием видели сны и отказывались плыть? Может, это были именно те, которые непроизвольно во сне перескакивали в Альтернативную Вселенную? Ведь наши исследования подтверждают такую возможность. Помимо свидетельств о таинственных исчезновениях, у нас есть свидетельства о не менее таинственных появлениях. Что именно повлияло на наше собственное исчезновение из привычного мира? Аппарат мистера Рэнфрю? Ваша антигравитационная система? Спиритические способности мисс Кэрен Шмидт? Или все это вместе?

— Может, вы в чем-то и правы, — согласился Гримс. — Мне эта теория кажется притянутой за уши, но…

— За уши? — возмутилась она. — Сколько времени мы уже болтаемся в этой пустоте, и у вас хватает совести обвинять меня в изобретении бессмысленных теорий!

— Но ведь мы же не в абсолютной пустоте, — поправил он ее. — Похоже на то, что это что-то вроде магнитного поля, к которому стягиваются погибшие корабли.

— И погибшие люди. Те несчастные, кто пытался перебраться из одной Вселенной в другую, но не сумел. Как мы, и как «Варатах».

— Хорошо еще, что мы способны поддерживать собственное существование.

Гримс прервал разговор, потому что в его наушниках прозвучал вызов лейтенанта Суинтона из контрольной рубки «Искателя». Гримс вкратце рассказал ему, что они обнаружили. После этого Суинтон сказал:

— Не хочу вас торопить, сэр, но только что мистер Мэйхью сказал мне, что он получает какие-то сигналы. Он их едва слышит, так что или сигнал идет издалека, или же он очень слабый.

— Итак, мы тут уже не одни, — сказал Гримс.

Переключив связь на внутренний канал, Гримс вызвал второго помощника, доктора и двух инженеров и приказал им вернуться. Они с огромным сожалением оторвались от своих исследований, так как забрались в самые дебри корабля. Они появились, наперебой болтая о поршнях, клапанах, толках и паровых котлах. В качестве сувениров они несли несколько крупных кусков каменного угля. Гримс с этой целью с огромным удовольствием взял бы что-нибудь более полезное: несколько книг из библиотеки или рояль, стоявший в ресторанном зале… С этой мыслью он взглянул на бородатого капитана и вздохнул:

— Это ведь не воровство. Я знаю, вы бы не отказались сделать подарок товарищу по несчастью…

— Простите, сер? — спросил Джон.

— Нет, ничего. Давайте-ка, отправимся домой и посмотрим, что там творится.

16

Едва выйдя из шлюзовой камеры, не переодеваясь, а лишь сняв шлем, Гримс прямиком направился в рулевую рубку. Суинтон поприветствовал от словами:

— Мэйхью слышит ясные сигналы, сэр.

— Отлично. Он может указать направление?

— Он говорит, что пока нет. Но вы же знаете Мэйхью. Пока его не припрешь к стене, он ничего не скажет.

Гримс взглянул на экраны радара и индикатора близости масс. На них ничего не было. Объект, должно быть, еще не вошел в зону их действия.

Он подошел к телефону, взялся за трубку, но потом передумал:

— Лучше я сам отправлюсь к Мэйхью. В случае чего позвоните мне туда, Суинтон.

Он кивнул Соне, и она вышла вслед за ним в коридор.

Как всегда, до Мэйхью было невозможно достучаться. Побарабанив в дверь кулаками и выждав для вежливости пару минут, Гримс отодвинул в сторону скользящую дверь, и они вошли в каюту. Мэйхью сидел в своем кресле к ним спиной, согнувшись так, будто сильнейшее гравитационное поле притягивало тело к коленям. Он внимательно смотрел на лежавший среди разного хлама на его столе небольшой прозрачный цилиндр, внутри которого в питательном растворе находился лучший из всех усилителей биосигналов живой мозг собаки. При помощи этого сиротливого серого кусочка живой материи Мэйхью мог поддерживать связь со всей Галактикой.

Обернувшись, он неясным взглядом изучил вошедших и наконец сказал:

— А, это вы… Чем обязан, сэр?

— Пришел взглянуть, как у вас дела, Мэйхью. Вы ведь можете говорить, не отрываясь от дела?

— Конечно, сэр.

— Тот сигнал, что вы приняли, вы можете его передать словами?

— Пожалуй, нет, сэр, — поразмыслив, решил Мэйхью. — Это больше похоже на эмоции… Скорее, это впечатление, чем оформленное послание.

— Какое же именно?

— Трудно это сказать, сэр. Это… похоже на сон.

— Ну хорошо. А кто, или что отправил это… послание, то есть впечатление? Человек? Гуманоид? Другие разумные существа?

— Скорее, их несколько, или даже много. Но это люди.

— Может, нам повезло, Джон, — сказала Соня, — и в умах этих людей на борту «Варатаха» еще теплится остаток жизни… О чем эти сны, мистер Мэйхью? О холоде, темноте и одиночестве?

— Нет, мисс. Наоборот, это счастливые сны. О теплоте, свете и… о любви…

— Но это тоже могут быть люди с «Варатаха»?

— Нет, это невозможно. Я изучил их тщательнейшим образом. Они мертвы, как бараньи туши в их морозильных камерах.

— Откуда вы об этом знаете? — удивился Гримс.

— Сэр, но ведь было же необходимо поддерживать контакт с вашей экспедицией. Я «слышал» то, что вы рассказывали о последнем путешествии «Варатаха».

— М-да. Ну и что же?

— Единственным источником телепатических сигналов с этого корабля были вы и ваши люди. Что же касается тех, других сигналов, то у меня такое впечатление, что они к нам постепенно приближаются.

— Но, черт возьми, к кому приближаются! — взорвался Гримс. Простите, это я рассуждаю сам с собой. Но мы ведь не знаем, какова наша скорость и движемся ли мы вообще. Когда мы сравняли скорость с «Варатахом», кто может сказать, что именно произошло — остановились ли мы, или полетели в обратном направлении, или просто притормозили?

— Я не навигатор, сэр, — с легкой обидой сказал Мэйхью.

— Здесь уже никто из нас не навигатор. Но я прервал вас.

— Так вот, это один из тех приятных снов, который видишь в полудреме… — он остановился. — Погодите ка, один из них я чувствую лучше других. Сейчас попробую выделить его… Так…

Голубое небо, и на нем белоснежные высокие облака… Речка с берегами, поросшими высокой травой… и… я сижу на берегу, среди деревьев, чувствую жар солнца, и ветер доносит запах свежескошенной травы… — он прервался и, криво ухмыльнувшись, взглянул на Гримса. — Я ведь никогда не видел сена, сэр, но ведь вы понимаете, это же не мой сон. Так вот. Запах свежего сена, пение птиц на деревьях, моя трубка хорошо раскурена, в руках у меня удочка, и я смотрю на наживку — мормышку, которую я сам изготовил, она медленно плывет по гладкой поверхности воды. Я знаю, что форель рано или поздно всплывет и схватит наживку, но я не тороплюсь. Я совершенно счастлив, и мне некуда спешить…

Но вот вдруг появляется чувство неясной тревоги. Я чувствую, что куда-то опаздываю, что пора просыпаться. Сейчас случится что-то ужасное, непоправимое, если я не проснусь…

— Странно, — заметил Гримс. — Вы были на Земле, Мэйхью?

— Нет, сэр.

— Вы знаете что-нибудь о наживках?

— Что это, сэр?

— Вы только что об этом говорили. Настоящие рыбаки всегда сами изготавливают мормышки из перьев и проволоки. Для них рыбная ловля — это развлечение. Бог знает, какие они еще приспособления выдумывают. Но если такую наживку форель считает съедобной, что же волноваться?

— Значит, — сказала Соня, — к нам приближается земной рыболов, который видит ностальгические сны о своем любимом времяпрепровождении. Так же, как и мы, он болтается в этой расщелине между пространствами. Но, может, этот сон долетел до нас прямо с Земли? Ведь попал же сюда каким-то образом «Варатах».

— Он дрейфует уже довольно давно, — сказал Гримс. — Прошу вас, продолжайте, мистер Мэйхью.

— Он снова попал в свой счастливый сон. Он ничего не поймал, но счастлив.

— А вы можете выделить другие сны?

— Попытаюсь, сэр. Но они почти все о бесконечно долгих, ярких солнечных днях. Один человек плавает, он оборачивается и смотрит на девушку на берегу, и его стройное тело рассекает прозрачную зеленую воду. И еще женщина, она сидит на зеленой шелковистой траве, а ее загорелые дети играют рядом… Но кто бы они ни были, они приближаются. Их сны видны мне четче и ярче.

Холодный ясный воздух, и снег хрустит под моими шипованными ботинками. Кажется, я уже могу дотянуться ледорубом до вершины. Она совсем рядом, и ярко сверкает под солнцем на фоне темно-синего глубокого неба. Ветром с вершины срывает снег, и кажется, что она выбросила белый флаг. Это всего лишь снег, но я знаю, что вершина сдалась. Ее еще никто никогда не покорял, но через несколько часов я доберусь дотуда и воткну глубоко в лед и скалу мой собственный флаг. Мне говорили, что сюда невозможно забраться без кислородной маски и страховочных крюков, но я все равно сделаю это…

— Чтобы завершить картину, — полушутя сказала Соня, — не хватает сна о спокойной игре в шахматы в наполненной запахом табака и ликеров комнате.

Гримс засмеялся:

— Похоже, все они предпочитают игры на свежем воздухе.

Тут резко загудел телефон. Гримс поднял трубку:

— Да, слушаю. Да… Приготовьте все к ускорению и начните подготовку к смене орбиты.

17

За иллюминатором по-прежнему не было ничего, а старый пароход превратился в яркую точку на экранах радара и индикатора масс. Зато появилась другая точка, траектория движения которой пересекалась с траекторией «Искателя». Хотя объект находился еще в тысячах миль от их корабля, расчеты показали, что неминуемо опасное сближение.

Гримс и его офицеры сели по своим местам, и ускорение вдавило их в кресла. Как и раньше, кораблем мастерски управлял Суинтон. С четырехкратным ускорением корабль вырвался из опасного участка, набрал скорость и сравнялся с объектом. Еще один небольшой толчок двигателей — и все замерло. Издалека доносился затухающий рев выключенных гироскопов.

Тут же включились поисковые огни.

Все снова столпились у иллюминаторов, рассматривая висевшую в одной миле конструкцию, и казалось, что только один Гримс не удивляется этому зрелищу. То, с чем они встретились на этот раз, представляло из себя три сферы, расположенные вдоль одной оси и соединенные между собой металлическими фермами. Первая, небольшая, была покрыта антеннами и иллюминаторами, вторая, самая крупная, служила, по всей видимости, для проживания, и, наконец, третья, тоже маленькая, из нее выдавалась целая батарея ракетных форсунок. Не было ни обтекателей, ни аэродинамических стабилизаторов.

Первым нарушил молчание Суинтон:

— Что это за чертовщина?

— Думаю, командир, вам приходилось изучать историю космоплавания. Это древний корабль, оставшийся со дней Великого Расселения. Люди были вытолкнуты из Солнечной системы к звездам, не имея никаких навигационных приборов, которые могли бы помочь им сократить десятилетия полетов. Гримс вошел во вкус и решил продолжить лекцию:

— Как видите, этот корабль не предназначен для взлета с поверхности планет или приземления, то есть это самый настоящий космический корабль. Он строился на орбите, и люди добирались до него на небольших челночных кораблях, вроде тех, что прикреплены к центральной сфере.

Маленькая передняя сфера — это, естественно, контрольная рубка. Средняя служит для проживания, ну а третья, как вы, наверное, догадались, — это отсек ракетных двигателей.

Суинтон задумчиво сказал:

— Скорее всего, там сейчас находятся потомки первых пассажиров и экипажа. И они, наверное, не знают, как пользоваться радио. Судя по этим антеннам, их корабль забит приемопередающей аппаратурой. Значит, или они не слышали наших сигналов, или не способны ответить. Пожалуй, они даже не знают, что мы рядом с ними.

Гримс засмеялся:

— Вы не совсем правы, Суинтон. Конечно, они проделали долгий путь такой долгий, что тот, кто готовил это путешествие, даже не предполагал об этом. Но уверяю вас, что это те же самые люди, что впервые сели на этот корабль.

— Простите, сэр, но как же они выжили? Ведь наверняка прошло не одно столетие…

Гримс продолжил:

— Как я сказал, этот корабль остался от эпохи Великого Расселения. Оно началось с того, что людям перестало хватать места на планетах Солнечной системы. Но было известно, что многие звезды окружены планетами, на которых возможна жизнь, подобная нашей. И многие из тех, кто не хотели или не могли приспосабливаться к жизни в перенаселенных городах, решили предпринять рискованное путешествие. При помощи техники анабиоза корабли стали способны перевозить огромные массы людей, которые складировались в них наподобие замороженного мяса. Члены экипажа по очереди просыпались на относительно небольшой отрезок времени, чтобы заступить на несколько месяцев на вахту, а затем снова засыпали. Естественно, проведя многие годы в состоянии анабиоза, никто из них не старел.

Наконец, встав на орбиту выбранной планеты, люди оживлялись и спускались к месту своего нового обитания.

— Мне бы такое не понравилось, сэр.

— Мне бы тоже. Но у них не существовало еще межзвездных навигационных систем. И они не знали, как мы теперь это знаем, что многие корабли просто пропадали в Космосе. Некоторые падали на звезды или разбивались о планеты, другие терялись в бескрайнем пространстве…

— По данным Патрульной Службы, — вставила Соня, — не дошло до места назначения тринадцать кораблей.

— Наверное, этот был двенадцатым, — заметил Гримс.

— Но как он здесь оказался? — спросила Соня.

— Мы можем узнать это, — ответил ей Суинтон.

— Мы можем попытаться узнать, — поправила она его.

Гримс внимательно изучал в бинокль сферу, где размещалась контрольная рубка. Ему показалось, что в одном месте он обнаружил люк шлюзовой камеры, приводимой в действие вручную. Значит, проникнуть внутрь не составило бы большого труда.

— Но ведь вахтенный должен был заметить наши огни, — сказал Суинтон.

— Боюсь, что вахтенному не до этого, — спокойно ответил Гримс.

Как и в прошлый раз, к выходу готовились Гримс, Соня, Джонс, Кэлхаун, Мак-Генри, Тодхантер… На этот раз, думал Гримс, врачу и инженерам не придется бездельничать. Следовало привести корабль в порядок и вывести из предсмертного состояния сотни людей. «А дальше? — подумал он. — Что же дальше?» Но на этот вопрос следовало искать ответ, уже находясь на борту того судна.

Гримс пустился в полет через пространство между двумя кораблями гладким и стройным «Искателем» и нагромождением сфер и металлических балок чужого корабля. Он повернулся, чтобы взглянуть на остальных — они летели за ним, поблескивая серебристыми костюмами в свете прожекторов, и время от времени кто-нибудь из них корректировал траекторию полета, выпуская яркий язычок пламени из своего ракетного ранца. Снова взглянув вперед, он увидел, что чужой корабль совсем рядом и, не успев как следует притормозить, неловко стукнулся шлемом о корпус. Магнитные наколенники прищелкнулись к стальной обшивке и не дали ему отскочить обратно. Осторожно встав на ноги, он подождал остальных и двинулся к шлюзовому люку. По пути он заглянул в иллюминатор, осветив своей лампой внутреннее помещение.

Он хорошо знал, как должна выглядеть контрольная рубка на корабле того времени: глубокие кресла для больших перегрузок, радар, мониторы, приборные панели. С первого же взгляда было ясно, что все это давно мертво. Ни одна лампочка не светилась на панелях. Свет фонаря ярко блестел на поверхностях. Приглядевшись, Гримс понял, что внутри все покрыто кристаллами льда и снега. Впечатление было таким, что внутри холоднее, чем в абсолютной пустоте снаружи корабля.

Гримс заглянул в соседние иллюминаторы и ему стало ясно, что рубка абсолютно пуста. Но ведь она занимала лишь небольшую часть первой сферы. Еще здесь должны были находиться жилые помещения для вахтенных пилотов, запасы продуктов и воды.

Он сказал Соне:

— Мы можем обнаружить кого-нибудь в жилых каютах. Кого-нибудь, кого мы сможем оживить. А если нет — то есть сотни людей, спящих в средней части корабля.

Гримс подобрался к люку, который он заметил в бинокль. Одному здесь было не справиться, и он подождал Мак-Генри и Кэлхауна. Вдвоем они сдвинули маховик, прокрутили его несколько оборотов, и тяжелый люк отошел. Внутренняя дверь шлюза не хотела так легко поддаваться. Лишь усилиями всего экипажа, собравшегося в тесной камере, удалось сдвинуть с места запирающий рычаг. Они открыли люк на достаточную ширину, чтобы пробраться внутрь. Войдя в коридор, они увидели, что все — стены, пол, потолок — было покрыто толстым слоем льда и снега — остатками некогда наполнявшем помещение воздуха. Из коридора они прошли в склад, заполненный фруктами, которые сияли свежими красками, как настоящие, но рассыпались при малейшем прикосновении. Когда Гримс дотронулся пальцем до апельсина, тот разлетелся на разноцветные сверкающие осколки, и ему показалось, что он услышал тончайший звон. Но здесь не могло быть звука. Корабль был совершенно безмолвен. Даже стены и пол не дрожали от прикосновений — все поглощал слой рыхлого снега.

Они вышли в круговой коридор, вдоль которого располагалось множество пронумерованных дверей.

Гримс толкнул одну из них, под номером 4. С небольшим сопротивлением дверь скользнула в сторону. Когда то здесь была спальная каюта. Но теперь она была превращена в морг. На одной койке лежал высокий мужчина. В правой руке он сжимал кинжал, на лезвии которого застыло темное бурое пятно. На другой стороне каюты лежала женщина, бывшая когда-то, без сомнения, красивой. Установить причину смерти было нетрудно: у женщины виднелась широкая рана с левой стороны груди, а у мужчины была перерезана яремная вена.

Они заглянули в следующую каюту. Ее обитатели, казалось, мирно спали на широкой койке. Но рядом с ними неподвижно висел пустой пузырек, на яркой этикетке которого был изображен череп с костями…

В третьей кабине им представилось не менее печальное зрелище. Сложное переплетение проводов опутывало кровать и два тела и соединяло трансформатор и розетку. Их смерть была внезапной и безболезненной. Завернутые в простыни и провода, они напоминали скульптурную группу Лаокоона.

В четвертой каюте было лишь одно тело — женское. В черной чистой форме, она сидела на стуле, выпрямившись, пристегнутая к нему ремнями. Лишь после тщательного осмотра удалось обнаружить след от револьверной пули на груди.

— Каюта номер один, — медленно произнес Кэлхаун. — Может, она капитан?

— Нет, — сказал Гримс. — Это ведь тоже каюта на двоих. И потом, где же оружие? — он осторожно стряхнул иней с ее рукава. — Золотой шеврон на белой подкладке… Она была казначеем.

Они нашли капитана в большой каюте в самом конце коридора. Он тоже был одет в черную, с золотыми пуговицами и нашивками форменную одежду. Он криво сидел за столом, держа в руке пистолет, ствол которого находился возле приоткрытого рта. Его голова была покрыта инеем, что скрывало ужасную рану на затылке.

Перед ним летало несколько листов бумаги. На одном из них было написано:

Тем, кого это касается….

Если, когда…

Когда, если…

Если все равно…

Это был черный, не очень веселый юмор… понятный только тому капитану.

18

«Возможно, — читал Гримс на следующей странице, — кто-нибудь когда-нибудь наткнется на нас. Когда мы взлетали с Земли, шли разговоры о последних открытиях, которые могли позволить совершать межзвездные путешествия через определенные „провалы“ пространства за короткий промежуток времени. Наверное, именно в такой „провал“ мы и попали. Но я не имею понятия, как мы сюда попали, и как мы сможем отсюда выбраться. Если бы я знал раньше, я бы запретил использование этанола. Но откуда я мог знать, что один из контейнеров даст течь? И что всех нас ждет одна судьба? Закончив наш вахтенный период, мы могли разбудить капитана Митчелла, а сами лечь в анабиозный сон. Но, все обсудив, мы решили воздержаться от этого. Вряд ли мы видели бы приятные сновидения. У всех остальных счастливые сны об их новой жизни на новом месте, куда они направляются. О жизни, которая им была предсказана на быстро истощающей свои резервы Земле. Но наши сны — они будут о холоде, одиночестве и беспокойстве, о черной пустоте, в которую мы падаем.

Но как мы туда попали? Как?

Решиться на это нас заставили различные предметы, которые мы видели время от времени. Каковы законы движения в этой Преисподней? Мы не знали этого. Может, их вообще не существовало. Тем не менее, вокруг контрольной рубки, появившись ниоткуда, несколько часов летал какой-то предмет. Это оказалось тело мужчины в архаичной одежде: в цилиндре, сюртуке, галстуке… Мэри Галлагер, чьим хобби была история, сказала, что одежда относится, скорее всего, к девятнадцатому веку. Затем появился самолет, представлявший из себя хрупкую конструкцию из штанг, растяжек и обтянутых тканью крыльев. Должно быть, все это попало сюда сотни лет назад, так же, как и другие предметы: тела людей, пароход, странной формы космический корабль, на борту которого можно было разглядеть надписи, не похожие ни на один из земных алфавитов.

Я чувствую, что пришло и мое время. Все остальные уже мертвы. Сара, которая не могла сама справиться с оружием, попросила меня помочь ей уйти… Но остальные уже мертвы. Больше всего повезло Браунам — когда я раздал карты, им выпал туз пик, что означало единственный оставшийся пузырек этанола. Остальным достался пистолет. Накамура предпочел свое традиционное оружие смерти (правда, он его нетрадиционно использовал), а Галлагер до конца проявил свои инженерные способности. Но вот и пробил мой час… Когда я закончу это письмо, я выключу оборудование, и настанет мой черед воспользоваться пистолетом.

Вот и вся наша история, как она есть. Если какой-нибудь несчастный, вроде нас, прочтет ее, может, в этом будет какая-то польза.

Полностью загрузившись пассажирами, оборудованием и продуктами, мы снялись с орбиты 3 января 2055 года. Более подробные сведения о деталях полета заложены в бортовом регистрационном компьютере. Когда корабль был выведен на траекторию полета по направлению к Сириусу XIV, начались посменные вахты. Первый год на вахте находился старший капитан полета Митчелл. Как наиболее опытный пилот, он корректировал начальную траекторию. Остальной экипаж после подготовки был погружен в анабиозное состояние. После Митчелла настала очередь второго капитана Фон Шпиделя, затем третьего капитана Клери. Это было обычное рутинное путешествие, как любой другой межзвездный перелет.

Затем мы сменили капитана Клери и его команду. Смена вахты обычно длится три недели. За это время Памела Браун, офицер медицинской службы, вместе с медиком команды Клери Брайаном Кентом приводила в чувство после анабиоза членов нашего экипажа и готовила другой экипаж к отходу в летаргическое состояние. Когда Клери и его люди покинули нас, мы распределили вахтенные часы. Естественно, находиться на вахте в контрольной рубке было полнейшей синекурой. Каждый час показания приборов сверялись с расчетными данными. Курс и ускорение совпадали до миллионных долей с тем, что было рассчитано еще на мощных земных компьютерах. Последнее наблюдение, сделанное в 1200-й час нашей вахты, показывало удаление от Земли в 1,43754 световых года и постоянную скорость в 300 миль в секунду.

В эту ночь — ночь, естественно, по внутри корабельному времени — все свободные от вахты офицеры собрались в кают-компании. Играли, как это обычно делалось, в бридж, а Накамура и Мэри Галлагер сидели за шахматной доской. На вахте находился Браун, и чтобы ему было не так скучно, его жена отправилась в контрольную рубку. В общем, это был обычный спокойный вечер.

Поэтому внезапно завывшая сирена была для нас как гром среди ясного неба. Я первый оказался в контрольной рубке. Брауну не нужно было говорить, что случилось — это было очевидно. Очевидно — это не то слово; дело в том, что за широкими иллюминаторами не было ничего. Абсолютно ничего! Мы не видели ни привычных созвездий, ни яркого свечения Галактики справа по борту — за иллюминаторами была абсолютная пустота.

Сначала было высказано предположение, что мы попали в густое облако космической пыли или газа, но вскоре стала ясна несостоятельность этой гипотезы. Браун сказал, что звезды сияли как обычно до самого последнего момента. К тому же, невозможно влететь на скорости 300 миль в секунду в облако газа так, чтобы не было мгновенного скачка температуры обшивки корабля и торможения. Если это скопление газа настолько густое, что не видно ярчайших звезд, то мы неминуемо должны были сгореть за несколько секунд.

Кто бы вы ни были, читатель, не буду утомлять вас рассказом о всех наших попытках выбраться и всех выдвинутых теориях. По словам Брауна, звезды вспыхнули на какую-то микросекунду, а в следующую — исчезли. Мы пробовали связаться с кем-нибудь по радио, но это было бесполезно. В эфире не было даже шумов — абсолютная тишина. Мы разобрали каждый приемник и передатчик на корабле, протестировали каждый блок — но это не помогло. За все время не удалось поймать ни единого сигнала — ни с Земли, ни с других кораблей, ни даже помех от какой-нибудь звезды.

Но ведь не было и самих звезд!

Через несколько недель нам стали попадаться различные предметы настоящие материальные предметы. Одной из первых находок был огромный океанский лайнер „Англо-Австралиец“. Браун и Накамура, взяв челночный корабль, обследовали его. На его трубе был изображен черный лебедь на белом фоне. Надев скафандры, они смогли сделать более подробные наблюдения. Естественно, вся команда и пассажиры были мертвы. В корабельном журнале не нашлось никаких сведений, которые бы указывали, что произошло. Как и в нашем случае, все должно было случиться внезапно.

Мы находили в этом пространстве множество тел — некоторые были одеты в одежды прошлых веков, другие просто раздеты. Океанские корабли, самолеты — большинство указывало на их земное происхождение. Но мы также нашли странную конструкцию, которая представляла из себя относительно небольшой корпус с огромными, на растяжках, странными парусами. Мы не смогли установить, кто плавал на таких судах — как только мы направили поисковый прожектор на него, он развил скорость и исчез. По всей видимости, этот межзвездный корабль приводился в действие световым потоком, чего мы не знали. Мы обнаружили что-то типа дирижабля с похожим на пчел экипажем.

Мы пытались отсюда выбраться, но у нас не было отправной точки. Так же, как и остальные, мы попали в какое-то подпространство. Но как это произошло? Как?

Мы работали, затем наступали недели пьянства и распутства, затем мы снова брались за утомительные расчеты и рассуждения. Наконец, пресытившись всем этим, мы решили взглянуть правде в глаза. Мы были забыты здесь, и у нас не было достаточно знаний и возможностей, чтобы выбраться из этой безграничной пустоты. Сначала мы хотели разбудить другие экипажи, но потом решили, что не стоит этого делать. Они были счастливы в своих снах, но мы, и мы Это знали, никогда не сможем забыться счастливым сном. Мы знали слишком много — и в то же время так мало, и наши сны превратились бы в кошмары, подобные пыткам… У нас не было ни единого проблеска надежды.

И мы пришли к единственному выходу.

Но вы, кто бы вы ни были, вы можете помочь.

Остальные экипажи спят в своих отсеках в северной части жилой сферы. Процесс пробуждения полностью автоматизирован. Передайте капитану Митчеллу мои наилучшие пожелания и извинения. Надеюсь, он поймет меня.

Джон Кэррадин, четвертый капитан.»

19

Они покинули контрольную сферу и по длинному цилиндрическому тоннелю перебрались в жилые отсеки корабля. Пройдя через люк, они оказались в длинном коридоре, по бокам которого располагались двери. В конце коридора виднелся еще один люк.

На каждой из дверей висела табличка с именами. На первой же двери длинный список имен возглавлял старший капитан Митчелл. Затем шли старший помощник Альварес, второй помощник Мэйнбридж, третий помощник Хэнинач, биотехник Митчелл… Соня заметила по этому поводу:

— Пожалуй, они были правы, набрав команду из семейных пар.

Гримс толкнул дверь, и за ней оказались прозрачные саркофаги — по четыре в высоту, справа и слева, дальше виднелись еще восемь, и еще… Это похоже, думал Гримс, на стеклянные гробы, а лежавшие в них люди — на мертвых. Разница лишь в том, что мертвые не видят снов…

В четырех саркофагах справа были женщины, в четырех слева — мужчины. Казалось, все они в прекрасной форме. Митчелл — его имя было на приклеенной к стеклянной крышке табличке — оказался немолодым, но рослым и хорошо сложенным человеком. Даже без униформы в нем можно было обнаружить капитана. И хотя он находился в близком к смерти состоянии, глядя на него, становилось ясно, что он, как никто другой, будет умело руководить вверенными ему двумя стихиями — сложнейшей аппаратурой и беспокойными, сомневающимися людьми.

Гримс смотрел на него, не обращая внимания на других спящих, и ему хотелось, чтобы именно Митчелл оказался тем рыбаком, чей счастливый сон был прерван чувством волнения и беспокойства. Это вполне мог быть он. Через столетия сна подсознание потревожило его, напомнив, что именно на нем лежит вся ответственность за огромный корабль и людей, которые на нем находятся.

Слегка растерянно Тодхантер сказал:

— Собственно говоря, мне здесь нечего делать. Я прочел инструкции. Здесь все автоматизировано.

— Прекрасно, доктор. Вы можете нажать кнопку. Я хочу лишь, чтобы проснулся капитан корабля Митчелл. Ведь в конце концов это его корабль.

— Я уже нажал кнопку, — проворчал Тодхантер, — ну и что? Ничего не случилось.

Мак-Генри засмеялся:

— Конечно, нет. Ведь мертвый капитан, которого мы видели, написал в своем послании, что он отключил все приборы.

— По-моему, — сказал Гримс, — система анабиоза поддерживается отдельным небольшим реактором в кормовой части. Кэррадин мог отключить ее, не выходя из рубки, но нам следует пойти в ракетную сферу и взглянуть на все это поближе. Возможно, батареи тоже отказали.

— Все зависит от реактора, — добавил Мак-Генри. — Если действительно отказали батареи, нам придется перетаскивать их из запасных с нашею корабля.

Они покинули Митчелла и его команду и стали пробираться в третью сферу, переходя с этажа на этаж, мимо бесчисленных прозрачных саркофагов. Джонс на секунду остановился возле одного, в котором лежала прекрасная девушка с длинными золотистыми волосами, и пробормотал: «Спящая красавица…»

Раньше, чем Гримс смог что-то ответить, Мак-Генри подтолкнул Джонса в спину и проворчал:

— Давай, двигайся! Тоже мне, Прекрасный Принц!

— А можем ли мы претендовать на роль Прекрасного Принца? — прошептал Гримс. — В любом случае, не нам решать. Этот корабль Митчелла, и он должен знать, что делать…

Наконец они нашли выход в тоннель, соединявший с третьей сферой. Насосы и генераторы, которые они там обнаружили, были, по выражению Мак-Генри, допотопными.

— Вы правы насчет допотопных, — заметил Джонс. — Этот корабль определенно напоминает Ноев ковчег.

Они добрались до реакторной камеры.

Мак-Генри достал свой счетчик и включил его.

— Должно работать, — сказал он.

Если бы не скафандры, вряд ли они бы долго протянули, выйдя из реакторного зала. По счастью, скафандры представляли собой такую же надежную защиту от радиации, как и от жары, холода и вакуума. Время от времени витиевато ругаясь, Мак-Генри принялся за дело и через какое-то время сумел запустить реактор.

Помещение стало наполняться паром. С возвратом тепла замерзший коркой льда на стенах воздух стал оттаивать и приобретать свое первоначальное состояние.

Мак-Генри отдавал приказания. Он был специалистом по реактивным установкам и здесь взял командование на себя. Он отдавал приказания Кэлхауну и второму помощнику, и они выполняли их. Следовало взять кое какие замеры и открыть клапана. Замерзшая жидкость постепенно превращалась в пар и понемногу наполняла трубопроводы. Мак-Генри по манометру следил за давлением и, наконец, начал открывать вентиль. Медленно и нерешительно на один оборот повернулась первая турбина, затем еще на один… Она раскручивалась все быстрее и быстрее, и вот уже все помещение было наполнено мелкой дрожью. Мак-Генри, похожий на вооруженную ключами и в доспехах обезьяну, прыгал с места на место, что-то подкручивая, откручивая…

Наконец он торжественно щелкнул выключателем, и помещение наполнилось светом.

Все поспешили обратно в жилые отсеки, к спящему капитану Митчеллу и его команде. Там главным был уже Тодхантер. Он затворил люк, через который вошел экипаж в первый раз, а затем поставил на место другой, тяжелый люк с толстыми прокладками и запорами по всему периметру. Для этого ему даже пришлось воспользоваться молотком Мак-Генри.

Гримс наблюдал за ним с нетерпением и интересом. Было ясно, что врач знает, что делает, и что в свое время он хорошо изучил историю колонизационных полетов, которые всегда сопровождались глубоким замораживанием экипажа. Он знал, как это выглядит с медицинской точки зрения.

Гримс заметил:

— Я понимаю необходимость закрытия всех дверей, но почему ничего не происходит? Ведь вы уже довольно давно нажали на кнопку начала размораживания…

Тодхантер засмеялся:

— Это был выключатель света, сэр. Но когда мы закончим подготовительные работы, весь процесс пойдет автоматически. Для начала нужно изолировать остальные тела. Каждый саркофаг оборудован своей собственной морозильной установкой, но лучше соблюдать до единого слова все инструкции.

Он замолчал и принялся за дальнейшее изучение висевшей на стене инструкции. Затем он включил монитор на расположенной рядом панели управления и нажал несколько кнопок. Заработали обогревающие элементы, и лед на стенах начал таять и плавиться, наполнив закрытое помещение туманом.

Когда он стал рассеиваться, врач сказал:

— Пока все хорошо. Вы, конечно, заметили, что здесь система намного сложнее, чем в тех отделениях, где лежат пассажиры. Дело в том, что пассажиры подключаются к единой общей системе пробуждения, и их нельзя поднимать по одному.

Действительно, каждый из саркофагов членов экипажа был густо окутан проводами и трубками.

— Ну давайте же, доктор! — прошептала Соня.

— В таких вещах нельзя торопиться, командир. Здесь автоматически осуществляется термостатический контроль, и до достижения нужной температуры внутри и снаружи саркофага оживление не может начаться.

Внезапно послышалась работа какого-то компрессора, и тело капитана скрылось под клубами наполнившего саркофаг газа, настолько густого, что он казался жидким. Затем, так же неожиданно, газ рассеялся, а вместо него появилась светлая, янтарного цвета жидкость, также полностью закрывшая тело. Одновременно пневматическая подушка, на которой лежал капитан, стала вибрировать, осуществляя массаж тела. Янтарная жидкость постепенно мутнела, затем она была заменена на новую порцию. Этот процесс повторился несколько раз.

Наконец жидкость ушла.

Прозрачная крышка медленно открылась.

Капитан Митчелл зевнул, потянулся и открыл глаза. Улыбнувшись, он произнес приятным баритоном:

— Знаете, мне снились забавные сны. Мне снилось, что меня зовут, но не могут дозваться, а я проспал лет двести — триста.

Вдруг его глаза расширились от удивления, он уставился на стоявшие перед ним фигуры в скафандрах и выпалил:

— Кто вы такие?

20

Гримс отстегнул замок своего шлема, повернул его на четверть оборота и снял. Холодный свежий воздух, наполненный незнакомыми острыми запахами, заставил его чихнуть.

— Будьте здоровы, — сказал Митчелл по-немецки.

— Спасибо, капитан. Прежде всего, прошу прощения, что мы без приглашения поднялись на борт. Надеюсь, вы не будете возражать, что я пользуюсь вашим воздухом, так как я ужасно не люблю разговаривать через мембрану скафандра, если этого можно не делать.

— Дышите на здоровье, — Митчелл, сидя на краю своего ложа, выглядел несколько растерянным и враждебным. — Но кто, черт возьми, вы такие?

— Мое имя Гримс. Командор Гримс. Военно-Космический Флот Приграничных Планет. Все остальные — мои офицеры. А леди — командир Веррил из Патрульной Службы Федерации.

— Приграничные Планеты? Федерация? — он дико посмотрел на остальные саркофаги, где спали его подчиненные. — Наверное, это сон. Очень плохой сон.

— Сожалею, капитан. Это не сон. Ваш корабль дрейфует уже столетия, сказала ему Соня.

— А пока мы здесь дрейфовали, — грустно засмеялся Митчелл, яйцеголовые инженеры придумали способ быстрого сообщения между звездами. Должно быть, нас занесло уже на самый край Галактики. — Он пожал плечами. — Ну ладно, наконец-то мы куда-то прибыли. Сейчас я разбужу своих офицеров, и мы займемся оживлением пассажиров. — Его лицо помрачнело. — Но что случилось с вахтенной командой? Где Фон Шпидель? Клэри? Кэррадин?

— Кэррадина больше нет, — тихо сказал Гримс, затем мягко продолжил: так же как и его экипажа. Они мертвы. Но он просил, чтобы вы его не забывали.

— Вы что, издеваетесь, командор как-вас-там-зовут? Откуда вы знаете, что это Кэррадин? И как он может слать мне через вас приветы, если он умер сотни лет назад?

— Он оставил письмо, капитан. Перед смертью он оставил отчет о случившемся…

— Но что случилось, черт бы вас побрал? И как он умер?

— Он застрелился, — серьезно сказал Гримс.

— Но что случилось?

— Он этого не знал. Но я надеялся, что вы сможете нам помочь.

— Помочь вам? Что-то я не понимаю, командор. Сначала вы будите меня и говорите, что пришли нас спасать, а теперь сами просите помощи.

— Ужасно сожалею, капитан, если у вас сложилось впечатление, что мы пришли вас спасать. Пока что мы не в состоянии спасать кого бы то ни было. Мы такие же потерпевшие кораблекрушение, как и вы сами.

— Как приятно просыпаться и слышать подобные заявления!

Митчелл оттолкнулся руками от края саркофага и подлетел к шкафчику. Рванув на себя дверцу, он вытащил черную, с золотыми нашивками униформу и легкий скафандр. Через несколько минут он был уже готов и держал в руках шлем.

— Вы со своими железками, — бросил он висевшему со своим набором инструментов возле люка Мак-Генри, — откройте-ка дверь.

Затем он повернулся к Соне и Гримсу:

— Наденьте шлемы. Мне нужно выйти.

Он склонился над саркофагом, который находился напротив его собственного, и тихо сказал:

— Я бы взял тебя с собой, дорогая, но тебе лучше еще поспать. Я не разбужу тебя, пока этот кошмар не кончится.

Митчелл прочитал оставленное Кэррадином послание, а затем поднялся на следующий этаж в контрольную рубку. По счастью, судовой журнал был распечатан, и не пришлось возиться с компьютером, чтобы извлечь его из глубин памяти. Митчелл посмотрел в окно, откуда бил слепящий свет прожектора «Искателя», и Гримс по радио приказал Суинтону погасить поисковые огни и включить подсветку. Митчелл с удивлением рассматривал гладкий, стройный корпус корабля, так разительно отличавшийся от его собственного нагромождения металлических конструкций.

В его скафандре тоже имелся радиопередатчик, но он использовал старинную частотную модуляцию вместо общепринятой цифровой связи. Он попытался было разговаривать с Гримсом, вплотную сблизившись шлемами, но успеха достичь не удалось. Гримс наконец приказал Мак-Генри запереть контрольную рубку и найти в ней отопительные элементы. Когда замерзший воздух разогрелся настолько, что стало возможно дышать, они сняли шлемы.

— Прошу прощения, сэр, за мое негостеприимное поведение, — первым делом смущенно сказал Митчелл.

— Я вас вполне понимаю, капитан.

— Но, капитан, почему Кэррадин не мог позвать меня?

— А что бы вы делали, если бы он вас разбудил? Скорее всего, погибли бы, так же, как и он. Теперь же у вас есть какой-то шанс.

— Может быть, сэр. Может быть. Но вы мне не рассказали, как вы сами попали в эту преисподнюю.

— Это длинная история, — задумчиво сказал Гримс.

— У нас предостаточно времени, Джон, чтобы рассказать все истории, которые мы знаем, — вступила Соня.

— Хорошо, — сказал Гримс, — это длинная история, но вам все равно надо ее узнать. Может, вы, с вашим свежим непредвзятым умом, уловите какой-нибудь аспект, что-нибудь такое, что ускользнуло от нашего внимания.

— Должно быть, это будет тяжело, — ответил Митчелл, — когда я смотрю на ваш корабль и представляю себе сотни лет трудов и исследований, которые вложены в его постройку… Все-таки мне повезло, что я попал в будущее, хотя вряд ли можно назвать будущим то, где мы находимся… В общем, начинайте, сэр.

Гримс рассказал ему все, пытаясь выделить самое главное и попутно разъясняя сложные технические детали. Он попросил присутствующих по мере необходимости вносить добавления в его рассказ. Митчелл внимательно слушал, иногда задавал вопросы.

— Значит, — сказал он, когда рассказ был окончен, — мы не единственные, кто попал в эту пространственно временную пропасть. Ваша экспедиция и наша, мы обнаружили два морских лайнера… затем самолет… И дирижабль с существами, похожими на пчел…

— Схаара, капитан. Мы называем их цивилизацию Схаара. Но они тоже теперь имеют межзвездные корабли.

— Все-таки странно, командор. Вы считаете, что попали сюда за счет ваших суперсложных навигационных систем. Но ведь у нас-то их нет! А все эти морские лайнеры, и просто люди, которых видел Кэррадин… Кстати, эти Схаара, командор, что они из себя представляют?

— Грубо говоря, это достигшие высокой степени эволюции медоносные пчелы.

— Хм. Вот как… Но, значит, есть что-то общее между нашими цивилизациями, иначе бы они никогда сюда не попали, как мы. Разум, технологический прогресс… Вы сказали, что теперь у них появились и межзвездные корабли… Но ведь должно же быть что-то еще…

— Я знаю, что, — решительно заявил Кэлхаун.

— Что же именно? — спросил Гримс.

— Это… ну, назовем это из области пси-феноменов…

— Но Схаара глубоко материалистичны и не признают таких вещей.

— Я знаю, сэр. Тем не менее, они могут обладать определенными возможностями. Это им было необходимо для выживания, до того, как у них начался эволюционный скачок. Например, то, что у нас называется лозоходством…

— Лозоходство?

— Да, именно. По некоторым исследованиям, пчелы на Земле и в некоторых других местах, куда они были расселены, обладают такой же способностью находить нектар, как лозоходцы находят воду или минералы в земле.

— Н-да. Признаться, я впервые сталкиваюсь с подобной теорией.

— Тем не менее, она довольно известна.

Митчелл встрепенулся.

— Лозоходство, — прошептал он. — Здесь определенно есть какая-то связь.

— Какая же? — спросила Соня.

Старший капитан снова стал задумчивым.

— Не знаю… Хотя… Этот корабль, как вы знаете, один из серии таких же, построенных с целью колонизации других планет. Полагаю, командор и командир Веррил, в настоящее время все открытые миры уже достаточно изучены. Но в наше время это было не так. Корабли летели в неизвестность, пользуясь лишь рекомендациями астронавтов. Мы не знали заранее, на какой планете высадимся. Если по условиям жизни не подходила одна, мы летели к следующей.

Обычно для разведки на поверхность планеты спускался небольшой корабль челночного типа. Разведчики должны были найти воду, залежи руды, минералов и горючие материалы. Естественно, они использовали различные приборы, но во многих случаях было выгоднее отправлять людей, обладавших даром биолокации.

— Похоже, я понимаю, куда вы клоните, капитан, — заметила Соня. — Но ведь лозоходцы не составляют большую часть команды или пассажиров.

— Наверное, нет, командир Веррил, но ведь…

Его перебил Кэлхаун:

— Биолокация распространена среди людей гораздо шире, чем это обычно считается. В определенной степени значительная часть людей обладает этим даром.

— Схаара занимается лозоходством, мы этим занимаемся… Ну и что из этого? — сказал Гримс.

— Вы знаете, где среди пассажиров лежат лозоходцы? — спросил Митчелла Кэлхаун. — Или, может, лучше сказать — сложены?

— Сложены — пожалуй, это точнее, — согласился Митчелл. — Пока не знаю, но я могу проверить по списку пассажиров и по плану.

— Уверен, они смогут помочь, — уверенно сказал Кэлхаун, и обратился к Гримсу:

— Сэр, предлагаю вам вызвать на связь Суинтона и чтобы он как можно скорее отправил сюда Мэйхью.

— Кто этот Мэйхью? — спросил Митчелл.

— Это наш офицер пси-радиосвязи. Профессиональный телепат.

— Ага, значит, эта идея получила развитие. В мое же время об этом только начинали говорить. И вы думаете, что он сможет читать мысли спящих лозоходцев?

— Надеюсь, что да, — ответил Гримс. — Я попрошу Суинтона отправить сюда один из наших скафандров для вас. Так нам будет значительно удобнее переговариваться.

Он надел шлем, включил дальнюю связь и отдал Суинтону необходимые указания.

21

Вскоре они увидели Мэйхью.

Вместе с одним из младших офицеров он вынырнул в свете прожекторов из ярко освещенной шлюзовой камеры и отправился в полет сквозь разделявшую корабли пустоту. Джонс пошел их встречать к выходной камере. По счастью, все двери между основными отсеками были оборудованы по шлюзовому принципу, так что можно было передвигаться, не боясь каждый раз выпустить из рубки теплый воздух. Вскоре все трое появились, и холодные стекла их шлемов сразу запотели.

— Вы вызывали меня, сэр? — спросил Мэйхью, с трудом стаскивая с себя шлем.

— А как вы думаете? — саркастически спросил Гримс.

Но Мэйхью уже повернулся к капитану Митчеллу:

— А, так вы и есть тот самый рыбак. Как же, помню ваш сон. Вы сидите с удочкой на берегу, и…

— Хватит, Мэйхью, сейчас не время, — резко прервал его Гримс. — Надо заняться делом.

— Да, сэр, и я знаю, каким.

— Ну да, конечно… Надеюсь, что знаете… Слушайте, Мэйхью, а такое подслушивание, оно не противоречит нормам этики, которым вас обучали?

— В данных обстоятельствах — нет, сэр. Моя задача в том и состоит, чтобы быть в курсе дела, когда любая экспедиция покидает корабль.

— Ладно, значит, сэкономим время. Итак, капитан Митчелл, как только наденет скафандр, который вы взяли с собой, поведет нас к отсеку, где находятся лозоходцы. Вполне вероятно, что есть какая-то связь между ними и тем, что корабль оказался здесь… Как вы это назвали, капитан? — в этом подпространстве.

Пока Митчелл менял скафандры, Джонс возился с бортовым компьютером. Наконец ему удалось запустить его. Тогда за монитор сел Митчелл и через несколько минут нашел нужные сведения.

— Уровень «С», — пробормотал он, разглядывая распечатанную страницу, — сектор восемь. Саркофаги с 18 по 23 включительно…

Сложив листок, он с помощью Сони надел шлем, и они двинулись к выходу.

Довольно быстро под предводительством Митчелла они отыскали уровень «С» и в самом краю его сектор восемь. Лозоходцев было шестеро — два мужчины, ничем не примечательных, и четыре женщины. Одна из них неуловимо чем-то отличалась от остальных.

Телепат остановился возле первого саркофага, глядя на лежащего под его прозрачной крышкой мужчину. Его лицо стало серьезным и сосредоточенным.

— Этот человек, — сказал он наконец, — видит сон о еде… Я вижу покрытый белоснежной скатертью стол, хрустальные рюмки, серебряные сверкающие приборы… За столом сидят другие люди, но все они неясны и размыты. Для спящего они не главное. Но вот официант показывает мне бутылку вина, и затем наполняет мою рюмку. Официант — пожилой, осанистый человек с румяным лицом и серыми курчавыми бакенбардами. Улыбаясь, он наливает мне четверть рюмки. Я пробую. Это белое сухое вино, очень терпкое. Я удовлетворенно киваю головой…

Другой официант подает мне на серебряной тарелке устриц, свежий хлеб, масло, нарезанный лимон…

— Не совсем то, что мы ищем, — прервал рассказ Гримс.

— Да, да, конечно. А я только начал входить во вкус… Я ведь впервые видел устрицу — я хочу сказать — я, а не тот, кто видит этот сон. Хотелось бы попробовать их… Ну ладно, теперь уже поздно. Сны быстротечны, и он уже думает о чем-то другом.

И он сердито уставился на второго мужчину, который лежал ниже первого.

— Этот человек, он… он работает в своих снах. Он шагает по склону холма, по упругому дерну. В его руках — раздвоенный прут. Я чувствую шероховатость прута в моих руках и… и его… живость… прут как живой в моих руках, то отталкивается, то притягивается к земле… Вот прут вздрагивает, и я знаю, что под моими ногами, глубоко под землей, вода… Я иду дальше. Я не спешу. Здесь — металлы, а здесь — руда.

— Нет, — сказал Гримс, — это тоже не то.

— Прошу вас, сэр, не прерывать меня на середине, а подождать, пока сон закончится, даже если это и не мои сновидения.

Мэйхью нехотя передвинулся к следующему саркофагу. В нем лежала высокая, угловатая женщина, с широкими острыми скулами. Ее кожа была сероватого оттенка, и, казалось, от нее исходит холод еще больший, чем от вакуума. Взглянув на нее, Мэйхью вздрогнул. Он беззвучно шевелил губами и долго смотрел на нее. Наконец он прошептал:

— Она мертва. Она мертва, но…

— Но что? — нетерпеливо спросил командор.

— Но… я чувствую… как бы это сказать… воспоминание…

— Призрак, — подсказал Кэлхаун.

— Нет, не призрак. В ее мозгу еще остались воспоминания о последних мыслях… Но я ведь не могу оживить их. У нее осталось чувство — нет, не чувство, а намек — на какое-то сильное переживание, настолько сильное, что, по-моему, она не смогла его пережить.

Тодхантер возразил:

— Но ведь ее смерть не была вызвана какой-то физической причиной. Это ведь невозможно! Может, нам стоит попробовать ее оживить… — он повернулся к Митчеллу. — Насколько я понимаю, капитан, мы не можем этою сделать, не разбудив весь корабль. Здесь ведь нет системы индивидуального пробуждения.

— Совершенно верно.

— Вы не будете возражать, если мы используем для этого один из пустых саркофагов в вашем отсеке?

— Вообще-то этого делать не полагается, но… Но мы можем воспользоваться пустым саркофагом в отсеке Кэррадина. Я думаю, что он не будет возражать.

— Прекрасно.

— Проверьте прежде остальных лозоходцев, мистер Мэйхью, — сказал Гримс.

Мэйхъю подчинился. Три оставшиеся женщины были живыми — насколько вообще можно назвать живым человека в таком состоянии, — и всем им снилось примерно одно и тоже: семейная жизнь, мужья, дома, дети…

Крышку саркофага открыли, и из-под нее легко выскользнул прямоугольный прозрачный блок замерзшего газа, в котором находилось тело. Несмотря на невесомость, пришлось повозиться, чтобы вытащить его из тесного саркофага в проход. По коридорам, с уровня на уровень, его притащили, наконец, в другой конец сферы, к отсеку, где располагались экипажи.

В комнате для команды четвертого капитана все саркофаги были, естественно, пусты. Тело женщины положили в тот, к которому было легче всего пробраться. Затем все вошли в каюту, люк был задраен, а обогрев включен, и начался процесс оживления. Когда замерзший воздух растаял, саркофаг, как и в первый раз, наполнился густым газом, затем тело массировалось и обдавалось струями янтарной жидкости… Постепенно лицо женщины из серого стало желтоватым, а на скулах появился легкий румянец. Ее веки приоткрылись, а одна нога начала вздрагивать.

— Она не мертва, — пробормотал Гримс.

— Мертва, — возразил Мэйхью, — это судороги. Всего лишь судороги. И мне это совсем не нравится.

Крышка саркофага поднялась, и женщина медленно приняла сидячее положение. Ее глаза были открыты, но в них не было ни малейшего отблеска сознания. Из приоткрытого рта вместе с громким хриплым дыханием вылетали капли слюны…

— Голубое небо, — прошептал Мэйхью, — ослепляюще голубое… как кусок ткани в огромных руках, оно рвется… трещина ползет по небу… и грохот разрывающегося неба страшнее самого жуткого грома в самую жуткую грозу… Трещина ползет расширяется, и за ней — чернота и пустота, в которой нет ничего… Нет, там что то есть… из пустоты появляются фигуры в сияющих белых одеждах, с огромными белыми крыльями, охватывающими небеса… И вот они поднимают к губам золотые трубы — и раздается звук — высокий и нежный… И золотистые нежные звуки музыки летят с небес, и поют хрустальные голоса… И пылающие мечи карают неправедных… И… и…

— И это все, — заключил Мэйхью. — Теперь она окончательно мертва. Мертвее быть невозможно.

— Так вот, значит, что ей снилось, — едва слышно, бесцветным голосом сказал Митчелл. — Вот что ей снилось, и снилось с такой силой, что она увлекла с собой весь корабль в эту щель в небесах… Но она ли это сделала? Разве могла она это сделать?

— А разве есть лучшее объяснение? — возразил Мэйхью.

— А есть ли вообще объяснение? — устало произнес Гримс.

22

Конечно, это была чрезвычайно странная, с трудом укладывающаяся в голове гипотеза, но другой у них просто не было. Задача, которую экипаж «Искателя» пытался решить сложнейшими математическими расчетами и анализом законов физики и что им пока не удалось (то ли расчеты были недостаточно сложными, то ли физические законы были не до конца изученными), здесь объяснялась нарушением парапсихологических функций человека. История человечества и других живых существ Галактики доказывала, что лозоходцы искали — и всегда находили искомое. И некоторые из них, в сонном или бессознательном состоянии, искали вне времени и пространства. И в результате, многие из них попадали в эту преисподнюю, увлекая за собой весь незадачливый экипаж вместе с кораблем, на котором они находились.

— Командор, — сказал Митчелл, — наверняка это случилось именно так. Ведь наш корабль не похож на ваш. У нас архаичный, по вашим меркам, металлический ящик с ракетным двигателем. У нас же нет сжимающих пространство навигационных систем.

— Возможно, это действительно так, — согласился Гримс. Он был готов рассматривать любую возможность, любой путь к тому, чтобы вытащить отсюда оба корабля — свой и капитана Митчелла. Он вспоминал все, что когда-то читал о Великом Расселении и об этих примитивных межзвездных ковчегах. Как и в библейском Ковчеге, пассажиры могли принять участие в полете только в паре с кем-нибудь — мужчины и женщины…

Внезапно в голове у него мелькнула мысль. Он повернулся к офицеру пси-связи.

— Мистер Мэйхью, вы можете войти в чей-то ум?

— Что вы хотите сказать, сэр?

— Влиять на человека.

— Наши правила запрещают это, сер.

— К черту ваши правила. Они действуют в Галактике, а мы там, как известно, не находимся. И что касается нашего корабля, то на нем я устанавливаю правила, так же, как и капитан Митчелл — на этом корабле. Можете ли вы проникнуть в мозг другого человека и влиять на него?

— Иногда это удается, сэр.

— В мозг одного из спящих на этом корабле.

— Это значительно легче, сэр.

— Очень хорошо. Теперь, капитан Митчелл, объясняю свою мысль: здесь на корабле находится пять лозоходцев, которые счастливо спят в своих саркофагах. Мистер Мэйхью проникнет в сны четырех из них. Мэйхью у нас до ужаса патриотичен и считает свою планету Лорн самым райским уголком во всей Вселенной. Поэтому он использует все свои телепатические таланты, чтобы с лучшей стороны представить Лорн спящим лозоходцам. Моя идея такова. Каждому из них будет сниться, что он один, в темноте и пустоте, что ему холодно и страшно — это, впрочем, не так уж далеко от истины. У каждого из них в руках будет его рабочий инструмент, лоза — раздвоенный прут, или согнутая спица, или чем они там еще пользуются — в общем, кому что нравится. И каждому будет сниться, что лоза влечет его, ведет к радостно сияющей планете в звездном небе. Мэйхью как можно подробнее изобразит планету — со всеми морями и континентами. В этом мы ему поможем, поскольку сами не раз видели нашу планету из космоса.

Я, конечно, не гарантирую, что это должно сработать, но у нас есть шанс. Если не получится, то никому из нас не станет хуже, а если получится — то лучше вам включить ваши двигатели раньше, чем Мэйхью примется за работу, чтобы успеть выйти на безопасную орбиту.

— Звучит безумно, командор, — сказал Митчелл, — но это более безумно, чем то что мы находимся вне времени и пространства. В любом случае, чтобы управлять кораблем, я должен сначала разбудить моих офицеров.

— Конечно. Тодхантер поможет вам в этом.

Митчелл задумался.

— Сэр, почему вы хотите использовать лишь четырех спящих? Почему не все пять?

— Если способ сработает, то мы получим право на определенное вознаграждение, поскольку это будет что-то вроде спасения имущества. Я знаю, как составлялись списки пассажиров рейсов вроде вашего, — мужчины и женщины в равном числе, мужья и жены. А у меня такое ощущение, что муж этой религиозной фанатички, которая ввергла сюда ваш корабль — также один из лозоходцев.

— Надо проверить по списку.

Митчелл достал из кармана распечатку.

— Если способ сработает, — пробормотала Соня, — неплохо было бы и на нашем корабле иметь лозоходца.

— Безумная женщина, или религиозная фанатичка, как вы ее назвали, сказал Митчелл, — это миссис Кэролайн Дженкинс. Ее муж, Джон Дженкинс, действительно член команды лозоходцев. Здесь указано его место — это тот мужчина, который думал о еде. А теперь, прошу прощения, мне нужно будить мою команду. Надеюсь, что после этого эксперимента мне не придется укладывать их обратно.

После того, как команда проснулась, они снова отправились на уровень «С», в сектор 8. Пошли Гримс, Соня, Митчелл, Тодхантер, Мак-Генри и вместе с ними офицер медслужбы из экипажа Митчелла. Это была серьезная женщина, и после пробуждения, когда ее ввели в курс дела, она тут же взялась обсуждать медицинские проблемы со своим коллегой Тодхантером. И, конечно, с ними был Мэйхью.

Прежде всего предстояло отключить и вытащить саркофаг с телом мужа миссис Дженкинс. Теперь ему снились, сказал Мэйхью, какие-то другие плотские удовольствия.

— По крайней мере, — пробормотал Гримс, — он не будет слишком переживать по поводу потери жены и возражать против перехода на другой корабль.

Мак-Генри и Тодхантер принялись стаскивать огромный неуклюжий саркофаг с этажа на этаж, к ближайшей шлюзовой камере. Затем предстояло отогнать саркофаг к «Искателю», где инженеры займутся подключением его к системе поддержки анабиозного состояния.

Мэйхью приблизился ко второму мужчине, тому, который в своих снах искал воду. Он вслух произносил свое внушение, и его шепот гулко отдавался в наушниках присутствующих.

— Ты один… Ты всеми забыт… Вокруг тебя — темнота. Вокруг тебя нет ничего. Ничего… Абсолютная пустота… Ты летишь в никуда, а в твоих руках — мертвый прут.

Ты летишь…

Но вот прут встрепенулся, слегка дернулся. Ты чувствуешь его, как он вздрагивает… очень слабо. Но он ожил! И ровно через сто двадцать минут он укажет тебе направление! Он будет вести тебя, уверенно, сквозь теплоту, и ты наконец увидишь свет — маленькую золотую звездочку. Она будет расти; увеличиваться, и вот уже перед тобой прекрасная планета… Ты увидишь синие моря, зеленые цветущие континенты, снежные шапки на полюсах… Одна половина планеты залита солнцем, на другой ты увидишь яркие огни городов в темноте. Ты увидишь океаны и сушу, но не сейчас… должно пройти время, прежде чем прут оживет в твоих руках и поведет тебя к планете Лорн, прекрасной, солнечной планете…

«Надеюсь, что они не слишком разочаруются, — подумал Гримс, — когда увидят настоящий Лорн. Но все равно это лучше, чем болтаться здесь…»

Мэйхью довольно долго продолжал свою речь, все в том же духе, затем перешел к следующему лозоходцу, и к оставшимся двум, и когда наконец все было закончено, оставалось от силы полчаса до назначенного времени срабатывания гипнотической команды. Гримс и все остальные отправились обратно в контрольную рубку.

Офицеры Митчелла уже привели ее в полный порядок. За исключением Гримса, Сони и Мэйхью остальные члены экипажа «Искателя» уже давно вернулись на свой корабль.

Гримс обратился к Митчеллу:

— Мы покидаем вас, капитан. Если все произойдет, как и Задумано, то скоро мы встретимся в нашем мире.

Митчелл засмеялся:

— Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасная планета, как ее описал мистер Мэйхью?

— Можете сделать небольшую скидку на его патриотизм, капитан.

— Но вам ведь не обязательно оставаться там, — вступила Соня. — Наша Служба с удовольствием расселит весь ваш корабль по тем планетам, какие вам больше понравятся.

— У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы, — заметил Гримс.

— Джон, это уже старая шутка.

— Может быть, Соня. Но это так.

Командор пожал руку Митчеллу, затем надел перчатки своего скафандра, тщательно застегивая все соединения. Надев шлем, он смотрел, как Соня и Мэйхью делают то же самое, затем, в сопровождении одного из офицеров, они спустились к выходному шлюзу.

Прибыв на свой корабль, они с нетерпением дожидались, пока давление в шлюзовой камере достаточно поднимется, чтобы тут же устремиться в контрольную рубку. Затем они ждали, поглядывая на висевший за иллюминатором корабль, залитый огнями прожекторов. Они ждали, глядя на судовой хронометр, сначала на минутную стрелку, а затем все их внимание переключилось на секундную. Вот она перевалила за намеченное время, и пошла отсчитывать первую минуту опоздания…

Гримс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью спокойно сказал:

— Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже указывает им путь…

— Все равно, не понимаю, как это может сработать, — негромко сказал Рэнфрю.

— Они ведь попали сюда без всяких ваших штучек, лейтенант, — ответил Кэлхаун. — Значит, они в состоянии и улететь без всякой временной прецессии.

Когда они взглянули в иллюминатор, там уже ничего не было.

«Черт, — подумал Гримс, — отказали поисковые прожекторы. Но ведь у них же у самих горят в рубке огни!»

— Экраны пусты, — объявил Суинтон.

— Получилось, — прошептал Мэйхью. — Получилось…

23

Раз это получилось с кораблем капитана Митчелла, должно было получиться и у них. Реквизированный лозоходец спокойно лежал в своем стеклянном ящике и досматривал очередной сластолюбивый сон. Мэйхью, несмотря на усталость, тут же решил взяться за работу. Для начала он попытался ввести в сознание спящего элементы сомнений и беспокойства и отвернуть его мысли от сытого комфорта в сторону холода и пустоты внепространственной расщелины между Вселенными.

Но это было тяжело.

Дженкинс жил в своих снах, и жил только ради своих снов. Это был человек, полностью лишенный каких бы то ни было плотских наслаждений во время жизни на Земле. В присутствии религиозной жены он не мог себе позволить даже кружки холодного пива или куска хорошо приготовленного мяса. Поэтому он жил в своих снах, он любил свои сны, так как они спасали его от беспросветной жизни.

Но Мэйхью был настойчив. Его голос по временам разносился по всему моторному отсеку, во вспомогательной комнате которого был расположен саркофаг, и, казалось, от его слов весь корабль остывает и погружается в темноту. Он был настойчив, и вот уже тонкие ядовитые змеи зашевелились в саду наслаждений. Бифштекс становился жестким, а нож тупым, вино отдавало пробкой, сыр был невызревшим, а мягкий хлеб становился черствым… Пиво было теплым, а бутерброд — без горчицы… Порции были или слишком большими, или слишком маленькими…

Это были мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу, но они выводили спящего из равновесия.

Затем была обворожительная блондинка, которая, улыбнувшись, открыла почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее шел зловонный запах… И сладострастная брюнетка, которая, раздевшись, обнажила изрытое язвами тело…

И так далее, в подобном духе.

Сны Дженкинса, конечно, не отличались возвышенностью, но в них и не было развращенности. Теперь же они, благодаря стараниям Мэйхью, теряли всю свою привлекательность. Теперь он, избежав объятий похотливой ведьмы, стоял, пошатываясь, на краю черной бездонной пропасти, объятый стыдом и страхом, а над ним угрожающе склонились почитаемые его женой божества. Еще одно небольшое усилие — и вот он оступился, и, цепляясь руками за траву, неумолимо скользит к пропасти, срывается и падает, падает…

В холод и пустоту…

Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его ногами, и эта Абсолютная Пустота хуже Ада, которым жена неоднократно его пугала…

Он падает в холодную черную пустоту, и в его руках — его единственный друг, его последняя надежда, которая может вывести его снова в знакомый мир, и помощи больше ждать неоткуда, кроме как от этой изогнутой спицы в его руках, но похоже, что она умерла и навсегда застыла…

Но вот серебряная спица оживает, она ведет его куда то, и он уже может различить вдалеке тусклую желтоватую звездочку, которая разгорается все ярче и ярче, и вырастает в прекрасную планету, где в зеленых садах гуляют красивые женщины, а на деревьях висят спелые сочные плоды, а под ними стоят уставленные яствами столы…

— Но это не Лорн, — тихо сказал Гримс.

— Это не Лорн, — эхом отозвалась Соня.

— Лорн, — громко шептал Мэйхью, — эта планета называется Лорн, это прекрасный, открытый мир… И рамка в твоих руках становится жесткой и, как стрелка компаса, устремлена на эту планету… Ты пересекаешь черную пропасть… Из пропасти сна ты перебросишь мостик в реальность, нужно лишь следовать за рамкой… она ведет тебя, она тащит, влечет тебя…

— Куда она его влечет? — прервал Гримс.

— Как куда, на Лорн, конечно, — прошептал Мэйхью. — У него чрезвычайно сильные сновидения.

Внезапно и резко завыла сирена, и опять — буква «А» кодом Морзе… В который раз…

24

За иллюминатором сияла звездная россыпь Галактики, а справа, закрывая собой все небо, блестела поверхность Лорна. Сквозь разрывы облачности угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон без предупреждения включил двигатели, чтобы вывести корабль на устойчивую орбиту, и всех неуспевших занять свои места в креслах отбросило к стене. В громкоговорителе приемника надрывался странно знакомый голос:

— Неопознанный корабль, отзовитесь! Неопознанный корабль, немедленно отзовитесь!

Рэнфрю за своим пультом включил подстройку антенн, чтобы вместе со звуком принимать и изображение на экране контрольной рубки вызывавшего их корабля.

Гримс со своего места взглянул на экраны радара и индикатора масс, на обоих он увидел яркую точку, которая быстро приближалась к центру.

Через несколько минут корабли сблизятся достаточно для устойчивой видеосвязи.

— Опознайте себя! — продолжал надрываться динамик.

Гримс, взяв микрофон, спокойно произнес:

— «Искатель». Вспомогательный корабль Военно-Космического Флота Приграничных Планет. Опознайте себя.

Голос в динамике издал странный, непередаваемый звук, выражая, по всей видимости, недоверие, и произнес:

— «Искатель»? Военно-Космический Флот Федерации? Впервые слышу. Вы там что, пьяны? Или с ума посходили?

— Нет, — шептала Соня, — не может быть…

Взглянув на нее, Гримс поразился необычайной бледности ее лица.

Центральный экран приемопередающего устройства наконец ожил. Избавившись от помех, он изобразил контрольную рубку другого корабля. Она сильно отличалась от их собственной, а в кресле старшего пилота сидел человек в униформе и наблюдал за радаром. Гримс тут же узнал его. В той, другой Вселенной, где они родились и выросли, он был капитаном «Полярной Королевы» и разбил ее во время неудачной посадки в порте Фаруэлл. Гримс был председателем следственной комиссии по этому делу.

Оказалось, что капитанская должность была прикрытием его основной работы — он, как и Соня, был офицером разведки Патрульной Службы, и они, он и Соня…

Командор повернулся на своем кресле к Соне и, пытаясь вложить в голос нотку вежливого сожаления, сказал ей:

— Ну что ж, похоже, цель полета для вас достигнута. Было очень приятно с вами познакомиться.

Она ответила:

— Моя цель была достигнута уже давно. И, Джон, поверьте, мне очень приятно, что я познакомилась с вами.

— Я получил их изображение, — зачем-то сказал Рэнфрю. — Но наш сигнал, кажется, до них еще не дошел.

— «Стар Фейрер» неопознанному кораблю. «Стар Фейрер» неопознанному кораблю. Приготовьтесь к встрече инспекционной комиссии.

— Советую вам подготовиться к встрече, — сказал Гримс Соне, и подумал: «Жалко, конечно, что у нас все так кончилось, даже не начавшись… Но нельзя же быть эгоистичным…»

— Вы его снова встретите… У вас есть еще шанс… — добавил он.

— «Стар Фейрер» неопознанному кораблю. Любая враждебная акция повлечет печальные для вас последствия. Приготовиться к встрече инспекции.

— Командир Суинтон! — голос Сони прозвучал неожиданно звонко. Включить навигационную систему Манхенна! Степень сжатия выбрать произвольно!

— Есть, сэр! — первый помощник покраснел. — Простите, мэм.

Затем он повернулся к Гримсу:

— Ваши приказания, сэр?

— Джон! — с беспокойством сказала Соня, — нам надо уходить отсюда.

— Нет. Вы ведь хотели этого, это ваш шанс, и вы его получили.

Она усмехнулась.

— Женщина может переменить свое мнение. Мне нужна моя, родная Вселенная, где есть только вы — вы один.

Она засмеялась, указывая пальцем на экран. Девушка в офицерской форме появилась за спиной командира корабля и, улыбаясь, наклонилась к нему. Он ласково сказал ей что-то…

— Где только вы один, — повторила Соня, — и где я — только одна.

— Включить навигационную систему, — приказал Гримс. — Произвольное сжатие.

— Есть, сэр, — с готовностью отозвался Суинтон, и вместе с набирающим силу тонким воем гироскопов экран покрылся рябью и быстро потух, приемник замолчал, а Галактика за иллюминатором медленно приняла привычные очертания бутылки Клейна, покрытой разноцветными следами пробегавших звезд.

— Сэр, — недовольна ворчал Рэнфрю, — они ведь могли помочь нам вернуться. И даже если бы не смогли помочь, я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.

— Ваше право думать так, как считаете нужным, — с резкостью, которую могла себе позволить по отношению к своим подчиненным, ответила Соня. — Но решения здесь принимаем мы с командором.

— Но ведь это же вроде как научная экспедиция, — продолжал Рэнфрю. А наукой здесь и не пахнет. Какие-то лозоходцы, спиритические сеансы…

— Вы не можете отрицать, что у нас есть определенные результаты, заметил Кэлхаун.

— К счастью, да.

Гримс, сидя за столом наконец приведенной в порядок кают-компании, устало наблюдал за перебранкой. Можно уже было расслабиться. Место, куда они залетели, было выбрано наполовину случайно, наполовину в результате приблизительных вычислений. После аварии с «Полярной Королевой» он расспрашивал Маудсли — того, настоящего Маудсли, — и составил себе не слишком высокое мнение о его летных качествах. Но даже если бы этот Маудсли был гораздо способнее, отыскать корабль в космическом пространстве Галактики было не проще, чем иголку в стоге сена.

— Господа, — прервал он споры, — цель нашего собрания — найти способ вернуться из этой Вселенной в наше собственное пространственно-временное измерение. У кого-нибудь есть предложения?

Предложений не было ни у кого.

— Наша беда заключалась в том, — продолжал он, — что, хотя лозоходцы нам и помогли выбраться из провала, мистер Мэйхью был слишком предрасположен глядеть на свою планету сквозь розовые очки. К несчастью, лишь он один способен влиять на сновидения нашего терпеливого Дженкинса. Так вот, Дженкинс, вообразив себе Лорн более привлекательным, чем он есть на самом деле, привел нас в мир, где Приграничные Планеты входят в состав Федерации. Естественно, это влечет за собой более высокий уровень жизни и некоторые другие преимущества, но мы, в нашем мире, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за удобства. Что же касается причин, почему мы не решились контактировать с жителями данной Вселенной, то я думаю, ни одному из нас не хотелось бы встретиться с еще одним собой, с той же работой, домом и женой…

— Итак, что мы имеем?

— Мы имеем лишь Дженкинса, — изрек Кэлхаун.

— Да, мы имеем лишь Дженкинса. Но как нам его использовать?

— Но ведь у нас есть еще и ваш талант, — сказала Соня.

— Мой талант?

— Ваши предчувствия. Они ведь вас ни разу не обманывали.

— Это скорее объясняется экстраполяцией прошедшего и настоящего, чем моими талантами.

Сказав это, он сел в кресло, пристегнулся и стал припоминать подробности всего полета. Вскоре он уже не обращал внимания на развернувшуюся вокруг него дискуссию. Он вспоминал, как они пересекли в первый раз невидимые границы и оказались в Альтернативной Вселенной. И это было перед падением в расщелину. Он припомнил это странное раздвоение, затем легкий удар… А может…

— Мистер Мэйхью! — позвал он.

— Чего? Простите. Да, сэр?

— Что вы думаете по поводу нашего корабля?

— Ну, корабль как корабль…

— А вы его не перехваливаете у себя в душе?

— С чего это вдруг, сэр?

— Ну ладно. Пожалуйста, пойдемте со мной снова к этому лозоходцу. Я хочу, чтобы вы опять проникли в его сны, как вы это уже делали. Нужно, чтобы вы погрузили его еще раз в темноту, и чтобы он выбрался со своей рамкой из пустоты к свету, жизни и теплу.

— Но ведь вы сказали, что мое видение Лорна слишком идеалистично!

— Так оно и есть. Но вы его выведете к «Искателю».

— К нам, сэр?

— К кому же еще?

— Холод, — шептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, ничего. Здесь нет ничего, кроме серебряной изогнутой спицы, которую ты держишь в руках. Ты чувствуешь, как она вздрагивает… ты чувствуешь, как она тянется куда-то. И впереди ты видишь тусклый далекий отблеск света… Но ты еще не знаешь, что там. Ты подходишь поближе, и ты видишь, что свет исходит от приборной панели… Горят зеленые и красные индикаторы, мониторы, экраны радаров… Это контрольная рубка корабля, которую ты видишь сквозь широкие иллюминаторы… А прямо под ними, на борту корабля, ты можешь прочитать золотую надпись: «Искатель».

И Мэйхью принялся описывать корабль самым подробным образом, иногда с забавными деталями, и Гримс понял, что Мэйхью спокойно выуживает из голов офицеров технических служб все необходимые сведения. Он описал корабль и экипаж, особенно напирая на разницу между теплом и светом на борту и черной холодной пустотой, в которой находился лозоходец. И когда он описывал членов команды, Гримс подумал, что характеристики, которые он давал, были не такими уж льстивыми.

Но это был их Дом, это небольшое общество на борту было как одна семья. Гримс чувствовал, что многое из тою, что говорил Мэйхью, глубоко западало ему в душу.

Это был Дом, говорил Мэйхью, и Гримс чувствовал то же, что должен был чувствовать спящий лозоходец. Это был Дом, и он был близко, почти рядом, стоило вытянуть руку, чтобы ощутить холодную твердую поверхность его металлической оболочки, за которой были комфорт, тепло и надежность…

Это был Дом, которому все они принадлежали, и Гримс вдруг с удивлением подумал, что даже этот человек в стеклянном, окутанном проводами и трубками ящике, неизвестно как и непонятно откуда появившийся на их корабле, тоже принадлежит их дому.

Он повернулся к Соне и услышал ее слова:

— Вот и еще раз сбылись ваши предчувствия, Джон.

И он опять вспомнил все, что случилось. И неудачную охоту на Призраков, и их выпадение из Времени и Пространства. И он понял, что случилось именно так, как он этого хотел. Но теперь уже не было необходимости в политическом союзе вождей потенциально враждебных племен. (Как только такое могло прийти ей в голову?)

— Что ж, — с трудом сказал он, — было очень приятно с вами познакомиться. А теперь…

— А теперь, — эком отозвалась она.

— Прошу прощения, дамы и господа, — вступил Мэйхью, — я должен вас покинуть. Теперь, когда мы вернулись в нашу собственную Вселенную, я буду неукоснительно соблюдать правила нашего Центра и не намерен подслушивать ваши мысли. Но я скажу вам вот что, сэр. Я скажу вам, что политический союз — это просто была болтовня. Это был предлог, если хотите. И я скажу, что молодая леди нашла то, что она искала, или того, кого она искала. Она нашла его, и его имя — не Дерек Кэлвер и не Билл Маудсли.

— В Патрульной Службе его отдали бы под суд за такие слова, заметила Соня.

— А также в Военно-Космическом Флоте Приграничных Планет, — добавил Гримс. — Но я не буду давать этому делу ход.

— Вы совершенно правы. Он сказал именно то, что я сама собиралась вам сказать, Джон. Будем считать, что он помог нам сэкономить время.

Они не поцеловались, а лишь взялись за руки. Они знали, что они очень близки друг другу. Вместе они вышли из каюты и направились в контрольную рубку.

Продолжать безумную охоту на призраков уже не было необходимости. Перед ними расстилалась долгая жизнь, наполненная более занимательными вещами, чем поисками чужих Вселенных.

Для Гримса и для Сони Веррил эта экспедиция была закончена.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

Реклама на сайте