«Пришельцы с небес»

Пол Андерсон Пришельцы с небес

Об авторе

Пол Андерсон уже более пятидесяти лет является одним из столпов приключенческой научной фантастики и написал ее больше, чем любой другой автор, да еще с качеством не просто хорошим, а крайне высоким. И если есть в послевоенном поколении. автор, заслуживающий звания Отца современной космической оперы, то это Андерсон. Разве что Джек Вэнс написал достаточно много запоминающихся вещей, чтобы называться его соперником. И Андерсон, как и Вэнс, и в девяностых пишет превосходные произведения, восхищающие силой воображения и способные конкурировать с любыми работами современных молодых орлов. Например, написанный в 1995 году «Генезис» — это современная космическая опера, захватывающа» читателя и отвечающая последнему слову науки не меньше, чем роман любого из писателей моложе Андерсона на десятилетия (их еще на свете не было, когда он начал писать). Такую работу можно бы, не задумываясь, включить в антологию, следующую за этой, — «Старая добрая фантастика. Новые имена»

Андерсон готовился стать ученым и получил диплом по физике в Университете штата Миннесота, но жизнь писателя оказалась более соблазнительной, и к своему первоначальному выбору он больше не возвращался. Он печатался все больше и больше и к концу пятидесятых — началу шестидесятых годов стал одним из самых плодовитых писателей жанра, а к середине шестидесятых — одним из самых уважаемых и почитаемых. В некоторый момент этого периода (он тогда еще занимался и другой работой и писал серии рассказов поменьше, такие как «Хока» совместно с Гордоном Р. Диксоном) Андерсон одновременно писал три серии научной фантастики: «История Технолиги», где описывались приключения хитрого торговца Николаса ван Рийна (сюда входят такие романы, как «Человек, умеющий считать», «В поисках бед», «Мир Сатаны», «Миркхейм», «Люди ветра», и сборники «Звездный торговец» и «Книга врат земных бурь»); невероятно популярная серия о приключениях галактического тайного агента Доминика Фландри — вероятно, наиболее успешная попытка скрестить НФ со шпионским романом, сравнимая с романами Джека Вэнса из серии «Принцесса демонов». Серию о Фландри составляют романы «Круг ада», «Восставшие миры», «День, когда они вернулись», «Фландри с Терры», «Рыцарь призраков и теней», «Камень в небе» и «Игра империи», а также такие сборники, как «Агент Терранской империи». А моя любимая серия ведет нас через приключения агентов патруля времени (сборники «Стражи времени», «Патрульный времени» и «Патруль времени»).

Трудно даже себе представить, насколько это поразительно, особенно в тогдашнем более узком мире научной фантастики. Как если бы сейчас оказалось, что все, входящее в список бестселлеров Б. Далтона — например, романы Азимова о роботах, романы об Эндере Орсона Скоттр Карда и книги о Перне Энн Маккэффри, — написано одним человеком.

Эффект и без того потрясающий, а если еще добавить лучшие из внесерийных романов Андерсона — «Волна мысли», «Три сердца и три льва», «Ночное лицо», «Враждебные звезды» и «Крестовый поход в небесах», — которые публиковались параллельно с сериями, становится ясно, что Андерсон господствовал в конце пятидесятых и до новой волны шестидесятых так, что лишь Хайнлайн, Азимов и Кларк могут быть названы его соперниками. Как и они, он оставался активной и доминантной фигурой в течение всех семидесятых и восьмидесятых годов и даже в конце девяностых все еще открывает списки бестселлеров.

Выбрать работу Андерсона для этой антологии было трудно: почти любой из его лучших рассказов любой серии вполне годился. Вначале фаворитом был один из рассказов серии «Патруль времени», и не хуже подошли бы приключения Доминика Фландри или Николаса ван Рийна или рассказы, не входящие в серии. Все-таки я выбрал ту большую, живую и сильную новеллу, которую вам предлагаю. Это рассказ, пробуждающий мысль, полный цвета и действия; но он, несмотря на все драки на мечах и захватывающие приключения, очень тонко и глубоко ставит вопрос: а что же такое все-таки цивилизация? И уверены ли вы, что узнаете ее, если увидите?

За пятьдесят один год работы Андерсон опубликовал более ста книг (в разных областях, потому что он писал не только НФ, но еще фэнтези, исторические романы и детективы), продал сотни коротких рассказов на всех возможных рынках, получил семь премий «Хьюго», три «Небьюлы» и мемориальную премию Толкина. В 1998 году он был удостоен почетного титула «Великий Мастер Небьюлы» за общие достижения в области НФ. Среди других книг Андерсона можно назвать «Время ноль», «Восход Ориона», «Сломанный меч», «Лодка в миллион лет» и «Звездная жатва». Его рассказы выходили в сборниках «Королева воздуха и тьмы и другие рассказы», «Книга врат земных бурь», «Фэнтези», «Торговец единорога» (совместно с Карен Андерсон), «Прошлые времена», «Патрульный времени» и «Исследования». Самыми последними книгами Андерсона являются романы «Звезды — тоже огонь» и «Звездный флот».

Пришельцы с небес

1

Пиратская эскадра появилась прямо перед рассветом. С высоты пяти тысяч футов покрытая туманной дымкой Земля казалась голубовато-серой. Оросительные каналы искрились от первых солнечных лучей, будто их наполняла ртуть. На востоке слабо мерцал океан, ближе к горизонту эти отблески таяли в багрянце и свете немногих еще видимых звезд.

Локланн сунна Холбер перегнулся через поручни галереи, опоясывающей его флагманский корабль, и направил трубу телескопа на город. Первое, что он увидел, было нагромождение стен, плоские крыши и ровные прямоугольники сторожевых башен. Потом — чуть-чуть розоватые в свете восходящего солнца шпили собора. Заградительных аэростатов не было. Выходит, это правда, что Перио бросила отдаленные провинции на произвол судьбы. Значит, все ценное, что было в Мейко, в целях безопасности перевезли в С'Антон, и сюда стоит заглянуть. Локланн ухмыльнулся.

Помощник командира «Буйвола», Робра сунна Стам, сказал:

— Нам лучше опуститься до двух тысяч. Тогда будет ясно, по какую сторону стен находятся люди.

— Спускайтесь. — Стоявший рядом шкипер кивнул головой.

Здесь, где тишину нарушали лишь ветер и скрип оснастки, их голоса звучали громче обычного. Пиратов окружала; казавшаяся бесконечной мгла, лишь на востоке она сменялась красными с золотом проблесками. Палуба, на которой они стояли, была мокрой от росы.

Неожиданно раздался сигнал. Странно, но звуки рога прозвучали в этой тишине совершенно естественно. Как естественны были и выкрикиваемые с других кораблей команды, и топот ног, и грохот лебедок, и звук компрессоров, приводимых в движение вручную. Все это было привычно обитателям неба.

Пять огромных кораблей медленно опустились. Первые солнечные лучи выхватил» из предрассветных сумерек позолоченные фигуры, укрепленные на носу гондол, и ярко, осветили причудливо украшенные баллоны с газом. Ночь подошла к концу, и рядом с уносящейся к западу дымкой ярко белели паруса.

— Смотри-ка, — сказал Локланн. — Что-то новенькое. — Он только что закончил рассматривать порт в подзорную трубу, и передал ее Робре. — Что бы это могло быть?

Тот приложил трубу к единственному глазу.

Внизу были видны каменные причалы и склады, построенные не одну сотню лет назад, в период былого величия Перио. Теперь они едва ли заполнялись на четверть. В порту теснились рыбацкие лодки, небольшие суденышки, стояла на якоре единственная шхуна и… Октай Буревестник, что за чертовская штука? Ведь она больше кита! А мачты!

— Не знаю; — Помощник оторвался от подзорной трубы. — Иностранец? Но откуда? Может, с другого континента?

— Никогда не видел такой оснастки, — задумчиво сказал Локланн. — Прямые паруса на стеньгах, косые внизу.

Он почесал короткую бороду. Под солнечными лучами она пылала как литая медь. Такие голубоглазые и светловолосые люди редко попадались даже среди обитателей небес, а на земле о них и вовсе не слыхивали.

— Мы ведь не так уж и хорошо знаем эти водяные корабли, — добавил он. — Иногда они нам попадаются, но…

На его лице появилась презрительная улыбка: из моряков, конечно, всегда выходили неплохие рабы, но воинам пристало передвигаться только по воздуху. Вдали от дома, разумеется, где оставались их кони.

— Наверное, торговец. Прихватим и его, — заключил он и, выкинув странное судно из головы, переключился на более важные проблемы.

Локланн никогда до этого не видел С'Антон, карты у него тоже не было. Дальше этих мест почти никто из обитателей неба не забирался: слишком несовершенные были раньше летательные корабли, и кроме того, с Перио тогда тягаться они не могли. План придется составлять на ходу, причем он должен быть как можно проще: ведь объясняться: с экипажами остальных кораблей надо сигнальными флажками или через мегафон..

— Площадь, — бормотал он, пристально глядя на город, — здесь мы и высадимся. Так… люди с «Буревестника» подходят с восточной стороны сюда — это вроде бы дом наместника… вдоль северной стены казармы и плац, — ими займется «Койот». «Ведьма небес» захватит это странное судно, потом тоже атакует казармы… так, остаются еще северные ворота… там высаживается «Огненный лось». Часть людей сразу берет под контроль южные ворота… теперь вроде никто убежать не сможет. Как только захватим площадь, можно будет быстро перебросить солдат в любую точку. Все ясно?

Он надел защитные очки. Некоторые из тех великанов, что толпились около него, были одеты в кольчуги, но Локланн предпочитал крепкую кожаную кирасу, как у монгов, — такие почти не уступают кольчуге в прочности и значительно легче. За поясом у него висел пистолет, но он всегда больше полагался на секиру — она не раз спасала ему жизнь, кроме того, лук в умелых руках почти не уступает огнестрельному оружию в скорострельности, зато намного дешевле.

В теле ощущалась легкая дрожь, как когда-то в детстве, утром Срединного Дня Зимы пред грудой подарков. Октай только знает, какие сокровища он найдет сегодня: золото, одежду, рабов, инструменты, подвиги и вечную славу воина. Может быть, смерть. Он не сомневался, что когда-нибудь умрет именно так — в бою: он отдал столько жертв богам, что они не должны были пожалеть для него такой судьбы. И нового рождения среди обитателей неба. — Вперед!

Он забрался на поручни и спрыгнул вниз. Мир на мгновение завертелся волчком и остановился: Локланн дернул за вытяжной трос парашюта, и полет замедлился. Он глянул в сторону: воздух был алым от опускающихся парашютов. Прикинув силу ветра, он стал натягивать стропы, управляя спуском.

Дон Мивель Карабан, наместник С'Антон д'Инио, давал обед в честь прибытия посланцев народа маураев. И дело было даже не столько в историческом значении этого визита, означавшего возможный сдвиг в давно охладевших отношениях. Относясь к редкому типу людей практичных и в то же время умеющих читать, он хорошо понимал, что перевод гарнизона в Бразиль двадцать лет назад — вовсе не «временная мера». Войска уже никогда не вернутся — провинции полностью предоставлены самим себе. Но чужестранцев необходимо было убедить в том, что нация богата, культурно развита, а значит, торговля на мейканских берегах будет выгодна, а если все будет складываться хорошо, то неплохо было бы и заключить с ними военный союз против северных дикарей.

Банкет длился почти до полуночи. Несмотря на то что старые оросительные каналы давно были засорены и их никто никогда не прочищал, из-за чего на пустующих домах росли кактусы, а внутри в изобилии водились гремучие змеи, провинция Мейко по-прежнему оставалась плодородной. Пять лет назад, во время набега монгов — узкоглазых теккаских всадников, погибло бесчисленное количество пеонов — деревянные вилы и обсидиановые мотыги оказались бессильны против луков и сабель… Численность населения может восстановиться не раньше чем лет через десять, и уж тогда опять время от времени будет случаться голод, ну а сейчас дон Мивель предложил гостям роскошное угощение: говядину, ветчину со специями, оливки, орехи, фрукты, вина, кофе, пробовать который они не стремились, хотя и его видели в первый раз, и много чего еще. Потом пирующих развлекали музыканты и фокусники, молодежь из местной аристократии затеяла турнир по фехтованию.

Разгорячившись, подвыпивший хирург «Дельфина» предложил показать островитянский танец. При виде игры смуглыми, покрытыми татуировками мышцами величавые доны поджали губы. Сам же дон Мивель подчеркнуто учтиво заметил: «Чем-то напоминает ритуалы плодородия наших пеонов», — давая капитану Руори Ранги Лоханназо понять, что у пеонов культура совсем другая и не слишком привлекательная.

Хирург, окончив танец, закинул за спину косичку и ухмыльнулся.

— Теперь самое время привести с корабля наших вахине и показать настоящую хулу, — сказал он на маурай-инглиссе.

— Нет, — ответил Руори. — Боюсь, мы и так их шокировали. Пословица гласит: попав на Соломоновы Острова, крась кожу в черный цвет.

— Скучный они какой-то народ, — пожаловался доктор.

— Но мы еще не знаем их табу, — ответил Руори. — Нам следует помалкивать, как делают эти люди с остроконечными бородками, и, пока мы на берегу, не смеяться и воздерживаться от любви.

— Но это же глупо! Пусть меня Зубастый Нан сожрет, если я собираюсь…

— Твоим предкам стыдно за тебя, — мягко произнес Руори.

Это был самый сильный упрек, который можно сделать человеку, с которым потом не собираешься драться, и хирург, как и следовало ожидать, сразу умолк, пробурчав какие-то извинения.

Руори повернулся к хозяину вечера.

— Я прошу простить нас, сенор, — сказал он. — Мои люди говорят по-спански еще хуже, чем я сам.

— Ну что вы, вам не за что просить прощения! — Худощавый, одетый вовсе черное дон Мивель слегка поклонился.

При этом висевший на его поясе меч задрался как хвост, и Руори краем уха услышал среди своих офицеров тихий смешок. Ну и что? — подумал он. Чем длинные брюки; и кружевные рубахи хуже саронров и татуировок? или сандалий? Разные обычаи, вот и все. Чтобы понять, насколько велика и загадочна эта планета, надо было водить маурайские корабли от Авайев до Новозеллании, а оттуда на запад, к Млайе. Как это делал он.

— Вы блестяще владеете нашим языком, сенор, — сказала донита Треза Карабан, улыбаясь. — Может быть, лучше, чем мы сами, — нам ведь не довелось изучать старинные книги, а спанский с тех пор сильно изменился.

Руори улыбнулся ей в ответ. Дочь дона Мивеля этого стоила. Богатое черное платье, казалось, ласкало ее фигуру, и, хотя обитатели морей не придавали этому особенного значения, он обратил внимание на величественные и красивые очертания ее лица. Миндалевидный разрез глаз и прекрасные волосы, напоминавшие цвет волн полуночного океана, смягчали унаследованный от отца орлиный нос. И эти мейканцы предназначили ее для одного-единственного человека — ее будущего мужа. Какая нелепость. А ведь они могли бы взять каноэ и уплыть подальше без навешанного здесь на всех жемчуга и серебра — просто чтобы насладиться рассветом и быть вдвоем.

Но…

— В таком обществе, — сказал он приятным голосом, — мне тем более хотелось бы усвоить современный язык.

Она не стала кокетничать веером — у обитателей морей этот местный обычай вызывал раздражение, но ее длинные ресницы широко распахнулись, а в зеленых глазах мелькнули золотые искорки.

— Сенор, ваши успехи очевидны, — сказала она. — Вы ведете себя как настоящий кабальеро.

— Умоляю вас, не называйте наш язык современным, — вмешался ученого вида человек в длинной мантии. Руори узнал бископа дона Карлоса Эрмозильо, главного жреца того самого Эсу Карито, имя которого очень напоминало ему маурайского Лесу Харисти. — Наш язык испорчен, а не современен. Я тоже читал книги, написанные еще до Судной Войны. На настоящем языке говорили наши предки, а наше наречие так же искажено, как порочно все современное общество. — Он вздохнул. Но чего же еще ожидать от нас, если даже из десяти благородных сеноров ни один не может написать своего имени!

— Во времена величия Перио была развита литература, — сказал дон Мивель. — Вам следовало приехать к нам на сотню лет раньше, сенор капитан. Тогда бы вы увидели, какими мы были в лучшие времена.

— Но чем была сама Перио, как не наследницей своих предшественников? — с горечью спросил бископ. — Она объединяла огромные пространства, давала им закон и порядок, но что она сделала нового? Она шла тем же скорбным путем, что и тысячи других королевств, и потому ее постигла та же участь.

Донита Треза перекрестилась. Даже Руори, имевший диплом не только навигатора, но и инженера, не удержавшись, воскликнул:

— Но ведь не атомная катастрофа?

— Простите, как? А, то древнее оружие, которое уничтожило старый мир. Нет, конечно. — Дон Карлос покачал головой. — Но мы по-своему были не менее глупы и грешны, чем наши легендарные предки, хотя и возможностей у нас было меньше, так что результаты вполне сопоставимы. Нас погубила человеческая жадность или Божья кара — по моему мнению, это одно и то же.

Руори внимательно посмотрел на жреца.

— Мне хотелось бы как-нибудь поговорить с вами, сенор, — произнес он, надеясь, что не нарушил обычаи; обратясь к нему таким образом. — Люди, знающие подлинную историю, а не мифы, сейчас так редки.

— Разумеется, — ответил дон Карлос. — Я почту это за честь.

Тут их перебила донита Треза, нетерпеливо вскочив на легкие ноги:

— По обычаю полагается танцевать. Ее отец засмеялся.

— О да, — произнес он. — Мы испытываем терпение юных дам. Думаю, сейчас самое время отложить деловые беседы назавтра, сенор капитан. Настал черед музыки.

Дон Мивель подал оркестру сигнал, и музыканты заиграли. Некоторые инструменты были очень похожи на маурайские, некоторые совсем не похожи. Незнакома гостям была и музыка, которую на них играли. Что-то похожее он встречал в Астралии, но… На его плечо легла чья-то рука, и Руори увидел Трезу.

— Поскольку вы не приглашаете меня танцевать, — сказала она, — не позволите ли мне быть столь нескромной, чтобы пригласить вас?

— Что значит «нескромной»? спросил он в ответ.

Залившись румянцем, она попыталась объяснить, но безуспешно, и Руори решил, что «нескромно» — еще одно местное понятие, которое у его народа отсутствует.

К этому времени мейканские девушки вместе со своими кавалерами уже вошли в бальную залу. Некоторое время он наблюдал на ними и наконец сказал Трезе:

— Эти движения мне незнакомы, но думаю, что быстро научусь.

Она скользнула к нему, и их руки соединились. Это было приятно, хотя Руори и понимал, что из этого, конечно, ничего не выйдет.

— А у вас хорошо получается, — произнесла она через несколько минут. — Скажите, такое изящество присуще всему вашему народу?

Только потом он догадался, что это был комплимент, за который ее следовало бы поблагодарить, но Руори повел себя как настоящий житель Островов и прямо ответил на поставленный вопрос:

— Мы проводим большую часть времени на воде, а если матрос не умеет сохранять равновесие или не обладает чувством ритма, то он в любой момент может свалиться за борт.

Она сморщила нос:

— Ах, перестаньте! Вы серьезны как Сан-Осе в соборе. Руори улыбнулся. Он был высоким молодым человеком,

смуглым, как и вся его раса, но сероглазым, как все те, чьи предки были ингличанами. Будучи новозелланцем, он не был украшен татуировками так же щедро, как другие жители Федерации. Но в его косичку была вплетена отполированная китовая кость, саронг был разукрашен нарядной вышивкой. Сверху он надел кружевную рубашку. На этом фоне нож, без которого любой маурай чувствовал себя до неприличия беззащитным, выглядел старым и потертым, если не смотреть на лезвие.

— Мне нужно увидеть этого бога, Сан-Осе, — сказал он. — Вы покажете его мне? Хотя нет. Ведь это просто статуя. Пожалуй, не стоит.

— Сколько вы пробудете здесь? — спросила она.

— Как можно дольше. Наша задача — исследовать мейканское побережье. До сих йор маураи всего лишь один раз были на вашем континенте, во время путешествия с Авайев в Калифорни. Тогда они нашли лишь пустыню и горстку дикарей. Но оккайдские торговцы рассказывают, что леса тянутся и дальше к северу и что там живут желтые и белые люди, которые сражаются между собой. До нашей экспедиции мы ничего не знали о том, что лежит южнее Калифорни. Быть может, вы сможете рассказать нам что-нибудь о Южно-Мерике.

— Совсем немного, — вздохнула она. — Даже о Бразили. Сейчас мы мало что о них знаем.

— Да, но здесь, в Мейко, цветут такие восхитительные розы.

К доните Трезе вернулось ее обычное шутливое настроение.

— А в Новозеллании расцветает лесть, — засмеялась она.

— Отнюдь, — возразил Руори. — Мы славимся искренностью. Когда не сплетаем рассказы о своих путешествиях.

— А что вы расскажете дома о нас?

— Немного, а не то сюда примчится вся молодежь Федерации. Но я хочу пригласить вас на корабль, донита, и показать компас. Отныне он всегда будет указывать на С'Антон д'Инио. Вы станете, можно сказать, розой моего компаса.[1]

К некоторому его удивлению, она поняла и засмеялась, кружась в его руках на полу бального зала.

Ночь продолжалась. Они танцевали столько, сколько позволяли правила приличия, или даже чуть-чуть больше, дурачились, не замечая остальных. Оркестр перестал играть только перед рассветом, и гости, галантно скрывая зевоту, начали расходиться.

— Как это тоскливо, стоять здесь и со всеми по очереди прощаться, — прошептала Треза. — Пускай они думают, что я уже ушла спать.

Она взяла Руори за руку и скользнула за колонну, откуда они попади на балкон. Здесь, если не считать обязанной прислуживать забредшим сюда парочкам, но закутавшейся от холода в накидку и мирно спавшей старой служанки, никого не было, и они сидели вдвоем среди жасминов. Город окутал туман, где-то вдалеке была слышна «Тодос буэн» охраняющих городскую стену копьеносцев. Западный конец балкона утопал в темноте, и были еще видны последние догорающие звезды. Первые солнечные лучи осветили семь главных мачт «Дельфина», и они ярко сверкали.

Треза поежилась и встала совсем близко к Руори. Какое-то время они молчали.

— Не забывайте о нас, — сказала она наконец очень тихо. — Вы и ваши спутники, вы счастливее нас. Помните о нас, когда вернетесь домой.

— Разве вас можно забыть? — ответил он уже совершенно серьезно.

— Вы гораздо лучше нас, — задумчиво произнесла Треза. — Вы рассказали мне, что ваши корабли могут плыть невероятно быстро, почти как ветер, что сети ваших рыбаков всегда полны, вы рассказали, как собираете целые стада китов, так что от этого темнеет вода. Вы даже добываете из океана пищу и волокно и… — Она дотронулась пальцами до его светящейся рубашки. — Вы сказали, что это вещество ваши соотечественники добывают из рыбьих костей. В вашей стране у всех есть дома, большие дома и у всех, ну, почти, есть свои лодки, даже самые маленькие, и на самых дальних островах умеют читать, печатают книги… никто не слышал об ужасных болезнях, от которых здесь умирают, никто не голодает, все свободны и делают что хотят — к вам милостлив сам Господь, не забывайте же нас!

Треза остановилась, смутившись. Руори видел, как высоко была поднята ее голова и как раздулись ее ноздри, будто негодуя на него. «Да, она из того рода, который столетиями оказывал благодеяния, а не принимал», — подумал он и поэтому ответил очень осторожно:

— Нам во многом повезло, донита. Собственно наших заслуг в этом мало. Мы меньше других пострадали во время Судной Войны и не голодали благодаря богатствам океана. И мы не возродили ни одно из чудесных умений наших предков — у них не было таких умений. Но мы возродили общий подход древних к жизни, их образ мышления — науку. И в этом все дело.

Треза перекрестилась.

— Атом! — выдохнула она и отвернулась.

— Да нет же, донита, — возразил он. — Очень многие народы, которые мы для себя открыли, считают, что наука была причиной гибели мира. Другие думают, что наука — это просто какие-то наборы формул, чтобы строить высокие здания или разговаривать на. расстоянии. И то, и другое неверно. Научный метод — это только способ познания. Это как… как все время начинать все сначала. И поэтому вы, мейканцы, можете помочь нам, поэтому мы нашли вас, поэтому еще не раз будем стучаться с надеждой в вашу дверь.

Она хмурилась, хотя что-то в ее лице начинало проясняться.

— Я не понимаю, — произнесла она.

Руори поискал глазами что-нибудь для примера. Наконец он показал на идущие подряд отверстия в балконных перилах.

— Что здесь было раньше? — спросил он.

— Здесь? Не знаю. Всегда так было.

— Кажется, я могу вам сказать. Я такие вещи видел повсюду. Это была кованая железная решетка. Но ее давно вытащили и разобрали на инструменты и оружие. Я прав?

— Да, наверное, — согласилась она. — Железо и медь стали очень редки. Нам приходится посылать караваны через весь материк, к развалинам Тамико, и бояться, чтобы их не захватили бандиты или варвары. А когда-то железные перила тянулись отсюда на километр. Мне говорил дон Карлос.

Он кивнул:

— Именно так. Древние истощили мир. Выбрали все руды, сожгли уголь и нефть, почвы смыло эрозией, и не осталось ничего. Я, конечно, преувеличиваю. Месторождения еще есть, но их недостаточно. Старая цивилизация, говоря образно, проела капитал. Правда, леса и земли уже опять достаточно, чтобы попытаться восстановить технологическую цивилизацию. Но минералов и топлива по-прежнему не хватает. Столетия подряд людям приходится разрушать древние предметы, если в них есть хоть сколько-нибудь железа. Знания предков, в сущности, не утрачены, просто не стало возможности их использовать, потому что мы гораздо беднее.

Он подался к ней, стараясь убедить.

— Но знания и открытия не зависят от богатства. Может быть, именно потому, что на наших островах не было металла, мы и нашли другой путь. Научный метод применим к ветру, к солнцу, к живым существам не меньше, чем к нефти, железу или урану. Занявшись генетикой, мы научились создавать нужные нам водоросли, планктон и рыб. Научный подход к лесоводству дал нам строительный лес, сырье для органического синтеза, кое-какое горючее. Солнце заливает нас энергией, и мы знаем, как ее собирать и использовать. А вместо металла часто можно использовать дерево, керамику, даже камень. С помощью принципов крыла, или закона Вентури, или трубы Хилща можно превратить в энергию ветер, получить тепло или холод, можно использовать энергию приливов. Параматематическая психология, даже в ее теперешнем зачаточном состоянии, позволяет контролировать прирост населения и… простите, я заговорил на своем инженерном языке. На самом деле я всего лишь хотел сказать, что если бы нам помогли другие жители Земли — вы, например, мы бы могли догнать наших предков и даже превзойти… не так, как это делали они, зачастую близоруко и расточительно. Мы могли бы найти свой путь…

Звуки его голоса повисли в воздухе. Она не слушала. Треза напряженно смотрела куда-то поверх его головы, и на ее лице был написан ужас.

На стенах заиграли трубачи, и раздались звуки колоколов собора.

— Девятеро чертей, да что еще… — Руори повернулся на каблуках й посмотрел вверх. Небо было уже почти синим, и в нем прямо над С'Антоном медленно плыли пять кораблей. Солнечные лучи освещали вырезанную на их бортах геральдику. Их размеры впечатляли: каждый около трехсот футов в длину.

В следующий момент оттуда выпорхнули пурпурные пятна и стали медленно опускаться на город.

— Пришельцы с небес! — произнесла она тихим сдавленным голосом: — Пресвятая Мария, не оставь нас!

2

Локланн приземлился на каменные плиты, перекатился и встал на ноги. Прямо перед ним над фонтаном возвышалась статуя всадника. На мгновение он остановился и с восхищением посмотрел на нее — всадник казался совершенно живым. Ничего подобного не было ни в одном из горных королевств: ни в Каньоне, ни в Зонне, ни в Корадо.

На площади было людно: крестьяне и ремесленники готовились к открытию рынка. При виде пришельцев толпа с паническими криками заметалась по площади. Но один крупный мужчина заревел, схватил каменный молот и бросился к Локланну. Он хотел дать убежать молодой женщине с ребенком на руках, наверное, своей жене. Несмотря на мешковатую одежду, Локланн отметил, что у нее была неплохая фигура. Работорговцу-монгу за нее можно будет заломить цену, когда он в следующий раз появится в Каньоне. Да и за ее мужа тоже, но на него не было времени Локланн еще не успел снять парашют, и тот ему сильно мешал. Он выхватил пистолет и выстрелил. Мужчина рухнул на колени, с изумлением посмотрел на окровавленные, прижатые к животу руки и упал. Локланн освободился от парашюта и, стуча ногами по мостовой, ринулся вслед за убегающей женщиной. Когда он схватил ее за руку, она вскрикнула и попыталась вырваться, но ей мешал ребенок. Локланн толкнул пленницу к храму: На ступеньках уже стоял Робра.

— Поставь часового! — крикнул шкипер. — Будем здесь держать пленников, пока не займемся храмом.

К входной двери, шатаясь, шел человек в одежде священника. Будто пытаясь преградить захватчикам путь в храм, он выставил на вытянутых руках крестообразный мейканский талисман. Робра размозжил ему голову секирой и, отшвырнув тело в сторону» втолкнул женщину внутрь.

На площадь опускались вооруженные люди. Локланн собрал их сигналом рога. С минуты на минуту можно было ожидать, контратаки… вот, началось.

Показалась группа мейканских кавалеристов. Это были молодые и гордые бойцы в широких штанах, кожаных кирасах и украшенных перьями шлемах. На всех были развевающиеся плащи, в руках у каждого — деревянная, с обожженным наконечником, пика и стальная сабля — совсем как у желтых теккаских кочевников, с которыми они сражались вот уже не одну сотню лет. Но и обитатели небес дрались с ними не меньше.

Локланн с трудом протиснулся в первые ряды своих солдат, где развевался поднятый знаменосцем Флаг Молний. Половина экипажа «Буйвола» выставила зазубренные керамические наконечники пик, уперев древки в землю, и ждала. Когда волна нападающих нахлынула на них, пики опустились. Кони кавалеристов налетали на пики, с визгом становились на дыбы. Копьеносцы сбивали всадников. Вперед выступила вторая линия оборонявшихся с мечами, секирами и ножами для подрезания коням подколенных жил. Несколько минут кипела бойня. Нападавшие дрогнули. Они не обратились в бегство, но отступили в беспорядке. И тогда защелкали каньонские луки.

Через несколько минут на площади остались только убитые и раненые. Локланн быстро обошел последних. Тех, кто был ранен не очень серьезно, утаскивали в храм — можно набрать сейчас побольше кандидатов в рабы, а отбраковкой заняться потом.

Где-то вдалеке раздался глухой удар.

— Пушка, — сказал подошедший Робра. — Это возле казарм.

— Да пускай веселятся. Скоро там будут наши ребята, — сардонически заметил Локланн.

— Да-да, конечно. — Робра заметно нервничал. — Но было бы недурно, если бы они дали нам об этом знать. А то мне что-то не по себе. Не нравится мне просто так тут стоять.

— Это ненадолго, — сказал Локланн. Он оказался прав. К нему, шатаясь, подбежал человек.

— «Буревестник»… — прохрипел он. — Большое здание, куда ты нас послал… там полно солдат… они нас отбросили от двери…

— Да ну! Я-то думал, что это всего лишь дом наместника, — сказал Локланн и засмеялся. — Хотя у него, наверное, были гости. Пойдем, я сам взгляну. Робра, прими здесь командование.

Он показал пальцем, выбрав тридцать солдат, и они рысью побежали за ним по улицам, пустым и безмолвным, — слышался только стук подошв и лязг оружия. Жители сейчас наверняка забились по домам и дрожат от страха. Тем проще будет их согнать в кучу, когда начнется сбор добычи.

Послышался рев схватки. Локланн стремительно завернул за угол и прямо перед собой увидел дворец — старое, покрытое красной черепицей здание с обшарпанными стенами. Люди с «Буревестника» сражались у парадного входа. Убитые и раненные в последнем приступе густо устилали землю.

Локланн оценил ситуацию с первого взгляда.

— О других дверях эти тупицы, конечно, и не вспомнили, — вздохнул он. — Джонак, бери пятнадцать ребят, выбей любую боковую дверь и ударь сзади. А мы пока этих свяжем боем.

Локланн поднял над головой забрызганную кровью секиру и пронзительно закричал: — Каньон!

— Каньон! Каньон! — подхватили его солдаты и вслед за ним бросились в битву.

Атакующие снова откатились назад, окровавленные и запыхавшиеся, В широком дверном проеме стояло с полдюжины мейканцев. Это были не простолюдины: мрачные, с острыми бородками и яростно встопорщенными усами, в парадной черной одежде, красные плащи намотаны на левую руку вместо щитов. В правой руке у каждого была длинная тонкая шпага. За ними стояли другие, готовые в любую минуту заменить находящихся в первом ряду.

— Каньон! — крикнул Локланн, подбежав к ним.

— Кель Дио Вела! — прокричал высокий седой дон. На его шее висела золотая цепь — знак власти. Рука, в которой он держал шпагу, скользнула вперед.

Локланн парировал удар. Дон оказался очень быстр и рип остом направил оружие в грудь противника, но острие не пробило шестислойную кожаную кирасу.

Люди Локланна рубились с обеих сторон, не обращая внимания на выпады. Локланн ударил по клинку седого дона и выбил оружие.

— Дон Мивель! — крикнул юноша рядом с кальде. Старик зарычал, выбросил вперед руки, сумел схватиться за секиру и с силой тролля вырвал ее из рук Локланна. В его глазах Локланн прочел свою смерть. Дон Мивель взмахнул секирой. Локланн выхватил пистолет и выстрелил в упор.

Дон Мивель рухнул. Локланн подхватил его, сорвал золотую цепь и набросил себе на шею. Выпрямляясь, он почувствовал сильный скользящий удар по шлему. Локланн подобрал секиру, уперся ногами и ударил.

Обороняющиеся сражались отчаянно.

Сзади раздались крики, Локланн обернулся и увидел за спинами своих солдат металлический блеск. Выругавшись, он понял, что во дворце были еще люди, кроме тех, что обороняли дверь. Остальные сделали вылазку и зашли ему в тыл!

Колющий удар в бедро. Не больнее, чем укус, но Локланн рассвирепел.

— Чтоб тебя мать снова такой же мразью родила! — проревел он. В ярости он пробился из свалки и оглядел битву.

Судя по ярким полосам на форме, пикам и мачете, появившиеся сзади солдаты были в основном дворцовыми охранниками. Но у них были союзники — с дюжину человек, каких Локланн никогда не видел и даже не слышал о таких. Темноволосые, с Коричневой кожей, как у инцев, лицами больше похожие на белых людей, с замысловатыми голубыми узорами на коже, одетые только в набедренные повязки и с венками из цветов на головах. Они более чем умело орудовали ножами и дубинками.

Локланн разорвал штанину, чтобы посмотреть на рану. Так, пустяки. Но вот его люди ввязались в совсем нешуточный бой. Он увидел Морка сунна Бренна, взмахнувшего мечом над головой одного из темнокожих, рослого и надевшего поверх своей юбки богато выглядевшую блузу. Только дома, в законных схватках, Морк точно убил четырех. Скольких он убил в других местах, не знал никто. Темнокожий просто стоял на месте с ножом в зубах, свободно опустив руки. Когда лезвие опустилось на то место, где он только что стоял, его там просто не было. По-прежнему сжимая нож в зубах, непонятный воин ударил нападавшего ребром ладони по запястью. Локланн отчетливо услышал треск ломающейся кости. Морк закричал. Иностранец ударил его в кадык. Морк упал на колени, кашлянул кровью, осел и больше не двигался. Тут же налетел другой обитатель небес, держа над головой высоко поднятую секиру. Чужестранец снова уклонился от удара, поймал его на бедро и подтолкнул вперед. Солдат ударился головой о мостовую и затих.

Теперь Локланн заметил, что строй непонятных воинов образовывал кольцо. Внутри него тоже находились люди, но они не сражались. Женщины. Октай и Улагу-людоед, эти гады выводят из дворца женщин! Между тем битва остановилась: пираты отошли назад и занимались собственными ранами.

Локланн ринулся вперед:

— Каньон! Каньон!

— Руори Ранги Лоханназо, — вежливо сказал рослый мужчина и отдал сроим воинам несколько приказов. Его группа начала отходить.

— За ними, подонки! — заорал Локланн. Его люди кое-как собрались вместе и двинулись следом. Арьергард отступавших выставил пики, и пираты отступили. Локланн побежал через пустую площадь.

Рослый мужчина заметил его. Серые глаза сузились, вглядываясь в золотую цепь кальде, и стали холоднее зимы.

— Значит, ты убил дона Мивеля, — произнес Руори по спански. Локланн понял его. Он выучил спанский от пленников и наложниц в своих многочисленных налетах на юг, хотя никогда так далеко не забирался. — Ах ты, шелудивая тварь…

Локланн поднял пистолет. Рука Руори мелькнула в воздухе, и внезапно в правый бицепс пирата вонзился нож. Он выронил оружие.

— Я еще вернусь за ним! — крикнул Руори и приказал своим спутникам: — На корабль!

Локланн вставился на хлеставшую из раны кровь. Он услышал короткий шум схватки — беглецы прорвали строй уставших каньонцев. В пустых дверях дворца — их защитники ушли вместе с Руори — показались люди Джонака.

К Локланну, все еще глядевшему на свою рану, приблизился человек.

— Догнать их, шкипер?.

— Нет, — сказал он.

— Да ведь они ведут сотню женщин, и молодых девок тоже!

Локланн, как выбежавший из холодной воды на берег пес, встряхнул головой.

— Нет. Надо найти лекаря и зашить мою рану. Да и потом, дел много. Этими пришельцами мы займемся позже, если представится случай. А сейчас надо чистить город.

3

По причалу были разбросаны трупы, некоторые из них обгорели. На фоне зданий складов они казались какими-то чересчур маленькими, все равно как разбросанные плачущим ребенком тряпичные куклы. Тянулся и щипал ноздри пушечный дым.

Помощник капитана Атель Хамид Серайо вместе с частью команды все это время оставался на «Дельфине» и в шел навстречу Руори с группой матросов. Приветствие его по обычаю Островов было так небрежно, что даже в такой момент некоторых мейканцев это шокировало.

— Мы уже собрались за вами, капитан, — сказал Атель. Руори посмотрел на спутавшуюся оснастку и спросил:

— Что здесь произошло?

— Шайка этих дьяволов приземлилась около батареи и заняла плацдарм. Пока мы все еще никак не могли понять, что же происходит. Часть из них подалась в северный квартал, туда, где был тот шум. Наверное, там армейские казармы. Остальные напали на нас, но у нас пушечные порта на десять футов выше причала, и мы привыкли отбивать пиратов. В общем, им не очень повезло. Я их слегка подпалил.

Руори вздрогнул и отвернулся от почерневших трупов. Они, конечно, это заслужили, но сама мысль о том, что на живых людей насосом разбрызгивали горящую нефть, была ему неприятна.

— Жалко, что они подошли не с моря, — со вздохом добавил Атель. — У нас такая гарпунная пушка! Когда-то у меня уже была такая — возле Иньи я из нее долбанул по ситайскому буканьеру. Джонка прямо как кит застонала!

— Люди — не киты! — огрызнулся Руори.

— Ну хорошо, капитан, хорошо, хорошо. — Слегка испугавшись, Атель остыл. — Я ничего такого не имел в виду.

Руори взял себя в руки.

— Я проявил неоправданный гнев, — произнес он формальное извинение. — Я смеюсь над собой.

— Да ничего, капитан. Я-то всего-навсего говорил, что мы им задали жару и они в конце концов смотались. Но мне кажется, эти дьяволы еще вернутся. Что будем делать, капитан?

— Ну, вот зтого-то я как раз и не знаю, — мрачно сказал Руори. Он повернулся к стоявшим позади с суровыми лицами мейканцам.

— Покорно прошу простить нас, доны и дониты, — произнес он по-спански. — Он всего лишь объяснял мне, что произошло.

— Не извиняйтесь, прошу вас, — сказала Треза Карабан, выйдя вперед мужчин. Некоторые из них были этим задеты, но все они были слишком ошеломлены, чтобы сделать ей выговор за подобную развязность. Руори же считал совершенно естественным, что женщины так же свободны, как и мужчины. — Вы спасли наши жизни, капитан. Больше, чем просто жизни.

Про себя он удивился, что же может быть хуже смерти, но потом кивнул. Рабство. Веревки, кнуты и подневольный труд в чужой стране. Он оглядел ее пристально: разметавшиеся по плечам волосы, порванное платье, усталое лицо и следы слез. Интересно, знает ли она, что ее отца убили? Держалась она прямо и глядела на него с каким-то странным вызовом.

— Мы не знаем, что нам делать, — сказал он неловко. — Нас только пятьдесят человек. Можем ли мы как-то помочь защитить город?

— Нет. Город пал, — сказал юноша-аристократ, шатающийся от усталости. — Все, что вы можете сделать, это увезти в безопасное место дам.

— Вы же еще не сдаетесь, сенор Донойю? — резко спросила Треза.

— Нет, донита. — Юноша вздохнул. — Но перед тем как вернуться в бой, я хотел бы исповедоваться. Я уже мертвец.

— Поднимитесь на борт, — коротко сказал Руори. — Он поднялся по трапу. Навстречу ему выбежала Лилиу, одна из пяти вахине на корабле, и кинулась ему на шею:

— Я боялась, тебя убили!

— Пока нет. — Руори постарался разнять ее руки как можно мягче. Краем глаза он заметил, что Треза стоит как вкопанная и как-то свирепо на них смотрит. В чем дело? Неужели эти мейканцы думали, что команда, отправляющаяся в плавание на несколько месяцев, не прихватит собой девочек? Может быть, одежда вахине слишком похожа на одежду мужчин, а это против местных нравов. Ладно, к Нану все эти дурацкие предрассудки. Но то, что Треза от него отдалилась, было очень неприятно.

Остальные мейканцы удивленно оглядывались — не все они побывали на корабле при его прибытии. В изумлении они смотрели на такелаж и рангоут, с высоты в несколько саженей смотрели на гарпунную пушку, кабестаны, бушприт и опять на самих моряков. Маураи одобрительно ухмылялись. Пока что приключение их веселило. Людей, Которые ради развлечения ныряют в океан, чтобы поохотиться на акул, проплывают тысячи мильна каноэ с балансиром, чтобы повидать друзей, битвой не обескуражишь.

«Но они не говорили ни с мрачным доном Мивелем, ни с веселым доном Ваном, ни с таким умным и образованным бископом Эрмозильо, не видели тех мертвецов в бальном зале», — с горечью подумал Руори.

Мейканские женщины, и дамы, и служанки сбились в группу, чтобы вместе поплакать. Дворцовая охрана обступила их сплошным кольцом. Нобли и Треза поднялись за Руори на полуют.

— Давайте поговорим, — сказал он. — Кто эти бандиты?

— Пришельцы с небес, — ответила Треза.

— Вижу, что с небес — Руори поднял глаза на повисшие в высоте корабли. Зловещая красота, как у стаи барракуд. Время от времени наверх к аэростатам поднимались струйки дыма. — Но кто это такие? Откуда они взялись?

— Они северо-мериканцы. — Треза говорила тихо и очень сухо, как будто боялась, что в ее голосе промелькнет хоть одна эмоциональная нотка. — Из диких гор вокруг реки Корадо, из прорытого ею Гранд-Каньона. Говорят, что когда-то давно монги согнали их с восточных равнин, но потом они окрепли и вернулись. Некоторые племена они уничтожили, ас остальными заключили перемирие. Последние сто лет они постоянно беспокоили нас на северных границах, но так далеко на юг еще не забирались. Мы никак не думали, что пришельцы с небес могут напасть на нас.

Наверное, у них есть лазутчики, и от них они узнали, что почти все наши солдаты сейчас на Рио-Гран, сражаются с повстанцами. Они прилетели с северо-запада, и вот… — Она вздрогнула.

— Небесные псы, — сплюнул молодой Донойю. — Они только и умеют, что грабить, жечь и убивать! — . Он сник. — Что мы такого сделали, что Господь спустил их на нас?

Руори задумчиво потер подбородок.

— Нет, они не просто дикари, — пробормотал он. — Эти дирижабли лучше, чем все, что пыталась сделать наша Федерация. А материал… Синтетика, наверное, но с добавками. Иначе водород бы оттуда выходил. Там, конечно, не гелий. Но чтобы было столько водорода, нужна промышленность. Хорошие эмпирические знания химии. А может быть, они его электролизом добывают… Лесу Каристи!

Он вдруг спохватился, что говорит сам с собой и на своем языке.

— Прошу меня простить. Я думал, что же нам делать. На нашем судне нет летающих кораблей.

Он снова взглянул наверх. Атель подал ему бинокль, и Руори направил его на ближайший дирижабль. Огромный баллон с газом и гондола, все вместе размером с маурайский корабль, составляли совершенный аэродинамический аппарат. Гондола казалась очень легкой — плетеный тростник на деревянном каркасе, — но крепкой. На высоте примерно в три четверти от киля вокруг всего корпуса шла галерея. Экипаж мог ходить по ней и работать. Вдоль поручней через равные промежутки стояли какие-то механизмы с мускульным приводом. Некоторые, очевидно, буксирные и причальные, но остальные сильно напоминали катапульты. Видимо, северные вожди время от времени между собой воюют. Это может пригодиться. Политпсихологи Федерации хорошо играли в игру «разделяй и властвуй». Но сейчас…

Механизм приводился в движение очень интересно. Прямо из носа у гондолы, один над другим, футов на пятьдесят выпирали два поперечных бруса. На обоих концах к ним крепились две рамы на оси с прямыми парусами. Пара таких же брусьев была и на корме: всего восемь парусов. Поверхность газового баллона была покрыта сетью стабилизаторов, похожих на акульи плавники. Из-под гондолы выступали два наполовину убранных ветровых колеса, которые можно было повернуть под любым углом — они служили фальшкилями. Рули с парусами управлялись тросами, проведенными к лебедкам на галерее через блоки. Изменяя их положение, можно было даже менять курс корабля относительно ветра. И, разумеется, на разных уровнях воздух движется в различных направлениях. Дирижабль мог опускаться, откачивая водород из ячеек баллона в компрессионные танки. Подняться корабль мог, накачав газ обратно или сбросив балласт (хотя второй способ, конечно, предназначен для аварийной ситуации, вызванной утечкой газа). Такой корабль, оснащенный парусами и рулями, способный находить подходящий воздушный поток, мог пролететь несколько тысяч миль с полезной нагрузкой в несколько тонн. Отличный корабль! Руори опустил бинокль.

— А Перио не строила воздушных кораблей, чтобы обороняться?

— Нет, — смущенно ответил один из мейканцев. — У нас никогда не было ничего подобного. Только воздушные шары. Мы не знаем, как сделать ткань, чтобы она долго удерживала газ, не знаем, как управлять таким судном… — Его голос оборвался.

— А так как ваша культура не основана на науке, то систематические исследования для освоения подобных умений не предпринимались.

Треза, смотревшая до этого на город, накинулась на него.

— Вам легко говорить! — воскликнула она. — Вы не сражались веками с монгами на севере и с роканийцами налоге! Вам не приходилось тратить двадцать лет и тысячи жизней на то, чтобы прорыть каналы и построить акведуки, и все для того, чтобы чуть-чуть меньше людей голодали! У вас нет кучи пеонов, умеющих только работать, которые не могут даже сами о себе позаботиться, и никто никогда их этому не учил, потому что нашей земле их всех не прокормить! Вам легко плавать тут с вашими голыми шлюхами и смеяться над нами! Что бы вы сделали на нашем месте, сенор Могучий Капитан?

— Спокойнее! — упрекнул ее молодой Донойю. — Он спас нас.

— Да, спас! — плача, процедила она сквозь зубы. И маленькая ножка, обутая в бальную туфлю, топнула по палубе.

Какое-то время смущенный Руори пытался понять, что такое шлюха. Звучало не лучшим образом. Может, она имела в виду вахине? Но разве есть для женщины более почтенный способ заработать себе хорошее приданое, чем рисковать жизнью бок о бок с мужчинами своего народа, совершая открытия и неся с собой цивилизацию? Что собирается Треза рассказывать внукам дождливыми вечерами?

Потом он удивился, почему Треза так его волнует. Он уже заметил, что у мейканцев отношения между супругами бывали настолько глубокими и сильными, что это почти пугало, как будто муж или жена — это что-то больше, чем надёжный друг и партнер. Но какие же еще бывают отношения? Психологи, быть может, это знают, но не Руори.

Он встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.

— Сейчас не время для неучтивости. — Ему пришлось употребить спанское слово с Немного неподходящим оттенком. — Мы должны принять решение. Вы уверены, что нам не отогнать пиратов?

— Ну; если только С'Антон не явит чуда, — произнес убитым голосом Донойю. И, резко выпрямившись, сказал: —Вы можете сделать дли нас только одно, сенор. Уехать сейчас, с женщинами. Среди них есть благородные дамы, которые ни за что не должны попасть в рабство. Отвезите их к югу, в Порт-Ванавато, и кальде позаботится о них.

— Я не люблю убегать, — сказал Руори, глядя на лежащие на пристани тела.

— Сеньор, это же дамы! Пожалейте их, ради эль Дио! Руори посмотрел на напряженные-бородатые лица. Он был обязан им гостеприимством и не видел другого способа выплатить этот долг.

— Если вы так хотите, — сказал он после паузы. — А что будет с вами?

Молодой человек поклонился ему, как если бы Руори был королем.

— Наша благодарность и молитвы пребудут с вами, мой сенор капитан. Мы, мужчины, разумеется, вернёмся в бой! — Он выпрямился и рявкнул командирским голосом: — Стано-вись! Рав-няйсь!

На главной палубе застучали башмаки, и все быстро стихло: мейканцы спустились по трапу и теперь маршировали в город.

Руори стукнул кулаком по поручням.

— Если бы можно было что-нибудь сделать, — пробормотал он. — Если бы я только мог что-нибудь сделать! — И почти с надеждой спросил: — А как вы думаете, на нас бандиты не нападут?

— Только если вы останетесь здесь, — сказала Треза. — Ее глаза были кубиками зеленого льда. — Святая Мария, если бы вы только не дали обещания уплыть отсюда!

— Если они погонятся за нами в море…

— Не думаю. У вас на борту сотня женщин и почти ничего ценного. А в городе десять тысяч женщин, столько же мужчин и все сокровища. Гнаться за вами не стоит труда.

— Да… да…

— Плывите, — сказала она. — Вы же не посмеете мешкать.

Треза произнесла, эти слова очень холодно, и для Руори это было как удар.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Что маураи — трусы?

Минуту она колебалась, но потом честно, хотя и неохотно, сказала:

— Нет.

— Тогда зачем вы издеваетесь надо мной?

— Ох, подите прочь! — Она обхватила голову руками и погрузилась в себя.

Руори оставил ее и начал отдавать приказы. Матросы полезли на мачты. Свернутую парусину расправили, и она захлопала под напором ветра. На пристань набегали голубые, местами с белой пеной, волны. В небе летали чайки. Но перед глазами Руори мелькали картины отступления из дворца.

Безоружный человек с раскроенным черепом. Девочка, ей, наверное, нет и двенадцати. Она кричит — двое тащат ее в аллею. Пожилой человек, мечущийся в панике зигзагами: В него целятся сразу четыре лучника. Вот он падает пронзенный, и от хохочут — он ползет на руках. Женщина в разорванной одежде. Она молча сидит на улице рядом со своим ребенком, у которого раскроен череп. Маленькая статуя в нише, обезглавленная чьим-то топором. У ее ног в тени лежит букетик фиалок. Горящий дом — оттуда доносятся крики.

Воздушный корабль там, наверху, почему-то уже совсем не был красивым. Достать их и выкинуть оттуда!

Руори замер. Вокруг него собралась взволнованная команда. Послышалась песня отхода — глубокие и сильные голоса свободных и сытых людей, но он воспринимал ее только краешком сознания.

— Поднимаем якорь, — сказал помощник.

— Нет! Стойте!

Руори кинулся к полуюту и взбежал по лестнице к Трезе. Она стояла с опущенной головой. Ее лицо было скрыто длинными волосами.

— Треза! — задыхаясь, сказал он. — Треза, я, кажется, знаю, что делать. У нас все же есть шанс ответить им.

Она подняла глаза и схватила его за руку так крепко, что: Ногти впились в кожу. Слова звучали сами по себе, независимо от него. Он сбивчиво и торопливо говорил:

— Это надо… надо их заманить… чтобы хотя бы пара кораблей погналась… за нами в море. Мне кажется… я еще не продумал деталей, но… может быть, мы сможем драться… даже прогнать их…

Она все еще пристально смотрела на него. Он почувствовал неуверенность.

— Конечно, — сказал он, — мы можем и проиграть битву. А на борту женщины.

— Если вы проиграете, — спросила она чуть слышно, — мы погибнем или нас возьмут в плен?

— Я думаю, мы погибнем. Она кивнула:

— Хорошо. Тогда деритесь.

— Но есть один вопрос, на который у меня пока нет ответа. Я не знаю, как заставить их погнаться за нами. — Он замялся. — Если кто-нибудь… даст себя схватить и скажет, что мы увозим огромные богатства, они поверят?

— Вполне. — Ее голос опять звучал вполне естественно, даже легко. — Например, тайник кальде. Его никогда не существовало, но они поверят, что у отца было полно золота.

— Тогда кому-то нужно пойти к ним — Руори повернулся к ней спиной и скрестил пальцы. Решение было очень простым, но он боялся сказать его даже самому себе. — Но для этого годится не любой человек. Мужчину они сразу бросят к другим рабам. Я имею в виду, что его вообще слушать не станут.

— Вероятно. Из них мало кто знает спанский. К тому времени, как пираты разберут, что он там говорит про сокровища, они могут быть уже на полпути домой. — Треза нахмурилась. — И что нам делать?

Руори знал ответ, но заставить себя его выговорить не мог.

— Извините, — пробормотал он. — Кажется, это была неудачная идея. Отходим.

Девушка стремительно бросилась вперед и встала между ним и поручнями. Казалось, они снова танцевали вдвоем, так близко она стояла. Но ее голос был очень тверд.

— Вы знаете способ.

— Нет.

— За эту ночь я неплохо вас узнала. Врать вы не умеете; Говорите.

Он отвернулся и как-то сумел выговорить:

— Нужна женщина. Но не любая. Очень красивая женщина. Такую ведь должны сразу доставить к главарю, так?

Треза отошла от него. Она побледнела.

— Да, думаю, так и будет, — сказала она наконец. — Но после этого могут убить, — проговорил Руори. — Для них это раз плюнуть. Я не могу рисковать жизнями тех, кого защищаю.

— Глупый язычник, — процедила она сквозь зубы. — Неужели ты думаешь, что я испугаюсь смерти?

— Ну а что еще может случиться? — удивленно спросил он. — А, ну да, если мы проиграем сражение, эта женщина попадет в рабство. Хотя, если она будет красивой, плохо обращаться с ней не будут.

— И вы не понимаете… — Треза замолчала. Он никогда не думал, что улыбка может выразить такое страдание, и ничего, кроме страдания. — Ну конечно. Я должна была понять. Бы думаете по-своему.

— О чем вы? — удивился он.

Она на мгновение сжала кулаки и сказала, обращаясь больше к самой себе:

— Они убили моего отца. Да, я видела его труп в дверях. В моем городе после них останутся одни мертвецы. — Она подняла голову. — Я пойду.

— Вы? — Он схватил ее за плечи. — Нет, только не вы. Любая другая…

— Как я могу послать вместо себя другую? Я— дочь кальде. — Она отстранилась от него и, не оглядываясь, быстрым шагом двинулась к трапу. До него долетели несколько слов: — Потом, если будет «потом», только монастырь.

Руори не понял. Он глядел ей вслед, пока она не исчезла из виду, и ненавидел себя. Потом он произнес:

— Отходим.

Корабль вышел в море.

4

Мейканцы сражались очень упорно, за каждую улицу, за каждый дом, но через пару часов оставшихся в живых солдат оттеснили в северо-восточную часть города. Сами они едва ли это понимали, но командиру пиратов сверху все было видно. Флагманский корабль был теперь причален к верхушке собора, на крышу спустили веревочную лестницу для людей, и по ней то и дело поднимались связные с рапортами.

— Нормально, — сказал Локланн. — Мы их там заперли всего четвертью наших сил. Вряд ли они решатся на вылазку. А мы пока тут разберемся. Нельзя давать этим тварям время спрятаться самим и спрятать серебро. В полдень, когда мы отдохнем, можно высадить парашютистов за спиной солдат, вытеснить на наши позиции и закончить с ними.

Он приказал «Буйволу» приземлиться, чтобы можно было уже сейчас погрузить самую ценную добычу. Парни все были грубоваты — хорошие ребята, но способны в спешке попортить одежду, или чашу, или инкрустированное драгоценностями распятие, а среди мейканских драгоценностей попадаются такие красивые, что даже дарить жалко, не то что продавать.

Флагман опустился так низко, как только мог. Теперь он висел на высоте тысячи футов — ручные помпы и цистерны из сплава алюминия не позволяли сильнее сжать водород. В холодном и более плотном воздухе он висел бы еще выше, но быстро собравшийся наземный экипаж держал его за спущенные канаты. Дома храповый кабестан был около каждого дома, и приземлить корабль могли бы даже четверо женщин. Выпускать газ никто не любит, ведь Хранители вряд ли дадут новый, хотя на их гидроэлектростанции теперь и есть новый блок, работающий от солнечного, света. (По крайней мере так говорили сами Хранители, но, может быть, они просто создавали впечатление своей независимости, чтобы вздувать цены. Некоторые вожди, включая и Локланна, уже пытались наладить собственное производство водорода, но постижение искусства, которое сами Хранители понимали едва ли наполовину, давалось очень медленно.)

Здесь технику заменяли мускулы. «Буйвол» привязали канатами на кафедральной площади. Корабль занял ее почти полностью. Локланн сам проверил каждый канат. Поврежденная нога болела, но ходить было можно. Больше беспокоила правая рука — швы на ней болели сильнее самой раны. Лекарь предупредил его, чтобы он обращался с ней полегче. То есть сражаться придется левой рукой — никогда никто не должен сказать, что Локланн сунна Холбер был в сражении простым наблюдателем. Но, разумеется, он сможет драться только вполсилы.

Он потрогал поразивший его нож. Что ж, по крайней мере за свою рану он получил отличный стальной клинок. И… разве его владелец не сказал, что еще вернется за своим оружием? В этих словах было предзнаменование. Было бы неплохо устроить этому Руори перерождение.

— Капитан! Шкипер!

Локланн оглянулся. Его окликали Юй Красная Секира и Аллан сунна Рикар, люди из его дома. Они держали за руки молодую женщину в черном бархатном платье и серебре. Вокруг толкалась и выкрикивала разнообразные непристойности вооруженная до зубов толпа.

— В чем дело? — отрывисто спросил Локланн. У него было еще много дел.

— Эта девка, сэр! Красавица! Мы ее в порту нашли!

— Ну так кидайте ее в церковь к остальным — о! — Локланн покачнулся на каблуках, прищурившись. Зеленые глаза женщины не опустились под его взглядом. Она была действительно красавицей.

— Она все время вопила «Шеф, рей, омбро гран». Ну и я потом понял, что она, наверное, говорит «вождь», сказал Юй. — А когда она сказала «хан», я догадался, что она хочет видеть вас. Так что мы сами с ней не развлекались, — целомудренно заключил он.

— Аба ту спаньоль? — спросила девушка. Локланн ухмыльнулся.

— Да, — ответил он на том же языке, с акцентом, но вполне отчетливо. — Достаточно хорошо, чтобы понять, что ты зовешь меня на «ты». — Ее красивые губы сжались в тонкую линию. — То есть ты считаешь меня ниже себя, или своим богом, или своим возлюбленным.

Она вспыхнула, откинула голову назад (на ее черных как уголь волосах сверкнуло солнце) и ответила:

— Скажи лучше этим чурбанам, чтобы они меня отпустили.

Локланн отдал приказ на инглисском. Юй и Аллан отпустили руки. На руках женщины остались следы их пальцев. Локланн почесал бороду.

— Ты хотела видеть меня?

— Если ты — их вождь, то да. Я — дочь кальде, донита Треза Карабан. — Ее голос дрогнул. — На тебе его имперская цепь. Я вернулась от имени его народа спросить о твоих условиях.

— Что? — сощурился Локланн. В толпе кто-то засмеялся. «Непохоже на нее просить пощады», — подумал он. Ее голос звучал так же резко:

— Учитывая ваши потери в случае войны до конца и возможное ответное нападение на вас в ваших же землях, я предлагаю вам отпустить пленных и прекратить разрушения в обмен на денежный выкуп и гарантии безопасности.

— Октай… — пробормотал Локланн. — Только баба могла подумать, будто мы… — Он остановился. — Ты сказала «вернулась»?

Она кивнула:

— Ради моего народа. У меня нет официального права заключать соглашение, но фактически…

— Хватит, — оборвал он. — Откуда ты вернулась?

— Это не имеет отношения… — как-то нерешительно начала она.

Вокруг них было слишком много народу. Локланн выкрикнул приказы начать грабеж. Потом он повернулся к ней.

— Пошли на корабль, — сказал он. — Обсудим это.

Она на мгновение закрыла глаза, и ее губы шевельнулись. Потом она посмотрела на него — в этот момент он вспомнил пуму, которую как-то поймал, — и сказала:

— Пошли. У меня есть и другие аргументы.

— У всех баб есть, — засмеялся он. — Но у тебя они получше, чем у многих.

— Нет! — вспыхнула она. — Я не это имела в виду… Мария, не оставь меня.

Локланн двинулся вперед, прокладывая себе путь среди солдат. Она двинулась за ним.

Они прошли мимо свернутых парусов и подошли к спущенной с галереи лестнице. Сквозь открытый люк был виден пустой трюм с кожаными ремнями для рабов. На палубе дежурили несколько часовых. Они стояли, опираясь на оружие, в шлемах, и обменивались шутками. Видно было, что они взмокли от пота. Увидев Локланна с девушкой, они проронили несколько добродушно-завистливых замечаний.

Он открыл дверь.

— Видела когда-нибудь наши корабли? — спросил он. Внутри был длинный пустой кубрик, где находились только койки со спальными мешками. Потом переборки, разгораживающие каюты, что-то вроде камбуза, и, наконец, на самой корме, помещение с картами, столами, навигационными инструментами и переговорными трубками. Его стены так наклонялись Наружу, что, если бы корабль находился достаточно высоко, через застекленные окна, открылась бы целая, панорама. На полке, под сложенным оружием, стоял дерет вянный божок, четырехрукий и клыкастый. На полу был расстелен соломенный тюфяк,

— Капитанский мостик, — сказал Локланн. — И каюта тоже. — Он указал ей на один из четырех плетеных стульев и сам ввалился внутрь. — Усаживайся, донита. Хочешь чего-нибудь выпить?

Она седа в кресло, но ничего не ответила. Пальцы ее рук были скрещены и лежали на коленях. Локланн налил себе виски и первым же глотком хватил половину.

— У-у-ух! Потом доставим для тебя ваше, местное вино. Стыд и позор, что вы его перегонять не умеете.

Ее глаза поднялись и отчаянно посмотрели на него.

— Сенор, — сказала она, — заклинаю вас самим Карито, именем вашей матери, пощадите мой народ.

— Вот бы моя мать посмеялась, если бы услышала это! — сказал он и наклонился к ней. — Давай не будем тратить слов. Ты уже сбежала, но вернулась опять. Куда ты сбежала?

— Я… Разве это имеет значение?

Отлично, подумал он. Она начинает раскалываться. И сказал:

— Имеет. Я знаю, что на рассвете ты была во дворце. Я знаю, что ты убежала вместе с этими темнокожими чужестранцами. Их корабль отплыл около часа назад. Ты должна была быть на борту. Но ты вернулась. Так?

— Да, — задрожала она.

Он хлебнул еще и рассудительно сказал:

— Ну а теперь, донита, что ты можешь предложить еще? Ты бы не стала надеяться на то, что мы откажемся от лучшей части добычи и рабов просто в обмен на гарантии безопасности. От нас отрекутся все небесные королевства. Давай говори, что там у тебя, если хочешь купить нас.

— Нет… у меня ничего…

Он дал ей пощечину. Голова Трезы дернулась от удара, и она вся съежилась. Он заревел:

— У меня нет времени играть в игры! Говори! Что привело тебя обратно? Если не скажешь — полетишь в трюм! Когда торговцы в следующий раз приедут в Каньон, они дадут за тебя хорошую цену! И оргонский лесник купит тебя себе в хижину, и монгский хан с удовольствием возьмет такую красавицу в свою юрту, и далеко на востоке, в Чай-Ка-Го ты сгодишься в публичный дом! Говори, и ты всего этого избежишь!

Она посмотрела вниз и неуверенно произнесла:

— Корабль иностранцев нагружен золотом кальде. Мой отец давно хотел перевезти свои богатства в более безопасное место, но не рисковал отправлять через всю страну караваном. Между нами и Фортлез д'С'Эрнаном полно разбойников, а такая огромная добыча — соблазн и для самих охранников. Капитан чужеземцев Лоханназо согласился перевезти сокровища в Ванавато — это около Фортлез. Ему можно доверять, потому что у его правителя большие виды на торговлю с нами и он приехал официально. Сокровища были уже на корабле. А когда появились вы, они взяли на корабль и тех женщин, что были во дворце. Но вы отпустите их? На судне вы найдете столько золота, что просто не сможете увезти!

— Октай… — прошептал Локланн. Он отвернулся от нее, сделал шаг, остановился и уставился в окно. Он почти слышал, как в его голове скрипят шестеренки. Это было похоже на правду. Во дворце почти ничего не было. Ну да, дамасская сталь и серебро и всякая всячина, но сколько всего нашли в соборе! Либо кальде при всем своем могуществе был не так уж и богат, либо он все припрятал! Локланн собирался заняться кем-нибудь из слуг и выяснить это. Но теперь в этом не было необходимости.

И все-таки надо и слуг… нет. Нет времени. При попутном ветре корабль легко убежит от любого воздушного судна. И сейчас может быть уже слишком поздно. Но если нет… Гм. С десантом не выйдет. Парашютистов на эту штуку не высадишь — слишком маленькая, да еще на месте не стоит… Стоп! Храбрец всюду найдет дорогу. Если пойти на абордаж? Зацепиться за верхний рангоут? Если при этом порвется такелаж — еще лучше: трос с грузом — прямой путь на палубу. Если крючья удержатся, штурмовая группа высаживается на верхушки мачт: Моряки эти, конечно, тоже ловкие ребята, но разве случалось им плыть под парусом в мериканской грозе в миле над землёй?

А остальное можно будет сообразить по ходу боя. По крайней мере интересно попытаться. Ну а если… за такой подвиг в следующей жизни он может родиться покорителем мира.

Он громко засмеялся и довольно произнес:

— Мы это сделаем!

Треза встала.

— Вы пощадите город? — шепнула она хрипло.

— Я ничего такого не обещал, — ответил Локланн. — Конечно, для большой добычи придется подразгрузить от людей и барахла. Хотя приз можно будет довести до Калифорни и там встретиться с нашими. Да, хорошая идея.

— Лжец и клятвопреступник, — с презрением сказала Треза.

— Все, что я обещал, это не продавать тебя. — Он оглядел ее с головы до ног. — И не продам.

Он шагнул к Трёзе и сгреб ее в охапку. Она с проклятиями сопротивлялась. В какой-то момент ей удалось выхватить у него из-за пояса нож Руори, но кираса на нем оказалась слишком твердой.

Наконец он поднялся. Треза рыдала у его ног. Ее грудь была расцарапана отцовской цепью. Локланн произнес уже спокойнее;

— Нет, я не продам тебя. Оставлю себе.

5

— Дирижабль!

Одинокий крик впередсмотрящего завис на миг между ветром и водной ширью. Экипаж бросился по боевым постам.

Руори прищурился на восток. Под огромными облаками была видна голубоватая и неровная полоска земли. Он не сразу разглядел противника в широком небе, но потом выглянуло солнце и засверкало на корпусах. Руори поднес к глазам бинокль. Два раскрашенных кита-убийцы лениво плыли к его кораблю. Он вздохнул:

— Только два.

— И этого может мало не показаться, — сказал Атель Хамид. На его лбу выступил пот. Руори косо взглянул на него.

— Ты что, их боишься? Я бы сказал, что суеверия скорее свойственны им, чем нам.

— Нет, капитан. Мне известны принципы плавучести. Как и вам. Но эти ребята совсем не слабаки. И на этот раз они не лезут с причала, они в своей стихии.

— И мы тоже. — Руори похлопал его по спине. — Принимай командование. Один Танароа теперь знает, что будет дальше, но если меня проткнут, то ты за главного.

— Пустили бы вы меня в бой, — попросил Атель. — Не по душе мне отсиживаться. Кошки на душе скребут, что будет там, наверху.

— Не так уж здесь и безопасно. — Руори заставил себя улыбнуться. — И кому-то надо будет отвести эту лоханку домой и доложить об этих лапоньках в Центр Геоэтнических Исследований.

Он сбежал по трапу на главную палубу и бросился к вантам грот-мачты. Его встретил приветственный крик команды и блеск оружия. Два больших летучих паруса уже туго натянули и привязали к швартовной тумбе. Руори жалел, что не было времени натянуть еще несколько. Он и без того слишком замешкался, отплыв сначала подальше от берега и теперь возвращаясь, чтобы выиграть время на подготовку. (Кстати, и на составление плана боя. Когда Руори отпускал Трезу, у него было только убеждение, что битва возможна.) Если ему все же удалось заманить пиратов, то нельзя было рисковать, что они потеряют терпение и повернут назад. Теперь он вот уже битый час тащился под гротом, генуэзским стакселем и парой кливеров, надеясь, что пришельцы с небес окажутся достаточно неопытными моряками и не удивятся, что в такую хорошую погоду на корабле поднято так мало парусов.

Но вот они появились. Все. Конец волнениям и тяжелым мыслям об одной девушке. Такие чувства были вообще редкостью для островитянина, а то, что все они относились к одному-единственному (из миллионов обитателей Земли) человеку, было просто ужасно. Как будто убегая от чего-то, Руори полез на ванты.

Дирижабли все еще были очень высоко; их нес верховой бриз. Воздушный корабль не может идти по-настоящему острым курсом к ветру, поэтому он опустится там, где будет с наветренной стороны от «Дельфина» по отношению к ветру на уровне моря. И все равно, как отстранение отметил про себя Руори, «Дельфин» легко мог бы уйти от такого неуклюжего нападения.

Но он не собирался уходить. Весь такелаж был уже усеян вооруженными моряками. Руори забрался на салинг грот-мачты и сел на нем, свесив ноги. Корабль накренился под напором ветра, и Руори повис в зеленовато-голубой, расчерченной белыми полосками бесконечности. Автоматическим движением сохранив равновесие, он спросил Хити:

— Готов?

— Готов. — Огромный гарпунер, весь состоявший из мускулов й татуировок, кивнул бритой головой. К свайке, возле которой он сидел, была привязана гарпунная пушка. Гарпуном, который был в нее заряжен, можно было с одного выстрела убить кашалота. Рядом на стойках лежала еще пара таких же. За Хити стояли два его помощника и четыре матроса. У всех в руках были гарпуны поменьше — шестифутовые, какие бросают рукой прямо с лодки. Лини всех гарпунов свисали вниз, к носу.

— Ну, теперь пусть лезут. — На круглом лице Хити показалась ухмылка. — Сожри все сам Нан, но нам будет о чем танцевать, когда вернемся.

— Если вернемся, — сказал Руори.

Он дотронулся до заткнутого за набедренную повязку топора. Уходящий день казался совсем таким же, как дома, где под светом Луны белеют огромные волны, веселятся танцующие и гостеприимная тень пальм ждет тех, кто хочет уединиться. Интересно, как бы это понравилось дочери мейканского кальде… если ей еще не перерезали горло.

— Что-то вы грустите, капитан, — сказал Хити.

— Погибнут люди, — ответил Руори.

— Ну и что? — Маленькие добрые глаза, казалось, изучали его. — Они охотно сделают это, если придется, ради песни, которую о них сложат. Нет, вас не смерть печалит.

— Не лезь в душу!

Гарпунер, казалось, обиделся, но, замолчал. Дул ветер. Море блестело.

Дирижабли приближались с обоих бортов. Руори повесил на плечо мегафон. Теперь Атель Хамид вел «Дельфин».

На носу дирижабля, заходившего справа, виднелось изображение какого-то ухмыляющегося бога. Воздушный корабль прошел над верхушками мачт, чуть с подветренной стороны… Навстречу ему с нок-рей взвились несколько стрел, не причинивших вреда. Лучники были достаточно хладнокровны и больше стрелять не стали. Хити взялся за пушку. — Стой, — сказал Рурри. — Лучше посмотрим, что они будут делать.

Над галереей дирижабля показались головы в шлемах. Один, второй, третий… Они раскрутили тройные кошки и бросили их. Руори увидел, как одна ударила в фок-мачту, отскочила, зацепилась за кливер… Шкот натянулся и зазвенел, но не порвался. Кожаный… Кливер с треском лопнул, ударил моряка в живот и сбросил с реи… Человек успел выпрямиться и войти в воду руками вперед. Дай Лесу ему выжить… Кошка зацепилась за гафель косого паруса грот-мачты, заскрипело дерево… Тросы резко хлопали, натягиваясь, и корабль дрожал.

Он накренился, паруса заполоскали. Угрозы опрокидывания пока не было, но могло выдернуть мачту. Пираты съезжали с галереи по канату вниз, на корабль. Крича как мальчишки, они соскальзывали на мачты и хватались за первые попавшиеся снасти.

Один из них как обезьяна запрыгнул прямо под салинг грот-мачты, на гафель. Помощник гарпунера выругался, взмахнул гарпуном и пронзил пирата.

— Перестань! — крикнул Хити. — Нам нужны эти железки!

Руори мгновенно оценил ситуацию. Левый дирижабль все еще маневрировал около другого, сносимого к левому, борту. Он поднес мегафон к губам, и усилитель, работавший от солнечной батареи, прокричал за него:

— Слушай мою команду! Слушай мою команду! Огонь по второму дирижаблю! Не дать ему идти на абордаж! Перерубите канаты между ними! Сбросьте тех, кто на борту!

— Мне стрелять? — крикнул Хити. — Прекрасная мишень!

— Да.

Гарпунер спустил курок. Звук выстрела был похож на раскат грома. Колючая сталь ударила снизу и сбоку в гондолу прицепившегося дирижабля, пробила ее насквозь и зацепилась с другой стороны.

— Заряжай! — заорал Хити. — Его руки были уже на заводной ручке. Два помощника каким-то образом умудрились примоститься рядом и помочь ему.

Руори скользнул вниз по вантам и запрыгнул на гафель. Там только что появился еще один пират, вслед за ним спускался следующий, выше виднелись еще два. Человек стоял на рее босиком, как заправский моряк. Он выхватил меч. Руори пригнулся, уклоняясь от удара, поймал веревочное кольцо и повис на нём, боевым топором рубя трос кошки. Пират пригнулся и бросился на него. Руори подумал о Трезе, ударил нападавшего секирой по лицу и сбросил на палубу. Потом опять рубанул трос. Кожа была прочна, но сталь остра, и трос лопнул. Гафель свободно закачался из стороны в сторону, так что Руори еле удержался. Второй пират опрокинулся вниз и ударился о крышу рубки. Спускавшиеся по тросу проскользили до конца, первый из них не смог остановиться и упал в воду.

Второго раскачивающийся канат с размаху приложил о стеньгу.

Руори забрался обратно На гафель и перевел дыхание. Вокруг него, на вантах и реях, и под ним, на палубе, кипела драка. Второй дирижабль подлетел еще ближе.

Корабль пошел навстречу ветру, и потоком воздуха подняло натянутый на корме парус. Атель выкрикнул команду, и кормчий резко вывернул руль. Даже груженный, «Дельфин» туг же повиновался — его строили люди, как следует разбирающиеся в гидродинамике. Пропитанный китовым жиром парус на мгновение прилип к баллону с газом. Но мгновения оказалось достаточно, чтобы стоявшие наготове с горящими бумажными факелами матросы подожгли шкоты. Парус запылал.

Дирижабль отвернул, парус отвалился. Заложенный в нем маленький заряд пороха взорвался совершенно без всякого эффекта. Атель выругался и отдал новую команду. Корабль изменил галс. Второй парус, уже поднятый в воздух и подожженный, прилип к дирижаблю и взорвался.

Рванулся наружу водород. Гондолу охватило пламя, казавшееся бледным под яркими солнечными лучами. Кверху потянулся дымок — горели пластиковые перегородки между ячейками с газом. Дирижабль медленным болидом спланировал в воду.

Второму дирижаблю не оставалось ничего другого, как обрубить кошки и бросить абордажную команду на произвол судьбы. Его капитан не знал, что на «Дельфине» было всего два летучих паруса. Дирижабль мстительно плюнул несколькими стрелами катапульт и отцепился, быстро уходя за корму. Корабль маураев встал на ровный киль.

Обитатели небес могли теперь и убежать, и попытаться атаковать снова. Ни того, ни другого варианта Руори допускать не собирался. Он прокричал в мегафон:

— Выбирай линь! Тащи сюда этих подлецов! — И бросился вниз по вантам на палубу, где продолжалась схватка.

Потому что Хити и его ребята уже воткнули в гондолу три больших гарпуна и с полдюжины маленьких. Напряженные лини прогнулись цепной линией от дирижабля к носовому кабестану. За их прочность можно было не опасаться. На «Дельфине», как и на любом маурайском корабле, людей кормило море, по которому они плавали. Кабестаны притягивали к борту китов, а дирижабль по сравнению с этим — просто ерунда. Надо было только успеть набрать достаточно ходу до того, как пираты опомнятся и найдут способ обрубить тросы.

— Тобиба, тобиба, итоки, итоки! — донеслась от кабестана старая моряцкая песня. Руори спрыгнул на палубу и увидел маурая, сражающегося с каньонцем — меч против булавы. Ударом сзади Руори размозжил каньонцу голову, как раздавил бы червяка. (Потом он сам не понимал, как мог подумать так о человеке.)

Схватка окончилась быстро; у обитателей небес не было шансов. Но и человек шесть моряков были серьезно ранены. Оставшихся в живых пиратов поместили в лазарет, раненым морякам ввели антибиотки и обезболивающее и передали на руки заботливым донитам. А Руори быстро отдавал команды, готовясь к следующей фазе.

Дирижабль был притянут почти к самому бушприту и так накренился, что его катапульты стали бесполезны. Пираты собрались на боковой галерее, крича и потрясая оружием. Численностью они превосходили команду «Дельфина» раза в три или четыре. Одного из них Руори узнал — высокого золотоволосого мужчину, с которым дрался около дворца. Почему-то он вызывал у Руори мрачные чувства.

— Поджечь их? — спросил Атель. Руори сморщился:

— Похоже, придется. Постарайтесь не задеть гондолу. Она нам нужна.

В руках мускулистых островитян быстро задвигался балансир. Из керамического сопла ударила струя пламени. Гондола задымилась, оттуда потянуло горелым и послышались крики. Когда же Руори приказал прекратить огонь и дым рассеялся, приумолкли даже самые закаленные ветераны. Маураи не сентиментальны, но не любят причинять боль.

— Рукав, — хрипло сказал Руори.

Прохладным благословением хлынула вода, и загоревшееся плетение гондолы зашипело, превращаясь в тлеющие угли.

Вверх взлетели кошки. Двое юнг бросились на тросы впереди взрослых, чтобы первыми забраться на пиратский корабль. Обитатели небес не сопротивлялись. Уцелевшие пираты стояли оцепенело, лишившись боевого духа, сложив оружие у ног. К гондоле приставили трапы, по ним полезли матросы и начали собирать пленников.

Из двери выскочили несколько обитателей небес с оружием наготове, среди них был и тот, светловолосый. Он бросился к Руори, выхватив левой рукой тот самый кинжал. Правая рука его висела безжизненно.

— Каньон! Каньон! — крикнул он, но это было лишь слабое подобие боевого клича.

Руори шагнул в сторону и выставил ногу. Светловолос сый споткнулся, и Руори ударил его по шее обухом топора. Мужчина упал, попытался подняться и снова рухнул, подергиваясь.

— Давай сюда. мой нож..

Руори присел на корточки, снял с побежденного кожаный ремень и стал его им связывать. Пара голубых глаз бросила на него почти умоляющий взгляд:.. — Ты разве не убьешь меня? — выговорил он по-испански.

— Лесу Харисти, нет! — удивленно ответил Руори. — Зачем?

Руори выпрямился. Сопротивление подавлено, дирижабль принадлежит ему. Он открыл перед собой дверь, полагая, что там должно находиться что-то вроде мостика.

И застыл неподвижно, не слыша ничего, кроме ветра и ударов собственного сердца.

Ему навстречу вышла Треза. Она держала руки перед собой как слепая и смотрела куда-то сквозь него.

— Это вы, — произнесла она совершенно безжизненным голосом.

— Донита, — запинаясь, ответил они взял ее за руки. — : Донита, если бы я знал, что вы здесь, я бы никогда не… не рискнул…

— Почему вы нас не сожгли и не потопили вместе со вторым дирижаблем? — спросила она. — Как мне теперь вернуться в город?

Она вывернулась из его рук и неверным шагом вышла на палубу. Дощатый настил был сильно накренен. Она оступилась, встала на ноги, прошла босиком, как была, на галерею и стала смотреть на океан. Ее волосы и порванное платье развевались на ветру.

6

Чтобы управлять воздушным кораблем, требовалось недюжинное умение. Руори понимал, что те тридцать человек, которым он это поручил, справлялись из рук вон плохо. Опытные обитатели небес — совсем другое дело. Они могли с одного взгляда на воду или на землю находить восходящие и нисходящие потоки, определять, на какой высоте дует нужный им ветер, плавно подниматься и опускаться, даже лавировать против ветра, хотя и, понятно, очень медленно из-за сильного дрейфа.

Тем не менее за час основные принципы управления дирижаблем стали понятны и морякам. Руори вернулся на мостик и стал отдавать приказы в переговорную трубу. Берег был уже близко. С гондолы был хорошо виден «Дельфин» с грузом военнопленных, плетущийся почти без парусов. Руори и остальным новоиспеченным аэронавтам придется выслушать немало шуток над их тихоходностью. Но Руори не улыбался, не радовался заранее этим шуткам и не обдумывал ответы, как было бы еще вчера. Сзади, не двигаясь, сидела Треза.

— Донита, вы знаете, как называется этот корабль? — спросил он, чтобы поговорить хоть о чем-то.

— Он называл его «Буйвол», — без всякого интереса в голосе ответила она.

— Что это?

— Такое дикое животное.

— Значит, он разговаривал с вами, пока нас искал. Он ничего интересного не говорил?

— Рассказывал о своих людях. Хвастался, что у них есть… много всяких вещей, которых у нас нет… механизмы, энергия, сплавы… как будто со всеми этими механизмами они не просто шайка мерзких бандитов.

В этот момент в ее голосе появилась хоть какая-то живая нотка. Он испугался, что. она начала останавливать сердце, но потом вспомнил, что мейканцы в отличие от маураев вроде бы так делать не умели.

— Он не оскорблял вас? — спросил Руори, не глядя на нее.

— Вы бы не назвали это оскорблением, — зло проговорила она. — А сейчас оставьте меня, ради всего святого! — Он услышал ее шаги — Треза открыла дверь и вышла.

«Ну, у нее все-таки убили отца», — подумал он. Это ранит кого угодно и где угодно. А ее, наверное, еще больше, чем его. Мейканцы росли исключительно под присмотром родителей и в отличие от маурайских детей не проводили половину времени за сном; едой и игрой со случайно попавшейся родней. Никак по-другому объяснить внезапное: помрачнение Трезы Руори не мог.

Уже был виден город. Над ним висели неприятельские корабли. Три против одного… да, сегодняшние события могут стать легендарными. Если, конечно, у него получится. Он знал, что должен был чувствовать безрассудное удовольствие, как от серфинга, или драки с акулой, или плавания в тайфун — любой головоломной проделки, где успех означает славу и внимание девушек. Руори слышал, как развлекаются его люди: поют, выбивают ногами воинственные ритмы и хлопают. Но в его сердце было холоднее, чем в Антарктиде.

При подходе к ближайшему кораблю Руори приготовился к достойной встрече и нарядил команду дирижабля в одежду пленных пиратов. Безупречный вид и конвоируемый «Дельфин» лучше всего покажут, что они — самые настоящие каньонцы, возвращающиеся после трудно доставшейся победы. Руори сказал в переговорную трубу:

— Так держать! Стреляй, когда будем проходить на траверсе!

— Есть! — ответил Хити.

Через минуту капитан услышал грохот катапульты. В иллюминатор он увидел, как прямо в центр вражеской гондолы вонзился гарпун.

— Трави линь, — сказал он Хити. Держим, чтобы метнуть в нее парус, а не загореться самим.

— Случалось мне ловить меч-рыбу, — ответил помощник. В его голосе проскальзывали насмешливые нотки.

Неприятельский дирижабль дернулся и отклонился от курса. Выстрелило несколько катапульт, одна стрела попала в цель, но от одной пробитой камеры дирижаблю ничего не сделается.

— Поворачивай! — заорал Руори. Подставляться под обстрел ему совсем не хотелось. Оба корабля стали медленно опускаться, паруса хлопали.

— Круто под ветер!

«Буйвол» превратился в якорь, лишая противника маневренности. Парус был уже готов. На этот раз к нему были приделаны рыболовные крючья. Он коснулся баллона с газом и ровно лег на нем.

— Поджигай! — прокричал Руори. По прикрепленной к парусу веревке побежал огонек. Через минуту пламя охватило весь корабль. Несколько парашютистов выбросились в море.

— Два осталось, — сказал Руори без капли того ликования, которое слышалось в криках его людей.

Пираты никак не были дураками. Оставшиеся дирижабли повернули назад к городу, совершенно не желая подставляться под огонь с воды. Один из них снизился, выбросил тросы, и стоявшие на земле быстро подтянули его к площади. В бинокль Руори увидел, как на нем забегали вооруженные люди. Другой, на котором, несомненно, была только сторожевая команда, маневрировал но направлению

К «Буйволу».

— Кажется, эти парни хотят связать нас боем, — предупредил Хити. — А тот, внизу, пока загрузит пару сотен солдат и возьмет нас на абордаж.

— Знаю, — ответил Руори. — Вот и пойдем навстречу их пожеланиям.

Он взял курс точно на корабль с минимальным экипажем. Дирижабль не стал уклоняться от встречи, хотя и мог бы. Всея культуре обитателей небес была присуща храбрость — она-то и не дала это сделать. Вместо того чтобы отлететь в сторону, пираты постарались как можно быстрее сманеврировать так, чтобы можно было забросить кошки. Тогда у второго корабля было бы время взять солдат и взлететь. Погрузка уже почти закончилась.

Теперь время их припугнуть, решил Руори.

— Давайте огненные стрелы, — сказал он. На падубе матросы засунули в небольшие цилиндры поршни из очень твердой породы дерева. На дне цилиндров был трут. Так поджигали пропитанные нефтью куски древесины. Как только дирижабль подлетел на достаточно близкое расстояние, лучники c «Буйвола» открыли огонь.

Если бы это не сработало, Руори бы отказался от дальнейших попыток и постарался поджечь неприятеля издалека, хотя по плану этот корабль и был ему нужен. Но пираты все еще находились под большим впечатлением от судьбы своих товарищей. Как только о борт гондолы ударились первые стрелы, совершенно не подготовленные к такому повороту событий северяне запаниковали и попрыгали вниз. Может быть, кто-то из них, опускаясь на парашюте, и заметил, что ни один лучник не целился в баллон с газом. — Живо! — крикнул Руори. — Туда! Тушите огонь! — На дирижабль забросили кошки, корабли сблизились. Матросы начали перелезать на соседнюю галерею и выплескивать из ведер воду.

— Внимание! — сказал он. — Половину людей на приз. Доставайте спасательные тросы и поторапливайтесь.

Он опустил трубку. За ним скрипнула дверь. Он обернулся и увидел, что на мостике опять появилась Треза. Она была все еще бледна, но причесалась и высоко держала голову.

— Еще один! — сказала она почти радостно. — Теперь остался последний.

— Но на нем полно народу, — промолвил Руори. — Я сожалею; что согласился с вашим отказом уплыть на «Дельфине». Я не вполне представлял, что это значит. Слишком рискованно.

— Выдумаете, я придаю этому хоть какое-то значение? — спросила она. — Я — Карабан.

— Но я придаю этому значение, — ответил Руори.

В ней пропало всякое высокомерие. Она быстро коснулась его руки и залилась румянцем.

— Простите меня. Вы столько сделали для нас. Нам никогда не отблагодарить вас.

— Это в ваших силах, — сказал Руори. — Как?

— Не останавливайте ваше сердце только потому, что ему больно.

Она посмотрела на него. Казалось, ее глаза светятся. В ведущей на палубу двери появился боцман.

— Все готово, капитан. Мы держим ровно тысячу футов. На обоих летучках у каждого клапана стоит человек.

— У всех есть спасательные тросы?

— Да. — Боцман вышел.

— Вам тоже он нужен. Пойдемте.

Руори взял Трезу за руку и повел на галерею. Почти со всех сторон их окружало небо. В лицо дул ветер, палуба под ногами ходила, будто была живой. Руори увидел, что к поручням было привязано множество легких канатов, взятых с «Дельфина».

— С парашютами прыгать нельзя. Слишком большой риск для необученных людей, — сказал он. — Но вам не приходилось спускаться по таким тросам. Я вам сделаю обвязку, чтобы подстраховать. Постепенно перебирайте трос руками и спускайтесь. Когда будете на земле, обрежьте веревки. — Руори отрезал ножом несколько кусков каната и связал их с моряцкой ловкостью. Когда он примерил его на Трезе, она вся напряглась.

— Но я же ваш друг, — пробормотал он.

Она расслабилась и даже улыбнулась. Руори отдал ей ее нож и вернулся на мостик.

Корабль пиратов уже поднялся с земли и приближался. Дирижабли Руори не двигались. Было видно, как солнце играет на гранях металла Руори понимал, что пираты видели, как было захвачено последнее судно, и на этот крючок не попадутся. Если ничего другого им не удастся, пираты просто могут поджечь его и спрыгнуть с парашютом. Он не отдавал лучникам приказа стрелять. Когда их разделяло уже всего несколько саженей, Руори крикнул:

— Открыть клапаны!

Из обоих мешков вылетел газ. Связанные между собой дирижабли стали падать.

— Огонь! — закричал он. Хити навел катапульту и выстрелил гарпуном в днище нападавшим. К снаряду был привязан якорный трос. — Поджигай и сматываемся!

Стоявшие на палубе разлили из бочек нефть и подожгли ее. Вспыхнули языки пламени.

Корабль каньонцев тянули вниз два привязанных к нему дирижабля, и он начал быстро падать. На высоте пятисот футов сброшенные спасательные тросы коснулись плоских крыш и потащились по улицам. Руори перепрыгнул через борт и чуть не сжег себе ладони, спускаясь.

И как раз вовремя. Загарпуненный дирижабль надул камеры газом из танков и взмыл вверх на тысячу футов, таща за собой свой груз. Наверное, никто еще не заметил, что этот груз горел. А от гарпунов Хити им будет очень непросто избавиться.

Руори поглядел вверх. Дыма от раздуваемого ветром пламени не было. Казалось, на дирижабле горит маленькое, но яркое солнце. Руори не рассчитывал, что огонь застанет пиратов врасплох. Он полагал, что Они выпрыгнут с парашютами на землю, где их смогут атаковать мейканцы. Он даже почти хотел предупредить их.

Тем временем пламя добралось до баллонов с остатками газа. Казалось, что громко вздохнул какой-то невероятный великан. Дирижабль с пиратами превратился в гигантский летающий костер, и ветер отнес его за городские стены. Несколько фигурок величиной с муравья попытались выпрыгнуть вниз. У одной горел парашют.

— Пресвятая Мария, — прошептала стоявшая рядом Треза, бросилась к нему на шею и спрятала лицо у него на груди.

7

С наступлением темноты во Дворце зажгли свечи. Правда, нельзя было скрыть уродства исполосованных стен и закопченных потолков. Стоявшие у трона часовые были все в лохмотьях и имели усталый вид. Не было заметно веселья и в городе. Слишком многие погибли.

Руори сидел на троне кальде. Справа от него находилась Треза, слева — Паоло Донойю. Последним предстояло выполнять функции власти, пока новая не будет официально утверждена. Вид у дона был строгий, и перевязанную голову он держал прямо. Треза широко раскрытыми глазами выглядывала из-под края окутывавшей ее мантии. Руори сидел свободно — после окончания сражения настроение у него несколько улучшилось, но лишь очень ненамного.

Это было трудное дело, даже после того, как воспрянувшие духом городские солдаты бросились на вылазку и погнали уцелевших врагов. Слишком многие из пиратов в плен не сдавались и дрались до тех пор, пока их не убивали. Несколько сот пленных, захваченных в основном еще в море, были опасным трофеем. Никто не знал, что с ними делать. — Ну, по крайней мере покончено с их войском, — сказал Донойю. Руори в ответ покачал головой:

— Нет, сенор. Жаль, конечно, но конца пока не видно. Там, на севере, тысячи таких дирижаблей и толпы сильных и голодных людей. Они были здесь не в последний раз.

— Мы будем готовы к этому, капитан. И встретим их достойно. Увеличим гарнизон. Поставим заградительные аэростаты. Приготовим зажигательные паруса, пушки, которые могут стрелять вверх. Может, даже воздушный флот удастся сделать… научиться летать самим.

Треза пошевелилась. В ее голосе снова зазвучала жизнь, хотя это была жизнь, полная ненависти.

— В конце концов, мы сами придем к ним с войной. В Корадских горах ни одного не останется.

— Нет, — ответил Руори. — Этого быть не должно.

Треза резко повернулась к нему и пристально посмотрела из-под мантии. Наконец она сказала:

— Да, мы должны возлюбить наших врагов. Но к ним это не относится. Они не люди.

Руори обратился к пажу:

— Пошлите за главным пленником.

— Чтобы объявить ему наш приговор? — спросил До-нойю. — Это надо сделать официально, при всем народе.

— Нет. Просто поговорим с ним.

— Я не понимаю вас, — сказала Треза. Она запиналась, и говорить презрительно не получалось. — После всего, что вы сделали, в вас неожиданно пропало мужество.

Руори не понял, почему его слова ее задели. Если бы это сказал кто-нибудь другой, ему было бы глубоко безразлично.

Вошел Локланн. Его сопровождали два охранника. Руки пирата были связаны за спиной, на лице — запекшаяся кровь, но он шел как победитель. Подойдя к трону, Локланн остановился, расставив ноги, и ухмыльнулся Трезе.

— Значит, — сказал он, — эти тебя не удовлетворяют и ты решила позвать меня?

Треза вскочила на ноги и закричала:

— Убить его!

— Нет! — крикнул Руори.

Стражники замялись, и мачете остались наполовину в ножнах. Руори встал и поймал Трезу за руку. Она вырывалась и шипела как кошка.

— Ну хорошо, не убивай его. — Она согласилась так быстро, что в это даже не верилось. — Не сразу. Медленно. Пусть его задушат, сожгут заживо, сбросят на копья…

Руори крепко держал ее до тех пор, пока она не успокоилась. Когда же он отпустил ее, она села и заплакала.

— Кажется, Я понимаю, — раздался стальной голос Паоло Донойю. — Надо найти ему подходящее наказание.

Локланн плюнул на пол.

— Конечно, — сказал он. — С беспомощным человеком можно вытворять любые штуки.

— Стой спокойно, — произнес Руори. — Ты этим себе никак не поможешь. И мне тоже. — Он сел, положил ногу на ногу, скрестил на коленях пальцы и уставился перед собой, в окутанную темнотой часть зала. — Я знаю, что этот человек причинил вам боль, — осторожно произнес он наконец. — И возможно, что вы будете страдать от, его сородичей и в будущем. Это молодая раса, неосторожная, как все дети. Такими были и ваши, и мои предки. Может быть, вы считаете, что Перио была создана мирным путем? Или, если я только правильно помню вашу историю, инейцы были рады приходу сланцев? А ингличдне воцарились в Новозеллании без. насилия и кровопролития? А маураи не были раньше людоедами? В эпоху героев должны быть и антигерои.

И ваше оружие против обитателей небес — не армия, которая просто обречена потеряться в непроходимых горах… Ваши священники, художники, купцы, ремесленники, воспитанность, мода, образование — если вы используете все это, то поставите их на колени.

Локланн вздрогнул.

— Ты дьявол, — прошептал он. — Ты на самом деле хочешь обратить нас в… бабскую веру и обречь на жизнь в этой городской клетке? — Он откинул назад рыжую гриву и проревел: — Нет!

— Это займет одно-два столетия, — сказал Руори. Дон Паоло улыбнулся себе в усы.

— Очень утонченная месть, сенор капитан, — согласился он.

— Слишком утонченная! — Треза подняла заплаканное лицо, жадно глотнула воздух, подняла руку с длинными ногтями и скрюченными пальцами и резко опустила вниз, как будто впиваясь в глаза Локланна. — Даже если бы это было возможно, — огрызнулась она, — даже если бы у них была душа, что нам с ними делать или с их детьми и внуками… с ними, которые сейчас убивают наших малюток?! Да услышит Всемогущий Господь: я, последняя из рода Карабан, обращусь к народу, и мейканцы пойдут за мной! И я говорю: только истребление для этих тварей! Мы можем сделать это, клянусь! Текканцы нам помогут за право грабежа. И я еще увижу, как горит твой дом, ты, свинья, и как псы пожирают твоих сыновей! Она резко повернулась к Руори.

— И как еще мы можем защитить наши земли? Мы со всех сторон окружены врагами. И у нас нет выбора — если мы не уничтожим их, они уничтожат нас: А мы — последняя мериканская цивилизация!

Треза села на место и задрожала. Руори потянулся, чтобы взять ее за руку. Она была холодной. Треза на мгновение бессознательно напряглась и отдернула ее.

Он устало вздохнул. — Я вынужден не согласиться, — сказал он. — Простите. Я понимаю ваши чувства.

— Ничего вы не понимаете, — сквозь зубы произнесла Треза. — И не можете понимать.

— Но все же, — сказал он, заставляя себя говорить сухо, — я не просто высказываю пожелания, которые у каждого человека свои. Я представляю свое правительство. Мне надо вернуться, чтобы рассказать о том, что здесь происходит. И я заранее знаю, что они на это скажут.

Они помогут вам противостоять нападениям. Ведь вы от этого не можете отказаться? Люди, которые будут стоять во главе Мейко, не отклонят наше предложение о союзе, только чтобы сохранить эту необоснованную независимость действий, как бы ни возражала горстка экстремистов. И требовать мы будем очень немногого. Основное требование будет состоять в том, чтобы, когда обитатели небес устанут от бесплодных попыток пробить нашу совместную оборону, вы начали завязывать с ними тесные мирные отношения.

— Как? — спросил Локланн. Его голос прозвучал в полной тишине. Белые глаза уставились из-под шлема прямо на Руори.

— А начнем мы с тебя, — сказал маурай. — Когда настанет время, тебя и твоих товарищей отправят домой. И вашим выкупом будет как раз то, что вы согласитесь принять дипломатическую и торговую миссии.

— Нет, — сказала Треза так, как будто слова вызывали у нее, боль в горле. — Только не его. Пошли остальных; но не этого, чтобы он там хвастался тем, что сделал здесь сегодня.

Локланн опять ухмыльнулся.

В Руори вспыхнул гнев, но он сдержался и промолчал.

— Я не понимаю, — раздраженно произнес дон Паоло. — Почему вы так обращаетесь с этими скотами?

— Потому что они цивилизованнее вас.

— Что?! — Дворянин вскочил на ноги и схватился за меч, но с высокомерным видом сел опять. Его голос был холоден как лед. — Объяснитесь, сенор.

Руори не видел под капюшоном лица Трезы — она сидела обособленно в своем одиночестве, но чувствовал, как она отдаляется от него все дальше и дальше.

— Они изобрели летательный аппарат, — сказал он, тяжело опускаясь в кресло, усталый и без какого бы то ни было победного чувства… О творец всего, сущего, Танароа, подари мне этой ночью сон! — Но…

— Они сделали его, не просто скопировав древнюю технику, — объяснил Руори. — Обитатели небес были простыми беженцами, но создали прямо в пустыне цивилизацию, способную отправлять тысячи воинов в другие земли и при этом не нуждаться в толпе крестьян. Во время допроса я выяснил, что они собирают солнечную энергию, что у них есть гидроэлектростанции, что они развили синтетическую химию, навигацию и необходимую для нее математику, металлургию, аэродинамику, создали порох… Конечно, эта культура развивается неравномерно— просвещенные слои по сравнению с безграмотными массами очень невелики. Но даже эти массы должны уважать науку, иначе обитатели небес никогда бы не добились того, что имеют.

— Короче говоря, — вздохнул он, думая о том, удастся ему убедить ее или нет, — обитатели небес — технологическая цивилизация. Единственная, кроме нас, которую мы знаем. Поэтому они слишком ценны для всех нас, и их нельзя терять.

Вы культурнее, человечнее, у вас более развито искусство, шире кругозор, вам присущи традиционные добродетели. Но у вас нет науки. Все ваши знания добыты не вами — это заслуга древних. Старого топлива больше нет, и вам приходится использовать мускулы, и, как следствие., у вас полно чернорабочих. В шахтах нет железа и угля, и вы разбираете ради металла старые постройки. Я нигде здесь не видел, чтобы кто-то пытался использовать в качестве источника энергии воздух, солнечное тепло, химические элементы. Я уже не говорю о теоретической возможности синтеза гелия без уранового детонатора. Вы пытаетесь оросить пустыню, что в тысячу раз тяжелее, чем использование морских ферм, а усовершенствовать рыбную ловлю никогда и не пробовали. Никто из вас не разрабатывал алюминий, которого в глиноземе все еще полно, и не пытался составить из него стойкие сплавы, нет, ваши фермеры до сих пор используют инструменты из дерева или вулканического стекла.

Вы вовсе не невежественны и не суеверны. Средств к приобретению новых знаний — вот чего вам не хватает. Вы прекрасные люди, ваш мир добрее. И я люблю вас настолько, насколько ненавижу этих дьяволов. Но, друзья мои, если предоставить вас полностью самим себе, вы постепенно скатитесь обратно в каменный век.

Его голос снова окреп и звучал теперь на весь зал. — Путь, на котором стоят обитатели небес, — это трудный путь наружу, путь к звездам. И в этом смысле, ради которого можно пренебречь остальным, нам они ближе, чем вы. Мы не можем позволить себе дать погибнуть цивилизации, столь похожей на нас.

Он закончил говорить и, провожаемый изумленным взглядом Донойю и ухмылками Локланна, сел на место. В зале повисла тишина. Стражник переминался с ноги на ногу, его кожаная кираса слабо поскрипывала.

Наконец Треза. произнесла из-под капюшона очень низким голосом:

— Это ваше последнее слово, сенор?

— Да, — ответил Руори.

Он повернулся к ней. Треза чуть подалась вперед, капюшон немного сдвинулся, и край ее лица осветился пламенем свечи. Взгляд зеленых глаз иполураскрытые губы отдали ему его победу.

Он улыбнулся.

— Я не думаю, что вы сразу все поняли и приняли. Мы не могли бы обсудить это еще раз, еще много раз? Когда вы увидите Острова, на что я надеюсь…

— Ты, инрстранишка! — пронзительно крикнула она. Раздался хлопок — ее ладонь ударила его по щеке. Треза вскочила, слетела по ступеням трона и выбежала из зала.

Примечания

1

Роза компаса — изображение картушки компаса на карте.

(обратно)

Оглавление

Об авторе

Пришельцы с небес

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7 . .

Реклама на сайте