«Перевод»

Андрей Егоров Перевод

Посол межгалактического дипкорпуса Земли Кирилл Звягинцев жестоко страдал от скуки. Обитатели Амальгамы, планеты в Созвездии стрельца, были настолько ленивы, что почти не двигались, а в их густой шкуре обитало сразу несколько видов растений. Пахучий мох делал оттенок их шерсти зеленовато-бурым, вьюнок с тонким стеблем оплетал тела амальгамцев причудливым узором, а мокрица образовывала скопления мелких белесых цветочков в паху и подмышками. Языки аборигенов шевелились настолько медленно, а мысли текли так размеренно, что разговор с ними был почти невозможен. Ответа на любой, даже самый простой, вопрос приходилось ждать неделями, а иногда и месяцами.

Кирилл пил разбавленный этиловый спирт (его присылали для нужд лаборатории) и с тоской смотрел на унылое побережье чужой планеты. Оставив лишь узенькую полоску желтого песка, к самому океану придвинулись густые джунгли. А в них, вплетенные в дебри, словно они стали их неотъемлемой частью, среди лиан и сочных съедобных листьев, болтались амальгамцы. Им не было никакого дела до землян, прибывших сюда три года назад с дипломатической миссией, они не интересовались назойливым присутствием чужаков, их, вообще, не волновали внешние раздражители. «Ленивцы», как их окрестили земляне, предпочитали самосозерцание и медитацию, в которой чрезвычайно преуспели. Переползая периодически с дерева на дерево, аборигены, казалось, были совершенно счастливы.

Кирилл – напротив, он криво улыбнулся. Два дня назад один из местных жителей сподобился дать ответ на давно задаваемый вопрос, и Звягинцев испытывал некоторое удовлетворение от того, что ему, наконец, есть, что сообщить на Землю. Он порядком утомился, почти год вопрошая раз за разом то одного, то другого амальгамца: «Сколько лет вашей цивилизации?» Те делали все, чтобы не отвечать – бессвязно бормотали под нос, спали три дня кряду, медитировали, предлагали перекусить листьями, в общем, тянули время всеми возможными способами. Другой бы на месте Звягинцева давно вышел из себя. Но его ведь не просто так выбрали на эту тяжелую работу – психологи определили, что он обладает феноменальным упорством в достижении поставленных целей и, что самое важное, отличается ангельским терпением, если обстоятельства складываются так, что приходится ждать.

Полученный ответ, правда, был довольно странным. Ленивец заявил, что их цивилизация была всегда. И еще добавил пару слов о гармонии с природой, в какой испокон веков пребывают амальгамцы. Гармонию сложно было не заметить. Вот только цивилизацией это растительное существование Звягинцев, да и остальные участники дипмиссии, не признавали. К местным жителям они относились с плохо скрываемым презрением, как к ущербным представителям разумной расы – так относятся к инвалидам или умственно отсталым.

Годы шли, и с течением времени Кирилл понял, что говорить с аборигенами решительно не о чем. Даже если в их продолговатых головах помещаются хоть какие-то мысли, все они настолько незначительны, что не заслуживают внимания такого высокоразвитого существа, как человек. Если бы на Амальгаме были хищники, размышлял дипломат иногда, ленивцам пришлось бы спасать свои жалкие жизни. Вот тогда бы они зашевелились. Может, даже приспособили бы орудия труда (которых у них, кстати, тоже нет) к битью разного зубастого зверья по головам. Или если бы климат на планете вдруг стал суровым, мечталось послу, им пришлось бы слезть с ветвей и мигрировать в поисках благоприятного места для жизни и выращивания потомства. Но как назло, на единственном материке царило вечное лето, а хищных тварей на Амальгаме сроду не водилось. Даже теплый океан был населен мелкими разноцветными рыбешками – они с удовольствием поедали водоросли, но не друг дружку.

Помимо скуки было и другое обстоятельство, усугублявшее депрессию. Звягинцев отчаянно страдал от того, что его карьера складывалась совсем не так, как ему грезилось когда-то. Во времена ученичества он полагал, что, отправившись в дальний космос, сразу проявит себя – и немедленно вознесется по карьерной лестнице на самый верх. После чего вернется на Землю (там у него осталась невеста, вышедшая замуж за другого), и займет достойную должность в министерстве, куратора или начальника рангом пониже, но с перспективой роста. Но проклятая Амальгама смешала все планы – годы шли, а он застрял в той же точке, с какой начал восхождение к карьерным вершинам. Так ощущает себя человек, который однажды задумал покорить Эверест, но по прошествии весьма длительного периода времени понял, что все еще находится у подножия горы. Да еще эта девушка, будь она неладна… Когда Кирилл узнал, что она выходит замуж, сердце его задрожало и упало куда-то вниз, а всегда устойчивая нервная система дала сбой, из глаз брызнули слезы. Он заперся у себя в комнате, залез под одеяло и прорыдал почти сутки. И, наверное, окончательно впал бы в уныние и профнепригодность, но лаборант Лаврушин, человек с пониманием, заявился в апартаменты посла и угостил его разбавленным спиртом. Лекарственный эффект оказался настолько сильным, что Звягинцев сумел смириться и с потерей девушки и со своим незавидным положением, напоминающим ссылку.

И все же терпение его было не безграничным.

– Я прошу перевода! – заявил он во время очередного сеанса связи с центром. Со стороны Кирилла это был очень смелый шаг – не всякий дипломат решился бы на подобную просьбу. Ведь он фактически признавал, что не справился с поставленной задачей. Но сейчас, когда был получен бредовый ответ на вопрос «сколько лет цивилизации амальгамцев», Звягинцев полагал, что достоин снисхождения.

– Вы понимаете, чем это чревато для вас? – уточнил куратор. – Ваши предшественники не добились успеха, даже столь малого. Неужели вы хотите и этот малый успех превратить в поражение? Вы ведь знаете, как перевод скажется на вашей карьере…

– Я на грани, – Звягинцев облизал сухие губы, – если вы не переведете меня, я за себя не ручаюсь.

– Вот как, – куратор помолчал, – что ж, мне понятно ваше состояние. Никто и не говорил, что будет легко. Задача перед вами, действительно, стояла непростая. Но где гарантия, что вы справитесь с новой задачей?

– Я справлюсь! – Кирилл подался вперед, почти прилип к голографическому экрану. – Можете на меня рассчитывать. Я был лучшим на курсе. Я сделаю все, что от меня зависит.

– Ну, хорошо, я попробую удовлетворить вашу просьбу. Не подведите меня.

– Можете на меня положиться…

После завершения сеанса Звягинцев нацедил себе в стакан спирт из заранее припасенной бутыли, разбавил дистиллированной водой, возвел глаза к потолку, в немой мольбе к тому, кто владеет судьбами всех разумных существ, и особенно дипломатов, и немедленно выпил…

То ли его просьба была услышана в потусторонних сферах, то ли начальство на Земле насторожили слова посла о том, что он «на грани», но уже через неделю пришел приказ о переводе. Кирилл своей радости не скрывал. Он устроил подчиненным настоящий пир, плавно перешедший в пьяный разгул, в конце которого Звягинцев бегал по прибрежной полосе и швырял гальку в невозмутимый океан. При этом он громко хохотал, чувствуя себя по-настоящему счастливым человеком…

Кирилл проснулся в хорошем настроении. Вчера транспортный корабль доставил его на планету Дея в Созвездии скорпиона. Климат здесь был мягкий, воздух свежий и ветреный. Спалось на новом месте отлично. Правда, ночь и день в этом поясе сменялись каждые полчаса. Но окна прикрывали плотные жалюзи, так что световые эффекты не раздражали. Сегодня должен был состояться первый дипломатический прием. Звягинцев надеялся проявить свои лучшие качества. Пусть на Земле узнают, на что он способен.

Он вскочил с постели и занялся утренней гимнастикой. С этого дня, решил Кирилл, никакого алкоголя, только здоровый образ жизни. Он несколько раз отжался от пола, побегал на дорожке, попрыгал через лазерную скакалку, посетил ионный душ, пригладил прическу у зеркала, облачился в строгий костюм и спустился в холл. Здесь его уже встречал атташе посольства. Хотя Кирилл прибыл накануне поздно, они успели познакомиться. Да и как не встретить нового шефа? Подобная небрежность может плохо сказаться на карьере. Вместе с атташе они прошли в зал для приемов.

Кирилл заметил, что подчиненный вертит в руках допотопный диктофон.

– Будете записывать? – поинтересовался не без ехидства. Сам он весьма преуспел в тренировке памяти, и был уверен, что она не подведет, он запомнит весь разговор в деталях.

– А как иначе? – почему-то удивился атташе и нажал кнопку, активируя запись.

Не успели они пройти в зал для приемов, как двери распахнулись, словно под ударом стихии. Две темные фигуры, похожие на тени, мелькнули в светлом проеме и в считанные мгновения оказались перед дипломатами. Они были высоченного роста, жестикулировали так, что конечности рассекали воздух со свистом. Громогласной скороговоркой пришельцы оглушили Звягинцева. От неожиданного напора и скорости он впал в оцепенение. Через секунду их силуэты мелькнули, удаляясь, дверь захлопнулась с грохотом.

– Что… что это было? – пробормотал Кирилл, пораженный стремительностью визита до глубины души.

– Местные жители, – поведал атташе, глянул на диктофон и отключил его, – отдам на расшифровку. К вечеру будем знать, что они сказали…

У Звягинцева натурально отвисла челюсть. Он внезапно почувствовал себя медлительным и туго соображающим «ленивцем» с Амальгамы. Пожалуй, там у него было даже больше шансов проявить себя и сделать успешную дипломатическую карьеру.

– Черт побери! – вскричал Кирилл, ощущая, как растет желание расколотить что-нибудь о стену, а потом дать кому-нибудь в морду, например предусмотрительному атташе с диктофоном. Он разразился потоком нецензурной брани, затопал ногами и заметался по залу для приемов, круша все, что попадалось на пути – вазы с цветами, голографические картины на стенах, камеры наблюдения, пробил кулаком в двух местах стену из твердого гипсокартона. Надвигался нервный срыв – главная проблема межгалактических дипломатов.