«Кир-60»

Эдуард Авдонин Кир-60

Мой отец — программист. Я сейчас учусь на эту же специальность. Дело хорошее. Всегда имеешь свежий воздух и независимый паек, не говоря уже о лишних кубических метрах квартиры. Вам, счастливейшие созданья, Вам, о призрачное прошлое человечества, Вам, свободные жители Земли, адресую этот рассказ.

Кир-60 возвращался с учебы. После двенадцатичасового общения с компьютером болела голова, но Кир был доволен. Он посасывал из баллончика кислород, такую роскошь можно было позволить, мозг требовал сил.

Дорожка быстро неслась по узкому пластиковому тоннелю. Впереди, на дорожке, бегущей в обратную сторону, показался человек. Он был довольно пожилой на вид, и когда он подъехал ближе, Кир увидел в его глазах ту грустную и упрямую искорку, которая присуща всем, кто видел Землю до всеобщего краха.

Кир не любил таких. Они были психованными и упрямыми, к тому же слишком много вспоминали, а нужно было только работать, к тому же у них была какая-то мания поучать молодежь по всеобщей связи, и причем мололи всякую чепуху. О том, что не надо терять облик человека, что нельзя забывать свое прошлое, нельзя замыкаться в себе. Они не могли понять, что в современных условиях, где действовал только закон джунглей — остается сильнейший — где у разумного животного существовали только физиологические потребности, а все остальное считалось слабостью и подлежало отсеву, что здесь их советы никому не нужны. Молодежь была ими недовольна, но приходилось терпеть, земляне заняли все руководящие посты на этом корабле.

Впрочем, кораблем это назвать было трудно. Огромная масса железа и пластика, несущая в себе с огромной скоростью несколько миллионов людей уже пятое десятилетие, не могла называться кораблем. Это была одна из десяти искусственных управляемых планет, спасшихся перед всеобщим крахом солнечной системы.

Дорожка вынесла его на циклическую площадь. Здесь было как всегда много людей — место информационного общения. Из угла раздавались какие-то животные звуки. По полу в приступе удушья катался худой, полураздетый парень. Он хватал себя за горло и хрипел.

«Еще пятнадцать минут похрипит и крышка», — подумал Кир и собрался уходить, но остановился. К умирающему подошел какой-то человек, на вид один из землян, отстегнул от пояса новенький кислородный баллончик и протянул ему. Баллончик не достиг жаждущего рта умирающего, а был выбит из рук землянина ногой проходившего мимо атомщика в синей форме. Кир трезво оценил обстановку. Старый землянин, в прошлом, очевидно, космический десантник, выпрямился на высоту своего роста и готов был вот-вот кинуться на атомщика. Землянин выглядел здоровее, хотя атомщик был моложе него лет на тридцать. Но подоспела ассенизационная служба. Из маленького электромобиля выскочили два человека. Один из них воткнул в плечо умирающего шприц, потом они ловко упаковали бездыханное тело и увезли его на машине. Лицо землянина стало темным. Он засунул баллончик на место и торопливо скрылся в одном из выездов с площади.

— Кир! — раздалось сзади. Кир обернулся и увидел Вету.

— Я тебя давно не видел. Пойдем, — сказал Кир и пошел дальше, не оборачиваясь, чтобы узнать, идет ли она за ним. Раз сама подошла, значит идет.

— Жалко, что у меня не было баллончика с кислородом, — сказала Вета через некоторое время. Кир остановился и начал отстегивать запасной баллончик, но остановился. Вета вовсе не дышала тяжело, а с удивлением следила за его действиями.

— Что ты! Сейчас мне кислород не нужен. Мне он вообще никогда не был нужен, — в ее голосе промелькнуло самодовольство, но тут же исчезло, — Я стояла рядом с тем человеком, который умер на площади, но ничем не могла ему помочь, — теперь голос звучал грустно.

Она долго молчала, пока они шли. В комнате она только вздохнула и, сев на откидную кровать, пихнула кулачком в центр подушки.

— Один старый землянин давал мне одну вещь оттуда, из лишнего груза.

— Какую? — Кир нажал кнопку веселящей атмосферы.

— Книгу, — Вета начала улыбаться и перестала забито ежиться.

— Что в ней было?

— Я вначале даже не поняла. Говорилось о жизни одного человека давно, еще на Земле. Много непонятных, неточных эпитетов. Странно, но…

Она вдруг вырвалась из рук Кира и отпустила кнопку веселящего газа.

— Не хочу.

— Что это значит?!

— Не знаю. Не обижайся, пожалуйста.

— Тебе надо обследоваться.

— Уже обследовалась. Психика в порядке, даже на подъеме.

— Зачем ты тогда пришла?

— Это я тоже плохо осознала. Не могу быть одна.

Она подошла к двери и остановилась.

— Я пойду.

— А может, останешься?

Вета мотнула головой и вышла.

На следующее утро Кир уже был у машины. Каждый день он сливался с ней и ее мозг работал вместе с мозгом Кира. Ряд цифр сменялся другим, потом третьим, сколько этих рядов ушло вместе с безвозвратно ушедшим временем, никого не интересовало. Неожиданно машина отключилась и в наушниках раздался голос распорядителя.

— Великолепный результат, Кир. Ты показал себя с хорошей стороны. Разведывательный космодром прислал запрос на программиста. Пойдешь в их распоряжение. Три часа уйдет на переустройку тебя, и потом, сразу дождавшись нужного рейса, ты полетишь на тунксере по распоряжению главного компьютера промышленности.

Кир поехал домой. Вся душа его ликовала. Если сейчас его занимают на выполнение приказов главного компьютера, то что же будет дальше?!

— Ой, Кир! — с соседней дорожки к нему перескочила Вета.

— Ты почему свободна? — удивился он.

— Я уже месяц свободна. Меня зачислили в полезный генофонд. Теперь я в любое время могу находиться там, где хочу и делать то, что хочу.

— Куда же ты собираешься?

— Ко внешним работникам. Ты же знаешь, как я завидовала тем, кто может свободно перемещаться в космосе.

— Не понимаю этого стремления. Во-первых, там опаснее, чем внутри…

— Потому я туда и лечу. Чтобы сохранить то, что может бесследно исчезнуть.

— А, селекция, — почему-то со злобой проговорил Кир.

— Ты злишься оттого, что я уезжаю? — спросила Вета, с сожалением глядя на него.

— С сегодняшнего дня я сам внешний работник по спецзаданиям.

— Неужели! Ты молодец, Кир! В твоем возрасте и так сильно выделиться!

Кир не понимал многого в движениях Веты, в них не было ничего нормального. Вот и сейчас. Чего это она так обрадовалась? Однако чем больше он ее не понимал, тем привлекательнее становился сам образ Веты в его глазах. Кир не любил непонятных чувств, однако ничего не мог поделать.

— Я много о тебе думаю. Это мешает работать, — сказал Кир.

В глазах Веты мелькнуло удовольствие и это Кира разозлило.

— Что ты хочешь?

— Ничего. Привыкни к мысли, что я ни от кого не завишу и ни в чем, что не могу сделать собственными силами, не чувствую потребности.

Кир повернулся и пошел дальше, с неравнодушием отметив, что сзади раздаются ее шаги.

Кир работал на тенксере N322 по добыче урана. Цифры, цифры, работа, уравновешивающаяся иногда повышением в разряде. Кир знал, что он делает, не знал зачем и не хотел знать ничего. В его пустом духовном мире царили одни честолюбивые мысли, самой главной из которых была мечта стать человеком разряда мыслящих руководителей компьютера. Но случилось непредвиденное и самое подлое, на что способна природа. Мозг его не выдержал нагрузки и Кир, сразу понизившись в разряде на два балла, был отправлен на отдых.

Теперь он много спал и много скорбел по утерянной карьере. В его больничном боксе никто не появлялся, да и не мог никто там появиться потому, что человек в этой огромной планете всегда одинок и особенно в беде.

День сменялся другим. Кир чувствовал, что уже может подолгу думать, только, увы, не с тем успехом, как прежде. Что-то новое появилось, явно ненужное, но вовсе не собирающееся уходить. Казалось, что мир устроен только для грызни за условия существования.

Где-то там, впереди маячила такая желанная звезда, до которой лететь осталось очень долго. Он ее не увидит, как не увидят ее многие его потомки. Но жить можно и сейчас! Можно чувствовать гордость за силу человечества, способного перебросить свою цивилизацию за биллионы километров по безграничной пустоте космоса. Можно чувствовать сам полет, ту гигантскую скорость, с которой ты перемещаешься в пространстве вместе с миллионами таких же, как ты, хоть и готовых в любую минуту услужливо перегрызть тебе глотку, но выполняющих с тобой одно дело. Ох как еще долго лететь!

Медленно поехала в сторону дверь. В бокс вошла Вета. Встала рядом с ним и молча стала его разглядывать. Кир тоже лежал молча, он никогда не понимал Вету, но этот поступок был самым загадочным.

— Ты, я вижу, поправляешься, — тихо сказала она.

— Я пробуду здесь еще двое суток. Если тебя это интересует.

— Это я узнала и без тебя.

Она опять немного помолчала.

— Я интересовалась, почему ты оказался здесь. Оказывается, ты дал две жизненные нормы среднего программиста. За три года.

Кир молчал. Ему это теперь было не нужно.

— Как будешь жить дальше?

— Никак. Зачем вообще…

— Жить? Да, здесь жить не стоит. Я была везде.

— Нашла?.. Что-нибудь?

— Нет. Такие, как я, не должны жить здесь. У меня Земные слабости передаются по наследству и обрекают на мучения. Ты не знаешь, что это такое.

— Я на твоем месте не стал бы этого делать.

— Ты так ничего и не понял. Что ж, прощай, — Вета вышла из бокса и дверь равнодушно закрыла ее от взгляда Кира.

Я не хочу жить таким потребителем, неспособным на то, что я мог раньше, но так как выбора нет, то я не хочу жить вообще. Я уйду и никто об этом не пожалеет. Но почему не хочет жить Вета? Редко кто имеет такие возможности для процветания здесь. Ведь она сильная! Ответьте мне, земляне!

А корабль летел и летел дальше, никто не оглядывался назад, чтобы не мешать. Мчалась в пространстве планета, готовя в конце пути своего рай для выживших.