«Смешной баобаб»

1013

Описание

Рассказ, 1970 год Аннотация: Дирекция сада была потрясена памятью и понятливостью Каро — он знал в этом саду каждый уголок, деревце, куст. И не только знал по имени, но и всю его родословную. И его волновал сохнущий баобаб. Он был смешным, поскольку решил помолодеть. Произведение входит в: — сборник «Пророки» (1971) — авторский сборник «Глиняный бог» (2003)



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Анатолий Днепров Смешной баобаб

– А сейчас мы пройдем пампасы и начнем пробираться сквозь южноамериканскую сельву… Это так у них называются джунгли. А пампасы вроде нашей степи. Правда, здесь, в Аджарии, нет степей. А рядом, на Украине, есть… Джунгли у нас тоже есть. И здесь, на Кавказе, и в Уссурийском крае. Это рядом с Владивостоком…

Каро, наш гид по Батумскому ботаническому саду, не умолкал ни на минуту. Он знал в этом саду, или, лучше сказать, заповеднике, каждый уголок, каждое деревце или куст. И не только знал по имени, но и всю родословную. Он был высокого роста, широкоплечий, с тонкими белыми усами и острой бородкой, которая делала его чем-то похожим на Дон-Кихота.

Мы были очень удивлены, когда узнали, что Каро из своих шестидесяти пяти лет двадцать гонял в горы отары овец. Позже я узнал, как удивилось руководство Батумского ботанического сада, когда в отдел кадров к ним, прихрамывая, пришел старик и сказал, что хочет работать здесь. В горах он сломал ногу и теперь не может больше оставаться в пастухах.

– А что вы, собственно, сможете у нас делать?

– Ухаживать за этими прекрасными деревьями и цветами. Они всегда стоят на месте, не то что мои овцы. А уж я их полюблю, как родных, хотя большинство из них и чужие.

Сначала он был садовником. А после стал гидом.

Дирекция сада была потрясена памятью и понятливостью Каро, который за год впитал в себя все, что рассказывали профессиональные гиды экскурсантам.

Сейчас ему нельзя было дать и шестидесяти. Да и вообще здесь, в Аджарии, старики безвременны. Того и гляди столетнего гражданина окликнешь: «Молодой человек!»

Мы пробрались сквозь опутанную лианами сельву, где царил полумрак и влажная, мшистая земля дышала горячим терпким паром, и выбрались на залитую солнцем поляну.

– Здесь, товарищи, начинается Экваториальная Африка. Начинается она с саванны.

– Чего, чего? – переспросил кто-то.

– Саванна. Это по-африкански тоже степь.

Наша экскурсионная группа пробиралась по узкой тропинке к вершине холма. Причудливые травы и кустарники окружали нас со всех сторон; и иногда, на поворотах, мы видели только высоко поднятую голову Каро, который оживленно что-то рассказывал тем, кто шел рядом с ним.

– С вершины холма очень хорошо видно море. Там мы отдохнем. В тени вон того замечательного дерева.

Экскурсанты расположились на траве и залюбовались видом на море. Солнце склонялось к вечеру, воздух светился серебристым светом, и море было не голубым, как обычно, а серебристым, с гофрированной солнечной дорожкой, теряющейся в дымке.

– Аве маре, моритури те салютант, – мечтательно произнес инженер из Ленинграда. – Все мы умрем, и сюда придут другие люди и будут любоваться этим волшебным зрелищем…

– Зачем умирать? – воскликнул Каро. – Жить надо! Долго-долго, как это дерево!

Он повернулся к стволу зеленого гиганта и любовно погладил мощную морщинистую кору.

– А что это за дерево, Каро?

– Замечательное дерево. Вечный страж африканских саванн. Это баобаб. Живет пять тысяч лет!

– Сколько? – взвизгнула молодая курортница в шортах.

– Пять тысяч. Может быть, даже больше. Его привезли сюда уже в очень солидном возрасте.

Каро встал, вытащил из кармана выцветшей сатиновой куртки клеенчатый сантиметр и стал обмерять ствол. Закончив обмер, он достал записную книжку, посмотрел на столбик цифр и записал следующую.

Никто не заметил, как он поднял голову, посмотрел на могучую крону дерева, глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой.

Когда он попрощался с нами у выхода из сада, я взял его за руку и отвел в сторону.

– Каро, а почему вы обмерили ствол баобаба, а после печально вздохнули?

– Сохнет. Понимаете, сохнет на глазах. Это будет такая потеря. Сначала обхват был десять метров семьдесят сантиметров. После – девять метров тридцать сантиметров. А сейчас уже пять метров, – гибнет не по дням, а по часам. Делаю все. Не отхожу от него. Ученые подкормку придумали. А он сохнет…

Последние слова он произнес с сильным акцентом, темпераментно махнул рукой и скрылся среди олеандров, прихрамывая пуще прежнего.

Года через три я снова оказался в Батуми, на конференции по проблеме долголетия, и вспомнил Каро и его погибающий баобаб. В перерыве между заседаниями я отправился в ботанический сад.

– Где Каро?

– Как обычно, – безразлично ответила голубоглазая лаборантка. Она переливала какую-то жидкость из одной колбы в другую.

– Что значит «как обычно»?

Она подняла на меня большие глаза.

– Возле своего баобаба.

– Он по-прежнему работает гидом?

– Нет, сейчас не работает.

– На пенсии, значит?

Девушка криво улыбнулась.

– Здесь, в Батуми, проходит конференция по долголетию. Читала я в газете, как местные физиологи расхваливают здешний климат и здешних стариков. А вот то, что некоторые с возрастом впадают в детство, об этом почему-то не говорят.

Но я уже не слушал ворчливую белоснежную лаборантку.

Я прошел уссурийские джунгли, сибирскую тайгу, альпийские луга, спустился в пампасы, пересек сельву – и вот саванна!

Я почему-то очень волновался, и мне не терпелось скорее увидеть Каро.

Он лежал у самого стола на спине и курил трубку. Когда я подошел, он повернул голову, а после снова отвернулся и уставился вверх.

– Каро, вы меня не узнаете?

Он молча покачал головой.

– Я был здесь с экскурсией. Вы тогда опасались за это дерево, а оно вон какое роскошное, более пышное, чем прежде, и, конечно, проживет еще пять тысяч лет!

Он снова посмотрел на меня печальными, задумчивыми глазами. Его усы и бородка, казалось, потемнели, а глубокая тень под деревом сглаживала морщины на загорелом лице.

– Я никогда не верил, что дерево погибает. – Он встал и облокотился о ствол спиной. – Я этим ученым с самого начала твердил: «Не так сохнут деревья. Я ничего не знаю про другие баобабы, которые растут в Африке, но этот баобаб какой-то другой. Ну, как бы вам сказать…»

– Какой же он, Каро?

– Смешной. Странный. Очень смешной.

Я вспомнил ворчливую лаборантку.

– Смотрите! – Каро горячился. – Смотрите на кору. Стала гладкая. Смотрите на листья. Стали зелеными и нежными. Разве так погибают баобабы?

Я не знал, как погибают баобабы, но мне стало очень грустно ад Каро…

– Он смешной, потому что растет обратно.

– Обратно?

– Конечно. Был старый. А сейчас становится моложе и моложе. Ничего тут удивительного нет.

«Бедный, бедный Каро…»

– Нет, вы только посмотрите!

Я вместе со стариком обошел вокруг дерева и действительно заметил, что оно как будто помолодело. Но разве можно говорить о деревьях, что они постарели, помолодели? Старый клен кажется «помолодевшим» после дождя, а тоненькая пыльная акация напоминает крохотного сморщенного старичка. Это дело воображения.

Я похлопал Каро по плечу.

– Я очень рад, что дерево продолжает жить. Но еще больше я рад за вас, Каро. Выглядите вы прекрасно. До свидания!

– Эти ученые думают, что я сошел с ума!! – крикнул он мне вслед.

Прошли годы, и я забыл про Каро и про растущий «обратно» баобаб. Я усиленно занимался геронтологией и пытался вникнуть в страшную тайну старения и деградации человека, и в этом моем увлечении тоже была своя логика. Когда однажды моя жена спросила меня, почему я оставил нормальную физиологию и переключился на изучение стариков и старух, я, не думая, ответил:

– Потому что я и сам старею, а не расту обратно…

Жена подумала и сказала:

– Я как-то слушала лекцию одного математика, специалиста по теории колебаний. Он утверждал, что если будет постигнута тайна биологического регулирования в человеке, то его, человека, можно будет ввести в режим автоколебаний. Это значит, сначала он стареет, после молодеет, а в определенный момент времени начинает опять стареть; и так без конца…

– Болван твой математик! Старение и смерть – прогрессивные факторы биологической эволюции. Да и вообще о вечной жизни могут мечтать только заскорузлые эгоисты…

«Расти обратно, расти обратно…» Где и когда я слышал эти слова?

И тогда я вспомнил Каро и смешной баобаб.

В лаборатории Батумского ботанического сада сидели новые, совсем молодые люди, а старые ученые ушли на покой: построили в пригородах дачи и разводили сады.

– Как ваш баобаб? – спросил я ведущего научного сотрудника.

– Что?

– В вашем саду рос баобаб из Африки.

– Что-то не помню.

Он вытащил из книжного шкафа толстую книгу и долго ее листал.

– В каталоге не числится, – наконец сказал он.

– Как же так? Я лично сидел в тени этого великолепного дерева.

– Когда, простите за нескромный вопрос, это было?

– Лет… лет пятнадцать-двадцать тому назад…

Молодой человек присвистнул:

– За это время мы так часто меняли растения, удаляли погибшие, подсаживали новые. Может быть, когда-то и был баобаб, а сейчас нет.

Действительно, теперь холм был пустынным, и только море у его подножья серебрилось, как прежде.

Там, где раньше росло дерево, осталось небольшое, поросшее травой углубление, и в самом его центре торчала тоненькая, высохшая веточка. Она легко сломалась у меня в руках, и я сунул кусочек в карман.

О Каро в ботаническом саду тоже никто ничего не знал, и я решил всю эту странную историю выбросить из головы, как вдруг совсем неожиданно она вновь воскресла во всех самых мельчайших подробностях.

Из очередной экспедиции в Аджарию возвратилась шумная ватага моих аспирантов. Они наперебой рассказывали о стариках, которым по сто, сто двадцать и даже сто пятьдесят лет.

– Но самая любопытная история произошла в одном ауле, километрах в сорока к востоку от Батуми! Представляете, приходим с рюкзаками, в коротких штанах, с палками, а на нас никто не обращает внимания. Даже ребятишки! Такого еще никогда не бывало. Не аул, а потревоженный людской муравейник. Мужчины на одном краю базарной площади, женщины – на другом. И все говорят, говорят, кричат, размахивают руками и так далее. Выясняем, в чем дело. Оказывается, ничего необычного. «У тетушки Валии откуда-то взялся ребенок». – «Ну и что здесь удивительного?» – «Тетушке сто восемнадцать лет». – «А где тетушка Валия живет?» – «Вон в том доме, но она никого не принимает». Мы – к дому. Двери на запоре. Стучим. Показывается старуха. Сразу видим – слепая. «Как здоровье, бабушка?» «Уходите прочь! Вы разбудите ребенка!» – «Но мы, сами знаете, не из тех». Представляемся. Академия наук и так далее. Специалисты. Врачи. «Ах, врачи? Тогда заходите. Мне нужен врач». Заходим. В постельке хныкает малыш, около годика; может, чуть-чуть побольше. «Славный малыш, – говорим, – давно родился?» – «Нет, он пришел». – «Как так – пришел?» – «Ножками. Только вот хромает. Ножку в горах сломал». Осматриваем. Действительно, ножка сломана. Кладем гипс. Повторяем вопрос, теперь более строго. «Давно родился?» «Пришел, говорю я вам». – «Значит, он вам чужой, тетушка Валия?» – «Нет, не чужой. Это мой сын». Чокнутая старуха! Как мы ни бились, твердит: «Пришел, и это мой сын…» Вот так история!

– А она не называла малыша по имени?

– Называла.

– Как?

– Каро. Кажется, Каро…

…У меня на рабочем столе в институте геронтологии стоит небольшая прозрачная коробочка. На белоснежной салфетке покоится кусочек сухого желтого дерева, и под ним надпись: «Смешной баобаб».

Конечно, это, может быть, и не тот баобаб, а маленький Каро у тетушки Валии, может быть, совсем другой Каро…

  • Реклама на сайте

    Комментарии к книге «Смешной баобаб», Анатолий Днепров

    Всего 0 комментариев

    Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

    РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

    Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства