«Распад»

Джек Уильямсон Распад

Официально Босс Келлон был просто исполнительным секретарем Союза Астронавтов, Менеджеров и инженеров. Но сейчас в 2145 году Босс был равен Цезарю. Начиная с унитронных конвертеров на Меркурии, и кончая отдельными маленькими шахтами, разбросанными по лунам Юпитера, Союз правил человечеством.

А Гарвей Келлон был Союзом.

Это был большой человек. Его проницательные глубоко посаженные осторожные глаза могли быть такими же ледяными, как блеск голубых каллистонийских бриллиантов, но вежливая профессиональная улыбка чаще смягчала выражение его неровного красного лица. Он носил развевающийся белый парик, и несколько миллионов в Санпорте подозревали, что их босс также лыс, как первый цезарь Древнего Рима.

Санпорт был его столицей. Сотни лет монополия межпланетной торговли питала его силу, до тех пор, пока даже Нью-Йорк не стал всего лишь старым провинциальным городком. Башни мегаполиса возвышались подобно ярким монолитам на сотни миль вокруг высокой плоской горы в Колорадо, которая стала космическим портом. Крошечная луна Внешней Станции навечно повисла над меридианом города, сделанная человеком звезда его будущего.

Босс Келлон жил в верхней части врезавшейся в небо Башни Союза. Огромные, роскошные залы его апартаментов назывались по именам планет Солнца. Сегодня был бал в Комнате Нептуна, и он танцевал по именам планет Солнца. Сегодня был бал в Комнате Нептуна, и он танцевал с Селен дю Марс.

Босс тяжело дышал, темные капельки пота усеяли плечи его пурпурной пижамы. Его ноги болели. Вероятно, в свои шестьдесят он был слишком стар для танцев, конечно же, в средней части его тела было чересчур много лишнего веса. Но Селен дю Марс могла заставить мужчин отогнать такие неприятные мысли.

Высокая, гибкая, зеленоглазая, она была знаменитой телетанцовщицей. Сегодня ее волосы были платинового цвета, и она ослепляла огнем бриллиантов. Он подумал, что эти любимые камни точно такие как она сама, холодные, яркие и твердые. Но он восхищался даже ее расчетливой амбицией, ибо о на была сродни его собственной.

Селен утверждала, что имеет наследственную степень в области милитехнической инженерии. Однажды Келлон приказал провести негласное расследование, и ему доложили о том, что имеются доказательства подделки документов. Ее отец был всего лишь слугой милитехнического офицера на станции Юпитера. Но Келлон не дал хода докладу, и не сказал ни слова Селен. Он знал, как тяжело выбраться из серых.

Сейчас, уже не в первый раз, она выпрашивала у него корону для себя. Ее голос был холодным и совершенным, как и ее длинное гибкое тело, и она употребила льстивое обращение, которое сама придумала:

— Ваша Гениальность, можем ли мы провести коронацию в скором времени? Все распланировано. Ваш друг историк Мелкарт раскопал для меня старые церемонии. Мои ювелиры работают над короной из огненных бриллиантов.

— За которую платить буду я, — хмыкнул Келлон, и привлек к себе ее кошачье тело. — Дорогая, я знаю, что ты хочешь быть Императрицей Солнца, но твоей хорошенькой головке даже без короны угрожает опасность.

Келлон нахмурился, помрачнел от нахлынувших на него мыслей. Он взобрался на самую вершину человеческой пирамиды. Он был первым из миллиона наследных инженеров, которые со своими семьями и различными слугами занимали почти все верхние уровни башен Санпорта.

Но здесь же только в Санпорте почти восемьдесят миллионов носили серую одежду рабочих. Они жили и трудились под поверхностью, и Департамент Охраны связал их жизнь железными ограничениями. Келлон знал, как они жили, потому что когда-то был одним из них.

Большинство из них ненавидели техническую аристократию Союза. Это была серьезная трещина в пирамиде. Келлон однажды попытался ее заделать при помощи реформ и уступок. Но Мелкарт предупредил его, что он опоздал на три поколения. Уступая этой ненависти, он сам оплачивал веревку, на которой его повесят.

— Мы танцуем на вулкане, дорогая, — сказал он Селен. — Лучше не ворошить угли!

Обнаженные плечи Селен передернулись, а глаза вспыхнули темным светом, подобно украшавшим ее платье изумрудам. Но она подавила свое недовольство. Она знала, что сотня других женщин в длинном освещенном зеленоватым светом холле с радостью пошли бы на убийство ради того чтобы занять ее место в руках Келлона. Вместо того чтобы нахмуриться она всего лишь надула губки.

— Ну пожалуйста, Ваша Гениальность. Ее совершенное лицо слегка исказилось. Келлон понял, что наступил на ее серебряную туфельку. Но она снова улыбнулась, и пожала плечами, словно отметая его извинения. — Неосторожность завоевала для тебя планеты. Ваша Гениальность стареет?

Это было его уязвимым местом, и Селен это знала. Может быть, и так. Бремя правления было слишком тяжелым. Было трудно найти достойных доверия подчиненных. Иногда он чувствовал, что сам Союз приходит в упадок, по мере того как он стареет.

— Коронация… — продолжал ее льстивый голос.

Но Келлон не слушал. Он позволил ей высвободиться из его рук, а сам смотрел, как через толпу ярко одетой технической аристократии к нему направляется худощавый мужчина.

Этот худощавый мужчина был Главой Департамента Охраны. На нем была винного цвета форменная пижама, на которой сияла украшенная драгоценными камнями звезда Союза. Но он шел один и озабоченное выражение его лица означало, что у него плохие новости. Келлон приготовился к неприятностям.

— Ваша Гениальность, это Проповедник! — шепот был хриплым от напряжения. — Он здесь, в Санпорте. — Офицер глотнул и облизал губы. — Он все еще прячется, где-то на уровне канализации.

Это были не просто неприятные новости. Келлон покачнулся. Величественные светящиеся фрески расплылись. Вместо них он увидел темные, сырые туннели, протянувшиеся на глубине в тысячу футов под тротуарами Санпорта. Когда-то он сам там прятался, преследуемый человек в сером. Синкопированный гул оркестра вдруг превратился в гудение канализационных насосов.

Толстые розовые руки Келлона сделали отчаянный хватающий жест. Он видел распространение Серого Похода, яд, атаковавший Союз и разъевший саму ткань цивилизации. Многие годы Департамент Охраны искал проповедника, напрасно. Но ему было трудно поверить, что этот фанатик осмелится появиться в Санпорте.

Он действительно становился старым. Старым и одиноким. Он чувствовал, что беспомощен перед требованиями этого мрачного момента. Неожиданно он едва не потерял сознание от отчаянного сожаления о ссоре с сыном. Семейная преданность была тем единственным, что заслуживало доверия в этом циничном метрополе. Теперь ему был нужен Рой, ужасно.

Оглушенный тяжестью этой чрезвычайной ситуации, его мозг вернулся назад в прошлое. К Рою и его матери. Первым стройную сероглазую девушку ввел в их общество Мелкарт. Они были на тайном собрании, внизу на канализационных уровнях. Мелкарт гордо сказал: Руфь будет Жанной д'Арк Нового Сообщества.

Возможно, Руфь любила Мелкарта. Келлон никогда не знал наверняка. Ибо тайная полиция Корпорации налетела на штаб-квартиру партии несколько месяцев спустя. Мелкарта схватили и отправили на Марс. И только после того как она получила ложное сообщение о смерти Мелкарта, она согласилась выйти замуж за Келлона.

Ответственность за это сообщение лежала на Келлоне. Он пытался сгладить свою вину, освободив Мелкарта, как только он добился достаточного влияния.

Руфь так и не перестала мечтать о Новом Сообществе. Она не одобряла методы, при помощи которых Келлон рвался к власти, и была очень потрясена, когда он приказал офицерам Департамента Охраны устроить охоту на нескольких уцелевших членов партии. Рою было двенадцать, когда она умерла.

Рой был похож на свою мать — стройный, напряженный, полный идеалов. Келлон был в восторге, когда мальчик захотел сдать экзамены на практическую степень в области унитронной инженерии, — это помогло бы ему забыть, что его собственные титулы были подделкой.

Но Рой принес ему горькое разочарование. Он не проявлял ни малейшего интереса к политике Союза. Он отказался поступать в Милитехнический колледж, готовиться к командной должности и продвижению по службе во Флоте. Вместо этого, когда ему было двадцать, он потратил попусту целый год, проводя какие-то бессмысленные исследования на солнечных электростанциях на Меркурии.

Ссора произошла, когда Рой вернулся — пять лет назад. Рою не понравилась Селен дю Марс. Она все еще ухудшила, попытавшись флиртовать с ним. Он обозвал ее неприятным словом и вышел из апартаментов на крыше башни. И больше не вернулся.

Но на следующий день Келлон отправился к нему в унитронную лабораторию на холме. Его глайдер, бесшумное кристаллическое яйцо, стал спускаться к длинному низкому с белой крышей зданию расположенному между торговым портом и милитехнической резервацией. Из Доков, Венеры подобно продолговатому серебряному пузырю, яркий и странный в мерцании своего приводного поля, поднимался лайнер. Серые грузчики увозили блестящие металлические болванки и квадратные из твердой древесины бревна, которые тот выгрузил. Марсианский корабль лежал в своей колыбели, выбрасывая в трубу темный рудный концентрат. Побитый космосом спасательный корабль с Юпитера загружал горы корзин, тюков и бочек — пищу и оборудование для шахтеров Каллисто. Доки Меркурия были забиты батареями, перезаряженными на солнечных электростанциях. И все это было торговлей великой империи!

Но гордость Келлона имела горький привкус. Он помнил, что порт был гораздо более оживленным, в дни Корпорации. Сейчас половина площади заросла сорняками и пустовала. Разобранные корабли покраснели от ржавчины в колыбелях неиспользующихся Доков Сатурна.

Его пилот посадил глайдер на белую крышу. Келлон спросил своего сына, и испуганный охранник повел его через лабораторию. Келлон знал, что именно в этом здании покоряют космос. Все великие открытия в области унитронных полетов делались здесь. Но большинство залов теперь пустовали, старое оборудование было разобрано или разбито.

Келлон нашел Роя в длинной чистой мастерской, пластиковые стены которой мягко светились бело-голубым светом. Огромные окна выходили на милитехническую резервацию, где подобно огромным смертельно черным стрелам лежали унитронные крейсеры Флота.

Рой был бронзовым от космического загара после года, проведенного на Меркурии. Он с нервной быстротой своей матери поднял глаза от какого-то устройства, лежавшего на скамейке. Келлон был слегка шокирован, увидев у него в руках отвертку — для инженера высших сословий любая работа, выполняемая руками, была унизительной.

Казалось, Рой рад его видеть.

— Извини, я погорячился, — он улыбнулся, напряженной, мрачной улыбкой матери. — Я не люблю Селен. Но она не имеет значения.

Его смуглые быстрые пальцы коснулись прибора, а серые глаза загорелись от нетерпения.

— Я ищу способ проверить гипотезу конденсации.

— Послушай, сын, — Келлон сделал нетерпеливый жест в сторону окна, в сторону ряда могучих черных крейсеров. Флот ждет, когда ты примешь над ним командование, как только ты получишь достаточно знаний. Твои эксперименты следует оставить для подчиненных.

— Извини, Босс, — в загорелом лице Роя была непоколебимая решимость его матери. — Я думаю, моя гипотеза важнее Флота.

— Гипотеза? — в голосе Келлона послышался гнев. — Важнее. — Он попытался сдержать свои эмоции. — Ты можешь объяснить, что же в ней есть такое важное?

— Я пытался, перед тем, как отправиться на Меркурий, — ответил Рой. — Ты был слишком занят, чтобы слушать. Понимаешь, у меня есть новая идея относительно того, как образовались планеты. Я полетел на Меркурий, чтобы проверить ее, проделать более близкие наблюдения Солнца. Полагаю, я прав.

Келлон попытался подавить нетерпение.

— Я слушаю сейчас, — сказал он.

— Понимаешь, происхождение наших планет никогда не было объяснено должным образом, — Рой говорил с такой терпеливой осторожностью, что он с неловкостью подумал, не знает ли мальчик о том, что его собственные степени поддельные. — Старые астрономы сделали все, что было в их силах с идеями Птолемея, Ньютона и Эйнштейна, но они так и не смогли объяснить возникновение всех планет, которые мы видим. Неудивительно, что не имея понятия об унитроне, они так и не поняли рождение Солнца и планет.

— Но ты понял? — Келлон почувствовал, как его нетерпеливое презрение на мгновение превратилось в гордость за сына.

— Думаю, да, — ответил Рой. — Старые космологи пошли по неверному пути, потому что они не знали своей собственной Вселенной. Они считали, что их постоянные массы и энергии действительно были постоянными. Теперь мы знаем, что единственной действительной постоянной является сам унитрон

— основной базовой единицей общей как для субатомных частиц массы, так и для квантов энергии. Я работал с унитронными уравнениями, описывающими массу и энергию как меняющиеся функции времени. Они показывают, что наша Вселенная была совсем другим местом пять или шесть миллиардов лет назад — нечто такое, что старые астрономы никогда бы не смогли вообразить. В то время действовали процессы, которые были бы невозможны сейчас.

Серые глаза Роя сияли.

— Вот суть моей гипотезы, Босс. Согласно ей, каждая нормальная звезда может иметь свою собственную семью планет. Его быстрые руки коснулись прибора. — Конечно, это всего лишь гипотеза — хотя астрономы Внешней Станции обнаружили доказательства наличия планет у большинства ближайших звезд. Но я выясню!

Он внимательно посмотрел на лицо Келлона.

— Ты понимаешь это, отец?

Келлон тяжело покачал головой.

— Твои аргументы звучат достаточно разумно, — согласился он. Однажды на Внешней Станции я видел график, на котором были нанесены маленькие отклонения, которые, как сказали, означают наличие планет. Ну и что? Не вижу причины волноваться.

Слезы отчаяния появились в горящих глазах Роя.

— Не могу этого понять, — прошептал он горько. — Никого это не волнует. Никому до этого нет дела. — Он резко поднял свою загорелую голову. — Но сотню лет назад инженеры принялись бы строить корабли, чтобы отправиться исследовать эти планеты!

— Я так не думаю, — устало возразил Келлон. — Это было бы слишком далеко для торговли. На луны Сатурна не летали уже шестьдесят лет. Уже сейчас наши базы на Юпитере теряют деньги. Поставки и перевозка стоят дороже, чем мы получаем. Если бы не престиж Союза, я бы прекратил их сегодня же.

— Наука стала откатываться назад с того момента, когда был утерян урановый процесс. — Лицо Роя было озабоченным. — Не знаю почему. — Его бронзовый подбородок вздернулся. — Но мы можем идти дальше. Унитронную тягу можно усовершенствовать. Имея время и деньги, я смог бы построить межзвездный корабль!

— Может, и смог бы, — сказал Келлон, — если ты настолько дурак, что хочешь умереть на какой-то незнакомой, бесплодной планете, которую никогда не видели люди — когда у меня есть империя, которую я готов тебе дать!

— Полагаю, я именно такой дурак, — спокойно ответил Рой. — Я не хочу империю.

И тут Келлон сорвался.

— Я собираюсь лишить тебя пособия, — закричал он на мальчика, у которого побелели губы. — Это положит конец всей этой чепухе. Приходи ко мне, как только поймешь, что готов заняться милитехникой.

— Лучше возвращайся назад к Селен дю Марс, — ответил ему Рой высоким тихим голосом. — Мне не нужно пособие.

И это было правдой. Несколько месяцев спустя Келлон узнал, что Рой изобрел новый тип катушки приводного поля для унитронных двигателей кораблей, находящихся в распоряжении Юпитера. Это сократило длинных перелет к Юпитеру на три дня и увеличило восстанавливаемость энергии при торможении почти на сорок процентов. Впервые за двадцать лет шахты на Каллисто принесли крошечную выгоду. Плата, которую Рой получил от Властей Транспортного Союза в сотню раз превышала пособие, в котором ему отказал Келлон.

В течение пяти лет после этого Келлон не видел сына. Рой проигнорировал приглашение, которое он заставил послать Селен. Но он знал, благодаря Департаменту Охраны, что Рой все еще находится в унитронной лаборатории, яростно занимаясь своими исследованиями. Узнав, что его фонды иссякают, Келлон приказал Властям Транспортного Союза удвоить обещанный гонорар. Рой ответил краткой благодарностью.

Сейчас, стоя в оцепенении в одиночестве среди кружащихся танцоров под светящимися зеленым цветом фресками Комнаты Нептуна, Босс Келлон почувствовал острую необходимость увидеть это худое, полное решимости лицо, которое так было похоже на лицо Руфи.

Но Рой предал его. Он остался в полном одиночестве под бременем приходящего в упадок Союза. Не было никого, кому он мог бы полностью доверять. И тихий испуганный шепот Маркарда вернул его назад к мрачной действительности.

— Проповедник в Санпорте, — повторил растерянно глава Охраны. — Его последователи уже знают об этом. Толпа собирается на Площади Союза. — Его худые плечи вздрогнули от беспомощного замешательства. — Деликатная ситуация, Ваша Гениальность.

— Да черт возьми, деликатная! — Келлон задержал дыхание, и в его проницательных глазах сверкнула решимость. Он сражался один и раньше, он сможет сделать это снова. — Обыскать уровни канализации, — приказал он сухо. — Арестовать Проповедника.

— Ваша Гениальность уверена… — неуверенно моргнул Маркард. — Он обладает огромным влиянием. До того, как он здесь появился, это было бы не так опасно. А сейчас его последователи могут устроить беспорядки.

— Я справлюсь с беспорядками, когда они начнутся, — Келлон напряг свои большие плечи и выдавил из себя улыбку. Он должен скрыть черную панику, охватившую его. — Не убивать его, — добавил он. — Просто приведите его. Мученики опасны.

— Приказывает Ваша Гениальность.

Худой человек нервно повернулся и пошел прочь. Глубокая морщина озабоченности прорезала его лицо. Оркестр играл и играл — на высокой платформе, блестящие пластиковые декорации которой изображали ледяную пещеру на Тритоне, луне Нептуна, которую он однажды посетил. Келлон направился к Селен дю Марс.

Она ждала его, стройная и высокая в сверкающих зеленых блестках. Келлон почувствовал, как его сердце забилось слегка быстрее, ибо он все еще любил Селен. Затем он увидел, что она улыбается другому мужчине.

Через толпу шагал адмирал Херд. Его черно-оранжевая пижама была специально скроена так, чтобы подчеркнуть широкий треугольник плеч. Он был молодым, высоким, смуглым. Он сверкнул белоснежной улыбкой и поприветствовал Селен милитехническим титулом, на который она претендовала:

— Позвольте мне, Мисс Капитан? — Затем он увидел приближающегося Келлона. Его лицо напряглось от осмотрительной настороженности, а сменившая ее улыбка была чересчур широкой. — Если Ваша Гениальность позволит?

— Дорогой, ты выглядишь усталым.

Селен обратила к нему ослепительную улыбку, и скользнула в руки адмирала, прежде чем он успел ответить. Оставшись в одиночестве, Келлон почувствовал усталую зависть к молодости, внешности и энергии Херда. Да, он действительно старел.

Он наблюдал за Хердом и Селен, которые танцевали щека к щеке. Ее глаза были закрыты, ее беспокойное лицо, казалось, сразу же расслабилось и стало счастливым. Но он поймал взгляд Херда, настороженный, странно враждебный.

Устало отвернувшись, Келлон почувствовал новый прилив черного сожаления о сыне. Если бы они не поссорились, сейчас командовать Флотом мог бы Рой, а не Херд. Новый адмирал был блестящим, и его послужной список был чистым, но Келлон не любил его.

Келлон покинул бальный зал, ненавязчиво сопровождаемый своими личными охранниками. Он пересек просторную тихую Лунную комнату, и ступил на террасу, которая выходила на Площадь Союза.

Была ночь, и Санпорт после наступления темноты представлял собой зрелище, которое всегда волновало его. Башни стояли далеко друг от друга. Фасады, отделанные светящимся пластиком превратили их в стройные грациозные столбы мягкого и многоцветного огня. Их меняющееся сияние освещало широкие лежащие между ними парки, и отражалось в сотнях искусственных озер. Дороги казались широкими извивающимися огненными лентами, живыми от движущихся светящихся машин. Несколько прогулочных глайдеров парили над посадочными террасами, разноцветные яйца кристаллического света.

Иногда, с тоскливой болью Келлон вспоминал свои первые редкие взгляды на этот яркий волшебный вид. Ибо детство свое он провел в низших уровнях. И только во время нечастых праздников ему разрешалось подниматься в парки, где он мог видеть этот запретный, сияющий рай инженеров.

Какими безумными были его мечты! Должно быть, об этом мечтали и миллионы других людей, но только он поднялся наверх и сделал город своим. Иногда даже эта, с таким трудом одержанная победа казалась невероятной. И уж тем более она никогда не принесла ему того чистого спокойного восторга, о котором он мечтал. Он тяжело вздохнул.

— Ваша Гениальность! — быстрый офицер его личной охраны остановил его в широком проходе на террасу. — На террасе может быть опасно, внизу собралась безобразная толпа.

— Благодарю, майор, — он пожал плечами и пошел дальше. Он не мог отступить перед одолевавшим его страхом. Уверенность — самое надежное оружие. — Вы знаете, это мой любимый вид.

Но сегодня картина мрачно отличалась от той, к которой он привык.

Длинный треугольник Площади Союза, раскинувшейся под ним, был серым от толпящихся людей. С этой высоты накатывающие массы были похожи на каких-то странных паразитов, ползающих у основания тех могучих, сияющих, строгих башен, которые он любил.

Сердитым красным огнем светились несколько десятков костров. В ноздри ему ударил неприятный запах жженой бумаги. До него долетал ослабленный расстоянием сердитый гул голосов. Евангелисты хрипло вопили и распевали пронзительными голосами. Он уловил обрывок из «Боевого Гимна Господа!».

В огонь книги, бей моторы!

Убей Антихриста и инженеров!

Келлон долго стоял, глядя вниз, пока его вспотевшие руки не замерзли на перилах террасы. Ему стало не по себе от страха, что все эти сияющие башни будут сметены этим океаном слепого разрушения. Но Мелкарт сказал, что он уже ничего больше не может сделать. Внезапно его замерзшее тело вздрогнуло от металлического треска автоматического оружия. В миле от него, в конце площади подобно странной вязкой жидкости текло по ярко освещенной поверхности шоссе серое человечество. Машины были остановлены и захвачены этим живым потоком подобно маленьким светящимся жукам.

До него донеслись слабые крики. На светящемся тротуаре появились черные машины Охраны, и снова затрещали автоматы. Было слишком далеко, чтобы различить отдельные человеческие фигуры, которые двигались или умирали. Но серая волна неохотно отпрянула назад. Поток остановился, тротуар погас.

Келлон беспокойно прошел назад через арку дверного проема в светящейся стене — сегодня она пульсировала мягкими и медленно меняющимися оттенками фиолетового и розового. На мгновение он задумался о том, не будет ли лучше заменить эти цвета более спокойными, а пульсацию сделать помедленнее.

В тихой циклопической Луной комнате, он поспешил к столу телефора. Он нетерпеливо упал на стул в полукруглом вырезе перед стоящими со всех сторон стереопризмами. На центральном экране чуть меньше настоящего по размерам светилось яркое изображение рыжеволосой девушки оператора.

— Свяжите меня с Маркардом, — рявкнул он. Девушка молча кивнула, и в следующем кристалле появилось смуглое тонкое лицо главы Охраны. Келлон не смог скрыть напряженности своего голоса. — Вы схватили Проповедника?

— Еще нет, Ваша Гениальность, — ответил Маркард своим привычным нервным шепотом. — Толпа становится неуправляемой. Прорвались в библиотеку парка и устроили костер из книг. Принялись громить прогулочные машины на Шоссе Союза. Пришлось убить нескольких, чтобы спасти инженера и его девушку. Движение нарушено. — Его озабоченные глаза неуверенно моргнули. — Может, нам следует очистить площадь?

— Нет, — ответил ему Келлон, хорошо, что он может принять еще одно уверенное и мгновенное решение. — Мертвые являются мучениками. Оставьте их в покое. Они наорутся до изнеможения и разойдутся по своим муравейникам.

— Надеюсь, так и будет, — тихо прошептал Маркард.

— Только схватите Проповедника и пришлите его ко мне, — Келлон кивнул оператору, и глава Охраны исчез из призмы. — Отдел справок. — Он обратился к подавленного вида женщине. — Покажите мне последний доклад Охраны, касающийся Проповедника.

На следующем экране спроецировался документ.

Специальный доклад N 45-Х-198 Департамент Охраны Союза, Санпорт, Е Февраль 30, 2145 Агент Охраны ГК-89 (Р.А.Мейер, политехнический инженер) Объект: Эли Катлав, он же Проповедник Апокалипсиса, он же Слово Господа, он же Царь Царей. Рабочий номер Г-496-Хн-009. Беглый осужденный, Исправительная Резервация Марса, N 45-В-18. Разыскивается за убийство охранника. Предположительно, находится в Америке. Точное местонахождение неизвестно.

Примечание: Катлав опасен. Рекомендуется уничтожение.

Нажимая на клавишу, чтобы перебросить страницу, Келлон просматривал важные отрывки.

«Катлав родился в районе Озарк, в семье рабочих… Претензии матери на незаконную техническую кровь, вероятно, не обоснованы… Транспортирован на Марс за нападение на инженера. — При побеге убил охранника… Катлав достиг Сообщества Венеры на корабле, перевозящем руду… „Обращение“ и проповеди после выздоровления от шахтерской лихорадки… Вернулся на Землю около девяти лет назад, чтобы возглавить „Крестовый Поход“ против Союза… Смог ускользнуть от многочисленных облав Охраны благодаря широкой поддержке народа… Катлав призывал к убийствам и саботажу… Его программа подразумевает полное разрушение технической цивилизации..»

Келлон закончил читать доклад. Он сидел, уставившись в пустую призму, с таким мрачным видом, словно он только что прочитал о конце Санпорта и всего его мира. Он почти не сдвинулся с места, когда через час Маркард привел Проповедника.

Эли Катлав, казалось, почти не замечал сильных охранников, державших его за руки. Он был худощавым и высоким, и был одет в выцветший серый комбинезон. Он стоял прямо и решительно. Его темные впавшие глаза высокомерно смотрели мимо Келлона на высокие сияющие стены, освещавшие комнату. Пронзительные глаза Келлона изучали этого человека на фоне приведенного в докладе Департамента Охраны. Полные губы и высокие скулы, жесткие черные волосы говорили о негритянской и индейской крови. Желтое лицо было длинным, угловатым и суровым. Наконец злые враждебные глаза обратились к лицу Келлона, но было очевидно, что Проповедник не собирается говорить первым.

Келлон изобразил на лице искреннюю доверительную улыбку.

— Рад тебя видеть, Катлав, — произнес он мягко. — Сожалею, если причинил тебе неудобства, но это единственный способ для меня узнать твою точку зрения.

Босс сделал приглушающую паузу, но Проповедник ничего не сказал. Он стоял абсолютно неподвижно между двумя огромными охранниками, державшими его. Его глаза без всякого выражения смотрели в сторону сквозь далекие, сияющие стены.

— Знаю, что время сейчас трудное. — Келлон следил, чтобы его голос звучал ровно и ласково. — Истощение юпитерианских шахт вызвало депрессию. Все отрасли тяжелой промышленности почти мертвы, и, естественно, рабочие пострадали. Но я лично очень глубоко озабочен благосостоянием масс. И я уверяю тебя, что Союз честно рассмотрит любые реформаторские меры, которые ты предложишь.

Келлон снова замолчал. Тишина царила в Лунной Комнате. Под огромными светящимися фресками, изображавшими купола станции, роботов-шахтеров и длинные унитронные машины на фоне возвышающихся лунных пиков и усыпанного звездами пространства, маленькая группа у стола телефора казалась странно незначительной. Комната была слишком большой для ее создателей.

Наконец Проповедник заговорил. На его длинном суровом лице не отразилось никакого ответа на ободряющую улыбку Келлона, и он проигнорировал аргументы Босса. Напряженным, металлическим голосом он начал цитировать тексты из Апокалипсиса:

«Пал, пал Вавилон… сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу… горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой».

Губы Келлона слегка побледнели.

— Ты что, сошел с ума? — он закашлялся чтобы скрыть волнение в голосе. — Полагаю, ты имеешь в виду Санпорт? Его замешательство было искренним. — Но Санпорт — это цивилизация!

Напряженно и торжественно Проповедник пророчествовал:

Взявший меч — мечом погибнет… За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем… и опустела в один час… И свет светильника уже не появится более.

Келлон облокотился об искривленный стол с выражением искренней озадаченности.

— Я не понимаю тебя, Катлав, — мрачно возразил он. — Ты хочешь разрушить все то, чего достигли люди? Ты хочешь чтобы в будущем забыли силу науки? Ты хочешь превратить людей опять в голых дикарей, и стереть всякие следы цивилизации?

— Цивилизации? — Проповедник засмеялся хриплым фыркающим смехом. — Ваша блестящая цивилизация — это сама вавилонская блудница, отравляющая все, что поддается ее разрисованным прелестям. Наука, которую вы почитаете, — ваш ложный пророк. Ваши машины — это зверь Апокалипсиса.

Он резко выдохнул.

— Да, Армагеддон и Царство рядом.

— Послушай меня, — взмолился Келлон. — Пожалуйста…

Катлав сердито дернулся в руках охранников.

— Я пришел, чтобы разрушить этот последний самый порочный Вавилон, — его металлический проповеднический голос звенел в длинной Лунной Комнате.

— Также как ангелы Господни однажды поразили греховные города Содом и Гоморру. И каждый инженер будет сожжен Божьим огнем — кроме тех, которые сегодня раскаются!

Его желтое лицо было подобно суровой неподвижной маске.

— Предупреждаю тебя, Антихрист. Раскайся сегодня и последуй за мной,

— на мгновение в его глазах мелькнула хитрость мусорной крысы. — Обрати свою силу и власть на путь Господа, и я приму тебя в Царство. Завтра будет слишком поздно.

Келлон встал, пытаясь обрести дыхание.

— Послушай, — голос его дрожал. — Я боролся за то, чтобы стать правителем Санпорта. И буду бороться, чтобы уберечь его от тебя и сумасшедших, которые следуют за тобой. Не только потому, что он мой. Но потому что это хранилище всего великого, что создали люди.

— Тогда ты проклят! — извиваясь в руках охранников, Катлав яростно затряс темным кулаком. — А вместе с тобой и твой город зла.

Голос Келлона мрачно понизился.

— Я не стану тебя убивать, Катлав. Потому что мертвый, ты, наверное, более опасен, чем живой, по крайней мере сейчас. Но я знаю, что ты совершил побег, и что тебя ждет суд по обвинению в убийстве. Я отправлю тебя в тюрьму Внешней Станции ждать суда.

Он кивнул охранникам, и они утащили пленника прочь.

Келлон тяжело сел за стол с телефором. Разговор с Проповедником обессилил его. Ему было тяжело понять эту смертельную уничтожающую ненависть, эту слепоту во всем, что касается чего бы то ни было разумного. Но он знал, что она умножается во много раз среди одетых в серое масс под Союзом. Он подумал о воющей толпе фанатиков у подножья этой самой башни, и ему стало страшно.

Но он не должен поддаваться страху.

— Свяжите меня с милитехнической резервацией, — сказал он телефонному оператору. — Адмиралтейство. Херд на балу, но я поговорю с дежурным офицером.

Рыжеволосая девушка в центре кивнула головой. Келлон был чрезвычайно удивлен, когда на следующем экране засветились красивые черты самого адмирала Херда.

— У Вашей Гениальности удивленный вид, — Херд сверкнул своей непринужденной белозубой улыбкой. — Но я покинул бал после танца с Мисс Капитан дю Марс. Я получил сообщение о имеющем место кризисе и счел своей обязанностью быть готовым принять ваши распоряжения.

— Спасибо, адмирал, — Келлон попытался подавить неприятное ощущение, будто Херд был слишком напряжен и исполнителен. — Я арестовал Проповедника. Его последователи могут попытаться освободить его. Я хочу, чтобы крейсер отвез его на Внешнюю Станцию как можно скорее.

— Немедленно, Ваша Гениальность. Я ожидал приказа, и мой флагманский корабль готов к полету. Я отвезу пленника лично. «Технарх» будет ждать его на террасе Департамента Охраны через пять минут.

Улыбающееся лицо Херда погасло.

Келлон почувствовал новый укол пронзительного сожаления, что Рой предал его. Но у него не было времени размышлять о своем смутном недоверии Херду. Ибо призма засветилась снова, на этот раз в ней появилось обеспокоенное лицо Маркарда.

— Ваша Гениальность, люди знают, что мы схватили Проповедника, — шепот Начальника Охраны был нервным и быстрым. — Толпа на площади ведет себя безобразно. Атакует цепи охранников. Боюсь, что они пойдут штурмом на Башню.

Келлон задержал дыхание и попытался улыбнуться. Он чувствовал смятение и усталость. Он боялся, что любые силовые действия приведут к ужасному взрыву человеческого вулкана под Санпортом.

Но было необходимо что-то делать. Было необходимо как-то продемонстрировать свою уверенность. Он поднял большие плечи и ссутулился, как всегда делал в момент быстрого решения.

— Я поговорю с ними, — сказал он Маркарду. — Не может быть, чтобы они все были такими же сумасшедшими как Катлав. Я расскажу им, кто мажет маслом их хлеб, — он слабо улыбнулся, поворачиваясь к оператору. Любое действие заставило бы его чувствовать себя лучше. — Я поговорю с ними с террасы, — сказал он, — по телефору Башни.

— Подождите, Ваша Гениальность, — испуганно принялся возражать глава Охраны. — Терраса — опасное место. В толпе есть автоматическое оружие. Боюсь, демонстрация имеет поддержку какой-то фракции в Союзе. Мои люди ищут доказательства. Лучше держаться вне пределов досягаемости.

— Я буду говорить с террасы, — повторил Келлон.

Конечно, его могут убить. Страх ползал внутри него, как холодная змея. Но он и раньше смотрел смерти в лицо. А сейчас демонстрация абсолютной уверенности была лучшим оружием, которое он мог использовать. Он приготовился спрятать гнетущий его страх.

Прикосновение к кнопке — и стол с телефором опустился в туалетную комнату уровнем ниже. Она представляла собой светящийся зал, почти такой же великолепный, как огромная Лунная Комната. Келлон поправил белый парик. Слуга нарумянил его тяжелые щеки, что придало ему более веселый вид. Он прополоскал горло, пытаясь избавиться от хрипа.

Лифт поднял его назад в Лунную Комнату. Он снова прошел через светящуюся арку на террасу. Стойка телефора имела только две призмы. Став между ними, он мог смотреть вниз через Площадь Союза.

Теперь тротуар стал темным вокруг всей площади. Наземное движение остановилось. Серое человеческое море заполняло все проходы до подножий сияющих башен вдали. Гул голосов был приглушенным и зловещим.

Келлон сказал несколько слов оператору в призме. Стена за его спиной и все освещенные стороны Башни Союза начали мигать, красный, темно, красный — темно, чтобы привлечь внимание. Отвратительное гудение прекратилось, и он кивнул. Корона Башни засветилась холодным фиолетовым цветом.

— Люди Санпорта, — с трехсотфутового экрана на стене под ним, его гигантское изображение смотрело вниз на толпу. Усиленный до грохота грома, его голос раздавался из тысячи динамиков. — Друзья мои, то, что я сделал сегодня, сделано для вашего блага.

Он доверял старой магии его искренней, смелой улыбки и своему чистому раскатистому голосу. В конце концов, этим голосом он проложил себе дорогу к победе, одержав верх над людьми получше Эли Катлава. Но эта бездыханная тишина длилась всего мгновение, прежде чем с медленной скоростью звука до него докатился вызов толпы. Это был рев чудовищного животного.

— Друзья мои, послушайте меня, — по его кивку оператор усилил громкость и без того оглушающего голоса, — прислушайтесь к разуму. В холодную светящуюся стену за ним ударила пуля. На него посыпались кусочки пластика. Но к счастью телефор передал только приглушенный шлепок. — Что может вам дать Проповедник?

Из толпы посыпались выкрики и насмешки.

— Проповедник призвал вас разрушить машины, — он попытался заглушить этот вызывающий гул внизу. — Он приказал вам убить людей, которые создают их и управляют ими. Но подумайте, чем вы обязаны машинам — всем! Послушайтесь Проповедника — и многие из вас умрут….

Брам-м-м!

Глухой, но мощный взрыв сотряс террасу. Келлон увидел, как где-то под ним гигантским веером полетели обломки стены. За взрывом последовал черный дым, который покрыл толпу волнистыми тучами. Его колени дрожали, в горле пересохло, но он попытался продолжать:

— Большинство из вас умрет…

Но усилители молчали. Его собственный голос абсолютно потерялся в многочисленных эхо, докатившихся до него через дым от далеких башен. Телефор вышел из строя. Даже изображение оператора исчезло. Он хрипло крикнул в микрофон, щелкнул клавишей вызова. Но призмы оставались пустыми.

Он стоял, вцепившись руками в край подставки. Он был в замешательстве, голова его шла кругом, он был даже не в состоянии подумать о том, что же случилось. Наконец дым окутал его ослепляющим и удушающим облаком. Он шагнул назад в Лунную Комнату.

— Ваша Гениальность, — в проходе его встретили испуганные телохранители. — Вы не пострадали?

Офицер охраны сказал:

— Это была бомба. Под гигантским экраном. Должно быть, ее установили шпионы.

Телефор в Луной Комнате по-прежнему работал. Келлон устало упал в кресло перед экранами благодарно улыбнулся побледневшему оператору. Он попросил ее соединить его с Департаментом Охраны. Маркард ответил с явным облегчением:

— Испугался, что они достали вас, Босс. — На его лице снова появилось тревожное выражение. — Все обстоит хуже, чем я думал. Широко распространившийся заговор. Организация. Возможно, Проповедник стоит во главе, но в него вовлечены и инженеры. У них удивительное количество оружия и взрывчатки, есть и специалисты по их использованию.

Келлон смог выдавить слабую улыбку.

— Очевидно, не грех использовать машины, если они стреляют.

Глава Охраны был слишком испуган чтобы смеяться.

— Берегите свою жизнь, Босс, — прошептал он. — Предупредите охрану. Удар может последовать отовсюду. Бунтовщики разбивают машины, штурмуют здания и убивают инженеров, по всему городу. Башня Союза может стать следующей.

Келлон сделал глубокий вдох. Он потихоньку приходил в себя после взрыва.

— Не вешайте нос, Маркард! — на этот раз его улыбка была естественнее. — Мы справимся. Я свяжусь с Хердом и прикажу ему привести Флот в боевую готовность. Возможно, придется сбросить несколько тонн раздражающей пыли. Ничто так не восстанавливает уважение как двести тысяч тон длинного черного унитронного крейсера. — Он повернулся к ожидающей его распоряжений рыжеволосой девушке. — Свяжите меня с «Технархом».

Оператор кивнула. Ее голова слегка наклонилась в призме, пока ее невидимые руки скользили по клавишам. Но соседняя призма оставалась пустой. На ее напряженном лице появилось удивленное выражение.

Наконец она сказала Келлону:

— Ваша Гениальность, «Технарх» не отвечает.

Сердце Келлона сдавила ледяная безрассудная паника.

— Свяжите меня с Адмиралтейством.

Ошеломленного вида курсант сообщил ему, что Адмирал Херд увел весь лот в космос.

— Все корабли готовились к полету в течение двадцати четырех часов, сэр, — запинаясь проговорил он. — Как я понимаю, начались ежегодные маневры.

Ошеломленный Келлон кивнул головой, и испуганный курсант исчез. Келлон посмотрел на Маркарда, чье лицо все еще находилось на экране. Глава Охраны видел и слышал курсанта, и в его худом суровом лице отразился охвативший Келлона ужас.

— Маневры должны были начаться не раньше, чем через неделю, — с трудом выдавил Келлон. — Херд не должен был начинать их без моего приказа. Он покачал головой. — Но всеобщий мятеж — об этом слишком страшно думать!

Маркард издал странный похожий на мычание звук.

— Это все объясняет, Ваша Гениальность, — хрипло прошептал он. — Оружие. Организацию. Специалистов. Доказательство, что Проповедник имел поддержку в Союзе. Он был связан с Хердом. — Его бледное лицо было испуганным. — Похоже, положение отчаянное, Босс!

— Я не могу в это поверить! — пробормотал Келлон. Он боялся в это верить. Он резко сказал рыжеволосой девушке в призме. — Свяжите меня с Внешней Станцией. С Генералом Нордхорном. Немедленно.

Господство Союза и его собственное зависели от контроля над космосом. Для этого одинаково важными были и флот и Внешняя Станция. Эта искусственная маленькая луна едва достигала мили в диаметре, но как гласила не раз оправдавшая себя поговорка «Хозяин Внешней Станции будет Хозяином планет».

Крошечная металлическая луна имела двадцатичетырехчасовой период обращения, что приводило к тому, что она всегда находилась к югу от зенита Санпорта. Сначала она служила всего-навсего обсерваторией, лабораторией и стартовой площадкой в космос. Но милитехнические инженеры Сообщества, Корпорации и Союза сделали ее массивную броню из метеоритного железа более толстой, превратив ее в Гибралтар системы. Теоретический диапазон ее огромных орудий охватывал все околоземное пространство и простирался до Луны.

— Быстрее! — рявкнул Келлон. Задыхаясь от нетерпения он наблюдал за оператором. Она нажимала на невидимые клавиши, так словно это было трудно. Но наконец в призме засветилось худое смуглое лицо Нордхорна.

Генерал Нордхорн был старым человеком, сгорбившимся, пожелтевшим и глухим. Ему бы следовало уйти в отставку много лет назад. Но немногие молодые люди демонстрировали постоянную верность и даже эти немногие, подобно Маркарду, обычно обладали посредственными способностями. Что-то случилось со славной традицией милитехнической службы.

— Херд прибыл? — Нордхорн приложил дрожащую желтую руку к уху, и Келлон прокричал. — Я арестовал Проповедника. Я послал Херда отвезти его в тюрьму. Он вывел флот в космос, но не отвечает на вызов по телефору. Могут возникнуть проблемы. Лучше вызовите своих людей на станции управления…

Голос Келлона замолчал. Нордхорн казался сдержанно спокойным. Но сейчас, когда он сделал вдох, чтобы заговорить, Келлон увидел в его бескровных щеках и тонких дрожащих губах признаки отчаяния.

— Ваша Гениальность, Херд уже связался со мной, — его голос неуверенно дрожал. — Я как раз собирался позвонить вам. Херд не упоминал ни о каком заключенном. Он предъявил ультиматум. Ошеломляющее заявление, Ваша Гениальность, я не совсем понимаю. Он потребовал, чтобы я сдал Внешнюю Станцию! — Кадык Нордхорна дернулся. — Ваши распоряжения, сэр?

Кровь стучала в ушах Келлона. Его покрытые холодным потом руки вцепились в край стола. Несмотря на всю очевидность, полнота этой катастрофы все еще была невероятной. Он пытался успокоить свой идущий кругом разум. Хриплым голосом он приказал:

— Вы будете защищать Станцию до конца.

— До конца, белая голова Нордхорна гордо поднялась. — Но ситуация отчаянная, сэр. Его лицо снова стало испуганным. — Я не могу понять — все происходит так быстро. Сообщают, что в некоторых орудийных группах тоже начался бунт. Люди сражаются в выходных шлюзах.

— Держите… — взмолился Келлон. Но неожиданно морщинистое лицо старого генерала исчезло из призмы. Келлон отчаянно нажимал на клавишу.

— Верните назад Нордхорна! — закричал он оператору.

— Мне очень жаль, Ваша Гениальность, — ответила напряженная девушка, но Внешняя Станция не отвечает.

Вольное ошеломленное лицо Маркарда все еще было в другом экране. Келлон попытался улыбнуться ему.

— Значит Херд и Келлон в одной кровати? — пробормотал он. — Как по-твоему, кто кого из нее выбросит?

— Не будет иметь значения, если станция сдастся, — послышался хриплый шепот Начальника Охраны. Он прислушался. — Извините, Ваша Гениальность. Меня вызывает комитет мятежников. Помните — будьте осторожны.

Его изображение исчезло. Келлон бесцельно прошелся туда-сюда по бледному светящемуся полу длинной Луной Комнаты. Что же теперь? Новости с Внешней Станции потрясли его больше, чем взрыв под террасой. Он чувствовал себя бессильным и больным. Станция все так же не отвечала и он не мог придумать что же можно сделать полезного.

Офицер его личной охраны сказал ему, что в Комнате Нептуна по-прежнему продолжался бал. Даже репортеры еще не почувствовали реальной серьезности ситуации. Одетые в яркие одежды танцоры не знали, что их мир стоит на грани катастрофы.

Наверное, в этом-то все и дело. Если бы класс инженеров поменьше танцевал, если бы они больше учились и больше делали для остальных девяти десятых населения — дела обстояли бы по-другому. Но Мелкарт сказал, что уже три поколения как поздно думать об этом.

— Босс! — закричал охранник. — Осторожно!

Выстрелы эхом отразились от высоких светящихся фресок. Где-то закричала женщина. Вооруженные люди ввалились через широкую арку из Комнаты Нептуна. Светящиеся панели погасли. В темноте застучало автоматическое оружие.

Широкий, связывающий комнаты дверной проход был закрыт только звукопоглощающим воздушным экраном. До Келлона донеслось приглушенное Ву-у-уш! Поднялась бронированная панель, но было слишком поздно. Атакующие находились уже в Луной Комнате.

При слабом свете, поступавшем через проход на террасу, он разглядел присевшие, приготовившиеся к броску фигуры. Рука бросила что-то над сражающимися охранниками. Оно упало возле него. Он с отчаяньем бросился к этой штуке, швырнул ее в дальний конец комнаты, растянулся на полу за столом телефора.

В ушах зазвенело, огромная темная комната наполнилась скрежетом металла. Он поднялся на ноги, выхватив из-под кресла спрятанный автомат. Но стрельба прекратилась. Свет снова наполнил высокие панели.

Три человека неподвижно лежали в перекрытом проходе. Одни издал слабый рыдающий звук, и испуганный охранник выстрелил ему в голову. Офицер быстро подбежал к Келлону.

— С Вашей Гениальностью все в порядке?

Келлону удалось улыбнуться.

— Попытка номер семнадцать, — он был рад, что его лицо было нарумянено. Ни одна другая попытка никогда не заходила так далеко, или заставляла его почувствовать такую слабость внутри. Он отвел глаза от развалин в конце комнаты, там, где бомба превратила неровный лунных пик в кучу пыли. — Кто это был?

Охранники уже осматривали убитых. Их отпечатки были быстро идентифицированы по телефору. Один из них оказался наследным инженером, провалившимся на экзаменах на практическую милитехническую степень. Два других были представителями вспомогательного класса белых воротников.

— Инженер, должно быть, пришел вместе с гостями, — сообщил офицер охраны. — Остальные были среди музыкантов. Они спрятали автоматы и бомбу в футлярах для инструментов. — Он перевел дыхание. — Я ужасно об этом сожалею, Ваша Гениальность. Но позвольте мне отметить ваше личное мужество.

Мужество! Келлон пожал плечами и быстро отвернулся от неподвижных фигур в веселых запятнанных кровью костюмах. Он уже почувствовал запах. От присутствия смерти у него кружилась голова. Если бы он был на мгновение не так быстр — отчаянье это не мужество. Его голос прозвучал резко и громко:

— Вытащите их отсюда и вымойте пол, — затем он подумал о Селен дю Марс. От тревоги его тон стал еще резче. — В бальном зале произошло столкновение? Кто-нибудь пострадал? Выясните, не пострадала ли Мисс Капитан дю Марс.

Бронированная дверь снова опустилась. Беспокойство заставило его последовать за охранниками. В огромной сияющей зеленым светом Комнате Нептуна его встретила зловещая истерическая напряженность. Офицеры с холодными глазами допрашивали испуганных музыкантов. Половина гостей исчезла. Оставшиеся собрались группами и нервно шептались.

Он не мог найти Селен. Охранники у главного входа и на террасе для глайдеров не видели ее среди уходящих гостей. Но она исчезла в начале вечера.

Его охватила тревога. Несмотря на всю ее амбицию — а может именно благодаря ей — он любил Селен. Он знал, что последователи проповедника яростно ненавидели ее, как символ всего того, в чем им было отказано. Ее могли похитить, вероятно, даже убить.

Он поспешил назад к телефору в изуродованную взрывом Лунную Комнату и вызвал ее апартаменты этажом ниже. Смуглый азиатского вида мажордом сказал, что она не возвращалась. Но рыжеволосая девушка-оператор сообщила ему:

— Ваша Гениальность, вам послание от Мисс Капитан дю Марс. Его оставили два часа назад, чтобы вручить вам, его, когда вы станете вызывать ее. Вы выслушаете?

Келлон кивнул, неожиданно лишившись голоса.

В кристалле появилось лицо Селен. В ее платиновых волосах горели огненные бриллианты. Их меняющее цвет сияние то становилось таким же синим как ее глаза, то таким же красным как ее губы. Она заговорила, холодным, строгим, совершенным голосом.

— Гарвей, я покидаю тебя сегодня вечером. Мы не встретимся снова. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты мне дал, и объяснить почему я ухожу. Не потому что ты стареешь и не потому что я думаю, будто силы покидают тебя, поверь мне, я бы не ушла из-за этого. Но я люблю Адмирала Херда. К тому времени, как ты это услышишь, мы будем в космосе вместе. Извини меня, Гарвей.

Келлон долго сидел у стола телефора. Ему было холодно, тело его онемело. Хриплым голосом он приказал оператору прокрутить все еще раз. Селен снова улыбнулась, снова смахнула единственную блестящую как алмаз слезу, снова произнесла те же тяжелые, как камень, слова.

Она лгала. Келлон невидящими глазами уставился на фреску, поврежденную взрывом, его собственная жизнь была так же омрачена и разбита как эта светящаяся панель. Он сжал кулаки в приступе нездоровой и бесполезной ярости. Конечно, она лгала!

Может быть, она и любила Херда. Предатель был молодым и красивым. Это неудивительно. Но не любовь заставила ее отправиться вместе с ним. Он слишком хорошо знал Селен, чтобы поверить в это. Она ушла с Хердом, потому что надеялась, что он станет следующим хозяином мира.

— Прокрутите еще раз, — снова приказал он оператору. — Без звука. — Он приветствовал молчаливое изображение усталой, горькой улыбкой. — Доброй охоты, Селен, — прошептал он. — В конце концов, у нас были хорошие дни. Доброй охоты — но тебе и твоему лихому адмиралу лучше быть начеку с Проповедником!

Одинокая слеза упала, и Селен снова исчезла.

Келлон попросил оператора снова связаться с Внешней Станцией. Селен — это еще не все. Сегодня на карту был поставлен целый мир. Его жизнь и ее. Союз и Санпорт. Игра продолжалась, далеко, в беззвучном холоде космоса. Между старым миром, который он покорил и миром неизвестным. Ему оставалось только ждать сообщения. Больше он ничего бы сделать не смог.

— Ничего, Ваша Гениальность, — сказала девушка-оператор. — Связи с космосом не было с тех пор, как был оборван разговор с генералом Нордхорном.

Устало, но неспокойно Келлон поднялся из-за стола. Мертвых унесли. Но ему казалось, что слабый одуряющий запах смерти все еще висел в комнате. Ему было холодно, и его большое тело онемело от напряжения. Он чувствовал отчаянное одиночество, и вдруг подумал о Мелкарте.

Старый философ-историк был тем единственным человеком, который должен был знать, что происходит с Санпортом. Часто в прошлом его где-то макиавеллиевский совет бывал полезен. Чуть ли не до того как Келлон подумал об этом, его ноги уже несли его через Комнату Сатурна.

Этот огромный зал был его библиотекой. Книги поднимались вверх по всем четырем стенам. Здесь же хранились микрофильмы всей известной литературы. Келлон оставил своих охранников у двери в кабинет историка.

Чарльз Мелкарт занимал крошечную нишу. Белые светящиеся стены были голыми, но одно огромное окно открывало живописный вид светящегося окутанного ночью города. Огромный древний деревянный стол занимал почти половину комнаты. Он был завален пачками книг и рукописей.

Словно не имея понятия о происходящем снаружи, Мелкарт сидел за столом и быстро писал старомодной шариковой ручкой. Он был маленьким сутулым человеком. На нем был огромный халат и красная шерстяная феска прикрывавшая его лысину. Когда Келлон вошел, он моргнул и снял очки. На худом морщинистом желтом лице его глаза казались поразительно молодыми и живыми.

— Садись, Вольф, — Мелкарт никогда не раболепствовал. — Я ждал тебя.

Вольф! Это было партийное имя Келлона. Он вспомнил тайные собрания, внизу на уровнях канализации, где на холодных стенах собирались капли внизу на уровнях канализации, где на холодных стенах собирались капли, а воздух, казалось оживал от гула машин. Это было в старые опасные дни, до того, как они бросили борьбу за запрещенные идеалы демократии.

Неожиданно Келлон подумал о том, действительно ли Мелкарт и Руфь были влюблены друг в друга. Он отогнал эту мысль. Это уже многие годы не имело значения. Новое Сообщество было забытой мечтой. Мелкарт оставил свой идеализм вместе со своим здоровьем в иридиумных шахтах Марса. Освобождение загладило тот долг, который когда-то существовал.

Но Мелкарт дал ему многое кроме матери Роя. Худощавый, с блестящим умом новозеландец научил его науке политики. Его научные бумаги были подделаны в штаб-квартире партии, чтобы сделать его более полезным агентом. Когда Корпорация накрыла подпольную организацию, Келлону удалось скрыться с большей частью партийных фондов.

Келлон попытался отплатить ему, дав какую-нибудь высокую должность в Союзе, но насмешливый экс-радикал отказался принять что-либо выходящее за рамки нужд его простой жизни, согласился только пользоваться огромной библиотекой в Комнате Сатурна.

— Ты превратил солнечную систему в лабораторию для проверки моих политических теорий, — сказал он с легкой усмешкой. — Все что мне нужно, так это время для того чтобы закончить написание «Судьбы».

Сейчас, войдя в узкую комнату ученого, Келлон был слишком взволнован и не стал садиться на единственный стул рядом с заваленным бумагами столом. Он направился к большому окну. Внизу мятежники образовали серое неспокойное море, местами оживляемое вспышками алых костров. Далекий взрыв потряс воздух, затрещал автомат, шум голосов стал сердито нарастать.

Мелкарт схватил ручку и сделал быструю запись. Келлон, бледный и напряженный, впиваясь ногтями в ладонь, отвернулся от окна. Хриплым, полным отчаянья голосом он спросил худого старика, сидевшего за столом:

— Чарльз, ты знаешь, что происходит с Санпортом?

Красная феска кивнула.

— Я знаю это уже тридцать лет, — Мелкарт ухмыльнулся с уверенностью совы. — Старый Джованни Вико стал догадываться об этом в своем «законе циклов» еще в восемнадцатом веке. Спенглер и Тойнби поняли это. Позже, Спрейг пошел дальше. Но именно я должен был превратить законы подъема и падения человеческих культур в точную науку, которую я называю судьбой. — Его желтая, похожая на клешню рука быстро махнула в сторону огромной рукописи. — Здесь, в моем последнем томе…

— Послушай! — Келлон ударом кулака оборвал его. — У меня нет времени на книги. Серый класс поднял бунт. Флот принял участие в мятеже. На Внешнюю Станцию совершено нападение, если она падет, нас обстреляют из космоса. Убийцы уже пытались расправиться со мной сегодня.

Он засмеялся резким невеселым смехом.

— Книги! Ты можешь сидеть здесь и писать книгу, когда фанатики Проповедника жгут библиотеки в парке? Они убивают каждого инженера, который попадает им в руки. Кто останется в живых, чтобы читать твою драгоценную книгу?

На высохшем желтом лице Мелкарта появилась усмешка.

— Боюсь, никто, — произнес он медленно. — Трагично, что культуры должны достигать точки падения до того, как они дадут людей способных их понять. Но отсутствие понимания не меняет истину. Каждый из упомянутых тобой фактов неизбежен. Потому что сейчас Санпорт мертв — это окаменелость.

— Окаменелость — ты сошел с ума! — Келлон снова стукнул по столу. Сейчас не время для пессимистичных теорий. Я хочу знать, что делать. Он умоляюще понизил голос. — Ты помогал мне раньше. Должно же быть хоть что-нибудь.

Мелкарт закрыл большую книгу, и Келлон увидел, что его желтые пальцы дрожат.

— С тобой и со мной покончено, Вольф, — в голосе его чувствовалась печаль и сожаление. — Потому что душа Санпорта мертва. Понимаешь, город, нация или культура — это нечто большее, чем сумма отдельных личностей, которые их составляют. Санпорт родился, когда первая унитронная ракета стартовала с Горы Тольтек. Он был создан для того чтобы покорять космос. Он его покорил, и эта суперпобеда сделала его самым огромным мегаполисом, который когда-либо видел мир.

— Это — история, — нетерпеливо пробормотал Келлон. — Что происходит сегодня?

— Космос покорен, — ответил ему Мелкарт, — и эта великая идея мертва. Потому что жизнь не стоит на месте. Неиспользующиеся функции теряются. После того, как победа была одержана, Санпорт не нашел для себя новой цели, которая бы поддерживала его жизнь. Следовательно, он умер. И неважно, что в этих мертвых башнях живет девяносто миллионов новых варваров.

Келлон открыл было рот, но Мелкарт добавил саркастически:

— То же касается и тебя, Вольф, то же, что истинно для города. Ты сейчас и на десятую часть не тот человек, каким был тридцать лет назад, когда принялся уничтожать все, что осталось от Корпорации. В то время ты был бы подходящей парой Эли Катлаву. Келлон убрал складки недовольства с лица.

— Пожалуйста, Чарльз, — взмолился он. — Я знаю, что старею, но Союз мой. Может быть я получил его искусственными методами, но это ответственность. Я должен спасти его от Проповедника и его сброда, потому что Союз создал все, что мы называем цивилизацией.

— Это правда, — Мелкарт мрачно кивнул красной феской. — Инженеры были созидающим меньшинством — сотни лет назад. — Маленькая группа специалистов покорила космос — и следовательно, создала больше богатства, чем человечество имело до этого.

— Неизбежно, созидательная сила инженеров привела к политическому доминированию. К несчастью, однако, они перестали создавать. Теперь их расточительные дети просто проматывают богатство, нажитое их отцами, и играют в глупые игры с наследственными степенями. А Санпорт превратился в такую же окаменелость как и пирамиды Древнего Египта.

Келлон облокотился об заваленный книгами и бумагами стол.

— Санпорт мой, — его неровное лицо побледнело под румянами, а тихий голос дрожал. — Я заплатил за него умам, тяжелым трудом и годами жизни. Я работал, строил планы, подкупал, крал, лгал и убивал. Я жил под страхом смерти. Я боролся, как зверь в джунглях, за этот город. — Он сделал судорожный вдох. — Я не отдам его.

— Говоря это, — Мелкарт криво улыбнулся, — ты помогаешь подтвердить мое заявление. Потому что ты совершенно не разделяешь то замечательное устремление, которое создало Санпорт. Из всех этих неспокойных миллионов новых кочевников, ты всего-навсего оказался более хитрым, дерзким и везучим.

Но люди хотят погрузиться в нечто большее, чем их отдельные жизни. Судьба — вот слово, которое я использую для тех божественных активных сил, которые возбуждают и дают цель жизням мириад.

Санпорт свершил свою судьбу и следовательно утратил ее. Но Проповедник предложил этим новым варварам другую судьбу — свежую, общую цель — лежащую в их собственной дикой плоскости. Это значит, что нашему миру пришел конец, Вольф.

— Ты — потерянный человек, Мелкарт, — произнес он наконец. — Ты будешь все так же сидеть здесь, когда фанатики Проповедника явятся чтобы сжечь твои книги и перерезать тебе горло. Я думаю, это лучшая критика твоей философии, — он агрессивно бросился к двери. — Но со мной еще не покончено.

Келлон вернулся в развороченную бомбой Лунную Комнату. Возможно, Мелкарт был прав. Возможно, Санпорт обречен. Но он не готов умирать. Он уселся за стол с телефором и велел Оператору еще раз вызвать Внешнюю Станцию.

— Я попробую, Ваша Гениальность, — девушка была бледной и нервно вздрагивала. — Но я уже пыталась. Они не отвечают. — Она была близка к истерике. — Вся система телефора разваливается. Они разбивают оборудование и убивают операторов.

— Свяжитесь с Внешней Станцией!

Его голос был резким от напряжения. Он сидел и смотрел на работающую девушку. Беспокойство не позволяло ему расслабиться, но он ничего не мог сделать. Минуты тянулись очень медленно. Не было никакого ответа из космоса до тех пор, пока в небе не послышался ужасный гул.

Башня содрогнулась. Чудовищная, сопровождаемая ревом вибрация заглушила все мысли. Пол сотрясался. Казалось, даже его кости дрожали. Высокие светящиеся панели замигали и погасли. Пластиковая мозаика Лунного Города почернела и стала отваливаться. Воздух наполнился удушающей пылью.

Бомбардировка началась.

Теперь нет необходимости связываться с Внешней Станцией. Этого первого удара из космоса было достаточно, чтобы сказать ему, что Херд и Проповедник победили. Внешняя Станция была либо взята, либо уничтожена.

Санпорт был беззащитен. Правда, на территории милитехической резервации были огромные батареи. Но стесненные земной гравитацией и атмосферой, они были почти бесполезны против атаки из космоса — даже если заговорщики еще не вывели их из строя.

Келлон содрогнулся от чего-то более холодного, чем личный страх. Ибо он знал, что Мелкарт прав. Это был конец Санпорта. С Союзом было покончено. Класс инженеров был обречен. Впереди он видел только разрушение и хаос, невежество и дикую жестокость, темноту и отчаянье.

— Дайте мне Маркарда! — закричал он на испуганную девушку.

Сейчас Департамент Охраны был последней слабой защитой цивилизации. Но Санпорт необходимо затемнить. Необходимо предупредить людей, чтобы они покинули город или искали убежища на нижних уровнях. И он хотел знать, куда попал первый залп.

В кристалле появилась голова Начальника Охраны. Но она устало наклонилась назад. Наконец-то тревожные складки на лице Маркарда разгладились. В его виске была маленькая темная дырочка. Девушка коротко, сдержанно вскрикнула, и мирное лицо исчезло.

— Он мертв! — Она прислушалась и начала объяснять напряженным голосом. — Офицер говорит, что он застрелился, когда узнал…

Второй залп оборвал ее.

Башня союза снова содрогнулась, подобно гигантскому живому существу, в которое попал смертельный гарпун. Сотрясение выбросило Келлона из кресла. Он был оглушен, а на губах почувствовался сладко-соленый вкус крови.

Он взобрался назад на кресло. Но призма оператора была пуста. Лампочки погасли. Он отчаянно принялся нажимать на клавишу вызова, но ответа не было. Оборудование было мертвым.

Звон в его ушах прекратился. Внезапно, он почувствовал, что огромная полуразрушенная комната была странно спокойной. Он испуганно позвал своих охранников, но никто не ответил. Вглядевшись в облако пыли он увидел, что офицер лижет без движения под грудой обломков в рухнувшей арке дверного проема. Остальные удрали.

Он остался один.

Один! Осознание этого вызвало в нем дрожь. Теперь разгром был полным. Он больше не был Боссом Союза. Он был всего-навсего одним из миллионов испуганных и растерянных людей. Единственным существовавшим порядком теперь была организация его врагов.

Напуганный своим одиночеством, он едва заметил третий залп. Но свет замигал и погас. Он закричал в поглотившей все темноте. В нем пробудилась последняя цель — слепой инстинкт выживания. Слабое свечение вывело его на террасу. Он увидел, что на половине башен в городе все еще горят, пульсируя и меняя цвет, фасады.

Площадь Союза была почти пуста. Некоторые отставшие от серой толпы еще пробегали по потемневшим дорогам. Возле подножья Башни из огромного темного кратера поднимались пыль и дым.

Так близко! Келлон вздрогнул от холодной мысли. Башня Союза была главной мишенью. Космическая бомбардировка была нацелена на него! Потому что в настоящее время, он был почти последним символом пошатнувшейся власти Союза.

Он быстро выбежал через то, что осталось от арки и направился к лифту. Его светящиеся стены все еще горели, и он помчался вверх, когда Келлон нажал на кнопку. Он спотыкаясь вышел на пронизывающий ночной ветер, когда лифт остановился на крыше.

— Сюда! — закричал он через террасу для глайдеров. — Быстро, подавайте «Руфь»!

И тут он увидел, что на террасе никого нет. Ангар был черным и пустым. Длинный кристальный пузырь его унитронного глайдера исчез. Должно быть, команда улетела на нем, когда началась бомбардировка.

Келлон растерянно стоял в холодной темноте. Он всхлипнул и его кулаки бессильно сжались. Мир рушился у его ног, и он ничего не мог сделать. Цивилизация рассыпалась в прах.

Четвертый залп ударил еще ближе. Чудовищная вибрация сбила его с ног. Он растянулся на крыше, которая дрожала, словно спина умирающего гиганта. Взрыв оглушил его.

Он пришел в себя в лифте. Его стены погасли. Келлон принялся ощупью искать кнопки. Но механизм не работал. Он бросился к темной аварийной лестнице и побежал вниз по ступенькам.

Теперь, подумал он, когда орудия, стреляющие из далекого космоса точно определили местонахождение Башни, залпы будут следовать один за другим.

Черная лестница была бесконечной, и его спуск превратился в расплывчатый кошмар. Взрыв следовал за взрывом, и он уже перестал считать их. Казалось, они сотрясали не только его тело, но и его рассудок.

Все ниже и ниже, через пыль и темноту. Однажды он споткнулся обо что-то похожее на тело человека и летел вниз, пока не остановился на лестничной площадке. Его мышцы дрожали от усталости. Корка засохшей крови стягивала разбитый висок.

Кое-где были уровни, на которых стены все еще слабо светились. Это была часть административных офисов Союза, ибо он заметил что этаж за этажом были покрыты одинаковыми рядами стеклянных кубов, столами телефоров и электронными машинами. Должно быть, толпа побывала здесь, так как он увидел валяющиеся тела охранников и людей в сером. Но живые скрылись.

Его потрясенный мозг еще мог работать, правда, как-то несвязно. Он понял, что его яркая парадная пижама, наверняка, накличет на него смерть, когда он спустился до уровней, где правит Проповедник. Он сорвал одежду с одетого в серое трупа, натянул грубый костюм на свой собственный, отшвырнув в сторону белый парик.

Иногда черная паника совершено мутила его разум. Усталость становилась наркотиком, который разрушал память и ощущения. Но он держался на ногах. Он шел дальше. Потому что он не хотел умирать.

Снова начался темный уровень. Затем где-то он нашел работающий лифт, который спустил его во влажный холод канализационных уровней. Взрывы теперь приглушались сотнями футов земли. Но все равно они следовали один за другим, сотрясающие удары смерти.

Однажды он пришел в себя и обнаружил, что почти погребен под камнями. Над ним изгибаясь уходила вверх вентиляционная шахта. Он с трудом выбрался из-под обломков. Кости не были сломаны. Он поплелся дальше. Прошло много времени, прежде чем он понял, что бомбардировка прекратилась.

Автоматная очередь ударила из темного туннеля. Он попятился в укрытие. Но тяжелый, покрытый пятнами крови человек в сером вышел под бледный холодный свет тянущейся вдоль потолка лампы направил на него автомат.

— Стоять, ибо Армагеддон близко!

— Да, брат мой. — Келлон удалось ответить туманной цитатой из Проповедника. — И Царство пришло.

— Проходи, брат, — человек широко оскалился и объяснил: Я охочусь на инженеров. Я уже убил семерых.

Келлон уже хотел было пройти, когда автомат угрожающе дернулся.

— Ты слышал новости?

Келлон ждал.

— Адмирал Херд пытался обмануть Проповедника, — краснолицый охотник торжествующе хихикнул. — Он был убит рукой Господа и метко брошенным ножом. Теперь Флот наш, если еще, конечно, остались какие-то корабли, ибо по последним сообщениям, они сражались друг с другом.

В горле Келлона вдруг пересохло.

— Селен… — прошептал он. — А что слышно о Мисс Капитан дю Марс?

— Забудь эти слова дьявола, брат, — охотник облизал губы с неприятным удовольствием. — Эта вавилонская блудница тоже мертва. Говорят, что в конце она предала даже Антихриста. Ее нашли на борту корабля вместе с Хердом. Она приняла яд, когда его убили, чтобы избежать гнева Проповедника. Аллилуйя!

— Хвала Господу! — хрипло выдохнул Келлон. — Доброй охоты, брат.

Ему было жаль узнать о смерти Селен. И все же он был уверен, то она себя не жалела. Она сыграла в эту игру до конца, по своим собственным жестким правилам. Возможность неудачи была учтена ею, равно, как и возможность успеха. Яд, который она держала наготове, был достаточным тому доказательством.

Потрясение, растерянность и усталость окутывали его разум черным туманом. Было тяжело вспомнить, что произошло. Тяжело понять. Подобно Селен он играл по правилам, которым научила его жизнь. Но теперь они больше не действовали.

Один раз ему пришлось прятаться от толпы, которая поднимая брызги, неслась по темному туннелю. В руках у них были горящие факелы. Их вожак нес надетую на кол женскую голову. Они пели «Боевой Гимн Господа».

Смутно он пытался понять, что превращает людей в таких отвратительных существ. Конечно, правление Союза было тяжелым бременем, но он помнит, что подписывал многочисленные указы о мерах по облегчению жизни масс. Он помнит, что Мелкарт сказал, будто он опоздал на три поколения.

Прошло двадцать лет с тех пор, как Келлон в последний раз ощущал промозглый холод канализационных уровней. Но внезапно, ему показалось, что тайное собрание партии Нового Сообщества проходило только вчера. Замысловатый лабиринт покрытых каплями воды туннелей остался таким же знакомым, словно он никогда его и не покидал.

Качаясь от усталости, он отыскал маленькую пещеру, которую вырыл много лет назад в стене шахты над насосом. Он спал долго и проснувшись увидел следы своего отбойного молотка, все еще сохранившиеся во влажном песчанике.

Он испытал удивительное удовольствие при виде этого свидетельства своей былой силы и умения работать руками. Ибо уже давным-давно он даже не одевался без посторонней помощи. Он был голоден, но и тут далекое прошлое сослужило ему службу. По пути, который был ему знаком, он выбрался на грузовой уровень. Движение прекратилось. Он не увидел ни охранников, ни рабочих. В большинстве секторов горели только слабые лампы аварийного освещения.

Несколько грабителей были заняты делом. Он обошел их. Наконец он нашел разбитый электрогрузовик и набил карманы его грузом — гидропонным апельсинами и консервированной искусственной говядиной. Он поел и спрятал то, что осталось, в маленькой пещере.

Был рассвет второго дня, когда он подошел к покосившейся грузовой рампе среди переплетенных сорняков и ржавеющего металла давным-давно заброшенных Доков Сатурна.

Он искал своего сына.

Прошло пять лет со дня их ссоры. Он не мог быть уверен, что Рой захочет его видеть. Но между ними больше не было яркой тени Селен. Он был одинок и единственное, что у него оставалось — это Рой.

Если его Башня была мозгом Союза, космопорт был его пульсирующим сердцем. Вспомнив об огромных батареях милитехнической резервации, он надеялся, что беженцы из подвергшегося бомбардировке города могли собраться здесь, чтобы предпринять последнюю попытку защитить эту природную крепость.

Он быстро двинулся через сорняки к Докам Венеры. Спотыкаясь при тусклом утреннем свете, он набрел на гору свежей черной земли и разбитого камня. Его сердце оборвалось. Он устало взобрался на вершину насыпанного взрывом холма.

За ним, там где когда-то находились шумные Доки Венеры, была только широкая черная бездна. Горький дым ударил ему в нос. Но не запах взрыва наполнил его глаза слезами.

Он стоял над хаосом. Изорванная снарядами земля была такой же пустой, как покрытая кратерами Луна. За Доками Сатурна в руинах едва можно было найти хоть одну знакомую конструкцию. Смерть пахала глубоко. Только несколько искореженных кусков металла намекали на то, что доки и корабли вообще когда-либо существовали.

На расстоянии нескольких миль, на нервном поле темных обломков, в том месте, где когда-то была милитехническая резервация он увидел упавший крейсер. Кормы не было, словно взорвался склад боеприпасов. Пластины все еще были красными от жара, а дым поднимался, как резкий тонкий восклицательный знак на фоне мрачного неба.

Он с грустью узнал очертания «Технарха».

За этим мертвым кораблем горел Санпорт. Восток был освещен ужасным красным рассветом. Но низкое небо над его головой оставалось темным от дыма пожаров. Прошли часы, а он все искал развалины унитронной лаборатории, в которой работал Рой. Но Солнце так и не взошло.

Должно быть, был полдень, когда он подошел к тому, что осталось от лаборатории. Надежда покинула его, когда он увидел остатки мертвых стен. Ибо попадание в старое здание было прямым.

На месте левого крыла зияла огромная дымящаяся дыра. Крыша была сорвана с уцелевших серых стен. Со всех сторон они были высоко завалены обломками. Казалось невозможным, чтобы во всем этом здании, кто-либо остался жив.

— Кто идет?

Вздрогнув, Келлон резко повернулся. За ним из-за груды камней появился крупный мужчина. Рабочий номер на груд его серого комбинезона говорил о том, что он был рабочим доков. В руках у него была короткая винтовка.

— Стив Вольф, — из осторожности Келлон ответил своим старым партийным именем. — Грузчик.

— Что вам нужно?

— Я ищу инженера Роя Келлона, — произнес он с отчаяньем. — У меня для него послание. Он работал в унитронной лаборатории. Вы знаете его? Он не пострадал?

Мужчина ответил не сразу. Его внимательные глаза изучали Келлона, глядя поверх прицела. Келлон нетерпеливо ударил ногой кусок камня. Наконец, словно придя к какому-то решению, часовой кивнул.

— Думаю, что так оно и есть. Идемте, я разрешу вам поговорить с Томом Фарром, — он махнул винтовкой в сторону щели в полуразрушенной стене. — Рой Келлон здесь, — добавил он. — Но вам будет тяжело передать ему сообщение прямо сейчас. Потому что он находится под тысячей тонн обломков.

Келлон шел впереди, через лабиринт разрушенных комнат и лишенных крыши коридоров. Он слышал голоса и глухой стук инструментов. Неожиданно, ему и его охраннику открылось удивительное зрелище.

Потрескавшаяся стена образовывала длинный четырехугольник. Он был засыпан камнями и обломками здания, выброшенными с того места, где находилось другое крыло. Но десятки мужчин и женщин отчаянно работали, чтобы разобрать завал. Они уже наполовину открыли длинную, яркую, как зеркало, торпедоподобную машину. Часовой позвал худощавого молодого человека, одетого в серое, который, как оказалось, руководил раскопками.

— Фарр! Вот тебе еще один человек.

Юноша подошел к Келлону. Келлон его знал. Он видел его здесь, в лаборатории, когда приходил просить Роя бросить свои исследования. Но на его лице не было никаких признаков того, что он узнал бывшего правителя, и Келлон был рад этому.

— Беженец? — быстро спросил Фарр. — Вам не нравится Проповедник? Вы хотите покинуть Санпорт? — У Келлона едва было время кивнуть. — Вы хотите отправиться в космос?

— Да, — ответил Келлон в замешательстве. — Но я ищу моего… инженера Роя Келлона. С ним все в порядке?

— Он на борту «Новой» — Том Фарр показал большим пальцем на полузакрытую торпеду. — С ним все будет в порядке — если мы сможем откопать его, прежде, чем фанатики Проповедника выпустят из нас дух.

— Это? — озадаченный Келлон кивнул в сторону яркого веретена. — Космический корабль?

— Межзвездный крейсер, — быстро объяснил Фарр. — Мы работали над его созданием долгие годы. Он был почти готов к испытаниям. Когда началась бомбардировка, Рой пытался поднять его в космос. Но в него попал снаряд.

— К счастью, я был в городе, пытаясь подыскать команду. Я вернулся назад на глайдере после бомбардировки. Я собирал беженцев, чтобы откопать его. Он пробежал быстрым взглядом по работающим людям. — Мы спасем крошечное зерно цивилизации, если, конечно, вырвемся отсюда.

На лице Фарра появилась едва заметная тревога.

— «Новая» немного повреждена. Но Рой передал, что он пытается исправить повреждения. Надеется, что мы сможем стартовать, как только его откопают. У нас достаточно топлива, чтобы долететь до Венеры или Меркурия. Но нам придется искать запасы для межзвездного полета.

— Межзвездного? — с энтузиазмом переспросил Келлон.

Усталое лицо Тома Фарра засветилось.

— Рой полагает, что каждая звезда имеет свои планеты. Так что не так уж важно, что на Землю пришли темные времена. Потому что мы и наши дети будем выращивать зерна человеческой цивилизации среди многих звезд. — Его пристальный взгляд впился в Келлона. — Хотите записаться на полет?

Келлон тяжело глотнул, тщетно пытаясь произнести хоть слово. Это было больше, чем просто шанс избежать хаоса рушащегося мира. Спокойные, ясные слова Тома Фарра нарисовали новую перспективу, дали новую цель. Он молча кивнул.

— Тогда принимайтесь за работу.

Келлон направился к мужчине и девушке, которые пытались скатить валун с корабля. Было странно приятно осознавать, что его приняли в члены этой занятой делом, неотчаявшейся группы. Никогда до этого он не понимал, как одинок был Босс.

Шли часы, а он почти не ощущал усталости. Он не обращал особого внимания на кровь, которая уже начала сочиться из его нежных, ненатруженных ладоней. Время оставалось только на отдельные слова, но он начал чувствовать живой интерес к этим новым товарищам.

Любопытно подобранная группа. Сильные рабочие из доков, одетые в серое, несколько молодых курсантов, уцелевших после разрушения милитехнического колледжа. Дюжина ветеранов, которым удалось убежать с Внешней Станции прежде, чем ее взорвали. Инженеры, белые воротнички, прислуга, люди в сером.

Но их единая насущная цель объединила их в единое целое. Классовые различия исчезли. Келлон заметил хорошенькую девушку в низко вырезанном танцевальном наряде. Она была немного похожа на Селен дю Марс. Но она подавала суп очереди голодных рабочих в сером.

Слова Мелкарта снова зазвучали в его ушах. Санпорт умер, потому что утратил цель, которая его создала. Но эти отчаянные одетые в лохмотья люди все еще представляли собой какое-то живое сообщество. Потому что, как сказал бы старый историк, они делили судьбу.

Снова наступила ночь. Санпорт все еще горел. Дым закрывал звезды. Восточный горизонт представлял собой стену ужасного красного цвета. На ее фоне стояли темные башни, разбитые и покалеченные космической бомбардировкой, словно памятники, созданные какой-то вымершей расой гигантов.

Они продолжали работать не отдыхая. Время от времени автоматные очереди сообщали о том, что часовые сражаются с незваными гостями. Была ночь, когда они добрались до шлюзов «Новой». Рой Келлон вылез наверх, рука его была в повязке, чтобы осмотреть повреждения корпуса.

Келлон стоял в тени, слишком уставший чтобы произнести хоть слово. Его дыхание участилось, а горло болезненно сжалось. Рой был уверенным и сильным, такими же были его серые, похоже на материнские, глаза.

— Все на борт, — позвал он. — Думаю, она полетит. Я исправил повреждения в энергетическом отсеке. Мы сможем дотянуть до Венеры, там отремонтируемся, возьмем припасы и затем — к звездам!

Келлон последовал за качающейся цепочкой усталых мужчин и женщин через шлюз. Рой стоял внутри. Его худое лицо засветилось от изумления и удовольствия и он протянул свою неповрежденную руку.

— Отец! — прошептал он. — Я так рад!

— Как приятно видеть тебя, Рой, — Келлон заморгал и постарался не всхлипнуть. — Теперь я понимаю, что ты пытался мне когда-то сказать о важности этих других планет. — Он глотнул и заколебался. — Но… Я — старый человек, Рой. Если… если тебе необходимо место для более молодых мужчин и женщин, я останусь…

— Ерунда, Босс! — Рой схватил его за руку. — Главное быстрее. Только так мы сможем убраться отсюда до того, как придет Проповедник.

— Забудь Босса, — Келлон улыбнулся и снова заморгал. — Но мы будем грузиться на Венере. Увидишь, я буду чертовски хорошим грузчиком.

Отстреливающиеся часовые вошли в корабль. Люки задраили. Рой осторожно включил непроверенный привод «Новой». Она поднялась бесшумно, намного быстрее, чем какой-либо из унитронных кораблей. Горящий город скользнул под темное покрывало ее дыма. Впереди были звезды.

Оглавление

Реклама на сайте