«Исчезновение Харухи Судзумии»

Пролог

Утро было холодным. Таким холодным, что казалось, ударь по нему ледорубом — и оно треснет аккуратной острой сеточкой разломов. Будь моя воля — так и расколотил бы этот морозный мир на кусочки.

Мороз, впрочем, был делом естественным: стояла зима. Ещё месяц назад, на школьном фестивале, было нечеловечески жарко. И вдруг, только пришёл декабрь, поспешно наступили холода, как будто бы мать-природа наконец-то вспомнила о том, что мне пришлось испытать на своей шкуре — о том, что в этом году в Японии осени не было. И не говорите мне, что кто-то наколдовал погоду ради хозяйственного процветания. Сибирский фронт холодного воздуха мог бы и обойти нас стороной. Нечего ему каждый год как снег на голову сваливаться.

Может, ось вращения Земли слетела с катушек? Искренне беспокоясь о здоровье матушки природы, я шёл по дороге, когда меня окликнули:

— Привет, Кён!

Легкомысленный парень подскочил ко мне, и воздушно-легко хлопнул меня по плечу. Останавливаться ради него было бы слишком большой обузой, так что я просто обернулся.

— Привет, Танигути, — ответил я, снова повернулся вперёд и пренебрежительно уставился на далёкую макушку холма. Мы тащимся в такую высь каждый день, почему бы им не облегчить нам уроки физкультуры? Учителя-физкультурники должны особо заботиться об учениках, которым приходится лазать каждый день на эту гору. Нашего классного руководителя Окабе это тоже касается. Учителя-то как-никак на машинах ездят.

— Что ты ноешь, как старый хрыч? Шагай смелее! Это отличная тренировка! Разогревает же, чувствуешь? Глянь на меня: я даже без свитера. Лето — это сплошной кошмар, а вот зиму я люблю!

Здорово, конечно, быть таким долбано-энергичным, но откуда в тебе столько сил? Поделился бы, что ли, со мною.

Вечно открытый рот Танигути скривился в ухмылке.

— Экзамены сданы! Теперь с учёбой на этот год покончено. Тебе не кажется, что это стоит любых грядущих невзгод?

Внезапно свалившись на голову каждого ученика в школе, экзамены так же и закончились для всех учеников одним махом. Если разница и была, то только в цифрах, начёрканных на бумажках с результатами работ, которые возвращались ученикам.

Я вспомнил выражение лица мамы — как она забеспокоилась о том, чтобы устроить меня на подготовительные курсы — и моё настроение сразу пошло ко дну. В следующем году, когда мы перейдём в одиннадцатый класс, нас разобьют на группы, в зависимости от того, кто куда собирается поступать. Естественные науки или гуманитарные? Университет или частный колледж? От сомнений у меня крыша едет.

— Да кто над этим голову ломает? — обсмеял меня Танигути, — Мучаться надо над проблемами поважнее, знаешь ли. Ну-ка, какое сегодня число?

— Семнадцатое декабря, — ответил я, — А что?

— Оболтусина! Ты даже не помнишь о прекрасной дате через неделю, от упоминания которой твоё сердце должно воспарить в небеса?

— А, точно, — теперь я сообразил, — Конец четверти. Каникулы — это да, каникул стоит ждать.

Но Танигути бросил на меня такой взгляд, какой зверёк бросает, завидев лесной пожар:

— Ты ведь прикидываешься, да? Неделя, неделя! Думай! Ответ должен быть очевиден!

— Хмм…

Я вздохнул, и выпустил клуб белого пара.

Двадцать четвёртое декабря.

Да знаю я, знаю. Я уже заранее предвидел дьявольские планы и мистификации, которые вызревали кое у кого в голове ко следующей неделе. Даже если бы все об этом забыли, мимо меня это событие бы стороной не прошло. А прямо за мной сидела личность, падкая на такие события даже больше меня. Она скорбела об упущенном Хэллоуине весь последний месяц, и можно было не сомневаться, что на этот раз она нанесёт удар.

Ну, откровенно говоря, я уже знал, что именно она собирается делать.

Ведь вчера в литературной комнате Судзумия Харухи объявила следующее…

— У кого-то уже есть планы на Рождество?

Харухи, бросившая свои сумки, едва закрыв дверь, презрительно уставилась на наc; глаза её сверкали, как созвездие Ориона.

В голосе её явственно отдавалось невысказанное: «Никаких планов не допускается. Думаю, это всем кристально ясно?» Признайся кто-нибудь, что у него уже были планы, и буря разразилась бы в ту же секунду.

В это время мы с Коидзуми играли в настольную ролевую игру. Асахина, в своём костюме служанки, который постепенно стал практически обычной её одеждой, грела руки, подняв их над электрической печкой. Нагато читала научно-фантастическую новинку в твёрдом переплёте, двигались только её пальцы и зрачки.

Харухи положила большой саквояж, который она принесла вместе со своим портфелем, на пол, и подошла ко мне. Высоко задрав грудь, она уставилась на меня сверху вниз, и провозгласила:

— Кён, я уверена, что у тебя никаких планов нет. Можно было бы и не спрашивать, но я просто такой обстоятельный человек, что хочу убедиться.

На лице её блуждала улыбка, как у самого известного в мире кота. Выпуская из рук кубик, который я собирался бросить заговорщически улыбающемуся Коидзуми, я обернулся к Харухи:

— А что, если бы у меня были планы? Ответь-ка сначала.

— Так-так, значит, у тебя их действительно нет!

Самодовольно кивая головой, Харухи отвела от меня взгляд. Эй, погоди секундочку! Я ещё не сказал, что планов нет!.. Эх, как будто бы меня когда-то слушали.

— Коидзуми, ты не собираешься на свидание с какой-нибудь своею подружкой?

— Я был бы счастлив такому повороту событий!

Играясь кубиком на своей ладони, Коидзуми трагически вздохнул. Вздох, по правде говоря, был наигранным, и от него ужасно несло неискренностью.

— Не знаю, считать это удачей или невезением, но мой график до и после Рождества абсолютно пуст. Кручусь и верчусь в одиночестве; никак не могу придумать, как бы провести время.

На этом его улыбчивом миловидном лице, казалось, просто было написано: Я ВРУ. Однако Харухи проглотила эту историю без тени сомнения:

— Никаких проблем! Всё оборачивается просто великолепно!

Затем Харухи отчалила в направлении девочки-служаночки:

— Микуру-тян, а ты как? Тебя ещё никто не приглашал «посмотреть на неповторимый момент, когда дождь превращается в снег в самом сердце ночи»? Кстати, если кто-нибудь скажет тебе такую околесицу с невозмутимым лицом, обязательно выбей из него всю дурь.

Глядя на Харухи большими, широко открытыми глазами, Асахина, казалось, была захвачена врасплох этим неожиданным перекрёстным допросом:

— Э, по-моему. Кажется, пока не предлагали… Как-как, в самом сердце ночи…? Ах… неважно, погоди, я тебе сейчас чаю сделаю…

— Вулканически горячий, пожалуйста! Травяной чай недавно был просто поразителен, — сделала свой заказ Харухи.

— Д…да! Сию минуту.

Асахина с сияющим лицом поставила чайник на переносную газовую печку. Неужели делать чай и вправду так приятно?

Удовлетворённо кивая головой, Харухи, наконец, обернулась к Нагато:

— Юки?

— Нет, — коротко ответила Нагато, не поднимая головы от страниц книги.

— Отлично.

Покончив с этой по-птичьи краткой беседой, Харухи опять уставилась на меня с заносчивой улыбкой. Я посмотрел на бледное лицо Нагато, на её увлечённость книгой, как если бы наш разговор совершенно её не касался, и подумал: может быть, она экономит дыхание на таких остроумных ответах. Но подождала бы хотя бы секундочку, чтобы сделать вид, будто вспоминаешь свои планы!

Харухи подняла руку.

— Ходатайство о проведении рождественской вечеринки «Бригады SOS», таким образом, считается принятым единогласно. Возражения и предложения принимаются после окончания вечеринки. Если кому-то это ещё понадобится, я их все прочту.

Другими словами, ситуация была нам всем хорошо знакома: раз сказав, она своих слов назад не заберёт ни за что. Строго говоря, её слова были просто жестом доброй воли, но в сравнении с обстановкой полгода назад, уже то, что Харухи спрашивает у всех об их планах можно считать улучшением. Конечно, ещё лучше было бы, если бы вместо этого она действительно поинтересовалась мнением каждого.

С лицом, переполненным радостью оттого, что всё вышло согласно её ожиданиям, Харухи засунула руку в свой саквояж на полу.

— Кстати говоря, ведь нельзя же встречать праздники вроде Рождества неподготовленными, верно? Так что я кое-что прикупила. Правильная встреча праздников начинается с задающих тон безделушек!

Из сумки вылетели снежный спрей, золотая и серебряная мишура, печенье, миниатюрное деревце, плюшевые олени, белая вата, рождественские гирлянды, венки, красно-зелёный серпантин, альпийский флаг, заводной снеговик, толстенные подсвечники, огромные рождественские носки, в которые влез бы и сам воспитатель детского сада, компакт-диски с рождественской музыкой…

Улыбаясь, как соседская девочка, раздающая малышам конфеты, Харухи аккуратно расставила всевозможные рождественские покупки на столе один за другим.

— Я принесу ощущение праздника в эту серую комнату. Первый шаг к тому, чтобы хорошо и с упреждением встретить Рождество — это оформление. Разве вы, ребята, не занимались всем этим в детстве?

Не знаю уж, чем я там занимался, но вот комната моей сестрёнки наверняка будет от души разукрашена к Рождеству в ближайшие несколько дней. Скорее всего, мама и в этом году отправит меня помогать ей. Кстати, моя сестра, которой уже скоро одиннадцать, и в этом году она идёт в пятый класс — похоже, умудряется всё ещё верить в Санта-Клауса. Она до сих пор не в курсе тайного заговора моих родителей, который я раскусил давным-давно, ещё на заре своей жизни.

— Бери пример со своей простодушной сестрёнки! Для начала нужно поверить в мечту. Иначе даже достижимое окажется для тебя недоступным. В лотерее, знаешь ли, не победить, пока не купишь билета. Может, тебе и хочется, чтобы кто-нибудь задарма отдал тебе билетик на миллион долларов, но так не бывает!

Харухи, восторженно подвывая с бесподобным талантом, вытащила конический праздничный колпак, и нацепила его себе на голову.

— В Риме делай как римляне. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. У Рождества тоже есть свои правила. Вот почему мало кто угрюм на празднованиях дней рождения. Эй, да даже сам Христос обрадовался бы нашему празднику.

Вообще-то, о молодости Христа ходит много всяких теорий, и даже год его рождения покрыт мраком. Но, опять же, я не настолько глуп, чтобы перечислять их все, совершенно позабыв об атмосфере. Кроме того, узнав, что существует несколько предполагаемых дат рождения Христа, Харухи наверняка выпалит: «Отлично, так отпразднуем же каждую из них!», и нам придётся приносить сюда ёлки несколько раз в году. Ничего не поделаешь, передвинь мы начало нашей эры — только поднимем ненужную суматоху. Что римский, что древний вавилонский календари были придуманы исключительно для людского удобства. А небесным светилам, безмолвно парящим в бескрайней вселенной такие вопросы совершенно ни к чему, они будут крутиться, как обычно, пока не исчезнут совсем. Ох, как потрясающа эта вселенная!

Тайны огромной вселенной бессознательно защекотали мой юношеский дух, но Харухи плевать хотела на мои мечтания. С энтузиазмом поправляя убранство комнаты, она неторопливо, как панда, каталась туда-сюда, развешивая небольшие рождественские украшения по всем углам, надев колпак даже на Нагато, и малюя «С Рождеством» на оконных стёклах своим снежным спреем.

Здорово выглядит, но снаружи слова выйдут задом наперёд, ты не забыла?

Пока Харухи увлекалась своими делами, Асахина-сан подковыляла к нам, как кукла-щелкунчик, неся поднос с чашками.

— Судзумия-са-ан, чай готов.

Асахина-сан, с её улыбкой горничной, выглядела сегодня, как обычно, божественно, и картина эта услаждала моё сердце, сколько бы я на неё не смотрел. Даже встречая свою трагическую судьбу практически всякий раз, как Харухи что-нибудь придумывала, Асахина-сан, похоже, в этот раз была не против рождественской вечеринки. По сравнению с раздачей листовок или съёмками фильма в опасно эротичных костюмах, куда более приятным развлечением было наслаждаться вечеринкой, открытой для всей «Бригады SOS».

Но неужели этим всё и обойдётся?

— Спасибо, Микуру-тян.

Пребывая в приподнятом настроении духа, Харухи схватила кружку, и стояла, хлебая травяной чай. Асахина-сан наблюдала за этим с непорочной улыбкой.

Харухи выпила всю горячую жидкость за несколько секунд, и улыбка на её лице выросла вдвое.

Плохой знак. Такая улыбка у неё бывает всякий раз, как она задумает что-нибудь низкое и грязное. Проведя с ней столько времени, и я стал замечать такую улыбку.

Дело в том, что…

— Изумительный вкус, Микуру-тян. Даром благодарения это не назовёшь, но я хотела бы вручить тебе твой подарок немного раньше.

— Ой, правда?

Изящная служаночка захлопала ресницами.

— Правда. Правдивей не придумаешь. Такая же истина, как и то, что Луна вращается вокруг Земли, а та вокруг Солнца. Не хочешь, не верь Галилею, но уж мне-то поверь!

— Ух, ддд…да.

Харухи опять схватила свою сумку.

Почувствовав что-то, и обернувшись, я столкнулся взглядами с Коидзуми, который пожал плечами и слабо, вымученно улыбнулся. Эх, сорваться б на него за такую неоднозначность, но я кое-как уловил, к чему он клонит. В конце концов, не зазря же он уже больше полугода вместе с Харухиной бригадой, было бы странно, если бы он не догадался, что намечается.

Именно, — подумал я.

Дело было в том, что ни один человек и ни одно лекарство на свете не может избавить мир от капризов Харухи. Я лично удостою высочайших почестей того, кто изобретёт подобную штуку.

— Та-дааан!..

С ребяческим восклицанием Харухи вытащила с самого дна сумки последний рождественский сюрприз. И это был…

— Это… это же…

Асахина-сан рефлекторно отпрянула, и Харухи, с видом престарелого мага, передающего свой ненаглядный посох ученику, провозгласила:

— Санта, вот это что! Санта! Разве не по празднику одежда?! Ну разумеется же, как можно в это время года без соответствующего наряда! А вот и он! Сейчас я тебя переодену.

Медленно приближаясь к пятящейся Асахине-сан, Харухи развернула в своих руках — без сомнения, костюм Санты-Клауса.

Затем Коидзуми и меня вышвырнули из комнаты, и нам оставалось только тщетно воображать себе, как Харухи переодевает Асахину-сан.

— «Ах!», «Ой!», «Уййй…», — от слабых вскриков отчаяния моё воображение затопило непрошенными картинами, и я представлял себе, что открылось бы моему взгляду, умей я смотреть сквозь двери. Да, похоже, в этот раз и я слетел с катушек.

Некоторое время я купался в этой фантазии, пока, наконец, Коидзуми не попытался завязать разговор, наверное, чтобы убить время: «Сочувствую Асахине-сан».

Этот чересчур приятный на вид и обходительный парень стоял, прислонившись к стене и сложив руки.

— Прямо на сердце легчает, когда я вижу, что Судзумия-сан довольна. У меня кошки на душе скребут, если она выглядит раздражённой.

— Из-за того, что когда она сердится, появляются эти непонятные пространства?

Поправив чёлку указательным пальцем, он ответил:

— Да, и поэтому тоже. Для меня и моих партнёров появление закрытых реальностей и Аватаров — самый страшный исход. Может показаться, что их легко стреножить, но на самом деле это тяжёлая работа. Спасибо моим счастливым звёздам, что с этой весны частота их появления понемногу падает.

— То есть, время от времени это ещё случается?

— Редко. В последнее время только от полуночи до восхода, когда Судзумия-сан спит. Скорее всего, она создаёт закрытые реальности подсознательно, когда ей снятся плохие сны.

— Сплошные проблемы от неё, что спит она, что бодрствует!

— Вовсе нет!

Реплика Коидзуми была неожиданной, и я, откровенно говоря, был слегка поражён. Коидзуми спрятал свою улыбку, и бросил на меня долгий тяжёлый взгляд:

— Ты, похоже, не знаешь, какой была Судзумия-сан до поступления в старшую школу. Никогда с момента начала наших наблюдения три года назад, и до её перехода в десятый класс, мы не могли и представить себе, что каждый день она будет так счастливо смеяться. Всё началось тогда, когда она встретила тебя — нет, точнее, когда вы оба вернулись из закрытой реальности. На душе у Судзумии-сан заметно успокоилось, не сравнить с тем, что было, пока она ходила в среднюю школу.

Я в ответ вытаращился на Коидзуми, не произнося ни слова, как будто бы отведи я взгляд — и проиграл бы.

— Судзумия-сан, несомненно, меняется. В хорошем направлении, могу добавить. Всё, о чём мы мечтаем — чтобы этот процесс продолжался, и я думаю, ты желаешь того же. «Бригада SOS» для неё сейчас незаменима. Здесь у неё есть ты, Асахина-сан, она не мыслит жизни без Нагато-сан, и, прошу прощения за самонадеянность, но, похоже, и без меня. Все мы уже стали практически одной плотью и одной кровью.

Ну, это ты так считаешь.

— Конечно. Впрочем, не так уж плохо это звучит, а? Неужели ты предпочитаешь, чтобы Харухи час от часу напускала своих Аватаров? Ну уж прости, это определённо вредное увлечение.

Нет у меня такого увлечения, и я не собираюсь этим увлекаться. Чего тут непонятного!

Коидзуми сменил выражение лица на свою обычную неясную улыбку.

— Рад слышать это. Кстати о переменах: меняется не одна Судзумия, все мы меняемся. Даже ты, я или Асахина-сан. Наверное, и Нагато тоже. Не только Судзумия, все в той или иной степени меняют свой образ мыслей.

Я отступил на шаг. Дело было не в том, что он попал в самую точку: я не принимал его слова близко к сердцу, так что меня они не трогали. Удивило меня то, что этот парень тоже заметил, как, песчинка за песчинкой, менялась Нагато. Мошенническая игра в бейсбол, Танабата, три года назад и сейчас, уничтожение пещерного сверчка, драматическая история с убийством на затерянном острове, бесконечные летние каникулы… Пока мы суетились, хватаясь то за одно, то за другое, редкие жесты и выражения лица Нагато слабо, но определённо изменялись. Огромная разница со времени нашей первой встречи в литературной комнате, с которой всё и началось. Это не иллюзия, я следил — у меня глаза как телескопы ручной работы. Если подумать, эта девочка вела себя немного необычно уже на затерянном острове. И в открытом бассейне. И на фестивале танца О-бон. А уж когда её заставили играть волшебницу в фильме, или сражаться против компьютерного кружка в их же игре…

Но разве это не здорово? То, что Харухи меняется — это хорошо, но перемены в Нагато, по-моему, куда важнее!

— Ради мира во всём мире, — с улыбкой объявил Коидзуми, — устроить рождественскую вечеринку — это совсем небольшая цена. А если уж вечеринка окажется интересной, мне вообще будет не на что жаловаться!

Пока я несколько обиженно понимал, что мне нечего возразить, дверь внезапно резко распахнулась.

— Вот, пожалуйста!

Дверь, к которой я прислонялся, открылась вовнутрь, и я, естественно, неуклюже грохнулся на спину с громким стуком.

— Хяххх!?

Это был не мой голос, и не Харухин. Это был голос Асахины-сан, и он доносился сверху. Другими словами, я лежал на спине и смотрел в потолок, но видел я совсем не потолок, а что-то ещё.

— Эй, Кён! Не подглядывай! — это Харухи.

— Уа, ахх… — а это, наверное, пойманная врасплох Асахина-сан. Плача, она отпрыгнула назад. Богом клянусь, я только ноги видел!

— Чего ты разлёгся здесь на полу? А ну вставай!

Харухи схватила меня за шиворот. Я кое-как умудрился подняться на ноги.

— Извращенец Кён! Пытаешься заглянуть под юбку Микуру-тян? Да тебе ещё два миллиона пять тысяч шестьсот лет расти! Ты ведь специально так свалился, да? ДА?!

Сама виновата — открыла дверь, не предупредив. Это была случайность. Асахина-сан, случайность! — слова уже готовы были сорваться с моих губ, но глаза мои притягивало к себе другое. Какие тут могут быть вопросы?

— Мм-ме…

Я не видел никого, кроме Асахины-сан, стоявшей передо мной с покрасневшими щёчками.

Красное одеяние с белой опушкой. Красная шапка с пушистым шариком на кончике… одетая во всё это Асахина-сан обеими руками вцепилась в свою короткую юбочку, и пристально уставилась на меня, забавно полу-плача, полу-смущаясь.

Это, несомненно, был Санта, совершенный со всех сторон, безупречный и непогрешимый. Должно быть, Асахина-сан и была ей в тот момент — внучкой престарелого Санты, втайне унаследовавшей от дедушки семейное дело.

Скажи так — и 80 % людей в это поверят. Моя сестра, уж конечно, будет среди этих 80 %. Это наверняка.

— Просто сказочно, — своё мнение высказал Коидзуми, — Нижайше прошу прощения, но меня хватает только на банальные комплименты. Да, это очень тебе идёт. Определённо.

— А я знала!

Харухи повисла на плечах у Асахины-сан, и потёрлась щёчкой об её испуганное лицо.

— Разве она не чудо, как восхитительно прелестна? Микуру-тян, больше уверенности в себе! С этого момента и до рождественской вечеринки ты будешь Санта-Клаусом «Бригады SOS»! У тебя к этому все показания!

Асахина-сан жалостно всхлипнула. Однако тут Харухи была права. С этим никто спорить не будет, подумал я про себя. Повернувшись к Нагато, я обнаружил, что, как и следовало ожидать, коротко стриженая молчаливая девочка читала, не обращая на нас внимания, свою книгу.

На ней всё ещё был надет праздничный колпак.

После этого Харухи выстроила нас рядком, и вышла вперёд.

— Усвоили? В такое время не годится рассеяно держаться любого Санты, попавшегося вам на улице. Они все подделки. Настоящие Санты встречаются только в специальных местах на планете. Микуру-тян, ты будь особенно осторожна! Не бери подарков от Сант, которых ты не знаешь. Не кивай на каждое их слово.

Плохой совет, после того, как ты вынудила Асахину-сан нарядиться поддельным Сантой.

Только не говорите мне, что эта девчонка, в её-то возрасте, как и моя сестра, всё ещё верит в этого престарелого мужика, занятого международной благотворительностью. Хотя она же та самая девчонка, что готовила бумажки с желаниями для Хикобоши и Орихиме, так что всё возможно. Однако я оставил свои сомнения при себе. Ну то есть, послушайте, сама Санта-Асахина явилась к нам в эту комнату! Вот она, подделка, превзошедшая оригинал. Чего ещё можно желать? Да если б кто-то пожелал большего, каждая из трёх скандинавских стран прислала бы ему ноту протеста.

Я задумался над тем, где же всё-таки проживает этот ленивый старикан, работающий только раз в году.

— Послушай, Кён. Устроить большую рождественскую вечеринку — отличная идея. В этом году она пришла мне в голову поздновато, так что мы успеем отпраздновать только день рождения Христа. Но уж в следующем году обязательно не забудем отметить дни рождения Будды и Мухаммеда. Иначе будет нечестно!

А что ж тогда забыли про дни рождения основателей манихейства и зороастризма? Глядя на то, как празднует их дни рождения кучка неверующих в них людей, эти ребята, которые уже должны сидеть за облаками, смогут только выдавить из себя смешок. Ну, Харухи всё равно делает всё это не ради праздника; ей просто нужен повод, чтобы поднять суету, так что, я думаю, одно другое уравновешивает. Однако если на кого-то падёт божественный гнев, будьте добры винить исключительно Харухи. Моя вина, как соучастника, совсем крошечная, знаете ли.

Вот только перед каким божеством мне здесь придётся оправдываться? Пока я раздумывал над этим, Харухи устроилась на стуле капитана «Бригады», и бросила на меня пренебрежительный взгляд:

— Что бы придумать вкусного? Похлёбка на костре? Сукияки? Крабы — ни за что. Терпеть их не могу. Раздражает вытаскивать мясо из панциря. И почему у крабов несъедобные панцири? Что ж они не придумали что-нибудь в процессе эволюции, а, спросить бы крабов?

Да они ради панцирей и эволюционировали! Не ради твоего желудка же они проходили в глубинах моря естественный отбор!

Коидзуми поднял руку и заговорил:

— Тогда нам нужно заранее бронировать место. Приближаются праздники, и всё вокруг будет занято, если мы не поторопимся.

Что-то я не слишком расположен идти туда, куда он посоветует. Ещё какой-нибудь чокнутый владелец магазинчика выскочит посреди ужина и разыграет перед нами очередное смехотворное убийство, за пределами самых диковинных наших ожиданий.

— А, об этом не беспокойтесь, — как будто бы подумав о том же, о чём и я, Харухи, улыбаясь, покачала головой. Но вот что она сказала затем:

— Я устрою всё здесь. У нас уже есть весь инвентарь. Остаётся только еда. Дайте-ка подумать… надо бы принести рисоварку. Кстати, спиртные напитки строго запрещены, поскольку я дала себе зарок никогда в жизни с ними не связываться.

Лучше б ты дала себе какой-нибудь другой зарок… Но кое-что было гораздо важнее, и это никак нельзя было пропустить без обсуждения. «Устрою всё здесь?» Я окинул взглядом комнату.

Здесь уже были котелок, переносная печка и даже холодильник. Харухи притащила всё это еще на заре «Бригады SOS», но только не говорите мне, что исключительно ради этого дня! До сих пор переносная печка помогала Асахине-сан подавать настоящий чай. Но стоит ли вообще заниматься готовкой в школе, да ещё и в таком старом ветхом корпусе, если уж на то пошло? Закрывать глаза на такие вещи — безрассудство. Разводить огонь в этом здании запрещено!

— Как-нибудь обойдётся.

Ничтоже сумнящеся, Харухи сияла, словно кулинарный гений (умудрившийся почему-то не получить даже лицензии повара, несмотря на все свои способности).

— Значит, веселее будет прятаться. Если школьный совет или какой-нибудь учитель вмешаются, я продемонстрирую им, как надо готовить похлёбку на костре. План ясен: выжидаем, и тонкий вкус покорит их настолько, что они со слезами на глазах подарят нам специальное разрешение на нашу вечеринку! Безупречно! Совершенный план!

Пусть и презирая всё скучное, Харухи могла прекрасно управиться с чем угодно, когда ей это требовалось. Так что, наверное, её кулинарная сноровка должна была соответствовать обещаниям. Но похлёбка на костре? Когда это мы на ней остановились? Разговор зашёл о том, чтобы отказаться от крабов, а потом она сделала вид, что опрашивает мнения, и внезапно приняла решение единолично — ну, не то, чтобы такое у нас было впервые. Простить и забыть…

Вот этим вчера всё и кончилось. Пока я пересказывал Танигути события вкратце, мы подошли к нашей школе.

— Рождественская вечеринка…

Танигути всё никак не мог сдержать смех, когда мы проходили сквозь ворота школы.

— Да уж, это определённо в духе Судзумии. Похлёбка на костре в комнате кружка. Вы уж проследите, чтобы учителя ничего не узнали! А то всё обернётся большими проблемами.

— Так значит, ты придёшь?

Как мы и договорились ранее, я попытался его пригласить. Против Танигути, наверное, даже Харухи ничего бы не имела. Они с Куникидой и Цуруей-сан оказывались троицей запасных всякий раз, как нам нужно было набрать народу.

Однако Танигути покачал головой:

— Извини, Кён. В этот день у меня совершенно не будет свободного времени, чтобы возиться с какой-то дурацкой похлёбкой на костре! Буахахаха

Что это ещё за ужасный смех?

— Слушай: торчать в компании сомнительных личностей и помешивать похлёбку на Рождество — это развлечение для прозябающих в одиночестве ботаников. Дико извиняюсь, но я с этой группой распрощался.

Да ты что, серьёзно?

— Представь себе, я превзошёл все твои ожидания. Двадцать четвёртое число уже помечено красным сердечком в моём календаре! Ужасно, правда? Мне жаль! Ох, как мне жаль! Мне так, таааак жаль!

Какого чёрта, а? Как вышло, что этот болван Танигути умудрился застолбить себе девчонку в то время, как я играю в загадки с Харухи и прочими из «Бригады SOS»?

— Ну и кто она? — спросил я, изо всех сил стараясь не звучать цинично.

— Десятиклассница из Коёэн. Беспроигрышная ставка, а?

Академия Коёэн. Женская школа рядом со станцией у подножья холма. Она стоит прямо там, где начинается наш мучительный подъём в гору, так что парад Даймё[1] девчонок в форме школы — чёрных спортивных курточках — обычная картина по утрам. Школа известна своими стильными первоклассными девчонками, но ещё обидней то, что им не приходится взбираться на этот убийственный холм. Нет, я совсем не завидую Танигути.

— Да в чём дело-то? У тебя и так есть Харухи! Похлёбка… наверняка, она сама её делает? Похлёбка на костре звучит, на мой вкус, немного глуповато и скучно, но тебе, я уверен, понравится. Завидую тебе, Кён!

Вот урод. Он завёл речь о Рождестве только чтобы дать себе повод порисоваться?

— Ммм, пожалуй, надо мне уже решать, где и как мы будем проводить время. Даже и не знаю, что выбрать!

Настроение у меня падало с каждой секундой.

После школы не случилось ничего необычного. Меня и Коидзуми гоняли по всей клубной комнате, заставляя развешивать новые принесённые Харухи украшения. Харухи отдавала распоряжения и тыкала во все стороны пальцем. Наша визитная карточка, Асахина-сан, в костюме Санты подавала чай. Нагато сегодня читала книжку в твёрдом переплёте… снова надев себе на голову праздничный колпак.

День подошёл к концу. Содержимое похлёбки так и не было утверждено. Единственное принятое решение было сделать меня носильщиком и отправить прочь за покупками. Что это будет за похлёбка, а? Очень надеюсь, что не из всего, что попадётся под руку. Я бы предпочёл избежать «похлёбки наудачу», слишком опасно это попахивает.

Для пролога получается слишком длинно. Однако всё вышеизложенное действительно только пролог, ничего больше. К самому рассказу я только приступаю, и начался он со следующего дня. Может, впрочем, он начался ещё ночью, но это ничего не меняет.

Следующий день был декабрём 18-го, когда замёрзли даже горные ветра. В этот день я провалился в пучины ужаса.

Скажу вам заранее: шутками тут и не пахло.

Глава 1

Этим утром я проснулся от того, что моя сестра, как обычно, сдёрнула с меня одеяло убийственным рывком, и оно полетело прочь — вместе с трёхцветным котом, завернувшимся в него рядом со мной. А вот и моя сестрёнка, мой утренний киллер, послушно исполняющий мамины поручения.

— Мама говорит тебе поесть как следует.

Улыбаясь, моя сестрёнка подхватила недовольного кота с кровати обеими руками, и ткнулась к нему носом между ушей.

— Сями, тебе тоже! Есть пора!

Сямисэн, ставший нашим домашним питомцем после школьного фестиваля, зевнул с безразличной мордой, и облизал свои передние лапы. Когда-то он умел разговаривать, а нынче трёхцветный кот полностью потерял свой голос и прочно застолбил в нашем доме место обычного домашнего любимца. Он стал типичным невыразительным котом, каких полно повсюду — как будто бы мне померещилось, что этот кот вообще мог говорить по-человечьи. Кот он отличный и не привередлив; мурлычет редко, почти никогда — как если бы он забыл и кошачьий язык вместе с людским. Как-то вышло, что он устроил себе кровать в моей комнате, и понемногу привык к частым приставаниям моей сестрёнки, которая постоянно рвалась ухаживать за Сямисэном.

— Сямиии, Сямиии, есть пора!

Напевая без всякого ритма, сестрёнка выскочила из комнаты, с видимым усилием прижимая к себе кота. От холодного утреннего воздуха у меня пошли мурашки по коже. Я бросил короткий взгляд на циферблат часов. Наконец, я кое-как поднялся, превозмогая тягу к тёплой постели.

Вскоре я переоделся, умылся, спустился в столовую, за пять минут проглотил завтрак и вылетел из дверей задолго до моей сестры. Погода сегодня опять была холодной, даже холоднее, чем раньше.

Пока что всё шло нормально.

Я, как обычно, карабкался в гору, когда мне на глаза попался знакомый затылок. В десяти или около того метрах от меня шёл, несомненно, Танигути. Обычно этот парень радостно скачет и подпрыгивает, поднимаясь на холм, но сегодня он определённо шагал медленнее, чем обычно. Через мгновение я догнал его.

— Эй, Танигути!

Неплохо бы перехватывать инициативу и хлопать его по плечу время от времени, подумал я про себя, и так и поступил.

— …Ммм, Кён?

Голос его был заметно приглушён. Конечно; ведь на Танигути была белая медицинская повязка[2].

— Что с тобой? Простудился?

— А?… — Танигути выглядел истощённо, — Простудился, как видишь. Вообще-то, лучше бы я дома посидел, но мой старикан поднял шум…

Понятно-понятно, ещё вчера ты был полон энергии, но вдруг неожиданно схватил простуду.

— Да что ты несёшь? Я и вчера хреново себя чувствовал! *Кха-кха*

Ладно, не стоит сбивать шаг только оттого, что я не привык видеть Танигути кашляющим и усталым. Но разве был он вчера похож на больного? По-моему, только легкомысленен, как обычно.

— Ммм… да? Вроде бы я не старался казаться здоровым.

Танигути непонимающе наклонил голову, и я злорадно ему ухмыльнулся:

— Ты радостно пищал о своём рождественском свидании, помнишь? Смотри уж поправляйся до него! Такой шанс для тебя невероятная редкость, знаешь ли!

Однако Танигути ещё сильнее наклонил голову:

— Свидание? Что ещё за свидание? Дурень. Нет у меня никаких планов на Рождество.

— «Что ещё» — это я у тебя должен спросить. А что ещё стало с твоей девушкой из старшей женской школы Коёэн? Она тебя прошлой ночью бросила, что ли?

— Эй, Кён, да о чём ты вообще говоришь? Я понятия не имею ни о каких девушках!

Танигути сердито закрыл рот и отвернулся, снова зашагав вперёд. Все симптомы простуды были налицо, и его слабость не казалась притворной. Более того, судя по его состоянию, планы на свидание пошли прахом, и он должен был чувствовать себя истощённым. После его вчерашних громких речей сердце у него, наверняка, разрывалось от одной лишь необходимости встречаться со мной лицом к лицу. Ясно, ясно.

— Да не хмурься ты так! — я хлопнул Танигути по спине, — Хочешь прийти на нашу похлёбковую вечеринку? Ещё не поздно тебя записать!

— Похлёбковую? Что это ещё за вечеринка такая? Ты мне о ней ничего не говорил…

Да? Наверное, потрясение было так велико, что мои слова некоторое время не доходили до его ушей. Ну хорошо же, тогда я тактично промолчу. Всё смоет бескрайним бесконечным потоком времени. Обещаю, я больше не затрону эту тему в разговоре.

Танигути продолжал влачить себя вверх, а я медленно тащился в гору позади него.

В тот момент я ещё ничего не замечал.

Кое-что застало меня врасплох: лишь сейчас я обнаружил, что простуда в десятом «Д» уже приняла характер эпидемии. Я вошёл в класс перед самым звонком, но несколько мест ещё оставались свободными, и каждый пятый ученик пристрастился к ношению белых масок. Единственное объяснение было в том, что все они заранее разузнали периоды инкубации и вспышки простуды.

Я ещё сильнее удивился, обнаружив, что парта за моей спиной так и осталась пустой с первого урока.

— Невероятно…

Харухи прогуливает по болезни? Неужто в этом году такая скверная и зверствующая простуда? Быть того не может, что нашлись патогены, осмелившиеся внедриться в её тело, не говоря уже о совсем небывалом факте: Харухи свалили какие-то микробы или бактерии. Гораздо более убедительной казалась мысль, что Харухи готовила какой-нибудь новый, только что выдуманный план. Может, кроме похлёбки будет что-нибудь ещё?

Атмосфера в классе была затхлая, и не из-за отсутствия кондиционеров. Внезапно заболели все. Казалось даже, что учащихся вообще стало меньше, чем раньше.

Конечно, я не чувствовал переполняющего пристутствия Харухи позади меня. Но, в то же время, я ощущал, что обстановка загадочным образом изменилась.

Затем были уроки, которые я провёл праздно, и, наконец, очень вовремя подоспел перерыв на обед.

Когда я доставал холодную, как камень, коробку с едой из портфеля, подошёл Куникида, со своим обедом в одной руке, и уселся позади меня.

— Похоже, ты не занят. Можно тут сесть? — спросил Куникида, распаковывая свой обёрнутый салфетками Tupperware[3]. После того, как в старшей школе мы оказались в одном классе, обедать вместе уже практически стало нашей привычкой. Я поискал своего другого «приятеля по обедам», Танигути, но его в классе не было; наверное, пошёл в школьный буфет.

Я развернул свой стул боком:

— Что-то простуда внезапно стала популярна. Слава богу, хоть я не заразился.

— Ммм?

Куникида осторожно поместил свой Tupperware на развёрнутые салфетки, и, бросив на меня удивлённый взгляд, принялся исследовать его содержимое. Орудуя палочками, как краб клешнями, Куникида сказал:

— Признаки распространяющейся простуды было видно ещё неделю назад! На грипп не похоже, но, может, было бы даже лучше, чтобы это был грипп. Всё-таки в наши дни есть хорошие лекарства.

— Неделю назад? — переспросил я, прекратив разрезать на куски мой отделанный шпинатом омлет.

На прошлой неделе в это же время я и подумать не мог о том, что кто-то уже разносил в классе бактерии простуды. Отсутствующих по болезни не было, и на уроках никто не кашлял, насколько я помню. Все ученики десятого «Д» казались здоровыми — получается, демон недомоганий незаметно работал за моей спиной?

— Как? Да нескольких человек же не было. Ты что, не заметил?

Не заметил. Правда, что ли?

— Конечно, правда. А с начала этой недели всё хуже и хуже. Только бы они не вздумали устраивать всем десятым классам карантин. А то наверняка урежут потом зимние каникулы.

Куникида запихал ещё немного риса с фурикаке[4] себе в рот.

— Танигути тоже в последнее время зелёный до корней волос. Его отец считает, что болезни надо лечить силой воли, так он не даёт прогуливать школу с температурой ниже сорока градусов. Надеюсь, Танигути что-нибудь придумает, пока ему не станет совсем плохо.

Мои палочки замерли.

— Куникида. Послушай, я думал, что Танигути только сегодня заболел всерьёз.

— О нет, ты что. Он же такой с начала недели, разве нет? Он вчера даже на физкультуру не пошёл.

Я недоумевал всё больше.

Постой, Куникида. О чём ты вообще говоришь? Насколько я помню, вчера на физкультуре Танигути бился за футбольное первенство и носился, как на стероидах. Это совершенно точно, поскольку я играл за другую сторону, и несколько раз проводил ему подкат. Не то, чтобы я обиделся за то, что он нашёл себе девчонку, но знай я, чем всё кончится сегодня, наверное, я дважды подумал бы перед тем, как его перехватывать.

— Ты уверен? Правда? Странно!

Куникида наклонил голову, выбирая морковь из кинпира-гобо[5].

— Показалось мне, что ли? — произнёс он беспечно, — Хмм, ну ладно — выясним, когда Танигути вернётся.

Да что сегодня такое творится? Танигути и Куникида говорят так, как будто всё это время они блуждали в непроглядном тумане, и даже Харухи нет! Только не говорите, что всё это — предзнаменования надвигающегося на всю человеческую расу, за исключением Харухи, катаклизма. Моё обычно безмолствующее шестое чувство включило сирену тревоги, и странные мурашки внезапно пробежали у меня по затылку.

Я был прав.

Мой нюх меня не подвёл. Без всякого сомненья, это были предзнаменования. В чём мой нюх ошибался, так это в том, на чью голову свалились проблемы. Всё человечество за исключением Харухи… ну, не совсем. Как бы это не казалось удивительно, но только один человек обратил внимание и был недоволен таким оборотом дел. За исключением этого несчастного, всё остальное человечество абсолютно ничего не замечало. Уже потому, что они вообще никак не могли обнаружить начало этого происшествия. Невозможно заметить то, что выходит за пределы твоих органов чувств. С их точки зрения мир совершенно не изменился.

Кто был этим единственным, попавшим в переплёт?

Ответ очевиден.

Я!

Ошёломлённый, я стоял в замешательстве, а мир вокруг меня бежал вперёд.

Да, до меня, наконец, дошло.

Обеденный перерыв восемнадцатого декабря.

Предзнаменование прибыло в физической форме и открыло двери класса.

Ого! Несколько девчонок с первых парт напротив двери взровались радостными возгласами. Шум, очевидно, поднялся, когда они заметили только что вошедшую ученицу. Сквозь бреши в стене из матросок я успел мельком увидеть ту, что вызвала такое внимание.

В одной из её рук качалась сумочка. Она улыбалась спешащим к ней друзьям.

— Да, я в полном порядке. После утренней прививки в больнице мне стало гораздо лучше. Дома делать было нечего, так что я решила сходить хотя бы на последобеденные уроки, — с мягкой улыбкой отвечала она на вопросы о своём здоровье. Покончив с коротким, но ярким приветствием, она проследовала к нам. Её волосы развевались на ходу.

— Упс, пойду-ка я!

Куникида закусил свои палочки и вскочил. Что до меня, то мои голосовые связки будто потеряли способность издавать звуки — а может, я вообще забыл, что надо вдыхать и выдыхать кислород. Я просто смотрел на неё. Время, казалось, текло бесконечно, но на самом деле она прошла лишь несколько шагов. Наконец, стук каблуков замер. Она стояла прямо передо мной.

— Что случилось? — озадачено спросила она, глядя на меня, как ни в чём не бывало, — Ты выглядишь так, будто призрака увидел! Или у меня с лицом что-то не так?

Затем она повернулась к Куникиде, пытавшемуся запаковать свой Tupperware.

— Ох, да мне просто портфель надо положить. Пожалуйста, обедайте на здоровье. Я уже поела перед тем, как прийти сюда. Могу одолжить тебе парту на перерыв.

Как и обещала, она повесила свою сумку на крючок с краю парты, и грациозно повернулась к кольцу дожидавшихся её друзей.

— Стой, — наверное, мой голос сорвался на крик, — Как ты здесь оказалась, а?

Она обернулась и кольнула меня холодным взглядом.

— То есть? А что в этом такого странного? Или ты имеешь в виду, что лучше бы я ещё повалялась с простудой? В каком смысле ты спрашиваешь?

— Нет. Неважно, простуда там у тебя, или что. Не в этом…

— Кён, — Куникида обеспокоено похлопал меня по плечам, — Ты сегодня такой странный! Кён сегодня весь день говорит странные вещи.

— Послушай, Куникида, неужели тебе ничего не приходит в голову?

Не в силах больше сдерживаться, я вскочил и указал пальцем на неё, смотревшую в мою сторону так, как будто бы она столкнулась с неразрешимой загадкой.

— Разве ты не видишь, кто это? Её здесь даже быть не должно!

— …Кён, как грубо с твоей стороны забывать лицо своей одноклассницы, только она исчезнет из школы на пару дней! Как это меня здесь быть не должно? Мы же в одном классе учимся, ты забыл, что ли?

Да как я могу такое забыть! Эта неудавшаяся убийца! Если я когда и забуду лицо человека, желающего моей смерти, то уж не за какие-то полгода.

— Ясно.

Её лицо озарила улыбка, как будто бы она вдруг придумала отличную шутку.

— Прилёг вздремнуть после обеда, да? Может, тебе просто приснилось что-нибудь не то? Наверняка ведь. Подъём! Проснись!

— А? — с широкой улыбкой на миловидном личике, она обернулась к Куникиде, ища поддержки. Точь в точь та девочка, чей вид навсегда застрял в моей голове и не мог быть изгнан оттуда.

Мгновенные вспышки воспоминаний. Класс, залитый заходящим солнцем — тени, простёршиеся на полу — стены без окон — искривлённое пространство — взмах ножа — слабая улыбка — песчинки-кристаллики, крошкой осыпающиеся на землю…

Наша бывшая староста, побеждённая в битве с Нагато и прекратившая своё существование, которая, по общему мнению, перевелась учиться в Канаду.

Передо мной стояла Асакура Рёко.

— Умойся, придёшь в себя. У тебя платочек есть? Могу одолжить.

Асакура полезла, было, в карман юбки, но я перехватил её руку своей. Кто знает, что она достанет оттуда вместо платочка?

— Не надо, спасибо. Лучше объясни мне, что происходит. Хорошенько объясни. Например, почему ты бросила свою сумку на место Харухи? Это Харухина парта, не твоя.

— Харухи?

Асакура нахмурила брови и спросила Куникиду:

— Кто такая Харухи? Прозвище, что ли, кому-то такое выдумали?

Ответ Куникиды обрушил мои последние надежды:

— Что-то не соображу. Харухи-сан… Как это вообще пишется-то?

— Вы что… это же Харухи! — промямлил я, завороженный, — Вы что, все забыли о Харухи Судзумии? Да как у вас получилось такую личность забыть?

— Судзумия Харухи… Ну, Кён, — неспешно принялся разъяснять мне успокаивающим тоном Куникида, — в нашем классе такой ученицы нет! Кстати говоря, это место досталось Асакуре, когда нас недавно пересаживали. Ты точно не путаешь нас с другим классом? Хмм, никогда раньше не слышал об этой Судзумии. Наверное, она не в десятых классах…

— Я тоже ничего про неё не знаю, — мягким кошачьим голосом заговорила Асакура, как будто уговаривая меня съесть горькое лекарство, — Куникида-кун, не посмотришь у меня в парте? Там в углу должен быть классный журнал.

Я выхватил тетрадку у Куникиды, только тот извлёк её на свет. Распахнув её на списке учеников десятого «д», я пробежался пальцем по списку девичьих имён.

Саэки, Саканака, Судзуки, Сэно…

Ни одного имени между Судзуки и Сэно. Имя Судзумии Харухи исчезло из классного журнала. «Кого ты ищещь? Да такой девчонки никогда и не существовало!» — кричала мне страница журнала. Захлопнув её, я закрыл глаза.

— …Куникида, можно тебя попросить?

— Да?

— Ущипни меня за щёку. Я хочу проснуться.

— Правда ущипнуть?

Он постарался изо всех сил. Было больно. Но я не проснулся. Открыв глаза, я обнаружил перед собой всё ту же Асакуру, надувшую губы дугой.

Что же здесь такое творится?

Я неожиданно понял, что мы оказались в центре внимания всего класса. Все вокруг таращились на меня, как будто на пожилого бродячего пса, страдающего собачьим бешенством. Проклятье! В чём дело? Я не сказал ничего особенного!

— Проклятье!

Я несколько раз переспросил у окружающих две вещи:

Куда делась Судзумия Харухи?

Разве Асакура Рёко не переводилась из школы?

— Не знаю.

— Нет, не переводилась.

Полученные ответы совершенно ничего хорошего не предвещали. Как будто по сигналу, когда я услышал их, у меня закружилась голова и меня затошнило. Я устоял, лишь опёршись рукой о ближайшую парту. Моё психическое здоровье было уже серьёзным образом подорвано.

Асакура положила свою ладонь на моё запястье, и обеспокоено уставилась на меня. Сладкий аромат её волос действовал на меня, как наркотик.

— Наверное, тебе лучше заглянуть в медкабинет. Такое бывает, если не очень хорошо себя чувствуешь. Наверное, дело в этом! Ты не простудился случайно?

Никогда! — хотел я крикнуть изо всех сил. Это не я здесь странен! Это ситуация здесь страньше некуда!

— Убери от меня руки!

Я отбросил ладонь Асакуры и бросился к выходу из класса. Воздушное неприятное ощущение на моей коже просачивалось ко мне в мозг. Внезапно вспыхнувшая простуда, пробелы в разговорах с Танигути, исчезновение имени Харухи из журнала, появление Асакуры… что это? Харухи пропала? Никто её не помнит? Не может быть! Разве не вокруг неё вращался весь этот мир? Разве не она была чёрносписочным персонажем вселенских масштабов?

Едва не спотыкаясь, я изо всех сил толкал себя ногами вперёд, и вывалился в коридор чуть ли не на четвереньках.

Первое, что пришло мне в голову — это лицо Нагато. Она наверняка всё мне как следует объяснит. В конце концов, она же Нагато Юки, молчаливый но всемогущий пришелец-андроид. Она всегда всё как-нибудь уладит. Не будет преувеличением сказать, что я выживаю только благодаря Нагато.

Нагато, моя Нагато!

Она спасёт парня вроде меня, попавшего в такой переплёт!

Класс Нагато был в двух шагах. Бежать не было смысла, через пару секунд я уже был там. Не в состоянии ни о чём больше думать, я открыл дверь и поискал взглядом крохотную коротковолосую девушку.

Её не было.

Но сдаваться ещё было слишком рано. Обед она наверняка проводит в клубной комнате, читая книги. Хотя в классе её и не было, заключать, что пропала даже она, было бы преждевременно.

Следующим мне на ум пришёл Коидзуми. Комната литературного кружка, расположенная в старом корпусе, была далеко отсюда. Даже дальше, чем кабинет одиннадцатого класса Асахины-сан. Куда быстрее было наведаться в десятый «и» этажом ниже. Коидзуми Ицуки, пожалуйста, будь там! Никогда в жизни я ещё не мечтал увидеть его улыбчивую физиономию так сильно.

Рысцой я промчался по коридору, сбежал, прыгая через три ступеньки, по лестнице, и бросился к комнате десятого «и» с самого краю корпуса, молясь, чтобы этот сверхъестественный товарищ был на месте.

Десятый «Ж», десятый «З», десятый…

— Что? К…куда…

Я остановился, наконец, соображая, и ещё раз перепроверил висящие на стене таблички. Слева от десятого «З» был десятый «Ж». Справа от десятого «З» был…

Только лестничный пролёт пожарной лестницы.

Больше ничего. Ни следа.

— Да как такое возможно…?

Там не только не было Коидзуми.

Исчез весь десятый «И».

Вот теперь я действительно попал в переплёт.

Кто бы мог подумать, что целый класс, ещё существовавший вчера, сегодня исчезнет? Исчез не какой-то там один человек, весь класс был стёрт и само здание обрезано. Как ты не торопись, невозможно провернуть такое за одну ночь. А куда делись ученики десятого «И»?

Шок от увиденного отнял у меня чувство времени. Бог знает, сколько я простоял там, примёзнув к полу, пока сознание не возвратилось ко мне от лёгкого тычка в спину. Сквозь туман я услышал голос учителя биологии, который, как пастила, обнимал несколько тетрадей.

— Ты что здесь делаешь? Урок уже начался! Давай в класс!

Должно быть, я пропустил звонок с перемены. Коридор уже очистился от людей, и только голос учителя десятого «Ж» эхом отдавался в нём.

Шатаясь, я побрёл прочь. Время дурных примет прошло. Катастрофа уже происходит. Те, кого не должно было бы быть, появились, зато пропали те, кто пропадать был не должен. Харухи, Коидзуми и все ученики десятого «И» против одной лишь Асакуры — это нечестный обмен!

— Какого чёрта?

Если свихнулся не я, значит, свихнулся весь остальной мир.

Кто это сделал?

Ты, Харухи?

Из-за всего произошедшего, я абсолютно ничего не слышал на послеобеденных уроках. Все голоса и звуки моментально выскальзывали у меня из головы, не оставляя и следа в моих мозговых клетках. Не успел я оглянуться, как закончился даже классный час, и нас распустили.

Я был напуган, не столько Асакурой, калякавшей за мной что-то своим механическим карандашом, сколько тем, что ни Харухи, ни Коидзуми не было в школе. Даже расспрашивать окружающих меня невыносимо раздражало. «Понятия не имею, о чём ты». Всякий раз, как я снова слышал эту фразу, я всё глубже погружался в бездонное болото отчаяния. Я был обессилен настолько, что не мог даже оторвать свою задницу от стула.

Танигути с Куникидой направились прямо домой, хотя Куникида и чувствовал себя немного неспокойно за меня. Асакура, счастливо смеясь, покинула класс в компании нескольких девочек. Перед тем, как направиться к выходу, она бросила на меня взгляд, полный искренней заботы об опечаленном однокласснике, и от него у меня закружилась голова. Хитрит. Все они хитрят.

Практически изгнанный какими-то убирающими класс дежурными, я, наконец, умудрился подняться на ноги, и выйти в коридор с портфелем в одной руке.

Всё-таки, после уроков здесь мне было не место.

С нелёгким сердцем я спустился по лестнице на первый этаж. Когда я уже был там, луч света вдруг возник передо мной, и я бросился ему навстречу.

— Асахина-сан!

Ну разве придумаешь картину счастливей? Ко мне приближалась моя богиня, моё визуальное лекарство от стрессов. А в качестве дополнительного бонуса к очаровательной милашке с детским личиком была Цуруя-сан рядом с ней. Переполняющая меня радость заставила меня потерять свою настороженность.

…Наверное, мне следовало быть немного рассудительней.

Я рванулся к двум старшеклассницам с невероятной скоростью, и изо всех сил схватил и сжал плечо Асахины-сан, широко раскрывшей на меня глаза:

— Э-э!

На её лице явно было написано удивление, но я не мог остановиться, и всё говорил и говорил:

— Харухи исчезла! Класс Коидзуми превратился в «блуждающий кабинет»! Нагато я ещё не видел, но здесь Асакура, и сама школа выглядит страньше некуда! Но ты ведь ещё моя Асахина-сан, да?

Бах! Это был звук, с которым портфель Асахины-сан и набор чистописания рухнули на пол.

— Э? А, э… ммм. Это… но…

— Ты ведь Асахина-сан из будущего?

— …Будущего? Кк. какого будущего? И пожалуйста… отпусти.

У меня засосало под ложечкой. Асахина-сан глядела на меня, как ручная антилопа-пала на дикого ягуара. Её глаза были явно заполнены ужасом, а как раз этого я и боялся.

Поражённый до смерти, я вдруг почувствовал, как мою руку вывернуло вперёд. Суставы недовольно щёлкнули. Ауч!

— Секундочку, парень! — Цуруя-сан перехватила мою руку захватом из каких-то древних боевых искусств, — А ну хватит бросаться на людей! Только посмотри, моя Микуру дрожит с головы до ног.

Казалось, она смеялась, но взгляд её был остр как меч. Я посмотрел на Асахину-сан. Она определённо отступала со слезами на глазах.

— Ты что, первогодка из фан-клуба Микуру? Везде свои формальности, парень. Поспешишь — людей насмешишь.

Холодная дрожь, которую я уже столько раз испытывал сегодня, пробежала по моей спине.

— Цуруя-сан… — все ещё заключенный в захват удэ-гарами, простонал я.

Цуруя-сан внимательно посмотрела мне прямо в лицо, как если бы я был ей совершенно не знаком.

Цуруя-сан, и ты тоже…?

— Эй, откуда ты меня знаешь? Кстати, кто ты такой? Знакомый Микуру?

Тут я увидел кое-что, чего никак не хотел бы видеть. Съёжившись позади Цуруи-сан, Асахина-сан внимательно глянула на меня и яростно затрясла головой:

— Н… н… я его не знаю. Э…э… М…может, он меня с кем-нибудь перепутал…

В моих глазах потускнело. Я чувствовал себя так, как будто бы только что получил свою экзаменационную карточку с результатами за этот год, и оказалось, что я провалил всё подряд — как раз, когда я надеялся, что год уже на исходе. Я стерпел бы любые словесные нападки от кого угодно, но слова Асахины-сан стали для меня самым большим потрясением с тех пор, как моя кузина, в которую я был влюблен в детстве, сбежала с другим мальчишкой.

Не мог же я перепутать Асахину-сан с кем-то ещё, отзывающимся на имя «Асахина-сан», кроме, разве, Асахины-сан из другого времени… о, идея! У меня был прекрасный способ удостовериться, та ли это Асахина-сан, которую я знал, правильно?

— Асахина-сан.

Я указал пальцем на собственную грудь. Могу только сказать, что я выжил из ума. Слова слетали с моего языка, складываясь в очередную реплику:

— Где-то здесь у тебя на груди должна быть родинка в форме звёздочки. Глянь, есть такая? Если ты не против, я даже сам посмотрю…

Я получил полновесный удар кулаком по лицу.

Кулачком Асахины-сан.

Асахина-сан, ошеломлённая тем, что я говорил, моментально покраснела. Слёзы хлынули из её глаз, и медленным, неумелым движением, она нанесла мне удар правой прямо в лицо.

— …Угх, — издала она горлом хлюпающий звук, и бросилась прочь.

— Эй, Микуру! А, чёрт. А ты, парень, держи своё вонючий извращённый мозг под контролем! Микуру-тян, знаешь ли, очень стеснительна! Только попробуй ещё что-нибудь ей сделать, узнаешь, что бывает, когда у меня волосы дыбом стоят от ярости.

Ещё раз недружелюбно сжав моё запястье напоследок, Цуруя-сан подхватила портфель и набор для чистописания с пола, прижала их к груди и помчалась догонять Асахину-сан.

— Эй, погоди минутку… Микуру…

— …

Я смотрел за ними в оцепенении, и холодный зимний ветер гулял у меня в голове.

Это, без сомнения, был конец.

Выживу ли я завтра? Если новость о том, что я довёл Асахину-сан до слёз расползётся по школе, бить меня соберётся отнюдь не малое количество парней. Будь всё наоборот, я бы и сам присоединился к подобной акции. Наверное, нужно смириться и подготовиться к худшему.

Мало помалу, идеи у меня иссякали. Я набрал номер Харухиного мобильника, но услышал лишь оператора: «набранный вами номер не обслуживается». Домашний её телефон у меня нигде не был записан, и даже имя её полностью стёрлось из моей записной книжки. Я подумывал направиться к ней домой, но, по здравому размышлению, я никогда до этого там не был. Нечестно, конечно, учитывая, что Харухи у меня бывала, но теперь было слишком поздно об этом думать.

Не обращая внимания на исчезновение десятого «И», я заглянул в учительскую спросить, не отпрашивались ли на сегодня Коидзуми или Харухи. Ответ был строго отрицательным. Ни в одном классе школы не было ученицы по имени Харухи Судзумия. Никаких переводящихся сюда студентов по имени Коидзуми Ицуки не было и не предвиделось. Так мне сказали.

Я был в тупике.

Где мне искать подсказки? Что это всё — игра «Найди Харухи», устроенная Харухи? Игра, в которой надо обнаружить, куда пропала исчезнувшая Харухи? И зачем нужна такая игра? — размышлял я, шагая. Один-единственный удар Асахины-сан немного остудил меня. Не было смысла жечь мосты в отчаянных рывках. В такое время я должен быть спокоен. Спокоен.

— Пожалуйста, умоляю тебя, — бормотал я.

Оставалось единственное место. Последняя опора, окончательная, абсолютная, последняя линия обороны. Если провалится и она, всему конец. Я проиграл.

Комната литературного кружка в корпусе кружков, обычно называемом просто старым корпусом.

Если Нагато там нет, что я смогу поделать?

Я нарочно замедлил шаг, и медленно подходил к комнате кружка, давая себе время собраться с духом. Спустя пару минут, уже стоя перед старой изношенной деревянной дверью, я положил руку на грудь, чтобы проверить пульс. Далёк от нормального, но уже гораздо лучше, чем во время обеденного перерыва. Наверное, мой рассудок окаменел от такого количества травм во время этой цепочки аномалий. Я был доведён до предела. Единственным путём передо мной был путь в облако тьмы, с наихудшим исходом на уме.

Не стучась, я широко открыл дверь.

— …!

И тогда я увидел.

Хрупкую фигурку, сидевшую на самодельном стуле, с лежащей перед ней на краю длинного стола раскрытой книгой.

Это была Нагато Юки. Она глядела прямо на меня сквозь свои очки, и на всём её лице было написано удивление, её рот раскрылся.

— Ты здесь… — пробормотал я, вздыхая наполовину со смирением, наполовину с облегчением, и закрывая за собой дверь. Нагато, как обычно, ничего не сказала, но мне нельзя было потерять голову и возрадоваться. Нагато, которую я знал, не носила очков с того самого происшествия с Асакурой. Здешняя же Нагато была в точно таких же очках, как и раньше. И снова я подумал, что без очков Нагато смотрится гораздо лучше. Мне так больше нравится.

К тому же, у неё был совершенно неправильный вид. Что это за выражение лица, как у девочки из литературного кружка, застигнутой врасплох ворвавшимся внутрь совершенно незнакомым ей учеником? Что это за удивление? Разве не свойственно Нагато держаться дальше всего от таких эмоций?

— Нагато…

Урок, полученный от Асахины-сан ещё был свеж в моей памяти; я сумел подавить своё желание броситься в объятья, и подошёл к столу.

— Что? — ответила Нагато, не шевельнувшись ни на дюйм.

— Рассказывай. Ты меня знаешь?

Она сжала губы и подоткнула очки на носу. Наступило долгое молчание.

Я уже собирался сдаться и пойти искать себе монастырь, чтобы скрыться там от всего этого мира, когда поступил ответ:

— Знаю.

Нагато уставилась куда-то мне в грудь. Надежда снова забила во мне ключом. Эта Нагато могла быть той Нагато, которую знал я.

— Я тоже немного тебя знаю. Послушаешь секундочку?

— …

— Ты не человек, а органический андроид, созданный пришельцами. Несколько раз ты демонстрировала невероятные, почти магические, способности; например, с битой в режиме «хоум-ран» или во время вторжения в пространство пещерного сверчка…

Пустившись в объяснения, я понемногу начал жалеть о том, что заговорил. Нагато явно смотрела на меня странно. Её глаза и рот широко раскрылись, и взгляд её блуждал по моим плечам. Аура вокруг неё, казалось, выдавала её боязнь посмотреть мне в глаза.

— …Вот что я узнал, проводя время вместе с тобой. Я прав?

— Простите.

Услышав ответ Нагато, я усомнился в своих ушах. За что тут извиняться? К чему Нагато это говорит?

— Я не понимаю, о чём вы говорите. Я знаю, что вы ученик десятого «д». Я вас вижу иногда. Однако, помимо этого я ничего о вас не знаю. По-моему, мы с вами в первый раз разговариваем.

Последняя опора превратилась в замок из хрупкого, сухого песка, рухнула и рассыпалась.

— …Так ты не пришелец? Имя Судзумии Харухи тебе ни о чём не говорит?

Нагато наклонила голову в замешательстве, пробуя слово «пришелец» на вкус.

— Нет, — ответила она.

— Секундочку!

На кого мне ещё полагаться, кроме Нагато? Я как птенец ласточки, брошенный родителями. Моя единственная надежда сохранить рассудок была на то, что она что-нибудь придумает. Если всё будет тянуться так дальше, я свихнусь.

— Ерунда!

О нет, я опять терял контроль над собой. В голове у меня царила неразбериха, дожди из метеоров трёх основных цветов носились туда-сюда, как безумные. Я обошёл стол и подобрался ближе к Нагато.

Бледные пальцы захлопнули книгу — толстую, в твёрдой обложке. Название я рассмотреть не успел. Нагато встала со своего стула, и сделала шаг назад, как будто отступая от меня. Два её чёрных глаза, как отполированные камушки Го, нерешительно бегали туда-сюда.

Я положил руки Нагато на плечи. Я потерял самоконтроль, и мне уже была безразлична последняя неудача с Асахиной-сан. Я ни за что не хотел упускать Нагато. Я боялся, что не схвати я её сейчас вот так, и мой последний друг исчезнет, ускользнёт, как и все остальные, сквозь пальцы. Я не хотел больше никого терять.

Мои руки ощущали тепло её тела через школьную форму. Я говорил, обращаясь к её обрамлённому короткими волосами профилю, а она отворачивалась от меня в сторону:

— Пожалуйста, вспомни! Мир изменился в ночь со вчера на сегодня. Харухи заменили Асакурой! Кто устроил эту подмену игроков? Объединение организованных информационных сущностей? Асакуру же воскресили, ты же должна что-то знать! Вы ведь с Асакурой одной крови, да? Так в чём здесь дело, а? Пожалуйста, хотя бы этими твоими учёными словами, но ты же можешь всё объяснить…

Я хотел сказать и ещё много всего в этом духе, но почувствовал, как по моему желудку растекается жидкий свинец.

Как она реагирует… как обычный человек?

Нагато изо всех сил зажмурилась и её бледные керамические щёчки начали заливаться краской. Из её полураскрытых губ вылетал то стон, то слабый вздох, и я, наконец, ощутил, что её хрупкие плечики дрожат под моими ладонями, как щенок на холодном ветру. Дрожащий голос достиг моих ушей:

— Хватит…

Я оценил обстановку. Уже некоторое время Нагато была прижата спиной к стенке. Другими словами, сам того не замечая, я опрокинул её на стену. Что я натворил? Неужели я вёл себя как бандит? Если бы кто-нибудь нас заметил, мне бы тут же заломили руки за спину и устроили самосуд. Ведь если посмотреть объективно, я, как последний негодяй, напал на беззащитную девочку, пользуясь тем, что кроме нас в комнате никого не было.

— Прости.

Отпуская руки, я чувствовал, как силы покидают меня.

— Я не хотел на тебя нападать. Только убедиться кое в чём…

Колени мои задрожали. Я схватил ближайший раскладной стул и рухнул на него, как какой-нибудь только что пойманный моллюск. Нагато не шевелилась, прижавшись спиной к стене. Слава богу, что она хотя бы не бросилась прочь из комнаты.

Я ещё раз осмотрел помещение вокруг себя, и с первого взгляда понял, что оно не было секретной базой «Бригады SOS». В этой комнате рядами стояли книжные полки и раскладные стулья, а на длинном самодельном столе покоился компьютер — но не та современная машина, которую Харухи шантажом выкрала у компьютерного кружка, а, как минимум, модель на три поколения старше. Они различались по скорости как поезд на магнитной подушке и коляска о двух конях — образно выражаясь.

Стол командира с пирамидкой «Начальник» на нём, как и ожидалось, отсутствовал. Кроме того, пропали холодильник и стойка со всевозможными костюмами на ней. Исчезли настольные игры Коидзуми. Горничной не было. Внучки Санты не было. Ничего не было.

— Чёрт!

Я схватился за голову руками. Я проиграл! Если это была чья-то психологическая атака, мои поздравления с её оглушительным успехом! Первым руку пожму. Кто там у нас за этим стоит? Харухи? Объединение организованных информационных сущностей? Какой-то новый нарушитель спокойствия?…

Так продолжалось около пяти минут. Изо всех сил стараясь найти в жизни хоть немного хорошего, я смущённо поднял голову.

Нагато, всё ещё распластанная по стене, смотрела на меня своими чёрными, как смоль глазами. Её очки слегка съехали. Благодарение небесам хотя бы за то, что во взгляде её не было страха или отвращения, но глаза её блестели как глаза сестры, случайно встретившей на улице предположительно давным-давно мёртвого брата. По крайней мере, мне показалось, что она не собиралась бежать и жаловаться на меня. Посреди такой паники это было единственным небольшим облегчением для меня.

— Садись, чего ты стоишь? — начал было я, но тут до меня дошло, что я захватил стул Нагато. Вернуть ей этот, или разложить другой? Ох, да она же вообще может не захотеть сидеть рядом со мной.

— Прости.

Ещё раз извинившись, я поднялся на ноги. Выбрав один из нескольких сложенных стульев неподалёку, я прошёл в середину комнаты. Отойдя на достаточно большое расстояние, я разложил свой стул и уселся на нём, опять схватившись за голову руками.

Это был просто небольшой литературный кружок. Одним майским днём Харухи притащила меня сюда, как сумасшедший промышленный робот, и здесь мы впервые встретили Нагато. Команта, которую я увидел при той самой первой встрече была в точности такой же, как эта. Она была оснащена лишь столами, стульями, книжными полками и Нагато. Но с тех пор, как Харухи объявила, что «Здесь теперь будет штаб-квартира нашего кружка», в ней начали появляться самые разные вещи. Переносной обогреватель, например, чайник, глиняный горшок, холодильник, компьютер…

— Стоп.

Я убрал руки от головы.

Стоп. Ну-ка, ещё раз?

Вешалка, кипятильник, чайник, чашки, старый кассетник…

— Всё не то.

Ищи предметы, которых в этой комнате раньше не было, которые появились с превращением её в логово «Бригады SOS», и которые существуют сейчас!

— Компьютер!

Модель была, несомненно, другой. По полу вился лишь кабель питания, так что, скорее всего он не был подключен к Интернету. Однако компьютер был единственным, что привлекло моё внимание. Единственным ответом в игре «найди отличия».

Нагато все ещё была на ногах. Её взгляд уже долгое время был прикован ко мне, как будто с меня нельзя было спускать глаз. Но как только я обернулся к ней, взор её тотчас же упёрся в пол. Присмотревшись внимательней, я заметил красноватый румянец на её щёчках. Эй,… Нагато. Ты сама на себя не похожа! Твои глаза никогда не блуждают из стороны в сторону, и ты не краснеешь от смущения!

Может, от этого и вышло мало толку, но я привторился невозмутимым, не желая тревожить её.

— Нагато, — я указал на заднюю стенку компьютера, — Можно немного с ним поиграться?

На лице Нагато сначала отразилось потрясение, а затем, мало помалу, оно перешло в недоумение. Её взгляд прыгал с меня на компьютер и обратно. Она глубоко вдохнула.

— Погоди минуту.

Она неуклюже подтащила свой стул к компьютеру, нажала на кнопку на системном блоке и уселась рядом.

За время, которое потребовалось на загрузку операцинной системы, банка горячего кофе остыла бы до температуры, при которой его могли бы пить кошки. Когда компьютер, наконец, прекратил трещать как белка, грызущая орехи, Нагато принялась быстро работать мышью, похоже, то ли удаляя, то ли перемещая файлы. Может, там было что-нибудь, что она не хотела показывать другим? Прекрасно её понимаю. Я и сам не хочу, чтобы кто-нибудь увидел мою папку MIKURU.

— Вот, пожалуйста, — сообщила Нагато тихим голосом, не глядя на меня, и встала на страже около стены, — Извини, что задержала.

Усевшись на стуле, я тотчас же уставился в экран и при помощи всего доступного мне арсенала принялся искать папку MIKURU и файлы сайта «Бригады SOS». Чувство тщётности камнем легло на мои плечи.

— …Их нет.

Что бы я не делал, я не мог найти и следа. Никаких доказательств существования Харухи.

Мне стало интересно, что за данные прятала Нагато, но я спиною чувствовал пилящий меня внимательный взор. Судя по атмосфере, она готова была выдернуть питание в тот же момент, как я приближусь к её секретным данным хотя бы на миллиметр.

Я поднялся со стула.

В компьютере, похоже, никаких подсказок не было. На что я в самом деле надеялся, так это не на фотогалерею Асахины-сан, и не на сайт «Бригады SOS», а на сообщение с подсказками от Нагато, как в тот раз, когда Харухи и я оказались в заточении в закрытой реальности. Моя надежда была безжалостно уничтожена.

— Прости за беспокойство, — извинился я устало, и повернулся к двери. Я иду домой. А потом я иду спать.

И тут произошло нечто неожиданное.

— Стой.

Нагато вытащила обрывок бумажки из зазора на книжной полке, и нерешительно подошла ко мне. Глядя куда-то в область моего галстука, она заговорила:

— Если ты не против…

Она протянула руку.

— Возьми.

Бумажка, которую она протягивала мне, была заявкой на вступление в кружок.

Ну.

Хорошо ещё, что я уже успел перевидать столько разнообразного абсурда. Иначе бы я наверняка сейчас бегал по школе в поисках психиатра.

Судя по ситуации, либо я полностью и безоговорочно чокнулся, либо мир вокруг меня окончательно слетел с катушек, но первое уже можно в рассмотрение не принимать. Я, в любой ситуации — голос разума, я невозмутимый комментатор-цуккоми[6], критикующий всё, что угодно под солнцем. Я и к этому непостижимому миру могу подобающий комментарий вставить, например: «Какого чёрта, а?»

— …

Я, в стиле Нагато, безмолвствовал. Во многих смыслах в команте слегка похолодало. Даже у моей деланной храбрости был предел.

Нагато превратилась в книжную девочку-очкарика. Асахина-сан стала незнакомой старшеклассницей. Коидзуми не переводился в «северную старшую», и, наверное, до сих пор учится где-то ещё.

Да что же это такое?

Я что, имеется в виду, должен был начинать всё с самого начала? А если и так, разве сезон охоты был ещё открыт? Если бы всё сбросилось на ноль, меня должно было бы вернуть в самое начало… а значит, вернуть к самому первому моему школьному дню в десятом классе, нет? Я понятия не имел, кто нажал на кнопку сброса, но менять только моё окружение, оставляя поток времени в том же месте — это просто запутывать мне мозги, вот что! Только взгляните на меня, я полностью озадачен и сбит с толку. Я думал, что эта роль полагается только Асахине-сан!

И где теперь ещё эта девчонка? Где эта дурёха, удравшая со своей счастливой приятной жизнью, бросив меня в таком неуютном, холодном месте?

Где ты, Харухи?

Где ты?

Покажись сейчас же! Ты что, испытываешь мои нервы?!

— …Проклятье. И почему я должен тебя искать?

Или тебя здесь вообще не существует, Харухи?

Кончай эти шутки, а? Не знаю уж, какого чёрта мне так кажется, да только без тебя эта история далеко не уйдёт! Это просто неразумно — вываливать такие мрачные и подавляющие эмоции на меня одного! Да что с тобой такое?

Мучительная картина вставала передо мной — цепочка тренированных рабов, тянущих гигантские валуны для постройки гробницы в гору. Стоя в переходе между зданиями, я взглянул в холодное, понемногу затягивающееся чёрными тучами небо.

Заявка на вступление в кружок хрустела у меня в кармане.

Когда я добрался до своей спальни, там меня приветствовали Сямисэн и моя сестра. Сестрёнка, бесхитростно веселясь, игралась травинкой с клочком пуха на конце. Сямисэн, валяясь плашмя на моей кровати, раз за разом получал этой травинкой по лбу. Он щурил глаза, будто бы в раздражении, и иногда поднимал свои лапы против атак моей сестры.

— О, привет~, - сестрёнка глянула на меня, улыбаясь, — Ты к обеду вовремя. Во-вре-мяя, Сями…

Сямисен тоже приподнял голову, но вскоре широко зевнул и опять принялся лениво отбиваться от беспрестанных травяных щекоток моей сестры.

Ах да, у меня ещё оставался один шанс.

— Эй,

Я выхватил травяной стебелёк и легонько шляпнул сестрёнку по лбу,

— Ты помнишь Харухи? А Асахину-сан? Нагато? Коидзуми? Помнишь, мы играли вместе в бейсбол и снимались в фильме?

— Кого-кого~, Кён-кун? Не-пом-ню~

Тогда я схватил на руки Сямисена.

— Когда этот кот попал в дом? Кто его сюда принёс?

Глаза моей сестрёнки ещё больше округлились.

— Хэмммм… На прошлый месяц. Ты же его сам принёс, Кён-кун? Помнишь? У тебя друг переехал, отдал его, и ты его принёс. Дааа, Сями~?

Выхватив трёхцветного кота у меня из рук, сестрёнка нежно прижалась к нему щекой. Сямисен, сонно щуря глаза, смотрел на меня издали с выражением «ну хорошо, сдаюсь» на лице.

— Дай-ка сюда.

Я отобрал кота назад. Усы Сямисена подрагивали, он явно был недоволен тем, что его использовали, как товар. Прости, дам тебе потом за это сухого корма.

— Мне нужно перекинуться с ним парой слов. Наедине. Так что оставь-ка нас вдвоём. Давай-давай!

— Эй, я тоже хочу поговорить. Так нечестно, Кён-кун! Э… А ты умеешь говорить с Сями? Да? Правда?

Не пускаясь в дальнейшие объяснения, я поднял свою сестрёнку за пояс, и вынес её прочь из комнаты. «Дверь не открывать! Ни под каким видом!», — сурово наказав ей так, я захлопнул дверь.

— Мааам~, у Кён-куна крыша поехаалаа!

Слышно было, как моя сестра сбегает по лестнице, объявляя во всеуслышание нечто, вполне возможно, не столь далёкое от истины.

— Итак, Сямисен.

Я уселся, скрестив ноги, и заговорил с драгоценным трёхцветным котом на полу передо мной.

— Ладно, я и впрямь попросил тебе молчать во что бы то ни стало. Но теперь забудь об этом. Наоборот, если ты заговоришь, меня сейчас это успокоит. Давай, Сямисен. Поговори о чём-нибудь. О чём угодно поговори. Философия, естественные науки, на твой выбор. Даже вещи, сложные для понимания. Пожалуста, поговори со мной!

Сямисен посмотрел на меня скучающим взглядом. После чего, как будто бы утомившись мной, принялся вылизываться.

— …Ты ведь меня понимаешь, да? Имеешь в виду, ты просто не можешь говорить, но ты всё слышишь и понимаешь? А давай так: если хочешь сказать «Да» — поднимай правую лапу, а если «Нет» — левую?

Ладонью кверху, я протянул свою руку ему под нос. Сямисен на секунду заинтересовался ею, обнюхал пальцы, но, как и ожидалось, вернулся к вылизыванию своей шерсти, ничего не сказав и никак не проявив своё понимание.

Как, наверное, и следовало ожидать.

Этот кот разговаривал, только пока мы снимали фильм, да и то совсем недолго. Как только мы прекратили съёмки, этот котяра опять стал обычным котом. Самым обычным котом, каких полно повсюду, вызывающим в памяти лишь глаголы вроде «есть», «спать» и «играться».

Одно я знаю. В этом мире коты не говорят.

— Но что в этом странного?

Утомлённый, я откинулся на спину, и потянулся. Коты не говорят. Так что дичь творилась тогда, когда Сямисен обнаружил в себе дар речи, а не сейчас. Или нет?

Эх, хотел бы я просто быть кошкой. Тогда б можно было бы не ломать себе голову, а жить своей жизнью, полагаясь на инстинкты.

Я провалялся в этой позе до тех пор, пока не вернулась звать меня к обеду сестра.

Глава 2

Застывшее, как желатиновый гель никогори, 18-е декабря осталось позади, и наступил новый день.

19 декабря.

С сегодняшнего дня у нас вводились укороченные уроки. Сократить уроки, вообще говоря, собирались намного раньше, но соседская средняя школа обошла нас по общему баллу на государственной предэкзаменационной проверке. Директор рвал и метал, после чего провёл волевые реформы под видом борьбы за качество учёбы. Это в новом мире осталось по-старому.

Изменилось лишь то, что касалось меня — «северная старшая», «Бригада SOS», лишь всё с ней связанное. Как будто бы завязнув в чьих-то эгоистичных планах, я шёл в школу, только чтобы обнаружить, что из десятого «Д» пропали по болезни ещё пятеро. Танигути нигде не было видно — наверное, он набрал свои сорок градусов по Цельсию.

И сегодня позади меня вместо Харухи снова сидела Асакура.

— Доброе утро. Ну как, выспался сегодня? Надеюсь, что выспался.

— Посмотрим.

С бесстрастным лицом я поставил свой портфель на парту. Асакура подпёрла подбородок руками:

— Но то, что у тебя открыты глаза, ещё не значит, что ты проснулся. Первым делом нужно убедиться, что ты чётко понимаешь, что происходит. Как у тебя с этим? Ты понимаешь, что происходит вокруг тебя?

— Асакура.

Я наклонился вперёд, и посмотрел прямо в милое личико Асакуры Рёко.

— Скажи-ка мне ещё раз: ты и впрямь не помнишь, или косишь под дурочку? Разве ты не пыталась меня убить?

Лицо Асакуры внезапно помрачнело, глаза зажглись точно таким блеском, с каким смотрят на пациента:

— …Похоже, ты так и не проснулся. Вот тебе совет: загляни скорее ко врачу! Загляни, пока не поздно!

С этого момента она сжала губы, и игнорировала меня, пытаясь завязать разговор с сидящей по соседству девочкой.

Я отвернулся вперёд, сложил руки и уставился вперёд. В воздухе витала пустота.

Рассмотрим такую простенькую аналогию.

Допустим, жил-был где-то очень-очень несчастный человек. Совершенно несчастный, объективно, субъективно — как ни посмотри. Человек этот с рождения был ходячей неудачей, и даже престарелый принц Сиддхартха[7], постигший все глубины просвещения, отвёл бы от него (конечно, это могла бы быть и «она», но давайте, для простоты, считать его «им») взгляд. И вдруг — вчера этот человек тоскует в забытье, мучаемый своими обычными бедами, а сегодня он просыпается и обнаруживает, что мир перевернулся с ног на голову. Мир стал так невыразимо прекрасен, что даже слова «утопия» не хватает, чтобы описать его. В новом мире все несчастья героя сгинули без следа, а его тело и дух во всех отношениях переполняет удача. На его плечах больше не лежит никакого бремени. Такое впечатление, что кто-то за ночь перенёс его из ада в рай.

Конечно, сам он тут не при чём. Его похитил и перебросил в другой мир какой-то незнакомец; кто он, хороший или плохой — одному богу известно. Непонятно также и почему этот незнакомец так поступает с нашим героем.

Итак, должен ли в этом случае человек быть счастлив? От перемены вселенной все беды героя полностью исчезли. Однако новый мир немного отличается от старого, и причина всех этих изменений остаётся абсолютно загадкой.

Должен ли он быть благодарен за обретённое счастье, и если да, то кому с наибольшими шансами он должен выражать благодарность?

Разумеется, я не имею в виду себя. Размах происходящего совершенно иной. Это ведь не точная аналогия. Я не настолько тонул в неприятностях до сегодняшнего дня, а сейчас я далеко не самый счастливый человек в мире.

Однако, если не считать размаха, это хороший пример для краткости. Раньше мои нервы практически дребезжали от постоянно творящихся вокруг Харухи странных происшествий, а нынешнего меня неприятности более не коснутся.

Но всё же…

Здесь нет Харухи, нет Коидзуми, Нагато и Асахина — обычные люди, а «Бригада SOS» полностью стёрта из бытия. Ни пришельцев, ни путешественников во времени, ни экстрасенсов. Даже коты не говорят. Просто нормальный, нормальный мир.

Ну и что — нравится он мне?

Какой мир мне больше подходит? Какому миру я буду рад? Тому, в котором я жил до сих пор? Или нынешнему?

Доволен ли я?

После школы мои ноги на автопилоте понесли меня по привычке в комнату литературного кружка. Обычное рефлекторное движение — тело действует в отрыве от мозга, если действие повторяется каждый день. То же, что и с мытьём в ванной. Никто не заставляет вас мыться в определённой последовательности, но с какого-то момента вы всякий раз будете поступать так машинально.

Каждый день после уроков я направляюсь в комнату «Бригады SOS», пью чай, приготовленный Асахиной-сан, и играю в настольные игры с Коидзуми, выслушивая Харухину сумасшедшую болтовню. Может, это и плохая привычка, но я обнаружил, что отказаться от неё непросто — как раз потому, что это плохая привычка.

Однако, сегодня всё обстояло немного иначе.

— И что мне с этим делать?

Шагая, я рассматривал пустой бланк заявки участника. Нагато вручила мне его вчера, вероятно, подразумевая предложить мне вступить в литературный кружок. Не понимаю. Почему она меня пригласила? Потому, что она — единственный участник литературного кружка, и его должны расформировать? Храбро, однако, было с её стороны вербовать меня, появившегося буквально из ниоткуда и напавшего на неё. Похоже, даже в этом неправильном мире одна Нагато никогда не изменяет своей своеобразной логике.

— Агх!

Шагая к корпусу искусствоведения, я прошёл мимо парочки «Асахина-Цуруя». Асахина-сан буквально дёрнулась, завидев меня, и вцепилась в Цурую-сан, прячась за ней. Удручённый реакцией на меня моей обожаемой старшеклассницы, я торопливо кивнул и поспешил прочь. Верните мне счастливые деньки, когда я мог вкушать нектар!

На этот раз я постучался и до меня донёсся тихий отклик. Только затем я открыл дверь.

Нагато пробежалась глазами по моему лицу, и перевела взгляд обратно на книгу в своих руках. Движение, которым она поправила очки на своём носу, похоже, было её приветствием мне.

— Ничего, что я заглянул?

Она ровно кивнула своей маленькой головой. Однако глаза её гораздо больше интересовала раскрытая перед ней книга, и она даже не подняла головы.

Я поставил свою сумку, и мой взгляд принялся метаться в поисках того, чем мне стоило заняться дальше. Однако в этой безликой комнате было не слишком много мелочей, которые я мог бы повертеть в руках. Так что, за неимением выбора, мой взгляд остановился на книжном шкафу.

Полки были до краёв набиты книгами всех размеров. Книг в твёрдых переплётах было больше, чем карманных брошюр или романов, что, наверное, свидетельствовало о любви Нагато к тяжёлому чтиву.

Тишина.

Мне следовало бы уже привыкнуть к тишине Нагато, но сегодня в этой комнате тишина меня весьма тяготила. Мне даже на стуле не сиделось, так хотелось поговорить.

— Все эти книги на полках — твои?

Ответ поступил немедленно:

— Некоторые были до меня.

Нагато показала мне обложку книги в её руках:

— Эта не моя. Библиотечная.

На книге был наклеен штрих-код, показывающий, что она была собственностью библиотеки. Флуоресцентный свет отразился от ламинированной обложки, и стёкла очков Нагато на секунду сверкнули.

Конец беседы. Нагато вернулась к безмолвному марафону по чтению толстой книги, а я почувствовал себя не в своей тарелке.

Тишина невыносимо душила. Я поискал какую-нибудь тему для беседы, и наугад ляпнул:

— Ты сама что-нибудь пишешь?

За этим последовали три четверти такта тишины.

— Только читаю.

Её глаза порхнули на долю секунды в направлении компьютера, прежде, чем спрятаться за линзами очков, но от моего взгляда это не скрылось. Так-так. Вот, значит, почему Нагато требовалось что-то сделать, прежде чем позволять мне работать за компьютером. Мне вдруг очень захотелось почитать рассказы Нагато. Интересно, что бы это было такое? Фантастика, наверное. Не любовный же роман?

— …

Да уж, с Нагато было тяжело завязать беседу. В этом отношении здешняя Нагато совершенно не изменилась.

Я вернулся к безмолвному изучению книжной полки.

Мой взгляд вдруг задержался на корешке книги.

Знакомое название. В те дни, когда «Бригада SOS» только создавалась, Нагато вручила мне первый том этой длинной зарубежной серии фантастических романов, книгу из чудовищного количества слов. Кстати говоря, Нагато тогда ещё носила очки, и она впихнула мне эту книгу, не слушая никаких отговорок. «Возьми», — бросила она, и тут же удалилась. У меня ушло две недели на то, чтобы прочесть книгу целиком. Кажется, всё это случилось годы назад. Слишком много всего произошло с тех пор.

Странное чувство ностальгии охватило меня, и я достал книгу в твёрдой обложке с полки. Хоть я и не стоял у магазинной полки, но вчитываться мне не хотелось. Я просто наугад пролистал несколько страниц, и собирался поставить книгу назад на её бывшее место, когда из неё выпал маленький квадратный кусочек бумаги, и упал к моим ногам.

— Хмммм?

Я поднял его. Это была закладка с цветочным узором. На вид — одна из тех закладок, что по умолчанию вкладывают в книжных магазинах — закладка?

Мир как будто бы закружился вокруг меня. Точно… В тот раз… Я открыл эту книгу у себя в спальне… Нашёл такую же закладку… А затем я сорвался на своём велосипеде… Я могу восстановить эту фразу дословно из глубин моей памяти:

«Семь часов вечера, жду тебя в парке около станции»

Сдерживая дыхание, я перевернул её дрожащими руками — и увидел:

«Условие запуска программы: сбор всех ключей. Крайний срок: два дня»

Слова эти, как и прошлое сообщение, были написаны аккуратными, похожими на компьютерный шрифт буквами, на выпавшей из книги закладке.

Я тут же повернулся и в три шага подскочил ко столу Нагато. Глядя прямо в её чёрные расширяющиеся зрачки, я спросил: «Это ты написала?»

Посмотрев некоторое время на закладку в моих руках, Нагато подняла голову. Озадаченным тоном она ответила:

— Почерк похож на мой. Но… я не знаю. Я не помню, чтобы я это писала.

— …Понятно. Как я и думал. Но это ничего. Я бы удивился, если б ты помнила. Я тут раздумывал просто кое над чем. Ерунда, не обращай внимания…

Пока реплики-отговорки слетали у меня с языка, мои мысли будто бы летели совершенно в другом направлении.

Нагато.

Отлично, значит это сообщение от тебя. Всего одна строчка монотонных сухих букв, но я рад. Я так понимаю, это подарок от той Нагато, которую я знал? Ведь это подсказка, как расколоть нынешнюю ситуацию, да? Иначе б ты не стала писать такую заметку с напоминанием?

Программа. Условие. Ключи. Крайний срок. Два дня.

…Два дня?

Сегодня девятнадцатое. Должен ли я считать дни, начиная с этого момента? Или мне нужно считать со вчерашнего дня, когда весь мир начал сходить с ума? Худшее к худшему, крайний срок будет завтра, двадцатого.

Разовое удивление постепенно остыло, как магма, просочившаяся наружу сквозь земную кору. Не знаю, что к чему, но мне, похоже, придётся собрать какие-то ключи, чтобы запустить какие-то программы. Но что за ключи? Где они разбросаны? Сколько их? Когда я их соберу, куда нести их менять на сувенирчик?

Знаки вопроса стаями парили у меня над головой, и, наконец, собрались в один большой вопросительный знак.

Если я запущу эту программу, мир станет нормальным?

Я принялся поспешно вытаскивать и ставить назад книги, начиная с дальнего конца полки, проверяя, нет ли внутри них других закладок. Съедаемый изумлённым взором Нагато я продолжал поиски, но безуспешно. Других закладок не было.

— Значит, подсказка только одна?

Ну, если быть слишком жадным и хватать каждый попавшийся сувенир, в конце концов, тяжесть тебя подкосит, и ты вернёшься к тому, с чего начал. Действовать наугад, без конкретной цели в голове — впустую тратить своё время и силы. Всему свой черёд; первым делом найду ключи. До пика ещё далеко, но я, хотя бы, заметил указатель дороги к нему.

Спросив разрешения, я распаковал свою коробочку с обедом, и устроился по диагонали напротив Нагато. Поглощая обед, я разгрузил свой мозг от лишних мыслей. Нагато, кажется, время от времени кидала на меня взгляды, но я просто механически работал палочками и сосредоточился на решаемой мною неотложной задаче — продолжать усердно кормить питательными веществами мои мозговые клетки.

Постепенно моя коробка с обедом опустела. Я собирался попросить какого-нибудь чаю, но тут вспомнил, что Асахины-сан с нами нет. Это меня огорчило, но я вернулся к размышлениям. Настал момент истины. Нельзя было допустить, чтобы полученная с таким трудом подсказка обернулась ничем. Ключи, ключи, ключи, ключи…

Наверное, два часа я провёл, устроив раскалённый докрасна мозговой штурм.

Постепенно я злился всё больше и больше, собственная глупость повергала меня в уныние.

— Ничего не понимаю! — бормотал я проклятия себе под нос.

Для начала, ключи — это было слишком неопределённо. Разумеется, в виду имелись не настоящие ключи, которыми отпирают и запирают замки, так что я бы подумал, что ключами должно было стать что-то вроде ключевых слов или ключевых людей. Но область для догадок всё равно была слишком большой. Предмет это или фраза? Фиксировано оно, или двигается? Я бы с удовольствием получил ещё несколько подсказок, вроде таких. Я пытался представить себе, что могла думать Нагато, когда писала на закладке, но получалось лишь вообразить её читающей тяжёлую книгу или произносящей внушительную, но ужасно длинную речь — просто Нагато, которую я знал до сих пор.

С неожиданным интересом я поднял голову и взглянул по диагонали, напротив — там неподвижно сидела Нагато, как будто бы задремав. Наверное, это моё воображение, но мне показалось, что книга перед ней оставалась раскрытой на одной странице, Нагато не перелистывала её вперёд. Однако, как доказательство тому, что на неё не напал послеобеденный сон, её щёчки начали краснеть, как только она заметила на себе мой рассеянный взгляд. Здешняя Нагато из литературного кружка была либо ужасно стеснительна от природы, либо не привыкла к чужому вниманию.

Внешне она выглядела точно так же, но постоянно реагировала необычным образом, чем возбуждала во мне интерес. Я нарочно уставился на неё, наблюдая.

— …

Хотя глаза её были устремлены на страницу, ясно было, что она не читает ни одного слова. Нагато тихо дышала сквозь полураскрытые губы, и постепенно стал различим едва уловимый ритм, с которым вздымалась и опускалась её грудь. Слабый румянец на её щеках становился всё ярче и ярче. Говоря по правде, эта Нагато была немного, — нет, даже очень милой. Пусть всего на секунду, но в голове у меня вспыхнула мысль: неплохо бы и вправду просто вступить в этот литературный кружок и наслаждаться совершенно новым миром без Харухи.

Но нет. Я ещё не готов признать себя побеждённым. Я вытащил закладку из кармана, и сжал её, не сминая. Раз закладка проскользнула в этот мир, значит у той Нагато, что читала книги с колпаком на голове, всё ещё есть ко мне какие-то дела. Да и у меня есть дела! Я ещё не пробовал готовки Харухи. Я ещё не выжег на своей сетчатке изображение Асахины-Санты. Моя игра с Коидзуми прервалась, когда у меня было преимущество, поскольку ему нужно было наряжать комнату. А я бы выиграл, к тому всё дело шло; так что я потеряю честно заработанную сотню йен!

Садящееся солнце сияло сквозь окно, и пришло время ему скрыться огромным оранжевым шаром за школьным корпусом.

Мне надоело сидеть на стуле, и ничего полезного мой мозг не родил бы, сколько я его не напрягай. Я встал и потянулся к портфелю.

— Ладно, давай закончим на сегодня.

— Хорошо.

Нагато закрыла свою книгу, которую она то ли читала, то ли нет, запихала её в портфель и поднялась. Она что, ждала, пока я это предложу?

Я взял портфель. Она не двинулась ни на дюйм, как будто, не сделай я первый шаг, она так и стояла бы вечно.

— Эй, Нагато?

— Что?

— Ты живёшь одна, да?

— …Да.

Наверное, она сейчас недоумевала, откуда я мог это знать.

Я собирался спросить, давно ли она перестала жить с семьёй, но прервался, увидев, как едва заметно дрогнули её ресницы. Воспоминания об её практически лишённой мебели комнате всплыли у меня в памяти. В первый раз я был там семь месяцев назад, и состоявшийся там космическо-телепатический разговор безграничных масштабов был во многих отношениях просто кошмаром. Второй визит был на Танабату три года назад, и я был с Асахиной-сан. Второй визит случился раньше первого во времени, что для меня определённое достижение.

— А почему ты не заведёшь кота? Кошки замечательные создания! Может показаться, что кошки всегда пассивны, но иногда мне кажется, будто они понимают, что я говорю. Я не удивился бы, если бы существовали говорящие коты. Я не шучу.

— Животные запрещены.

Ответив, она на некоторое время замолчала, с грустью моргая глазами. Со звуком ветра на крыльях парящей ласточки, она набрала воздуху в грудь, и неровным голосом произнесла:

— Хочешь зайти?

Нагато уставилась на мои ногти.

— Куда? — спросили в ответ мои ногти.

— Ко мне.

Полусекундное молчание.

— …А можно?

Да что, чёрт возьми, происходит? Она застенчивая, робкая или агрессивная? Психологический портрет этой Нагато просто не стыкуется! Или менталитет обычной старшеклассницы в наши дни так же неровен, как период кривой блеска «Миры А»?

— Конечно.

Нагато отошла, ускользая от моего взгляда. Она выключила в комнате свет, открыла дверь и исчезла в коридоре.

Разумеется, я последовал за ней. Комната Нагато. Квартира 708 в дорогом комплексе. Я просто брошу взгляд на гостиную. Может, найду там какие-нибудь новые подсказки.

А если я найду там спящим ещё одного себя, своими же руками его разбужу.

На обратном пути из школы Нагато и я не разговаривали.

Нагато шла только прямо вперёд, вниз по склону, в тишине, шагая так, как если бы ей в лицо бил сильный морозный ветер. Её волосы смешались, разбросанные внезапными порывами ветра. Глядя ей в затылок, я лишь продолжал прозаично переставлять ноги. Было не слишком много тем, о которых, на мой взгляд, сейчас стоило говорить, и я чувствовал, что лучше мне было не спрашивать, зачем она меня пригласила.

Прошагав некоторое время, Нагато, наконец, остановилась перед роскошным жилым комплексом. Сколько я уже раз здесь бывал? Дважды у Нагато, один раз у Асакуры и один раз на крыше. Отстучав пароль на входном замке, Нагато разблокировала двери, и, даже не оглядываясь, вошла в вестибюль.

В лифте она тоже молчала. Остановившись около восьмой комнаты на седьмом этаже, она вставила в дверь ключ и открыла её, но даже тут она пригласила меня внутрь жестом.

Не говоря ни слова, я вошёл. Обстановка комнаты не отличалась от той, что сохранилась у меня в памяти. Просто пустое неопределённого вида помещение. В гостиной не было никакой мебели, кроме котацу[8]. Как и раньше, не было даже штор.

Кроме того, здесь была комната для гостей. Она должна была быть отделена задвижной дверью.

— Можно заглянуть в эту комнату? — спросил я Нагато, вышедшую из кухни с японским чайным набором. Нагато медленно моргнула.

— Пожалуйста.

— С вашего позволения…[9]

Задвижная дверь скользнула в сторону, как будто на роликах.

— …

Внутри были только татами[10].

Ну, следовало бы этого ожидать. Не мог же я столько раз путешествовать в прошлое.

Я задвинул дверь в её изначальное положение, и показал открытые ладони наблюдавшей за мной Нагато. Этот жест, должно быть, ничего ей не сказал. Однако, без единого слова, Нагато поставила две чайные чашки на котацу, села прямо, подобрав под себя ноги, и принялась разливать чай.

Я сел напротив неё, скрестив ноги, в той же позе, в которой я сидел, когда навещал её в первый раз. Мне пришлось бесцельно выпить несколько чашек приготовленного Нагато чаю, а затем выслушать тот монолог о вселенной. Это был сезон свежей зелени и ужасной жары, прямая противоположность нынешним холодам. Даже у меня на душе сейчас царили морозы.

Пока мы, лицом к лицу, пили чай в тишине, глаза Нагато за стёклами её очков смотрели в пол.

По какой-то причине Нагато колебалась. Её рот открылся и закрылся. Она подняла на меня взгляд, как будто бы собравшись с духом, но затем опять уставилась вниз. Она повторила это несколько раз. Наконец, она отставила свою чайную чашку, и, с большим усилием, выдавила из себя:

— Я тебя уже встречала.

И, в дополнение:

— Вне школы.

Где?

— Ты помнишь?

Что?

— Библиотека.

Когда я услышал это слово, шестерёнки в глубинах моего мозга заскрипели, разгоняясь. Всплыло воспоминание нашего с Нагато похода в библиотеку. Это были торжественные первые «поиски загадочного».

— В этом мае, — Нагато уставилась в пол, — Ты помог мне заполнить библиотечную карточку.

Моё сознание как оглушило ударом тока, оно вышло из строя.

…Да. Иначе бы ты застряла навечно перед книжными полками! Харухи хулиганила на телефоне, и только так я мог быстрее доставить нас к месту сбора…

— Ты…

Однако Нагато продолжала объяснять, и я обнаружил, что её описание ситуации отличалось от моих воспоминаний. Вот каким было объяснение Нагато, произнесённое её тихим глухим голосом:

В середине мая Нагато впервые посетила библиотеку, но она не знала, как получить библиотечную карточку. Всё было бы ничего, если бы она могла спросить одного из библиотечных работников, но они все были заняты. Кроме того, будучи интровертом, и не умея нормально формулировать свои мысли, Нагато никак не могла собраться с духом и задать вопрос, так что она принялась бесцельно гулять мимо стойки. Наверное, не выдержав такой сцены, проходящий мимо старшеклассник предложил ей уладить за неё все процедуры.

— Это был ты.

Нагато обернулась ко мне, и наши глаза на пол-секунды встретились, прежде, чем она опять опустила взгляд на котацу.

— …

Троеточие касалось и меня, и Нагато. Безмолвие вновь воцарилось в гостиной, но я не мог придумать ничего, что бы сказать. Ведь я был не в состоянии ответить на её вопрос, помню ли я этот случай. Мои воспоминания слегка отличались от её воспоминаний. Действительно, я заполнил за неё библиотечную карту, но я не был случайным прохожим; напротив, это я и привёл её в библиотеку. Бросив обречённое на провал патрулирование «в поисках таинственного», мы решили пойти в библиотеку, чтобы потратить на что-нибудь наше время. Даже если бы моя память была коротка, как у детёныша морской анемоны, я бы ни за что не забыл картину молчаливой Нагато в школьной форме.

— …

Не зная, как реагировать на моё молчание, Нагато сидела печальная — губа её дрожала, — и водила кругами по ободку чайной чашки своим тонким пальцем. Глядя на то, как слабо дрожал её палец, мне ещё больше расхотелось вызывать что-либо к обсуждению, и тишина густела.

Несложно было бы просто ответить, что я помню тот случай. Это не было бы неправдой. Просто немного отличалось бы от истины. Но в данном случае отличия и были самой большой из имеющихся проблем.

Откуда взялись такие различия?

Пришелица, которую я знал, куда-то пропала, оставив после себя одну лишь закладку.

Дин-дон!

Звонок переговорного устройства прервал бесконечную тишину. От внезапного звука я чуть не подпрыгнул в своём сидячем положении. Нагато, сжавшись от удивления, повернулась к двери.

Звонок прозвенел снова. Прибыл новый посетитель. Однако, кто вообще придёт в квартиру Нагато? Не могу представить себе никого, кроме почтальона или сборщика налогов.

— …

Как душа, только отлетевшая от тела, Нагато поднялась и проскользнула к стене, не издавая даже звуков шагов. Она нажала несколько клавиш на панели переговорного устройства, и выслушала чей-то голос. Затем она посмотрела на меня с лёгким затруднением на лице.

Нагато мягко заговорила в микрофон, вероятно, излагая возражения вроде «Но…» и «Ну…».

— Подожди.

По-видимому, Нагато была побеждена. Она воспарила к двери и отперла замок.

— Вы только посмотрите, кто тут у нас?

Внутрь, толкнув дверь плечом, ворвалась девушка.

— А ты что здесь делаешь? Это что-то новенькое — Нагато-сан приводит парня.

Девушка в форме «северной старшей» держала обеими руками котелок, и умело снимала ботинки с ног об порог двери.

— Не дай бог, ты к ней навязался!

Скажи мне лучше, ты-то сама что здесь делаешь? Редкое зрелище наблюдать твою физиономию вне классной комнаты!

— Я тут вроде добровольной помощи. Да уж, не ожидала тебя тут увидеть! — на её красивом лице заиграла улыбка.

Это была староста, сидевшая позади меня.

Другими словами, к нам забежала Асакура Рёко.

— Наверное, я приготовила слишком много. Он такой горячий и тяжёлый!

Улыбаясь, Асакура поставила большой котелок на котацу. Загляни кто в это время года в продовольственный магазин, его бы приветствовал там этот же запах. В котелке был оден[11]. Его Асакура приготовила?

— Точно. Я время от времени делю с Нагато еду, которую несложно готовить сразу в больших количествах. Если бросить её на произвол судьбы, она просто не будет полноценно питаться.

Нагато отправилась на кухню приготовить тарелки и палочки. Оттуда доносилось звяканье посуды.

— Итак? Можно тебя спросить, что ты здесь делаешь? Мне очень интересно.

Я не находил слов. Я был здесь потому, что меня пригласила Нагато, но почему она меня пригласила — я не знал. Из-за этой истории с библиотекой? Но можно было прекрасно поговорить об этом в комнате кружка. Что касается меня, я послушно пошёл за ней, поскольку я думал, что смогу найти здесь какие-нибудь подсказки относительно того, что это были за «ключи», но я не мог открыто признаться в этом. Не стоит заставлять Асакуру беспокоиться о моём психическом здоровье.

Я принялся сочинять на ходу.

— Ну… Ладно. Мы отправились домой, и нам с Нагато было по пути… Да, я тут подумываю о вступлении в литературный кружок. Поэтому я прошёлся с ней, расспрашивая её на этот счёт. Мы подошли к её дому, но ещё не договорили, так что она пригласила внутрь. Я не навязывался.

— Ты, в литературный кружок? Уж извини, но это абсолютно с тобой не вяжется. Ты вообще книги-то читаешь? Или ты хочешь научиться их сочинять?

— Читать или сочинять — с этим я как раз и пытался определиться. Вот и всё.

Крышка котелка была поднята, и соблазнительный аромат еды расползся по всей комнате от котацу. Варёные яйца, плававшие и тонувшие в соусе, обрели хороший цвет.

Асакура-сан, усевшаяся прямо, сложив ноги, в левом углу стола, бросала на меня подозрительные взгляды. Возможно, мне лишь казалось, но взгляды эти были так остры, что, обладай они весом, мои виски уже были бы все в маленьких дырочках. Прежняя Асакура на полпути превратилась в маньяка-убийцу, но в величественной посадке этой Асакуры можно было разглядеть глубоко укоренившуюся уверенность в себе. Вне всякого сомнения, этот оден должен был стать самым вкусным оденом на свете. Атмосфера была давящей. В тот момент моя решительность во многом подходила к концу. Я топтался на пустом месте, ничего больше.

Не в состоянии больше этого выдерживать, я схватил свой портфель и поднялся.

— Ох, так ты не поужинаешь с нами?

Молча проглотив ехидную реплику Асакуры, я решил на цыпочках покинуть гостиную.

— Ой.

Я чуть не столкнулся с Нагато, выходившей из кухни. В руках у Нагато были стопка маленьких тарелок, палочки и баночка горчицы поверх всего этого.

— Я ухожу. Извини за беспокойство. Пока.

Я уже собирался удалиться, когда почувствовал лёгкое, как перо, натяжение на моей руке.

— …

Нагато своими пальцами вцепилась в мой рукав. Хватка была очень слабой, не сильнее, чем та, с которой можно было бы схватить новорождённого детёныша хомяка.

Это была очень робкая реакция. Нагато просто потупила взор, держа меня за рукав одними пальцами. Может, она не хочет, чтобы я уходил? Может, она боится, что задохнётся, оставшись наедине с Асакурой? Как бы там ни было, видя, как отчаянно она мучается, я решил не возражать.

— …Шутка! Я поем с вами! Боже, боже, как я голоден! Если я не набью живот чем-нибудь прямо сейчас, я даже до дома не доберусь!

Наконец, её пальцы отдёрнулись. Мне почему-то стало жаль этого. Обычно мне ни за что не видать такого, чтобы Нагато выражала свои желания настолько явно. Ушедший момент был ценен своею редкостью.

Наблюдая за тем, как я парю обратно в гостиную, Асакура сощурила глаза, как будто бы всё прекрасно поняв.

Я полностью сосредоточился на набивании рта оденом. Мои вкусовые детекторы кричали от удовольствия, но в глубине души я не мог даже осознать, что я ел. Нагато уделяла внимание каждому маленькому прожёвываемому кусочку, и потратила почти три минуты лишь на то, чтобы прожевать и проглотить свой кусочек конбу[12]. Из нас троих только Асакура весело болтала, а я всё это время поддерживал разговор, отвечая ей без особого интереса.

Как будто бы проходящая на временной стоянке перед воротами ада, трапеза продолжалась больше часа, и мои плечи ужасно закостенели.

Наконец, Асакура поднялась.

— Нагато-сан, пожалуйста, переложи оставшуюся еду в другую кастрюлю, и поставь её в холодильник. Я завтра загляну, заберу котелок, а до тех пор пусть будет у тебя.

Я последовал её примеру. С меня как будто бы спали сдерживавшие меня цепи. Неопределённо кивнув, Нагато потупила взгляд, провожая нас к выходу.

Я убедился, что Асакура ушла, и прошептал Нагато:

— Пока. Можно, я и завтра приду на занятие кружка? Мне больше некуда податься после школы.

Нагато уставилась на меня, и…

…слабо, но определённо улыбнулась.

Я был буквально потрясён.

Когда мы спускались в лифте, Асакура фыркнула:

— Значит, тебе нравится Нагато-сан?

Ну, не то, чтобы она мне не нравилась. Выбирая между симпатией и неприязнью, я бы предпочёл симпатию. Вообще-то, мне и не за что относиться к ней плохо. Она мой спаситель. Да. Асакура, ведь именно Нагато Юки спасла меня от твоего смертоносного клинка. Как она может мне не нравиться?

…Ничего такого я сказать не мог. Эта Асакура была другой Асакурой, то же касалось и Нагато. В этом мире, похоже, я единственный видел вещи в необычной перспективе, а все остальные стали нормальными людьми. Здесь не было никакой «Бригады SOS».

Как моя прелестная одноклассница восприняла моё молчание в ответ на её реплику? Она просто посмеялась себе под нос:

— Да ну, ерунда. Слишком много читаю в последнее время, наверное. Девушка твоего типа должна быть весьма необычной, а Нагато-сан под это описание просто никак не подходит.

— Откуда ты знаешь, какой у меня тип девушки?

— Случайно услышала от Куникиды-сана. Вы же учились в одном классе в младшей школе, так?

Вот чёрт, разнюхивают всякую ерунду. Это было просто недоразумение со стороны Куникиды. Не обращай внимания.

— Но слушай сюда! Если решишь встречаться с Нагато-сан, лучше тебе шутки с этим не шутить. Иначе не будет тебе прощения! Хотя по Нагато-сан и не скажешь, в глубине души она очень хрупкая девочка!

Да почему Асакура столько внимания уделяет Нагато? В моём оригинальном мире Асакура была дублёром Нагато — это я понимал. Впрочем, кончилось всё тем, что она слетела с катушек, и была удалена.

— Это дружба, зародившаяся от проживания в одном корпусе. Почему-то я просто не могу бросить её одну. Глядя на неё со стороны, я чувствую, что её поджидают опасности. И где-то в глубине меня возникает стремление защитить её, понимаешь?

Может, понимаю, а может, и нет.

Тут разговор закончился, и Асакура вышла из лифта на пятом этаже. Комната 505, я помню.

— До завтра.

Улыбающееся лицо Асакуры скрылось за закрывающимися дверями.

Я вышел из жилого корпуса. Тёмный воздух снаружи морозил, как холодильный шкаф. Северный ветер отнимал у моего тела не только тепло, но и что-то ещё.

Я хотел поприветствовать местного старика-сторожа, но потом передумал. Стеклянные окна сторожки были наглухо закрыты, и внутри было темно. Скорее всего, он спал.

Лучше мне как можно скорее вернуться в постель. Даже сон меня бы устроил. Эта девчонка может с лёгкостью попадать в чужие сны, сама того не зная.

— От тебя одни проблемы, рядом ты или нет, так что просто вернись к чёртям на своё место в такой ответственный момент! Неужели нельзя хотя бы раз исполнить моё желание…? — прошептал я звёздному небу, и неожиданно с содроганием понял, о чём я думаю. Я с удовольствием врезал бы себе как следует за такие чудовищные мысли.

— Что же со мной творится…

Шёпот белым облачком вылетел из моего рта и растворился в воздухе.

Я хотел видеть Харухи.

Глава 3

20 декабря.

Стояло утро третьего дня с момента, когда мир изменился. Я пробудился после ночи, проведённой в забытье без снов. Как обычно, я поднялся с кровати, чувствуя себя так, будто мой желудок был нашпигован дюжинами винтовочных пуль. Сямисен, спавший на одеяле, оказался внезапно сброшен на пол и разлёгся там плашмя. Я мягко тронул ногой его животик и вздохнул.

Просунув голову в дверь, моя сестра, кажется, огорчилась, увидев, что я уже проснулся.

— Ну что, Сями заговорил?

С позапрошлой ночи она не прекращала спрашивать меня об этом. Мой ответ всегда был один:

— Не~а.

Пока я наслаждался уходящим чувством мягкого прикосновении кошачьей шерсти к моим пальцам, сестрёнка принялась напевать свою песенку, вытаскивая Сямисена из комнаты. Здорово быть кошкой, всё, на что они способны — это есть, спать и вылизывать шерсть. Как бы я хотел на денёк поменяться с ним местами. Кто знает, может, кошкой я бы даже тотчас же разыскал бы то, что мне нужно.

Точно. Я ведь ещё не нашёл ключей. Я даже не разобрался, что это за ключи. Не говоря уже о программе активации системы. Если я сегодня что-нибудь не придумаю, мир навсегда останется нынешним. А может быть, даже станет чем-нибудь похлеще. Что касается ограничения по времени — кто вообще придумал это ограничение? Или для Нагато было тяжело сделать даже это краткосрочное предложение?

Я пошёл в школу, так и не продвинувшись в размышлениях. Мрачные небеса, нависшие над головами людей, казалось, готовы были разразиться снегом в любой момент. Судя по всему, в этом году нас ожидало белое Рождество; снегопад должен был быть тяжёлым. Прогнозы немногое сообщали о количестве снега, но, судя по суровости зимы в этом году, его, вероятно, будет много. Харухи, наверное, будет по щенячьи рада, поскольку она готовится к зимней полевой поездке… То есть, если Харухи ещё существует.

Нечему было привлечь моё внимание, пока я, как обычно, карабкался по склону в направлении «северной старшей», и, наконец, прибыл к кабинету десятого «Д». Усталость сказалась на моей физической форме, и я шагал так медленно, что едва успел усесться за свою парту, как прозвенел первый звонок. Как и вчера, многие в классе отсутствовали по болезни, но что было удивительным, так это то, что Танигути на поправку потребовался всего один день. Хоть и в маске, но он пришёл на учёбу. Только в этот момент я полностью осознал, насколько этот парень любит ходить в школу.

Кстати говоря, сегодня Асакура, сидевшая позади меня, весьма интригующе мне улыбнулась:

— Доброе утро.

Асакура приветствовала меня бесхитростно, как любого другого. Я лишь кивнул в ответ.

Как только второй звонок возвестил о начале уроков, Окабе-сенсей энергично вошёл в кабинет, и усердно принялся за ведение классной пятиминутки.

Я уже потерял счёт тому, который это был день недели. Сегодняшнее расписание, вроде бы, отличалось от того, на которое я рассчитывал, хотя уверен я не был. Я даже не мог сказать наверняка, что на прошлой неделе в этот день у меня были те же предметы. Даже если бы сегодняшнее и вчерашнее расписания поменяли местами, боюсь, я едва бы заметил это. Может, это я один сошёл с ума? Девочка, известная, как Судзумия Харухи, никогда не существовала, Асакура была самой популярной школьницей в нашем классе, Асахина-сан — недоступной старшеклассницей, а Нагато — единственным членом литературного кружка.

Так что же, всё-таки, было реальным? Была ли «Бригада SOS» и всё, сквозь что я прошёл, лишь игрой моего воображения?

Чёрт, мои мысли становятся всё мрачнее и мрачнее.

Всю физкультуру, первый урок, я был рассеянным вратарём, которого не волновала охрана своих ворот; следующим уроком была математика, всё просто влетало в моё левое ухо и вылетало из правого; я даже не успел заметить, как наступила перемена.

Я свалился на свою парту, чтобы дать голове остыть…

— Йо, Кён.

Это был Танигути. Он спустил свою маску, оставив её болтаться под подбородком, и ухмыльнулся своей обычной идиотской улыбкой.

— Следующий урок — химия, сегодня учитель дойдёт до моей строчки, и спросит меня, выручай.

Выручать? Ты свихнулся?! Сам же знаешь, что мы оба вдоль и поперёк изучили сильные и слабые стороны друг друга. Откуда у меня, по-твоему, какие-то секретные знания, о которых ты был в неведении?

— Эй, Куникида, — позвал я своего второго товарища, только вернувшегося из туалета, — Расскажи Танигути всё, что знаешь, о гидроксиде натрия. Особенно ему интересно, дружит ли он с соляной кислотой.

— Ну, это просто, они нейтрализуют друг друга при смешивании, — ответил Куникида, пролистывая тетрадь Танигути, — А, так вот в чём вопрос. Сначала посчитай всё в молях, а потом переведёшь в килограммы. Дай-ка подумать…

Глядя на то, как знающий человек так обыденно всё объясняет, чувствуешь себя ужасно неловким.

Танигути не переставая кивал головой, но Куникида всё думал и думал, и постепенно ему расхотелось считать всё самостоятельно. Он схватил мой механический карандаш со стола, и записал несколько чисел и буков на полях тетради Танигути.

После того, как это дело было улажено, Танигути как-то странно мне улыбнулся.

— Кён, Куникида мне всё рассказал во время футбола на физкультуре; что ты там вчера такое отколол, а?

Разве ты не был со всеми в школе в этот день?

— Мне пришлось вздремнуть в медкабинете на обеде, и я был сонным весь остаток дня. Я услышал об этом лишь на следующее утро. Говорят, ты лютовал; ты и вправду заявил, что Асакуры не должно было существовать, так?

— Более-менее.

Я поднял руку и сделал ему движение «Отстань от меня, наконец!». Но Танигути глупо ухмыльнулся и продолжил:

— Как бы я хотел быть там со всеми. Такой редкий случай — понаблюдать, как ты забавно срываешься на всех подряд.

Куникида, казалось, вспомнил что-то с того времени, и сказал:

— Кёну сегодня лучше. В тот день казалось, будто он старался зацепить Асакуру-сан. Она чем-то тебя разозлила?

Если б я признался, чем, меня бы приняли за лунатика. Так что вполне естественно для меня было промолчать.

— Ах, да, ты сказал тогда, что Асакура кого-то заменила. Ты нашёл ту девушку? Её звали Харухи, кажется? Кто она такая?

Будь добр, пожалуйста, прекрати напоминать мне обо всём этом? Сейчас я буду непроизвольно дёргаться при каждом упоминании этого имени, даже если повторять его будет попугай.

— Харухи?

Видишь? Даже Танигути недоумённо наклонил голову. Мало того, он сказал:

— Эта Харухи, ты ведь не про Судзумию Харухи, а?

Да, про Судзумию Харухи…

Кости в моей шее заскрипели. Я медленно повернул голову, уставившись на сидящего с глупейшим видом моего одноклассника.

— Танигути, что ты только что сказал?

— Я говорю, Судзумия, бешеная девчонка из «восточной средней». Мы с ней три года были в одном классе. Интересно, как она сейчас… Кстати, как получилось, что ты её знаешь? Ты говорил, что её подменила Асакура, о чём это ты?

Мои глаза во мгновение ока застлало белой пеленой…

— АХ ТЫ ЛЫСОЕ ЧУДОВИЩЕ! — заорал я, вскакивая на ноги. Вероятно, перепугавшись моего неожиданного всплеска, и Танигути, и Куникида инстинктивно отпрянули.

— Кто тут чудовище?! Да если я чудовище, то ты тогда вообще КАРАКАТИЦА! К тому же, в моей семье поколения седовласых, лучше о себе побеспокойся!

Умолкни, не до твоих советов! Я схватил Танигути за шиворот, и подтянул его к своему лицу, так, что мы практически касались друг друга носами.

— Ты сказал, что знаешь Харухи?!

— Да как я могу её не знать? Её и через пятьдесят лет не забудешь. Если кто-нибудь из «восточной средней» не знает её, ему нужно в клинике провериться, не страдает ли от амнезии.

— Где? — как будто декламируя заклинание, объявлял я вопрос за вопросом, — Где эта девочка? Где сейчас Харухи? Скажи мне, где!

— Да что с тобой? «Где», «где», в Караганде! Ты что, совсем спятил? Увидел где-нибудь Судзумию, и влюбился с первого взгляда? Брось! Я тебе это ради твоего же блага говорю. Хотя внешне она и мечта любого парня, характер у неё такой, что она эти мечты разобьёт на мелкие осколки. Например, она…

Рисовала загадочные геометрические фигуры на школьной беговой дорожке меловым порошком, да? Я в курсе. Меня не волнует её криминальное досье, я просто хочу знать, в каком чёртовом месте находится Харухи прямо сейчас!

— Она в школе Коёэн, — ответил Танигути, таким тоном, будто произнося заученную атомную цепочку водорода, — Если я не ошибаюсь, она поступила в старшую школу у подножья холма, прямо перед станцией. Она была довольно смышлёной, так что вполне естественно для неё учиться в такой продвинутой старшей школе.

Продвинутой школе?

— Разве школа Коёэн так хороша? Я думал, это была просто девчачья школа для богатых и знаменитых.

Танигути посмотрел на меня с жалостью во взгляде, и сказал:

— Кён, не знаю, что они тебе там говорили в младших классах, но в этой школе всегда было совместное обучение. Не говоря уже о том, что это одна из лучших школ префектуры по проценту поступивших в университеты. То, что такая школа находится в нашем районе, меня просто раздражает!

Слушая бурчание Танигути, я медленно ослабил хватку.

И почему я не подумал об этом раньше? Я должен сделать себе сепукку за это.

Просто потому, что Харухи не было в «северной старшей», я предположил, что её не существует в этом мире. Как видите, фантазия у меня была развита хуже, чем у гигантского пещерного сверчка. Когда я поеду в деревню к родственникам следующим летом, надо будет пойти и поболтать с одним из родичей сверчка, сидящих на балконе. Наверное, мы хорошо сойдёмся.

— Эй! Приди в себя! — Танигути отряхнул воротничок, и сказал: — Куникида, ты прав. Он свихнулся, и, судя по всему, его состояние ухудшается.

Говори что хочешь, сейчас мне неохота с тобой спорить, поскольку кое-кто сейчас беспокоит меня гораздо больше, чем Танигути с его ударами в спину и вечно поддакивающий Куникида.

Просто невероятная цепочка невезения! Если бы кто-нибудь из «восточной средней» сидел неподалёку от меня в тот день, или если бы Танигути был тогда в классе, то я бы услышал Харухино имя произнесённым во всеуслышание намного раньше. Чья в этом чёртова вина, а? Ну же, скажите, я пойду и побью этого негодяя! Впрочем, этот счёт можно свести как-нибудь в другой раз. Всё, что требовало ответов, было спрошено, и оставалось лишь действовать.

— Ты куда, Кён? В туалет?

Я повернулся и поспешил к выходу из класса со словами:

— Я сегодня уйду пораньше.

Чем раньше, тем лучше.

— А как же твой портфель?

Он будет мне только мешать.

— Куникида, если Окабе спросит, скажи ему, что у меня бубонная чума с дизентерией, или грипп, или что-нибудь такое, и что больно, как в аду. Ах, и, Танигути!

Я выразил свою искреннюю признательность провожавшему меня взглядом широкочелюстному однокласснику:

— Огромное спасибо!

— А? Тт…?

Последнее, что я увидел, это как Танигути крутил пальцем у головы. Затем я вылетел из классной комнаты, и через минуту уже был за воротами школы.

Было тяжеловато бежать вниз по склону на большой скорости. От того, что я был слишком возбуждён, я мчался изо всех сил, и через каких-то десять минут даже мои ноги и лёгкие начали возмущаться тем, что я слишком их напрягал, не говоря уже о моём сердце. Если подумать, я вполне мог бы уложиться по времени, даже если бы дождался окончания третьего урока. В это время года в Коёэн, вероятно, тоже был сокращённый день. Достаточно было успеть добраться туда до того, как прозвенит их последний звонок с урока. Даже если бы я шёл шагом от «северной старшей», у меня всё равно ушло бы на это меньше получаса.

К тому моменту, как я осознал, насколько бедны были мои навыки распределения времени, я уже добрался до частной школы около станции, отправного пункта моего вынужденного ежедневного пути в гору на учёбу. В школе было очень тихо. Наверное, у них все ещё шли уроки? Я кинул взгляд на свои часы: если звонки у них примерно в то же время, что и у нас, здесь, вероятно, сейчас шёл третий урок. Другими словами, до тех пор, пока откроются школьные ворота, у меня ещё час свободного времени. С пустыми руками в такую холодную погоду всё, что мне оставалось делать — это ждать.

— Может, стоит влезть туда без приглашения…

Будь здесь Харухи, она бы ровно так и поступила, и распрекрасно управилась бы с этим. К сожалению, у меня такой уверенности в себе нет, и, медленно подходя к воротам, я ещё раз лихорадочно огляделся. Около закрытых школьных ворот стоял охранник с каменным лицом. Как и следовало ожидать в богатой частной школе.

Вообще говоря, я мог пролезть на территорию в школу, перебравшись через забор, но проблема была в том, что верхний край забора находился на достаточно большом расстоянии от земли, и впридачу на нём была колючая проволока. Мне показалось, что лучше просто подождать открытия школьных ворот. Если я пролезу туда без приглашения, и меня поймают, всё будет кончено. Я уже зашёл так далеко, и не собираюсь проигрывать из-за таких пустяков. В конце концов, в отличие от Харухи, я ещё могу держать себя в руках, когда это необходимо.

Итак, я ждал практически два часа.

Школьный звонок, прозвеневший в последний раз, прозвучал, как далёкое воспоминание, и ученики вырвавшимся на свободу наводнением полились из открывшихся ворот.

Танигути был прав, здесь действительно было смешанное обучение. Женская форма была той же, что и раньше, типичный чёрный костюм школьницы. Промеж девушек домой шагали парни, и они были одеты в традиционную чёрную форму гакуран[13]. Полная противоположность «северной старшей», где девушки были в матросках, а парни в костюмах[14]. Что касается соотношения девушек и парней, девушек казалось больше…

— Быть того не… А, ладно.

Среди парней было несколько знакомых лиц, все — бывшие ученики десятого «И». А я-то думал, что они исчезли, а они, оказывается, всё это время были в этой старшей школе. Не знаю, совпадение это, или что, но я ещё не увидел никого из моей младшей школы. Те, с кем я раньше был знаком, не обращали на меня особого внимания, и быстро проходили мимо, бросая короткие подозрительные взгляды. Сейчас у них, наверное, полный комплект новых воспоминаний, скорее всего — счастливых, поскольку им, как минимум, не приходится теперь карабкаться на этот холм каждый день по дороге к школе.

Я продолжал ждать. Мои шансы сорвать джекпот были пятьдесят на пятьдесят. Если эта девчонка записалась на какие-то мероприятия кружков или была занята планированием чего-либо, ради чего ей надо было остаться в школе, то я попросту стою здесь пугалом. Пожалуйста, скорее собирайся домой и выйди ко мне.

А что, если здесь есть «Бригада SOS», в этой школе Коёэн, и в ней другие люди, вместо меня, участвуют во всевозможных мероприятиях…

Когда я подумал об этом, мои внутренности сжались, как сумасшедшие. Получается, Асахина-сан, Нагато, Коидзуми и я — просто никому не нужный мусор? Если дело обстоит так, я буду даже меньше, чем побочный персонаж, я окажусь полностью на обочине. Я так не хочу! Я почти кому угодно буду молиться! Иисусу, Мохаммеду, Будде, Мани, Зороастру или даже Лавкрафту! Если кто-нибудь из них сможет помочь мне в моих лишениях, я поверю в любые пророчества и объяснения, которым они будут учить. Даже если это сторонники культа Армагеддона, я с радостью пойду за ними. Теперь я, наконец, понимаю, как чувствует себя человек, цепляющийся за любую соломинку, и всё равно безнадёжно тонущий в грязном болоте.

Тревожно и подавленно я прождал около десяти минут.

— …Фууух

Я глубоко вздохнул, даже не понимая, чему я радуюсь. Почему я вздыхаю с таким облегчением?

Потому, что она появилась.

Среди моря костюмов и форм гакуран мелькнуло лицо, которое мне никогда не забыть до самой моей смерти.

Как в тот первый школьный день, когда она произнесла свою вступительную речь, от которой в классе внезапно повисло гробовое молчание, у неё были длинные волосы по пояс. Некоторое время я ошеломлённо смотрел на это, а затем принялся считать пальцы, чтобы сообразить, какой сегодня был день недели. Сегодня был не тот день, в который она распускала волосы; похоже, здешнюю Харухи не интересовали игры со своей причёской.

Как будто недовольные тем, что я стоял у них на пути, ученики школы Коёэн обходили меня слева и справа. Я понятия не имел, что они думали о парне, стоявшем, как идиот, перед их школьными воротами. Пусть думают, что им в голову взбредёт, у меня нету времени на то, чтобы беспокоиться, о чём они там думают.

Я стоял на месте, не отводя взгляда от девушки в костюме, медленно приближавшейся ко мне.

Судзумия Харухи.

Наконец-то я тебя нашёл.

Я непроизвольно улыбнулся — поскольку нашёл я не только Харухи.

Рядом с Харухи, болтая с ней, шёл парень в школьной форме гакуран. Его улыбку я просто не переношу; это был никто иной, как Коидзуми Ицуки. Вот уж неожиданное дополнение.

Значит, эти двое теперь так хорошо знакомы, что они возвращаются домой после школы вдвоём. Однако Харухи выглядит не слишком счастливой, выражение на её лице было тем же, что и когда я впервые увидел её в начале триместра. Иногда она коротко отвечала, а затем опять отворачивалась, хмурясь и глядя в поле.

Это та, прежняя девочка. Ещё до того, как она подумала о создании «Бригады SOS», куда бы она не пошла в школе, у неё было выражение лица мастера боевых искусств, отчаявшегося найти себе достойного противника, чтобы продемонстрировать своё мастерство. Такое выражение её лица вызвало во мне ностальгическое чувство. Это была Харухи, скучающая от заурядности обыденной жизни, и изо всех сил старающаяся найти себе какое-нибудь развлечение, однако так и не понимающая, что она может обнаружить в себе всё, что пожелает.

Так или иначе, у меня ещё будет время предаваться воспоминаниям, но не сейчас. Эти двое, судя по всему, не замечая меня, медленно шли в мою сторону.

Как бы жалко это не прозвучало, я уже не мог заставить своё сердце биться спокойно. Если бы меня сейчас решил обследовать доктор, парный ритм ударов в моей груди был бы таким громким, что ему пришлось бы снять свой стетоскоп. На улице был мороз, но меня пробил пот. Я лишь надеялся, что хотя бы дрожь в ногах была плодом моего воображения, не мог же я быть настолько труслив.

…Они уже были здесь. Харухи и Коидзуми уже подошли ко мне.

— Эй!

Огромные усилия потребовались даже чтобы просто подать голос.

Харухи приподняла голову, и мы с ней обменялись взглядами.

Её ноги в чёрных носках остановились.

— Чего тебе?

Взгляд её был морознее, чем воздух из холодильника. Она окинула меня взглядом и отвела глаза,

— Чего тебе от меня надо? Нет, лучше даже спросить — кто ты такой? Я не из тех людей, которым можно просто так эйкать! Если собираешься клеиться — иди своей дорогой, меня подобные вещи не интересуют.

Поскольку я уже был морально готов к этому, слишком большим потрясением её ответ для меня не стал. Как и ожидалось, Харухи меня не знает.

Коидзуми тоже остановился и прохладно смотрел на меня. Судя по выражению его лица, не думаю, что он даже когда-либо меня видел, не говоря уже о том, чтобы близко знать.

Я повернулся и спросил этого Коидзуми:

— Мы раньше не встречались?

Коидзуми легко пожал плечами и сказал:

— По-моему, нет. Позволь поинтересоваться, кто ты такой?

— Ты недавно перевёлся в эту школу?

— Этой весной… Откуда ты знаешь, что я только перевёлся?

— Известно ли тебе что-нибудь о группировке, называющей себя «Корпорация»?

— «Корпорация»? Как это надо понимать?

Его безобидная улыбка была той самой фирменной улыбкой, с которой я был знаком. Но глаза его выдавали настороженность. Как и Асахина-сан, этот парень меня не знает.

— Харухи,

Лицо Харухи передёрнулось, и она стрельнула в меня своими большими чёрными глазами:

— Кто разрешил тебе звать меня по имени? Кто ты вообще такой? Не помню, чтобы заказывала себе компанию извращенцев и сталкеров. Проваливай, не мешай нам пройти.

— Судзумия,

— Звать меня по фамилии тебе тоже запрещено. Откуда ты вообще узнал моё имя? Разве ты из «восточной средней»? Ты из «северной старшей», я по форме вижу. Какого чёрта здесь делает ученик «северной старшей»?

Харухи фыркнула и развернулась:

— Не обращай на него внимания, Коидзуми-кун. Делай вид, что его никогда и не было. Нечего тратить время на этого грубияна, обычный придурок. Вперёд!

И почему Харухи идёт с Коидзуми домой после школы? Неужто Коидзуми в этом мире занял моё бывшее место? Хотя на секунду эта мысль и мелькнула у меня в голове, но в тот момент я лихорадочно думал совсем о другом.

— Подожди!

Я вцепился Харухи в плечо, когда она попыталась обойти меня,

— Пусти меня!

Харухи развернулась и сбросила мою руку с плеча. Её лицо было теперь полно ярости, но этого уровень свирепствования было недостаточно, чтобы заставить меня сейчас отступиться от неё, иначе все часы, проведённые здесь в ожидании, оказались бы бессмысленны.

— Да, ты умеешь досаждать людям!

Харухи наклонилась и элегантно дала мне пинка.

Боль разлилась по моей лодыжке, было так больно, что, мне казалось, я практически задохнулся, но всё же недостаточно больно, чтобы свалить меня на землю. Удержав равновесие, я произнёс несчастным тоном:

— Скажи мне лишь одну вещь,

Я собрал мои последние унции храбрости. Если это не сработает, идеи у меня кончились. Это была моя последняя надежды — я выпалил свой вопрос:

— Ты помнишь фестиваль Танабата три года назад?

Уже собираясь уходить, Харухи вдруг опять остановилась. Глядя на эти её чёрные волосы, я продолжал:

— В тот день ты прокралась в свою школу и нарисовала фигуры белым мелом на школьном поле.

— Ну и что с того? — повернулась ко мне Харухи с гневным видом на лице, — Это все и так знают! Чего ты сюда это приплёл?

Я осторожно подбирал слова, стараясь разделаться с этим как можно быстрее:

— В ту ночь ты проникла в школу не одна. С тобой был ещё один парень, он нёс Асахину… небольшую девушку. Это с ним вы рисовали схемы белым мелом. Узор был сообщением Хикобоши и Орихиме, означающим что-то вроде «Я здесь»…

Я не смог закончить предложение.

Харухи схватила меня правой рукой за воротник, и подтащила к себе. Влекомый чудовищной силой, я непроизвольно дёрнулся вперёд и столкнулся лбом с Харухи, чья голова была твёрдой, как камень.

— Ау!

Я негодующе взглянул на неё, и её ответный взгляд тоже был свиреп. Её колющий взор теперь был прямо у меня перед глазами. Ностальгический был взор, и Харухино раздражение тоже было ностальгическим.

Она посмотрела на меня недоумевающим взглядом, вены вздулись так, что почти лопались:

— Откуда ты это знаешь?! Кто тебе сказал?! Нет, я же никому не говорила. В тот раз…

Харухи внезапно замерла, выражение на её лице резко изменилось, когда она обратила внимание на мою школьную форму:

— «Северная старшая»… Быть может…?! Как тебя зовут?

Мне было трудно дышать, поскольку она наглухо вцепилась в мой галстук. Какая дикая девчонка. Нет, сейчас не время увлекаться воспоминаниями невероятной силы Харухи. Моё имя? Сказать ей моё настоящее имя, которое она никогда не слышала, или сказать эту глупую кличку, которой все обычно меня называют?

Что бы я не выбрал, это бы не оказало никакого влияния на девушку передо мной. Не думаю, что она когда-либо слышала хоть одно из этих имён. В таком случае, оставалось лишь одно имя, которое я мог использовать.

— Джон Смит.

Хотя я и старался говорить спокойно, непросто делать это, будучи вздёрнутым за шиворот. Разве ты не видишь, мне тяжело дышать… Только я подумал об этом, как ужасное давление на мою грудь разом исчезло.

— …Джон Смит?

Харухи отпустила мой воротник, и казалась оглушённой; её руки зависли в воздухе. Мне редко доводилось видеть её такой. Судзумия Харухи выглядела так, как будто бы вестник смерти вытянул из неё её душу, рот её был широко открыт.

— Так это ты… Ты тот Джон Смит? Странный старшеклассник… Ты помог мне… В «восточной средней»…

Харухи неожиданно споткнулась. Её длинные чёрные волосы скрыли её глаза, и она чуть было не упала, но Коидзуми вовремя её подхватил.

Теперь связь была установлена.

В каком смысле «помог тебе»? Да ты практически заставила меня всё и сделать… Но я не собирался тратить время, споря с ней. Отлично, я наконец-то нашёл зацепку! В этом полностью переделанном мире был один и лишь один человек, разделявший со мной мои воспоминания.

Значит, это ты.

Этим человеком была никто иная, как Судзумия Харухи.

Если эта Харухи видела меня три года назад на Танабату, значит, можно проследить историю нынешнего мира до того момента времени. Не всё «исчезает без следа». То, что я путешествовал на три года назад с Асахиной-сан и вернулся в настоящее при помощи могущества Нагато, эта часть истории, несомненно, существовала. Я не знаю, что пошло не так впоследствии, но хотя бы три года назад этот мир был тем же миром, что я знал.

Но вот что пошло не так? Почему я был единственным, чьи воспоминания остались неизменными?

Наверное, я подумаю об этом чуть позже.

Я взглянул на Харухи, чья челюсть отвисла так, как будто бы она увидела одно из чудес света, и сказал ей:

— Я всё объясню. У тебя есть время? Потому, что это длинная история…

Мы втроём шагали плечом к плечу, и Харухи заговорила:

— Я встречалась с Джоном Смитом дважды. Вскоре после первой встречи, когда я шла домой, я услышала, как кто-то крикнул за моей спиной, что же он… А, да! Что-то вроде «Пожалуйста, позаботься о Джоне Смите, который потрясёт мир!» Что это вообще должно было значить?

Я такого никогда не говорил. Убедившись, что Харухи покинула пределы видимости беговых дорожек, я пошёл и разбудил Асахину-сан, и мы поспешили на квартиру к Нагато. Неужто там был ещё один Джон Смит? Но какого чёрта этот Джон Смит имел в виду?

Выглядело всё так, будто бы он пытался оставить какую-то подсказку Харухи.

— И что, это был тот же Джон Смит, которого ты видела в «восточной средней»?

— Он был слишком далеко, плюс в это время уже было темно. Я плохо запомнила лица их обоих. Но голос был похож на твой, и он был одет в форму «северной старшей».

Положение становилось всё запутанней и запутанней. Только я подумал, что связал концы с концами, как оказалось, что детали не стыкуются.

Мы приглядели близлежащий кофейный магазинчик и вошли внутрь. Я хотел пойти в тот кофейный магазин, в котором обычно проводила свои встречи «Бригада SOS», поскольку это, всё-таки, было воссоединение членов «Бригады SOS». Хотя он и находился далековато от нашего текущего местоположения.

— Эта другая ты, которую я знал, училась в «северной старшей», и в первый день учёбы она сказала следующее…

Наши заказы ещё даже не пришли, а я сразу принялся рассказывать. Ещё до того, как cafe au lait[15] успело остыть до того состояния, когда его можно выпить одним глотком, я пересказал ей сжатую версию всего, что до сих пор произошло, ничего не тая. Вещи, вроде пришельцев, путешественников во времени и экстрасенсов, вместе записывающихся в «Бригаду SOS» и то, что нашим логовом стала комната литературного кружка.

Особенно детально я описал ей моё приключение с путешествием во времени на Танабату, поскольку я думал, что это был самый важный момент из всех.

Я дал Харухи лишь общее представление о том, как она была потенциально богом, искажением времени и механизмом эволюции, поскольку ни одна из этих теорий и не была подтверждена. Я просто сказал ей, что в ней была скрыта невероятная сила, и что эта непонятная сила даже могла изменять мир.

Одного этого хватило, чтобы чрезвычайно заинтересовать эту девчонку. Она постоянно впадала в глубокую задумчивость, и, наконец, сказала:

— А как вышло, что ты умел читать язык пришельцев, который я сама выдумала? Действительно, те символы означали «Я здесь, приходите ко мне».

— Мне перевели.

— Имеешь в виду, та пришелица?

— Если быть точным, живой человекоподобный интерфейс, созданный пришельцами для взаимодействия с людьми; я помню, она так это называла.

Я рассказал им всё о Нагато Юки. На первый взгляд она казалась ещё одним подарком литературного кружка «Бригаде», но фактически она заняла лишь роль тихого книжного червя с непроницаемым лицом. Затем я рассказал им об Асахине-сан. Наш талисман, бессменный косплеер, специалистка по связям с общественностью, эксклюзивная чайная девочка «Бригады» была на самом деле гостьей из будущего. Это с ней я путешествовал на Танабату в три года назад, и это благодаря Нагато мы умудрились вернуться.

— Так получается, этот Джон — это ты, правильно? Ладно, я поверю тебе, поскольку ничего плохого из этого не выйдет. Значит, ты тогда путешествовал во времени…

Харухи посмотрела на меня взглядом человека, привыкшего изучать путешественников во времени, и кивнула.

Не слишком ли ты доверчива? Никогда не знал, что ты поверишь человеку так быстро. В тот раз, когда мы с тобой вдвоём досматривали город в поисках загадок, ты приняла мой рассказ в том кофейном магазинчике за чепуху.

— Та другая я — тупица, но я тебе верю.

Харухи наклонилась вперёд и добавила:

— Потому, что верить интереснее!

Мне была знакома эта очень яркая улыбка, которая была как сотни распустившихся цветов. Это была улыбка, которая сияла на лице Харухи, когда я увидел её улыбающейся в первый раз. Это была улыбка на миллион ватт, родившаяся, когда она внезапно придумала организовать «Бригаду SOS» на уроке английского.

— С того дня я ходила и исследовала всех из «северной старшей». Я даже внедрялась туда на какое-то время, но так и не нашла никого, кто напоминал бы Джона. Я злилась сама на себя за то, что не запомнила его лицо как следует. Но теперь всё кажется логичным, поскольку три года назад ты ещё даже не поступил в «северную старшую»…

Тогда здесь были две версии меня, одна живущая беззаботной жизнью школьника средних классов, другая — замёрзшая во времени с Асахиной-сан внутри гостевой комнаты Нагато.

Могу уж заодно рассказать и подноготную оставшегося кадра.

— В том мире Коидзуми — экстрасенс. Ты мне сильно помогал, но и проблем от тебя было немало.

— Если это правда, то это весьма удивительно, — элегантно попивая свой чай, произнёс Коидзуми с некоторым сомнением во взгляде.

Я опять повернулся к Харухи:

— Почему ты не поступила в «северную старшую»?

— Да, в общем-то, без особых причин. «Северная старшая» интересовала меня только из-за этого случая на Танабату. Но к тому времени, как я поступила бы в старшую школу, Джон всё равно бы закончил её, не говоря о том, что я так и не смогла найти его раньше. Кроме того, у Коёэн выше процент поступивших в университеты, и мой классный руководитель в средней школе не переставал пилить меня, чтобы я подавала документы сюда, так что я просто последовала его совету, чтобы он от меня отстал. На самом деле, совершенно нет разницы, в какую школу я хожу.

Я решил спросить и Коидзуми:

— А что насчёт тебя? Ты почему сюда перевёлся?

— Спрашиваешь, почему, ну, мой ответ весьма похож на ответ Судзумии-сан. Я просто поступил туда, куда позволили мне мои академические способности. К тому же, я не хочу сказать, что «северная старшая» чем-то плоха, нет, но Коёэн был просто намного лучше, если говорить об устройстве территории школы.

Верно, в «северной старшей» даже кондиционирования воздуха нет.

Харухи вздохнула и сказала:

— «Бригада SOS», да? …Звучит интересно.

Всё благодаря тебе.

— Если то, что ты говоришь — правда.

Вмешавшимся был Коидзуми, он немного ослабил свою широкую ухмылку, и произнёс с довольным видом:

— Судя по твоему рассказу, теорий можно построить две.

Вот это точно похоже на то, что сказал бы Коидзуми.

— Первая теория в том, что ты попал в параллельную вселенную, перепрыгнул из своего мира в наш мир; вторая гласит, что сам мир целиком, за твоим исключением, был переделан.

Я об этом тоже думал.

— Однако, какая бы из теорий не была верна, некоторые вопросы всё равно остаются без ответа. Если верна первая, то куда пропал твой двойник из этого мира? Если вторая, непонятно, почему ты единственный не подвергся изменениям. Разве только ты случайно обладаешь какой-то невероятной силой, это многое бы объяснило.

Не обладаю, это я могу гарантировать.

Коидзуми совершил свой раздражающий фирменный жест, изящно пожав плечами, и продолжил:

— Если ты попал в параллельную вселенную, то тебе нужно найти способ вернуться в мир, из которого ты пришёл. Если этот мир был полностью изменён, то твоя задача придумать, как восстановить его в оригинальном виде. Какая бы теория не была верна, чтобы разрешить эту ситуацию, тебе следует найти виновника всего этого, поскольку вполне возможно, что виновник будет знать, как вернуть всё в нормальное состояние.

Кто ещё это может быть, кроме Харухи?

— Кто знает? Может быть, какой-нибудь вторженец из альтернативной вселенной использует землю, как площадку для игр. А может быть даже, это некий дьявольский заговорщик, который ещё появится в будущем.

Мне тут же стало ясно, что он всё это выдумывает по ходу дела, поскольку из его тона было очевидно, что Коидзуми порет чепуху. Однако Харухи этого совершенно не заметила, и её глаза сверкнули, когда она произнесла:

— Я бы очень хотела встретиться с твоими Нагато-сан и Асахиной-сан. А, да, ещё бы я хотела посмотреть на эту комнату кружка. Если это действительно я изменила мир, то, может быть, мы вспомнили бы что-нибудь, если бы мы встретились. Не думаешь, Джон?

Да, верно. У меня не было причин возражать. Если эта девочка действительно стояла за всем произошедшим, — по крайней мере, мне так казалось, — то, может быть, это смогло бы спровоцировать что-нибудь внутри неё, так, что даже Нагато или Асахина-сан смогли бы меня вспомнить. Постойте, она только что назвала меня Джоном?

— Ты сказал, тебя зовут Кён, да? «Джон» звучит лучше, больше похоже на человеческое имя, не говоря уже о том, что это очень распространённое имя на западе. Кто только придумал тебе эту кличку «Каланча»? Что-то, судя по всему, тебя люди не слишком уважают.

Это моя тётя придумала мне эту кличку, а моя сестра виновата в её повсеместном распространении. Несмотря на это, я был очень доволен тем, что Судзумия возмущалась по этому поводу. Не знаю, почему; не так уж давно я в последний раз слышал эту кличку.

— Тогда пойдём.

Можно и спросить для разнообразия.

— Когда? Куда?

Харухи уже поднялась, и самодовольно гаркнула на меня:

— В «северную старшую», конечно!

Во мгновение ока Харухи, с трудом дождавшись открытия автоматических дверей, уже вылетела из кофейни.

Это было так похоже на Харухи, что у меня полегчало на сердце от такого зрелища.

Харухи, ты — нечто. Как только тебе что-нибудь приходит в голову, ты всегда хватаешься за дело меньше, чем в две секунды. Это определённо ты. Всякий раз, как ты пинком ноги открываешь дверь с самоуверенным видом, всем понятно, что ты пришла к нам сообщить о потрясающей идее. Нагато, кажется, была единственной, способной оставаться спокойной…

— Ох, чёрт!

Я посмотрел на часы. Уроки давно закончились. Я совершенно забыл об обещании, сделанном вчера в квартире Нагато. Я сказал, что появлюсь в комнате кружка на следующий день, и, однако, я опаздывал. Картина возникла в моей голове, картина печально выглядящей Нагато, отчаянно ждущей стука в дверь. Пожалуйста, подожди ещё чуть-чуть. Я уже бегу.

Коидзуми взял брошенный Харухи счёт, и сказал:

— Так я плачу только за Судзумию-сан?

Заплатишь за меня, я тебе ещё чего-нибудь расскажу.

— Тогда я весь внимание.

Я попросту выдал ему назад всё, что этот парень-экстрасенс мне когда-либо рассказывал. Вещи вроде антропного принципа, или что Харухи — бог, а также, как он шёл на всё, чтобы организовать постановочное убийство на одиноком острове и не дать Харухи соскучиться.

Видя, что Коидзуми углубился в размышления, я спросил его:

— Может Харухи быть виновницей, или это кто-то совершенно иной? Как думаешь?

— Если Судзумия-сан, о которой ты говорил, действительно обладает всемогуществом, то происходящее вполне может быть делом её рук.

Ну, мне никто другой в голову не приходил. Но тогда, если это действительно так, получается, Харухи оставила при себе Коидзуми, отвергнув Нагато, Асахину-сан и меня. Не хочу показаться плаксой, но я просто не верю, что Харухи больше интересует Коидзуми, чем любой из нас. Неужто это тоже работа Харухиного подсознания?

— Значит ли это, что я должен быть польщён тем, что я был избран Судзумией-сан?

Коидзуми издал смешок и продолжил

— В конце концов, я… да, я увлечён Судзумией-сан.

— …Как?!

Ты что, шутишь?!

— Я считаю, она очень необычная личность.

И где же я это уже слышал? Коидзуми продолжал серьёзным тоном:

— Однако, Судзумию-сан интересуют только мои поверхностные атрибуты. По её словам, она потрудилась заговорить со мной лишь потому, что я перевёлся в школу среди учебного года. Но поскольку я лишь самый обычный школьник, ей, кажется, в последнее время это надоедает. В этой «Бригаде SOS», о которой ты говорил, какие у тебя были поверхностные атрибуты? Если никаких, то это должно значить, что для Судзумии-сан ты был очень ценен. В случае, конечно, если твоя Судзумия-сан — это та же Судзумия-сан, которую знаю я.

Не думаю, что когда бы то ни было записывал в своём резюме какие-либо таланты, за которые меня можно было бы послать прямо на эту фабрику комедии. За исключением довольно бессмысленного таланта нечаянно попадать в загадочные происшествия.

Харухи просунула голову сквозь двери и крикнула нам с яркой улыбкой на лице:

— Вы двое, почему ещё здесь? А ну поспешите!

Пока Коидзуми дожидался у прилавка официантки, считающей сдачу, я сделал свой первый шаг из наполненной теплом кофейни назад в холодный внешний мир, где каждый выдох становится видимым.

Около входа в кофейный магазин нас ожидало такси. Похоже, его подозвала Харухи. Судя по всему, она хотела попасть в «северную старшую» как можно быстрее. Кстати говоря, это было не то загадочное чёрное такси, на котором иногда катались Коидзуми и я, а нормальное жёлтое такси.

— К «северной старшей», вперёд на полном ходу! — распорядилась Харухи водителю, и прыгнула внутрь машины. Мы с Коидзуми последовали её примеру, и расположились на заднем сиденье. Водитель, мужчина средних лет, не дрогнул, выслушав приказание маленькой девочки, только слабо улыбнулся и нажал на педаль газа.

— Я, в общем-то, не против твоего вторжения в «северную старшую», — сказал я стороне Харухиного лица, — Но твоя школьная форма будет слишком выделяться. Ученики других школ не ходят просто так по коридорам. Если нас обнаружат учителя, могут возникнуть проблемы.

Харухи была в своём чёрном костюме, а Коидзуми — в школьной форме гакуран. После обеда в школе оставалось не слишком много учеников, поскольку сегодня был сокращённый день, но если они проникнут на территорию матросок и синих костюмов в своём нынешнем виде, их одежда будет просто кричать о том, что они из другой школы.

— Хмм, ну…

Харухи подумала три секунды, и сказала:

— Джон, у тебя сегодня физкультура была? Нет, неважно, была или нет. Твоя физкультурная форма должна быть у тебя в классе, так?

Ну, я играл в футбол на физкультуре первым уроком.

— Значит, форму и тренировочный костюм ты принёс?

Принёс, но почему ты об этом спрашиваешь?

Харухи загадочно улыбнулась,

— Сейчас я расскажу вам свой план на эту миссию. Джон, Коидзуми-кун, уши сюда.

Какая, в сущности, разница, подслушает ли нас водитель такси? Но мы всё равно послушно склонились вперёд и внимали Харухи, тихо излагающей нам свой предмиссионный инструктаж.

— Очень похоже на тебя, придумать такое, — выслушав её, сказал я, и бросил взгляд на Коидзуми, состроившего гримасу затруднения.

Я первым вышел из такси неподалёку от «северной старшей», и вернулся в класс, чтобы подготовить проникновение Харухи в школу.

Кстати говоря, за такси тоже платил Коидзуми. Этот Коидзуми был просто Харухиным ходячим кошельком. Не знаю, чем бедняга заслужил такое. Может, его чувства к Харухи не чужды романтики? Хотел бы я спросить у него, чем именно он увлечён в Харухи. Впрочем, я помню: Танигути как-то сказал, что, несмотря на всю свою эксцентричность, Харухи была весьма популярна среди парней в средней школе. Неудивительно; не создай она в этой школе «Бригады SOS» — целыми днями была бы занята, отвергая всех увязавшихся за ней парней без разбору. Получается, «Бригада SOS» — на самом деле Харухин монастырь? С тех пор, как она стала бесспорным командиром такого загадочного кружка, любой здравомыслящий парень будет автоматически избегать её, как отбивающий уворачивается от сильной подачи. Чем оказаться выбитым в аут трижды, и получить мячом по лбу, большинство людей предпочтут совсем уклониться от мяча, и не беспокоиться, шагая к первой базе.

Так я думал, поднимаясь на верхний этаж.

Людей в школьном здании было немного, но корпус не был полностью пуст. Ученики, оставшиеся на мероприятия своих кружков, не найдя себе лучших занятий дома, попадались там и тут. Слава богу, в кабинете десятого «Д» никого не было. Вообще-то я побаивался попасться Окабе-сенсею. На его месте мне было бы очень интересно узнать, зачем отпросившийся по болезни ученик пытается прокрасться обратно в классную комнату.

Кто-то решил мне помочь, и прибрался у меня на парте; Асакура, наверное. Знать бы, куда делись мои учебники и тетради; похоже, их куда-то убрали. Только мой портфель висел с краю парты, а с другой стороны — кроссовки, которые я искал.

— Всё-то у неё продумано, — вздохнул я над Харухиной педантичностью, вытаскивая мешок с моей физкультурной формой. Внутри этой большой спортивной сумки были футболка с коротким рукавом, шорты, спортивная куртка и штаны, всё — ношеное мной на физкультуре первым уроком. Выдуманный Харухи план проникновения, разумеется, был «замаскироваться учениками северной старшей». «Коидзуми-кун переоденется в твою физкультурную форму, а я надену куртку и штаны. Тогда мы просто вбежим в школьные ворота, и все подумают, что мы из кружка лёгкой атлетики, только что закончили оздоровительный бег. Прекрасный план».

Другими словами, мы, как насекомые, займёмся мимикрией. Ладно; это, во всяком случае, лучше, чем хватать первых попавшихся парня и девушку, идущих домой из «северной старшей», и отнимать у них одежду.

— Это тоже неплохая идея, — беспечно сказала Харухи, стоя на довольно отдалённом от школьных ворот углу, и дожидаясь меня, — Меньше шансов, что нас заметят, если мы оденемся, как ты. Что ж ты раньше молчал?

Да это грабёж на большой дороге! Как можно надеяться, что я этим займусь?

Харухи развязала узел на моём мешке и безжалостно перевернула его кверху дном, вываливая всё его содержимое. Четыре одеяния оказались на бетонной дороге.

— Ты их стирал?

Около недели назад.

— Прошу прощения, Судзумия-сан, — Коидзуми посмотрел на мою грязную физкультурную форму как пустынная мышь, безнадёжно взирающая на загнавшего её в угол монгольского тигра[16], и спросил:

— Всё-таки, где мы будем переодеваться? Здесь неподалёку есть какое-нибудь укрытие?

— Тут и переоденемся, — мгновенно ответила Харухи, и тотчас же схватила штаны, — Людей здесь немного, и замёрзнуть не успеешь, если быстро переодеваться. Не волнуйся, я отвернусь. Джон, ты тоже отвернись, мы его прикроем.

Она бросила на меня короткий взгляд. К чему ты это?

— А мне чужие взоры не страшны.

Озорно улыбнувшись, она принялась натягивать под юбкой штаны.

— Никогда бы не подумала, что у тебя такие длинные ноги.

Она опустилась на колени, чтобы подвернуть штанины по себе, а затем встала и расстегнула юбку.

Юбка просто соскользнула с её талии. Затем она сняла свой чёрный пиджак. Когда она принялась расстёгивать блузку, я поспешно отвернулся.

— Всё в порядке, у меня всё равно под ней футболка.

Блузка упала поверх пиджака и юбки. Я медленно перевёл взгляд обратно. Харухи гордо стояла, одетая в простую белую безрукавку и спортивные штаны, а её длинные волосы трепетали на ветру. Я посмотрел на неё, и мне вдруг захотелось снова увидеть одну картину.

— Не соберёшь их в хвост, а?

Харухи посмотрела на меня в ответ:

— Зачем?

Да низачем, просто мне так захотелось.

Харухи тихонько фыркнула:

— Это только на вид легко, а хороший хвостик сделать не так-то просто!

Тем не менее, Харухи достала резинку из своего пиджака на земле и элегантно собрала свои длинные чёрные волосы за головой.

— Не так уж и плохо. Теперь я больше похожа на физкультурницу. Думаешь, сойдёт?

Я думаю, это изумительно. Для меня её очарование увеличилось минимум на 36%

— Болван.

Я задумался, было, как на это отреагировать, но понял, что она только притворялась сердитой.

Закончил переодеваться и Коидзуми, хотя у него на это ушло намного больше времени. Тяжело ему, наверное, в футболке и шортах в такую холодную погоду. Не говоря уже о том, что ему пришлось переодеться в чужую одежду, отчего он должен был чувствовать себя особенно непривычно. Дрожа и покрываясь мурашками, Коидзуми спросил:

— Судзумия-сан, ты, кажется, не будешь носить куртку, правильно? Можно мне её взять?

Харухи тоже была в одной футболке, но одной её улыбки было достаточно, чтобы разогнать холод. Она сказала:

— Не пойдёт. Мне нужен пиджак, чтобы спрятать свой портфель. Я столько всего уже сделала, чтобы замаскироваться, нельзя же проколоться на одном-единственном портфеле.

И действительно, портфели школы Коёэн и «северной старшей» немного отличались по внешнему виду. Харухи расстелила физкультурную куртку как скатерть, и обернула ей свой портфель и портфель Коидзуми, после чего распорядилась, чтобы я их нёс. Затем она запихала всю их с Коидзуми одежду в мой мешок, и отдала нести его тоже мне.

— Ну вот, — сказала Харухи, поставив руки на пояс, — Теперь мы выглядим точно как физкультурники после пробежки. Неплохо, а?

Вам-то неплохо, а как же я? Где ты видела участников кружка лёгкой атлетики, занимающихся спортивным бегом в школьной форме и с горой вещей в руках?

— Можешь считать себя руководителем кружка лёгкой атлетики! А ну-ка! Раз, два, три! Раз, два, три!

Девочка с косичкой бросилась бежать. Мы с Коидзуми переглянулись, одновременно пожали плечами и побежали за ней.

И Коидзуми, и я прекрасно знали, что чрезвычайно сложно остановить Харухи, какими бы не были обстоятельства. Так что нам ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.

Всё, как обычно, а?

Не знаю, хорошо это или плохо, но, в отличие от Коёэн, ворота «северной старшей» всегда открыты. Никакой охраны нет. Всё шло по плану; Харухин липовый марафон с «раз-два-три» быстро подошёл к концу, и мы благополучно добрались до пункта назначения, вестибюля школы. Никогда бы не подумал, что просто привести Харухи и Коидзуми в мою школу окажется такой нелёгкой задачей; ещё три дня назад они приходили сюда и уходили отсюда каждый день.

— Какое старое здание! Почему все стены блочные? Неужели государственные школы такие нищие? Хорошо, что я сюда не поступала.

Слушая её вполне справедливые замечания, я отвёл взгляд от рядов шкафчиков с обувью. Я уже переоделся в свою сменную обувь. Пока я размышлял, где бы найти ещё и какие-нибудь тапочки для посетителей, Харухи уже, недолго думая, открыла ближайший к ней шкафчик, и держала в руках чьи-то ботинки.

Это было так похоже на Харухи, что я инстинктивно улыбнулся странной улыбкой.

— Ты чего улыбаешься? Глупо выглядит. Я ничего смешного не сделала.

Когда она так сказала, я поспешно спрятал улыбку. Она была права: какие бы правила Харухи не нарушала, сейчас было не время улыбаться.

Мне подумалось, что ноги у Коидзуми были примерно того же размера, что и у Танигути, так что я достал Танигутины ботинки и вручил их ему.

— Спасибо. Прошу прощения за беспокойство.

Коидзуми вежливо поблагодарил меня тоном, не выражающим никакого сожаления за содеянное, и надел ботинки. Я запихал его кеды в шкафчик Танигути.

Затем я поднял их портфели, завёрнутые в пиджак, и снова подхватил их под мышкой.

— Пойдёмте, я отведу вас.

— Секунду!

Только я собирался двинуться, как Харухи меня задержала. Машинально поигрывая пальцами со своей косичкой, она сказала:

— Эта пришелица, Нагато-сан, она в литературном кружке, так?

Если быть точным, нынешняя Нагато — обычная старшеклассница, пришелицей она была раньше. Правда, по-моему, она всё равно сейчас ждёт меня не дождётся.

— Эта Нагато-сан, скорее всего, никуда не убежит. Пошли, найдём ту гостью из будущего, Асахину-сан. Где она?

Она, наверное, уже домой ушла… Внезапно кое-что пришло мне в голову. Мои инстинкты оказались на высоте, мне даже не пришлось напрягать память. Я могу наверняка сказать, что эта, не знающая меня Асахина-сан, носила с собой приборы для каллиграфии. До того, как её затянуло в «Бригаду SOS», она была членом кружка чистописания. А это значит, что сейчас она ещё в школе.

— Ну ладно, тогда — за мной.

Прости, Нагато. Пожалуйста, подожди ещё чуть-чуть. Нам придётся заглянуть в комнату кружка чистописания перед тем, как поспешить к тебе. Молясь про себя, чтобы кружок чистописания сегодня работал, я, сам того не замечая, шагал быстрее и быстрее.

Дверь в комнату кружка открыла Харухи. Эта девчонка даже понятия не имела о том, что стучать в дверь — хорошая манера. У меня не было настроения выговаривать ей по таким пустякам. Коидзуми смущённо стоял в коридоре.

В комнате кружка чистописания сидели три девушки; кажется, они тренировались выводить надписи для поздравлений к новому году.

— Ну и кто из вас Асахина-сан?

Глаза самой хрупкой из девушек расширились, и она робко шевельнула своими вишнёво-красными губками

— …Чем я могу помочь?

Асахина-сан изящно замерла на стуле, держа свою кисточку в воздухе.

Я наклонился через Харухино плечо, и осмотрел комнату. Цуруи-сан тут не было. Я вздохнул с облегчением. Мне казалось, что она не ходила в кружок чистописания.

Харухи прошептала мне на ухо:

— Это она, да? Она правда одиннадцатиклассница? На вид она и девятого-то не окончила.

— Я тоже думал, что она из младших классов. Но ты права, это Асахина-сан.

Услышав мой ответ, Харухи широким шагом проследовала внутрь, и принялась распинаться перед нашим маленьким ангелом, застывшим, задержав дыхание:

— Я — Судзумия из отдела контроля при школьном совете. Асахина-сан, я пришла сюда, поскольку мне нужно тебя кое о чём попросить. Есть минута?

Придумывай свои враки получше, особенно, когда ты одета в футболку и спортивные штаны!

Асахина-сан, беспрестанно моргая, нервно произнесла:

— Отдел контроля… школьного совета? Что это… Никогда не слышала…

— Какая разница, просто — пошли со мной!

Харухи выхватила её кисточку и бросила её рядом с бумагой, затем схватила Асахину-сан за руку, и с силой подняла её на ноги. Остальные члены кружка были слишком ошарашены и напуганы, чтобы как-нибудь возразить. Если бы здесь была Цуруя-сан, возможно, мне довелось бы стать свидетелем увлекательной, потусторонней схватки между ней и Харухи. Последняя обхватила руками талию Асахины-сан, и попросту завладела ею, не давая никаких объяснений.

— Ну и груди… Огромные. Хмм, редкая с тобой вышла удача. Отлично! — весело сообщила Харухи, обжимая груди старшеклассницы из чужой школы.

— Кяяя! Вах! Чччч… что… Э?

Когда Асахина-сан заметила стоящего около двери меня, её глаза расширились ещё сильнее. Наверное, она сейчас думала: это же тот самый извращенец, который ко мне приставал! Кажется, Асахину-сан обуял ужас, как и Коидзуми, вынужденного стоять на одной ноге, чтобы согреться, поскольку он уже замёрз, дожидаясь в коридоре. Коидзуми посмотрел на Асахину-сан, как будто бы видя её впервые, и сказал:

— Вообще-то, я не такой плохой человек.

Хватит делать вид, что ты тут не при чём! Особенно, когда ты так одет, Коидзуми. Не сработает.

Как мать, пытающаяся удержать ребёнка, вырывающегося, услышав, что его ведут к зубному врачу, Харухи вытащила отбивающуюся Асахину-сан, и сказала:

— Отлично, Джон, остаётся только Нагато-сан. Давай-ка веди меня к ней.

Я и без тебя собирался.

В конце концов, мне надо поторапливаться в то место, пока на меня не наткнётся какой-нибудь наблюдательный ученик или учитель, обнаруживший, что я пропускаю уроки.

В место, расположенное на третьем этаже здания, известного, как «старый корпус», в штаб-квартиру «Бригады SOS», официально называющуюся комнатой литературного кружка.

На этот раз я постучался в дверь, перед тем, как открыть её.

— Привет, Нагато.

Девушка в очках подняла взгляд от толстой библиотечной книги в твёрдом переплёте на столе.

— Ах… — Увидев, что это я, Нагато вздохнула с облегчением, — А?

Когда она заметила входящую за мной Харухи, её глаза расширились:

— …А?

Когда она увидела, что Харухи тащит за собой Асахину-сан, у неё отвисла челюсть.

— …

Увидев входящего последним Коидзуми, она потеряла дар речи.

— Приветики, — радостно улыбнулась Харухи. Убедившись, что все вошли в комнату, она заперла замок. Щёлк! На этот звук и Нагато, и Асахина-сан откликнулись одинаково — их тела застыли в ужасе.

— Чч…. Что ты делаешь?

Точно как в тот раз, Асахина-сан была готова заплакать.

— Ччч… Что это за место? Зачем ты мм… меня сюда притащила? И зачем ззз… зачем заперла дверь? Чего тебе от меня надо?

Точно тот же самый ответ. Даже я был тронут до слёз тоской по прошлому.

— Молчать!

И точно как в тот раз, Харухи силой взяла положение под свой контроль, затем изучив всю комнату.

— Значит, эта очкастая девчонка — Нагато-сан? Приветики! Я Судзумия Харухи! Этот в физкультурной форме — Коидзуми-кун, а вот эта маленькая девочка с огромными грудями — Асахина-сан. А парня перед тобой ты уже знаешь, да? Он — Джон Смит!

— Джон Смит?..

Нагато, кажется, была поражена, поскольку она поправила свои очки за ободок и недоверчиво уставилась на меня. Я пожал плечами и согласился с этим дурацким именем. Что Кён, что Джон всё равно звучат одинаково глупо.

— Значит… это и есть «Бригада SOS», да? Маловато тут всего, но комната неплохая. Стоило бы притащить сюда разных вещей.

Как любопытная кошка, оказавшаяся на новом месте жительства, Харухи сновала по комнате, высовывалась из окна, с интересом изучала книги в шкафу, и, затем, спросила меня:

— Ну и что дальше будем делать?

Только не говори, что ты не обдумала этого перед тем, как придти сюда? Боже, как это похоже на Харухи, такой образ мыслей.

— Я не против сделать эту комнату нашей штаб-квартирой, но сюда так неудобно добираться. Таскаться сюда после школы — тратить впустую время. У меня и знакомых в «северной старшей» никаких нет. Да, почему бы нам просто не договориться о времени, и не встретиться после школы в кофейне напротив станции?

После этих слов никто, кроме меня и говорившей девушки, не понимал, что происходит.

Нагато напоминала куклу с обеспокоенным выражением на лице; Асахина-сан дрожала и чудно себя вела, а Коидзуми опять принялся за свою пантомиму.

Мне надо было что-то сказать, однако, прежде, чем я успел заговорить…

Динг!

Внезапно компьютер, к которому никто не прикасался, издал какой-то электронный звук. Нагато автоматически повернулась к нему.

— Ах?

Асахине-сан пришлось приподняться на цыпочки, чтобы видеть, что происходит. Всё моё внимание сейчас было полностью обращено на этот компьютер.

Древний экран на электронно-лучевой трубке медленно зажёгся со статическим треском — я узнал об этом только по отражениям в очках Нагато.

За этим должен был бы последовать звук раскручивающегося жёсткого диска, но его не было слышно. Я уже видел такое раньше… Нет; тогда, кажется, мне пришлось включить компьютер самостоятельно… Картинка загрузки операционной системы не появлялась, а вместо этого экран являл собой странное, но очень знакомое зрелище…

— Дайте мне глянуть.

Моё тело двигалось само собой. Я отодвинул Харухи и прорвался к экрану.

На его тёмно-серой поверхности безмолвно отражалась одна строчка:

YUKI.N > Если ты читаешь это сообщение, вероятно, я — это уже не я.

…Именно так, Нагато…

— Что здесь происходит? Никто же ничего не печатает, дичь какая-то!

— Может быть, его запрограммировали включиться в определённое время? Но этот компьютер выглядит ужасно старым. Куча работы, наверняка, для такого доисторического компьютера.

Я был не в состоянии слушать речи Харухи и Коидзуми за мной. Я не осмеливался даже моргнуть, боясь пропустить хотя бы одно слово или предложение. Я смотрел на экран, а в моих ушах явственно отдавался стук моего сердца:

YUKI.N > Раз это сообщение возникло на экране, значит, ты, я, Судзумия Харухи, Асахина Микуру и Коидзуми Ицуки все собраны в этой комнате.

Казалось, слова появлялись ровно со скоростью, нужной, чтобы я успевал их читать. Затем, без лишних подробностей, курсор напечатал следующие слова:

YUKI.N > Это ключ. Ты нашёл ответ.

Вообще-то, я не совсем нашёл ответ. Скорее, я просто случайно на него наткнулся, вынужденный тащиться вслед за Харухи и Коидзуми. Да, здешняя Харухи очень полезна… Кстати, привет, Нагато, мне тебя не хватало.

Я наблюдал за словами на экране с ностальгическим чувством. Хотя текст был безмолвен, в своей голове я практически слышал, как Нагато монотонно выговаривает каждое слово. Курсор продолжал двигаться:

YUKI.N > Выполняется программа экстренного выхода. Чтобы активировать её, нажми клавишу «Enter», иначе нажми любую другую клавишу. Активировав программу, ты получишь возможность восстановить пространственно-временной континуум. Однако, ни успех этой операции, ни твоё возвращение назад не могут быть гарантированы.

Программа… экстренного выхода. Вот оно! Всё в этом компьютере!

YUKI.N > Эта программа исполняется только однажды. Завершившись, она деактивирует себя. Если ты выберешь отказ от использования программы, она также деактивирует себя. Ты готов?

Эта строчка была последней. Курсор в её конце мигал и мигал.

Нажимать «Enter»? Или что-то ещё?

Когда я пришёл в себя, до меня дошло, что Харухи глядела через моё плечо.

— Что всё это значит? Это что, какая-то секретная организация? Джон, кончай с нами шутки шутить, объяснись, наконец!

Я не обращал никакого внимания на Харухи, Коидзуми и Асахину-сан. Всё это время мой взгляд не отвлекался ни на Харухи с её косичкой, ни на Коидзуми в моей физкультурной форме, ни даже на такую милую Асахину-сан. Всё моё внимание доставалось этому компьютеру и единственному не упомянутому человеку в комнате. Я обратился к ошеломлённо смотрящей на монитор девушке в очках:

— Нагато, ты об этом что-нибудь помнишь?

— …Нет.

— Уверена?

— Да, а что?

Что ж ты сразу отказываешься? Это же ты сама и набирала эти слова,… хотел сказать я, но не стал — от таких слов Нагато, скорее всего, впала бы в прострацию.

Я принялся ещё раз изучать последний кусок текста.

Это сообщение было оставлено для меня Нагато, его написала та Нагато, которую я всегда знал. Говоря по правде, я толком не понимал, что это была за программа экстренного выхода, и предупреждение о том, что успех не гарантирован, меня пугало.

Но я уже зашёл так далеко, что нервничать на этот счёт не было смысла. Сколько себя помню, я целиком и полностью доверял Нагато, и сейчас мне остаётся только сделать то же самое. Она почти никогда не ошибается. Если не верить Нагато, молчаливому, созданному пришельцами живому человекоподобному интерфейсу, то кому тогда вообще верить? Если я буду сомневаться даже в её словах, то пора начинать сомневаться и в своих собственных мыслях.

— Джон, да что с тобой? Ты сам на себя не похож.

Голос Харухи доносился откуда-то издалека.

— Пожалуйста, не трогайте меня минутку. Я пытаюсь привести мысли в порядок.

Мне нужно всё хорошенько обдумать. Харухи и Коидзуми учатся в другой школе, Асахина-сан никакая не путешественница во времени, а Нагато кажется, вообще ничего не знает. Всё так, но я понимал, что совсем не об этом мне сейчас следует думать.

Слова, написанные Нагато на экране — её собственные мысли. В подлинности сообщения сомневаться не приходится.

Я потянулся и глубоко вздохнул.

Вот что…

Единственное, в чём я был уверен — это в том, что я хотел убраться из этого мира. Я хотел снова увидеть «Бригаду SOS», к которой я так привык, что она уже стала частью моей повседневной жизни, я хотел снова увидеть всех моих знакомых из того мира. Здешние Харухи, Асахина-сан, Коидзуми и Нагато были не единственными, кого я знал. Здесь не было никакой «Корпорации» или организованных информационных сущностей, и взрослая Асахина-сан никогда не прилетела бы в этот мир, так здесь всё было запутано.

Принять решение было просто.

Я вытащил помятый кусочек бумаги из своей куртки…

— Прости, Нагато, но мне он не нужен.

Бледные пальцы Нагато медленно протянулись за бланком заявки на вступление в кружок. Как только я отпустил его, листок с заявкой спланировал, дрожа, хотя ветра здесь почти не было. Промахнувшись один раз, Нагато, наконец, подхватила его со второй попытки.

— Значит…

У неё даже задрожал голос, глаза её спрятались под ресницами.

— Однако, — поторопился объяснить я, — по правде говоря, я и без того участник кружка из этой комнаты. Так что мне совсем не обязательно вступать в литературный кружок, потому, что…

Харухи, Коидзуми и Асахина-сан все смотрели на меня, недоумевая: «К чему он всё это говорит?» Лицо Нагато скрывали её волосы, и мне было плохо видно выражение на нём. Ничего. Не грусти, Нагато. Что бы сейчас не случилось, я обязательно вернусь в эту комнату.

— Потому, что я уже участник «Бригады SOS».

Ты готов?

Спрашиваешь!

Я протянул руку и ударил по клавише «Enter».

И тут…

— Ааа?!

Я поднялся на ноги, и вдруг у меня ужасно закружилась голова. Я невольно схватился за стол, а мир понёсся вокруг меня. В ушах загудело, я слышал доносящиеся издалека голоса людей. Всё погрузилось во тьму. Я потерял чувство равновесия, мне казалось, что меня кружит и носит вокруг, как листок, сорвавшийся с дерева, попавший в воздушный поток, и кружащийся, вертящийся без остановки. Зовущие меня голоса уплывали вдаль; что они пытались сказать? Звали они Джона или Кёна? Я не смог ничего толком разобрать, но, кажется, говорила не Харухи. Такая тьма, я куда-то падаю? Куда я падаю? Кто-нибудь, скажите, хотя бы, куда я падаю.

В моей голове царил хаос. У меня вообще глаза открыты, или нет? Я ничего не слышал и ничего не видел. Я только чувствовал, что плыву куда-то. Где я находился? Куда делась Харухи? Всё спуталось, смешалось. Коидзуми, Асахина-сан, где я? Куда я лечу? Что ждёт меня в этой программе экстренного выхода?

Нагато…

— Ааа?! — ещё раз воскликнул я, и чуть не сломал себе лодыжку, пытаясь удержать равновесие. Только тут до меня дошло, что я ещё стою на ногах.

— Что за…?

Вокруг было темно, хотя и не настолько темно, чтобы я не смог разглядеть собственных пальцев. Какое счастье, что я ещё умел что-то видеть.

— Где я…

Осмотревшись под льющийся в окно мутный свет фонарей, я установил кое-что про своё местоположение. Это, кажется, была комната, и я, кажется, вцепился в стол. На столе стоял старый компьютер…

— Комната литературного кружка!

Это была прежняя комната литературного кружка.

Но Нагато здесь не было. Харухи, Асахина-сан и Коидзуми тоже испарились. Остался только я. Солнце, похоже, уже село, хотя совсем недавно оно ещё сияло за окнами. Слишком быстро что-то стемнело. Я посмотрел в окно, на ночное небо с редкими сверкающими звёздами. Быстро время летит.

Комната была той же, что и раньше. Шкаф, длинный стол и старый компьютер. Одного взгляда хватило, чтобы я всё понял. Нет, я не вернулся в мой старый мир, поскольку никаких вещей «Бригады SOS» здесь не было. Ни стола начальника, ни гардероба костюмов Асахины-сан. Всё та же пустая литературная комната,… но…

Пот со лба стекал по моему лицу. Я поспешно вытер его рукавом куртки.

Что-то не так.

Откуда это сбивающее с толку чувство? Я уже выяснил, где я. Комната литературного кружка, вот я где. «Где, где, в Караганде!» Мне внезапно вспомнилась недавняя шутка Танигути, но она тут была не при чём. Да, дело было совсем не в том, где я находился.

— Это же…

Внезапно я осознал, почему я чувствовал себя таким сбитым с толку! Температура моего тела, казалось, резко подскочила, но это было не совсем так. На самом деле это воздух вокруг был горячим, поэтому нагрелось и моё тело, так что это не было иллюзией.

Я больше не мог терпеть, и сбросил с себя куртку. Все поры моего тела открылись и источали пот. Я стянул с себя свитер и закатал рукава майки, но жар этой комнаты едва ли развеялся.

— Жара-то какая! — принялся бурчать я, — Жарко, как…

Летом.

Жаркой летней ночью.

Единственный вопрос, который должен был меня сейчас беспокоить:

Какое сейчас время года?

Глава 4

По-моему, всякий, кто попадал в такую ситуацию, знает, как страшно ходить по школе в одиночку ночью.

Я перекинул куртку через плечо, и медленно вышел из комнаты кружка. Беззвучно, как ниндзя, старался я спуститься по лестнице. На каждой лестничной клетке я останавливался и оглядывался, прежде чем двигаться дальше. Как это выматывало! Я понятия не имел, какой сегодня был день в этой «северной старшей», но, заметь меня дежурный учитель, я попал бы в переплёт. Я даже не знаю, как я бы объяснялся — вообще-то, лучше бы мне самому кто-нибудь всё объяснил!

Весь в поту, я шагал, вдыхая душный воздух, пока не добрался до вестибюля.

— Ну и что тут у нас…

С этими словами я открыл свой шкафчик для обуви. Внутри были чьи-то тапочки — совершенно точно не мои. Я тут же исключил вариант, что кто-то открыл чужой шкафчик и взял мои ботинки по ошибке. На улице стояла середина лета, а значит, я опять скакнул в другое измерение — сам поражаюсь, какая у меня богатая фантазия. Нынешним владельцем шкафчика был не я, а кто-то из этого мира или измерения. Я даже не удивился настолько, насколько ждал от себя, то ли потому, что я уже привык к подобным вещам, то ли поскольку оцепенел от такого неожиданного поворота дел.

— Ничего не поделаешь.

Конечно, гулять в тапочках по улице не слишком весело, но у меня не оставалось другого выхода. Первым делом мне следовало покинуть территорию школы. Как я и думал, входная дверь ночью была заперта на замок. Так что я подошёл к ближайшему окну, отпер его и осторожно отворил. Я медленно вдохнул в себя ароматный ночной ветерок, и выпрыгнул из окна на каменные ступеньки, где Харухи как-то разбудила меня, когда мы были в закрытой реальности.

Секунд на десять я замер. Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я двинулся дальше.

Снаружи было так же жарко, как и внутри. Обычная японская летняя духота и жара. Но я попал сюда только-только из морозного зимнего холода, так что все мои потовые железы сейчас работали, как сумасшедшие. Я вытер пот со лба длинным рукавом своей майки, и направился к воротам.

Как только я оказался снаружи, всё было просто. Я должен поблагодарить несуществующую охрану школы — мне пришлось лишь перелезть через забор, вот и всё. Перебравшись, я подобрал свою куртку, которую я перебросил, перед тем, как лезть самому, и взглянул на звёздное небо, обдумывая свой следующий шаг.

Для начала мне нужно выяснить, какое сейчас число и сколько времени. В конце концов, между прошлым и будущим был огромный временной зазор.

Можно пока и спуститься вниз по холму. По дороге должен быть небольшой магазинчик. Если б я зашёл в первый попавшийся дом, и спросил «Какие сейчас месяц и год», меня, наверное, приняли бы за свихнувшегося старшеклассника, и сдали бы властям. Лучше пойти куда-нибудь, где можно выяснить число, никого не спрашивая.

— И всё же, какая жара…

Я и без того взмок в своей зимней школьной форме, но теперь даже штаны липли к моим ногам от пота. Сейчас я просто ненавидел изобретателя этого синтетического волокна. Я уж молчу о том, что зимняя форма и зимой-то не греет, она только на вид тёплая.

Раз я бурчал, жалуясь на такие вещи, значит, мой мозг снова начинал работать нормально. Чем мёрзнуть зимой, дожидаясь прихода весны, я лучше поругаю летнюю жару, обмахиваясь веером. К тому же, у меня накопилось много воспоминаний о моём первом лете в старшей школе, и, хотя все они были физически и умственно утомительными, всё-таки, когда я к ним попривык, они казались не такими уж и плохими. По крайней мере, мне довелось увидеть Асахину-сан в купальном костюме. А зимой, по-моему, мы до сих пор никаких мероприятий «Бригады SOS» не проводили.

Занятый мечтаниями о вкусе не доставшейся мне похлёбки, я шагал вниз по склону. Через пятнадцать минут я, наконец, увидел светящийся знак. Это был тот самый магазинчик, в который я иногда забегаю перекусить по пути домой. В одном я, по крайней мере, был уверен: закрываться магазинчику было ещё рано.

Едва дождавшись открытия автоматических дверей, я ворвался внутрь и принялся осматривать стены. Некоторое время я привыкал к прохладе кондиционируемого воздуха внутри. Всё это время я усердно таращился на висящие на стене стрелочные часы.

Восемь тридцать.

Раз солнце уже село, значит — восемь тридцать вечера.

А число? Какой сейчас год? На полке лежали всевозможные газеты. Любая сойдёт. Я наугад выбрал какой-то ежедневный спортивный журнал передо мной, и быстро просмотрел его содержание. Неважно, о чём там пишут, пусть даже внутри дичайшие фантазии, состряпанные бульварной газетёнкой; не станут же они подделывать дату на первой странице, а?

Мой взгляд замер: я увидел её.

Цепочка цифр, которую некоторые сочли бы счастливой, попалась мне на глаза.

Какой сейчас год? Пожирая газету глазами, я тщательно проверил, что правильно прочёл написанную сверху цифру. Магазинный работник бросил на меня короткий раздражённый взгляд, но это меня сейчас совершенно не волновало.

Я снова и снова перечитывал эти четыре цифры. Если я отниму год с этого спортивного ежедневника от года, из которого я прибыл, — того, где до сих пор стоял морозный декабрь… Даже ребёнок управится с такой математикой…

— Значит, вот оно как, Нагато…

Я поднял глаза с газеты, и глубоко вздохнул, глядя в потолок.

До смешного фантастический фестиваль Танабата.

Сегодня было седьмое июля три года назад.

Танабата, три года назад… да что там такое случилось?

Танабата из «настоящего времени» можно сравнить с рапсодией[17]: мы записали наши желания и повесили их на ветке бамбука, после чего я принял приглашение Асахины-сан, и отправился назад во времени в этот самый день. Тут я встретил взрослую версию Асахины-сан, которая отправила меня той ночью к восточной средней школе. Там я встретился с Харухи-семиклассницей, пытавшейся перебраться через забор, и мне пришлось помочь ей нарисовать сообщение пришельцам меловым порошком на школьном стадионе.

Потом я принёс младшую Асахину-сан, которая потеряла свою машинку времени, TPDD, в элитную квартиру Нагато, где мы с Асахиной и проспали три года, чтобы вернуться в будущее, из которого мы пришли…

— А значит…

Всё даже проще, чем математика. Мне нужно лишь припомнить, что же я такое сделал в тот день. Точно, наконец-то я ухватил суть, самое главное, что мне нужно совершить, чтобы вернуть этот искажённый мир в норму.

Так всё и должно было быть, да?

Мои ноги дрожали, но не от страха, а от волнения, от понимания важности ожидающего меня дела.

Три года назад. Танабата. Восточная средняя школа. Загадочные знаки. Джон Смит.

Все разобщённые на вид кусочки начали сходиться, и я, наконец, пришёл к какому-то выводу. Вывод был простым, но совершенно ясным. Я повторил:

— А значит…

Значит, они здесь.

Обворожительная старшая Асахина-сан и Нагато Юки в режиме консервации.

Два полезнейших человека, которые могли мне помочь, были прямо здесь, в этом времени!

Я бросил газету и вылетел из магазинчика, думая на бегу.

Я помнил, что в первый раз, когда я попал в три года назад, то есть в сейчас, Асахина-сан разбудила меня на скамейке рядом со станцией Коёэн, и сказала мне: «Сейчас почти девять вечера». Если я добегу туда меньше, чем за полчаса, я буду как раз вовремя. Единственное, что меня волновало — успел ли виновник внести изменения и в этом времени. Если да, то я просто не найду там другого себя. Так или иначе, мне нужно связаться со взрослой Асахиной-сан или с Нагато в её роскошной квартире, а лучше — с обеими. А значит, мне нужно успеть в два места, и вопрос лишь в том, куда бежать сначала.

Нагато будет в своей квартире ещё долго, так что я всегда смогу к ней заглянуть, но взрослую Асахину-сан я могу перехватить только в одно время и лишь в одном месте.

Это она, одетая учительницей взрослая Асахина-сан, дала мне подсказку о «Белоснежке», и быстро умчалась в своё будущее, ещё более дальнее, чем будущее моей Асахины-сан. Картина её, щиплющей своё младшее воплощение за личико, и радостно улыбающейся, была ещё свежа в моей памяти.

Эта Асахина-сан должна знать, кто я такой, тут никаких сомнений.

Хотя парк и располагался неподалёку от станции, людей здесь практически не было. Может быть, из-за позднего часа; самое время выходить на улицы подозрительным личностям. Здесь что — святая земля для всевозможных чудаков?.. Забавно, об этом же я думал, когда попал сюда впервые, прибыв с визитом на Танабату.

Мне не хотелось заявляться с шумом и овациями, так что пришлось красться вдоль кирпичной стены парка в темноте. Эта так называемая стена высотой была мне по пояс, но её увенчивала колючая проволока, и окружали разные кусты. Даже днём в парке легко было укрыться, не попадаясь никому на глаза, но лучше было поостеречься любопытных взглядов гуляющих снаружи прохожих.

Я припомнил, где находилась скамейка, на которой я проснулся в тот раз, и не спеша двинулся вдоль стены, подыскивая местечко для укрытия.

Было почти девять вечера.

Наверное, мои действия можно назвать вуаеризмом. Осторожно выглянув из кустов, я, наконец, увидел то, что хотел.

— …Вот эта.

Я как будто смотрел видеозапись с самим собой. Или наблюдал за собой со стороны, как во сне.

— Но как им всё объяснить…

Скамейка стояла в луче фонаря, будто купаясь в ярком свете. Хотя видно отсюда было плохо, ошибки быть не могло: два человека на скамейке были в форме северной старшей. Точно как я и запомнил.

Там сидели ещё один я и Асахина-сан.

Этот другой «я» разлёгся на скамейке, положив голову на колени к Асахине-сан и погрузившись в сон. Я бы соврал, если б сказал, что мне не снилось ничего приятного. Если уж на лучшей подушке в мире человеку не приснятся хорошие сны, никогда ему не спать спокойно.

Пришедшаяся мне подушкой Асахина-сан время от времени смотрела на меня, спящего на её коленях, тихонько дула мне в ухо и игралась с ним. Чёрт, я сейчас умру от ревности… Впрочем, что это я ревную к самому себе?

На мгновение мне и впрямь захотелось отпихнуть этого другого «себя» и занять его место, но, в конце концов, я подавил в себе этот порыв. «Я» из этого времени не встречал здесь другого себя. Если я сейчас выпрыгну, я только всё запутаю… правильно? Пространственно-временной континуум и без того испорчен; последнее, чего я хочу — это окончательно доломать его собственными руками.

Сдерживая неразумные порывы своего тела, я продолжил играть роль соглядатая. Чем больше я думал об этом, тем сильнее гордился собой за способность сохранять хладнокровие в таких странных передрягах.

Размышляя так, я продолжал наблюдение. Асахина-сан раскрыла свои вишнёвые губки и что-то сказала; «я», спавший на её коленях, шевельнулся и, понемногу, пришёл в себя. Отсюда мне ничего не было слышно, но я точно помнил, что Асахина-сан сказала мне «Ох, ты очнулся?»

Мы поговорили немного, и Асахина-сан, вдруг почувствовав усталость, прислонила свою головку к моему плечу…

Кусты позади скамейки зашуршали, и появилась она.

Белая блузка с длинными рукавами и синяя мини-юбка. Мне никогда не забыть этой учительской формы.

В конце мая она прислала мне записку с просьбой о встрече и дала подсказку о «Белоснежке». Она даже рассказала мне заодно о своей родинке в форме звёздочки. А потом, в этот день, на Танабату, она усыпила младшую Асахину-сан и отправила меня к Харухи, перед тем, как снова исчезнуть…

Взрослая версия Асахины-сан.

Выросшая за прошедшие несколько лет и ростом, и телом, прилетевшая из ещё более далёкого будущего, чем путешественница во времени Асахина-сан, это была никто иная, как Асахина-сан-старшая.

Всё точно как в тот раз.

Действительно, я был здесь на Танабату три года назад, и всё происходило точно так же, как я и запомнил.

Немного поговорив со мной, старшая Асахина-сан присела, ущипнула младшую Асахину-сан за щёчку и поигралась с её телом, а затем поднялась и опять заговорила со мной.

«Её заданием было привести тебя сюда, а с этого момента моим заданием будет направлять тебя»

Мм… О чём там…

Кажется, об этом она сейчас говорит.

Рассказав всё «мне», стоявшему с отвисшей челюстью, старшая Асахина-сан удалилась, исчезнув из круга света уличного фонаря. Только сейчас я заметил, что она направилась к выходу, противоположному тому, что вёл к «восточной средней».

«Я» благоговейно застыл, глядя на спящую младшую Асахину-сан и раздумывая над чем-то. Я попытался вспомнить, над чем же «я» раздумывал, но через пару секунд бросил эти прогулки по тропинкам памяти, чтобы не потерять из виду старшую Асахину-сан.

Я выскочил из кустов, в которых я прятался, и поспешно зашагал вдоль забора. Скрываться больше не было смысла, поскольку, когда я был «собой», «я» себя не заметил. К настоящему моменту я не обращал внимания на самого себя из другого времени, «я» даже не подозревал, что в этом времени был другой я. Вполне логично, поскольку «я» из прошлого и знать не знал, как всё сломается впоследствии в пространственно-временном континууме. Мне некогда было больше обращать внимание на «себя», чересчур занятого переносом Асахины-сан на спине, чтобы о чём-либо беспокоиться. Я пошёл прочь.

Пройдя следующий угол, я увидел её в ста метрах от меня. Она шагала невдалеке, спиной ко мне. Мелодично стучали каблучки её туфель. Она, казалось, никуда не спешила — очень кстати, поскольку я торопился увидеть её. Если я сейчас её упущу — непонятно, зачем я тогда вообще брал на себя труд приходить сюда.

Шагая чуть быстрее, я сократил расстояние между нами. В неясном ночном свете её длинные ноги и развевающиеся волосы как будто мерцали в темноте. Хотя я видел её только со спины, я был уверен, что это она.

Вскоре я почти поравнялся с ней и позвал:

— Асахина-сан!

Она замерла. Тихий стук её каблучков по земле прекратился. Мягкие каштановые волосы на её спине дрогнули. Неспешно, как в замедленной съёмке, она обернулась ко мне.

Что же она мне скажет? — гадал я.

«Ах? Разве мы не попрощались?»

«Ты всю дорогу шёл за мной по пятам? Не стоило».

«Постой, а где младшая я?»

Оказалось, ни то, ни другое, ни третье.

— Добрый вечер, Кён-кун.

С таким же прекрасным лицом, как я её и запомнил, она приветствовала меня сияющей улыбкой.

— Давненько не виделись. Для тебя — давненько.

Сказав так, взрослая Асахина-сан подмигнула. Без сомнения, это была та самая улыбка, которую я в последний раз видел пять месяцев назад.

По-детски облегчённо улыбаясь, старшая Асахина-сан сказала:

— Слава богу, нам опять удалось встретиться. Я немного нервничала, не ошиблась ли я где-нибудь.

— Я всё ещё довольно неуклюжа, — сообщила Асахина-сан, и премило показала мне свой язычок. Одного такого очаровательного жеста было достаточно, чтобы размягчить кости в чьём-нибудь теле. Но мне сейчас нельзя было растекаться лужей по земле, иначе бы я всё потерял.

Эта Асахина-сан знала, что я собирался сделать.

Изо всех сил стараясь управлять своим языком, казалось, зажившим вдруг самостоятельной жизнью, я произнёс:

— Асахина-сан, значит, ты знала, что я сюда приду… Ты знала, что я вернусь в это время и в это место, да?

— Да, — Асахина-сан кивнула, — Потому, что это предопределённый факт.

— Тогда, на Танабату, младшая Асахина-сан перенесла меня в Танабату на три года назад… То есть, в сегодня. Значит, это ты подговорила её перенести меня сюда, так?

— Да, это было необходимой предпосылкой. Иначе бы тебя сейчас здесь не было.

Если бы я не пошёл в «восточную среднюю», и не нарисовал там те граффити, я бы не сказал семикласснице Харухи, что меня зовут «Джон Смит». Разумеется, тогда Харухи, ученица десятого класса школы Коёэн никогда бы об этом имени не слышала. Другими словами, я бы не нашёл зацепки. Ведь кроме этого имени не было бы никаких связей между мной и той Харухи, которую я покинул несколько часов назад. В результате, наша пятёрка не собралась бы в клубной комнате и программа экстренного выхода не запустилась бы.

Тут у меня в голове возник вопрос. Этот второй Джон Смит… Неужели?!..

— Это будешь ты, Кён-кун. Нынешний ты, — старшая Асахина-сан улыбнулась мне улыбкой, прекрасной, как белая роза, — Немного неудобно беседовать стоя, пошли, поищем, где присесть. У нас ещё есть время.

Силы её улыбки и слов было достаточно, чтобы рассеять во мне любую тревогу и замешательство.

Если старшая Асахина-сан была здесь, значит, будущее ещё существует. Не сумасшедшее будущее после 18 декабря, а то будущее, откуда пришёл я и знакомые мне Харухи с Асахиной-сан.

Должен был найтись выход.

Я обрёл некоторую уверенность, чувствуя почву под ногами. Как будто стараясь ещё больше меня подбодрить, Асахина-сан продолжала:

— С этого момента моя задача — помогать тебе и направлять тебя. Но вскоре ты опять останешься один. Тогда я буду только присматривать за тобой издалека.

Затем она подмигнула мне, и от одного этого я почувствовал слабость в коленях.

Мы вернулись в парк, и заняли скамейку, на которой недавно сидели младшая Асахина-сан и «я». Прежде, чем опуститься на неё, старшая Асахина-сан мягко погладила её, как будто трогая семейную реликвию. Я неторопливо сел, тоже держась серьёзно. Скамейка всё ещё была тёплой — это было тепло наших с Асахиной-сан тел, пять месяцев назад прилетевших сквозь время сюда, на три года в прошлое.

Я поспешно спросил:

— Неужели что-то случилось с потоком времени? Я знаю, что время, из которого я прилетел, связано с этим праздником Танабата. Если бы они не были связаны, то я бы сюда не попал. Но тогда, Асахина-сан… Получается, между будущим, из которого ты пришла и изменённым настоящим, из которого прилетел я, нету никакой связи?

— Деталей я рассказать не могу…

Не сомневаюсь: наверняка, опять эта твоя «закрытая информация», а?

— Нет, — старшая Асахина-сан покачала головой, — Я не могу описать это таким образом, чтобы ты меня понял. Наша STC-теория построена на определённых концепциях, слишком сложных, чтобы объяснить их тебе на словах. Ты ещё помнишь, как я рассказывала тебе о своей настоящей сущности?

Конечно, помню: мы сидели на берегу реки, и лепестки цветущей вишни падали вокруг нас; я слушал, как Асахина-сан, которую я всегда считал прелестной старшеклассницей, открывает мне шокирующую правду о том, что она — путешественница во времени.

— Помнишь, как сложно было понять то, о чём я говорила? Вот в чём дело. Если я пущусь в объяснения, я только больше тебя запутаю.

Старшая Асахина-сан легонько похлопала себя по голове, как будто стучась в неё, и одновременно подмигнула. Даже мелочи в её исполнении так сексуальны!

— Это концепция, которую невозможно передать словами, поделиться ею можно лишь другими путями. Понимаешь?

Неа. Будто пытаясь обучить детсадовца математическому анализу, Асахина всё объясняла и объясняла, хотя у меня и без того уже голова шла кругом.

— Мм, но, скоро ты всё поймёшь. Обязательно поймёшь. Больше я тебе ничего пока сказать не могу.

Скоро ты всё поймёшь. Где я это уже слышал? Точно, от Нагато. Нагато как-то говорила мне точно то же самое… Нет, секунду.

Синапсы моего мозга сработали во вспышке вдохновения, и я выдал в ответ:

— Накануне летних каникул… Нагато упоминала об этом, во время того происшествия с гигантским пещерным сверчком… о том, что компьютеры в будущем не такие, как сейчас, может…

— Ого, вот это да. Ты до сих пор помнишь? Действительно, аналог компьютеров или вашего так называемого Интернета, мм… его не существует в физическом смысле в наше время, но он присутствует, как нечёткое чувство в наших мозгах. TPDD тоже устроен так же.

Тот предмет, который не должен был теряться, но пропал.

— Это устройство для путешествия во времени?

— Это устройство для уничтожения кадров времени — Time Plane Destruction Device.

Разве это не закрытая информация?

— Ну, тогда она была для меня закрытой. Но с тех пор правила стали заметно мягче. Даже то, что я сумела попасть сюда, стоило мне многих трудов.

Асахина-сан гордо выпятила грудь, и пуговички на её блузке чуть не начали отлетать. Мне представился случай убедиться в физической невозможности её телосложения, и обычно я был бы поражён таким видом, но, увы, сейчас я был не в настроении есть глазами такое зрелище. Я продолжал расспросы:

— И в чём причина всего этого? Я знаю, что будущее, из которого я прилетел, изменилось, но где начало этих изменений?

— За подробностями тебе лучше обратиться к Нагато-сан из этого времени. Я могу сообщить тебе только одно: изменения в кадре времени, из которого ты прилетел, произошли в трёх годах отсюда, 18 декабря.

Для меня это будет два дня назад. Значит, изменился сам кадр времени? Ну, тогда… Я ещё раз припомнил две предложенные Коидзуми теории. Получается, правильной была та, в которой мир изменился, а не я оказался в другом мире.

— Верно. За одну ночь файлы STC… то есть, весь мир — переменился. Неизменными остались лишь твои воспоминания. Такое огромное времятрясение было замечено даже в отдалённом будущем.

Не то, что бы меня не интересовало, что такое эти STC и времятрясения, просто у меня совершенно не было времени копаться в таких не относящихся к делу вещах. Мне надо было задать куда более неотложные вопросы:

— Асахина-сан, так ты ждала здесь потому, что тебе нужно разрешить эти чудовищные, затронувшие даже меня, изменения в будущем?

— В одиночку я с этим не справлюсь, — её лицо потемнело, — Мне потребуется помощь Нагато-сан. Конечно, ничего не выйдет и без Кён-куна.

— Кто же виновник? Мне в голову приходит только, что это работа Харухи.

— Нет, — Асахина-сан прекратила улыбаться, и серьёзно произнесла:

— Судзумия-сан не при чём. Это дело рук кое-кого другого.

— Что, какой-то новый, незнакомый мне человек? Какой-нибудь пришелец из параллельной вселенной, или кто-нибудь такой…

— Нет, — перебила меня Асахина-сан, почему-то неожиданно сделавшись неспокойной, и сказала:

— Это кто-то, кого ты прекрасно знаешь.

Взглянув на свои часы, старшая Асахина-сан сказала, что ещё есть время, и принялась ностальгически перебирать свои воспоминания о «Бригаде SOS». Для меня все эти события произошли за последний год, но для неё это было много лет назад. Харухи затащила её в этот клуб, вынудила её наряжаться девочкой-зайчиком, мы загадывали желания на Танабату, расследовали загадочное убийство на одиноком острове, ходили в юката[18] на фестивале О-бон[19], всей бригадой собирались вместе делать летнее домашнее задание, много всего случилось и во время съёмок фильма на местах… Пока во мне тихонько вспыхивали воспоминания, речь старшей Асахины-сан становился всё медленней и медленней.

Я надеялся услышать что-нибудь из своего будущего, и ждал, что она случайно проговорится. Однако Асахина-сан была чрезвычайно осторожной на этот счёт, и старательно ограничивалась обычной болтовнёй.

— Иногда бывало тяжеловато, но я люблю эти воспоминания.

Произнеся это завершающее предложение, Асахина-сан замолкла, и тихо смотрела на меня.

Я раздумывал, что бы тут такое сказать, как вдруг что-то мягкое и тёплое очутилось на моём плече. Голова Асахины-сан. Что она этим имеет в виду? Вес её тела, пришедшийся на меня, стоил того же веса золота — исходящий от неё аромат и её тяжесть подхлестывали мои нервы и рождали всякие дикие мысли в моей голове. Я просто не мог думать спокойно. Что она пыталась мне сказать этим едва различимым ароматом ткани её блузки? Может, она хотела что-то от меня ощутить? Закрыв глаза, и положив лицо на моё плечо, старшая Асахина-сан ничего не говорила, однако я чувствовал, как шевелились её вишнёво-красные губки. Похоже, она о чём-то шептала, вот только о чём?

А может быть, — я опять уплывал в фантазии, — может быть, эта Асахина-сан тоже заснула, лишь для того, чтобы появилась ещё одна Асахина-сан и тоже рассказала мне что-нибудь загадочное? Так я и застряну здесь навсегда, встречаясь со множеством Асахин из различных времён… Чёрт, мои мысли перемешались, как бельё в стиральной машине, и носились по одному и тому же кругу. О чём я вообще думаю?! Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне?!

Старшая Асахина-сан сидела, прислонившись ко мне, минуту или около того.

— Хи-хи.

Как будто читая мои мысли, она улыбнулась и сказала:

— Час почти пробил. Пошли.

Она поднялась, как ни в чём ни бывало, и, к моему великому сожалению, мне не оставалось ничего другого, кроме как прийти в себя. Она права, пора идти. Ммм…. А куда мы вообще идём, кстати говоря?

К нашему второму пункту назначения.

На часах Асахины-сан было десять вечера, к этому времени «я» уже должен был распрощаться со своей ролью сообщника семиклассницы Харухи, закончив граффити на стадионе «восточной средней». К настоящему моменту «я», держа за руку всхлипывающую Асахину-сан, уже вошёл в квартиру Нагато. Сейчас время для меня должно было замёрзнуть.

Пора нанести Нагато ещё один визит.

— Но перед этим, — произнесла Асахина-сан, одарив меня сверкающей улыбкой, от которой замирало сердце, — Не забыл ли ты об ещё одном деле?

После недолгой прогулки по парку я подошёл к жилому кварталу.

Следуя указаниям Асахины-сан, я свернул здесь на боковую дорожку.

Впереди, на тёмной аллее, виднелась маленькая фигурка, несшаяся вперёд, как ветер. Хрупкие руки и ноги торчали из футболки и шорт. Она убегала всё дальше и дальше, а её волосы развевались на ветру.

— Эй!

Хрупкая фигурка в футболке и шортах обернулась. Убедившись, что она меня заметила, я сложил ладони рупором, поднёс ко рту и прокричал изо всех сил:

— Пожалуйста, позаботься о Джоне Смите, который потрясёт мир!

Быстро глянув на меня, семиклассница раздражённо, почему-то, отвернулась, и демонстративно зашагала вперёд.

Она, наверное, думала, что всё равно сможет найти меня, стоит только заглянуть в «северную старшую», так что она отвернулась без колебаний. Глядя на её ещё не слишком длинные волосы, я тихо добавил:

— Пожалуйста, не забудь, Харухи. Ты должна запомнить имя Джона Смита…

Я молил от всей души двенадцатилетнюю Харухи, проказы которой в «восточной средней», наверное, ещё были далеки от завершения.

Пожалуйста, не забудь, что я был здесь.

Я знал дорогу к дорогому квартирному комплексу как свои пять пальцев, так что я мог добраться туда практически с закрытыми глазами. Шагая чуть впереди старшей Асахины-сан, я поднял голову и взглянул на здание, в котором я был всего какие-то двадцать часов назад. Хотя мы ещё не вошли внутрь, старшая Асахина-сан уже прятала свою прекрасную фигуру и стояла позади меня.

— …Кён-кун, окажи мне любезность.

Глядя на то, как она практически умоляла меня, я не видел никаких причин ей отказывать. Из какого бы времени не пришла Асахина-сан, я не настолько чудной, чтобы отклонять её просьбы.

— К сожалению, даже сейчас я чувствую себя неловко в присутствии Нагато-сан…

Да уж, с младшей Асахиной-сан это происходило всякий раз, как она бывала в комнате кружка, да и в последний раз, когда она сюда приходила. За исключением Харухи, единственным человеком, способным сохранять самообладание в компании пришелицы был Коидзуми.

— Конечно-конечно, я всё понимаю, — мягко ответил я, набирая число 708 на панели рядом со входом. Затем я нажал кнопку звонка.

Пару секунд спустя из домофона донесся щелчок — значит, с другой стороны кто-то снял трубку.

Тишина в ответ на тишину.

— Нагато, это я.

Тишина.

— Извини, так получилось, я сам не знаю, как такое объяснить. В общем, я вернулся из будущего. Со мной ещё Асахина-сан, то есть, её взрослая версия. Ох, для тебя это дифференциальный темпоральный клон.

Тишина.

— Мне нужна твоя помощь. В конце концов, это ты сама забросила меня в это время.

Тишина.

— Мы с Асахиной-сан сейчас должны быть в твоей квартире, так? Спим в этой замороженной комнате для гостей…

Бип. Замок на двери открылся.

— Входите.

Голос Нагато, доносившийся из домофона, так успокаивал. Он был ровным, как обычно, без всякого восклицания или огорчения, хотя, судя по её тону, она и была удивлена — впрочем, возможно, мне показалось. Нет ничего, с чем бы не справилась Нагато. Даже в этой ситуации она наверняка что-нибудь придумает, иначе мне конец.

Шагая на своих каблучках, как будто бы во вражескую крепость, Асахина-сан пальцем вцепилась в мой ремень. Судя по всему, она ужасно нервничала. Двери лифта открылись перед нами, мы проследовали внутрь, и лифт поехал вверх.

Наконец, мы подошли к знакомой двери комнаты 708.

Тут был звонок, но он ещё не работал, так что я тихо постучал в дверь. По ощущениям, с другой стороны как будто бы никто и не стоял, однако металлическая дверь всё равно приоткрылась.

— …

Нагато, чьё лицо в очках появилось за дверью, посмотрела сквозь зазор на меня, затем перевела взгляд на старшую Асахину-сан и, наконец, опять повернулась ко мне.

— …

Абсолютное безмолвие, никаких эмоций. Она была так невозмутима и спокойна, что хотелось просить её хоть как-нибудь проявить свои чувства. Это, несоменно, была Нагато, та Нагато Юки, которую я знал раньше. Исходная Нагато, Нагато из начала первого, весеннего триместра[20], как и та самая, у которой «я» из «трёх лет спустя» спрашивал помощи.

— Можно нам зайти?

После безмолвных раздумий, Нагато кивнула головой на сантиметр или около того, затем повернулась в сторону своей комнаты. Наверное, это стоит понимать, как «да». Я объявил прелестной девушке, с тревогой на лице стоявшей рядом со мной:

— Пойдём, Асахина-сан

— Э… Ты прав, всё будет в порядке.

Прозвучало это так, как будто бы она сама себя убеждала.

Кстати говоря, сколько раз уже я бывал в этом месте? Судя по моим биологическим часам, это будет четвёртый раз, но хронологически я тут только второй раз. Я уже настолько запутался в порядке времён и событий, что удивился, как только мои биологические часы ещё не дали сбоя. После прыжков из зимы в лето и двух возвратов назад на три года было бы неудивительно, если бы со мной случилось что-то не то, однако я пока чувствую себя хорошо. Не говоря уже о том, что мои мысли отроду не были яснее. Возможно, я уже так привык ко всем этим сюрреалистическим происшествиям, что принимаю их, как должное. Будь я кем-нибудь ещё, его мозги бы уже закоротило.

По повторному осмотру безжизненная квартира Нагато была такой же холодной, как я её и запомнил. Никакой разницы с этой же квартирой «три года спустя», куда мы заглядывали в прошедшем мае.

Что внушало надежду, так это то, что здешняя Нагато все ещё была той Нагато, которую я знал. Она все ещё была бесстрастной и лишённой эмоций, она бы не запаниковала, случись что — в высшей степени надёжная пришелица.

Я разулся и прошёл по узкому коридору в гостиную. Там нас дожидалась Нагато. Она стояла в полном одиночестве, безмолвно глядя на меня и Асахину-сан. Даже если её и удивил наш визит, по её виду я бы этого не сказал. Может быть, она уже привыкала к визитам меня из будущего — впрочем, сам я вовсе не хотел возвращаться в этот день снова и снова.

— Представляться не будем, наверное.

Нагато не садилась, так что и мы с Асахиной-сан остались стоять.

— Это взрослая версия Асахины-сан. Вы, по-моему, уже встречались, — только я это сказал, как вспомнил, что дело было лишь три года спустя, — Прошу прощения, встретитесь. В любом случае, это тоже Асахина-сан, так что не забивай попусту голову.

Нагато посмотрела на старшую Асахину-сан глазами экзаменатора на государственном экзамене по математике. Затем она окинула взглядом гостиную, и опять остановила его на эротичной фигурке позади меня, сказав:

— Понятно.

Она легко кивнула, волосы её едва ли шевельнулись.

Следуя за взглядом Нагато, я заметил то место — специальную комнату, примыкающую к гостиной, и отделённую от неё бумажной дверью.

— Можно её открыть?

Нагато покачала головой, глядя на комнату, на которую я указывал, и ответила:

— Никак нет. Вся структурная композиция той комнаты заморожена во времени.

Я и огорчился, и вздохнул с облегчением одновременно, услышав это.

Мягкое дыхание коснулось моей шеи — это старшая Асахина-сан облегчённо вздохнула. Похоже, она думала о том же, о чём и я. Если бы она увидела саму себя, уютно почивающую вместе со мной на одном матраце, в одной комнате, что бы она подумала? С удовольствием задал бы ей этот вопрос, но сейчас куда важнее было выяснить, что происходит.

— Нагато, послушай, извини, пожалуйста, за все эти внезапные появления. Пожалуйста, не могла бы ты выслушать нас и на этот раз?

Что ей уже рассказал этот другой «я» из соседней комнаты? Историю «Бригады SOS» вплоть до Танабаты, да? Тогда я просто продолжу с этого момента и расскажу ей обо всём, что произошло за следующие полгода, с этой тоскливой весны, когда мне приходилось бороться с Харухиной скукой до бесконечных моих вздохов во время съёмок её фильма. Конечно, ты тоже была с нами, Нагато. Ты всегда приходила на помощь. А потом мир внезапно переменился, когда я проснулся позавчера утром. Я попытался выяснить, почему у всех вдруг пропали воспоминания о случившемся, и попал сюда при помощи программы экстренного выхода, которую оставила Нагато.

Ударься я в детали, рассказ бы занял немало времени, так что я опять пересказал всё вкратце, как рассказывал Харухи. Я пропустил все мелочи и упоминал только о важном для понимания истории. Девочке передо мной этого было более чем достаточно.

— …Вот так всё и было. Так что, благодаря тебе, я опять оказался здесь.

Как доказательство более существенное, чем простые слова, я достал измятую закладку из кармана пиджака. Я передал её Нагато, как будто передавая призраку магический талисман.

— …

Нагато взяла закладку кончиками пальцев. Она оставила без внимания цветочный узор на ней, и изучила текст, напечатанный на форзаце, как археолог, только что раскопавший LCD-телевизор в залежах мелового периода. Казалось, она могла разглядывать эти слова до бесконечности, так что я прервал её исследования:

— Что мне теперь делать?

— Я… Я хотела бы устранить эту аномалию времени, — голос старшей Асахины-сан звучал так взволнованно, как будто она готовилась признаться в любви человеку своей мечты. Даже все эти годы спустя Асахина-сан всё так же нервничала в обществе Нагато.

— Нагато-сан… Не могла бы ты, пожалуйста, помочь нам? Ты единственная, кто может восстановить изменённую плоскость времени. Пожалуйста, я очень тебя прошу…

Старшая Асахина-сан сложила ладошки вместе, и закрыла глаза, как будто поклоняясь какому-то божеству. О, великая богиня Нагато, я тоже молю тебя оказать нам пощаду. Пожалуйста, верни меня в клубную комнату, где я смогу видеться с Асахиной-сан и вкушать приготовленный ею чай, играть в настольные игры с Коидзуми, наблюдать, как ты сидишь, словно статуя, и читаешь, а Харухи всегда будет вламываться с шумом. Только об этом и молю.

— …

Нагато подняла взгляд от закладки, и посмотрела прямо в небо. Могу понять, почему Асахина-сан так нервничала, ведь ей ни за что не победить, если она окажется с Нагато по разные стороны баррикад. Ну, то есть, кто вообще может сражаться с Нагато наравне? Только Харухи, наверное?

Благодаря прекрасной акустике этой элитной квартиры здесь совершенно не было эха. Было так тихо, что казалось, будто время застыло. Нагато и я переглянулись, и я увидел, как она кивнула на пару миллиметров.

— Попробую проверить, — произнесла Нагато. Только я собирался спросить, что она хочет попробовать проверить, как она закрыла глаза.

— …

Вскоре она вновь открыла их, и уставилась на меня своим обсидианово-чёрныым взглядом.

— Не удаётся выполнить синхронизацию, — быстро проговорила она, и посмотрела на меня. Выражение её лица слегка изменилось, и на этот раз мне не почудилось. Такое выражение было на её лице с весны до лета, перемены заметил даже Коидзуми. С тех самых пор, как мы пришли к Нагато, выражение её лица понемногу менялось — хотя это была ещё не та Нагато, которой она стала к зиме.

Её бледные розовые губки опять шевельнулись:

— Я не могу получить доступ к своему темпоральному клону того периода времени, поскольку она установила защитный барьер, выборочно блокирующий мои попытки доступа.

Хоть я и не понял, что это значило, мне оно не понравилось. Получается, ты ничего не можешь сделать?

Нагато не обратила внимания на мои страхи и продолжала:

— Однако я представляю себе ситуацию в целом. Провести восстановление возможно.

Нагато мягко погладила слова на закладке. Затем она принялась объяснять голосом, набирающим слова, как снежный ком.

— Человек, исправивший время, эффективно использовал способность Судзумии Харухи создавать данные и частично изменил данные этого мира.

Её привычный невозмутимый голос звучал так же безмятежно, как музыкальная коробка, которая была у меня в детстве; он приносил умиротворение в моё сердце.

— Ввиду этого, изменённая версия Судзумии Харухи не обладает способностью создавать данные. В этом измерении не существует и объединения организованных информационных сущностей.

Я плохо понимал, что к чему, но звучало очень серьёзно. Конечно; все, за исключением меня, — даже Харухи, — получили новые воспоминания; женская школа стала школой с совместным обучением и в этой школе оказалась часть учеников «северной старшей», а все их воспоминания были незаметно подправлены; агент «Корпорации», пришелица Нагато и гостья из будущего Асахина-сан все получили другие жизни, не говоря уже о том, что вернулась Асакура, а о Харухи никто из «северной старшей» и вспомнить не мог. А теперь, оказывается, ещё и начальство Нагато стёрли.

Ну и переплёт.

— При помощи украденных у Судзумии Харухи сил, человек, исправивший время, сумел изменить данные, связанные с воспоминаниями о прошлом в пределах 365-ти дней.

Другими словами, все воспоминания с прошлого декабря, — в том времени, из которого я прилетел, — по 17-е декабря этого года были полностью переписаны. Но с воспоминаниями о Танабате три года назад, — то есть, сейчас, — виновник ничего поделать не мог. Только благодаря Харухи, вспомнившей, что случилось на Танабату, я смог вернуться сюда. Но кто же этот болван, творящий всю ту же ерунду, что творила бы Харухи?

Нагато продолжала сверлить меня взглядом:

— Чтобы восстановить этот мир, необходимо отправиться в 18-е декабря три года спустя, и активировать программу восстановления сразу после того, как человек, исправивший время, закончит вносить изменения.

Значит, теперь мы полетим обратно на три года в будущее, да? Восстанавливать, конечно, всё будешь ты?

— Я не могу лететь.

Почему же?

Когда Нагато указала на комнату для гостей, я тут же всё понял.

— Я не могу оставить их одних.

Нагато объяснила, что чтобы поддерживать время в комнате, где спали другой я и Асахина-сан замороженным, она сама не должна совершать путешествий во времени. Затем она сказала таким тоном, как будто отвечала, который час:

— Emergence mode.

— Что это значит? — я немного заволновался.

— Гармонизация.

Всё равно не понимаю.

Нагато медленно сняла очки и накрыла их обеими руками. Как будто вися на нитках, очки в её ладонях поплыли по воздуху. Если бы я увидел, как такое делает обычный человек, я бы решил, что к его пальцам привязаны какие-то невидимые нити. Конечно, Нагато таких нормальных трюков делать не станет.

Искажение.

Рамка и стекло принялись скручиваться, обретая странную форму водоворота; во мгновение ока очки обернулись другим предметом. Форма его мне была знакома; это был предмет, вселяющий ужас в сердце любого человеческого создания.

Я нерешительно высказался:

— Похоже на огромный шприц.

— Верно.

Бесцветная жидкость заполняла шприц. И кого мы будем колоть этой штуковиной?

— Это программа восстановления, предназначенная для введения в тело человека, изменившего время.

Взглянув на острую иглу, торчащую из шприца, я инстинктивно отвернулся:

— Мм… А нет ли какого-нибудь способа понадёжней? Тяжело сознаваться, но в таких вещах я новичок. Ужасно будет, если кольну куда-нибудь не туда.

Нагато уставилась своими тёмными глазами, сверкавшими, как LCD-экраны, на шприц в своих руках, и сказала:

— Да?

Она опять развела ладони, шприц снова закрутился вихрем и принял другую форму. Глядя на этот, новый предмет, я вздохнул с облегчением.

— Эта штука тоже способна натворить дел.

Теперь это был пистолет, хотя и с узеньким дулом, а сделан он был из нержавеющей стали.

Нагато положила этот сияющий металлический пистолет, на вид — как новенькая игрушка, — к себе на ладонь, и протянула его мне:

— Шанс пробивания одежды при выстреле очень высок, но, если возможно, лучше стреляй по голой коже.

— А пули? У этой штуки внутри настоящие пули?

Выглядел пистолет как алюминиевый или пластиковый.

— Это медицинский пистолет, программа находится на кончике иглы.

С этой штукой я психологически чувствовал себя намного легче, чем с гигантским шприцом. Я взял пистолет, и удивился, каким он был лёгким.

— А, да, — я, наконец, задал вопрос, который не осмеливался задать уже давно, — Кто же виновник? Кто изменил мир? Если не Харухи, то кто? Скажи мне, пожалуйста?

Я услышал, как старшая Асахина-сан мягко вздохнула.

Нагато медленно открыла рот и, без всякого выражения на лице, спокойно сообщила мне имя виновника.

Глава 5

— …

Я не знал, что и сказать. Нагато повернулась к Асахине-сан:

— Я передам тебе пространственно-временные координаты цели.

— Конечно-конечно, — Асахина-сан протянула ладонь, как преданный слуга, рвущийся пожать руку хозяину, — Пожалуйста, передавай…

Нагато мягко коснулась пальцем тыльной стороны ладони взрослой Асахины-сан, а затем убрала руку… И всё? Впрочем, Асахину-сан это, похоже, устраивало.

— Всё ясно, Нагато-сан. Нам надо просто слетать и починить её, правильно? Это должно быть просто, поскольку к тому времени у неё уже не останется никакой силы…

Гостья из будущего решительно сжала кулачки, но тут пришелица произнесла:

— Подождите, пожалуйста,

Лишённая очков, Нагато, не меняя выражения лица, произнесла:

— В нынешнем виде вы тоже окажетесь затянуты в изменения пространственно-временного континуума. Необходимо принять меры противодействия.

Затем она протянула руку:

— Ладонь.

Зачем тебе? Она руку пожать хочет? Я послушно вытянул правую руку вперёд. Ледяные пальцы Нагато схватили меня за запястье, отчего у меня на некоторое время участилось сердцебиение.

— …

Нагато медленно поднесла своё сумрачное лицо к моей руке.

— О-ой! — невольно вскрикнул я. Наверное, это было неизбежной реакцией. Склонившись на колени, Нагато мало того, что мягко коснулась моего запястья своими губами, она ещё и куснула меня зубами. Прямо как во время съёмок фильма, когда она постоянно бросалась на Асахину-сан и кусала её.

Вообще-то, было совсем не больно. Примерно так меня беззлобно покусывает Сямисен всякий раз, когда я играюсь с ним. Хотя, когда в мою кожу погружался клык, немного покалывало, как будто бы я царапнулся обо что-то — но без боли. Может, дело было в том, что слюна Нагато содержала какое-нибудь обезболивающее, чтобы заглушить боль. Больше всего это напоминало укус комара.

Подержав зубами мою руку секунд пять-десять, Нагато медленно подняла голову.

— Поверхность твоего тела была оснащена корректирующим данные барьером скрытности и защитным полем, — сказала она, даже не покраснев. Асахина-сан-старшая, напротив, прижала руки ко рту в некотором изумлении. Я почувствовал лёгкое онемение, и взглянул на своё запястье. На нём виднелись два маленьких шрама, как след от укуса вампира. Пока я глядел на них, две маленькие дырочки принялись затягиваться, и исчезли без следа. Как и в случае с Асахиной, когда мы снимали фильм, в моё тело тоже попали наномашины Нагато.

— И ты тоже.

По просьбе Нагато перепуганная Асахина-сан вытянула руку.

— …Сколько лет прошло, с тех пор, как ты в последний раз делала мне инъекцию. Наверное, тяжело тебе тогда пришлось…

— Это первый раз.

— А. Да. Точно. Совсем забыла…

Крепко зажмурившись, гостья из будущего протянула свою левую кисть, и приняла крещение поцелуем пришельца. С ней на инъекцию наномашин ушло меньше времени, чем со мной. Как только дело было сделано, она сухо кашлянула.

— Ну, пора идти. Сейчас, Кён-кун, начнутся настоящие приключения.

Правда? Разминка в этот раз как-то здорово затянулась! Впрочем, это просто мысли вслух; у меня нет никакого желания развлекаться ещё в два раза дольше.

— Спасибо.

Стараясь оставаться спокойным, я поблагодарил хозяйку дома. Тихая Нагато оставила мою реплику без ответа. В выражении её лица я не мог найти и следа хоть какой-то формы самосознания. Но почему-то я просто чувствовал, что Нагато, стоявшей перед нами, было очень одиноко. Может, ей и вправду было так тоскливо, как мне казалось?

— Ещё увидимся, Нагато. Мы придём; обязательно дождись нас с Харухи в комнате литературного кружка.

Созданная пришельцами девочка механически, как живая кукла, кивнула головой.

— Я подожду.

Этих её слов хватило, чтобы зажечь в моём сердце непонятный огонёк. Впрочем, мерцал он не ярче огонька на кончике сигареты, которую кто-то забыл потушить. Я попытался понять, откуда же взялась эта маленькая искорка, но тут Асахина-сан-старшая сказала:

— Просто, чтобы избежать лишних неудобств, — она крепко вцепилась в меня за плечи, — Будь так добр, закрой, пожалуйста, глаза?

Я сделал, как она сказала. Асахина-сан, по ощущениям, стояла прямо передо мной, держа меня за руки.

— Кён-кун.

Её мягкий голосок был слишком уж нежным! Может, она хотела меня поцеловать?

— Можно?..

Конечно-конечно, не стесняйся. Можешь целовать меня сколько вздумается, чем жарче, тем лучше. Только я так подумал…

Как у меня резко закружилась голова. Слава богу, что я закрыл глаза. Если бы они были открыты, вокруг, наверное, было бы кромешная тьма, как при отключении электричества. Сейчас я чувствовал себя так, как будто бы я несся, расстегнув ремень, на американских горках; я уже сомневался, то ли вся кровь исчезла из моего тела, то ли вся она ринулась ко мне в голову. Я всё плыл и плыл в пустоте, лишённый веса. Хотя глаза мои были закрыты, меня всё равно мутило. Не потерял я сознания лишь благодаря теплу рук Асахины-сан-старшей.

Сколько уже минут прошло? Или даже часов? Я потерял всякое чувство времени и пространства. Я больше так не выдержу. Асахина-сан, меня тошнит…

Забыв о приличиях, я пытался найти, куда бы сблевать, и тут…

— Мм… Мы приехали.

Давным-давно забытое ощущение почвы под ногами вернулось ко мне. Холод пробился сквозь носки и пополз по моему телу. Чувство тяжести тоже вернулось, и, как по волшебству, внезапно исчезла тошнота.

— Теперь можешь открыть глаза. Слава богу, мы как раз там, куда отправляла нас Нагато-сан… И как раз в нужное время.

Я поднял голову и увидел в ночном небе несколько мерцающих зимних созвездий. Воздух был чист, поэтому звёзды светили куда ярче, чем летом. Я обернулся и тут же отметил вырисовывающуюся за жилыми домами крышу комплекса «северной старшей».

Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, где я находился. Хотя было темно, ошибки быть не могло: я стоял там же, где и несколько часов назад. Со мной ещё была Харухи с её косичкой и Коидзуми в моей физкультурной форме.

Мы были там, где Харухи и Коидзуми остановились переодеться. Но не может же это относиться к делу!

Так, а сколько сейчас времени?

Глядя на часы, Асахина-сан-старшая сообщила мне:

— Сейчас четыре сорок восемь утра восемнадцатого декабря. Примерно через пять минут мир изменится.

Считая с момента, когда я нажал клавишу «Enter» двадцатого, и отправился на три года назад, восемнадцатое — это два дня назад. В тот день я, как обычно, отправился в школу, не подозревая, что меня ждёт, и был в смятении, увидев, что всё в «северной старшей» переменилось. Харухи исчезла, взамен появилась Асакура, Асахина-сан перестала меня узнавать, а Нагато вообще стала совершенно другим человеком.

Всё начнётся здесь, сейчас, передо мной. Преобразование будет запущено с минуты на минуту. А значит, я также смогу его предотвратить; именно для этого я здесь.

Только меня начало охватывать воодушевление от этого напряжённого ожидания.

— О нет! Я забыла туфли! — мягко воскликнула Асахина-сан.

Поскольку мы отправились сюда прямо из квартиры, естественно, мы летели босиком. Как и следовало ожидать, даже течение времени не способно было исправить неуклюжесть Асахины-сан.

— Присмотрит ли за ними Нагато-сан как следует?

Её тревога чуточку облегчила мне моё собственное беспокойство. Присмотрит, ещё как присмотрит. В конце концов, она умудрилась хранить танзаку три года. Пару туфель она так просто не потеряет. Заглянешь к ней как-нибудь, в шкафу посмотри…

Я умиротворённо раздумывал над этим, и вдруг, ни с того ни с сего, меня как электричеством ударило.

Ведь я тоже был без ботинок, не говоря уже о том, что нам пришлось прыгнуть из лета назад в холодную зиму, так что мороз ощущался ещё сильнее обычного. Я немедленно решил натянуть обратно пиджак, который держал в руках; тут я вдруг заметил, что Асахина-сан дрожит, плотно обхватив себя руками. Ну естественно, на ней же только блузка с длинным рукавом и мини-юбка, неудивительно, что она ужасно мёрзнет в такой мороз.

— На, надень, — я накинул пиджак на её дрожащие плечи. Даже меня тронуло собственное благородство.

— Ох, спасибо огромное. Прости, что я так.

Ничего, не извиняйся, пустяк. Если б ты не подождала меня три года назад, я бы никогда не смог вернуться сюда. Одного этого достаточно, чтобы я с радостью отдал тебе хоть всю свою одежду.

Асахина-сан одарила меня улыбкой, в которой прекрасно сочетались детскость и эротичность, и от которой подогнулись бы колени у половины читателей минимум, а затем сказала серьёзным тоном:

— Час почти пробил.

Может, и слава богу, что мы забыли ботинки, поскольку теперь мы двигались абсолютно бесшумно. Несмотря на это, Асахина-сан и я всё равно не осмеливались громко вздохнуть, тихо шагая по направлению ко входу в «северную старшую». Мы остановились на углу, и, как охотники, следящие за добычей, выглянули, высунув только головы, и уставились на тёмную дорогу впереди нас.

Фонарей в этом районе было немного, хотя около ворот один стоял. Видно было только то, что освещалось этим фонарём. Хотя свет и был тусклым, но, стой кто под фонарём, его всё равно можно было бы разглядеть.

— А вот и она…

Тёплая ладонь опустилась ко мне на плечо. Я почувствовал напряжённое, но нежное дыхание Асахины-сан — она дышала мне в ухо. Обычно меня бы это заворожило, но сейчас как-то не трогало.

Конвертор пространства-времени вышел из теней в круг света от фонаря.

Форма «северной старшей». Это она, та самая, о ком говорила Нагато. Она, переделавшая наш мир, разделившая участников «Бригады SOS» и сделавшая всех нас обыкновенными человеческими созданиями. Сохранившая лишь мои воспоминания, и полностью переписавшая память и историю всех остальных.

Сейчас она делала свой ход.

Мне всё ещё нельзя было выскакивать из укрытия, мне нужно было дождаться окончания изменений. Такой совет мне дала Нагато. Надо подождать, пока виновница полностью перепишет мир, перед тем, как вводить ей программу восстановления. Иначе того куска истории, в котором я активировал программу выхода, просто никогда не случиться. Я толком не понял, что Нагато имела в виду, ходя и Нагато, и Асахина-сан-старшая, кажется, ничуть в такой логике не сомневались. Должно быть, они хорошо ориентируются во всех этих потоках времени, человеку вроде меня никогда этого не понять. А раз уж мне не понять, лучше я последую советам профессионалов. Нагато меня никогда не обманет, она всегда будет на нашей стороне, с серьёзным видом на лице…

Я крепко вцепился в короткоигольный пистолет, который мне дала Нагато, и тихо ждал.

Ровным шагом виновница подошла к воротам «северной старшей». Она подняла голову, взглянула на теряющийся во тьме школьный комплекс и остановилась.

Её форменная юбка трепетала на ветру.

Похоже, она нас не заметила. Скажем спасибо наномашинам, введённым в нас Нагато, которые создают барьер скрытности и защитное поле на поверхности наших тел.

Виновница неожиданно выбросила вверх руку и сделала такое движение, как будто схватила что-то в воздухе. Выглядело это неестественно, как будто бы ей кто-то управлял, но я знал, что это не так.

— Ничего себе!.. — воскликнула Асахина-сан, — Такое мощное времятрясение. Она действительно настолько сильна… Поверить не могу, даже увидев собственными глазами.

А вот я, даже собственными глазами, никаких изменений не вижу. Ночное небо как было тёмным, так и осталось. Но Асахина-сан, кажется, убедилась в том, что виновница каким-то образом внесла чудовищные изменения в историю этого мира. Она из будущего, в конце концов, так что не удивительно, что она сразу всё заметила.

Асахина-сан тесно прижалась ко мне. Первоначально нас бы тоже затянуло в переделывающийся этой девушкой, виновницей, мир, но нас защищали укусы Нагато. Да, Нагато и Асахина-сан ещё как пригодились; похоже, я выбрал правильный путь действий. Теперь нужно принять меры, чтобы разрешить проблему. Я не могу позволить себе споткнуться на последнем препятствии.

Я затаил дыхание, увидев, как девушка опустила руку и внезапно обернулась в нашем направлении. Сначала я подумал, что она заметила, как мы за ней подглядываем, но, судя по всему, она просто оглядывалась.

— Не беспокойся, она нас не заметила. Она только что переродилась. Времятрясение… переделка мира закончена. Кён-кун, теперь пора действовать нам, — серьёзным и непреклонным тоном сказала Асахина-сан, и подала мне знак.

Я вышел из темноты и направился ко школьным воротам. Спешить мне было некуда, убегать девушка не собиралась. Как и следовало ожидать, когда она заметила меня, стоящего под фонарём, она всё ещё была около школьных ворот. Единственное, что изменилось — выражение её лица. Глядя, как она изумлённо уставилась на меня, я внезапно ни с того ни с сего почувствовал лёгкую тоску.

— Привет, — позвал я, как будто бы увидев старого друга, с которым я долго не встречался; и подошёл к ней, — Ну вот, это снова я.

Кое о чём я догадался по тону Асахины-сан-старшей. Из всех, кого я знал, кроме Харухи, лишь один человек мог заставить её так нервничать. Задумайтесь на минутку. После восемнадцатого числа все секретные подноготные членов «Бригады SOS» неожиданно испарились. Но характеры их всех остались без изменений, все, за исключением одного. У этого человека привычки, выражения и манеры совершенно переменились.

Под тёмным ночным небом, в форме «северной старшей» стояла хрупкая фигурка, не понимая, что происходит. Казалось, она не знала, что она здесь делает — как лунатик, внезапно очнувшийся и оглядывающийся по сторонам.

— Нагато, — произнёс я, — Это твоих рук дело, да?

Передо мной была Нагато в очках. Теперь, после наступления восемнадцатого числа эта Нагато Юки была просто последней участницей литературного кружка, а вовсе не пришелицей и не какой-то там загадочной сущность — лишь очень стеснительной поклонницей книг.

Нагато в очках смотрела с ещё большим изумлением, не понимая, что происходит:

— …Что… что… ты здесь делаешь?

— Это я тебя хотел спросить: ты хоть знаешь, что ты здесь делаешь?

— …Я гуляю тут, — с тревогой ответила Нагато, расширив глаза. Я глядел ей в лицо, а в её очках отражался свет фонаря. Я смотрел на неё вот так, и думал:

Нет, совсем нет, Нагато.

Она просто устала. Ей приходилось целыми днями вертеться вокруг Харухи, спасать раз за разом мою жизнь и тайком обеспечивать свои секретные мероприятия в каком-то неизвестном месте — неудивительно, что она устала от всего этого.

Вот что сказала нам Нагато в своей квартире совсем недавно, три года назад:

— Некорректные данные, накопившиеся в базе данных моей памяти, спровоцируют аномальную реакцию. Этот процесс неизбежен. Восемнадцатого декабря, через три года, я перестрою этот мир.

Она спокойно продолжала:

— Никаких мер противодействия не существует, поскольку я не знаю, почему возникли эти ошибки.

Зато я знаю.

Я знаю причину необъяснимых, ненормальных действий Нагато, и я знаю, что это за некорректные данные, которые копились в её памяти.

Это были самые простые желания. Даже для искусственного интеллекта под руководством сложной программы, даже для человекоподобного интерфейса, в котором ничего такого не устанавливали, — после нескольких лет жизни для неё было совершенно естественно обнаружить в себе эти желания. Тебе этого не понять, но я понимаю. И, наверное, понимает Харухи.

Я всё разглядывал и разглядывал встревоженное лицо Нагато. Но сонная участница литературного кружка лишь испытывала всё больший дискомфорт. Глядя, как беззащитно и беспомощно она выглядит, мне хотелось крикнуть в глубине души: Нагато! Это мы и называем эмоциями!

Ведь именно потому, что тебя создали без расчета на какие-либо эмоции, они и давили на тебя сильнее, чем на кого-либо. Тебе, наверное, хотелось накричать, психануть, сорваться на кого-нибудь. Нет, даже если не хотелось — Нагато всё равно можно понять. Прекрасно можно понять. В конце концов, я и сам виноват. Я привык всё время полагаться на неё, привык оставлять все проблемы на долю Нагато. Я всегда думал, что пока мне помогает Нагато, можно просто выключить мозги. Каким же я был дураком, ещё большим дураком, чем Харухи. У меня не было никакого права сейчас её осуждать.

Вот почему Нагато — этой девочке передо мной, — пришла в голову глупая идея поменять мир.

Аномальная реакция? Ошибка?

Какая чушь!

Это был мир, о котором мечтала Нагато — самый обычный мир.

Она сохранила память только мне, изменив её всем остальным, включая себя.

Только теперь я, наконец, нашёл ответ на вопрос, мучавший меня последние несколько дней.

Почему я единственный остался без изменений?

Ответ был прост: потому, что эта девушка хотела, чтобы я сделал выбор.

Что лучше — исправленный мир? Или оригинальный? По её прекрасно продуманному сценарию окончательное решение принимал я.

— Проклятье!

Какой, к чёрту, выбор! Не было у меня никакого выбора!

Если бы мне нужна была лишь «Бригада SOS», незачем было бы и возвращаться. Можно было бы просто начать всё заново в новом мире. Конечно, Харухи и Коидзуми учатся в другой школе, но это не слишком бы помешало. Мы просто считали бы наш загадочный кружок внешкольным увлечением. Встречаться можно было бы там же, где и обычно — в кофейне. Харухи бы придумывала там всевозможную ерунду, Коидзуми бы беспрестанно улыбался, Асахина-сан бы принимала невероятно страдальческий вид, а я бы просто глядел, нахмурившись, вдаль… В моей голове тут же всплыло изображение этой сцены. Тамошняя Нагато, наверное, тоже выглядела бы встревоженной, но, конечно, всё равно безмолвно читала бы свою книгу. И всё же…

Это была бы не та «Бригада SOS», которую я знал. Нагато не была бы пришелицей, Асахина-сан — гостьей из будущего, Коидзуми был бы просто обычным парнем, а у Харухи не было бы никаких сверхъестественных сил. Это был бы просто обычный, незатейливый, счастливый кружок.

Устраивает? Разве так даже не лучше?

Ведь как я обо всём этом поначалу думал? Что я говорил себе, глядя на постоянно создаваемые Харухи неприятности за рамками здравого смысла?

Сплошная морока.

Сколько можно!

Ты что, тупица?!

Всё, с меня хватит!

— …

У меня вдруг защемило в груди.

Обычный старшеклассник, вынужденно попадающий в различные неприятности, вечно жалующийся на Харухи, и кое-как умудряющийся выходить сухим из воды. Вот какую роль я играл всё это время.

А теперь, внимание! Да, Кён! Я с тобой разговариваю! Мне нужно задать себе очень важный вопрос, так что слушай внимательно и отвечай. Возражения не принимаются. Хватит простого «да» или «нет». Внимание, вопрос:

Разве тебе не кажется, что эта сумасшедшая и незаурядная школьная жизнь — это здорово?

Отвечай быстрее, Кён! Хорошенько подумай. Ну? Позволь спросить, что ты об этом думаешь? Давай, отвечай. Как мне этот мир, в котором меня носит кругами вокруг Харухи, на меня нападают пришельцы, путешественницы во времени объясняют мне нелепые теории и экстрасенсы вешают мне на уши философскую лапшу, в котором я оказываюсь заперт в закрытых реальностях, где беснуются гиганты, живу с говорящим котом, прыгаю туда-сюда по времени, не говоря уже о строжайшем запрете на то, чтобы о чём-то эдаком прознала Харухи — лишь бы командующая «Бригады SOS» и дальше счастливо носилась за загадочными происшествиями, абсолютно не осознавая, какую она в очередной раз натворила ерунду.

Разве такой мир не кажется тебе интересным?

Или, может быть, всё это жутко докучало тебе, и ты уже собирался сказать ей, что «хорошенького понемножку»? Ведь ты всегда считал её тупицей, и пытался игнорировать её? Ну? Ведь правда же? Отвечай. Ты и вправду так думаешь?

Не было там ничего интересного.

Уверен? По твоим словам, Харухи в оригинальном мире тебя ужасно раздражала. Какие бы сумасшедшие идеи не приходили в её голову, тебя всегда охватывала тоска. Ну разумеется, вполне естественно, что в этом мире не было для тебя ничего интересного. И не говори мне, что это не так! Ты знаешь, что так.

Но на самом деле тайком тебе всё это нравилось. Потому, что тот мир был интересным.

Почему, спросишь, я так считаю?

Так я скажу тебе, почему.

Разве ты не нажал клавишу «Enter»?

Ту клавишу, знаешь, для программы экстренного выхода, оставленной тебе Нагато.

Ты готов?

На этот вопрос ты, не колеблясь, ответил «да».

Разве не так?

Наша Пресветлая Богиня Нагато пошла на такое, чтобы сотворить для тебя стабильный мир, а ты посмел отказаться от её творения. С тех самых пор, как ты встретил Судзумию Харухи, тогда, в апреле, ты принимал этот глупый расклад, как данное. Тебе ведь на самом деле хочется вернуться в сумасшедший мир, где пришельцы, путешественники во времени и экстрасенсы свободно гуляют по школе. С чего бы, а? Разве не ты скулил всё это время, как ужасны были твои дела?

Если они были так ужасны, зачем ты запустил программу экстренного выхода? Останься ты в этом будничном мире, Харухи, Асахина-сан, Коидзуми и Нагато стали бы для тебя просто школьниками и школьницами, и ты жил бы счастливо — как обычно, под предводительством Харухи. Но поскольку у Харухи теперь не было бы никаких суперспособностей, со всеми потусторонними приключениями ты бы распрощался.

В этом мире Харухи была бы просто обычной девчонкой, привыкшей всеми командовать; Асахина-сан больше не носила бы на себе клеймо путешественницы во времени, она была бы просто милой школьницей; Коидзуми был бы обычным старшеклассником, без поддержки всяких загадочных «Корпораций», а Нагато — обычной застенчивой и скромной девушкой, любительницей книг, которой больше не приходилось бы разбираться со всеми проблемами, следить за кем-то или защищать кого-то. Да, хотя большую часть времени она оставалась бы бесстрастной, но иногда она бы радостно смеялась над какой-нибудь глупой шуткой, а затем бы ужасно краснела. Кто знает, может, она даже постепенно поборола бы свою замкнутость, проведи я с ней некоторое время.

Какой идиллией была бы такая жизнь — а ты от неё отказался!

Так почему же?

Я спрашиваю в последний раз. Отвечай честно.

Ходячая неприятность Харухи и бредущие за нею кошмарные происшествия — тебе это нравится?

— Ну разумеется, нравится! — ответил я, — Не нужно быть гением, чтобы сообразить, как это было здорово. Так что прекрати спрашивать у меня такие очевидные вещи.

Только законченный идиот сказал бы, что не видит в этом ничего интересного. Такой человек был бы в тридцать раз тупее Харухи.

Ведь послушайте, здесь есть пришельцы, гости из будущего и экстрасенсы!

Даже чего-то одного было бы уже достаточно, но три захватывающих персонажа вместе! А тут ещё и Харухи, чья загадочная сила пока что дремлет. Такими темпами мне никогда не придётся скучать. Если бы кто-то был недоволен такой жизнью, я бы сам его в землю вогнал!

— Вот, значит, как, — произнёс я себе. Можно сказать, на меня, наконец, снизошло озарение, — Всё-таки, мой мир — прежний. Этот мир мне не подходит. Прости, Нагато. Ты мне больше нравишься такой, как была раньше. К тому же, очки тебе не очень идут.

Эта Нагато посмотрела на меня с очень озадаченным видом:

— Я не понимаю…

Нагато Юки, которую я знаю, никогда не сказала бы такого.

Девочка передо мной понятия не имела о прошедших трёх днях, с того момента, как я обнаружил, что что-то не в порядке, и по «настоящее время». Ну конечно, ведь эта Нагато только что переродилась, и ещё меня не встречала. Она и не помнит о том, как была потрясена, когда я ворвался в комнату литературного кружка.

Единственное, что было у этой Нагато — поддельные воспоминания о нашем походе в библиотеку. За исключением этого похода, все наши общие воспоминания были у неё ещё впереди.

Несколько месяцев назад я оказался заперт в серой закрытой реальности наедине с Харухи. Если верить Коидзуми, это был творимый Харухи новый мир.

Нагато, наверное, использовала ту же силу. Она как-то сумела подсмотреть или украсть эту загадочную способность у Харухи, и, с её помощью, создала этот мир.

Да уж, удобное умение. Всякому время от времени хочется начать всё сначала, или вернуть всё назад, так, чтобы было удобнее.

Но обычному человеку никогда не исполнить таких желаний. Поэтому лучше бы о таком и не мечтать. Я вот сам не хочу ничего начинать заново, поэтому я и вернулся из закрытой реальности вместе с Харухи.

Ну а сейчас эти божественные, неограниченные способности передались от Харухи к Нагато. Харухи ни о чём и не подозревала, а Нагато, не удержавшись, принялась изменять мир.

— Нагато, — я двинулся вперёд, к стоявшей неподалёку сжавшейся хрупкой фигурке. Нагато, не шевелясь, смотрела на меня в ответ, — Сколько бы меня не спрашивали, ответ будет один. Пожалуйста, верни всё назад. В том числе и себя. И пусть мы снова будем встречать всё плечом к плечу, что бы ни ждало нас в комнате кружка. Только скажи — я всегда буду рядом. Харухи в последнее время не слетает с катушек, так что не стоит использовать такие опасные силы, чтобы исправлять мир. Просто оставь всё, как есть.

В её глазах под стёклами очков читался страх.

— Кён-кун… — Асахина-сан потянула меня за рукав, и сказала, — Бесполезно что-то объяснять этой Нагато-сан. Она ведь и сама изменилась. Эта Нагато-сан — просто обычная девочка без всякой магии…

Вдруг я кое о чём подумал.

Длинноволосая Харухи из этого мира называла меня Джоном. У неё не было никаких божественных или дьявольских сил, она была просто обычной школьницей, и, ни секунды не сомневаясь, она ворвалась в «северную старшую». Её глаза ярко сверкали и она внимательно слушала мой рассказ о «Бригаде SOS», восклицая «Как интересно!»

Коидзуми всё время широко улыбался, и сознался, что влюблён в Харухи. А в моей физкультурной форме переводной студент-отличник ходил с явным затруднением на лице.

Нагато в очках подарила мне приглашение вступить в литературный кружок, и вспоминала вместе со мною наше выдуманное прошлое. Улыбка на её лице была солнцем, встающим из-за горизонта; я ничего не могу с собой поделать, я хотел бы увидеть эту улыбку снова.

Я понял, что больше никогда не увижу этих людей. По правде говоря, мне их немного не хватало. Вот только все их жизни были выдумкой. Это были не те Харухи, Коидзуми, Нагато и Асахина-сан, которых я знал. Жаль, что мне не удалось с ними попрощаться, но я уже принял решение. Я хочу вернуться ко своим Харухи, Коидзуми, Нагато и Асахине-сан.

— Прости.

Я поднял пистолет и навёл его. Нагато инстинктивно застыла на месте. Видя её реакцию, я почувствовал себя ужасным преступником. Но я уже зашёл так далеко, что не было смысла сомневаться.

— Скоро всё снова станет, как раньше. Мы опять отправимся в кучу самых разных мест, у нас будет наша рождественская похлёбка, а потом мы поедем в особняк на заснеженной горе. Хочешь, в этот раз ты будешь великим детективом? Великим детективом, который может распутать дело тотчас же, как случится преступление, а? Будет…

— Кён-кун! Осторож… КЯЯЯЯ!!!

Только Асахина-сан закричала, как кто-то налетел на меня со спины. Бух! От тяжёлого удара я пошатнулся, а вместе со мной зашаталась и тень под фонарём. Но в этой тени была тень кого-то ещё. Как это? Кто тут?

— Я не дам тебе тронуть Нагато-сан!

Я обернулся через плечо, и увидел бледное девичье лицо.

Асакура Рёко.

— Что за…

У меня не получилось ничего сказать, поскольку я внезапно почувствовал, как что-то смертельно холодное проткнуло мой живот. Что-то плоское глубоко прорвалось в моё тело. Как холодно. Чувство дезориентации было куда сильнее боли. Что такое творится? Как, почему? Что здесь делает Асакура?

— Хи-хи,

Мне её улыбка показалась страшной, как улыбка внезапно заулыбавшейся холодной маски. Асакура отскочила от меня, вырвав окровавленный нож, которым она меня проткнула.

Теряя равновесие, и крутясь, как волчок, я свалился на землю. Колени Нагато-сан, стоявшей всё это время передо мною, подогнулись, она осела на землю и сказала в ужасе:

— Асакура… — сан?

Как будто здороваясь, Асакура-сан помахала своим складным ножом, измазанным в моей крови, и сказала:

— Привет, Нагато-сан. Не бойся, пока я здесь, я уничтожу любого, кто посмеет угрожать тебе. Для этого меня и создали.

Асакура улыбнулась и сказала дальше:

— Этого ведь ты и хотела, не так ли?

Неправда! Нагато никогда не захочет такого. Она не из тех, кто душит птичку, которая неправильно поёт. Ни за что. Но Нагато начала работать неправильно, и эта, вновь созданная Асакура, тоже, беря пример с Нагато, стала работать неправильно.

На меня мягко опускалась тень Асакуры. Вскоре её фигура полностью скрыла от меня луну.

— Позволь мне отправить тебя в последний путь. Ты умрёшь, и проблемы разрешатся сами собой. Ведь это ты, в первую очередь, причиняешь страдания Нагато. Болит, да? Наверняка болит. Наслаждайся этой болью, поскольку она, скорее всего, будет твоим последним земным ощущением.

Клинок начал опускаться…

Во мгновение ока с одной из сторон возникла рука.

— …!!!

Кто-то перехватил лезвие ножа, причём голыми руками.

— Кто?..

Голыми руками?!. Где я такое уже видел?

Моё зрение всё ухудшалось и ухудшалось, я уже не мог разобрать, кто это был. Было слишком темно; кто-нибудь, включите свет, пожалуйста? Прямо за ней был яркий уличный фонарь, так что я не мог различить черт лица. Всё, что я смог увидеть — у неё были короткие волосы, она была в форме «северной старшей»… и она была без очков… вот и всё, что я разглядел… Коидзуми! …Где наш осветитель, когда он нужен?!

— Ай?!.. — мягко воскликнула Нагато, сидевшая на земле. В стёклах её очков отражался свет фонаря, так что я не смог разобрать выражения её лица. Что там было — страх? Или изумление?

— Стой! Ты же…?! Но как… — кричала Асакура. Кажется, она обращалась к той девочке, что поймала лезвие голыми руками, но девочка не произнесла в ответ ни слова.

Асахина-сан, судя по голосу, была прямо рядом со мной:

— Мне так жаль… Кён-кун, мне следовало бы знать, а я…

— Кён-кун! Кён-кун… Нет! Не надо!

Похоже, тут было две Асахины-сан. Одна — взрослая Асахина-сан, а другая — моя лолита-Асахина-сан. У обеих ручьями текли слёзы по лицу, и обе трясли меня изо всех сил. Эй, ребята, больно…

…Что? А что здесь делает Асахина-сан-младшая? Я ещё могу понять, что взрослая Асахина-сан держит меня на руках, и плачет, мы с ней всё-таки вместе прибыли в это время, но откуда тут взялась маленькая Асахина-сан? А, я понял. Это те самые иллюзии, пролетающая в последние секунды жизнь перед глазами…

Да уж, это было пострашнее, чем чувствовать боль или наблюдать, как кровь рекой течёт из твоего тела.

Проклятье, я ведь умру.

Пока я судорожно жалел о том, что не написал завещания, я почувствовал, что кто-то возник надо мной. Это кто-то приподнял меня, и подобрал сделанный Нагато иглоукалыватель, который я уронил на землю.

Знакомый голос, я вот только не смог вспомнить, чей, сказал:

— Уж прости. По некоторым причинам я не могу спасти тебя прямо сейчас, но ты на меня не злись. В конце концов, мне тоже пришлось нелегко. Ладно, дальше мы как-нибудь разберёмся. Точнее, я-то уже знаю, как именно мы разберёмся, да и ты потом выяснишь. Так что пока просто поспи немного.

О чём он говорит? И к кому он обращается? Разберёмся? И кто с кем разберётся? Картинки рокового удара Асакуры, Нагато в очках, на коленях, опиравшейся руками об землю, двух Асахин-сан и Харухи в форме другой школы все перемешались и закружились…

Я медленно потерял сознание.

Глава 6

Чирк, чирк.

Чиркающий звук долетал до моих ушей.

Моё сознание медленно возвращалось ко мне из темноты, и мозг начинал слабо соображать.

Возможно, всё это было сном. Насколько мне припоминается, сон был очень интересным. Обычно, когда просыпаешься, сон кажется интересным минут пять. Но когда принимаешься чистить зубы, подробности начинают расплываться, и, к моменту, когда готов завтрак, ты уже полностью забываешь их. А когда замечаешь пропажу, всё, что остаётся в голове — «это был такой интересный сон». Я уже много раз испытывал это на себе.

Бывали, впрочем, и случаи, когда сны оказывались совершенно не интересными, зато запоминались во всех подробностях, и врезались мне в память надолго. Может быть, это были не сны, а лишь что-то похожее, вроде той ночи, когда мы с Харухи оказались заточены в закрытой реальности, — реально происходившие события, принятые, однако, подсознанием за сны.

Это было первое, о чём я подумал, открыв глаза.

Потолок был белым, а значит, я находился не у себя дома. Ослепительный оранжевый закат красил стены, белые, как и потолок, во всевозможные цвета. Знать бы, утро это или вечер.

— Вот тебе на.

Для только-только приходящего в себя сознания этот голос был такой же отрадой, как церковный звон для глубоко верующего.

— Наконец-то ты очнулся. Похоже, спалось тебе неплохо.

Я повернулся посмотреть на владельца голоса. Парень сидел на стуле рядом с моей кроватью, и держал в руке яблоко, очищая его кухонным ножом. Чирк, чирк. Шкурка яблока медленно отлеплялась и свисала вниз.

— Надо бы сказать «с добрым утром», но ведь солнце уже садится, — Коидзуми Ицуки одарил меня своей мягкой улыбкой.

Коидзуми положил очищенное яблоко на поднос, и поставил его на стол у изголовья кровати. Потом он взял ещё одно яблоко из бумажного пакета, и, улыбнувшись, сказал мне:

— Слав богу, ты, наконец, очнулся. Я совершенно не представлял, что делать. Ах… Какой-то у тебя растерянный взгляд. Ты меня узнаешь?

— Это я тебя хотел спросить. Ты меня знаешь?

— Странный вопрос. Конечно, знаю.

Что это был за Коидзуми — можно было сказать по одному взгляду на его форму.

Он был в тёмно-синем костюме, а не в чёрном пиджаке.

Это была форма «северной старшей».

Одна из моих рук лежала над одеялом. Сверху к ней подходил проводок от пакетика с какой-то жидкостью. Я посмотрел на эту штуку и спросил:

— Какое сегодня число?

На лице Коидзуми отразилось выражение, которое, по крайней мере, в его случае, означало удивление.

— И это первое, что ты спрашиваешь, когда приходишь в себя? Да уж, ты умеешь держать себя в руках. Что касается ответа, так сейчас около пяти вечера, двадцать первое декабря.

— Двадцать первое…

— Да. Третьи сутки с тех пор, как ты впал в кому.

Третьи сутки? Кома?

— Где мы?

— Частная больница.

Я огляделся. Мы находились во внушительных размеров одноместной палате, я спал на больничной койке. Надо же, меня записали в одноместную палату; богатая у меня, должно быть, семья, а я-то и не знал.

— Друг моего дяди — директор больницы, так что, как будешь лечиться, для тебя здесь особый приём.

Да, выходит, семья у меня всё-таки не такая богатая.

— Ну, благодаря вмешательству «Корпорации», ты можешь без всяких вопросов легко остаться здесь на целый год. Тем не менее, я очень рад, что ты очнулся всего через три дня. Нет, нет, деньги здесь не при чём. Моё начальство меня попросту чуть на куски не разорвало за то, что я не уследил за тобой и допустил такое. Мне даже придётся писать объяснительную записку.

Двадцать первое, три дня назад — это восемнадцатое. Что я тогда делал? …А, помню. Я был на краю смерти из-за огромной потери крови, и они отвезли меня в больницу… Нет, стойте, что-то тут было не так.

Я тревожно взглянул на больничный халат, надетый на меня, и потрогал рукой свой живот справа.

Никаких ощущений. Вообще-то, рана должна онеметь, но она едва ли чесалась. Невозможно излечиться от такого ранения за три дня, если только кто-то не залатал меня по полной программе.

— И почему меня положили в больницу? Из-за комы?

— Значит, ты всё-таки забыл. Ну, наверное, тебя нельзя за это винить, ведь ты так сильно ударился головой.

Я потрогал голову. На ощупь там были только волосы — никаких повязок или защитных сеток.

— Что удивительно, ты не получил никаких внешних повреждений или внутренних кровотечений. Твои мозги тоже функционировали нормально. Даже лечащие врачи были сбиты с толку. Они не могли понять, что с тобой не так.

— Но…, - продолжал Коидзуми, — Мы сами видели, как ты свалился через целый лестничный пролёт. Да уж, тогда это выглядело страшно. По правде говоря, думаю, мы все побелели. Ты с таким грохотом рухнул на землю, что я не удивился бы, если бы ты навсегда потерял сознание. Рассказать, как это случилось?

— Валяй.

Значит, я спускался по лестнице в здании, где размещались кружки, и то ли споткнулся, то ли что, но я просто покатился вниз, и рухнул, приложившись головой об землю. Жмак! Тут я перестал двигаться.

Коидзуми рассказывал всё так живо, как будто бы это происходило на самом деле:

— Потом была та ещё суматоха. Нам пришлось вызвать скорую, и отвезти тебя, а ты был всё ещё без сознания, в больницу. Судзумия-сан была белее мела, я в первый раз её такой видел. Да, скорую вызвала Нагато-сан. Это её собранность спасла тебе жизнь.

— А что Асахина-сан?

Коидзуми пожал плечами и сказал:

— Вела себя так, как и следовало ожидать. Вцепилась в тебя, плакала и звала тебя по имени.

— В котором часу восемнадцатого декабря всё это произошло? На какой лестнице?

Я задавал вопросы один за другим, поскольку восемнадцатого был как раз тот день, когда мир перевернулся с ног на голову, а я начал паниковать.

— Ты даже это забыл? Сразу после полудня, как только закончилось совещание «Бригады SOS». Мы все пятеро как раз собирались пойти за какими-нибудь покупками.

Покупками?

— Ты и этого не помнишь? Слушай, ты точно не притворяешься?

— Неважно, ты рассказывай.

Улыбка на губах Коидзуми смягчилась:

— Повесткой дня на совещании стоял вопрос, хмм, что нам делать днём на Рождество. Судзумия-сан сказала, что неподалёку от её дома будет какой-то детский праздник, и «Бригада SOS» выступит там с гастрольным спектаклем. Так можно было бы найти применение костюму Санты Асахины-сан. Она бы нарядилась великолепным Сантой, и раздавала бы детям подарки. Эта весёлая затея была целиком придумана Судзумией-сан.

Ну вот, опять; чего только не придумает!

— Но было бы не слишком правдоподобно обойтись одной лишь девочкой-Сантой. Так что Судзумия-сан решила нарядить одного из нас оленем, чтобы тот привёз Асахину-сан на сцену. В итоге нам пришлось тянуть жребий… Кто, по-твоему, оказался счастливчиком? Вспоминаешь?

Ничего я абсолютно не вспоминаю. Чтобы вспомнить то, чего у тебя и в памяти-то нет, нужно быть неподражаемым обманщиком. Таких людей нужно совсем в другой больнице проверять. Хотя Коидзуми об этом говорить бесполезно.

— Ну неважно, просто знай, что счастливчиком оказался ты. Мы собирались сделать для тебя костюм оленя, и нам нужно было отправиться за кое-какими материалами. Когда мы спускались по лестнице, ты и свалился.

— Как по мне, это совершенно дурацкая история.

Услышав мою реплику, Коидзуми поднял брови:

— Ты шёл позади всех, так что никто не заметил, как именно ты упал. Мы только видели, как ты свалился, вот так, — Коидзуми изобразил, дав яблоку скатиться с его правой руки, и поймав его левой, — Попросту говоря, ты катился кубарем.

Коидзуми вернулся к очистке яблока.

— Мы бросились к тебе, но ты лежал без движенья. Судзумия-сан говорит, что видела кого-то на пролёт выше. Она заметила исчезающий краешек чьей-то юбки. Мне тоже это показалось странным, так что я провёл кое-какую разведку. В это время в здании не было никого, кроме нас. Даже Нагато её не видела. Эта девочка просто растворилась в воздухе, как привидение. Мы всё это время ждали, что ты очнёшься, и мы сможем спросить тебя, кто тебя толкнул…

Я не помню. Тогда я был уверен, что лучше всего ответить так. Это был самый обычный несчастный случай. Недосмотрел; уж не везёт — так не везёт. Наверное, на этом я и остановлюсь.

— Только ты приходил меня навестить?

А где Харухи? — хотел было спросить я, но не стал. Однако Коидзуми всё же фыркнул и сказал:

— Около тебя дежурили всё это время. Ты кого-то ищешь? Не беспокойся, мы все сидели рядом с тобой по очереди. Пока ты лежал в коме, рядом всегда кто-то был. Сейчас вот, кажется, должна подойти Асахина-сан.

Что-то во взгляде Коидзуми беспокоило меня; казалось, он не знал, что ему сказать, как человек, чью первоапрельскую шутку приняли за чистую монету. На что он намекает?

— Нет-нет, я ни на что не намекаю. Я просто завидовал тебе. Можешь считать, что это был взгляд зависти.

Чего это ты завидуешь больному, ушибившему себе голову?

— Хотя мы, обычные участники кружка, по очереди дежурим около тебя, командующая считает своей обязанностью лично следить за здоровьем своих подчинённых…

Коидзуми, изящно сняв всю шкурку с яблока, сложил из неё фигурку кролика, а затем положил на поднос в изголовье кровати.

— Судзумия-сан провела всё это время здесь. Последние три дня она никуда отсюда не выходила.

Я повернулся посмотреть с другой стороны кровати, куда указывал Коидзуми.

— …

Там она и была.

Тесно завернувшись в спальный мешок, Харухи сопела, слегка приоткрыв рот.

— Мы все волновались за тебя, что она, что я.

В его голосе сквозила такая печаль, что это напоминало какую-то мыльную оперу.

— Видел бы ты, как мучалась Судзумия-сан… Ладно, это я расскажу в другой раз. А сейчас — ты ничего не хочешь сделать?

Ну почему все так любят мною командовать?! Асахина-сан-старшая, теперь вот ещё Коидзуми… Но я не стал с ним спорить. Мне даже неохота было выяснять, кому он сидел и чистил тут столько яблок.

— Пожалуй, — ответил я.

Мне очень захотелось нарисовать что-нибудь у неё на лице[21]. Может, в другой раз у меня будет на это достаточно времени.

Я сел прямо, протянул руку и коснулся этого её с виду сердитого лица.

Её волосы ещё не отросли настолько, чтобы можно было заплести из них косичку. Я тут же заскучал по её длинным волосам. Как будто назло мне её короткие волосы зашевелились.

Харухи проснулась.

— …Ммм…хмм? — сказала Харухи, пытаясь продрать глаза, и, как только она поняла, кто щиплет её за щёку…

— Ай?!

Она тут же попыталась вскочить, но потерпела с этим оглушительную неудачу, забыв, что она застегнула себя внутри спального мешка — так что она каталась, извиваясь, как червяк. Наконец, она кое-как освободилась, наставила на меня палец и принялась ругаться:

— Черт тебя подери, Кён! Ты не мог меня предупредить, прежде, чем будить, а?! Я даже морально не подготовилась!

Совершенно невозможные запросы. Но видеть, что она сыпет проклятиями, было для меня эффективней любого лекарства.

— Харухи.

— Что?

— Слюни подотри.

Лицо Харухи на секунду дёрнулось, она поспешно вытерла губы, а затем уставилась на меня этим своим сердитым взглядом:

— Ты… Ты точно мне ничего не нарисовал?

Еле удержался.

— Хмпф. Ладно. Ничего не хочешь сказать?

Я ответил ей так, как она ожидала:

— Извини, что заставил беспокоиться.

— Правильный ответ. В конце концов, беспокоиться о благополучии членов бригады — обязанность командующей!

Харухина брань была для меня божественным пением. В этот момент от двери донёсся мягкий стук. Коидзуми автоматически вскочил и распахнул дверь.

Только третья посетительница увидела меня,

— А, а, а…

В дверях, с вазой в руках, застыла никто иная, как одиннадцатиклассница из «северной старшей» с длинными волосами, милым детским личиком и хрупкой, но прекрасно развитой фигурой.

— Эээ… приветик, Асахина-сан.

Стоит ли говорить «давненько не виделись» я теперь уже совершенно не представлял.

— Хлюп…

Слёзы закапали из глаз Асахины-сан.

— Слава богу… Ох… Слава богу…

Мне снова очень захотелось обнять её; кто знает, может, и Асахине-сан того же хотелось. Впрочем она, кажется, забыла поставить на пол вазу, и лишь стояла и плакала.

— Чего ты так сильно радуешься? Он просто стукнулся головой и отключился. Я-то с самого начала знала, что Кён скоро придёт в себя, — заявила Харухи делано бодрым голосом, и продолжила, не глядя на меня:

— Как я уже объявляла раньше, «Бригада SOS» работает 365 дней в году без выходных. Никому не разрешается брать отгулы. Я не признаю никаких глупых отговорок, вроде больничного за то, что ты стукнулся головой и впал в кому, ни за что! Ты меня понял, Кён? Цена за трёхдневную самоволку очень высока. Ты оштрафован! И мало того, ты дополнительно оштрафован за просрочку!

Коидзуми фыркнул, а огромные слёзы Асахины всё капали и капали на пол. Харухи же отвернулась прочь. На первый взгляд могло показаться, что она в ярости.

Я посмотрел на них, а потом кивнул головой и пожал плечами:

— Ну ладно. Вместе с этим штрафом за просрочку, сколько с меня?

Харухи взглянула на меня, улыбка на её лице сияла так ярко, что трудно было поверить, что ещё секунду назад она злилась. Очень, очень простодушная девочка.

В итоге было решено, что мне придётся платить за всех в кофейне три дня подряд. Я подумал, что мне, наверное, придётся опустошить свой банковский счёт…

— И ещё кое-что…

Как, и ещё?

— Угу, мы ещё не касались компенсации за все доставленные нам волнения. Да, кстати, Кён, на рождественской вечеринке тебя можно нарядить оленем, и заставить выполнять для нас всякие театральные трюки. Будешь изображать оленя, пока нас всех не рассмешишь! Если будет слишком скучно, я тебя в другую вселенную выкину! И на детском празднике тоже будешь оленя играть. Слышишь меня?! — Харухи тыкала в меня пальцем, а зрачки её глаз сверкали, как призмы[22].

Хоть я и полностью пришёл в себя, это не значило, что я сразу мог выписываться. После того, как ко мне заглянул осмотреть меня доктор, меня направили на обследование на всевозможных машинах. Это всё было так сложно и скучно, что казалось, будто они пытаются сделать из меня киборга. После дня разнообразных проверок, меня ждала ещё одна ночь в госпитале. Но для меня сегодняшняя ночь будет моей первой ночью в госпитале, и, поскольку раньше в госпиталях я никогда не был, почему бы и не поглядеть, на что это будет похоже.

Харухи, Коидзуми и Асахина-сан как раз собирались уходить, когда ко мне пришли мама с сестрёнкой. Харухи разговаривала с ними очень вежливо, — никогда не подозревал, что она может быть такой обходительной, — что меня немного удивило.

Пока я убивал время, болтая с мамой и сестрой, голову мою занимали различные мысли.

Если бы всё шло по-старому, что бы было дальше? Нагато, Коидзуми и Асахина-сан были бы обычными человеческими созданиями, без всяких сверхъестественных секретов. Нагато была бы молчаливой книжной девочкой из литературного кружка, Асахина-сан — невероятно красивой старшеклассницей, а Коидзуми — обычным переводным школьником, только в другой школе.

А Харухи, наверное, была бы просто эксцентричной школьницей.

Возможно, при таких обстоятельствах тоже можно было бы написать интересный рассказ. Не было бы никаких «правд об этом мире», не приходилось бы бояться перемен. Это была бы самая обыкновенная история, без какой-либо связи с нашим перекошенным миром.

Наверное, я бы в этом сюжете никакой роли не играл. Всё, что мне бы там довелось — мирно жить своей школьной жизнью, и дожить без происшествий до выпускного.

В каком мире мне было бы лучше?

По-моему, теперь я знаю правильный ответ.

Мне хорошо только в этом, «настоящем мире». Иначе зачем бы я рисковал своей жизнью, стараясь сюда вернуться?

Какой бы мир выбрала ты, вот вопрос? По-моему, ответ очевиден. Или мне одному так кажется?

Когда моя семья ушла домой, и свет в палате потух, мне оставалось только глядеть в потолок. Более интересных занятий не было, так что я решил закрыть глаза.

Говорят, последние три дня — в этом мире, разумеется, — я провёл во сне.

Значит…

Если мир стал таким, получается, его изменили.

Этот мир меняли уже дважды. Мир, искажённый Нагато, изменился ещё раз, превратившись в нынешний, исходный мир. Вот только кто изменил мир во второй раз?

Точно не Харухи. У Харухи из тех трёх дней не было таких сил, а нынешняя Харухи даже не знает, что мир изменялся.

Тогда кто?

Она спасла мою жизнь, перехватив клинок Асакуры голыми руками. Только один человек способен на такое.

Это Нагато.

К тому же, перед тем, как потерять сознание, я видел двух Асахин-сан. Вторая из них была не взрослой Асахиной-сан, а моей школьной Асахиной-сан. Та самая милая, прилетевшая из будущего старшеклассница, которую я прекрасно знал.

И был ещё один человек, чей загадочный голос обратился ко мне в самый последний момент. Я знал, что уже слышал этот голос раньше.

Я напряг память, вспоминая, кто бы это мог быть, но тут же сообразил, что нечего было и думать.

Это был мой собственный голос.

— Ах, так вот, значит, как.

В таком случае…

Мне придётся ещё раз слетать в ту плоскость времени. Мы вернёмся в раннее утро восемнадцатого декабря, и со мною полетят Асахина-сан и Нагато из этого времени.

Только тогда мир вернётся в его прежнее состояние.

Асахина-сан займётся переносом меня и Нагато назад в ту плоскость времени, а задачей Нагато будет исправить саму себя из прошлого, сбившуюся с пути за прошедшие три дня. Не знаю уж, использует она Харухины способности, или силы объединения организованных информационных сущностей.

У меня тоже была роль в этой постановке.

Так я, по крайней мере, думал. Если бы я не услышал тогда собственного голоса, меня бы сейчас здесь не было. Чтобы оставить моё собственное нынешнее существование без изменений, мне нужно полететь назад и сказать самому себе то же самое:

— Уж прости. По некоторым причинам я не могу спасти тебя прямо сейчас, но ты на меня не злись. В конце концов, мне тоже пришлось нелегко. Ладно, дальше мы как-нибудь разберёмся. Точнее, я-то уже знаю, как именно мы разберёмся, да и ты потом выяснишь. Так что пока просто поспи немного.

Я несколько раз повторил про себя эти слова, запоминая. Если не изменяет память, я сказал так. Я, конечно, не могу гарантировать, что совпадает слово в слово, но смысл должен быть таким.

А уготованной мне ролью будет подменить заколотого ножом себя, и воспользоваться иглоукалывателем.

Я понял и причину, по которой мне нельзя было спасать самого себя от ножа Асакуры. Ведь, судя по тону меня из будущего, я никуда не спешил. Должно быть, я заранее спрятался где-нибудь неподалёку. Асахина-сан и Нагато тоже появились в самый подходящий момент. Нельзя было действовать ни слишком рано, ни слишком поздно. Я вынужден был дожидаться, пока меня заколет Асакура. Почему? Потому, что для меня из будущего это уже произошло. Цитируя Асахину-сан,

— Это предопределённое событие.

Стояла уже поздняя ночь, но спать мне не хотелось.

Я ждал. Кого я ждал, спросите вы? Конечно же, я ждал единственного человека из моих знакомых, который меня ещё не навестил. Было бы смешно, если бы она не пришла.

Я лежал в постели, всё это время глядя на потолок. Моё терпение было вознаграждено лишь поздно ночью, когда часы посещений уже давным-давно прошли.

Дверь в палату медленно открылась, и в хлынувшем из коридора свете на пол легла тень хрупкой фигурки.

Там стояла последняя моя сегодняшняя посетительница, Нагато Юки.

Как обычно, без всяких эмоций, Нагато сказала:

— Я несу ответственность за всё произошедшее.

Я почему-то почувствовал ностальгию от этого спокойного голоса.

— Моё наказание сейчас определяют.

Я приподнял голову и спросил:

— Кто определяет?

— Объединение организованных информационных сущностей, — спокойно ответила Нагато, так, как будто бы всё это происходило с кем-то другим.

Конечно, Нагато давным-давно знала, что она наведёт всю эту суматоху утром восемнадцатого декабря. Ведь я навестил Нагато три года назад со взрослой Асахиной-сан. Она всё прекрасно знала, и изо всех сил пыталась это предотвратить. Но надвигающееся никак нельзя было остановить. Иногда даже когда знаешь, чем всё кончится, этого так просто не избежать. Нет, секунду, ведь можно было кое-что предусмотреть…

Я внезапно подумал о поведении и манерах Нагато, о том, что они слегка изменились за это лето.

— Но постой, — перебил я её, — если ты знала, что через три года слетишь с катушек, ты ведь прекрасно могла меня предупредить? После школьного фестиваля, например, или перед соревнованиями по бейсболу. Тогда бы я мог заранее что-нибудь предусмотреть на восемнадцатое декабря. Нужно было бы просто созвать всех и снова отправиться на три года назад.

Нагато была холодна, как лёд, куда там до улыбки:

— Даже если бы я сообщила тебе об этом заранее, то, сломавшись, я всё равно могла бы удалить все твои воспоминания о произошедшем и изменить мир. Кроме того, не было никаких гарантий, что ещё не произошедшее вообще произойдёт. Последнее, что я могла сделать — это сохранить тебя на восемнадцатое декабря без изменений.

— Разве ты не оставила мне программу экстренного выхода? Всё в порядке, этого было более, чем достаточно!

Слушая её спокойную речь, я вдруг начал злиться. Не на Нагато. Не на себя.

Бесцветный голос эхом отдавался в стенах палаты:

— Я не могу гарантировать, что не сломаюсь снова в будущем. Пока я остаюсь с вами, мои внутренние ошибки будут продолжать накапливаться. Это слишком опасно.

— БРЕД СОБАЧИЙ! А ну передай им сообщение от меня!

Услышав, что я ругаюсь, Нагато наклонила голову практически на два сантиметра, и даже моргнула.

Я потянулся и схватил её хрупкую бледную руку. Нагато не сопротивлялась.

— Скажи это своим боссам, и слушай внимательно. Если они когда-нибудь, если они хотя бы подумают о том, чтобы тебя забрать, я спущу на них всех собак ада. Я верну тебя назад, во что бы мне это ни стало. Да, пусть у меня нет никаких сил, но я легко натравлю на них Харухи.

И действительно, у меня ведь была козырная карта, чтобы натравить на них Харухи. Достаточно просто сказать ей: «Меня зовут Джон Смит».

Точно. Хотя мои собственные силы абсолютно ни на что ни годятся, у этой балды Харухи как-то оказались нечеловеческие способности. Исчезни Нагато, я выложу этой девочке всё, пока она мне не поверит. А затем мы отправимся в путешествие на поиски Нагато. Даже если её начальство спрячет её или уничтожит её, Харухи наверняка придумает что-нибудь, чтобы развернуть всё задом наперёд. Кто знает, может и Коидзуми с Асахиной-сан нам помогут. И какое тогда кому будет дело до каких-то там объединённых сущностей, жмущихся по каким-то уголкам вселенной?! Кому будет какое дело, существовали они, или нет?!

Нагато одна из нас. А если кто-то из «Бригады SOS» вдруг пропадёт, Харухи это ни за что так не оставит. Не только Нагато; исчезни вдруг Коидзуми, или Асахина-сан, или я, — даже по нашей собственной воле, — эта девочка никогда не сдастся так легко, она не остановится ни перед чем, она обязательно вернёт нас назад. Вот вам Судзумия Харухи, нахальная, самовлюблённая, бесцеремонная и недисциплинированная королева «Бригады SOS».

Я бешено смотрел в лицо Нагато:

— Если твой босс когда-нибудь вздумает шутить какие-нибудь шуточки, я объединюсь с Харухи и мы перевернём мир с ног на голову. Мы создадим новый мир, вроде того, что был эти три дня, где будешь ты, и не будет объединения информационных сущностей. Это им наверняка куда как больше не понравится. Наблюдения? Мою задницу они понаблюдают!

Чем больше я говорил, тем больше разъярялся.

Я понятия не имел, насколько организованными были эти объединённые информационные сущности, но они должны были бы быть довольно умны. Наверное, они из тех, кто может посчитать число Пи до ста миллионов знаков после запятой за пару секунд и умеет делать всякие трюки.

А раз так, то мне нужно им кое-что сказать.

Я уверен, ребята, что для вас было бы парой пустяков подарить Нагато более человеческую личность. Потому, что перед тем, как стать сумасшедшей убийцей, Асакура была весьма популярна в классе, не говоря уже о том, что она была общительной и дружелюбной. Она даже приглашала одноклассниц на прогулки за покупками по выходным. Если вы могли сотворить кого-то вроде неё, зачем вы создали Нагато одинокой, маленькой школьницей, сидящей и читающей книги в полном одиночестве в комнате литературного кружка? Вы что, думали, что так это будет больше похоже на литературный кружок, вы думали, что так она заинтересует Харухи? Кто вообще так решил, а?

Тут я заметил, что я крепко вцепился в руку Нагато. Но книгочитающий живой человекоподобный интерфейс не высказывал на этот счёт никакого недовольства.

Нагато просто посмотрела прямо на меня, а затем медленно кивнула:

— Я передам твоё сообщение.

Затем она мягко добавила:

— Спасибо.

Эпилог

Пора было задуматься, что делать дальше.

Последнее школьное собрание в году осталось позади, я получил от Окабе-сенсея свою зачётную карточку, и на этом школьные дела уходящего года были закончены.

Было двадцать четвёртое декабря.

Пропавший десятый класс вернулся на место вместе со всеми своими учениками — даже Коидзуми, который почти не появлялся в моём повествовании. Асакура покинула десятый «Д» более полугода назад; у Танигути опять кружилась голова от любви, место позади меня снова занимала Харухи, а в классе больше не было никакой эпидемии простуды. Нагато, которую я заметил в актовом зале, не носила очков. Когда собрание закончилось, я наткнулся на подружек-сестричек Асахину-сан и Цурую-сан — те помахали мне ладошками и хором поприветствовали. А по пути в школу сегодня утром я убедился, что «Коёэн» вновь стала элитным частным колледжем для девочек из богатых и именитых семей.

Мир вернулся в своё нормальное состояние.

Но я всё ещё мог решать, сохранить его таким, или нет. Мне ещё предстояло вернуться в прошлое с Нагато и Асахиной-сан — назад, в то утро восемнадцатого декабря. Иначе мир не пришёл бы в норму. Ведь он мог прийти в норму только в том случае, если я слетал бы назад. Однако я ещё не решил, когда я полечу. Я ещё не объяснял ничего Асахине-сан. Наверное, она обо всём узнает от самой себя из будущего. Последние несколько дней мы с нею иногда встречались, но я ни слова ей не сказал.

— Дела…

Вздохнув попусту, я направил свои стопы в коридор, ведущий к зданию, отведённому для кружков.

Как гоночному болиду, мне приходилось следовать золотому правилу гонок: возвращаться на стартовую точку. На два или на три круга я отстал — это неважно, всё равно не в моей власти тут что-то решать. Дорога и пейзаж на последнем круге были те же, что и на первом, но смысл — совершенно иным. Теперь мне оставалось лишь не вылететь с трассы, и спокойно доехать до финиша, где мне махнут клетчатым флагом.

…А, ладно, нечего тут говорить…

Не стоило даже пытаться оправдать свои действия — я сам решил вернуться на эту сторону. Меня не тянула за собой в своём безрассудном сумасшествии Харухи, это решение было принято по моей собственной воле. Я, таким образом, избрал для себя всю эту бесцельную кутерьму.

Ну а раз так, кое-кому следовало нести ответственность за свои решения, и довести всё до конца.

Не Нагато и не Харухи, а мне самому.

— Ты получил по заслугам… — сказал я самому себе, погрязшему в жалобах, и картинно выпрямился. Меня не пугало, что в этот момент меня кто-то мог видеть — кому я нужен! Однако только я так подумал, как перехватил взгляд, брошенный на меня какой-то проходившей мимо старшеклассницей. Она тотчас же отвернулась и зашагала вдвое быстрее. Я посмотрел ей вслед, и сказал ей, так мягко, что она, наверное, и не услышала:

— Счастливого Рождества.

Если бы это была последняя серия мыльной оперы, сейчас бы мягкими белоснежными пушинками на землю начал падать снег, а главный герой поймал бы одну снежинку, и сказал бы: «Ах!», — или что-нибудь в таком духе. Но погода сегодня оказалась на удивление тёплой. Да, похоже, в этом году белого Рождества ждать не стоит.

Итак, в конечном счёте, я оказался одним из главных героев. Посторонний уже давно растворился бы на дальних границах галактики, и был бы уже пережитком прошлого.

— И что теперь?

Только сейчас я понял — я на самом деле не знаю, что мне делать. Я не сомневаюсь, моё место — здесь. Я давно это понял. С того самого дня, как Харухи затащила меня в комнату литературного кружка, и я слушал, как она объявляла о бессрочном захвате территории, я был одним из них.

Как и все прочие члены «Бригады SOS», я буду старательно защищать существующий мир. Никто меня не заставлял, я вызвался исключительно по собственному желанию.

А раз так, одно дело у меня есть.

Хоть падать на землю придётся так же, но ведь подниматься будет легче. Иначе говоря, мне придётся вернуться назад и подхватить самого себя, который свалится на землю. В конце концов, это для моего же блага.

Я поднимался по лестнице, размышляя о предстоящих сегодня делах. Харухи и Асахина-сан отвечали за покупку продуктов — благодаря тому, что меня положили в больницу, я избежал кошмара выступать ходячей магазинной тележкой. Хотя не думаю, что это проявление Харухиного сострадания — напротив, она скорее всего просто держит ингредиенты в секрете до последнего момента, чтобы всех удивить — так мне думалось. Может быть, она учтёт свой опыт с одинокого острова, и устроит недорогую «мрачную рождественскую вечеринку с похлёбкой»

Из чего же будет похлёбка? Поскольку готовит Харухи, она, наверное, предпочтёт что-нибудь волнующее и возбуждающее. Кто знает, может, она даже придумает какую-нибудь экспериментальную похлёбку, подобной которой не видано было в истории земной кулинарии. Впрочем, что бы не бурлило в котле, а в приготовленном виде, наверное, будет вполне съедобно. Даже Харухи не настолько глупа, чтобы класть в котелок то, что её желудок не переварит. Был бы у неё желудок монстра — другой разговор. Однако, Харухи, может, и эксцентрична, но желудок-то у неё, разумеется, сделан из того же, что и у всех людей, так? Единственное, что у неё не так, как у людей — это, наверное, склад ума.

Увы, перед вечеринкой с похлёбкой мне ещё придётся наряжаться оленем, и устраивать какое-нибудь развлекательное представление. Вы даже представить себе не можете, каково раздумывать над тем, что включить в выступление.

— Охо-хо…

Вздох печали, который я изгнал какой-то месяц назад, вновь вернулся ко мне на язык. Но не придирайтесь! Хотя звучат они и похоже, но если посмотреть на мои слова под другим углом, смысл может оказаться разным.

Придумывая себе оправдание за охохоканье, я пометил в ежедневнике своей головы непреложное предопределённое дело.

То самое предопределённое дело, которое я всё-таки должен был довести до конца, если хотел остаться в этом мире.

Найти время в ближайшем будущем вернуться назад и восстановить мир.

Подходя к клубной комнате, я носом чуял запахи еды. Этого хватило, чтобы я почувствовал себя довольным. Откуда это удовлетворение? Мне ещё предстоит тащиться назад, разбираться чёрт знает с чем, а я уже успокоился — ещё ничего не сделав. Какой-то я слишком уступчивый, а?!

А, ладно, пустяки. Пока что…

Пока у меня ещё есть немного времени. Операцию пускай проводит я из будущего — не из слишком далёкого, но и не из следующего мгновения.

Я взялся за ручку двери литературного кружка, и обратился к миру:

Послушай, можешь немного подождать? Прежде, чем я полечу назад тебя восстанавливать, перебьёшься ещё немножко?

Хотя бы…

Хотя бы, пока я не попробовал Харухиной похлёбки. Будет не слишком поздно, правда?

От автора

Вместо своих обычных комментариев я поделюсь с вами одним из своих воспоминаний. Пожалуйста, не сердитесь на меня за это.

В шестом классе я учился вместе с парнем, которого можно было назвать гением. Он был лидером класса, у него был светлый ум, он был из хорошей семьи и прекрасно умел создавать у всех ощущение праздника. Почему этот очень популярный одноклассник с ослепительно сияющим нимбом святого над головой подружился со мной — потому, что у нас были общие интересы. Мы оба любили рыбачить и читать зарубежные приключенческие романы.

Всякий раз, как класс делили на группы, я всегда попадал в одну группу с ним, где он, конечно, верховодил. Как-то раз в школе проходил фестиваль, и каждый класс должен был выдвинуть какие-нибудь номера для выступления перед остальными классами в параллели. Наша команда никак не могла придумать, с чем бы выступить, и когда наша фантазия уже иссякла, он вдруг сказал: «Давайте напишем спектакль». А потом он принялся писать сценарий. Я никогда не забуду, как я смеялся, чуть не катаясь по полу, когда читал этот сценарий — я даже не думал, что может быть так смешно!

Мы поставили эту комедию, исправно придерживаясь его сценария. На нашем представлении смеялись все шестые классы, смеялись даже учителя. Наша команда получила первое место, нам даже дали деревянную статуэтку в форме щита в награду. Я до сих пор могу живо припомнить себе персонажа, которого я играл.

Потом мы оба поступили в одну и ту же среднюю школу. Но он пошёл дальше, и поступил в какую-то старшую школу где-то далеко, а затем в какой-то университет ещё дальше.

А я всё думал: смогу ли я когда-нибудь заставить людей так весело смеяться — как он смог? И мне казалось — быть может, эта пьеса что-то изменила в моей жизни…

Эта мысль засела у меня в голове, и врезалась в мои воспоминания.

…Похоже, место ещё осталось. Напишу, тогда уж, и ещё об одном воспоминании.

Когда я учился в старшей школе, я ненадолго был записан в литературный кружок. Поскольку я, кроме того, был членом и другого, более важного для меня кружка, этот я посещал только раз в неделю. Но литературный кружок и без того встречался только по понедельникам, поскольку единственными его членами были я и девочка на год меня старше. Когда я впервые постучался в ту дверь, я увидел её — она носила очки и казалась очень умной. Она была единственным участником литературного кружка, одновременно — его старостой. Совершенно забыл, что она мне тогда сказала, — может, даже, и вообще ни одного слова не говорила.

Некоторое время мы работали над публикуемой кружком газетой. Не хочу даже и вспоминать, что я там писал, но точно не романы. Ещё я отвечал за иллюстрации на обложке, их мне тоже не особо хочется вспоминать. Вдвоём бы мы ни за что не справились со всей газетой целиком, поэтому она звала своих друзей, и те писали для нас некоторые заметки. Хотя к моему рассказу это не относится, но одно из их имён произвело на меня такое глубокое впечатление, что я до сих пор его помню.

Постепенно у моей старшеклассницы приближался двенадцатый класс, и она решила бросить кружок, чтобы сконцентрироваться на учёбе. В это же время к нам пришло пять новых участников. Не знаю, откуда их вдруг столько взялось. Мне так нравилось в моём другом кружке, что я скоро прекратил ходить в литературный кружок.

В следующий раз я видел её на последнем звонке. Не могу точно вспомнить, что мы тогда друг другу сказали. Наверное, просто поболтали по-дружески, и она покинула мои воспоминания. Последнее, что я помню — это как она уходила, а я смотрел ей вслед.

Как её звали — я никак не могу вспомнить. Она, скорее всего, тоже не помнит моего имени. Но я уверен, что она всё равно помнит — был когда-то этот кружок, и там был кто-то вроде меня.

Потому, что я тоже помню, что там был кто-то вроде неё.

…Прерываю все эти неестественные, похожие на ложь болезненные воспоминания и пусть в качестве постскриптума будет последний всхлип песни, которой я наступил на горло. Совсем отдался на волю чувств и чуть было не захлебнулся, хотя во всех моих смутных воспоминаниях, кроме бестолковых и смешных эпизодов, больше было таких, от которых хотелось схватиться за голову и упасть в обморок. Понемногу я как-то справился, совсем даже не думая, почти как футбольный мяч, который плюхнулся в воду и плывет по течению, разве только в отличие от него, я мог смотреть по сторонам.

В заключение я хотел бы поблагодарить всех участвовавших в издании книги, а всем читателям — мой благодарственный танец. Ещё увидимся.

Танигава Нагару.

Примечания

1

Крупнейшие военные феодалы средневековой Японии — прим. пер.

(обратно)

2

У японцев принято во время незначительной болезни носить белую повязку поверх рта. Иногда так делают даже здоровые — во время эпидемий, чтобы не заразиться — прим. пер.

(обратно)

3

Фирма, выпускающая пластиковую посуду — прим. пер.

(обратно)

4

Класс разнообразных приправ к рису — прим. пер.

(обратно)

5

Салат из прожаренных в масле особым образом овощей, в данном случае — моркови и гобо, разновидности лопуха. Лопух, видимо, пришёлся Куникиде не по вкусу — прим. пер.

(обратно)

6

Традиционное японское комическое клише, циничный серьёзный персонаж, сопровождающий персонажа-шутника бокэ — прим. пер.

(обратно)

7

Другое имя Будды — прим. пер.

(обратно)

8

Низкий стол для сидения на полу с подогревом для ног; ноги суют под покрывало, там тепло; «секретное оружие абитуриента Токая» — (c) Отохиме Мицуми; ммм… — прим. пер.

(обратно)

9

ojyamashimasu, дословно «я захожу», японская традиционная фраза, с которой заглядывают в помещения, где теоретически кто-нибудь может не ожидать вторжения. Даёт шанс тем, кто внутри, остановить входящего, если там что-нибудь личное, например;) — прим. пер.

(обратно)

10

Маты, которыми устилают пол в японских домах, выполняют функцию паркета-утеплителя. По ним ходят босиком, ещё на них можно спать. Обычно один татами размером 90 на 180 сантиметров. — прим. пер.

(обратно)

11

Японская похлёбка из дикой кучи всего, в том числе яиц, редиса дайкон, рыбы и приправ; всё это варится в большой кастрюле. Оден — зимняя еда, зимой его часто продают в готовом виде в передвижных магазинчиках и готовят почти во всех продовольственных — прим. пер.

(обратно)

12

Съедобный вид водорслей — прим. пер.

(обратно)

13

Классическая японская школьная форма, похожа на чёрный костюм, но пиджак имеет ряд особенностей — в частности, воротник не выражен, как в обычных пиджаках, и нет разреза на груди — куртка запахивается и застёгивается до шеи — прим. пер.

(обратно)

14

Мужская форма Коёэн — традиционная строгая школьная форма, как и должно быть в такой элитной школе, женская же форма нестандартна. В «северной старшей» наоборот: матроски («сэйлор-фуку») — это классическая японская женская форма, а вот на парнях нестандартные костюмы — прим. пер.

(обратно)

15

Кофе с молоком — прим. пер.

(обратно)

16

На самом деле монгольских тигров не существует, во всяком случае, научного названия такого нет. Что имел в виду автор, я не знаю — прим. пер.

(обратно)

17

Рапсодия — свободный жанр, с быстрыми сменами настроения, окраски и тональности музыки. Вероятно, автор имел в виду, что творилась такая же неразбериха. — прим. пер.

(обратно)

18

Летнее праздничное кимоно — прим. пер.

(обратно)

19

Летний фестиваль в честь предков, проходящий с 13 по 15 июля. Японцы его любят. Как и многие другие фестивали — прим. пер.

(обратно)

20

Да, так у японцев устроена школа. Весенний триместр — первый, осенний — второй, зимний — третий — прим. пер.

(обратно)

21

Есть у японцев такая забава — рисовать что-нибудь на лице у заснувших в неположенном месте людей — прим. пер.

(обратно)

22

Они и по-японски так сверкали — прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Эпилог

От автора

Реклама на сайте