«Жемчуг по крови»

Дмитрий Колодан Карина Шаинян Жемчуг по крови

Мотор «Панчо В.» пыхтел в ночи, светлой от луны и тумана. В густой воде гавани сонно ворочались железные туши танкеров. По нависшим над катером бортам прыгало фыркающее эхо. Маслянистый отблеск керосиновой лампы, подвешенной на корме, пробегал по влажным бокам кораблей и таял в молочной тьме.

Луч маяка скользнул по палубе, как прожектор по тюремному двору, осветив нечесаную бороду, резкое обветренное лицо, серебряного осьминога на кокарде. Дрогнул боливийский флаг, выхваченный светом. Громко щелкнул тумблер. Помехи ударили шершавой волной, и дядюшка Гаспар невольно пригнулся: шум мог обернуться воем патрульного катера. Крупный шимпанзе отскочил от радиолы, гримасничая. Взахлеб забормотал диктор.

– …охватившей Сиам, запрещен ввоз…

– Балобо!

– …мешают работе ветери…

Щелчок – рубка погрузилась в тишину. Гаспар настороженно оглядел ближайший корабль – не привлек ли катер внимания матроса, скучающего на вахте? Танкер казался вымершим; «Панчо В.» благополучно проскользнул мимо. Балобо забился в угол и с испугом поглядывал на Гаспара, но тот был слишком занят: на выходе из бухты столпились баржи, ожидающие досмотра, и он еле успевал маневрировать между гигантами, выплывающими из тумана.

Наконец «Панчо В.» выбрался в открытое море. Налетела волна, и катер запрыгал по лунной дорожке. Придерживая штурвал, Гаспар достал из нагрудного кармана мятую самокрутку и коробок. Пожевав конец сигареты, чтобы табак не лез в рот, чиркнул спичкой о рукав ветровки и на пару секунд залюбовался вязким пламенем. Хорошая боливийская спичка горит даже под водой, – капитан Кусто носил с собой запас на случай, если в батискафе возникнет течь и придется разжечь последнюю трубку.

Сигарета трещала, от сырой бумаги несло типографской краской. Гаспар закашлялся в кулак, содрогаясь всем телом. Пахнущий водорослями дым окутал долговязую фигуру и развеялся порывом ветра. Гаспар довольно вздохнул, насмешливо покосился на Балобо: шимпанзе тянул из руки Гаспара кисет, виновато посмеиваясь. Черные пальцы скрутили бумагу, чиркнула спичка, и Балобо тем же, что и Гаспар, жестом спрятал огонек в ладонь, спасая сигарету от брызг.

Ван Фэнь ждал. Огни на джонке были погашены, легкий запах навоза смешивался с благовониями. Иногда из-за тонкой переборки доносилось хрюканье, и внутреннее пламя, глодавшее Фэня, разгоралось сильней. Ван Фэнь раздувал ноздри, губы дергались: в темноте не нужно было следить за лицом. Пальцы перебирали нефритовые четки. Днем корабельный гадальщик обещал денежные неприятности, – Ван Фэнь коротко взглянул, и бедняга вышел с восковым от ужаса лицом. Другое дело Ван Фэнь отложил бы, но сейчас медлить было нельзя. Нетерпение пожирало Ван Фэня, возможность неудачи обдавала гневным потом. Перевозчик опаздывал. Слепая жадная луна заглядывала сквозь жалюзи. Гладкие камешки щелкали в руке все быстрее.

В каюту постучали. Ван Фэнь выпрямился, тяжелые веки притушили алчный огонь. В дверь просунулся босой матрос с масляными от опия зрачками.

– Господин… гость прибыл.

Ван Фэнь поддернул рукава халата, огладил висячие усы. Зажег фонарь, обтянутый бледной бумагой, и вышел на палубу. «Панчо В.» уже пришвартовался к джонке, и Ван Фэнь почувствовал облегчение.

– Очень рад видеть тебя, – поклонился он. Гаспар кивнул. Рядом темнела обезьянья тень – мерзкое животное, приносящее несчастья, ни на шаг не отходило от хозяина. – Благополучен ли был твой путь?

– Туман, – бросил Гаспар.

Ван Фэнь поднял фонарь, давая сигнал. Джонку залил мягкий свет, засуетились матросы, переговариваясь птичьими голосами. Стукнули сходни, луна качнулась меж прутьями решетки, и на палубу спустилась первая клетка. Балобо сунул палец и тут же отдернул, удивленно вскрикнув. В клетке хрюкнули.

– Свиньи?! У меня что, хлев?!

– Сиамские свинки, – объяснил Ван Фэнь. Вновь накатил нетерпеливый гнев. Краснорукий верзила разглядывал свиней с хмурым любопытством, и Ван Фэнь добавил: – Для ресторана с экзотической кухней. Я бы не стал вас беспокоить, но этот глупейший запрет… – он развел руками.

На корме «Панчо В.» стало тесно. Решетчатая темнота клеток походила на густые заросли тростника. Точно вокруг озера подле задушенного джунглями храма, где Ван Фэнь искал главное сокровище, пока недальновидные повстанцы отступали, нагруженные обломками проклятой статуи, и дряхлый сторож, сваленный ударом приклада, умирал на каменных ступенях. Так же возились свиньи в полосатой лунной тьме, и так же вскипал ледяной ком в груди Ван Фэня, требуя хватать, не упустить – и не торопиться, чтобы не спугнуть священных животных.

Запыхтел мотор, труба «Панчо В.» плюнула паром, засветившимся под луной, и Ван Фэнь вцепился в фальшборт. Расстаться с добычей даже на сутки казалось невыносимым. Возможность потери терзала Ван Фэня драконовыми когтями. Воображение услужливо рисовало патруль и громил из санитарного надзора, пускающих свиней под нож. Возможно, не внушить истинную ценность животных было ошибкой… Но что, если перевозчик знает? Ван Фэнь пропустил усы через пальцы, стирая с лица следы яростного ужаса.

– Гадальщика ко мне, – бросил он. Слуга тенью метнулся к каютам.

Под сухой треск стеблей тысячелистника Ван Фэнь смотрел вслед катеру и представлял, что сделает с Гаспаром, если тот попытается предать его. Губы растягивались в змеиной улыбке. Рядом трясся в обморочном страхе гадальщик.

Угловатые очертания джонки растаяли, и взгляд Ван Фэня перестал наконец сверлить спину. Луна зашла, небо сделалось темно-синим. Из невидимой бухты наплывал слоистый туман. С кормы донесся взвизг, и Гаспар поморщился. Работа есть работа, сегодня перевозишь партию краденных венецианских масок, а завтра – галапагосскую черепаху для подпольного зоопарка. Но свиньи – это слишком. Да и никакой ресторан не станет сейчас покупать контрабандную свинину. Впрочем, дело Гаспара – перевезти свиней. Рябое лицо Ван Фэня выглядело бы слащавым, если б не бешенство в глазах, – из-за него вопросов задавать не хотелось.

Балобо прижался лицом к решетке, рассматривая свинок. Они с сопением зарывались в отруби: перед тем, как «Панчо В.» отчалил, сиамцы, едва не кланяясь, поставили в клетки по расписанной золотыми драконами плошке, исходящей паром. Только идиот будет так носиться с животными, которых собирается пустить на мясо.

Пробравшись через сонную гавань, «Панчо В.» свернул за брошенный док, отмечающий границу порта, и пошел вдоль обрывистого берега. Город здесь кончался неряшливой россыпью построек; мелькнул багровый огонь свалки. Берег расступился, открыв узкий пролив, – изъеденные скалы смыкались наверху, образуя карстовый грот. «Панчо В.» проскочил линию прибоя и принялся раздвигать носом слой мусора, плававшего в стоячей воде. Стук мотора рассыпался по сводам пещеры, дробясь и усиливаясь. Гаспар повернул штурвал, и катер нырнул в боковой проход. Известняк остался позади, сменившись кирпичными стенами подземных каналов, и Гаспар задудел в бороду простенькую мелодию. Туннелей и переходов под городом было больше, чем дырок в швейцарском сыре – в вахтенном журнале дядюшки Гаспара было шесть карт катакомб, взаимоисключающих и в то же время истинных. Найти в этом лабиринте маленький катер было практически невозможно, а туман укрывал «Панчо В.» плотной завесой, надежно пряча от случайного взгляда. Гаспар причалил к узкой бетонной набережной, и Балобо с канатом в руке перепрыгнул на прибитую к стене ржавую лестницу. Вытягивая из кармана кисет, Гаспар прошел на корму.

Маленькие свинки в шоколадной шерсти, усеянной золотистыми пятнышками, были удивительно знакомы, будто Гаспар видел их на старой гравюре. Золотые свиньи Сиама, вспомнил он. Свернул сигарету, рассыпая табак и роняя листки папиросной бумаги. Уникальный нюх позволял сиамским свиньям чуять металл даже сквозь многометровую толщу земли, а инстинкт побуждал искать золото, как олени ищут соль. Священные животные, живущие при храмах, тщательно охранялись – мало кому довелось видеть их. Сиамские свиньи затерялись на страницах книг в кожаных переплетах, между жабой с жемчужиной в черепе и бескрылой птицей киви, обросшей шерстью, и казались бредом европейца, истерзанного азиатскими джунглями. И вот удивительных свиней тайно привозят в город…

Гаспар почесал бороду. О сокровищах Вандердайса, зарытых в катакомбах, знали все. Когда осенняя вода размывала русла подземных рек, на берег выносило испанские монеты и обточенные песком обломки украшений, сорванных с жертв пиратов. За триста лет клад успел обрасти невероятным количеством слухов. Лишь дети да наивные чудаки верили, что поиски оказались бесплодными потому, что найти золото суждено именно им. Большинство незадачливых кладоискателей заканчивали дни в глубинах подземных лабиринтов. Но Ван Фэнь при всем своем мистицизме был законченным прагматиком, и раз уж взялся за дело, значит, игра стоила свеч.

Гаспар затянулся едким дымом и заходил по палубе, косясь на ряды клеток.

Утренний свет струился в мохнатую от ржавчины решетку водостока. Отблески косых лучей добирались до «Панчо В.», вспыхивали в надраенной меди болтов и гасли, украденные туманом, упругим и тяжелым, как китовая шкура – истории о летающих рыбах, обитающих в его зыбкой плоти, куда правдивей, чем думают многие.

Дядюшка Гаспар дремал в кресле-качалке на баке. У ног тихо играла радиола, настроенная на волну Парижа. Сквозь шипение пробивались звуки аккордеона и грубый голос незнакомой певицы. Гаспар слушал вполуха, отдаваясь полусонным видениям.

Дядюшке Гаспару снился Гонконг. По узким каналам скользили симпаны и джонки – сотни, тысячи глазастых кораблей с рифлеными парусами. С них на Гаспара смотрели непроницаемые физиономии Ван Фэня. Каждый держал в руке толстого карпа. Крупная чешуя переливалась каплями ртути. Гаспар не заметил, как, повинуясь странной логике сна, оказался на борту одной из джонок. Сиамец требовательно протянул рыбу. Гаспар отпрянул, поняв, что стоит взять дар, и он сам превратится в очередного Ван Фэня.

– Спасибо, спасибо… – пробормотал Гаспар, пятясь вдоль низкого борта и путаясь в каких-то веревках. Ван Фэнь не отставал.

– Мы очень рассчитываем на вас, господин Гаспар, – лопотал сиамец, тыча в лицо карпом. – Вы ведь не подведете нас, правда?

Морщась, Гаспар отодвинулся и перевернулся на другой бок. Сиамец не сдавался и настырно совал карпа прямо в ухо. Защищаясь, Гаспар замахал руками. Рыба в руках Ван Фэня прохрипела по-французски про жесткость воды.

Гаспар открыл глаза. Песня кончилась; двое мужчин обсуждали новое поколение стиральных машин. Перегнувшись через подлокотник, дядюшка принялся вертеть ручку преимника. Пекин разразился пламенной речью. Гаспар нахмурился, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово, и щелкнул тумблером, переключаясь на местную волну.

– …ловам министра национальной безопасности Линчао, ситуация находится под контролем. Напомним – на севере Сиама правительственные войска блокировали крупную группировку боевиков так называемой Народной Освободительной Армии. Эта группировка несет ответственность за нападение на храмовый комплекс Шан-Лао, в результате которого были уничтожена легендарная статуя Золотого Будды… И опять к Сиаму. Число госпитализированных с диагнозом «лихорадка Уайта», достигло двадцати шести человек; восемь случаев закончились летальным исходом. Эффективного лекарства до сих пор не найдено. По требованию санитарного контроля ввоз продуктов и товаров из Сиама запрещен. Старший санитарный инспектор, Алоиза Буллен, сообщила, что ее ведомство делает все возможное, чтобы не допустить проникновения болезни в город. Лихорадка Уайта приводит к критическому изменению химического состава крови и влияет на функции печени. Переносчиком заболевания предположительно являются домашние животные и птицы. Фактов, подтверждающих, что вирус способен передаваться от человека к человеку, пока не обнаружено, но…

Диктор захлебнулся в белом шуме. Гаспар стукнул кулаком по крышке радиолы, покрутил ручку, но так и не смог поймать новостную волну. Зато удалось настроиться на Будапешт. Венгры пели хором. Гаспар с полминуты ошарашено слушал заунывный мотив, выругался и выключил радиолу.

Тяжелая тишина укрыла «Панчо В.». Гаспар закурил и откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок туннеля. Дым вился над головой, вплетаясь в тугие петли подземного тумана. Итак, он все-таки вляпался в историю… На волне истерии по поводу лихорадки от санитаров можно ожидать чего угодно. Дядюшка Гаспар прислушивался, не раздастся ли гул мотора, но безмолвие нарушали лишь плеск воды да фырканье свинок.

– Облава под городом согласовывается, – бубнил чиновник, пряча глаза. – Я прошу прощения, но это трудно, нужно привлекать полицию, а никаких особых причин волноваться нет, все суда проходят дезинфекцию и карантин, гавань патрулируется…

– Я вас уволю, – процедила Алоиза Буллен и широко зашагала по кабинету. Под злостью на нерасторопного помощника плескался страх. Далекая и экзотическая эпидемия поначалу казалась подарком судьбы, поводом привлечь внимание к санитарному надзору, вечно затмеваемому таможней и полицией. Однако после утренних отчетов Алоизе показалось, что карьерными мечтами она выпустила джинна из бутылки. Она представила, что произойдет, если лихорадка Уайта проникнет в город, и в отчаянной ярости рубанула ладонью воздух.

– На рейде всю ночь простояло судно из Сиама, принадлежащее известному контрабандисту, а вы все согласовываете!

– Таможенники ничего подозрительного не…

– Таможенники мышей не ловят! – взорвалась Алоиза и схватила телефонную трубку. – Господина комиссара полиции, – пропела она, отвернувшись.

Четверть часа спустя трое дюжих ветеринаров уже садились в юркий катер, набитый полицейскими.

Балобо всхрапывал, развалившись на дощатой палубе. Толстые губы вздрагивали, словно во сне шимпанзе пытался что-то сказать. Он был похож на мохнатую морскую звезду. Дядюшка Гаспар переступил через обезьяну и приник к решетке. Из глубин клетки выплыл пятачок – темное пятно разделило его на половинки, этакий поросячий инь-янь. Хлыстик хвостика замолотил по стенкам. Гаспар поскреб поросенку нос, и крошечные глазки довольно сощурились.

Дядюшка не без уважения смотрел на свинку. Решив, что вкусненького не дождаться, она обиженно ворчала в дальнем углу клетки. Гаспар открыл дверцу и достал поросенка. Тот оказался увесистым, но вел себя спокойно. Дядюшка аккуратно поставил свинку на палубу. Капельки воды сверкали на шкуре россыпью жемчужин. Свинка принюхивалась, морщила пятачок и близоруко оглядывалась.

– Ищи! – приказал Гаспар. – Давай ищи!

Обманывать Ван Фэня он не собирался – себе дороже: Гаспар слышал про сиамские пытки. Однако проверить способности свинок можно. Вдруг найдется кофейник, потерявшийся пару лет назад?

Цокая копытцами, свинка направилась к рубке. Балобо сонно заворчал, уставился вслед удаляющемуся поросячьему заду и, прикрыв глаза ладонью, сдавленно застонал.

– Мы ищем клад, – объяснил дядюшка Гаспар. Во взоре обезьяны мелькнула глубокая тоска.

– Может, кофейник найдем…

Балобо перевернулся на бок с грацией свежевыбитого ковра и захрапел.

Свинка носом подтолкнула дверь рубки и протиснулась внутрь. Раздался металлический грохот, и поросенок вышел, весьма довольный собой.

В пасти что-то блеснуло. Поросенок открыл рот, по палубе широкой дугой покатилась монета. Гаспар поднял ее – золотой дублон, липкий от слюны, лег в ладонь приятной тяжестью. Дядюшка подбросил его, поймал и подмигнул льву, скалящемуся на аверсе.

Гаспар прекрасно знал монету: три года назад он нашел ее в одном из туннелей на юго-западе и с тех пор носил на счастье. Стоило догадаться, что свинка принесет ее, а не пропавший кофейник. Монету из сокровищ Вандердайса….

Гаспар почесал свинку за ухом и поспешил посадить обратно в клетку, пока животное не продолжило поиски. Фальшборт у «Панчо В.» низкий, легко и не заметить. Если поросенок свалится за борт, его судьба решена. Здешние воды кишат крокодилами-альбиносами и гигантскими электрическими угрями – мало ли какая тварь решит полакомиться свежим окороком?

Дядюшка еще раз подкинул монету и облизал пересохшие губы. Проклятье! У него в руках ключ к сокровищам. Почему он должен отдавать его сиамцу? Закрыв глаза, Гаспар видел кованые сундуки, горы золотых монет и слитков, бриллианты…

Закружилась голова. К горлу подступила желчь, Гаспар закашлялся. Ноги подкашивались; чтобы не упасть, он вцепился в холодный леер. Гаспар затряс головой – ее словно выпотрошили и набили ватой. Золотые горы расплывались в неясное пятно. Кашель резанул легкие, и Гаспар сплюнул мокроту, ощутив на губах терпкий привкус крови.

Когда Ван Фэнь, облаченный в черного шелка халат, спускался с оскверненной джонки, из трюма несся заячий визг гадальщика: он очень огорчил Ван Фэня, сообщив, что удача придет только в следующем году. Сидя в шлюпке, сиамец брезгливо сжимал свернутый в трубку бланк, отпечатанный на серой шершавой бумаге. Ван Фэня тошнило. После дезинфекции джонка воняла, как скопище заразных больных – европейцы сгоняли их в госпитали вместо того, чтобы дать достойно умереть в своих постелях. Сиамец вдыхал влажный воздух, отрешенно любуясь смягченным пастельной дымкой городом, но отвратительные испарения, казалось, навсегда застряли в легких.

Ван Фэнь не выпускал из рук четки – нефрит сейчас был единственной защитой. Сердце билось с перебоями. Ван Фэнь со стыдливым гневом вспоминал, как едва не потерял лицо, поняв, что джонке не позволят причалить еще десять дней – именно это означало лающее слово «карантин», которое так часто произносили чиновники из санитарного надзора. Ван Фэнь трижды перебрал четки, оглаживая каждую бусину и шепча заклинания на счастье.

Шлюпка уткнулась в обросший ракушками пирс. Ван Фэнь прошелся по набережной, рассеянно разглядывая портовые краны, похожие на богомолов. Расспросил про дорогу у фотографа, скучавшего у щита с изображенным в героической позе пиратом с дырой вместо лица. Преодолев квартал скучных офисных зданий, Ван Фэнь вошел в вестибюль санитарного надзора и глубоко поклонился выпучившему глаза гардеробщику.

Горький дым сигареты немного взбодрил, и дядюшка Гаспар нашел в себе силы сесть на палубу. Неожиданный приступ продолжался почти четверть часа. Гаспар встретился взглядом с блестящими глазками свинки, полными холодного сочувствия. Лихорадка Уайта… Переносчики – домашние животные и птицы… Ввоз товаров из Сиама…

В вирусы дядюшка Гаспар не верил, как не верил в атмосферное давление и радиацию. Он был реалистом и не видел разницы между этими «невидимыми явлениями» и историями о духах и демонах. Люди ленятся думать, вот и верят первому попавшемуся объяснению. Когда Гаспар впервые услышал, что большинство людей считает источником болезней неразличимых глазом букашек, он был неприятно удивлен. Ребенку известно, что простуда – результат реакции между кровью и холодным влажным воздухом, а малярия – отравление комариным ядом. Смысла впутывать в эти простые истины всяческих микробов и вирусов Гаспар не видел. С лихорадкой Уайта дело обстояло так же. Надо только докопаться до настоящей причины.

Среди кухонного мусора и грязных кофейных чашек Гаспар нашел банку из-под маринованных овощей. Пыльное стекло было покрыто подтеками. Из банки дохнуло застоялым запахом пикулей. Гаспар кинул на дно монету, поставил банку на ящик с инструментами и достал нож. Плюнув на лезвие, протер его рукавом. Что там говорили? Влияет на состав крови?

Гаспар чиркнул загрубелым пальцем по лезвию. Морщась, выдавил несколько капель крови – она тонкими дорожками перечертила монету и собралась лужицей на чеканной шее неведомого короля. Вздулся крошечный пузырек, лопнул, тут же появился следующий. Кровь быстро распадалась на фракции. Желто-розовая жидкость расползалась в стороны, оставляя после себя крошечные красные бусинки. Они переливались и блестели.

Гаспар нахмурился. Только жадность и лень могли заставить людей ополчиться на животных. Лихорадка Уайта! Вирусы! Гаспар фыркнул. Простой эксперимент – и сразу ясно, что дело в золоте. Если б Гаспар искал клад – он бы позаботился, чтоб сокровище никому не принесло вреда, а Ван Фэнь уже отравил весь Сиам, разграбив старинный храм.

Свинки бросились навстречу Гаспару, радостно повизгивая. Пряча глаза, он открыл ближнюю клетку и ухватил поросенка за щетинистый загривок. Пятна на шоколадной шкурке походили на монеты. Перед глазами качнулся сундук, набитый дублонами. Гаспар отпустил свинку и захлопнул дверцу. Он не садист, чтобы скармливать таких симпатичных животных крокодилам. В голове зашумело. Опасаясь нового приступа, Гаспар доковылял до кресла-качалки, завернулся в одеяло и погрузился в размышления.

Кровь молотом стучала в ушах. Сквозь дрему казалось, что пульсация доносится извне, словно в тумане бьется огромное сердце, запертое в сундуке. Гаспар явственно видел его перламутрово-блестящие очертания. Ровное биение становилось все громче, к нему примешивался металлический скрежет – пульсирующая жемчужина выбивала полосы меди; вот-вот трухлявые стены развалятся, и все вопросы разрешатся сами собой.

Вскрикнул Балобо и затряс хозяина за плечо. Гаспар открыл глаза и, выругавшись, бросился в рубку. К «Панчо В.» быстро приближался стук чужого мотора. Патруль это, или Ван Фэнь торопился забрать свой груз, – проверять Гаспар не собирался. Двигатель громко фыркнул, включаясь. Из тумана вынырнул хищный нос катера, и «Панчо В.» оказался зажат между стеной тоннеля и бортом патруля. Что ж, тем лучше. Протаранить гладкую посудину и скрыться в лабиринте – скорее всего, на него наткнулись случайно. Гаспар вцепился в штурвал.

– Стоять! – заметался под сводами тоннеля усиленный мегафоном голос, и Гаспар инстинктом старого контрабандиста почуял: патруль слишком напуган, чтобы играть в кошки-мышки среди подземелий. Его просто расстреляют, как только «Панчо В.» сдвинется с места. Гаспар выключил мотор и, держа руки на виду, вышел из рубки.

– Проверка в связи с опасностью эпидемии, – обратился один из санитаров к Гаспару, – нам нужно досмотреть судно… – он осекся, заметив Балобо; вялое, чуть рыбье лицо побледнело. Шимпанзе исподлобья рассматривал полицейских.

– Животное на борту… – протянул санитар. – Документы!

Гаспар кивнул и вошел в рубку. Санитар протиснулся следом и оперся на штурвал, наблюдая, как Гаспар выдвигает пыльный ящик. Полицейские рассыпались по палубе – топот ног, пробиваясь сквозь тяжелые удары крови, казался ватно-глухим. Дядюшка Гаспар рылся в бумагах, оттягивая время. Бежать? Тогда все пропало – свиньи достанутся санитарному надзору. Гаспар бессмысленно перебирал карты. Пожелтевшая бумага казалась золотистой.

– Да тут целый свинарник! – донесся с кормы радостный голос. Гаспар протянул засаленный паспорт санитару – тот небрежно пролистал его и усмехнулся.

– Это будете показывать в полиции, – он вернул паспорт Гаспару. – Меня интересуют документы на животных. Нет? Я так и думал.

Он вышел из рубки. Гаспар поплелся следом. Его снова тошнило. При мысли, что свиней конфискуют, в жилах вскипала ярость, побуждая броситься в драку, и оседала, оставляя после себя лишь слабость. Скольких он сможет отправить за борт? Троих? Остальные скрутят его или вовсе убьют.

– Контрабандные свиньи в разгар эпидемии! Перчатки не забудьте – животные наверняка заразны, – повернулся санитар к помощникам.

– Это не контрабанда, – сказал дядюшка Гаспар в спину санитара. Тот резко обернулся.

– Конечно, вы держите их для собственных нужд, – усмехнулся он.

– У вас есть собака? – задушевно спросил дядюшка Гаспар. – Мабель, ух ты моя радость! – он вытянул губы трубочкой и почесал влажный пятачок. Свинка удивленно хрюкнула и попятилась.

– Домашние любимцы? – лицо санитара перекосил брезгливый страх.

Гаспар молча смотрел, как перетаскивают клетки.

– Обезьяну забирите, – бросил ветеринар полицейским. Балобо ухватился за штанину Гаспара.

– Э! – воскликнул Гаспар, – он-то причем?!

– Бумаги есть? Нет, – ответил ветеринар и кивнул. Двое полицейских несмело двинулись к Балобо. «Ну, ну», – неуверенно забормотал один. Балобо крепко обхватил дядюшку Гаспара за ногу и оскалил зубы. Полицейские переглянулись.

– Посадите обезьяну в клетку, – потребовал санитар.

– Вот еще, – ответил Гаспар, уселся в качалку и закурил. Санитар потянулся к кобуре, и Балобо с визгом бросился за кресло. Дядюшка Гаспар вскочил, на нем повисли, хватая за локти и шею. Он рванулся, раскидывая жарко дышащих в затылок полицейских, и застонал: раздался негромкий хлопок, Балобо осел на палубу. В широкой груди покачивался шприц. Маленькие глазки сделались сонными. Балобо вздохнул и растянулся на досках. Раздался мощный храп.

– Тяжелый, гад, – крякнул полицейский, подхватывая шимпанзе под мышки. Другой, поигрывая наручниками, подтолкнул Гаспара.

Хозяйка кабинета вся состояла из плоскостей и прямых углов – строгая блуза, плотная твидовая юбка, очки в квадратной оправе. Ван Фэнь, давя отвращение, отвесил глубокий поклон.

– Мне посоветовали обратиться к вам, госпожа Буллен…

– Слушаю вас, – устало ответила женщина.

– Двое мудрых всегда договорятся, – Ван Фэнь снова поклонился. – Мое судно задерживают, и это печалит меня больше, чем я могу себе позволить.

Чиновница раздраженно дернула углом рта.

– Карантин, – подсказал Ван Фэнь.

– Ничем не могу помочь, – пожала плечами Алоиза. – Пока существует опасность эпидемии, все суда из Азии должны проходить карантин.

– Может, небольшой подарок развеет ваши сомнения?

Алоиза уставилась на Ван Фэня, приоткрыв рот.

– Вы предлагаете мне взятку?!

– Даже малая часть сокровищ, скрытых под городом, навсегда избавит вас от нужды…

Алоиза моргнула и неуверенно улыбнулась.

– Вы пытаетесь подкупить меня кладом Вандердайса?! Вы сумасшедший, – она засмеялась было, но осеклась под взглядом Ван Фэня. Сиамец впился в стол, нависая над Алоизой. Он задыхался. Весь гнев готов был излиться на эту некрасивую и наглую женщину, освобожденный ее дерзким смехом.

– Советую подумать над моим предложением, – прошипел Ван Фэнь, наклоняясь к очкастому лицу. Алоиза отпрянула, и в этот момент в кабинет просунулась лысая голова охранника. Ван Фэнь выпрямился и сладко улыбнулся.

– Госпожа Буллен, – заговорил охранник, – в лабораторию только что привезли животных… азиатские свиньи. Вы просили доложить после облавы…

– Я должна идти, – неторопливо, чтобы не выдать испуга, встала Алоиза. Сумасшедший посетитель снова опирался на стол. Рябое лицо сиамца походило на кусок несвежего сыра.

– Не переживайте так, – смягчилась Алоиза. – Правила есть правила.

Сиамец судорожно огладил усы и, пошатываясь, побрел к выходу.

Как Гаспар ни доказывал, что десяток свиней – его лучшие друзья и старые домашние любимцы, санитары стояли на своем. В их глазах явно читалось желание отправить Гаспара в полицейский участок, но доказательств контрабанды не было. Осмелев, Гаспар попытался вызволить хотя бы Балобо – но и его вернуть отказались. С сильно полегчавшим после штрафа кошельком Гаспар вывалился из кабинета.

Мысль подкупить сторожа он отбросил – санитарный надзор до одури напуган эпидемией. Гаспар вдруг понял, что все складывается на редкость удачно: проникнуть в виварий через какой-нибудь коллектор вполне реально, а Ван Фэню об этом знать совсем не обязательно. Конфискация – не кража, сиамцу придется смириться. Дядюшка Гаспар спустился в вестибюль.

Навстречу шел Ван Фэнь. Полы халата развевались, как крылья летучей мыши. Заметив Гаспара, он прикрыл глаза, раздувая ноздри. Гаспар широко улыбнулся.

– Это всего лишь свиньи, мой друг, – развел он руками.

– Я уверен, вы сделали все возможное, чтобы не огорчить меня, – приторным голосом ответил Ван Фэнь. Скрюченные пальцы хватали невидимое горло.

– Ничего не попишешь, – вздохнул Гаспар. – Придется ресторану обойтись без сиамской свинины.

– Я очень надеюсь, что ваша неудача случайна, – проклекотал Ван Фэнь. – Мне грустно думать, что вы пожелали заработать обманом… – он уставился в глаза Гаспара, подавшись вперед. Губа приподнялась, обнажив желтые зубы.

– Аванс я, конечно, верну, – полез в карман Гаспар. Ван Фэнь зашипел и, оттолкнув Гаспара, зашагал прочь.

– Совсем контрабандисты обнаглели, – проблеял старичок-гардеробщик, – прямо здесь сговариваются! Правильно, госпожа Буллен, вы их к ногтю взяли…

Алоиза смотрела, как безумный сиамец разговаривает с крепким стариком с резким профилем и насмешливыми глазами.

– Контрабандисты? – рассеянно переспросила она.

– Вот этого длинного на облаве поймали, – охотно объяснил гардеробщик. – Если ты честный, зачем в канализации прячешься? Десять свиней, обезьяна, а документов нету. Такие чуму и разносят.

Казалось, сиамец сейчас с воем бросится на собеседника. Алоиза хотела кликнуть охрану, но тут сиамец, взмахнув широким рукавом, метнулся к выходу. Алоиза накинула пальто и вышла следом, подчеркнуто не обращая внимания на, озиравшегося с деловитым любопытством. Подумалось, что с наглеца станется заново обивать пороги кабинетов и требовать, чтобы ему вернули свиней.

Воздух в лабораторном корпусе резал глаза. Запахи реактивов и обреченных животных мешались в тошнотворный коктейль. Ветеринар склонился над препаратами. Лаборантка, присев на корточки, заглядывала под стол. Услышав шум двери, она вскочила и одернула халат. Глаза у нее были красные.

– Добрый день, – прошептала она.

– Что-то потеряли, Кристина? – спросила Алоиза. Лаборантка кивнула, сглотнув.

– Эти свиньи – азиатские эндемики, – возбужденно встрял ветеринар, оборачиваясь от микроскопа, – посмотрите сами!

Он распахнул дверь в виварий, и в лабораторию ворвалось суматошное хрюканье.

– Что за шум? – подняла бровь Алоиза.

– С тех пор, как кровь взяла, никак не успокоятся, – ответила лаборантка. – Может, испугались?

Алоиза прихватила из коробки пару перчаток и, морщась, прошла в виварий. От мокрого бетонного пола тянуло хлоркой. Вдоль прохода извивался резиновый шланг; из наконечника вытекала вялая струйка и исчезала в широкой решетке стока. Синеватый свет ламп заливал ряды пустых вольеров; лишь в одном сидела такса. Она подняла на Алоизу безнадежные глаза, стукнула хвостом и вздохнула.

Клетки со свиньями составили у дальней стены. Животные возбужденно метались, тычась в прутья любопытными носами. Рядом был заперт меланхоличный шимпанзе. Ближайшая свинья, просунув пятачок наружу, изо всех сил тянулась к щели между его вольером и полом. Свинка трясла головой, рыла опилки и вновь пыталась протиснуться сквозь частую решетку.

Под вольером блестело. Алоиза натянула перчатки и сунула руку в щель. В спину влажно засопела свинка. Пальцы обхватили гладкое и холодное, и по ладони прокатилась неожиданная тяжесть. Алоиза отдернула руку, зацепившись за выступающий гвоздь. Тонкая резина порвалась, и на пальце проступили капельки крови – под холодным светом они походили на розовый жемчуг, усыпавший найденное кольцо. Алоиза отстраненно подумала, что, возможно, только что заразилась лихорадкой Уайта.

Она повертела украшение. Судя по весу и блеску – белое золото. Изящное плетение, легкая асимметрия – кольцо явно очень дорого. Алоиза вдруг поняла, что всегда мечтала о таком, но позволить себе не могла, несмотря на удачную карьеру. Откуда здесь такая драгоценность? Прямо сокровища Вандердайса какие-то. При мысли о легендарном кладе сладко забурлила кровь, вскипая переливчатыми пузырями, и горячо запульсировал оцарапанный палец. Странно, что животные так бурно реагировали на кольцо… Перед глазами встал безумный сиамец, беседующий в вестибюле с владельцем свиней. Щеки Алоизы пошли красными пятнами, и она приложила к ним тыльные стороны ладоней. Резина перчаток неприятно скользнула по коже, разгоняя фантазии. Сжав кольцо в руке, Алоиза вышла в лабораторию.

– Кристина, вы…

Лаборантка оторвалась от мытья пробирок. Алоиза рассматривала девушку: тощенькая, с бледным испуганным лицом, русые волосы собраны в хвост. Таким не дарят драгоценности. В царапину снова тяжко толкнулась кровь. Кольцо – только начало, маленький знак судьбы, поняла Алоиза и незаметно опустила его в карман.

– Все пробы мы взяли, – заговорил ветеринар, – никаких следов вируса. Надо забить и посмотреть печень…

– Нет!

Ветеринар непонимающе уставился на начальницу. Алоиза сжала в кармане кольцо и выдавила улыбку.

– Вы даже не определили вид, – сухо сказала она. – А если это редкие животные? Обойдитесь анализом крови. Если не найдете вирус… – Алоиза заколебалась. Конфискованных животных положено сдавать на бойню, но она не отдаст этих свиней, пока не убедится, что находка была случайной. – Подержим на карантине и сдадим в зоопарк. Это поднимет репутацию санитарного надзора в глазах города.

Алоиза вышла, вбивая каблуки в пол.

– Что это с ней? – спросил ветеринар Кристину, когда дверь закрылась. Лаборантка дернула плечом.

– Не представляю, что ему скажу, – вздохнула она.

– Ну завела опять шарманку… найдется твое кольцо.

«Панчо В.» встал на якорь у наклонно уходящего вверх стока. Из дыры в стене тянуло хлоркой и нечистотами, но на всякий случай дядюшка Гаспар еще раз сверился с картой. Посмеиваясь, сгреб в карман монету из клада – все-таки талисман; в таком рисковом деле удача может оказаться важнее обдуманных планов. Подвесил на пояс потайной фонарь, подхватил ломик. На секунду скрестив пальцы, протиснулся в коллектор и, дыша ртом, на четвереньках пополз вверх.

Ржавые болты, крепившие решетку стока, легко поддались, и Гаспар, оскальзываясь в грязи, выбрался на пол вивария. Вопль шимпанзе, казалось, должен был перебудить всю охрану. Гаспар сердито цыкнул и чуть приоткрыл задвижку фонаря. Узкий луч выхватил блестящие глазки и радостно оскаленные зубы Балобо. Ломик легко взломал дужку; Гаспар подхватил замок и бесшумно опустил на пол. Балобо прижался к хозяину, бормоча и вскрикивая.

– Сбежим отсюда подальше, приятель, – сказал Гаспар, – а со свиньями пусть разбираются санитары.

Балобо одобрительно заворчал и с готовностью нырнул в сток. Дядюшка Гаспар шагнул следом и остановился, позвякивая мелочью в кармане. Среди легких монет и крошек табака брякал неуместный дублон. Гаспар вытащил самокрутку и принялся жевать, жалея, что оставил спички на катере: боялся, что, задумавшись, машинально закурит и выдаст себя табачным дымом. Балобо наполовину высунулся из дыры и нетерпеливо ухнул.

– Погоди-ка, – отмахнулся Гаспар и вновь уставился на клетки. Свинки совали пятачки сквозь решетки, будто просили забрать их с собой. Если оставить их здесь, Ван Фэнь сможет похитить животных так же, как Гаспар похитил Балобо; глупо надеяться на глупость противника. Гаспар поспешно отогнал видение сверкающих сундуков Вандердайса. Достаточно того, что свиньи могут достаться Ван Фэню. Гаспар покачал ломик на ладони и шагнул к ближайшей клетке.

Алоиза жадно пила воду из графина и снова расхаживала по кабинету. Каблуки гулко отзывались в опустевшем здании. Руки покрылись волдырями и чесались – похоже, ударная доза антибиотиков вызвала аллергию. Алоиза уже не сомневалась, что заражена. Желудок скручивали спазмы, к горлу подкатывала горечь. Усталые ноги ныли, но присесть было страшно: казалось, стоит остановиться, и болезнь захватит окончательно, превращая кровь в сухую россыпь розовых жемчужин.

Алоиза в который раз вынула из кармана кольцо. Оно не прошло дальше первой фаланги мизинца – так распухли пальцы. Блеск золота завораживал и придавал силы. Кольцо подмигивало, уговаривая воспользоваться шансом. Но Алоиза не верила в чудеса, и мысль об умеющих искать золото свиньях сводила ее с ума. Это просто совпадение, напомнила она себе. Совпадение и разыгравшаяся от жара фантазия.

Алоиза замерла, пораженная ужасной мыслью: что, если сейчас бесшумные сиамцы выносят клетки из вивария? Она схватилась за телефон, набрала несколько цифр и бросила трубку. Не стоит беспокоить службу безопасности. Свиньи – не предметы искусства, усиленная охрана вызовет вопросы, пойдут нездоровые слухи, а там недалеко и до паники. Лучше воспользоваться дежурным баркасом и переправить животных в надежное место. Алоиза сможет сделать это сама, лишь бы хватило сил перетаскать клетки в машину. Кажется, в виварии есть тележка. А как избавиться от охранника и вахтенных с баркаса, подскажут обстоятельства.

Жар сменился щекочущим ознобом. Судорожно сжимая челюсти, Алоиза достала из сейфа связку ключей и вышла из кабинета.

Ван Фэнь сидел на корточках под окном вивария. Дружное сопение, доносившееся сквозь зарешеченное окно, звучало музыкой. Ван Фэнь прислушивался к ней, со спокойным наслаждением ожидая кульминации. В пение свиней вплетались слабые крики охранника. Краснорожему глупцу повезло: от призрака жертвы, задушенной в свете луны, избавляться долго и муторно, а у Ван Фэня и так хватало забот. Он обошелся простым заклинанием, насылающим кошмары.

Громко заскрипел металл. Радостно завопила обезьяна и тут же затихла, перейдя на нежное ворчание. Ван Фэнь прижал лицо к пыльному стеклу. В виварии копошились тени, вспыхивал маслянистый луч фонаря. Рядом с долговязой фигурой приплясывал безобразный силуэт обезьяны. Гаспар повернулся к клетке, вновь заскрежетало железо, и первая свинка пробкой выскочила из клетки.

Ван Фэнь довольно кивнул. Пусть верзила делает черную работу. Уйти ему не удастся – духи подскажут, где ждать катер. Гадальщик не посмеет ошибиться. Дядюшка Гаспар привезет свиней прямо к борту джонки, и тогда Ван Фэнь побеседует с ним о своих неудачах. Представив Гаспара в трюме, Ван Фэнь с улыбкой причмокнул и неслышно отступил от окна.

Ошалевшие свинки метались по виварию. Кастаньетный цокот копыт безжалостно вспарывал тишину. Гаспар пытался загнать свиней в коллектор, но животные выворачивались из-под ног. Изловчившись, Гаспар схватил поросенка и попытался запихнуть его в сток – тот пронзительно завизжал, брыкаясь. Остальные отступили подальше от страшной дыры.

Дядюшка Гаспар пошарил в кармане. Достал монету и помахал ею перед ближайшей свинкой. Она замерла, шумно принюхиваясь, и несмело шагнула вперед.

– Держи, – шепнул Гаспар, протягивая монету Балобо. Шимпанзе сжал ее двумя пальцами. Вокруг столпились дрожащие от возбуждения свинки. Балобо со вздохом нырнул в сток. Свинки подвинулись ближе, и первый поросенок робко шагнул в скользкий туннель.

Когда Алоиза подъехала к лабораторному корпусу, охранник, прислонившийся к фонарному столбу, даже не поднял головы. Алоиза заковыляла к служебному входу, вытягиваясь на цыпочках. В виварии стоял несусветный шум. Прямо из-под двери доносилось громкое сопение, прерывавшееся дробным цокотом. Нужный ключ все не находился. Собравшись с духом, Алоиза вернулась к фонарю и принялась перебирать связку, косясь на охранника. Ключ от вивария нашелся сразу – огромный, с грубой бородкой. Рука нетерпеливо дернулась, и связка с грохотом упала на асфальт. Охранник по-моржовьи всхрапнул и открыл глаза.

– Забыла важные документы, – сказала Алоиза, поднимая ключи. Колени ходили ходуном. Охранник с ужасом смотрел на начальницу и никак не мог прийти в себя.

– Черти ходят, – попытался оправдаться он, – морды круглые, одеты не по-людски…

– Да вы пьяны, – не удержалась Алоиза.

– Ни капли! – воскликнул охранник. – Черти заколдовали! – он уронил голову на грудь.

Алоиза отвернулась. Безобразное состояние охранника вернуло самоуверенность. Алоиза, стуча каблуками, подошла к двери. Ключ повернулся в скважине, в нос ударил запах дезинфекции и почему-то – горячего железа. В темноте шла какая-то возня. Алоиза прикрыла дверь и потянулась к выключателю.

Услышав шаги, Гаспар прикрыл заслонку фонаря и метнулся к дыре. Дверь распахнулась, на пороге возник угловатый женский силуэт. Лампы дневного света дрогнули, погасли и вновь загорелись зыбким синюшным светом. Зажмурившись, дядюшка Гаспар отвесил пинок последней свинке – потеряв равновесие, она покатилась по стоку, сшибая товарок и пронзительно вереща. В унисон ей завизжала женщина.

Дядюшка Гаспар с ужасом узнал Алоизу Буллен. От неожиданности он замялся, не решаясь нырнуть следом за свиньями: мысль, что стальная баба могла узнать его, парализовала. Санитарша неуклюже устремилась к Гаспару. В ее молчании была пугающая целеустремленность.

Перед глазами мелькнули наманикюренные ногти. Гаспар увернулся и схватил женщину за руки. Она яростно вырывалась, на губах вскипали розовые пузыри, лицо походило на дьявольскую маску. Дядюшка Гаспар отшвырнул озверевшую санитаршу и сунулся в сток. Длинные ногти вцепились в икру, Гаспар лягнул; за спиной коротко екнуло, но пальцы не разжались. Гаспар почувствовал, как санитарша протискивается в узкий коллектор. Острый локоть ткнул в ребра, отпихивая Гаспара к скользкой стене. Дядюшка крякнул, рванулся и покатился по грязному полу. За спиной затопотали ботинки охранника, злобно взвизгнула Алоиза. Встав на четвереньки, дядюшка Гаспар бросился догонять свинок.

Алоиза всхлипывала и сжимала кулаки. Одно дело – представлять похитителей, и совсем другое – лично нарваться на бородатого контрабандиста и увидеть хвост последней свиньи, уходящей в катакомбы. Алоиза вцепилась зубами в запястье, болью развеивая марево шока. Из провала донесся звук мотора. Порыв броситься сломя голову в туннель вспыхнул и исчез, мозг снова работал четко и логично. Даже если успеть попасть на катер – что она, слабая женщина, сможет сделать с жилистым моряком? Не слушая лепета оправдывающегося охранника, Алоиза бросилась к машине и, визжа шинами, рванула к служебному причалу.

«Панчо В.» летел сквозь влажную темноту катакомб в глубины подземелий. Впереди на четыре километра – прямой, как стрела, туннель. Спрятаться негде. Но это дорога к центральному коллектору, а туда выходит столько проходов, что Гаспара уже вовек не сыщут. Только бы «Панчо В.» выдюжил.

Погони пока не было видно, но она появится. Как бы Гаспар не гордился своим кораблем, у санинспекторов техника лучше. Вот если бы за ним гнался Ван Фэнь… Гаспар вздрогнул, представив десятки джонок с красными крестами на парусах и сиамцами в белых халатах.

Свинки суетливо бегали по палубе. Одна, покачиваясь, вошла в рубку и потерлась о ногу Гаспара. Скосив взгляд, дядюшка заметил в ее пасти подозрительный желтый отблеск.

– Иди отсюда, – он легонько пнул свинью. Смотреть, что она принесла, Гаспар не собирался – себе дороже.

Свинка обиженно взвизгнула. Гаспар покачал головой. Несчастные животные не ведают, что творят. Неспроста их прятали в храме. С человеческой алчностью такие свинки были истинным проклятьем. А теперь ответственность лежит на плечах Гаспара. Он выпрямился и усмехнулся. Не самая легкая ноша, но он справится.

Несмотря на толстый прорезиненный плащ, Алоизу Буллен трясло. Она стояла на носу баркаса, всматриваясь в туман. Своды туннеля навалились, не давая вздохнуть. Лодка словно плыла по внутренностям древнего чудища. Казалось, стены пульсируют, меж темных кирпичей чудились багровые дорожки артерий. Подкатила тошнота. Алоиза закашлялась, закрыв рот ладонью. Взглянув на руку, она увидела капельки крови, круглые, как жемчужные бусинки.

Алоиза крепко сжала в кулаке кольцо. Мягкое тепло золота понемногу расползалось по телу. Алоиза глубоко вздохнула. А если бы отдала кольцо девчонке? Загнулась бы здесь, прямо на палубе? Единственное лекарство от лихорадки Уайта – золото. Алоиза попыталась вспомнить послушанный четверть века назад курс химии, чтобы объяснить эту связь. Активные анионы? Они создают неблагоприятную для вируса среду, их же чувствуют свинки, когда ищут золото…

Быть может, Кристина сейчас так же корчится, кашляя кровью. Алоиза с легкостью отбросила эту мысль. Не время для сантиментов. Если упустить свинок, последствия будут ужасны. Когда же она найдет сокровища Вандердайса, с лихорадкой Уайта будет покончено раз и навсегда. Свинки принесли болезнь, и они же приведут к лекарству. Извечный дуализм природы.

Сзади подошел громила-санитар. Рукава белого халата были закатаны по локоть.

– Вы засекли их? – обернулась Алоиза.

– Радар барахлит. Он под землей плохо… Ну из этого туннеля они никуда не денутся. Тут негде сворачивать, скоро догоним….

– У вас есть дети?

Громила проглотил вставший в горле ком.

– Да. Две девочки…

– На случай, если мы их не догоним, хочу напомнить, что лекарства от лихорадки Уайта нет. Вероятность летального исхода – более семидесяти процентов. Мы не просто жулика ловим. Этот человек ради наживы рискует жизнью ваших детей. Вам все ясно?

Санитар попятился. Баркас прибавил ходу, неся Алоизу Буллен к ее золоту.

Преследователи появились, когда «Панчо В.» прошел уже две трети пути до спасительного коллектора. Сначала Гаспар услышал ровный гул чужого мотора, а спустя пять минут из тумана появилась и сама лодка. Сирена взревела, как сивуч, мигая синим глазом. Черный, словно ладья Харона, баркас саннадзора походил на акулу: тощий и стремительный, он всем своим видом вопил, что сбежать от него невозможно.

– На катере – немедленно остановитесь! – мегафонный голос отдавал металлом и электричеством. – Повторяю: немедленно остановитесь!

Мотор «Панчо В.» застучал победным маршем. Гаспар отхлебнул из бутылки – дрянной ром обжигающей волной скользнул по горлу. Дядюшка спешно затянулся сигаретой и вцепился в штурвал так, что побели костяшки пальцев. Горячка бегства захлестнула его.

– Вы нарушаете закон! – напомнили с баркаса. – Вы вынуждаете нас…

– Да знаю я, – буркнул Гаспар и включил приемник.

– … с китайцем братья навек, – захрипела радиола. – Видят китайцы сиянье…

Гаспар раздраженно пнул ящик: хватит с него азиатов. Видят сиянье! Уж он-то знает, что это за сияние и чем оно обернется. Радиола хрюкнула и разразилась героическими переливами аккордеона. Картавый голос затянул песню о ткаче из Лиона. Самое то! Гаспар заломил фуражку и до упора отжал рычаг скорости.

Ван Фэнь нервно расхаживал по палубе джонки. Сырой ветер трепал полы халата; шарик опиума под языком не приносил спокойствия. У мачты на корточках сидел бледный гадальщик. Перед ним на циновке в беспорядке лежали костяшки от маджонга, монеты с отверстиями и нефритовые фигурки божков. Гадальщик трусливо косился на Ван Фэня. Руки парили над циновкой, переставляя предметы. Остальная команда пряталась в трюме, спасаясь от гнева своего господина.

– Далеко еще? – спросил Ван Фэнь.

Гадальщик сжался, словно от удара.

– Меньше мили, господин, – пискнул он. – Они быстро приближаются…

Он передвинул маленькую жабу. Ван Фэнь рассмотрел сложившийся рисунок и кивнул.

– Откуда?

Гадальщик вздрогнул и жалостливо огляделся. Джонка стояла посреди подземного озера, в которое впадало не меньше дюжины протоков. Откуда появятся трижды проклятые свиньи, он не знал. Духи молчали. Взгляд Ван Фэня впивался в кожу раскаленной иглой.

– Кажется, из того туннеля, – рискнул гадальщик, наугад выбрав самый большой проход.

– Кажется? – процедил Ван Фэнь. В угольных глазах полыхали все огни ада.

– Господин, – залепетал гадальщик. – Духи земли здесь слишком сильны и молчаливы… Духи ветра боятся…

– Откуда? – повторил Ван Фэнь. Рукав халата задрался, обнажив клеймо пыточных дел мастера на запястье.

Гадальщик закрыл глаза. Если повезет, он успеет прыгнуть в воду. Говорят, здесь водятся рыбы-каннибалы. Все лучше ста сорока сверл Ван Фэня.

– Из этого большого туннеля.

Ван Фэнь тонко улыбнулся.

– Готовьте пушку, – распорядился он. – И мои инструменты… Мне будет с кем поговорить.

На палубу выкатили бронзовую пушку, украшенную драконами и журавлями. Ван Фэнь, не мигая, смотрел в темный провал. Гадальщик подполз ближе к фальшборту.

– Быстрее! – прохрипела Алоиза.

Катер контрабандиста был в десятке метров от баркаса. Алоиза задыхалась. По палубе прохаживались свиньи в цилиндрах, фраках и блестящих ботинках. Они ухмылялись, скаля слюнявые пасти, полные золотых зубов. Алоизе хотелось прыгнуть за борт и побежать прямо по воде. Почему лодка такая медленная?

За спиной санитар выхватил пистолет и дважды выстрелил вслед удирающему катеру.

– Не стрелять! – взвизгнула Алоиза. Санитар испуганно опустил оружие.

– Но, госпожа Буллен… уйдет! Из центрального коллектора…

– Не стрелять… – повторила Алоиза, хватаясь за фальшборт. Мышцы не справились. Алоиза осела на палубу, стукнулась подбородком и не почувствовала удара. – Нельзя… Вы попадете в…

Кольцо выпало из руки и покатилось по палубе. Собрав последние силы, Алоиза поползла к золоту.

Впереди виднелась арка выхода из туннеля, но Гаспар начал опасаться, что коллектор его не спасет. Толку от переходов, если он не успеет спрятаться? Он обернулся, и в этот момент с лодки раздалось два выстрела. Гаспар сжался. На баркасе истерично завизжала женщина – «Не стрелять!». Гаспар облегченно вздохнул. Он еще поборется. Надо задержать баркас… Радиола пела о бульварах Марселя. Подхватив приемник, Гаспар вышел на корму.

– Немедленно остановитесь! Оказывая, сопротивление властям, вы…

Гаспар погладил радиолу, и, стиснув зубы, швырнул в преследователей. Баркас дернулся в сторону и чиркнул бортом по кирпичным стенам. Женщина опять завизжала. Баркас подал назад, разворачиваясь. Над головой мелькнула арка.

«Панчо В.» выскочил в озеро и на полной скорости устремился прямо к ажурной громаде джонки. Бумажные фонарики на бортах сияли жирными светлячками. Кто-то с диким визгом спрыгнул с джонки и поплыл прочь от корабля. До Гаспара донеслась ругань на сиамском. Он бросился к штурвалу.

Из туннеля выскочил баркас, и в этот момент на джонке рявкнула пушка. Рядом с баркасом взметнулся столб воды. Лодку швырнуло в сторону и опрокинуло на бок. Покачиваясь, как кит, она продолжила плыть по инерции. На днище вскарабкался санитар, испуганно оглядываясь и явно не понимая, что же произошло.

Катер несся прямо на корабль Ван Фэня. Гаспар навалился на штурвал, но было поздно. Округлый нос «Панчо В.», с треском ломая деревянные рули, погрузился в корму джонки.

От мощного удара джонка содрогнулась. Ван Фэнь схватился за канат, не устоял на ногах и повис, как тряпка. Пушка подскочила, матросы бросились врассыпную. Развернувшись на откатных тросах, пушка опрокинулась на бок. Тяжелый ствол слетел с лафета и покатился по палубе, сшибая бочонки и ящики.

Матрос с факелом отпрыгнул к мачте, споткнулся и упал. Сорвалась горящая пакля, разбрызгивая по сторонам шипящие ошметки. Парус вспыхнул как спичка – языки пламени карабкались наверх, пожирая извивающихся драконов. Кто-то закричал про порох.

Ван Фэнь выпрямился. Огонь уже перекинулся на соседний парус. Джонка распускалась дрожащими хризантемами. Цветы осени. Ван Фэнь глубоко вдохнул раскаленный влажный воздух и улыбнулся.

Матросы с криками бегали по палубе, сбрасывая за борт все, что попадется под руку. Тюки и доски покачивались на волнах вперемешку с мусором. С сухим треском обломилась мачта и упала поперек палубы. Лоскутья пылающего паруса хлестнули по воде, и корабль окутали клубы вонючего пара.

Ван Фэнь закрыл глаза и представил лицо Гаспара. Вот острое лезвие скользит над переносицей… Надрез неглубокий, правильный треугольник, чтобы снять кожу…

Кто-то дернул его за халат.

– Господин! – взвизгнул матрос. – Бежать! Надо бежать!

Ужас выгнал из бедняги остатки опиумного дурмана. Ван Фэнь с размаху ударил матроса по лицу, в кровь разбивая губы.

– Пошел прочь!

Матрос упал на колени и, скуля, уполз. Ван Фэнь медленно достал из-за отворота длинный нож. Щелкнул ногтем по лезвию, наслаждаясь чистым звоном. Оранжевые отблески пламени отразились в голубоватой стали. Уверенным шагом Ван Фэнь направился к корме.

Ругаясь во всю глотку, Гаспар рванул на себя рычаг заднего хода. «Панчо В.» натужно пыхтел и ворочался. Под винтами бурлила вода. Дядюшка заклинил штурвал, и, схватив багор, бросился на нос корабля.

Выскакивая из рубки, он споткнулся об одну из свинок. Балобо, словно преданная наседка, прижимал к себе животных, но на всех не хватало даже его длинных рук. Свинки терлись пятачками о мохнатую грудь и тихо похрюкивали. Балобо бубнил, гладя свинок. Что за слова находил шимпанзе, чтобы утешить поросят, Гаспар не представлял, но твердо решил, что если они выберутся из передряги, то он купит обезьяне бутылку лучшего рома и хорошую сигару.

Над джонкой взметнулось пламя. До Гаспара донесся яростный треск огня и дикие крики сиамцев. Дядюшка подскочил к увязшему носу катера. Пробоина в борту джонки была похожа на гротескно распахнутую пасть. Гаспар всем весом навалился на багор. Тонкая доска сиамского корабля с треском обломилась; о фальшборт «Панчо В.» ударился сброшенный сверху ящик и разлетелся на части. По палубе покатились блестящие апельсины. Гаспар подцепил багром следующую доску-зуб, и тут же резкий рывок чуть не отправил его в воду. Дядюшка еле успел отскочить. Багор так и остался торчать в деревянной пасти, словно гигантская зубочистка. «Панчо В.» задним ходом уходил прочь. Дядюшка поспешил в рубку, пока катер на всех парах не врезался в стену коллектора.

На корме джонки возник Ван Фэнь. В руке сиамца блестел чудовищного вида нож. Ван Фэнь шевелил губами, шепча в адрес дядюшки Гаспара самые грязные и страшные проклятья. Гаспар помахал ему рукой. Сиамец не ответил, но в черных глазах вспыхнуло пламя. Отсветы с горящей джонки, решил Гаспар и крутанул штурвал, разворачивая «Панчо В.» к дальнему туннелю.

– Всего хорошего! – крикнул он.

Широко раскинув руки, Ван Фэнь шагнул за борт.

– Псих, – вздохнул Гаспар.

Полы халата взметнулись. Неожиданный порыв ветра подхватил сиамца, закружил, как палый лист. В лицо дядюшке дохнуло влажным жаром. Выпучив глаза, он смотрел, как Ван Фэнь летит к «Панчо В.».

Остроносые туфли сиамца коснулись палубы катера, и Ван Фэнь ворвался в рубку.

– Как жаль, что ты подвел меня, Гаспар! А я так на вас рассчитывал!

Тонкие сильные пальцы сомкнулись на шее дядюшки. Лезвие ножа полыхнуло оранжевым.

Волны сомкнулись над головой Алоизы. Плащ облепил тело, стиснул горло и камнем тащил в бездну, но ледяная вода привела ее в чувство. Духота лихорадки отступила, оставив лишь страх и неуемное желание дышать. Алоиза замолотила руками, стремясь наверх. Чудом ей удалось вынырнуть – ровно на долю секунды, чтобы сделать вдох. Одежда снова потянула ко дну.

Еще вдох. Путаясь в застежках, она стянула плащ. Сбросить резиновые сапоги оказалось легче. Внизу скользнула длинная белая тень крокодила. Алоиза отчетливо разглядела ребристые гребни вдоль спины, широкую плоскую голову… Сапог ударил рептилию по носу. Пасть распахнулась, и огромные конические зубы впились в розовую резину. Меж пластинами белесой шкуры что-то сверкнуло. Желтый блеск манил, звал за собой, как свет ночника – мотыльков и летучих мышей. Алоиза нырнула следом за чудовищем.

Крокодил медленно погружался в темноту. Алоиза рванулась следом, пальцы заскребли по шершавой коже. Крокодил дернулся. Ломая ногти, Алоиза шарила у него по спине. Легкие разрывались, кровь колоколом стучала в ушах. Опасность казалась пустой и несущественной. Ужас потери держал крепче, чем цемент незадачливого гангстера.

Теплый кусочек металла скользнул в ладонь. Кольцо… Ее кольцо! Если бы не ода, Алоиза бы рассмеялась. В пару гребков она выплыла на поверхность. От зажатого в кулаке золота по телу расползалось тепло и уверенность.

Над подземным озером плясало пламя. Джонка сиамца полыхала, расплескивая рыжие блики. Оглядевшись, Алоиза нашла пузатый кораблик контрабандиста и хихикнула. Алоиза Буллен своего никогда не упускала. Неумело дергая ногами, она поплыла к катеру.

Гаспар задыхался, изо всех сил удерживая руку с ножом, но она неумолимо приближалась к горлу. Несмотря на щуплость, Ван Фэнь был чудовищно сильным. Ноги Гаспара подкашивались, перед глазами плыли радужные пятна, сплетаясь с отсветами горящей джонки. Дядюшка попытался пнуть сиамца, но нога запуталась в халате.

– Старый идиот, – шипел Ван Фэнь. – Думал меня обмануть? Золота захотелось, да?

Гаспар ударил сиамца пяткой, поскользнулся и упал спиной на штурвал. «Панчо В.» дернулся. Колесо бешено завращалось. Ручка штурвала схватила Гаспара за воротник и грубо вырвала из лап сиамца, швырнув на стену. Гаспар ударился плечом, откатился в сторону, сшибая полку с утварью. В туже секунду рядом вонзился нож.

Гаспар ударил Ван Фэня в живот, схватил первое, что попалось под руку, и бросил в сиамца. Половник выбил стекло; Ван Фэнь замешкался, и Гаспар выскочил из рубки. Широко шагая, Ван Фэнь вышел следом.

– Это конец, дорогой мой Гаспар, у тебя нет шансов.

– Пошел ты к черту, – огрызнулся дядюшка и бросил в сиамца апельсином. Балобо сжался у стены, свинки визжали. Ван Фэнь блаженно улыбнулся, поднимая лезвие к глазам.

– Для начала я сделаю семьдесят восемь надрезов, чтобы кровь…

Что случится с кровью, дядюшка так и не узнал. Страшный крик заставил его повернуться. Через борт, за спиной Ван Фэня, на палубу лезло нелепое чудище. Существо выбралось на палубу и распрямилось. Водоросли опутали лицо и волосы, к плечу прилип драный пакет. Одежда висела грязными лохмотьями.

– Где свиньи? – провыло существо, дико вертя головой.

Ван Фэнь обернулся. По бледному лицу скользнуло недоумение.

– Госпожа Буллен?

Не обращая на него внимания, женщина шагнула к Балобо и его подопечным, с хохотом протянула руку. На раскрытой ладони лежало золотое кольцо. Балобо вскочил на ноги и дико заверещал. Никогда дядюшка Гаспар не видел шимпанзе в таком гневе. Схватив выкатившуюся из рубки железную кастрюлю, Балобо с размаху швырнул ее в голову Алоизы. Женщина рухнула как подкошенная. Шимпанзе победно ухнул и, скаля клыки, повернулся к Ван Фэню. Сиамец попятился к борту.

Огромная белесая туша рванулась из глубины. Мощные челюсти сомкнулись на полах халата. Гаспар дернулся вперед, пытаясь удержать врага. Ван Фэнь замолотил руками, но крокодил уже всей массой рухнул в воду, увлекая за собой чудовищного сиамца. Гаспар, открыв рот, смотрел на расходящиеся круги.

– Ну хоть будильник остался, – только и смог сказать он.

Костер шипел сырым плавником. Гаспар поворошил дрова и приложился к бутылке. «Панчо В.» покачивался у кирпичного берега. Канал заканчивался тупиком, на котором кто-то соорудил железный причал. Дальше начинались неизведанные земли, царства телефонных кабелей, бомбоубежищ и заброшенных веток метро. Выложенные серым камнем арки туннелей обросли водорослями, и где-то за ними ждали своего часа сокровища Вандердайса.

Свинки бегали по пирсу, возбужденно повизгивая.

– Искать! – приказал Гаспар. – Сокровища там, искать!

Он махнул рукой. Одна из свинок шагнула вперед, шумно втягивая воздух, и торжествующе взвизгнула. Остальные ответили довольным похрюкиванием. Веселой гурьбой они поспешили к своей цели. Дядюшка помахал им рукой. Балобо всхлипнул.

– Может, еще встретитесь, – утешил шимпанзе Гаспар. – Катакомбы штука такая, всегда приходится возвращаться… С этой-то что делать будем?

Он кивнул на лежащую у костра Алоизу. Женщина все еще была без сознания. Гаспар встряхнул бутылку и приложил горлышко к приоткрытому рту. Хороший ром и мамонта поднимет на ноги, а уж плохой и подавно.

Алоиза закашлялась и села, озираясь. Наконец ее взгляд остановился на Гаспаре. Из горла вырвалось бульканье, перешедшее в кашель.

– Выпейте рома, – предложил дядюшка. – Дрянь, конечно, но от простуды самое то…

Алоиза уставилась на него пустыми глазами.

– Где свиньи? – прохрипела она.

Дядюшка пожал плечами.

– Ушли. Я говорю – выпейте рому, или вот могу предложить сигарку. Вы курите?

– ГДЕ СВИНЬИ?

Гаспар вздохнул.

– Где-то там, – он махнул рукой. – Я же говорю – ушли.

Алоиза, покачиваясь, поднялась на ноги. Не оглядываясь, она побрела за ушедшими свиньями. Дядюшка смотрел вслед, пока ее фигура не растворилась во мраке подземелий.

Где-то с четверть часа он любовался огнем, отхлебывая из бутылки. Балобо сидел напротив и опустив голову, пыхтел сигаркой. Молчание прервалось тихим перестуком копытец. Свинка выступила из темноты туннеля и вопросительно посмотрела на дядюшку Гаспара. Пятачок вздрогнул, принюхиваясь. Свинка забегала кругами, а затем уверенно затрусила вслед за Алоизой Буллен.

Гаспар усмехнулся и выпустил ей вслед колечко дыма.

Оглавление