«Уважаемый варвар (Король поневоле - 4)»

Лион Спрэг де Камп

Уважаемый варвар

(Король поневоле - 4)

В КОРОВНИКЕ ЭОМЕРА

- Обними меня покрепче! - шепнула Аделайза Керину - сыну Эвора. Положи руку вот сюда... Что это?!

- Кто здесь? - послышался рев Эомера, отца Аделайзы. - Аделайза, ты не одна? Сейчас я сам посмотрю...

- Беги, Керин! - прошептала Аделайза.

Керин вскочил на ноги. Внизу, в лунном свете, лившемся сквозь открытую дверь, он увидел внизу бородатое лицо Эомера, уже взявшегося мускулистой рукой за перила лестницы, что вела на чердак коровника.

Глаза Керина уже привыкли к темноте, а глаза крестьянина, может, еще не успели... Как бы там ни было, оставаться на месте было нельзя, спуститься по лестнице тоже, раз внизу стоит здоровяк Эомер. Подойдя к краю настила, Керин одним прыжком соскочил вниз, на дощатый пол, упал, но тут же вскочил на ноги и побежал. Позади раздался вопль Эомера:

- Я тебя узнал, Керин, сын Эвора! Вернись!

Доски пола загудели под сапожищами крестьянина. Выжав за ворота, Керин осмелился бросить взгляд назад, освещенный луной, огромный неуклюжий Эомер топал за ним, размахивая на бегу серпом:

- Вернись, негодник! Я тебе покажу, как девиц портить!

Керин был моложе и легче; он быстро оторвался от своего преследователя, который запыхался и отстал. До Керина донесся его последний вопль:

- Я тебя на большой дороге подстрелю! Я в суд подам! Матери твоей расскажу!

Выбравшись на дорогу, Керин сбавил ход и побежал ровной рысцой, тяжело дыша. Он с упреком взглянул на серебряный круг луны: это ее свет выдал его! "И что теперь? - подумал Керин.- Скоро я вместе с братьями вернусь в Кортолию, но ведь это Эомеру не помешает затеять судебное дело. А судебных крючкотворов я боюсь пуще меча или арбалета Эомера... больше, чем его причитаний моей матери. А не то он еще ведьму наймет, чтобы на меня заклятие наложить..."

В Ардамэ, в доме сестры и зятя, собралась почти вся семья, включая и Керина. Тут были и его сестра, и ее муж, и вдовая мать Керина, и два его брата. Не хватало только невесток Керина да жены Джориана - Марголит занималась часами, пока братья отдыхали в родной деревне.

Старший брат Силлиус (он уже даже начинал седеть) с видом непогрешимого мудреца произнес:

- По крайней мере, Керин, ты мог бы выбрать другую ночь, а не ясную, в полнолуние. Тогда ты смог бы ответить Эомеру, что он заметил какого-то другого ухажера Аделайзы. Они, по-моему, все время вокруг нее вьются.

- Да, я повел себя как осел, - с досадой сказал Керин. - Но что теперь делать? Поддаться и жениться под прицелом арбалета?

Большой, сильный Джориан - средний брат - ухмыльнулся в всклокоченную черную бороду:

- Нет, нет, приятель. Нам таких фанатиков, как Эомер, в родственники не нужно.

- А он фанатик чего? - спросил Керин.

- А вот этого нового культа, что Икбар принес из Федирана. Насколько я знаю, его божества - бог и богиня - страсть какие целомудренные. Говорят, что законно повенчанные муж и жена должны каждый раз спрашивать разрешения у жреца, чтобы воспользоваться своими "дружескими" правами. Он и общественные бани хочет запретить - до того претит ему нагота. Приверженцы культа не смеют и дюйма кожи обнажить перед своими собратьями. Да уж коли об этом речь зашла: ты уверен, что не проник в сочную Аделайзу?

- Уверен, Джориан. Уж кому и знать, как не мне... На самом-то деле я немного и хотел - поцеловаться, пообниматься... А вот она...

-...имела более серьезные планы, - вставила Васина, сестра Керина. - У Аделайзы промеж ног-то так и зудит... Если она забеременеет, одним богам будет известно, кто из дюжины ее приятелей тому виной.

- А Керин - подходящая добыча, - прибавил Силлиус, - в деревне ведь знают, что дела наши идут хорошо. И если бы Эомер не вмешался так некстати, прощай невинность нашего парня, что снег прошлогодний...

- Эомер чего-то кричал насчет лишения девственности, - пробормотал Керин. - Но совесть мне бы не позволила...

- Ха-ха! - рассмеялась Васина. - Она такая же девственница, как я. Если кто и мог лишиться невинности, так это наш Керин - если только уже не позаботился об этом втайне от нас. Эомер попросту хочет заполучить повод предъявить нам претензию - чтобы или законного брака добиться, или денег получить. Ему отлично известно, что Аделайза кого угодно в округе ублажать готова, и поэтому он хочет ее половчее замуж сбыть.

- Совсем люди испортились, - изрекла Этелин, мать Керина.- В мое время приличные девушки так себя не вели. Этим от распутных и отличались.

- А все из-за этого немудреного противозачаточного заклятия, подхватил Силлиус. - С тех пор как все узнали тайну доктора Мерсиуса, о благопристойности и поминать нечего. Но давайте сначала займемся Керином, а уж потом будем решать нравственные проблемы королевства. Нам в семье ни Эомера, ни его распутной дочери не нужно. - Он поджал губы и пристально посмотрел на Керина. - Мы уже не один месяц собираемся кого-нибудь послать на Дальний Восток, чтобы разузнать секрет спускового механизма куромонских часов. Керин вроде бы был готов поехать.

От неожиданности и испуга Керин едва не подавился:

- Честное слово, я так, шутил... Конечно, если все считают, что я должен ехать...

- Ой-ой-ой! - заголосила Этелин. - Не смейте посылать моего ребеночка на неизбежную беду - в края, где чужаков зажаривают и едят!

- Ну, если он только в лапы паалуанцам не попадет, - произнес Джориан, - такая судьба ему не грозит.

- Но он так еще юн!

- Не моложе, чем я, когда завербовался в армию Великого Незаконнорожденного.

- Да он и не готовился так к опасным приключениям, как ты в свое время!

- Мама! - закричал Керин, в ужасе оттого, что мать говорит о нем как о малом ребенке.- Я, может, не такой большой и сильный, как Джориан, и у меня нет такого опыта в делах, как у Силлиуса, но все равно я и здоров, и неглуп.

- Вдобавок, - сказал Джориан, - я его научу хитростям нашего ремесла как, к примеру, проникать в запертый дом. В Ксиларе он достаточно ловко справился с Эстрильдис, а что до опасностей, так иногда нам всем приходится рисковать. Мы купим ему в дорогу лучшие охранительные заклятия, какие только можно добыть за деньги; мой приятель, колдун Уллер, сделает нам скидку.

Джориан повернулся к Силлиусу:

- Мы собирались еще на два дня остаться, но, сдается мне, лучше уже завтра в путь тронуться!

* * *

Керин, державший путь в Виндию, запихнул свой заплечный мешок в багажный ящик дилижанса, запряженного четверкой лоснящихся гнедых. Он хорошо подготовился к предстоящему путешествию - насколько это было возможно за месяц усиленных тренировок под руководством Джориана. Он легко управлялся с мечом, карабкался на стены, отмыкал замки, лгал не краснея, немного говорил на мальванском и знал несколько салиморских слов. Несколько фунтов золотых кортольских монет, зашитых в поясе, нежно прижимались в дороге к его телу.

На первой же ночной стоянке Керин приготовился улечься спать сразу же после ужина - ведь вставать нужно было с петухами, но его сосед по комнате все сидел в общей зале, попивая пиво. Керин ничего против не имел: этот крепкий парень по имени Гарик, которого случай свел в одну комнату с Керином, явно уже давным-давно не мылся.

Керин стоял над умывальником перед потемневшим зеркалом и чистил зубы веточкой, растрепанной для мягкости. В зеркале перед ним отражался молодой человек, ростом чуть выше среднего новарца, худощавый, со светлыми волосами, указывавшими на швенское происхождение. Он позавидовал иссиня-черной шевелюре и колючей бороде Джориана. Рассмотрев свое округлое с мягкими чертами лицо, Керин решился еще раз попробовать отрастить бороду. Предыдущая попытка ему не удалась - у него лишь выросли отдельными пучками мягкие, светлые, почти незаметные волосики. Может, на этот раз...

Резкий голосок, похожий на звяканье крохотных колокольчиков, заставил его вздрогнуть:

- Мастер Керин!

Керин не разобрал, действительно ли услышал эти звуки, или у него звенело в голове.

Он резко обернулся. Поначалу ему ничего не удалось разглядеть в янтарном свете единственной свечки.

- Мастер Керин! - снова зазвучал голосок.- Вот я, тут!

Наконец Керин обнаружил источник звука. Это было расплывчатое пятнышко голубоватого света, которое то поднималось, то опускалось, будто трепещущее в воздухе насекомое. Приглядевшись, Керин подумал, что больше всего эта штука похожа на большую бабочку. Однако жемчужное тельце между стекловидными крылышками не было похоже на насекомое. Полной уверенности у него не было, однако ему казалось, что он видит крошечную нагую женщину, ростом не больше его ладони. Существо, казалось, пропускало свет: когда оно повисало в воздухе на уровне глаз Керина между ним и пламенем свечи, свет от него ослаблялся, но не перекрывался совсем.

- Как это... - заговорил Керин, оправляясь от первого испуга. - Скажи на милость, кто ты?

- Я твой дух-хранитель, - отозвался голосок, напоминавший писк ночного насекомого.

- В самом деле? И кто же тебе поручил меня оберегать?

- Моя хозяйка - Эрвина-чаровница.

- Ты хочешь сказать, ведьма из Ардамэ?

- Пожалуйста, мастер Керин, не называй мою хозяйку ведьмой - ты ведь не посмеешь назвать жену короля Фридвала потаскухой!

- Ну, что до нее, то я такое про королеву Клоцинду слышал, что...- Он осекся, припомнив предостережения Джориана: праздная болтовня опасна! Стены вокруг были тонкие - да и как бы то ни было, можно ли доверять этой эльфице?

- Это дочь Эомера упросила Эрвину?

- Да, с помощью золота, которое она стянула из отцовского кошеля.

- И что же ты здесь делаешь?

- Я должна следить за тобой и оберегать от всякого зла, чтобы ты вернулся живой и невредимый к своей невесте.

- То есть к Аделайзе?

- Именно, мастер Керин. Она твердо решила, что ты станешь ее мужем потому что, по ее мнению, ты самый красивый из ее кавалеров.

- Красивый! - презрительно хмыкнул Керин. - Я ей ни одного слова о свадьбе не сказал!

- А она другое рассказывала.

- Как бы то ни было, мне дух-хранитель не нужен. Колдун-врач в Кортолии наложил на меня защитное заклятие. Так что убирайся!

- О мастер Керин, я не осмелюсь нарушить ясный приказ Эрвины!

- К черту твою хозяйку! Исчезни! Пропади!

Свечение эльфицы померкло, и Керин услышал негромкое всхлипывание. Однако тоненький голосок продолжал упорствовать:

- Ты просто скотина, мастер Керин! Я изо всех сил стараюсь выполнить свой долг, а ты не только не ценишь этого - ты отвергаешь мои усилия! Ты просто неотесанный грубиян, ты оскорбляешь мои лучшие чувства!

- Прекрати хныкать! - пробурчал Керин, поневоле растрогавшись. - Не загружай ни мои глаза, ни мои уши.

- Но как же я смогу исполнить свой долг...

- Тихо! - воскликнул Керин, заслышав в коридоре тяжелые шаги своего соседа по ночлегу. - Скройся с глаз - тот тип идет. Да, кстати, а у тебя есть имя?

- Да, меня зовут Белинка. А можно мне...

- Исчезни, Белинка!

- Но я должна спросить...

- Потом поговорим, когда будем одни. Спокойной ночи!

Дверь открылась, и в комнату ввалился Гарик.

- С кем это ты сейчас разговаривал? - спросил он хриплым от эля голосом.

- Просто разучивал одну речь, которую должен произнести на публике, ответил Керин. - Спокойной ночи, мастер Гарик.

Тот что-то пробормотал невнятно, опустился на стул и принялся неуклюже стаскивать сапоги. Керин лежал с закрытыми глазами, надеясь избежать продолжения беседы. Вдруг Гарик с проклятием вскочил на ноги:

- Вот чертово насекомое! Чем бы его прихлопнуть?

- Это просто большой мотылек, - пробормотал Керин.

- Терпеть не могу! - зарычал Гарик. - Клянусь медными яйцами Имбала, я его прикончу!

Он выбежал из комнаты босиком. Керин позвал:

- Белинка, если ты не уберешься, он тебя по стене размажет.

- Дудки, мастер Керин! - раздалось звяканье колокольчика. - Он меня и коснуться-то не сможет, потому что мы, духи второго плана, здесь не материализуемся полностью. Он мне не опасен. Да и потом, тебе что за дело? Ты сразу меня невзлюбил, мешаешь мне выполнять мою миссию...

Тоненький голосок мгновенно умолк, едва сожитель Керина показался в двери. В руке он держал биту для игры в шлепомяч. Оглядевшись при скудном свете, он резко взмахнул ею в воздухе.

- Промахнулся, черт возьми! - проревел он.

- Успокойся, мастер Гарик, - произнес Керин. - Это безобидное насекомое.

Не обращая внимания на Керина, мужчина еще раз махнул битой.

- Да это просто дьявольщина какая-то! - пробормотал он, весь красный от натуги.

Едва Керин сел, чтобы продолжать свои увещевания, как бита стремительно рассекла воздух, чуть не коснувшись его волос.

- Эй,- завопил он,- ты мне едва мозги не вышиб! Убери эту штуку, успокойся и ложись спать или убирайся отсюда!

- Заткнись, падаль! - проревел Гарик, готовясь к следующему удару. Эта дрянь надо мной издевается! Я этого не потерплю!

Он взмахнул битой еще раз. Потеряв терпение, Керин вскочил с кровати в одной набедренной повязке, подбежал к своей одежде, сложенной в углу, и схватил меч.

- Вон отсюда! - завопил он.

Гарик шагнул к нему, размахивая битой. Однако блеск стали заставил безумца одуматься. Поколебавшись мгновение, Гарик выбежал за дверь и с силой захлопнул ее, оставив в воздухе густое облако своего аромата. И тут же Керин услышал под лестницей гневную перебранку пьянчужки и квартирмейстера.

Керин снова улегся в кровать, напряженно ожидая возвращения Гарика. От возбуждения его била дрожь. Хотя ему и приходилось путешествовать по Новарии, но он еще ни разу никому не угрожал мечом. Он подумал о том, какое несчастье могло бы случиться, если бы Гарик бросился в атаку, - например, ему, возможно, пришлось бы сложить голову на плахе за убийство... Без сомнения, в этой стычке он повел себя неразумно. Вот Джориан сумел бы положить конец выходкам Гарика с помощью шутки или стихотворной импровизации.

А виновата во всем Аделайза, размышлял Керин. Ведь это она приставила к нему эльфицу - хотя и сам он сделал ошибку, связавшись в Аделайзой. И хоть он себе в этом и не признавался, но в коровник-то он с ней отправился именно затем, чтобы, несмотря на укоры совести, покончить наконец со своей затянувшейся невинностью. В его возрасте это уже удалось многим юношам, если, конечно, верить их хвастливым россказням о неслыханных утехах блуда.

- Я ведь тебе говорила, что он мне ничего не сделает, хи-хи-хи! зазвенел голосок Белинки, снова засветившейся в полную силу и бешено отплясывавшей в воздухе.

- Да уж! А меня он мог убить - из-за тебя!

- Ты этого и заслуживаешь, бесчувственное чудовище!

Керин вздохнул. Джориан не обучил его, как избавляться от надоедливых духов.

- Пожалуйста, Белинка, успокойся - мне поспать нужно. А что сказала бы Эрвина, если бы из-за тебя я вернулся домой в деревянном костюме?

- Ладно уж, ладно, о могущественный владыка Керин! Спокойной ночи!

Гарик не возвращался, - видно, квартирмейстер подыскал для него другое жилье. Но Керину все равно не спалось. Он клял себя за то, что нарушил одно из правил, преподанных Джорианом. Говорил же брат:

- Главное, малыш, продвигайся быстро, но без шума, не привлекай внимания к себе. Никакой игры на публику, никакой похвальбы, никаких жалоб, ссор и, главное, никаких стычек ни с кем. И не забывай: лестью можно добиться чего угодно.

* * *

Остаток пути Керин и Гарик демонстративно не обращали друг на друга ни малейшего внимания. На вторую ночь квартирмейстер отвел юноше комнату, в которую поселил еще пожилого банковского служащего из Метуро. Тот держался замкнуто и не замечал порхания Белинки. Вечером третьего дня дилижанс вкатился в северные ворота Виндии, столицы Виндийской Республики.

Путешественники выбрались из дилижанса и построились. Начальник стражи, в великолепном шлеме из позолоченной бронзы, двинулся вдоль шеренги новоприбывших, спрашивая у каждого его имя, происхождение, род занятий и другие сведения, а стражник отмечал ответы на дощечке. Другой стражник привязывал красными тесемками мечи к ножнам, и меч Керина в том числе.

Наконец начальник отступил немного назад и произнес речь:

- Добро пожаловать в Виндию, дамы и господа! Желаю вам приятного пребывания в нашем славном городе. У нас много исторических памятников и библиотек, есть и зоопарк. У нас даются театральные представления на любой вкус - от тех, что подходят для детей, до постановок, которые удовлетворят даже самых... гм... изощренных ценителей. Постановка пьесы Пизона "Фальшивая Корона" возобновлена в Императорском Театре; поэт Эдредус продекламирует во Дворце Культуры свою эпическую поэму "Море Крови" в восьмидесяти четырех песнях, а во Дворце Удовольствий выступает мадам Зиска, которая выбирает из публики добровольцев и... но вы лучше сами увидите, что она с ними делает.

- У нас есть стадион, на котором команды любителей игры в мяч упражняются на открытом воздухе, в этих занятиях могут принимать участие и иностранные гости. У нас есть плац, на котором ежедневно проходят учения подразделений нашей армии и гражданских блюстителей порядка. Через два дня, если позволит погода, армейский оркестр даст на плацу концерт. Если вы пройдете полмили на север, то окажетесь на великолепном пляже.

- А сегодня вам лучше оставаться в гостинице. Днем наша команда игры в шлепомяч одержала победу над командой Оттомани, и не исключено, что некоторые граждане предадутся чересчур безудержному ликованию. Кроме того, через шесть дней состоятся выборы в палату бургомистров, и сейчас кандидаты проводят свои предвыборные кампании. Когда сталкиваются приверженцы враждующих партий, возможны уличные стычки.

Пассажиры снова забрались в дилижанс, который медленно двинулся дальше по городу. По сравнению со спокойной аккуратной Кортолией Виндия казалась более оживленным и красочным городом. Кое-кто уже начал отмечать спортивную победу: болельщики с криками бегали по улицам, крича и размахивая большими кружками.

Там и сям на фасадах домов, выходивших на улицу, были прикреплены плакаты. Они гласили: "Фритугиса выбирает народ!", или "Голосуйте за Беоннуса, друга угнетенных!", или "Виктрон - значит опыт и честность!", или "За Итмара, врага системы!"

Дилижанс проехал мимо какого-то человека, которому два представителя гражданской стражи помешали дописать на стене подобный лозунг. Отставив свое ведро с краской и кисть, он яростно спорил с ними. Когда Керин вытянул шею, чтобы рассмотреть сцену получше, расписыватель стен схватил ведро и, швырнув его в одного из стражников, залил беднягу светло-желтой краской. Все трое бросились бежать, стражники, размахивая дубинками и выкрикивая угрозы, пытались поймать нарушителя.

Когда прощальные лучи заходящего солнца начали золотить шпили и купола города, дилижанс остановился на главной площади, окруженной общественными зданиями - сенатом, магистратурой и другими. В их архитектуре суровая простота классического новарского стиля была разбавлена фантастическим мальванским орнаментом. От площади к воде плавно спускался проспект Республики - вдалеке Керин разглядел густой лес мачт и парусов. С деревянной трибуны на площади какой-то человек в чем-то горячо убеждал толпу.

Керин с детства был наслышан о коррупции и правительственных скандалах в Виндии. Один виндиец-путешественник как-то поведал ему, в чем тут дело:

- Заблуждение, что вы, кортольцы, отличаетесь особой добродетелью, суть в том, что при нашей реформе правления нарушения легче становятся достоянием гласности. Я сказал бы даже, что преступлений хлыщи из вашего королевского дома и члены королевского совета совершают не меньше, чем наши политики. Но поскольку вашим правителям нет нужды бороться со свободой слова и печати, то им легче удается скрывать подобные вещи.

* * *

Керин сидел за кружкой пива в общей зале постоялого двора, который рекомендовал ему Джориан. Его первая задача в Виндии, сказал ему брат, расспросить смотрителя порта, куда и когда отплывают стоящие там корабли. Но когда Керин оказался на главной площади, солнце уже скрылось за домами. Контора смотрителя порта наверняка закрыта в такой час, решил Керин и отправился прямиком на постоялый двор.

С улицы донесся шум буйного веселья. Керин снова и снова напоминал себе наставления Джориана: глаза и уши должны быть раскрыты, а рот закрыт. Он подавил легкое чувство досады оттого, что его брат выглядел гораздо внушительнее. Если кто-то осмеливался обмануть или задеть Джориана, тому было достаточно выпрямиться перед обидчиком во весь могучий рост, выставить вперед ощетинившуюся бороду и спокойным голосом потребовать поправить дело. Керин, моложе и слабее, не мог чувствовать себя столь же уверенным в себе.

Он попытался прислушаться внимательнее к доносившимся до него обрывкам разговора между виндийцами. Но те немногие слова, что ему удалось уловить, никакой важной информации не содержали: болтовня про погоду и про дела, денежные и семейные, да про разные болезни. Вдобавок его ухо еще не вполне привыкло к виндийскому диалекту поварского.

Дверь с грохотом распахнулась, и в зал ввалились трое гуляк. Это были крепкие, грубые с виду мужчины - их предводитель казался таким же огромным и сильным, как Джориан. Они размахивали флажками Виндийской Республики золотой факел на лазоревом поле, а силач даже воткнул свой флажок себе в шляпу.

- Эй, Чундо,- проревел он,- твоего лучшего пива, чтобы отпраздновать славную победу! А не той лошадиной мочи, что ты обычным посетителям наливаешь!

Керин, опешив, уставился на него: он слишком поздно узнал Гарика, своего зловонного соседа в первую ночь. В свою очередь и Гарик узнал его и теперь не сводил с него глаз. Не говоря Керину ни слова, он снова закричал на трактирщика.

- Иду, иду, - ворчливо отозвался тот. - Я же не волшебник, чтоб из воздуха пива нацедить.

- Мы тут расположимся, - произнес Гарик, указывая на скамью, на которой сидел Керин. Его спутники обошли стол, так что тот, что уселся первым, толкнул плечом Керина.

Скамья была слишком коротка для четверых. Гарик окинул взглядом сидевших - Керину снова ударил в нос источаемый Гариком смрад. Забияка, полуприсев на скамью, скомандовал:

- Эй, спихните-ка этого тощего щенка! Это он так мне досаждал по дороге из Кортолии.

Он навалился плечом на соседа и сильно толкнул его, так что тот в свою очередь прижал третьего гуляку вплотную к Керину. Поняв, что сейчас его скинут на пол, Керин встал, прихватив свою кружку. На другом конце скамьи силач злорадно ухмылялся.

Керин был в бешенстве, но меч был в комнате наверху, а врукопашную сражаться с такими ребятами было бесполезно. Он читал, конечно, романы, в которых доблестный юный герой одерживал верх над нахальным задирой, однако и повидал достаточно, чтобы понимать, что в жизни так не бывает, если только юный герой не прибегнет к помощи магии. Единственной магической защитой Керина было заклятие, наложенное на него чародеем-врачевателем Уллером, а оно лишь отводило зловредные чары, но не спасло бы от кулаков и сапог Гарика.

Стараясь сдержать негодование, Керин сел за другой свободный стол. На некоторое время его оставили в покое, и он мог мирно попивать пиво, прислушиваясь к разговорам своих обидчиков. Они без конца превозносили силу и ловкость виндийской команды игры в шлепомяч. Во время матча произошла драка: два игрока поколотили друг друга битами, в потасовку вмешались зрители, и стражникам пришлось разогнать драчунов при помощи пик. Поведав об этом, Гарик с ухмылкой обернулся к Керину и прорычал:

- Эй ты, ходячий скелет! - А когда Керин поднял глаза, задира продолжил: - Ты согласен, что виндийская команда самая ловкая, смелая и сильная в Двенадцати Городах?

Керин понимал, что ему следует согласиться, однако кипевший в груди гнев и какой-то чертенок-извращенец подстрекнули его вызывающе уставиться в глаза Гарику и ответить:

- Не знаю. Я этим видом спорта не интересуюсь.

- Ой-ой-ой, вот оно как, а? А интересовался бы, так знал бы, что мы, виндийцы, ваших кортольских сопляков по грязи размажем! Мы их в порошок сотрем - вот как я тебя сейчас!

Хулиган вскочил и двинулся на Керина. Один из спутников попытался его удержать:

- Гарик, не начинай...

Не обращая внимания на добрый совет, великан решительно шел вперед, поигрывая кулаками. Керин, насмерть перепуганный, преисполнился решимости дорого продать свою жизнь и тоже поднялся с места. Но тут Гарик вдруг остановился и воскликнул:

- Ох, какой-то паук меня укусил!

Он застыл на месте, молотя по воздуху мускулистыми руками. Керин заметил неясные очертания Белинки, порхавшей вокруг головы Гарика. И тут Керин сказал внушительным тоном:

- Уважаемый Гарик, знай, что этот паук - мой верный дух-хранитель. Ты хочешь меня заставить прибегнуть ко всей моей чародейской мощи?

- Что? Ты колдун?

Керин издевательски ухмыльнулся и поклонился:

- Всего лишь ученик Уллера из Кортолии. Хочешь, я произнесу над тобой заклятие полового бессилия? Разумеется, у меня нет пока диплома волшебника, так что я могу немного ошибиться - и мы все превратимся в головастиков или нас просто в порошок разнесет... - Он направил на хулигана указательные пальцы, закрыл глаза и начал нараспев: - Нитрэ раду сунандам ноктар...

- Эй, - оскалился Гарик, - это не по-честному! Я с тобой на кулаках или на дубинах готов помериться - а чертовы заклинания не по мне!

Но Керин продолжал свои заклинания, и Гарик, бормоча про себя ругательства, вернулся к своему столу:

- Пошли, ребята, все равно ведь нам уже надоело это дрянное пиво, которое Чундо наливает!

Все трое встали и вывалились за дверь, оставив на столе недопитые кружки. Колени у Керина подкашивались, он опустился на скамью, мысленно благословляя Джориана за его уроки лжи.

- Спасибо, Белинка! - пробормотал он.

- Хи-хи! - прозвенела эльфица и опустилась на плечо юноши. - Теперь-то ты понял, что я при случае могу для тебя сделать. И ты не раскаиваешься, что обходился со мной с таким убийственным презрением?

Не успел Керин ответить, как увидел перед собой раздосадованного трактирщика.

- Мастер Керин, как же так - из-за тебя мои клиенты ушли, не заплатив! Я не позволю наносить убытки моему делу.

- Если бы я их не выдворил, произошла бы драка, а это тебе дороже бы обошлось. Я выпью пиво, которое они заказали...

- И заплатишь за него, надеюсь?

- Конечно, - вздохнул Керин.

* * *

Керин проснулся от головной боли. Он застонал и сел на край кровати, обхватив голову руками.

- Я тебя предупреждала! - прозвенела Белинка.- Я все пыталась тебе втолковать, что четыре кружки для тебя чересчур, но ты притворялся, что не слышишь, пьянчужка несчастный!

Керин пробормотал:

- Разве я мог расслышать твой голос среди всех этих воплей и песен о виндийской команде игры в шлепомяч? Так что хватит мораль читать, ясно? - Он потянулся к одежде.

- Нет, мастер Керин, так легко ты не отделаешься! За то, что я победила этого увальня Гарика, ты должен мне услужить.

- Что? Как это? - спросил Керин, натягивая узкие штаны.

- Да, услужить. Ты должен купить мне одежду, такую, как носят дамы на этом Плане.

Керин таращил глаза от изумления:

- На кой черт тебе платье? Мерзнешь ты, что ли?

- Нет, температура вашего Плана - некоторые называют его Уровнем - меня устраивает. На нашем Плане мы обходимся одними нашими телами, но здесь, как я вижу, люди нагишом не ходят, даже если погода позволяет. Поэтому я непременно желаю выглядеть как положено особе моего пола на этом Плане.

- Но зачем же? Ты мне и так нравишься. Если бы ты была раз в десять побольше, я начал бы тебе делать неприличные предложения, - улыбнулся Керин и подмигнул.

- Ха-ха-ха! Ты лжешь, что я тебе нравлюсь, - не меня ли ты обливал презрением? Как бы то ни было, на нашем Плане мы любим на лету - а как бы ты с этим справился? Тем не менее я не желаю выглядеть немодно на вашем варварском Плане!

- Но где - ради всех морозов семи преисподних! - найду платье для крылатой женщины ростом с ладонь?

- Разве у вас не водятся люди, которые продают кукол, чтобы ублажать своих отпрысков? Отыщи такого торговца и купи кукольное платье подходящего размера.

- А если я не хочу? - с вызовом спросил Керин.

- Увидишь, что будет! - И светящееся существо исчезло.

- Ой! - завопил Керин, почувствовав сильный укол в шею наподобие укуса слепня. Он хлопнул ладонью по заболевшему месту, но тут же почувствовал другой укол - в руку и тут же еще один - в бедро. - Белинка, перестань! завопил он. - Это так-то ты меня оберегаешь?!

- Я жажду вза-взаимности! - пропищала эльфица. - Ну что, будешь себя хорошо вести?

Юноша вздохнул:

- Я спрошу у трактирщика, не знает ли он подходящую лавку, но обещать ничего не могу.

* * *

- Нет, - отвечал смотритель порта, - этих экзотических куромонских парусников с тупой кормой в порту Виндии не видывали уже год. Они довольствовались тем, что возили грузы в Салимор и обратно. Они говорят, что на пути от нас до Салимора пиратство стало обычным делом. Так что, сдается мне, желтые люди попросту решили, что игра не стоит свеч. Придется тебе плыть в Салимор, а там на другое судно перебираться.

- А что за корабль отплывает в Салимор? Смотритель порта, смуглый мужчина, происходивший, судя по цвету кожи, из мальванцев, пролистнул стопку бумаг:

- Вот оно - "Яркая Рыбка" из Эккандера, капитан по имени Гуврака.

- Мальванец?

- Ну да. Судно примерно на шестом причале отсюда, если к северу идти. Говорит, вот-вот отплывет. Клянусь костяными сосцами Астис, тебе повезло, парень! Оно отправится в путь сегодня вечером, если ветер будет подходящий. По крайней мере так шкипер сказал, но с этими мальванцами никогда не знаешь...

Керин поблагодарил смотрителя порта и отправился на поиски "Яркой Рыбки". Он отыскал судно по его реям под латинский парус, остроконечной корме и двум черно-красным глазам, нарисованным на бортах.

На причале, к которому пришвартовалась "Яркая Рыбка", стоял подъемный кран - высокое скелетообразное сооружение из брусьев, веревок и блоков. Шестеро каторжников в лохмотьях, переступая внутри огромного колеса у основания крана, служили двигателем устройства. Такелажник обмотал веревкой объемистый тюк и прицепил к веревке крюк, свешивавшийся со стрелы.

Бригадир дал команду, и шестеро каторжников начали переступать с планки на внутреннем обозе колеса, словно по ступенькам. Груз с громким скрежетом пополз вверх. Бригадир снова закричал. Каторжники остановились, а двое рабочих принялись крутить лебедку. Кран стал медленно поворачиваться, перенося груз на палубу "Яркой Рыбки". Раздались новые команды - и каторжники двинулись в обратную сторону, а тюк стал постепенно опускаться на палубу. Еще пара рабочих нажала на тормоз, не давая грузу ускользнуть. Двое матросов капитана Гувраки, поблескивая потной коричневой кожей, направляли груз в трюм.

Гувраку Керин опознал по тюрбану. Начальник корабля был приземистый, мускулистый мужчина с темно-коричневой кожей и щетинистой черной бородой, в которой начинала проглядывать седина. Кроме тюрбана его костюм состоял лишь из просторных шаровар, стянутых у щиколоток, и шлепанцев с загнутыми носами, так что обнаженный торс капитана обдувал теплый вечерний ветерок поздней осени.

Керин стал подниматься по трапу. Заметив это, капитан подбежал к другому концу доски.

- Чего тебе нужно? - спросил он по-новарски с заметным акцентом. - Ты что, не видишь, что я гружусь?

- Я хотел заплатить за мое место, - сказал Керин.

- Ну, в таком случае... - И Гуврака крикнул что-то по-мальвански одному из членов команды. Тот немедленно принялся отдавать приказания палубным матросам.- Так,- произнес Гуврака, снова повернувшись к Керину,- и куда же ты направляешься?

- В Салимор, а оттуда в Куромон. Смотритель порта сказал, что ты идешь в Салимор.

- Да, и причаливаю по пути в Янарете, Галджире и Эккандере. Ты один путешествуешь? Ни жены, ни подружки?

- Один.

- Тогда заплатишь двадцать шесть мальвакских крон.

- У меня все деньги в кортольских марках, - сказал Керин. Он посчитал в уме и добавил: - Это получается примерно сорок марок.

На лице Гувраки появилось выражение сомнения.

- Это по местному рыночному курсу, наверное, но я могу марки брать только по официальному курсу - таков закон. Так что с тебя шестьдесят марок.

Керина предупреждали, что при уговоре нужно торговаться. Он этого терпеть не мог и ужасно смущался, однако понимал, что нужно набираться опыта. Поэтому он сказал:

- Такая сумма мне не по карману, капитан. А другие пассажиры у тебя есть? Я хочу узнать, с кем мне придется каюту делить.

- Нет, только ты один, - отвечал Гуврака. - У тебя будет отдельная каюта.

- Ну, раз я единственный пассажир, значит, ты или меня возьмешь, или никого. В таком случае ты мог бы меня и за пятнадцать крон перевезти - это по местному рыночному курсу и выйдет.

Капитан Гуврака презрительно фыркнул:

- Ни за что! Если ты не платишь обычную цену, убирайся прочь!

- Прекрасно, - произнес Керин, повернувшись, чтобы уйти, - значит, мне придется подождать следующий корабль.

Но едва юноша начал спускаться по трапу, как капитан Гуврака закричал ему:

- Эй, молодой человек! Не торопись! Я немного сбавлю, хотя и не до такой смехотворной цифры, как ты сказал. Как насчет двадцати трех крон?

Через полчаса препирательств Керин был принят за сорок шесть марок. Затем он отправился на поиски кукольника, которого ему рекомендовал трактирщик.

Когда он наконец отыскал его лавку, то с большой неохотой направился к двери: ему было ужасно неловко спрашивать платье для куклы. Пока он медлил, не решаясь позвонить, резкая колючая боль в ягодицах заставила его подскочить.

- Вперед, трусишка! - прозвенел голосок Белинки.

Керин позвонил. Кукольник, плотный мужчина с кружком седых волос, обрамлявших лысину, открыл дверь. Керин расправил плечи, выпятил грудь и провозгласил:

- Сударь, мне необходимо одеяние для куклы примерно такой величины, - и растопырил пальцы в соответствии со своим представлением о росте Белинки. Затем прибавил с ухмылкой: - Это для моей маленькой племянницы.

Торговец крикнул через плечо:

- Рикола, у нас есть лишнее платье для королевы Танудас?

- Да, думаю, найдется, - пробормотал в ответ женский голос.

Жена кукольника вышла в лавку; между губ у нее было зажато множество булавок, а в руках она держала свое шитье. Женщина порылась в куче тряпья и достала платье бирюзового цвета, сшитое по кукольной мерке. Убрав изо рта булавки свободной рукой, она спросила:

- Такое подойдет, молодой человек?

Хотя Керину и не нравилось, когда его называли молодым, ему так хотелось поскорее убраться из кукольной лавки, что он заплатил, что просили, не торгуясь. Вернувшись на постоялый двор, он свистнул:

- Белинка!

- Принес? Дай посмотреть! - И Керин почувствовал, к платьице вырвалось из рук. Оно заметалось в воздухе перед едва различимым тельцем Белинки, которая пропищала: - Проклятие на тупые мозги! Как, по-твоему, я смогу это натянуть на мои крылья?

- Если ты существо нематериальное, то это не должно быть трудно, сказал Керин.

- Ну не совсем ведь нематериальное... Но тебе этого не понять.

- Я тоже подумал о крыльях. А что, если сделать пару разрезов?

- Они все испортят! Сидеть будет плохо!

- Что же я-то могу поделать? А эти разрезы должны идти до самого низа или ты сможешь сложить крылья как веер, чтобы протащить их через отверстия покороче?

- Я думаю, что примерно вот такие разрезы сойдут, - сказала эльфица, расставив руки. - На, держи! - И зелено-голубое одеяние порхнуло в сторону Керина. - Как ты за работу примешься? Будешь пилить своим кинжалом?

- Ну уж нет, - ответил Керин. - Моя семья хорошо снарядила меня в путь.

Из своего мешка он вынул маленький холщовый мешочек с иголками, нитками и ножницами.

- Они были уверены, что мне придется чинить одежду. - И юноша принялся за работу, приговаривая: - Ну-ка повернись, Белинка, да сделайся поотчетливее для глаз - проклятие!

- Что случилось?

- Я с одной стороны слишком длинный разрез сделал. Боюсь, плохой из меня портной. Ты умеешь шить мелким стежком?

- Нет, - ответила эльфица. - На нашем Плане одежд не носят - и умений таких поэтому у нас нет.

Керин вздохнул и принялся вдевать нитку в иголку. После нескольких неудачных попыток он попросил:

- Белинка, твои руки чувствительнее моих - ты не могла бы просунуть конец нитки в эту дырочку в игле?

- Попытаюсь... а, да ты конец растрепал, вот нитка и не лезла. - Она облизала нитку, продела и завязала узелок. - Готово!

Керин начал зашивать чересчур длинный разрез.

- Ой!

- Что случилось?

- Укололся. Я впервые в жизни шью!

Несколько секунд он спокойно продолжал трудиться. Тут Белинка, возившаяся в швейных припасах Керина, выкопала маленький блестящий предмет:

- А это что, мастер Керин? Похоже на шлем для таких, как мы,- для обитателей Второго Плана. Но мне он слишком мал.

- У нас эта штука называется наперстком. При шитье с ним тоже что-то делают, но я не умею. - И Керин снова принялся шить.

- Ах неуклюжий увалень! - воскликнула Белинка.- Ты все перепортил! Одна сторона разреза не такая, как другая, и ткань будет пузыриться.

Керин развел руками:

- Ну уж лучше не смогу. Если не слишком хорошо вышло, так это по твоей вине: ты меня отвлекала, про наперстки спрашивала...

- Вот-вот, сваливай на меня собственное неумение! - Она помолчала, а потом спросила уже менее задиристым тоном: - А почему бы не обратиться к жене кукольника? Ведь она же сама платье сшила.

Керин фыркнул:

- Ну и придурком же я покажусь, если потащусь назад через весь город попросить, чтобы мое рукоделие поправили! Я лучше попытаюсь уговорить жену трактирщика.

Керин отыскал жену хозяина и не без нового прилива смущения объяснил, что ему нужно:

- Понимаешь, у этой куклы, которой играет моя племянница, крылышки как у насекомого.

Жена трактирщика осмотрела платьице; Керин не сомневался, что она едва удерживается, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

- Работы тут на четверть часа, не ошибусь. С тебя две марки, мастер Керин.

- Идет, - ответил юноша.

* * *

Вернувшись в свою комнату, он протянул одеяние Белинке. Она схватила его и принялась порхать, так что клочок ткани так и реял в воздухе. Надев одежду, эльфица сделалась полностью видимой. Ее крылья были просунуты в разрезы на спине.

- Ну как тебе?

- Прелестно, милочка, хотя, признаться, мне больше нравилось как было. А вот летать в платье ты можешь только у нас в комнате.

- С чего ты взял? Я могу делаться невидимой.

- Да, но если люди увидят, как платьице само по себе болтается в воздухе, это будет привлекать внимание не меньше, чем твое очаровательное тельце.

- Так забирай свое противное платье! - И она швырнула его в лицо Керину. - Вы, обитатели Первого Плана, заставляете нас работать как лошадей, а удовольствия нам от этого никакого!

Керин вздохнул:

- Уж извини, Белинка. А сейчас подходит время отчаливать, так что пора.

КОРАБЛЬ "ЯРКАЯ РЫБКА"

Когда красное солнце опустилось на плотные ряды домов и сверкающие башни Виндии, Керин уже подходил к трапу "Яркой Рыбки". На одном плече у него покоилась перевязь меча, а на другое давил ремень походного мешка. Когда юноша вскарабкался на палубу, капитан Гуврака воскликнул:

- А, мастер Керин! Ты как раз вовремя. Пойдем, я покажу тебе твою каюту... Но что это?!

Белинка, испуская голубое свечение, заметное даже при свете дня, летала кругами вокруг головы Гувраки и пищала:

- О капитан, какое прекрасное одеяние! Я непременно должна найти кого-нибудь, кто мне сошьет похожий наряд!

- Это твой дух-хранитель? - спросил Гуврака.

- Ну да, хранитель, - отвечал Керин. - Она совершенно безобидна."Если,- добавил он про себя,- ее не раздразнить".

- И ты собираешься взять ее с собой?

- Да. Она не причинит ни малейших хлопот.

- Может, и так; но за нее я требую еще пять марок.

- Что?!! - вскричал Керин.- Это просто вымогательство! Мы ведь ясно условились...

- Да, ясно, но наше условие не подразумевало других живых существ. Я потребовал бы те же деньги, если бы ты привел с собой кошку или собаку.

- Но она ведь не съест ничего из твоих запасов...

- А это все равно. Я за строгую последовательность во всем. Плати или ищи себе другой корабль.

- Проклятие - так и придется сделать! - И Керин решительно спустился по трапу обратно.

Белинка пропищала ему в ухо:

- Я рада, что ты не поплывешь на этом судне.

- Почему?

- Я чувствую на нем присутствие зла.

- Какого зла? - И Керин отошел подальше от трапа.

- Не могу сказать - такое у меня чувство, как будто там есть какой-то злой дух. У нас, у эльфов, на это хорошее чутье.

Керин глубоко вздохнул:

- Значит, ничего тут не поделаешь, нужно снова к смотрителю порта идти. Хочется надеяться, что он еще не запер свою контору... ого!

Он так и замер. К пристани подходили трое больших плотных мужчин с дубинками, а с ними четвертый, поменьше. Хотя солнце уже скрылось за кровлями Виндии, небо еще не погасло, и в его свете Керин узнал Гарика и его приятелей. Четвертый мужчина был пожилым человеком с седой бородой, на нем был черный балахон, доходивший до щиколоток, и остроконечный колпак.

- Ах черт, пропади мои потроха! - заревел Гарик. - Вот он сам, наш маленький колдун-подмастерье! Фрозо, отделай-ка его как следует!

Пожилой человек сделал несколько шагов вперед, наставил на Керина волшебную палочку и что-то крикнул. Раздался щелчок, будто взмахнули бичом, из волшебной палочки в Керина выстрелил зазубренный язык синего пламени. Но не успел Керин зажмуриться, как пламя зашипело в воздухе, не достигнув его лица, и распалось на множество искр...

Заклинание раздалось снова, опять из палочки вылетело пламя и рассыпалось искрами. Пожилой человек произнес:

- Его защищает заклятие - вроде того, что я наложил на вас. Я не могу его пробить.

- Ладно,- пробурчал Гарик,- придется действовать по-простому. Ну-ка, ребятки!

Троица бросилась на Керина, размахивая дубинками. Керин схватил рукоять меча - но ведь он был привязан к ножнам красной бечевкой! Пока он ее развяжет или разрежет, дубины уже измолотят его... Он помчался обратно, и заплечный мешок заплясал на его спине.

Два матроса "Яркой Рыбки", в набедренных повязках, уже совсем приготовились убрать трап, а другие стояли наготове, чтобы отдать концы. Юноша взлетел по трапу на палубу.

- Ну, - произнес Гуврака, - ты как будто передумал?

- Да, - с трудом ответил Керин, переводя дух. - Я подумал, что... - И замолчал.

Гуврака и его помощник неторопливо подошли к трапу, зажав в бронзовых кулаках тонкие изогнутые сабли. Гуврака закричал:

- Эй, вы, убирайтесь! Я не разрешаю вам подняться на судно!

Он отдал команду по-мальвански, матросы швырнули канаты и взбежали по трапу, который палубные тут же подняли. "Яркая Рыбка" начала удаляться от пристани. Гарик с товарищами орали на берегу:

- Трус! Кастрат! Вернись и бейся, дерьмо лошадиное! Отдышавшись, Керин спросил:

- А как это вышло, что у тебя под рукой так кстати оказалось оружие?

- Мы видели весь этот фейерверк на пристани, - отвечал Гуврака, - что колдунишка в тебя пускал. Поэтому я подумал, что наши сабли могут пригодиться, и послал Моту за ними. А вот что касается платы...

- Я заплачу, как только сниму с себя эту штуку, - пробормотал Керин, пытаясь отвязать заплечный мешок.- Пятьдесят одна марка, правильно?

- Ну нет, сударь мой. Так как ты явно опасный груз, за которым гонятся враги, мне придется потребовать еще пять марок за риск. Так что получается пятьдесят шесть.

- Что?! Но это просто мошенничество! Мы ведь договаривались...

Гуврака пожал плечами:

- Если тебе так не нравится, я тебя высажу обратно на пристань.

Керин вздохнул: обстоятельства складывались явно не в его пользу. Когда он вынимал деньги из кошелька, Гуврака добавил:

- Грустить не о чем, юноша. Вот что, раз ты единственный пассажир, то, может, сделаешь мне честь разделить со мной паек в моей каюте?

Керин не сразу понял, а потом ответил:

- Ты хочешь сказать, отужинать с тобой?

- Именно, сударь. Я об этом и веду речь.

- Спасибо, буду очень рад.

* * *

Когда Керин сложил свои пожитки в одной из двух пассажирских кают "Яркой Рыбки" и снова выбрался на палубу, то увидел, что корабль уже порядком удалился от берега. Восемь матросов налегали на весла, стараясь побыстрее вывести "Рыбку" из гавани. Другие суетились у рей, лежавших на стойках вдоль палубы, стараясь побыстрее развязать веревки, которыми удерживались паруса. Капитан Гуврака во весь голос выкрикивал команды по-мальвански; матросы взялись за рычаги, и реи стали подниматься небольшими рывками. Остальная команда управлялась со шкотами, придавая нужный наклон реям.

Раздались легкие хлопки, красно-белые паруса развернулись под мягким западным ветром; корабль слегка дрогнул и начал набирать скорость. Гребцы подняли свои огромные весла и убрали их. Позади оставались другие суда, стоявшие на якоре в заливе: одномачтовики из Швении, напоминающие огромные каноэ; местные такелажники, предназначенные для каботажа, оснащенные подобно "Яркой Рыбке", но поменьше; огромные океанские такелажники и, наконец, длинные низкие смертоносные боевые галеры.

Когда они вышли в открытое море, "Рыбка" принялась качаться с носа на корму и с борта на борт, равномерно и утомительно. Керина предупреждали об опасности морской болезни, и он со страхом ожидал, когда она проявит себя.

Внимание юноши привлекла зюйдвестка: там была сооружена какая-то штука на медных подпорках, за которой, скрестив ноги, сидела полная женщина с коричневым цветом кожи. Она была уже немолода и одета в заморский наряд: кусок ткани, несколько раз обернутый вокруг талии, образовывал короткую юбку, а вся верхняя часть тела оставалась неприкрытой. По ее плоскому лицу с гладкой кожей можно было угадать уроженку Дальнего Востока.

Там, где медные подпорки сходились, был подвешен небольшой котелок. Под ним на тонких цепочках висело блюдо еще меньшего диаметра. В этом блюде горел огонь, испускавший то рубиново-красный, то золотистый, то изумрудно-зеленый дым, уносившийся по морскому ветру. Подобравшись поближе, Керин заметил, что котелок на две трети полон воды. И котелок, и блюдо под ним раскачивались в такт судну.

Керин увидел, как женщина положила на котелок соломинку, выкрашенную с одного конца красным. Смотрел на это и капитан Гуврака. На своем примитивном мальванском юноша спросил, показывая пальцем:

- Что это?

- Тсс-с! - зашипел капитан. - Магия.

Женщина запела на языке, неизвестном Керину. Под ее пение соломинка стала медленно вращаться, пока красный конец не остановился, указывая на порт. Поколебавшись еще немного, соломинка окончательно заняла это положение; тогда капитан Гуврака громко отдал команду рулевому. Керину удалось уловить мальванское слово, обозначающее "направо"; и в самом деле, "Яркая Рыбка" легла на правый борт.

Гуврака усмехнулся в свою пышную черную бороду:

- То, что ты видишь, - магия, мастер Керин. Джанджи вызывает своего бира - духа-хранителя, как бы ты выразился, - чтобы тот заставил соломинку указывать на север. Мы идем на зюйд-вест-вест. Она мой лоцман. Она состоит в Гильдии Салиморских Лоцманов. - Капитан взглянул на желто-зеленый вечерний отблеск на небе. - Пора ужинать. Пошли.

* * *

Усевшись на подушке на полу капитанской каюты, Керин попытался скрестить ноги, как сделали капитан Гуврака и лоцманша Джанджи. Привычка к стульям мало этому способствовала, но он как мог скрывал, что испытывает неудобство.

В каюту босиком вошел коричневый человек с тазиком, кувшином и полотенцами. Он полил на руки сотрапезникам, стараясь не пролить воды мимо тазика, а затем раздал полотенца. Затем он бесшумно удалился и вернулся уже с тремя металлическими кружками и бутылкой, из которой и наполнил все кружки. Забрав полотенца, он снова покинул каюту. Гуврака поднял свою кружку:

- За успех твоего путешествия, мастер Керин, какова бы ни была его цель!

- Благодарю, - ответил Керин. Напиток пился легко, но был куда крепче любого вина. - Капитан, со слов брата я знаю, что мальванцы не пьют алкоголя. Во дворце в Тримандилане ему подносили только фруктовый сок.

Гуврака покачал указательным пальцем:

- Это ты про строгие мальванские секты слышал. А мы, моряки, не так... гм... как бы сказать? - не такие святоши. Раз мы принадлежим к одной из низших каст, что мы теряем, если немного повеселимся - к примеру, вот этого тари попьем? Да смотри, до дна!

Когда все выпили еще по три кружки, лоцманша Джанджи спросила:

- Мастер Керин, расскажи нам, что за цель твоего путешествия.

Керин заговорил - крепкий напиток развязал ему язык:

- Я отправляюсь в Куромон, чтобы выведать секрет куромонского часового механизма.

- Что это? - в один голос спросили оба, а Гуврака добавил:

- Может, это такая штука, чтобы часовых снимать, когда, к примеру, из тюрьмы бежишь?

- Нет, нет. Этот механизм регулирует скорость движения часов, чтобы полдень на них каждый день совпадал с полднем по солнцу. Я и мои братья, сыновья Эвора, делаем и продаем часы. Мой брат Джориан кое-что новое в часах изобрел, но совершенной регулировки ему не удалось добиться...

И Керин так и болтал, пока не принесли ужин. Когда набитый рот остановил поток его речи, он услышал тоненький голосок:

- Мастер Керин, ты слишком разболтался! Будь поосторожнее!

Внезапно осознав, насколько неразумно он себя повел, Керин продолжал есть, ни произнося ни слова, пока Джанджи не спросила:

- А способами навигации вы тоже занимаетесь?

- С чего бы? Совсем нет. Я и на корабле-то никогда раньше не бывал, и твое колдовство мне в новинку. Я слышал, правда, что в Швении есть что-то вроде кристалла... А почему ты спрашиваешь?

- Да так, мне любопытно, потому что я этим делом сама занимаюсь. А как тебе наша еда?

- Просто отличная! - ответил юноша. - Хотя на самом деле вегетарианское блюдо не вызывало у него восторга. Он вовремя вспомнил о наставлениях Джориана: при любой возможности льстить хозяевам.

* * *

Дни шли за днями, Керин привык к однообразию жизни на корабле. Он вставал, ел, делал упражнения, смотрел на работу матросов, узнавал кое-что о том, как устроена "Яркая Рыбка", практиковался в мальванском, учил немного салиморский язык с помощью Джанджи, а затем снова ложился спать. На второй день плавания Белинка сообщила ему:

- Хи-хи-хи, мастер Керин, эта коричневая женщина капитану Гувраке не только лоцманшей служит!

- Ты хочешь сказать, что она...

- Именно это я и хочу сказать. По ночам она отправляется в его каюту. Ее бира это очень забавляет, потому что капитана ждут в Эккандере его две законные жены. Он говорит, что...

- Кто говорит?

- Вир, дух-хранитель. Он говорит, что они обе страшно ревнивы, хотя друг к другу и не ревнуют. Если они прознают про Джанджи, лучше капитану не жить! Но мне предчувствие говорит, что Джанджи следует опасаться! Вир утверждает, что все салиморские лоцманши - ведьмы.

Керин пожал плечами:

- Семейная жизнь Гувраки меня не касается. Но Белинка продолжала пищать:

- Виру кажется странным, что в Новарии можно жениться только на одной женщине. Он думает, что из-за этого в местностях, где число мужчин и женщин не равно, кому-то приходится оставаться в одиночестве.

- Может, он и прав, - ответил Керин.

* * *

В Янарете Керин решил провести день на берегу, среди пестрой толпы, болтающей на самых разных языках. Когда он вернулся на "Яркую Рыбку", то увидел незнакомого человека - ростом и сложением похожего на него самого,который о чем-то беседовал на палубе с капитаном Гувракой. Керин подошел поближе, и тут незнакомец обернулся. Он был примерно того же возраста, что и юноша; его костюм состоял из красного с желтым тюрбана, белой куртки со множеством пуговиц и туфель, носы которых загибались кверху. Приглядевшись, Керин с удивлением обнаружил, что, если не обращать внимания на более темный оттенок волос, бороды и кожи, незнакомец был очень похож на него, Керина.

- А, мастер Керин! - сказал Гуврака. - Познакомься с новым пассажиром, мастером Рао. Как и ты, он направляется в Кватну, а оттуда, с помощью богов, и в Куромон. Он займет вторую пассажирскую кабину.

- Рад познакомиться, - сказал Керин на нескладном мальванском и машинально протянул руку. Вместо того чтобы пожать ее, незнакомец сложил ладони вместе и поклонился:

- Я тоже рад знакомству. Я вижу, что ты говоришь на моем языке.

- Всего лишь несколько слов и знаю.

- Таковы и мои познания в вашем поварском языке! Я скоро снова с тобой увижусь, если только морская болезнь позволит мне покидать мою каюту. Мой желудок уже ощущает ее приближение.

Прилив и ветер заставили капитана Гувраку отплыть еще до заката. Заходящее солнце едва пробивалось из-за туч, когда "Яркая Рыбка" вышла из гавани и поплыла на восток по темневшим синим волнам моря.

Зайдя в капитанскую каюту, Керин обнаружил там Рао. Стюард принес воду и полотенца. Когда с умыванием было покончено, стюард явился вновь - теперь он нес не три кружки, а четыре и новую, непочатую бутылку.

Рао с сомнением поглядел на свою кружку:

- Я не знаю... это против правил секты моего учителя...

- Ну, не робей! - воскликнул Гуврака.- Такой незначительный грех не повлияет на твою судьбу в следующем воплощении. Кроме того, такой любитель приключений, как ты, должен набраться опыта, чтобы преуспеть.

Гуврака продолжал уговаривать Рао. Керин не все понимал в его речи, потому что этот язык все еще не давался ему. Однако Рао в конце концов протянул свою кружку. Он отхлебнул немного, закашлялся и выдохнул с отвращением:

- У-ух!

- Это часто случается, если впервые пробуешь, - сказал капитан. - Выпей еще.

Наконец Рао выпил всю кружку. Керин спросил:

- А ради чего, мастер Рао, ты направляешься в далекое путешествие - в Куромон?

Рао хитро взглянул на него:

- Ага! Ты хочешь, чтобы я так все и рассказал! У меня сверхсекретное поручение от моего гуру - моего учителя.

- А скажи, пожалуйста, кто твой учитель?

- Великий чародей и святой аскет Гулам. Я его чела, как и сам он был некогда чела великого гуру Аджендра. Ты наверняка о нем слышал, хоть и живешь в отсталой стране.

Керин уже совсем приготовился ответить резкостью, но, вспомнив советы Джориана по части дипломатии, сдержался и скромно ответил:

- Боюсь, что слава великого доктора Гулама еще не достигла моей захолустной деревушки. Пожалуйста, расскажи о нем.

Пока стюард вновь наполнял кружки, Рао принялся красочно повествовать о подвигах могучего Гулама: как он останавливает ветер, исцеляет больных, предсказывает будущее и губит своих врагов, насылая на них смертоносных демонов. Разглагольствуя, Рао проглотил еще две кружки тари. Наконец Керин произнес:

- Если поручение, которое дал тебе твой гуру, такое важное и секретное, меня удивляет, что учитель отправил тебя в путь без телохранителя.

- В своей глубокой мудрости он решил, что свита только привлечет лишнее внимание и что самое надежное - отправиться одному и путешествовать себе потихоньку как обычный турист. - Рао подмигнул. - Но, между нами говоря, я подозреваю, что ему просто было жаль денег, чтобы нанять охрану, - он ужас как скуп.

- А твоя задача - связаться с каким-нибудь его куромонским коллегой?

- Нет, мастер Керин, гораздо серьезнее. Я должен вручить его драгоценное послание Его Императорскому Высочеству Дзучену Куромонскому да вдобавок забрать послание, которое Куромон в ответ пошлет Королю Королей, могущественному Ладжлату Мальванскому.

- О боги! - вскричал Керин. - А я-то воображал, что эти высокие правители послали бы для такого дела целое посольство - с послами, секретарями, слугами и солдатами.

- В самом деле, многие так и подумали бы, - отвечал Рао, у которого язык уже начинал заплетаться. - Но могущественный Гулам убедил их, что его план наилучший; он де предвидел его успех по звездам. Но, ясное дело, добавил он, тараща глаза, как сова, - ты об этом обо всем и слыхом не слыхал! Это величайший секрет, и мой язык нем.

Керин подумал, что или чародей Гулам, или Король Королей явно не в своем уме, коль они доверили столь важную миссию легкомысленному юнцу, который после пары кружек чего-нибудь покрепче выбалтывает все, что знает. Но он тут же припомнил, как неосторожен был он сам в первый же вечер плавания. Этими соображениями Керин не стал делиться со своим собеседником, и беседа потекла в другом направлении: обсуждались одежды, подходящие для более прохладных районов Куромонской империи. Стюард принес ужин.

"Яркая Рыбка" плавно продвигалась вперед, но постепенно качка усилилась. Посреди ужина Рао значительно - учитывая коричневый цвет его кожи - побледнел, прикрыл рот рукой, вскочил и выбежал за дверь.

- Лучше с подветренной стороны! - крикнул Гуврака вслед.

* * *

Перед тем как лечь спать, Керин решил навестить второго пассажира. Молодой мальванец лежал на своей койке бледный и ослабший. На вопрос, как он себя чувствует, Рао отвечал со стоном:

- Я на этом проклятом корабле помру!

- Ты никогда раньше по морю не плавал?

- Нет. Среди ортодоксов нашей секты путешествия по морю считаются безнравственными, потому что моряк неизбежно оскверняет воды своими экскрементами. Это вызывает гнев божеств моря. Если я выживу, я больше никогда не...

На него валился приступ тошноты, но желудок был уже пуст. Когда ему полегчало, Рао схватил Керина за руку:

- Моя миссия чрезвычайно важна, и ее необходимо выполнить. От этого могут зависеть судьбы целых народов...

- И что же дальше?

- Я серьезно говорю. Поэтому, если я погибну от этой проклятой морской болезни, умоляю - обещай мне, что исполнишь мою просьбу.

Корину было жалко его, но он был начеку:

- Какую просьбу?

- Если я умру, выполни мою миссию за меня. Тебе не придется отклоняться от твоего маршрута, ведь ты тоже направляешься в Куромон.

Керин нетерпеливо махнул рукой:

- Ну да, ну да, но что именно я должен сделать? Чего ты хочешь от меня?

Рао скинул с себя простыню, и оказалось, что у него на шее висел на тонкой цепочке мешочек из промасленного шелка. Он переломил восковую печать, развернул мешочек и достал длинную полоску бумаги - необычайно тонкой и эластичной. Она вся была исписана крошечными мальванскими буковками, как бы висевшими на коротких горизонтальных линиях. Рао сложил бумагу и достал свечку, восковую палочку и медную печать, чтобы запечатать послание. Затем он объяснил:

- Вот это я и должен передать чиновникам императора. Если я погибну, обещай, что ты постараешься доставить послание!

- Что ж, - колеблясь, произнес Керин, - ладно. Обещаю, что по крайней мере попытаюсь. Но мне и пытаться не придется - я кое-что в мореходном деле понимаю: никогда не слышал, чтобы кто-нибудь от морской болезни помер. Тебе, может, и хотелось бы умереть, но едва окажешься на суше, как все снова будет в полном порядке.

- Надеюсь, - уныло ответил Рао.

Когда Керин вернулся в свою каюту и уже готовился лечь спать, явилась Белинка и принялась сплетничать:

- Вир этой ведьмы намекает, что его хозяйка что-то хитрое насчет тебя задумала... а яснее сказать не хочет.

- Что именно? Мне не нравится, когда против меня что-то тайное замышляют.

- Он не говорит, но, боюсь, она тебе не добра желает.

- А ты не могла бы у него выведать?

- Может, и могла бы... Я ему не на шутку нравлюсь.

- А как он выглядит? Я его не видел.

- Он предпочитает оставаться невидимым, но может воплощаться в тело, похожее на мое - только мужское.

- Что ж, сообщи мне, если узнаешь что-нибудь Интересное. Спокойной ночи!

* * *

Они встали на якорь в Халгире, с мальванской стороны пролива, известного как Халгирские Клыки. Керин решил, что не стоит сходить на берег в этом грязном городишке, с полусгнившими домами и улицами, залитыми черной глиной. Обитали в нем голодные с виду мальванцы, носившие нечистые балахоны из хлопчатобумажной ткани. Керин удовлетворился тем, что многократно ответил "нет" низкорослым смуглым туземцам, пытавшимся продать ему свои грубые поделки, и сбежал обратно на корабль.

Ветер все держался, так что Сикхоново море удалось переплыть менее чем за четверо суток. На вторую ночь после отплытия Керин стоял, опершись о перила, и глядел то на пену за кораблем, то на ярко сверкавшие звезды. Месяц еще не взошел. Почувствовав легкое прикосновение, юноша обернулся и увидел Джанджи, которая беззвучно подошла и оперлась о перила рядом с ним.

- Нравится тебе плавание? - спросила она.

- Да. Иногда, правда, скучно становится - день за днем все одно и то же.

Он угадал, что она улыбается.

- Радуйся, что все одно и то же! Если случится буря, ты будешь мечтать об однообразии тихих дней.

- А что, ожидается буря?

Лоцманша пожала плечами:

- Разве это можно знать?.. Ты лучше скажи мне, мастер Керин, почему ты стал такой скрытный? За ужином ты о себе и слова не скажешь. В первый вечер ты откровенно обо всем рассказывал, а потом замкнулся, будто черепаха, что голову в панцирь втянула. Вот молодой мастер Рао гораздо откровеннее, чем ты.

- Что правда, то правда, - ответил Керин. - Честно говоря, в первый вечер, после того как он появился на корабле, я подумал, что это просто болтун, рассказывающий нам о таких вещах, которые его учитель предпочел бы держать в секрете. Но с тех пор он почти не показывается.

- Бедный парнишка! Он один из тех, кто начинает страдать от морской болезни, когда судно еще якорь не подняло. Вот ты вроде бы хорошо приспособился к жизни на воде, хоть вы с ним и похожи. Если бы у тебя кожа была посмуглее или если бы ты был потоньше, вас можно было бы принять за братьев. Только ты гораздо более скрытен.

Керин едва не принялся рассказывать о том, как Джориан готовил его к путешествию, но сдержался и просто заметил:

- Я не хочу докучать тебе и капитану россказнями о моих мелких личных делишках.

- Но нам вовсе не скучно! Например, я видела, как ты сегодня на палубе умывался. Про новарцев столько глупостей рассказывают! Кое-кто говорит, что половые члены у них длиной дюймов сорок и извиваются, как змеи, но ты вроде мужчина как все.

Керин сглотнул и покраснел в темноте:

- Спасибо на добром слове.

- И ты им орудуешь, как все?

- Насколько мне известно, да. - Керин подумал, что если волна смущения, охватившая его, будет нарастать, то вскоре он просто вспыхнет, как сказочный феникс.

- И вот еще... - продолжала Джанджи. - Поговаривают, что при виде женских грудей у новарцев вспыхивает такая безудержная похоть, что они бросаются на любую женщину как дикие звери. Правда это?

Она придвинулась поближе, слегка касаясь его. Керин почувствовал запах духов.

- Ну как сказать, это преувеличение. Правда, мы не привыкли видеть эту часть тела обнаженной где-либо, за исключением бань. Просто у нас разные обычаи.

Керин почувствовал, как у него закипает кровь. При свете звезд пухлая, зрелая Джанджи казалась почти красавицей. Его сердце бешено забилось. Он откашлялся:

- Ты хочешь сказать... ты бы хотела...

Он почувствовал, как ее рука скользит по его телу. Она воскликнула:

- Клянусь Крадхой-Хранителем! Видно, правду говорят... Верно, придется с этим считаться... Пошли, но тихо! Гуврака - человек ревнивый и свирепый.

Она повлекла его к двери своей каюты, но, когда юноша протянул руку, чтобы ее открыть, лоцманша решительно загородила ему дорогу:

- Для начала ты должен мне сказать всю правду о своей секретной миссии.

- О чем? О какой секретной миссии ты болтаешь?

- Когда я знаю, я не спрашиваю. Говори!

- Я же рассказал про часовой механизм...

- И ты думаешь, что я поверила? Не так я проста! Говори правду, или сегодня любви не будет!

Керин развел руками:

- Я понятия не имею, о чем ты говоришь! Нет у меня никакой секретной миссии, если не считать выяснения тайны часового механизма.

- Говори тише, болван, а не то Гувраку разбудишь и он прибежит с саблей в руке! Раз не хочешь рассказать, говорить нам не о чем. Спокойной ночи!

Женщина исчезла в темноте. Керин, чью страсть допрос порядком охладил, стоял, глядя ей вслед, и раздумывал, не свалял ли он дурака. Ведь если бы ему удалось выдумать правдоподобную байку - например, о том, зачем в свое время отправился в путь Джориан, совсем уже было расположившийся вести оседлую семейную жизнь...

Но, с другой стороны, Джанджи могла бы задать ему множество каверзных вопросов. Он вздрогнул, представив себе, в каком неловком положении оказался бы, если бы его выдумка была разгадана. Нет уж, лучше еще на некоторое время остаться невинным...

Белинка запищала в ухо Керину:

- Быстро же ты управился, мастер Керин! Я видела, как вы направились к каюте, - и тут бир, или ханту, как на его языке говорят, принялся за мной по всему кораблю гоняться. Он желает насладиться плодами моей благосклонности, как вы изящно выражаетесь на вашем Первом Плане. И вот минуту спустя она уже от тебя ушла!

- Ни быстро, ни медленно, - пробурчал Керин. - Она хотела, чтобы я раскрыл ей какую-то чертову тайну, о которой я и понятия не имею! А раз я этого не смог сделать, то она от своих затей отказалась.

- А не то ты только рад был бы, да? Мне приказано оберегать тебя от распутных женщин - и стоило мне на минутку тебя упустить из виду, как ты уже с этой девкой в постель залезть собрался! Я ведь предупреждала тебя, что она средоточие зла! Пусть же она превратит тебя в треску - мне все равно! Вот забавные вести я принесу Аделайзе!

- Рассказывай ей что хочешь! - сердито крикнул Керин, - Я на этой девке никогда жениться не собирался, а что она ко мне духа-хранителя привесила, так это просто наглость!

Ему показалось, что послышались слабые всхлипывания.

- Ну-ну, не плачь, Белинка! Ты не виновата, ты просто выполняешь свой долг. Но если ты расскажешь Аделайзе, что я каждый день, пока путешествовал, какую-нибудь постороннюю бабу имел, так я только рад буду!

Всхлипывания прекратились. Наконец эльфица сказала:

- Извиняюсь, мастер Керин, но я не могу не предоставить моей хозяйке правдивый отчет обо всем, когда вернусь.

- Не рассказывай, по крайней мере, об этой неудачной попытке совращения! Слишком уж неловко.

- Я не могу об этом совсем умолчать, но постараюсь смягчить детали.

- Ладно! - сказал Керин. - А раз уж на то пошло, так не постараешься ли ты выведать у этого пылкого бира, о какой тайне так допытывается Джанджи?

- Я попробую, но за это ты должен быть мне верен!

- Я... я попробую, - ответил Керин. Ему пришло в голову, что вспышки легкомысленной Белинки могут объясняться просто-напросто ревностью. В обычном смысле ему с Белинкой вряд ли удалось бы насладиться любовью, но ее эмоции могут походить на чувства обычных смертных. Он пожалел, что рядом нет многоопытного Джориана, - уж он-то дал бы ему хороший совет!

* * *

В следующие два дня ничего примечательного не произошло. Керин и Джанджи держались друг с другом официально-холодно. Гуврака, казалось, ничего не замечал.

Жарким утром "Яркая Рыбка" причалила в родном порту Эккандера. Этот город был покрупнее Халгира. Улицы тоже были покрыты слоем глины, а дома представляли собой жалкие полуразвалины, однако встречались и вполне красивые, прочные строения.

"Яркая Рыбка" стояла на причале у набережной из красного песчаника, неподалеку от небольшой верфи, на которой шпангоуты недостроенного корабля торчали, будто ребра кита. Набережная была чуть выше палубы "Рыбки", так что трап поднимался вверх.

Матросы спускали паруса, другие обвязывали причальные концы вокруг кнехтов на набережной. Затем реи опустили и тоже убрали. Гуврака принялся выкрикивать команды, и матросы, кряхтя, стали выносить и выталкивать из трюма тяжелые грузы: в Эккандере не было подъемных кранов, которыми гордились Виндия и Янарет.

Разгрузка в Эккандере закончилась быстро, потому что оставить на берегу нужно было лишь незначительную часть груза. Едва Гуврака подул в свисток, как матросы толпой ринулись по трапу, а некоторые прямо спрыгнули с палубы на набережную - так не терпелось им сбегать в город! Тяжеловесный Гуврака пошел по трапу, засунув за кушак свою кривую саблю. На ходу он скалился от удовольствия, и его белые зубы сверкали на фоне черной бороды. За ним следовал Мота, худой молчаливый помощник капитана. Скоро Керин остался на корабле один, если не считать Рао, который еще не показывался из своей каюты, и Джанджи. Ведьма-лоцманша спросила у юноши:

- А ты на берег не пойдешь, мастер Керин?

- Я собирался прогуляться часок-другой. Что стоит посмотреть в Эккандере?

- Она перечислила храмы и достопримечательности города.

- А где можно поужинать? - полюбопытствовал Керин. - Есть тут трактиры? В Халгире вроде бы ничего подобного не найти.

- Есть, конечно. Но чужеземцы рискуют схватить понос, если там поедят, - так что смотри не ешь ничего сырого. А не то так возвращайся ужинать на судно.

- А разве кок не пойдет на берег?

- Да, Чинда уже уходит. Но я-то останусь сторожить. Кто-то ведь должен присутствовать на корабле, а сегодня моя очередь.

- Если я и вернусь к ужину, то ты к тому времени вряд ли успеешь приготовить еду...

- Мастер Керин! - раздался мужской голос. На палубе показался Рао, сверкая парадным белым тюрбаном и пуговицами из полудрагоценных камней, украшавшими его алую куртку. - Ты на берег идешь? Можно с тобой?

Юный мальванец ступал неуверенно. Он немного похудел и побледнел от отсутствия солнца, но на лице его отражалась радостная готовность к веселым приключениям.

- Конечно пошли, - отвечал Керин. - Ты готов?

- Еще как! Вперед!

- Мне необходимо больше практиковаться по-мальвански, - сказал Керин. Обещай, что будешь исправлять мои ошибки!

Город оказался в некоторых отношениях гораздо интереснее, чем Керин предполагал. Например, в нем был небольшой музей с реликвиями прошлых веков, такими как тюрбан основателя города и топор, которым он рубил лес. Так как подписи под экспонатами были на мальванском, Керин был только рад, что Рао рядом. Тот с охотой объяснял Керину мальванский способ письма, так что под конец экскурсии ему иногда даже удавалось разобрать какое-нибудь слово.

В ратуше Керин обратил внимание на башенные часы. Ему стало любопытно, не его ли отец их установил, и он обратился к сторожу, стоявшему при входе:

- А можно взойти на башню осмотреть часы? Я часовым делом занимаюсь.

- Без меня вам подниматься нельзя,- ответил сторож,- а я... постой! Уже почти пора наполнять цистерну. Если вы понесете ведра, то я готов сопроводить вас к часам.

Сторож достал два ведра и наполнил их водой у ближайшего колодца. Рао удивился:

- Неужели он надеется, что я понесу ведро? Представителю моей касты такая работа неприлична.

- Да трахал я твою касту! - не сдержался Керин. - Меня так воспитали: какую нужно, такую и выполняй работу - и думать тут не о чем! Ты что, хочешь, чтобы я оба ведра тащил?

- Гм... ну ладно уж, если ты не расскажешь об этом моим соотечественникам. Они будут меня презирать, если о таком деле прознают.

Керин еще переводил дух после подъема на вершину башни, а сторож уже опорожнил оба ведра в резервуар больших водяных часов. Очевидно, странствия ни разу не приводили Эвора-часовщика в Эккандер: уж он-то продал бы городу механические часы.

Солнце уже подбиралось к зениту, когда они отправились в город, а теперь, когда путешественники завершили осмотр Эккандера, оно опускалось на западе. Проходя мимо лавки, где продавались разные напитки, Керин и Рао понимающе переглянулись. Внутри стояли четыре столика, и двое местных жителей сидели на полу на подушках, поглощая какую-то еду. Не тратя времени на переговоры, приятели вошли в лавку и вскоре уже сидели за одним из столиков, смакуя местную разновидность тари.

Керин опасался, что ужина придется ждать долго, - в небольших заведениях редко имеется достаточный запас готовых блюд. Так оно и получилось: кого-то отправили закупать продукты, которые еще предстояло приготовить.

Керин выпивал уже вторую кружку, а Рао снова с увлечением превозносил чародейские подвиги своего учителя, когда к ним приблизилась молодая женщина и сказала:

- Вы оба, кажется, страдаете от одиночества. Можно я составлю вам компанию?

Она говорила на местном мальванском диалекте, который Керину было непросто разобрать. Женщина была невысока и смугла, одета по мальванской моде в полупрозрачную ткань цвета персика, которая была обмотана вокруг талии и образовывала подобие юбки, спускавшейся до щиколоток. Кроме этой юбки весь наряд состоял из многочисленных бус, сережек, браслетов и разукрашенного кольца в носу.

Керин уже так привык к виду голых грудей Джанджи, что подобное зрелище оставило его равнодушным. Он ответил:

- Пожалуйста, сударыня, возьми себе подушку, за столом места для всех хватит. Кто ты?

- Меня зовут Якши. Расскажите мне о себе, высокие красивые чужеземцы!

Рао продолжал вещать о колдовской мощи своего гуру. Девушка жадно вслушивалась в каждое слово. Немного погодя она вдруг воскликнула:

- А вот и моя подружка Сурья! А можно она тоже к нам присоединится?

- Чем больше народу, тем веселее! - закричал Рао. - Так вот, я и говорю: когда демон вырвался из пентаграммы, могущественный Гулам немедленно...

Вторая девушка подошла к столу. Одета она была так же, как ее подружка, только юбка была бирюзового цвета.

Вскоре обе ловили каждое слово Рао. Тот пил уже третью кружку, так что его речь стала менее отчетливой. Однако это обстоятельство не влияло на его склонность к пространным речам, и природная болтливость Рао проявилась в полной мере.

- И тут, - толковал он, - наступило время, когда мы с могущественным Гуламом начали искать драгоценные камни вдоль берегов Шриндолы, неподалеку от древнего Калбара. Мы остановились на небольшой полянке, чтобы пообедать, как вдруг из джунглей выскочил тигр и направился прямо к нам, прижимаясь к земле...

Я сказал моему гуру:

- Учитель, сотвори заклинание, пока он не сожрал нас! Тогда он стал делать необходимые пассы и произносить магические заклинания. А тигр все бежал, направляясь прямиком ко мне! Когда он приподнялся для решающего прыжка, я не стал ждать разрешения, а быстренько взобрался на баньян, который, слава Крадхи, рос на краю поляны. Никогда в жизни я так быстро не карабкался по деревьям! Чудовище пропороло когтями кору прямо подо мной!

- Тигр упал на землю, рыча от злобы. Потом он уселся под деревом, бросая на меня голодные взгляды. А Гулам тем временем преспокойно сидел на корточках совсем рядом и продолжал есть! На него тигр не обращал ни малейшего внимания.

- Учитель, - закричал я, - чего ты ждешь? Гулам преспокойно поднял на меня глаза и сказал:

- Дитя, я успел только сотворить заклятие, делающее меня невидимым, так что тигр меня не замечает. Я не успел сотворить более сильное заклятие, которое защищало бы нас обоих. Устройся там поудобнее, и, когда тигру надоест выжидать, он уйдет сам.

- Это все было очень забавно - для Гулама, но, прождав целый час, я начал терять терпение: тигр не выказывал ни малейшего желания удалиться! Кроме того, я с таким усердием готовил обед для Гулама, а сам не успел ничего съесть! Поэтому я начал жаловаться, все громче и громче. Покончив со своей трапезой, мой учитель вытер рот и произнес:

- Ну ладно уж, так и быть.

Он вытащил из своего рюкзака какие-то порошки и бросил их в потухавший костер, забормотал и зашевелил руками. На поляну вышла буйволица. Животное взглянуло на тигра, испустило рев ужаса и бросилось бежать в джунгли, а тигр за ним!

Гулам позвал меня:

- Теперь можешь спуститься, Рао. Этот фантом буйволицы будет бежать перед тигром двадцать-тридцать миль или до тех пор, пока тигру не надоест за ним гнаться. Так что его мы сегодня больше не увидим, могу тебе обещать!

- А кстати, про буйволов: однажды мы неожиданно натолкнулись на стадо диких буйволов. Они выстроились перед нами в шеренгу; быки начали пыхтеть, рыть копытами землю и наставлять на нас рога. Ясно было, что они вот-вот бросятся в атаку. Я закричал: - Учитель, сотвори поскорее заклинание!

- Не успею, - ответил он. - Лучше беги прямо на них, вопи погромче и размахивай руками!

- Ты с ума сошел? - спросил я.

- Вовсе нет, делай, как я тебе говорю, и увидишь, что будет.

- Не без страха я все-таки решился кинуться на буйволов, испуская крики и размахивая руками. К моему изумлению, один бык развернулся и двинулся прочь, а за ним и все остальные побежали в лес.

Я возвратился к Гуламу и спросил у него, откуда он знал, что так получится. Он отвечал:

- В любом достаточно большом сообществе всегда найдется хотя бы один трус, который побежит от любого живого существа, если оно атакует, А когда трус побежит, он заразит страхом и остальных, так что они тоже обратятся в бегство. Но вот с одним быком на такие штуки лучше не пускаться. Может оказаться, что он вовсе не трус, и тогда тебе придется ожидать скорого перевоплощения!

- А в другой раз мы встретили крокодила, на которого ни заклинания, ни фантомы не действовали...

Керин чувствовал себя обойденным: обе эккандерки сосредоточили внимание только на Рао, а в его сторону и не глядели. Это пристрастие юноша объяснял богатством одеяния Рао, а сам Керин, увы, был не в лучшем своем платье.

Обида в свою очередь вызвала у Керина кое-какие подозрения... Девушки в этом он был уверен - были местные шлюхи. Может, тут-то и представился отличный случай избавиться от надоевшей невинности? Но ведь Джориан не раз предупреждал его, что общение со случайными туземцами может привести к неожиданным неприятностям... Кроме того, Керин был слишком застенчив, чтобы прямо спросить: "Сколько тебе нужно?"

С другой стороны, если одна из девушек примется очаровывать его...

Сурья спросила:

- А вы уже заказали ужин?

- Нет, - ответил Рао. - Хож... хозяин сказал, что повар сходит на базар, но скоро вернется. И вот тогда могущественный Гулам...

- А раз так, - продолжала Сурья, - то почему бы нам не отправиться ко мне домой? Там мы сможем есть, пить и веселиться без посторонних.

- Очень мило с твоей стороны,- начал было Керин,- но...

- Отличная мысль! - восхитился Рао. - Керин, приятель, пошли!

- Мы чудесно проведем вечер! - подхватила Якши. - Сурья споет, а я буду подыгрывать на плонге.

- Берегись, мастер Керин! - прожужжала Белинка ему на ухо.

- Постойте! - воскликнул Керин. Он внимательно посмотрел на Сурью и продолжал, тщательно подбирая мальванские слова: - Во что нам обойдется эта вечеринка?

Девушка уставилась на него непонимающим взглядом; тогда он повторил свою фразу - на что Сурья ответила преувеличенно удивленно:

- Прости, я не понимаю.

Тогда Керин обратился к Рао по-новарски:

- Слушай, мы ведь про этих девиц ничего не знаем. Может, их сутенер только и выжидает случая, чтобы нас прирезать.

- Что за чушь! - ответил Рао.- Это просто парочка симпатичных шлюшек, которые и мухе не причинят зла. Кроме того, мне смерть как неохота возвращаться на треклятый корабль, который меня туда-сюда швыряет, будто поплавок...

- Ну а я с ними не пойду, вот и все. Поступай как знаешь.

- Трусишь?

- Я всего лишь осторожен. Ты ведь не хотел бы остаться без этой штуки, что у тебя на шее висит?

- Ну уж коли ты о ней заговорил... - И Рао завозился у себя за пазухой. Он вытащил мешочек из промасленного шелка и снял с шеи цепочку. Для этого ему пришлось скинуть свой тюрбан. Он протянул мешочек Керину, снова надел тюрбан и произнес: - Отлично! Ты отправляйся на корабль, а я повеселюсь с этими милашками. Смотри береги послание! Вот теперь-то я докажу, что я настоящий мужчина, - обеим докажу, вот увидишь!

Компания поднялась из-за стола. Рао швырнул на стойку золотую монету, стоимость которой, по мнению Керина, многократно превосходила цену выпитого. Скупой учитель Рао был бы в ужасе, подумал юноша. Не дожидаясь сдачи, Рао, пошатываясь, удалился в сопровождении обеих девиц, которые поддерживали его с двух сторон.

Керин отправился обратно на набережную. По дороге он размышлял о том, не упустил ли по застенчивости случай приятно провести время... Если бы только у него была какая-нибудь колдовская штука, которая позволяла бы узнавать, грозит в таких ситуациях опасность или нет...

На небе сияли звезды. Спускаясь по трапу на "Яркую Рыбку", Керин услышал тонкий голосок Белинки:

- Молодец, мастер Керин! Я за тобой следила. Если бы ты не отказался от этого приглашения, кое у кого здорово заболело бы одно место! А теперь берегись этой ведьмы Джанджи - у нее коварные замыслы!

- Я постараюсь сдерживать мои страсти.

Джанджи вышла на палубу:

Мастер Керин, а где же твой приятель Рао?

- Все еще на берегу - он хочет доказать паре шлюх, что он настоящий мужчина.

- Для таких приключений Эккандер не самое безопасное место. Его могут оглушить и ограбить.

- Я пытался его удержать, но... - Керин развел руками.

- Ты ужинал?

- Нет, я от них раньше ушел... А ты не могла бы...

- Разумеется, сейчас еще одну порцию на огонь поставлю. Когда ты умоешься, приходи в каюту капитана.

* * *

Убрав со стола однообразный ужин, полностью состоявший из вегетарианских блюд, Джанджи предложила:

- Еще немножко?

- Спасибо, нет, - ответил Керин, он помнил, как крепкие напитки развязывают язык.

- Пожалуйста - еще разик!

- Нет! - твердо произнес Керин, прикрыв ладонью бокал.

Она убрала бутылку.

- Капитан Гуврака до утра на судно не вернется. Он очень занят доказывает свою любовь к обеим женам сразу. Он утверждает, что может растянуть доказательство на всю ночь, но я не уверена, что жены скажут то же самое... Как бы то ни было, рано он завтра не встанет. - Она выразительно взглянула на Керина. - Так что если ты мне расскажешь о твоей секретной миссии...

Керин лихорадочно соображал:

- На самом-то деле... я... но это так, безделица... поручение врача моего брата, чародея-лекаря Уллера. Ему непременно хочется выведать куромонское заклятие, поражающее врагов страшной болезнью.

- В самом деле? - скептически спросила Джанджи. Она наклоняла голову набок, будто прислушиваясь, а потом решительно заявила: - Это неправда, мастер Керин. Я умею отличать правду от лжи.

- Уверяю тебя... - запротестовал было Керин.

- Пошел в задницу! - заорала Джанджи и вскочила на ноги. - Ты надеешься меня обмануть, глупый мальчишка? В следующий раз ты воплотишься в земляного червя! - И лоцманша ушла.

Керин вздохнул:

- Белинка, раз вы, духи Второго Плана, так ловко определяете, когда жители Первого лгут, почему же кортольцы не пользуются вашими услугами в судах - они бы сразу знали, кто говорит правду: обвиняемый или истец!

Белинка рассмеялась, будто прозвенел серебряный колокольчик:

- Было, было такое предложение, мастер Керин! Но все юристы так яростно против этой затеи восстали, что ее пришлось оставить! Они боялись, что тогда им придется милостыню просить!

* * *

Этой ночью Рао на "Яркую Рыбку" не вернулся, не было его и на следующее утро. Капитан Гуврака только фыркнул презрительно:

- Безмозглому щенку следовало быть умнее!

- Неужели в городе нет представителей власти, - спросил Керин, которые занялись бы розысками пропавшего и, если он был убит, предали бы убийц суду?

- Легче до луны доплюнуть, - отвечал Гуврака, - чем добиться, чтобы судили кого-нибудь из местных. Если бы по очень счастливой случайности и нашли злодея, он поделился бы добычей с чиновниками, и его бы отпустили, немного пожурив для виду.

Тем не менее капитан отправил двух матросов в город на поиски пропавшего пассажира. Они вернулись через несколько часов и сказали, что им не удалось обнаружить ни малейших следов Рао. Гуврака принял решение:

- Верно, крабы уже жрут его труп в каком-нибудь болоте. Мы должны были отплыть в полдень, раз груз, который мы берем в Эккандере, невелик. Я задержу корабль еще на пару часов, а потом, явится он или нет, мы отчаливаем.

Рао не явился - и "Яркая Рыбка" уплыла в Восточный океан без него. Несколько последующих дней Керин жил все той же однообразной жизнью - воевал с крысами и тараканами, осаждавшими каюту, наблюдал, как Гуврака и Мота наказывают матросов за проступки... С Джанджи он обменялся было несколькими любезностями, но в общем они почти не разговаривали друг с другом.

На исходе третьего дня поднялся шторм. Керин, который гордился своей выносливостью по сравнению с Рао, узнал наконец, что такое морская болезнь. Вцепившись в перила, босой и в истрепанной одежде, как и все матросы, он с тоской наблюдал, как гребни волн один за другим обрушиваются на "Рыбку", как она взлетает вверх, а потом проваливается в водяную пучину вниз. С низкого свинцового неба на их тела лился тепловатый поток дождя. Заметив Гувраку, торопливо пробиравшегося куда-то уже без тюрбана, Керин завопил, стараясь перекричать грохот ветра и волн:

Это сильный шторм?

Ха-ха-ха! - откликнулся Гуврака. - Это ХОРОШАЯ погода! Это вовсе не шторм! Иногда мы в такие бури попадаем, по сравнению с которыми сейчас просто штиль! И когда тебя будет рвать в следующий раз, иди, пожалуйста, на подветренную сторону!

Керин пополз было обратно в каюту, но тут необычайно сильный толчок швырнул его на подветренный борт, и он попал прямо в сеть, натянутую вдоль самого края. Если бы не сеть, решил он, его наверняка выкинуло бы в море. Добравшись наконец до каюты, Керин снял с себя пояс с зашитыми в нем деньгами и спрятал его в мешок. Он опасался, что если все-таки поскользнется на палубе и свалится за борт, то тяжесть золотых монет быстро увлечет его на дно. На следующее утро дождь прекратился, но судно все еще продолжало скакать, будто жеребец, у которого под седлом болячка. Однако благодаря молодости и отменному здоровью Керин быстро приспособился к новым испытаниям, и к полудню он уже мог есть, не испытывая приступов тошноты.

На десятую ночь после отплытия из Эккандера Керин стоял, опираясь на перила палубы, и наслаждался магическим зрелищем бесконечной череды спешащих друг за другом волн. Иногда он замечал в воздухе серебристый блеск выпрыгнувшей из воды рыбы. Юноша уже научился ходить, расставляя по-матросски ноги, чтобы не терять равновесия при неожиданном крене палубы.

Он принялся напряженно всматриваться в линию горизонта. Да, да, если это не галлюцинация, то, значит, вдалеке показалась полоска земли! Керин вздрогнул - кто-то неожиданно тронул его за руку. Это была Джанджи.

- Это земля? - спросил он, вытянув руку.

- Да, это первый из островов, которые мы зовем Перчинками.

- Значит, и до Салимора недалеко?

- Нет, пока еще довольно далеко. Салиморские острова расположены дальше на восток, но половину пути от Эккандера мы уже проделали. Я должна направить судно южнее Перчинок, чтобы обогнуть скалы. Если западный ветер так и будет дуть, это плавание станет самым быстрым. А вот возвращаться труднее: нам приходится плыть против западных ветров или идти на парусах гораздо южнее и брать восточные товары.

Она прижалась обнаженным плечом к Керину, а потом слегка повернулась, чтобы коснуться его и грудью. Керин почувствовал знакомое возбуждение. "Спокойно, спокойно!" - скомандовал он сам себе.

- Так что же, ты по-прежнему не откроешь тайну? - промурлыкала женщина.

- Да, ш... - Он едва не сказал "шлюха", но вовремя сдержался. - Я же дал клятву.

- Вот как,- пропела Джанджи.- В Мальване люди частенько дают такие клятвы, но я думала, что все новарцы такие похотливые жеребцы...

Керин пожал плечами:

- Это все досужие выдумки... Скажи-ка лучше, это что - еще один остров?

- Да, это самый большой из Перчинок. - Чтобы его обогнуть, нужно плыть целую ночь. Мы его называем Кинунгунг.

- А на нем кто-нибудь живет? Лоцманша пожала плечами:

- Говорят, что там обитает святой отшельник по имени Пвана, но ни селений, ни туземцев нет. - Она взглянула на след корабля на воде, который заходящее солнце заливало ослепительным золотом. - Подходит время ужина. До скорой встречи!

* * *

За ужином Гуврака, обычно столь жизнерадостный, выглядел мрачным и озабоченным. Позднее, укладываясь спать, Керин услышал гневные крики, доносившиеся до него сквозь переборку между его каютой и каютой капитана. Он приложил ухо к доскам, но мог разобрать лишь отдельные слова.

- Белинка! - негромко позвал юноша.

- Здесь, мастер Керин! - Голубой огонек замерцал в каюте.

- Ты могла бы подслушать, о чем они говорят?

- Слушать под? Разве это возможно?

- Я хочу сказать, послушать потихоньку и мне пересказать.

- Я попытаюсь, но бир может меня прогнать. Перебранки продолжались еще с четверть часа. Вскоре светящееся пятнышко Белинки вновь затанцевало по каюте, и она пропищала:

Они поссорились. Вир глотнул тари и валяется в углу пьяный. Капитан ревнует лоцманшу и обвиняет ее в том, что ты пользуешься ее благосклонностью, как вы на Первом Плане выражаетесь. Он говорит, что видел вас вместе на палубе. Она говорит, что даст всякому, кто ей понравится, а если Гувраке это не по вкусу, то пусть себе другую лоцманшу ищет. А он отвечает, что тебя на куски раскрошит рыбам на корм, - и сдается мне, он так и сделает.

- Я его не боюсь! Брат мне показал, как фехтовать против кривых сабель моим прямым мечом.

- Но он ведь матросов на подмогу позовет, и они на тебя сзади навалятся! Так что, умоляю, веди себя как разумное существо! Мой долг охранять тебя, и я не могу допустить, чтобы ты ввязался в схватку, в которой тебе не победить. Так что беги!

- Но как? По волнам я ходить не умею.

- Возьми эту лодчонку, что стоит на крыше над каютами. Торопись - да смотри не шуми!

- Ладно.

Керин запихал свои пожитки в мешок, взял меч и вышел в бархатно-черную ночь. Он оглянулся и с облегчением увидел, что каюты скрывают его от рулевого. Он бесшумно вскарабкался на крышу и стал осматривать лодочку. Канаты, которые ее удерживали, он разрезал ножом.

Чтобы сдвинуть лодку, ему пришлось напрячь все свои силы, однако ему удалось переместить, суденышко, так что ее нос навис над палубой между каютами и перилами. Каждое мгновение он опасался, что капитан Гуврака, привлеченный шумом, выскочит из своей каюты с изогнутой саблей в руке.

Керин повнимательнее присмотрелся к лодке. Вдоль корпуса были привязаны два весла. Стоит только толкнуть ее хорошенько, и лодка скользнет по перилам прямо в Восточный океан. Однако "Яркая Рыбка" бежит так быстро, что крошечное суденышко сильно отстанет, пока Керин сам до него доберется.

Когда глаза немного привыкли к темноте, в которой тускло мерцали звезды, Керин осмотрел фалинь, свернутый на носу и привязанный двойным узлом к кольцу на форштевне. Может, вытолкнуть лодку кормой вперед и ухватиться за фалинь, пока она не ускользнула прочь? Наверное, так не получится. Если только он не толкнет лодку и в то же мгновение не схватится за канат, лодочка уплывет и лишит его всякой надежды на побег.

А может, взять фалинь в зубы? Тогда ведь руки останутся свободными и смогут управиться с тяжелой лодкой. Это возможно, но, когда лодка вытянет фалинь во всю длину, она либо вырвет его у Керина изо рта, либо выдернет его за борт. Керин не боялся нырнуть разок - но потом-то что делать? Не перевернет ли он лодчонку, пытаясь в нее вскарабкаться? Тогда его положение опять-таки будет просто отчаянным: все пожитки утонут и он будет плавать рядом с перевернутой лодкой.

- Привяжи фалинь к кораблю, дуралей! - пропищал тоненький голосок.

Испытывая одновременно благодарность и досаду, Керин спустился с крыши кают и привязал фалинь к вантам. Стараясь не шуметь, он снова залез наверх и стал толкать лодку, пока свесившаяся часть не перевесила. Лодка качнулась. Еще толчок - и ее киль ударил по перилам. Затем она скользнула вниз и плюхнулась в море.

Шум от удара о воду разбудил рулевого, и тот показался из-за кают.

- Эй ты! - закричал матрос. - Что это ты делаешь? Кто это? А, пассажир. Что...

Керин схватил фалинь и дернул на себя. Когда лодка стала рядом с "Яркой Рыбкой" прямо под тем местом, где он находился, юноша свободной рукой швырнул в нее свой мешок. Пояс с зашитыми деньгами звякнул о дощатое дно.

- Стой! - завопил рулевой, бросаясь к Керину. - Не смей уводить лодку! Она принадлежит капитану!

- С дороги! - крикнул Керин, обнажив меч.- Берегись! Матрос попятился, но продолжал орать:

- Капитан! Грабят! Чужеземец ворует лодку! На помощь! Все наверх!

Дверь капитанской каюты с грохотом распахнулась, и из нее выскочил Гуврака с саблей в руке:

- Клянусь Ашакой-Разрушителем! - заревел он. - Что это ты затеял, безбожник?

Керин спрыгнул в лодку, она дрогнула и закачалась. Вода, которую она зачерпнула, зашелестела по доскам днища.

Держась одной рукой за планшир, чтобы сохранить равновесие и не дать лодке пятиться, Керин перерезал фалинь в том месте, где он был привязан к вантам. Гуврака был уже рядом! Он перегнулся через перила, занес саблю для удара, но тут канат распался надвое, Керин присел, и сабля лишь рассекла со свистом воздух над его головой.

Быстро шедшая "Яркая Рыбка" сразу же стала удаляться. Керин постепенно приходил в себя. Зад у него ныл от удара о лодку, а штаны промокли насквозь. Усевшись на среднюю банку, он принялся отвязывать весла.

С борта "Яркой Рыбки", силуэт которой быстро таял во мраке, доносился шум яростного спора. Из нескольких слов, которые удалось различить Керину, ему стало ясно, о чем там препирались: стоит ли развернуться и попытаться вернуть лодку. Керин знал уже, что с латинскими парусами развернуть судно очень непросто: нужно переложить длинные тяжелые реи с их треугольными парусами на другую сторону.

Когда ему удалось наконец отвязать весла и вставить их в уключины, Керин взглянул на "Яркую Рыбку" и насторожился. Судно было едва различимо в темноте - виднелся лишь фонарь на корме, плясавший на волнах, будто падающая звезда. И все же юноша рассмотрел, что полосатые паруса были подведены под ветер, а это означало, что судно разворачивается. В этих необычайных обстоятельствах Гуврака мог решиться изменить курс, не перемещая реи, - он ведь рассказывал, что это возможно, если примириться с менее быстрым ходом, а теперь у него не было времени перемещать реи: пока матросы управятся, Керин пропадет из виду, и отыскать его будет невозможно.

- Ты здесь, Белинка? - спросил он в черноту, в которой мерцали звезды.

- Здесь, мастер Керин! - Голубой огонек заплясал у задней банки.

- Тогда вперед! - произнес Керин и налег на весла. Хотя волнение было умеренным - всего лишь крупная рябь, - юноша сразу же понял, что гребля в океане совсем не то, что в озере или на реке. Он быстро натер себе мозоли, а правое весло ударило по челюсти и едва не выкинуло за борт.

- Я думаю, - сказала Белинка, - что нужно грести быстрыми, короткими движениями, а потом высоко поднимать весла.

Керин с недовольным ворчанием последовал ее совету и обнаружил, что лодка идет легче, хотя грести было все-таки очень утомительно. Он не думал о том, куда движется, - ему казалось, что легче всего избежать повторной встречи с "Яркой Рыбкой", если плыть наобум, куда придется. Главное - как можно дальше отойти от того места, где он покинул судно, прежде чем взойдет луна. По его расчету, она должна была показаться через час-другой. Остановившись, чтобы немного передохнуть, Керин спросил:

- Белинка, а откуда ты знаешь, как нужно грести?

- Я наблюдала, как гребут матросы в портах, где мы останавливались.

- Вот умница! - похвалил Керин.

- Я всего лишь выполняю мой долг - вернуть тебя Аделайзе целым и невредимым.

Керин негодующе фыркнул и снова принялся грести. "Яркая Рыбка" все еще была далеко. С каждым взмахом весел кормовые огни судна мерцали все слабее и слабее и наконец вовсе исчезли из виду. Керин решил, что преследователи рыщут взад и вперед в том месте, где он спрыгнул с корабля.

Он отыскал на небе Полярную звезду, повернул лодку носом к ней и сказал:

- Белинка, пожалуйста, следи, чтобы я греб к тому острову, что мы видели под вечер.

- Тогда тебе нужно еще раз ударить правым веслом, да нет же, правым для лодки!

Керин хихикнул:

- Стыдись, Белинка! Ты на море уже целый месяц, а так и не выучила, как полагается говорить.

- Противный юнец! А кто научил тебя грести в океане?

- Да я просто шучу. Скажи-ка, тебе удалось что-нибудь разузнать о том, какие тайные цели приписывала мне Джанджи?

- Да, вполне, но у меня не было времени рассказать. Похоже на то, что в Куромоне существует некое навигационное устройство - железная иголка, воткнутая в кусок пробки, чтобы не тонула. Туземцы чем-то обрабатывают иголку, так что когда она свободно плавает, то всегда поворачивается острием на север, сама по себе, без всяких заклинаний и без помощи духов. А раз эта штука действует сама и никакого присмотра за ней не требуется, Джанджи и ее Гильдия опасаются, что она может их без куска хлеба оставить.

- И она подозревает, что я отправился на поиски этого устройства?

- Да. Она боится, что по возвращении ты попытаешься продать тайну иголки Софи.

- Мне бы это и в голову не пришло - а мысль хорошая. Как ты об этом узнала?

Эльфица хихикнула:

- Я обещала биру подарить свою благосклонность, если он мне обо всем расскажет, - он и рассказал. А тогда я отказалась ему - как вы выражаетесь отдаться. Он пришел в бешенство и прогнал меня из каюты! - С кормы раздался тоненький заливистый смех.- Мастер Керин, если ты не будешь сильнее грести левым веслом, да левым же, левым, то мы будем до рассвета круги выписывать.

Над горизонтом показался месяц. Керин напряг зрение и разглядел углы парусов - пару крохотных черных треугольников, похожих на зубья пилы, что время от времени показывались над изгибом земли, - но он был не совсем уверен, что не ошибается. Как бы то ни было, "Яркая Рыбка" была уже слишком далеко, чтобы с нее могли заметить беглеца.

Когда гребля утомила Керина, он положил весла в лодку и отдохнул немного, вычерпывая воду. Он вынул из мешка пояс с деньгами, надел его и спросил:

- Белинка, а вот что мне любопытно - насчет тебя и влюбившегося в тебя бира. Вот вы, жители Второго Плана... ну... все так же проделываете, как и мы? Я имею в виду...

Эльфица рассмеялась:

- Обычаи и привычки обитателей Второго Плана слишком сложны, чтобы тебе объяснить. Мастер Керин, наша лодка уклонилась от курса. Давай-ка берись снова за весла.

ОСТРОВ КИНУНГУНГ

Солнце стояло уже довольно высоко, когда лодка "Яркой Рыбки" приблизилась к светло-коричневому берегу Кинунгунга, за которым виднелись склонившиеся пальмы с кронами, напоминавшими перья гигантских птиц. Израненные руки Керин перевязал полосками ткани, которые он вырвал из запасной рубашки. Вытянув шею, он всматривался в берег:

- Белинка, мне кажется, прибой достаточно силен, чтобы вынести нас на берег. Держи курс прямо на остров. Если лодка станет боком, волна может ее перевернуть.

- Да-да, мастер Керин. Гребни-ка правым веслом! Чем ближе к берегу, тем волны становились выше, и Керин греб, не напрягаясь. Когда высокий зеленый гребень вздыбился за кормой, юноша изо всех сил старался удерживать весла отвесно воде, не обращая внимания на боль в натертых ладонях. Волна понесла лодку на берег, корма поднималась все выше и выше, лодка мчалась все быстрей и быстрей...

- Левее! - пропищала Белинка, порхавшая над задней банкой.

Волна наклонилась и распалась в брызги, наполнив лодку пеной. Разорванный гребень прибоя побежал, опадая, дальше на берег, и нос лодки ударился о песок.

Керин вывалился в воду, достававшую ему до колен, и ухватился за лодку, чтобы ее не унесло обратно в море. Когда вода опустилась до уровня щиколоток, он поволок лодку подальше от моря. Волна, набежавшая следом, слегка подтолкнула ее, и Керину удалось вытащить посудину за линию прибоя. Огромные желтые крабы, туловища которых были с человеческую голову, поспешно уползали при его приближении.

Присев, чтобы перевести дух, Керин позвал эльфицу:

- Белинка!

- Я здесь, мастер Керин!

- Тебя не просто разглядеть при свете солнца. Где тот дымок, о котором ты говорила?

- Вон там, слева от тебя.

- Благодарю. Я так думаю, что отшельника мы там и найдем! Помнишь, о нем Джанджи говорила?

- Тогда поднимайся, пошли!

- Я за ночь совершенно выдохся от этой гребли. Дай мне спокойно посидеть, ладно?

- Мастер Керин, - пропищала эльфица, - солнце печет все сильнее, а у тебя нет ни еды, ни питья. Мы гораздо ближе к экватору вашего Плана, чем в Виндии. Чем скорее ты найдешь себе подобных, тем лучше. Вставай!

- Ты мне напоминаешь моего бывшего школьного учителя, - заворчал Керин.

- Я всего лишь выполняю свой долг - я обязана вернуть тебя Аделайзе живым и невредимым. Так что поднимайся на ноги!

Из-за этих постоянных разговоров про Аделайзу смерть мне скоро покажется желанным избавлением, - пробурчал Керин.

Он со стоном встал на ноги. Едва он вынул из лодки меч и мешок, как Белинка снова принялась поучать его:

- Для таких существ, как ты, мастер Керин, на солнце слишком жарко. Ты должен надеть что-нибудь еще, а не то страшно обгоришь.

Керин, на котором ничего не было, кроме штанов и набедренной повязки под ними, прорычал:

- Да, ты, наверное, права! - и принялся отыскивать рубашку.

- Тебе не хватает еще шляпы и башмаков, - упорствовала Белинка.

- Шляпы у меня нет, только эта шапочка. А по песку босиком легче идти.

Эльфица попробовала настаивать, но Керин решительно схватил меч и мешок и пошел вдоль берега.

* * *

При приближении человека чайки с криками взлетали над берегом, а огромные крабы уползали прочь. Некоторые, правда, осмеливались предостерегающе выставлять перед собой раскрытую клешню. Белинка спросила:

- Мистер Керин, а опасные звери здесь водятся. Как по-твоему?

Керину удалось пожать плечами, несмотря на тяжелый мешок:

- Мало вероятно, если только остров не обширнее, чем я думал.

- Так... - пропел голосок с высоты. - А вот впереди на берегу лежит, похоже, что-то страшное... Это одно из ползучих существ, которые вы на вашем Плане называете ящерицами, - но уж больно большое!

- Эге-ге-ге, - произнес Керин, - сдается мне, это дракон Морусской трясины, о которых мне брат рассказывал. На такого небезопасно внезапно наскочить!

Керин опустил мешок на землю, обнажил меч и пошел вперед медленным, осторожным шагом. Вскоре он увидел длинное серое страшилище, растянувшееся на песке.

- Он, похоже, или сдох, или спит. Ты не могла бы подобраться поближе и рассказать мне, что увидишь.

Эльфица полетела и тут же вернулась с разведки:

- Ребра у него колышутся - не ходи дальше! Керин усмехнулся:

- Не могу же я весь день ждать, пока эта тварь переварит, что сожрала, проснется и отправится по своим делам!

- Не будь дураком, мастер Керин! Ты устал и от гребли, и от ходьбы, и сейчас тебе лучше отдохнуть!

- А кто это мне не давал отдыхать, когда мы на берег выбрались? спросил Керин. - Да я его и не боюсь. Он ненамного длиннее меня, а бегаю я быстрее - мой брат от такого в Мору убежал. Если мы пойдем потихоньку, то сможем обойти его стороной.

- Не смей! - завизжала Белинка. - Я не могу позволить, чтобы ты рисковал своей драгоценной жизнью...

Керин взвалил на плечи мешок и осторожно зашагал вперед, держа меч наготове. Подойдя поближе к ящеру, он заметил, что от него до воды было дальше, чем до леса, - футов по крайней мере на двадцать.

Но, с другой стороны, ящер был крупнее, чем казалось сначала. Величиной он был со взрослого крокодила - десять-двенадцать футов в длину.

Юноша заколебался, но страх показаться трусом в глазах существа женского пола - хотя бы и нечеловеческой породы - заставил его пойти дальше. Он старался держаться поближе к воде, так что последние волны прибоя лизали ему щиколотки. Ящер продолжал спать.

Когда Керин поравнялся с рептилией, ящер открыл глаза, огляделся и поднялся на приземистых лапах, затем заработал ими, расшвыривая песок. Он направился Керину наперерез, открыв клыкастую пасть и издавая шипение, будто закипевший чайник.

- Мастер Керин! - завопила Белинка. - Беги! Бросай мешок и беги!

Но Керин стоял неподвижно, не сводя глаз с ящера. Несколько томительных мгновений человек и рептилия стояли друг перед другом, не шевелясь. Внезапно ящер развернулся и решительно двинулся в сторону рощи. На каждом шагу его лапы описывали полукруг. На миг он остановился... обернулся... посмотрел на Керина, будто угрожая, а потом затрещал кустарником и скрылся в зарослях.

Керин с облегчением перевел дух и улыбнулся:

- Видишь, Белинка? Он решил, что меня ему не заглотить!

- Негодный мальчишка! - запищала Белинка.- В один прекрасный день ты доиграешься, а госпожа Эрвина меня будет винить, что не усмотрела за тобой, дуралеем!

- Уж это, милочка, твои проблемы, - ответил Керин, а про себя подумал: "Нужно сохранять спокойствие и не ввязываться в споры". А затем все-таки добавил: - Согласись, что я не звал тебя со мной путешествовать.

Керин услышал тихое всхлипывание и вышел из себя:

- Клянусь медными яйцами Имбала, прекрати реветь! Если хочешь давать советы, я буду их выслушивать, но окончательное решение все-таки за мной!

Керин чувствовал себя измотанным после этой встречи с гигантской рептилией, но старался этого не проявлять. Белинка часто давала разумные советы, но ее диктаторский тон выводил его из терпения. Так недолго и сделать какую-нибудь глупость просто из желания поступить наперекор эльфице... Он припомнил, что Джориан предупреждал его: во всех делах необходимо прислушиваться к голосу разума, не позволяя раздражению влиять на решение.

Удостоверившись, что ящер удалился, Керин продолжил путь. Еще четверть часа ходьбы - и он увидел, откуда шел дым. Там, где кончался прибрежный песок, горел костер, обложенный камнями и кусками кораллов. Приблизившись, юноша заметил небольшой расчищенный участок леса, на котором был разбит огородик. За огородиком стояла хижина из бамбука и пальмовых листьев. Перед ней сидел на земле голый смуглый человек, довольно пожилой. Глаза его были закрыты. Он был морщинист и совершенно лыс, если не считать жидкого седого пуха на голове и седых усов.

- Белинка, - пробормотал Керин, - ты помнишь, как зовут отшельника который, по словам Джанджи, обитает на Кинунгунге?

- Кажется, Пвана или что-то вроде этого.

- Спасибо.

Когда Керин подошел к нему, любопытствуя, жив ли еще отшельник, Белинка запищала:

- Осторожнее, мастер Керин! Не доверяй этому отшельнику, пока не узнаешь его получше!

- Постараюсь, - пробурчал Керин, сдерживая раздражение, и вежливо поздоровался: - С мастером ли Пваной имею я честь говорить?

Старик мигом открыл глаза:

- Да, я Балинпаванг Пвана. А ты кто такой?

- Ты говоришь по-новарски? - в изумлении вырвалось у Керина.

- Да, и вдобавок на всех остальных языках цивилизованного мира. А ты кто, молодой человек?

- Бродяга по имени Керин из Ардамэ. А как ты понял, что я родом из Новарии?

Пвана усмехнулся:

- Это видно по твоей одежде, по твоей физиономии, по цвету твоей кожи и по акценту, с которым ты говоришь по-салиморски. По одному из этих признаков я мог бы и ошибиться, но по всем четырем сразу - вряд ли. Со временем я объясню тебе мою теория вероятности. А пока... ты голоден?

- Ты мне об этом напомнил - я страсть как хочу есть!

- Тогда заходи в хижину и устраивайся как дома. Справа на гвозде висит тяжелая дубинка. Сходи с ней на берег, стукни хорошенько по крабу, так чтобы панцирь треснул, и принеси его сюда.

Керин заметил, что хижина содержалась в большом порядке. Пвана привез с собой множество необходимых вещей: тут была и посуда, и топор, и лопата, и пика, и большой нож, который мог при нужде сойти за меч. Юноша взял дубинку и отправился на берег.

Через полчаса он вернулся, осторожно неся краба за клешню. Хотя удар и расколол панцирь, животное периодически еще подрагивало. Керину не очень-то хотелось, чтобы одна из клешней сомкнулась на его пальце.

Пока он отсутствовал, Пвана поставил на огонь котелок и теперь помешивал в нем поварешкой какое-то варево. Отложив ее, он взял краба и ловко разделал.

- Смотри! - сказал он, отгибая пластину на животе краба, пока она не сломалась. - Теперь тебе придется это все вычистить - мы эти части называем "пальцы мертвеца", потому что есть их нельзя. - Старик внимательно посмотрел на Керина. - Что, молодой человек, тебя начинает тошнить? В таком случае ты без людей не выживешь.

Сглотнув, Керин преодолел рвотный позыв:

- Н-нет, не тошнит. Что же дальше, учитель?

Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, разъясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.

Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.

- С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.

Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:

- Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.

- А откуда у тебя свинина?

- Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.

- Кто?

- Мегалан - огромный ящер. Ты их не видел?

- Видел - встретился с одним по пути сюда. Они опасны? Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.

- В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека, чтобы наказать, - так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?

Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:

- Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и бежал. А теперь ты мне скажи, почему ты здесь живешь в одиночестве.

Пвана протяжно вздохнул:

- Я искупаю свои грехи.

- А они настолько серьезны?

- О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?

- Боюсь, что нет. Расскажи, пожалуйста!

- Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.

- Извини, учитель, - перебил Керин. - Я слышал, что Вурну - мальванское божество - один из священной троицы, в которую входят еще Крадха-Хранитель и Ашака-Разрушитель. Стало быть, в Салиморе поклоняются мальванским богам?

- Да. Несколько столетий тому назад у салиморцев не было более возвышенного культа, нежели поклонение духам природы, одним из которых и является Баутонг. Но позднее прибыли миссионеры из Мальваны и рассказали, какой им представляется истинная религия. Ну, я продолжу мою историю: я проповедовал, что Аджунья при помощи сильнейшего заклятия заточил души всех людей, живших до нас, в одном-единственном драгоценном камне, Космическом Бриллианте, который носил как подвеску.

Так эти души и пребывали в бриллианте, пока мир, приблизившись к окончанию цикла, не сжался до размеров атома в сознании Вурну. Когда же Вурну придумал новый мир, эти души так и остались пленницами. Я учил, что из-за этого в нашем цикле люди рождаются без душ. Только я мог будто бы освободить души, томившиеся в бриллианте, потому что эта драгоценность принадлежала мне! Стало быть, и надлежало вселить эти души в тела. Разумеется, моим приверженцам я обещал всяческие преимущества при наделении смертных душами.

Это все была полная чушь, которую я нафантазировал на пустом месте. Но моей пастве легенда нравилась. Они толпами стекались в мой храм, и вскоре моим помощникам пришлось строить новые храмы Баутонга.

Я говорил, что Баутонг, мой покровитель, руководит мной в моих святых трудах... и пожертвования текли рекой. Мое богатство так умножилось, что я мог заставить повиноваться мне самого Владыку Софи. Мои шпионы, которыми кишели дома знати, начиная с дворца Софи, сообщали мне об их злодеяниях и всяких возмутительных поступках. Пользуясь подобными сведениями, я без труда убеждал богачей жертвовать на храмы Баутонга.

А потом, как-то ночью, мне явился сам Баутонг - с клыкастой огнедышащей пастью. Чтобы я понял, что это не сновидение, он приложил свою руку к стене, на которой остался черный обгоревший отпечаток от его пальцев и ладони. Этот отпечаток до сих пор украшает ту стену. Лишним доказательством того, что явление было реальностью, послужило и поведение кандидатки в жрицы, которая делила со мной ложе: она проснулась и с визгом убежала в ужасе.

Баутонг сказал, что мое поведение портит его репутацию среди других божеств. Поэтому я должен был закрыть храмы, раздать свои богатства бедным и отправиться в изгнание - все под угрозой таких ужасных кар, что я предпочитаю о них умолчать. Вот так я и очутился здесь и стараюсь теперь молитвами, умеренностью и добрыми поступками улучшить свою долю в следующем воплощении.

- А Космический Бриллиант была просто выдумка или же ты выдавал за него какую-нибудь стекляшку?

Пвана хихикнул:

- Вопрос в самую точку! Сначала я говорил моим почитателям, что бриллиант - слишком великая ценность, чтобы его выставлять на обозрение простых людей. Потом у меня появился драгоценный камень величиной с яйцо вон тех чаек. Я вставил его в лоб статуи Баутонга, но тогда алчные создания стали непрерывно пытаться его украсть. Едва ли не каждое утро храмовые слуги должны были уносить труп неудачливого взломщика, убитого моими духами-хранителями. Когда я отправился в изгнание, мне показалось неразумным оставлять камень на соблазн слабым смертным. Поэтому я вытащил его из оправы и надежно припрятал - а вдруг боги опять призовут меня к духовному служению? А теперь, мастер Керин, пора снова вернуться к нашей скромной трапезе.

Они доели похлебку, вымыли посуду в волнах прибоя и вернулись в хижину. Глаза Керина слипались.

- А сейчас,- произнес Пвана,- я объясню тебе мою теорию вероятности. Она заключается в следующем: вероятность того, что определенная последовательность событий произойдет, является суммой вероятностей отдельных событий этой последовательности. Возьмем, к примеру, твою национальность. Если вероятность того, что при твоем цвете кожи ты не окажешься новарцем, равна, скажем, одной четвертой, и того же события при твоих чертах лица - тоже одной четвертой, и того же события при твоем акценте...

Взглянув на гостя, Пвана обнаружил, что Керин уснул, прислонившись к стене хижины.

* * *

Когда юноша проснулся, солнце уже почти садилось. Ему было достаточно одного мгновения, чтобы вспомнить, где он находится. Затем Керин отправился искать Пвану и увидел, что тот рыхлит землю в огороде. Отшельник выпрямился и сказал:

- А, вот и мастер Керин! Завтра ты поможешь полоть.

- С радостью, если мне мозоли позволят.

- Я ускорю их исчезновение небольшим заклятьицем.

- А скажи мне, - попросил Керин, - как мне добраться до Салимора?

Пвана оперся на мотыгу:

- К Кинунгунгу корабли обычно не подходят, хотя мимо проплывают часто. Это одна из причин, почему я выбрал этот остров.

- А можно разложить сигнальный костер?

- Можно, но не исключено, что он привлечет внимание пиратов, которые не побрезгуют и одним заблудившимся путником - ведь и его можно продать в рабство! Хоть я и не боюсь погибнуть от руки злодеев, было бы жаль подвергать твою молодость такой опасности. Но есть другой способ. Старый капитан по имени Бакаттан, мой старый приятель, пристает к острову, когда плывет к Средиземному морю. Он рассказывает мне новости и привозит, что я попрошу.

- И как часто он появляется?

- Примерно раз в год. В последний раз я видел его три месяца тому назад, так что вскоре его не жду. Не огорчайся так, мальчик! Я найду для тебя занятие.

- Да... на острове здоровая, приятная жизнь - что говорить. Но это не по мне, - задумчиво протянул Керин. - А как ты думаешь, я смог бы построить лодку?

- Сомневаюсь. Из стволов пальм и бамбука ты только плот собрать сможешь, но его разобьет первая же сильная волна. Кроме того, ты один не сможешь управлять такой штукой в открытом море - подумай о противном ветре, о необходимости спать... Нет, сын мой, оставь подобные мечтания. Здесь ты будешь жить спокойно, в полной безопасности и без всяких соблазнов. Я сделаю тебя своим духовным учеником - чела, как говорится по-мальвански. А теперь я объясню тебе мою теорию колебаний уровня моря...

Керин слушал, изо всех сил изображая вежливое внимание. Когда старик прекратил разглагольствовать, юноша спросил:

- Сударь, раз уж ты настоящий колдун, так почему же ты не захватил с собой какие-нибудь орудия чародейства?

Пвана пожал плечами:

- Кое-что я с собой прихватил - шапку-невидимку, например. Но от серьезных занятий магией я на время изгнания отказался. Я разогнал и духов-хранителей, а вот твой, я вижу, недалеко.

- Это потому... - начал было объяснять Керин, но тут же передумал и вместо рассказа про Белинку спросил: - А что такое, с твоего позволения, шапка-невидимка?

- Шапка, которая делает невидимым. Правда, постепенно она разряжается, и после некоторого времени ее приходится снова заряжать путем длинных заклинаний. А теперь, молодой человек, бери-ка мешок и палку да отправляйся на берег - будешь сбивать спелые кокосы с пальм. Да смотри вернись до наступления темноты! - Он протянул Керину длинный стебель бамбука и большой плетеный мешок.

Отойдя настолько, что из хижины его нельзя было услышать, Керин осторожно позвал:

- Белинка!

- Я здесь, мастер Керин. - И голубой огонек затанцевал на фоне темнеющего неба.

- Что нам теперь делать, во имя семи мерзлых преисподних? Не можем же мы оставаться тут месяцами, выжидая появления капитана Бакаттана.

- А ты не мог бы разложить сигнальный костер подальше от жилища учителя Пваны, а когда на горизонте появится корабль, зажечь его?

- А как же пираты?

- Неужели ты не отличишь пиратский корабль от мирного торгового судна?

- Отличу, если увижу его достаточно близко. По рассказам брата, пираты - разгильдяи. Их корабли грязные, а одеяние - смесь лохмотьев и награбленных роскошных одежд. Но ведь если я буду достаточно близко, чтобы все это рассмотреть, то и они смогут заметить меня - и я стану частью их добычи.

Белинке пришла в голову блестящая мысль.

- Кажется, в хижине Пваны я видела медную трубу, похожую на те, с помощью которых западные жители могут рассматривать удаленные предметы.

- Подзорную трубу? Их в Иразе делают. А как же я ее не заметил?

- Ты другое высматривал, вот и не обратил внимания. Раз у Пваны есть этот прибор, ты можешь забраться на любое из этих склоненных деревьев и рассматривать корабли в трубу.

- Наверное, это хорошая мысль, - раздумывая, протянул Керин. - Нужно только позаимствовать трубу так, чтобы наш учитель не заметил. Мне кажется, лучше тебя использовать вместо глаз - будешь летать над водой и разглядывать корабли.

* * *

Несколько дней подряд Керин непрерывно работал на Пвану. Надо сказать, что старик не предавался безделью - он все время что-нибудь делал, а отдыхал редко. Керин понял, что выживание в одиночку даже в таком мягком климате требует постоянных усилий: нужно собирать съедобные плоды и добывать дрова, носить воду из неблизкого источника, следить, чтобы огонь не погас, заделывать дыры в хижине, чинить инструменты и ухаживать за огородом. Когда солнце обожгло нос Керину, Пвана одолжил ему большую соломенную шляпу, которую отшельник сплел из травы. Кроме того, Керин стал отмечать дни зарубками на куске дерева.

По вечерам ему приходилось выслушивать монологи Пваны. У отшельника имелись теории на любой случай, включая происхождение планет, движение континентов, происхождение жизни, развитие цивилизации, повышение морального и этического уровня человечества... Хотя брат Керина Джориан был образован и постоянно ездил в Академию Оттомани, где читал лекции, у Керина высшего образования не было. Поэтому ему трудно было решить, содержат ли теории Пваны зерно истины, или это такие же пустые выдумки, как легенда о злом императоре Аджунье.

Керин был уверен, что по крайней мере некоторые теории Пваны просто бессмысленная болтовня, ибо зачастую в них содержались утверждения, противоречащие тому, что Пвана говорил несколькими днями раньше. Если когда-нибудь ему удастся вернуться в Кортолию, решил юноша, он всерьез займется своим образованием и ликвидирует пробелы, чтобы научиться наконец различать истину и заблуждения.

Пвана, как обнаружил Керин, обладал изменчивым характером: то он мрачно рассуждал о наказаниях, ожидающих его в следующей жизни за содеянное в этой жизни, то беспричинно раздражался и непрерывно отдавал какие-то команды, то снова становился вежливым, обаятельным хитрецом. О былых приключениях он рассказывал часами, но, как и его научные теории, его воспоминания противоречили одно другому. Даже о том, как он удалился на остров, отшельник повествовал по-разному. Керин диву давался: как бы плохо ни согласовался очередной рассказ с предыдущими, Пвана всегда говорил с такой искренней убежденностью, что сохранить ясную голову Керину было непросто.

Он долго и сосредоточенно размышлял о том, как покинуть остров и его загадочного обитателя. Наконец ожоги на коже зажили, и юноша стал вести себя под палящими солнечными лучами с большей осторожностью.

Одним знойным душным днем, когда Керин рубил дрова, он снял рубашку: ему казалось, что его загар уже достаточно прочен, чтобы не бояться провести немного времени на солнце. Едва он снова взялся за топор, как к нему притрусил Пвана:

- Что это у тебя, мастер Керин?

- Что - это?

- А вот эта штука, что висит у тебя на шее.

- Ах, это... - Керин снял цепочку, на которой болтался мешочек из промасленного шелка. - Некий документ - его вез один паренек, с которым мы вначале путешествовали вместе. С ним случилось несчастье, и он просил меня выполнить данное ему поручение.

- Гм... Что за поручение?

- Вручить эту бумагу властям Куромона, если мне удастся туда попасть.

- А что написано в послании?

- Не знаю. Оно написано по-мальвански, так что мне не понять, и запечатано. Мой бывший спутник его распечатал, показал мне и запечатал снова.

- Я читаю на всех языках цивилизованного мира. Можно мне рассмотреть мешочек?

Керин протянул его Пване. Отшельник повертел его в руках и произнес:

Внутри, в конверте из шелка, запечатанном восковой печатью, бумага, сложенная в несколько слоев. Пожалуйста, принеси из хижины мои швейные принадлежности и лупу.

- Что ты хочешь сделать?

- Я распечатаю письмо и прочту его.

- Но ведь... мне его доверили, это тайна...

- Не утруждай свой юный мозг этими размышлениями! Я верну печать на место, да так, что никто и не догадается.

- Ну... хорошо...

- Признайся, молодой человек, тебя разве не гложет любопытство? А представь себе, что там содержится приказ убить гонца. Такие вещи не раз случались... Поэтому тебе лучше знать, что там написано.

- Ладно,- ответил Керин нерешительно. Однако он сходил в хижину и принес что требовалось.

Пвана взял иголку, нагрел ее на углях и ловко отделил печать от мешочка. Затем отшельник развернул длинную полоску бумаги.

Нахмурившись от напряжения, Пвана рассматривал буковки сквозь увеличительное стекло:

- Кажется, это что-то вроде заклинания. "Прежде чем войдешь в круг, окури его мускусом, янтарем, алоэ и ладаном. Следи, чтобы в том месте, где ты произносишь это заклинание, горел огонь, и совершай воскурения только во имя того духа, которого желаешь призвать. Возлагая курение на огонь, говори: "Я сжигаю это..." Не знаю, как это имя читается, - что-то вроде "Силихар". А дальше: "...и во имя и во славу..." Тут снова это имя. Без сомнения, речь идет о каком-то демоне. "Когда ты призываешь его, держи письмена заклинания в левой руке, а в правой - жезл старейшины; а у твоих ног должны лежать поварешка и нож...

И дальше в том же духе. Ты хочешь, чтобы я все прочел? Не уверен, что мое старое горло это выдержит.

- Не стоит, учитель, но объясни хотя бы в общем, что все это значит?

Пвана, недовольно ворча, принялся водить лупой по строчкам и наконец сказал:

- По-моему, это заклинание для изготовления магического веера.

- А зачем может понадобиться магический веер? Пвана пожал плечами:

- Не знаю. Говорят, в Куромоне в веера вставляют пластинки из острой стали - так что можно врагу горло перерезать.

Керин засмеялся:

- Понятно. Приглашают кого-нибудь на пир. Он видит в зале своего врага - тот пьет вино или еще что-нибудь, что у них там принято. Гость подходит, обмахиваясь веером - будто от жары. Любезно здоровается со своей жертвой, а когда она поднимает голову - рраз! - И Керин провел пальцем по шее.

- Не думаю, что хозяину такое понравится, - ответил Пвана. - Скорее всего такой веер используют, чтобы отбивать удары левой рукой, а правой фехтуют мечом. Ну а что наши дрова?..

* * *

Бродя по берегу в поисках чего-нибудь съедобного, Керин наткнулся на лодку с "Яркой Рыбки". Ему вдруг пришло в голову, что кто-нибудь может украсть ее, и он оттащил лодку подальше, в пальмовые заросли. Так как он кое-что в лодках понимал, то взял ведро, по-прежнему лежавшее на дне, набрал воды и вылил воду в лодку.

- Что это ты делаешь, мастер Керин? - спросила Белинка. - Когда мы бежали от Гувраки, ты все время вычерпывал воду из лодки, а теперь ее заливаешь. Зачем?

- Если лодка пересохнет на солнце, доски поведет и лодка даст течь, когда снова окажется на воде.

Керин вылил в лодку еще несколько ведер и продолжил поиски съестного. Он дошел до места, где некоторое время назад уже начал сооружать костер, и остановился на минуту, чтобы добавить несколько кораллов и сухих пальмовых листьев. Тут Белинка сказала:

Мастер Керин, ты все еще не добрался до подзорной трубы учителя Пваны. Если ты вдруг заметишь корабль, то не успеешь добежать до хижины, достать трубу, так чтобы старик ничего не заподозрил, и вовремя вернуться и зажечь костер!

- Не знаю, что и делать... Может, мне удастся как-нибудь уговорить его, чтобы он мне позволил всегда иметь его при себе - на всякий случай.

- А вот мне кажется... эй, мастер Керин! Похоже, что для этих хитростей уже слишком поздно!

- Что ты имеешь в виду?

- Я вижу корабль!

- Корабль! - И Керин бросился к воде.

- Из-за берега показалось судно, размерами и контурами напоминавшее "Яркую Рыбку" Гувраки. Оно было уже на расстоянии двух-трех полетов стрелы!

- Белинка, - попросил Керин, - ты не могла бы слетать туда и разузнать, что это за корабль? А я должен предупредить Пвану!

И Керин бросился бежать к хижине. Он остановился, чтобы перевести дух, и увидел, что отшельник сидит с закрытыми глазами, прислонившись к стене своего жилища.

- Мастер Керин, - запищала Белинка у него над головой,- я побывала на корабле, но не могу сказать, что за люди на нем плывут. Ты говорил, что пираты одеваются в лохмотья и роскошные одежды, а эти все голые, так что и не поймешь.

- Это из-за жары, - пробормотал Керин. - Нужно разбудить учителя.

- Я не сплю, - пробормотал Пвана, открывая глаза и потягиваясь. - Я просто медитировал. По твоей ауре я вижу, что ты чем-то взволнован.

Керин сообщил о приближающемся корабле. Пвана со стоном поднялся на ноги. Он заглянул в хижину и быстро вышел из нее, одетый в саронг - кусок ткани, обернутой вокруг бедер в виде длинной юбки. Затем он заковылял к берегу, прикрывая глаза рукой, чтобы лучше видеть на солнце. Команда корабля тем временем успела бросить якорь и спустить шлюпку. Шагая вслед за Пваной, юноша спросил:

- А не разумнее ли нам скрыться в лесу?

- Тебе, может, и стоит так сделать, ведь ты здоровый молодой человек, как раз такой, каких пираты хватают и продают. Ну а я останусь. Я могу им логически объяснить, что они ничего не выиграют, пленив меня. Во-первых, у меня нет никакого добра, которое стоило бы присвоить, во-вторых, ни один работорговец в здравом уме не позарится на такого морщинистого старика, как я. Так что прячься! Беги, пока они тебя не заметили!

В последний раз окинув взглядом приближавшуюся шлюпку, Керин бегом бросился в хижину, схватил меч и удалился в лес. Но он не стал забираться слишком далеко и держался за кустарником, отделявшим береговую полосу от довольно редкого пальмового леса. Согнувшись, юноша следил сквозь просветы в листве за шлюпкой; она подошла на веслах и пристала к берегу. Шлюпка была гораздо вместительнее лодки с "Яркой Рыбки" и, по мнению Керина, могла выдержать человек двенадцать.

Люди вышли из шлюпки на мелководье и втащили ее на берег. На всех были либо саронги, либо набедренные повязки. Все пришельцы были вооружены - или кривыми саблями, как у Гувраки, или прямыми мечами, лезвия которых слегка змеились. Такого оружия Керину еще ни разу не доводилось видеть.

Разглядев, что среди пришельцев была женщина, Керин прищурился. Как и на многих ее спутниках, на ней была только юбка. Издали юноше не удавалось определить ни ее возраст, ни степень привлекательности, он видел только, что ее кожа имела такой же темно-коричневый салиморский оттенок, как и у мужчин. Ее запястье стягивала веревка, другой конец которой сжимал в кулаке один из мужчин; ясно было, что женщина - пленница.

Прибывшие подошли к Пване, который стоял неподвижно как статуя. Сначала отшельник завел негромкую беседу с тремя пиратами (теперь уже Керин был уверен, что видит пиратов). Но вскоре один из троицы - плотный, сильный мужчина, чье лицо с множеством шрамов украшала необычайно пышная для Салимора борода, множество шрамов - закричал по-салиморски с иностранным акцентом:

- Взять его! Он говорит, что никаких сокровищ не прячет, но мне-то лучше знать! Это ведь Пвана, чародей и пророк какого-то божества, который бежал из Салимора, когда наворовал слишком много!

Несколько пиратов набросились на Пвану, который без сопротивления дал связать себе руки; затем его грубыми толчками погнали к месту, где остальные разбивали лагерь и разводили костер, и бросили на песок. Между тем шлюпка с двумя пиратами на борту отплыла обратно к кораблю.

До Керина донесся гул общего разговора, в котором он мало что мог разобрать из-за недостаточного знания языка. Солнце уже садилось, когда шлюпка вернулась. На ней были мешки с провизией и пара бочонков. Среди пиратов разгорелся спор о том, каким способом лучше развязать Пване язык и заставить открыть местонахождение клада. Костер потрескивал, к небу поднимался столб черно-синего дыма. Наконец плотный мужчина - он явно был вожаком - проревел:

- Нет, будет, как я сказал, мы станем постепенно засовывать его ноги в огонь! По моему опыту, это самое верное средство.

- Капитан Малго, можно мы сначала попользуем его? - спросил один из пиратов.

- Забудь об этом! - ответил предводитель. - Сначала дело, а удовольствия потом!

- Нам лучше не тянуть,- сказал другой пират.- Если он и в самом деле колдун, то может пустить в ход свои чары - сделаться нечувствительным к боли или загасить костер.

Имя Малго что-то смутно напомнило Керину. Он был уверен, что слышит его не в первый раз, но не мог сообразить, откуда его знает. Кроме того, вожак был похож на новарца. Он был выше всех остальных, а резкие черты покрытого шрамами лица выделяли его среди плоских салиморских физиономий.

- Правильно! - сказал капитан Малго. - Тубанко, Бантал, подтащите-ка его к огню!

Два пирата схватили Пвана за щиколотки и стали тянуть, пока его пятки не оказались у самых раскаленных углей. Малго встал над стариком и свирепо спросил:

- Ну что, великий чародей, будешь говорить?

- Я же сказал тебе, что у меня никакого клада нет,- послышался высокий голос отшельника. - Можешь меня жечь, сечь, убить - все равно. Я не могу отдать, чего не имею!

Керин приготовился вскочить на ноги.

- Мастер Керин, - послышался голос Белинки, - ты что, с ума сошел? Не вздумай показываться им на глаза!

Керин понимал, что это здравая мысль. Даже его бесстрашный брат, вышедший живым из множества опаснейших приключений, посоветовал бы юноше оставаться в своем укрытии - по крайней мере, до наступления темноты. Но Керин ничего не мог с собой поделать. Он строго приказал самому себе не валять дурака, но непреодолимая сила заставила его встать и обнажить меч. Он продрался сквозь заросли кустарника и зашагал к костру, скрывая страх под напускной уверенностью в себе.

- Капитан Малго! - крикнул Керин. Пират мгновенно обернулся:

- Во имя семи преисподних, откуда ты взялся? Кто ты и чего тебе нужно?

- Керин из Ардамэ к твоим услугам. Ты не трус?

- Немногие смеют считать меня трусом. А к чему ты клонишь?

- Тогда я буду с тобой биться за жизни учителя Пваны и этой молодой женщины. Если я тебя убью, твои люди должны будут удалиться, не причиняя нам зла. А если ты убьешь меня, тогда, разумеется, сможешь делать что захочешь.

- Из всех бредовых выдумок...- начал было Малго, но его перебил один из пиратов:

- Давай, капитан! Ты его на кусочки раскрошишь, а мы полюбуемся!

Остальные пираты стали подначивать в том же духе.

- Ты ведь новарец? - спросил Малго.

- Да. Ты будешь со мной биться?

- Погоди чуток. Что это за выдумки - оставить тебе принцессу Ноджири и отшельника? Ты что, нас слабоумными считаешь? С какой стати мы откажемся от хорошего выкупа и от клада? Мои люди отпустят тебя невредимым, если ты победишь, - на это я согласен, но про принцессу и отшельника забудь. Они наша собственность.

- Но подумай, капитан...

- Хватит болтать! - заорал Малго. - Держись, глупый мальчишка!

Капитан уже держал свой меч наготове. Он вытащил его из ножен, и длинное змееобразное лезвие сверкнуло в глаза Керину. Он ринулся на Керина, и юноша едва успел отбить удар, но предводитель пиратов ловким приемом выбил меч из руки Керина и швырнул в кусты. Малго торжествующе захохотал:

- Вот и видно всякому, что в фехтовании ты новичок, малец! Схватить его! Он нас немало повеселит, прежде чем мы ему позволим помереть.

Керин собрался бежать, но один из пиратов сделал ему подножку, другой вскочил ему на спину, а их товарищи связали ему руки и ноги.

- Отлично! - вскричал один из пиратов. - Настоящий мужчина всегда предпочтет мускулистого мальчишку, а не бабу!

Капитан Малго подошел к лежавшему на песке Керину и спросил:

- Как, говоришь, тебя зовут?

- Керин из Ардамэ, Керин, сын Эвора.

- Ага! А нет ли у тебя брата по имени Джориан?

- Есть, - ответил Керин, но тут же сообразил, что ответил крайне неосторожно. Этот Малго скорее всего был тот самый, что некогда завербовался в оттоманскую армию вместе с Джорианом, а потом сторожил его в тюрьме. Джориан рассказывал, как Малго пытался его убить, ошибочно считая, что именно из-за него потерял место тюремщика. Однако Джориан одержал над ним верх и с помощью своей приятельницы, чародейки Джоании, заставил Малго отправиться в плавание на Дальний Восток. Поэтому признаться в родстве с человеком, которого вожак пиратов считал смертельным врагом, было верхом бесшабашной глупости.

Один из пиратов предложил:

- Когда мы с ним покончим, мы повесим его голову на бушприте, чтобы все видели, как мы поступаем с теми, кто нас затронет!

- Нет! - возразил Малго. - Я его головой собираюсь по-своему распорядиться. Его родня - мои враги, поэтому я положу ее в бочонок с солью и отправлю им. Жаль только, что не смогу лично увидеть их лица, когда они откупорят бочонок! - И с этими словами он пнул Керина.

- Можно сначала повесить голову на бушприте, а уж потом и сделать, как ты хочешь, капитан, - предложил другой пират.

- Нет, морские птицы расклюют лицо, так что его будет не узнать, ответил Малго и снова пнул Керина.

Судорожно хватая воздух после удара, который пришелся по ребрам, Керин выговорил:

- Ты мог бы понежнее обращаться с соплеменником-новарцем.

Малго снова пнул Керина и произнес на оттоманском городском диалекте поварского:

- А тебе следовало бы быть умнее и не лезть в чужие дела!

- А может, ты возьмешь меня в команду?

- У меня достаточно матросов, и мне не нужны легкомысленные мальчишки; кроме того, я решил насладиться зрелищем твоей медленной смерти. - И он снова ударил юношу ногой.

- Но послушай! С тех пор как ты покинул Новарию, ты стал предводителем этой банды - значит, на самом-то деле мой брат тебе помог.

- Заткнись! - заревел Малго, снова пнув Керина.- Я человек действия, а не слова и не позволю тебе смутить меня заумной болтовней!

Отчаявшись, Керин замолчал. Ужасно, что вскоре его ожидает смерть, да еще позорная и мучительная... Если бы он был один, он бы заплакал.

- Идиот! Болван! - пропищала сверху Белинка. Керин и сам это понимал, но разве мог он поступить иначе?

Солнце опускалось в море, расцвечивая красными, желтыми и зелеными полосами небо с редкими облаками; показался месяц. Несколько пиратов, проходя мимо, не упускали случая пнуть Керина и похвастаться невероятными извращениями мужеложства, которым обещали его подвергнуть. Но так как они все, кроме капитана, ходили босиком, их удары были почти безболезненными по сравнению со страшными пинками Малго.

- А теперь, - сказал тот, - давайте-ка продолжим обрабатывать старого колдуна... Семь преисподних - где же он?!

Керин с трудом приподнялся и взглянул на костер. Место, где лежал Пвана, было пусто. Тени на освещенном огнем песке обозначали след, который оставило тело старого чародея, но колдуна-отшельника нигде не было видно.

ПИРАТСКИЙ КОРАБЛЬ

- Старый Гарантола исхитрился развязать веревки! - заревел капитан Малго. - Ищите! Ищите его! Эй, ты, загляни в его хижину! А ты пробеги по берегу!

Керин не знал, что означает слово "гарантола", и предположил, что это ругательство. Малго продолжал неистово орать, пока не начал задыхаться. Один из пиратов сказал:

- Капитан, он ведь колдун. Чтобы такого надежно связать, нужен другой колдун, который наложит заклятие на путы.

- Слишком поздно! - завопил Малго. Он продолжал отдавать приказы, пока все пираты не разошлись на поиски пропавшего пленника.

Керин слышал, как они продираются сквозь заросли кустарника. Но вскоре все возвратились с вытянувшимися лицами.

- Я наступил на одного из этих богомерзких ящеров, и проклятая тварь меня укусила! Кто-нибудь, перевяжите мне ногу, ради Варны! - вопил один.

Другой пират занялся перевязкой израненной ноги, а Малго сказал:

- Ничего, Круи. Зато мы дадим тебе первому этого Керина трахнуть. А ужин уже готов?

Напрягая мозги в поисках пути спасения, юноша вспомнил рассказ Пваны о шапке-невидимке. Если отшельник спрятал ее под своим саронгом, он мог незаметно достать ее, когда пираты отвлеклись. А что до веревок, то заставить их завязаться или развязаться - простейшая задача для любого волшебника.

Не воспользуется ли Пвана темнотой, чтобы спасти Керина, а может, и принцессу тоже? В его душе засветился лучик надежды, но он старался не слишком обольщаться. До того как отправиться в изгнание, Пвана был безжалостным и бессовестным авантюристом. Рассуждать о покаянии легко; и Керину сложно было поверить в пробудившуюся совесть Пваны без осязаемых доказательств. В одном, правда, он не сомневался: Пвана, несомненно, как был, так и остался неисправимым лжецом, сочиняющим о себе противоречивые побасенки.

Пираты сидели вокруг костра. Один из них раздавал кружки, которые тут же наполнял из небольшого бочонка. Куски мяса из похлебки они извлекали с помощью сабель и кинжалов. Капитан Малго, ухмыляясь, стоял над Керином, держа кинжал с нанизанным на него мясом.

- Есть хочешь? - спросил он.

- Хочу, капитан, - ответил Керин.

- Но не будешь! - произнес Малго и зубами стянул мясо с кинжала. Прожевав его и проглотив, он пнул юношу. - Не знаю, что да как, но, сдается мне, ты вполне мог как-то помочь колдуну сбежать.

И он отхлебнул из кружки.

- Если бы я знал как, я бы, конечно, помог, - произнес Керин. Послушай, капитан! Чем снова меня пинать, может, ты лучше послушаешь интересную историю? Я много разных историй знаю.

Юноша надеялся таким образом оттянуть по возможности те унижения, которым пираты обещали его подвергнуть. Он вспомнил, что во время своих странствий его брат Джориан частенько развлекал разных людей, рассказывая занимательные истории.

- Отлично! - пробурчал Малго. - Ну-ка соберитесь поближе, ребята! Если твои истории нам понравятся, мы в качестве особой милости обещаем тебе скорую смерть - вместо долгой и мучительной, зрелищем которой я собирался насладиться. Ну начинай!

- Знаете ли вы историю о лягушачьем божестве из Тарксии? - спросил Керин.

Все ответили отрицательно, и юноша приступил к рассказу. Считая нескромным упоминать о том, какую роль сыграл в ней его брат, он рассказал следующее:

- Город Тарксия стоит на извилистой реке Сфердар, что вытекает из великого болота Спраа и впадает в море. Храм Горголора, который стоит посреди города, - одно из красивейших зданий в Новарии. Его башни сверкают на солнце, а огромный центральный купол, вздымающийся на высоту не меньше трехсот пятидесяти футов, весь изукрашен снаружи и изнутри листовым золотом и полудрагоценными камнями.

Главная статуя в храме изображает Горголора в виде лягушки величиной с медведя или льва. Она вся вырезана из цельного изумруда. Говорят, что другого такого огромного изумруда нет больше нигде во всем мире. Если бы кто-нибудь смог его украсть, он выручил бы за него больше, чем за все остальные драгоценные камни Вселенной. Похитить его, однако, непросто: кроме неусыпной охраны этому препятствует и сам вес изумруда, достигающий едва ли не тонны.

Как бы то ни было, жрец-правитель Тарксии Кило из Аннеи был в ссоре с главным местным магом, учителем Вальдониусом. Чародея не устраивало правление жрецов, он обвинял их в том, что они тормозят развитие чародейных и иных наук в Тарксии. Задумав поднять восстание и свергнуть правительство жрецов, он решил украсть статую Горголора. Учитель надеялся, что посредством могущественного заклятия ему удастся заставить статую сжаться до такого размера, чтобы ее мог унести один человек, - скажем, до размера кошки.

- Э-э! - воскликнул один из слушателей.- Я знаю про заклятия, заставляющие предметы сжиматься: вес-то при этом не меняется! Так что твоя изумрудная лягушка по-прежнему весила бы тонну.

- Вальдониус и об этом позаботился, - ответил Керин.- Это заклятие должно было вдобавок уменьшить и вес камня, а вот его масса осталась бы прежней.

- А в чем разница?

- Это сложная штука... Чтобы это понять, нужно разбираться в физике, а я в ней не слишком сведущ. Лучше я просто буду рассказывать дальше. Вальдониус рассчитывал, что сможет поднять статую и унести, хотя, для того чтобы привести ее в движение или остановить, пришлось бы приложить большее усилие, нежели потребно для обычного предмета такого размера.

Он послал своих сообщников обсудить с жрецом-правителем проблемы, связанные с климатом далеких островов, на которые жрецы собирались отправить миссионеров. В то время как они отвлекали внимание старого Кило и удерживали его у входа в храм, Вальдониус произнес у главного алтаря свое заклинание.

Но действие заклинания оказалось не совсем таким, как рассчитывал чародей: вместо того чтобы заставить статую сжаться, колдовство превратило ее в живую лягушку величиной со статую! С ужасным кваканьем сверхлягушка запрыгала прочь из храма, сшибла попутно с ног жреца-правителя и сообщников Вальдониуса и скрылась в темноте ночи.

Жрец-правитель забил тревогу, и уже вскоре все жители города гурьбой бежали за лягушкой, чтобы помешать ей добраться до болота Спраа: ведь если бы она спряталась там, то никакой надежды воротить беглянку уже не осталось бы. Тем не менее чудовище достигло-таки болота и скрылось в его зловонной жиже.

Вальдониус, не теряя времени, разослал своих приспешников по всему городу, чтобы те подняли восстание. Но эти попытки не имели успеха: когда агитаторы, забравшись на киоски на перекрестках, обратились к толпе с зажигательными речами, оказалось, что толпы-то никакой и не было! В городе остались одни дети да старики, которые не могли принять участие в погоне за лягушкой. Едва в город вернулись храмовые стражники, возмутители спокойствия бежали. Учитель Вальдониус тоже бежал - в Гованнию, где находился наследник-узурпатор, его дальний родственник.

Когда жрецы немного оправились от страшного удара, каким было для них бегство их божества, они стали предпринимать дальнейшие попытки вернуть Горголора, хотя не очень ясно представляли себе, что будут делать с этой тварью, если им удастся ее заполучить. Построить лягушке бассейн и не выпускать ее оттуда? Но ведь лягушка такого размера не сможет существовать, питаясь пойманными на лету мухами... Может быть, ее можно будет кормить живыми курицами?..

Пока на прилегающем к храму участке шло строительство бассейна и массивной ограды вокруг него, жрецы изобретали разнообразные планы поимки Горголора. А священная лягушка тем временем вела счастливую, по-видимому, жизнь в болоте Спраа. Она питалась выхухолями, полевками и цаплями. Жрецы расставляли сети, пытались завладеть лягушкой при помощи лассо, пробовали гнать ее в ловушку, пугая барабанным боем, трубами и другими источниками шума. Но Горголору удавалось без труда избегать поимки. Кое-кто предлагал даже метнуть в него гарпун, но от этой идеи отказались: раненое божество неминуемо должно-де наслать на Траксию страшные беды.

Так прошло несколько месяцев; и тут жрец-правитель получил от учителя Вальдониуса тайное послание. Благодаря своим приверженцам чародей следил за событиями в Тарксии и знал, что жрецам не удается изловить Горголора. В обмен на небольшое вознаграждение и гарантии личной безопасности Вальдониус предлагал вернуться и новым заклятием восстановить все как было.

После продолжительного торга и препирательств условились, что несколько храмовых служителей отправятся в Гованнию и станут заложниками у наследника-узурпатора. Таким образом будет гарантирована неприкосновенность его дальнего родственника, учителя Вальдониуса, который вернется в Тарксию чародействовать. Так и поступили.

В благоприятный день Вальдониус, жрец-правитель и другие заинтересованные в деле лица собрались на берегу болота. Колдун произнес заклятие. Горголор, высунув из воды одни глаза да ноздри, лениво следил за происходящим из небольшой лужи. Внезапно небо покрылось тучами, сверкнула молния, дрогнула земля, и в воздухе раздалось хлопанье крыльев невидимых существ. А Горголор немедленно превратился опять в статую лягушки из цельного изумруда величиной со льва.

До сих пор все шло прекрасно, но ни Вальдониус, ни Кило не подумали о физических свойствах болот, ведь ни тот, ни другой не были как следует знакомы с жизнью природы. Едва гигантская лягушка превратилась снова в камень, ее вес стал таким же, каким был, когда статуя стояла на постаменте в храме. Поэтому она немедленно погрузилась на дно и стала увязать в вязком иле. Никто не знает, на какой глубине она остановилась. Жрецы попытались было достать лягушку жердями, но без толку - она ведь могла погрузиться под воду на целые полмили!

Жрец-правитель, добродушный простоватый старик, был крайне раздосадован. Если бы кое-кто из присутствовавших не напомнил ему о заложниках, оставшихся в Гованнии, он, пожалуй, приказал бы стражникам схватить Вальдониуса и каким-нибудь замысловатым способом постепенно лишить его жизни. Чародею позволили беспрепятственно удалиться, хотя и не заплатили обещанного, а жрецы в печали вернулись в храм.

Без изумрудной статуи культ Горголора утратил свою привлекательность для народа. Через год другая революция, в которой Вальдониус не принимал участия, положила конец правлению жрецов. Последние вести оттуда, которые дошли до меня, сообщали о борьбе партий, расходящихся во мнениях относительно новой формы правления: должна ли это быть республика, как в Виндии, или ограниченная монархия, как в Кортолии, или же государством должен управлять диктатор, как в Боуктисе, или старейшина, как в Солимбрии, где старейшину выбирают по жребию? Вот и конец истории про священную лягушку.

- Недурно, - пробурчал капитан Малго, - а расскажи-ка еще одну!

- Капитан, - раздался голос из темноты, - можно мы теперь им займемся?

Но другие требовали:

- Историю! Историю!

- Не все сразу, - решил капитан Малго. - Поплотнее им можно будет заняться, когда у него кончится запас россказней. Продолжай, Керин.

И так вот, пока луна потихоньку спускалась к горизонту, Керин рассказывал истории про короля Фузиньяна по прозвищу Лис и про Зубы Гримнора, про Фузиньяна и тролля Вуума, про Фузиньяна и Хиниокского Медведя, и про короля Филомена Доброхота и про всеобщий голем, и про Филомена и его министра-призрака, и про короля Форимара Эстета и его восковую жену... и другие, какие только мог вспомнить.

Какое-то время, стоило Керину досказать историю до конца, одни пираты требовали, чтобы он еще рассказывал, а другие желали приступить к оргии мужеложства. С каждой новой историей голоса развратников, хотя они были в меньшинстве, становились все настойчивее, и Керин не сомневался, что вскоре и остальные их поддержат. Но с каждым рассказом эти крики становились все тише, и после каждой следующей истории все меньшее число пиратов выражали вслух свои требования.

Хотя при свете гаснущего костра об этом было трудно судить наверняка, Керин замечал, как один за другим пираты засыпают. Он не знал, стоит ли разрешить себе надеяться на освобождение. Заснут ли они все мирно, вместо того чтобы подвергнуть его вышеуказанному издевательству, или же скажут, что его истории были слишком скучны? Когда юноша дошел до конца истории, повествующей о том, как король Форбониан едва не утонул, пытаясь исполнить свой супружеский долг с русалкой, от развалившихся на песке тел не донеслось ни одного звука. Керин замолчал - ничего, кроме могучего храпа.

Он вздрогнул - кто-то коснулся его руки. Приглядевшись, Керин разглядел при свете луны нож, который высунулся из темноты и перерезал веревки на его запястьях.

- Тихо! - прошептал невидимый в темноте Пвана, и нож высвободил его щиколотки.

- Зачем ты это делаешь? - тихо спросил Керин.

- Как? Не думаешь же ты, что я прощу им попытку меня зажарить?

- А почему бы не освободить и девушку? Она у них в плену.

- Хорошая мысль; чем больше людей тебе чем-то обязаны, тем лучше. А потом нам придется перерезать глотки этим негодяям, потому что не вечно же они спать будут. Порошка, который я им в пиво подсыпал, у меня было немного.

- Убивать спящих? Но это... это...

- Мальчишка, не вздумай впаривать мне эти дурацкие западные идейки рыцарства! Ты жить хочешь или умереть? А ведь эти мерзавцы поступают еще хуже: чтобы развлечься, они выкалывают людям глаза или выжигают половые органы. Хороший враг - мертвый враг!

- Так-то так... но ведь...

Пвана внезапно стал полностью видимым - во всей своей наготе: он снял шапку-невидимку. Керин буквально впился глазами в загадочный предмет. На вид это было что-то вроде шлема из тонких цепочек - наподобие кольчуги, но только цепочки тоньше и напоминало дамский кошелек или сумочку.

Пвана поднял с земли свой саронг и надел на себя. Скомкав шапку-невидимку, он спрятал ее в карман и злорадно усмехнулся:

- Ну смотри, сопляк, что я сейчас сделаю!

Для начала отшельник освободил от пут юную женщину. Они обменялись несколькими негромкими словами, а потом девушка, к ужасу Керина, подошла к ближайшему пирату, вытащила у него нож и принялась за дело - вместе с Пваной они ходили от одного злодея к другому, хватали их за волосы, оттягивали голову в сторону и твердой рукой перерезали ножом горло, после чего немедленно отступали назад, чтобы не запачкаться в мгновенно натекавшей луже крови.

- Вот так-то, голубчик, лучше будет, - своим обычным голосом произнес Пвана, перерезав горло последнему пирату и вытерев нож о набедренную повязку мертвеца. - А что в Салиморе слышно?

- Софи Димбакан умер, - ответила девушка, - и ему наследовал его брат Вуркай.

- Я это имя слышал, - сказал Керин. - Не тот ли это Вуркай, что сверг ранее царствовавшую династию? А правивший Софи был убит во время бунтов, начавшихся после падения его Великой башни? До меня доходили такие слухи.

- Так оно и есть, мастер Керин, - ответил Пвана. - Последний правитель был третьим из этого рода. А революция началась из-за того, что изгнанный новарский король по имени Форимар начал вмешиваться в наши дела. Поримар, а по-вашему Форимар - это как вы нашего правителя титулуете Софи, а мы называем Сохли. Мне кажется, что родом этот самый Форимар был из Кортолии. Несмотря на то, что землетрясения часто случаются в Салиморе, он уговорил Софи построить в Кватне высокую башню. При первом же сильном землетрясении башня рухнула.

Во время беспорядков, последовавших за этой катастрофой, первый Димбакан - он был морским капитаном - собрал группу приверженцев. Он объявил, что установит государственный строй по западному образцу, то есть республику, причем чиновников будет выбирать народ. Но, несмотря на свои намерения, он так никогда этого и не сделал. Вместо этого он объявил себя новым Софи, и его династия правила в Салиморе больше ста лет.

На мгновение Пвана замолчал, задумчиво пощипывая усы и поигрывая ножом. Потом он попросил:

- Керин, пошли-ка твоего духа-хранителя на корабль - нужно узнать, сколько там человек осталось.

- Белинка! - позвал Керин.

- Здесь, мастер Керин!

Керин передал эльфице просьбу Пваны, и голубой огонек, заплясав в воздухе, удалился по направлению к морю. Пока Пвана расспрашивал девушку о салиморских делах, Керин отыскал в зарослях свой меч.

Белинка вернулась и сообщила:

- Я обнаружила только одного человека - он спит на корме.

- Керин, - воскликнул Пвана, - эти болваны оставили одного часового. Если мы захватим корабль, ты сможешь довести его до Салимора?

- Если погода не переменится, я, надеюсь, управлюсь с судном - я ведь плавал на шлюпках и внимательно смотрел, что делали матросы Гувраки. Но если погода испортится, мне нужна будет команда побольше. А что касается навигации, так я знаю только, что Салимор находится на юго-востоке.

- Недурно, - произнес Пвана. - Собирай свои пожитки и пошли к твоей лодке.

- Ты хочешь вернуться в Кватну?

- Именно. Боги обязали меня просвещать народ. Для начала помоги-ка мне снять с этих жалких негодяев вещи, которые могут нам пригодиться или которые можно будет продать. Например, шляпа этого болвана избавит тебя от необходимости заимствовать мою.

- Но мы ведь не сможем унести все наши вещи, да еще и кучу добычи, сказал Керин. - Лучше я пригоню лодку, пока ты обираешь мертвецов.

- А почему бы не воспользоваться шлюпкой пиратов?

- Она слишком большая, и одному мне с ней не справиться.

- Я с тобой пойду,- сказала девушка.

- Гм... - проворчал Пвана, - красотки вечно предпочитают молодых да зеленых пожилым и умудренным опытом. Ладно, идите. Надеюсь, ты будешь фехтовать ловчее, чем с капитаном Малго!

Керин с девушкой пошли вдоль берега, озаряемого серебряным светом заходящей луны. Небольшие полупрозрачные крабы разбегались у них из-под ног. Керин спросил:

- Извиняюсь, сударыня, а почему пираты называли тебя принцессой Ноджири?

- Да, называли, но этот титул немногого стоит. Я всего лишь дальняя родственница Софи. Вот его сестер и дочерей величают "высочествами". - А ты кто, сударь?

Керин представился и добавил:

- Я не ожидал, что такая девушка, как ты, станет преспокойно резать людей... Неужели тебе не было противно?

- Может, и было бы, если бы они по-другому со мной обходились.

- Ты хочешь сказать, что они...

- Да-да, они насиловали меня до полусмерти и без счету. К счастью, я знаю хорошее противозачаточное заклятие. У меня все так болит, что от одной мысли о любви дурно делается.

- Бедняжка! - вздохнул Керин. - Со мной ты в безопасности.

- А кто этот другой - старик?

- Отшельник. Зовут его Пвана.

- Тот, что основал культ Баутонга, а потом исчез? Как же я не догадалась! Я много могу рассказать о том, что он в Кватне натворил...

- А вот и лодка. Помоги-ка мне спустить ее на воду, а потом запрыгивай.

Когда луна коснулась горизонта, лодка с "Яркой Рыбки" осторожно подошла к корме пиратского судна. Керин сидел на веслах, Пвана поместился на баке, а Ноджири - на корме. В лодке лежало множество добра, снятого с убитых пиратов, - мечи, кинжалы, кошельки, драгоценности и кое-какие дорогие одежды. Белинка запищала:

- Он спит, мастер Керин. Но будь осторожен! Неужели все мои доводы не остановят тебя? Впереди опасность!

- Не остановят, - пробормотал в ответ Керин. Он обернулся к Пвану, который сказал:

- Вперед, молодой человек! Если ты, конечно, не трусишь.

- Мне кажется, разумнее дождаться наступления полной темноты, - ответил Керин, подавляя в себе нараставший гнев. Сейчас ему понадобится все его хладнокровие, и нельзя позволить раздражению завладеть собой.

С той минуты как Керин и Ноджири вместе отправились за лодкой, Пвана стал особенно вспыльчив. Керину пришло в голову, что старик, наверное, мучится ревностью. Юноша с трудом мог в это поверить - но ведь когда-то и Пвана был молод и мечтал о привлекательных женщинах.

Наконец луна скрылась за горизонтом.

- Учитель, можно мне воспользоваться твоей шапкой-невидимкой? - спросил Керин.

- Если часовой спит, она тебе не нужна.

- Но он может проснуться, - настаивал Керин. - Если он заметит как я лезу на борт, он из меня кишки выпустит раньше, чем я смогу обнажить меч.

- Не проснется, - проворчал Пвана. - Эту мою безделушку я в чужие руки не даю. Давай иди! Если ты попадешь в беду, я заберусь на палубу и тебя выручу. Сил у меня на это хватит!

Керин решил не уступать:

- Не дашь шапку-невидимку - на корабль не полезу. А будешь упорствовать - вернусь на Кинунгунг.

- И питаться мы будем вялеными пиратами? Постой, на тебя, кажется, наложено защитное заклятие? Мое духовное чувство мне говорит, что так оно и есть, - вот почему я не смог вылечить твои мозоли так быстро, как хотел.

- Это правда,- сказал Керин,- учитель Уллер наложил его на меня перед отъездом. А оно до сих пор действует?

- Здесь я не могу точно определить, но думаю, что действует. Если ты наденешь шапку-невидимку, то либо шапка, либо заклятие потеряет силу, а может, и шапка, и заклятие сразу. Кроме того, тебе ведь придется тогда раздеться.

- Это еще почему?

- Потому что шапка-невидимка не скрывает одежду. Одежда, двигающаяся самостоятельно, ничем не лучше, чем одежда с тобой внутри. Так что тебе тогда нужно будет карабкаться наверх, держа меч в зубах.

- Ну раз так, то придется, видно, без шапки-невидимки обойтись.

Керин в последний раз налег на весла и прошептал:

- Не дай нам громко стукнуться носом о корабль! Он отдал слегка назад, и лодка подошла к судну боком.

Керин увидел, что может дотянуться до перил. Набрав воздуху, он встал, взялся за перила и поднял ногу, чтобы опереться на транец, но тут...

Керин так никогда и не узнал, почему он поскользнулся и упал обратно в лодку. Не удержавшись на ногах, он качнулся, перевалился через борт и плюхнулся в море. Вода накрыла его с головой. Хотя меч и одежда тянули его вниз, Керин выбрался на поверхность и протер глаза.

Сверху раздался грубый голос:

- Кто это здесь?

Над перилами показалось лицо часового; свет звезд сверкнул на лезвии его сабли. Ноджири - она сидела на корме и, казалось, была одна в лодке подняла голову и заворковала:

- Мастер Бакай? После того как твои товарищи насладились моим телом, они решили, что по справедливости и тебя нельзя обойти. Поможешь мне забраться?

- Хорошая мысль! - сказал часовой. - Давай-ка, девочка, руку. Для этих грубиянов ты слишком хороша... Вот я сейчас плащ на палубе расстелю. Ух-х-х-х!

Часовой куда-то исчез, и Керин услышал звук падающего тела, а затем голос Пваны:

- Керин, подай-ка мне саронг - он в лодке лежит! Керин закашлялся от попавшей в легкие воды и ответил:

- Но для этого мне нужно как-то забраться в лодку, не перевернув ее!

В темноте зазмеился канат, и его конец ударил Керина по голове. Юноша ухватился за него и вскарабкался на корму корабля. Лодка стала отставать и удаляться.

- Чума и холера! - сказал Пвана, снявший шапку-невидимку и стоявший нагишом. Рядом с ним стояла Ноджири, а тело Бакая с ножом в спине простерлось на палубе. - Раздевайся, Керин, и плыви скорее за лодкой! Что ты стоишь?

- Но...- пробормотал Керин,- если принцесса отойдет немного...

- Чушь! Мы, салиморцы, на наготу внимания не обращаем! - резко оборвал его Пвана. - Так что поторопись, пока лодка не уплыла слишком далеко. В ней все наши пожитки.

Керин вздохнул и начал раздеваться.

- Значит, ты сделался невидимым и забрался на корабль, а принцесса отвлекала часового.

Пвана презрительно фыркнул:

- Это счастье, что среди нас нашлась пара сообразительных голов! Недостаток шапки-невидимки - ее можно использовать только с голой задницей, так что для холодных широт она не подходит. Прыгай скорее!

Когда Керин снял с себя последнюю одежду, Ноджири воскликнула:

- Клянусь вечным тюрбаном Варны, ты же весь в синяках!

- Это от сапог Малго, - буркнул Керин, расправив плечи и выпятив грудь.

- Хватит перед милой девицей свою мужественность выставлять! - заворчал Пвана. - Скорее за лодкой! Когда вернешься с ней, кинь мне веревку с носа, чтобы она снова не уплыла. Скорее же!

- Мастер Керин, - зазвенел голосок Белинки, - я запрещаю тебе прыгать в море! Оно кишит акулами!

Не обращая внимания на эльфицу, Керин ответил Иване:

- Мы, мореплаватели, называем эту веревку фалинем.

Он нырнул, радуясь, что хоть раз сумарширавить всеведущего отшельника.

* * *

Когда Керин снова вскарабкался на палубу, Ивана сказал:

- Помоги-ка эту падаль убрать. - Он указал рукой на тело пирата, с которого уже снял все, что только могло пригодиться.

Тело Бакая шумно плюхнулось в воду. Пока Керин вытирался его плащом, Пвана распоряжался:

- Я займу каюту капитана Малго, поближе к носу. Ты и принцесса можете расположиться в двух каютах поменьше, что ближе к корме. В остальных помещениях валяются грязные тюфяки, на которых спали пираты. - Отшельник зевнул. - Признаться, для человека моих лет это была утомительная ночь, так что я, пожалуй, отдохну. А вы должны по очереди стоять на страже до утра утром поплывем.

Ноджири возразила:

- Но раз никого из пиратов больше нет в живых...

- Нет, он прав, - возразил Керин. - Может подняться сильный ветер, может появиться другой корабль, может открыться течь... Первым на вахту встану я, если хочешь, и разбужу тебя, когда вон та яркая звезда, - он указал пальцем на небо, - закатится.

Пвана удалился, прихватив узел со своим тряпьем.

- Я спать не хочу, - сказали Ноджири, опираясь локтями о перила.

- Тогда можешь составить мне компанию, - сказал Керин и встал рядом. Моя совесть по-прежнему не очень-то спокойна из-за всей этой резни... но они, наверное, с нами не лучше бы поступили. Расскажи-ка мне поподробнее про Пвану!

- А ты что о нем думаешь, ведь ты с ним вместе жил на Кинунгунге?

- Он признался, что много мошенничал и обманывал в прошлом, но сейчас, говорит, полностью раскаялся. Стал будто бы добродетельным альтруистом. Он утверждает, что его божество Баутонг приказало ему оставить путь зла и удалиться в изгнание.

- Ха-ха-ха! Он бежал из Кватны, потому что слишком много жертв его надувательств сговорились с ним покончить,- а он об этом прознал. Неужели ты поверил его краснобайству?

- Ну говорит-то он очень убедительно, хотя сегодня может убеждать в противоположном тому, в чем убеждал вчера... И я заметил еще, как безжалостно он резал пиратов и заколол часового.

Она тихонько фыркнула:

- Но ведь и ты собирался стать невидимым и напасть на Бакая, разве нет? И это тоже был бы не бой на равных!

- Ты права... На острове Пвана обращался со мной хорошо, хотя и заставлял много работать по хозяйству. Он меня освободил, когда я попал в плен к Малго, и помог нам захватить корабль. Неужели он все-таки такой ужасный злодей?

- Думаю, что да. Он хорошо тебя принял, потому что стар и на острове ему нужна была помощь здорового молодого человека. И освободил он тебя, потому что ты ему был нужен. Он помог нам захватить корабль, потому что одному ему с этим было бы не справиться. Но лучше доверять ядовитой змее, чем ему! Даже его диплом мага был выдан учебным заведением, о котором никто никогда не слышал, - я подозреваю, что это фальшивка.

Всех в Кватне возмущало его поведение: его гарем из пленниц, с которыми он нехорошо обращался; экспериментальное заклятие, которое должно было превратить его последователей в полубогов, а вместо того свело их с ума... Говорили и о потайном люке в полу, в который проваливались его приверженцы, изъявлявшие недовольство, - и с тех пор их никто никогда не видел... Чем больше становилось известно о его преступлениях, тем яростнее защищали своего учителя его последователи - и, наконец, он поймал в свои сети одну из жен Софи.

Это уж было слишком даже для Софи, который поначалу, поддавшись на лесть Пваны, покровительствовал ему. Кое-кто из бывших последователей Пваны, разочаровавшись, донес правителю, и Пвана бежал из Кватны, едва ускользнув от стражников Софи, которым было приказано принести во дворец голову мошенника.

- Очень интересно, - произнес Керин. - Если мне когда-нибудь нужно будет прыгнуть в реку, чтобы спасти утопающего, я не дам учителю Пване подержать на это время свой кошелек... Я думаю, что Пвана потому и решил вернуться в Кватну, что ты принесла весть о смерти бывшего правителя.

- Именно! Но послушай, мастер Керин, неужели на корабле нет награбленных денег и драгоценностей? А сундуки с сокровищами, которые пираты собирались зарыта на берегу?

Керин покачал головой:

- Поищем, конечно. Но мой брат Джориан, которому приходилось встречаться с пиратами...

- Ты хочешь сказать, что он сам был пиратом?

- Нет-нет. Когда он был королем Ксилара, он командовал флотом, охотившимся за этими злодеями.

- Твой брат - король? Ты мне сказки рассказываешь, мастер Керин!

- Вовсе нет. У них в Ксиларе был любопытный обычай: если король пробудет на престоле целых пять лет, ему отрубают голову и бросают в толпу кто ее поймает, становится королем на следующие пять лет. Мой брат об этом не знал и случайно поймал голову последнего короля. А потом ему удалось бежать с помощью одного колдуна. Что же касается пиратских сокровищ, то мой брат уверяет, что все обстоит вовсе не так, несмотря на все россказни и слухи. А причина, по его словам, проста: когда пираты захватят добычу, они сразу же делят ее между собой. Когда корабль заходит в порт, где начальство подкуплено и позволяет пиратам вставать на якорь, каждый растрачивает свои деньги на бешеный разгул. А теперь, милая, мне кажется, тебе лучше поспать, пока не зашла вон та звезда.

Керин не стал будить Ноджири и отстоял не только свою, но и ее вахту. Но еще до рассвета Пвана и Ноджири приготовили завтрак из припасов на камбузе. Керин поел, хотя усталость лишила его аппетита. Его спутники сообщили ему, что недостатка в пище или питье опасаться нечего: запасов и того и другого на корабле было достаточно.

После завтрака Керин хотел сразу же сняться с якоря, но ему пришлось уступить уговорам. Пвана сказал:

- Если ты, парень, собираешься управлять кораблем не выспавшись, мы наверняка налетим на скалы. Отдыхай спокойно, а мы с принцессой попробуем привести в порядок грязную посудину.

Солнце было уже высоко, когда Керин проснулся. Его синяки причиняли боль при каждом движении. Пвану он отыскал на палубе: тот смотрел на берег в подзорную трубу. Старик хихикнул и произнес:

- Мегаланы пируют. Падаль эти ящеры чуть не за милю чуют. Что будем делать?

- Я подниму бизань, - сказал Керин, - а для этого нужна твоя помощь.

- А что такое бизань?

Керин показал на реи у них над головой, лежавшие на палубных подставках:

- Вот этот, который поменьше, - кормовой парус. Другой я не хочу поднимать.

- А почему?

- Потому что я не уверен, что тогда мы втроем сможем управлять кораблем. Если с кормовым парусом все будет как надо, а ветра нам окажется недостаточно, то попробуем поднять и главный парус.

- Вот еще выдумки! С этим хилым ветерком нам нужны все паруса, чтобы добраться поскорее до Салимора, - я спешу!

- Нет, и я сказал почему.

- А я тебе говорю, поднимем оба! Если ветер начнет крепчать, мы всегда успеем убрать паруса.

Ноджири, привлеченная их громкими голосами, подошла и молча встала рядом. Керин постарался придать своему лицу самое суровое выражение. Он понимал, что наступила минута решительного испытания. Внутренне он весь дрожал, колени едва не подгибались, а мочевой пузырь настоятельно требовал облегчения. Однако юноша расправил плечи, поднял голову и твердо произнес:

- Давайте договоримся об одном, учитель Пвана,- в море капитану подчиняются безоговорочно. Я хоть и не старый морской волк...

- Ты просто шут гороховый, который позволил Малго себя разоружить и не мог вскарабкаться на корабль, не плюхнувшись в воду! Ты - капитан? Не дури, мальчишка! Да любая ручная обезьяна была бы лучшим капитаном, чем ты!

Керин повысил голос:

- А кто пытался убедить пиратов своей логикой? Я-то побольше знаю о мореплавании, чем вы оба, вместе взятые! Поэтому-то я и капитан, и коли я говорю, что мы пойдем только под бизанью, значит, так оно и будет!

- Нахальный щенок! - завизжал Пвана. - Ты что, не понимаешь, что я чародей и могу наложить на тебя заклятие полового бессилия или кишечной болезни?

- И как же тогда ты, старый, слабый и невежественный в морском деле, справишься с судном? Если ты будешь оспаривать мою власть, я спихну тебя обратно в лодку - и плыви куда хочешь! Можешь на веслах вернуться на остров - в общество крабов и ящеров!

- Ты не посмеешь этого сделать!

- Что, хочешь убедиться на деле?

Пвана что-то пробормотал себе под нос, - Керин разобрал только что-то вроде "раскаешься в своей наглости!" - а затем прибавил уже громко:

- Хорошо, хорошо, будь капитан, адмирал, владыка всех океанов! Что угодно твоему божеству приказать своим покорным матросам?

Керин усмехнулся:

- Какая неожиданная карьера! Во-первых, нужно, чтобы вы с принцессой забрались на крышу кают и отвязали стопорные канаты от бизани.

- Что такое стопорные канаты? - спросил Пвана.

- Эти короткие веревки, завязанные вокруг паруса. Ноджири, найди какую-нибудь корзину или мешок, чтобы сложить туда стопорные канаты.

- Но, адмирал, как же мы развяжем стопорные канаты в задней части реи?

- Так же, как это делают матросы: сядете верхом на парус и будете понемногу ползти вперед. Радуйтесь, что море спокойно.

Чтобы выяснить, каким фалом поднимают рею и где находится лебедка, Керин решил побеседовать со своей эльфицей:

- Белинка!

- Да, мастер Керин! Что за новые легкомысленные выходки у тебя на уме, несмотря на мои разумные советы!

- Я не могу обходиться совсем без сна. Поэтому я попросил бы тебя следить за учителем Пваной - он теперь питает ко мне не слишком теплые чувства. Предупреди меня, если заметишь что-нибудь подозрительное например, что он подсыпает яду мне в похлебку или подкрадывается к моей постели с кинжалом в руке!

- Ой! Я поняла, капитан. Пожалуйста, прости мою раздражительность. Аделайза будет гордиться тобой, когда я ей расскажу, как ты одержал верх над этим высокомерным мошенником!

- Тьфу! - фыркнул Керин в ответ. Он даже оперся на перила, чтобы не рухнуть от изнеможения и тоски.

У БЕРЕГОВ АМБОКА

День за днем бывший пиратский корабль неспешно продвигался на восток. Пвана назвал его "Бендуан" - так назывался один из островов архипелага, где он родился. Когда "Бендуан" встречал другие корабли, они всегда разворачивались и удалялись как можно быстрее. Лишь на третий раз Керину пришло в голову, что моряки, вероятно, узнают судно Малго и спасаются бегством, опасаясь нападения.

Как и предсказывал Керин, поиски спрятанных на корабле сокровищ ни к чему не привели. Правда, в трюме, за бочонками с провиантом: вином, маслом, рисом, сушеным горохом, солониной и так далее,- они обнаружили кучу всякого барахла и немного одежды. Единственной ценной добычей так и остались вещи, снятые с убитых на Кинунгунге пиратов.

Иногда путешественники проплывали мимо островов и атоллов, бывших прибежищами морских птиц. Несмотря на недовольство Пваны, раздражавшегося из-за любой задержки, Керин настоял, чтобы корабль бросал на ночь якорь, если было не слишком глубоко.

Постепенно им стали встречаться все более крупные острова. На некоторых росли леса, и по разным признакам было ясно что на них обитают люди. Однажды, когда Ноджири стояла у руля, а Керин и Пвана прогуливались по палубе, юноша вытянул руку и закричал:

- Смотри, учитель! Я не ошибаюсь? Там люди спускают на море шлюпку?

Пвана посмотрел в подзорную трубу:

- В самом деле, капитан. Если я не путаю, это остров Сиау, жители которого отличаются неприятными привычками. Лучше поднять большой парус, если только ты не хочешь, чтобы наши головы украсили ворота в их деревнях, а все остальное было зажарено на ужин!

- Вот как? Пожалуйста, дай взглянуть.

В подзорную трубу Керин увидел каноэ, в котором сидели человек двенадцать темнокожих гребцов. Под пение, напоминающее ритмичный лай, они мощными толчками заставляли свою лодку двигаться вперед.

- Мастер Керин, - завизжала Белинка, - заставь корабль плыть быстрее!

- Непременно, - ответил Керин. - Помоги мне управиться с парусом, Пвана. - Юноша старался скрывать волнение, но голос выдавал его. - Помоги снять стопорные канаты.

Когда с этим было покончено, старику пришлось помогать Керину поднимать главную рею. Большой желтый парус был в два раза тяжелее бизани, под которой они неторопливо шли до сих пор. Взглянув на каноэ, оба заметили, что оно быстро приближается.

- Ноджири, - крикнул Керин, - присядь!

Вместе с Пваной они с трудом вращали лебедку, которая была рассчитана на двух сильных мужчин, а у старого Пваны сил не хватало. Дюйм за дюймом поднимался парус, с хлопаньем расправляя складки под умеренным ветром.

- Налегай! - закричал Керин.

- Я... и так... изо всех сил... как могу, - прохрипел Пвана.

Каноэ подходило все ближе к корме. Мускулистые гребцы старались вовсю. Их кожа была еще темнее, чем у Пваны, на головах колыхались уборы из цветных перьев. Они все приближались, все приближались - и вот уже крики дикаря ясно слышны на палубе корабля.

- Парус только наполовину поднят! - крикнул Керин.- Давай еще!

- Я... больше... не могу, - просипел Пвана.

Человек, сидевший на носу каноэ, достал лук и прицелился. Стрела со свистом ушла в воду всего в нескольких ярдах от кормы "Бендуана".

- Ноджири, - позвал Керин, - застопори руль и беги сюда!

Усилия принцессы позволили наконец поднять парус. Керин тут же отослал Ноджири обратно к рулю, потому что корабль начал сходить с курса, а сам принялся закреплять канаты. Наконец парус, хлопавший на ветру, выпрямился и натянулся под напором воздуха. Корабль слегка накренился, а след пены за кормой стал шире.

- Похоже, мы пойдем быстрее, - сказал Керин, глядя назад.

Обитатели острова Сиау развернули свою лодку и поплыли обратно.

- С разрешения капитана, - произнес Пвана, - я пойду в каюту и отдохну. Крутить эту штуку - занятие слишком изнурительное для моего старого сердца.

- Давай-давай,- ответил Керин.- Я встану у руля, Ноджири.

Когда Пвана скрылся с палубы, Керин сказал, поворачивая руль:

- Принцесса, ты заметила, каким послушным и почтительным сделался наш отшельник?

- Еще бы.

- Как ты думаешь, он в самом деле переменился или только выжидает подходящего момента, чтобы отомстить?

- Насколько я его знаю, - ответила девушка, - несомненно, верно второе.

- Я ведь мог бы выселить его из капитанской каюты. Что бы тогда произошло?

Она пожала плечами:

- Единственный способ это узнать - вернуться на Кинунгунг и начать все сначала, но вести себя по-другому.

- Да, Ноджири, - произнес Керин, - рассудительности тебе не занимать.

- Спасибо на добром слове. Мой дядя считает, что для женщины я слишком рассудительна. Правда, теперь он, наверное, скажет, что устроить пикник вдвоем с моей сестрой, без всякой прислуги, и попасть в плен к пиратам пример, доказывающий, что ум у меня все-таки женский.

- У тебя есть дядя? - спросил Керин.

- Да, я живу в его доме вместе с множеством двоюродных сестер, ведь мои родители умерли. В следующем месяце я выйду замуж и тогда покину его дом.

- Ты обручена? - спросил Керин, чувствуя смутную досаду. Он не нарушил своего обещания ничем не обидеть Ноджири, но его чувства разгорались. Едва он набрался храбрости, чтобы ненавязчиво поухаживать за девушкой... и если, бы она не отвергла его... почему бы и нет? А теперь даже эти надежды угасли.

- Да, - ответила принцесса, - жениха мне выбрал дядя.

- А ты и этот счастливец влюблены друг в друга?

- Великий Варна, что за варварская мысль! Моей семье желательно породниться с его семьей. Со временем, возможно, мы привыкнем и будем хорошо относиться друг к другу. Насколько можно понять после двух встреч, он способный человек. Я уверена, что дядя не стал бы меня выдавать за негодяя или мота. Надеюсь, ты не откажешься проводить меня к дядиному дому; тебя щедро наградят.

- Я буду счастлив, - ответил Керин не без досады и вовсе не подумав о вознаграждении.

С приближением ночи Керин вызвал Пвану, чтобы тот помог ему спустить и сложить главный парус. Отшельник заворчал:

- Если мы опять примемся ползти, я умру от старости прежде, чем мы доплывем до Амбока!

- Я опасаюсь идти быстро в незнакомых водах, - твердо ответил Керин. Даже при луне мы только по счастливой случайности еще не напоролись на скалу и не сели на мель.

Так как для якорной стоянки было слишком глубоко, Керин решил плыть всю ночь. Обычно в таких случаях он стоял у руля большую часть ночи, а на нос ставил кого-нибудь впередсмотрящим.

Белинка затанцевала перед ним, звеня:

- Мастер Керин, я должна тебя предостеречь! Перестань увиваться за этой коричневой чужеземкой! Аделайза будет в бешенстве!

- Пусть побесится, - ответил Керин. - Я сам выберу себе подругу. Правда, не эту. Она обручена.

- Но я же знаю вас, жителей Первого Плана! Стоит свести вместе двух здоровых молодых людей разного пола, и ни законы, ни обычаи, ни обещания не смогут противостоять их похоти!

- Если бы ты была подходящего размера, - ухмыльнулся Керин, - я тебя точно бы захотел!

- Ах ты, скотина! Противоестественное чудовище! Гнусный развратник! С тобой невозможно говорить - знать тебя больше не хочу!

Керин хихикнул:

- Главное, будь поблизости, когда случится опасность, - и все будет хорошо.

Переход от Кинунгунга занял вдвое больше времени, чем понадобилось бы судну с опытной командой. Когда заботы мореплавания оставляли Керину свободную минуту, он практиковался с Ноджири в салиморском языке. Девушка научила его и немногим куромонским словам, которые знала.

Через девятнадцать дней после отплытия от Кинунгунга с "Бендуана" заметили полоску поросшей лесом земли. Пвана сказал, что они видят Амбок главный остров Салимора, на котором находится его столица Кватна. Керин понять не мог, как Пване удалось определить, что за остров впереди, - ведь один остров с пальмами у берега и лесными зарослями за ними так похож на другой! За последние дни они прошли мимо нескольких таких островов - и про каждый Пвана говорил:

- Нет, это не Амбок. Это или Пола, или Джамбьянг, или Байку, или Сакудина.

Корабль приближался к берегу. Керин сказал:

- Наверное, Кватна находится где-то в другом месте - я не вижу никаких признаков присутствия людей. Куда нам теперь идти, на север или на юг?

Пвана прищурился, глядя в свою подзорную трубу:

- По-моему, Кватна расположена милях в двенадцати к северу отсюда. Для начала давай-ка встанем на якорь. Наша питьевая вода начинает портиться, и нам нужно пополнить запас.

- А что за люди здесь живут?

- По большей части обыкновенные крестьяне. Правители-Софи превратили охотников за головами в законопослушных фермеров, которые покорно платят налоги. Правда, как мы видели, на некоторых небольших островках этого сделать не удалось.

Спустя час "Бендуан" бросил якорь на расстоянии одного полета стрелы от острова. Оставив Ноджири на часах, Керин и Пвана отправились на берег на шлюпке, груженной пустыми бочонками. Они решили, что искать источник воды Керин отправится на север, а Пвана побредет на юг. Если через полмили ничего не найдется, нужно вернуться к шлюпке.

Через четверть часа ходьбы Керин обнаружил небольшой ручей, лениво извивавшийся под тенистой зеленью джунглей. Он обмакнул палец и попробовал: чистая, вкусная вода.

Керин закричал и рысцой побежал обратно к шлюпке. Пваны видно не было, поэтому Керин уселся ждать. Если колдуну тоже удалось найти воду, они подгонят лодку, куда ближе.

Керин сидел и смотрел, как крабы ползают по берегу в поисках падали. Он бросил взгляд на "Бендуан" и заметил, что Ноджири стоит на носу и машет рукой. Ее губы шевелились, но расслышать слова на таком расстоянии было невозможно.

- Белинка! - позвал Керин.

- Чего тебе, сладострастное чудовище? - откликнулась материализовавшаяся тут же эльфица.

- Кажется, принцесса взволнована. Пожалуйста, слетай к ней и узнай, в чем дело.

Вскоре Белинка вернулась и сообщила:

- Она хочет немедленно поговорить с тобой, мастер Керин! Она думает, что Пвана сбежал.

Керин отправился обратно на "Бендуан". Когда он вскарабкался на борт и надежно закрепил шлюпку, Ноджири стала рассказывать:

- Я чего-то в этом роде и ожидала... Когда ты пошел на север, он отправился на юг, но вскоре огляделся, вынул какой-то предмет из-за пазухи и исчез! Его одежда осталась видимой и свалилась на землю. Она так и лежит, где он ее бросил.

- Он, наверное, надел свою шапку-невидимку, - сказал Керин. - Но зачем ему это?

- Я могу только догадываться... Собирался ли он смело явиться в Кватну, рассчитывая на доброту нового Софи? А может, он рассчитывал пустить в ход свою логику, чтобы усмирить пиратов? Может быть. Но, возможно, он решил появиться под другим именем, изменив свою внешность при помощи колдовства, и снова приняться за старое ремесло?

- Если у него был такой замысел, - размышлял Керин вслух, - он постарался бы, чтобы мы об этом не узнали, ведь мы представляем угрозу, тем что можем выдать его. Но, с другой стороны, идти нагишом и босиком через джунгли еще опаснее... Водятся здесь хищные звери?

- Да почти что нет. В окрестностях Кватны тигров мало; на них охотятся, и поэтому они очень осторожны. Леопард на взрослого человека не нападет, а слоны здесь встречаются только домашние. Главная опасность - ядовитые змеи. Ну что, отправимся за водой или поплывем в Кватну?

- Поплывем, я думаю, - ответил Керин. - Без Пваны наших запасов воды должно хватить до города. Он ведь говорил, что до него один день плыть - на север.

- Но ведь если он хотел добиться, чтобы мы добрались до Кватны после его прибытия... или вообще не доплыли-то явно указал неверное направление. Разве нет?

Керин ударил кулаком по ладони:

- Моя умная подозрительная принцесса права! Конечно, он так и поступил. Давай будем плыть на юг день-другой. Если мы не увидим ни города, ни человека, который укажет нам путь, то развернемся и пойдем на север.

Так как солнце стояло уже очень низко, "Бендуан" остался на якоре на ночь. Керин осмотрел немногие пожитки, которые захватил на корабль Пвана. Не без некоторого колебания он решился присвоить кое-что полезное - например, подзорную трубу.

На следующее утро путешественники подняли паруса. У устья одной реки они заметили двух рыбаков, неподвижно стоявших на вбитых в отмель сваях. В руках у них были пики, готовлю вонзиться в неосторожно заплывшую на отмель рыбу. Ноджири окликнула их и спросила, правильно ли они плывут в Кватну. После беседы с одним из рыбаков она сообщила:

- Насколько я смогла понять из их диалекта, плывем мы правильно, но до Кватны еще миль двадцать-тридцать.

В этот же день, немного позже, Керин все-таки совершил оплошность, которой ему до сих пор удавалось избегать благодаря осторожности и ночным стоянкам: он посадил "Бендуана" на песчаную мель. Там корабль и остался, несмотря на отчаянные усилия Керина, который попытался отбуксировать судно при помощи лодки с "Яркой Рыбки".

В конце концов Керин и Ноджири отправились на лодке на поиски свежей воды, отыскали один ручей, на берегу его мирно спал десятифутовый крокодил. Юноша принялся бросать в него камнями и довольно быстро прогнал пресмыкающееся. Едва путешественники наполнили бочонки свежей водой, как из леса донесся леденящий душу вопль. Керин вздрогнул и спросил у Ноджири:

- Может, это какой-нибудь обитатель джунглей рвет Пвану на куски?

Ноджири засмеялась:

- Такого везенья нам не дождаться! Это просто крик длиннохвостой птицы, которую мы называем павлином.

- Если верить этим рыбакам,- сказал Керин, когда они вернулись на "Бендуан", - Кватна все еще слишком далеко, чтобы достичь ее на веслах. Но долго здесь оставаться мы тоже не можем.

- Не стоит отказываться от попыток снять судно с мели, - произнесла Ноджири. - Видишь, как с каждой ночью уменьшается месяц?

- А при чем здесь корабль и мель?

- Разве ты не знаешь, что самый высокий прилив в полнолуние и в новолуние? Мы сели на мель в отлив, когда луна едва перевалила за половину. И теперь прилив должен со дня на день поднять корабль.

Керин заулыбался:

- Моя мудрая принцесса! Я вырос далеко от моря, и на озере, где я плавал лишь на лодке, никаких приливов не было.

Ноджири оказалась права: два дня спустя "Бендуан" вошел в порт Кватны, столицы Салимора.

Порт Кватны был забит кораблями всех типов и размеров, с корпусами, окрашенными в самые разные цвета - алый, изумрудно-зеленый, желтый и черный. Все они стояли на якоре или были пришвартованы к причальными кольцами на набережной. Причалов салиморцы не строили. То одно, то другое судно прибывало или покидало порт; вокруг суетились шлюпки, с которых вели торговлю или буксировали корабли.

А корабли выглядели необычно. С прямыми парусами не было видно ни одного; на большинстве местных судов паруса были треугольные, как на "Бендуане", - правда, паруса кораблей, стоявших на якоре, были спущены. Виднелись и корабли со странными рогатыми или трапециевидными парусами. Керин заметил пару больших угловатых океанских кораблей с тремя и четырьмя мачтами, на которых паруса были укреплены с помощью бамбуковых палок. Он предположил, что это куромонские суда.

Некоторые небольшие корабли были просто долбленками с выносным противовесом для большей устойчивости. Были и военные галеры - по крайней мере так решил про себя Керин. Это были длинные, низкие, узкие сооружения, предназначенные для движения на веслах. Вдоль планширов в них располагались скамьи для гребцов. Кроме того, к каждой галере были прицеплены два противовеса, по одному с каждой стороны, и на них тоже были сиденья для гребцов. Правда, в порту здесь оставалось лишь несколько человек.

Керин понимал, что провести "Бендуан" по тесной гавани и осторожно причалить ему в одиночку ни за что не удастся. Поставив Ноджири у руля, он спустил и свернул бизань. Судно замедлило ход и постепенно остановилось. Вскоре подошел буксир, в котором сидело восемь голых коричневых гребцов. Человек на носу буксира что-то закричал, подняв голову.

- Что он говорит? - спросил Керин.

- Спрашивает, не нужно ли нас провести.

- Сколько он хочет?

После недолгого торга Ноджири и капитан буксира достигли согласия. "Бендуан" тихонько подползал к свободному месту у набережной, как вдруг к нему приблизилось еще одно судно - галера, которую двенадцать гребцов приводили в движение быстрыми ударами весел. С изумительной ловкостью она встала борт о борт с "Бендуаном". Когда оба судна слегка толкнулись боками, дюжина салиморцев в разноцветных юбках и тюрбанах вскарабкалась на корабль, размахивая змеевидными саблями, какие были у некоторых пиратов. Ноджири говорила ему, что такие сабли зовутся "крис".

Безоружный Керин стоял спиной к каютам в полукольце сверкающей стали. Начальник выкрикнул команду, и двое пришельцев схватили юношу и потащили, затем заставили его опуститься на колени; другие запустили пальцы в его отросшую шевелюру и ухватили за волосы.

Еще один из них находился все время рядом с Керином, держа наготове обнаженный крис. Примерившись к шее юноши, он занес саблю.

Ошеломленный путешественник завопил на ломаном салиморском:

- Что делать? Я дружить! Я мирно путешествовать! Ноджири тянула за руку начальника. Наконец офицер, на голой груди которого болтался золотой медальон на цепочке, повернулся к ней. Они принялись оживленно спорить, но Керин ничего не мог понять в быстром потоке их разговора.

Наконец офицер пролаял еще одну команду. Керина отпустили; палач с разочарованным видом вложил свою саблю в ножны.

Ноджири принялась объяснять:

- Портовая стража узнала корабль - это ведь "Людоед" Малго, за которым они долго и безуспешно охотились! Они думали, что ты один из его команды.

Офицер сказал:

- Это просто недоразумение, чужеземец, - и говорить не о чем. А что случилось с Малго?

- Я убил его на дуэли,- ответил Керин, мысленно благодаря Джориана за уроки вранья.- Я поставил свою жизнь на кон ради свободы для меня и для принцессы - и я победил!

На лице офицера выразилось сомнение.

- Не похоже, чтобы эта шайка головорезов согласилась отпустить пленного, какие бы они клятвы ни давали.

- Он говорит чистую правду, - вмешалась Ноджири. - Я при этом присутствовала.

Офицер пожал плечами:

- Раз племянница владыки Вунамбая это утверждает - значит, так оно и было. Я рад, что не отрубил тебе голову без суда и следствия.

- А я-то как рад! - проворчал Керин.

Через несколько часов "Бендуан" стоял на якоре у набережной; все налоги и пошлины были оплачены. По совету Ноджири Керин нанял свободного портового стражника приглядывать за кораблем, когда он сам сойдет на берег, принцесса опасалась воров.

- А теперь,- сказала Ноджири,- отправимся в дом владыки Вунамбая; правда, сначала нужно привести себя в порядок после путешествия. Мой дядя довольно щепетилен.

Через час Керин и Ноджири уже подходили к дому дяди принцессы, увернувшись по дороге от нескольких повозок, запряженных буйволами, и от слона, на котором ехали два салиморца. Керин надел свои самые нарядные штаны и рубашку, но решил обойтись без куртки в этом жарком влажном климате. Он настоял, чтобы его спутница подождала, пока цирюльник пострижет и причешет его. Борода юноши, не обойденная вниманием цирюльника, наконец-то начала приобретать принятые размеры! Ноджири нарядилась в вышитый саронг, который нашла на корабле.

У ворот дома владыки дремал привратник, прислонившись к стене вместе со своей пикой. Сквозь решетку Керин заметил фонтан и цветущие декоративные растения. Дом возвышался за рядом раскидистых пальм. На клумбах росли яркие цветы - алые, фиолетовые и пурпурные. Дом казался прочным, добротным и был сооружен из камня и дерева, в то время как в большинстве своем в Кватне преобладали жалкие хижины из бамбука и пальмовых листьев - как бы увеличенные копии шалаша, который соорудил Пвана на Кинунгунге. Ноджири объяснила, что такой тип построек отчасти оправдан строиться вызвана частыми землетрясениями.

Привратник вскочил на ноги и завопил:

- Госпожа Ноджири! А мы-то все думали, что тебя убили! Керин ничего не мог разобрать в беспорядочном потоке слов, который последовал за этим приветствием. Наконец Ноджири сказала:

- Подожди меня здесь, мастер Керин. Троджунгу приказано никого без доклада не впускать. Я сейчас дяде все объясню.

Привратник открыл калитку, с поклоном впустил Ноди ушел вслед за ней. Керин стал в ожидании прогуливаться у решетки. Прохожие глазели с изумлением на него, а голые дети показывали на него пальцами и хихикали.

Время шло, солнце опускалось и касалось уже крыш и верхушек пальм. Керин гадал, что могло задержать принцессу, когда вдруг услышал, как кто-то громко воскликнул:

- Мастер Керин!

Обернувшись на голос, он увидел Джанджи, лоцманшу капитана Гувраки. Она была босиком и одета, как всегда, лишь в короткий салиморский саронг.

- Откуда ты здесь взялся? - изумилась она.

- Долго рассказывать, - ответил Керин. - Сейчас не до бесед - меня в этом доме ждут.

- В самом деле? Ты знаком с владыкой Вунамбаем?

- В некотором роде.

Джанджи вперила в Керина проницательный взгляд:

- Ты по-прежнему направляешься в Куромон?

- Да, если позволят мои западные боги.

- Поварские боги в этих краях бессильны! - угрожающе произнесла лоцманша. - В Куромон ты никогда не попадешь. Мои духи говорят мне, что если ты будешь упорствовать, то непременно погибнешь. Тебе лучше поскорее вернуться в свою варварскую страну! - И с этими словами она резко отвернулась от юноши и ушла прочь.

- Опасайся этой особы! - зазвенел с высоты голос Белинки. - Вспомни, что рассказал мне ее ханту на море! Она и ее Гильдия сделают все, что в их силах, чтобы не дать распространиться новому навигационному приспособлению.

- Спасибо за совет, Белинка, - ответил Керин. Тут ему в голову пришла неожиданная мысль. - А ты не могла бы выследить, куда эта ведьма отправилась, и мне рассказать?

- Но я не могу оставить тебя без присмотра...

- Придется рискнуть. Ее Гильдия может замыслить недоброе. Если ты разузнаешь, где они собираются, и время от времени будешь их незаметно навещать, то сможешь вовремя предупредить меня об опасности.

- Нет, мастер Керин, ведь это значило бы оставить тебя надолго без охраны...

Керина раздражало, что она считает его столь беспомощным. Однако он припомнил совет брата - лестью чего хочешь добьешься - и сказал:

- Но пойми, дорогая Белинка, я ведь не могу незамеченным летать по городу со скоростью ветра, а ты можешь. Лучшая предосторожность против ножа в спину - это знание, полученное вовремя. Если ты отправишься на разведку, то твоя быстрота и сообразительность защитят меня гораздо надежнее, чем оттоманского рыцаря его железные доспехи.

- Хорошо, хорошо, - согласилась наконец Белинка. - А где мне тебя искать, когда я вернусь?

- Я жду, чтобы меня принял владыка Вунамбай, который, может быть, одарит меня золотом и почестями. Если он пригласит меня остаться в его доме, то мне придется сходить за моими пожитками на корабль. Лети же вслед за ведьмой, Белинка!

- Лечу! - откликнулась эльфица.

Керин снова принялся ждать, но его смущение все росло. Без сомнения, чтобы Ноджири могла рассказать о своих приключениях, а владыка Вунамбай пригласить в дом ее спасителя, нужно было гораздо меньше времени, чем уже прошло. Правда, не исключено, размышлял Керин, что дядя принцессы задумал великолепный прием с пиршеством и танцами. Это было бы неплохо, но всерьез Керин ничего такого не думал.

Услышав звуки шагов, юноша обернулся. Из калитки вышел привратник со своей пикой. За ним шли два салиморца в усыпанных блестками ливреях поверх курток. У обоих на поясе висел крис.

- Ну что? - спросил Керин. - Вы проводите меня к господину?

- Нет! - ответил привратник. - Владыка Вунамбай говорит: уходи прочь!

- Что? - Керин открыл рот от изумления.

- Уходи! Убирайся отсюда! Скройся с глаз!

- Но почему? - спросил Керин. - Я спас его племянницу...

- Это ничего не значит. Он не желает тебя видеть. Так что убирайся!

Оба салиморца обнажили свои сабли.

Керин внимательно посмотрел на троицу. Если он попытается упорствовать, то его, пожалуй, убьют - пусть даже ему удастся прихватить с собой на тот свет одного из стражников. Именно таких ситуаций и наказывал ему Джориан избегать и не поддаваться чувству оскорбленного достоинства. Керин был уже достаточно опытным путешественником, чтобы понимать, к каким неприятностям может привести драка с местными жителями в чужом городе, - не важно, прав он или нет. Он подавил свой гнев и спросил, стараясь говорить по возможности спокойно:

- Хорошо, а не могли бы вы мне подсказать, где я могу поужинать?

- Как это где? - удивился Троджунг. - Люди едят у себя дома.

После многократных расспросов на ломаном малознакомом языке Керин выяснил, что в Кватне нет заведений, продающих путешественникам готовые обеды или ужины. Вдоль набережной есть распивочные. Если в одной из них он сумеет договориться, чтобы ему продали продукты, то, может быть, жена хозяина согласится что-нибудь из них приготовить.

Через час Керин сидел за стойкой в распивочной и осторожно пробовал незнакомые блюда: какую-то рыбу, небольшую чашку риса и странный салат, приготовленный из купленных по совету хозяйки продуктов.

Вернулась Белинка и запищала:

- Вот ты где, мастер Керин! Я искала, искала...

- Прости, я не знал, как тебя предупредить. Что тебе удалось узнать?

- Немного. Я следовала за Джанджи до дома - это одна из таких маленьких хижин из бамбука и пальмовых листьев. Она в ней живет с невысоким мужчиной, робким на вид, но муж он ей, любовник или слуга, мне выяснить не удалось.

- Скорее всего все сразу, - решил Керин.

- На будущее мы должны быть осторожнее и не терять друг друга из виду. Как принял тебя варвар-владыка?

- Увы! - Керин поведал о своем изгнании. - А теперь, пожалуйста, вернись к дому Вунамбая и узнай, что делает принцесса Ноджири. А я закончу трапезу и буду ждать тебя на корабле.

Через час, когда Керин дремал на палубе "Бендуана", Белинка прилетела к нему и сообщила:

- Я обыскала этот большой дом сверху донизу, от крыши до склепа никаких следов твоей коричневой варварки. В доме ее нет. Будто испарилась!

- Там, говоришь, есть склеп? - переспросил Керин. - Значит, там и под домом имеются помещения, какие часто строят в Новарии?

- Именно. Одно из помещений что-то вроде камеры заключения для непокорных слуг. Там был лишь один обитатель, прикованный к стене цепью. Но это был дородный мужчина средних лет.

- Слишком много проклятых загадок... - проворчал Керин. - Если бы я только мог отыскать сведущего провидца или предсказателя...

- Мастер Керин, ты не должен отвлекаться от своей настоящей цели! Эти восточные люди проделывают друг с другом множество ужасных вещей, и мы не можем себе позволить вмешиваться в их злодеяния. Ты должен добраться до Куромона!

Керин вспылил, но тут же взял себя в руки и печально вздохнул:

- Боюсь, что ты права, Белинка. Но день уже на исходе, и нам в любом случае нужно дождаться утра.

На следующий день Керин отыскал смотрителя порта.

- Да, - ответил чиновник, - два корабля с бамбуковыми парусами куромонские. Да, вскоре они вернутся на свою родину. Когда? - Тут смотритель порта пожал плечами и махнул рукой: - Когда это будет угодно богам, Туан.

Керин с трудом сдерживал нетерпение:

- Но ты можешь что-то предположить хотя бы примерно? Снова пожатие плечами.

- Кто может проникнуть в мысли богов?

Керин сдался и направился к ближайшему из двух кораблей - суда такой конструкции салиморцы зовут "джонг". Судно оказалось даже больше, чем казалось юноше; на нем высились четыре мачты, а корпус был выкрашен в цвет травы. На борту суетилось множество низкорослых матросов с плоскими лицами и желтой кожей. Сначала Керину показалось, что объясниться с ними нет никакой возможности, и ему пришлось силой воли преодолеть волну смущения, которая накатывала на него всякий раз, как он обращался к незнакомым людям. Но в конце концов матросы жестами показали ему на морского офицера в шелковом халате, на котором были вышиты алые цветы. Офицер представился: это был второй помощник капитана Тогару. На салиморском языке со странным акцентом Тогару объявил Керину, что корабль отплывет спустя семь-восемь дней.

На другом джонге юноше было сказано, что судно по крайней мере две недели простоит в порту. Поэтому он вернулся на первый корабль, чтобы купить себе место до Котейки, главного южного портового города Куромонской империи. Он обратился к первому же офицеру, которого увидел; тот отправил Керина к другому - казначею по имени Зуммо. Зуммо назвал цены и спросил:

- А ты один или с женщиной?

- Один, сударь.

- Тогда я помещу тебя в каюту номер восемнадцать. Ты будешь делить ее с отцом Цембеном.

- А он какой религии? - спросил Керин.

- Жрец богини Джинтерасы. Он возвращается в Салимор после миссионерского задания. Увидишь, он сосед спокойный.

- Пожалуйста, покажите мне каюту.

Офицер позвал палубного матроса, чтобы тот проводил Керина. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел его на нос, а потом вниз по лестнице.

Дюжина кают выходила в общий коридор. Керин попытался поговорить с матросом на примитивном куромонском, которому его обучила Ноджири. От матроса юноша узнал, что почти все каюты были заняты куромонскими купцами, которые везли товары на продажу в Салимор. Большинство купцов были на берегу - лишь пара желтых лиц выглянула из дверей, заслышав шаги.

Матрос отворил дверь одной из кают, в которой уже горел свет. Поклонившись, проводник Керина замер в позе, ясно выражавшей ожидание чаевых. Керин дал ему мелкую медную салиморскую монетку и вошел в каюту. Он не успел наклонить голову и сильно ударился лбом о низкую притолоку. По поварским меркам, он был немного выше среднего роста, но большинство куромонцев были гораздо ниже, чем он, а на корабле все было рассчитано на их рост.

Керин уже давно обнаружил, что все помещения на морских судах имеют чрезвычайно небольшие размеры, а на "Тукаре Море" они были еще теснее, чем на кораблях, которые ему довелось повидать раньше. В каюте едва хватало места для двух коек, одна из которых располагалась на полу, а другая, точно такая же, - на полке, непосредственно над первой. Кроме коек в каюте имелся один-единственный стул, крохотная полочка, прилаженная к стене у изголовья коек, и небольшая бронзовая лампа, подвешенная к потолку. В стену были вбиты гвозди, чтобы вешать одежду.

В каюте находился и ее единственный пока обитатель - маленький морщинистый желтокожий человек в черной одежде, который сидел, скрестив ноги, на краю нижней койки и читал какой-то свиток. Он поднял глаза на Керина.

- Добрый день, - неуверенно проговорил юноша по-куромонски. - Ты отец Цембен?

- Добрый день, - ответил жрец. То, что он добавил к приветствию, показалось Керину невнятным треском, перемежаемым странными гласными.

Заметив, что юноша не понимает его, жрец перешел на салиморский:

- Ты будешь со мной в каюте?

- Да. Как мне сказали, ты - миссионер?

- Да, молодой человек. А откуда ты родом? По виду ты похож на западного варвара, о которых я кое-что слышал.

- Я из Кортолии, одного из Двенадцати Городов Новарии. А ты?

Керин и жрец не без опаски старались выяснить, с кем имеют дело.

- Ты рад, что возвращаешься домой? - спросил юноша.

- Увы, не очень! Жалкий червь не справился со своей задачей, - вздохнул жрец.

- Как это не справился?

- Этот убогий отправился просвещать варваров, дабы обратить в истинную веру, но мне не удалось обратить никого. Они упрямо хранят верность своим языческим божкам, Баутонгу, Луару и лживым богам Мальваны. Это попросту демоны - они могут приносить пользу, если их покорить своей воле и заставить выполнять какую-нибудь работу, но в остальном они бесполезны или даже враждебны людям.

Поэтому, когда мои начальники узнали, что культ почитания Царицы Небес не распространяется, они приказали мне вернуться домой. Если бы я был человеком чести, я перерезал бы себе горло, но мне даже на это не хватает смелости. Поистине эта личность - последний из последних.

Керин заметил, как по морщинистой желтой щеке медленно поползла слезинка, сверкая при свете лампы. Ему было неловко утешать человека в два раза старше, чем он, но юноша преодолел смущение и произнес:

- Не грусти, отец! Если ты сделал, что мог, то никто не вправе требовать большего. Может, ты отвлечешься от печальных мыслей, если по пути в Котейки окажешь мне одну услугу. Я даже немного заплатить могу.

- А о чем идет речь, молодой человек?

- Мне нужно начать обучаться куромонскому языку - прямо сегодня. Я до сих пор не смог ничему выучиться, кроме простейших фраз вроде "Доброе утро", или "Где уборная?", или "Сколько это стоит?".

Они договорились о цене, и Керин отправился платить за свое место.

По пути на "Бендуан" Керин отыскал хозяина распивочной, где однажды поужинал. Он сказал ему:

- Мастер Натар, мне нужен искусный колдун или предсказатель. Ты мог бы мне кого-нибудь рекомендовать?

- Ну раз Балинпаванг Пвана вернулся в город, то лучшего не сыскать.

Керин был изумлен:

- Пвана вернулся?

- Да. Он прибыл недели две тому назад и снова управляет храмом Баутонга, как ни в чем не бывало.

- А я-то думал, что он в ссоре с Софи.

- С бывшим Софи он и был не в ладах, да только вот новый, Вуркай, - да не подведет его мужская сила! - со своим братом тоже не очень-то ладил. Поэтому он и отнесся благосклонно к возвращению учителя Пваны.

Керин нахмурился:

- Про учителя Пвану я слышал, но, боюсь, его гонорары мне не по карману. А ты не посоветуешь кого-нибудь... гм... менее прославленного?

- Дай припомнить, - сказал Натар и раздавил длинную сороконожку на полу. - Я знаю Паванга Клунга, который вроде бы довольно сведущ. А дом его находится... - Хозяин распивочной присел на корточки и пальцем нарисовал на земляном полу нечто вроде плана.

- Большое спасибо! - поблагодарил Керин.- А как торговля идет?

- Хорошо, если бы только сборщики налогов не забирали всю прибыль на подати. Сумасшедшая затея - вымостить камнем весь город! Как будто каменной набережной мало!

Керин отправился искать дом Паванга Клунга. Это оказалось сооружение из дерева и камня, достаточно богатое на вид. В огороженном решеткой дворе прохаживались в ожидании несколько местных жителей. У двери плотный привратник остановил Керина.

- Можно мне увидеть Паванга Клунга? - спросил юноша.

- Когда твоя очередь придет - после этих всех, - ответил привратник, указывая на людей во дворе.

Керин отыскал удобное местечко и уселся на траву, прислонившись спиной к дереву. После утра, проведенного в борьбе с непостижимыми интонациями куромонского языка, он чувствовал голод и усталость.

Внезапно раздался звенящий голосок Белинки:

- Мне это место не внушает доверия, мастер Керин! Я ощущаю в нем присутствие других сверхъестественных существ. И я не доверяю ни одному колдуну или предсказателю, кроме моей доброй хозяйки, госпожи Эрвины!

- Нам придется рискнуть, - проворчал Керин.

Из дома вышел какой-то человек, а вслед за ним показался дородный, плотный салиморец. В его руке был длинный жезл, увенчанный серебряной звездой. Толстяк ткнул жезлом в сторону женщины, ожидавшей во дворе, и произнес:

- Твоя очередь, сударыня!

Женщина вскочила на ноги, затем опустилась на колени и принялась кланяться, подметая землю своими прямыми черными волосами. Наконец она снова встала и вслед за толстяком вошла в дом.

Керин спросил одного из посетителей:

- Это и есть Паванг Клунг?

Тот с изумлением взглянул на юношу:

- А кто же еще?! - Он презрительно фыркнул. - Издалека же ты, наверное, приехал, если даже этого не знаешь. Имей в виду - ты должен называть "Балинпаванг".

- Спасибо, - поблагодарил Керин и вернулся дремать у дерева.

Разбудил его привратник - он тряс юношу и спрашивал:

- Ты идешь к Балинпавангу или нет?

Керин заморгал, прогоняя сон, и обнаружил, что из всех посетителей остался он один. Все остальные уже разошлись.

- Я... а где... х-х... конечно, я должен с ним поговорить, пробормотал он.

Тут Керин увидел, что колдун стоит рядом, и почтительно поклонился по-новарски.

- Эй ты! - зарычал привратник. - Ты почему не приветствуешь моего великого повелителя как следует, со всем почтением?

- Оставь его, - пробурчал колдун. - Он приехал из страны, обычаи которой отличаются от наших. Будем считать, что он выказал должную почтительность.

Толстяк повернулся к Керину. Его темные раскосые глаза забегали туда-сюда.

- Эге! - произнес он наконец. - Я вижу, с тобой пришел и дух-хранитель.

- Это правда, - отозвался юноша, - она ко мне как приклеилась. Ее повелительница - ведьма - приказала ей следить, чтобы со мной ничего худого не случилось.

- Что ж... но в дом я ее пустить не могу. Придется ей подождать снаружи.

- В самом деле! - завизжала Белинка, ставшая полностью видимой и пустившаяся в бешеный танец. - А что же во мне такого вредного, о великий и могучий колдун?

Клунг хихикнул:

- В тебе ничего нет вредного, милая эльфица. Но я боюсь впускать в дом чужого духа-хранителя - а вдруг ты начнешь ссориться с моими преданными духами? Они страшно ревнивы, и присутствие посторонних духов может разъярить их.

- Мастер Керин, - закричала Белинка, - неужели ты потерпишь, чтобы так безобразно обошлись с существом, верно служившим тебе много месяцев? Я требую...

Керин не смог совладать со своим гневом и зарычал:

- Белинка, убирайся! - Он едва не добавил "и утопись в Восточном океане", но все-таки сдержался. Джориан предостерегал его: никогда не следует слишком обострять ситуацию. Поэтому он произнес уже спокойнее: Пожалуйста, лети последи за Джанджи и разузнай, что задумывает ее Лоцманская Гильдия. Пока что это самое полезное дело, какое ты можешь сделать. А потом возвращайся ко мне на "Бендуан", хорошо?

Белинка издала звук, который можно было бы назвать фырканьем, если бы только это слово было применимо к столь маленькому и столь эфемерному существу. Керин проследил глазами за ее стремительным движением в сторону города, а затем повернулся к Клунгу, который пригласил:

- Пошли в дом, молодой человек.

ГОРОД КВАТНА

Идя за Клунгом по прихожей, Керин заметил сквозь приоткрытую дверь просторную комнату, заполненную разными приборами из стали, бронзы и меди, которые приглушенно поблескивали в полумраке. Клунг зашел в комнату поменьше и жестом пригласил гостя присесть на разложенные на полу подушки, а сам уселся за невысокий ярко-красный лаковый столик, возвышавшийся над полом не более чем на фут. Устроившись поудобнее на подушках, дородный колдун произнес на вполне уверенном, хотя и старомодном поварском:

- Ну-с, молодой человек, чего тебе нужно?

- Сударь, - осторожно начал Керин, - прежде всего, мне не хотелось бы по незнанию показаться невежливым в чужой стране. Поэтому объясни мне, пожалуйста, разницу между Павангом и Балинпавангом.

Колдун сложил пальцы домиком:

- "Паванг" на нашем языке значит просто "колдун" или "чародей". У нас есть и Гильдии колдунов, а "Балинпаванг" - это избранный глава такой Гильдии специалистов по сверхъестественным явлениям.

- А ты руководитель Гильдии колдунов Кватны?

- Да, и всего Салимора в придачу. На деле это относится прежде всего к Амбоку: Паванги других островов просто-напросто невежественные колдуны-целители, даже не подозревающие о существовании сложных дисциплин магической науки.

- Тогда, пожалуйста, рассей мои недоумения. Ты знаешь колдуна Пвану?

Клунг зарычал:

- Знаю ли я этого негодяя? Еще бы! И что дальше?

- Я тоже его знаю. Когда я с ним познакомился - это случилось примерно месяц назад, - он назвал себя Балинпавангом.

- Вот как! - Раскосые глаза Клунга округлились от злости. - Так, стало быть, ты и помог этому негодяю вернуться на Амбок! Уж лучше бы ты оставил его влачить жалкое существование на заброшенном острове, пока крабы не обглодали бы его труп! А теперь он снова принялся за свои старые проделки восстановил культ Космического Бриллианта, и легковерная толпа стекается в его храм!

- Я ничего такого не хотел, - объяснил Керин. - Но это он помог мне и еще одной пленнице победить пиратов Малго.

- Об этом я кое-что слышал. Как-нибудь в другой раз ты мне расскажешь эту историю в подробностях. - Клунг помолчал. - То, что ты спас этого злодея, в моих глазах тебе чести не делает, но я постараюсь отнестись ко всему беспристрастно.

- Но объясните, пожалуйста, про звание главного колдуна...

- Гм... После того как злодеяния Пваны обнаружились и ему пришлось бежать, Гильдия провела внеочередные выборы, и подавляющим большинством голосов я был избран на его место. Потом все шло хорошо, пока этот проходимец не явился снова и не начал утверждать, что он-де никогда не отказывался от своего поста, на котором ему положено оставаться еще два года, - и, значит, он-то и есть законный Балинпаванг! Едва члены Гильдии договорятся о дате, будут проведены еще одни выборы, чтобы окончательно решить этот вопрос. К тому времени я доведу свое великое изобретение до рабочего состояния - так что результаты выборов меня не страшат. Однако я не могу потратить весь рабочий день на бесплодную болтовню. Склонность к разговорам - одна из моих вредных привычек. Кто ты такой и чего ты желаешь?

Керин кратко рассказал о себе, а потом прибавил:

- Сейчас мне очень хочется узнать, что случилось с принцессой Ноджири. В последний раз я видел ее, когда она входила в дом владыки Вунамбая, но Белинка, которую я послал разузнать, что с ней произошло, сообщила, что нигде не могла обнаружить принцессу. По тому, как странно ее дядя обошелся со мной, я опасаюсь, что он мог замыслить недоброе...

- А почему эта девица тебя интересует? Ты ее любовник?

- Нет,- ответил Керин.- Во-первых, она уже обручена, во-вторых, после того как пираты так жестоко с ней обошлись, она отнеслась бы с отвращением к столь близким отношениям. Но она была мне верным надежным товарищем...

- И тебе хотелось бы узнать, куда она делась? А заплатить ты сможешь?

- В разумных пределах... сколько? Клунг задумался:

- Боюсь, у моих духов-служителей сил на такую задачу не хватит. Мне придется самому отправиться на поиски - в астральном плане. Это займет не меньше часа, а тебе обойдется в сотню салиморских крон - по курсу в иностранной монете.

Они поторговались относительно обменного курса и в конце концов пришли к соглашению. Керин все меньше стеснялся торговаться. Из своего пояса он выудил несколько золотых монет.

- Можешь осмотреть дом, пока мой дух будет отсутствовать, - разрешил Клунг, - но ни к чему не прикасайся, а не то превратишься в крокодила или рассыплешься в прах. Ну, вперед!

Маг откинулся назад, закрыл глаза и забормотал заклинание - все время одно и то же. Через некоторое время он умолк, затем все его тело вздрогнуло и застыло неподвижно.

Чтобы ждать было не так скучно, Керин встал, потянулся и отправился бродить по дому. У двери в рабочую комнату волшебника он наткнулся на привратника, который сказал ему:

- Смотреть смотри, а заходить туда и не думай! Через плечо привратника Керин заглянул в полутемную комнату. Среди разных устройств и приспособлений ему бросилось в глаза нечто напоминавшее клетку, в которой мог поместиться человек. Эта штука стояла посреди комнаты и была снабжена множеством шестерен и колес.

- Что это? - спросил юноша, указывая пальцем на загадочный предмет.

Привратник только пожал плечами:

- Балинпаванг называет эту штуку своим транспортировщиком. Когда он однажды транспортировал моего ручного мангуста за город, несчастная тварь перепугалась до полусмерти. - Привратник помолчал. - А это правда, мастер Керин, что ты приехал из таинственных западных стран?

- Правда, - ответил тот, - хотя для меня в них ничего таинственного нет. С другой стороны, любая страна кажется загадочной, пока не привыкнешь к местным обычаям.

- Гм... никогда об этом не думал. Я только читал о западных странах в книгах, - с гордостью сказал привратник и ударил себя в грудь. - Я умею читать! А этим не многие из моего сословия могут похвастать.

- Молодец! В жизни чем больше умеешь, тем лучше.

Вернувшись в приемную, Керин увидел, что Клунг по-прежнему находится в трансе. После томительного ожидания он наконец вздрогнул и открыл глаза. Сначала он жадно втягивал в себя воздух, как будто только что бежал со всех ног, а потом заговорил:

- Нашел я твою принцессу, мастер Керин, но пришлось-таки поискать!

- Где она?

- Она сидит в тюрьме Храма Баутонга.

- Но как же... - начал было Керин. Голос его задрожал от волнения, но он справился с собой.

- Ее дядя продал принцессу Иване, который хочет бедняжку использовать для какого-то ритуала с человеческим жертвоприношением.

- Ради всех богов, зачем ему это? Клунг развел пухлыми ладонями:

- Кто знает... И так мне пришлось немало порыскать по углам, подслушивая обрывки разговоров и во дворце Вунамбая, и в храме, чтобы понять, что произошло. Когда Вунамбай выслушал рассказ принцессы и узнал, что она утратила девственность... дело в том, что для невест ее класса девственность имеет первостепенное значение. Даже если бы с ней ничего такого и не случилось, ее жених никогда бы этому не поверил: раз уж она была в плену у пиратов и одна, без свиты, путешествовала с тобой на обратном пути... Когда дядя задал ей прямой вопрос, она по глупости правдиво рассказала о групповом изнасиловании. По-моему, эта женщина слишком правдива, чтобы преуспеть в жизни.

- А Вунамбай осведомился, каковы намерения жениха?

- Не знаю. Учитывая ее социальное положение, я просто не сомневаюсь, что молодой человек откажется от брака, - теперь товар некачественный. Она ведь не девица из простонародья - это там вопросам генеалогии и родственным связям не придают большого значения.

- Но мне кажется, что Ноджири ни в чем не виновата, разве что отправилась на этот пикник... И с салиморской точки зрения с ней поступают справедливо?

- Нет, но вельможи поступают, как им заблагорассудится. Когда знатный юноша достигает совершеннолетия, его отец вручает ему разукрашенный драгоценными камнями крис, а за ношение такого оружия виновный из низшей касты получает сто ударов бича. Затем добрый молодец отправляется прогуляться на воле и частенько пробует остроту своего меча на первом попавшемся простолюдине, причем совершенно безнаказанно. Кроме того, из всей этой компании Вунамбай самый щепетильный в вопросах знатности и этикета. Если бы он тебя принял, а ты не оказал бы должного почтения, он запросто приказал бы отрубить тебе голову.

- Может, оно и к лучшему, что я с ним не познакомился, - задумчиво произнес Керин. - Я думаю, что должен попытаться освободить принцессу. В какой части храма она заперта? В подземном склепе?

- Нет, в помещении на верхушке башни. Но твой план невыполним, молодой человек. Башня очень высока, а храм бдительно охраняется. Ты и так выполнил свой ДОЛГ, доставив ее в Кватну.

- Но я все равно чувствую ответственность за ее судьбу, да и дружба нас связывает.

- Но ты ничего не сможешь сделать, разве что добьешься того, что тебя бросят на съедение крокодилам, которых Софи разводит во рву, окружающем его дворец!

- Все равно. Стыдно мне будет, если я ничего не попытаюсь предпринять. Меня так воспитали, что бросить товарища на произвол судьбы я не могу.

Клунг пожал плечами:

- Ну уж не знаю, как тебя образумить... Мне жаль, что молодая женщина погибнет, но это, в общем, меня не касается - и не хотелось бы мне видеть, как способный юноша вроде тебя обрекает себя на преждевременную смерть в этой безнадежной авантюре.

Но Керина это не убедило.

- А что это такое - смертоносное заклятие Пваны?

Клунг хитро ухмыльнулся:

- Мне известно лишь то, о чем повествует молва и что удается разведать духам, которые мне служат. Суть дела в том, что наш Софи - да не подведет его мужская сила! - страдает оттого, что его эта самая мужская сила не справляется с поставленной перед ней задачей...

- Он содержит гарем?

- Да, в этом-то все дело. С тех пор как наш Софи пришел к власти заметь, что я не употребил термина "узурпация", произнесение которого стоило жизни не одному его подданному, - он сделался верховным правителем всего архипелага, в основном благодаря бракам с родственницами мелких поместных властителей. В результате теперь Софи блаженствует - если, конечно, тут можно употребить это слово - в гареме, состоящем из тысячи двухсот сорока шести жен (по последним подсчетам). Конечно, тысяча жен ублажают тщеславие владыки, но где ты видел владыку, который сможет ублажить тысячу жен? Клунг едва сдерживал хохот. - Поговаривают, что некоторые женщины тайком отправили письма своим высоким родственникам, в которых горько жаловались на то, что Вуркай не исполняет своего супружеского долга. Если так будет продолжаться и дальше, то вскоре трон заколеблется под его царственной задницей. Поэтому-то Ивана и предложил... гм... восстановить и утвердить... престиж правителя. Колдун пронзительно взглянул на Керина. - Меня вот еще что интересует... Ты ведь говорил, что направляешься в Куромон?

- Да, сударь.

- А что бы ты сказал, если бы тебе предложили совершить это путешествие в мгновение ока, а не за две недели, наполненные опасностями?

- Это что, какой-то волшебный способ перемещаться?

- Да. - Клунг тяжело поднялся на ноги. - Пойдем со мной, парень.

Колдун привел гостя в рабочий кабинет и указал на клетку:

- Полюбуйся, это триумф моих магических знаний! Это непревзойденное достижение нашего века обеспечит мне вечную славу великого чародея!

- А как эта штука работает? - спросил Керин.

- Пациента я помещаю внутрь, закрываю дверцу, произношу определенные заклятия, делаю определенные пассы, возжигаю определенные ароматические вещества - и готово! Существо, сидящее внутри, переносится к месту назначения со скоростью света - хоть и неизвестно, какова она. Как ты, конечно же, слышал, философы спорят о том, мгновенно ли переносится свет с места на место, или это происходит за какой-то промежуток времени, хотя бы и чрезвычайно краткий.

- Но каким же образом...

- Мне удалось то, чего не смогли достичь мои предшественники, а именно подчинить себе существа Четвертого Плана. Это не совсем духи, хотя и являются нематериальными сущностями, наделенными способностью ощущать. Они не слишком-то умны; кроме того, они не в состоянии материализоваться на Первом Плане, как делает твоя эльфица. Тем не менее я нашел способ заставлять их делать то, что мне нужно: они берут живое существо, помещенное в клетку, и мгновенно пере носят его в любое место но моему выбору. Происходит этот перенос через Четвертый План, что и позволяет им вызволять своего пассажира из клетки, несмотря на прутья.

- И это действительно происходит?

- Действительно происходит мальчик, я отправил таким образом мышь во двор, а потом и мангуста на берег моря к северу от города за полмили отсюда.

- А как ты узнал, что животное благополучно добралось до места?

- Я отправил туда Веджо, - Клунг кивнул в сторону привратника, - на берег. Когда мангуст прибыл, он сразу же кинулся к своему хозяину, чтобы его приласкали и отнесли домой. А если теперь я отправлю тебя в Куромон, мне обеспечена победа на приближающихся выборах Балинпаванга! И, таким образом, эта честь, принадлежащая мне по праву, будет признана за мной!

Керин выразил на лице сомнение:

- Ты хочешь сказать, что сможешь отправить меня и все мои пожитки одежду, оружие, деньги и так далее?

Клунг нахмурился:

- Нужны еще некоторые незначительные усовершенствования, чтобы транспортировать неодушевленные предметы. Пока что попытки отправить нож или котелок не удавались. Разумеется, это дело времени. Скоро я доведу свое изобретение до совершенства. Кстати, не наложено ли на тебя заклятие, защищающее от чародейства?

- Наложено, сударь. Неужели оно до сих пор действует, ведь уже столько месяцев прошло!

- Без проверки я не могу ничего утверждать, но духовным чутьем я ощущаю его действие. Само собой, мне придется его снять, иначе мой транспортировщик не сработает.

Керин сказал серьезно и вдумчиво:

- Не хотелось бы мне оказаться в Куромоне нагим, без денег и защитного заклятия учителя Уллера. Мангуста Веджо такие мелочи не могли смущать, но у меня другое представление о благополучном прибытии в чужую страну. Мой корабль отходит через несколько дней. Так как я уже уплатил задаток, мне кажется, разумнее ничего в моих планах не менять.

- Гм... а может, ты просто испугался?

Керин ухмыльнулся:

- Не исключено, сударь.

Клунг вздохнул:

- Ты был бы подходящим пациентом... Все молодые парни, которым я предлагал попробовать, под тем или иным предлогом отказывались. В твои годы я счастлив был бы испытать судьбу! Вялая молодежь нынче пошла!

* * *

На улице уже смеркалось.

- Белинка! - позвал Керин.

- Здесь! - откликнулся голубой огонек, порхающий на фоне темневшего неба.

- Тебе удалось что разузнать?

Кое-что, правда, гораздо меньше, чем можно было бы, останься я дожидаться сегодняшнего собрания Лоцманской Гильдии, Но ведь мне нужно было вернуться к тебе!

- А ты знаешь, где состоится собрание Гильдии?

- Ну да, я ведь полетела следом за этой ведьмой. Они начали собираться в покинутом храме, наполовину обрушившемся после землетрясения.

- Хорошо. Теперь возвращайся туда и сообщи, что узнаешь, когда собрание закончится. Я буду на корабле.

Луна, вернее, узкий месяц еще не скрылся с небосклона, а Белинка уже прилетела на корабль. Она нашла Керина в капитанской каюте; при свете свечи он с трудом разбирал фразы из куромонского разговорника. Юноша отложил книгу и сказал:

- Хорошо, что появился предлог не утомлять в полу тьме глаза этими проклятыми каракулями. У меня аж голова разболелась! Ну рассказывай!

- Когда я прилетела, лоцманши ужинали. Они сидели кружком на подушках, а прислуживали им демоны Двенадцатого Плана.

- Сколько там было лоцманш?

- Семнадцать, когда я прилетела, да еще одна пришла позже. Тогда они объявили собрание открытым. После скучных подготовительных церемоний отчета о последнем собрании, отчета казначейши и всякого такого - Джанджи (она-то и есть казначейша) доложила о твоем путешествии в Куромон. Упоминание о навигационном устройстве всех сильно взволновало. Одни стали поговаривать о том, чтобы выпустить тебе кишки; другие предлагали нанять паванга, чтобы стереть тебя в порошок при помощи колдовства. Джанджи сказала, что никакое враждебное заклятие не сможет пробить твою волшебную защиту. Одна особа заявила, что неэтично на тебя нападать; другая пророчила, что это может навлечь неприятности на Гильдию. Некая прогрессивно настроенная лоцманша предложила завладеть навигационным устройством и научиться им пользоваться вместо магии, но общее возмущение заставило ее замолчать.

Одна пожилая лоцманша призывала всех к осторожности. В конце концов, ты ведь до Куромона можешь и не добраться - известно ведь, как опасны морские путешествия! А если ты и доберешься туда, то, вероятно, куромонцы или не позволят тебе выведать их тайну, или накажут за подобные попытки. Некоторые казни у них очень неприятны, - например, виновного сажают на кол, а потом один из слонов императора топчет его. Если же, несмотря на все препятствия и опасности, ты все-таки заполучишь навигационное устройство к сумеешь вернуться в Кватну целым и невредимым, то вот тогда-то и нужно будет подстроить тебе ловушку. Поэтому, по мнению пожилой лоцманши, не обходимо по очереди следить за куромонскими кораблями и посылать на них духов на разведку.

- И что же в конце концов решили? - спросил Керин.

- Не знаю - мне пришлось бежать оттуда. Вир Джанджи - или ханту, как они здесь называются, - вернулся после прогулки по питейным заведениям, в которых воровал по капле из каждой рюмки. Он все еще злится на меня из-за невыполненного обещания и поэтому прогнал меня прочь. Если бы он был немного трезвее, я смогла бы с ним поладить.

- Что ж, остается надеяться, что возобладало мнение осторожной старухи, - пробормотал Керин. - А теперь вот тебе еще одно задание. Я хочу, чтобы ты обследовала храм Баутонга сверху донизу, начиная с крыши и кончал подвалами. Замечай все подробности, чтобы я мог по твоим словам нарисовать точный план.

- Но, мастер Керин! - запротестовала Белинка. - Балинпаванг - ну тот Балинпаванг, другой, - наверняка повелевает множеством духов! Они нападут на меня или по меньшей мере обратят на меня внимание колдуна!

- Необязательно. Он рассказывал, что разогнал своих духов, когда отправился в изгнание. Я думаю, что он еще не набрал себе новых на их место. Как бы то ни было, рискнуть необходимо! Лети!

- Но почему тебя вдруг стала интересовать храмовая архитектура?

Керин вздохнул. Удобно, конечно, когда у тебя есть дух хранитель,- если бы только она не спорила на каждом шагу!

Принцессу заточили в храм Баутонга, и Пвана собирается принести ее в жертву во время какой-то чудовищной церемонии. Мне сообщили, что Ноджири находится в комнате на самом верху башни. Чтобы ее освободить, мне нужно иметь план здания.

- Мастер Керин, ты с ума сошел! Я этого не позволю! Если ты преуспеешь, то изменишь Аделайзе, а если потерпишь неудачу, то лишь напрасно погубишь себя!

- Белинка, - строго произнес Керин, я твердо решил. Так что отправляйся обследовать храм!

- Ни за что! И ты меня не заставишь!

- Если ты отказываешься, я сам пойду и попробую ворваться силой. Вероятно, меня убьют. А вот если бы я заранее знал расположение помещений, то шансов на успех у меня было бы больше. Что ты выбираешь?

- Я ведь сказала, что отказываюсь!

- Тогда я пошел. - И Керин встал, нацепил меч и стал рыться в своем мешке.

- Ах ты, чудовище! Ты упрям как осел! - вскричала Белинка. - Хорошо, я полечу, раз ты меня вынуждаешь. Но тебе придется раскаяться. Это произвол! Если со мной что-нибудь случится, ты будешь виноват! - И она исчезла в темноте ночи.

Керин стал раздумывать. Джориан учил его: прежде чем приступить к рискованному предприятию, нужно подумать. Ясно представить себе, какие последствия будет иметь каждый шаг на пути к цели, и составить план действий. Затем прикинуть, какие неожиданности могут произойти, и решить, что предпринимать в таких случаях. Нет ничего хуже, чем затеять авантюру, не имея обдуманного плана, разве что настолько привязаться к нему, чтобы не допускать никаких изменений, даже если они необходимы для спасения жизни.

К счастью для Керина, он был не из таких. Хотя он не был свободен от юношеской импульсивности и легкомыслия, но по природе был скорее осторожен и рассудителен.

Сначала ему необходимо добраться до комнаты, в которой держат Ноджири. Запертые двери и окна не представляют собой серьезного препятствия благодаря отмычкам Джориана, которыми Керин умел пользоваться. Но сначала необходимо к комнате подойти... Если пробираться по лабиринтам храма, то нужно будет прятаться от стражи и жрецов или каким-то образом обезвреживать их - пилюлями или заклятием... Если так не получится, придется подниматься по наружным стенам. Но раз у него нет ни крыльев, ни летающего помела...

Кроме того, если ему и удастся вывести принцессу из храма, они должны будут бежать на "Тукару Мору". По этому необходимо обеспечить, чтобы, во-первых, трап был спущен и, во-вторых, чтобы его пожитки уже находились на корабле, потому что вернуться за ними уже не удастся. Ноджири тоже понадобятся кое-какие вещи...

* * *

На следующий день Керин подошел к дверям дома Балинпаванга Клунга, держа в руке бумажный свиток. Ему понадобился не один час, чтобы отыскать бумагу, потому что салиморцы в среднем были не слишком грамотны и спрос на бумагу невелик. Когда бумага наконец нашлась, оказалось, что это не привычная тряпичная бумага, а местный продукт коричневого цвета, изготовленный из спрессованных на клею пальмовых листьев. Как и в прошлый раз, Белинка осталась ждать на улице, а Керин вошел в дом.

- Вот тут, - сказал юноша Клунгу, - я начертил план храма Баутонга. Вот здесь находится комната, в которую заточили Ноджири, на высоте более тридцати футов над землей.

- Интересно, - произнес Клунг, - но зачем ты мне принес этот план?

- Потому что мне понадобится твоя помощь. Я решил освободить принцессу, пока Ивана не убил ее.

- Дорогой мой, я ничего не имею против того, чтобы по мочь достойному юноше в обыкновенных делах, но ты ведь просишь меня выступить против одного из самых страшных чародеев, когда-либо рождавшихся в нашей прекрасной стране. Неужели я соглашусь подвергаться опасностям ради тебя и принцессы Ноджири? Я тебе ничем не обязан. Если кто тебе и должен быть благодарен, так это Пвана за то, что ты вывез его с острова. Но ты и сам понимаешь, насколько опрометчиво было бы рассчитывать на его помощь. Разумеется, за очень щедрое вознаграждение я мог бы задуматься над твоим предложением, но сомневаюсь, что твое богатство достаточно велико, чтобы соблазнить меня покинуть путь благоразумной осторожности.

Керин немного подумал:

- Я не уверен даже, что денег, которые я взял с собой из дому, мне хватит до конца путешествия, как бы я ни скупился. Но, быть может, я могу вознаградить тебя по-другому.

- Каким же это образом?

Керин снова замолчал ненадолго, а потом сказал:

- Мне кажется, я могу поспособствовать твоему избранию на предстоящих выборах в твоей Гильдии. Я видел, как это делается в Виндийской Республике, а в моей родной Кортолии мы выбираем Палату Бургомистров, которые следят за расходованием общественных денег. Мой отец один раз был бургомистром.

Клунг покачал головой:

- Салимор не республика вроде тех, какие существуют, по слухам, на Дальнем Западе, - там кандидаты обращаются к толпе с речами на уличных перекрестках. Если ты начнешь читать речь, это только раздражит членов Гильдии - ведь в их глазах ты всего лишь неотесанный чужеземец и вдобавок не член Гильдии.

Керин снова задумался:

- Ты знаешь о куромонском навигационном устройстве, которое так страшит Лоцманскую Гильдию?

- Кое-что слышал. А ты к этому какое имеешь отношение?

Керин рассказал о неприятностях, связанных с Джанджи.

- Сейчас мне пришло в голову, что на этих куромонских кораблях, которые стоят в порту, должно быть такое устройство. Неужели никто не попытался его купить или украсть?

- Конечно пытались.., но куромонцы хранят его в недоступном помещении, куда могут заходить только капитан и несколько облеченных доверием офицеров. И что дальше?

- А если я привезу в Салимор такое устройство, разве оно тебе не пригодится?

- К чему оно мне? Я не моряк.

- Но ведь если лоцманши так его опасаются, то разве обладание им не усилит твое влияние в мире Гильдий?

Клунг ответил не сразу:

- Пожалуй, ты прав - мое влияние усилится... Кое-кто предлагал избрать одного супербалинпаванга, управляющего всеми Гильдиями, так или иначе связанными с моей, Гильдиями лоцманш, предсказателей и целителей. Балинпаванги отдельных Гильдий противятся этому, опасаясь уменьшения своей власти. Если бы у меня было это устройство, я, наверное, справился бы по крайней мере с Лоцманской Гильдией или стравил бы лоцманш и Ирапата, главу Гильдии купцов, заставив их бороться за обладание навигационным устройством... Да, я согласен! Приноси мне его, когда вернешься из Куромона, и я изо всех сил буду помогать тебе в спасении девицы.

- Но, сударь, - вскричал Керин, - может случиться, что, когда я вернусь, принцессу уже давно принесут в жертву жестоким божествам Пваны!

Клунг вздохнул:

- Вечно у тебя какие-то несущественные придирки! Если бы ты мог оставить какие-нибудь сокровища в залог...

После часа препирательств они порешили, что Керин подпишет соглашение, по которому на год становится рабом Клунга, если вернется из Куромона без навигационного устройства. Текст контракта Клунг составил и по-салиморски, и по-новарски. Зная о грамотности привратника Веджо, Керин настоял, чтобы тот читал вслух салиморскую версию, пока он сам следит по новарской, чтобы убедиться, что смысл один и тот же.

- А теперь поговорим о деталях, - сказал Керин. Он разложил листы пальмовой бумаги, на которых нарисовал план храма. - Принцесса содержится здесь. Внутри все проходы охраняются - так сказала Белинка. Лестница, что ведет на башню, охраняется с особой бдительностью. Ты мог бы наложить на охранников заклятие неподвижности или усыпить их каким-нибудь снадобьем?

- Нет, храм защищен мощным заклятием от других чар.

- Раз так, ты не мог бы сделать меня невидимым, как Пвана, когда он от нас убежал?

- Мог бы, но ведь тебе придется раздеться догола, иначе будет видно, как твоя одежда сама по себе входит в храм. По той же причине ты не сможешь иметь при себе никакого оружия. Вдобавок защитное заклятие храма сделает тебя снова видимым, как только ты подойдешь поближе. Да и принцессу сделать невидимой мне не удастся, пока она находится так высоко, а я - на земле рядом с храмом.

- Тогда, кажется, мне придется проникнуть в комнату Ноджири снаружи, если только я смогу вскарабкаться на такую высоту.

Клунг выпятил губы:

- Чтобы добраться до четвертого этажа, нужна лестница чудовищной длины. Я предупреждал Пвану, что такое высокое сооружение вызовет гнев подземных драконов, чьи резкие движения, как утверждают, приводят к землетрясениям. Но Пвана лишь посмеялся надо мной - из тщеславия ему непременно хотелось соорудить здание, превосходящее высотой все остальные дома в Кватне. Если ты начнешь поднимать лестницу, это непременно привлечет внимание стражи. А ты не мог бы вскарабкаться по стене, цепляясь за выступающие украшения?

- Мог бы, если выступающие горельефы шли бы сплошь до самого верха, но что-то я на салиморских зданиях такого не видел. Но если бы даже это и оказалось возможным, Ноджири-то вряд ли сможет таким образом спуститься.

- Она может сесть тебе на спину.

- Это уж совсем сомнительно. Я не уверен, что найду до статочно мест на стене, где смогу уцепиться или опереться, а если у меня на спине при этом будут висеть лишние фунтов сто, так это будет попросту безнадежная затея. А нет ли у тебя летающего помела? Могущественнейшие западные маги - как, например, Фендикс из Опоманы - такими пользуются.

Клунга передернуло.

- Я о подобных предметах слышал, но, насколько я знаю, на всем архипелага ни одного такого нет. Рассказывают, что их использование крайне утомительно, - после совершения полета волшебник несколько дней находится в полном изнеможении.

- Но это все-таки лучше, чем...

- Кроме того, - твердо добавил Клунг, - я не собираюсь подвергать риску мое стареющее отяжелевшее тело, отправляя его летать по воздушному пространству на тоненькой палочке. Мне от одной этой мысли жутко делается.

- Ну хорошо, а нет ли у тебя волшебного каната, который приводится в движение существом Второго Плана и может по приказу становиться отвесно? С помощью такого каната моему брату однажды удалось избежать казни.

Клунг задумался:

- Погоди.., вот ты мне напомнил - и, кажется, такая штука в самом деле валяется среди всякого барахла у меня в кладовке. Я уже много лет ею не пользовался. Во-первых, в Кватне лишь немногие дома выше двух этажей; во-вторых, я уже не тот стройный атлет, каким был сорок лет назад. Балинпаванг улыбнулся, вспоминал молодость. - Когда я был пылким, влюбчивым юношей, я прибегал к помощи каната, чтобы... гм... навещать красоток, обитавших под высокими крышами. - Он вздохнул. - Но я прожил уже много лет в законном браке и... Мастер Керин, ты женат?

- Нет, сударь.

- Если бы ты был женат, то понял, почему я не променял бы семейное спокойствие на любовные приключения.

- Если канат так долго пролежал без употребления, не нужно ли освежить его заклятие?

- Нужно, существо Второго Плана давно уже просочилось из каната наружу и улетело прочь. Но неужели ты думаешь, что сможешь запросто войти на территорию храма, приказать веревке подняться и вскарабкаться по ней, не привлекал внимания? Зная осторожность Пваны, я не сомневаюсь, что по территории ходит патруль.

- В таком случае, - сказал Керин, - давай придумаем, как его отвлечь. Ты не мог бы зажечь волшебный огонь или что-то в этом роде?

Клунг хлопнул себя по лбу:

- Думаю, я могу сделать кое-что получше! Среди служащих мне духов есть одно существо Восьмого Плана. Я могу приказать ему принять твой облик и устроить драку у дверей - или настолько близко к дверям, насколько позволит защитное заклятие храма. Двойник, как мы это называем?

А что нужно, чтобы такое сделать?

- Вызвать духа легко - трудно обучить его убедительно изображать Керина из Новары. Эй, Веджо! - позвал волшебник.

- Что угодно, хозяин?

- Завтра у меня приема не будет. Для клиентов, которые могут читать, напиши объявление, чтобы пришли спустя несколько дней, и никого не впускай. Если у кого-то что-то срочное, пусть идет к моему коллеге Павангу Бантингу я его предупрежу, чтобы на время меня заменил. - И колдун хитро улыбнулся Керину. - Не должен был бы я по на уговоры и участвовать в твоей сумасбродной затее, но слишком уж соблазнительно натянуть нос про клятому Пване!

- Вот еще что, - сказал Керин, - у меня на руках остался корабль Малго и кое-что из его добычи. Как все это продать повыгоднее в Кватне?

- Почему бы тебе не нанять команду для плавания в Куромон и обратно?

- Мне не хватает опыта. Лишь милостью Псаана, нашего морского божества, мне удалось приплыть с Кинунгунга без худших приключений, чем небольшая остановка на мели. Так как же поумнее избавиться от корабля?

- Тебе нужно нанять организатора аукционов. В юности, прежде чем заняться моей теперешней профессией, Я был подручным аукционщика. Думаю, что могу тебе помочь - разумеется, за комиссионные.

- Сколько?

Книг выпятил губы:

- Четверть цены.

- Так много? В Новарии принято платить одну десятую. - Керин кое-что знал про аукционы в связи с семейной торговлей часами.

- Возможно, - возразил Клунг, - но здесь не Новария. Если бы я не испытывал к тебе симпатии, то запросил бы половину или по крайней мере треть.

Керин не вполне доверял этому доброжелательному, но тщеславному и болтливому колдуну, хотя Клунг и вел себя честнее, чем принято среди его скрытных собратьев. С другой стороны, вести дела с любым другим салиморцем могло оказаться еще опаснее. Одинокий путешественник в чужой стране, Керин во всех делах полностью зависел от своих партнеров. Кроме того, "Тукара Мора" скоро уходит, поэтому необходимо как можно скорее выручить хоть что-нибудь за свой товар.

- Договорились - двадцать пять процентов, - сказал Керин.

* * *

На следующее утро, приняв на веру слова Белинки, что Ноджири по-прежнему находится в той же комнате, Керин довольно долго изучал пиратскую добычу, сложенную в трюме "Бендуана". Он отложил один необычайно красивый крис с рукоятью, изукрашенной драгоценными камнями, скорее всего это было оружие самого Малго. Юноша знал, что ношение таких сабель было запрещено лицам незнатного происхождения, да и фехтовать ею нужно было совсем иначе, чем мечом, к которому он привык. Колоть было невозможно - крис наносил только рубящие удары.

Тем не менее Керину хотелось сохранить саблю в качестве сувенира. Поэтому он обернул крис цветным плащом и засунул сверток в свой мешок. Кроме того, он оставил себе яркий шелковый шарф с узором из красных, зеленых и желтых полос, В Салиморе, похоже, не существовало коротких штанов с петлями для пояса. Салиморцы довольствовались саронгами, которые просто обворачивали вокруг тела и удерживали перевязью или перекидывали край через плечо.

В этом жарком и влажном климате было неприятно надевать шерстяные штаны на голое тело, поэтому Керин снял их и заменил на саронг с перевязью. Ему казалось, что в таком наряде он будет меньше выделяться в толпе. Не желая открывать чужим взглядам мешочек с посланием, висевший у него на шее, юноша не стал оголять грудь, как большинство салиморцев, и рубашку не снял.

Затем он отправился к дому Клунга и уговорил Балинпаванга приступить, не мешкая, к распродаже ненужного имущества. После полудня Клунг быстро провел аукцион, а Керин за это время перенес свой багаж на "Тукару Мору".

* * *

На следующее утро Керин сидел на подушке в рабочем кабинете Клунга. Вокруг громоздились таинственные магические устройства, тускло посверкивали медные детали. Клунг стоял у стола, заставленного различными приборами, и старался придать существу Восьмого Плана желаемую степень сходства с Керином. Это существо - человекоподобная фигура - колыхалось, мерцал, внутри пентаграммы.

- Встань-ка, мастер Керин, попросил Клунг, а затем в высоком салиморском стиле обратился к расплывчатой фигуре: - Воззри на твой первообраз! Прими его видимость!

Нечеткие очертания стали медленно уплотняться, посте пенно уподобляясь Керину - от тюрбана, который Керин надел, чтобы еще меньше отличаться от туземцев, до матросских сапог.

- Повернись! - приказал Клунг.

Когда существо Восьмого Плана повернулось, стало ясно, что на Керина оно похоже лишь спереди. Со спины у него была гладкая коричневатая поверхность, незаметно переходящая по краям в одежду словно у манекена, который ставят вплотную к стене, чтобы он был виден только спереди.

- Дурак! - завопил Клунг. - Ты обязан уподобиться мастеру Керину со всех сторон! Керин, повернись спиной!

Керин подумал, что волшебник несправедлив: ведь существо Восьмого Плана видело его лишь спереди! Но он решил, что ему не подобает вмешиваться. Он исполнил приказание чародея, и постепенно облик оборотня стал более реалистичным. Когда внешность показалась Клунгу удовлетворительной, он попросил Керина:

- А что, по-твоему, ты скажешь или, точнее, что должен сказать твой двойник, когда встретится с негодяем Пваной?

Керин подумал:

- Что-нибудь вроде: "Учитель Пвана, где принцесса Ноджири? Что ты с ней сделал? Я желаю ее увидеть немедленно! Правда, я не надеюсь, что он выполнит такое желание.

- Хорошо, довольно. - И Клунг повернулся к оборотню. - Повторяй за мастером Керином.

- Учитель Пвана, где...

- Нет-нет, ты должен говорить с его противным иностранным акцентом.

- Это несправедливо! - запротестовало существо Восьмого Плана тоненьким голоском. - В последний раз, когда я прислуживало тебе, ты требовал, чтобы я говорило на твоем языке, как салиморский вельможа. А сейчас ты хочешь, что бы я коверкало произношение, как этот круглоглазый иностранец. Не слишком ли много разных произношений мне приходятся осваивать?!

- Делай, что тебе приказывают! - заорал Клунг. Он что-то покрутил в одном из приборов на столе, и существо жалобно взвизгнуло. - И голос должен быть пониже! - добавил Клунг. - У мастера Керина мужской голос среднего регистра, а ты щебечешь, будто птичка.

Час проходил за часом; фантом Керина делался все убедительнее. Клунг настойчиво добивался полного сходства в малейших деталях одежды, в произношении и жестикуляции.

- Пвана хоть и величайший из негодяев, по которым Плачет виселица, объяснял он, - но в глупости замечен не был. Он заметит любую несуразность, любую подделку. Ты собираешься приступить к делу сегодня?

- Не знаю. Я должен предупредить команду "Тукары Моры" чтобы мы могли сразу же попасть на борт, едва доберемся до них.

- А о чем тут предупреждать?

- Большинство капитанов поднимают трап ночью, чтобы не опасаться портовых воров. На палубе прогуливаются вооруженные часовые, и, если кто-то попытается проникнуть на корабль без предупреждения, они скорее всего начнут рубить саблями, не задавая никаких вопросов. - Керин задумался. - Сообразил! Я попрошу мою эльфицу обследовать Храм Баутонга: заметны ли там какие-нибудь приготовления к великому и ужасному жертвоприношению? А пока она там летает, я подготовлю пристанище для Ноджири. - Юноша вышел во двор и позвал: Белинка!

- Я здесь, мастер Керин. Ты закончил свои дела в доме?

- Еще не совсем. - И Керин объяснил Белинке ее за дачу.

- Ух, - ответила эльфица, - ненавижу летать по этому храму. Его аура заполнена злом, а из-за защитного заклятия летать по нему все равно что в густом сиропе. И тебе ведь известно мое мнение об этой коричневой варварке!

- Пожалуйста, лети и не рассуждай!

На "Тукаре Море" Керин отыскал казначея Зуммо и сообщил ему:

- Я все-таки поплыву в обществе одной женщины. Где ты сможешь ее поместить?

Казначей с сомнением покачал головой:

- Сегодня продали последнюю двухместную каюту. У не которых пассажиров есть свободные койки в каютах, но не знаю, согласится ли твоя женщина спать в одной каюте с посторонним мужчиной.

- Я уверен, что не согласится.

Офицер подергал конец тонкого уса:

- Если только кто-нибудь из пассажиров, единолично занимающих двухместную каюту, не будет возражать против того, чтобы обменяться с тобой местами...

- Мастер Зуммо, - произнес Керин решительно, - эта женщина - принцесса. Неужели на корабле нет отдельной каюты?

- О, это меняет дело. Да, есть две каюты для знатных пассажиров. И каюта номер два пока свободна.

- Сколько она стоит?

Зуммо назвал цифру, значительно превышавшую цену двухместной каюты. Керин нахмурился: это нанесет заметный ущерб его денежному запасу. После некоторого колебания он все-таки спросил:

- А можно я зарезервирую эту одноместную каюту и на всякий случай заплачу задаток, но перед окончательным решением посоветуюсь со своей дамой?

- Да, это возможно.

- Я хотел бы осмотреть эту роскошную каюту.

Одноместная каюта для знатного лица оказалась больше, чем двухместные для пассажиров попроще; кроме того, в ней стояла настоящая кровать, а не жалкая койка на полу.

К полу кровать была надежно прибита деревянными гвоздями. Да и в остальном эта каюта производила приятное впечатление: стены, например, были расписаны извивающимися черными и красными драконами. Керин вздохнул и заплатил задаток, а потом предупредил:

Может случиться, что нам нужно будет быстро взойти на борт, а за нами будут гнаться люди, не желающие нам добра. Могу я рассчитывать, что вы по ночам не будете убирать трап, чтобы нам не пришлось ждать?

- И когда это должно произойти?

- Думаю, завтрашней ночью.

- Тебе придется еще доплатить, ведь одному из матросов нужно будет вне очереди стоять на вахте, чтобы караулить трап.

* * *

Когда Керин вернулся с "Тукары Моры" он застал Балинпаванга за столом, уставленным съестным.

- А, вот и мастер Керин! Садись, Веджо сейчас принесет твою порцию.

Во время трапезы Клунг сказал:

- Среди лоцманш ходит слух, который их очень волнует: будто бы между императором Куромона и Королем Королей, правителем Мальваны, заключен секретный договор И связь между ними осуществляется через курьера, который сейчас направляется в Куромон с каким-то тайным знаком - то ли посланием, то ли драгоценным камнем, то ли амулетом, то ли талисманом... в общем, неким ценным и важным предметом. В обмен на него куромонцы тоже поручат посланнику некий предмет, который он должен будет привезти в Тримандилан. Ты об этом что-нибудь знаешь?

- Как же, один молодой мальванец... - начал было Керин, но прикусил язык, вспомнив, к чему привела излишняя откровенность за первым ужином на "Яркой Рыбке".

- Продолжай, продолжай - ты что-то начал говорить? - попросил Клунг, пронзая юношу взглядом.

- Нет, ничего особенного. На первом корабле, на котором я плыл, был один молодой мальванец, который сел в Янарете, но в Эккандере он сошел на берег. Так что вряд ли он имеет какое-то отношение к секретному договору.

- Гм... ладно. Может, это просто пустая болтовня... но лоцманши от страха писают в свои саронги: а вдруг император продал секрет навигационного устройства мальванцам?

Затем Клунг заговорил о другом. Керин был рад, что в это время служащие у волшебника ханту не следят за тем, правду оп говорит или лжет.

Керин уже доедал свою порцию, когда услышал писк Белинки:

- Мастер Керин, пожалуйста, выйди ко мне!

Во дворе Керин спросил эльфицу:

- Что происходит в храме?

- Н-ничего, все тихо и спокойно. Твоя потаскуха сидит в своей комнате.

Вернувшись, юноша передал Клунгу слова Белинки:

- Значит, можно считать, что этой ночью ей ничего не угрожает?

- А как ты думаешь: не обманывает тебя эльфица? - спросил Клунг.

Керин нахмурился и погладил свою недавно выросшую бородку:

- Теперь, когда ты задал этот вопрос, мне и впрямь кажется, что она как-то странно говорила... Уж слишком она волновалась - будто человек, который запыхался... Но если она ничего подозрительного не заметила, что могло ее взволновать? А ты не мог бы сам посетить храм в астральном виде, как в прошлый раз?

- Это ни к чему, я пошлю моего ханту. Уж с этим-то он вполне справится. Эй, Сенду!

- Здесь, повелитель! - раздался голосок существа, невидимкой висевшего над столом.

Клунг объяснил, что требовалось сделать. Дух ответил:

- Слушаю и повинуюсь!

Через четверть часа дух вернулся и сообщил:

- Господа, в храме кутерьма. Пвана и его приспешники облачаются в блестящие одежды, а служки расставляют магические аксессуары в склепе под алтарем.

- Как я и подозревал, - произнес Клунг, - твоя эльфица солгала - из ревности. Если ты отправишься в храм завтра, то найдешь принцессу уже мертвой.

- Значит, нужно попытать счастья сегодня!

- Посмотрим, - сказал чародей. - Сенду, а принцесса Ноджири по-прежнему находилась в своей комнате?

- Да, повелитель.

- Что за мебель там стоит?

- Насколько я помню, кровать, шкафчик, два стула и умывальник.

- А дверь открывается внутрь или наружу?

Дух засомневался:

- Я не осмотрел петли, повелитель... но думаю, что дверь открывается внутрь.

- Тогда возвращайся туда и скажи принцессе, чтобы она подперла дверь всей мебелью, какая есть, если только ей жизнь дорога. - Клунг повернулся к Керину. Возьми канат. Ты помнишь, как с ним управляться?

Керин шепотом повторил заклинание, шевеля губами и де лая соответствующие жесты:

- Правильно?

- Сойдет. Пошли!

ХРАМ БАУТОНГА

Серебристый серп месяца висел в западной части неба, а на горизонте гасло сине-зеленое свечение заката. Керин, Клунг и двойник Керина подходили к Храму Баутонга.

На Керине была его обычная рубашка и штаны, на голове - салиморский тюрбан, а ножны меча заткнуты по-салиморски за новый разноцветный пояс. Оказалось, что это не так удобно, как цеплять меч за перевязь. Но юноша по думал, что, во-первых, так он меньше будет выделяться в салиморской толпе и, во-вторых, меч не сможет перевернуться и будет мешать, когда он будет карабкаться по канату наверх к принцессе.

Священная территория вокруг храма занимала площадь целого квартала и в длину и ширину имела около одного полета стрелы. Она была окружена стеной высотой десять футов. По верху стены торчали острые глиняные черепки.

Ворота в стене были заперты, но Керин не забыл захватить свой набор отмычек, и замок вскоре поддался. Посредине этой священной территории возвышался храм, мягкими бликами окон отражавший свет месяца. Пространство вокруг него, в отличие от большинства культовых сооружений Салимора, было почти лишено растительности. Несколько клумб с цветами да редкие деревья, отстоящие от храма на почтительном расстоянии,- вот и все. Это было совсем не похоже на буйные заросли, покрывающие остальные участки храмовой территории.

Клунг жестом показал спутникам, чтобы они присели на корточки за завесой из листьев цветов.

- Почему тут все так пусто? - прошептал Керин.

- Пвана опасается, что какой-нибудь недоброжелатель может укрыться среди растений вот как мы сейчас. Поэтому он так распланировал сад, чтобы спрятаться было негде.

- А как же мы незаметно приблизимся к храму?

- Я буду отдавать команды твоему двойнику. Пока он будет отвлекать внимание головорезов у входа, беги под окно принцессы... Тсс! Идет патруль!

Из-за угла храма показалась человеческая фигура, плохо различимая при неярком свете луны. Хотя Керину не удава лось разглядеть лицо часового, он понял, что тот одет в салиморскую куртку и юбку, а на плече несет тяжелый крис - вроде того, что едва не разрубил шею Керина по прибытии в Кватну.

Часовой лениво прошел мимо. Когда заговорщики увидели его удаляющуюся спину, Балинпаванг прошептал фантому:

- Выполняй приказ!

Фальшивый Керин поднялся на ноги и решительным шагом направился к храму. Когда он остановился у дверей храма, до Керина донесся его громкий голос, но расстояние было так велико, что слов было не разобрать. Часовой поспешно выскочил из-за угла, держа наготове обнаженную саблю. Двери открылись, в них появились человеческие фигуры. Смутный шум голосов свидетельствовал о яростном споре.

- Пора! - едва слышно прошептал Клунг. - Иди, но не забывай пригибаться, пока тебя можно заметить из дверей! А потом бегом под окно твоей девицы! Быстрее!

- А ты где будешь?

- Здесь, если только мне не придется бежать. Я знаю одно заклятьице, которому меня научил демон Двенадцатого Плана, - оно не позволит меня заметить. Ведь быстро бегать-то я не могу! Иди же, пока твой двойник отвлекает жрецов!

Керин, пригнувшись, побежал вдоль по тропинке, мимо цветочных клумб, которые днем радовали бы глаз яркими красками, а ночью казались лишь серыми пятнами разных оттенков. Когда дверей храма стало не видно из-за угла, юноша выпрямился и ринулся к стене здания. Свернутый кольцами канат раскачивался у него на плече и неприятно бил по сапогам.

Приблизившись к храму вплотную, Керин возблагодарил своих новарских богов за то, что отказался от мысли лезть вверх прямо по стене: на ней едва ли можно было найти, за что зацепиться. Вдоль всего первого этажа, с промежутками для окон, шел бордюром барельеф, изображавший танец девушек, которые держали друг друга за руки, застыв в угловатых позах, - но лепка была слишком мелка, чтобы за нее ухватиться. Второй этаж представлял собой почти исключительно ленту из окон, прикрытых ставнями. Над ним высилась башня, окно в которой обозначилось желтым светом свечи, пробивавшимся по краям ставен.

Керин скинул канат на клумбу, улыбнувшись при мысли о том, как ругалась бы его мать, если бы кто-нибудь осмелился помять ее цветы. Он расправил канат, чтобы убедиться, что он нигде не запутался. Ожесточенные крики по-прежнему доносились с другой стороны храма. К ним примешивалось жужжание москитов. Керин произнес заклинание, сопровождая его соответствующими пассами.

Какое-то мгновение все оставалось как было. Керин испугался: может, он пропустил слог или нечетко провел рукой? Но тут один конец каната стал подниматься, будто голова чудовищной змеи, готовящейся к прыжку. Дрогнув, он двинулся дальше все выше и выше.

Когда на земле осталось лишь одно кольцо, канат замер. Керин глубоко вздохнул, чтобы собраться с силами, подпрыгнул, вцепился в канат и обхватил его ногами. Поднимаясь фут за футом, он подтянулся выше барельефа с танцующими девушками, и его нос едва не уткнулся в огромную каменную грудь одной из танцовщиц. Керин остановился, чтобы прихлопнуть москита на щеке, и стал забираться дальше. Шум у дверей храма становился все слабее.

Керин поднялся уже выше окон второго этажа, прикрытых ставнями. Слабое мерцание света проникало сквозь щели между ставнями и стеной. Стоило Керину чуть пошевелиться, как канат под ним начинал слегка раскачиваться.

Вот он уже добрался до уровня комнаты в башне, но тут увидел что в плане башня была меньше, чем нижние этажи, и из-за этого окно комнаты Ноджири оказалось на добрых восемь футов в стороне!

Юноша задумался. Раскачивая канат, будто ствол гибкого деревца, он попытался дотянуться таким образом до окна, но это не удалось.

Он обнажил меч и снова принялся раскачиваться. Когда канат наклонился в сторону окна, ему удалось постучать в ставни концом меча - раз, потом еще раз...

Ставни распахнулись, изливая в ночь поток света. В салиморских окнах не бывает стекол - одни деревянные ставни. Ноджири воскликнула:

- Кто... что... мастер Керин! Что ты тут делаешь?

- Говори потише! - резко оборвал Керин, не в силах справиться с волнением. - Я пытаюсь тебя освободить.

- Зачем? Разве жрецы задумали что-то недоброе?

- Они задумали совершить жертвоприношение какому-то жестокому божеству, а жертвой должна стать ты! Я качнусь в твою сторону - ухватись за меч и тяни к себе. Стой, возьми сначала тряпку, чтоб взяться за лезвие, а то руку разрежешь.

Ноджири скрылась. Прежде чем она вернулась, держа в руке полотенце, Керин успел заметить, что вся мебель сдвинута к двери комнаты. Когда очередное колебание каната позволило принцессе дотянуться до меча, она схватила его и стала тянуть, пока Керин не оказался достаточно близко, чтобы уцепиться за край ставен.

- Если я буду удерживать канат у окна, ты сможешь по нему спуститься? спросил он.

- Не знаю. В детстве я много лазила по деревьям, но вот по канату...

- Нужно удерживать канат - у тебя в комнате найдется что-нибудь вроде веревки? - Мысленно Керин клял себя за то, что не подумал захватить веревку с собой.

- Твоим мечом или кинжалом я могу отрезать веревки, которыми привязан матрас к кровати... - ответила Ноджири. - О, что-то случилось!

Шум, доносившийся от дверей храма, усилился, затем послышался звук поспешных шагов, и кто-то постучался в дверь комнаты.

Принцесса, закричал чей-то голос, открой дверь! Впусти нас!

- Тяни время! приказал Керин.

- Подождите немного, господа, - ответила Ноджири. Мне необходимо одеться.

- Не стоит! - закричали из-за двери. - Открой немедленно!

Дверь задрожала под сильными ударами.

- Нет времени резать веревки, - сказал Керин.

- Спустись, насколько можешь, но ставню не отпускай, - попросила принцесса. - Я схвачусь за канат над твоей головой... Проклятие! В этой юбке мне спуститься не удастся!

В дверь били все сильнее - было ясно, что она вот-вот подастся. Ноджири скинула с себя саронг, скомкала его и кинула вниз через голову Керина. Тем временем юноша пытался одной рукой засунуть меч в ножны. Ему все не удавалось точно попасть, и ножны бессмысленно болтались сзади.

- Бросай меч! - сказала принцесса.

Керин выпустил меч и спустился еще пониже, насколько мог, по-прежнему держась за ставню. Нагая, Ноджири встала на подоконник и вцепилась в канат. Юноша ойкнул: пальцем ноги она ткнула его в глаз.

Он отпустил ставню; канат лениво качнулся в другую сторону. Керин стал спускаться, перебирая руками. Над его головой ползла вниз и Ноджири.

Когда ноги юноши оказались на высоте человёческого роста от земли, он отпустил канат и приземлился на корточки, как некогда в коровнике Эомера. Он подобрал меч и вложил его в ножны, а Ноджири тем временем достигла земли и надела свою юбку. Наверху с треском распахнулась дверь в комнату. Крики и топот, казалось, стали слышны со всех сторон сразу. Принцесса не успела еще завернуть как следует свою юбку, как Керин скомандовал:

- Это потом! Бежим!

Схватив ее за руку, юноша устремился к калитке. Клунга нигде не было видно, но, когда они приблизились к ней, Керин заметил группу жрецов и храмовых стражников, преследовавших фантом, несшийся по клумбам. Двойник Керина держался чуть впереди толпы и непрерывно выкрикивал ругательства.

Пвана стоял в дверях храма и вопил:

- Прекратите! Оставьте фантом! Все назад! А заметив юношу с принцессой, принялся кричать, указывал на них пальцем: - Вот они! Вот кого ловите!

Беглецы промчались на улицу через калитку, которую Керин захлопнул на бегу. Едва переведя дух, Ноджири спросила:

- А куда теперь?

- На куромонский корабль. Как короче?

- Давайте через запутанные переулки - так мы от них оторвемся. Побежали!

Приподняв юбку, Ноджири неслась теперь впереди Керина. Когда преследователи только-только пробились сквозь калитку, беглецы мчались уже по улице, спускавшейся к порту. Вместо того чтобы бежать прямо, принцесса увлекла своего спасителя в извилистый переулок, и они побежали зигзагами по лабиринту между домов. Месяц уже взошел, и юноша спотыкался в темноте. Ноджири держала его за руку - иначе он не раз свалился бы в яму или налетел с разбегу на стену.

Хотя по ночам прохожих в Кватне немного, иногда им встречались салиморцы, они с изумлением смотрели на бегущую парочку. Когда звуки погони затихли, Ноджири приостановилась, чтобы перевести дух.

- Уфф... пожалуйста... позволь отдышаться.

- Я бы тоже был не прочь отдохнуть, задыхаясь, ответил Керин. - А где куромонские корабли пристают? Ты меня совсем запутала.

Она показала пальцем:

- Кажется, там. Но сначала я...

Она снова принялась оборачивать вокруг тела свой саронг, но тут раздался тоненький голосок Белинки:

- Мастер Керин, беги немедленно! Они напали на ваш след с помощью духов!

Сквозь невнятные звуки ночного города послышался шум приближающейся погони.

- Бежим! - воскликнул Керин.

Они снова помчались. Свернув несколько раз, беглецы оказались на набережной. Всего несколько кораблей отделяли их от "Тукары Моры" Они бросились к судну, но не успели до него добежать, как из крохотного переулка выскочил мужчина в форме храмового стражника Пваны и бросился им наперерез, размахивая крисом и крича:

- Стой! Я вас арестую!

- Прочь с дороги! - завопил Керин, обнажив меч.

- Иностранный червь! - ответил стражник, надвигаясь и приготавливаясь к схватке.

Керин встал прямо и выставил меч вперед как можно дальше. Простой прием защиты, которому обучил брата Джориан, привел к тому, что устремившийся вперед стражник с ходу на ткнулся грудью на острие меча, не успев опустить занесенную для удара руку с саблей. Он стоял неподвижно, скосив глаза на меч противника, как будто не веря, что такое могло случиться.

Керин рывком вытащил меч, схватил Ноджири за руку и помчался к "Тукаре Море" Страх охватил его, когда он за метил, что трап не спущен, как обещали куромонцы. Вместо того корабль еще и отошел футов на шесть от берега! Керин бросил взгляд на полоску черной воды, слегка колыхавшуюся между берегом и бортом судна, и заметил, что подойти вплотную кораблю не давали жерди, закрепленные на земле и упиравшиеся в нос и корму.

- Ты сможешь прыгнуть? - спросил юноша у своей спутницы.

- Думаю, что да. И р-раз!

Принцесса разбежалась, оттолкнулась от самого края на бережной и прыгнула. Керин увидел, как она перемахнула через препятствие, наткнулась на перила и растянулась на палубе. Палубный часовой, Один из матросов "Тукары Моры", закричал, поднимая тревогу.

Храмовый страж корчился на булыжниках набережной, но другие преследователи уже выбегали из переулка. Любопытствующие жители Кватны выходили из ближайших домов, чтобы узнать причину шума.

Керин метнул свой меч, как копье, так что острие вонзилось в палубу и меч встал торчком, подрагивая. Затем он бросился к кораблю. Как только что Ноджири, он спрыгнул с самого края набережной, но недотянул чуть-чуть до перил. Его нога скользнула по планширу; он попытался ухватиться за перила... промахнулся... и плюхнулся в нечистую воду с высоты пятнадцать футов.

Фыркая и отплевываясь, юноша вынырнул на поверхность. Кинжал, ножны меча и пояс с зашитыми деньгами тянули его вниз, и ему с трудом удавалось удерживать нос над водой. Он слышал ожесточенный спор между преследователями и командой "Тукары Моры", которая в полной боевой готовности повыскакивала на палубу.

Керин выплюнул воду изо рта и закричал:

- Эй, на борту! Киньте канат!

- Вот он где! - завопил один из храмовых стражников. - Есть у кого-нибудь лук?

Другой улегся на самом краю набережной и попытался ударить Керина своим крисом, но самую малость не дотянулся.

Послышался чей-то голос:

- Метни в него саблю!

- Что, потерять мой любимый меч? Не говори глупостей!

- Чем бы в него швырнуть?

Крики становились все громче. Что-то с шумом упало в воду рядом с Керином, обдав его брызгами.

- Не попал! - закричал метальщик.- Выверни еще один! Они кидали в него булыжники, которыми была вымощена набережная. Решив, что будет подвергаться меньшей опасности с другой стороны корабля, Керин попытался обогнуть корабль. В воду плюхнулось еще несколько крупных камней. Один из них по касательной стукнул его по голове, но тюрбан смягчил удар. Стараясь не потерять сознания, юноша удвоил усилия и очутился наконец с другой стороны носа корабля. Когда ему удалось высунуться из воды, он крикнул:

- Канат! Канат сюда!

Наконец конец каната упал в воду рядом с Керином. Он ухватился за него, и матросы благополучно втащили его на палубу. Встав на ноги, юноша увидел дюжину куромонских матросов под предводительством помощника Тогару. Тут же была и Ноджири, надевшая наконец-то свой саронг как положено. Вдоль перил со стороны берега стоял ряд матросов с пиками дальневосточного образца: они оканчивались длинными, слегка изогнутыми лезвиями. Лезвия были достаточно прямыми, чтобы ими можно было колоть, но их ширина и из гиб позволяли наносить и рубящие удары. Матросы вглядывались в стражников и жрецов, толпившихся на набережной, и обменивались с ними ругательствами и угрозами.

- Ты ведь мастер Керин? - вопросительным тоном произнес помощник Тогару.

- Ну да. - Керин закашлялся и сплюнул. - Я надеялся, что вы оставите для нас трап.

- Ты ведь сказал, что вы собираетесь прибыть завтра ночью.

Керин хлопнул себя по лбу:

- Точно! У меня не было возможности сообщить об изменении в наших планах.

- Понятно,- ответил Тогару. А теперь расскажи мне, что стряслось? Клянусь небесной бюрократией, сколько лет плаваю по морю, а ни разу еще не видел, чтобы голая женщина прыгала в полночь с берега на корабль! Эти люди на набережной хотят передать тебя в руки правосудия за похищение этой женщины, которая, как они утверждают, является собственностью храма, да еще за рану, которую ты нанес одному из преследователей.

- Я лишь защищался. Я не сомневаюсь, что ты найдешь часового, который с палубы видел, как этот человек напал на меня. А что касается принцессы Ноджири, то она - родственница Софи, а жрецы собирались ее убить. Кроме того, ты ведь не хотел бы потерять двух пассажиров, которые сполна платят за проезд?

Тогару поклонялся, приветствуя Ноджири и титулуя ее "твое высочество". Затем он позволил себе слегка улыбнуться:

- Я доложу капитану. Пока что вы можете обсушиться в своих каютах. Разумеется, мы этот сброд на борт не пустим - корабль является суверенной территорией Куромона.

Жрецы и стражники постепенно стали расходиться. Тогару приказал одному из палубных матросов, в коротких штанах, проводить пассажиров в каюты. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел пассажиров по лестнице вниз. Керин, уже успевший подобрать свой меч, вместе с Ноджири проследовал за провожатым на пассажирскую палубу.

Матрос зашел в одну из кают и вернулся с зажженной свечой в руке. Затем он отпер большую каюту в конце коридора, зажег бронзовый светильник, висевший под потолком, и с поклонами пригласил пассажиров войти.

Ноджири взглянула на кровать:

- Для двоих ложе тесновато, но я могу и на полу примоститься.

- Ни в коем случае, - сказал Керин, - эта каюта предназначена только для тебя. У меня есть место в каюте номер восемнадцать, которую я делю с отцом Цембеном.

Принцесса была изумлена:

- Но как же это, мастер Керин! Это же совершенно не по правилам! Почему женщина без всякого определенного положения вроде меня будет занимать одна эту великолепную каюту? Неужели я тебе противна? Или от меня дурно пахнет?

- О боги - нет, конечно! Но ты же принцесса...

- О, забудь о том, что я принцесса! - не без раздражения ответила Ноджири. - С тех пор как мой дядя меня продал, я всего лишь простолюдинка самого низшего звания - даже не человек, а просто вещь. В Салиморе ранг женщины соответствует рангу ее семьи. Раз моя семья от меня отказалась, никакого ранга у меня нет. А так как ты забрал меня из храма, куда я добровольно никогда не вернусь, то я твоя собственность, наложница, рабыня все что хочешь.

- Ладно! - сказал Керин. Я никогда не собирался с тобой обращаться иначе, чем... гм... с другом. А могу я вернуть тебе твой ранг, если освобожу тебя?

- Лишь моя семья могла бы снова сделать меня принцессой, а на это надеяться не приходится. Если ты прогонишь меня, любой нахал может меня прибрать к рукам. Таков обычай.

- Что ж, только не рассказывай этого куромонцам. Если они будут считать тебя принцессой, то будут с нами почтительнее.

Керин чихнул.

- Мастер Керин, снимай скорее промокшую одежду, а то простудишься насмерть! - воскликнула Ноджири.

Уже привыкнув к тому, что салиморцы не придают особого значения наготе, Керин начал раздеваться.

- Так что, пожалуйста, никаких этих штучек - "я, твоя рабыня" и так далее. Второй помощник Тогару совершенно серьезно относится к твоему титулу.

- Я буду стараться.

Ноджири энергично растерла Керина полотенцем, висевшим в каюте, и аккуратно сложила его мокрую одежду.

- Я это повешу сушиться.

И она вышла, а юноша уселся на стул.

- Мастер Керин, - послышался визг Белинки, которая голубым огоньком заплясала в свете лампы, - прыгать на корабли по ночам ты явно не очень хорошо выучился. Вспомни, что с тобой было на "Бендуане".

- Незачем об этом вспоминать, - пробурчал Керин.

- Ладно... но вот я замечаю, что ты питаешь сладострастные чувства к госпоже Ноджири.

- Откуда ты знаешь?

- Я не слепа! Ты собираешься, когда она вернется, предложить ей стать твоей наложницей.

- Чушь! Ты же знаешь, что я буду спать в каюте номер семнадцать.

- Без сомнения, но перед тем ты хочешь здесь насладиться объятиями госпожи Ноджири.

- А если и так? - сердито спросил Керин.

- Ты не посмеешь! Я этого не позволю!

- Клянусь медными яйцами Имбала! Кто ты такая, что бы решать, кого мне трахать?

- Дух, исполняющий повеления госпожи Эрвины, - вот кто я! И одно из самых строгих ее приказаний - это сохранять твою невинность для Аделайзы!

- Пусть Аделайза отправляется в холод преисподних! Я буду поступать так, как... ой! - Керин подпрыгнул, хлопнув себя по голой ягодице. Проклятие! Больно ведь!

- А будет еще больнее, если ты попытаешься переспать со своей коричневой варваркой! Ты вполне аппетитная штучка, которую приятно кусать!

- Не такая уж аппетитная, если залезу под одеяло!

- Я и сквозь одеяло жалить могу! Не веришь - завернись во что-нибудь!

Керин был вне себя от ярости. Бормоча проклятия, он завернулся в одеяло. Он и в самом деле наконец-то набрался смелости предложить Ноджири стать - как выразилась Белинка - его наложницей. Ему пришлось потратить не мало усилий, чтобы преодолеть свою застенчивость. Но вмешательство Белинки только подстегнуло его решимость. С другой стороны, он опасался, что в критический момент страх укуса приведет к упадку не только его духа... Если бы он только мог заточить надоедливую эльфицу в бутылку!

Ноджири вернулась и сказала:

- Твоя одежда висит на одном из канатов, которые держат мачту. Мастер Керин, зачем ты завернулся в мое одеяло? Я думала, ты собираешься лечь в постель. Раз эта кровать для двоих слишком узка, почему бы не принести твою койку из другой каюты?

- Гм... но дело в том...

- Что, ты сегодня не хочешь воспользоваться своим за конным правом? Я готова.

Керин не знал, куда деваться от смущения. Он с вожделением глядел на Ноджири... Но ведь если он признается, что Белинке удалось воспрепятствовать исполнению его намерения, это лишь усилит неловкость. Голубой огонек исчез из виду, но ведь эльфица могла просто сделаться невидимой.

Наконец Керин выдавил из себя:

- Ну... гм... понимаешь, есть две причины, моя милая. Во-первых, ты совершенно права - уже очень поздно, а я очень утомился, ползая по волшебному канату, спасая тебя от злых жрецов, сражаясь со стражником, который пытался нас остановить, и плавая в грязной воде вокруг корабля.

- Тебе лучше знать, - ответила принцесса, - но, понаблюдав за твоими подвигами, я уже привыкла считать тебя легендарным героем, не ведающим усталости...

Керин сделал жест рукой:

- Может, так оно и выглядит, но я-то знаю, что давно погиб бы, если бы Элидора не защищала меня своим плащом.

- Что? Кто эта Элидора?

- Наша новарская богиня удачи. Кроме того, легендарный герой не свалился бы в воду и, убегал, не забыл бы захватить с собой волшебный канат. Клунг будет очень горевать из-за этой потери.

- А вторая причина?

- Если мы хотим, чтобы куромонцы и в дальнейшем считали тебя настоящей принцессой, ты должна спать одна, как любая женщина королевской крови.

- Это правда, - согласилась Ноджири, задумчиво хмурясь. - Насколько мне известно, куромонцы придают еще большее значение рангу и социальному положению, чем мой народ. У себя на родине они непрерывно оскорбляют тех, кто ниже их, и заискивают перед высшими, пытаясь таким образом залезть хоть на вершок повыше по общественной лестнице. У них в ходу забавная система простолюдины могут войти в сословие мандаринов, сдав письменные экзамены.

- Это интересный обычай, - подтвердил Керин.

- Возможно. Но поэтому эти люди, надеясь на возвышение, готовы на любые предательства и интриги, лишь бы достичь цели. В нашей стране принадлежность к касте неизменна, поэтому ничего не остается, как примириться со своим положением, - и это обеспечивает большую стабильность.

- На мой взгляд, в обеих системах есть и достоинства, и недостатки, решил Керин. - Но теперь ты понимаешь, почему должна спать одна. Когда обстоятельства позволят, я смогу тебя навещать, но твоя каюта должна принадлежать тебе одной.

Она пожала плечами:

- Как скажешь, мастер Керин. Я рада, что не кажусь тебе уродливой. Раз так, спокойной ночи.

- Спокойной ночи, сударыня... Да, кстати, не знаю, как сказать по-салиморски, по-нашему это зовется "целоваться".

- Не знаю. Что это такое?

- Сейчас увидишь, - сказал Керин и перешел от слов к делу.

Она вытерла рот тыльной стороной руки:

- А что это значит? Это выражение нежности?

- Именно! А у вас как принято?

- Мы тремся носом о щеку любимого.

- Покажи!

Ноджири показала. Кровь Керина закипела; они стояли, Обняв друг друга за плечи, то целуясь, то потираясь носами о щеки, пока Ноджири не взвизгнула:

- Ой! Меня кто-то укусил в спину! Керин вздохнул:

- Это опять Белинка - взбесилась от ревности. Я скоро тебе расскажу, что со мной произошло дома в почему она стала моим духом-хранителем. Что ж, еще раз спокойной ночи. Я верну одеяло.

- Спокойной ночи, мастер Керин. Я вижу, что госпожа Белинка усложнит нам совместную жизнь.

- Боюсь, ты права. А что касается твоей спины, так мы скоро окажемся в более прохладном климате, где ты будешь носить плащ. Я поищу у торговцев. До завтра!

* * *

Керину казалось, что он только что сомкнул веки, а Белинка уже жужжит ему в ухо, и Ноджири трясет за плечо с криком:

- Проснись же, мастер Керин! Люди Пваны снова здесь!

Керин сел, протирая глаза. Он не сразу смог вспомнить, где находится, кто такой Ивана и из-за чего он с ним враждует. Но пока он одевался и прицеплял меч, память вернулась, и он уже полностью стряхнул с себя сон. Отец Цембен мирно похрапывал, несмотря на шум.

На пассажирской палубе стояли и прогуливались, наслаждаясь зрелищем раннего утра, группки куромонских купцов. Когда Керин и Ноджири проходили мимо них, те рассматривали их, не скрывал любопытства, а затем продолжали свои беседы, но уже более оживленно.

Керин взобрался по лестнице на верхнюю палубу. Небо было покрыто серыми тучами. На палубе почему-то собралось немало матросов "Тукары Моры". Юноша заметил на берегу не только Пвану в сопровождении нескольких жрецов и храмовых стражников, но и отряд лучников в униформе лейб-гвардии Софи - алые тюрбаны, куртки и юбки, расшитые золотом. Подальше от корабля Керин увидел и Клунга с Веджо - они держались в стороне от толпы. Трап по-прежнему не был спущен.

Колдун Пвана спорил о чем-то с человеком, которого Керин принял за капитана судна. Хотя тот был не выше юноши, вся фигура капитана - от странной черной лакированной шляпы со шнурком под подбородком до пуговицы из какого-то полудрагоценного камня на длинном шелковом халате, расшитом золотыми извивающимися драконами, - так и дышала сознанием собственной власти. Пвана кричал высоким надтреснутым голосом:

- Но сам Софи приказал мне арестовать эту парочку! Женщина собственность храма, и чужеземец украл ее! А если мой стражник умрет от раны, я подам в суд на убийцу!

- Софи приказал или не Софи, - отвечал капитан, - я не могу тебя допустить на священную территорию Куромонской империи, раз ты собираешься кого-то арестовывать. А, вот он! - воскликнул моряк, заметив Керина, и продолжал по-новарски: - Вот и ты, мастер Керин! Как видишь, из-за твоей принцессы у нас неприятности. Ты можешь мне сказать, почему ты не хочешь сойти вместе с женщиной на берег и объясниться с учителем Пваной?

Керин лихорадочно раздумывал:

- Во-первых, я заплатил за нас обоих.

- Ну, твои деньги я могу вернуть - за вычетом бухгалтерских издержек, разумеется. А еще что?

Керин пытался что-нибудь придумать, но тут с набережной донесся крик Клунга:

- Если ты разрешишь мне подняться на борт, капитан Ямбанг, этот жалкий червь тебе объяснит.

- Я разрешаю, - ответил капитан Ямбанг и хотел добавить что-то еще, но его перебил истошный вопль Пваны:

- Нет, так не годится, славный капитан! Если уж ты позволяешь этой куче падали взойти на твой корабль, то и такую незначительную личность, как я, тоже должен допустить!

- Ну поднимайтесь оба, - решил Ямбанг, - но без всяких там сопровождающих. И никаких магических штучек! Впрочем, наш чародей наложил на корабль защитное заклятие.

Матросы спустили трап и закрепили его. Едва он с шумом ударился о набережную, как Клунг и Пвана одновременно ринулись к нему. Так как трап случайно оказался ближе к Клунгу, дородный Балинпаванг ступил на доски первым. Засеменив слабеющими ногами, Пвана догнал его и закричал:

- Прочь с дороги, шарлатан!

Ширина трапа была едва достаточна для двух человек, идущих рядом, да и то если они двигались медленно и осторожно. Клунг, который был моложе и сильнее, одним толчком скинул Пвану с трапа, и старый колдун с криком плюхнулся в грязную портовую воду.

Капитан Ямбанг выкрикнул приказ, и двое матросов в коротких штанах подтащили к перилам канат. Когда конец каната оказался рядом, Пвана вцепился в него, но, едва матросы стали поднимать колдуна, старческие пальцы ослабли, и Пвана свалился в воду.

Капитан Ямбанг снова отдал какие-то приказания, а за тем сказал Керину:

- По сравнению с другими варварами вы, новарцы, повежливее себя ведете, чем, к примеру, эти дикари джунглей. Много лет тому назад я даже был в вашей стране - плавал туда.

Матросы принесли другой канат с петлей на конце. Когда петлю спустили к нему, Пвана пролез в нее, так что канат обнимал его под мышками. На этот раз матросам удалось вытащить колдуна на палубу.

Едва встав на ноги, Пвана подбежал к капитану:

- Почему ты не защитил меня от этого проходимца? - И он указал пальцем на Клунга, который лишь довольно ухмылялся.- В конце концов, я главный жрец моего божества! И поэтому со мной положено обращаться почтительно.

- Ты - главный жрец? - с неописуемым презрением произнес капитан и фыркнул. - На мой взгляд, вы все - стадо болтливых обезьян, которых кто-то поймал, побрил и научил людей передразнивать!

Пвана бросил взгляд на одного из матросов с пикой в руках, который выразительно посматривал то на острие своего оружия, то на шею старого чародея. Затем Пвана презрительно сплюнул, повернулся и подошел к перилам, чтобы выжать воду из своего саронга.

- Хватит! резко воскликнул капитан. - Довольно времени потеряли, а нам сегодня еще грузиться. Вы оба, колдуны, и вы, юная парочка, следуйте за мной!

Капитан занимал две каюты, отделка которых напоминала каюту Ноджири, но была еще роскошнее. Извивающиеся золотые драконы полностью заполняли пространство стен, а по потолку летали стилизованные летучие мыши и цапли. Стулья, как и тяжелый стол, были массивные, из черного дерева.

Капитан Ямбанг уселся за столом на кресле, чем-то на поминавшем трон. Жестом он пригласил чародеев сесть по разные стороны стола рядом с ним, а Керина и Ноджири - на другом конце. Юноша с удовольствием опустился на настоящий стул, по которому соскучился после недель сидения на полу.

- А теперь, господа,- произнес капитан,- расскажите по очереди о своих претензиях. Начнем с тебя, учитель Пвана.

- Это обыкновенная кража, капитан, - произнес Пвана. - Эта девица на законных основаниях являлась собственностью храма Баутонга. Храму ее подарил ее дядя, владыка Вунамбай, который заменяет ей умерших родителей. Мы могли бы официально потребовать экстрадиции мастера Керина обвинявшегося в крюке и, возможно, убийстве, но готовы удовлетвориться лишь выдачей женщины по имени Ноджири представителям храма. Вам, представляющему здесь его императорское величество, нет никакого смысла удерживать у себя краденую собственность.

- Есть, да еще какой! - вскричал Клунг. - Жрецы храма собирались принести принцессу Ноджири в жертву их демоническому божеству. Законы Салимора не допускают убийства раба или крепостного по желанию хозяина. Сначала должно состояться официальное расследование, которое устанавливает, совершил ли раб что-то такое, за что в самом деле следует подвергнуть его подобному наказанию, - к примеру, не повиновался и не исполнил приказания. Этот закон был принят еще при Софи Мунте...

- ...который правил триста лет тому назад! И его законы давным-давно не применяются на практике! Вот уже более ста лет суды придерживаются мнения, что право убить по желанию своего раба входит в число неотъемлемых прав свободного человека! Не разрешай этому жалкому фигляру...

- Придержи язык, шарлатан! - завопил Клунг.- Уважаемый капитан, этот осужденный уголовник способен извратить смысл любого закона в соответствии со своими потребностями в данную минуту...

- Обманщик! - взвизгнул Пвана. - Я вызываю тебя на магическую дуэль мы сразимся на берегу, жирный надувала!

Оба чародея принялись обмениваться ругательствами и угрозами. Керин спокойно встал, обошел вокруг стола и сказал на ухо капитану Ямбангу:

- Сударь, если бы я мог наедине сказать тебе несколько слов...

Капитан кивнул и произнес, обращаясь к колдунам:

- Я объявляю перерыв на несколько минут, чтобы вы, господа, немного охладили свой пыл.

Слово "господа" он выговорил с непередаваемым оттенком сарказма. Затем он обратился к одному из матросов, стоявших за его стулом, и быстро заговорил на своем языке, а потом повернулся к собравшимся и объявил:

- Я отдал приказ матросам швырнуть вас обоих за борт, в случае если повторятся подобные дискуссии, - а выплыве те вы или потонете, меня не касается. Следуй за мной, мастер Керин.

Капитан привел юношу в свою спальню и закрыл за собой дверь:

- Ну, молодой варвар, а что ты скажешь?

- Ты слышал соображения за и против. Каковы твои намерения?

- Честно говоря, я должен вернуть женщину этим негодяям из храма. Они преследовали вас по горячим следам, когда она укрылась на корабле, и при таких условиях договоры между его императорским величеством и Софи требуют возвращения похищенной собственности. Она ведь тебе, кажется, не жена, а то куромонские законы строго воспрещают разбивать семью. Поэтому, если куромонец оказывается виновен в тяжком преступлении, его супруге тоже отрубают голову.

- А если бы принцесса Ноджири была моей женой, ты вместе с ней отдал бы меня людям Пваны?

Ямбанг едва не засмеялся, однако сделать это не позволило никогда не покидавшее его чувство собственного исключительного достоинства:

- Нет, юноша. Эта личность так же приняла бы ее под свое покровительство, как и тебя.

Керин напряженно раздумывал, пока капитан не двинулся к двери, чтобы выйти. Тогда он решился:

- Капитан, я слышал, что у некоторых народов командиры кораблей могут сочетать людей браком. Ау вас, куромонцев?

По важному лицу Ямбанга пробежала легкая тень улыбки.

- В данном случае это невозможно, потому что ни один из вас не является подданным его императорского величества.

- В моей каюте спит отец Цембен, жрец Джинтерасы. Он мог бы нас обвенчать?

- Думаю, что произнести положенные фразы он мог бы. Хотя без торжественной процессии, шествующей от дома не весты к дому жениха, без письменного договора, без обмена подарками между родителями брачующихся, без предсказаний прорицателя и других церемоний такой союз будет считаться браком самого низкого уровня, ненамного отличающимся от простого сожительства.

- Можно мне отлучиться на минуту, капитан?

- Если только ты не попытаешься покинуть судно, прежде чем я приму окончательное решение по этому вопросу.

Пвана и Клунг продолжали проклинать друг друга. Керин прикоснулся к плечу Ноджири и знаком пригласил ее следовать за ним. На палубе он увидел Цембена, который наблюдал, опершись о перила, как матросы загружают корабль.

- Отец Цембен, ты можешь немедленно обвенчать со мной принцессу Ноджири?

- Но... гм... пожалуй, сын мой, если ты настаиваешь, хотя это не совсем по правилам. А она согласна?

- Да, со всей охотой, - ответила Ноджири.

- Тогда возьмитесь за руки и повторяйте за мной..., ой! - Невысокий жрец подпрыгнул на месте и хлопнул себя рукой по плечу. - Меня что-то ужалило!

Ноджири тоже вскрикнула от боли и схватилась за бок, а Керин почувствовал укол Белинки у колена.

Белинка, - закричал он, - во имя семи преисподних, что ты вытворяешь?

- Берегу твою девственность для Аделайзы! - пропела эльфица, танцуя, будто большое полупрозрачное насекомое.

- Но это необходимо, чтобы спасти жизнь Ноджири!

- Мне нет никакого дела до твоей коричневой варварки! - завизжала Белинка. - Я знаю свой долг!

- Ах так! - сказал Керин. - Ноджири, побудь пока с отцом Цембеном.

Он убежал в капитанскую каюту и сразу же вернулся. За ним по пятам переваливался утиной походкой дородный Клунг. Юноша обратился к Балинпавангу:

- Моя эльфица опять мне досаждает. Пожалуйста, при кажи своему ханту прогнать ее! Пусть он ее преследует, соблазняет, бьет - что угодно, лишь бы она нас оставила в покое на некоторое время!

Круглое лицо Клунга все пошло складками от улыбки, а косые глаза как будто вовсе спрятались меж век:

- Эге! Я вижу, ты готов на самые отчаянные меры, лишь бы вырвать свою принцессу из когтей Пваны. Не мне смущать тебя восхвалением холостой жизни. Эй, Сенду! Сюда, да поторопись!

Клунг забормотал что-то, обращаясь к невидимому существу. Керин услышал удаляющийся визг:

- Ах ты, безжалостное чудовище! Я с тобой рассчитаюсь... Голос Белинки затих, будто писк улетевшего насекомого. Керин сказал:

- Отлично. Продолжай, отец Цембен!

Жрец вложил правую руку Ноджири в левую руку Керина и затрещал по-куромонски. Юноша смог уловить лишь несколько знакомых слов в этом потоке звуков. Затем Цембен протянул к нему свою руку ладонью вверх.

- Сколько ему заплатить? - спросил Керин у Клунга по-новарски.

- Одна кортольская крона была бы вполне щедрым вознаграждением.

Вытаскивая монету из пояса, Керин спросил Клунга:

- А что происходило внизу, пока я лез по канату на верх?

Сначала Пвана приказал фантому удалиться. Когда тот отказался, Пвана подал знак часовому, и тот взмахнул крисом, но лезвие просвистело сквозь тело твоего двойника, как сквозь дым. Потом фантом бросился бежать, как я ему приказывал, а вся компания - за ним. Кроме Пваны - он первый сообразил, что это бестелесный призрак. Я с трудом удерживался от смеха, наблюдал погоню. Эх, жаль, что ты не мог на все это полюбоваться!

- Да у меня в ту минуту было полно других дел, ответил Керин.

* * *

Пвана спустился по трапу. Ступив на берег, он потряс в воздухе своим костистым кулаком в сторону "Тукары Моры" и прокаркал:

- Я нашлю на вас демона ветра, который потопит корабль! Я покажу вам, как противиться воле могущественного Баутонга!

Клунг похлопал Керина по плечу:

- Прощай, парень; надеюсь, что твоя семейная жизнь будет счастливее моей. Не забывай о нашем договоре!

Когда Клунг удалился, капитан Ямбанг сказал:

- Что ж, мастер Керин, эта личность надеется, что твое присутствие на борту не вызовет дальнейших неприятностей. Я приказал матросам перенести твои пожитки из каюты номер восемнадцать в каюту номер два.

Керин выпучил глаза: так далеко его планы не заходили. Было невозможно понять, что именно выражает лицо Ноджири, но она не казалась ни удивленной, ни растерянной. Когда капитан Ямбанг отошел, она сказала:

- Ты не хочешь проследить, чтобы они правильно сложили твои вещи?

- Да-да, разумеется, ответил Керин смущенно.

Они спустились на пассажирскую палубу и вошли в каюту номер два. После долгого молчания Ноджири, стоявшая у кровати, спросила:

- Что же ты медлишь, повелитель?

- Гм... - промычал Керин. - Неужели ты любишь меня, принцесса?

Та удивленно нахмурилась:

- Ну конечно. Но какое это имеет отношение к твоим супружеским правам?

- В моей родной Кортолии, любовь считается главной причиной брака.

- Какая отсталая, варварская страна! - вскричала она. - Смысл брака в том, чтобы скрепить узы родства, объединить капитал и создать стабильную семейную ячейку. Такие соображения - гораздо более прочное основание для брачного со юза, чем простое половое влечение.

- Мне такой взгляд кажется ужасно циничным и расчетливым.

- И что ж из этого? Если бы люди действовали в большей степени по велению разума и в меньшей под влиянием мгновенно меняющихся прихотей, половина проблем этого мира была бы решена. Разумеется,- задумчиво прибавила она,- если какая-нибудь пара много лет живет в согласии, они в конце концов могут проникнуться друг к другу чем-то вроде "любви" о которой ты говоришь. В нашем же случае... у меня нет ни семьи, ни имущества. Я ничего не знаю о твоих родственниках - и в любом случае они отсюда далеко. Поэтому, мой повелитель, ты оказал мне великую милость, взяв в жены ничтожную рабыню. Не сомневайся в моей признательности.

- Я всегда стараюсь помогать друзьям, - пробормотал Керин. - Но мне не хотелось бы воспользоваться преимуществами моего положения...

- Понять не могу, о чем ты говоришь. Я твоя жена, разве нет? Так о чем раздумывать? Было бы неприлично мной пренебрегать. Позволь мне заметить, что, если мы не воспользуемся теперешним отсутствием твоего духа-хранителя, близость может оказаться затруднена впоследствии.

- Я боюсь, что твои... гм... несчастья сделали для тебя отвратительной даже мысль об этом...

- Эти воспоминания уже развеялись, и в любом случае я всегда готова выполнить свой долг. Приступим же к делу!

Керин ухмыльнулся:

- Вот молодец!

* * *

Когда новобрачные стали одеваться, Керин сказал:

- Извини, принцесса, что я не доставил тебе большего удовольствия. Мне не хватает практики.

- У тебя ее давно не было?

Керин почувствовал, что краснеет:

- По правде говоря, это со мной случилось в первый раз.

- Удивительно! У вас, круглоглазых, должно быть, есть какое-то странное табу... Жаль, что я о себе не могу сказать то же самое. Так что тебе нечего извиняться. Никто не ждет от мужчины, что он будет доставлять удовольствие своей жене, - а ты вел себя с большей нежностью, чем пираты. Тебе просто не хватает опыта...

Тоненький голосок прервал ее речь:

- Мастер Керин! Эй, мастер Керин!

- Что, Белинка?

- Что ты делаешь? Похоже, ты все-таки собираешься предаться скотскому блуду со своей варваркой, несмотря ни на что!

- Белинка, - решительным тоном произнес юноша, - мы с принцессой Ноджири - муж и жена. Поэтому если мы...

- Ах ты, гнусная тварь! Едва я отвернулась, ты за моей спиной разбиваешь сердце несчастной Аделайзы! Как ты можешь быть столь жестоким?

- Пришлось, чтобы спасти жизнь Ноджири.

- Ну, ты прогадал! Все равно я по крайней мере не допущу, чтобы ты удовлетворял свою скотскую похоть.

Солнце уже садилось, когда пришел Веджо и принес корзину, с которой Керин направился в каюту Ноджири. Встретив его на палубе, казначей Зуммо сказал:

- А, эта личность видит, что ты предусмотрительно готовишься к плаванию... Можно мне посмотреть, что там в корзине, - убедиться, что нет контрабанды.

Юноша открыл корзину, и его глазам представилась масса экзотической еды: маленькие пирожки, горшочки с вареньями и тому подобное.

Зуммо тихонько присвистнул:

- Ты должен обладать невероятным аппетитом, мастер Керин, а ты ведь вроде не толст.

- Это почему?

- Мы придем в Котейки через девять-десять дней. Мне кажется, тут еды на месяц хватит.

- Да? Но ведь это и для меня, и для принцессы Ноджири.

- В самом деле? Разве ты не знаешь, что она будет столоваться вместе с женами офицеров, из уважения к ее рангу. Уверяю тебя, меню у нее будет отличное.

- Благодарю, а я где буду питаться?

- За общим столом, в обществе купцов. Я понимаю, тут есть некоторое несоответствие, так как обычно положение мужа выше положения жены, будь она хоть королевской крови, - но таковы правила торгового флота. Кстати, о рангах: благородному куромонскому лицу не пристало носить какие бы то ни было грузы. Ты можешь этого не знать - ты ведь из варварской страны, но я готов помочь тебе ознакомиться с хорошими манерами Куромона. Поэтому позволь мне кликнуть матроса, чтобы он отнес твою корзину.

Он обратился к помощнику боцмана, который, в свою очередь, отправил палубного матроса найти кого-нибудь, кто был ничем не занят в ту минуту.

Керин, начинавший уже с грустью вспоминать свободные нравы "Яркой Рыбки", спросил у офицера:

- А где бы я столовался, если бы был королевского ранга?

- Хоть ты и чужеземный дьявол, ты был бы приравнен по рангу к младшим офицерам. А так ты просто чужеземец среднего класса.

- Моя мать утверждает, что я двоюродный брат кортольского короля Фридвала в десятом или одиннадцатом колене.

Зуммо ухмыльнулся:

- Увы, это недостаточно близкое родство. Если разбирать генеалогии вплоть до седой древности, мы все, несомненно, окажемся родственниками, так как произошли от одной и той же первой пары людей, которую Джинтераса создала из пяти элементов - земли, дерева, металла, огня и воды. Но гармоническое общественное устройство требует соблюдения четко определенных правил.

За ужином купцы не обращали на Керина никакого внимания, пока он не приступил к своей чашке риса. Неловко вылавливая палочками по одной рисине, он заметил, что лица сотрапезников стали вдруг странно-напряженными. Он не понимал, в чем дело, пока не сообразил, что купцы просто старались сдержать рвущийся наружу смех.

- Валяйте, смейтесь, - добродушно произнес Керин. - У меня на родине считают, что смех способствует пищеварению.

Не в силах долее сдерживаться, купцы разразились безудержным хохотом. Один из них наконец смог выговорить:

- Смотри, как я ем, уважаемый варвар!

Он взял небольшую чашку, прижал к подбородку и принялся заталкивать рис себе в рот палочками, которые держал довольно близко одну к другой, но так, чтобы они не соприкасались. После нескольких неудачных попыток Керину удалось неплохо повторить упражнение. Купец похвалил его:

- Эта личность счастлива видеть, что чужеземец обучается цивилизованному поведению.

Следующие несколько дней прошли тихо и мирно, если не считать грозных физиономий храмовых стражников на набережной. Керин спокойно занимался куромонским с Цембеном, упражнялся в фехтовании мечом, обменивался любезностями с офицерами, смотрел, как управляются матросы с грузами, и заходил к Ноджири в каюту, чтобы заниматься любовью. После одного из таких визитов он спросил:

- Дорогая, я на этот раз лучше справился с делом?

- Намного, мой повелитель. Правда, мне даже стало нравиться - я думала, такого никогда не будет.

Керин заканчивал ужинать в обществе купцов, когда к нему подошел матрос, коснулся его плеча и поманил за собой. Проследовав за ним на верхнюю палубу, юноша встретил второго помощника капитана Тогару, который сказал ему:

- Мастер Керин, чародей Пвана желает видеть тебя. Пвана стоял на набережной, а на палубе у перил, с пиками наготове, стояли четверо матросов.

Керин крикнул:

- Ну, сударь, чего ты хочешь?

- Даю тебе последний шанс, - сказал Пвана. - Или отправь девку на берег, а, вот и она! - или я за ней пришлю демона Пятого Плана. Против такой твари ты бессилен.

- Ты имеешь в виду такое красное чудище с крыльями, как у летучей мыши?

- Да-да, именно такое.

- Это ведь они, кажется, никогда не показываются при солнечном свете, потому что им от него плохо делается?

- Вот поэтому-то я и подождал, пока солнце не начнет садиться. Про свой меч можешь забыть - их тела настолько плотные, что ты ее даже поцарапать не сможешь.

Керин немного вытащил меч из ножен. Он сказал Ноджири, которая подошла и встала рядом с ним:

- Дорогая, иди в каюту и запрись! Да побыстрей! Не спорь! Он с силой повернул ее за плечи и слегка подтолкнул, затем крикнул Пване:

- Ладно, учитель! Зови свое чудище!

Но на самом деле он вовсе не чувствовал себя таким храбрецом, каким старался казаться на словах. Погибать ему не хотелось - но не мог же он покориться и без сопротивления позволить демону унести его жену!

- Ну держись, легкомысленный мальчишка! - проскрежетал Пвана. - Схвати ее, Угфул!

В воздухе послышался шум хлопающих крыльев; они подняли ветер, от которого шевельнулись волосы юноши. Взглянув вверх, он увидел демона Пятого Плана на фоне темнеющего неба. Его контуры слабо обрисовывались в свете фонариков, развешанных на корабле. Когда чудище приблизилось, Керин разглядел существо, формой тела и ростом примерно похожее на человека, несущегося на огромных крыльях. Кожа демона была ярко-красного цвета; никаких наружных половых органов у него не было, а на всех конечностях были когти, как у хищных птиц.

Четверо матросов тоже заметили чудище. Все они сразу отчаянно завопили, выронили пики и бросились бежать.

Описав несколько кругов над кораблем, демон спланировал пониже, в направлении люка на носу корабля, в который спустились матросы и Ноджири. Керин подобрал пику и побежал к люку. Ему удалось чуть-чуть опередить демона. Сжав в руках оружие, юноша ткнул изогнутым острием в бок чудища. Раздался звук приглушенного удара; лезвие уперлось в кожу, но не проткнуло ее - будто тупой меч ударил по обтянутой кожей кирасе.

- Уфф! - заревел демон. - Больно! Уйди прочь, парень, и не мешай мне выполнять свой долг!

- Я выполняю свой! - крикнул Керин.

Демон попытался обойти юношу, но тот изловчился и снова ткнул его пикой - на этот раз в горло.

- Гха! - заревело чудище. - Я же тебе сказал - прекрати! Ты разве не знаешь, что я - могучий Угфул! Я могу разорвать тебя на куски! И разорву, если будешь мешать.

- Сначала попробуй поймай меня,- ответил Керин и еще раз ударил Угфула - на этот раз в брюхо; от боли чудище заскрежетало зубами.

Демон попытался ухватиться за древко пики, но, так как реакция у него была хуже, чем у подвижного человека, Керин успел отвести оружие от его лап.

Демон несколько раз повторил свою попытку, но Керин все время опережал его. На берегу надрывался Пвана, выкрикивая надтреснутым голосом приказы и советы. Наконец чародей завопил:

- Дематериализуйся, глупец, и вернись на этот План прямо в каюту женщины!

- Вот как? - произнес демон. - Как же мне это не пришло в голову!

Угфул шагнул назад, обернулся на месте и стал кружиться все быстрее и быстрее, пока не исчез из виду, оставив после себя лишь воздушный вихрь.

Пока Керин раздумывал, что предпринять, он услышал приглушенный визг, донесшийся из люка. Вскоре у лестницы показался Угфул, крепко державший Ноджири в своих лапах; принцесса кричала и колотила демона кулаками.

- Клянусь небесной бюрократией,- сказал казначей Зуммо, подбежав к Керину с обнаженной саблей в руке,- ты, видно, привык вести жизнь, полную приключений! Что случилось?

- Демон, служащий Пване, - ответил юноша, - прилетел, чтобы похитить мою жену. Если ты запрешь люк на корме, он окажется запертым на пассажирской палубе!

- Но к чему на корабле пленный демон?

- Иди и запри люк без рассуждений, - заорал Керин, - если не хочешь лишиться пассажиров, которые хорошо платят! Да приведи корабельного волшебника - я слышал, у вас такой есть!

- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь,- пробурчал казначей недовольно, однако отправился исполнять просьбы Керина. У люка на корме он накричал на матросов, которые высунули головы из-под палубы и наблюдали за сражением. Два матроса выскочили на палубу, закрыли люк. После этого Зуммо скрылся в кабине на корме, из окон которой за битвой следили офицеры.

Как только чудище начало подниматься по лестнице, Керин наставил на него пику. Демон поднял над головой Ноджири, чтобы использовать ее в качестве живого щита, но в результате выпустил ее из лап, едва не уронив. Он успел схватить ее за руку; послышался шум рвущейся ткани. С берега донесся визг Пваны:

- С девушкой ничего плохого не делай! Она мне нужна невредимой!

По-прежнему удерживая девушку обеими лапами, чудище опять полезло вверх по лестнице. Керин ткнул пикой в открытую пасть монстра. Он изо всех сил налег на древко, стараясь загнать острие во внутренности чудища. Демон высвободил одну лапу, схватил пику и оттолкнул ее вверх, но ему тут же пришлось выпустить оружие, чтобы не дать Ноджири выцарапать ему глаза. Угфул фыркал и отплевывался.

- Проклятие на вас! - пробормотал он наконец. - Вы меня больно исцарапали! Мастер Керин, пожалуйста, отойди в сторонку и дай мне выполнить мое задание. Ты пытаешься воспрепятствовать неизбежному.

- А это мы посмотрим, - ответил Керин. - Отпусти принцессу, и я выпущу тебя на палубу.

Демон захныкал:

- Но я не могу, сударь! Это ведь будет нарушением приказа моего хозяина!

- Что ж, тебе не повезло. Если нужно будет, я простою здесь всю ночь. А когда солнце взойдет - ну сам знаешь, что с тобой будет.

- Если ты меня не выпустишь, я твою девку на куски разорву!

- Но ты и этого не посмеешь сделать - Пвана ведь приказал тебе доставить ее в целости и сохранности.

- Ты злой, жестокий смертный! Вот так оно всегда. С вами, жителями Первого Плана, только свяжись - вы заставляете нас покидать наш родной план и безвозмездно вам служить. Вы вынуждаете нас совершать такие вещи, какие дома нам и в голову бы не пришли.

Может быть, это была лишь игра света, но Керин был уверен, что увидел две слезинки, катившиеся по щекам чудища.

- Не осуждай меня, - сказал Керин. - Я ведь не приказывал тебе похитить мою жену! Отпусти ее по-хорошему и иди своей дорогой - и рассуждать тут больше не о чем.

- Но я не могу... - И тут, воспользовавшись тем, что Керин на какое-то мгновение утратил бдительность, демон неожиданно рванулся вверх по лестнице.

Юноша все-таки успел наставить пику на безволосый череп чудища и ударил изо всех сил. Он почувствовал, как острие входит в неподатливую плоть. Угфул отступил вниз, пошатываясь; кровь, казавшаяся черной в полутьме, лилась по алой коже из маленькой ранки на макушке.

- Будь ты проклят, омерзительная слизь! - заревел монстр. - Ты уже второй раз ранишь меня! Я отомщу!

Керин не стал отвечать. Противники по-прежнему стояли друг перед другом - демон ругался, угрожал и хныкал. Офицеры и матросы осторожно подошли поближе к юноше. Они с ужасом смотрели на происходящее, бормотали слова ободрения и давали советы. Казначей Зуммо сказал Керину, что Кушингу, корабельный колдун, сошел на берег и ничем не сможет помочь в борьбе с Угфулом, пока не вернется.

Юноша зевнул; было уже далеко за полночь, а Угфул все еще стоял внизу, крепко удерживая Ноджири одной лапой. Он выжидал подходящий момент, чтобы метнуться вверх.

- Взгляни мне в глаза, смертный, - произнес демон своим булькающим горловым голосом, покачиваясь из стороны в сторону, - ты засыпаешь... засыпаешь... засыпаешь... Вскоре твои веки сами собой сомкнутся... Спи... спи... спи...

Керин почувствовал, что дремота охватывает его. Он стряхнул с себя сон, резко мотнув головой, и крикнул:

- Прекрати!

- Спи... спи... спи... Перестань бороться, отдайся сладкому сну... Спи... спи...

- Что здесь происходит? - услышал Керин знакомый голос Балинпаванга Клунга. - А, вижу: ты поймал одного из слуг Пваны.

- Но я не могу вечно его удерживать, - сказал юноша, - а если я его выпущу, он утащит Ноджири в храм Баутонга. Корабельный колдун ушел и помочь не может. Ты можешь чарами прогнать демона обратно на его план?

- Нет, мастер Керин. Это может сделать лишь его хозяин, проклятый Пвана.

- Я не пускал его, когда он пытался спуститься по лестнице. Тогда он дематериализовался и снова возник уже в каюте Ноджири. Почему он не может и ее унести таким же образом?

- Потому что только сам способен проходить сквозь стены, но не может дематериализовать твою принцессу, чтобы унести с собой.

- Я слышал, что эти твари боятся солнечного света.

- У демонов Пятого Плана на него, как говорят профессионалы, аллергия, - изрек Клунг.

- Значит, если я не засну до утра и продержу его до рассвета, то смогу с ним договориться. Обещаю, что выпущу его до рассвета, если он оставит в покое Ноджири. Но только...

- У меня с собой как раз то, что тебе нужно, - сказал Клунг и достал откуда-то из саронга фляжку. - Пей.

Керин осторожно приложил фляжку ко рту и отпил немного. Жидкость была чуть теплой и слегка горьковатой.

- Что это? - спросил юноша. - Волшебный напиток?

- Нет. Называется это питье кахва. Это что-то вроде киселя из ягод кустарника, который растет в Макробии, далеко на юге. Такой кисель на некоторое время прогоняет сон. Я беру с собой фляжку, когда отправляюсь на собрания моей Гильдии, - там часто смертельно скучно бывает, если начинаются споры о правилах приема в Гильдию, взносах и изменениях в уставе.

- А как ты здесь оказался?

- Это я его позвала, - раздался тоненький голосок Белинки. - Заметив, что ты в опасности, я полетела к его дому, но Клунга не было - он председательствовал на собрании магов. Едва он вернулся, я ему рассказала, в какую ты попал беду. Хотя я больше тебе не служу, я не могла допустить, чтобы ты погиб. А теперь прощай навсегда!

- Спасибо тебе! А где же Пвана?

- Этот негодяй старше нас, - ответил Клунг, - и не может обходиться без сна. Он как раз уходил, когда я взошел на корабль.

- Мой брат Джориан мне рассказывал, что один профессор в Оттоманской Академии утверждает, что демонов Пятого Плана не существует. Он говорит, что существа такого роста и веса не в состоянии летать, потому что мускулы животных не обладают достаточной силой, чтобы приводить в движение крылья подобного размера. А я ведь видел, как мастер Угфул подлетел к кораблю!

- Сюда бы твоего профессора - пусть повоевал бы с мастером Угфулом! сказал Клунг. - Существа Пятого Плана состоят из более плотного вещества, нежели мы, - ты в этом уже убедился. Поэтому и мускулы у них при тех же размерах гораздо мощнее.

Керин зевнул:

- А можно мне еще отхлебнуть? Я даже с этим киселем хочу спать.

Потянулись долгие часы: Керин стоял на своем посту, а Клунг, скрестив ноги, сидел на палубе. Они отгоняли сон, рассказывая друг другу разные истории. Керин рассказал некоторые из тех, которыми развлекал пиратов Малго. Потом он сказал:

- Учитель, я никогда и подумать не мог, что подобная схватка может быть томительно-скучной... Обычно считается, что уж монотонными-то такие бои никак нельзя назвать.

- А какими же еще им быть?

- Я должен был бы отчаянно драться с головорезами Пваны, защищая свою жизнь, а ты тем временем произнес бы мощное заклятие, которое заставило бы Угфула с треском сгинуть.

Клунг засмеялся:

- Дитя мое, подвиги часто требуют утомительного высматривания и выжидания. - Он взглянул на небо. - Если я не ошибаюсь, появился первый предрассветный проблеск - зодиакальный свет, как его называют астрологи. А это значит, что и рассвет скоро. - Волшебник крикнул в люк: - Эй, мастер Угфул, я уже увидел предвестник рассвета на востоке. Может, тебе лучше отсюда убраться, пока еще возможно?

Демон прорычал что-то неразборчивое насчет коварных жителей Первого Плана. Затем снизу донесся резкий звук вроде "флоомп!". Керин услышал голос Ноджири:

- Повелитель! Керин! Он исчез!

- Что? Что такое?

- После слов учителя Клунга чудище опустило меня на пол, закрутилось на месте - все быстрее и быстрее - и исчезло! Оно меня слегка поцарапало когтями.

- Дорогая моя, - воскликнул Керин, - я сейчас спущусь...

- Погоди, сначала мне срочно нужно недолго побыть в каюте без свидетелей.

- Пожалуй, и мне тоже... - ответил юноша и повернулся к Клунгу. Думаю, ради такого случая на нас не рассердятся, если мы облегчимся через перила.

Весь следующий день Керин напряженно оглядывал набережную, не без страха ожидая следующего нападения. До середины дня ровным счетом ничего не произошло, и он отправил Белинку (которая по-прежнему держалась неподалеку, несмотря на торжественное прощание) на берег к Клунгу - разузнать, что случилось. Она вернулась через час; танец ее голубого светящегося пятнышка сопровождался звонким хихиканьем.

- Учитель Пвана, - сообщила она, - непременно атаковал бы тебя и твою варварскую жену каким-нибудь другим способом, но сегодня он представляет Софи чародея из Мальвании, который, как он утверждает, может обеспечить члену повелителя твердость, необходимую для исполнения его многотрудного долга. Ходят слухи, что его величество обещал не только жениться на одной из дочерей Пваны, но и сделать ее своей женой номер один. Ради такого случая даже мстительный Пвана готов оставить в покое своих врагов. Кроме того, если мальванское заклятие сработает, ему будет незачем приносить в жертву твою варварку. А теперь прощай навеки!

- Одно только слово, Белинка. Ты уже в третий раз со мной навсегда прощаешься, но до сих пор ты все-таки возвращалась.

- Первый раз - чтобы спасти тебя от Угфула; второй раз - потому что забыла захватить платье, которое ты мне подарил. Ты не мог бы оставить его в каюте на виду?

- Я тебе его здесь отдам, - сказал Керин, доставая из кошелька кусочек ткани. - Я хотел отдать его Сенду для передачи тебе. Но неужели на этот раз ты простилась по-настоящему?

- На этот раз - по-настоящему, мастер Керин. Я решила передохнуть в Салиморе, чтобы набраться сил для длинного полета в родную Кортолию. Кроме того, оказалось, что у нас с милым Сенду много общего... Так что когда корабль отчалит, ты поплывешь без меня. Постарайся больше не падать за борт! - И голубой огонек унесся прочь.

Слегка успокоенный, Керин все-таки бросал время от времени подозрительные взгляды на набережную, а тем временем Цембен старался привлечь его внимание к куромонским вспомогательным глаголам. Когда солнце зашло, появился Балинпаванг и спросил:

- Как дела, дитя мое?

Керин рассказал о том, что сообщила Белинка.

- А теперь мне пора, - сказал Клунг, выслушав юношу. - Завтра ко мне должен прийти состоятельный клиент, так что мне уже не удастся с тобой попрощаться. Не рискуй понапрасну - и не забывай наш договор!

* * *

Утром "Тукара Мора" покинула порт под аккомпанемент барабанов, гонгов, громких команд и скрип снастей.

Один за другим матросы поднимали большие коричневые люгерные паруса, медленно выбирая канаты.

Выйдя в море, "Тукара Мора" повернула и пошла к северо-западу вдоль побережья Амбока. Весь день корабль упрямо стремился вперед; земля едва виднелась вдали по правому борту. Когда Керин поднялся на палубу после ужина, он увидел, что судно идет все тем же курсом. Свет полумесяца облегчал ночную навигацию.

На следующий день рано утром корабль миновал последний мыс Амбока и повернул на северо-восток. Керин смотрел во все глаза, пытаясь научиться управлять судном. Группа офицеров, которые выделялись своими круглыми черными шапочками, собралась на зюйдвестке. Среди них был и маленький сухонький куромонец, которого юный путешественник увидел впервые. Двое матросов принесли тяжелый ящик с ручками.

- Отец Цембен, кто такой этот старичок? - спросил Керин.

- Это корабельный чародей, уважаемый Кушингу. Его задача - защитить корабль от магии враждебных волшебников - вроде того, что наслал на тебя демона.

- Ну, тогда я от него не много пользы увидел, - пробурчал юноша.

- Увы! В тот момент он находился на берегу, предаваясь единственному своему пороку - страсти к азартным играм.

- Неужели находятся люди в здравом уме, которые соглашаются играть с волшебниками? При помощи самого простого заклинания они могут управлять костями, или рулеткой, или...

- Содержатели игорных домов принимают меры предосторожности. Некоторые в доле с магами, а уж те накладывают на помещение защитное заклятие; другие нанимают у павангов их духов, чтобы они поднимали тревогу, если игроки прибегают к чародейству.

- А мастер Кушингу и навигацией тоже занимается?

- Да.

- Я должен увидеть, как он это делает, - пробормотал Керин и направился к зюйдвестке. Но на полпути дорогу заградили два дюжих матроса с пиками. Они наставили их на юношу и закричали:

- Назад! Уходи!

- Я просто хочу посмотреть... - начал было Керин, но часовые не слушали, а только с удвоенной энергией размахивали пиками и кричали.

Цембен потянул юношу за рукав:

- Не пытайся проникнуть в тайны империи! За меньшие проступки люди лишаются головы.

Керин сделал несколько шагов назад, пока матросы не поставили свои пики на палубу, хотя и продолжали свирепо сверкать глазами. Через некоторое время "Тукара Мора" проходила мимо группы островков. Из-за одного показалась стайка каноэ. Некоторые были почти такой же длины, как и "Тукара Мора". Десятки смуглых гребцов заставляли лодки быстро двигаться вперед. На корабле раздались удары гонга, засвистели свистки. Матросы выстроились у перил, выставив пики в сторону лодок. При виде стальной щетины каноэ развернулись и пропали из виду.

- Пираты с Нинтавы, - объяснил отец Цембен. - Об этом острове дурная слава ходит.

Несколько дней прошли совершенно спокойно. Каждый полдень одни и те же офицеры и матросы приносили невысокому колдуну таинственный сундук, чего-то дожидались и уходили. Керин упражнялся в фехтовании, любовался китами и летучими рыбами и наслаждался обществом Ноджири. Они уже достаточно хорошо знали друг друга, чтобы угадывать мысли другого. Когда юноша рассказал принцессе подробности своего договора с Клунгом, она сказала:

- Провести год в Кватне в качестве раба у такого добродушного хозяина, как Клунг, - это не так уж и страшно.

- Для тебя, может, и нестрашно, а у меня есть свои планы. Вдобавок семья и дело ждут меня в Новарии. Я обязан вернуться. Кроме того, если мы будем жить в Кватне, кто знает, что может задумать этот чертов Пвана?

- Это правда.

- Если бы я мог только взглянуть, чем они занимаются на зюйдвестке... это уже было бы кое-что. А вот если бы я прикрепил зеркало к мачте под определенным углом...

И они принялись обсуждать, не сможет ли Керин, прицепив зеркало к мачте, для виду заниматься перед ним фехтованием, а на самом деле подглядывать за офицерами на зюйдвестке? Ноджири считала, что зеркало будет мешать поднятию и спусканию паруса,- и уже только поэтому офицеры ни за что не позволят его повесить, даже если и не догадаются о его истинном предназначении. Юноша возражал, спор становился все жарче, и наконец Керин встал и сказал сердито:

- Мне кажется, лучше я отыщу Цембена и поучусь куромонскому.

Он ушел, однако уже после обеда спустился в каюту Ноджири. Переминаясь с ноги на ногу и не сводя глаз с башмаков, как провинившийся школьник, Керин пробормотал, что просит извинить его за вспышку.

- О, забудь об этом! - воскликнула Ноджири, обнимая его. - Салиморский муж избил бы меня, если бы я осмелилась с ним спорить, и никогда не признался бы, что был не прав. Ты настолько привлекательнее всех мужчин моей родины, что я только удивляюсь, почему наши девушки не переселяются на запад в поисках мужей.

- Я не уверен, что все новарцы похожи на меня, - сказал Керин. - Я просто во всем стараюсь на ощупь, путем проб и ошибок добиваться лучшего.

Поцелуи перешли в другие ласки, после чего Ноджири сказала:

- Мой повелитель, с каждым днем ты все искуснее в этих развлечениях. Это тебе надо было бы иметь тысячу жен, а не глупому Софи!

Керин самодовольно ухмыльнулся и начал одеваться.

- Спасибо за комплимент, но уж лучше мне научиться сначала ублажать одну жену, прежде чем приступать к целой толпе. И кстати, дорогая моя, хотя мне и очень хотелось бы, чтобы у нас были дети, разумнее подождать, пока мы вернемся домой. Ты пользовалась противозачаточным заклятием?

- Конечно. Видишь, я предугадываю твои желания.

- И довольно часто, как я замечаю - ответил Керин, вешая на шею мешочек Рао.

- Что это, повелитель? - спросила Ноджири. - Защитный амулет?

- Не совсем, - сказал юноша и нахмурился. - Впрочем, лучше тебе рассказать - мне нужен твой совет.

И он рассказал о мальванце Рао и о послании, которое тот должен был вручить при дворе Куромона. Рассказал он и о том, как в Эккандере Рао передал ему мешочек, а затем исчез.

- Можно мне взглянуть? - спросила она. Повертев мешочек в руках, она сказала: - Внутри - сложенная бумага, обернутая в шелк.

- На острове Пвана вскрыл послание, а потом снова запечатал, - сказал Керин. - По его словам, это инструкция по изготовлению какого-то волшебного веера. Я из-за этой штуки тревожусь - кто знает, что из этого выйдет? Но и просто бросить мешочек в море мне не хочется. Я ведь обещал Рао по крайней мере попытаться вручить послание кому нужно. Как поступить?

- Раз ты все равно отправляешься в Куромон, отдашь мешочек какому-нибудь чиновнику. Может, они даже наградят тебя.

* * *

Буря гнала огромные зеленые волны через палубу "Тукары Моры" - но судно упрямо шло по курсу, хоть и не быстро. Матросы спустили часть парусов и закрепили их, так что ветер толкал корабль вдвое слабее. В промежутках между валами матросы спокойно выполняли свою обычную работу, хотя шторм был гораздо сильнее, чем тот, что обрушился на "Яркую Рыбку" в начале путешествия Керина.

Порт в Котейки был самым большим из всех, какие до тех пор доводилось видеть юному новарцу. Кораблей всех размеров и моделей стояло здесь больше, чем в Виндии и Янарете, вместе взятых. На всех судах, двигавшихся под парусами, они были бамбуковые, а корпус, как правило, расписан яркими красками.

Когда "Тукара Мора" стала на якорь на рейде, к ней подошла большая галера и стала борт о борт. Несколько куромонцев поднялись на корабль по лестнице. Один из них, в расшитом красном халате и красной шапочке с алой пуговицей, явно был самым главным. На остальных было что-то вроде короткой униформы с надписью куромонской вязью. Затем показался еще один человек невысокий, полный, стареющий мужчина с узкой седой бородкой, одетый в зеленый халат странного покроя.

Делегацию встречал капитан Ямбанг. Он и человек в красном халате принялись обмениваться низкими поклонами, да так усердно, что у Керина спина заболела от одного зрелища. Затем они обменялись какими-то документами и заговорили, но слишком быстро, чтобы юноша мог что-то понять. Начальник прибывших разослал своих людей по кораблю - как предположил Керин, для сличения указанных в декларации грузов с имеющимися в наличии.

Последние дни юный новарец непрерывно раздумывал, как передать послание императорскому двору. Офицеры посоветовали ему отыскать смотрителя порта, который подскажет, к кому обратиться. Улучив момент, когда чиновник, прибывший на галере, казался ничем не занятым, Керин спросил:

- Сударь, ты смотритель порта?

- Нет, этот жалкий червь лишь второй помощник благородного смотрителя порта. Что тебе угодно?

Не успел Керин ответить, как к ним подошел пожилой куромонец и спросил:

- Извините, а не ты ли мастер Рао из Мальваны, с посланием для нашего непобедимого правительства?

- Гм... я...- запнулся юноша, не зная, что ответить. Пока он раздумывал, стоит ли объяснять, как к нему попал мешочек с посланием, пожилой чиновник достал лист бумаги, на котором виднелись несколько строчек куромонского письма и рисунок человеческого лица.

- Да, конечно, - произнес он, кланяясь. - Ты действительно тот самый посланник, которого мы с таким нетерпением ждем. С тобой ли то, что ты должен был доставить?

Керин засунул руку за пазуху и показал мешочек из промасленного шелка:

- Вот.

- Прекрасно! Если ты спустишься... - И он указал на галеру.

Юноша прошептал по-салиморски, обращаясь к Ноджири:

- Что мне делать? Не лучше ли сейчас разъяснить недоразумение, пока не поздно?

- Нет! - еле слышно ответила принцесса. - Если они будут думать, что ты и есть настоящий посланник, они будут с нами лучше обращаться.

- Но если потом обнаружится, что это не так, одним богам известно, что они могут сделать...

- А если это выяснится сейчас, они могут отрубить тебе голову, решив, что ты убил Рао и украл послание, чтобы получить награду!

- Совесть моя неспокойна, - ответил Керин и снова повернулся к чиновнику. - Сударь, с кем я имею честь говорить?

- Эта личность - чиновник Тога, гван десятого ранга и четвертый секретарь Варварского Отдела Бюро Контроля Внутренних Перемещений Департамента Дорог, Каналов и Мореплавания, к твоим услугам.

Керин не знал, что означает слово "гван", и решил, что это что-то вроде "чиновника". Он еще недостаточно овладел куромонским, чтобы понимать, когда говорили в обычном для них темпе. Поэтому ему часто приходилось просить своих собеседников повторить помедленнее то, что они сказали, но на этот раз он поклонился в ответ и произнес:

- Можно мне взглянуть на бумагу?

Чиновник повернул лист, который держал в руке, и Керин увидел вполне похожий собственный портрет - во всяком случае, рисунок, который мог сойти и за его изображение, и за изображение исчезнувшего Рао. Кожа последнего была гораздо темнее, но тушь и перо не передавали оттенков.

- Благодарю, мастер Тога, - произнес Керин. - Позволь мне собрать мой багаж, и мы сразу же вернемся.

Вскоре юноша и принцесса спустились по лестнице в галеру. Керин был одет как всегда - в куртку, штаны и сапоги, а вот Ноджири поверх саронга надела еще и расшитую куромонскую куртку, которую купил ей муж. Галера отошла от корабля, и быстрые удары двадцати весел погнали ее к берегу.

Когда они вышли на пирс, Тога сказал:

- Пожалуйста, следуйте за мной,- и повел Керина и Ноджири на берег, где их ожидали пятеро вооруженных мужчин в бронзовых шлемах и длинных кожаных кирасах с бронзовыми бляхами. На поясах у них болтались сабли, а стояли они, опираясь на пики вроде тех, какие были у матросов "Тукары Моры". У одного из них на шлеме был позолоченный узор,- по-видимому, это был начальник воинов. Тут же находились пара паланкинов и несколько толстых, неряшливо одетых куромонских носильщиков.

- Пожалуйста, садись в этот паланкин, - пригласил Тога, делая жест рукой.

- Куда мы отправляемся? - спросил Керин.

- Конечно, в Чингун, где ты передашь соответствующему чиновнику то, что доставил.

- А как поедет моя жена? Во втором паланкине?

- Женщина? Мы не ожидали ее прибытия. Она может найти себе жилье в Котейки и подождать, пока ты вернешься, или следовать за нами пешком.

- Нет, сударь! - воскликнул Керин, ощущая прилив беззаветной рыцарственности. - Она поедет так же, как и я.

Тога взглянул на него с недоумением:

- Но ведь она всего лишь женщина!

- Наши западные обычаи отличаются от ваших, кроме того, она прирожденная принцесса.

- О, этот гнусный нарост просит прощения у твоего высочества, произнес Тога, кланяясь. - Эта куча омерзительной грязи не знала об этом. Пожалуйста, садись во второй паланкин, а эта низменная тварь отыщет другой для своей жалкой личности.

Тога удалился. Керин смотрел по сторонам, дивясь толпам куромонских рабочих в выцветших синих куртках и штанах, в остроконечных соломенных шляпах. Он подумал, что хорошо бы ему тоже раздобыть такую шляпу: климат Котейки был почти таким же жарким и влажным, как и на Салиморских островах.

Затем юноша обратил внимание на паланкины, которые восемь носильщиков приподняли и стали готовить к дороге. Сиденье со спинкой, без всякого навеса, было прикреплено к паре палок. Палки находились на том же уровне, что и сиденье, а ниже - там, где у обычного стула располагаются передние ножки, - была укреплена подножка для пассажира. У концов палки скреплялись поперечными перекладинами, а от них вниз шли подпорки, так что носильщики могли ставить паланкин на землю.

Концы перекладин были привязаны канатами к носильным шестам. Канаты были такой длины, что при ходьбе носильный шест оказывался примерно на фут выше палки. Один паланкин несли четверо носильщиков: двое спереди и двое сзади. Еще один человек в одежде рабочего замахал руками, указывая на паланкины, и сказал:

- Садитесь! Садитесь!

По крайней мере так понял его юный новарец, хотя местный диалект сильно отличался от того варианта куромонского языка, которому обучал его отец Цембен. Керин и Ноджири уселись и принялись рассматривать толпу вокруг. Куромонские купцы и чиновники резко выделялись среди прочих своими расшитыми халатами, доходившими до щиколоток.

Узоры были самые разные: цветы, птицы, пейзажи... Большинство купцов и чиновников были довольно полными и с важным видом обмахивались на ходу веерами.

Через некоторое время вернулся Тога верхом на маленьком сером ослике. Он выкрикнул команду, солдаты вскинули пики на плечо, а носильщики подняли с земли багаж путешественников.

- Вперед! - приказал Тога.

Выстроившись в шеренгу, носильщики паланкинов положили шесты себе на плечи, так что ноги пассажиров поднялись на фут над землей, и вся процессия отправилась в далекий Чингун.

ЗАПРЕТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ

Керин предполагал, что, когда другие люди несут тебя на плечах, ты преисполняешься чувством собственного величия. На самом деле все оказалось не так. Его носильщики неторопливо шли вперед, напевая песенку на местном диалекте, чтобы не сбиться с шага. Один и тот же припев повторялся снова и снова. После того как Керин не меньше ста раз выслушал его, один из носильщиков что-то крикнул. Паланкин остановился; его опустили на землю, так что теперь весь вес приходился на подпорки, и носильщики поменялись местами, чтобы нести шест на другом плече. Затем они снова тронулись в путь, напевая все ту же песенку.

Керин обнаружил, что носильный шест имеет собственную частоту колебаний, которую усиливали вес сиденья и пассажира. При каждом шаге носильщиков раздавался громкий скрип дерева и юношу слегка подбрасывало вверх. Сначала он не обращал на это внимания, но через час прикосновение одежды, которая терлась о кожу в одних и тех же местах при каждом толчке, стало вызывать неприятное жжение, к тому же прибавилось неприятное чувство тошноты.

Так как "Тукара Мора" стала на якорь в Котейки ближе к полудню, до наступления сумерек носильщики успели пройти не более пары миль, и Тога приказал остановиться в небольшом придорожном постоялом дворе. Чиновник засуетился, устраивая на ночлег Керина и Ноджири в лучшей комнате, а всех остальных - где придется. Перед ужином юноша позаботился узнать, где расположено отхожее место и как им пользоваться.

К этому времени Керин уже достаточно ловко управлялся с палочками для еды. Тога похвалил его:

- Эта личность должна сказать, что для варвара ты быстро привыкаешь к культурному образу жизни.

Керин прервал свои манипуляции с палочками:

- Мастер Тога, мой брат, которому довелось много путешествовать, предупреждал меня, что, куда бы меня ни занесло, повсюду выяснится, что туземцы считают себя выше всех остальных людей, - они-де и самые мудрые, и самые храбрые, и самые честные и вежливые люди на свете. Поэтому меня ничуть не смущает, когда иностранцы называют меня варваром.

- Твой брат умен, мастер Рао. Разумеется, когда такие речи ты слышишь от нас, жителей Небесной империи, это не пустая похвальба, так как мы-то и в самом деле лучше всех остальных.

Керин сдержал улыбку:

- Да, вот еще что. Эти носильщики понесут нас до самого Чингуна?

- Да. Это же просто прогулка - каких-нибудь две недели.

- А разве на лошадях мы не быстрее добрались бы или в каретах?

Тога развел руками:

- Конечно, быстрее, но без особого разрешения только обладатели цветных пуговиц на шапке - то есть девять высших чинов гражданской службы, называемые мандаринами, - имеют право передвигаться верхом на лошадях или в карете. А если бы я запросил такое разрешение, моя просьба пошла бы по разным бюро и департаментам, и нам пришлось бы все это время прождать в Котейки - целый месяц! Так что с практической точки зрения пешком путешествовать быстрее.

- Что он сказал? - спросила Ноджири. - Я не уловила несколько слов.

Когда Керин объяснил ей суть дела, принцесса воскликнула:

- А я вот просто счастлива, что ты не достал лошадей! Я никогда верхом не ездила и ужасно боюсь лошадей.

Керин улыбнулся:

- Ты, самая храбрая женщина из всех, кого я знал? Что ж, кажется, у нас всех есть свои слабости. Я, например, не выношу пауков. - И он обратился к чиновнику: - Уважаемый Тога, я хотел попросить об одном одолжении, а именно поменяться с тобою местами, чтобы я ехал на ослике, а ты - в паланкине. Мне не нравится, когда меня все время подбрасывают, будто детский мячик.

- В самом деле? - удивился Тога. - Хорошо, если ты настаиваешь... Паланкин более приличествует высокому рангу, нежели ослик, и, садясь на животное, я желал тонким образом выказать почтительность. Твоя беда, мастер Рао, в том, что ты слишком тощ. Упитанный купец или чиновник, весящий гораздо больше, чем ты, никакой тряски не ощутил бы. Но пусть твое пожелание исполнится. Если бы мы могли как следует кормить тебя в течение нескольких месяцев, мы придали бы тебе дородность, приличествующую благородному лицу.

- Спасибо, но я себя вполне устраиваю как есть. В опасном путешествии человек должен быть способен к борьбе.

- Эта жалкая личность,- произнес Тога со вздохом сожаления,- никогда не сможет постичь мировоззрение варвара.

Направляясь в спальню, отведенную ему и Ноджири в одноэтажном полуразвалившемся здании постоялого двора, Керин прошел мимо общей залы, где сгрудились солдаты и носильщики. Они все сидели на корточках вокруг мисочки, стоявшей на полу; главный носильщик сыпал горошины в мисочку. Затем он стал вынимать их оттуда небольшими порциями, а остальные игроки азартно делали ставки. Когда горошин в мисочке почти не осталось, раздались торжествующие вопли счастливчиков, которым удалось правильно угадать число оставшихся горошин.

- Эта игра называется фантан, - сказал Тога. - Хочешь попробовать разок?

Керин заколебался было, но Ноджири быстро сказала по-салиморски:

- Мой супруг, тебе вряд ли охота попасться в ловушку, в которую угодил человек, о котором ты как-то рассказывал? Не забывай - ты в чужой стране.

Одумавшись, юноша ответил чиновнику:

- Принцесса утомлена, мастер Тога. Я благодарю тебя за приглашение, но нам пора отдохнуть.

И они удалились в спальню, но еще долго вопли "одна! две! три! четыре!", доносившиеся из общей залы, не давали им заснуть.

На следующее утро Керин не смог поладить с ослом: едва он подходил к нему, животное начинало вращать глазами и шарахалось в сторону.

- Это из-за твоего варварского запаха, - объяснил Тога.

Носильщики взяли ослика под уздцы и за хвост, не давая ему сдвинуться с места, и лишь тогда Керин смог сесть в седло. Стремена оказались слишком коротки, хоть ремни и были вытянуты до последней дырочки.

- Эта личность отыщет кожевника... - начал было Тога, но Керин перебил его:

- Не стоит, на первой же стоянке я кинжалом проделаю еще одну пару дырок.

- Ты станешь делать руками работу,- безнадежно вздохнул Тога, - на которую ты мог бы нанять кого-нибудь? Эх, варвары, варвары!

И чиновник, покачивая головой, сел в паланкин, в котором накануне ехал Керин.

Маленький караван неторопливо продвигался на север по грязной дороге, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные коричнево-зеленые поля. Иногда они проходили мимо полей, по краям которых стояли друг на друге несколько гробов. Тога объяснил, что семьи мертвецов просто не успели еще похоронить любимых покойников. Некоторые гробы стояли на открытом воздухе так долго, что их углы прогнили, и свиньи засовывали в дыры свои рыла в поисках чего-нибудь съедобного.

Седло, на котором восседал Керин, представляло собой всего-навсего и несколько палок с натянутым между ними куском ткани и не отличалось удобством. Все же это было лучше, чем постоянная тряска в паланкине. Керин заметил, что плотное тело Тоги не давало сиденью трястись, а Ноджири, по-видимому, не находила неприятными эти постоянные толчки.

На третий день путешественников застал внезапный ливень. Для себя и важных иностранцев Тога достал непромокаемые шляпы из желтого промасленного шелка, а солдаты и носильщики продолжали идти как были, нагнув головы и щурясь от воды, попадавшей в глаза.

Караван достиг местности, покрытой в основном невысокими, но крутыми холмами. Серое небо низко нависло над землей. Ферм почти не было: жители занимались в основном скотоводством. Ночью на постоялом дворе Тога сказал:

- Уважаемый Рао, эти места пользуются дурной славой из-за разбойников. Мы должны быть настороже.

Перед тем как лечь спать, Керин отыскал в багаже подзорную трубу Пваны, а утром сунул ее в карман куртки.

Все утро они по-прежнему шли по холмистым местам. Во время полуденного привала Тога пробормотал что-то насчет опасности. Юный новарец достал подзорную трубу и осмотрел холмы вокруг.

- Я не вижу никаких разбойников, - сказал он.

- Отлично, уважаемый варвар! Тогда давайте подкрепимся. У меня есть бутылка вина, не вызывающего неприятного чувства.

Керин как раз запихивал себе в рот при помощи палочек первую кучку риса, когда один из носильщиков вскочил на ноги и с криком показал рукой вдаль: из небольшого рва выскочила шайка разбойников, и они побежали к путешественникам, размахивая оружием.

Толкая друг друга, все носильщики повскакивали с мест и бросились бежать. Пятеро солдат взялись было за свои пики, но передумали и пустились в бегство вслед за носильщиками. С толпой трусов мчался и перепуганный ослик.

- Бегите! - крикнул Тога, бросаясь за солдатами.

- Ко мне, Ноджири! - воскликнул Керин. - Мы ведь не можем одни драться с целой бандой!

Держась за руки, новарец и принцесса побежали вслед за остальными. Носильщики устремились вверх по длинному подъему. Вскоре Керин с Ноджири обогнали дородного Тогу, который пыхтел и отдувался на бегу, а затем и солдат, которым быстро бежать мешало оружие и тяжелые куртки из буйволовой кожи.

Подъем все не заканчивался, так что наконец даже Керин начал задыхаться. Он остановился и взглянул назад. Несколько разбойников схватили Тогу и тащили его обратно к месту привала. Другие бандиты поглощали еду, оставленную путешественниками.

В конце концов юноша добрался до хребта. С другой его стороны был резкий спуск, а во впадине между этим местом и следующим холмом стояли солдаты и носильщики, оживленно обсуждая происходящее. Ослик мирно пасся.

Керин быстрым шагом подошел к капитану Могами.

- Храбрые вы воины, как я погляжу! - презрительно произнес юноша.

Могами сложил ладони вместе, поклонился и начал отвечать. Ему пришлось повторить свою речь дважды, но все-таки Керин разобрал его диалект.

- Но, уважаемый варвар, у разбойников численное превосходство - их в три раза больше! А так как от носильщиков помощи ждать не приходится, оказывать сопротивление было бы бесполезно.

- Но ведь это же просто шайка голодных оборванцев, - с жаром возразил юноша,- вооруженная чем попало! Кроме того, вы позволили им взять в плен мастера Тогу!

Офицер покачал головой:

- Ты по-настоящему устыдил меня. Будь добр, возьми это оружие!

Он сунул свою пику в руки Керину, снял свой медный шлем, упал на колени и склонил голову. Юноша подумал, что он молится. После того как тот провел в такой позе несколько минут, новарец спросил:

- Что ты делаешь?

- Жду, чтобы ты отрубил мне голову, - ответил офицер. - Я лишь молю, чтобы ты нанес один сильный, смертельный удар.

Керин отпрянул:

- На что мне, по-твоему, сдалась твоя голова?

- Уважаемый варвар, так как ты устыдил меня перед лицом моих солдат, я лишь смертью от твоей руки могу вновь обрести утраченное достоинство.

- Извини, я должен подумать. - Керин снова поднялся на хребет, чтобы посмотреть, что происходит в брошенном лагере. При помощи подзорной трубы Пваны он увидел, что шестнадцать разбойников пируют, передавая по кругу вино Тоги. Самого Тогу они связали, а один разбойник накалял свою саблю в огне костерка. Разбойники хохотали, глядя на него и показывая пальцами на Тогу. Керин догадался, что они собираются вдоволь потешиться над чиновником.

Юноша вернулся к группе солдат. Капитан Могами по-прежнему стоял на коленях. Керин спросил у него:

- Ты обязательно должен вновь обрести утраченное достоинство?

- Конечно. Поэтому я и молю об одном быстром смертельном ударе.

- Я кое-что получше придумал. Если ты будешь меня слушаться, ты, может быть, не только останешься в живых, но еще и прославишься. Вставай!

Когда Могами поднялся на ноги, Керин протянул ему пику и крикнул:

- Эй, кто-нибудь, подержите это животное, пока я сажусь. А теперь все за мной! - Керин пустил ослика к хребту и остановился, когда смог ясно видеть разбойников: - Мы бросаемся в атаку вниз по склону. Если мы не будем шуметь, то нам удастся подойти довольно близко, прежде чем разбойники нас заметят. Едва это произойдет, я прикажу вам вопить во всю глотку. Тех из них, кто попытается оказать сопротивление, мы будем убивать на месте. Вы все поняли?

Все двинулись вперед. Керин взмахнул мечом и приказал:

- В атаку!

Ослик побежал, а пятеро солдат - за ним. Когда они преодолели половину расстояния, отделявшего их от места привала, один из разбойников заметил атакующих и закричал. Вся шайка тут же бросилась к оружию.

- Орите погромче! - завопил Керин. Все испустили хором ужасный боевой клич.

В ожидании столкновения разбойники успели выстроиться в неровную линию. Когда Керин приблизился, размахивая мечом, один из злодеев бросил свою пику и побежал прочь, затем еще один - и вскоре все шестнадцать спасались бегством, побросав добычу.

Преисполнившись боевой яростью, Керин помчался в погоню, но ослик угодил копытом в ямку и кувыркнулся через голову, а всадник шлепнулся в дорожную грязь. Когда он поднялся на ноги, соскреб грязь с лица и убедился, что ничего себе не сломал, разбойников уже и след простыл, а ослик снова спокойно жевал траву.

Прихрамывая, Керин пошел назад, взяв ослика под уздцы. Носильщики и Ноджири спускались вниз по склону. Один из солдат перерезал путы, связывавшие Тогу, и чиновник растирал себе руки, чтобы восстановить кровообращение. Он поклонился и произнес:

- Эта жалкая личность навеки благодарна, и не только за спасение ее недостойной жизни.

- А еще за что? - спросил юноша.

- Как же, они ведь собирались тыкать в меня саблей, раскаленной докрасна.

- Ужас! - воскликнул Мотами. - Ведь так можно отпустить хорошо закаленную сталь!

Тога продолжал:

- Смерть не особенно страшит меня. Но вот чего я боялся, так это закричать под пыткой и потерять лицо перед этой сволочью.

- Пожалуйста, объясни мне одну вещь, - попросил Керин, отводя Тогу в сторону. Он рассказал, как капитан Могами просил обезглавить его. - Он что, в самом деле хотел, чтобы я?..

- Разумеется, хотел! - ответил Тога. - Любой благородный куромонец поступил бы точно так же на его месте. Хотя Могами всего лишь военный, он не теряет надежды выбиться из этого сословия, которое у нас считается одним из самых презренных.

- Раз солдаты считаются такими ничтожествами, неудивительно, что они бегут с поля боя!

- Это правда - но что же ты хочешь? Чтобы все восхищались человеком, который единственное, что умеет,- убивать себе подобных? Это значило бы перевернуть шкалу, ценностей с ног на голову! Но скажи мне, уважаемый Рао, ведь разбойников было намного больше - как же ты мог знать, что они ударятся в бега?

Керин ухмыльнулся:

- Этому меня научили дикие мальванские буйволы. Один парень...- Тут он едва не упомянул о настоящем Рао, но вовремя остановился, сообразив, что за Рао все должны принимать его самого.- Забыл, как его звали... В общем, он путешествовал по джунглям. Так вот, он мне рассказывал, что в любом стаде всегда отыщется хотя бы один трус. Скажи мне, что было бы, если бы я отрубил Могами голову?

Тога пожал плечами:

- Его солдаты сняли бы с трупа все, что представляет хоть малейшую ценность. Если они честные парни, то, вернувшись домой, отдали бы эти вещи его вдове. А тело осталось бы на съедение свиньям и волкам.

- А мне за его убийство ничего бы не было?

- Нет, разумеется, - с чего бы? Он ведь при свидетелях предложил тебе обезглавить его, и при таких обстоятельствах ты имел полное право так и сделать.

Керин вздохнул:

- Обычаи Небесной империи кажутся мне столь непостижимыми, сколь непонятными наверняка показались бы тебе наши.

Тога улыбнулся:

- Эта личность не осуждает тебя. В конце концов, ты не имел счастья быть воспитанным в цивилизованном обществе.

Через некоторое время Ноджири сказала Керину:

- Мой повелитель, ты - настоящий герой! Неужели тебе совсем не было страшно?

- Конечно, мне было страшно, но я не разбойников боялся. Я опасался, как бы мои бравые солдаты не удрали в последний момент, предоставив мне в одиночку биться с разбойниками!

После этого эпизода путешествие в Чингун прошло без всяких приключений, если не считать того, что продлилось двадцать пять дней вместо обещанных двух недель. Когда Керин стал поддразнивать этим Тогу, чиновник ответил ему:

- Да, мастер Керин, ты еще не освоился с этой стороной вежливой цивилизованной речи. Самое главное, когда отвечаешь на вопрос, сказать что-то такое, что понравится собеседнику, даже если ради этого нужно немного исказить истину.

Каждый раз во время дневного привала Керин ставил двоих на часы. Так как он на деле доказал свою военную доблесть, солдаты охотно повиновались ему. Оттого ли, что присутствие часовых отпугивало злоумышленников, либо по другой какой причине, но никаких разбойников путешественники больше не видели.

Накануне прибытия в Чингун караван остановился в деревне, где жил Хизен, двоюродный брат чиновника Тоги. Разместив солдат и носильщиков на постоялом дворе, Тога повел Керина и Ноджири на ужин к своему родственнику. За стол Ноджири должна была сесть вместе с женской половиной семьи Хизена, отдельно от мужчин.

В отличие от Керина, который вел себя осторожно и пил умеренно, Тога и Хизен слегка опьянели и принялись распевать неприличные песни. Вскоре после этого Тога вскочил и потянул Керина за рукав:

- Пойдем, уважаемый Рао. Пора сходить в сад.

- В сад? - в недоумении переспросил юноша. - Ночью, когда даже луны не видно за тучами?

Тога хихикнул:

- Разумеется, как же это ничтожество не догадалось, что ты не поймешь! Знай же, что в Небесной империи, когда ты поужинал в гостях, вежливость требует после трапезы испражниться в саду хозяина. - И он наставительно покачал пальцем.- Сберегай любое добро - и не будешь знать нужды!

Когда путешественники подошли к Чингуну, Тога уговорил Керина снова поменяться с ним местами - "ради сохранения лица". Усевшись на ослика, Тога повел караван к огромным воротам в городской стене. Достав из сумки пачку бумаг, чиновник предъявил их офицеру стражи. Тот внимательно пересмотрел один за другим все документы, вернул предъявителю и взмахом руки пригласил караван войти в город.

В Котейки и других городах, через которые им пришлось пройти, Керин уже успел отметить главные особенности куромонской архитектуры, обильное использование алой, черной и ярко-желтой краски, стропила, загнутые на конце как носок мальванской туфли, и ряды золоченых фигурок чудовищ, изображавших божков-покровителей.

В Чингуне он увидел то же самое, но размах был другой. Как в Янарете и Кватне, здесь было несколько широких прямых проспектов, а между ними запутанный лабиринт узких извилистых улочек. Но Чингун был огромным городом, так что и Янарет, и Кватна, если бы их перенесли в Чингун, стали бы не более чем еще двумя районами колоссальной столицы.

Керин подпрыгивал в своем паланкине, плывя вдоль одного проспекта... второго... третьего... По улицам ходило множество куромонцев, одетых по большей части в синие куртки и штаны. Такой наряд был чем-то вроде униформы рабочих обоих полов. Средний класс носил халаты, доходившие до щиколоток. У мужчин волосы были длинные и завязывались узлом на макушке. На улицах стоял непрерывный шум от колоколов, гонгов, рожков, барабанов, свистков и других устройств, при помощи которых бродячие торговцы и ремесленники - цирюльники, точильщики, продавцы закусок - привлекали внимание публики.

Но одна вещь, которой он нигде не встречал, поразила Керина больше всего: многие люди не шли по гладким мостовым столицы, а катились на коньках с колесиками. Они были обуты в высокие башмаки с металлической рамкой, к которой крепились спереди и сзади два колесика. Юноша решил, что в небольших городах и в деревне это приспособление вряд ли может быть полезно - ведь гладких мощеных улиц там не найти!

Караван достиг площади, на которой две дюжины верблюдов ожидали, чтобы на них взвалили грузы, предназначенные для отправки в северные степи. Некоторые из них еще не перелиняли после зимы, отчего их шкура казалась покрытой заплатами.

За верблюдами стояла небольшая толпа. Среди зрителей виднелись несколько человек, стоявших на коленях, обнаженных по пояс и со связанными за спиной руками. Вдоль группки шел палач с коротким мечом в руках. Тела двух казненных уже лежали на земле с отрубленными головами, и алая кровь лилась из них. В тот момент, когда караван проходил рядом, палач взмахнул мечом, и - бум! - свалилась еще одна голова. Подпрыгнув на мостовой, она покатилась в сторону, а тело с глухим стуком упало грудью на землю.

- Кто это? - спросил Керин.

- Какие-то злодеи, - ответил Тога, пожав плечами. - В Чингуне полным-полно карманников и других преступников. В моей родной деревне ничего подобного никогда не было.

Они проехали мимо толпы, наблюдавшей за казнью, и оказались у двухэтажной башни. На крыше, куда вела наружная лестница, стояли под навесом разнообразные астрономические приборы. Снизу в стене башни имелся ряд вертикальных отверстий, в которых были установлены скульптуры примерно в половину человеческого роста. В руках у этих фигур были картонные квадраты с загадочными символами. Из башни доносились странные звуки - то лязг, то шум падающей воды. Как раз в тот момент, когда путешественники поравнялись с башней, раздался звон гонга, одна из фигур исчезла, а ее место заняла другая.

- Что это такое? - изумленно спросил Керин.

- Знаменитые астрономические часы, сконструированные изобретательным Хукурью. По ним можно определять не только час, но еще и дату, фазы луны и положение звезд.

"Эту штуку, - подумал юноша, - я должен рассмотреть повнимательнее, когда время будет".

Караван все шел и шел, пока наконец не остановился у ворот огороженной высокой стеной какой-то резиденции в самом центре города. Здесь снова повторилась томительная процедура проверки документов.

Но вот наконец Керина и Ноджири внесли через ворота внутрь - как объяснил Тога, на Запретную Территорию. Оказалось, что внутри к стене пристроены просторные одноэтажные здания, а перед ними лежала просторная площадь, украшенная бронзовыми статуями драконов, армиллярными сферами, монументальными каменными стелами и другими затеями.

По площади сновали туда-сюда куромонцы с кипами бумаг и свитками. Некоторые перемещались просто пешком, а другие - на коньках с колесиками. Они исчезали в дверях окружающих зданий и снова выскакивали оттуда, будто муравьи, копошащиеся вокруг муравейника. Посредине площади стояло здание больших размеров, чем остальные; его позолоченная крыша сияла на солнце, слепя глаза.

- А это, - сказал Тога, - Недоступный Дворец, в котором пребывает Сын Неба.

- Мы туда пойдем? - спросил Керин.

Тога криво усмехнулся:

- Несчастный, которому вздумается проникнуть без приглашения в Заповедные Покои, окажется без головы раньше, чем успеет зажмуриться.

- А тогда куда же мы идем?

- Увидишь. Тебя необходимо официально представить соответствующим чиновникам. Сначала я должен доложить о тебе моему начальнику, уважаемому третьему секретарю Варварского Отдела.

Тога зашагал к одному из больших зданий. Он слез с ослика, помог Керину и Ноджири выйти из паланкинов и ввел их внутрь. В коридорах кишело множество куромонцев в очень чистых, но простых одеждах. Некоторые из них были на коньках. Иногда Тоге приходилось расталкивать толпу, крича:

- Дорогу! Дорогу!

Когда толпа немного поредела, Керин спросил:

- Уважаемый Тога, а что это за люди?

- Чиновники и писцы.

- Но зачем их нужно такое множество?

- Дело в том, что в Небесной империи миллионы подданных, и без бюрократического аппарата правительство не смогло бы контролировать их поведение и заботиться об их благе.

- А мне кажется, что такой избыток чиновников ведет к тому, что они мешают друг другу и все усложняют. Кроме того, они могут заниматься интригами и личным обогащением вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности.

- Это правда, мастер Рао. Одна из трудностей, с которыми мы сталкиваемся, состоит в том, что по мере роста числа даже самому искусному администратору становится все труднее и труднее не выпускать из виду ни одного чиновника, писца и служащего, чтобы заставлять их выполнять свой долг усердно и честно. Поэтому нам приходится нанимать людей, которые следят за ними, а это опять увеличивает общее число подчиненных и усложняет контроль. Так что мы вынуждены нанимать новых контролеров, и так далее.

- Что ж,- сказал Керин,- я думал, что наша маленькая кортольская монархия со своей Палатой Бургомистров - неэффективная и нечеткая система правления, но в общем она мне кажется предпочтительнее, чем то, что я вижу здесь.

- Но вот если бы в твоем королевстве население было бы столь же многочисленно, как у нас, вы столкнулись бы с теми же трудностями.

- Может быть, империя попросту слишком велика, чтобы ею можно было управлять?

- Возможно, в каком-то смысле это и так. Но когда Куромон был разделен на множество враждовавших королевств, которые даже вели между собой опустошительные войны, дела шли еще хуже.

Тога назвал себя стражнику, стоявшему у одной из дверей. Стражник исчез, а чиновник со своими спутниками так долго ждал в коридоре, что Керин наконец не выдержал и спросил:

- Может быть, что-то случилось? Тога усмехнулся:

- У нас принято, чтобы начальник заставлял подчиненного долго ждать приема. Так он обретает лицо и доказывает высоту своего положения.

Тем не менее наступил момент, когда стражник вернулся и впустил всех троих вовнутрь. Они увидели перед собой дородного мужчину, сидевшего за большим столом, к которому по бокам были приставлены два стола поменьше; за ними сидели писцы с кисточками в руках. На мужчине юный новарец увидел приспособление, которого раньше не встречал: у него на носу сидели очки в обычной оправе, для верности придерживавшиеся еще и шнурками, завязанными на затылке в узел. Чиновник встал из-за стола, и они обменялись с Тогой таким количеством поклонов, что Керину стало казаться, будто он слышит хруст их позвоночников.

- Несказанно высокий начальник, - заговорил наконец Тога, - позволь этому презренному представить тебе уважаемого варвара, мастера Рао из Мальваны. Мастер Рао, ты лицезреешь уважаемого третьего секретаря Аки.

Керин поклонился, стараясь подражать куромонцам. Аки уставился на юношу с таким видом, будто он был источником зловония, и слегка кивнул.

- Привез ли он послание короля Ладжпата? - спросил Аки.

- Покажи ему послание, мастер Рао, - сказал Тога. Оба куромонца не обращали ни малейшего внимания на Ноджири, стоявшую рядом с мужем.

Аки хлопнул в ладоши, и вошла молодая куромонка с подносом, на котором стоял чайник и две маленькие чашечки без ручек.

- Садись, уважаемый Тога, - сказал Аки. - Пожалуйста, угощайся.

И оба чиновника пустились в бессвязную болтовню, сплетничая о продвижении по служебной лестнице, бюрократических интригах и чиновничьих экзаменах, причем совершенно забыли о Керине и Ноджири, которые так и продолжали стоять.

Гнев Керина все нарастал, но он не осмеливался проявить свои чувства ведь он был одиноким иностранцем среди тысяч туземцев!

Тога допил свой чай и встал. Они с Аки опять принялись обмениваться поклонами, а затем Тога вышел в коридор вместе со своими подопечными. Взглянув на свирепую физиономию Керина, который сжимал губы и щурил глаза, он примирительно произнес:

- Эта личность должна принести извинения за манеры уважаемого Аки. Течение, к которому он примыкает, выступает за полное прекращение любых контактов с иностранцами. Он их всех ненавидит, потому что несколько его родственников погибли от рук пиратов с островов Гволинг или были убиты воинственными кочевниками северных степей. А сейчас мы нанесем визит его начальнику.

Они вошли в кабинет попросторнее. Керина представили второму секретарю Ушио, который сказал:

- Из Мальваны прибыл? Я думал, кожа у тебя будет потемнее.

Керин сглотнул - он испугался, что обман вот-вот раскроется:

- Это... это зависит от того, в какой части страны человек родился.

- Тога, где ты пропадал?- резко спросил Ушио. - Мы тебя ждали две недели тому назад.

- Благородный начальник, эта жалкая тварь привезла уважаемых варваров так быстро, как только могли идти носильщики.

- Идти? Я ведь отдал распоряжение, чтобы тебе была дана лошадь, а мастеру Рао - повозка и кучер.

- Твое распоряжение до меня не дошло, достопочтенный господин. Мне кажется, секретарь Аки задержал его. Ты ведь знаешь, как он относится к варварам.

- Гм... может, это и вправду его вина, но, если мы начнем уличать, он все свалит на своих писцов. Ладно, главное, что вы наконец здесь.

Пришедшим тоже принесли чай, и Ушио приказал писцам обеспечить Керина и Ноджири стульями и чашками. Тога принялся рассуждать о том, какие шаги необходимо предпринять, чтобы, не нарушая этикета, представить Керина имперскому колдуну Ошиме.

Ушио сказал:

- Я не могу дать разрешение на прямой ход дела. Возможно, его дал бы мой уважаемый начальник Kaгa, если секретарь уполномочит его на сообщение с другим департаментом. Минутку...

Ушио достал какую-то бумагу и, развернув, прижал к столу разными мелкими предметами, чтобы она не скручивалась. На большом листе Керин увидел паутину линий, связывавших коротенькие куромонские надписи.

- Так, - произнес Ушио, - мы можем восходить по иерархии таким вот образом... или вот так... а то еще можно обратиться к начальнику бюро, уважаемому Сендаю.

- Если по-другому не получится, - сказал Тога, - эта личность могла бы просить господина великого мандарина Департамента Дорог и Мореплавания...

- Мне кажется, в таких крайних мерах нет необходимости, - откликнулся Ушио. - Так как он болеет, высочайший Аоба многие свои функции передал помощникам. Если уважаемый Kaгa сможет тебя провести - отлично, а нет - так придется действовать через Сендая. Передай ему мои почтительнейшие поклоны.

Когда они покинули кабинет Ушио, Керин спросил:

- Если я должен доложить о своей миссии императорскому колдуну, почему бы нам не отправиться прямо к нему? Зачем все эти обходные пути?

- Эта личность не ожидает, что тебе, варвару, это будет понятно, ответил Тога. - Чтобы по возможности избежать путаницы и не допустить вмешательства в действия отдельных ветвей государственного управления, мы нуждаемся в твердых правилах, определяющих, кто с кем имеет право взаимодействовать. Это называется "использование соответствующих ходов". Конечно, эти правила осложняют нашу работу, но в меньшей степени, чем если бы каждый мог бегать из департамента в департамент без разрешения своего начальства. Разумеется, опытные чиновники вроде этой личности знают, как безопасно сократить официальную процедуру.

Колдун Ошима служит в Магическом Бюро Департамента Здравоохранения и Благоденствия. Чтобы чиновник одного департамента мог обратиться к чиновнику другого департамента... - И Тога принялся излагать сложные правила взаимодействия гражданских служб. Когда он закончил свою лекцию, они оказались уже у кабинета первого секретаря Каги.

- Уважаемый Сендай сейчас в отпуске, - сказал Kaгa, - и поручил мне быть временно его заместителем. Я выпишу вам пропуск в здание Департамента Здоровья и Благоденствия. Там вы сможете обратиться к секретарю Хузо. Если он лично не сможет вас принять, он распорядится разрешить вам использовать соответствующие ходы, чтобы войти в контакт с нужным кабинетом в магическом бюро. Выпейте чашку чаю, и вы тоже, дорогие варвары...

Выпив с разными чиновниками еще около дюжины чашек, Тога добился того, что с ними шел по коридору и беседовал второй секретарь Хией из тавматургической лаборатории Магического Бюро Департамента Здоровья и Благоденствия. Хией сказал Тоге, Керину и Ноджири:

- Уж лучше это лицо само вас проводит - наш имперский колдун не отличается особенной любезностью.

Они вошли в большую комнату, заставленную магическими приспособлениями и инструментами, с которыми возился маленький сморщенный человечек с всклокоченной седой бородой. Какое-то время он что-то регулировал и не обращал ни малейшего внимания на вошедших, а потом спросил:

- Ну, мастер Хией, какую дурь ты сегодня от меня потребуешь? Волшебный ковер, чтобы летать на луну?

- Дорогой волшебник, - ответил Хией, - вот этот варвар - мастер Рао; он привез послание от мальванского Короля Королей. Если ты ненадолго успокоишь свою желчь, он тебе кое-что сообщит.

- Ах да, я припоминаю... Речь идет об этом договоре между Сыном Неба и так называемом Королем Королей, не так ли? Ладжпат не очень-то торопился выполнить свои обязательства... Ну, так где же послание?

Керин вручил ему небольшой мешочек из промасленного шелка:

- Ты в самом деле колдун Ошима?

Старичок фыркнул:

- Вне всякого сомнения! Если бы мастер Хией вел себя вежливее, он представил бы тебя, как полагается. А это, я так понимаю, и есть твоя странная женщина?

- Моя жена, - ответил Керин, которому начинало казаться, что вздорность и сварливость Ошимы может разрушить самую строгую систему этикета.

- Жена, вот как? - презрительно оскалился Ошима. - Подкрепляет ли она твою силу выражениями восторга, когда ты на нее забираешься?

- Гм... - промычал Керин, чувствуя, что краснеет. Он попытался что-то ответить, но из-за смущения смог издать лишь нечленораздельные звуки. Ему хотелось сказать: "Не твое трахнутое дело, проклятый старый шут!" - но не посмел. Пока он пытался вновь обрести власть над своим языком, Ноджири спокойно заметила:

- Нам удается все устраивать ко взаимному удовлетворению, сударь.

- Прекрасно! - рявкнул волшебник. - Любому дураку ясно, что из вас двоих ты - самая умная! Беда Небесной империи в том, что здесь женщин считают просто неразумными, какими-то ничего не значащими предметами, и поэтому общество лишено возможности использовать их таланты.

- Не воспринимай его слова всерьез, мастер Рао, - сказал Хией, - ему нравится высказывать абсурдные идеи, чтобы шокировать своих собеседников.

- Ничто так не шокирует толпу, как нежеланная правда, - пробурчал Ошима. - А теперь давайте посмотрим, что там.

Он сломал печать на мешочке и развернул бумагу. Пробегая глазами по мальванским строчкам, волшебник хмыкал в бороду и наконец сказал:

- Похоже, это способ изготовления веера Аджендры, точнее, веера Цунджинга, который Аджендра привез к нам. Изготовление этой штуки и заколдовывание займет по крайней мере месяц, а мы не можем отправить мастера Рао в обратный путь, не убедившись, что веер действительно делает то, что требуется. Поэтому, мастер Хией, тебе придется найти для варваров жилье, где они смогут ожидать нашего разрешения вернуться домой.

- Извини, - сказал Керин, - а какова твоя роль в этом договоре с Мальваной?

- Ну, я всего лишь должен сообщить секрет устройства, определяющего, где север...

- Хватит! - рявкнул Хией. - Об этом болтать не следует!

- Раз мастер Рао все равно сломает печать и прочтет, что мы напишем, как он уже сделал, сдается мне, с этим посланием, - то от моих слов никакого вреда не будет. Ладно, уходите! Мне нужно сосредоточиться, чтобы расшифровать эти мальванские каракули.

Когда они вышли из рабочего кабинета колдуна, Хией сказал:

- А теперь я буду искать вам жилье. Если в деревне дипломатов есть свободные места, вы там и поселитесь и будете ждать результата опытов Ошимы.

- Ты в самом деле сможешь их устроить, уважаемый Хией? - спросил Тога. - Этот ком мерзости еще не видел своих жен и детей. Кроме того, я должен расплатиться с носильщиками. Ты ведь наймешь кого-нибудь отнести их багаж?

- Беги домой, мастер Тога, - ответил Хией, - а не то твои штаны лопнут из-за неудовлетворенной похоти. Ты хоть не на мальчиках помешан, как секретарь... Но при этих иностранных дьяволах я не буду никого называть по имени. Пойдемте, дорогие варвары.

* * *

Шагая за Хиеем, Керин сказал:

- Ваш колдун ведет себя... гм... не так, как другие куромонцы.

Хией хихикнул:

- Ты намекаешь на его ужасные манеры, да? Клянусь пятьюдесятью семью главными божествами, кто угодно на его месте давным-давно лишился бы головы за дерзость! Но Ошиме удается сохранить свою в целости, потому что он самый могущественный колдун в империи и всем внушает страх. Считается, что, если кто-нибудь сделает ему какую-нибудь неприятность, он немедленно вызовет демона или дракона и погубит смельчака. К счастью, у него нет честолюбия. Он вполне доволен, если ему предоставляют хорошо оборудованную лабораторию для его исследований. Хией привел Керина, Ноджири и носильщиков с багажом к огороженному стеной участку в самом дальнем углу Запретной Территории. Внутри его оказались участки поменьше, тоже обнесенные стенами. По-видимому, подумал Керин, огораживать стенами все что можно - национальный спорт куромонцев. На каждом маленьком участке располагался домик и садик. У ворот деревни дипломатов стояли стражники в бронзовых шлемах и позолоченных кирасах. Переговорив с чиновником в будке рядом с воротами, Хией сказал Керину:

- Мастер Синсонг говорит, что у него есть как раз такое помещение, какое вам нужно, но прежние постояльцы только сейчас уезжают. Он предлагает посидеть немного вот здесь на скамейке и уверяет, что вскоре вы уже сможете раскладывать вещи. А пока он прикажет подать нам чаю. Я должен поздравить тебя: ты делаешь быстрые успехи в языке цивилизованного мира. Мне чаще всего удается понять, что ты имеешь в виду!

- Спасибо! - сказал Керин и попросил: - Расскажи мне, пожалуйста, историю этого магического веера!

- Думаю, что вреда от этого не будет, - ответил Хией. - Началось все много веков тому назад. Колдун Цунджинга смастерил его для тогдашнего короля островов Гволинг. Обмахивая этим веером любое живое существо, его можно выдуть из этого мира, а потом вернуть, постучав веером по локтям и голове в определенной последовательности. Когда принц Вангерр, внук этого короля, встретился на острове Баншу с драконом, он обмахнул его веером и заставил исчезнуть.

Сменилось несколько поколений, и веер оказался в руках у мальванского аскета Аджендры. Кроме веера ему досталась и книга, в которой содержались правильные последовательности стуков, возвращающих исчезнувшие существа в этот мир.

Ноджири задала вопрос, что в этот день ей удавалось нечасто:

- А что происходит с исчезнувшими существами?

- Мнения расходятся, - ответил Хией. - Последователи одной школы утверждают, что они попадают в другое измерение, сосуществующее с нашим. Другие считают, что они распадаются на составляющие их атомы, которые затем снова объединяются благодаря другой последовательности стуков. Но я продолжаю: придерживавшийся принципа не наносить вред, Аджендра не имел нужды в веере, но ему нужны были деньги, чтобы основать в своей родной деревне храм его излюбленных богов, - в нем он надеялся провести в медитации остаток своих дней.

Так как мальванский король сильно потратился на недавнюю войну и не мог себе позволить финансировать этот проект, Аджендра привез веер в Чингун. Случилось это в правление Цотуги Четвертого. Аскету удалось убедить Сына Неба заплатить за веер и книгу десять тысяч золотых монет и выделить отряд охраны, который сопровождал бы аскета на пути на родину.

Цотуга был человек неплохой, но вспыльчивый и несдержанный. Когда кто-либо из министров слишком упорно возражал против какого-нибудь плана, полюбившегося правителю, Цотуга иногда попросту обмахивал его веером - и устранял несчастного мандарина из этого мира. Тем временем он спрятал в особо отведенном месте книгу с описанием стуков, чтобы легко найти при необходимости, да вот только позабыл, где это место находится.

После исчезновения мандаринов, заведовавших департаментами, управление страной пришло в упадок. Подчиненные занимались только интригами, личным обогащением и собственными делами, вместо того чтобы исполнять свою работу. Для страны настали тяжелые времена. Развал еще усугублялся инфляцией бумажных денег, которую Цотуга проводил вопреки уговорам своего министра финансов Ясбу.

Так как советы Ясбу были не по вкусу правителю, он попросту устранил его, обмахнув веером.

В конце концов Цотуга, посоветовавшись со своей супругой императрицей Насако, нанял на должность премьер-министра способного провинциального смотрителя дорог и мостов, по имени Замбен из Джомпея. Цотуга, конечно, не догадывался, что Замбен состоял в тайной связи с Насако и что любовники собирались избавиться от императора.

Замбен завлек Цотугу в свои сети и как-то раз сел играть с ним в игру, называемую сачи. Когда они оба ползали по полу, отыскивая фигуру, которую Замбен нарочно уронил, премьер-министр ловко подменил веер императора на свой, после чего в несколько взмахов веера довел интригу до намеченного конца.

Замбен женился на Насако и стал супругом вдовствующей императрицы. Он не только усовершенствовал систему управления, но и занялся восстановлением текста книги, в которой описывались последовательности стуков, вызывавших обратно к жизни жертвы веера. Он экспериментировал с разными последовательностями, а стоявший рядом секретарь отмечал, какие стуки кого возвращают. Среди других людей Замбену удалось вернуть и министра финансов Ясбу.

Но по рассеянности он случайно простучал и возвращение дракона, которого принц Вангерр давным-давно заставил исчезнуть. Не успел Замбен и глазом моргнуть, как дракон проглотил его вместе с одеждой и веером и умчался прочь из Недоступного Дворца.

Хотя принцу Вакумбе в то время было всего четырнадцать лет, он стал императором. Сразу же после церемонии коронации он снял с головы корону с крыльями и пожаловался, что она слишком тяжела. Вертя в руках этот сложный головной убор, он случайно задел какую-то пружинку: тут же отскочила металлическая крышка, под которой была спрятана пропавшая книга стуков. Но так как веер пропал и никто во всей империи не мог смастерить такой же, книгу сдали в архив.

Наш нынешний Повелитель Вселенной, божественный Дзучен, пожелал обладать не только книгой стуков, но и волшебным веером. Поэтому он отыскал духовных наследников аскета Аджендры в надежде, что в их среде могла сохраниться тайна изготовления магического веера. С помощью прозрений учителя Ошимы удалось выяснить, что колдун Гулам располагает искомыми сведениями. Поэтому наш Сын Неба заключил договор с королем Ладжпатом, по которому эта тайна выменивалась на что-то. И тогда... Хией замолчал, заметив подходившую к воротам группу людей. Все они были приземисты, с плоскими смуглыми лицами, одеты в халаты из овечьих шкур, распахнутые из-за жары, а обуты в большие фетровые сапоги; на головах у них были меховые шляпы. За ними шли носильщики с множеством грузов.

- Послы от кочевников, - пробормотал Хией. Керин почувствовал, что присутствие этих людей можно обнаружить посредством обоняния почти на таком же расстоянии, как и посредством зрения. Трудно было понять, в какой степени коричневый цвет их лиц определялся цветом кожи и в какой - толстым слоем грязи. Они вышли за ворота, не обращая никакого внимания на Керина и его спутников, и закричали. Появились конюхи с лошадьми. Когда багаж взвалили на спины животных, кочевники вскочили в седла, издали дикий вопль и галопом помчались прочь, нимало не заботясь о попадавшихся по пути пешеходах.

Когда Керин и Ноджири расположились в отведенном им домике, юноша спросил:

- Скажи, пожалуйста, когда я смогу уехать?

- Когда веер будет готов и проверен, - ответил Хией.

- Другими словами, вы со всей вежливостью сажаете меня под арест?

- Пожалуйста, не говори этого, мастер Рао! Но так как именно тебе предназначено отвезти ответное послание в Мальвану, если веер успешно пройдет испытания, то нам необходимо быть уверенными, что в нужный момент ты окажешься под рукой.

- А из деревни дипломатов нам можно выходить?

- Разумеется - при условии, что вы не будете покидать Запретную Территорию.

- А если нам захочется получше осмотреть ваш великий город?

- Если вы сообщите об этом, эта личность организует для вас сопровождение. Оно необходимо для вашей же безопасности - потеряться в Чингуне легко, так же как и стать жертвой преступников, которых у нас, увы, предостаточно. А теперь, уважаемые варвары, я должен вернуться к своим делам. Как говорил мудрый Даухай, ничто не поощряет так усердие подчиненных, как зрелище начальника, обладающего этой добродетелью!

Когда Хией удалился, преисполненный сознанием собственной значительности, Керин тихонько сказал Ноджири по-салиморски:

- Ты поняла, что сказал старик Ошима насчет навигационного приспособления, пока Хией не заткнул ему рот?

- Нет. Я разобрала только слово "север" - они говорили слишком быстро для меня.

- Ты ведь знаешь о моем договоре с Клунгом. Если они вручат мне инструкции по изготовлению этого прибора и отпустят, как они думают, в Мальвану, половина наших проблем будет решена, - озабоченно сказал Керин. С другой стороны, если я обещаю передать тайну королю Ладжпату, а вместо того отдам Клунгу, то окажусь обманщиком...

- Если бы я была на твоем месте, - сказала Ноджири, - я бы не торопилась об этом размышлять. Если мы собьемся с курса на море или попадем в руки пиратов, не добравшись до Кватны, твоей чувствительной совести будет совершенно не о чем беспокоиться. А в Салиморе мы можем обнаружить, что Клунг уже умер...

- Как всегда, ты права, - вздохнул Керин.

ЗАПОВЕДНЫЕ ПОКОИ

Керин сидел, вытянув ноги, на мостовой у ворот, ведущих в деревню дипломатов. Вместо сапог он был обут в башмаки с колесиками.

- Черт побери, женщина, - зарычал он на Ноджири, которая стояла рядом, трясясь от хохота, - если ты такая умная, покажи-ка, как ты сама управишься с этими проклятыми ноголомками!

И юноша сорвал с ног башмаки и швырнул их в сторону.

- Прости меня, повелитель, - сказала принцесса, справившись наконец с приступом веселья. - Но после того, как ты хвастался, что тебе это будет очень легко...

Она села на скамейку и надела свои башмаки с колесиками, а Керин с трудом поднялся на ноги:

- Завтра весь день будет задница болеть... Куромонские жены ведут себя почтительнее.

Ноджири понеслась на колесиках прочь. Сначала она пошатывалась, но вскоре поняла, в чем фокус, и вернулась уже быстро, по уверенной длинной дуге. Затем она описала по мостовой изящную восьмерку.

- Клянусь медными яйцами Имбала! - вырвалось у Керина. - Ты что, тренировалась тайком?

- Нет, мой повелитель, - ответила Ноджири, сделав пируэт, - я просто внимательно смотрела, как катаются туземцы. Если тебе и в самом деле больше нравятся куромонские жены, я думаю, не составит труда найти чиновника, который с радостью с тобой поменяется.

- О боги! - воскликнул Керин. - Об этом и не думай! Я хоть из нас и самый сильный, но самая умная, похоже, ты! Прости, что я не сдержался; наверное, я и в самом деле выглядел как законченный дурак.

- А ты меня извини за мой смех. Попробуй еще раз, только поосторожнее!

Через час упражнений Керин уже мог кататься достаточно легко, и парочка отправилась осматривать Запретную Территорию.

* * *

Керин постучал в дверь рабочего кабинета учителя Ошимы. Изнутри раздался раздраженный вопль:

- Кого на этот раз принесло?

- Рао-мальванца, - ответил Керин. - Интересно узнать, как продвигается дело с веером.

- Ну заходи, заходи! Но не заставляй меня тратить попусту время на бессмысленную болтовню!

Керин открыл дверь. Свои башмаки с колесиками он и Ноджири подвесили за завязки себе на плечи. Войдя, они увидели, что Ошима держит в руках один конец стеклянной трубки, а долговязый подмастерье с испуганным выражением на лице - другой.

- Скройся, Донг! - рявкнул Ошима, и подмастерье заковылял прочь. Затем колдун обратился к Керину: - Похоже, вы учитесь ездить на колесиках?

- Да, сударь.

- А где вы башмаки взяли?

- Мы попросили уважаемого Хиея, и он... Я вот спросил, как продвигается дело...

- Ты говоришь, что ты мальванец?

- Да. Но вот как насчет...

- А твоя женщина, судя по внешности - из Салимора.

- Так оно и есть, сударь. А вот веер...

- Странно. Я знавал других мальванцев, но у них у всех кожа была гораздо смуглее - почти как чай, если его всю ночь кипятить.

Отчаянным усилием воли Керин напал на подходящее объяснение:

- В последнее время я не так много был на солнце.

- Гм-гм... Надеюсь, ты лучше знаешь, откуда ты взялся, хотя внешне тебя можно было бы принять за одного из этих бледных круглоглазых варваров с Дальнего Запада, которые крайне редко добираются до империи. Несколько дней тому назад ко мне зашел уважаемый Аки и выразил сомнение, что ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь, - но ведь он вечно варваров подозревает в самом худшем. Ну так что же ты хотел спросить? Не тяни - я занятой человек!

- Насчет веера, сударь. Как дело продвигается?

- Продвигается, но медленно. Мне нужны куски яшмы вполне определенного качества, и за ними пришлось послать в провинцию Яшмовой Горы. А тебе-то какое до этого дело?

Керин не смог скрыть своего раздражения:

- Раз спрашиваю - значит, есть дело! Ваши люди не отпускают меня назад, пока ты не испытаешь веер.

- Вот оно что. Ладно, еще вопросы есть?

- Нет, сударь. Но...

- Тогда до свидания. Эй, Донг, возвращайся и принимайся наконец за работу, ленивая тварь!

- Проклятый грубиян! - пробурчал Керин, закрыв дверь в кабинет.Удивительно, что он еще не лишился головы, несмотря на то что его боятся!

- Веди себя с ним осторожнее, повелитель, - сказала Ноджири. - Каковы бы ни были его недостатки, проницательности ему не занимать.

- Ты, как всегда, права, - неохотно признал Керин.

Керин и Ноджири подкатили к башне Хукурью, находившейся за пределами Запретной Территории. Их сопровождали - тоже на колесиках - два солдата в сверкающих медных доспехах. Охрана была нужна, чтобы путешественники не заблудились и не попали в лапы преступников, а также, как подозревал Керин, чтобы не дать им покинуть Чингун. Юноша постучался; в башне отворилась дверь, и куромонец средних лет поклонился ему, сложив ладони вместе.

- Кому обязано это ничтожество визитом? - спросил смотритель.

Керин объяснил, что он путешественник, прибывший из далеких стран, что, прослышав о чудесных часах Хукурью, он пожелал их осмотреть, если - в куромонском стиле закончил он свою речь - такой осмотр будет позволен этому жалкому варвару.

- Уважаемый варвар делает честь этому невежественному смотрителю, ответил смотритель. - Пожалуйста, входи.

Шум внутри был еще сильнее, чем снаружи, и разговаривать можно было только в. полный голос. Поскрипывали оси, лязгали шестерни, булькала вода, а время от времени раздавался грохот колоколов, гонгов и барабанов. Смотритель Зуйкаку, внук Хукурью, с готовностью объяснял, как действует механизм, созданный дедом:

- Эта личность счастлива видеть варвара, желающего усвоить рудименты культуры.

Башня, включая чердак, была примерно тридцать пять футов в высоту. Вода, стекавшая по трубам и резервуарам, наполняла одну за другой тридцать шесть чаш, покачивавшихся на большом колесе. Особый механизм регулировал скорость вращения, так что за один такт колесо поворачивалось точно на градус между соседними чашами. Полный оборот колесо совершало за девять часов; из чаш вода выливалась в бассейн, расположенный под колесом.

Колесо приводило в движение деревянную ось на железных опорах. Эта ось посредством коронной передачи вращала высокий тонкий вал, приводивший в движение весь остальной механизм, состоявший из армиллярной сферы на чердаке и пяти широких горизонтальных колес с вертикальными штифтами. На одних штифтах были закреплены статуэтки со знаками, обозначающими целые часы и десятые доли часа, восход и заход солнца. Другие штифты отмечали эти моменты звуком, ударяя по колоколам, гонгам и барабанам.

Механизм, регулирующий скорость вращения главного колеса, Керин исследовал самым внимательным образом. Он состоял из системы зацепов, не дававших колесу вращаться, пока одна из чаш не наполнится водой, а затем допускавших поворот колеса лишь на градус, необходимый для подведения следующей чаши к источнику воды.

- А откуда течет вода? - спросил юноша.

- Из резервуара наверху. Если уважаемый варвар проследует за мной по лестнице...

- Сначала нужно снять башмаки с колесиками, - сказал Керин.

Когда они добрались до второго этажа, он спросил:

- А что ты делаешь, когда в резервуаре кончается вода?

- Каждый день, - объяснил Зуйкаку, - приводят каторжника, который его наполняет. Он крутит вот этот рычаг и качает воду из колодца.

- Сударь, - произнес Керин, - ты сообщил мне больше сведений, чем способна переварить моя жалкая варварская голова. Надеюсь, ты позволишь мне нанести еще один визит?

- Этот жалкий механик будет счастлив, уважаемый господин.

Скользя на колесиках обратно к Запретной Территории, Керин сказал Ноджири:

- Как-то слишком все легко получается...

- Я думала, - ответила принцесса, - что ты будешь доволен, ведь тебе без особых усилий удалось выполнить твою главную задачу.

- В том-то и загвоздка, дорогая... Мой опыт показывает, что когда все получается слишком легко, это значит, что надо ждать неприятностей... Белинка, конечно, была ужасно назойлива, но хотел бы я, чтобы она была здесь и могла нас предупреждать об опасностях!

Когда они вернулись в свой домик, юноша провел весь вечер, вычерчивая схемы механизма регуляции скорости вращения. Бумагу ему предоставил Хией. Судя по всему, куромонцы никогда не слышали о возможности писать пером и обходились тонкими кисточками, с которыми Керину было нелегко управиться. Лишь после упорных попыток он научился проводить кисточкой прямую линию.

Дни шли за днями; лето становилось все жарче. Так как воздух был не такой влажный, как в Кватне и Котейки, Керин легче переносил жару. В сопровождении солдат он еще раз побывал в часовой башне Хукурью, чтобы проверить свои чертежи регулятора, сравнивая их с оригиналом. Надев куртку и шапочку куромонского писца, он без помех разгуливал по коридорам департаментов.

Как-то раз в здании Департамента Дорог, Каналов и Мореплавания он прошел мимо дородного третьего секретаря Аки. На какой-то миг выражение глаз Аки изменилось за стеклами очков, но тут же приобрела обычную невозмутимость. Ни тот ни другой не сказали ни слова.

Однажды вечером, когда Керин без особого успеха пытался овладеть куромонским иероглифическим письмом, прикатил на колесиках мальчик-курьер и сказал:

- Уважаемый Ката приветствует уважаемого варвара Рао и просит вышесказанного Рао ожидать его завтра у входа в Недоступный Дворец в три часа. Ему приказано явиться в Заповедные Покои.

Когда мальчик ушел, Ноджири спросила:

- А обо мне он ничего не сказал?

- Нет, дорогая, но я думаю...

- Ни к чему! В этой стране с женщинами еще меньше считаются, чем у меня на родине. Отправляйся один, а я тем временем выстираю твои штаны.

* * *

Перед входом в Недоступный Дворец Керин увидел небольшую толпу. Там были и Kaгa, и Ушио, а Тога явился сразу же вслед за новарцем. Стояли там и другие чиновники.

Тога тронул Керина за руку и поманил в сторону. Когда они отошли, чиновник прошептал:

- Уважаемый Керин, я надеюсь, тебе известны правила поведения в Заповедных Покоях?

- Хией мне прочел целую лекцию.

- Отлично. Но позволь все-таки предупредить тебя: ходят слухи, что Сын Неба стал очень раздражителен из-за того, что ему пришлось покинуть свой Летний Дворец - гораздо более великолепную резиденцию, чем это старое полуразвалившееся строение; там есть и огромные сады, и затейливо изукрашенные павильоны, и пруд с утками, и другие забавы - и поселиться в Недоступном Дворце, в котором невыносимо жарко и душно. Он ни за что не переселился бы, если бы евнухи не убедили его, что ввиду важности дела с веером Аджендры его личное присутствие совершенно необходимо. Так вот, когда он в таком скверном настроении, малейшая ошибка в этикете может стоить виновному части тела, с которой ему не хотелось бы расстаться - например, головы.

- Я буду стараться,- ответил Керин, холодея от страха. Двери со скрипом отворились, и толстый человек визгливо прокричал:

- Входите, почтенные! Правитель Вселенной готов вас принять.

Солдаты, стоявшие при дверях, кланялись проходившим чиновникам. Толстяк привел их в аудиенц-зал, где примерно дюжина придворных уже стояла навытяжку. В дальнем конце зала сидел на высоком троне император Дзучен, одетый в просторные одежды, сверкающие изумрудами и золотом. Возвышение, на котором стоял трон, было не меньше пяти футов - будто для того, чтобы восполнить небольшой рост самого императора. На голове у него была высокая корона с крыльями, украшенная павлиньими перьями и драгоценными камнями. У трона стояли солдаты и сидели евнухи.

Толстяк выстроил посетителей в ряд. Затем дал знак сделать три шага вперед, после чего все упали на колени и трижды коснулись пола лбом, Керин следил краем глаза за остальными и повторял все их движения.

Чиновники встали, сделали еще три шага вперед и снова стали кланяться. Потом поднялись, прошли три шага и опять повторили поклоны. Все тщательно избегали смотреть прямо на императора, потому что официально считалось, что кто посмотрит в лицо Сыну Неба - ослепнет от сияния его величия.

- Встаньте! - сказал император.- Колдун Ошима, выйди вперед!

Ошима и его подмастерье Донг сделали один шаг к трону. В руках у Ошимы был большой, роскошный на вид веер, который колдун сложил и попытался поднести императору. Однако возвышение, на котором стоял трон, и небольшой рост Ошимы этому воспрепятствовали. Дзучен не мог бы дотянуться до веера иначе, чем сойдя с трона и нагнувшись. Чтобы не допустить такого нарушения этикета, Керин воскликнул:

- Божественный самодержец, позволь этой куче грязи пособить!

Уцепившись руками за край возвышения, на котором стоял трон, он подтянулся, закинул ногу и встал на возвышении в коленопреклоненной позе. Затем он опустил руку вниз, принял веер у колдуна и передал Дзучену.

Придворные обменивались изумленными взглядами. Керин затаил дыхание, не зная, чего ожидать - похвалы или немедленной казни. Император произнес:

- И книгу с описанием стуков, добрые подданные! Ошима достал книгу из просторного рукава и протянул Керину, который передал ее императору и спустился с возвышения на пол. Сердце его тревожно билось. В тот момент, когда он вскарабкался к трону, ему казалось, что это естественный знак вежливости, - но кто знает, не окажется ли он убийственной дерзостью в глазах этих людей, помешанных на этикете?

Дзучен развернул веер, разрисованный драконами. Он едва не начал обмахиваться им, но вовремя одумался, пробормотав:

- Проклятая жара!

Новарец заметил, как капли пота катятся из-под огромной короны и стекают по императорскому лицу. Дзучен громко произнес:

- Наша главная цель - испытать действие этого предмета. Кто добровольно согласится исчезнуть посредством веера и вернуться посредством стуков?

Придворные снова начали переглядываться. Послышалось громкое шарканье фетровых подошв - каждый пытался спрятаться за соседей.

- Как, ни одного добровольца? - спросил Дзучен, оглядывая зал.

- О великий, - заговорил Ошима, - мой жалкий подмастерье, крестьянин Донг, будет счастлив исполнить это почетное поручение!

И колдун подтолкнул подмастерье вперед. Подросток завращал в ужасе глазами и издал слабый стон. Керину показалось, что он слишком запуган, чтобы протестовать, и вот-вот упадет в обморок.

- Ага, как раз то, что нужно! - воскликнул Дзучен. Распахнув веер, он наклонился и махнул веером у испуганного лица Донга. Послышались колебания воздуха - и юноша исчез! - А теперь, чтобы его вернуть... - забормотал император, перелистывая книгу.

- Смотри на "подмастерье", императорское величество, - подсказал Ошима.

Дзучен нашел нужное место. Он сложил веер, четыре раза стукнул им себя по левому локтю и раз - по лбу. Донг тут же явился обратно. На этот раз он и в самом деле потерял сознание и повалился на пол.

- Стража! - крикнул император.- Приведите мальчишку в чувство, дайте ему золотую монету и отправьте на сегодня домой. Отличная работа, учитель Ошима! Остается выполнить наши обязательства по договору с королем Ладжпатом. - И он уставился на Керина. - Это ты - молодой человек, который привез из Мальваны инструкции по изготовлению веера?

Керин низко поклонился:

- Да, императорское величество, я и есть этот презренный.

- Ты сослужил добрую службу. Тебя наградят...

- О Повелитель Вселенной! - закричал чей-то голос. - Твое императорское величество обольстили и обманули!

- Что? Что такое? - изумился Дзучен. - Пусть тот, кто это сказал, выйдет вперед!

Третий секретарь Аки сделал шаг по направлению к трону; за ним вышел и еще какой-то куромонец. Оба упали на колени и коснулись пола лбами. Когда они стали кланяться второй раз, Дзучен рявкнул:

- Довольно церемоний! К делу!

- О сверхмудрый господин, - сказал Аки, - эта грязная лужа привела с собой мастера Лицуна из Джобэ, почтенного купца. Он только что вернулся из очередной торговой поездки в Мальвану. Во время предыдущей поездки он встречался с чародеем Гуламом и его чела Рао. И вот он уверяет меня, что человек, который стоит перед тобой и выдает себя за Рао, - самозванец!

- Невыразимое величество, - вскричал Тога, - эта кучка пыли располагает доказательствами, что человек, называющий себя Рао, и есть Рао на самом деле! Выслушай, Повелитель Вселенной!

Из просторного рукава Тога вытащил бумагу с рисунком, по которому он установил личность Керина в Котейки. Несколько шей, в том числе и императорская, вытянулись, чтобы разглядеть портрет.

- О Повелитель Вселенной, не слушай Тогу, известного своим пристрастием к варварам! Кто угодно может нарисовать что угодно. Откуда мы знаем, что это не он сам намалевал?

- Лжец! - завопил Тога. - Слепой осел, ты же сам дал мне эту бумагу, чтобы установить личность варвара!

- Ах ты, белый кролик, вечно раболепствующий перед грязными чужеземцами!

- А ты - просто грязь!

- А ты - хуже, чем грязь! - орал Аки. Оба визжали и размахивали кулаками.

- Заткнитесь оба! - рявкнул император. - Ползите на брюхе и умоляйте мое величество о прощении!

Оба чиновника тут же замолчали и плюхнулись на пол, бормоча:

- О всесветный правитель, прости эту кучу испражнений... О заместитель богов, не гневайся на этого грязного слизняка...

Через несколько минут Дзучен сказал:

- Хватит! Встаньте, и продолжим заниматься делами. Поднесите рисунок поближе. Да, он в самом деле в точности повторяет черты вот этого мастера Рао - разве не похож, Аки?

- Теперь, всмотревшись внимательнее,- ответил Аки,- я вижу, что похож. А ты что скажешь, мастер Лицун?

- Да, похож, - сказал тот, - но если этому отвратительному червю будет позволено высказать свое мнение, то рисунок похож и на настоящего, мальванского Рао. Если тот, кого мы здесь видим, - настоящий Рао, то его, должно быть, чем-нибудь отбеливали. Другой Рао, которого я видел в прошлом году, был смуглым - как будто его выкрасили соком грецкого ореха.

Император с ужасной ухмылкой уставился на Керина своими узкими глазами:

- Ну, настоящий или самозваный мастер Рао, что ты на это скажешь, чтобы мы не приговорили тебя к расчленению путем сотни разрезов?

Керин открыл было рот, но несколько секунд не мог издать ни звука такой ужас парализовал его! Но вот ему все-таки удалось справиться с собой:

- Твое небесное величество, это правда, что моя кожа была смуглее, когда я отправился в путь. В той части Мальваны, откуда я родом, люди обычно светлее, и их кожа темнеет лишь от тропического солнца на юге. Так как более трех месяцев я путешествовал и большую часть времени проводил в тени, моя кожа стала светлее.

Повернувшись затем к Лицуну, он быстро произнес по-мальвански фразу, которую несколько раз проговорил про себя:

- Тебе больше нравится наша северная погода после жары?

Купец не смог сразу ответить, и Керин спросил:

- Ты и теперь сомневаешься, что я настоящий мальванец?

Лицун развел руками:

- Он вроде бы свободно говорит по-мальвански, но с акцентом.

- В моей провинции именно так говорят,- заявил Керин.

- Похоже, разобраться в этом не так просто, - проворчал император. - Не будем спешить с окончательными выводами, исследуем дело подробно и беспристрастно. Кого же назначить следователями?..

И тут вспотевший Дзучен, машинально раскрыв веер, в рассеянности обмахнулся им. Воздух колыхнулся - император мгновенно исчез! Веер со стуком упал на возвышение трона.

Со всех сторон раздались крики изумления и ужаса. Стражники, стоявшие у трона, выхватили сабли из ножен и забегали вокруг, заглядывая во все щели, как если бы ожидали, что оттуда на них набросится убийца.

- Мастер Рао, - пронзительно завопил колдун Ошима, - хватай быстро веер и книгу!

Мозг Керина работал с лихорадочной быстротой, и юноша мгновенно понял смысл этого приказа. Тот, кто владел веером, мог устанавливать свои условия игры. Он снова вскочил на возвышение трона, подобрал веер и взял книгу, лежавшую на подлокотнике трона.

- Давай сюда! - крикнул Ошима, протягивая к нему руки.

- Зачем? - спросил Керин. - Ты хочешь сделаться императором?

- Нет, болван! Чтобы я проводил свою жизнь, участвуя в церемониях, выслушивая просьбы и допрашивая шпионов? Чушь! Да и чужеземный варвар вроде тебя императором стать не может. А вот если мы вернем Дзучена, он, возможно, нас отблагодарит!

- Я сам его верну, - решил Керин.

Он открыл книгу и сообразил, что она вся была написана куромонскими иероглифами, из которых ему были известны десятка два.

- Держи! - сказал он, протягивая книгу колдуну.- Нам нужно действовать вместе. Ты мне скажешь, как стучать, а я постучу.

- Наконец-то сообразил, как я вижу, - презрительно проворчал Ошима и стал листать книгу. - Ну вот: "император", три раза слева, три раза справа, четыре раза по лбу. Да нет же, идиот! "Слева" означает, что ты должен держать веер правой рукой и стучать по левому локтю, а не хвататься левой рукой за веер!

Керин простучал рекомендуемую последовательность. Воздух снова с шумом заколыхался, и на троне материализовался плотный пожилой человек в простом зеленом халате поверх черных шелковых штанов. На голове у него была круглая старомодная шляпа, на тулье которой сверкал бриллиант величиной с небольшое куриное яйцо.

Керин отступил назад:

- А ты кто такой?

Человек на троне выпучил глаза и забормотал:

- Кто осмеливается... что... где мы? - Он осмотрелся вокруг: - Похоже на наш трон для аудиенций... в нашем Недоступном Дворце... но как-то все по-другому... и одеяния, и украшения... и ни одного знакомого лица. Эй ты, юный варвар!

Его речь казалась слегка архаичной.

- Что, сударь? - откликнулся Керин.

- Кто ты такой?

- Мальванец Рао, посланный королем Мальваны к императору.

- Какому императору?

- Его императорскому величеству Дзучену.

- Но ведь это мы - император, император Цотуга Четвертый... по крайней мере мы им были. Как ты это объяснишь? Мы спокойно играли в сачи с нашим премьер-министром, как вдруг пш-ш-ш-ш! и вот мы здесь.

- Сверхчеловеческий владыка, - заговорил Ошима, подняв голову,- позволь этой куче нечистот все объяснить.

- А ты кто такой?

- Императорский колдун Ошима, о всемогущий. Помнит ли твое несказанное величество о волшебном веере, который привез мальванский аскет?

- Да. Мы начинаем понимать. Проклятый Замбен, должно быть, подменил веер и заставил нас исчезнуть. А сейчас нас вернули. Какой теперь год?

- Шестой месяц года Верблюда в цикле Черепахи,- ответил Ошима.

- Значит, прошло не меньше двух веков, - задумчиво промолвил Цотуга. Все наши современники за это время должны были умереть, включая нашу злоязычную жену. А кто, как говорит этот мальванец, теперешний император?

- Дзучен Первый, твое величество. Понимаешь, он по рассеянности сам себя обмахнул этим веером.

- А, вот оно что! Это тот самый веер, что держит молодой человек?

- Нет, это его копия, государь, изготовленная этим неумелым ремесленником. Первый веер исчез, когда твой бывший премьер-министр, сделавшись императором, нечаянно вызвал к жизни дракона. Эта тварь тут же сожрала и его самого, и веер. После того как его величество Дзучен исчез, мы попытались правильной последовательностью стуков заставить его вернуться, но вернули вместо него твою возвышенную особу. Без сомнения, стуки, соответствующие "императору", возвращают правителей в том же порядке, в каком они исчезли. Если простучать еще раз ту же последовательность, можно вернуть Дзучена.

- Не торопись, учитель Ошима,- сказал Цотуга.- Я думаю, что больше одного императора империя никак не может себе позволить. Что ты хочешь за веер и книгу стуков? Только не просите императорского трона: мы уверены, что по законам ни один из вас императором быть не может. Но те, кто нас вернули, почувствуют нашу благодарность. Начнем с тебя, учитель Ошима.

- Все, что мне нужно, государь, - это иметь возможность продолжать мои исследования в Департаменте Здравоохранения и Благоденствия без вечного торга с императорской казной из-за финансирования оборудования и материалов, в которых я испытываю нужду.

- Твое желание будет исполнено. А ты - тебя, кажется, зовут Рао?

- Мне нужно исполнить поручение короля Мальваны Ладжпата, о повелитель. Щедрые прогонные на дорогу домой, чтобы от них мне кое-что осталось, да охрана в пути до Котейки, да лошадь или карета - вот все, чего мне хочется.

- Ты тоже получишь, о чем просишь. Пожалуйста, дайте мне веер и книгу!

Цотуга протянул руки. Керин, слегка поколебавшись, вручил ему веер и передал книгу, взяв ее у Ошимы. Стремление усесться на куромонский трон казалось ему совершенно безумным, но он не доверял правителям, потому что слышал о бесчисленных коварствах, которые они совершают из любви к власти. С другой стороны, юноша понимал, что у него нет выбора, - он был всего лишь одиноким чужеземцем в огромной незнакомой стране.

Ошима повернулся к перешептывавшейся толпе придворных, слишком пораженных происходящим, чтобы вмешиваться в течение событий.

- Приветствуйте его императорское величество Цотугу Четвертого, закричал он во весь голос, - которого вернули нам пятьдесят семь главных богов вместо последнего императора Дзучена!

Снова повернувшись, он упал на колени и троекратно коснулся пола лбом. Один за другим все присутствовавшие в аудиенц-зале последовали его примеру. Керин спустился с возвышения и тоже стал кланяться.

Цотуга хлопнул в ладоши:

- Встаньте! Здесь ли летописец империи?

Вперед вышел человек с длинной седой бородой:

- Твой бесконечно преданный слуга, о господин.

- Отлично! - сказал Цотуга. - Ты останешься с нами, чтобы ознакомить нас с тем, что произошло с момента нашего... гм... ухода на отдых. А все остальные пусть возвращаются к своим делам!

* * *

Керин и Ноджири стояли у перил "Вароби Моры". Корабль входил в порт Кватны. Керин обнял за талию тонкую смуглую Ноджири и слегка прижал к себе. Она задумчиво произнесла:

- Повелитель, всю мою жизнь меня предостерегали от того всегда возбужденного состояния, которое называется влюбленностью. Мне говорили, что главное - достичь с мужем устойчивых отношений и взаимного уважения. Но боюсь, мое отношение к тебе стало именно тем страстным увлечением, от которого меня предостерегали. Ты даже больше не кажешься мне уродливым, несмотря на выпученные глаза и длинный торчащий нос. Как ты думаешь, это плохо?

Керин засмеялся:

- Клянусь костяными сосками Астис, совсем неплохо! Я как раз хотел признаться тебе в таких же чувствах. Так что я просто счастлив...

- Мастер Керин! - раздался вдруг тоненький голосок.

- Ой! Что это? Напоминает голос Белинки!

- Почему бы и нет, раз я и есть Белинка! - ответил звенящий голосок.

Голубой огонек, едва видимый при свете солнца, заплясал над палубой на уровне глаз Керина.

- Я рада, что ты возвращаешься целым и невредимым. Я уже целый месяц высматриваю тебя на прибывающих кораблях.

- Я помню, - сказал Керин, - что ты собиралась вернуться в Кортолию.

- Да, собиралась. Но я осталась в Кватне, чтобы отдохнуть и набраться сил для обратной дороги, а потом близко подружилась с Сенду, ханту учителя Клунга. Он просто милашка, хотя туповат иногда. Мы стали... то есть мы...

- Любовники, как это принято на Первом Плане.

- Гм... ну... да, в каком-то смысле, хотя у нас это все по-другому происходит. Но, пожалуйста, никому ни слова, когда вернешься домой! А не то госпожа Эрвина меня накажет.

Керин усмехнулся:

- Если ты умолчишь о моих промахах - о том, что я дважды свалился в море, и спасовал перед Джанджи, и дал Малго обезоружить себя, - то и я никому не расскажу о твоей интрижке. Но не надейся, что я брошу свою принцессу!

- О, с этим я уже примирилась. Когда я вижу других смертных женщин, то понимаю, что ты мог сделать гораздо менее удачный выбор. Но я должна тебя предупредить: учитель Пвана по-прежнему зол на тебя, потому что стражник, которого ты ранил, в конце концов умер. Это мне рассказали духи.

- Жалко стражника, но ведь я лишь оборонялся. А что же с Пваной делать?

- Если он узнает - а он скорее всего уже узнал от своих духов, - что ты вернулся. Он постарается причинить тебе зло.

- Зачем? Ведь благодаря мальванскому магу он больше не нуждается в человеческих жертвоприношениях.

- Пвана - человек злопамятный, - сказала Ноджири. - Раз ты одержал над ним верх, похитив меня и убив стражника, он всю жизнь будет жаждать мести, что бы ты ни делал.

Керин задумчиво хмыкнул:

- Белинка, мы не можем долго оставаться на корабле, если только не заплатим за проезд обратно в Котейки. Поэтому я думаю, что нужно как можно скорее повидаться с учителем Клунгом.

Когда "Вароби Мора" под крики матросов и шум снастей подошла наконец вплотную к набережной, юноша внимательно осмотрелся:

- Не вижу ни храмовых стражников, ни притаившихся жрецов. Но если они вдруг появятся - как сейчас выглядит дорога к дому Клунга? У Софи, помнится, была мысль вымостить главные улицы.

- Дорога в отличном состоянии, - сообщила Белинка. - Новый Софи осуществил замысел предыдущего и вымостил улицы, чтобы доказать надменным куромонцам, что по части цивилизации он им ни в чем не уступает. Так что поверх грязи и гальки уложили плиты...

- Откуда же вдруг взялся новый Софи - предыдущий ведь правил не так давно?

- Вуркай умер, а его место под именем Димбакана Четвертого занял его племянник, сын предшественника Вуркая. Что это ты делаешь?

Керин достал из мешка башмаки с колесиками и протянул Ноджири ее пару:

- К дому Клунга нам нужно будет добраться быстро. Белинка, пожалуйста, предупреди Балинпаванга о нашем визите.

Когда трап был спущен, Керин и Ноджири скатились на набережную. На плече у юноши висел мешок. Они едва успели достичь первой улицы, как Белинка завизжала:

- Мастер Керин, вот они!

Из переулка выскочили несколько храмовых стражников и двинулись на путешественников с криками:

- Стойте! Остановитесь! Вы арестованы!

- Мчимся! - крикнул Керин.

Вместе с Ноджири они быстро покатили вперед, не обращая внимания на изумленные взгляды и возгласы прохожих. Стражники пустились бежать, размахивая крисами.

- Смотри не падай! - воскликнул юноша. - Ой-ой-ой... смотри, что впереди!

Из еще одного переулка высыпал отряд дворцовой стражи Софи. Эти стражники тоже устремились на Керина и Ноджири, крича:

- Стойте! Сдавайтесь! Вы арестованы!

Керин обнажил меч:

- Не знаю, что от нас нужно людям Софи, но не думаю, чтобы они нам добра желали. Не отставай!

Он покатил к ближайшему солдату, размахивая мечом и испуская леденящие душу вопли:

- Прочь с дороги свирепого варвара! - орал он.

Увидев, что странное существо уже совсем близко, солдат взмахнул крисом; Керин отбил удар и, стремительно двигаясь вперед, с силой толкнул неприятеля, так что солдат повалился на мостовую. Юноше ничего не стоило бы убить солдата, но это только осложнило бы его положение. Еще один солдат, испугавшись, бросился прочь. Промчавшись мимо, Керин успел ударить его крисом плашмя по заду.

- Ты здесь? - выдохнул он, не осмеливаясь взглянуть назад, чтобы не потерять равновесие.

- Здесь, - ответила Ноджири. - Теперь они все за нами пустились. На следующем перекрестке поворачивай налево.

Просвистела пара стрел - но ведь на колесиках едут зигзагом, и прицелиться непросто!

Шум погони слышался позади все время, пока они не скрылись из виду. Но вот Керин с Ноджири подкатили к дому Клунга. Когда они вкатились во двор, один из клиентов волшебника, ожидавших своей очереди, вскрикнул от изумления.

Внезапно Керин налетел на какую-то неровность и повалился на землю, увлекая за собой жену. Оба поспешно вскочили на ноги и сняли башмаки с колесиками.

- Да это же мастер Керин! - воскликнул Веджо.- Мудрый учитель сейчас принимает клиента, но вот-вот выйдет. Твоя ханту нам сообщила...

- Скажи своему хозяину, что, если он немедленно не защитит нас от салиморских мерзавцев, он лишится того, что я ему привез.

Клунг как раз вышел во двор - и Керин в нескольких словах объяснил, в каком опасном положении они оказались. Колдун приказал всем своим клиентам отправляться по домам. Пока они проталкивались через калитку, снова стал ясно слышен шум погони.

У калитки появилась толпа храмовых стражников и дворцовой охраны. Офицер протолкался вперед и крикнул:

- Учитель Клунг, мы требуем...

- Вон отсюда! - завопил Клунг. - Убирайтесь, если не хотите превратиться в лягушек!

Офицер испуганно отступил назад. Клунг снова закричал, замахал руками и подбросил в воздух пригоршню какого-то порошка. Перед домом выросла стена огня. Новыми заклинаниями и пассами Клунг огородил дом огнем со всех сторон.

Сквозь пламя Керин разглядел одного из стражников, поспешно удалявшегося прочь.

- Заходите, - пригласил Клунг. - Это не настоящий огонь, хотя и достаточно горячий. На самом же деле это всего лишь иллюзия, вызываемая ханту, которых вы называете саламандрами. Они у меня на службе. Ты принес тайное устройство?

- Да, - ответил Керин, доставая из мешка связку бумаг.

Чародей пробежал глазами ряды иероглифов:

- Потребуется некоторое время, чтобы все перевести; вот тут говорится о том, что иголку нужно натереть магнетитом... Да, это то, что нужно, без сомнения. Неплохо было бы, если бы у нас умели делать такую же хорошую тряпичную бумагу.

- Совесть моя неспокойна, - сказал вдруг Керин.

- У моего мужа сверхчувствительная совесть, - заметила Ноджири, - как у других бывают ноющие суставы или чесотка на голове.

- Люби его за это, милочка, - ответил Клунг, - мало у кого хоть какая-нибудь совесть имеется. А что тебя смущает, Керин?

- Они дали мне эти бумаги, считая, что я - настоящий мальванец Рао и отвезу их королю Ладжпату. Поэтому мне кажется, что по совести тайна принадлежит ему.

- Гм!.. - промычал Клунг. - Если бы я смог столкнуть друг с другом нового Софи и этого короля... Но это планы на будущее.

- А как прошла смена правителя? - спросил Керин. Чародей весело фыркнул:

- Ты помнишь мальванца, которого Пвана представил Софи Вуркаю? Мальванское заклятие, увеличивающее мужскую силу, оказалось слишком действенным. Вуркай приказал всем своим женам - а их тысяча с небольшим выстроиться в очередь у входа в его спальню и принялся их пользовать одну за другой. В своем безумии он решил обработать весь гарем сразу. На каждую жену он тратил примерно столько времени, сколько нужно, чтобы сварить яйцо всмятку,- и тут же вызывал следующую.

Но когда он залез на семьдесят пятую жену, его стареющее сердце не выдержало. Женщина завизжала, лакеи вбежали и стащили Софи с нее, но слишком поздно. Могу сказать, что он умер счастливым... Его племянник взошел на трон и по традиции приказал казнить всех своих братьев.

- Ужасный обычай! - воскликнул Керин.

- Но если бы Димбака Третий не нарушил его, Вуркай не смог бы захватить власть вопреки правилам наследования.

- А почему нынешний Софи тоже на стороне Пваны?

- Димбакан думает, что Пвана нарочно все так подстроил, чтобы покончить с его дядей и дать ему возможность взойти на трон. За это он очень благодарен. А Пване, разумеется, было бы невыгодно признаться, что он попросту не подумал о возрасте Вуркая, прибегая к мальванскому заклятию неудержимой похоти...

- А как прошли выборы Балинпаванга?

- Безрезультатно, чтоб они были прокляты! Девять голосов "за", девять "против"! Но будут другие выборы, и тогда...

- Мастер Клунг, - крикнул Веджо, просунув голову в приоткрытую дверь,там пришел паванг Пвана, и кольцо огня гаснет!

- Проклятие фиолетового гноя! - воскликнул Клунг. - Пошли! Это моя всегдашняя слабость - увлекшись беседой, я забываю следить за временем.

Пвана стоял среди солдат, осаждавших дом, и произносил заклинания. Через опадавшее пламя донесся крик офицера:

- Впусти нас именем Его Величества Софи!

Клунг сделал несколько пассов и что-то пробормотал - огонь снова взметнулся ввысь.

- Окружайте участок! - кричал офицер, которого за стеной иллюзорного огня уже невозможно было увидеть. Голос Пваны возвысился до визга.

- Великий Варна, - вскричал Клунг, - вы только посмотрите!

Над языками пламени можно было различить головы и спины целого стада слонов. На шее каждого слона сидела грозная фигура в длинном балахоне с капюшоном и крыльями за спиной, напоминающими крылья летучих мышей.

- Что это за крылатые наездники? - спросил Керин.

- Демоны Пятого Плана. Пвана научился защищать их от солнечного света. Как же я об этом не подумал. Пойдем в дом. Огонь задержит их еще на полчаса, но я не смогу вечно поддерживать пламя из-за противодействия Пваны. Когда оно погаснет, слоны - кажется, они из стада Софи - растопчут мой дом в пыль, если только мне не удастся вас выпроводить. Да вы в любом случае не захотите здесь оставаться: капитан Гуврака подал на тебя в суд за кражу лодки с его корабля, а родственники убитого тобой стражника поклялись тебе отомстить.

- Но я всего лишь защищался!

- Не важно - они все равно тебя убьют. Пойдемте со мной!

В рабочем кабинете Клунг вошел в устройство, напоминающее клетку, и сказал:

- Веджо, принеси мешок гостя. Керин, забирайся сюда вместе со своей дамой!

- Что ты собираешься делать? - спросила Ноджири.

- Я отправлю вас обоих на родину Керина с помощью сущностей Четвертого Плана, которые мне подчиняются. А потом приглашу осаждающих войти в дом и попробовать вас отыскать.

- План довольно рискованный, - заметила женщина.

- Разумеется, рискованный! Но другого-то нет!

- Ты мне говорил, - произнес Керин, - что еще не усовершенствовал это устройство настолько, чтобы оно могло перемещать неодушевленные предметы. Ты с этим справился?

- Да; по крайней мере, я надеюсь. Сначала я должен отменить твое защитное заклятие, вернее, то, что от него осталось...

После нескольких магических жестов и заклинаний Клунг вновь обратился к юноше:

- А теперь, Керин, одной рукой держи за руку Ноджири, а другой - свой мешок.

Клунг вышел из клетки, покрутил какие-то колеса и повернул рычаг. Клетка загудела, по брусьям и проволоке забегало фиолетовое свечение. Все вокруг расплылось и исчезло; Керину казалось, что мощный порыв ветра несет его вверх.

- Дорогая моя, - закричал он, - ты здесь?

- Да, милый, - ответила Ноджири. Казалось, что ее голос доносится издалека, хотя Керин по-прежнему держал ее за руку.

Ветер все дул и дул... Не было видно ничего, сплошной туман, будто они летели сквозь облака, которые делались то светлее, то темнее.

* * *

В Кортолии пророк Икбар, наставлявший свою паству в храме Шумала, федиранского бога праведности, и его супруги Каваис, богини чистоты, подходил к кульминации своей проповеди:

- Горе тем, кто открывает свою кожу взглядам других смертных! Никому, кроме богов, не надлежит созерцать человеческие тела. Мерзость нарушать этот закон! Святой Шумал сообщил мне, что, когда он и его супруга собираются зачать маленьких божков, они не снимают с себя одеяния, но пользуются особыми отверстиями, чтобы соитие было возможно!

Стоя перед алтарем, отец Икбар замахал руками, так что просторные рукава его длинного черного халата захлопали, будто крылья демона Пятого Плана. Длинные перчатки скрывали его руки, а плотная вуаль позволяла из всего лица видеть одни лишь глаза.

Перед ним стояло несколько сотен прихожан. Икбар считал, что скамьи для паствы - упадочническая роскошь. На всех были халаты с капюшонами; у всех лица были закрыты вуалями, а руки прятались в перчатках, как и у их пророка.

Икбар продолжал:

- Как я часто вам рассказывал, много лет тому назад божественная пара явилась мне на этом материальном Плане, когда я молился в храме. Как часто я с тех пор безуспешно умолял их снова показаться перед моими добродетельными прихожанами в этом храме! Сегодня я предприму еще одну попытку, - быть может, несравненные божества удостоят нас благодатного зрелища!

Повернувшись спиной к слушателям, Икбар воздел руки и закричал:

- О божественный Шумал, о неизреченная Каваис, милостиво покажите ваши святые лица вашим поклонникам! Придите! Придите! Придите!

Вспыхнул голубой свет, раздался резкий звук, похожий на несильный удар грома, и порыв воздуха откинул назад капюшон пророка.

Между ним и алтарем стояли два существа человеческого вида - молодой человек среднего роста, худощавый, но хорошо сложенный, с кудрявой темной бородкой и черноволосая женщина с золотисто-коричневым цветом кожи и несколько плоским лицом, на котором выделялись блестящие слегка раскосые узкие глаза. Оба они были совершенно голыми!

Раздался всеобщий вздох. Икбар отшатнулся, вытянув перед собой руки, как будто защищаясь от удара.

- Великие Шумал и Каваис, - приглушенно воскликнул пророк, - что вы такое сделали?

Керин пробормотал:

- Подыгрывай мне, дорогая. Я знаю, что это за тип. Он поднял руки и загремел, стараясь придать своему голосу надлежащую внушительность:

- Ты согрешил, впав в жестокое заблуждение, о смертный с извращенным умом! Ты исказил и оболгал наше учение. Тело мы считаем вещью священной, которую нужно прикрывать лишь постольку, поскольку этого требуют климат или работа. Лицом в землю, и молите о прощении!

С воем ужаса и раскаяния пророк и его паства повалились на мозаичный пол. Керин схватил Ноджири за руку и быстро повел к выходу, пробираясь между распростертыми фигурами в черных одеяниях.

Когда они выбрались, из свинцово-серого неба сеялся мелкий дождь. Оглянувшись, Керин увидел множество лошадей, мулов и ослов, привязанных к столбам. Некоторые животные были под седлами, а другие впряжены в повозки и кареты.

- Сюда! - шепнул Керин. - Скорее!

Через несколько минут патрульный полицейский выпучил глаза от изумления, заметив лошадь, которая полным галопом неслась по главному проспекту Кортолии. В городе никому не разрешалось двигаться быстрее, чем рысью, - и офицер уже приложил было свисток к губам... но так и окаменел на месте, увидев, что лошадь везла двуколку, которой правил стоя голый мужчина, подгонявший лошадь кнутом, а у него за спиной на скамье сидела женщина тоже без всякой одежды!

Пока Керин вытирался полотенцем, Ноджири с трудом облачалась в одежду непривычного покроя, наспех выбранную в гардеробе Марголит, невестки Керина. Сам Керин объяснял родственникам:

- Сюда мы попали при помощи заклятия Клунга. Но вот последнее усовершенствование, которое было необходимо, чтобы отправить с нами одежду и прочие пожитки, видно, до конца доработано не было. Поэтому все наше имущество, включая мой пояс с зашитыми деньгами, и украшенный драгоценностями меч, и кое-какие вещицы, которые я вам в подарок купил в Куромоне, - все осталось в Кватне. - Помолчав, он печально добавил: - Да и из тех денег, что император пожаловал мне на обратную дорогу, я сэкономил приличную сумму... но возвращаться за ней в Салимор было бы неразумно.

- Мы так тебе рады, - сказала Марголит, - что и не думаем ни о каких подарках. И знаешь, ты изменился за это время.

Керин удивленно поднял брови:

- Как это изменился?

- Ты был такой застенчивый парень, так легко смущался... а теперь вернулся галопом в двуколке виноторговца Моркара, взятой без его разрешения, не имея даже малейшего лоскутка на теле, забарабанил в нашу дверь, будто так и положено! Ты разузнал что-нибудь про регулирующий механизм?

- Да, но все мои чертежи остались в мешке, а мешок - в доме Клунга. Надеюсь, что эльфице, которую наняла Аделайза, чтобы следить за мной, вскоре надоест ее любовник-ханту и она вернется сюда.

- Аделайза будет в бешенстве, - сказала Гита, еще одна невестка Керина. - Она может подать в суд на госпожу Ноджири за переманивание ее жениха.

- Мы ведь не были помолвлены...- начал было Керин, но Джориан перебил его:

- Ты что, не слышала? Она вышла за молодого Сенреда, деревенского хулигана. Кто в бешенстве, так это Эомер.

Керин ухмыльнулся:

- Значит, она только понапрасну потратила деньги, нанимая эльфицу?

Практичная Маргалит заметила:

- Может, вам лучше одеться? Вы же промокли до костей. А если кто-нибудь войдет?

Керин повязал полотенце вокруг бедер:

- Больше, чем одежда, мне сейчас нужны перо и бумага, чтобы по памяти нарисовать те большие часы. И я смогу это сделать - но не даром.

- Каков! - воскликнул Джориан. - Я вижу, мой маленький братец стал хитрым дельцом... Чего же ты хочешь?

- Чтобы мне не мешали, пока я буду рисовать, и чтобы семья заплатила за мою учебу в Оттоманском Университете. Я не надеюсь, что сумею вернуть свои деньги, оставшиеся в Салиморе. Спасибо, Марголит.

Взяв перо, чернильницу и бумагу из рук невестки, Керин отправился в свою спальню.