«Прекрасен был вчерашний день»

Роальд ДАЛЬ

ПРЕКРАСЕН БЫЛ ВЧЕРАШНИЙ ДЕНЬ

Перевод А. Колотова

Человек наклонился, чтобы растереть ногу. Из-за ходьбы она так распухла, что косточка лодыжки совсем заплыла. Выпрямившись, человек огляделся, нашарил в кармане пачку сигарет, закурил. Тыльной стороной ладони он стер пот со лба и теперь, оглядываясь, стоял посреди улицы.

- Какого черта, кто-нибудь должен ведь здесь быть, - произнес человек. От звука собственного голоса ему стало легче.

Прихрамывая, ступая только на пальцы больной ноги, человек пошел дальше. За поворотом открылось море. Дорога, петляя между разрушенными домами, спускалась по склону холма вниз, к берегу. Море было тихое и темное. Вдали ясно виднелась цепь холмов на материке, и человек оценил расстояние приблизительно в восемь миль. Он снова нагнулся, растер лодыжку.

- Черт побери, - сказал он, - неужели здесь нет ни одной живой души?

В ответ не раздалось ни звука. Все дома, вся деревня была скована такой тишиной, словно здесь вымерло все тысячу лет назад.

Внезапно человек уловил тихий шорох, как будто кто-то шаркнул по гравию. Оглянувшись, он увидал старика. Старик сидел на камне в тени, возле деревянной поилки для скота. Странно, почему он заметил его только сейчас.

- Здравствуйте, - сказал летчик. - Гиа су.

По-гречески он выучился говорить у приятелей, живших в Лариссе.

Старик медленно поднял взгляд и повернул голову. Плечи его оставались неподвижны. У него была седая борода, кепка на голове, рубашка серая, в тонкую черную полоску. Он посмотрел на летчика слепым невидящим взглядом.

- Я рад, что встретил тебя, старик. В деревне что, больше никого нет?

Молчание.

Летчик присел на край поилки, чтобы дать отдых ноге.

- Я инглез, - сказал он, - я летчик. Меня сбили, я выпрыгнул с парашютом. Инглез.

Старик покивал головой.

- Инглезус, - тихо сказал он. - Ты инглезус.

- Да, я ищу кого-нибудь, у кого есть лодка. Я хочу переправиться обратно на материк.

После паузы старик заговорил как во сне.

- Они появляются каждый день, - сказал он. - Германой появляются каждый день.

Голос звучал безжизненно и тускло. Старик посмотрел вверх, обернулся, опять посмотрел на небо.

- Они появятся и сегодня, инглез. Скоро они вернутся.

Он говорил все так же монотонно, без выражения.

- Я не понимаю, зачем они прилетают, - добавил он.

- Может, их сегодня не будет, - возразил летчик. - Уже поздно. На сегодня они, наверное, кончили.

- Я не понимаю, что им здесь надо, инглез. Здесь никого нет.

- Мне нужен кто-нибудь, у кого есть лодка. Перевезти меня на материк. Есть в вашей деревне лодочник?

- Лодка?

- Да.

Наступила пауза. Вопрос следовало обдумать.

- Здесь есть такой человек.

- Как мне его найти? Где он живет?

- В нашей деревне есть человек, у которого есть лодка.

- Пожалуйста, скажи, как его зовут.

Старик еще раз посмотрел на небо.

- Человека, у которого есть лодка, зовут Йоаннис.

- Йоаннис, а дальше как?

- Йоаннис Спиракис, - сказал старик и улыбнулся. Казалось, имя кое-что значило для него: он улыбнулся.

- Где он живет? - спросил летчик. - Извини, что я тебя беспокою.

- Где он живет?

- Да.

Старик обдумал и это, повернулся и посмотрел на улицу, шедшую в сторону моря.

- Йоаннис жил у самого моря, на берегу, но его дома больше нет. Сегодня утром его дом разбили германой. В темноте, еще до рассвета. Ты сам увидишь, этого дома больше нет. Совсем нет.

- Где же его найти?

- Теперь он живет в доме Антонины Ангелу. Вон в том доме с красным окном.

Он показал вниз.

- Большое тебе спасибо, старик. Пойду зайду к лодочнику.

- Всегда, даже когда Йоаннис был мальчишкой, - продолжал старик, - у него была лодка. Белая. Вдоль борта - голубая кайма. - Он снова улыбнулся. - Но я не думаю, что он сейчас в доме. Там, в доме, его жена. Анна сейчас там, в доме Антонины Ангелу. Они обе сейчас там, в доме.

Летчик заковылял вниз по улице, но едва успел сделать несколько шагов, как старик окликнул его:

- Инглез!

Летчик обернулся.

- Когда ты будешь говорить с женой Йоанниса, когда ты будешь говорить с Анной... Ты должен все время помнить...

Он помолчал, подыскивая слова. Его голос не был теперь безжизненным, и он смотрел прямо на собеседника.

- Когда появились германой, в доме была их дочь. Не забывай об этом.

Летчик стоял молча.

- Мария. Ее звали Мария.

- Я буду помнить об этом, - ответил летчик. - Проклятие.

Он повернулся и пошел вниз по улице, к дому с красными ставнями. Постучал, подождал. Постучал громче. Послышались шаги. Дверь открылась.

В доме было темно. Он только заметил, что волосы у женщины были черные и что такими же черными были ее глаза. Она смотрела на летчика, стоявшего на открытом солнце.

- Здравствуйте, - сказал он. - Я инглез.

Женщина не шевельнулась.

- Мне нужен Йоаннис Спиракис. Говорят, у него есть лодка.

Она не двигалась.

- Он дома?

- Нет.

- А его жена? Может быть, она знает, где он?

Последовало молчание. Наконец женщина отступила, придерживая дверь рукой.

- Входи, инглезус, - сказала женщина.

Она провела его по коридору в заднюю комнату. В комнате было темно. Вместо стекол в окна были вставлены куски картона. Но он все-таки разглядел старуху, которая сидела на лавке, положив руки на стол. Маленькая, ссохшаяся, она напоминала подростка. Лицо было похоже на скомканный лист грубой оберточной бумаги.

- Кто там? - спросила она тонким голосом.

Первая женщина сказала:

- Это инглезус. Он ищет твоего мужа. Ему нужна лодка.

- Здравствуй, инглезус, - сказала старуха.

Летчик стоял у двери, не проходя в комнату. Первая женщина встала у окна и уронила руки вдоль туловища.

- Где германой?

Голос старухи, казалось, был больше ее самой.

- Где-то у Ламии.

- Ламия. - Старуха кивнула. - Скоро они будут здесь. Может, они прилетят и завтра. Но мне наплевать, инглезус, слышишь, мне наплевать.

Она наклонилась вперед, ее голос зазвучал еще резче.

- Они придут, но ничего не изменится. Они уже побывали здесь, они появляются каждый день. Каждый день они прилетают, трах, трах, все закрывают глаза, потом открывают, выбегают наружу, вместо домов пыль, дома становятся пылью, и люди тоже...

Голос старухи зазвенел и оборвался.

Она помолчала, с трудом переводя дыхание, потом заговорила спокойнее:

- Сколько ты их убил, инглезус?

Летчик вытянул руку и оперся о косяк, чтобы снять вес с ноги.

- Сколько?

- Сколько мог. Нам сверху не сосчитать.

- Убей их всех, - выдохнула старуха. - Убей всех, и мужчин, и женщин, и детей.

Ее лицо стало меньше, словно бумажный мячик скатали туже.

- Первого, которого я увижу, я убью. - Голос прервался. - Убью, а потом, инглезус, его семье скажут, что он мертв.

Летчик не ответил.

Она посмотрела на него и уже другим голосом спросила:

- Так что тебе надо, инглезус?

- Насчет германой, - сказал он. - Ты же пойми. Что я могу сделать?

- Ничего, - сказала она. - Что тебе надо?

- Я хочу видеть Йоанниса. Мне нужна лодка.

- Йоанниса здесь нет, - спокойно сказала старуха. - Он вышел.

Неожиданно она оттолкнула скамью, встала и вышла из комнаты.

- Идем, - сказала она.

Летчик пошел за ней по коридору к входной двери. Поднявшись, она оказалась еще меньше, чем выглядела сидя. Быстро пройдя коридор, она подошла к входной двери и открыла ее. Когда она вышла на свет, он в первый раз понял, до чего она старая.

У нее не было губ. Вокруг рта, как и на всем лице, была натянута морщинистая кожа. Прищурившись от солнца, она поглядела вдоль улицы вверх.

- Вот он там, - сказала она. - Вон он.

Летчик посмотрел. Она показывала на старика, сидевшего у деревянной поилки. Когда летчик обернулся, чтобы спросить ее, старуха уже ушла в дом.