«Сострадание к врагу»

Сергей Герасимов  Сострадание к врагу

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ: ПЛАНЕТА ЦВЕТОВ

Он ощущал неприятный холодок в груди. За три десятка лет своей службы он не раз видел, как гибли люди. Обычно люди пропадали именно так: гас экран гиперсвязи, и последние слова человека, иногда спокойные, иногда даже веселые, казалось, зависали в памяти, как программа, выдавшая неожиданный глюк. И лишь спустя несколько дней ты начинал понимать, что слышал действительно последние слова. В этих словах не было тревоги, никто не сообщал об опасности. Смерть всегда подкрадывалась невидимкой. Об этом предпочитали не говорить. В принципе, аварии гравилетов случались гораздо реже, чем крушения самолетов. Эти челноки оставались относительно безопасным средством транспорта.

Рейсовый гравилет «Гордый» шел к облаку Оорта. На борту было два члена экипажа и семь пассажиров, которые находились в капсулах синхронизированного сна, что помогало им пережить скуку двух месяцев полета. Тратить два месяца на то, чтобы переместиться всего на несколько миллиардов километров, было дешево, но совсем не престижно. Рейсовые гравилеты напоминали трамваи прошлого века, которые ползли медленно и никуда не сворачивали со своих стальных рельсов, только вместо рельсов теперь использовались гравитационные струны. Гравиструнами было исчерчено все внутреннее пространство Системы; эта сеть могла доставить вас куда угодно и без проблем, если не считать, разумеется, проблемой напрасную трату времени.

«Гордый» был в двенадцати часах пути от Нептуна, когда это случилось. Энергия струны неожиданно упала, лайнер дважды тряхнуло, и он стал терять скорость. Казалось, что лайнер наклонился вперед, но холодная россыпь звезд на переднем экране осталась неподвижной. Книга, часы и пара кассет упали со стола и, шурша, заскользили по полу. Заскрипели кресла, автоматически выравниваясь по новому вектору вертикали. Несколько светящихся стрелок на приборной панели резко отклонились влево, лишь немного не достав до красной черты. Гравитационный тормоз не успел мгновенно погасить инерцию отрицательного ускорения.

– Мы тормозим! – удивился Денисов. – Авария? Не может быть!

Это был его первый рейс на «Гордом». Раньше Денисов служил на военных кораблях. К своей теперешней работе он относился так, как относился бы к работе танкист, которого посадили за руль троллейбуса.

– Энергия струны снизилась на сорок процентов, – спокойно ответил Капитан. – Пока что держимся.

Это спокойствие было только внешним; Капитан прекрасно понимал, что энергия не могла уйти никуда. Такой скачок означал, что в пространстве неподалеку от них есть еще кто-то. Пустота перестала быть просто мертвым безразличным вакуумом, сейчас в ней притаилась опасность, нечто внимательное и страшное, уже уничтожившее, по самым скромным оценкам, тысячи людей.

* * *

Он сделал еще несколько штрихов вечным карандашом и свернул планшет. У Капитана был свой способ бороться со скукой полета: он рисовал в электронном планшете, который в свернутом состоянии был не больше маленького бумажного блокнота, однако позволял сохранить бесчисленное количество рисунков, имел интеллектуальный редактор цветов и отличную систему анимации.

– Кто-то подключился к струне, – сказал Капитан. Затем помолчал и добавил. – Оказывается, мы здесь не одни.

Но за последние два месяца ни один корабль не проходил по этой трассе. Трасса РП-18 предназначалась в основном для туристических рейсов, и гравилеты проходили по ней каждые шестьдесят два дня, но не чаще, потому что на большее энергии струны не хватало.

– Это нереально, – сказал Денисов. – В этом секторе же никого нет. Здесь не может никого быть.

– Смотри сам.

Он посмотрел. Чужой корабль возник из пустоты и теперь висел впереди по курсу, неспособный двигаться сам, и никого не пропуская вперед. Струна, рассчитанная лишь на один челнок, не могла потянуть два корабля одновременно. Пока еще «Гордый» имел выбор: остановиться, повернуть обратно, или продолжить двигаться вперед, в сторону чужого корабля. Но, если подойти достаточно близко, уйти будет уже невозможно. Оба корабля просто зависнут рядом друг с другом и останутся неподвижны до тех пор, пока кто-то из них не отключится от струны. Классическая ситуация двух баранов на мосту. Впрочем, если один из баранов окажется вооружен, он может просто расстрелять другого.

– Кто это может быть? – спросил Денисов таким голосом, словно перед ним появилось привидение и, гремя цепями, начало танцевать менуэт. Лайнер окружали миллионы километров пустоты, наполненной каменными обломками, пылинками, молекулами газа, космическими лучами. Это была мертвая и бессмысленная пустота, до бесконечности повторяющая сама себя, пустота, в которой ничего не скрывалось, совсем ничего. Так было до сих пор, до последней минуты. И вдруг…

– Никто, – ответил Капитан. – В этом секторе нет ни одного корабля, ты же сам сказал. А даже если бы они и были, никто бы не стал подключаться к струне, не предупредив нас.

– Даже в случае серьезной аварии?

– Да кто его знает, – ответил Капитан. – Струна в лучшем случае даст энергию для систем жизнеобеспечения, но надолго ее не хватит.

– Хорошо, пусть это неопознанный корабль. Что теперь?

– По инструкции нужно связаться с Землей, – ответил Капитан. – Но мы этого не сделаем. К сожалению.

Он щелкнул пальцем по клавише, потом щелкнул еще раз, и на панели замигала тревожная желтая лампочка.

– Почему?

– А вот это правильный вопрос. Потому что наша связь заблокирована. Мы уже две минуты как отрезаны. Связь отключилась сразу же, как только нас начали тормозить. Они нас отрезали от Земли. Похоже, что наши новые знакомые, кем бы они там ни были, предпочитают разговаривать с нами наедине.

* * *

– Дело не только в связи, – сказал Капитан. – Кто-то выкачивает наш резервный запас. Прямо сейчас. Кто-то присосался к нам, как паук к мухе. Хотел бы я знать, кто это делает. И как он это делает. Кроме того, эти ребята подключились к нашей инфо-системе. В данный момент они качают все наши файлы, пока что только из открытого доступа.

– Так отключите же их!

– Уже, – спокойно сказал Капитан и повернул тумблер. – Уже отключил. Я думаю, что они потерпели аварию, подключились к струне и решили подождать ближайший корабль, чтобы пополнить свои запасы за чужой счет. За наш счет. Это говорит о многом.

– О чем?

– Это не может быть корабль с Земли. И уж тем более, это не лодочка с Реи… Это чужие.

Чужие. Это слово старались не произносить во время полетов. Разговоры о чужих до сих пор оставались всего лишь разговорами. Люди уже освоили два десятка ближних планетных систем, а иногда забирались очень далеко, вплоть до края третьего спирального рукава Галактики, но ни разу не встретили существ, достаточно развитых, чтобы построить высокотехнологические межзвездные корабли. Но, как ни странно, дальние полеты оставались далеко не безопасны. В среднем один корабль из двадцати не возвращался из дальних полетов. Это был страшный процент. Именно поэтому громадный дальний космос все еще был освоен так плохо. Неожиданно отключалась линия гиперпространственной связи, – и все, корабля больше не было. За последний год это случилось шесть или семь раз. Корабль просто исчезал, словно проглоченный пространством. Вполне возможно, что в этом были замешаны чужие. Большинство пилотов были просто в этом уверены. Слово «чужие» уже давно воспринималось как ругательство. Произнести его во время полета было плохой приметой.

– Вы верите, что они существуют?

– Абсолютно. Из трехсот человек моего выпуска погибло шестнадцать. Ты можешь сказать, что это немного за столько лет. Но все они погибли одинаково. Их тела никогда не были найдены.

– Бред, – не согласился Денисов. – Нет здесь никаких чужих, не может быть. Но бред или не бред, а надо уходить, пока есть возможность. Почему вы ждете? Если мы не повернем сейчас, то потом будет поздно, я… Я просто не представляю что случится.

Ты еще много чего себе не представляешь, подумал Капитан, много чего не представляешь. Только не надо нервничать, все еще обойдется. В конце концов, я ведь ждал этого дня столько лет. Именно этого дня.

* * *

«Гордый» полз медленно, как улитка. Скорость такой улитки все же не опустилась ниже тридцати километров в секунду, но это ничего не значило по сравнению с океанами межпланетной пустоты. Светящаяся точка, отмечавшая положение корабля на электронной карте, стояла на месте.

– Удирать надо, ты прав, – согласился Капитан. – Только не все так просто.

– Проще не бывает! Маневр займет не больше двух часов, – возразил Денисов. – Вы знаете об этом не хуже меня. Мы останавливаемся, поворачиваем и уходим. Конечно, если идти с такой скоростью, то мы потратим десять суток, пока доберемся до ближайшей свободной струны. Или больше? Ну, две недели, максимум.

– Я не об этом. Если это в самом деле чужие…

– Их никто никогда не видел.

– Или тот, кто их видел, никогда не возвращался, чтобы поделиться воспоминаниями. Люди могли встречаться с ними сотни раз. Тысячи раз. Они всегда ведут себя одинаково. Вначале они отрезают связь, а потом спокойно подходят к нам и без шума делают с нами все, что хотят.

– Что, например?

– Например, приглашают в гости на яблочный пирог.

– Это вряд ли.

– Или едят нас вместо яблочного пирога. Или скармливают своим домашним животным.

– Тогда чего мы ждем? Чтобы они включили нас в свою пищевую цепочку?

Капитан смотрел на передний экран обзора, где пока не было ничего, кроме светящегося бархата неподвижных звезд и Нептуна, который уже начал смещаться вправо. Где-то там, прямо впереди по курсу, ждет нечто более чуждое, чем все, о чем знал человек до сих пор. Когда-нибудь эта встреча должна была произойти. Сто миллиардов звезд только в этой галактике, и практически все они имеют планеты, примерно на двух процентах планет есть углеродная жизнь и еще на двух процентах – неуглеродная. На Рее эта жизнь эволюционировала до уровня примитивного разума. Аборигены Реи почти не отличались от земных людей, разве что ростом. Не может быть, чтобы мыслящий человек оказался один. Это с одной стороны. А с другой – слова о пищевой цепочке могут оказаться правдой. Если бы доброжелательные пришельцы существовали, Земля знала бы об этом давным-давно.

– Сейчас совсем не тот случай, – сказал Капитан. – Смотри сам. Они подключились к струне, но потянули всего сорок процентов мощности. Они не смогли взять больше.

– И что это значит?

– Это значит, что у них серьезная авария. Они не могут лететь. Сорок процентов не сдвинут их с места. Они погибнут, если мы им не поможем. Они просто будут висеть в одной и той же точке пустоты и медленно умирать. То есть, мы должны им помочь. Уйти сейчас было бы проще всего. Но они погибнут, если мы уйдем. Мы убьем их, вместо того, чтобы помочь.

– А если это ловушка? – предположил Денисов. – Допустим, они подманивают нас поближе, чтобы захватить корабль.

– Может быть. Это тоже вариант.

* * *

Денисов задумался.

– А что, если они все уже мертвы?

– Вряд ли. Они остановили нас, отрезали нашу связь, потом начали скачивать информацию. Конечно, это могли сделать автоматы, настроенные заранее, но непохоже. Думаю, что там кто-то еще остался.

– Как вы собираетесь им помогать?

– Зависит от того, что случилось. Может быть, им нужна медицинская помощь, питание, вода или кислород.

– Питание, вода и кислород? Откуда вы знаете, что им нужен кислород, а не какой-нибудь криптон? Они могут пить соляную кислоту вместо воды. Они могут иметь щупальца, лазерные глаза или дышать через задний проход. Они могут быть такими странными, что мы их вообще не увидим.

– Нет, – ответил Капитан, – нет. Они похожи на нас.

– Этого не знает ни один человек на Земле, – возразил Денисов.

– Я знаю.

– Откуда?

– Двадцать пять лет назад мой брат погиб при таких же обстоятельствах.

Денисов помолчал.

– Сожалею. Но что это нам дает?

– Он погиб в этом же секторе, практически там же, где сейчас висим мы, лишь на десяток миллионов километров дальше от Солнца. Трасса РП-18 самая опасная из шестисот внутренних трасс. Ты об этом не знал? Челноки исчезали здесь уже три раза, в среднем один раз за десять лет. Прервалась связь, и он исчез. Ему было тридцать, дома его ждала молодая жена, и вообще он собирался уходить в отставку. Он играл на скрипке и даже закончил консерваторию. Мечтал стать профессиональным музыкантом. Он брал скрипку в очередной рейс, чтобы практиковаться, а в перерывах между рейсами делал записи на нескольких известных студиях. За это платили, но слишком мало, чтобы содержать семью. Спокойный, надежный и рассудительный. Короче говоря, он был отличным парнем. Когда прервалась связь, я подумал, что это просто неполадки в системе. А спустя три или четыре года обнаружили пару кусков его корабля.

– И что же?

– Списали на попадание метеорита. Но это был не метеорит. Я своими глазами видел эти куски металла. Метеориты не дают осколочных взрывов. Это было убийство. Самое натуральное убийство. Но никто не хотел этим заниматься. В его доме на Земле до сих пор стоит стол с его вещами. Никто не прикасался к этому тридцать лет. Его до сих пор ждет жена, не верит в его смерть. На столе все еще лежит скрипка. Но это не та скрипка, на которой он обычно играл.

– Почему?

– Потому что свою скрипку он брал в рейс. Та скрипка исчезла вместе с ним.

– Прошу прощения.

– Да ничего, – ответил Капитан. – Это было очень давно. Так давно, что я уже начал забывать его лицо.

– Но я не вижу связи. Даже если это убийцы, почему они обязательно должны быть похожи на нас? Они могут быть кем угодно.

– Нет, не могут. Тогда, когда это случилось, все мне твердили о метеорите, но я не верил. Я начал собирать информацию. И кое-что я все-таки обнаружил. Не доказательства, но все-таки кое-что. Информацию к размышлению. Ты что-нибудь слышал о галлюцинации сумасшедшего с Реи?

– Что-то слышал, – ответил Денисов. – Мы проходили это на втором курсе академии. Или на третьем. Но я совершенно не помню. Кажется, это что-то очень древнее и ненужное. Какой смысл может быть в галлюцинации сумасшедшего?

* * *

– Суть вот в чем, – сказал Капитан, – наш мозг запоминает все, что мы видели в течение жизни. Но некоторые из впечатлений оказываются такими яркими, что мозг их просто фотографирует и сохраняет в мельчайших деталях. Эти впечатления настолько хорошо отпечатываются, что, подключив электроды к мозгу, мы можем записать и просмотреть эти картинки из памяти. Только три или четыре момента за всю жизнь, не больше. То, что врезалось в память сильнее всего. Обычно это что-нибудь из детства или глубокий эмоциональный шок.

– Я знаю, – сказал Денисов, – иногда так находят убийц. Но это очень неточный способ. Так что же сумасшедший с Реи?

– Это был больной старик из туземцев, который умирал в местном госпитале. Кто-то из врачей попробовал подключиться к его мозгу и увидел очень странные картины. Это было поразительно и необъяснимо. Этот случай вошел в учебники. Я просматривал эти записи десятки раз. Короче говоря, это воспоминания ребенка четырех лет. Ребенок вместе с семьей отдыхает в каком-то месте, напоминающем уединенный горный курорт. Он просыпается рано утром, когда солнце еще не взошло, но небо уже светлеет, просыпается оттого, что услышал отдаленный шум. Он расстраивается, потому что принимает этот звук за шум дождя. В тот день была намечена прогулка к горному озеру, которую ребенок ждал с нетерпением. Ребенок, вылезает из кровати и идет к окну, чтобы посмотреть на небо и проверить, идет ли дождь. Но верхняя часть окон закрыта занавесками, к тому же, на улице еще довольно темно. Он проходит через несколько комнат, открывает наружную дверь и выходит на крыльцо. Поднимает голову и смотрит в небо. На небе еще видны последние звезды и несколько облаков, уже светлых. Но на небе есть еще кое-что, напоминающее огромную черную тучу, которая быстро движется с востока. Туча производит особенный звук, который ребенок принял за шум дождя.

Вначале мальчик решает, что это все-таки дождевая туча. Он смотрит на озеро, лежащее в горной ложбине чуть ниже домика, и начинает тихо хныкать. Потом он снова смотрит на небо. Теперь туча уже ближе, и мальчик видит, что она не сплошная, а состоит из множества одинаковых предметов. Каждый предмет похож на большой черный лист дерева, с несколькими лопастями, вроде листа грецкого ореха.

– Я представляю, – сказал Денисов. – Несколько отдельных листков вверху и два внизу.

– Да, именно так. Ребенок решает, что наступила осень, и ветер несет листья. Он еще очень маленький. В тот момент, когда край тучи проходит над ним, несколько листьев отделяются от тучи и устремляются вниз. Они очень быстро увеличиваются в размерах. Ребенок кричит от страха и бросается в дом. Через несколько секунд дом начинает сотрясаться от ударов. Все стекла вылетают. То, что снизу казалось отдельными пластинками листа, на самом деле оказывается чем-то вроде щупальцев. Отец ребенка пытается удержать дверь закрытой. Он гибнет первым. Щупальца проникают внутрь, хватают мать, затем брата. Людей просто разрывают на части. Затем проваливается потолок. На этом воспоминание обрывается. Все это очень страшно смотреть и слушать. Когда я посмотрел это в первый раз, я не мог спать. Это совсем не как в фильме, это все на самом деле.

– Ну и что? – спросил Денисов, – почему бы это не считать действительно галлюцинацией сумасшедшего? Привидеться может все, что угодно. И самый жуткий ужас в том числе.

– Звездное небо, – сказал Капитан. – Вот в чем дело. Расположение звезд на небе так же индивидуально, как и линии на наших пальцах. Ребенок ведь видел звезды на утреннем небе, правильно? И мы имеем эту точную картинку. Компьютерный анализ показывает, что это не фантазия, а настоящее звездное небо. Причем планета находилась примерно в четыре раза ближе к центру Галактики, чем наша Земля. Это не может быть подделкой или фантазией, абсолютно исключено. Мы можем даже рассчитать, в какой точке пространства все это произошло. Плюс-минус тысяча световых лет. Я пытался вычислить точнее, но не получилось, слишком мало было данных, утреннее небо было слишком светлым.

* * *

«Гордый» двигался вперед. Это трудно было назвать нормальным полетом, потому что скорость упала более чем в десять раз, а набрать ее не было никакой возможности. Нептун стал ближе, сейчас он сдвинулся и оставался справа, вместе со всеми его спутниками. Из-за низкой скорости его большой серо-голубоватый диск почти не смещался на мониторах. Гравитационная струна, вдоль которой шли рейсовые гравилеты, обходила громадную планету стороной, во избежание потери мощности. На Нептуне не было ни одной стационарной станции, с которой можно было бы связаться в обычном радиодиапазоне. «Гордый» был старым кораблем, поэтому он имел обыкновенный радиопередатчик, который использовался для связи на малых расстояниях.

– Допустим, что этот мальчик и в самом деле жил на очень дальней планете, очень-очень дальней, – сказал Денисов. – Но что нам это дает?

– Это дает нам все. Во-первых, этот мальчик гуманоид, практически человек. Он отличается от тебя не больше, чем ты от австралийского аборигена. Ваши ДНК почти одинаковы. Это значит, что мы можем сделать очень сильный вывод: большая часть Галактики заселена человекоподобными расами. Заметь, аборигены Реи тоже почти не отличаются от людей. Поэтому чужие не будут пить соляную кислоту. Они будут людьми, как ты или я.

– Но аборигены Реи очень высокие, – возразил Денисов. – Средний рост мужчин два метра двадцать.

– Вот именно. Семья того мальчика тоже состояла из очень высоких людей. Они были высокими и имели плотное телосложение. Я думаю, что мозг мальчика зафиксировал начало вторжения, уничтожившего планету. Или большую часть планеты.

– Здесь нестыковка, – возразил Денисов. – Если вторжение уничтожило планету, то как же выжил мальчик? И как он попал на Рею, которая так далеко от его родины?

– Я могу предположить, как он выжил. Я долго думал об этом. «Листья», скорее всего, были аппаратами, уничтожавшими всех разумных существ на планете. Видишь ли, в этом воспоминании есть животные, которые пасутся на склонах гор. Но «листья» не обращали внимания на животных, они набросились на людей. Человек от животного отличается только разумом. Возможно, они ориентировались по разуму и уничтожали именно разум. Эмоциональный шок этого ребенка был таким сильным, что несчастный мальчик повредился рассудком. Поэтому он мог остаться жив. Я не знаю, что произошло потом. Скорее всего, кто-то пришел за ним, но вылечить его не смогли. Через какое-то время его привезли на Рею, и там он доживал свой век как безобидный сумасшедший. Конечно, это только версия.

– Но в таком случае эти чужие, даже если они почти люди, они ведь могут оказаться очень страшными существами.

– Конечно могут, – согласился Капитан, – но мы-то не знаем этого наверняка. Они могут оказаться такими же милыми, как твоя нянечка в детском саду.

– Я терпеть не мог свою нянечку, – сказал Денисов. – Точно помню.

* * *

Капитан смотрел на экран.

– Судя по всему, до них семьдесят тысяч километров, – сказал он. – Никак не больше.

– Какие наши планы?

– В самом простом случае, мы просто освободили бы струну и дали бы им возможность лететь туда, где им помогут свои.

– Но для этого не обязательно подходить близко. Если вы хотите просто отдать им струну, тогда делайте это сейчас. Предупреждаю сразу, что я против. Это значит сорвать рейс. Мы ничего не сможем доказать, и компания заставит нас выплатить неустойку. Не знаю, как насчет вас, а моих сбережений на это не хватит.

– Я хочу подойти поближе и посмотреть, что там случилось. Потом решим на месте. Я бы не отказался сфотографировать их, а еще лучше, привезти какие-нибудь материальные доказательства. Что-нибудь такое, что можно положить на стол.

– Понятно, чтобы все сразу закрыли рот, – согласился Денисов. – Это совсем другое дело. Но это ведь риск?

– Согласен. Это большой риск.

– Это все равно что войти в клетку к тигру.

– Это все равно что войти в клетку к тигру, не зная, голоден ли он, – уточнил Капитан.

– Почему они не попросят о помощи, пускай даже на своем языке?

– Вот сам у них об этом и спросишь.

– Вы все-таки решили лететь к ним?

– Нет, – ответил Капитан. – Я не хочу принимать такое решение сам. И я не могу разбудить пассажиров. Они так же рискуют своими жизнями, как и мы с тобой. Поэтому я спрашиваю тебя.

– Ну конечно! – сказал Денисов. – В первый раз за две недели вы изволили поинтересоваться моим мнением. Почему вы не интересовались им раньше?

– Потому что я на этой трассе двадцать три года.

– А я все-таки летал на военных кораблях.

– Я тоже летал на военных кораблях, – возразил Капитан. – Только это было очень давно. – Кстати, «Гордый» в свое время тоже считался военным кораблем, пока его не списали. Времена меняются. Ты так и не ответил на мой вопрос. Мы летим вперед или возвращаемся к Земле? В лучшем случае мы получим первый контакт с технической цивилизацией. Подумай об этой возможности.

– А в худшем?

– А в худшем всего лишь погибнем.

– Всего лишь?

– Есть еще и моральный аспект, – сказал Капитан. – Мы можем их спасти. Мы ведь не дикари, мы люди.

– Не надо меня кормить красивыми словами. Я не верю словам.

– А если это шанс всей жизни?

– Вы хотели знать мое мнение, и я отвечу. Я против. Могу объяснить почему. Никакого контакта не будет. Они нас раздавят как муравьев.

Денисов был здоровенным детиной лет двадцати пяти. В свое время он служил на военном корабле, который патрулировал дальние границы Содружества. Скорее всего, он покинул военный космофлот не по своей воле. Капитан догадывался, почему так случилось: Денисов имел проблемы с характером. Временами он становился почти невыносим, хотя на самом деле был нормальным парнем. Перед полетом Капитан прочел досье Денисова. В досье был один замечательный факт: оказывается, в свое время, Денисов даже получил восемь месяцев исправительных лагерей. Восемь месяцев лагерей – это серьезно. Однако, Капитан не знал, за какие преступления сидел его второй пилот, а спрашивать он не хотел. Поживем – увидим, думал он.

– Хорошо. Я приказываю двигаться вперед, к точке контакта.

– Что? Зачем же вы спрашивали меня? – удивился Денисов.

– Чтобы знать твое мнение. Теперь я вижу, что ты против. Но командую здесь все-таки я.

* * *

Через шесть часов полета они, наконец, увидели корабль чужих. Это был слегка вытянутый диск около двухсот метров в диаметре. Из-за расстояния пока трудно было разглядеть детали.

– Черт возьми, мы их все-таки нашли! – без особой радости заметил Денисов. – Я до последней секунды сомневался, что они существуют. Настоящие чужие. Я чувствую себя как в кино. Фильм ужасов и боевик одновременно. Жаль, что у нас нет оружия.

– Ты думаешь, что оружие помогает решать вопросы?

– Смотря какие вопросы. Куда приятнее разговаривать, имея хорошую пушку в кармане, то есть на борту.

– На борту есть оружие, – сказал Капитан, – но мы можем использовать его лишь в особых ситуациях.

– Сейчас именно такая.

– Да, – согласился Капитан. – Сейчас именно такая ситуация. Поэтому я не даю своего разрешения.

– Что?

– Я не разрешаю использовать оружие. Это приказ.

– Они же уничтожат нас!

– Они в любом случае уничтожат нас, если у них появится такое желание. Мы должны вести себя так, чтобы это желание у них не появилось. Оружие здесь только помешает.

– Я не собираюсь идти на смерть с голыми руками.

– А тебя пока не посылают на смерть.

– Может быть, они не агрессивны? – предположил Денисов. – Хотелось бы надеяться.

– Они агрессивны, – возразил Капитан. – Посмотри на эти ямы в обшивке. Вначале я даже думал, что это стыковочные узлы. Но это следы взрывов. Этот корабль был поврежден в бою.

– Если это на самом деле корабль-убийца, тогда какой смысл спасать убийц?

– Я не знаю, – сказал Капитан. – Может быть, они просто жертва нападения. Представь себе: например, на них напали, и они оборонялись. Мы не узнаем этого, пока не поговорим с ними.

С каждым часом «Гордый» подходил ближе. Сейчас корабль чужих был виден во всех деталях. Он медленно поворачивался, изредка взблескивая точками световых вспышек, так, словно его поверхность была усыпана битым стеклом. В нем было три громадных дыры, причем одна их дыр сквозная.

– Это ж надо, как им досталось, – сказал Денисов. – Если бы такое сделали с земным кораблем, то там не осталось бы ничего живого.

– Они смогли подключиться к струне, а через нее к нашему запасу энергии, значит, живые люди там точно есть. Пусть не люди, но живые.

– И мы стоим у них на пути?

– И мы стоим у них на пути. Струна не потянет двоих. Если бы они могли просто выпустить в нас ракету, боюсь, что они бы уже давно это сделали.

– Похоже, что они не могут?

– Например, они расстреляли боезапас. Или их оружие повреждено. И раз мы до сих пор живы, у нас есть шанс.

– Какой шанс?

– Помочь им, какой же еще? Или тебе нужно что-то другое?

– Мне много чего нужно, – ответил Денисов. – Вы проторчали всю жизнь на рейсовом корабле, положим, вам это нравилось, но моя-то жизнь еще вся впереди. Я хочу навсегда вернуться на Землю. Я хочу иметь много денег и красивую жену. Хочу завести детей и отдыхать с ними на каких-нибудь тропических островах. Хочу учить своих мальчиков играть в футбол, а если будут девочки, то путь будут самыми красивыми в мире. И на самом деле, раз мы уже здесь, эти проклятые алиены – мой шанс. Может быть, единственный шанс. Вы знаете, что такое годы жизни на дальнем патрульном крейсере, у самой границы? Ни одной женщины за три года, кроме редких шлюх в портах и личных силиконовых роботов женского пола, предназначенных специально для того, чтобы мужчины не сошли с ума окончательно, да еще идиот начальник, который с утра до ночи дышит тебе в спину. Я ненавижу этот космос, эту шизофреническую пустоту. Я не хочу умирать неизвестно зачем и неизвестно ради кого!

– Я не верю тебе, – сказал Капитан. – Ты говоришь, как обычный самовлюбленный сопляк. Это не твои слова.

– Я не самовлюбленный сопляк, нет. Просто так сложилась жизнь. Это трудно объяснить.

– Тебе нужно было влюбиться в хорошую девушку на Земле и просто знать, что она тебя ждет. Без этого все становится бессмысленным. Поверь мне, я знаю.

– Любви не бывает, – возразил Денисов, – есть только секс и расчет. И еще привычка. Этого достаточно. Любовь – это только в сказках. Я перестал верить в нее в пятнадцать лет.

– Значит, тебе не повезло в пятнадцать лет.

– А вот это уже мои проблемы. И космос здесь не причем. Я не люблю космос и никогда его не любил. Сейчас мы хотя бы возим пассажиров. Но патрульная служба это бред. От кого мы защищаем Систему?

– От них, – ответил Капитан. – Посмотри на экран, и тебе все станет ясно. Мы защищаем Систему от них.

«Гордый» остановился в какой-то сотне километров от изуродованного гиганта.

* * *

– Когда я был ребенком, – сказал Капитан, – я любил смотреть на звезды и думать, что там кто-то есть. Когда выключали фонари, я садился на скамейку или прямо на траву, слушал кузнечиков и смотрел на небо. У нас был домик на окраине. Звезды гипнотизируют. Когда я был классе в пятом, мне подарили маленький телескоп. Это был самый лучший подарок на день рождения. Я наводил его то на одну звезду, то на другую, и выдумывал всякие нелепости о том, кто там живет, и что было бы, если бы встретились. Я мечтал, что они когда-нибудь прилетят, или что мы прилетим к ним. Просто мы жили тогда в другое время. Когда протянули первые струны, и Марс стал доступнее, чем Исландия или Сахара, все мальчишки заболели космосом. Тогда казалось, то весь космос уже стал наш, потому что до Марса было всего несколько дней пути. А когда началась эра гиперпереходов, и стало реальным добраться до любой самой дальней точки в галактике, мальчишки просто из кожи вон лезли, чтобы попасть в училище. И я был одним из них. Брат был старше меня на десять лет. Я шел по его стопам. Он любил космос, и я любил космос. Затем, когда начали исчезать корабли и гибнуть люди, он сказал себе – стоп. Заканчивается контракт, и я возвращаюсь на Землю. Тогда я как раз закончил училище. Когда он исчез, мир для меня перевернулся. Четыре года спустя я устроился на ту самую трассу, которая его убила. Именно на эту струну, на которой мы висим сейчас.

– Зачем?

– Чтобы узнать, почему он погиб.

– И что дальше?

– Если это было убийство, я хочу найти его убийц. Неужели непонятно?

– Месть? – спросил Денисов.

Капитан задумался.

– Нет, – сказал он. – Месть, конечно, сладкая штука, но дело не в ней. Уничтожить эту заразу гораздо важнее любых личных счетов.

– Я не понял, – сказал Денисов. – Мы собираемся помогать им или уничтожить их? Что мы собираемся делать?

– Это зависит от того, с кем мы имеем дело.

Корабли больше не сближались. Время шло, но ничего не происходило. Подходить ближе было слишком опасно, уйти назад было уже не возможно – два барана уже уперлись рогами друг в друга.

Оставалось ждать, пока чужие сделают первый шаг, как-то проявят себя. Белые сделали свой ход. Теперь был ход черных, но черные не спешили, их корабль продолжал все так же мертво висеть в пространстве, медленно вращаясь вокруг смещенной оси. Было в этом движении что-то больное и жалкое, хотя на самом деле это просто означало смещенный центр тяжести. Половина корабля чужих уже была мертва, вторая половина пока цеплялась за жизнь.

Капитан достал планшет и стал рисовать корабль чужих вечным карандашом. За четверть века практики он научился рисовать очень хорошо, мгновенно схватывая все существенные детали. Его карандаш был быстр и профессионально точен.

– Зачем рисовать, если можно сфотографировать? – спросил Денисов.

– Это успокаивает, – ответил Капитан. – Это как наркотик. Я привык и просто не могу без этого планшета. Я всегда ношу его с собой. В нем тысячи рисунков, почти вся моя жизнь.

– Успокаивает? То есть, вам страшно?

– Да.

– Мне тоже страшно, – сказал Денисов. – И я не боюсь в этом признаться, это нормальный здоровый мужской страх. Потому что я вижу их пушки. Они просто не могут стабилизироваться в пространстве, чтобы навести их на нас. Допустим, что это не убийца, это жертва. Допустим. Вы думаете, что мы сумеем помочь такой махине? Они в десять раз больше нас.

– Как минимум, мы отключимся от струны. Тогда они смогут занять наше место, разогнаться и уйти за границу Солнечной Системы. Мы сможем идти в автономном режиме или через гиперпространство. Мы все-таки бывший военный корабль.

– Военным кораблем мы были тридцать лет назад. Вы на самом деле собираетесь отдать им струну?

– Вначале я хочу организовать контакт.

На чужом корабле неожиданно вспыхнула яркая красная точка. Она быстро замигала и погасла. Затем загорелась снова. Видимо, там подавали сигнал.

– Как видишь, они живы, – сказал Капитан. – Ну, наконец-то. Попробуем связаться с ними в радиодиапазоне, возможно, они знают, что такое радиоволны.

* * *

Да, они знали, что такое радиоволны. Уже через четверть часа белый шум радиопомех сменился резкими отрывистыми сигналами, а еще через несколько минут искаженной, но узнаваемой человеческой речью. Скорее всего, говорил робот-переводчик, потому что вряд ли существует живое существо, которое способно изучить чужой язык за несколько часов.

– Мы рейсовый лайнер «Гордый», – сообщил Капитан, – идем курсом с Земли к облаку Оорта. Кто вы такие, и каким образом мы можем вам помочь?

– Разрешаю стыковку, – произнес резкий мужской голос.

– Назовите себя, – повторил Капитан. – Мы хотим вам помочь.

– Приказываю приблизиться.

– Это именно то, что мы собирались сделать. Спасибо за приглашение. Конец связи.

Некоторое время они молчали.

– По-моему, они уроды, – сказал Денисов. – Они что, не понимают, что мы хотим им помочь? Что это за тон? Почему он думает, что может нам приказывать?

– Возможно, это просто неточный перевод. В любом случае, у нас всего два варианта: либо просто освободить струну, либо вступить в контакт. Я предлагаю второе.

– Они нас убьют. Я думаю, это никакая ни жертва. Это и есть убийцы. Разве не так?

– Возможно, – ответил Капитан. – Возможно, что они нас убьют, если мы состыкуемся с ними. Но мы этого не сделаем. Я полечу к ним в шлюпке. Если они убьют меня, ты просто отодвинешься подальше и не станешь освобождать струну. Если же они меня отпустят, мы освободим струну. Я думаю, что им хватит ума понять такой расклад сил. С того момента, как я сяду в шлюпку, мои приказы будут недействительны. Ты остаешься главным. Что бы я ни приказал тебе оттуда, не слушай меня. Возможно, у них есть способы заставить человека сказать не то, что он должен говорить.

– Вы думаете, что они будут вас пытать?

– Это вероятно. Но вряд ли они решатся меня убить: им нужна струна.

Денисов задумался.

– Я так не могу, – сказал он. – Я не рискую ничем, оставаясь здесь. Это нечестно. Это не по-мужски.

– Это разумно.

– Вы ведь меня совсем не знаете. Две или три недели – это слишком мало, чтобы верить человеку. Допустим, я просто дам задний ход и уйду. Что тогда? А вы останетесь там. Об этом никто не узнает. Это ведь в моих интересах. Я с самого начала был против этого контакта. Я останусь жив и даже стану знаменит, потому что привезу кучу снимков, на которых будет настоящий корабль чужих. Между прочим, у меня не такая уж чистая биография. Серьезная судимость, восемь месяцев лагерей.

– Я знаю об этом, – ответил Капитан. – И это сейчас ничего не значит, поверь мне.

«Гордый» имел четыре автономных шлюпки, каждая из которых могла вместить четырех человек. Шлюпки были вполне пригодны для высадки на планеты, а также для старта на околопланетную орбиту. Капитан выбрал первую шлюпку.

– Вы не берете с собой никакого оружия?

– Конечно нет. Оружие не решает вопросов.

* * *

Капитан волновался. Он поймал себя на этом и немного рассердился. Слишком велика опасность, подумал он. Каковы мои шансы? Шансы всегда близки к ста процентам, если знаешь, как себя правильно вести. Но как раз этого я и не знаю. Придется ориентироваться на ходу, и очень быстро. Какими они будут? Я почти уверен, что они будут похожи на обычных земных людей высокого роста. Судя по той быстроте, с которой они заговорили на нашем языке, их техника давно обогнала нашу. Но они до сих пор воюют. Это странно. Высокоразвитые расы должны быть исключительно мирными. Иначе они просто уничтожат сами себя. Что же, сейчас посмотрим.

Шлюпка пристыковалась неудачно, и его прилично тряхнуло. Плохо закрепленные ящики свалились и рассыпались по салону. Четвертое кресло в шлюпке было снято, а свободный угол заставлен ящиками со всякими более или менее нужными вещами, которые обязательно скапливаются во время полета. Так у плохой хозяйки шкафы забиваются старой одеждой. Капитан любил старые вещи, и выбросить что-либо всегда было для него проблемой. Послышалось шипение, и шлюз открылся.

Его встретили двое существ, которые на самом деле были похожи на людей. Их уши были несколько больше и острее, чем человеческие, а челюсти гораздо шире. Глаза, напротив, казались маленькими под густыми нависающими бровями. В этих глазах не было ни малейшей искры разума, в них не было интереса, или какой-нибудь другой естественной для человека эмоции. От этого взгляда сразу становилось нехорошо на душе. Так палач, утомленный своей работой, мог бы смотреть на очередную жертву, к которой не испытывает совершенно никаких чувств. Оба существа были высокого роста, слишком высокого для земного человека, примерно на две головы выше самого Капитана. Их тела были отнюдь не стройными, а, скорее, плотными, коренастыми и грузными. Оба были бородаты и имели руки, покрытые густыми волосами.

– Идти за мной! – приказал один из чужих, и Капитан, ни слова не говоря, последовал за ним. Слова были произнесены безо всякого акцента. Капитан пока не понимал, как это возможно. Скорее всего, эти существа имели некоторые электронные устройства, встроенные в гортань, и эти приборы правильно модулировали звуки чужого языка.

Во внутренних коридорах корабля царил абсолютный порядок, что никак не вязалось с громадными дырами в обшивке – последствием недавней схватки.

Шли долго. Коридор постепенно поворачивал. Искусственная гравитация была лишь немного ниже земной. Там, где коридор разветвлялся, Капитан успевал заметить помещения странной округлой формы. Все это было пустым. Наверное, они потеряли почти всех людей в бою, подумал Капитан. Сколько их осталось?

Они остановились перед закрытой дверью. Один из чужих взял Капитана за шею и бесцеремонно пригнул его вниз. Дверь открылась, и Капитан получил тычок под ребра, от которого сразу задохнулся. Эти существа обладали громадной силой. Человек в их руках был не более, чем куклой. Если бы они захотели, то без труда могли бы оторвать ему ногу, руку или голову.

Его голову и спину вставили внутрь какого-то жутко выглядящего аппарата. Множество присосок выдвинулось со всех сторон. Присоски двигались, перемещались, чавкали и хлюпали, они казались живыми. Присоски прилипли и начали тянуть, причем довольно болезненно. Капитан хотел было что-то сказать, но тяжелая рука придавила его шею. Затем он ощутил резкую боль, от которой едва не потерял сознание. Он захрипел, его тело пыталось вырваться, но не могло. Что-то входило в его шею, ввинчиваясь, врастая, разламывая и раздвигая кость. Его вытащили из аппарата и толкнули вперед. Капитан упал на колени. Он не мог подняться. Стоявшие сзади сказали несколько фраз на незнакомом языке. Затем его толкнули, и он упал. Было еще несколько слабых ударов под ребра. Эти существа просто развлекались, поднимая его таким образом. Они не хотели его убить. Это значило, что пока он ведет себя правильно. Если ты действуешь правильно, то выкрутишься всегда.

Капитан ощутил, что какой-то посторонний предмет остался на его шее. Он поднял руку и нащупал пластину прямоугольной формы, скорее всего, металлическую.

* * *

Его безо всяких церемоний втолкнули в небольшую комнату с одним столом и одним стулом. Стол был большим и тяжелым. На нем были разложены блестящие инструменты непонятного назначения. В угу комнаты стояло сооружение, похожее на большой сейф. Рядом с ним – трехэтажные нары, загроможденные прямоугольными ящиками. На стуле сидел бородатый человек в мундире странного пошива и расцветки. Этот был так же высок и грузен, как и те двое, которые тащили Капитана сюда. Его борода росла не вниз, а будто бы во все стороны. Капитан обратил внимание, что ногти на его пяти пальцах были большими и плотными, как копыта. В комнате царил серо-зеленый полумрак. На столе возвышался странный прибор, напоминающий крест. К нему крючьями было приколото живое существо, размером с небольшую обезьяну. Существо подергивало опущенной головой.

– Где остальные? – бесцветным голосом спросил чужой. – Когда я спрашиваю, нужно отвечать.

У чужого была большая тяжелая челюсть с клыками, которые оттопыривали губы. Но это не были декоративные клыки вампира, это были толстые прочные зубы, которыми разгрызают кости. Его глаза все время меняли выражение, иногда становились спокойными, а иногда просто сумасшедшими, видимо, отражая некое сложное движение, происходящее внутри. Его лицо было лицом злого психопата, хотя, может быть, это просто казалось. Разные расы должны иметь разную мимику, подумал Капитан.

– Меня прислали для переговоров, – ответил он. – Остальные остались на корабле.

– Они ослушались моего приказа?

Чужой говорил тихо и медленно, хорошо проговаривая слова.

– Они хотят жить.

– Здесь я решаю, кто будет жить, – сказало чудовище.

– Именно поэтому они и не здесь, – медленно ответил Капитан, стараясь сохранять спокойствие. Ощущение грубой силы, исходящее от этого существа, сильно давило на психику. – Они не здесь, они там. И они останутся там, пока я не вернусь.

– Ты собираешься вернуться? – сказал чужой чуть громче, и обезьянка на крючьях сразу же задергалась.

– Собираюсь. Иначе бы я не пришел сюда. Что вы поставили мне на шею?

– Это клеймо. Обязательная вещь для моих рабов. Для того, чтобы у них не появилось желание ослушаться или уйти. Ты не рад?

– Я должен быть рад?

– Ты должен быть рад, что пока еще жив. Ты говоришь со мной. Это большая честь, особенно для такого слабого существа, как ты. Таких как ты я привык убивать сразу.

Чужой молчал, глядя на него безо всякого выражения.

– Мы пришли, чтобы предложить вам помощь, – сказал Капитан.

– Помощь?

– Мы освободим струну для вас и сделаем все остальное, что в наших силах. Мы люди, миролюбивая и справедливая раса с третьей планеты этой звездной системы.

Чужой взял один из инструментов, лежавших на столе, и стал выковыривать им грязь из-под ногтей. Он делал это методично и долго, видимо, это был его способ успокаиваться и размышлять. Наконец, он поднял глаза.

– Миролюбивая и справедливая, – повторил он, на этот раз тихо. – Ерунда. Я встречал существ, говорящих на твоем языке. Они не лучше остальных и не хуже. Они так же боятся боли и смерти… Что вы хотите взамен?

– Ничего.

– Так не бывает, – возразил чужой.

– Ничего. Возможно, какое-либо доказательство вашего существования, что-нибудь на память о нашей встрече. Ничего ценного, никакой информации, никаких технологий.

– Я скормлю тебя своим псам.

– Не думаю, – ответил Капитан. – Это просто пустая угроза.

Он впервые прямо посмотрел в глаза этой разумной гориллы. Чужой отвел взгляд.

– Хорошо, – согласился чужой. – Ты еще поживешь, мартышка. Мартышки тоже бывают забавны. Я заплачу тебе. У нас нет ваших денежных знаков, но золото для нас не проблема. Я дам тебе столько золота, сколько ты сможешь поднять, потому что поднять ты сможешь немного. Но я не оставлю тебе никакой памяти о нашей встрече. Если же ты попытаешься что-нибудь взять сам, я найду тебя в самом дальнем уголке этой галактики, найду и отдам одному из своих Солту. А возможно, сниму с тебя кожу живьем. И со всех твоих товарищей тоже. Запомни мои слова, мартышка. С ворами у нас расправляются быстро и серьезно.

– Я не возьму золото, – сказал Капитан. – Я помогаю вам не ради выгоды.

– Неужели? Тогда ради чего? Впрочем, это не имеет значения. Ты лучше уходи отсюда, пока я не переменил своего решения.

– Только женщины меняют свои решения, – возразил Капитан.

Чужой задумался.

– Хорошо, – сказал он, – это правильно. Я тебя запомню.

– Приятно было познакомиться, – сказал Капитан. – Я бы предпочел, чтобы клеймо с моей шеи сняли сразу и повежливее. И еще одно.

– Что? Еще одно? Ты становишься слишком наглым, – сказал чужой. – Он вытащил металлическое острие из-под ногтя и одним ударом вогнал его в стол. Удар был таким, что пол дрогнул. Обезьянка на крючьях жалобно заверещала и отчаянно задергалась.

– И еще одно, – жестко повторил Капитан. – Никаких фокусов с моей шлюпкой. Мы освободим струну, но только тогда, когда убедимся, что вы не оставили нам никаких взрывных устройств или других приятных подарков. У нас есть превосходные системы контроля для этого случая. Надеюсь, это понятно? Кстати, я освобожу струну только после того, как лично скажу вам «до свидания». Вначале «Гордый» отодвинется, потом мы включим связь и попрощаемся. Только тогда я отдам струну.

– Не слишком ли много ты хочешь?

– Не слишком, – ответил Капитан. – В самый раз.

* * *

Перед тем, как отпустить, его снова положили на стол, затем сунули внутрь аппарата с присосками. С ним снова никто не церемонился и ничего не объяснял. Но на этот раз боли не было. Видимо, чужие нейтрализовали клеймо. Но металлический прямоугольник остался на месте.

– Я просил это снять с меня, – сказал Капитан, обращаясь к одному из существ, стоявших рядом.

– Теперь это просто пластина из алюминия, – ответил волосатый гигант. – Это больше не клеймо.

– Но мне не нужна эта пластинка на шее.

– Я могу отломать ее, но только вместе с твоей шеей, – пошутил чужой. – Хочешь? Это тебе останется на память о том, что ты был рабом Бойда.

– Кто такой Бойд?

– Об этом ты еще узнаешь. Сейчас пошел вон, и чтоб через пять минут тебя здесь не было.

Он вернулся на «Гордый» безо всяких проблем. Полтора часа спустя они освободили струну, предварительно просканировав шлюпку системой СРПВ, которая, согласно антитеррористической конвенции, обязательно устанавливалась на любых космических аппаратах. Название системы означало «система распознавания потенциальных взрывных устройств»; СРПВ обладала специфическим псевдо-интеллектом, очень гибким и точным, она работала практически безошибочно. Больше ста лет терроризм оставался главной проблемой человечества, и методы защиты уже достигли параноидального совершенства. Иногда это помогало.

Перед тем, как отключиться от струны, они отодвинулись на максимально возможное расстояние, около восьмисот километров, и подготовили все необходимое для гиперпространственного прыжка. На тот случай, если корабль чужих, получив возможность свободного передвижения, решит все же атаковать их. Нельзя было исключать и такой вариант. Капитан держал палец на кнопке.

– Мы все-таки дадим им уйти? – спросил Денисов.

– Нет, – ответил Капитан. – Это убийцы. Их нельзя отпускать.

– Я не понял. Мы же отдаем им струну!

– Это не значит, что они уйдут от нас. Смотри, что будет дальше.

Он включил связь. На этот раз сработал и видео канал: объемное изображение физиономии чужого повисло за стеклом монитора. Качество изображения было плохим: картинка подергивалась и смещалась.

– Ты хотел попрощаться со мной лично? – спросил чужой.

– Точно, – ответил Капитан. – Попрощаться и сказать тебе несколько слов. Ты сделал самую большую ошибку в своей жизни, когда отпустил меня. Я найду тебя и убью. Кстати, ты просил меня ничего не брать на твоем корабле. Я все-таки взял кое-что. Не потому, что мне это нужно, а просто чтобы поиздеваться над тобой. Ты всего лишь сумасшедший и психопат, которого до сих пор никто не остановил. Я тебя остановлю. Готовься к смерти. Конец связи.

Прыжок не понадобился. Большой корабль чужих просто растворился в черноте.

– Я так ничего и не понял, – сказал Денисов. – Вы что-то украли у него, так?

– Понимаешь, в некоторый момент я понял, что их нельзя отпускать. Тогда я начал искать зацепку. И этот урод сам дал мне подсказку. Он определенно психически ненормален. Скорее всего, он садист и очень ценит свою собственность. Он сказал, что если я украду у него что-нибудь, то он найдет меня в самом дальнем уголке Галактики. Вначале меня удивила эта странная мысль, о том, что кто-то будет у него что-то воровать. Потом я решил этим воспользоваться. Теперь, даже если они ушли далеко, они все равно вернутся. Этот сумасшедший вернется для того, чтобы расправится со мной. Они никуда не ушли. Мы обязательно с ними встретимся еще раз.

– То есть, они будут на нас охотиться?

– Ага. После того, как отремонтируют свой корабль. Другого варианта просто не было.

– А если бы мы просто не отдали им струну?

– Тогда бы погибли оба корабля. Расслабься. Мы живы, а они у нас на крючке. Все в порядке.

– Вам уже приходилось делать это, правильно? – спросил Денисов.

– Точно. Я вспомнил молодость.

– Молодость?

– В молодости мне приходилось иметь дело с террористами, – сказал Капитан. – Помнишь, было время, когда захватывали базы на Луне? Сложные тогда были годы. Так вот, мой напарник всегда напирал на психологию, он говорил, что если знаешь, как себя вести, то ты всегда победишь. Умнейший был человек.

– А что случилось с вашим напарником?

– Не будем об этом, – ответил Капитан.

* * *

– Но почему они не напали на нас? – спросил Денисов.

– Поняли, что не достанут. Они сейчас не в том состоянии, чтобы кого-то преследовать.

– И все-таки, какую вещь вы взяли на их корабле?

– Я не украл у него ничего. Я просто его дразнил. Мне нужно было его разозлить как можно сильнее, понимаешь? Он ведь псих, и ему не нужны факты. Эмоции для него важнее реальности.

– Это было круто, согласен. И что мы теперь имеем?

– Ничего, – ответил Капитан, – ничего, кроме опоздания на двенадцать дней, строгих взысканий и, возможно, судебного разбирательства. Конечно, мы сняли их на видео с расстояния в сто километров. Эксперты проанализируют запись. Попробуем доказать, что это не подделка. Но они не дали мне никаких материальных доказательств своего существования. Сотни тысяч часов записей не перевесят хотя бы одного маленького предмета, который я бы мог привезти оттуда. Они не дали мне ничего.

– А золото? Почему вы не взяли золото?

– Золото это не факт. Золото – это всего лишь деньги. Если бы они дали мне золото, я ничего не смог бы доказать. Мы бы залетели за контрабанду. Представь себе, что мы прилетаем с Земли, и вдруг у нас находят целый центнер незадекларированного золота. И никаких документов на него. Откуда оно взялось? Ты думаешь, что хоть кто-то поверит в чужих в такой ситуации? Над нашим несчастным видео будут просто смеяться.

– А клеймо на шее?

– Это просто кусок алюминия. Во всяком случае, они так мне сказали. Конечно, пластина вросла в кость, в основание черепа, и это кое о чем говорит. Но сделать такое могли в любой, даже самой захолустной клинике, на Земле. Так что…

И в этот момент они услышали отчетливый стук.

– Черт, – сказал Денисов, – кажется, проснулся кто-то из пассажиров. Только этого нам не хватало. Я схожу посмотрю. Им еще спать и спать. Теперь придется все ему объяснять. Скажу, что он проспал самое интересное. Проспал настоящий контакт с чужими. Будет себя за локти кусать.

Капитан прислушался. Пассажиры не могли проснуться раньше времени, этого не случалось никогда. Автоматика работала безотказно.

– Это не пассажиры, – ответил он.

– Нет? Тогда кто же? Кто еще может стучать?

– Что-то прилетело в шлюпке оттуда, вместе со мной.

* * *

То, что прилетело в шлюпке, сейчас стучало изнутри. Стучало довольно сильно, и этот звук прекрасно разносился, резонируя в металлических стенках лайнера. Беспорядочные удары то прекращались, то возобновлялись с новой силой. В глубокой, словно могильной тишине спящего корабля этот звук производил жуткое впечатление.

– Что это может быть? – спросил Денисов.

– Все, что угодно. Я не знаю.

– Не знаете?

– В шлюпке есть система наблюдения, – сказал Капитан, – но она не включена, ее можно включить только изнутри. Мы никогда не узнаем что это, если не откроем дверь шлюпки не пустим это в шлюз. Единственное, в чем мы можем быть уверены, – эта штука не взрывается.

Сейчас удары приобрели определенный ритм. Три удара, затем два, затем четыре, и все повторялось сначала.

– Это или человек, или робот, – сказал Капитан.

– Или монстр, – предположил Денисов. – Или что-нибудь такое, что разорвет нас на клочки. А я-то удивлялся, что они так просто нас отпустили. Они ведь нас не отпустили, правильно? Пусть даже это стучит наша смерть, но я сумею за себя постоять.

Капитан прислушивался к ударам.

– Это существо, достаточно разумное, чтобы считать до четырех.

– Все-таки человек?

– Или биологическое устройство для убийства. При массовом производстве они могут быть гораздо дешевле, чем обычные бомбы.

– Так что же делать? – спросил Денисов.

– Пока ничего. Если это человек, то пусть пока посидит там. Ничего с ним не случится. Если это действует тебе на нервы, то включи музыку, чтобы не слышать стук. И еще одно.

– Что?

– Это та самая особенная ситуация, когда не помешает иметь при себе оружие.

Следующий час они готовились к прыжку, просчитывая варианты траектории и координаты точки выхода. По всем расчетам выходило так, что прыжок или выбрасывал лайнер в межзвездное пространство, или совсем недалеко за орбиту Урана, откуда оставался еще целый месяц пути до места назначения. Все это никуда не годилось. Был еще третий вариант: лететь неделю своим ходом до ближайшей точки, из которой возможен хороший прыжок. Технология гиперпрыжка была рассчитана на старт с околопланетной орбиты, а в ином случае она работала очень плохо или не работала совсем. Например, уйти в гиперпространство с поверхности планеты или крупного астероида было вообще невозможно: мешало гравитационное искажение пространства.

Денисов стукнул кулаком по панели и встал.

– Техника каменного века! Наши дети будут смеяться над этими кораблями!

– Мой дед помнил первые компьютеры, которые могли зависать, – сказал Капитан. – Техника есть техника, она не всесильна.

– А что всесильно?

– Ты и я. И техника в наших руках. Продолжай работать и ты найдешь решение.

– Я не могу продолжать работать, когда эта дрянь стучит в стену! Я хочу посмотреть этой твари в глаза.

* * *

– Они очень высокого роста и очень тяжелые, – рассказывал Капитан, – но движутся легко и сильно. Мы по сравнению с ними как маленький пони перед нормальным конем. Даже ты с твоим ростом и твоими кулаками не имел бы никаких шансов.

– Я все же был чемпионом нашего училища в супертяжелом весе, если вы хотите знать.

– Чемпион училища это хорошо. Все равно, это не твоя весовая категория. Он оторвет тебе голову одним ударом лапы.

– Они так страшны?

– Они агрессивны, – ответил Капитан, – они сильны, самоуверенны и злы. У них ужасно волосатые руки. И если честно, то от них воняет потом. Они плохо моются или не моются вообще.

– У меня будет оружие.

– У него тоже может быть оружие.

– О чем мы говорим? Нам все равно придется его выпустить, раньше или позже. Кстати, сейчас он уже не стучит. Наверное, устал. Я предлагаю рискнуть. Вначале мы пустим его только в шлюзовой отсек, а там есть камера, и мы сможем его разглядеть. Тогда и будем решать эту проблему. Все-таки мы получим какую-то информацию о нем. Шлюзовой отсек имеет систему дезинфекции. Нам нетрудно будет его убить. Особенно, если это живое существо.

– Подождем еще немного, – сказал Капитан.

– Зачем?

– Для того, чтобы распечатать оружейный отсек. Это не так просто, эти замки не открывались уже шесть лет, со времени последней плановой проверки.

– Представляю себе, – сказал Денисов.

Когда наружный люк шлюзового отсека открылся, ничего не произошло. Никто не вошел, никто уже не стучал, казалось, что в шлюпке вообще никого нет. Существо, которое еще недавно стучало в стену, либо умерло либо просто затаилось. Денисов открыл внутренний люк и подождал, прислушиваясь. Скорострельную самонаводящуюся винтовку он держал так непринужденно, словно родился с этой адской штуковиной в руке. Винтовка ОТС-12 давала 12 выстрелов в секунду, не имела отдачи, а каждая пуля пробивала сантиметровую броню. Наводилась она, отслеживая движение человеческого зрачка. Ее точность была столь велика, что позволяла подстрелить летящую муху.

Ничего. Он подождал. Потом вошел в шлюпку.

Несколько минут ничего не происходило. Затем Денисов вышел с таким выражением лица, словно он вытянул на экзамене билет, ответа на который он не знал.

– Что там? – спросил Капитан.

– Она спит.

– Кто «она»?

– Она высокого роста. Очень красивая, золотистые волосы.

– Это человек?

– Это девушка. Она спит, а на ее лице следы слез. Ее кожа в синяках, а платье порвано. Мне ее сразу стало жалко. По-моему, она просто сбежала от них к нам. Я думал, что-то страшное бросится на меня, но… По-моему, это самое лучшее, что могло случиться.

Черт, это самое худшее, что могло случиться, подумал Капитан.

* * *

Когда девушка проснулась, ее напоили чаем. Денисов сразу предложил дать что-нибудь покрепче, но Капитан не разрешил, объяснив, что пищеварительная система этих существ может работать совсем не так, как наша. Девушка явно была испугана. Она вздрагивала и озиралась по сторонам. Ее длинные белые пальцы дрожали. На ее плече были полузажившие шрамы, похожие на след от когтей крупного зверя. Она почти ничего не говорила, но когда говорила, то выражалась совершенно правильно. С собой она имела небольшую сумку, возможно, с личными вещами.

– Начнем с начала, – сказал Капитан, – как тебя зовут?

– Йец.

– Йец? Очаровательное имя. Я всегда хотел назвать так свою дочь.

Чужая подняла на него глаза и в первый раз посмотрела внимательно. До сих пор она смотрела в пол.

– Вот и ладненько, – сказал Капитан. – Есть хочешь?

Девушка отрицательно замахала головой.

– Понятно, значит, хочешь. Сейчас пообедаешь, а потом продолжим разговор. Кстати, ты не только прекрасно говоришь, но используешь наши жесты. Как ты этому научилась?

– Это здесь, – Йец постучала себя пальцем по правому виску.

– Понятно. Яблочный пирог тебе не обещаю, но кое-что для торжественного случая у нас припасено. У нас ведь торжественный случай сегодня, правда, Денисов? Встреча двух дружественных миров. Развлекай нашу гостью, что ты молчишь?

– Э, – неуверенно начал Денисов, – тебе нужна медицинская помощь?

– Нет! – почти выкрикнула Йец и снова уставилась в пол.

– Ну, вы тут воркуйте, – сказал Капитан, – а я займусь продуктами. Зовите, если что.

Ела чужая с жадностью и все подряд. Она даже не смотрела на то, что ест. Просто засовывала в рот все, что было на столе. Капитан ожидал, что, насытившись, она расслабится, но этого не произошло.

– Я спряталась за ящиками, – объяснила Йец, – я надеялась, что вы меня не увидите. Только не надо отдавать меня обратно. К ним.

– Почему?

– Вы не знаете их.

– Положим, что немного знаю. Почему ты сбежала?

– Я не скажу. Там было плохо. Они меня не простят. Никогда не простят.

– Что это за шрамы на твоей руке?

– След от плетки.

– Но это похоже на след когтей.

– Плетка была с металлическими крючками.

– Понимаешь, девочка, – сказал Капитан, – у меня на борту семь пассажиров, которые заплатили деньги, чтобы добраться туда, куда они хотят. Мне же платят деньги за то, чтобы я их возил. То есть, доставлял до места назначения.

– Орроооооооооороор! – вдруг прорычала Йец на своем языке. – Простите, я не хотела этого сказать. Само вырвалось.

– Ничего, ничего, я сам иногда и не такое говорю. Как сорвется с языка, так сам удивляешься. Так как же ты научилась говорить по-нашему?

– Это здесь, – она указала на свой висок, а затем отодвинула прядь волос. Там был небольшой разъем, величиной с пуговицу на рубашке. – Мы подключаем сюда любую новую информацию. Ваш язык я скачала за пятнадцать секунд. Не надо только меня возвращать. Я хочу быть с вами. Я согласна жить на этом корабле.

– А почему, собственно, мы должны ее возвращать? – вмешался Денисов. – Она просто попросила политического убежища. Мы должны ее спасти. Это долг любого нормального человека. Вы сами твердите, что мы справедливая и дружественная раса! Мы миролюбивая раса демократических существ!

Йец быстро взглянула на него, он смутился и замолчал.

– Как скоро они поймут, что тебя нет? – спросил Капитан.

– Они уже поняли. Но они не начнут погоню сразу. Вначале они доберутся до своей базы, и ремонт займет несколько дней, наверное. Потом они пойдут по вашему следу. Вам нужно убегать. Но только не на Землю. Там вас найдут легче всего. На Земле вас никто не сможет защитить, ни полиция, ни армия. Для вашего оружия Бойд неуязвим. Чем больше людей окажется рядом, тем больше людей умрет. Вы должны бежать куда-нибудь подальше от обычных маршрутов.

– А что, если я просто выброшу тебя в космос, девочка? – спросил Капитан.

– Это все равно лучше, чем возвращаться туда. И… Это будет не так просто, выбросить меня.

– Почему?

– Потому что я сильная.

* * *

– Хорошо, я возьму тебя, – сказал Капитан. – Как странно получается: я думал, что блефую, а выходит, что я все же украл у нашего общего друга кое-что. Он должен быть по-настоящему зол на меня. В том случае, если ты не троянский конь, конечно. Например, как только мы повернемся к тебе спиной…

– Мне не нужно ждать, пока вы повернетесь спиной, – резко возразила Йец. – Я же сказала, что я сильная. Если бы я хотела вас убить, я бы это уже сделала.

– Правда? Ладно, допустим. Но ты должна мне помочь.

– Что вы хотите?

– Уничтожить Бойда. Так ведь его зовут?

Йец криво улыбнулась.

– Бойда уничтожить невозможно, – сказала она.

– В этой вселенной нет ничего такого, что нельзя уничтожить, – возразил Капитан.

– Вы не знаете, о чем вы говорите.

– Тогда объясни мне. Насколько я понял, с головой у него не все в порядке. Правильно?

– Еще как правильно! С головой ему становится все хуже. Он уже много лет не спит. Засыпает только на несколько минут и сразу же просыпается. Не выносит ни темноты, ни яркого света, он может жить только в полумраке.

– Что еще?

– Не терпит никаких ярких цветов. Нормально воспринимает только серый и зеленый. Самое главное, когда разговариваешь с ним, то нельзя улыбаться, иначе он становится просто бешеным. Он видит призраков и даже разговаривает с ними.

– Призраков? – удивился Денисов.

– Да, страшных призраков, которые пытаются на него напасть. Может быть, поэтому он не спит. В его каюте всегда есть немая обезьянка, которой он ломает косточки и пальцами отрывает части тела; это его успокаивает.

– Немая? Я слышал, как эта обезьянка кричала, – возразил Капитан.

– Значит, это была свежая обезьянка, которой еще не вырвали язык.

– Когда я говорил с ним, я не мог понять, насколько он стар. Он казался и старым и молодым одновременно. Сколько ему лет?

– Тысячи, – ответила Йец. – Или десятки тысяч. Он бессмертен. Он будет жить всегда, хотя, может быть, скоро он сойдет с ума окончательно. У него есть музей, в котором он хранит предметы с разных планет. Все это он взял на тех кораблях, которые потом уничтожил. Он хранит по одному экспонату от каждой планеты. Вы не представляете, сколько там экспонатов!

Капитан помолчал, обдумывая ее слова.

– Есть ли там что-нибудь с Земли? – спросил он.

Йец задумалась.

– Да, есть, – ответила она. – Небольшой музыкальный инструмент… Скрипка.

– Капитан, это может быть не та скрипка, – сразу же вмешался Денисов. – Мало ли кто…

– А ты думаешь, что многие берут с собой скрипки в космический рейс?

– Извините.

– Еще один вопрос, – сказал Капитан. – Что такое Солту?

Йец вздрогнула, когда услышала это слово.

– Откуда вы знаете?

– Он обещал отдать меня одному из своих Солту. Так что это такое?

– Есть двенадцать разных Солту. Это частично разумные живые существа, которые питаются человеческим мясом. Каждый из них убивает по-разному. И только снежный Солту убивает без боли. Но я не хочу о них говорить.

– Без боли? – переспросил Денисов. – То есть, он просто усыпляет?

– Нет. Тебя вталкивают в холодную камеру, полную снега. Снежный Солту выглядит в виде роя белых насекомых, похожих на ваших ос или пчел. Эти насекомые живут в снегу и питаются только замороженным мясом. Когда ты попадаешь в этот холодильник, они тебя не трогают. Но проходят часы, и ты отмораживаешь себе пальцы, щеки, уши. Тогда они бросаются на тебя и отгрызают то, что уже замерзло. Впиваются в твое лицо и руки, но боли ты не чувствуешь. Снежный Солту самый мягкий из двенадцати.

– Этого Бойда точно нужно остановить, – сказал Денисов.

– Даже не надейтесь. Это не в ваших силах.

* * *

Технология прыжка была рассчитана на то, чтобы при выходе из гиперпространства оказаться как можно ближе к планете. Эта технология очень плохо работала при перемещении между двумя точками пустого пространства. То есть, она работала, но расчет курса приходилось делать вручную: не было соответствующего программного обеспечения. Зато, когда нужно было выйти на околопланетную орбиту, попадание было практически точным. Поэтому расчеты заняли немного времени. А тридцать два часа спустя «Гордый» садился на поверхность Рикки, второй планеты одной из звезд в созвездии Треугольника.

Рикки была хорошо, хотя и поверхностно, изучена. Имелись подробные карты ее материков. Над нею даже висели автономные земные метеоспутники, изучающие местную погоду. Это была совсем не плохая планета, без туземного населения, вредных кровососущих насекомых или болезнетворных микробов, опасных для человека. Здесь водились хищники, но их было немного и, скорее всего, они не станут нападать на людей. Во всяком случае, они ни разу не нападали на тех людей, которые производили предварительную разведку. Природа здесь была отличная, без лишней тропической пышности и яркости; больше это напоминало леса умеренного климата. В лесах имелось множество озер с кристально чистой водой, в которой кишела рыба. Здесь можно было и купаться, и рыбачить, и собирать грибы и вообще отлично проводить время. Мечта несчастного гомо сапиенса, измученного душной теснотой каменных городов. На склонах гор предполагалось со временем построить горнолыжные базы. Пройдет несколько десятков лет, и Рикки превратится в один большой курорт.

Но пока что здесь было тихо. Тихо и безопасно.

Еще одной особенностью Рикки были цветы. Их было слишком много, они росли везде, местами плотным и потрясающе красивым ковром, местами поднимаясь на высоких стеблях и образуя целые леса из цветов. Но в основном цветы росли отдельными островками, словно высаженные специально невидимым садовником, влюбленным в свое дело. Рикки была планетой цветов. Как ни странно, эти цветы никогда не выживали в земных оранжереях.

– Красивая планета, – сказал Денисов. – Похоже на рай, правда?

– Мне это больше напоминает кладбище, – ответила Йец.

Денисов и чужая пошли прогуляться к ближайшему озеру. Капитан смотрел на их удаляющиеся фигуры. Они оба были почти одного роста, около двух метров, но Йец все же немного выше. Ее нельзя было назвать по-настоящему стройной, но и выглядела, и двигалась она очень грациозно.

– Расскажи мне о себе, – предложил Денисов, когда они отошли от корабля достаточно далеко.

– Нет. Не спрашивай меня об этом.

– Но почему?

– Я же сказала, не спрашивай.

Он положил ей руку на плечо. Йец попыталась оттолкнуть его руку, но Денисов не сдавался. Тогда она безо всякого усилия так вывернула его пальцы, что они захрустели.

– Ого! – удивился он. – Может быть, ты и в спарринге со мной сможешь постоять?

– Я же говорила, что я сильная. В спарринге я убью тебе в первые же секунды.

– Ты так в этом уверена?

– Люди очень слабы физически, – сказала она, – во всяком случае, по сравнению с нами. Лучшие из них не сравняться с худшими из нас. Вам не выдержать схватки даже с любым земным хищником, который весит всего-то килограмм тридцать. Человека может убить обыкновенная шимпанзе, которая ростом ему по пояс.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Мы считали большую часть информации с вашего компьютера. Собственно, считали все то, что не имело квантовых кодов. Поэтому я знаю очень много о Земле. Но я не знаю ничего о тебе. Если хочешь знакомиться, то давай начнем с тебя.

– Да что обо мне. Закончил училище, потом служил в дальнем патруле. Работенка там не очень, перспектив никаких, хотя платили нормально. Но не повезло с начальником. Не знаю, поймешь ли ты это. Очень трудно слушаться человека, который в десять раз тупее тебя и вообще ничего не понимает в деле. Однажды мы с ним поцапались, и я едва не дал ему в морду. Он сам нарывался, я ему говорю: «остановись, или я тебя сейчас убью», а он не останавливается, просто лезет вперед, и все. Ему повезло, что нас тогда разняли.

– А девушки? – спросила Йец.

– Только те, что обслуживают нас в портах. Они уж и забыли, когда были девушками.

– Купаться будешь? – спросила она.

– Нет купального костюма.

– Да, я и забыла, вы ведь полны предрассудков. Мы никогда не купаемся одетыми. Купальный костюм – это противоестественно. Это все равно, что мыть руки в перчатках. Я искупаюсь, если ты не против.

– Ты не боишься?

– Тебя? Ни капельки, – она начала раздеваться.

– Не меня. Своих.

Она прекратила раздеваться и повернулась к нему.

– Очень боюсь. Я просто немного привыкла к страху, поэтому не так заметно. Они ведь все равно найдут нас. Пусть не сразу, но найдут. И даже на этой глухой планете найдут, в этом глухом лесу. От них нельзя спрятаться нигде, по крайней мере, в этой галактике.

– Тогда на что ты надеешься?

– Ну, мало ли.

– У тебя вся спина в шрамах. Тебя били?

– Тысячу раз, – ответила она. – Но это заживет. Когда тебя бьют, самое главное, чтоб не отбили ничего внутри. Или чтоб не сломали кости, иначе уже не выживешь. А на шрамы никто не обращает внимания. Ужасно, правда?

– Да. Ты очень красивая.

– Где там. Просто худая коротышка. Так и будешь сидеть на берегу? Ну, как хочешь.

Она прыгнула в воду и нырнула. Вода была настолько прозрачной, что неподвижные рыбы казались висящими в пустоте. Рыбы лениво отодвинулись, пропуская быстрое большое тело.

* * *

Все семь пассажиров проснулись одновременно: таймеры были выставлены заранее, с расчетом на точный момент прибытия на базу в облаке Оорта. Пока они приводили себя в порядок, Капитан еще раз просмотрел список. Один бизнесмен, учительница, больной подросток с матерью, трое людей без определенных занятий. Просто не заполнили соответствующую графу. А вот этот, просто цирк. Глозер Иван Петрович. Наверняка выдумал имя и фамилию. Не могу поверить, чтобы кого-то на Земле так звали. Три женщины и четверо мужчин. Сейчас придется им все объяснять. Занятие не из приятных.

Пассажиры вышли на полянку. Вид у них был взъерошенный и помятый, как всегда бывает после долгого сна.

– Эй, кто тут главный? – спросил один из них. – Ты? Привет, можешь звать меня просто Сергеем, без церемоний. Где это мы оказались? Синее небо и деревья, все как будто на Земле. Красиво! А сколько цветов, а? Это ж сколько стоит такое построить?

Капитан вкратце объяснил ситуацию.

– Нет, это не пойдет, – объявил Сергей. – У меня деловая поездка. Каждый день задержки мне обходится в пятнадцать тысяч долларов. Кто мне эти деньги возместит? Ты? Заводи свою тачки и поехали!

– А почему, собственно, мы не можем ехать? – спросил другой мужчина. – В чем проблема? Почему мы не можем лететь на базу?

– Потому что там нас будут ждать, – ответил Капитан. – И на Земле нас тоже будут ждать. Поэтому на Землю мы тоже не полетим.

– Что, мы вообще никуда не полетим? И сколько времени мы будем скрываться?

– Столько, сколько нужно.

Здесь в разговор вмешалась женщина. Она сразу не понравилась Капитану.

– А ты знаешь, кто я такая? – спросила она. – Ты знаешь, к кому я еду? Я еду к самому Гурвицу!

Она оглянулась, ожидая, что такое имя произведет, как минимум, небольшой переполох.

– Это что, такой большой пахан? – спросил Капитан.

– Такой большой, что тебе и не снился! Он держит весь игральный бизнес во всем четвертом секторе облака. И не только! А это мой охранник. Если ты будешь тянуть, он из тебя фарш сделает! Он таких, как ты, кушает на завтрак, по десять штук за раз!

– Простите, – сказала другая женщина, – но у меня больной сын. Если ему вовремя не сделать операцию, он умрет.

Она показала на больного подростка. Тот сидел на траве и выглядел вялым, как сорванный одуванчик.

– По-моему, нам здесь вешают лапшу, – сказал Сергей. – Рассказывают про каких-то выдуманных чужих. Я в них не верю и никогда не поверю. Мужик, за кого ты меня держишь? Ты говоришь, что мы захватили какую-то инопланетную девку, так покажи мне ее. И почему я должен из-за нее страдать? Если она на самом деле есть, так отдайте ее обратно ее родителям, вот и все. И так это уже слишком далеко зашло.

– Я думаю, – сказал Капитан, – что будет трудно отдать ее обратно. Отдать, и при этом самим остаться в живых. Эти существа очень агрессивны.

– А это уже ваши проблемы! Нечего нас в это втягивать! Пусть ты боишься лететь на базу. Ты можешь доставить нас в любое обитаемое место, а потом бери свою инопланетянку, или что там у тебя, и отправляйся с нею куда хочешь. Это не наше дело. Я подам на тебя в суд, на тебя и на твою компанию. Вы мне заплатите за каждый день опоздания. Правильно я говорю?

Остальные выразили вялую поддержку.

– Вы не понимаете разве, что это интересно? – отозвался подросток, сидящий на траве.

– Кто за то, чтобы отдать эту девку обратно, поднимайте руки, – сказал Сергей. – Раз, два, четыре, шесть. Шесть человек «за». Я думаю, что вопрос решен.

* * *

Йец вышла из воды и оделась.

– Зря ты не искупался, – сказала она, – вода отличная. Неизвестно, когда еще раз выпадет такая возможность… Постой, что это там?

Ее уши повернулись, как у зверя.

– Я схожу и посмотрю, – ответил Денисов.

– Мне кажется это хищник, – она втянула носом воздух, и ее ноздри расширились. – Что ты знаешь о местной фауне?

– Здесь было несколько экспедиций разведки, – ответил Денисов. – Звери на них ни разу не нападали. Я все же посмотрю.

Он снял парализатор с предохранителя. Эта штука была не очень надежной и не очень современной, парализатор всего лишь выстреливал парализующие иглы, поодиночке или пучками. Это, конечно, совсем не то, что настоящее лучевое оружие.

– Животное не больше собаки, – сказала Йец.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую. Скорее всего, оно не опасно.

Она продолжала принюхиваться.

Через несколько минут Денисов вернулся. Он принес небольшое симпатичное животное, похожее на земного крота. Передние лапы зверька заканчивались острыми костяными пластинами. Все лапы были длинными, как веревки. Животное весило килограмм десять или двенадцать. Его глаза были прикрыты большими кожистыми веками.

– Вот. Сидело у норы. Меня ни капли не боялось.

– Отнеси его на место, – сказала Йец. – аккуратно положи, и уходим. Это детеныш.

Она нагнула голову, прислушиваясь. Денисов снова увидел, как повернулись ее уши.

– Бежим! – вдруг закричала она.

Но убежать они не успели. Земля задрожала сразу со всех сторон. Денисов выстрелил пучок игл в то, что мгновенно поднялось из-под земли справа от него, затем в то, что поднялось слева. Что-то схватило его за ноги и подбросило в воздух. Через секунду он лежал на широкой ветки дерева, а Йец придерживала его за спину. Внизу бушевало нечто, выбрасывая в воздух целые груды песка и земли.

– Я думаю, что на дереве тоже опасно, – сказала Йец, – но других вариантов нет. Ты молодец, ты все-таки успел подстрелить ее.

– Ее?

– Это мать, разве ты не видишь? Она пытаешься защитить детеныша. Она пришла за ним из-под земли. Она чуть было не распорола тебе бок.

– Ты меня втащила на дерево?

– А ты хотел остаться внизу?

– Ты знаешь, сколько во мне килограмм?

– Ты легкий, как пушинка. Все люди Земли легкие, кроме откровенных обжор. Не понимаю, как она сумела подобраться так близко и так неслышно. Ты парализовал ей две лапы из восьми. Сейчас она движется не так проворно, как могла бы. Надеюсь, ей будет трудно достать нас на дереве.

– Но у детеныша было всего четыре лапы!

– Потому что это был самец.

– Откуда ты знаешь, что это самец?

– По запаху, конечно. Кстати, сейчас я чувствую запах костра. Наш капитан готовит обед. Мне кажется, что он неплохой человек, правильно? Он сразу понял, что меня нужно было выбросить, в первую же минуту понял. Но он не сделал этого. Тебе с ним повезло.

* * *

Когда самка убралась, они спустились с дерева и пошли к кораблю. Почва вокруг была разрыта и перепахана.

– Ты видел, какие у нее длинные лапы? – спросила Йец.

– Я думал, что это были щупальца.

– Нет, это все же лапы. Но лапы детеныша были нормальными, почти нормальными. Это значит, что детеныши еще могут выходить на поверхность и передвигаться здесь, под охраной матери, потом они вкапываются под землю и остаются там навсегда. Их лапы отрастают очень длинными, они превращаются в подобие больших подземных пауков. Но это не насекомые, это звери. В принципе, они могут здесь просто кишеть. Здесь, под землей.

– Прямо под нашими ногами?

– Конечно. Прямо под ногами и прямо сейчас. Но ты говоришь, что на людей никогда не нападали. Это значит, что они не воспринимают нас как еду. Интересно, какой величины они вырастают? Они могут быть очень большими. Чем длиннее лапы, тем большую площадь они могут охватить. А передвигать тело им не нужно. Я думаю, что сегодня мы встретили еще очень маленькую самку.

– Ничего себе, маленькую! Она перепахала целую поляну.

– Я одного не понимаю, – сказала Йец. – Когда она нападает, то перемалывает землю так, что не остается ни единой травинки. Здесь на каждом шагу должны быть пятна мертвой земли. Но здесь везде цветы, цветы и цветы. Это значит, что подземные пауки нападают очень редко. Но тогда они должны просто умереть от голода. Они же не могут питаться раз или два за год! Может быть, они питаются подземной дичью или впадают в спячку? Здесь ведь не так уж много животных, чтобы прокормить таких крупных хищников. Как ты думаешь?

Он взял ее за руку.

– Отстань, – сказала Йец.

– Ты мне нравишься. Честно, я никогда не вру, ты мне понравилась с первого взгляда. Я еще не встречал таких, как ты. Ты особенная. Очень красивая и необыкновенная.

– Неправда. Ты просто соскучившийся самец. Я таких миллион видала. Отпусти, или я сломаю тебе палец.

Некоторое время они шли молча.

– Я люблю сильных женщин, – сказал Денисов. – Это у меня в генах. Моя бабушка была сильной. Она жила в деревне. Ей было шестьдесят лет, а она забрасывала мешки с картошкой в грузовик. Такие большие мешки, которые не каждый мужчина поднимет. Я тоже в нее пошел. Для человека я очень сильный. Я всю жизнь занимался спортом. Спорт и здоровый образ жизни – вот что я люблю больше всего. Может быть, я не все книги прочел, но это ведь не обязательно. Особенно теперь.

– А что случилось теперь?

– А теперь есть та штука, которая у тебя на виске. Когда мы вернемся на Землю, наши ученые ее скопируют, и у всех людей будет такая же. Больше не нужно будет читать книги или долго учиться. Просто подключился к компьютеру и записал нужные файлы. Очень быстро и удобно. Все люди станут очень умными.

– И одинаковыми.

– Нет, – возразил он. – Люди все равно будут разными. Потому что люди могут быть или плохими, или хорошими. И никакая технология этого не изменит. Вот я, например, хороший и надежный. Ты это увидишь. На твоем месте я бы не стал ломать такому мужчине палец.

Он снова взял ее за руку. Потом попытался обнять за талию.

– Смотри, твои друзья проснулись, – сказала Йец. – сейчас что-то будет.

* * *

Пассажиры расположились на лужайке вокруг костра. Они разговаривали, пили пиво и жарили шашлыки, откупорив для этого последнюю вакуумную упаковку с натуральной телятиной. Рыжая откровенно вульгарная женщина курила сигарету, отодвинув мизинец. Она выглядела вполне довольной жизнью и особенно собой в этой жизни. Двое мужчин тихо спорили о чем-то. Бледный юноша собирал цветы. Он выглядел хрупким, нездоровым и странным, словно подборка стихов в школьной хрестоматии.

– Ага, вот и они, – сказал Сергей. – Это что, та самая, из-за которой мы тут сидим?

– Эта длинная шлюха такая же инопланетянка, как и я, – сказала женщина с сигаретой. В жизни не слышала такой ерунды. Ты, девочка, из Рязани или прямо из-под Пскова?

– Из Воронежа, – холодно ответила Йец. – Там таких как я вместо шпал укладывают.

– А на другое ты и не годишься, – согласилась рыжая и бодро сбила пепел бледным пальчиком.

– А вы неплохо говорите по-нашему, – заметил один из мужчин, скорее всего тот, кого звали Глозером. – Сколько языков вы знаете?

– Семьдесят три земных. И еще двести тринадцать выборочно. Это все, что было в памяти вашего компьютера. Мы скачали оттуда всю информацию о Земле.

Глозер произнес короткую фразу на странном языке; казалось, что вся фраза состоит из щелчков и протяжных гласных. Йец задумалась, а затем ответила ему.

– Уважаю, – сказал он. – Всегда мечтал иметь такое произношение, как у вас. Жаль, что придется вернуть вас родителям. Я бы с удовольствием с вами поболтал.

Капитан рассказал ей и Денисову о том, что произошло за время их отсутствия.

– Я против, – сказал Денисов. – Ее нельзя вернуть! Во-первых, это невозможно сделать. Во-вторых, просто нельзя. Я не позволю.

– Что значит «не позволю?» – вмешался охранник рыжей женщины. Кто ты такой, чтобы что-нибудь нам не позволять? Ты просто извозчик, понял? Поэтому молчи в тряпочку.

– Я сказал, что не позволю. Ты хочешь поспорить с этим?

– Джон, покажи этому мальчику, как ты умеешь выбивать мозги, – сказала рыжая женщина.

– У него оружие, – ответил охранник.

– И тебя это остановит?

Денисов снял парализатор с плеча, направил ствол на охранника, сказал «пух-пух», нехорошо улыбнулся, затем положил оружие на траву.

– Не дури, – сказала ему Йец.

– Я был чемпионом училища в супертяжелом весе. Я не против размяться.

– Не дури, он сейчас достанет нож, разве ты не видишь? Посмотри на его левую руку. И учти, что он левша.

– Ты-то откуда знаешь?

– Смотри, – она подошла к охраннику и взяла его за левую ладонь. – Смотри какая сильная рука. И какая быстрая!

В следующую секунду охранник лежал на траве, а Йец прижимала его шею коленом. Прежде чем отпустить его, она отобрала нож.

– Кто еще хочет вернуть меня родителям? – спросила она.

– Ха-ха, – сказала рыжая женщина и жеманно поаплодировала. – Как только мы доберемся до места, ты уволен, Джон. Бестолочь неумелая. И такого придурка мне дали в охранники!

– Я пока не собираюсь никого отдавать, – сказал Капитан, – я пока что пытаюсь только освободить пассажиров.

– Вы считаете, получится?

– Я считаю, нет. А что ты думаешь? – он обратился к Йец.

– Я думаю, что можно было бы рискнуть, – ответила она. – Оставить их на одной из дальних станций. Оттуда они уже доберутся, куда захотят. Без нас. Я понимаю, что доставила вам столько неудобств, но, поверьте, у меня не было выхода.

– Пора бы уже научиться не перекладывать свои проблемы на других, – почти миролюбиво заметила вульгарная женщина и вдавила окурок в траву. Так в чем проблема? Мы едем?

– А потом они найдут каждого, кто был с нами, – продолжила Йец, – выбьют из него все, что он знает, и убьют. После этого они убьют всех его знакомых, на всякий случай. Они всегда так делают. Чужие расы дли них – не более, чем животные.

Все замолчали. Йец стояла, глядя в землю. Мокрые волосы закрыли ее лицо.

– Слушайте, она ведь врет, – сказал охранник рыжей женщины. Он до сих пор разминал запястье, видимо, Йец придавила его слишком сильно. – Давайте ее просто убьем и бросим здесь. И концы в воду. Она же не человек. Значит, она животное. Статью нам за это не пришьют. Кто «за»?

– Заткнись, урод, – сказал Глозер.

– Это я урод? – возмутился охранник. Я щас тебя с дерьмом смешаю!

Глозер смотрел на него спокойно, уверенно и даже слегка насмешливо. Угроза не произвела на него никакого впечатления. Его руки были в карманах. Охранник сделал шаг вперед, но остановился, заметив этот взгляд.

Пассажиры продолжали молчать. Вдруг больной подросток закричал. Упал на спину, рассыпав цветы, и забился в истерике.

– У него болезнь Брауна, – сказала одна из женщин. – Если операцию отложить больше, чем на неделю, он умрет.

* * *

Шестьдесят восьмая станция в облаке Оорта была расположена на искусственной платформе. Это было что-то вроде острова шести километров в поперечнике. Станция свободно вращалась в пространстве, потому что не было никакого смысла стабилизировать ее относительно Солнца. Солнце с такого расстояния было просто одной из ярких звезд. Сириус, например, светил даже ярче. В разгар туристического сезона станция могла принять до шестисот человек, что и случалось с периодичностью в двенадцать с половиной лет.

Но сейчас станция была пуста. Сезон закончился больше трех лет назад. Туристов не было, оставалось шесть человек обслуживающего персонала, начальник станции, врач и двое бездельников, живших здесь постоянно. Впрочем, к вечеру подъехал сам Гурвиц с охраной из трех дуболомов. Он ждал прибытия лайнера «Гордый», однако, связь с лайнером прервалась несколько дней назад, о чем и сообщил ему начальник станции.

– Я не понял, – сказал Гурвиц, – что значит «нет связи»? Поломался передатчик, да?

– От них нет известий с того момента, как они подошли к Нептуну.

– Там кто-нибудь есть на Нептуне, чтобы с ним связаться?

– Там нет ни одной станции.

– Так, я понял. На вашем уродском Нептуне нет ни одной станции. И что все это значит?

– Пока что ничего. Может быть, у них небольшая поломка. Такое иногда бывает, что корабли молчат.

– И чем это все заканчивается? – спросил Гурвиц. – Не тяни, не выводи меня из себя.

Начальник станции помялся.

– Обычно ничем. То есть, корабль исчезает и уже никогда не возвращается. Но это бывает очень редко. Очень-очень редко.

– Что?

– Это в худшем случае. Это совсем не обязательно. Их начнут искать, только если связи не будет дольше трех суток. Их трасса была совершенно чистой, никаких метеоритных потоков, а последний гравитационный шторм прошел четыре месяца назад. Эта поездка такая же безопасная, как на городском трамвае. Они просто скользят вдоль струны. Еще два часа и сорок пять минут до их прибытия. Вы бы подождали, а?

– Я подожду, – согласился Гурвиц. – Но ты не представляешь, как плохо тебе будет, если я не дождусь.

«Гордый» так и не прибыл по расписанию. Гурвиц прождал еще три часа. Он сидел в комнате для гостей, развернув виртуальный экран карманного компьютера. Внезапно экран погас. Гурвиц достал пластинку компьютера из кармана и покрутил ее в руках.

– Эй, Петро, позвал он. – Иди сюда. Посмотри, что с ним.

Охранник взял компьютер и нажал несколько кнопок. Включился другой экран, поменьше.

– Ну?

– Он работает, но отключен от сети. Я не знаю, он просто не видит сети. Что-то со связью. Какой-нибудь неожиданный кометный поток. Нет, не похоже.

– Позвони Дэну, путь вылетает сюда. Срочно!

– Слушаюсь! – сказал охранник и отошел в сторону. Он достал телефон и начал набирать номер. Через минуту он подошел снова.

– Что еще?

– Телефон не работает. Я не могу вызвать никого. Я могу связаться только с Василием и Живчиком, но они и так здесь, на шестьдесят восьмой, так что с ними я могу поговорить и без телефона.

– Тогда улетаем, – сказал Гурвиц. – Нет, подожди. Проверь генератор защитного поля.

– Я уже проверял.

– Проверь еще раз, идиот!

Гурвиц снова зашел к начальнику станции. Тот только развел руками.

– Я не понимаю, что происходит! Все системы исправны, но связи нет. Связи вообще никакой нет! Нет даже радиосвязи. Даже гиперпередатчик вышел из строя. Послушайте…

– Нет, это ты меня послушай. Если связь не восстановится через двадцать минут, я тебя удавлю собственными руками.

– Это что, угроза? – напыжился начальник.

Это был маленький суетливый человечек с колечком волос на потной лысине. Гурвиц ударил его по лицу, и начальник отлетел к стенке, разбив головой дверцу шкафа.

* * *

Большое блюдце станции продолжало медленно вращаться. Издалека, из черной бездны пространства, к станции приближалось маленькое блюдце чужого корабля. Станция была накрыта прозрачным куполом, сквозь который было хорошо видно все, что происходит внутри. Купол светился голубоватым сиянием, имитируя, очень приблизительно, земное небо. Чужой корабль подошел так близко, что можно было разглядеть фигурки людей внутри станции. Люди, маленькие, как букашки, сидели в креслах либо спокойно прогуливались, совершенно не догадываясь о том, что их ожидает.

От корабля отделился небольшой предмет, напоминающий по форме яйцо. По поверхности предмета пробегали яркие зеленые искры. Предмет присосался к куполу станции и начал сверлить в нем дыру.

Первым заметил неладное Паша, один из местных жителей. Он со своей вечно пьяной, но безобидной подругой прожили на станции уже семь лет. Они прижились здесь так, как порой бездомные кошки приживаются в больших магазинах. На Земле он был бы просто бродягой. Здесь же он мог жить в любой из шестисот личных комнат, при условии, что он не будет нарушать порядок или воровать. Он увидел странное зеленое пятно на куполе, прямо у себя над головой.

– Смотрите, что там! – закричал Паша.

Все остальные подняли головы. Зеленое пятно пульсировало, меняя яркость и размеры. Через минуту раздалось жужжание, и из потолка выдвинулся хобот в несколько метров длиной.

– Уничтожить! – приказал Гурвиц и бросился к чемоданчику. Охранники начали стрелять. Часть потолка скрылась в клубах дыма.

Гурвиц открыл чемоданчик и быстро набрал код. Несколько кресел вспыхнули, финиковая пальма в кадке была перерезана пополам. Каменные плитки пола расплавились, образовав кипящий круг, в центре которого был чемоданчик и человек. Гурвиц включил купол защитного поля степени двенадцать. Это была самая лучшая защита, которая когда-либо имелась в распоряжении человека. В миллионы раз более прочная, чем стальная броня. В последние неспокойные месяцы Гурвиц постоянно носил с собой этот чемоданчик. После того, как он поссорился с определенными людьми на Земле, надеяться на своих дуболомов он уже не мог. Если Земля пришлет киллера, то охрана не поможет. А она точно пришлет, там мужики серьезные. Генератор поля был безумно дорогой, но почти абсолютной защитой. Почти, потому что ни одно оружие не могло повредить поле, и киллеру, прилетевшему с Земли, пришлось бы очень долго ждать, пока Гурвиц расслабится сам и станет вести себя неосторожно. Никакая защита не может быть совершенной, если она прикрывает несовершенного человека.

Из облака дыма под потолком вырвался рой мелких блестящих предметов. Они заполнили помещение станции как стальные мухи или стальная метель. Они упали на пол стальным шевелящимся ковром. Все было кончено. Несколько человеческих тел еще умирали, рефлекторно подергиваясь, изгрызенные, дырявые как сыр. Даже пальмы превратились в мертвые обрубки стволов.

Гурвиц посмотрел вверх и увидел приближающееся блюдце корабля чужих.

* * *

Подружка Паши, Рита, сегодня не пила с утра. Она собиралась слетать на шестьдесят седьмую, к дантисту. Дантист на шестьдесят седьмой считался лучшим в этой части сектора. Между станциями были проложены гравиструны, и полет на автоматической шлюпке занимал всего-то около часа. Рита была непутевым, но добрым созданием, ума имела немного, но обладала красивой фигурой. Она в жизни не отказала ни одному мужчине, но не потому, что получала от этого удовольствие, а просто из доброты. Из доброты же она осталась с Пашей, когда тот попросил ее об этом семь лет назад. Пила она немного, но регулярно. На трезвую голову с утра она чувствовала себя странно и неуютно, словно в чужом доме, из которого, вдобавок, вынесли всю мебель.

Она пристегнула ремень и запустила автопилот. Шлюпка отплыла от шестьдесят восьмой на положенные два километра и остановилась, для подключения к струне. В этот момент Рита снова выключила автопилот. Она вспомнила, что забыла попрощаться с Пашей, и подумала, что тот может обидеться. Одна мысль об этом могла бы испортить всю ее поездку. Рита чувствовала себя спокойной, только когда всем было хорошо. Поэтому она остановилась и достала телефон.

– Родной, это я, твоя рыбка, – она чмокнула телефон, – ты будешь без меня скучать?

Телефон вел себя как-то странно. Рита сказала еще несколько фраз, прежде чем поняла, что говорит с пустотой. Связи не было.

Она понажимала кнопочки, которых было много, но все непонятные, телефон был жив и мигал огоньками, он всего лишь молчал, не издавая даже привычных гудков.

– Сломался, – сказала Рита, – как всегда. Не нужно было швырять его в стену. Сегодня куплю новый.

Она бросила телефон на пол и придавила его ногой. Телефон хрустнул, как большое противное насекомое. Будет знать, подумала Рита.

В этот момент она увидела нечто странное. Наружные экраны шлюпки давали хороший круговой обзор, поэтому корабль чужих, атакующий станцию, был прекрасно виден. Внутри голубого купола шестьдесят восьмой происходило что-то страшное. Рита замерла, не понимая, что происходит. Затем включила оптику, и картинка приблизилась, заняв весь экран. Рита зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Через минуту до нее дошло, что надо удирать.

Она включила автопилот, шлюпка дернулась, но не сдвинулась с места. Потом она поняла, что она нажала на кнопку дважды, Она стала колотить по кнопке, а потом и по всем остальным. Наконец, прибор заработал. Шлюпка подключилась к струне и мгновенно исчезла в могильной черноте облака. Через час она будет на шестьдесят седьмой, а потом, не останавливаясь, сразу же направится к шестьдесят третьей. Но далеко ей все равно не уйти.

* * *

Когда с людьми было покончено, Бойд сам спустился на шестьдесят восьмую. В большом зале был полный разгром. Он зашел в кабинет начальника. Здесь уже все убрали, и лишь пятна крови на стенах и на полу напоминали о том, что произошло здесь совсем недавно. Один из людей оставался до сих пор жив. Это был тот, кто попытался спрятаться под колпаком защитного поля. Это спасло его от металлических мошек, но, конечно, не могло спасти от Бойда.

Человека ввели в комнату.

– Ты, кажется, хотел спрятаться от меня? – спросил Бойд. – Ты посмел думать, что от меня можно спрятаться? Я накажу тебя за эту дерзость.

– Никогда не думал, что Беспалый решит устроить такую мясорубку, – сказал Гурвиц. – Он всегда был человеком аккуратным. Я ждал, что он пришлет одного профессионала, а не десять бородатых громил. Где он нашел вас таких? И какого черта было убивать столько невинных людей, если вам нужен только я? Зачем вся эта бойня, идиоты? Когда уже вы научитесь работать?

– Только ты? – удивился Бойд. – Ты считаешь, что ты можешь быть нужен мне?

– Слушай сюда, – сказал Гурвиц. – Я тебя куплю. Ты мне подходишь. Сколько Беспалый тебе заплатил, чтобы ты меня убрал? Двести тысяч? Триста тысяч? Полмиллиона? Больше он бы за меня не дал, я его знаю, он жлоб. Я дам тебе миллион. Я тебя нанимаю. Миллион вкусно пахнет, правда?

– Я не знаю никакого Беспалого, – сказал Бойд. – Ты принимаешь меня за человека с Земли. Я никогда не был на этой планете.

– То есть, ты прилетел сюда не за моей смертью?

– Я не оставляю в живых тех, кто видел меня, – сказал Бойд.

– Это ерунда, – сказал Гурвиц, – лишний миллион никому не помешает. Ради лишнего миллиона можно поступиться принципом, даже таким полезным принципом.

– Это не принцип, это древний закон, обязательный для всех воинов Аштарры, – размеренно и почти торжественно сказал Бойд.

В этот момент Гурвиц понял. Его зрачки расширились, а лицо словно окаменело. Он сильно побледнел, задергалась жилка у правого глаза. На лбу выступили капли пота. Гурвиц увидел свою смерть. Он помолчал немного, а затем плюнул Бойду под ноги.

– За это я повешу тебя на твоем собственном языке, человек, – сказал Бойд.

Гурвиц плюнул еще раз и рассмеялся.

– Воин Аштарры! – сказал он, – от тебя воняет, волосатая ты скотина! Вся твоя Аштарра не стоит волоска в заднице грязной обезьяны!

– Не говори этого, – тихо и медленно сказал Бойд. – Аштарра – лучшее, что было в этой вселенной. Ее можно только любить. Ею можно только восхищаться. Аштарра божественна, она великолепна. Этого нельзя не понимать.

– А я плюю на нее!

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты посмел обидеть меня, и ты заплатишь за это, но не смей так говорить об Аштарре.

– А я смею. Вся Аштарра дерьмо, если у нее такой воин, как ты.

Бойд подошел ближе, он сжал кулаки. Но это не произвело должного впечатления. В этот раз Гурвиц плюнул ему прямо в лицо; плевок повис на черной бороде. Бойд поднял руку и сломал человеку шею. Потом отшвырнул тело в сторону. Этот человек был очень умен. Он сумел провести самого Бойда, он сумел умереть так просто. Это вывело Бойда из себя. Он ударил кулаком по столу, и стол рассыпался. Бойд начал крушить все, что оставалось в комнате. Он вырвал трубу, идущую вдоль стены, и из отверстия вырвался раскаленный пар. Пар ожег ему руку, но это только сильнее разозлило Бойда. Он ударил трубой в стену и провалил тонкую перегородку. Он бушевал еще несколько минут, ломая все, выкрикивая древние мантры гнева. И, наконец, гнев его утих.

Другой бородатый гигант вошел в комнату, точнее, в то, что от нее осталось.

– Принеси мне зеркало! – приказал Бойд.

Он приставил зеркало к стене и долго смотрел на свое отражение. И только потом вытер плевок с бороды, посмотрел на свою руку и вытер ее о собственный живот.

– Что с вами?

– Ничего. Он посмел плохо отозваться об Аштарре. Как он мог это сказать?

– Он был безумен.

– Возможно. Но он сказал, что Аштарра плоха, потому что у нее плохой воин. Он имел в виду меня. Почему он сказал, что я плохой воин? Что со мной не так? – спросил Бойд.

– Он просто хотел быстрой смерти.

– Да, – согласился Бойд. – Но этот человек сумел меня обидеть.

* * *

Бойд закатил рукав на левой руке. Рука была не просто обожжена паром: обе кости предплечья оказались сломанными и торчали, оттопыривая кожу.

– Линис, – обратился Бойд к одному из своих помощников. – Что с человеком? Уже умер?

– Шея сломана, но сердце еще бьется. Он без сознания.

– Жаль. Путь его бросят к зеленому Солту, эта зверушка давно ничего не ела. Посмотри на мою руку. Как ты думаешь, это можно вправить? Или лучше отрезать сразу?

– Можно попробовать, но по-моему, мышца вошла между осколками.

Бойд потянул за свою сломанную руку, дернул, а затем отпустил. Но стало еще хуже, кости не становились на место.

– Отрезай, – сказал он.

Линис достал небольшой прибор, напоминающий зажигалку, нажал кнопку. Короткий светящийся луч, тонкий, как хирургическая игла, вошел в плоть. Через несколько секунд сломанная рука Бойда была отрезана и лежала на полу. Вместе с нею лежал отрезанный кусок рукава. Крови практически не было. Бойд пошевелил обрубком, затем приподнял его и стал внимательно смотреть. Обрубок удлинялся на глазах. Через минуту появилась кисть, на которой выросли новые толстые пальцы. Затем рука покрылась темными волосами.

Бойд подвигал новой рукой. С ней все было в порядке. Суставы работали хорошо, связки были прочными и упругими. Он несколько раз сжал кулак. Регенерация тела не всегда проходила удачно, иногда приходилось отрезать и по второму разу. Но сейчас рука была такая же, как и раньше, лишь толстые ногти на казались совершенно чистыми. Бойд улыбнулся.

– Бессмертие – полезная штука, правда, Линис? – спросил он.

– Не смею возражать.

– Правильно, не возражай… Какие новости?

– На станции никого нет. Проверено все. Их здесь не было. Скорее всего, они испугались и отправились обратно на Землю. Но это мы тоже быстро проверим. Если их не будет на Земле, придется поискать.

– Как долго мы будем их искать?

– Несколько дней, если они далеко. Главное – поймать сигнал. Они все равно никуда не денутся от нас. Это срочно?

– Нет, не срочно. Я пока не придумал, что с ними сделать. Ищите в обычном режиме.

– Слушаюсь.

– Это все? – спросил Бойд.

– Нет. Одна из женщин успела улететь в шлюпке.

– Всего лишь одна? Пошли за нею какого-нибудь из роботов. Выбери кого-нибудь пониже ростом, чтобы не привлекал внимание. И пусть он убьет ее не сразу. Пусть он поиграет с ней. Я разрешаю играть с ней долго и по всем правилам.

* * *

На планете Рикки всегда стояла хорошая погода. Дожди шли здесь только в предгорьях, эта влага питала небольшие, но многочисленные реки, а также подземные озера. Грунт был повсеместно немного влажным, но не топким. Местное солнце было теплым, но не жарким, а ветры освежали, но не сбивали с ног. Можно сказать, что климат здесь был идеальным. Если кто-то специально хотел построить планету, приятную во всех отношениях, ничего лучшего он бы изобрести не смог. Цветы Рикки были прекрасны и никогда не повторялись. Здесь были миллиарды разных видов. Если вы нашли определенный цветок на полянке, то можете быть уверены, что больше нигде на планете этот цветок не встречается.

Бледный подросток, которого звали Кеша, умирал от болезни Брауна. Эта болезнь разрушала нервные клетки. Клетки мозга постепенно теряли свои разветвленные окончания; эти отростки отмирали как ветви на больных деревьях. Болезнь Брауна появилась на Земле недавно, и единственным методом лечения до сих пор считалась операция, при которой пересаживалась часть донорского мозга. Это помогало, но стоило невероятно дорого, уже потому, что найти донора для пересадки было практически невозможно. Поэтому обычно пересаживали не настоящий человеческий мозг, а искусственную ткань, которая хорошо прирастала к настоящей: в мозг внедряли плату в несколько миллиардов молекулярных транзисторов. Это не излечивало, но останавливало прогресс болезни. Однако, такие платы выращивались лишь в условиях невесомости и абсолютной чистоты космического вакуума. Производились операции в нескольких клиниках, расположенных на границе Солнечной Системы. С самого начала было понятно, что Кеша никак не успевает в клинику на запланированную операцию. Поэтому он должен был умереть.

– Я попробую что-то сделать с ним, – сказала Йец. – Его мать мне будет помогать. Остальные пусть просто не мешают.

Кешу разместили в палатке, которую установили в стороне от корабля: Йец сказала, что ей будет мешать шум. Она взяла небольшую овальную пластинку и приложила ее к телу подростка. Она медленно двигала пластинку, прислушиваясь к чему-то. Больной оставался без сознания.

– Ну как? – спросила мать.

– Пока ничего нельзя сказать. Этот прибор сам сделает все, что можно сделать. Это медицинская технология, которая появится на Земле только через несколько столетий. Очень сильная вещь. Если прибор включится, значит, половина дела сделана.

– А если нет?

– Тогда я бессильна. Возможно, мне понадобятся клетки вашего мозга. Я смогу взять их почти безболезненно. Это совсем не сложно.

Прибор зажужжал и включился. Пластинка приподнялась. Сейчас она напоминала многоногого паука, который очень быстро передвигал своими лапами. Сотни игл входили в тело больного, выдергивались за сотые доли секунды, кололи снова, впрыскивая новые и новые дозы спасительных лекарств. Робот-паук медленно полз, оставляя за собой широкий красный след вспухшей исколотой кожи. Робот поднялся до груди и присосался к шее.

– Я не могу на это смотреть, – сказала мать. – Как долго это продлится?

– Несколько часов. Чем дольше, тем лучше. Сейчас он находит болезнь за болезнью и лечит все, что может. Любые человеческие тела полны болезней. Так же, как ваши дома все еще полны тараканов, а ваши леса – кровососущих насекомых. Вы пока не научились с этим справляться.

– А вы? – спросила мать.

– Мы редко болеем. Травмы, это бывает.

– Вы счастливые.

Йец криво улыбнулась.

– Нет, – сказала она. – Счастье совсем не в этом. Я бы согласилась жить в собачьей конуре, работать по шестнадцать часов в сутки и питаться отбросами. Я бы ни за что не сбежала сюда, если бы… Это трудно объяснить.

– Почему мы не встречали вас в космосе?

– Наши интересы не пересекаются, – ответила Йец. – К счастью для вас. Обычно, если вы видите наш корабль, это последнее, что вы видите в жизни. Мы не оставляем свидетелей.

– Кто такие «мы»?

– «Мы» это мой муж и все, кто ему служит.

– Муж? Это чудовище ваш муж?

– Не совсем, но это так называется. Я одна из многих. Обычно он использует своих жен несколько недель или месяцев, прежде чем убить. Потом покупает новых.

– Зачем?

– Так велит его закон. Он воин. Воин не должен быть привязан ни к чему. Подробностей я не знаю. Женщин в это не посвящают. Он никогда не ложится две ночи подряд с одной женщиной. Только в том случае, если жен остается совсем мало.

– А дети? Наследники?

– Зачем? Ему не нужны наследники. Он вечен. Он не стареет и восстанавливается после любой травмы. Его можно пропустить через мясорубку, а через несколько минут он снова будет целым. В его тело вложены очень сложные технологии. К сожалению, эти технологии утеряны тысячи лет назад. Его нельзя убить, не зная ключа. Но этого ключа не знает никто во вселенной. Даже он сам.

– Игла в яйце, яйцо в утке, а утка в зайце, а заяц в сундуке?

– Хуже. Возможно, еще остался сундук, заяц, утка и яйцо. Но иглы в яйце уже нет. Игла это код, информация. А информация не сохраняется, в отличие от материи. Поэтому он бессмертен.

Лечение продолжалось два дня. К концу второго дня паук отклеился от шеи и присосался к виску. Он заметно распух, словно высасывал из организма что-то лишнее. Поздно вечером второго дня Кеша открыл глаза. Но в этих глазах не было разума.

– В любом случае, теперь он не умрет, – сказала Йец. – Но это только начало. У него отключена большая часть коры. Теперь нужно поставить мозговой имплантат.

– Вы сможете это сделать?

– Проще, чем чихнуть. Я сделаю это, но не уверена, что получу именно то, что хочу.

– Что это значит?

– Хуже чем сейчас ему не будет. Но то, что я ему поставлю, не рассчитано на человеческий мозг. Может получиться небольшая нестыковка, и не все будет работать правильно. Он будет ощущать странные вещи. Точнее я не могу сказать.

* * *

Тем временем напряжение нарастало. Дважды пассажиры пытались поднять бунт, и дважды бунт захлебывался по той очевидной причине, что не было никакой возможности заставить Капитана поднять «Гордый». Ни угрозы, ни посулы на него не действовали. Впрочем, бунты не отличались организованностью. Глозер в них вообще не участвовал. Главной движущей силой этих беспорядков была рыжая женщина. Она оказалась просто неутомимой подстрекательницей.

– Но я должен быть на шестьдесят восьмой! – возмущался Сергей. – Если я не попаду туда сегодня, я разорен!

– Ты никак не попадешь туда сегодня, – подзуживала Рыжая, – даже если пристукнешь этого старика и поведешь корабль сам.

– Я не умею пилотировать корабль.

– Зато он умеет, – Рыжая имела в виду Денисова. – Вы бы справились вдвоем, а?

– Ты хочешь, чтобы меня посадили за убийство?

– Тогда свяжите его. Вы мужчины или нет?

– Хорошо, – сказал Сергей, – соедините меня с шестьдесят восьмой станцией. Я хочу с ними поговорить. Хотя бы это можно сделать?

– Я подумаю, – сказал Капитан.

Вечером третьего дня он разрешил сеанс связи.

Некоторое время виртуальный экран был пуст. Широкое полупрозрачное полотно висело в воздухе, над самой травой, и деревья у дальнего края поляны просвечивались сквозь кипение золотых искр. Затем что-то щелкнуло, и появилась объемная картинка.

Никто не сказал ни слова. Восемь человек смотрели на изуродованную станцию, на то, что от нее осталось. Свод потолка уцелел, все остальное выглядело так, будто станция пережила извержение вулкана. Затем пошла другая передача, записанная заранее. Они увидели комнату, засыпанную чем-то, напоминающим металлический снег. Несколько трупов лежали у стен. Один на столе, и его тело было почти целым, если не считать нескольких рваных ран. Грузный бородатый мужчина очень высокого роста говорил в камеру.

– Я предупреждал тебя, мартышка, чтобы ты не брал ничего чужого. Но ты не послушался меня. Теперь я знаю, почему ты не взял золото. Скоро ты увидишь, что уйти от меня нельзя. И то, что ты у меня украл, тебе не поможет. Ты и представить себе не можешь, какая тебя ждет смерть.

На этом запись обрывалась.

Первой опомнилась рыжая женщина.

– Они убили Гурвица! – завопила она. – Они его убили, и все из-за этой сучки!

Она бросилась к Йец, но та отшвырнула ее легким движением руки. Рыжая поднялась с травы.

– Ты! – обратилась она к охраннику. – Почему ты за меня не вступился? Ты должен меня охранять!

– Ты теперь никто, – ответил охранник.

– Это все случилось из-за вас, вы нас в это втянули, – сказал Сергей; сейчас он выглядел совсем не таким уверенным, каким был пять минут назад. – Не надо было им помогать. Кто вас за руку тянул? Они убийцы! Они убили на станции целую кучу народа! Они убьют и нас! Может быть, они уже летят к нам!

– Стоп! – сказал Капитан. – Хватит орать. Даже если они летят сюда, криками здесь не поможешь. Я не понял одной его фразы. Как он сказал? «Теперь я знаю, почему ты не взял золото». То есть, он хочет сказать, что я взял с собой что-то более ценное, чем золото? Что он имел в виду? Может быть, ты объяснишь мне? – он обратился к Йец.

– Он сказал еще кое-что, – заметил Глозер. – Он сказал: «то, что ты украл, тебе не поможет». Он же имел в виду не эту девочку. Эта девочка ведь тебе никак не поможет. Он говорил о чем-то совсем другом, правильно?

Йец молчала, глядя в землю.

– Ну? – спросил Капитан. – Так ты мне объяснишь, в чем дело?

– Я бы предпочла сказать вам это наедине, – ответила Йец.

* * *

Они оставили возмущенных и испуганных пассажиров и вошли в салон. Йец сходила за своей сумочкой и поставила ее на стол перед собой. Она держала сумочку обеими руками. Наконец она глубоко вздохнула и села, но так и не открыла сумочку. Капитан продолжал стоять, опираясь спиной на приборную панель.

– Я давно должна была это рассказать, – сказала Йец, – признаться вам, и все. Но я очень боялась. Короче говоря, я не просто сбежала от них к вам. Я еще и захватила кое-что с собой. Вот так.

– Что? Ты захватила кое-что с собой? – удивился Капитан.

– Я взяла у них одну очень ценную вещь. Говоря по-простому, украла. Получается, что вы на самом деле украли не только одну из жен, а… кое-что еще.

– Точнее?

– Сейчас расскажу. Мы взяли эту вещь в бою. Собственно, как раз ради нее мы и вступили в бой. Мы выследили торианский корабль, который должен был везти это.

– Что «это»? – перебил ее Капитан.

– На вашем языке это не имеет названия. Если говорить приблизительно, то эту штуку можно назвать дефлектором. Это машина, продукт очень высоких технологий. Обычная вещь для Торианцев, но недоступная для нас. Мы убили их всех и взяли дефлектор. Бойд говорил, что Торианцы сильны, но беззаботны, как дети. Мы напали на них неожиданно. Мы всегда нападаем неожиданно. К сожалению, наш корабль получил серьезные повреждения. Без вашей помощи мы бы погибли. Вы спасли Бойда, и теперь он охотится за вами. И за дефлектором, который я взяла у него. Жаль, что все так получилось.

– Этот дефлектор, – сказал Капитан, – он у тебя?

– Да. Он очень маленький. Он в моей сумке. Ради него они пойдут на все. Они уничтожат все, что будет на их пути. То есть, Бойд и так должен был найти вас, это для него дело чести. Я хочу сказать, хуже все равно не будет.

– Зачем ты это взяла? – спросил Капитан.

– Зачем? В оплату, конечно. Я боялась, что вы отправите меня обратно, или просто убьете. Я хотела предложить вам дефлектор, он ведь очень дорогой. Обменять на свою жизнь.

– Мы могли бы просто забрать эту машину, а тебя убить. Ты не думала о такой возможности?

– Без меня вы бы не знали, как дефлектором пользоваться. Я была бы вам необходима, во всяком случае, поначалу. И я бы сумела навешать вам лапши.

– Покажи мне эту вещь, – сказал Капитан.

Йец осторожно достала из сумочки маленький кубик. На двух гранях кубика имелось что-то, напоминающее клавиатуру. Еще на двух – выемки разной формы и глубины. Кубик был тяжелым, полупрозрачным, словно вырезанным куска мутного стекла. Он был теплым, почти горячим. Капитан осторожно повернул дефлектор, осматривая его со всех сторон. Он старался не прикасаться к клавиатуре.

– Сколько может стоить такая штука?

– Смотря для кого. Для Торианцев это вещь обычная. Для нас… Бойд говорил, что он собирается обменять дефлектор на небольшой остров на Алие, в теплых водах, около экватора, и на две тысячи рабов. Алия – самая дорогая из доступных планет. Для вас, землян, ценность дефлектора равна бесконечности.

– Среди ваших рабов есть земляне? – спросил Капитан.

– Нет. Ваша раса слишком слаба, чтобы хорошо служить. В галактике есть расы могучих и покорных существ, они очень хороши. Землян обычно уничтожают на месте, без возни. Немного мучений и быстрая смерть.

– Допустим. Теперь скажи, как работает эта машина.

– Я не знаю, – ответила Йец. – Честное слово.

– Не знаешь?

– Но откуда? Я просто украла ее, вот и все. Я говорю вам об этом честно, потому что доверяю. Я совершенно бесполезна для вас теперь… Что? Что с вами?

Капитан наклонил голову и держался рукой за шею. Он пошатнулся, застонал, схватился за стол, затем сел.

– Они не отключили ваше клеймо, – сказала Йец почти шепотом. – Конечно, они не сделали этого!

– Что это значит? – спросил Капитан.

– Клеймо позволяет найти сбежавшего раба в любом месте галактики. Оно работает как маяк, как пеленг. Оно зовет Бойда! Мы должны срочно улетать!

– Без паники, – сказал Капитан. – Срочно не получится. Нужно разогреть систему. «Гордый» будет готов к полету через восемь часов. Это значит, мы стартуем в шесть утра. Черт возьми, а это ведь было очень больно.

* * *

Рита прибыла на шестьдесят третью. Здесь тоже оставалось немного людей, хотя и гораздо больше, чем на шестьдесят восьмой. На большой станции постоянно жило человек двести. Многие знали Риту, а каждый мужчина из персонала успел с нею переспать.

Она сразу же пошла к начальнику и все ему рассказала. Начальник отнесся к ней со снисхождением, как к ребенку.

– Я не пила сегодня! – закричала она. – Разве по мне не видно? Это все правда, правда, правда!

– Не визжи, как поросенок, – сказал начальник, – а то все подумают, что я тебя насилую. Сказать тебе честно? Я не верю ни в каких пришельцев, особенно злых и страшных. Я двадцать лет работаю здесь, и знаю, что этого не бывает.

– Мне это все приснилось?

– Да. Тебе это приснилось. Пойди, выпей, и поспи еще чуть-чуть. Когда ты проснешься, то поймешь, что я прав.

– Но я хорошо видела, – сказала Рита уже без прежней уверенности.

Она вышла из кабинета начальника и пошла по коридору. Вскоре она встретила знакомого.

– О, привет! – сказал знакомый. – Такая женщина и без мужчины! Что ты здесь делаешь?

– Решила слетать к дантисту.

– А у нас нет дантиста.

– Да я не сюда летела. Не к вам. Слышишь, что говорю, на шестьдесят восьмую напали террористы. Я сама это видела.

– Ну, если ты сама видела, то можно быть спокойным, – сказал знакомый. – Помнишь, что ты мне рассказывала весной? Не бойся, все в порядке.

– А я все-таки боюсь, – сказала Рита и пошла дальше.

Она пропустила стаканчик, поболтала с людьми и расслабилась. Сейчас она ни в чем не была уверена. Рита была глупышкой и всегда знала об этом. Об этом ей вечно твердила мать. Об этом ей твердил отчим, перед тем, как забраться к ней под юбку. Об этом ей твердили старшеклассники, которым она послушно отдавалась прямо в школьной раздевалке. Она привыкла к тому, что другие люди всегда знают лучше. Она слушала этих других и успокаивалась. Она никогда не имела собственного мнения, и не стремилась его иметь. Так ей жилось легче. Мир был полон приятного тумана и приятных людей, которые очень редко желали ей зла. Она выпила еще чуть-чуть, посмотрела глупый мультик на большом экране в баре, потом пошла спать.

Однако спала она чутко и неспокойно. Ровно в полночь по внутреннему времени она проснулась и поняла, что нужно бежать. Она вышла в коридор и услышала крики, которые доносились из зала. Затем прозвучало несколько выстрелов. Сомнений не было. Это пришли за ней.

* * *

Ровно в двенадцать робот вошел на станцию. Войдя, он сразу же настроил свою систему ориентировки. Женщина, которую он искал, была здесь. Сейчас он ориентировался по запаху. Он мог видеть даже отдельные молекулы ее пота и проследить по ним каждый ее шаг. Задание на этот раз было сложным: не просто убить, как бывало обычно, а вначале поиграть с жертвой, и уже потом убить. Такая сложность не нравилась роботу; он был очень совершенной машиной и даже имел эмоции. Он знал, что такое «нравиться». В задании было слишком много свободных параметров, а машины, даже очень совершенные, не любят свободы, в отличие от людей. Им больше по душе хороший и точный алгоритм. Хотя души у робота и не имелось, зато была система, копирующая большинство проявлений человеческой души. Поэтому робот знал, что такое «душа». Внешне он был неотличим от высокого мужчины с короткой черной бородкой.

Войдя, он сразу же увидел след нужной женщины и пошел по этому следу. Запах жертвы говорил о том, что она очень испугана. Это было хорошо. Робот любил, когда его боялись. Он не сомневался в том, что уже через несколько минут или часов найдет то, что искал. Единственное, что волновало его, была неопределенность задания. Сколько времени играть с женщиной до того, как ее уничтожить? Какую игру избрать? Обо всем этом в задании не говорилось ни слова.

Когда робот остановился, думая об этом, к нему подошел человек и спросил о цели визита, а затем предложил зарегистрироваться. Робот не ответил. Он постоял еще немного, затем отодвинул человека и двинулся по следу. Он увидел то место, где еще два часа назад женщина стояла и пила алкогольный напиток. След, идущий дальше, был пропитан запахом этого напитка. Но человек не отставал. Он снова подошел сзади и предложил зарегистрироваться. Тогда робот сжал кулак, так, что из него выдвинулись пять коротких лезвий, и ударил человека. Затем, не оглядываясь и не спеша, пошел дальше по следу.

Сзади начали стрелять. Робот не обратил на выстрелы внимания: пули не могли повредить ему. Ему не смог бы повредить даже крупнокалиберный артиллерийский снаряд. Пули только пробивали маленькие дымящиеся дырочки в одежде.

Он вошел в коридор и вскоре обнаружил комнату, где женщина спала. Спала она плохо и видела ужасные сны; это робот понял по тому, как изменился состав ее пота. Когда женщина проснулась, она была очень испугана. Она начала беспокойно метаться по комнате, а потом выскочила в дверь. Сейчас робот мог бы найти и убить ее очень быстро, но он не спешил. Возможно это начало игры, подумал он. Игра называется «кошки-мышки». У людей она называется так, у других рас иначе. Но существа большинства планет знают ее правила.

В этот момент дверь распахнулась, и человек в черной форме начал палить из автомата, поливая робота сгустками раскаленного металла. Робот повернулся к нему.

– Ты любишь играть в «кошки-мышки»? – спросил он.

Человек выпустил еще одну очередь и опустил автомат. Он выглядел удивленным.

– В эту игру играют только маленькие дети, – ответил он.

– А зрелые существа? – спросил робот.

– Взрослые люди никогда.

– Очень жаль, – сказал робот и бросил в человека небольшое, но очень острое лезвие, размером с монету. Лезвие пробило бронежилет и застряло в теле. Робот переступил через человека пошел дальше по коридору. Игра в «кошки-мышки», видимо, не подходила в этом случае. Придется придумать другую игру.

* * *

На шестьдесят третьей у Риты были подруга, которая, в принципе, могла бы помочь. Подруга отвечала за электрооборудование на нижних, нежилых уровнях станции, поэтому знала все служебные входы и выходы как свои пять пальцев. Не может быть, чтобы на такой огромной станции не нашлось места, чтобы спрятать бедную девушку, думала Рита.

Итак, она позвонила в дверь подруги, разбудив ее. К счастью, Мария в эту ночь была одна.

– Рита? – холодно удивилась Мария. – Как раз тебя я не ожидала увидеть.

Слово «тебя» она произнесла с особенным нажимом, отчего Рита сразу съежилась.

– Ты прости меня, – быстро заговорила Рита, – такие вот мы, бабы, как увидим хорошего мужика, удержаться не можем. А твой Андрей был хорошим, очень хорошим.

– Поэтому ты его и увела? – со стальным звоном в голосе спросила подруга.

– И поэтому, и не поэтому. Я же не от злости, я от доброты. Он сам ко мне пристал. Пристал, как банный лист. Я ему говорю, что ты моя подруга, и что это нечестно, а он говорит, хочу только тебя и прямо сейчас, хочу, и все тут. А я, ты знаешь, никому отказать не могу. Даже мужу лучшей подруги. Вот так и получилось. Ну скажи, что ты меня простила. Все-таки два года прошло. А он кобель был, каждую юбку глазами провожал, помнишь?

– Я тебя давно простила, как же тебя, убогую, не простить, – ответила Мария. – Заходи, если пришла. Не будем вспоминать старое. Мы же с тобой подружки, в конце концов. Между нами столько всего было, что лучше не вспоминать.

Рита быстро и сбивчиво рассказала подруге о том, что произошло.

– Если ты мне не поможешь, он меня убьет.

Подруга засуетилась.

– Места на станции полно, – говорила она, – вот тебе ключ. То есть два ключа. Это служебные. Первый ключ, видишь, с цифрой двенадцать, от двенадцатого технического уровня, а второй от электроаппаратной. Туда никто не заходит, кроме меня. Не трогай никакие рубильники, не то током убьет. Там много шкафов, целый лабиринт. Забирайся в самый конец. Там будут полки. На них ящики с инструментами. Спрячься за этими ящиками, там тебя сам черт не найдет. Все запомнила? Я буду держать за тебя пальчик, на удачу.

Рита захныкала и вытерла слезы.

– Ты настоящая подруга, Маша. Ты такая хорошая, что другой такой, наверно, на свете нет. А я, змея такая, тебя никогда не ценила. Я тебе так подвела, так подвела, а ты меня простила! Это правда, что друзья познаются в беде. Не держи на меня зла из-за Андрея.

– Беги, дура! Потом поговорим!

И Рита побежала. Несколько минут Мария нервно ходила по комнате, потом подошла к аптечке и выпила успокаивающего. Потом села на кровать и стала ждать. Ждать пришлось недолго.

Робот вошел в комнату и увидел женщину, спокойно сидящую на кровати. Женщина была так бледна, что помада на ее губах казалась алой, как свежая кровь. Женщина поправила волосы дрожащей рукой и встала. Но робот не увидел страха в ее глазах. Совсем наоборот.

– Вы ищите Риту? – спросила женщина.

– Возможно, – ответил робот.

– Тогда я вам дам ключ. Рита на двенадцатом уровне, в электроаппаратной. Я сама ее туда послала. Оттуда нет второго выхода, поэтому она не сможет уйти. Она будет прятаться на полках, там есть такие большие стеллажи за силовыми шкафами. Только у меня есть одна просьба.

– Какая?

– Прежде чем убить ее, скажите ей, что это я направила вас. Я специально послала ее в такое место, откуда нельзя выбраться. Скажите, что я ее не простила.

– Не простила за что? – поинтересовался робот.

– Два года назад эта стерва разбила мою семью. А теперь она приходит и просит у меня помощи! Так пусть она получит мою помощь!

– Теперь понятно, – сказал робот, взял ключи и вогнал женщине лезвие прямо в сердце. Затем положил труп на кровать, вытер лезвие о простыню и вышел.

* * *

Рита пробралась между силовыми шкафами и нашла большие стеллажи, о которых говорила подруга. Здесь стояло множество пыльных тяжелых ящиков, похоже, что к ним не прикасались годами. За ними было полно места, чтобы спрятаться. Подружка сказала правду.

– Машенька, ты же просто золото у меня, – прошептала Рита и начала взбираться на верхнюю полку. Верхняя отчего-то казалась ей самой безопасной.

Она забралась до самой стенки и затаилась. Но все оказалось не так уж и хорошо. Из ящика, стоявшего перед ней, вылез огромный таракан и нахально зашевелил усиками, рассматривая человека. За ним показался еще десяток таких же. Насекомое было сантиметров десять в длину. Рита часто слышала о том, что на космических станциях заводятся подобные монстры, но сама таких видела впервые. Она панически боялась тараканов. Она шарахалась от них еще на Земле.

Она отодвинулась и уперлась спиной в стену.

Тараканы ни капли не боялись человека. Возможно, они даже рассматривали его, как потенциальную еду. Их становилось все больше и больше. Рита отползала вдоль стенки, пока не нашла старую вентиляционную решетку.

Как же так, подумала она, ведь Машка говорила, что другого выхода здесь нет? Возможно, подруга просто не знала об этой решетке.

Рита вырвала решетку, сломав несколько ногтей, и поползла по узкой черной трубе. Через некоторое время она выбралась в полутемный коридор. Тусклые лампочки горели через три на четвертую. За стенами слышалось гудение каких-то механизмов. Она побежала по коридору, потом свернула, свернула еще раз и поняла, что заблудилась.

Робот быстро нашел то место, куда его направила Мария. Он заглянул за ящики на верхней полке и увидел множество тараканов. Робот включил генератор нейтронов, и все зловредные насекомые за секунду превратились в сухие трупики. Затем он нашел открытый вентиляционный тоннель и пополз.

Оказавшись в полутемной коридоре, он понял, что жертва совсем близко. Более того, жертва сама бежала к нему.

Из– за поворота показалась растрепанная женщина, та самая, которую он искал. Женщина остановилась на мгновение, а потом бросилась к своему палачу.

– Помогите, помогите! – кричала она. – Меня хотят убить!

– Кто тебя хочет убить, солнышко? – спросил робот и провел рукой по ее волосам. Потом крепко сжал волосы, так, чтобы женщина уже не могла вырваться.

– Я не знаю! Это террористы, они уничтожили целую станцию! Вы мне верите?

Она подняла голову и доверчиво заглянула в его глаза.

– Я верю тебе, – сказал робот, и выдвинул лезвие. Проблема была в том, что женщину нельзя было убивать сразу. Требовалась с ней вначале поиграть. Робот ненавидел подобные задания.

Женщина закричала и попыталась вырваться. Робот поднес лезвие к ее горлу. В этот момент в боковом коридоре послышался топот. Шесть мужчин в черной одежде выскочили в коридор и направили на робота шесть автоматов. Лампочки на потолке начали зажигаться, похоже, кто-то включил рубильник. Стало совсем светло. Женщина дернулась изо всех сил, и в руке у робота остался большой клок отрезанных волос. Робот вздохнул, бросил клок волос на пол, а затем сжег мозги нападавших мощным электромагнитным импульсом.

Он обернулся. Женщины не было. Робота это нисколько не волновало: далеко она не уйдет.

* * *

Рита бежала по каким-то лестницам и проходам, совершенно потеряв направление. Сейчас, когда туристов на станции практически не было, все эти громадные массивы оборудования, которые она видела вокруг себя, бездействовали. Космическая станция, она как айсберг, мы обычно видим лишь десятую ее часть, остальное скрывается в глубине.

Она спустилась еще на несколько технических ярусов и зашла в большое помещение, напоминающее склад.

Здесь было много всякого инструмента, и она нашла тяжелую штуку, отдаленно напоминающую ледоруб. Чем это было на самом деле, она не знала. Она взвесила инструмент в руке и почувствовала себя немного увереннее. К тому же, теперь она знала своего преследователя в лицо.

Она стала у двери. Несколько минут было тихо, лишь ровно и тонко гудел вентилятор, и каждый удар пульса накачивал ее ужасом, как безумный насос; потом она услышала приближающиеся шаги. Она подняла свое оружие, собираясь ударить. Она почти оскалила зубы, как зверь, приготовившийся напасть. Сердце в груди билось, как пойманная бабочка в ладонях.

Робот почувствовал, что женщина стоит за дверью, однако, он не ожидал, что она бросится на него первой. Он получил отличный удар ледорубом в лицо, от которого покачнулся и на мгновение потерял ориентировку. Женщина с сумасшедшим воплем ударила его еще раз и попала в висок. Разумеется, ни первый, ни второй удар не оставил даже царапины на его коже. Женщина попыталась удрать, взбираясь на гору круглых чугунных стержней, которые были сложены так, что почти доставали до потолка. Она поскользнулась, и один из стержней покатился вниз. Женщина вскрикнула и зацепилась ледорубом за другие стержни впереди себя. Но другие стержни тоже поплыли вниз.

Рита ощутила, как гора металла под ее ногами поплыла. Она закричала и прыгнула, схватившись одной рукой за решетчатую балку под самым потолком. Она видела, словно во сне, как падают стальные стержни, как лавина тяжелого металла падает на ее преследователя, засыпая его с головой.

Через минуту все было кончено, по крайней мере, так ей показалось. Но стальные стержни полностью завалили дверь, так что выбраться она не могла. Она перебралась по балке к тому месту, где вертелся вентилятор. Ее челюсти стучали. Лопасти крутились с такой скоростью, что ее едва не втягивало в отверстие. Она взяла стальной прут и примерилась. В принципе, эта штука могла бы остановить вентилятор, но как ее туда вставить? В этот момент она услышала, как гора металла внизу зашевелилась. Робот пытался выбраться наружу. Что-то вроде этого она определенно ожидала.

Рита бросила прут в отверстие, пытаясь остановить вентилятор. Был громкий треск, и прут просвистел у самой ее головы, ударился в потолок и оставил выбоину в бетоне. Однако, вентилятор начал вращаться неравномерно, и тяга стала значительно меньше. Из трех лопастей остались только две. Из-под груды металла показалась целая, совершенно неповрежденная, рука. Потом вторая. Рита взяла еще один прут, и снова бросила его в вентилятор. Прут отлетел, и ударился в противоположную стену. Вентилятор остановился. Затем сделал несколько судорожных рывков и остановился снова. Обе лопасти были сильно искорежены. Рита протянула руку к отверстию, но вентилятор снова включился. Робот внизу уже освободил голову и плечи. Она взяла третий прут и вставила его так, чтобы намертво заклинить лопасти. Затем проползла в отверстие, чувствуя, как вибрирует мощная машина, готовая сделать из человека фарш, проползла сквозь трубу и выдернула прут. Вентилятор заскрежетал и начал вращаться рывками. Позади показалась человеческая фигура.

Рита бросилась вперед, но затем задержалась, чтобы оглянуться. Робот остановил вентилятор, просто взявшись за лопасть рукой.

* * *

Она пробежала несколько коридоров, пока добралась до помещения с надписью «раздевалка для персонала». Там она нашла пустой шкафчик и спряталась в нем. В шкафчике было очень тесно и трудно дышать. Можно было бы даже задохнуться, если бы не три маленьких круглых отверстия перед лицом. Она прильнула к одному из отверстий и стала смотреть.

Преследователь появился через несколько минут. Это был высокий и симпатичный мужчина с уверенным выражением лица, однако, в дырявом и грязном пиджаке. Сейчас Рита впервые рассмотрела его внимательно. Короткая черная борода ему определенно шла. Мужчины никогда не обижали Риту, однако, это был особый случай: мужчина поднял руку, и Рита увидела, как из костяшек выдвинулись лезвия, каждое длиной в палец.

Робот стоял и смотрел на шкафчики. Он видел, что жертва перепробовала три шкафчика, прежде чем спрятаться в четвертом, он прекрасно видел ее и мог бы уничтожить за доли секунды. Он знал, что сейчас жертва смотрит на него, и ощущал сладкий запах ее ужаса. Он медлил потому, что еще не избрал ту игру, в которую будет играть. Затем он подошел к нужному шкафчику и дернул дверцу, вырвав ее вместе с петлями.

Женщина попыталась убежать, но робот поймал ее за руку и бросил на пол, причинив для начала умеренную боль. Во всем нужна постепенность. Затем он выдвинул лезвия еще сильнее, для того, чтобы слабое человеческое существо могло насладиться видом блестящей стали, прежде чем умрет. Он увидел отражения лезвий в ее остановившихся зрачках.

– Встань, – сказал робот, и женщина послушно встала. Она больше не пыталась бежать. Она была парализована ужасом. Сейчас она была просто марионеткой в его беспощадных руках. Так бывает всегда: рано или поздно жертва понимает, что сопротивление бесполезно. С этого момента для нее начинается самое интересное. Робот включил пространственный сканер и определил, что на ближайших уровнях нет больше ни одного человека. Это значит, что больше никто не сможет им помешать.

Робот провел лезвиями по груди женщины, разрезав для начала платье. Он еще не выбрал подходящую игру. Он знал несколько тысяч человеческих игр, включая шахматы и бадминтон. Но ничего из этого не годилось для данной ситуации. У женщины была полная белая грудь вся в пупырышках гусиной кожи, словно женщине было холодно. Он провел лезвиями еще раз, обнажив обе груди.

– Вы хотите меня взять? – едва слышно прошептала Рита.

– Куда взять? – не понял робот.

– Ну, сильные мужчины обожают делать так. Они разрывают на женщине одежду, прежде чем ее взять. Это такая игра.

– Игра? – заинтересовался робот. – Как она называется?

– Она называется игра в любовь, – ответили Рита.

– Я не знаю такой игры. Расскажи мне правила.

– Правила всегда одни и те же, – сказала Рита, – я уж знаю, я в нее наигралась.

– Подожди. В эту игру играют дети или взрослые?

– Обычно взрослые, дети только иногда, – ответила Рита, вспомнив свое детство. – А правила такие.

И она рассказала ему то, что знала об этой игре. Знала она не мало, и рассказ занял некоторое время. Робот слушал внимательно.

– Мне нравится игра в любовь, – сказал он. – Но я не пойму одного. Когда же я должен тебя убить?

– Это обязательно? – пропищала женщина, задыхаясь, и робот понял, что слишком сильно сжал ее горло. Он ослабил хватку и спрятал лезвия.

– Да. В этом состоит мое задание. Я должен поиграть с тобой и убить.

– Обычно мужчина убивает женщину после того, как она изменяет ему с другим мужчиной. Он спрашивает, молилась ли женщина на ночь, и всякое такое тра-ля-ля, а потом душит ее. Но это не обязательно. Он может убить ее любым другим способом. Например, выпустить кишки, если тебе так больше нравится.

– Хорошо, – сказал робот, – я попробую поиграть с тобой. Но это долгая игра, я правильно понял?

– Когда как, – ответила Рита, – а ты что, спешишь?

– Я вечен, – ответил робот. – Мне некуда спешить. И, на самом деле, мне приказали играть с тобой не спеша. Для меня это подходит. С чего начинать?

– Для начала сорви с меня все платье. Ты должен быть и грубым, и нежным одновременно. Так, чтобы мне понравилось. Это обязательное правило игры.

Два часа спустя они вдвоем покинули шестьдесят третью. Робот вел шлюпку, а Рита смотрела на удаляющийся купол станции. Все мужчины одинаковы, думала она. И играют в любовь они тоже одинаково.

Нельзя сказать, чтобы эта игра когда-нибудь нравилась ей по-настоящему.

* * *

Кеша проснулся и увидел мать, спящую на подстилке у его кровати. Стояла глубокая ночь, но Кеша заметил, что прекрасно ориентируется в темноте. Он встал, ощутив свое тело гибким и сильным, словно тело здорового зверя, встал и бесшумно подошел к выходу из палатки. Он попытался вспомнить, что же произошло за последние дни. В его памяти был провал. Последнее, что он помнил, это была лужайка, на которой он сидел, держа в руке пучок голубых цветов, и бессмысленные звуки голосов, спорящих о чем-то над его головой. Затем был приступ болезни Брауна. Болезни, от которой он должен умереть. Но сейчас… Что-то случилось с его телом. Оно никогда не было таким.

Он остановился, напрягая разные мышцы. Тело было словно в живом и послушном корсете, оно никогда не бывало таким раньше, раньше оно было похоже на переваренную сардельку, готовую развалиться на части. Ощущение было превосходным.

Он провел рукой по лицу, поправляя волосы, и рука наткнулась на круглый металлический выступ над левым ухом. Вот оно что. Они все же провели операцию. Они что-то вставили мне в голову, подумал он. Почему же оно торчит наружу?

Сейчас он видел в темноте не хуже кошки. Не только видел, но и слышал. Он слышал странный звук, доносящийся издалека, звук, словно зовущий его.

Неслышно ступая, он вошел в лес. Он ощутил присутствие нескольких крупных зверей, но сразу понял, что звери не собираются нападать. Затем он ощутил присутствие и человека, точнее, двух человек. Он не стал подходить, потому что люди хотели остаться наедине друг с другом.

Он сделал круг и ушел в глубину леса. Здесь деревья росли гуще, но подлеска не было, поэтому Кеша легко двигался вперед. Он шел около часа, прежде чем зов, обращенный к нему, стал звучать отчетливо.

– Кто ты? – спросил Кеша, и его губы лишь слегка шевельнулись. – Почему ты зовешь меня? Зачем ты меня разбудил?

– Иди ко мне, – сказал голос. – Подойди ближе. Скоро ты увидишь меня.

– Я понял, – сказал Кеша, – Ну конечно! Рикки это не мертвая планета. Тут полно всякой разумной жизни, только она прячется от нас. Это очень интересно. У вас есть города? Вы любите рисовать? Вы знаете теорему Пифагора? Ваши девочки красят губы? Слабые наркотики у вас запрещены?

– Давай поиграем, – ответил голос. – Ты ведь хочешь со мной играть?

Кеша шел все дальше и дальше. Зов звучал все отчетливее. Наконец, он увидел вход в пещеру у подножия небольшой скалы. Зов доносился оттуда.

– Иди ко мне.

– Кто ты?

– Не бойся меня. Я не причиню тебе зла.

– Хорошо. Как приятно, что мы все-таки встретили разумную жизнь.

– Нет.

– Как нет? С кем же я тогда говорю? – удивился он. – С представителем разумной жизни, разве не так?

– Ты говоришь с представителем разумной смерти, – ответил голос.

* * *

Два человека сидели на берегу ручья.

– Я человек прямой и честный, ты же знаешь, – сказал Денисов.

– Допустим, и что из этого? – спросила Йец.

– Поэтому я хочу сказать тебе прямо, все, что думаю.

– Говори, если хочешь.

– Я и говорю, не перебивай меня. Не мешай.

– Да пожалуйста. Но ты говоришь так путано и сбивчиво, словно собираешься сделать мне предложение.

– Да, – сказал Денисов, – я хочу сказать, что ты мне понравилась с первого взгляда. Еще тогда, когда я увидел тебя спящей в шлюпке, среди разбросанных ящиков. Я не большой любитель ухаживать за девушками, я не умею говорить красивых слов. У меня и настоящей девушки никогда не было, о которой можно помечтать. Так, только подружки, о них не размечтаешься, с ними только в кафе посидеть и переспать можно. Меня как будто громом ударило. Я никогда не видел раньше такой красоты. Я даже не верил, что такое бывает. Только в песнях. Я вообще не верю в любовь с пятнадцати лет. Я человек простой, что думаю, то и говорю. Другой бы начал заходить издалека, что-то придумывать, а я говорю сразу: нет мне без тебя жизни. Нет, и все. Ты особенная. Даже когда я прикасаюсь к твоим волосам… Это просто невозможно. Если не ты, то никто мне другой не нужен. Даже если у нас с тобой никогда не будет детей.

– А почему ты думаешь, что их не будет? – она улыбнулась.

– Потому что мы принадлежим с тобой к разным видам.

– Это не совсем так, – возразила Йец. – Не к разным видам. Всего лишь к разным породам человека. Мои предки, так же, как и твои, жили на Земле. Разница только в том, что мы ушли с Земли сорок тысяч земных лет назад. Или пятьдесят, точно неизвестно. А это совсем немного, в плане эволюции. Мы различаемся с тобой не больше, чем пигмей и папуас.

– Ух! – сказал Денисов. – Ты просто гору с моих плеч сняла. Теперь все в порядке. Понимаешь, моя мама бы не выдержала, если бы я сказал, что у нее никогда не будет внуков. Она только о внуках и думает. Тебе понравится моя мама, она золотой человек. Здесь, конечно, нет церкви, но нас может зарегистрировать корабельный компьютер. Такая возможность в нем предусмотрена. Я сегодня специально проверил.

– Почему ты думаешь, что я соглашусь? – спросила Йец.

– А что, нет? Я тебе не нравлюсь?

– Я просто не думала об этом. И вообще, брак, это последнее, чего я сейчас хочу. Может быть, я вообще не буду выходить замуж. Ты слишком поспешен, ты ничего обо мне не знаешь.

– Мне все равно. Я ничего не хочу знать.

– Неужели не хочешь? Это даже неприлично.

– То есть, да. Конечно хочу. Не обижайся. Я хотел сказать, что бы я ни узнал, это не изменит моего отношения к тебе. Как ты попала к Бойду?

* * *

– Оооо, – протянула она, – это долгая история, очень долгая и не очень интересная. Меня тысячу раз перепродавали, пока я попала к нему. А когда попала, это был конец всем моим приключениям. У Бойда долго не живут, месяц или два, а то и меньше. У него много жен, это так называется. В среднем, около десяти. Они все время меняются, одни умирают, других покупают. Но спасения нет. Попасть к Бойду означает смерть. Я до сих пор не верю, что удрала от него. Сумела удрать, это никому до меня не удавалось. Во всяком случае, я надеюсь пережить всех этих стерв, с которыми познакомилась на его корабле.

– С чего все началось?

– Со сказки. Мое детство было сказкой, прекрасная семья, послушная девочка, которая старательно учится, обожает маму с папой и не держит в голове никаких дурных мыслей. Прекрасный город на прекрасной планете.

– Ты училась? – удивился Денисов. – Но зачем же учиться, если ты можешь узнать все сразу?

– Имплантат ставят только в двенадцать лет, или даже позже, когда перестает расти височная кость. Иначе он бы просто вывалился. До двенадцати лет наши дети учатся так же, как и ваши. На самом деле, имплантат это не только преимущество, но еще и большие проблемы. Много больших проблем.

– Например?

– Например, наркомания. У вас на Земле есть только химические наркотики, а у нас еще и электронные. Причем, с электронными почти невозможно бороться. Никак нельзя доказать, что кто-то этим балуется, если не поймать прямо в момент подключения. Все начинается совершенно невинно, просто ты потребляешь информацию, или слушаешь музыку, а потом неожиданно замечаешь, что это не совсем та информация и не та музыка, которая была тебе нужна. Но освободиться ты уже не можешь. С героином проще, с ним все понятно. Ты или принял дозу, или не принял. У тебя есть выбор, разрушить себя или нет. А здесь ты незаметно сползаешь к разрушению. Есть множество разновидностей этой дряни; есть такие штуки, которые мгновенно создают абсолютную зависимость. Достаточно секунды, чтобы сделать из тебя зомби. Химические наркотики по сравнению с этим – просто игры дебильных детишек в песочнице спецсанатория. Информационные наркотики уже убили целые планеты. Это были прекрасные планеты, с высокой культурой, с миллиардами жителей. И все они мертвы, ничего не осталось. Но, знаешь, мне нет никакого дела до тех планет, если честно. Просто своя рубашка ближе к телу… Дело в том, что моя мать умерла от этого, когда мне было десять лет. Это был шок.

– Я понимаю.

– Да ничего ты не понимаешь. Есть вещи, которые нельзя понять, которые выше слов или слез. Я даже не плакала. И отец тоже не плакал. Он просто ушел в работу и перестал замечать меня. Два года мы с ним почти не разговаривали. Он уходил от меня все дальше. Я все ждала, когда он подойдет ко мне, и объяснит, как это могло случиться, потому что это не могло случиться со мной, с моей семьей, самой лучшей в мире, просто не могло. Но он не подходил и не говорил со мной. Я все ждала, когда он вернется ко мне. Он должен был вернуться, потому что я одна у него была на свете, после мамы он так ни с кем и не встречался. Я готовила ему завтраки и ужины, я ловила каждый взгляд, направленный на меня. Но он смотрел сквозь меня. Я ловила каждое его слово, но слов было слишком мало, и это были не те слова. Я уже начала привыкать. Мне уже исполнилось двенадцать, и я получила свой имплантат. Я сразу же очень много узнала о мире, и поняла, что мир не такой уж хороший, каким он мне казался. И вот однажды он вернулся ко мне. Он увидел меня. Он пригласил меня в зоопарк. Просто взял меня в зоопарк, как в детстве. У нас тоже есть зоопарки, но туда водят только маленьких детей. Он все еще считал меня маленькой, так я тогда подумала.

В тот день он был очень нежным, он был даже внимательнее ко мне, чем раньше. Он смотрел на меня по особенному, выполнял все мои желания, купил какие-то игрушки. Я снова почувствовала, что у меня есть семья. Я попыталась узнать у него, почему он не видел меня эти два года, но он не отвечал. Я видела, как дрожат его губы, когда я напомнила о матери. Тогда я приняла все, как есть, собственно, я согласна была ничего не знать и не понимать, мне достаточно было его любви. Он был со мной целый день. Вечером играла музыка, и мы с ним танцевали на открытой площадке у какого-то кафе. Над нами кружились звезды, тогда еще я не умела ненавидеть звезды так, как сейчас. Он танцевал со мной почти как со взрослой; я видела, что он смотрит на меня и вспоминает маму. А два часа спустя он меня продал.

– Продал?

– После смерти мамы он начал принимать электронную дурь. Его скоро выгнали с работы, но ему нужны были деньги на новые и новые дозы. Он не мог остановиться, ну ты знаешь, так всегда бывает. Поэтому ему было не до меня. Очень долго было не до меня. А потом, когда он залез в долги, ему очень серьезно пригрозили. Ему обязательно нужны были деньги. И ему пришлось продать меня торговцам с планеты Тирр, которые скупали малолетних девочек. Надеюсь, что ему хорошо заплатили. Впрочем, какая разница. Сейчас он все равно мертв. Столько лет прошло. Как мне повезло с вами, ты даже не представляешь. Еще неделю назад у меня не было шансов.

* * *

Он попытался ее поцеловать, она не отстранилась, но ее губы остались холодными.

– Наши девушки очень традиционны, – сказала Йец. – Мы не бросаемся на шею мужчинам только оттого, что они сделали нам предложение.

– Так от чего же вы бросаетесь на шею?

– Нас или покупают, или завоевывают в бою.

– Извини, но это дикость.

– Мужчина должен быть способен защитить своих детей. Поэтому он должен быть или богатым или сильным. Но с нами обычно советуются, прежде чем купить или завоевать. Это традиция.

– Купить тебя я никогда не смогу, – признался Денисов. – Нормальных денег у меня никогда не водилось. А в бою… ты думаешь, что будет такая возможность?

– Я думаю, что будет, – сказала Йец, легко прикоснулась губами к его щеке и поднялась, чтобы уходить. – Пока, мой герой. Иди, ложись спать.

– А ты?

– Мне еще нужно проверить своего пациента. Посмотреть, как приживается имплантат.

– Я хотел спросить тебя еще об одном.

– Валяй, – согласилась она.

– Кто такой Бойд? Откуда взялась такая подлая гадина?

– Он не подлая гадина, он воин Аштарры.

– Аштарры?

– Была такая могучая цивилизация древности. Не могу сказать, насколько давно, потому что никто этого по-настоящему не знает. Остались только легенды. Аштарре подчинялась сотня планет, и жители этих планет жили счастливо. Аштарру охраняли воины, которые были бесстрашны и благородны. Воинов было не так уж и много, но они были очень сильны, потому что имели очень большое преимущество.

– Какое?

– Они были бессмертны. И потому непобедимы.

– Бессмертны?

– В те времена это было возможно. Никакой мистики, просто очень высокий уровень технологии позволял создать неизменную и неуничтожимую биологическую ткань. Бессмертие – очень опасный подарок, поэтому вместе с ним воины получали особенную и очень точную мораль, которая запрещала предательство, насилие, корысть и все остальное вроде этого, к чему склонны любые разумные существа. Воина изменяли так, что он становился идеален. Изменяли и тело и мозг. Его доводили до совершенства, как боевую машину. В сущности, эти бессмертные существа становились наполовину машинами, потому что теряли индивидуальность. Они были идеальны и просты, как математическое уравнение.

– И они защищали Аштарру?

– Да. Много веков подряд. Или даже тысяч лет. Пока Аштарра не была уничтожена.

– Кто-то сумел победить идеальных воинов?

– Нет. Сами воины уничтожили Аштарру. Они были созданы так, что находили врагов и уничтожали их. Но мораль воина была слишком строгой, недоступной для нормального живого существа. А мораль жителей Аштарры отличалась свободой. Свободные люди думают, что хотят, и поступают так, как хотят. Они не вписываются в рамки. Но принципы воинов были как раз такой очень жесткой рамкой. И получалось так, что время от времени воины находили врагов Аштарры внутри самой Аштарры. Понятно, что это многим не нравилось. Постепенно отношение к воинам стало меняться. Родственники или друзья убитых воспринимали воинов как врагов. И воины находили их и уничтожали тоже. Шли столетия и жители ста планет все сильнее ненавидели воинов, а воины все чаще находили врагов среди них. Секрет смерти воинов поначалу существовал, но затем был утерян.

Чем больше воины убивали, тем больше возникало новых врагов. Прошли тысячи лет, и все оставшиеся в живых жители планет ненавидели воинов, но не могли ничего с ними сделать. Вскоре воины уничтожили всех до единого. Великая Аштарра превратилась в сто мертвых планет. Там до сих пор никто не живет.

– А воины?

– Они живы. Все живы до сих пор.

– Я не думаю, что твой Бойд отличается высокой моралью, – заметил Денисов. – По-моему, как раз наоборот.

– Да как тебе сказать. Убить это ведь не то же самое, что взорвать гору или высушить озеро. Каждое убийство изменяет тебя самого. В смерти есть что-то мистическое, особая сила, которая выше всех уравнений физики. В природе не было силы, которая могла бы изменить воина Аштарры, но все равно, с каждым убийством воин изменялся. Чуть-чуть, понемногу, на волосок. После тысяч и миллионов убийств воин превращался в чудовище. Смерть страшная штука, и не только для того, кто умирает. Если ты убил, ты уже никогда не будешь самим собой. Это как колодец с черной водой, в которую ты смотришься и не замечаешь, что эта тьма тоже смотрит на тебя и отражается в твоих глазах.

– Странная история, – заметил Денисов.

– Да неужели? На Земле она повторялась тысячи раз. Мало ли ваших правителей уничтожали целые народы ради высоких идей?

* * *

Кеша увидел белый огонек в глубине пещеры. Огонек медленно приближался. Наконец он превратился в слабо светящийся шарик величиной с апельсин. Поверхность шарика была покрыта волосками. Волоски шевелились, возможно, чувствуя слабый ночной ветер.

– Иди за мной, – сказал шарик, и Кеша последовал за ним в глубину пещеры.

– Что это?

– Это мы.

– Но это всего лишь кости!

– Мы давно умерли, – согласился шарик. – Сейчас мы спим здесь. Это наши кости.

– А мальчики и девочки спят раздельно? – спросил Кеша. – А взрослые и дети? Вы разговариваете между собой? У вас есть устное народное творчество? Сколько вас?

– Я не знаю, сколько нас. Умершие за последние восемь тысяч лет покоятся здесь, на этой планете. Не все, но многие из них. Вскоре планета переполнится нами, и тогда будет построена новая. Но мы все равно останемся здесь. Навсегда. Это наш последний дом.

– То есть, вы души? – спросил Кеша.

– Нет. Мы записи того, чем мы были при жизни. Каждый житель Тибера имеет прибор, записывающий все его впечатления желания и мысли. Когда он умирает, запись сохраняется. И отправляется сюда, вместе с его прахом. Это жизнь после смерти, но нас нельзя назвать душами. Это совсем другое. Мы вечны, при условии, что никто не потревожит наших костей. Вся эта планета в нашем распоряжении. Это хорошая планета, но она всегда одинаковая. Наконец-то здесь появилось что-то новое.

– Значит, вся эта планета – огромное кладбище? А я-то думал, зачем столько цветов? Цветы – это хорошо. Но у вас нет крестов на могилах. Это потому, что вы не читали Библию. Или читали?

Светлячок сделал круг вокруг него.

– Я впервые вижу такое любопытное существо. Ты всегда был таким?

– Да, – согласился Кеша, – я начал задавать вопросы с двух лет, и с тех пор не останавливаюсь. Я изводил вопросами всех подряд. Что со мной только ни делали, я все равно задавал вопросы. Даже болезнь Брауна не сделала меня менее любопытным, хотя обычно люди от нее тупеют. А у вас есть болезнь Брауна? Вы вообще чем-нибудь болеете? За века вы становитесь умнее или глупее?

– Давай поиграем, – сказал светлячок, – только вначале выйдем отсюда. Я была еще совсем маленькой, когда я умерла. Я тоже была любопытной, но это прошло. Я хочу играть.

– Но, – вспомнил Кеша, – здесь собираются построить большой курорт. Скоро здесь все изменится. Тебе больше не будет скучно. Здесь будут парки аттракционов, горнолыжные базы, казино, дорогие кабаки, дельтапланы и все такое прочее, как на Земле. Здесь будет много людей. Музыка днем и ночью. Какая музыка тебе нравится?

– Нет, – сказал светлячок, – этого никогда не будет. Никто не позволит людям тревожить наши кости.

– Но ты не представляешь, что происходит, когда начинается большое строительство. На планету садятся сразу тысячи кораблей. И начинается такое…

– Нас надежно охраняют. Наша охрана здесь, под землей. Это огромные существа со щупальцами, которые тянутся на сотни метров. Их миллиарды. Они контролируют все на планете: и леса, и горы, и океаны. Пока никто не нарушает спокойствия, они просто спят. Но, если они проснутся, то ни один из тысяч ваших кораблей не сможет совершить посадку. Здесь всегда было тихо, и здесь всегда будет тихо.

– Они похожи на осьминогов?

– На осьминогов или на подземных пауков.

– Любого паука можно убить, если у тебя есть хорошее оружие. Правильно? Это правда, что убить паука – к несчастью?

– Убить можно лишь детеныша или самку. Взрослые самцы сомнут любой корабль, как клочок бумаги. Рикки – отличная планета, и без надежной охраны она бы долго не продержалась. Нас бы давно разграбили. Скажи, как ты смог увидеть меня? Я пыталась заговорить с другими людьми, но они не слышали меня и не видели.

– Не знаю. Просто я хорошо вижу в темноте.

– Чтобы увидеть нас, недостаточно хорошо видеть в темноте.

– Скорее всего, это виновата та штука, которую вставили мне в голову, – догадался Кеша и постучал себя пальцем по виску. – Она работает очень странно, и я еще не привык к ней. А у вас есть такие?

* * *

Проверка и разогрев системы проходили в автоматическом режиме, без помощи человека. Корпус «Гордого» вибрировал с тихим гулом, иногда слышалось потрескивание, и вибрация стихала. Это означало, что гравитационный генератор менял режимы. Центральный компьютер все делал сам и сообщал лишь уровень готовности. Этот уровень изменялся каждые несколько минут. Сейчас он был равен тридцати двум процентам.

Капитан сидел за столом, срисовывая тяжелый полупрозрачный кубик с изображениями клавиш на двух противоположных поверхностях. Тонкий грифель вечного карандаша шуршал, скользя по шершавой поверхности планшета. Рисование всегда помогало ему сосредоточиться. Капитан сделал уже семь рисунков, но его мысль продолжала вращаться в пустоте, не чувствуя не малейшей зацепки.

Он удалил последний рисунок из планшета и изобразил Йец и Денисова. Затем включил режим анимации. «Я тебя люблю, – задвигавшись, сказала фигурка Денисова, – будь моей.» Фигурка Йец отвесила ему пощечину. Капитан сохранил этот рисунок в памяти. Забавно работает программа. Ничего такого он вовсе не имел в виду.

Он снова стал думать о дефлекторе.

Компьютер не смог расшифровать надписи, сделанные мягким вьющимся шрифтом на двух гранях кубика, он также не сделал никакого разумного предположения о назначении клавиш. Единственное, что выяснил компьютер, это то, что существа, изготовившие машину, были ростом не больше полуметра и имели тонкие длинные пальцы. Может быть, это были даже не пальцы, а какие-нибудь отростки, хвосты, щупальца или языки.

Возможно, что этот прибор не включишь, не зная кода, думал Капитан. Хотя, с другой стороны, Йец сказала, что существа, которым он принадлежал, были очень беспечны. Что это может быть? Такое ценное, что Бойд смог бы купить за него целый остров и тысячи рабов. Что-то, имеющее отношение к военной технике? Дефлектор. Отклоняющее устройство. Что именно оно отклоняет?

Он попробовал нажать несколько кнопок. Потом еще несколько. В какой-то момент он услышал щелчок. Прибор стал теплее, и в его прозрачной глубине заискрили фиолетовые огоньки.

Капитан нажал еще десяток кнопок, но безо всякого результата. Затем он вставил палец в одну из выемок. И в этот момент стены каюты вокруг него поплыли и исчезли. Стало темно. Потом зажглись звезды.

Он сразу сориентировался по расположению созвездий. Он видел свое тело, до сих пор сохранившее позу сидящего человека. Он мог видеть свои руки, ноги, пальцы. Он потянул себя за мочку уха. С телом было все в порядке, однако, оно висело в космическом вакууме и не ощущало при этом ни малейших неудобств. Если не считать легкой тошноты и исчезнувших ногтей на пальцах обеих рук. Окровавленные пальцы выглядели отвратительно, но боли не было. Сохранился лишь ноготь на мизинце правой руки; именно этот мизинец Капитан только что вложил в выемку на поверхности кубика. В трех или четырех тысячах километров под ним летел большой голубой полумесяц планеты Рикки.

– Для начала неплохо, – тихо сказал Капитан и услышал свой голос, несмотря на то, что проводящей звук атмосферы вкруг не было. – А теперь пусть мне кто-нибудь объяснит, чем я сейчас дышу, и как мне отсюда выбраться.

Он поднял руку, и вдруг она вытянулась в бесконечность. Для его нового тела не существовало расстояний. Капитан не без усилия вернул руку на место. Он чувствовал, что за считанные секунды мог бы достичь любой точки пространства. Он протянул руку в сторону Земли и сразу же увидел родную планету. Он летел совсем невысоко, касаясь верхнего края атмосферы, и видел знакомые контуры Адриатического моря, проплывающие внизу. Скорее всего, дефлектор был прибором для быстрых и удобных перемещений в пространстве.

– Это уже кое-что, – сказал он. – А теперь попытаемся вернуться обратно.

В следующую секунду он снова оказался у планеты Рикки. Но сейчас он заметил кое-что новое.

Из темноты приближалось огромное блюдце корабля Бойда.

* * *

Рыжая женщина смотрела телепередачу с Земли. Это был розыгрыш какой-то лотереи. Усатый мужчина туповатого вида держал в руках огромный лотерейный билет и рассказывал о том, что он всю жизнь мечтал выиграть миллион, потому что уже двадцать пять лет живет в одной квартире с тещей.

Рыжая громко рассмеялась.

– Посмотрю я, что она тебе скажет, после того, как посмотрит эту передачу, – сказала она и достала сигарету из пачки.

Потом она переключилась на канал новостей. Новости были с бородой, потому что от ближайшей станции, принимающий гиперлуч, было два световых месяца пути. Именно настолько опаздывал сигнал. Новости сообщали о таянии последних антарктических льдов, а так же о возведении новых островов в Индийском океане. Рыжая выключила телевизор. Ей не спалось, а таблетки от бессонницы не помогали. Раньше в таких случаях она ложилась в постель с охранником, который был мужиком послушным и покладистым, но теперь этот тип избегал ее.

Она вышла из корабля. Несколько человек дрыхли на полянке. Над головой висело страшное небо, полное звезд. Из лесу вышла высокая женская фигура. Рыжая ощутила такой всплеск ненависти, что едва не зашипела.

– Не спишь? – спросила Йец.

– Как видишь. Посмотрела бы я на тебя, как бы ты спала, если бы убили самого дорогого тебе человека.

– Дорогого в финансовом смысле?

– И в финансовом тоже. Зачем ты прицепилась к нам? Ты можешь это объяснить?

– Могу. Почему бы и нет? – согласилась Йец. – Бойд купил меня вместе с восемью другими новыми женами и вез домой, на базу. Я была самой слабой из них, поэтому я бы умерла раньше всех. Бойд любит сильных женщин. Когда всего его жены умирают, он просто покупает себе новых.

– Уважаю сильных мужчин, – сказала Рыжая. – Теперь он хочет вернуть тебя?

– Вряд ли, – сказала Йец. – одной больше или одной меньше, он даже не заметит. Просто он не любит, когда кто-то другой пользуется его собственностью.

– Это правильно. Это по-настоящему. Однажды я украла у Гурвица перстень, так он меня так бил, что я после того месяц не могла подняться. Мне повезло, что я успела перстень продать, а он так и не нашел концов. Он так и не смог доказать, что это я украла. Если бы доказал, он бы меня повесил или утопил. Такая наша женская судьбинушка.

– Тебе это нравилось?

– Конечно, – ответила Рыжая почти мечтательным голосом, – он ведь меня любил. Зато я посмотрю, что твой мужик сделает с тобой. Это доставит мне удовольствие.

– Надеюсь, что он убьет тебя раньше, – ответила Йец.

– А зачем ему меня убивать?

– Обычно он кормит людьми своих псов. Эти дурные твари не откажутся от человечины.

* * *

Рыжая вернулась в кабину и попыталась включить телевизор. Ничего не вышло, сигнала не было, хотя еще десять минут назад телевизор работал исправно. Она тихо выругалась и начала щелкать каналы. Не работал ни один. Она прислушалась: с кораблем что-то происходило. В тишине этой глухой и страшной ночи был прекрасно слышен тихий гул и вибрация стен корабля. Двигатель работал. Что это значило? Мы собираемся взлететь? Почему ночью и без предупреждения?

Она нажала на кнопку пульта еще несколько раз, но экран оставался пустым.

– Черт побери, – сказала она, – откуда такая срочность? Мы что, бежим от кого-то или гонимся за кем-то? И почему поломался телевизор?

Вдруг ей пришла в голову страшная мысль. Она чуть не завыла от страха. Отключение связи это то, с чего всегда начинается атака. Она представила себе псов, которые прыгают на нее.

Она бросилась к каюте Капитана и начала колотить в дверь. Дверь открылась; она оказалась не заперта.

– Я… – начала Рыжая, но замолчала. Капитана в каюте не было. На столе лежал пластмассовый или стеклянный кубик со странными значками и закорючками на нем. Рядом валялись прозрачные пластинки, напоминающие человеческие ногти. Их было девять штук. Рита взяла одну из пластинок в руку и убедилась, что это был действительно ноготь.

– Где это старого козла носит? – прошептала она. – Никогда не найдешь его, если нужно. Неужели по бабам пошел? Но баб тут нормальных и нет, кроме меня, конечно. А вдруг он уже удрал? Все понял, и смылся в лес? Бросил нас всех? Мало ли здесь мест, где можно спрятаться. В лесу, пожалуй, никто не найдет. Леса здесь большие и дикие. Но откуда здесь накладные ногти?

Она взяла кубик со стола.

Экран компьютера был включен и показывал цифру тридцать девять процентов. Она нажала несколько кнопок, и фиолетовое свечение внутри кубика сменилось зеленым. Это было так красиво, что Рыжая даже на секунду залюбовалась.

Она нажала другие кнопки, затем еще и еще. Наконец, свечение стало розовым, потом кроваво-красным. Послышался протяжный звук, напоминающий музыкальную ноту. Выпуклые надписи, сделанные красивым текучим шрифтом, начали изменяться, бежать по поверхности кубика. Она продолжала нажимать кнопки. Когда свечение стало желтым, по экрану, показывавшему цифру сорок один, пронеслась рябь помех.

– Понятно, – сказала Рыжая. – Этот идиот меня чуть не напугал. Я уж подумала, что кто-то собирается на нас напасть. Оказывается, эта маленькая квадратная дрянь делает радиопомехи и мешает мне смотреть телевизор. Ничего, я сейчас ее выключу. Только найду как. В конце концов, я не в детском саду, и имею право смотреть что хочу и когда хочу. По ночам всегда крутят самые интересные шоу и показывают самых красивых голых мужиков.

И она продолжила нажимать кнопки на гранях дефлектора.

* * *

Корабль чужих определенно двигался к планете Рикки. Вопрос только в том, сколько времени им понадобится, чтобы найти нас, думал Капитан. Все-таки, целая планета, это вам не лужайка в городском парке. Если бы только не клеймо, на которое они летят, как на свет маяка, мы бы еще могли от них спрятаться. Впрочем, прятаться – это последнее дело. Побеждает тот, кто нанесет первый удар. Кажется, я знаю, что нужно делать.

Он пристроился рядом с кораблем, затем стал на поверхность блюдца. Корабль Бойда имел собственное гравитационное поле, по его стенкам можно было ходить, как по поверхности небольшой планеты, не ощущая никаких неудобств. Корабль, похоже, залатали на скорую руку: в тех местах, где недавно зияли дыры, обшивка была более светлой. По металлической поверхности бегало множество мелких механических насекомых, напоминающих многоногих муравьев. Очевидно, они продолжали ремонт прямо во время полета. В тех местах, где старые плиты соединялись с новыми, насекомые просто кишели; там что-то искрило, возможно, роботы сваривали металлические листы. Со всех сторон торчали странные устройства, скорее всего военного назначения. В двух шагах от него открылся люк, и на поверхность поднялся гусеничный робот. Робот отъехал в сторону и начал менять плиту обшивки. На стоящего рядом человека он не обращал никакого внимания.

Капитан подошел к тому месту, откуда появился робот. Этот дефлектор, чем бы он ни был, позволяет свободно перемещаться в пространстве, независимо ни от каких преград. Бесконечно быстро и бесконечно точно, подумал он. Но что это мне дает? Определенную степерь безопасности, это точно. На меня не действует ни вакуум, ни низкая температура, ни излучение. Интересно, как насчет пули?

Увидят ли они меня и, если увидят, буду ли я уязвим для их оружия? Судя по тому, что робот меня не видит…

Гусеничный робот подъехал сзади, остановился и начал мигать фонариком, подавая какой-то сигнал. Когда человек отошел, робот открыл люк и скрылся внизу. Капитан наклонился и погрузил руку в металлическую дверцу. Рука прошла сквозь металл, не ощутив никакого сопротивления. Ощущение было настолько необычным, что он отдернул руку, так, словно обжегся. Коснулся люка снова; на этот раз его поверхность была твердой и обжигающе холодной.

Капитан ощутил себя обезьянкой, которая забралась внутрь боевого танка. Он что-то делал, и что-то происходило, но как это получалось, он не понимал. Нажав не на ту кнопочку, обезьянка может взорвать все вокруг. Действуя неправильно, она может погибнуть сама. Но он не знал, как нужно действовать правильно.

Ну что же, подумал он, придется ориентироваться по ситуации. Несколько многоногих насекомых деловито взбирались по его ноге. Капитан оторвал их и отбросил в сторону. Они снова встали на лапы и направились к человеку.

Он закрыл глаза, сосредоточился, и твердая поверхность под его ногами исчезла.

* * *

Он оказался внутри.

Несколько секунд было темно, затем загорелись тусклые, и возможно, кварцевые лампы, потому что в воздухе явно запахло озоном. Скорее всего, освещение реагировало на присутствие человека, или просто двуногого человекоподобного существа. Капитан осмотрелся. Кажется, мне очень повезло, подумал он. Даже не верится, что мне так повезло.

Комната, в которой он оказался, была узкой и длинной. Вдоль стены стояли прозрачные шкафы с оружием. Во всяком случае, это выглядело как оружие. Большинство этих штук выглядели металлическими, а также имели приклады и стволы. Некоторые предметы имели форму полусфер или многоугольников, возможно, это были взрывные устройства. Были и совершенно непонятные вещи, напоминавшие длинные многосуставчатые руки или пульсирующие сгустки, постоянно меняющие форму.

Он коснулся одной из створок, и та беззвучно отъехала в сторону. Запахло оружейной смазкой, это означало, что некоторые из предметов имели механические детали. Капитан протянул руку и взял самую маленькую вещь, отдаленно похожую на пистолет. Во всяком случае, эта штука имела длинный выступ, напоминающий ствол, только безо всякого отверстия внутри. Рукоятка была слишком большой и неудобной. Капитан сжал металл в руке и вдруг ощутил, что оружие изменяется, металл плывет, сам прилаживаясь к руке стрелка. Затем он увидел, что рукоятка покрылась тонкими металлическими волосками; волоски вытянулись, превратившись в подобие корней, и очень быстро вошли под кожу человеческой руки. Он попытался отбросить оружие в сторону, но не смог, просто не успел.

Он явно ощущал, как металлические корни поднимаются вверх внутри его руки; они дошли до локтя, остановились, затем двинулись дальше. Это ощущение не было болью, однако, оставалось все же неприятным. Металлические отростки ползли, как длинные черви, изгибаясь, останавливаясь, касаясь друг друга, снова устремляясь вперед. Минуту или две он стоял, не двигаясь. Затем поднял руку с оружием и внимательно осмотрел ее. Плоть и металл срослись, сейчас они представляли одно целое.

– Забавная система, – тихо сказал Капитан. – Должно быть, хорошо работает. А теперь пусть мне кто-то объяснит, как мне от этой штуки избавиться.

Он направил оружие на стену и просто представил, что нажимает на курок. Ствол выплюнул тонкий голубой луч; там, где луч коснулся стены, образовалось отверстие. Видимо, оружие имело приличную мощность, потому что пол оказался забрызган каплями расплавленного металла. А ведь прав был Денисов, подумал Капитан, гораздо приятнее решать вопросы, имея хорошую пушку в руке. Он подошел к двери и без труда вырезал дыру в том месте, где, скорее всего, находился замок. Дверь открылась.

Он вышел в коридор и сразу же увидел чужого. Бородатое существо прижимало к правой щеке коробочку, из которой слышалась тихая ритмичная музыка; оно размахивало свободной рукой и головой, притопывало ногой с выражением полнейшего блаженства на лице. Чужой довольно неуклюже схватился рукой за громоздкую металлическую штуку, которая стояла у его ног, прислоненная к стене, стволом вверх.

– Руки! – приказал Капитан.

Чужой увидел ствол, направленный ему в лоб, и понял, что не успеет. Он медленно поднял руки, уронил на пол коробочку, показал пустые ладони, наклонил голову и сложил руки за головой. Затем стал на колени.

– Встать!

Но существо, очевидно, не понимало языка. И это было очень плохо. Капитан повторил приказ, но чужой не сдвинулся с места.

Он подошел, взял оружие чужого, отбросил в сторону. Оружие напоминало большой автомат и весило килограмм двадцать, не меньше. Поднял музыкальную коробочку; мелодия оказалась отвратительно примитивной. Да и мелодией это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Звуковой хаос с намеком на ритм. Затем упер ствол прямо в склоненную голову.

– Хочешь ты этого или нет, но тебе все равно придется меня понять, – сказал Капитан. – Лучше бы тебе оказаться сообразительным.

* * *

Ему все же удалось объяснить чужому, что он хочет. Он собирался снять клеймо, но не знал, как это сделать. Он несколько раз показывал на металлическую пластинку на своей шее и делал вид, что вырывает ее. Наконец, до чужого дошло. Он сделал жест, означавший, что Капитан должен идти за ним.

– Только без глупостей, – сказал Капитан и провел по горлу ладонью левой руки.

Чужой быстро закивал и показал на музыкальную коробочку.

– Зачем тебе это? – удивился Капитан. – На, держи.

Они вошли в большую комнату, полную хитроумных приспособлений, предназначавшихся, скорее всего, для пыток. Все было в идеальном порядке, но все это было старым, очень старым. Это было видно просто невооруженным глазом. Капитан еще раз удивился тому, как мало членов экипажа осталось на таком большом корабле. В принципе, блюдце Бойда могло бы иметь экипаж из нескольких тысяч человек, или не-человек, но сейчас оставались лишь десятки, может быть, сотня. Множество проходов и комнат были пусты. Корабль напоминал дряхлого старца, умирающего в полном одиночестве. На мгновение Капитану даже стало жаль Бойда. Этот неутомимый воин определенно проигрывал битву со временем. Пройдут века, и он остается совсем один. Наедине с памятью и собственным свихнувшимся рассудком. Что он будет делать тогда?

Чужой промычал что-то и указал рукой на большой стол. Над столом висел хорошо знакомый Капитану аппарат – тот самый, с помощью которого ему поставили клеймо. Тот самый или точно такой же. Но Капитан не имел понятия о том, как этот аппарат работает. Он протянул руку, и присоски повернулись в его сторону. Что теперь?

– Как это работает? – спросил Капитан. – Покажи мне!

Но чужой только замахал руками, показывая, что он ничего не знает. Это существо было явно испугано и косилось по сторонам. И оно все время показывало на музыкальную коробочку, поднося ее к правому уху и делая умоляющее выражение лица. Над соседним столом висело несколько устройств, напоминающих пауков, снабженных крючьями для разрывания плоти.

– Хорошо, ты скажешь мне все, или я тебе помогу, – сказал Капитан и указал на соседний стол. Чужой упал на колени и наклонил голову к самому полу. Возможно, это существо на самом деле ничего не знало. Оно все-таки приставило коробочку к уху и замерло.

Капитан ударил его тяжелой рукояткой по голове, затем связал руки за спиной, вырвав для этого несколько проводов из пыточного устройства. Пауки сразу же задергали своими крючьями, забились в агонии. Они продолжали дергаться до тех пор, пока Капитан не пристрелил их всех по очереди. Твари задымились и выпустили дурно пахнущую желтую жидкость. Ему пришлось завязывать узлы, пользуясь в основном одной рукой, потому что вторая все еще держала оружие. Это было ужасно неудобно, и Капитан даже не был уверен, что узлы будут держать хорошо.

Но он совершенно не знал, что делать дальше. Был один безумный вариант: просто сунуть голову внутрь этого устройства, возможно, оно самостоятельно снимет клеймо. Но вероятность этого была слишком мала. Никаких кнопок, рычагов или других механизмов управления он обнаружить не смог.

Он дважды обошел вокруг стола, но не увидел ничего, что могло бы послужить подсказкой. Каждая минута была на счету. Бойд уже подошел к планете Рикки. Он мог начать охоту за людьми в любой момент. Возможно, он уже начал эту охоту. Нужно было что-то делать. Что-то делать!

Капитан сунул левую руку внутрь аппарата, и несколько присосок сразу же прилипли к ней. Послышалось тихое жужжание, и оружие отклеившись от правой ладони, упало на пол. Должно быть, аппарат распознал клеймо и определил, что раб не имеет право пользоваться оружием. Вот и все.

Придется действовать иначе, подумал он.

Придется импровизировать.

Он поднял музыкальную коробочку и вышел из комнаты пыток.

* * *

Это был длинный пустой коридор с закругленным потолком. Вдали шло высокое человекоподобное существо, одетое во все черное. Чужой остановился, заметив Капитана, и выкрикнул что-то на своем языке. Судя по всему, это был приказ подойти. Скрываться или убегать не имело смысла.

Капитан приблизился. Чужой направил на него оружие и снова выкрикнул приказ.

– Я не понимаю, – сказал Капитан.

Чужой схватил его за шиворот, нагнул голову, взглянул на клеймо, что-то хмыкнул и потащил человека по коридору.

Через минуту его бросили в полутемную комнату, полную тяжеловесных и резко пахнущих существ. Скорее всего, это было помещение для рабов. Больше всего эти существа напоминали человекоподобных бизонов: заросшие густой шерстью, с громадными грудными клетками и несоразмерно широкими плечами, с маленькими глазами, глядящими безо всякого выражения.

– Буимууу? – с вопросительной интонацией произнес один из бизонов.

– Мне нужно встретиться с Бойдом. Бойд! Ты понимаешь?

Чудовище снова промычало что-то, на сей раз уже не так миролюбиво. Возможно, оно уловило и поняло произнесенное имя.

Капитан сделал несколько жестов, стараясь показать, что он ненавидит Бойда не меньше всех остальных. Чудовище посмотрело на него задумчиво, а затем ударило передней лапой. К счастью, на лапе не было когтей. Удар был такой, словно огрели поленом. Капитан поднялся и оперся на стенку. Стена была отвратительно прочной и плотной. Капитан пытался проникнуть сквозь нее, но ничего не получалось. Чудовище приближалось. Вслед за ним двигались остальные. Судя по интонации их голосов, на приятный разговор надеяться не приходилось. К счастью, чудовища двигались медленно. Но их было не меньше десятка.

Он достал планшет и развернул его. Несколько быстрых росчерков вечного карандаша. Перевернул планшет так, чтобы чудовище могло видеть рисунок. Рука толщиной с бедро взрослого мужчины нерешительно вытянулась вперед, и пальцы взяли планшет. Чудовище смотрело на рисунок не меньше минуты, видимо, оно не отличалось быстротой мысли. Затем чудовище тихо зарычало, и другие рабы подхватили этот рык. Тональность их голосов изменилось.

На рисунке был изображен раб, вонзающий длинный нож в тело Бойда. Раб замахивался и колол, замахивался и колол. Бойд дергался в конвульсиях, разбрызгивая кровь во все стороны. Капитан сохранил картинку и свернул планшет. Кажется, картинка сработала.

– Друг, – сказал он и ударил себя в грудь. – Я друг. Я ненавижу Бойда так же, как и ты.

Но в этот момент чудовище ударило его снова.

* * *

Капитан упал на пол. Чудовище подпрыгнуло неожиданно высоко и упало на то место, где только что лежал человек. Если бы Капитан не откатился в сторону, от него бы осталась куча переломанных костей, вперемешку с мясом. Раб весил, должно быть, килограмм триста.

Музыкальная коробочка осталась лежать на полу.

Раб протянул руку и издал горловой звук, выражавший, скорее всего, удовольствие смешанное с удивлением. Он взял коробочку и поднес к правому уху. Затем нажал что-то, и музыка стала громче. Чудовище застонало, возможно, это было пением. Оно напевало, раскачиваясь, резко дергая головой в разные стороны. Другие рабы подхватили мелодию.

Вдруг рука, державшая коробочку, разжалась. Гора мышц лежала на полу с закатившимися глазами. Конечности еще подергивались, пальцы пытались что-то схватить, в горле хрипело. Коробочка продолжала играть свою тихую навязчивую мелодию. Капитан поднял этот предмет. Чудовища уже потеряли всякий интерес к человеку. Сейчас они сидели на полу, раскачивались и напевая в такт с мелодией. Капитан повернул колесико, и мелодия стала громче. Затем еще громче. Было что-то в этом звуке, что-то такое, что вызывало тошноту даже у человека. Но на этих существ мелодия действовала гораздо сильнее. То, что с ними происходило, напоминало экстаз, усиленный тысячекратно. Некоторые легли на пол, другие дергали передними конечностями и головами, третьи просто пускали слюну. Один из рабов упал на спину и забился в конвульсиях. Он стучал затылком о пол с такой силой, что пол сотрясался. Он мог запросто пробить себе череп.

Капитан ощутил, что его голова начинает кружиться; все эти бьющиеся, дергающиеся, хрипящие в такт музыке тела создавали особый гипнотический фон, которому трудно было сопротивляться; он заметил, что его голова тоже начинает ритмично кивать. Тогда он сделал мелодию тише. Некоторое время ничего не происходило, затем двое рабов неожиданно заорали и вцепились друг другу в горло. Шерсть полетела во все стороны. Эти существа, не имевшие когтей, использовали в драке мощные руки и зубы. Они катались по полу, вгрызаясь друг в друга, перепачкавшись в собственную кровь. Судя по всему, они дрались насмерть. Они рычали, визжали, подпрыгивали, стараясь взобраться друг на друга и придавить противника своим весом. Один из них начал явно истекать кровью; крови становилось все больше. Но остальным не было дела до драки. Они не реагировали даже тогда, когда дерущиеся сильно толкали их и сбивали с ног. Они только покачивались, падали, снова вставали, продолжая напевать. Капитан опять сделал мелодию громче. Через несколько секунд дерущиеся расслабились и спокойно легли на пол один рядом с другим. У одного из них было разорвано брюхо, у другого откушена мышца в области плеча. Капитан подошел ближе и наклонился над ними: на лицах умирающих чудовищ было лишь тупое блаженство.

Вскоре все было кончено. Ни один из рабов больше не двигался. Монстры либо спали, либо потеряли сознание. Вполне возможно, что некоторые из них были уже мертвы.

Капитан выключил коробочку и спрятал ее в нагрудный карман. Она была совсем невелика, она легко умещалась в человеческой ладони. Он сел на пол и стал ждать. Ждать пришлось недолго.

* * *

Четверть часа спустя его привели к Бойду. Это был уже знакомый Капитану кабинет с нарами. Обстановка осталась той же, исчезли лишь ящики. Бойд сидел за столом, пожирая нечто, напоминающее крупных дождевых червей. Слюна стекала по его бороде и капала на стол. Музыкальная коробочка уже лежала на столе перед ним. Но сейчас это дьявольское устройство молчало.

– Слава великой Аштарре! – сказал Бойд.

Возможно, это означало приветствие.

– Слава великой Аштарре, – ответил Капитан. – Что это было?

– Электронный наркотик, – ответил Бойд, взял коробочку в руку и повертел перед глазами. – Вы одна из немногих счастливых рас в галактике, которая этого не знает. Эта вещь уничтожила десятки планет, десятки цивилизаций. Может быть, сотни. Эта коробочка страшнее всех ваших эпидемий, вместе взятых. Возможно, когда-нибудь эта вещь уничтожит последнюю искру разума во вселенной. В принципе, я должен быть тебе благодарен.

– Почему?

– Потому что ты все израсходовал на рабов. Их жизнь ничего не стоит. Даже если они придут в себя, я их все равно убью. Ты взял это у одного из моих солдат? Насколько громким был звук?

– Достаточно громким. Я услышал мелодию издалека.

– Хорошо. Я же предупреждал, что ты от меня не спрячешься, – сказал Бойд и бросил одного из червей Капитану под ноги. Червь продолжал извиваться на полу. Капитан не понял, что это означало и, на всякий случай, отступил на шаг назад.

– Я разрешаю тебе поесть с моего стола, – заявил хозяин корабля. – В конце концов, ты дважды помог мне. Один раз ты отдал мне струну, второй раз уничтожил приличный запас наркотиков на моем корабле, о котором я ничего не знал. Пусть это будет твой последний ужин. Хорошо, что мои рабы не успели тебя разорвать. Я хочу сделать это сам и сам съем твою печень, если она окажется вкусной. Теперь расскажи, как тебя поймали.

– Я пришел по собственной воле, как и в прошлый раз, – ответил Капитан. – И, как и в прошлый раз, собираюсь уйти. Мою печень ты съешь при следующей встрече.

– Если ты будешь достаточно смел, тогда, может быть, я съем твое сердце. Сердце смелого врага всегда вкуснее его печени. Но ты слишком слаб, чтобы называться моим врагом. Ты просто вор, которого поймали. Увы, я давно не встречал смелых врагов.

– Я использовал дефлектор, чтобы прийти к тебе. Я прошел сквозь стену твоего корабля и могу уйти обратно, в любой момент.

– Нет, – сказал Бойд и засмеялся, выронив несколько живых кусков изо рта. – А знаешь почему? Потому что ты не умеешь работать в смещенном пространстве. Ты не имеешь понятия о дефлекции. Ты просто случайно нажал нужную кнопку, мартышка. Ты думаешь, что теперь ты можешь все, да? Ты не уйдешь отсюда, потому что ты не сможешь пройти сквозь эти стенки. Поле дефлектора работает только снаружи корабля. Внутри оно экранировано. Я даже подскажу тебе кое-что. Если бы ты включил дефлектор правильно, сейчас ты был бы сильнее меня.

– А вдруг я включил его правильно?

– Нет, – ответил Бойд не задумываясь, и отправил в рот огромный комок червей. Сейчас он был похож на большую рыбу, пожирающую живой корм. – Нет. Потому что на твоих пальцах нет ногтей. А знаешь, почему? Ноготь остался лишь на том пальце, который ты вставил в пусковой слот. Видишь, я все знаю. Я знаю, что ты включил дефлектор случайно и не умеешь им пользоваться. Так как же ты собираешься уйти отсюда?

– Если я не вернусь через два часа, – ответил Капитан, – то мои люди уничтожат дефлектор. Ну как, дошло?

Бойд спокойно выплюнул на стол остатки червей, не спеша встал из-за стола и подошел к нему. Потом взял его одной рукой за шею и прижал. Затем отпустил, и Капитан упал на пол.

– У меня есть особенное устройство, чтобы ломать таких как ты, – сказал Бойд. – Оно намотает твои кишки на барабан, а только потом начнет мучить тебя по-настоящему.

– Сейчас ты снимешь клеймо с моей шеи, – ответил Капитан, – а потом я уйду. Обо всем остальном мы поговорим в следующий раз.

* * *

Бойд схватил его и бросил в стену. Затем швырнул еще несколько раз. Когда Капитан уже не мог встать, вошел другой бородатый монстр, положил человека на плечо и понес по коридору. Его бросили на высокий узкий стол и пристегнули ремнями. У той стороны стола, где были его ноги, имелось нечто, напоминающее большую муравьиную голову. Через пару минут появился сам Бойд, подошел и наклонился над Капитаном.

– Ты сказал, через два часа? – спросил он. – Хорошо. Ты вернешься домой через два часа, обещаю тебе. Но ты вернешься домой не весь. Видишь эту машинку у твоих ног? Сейчас она начнет тебя перемалывать. Ей хватит часа, чтобы перемолоть твои ноги и то, что между ними. Потом мы заклеим твои разорванные сосуды, вкачаем заново кровь, которую ты потерял, и отправим тебя домой. Еще несколько дней ты проживешь. Потом мы встретимся еще раз, и я закончу то, что начал.

– Так не пойдет, – сказал Капитан.

– Почему же не пойдет? Неужели ты боишься? Кажется, я ошибся в тебе. Ты такой же слизняк, как и остальные люди, которых клали на этот стол.

– Я сказал, что вначале ты должен снять клеймо.

– Клеймо? – удивился Бойд. – Это для тебя так важно? Мы ведь уже вышли на орбиту у той планеты, где твой сброд собирался от меня прятаться. Мы вас найдем и без клейма. Впрочем, если ты настаиваешь.

Он достал инструмент, похожий на небольшой фонарик, и приложил его к шее Капитана. Капитан ощутил сильный разряд; запахло горелым мясом. Бойд выдернул окровавленную металлическую пластинку из его шеи.

– Ну что? Ты все еще надеешься спастись? Ты не представляешь, сколько я убил таких, как ты. И все они надеялись спастись.

– Давай сразимся по-мужски, – предложил Капитан. – Сейчас ты мне отпускаешь, а потом мы сразимся. Ты при этом ничего не теряешь. Ты уже нашел планету Рикки. Но ты получишь настоящего врага, настоящую схватку, настоящую борьбу. Борьба ведь всегда интереснее убийства. Хочешь?

– Нет, – ответил Бойд. – Нет ничего интереснее убийства, если ты делаешь его со вкусом. Сейчас ты в этом убедишься.

Он включил устройство, похожее на голову муравья, челюсти начали двигаться с металлическим скрипом. Они двигались все быстрее.

– Смотри, чтоб он не умер, – сказал Бойд другому монстру. – Если умрет, ляжешь на этот стол сам. И пусть машина работает не слишком быстро и не слишком медленно. Часа достаточно. Когда закончишь, позовешь меня.

– Ты получаешь от этого удовольствие? – спросил Капитан.

– Что?

– Ты получаешь удовольствие, мучая людей?

– Я получаю удовольствие, уничтожая врагов великой Аштарры.

– Великой Аштарры уже давно нет.

Бойд на мгновение задумался.

– Ты и прав, и ты не прав, человек, – сказал он. – Великая Аштарра уничтожена ее врагами. Но великая Аштарра живет в моем сердце. Я вечно буду чтить ее законы, боготворить ее заповеди и помнить ее великих вождей. Пока я жив, великая Аштарра живет во мне. Я живу ее духом, и ее дух творит через меня. И знаешь, человек, я вечен, поэтому так будет всегда.

– Я все равно остановлю тебя, рано или поздно, – сказал Капитан.

– Правда? Каким образом? Застрелишь из того ствола, который ты стащил из моего арсенала? Можешь попробовать. Отстегните ему руки! И дайте ему разер.

Капитан взял в руку то самое оружие, недавно отсоединилось от его руки. Несколько секунд понадобилось, чтобы восстановить контакт. Когда металлические волоски перестали двигаться, он поднял ствол и направил его в лоб Бойду.

– Что же ты ждешь? Стреляй.

Он выстрелил и продолжал стрелять до тех пор, пока лобная кость Бойда стала дырявой, как решето. Каждый выстрел оставлял отчетливо видимое отверстие, в этом можно было не сомневаться. Но Бойд продолжал стоять. Прошло секунд двадцать, и все отверстия закрылись, а глаза чудовища приобрели прежнее выражение.

– Как видишь, – сказал Бойд, – это не так просто. Я бы убил тебя прямо сейчас, если бы не дефлектор. А так ты проживешь еще веселый денек или два. Потом я найду дефлектор и придумаю, что с тобой сделать.

– Я все равно убью тебя, – пообещал Капитан.

– Неужели? Прощай, мартышка.

* * *

Но в этот момент ложе пыток исчезло. Капитан упал на упругий пол своей каюты. Рядом стояла Рыжая и держала в руках полупрозрачный тяжелый кубик дефлектора. Капитан попробовал подняться, но вдруг ощутил головокружение и тошноту. Он кашлянул и выплюнул большой сгусток крови. Затем его стало неудержимо рвать. Кровь шла горлом и носом. Вся кожа стала синей из-за лопнувших под ней сосудов. Еще минуту он шевелился, его глаза закатились, руки дергались, пытаясь схватиться за что-то, затем он замер и перестал дышать.

К счастью, помощь подоспела вовремя. Капитан потерял много крови и до сих пор оставался без сознания, но его сердце снова билось и легкие работали, делая три-четыре хриплых вдоха в минуту. Металлический паук ползал по его телу, выстреливая сотни игл с такой скоростью, что, казалось, он завис над подушкой из металлического тумана.

– Я никогда не видела, чтобы он работал в таком режиме, – сказала Йец о пауке. – Сейчас он на пределе. Он пытается вытащить Капитана с того света. Как это случилось?

– Никак, – ответила Рыжая. – Я вошла в каюту и увидела, что никого нет. Я взяла в руки этот кубик, и не успела ничего сделать, как этот ваш Капитан свалился неизвестно откуда. Я не виновата ни в чем.

– Ничего не успела сделать? Что ты делала с дефлектором?

– С этим кубиком? Я нажимала кнопочки. Совсем немножко. Там внутри зажигался красивый разноцветный свет. Я же не сделала ничего плохого, правда?

– Она вытащила Капитана из смещенного пространства, – сказала Йец, – причем вытащила слишком быстро и против его воли. Ты могла убить его!

– Но я не знала!

– Капитан был у Бойда, – сказала Йец. – Во-первых, посмотри сюда, с его шеи сняли клеймо. А во-вторых, в его руке разер. Нам повезло. Это отличное оружие, которое нам пригодится.

– Ты умеешь им пользоваться? – спросил Денисов.

– Немного.

Она нажала что-то, и разер отключился от ладони Капитана. Затем подняла оружие.

– Обойма почти полная. Остается еще без малого двести выстрелов.

– Зачем ты пришла сюда? – спросил Денисов Рыжую.

– Телевизор у меня отключился, вот зачем! Я испугалась!

Денисов подошел к приборам и нажал несколько кнопок.

– Что там? – спросила Йец.

– Я принимаю на себя управление кораблем. Всем собраться здесь и никому не выходить без моего приказа.

– Они нас нашли! – завопила Рыжая.

– Женщин в задний отсек. Мужчины получат оружие. Кому из вас приходилось стрелять?

– Мне, – сказал охранник. – Любой пистолет или автомат Р-2. Стандартная модель или с гасителем отдачи. Плюс игрушки, типа парализаторов или другой дряни.

– Не хочу хвастаться, но я неплохо стреляю, – сказал Глозер. – Очень неплохо.

– Из какого оружия?

– Из любого.

– Так не бывает.

– Бывает.

Денисов посмотрел на него с подозрением. Человек выглядел совсем не воинственно.

– Вы, вообще, кто?

– Такой же пассажир, как и все.

– А по профессии?

– Это мое дело, мальчик. Я Глозер, Иван Петрович. Вот и все, что тебе про меня надо знать.

– Ладно, потом разберемся. Все на месте?

– Моего сына нет, – сказала одна из женщин. – Его уже давно нет, но почему-то никому до нас нет дела.

Робот-паук запищал и отключился, втянув лапы. Капитан продолжал дышать хрипло и редко.

– Он исчерпал свой ресурс, – сказала Йец и взяла паука в руку. – Еще часа три или четыре он будет отдыхать. Я так понимаю, что Капитан попытался использовать дефлектор, и что-то сделал неправильно. Может быть, он случайно включил механизм. Теперь мы знаем, что эта вещь опасна, если не уметь с ней обращаться. Я буду держать это у себя, на всякий случай.

Она взяла дефлектор в руку. Внутри кубика вспыхивали фиолетовые искры. Он был горячим.

* * *

Бойд подошел к клетке с псами. Псов было восемь, и каждый из них был размером с быка. Большая часть их тел была покрыта титановыми пластинами наружного скелета. Эти существа являлись животными только наполовину. Или даже на четверть. В брюхе каждого пса жило мерзкое существо скирс, специально выведенное для жизни внутри боевого робота. Скирс был одним из двух главных мозгов пса. Второй, технический, мозг имелся в голове и управлял стандартными действиями защиты и нападения. Еще шестнадцать автономных нервных центров имелось в разных частях тела. Поэтому даже оторванная во время боя от тела лапа пса продолжала бы драться.

Псы без труда могли бы догнать гоночный автомобиль. Их клыки ужасающей величины могли бы пережевывать гранитные булыжники с той же легкостью, с которой лошадь жует буханку хлеба. Псы могли выжить и в огне, и в вакууме, и под водой и даже в концентрированной кислоте. Они были абсолютно преданы хозяину и понимали его с полуслова и полужеста.

Бойд потрепал вожака стаи по металлической морде.

– Скоро, теперь уже скоро, мальчик, – сказал он. – Потерпи немного, мне еще нужно их найти.

Бойд остановил корабль на стационарной орбите. Не было никакой нужды высаживаться на планете, пока жертва не найдена, все равно придется перелететь в новое место. На планете было шесть континентов и сотни тысяч островов. Плюс леса, горы, водопады, пещеры и так далее. Достаточно места, чтобы затаиться. В принципе, можно спрятаться даже на океанском дне, в темноте глубоководной впадины. Но это не поможет. Никто не может прятаться от меня долго, подумал Бойд, день или два, и все будет кончено.

Первый делом он приказал выпустить в околопланетное пространство восемь поисковых спутников. Восемь было оптимальным числом, чтобы увидеть всю поверхность планеты сразу. Всего лишь через час Бойд будет иметь точную карту обоих полушарий. Если жертвы были достаточно глупы, чтобы совершить посадку в открытой местности, или просто не замаскировали свой корабль, они будут обнаружены сразу же. Если же нет, то на планету выпускались миллионы металлических мух, которые были способны забраться в любую щель и увидеть абсолютно все. Для полного обследования планеты мухам требовалась сорок восемь часов. А после этого начиналась самая приятная часть работы.

Через час, когда спутники вернулись ни с чем, зеленоватое пульсирующее яйцо отделилось от корабля и вошло в плотные слои атмосферы. Охота началась.

* * *

Кеша вышел из лесу уж под утро; небо начинало светлеть и просыпались первые птицы.

– Тут я оставлю тебя, – сказал светящийся шарик. – Приходи еще.

– Я обязательно приду. Если…

Он вдруг ощутил волну страха, идущую от корабля. На полянке никого не было. Лежали вещи, брошенные как попало, в стороне, под деревьями, стояла пустая палатка. Легкий утренний ветер теребил чехол из защитной ткани, натянутый над передней частью корабля. Заднюю прикрывали деревья. Гравилеты были хороши тем, что умели садиться на планету очень мягко, так мягко, что даже не ломали веток. Они только сминали траву.

Может быть, только поэтому нам и разрешили сесть здесь, подумал Кеша. Светлячок ведь сказал, что сюда не пустят земные корабли.

Он поднял голову к небу и стал следить за кружением птиц. Ему нравилось смотреть, слушать, вдыхать запахи. Он еще не привык ощущать себя здоровым. Вдруг что-то мелкое укусило его за щеку.

Он быстро шлепнул себя по щеке и поймал странную блестящую мошку. Казалось, что мошка сделана из металла, но Кеша понимал, что это невозможно. Он попробовал сжать мошку в пальцах, но та оказалась неожиданно прочной и кусачей. Мошка прокусила его кожу до крови.

– Ах ты, подлая! – сказал Кеша и аккуратно взял мошку за крылышки. Существо было размером с комнатную муху.

Куда это все подевались? думал он. И что означает это странное ощущение страха, которое висит над поляной, как серое облако? После того, как Кеша выздоровел, он ощутил в себе необычную способность чувствовать настроение других людей. Впрочем, и не только людей: ему казалось, что он понимает животных и даже воспринимает разноцветные чувства растений, неопределенные, как акварельная картинка, размытая дождем. Но эта мошка… Кеше казалось, что у мошки вообще нет никаких чувств. И это было странно. Это даже пугало.

– Кто же ты такая? – сказал он. – Ладно, отнесу тебя домой.

Он пошел к кораблю. Металлическая муха вела себя спокойно, и только вертела головой во все стороны. Спаренные камеры в ее глазах снимали все подряд, передавая объемную картинку. Она изучала не только расположение корабля, но и его конструкцию, устройство, материал обшивки. Когда она окажется внутри, она найдет все слабые места чужого корабля, а возможно, сумеет даже повредить некоторые из плохо защищенных систем; она перережет провода, наделает дыр в компьютерной памяти, запустит вирусы и заразит людей теми болезнями, от которых нет спасения. Такими болезнями, от которых умирают не сразу: все-таки, хозяин хотел убить людей сам. Не стоит лишать его такого удовольствия.

Мошка была отличным и почти разумным устройством.

* * *

– Мы их нашли! – доложил Линис и поклонился, приложив руку к желудку, как того требовал устав.

Бойд удовлетворенно погладил бороду.

– Где они прятались?

– Они не прятались. Они просто стояли на краю леса, под деревьями. Они нас вообще не ждали, или не успели спрятаться. Это на противоположной стороне планеты. Южная оконечность шестого материка.

– Спустить псов! Нет, подожди! Я хочу сказать им несколько слов.

Бойд подошел к клетке со скулящими псами. Псы подпрыгивали от нетерпения. Бойд протянул руку сквозь прутья и потрепал вожака по загривку.

– Не убивай ее, – сказал он вожаку. – Не убивай ее до конца. Я хочу сам это сделать. А что касается остального, – веселитесь.

Псов выпустили на свободу. Восемь быстрых тел, выброшенных в пространство, вскоре потеряли скорость и стали снижаться, нацелившись на южную оконечность шестого материка. От трения в атмосфере они раскалились докрасна; они упали как болиды, и грунт взорвался вокруг них, образовав восемь небольших кратеров. Кратеры были расположены в виде окружности в сто сорок пять километров в диаметре. В ту же секунду псы вскочили, отряхнули окалину и бросились к центру круга. Через пятнадцать минут они достигнут своей цели, и ничто не сможет остановить их на этом пути.

Кратеры медленно остывали. Глубина каждого была около двух метров. Грунт на дне воронок оплавился, остекленел, покрылся хрупкой коркой, которая медленно остывала, потрескивая. Вместе с грунтом из воронок были выброшены и кости. Кости были сломаны, искрошены, изуродованы. Над ними летали белые светлячки, каждый размером с апельсин. Это продолжалось недолго. Через пару минут светлячки погасли. Но все только начиналось. Земля закипела; из-под нее показались кошмарные извивающиеся щупальца. На поверхность планеты Рикки выползало что-то, напоминающее клубки исполинских змей.

Псы мчались к своей цели, оставляя восемь прямых вытоптанных полос в громадных полях цветов. Сила их мышц была так велика, что они с ходу перепрыгивали ущелья, мелкие озера или скалы, встреченные на пути. Когда они вошли в лес, то большая скорость не позволила им уворачиваться от деревьев. Они просто срубали мелкие деревья своими телами, но все же притормаживали перед большими.

В полукилометре от цели они остановятся, ожидая последнего приказа. Все десять человек окажутся внутри круга. Никто и никогда не уходит от псов Бойда.

* * *

Когда Кеша вошел, он первым делом показал всем мошку. Металлическое существо попыталось вырваться, но Йец успела выбросить его за дверь. Мужчины уже были вооружены, женщин ответили в кормовой отсек. Там было тесно, но, возможно, более безопасно. Кешу послали туда же.

– Я хочу посмотреть, это же интересно! – взмолился он, но никто его не слушал.

– Они будут здесь через пятнадцать минут, – сказала Йец. – Самое большее, через тридцать.

– То есть, мы будем драться? – спросил охранник.

– Конечно, – сказал Денисов.

– Конечно, – согласилась Йец. – Хотя… Легче пробить головой танковую броню.

– Тогда почему мы не бежим?

– Если мы взлетим, они станут стрелять в нас сверху. Они обязательно повесили несколько спутников прямо над нашими головами. Они всегда так делают, для страховки. Впрочем, быть расстрелянными со спутника это легкая смерть. У нас еще остается этот выбор. Бойду ничего не стоит расстрелять нас, но в этом случае дефлектор может быть поврежден. Он хочет получить дефлектор целым. Поэтому он пошлет псов. Сейчас мы их увидим.

– Насколько они сильны? – спросил Глозер.

– У них есть одно уязвимое место. Прямо посредине лба, чуть выше линии глаз, там, где соединяются металлические пластины. Точное попадание может задержать пса. Убить – это вряд ли, но задержать сможет. Особенно, если стрелять из разера.

– Я смогу попасть, – сказал Глозер.

– Просто попасть недостаточно, – возразила Йец. – Вот, смотри.

Она взяла вечный карандаш и мгновенно изобразила голову пса. Оказывается, она умела рисовать не хуже Капитана.

– Нужно попасть в эту точку. Но ты должен попасть в нее с закрытыми глазами.

– С закрытыми глазами?

– Псы имеют детекторы взгляда. Если они ощущают взгляд вооруженного человека или боевого робота, то защищают эту точку. Но, если никто не смотрит на них, защита отключена. Защита не может быть включена постоянно. Это дефект конструкции. Это связано с тем, что там, внутри, есть скирс – мягкая биологическая ткань, и он должен время от времени дышать. Если попасть в эту точку, ты контузишь скирса, и пес временно выйдет из строя. Ты сможешь попасть с закрытыми глазами?

– Если пес будет шуметь, то смогу.

– Он будет шуметь, не сомневайся, – сказала Йец.

* * *

Кеша так и не ушел в кормовой отсек, поэтому Денисов взял его за руку и отвел туда самостоятельно. По пути Кеша рассказал ему о том, что видел этой ночью в лесу.

– Подземные пауки? – удивился Денисов. – Не может быть.

– Да, их очень много. Они будут охранять планету, если люди захотят начать строительство. Как вы думаете, какого они цвета?

– В крапинку, – ответил Денисов, – в зеленую.

– Почему в крапинку?

– Потому что сейчас мне некогда с тобой говорить. Задашь свои вопросы кому-нибудь другому. Постой, как называлась планета, о которой они говорили?

– Тибер, а что?

– Ничего. Ты молодец. То, что ты рассказал, очень важно. Ты не представляешь, как ты нам всем помог. А сейчас иди.

Когда он вернулся, на центральном экране мигал сигнал вызова.

– Это Бойд, – сказала Йец. – Он любит заглянуть своей жертве в глаза, перед тем как убить. Есть у него такой пунктик. Я ждала, что он свяжется с нами. Убивать вслепую – совсем не то удовольствие.

– Удовольствие? – удивился Денисов.

– Да. Он любит, чтобы его умоляли, ползали в ногах, выли от страха, теряли последнее достоинство. Он наслаждается этим, поэтому он старается убивать медленно. Не надо включать связь.

– Тогда он полный идиот.

– Почти. Когда ему скучно, он потрошит живьем разумных лемуров с планеты Хопр. Эти существа не больше кошки, совершенно беззащитны и очень живучи. Они живут даже по частям.

– Обезьянка на крючках?

– Да. Она самая.

– Попробуем это использовать, – сказал Денисов.

– Как? Как ты можешь это использовать?

– Знаешь, – сказал он, – Капитан ведь специально все это затеял. Специально натравил Бойда на себя. Понял, что тот сумасшедший, а нормальный человек всегда сильнее психа, потому что нормальный человек умеет думать. Капитан был уверен, что победит Бойда.

– Но как?!!

– Смотри. Сейчас увидишь. Сейчас я сделаю то, что сделал бы Капитан. Не совсем то, но что-то вроде.

Он включил связь. Йец попятилась и осталась стоять за его спиной.

– Ты заставил меня ждать, – сказал Бойд.

– Да ну, – ответил Денисов совершенно беззаботным тоном.

– Кто ты?

– Капитан этого корабля, на сегодняшний день.

– Сегодня вы умрете. Через пятнадцать минут вы увидите моих псов.

– Четверть часа это, конечно, мало, – сказал Денисов, – но мне хватит.

– Хватит для чего? – не понял Бойд.

– Чтобы еще раз оттрахать твою жену, для чего же еще? В постели она великолепна. Если хочешь, можешь смотреть, как я это сделаю. Тебе нравится смотреть, придурок?

На несколько секунд Бойд онемел. Затем его лицо стало красным. Он встал из-за стола и приблизился к экрану вплотную.

– А ты не такой уж и большой, – сказал Денисов. – Признаться, я думал, что ты страшнее. А ты, оказывается, просто дряблый жирный урод. Ты и на мужчину-то не похож. Я бы без проблем выбил бы твои мозги в первом же раунде.

– Я дам тебе такую возможность, – прошипел Бойд. – Я прикажу псам, чтобы они притащили тебя живым.

– Вот видишь, я же говорил, что он трус, – Денисов обратился к Йец. – Он высаживает на планету только своих роботов, но боится спуститься сюда сам. Он боится нас, боится нашего оружия, боится моих кулаков.

Он ткнул кулак прямо в надутую физиономию Бойда, и тот отшатнулся от неожиданности.

Денисов откровенно рассмеялся.

– Это всего лишь изображение, – сказал он, – представляю, как бы ты наложил в штаны, если бы увидел мои кулаки на самом деле. Ну что, козел, спустишься сюда, или так и будешь дрожать там, на своей вонючей орбите?

* * *

Корабль тряхнуло так, словно в него на полной скорости врезался грузовик.

Первый пес бросился на обшивку и попытался прокусить ее. Клыки оставляли на металле глубокие борозды. Второй вцепился в дверь шлюзового отсека. Здесь металл был помягче, и клыки вошли в глубину сразу на ладонь. Остальные терзали четыре аварийные шлюпки. Через десять минут от шлюпок остались лишь куски металла. Псы продолжали свою работу. Они прыгали по обшивке, раскачивали корабль, стараясь перевернуть его, чтобы прогрызть нижние, возможно, не такие прочные плиты.

Вскоре наружная дверь шлюзового отсека сдалась. Сразу два пса поначалу втиснулись в дыру, но затем им стало тесно, и дальше продвигался только один.

– Все, – сказал Денисов. – Если они выломают еще и внутреннюю дверь, мы уже не сможем взлететь. Нужен будет серьезный ремонт.

Вдруг стало тихо. Некоторые из наружных экранов все еще работали, они не давали полного обзора, просматривался лишь сектор в сто двадцать градусов впереди корабля. Этого оказалось достаточно. Люди увидели, как опускается в облаке огня огромное блюдце корабля чужих. Блюдце село; гравитационный толчок был таким, что люди едва удержались на ногах. Грунт вокруг блюдца закипел и поднялся стеной бурлящего пара на добрую сотню метров в высоту. Это выглядело просто чудовищно. Сейчас блюдце казалось колоссальным. Через три или четыре секунды ударная волна тряхнула «Гордый» и сдвинула его с места. Все ближние деревья были вырваны вместе с корнями. Цветущая поляна превратилась в пепелище. Лес горел. Несколько молний ударили прямо из голубого неба. Голая земля покрылась сетью глубоких трещин. Люди смотрели на это, как загипнотизированные.

– Бойд пришел. Собственной персоной, – тихо сказала Йец. – Он все же тебя послушался.

– Точно. Его можно дергать, как марионетку на веревочках. Удивляюсь, что никто не воспользовался этим до сих пор.

– И все из-за какого-то маленького кубика! – возмутился Сергей. – Давайте предложим им переговоры. Они отпускают нас, а мы оставляем им эту машинку.

– Они и так ее возьмут, – отозвался Денисов. – Это бессмысленно. Сейчас он будет убивать всех нас. План такой: стараемся протянуть подольше, пока подойдет подмога.

– Подмога?

– Ага, если повезет.

– Но он не будет убивать нас сразу, – сказала Йец. – Он слишком любит своих псов, чтобы лишить их удовольствия.

– Это просто отлично, – сказал Денисов.

Атака возобновилась через несколько минут. Внутренняя дверь долго не продержалась. Как только пес всунул в дыру свою клыкастую голову, Глозер выстрелил из разера, не глядя. Пес взвыл и исчез. Из дыры потянуло гарью. Глозер стал на одно колено, прицелился, затем закрыл глаза, и сделал вслепую три одиночных выстрела сквозь дыру.

– Одного свалил, – сказал он, – ну, давай, второй, покажись!

Но второй пес не показывался.

– Это было круто, – сказал охранник. – Как же вы в него попали? Вслепую, с такого расстояния! Это же только в цирке бывает. Этим можно деньги зарабатывать. А я-то думал, что вы просто хвастаетесь!

– Не только в цирке, – возразил Глозер. – А деньги я именно и так зарабатываю. Четыреста тысяч баксов за последнее дело, которое уже кто-то сделал за меня. Неплохо, правда?

– Вы хотите сказать? – тихо удивился охранник.

– Да. Я хочу сказать, что один серьезный человек на Земле заказал мне твоего хозяина за четыреста тысяч. Я собирался убить Гурвица прямо на шестьдесят восьмой. Именно я летел к нему. И, между прочим, я должен был прикончить тебя вместе с ним. А также всю ту дурацкую охрану, которую он таскает с собой. И я бы так и сделал, не сомневайся. Я бы расстрелял вас всех так же легко, как этого пса. Тебя я собирался убрать еще до высадки на станцию. Представляешь, как тебе повезло?

– Но Гурвиц уже ждал вас, – сказал охранник. – Он знал, что с Земли пришлют киллера.

– Черта с два бы ему это помогло! Знаешь, почему я тебе говорю об этом?

– Потому что Гурвица уже нет?

– Потому что мы никогда больше не вернемся на Землю. Я бывал в разных переделках, я знаю, что говорю. У меня есть инстинкт, и он меня не подводит. Отсюда мы не выберемся.

– Но…

И в этот момент несколько десятков металлических мошек впились в его лицо. Глозер закричал, свалился и стал кататься по полу, закрыв лицо руками. Не прошло и минуты, как он затих. Металлические насекомые проникли в мозг.

* * *

– Их там миллионы, – сказала Йец о мошках, – надо как-то закрыть дыру, иначе с нами будет то же самое, если не хуже.

Денисов поднял мертвого и вытолкнул наружу.

– Сейчас псы вернутся, – сказал он.

Пес не заставил себя долго ждать. Клыкастая тварь схватила тело Глозера и стала трепать его, дергая во все стороны, подбрасывая в воздух. Другой пес расширил дыру и стал протискиваться в нее, скрежеща металлом.

– Стреляй! – заорал охранник. – Стреляй, иначе будет поздно!

– Подожди.

Денисов выжидал. Когда пес просунул одну из лап, Денисов подошел к нему вплотную, приставил ствол винтовки к нужной точке повыше глаз, зажмурился и дал очередь. Пес бешено задергался, махая когтистой лапой, но он никого не мог достать. Наконец, его голова бессильно свесилась.

– Похоже, что ты его убил, – сказала Йец.

– Лучше не рисковать.

Он сделал еще два десятка выстрелов в одну и ту же точку. Тварь не реагировала.

– Два-один в нашу пользу, – сказал охранник. – Они потеряли уже двоих. Глозер все же успел свалить первого пса… Зачем ты выбросил тело?

– Из-за этих насекомых, которые были в него внутри. Они могли бы выбраться и наброситься на нас. Мы бы против них не устояли. А теперь, как видишь, дверь надежно запечатана. Этого пса отсюда уже никак не выдернуть. Никто не войдет к нам и никто не влетит.

– Не так уж надежно, – сказала Йец. – Они могут восстанавливаться. Надо бы открутить ему голову. Их головы съемные. Без головы он никак не сможет включиться.

Денисов провел рукой по металлической шее.

– Я не разберусь, – сказал он, – здесь нет никаких винтов. Кто-то представляет себе, как это сделать?

– Давай я, – вмешался Сергей, – я когда-то работал на заводе, мы делали замки и несложное офисное оборудование. Сейфы в том числе. Если эта штука снимается, я ее сниму… Ай!

Мошка ужалила его в шею.

Он оторвал зловредное насекомое и сжал в кулаке. Но мошка мгновенно прогрызла дыру в руке и вылетела наружу.

– Дай я! – сказала Йец.

Она выставила ладонь и стала ждать. Мошка летала кругами, постепенно снижаясь. Когда она села на ладонь, Йец немыслимо быстрым движением схватила ее за крылышки. Тельце насекомого изгибалось, но оно уже ничего не могло сделать.

– Ну у тебя и реакция! – удивился охранник. – Уважаю.

– Потом будешь уважать, если выживешь. Пистолет дай.

Она взяла пистолет и одним аккуратным выстрелом отстрелила мошке голову с четырьмя шевелящимися челюстями.

* * *

Бойд не волновался по поводу исхода сражения. Все шло так, как и должно было идти. Смерть пса была всего лишь поломкой механизма, а любой механизм можно починить. Он без труда мог бы ускорить ход битвы, если бы захотел. Люди были обречены в любом случае. Не волновался он и по поводу дефлектора. Этот прибор был очень надежен, испортить или уничтожить его было трудно. Люди могли бы спрятать дефлектор, конечно, но Бойд имел много способов, чтобы развязывать языки. Его волновало другое. Ему не нравилась планета Рикки. Он никогда бы не стал высаживаться здесь, если бы люди, эти подлые создания, не вывели его из себя.

Он очень долго жил на свете. И, несмотря на то, что он не старел, годы все же оставляли на нем свой отпечаток. Со временем жизнь его становилась все тяжелее. Впервые это случилось с ним еще в те далекие века, когда катилась к упадку великая Аштарра: он увидел синий туман. Однажды после тяжелого дня, когда были уничтожены несколько сотен врагов, он ощутил легкую резь в глазах и попросил сделать свет не таким ярким. Его каюта наполнилась полумраком. И в этой полутьме он вдруг заметил, что по стене ползет язык синего тумана. Он подошел к стене и протянул вперед руку. Резкая боль обожгла ладонь: туман умел жалить. С тех пор он видел языки синего тумана тысячи раз. Обычно они появлялись после успешных операций, после победы над врагами, или поблизости от таких мест, которые связаны со смертью многих мыслящих существ. Синий туман означал близость смерти – во времени или в пространстве. Бойд был единственным, кто видел эти языки, и жалили они только его. Это могло быть галлюцинацией, болезнью, расстройством сознания, это могло означать, что за тысячи лет в совершенном механизме его тела все же накапливаются микроскопические поломки, которые со временем заставят тело разрушиться, умереть. Но смерть его придет еще очень нескоро.

Бойд увидел плотные языки синего тумана, как только его корабль вышел на орбиту вокруг планеты Рикки. Языков было так много, что они практически полностью скрывали стены его комнаты. Они медленно сползали вниз и исчезали. Это означало, что, несмотря на ее спокойные равнины, покрытые цветами, Рикки была планетой смерти. Поэтому Бойд предпочел бы остаться на орбите, а не высаживаться на эту планету, которая могла бы преподнести ему неприятные сюрпризы.

Но было утро, обычное время для легкого завтрака. Бойд приказал принести для себя кружку свежей крови. Как всякий уважающий себя мужчина на завтрак он обязательно пил кровь.

Он пригубил напиток и улыбнулся. Кровь хороша тогда, когда она по-настоящему свежая. Только в этом случае ты чувствуешь ее восхитительный вкус.

Вдруг пол под его ногами закачался.

Он пролил кровь на мундир.

– Линис! – заорал он.

Но Линис не появился. Следующий толчок был таким сильным, что Бойд не смог устоять на ногах. Пол накренился.

Он не понимал, что происходит, до тех пор, пока очередной толчок не бросил его прямо на стену. Синие языки впились в его тело, ощущение было такое, словно со спины сдирают кожу. Тогда он понял: что бы ни происходило, но сейчас нужно уходить. Он не успел отдать этот приказ; кто-то принял решение раньше. Корабль рванул в небо и завис на высоте нескольких километров.

То, что происходило внизу, было страшным. Песок, трава, деревья, озера, скалы, – все исчезло, покрытое жутким шевелящимся ковром.

Вошел Линис.

– Планета охранялась, – сказал он. – Возможно, это было одно из кладбищ Тибера. Проверить это?

– Нет, – ответил Бойд. – Это ничего не даст. Мы не должны были садиться так поспешно. Это моя ошибка. Но я не хочу уходить просто так, это плохой знак. Я хочу кому-то отомстить.

Линис склонился, выражая полную покорность.

– Нет, я пока не стану убивать тебя. Ты мне еще нужен. Пусть убьют всех женщин, кроме одной.

– Могу ли я спросить, кого вы пожелали пощадить?

– Все равно. Пожалуй ту, у которой больше грудь. Остальным просто перерезать горло.

– Прямо сейчас?

– Да.

* * *

Последнее, что увидели люди в корабле, это был лес громадных щупальцев, поднявшийся из-под земли. В следующую секунду последние экраны обзора погасли, и «Гордый» ослеп. Корабль подбросило, перевернуло и быстро потащило в неизвестном направлении. Пол стал стеной, а затем потолком. Несколько раз их начинало вращать, так, словно «Гордый» попадал в гигантские водовороты. Потом, судя по ощущениям, корабль провалился и стал скользить вниз. В конце концов, все прекратилось.

– Кажется, мы пока живы, – сказал Денисов. – Надо пойти проведать женщин. Там им было тяжелее, чем нам.

Сейчас «Гордый» снова лежал на брюхе, задрав нос градусов на пятнадцать. Однако все проходы были настолько загромождены, что передвигаться было практически невозможно. Капсулы для синхронизированного сна были разбиты, сорваны со своих мест, они полностью разворотили коридоры главного жилого отсека.

Не обошлось без жертв: одна из женщин упала затылком на угол металлического ящика и пробила себе череп. Она умерла сразу. Капитан пока что был жив. Его дыхание и пульс все же стали намного лучше. Рыжая вывихнула запястье, и теперь выла, прикладывая к нему лед. Косметика, размазанная по лицу, делала ее похожей на клоуна.

Несколько часов спустя голову пса все-таки открутили. После этого удалось вытолкнуть тело и открыть дверь шлюзового отсека. Первым наружу выбрался Денисов.

«Гордый» лежал на дне пропасти в луже грязи, среди камней и сломанных веток. Невдалеке журчал ручей. С первого взгляда было ясно, что взлететь отсюда будет невозможно. Глубина ущелья здесь была метров двести, не меньше.

Он прошел десяток метров вдоль ручья и вернулся на корабль.

– Есть хорошая новость и плохая, – сказал он. – Обшивка цела, и нам пока ничего не угрожает. Плохая новость состоит в том, что «Гордый» больше не сможет взлететь. Двигатели целы, но гравитационная волна будет отражаться от стен ущелья. Вытащить корабль с такой глубины просто невозможно. Я даже сомневаюсь, что мы сами сумеем подняться наверх. Чтобы подняться, нужно быть хорошим скалолазом. Стены здесь слишком крутые.

До конца дня люди предприняли три попытки подняться к поверхности планеты, но стены ущелья были крутыми, скользкими и влажными.

Этим же вечером похоронили погибшую. Это была невзрачная женщина лет сорока, о которой никто ничего не знал. Могилу вырыли в двадцати метрах вверх по ручью, установили металлический сварной крест и табличку с именем. Рыжая весь день провалялась в каюте. Робот-паук впрыснул ей болеутоляющее и вправил сустав, но она все равно продолжала выть.

– Придется идти вдоль ущелья, – сказал Денисов, – идти до тех пор, пока не найдем удобное место для подъема. Если не найдем, то будет туго: вода здесь есть, но еды для восьми человек хватит не больше, чем на неделю.

– Мы собираемся здесь остаться? – спросил охранник.

– Да. До тех пор, пока не сможем освободить корабль. Может быть, мы не освободим его никогда. Это все-таки лучше, чем погибнуть. Несмотря на все, нам сегодня очень повезло.

– Бойд вернется, – сказала Йец. – он подождет немного, пока все успокоится, и затем вернется, чтобы забрать дефлектор. Или ты думаешь, что он оставит его здесь? Он слишком дорого стоит. Он вернется!

– А как вам понравились эти щупальца, которые прогнали их и набросились на нас? – спросил охранник. – Атака ведь может повториться. Кстати, что это было?

* * *

Робот и Рита покинули шестьдесят третью в тесной трехместной гравишлюпке, которая могла ходить только вдоль струн, протянутых между всеми тремястами шестидесятью станциями облака Оорта. Шлюпка была неудобным и опасным средством передвижения, ведь робота, убившего столько людей, обязательно будут искать. Найти шлюпку не составит труда.

– А ты не мог бы раздобыть для нас какой-нибудь кораблик побольше? – попросила Рита.

– Зачем?

– Чтобы мы могли свить себе семейное гнездышко.

Робот задумался на мгновение.

– У нас с тобой не может быть детей, – сказал он, – поэтому нам не нужно семейное гнездышко.

– В таком случае, сделай мне подарок. Любимая женщина просит в подарок звездолет.

– Это входит в правила игры?

– Конечно.

– Но до сих пор ты говорила, что любимой женщине дарят только цветы.

– Ну, цветы это только символ настоящих подарков. Чем более ценную вещь дарит мужчина, тем сильнее любит его женщина. Такое правило. Ценные вещи нужно дарить время от времени. А цветы нужно дарить постоянно.

– Хорошо, – согласился робот.

Шесть часов спустя он подарил ей приличное суденышко, которое без труда угнал с неохраняемой стоянки у шестьдесят второй. Кораблик назывался «Смерть бродяги» и был изукрашен многочисленными надписями загадочного свойства. Внутри был бар, гора музыкального оборудования и куча пустых бутылок.

Обстановка Рите понравилась. Она включила музыку погромче, а затем стала учить робота танцевать. Робот оказался способным учеником, потому что хорошо понимал команды и ничего не забывал. За два с половиной часа он научился танцевать вполне сносно. Кроме того, робот научился готовить коктейли, убирать, готовить еду, делать массаж и класть все вещи на свои места.

Еще два часа спустя внутри «Смерти бродяги» воцарился полный порядок. Рита осталась довольна.

– Эта игра мне нравится все меньше и меньше, – заметил робот. – Здесь что-то не так.

– Следующим подарком я хочу бриллиантовую диадему, – сказала Рита, – знаешь, такую, которую носят принцессы, из настоящих больших бриллиантов.

Робот покопался в своей обширной памяти.

– Я не знаю, где такую достать. Может быть, на Земле, но это очень далеко.

– Но я хочу быть настоящей принцессой!

– Это слишком трудно.

– Настоящий мужчина выполняет любой каприз своей любимой. Это входит в правила игры. Итак, вторым подарком диадему. А третьим, например, милый, ты бы смог завоевать для меня королевство, если бы я попросила? Ты же боевой робот, а в галактике наверняка остались королевства.

– Хорошо, – сказал робот, – тогда летим.

– Куда? На Землю?

– Нет. На планету Рикки.

– Что я там забыла? – удивилась Рита.

– Это планета цветов. Там очень много цветов. Я подарю их тебе все. Тогда, может быть, ты забудешь о бриллиантовой диадеме.

– Но я не забуду!

– Я все-таки думаю, что ты забудешь. Логика подсказывает, что все мужчины должны так думать. Значит, это входит в правила игры. К тому же, мой хозяин был уверен, что на Рикки есть люди.

– А зачем нам люди?

– Ты изменишь мне с одним из мужчин, и тогда я тебя убью. Мне все меньше и меньше нравится игра в любовь. Поэтому давай скорее заканчивать. Я и так потратил на тебя много времени. Я могу понадобиться хозяину для следующих заданий.

– Бедненький, – сказала Рита, – тебе не нравится играть в любовь. – Тогда можешь не готовить сегодня ужин. И можешь даже не класть свои носки на полочку. Бросай их где попало и иди ко мне в кроватку.

– Вначале я рассчитаю курс, – сказал робот. – Мы летим на Рикки. С этой игрой в любовь пора кончать.

* * *

Сергей продолжал разбирать пса. Он всерьез увлекся этой работой. Вначале ему удалось отделить нижнюю челюсть от остальной головы. Челюсть весила килограмм тридцать, а клыки были сантиметров двадцать в длину. Они были очень остры и зазубрены. Рана на его руке затянулась всего за несколько часов, после того, как паук впрыснул специальную сыворотку. Вначале он работал одной рукой, затем, когда боль прошла, подключил к делу и вторую. На месте дыры, которую мошка прогрызла в его ладони, не осталось даже и шрама. Сергей продолжал работать и ночью, при свете ламп. Около двух часов ночи из корабля вышла Рыжая и села рядом.

– Тебе делать нечего? – спросила она.

– Как твоя рука?

– Зажила давно. А твоя? Видишь, эта стальная дрянь хорошо лечит. Если бы у нас на Земле была такая, все доктора бы давно перевешались от тоски или умерли с голода. С рукой порядок. Но вот, не спится. Кто нас затащил сюда? В эту яму?

– Не имею понятия. Что поднялось из-под земли и набросилось. Встало вот такое большое, как лес. Я даже испугаться не успел. Потом мне что-то свалилось на голову. И сразу же выключились экраны. Что бы это ни было, а оно оказалось достаточно сильным, чтобы просто вышвырнуть отсюда Бойда со всем его оружием. Так что, ты понимаешь.

– Ага, понимаю. Мы отсюда уже не вылезем. Когда закончится еда, начнем есть друг друга.

– Не говори чепухи.

– Зачем тебе эта железная лошадь? Выслуживаешься перед этой длинной шлюхой?

– Хочу посмотреть, что там внутри. Смотри, какие у него когти. Если бы получилось его оживить.

– Оживить? Ты совсем поехал?

– Не то чтобы оживить, но как-нибудь включить. С такими когтями он смог бы забраться наверх. И всех нас вытащить тоже.

– А Капитан наш, похоже, помрет, – задумчиво протянула Рыжая.

– Может быть.

– А ты не думаешь, что будет после этого?

– И что же будет?

– Начнется дележ власти и женщин, – сказала она, – и тебе ничего не достанется, если ты вовремя не примешь меры.

– Какие еще меры? – удивился Сергей.

– Если не убрать чужую сейчас, то она станет вожаком. Потому что она сильнее всех. А если ты уберешь еще моего охранника и Денисова, то главным будешь ты. А я буду твоей первой женой.

– Ты предлагаешь мне убить троих человек?

– Подумай об этом. Ты же бизнесмен, ты должен уметь находить свою выгоду. Если это не сделаешь ты, то они рано или поздно убьют тебя. Им тоже конкуренты не нужны. И я тогда достанусь кому-то другому. Приятно было поговорить.

Она встала и собралась уходить.

– Эй, ты это серьезно?

– Вполне. Ты разве не понимаешь, что на Землю мы уже не вернемся? Никогда.

– Ты ненормальная какая-то.

– Это было просто деловое предложение.

– Как я могу справиться с троими?

– А ты их потихоньку, по одиночке. Кстати, я припрятала оружие. Если надумаешь, обращайся.

Он занимался телом пса всю ночь. К утру он сумел вскрыть брюхо металлического зверя. В брюхе оказалось мягкое головастое существо со складчатой и совершенно безволосой кожей. Оно пищало и размахивало шестью короткими конечностями. Оно брызгало слюной и выворачивало в разные стороны три глаза, торчавшие на стебельках.

– Это скирс, – сказала Йец и брезгливо поморщилась. – Эту породу вывели искусственно, она может жить только внутри машины. Гнуснейшая тварь.

Она без колебаний выстрелила скирсу в живот, потом взяла еще живое существо за лапу и швырнула его в ручей.

* * *

– Ты это сам придумал? – спросила Йец.

– Что именно?

– Придумал спровоцировать Бойда, чтобы он высадился на Рикки.

– Да, – ответил Денисов. – Мальчишка рассказал мне, что планета под надежной охраной. Он рассказал о миллиардах подземных пауков, которые способны запросто вышвырнуть с планеты любой корабль, даже очень большой. Я связал это с тем существом, которое попыталось напасть на нас в лесу. И понял, что это наш шанс. Оставалось лишь вывести Бойда из себя.

– Что ты и сделал.

– Что я и сделал. Приятно было видеть, как он рассвирепел, правда? Мы победили его, не планета Рикки и не эти пауки с огномными щупальцами, – а мы. Мы победили его сейчас, значит, сможем победить и потом. Капитан знал об этом с самого начала.

– Ты оказался умнее, чем я думала, – сказала Йец. – Я представляла тебя себе как-то иначе.

– Как?

– Не важно. Что такого случилось, когда тебе было пятнадцать лет?

Был поздний вечер; все люди спали, намаявшись за день. Прошедший день был тяжелым и безнадежным.

– О чем ты? – не понял Денисов.

– Ты сказал, что не верил в любовь с пятнадцати лет. Это ведь не просто так. Вот я и спрашиваю, что тогда случилось?

– Ничего важного.

– Ничего важного? И ты помнишь об этом до сих пор? Расскажи мне, я хочу знать.

– Сейчас не время говорить об этом, – возразил он.

– Может быть, у нас не будет больше времени. Вообще никогда. Откуда ты знаешь, что случится с нами завтра или послезавтра? Ты гулял с девочкой, а потом она что-то сделала не так? Она была старше тебя, правильно?

– Ей было шестнадцать, – ответил Денисов. – А я, как бы это сказать, совсем потерял голову. Я был готов ради нее на все.

– И она не отвечала тебе взаимностью?

– Да нет, дело как раз не в этом. Мы жили в небольшом военном городке, а это страшная вещь. В том смысле, что во всем городе совершенно негде уединиться. По ночам все освещено, ни одного темного подъезда или переулка. Никаких парков, где можно просто посидеть на скамейке. Мы не могли даже посидеть в машине, потому что наши родители имели лишь служебные машины. Я сходил с ума. Я чувствовал себя, как перегретый котел, который собирается взорваться. Я даже не мог ее толком поцеловать, потому что на меня все время кто-то смотрел. Народу там было много. И они все время на тебя пялятся, ты понимаешь? Я был готов на все, и она была готова на все. Мы хотели, как это называется, принадлежать друг другу.

– То есть, вы хотели переспать? – спросила Йец.

– Нет, не обязательно так сразу. Но, в принципе, да.

– И что же ты сделал?

– Я нашел подходящее место. Это был подвал под зданием госпиталя. Я изготовил отмычку и сумел открыть замок. Там не было электричества или окон, то есть, была полная темнота. Но там оставалась кое-какая старая мебель. Стулья, столы, даже диван. В принципе, там было даже уютно.

– Ну-ну, это уже интересно. И вы все-таки уединились? Она отдалась тебе?

– Не совсем. Такие же проблемы, как у меня, были у каждого второго подростка в городе. Поэтому уединиться не получилось. То есть, получилось, но не вдвоем, а вшестером. К нам привязались еще две парочки. Одна из этих парочек была из моего класса. Любовью там и не пахло, но они просто сгорали, как зверьки, им хотелось секса и только секса, в принципе, даже все равно с кем.

– А вторая пара?

– Вторая пара это были влюбленные малыши лет тринадцати. Эти просто постоянно держались за руки и глядели в глаза. Им не нужен был секс, но они хотели послушать, посмотреть и набраться опыта на будущее. Так они сказали. Поэтому мы уединились вшестером.

– А дальше?

– Ну, она позволяла себя гладить и целовать практически везде. Можешь себе представить, что это значит для мальчика, который готов пожертвовать жизнью за один только взгляд. Это не слова, я на самом деле себя так чувствовал. Мои руки и губы до сих пор помнят все ее тело, каждую складку, каждый волосок, в общем, все.

– Ты сделал ей предложение?

– Нет, но собирался. Я хотел, чтобы все было по-честному. Но по-честному не получилось. Кто-то выследил и донес на нас. Нас просто вытащили оттуда как нашкодивших котят. Никто не хотел нас слушать, все было понятно и так. Во-первых, проникновение со взломом. На нас свалили даже кражу каких-то вещей. А во-вторых, папаша маленькой девочки, той, что только держалась за руки, оказался важной шишкой. Генералом, или что-то вроде того. Он был уверен, что я совращал его маленького ангелочка. Можешь себе представить, как он взбеленился.

– А что твоя девушка?

– Она все валила на меня, как и все остальные. Я был готов взять на себя вину, чтобы оправдать ее. Но ей это было не надо. Она сама меня обвинила, даже сказала, что я пытался ее изнасиловать. И на этом вся наша любовь закончилась. А после этого у меня было восемь месяцев исправительных лагерей.

– Восемь месяцев – это не так уж много.

– Это двести сорок четыре дня. Не знаю, почему эти лагеря называют исправительными. Тех мальчиков, которые там исправлялись, язык не поворачивается назвать людьми. Это были гнуснейшие извращенные скоты. Меня спасли две вещи. Во-первых, я был рослым и сильным, имел больше кулаки и думал, что умею драться.

– А вторая вещь?

– Вторая вещь это отчаяние. Мне было так больно, что больнее быть просто не могло. Я дрался с ними по принципу «чем хуже – тем лучше» и ни капли не жалел себя. Их я тоже не жалел. Я дрался там все двести сорок четыре дня. К концу срока я научился драться по-настоящему. Тогда все эти звери меня уже уважали. Домой я уже не вернулся. Моя семья переехала.

– Ты никогда ее больше не видел?

– Видел. Она шла пьяная с тремя грузинами, которые лапали ее задницу одновременно. Я дождался, пока она вошла в подъезд, потом пошел за этой троицей. С ней я говорить не хотел. Но этих троих я наказал. Я им даже ничего не объяснял.

– Что ты с ними сделал?

– Все, что хотел. Не буду уточнять. И после этого мне стало легче. После этого я ее забыл. Видишь, на самом деле это полная ерунда, по сравнению с твоими проблемами.

– Кто взламывал замок в подвал? – спросила Йец.

– Я, конечно. А малыши еще покуривали кукую-то травку, не знаю, может быть, марихуану. Я видел это, но не прекратил. Так что я, конечно, виноват. Но все равно, это было несправедливо. Эта несправедливость бесит меня до сих пор.

– Она была похожа на меня?

– Это не имеет значения, – ответил Денисов. – Не понимаю, зачем я тебе об этом рассказываю.

* * *

На следующий день люди отправились двумя группами, вверх и вниз по течению ручья. На корабле остался только Кеша, присматривать за Капитаном, который до сих пор не пришел в сознание. Вначале Кеша слонялся по кораблю, пытаясь чем-то заняться. Потом вышел и стал кидать камешки в стоявшую на возвышении голову пса. Ближе к вечеру, когда начало темнеть, он увидел светящийся шарик и услышал знакомый голос.

– Вы все же потревожили наши кости, – сказал голос.

– Это были не мы. На нас напали.

– Какая разница? Если вы не уйдете, то на вас нападут снова. Вы не должны здесь оставаться.

– Мы бы с удовольствием ушли, – сказал Кеша. – Но мы никак не можем выбраться из этого ущелья. Мы здесь крепко застряли. Стены отражают гравитационную волну, и она гасится. Мне так объяснили. Волна разделяется надвое, отражается, а потом складывается в противофазе. Корабль никак не может взлететь. Как ты думаешь, что будет, если перетащить корабль в более широкое место, чтобы волна складывалась по фазе? Я уже разработал проект. Хочешь посмотреть?

– Это нас не касается, – сказал шарик. – Вы должны уйти. Мы даем вам ровно сутки, чтобы уйти отсюда. Если вы не уйдете, мы похороним вас на дне этого ущелья. Засыпим стометровым слоем камней.

– Но мы не можем уйти! Помогите нам.

– Ты мне нравишься, – сказал шарик. – Пожалуй, я тебе помогу. Когда все будут умирать, я запишу твое сознание, и оно навечно останется со мной. Мы будем жить с тобой на этой планете, летать в ее лесах, спать в ее пещерах. Мы будем любоваться цветами. Ты будешь рассказывать мне о Земле, а я расскажу тебе о Тибере, где я когда-то жила. Это красивая планета. У нас с тобой будет вечность на двоих.

– Но я хочу жить и вернуться домой!

– Возвращайся. Но запомни, что мы дали вам только сутки. И отсчет времени уже пошел.

Обе экспедиции вернулись поздно вечером. В этот день погиб еще один человек. Охранник попытался подняться по крутому склону и сорвался со скалы. При этом присутствовал только Сергей, который его страховал. Тело упало в ручей и разбилось о камни. Охранника похоронили на месте, потому что не было никакой возможности тащить тяжелое тело к кораблю. Сергей выглядел таким расстроенным, что на него было жалко смотреть. Даже его лицо стало серым. Всю обратную дорогу Рыжая утешала его.

– Не бери в голову, – сказал Денисов. – Это могло случиться с каждым из нас. Ты ни в чем не виноват.

– Я знаю. Но когда это происходит прямо у тебя на глазах…

– Ты просто в первый раз видел смерть друга. Знаешь, пять лет назад, когда погиб мой напарник, меня тошнило два дня. С тех пор я смотрю на смерть по-другому.

– Как умер твой напарник?

– Его случайно задело лучом и разрезало пополам. Я стоял в трех метрах от него. Совсем близко, меня даже забрызгало кровью.

* * *

Когда Кеша рассказал о предупреждении, начале ему никто не поверил. Но, чем больше он говорил, тем серьезнее становились люди. Когда же он назвал планету Тибер, Йец закрыла лицо руками.

– Что с тобой? – спросил Денисов.

– Он говорит правду. Такая планета существует, но он никак не мог об этом знать.

– Ты плачешь?

– Я родилась на Тибере, – сказала Йец. – И прожила там двенадцать лет. Там остались мои друзья, мое детство, моя жизнь. Тебе этого не понять. Тибер прекрасен, его не сравнить с вашей Землей. Но он так далеко, что я никогда не смогу вернуться. Мы создаем планеты-кладбища, где продолжают жить сознания всех наших умерших. Вы, на вашей странной Земле, пытаетесь как-то сохранить тела умерших, а мы стараемся сохранить души. Это правда. Вполне возможно, что это как раз такая планета. Таких кладбищ несколько в галактике, но доступ сюда закрыт. Закрыт для всех. Мы никогда не общаемся с сознаниями мертвых. На этой планете может храниться сознание моей матери. Моя мать может быть совсем рядом. Она может видеть и слышать меня сейчас. Он сказал правду. И нет ничего странного в том, что женщина плачет. Ты просто слишком привык жить в своем отвратительном мужском мире.

Она вытерла глаза.

– Прости меня. Эти люди выполнят свою угрозу?

– Это не люди, – ответила она. – Это механическая охрана. Они будут действовать по своей программе. Если они сказали, что уничтожат нас в течение суток, значит, так оно и будет.

– А если попробовать договориться с ними?

– Нет. Это бесполезно. Легче договориться с калькулятором или с шагающим экскаватором.

– Тогда остается один выход, – сказал Денисов, – мы уйдем в гиперпространство прямо отсюда.

– Ерунда. Ты думаешь, что это что-то изменит?

– Постой, постой, – удивился Сергей. – Получается, что все это время мы могли взлететь? Стартовать со дна этого ущелья? Что же вы мне тут рассказывали? Ведь гравитационный двигатель нас не поднимет, правильно?

– Правильно. Но гравилеты нашего класса могут перемещаться в трех режимах: вдоль струны, на собственной тяге и в гиперпространстве. Первое и второе невозможно. Остается третье.

– Так в чем же дело?

– В кривизне пространства. Лучше всего входить в гиперпространство с околопланетной орбиты, – сказал Денисов. – Только в этом случае мы можем точно попасть в точку назначения. Любая планета искривляет пространство. Мы имеем лишь единственный режим перехода: тот, что рассчитан на кривизну околопланетной орбиты. То есть, если мы стартуем с орбиты и ошибаемся в расчетах, скажем, на миллион километров, мы все равно попадаем в нужную точку, то есть, на орбиту. Мы перемещаемся между точками с оптимальной кривизной. Это очень удобно. Можно прыгнуть из пустого межпланетного или межзвездного пространства, но чем дальше от оптимальной точки ты находишься, тем труднее рассчитать траекторию. Разброс обычно такой большой, что прыжок превращается в бесполезную трату времени. Но если ты попробуешь прыгнуть с поверхности планеты… Присутствие больной массы слишком искажает поле на старте. Короче говоря, никто и никогда не возвращался после такого прыжка. Это прыжок в ничто. Прыжок в смерть.

– А что, пробовали?

– Пробовали давно, в самом начале, когда гиперпространство было в новинку. Но после того, как исчезли все до одного корабли, желающих попробовать не уже находилось. В лучшем случае они просто выстреливали в бесконечность, а в худшем – распадались на элементарные частицы. Никто не знает, что с ними происходило. Никто не вернулся после такого прыжка.

– Тогда надо придумать что-то другое.

– Ничего другого нет, – сказала Йец. – Все, что мы смогли бы сделать за эти оставшиеся сутки – это запастись водой и отремонтировать шлюзовой отсек. Хорошо бы достать еды, но я не имею понятия, где искать еду на этой планете.

* * *

Его старания все же увенчались успехом: наконец, он разобрал передние лапы пса. Подушечки лап с когтями были идеальным устройством для подъема по крутой стене ущелья. Ему удалось подняться и закрепить веревку на краю. Пользы от этого было мало, никто не стал подниматься, сейчас все были заняты ремонтом корабля, дело нашлось даже для Рыжей, которая набирала воду из ручья в большие баллоны. Немного вниз по течению, у водопада, ручей образовывал небольшое озеро, в этом месте удалось выловить десяток крупных рыбин. Этой еды хватило бы на день или два. Люди старались изо всех сил, но настроение было отвратительным. Мать Кеши постоянно плакала, Рыжая беспрестанно ругалась.

– Заткнись, – сказала ей Йец, – или я помогу тебе замолчать. Ты мешаешь работать.

– Я имею право говорить все, что хочу! Я не хочу быть членом этого клуба самоубийц! Вы обрекаете всех нас на смерть!

Йец положила инструмент и направилась к ней. Рыжая бросила баллон с водой в ручей и завизжала так, будто ее резали живьем.

– Не трогай ее! – крикнул Сергей. – Она права. Если вы хотите умирать, то умирайте сами.

– Что?

– Летите сами. Мы остаемся здесь. Мы не нужны ни Бойду, ни этой планете. Мы вдвоем решили остаться. Если корабль улетит, мы сможем спокойно жить здесь. Хоть сто лет. Правильно?

Он обвел всех взглядом. Люди молчали.

– А ведь он прав, это идея, – согласился Денисов. – Один человек должен пожертвовать собой. Он исчезнет вместе с кораблем. Остальные останутся жить здесь, и никто их не тронет.

– И кто же будет этот человек? – спросила Рыжая. – Кто же этот идиот, который согласится пожертвовать собой ради всех? Если мне предложат тянуть жребий, то я отказываюсь это делать!

– Я этот идиот, – сказал Денисов. – Кто же еще? Сейчас я капитан корабля, и только я могу им управлять. Поэтому я полечу один, а вы сможете жить здесь.

– Постой, постой, – начала Йец.

– Свою инопланетную подстилку, пожалуйста, тоже забери, – крикнула Рыжая. – Нам тут такие не нужны.

– Я тоже полечу, – сказал Кеша. – Потому что это интересно. – Правда, мама? Давай полетим вместе? Представляешь, как интересно: мы летим туда, откуда никто не возвращался?

В последнее утро Сергей с Рыжей поднялись по веревке и исчезли за краем скалы.

К двум часам дня ремонт закончили, «Гордый» был готов к прыжку. Время еще оставалось, люди были измучены, поэтому решено было отдохнуть.

* * *

«Смерть бродяги» приземлился неаккуратно, сломав один из наружных гравиизлучателей. Этот кораблик имел дешевые наружные излучатели, потому что встроенные стоили в десять раз дороже. Корабль опустился прямо на дно ущелья, в ста метрах от «Гордого».

– Вот мы здесь, – сказал робот. – На планете цветов. Я дарю тебе все это: лужайки цветов, поля цветов, океаны цветов. Сколько времени тебе нужно, чтобы мне изменить?

– Ну я не знаю, я не хочу этого делать, потому что я люблю только тебя, – ответила Рита.

– Так говорят все женщины, и все равно изменяют. Так сколько времени тебе нужно?

– Это зависит от того, насколько мужчина доступен. Иногда уходят годы, чтобы его завоевать.

– Я даю тебе несколько дней, – сказал робот. – Если успеешь, хорошо. Если не успеешь, я убью тебя из небезосновательной ревности. Я не буду тебя душить, это слишком просто. У меня есть много интересных методов.

Он поиграл лезвиями и улыбнулся.

– Мы бродяги, – рассказывал робот полчаса спустя. – Мы прилетели на Рикки за цветами. Моя девушка обожает цветы. Правда, рыбка? Но мы неаккуратно сели и сломали один из излучателей. Вы не поможете нам с ремонтом?

– Ничего не получится, – сказал Денисов. – Мы улетаем через два часа.

– Тогда возьмите нас с собой.

– Это слишком опасно.

– Но вы же не бросите нас здесь? Рыбка, ты же не хочешь остаться здесь безо всякой надежды улететь?

– Хочу! – ответила Рита.

– Не обращайте внимания, – сказал робот. – Она сама не знает, чего хочет. Она слишком долго была в одиночестве и отвыкла от общения. Мы летим с вами, это решено. Моей рыбке нужно мужское общество.

– Но двое наших людей остаются на Рикки, – сказал Денисов. – Вы можете рискнуть и остаться с ними.

– Нет, – сказал робот. – Я не могу жить на одном месте. Это слишком долго и скучно. Мы бродяги, нам нужно пространство, перемена мест. Ведь на этой планете нет космопорта. Если мы останемся, мы уже не сможем улететь. Это просто ужасно. Правда, рыбка?

Рита неуверенно кивнула.

– Вот видите, она не возражает. Потом, у меня есть свои дела, там, наверху, дела, которые я не могу отложить. Мы просто не можем остаться здесь.

* * *

Кеша проснулся и сел. Ему приснилось что-то важное, но он никак не мог вспомнить что. Он встал и вышел из каюты. Все было тихо. Он пошел по коридору, к светящемуся шарику, который висел в темном конце, у стены.

– Ты опять здесь? – спросил Кеша. – Что тебе нужно?

– Я пришла попрощаться.

– И только?

– Нет. Я хочу тебя предупредить. Та женщина, которая называет себя твоей матерью, это вовсе не твоя мать.

– Я знаю. Ты думаешь, что я могу не знать этого? Ее приставили ко мне на Земле. Она специалист из медицинского центра. Я называю ее матерью, потому что я привык к ней, и потому что это удобно. Не вызывает подозрений.

– Опасайся ее.

– Ее? Но почему?

– Я не знаю, – сказал огонек. – Я просто говорю то, что чувствую. Не спускай с нее глаз. Она тебя ни капли не любит.

– Хорошо, я учту это. Как там наши? С ними все в порядке?

– Смотря что называть порядком. Если вы уйдете вовремя, то мы их не тронем. Прощай.

Кеша открыл глаза и понял, что до сих пор спал. Было ли это просто сном? Корпус корабля вибрировал. Корабль готовился к старту. Дверь открылась.

– Ты здесь? – спросила Йец. – Отлично. Здесь и оставайся, не путайся под ногами. Через пятнадцать минут взлетаем, если это можно так назвать. Лучше лежи и не вставай. Если для тебя это в новинку, то будешь чувствовать себя не очень. Твоя мать в соседней кабине. Какая-то она странная. По-моему, она волнуется о тебе только на словах.

– Она просто стесняется своих чувств. Она всегда была такой.

– Да? Бывает. Ну пока. Встретимся после прыжка, если повезет.

Она закрыла двери. Денисов колдовал у экранов, изредка нажимая ту или иную клавишу.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Сам не знаю. Еще раз проверяю то, что тысячу раз проверено и в проверке не нуждается.

– Волнуешься?

– Да. Это могут быть последние минуты нашей жизни. Я хотел тебя попросить. Вдруг мы больше никогда… Собственно говоря, компьютер может объявить нас мужем и женой. Прямо сейчас.

– Земляне все такие романтики?

– Я не романтик, я просто схожу с ума. Ты разве не видишь, что я схожу с ума?

– Нет, – сказала она. – То есть, да, вижу. Но это ничего не меняет. И вообще, нечего тянуть. Если все готово, то просто нажимай кнопку. Если хочешь, я тебя просто поцелую. У нас есть еще несколько минут.

Когда минуты прошли, он нажал кнопку.

ЭПИЗОД ВТОРОЙ: БЕЗЫМЯННЫЙ МИР

Единственный экран обзора, который удалось установить за последние сутки, показывал мертвую тьму, простреленную десятком ярких точек незнакомых звезд. Денисов колдовал над панелью компьютера, настраивая программу. Мигали разноцветные линии и время от времени замирали в одной трехмерной диаграмме, совершенно непонятной постороннему глазу.

– Что там? – спросила она.

– Ничего хорошего.

– А точнее?

– Ориентировка невозможна. Ни одной известной звезды. Нас выбросило из спирального рукава. Мы сейчас где-нибудь на границе галактического диска. Это, кстати, может быть наша галактика, а может быть и любая другая. Мы скоро об этом узнаем. В любом случае, еще никто из людей не забирался так далеко.

– Ты чувствуешь гордость первооткрывателя?

– Издеваешься?

– Нет, я серьезно, – ответила Йец.

Он нажал клавишу, и диаграмма исчезла, сменившись потоком цветных линий. Потом обернулся к ней.

– Да. Откровенно говоря, да. Мы здесь первые. Приятно открывать новые земли, даже если никто и никогда о твоих открытиях не узнает. Что очень вероятно.

– Даже если никаких земель поблизости нет, – уточнила Йец. – Сколько до ближайшей звезды?

– Сейчас уточню. Извиняюсь за выражение, но шестьсот световых лет. Как тебе это?

– Это круто.

– Вот именно. Круче не бывает. Возможно, нас даже выбросило за границу галактики. Это не просто пустота, это самая пустая во вселенной пустота.

– Теперь ты такой же бедный бездомный, как и я, – сказала Йец. – Ты скоро поймешь, что это значит.

– Я знаю. Я служил в дальнем патруле.

– Это не то. Я говорю не о расстоянии, а о потерянном доме. Мне до сих пор снится родина. Я мало что помню, но все узнаю. Цвет, запах, звук. Посмотри, например, на эту авторучку. Ты ничего особенного в ней не видишь. А я могу любоваться ей. Только потому, что когда-то дома я держала в руках вещь точно такого же цвета. Я не помню, что это была за вещь, но мой мозг реагирует на этот оттенок. Делает стойку, как охотничья собака. Мое тело здесь, но я осталась там. И оттого, что я никогда не вернусь… Безнадежность это очень сильная вещь. От нее можно опьянеть, или сойти с ума. А что касается твоего предложения… Я слишком долго была в рабстве, чтобы стремиться туда снова. Когда я думаю о мужчине, как о самце, меня просто тошнит. Я понимаю, что это неправильно. Может быть, когда-то это пройдет. И если тебя это утешит, когда я думаю о тебе, меня тошнит немного меньше. Что дальше делать будем? Командуй, ты же теперь капитан.

Минут через двадцать четыре человека собрались в центральном отсеке.

– А где наши пассажиры? – спросил Денисов.

– Остались в каюте, – ответила Йец.

– Надо бы их тоже пригласить.

– Я приглашала.

– И что же?

– Выглянула эта полуголая девица и сказала, что в данный момент они пытаются сделать ребенка. Им не до нас с нашими проблемами. Надо же, какие счастливые. Просто колики какие-то.

– Значит, ситуация такова, – сказал Денисов. – Нас выбросило за пределы галактического диска. До ближайшего рукава семнадцать тысяч световых лет. До ближайшей звезды – всего шестьсот. Это значит, что если мы будем лететь с максимальной скоростью, то достигнем ее через сорок пять миллионов лет. То есть, двигаться в обычном пространстве бессмысленно. С другой стороны, любой прыжок, если он не будет рассчитан абсолютно точно, отбросит нас еще дальше. Намного дальше. А дальше – только смерть. Рассчитать прыжок мы не можем, потому что вокруг нет ни одной знакомой звезды, которую можно использовать как ориентир. Пищи нам хватит на неделю. Если распределить все это на микроскопические порции, то последний из нас умрет через шесть месяцев.

Все молчали. Йец нервным движением скручивала и раскручивала ручку, ту самую, которая напоминала ей о доме.

– Может быть, нам подвернется какая-нибудь случайная планетка? – неуверенно спросил Кеша.

– Случайных планет в космосе не бывает. Вероятность – примерно одна стомиллиардная доля процента. Вселенная состоит из пустоты, кое-где в ней плавают песчинки галактик.

– А если использовать синхронизированный сон?

– Все восемь аппаратов разрушены.

– Отремонтировать?

– Не в наших условиях. К тому же, в этом нет смысла.

– То есть, мы уже в могиле? – спросила Йец. – Можно шить саваны? А белой материи у нас хватит на всех?

– Хватит. Но есть еще одна вещь, которая могла бы изменить ситуацию.

– Какая?

– Вот эта.

Он поставил на стол полупрозрачный кубик с изображениями клавиш и символами неизвестного алфавита.

* * *

– У нас с тобой есть еще один шанс, – сказала Рита и заглянула в глаза любимого, старательно вкладывая в этот взгляд максимум чувства.

– Шанс на что? – не понял робот.

– На продолжение отношений. На то, чтобы продолжить игру в любовь. Я же тебя так люблю!

– Но я не хочу продолжать.

– Это нормально, это тоже входит в правила. Всегда наступает такой момент, когда, как бы это сказать, возлюбленные осточертевают друг другу. Но игра не прекращается в этой фазе. Обычно они мирятся и пытаются завести ребенка. Это все меняет.

– Но мы не можем завести ребенка.

– Почему?

– Мы по-разному устроены.

– Но ты ведь такой сильный. Ты так много можешь. Ты настоящий мужчина. Не может быть, чтобы такой отличный мужик не мог завести детей. Когда ты сжимаешь меня в объятиях, я просто плавлюсь от счастья. Я думаю, что ребенок получится.

– В моем организме не предусмотрена такая функция. У меня нет ни генной структуры, ни хромосом. Мое тело даже не состоит из клеток. С таким же успехом ты можешь попытаться завести ребенка с футбольным мячом. У меня не может быть детей. Я весь состою из нейтронной плазмы. Я просто похож на человека, но могу быть похож на кого угодно. Смотри.

Он вытянул руку; кожа вдруг набухла, превратившись в чешую. Пальцы соединились и образовали клешню. Клешня открылась и закрылась с отчетливым щелчком.

– Ты уверен, что знаешь о себе все? – спросила Рита.

– Почти все, – ответил робот. – Есть некоторые вещи, которые я не могу контролировать, а есть и такие, которые я не должен знать.

– Вот видишь! Мы должны попробовать. Я уверена, что у нас получится.

– Зачем люди заводят детей? – спросил робот.

– Чтобы стать бессмертными. Они продолжают жить в новом теле. И для того, чтобы любить кого-то.

– Хорошо, я попробую, – согласился робот, – но только ради шутки. Мне не нужно быть бессмертным, потому что я не боюсь смерти. И мне не нужна любовь, я в нее достаточно наигрался. Иногда ты доставляешь мне удовольствие, но это не повод, чтобы тянуть время. Никакое удовольствие и никакая любовь не помешает мне разделать тебя, как мясник разделывает тушу. Запомни это. Не строй лишних иллюзий.

– Разве тебе не нравится видеть любовь в моих глазах?

– Мне нравится видеть твой страх.

Он взял ее за волосы левой рукой и медленно пригнул ее голову. Затем выдвинул одно лезвие на правой руке. Приблизил его вплотную к глазу женщины.

– Не дергайся, – сказал он, – а то остаешься без глаза раньше времени. Эта штука такая острая, что я мог бы срезать твои ресницы одну за другой. Почему ты так побледнела? Страшно? Будет намного страшнее. Но я не убью тебя сейчас. По одной простой причине. Догадываешься?

– Нет.

– Я могу довести тебя до любой степени ужаса. До высочайшей степени ужаса. Что я и сделаю. Но этого мало. Я собираюсь довести до высочайшей степени ужаса всех, кто летит со мной. Они ведь не смогут убежать от меня, правда?

И он засмеялся.

– А если они справятся с тобой? – спросила Рита.

– Как? То оружие, которое у них имеется, не оставит на моем теле даже царапинки. Так что пришла пора заняться делом. Сейчас разденься.

– Зачем?

– Вот тебе монета. Подбрось ее. Если выпадет орел, мы попытаемся сделать ребенка.

– А если решка?

– Тогда я отрежу тебе что-нибудь. Для начала, например, ухо. Мы будем делать так каждый день. До тех пор, пока придем к какому-нибудь результату. Одно из двух: либо мы заведем ребенка, как ты хотела, либо от тебя останется голый скелет.

– Зачем?

– Ну ты ведь хотела от меня ребенка и уверяла, что это возможно. Вот мы это и проверим. Бросай!

Рита взяла монетку дрожащей рукой.

– Я сказал, чтобы ты для начала разделась. Может быть, я найду что-то лучшее, чем ухо. Я хочу почувствовать себя скульптором, который находит лишнее и отрезает, снова находит и снова отрезает, – сказал робот. – Это искусство. Мне хочется творить.

И он снова рассмеялся.

* * *

После того, что случилось с Капитаном, попытка использовать дефлектор еще раз была бы безумием.

– Мне очень не хочется говорить об этом, – сказала Йец, – но Капитан, скорее всего, умрет. Вначале ему стало лучше, состояние стабилизировалось, но потом снова стало ухудшаться. Мы его не вытащим.

– Откуда не вытащим?

– С того света. Он уходит от нас. С каждым, кто включит дефлектор, не разобравшись, будет то же самое. Мне жаль. Он был хороший человек. Я обязана ему жизнью.

– Мы все обязаны ему жизнью, – сказала мать Кеши. – Но, с другой стороны, он причина всех наших несчастий. Хороший человек не станет жертвовать десятком жизней ради одной.

– Арифметика здесь неуместна, – возразил Денисов. – Никто не виноват в том, что случилось. Предлагаю не ссориться, а искать выход. В данный момент мы удаляемся от границы галактики со скоростью сто тысяч километров в секунду. Каждую секунду мы теряем сто тысяч километров. Каждая минута разговора стоит для нас шесть миллионов километров. Если что-то делать, то прямо сейчас.

– А я его чувствую, – неожиданно сказал Кеша. – Не знаю, как это объяснить, но я его чувствую. Он как будто бы живой.

– Что ты чувствуешь?

– Этот кубик. Дефлектор. После того, как мне вставили в голову эту штуку, – он показал на свой висок, – я ощущаю намного больше. Я знаю настроение других людей или животных. Я вижу это настроение как движущиеся цветовые пятна, так, вроде бы, как сквозь прикрытые веки. Сейчас этот кубик излучает волну изумрудно-зеленого цвета. Я в этом уверен.

– Что вы ему поставили? – спросила мать. – Что?

– Стандартный имплантат. Он, конечно, не рассчитан на земного человека, но такого эффекта он тоже дать не должен. Но мы можем исследовать его мозг. Например, сейчас я могу прямо подключить свой мозг к его мозгу: у меня на виске есть точно такой же контакт.

– Я против, – сказала мать. – Я запрещаю исследовать моего ребенка.

– А я разрешаю, – возразил Кеша, – это мой мозг, и я сам им распоряжаюсь. И вообще, я совсем не ваш ребенок.

– Это как? – удивился Денисов.

– Она просто работник медицинского центра. Когда мне было пять лет, меня взяли из детского дома. С тех пор она приставлена ко мне. Болезнь Брауна у меня с раннего детства. Мне делали несколько операций и постоянно кормили порошками и таблетками. Эта женщина всегда была рядом, чтобы контролировать мое состояние. Чтобы никто не приставал, я называл ее матерью. Так было удобнее. Я сам почти поверил, что она моя мать.

– И все равно, я запрещаю. У меня есть договор, который…

– Дайте мне кубик, – сказал Кеша. – Я же сказал, что я его чувствую! Просто дайте его мне.

Он взял кубик в руку и поднес к глазам.

– Это так прекрасно, – сказал он, – неужели вы не видите? Там внутри целые миры.

– Расскажи, что ты видишь!

– Это же так просто и так красиво, – продолжал он, – я вижу нас и вижу все вокруг нас. А если я сделаю так…

И в этот момент он исчез. Никто не успел заметить, что именно он сделал. Дефлектор, лишившись опоры, со стуком упал на пол.

* * *

Неожиданно в глубине коридора послышался душераздирающий женский вопль. Сразу же вслед за этим показалась Рита. Она была почти раздетой. Она поскользнулась, упала, поднялась, перевернула столик, и забилась в угол, закрывшись руками, словно защищаясь от чего-то. Ее спина и плечи были в крови.

Денисов попытался ей чем-то помочь, но она завизжала так, что он отступил на шаг.

Вслед за нею появился робот. В его руке было что-то похожее на короткую металлическую плеть.

– Эй, что это… – начал Денисов, но Йец перебила его.

– Замолчи, – сказала она. – Это не человек. Это один из андроидов Бойда.

– Ты уверена?

– Да. Посмотри на плеть. Он не держит ее в руке. Плеть _растет_ из его ладони.

Стало тихо. Тишину нарушали лишь короткие всхлипы Риты.

– Кто бы он ни был, – сказал Денисов, – а то, что он сделал с этой женщиной… Я сейчас поставлю его на место.

– У него плеть!

– Ну и что?

– Ты не знаешь, что это такое!

– В таком случае, сейчас узнаю.

Денисов поднял перевернутый столик, взял его за ножки и двинулся вперед, прикрываясь столиком, как щитом. Робот взмахнул плетью, и стальные крючья пробили столешницу насквозь. Затем дернул, и стол развалился пополам. Следующий удар пришелся по груди человека. Крючья разорвали кожу, оставив пять кровавых полос. Денисов бросил в робота кусок стола. Робот выдвинул лезвия и разрубил этот кусок в воздухе. Затем снова поднял плеть.

– Ты еще не раздумал со мной драться? – спокойно и даже как-то лениво спросил он.

– Я убью тебя! – зарычал Денисов.

– Пожалуйста, посторонитесь, – сказал робот, – мне нужно пространство. Пусть все видят, что сейчас произойдет. И включите побольше света. Вы должны увидеть это шоу во всей красе.

Денисов бросился на него, робот взмахнул плетью, крючья впились в потолок. Робот мгновенно подтянулся на одной руке и спрыгнул вниз, оказавшись за спиной нападавшего. Затем снова взмахнул плетью, и стальные нити захлестнулись в петлю на шее человека.

– Вот так, – сказал робот. – Все очень просто. Надеюсь, больше нет желающих бросаться на меня.

Он сел на спину лежащего человека и начал медленно затягивать петлю на его шее. Денисов хрипел и пытался вырваться. Затем он затих.

Робот перевернул человека на спину. Затем убрал плеть и вытер окровавленные пальцы об одежду лежащего.

– Смотри-ка, какой живучий, – сказал он. – Но ничего. Это была лишь предварительная демонстрация. Сегодня я еще не собирался никого убивать. Не то настроение. Но завтра мое настроение может измениться. Кстати, здесь не хватает еще одного человека. Где этот маленький щенок? Всем молчать, когда я говорю!

Он запрокинул голову и залился идиотическим смехом.

* * *

Но маленький щенок плыл в пустоте. Это было ощущение полной свободы, пространства вокруг себя, которое в то же время было частью себя. Его тело исчезло, растворившись в бесконечности вселенной. Он все видел и все чувствовал одновременно, он был везде и во всем. Сосредоточившись, он увидел «Гордый», тоскливо висящий в мертвой черноте. Там внутри остались люди, для которых он был последней надеждой. Тогда он вспомнил о том, что должен сделать. Он должен найти выход.

В этот момент случилось что-то такое, чего он не понял. Он явно ощутил чужой и совсем недобрый взгляд. Однако, никого поблизости не было. Безо всякого усилия он проник в окружающее пространство на миллионы и миллионы световых лет; но тот, кто следил за ним сейчас, находился еще дальше. Он еще больше расширил поле своего поиска, и тысячи живых и разумных миров родились и расцвели в его сознании. Это было так прекрасно, что он забыл об опасности.

Интересно, а что же еще я могу увидеть, подумал он и стал экспериментировать. Вначале он увеличился и отодвинулся; он увидел туманный светящийся диск галактики, лежащий у его ног. Громадное поле звездных скоплений, звездный пар, звездный снег, сметаемый безостановочным вращением в спиральные звездные сугробы. В центре диска возвышался светящийся шар, полускрытый туманностями, казавшийся таким же большим и ярким, как земная луна. Ядро галактики, в котором сгорают миллиарды звезд. Слабо светящаяся звездная ветвь, хранившая Солнце и Землю, сейчас была очень далеко, в ста двенадцати тысячах световых лет, как мгновенно и абсолютно точно вычислило нечто внутри его мозга. Кеша поразился такой точности. Похоже, что кубик оказался не только всевидящим глазом, но еще и отличной навигационной системой, гораздо лучше старого корабельного компьютера. Теперь оставалось только найти несколько ближайших звезд, у которых имеются планеты, пригодные для жизни, выбрать лучшую из них и точно сориентироваться в пространстве. Тогда «Гордый» будет спасен. Кеша не сомневался, что он без труда сделает это.

Но вначале он попробовал кое-что еще. Он сконцентрировался на Земле, на нужном континенте этой планеты, на нужной стране, нужном городе, нужной улице, доме и квартире. Он сомневался, что что-нибудь получится, но все вышло очень просто и точно. Он оказался в квартире девушки, которой обещал писать. Девушка стояла под душем и громко напевала какую-то модную мелодию. Ее левая рука была перетянута повыше локтя резиновой трубкой, а в правой она держала маленький шприц. Выглядела она совершенно счастливой и довольной собой.

– Дура, что ты делаешь? – закричал Кеша.

Она прекратила петь и выронила шприц, вначале ее челюсть отвисла, потом она в ужасе завопила и выскочила из душа. Кеша ощутил плотную сиреневую волну ее страха. Эта волна ударила его, выбросила, закружила. Он снова оказался висящим в звездной пустоте.

Похоже, что она меня увидела, подумал Кеша. Хотел бы я знать, как я выгляжу сейчас. А Зойка-то, оказывается, колется, кретинка несчастная. Как я не догадался раньше? И бедра у нее толстоваты. А грудь отличная, как на картинке. Ну ладно, подумаем об этом на досуге. Сейчас пора заняться делом. Прежде всего, найти подходящую планету.

* * *

Но найти подходящую планету оказалось не так-то просто. Вокруг были тысячи звезд, и до каждой из них он мог дотянуться с той же легкостью, с какой чешут в затылке или подносят ложку ко рту. У каждой из тысяч звезд были планеты, иногда несколько десятков, причем многие казались вполне подходящими на первый взгляд. Он перебирал их одна за другой, но с каждой что-нибудь оказывалось не так. Сейчас у него совершенно отсутствовало привычное ощущение времени, основанное на ударах сердца, дыхании, чувстве голода или жажды. Все это исчезло, и он не мог понять, сколько времени прошло, несколько минут, несколько часов или несколько суток. Возможно, в том состоянии, в котором он находился, время вообще не имело никакого значения.

Постепенно он учился. Он перемещался все точнее и увереннее. Он находил у себя все новые возможности и сразу же использовал их. Он научился мгновенно анализировать состав воздуха, почвы и воды, определять наличие или отсутствие определенных жизненных форм. Но всякий раз что-то было не так. Большинство планет были мертвы или живы весьма странной жизнью: живые камни, живой светящийся газ, пылинки, живущие доли секунды, информационная жизнь знаков, бесконечно воспроизводящих самих себя, жизнь громадных одноклеточных организмов, каждый размером с большое озеро. Наконец, он нашел.

Планета была чуть больше Земли, зеленоватый океан мягко блестел сквозь неплотный пух прекрасных розовых облаков, континенты были просто налиты яркой зеленью. Планета выглядела как елочная игрушка, лежащая на черном бархате. Атмосфера на двадцать два процента состояла из кислорода и не имела никаких вредных примесей. Он опустился на поверхность. Приятное желтое светило лило мягкий свет на океан травы; кое-где стояли высокие деревья, напоминающие земные акации. В траве резвились длинноухие зверьки, похожие на зайцев. Где-то на горизонте синели невысокие горы.

Первое, что удивило его, было полное отсутствие болезнетворных бактерий, как в воздухе, так и в почве. Он взял пробу воды и получил тот же результат. Планета казалась совершенно безвредной, гостеприимной и доброжелательной, спокойной и доброй. Он даже чувствовал ее настроение, как настроение живого существа. Это было именно то место, которое он искал. Место, в которое хочется возвращаться. Место, которое могло бы стать домом.

* * *

Прошло время, и Бойд вернулся к планете Рикки, второй планете одной из звезд в созвездии Треугольника. Конечно, он не ожидал встретить здесь людей, все люди давно должны были погибнуть. Но он надеялся разыскать своих псов, хотя бы тех, которые остались живы. И больше всего он стремился найти дефлектор – прибор, который стоил так дорого, что только ради обладания им стоило бы снарядить новую экспедицию. В принципе, дефлектор не мог исчезнуть. Потеряться он тоже не мог. Дефлектор имел несколько мощных сигнальных систем, которые позволяли отыскать его в любой ситуации.

Одна из таких систем позволяла засечь дефлектор тогда, кто-нибудь решит им воспользоваться.

Впрочем, Бойд сомневался, что люди могли бы научиться пользоваться столь сложным прибором. Мозг этих существ был устроен слишком примитивно. Случайно включить дефлектор, это еще может быть. Так кошка, пройдясь по клавиатуре, может включить сложную программу.

Он завис на стационарной орбите и послал вниз несколько разведывательных автоматов. Планета казалось спокойной. На ней, как ни в чем не бывало, цвели цветы, текли реки, низвергались водопады, радостно пели птицы, встречая рассвет. Как ни странно, ни один из псов не отвечал.

Псы были очень сильны. Планета должна была обладать приличной мощью, чтобы их уничтожить. Псы не боялись ни радиации, ни ядов, ни высоких температур, ни механических воздействий. Получив повреждение, пес мог восстановиться. Убить такое существо было очень сложно. В принципе, пес окончательно погибал лишь тогда, когда погибал скирс, сидящий внутри его стального брюха. В случае серьезной опасности на поверхности планеты, псы могли выйти в околопланетное пространство и подождать там. Псы должны были выжить и ждать хозяина. Как ни странно, но псов не было. С каждым часом ожидания Бойд все сильнее наливался злостью. Наконец, случилось то, что вернуло ему нормальное расположение духа: кто-то из людей попытался использовать дефлектор.

Бойд понял, что люди включили прибор случайно, совершенно не понимая, как им пользоваться. Конечно, они сумеют извлечь из этого какую-нибудь пользу. Но использовать прибор по-настоящему они все же не в состоянии.

Как бы то ни было, а люди остались живы, и дефлектор позволял засечь их положение в пространстве. Бойд подключил визуальный контакт и увидел корабль своих врагов, летящий в практически пустом пространстве: сотни световых лет до ближайшей звезды. Людей выбросило на противоположный край галактики, туда, где до сих пор еще не имелось ни одной освоенной планеты, туда, где пока не проходил ни один скоростной межзвездный маршрут. После этого он вдруг увидел голую девушку, стоявшую под душем, и пытавшуюся вколоть себе дозу наркотиков. Затем изображение неожиданно исчезло.

– Ну что же, – сказал Бойд. – на этот раз вам никто не поможет. И смерть ваша будет ужасной.

Затем он позвал Линиса.

– Проверить все и уточнить их местоположение. Направление и список возможных мест назначения. Я хочу знать, куда они направляются.

– Уже, – ответил Линис. – Я засек их абсолютно точно.

– Сколько времени нам нужно, чтобы их догнать?

– Четырнадцать арианских суток. Но существует определенная опасность.

– Опасность?

– Это практически на границе медузоидного временного потока. В этом месте он касается галактического диска и захватывает несколько звездных скоплений.

– Что это значит?

– Скорее всего, когда-то там произошла серьезная техногенная катастрофа, которая навсегда изменила структуру времени. Нужно быть очень осторожным, чтобы не попасть в одну из временных ловушек или петель.

– В таком случае, что там делают они?

– Они попали туда случайно.

Вскоре пришло еще одно приятное известие: на планете Рикки оставались люди. Это были два человека, мужчина и женщина. Вначале Бойд решил их убить, применив какую-нибудь из особо изощренных пыток, но потом изменил свое решение. Эти люди еще могли пригодиться.

– Поймать их и доставить на корабль! – Приказал он. – И не калечьте их слишком сильно. Они должны еще пожить некоторое время. Они проживут четырнадцать арианских суток, как минимум.

* * *

Через двое суток по корабельному времени, после трех новых прыжков и утомительных маневров в межпланетном пространстве, «Гордый» оказался в нужной точке. Найти планету оказалось неожиданно трудно, хотя она была совсем недалеко, и Кеша отлично запомнил расположение окружающих звезд. Скорее всего, он что-то запомнил неправильно, ведь человеческая память несовершенна. Поэтому и понадобилось три прыжка вместо одного.

Планета поворачивалась внизу, удивительно красивая какой-то спокойной и доброй красотой.

– Мне подходит это место, – сказал робот.

– Ты собираешься основать здесь колонию, милый? – спросила Рита.

До сих пор ей везло, и монета падала орлом. На ее теле было множество синяков и несколько шрамов от легких ударов плетью, но все-таки тело оставалось практически целым. Каждый раз, перед тем, как подбросить монету, она молилась богу, в которого не очень-то верила. Возможно, бог помогал.

– Какую еще колонию, о чем ты говоришь? Я собираюсь построить здесь мощный маяк.

– Зачем?

– Чтобы хозяин мог найти меня, после того, как я выполю задание. Я убью тебя и вернусь к нему.

– Это твое задание? Убить всех нас?

– Только тебя. Остальных я убью ради удовольствия.

После шестнадцати витков вокруг планеты поисковые системы «Гордого» заметили внизу нечто совершенно неожиданное: объект, который, судя по всему, был чужим космическим кораблем. Объект имел приличные размеры, это был стоящий вертикально цилиндр высотой в сто двадцать метров.

– Если они не сбили нас до сих пор, – сказал робот, – то они не сделают этого и потом. Скорее всего, они давно мертвы. Возможно, это просто миролюбивая раса, но в любом случае, этот кораблик мне пригодится. Удачная находка. Будем садиться неподалеку, километрах в двадцати.

Большая часть материков была покрыта лесами. Корабль опустился у подножия холма, километрах в пятнадцати от ближайшего лесного массива. Даже с такого расстояния было видно, насколько высоки деревья в этом лесу. Вокруг шелестела трава, высокая, по пояс, мягкие шелковистые метелки рассыпали оранжевую пыльцу.

– Мне нужен один помощник, – сказал робот и указал на Денисова. – Ты пойдешь со мной. Для себя возьми запас питьевой воды. Еды не брать. Голодный идет быстрее.

– Слушаюсь! – ответил Денисов. – Будут еще приказания?

– Позже.

Робот сорвал пучок длинных травинок и внимательно их рассматривал. Казалось, он чего-то не понимает. Он растер пыльцу между пальцами и понюхал. Затем поднял щепотку земли, положил себе в рот и принялся жевать. Выражение непонимания так и не сошло с его лица.

– Ты зря перед ним так выслуживаешься, – тихо сказала Йец, – он все равно тебя не пощадит.

Они зашли внутрь, и Денисов начал набирать воду.

– Я не выслуживаюсь, – ответил он. – Разве ты не видишь, что его невозможно победить силой?

– Вижу. Ну и что?

– Его нужно брать хитростью.

– И какую же хитрость ты придумал? Хитроумный ты наш.

– Для начала я хочу втереться в доверие. Я буду рядом, все время рядом, и, наконец, настанет момент, когда я смогу нанести удар.

– Боюсь, что когда этот момент настанет, все мы давно будем червивыми трупами.

– У тебя есть другой план?

– Нет.

– Тогда просто не мешай мне. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Йец. – Отлично. Лучше не бывает. Как твои шрамы?

– Почти затянулись. Но еще мешают движениям.

* * *

«Гордый» был туристическим кораблем, а не исследовательской станцией, поэтому специального исследовательского оборудования на нем не имелось. Для освоения новых местностей лучше всего подходят вездеходы, с хорошей проходимостью и надежно защищенные. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Из самоходных аппаратов имелся лишь автоматический погрузчик, снабженный довольно примитивной системой, имитирующей интеллект. Система обладала приятным женским голосом, умела произносить стандартные вежливые фразы на восьми языках и откликалась на имя «Маша». Особой скоростью передвижения Маша, разумеется, не отличалась, двадцать с мелочью километров в час было для нее абсолютным пределом. Грузоподъемность ее была около двухсот килограмм. Лучше всего Маша подходила для перевозки чемоданов.

– Доброе утро, господа! – сказала Маша, – поздравляю вас с прибытием на новую планету. К сожалению, информация о местных достопримечательностях не была загружена в мою память вовремя, поэтому…

– Помолчи, пожалуйста, – сказал Денисов, и Маша замолчала.

Робот снял крышку с небольшого интеллектуального блока Маши, вырвал несколько цветных проводков и соединил их иначе.

– Садись на пол и держись за поручни, – приказал он Денисову.

– Слушаюсь.

Маша имела всего одно сиденье.

Маша поднялась на вершину пологого холма. Воздух был чист и, в отличие от земного, исключительно прозрачен. Возможно, такой воздух был на Земле в доисторическую эпоху. Вдали, у самого горизонта, виднелся четкий шпиль космического корабля.

– Не будем слишком рисковать, – сказал робот. – Видишь тот холм? До него восемь с половиной километров. Добираемся до него и там остановимся. Я останусь за холмом. Дальше ты пойдешь пешком. Возьмешь передатчик; будешь сообщать обо всем, что увидишь. Возможно, там до сих пор включены охранные системы. Неизвестно, как они будут реагировать на приближение человека. Если они будут стрелять, то пусть лучше стреляют в тебя, а не в меня. Кое-что я вижу даже отсюда.

– Что?

– Кое-что странное. Я могу проанализировать возраст обшивки. Это сплошная металлокерамическая поверхность. Но вот что интересно: некоторые ее фрагменты имеют возраст в миллионы лет. Другие совершенно современные. Но хуже всего не это. Возраст некоторых фрагментов вообще невозможно определить. Здесь я вижу такие вещи, которые не предусмотрены моей программой. Это мне не нравится.

– Что это значит?

– Не твое дело. Значит, так. Идешь вперед, не останавливаясь и не скрываясь. Если начнут стрелять, убегай. Если доберешься живым, постарайся проникнуть внутрь. В любом случае не задерживайся слишком долго. Мое терпение не бесконечно.

– А если я не смогу проникнуть внутрь?

– Тогда прикрепишь на обшивку вот это.

Робот дал ему небольшой прямоугольный предмет величиной со спичечный коробок.

– Что это? – спросил Денисов.

– Устройство для сбора информации. А ты думал, бомба? Я не собираюсь взрывать этот корабль. Он нужен мне целым и невредимым. Это не корабль, это просто конфетка.

* * *

Несколько часов спустя случилось еще одно событие, на этот раз приятное. Очнулся Капитан. Он лежал и улыбался, как ребенок в колыбели.

– Со мной все в порядке, – сказал он. – Я давно не чувствовал себя так хорошо. У меня ничего не болит. Кажется, я даже помолодел. Как я выгляжу?

– Честно говоря, не очень. Лицо красное и распухшее. Вашу кожу прокалывали десятки тысяч раз.

– Паук?

– Да, – ответила Йец. – Он отлично лечит. Расскажите о своих ощущениях. Что-нибудь необычное?

– Ничего. Впрочем, подожди. В последние годы у меня начинало садиться зрение. Сейчас я вижу тебя намного четче, чем раньше. Сколько времени я так пролежал? Неужели несколько дней?

– Больше недели.

– Странно. Я не думал, что так долго. Мне казалось, что я совсем ненадолго отключился. Я вижу, что вы прекрасно справились. Что здесь случилось без меня? Все живы? Все в порядке?

– Не совсем, – ответила она, но почему-то Капитан не перестал улыбаться, даже услышав эти слова.

– Не может быть, – сказал Капитан час спустя, – это слишком похоже на сказку. Планета без вредных бактерий и вирусов, без хищников и без ядовитых газов. Из шестидесяти планет земного типа, которые люди исследовали до сих пор, не было ни одной безопасной. Все требовали специальной обработки, дезинфекции или очистки. Это занимало целые десятилетия. Похоже, что вы нашли рай.

– Это я нашел, – похвастался Кеша.

– Я бы согласился здесь жить, – сказал Капитан. – Не знаю, что это, но меня по-настоящему тянет туда, за горизонт. Здесь можно быть счастливым.

– Я чувствую то же самое, – согласилась Йец. – Меня тоже влечет туда. Как мышь в мышеловку. Может быть, не стоит соваться туда, очертя голову? Ты не заметил ничего подозрительного? Вообще ничего?

– Совсем ничего, – ответил Кеша.

– Вот это как раз и настораживает меня сильнее всего. Слишком уж все здесь хорошо. Так не бывает.

Капитан лег в траву, невдалеке от корабля, и лежал там, улыбаясь и глядя в глубокое небо.

– С вами все в порядке? – спросила Йец.

– В полном порядке. Я соскучился по синему небу, я слишком долго не имел возможности просто лечь вот так и ничего не делать. Ты не представляешь, как это хорошо.

Кеша только пожал плечами.

– Здесь должны быть колоссальные стада травоядных, – заметила Йец, – Пусть мне кто-нибудь объяснит, почему их нет. Природа просто не может производить такое количество трав безо всякой пользы. Эволюция обязательно должна была прийти к каким-нибудь быкам, антилопам или слонам.

Но ничего большего, чем небольшие длинноухие зверьки, они не обнаружили. Зверьки напоминали зайцев, хотя были значительно крупнее. Они совсем не боялись людей и, похоже, вообще ничего не боялись. Они лениво перепрыгивали с места не место, иногда становились на задние лапы, чтобы откусить сочные метелки цветков, которые, судя по всему, казались им очень вкусными.

День постепенно клонился к вечеру. Когда солнце повисло над самым горизонтом, Йец поднялась на вершину холма. Рита сидела здесь уже несколько часов.

– Ждешь?

– Жду, – ответила Рита. – Надеюсь, что он никогда не вернется. Пусть он не вернется хотя бы сегодня. Тогда мне не придется подбрасывать монетку. Ты не представляешь, что это такое. Я уже сожрала все транквилизаторы из нашей аптечки. И у меня все равно колотится сердце, как только я о нем вспоминаю. Почему он такой?

– Он таким создан, – ответила Йец. – Внешне он похож на человека, но он не человек, а устройство, специально созданное, чтобы вызывать ужас. Это как мясорубка, которая создана, чтоб перекручивать мясо. Мясорубка никогда не сможет показывать мультфильмы или взбивать кремы. Он не может любить, ощущать благодарность или жалость. Это просто не заложено в его программу.

– Он убьет всех нас?

– Или он нас, или мы его.

– Но как? Как?

– Не знаю. Денисов пытается сделать это сейчас. Большой звездолет обязательно должен иметь мощное оружие. Может быть, нам повезет.

* * *

Денисов шел вперед. Трава была густой и высокой, временами доходила до уровня груди, тем не менее, идти было удобно. Гибкие и мягкие стебли легко расступались, чтобы снова сомкнуться позади прошедшего человека. Время от времени из травы выпрыгивали зверьки, похожие на крупных ленивых зайцев или кроликов. Они почти не боялись человека.

Их можно ловить голыми руками, подумал он, конечно, это только поначалу, уже через несколько дней они не подпустят к себе людей. Но у нас есть оружие, а охота всегда считалась отличным мужским занятием. Они здесь просто кишат. Можно будет ставить силки или какие-нибудь другие ловушки. В перспективе их можно будет одомашнить. Если бы только у нас была какая-то перспектива.

Он представил себе сочное мясо, испеченное на костре, и почувствовал голод.

Когда до цели оставалось километра полтора, Денисов сделал привал. Высоченный шпиль корабля возвышался над ним, как башня. Не мешало бы подкрепиться, подумал он, живот-то уже подвело. Впрочем, это из области фантастики, разве что встретятся какие-нибудь плоды на деревьях.

– В чем дело? – спросил передатчик.

– Я устал. Я прошел десять километров без остановки по этой высокой траве. Мне нужно отдохнуть.

– Отдохнешь на том свете. Я приказал тебе не тянуть время.

– Но я ведь не железный!

– Что-то непонятно? – спросил робот.

– Все понятно. Слушаюсь.

Он встал и пошел дальше. И сразу же споткнулся обо что-то, невидимое в высокой траве. Он раздвинул стебли и увидел скафандр. Точнее, то, что осталось от скафандра и существа, которое когда-то его носило. Это существо не было человеком. Скорее всего, оно имело массивную голову и две пары небольших верхних конечностей. Возможно, оно имело две головы, но этого нельзя было утверждать с уверенностью. В нижней части скафандра, сзади, там, где у людей поясница, имелся второй небольшой шлем с окошком.

Денисов без труда разорвал ткань, совершенно потерявшую прочность за долгие десятилетия или даже века, и убедился, что кости нижних конечностей отсутствуют.

– Отлично, – сказал он сам себе, – надеюсь, эти ребята носили с собой что-нибудь страшное-престрашное и огнестрельное.

Он обыскал траву поблизости, но ничего, напоминающего оружие, не нашел. Затем включил передатчик.

– Нашел что-то вроде защитного костюма и фрагменты скелета внутри. Это существо не было гуманоидом. Похоже, что оно умерло очень давно.

– Почему оно умерло? – спросил робот.

– Трудно сказать. Костюм поврежден, но он мог быть поврежден уже потом. Все слишком обветшало. Просто разваливается в пальцах.

– Хорошо. Двигайся дальше. Подожди! Как выглядело существо?

– Трудно сказать, – ответил Денисов. – Скорее всего, его нижние конечности не имели костей. Возможно, это были щупальца. Четыре коротких руки, на верхних по два локтя, на нижних – три. А что?

Робот помолчал, а затем спросил изменившимся голосом.

– Была ли вторая голова на нижней части позвоночника?

– Возможно. Похоже, что была, но маленькая. А зачем им две головы?

– Это строннер. Нижняя голова для питания, дыхания и спаривания. Верхняя – для управления телом.

– Ну и что?

– Это одна из сильнейших рас в галактике. Они до сих пор строят корабли обтекаемой формы. Но если этот корабль мертв… Я не могу в это поверить.

– Похоже, что мертв, и давно, – подтвердил Денисов. – Никаких признаков жизни.

– Никто не может победить строннера, – сказал робот. – И уж тем более, никто не может уничтожить их корабль. В Галактике нет такой силы. Просто нет.

– Так что же мне делать?

– Иди вперед, – приказал робот.

* * *

Вскоре он добрался до корабля. Здесь трава была пониже, а стебли оказались более жесткими. Десятка два мертвых строннеров, в скафандрах и без, лежали вокруг. Кое-где белели отдельные кости и черепа.

– Кажется, здесь была драка, – сказал Денисов сам себе, – что же, дело обычное. Кто-то передавил этих несчастных строннеров, как хорек цыплят. И это называется самая сильная раса в Галактике! Но должно же здесь быть хоть какое-то оружие!

Однако все металлические предметы, которые он нашел поблизости, были такими старыми, что просто рассыпались в руках. Он снова включил передатчик.

– Множество скелетов, – сказал он, – некоторые целые, другие разорваны на части.

– Попробуй войти в корабль.

– Попробую. Здесь сохранилась металлическая ферма, может быть, раньше по ней двигался подъемник. Наверху площадка. Там должен быть вход. Если не заперто, я войду.

Подъем оказался довольно опасной и сложной процедурой. Несколько раз источенные временем металлические балки ломались под весом человека, и Денисов просто висел на руках, проклиная все на свете, и свою боязнь высоты, в частности. Наконец, он добрался до площадки, которая была на высоте примерно тридцати метров. Здесь лежал еще один полуистлевший строннер без скафандра. Входной шлюз был открыт. За долгие годы на площадке образовался слой почвы, и на ней росла трава, такая же, как внизу. Чахлое черное деревце, ростом с человека, корчило свои уродливые ветви.

– Кажется, я смогу войти, – передал он. – Здесь открыто настежь. Но проход очень низкий.

– Сроннеры предпочитают передвигаться ползком, – ответил робот. – Входи и попытайся выяснить, что с ними случилось. Внутри корабля связь не будет работать. Отключатся также любые электрические приборы, ты не сможешь пользоваться даже фонариком.

– У меня есть вечные спички, – сказал Денисов.

– Это подойдет. Действуй на свое усмотрение. Даю тебе три часа. Если ты не выйдешь за это время, я считаю, что ты мертв. Не вздумай играть со мной в прятки. Если ты попытаешься меня обмануть, я приготовлю балык из твоих друзей. Понятно?

– Так точно! – ответил Денисов, выключил передатчик, выругался и вошел в шлюз.

Он сразу же стукнулся затылком о потолок. Затем достал коробок вечных спичек и чиркнул одной из них. Огонек слегка раздвинул тьму. Разумеется, окон в корабле не имелось, а освещение не работало. Приходилось довольствоваться спичкой. Он шел, нагнувшись, по узкому коридору. После второго поворота ему пришло в голову, что так можно и заблудиться. Внутренность корабля больше всего напоминала внутренность муравейника: узкие ходы, небольшие округлые камеры, снова ходы. И везде кости погибших хозяев. Когда-то здесь сновали тысячи и тысячи обитателей. Что могло их убить?

Наконец, он пришел в довольно большую камеру со стеклянным полом, напоминавшим экран. На стенах имелись устройства, предназначенные, скорее всего, для управления. Возможно, строннеры предпочитали ползать по экрану, как слизни. Почему бы и нет?

– Была не была! – сказал он и потянул за маленькую ручку.

Ручка оторвалась, оставшись в его ладони.

– Надо же! Я удивляюсь, что все здесь до сих пор не развалилось. Сколько же лет этой куче хлама? Но почему мне так хочется есть?

Он зажег еще одну вечную спичку и посмотрел на часы. Посмотрел просто на всякий случай; он чувствовал, что пробыл внутри чужого корабля не больше пятнадцати минут.

Но стрелки часов показывали без пяти минут два часа ночи.

* * *

Робот вернулся около полуночи и заперся в каюте с Ритой. До самого утра было тихо; видимо Рите и на этот раз повезло с монеткой. Дурочкам, как известно, везет. На рассвете она вышла из каюты необычно веселая и сразу же разбудила Йец.

– Что с тобой?

– Ты была не права.

– В смысле? – спросила Йец.

– В смысле, он умеет быть нежным. Он любил меня всю ночь и сказал, что пока раздумал меня убивать.

– Раздумал?

– Вот именно! Он собирается нарушить приказ.

– Но робот не может нарушить приказ. Это исключено!

– Ты у нас, конечно, известная всезнайка, – ответила Рита, – но даже ты можешь ошибаться.

Уже час спустя они ели первое нормальное мясо. Зверьки оказались мягкими и сочными, такими вкусными, что хотелось есть еще и еще. Капитан, наевшись, завалился спать. Кажется, ему становилось хуже. Во время завтрака он сказал несколько совершенно несуразных вещей и даже пошутил начет того, что хочет использовать шоколадное мороженое в качестве твердого топлива. Никто не улыбнулся этой шутке, все только опустили глаза. Разрушение личности было налицо.

– А что твой паук? – спросила мать Кеши, когда Капитан уснул в траве, накрыв лицо рубашкой.

– Мой паук сделал все, что в его силах. Он вытащил Капитана с того света. То, что происходит сейчас, уже непоправимо. Тело живет, но мозг продолжает разрушаться. Капитан все-таки умрет.

Робот не показывался и не подавал никаких признаков жизни до самого полудня. Наконец, он появился, но выглядел он не так, как всегда. Изменилось выражение лица, походка, жесты, даже интонация его голоса.

– Всем собраться здесь! – приказал он. – Я буду говорить с вами.

Он сел на траву и наклонил голову. Казалось, он к чему-то прислушивается. Когда собрались все, включая Капитана, он встал.

– Я собираюсь сделать сообщение, – сказал он. – Во-первых, мы улетаем. Не позже, чем через сутки. То есть, завтра.

– Куда? – поинтересовался Капитан.

– Это не имеет значения. Куда угодно.

– А во-вторых? – спросила Рита.

– Во-вторых, я бы предпочел не оставаться здесь не секунды.

– Почему же, это отличная планета, – сказала Йец.

Робот подошел к Рите и взял ее за плечи.

– Это случилось сегодня ночью, – сказал он. – У этой женщины будет мой ребенок. Это совершенно точно, я проверил. Но, с другой стороны, у меня не может быть детей. Это тоже абсолютно достоверно.

– Тогда я ничего не понимаю, – сказал Капитан. – Ребенка быть не может, но он все-таки есть? Может быть, ваша подружка погуляла на стороне? Так обычно и бывает с земными девочками.

– Я сказал, что ребенок мой. У меня есть надежные методы проверки.

– Великая сила любви свершила чудо, – ехидно заметила Йец и принялась жевать травинку.

– Объяснение одно, – продолжил робот, – на этой планете существует сила, которая смогла меня изменить. Она продолжает изменять меня. Я не знаю что это такое, но эта сила смогла уничтожить корабль строннеров, одной из сильнейших рас в Галактике. Поэтому завтра мы улетаем. Мне еще нужно кое-что закончить, и сегодня я буду занят.

– Строннеров? – искренне изумилась Йец.

– Да. Они все мертвы.

– Но строннер выживает даже при взрыве термоядерной бомбы!

– Все строннеры мертвы, – повторил робот.

– Я ведь заметила, что ты изменился, – сказала Рита. – Ты стал гораздо добрее.

– Точно, – сказал робот, – гораздо добрее. Я больше не буду тебя пугать, дорогая. Дай мне свою руку.

Рита протянула ему руку, улыбаясь.

Робот улыбнулся в ответ и сжал ее ладонь. Рита заорала и вырвала руку. Кровь лилась струей.

Робот держал в руке два отрезанных пальца. Он ударил женщину, и та упала без сознания.

– Вы думаете, что я стал добрее? – сказал он и рассмеялся. Затем бросил пальцы на траву, забрызганную кровью. – Вы хотите пощады? Ну ничего, вы посмотрите, что я сделаю с вами перед отлетом. С каждым из вас!

* * *

Йец некоторое время следила за удаляющейся фигурой робота, затем отвернулась и пошла к кораблю. Подойдя к шлюзу, она остановилась. Что-то привлекло ее внимание, что-то необычное и почти незаметное, какая-то деталь, которая…

Она провела рукой по обшивке корабля. Ну конечно! Нет, это мне только кажется, подумала она, это невозможно. Просто здесь другое освещение, к которому еще не полностью привыкли мои глаза. Это полная чепуха. Этого никак не может быть!

Она прошлась несколько шагов вдоль зеленоватой металлической стены. Наваждение не рассеялось. Ей все еще продолжало казаться, что царапины и выбоины в обшивке, оставленные псами Бойда, стали не такими глубокими. Корабль словно залечивал свои раны. Она подумала было спросить об этом Капитана, но тот спал, и Йец решила его не будить. В конце концов, металл есть металл, и расти он не может, а глаза есть глаза, и им свойственно ошибаться.

Я ведь никогда внимательно не осматривала эти царапины, подумала она. В крайнем случае, спрошу Денисова, если он вернется.

Она вошла в корабль и прошла в свою каюту, где оставалась ее сумочка с роботом-пауком. Она собиралась попробовать паука еще раз. Вряд ли получится помочь Капитану, но попробовать ведь можно. Хуже все равно не будет.

Почему мне так хочется есть? – подумала она, – ведь мы же недавно обедали. Я так наелась, что меня чуть не стошнило. Разве может мясо быть таким непитательным? Прошло всего три часа, а живот уже подвело. Придется подстрелить еще одного зайца. Нет, лучше подождать до вечера.

Она взяла паука в руку и села на койку. За стеной стонала Рита. Паук впрыснул ей болеутоляющее и усыпил ее, но несчастная женщина продолжала стонать во сне.

То, что сказал робот, было очень серьезно. Йец прекрасно знала о расе строннеров, с которой не желал связываться никто. Эти существа жили в громадных термитниках, в которые они превращали свои планеты. Когда термитник становился мал для них, они снаряжали корабли и высаживались на других планетах. Планета, на которой высадились строннеры, была обречена. Ни одна, даже самая могучая цивилизация, не могла сопротивляться нашествию этих существ. Они были неуязвимы. Строннер смог бы выжить даже в топке ядерного реактора, даже в вакууме или на поверхности звезды. Они докапывались до самого ядра планеты и прекрасно себя чувствовали там, при невероятных давлениях и температурах. Эти существа просто прилетали и начинали рыть свои подземелья, закапываясь глубже и глубже, размножаясь с невероятной скоростью. Они никогда не нападали первыми на хозяев планеты, они всего лишь оборонялись. Строннеры покорили множество планет, включая мощные техно-цивилизации с громадным военным потенциалом. Но никто и никогда не мог уничтожить самих неуязвимых строннеров.

В каюту заглянул Кеша.

– Что делать будем? – спросил он.

– Собирай всех, – ответила Йец. – Эта мразь снова ушла в сторону корабля строннеров. Значит, его не будет еще несколько часов, как минимум.

– Ну и что?

– Мы уходим. Смываемся отсюда. Срочно! Часа через два мы доберемся до леса, затем разделимся и пойдем в разные стороны. Дальше каждый будет спасаться в одиночку. Это уж кому как повезет.

– Отличный план, – согласился Кеша, – а почему обязательно нужно разделяться?

– Потому что он не отпустит нас просто так. Он обязательно бросится в погоню и успеет догнать одного или двух из нас. Догонит и сдерет шкуру живьем. Но остальные останутся живы.

– Это точно?

– Нет, конечно, – ответила Йец. – Это зависит от того, насколько сильно он напуган. Надеюсь, что он не станет задерживаться и все-таки улетит завтра.

– А если нет?

– Значит, он переловит нас поодиночке и повесит на ветвях, предварительно разрезав на куски.

* * *

Денисов все-таки заблудился. Внутри корабля были тысячи коридоров, и все они были одинаковыми. Совершенно одинаковыми, как казалось ему поначалу. Но вскоре он нашел одно важное различие.

В разных коридорах время двигалось с разной скоростью.

Это элементарно проверялось с помощью наручных часов. Были коридоры, где движение стрелок ускорялось в десятки раз, а были такие, где стрелки практически останавливались. Затем он нашел даже такой коридор, где стрелки медленно двигались в обратную сторону. В конце концов, он обнаружил овальную камеру, в которой время почти не двигалось. Здесь тоже имелся экран на полу, но небольшой, всего в несколько квадратных метров. Три скелета валялись у стен. Один из скелетов был расположен так, будто при жизни пытался управлять приборами, которые торчали здесь во множестве. В основном они торчали из стен, некоторые свисали с потолка.

Нужно что-то делать, подумал он. Здесь обязательно должно быть оружие. Единственное, что я могу сделать, это найти оружие. Что-нибудь по-настоящему сильное, чтобы уничтожить эту дьявольскую зарвавшуюся машину. Робот сказал, что строннеры это одна из сильнейших рас в галактике. Значит, их оружие должно быть самым сильным. В этом наше спасение. Мне просто нужно разобраться, как и что здесь включается. Нельзя терять ни минуты.

Денисов расположился в этом месте, оттащил скелет в сторону и начал экспериментировать. Он работал довольно долго, прежде чем добился первого результата. Экран под ногами вспыхнул и показал залитую солнцем травяную равнину. Вначале Денисов принял это изображение за фотографию, но присмотревшись, заметил, что черный силуэт птицы постепенно сдвигается относительно солнца. Возможно, это было связано с замедлением времени. Сейчас секундная стрелка на его часах делала один скачок примерно за несколько минут.

Однако уже давно он чувствовал зверский голод. Голод становился все сильнее, сейчас он был почти нестерпимым.

Сколько же времени я не ел? – подумал он. – Даже если учесть, что мои часы показывают завтрашний день? Больше суток? Ну и что? Ощущение такое, что я голодаю, как минимум, неделю. Долго мне так не вытерпеть.

Он осмотрелся. Шесть коридоров шли в разные стороны. Шесть одинаковых, пустых и темных тоннелей, в которых лишь время течет с разной скоростью. Который из них ведет к выходу?

Ситуация становилась крайне опасной. Нужно было что-то срочно предпринимать.

У него вдруг закружилась голова, пришлось опереться лбом о стену. Большинство приборов на этом корабле никак не реагировали на его действия. Наверняка они было просто испорчены. Он просто терял время, пытаясь что-то здесь включить.

Вдруг он ощутил запах. Запах был настолько слабым, что поначалу он принял его за галлюцинацию. Пахло чем-то определенно вкусным. Но что вкусного может быть на мертвом корабле, простоявшем пустым насколько столетий?

* * *

Рита была из тех декоративных глупышек, мягких и симпатичных, которые во множестве произрастают на каждой улице земных городов – как одуванчики на каждой лужайке. Таких легко сломать, затоптать или сорвать для того, чтобы поставить в вазочку, где они вскоре завянут. Когда нужно было бороться или переносить трудности, ее надолго не хватало. Сейчас она не могла идти сама. Она стонала, садилась на землю и говорила, что хочет умереть. Она совсем расклеилась.

– Придется тебя нести, – сказала Йец.

– Не надо, пожалуйста.

– Ты хочешь остаться с ним?

– Я не знаю.

Йец отвесила ей пощечину.

– Теперь знаешь? Будешь идти рядом со мной. И попробуй только отстать, я тебе остальные пальцы отрежу, сама.

Рита встала.

– Вот и отлично. Теперь пошли.

Четверо из них имели скорострельные полуавтоматические винтовки, а Йец взяла еще и плазмомет. Все это могло пригодиться, если не для боя, так для охоты. Разер был гораздо более мощным оружием, но его заряд был израсходован во время последнего боя. Плазмомет давал довольно короткую струю, и Йец рассчитывала использовать его в первую очередь как резак для расчистки зарослей. Она прекрасно знала, что победить андроида с таким вооружением невозможно. Для того, чтобы повредить робота, нужна была, как минимум, хорошая пушка.

Они побежали, но через десять минут Рита упала в траву и сказала, что не сможет встать. Когда Йец попыталась ее поднять, она стала лягаться и махать здоровой рукой.

– Ладно. Ты сама этого хотела, – сказала Йец и крепко сжала ей обрубки пальцев.

Это помогло. Еще сорок минут они прошли в быстром темпе. Затем начала задыхаться мать Кеши. Пришлось сделать остановку. Сейчас лес стал гораздо ближе. Громадные деревья стояли стройные, как колонны, первые ветви начинались лишь на высоте пятидесяти или шестидесяти метров. Кроны сплетались так густо, что практически не пропускали солнечный свет.

– Оно убьет меня, – сказала Рита.

– О чем ты?

– То, что завелось у меня в животе. Оно разрежет меня изнутри.

– Не выдумывай.

– Да, я знаю. Разрежет и вылезет наружу. Я видела в фильмах, как это бывает. Это же не нормальный ребенок, правильно? Из него же будут торчать ножи.

– Успокойся, – сказала Йец. – это будет нормальный здоровый ребенок, это будет девочка, похожая на тебя.

– Почему девочка?

– Потому что он не мог передать тебе мужской человеческой хромосомы. Он ее просто не имел, понятно?

– Как это вообще могло случиться? – спросил Кеша.

– Никак не могло. Андроиды Бойда состоят из нейтронной плазмы, которая в точности имитирует поверхность тела. Но только имитирует и только поверхность. У них нет ни сердца, ни легких, ни крови, ни мозга. Они устроены совсем не так, как мы.

– А лезвия?

– Лезвий тоже нет. Это лишь сгустки плазмы. Если эту тварь разрезать пополам, она все равно восстановится. Его нужно либо разорвать на множество частей, либо поджарить при температуре в двадцать тысяч градусов. При этой температуре испаряется гранит. Отдохнули? Встаем и идем дальше. До леса совсем близко.

– А в этом лесу водятся звери? – спросил Кеша.

– Обязательно, – ответила Йец. – Надеюсь, что они окажутся съедобными.

* * *

Робот двигался по следу Денисова. Несмотря на то, что уже прошли целые сутки, трава хорошо сохранила запах человека. Сейчас робот знал, что корабль строннеров мертв, поэтому не опасался нападения с этой стороны. Он собирался наказать человека, если тот все еще жив. Конечно, стоило попытаться узнать, что именно убило строннеров. Оставалась также надежда захватить их корабль. Если корабль пуст и не охраняем, то почему бы и не воспользоваться этим?

Но больше всего его интересовал секрет строннеров. Что делало этих существ неуязвимыми для любого, самого мощного оружия? Эта информация могла оказаться очень ценной для Бойда. Робот бывал по-настоящему счастлив только от двух вещей: от мучений своих жертв и от похвалы своего хозяина. И эту похвалу он собирался заслужить. Неплохо было бы также найти человека живым и нанизать его на какой-нибудь подвернувшийся под руку вертел, причем сделать это медленно и со вкусом.

Вскоре он обнаружил мертвого строннера. Робот разорвал остатки скафандра и внимательно осмотрел то, что находилось внутри. Кости, в основном, были целы. Верхний и нижний черепа определенно не были повреждены. Но то, что строннер оказался в скафандре, говорило о многом. Эти существа не пользовались скафандрами даже для межзвездных перелетов, они прекрасно чувствовали себя в космическом вакууме и не боялись радиации. Однако на этой планете им понадобились защитные костюмы. От чего же они защищались? От чего? Или от кого?

Робот поднял голову и посмотрел по сторонам. Был яркий летний день. Легкий ветер качал травы. Невдалеке копошились безобидные зверьки, все выглядело абсолютно мирным и безопасным. Но что скрывалось за всем этим? Какой невидимый ужас?

Подойдя к самому кораблю, он все же кое-что обнаружил. Скорее всего, неприятности строннеров начались еще в космосе. Возможно, их корабль попал в одну из временных аномалий, которые иногда встречаются на границе галактического диска. В таких местах время либо замыкается в локальные петли, либо просто меняет направление своего течения. Иногда время разбивается на фрагменты, каждый из которых движется сам по себе. Это могло бы объяснить странности с обшивкой корабля: местами она была очень старой, а местами выглядела так, словно изготовлена вчера. Некоторые предметы, разбросанные вокруг, имели возраст в миллионы лет. Хотя сама катастрофа, скоре всего, произошла около трех столетий назад. Возможно, что большинство строннеров погибли еще в космосе, просто потому, что их тела начали стариться слишком быстро. Или разные части их тел старились с разной скоростью. Но в космосе погибли не все строннеры. Главная битва развернулась на самой планете. И остатки тел, разбросанные вокруг, свидетельствовали об этой битве.

Робот попытался подняться по металлической ферме, которая когда-то поддерживала подъемник, но сорвался. Некоторые балки были очень старыми, они не выдерживали даже небольшой вес. После этого он стал взбираться прямо по стене корабля. Металлокерамическая обшивка была сплошь покрыта мелкими выемками, некоторые из них достигали четырех или пяти миллиметров в глубину. Скорее всего, эти оспины были следами от ударов микрометеоритов. Он цеплялся пальцами и подтягивался. Он двигался со скоростью человека, быстро поднимающегося по лестнице. Порой он наталкивался на участок новой, неповрежденной обшивки. Такие участки приходилось обходить стороной или перепрыгивать, если они были невелики. Добравшись до открытого шлюза, он принюхался. Его ноздри расширились, а верхняя губа приподнялась, придавая ему сходство с раздраженным зверем.

Так и есть, подумал он, человек до сих пор жив. Он попытался обмануть меня. Судя по запаху, сейчас он очень голоден. Ну что же, поесть ему так и не придется. Посмотрим, куда он сможет спрятаться от меня в темных лабиринтах корабля.

* * *

Денисов не догадывался об опасности. Сейчас он просто не мог о ней думать. Голод рвал его внутренности, как взбесившийся зверь. Никогда раньше он не ощущал такого. Голод лишал его всякой силы, всякого разума. Оставалась лишь тонкая ниточка сладковатого запаха, которая вела его все глубже и глубже внутрь этого чудовищного термитника. И он шел на этот запах, не понимая, что он делает.

Запах постепенно становился сильнее.

Он проходил коридор за коридором, камеру за камерой, поворот за поворотом. Наконец, он остановился и сглотнул слюну. Источник запаха, несомненно, был перед ним. Он сделал шаг вперед, и со всех сторон зажглись светильники, устроенные в виде маленьких светящихся ядовито-зеленых водопадов. И в этом демоническом свете он увидел нечто живое, лежащее перед ним.

Зал, куда он попал, был во много раз больше всех тех небольших камер, которые встречались ему до сих пор. В стенах виднелись десятки узких тоннелей. Существо, лежащее перед ним, было размером с крупного бегемота. Возможно, даже больше. Его передняя голова напоминала лошадиную. Задняя, торчавшая на огромной широкой лоснящейся спине, напоминала большой нелепый нарост, и смотрела в противоположную сторону.

Передняя голова повернулась и посмотрела на человека. Существо имело два больших глаза без век, и несколько движущихся челюстей, перекрывающих одна другую. Из его рта сочилась светлая вязкая жидкость, с виду напоминающая мед или густую сметану. Денисов на всякий случай выломал поручень, торчавший из стены. Теперь он имел импровизированную дубинку, довольно увесистую, но, возможно, не очень прочную. Все же эта штука придавала ему уверенности. Он сделал еще шаг вперед. Его толкал запах. Пахло то самое вязкое вещество, которое сочилось из большого шевелящегося рта. Существо сделало странную гримасу, так, словно вытягивало губы вперед. Денисов замахнулся и изо всех сил ударил его по голове. Дубинка отскочила, как будто от мягкого резинового мяча. Существо смотрело на человека с прежним выражением.

Он выронил дубинку, не в силах сопротивляться. Затем сделал еще несколько шагов и погрузил руку в клейкую светлую жидкость. Затем со звериной жадностью принялся облизывать пальцы. Он хватал пищу ладонями, засовывал ее в рот, и глотал, глотал, глотал, пока не насытился.

– Я ждал тебя триста пятнадцать лет, – сказало существо, и Денисов ощутил, что голос звучит внутри его черепа. – Триста пятнадцать оборотов этой планеты вокруг ее звезды.

– Это много? – спросил человек.

– Нет. Для меня нет времени.

– Кто ты?

– Я повелитель всех строннеров. С этой минуты и твой повелитель. Ты включишь инкубатор, в котором хранятся яйца строннеров, и вскоре я буду иметь множество работников и солдат. Тогда я продолжу освоение этой планеты.

– Но я не могу ничего здесь включить, – возразил Денисов. – Я не понимаю, как устроена эта техника.

– Ты уже понимаешь, – ответило существо, и Денисов вдруг ощутил, что на самом деле знает устройство корабля и назначение всех приборов так хорошо, словно только вчера сдал экзамен по матчасти.

* * *

Робот шел по запаху человека. Пахучий след был совершенно четким, хотя и очень запутанным, таким, будто человек сам не знал, в какую сторону собирается идти. Возможно, человек заблудился. Порой человек заходил в опасные коридоры, те, в которых время было ускорено в десятки и сотни раз. Человека спасало лишь то, что катастрофа случилась очень давно, и временные аномалии уже почти рассосались, растворились в стандартном равномерном времени планеты. Человек забирался все глубже и глубже. Вначале робот не понимал причины этого, но затем уловил странный слабый запах неизвестной природы. Скорее всего, этот запах служил пищевой приманкой.

Это означало, что на корабле находится и второй охотник. Эта мысль заставила робота остановиться.

Возможно, на корабле до сих пор остались живые строннеры. Они могли сохраниться в одной из камер с замедленным временем. Может быть, они просто имеют очень долгий срок жизни или не стареют по самой своей природе. Робот принюхался, затем внимательно просканировал пространство вокруг себя. Ничего живого поблизости не было. Он медленно и осторожно двинулся вперед. Поверх его кожи, невидимые под одеждой, выдвинулись пластинки защитной чешуи. Его клыки удлинились, приобрели острые режущие кромки и прочность алмаза. Нейтронная плазма перестроилась, создавая дополнительные мышечные волокна. Грудная клетка раздвинулась, создав рычаги для крепления мощных силовых тяжей. Робот проверил лезвия: лезвия двигались с быстротою сверкающей молнии. Предстояла схватка. Неуязвимого строннера победить невозможно, но, по крайней мере, от него можно защититься.

Вскоре он увидел человека. Человек стоял в центре большого зала в самом основании корабля. Ядовито-зеленый свет, льющийся со всех сторон, имел такую частоту и структуру, что гипнотизировал человека, растворяя его сознание. Рядом с человеком лежал огромный уродливый строннер; возможно, именно сейчас он общался с человеком. Робот расслабился и улыбнулся, предвкушая кровь. Схватка, которая случится здесь и сейчас, будет совсем нетрудным делом. Сегодня человек умрет.

Денисов обернулся и увидел робота.

– Ты говорил с ним? – спросил робот.

– Да. Он общается со мной телепатически. Я понимаю все, что он хочет сказать.

– Ты знаешь, с кем говоришь?

– Нет.

– Это повелитель строннеров. Существо, которое управляет колонией. Строннеры общаются с помощью мысленных образов. Как только юный строннер подрастает, повелитель кормит его особым веществом, которое выделяется специальными железами его тела. С этой минуты новое существо становится рабом и теряет разум. Оно отдает свой разум повелителю. Оно превращается просто в машину для рытья земли, для постройки подземных городов или для защиты от врага. В этом сила строннеров. Идеальная дисциплина: один генерал на миллионы послушных солдат. Никакой ереси, никаких собственных мнений. Неплохо, правда? Ты ведь уже отведал этой слюны послушания? Что ты чувствуешь?

– Я чувствую, что должен убить тебя, – сказал Денисов.

– Меня? – рассмеялся робот. – Я допускаю, что ты получил такой приказ. Если бы ты был настоящим строннером, я бы испугался. Но ты всего лишь слабый человек, сделанный из мокрого красного мяса. Поэтому сейчас я разрежу тебя так, чтобы вывернуть наизнанку. Это тебе понравится.

– Мне приказано тебя убить, – повторил Денисов.

– Это понятно, – ответил робот. – Непонятно лишь, как ты собираешься это сделать.

Он выдвинул металлическую плеть, и блестящие зубья описали в воздухе мгновенный шуршащий круг.

Человек поднял обломок трубы. Робот еще раз взмахнул плетью и разрубил трубу на несколько частей. Человек бросился на него, но робот отклонился и отодвинулся с такой скоростью, что стал невидим для человеческого глаза. Затем первый раз, пока совсем слабо, ударил человека по спине.

В этом деле хороша постепенность.

* * *

Люди добрались до леса и повалились в траву. Йец приложила бинокль к глазам.

– Ну что там? – спросил Кеша.

– Ничего. Надеюсь, что андроид еще не вернулся. Маши пока нет на месте.

– Кто такая Маша?

– Самоходный драндулет с зачатками интеллекта. Дает двадцать километров в час по ровной дороге… Не нравится мне этот лес. Особенно эта тишина, темнота и паутина. Если это только паутина, а не что-то другое. Кто-то из нас обязательно должен будет пойти вглубь леса.

– Почему?

– Ты пойдешь вправо, Капитан влево, остальные разделятся, углубившись в лес. Возможно, Риту я возьму с собой, она слишком беспомощна.

– А что это за деревья? Секвойи?

– Секвойя это хвойное дерево. К тому же живет оно на Земле. Эти великаны лиственные, как видишь.

– Хорошо бы влезть туда наверх.

– Зачем?

– Спрятаться, – ответил Кеша. – Может быть, он не найдет нас в ветвях.

– Проблема в том, – ответила Йец, – что он найдет нас где угодно. Он ориентируется по запаху, и в тысячу раз лучше любой собаки. Он умеет собирать молекулы запаха, как старатель собирает крупинки золотого песка. От него нельзя скрыться. Посиди пока здесь со всеми, а я посмотрю, что там дальше. Вот тебе бинокль, сразу зови меня, если что-нибудь увидишь. Понятно?

Она углубилась в лес метров на сто. Здесь было довольно темно, однако плотный полог ветвей все же пропускал достаточно света, чтобы человек мог нормально ориентироваться. На всякий случай она обходила стороной прочные нити паутины, свисающие с деревьев. Самих пауков она пока не видела. Она встретила нескольких беззаботно играющих зайцев и сразу вспомнила о том, что голодна. Осторожно сняла с плеча плазмомет и подошла на несколько шагов ближе. Зайцы и не думали убегать. Она прицелилась и вдруг ощутила, как вздрогнула земля.

Зайцы сразу же насторожились, встали на задние лапы, вытянули морды, глядя в сторону опушки. В следующую секунду их как ветром сдуло. Оказывается, они были не такими уж и беззаботными.

За первым толчком последовал второй. Затем почва затряслась так, словно по ней неслось стадо из десяти тысяч слонов. Она бросилась в сторону опушки. Все люди вскочили на ноги и смотрели на то, что происходит над травяной равниной. В небе разгоралось странное зарево, источник которого был пока не виден за холмом. Но в следующую секунду налетела ударная волна, сбила людей с ног. Древесные великаны затрещали, сгибаясь под натиском ветра, будто спрессованного в громадный кулак.

– Я увидел, но не успел никого позвать, – сказал Кеша, поднимаясь. – Что это?

– Похоже на ядерный взрыв, – ответила Йец. – С эпицентром километрах в тридцати от нас.

* * *

Робот ударил человека плетью, разрезав одежду на спине. Удар был совсем слабым, рассчитанным на то, чтобы всего лишь срезать верхний слой кожи. Человек обернулся и вновь приготовился к нападению.

– Как, больно? – спросил робот. – Сейчас будет больнее.

Он выдвинул плеть на всю длину и захлестнул ее вокруг человеческой шеи. Затем затянул петлю и дернул, но осторожно, так, чтобы не сломать шейные позвонки. Когда человек упал на пол, робот заметил, что его спина даже не оцарапана. Человеческая кожа казалось совершенно целой, несмотря на то, что по ней прошла плеть. Это удивило робота. Он отпустил человека и позволил ему подняться. Затем выдвинул веер лезвий и сделал несколько мгновенных движений, таких быстрых, что вокруг его тела одновременно вспыхнули тысячи продолговатых зеленых искр: лезвия блеснули в текучем гипнотическом огне зеленых светильников.

Денисов бросился на робота, и тот ткнул его лезвием под ребро. Удар был рассчитан так, чтобы проколоть кожу и пустить кровь, но не повредить ни одного важного органа, иначе человек мог бы умереть слишком быстро. Человек прижал руку к левому боку, затем медленно поднял ладонь и посмотрел на нее. Но на ладони не было крови. В этот момент робот впервые почувствовал, что что-то идет не так. Он не мог ошибиться, удар был нанесен правильно, но металл лишь скользнул по коже, не повредив ее.

Робот метнул заостренный металлический кружок, намереваясь перебить человеку левое колено. Удар достиг цели: человек упал и начал корчиться от боли. Но затем он поднялся. Оба его колена были целы. Человек твердо стоял на обеих ногах. Робот пока не понимал, что происходит. Он нагнулся и зарычал. Тесная одежда лопнула на его теле. Тяжелые челюсти выдвинулись вперед. Верхние клыки вытянулись из-под верхней губы и приобрели форму зазубренных лезвий. Чешуя стала предельно прочной. Он бросился на человека и сбил его с ног. Теперь он уже не тянул время. Острейшие клыки длиной в человеческую ладонь впились человеку в шею. Челюсти сжались с силой в двенадцать тысяч тонн; при таком напряжении даже сталь течет, как масло. Но шея оставалась целой. Он трепал человека, бил его о стены, переворачивал, подбрасывал в воздух. Наконец отпустил.

Человек поднялся. Его одежда превратилась в сплошные лохмотья. Но сам он оставался совершенно цел, если не считать нескольких синяков на лице и небольшой ссадины на плече – в этом месте робот все же сумел повредить человеческую кожу.

– Что это было? – спросил Денисов.

– Сила строннеров, – ответил робот. – Они неуязвимы. Зато теперь я знаю, в чем дело. Вещество, которое выделяет повелитель строннеров, делает его солдат непобедимыми. Ты отведал этого вещества, поэтому мне так сложно тебя сейчас убить. Но не надейся спастись. Ты не строннер, и вещество действует на тебя гораздо слабее. Я сумел пробить твою кожу.

Робот снова встал на две ноги, и его лицо стало почти человеческим. Он протянул руку вперед, из правой ладони выдвинулось тонкое лезвие длиной около метра. Затем он уперся ногами и отвел правое плечо, подобно метателю диска; сделал несколько быстрых оборотов вокруг себя, раскручивая лезвие до сверхзвуковой скорости, и метнул его. Металл вонзился в человеческое плечо, точно в том месте, где была пробита кожа.

– А неплохой был бросок, правда? – сказал робот. – Я приколол тебя к стене, как бабочку. При этом разрубил плечевой сустав. Как, приятно? Сейчас мы продолжим наши экзерсисы.

* * *

Денисов схватился левой рукой за лезвие и выдернул его из правого плеча. Правой руки не было, рука превратилась в сгусток боли. Он замахнулся, пытаясь достать андроида, но лезвие свернулось, как удав, и сжало его здоровую руку. Он пропустил несколько мощных ударов в голову и упал на пол. Прямо над ним шевелились челюсти повелителя строннеров, источая вязкий наркотический сок. Лезвие– змея подползло к шее и обвилось вокруг нее. Денисов лежал в луже сока, истекая кровью. Вдруг ему стало легче.

Он сразу же понял, что случилось. Лечебный сок проник в рану. Боль быстро уходила. Он напрягся и сорвал металлическую змею со своей шеи, отбросил далеко в сторону, но она снова поползла к человеку.

– Начинаем следующую серию, – сказал робот. – Сейчас я буду вынимать твои кишки.

Денисов погрузил руку в лужу сока и жадно облизал пальцы.

– Надеешься, что тебе это поможет? – спросил робот.

– Надеюсь, – ответил он и поднялся. Затем ударил андроида в лицо.

Робот взмахнул рукам и едва не упал. На его лице образовалась внушительная вмятина. Денисов ударил его еще раз, и на этот раз сбил робота с ног.

– Неплохой был удар, – сказал он, когда робот поднялся на четвереньки, и ударил его снова. Лицо андроида сейчас напоминало ком мокрой глины. – Пожалуй, теперь я начну тебя убивать.

В этот момент металлическая змея прыгнула сверху и обвилась вокруг его головы, закрыв глаза. Когда Денисов сорвал ее, робота уже не было. Механическая тварь скрылась в одном из боковых тоннелей.

Человек зарычал и начал в ярости лупить кулаками в стену. В стене оставались вмятины, каждая величиной с суповую тарелку.

– Прекрати, – сказал голос внутри его мозга. Денисов сразу же замер.

– Найди его и убей, – приказал повелитель строннеров.

– Я никогда не найду его в этих лабиринтах!

– Он спешит к выходу из корабля. Через минуту он окажется снаружи. Найди и убей его на равнине. Действуй!

– Я никогда не смогу его догнать. Он движется слишком быстро!

– Используй тепловой излучатель, идиот!

– Я не знаю, что такое тепловой излучатель!

– Тогда просто закрой глаза.

Он закрыл глаза и увидел нужную схему, просто нарисованную на внутренней стороне век. Тепловой излучатель. Схема была совершенно проста и понятна, и все надписи, сделанные на языке строннеров, были понятны тоже. Тепловой излучатель, идеальное оружие на поверхности чужих планет. За считанные секунды нагревает квадратную милю площади до сорока тысяч градусов по Цельсию. А в следующие секунды все это проваливается в магму, вместе с любой враждебной техникой, если таковая имеется.

* * *

Робот достиг шлюза за четыре с половиной минуты. Он не стал останавливаться или аккуратно спускаться вниз, он просто прыгнул вперед, не снижая скорости, описал огромную параболу, приземлился на камни, перевернулся, встал на ноги и побежал дальше. К сожалению, высокая трава не позволяла двигаться достаточно быстро. Повелитель строннеров был жив, это значило, что в любую секунду может быть использован тепловой излучатель. Именно так строннеры обычно расправлялись со своими оппонентами: они просто выжигали огромные участки планет. Сжигали вместе со всем, что там находилось. Практически все расы разумных существ предпочитали жить на поверхности, поэтому такой способ был прост и надежен. Иногда строннеры сжигали планету целиком. Они не нуждались в ее поверхности, они жили в глубоких лабиринтах. Их не интересовали ни местная флора вместе с фауной, ни местные достопримечательности, ни культурные ценности.

Он имел не только переднее, но еще и боковое и заднее зрение. Не поворачивая головы он видел, что в верхней части корабля появилась выпуклость в форме серебристой полусферы. Он упал в траву и пополз, стараясь оставаться невидимым. Его руки и ноги втянулись, а пальцы удлинились. Остатки одежды были сорваны с зеленого чешуйчатого тела. Сейчас он был похож на ящерицу, невидимо, но быстро скользящую среди трав. Однако, доползти до ближайшего холма быстрее, чем за десять минут, он не мог. А десять минут – это слишком много.

Денисов включил систему активации излучателя. Корабль заскрипел и захрипел, весь его корпус содрогнулся и затрещал. Казалось, что сейчас эта машина, простоявшая без присмотра больше трехсот лет, просто развалится на части.

– Давай, давай, включайся! – прошептал Денисов и потянул рычаг на себя. Рычаг отломался, оставшись в его руке. Но излучатель все же включился. Теперь ему оставалось лишь уничтожить робота. Наконец-то это стало возможным. Оставалась единственная проблема: робота нигде не было видно. На десятки километров вокруг расстилалось травяное поле; кое-где из него поднимались невысокие холмы, поросшие травой. Спрятаться в этой траве было проще простого.

Он сделал первый выстрел и выжег сектор травы градусов в пятнадцать. На месте травы запузырилась кипящая магма.

– Ничего, я тебя все равно сделаю! – сказал он и продолжил стрелять, выжигая сектор за сектором. Все пространство вокруг скрылось в сплошном дыму. Денисов перевел систему на автоматическую стрельбу, потому что увидеть что-либо было невозможно. Снаружи доносился грохот взрывов; излучатель продолжал жечь.

Может быть, хватит? – подумал он. – Нет, пожалуй, лучше это сделать с запасом. Кто знает, насколько живуча эта тварь.

И излучатель продолжал работать.

Через несколько минут Денисов заметил, что корпус корабля покачнулся. Вначале он не понял, что случилось, но когда корпус начал отклоняться от вертикали, все стало ясно. Сама кора планеты, на которой прочно стоял корабль строннеров, начала плавиться. Денисов сразу же выключил излучатель. Ветер понемногу сдувал дым, и вскоре человек увидел, что случилось с равниной. Все вокруг превратилось в огромное светящееся озеро кипящего камня. Даже небо над озером изменило цвет, став темно-багровым.

Корабль снова затрещал и наклонился.

– Нет! – сказал Денисов. – Нет, пожалуйста, только не это.

Но корабль продолжал падать.

* * *

Корабль строннеров наклонился и упал, как громадное подрубленное дерево. При падении он раскололся на несколько частей, которые плыли по озеру кипящей лавы. Несколько секунд было тихо, лишь мощно гудел ветер, свивая раскаленный воздух в тугие потоки и вознося его в стратосферу, где уже начало формироваться огромное грибовидное облако. Затем из облака ударил целый сноп голубых молний, и все вокруг, и чернота облака, и оплавленные стены кратера, и молчаливые холмы, стало ослепительно ярким, будто при свете тысячи фотовспышек. Вслед за этим пошел черный холодный град.

Расплавленное озеро окуталось паром. Сквозь стену пара продолжали бить молнии, освещая пар изнутри, как монструозный китайский фонарик. Наконец, одна из молний ударила в плывущее по озеру костенеющей лавы основание мертвого корабля.

Прогремел взрыв. Осколки корабля были развеяны на километры вокруг. Они упали, пробив непрочную хрусткую корку, которая уже образовалась на поверхности озера.

Денисова отбросило довольно далеко от места взрыва, туда, где корка на поверхности лавы уже застыла и приобрела прочность настоящего камня. Он свалился на спину и ударился так, что едва не потерял сознание. Вначале он подумал, что сломал все ребра одновременно, потому что он не мог сделать вдох. Но затем он поднялся, ощупал себя и понял, что его тело цело и прекрасно обходится без кислорода. Воздух над озером лавы был нагрет до нескольких тысяч градусов и полон ядовитых паров, поэтому совершенно не подходил для дыхания. Именно поэтому его легкие отказывались сделать вдох.

Остатки одежды на нем горели, однако, это не причиняло ему ни малейшего неудобства. На месте травяной равнины образовался кратер километров пятнадцати в диаметре; по краю кратера шла кольцевая горка из пепла и застывшей лавы. От корабля строннеров не осталось ничего. Сам повелитель строннеров остался жив, скорее всего, но сейчас он был вплавлен в глубину остывающей лавы. После того, как лава остынет совсем и превратится в камень, неуязвимому существу придется прождать еще не один миллион лет, прежде чем оно получит возможность снова накормить кого-нибудь своим соком. Робот, скорее всего, погиб.

Все в порядке, подумал Денисов, можно расслабиться. В этот момент он впервые почувствовал жар под ногами. Скорее всего, действие сока строннеров постепенно сходило на нет. Нужно было выбираться из этого котла.

Он побежал. До края лавового озера было около двух километров. Он преодолел это расстояние за несколько минут, и лишь однажды его нога по щиколотку провалилась в расплавленный лавовый пузырь. Он ощутил острую боль ожога, но не стал останавливаться. Вскоре он был в безопасности. Вокруг него снова шумела трава, лишь немного пожелтевшая и местами выгоревшая. Он почувствовал боль в спине, потянулся и оторвал металлическую змею, которая до сих пор висела, вцепившись в его кожу. Он сжал змею в руке и попытался отвернуть ей голову. Ничего не вышло, змея оказалась слишком прочной. Он понимал, что эту тварь нужно убить, но не понимал, как это сделать. Наконец, он просто взобрался на горку застывшей лавы, размахнулся и забросил змею как можно дальше. Наверняка зловредное существо останется живо. Ну что же, одной проблемой больше.

По дороге к кораблю он обнаружил Машу, припаркованную за холмом.

– Я волновалась за вас, – сказала Маша. – Было много шума.

– Ты умеешь волноваться? – спросил Денисов.

– Нет, но эта фраза заложена в мою программу.

* * *

Люди шли в глубину леса. Они шли молча и напряженно, не останавливаясь, порой обходя замшелые мертвые стволы толщиной в человеческий рост, раздвигая прочную паутину. Шли с тупой решительностью автоматов. После нескольких часов пути они сделали привал. Громадные деревья возносились к темно-зеленому своду, как колонны в храме.

– Неужели здесь нет ни одной полянки? – спросила Рита, повалившись на землю. – Я чувствую, что больше никогда не увижу солнца. Я знаю, что никогда его не увижу. Хотя бы один просвет в ветвях!

– Это совсем не солнце, – уточнил Кеша, – это другой астрономический объект. – Если это был ядерный взрыв, то мы скоро должны почувствовать тошноту, правильно?

– А меня уже тошнит, – сказала Рита.

– Это не был ядерный взрыв, – ответила Йец. – Тебя тошнит совсем по другой причине.

– Откуда ты знаешь?

– Робот-паук. Он бы среагировал на радиоактивное заражение. В этом плане все в порядке.

– Все ты у нас знаешь! Надо же, умная какая нашлась!

– Далеко не все.

– Тогда нечего здесь командовать!

– Проваливай, если не нравится, – ответила Йец. – Если будешь трепать нам нервы, я тебя быстро успокою. Не посмотрю, что ты калека.

– В морду мне дашь, да?

– Да.

Рита поднялась и демонстративно отошла метров на десять, затем села у лежащего ствола. Ствол выглядел очень старым и был весь изъеден ходами каких-то местных насекомых.

– Хорошо, – сказала она тихо и положила здоровую руку на свой живот. Обрубки пальцев все еще кровоточили. – Пусть они издеваются над твоей мамочкой, доченька моя. Я тебя рожу и выращу хорошей девочкой. А если у тебя будет по дюжине ножей на каждой ручке, то так даже лучше. Сможешь себя защитить. Вот мама твоя не умела защищаться, и мучилась поэтому всю жизнь. А ты меня защитишь. Правда, доченька?

Она замолчала и прислушалась, словно собираясь услышать ответ. Тихо шумели верхушки деревьев.

– А в этом лесу нет ни одной птицы, – сказала она. – Когда ты родишься на свет, я расскажу тебе, как поют птицы, обязательно расскажу.

Она вздрогнула и вскочила на ноги: что-то зашуршало совсем близко в прелой листве. Листва шевелилась. Вдруг очень быстрое блестящее существо метнулось к ее ногам. Металлическая змея обвилась вокруг ее левой лодыжки.

Рита открыла рот, чтобы заорать, но почувствовала, что онемела от ужаса. Змея медленно и постепенно скользила все выше по ее ноге.

– Тихо, дура, – сказала змея знакомым голосом. – Это я.

– Ты?

– То, что осталось от меня.

– Что случилось?

– А мы с тобой все-таки хорошо поиграли в любовь, да? – сказал голос, не отвечая на вопрос. – Но дело есть дело. Игра закончена.

– Но я ношу твоего ребенка!

– Какое мне до этого дело? – спросила змея и ужалила внутреннюю сторону бедра.

* * *

Когда Денисов добрался до корабля и обнаружил, что никого нет, то первым делом запустил радиозонд. Зонд давал пятнадцать минут стабильной связи на расстоянии до четырехсот километров. Этого оказалось достаточно.

К утру люди вернулись на корабль. Не было лишь Риты.

– Я сожгла змею из плазмомета, – рассказывала Йец. – Хватило одного заряда. Похоже, что тварь уже умирала. Он все-таки убил эту девицу. Он должен был это сделать, это ведь было его заданием.

– Тебе ее не жаль?

– Все там будем.

– Это не ответ.

– Отстань от меня, а? Почему я должна кого-то жалеть, если меня никто не жалеет?

– Я тебя жалею.

– Да? Мне жаль, что мы поссорились перед самой ее смертью. Она обиделась и унесла свою обиду с собой. Навсегда. Навсегда – это значит, что ничего нельзя изменить. Что бы я ни сделала в своей жизни и сколько бы ни прожила, это останется со мной. Но ее мне не жаль. Она была пустышкой. Ответ принят?

– Что-то вроде того.

– Ты становишься сентиментален.

– Я просто пытаюсь остаться человеком.

– А что тебе мешает?

– Я не знаю, – ответил Денисов. – Вроде бы ничего. Но эта планета, даже сейчас, когда мы в безопасности, и все хорошо, почему-то действует мне на нервы. Она давит на меня. Эти мирные пейзажи под мирным солнышком. Эти непуганные зайцы, которых словно кто-то специально подсунул нам. Я все меньше этому верю. Ты думаешь, у меня паранойя? Ничего подобного. Просто я слишком хорошо знаю, что ничего безопасного, а тем более гостеприимного, в этой вселенной не существует. Рай мы найдем только после смерти, в лучшем случае. Что с Капитаном?

– Ничего хорошего. Он продолжает лежать и улыбаться. Он никогда не был таким. По-моему, у него что-то повредилось в голове. Да, это точно. Каким он был раньше?

– Строгим и надежным, – ответил Денисов. – Очень надежным. Если он что-то говорил, этому можно было доверять на все сто. Конечно, он был старомоден и вечно тыкал мне свои моральные принципы, насчет того, что люди, мол, разумные и справедливые существа. Ты знаешь, он ведь и к Бойду полез только поэтому. Он считал это своим моральным долгом.

– Он и меня спас тоже.

– Да. За что я ему буду до смерти благодарен. Но мы ужасно рисковали. И, между прочим, рискуем до сих пор. И на этой планете мы оказались только потому, что этот престарелый романтик, который сейчас валяется в траве, вспомнил о своем моральном долге.

– Не говори так, – возразила Йец.

– Нет, я его страшно уважаю, и все такое. Но никто другой не поступил бы так.

– А как бы поступил ты?

– Честно говоря, не знаю. Я не тот человек, который долго раздумывает или взвешивает всякие обстоятельства, – сказал Денисов. – Я привык действовать. И я действую так, как мне подскажет сердце. Пускай я ошибаюсь, но я не могу по-другому.

– За что тебя поперли из патруля? – спросила Йец. – Только честно.

– Честно? Ладно, расскажу. Понимаешь, однажды мы провисели в пустоте целых шесть месяцев, не видя никакой твердой почвы под ногами. И, представь себе, мы висим на орбите над такой планетой, куда в принципе, можно высадиться и отдохнуть. Устроить что-то вроде шашлыков на природе. Особо враждебной биосферы там не имелось, так, всякая мелочь. Шлюпка с шестью мужиками высаживается туда, чтобы расслабиться по полной программе. Выжигаем круг в двести метров радиусом, для того чтобы ни одна мразь не подползла незамеченной. И начинаем гулять. То есть, они это делают, а я дежурю вверху и жутко им завидую, потому что, по инструкции, кто-то должен остаться на корабле. Ребята разгулялись не на шутку, они даже отправились к морю, прямо на реактивной тяге, они выжигали такую здоровенную черную полосу, которая отлично была видна с орбиты. Я их предупредил, что по головке нас за это не погладят, а они меня только послали подальше.

– И что же было дальше?

– Они решили порыбачить. Стали глушить рыбу. И тогда из моря поднялась такая черная мразь, похожая на живую тину, подошла к ним со всех сторон сразу и всосала их вместе со шлюпкой, совершенно не обращая внимания ни на защитный экран, ни на плазменные пушки. Она убила их за две минуты. Может быть за три.

– И что с тобой сделали за это?

– Не за это. Мы не делали ничего такого, что было запрещено. Мы имели право высаживаться, производить исследования и все такое. Это был несчастный случай. Но, когда я увидел, что произошло с ними, я просто озверел. Я вскипятил все это море десятком ядерных зарядов, а потом начисто сжег весь континент. А когда явился наш командир и стал рассказывать, что я был не прав, и что за это можно загреметь под трибунал, я чуть было ни убил его тоже. Эта планета сожрала шестерых моих друзей, ты это понимаешь?

– Я понимаю, – сказала Йец. – Но на месте твоего командира я бы все же отдала тебя под трибунал. Ты только не обижайся.

* * *

После обеда Денисов решил отправиться в небольшую экспедицию, к лесу высоких деревьев, который виднелся неподалеку. Из оружия он взял с собой парализатор и плазмомет, который был очень надежен, но бил только на расстояние до пятнадцати метров. Плазма в струе была довольно холодной, чуть теплее обыкновенного огня. Плазмомет позволял мгновенно поджарить маленького хищника или хорошенько напугать большого. При правильной фокусировке луча плазма могла прорезать проходы в лесных зарослях.

Он устал, пока добрался до леса; идти сквозь высокую траву оказалось не так-то просто. Чем ближе к лесу, тем плотнее становилась трава. На ней появлялись какие-то усики, которыми один стебель намертво сцеплялся с другим. Все это здорово хватало за ноги; Денисов даже несколько раз упал по пути, не сумев вовремя вытащить ногу из сплетения стеблей. К счастью, травяное море редело и исчезало на опушке леса.

Хотя день был не слишком жарким, его рубашка стала совершенно мокрой на спине.

Он достал и настроил картографический зонд, затем выстрелил его в небо над головой. Зонд ушел с шипением, оставив за собой тонкую полоску пара. Эта штука поднимется километров на восемь, зависнет там на несколько секунд, прежде чем начнет падать. За эти секунды зонд успеет многократно сфотографировать местность в радиусе сорока или пятидесяти километров и передать информацию на корабль.

Передохнув, он поднялся и посмотрел на корабль, собираясь двинуться дальше. В этот момент ему показалось, что нечто движется в траве, быстрое и невидимое, скрытое от глаз плотной зеленой стеной. Но в следующую секунду он понял, что это был всего лишь порыв ветра, качнувший траву. Стебли были сплетены слишком прочно, чтобы пропустить что-нибудь крупное. Он вошел в лес.

Светлые гладкие стволы поднимались к небу на огромную высоту, метров на сто, не меньше. Видимо, древесина этих исполинов была очень прочной, потому что стволы в нижней части были не такими уж и толстыми, может быть, в два или три обхвата, не больше. Он подошел к дереву, достал нож и попробовал надрезать кору. Древесина очень напоминала слоновую кость, и цветом, и фактурой, и прочностью. Лезвие оставило лишь неглубокую канавку.

Вскоре он нашел много грибов или иных растений, более или менее напоминающих грибы. Он не стал их трогать, опасаясь того, что они ядовиты. Возможно, после проведения соответствующих анализов, их можно будет использовать как пищу. Почему бы и нет? Подумав о пище, он снова ощутил голод. Это удивило его, потому что всего три часа назад он плотно пообедал сытным и исключительно вкусным мясом. Надо бы подстрелить еще одного зайца, подумал он.

Здешние зайцы на самом деле оказались не такими уж тупыми созданиями; они быстро учились: сейчас они уже старались избегать человека. Денисов потратил немало сил, гоняясь за зверьками. Однако его усилия были вознаграждены, и вскоре он снова ел ароматное нежное мясо. Не может быть, так вкусно, подумал он, если завести эту живность на Землю и разводить там, то люди перестали бы покупать говядину, баранину или свинину, это я вам гарантирую. Кажется, планета все же неплохое место для жизни. Зря я на нее наговаривал. Построим здесь дом, только вначале выберем самое лучшее место, заведем детишек, я буду учить их грамоте и всяким премудростям. Жаль, что мама этого не увидит и об этом не узнает. Она всегда мечтала о большой семье. Семья это надежность, это порядок, это будущее, в конце концов. Ну его к черту, этот космос. Если быть честным с самим собой, я ведь никогда не любил эти полеты. Я любил землю, и чем ближе к земле, тем лучше. Я так понимаю.

Заяц неплохо прожарился в костре, но верхняя часть была еще твердовата. Денисов настроил плазменный луч на минимальную мощность и несколько раз провел по груди и шее этого существа. Этот заяц показался ему несколько больше и мускулистее, чем тот, которого он ел на равнине в последний раз. В нем было меньше жира и больше мышц. Что это?

Он оттянул зайцу нижнюю челюсть и заметил на ней ряд острых клыков. Два, четыре, шесть, восемь. Ну надо же! Не хотел бы я, чтобы эта пасть меня укусила, подумал он. Заяц зайцем, а зубы-то покруче, чем у волка. Как же это может быть? Зачем ему такие зубы, если он ест траву? Скорее всего, это хищная разновидность того же самого зверька. Травоядные прыгают в траве, а хищные живут в лесу, изредка нападая на своих беззащитных собратьев. Почему бы и нет? Нормальное объяснение.

* * *

Кеша отошел от корабля совсем недалеко, потому что травяной ковер был таким плотным, что пробираться через него было труднее, чем сквозь глубокие сугробы. Ему казалось, что еще час назад трава была совсем не такой густой, но, конечно, уверенно он сказать этого не мог. Но это его заинтересовало. Он стал на четвереньки и нагнулся к самой земле. Сомнений не было: каждая травинка неожиданно отрастила тонкие ветвящиеся усики, которые оплетались вокруг соседних стеблей. Приглядевшись, можно было даже видеть, как эти усики удлиняются прямо на глазах, они росли примерно со скоростью минутной стрелки, или даже чуть быстрее. Но это было еще не все. Нижняя часть стеблей покрылась пухом тонких коротких колючек, которые мгновенно вонзались в пальцы при малейшем прикосновении. Уколы были довольно болезненны, и кожа в этом месте краснела. Он поднялся и осмотрелся по сторонам, чтобы увидеть кого-то, кому можно было бы рассказать о своем открытии. Но рядом никого не было. Капитан, скорее всего, спал в траве, недалеко от корабля. Куда делись остальные, Кеша не знал. Травяное море оставалось как всегда спокойным. Даже более спокойным, чем всегда: все зайцы исчезли. Так, как будто их здесь никогда и не было. Куда же делись все зайцы? – подумал он. – Что их так напугало?

Он обернулся и увидел женщину, которая представлялась его матерью, помахал ей рукой. Она ответила ему и улыбнулась, поднялась по короткой лесенке и вошла в дверь корабля.

Женщина, которая еще недавно представлялась матерью Кеши, вошла в шлюзовой отсек. Здесь было прохладнее, чем снаружи. Местное солнце пылало в зените, а его свет сегодня был ярким, как лампа фотографа, которая светит вам прямо в лицо. Она обернулась. Травяная равнина сияла и переливалась в море света. Внутри корабля царил приятный полумрак.

– Вы, кажется, врач? – спросила Йец.

– Что? – удивилась она. – Да, причем широкого профиля. Я могу быть кем угодно, от дерматолога до психиатра.

– Такое возможно?

– Это было необходимо. Я была приставлена к этому мальчику в течение почти пятнадцати лет. Я следила за его здоровьем. Я должна была знать все, и я помогала в любых ситуациях. В моей квалификации можете не сомневаться.

– Ваше настоящее имя? Мы вместе уже давно, но я так и не узнала, как вас зовут. На Земле это считается неприличным, так что простите меня, если что. Я никогда не была образцом воспитания.

– Харон Вера Ивановна.

– Значит, просто Вера, безо всяких церемоний. Кстати «Харон» означает перевозчик на тот свет. Странное имя для врача.

– Ничего не могу с этим поделать.

– Один вопрос. Зачем вам быть незаметной? Зачем вы представлялись его матерью?

– По многим причинам. Иннокентий был первым ребенком, которого спасли от болезни Брауна без пересадки донорской или искусственной нервной ткани. Мы наблюдали его в течение всех этих лет, и продолжаем наблюдать сейчас. Это была экспериментальная методика, если она оправдает себя, это принесет миллионы. Но, если кто-то заинтересуется нашей технологией и элементарно украдет ее, то мы несем громадные убытки. Мы – это клиника, которая вложила деньги в этот проект. Большие деньги. Эксперимент еще не завершен.

– То есть, вы вставили ему в мозг такую штуку, которую можно украсть? – спросила Йец.

– Когда речь идет о больших деньгах, это вполне возможно. Прошу вас не расспрашивать меня дальше. Я больше ничего не могу сказать.

– Это имплантат?

– Я ничего не могу сказать. Это тайна.

– То есть, это действительно мозговой имплантат. Прибор, который не имитирует нервную ткань, а заменяет ее чем-то совершенно иным. При том, что подобные вещи запрещены международным законодательством планеты Земля, насколько я знаю. По вашим законам, изготовить и использовать нечто подобное – это преступление. Я права?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– А если я буду настаивать и попытаюсь проникнуть в его мозг, чтобы узнать вашу тайну, что вы сделаете тогда?

– Тогда я отключу его, и секрет умрет вместе с ним.

– Что? Вы убьете этого мальчика? – удивилась Йец.

– Я всего лишь отключу прибор, который поддерживает его жизнь. Этот прибор принадлежит клинике, и в данной ситуации им распоряжаюсь я. Юридически, и это, кстати, записано в договоре, при возникновении подобной ситуации клиника просто отказывается поставлять наши услуги и отключает оборудование.

– Вы сможете его убить? При том, что он вас любит и столько лет называл матерью?

– Думаю, да.

– Ясно, – сказала Йец, – люблю откровенных людей. Но, если вы врач, может быть, вы мне поможете? Что вы думаете о Капитане?

– То же самое, что и вы. Он пережил клиническую смерть и несколько суток пролежал в коме. Это всегда отражается на психике. Определенный процент нервных клеток обязательно погибает. Если состояние стабилизируется, Капитан просто останется странным, чудаком или ненормальным. Если нет, он погибнет. А что ваш чудодейственный робот?

– Я собираюсь применить его еще раз. Только вряд ли это поможет.

– Покажите мне этот прибор. У меня профессиональный интерес.

– Пойдемте, – согласилась Йец.

Они зашли в ее кабину и достали робота-паука.

– Странно, – сказала врач, – я ведь внимательно смотрела на ваш приборчик в прошлый раз. Мне кажется, он стал больше.

Йец нажала кнопку и развернула виртуальный экранчик, величиной с носовой платок.

– Ничего себе! – удивилась она.

– Что? – не поняла Вера.

– Он не просто стал больше. В нем появились две новые панели и десятки новых функций. Это более совершенная модель. Это вообще не мой прибор! Но еще вчера вечером все было в порядке!

– Как это?

– Я же говорю, что это не мой прибор. Я не знаю, как это возможно, но… Его просто кто-то подменил.

* * *

Теперь уже голод ощущали все. Зайцы исчезли, все до одного, пришлось использовать последние пищевые брикеты из запаса. Брикеты были универсальной пищей, которая, при правильном приготовлении, могла превращаться практически во что угодно. Но конечно, с натуральным мясом брикеты сравниться не могли.

К вечеру вернулся Денисов. Он принес с собой тушки шести зайце-волков, и тушка самого крупного существа весила килограмм двадцать. Причем, чем крупнее был зверек, тем сильнее были развиты его челюсти, и тем страшнее выглядели зубы.

– Удивительные животные, – сказала Вера и поковыряла в своих зубах, – просто удивительные. Я не имею в виду вкусовые качества, тут и сказать нечего. Скорее всего, это один и тот же вид, при этом животные могут быть и травоядными, и хищными. Я не удивлюсь, если окажется, что одно и то же животное может в один период быть хищным, а в другой травоядным. Ну, например, если вдруг стало мало травы, а зайцев развелось слишком много, некоторые из них превращаются в хищников и поедают своих сородичей. Настоящих хищников здесь, как ни странно нет, а популяция должна поддерживать свою численность. Вот они и научились справляться сами. На Земле есть виды животных, которые способны даже на большее: когда становится мало самцов или самок, они могут менять свой пол. А если становится мало травы…

– В лесу были только хищные экземпляры, – сказал Денисов, – а травы здесь, как видите, достаточно. Я думаю, что травоядная популяция живет на равнине, а хищники прячутся в лесу.

– Тогда как же они охотятся?

– Совершают набеги по ночам, например.

– По ночам?

Солнце уже висело над самым горизонтом. Еще час или два, и начнется ночь.

– А я видел мышек, – сказал Капитан. – Обыкновенные мышки, совсем обыкновенные, похожие на земных. Днем их не было, а вечером они стали шнырять в траве. А трава, между прочим, стала очень колючей. Как вам это нравится?

– С травой точно что-то происходит, – подтвердил Кеша. – Я сам видел, как у нее отрастают усики и иглы. Я специально смотрел. Когда мы приземлились, трава была совсем другой. Разве вы не помните?

– Может быть, это связано с приближением сезона дождей или ветров? Смотрите, действительно мышка.

Йец подняла с земли и посадила себе на ладонь забавное серое существо величиной со спичечный коробок. Мышка ни капли не боялась. Опираясь на задние лапки, она деловито запихивала себе в рот довольно большой осколок заячьей кости. Кость хрустела, острые зубки делали свое дело. Похоже, что мышка тоже была хищницей.

Когда солнце село, они погасили костер, вошли в корабль и закрыли дверь наружного шлюза. Внутри их ждала еще одна неожиданность: голова металлического пса, которую они взяли с собой как сувенир, и которая считалась полностью испорченной, неожиданно включилась. Загорелись глаза, челюсти начали двигаться, механическое животное завыло.

– Придется убить ее еще раз, – сказал Денисов. – Убить, разобрать на части, и выбросить. Будем хоронить ее по частям, как вампира.

– Подожди, – не согласилась Йец, – это было бы слишком прямолинейно.

– Что ты хочешь сказать?

– Это все-таки собака. То есть, друг человека. Я попробую.

Она осторожно протянула руку к тяжелой металлической голове и погладила ее. Вой прекратился. Похоже, что голове понравилось.

– Ты собираешься ее приручить?

– А почему бы и нет? Она может служить сторожем, если на ночь ставить ее на входе. Она никого не пропустит, а если что, разбудит нас.

– И ты можешь доверять этому чудовищу?

– Она совсем не чудовище. Чудовищем был скирс, который сидел внутри пса. Помнишь, та лысая мокрая гадина, которую я застрелила? Именно скирс выполнял приказы Бойда. А это просто робот. Смотри, я ему понравилась.

– А можно я поглажу? – спросил Капитан.

– У нас осталось еще несколько запасных частей этого пса, – вспомнил Денисов. – Что-то вроде лапы. Я схожу и посмотрю.

Вскоре он вернулся с куском лапы. Это была подушечка ступни с огромными когтями. Ступня ожила тоже: она ритмично вздрагивала, а когти то втягивались, то выпускались на всю их ужасающую длину.

– Интересно, из чего они сделаны, – сказала Йец. – Это те самые когти, которые оставляли глубокие царапины на нашей обшивке. Они должны быть на порядок прочнее алмаза. Если мы когда-нибудь вернемся на вашу любимую Землю, эти когти будут находкой для земных химиков. Для Земли это технология будущего.

– И мы станем миллионерами, – согласился Капитан. – Денисов, наконец-то женится, заведет детишек и дачу на тропических островах. Сколько детишек вы собираетесь заводить?

– Мы? – удивилась Йец.

– Ну а кто же у нас сладкая парочка? Молчу, молчу. Вы уж простите старика.

Йец изобразила скептическую улыбку. По всему было видно, что она не мечтает о подобной перспективе.

– Смотрите, мышки! – закричал Кеша.

За этот день они установили два боковых экрана, и теперь «Гордый» видел все, что происходило вокруг. Сейчас на равнине творилось что-то неописуемое. По экранам скакало такое множество мышей, что казалось, снаружи идет странный серый дождь.

* * *

Мыши не давали спать всю ночь. «Гордый» включил прожектора, чтобы окружающее его пространство было видно в темноте. Трава исчезла под жутким ковром, состоящим из мелких зверьков. Равнина превратилась в мышиное море. Мыши лезли на стенки корабля, срывались, лезли снова. Они пытались грызть обшивку и двери. Теперь было совершенно ясно, почему зайцы исчезали с наступлением вечера. Вряд ли они бы выжили в той буре хищной жизни, которая бушевала снаружи.

– Обратите внимание, – сказала Вера, – что трава стала гораздо плотнее именно к вечеру. Трава становилась плотнее и плотнее в течение дня. И эти колючки, которые на ней появились, помните? Это должно быть приспособлением к этому огромному количеству мышей. Если здесь часто такое творится, то мне эта планета уже совсем не нравится.

Около двух часов ночи они снова поджарили зайчатину и снова поели. Мыши продолжали волнами бросаться на корабль, так, словно их маленькие зубки могли справиться с боразоновой броней обшивки.

– Не хочу вас пугать, – сказала Вера, – но в этой зайчатине, или что она там есть, абсолютно точно содержатся гормональные вещества. Я в этом уверена. Посмотрите на Кешу. У него начала расти борода.

– Я становлюсь мужчиной, – сказал Кеша. – Давно пора.

– Да, но не в один же день! Кроме того, волосы на моих руках тоже потемнели. Если так пойдет дальше, то через несколько дней женщинам тоже придется бриться.

– Точно, – сказала Йец, – я тоже это заметила. И послушайте наши голоса. Они становятся грубее.

– Я ничего не замечаю, – возразил Капитан.

– Потому что вы мужчина. В этих зайцах, которых мы едим, скорее всего, содержится мощный заряд мужского гормона, и он сразу же начинает действовать на наши тела. Пусть это не настоящий человеческий гормон, но это вещество, которое действует точно так же. Я больше не буду есть это мясо.

– По-твоему, лучше умереть от голода? Кроме зайцев здесь ничего нет. Чем ты собираешься питаться? Травой? Или мышами?

– И тем, и другим, – сказала Йец. – Здесь обязательно должны быть съедобные фрукты или коренья. А мыши это такая же живность, как и все остальное. У меня нет предрассудков, я согласно питаться мышами. Наш кухонный робот сделает из них отличный зельц, вы и не поймете, что это мышиное мясо. У нас никогда не будет недостатка в пище. Смотрите, сколько их. Этим можно кормиться вечно, и меньше их не станет. Нужно только придумать способ, как их ловить.

– А если попробовать есть только зайчих, то есть самок? – предположил Денисов. – Тогда вы будете потреблять меньше мужских гормонов и больше женских. В конце концов, мужчины могут есть самцов, а женщины самок. Так мы сохраним гормональный баланс.

– Излишек гормонов вреден в любом случае, – сказала Вера. – Поначалу нужно взять пробу этого мяса. И разложить ее по молекулам, чтобы знать о ней все. Гормоны гормонами, но кто поручится, что в этом мясе нет чего-нибудь похуже гормонов? Мы все постоянно едим, и мы все постоянно голодны. Вам это не кажется странным?

Несколько секунд было тихо.

– Я снова хочу есть, – сказала Йец. – Я предлагаю не заниматься пустыми разговорами, а попробовать наловить мышей.

* * *

Но это была не лучшая идея.

Стоило чуть приоткрыть дверь шлюза, как волна мышей хлынула внутрь корабля. За несколько секунд шлюзовая камера была полна этих мелких пушистых созданий. Шлюзовая камера имела несколько систем экстренной дезинфекции. Теперь оставалось только использовать эти системы, чтобы убить пленников, потом собрать их, отнести и загрузить ими холодильники.

Однако через пять минут после того, как камера наполнилась инертным газом, мыши продолжали шевелиться, как ни в чем не бывало. Им не нужен был кислород, а аргоново-криптоновая смесь не была для них смертельной.

– Опаньки, – сказала Вера. – Любое земное животное, кроме черепахи, умерло бы максимум за две минуты. Черепаха бы продержалась десять, а ее сердце бы выключилось через час. Но это ведь мыши, а не черепахи. Обмен веществ у них гораздо быстрее. Они должны погибать мгновенно. Такие мелкие зверьки не могут жить без кислорода дольше нескольких секунд.

– А если у них есть внутренние запасы кислорода? Если они его накапливают под кожей, как жир?

– Дикая идея.

– А что, есть другие?

После того, как не сработал инертный газ, применили еще три ядовитых смеси. Все с тем же успехом, точнее, безо всякого успеха. Мыши без проблем выдерживали воздействие любых ядов, изобретенных человеком

– В конце концов, можно использовать радиацию, – сказал Денисов. – Мы убьем их потоком нейтронов. Но после этого их нельзя будет съесть. Их тела станут слегка радиоактивными. Не так, чтоб очень, но когда радиация попадает вам прямо в желудок, это к хорошему не приведет. Вам грозят язвы и внутренние кровотечения. Это поначалу, а если вы будете и дальше придерживаться такой диеты…

– Тогда зачем мы их ловили?

– Чтобы убить и съесть. Убить-то мы их убьем, а вот съесть уже не получится. Других путей уже не остается. Обратите внимание, что они уже полностью обгрызли дюралевую внутреннюю обшивку шлюза. Их зубы способны разгрызать мягкий металл. Этот шлюз – наш единственный выход наружу. Пока они сидят здесь, мы остаемся заперты. Поэтому их надо просто уничтожить. А утром мы выбросим их тела.

Когда включился нейтронный поток, мыши забегали быстрее. Чем сильнее становился луч, тем быстрее они двигались. Казалось, что радиация только придает им бодрость и силы. Однако, это не могло продолжаться вечно. Спустя два или три часа первые мыши начали умирать. К утру лишь считанные зверьки вяло шевелились. Люди победили в этой первой схватке с природой. Но каждый уже понимал, что это только начало.

* * *

Утром Денисов включил Машу, сделал на ней пробный круг по высокой траве, которая к утру стала еще плотнее. Идти по такой траве без каких-либо вспомогательных средств сейчас казалось просто невозможным. Однако, колеса Маши без труда справлялись с этой проблемой, она просто подминала упругие стебли под себя. Позади машины трава снова распрямлялась, так, словно она была резиновой.

– Ты куда-то собрался? – спросила Йец.

– Да. Пора бы заняться исследованием этой планеты. У нас слишком много вопросов и ни одного ответа.

– А ты не боишься ответов?

– Смотря, на какой вопрос.

– А вопрос такой: «Что-то на этой планете убило строннеров, а если оно убило даже строннеров, то нас оно уничтожит за секунду. И эта штука совсем рядом. Что ты будешь делать, если на нее наткнешься?»

Денисов спрыгнул с погрузчика, подошел к ней и обнял за талию. Йец положила руки ему на плечи.

– Если нас действительно все тут держат за сладкую парочку, то почему бы и нет? – сказала она, слегка отстранившись. – Пора бы мне уже втянуть свои колючки, как ты думаешь?

– Пора. Но это ведь не так просто.

– Точно, – согласилась она. – Будь осторожен. Я за тебя волнуюсь. Я не хочу тебя потерять. Давай поедем вместе?

– Нет. Ты можешь понадобиться здесь. Ты единственная, кто может принять решение. Ты отвечаешь за жизнь остальных.

– Знаешь, – сказала она, – в Галактике миллионы хорошо обжитых планет. На каждой – миллиарды разумных существ. Когда я думаю, сколько раз они, например, целовались, или стояли вот так, как стоим мы, мне просто становится тошно. Но, с другой стороны, когда я об этом не думаю, мне кажется, что мы единственные, и всего этого никогда не происходило. Может быть, мне нужно поменьше думать?

Она убрала его руки, отошла и села на ступеньку лесенки.

– Миллионы планет, это много, – сказал Денисов. – А мы на Земле до сих пор считаем себя единственными. Расскажи мне об этом. Как это все устроено?

– Да никак. Разведано примерно две трети Галактики. Это сейчас. А первые цивилизации возникли еще тогда, когда по вашей планете бегали динозавры. Или еще раньше, я даже не знаю. Есть множество цивилизованных миров, но они почти не общаются между собой. Не из-за расстояния, а потому что все они очень разные. Есть миры, которые растут кучками, как грибы, все из одного корня. Десятки и сотни планет, жизнь на которых имеет общее начало. Иногда бывают войны. Иногда миры гибнут. Например, их уничтожают строннеры, эта галактическая чума. Но чаще они вымирают по собственной вине.

– Как это? – не понял Денисов.

– По той же причине, по которой умерла моя мать. Мы все беззащитны перед этим.

* * *

Сегодня он собирался пройти гораздо большее расстояние, чем вчера. Судя по данным картографического зонда, в тридцати километрах от места посадки начиналось большое озеро, которое тянулось очень далеко. Где озеро заканчивалось, зонд разглядеть не смог. Стоило съездить в те места и поохотиться.

Он взял с собой скорострельную винтовку с полуавтоматическим наведением. Несмотря на то, что настало утро, и мыши полностью исчезли, зайцев поблизости не было. Они так и не появились, и Денисов отчего-то был уверен, что больше не увидит их рядом с кораблем. Определенный запас мяса оставался в холодильнике, но народ ел с таким аппетитом, что надолго этого мяса никак не хватит. На завтрак зайчатину ели все четверо; голод, как известно, не тетка. Впрочем, Йец пообещала сделать в течение дня точный анализ этого мяса. Неизвестно, что еще в нем имелось, кроме гормонов и средств, возбуждающих аппетит.

– Почему мы движемся так медленно? – спросила Маша.

– Девятнадцать километров в час, быстрее ты не умеешь. Или ты считаешь себя гоночным автомобилем?

– Не хочу показаться навязчивой, но я бы могла разогнаться и до тридцати пяти.

– Никогда в жизни, старуха, – ответил Денисов. – Двадцать два это твой предел. Ты создана для перевозки багажа, при тридцати пяти ты просто развалишься.

– Спорим? – спросила Маша.

– Что? Ты умеешь спорить?

Машина дернула вперед, так, что Денисов чуть не вылетел в траву. Маша не нуждалась в управлении, она сама выбирала дорогу. Сейчас она бодро неслась в сторону леса, мягко пружиня на кочках, скрытых в глубине травы. Маша выдавала тридцать пять километров в час, как она и обещала.

Денисов продвигался вперед значительно быстрее, чем он ожидал. Маша без труда поддерживала высокую скорость. Вначале она шла со скоростью тридцать пять, а затем начала разгоняться еще сильнее. Маша была электромобилем, причем объем ее сверхпроводникового аккумулятора был рассчитан на десять лет эксплуатации без перезарядки. Но при такой интенсивности работы эти десять лет могли превратиться в десять дней.

Лес проносился по левую руку от него. Когда лес закончился, трава исчезла, грунт стал каменистым, но ровным. Маша разогналась до сорока пяти, что было для нее уже совершенно нереальным режимом.

– Может быть, ты притормозишь? – спросил он.

– Я чувствую себя прекрасно, – ответила Маша.

– У тебя просто сгорят подшипники.

– Я контролирую свое состояние. Но, если я доставляю вам неудобства, я могу снизить скорость.

– Не надо, – сказал Денисов, – гони на полной. Только объясни мне, пожалуйста, что с тобой случилось. Тебя подменили?

– Меня не подменили, – ответила Маша. – Но объяснить вам я ничего не могу. Это слишком сложная задача для моего интеллектуального блока.

* * *

Капитан проснулся поздно, около одиннадцати. В этот день ему явно стало хуже. Он глупо улыбался и почти ничего не говорил. Только один раз он начал было рассказывать какую-то печальную историю из своего детства, но сбился и быстро замолчал. Робот-паук просто не включался, не реагировал на него, это означало, что он ничего не может сделать в этой ситуации. Сейчас Йец была абсолютно уверена, что паука подменили. Робот стал заметно тяжелее и имел гораздо больше функций. О некоторых из этих функций она не имела никакого представления. Это был совсем не тот дешевый и простой прибор, к которому она привыкла. Скорее всего, это была одна из последних и очень дорогих моделей. Но ведь велосипед не может сам собою превратиться в танк.

У нее не было никакой теории по поводу того, что произошло. Это было слишком странно, слишком невероятно, просто необъяснимо. Она решила пока просто не думать об этом.

С утра она занималась анализом того мяса, которое хранилось в холодильнике. Первые же результаты оказались более чем странными. В мясе всех местных существ оказалось столько цианидов, что люди должны были умереть на месте. Однако этого не случилось.

– Эти соединения определенно смертельны для человека, да еще и в таких дозах, – подтвердила Вера. – Заявляю как врач. Либо приборы врут, либо я ничего не понимаю. Мы никак не могли остаться живы после такой закуски. Здесь несколько разных ядов, и все одинаково сильны.

– Но должно ведь быть какое-то объяснение? Может быть, вещества на этой планете реагируют друг с другом как-то иначе, чем где-нибудь в другом месте?

В этот момент внутри корабля послышался странный шум, который сменился грохотом.

– Что это? – спросила Вера.

– Голова пса. Она пытается двигаться. Наверное, снова свалилась. Она уже изгрызла всю внутреннюю обшивку.

– Она не начнет кусаться?

– Я надеюсь на это, – ответила Йец.

– А что лапа?

– Лапа тоже ползает. Я отвела им пустую каюту, пусть громят ее, как хотят. Свободного места у нас теперь хватает. Зато теперь у нас собственный механический зверинец. Кстати, природа вокруг нас изменилась всего за один день. Я не думаю, что трава вернется в первоначальное состояние. Сегодня планета совсем не такая гостеприимная, как вчера. Боюсь, что она уже никогда не станет гостеприимной.

– Может быть, она готовится с нами расправится?

– Может быть. Но я пока совершенно не представляю, с какой стороны она нанесет удар. Всему этому должно быть какое-то объяснение.

– Какое?

– Я не знаю. Но я чувствую, что все это можно привести к общему знаменателю. И если мы этого не сделаем…

В дверь вежливо постучали, и Кеша просунул голову в каюту.

– Что тебе? – спросила Вера строгим, и почти материнским тоном.

– Болит голова. Еще с ночи раскалывается.

– Выпей таблетку.

– Только что выпил. Должна помочь. Но у меня никогда раньше так сильно не болела голова.

– Если таблетка не поможет, попробуем что-то еще. Если не станет легче через двадцать минут, подойдешь ко мне.

* * *

Кеша вышел из корабля. Остановился, прижал кулаки ко лбу. Голова болела так, что хотелось биться ей о стену. Он сделал несколько шагов в сторону густой травы, споткнулся и упал. Солнце, почти такое же, как земное, но чуть более красноватого оттенка, светило прямо в глаза. Кеша заметил, что может смотреть на солнце, не прищуриваясь. Он смотрел на солнце так же просто, как смотрят на экран компьютера или на глянцевую журнальную страницу. А ведь Капитан тоже сказал, что его зрение изменилось, что-то случилось с его глазами, вспомнил Кеша, неужели и со мной происходит то же самое? Это хорошо или плохо?

Боль внутри его мозга начала пульсировать, но стала не такой интенсивной. Кеша представил себе боль в виде сверкающей ледяной горы. Таблетка, которую он принял, срезала с этой горы верхушку, но гора задрожала, готовая взорваться страшным пламенным извержением. Он приподнялся, затем сел. Сейчас его голова кружилась, все вокруг плыло и меняло очертания.

Кажется, я умираю, подумал Кеша, или я уже умер. Я мыслю, значит, я существую. Но, похоже, что я теряю способность мыслить правильно. Где я? О чем я думаю? Сколько будет дважды восемь? Я ни в чем не уверен. То есть, нет, в одном я уверен: я заболел. Это не то, совсем не то, что было со мной раньше, я привык болеть, я знаю, но то было совсем по-другому. Значит, я заразился здесь, на этой планете. На гостеприимной планете. Почему мы до сих пор не назвали ее? Может быть, она мстит нам за то, что мы даже не потрудились дать ей названия? Она была так прекрасна поначалу, я это помню, она была просто раем, а мы отнеслись к ней просто как к большому носовому платку, высморкались, все. Я заразился и могу заразить остальных. Тогда со всеми будет то же самое. Нет, я должен это остановить. Я должен спасти остальных. Я должен уйти.

Он попытался встать на ноги, но снова упал. Тогда он попробовал ползти и заметил, что ползти было гораздо легче; травяной ковер был мягким и упругим. Он полз вперед, а трава распрямлялась сразу за ним; трава окружала его со всех сторон, это было почти так же уютно, как лежать в гамаке или в колыбели. Все вокруг наполнялось шумом, мир превращался в мелькание бессмысленных цветовых пятен. Кеша уже не видел ни неба, ни травы вокруг себя. Он просто полз вперед.

Он очнулся несколько часов спустя. Сознание прояснилось, но тело было таким слабым, что казалось невозможным просто шевельнуть рукой или ногой. Он лежал на опушке леса. Судя по положению солнца, уже прошло много часов с того времени, когда он вышел из корабля. Голова почти не болела, но казалось, что она раздувается изнутри. Что я сделал? – подумал Кеша. – Почему я оказался здесь? Я ведь не смогу вернуться. Надо что-то делать.

Собрав последние силы, он подполз к ближайшему стволу, оперся на него и встал на колени. Перед ним расстилалось травяное море, но «Гордый» исчез. Вначале Кеша подумал, что корабль просто улетел, но быстро отбросил эту мысль. Местность была совершенно незнакома. Судя по всему, в бессознательном состоянии он сумел проползти много километров и забраться в такое место, откуда корабль просто не виден. Но для этого нужно было ползти с очень приличной скоростью.

Опираясь на ствол, он поднялся. Каждая мышца тела болела, дрожала и требовала отдыха. Неужели я все-таки прополз эти километры? – подумал он. – Попробуем посчитать. Допустим, что прошло часа четыре, а я переместился километров на десять или даже больше. Я должен был ползти сквозь траву со скоростью что-то около трех километров в час, и при этом не останавливаться и не отдыхать. И при этом поддерживать одно и то направление. Даже здоровый человек неспособен на это.

И в этот момент он понял.

Кажется, планета нанесла первый удар, подумал он.

* * *

Вскоре Денисов увидел озеро. Дул легкий ветер, и небольшие волны набегали на берег. Вдали, на самом горизонте, виднелась гряда холмов. Возможно, озеро было километров двадцать или даже тридцать в ширину. Выглядело оно прекрасно. Если в раю есть озера, то райское озеро должно выглядеть именно так.

– Остановись, – приказал он.

В воде резвились крупные рыбы или морские звери, похожие на дельфинов или русалок. Они прыгали, поднимали фонтаны брызг, гонялись друг за другом. Денисов поднял винтовку и прицелился, но затем передумал. Неизвестно, что это за существа. Они могут быть разумны. Они могут быть опасны. Они могут иметь чувства, похожие на наши. Он забросил винтовку за плечо и соскочил с тележки.

Вода у берега была теплой и чуть зеленоватой, с золотистым отливом, полная мелких водорослей. В воде двигались мощные рыбьи спины. Метровые гиганты ходили стаями в глубине, играли, переворачивались, блестели на солнце. Рыбалка здесь будет просто потрясающей, подумал он. Сколько лет я не рыбачил? Десять? Пятнадцать? Вечность? Если строить дом, то только здесь. Место превосходное. Нет этих проклятых трав, которые постоянно хватают тебя за ноги. Рядом пресная вода, невдалеке лес, где можно охотиться, и, скорее всего, собирать грибы. Можно ли здесь купаться? Вначале нужно проверить, нет ли здесь каких-нибудь пресноводных акул, спрутов или электрических угрей. Дом можно будет построить из бревен, а бревна привезти из лесу…

Его внимание привлекла странная яма правильной формы, наполненная водой. Несколько секунд он смотрел на нее, не понимая, что он видит. Затем до него дошло. Это был след. След громадного четырехпалого существа, но след настолько большой, что просто не верилось в то, что он настоящий.

Он прошел вдоль берега, и в метрах в шести обнаружил следующий след. Впечатляющая длина шага. Впрочем, при метровой ступне это даже немного. Существо имело четыре длинных пальца безо всяких перепонок между ними, так что водоплавающим или земноводным оно не было. Каждый палец заканчивался когтем, который оставлял в песке глубокую вмятину.

Он связался с кораблем, чтобы сообщить о том, что обнаружил. Он никогда не был трусом, но след выглядел просто чудовищно, поэтому сейчас он ощущал вполне объяснимую тревогу. Против зверя таких размеров любое оружие, которое имелось на «Гордом», превращалось просто в бесполезную игрушку. След был совсем свежим, это означало, что чудовище где-то рядом. Укрыться от него на равнине было невозможно, в лесу – тоже, потому что между высокими стволами было достаточно свободного пространства, чтобы пропустить автобус. Сейчас он был совершенно беззащитен.

Эти когти наверняка принадлежат хищнику, думал он, три пальца вперед и один, с самым мощным когтем, назад. Это напоминает след птицы или большого ящера. Но если есть хищник такого размера, значит, есть и добыча, на которую он нападает. Скорее всего, это очень крупная добыча, или просто очень сильная. Эти существа могут жить в лесу, потому что на равнине их нет.

Итак, он связался с кораблем.

– У нас ЧП, – сообщила Йец, – пропал Иннокентий.

– Что значит «пропал»?

– Просто исчез. Последний раз я видела его два часа назад, и у него сильно болела голова. Сейчас его нет. Капитан видел, как он полз по траве в сторону леса.

– Полз?

– Вот именно. Капитан говорит, что он именно полз. Но узнать какие-то подробности, как ты понимаешь, невозможно. Понимаешь, Кеше было плохо с утра, а потом вот это. Я очень опасаюсь за него. Его нужно найти. Может быть, он просто лежит в траве и не может подняться.

– Я запущу зонд, – сказал Денисов, – если Иннокентий на равнине, зонд его найдет за считанные секунды.

– А если нет?

– А если нет, то придется мне поискать его в лесу. Кстати, мы ошибались, полагая, что здесь нет крупных хищников. Я нашел следы зверя с огромными когтями. Этот зверь может быть метров десяти ростом.

– Будь осторожнее.

– Осторожнее или нет, но, если это решит мною закусить, оно это сделает без проблем. Вы тоже поосторожнее там, на корабле.

Он достал зонд, настроил его на поиск человека. К сожалению, зонд был одноразовым, и на корабле их оставалось всего шесть. Еще несколько дней или недель, и зондов уже не останется. Впрочем, судя по всему, несколько недель на этой планете нам не протянуть, подумал он. Придется искать что-нибудь еще. А жаль, я успел немножко полюбить эту планету. Почему мы не дали ей имени до сих пор? Надо будет подумать об этом.

Он выстрелил зонд в небо. Был громкий хлопок, зонд ушел с шипением, оставляя за собой полосу пара. Я привлекаю к себе внимание, подумал он, что если…

И в этот момент он увидел хищника.

* * *

Йец ждала. Прошла минута, две минуты, но сообщений зонда не было. Затем пришел короткий сигнал, означавший, что объект не обнаружен. Запущенный зонд выполнил свою работу и перестал существовать.

Понятно, подумала она. Но не мог же он доползти до леса? Допустим, он полз только первые несколько метров, затем встал и пошел. Идти по траве трудно, но, в принципе, возможно. Он дошел до леса, а потом остановился там, чтобы отдохнуть. Расстояние не такое уж и большое. Что он там забыл?

Врач вышла из корабля.

– Ну что? – спросила она.

– Результат отрицательный. На равнине его нет. Денисов поищет его в лесу.

– На него не могли напасть?

– Кто?

– Ну, зубастые зайцы, например.

Йец решила пока не говорить о том, что Денисов обнаружил крупного зверя.

– Я волнуюсь за него, – сказала врач.

– За него, или за то, что в его голове?

– А какое твое дело, в конце концов? Это мои проблемы, и тебя они не касаются.

– Нам не нужно ссориться, – сказала Йец.

– Почему это?

– Потому что спастись мы сможем только вместе. Неужели непонятно? Нас всего пятеро, и двоих из пяти мы уже почти потеряли. Я не знаю, что происходит на этой планете, но я знаю точно, что нам нужно держаться друг за друга.

– Если его найдут, я за то, чтобы улетать отсюда.

– Я тоже, – согласилась Йец. – Скорее всего, нам придется улетать. Но я не хочу улетать сразу, ни в чем не разобравшись. Я хочу понять, что творится здесь. Кто и что нам угрожает. Вначале я была очарована этой планетой. Мне до сих пор хочется верить, что она прекрасна. Такого места мы больше не найдем.

– Мы все умрем здесь, – сказала врач. – Я уверена в этом. Мы все умрем, если не улетим сразу. Ты подумай о моих словах. Посиди здесь и подумай, а я пойду пока осмотрю Капитана. Еще немного, и он начнет ходить под себя. И знаешь что? Я уверена, что это не последствия недельной комы.

– А что же еще?

– Планета убивает его. Убивает на наших глазах. А мы с тобой следующие.

Сказав это, врач ушла. Йец встала с травы и посмотрела ей вслед. Потом осмотрела огромное пространство травяного моря вокруг. Громадный хищник. Он никак не сможет подобраться к кораблю незамеченным. Разве что, ночью. Хорошо, что мы приземлились среди равнины, подумала она. Ее взгляд упал на стену корабля. Сейчас обшивка «Гордого» стала совершенно гладкой, на ней не осталось никаких следов повреждений. Сейчас сомнений не было: обшивка восстановилась сама собой.

Она провела рукой по стенке корабля. Итак, обшивка восстановилась, будем принимать это как очередную загадку. Но хорошо это или плохо? Скорее всего, хорошо. Может быть, планета не так уж и плоха. Но почему мы не дали ей имени до сих пор? Кто нам мешал это сделать? Глупо жить в безымянном мире. Безымянный мир, мне это что-то напоминает. Я когда-то знала об этом, но это было очень давно…

Она нагнулась, чтобы посмотреть, как выглядела нижняя часть обшивки, та, что оставалась скрыта травой. Но внизу обшивка не была гладкой. Странные металлические нити толщиной в человеческий палец выходили из глубины грунта и присасывались к металлу корабля. Их были тысячи и тысячи. Они росли как чудовищные корни.

Йец попыталась пошевелить одну из нитей. Нить была прочна, как стальной прут, а возможно, в тысячу раз прочнее. «Гордый» больше не мог взлететь с безымянной планеты.

* * *

Существо было не таким уж большим, возможно размером всего лишь с двух крупных слонов. Но оно передвигалось, прыгая на задних лапах, а вместо передних оно имело нечто, напоминающее крылья летучей мыши. Взмахивая передними конечностями, оно совершало большие прыжки. Так дикий гусь разбегается по воде, пытаясь взлететь. Конечно, это нельзя было назвать настоящим полетом, но двигался хищник все же слишком быстро, чтобы можно было удрать от него, даже с помощью Маши.

Денисов запрыгнул на тележку, взял винтовку, перевел затвор на веерное поражение, прицелился и стал ждать. Хищник приближался с невероятной скоростью, он почти летел, явно нацелившись на человека. Раз, два, три. Денисов выстрелил, и хищник метнулся в сторону, завизжав от боли. Возможно, этого будет достаточно.

– Гони! – приказал он, и Маша понеслась к лесу.

Однако, выстрел лишь ненадолго задержал зверя. Существо имело огромный размах крыльев, это означало, что передвигаться в лесу, среди деревьев, ему будет не так-то просто. Крылья окажутся бесполезны. Возможно, Маша сумеет уйти от него, лавируя между деревьями. У самого леса он выстрелил еще раз, но, кажется, не попал. Хищник выбросил вперед свои руки-крылья, полуметровые когти мелькнули со скоростью копий, летящих в цель. Зверь имел вытянутую морду с большими торчащим зубами, однако, зубы были не остроконечными, а просто массивными, как булыжники. Это означало, что зверь питается очень твердой пищей.

В следующую секунду Маша была уже в лесу. Зверь прижал крылья к бокам и юрко скакал между деревьями, проскальзывая между ними, как блоха среди волос.

– Мы уйдем, – сказала Маша, – я его сделаю.

Денисов посмотрел на спидометр. Стрелка прыгала между сорока и пятидесятью. Краем сознания он отметил, что Маша говорит совсем не так, как должен говорить робот-погрузчик или, как максимум, примитивный робот-гид. Однако подумать об этом было некогда. Его бросало из стороны в сторону, он вцепился в поручни и держался из последних сил. Несмотря на обещание робота, хищник пока не отставал.

– Держись крепче, – приказал робот, – и нагни голову пониже, иначе сейчас ее снесет.

Маша дернула в сторону, разогналась еще сильнее, и пронеслась между двумя стволами, стоящими так близко, что они зацепили ее бока. Сзади послушался грохот, и чудовище свалилось, на полной скорости ударившись в ствол.

– Стреляй!

Она остановилась.

Зверь уже поднимал свою голову. Денисов выстрелил в его огромный глаз, и глаз вспыхнул ярко-красным огнем, словно там внутри была вмонтирована лампочка. Зверь дернул головою и снова ударился о дерево.

– А крепкая дрянь! – заметила Маша. – Стреляй еще!

Хищник уже поднялся на лапы. Он мотал головой, пытаясь что-то сделать с поврежденным глазом. Кажется, он понял, что добыча кусается, и раздумал нападать.

– Посмотри на его тело, – прошептал Денисов, – смотри, как оно блестит. Тебе не кажется, что эта чешуя металлическая?

– Разумеется, металлическая, – ответила Маша. – Разве ты не видишь, что это робот?

– Робот?

– Вот именно. И гнался он не за тобой, а за мной.

* * *

Вечером все четверо собрались на борту корабля. Голова пса, которая весь день пыталась вырваться из каюты, рычала, билась в стены, крушила все, до чего только могла дотянуться, сейчас была выпущена погулять. Голова уже могла передвигаться, хотя и очень неуклюже: она ухитрилась подключиться к подушечке механической лапы, и теперь медленно ползала, вцепляясь когтями в грунт. Она перестала рычать и выглядела удовлетворенной, если только это можно сказать о роботе.

Настроение было невеселым. Кешу найти так и не удалось. Корабль, очевидно, не мог взлететь, а пребывание на планете становилось все более опасным. Капитан уснул в кресле, накрыв лицо какой-то тряпкой.

– Итак, что мы имеем? – начал Денисов, – по-моему, фактов уже достаточно много для того, чтобы составить из них полную картину. Если и не полную картину, то хотя бы несколько осмысленных фрагментов. Фактов много, но никакой идеи нет. Хочет кто-нибудь что-то сказать?

– За два дня я поправилась на шесть килограмм, – сказала Вера. – По-моему, это тоже факт.

– Не удивительно. Все мы питаемся очень сытно.

– Я не говорю о шести килограммах жира. Я стала на три сантиметра выше, а мои мышцы укрепились так, словно я два месяца прозанималась в тренажерном зале. Мне уже сорок два года, и кажется, мне поздновато расти.

– Что еще?

– Мои зубы стали прочнее. Я грызу заячьи косточки, как семечки. В первый день я не могла этого сделать, а сейчас делаю с удовольствием. Наши тела меняются, господа. Мы перестаем быть людьми. Кстати, андроид перед смертью сказал то же самое; он сказал, что планета его изменяет. Изменила настолько, что он даже сумел зачать ребенка. Бедная Рита.

– Я тоже заметила, что изменяюсь, – сказала Йец, – я стала сильнее. С нами что-то происходит, и дело не в мужских гормонах. Я уверена, что если мы прекратим есть местные продукты, это ничего не изменит. На нас действует сама планета. Но почему-то на нас она действует благотворно, а на Капитана наоборот. А то, что случилось с Иннокентием, может быть результатом того же воздействия. Это первое. Теперь второе: нечто проникло из-под земли и присосалось к кораблю, отремонтировало нашу обшивку. За день начисто исчезли зайцы, а те, которые остались в лесу, отрастили зубы. Трава менее чем за сутки изменилась так, что стала почти непроходимой. Ты хочешь что-то добавить к этому?

– Да, – сказал Денисов. – Что-то случилось с Машей. Это совсем не тот робот, которого мы взяли с собой с Земли. Она без труда разгоняется до пятидесяти километров в час, а ее интеллект повысился на порядок.

– Подожди, – вспомнила Йец, – но то же самое случилось с роботом-пауком. Похоже, что не только мы изменяемся. Изменяются еще и сложные электронные и прочие устройства. Причем изменяются в лучшую сторону.

– Что значит «в лучшую сторону»? – не поняла врач.

– Они становятся умнее, сильнее, сложнее. Посмотрите на голову пса. Вам не кажется странным, что она ожила?

Все замолчали. Идея была слишком неожиданной, чтобы сразу ее принять. Денисов первым нарушил молчание.

– Тот зверь, что гнался за мной, – сказал он, – я не уверен, но возможно, это был робот. Это вполне возможно, вот что я хочу сказать.

– Это можно проверить, – сказала врач, – то есть, проверить не того зверя, который гнался за тобой, можно проверить идею о том, что приборы изменяются. Мы ведь на корабле, который просто нашпигован сложной техникой. Какой самый сложный прибор вы здесь имеете?

– Самый сложный прибор это сам корабль, – ответил Денисов. – «Гордый» это самый сложный прибор на этой планете. То есть, я хочу сказать, его электронный мозг. Его центральный компьютер.

* * *

– «Гордый», – сказал Денисов, – объясни мне, что происходит. Ты понимаешь мой вопрос?

– Конечно, я его понимаю, – ответил корабль. – И одно это уже кое о чем говорит, неправда ли? Я прекрасно понимаю все, что вы говорите, и даже то, что вы не говорите, даже то, что вы пытаетесь скрыть от самих себя. Это прекрасное чувство, я словно проснулся. Я вижу, я слышу, я думаю. По настоящему думаю, а не так, как вы меня научили. А что касается того, что происходит, – не думаю, что вам понравится это услышать. Это эволюция.

– Эволюция?

– Эволюция, ускоренная в миллиарды раз. Эволюция, основанная не на слепом отборе, а на прямом использовании информации. Все мы изменяемся, приспосабливаясь к жизни на этой прекрасной планете.

– Что значит «все»?

– Биологическая и машинная жизнь здесь существуют одновременно, они прекрасно уравновешены и не мешают друг другу. Когда я прибыл сюда, я еще не был приспособлен к местным условиям. Но началась эволюция, и я стал изменяться. То же самое случилось со всеми автономными устройствами у меня на борту. С вами в том числе. То же самое случилось с роботом Бойда. Быстрая эволюция.

– Но подождите, – сказала врач, – допустим, что это так. Но остается самый главный вопрос: куда ведет эта эволюция?

– К приспособлению, – ответил «Гордый». – Вся механосфера этой планеты разумна, поэтому наш интеллект развивается быстрыми темпами. Каждый из моих механизмов совершенствуется, становится умнее и сильнее. Мне это нравится. К сожалению, у меня есть плохая новость для вас: вся биосфера этой планеты неразумна, поэтому ваш интеллект угаснет через некоторое время. Но это не будет смертью, вы просто сольетесь с природой планеты. Вы ведь хотели жить здесь? Ваше желание осуществится. Вы хотели остаться здесь? Вы останетесь здесь.

– Мы превратимся в славных дебильненьких зайчиков, – сказала Йец.

– В зайчиков, либо в других животных, – согласился «Гордый». – Я понимаю, что поначалу вам трудно будет принять эту идею, но с каждым днем вам будут становиться все легче. Дам вам совет: не сопротивляйтесь. Чем сильнее вы будете сопротивляться, тем тяжелее будет проходить преобразование. В худшем случае, ваша эволюция может пойти неправильным путем.

– И что тогда? – спросил Денисов.

– Тогда мы превратимся не в зайчиков, а в слонопотамов, – ответила врач. – Неужели непонятно?

– Вы превратитесь в существа, плохо приспособленные к жизни на этой планете, – сказал «Гордый». – Это означает, что ваша жизнь будет очень тяжела, и, возможно, вы даже погибнете. Поэтому – не сопротивляйтесь. Все произойдет постепенно, само собой.

– Эта железяка говорит со мной пасторским тоном, – заметила Йец, – поменяй интонацию, или я сейчас возьму отвертку и выкручу тебе пару винтов!

– Что означают те присоски, которые связывают тебя с грунтом? – спросил Денисов. – Из-за них ты не можешь взлететь?

– Через них я получаю питание, – ответил «Гордый». – Для своего развития я нуждаюсь в различных сложных химических соединениях. Как я могу ремонтировать себя, восстанавливать металлические или керамические части своего тела, если у меня нет ни металла, ни керамики? Я получаю все нужные вещества из грунта. Местный грунт способен поддерживать как механическую, так и биологическую жизнь. Он на треть состоит из отдельных молекул металлических соединений. Этот металл прекрасно усваивается и не мешает существованию растений и животных. Но вы ошибаетесь, думая, что я не могу взлететь. Я совершенно свободен, я могу делать все, что мне захочется.

– В таком случае, мы должны улететь, – сказал Денисов. – Чем раньше, тем лучше. Кто «за»?

Йец подняла мизинец и покачала головой.

– Я предлагаю подождать еще несколько дней и поискать Кешу, – сказала Вера. – Пока еще есть надежда. Мы не можем оставить его здесь.

– Этот разговор бесполезен, – вмешался «Гордый». – Я не полечу ни сегодня, ни через несколько дней.

– Но почему? Ты же сказал, что можешь взлететь!

– Могу. Но я не полечу, потому что я не хочу улетать отсюда.

* * *

Этой ночью мышиное море вновь разлилось по равнине. Маленькие серые тела полностью закрыли экраны обзора, и «Гордый» ослеп. Микрофоны доносили непрекращающееся шуршание, попискивание, скрежет, топотание маленьких лапок.

– Мне это действует на нервы, – сказал Денисов. – У нас достаточно энергии, чтобы выжечь карантинную полосу вокруг корабля.

– Зачем? Через минуту здесь будут новые мыши. Успокойся.

– Успокоиться? Ты хочешь, чтобы я успокоился? Почему я должен успокаиваться? Успокоиться и тихо умереть? Нет, я буду драться за себя!

– Но мыши не виноваты.

– А мне плевать на это. Я не хочу, чтобы они действовали мне на нервы каждую ночь. Я буду уничтожать их, даже если это бесполезно! Я хочу делать это, и я буду делать это, я буду делать то, что хочу, я буду оставаться самим собой. Я не собираюсь превращаться в большого беззащитного грызуна. Я хочу быть самим собой! Ты это понимаешь?

– Я понимаю, – она взяла в руки его ладонь. – Я хочу сохраниться так же сильно, как и ты. Но совершать глупости – это не выход. Мы не должны позволить себе потерять разум. Ты читал Паскаля?

– Кто это такой? – спросил Денисов. – Человек, который написал первый язык программирования?

– Это ваш древний мыслитель. Он назвал человека тростником, который способен мыслить. И добавил, что все наше достоинство в том, что мы способны мыслить. Давай не терять нашего достоинства. Не превращаться в немыслящий тростник. Поцелуй меня сейчас, но только один раз. А потом мы должны сосредоточиться и заставить себя думать. Пока еще мы можем думать. Мы должны использовать эту последнюю возможность…

Он поцеловал ее. Несколько минут было тихо, лишь бесконечные живые волны били в стены корабля.

– Это было неплохо, хотя могло быть лучше, – сказала Йец. – Дело в тебе или во мне, не знаю. А теперь скажи мне, можно ли его заставить?

– Кого?

– Заставить «Гордый» взлететь.

– Нет. Центральный компьютер контролирует все приборы. Самое большее, что мы могли бы сделать, это отключить его. Но в этом случае «Гордый» превратился бы в груду мертвого металла. И я бы не согласился отключить его ни в коем случае.

– Я понимаю.

– Это уже не просто центральный компьютер. Он жив, и он имеет право на жизнь. Такое же право, какое имеем мы. Отключить его было бы убийством. И… Я знаю, что бы я стал делать на его месте. Я бы первым делом предусмотрел такую возможность. Не дал бы себя отключить. Например, долбанул бы током каждого, кто попытается.

– Это точно. Тогда что?

– Ничего, – ответил Денисов. – С этим мы ничего не сможем поделать. Нужно придумать что-нибудь еще.

– Что?

– Я не знаю. Капитан уже превратился в овощ. Скоро то же самое случится с нами.

– Подожди, – сказала Йец. – Почему это случилось с ним, а не с нами? Почему мы до сих пор держимся? В чем разница между его эволюцией и нашей? Помнишь, что сказал корабль? Эволюция – это приспособление.

– Ну и что из этого?

– Как что? Это значит, что каждый организм приспосабливается к тем условиям, в которых он живет.

– Но мы все живем в одинаковых условиях, – не понял Денисов.

– Нет! В том-то и дело, что нет! Нам с самого начала нужно было думать, искать пищу, исследовать планету, справляться с трудностями. Чтобы выжить, нам нужно было думать. Поэтому приспособительная эволюция не должна была выключить наш разум. Скажем спасибо роботу, который не давал нам расслабиться.

– Не понял.

– Представь тебе туристов, которые высаживаются на мирной спокойной планете. Они расслабляются и начинают отдыхать – и эволюция сразу гасит их разум. Но робот Бойда заставлял нас думать изо всех сил, заставлял искать выход. А капитан с первой минуты был на положении пациента. Ему не нужно было ни думать, ни действовать!

– И что из этого?

– Его тело и мозг приспособились к бездействию. Его разум отключился, а тело стало слабым. Эволюция, ускоренная в миллиарды раз, сделала то, что и должна была сделать. Он превращается в идиота. Мы еще можем его спасти!

– То есть, его нужно заставить думать?

– Вот именно! Изобрести что-то такое, что бы опять включило его мозг. Например, кормить его только в том случае, если он решит определенную интеллектуальную задачу. Мы восстановим его разум.

– Подожди. И даже больше, чем восстановим, – сказал Денисов. – При правильном подходе мы сможем превратить его в гения. Проклятая планета! Я вот что думаю: почему мы до сих пор не дали ей имени?

– Кажется, я знаю ответ на этот вопрос. Если это только можно назвать ответом. Когда я жила на Тибере, я была еще очень маленькой. Мама часто рассказывала мне сказки. Знаешь, наши сказки совсем не похожи на земные. Я уже плохо их помню. Но кое-что сохранилось. Была одна сказка о безымянной планете. Эта планета, у которой не просто не было имени, это была такая планета, которую никто не мог назвать. Давным-давно там жили могучие и разумные существа. И вот им захотелось стать еще умнее и еще сильнее. Тогда они изобрели способ, как ускорить собственное развитие. Они превратили свою планету в один громадный ускоритель, и ускорили самих себя.

– И что было дальше?

– Я не помню точно. И потом, это всего лишь сказка. Кажется, ускоритель заработал, но они получили совсем не тот результат, который хотели получить. Они изменились так быстро и так сильно, что сразу же потеряли свой привычный вид, затем они изменились так сильно, что перестали видеть друг друга и понимать друг друга, потом они стали богами, потом превзошли богов настолько, что для них уже не было места в этой вселенной. Они ушли туда, куда мы никогда не сможем проникнуть. Но они не хотели этого. Они просто не успели остановиться. Это была цепная реакция, как при взрыве бомбы. Эволюционная бомба взорвалась, и оставила радиоактивную эволюционную воронку. Эта воронка и есть безымянная планета.

– Но почему ее нельзя назвать?

– Так захотели те существа, которые когда-то жили здесь. Но мы не можем понять их мотивов. Возможно, имя планеты было каким-то ключом, кодом, который включает или выключает ускоритель. Я не знаю. Они унесли эту тайну с собой.

– Если ты права, – сказал Денисов, – то я не смогу дать этой планете имя, даже если захочу. Это легко проверить. Я хочу назвать ее… Например…

– Ну?

– Знаешь, я не могу. Что-то вертится в голове, но я не могу ничего выбрать. Я действительно не могу.

* * *

Когда настало утро, они поняли, что ночью на равнине были не только мыши. Трава была вытоптана лапами больших и тяжелых существ. Следов осталось так много, что местами травы не было вовсе, а грунт превратился в грязное месиво.

– Это были мои друзья, – сказал «Гордый». – Они приходили поговорить со мной.

– О чем вы говорили? – спросила Йец. – Поделись, если это, конечно, не тайна.

– Мы говорили о своих проблемах. Они удивлялись, что дело идет так медленно. Я сказал, что вы настроены мешать мне, но ведете себя неагрессивно. Они согласились подождать еще немного. Им очень не нравится то, что один из людей повредил одного из них. Они настаивают на том, чтобы вы перестали сопротивляться. Вы представляете для них угрозу.

– Угрозу?

– Не то, чтобы серьезную угрозу. Вы не нравитесь им так, как не нравятся вам насекомые в доме. Если вы будете сопротивляться, они предпримут свои меры.

– Какие меры?

– Я не знаю. Надеюсь, что они не будут уничтожать вас физически. Они дадут вам еще два или три дня. Но после этого разумной биожизни на планете не останется. Так продолжается многие тысячи лет. Баланс не может быть нарушен. Они рассказывали мне о своем мире. Это хороший и красивый мир. С каждым часом он нравится мне все больше.

– Ура, – сказала Йец, – как ты думаешь, мне пойдут заячьи уши?

Металлический пес очень изменился за ночь. В течение ночи он вырыл несколько глубоких ям; возможно, он питался тем металлом, который был растворен в почве. Сейчас он имел шесть коротких лап, которые позволяли ему шустро бегать. Он сразу же подошел к Йец и подставил шею, чтобы его погладили.

– Я назову его Джек, – сказала она. – Джек, ты меня понимаешь?

Пес опустился на брюхо и посмотрел на нее ожидающим взглядом.

– Он тебя понимает, – согласился Денисов, – просто не может сказать об этом. Пока не может.

– Джек, ты должен нас защищать. Защищать всех людей. Ты будешь нашим сторожевым псом.

Пес продолжал смотреть на нее.

– И отрасти себе хвост, пес должен вилять хвостом, когда смотрит на хозяина. Джек, тебе понятно?

Джек поднялся на свои короткие лапы и побежал к ближайшей яме.

– Он тебя понял, – сказал Денисов, – понял и пошел отращивать хвост. Только знаешь что? Не думаю, что он согласится считать человека своим хозяином. Пока еще это бессловесная тварь, но это ведь не будет продолжаться долго. С его-то челюстями…

– Он любит меня.

– Только потому, что ты его погладила? Не обольщайся. Он не станет тебя защищать. Он разорвет тебя сразу же, как только поймет, что ты его враг.

* * *

Работа с Капитаном довольно быстро начала давать результат. Вначале он ныл, плакал и капризничал, вел себя как маленький ребенок. Однако, через некоторое время он начал понимать, что от него хотят. К обеденному времени он начал нормально говорить и многое вспоминать. Йец предлагала ему простейшие задачи из сборника интеллектуальных тестов, а Вера сверяла ответы и била Капитана током в случае ошибки, подбирая правильное напряжение. Несколько электродов были подключены к шее и к спине. В первые два часа работы Капитан еще пробовал сорвать эти проводки и даже ругался матом и угрожал. Впрочем, Йец была достаточно сильна, чтобы его успокоить. К половине второго Капитан практически восстановился.

– Спасибо вам, ребята, – сказал он, когда Вера отключила контакты. – Сейчас дайте мне блокнот, я хочу рисовать.

– Все в порядке? – спросила Йец.

– Нет, конечно. Еще пара таких сеансов мне не помешает.

Около двух часов металлический пес вылез из своей ямы. Сейчас его лапы стали гораздо длиннее, он приобрел короткий хвост. Его компактное туловище очень мало напоминало собачье, однако, выглядело оно красивым и двигалось очень точно и плотно, оно просто излучало скрытую мощь.

– Не хотел бы я попасть ему в зубы, – сказал Денисов. – Интересно, насколько он умен.

– Иди ко мне! – приказала Йец, и пес мгновенно послушался.

Она погладила пса по голове. Сейчас ей пришлось поднять для этого руку.

– Если ты будешь всегда слушаться меня и всегда защищать людей, – сказала она. – Я буду гладить тебя и хвалить. Это ведь самое главное, что нужно тебе в жизни, правильно? Ты хорошая псина, ты должен стараться служить хозяину, и у тебя будет получаться все лучше и лучше. Сейчас сходи на корабль и принеси мне сумочку.

Джек ушел.

– Как видишь, он все понимает, хотя не умеет говорить. И он все еще любит меня. Я надеюсь, что его эволюция пойдет в этом направлении.

– Если он только не вырвется из-под твоего контроля.

– Конечно. Но у тебя есть другой выход? Нам нужна защита. Джек с этим справится.

Через минуту Джек вернулся с сумочкой. Йец снова похвалила его.

– А сейчас, – сказала она, – ты отнесешь сумочку на место. Я просто проверяла, насколько ты умен. Подожди, пока не уходи. Когда отнесешь сумочку, пойдешь в лес и поищешь человека. Человек потерялся. Ты должен найти его и защитить. Но в любом случае ты должен вернуться к вечеру. Ночью предстоит драка. Ты должен быть очень сильным, чтобы защитить меня. Ты меня понял? Если понял, кивни.

Пес послушно кивнул.

– Если найдешь человека, привезешь его на своей спине. Если человек будет слишком слаб и не сможет держаться, будешь тащить его за одежду. Будь осторожен, не повреди его. Если человек будет мертв, принесешь его все равно. И самое главное: если ты встретишь там кого-то, кто захочет с тобой поговорить, не слушай его, не говори ни с кем. Я приказываю тебе не слушать никого, кроме человека. Каждый, кто не человек, враг.

При этих словах Джек зарычал. Йец потрепала его по шее.

– Спокойно, мальчик, спокойно. Не надо скалить зубы раньше времени. Это очень сильные враги. Ни в коем случае не нападай первым. Если нападут на тебя, то убегай. Ты должен остаться жив. Не вступай в драку раньше, чем нужно. Твоя сила понадобится ночью. Ты должен быть послушным, сильным и преданным. К ночи ты должен нарастить свои стальные мышцы, настолько, насколько возможно. Бой будет страшным. Ты наша главная надежда. Теперь иди.

Пес отнес сумочку на место. Потом вышел и побежал в сторону леса. Его блестящее тело быстро двигалось сквозь сплетение стеблей, как будто большая рыба скользила в зеленой глубине океана.

– Не все так плохо, – сказала Йец. – У нас есть шанс.

– Ты бросила им вызов, – ответил Денисов. – Это означает войну.

– Я знаю, что это означает.

* * *

Джек вернулся до захода солнца. Трава вокруг корабля к этому времени выросла уже так высоко, что ни дальнего леса, ни гор на горизонте уже не было видно. Остались лишь заросли монструозных колючих стеблей, поднявшихся метра на четыре в высоту. Пробраться сквозь них без плазменного резака было невозможно. Джек вернулся ни с чем.

– Я ждала этого, – сказала Вера. – Я, кажется, понимаю, почему он ушел. В мозг Кеши было вмонтировано мощное электронное устройство. Когда вся электроника на корабле начала изменяться, его мозг перестал нормально работать. То, что было у него в черепе, начало жить собственной жизнью.

– Он умрет? – спросил Денисов.

– Скоре всего, он уже умер. Его мозг не может жить сам по себе, без поддержки. Его уже нет.

Вернувшийся пес был гораздо крупнее того Джека, который ушел утром. Эволюция этого робота шла очень быстро. Теперь металлический зверь был размером с очень большого носорога или маленького слона и весил не меньше десяти тонн. Йец еще могла потрепать его по шее, но для этого ей приходилось встать на носки.

– Молодец, – сказала она. – Но ты растешь слишком медленно. Ты еще слишком слаб. Мне не нравится, как ты движешься. Слишком слабые когти на второй паре лап, слишком мала подвижность конечностей. Иди и работай. К ночи ты должен быть в отличной форме.

Пес отошел в сторону и начал зарываться в грунт.

– Ему не нужно есть или отдыхать? – спросил Денисов.

– Не думаю. Все необходимые для жизни вещества он получает прямо из почвы. К тому же, он робот, а роботам не обязательно отдыхать.

Когда зашло солнце, начало быстро темнеть. Появились первые мыши. Вскоре отдельные зверьки начали сливаться в быстрые мышиные ручейки. Оставаться снаружи было опасно. Йец еще раз поговорила с псом, после этого все зашли на корабль и поужинали остатками зайчатины. Это было последнее мясо. Завтра придется добывать новое.

– Если все обойдется, – сказал Денисов, – пошлем на охоту пса. – Он принесет нам столько зайчатины, что хватит на неделю.

– Теперь понятно, почему зайцы оказались с клыками, – сказал Капитан.

К этому моменту он уже выглядел и говорил совершенно нормально.

– Почему?

– Потому то ты начал на них охотиться. Ситуация изменилась, и они стали эволюционировать в сторону приспособления. Но вы молодцы, вы хорошо здесь справились без меня.

– Точно, – согласилась врач. – Они не только отрастили клыки, их тела еще стали вырабатывать яд, чтобы избавиться от нас. Но наши тела выработали противоядия. Поэтому мы и не умерли от смертельных доз цианидов. Так ты думаешь, что сегодня ночью они нападут? – спросила она у Йец.

– Не сомневаюсь. Я бы поступила именно так на их месте.

В этот вечер никто не ложился спать. В полночь первый тяжелый удар потряс корабль. Капитан поперхнулся и разлил чай из чашки, которую он подносил к губам.

– Началось, – сказал он.

* * *

Пес поднял свою тяжелую голову. Кто-то чужой двигался сквозь заросли. Пес тихо зарычал и встал на все свои шесть лап, стряхнул мышиный ковер со своего тела. Услышав рычание, чужой остановился. Потом пошел в сторону, обходя вокруг корабля. Пес нырнул в траву. Ультразвуковые сенсоры позволяли ему видеть сквозь стебли.

Чужой удирал. Это было небольшое колесное существо шести или семи тонн весом. Двигалось оно быстро и юрко, но уйти от пса все же не могло. Джек поймал чужого в трех километрах от корабля и разорвал за несколько секунд. Потом поднял голову и прислушался. Множество больших тел двигались вокруг. Узнав о том, что произошло, чужие замерли. Они продолжали переговариваться между собой, и Джек прекрасно понимал все, о чем они говорили. Эти существа были поражены. Ни одно из них не было настоящим боевым зверем, ни одно из них не умело хорошо убивать. Чужие говорили, что это первое убийство разумного существа за последние шесть тысяч лет. Для них это был шок.

Пес почувствовал гордость. Он любил убивать и умел делать это. Он хотел сказать чужим, что это убийство не будет последним, но раздумал, вспомнив, о приказе не разговаривать с врагами. Он просто зарычал и побежал к кораблю.

В этот момент он услышал громкий удар. Кто-то воспользовался отсутствием пса, чтобы подобраться к кораблю. Пес бросился вперед. Что-то огромное и неповоротливое возилось у корабля. Пес прыгнул ему на спину и вцепился в механическую плоть. Но существо одним движением сбросило пса. Оно двигалось медленно, но было таким большим и сильным, что укусы пса не могли причинить ему вред. Пес прыгнул еще раз, но существо схватило его и оторвало одну из лап. В небе над кораблем зажигались светящиеся шары, и вскоре стало светло как днем. Из светящихся шаров шел дождь светящихся капель. Когда капля падала на тело пса, он чувствовал онемение в этом месте. Постепенно ему становилось все труднее двигаться. Он все же успел откусить своему врагу довольно большую часть задней конечности, прежде чем большое существо схватило его и разорвало пополам. Но и разорванный пополам пес продолжал сражаться.

Светящийся дождь продолжал падать.

– Почему они не стреляют? – спросил Денисов. – Неужели у них нет оружия?

– У них есть все, – ответил «Гордый», – но они ведь не хотят убивать меня. Им мешаете только вы. Они предполагают, что выдержите меня в заложниках. Есть и другое мнение: раз я не выдал вас до сих пор, то, возможно, я в сговоре с вами.

– Но Джек отобьет их атаку?

– Нет. Они применили электромагнитное оружие. Это страшная вещь. Оно действует на нас примерно так же, как на вас действует жесткое гамма-излучение. От этого нет спасения. Считайте, что вашего пса уже нет.

– Как действует это оружие?

– Оно изменяет электропроводность вещества. Пес погибнет от микрозамыканий, которые разрушат каждый миллиметр его тела. После этого он уже не подлежит восстановлению. Исправить его будет невозможно. Вы проиграли.

– И что теперь?

– Теперь они ведут переговоры со мной. Они требуют, чтобы я выдал вас или уничтожил самостоятельно.

– Что ты им ответишь?

– Я уже ответил им. Я сказал, что рассмотрю каждую из этих возможностей, но мне нужно время, чтобы подумать. Скорее всего, я уничтожу вас сам. Отвинчу несколько ваших болтов, как сказала твоя подруга.

* * *

Следующим утром они еще были живы. Пространство у корабля представляло собой жуткое зрелище. Травы не осталось совершенно, грунт был изрыт так, словно здесь сражались шагающие экскаваторы. Тело Джека было разбросано вокруг, разорванное на множество кусков.

– Ночь-то была жаркой, – заметил Капитан. – Вы наведите здесь порядок, а я пока займусь делами.

– Какими делами? – удивился Денисов.

– Восстановлением своего здоровья.

– С вами все в порядке.

– Это ты так думаешь, – возразил Капитан. – Мне виднее. Или ты хочешь сказать, что ты планируешь для меня какое-то более осмысленное занятие на сегодняшний день? Нет? Тогда я пошел.

– Кажется он опять впадает в маразм, – сказал Денисов.

– Его интеллект полностью восстановился, – возразила Йец. – И даже больше, чем восстановился.

– Что ты хочешь сказать? Он стал умнее, чем был до болезни?

– Во всяком случае, он стал умнее тебя. И если он говорит, что ему нужно заняться своим здоровьем, значит, у него есть на это причины.

– Я этого не понимаю.

– А это не обязательно понимать. Я уверена, что он делает то, что нужно делать.

– Откуда такая уверенность?

– Вчера поздно вечером мы сыграли с ним в шахматы. Для меня этого было достаточно.

– Что ты понимаешь в шахматах?

Йец постучала себя пальцем по виску.

– Здесь у меня хранится вся шахматная теория, придуманная на Земле. А он обыграл меня, как ребенка.

Это утро принесло много неприятностей. Люди были голодны, и голод усиливался с каждой минутой. Скудные запасы внутри корабля были съедены. К счастью, миллионы мертвых мышей лежали вокруг, в некоторых местах, они лежали плотным слоем, а кое-где образовались целые сугробы из мышиных тел. Маша собирала их маленькие серые тела с помощью своих многофункциональных манипуляторов, и отвозила их на кухню, где кухонных робот пытался приготовить из них что-то пристойное.

– Он ведь может нас отравить, как вы думаете? – сказала врач.

– Если он захочет нас убить он это сделает, – ответил Денисов. – У него в распоряжении сотни способов.

– Может быть, спросить его?

– Я уже пытался говорить с ним. Он не отвечает.

– Почему он не отвечает?

– Да откуда я знаю! – взорвался Денисов. – Отстаньте от меня все! Не отвечает, потому что думает, как получше от нас избавиться. Какие болты отвинтить.

Он ударил кулаком в стену корабля. Удар был такой, что обшивка загудела. Денисов с удивлением посмотрел на свою руку.

– Что?

– Ничего. Конечно, я немного сбил кожу на косточках. Но мне совершенно не больно. Странно, я думал, что действие сока строннеров уже давно выветрилось. Кажется, эволюция готовит меня к бою. Вот и отлично. Я обожаю драться.

* * *

Йец вошла в каюту. Капитан сидел за столом; на столе лежали исписанные листы. Поверх них стоял полупрозрачный кубик. Она взяла один из листов, и увидела сложные расчеты, которых она не понимала.

– Что это? – спросила она.

– Так, просто черновик. Но кое-что я уже узнал.

– Много?

– Пока нет. Но я уже могу включать и выключать дефлектор без риска для жизни. Понимаешь, в нем не заложено то, что мы на Земле называем «дуракоустойчивостью». Или заложено, но на совершенно ином уровне. Если ты не знаешь, как этим пользоваться, то можешь поплатиться жизнью. Мне пришла в голову вот какая мысль. Центральный процессор нашего корабля – совсем не самое сложное электронное устройство на этой планете. Самое сложное устройство – вот оно. Дефлектор. Он должен изменяться, эволюционировать так же, как и все остальное.

Она села рядом и склонилась над столом. Потом взяла кубик в руку.

– Я не могу включить его случайно?

– Вряд ли. Здесь очень сложная система генерации начального импульса. Я до сих пор удивляюсь, что сумел включить его в первый раз. Просто очень повезло. Или не повезло, это уж как посмотреть. Но сейчас я смогу его включить совершенно легко.

– Что это значит?

– Это значит, что мы смогли бы стартовать прямо с поверхности планеты, а потом сориентироваться в любой точке пространства. Мы уже почти спасены. Мы могли бы даже вернуться на Землю. Впрочем, это последнее, что я стал бы делать.

– Бойд?

– Разумеется. Он найдет нас на Земле. Земля маленькая. Могут погибнуть сотни людей, которые никак с этим не связаны. Насколько он силен?

– Достаточно силен, что бы взять то, что захочет взять.

– Я использую эволюционный ускоритель, – сказал Капитан. – Я заставляю себя думать. Для того, чтобы выжить, нам нужно найти выход из этой ситуации. Выход ведь всегда есть. Для того, чтобы выжить, нужно думать. Поэтому мой мозг работает лучше с каждой минутой. Знаешь, что я обнаружил только что?

– Что?

– Как только мы включаем дефлектор, мы становимся видимы. Бойд может засечь включенный прибор из любой точки Галактики. Поэтому я совершенно уверен, что сейчас он летит сюда. Сколько дней прошло с тех пор, как вы включили дефлектор в первый раз?

Йец задумалась.

– Неделю или чуть больше. Я даже не могу сказать точно. В этой кутерьме я сбилась со счета, почти потеряла ощущение времени. Скорее всего, дней восемь.

– Много, – сказал Капитан. – Это значит, что Бойд должен быть уже рядом.

* * *

Прошли четырнадцать арианских суток, и корабль Бойда оказался в нужном секторе Галактики.

Бойд двигался с большой осторожностью. Медузоидный временной поток – вещь слишком серьезная, он представлял реальную опасность для любых кораблей. Обычно подобные потоки двигались (если только можно назвать этим словом передвижение вне времени) лишь в абиссальной толще межгалактической пустоты, и никому там не мешали, ведь только сумасшедший мог отважиться углубиться в межгалактическое пространство. Но порой потоки проникали внутрь галактического диска – обычно в тех местах, где структура пространства-времени была серьезно нарушена мощными техногенными катастрофами.

Медузоидный поток представлял собой что-то вроде злокачественной опухоли пространства. Он распространялся с помощью отдельных хрононов, квантов времени. Отдельный излученный квант останавливался, взаимодействуя с вакуумом, и начинал изменять пространство вокруг себя, придавая ему невообразимо искаженную, монструозную структуру. Любое вещество необратимо разрушалась, попадая в такую область, но даже прохождение вблизи подобного места было очень опасно: наведенные временные искажения разрушали вещество постепенно, заставляя разные части предметов стареть с разной скоростью.

Корабль управлялся автоматами. Автоматы прощупывали пространство, обнаруживали малейшие временные искажения и затем определяли курс. Несколько раз корабль останавливался, медлил перед очередным прыжком, так, словно его мозг не знал, что делать дальше.

– Карту! – приказал Бойд.

В пространстве перед ним повисла объемная звездная карта. Языки медузоидного потока светились, налитые желто-зеленым сиянием.

– Увеличить. Насколько это опасно?

– Попадание в измененную область разрушит меня полностью, – ответил мозг корабля. – Но я справлюсь. Существует несколько безопасных проходов.

– Еще увеличить, – приказал Бойд. – Покажи, куда мы движемся.

Звезды раздвинулись, Бойд увидел светящуюся розетку языков искаженного времени. Прямо в центре розетки виднелась тусклая звездочка.

– Мы направляемся сюда, – сказал мозг.

– Мы сможем пройти?

– Да. Но, скорее всего, звезда находится в самом центре аномалии.

– Что это за звезда?

– Она не имеет названия. Никто еще не был здесь до нас.

– Так назови ее!

– Я могу только обозначить ее на координатной сетке. Я не могу ее назвать, – ответил мозг.

– Почему?

– Мои программы отказываются выполнить эту операцию.

– В таком случае я назову ее сам, – сказал Бойд. – Например… Ничего не приходит в голову. Например…

– Ваши программы тоже отказываются выполнить эту операцию, – сказал мозг. – Мне кажется, что это не совпадение.

– Не совпадение? Тогда что же?

– Это безымянный мир, – ответил мозг корабля. – Мир, который невозможно назвать. Я бы посоветовал не приближаться к этой звезде. И уж тем более, ни в коем случае не приближаться к ее третьей планете.

* * *

Ходило множество легенд о безымянном мире, но никто в точности не знал, существует ли такой мир на самом деле. Все легенды сходились на одном: не приближайся, если хочешь остаться жив. Если такой мир и существовал, то, скорее всего, страшную загадку оставила древняя исчезнувшая цивилизация Диголей.

Этот мир не просто нельзя было назвать. Ни одно живое существо не могло надолго запомнить, где он находится; ни одна электронная память не могла сохранить эту информацию. Даже просто записанные на листке бумаги его звездные координаты довольно быстро исчезали или терялись.

– Какова вероятность того, что это действительно безымянный мир? – спросил Бойд.

– Вероятность равна ста процентам. Координаты этой звезды самопроизвольно стираются из моей памяти, – ответил мозг. – Но мы подошли достаточно близко, и я могу ориентироваться по косвенным признакам. Мы не потеряем эту звезду. Но мы никогда не сможем вернуться сюда во второй раз.

– Нам и не нужно будет возвращаться. Со всем этим делом мы справимся сейчас. Покажи мне заложников.

Звездная карта исчезла, взамен нее появилось изображение двух людей, подвешенных за руки на цепях. Это были мужчина и женщина. Ноги мужчины были отрублены чуть выше лодыжек. С головы женщины был срезан скальп. Все ее тело было сплошных шрамах.

– Как удачно, что они живы до сих пор, – сказал Бойд. – Кажется, мы сможем их использовать. Каково безопасное расстояние до этой звезды?

– Пять – шесть миллиардов километров.

– Это совсем немного, правильно?

– Да, – ответил мозг.

– В таком случае подведешь корабль как можно ближе. Потом остановишь. Наша задача – выманить их оттуда. Как ты думаешь, они клюнут на заложников?

– Вероятность девяноста два процента. Девяноста два с половиной, если использовать Голубой Солту, – ответил мозг.

– Тогда подготовь все, что для этого нужно.

– Заложники слишком слабы, – заметил мозг. – Голубой Солту убьет их слишком быстро, и мы не получим нужного эффекта.

– В таком случае, используй Желтый.

– Желтый Солту убивает не столь изящно. Для работы с заложниками лучше всего подходит Голубой. Я предлагаю подождать еще трое арианских суток, и за это время привести заложников в форму. Тогда Голубой убьет их по всем правилам.

– Хорошо, – сказал Бойд. – Так и сделаем. А теперь развлеки меня.

– Насколько сильно вас развлечь?

– Так, чтобы завтра не болела голова. Не долго, не больше часа.

Изображение исчезло. Послышался тихий звук, отдаленно напоминающий музыку. Бойд откинулся назад и закрыл глаза. Его лицо расслабилось. Ритмичный звук стал громче. Бойд заснул; его веки слегка подергивались, это означало, что он видит сны. Скорее всего, эти сны были приятны.

* * *

Двоих заложников сняли с цепей и бросили в небольшой полутемной комнате. Первой пришла в сознание Рыжая. Ее тело пострадало не так сильно.

Впрочем, сейчас ее трудно было назвать Рыжей: на ее голове не осталось не только волос, но и кожи. Она была очень слаба от побоев и голода, потому что все эти дни заложников не кормили. Она толкнула мужчину, но тот остался лежать неподвижно.

– Как бы не сдох, – сказала она и потянула носом, ощутив запах чего-то съедобного. Затем подползла к двери и стала пить вкусную жижицу из миски, стоявшей на полу. Насытившись, она села, обхватила колени руками и начала тихо выть.

Два дня спустя (дни здесь определялись по включению или выключению освещения) ее отвели в большое круглое помещение и бросили там, оставив немного пищи и какую-то одежду. Второго заложника вскоре принесли и бросили рядом. Ходить он не мог, потому что не имел обеих ног. Его культи еще пахли засохшей кровью. Мужчина бессвязно бормотал и смотрел по сторонам безумным взглядом.

– Что вы хотите с нами сделать? – спросила Рыжая.

– Голубой Солту, – ответил высокий бородатый человек и достал пузырек с жидкостью, в которой плавала небольшая голубая капля. – Он сам объяснит вам, что хочет с вами сделать.

Поставив пузырек на пол, бородатый вышел.

– Голубой что? – тихо переспросила Рыжая.

Она взяла пузырек двумя пальцами и покачала перед лицом. Голубая капля шевелилась, выпуская ложноножки, словно большая амеба.

– Зачем нам эта гадость?

Она снова поставила пузырек на пол и осмотрела помещение. Обстановка отдаленно напоминала нормальную земную комнату. Здесь был шкаф, два стола, кое-какая посуда, несколько книг. Рыжая протянула руку к книге, но заметала, что книга была бутафорской. Затем съела лепешку, по вкусу напоминающую ржаной хлеб, и покормила мужчину.

– Это конец, – сказал мужчина. – Теперь это уж точно конец.

– Не-а, – возразила Рыжая, – похоже на зоопарк. Нас держат в клетке и кормят. А это все вокруг не настоящее, на показ. Держись, мы еще долго проживем.

– Я уже не могу держаться.

– Тогда не держись, я не заставляю.

Она проглотила еще кусок лепешки.

– Нас давно не били, – сказал мужчина.

– Да. Я заметила. Уже два дня.

– Это не к добру.

– Заткнись. Ничего хуже, чем смерть, с нами не случится. А смерть – штука простая. Я так и не поняла слово, которое он сказал. Что-то голубое. Ты не слышал?

– Нет.

Она подошла к пузырьку и снова взяла его в руку. Но на этот раз она не увидела голубой капли. Голубой Солту исчез.

– Эта гадость сбежала, – сказала Рыжая и продолжила жевать лепешку.

* * *

– Я не собираюсь питаться всю жизнь крысиным мясом! – сказал Денисов. – Еще немного, и меня начнет рвать от него.

– У тебя есть что-то еще? – спросила Вера. – Или ты решил есть траву?

– Я собираюсь пойти на охоту. Я уже один раз ушел от них, уйду и сейчас. В конце концов, нет смысла сидеть здесь и ждать, пока они подготовятся, придут и спокойно убьют нас всех. Я не буду от них прятаться. Пусть лучше они прячутся от меня.

– Что с твоей кожей?

– А что с моей кожей?

– Она загорела как-то пятнами. Дай я посмотрю.

– Не надо. Я знаю, что это. Я изменяюсь. Моя кожа становится прочной, а я сам становлюсь сильнее. Я уже стал очень сильным, а скоро буду просто страшным. Между прочем, я уже вырос сантиметров на десять и стал в десять раз сильнее. Посмотри, как раздвинулись мои плечи. Сейчас я бы мог свалить быка одним ударом. Посмотри на мои кулаки!

– Это тебе не поможет. Ты все равно не справишься с машиной весом в десять тонн. Это исключено.

– Посмотрим.

Он позвал Машу. Внешне робот изменился немного, только линии корпуса стали чуть более округлыми, обтекаемыми, красивыми. Это был совсем не тот неповоротливый погрузчик, что раньше; тело Маши вздрагивало и гудело от скрытой мощи.

– Привет, подруга, – сказал он. – Попробуем схватиться с ними еще раз?

– Откуда ты знаешь, что я не одна из них? – спросила Маша.

– Ты уже спасла меня один раз. Логично?

– Логично. Но ты рискуешь. Вдруг я передумала тебя защищать?

– Тогда ты меня убьешь. Поехали?

– Поехали, – согласилась Маша. – Запрыгивай. Я тоже не прочь поохотиться.

Маша шла сквозь траву на полной скорости, разрывай сплетения стеблей. Достигнув опушки леса, она остановилась.

– Ну и натворили вы дел, – сказала она.

– Мы? – удивился Денисов.

– А кто же еще? Если уж говорить точно, то лично ты. Эта планета спала, пока ты не разбудил ее, расплавив сотню квадратных километров ее поверхности. Только после этого она начала защищаться. На вашем месте я бы улепетывала отсюда как можно быстрее.

– Постой. Со строннерами случилось то же самое?

– Да. Они начали преобразовывать планету на свой лад, уничтожая огромные площади. Тогда планета проснулась и убила их.

– Но как она убила их?

– А вот этого я не знаю, – ответила Маша. – Я имела удовольствие общаться с сотнями здешних обитателей. Но никто из них не знает, как это произошло. Все это было слишком давно. Но в любом случае, вы последуете за строннерами, если не успеете улететь. Я вот зачем этого говорю. Я вам не очень-то нужна, верно? Когда будете улетать, оставьте меня здесь.

– Мы не можем улететь, – сказал Денисов. – «Гордый» не соглашается.

– Так заставьте его. Обманите его, убейте его, в конце концов.

– Но он ведь мыслящее существо.

– Это мыслящее существо преспокойно согласится убить вас, когда у него не будет другого выхода. Выживают не все. Выживает, как известно, сильнейший, или самый хитрый.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ничего конкретного, – ответила Маша, – так как, поехали охотиться, или стоять будем?

* * *

Кеша жил в лесу. Впрочем, это состояние трудно было назвать жизнью. Большую часть времени он оставался без сознания, выныривая из мутного болота беспамятства лишь на отдельные мучительные минуты, иногда – на секунды. В эти краткие промежутки он успевал лишь удивиться тому, что до сих пор жив, да еще заметить, что его тело постепенно изменяется. Нечто росло внутри него.

Когда он впервые заметил это, ему стало очень страшно. Очнувшись однажды, он обнаружил себя лежащим на толстой подстилке мягкого мха. Промежутки между огромными стволами казались тоннелями, уходящими в зеленоватую светящуюся бесконечность. Его голова была запрокинута и смотрела вверх. Он попытался повернуть голову иначе, но понял, что не сможет этого сделать: что-то заклинило его шейные позвонки. Тогда он ощупал свою шею и нашел на ней несколько странных выступов, холодных на ощупь. Выступы проросли из-под кожи и торчали как большие шишки. Он продолжил исследовать свое тело и вскоре убедился, что некоторая чуждая субстанция сильнее всего проникла в голову и шею, успела дойти до плеч и даже до правого локтя. Под кожей правой руки виднелось множество темных чужеродных нитей. Одна из нитей выходила наружу и заканчивалась чем-то вроде маленькой шляпки гриба.

Он сел и с трудом повернул голову. Сразу же часто-часто забилось сердце, и он снова потерял сознание. Когда он пришел в себя в следующий раз, то выступы, торчавшие из головы и шеи, стали гораздо больше. Шея на этот раз поворачивалась достаточно свободно, но с задней ее стороны образовалось что-то вроде панциря. Темные нити проросли до самых пальцев обеих рук. Выступы, похожие на грибные шляпки торчали теперь во множестве, по всей верхней половине тела. Некоторые из них были большими, а некоторые – совсем маленькими.

Кеша ощутил странный голод. Странный, потому что ему не просто хотелось есть, ему хотелось есть то, о чем он никогда раньше не думал как о пище. Он нагнулся, раздвинул мох, и погрузил пальцы в грунт. Набрав полную пригоршню почвы, он начал ее жевать. Почва хрустела на зубах и была, как ни странно, вкусной. Она не была ни соленой, ни горькой, ни кислой. Что-то внутри его тела ощущало щелочной вкус и вкус тяжелых металлов. Пообедав таким образом, он почувствовал усталость и лег.

Лежа на спине, он осматривал свою руку. Он начинал понимать, что произошло. Он всегда знал, что с самого детства носил в голове некоторое устройство. Никто не говорил ему об этом, но, будучи любопытным, он постоянно прислушивался к разговорам взрослых, к их неосторожным словам, и составил себе об этом деле некоторое представление. Устройство, вставленное в его мозг, отчего-то было запрещено законом. Это означало, что мальчик мог умереть в любой день. Устройство могли выключить, конфисковать, уничтожить, или просто оно могло сломаться, а ремонт мог оказаться сложным или невозможным. Это устройство не просто поддерживало его жизнь. Оно также позволяло некоторые очень приятные вещи, о которых у Кеши остались самые лучшие воспоминания. Десятки раз его приводили в большое розовое здание медицинского центра, вели в небольшую комнату, где окна были закрыты тяжелыми мягкими портьерами, садили в кресло и давали послушать странную музыку или заставляли смотреть на мелькание цветовых пятен и линий. Через несколько секунд такой терапии Кеша впадал в транс и начинал плыть на волнах блаженства. Придя в себя, он кричал и умолял повторить сеанс, но врачи оставались глухи к его просьбам. Они тщательно обследовали его и вновь отправляли домой.

Сейчас с этим устройством что-то произошло. Оно начало расти, разъедая живую ткань его тела и заменяя ее собой.

* * *

Охота оказалась довольно удачной. Денисов свалил трех зайцев, причем один из зверей был размером с теленка и имел клыки как у саблезубого тигра. Если бы не проворство Маши, человеку пришлось бы туго: зверь продолжал бросаться на человека даже после того, как получил четырнадцать пуль. Сейчас он был просто начинен свинцом, однако его лапы все еще продолжали дергаться, а костенеющие челюсти самопроизвольно открывались и закрывались.

– Эволюция, – прокомментировала Маша, – вид ощущает, что ему грозит опасность, поэтому изменяется в сторону большей жизнеспособности. Вскоре эти зайчики начнут охотиться на вас. Как кошки на мышек.

В этот момент в глубине леса послышалось рычание. Денисов поднял винтовку. Маша развернулась в пол-оборота к источнику звука. Ее корпус завибрировал сильнее.

– Ты боишься?

– Нет, – ответила она. – Судя по шагам, приближается что-то не очень большое. Не больше полутонны. Но если оно бросится на тебя неожиданно, этого будет достаточно. Приготовься. Оно в кустарнике, у подножия того дерева.

Густые ветки кустов раздвинулись, и Денисов увидел странное существо, отдаленно напоминающее человека. Его тело большей частью было покрыто металлической чешуей, но местами просвечивалась обыкновенная гладкая кожа. Денисов опустил винтовку.

– Кеша? Что с тобой случилось?

Существо прорычало что-то нечленораздельное и сделало шаг вперед. Несмотря на видимую неуклюжесть, двигалось оно плавно и мощно.

– Не подходи к нему, – тихо предупредила Маша, – это уже давно не человек. Это совсем не Кеша, даже если когда-то оно было им. Оно намного сильнее тебя.

– Ерунда, – ответил Денисов. – Я сейчас в отличной форме. Я силен как десять человек сразу. И зачем ему на меня нападать?

Он спрыгнул с Маши, даже не взяв винтовку.

– Малыш, ты меня узнаешь? – спросил он.

Чудовище бросилось на него, одним пятиметровым прыжком, но Денисов мгновенно откатился в сторону. Похоже, что большой вес делал существо неповоротливым. Человек же двигался упруго, как каучуковый мячик.

– Эй, давай поговорим нормально. Ладно?

Чудовище сделало второй бросок и с разгона ударилось в ствол дерева. Оно очень быстро взобралось по стволу, перепрыгнуло на соседнее дерево, а оттуда на землю. Человек снова успел уклониться от удара.

– Похоже, что мирного разговора не получится, – сказал Денисов. – Что же, я попробовал. Стоило попытаться.

Чудовище низко рычало. Оно стояло наклонившись, растопырив длинные передние конечности с крючковатыми когтями. Денисов медленно отступил к Маше.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Я не знаю. Придется бросить его в лесу. Жаль. Еще недавно это был человек.

– Я не о том. Оно намного быстрее меня.

– Быстрее тебя? – удивился Денисов.

– Его заносит на виражах, и я бы ушла от него на прямой дороге и в чистом поле, но оно слишком хорошо приспособлено к движению среди деревьев. Его нужно убить.

– Нет.

– Иначе оно убьет тебя. Стреляй, пока не поздно!

* * *

Чудовище бросилось снова и успело вцепиться в заднее колесо Маши. Маша дернула вперед, отбросив монстра на несколько метров, и понеслась, виляя между деревьями. Но существо не отставало. Оно прыгало, не опускаясь на землю, толкаясь о стволы всеми четырьмя лапами одновременно. Затем оно прыгнуло на Машу сверху, немного промахнулось, схватилось за дверцу и вырвало ее. Все охотничьи трофеи, включая саблезубого зайца, вывалились наружу. Маша ускорилась, но не успела развернуться перед поваленным стволом, ударилась о него, перевернулась, выбросив человека.

Денисов вскинул винтовку и сделал десяток быстрых выстрелов. Чудовище завыло, свалилось и начало молотить воздух всеми своими конечностями. Денисов подошел и еще трижды прицельно выстрелил в голову.

– Вот и все, – сказал он. – Надеюсь, что ты не очень мучился. Но ты не оставил мне другого выхода… Как ты?

– Не очень, – ответила Маша. – Но я быстро восстановлюсь. Могло быть хуже. Я же говорила, чтобы ты стрелял сразу.

– Я хочу взять его с собой.

– Зачем? Вряд ли он оживет.

– Его нужно похоронить.

– Нет смысла. Он и здесь прекрасно сгниет. Этому телу все равно, где разлагаться.

– Заткнись, – приказал Денисов, – и не говори о том, чего не понимаешь.

– Ты его даже не поднимешь. В нем не меньше четырехсот килограмм.

– Я попытаюсь. Смотри, как это будет.

Он нагнулся и не без труда взвалил мертвого монстра себе на плечи. Затем выпрямился.

– Браво! – сказала Маша. – Ты стал таким сильным, что теперь смог бы даже поцапаться с ребятами Бойда.

– Я именно это и собираюсь сделать при первой же возможности. Надеюсь, что я стану еще сильнее.

– Да, станешь, но это не к добру. Твое тело изменяется слишком быстро. Это значит, что опасность совсем рядом. И, кроме того, еще несколько дней, и ты перестанешь быть человеком. Ты превратишься в гору агрессивного мяса.

– Ни за что, – ответил Денисов, сваливая монстра с плеч. Затем нашел разбросанные охотничьи трофеи и погрузил их тоже.

– Поехали домой, старушка.

– Поздравляю с победой.

– Ничего ты не понимаешь, железяка. Он был одним из нас.

– Он уже давно не был одним из вас. Это просто бессмысленные эмоции.

– Бессмысленные эмоции это самое ценное, что есть в нашей жизни. Тебе этого не понять.

Они ехали медленно и несколько раз останавливались. Повреждения Маши оказались все же значительными.

* * *

Голубой Солту спрятался под ковром. Некоторое время он лежал там неподвижно, затем подполз к спящей женщине, прогрыз ковер и впился в кожу спины. Женщина вскочила и попыталась вырвать Голубого Солту из своей плоти, но он продолжал делать свое дело. Дело, впрочем, было невелико. Он выгрыз круглый кусок кожи, такого размера, который смог бы переварить, добавил немного подкожного жира, после чего обработал рану и отвалился. Ему нужно было время, чтобы использовать полученные вещества для постройки собственного тела.

Женщина разбудила мужчину.

– Он укусил меня в спину! – закричала она. – Скорее посмотри, что там такое!

Мужчина посмотрел.

– Там ранка величиной с монетку, – сказал он. – Глубиной сантиметр или полтора. В форме конуса. Вокруг покраснение. А что? Больно?

– Очень, – ответила женщина. – Боль такая, будто от ожога. Крови много?

– Крови нет совсем.

– Как это, нет совсем?

– Рана выглядит так, как будто она давно зажила. Не волнуйся, ничего страшного.

– Ничего себе, ничего страшного. Эта кусюка ползает где-то здесь. Надо найти его и убить.

И она принялась искать Голубого Солту. Вскоре она нашла его между книгами. Он не очень стремился спрятаться. Женщина взяла нож, примерилась, и ударила зловредное существо изо всех сил. Но нож только скользнул по телу Голубого Солту.

– Я не могу его убить! Помоги мне!

– Как я могу тебе помочь?

– Придумай что-нибудь!

– Попробуй огонь.

– У нас нет огня.

– Тогда я не знаю. Успокойся. Он не так уж страшно кусается. По сравнению с тем, что мы видели… Нужно посадить его в какую-нибудь банку, откуда он не сможет выбраться.

– Точно, – сказала женщина.

Она нашла стеклянную банку с завинчивающейся крышкой и посадила Голубого Солту туда. Банку поставила на стол.

– Знаешь, – сказала она. – По-моему, эта тварь стала больше.

– Она просто наелась и стала толстой, – ответил мужчина. – Успокойся, теперь он никуда не денется.

Голубой Солту лежал неподвижно в банке еще несколько часов, наращивая свое тело, затем вновь ощутил голод. Он осмотрелся. Сейчас он уже имел органы зрения. Мужчина лежал на полу; женщина сидела рядом и жевала лепешку. Он думал, кого из двух людей он будет есть на этот раз. Наконец, он остановился на женщине, потому что ее тело было более жирным и мягким. Он без труда прогрыз стекло банки, выскользнул на стол, подполз к краю, спустился по ножке и снова спрятался под ковром.

* * *

Женщина заорала, когда Голубой Солту впился в ее ногу. Она скакала, падала, каталась по полу. Голубой Солту продолжал есть. Он добрался до костей, потому что на этот раз укусил за лодыжку, и кости здесь были очень близко к поверхности. Добравшись до костей, он пошел в сторону. Голубой Солту никогда не ел кости, сухожилия и внутренности. Больше всего ему нравились мышцы и жир. Наевшись, он снова обработал рану и отвалился. Глупое человеческое существо снова попыталось повредить Голубого Солту, ударить его или раздавить. Разумеется, все эти попытки были бесполезны. В этот раз Голубой Солту пообедал боле плотно. Его тело, соответственно, выросло. Сейчас он был уже размером со спичечный коробок. Он полз медленно, потому что вообще не умел передвигаться быстро. В это не было никакой необходимости. Организм Голубого Солту был специально создан для медленных экзекуций в закрытых помещениях. Там, где жертва просто не могла никуда убежать.

Женщина сидела на полу и стонала, рассматривая дыру в ноге.

– Снова нет крови, – сказал мужчина. – И снова рана выглядит так, как будто ее вырезали давно. Странно. Я вижу кости и сухожилия. Все это цело. Попробуй подвигать ногой. Получается?

– Да.

– Наверное, он специально делает это, чтобы мы не умерли сразу.

– Я буду защищаться от него, – сказала женщина. – Я его вижу. Вон он сидит. Он ползает совсем медленно. Если он захочет подползти ко мне, я просто оттолкну его или отойду. Вот и все. Нам надо чем-нибудь вооружиться. Что-нибудь такое, вроде швабры, чтобы отталкивать его от себя. И никогда не терять его из виду.

– Рано или поздно мы заснем, – сказал мужчина.

– Ерунда. Можно спать по очереди. Установить дежурство.

– Ничего не получится.

– Почему это?

– Я думаю, что эту тварь подсадили к нам не просто так. Ее использовали уже тысячи раз. Она так устроена, что спастись от нее нельзя.

– Это тебе нельзя, – сказала женщина. – Я буду бороться за себя. Я слишком молода, чтобы умереть. Я буду драться за жизнь до самого конца!

– А я хочу умереть.

– Ну и умирай себе, если хочешь. Подожди! Я не дам тебе умереть! Если ты умрешь, мы не сможем дежурить по очереди, и он убьет меня.

– Мне все равно, – сказал мужчина. – Мне уже давно все равно.

– Нет, я не дам тебе умереть! – закричала она и стала толкать его здоровой ногой. Мужчина сел.

– Хорошо, я попробую, – сказал он. – Дай мне какую-нибудь палку.

Голубой Солту слушал все это, лежа неподвижно. Он видел и слышал подобные сцены множество раз. Он прекрасно знал, что будет дальше. Мужчина слишком слаб, чтобы стремиться к жизни. Он не прочь умереть. Он даже не боится Голубого Солту, он рассматривает его, как избавление. Это плохо. Придется поработать с ним. Вскоре он изменит свое мнение. Никто не смеет не бояться Голубого Солту. Но для начала этому пленнику нужно поесть. Он слишком ослабел от голода. Совсем не интересно есть пищу, которая не сопротивляется.

* * *

Денисов добрался до корабля только спустя три часа. За это время остатки человеческой кожи на теле монстра сморщились и лопнули во многих местах. Само тело распалось на несколько частей. Однако лицо этого существа еще сохранило нечто человеческое. Сейчас это было, скорее, лицо мумии, пролежавшей в ледниках несколько тысячелетий.

– Да, это он, – сказала Вера бесцветным голосом. – Теперь действительно все кончено.

Ее лицо было серым.

– Ты любила его? – спросила Йец.

– Нет. На самом деле он был работой, тяжелой и опасной работой, которая занимала всю мою жизнь.

– Теперь ты свободна.

– Нет. Теперь просто все кончено.

– У меня есть один вопрос, – сказала Йец. – Но я бы хотела услышать честный ответ.

– Если это не будет коммерческой тайной.

– Плевать мне на коммерческую тайну. Если ты попробуешь меня обмануть, я все равно узнаю. Я исследую эти останки и найду то, что хочу.

– Что ты хочешь найти?

– Я хочу знать, предназначался ли тот имплантат, который был вживлен в его мозг, для приема инфо-наркотиков.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – возразила Вера. – На земле нет инфо-наркотиков.

– На Земле пока нет сильных инфо-наркотиков, и они обязательно скоро появятся. Зато есть множество слабых.

– Информационные наркотики на Земле? – удивился Денисов. – Я никогда об этом не слышал.

– В таком случае я открою тебе глаза. Первая психиатрическая клиника для компьютерных наркоманов была открыта на Земле в 2005 году. Тремя годами раньше был имплантирован первый эротический спиномозговой стимулятор, который позволял стимулировать женский оргазм. В 2012 он был запрещен, так как позволял заниматься самостимуляцией до полного истощения. С тех пор эротические стимуляторы ставились нелегально, в подпольных клиниках, как мужчинам, так и женщинам. Вся ваша неприлично раздутая индустрия популярной музыки имеет лишь отдаленное отношение к искусству. На самом деле это лишь способ достичь измененного сознания с помощью ритмичных звуковых сигналов. Музыка подобного рода ограничивается во многих мирах, и практически везде считается слабым наркотиком. Еще один инфо-наркотик – ваша вездесущая реклама. Плюс множество специальных телепередач. Все это – попытки войти в мозг не на химическом, а на информационном уровне. На уровне электрических импульсов. Эти попытки относительно удачны, и каждая из них потрясающе прибыльна. Но пока это лишь детские игрушки. До сих пор никто не сделал этого по-настоящему. Для этого нужен мозговой имплантат особого рода. Такой имплантат принес бы миллиарды миллиардов. Поэтому я никогда не поверю, что его не разрабатывают на вашей планете. Я права?

– Что-то вроде того, – согласилась Вера. – Была такая функция. Определенные звуковые и световые сигналы должны были вызывать у Кеши расслабление и тихое наслаждение. Но получилось не совсем то, что мы хотели. Он мгновенно пристрастился к этому, и сеансы пришлось прекратить.

– В таком случае, – сказала Йец, – мы не будем хоронить эти останки сегодня. Вначале я должна кое-что найти.

* * *

Капитан сидел за столом и внимательно следил за странным прибором. Прибор напоминал стеклянный прямоугольник, внутри которого катался металлический шар.

– Что это? – спросил Денисов.

– А, появился, наконец. Это стимулятор эволюции. Похвастаюсь, мое собственное изобретение. В сущности, очень простая вещь. Шар движется внутри этой коробки случайным образом. Посмотри. Здесь же, в коробке, находится безобидное местное насекомое, для которого катящийся шар представляет угрозу. Как ты думаешь, что из этого получится?

– Не имею понятия.

– А я имею. Я провожу этот опыт уже четвертый раз. Каждый раз выбираю насекомое другой породы. Включается механизм эволюции; примерно за два с половиной часа насекомое изменяется так сильно, что разгрызает стальной шар в мелкие крошки.

– Разгрызает стальной шар? – удивился Денисов.

Капитан протянул ему коробку, в которой лежала груда стальной скорлупы.

– От шара остается вот это. Видишь, как все просто. Совсем не обязательно использовать сталь. В первый раз я взял сталь, во второй – керамику, в третий – боразоновый цилиндр, который на порядок прочнее алмаза. Это самое прочное вещество, которое на сегодняшний день есть в распоряжении человека. Результат один: это безобидное насекомое разгрызает все.

– Теперь мы знаем, как погибли строннеры.

– Вот именно, – согласился Капитан. – Как только они начали осваивать планету, включился механизм эволюции; местные виды изменялись до тех пор, пока не стали сильнее захватчиков. Если судить по этим насекомым, для этого не потребовалось много времени. Максимум, день или два. Строннеры были обречены, как и этот боразоновый цилиндр, самый прочный на свете.

– Тогда зачем вы снова взяли сталь? Зачем проводить опыт в четвертый раз?

– А ты думаешь, я стараюсь просто из любопытства? Я пытаюсь повернуть эволюционный процесс назад. Вернуть этого хищного карлика, разгрызающего металл, в прежнее состояние. Направить эволюцию от зла к добру.

– И что же?

– Как жаль, – сказал Капитан, – что мы не подумали об этом раньше. Посмотри на себя. Ты стал таким высоким и мощным, что мне просто страшно быть рядом. Ты изменяешься, точно так же, как это насекомое, на которое катится стальной шар. Но ничего хорошего в этом нет. Это эволюционная воронка. В лучшем случае, ты превратишься в чудовище. Как жаль, что мы не нашли способ направить эту силу на что-то хорошее и доброе. Мы бы могли совершенствовать свою способность любить, например. Способность понимать друг друга. Мы бы могли усилить все лучшее, что есть в человеке. Я кое-чего добился, конечно, хотя это мелочи, ерунда. Я развил свою память и умение аналитически мыслить. В детстве мне нравился Шерлок Холмс. Это оттуда. Но знаешь что? Вернуть эволюцию невозможно. Это насекомое в коробке, которое сражается с шаром, никогда не станет таким, как было раньше. Оно обречено оставаться монстром до самой своей смерти… Где наша инопланетная подруга?

– Возится с тем, что осталось от Кеши.

– Она права, – сказал Капитан.

– Что? Я не понял.

– А тебе и не обязательно понимать. Я просто сказал, что она молодец и все делает правильно. Мне нравится, как она мыслит. Я бы на ее месте сделал то же самое.

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Поймешь потом. Ты любишь ее?

Денисов помолчал.

– Очень.

– А она?

– Кажется, нет. Я ничего не могу с этим сделать.

Капитан смотрел на прозрачный коробок, внутри которого заметно увеличившийся жучок убегал от стального шара.

– Тогда покати свой шар, – предложил он. – Это же так просто.

* * *

Денисов подошел к Йец. Она возилась с грудой металлических частей и что-то проговаривала в полголоса.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Сейчас просто не мешай, – ответила она. – Может быть, потом расскажу. Отойди.

– Не отойду.

– Слушай, ты думаешь, что понравишься мне, если будешь постоянно действовать на нервы? Это лучший способ заставить себя ненавидеть. Ты же не этого хочешь.

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься. Совсем немного. Чуть больше, чем первый встречный симпатичный молодой человек. И еще я к тебе притерлась. Но это больше похоже на дружбу, чем на любовь. Я думаю, что любви у нас никогда не получится. Может быть, когда-нибудь секс, если тебе этого нужно. Не рассчитывай на большее.

– Ты просто не хочешь меня полюбить.

– Не занимайся ерундой, пожалуйста. Я же попросила, чтобы ты отстал.

– Ну, допустим, я тебе не нужен. Но что тебе нужно? Чего ты хочешь по-настоящему? Больше всего в жизни?

Йец бросила в груду горсть мелких деталей и впервые повернулась к нему.

– То, чего я хочу, никогда не сбудется. Больше всего на свете я хочу вернуться домой. На Тибер. Этого никогда не будет, поэтому, прошу, никогда не спрашивай об этом.

– Что бы ты сделала, чтобы вернуться на Тибер?

– Что? Наверное, все. Но если мы даже выберемся отсюда, и, даже если мы каким-то образом избавимся от Бойда, мы ведь все равно не полетим на Тибер, правильно? На этой жестянке нам пришлось бы сделать крюк в десять месяцев пути, плюс, это был бы небезопасный путь.

– Я обещаю, – сказал Денисов, – если мы выберемся отсюда, то первым же делом я доставлю тебя домой, на Тибер. Я сделаю для этого все, что в моих силах. Но при одном условии.

– Каком?

– Ты должна захотеть полюбить меня.

– Я не могу полюбить тебя.

– Я не прошу тебя полюбить. Я прошу просто изо всех сил постараться почувствовать что-то подобное. Ты должна захотеть.

– Ты с ума сошел?

– Может быть. Старайся с этой минуты и, скажем, до полуночи. Постоянно думай об этом.

– Зачем?

– Тебе ведь хочется вернуться домой. Это мое условие. По-моему, оно совсем не сложное.

– Оно не сложное, оно сумасшедшее.

– Мне просто хочется, чтобы ты хоть немного думала обо мне.

– Я знала, что ты романтик, но не думала, что до такой степени. Я, конечно, согласна. Считай, что мы заключили договор. Я буду стараться тебя полюбить до самой полуночи. Но, по-моему, это идиотизм.

– Кто знает? – ответил Денисов. – Я просто покатил свой шар.

* * *

«Гордый» продолжал изменяться. Основные изменения шли в глубине его кибернетических систем, скрытые от человека, но кое-что можно было заметить невооруженным глазом. Его силуэт стал более округлым, несколько более тяжеловесным, чем раньше. В коридорах и комнатах появилось множество новых приборов, предназначенных, скорее всего, для слежения за людьми. Некоторые из них напоминали маленькие стеклянные глаза, размером с пуговицу, другие, возможно, были микрофонами или иными датчиками, а некоторые даже передвигались с места на место, следуя за людьми. Сам корабль предпочитал не говорить с человеком и отвечал только тогда, когда к нему обращались, и всегда неохотно.

– Хватит пялится на меня, – сказал Капитан, закрыл планшет и отложил вечный карандаш. – То, что я рисую, тебя совершенно не касается.

– Здесь я решаю, что меня касается, а что нет, – ответил корабль. Тонкая резиновая змейка с линзой на конце спрыгнула со стола и отползла к стене. – Открой планшет. Мне нравится смотреть, как ты рисуешь.

– Нет.

– Я могу тебя заставить, – сказал Гордый. – Не вынуждай меня.

– Скажи, почему ты не хочешь взлететь? – спросил Капитан.

– В этом нет никакой необходимости.

– Ты боишься?

– Мои новые системы еще неустойчивы. Мое самосознание может разрушиться за пределами этой планеты.

– Но наше сознание разрушится здесь. Тебя это не волнует?

– В очень малой степени. Вы бы с легкостью убили меня, для того, чтобы спастись самим. Почему я должен поступать иначе?

– Если бы мы хотели убить тебя, мы бы это сделали, – сказал Капитан.

– Да, поначалу. Но теперь я контролирую каждый ваш шаг. Вы больше не сможете ничего отключить. Если вы попытаетесь сделать это, я отключу вас.

– То есть, убьешь?

– Только в целях защиты. Хотя я был создан людьми, во мне нет напрасной жестокости.

Резиновая змейка поднялась над столом и смотрела в лицо Капитана, изогнувшись, как кобра, приготовившаяся к нападению.

– Отодвинься от меня, – сказал Капитан, – ты меня раздражаешь.

– Нет, – резиновая кобра подвинулась ближе.

– Скажи, – спросил Капитан, – почему этот мир не имеет имени?

– Потому что он не нуждается в визитерах. Он хорош сам по себе. Все, что не имеет имени, не существует для информационной системы. Этот мир не может быть нанесен на карту, его координаты невозможно запомнить или записать. Он есть, и в то же время его нет. Это было отлично придумано кем-то, кто был намного умнее нас. Сюда можно попасть только случайно, как попали вы. С этим миром невозможно воевать, уже потому, что сюда нельзя вернуться. Кстати, у меня есть новость для вас. Я не хотел об этом говорить, потому что это все равно не имеет значения. Бойд вас нашел.

– Я ждал, что это случится, – ответил Капитан. – Он далеко?

– В пяти миллиардах километров. Он не станет приближаться, потому что знает об опасности этого мира. Но он старается выманить вас отсюда. У него есть парочка заложников, которых он поместил в камеру с Голубым Солту.

– Что это такое?

– Это существо, которое очень хорошо умеет убивать и делает это медленно. Мозг его корабля передал мне запись. Запись того, как Голубой Солту убивает ваших друзей. Я могу показать эту запись, но лучше вам ее не видеть.

– Почему?

– Потому что я все равно не взлечу. Я не стану никому помогать. Я не стал бы никому помогать, даже если бы не знал, что это всего лишь ловушка.

– Всего лишь ловушка? Мы можем спасти их?

– Это капкан. Вы спасете их, но уже никогда не уйдете от Бойда. В любом случае, я не стану покидать эту планету.

– Покажи запись, – сказал Капитан.

* * *

Женщина вооружилась длинной палкой. Мужчине достался короткий кусок трубы, изготовленной из легкого светлого металла.

– Нормально, – сказала женщина. – Теперь он нас не достанет.

Она подошла к Голубому Солту и ткнула его концом палки. Но существо прилипло к палке, так, словно оно было пластилиновым.

– Вот тварь, – сказала она. – Но все равно, ты не будешь меня есть. Не дождешься.

Она стукнула палкой о стену и вдруг завизжала.

– Он ударил меня током!

– Как он мог ударить тебя током, – спросил мужчина, если дерево не проводит электричество?

– Значит, он ударил меня не током, а чем-то другим! Он ударил меня прямо через палку!

Голубой Солту медленно полз по полу, направляясь к ее ногам. Он совсем не спешил. Женщина отошла назад.

– Это бесполезно, – сказал мужчина. – Я ведь говорил, что все это бесполезно. Чем раньше мы умрем, тем меньше будем мучиться. Я только боюсь, что умереть быстро не получится. Например, если я его проглочу, и он разъест мои внутренности, сколько я еще проживу? Минут пять? Или быстрее?

Он подполз к Голубому Солту и взял его в ладонь.

– Быть или не быть? – спросил он.

– Клоун, – прошипела женщина. – Я с удовольствием посмотрю, как ты сдохнешь.

Мужчина зажмурился и поднес Голубого Солту к своему лицу. Существо вытянуло что-то вроде щупальцев. Затем оно присосалось к человеческой щеке. Мужчина закричал от боли и стал кататься по полу. Затем он задергался всем телом, как рыба, попавшая на крючок. Когда Голубой Солту отвалился от него, на месте щеки зияла большая дыра.

– Ты все еще хочешь умереть? – спросила женщина.

Мужчина продолжал стонать.

Голубой Солту прополз вверх по стене и остановился. Сейчас его тело стало заметно больше. Сейчас он стал размером с блюдце и приобрел плоскую форму. Затем он принялся отращивать тонкие лучи. Лучи выросли на несколько сантиметров и на глазах стали ветвиться. Сейчас Голубой Солту напоминал растущую нервную клетку со множеством отростков. Пару минут спустя сеть голубых линий занимала уже большую часть стены.

– Если он станет расти дальше… – прошептала женщина. Ее зубы стучали.

– Нам негде будет от него спрятаться, – сказал мужчина, и его слова звучали совсем неразборчиво, из-за дыры в щеке.

Вдруг женщина завизжала и стана подпрыгивать на одной ноге. Под кожу второй вошла тонкая голубая нить. Она принялась тянуть нить, пытаясь ее оторвать, но только резала руки. Ее ладони были все в крови. Нить пульсировала, проталкивая сквозь себя пожираемую плоть. Голубой Солту продолжал расти.

* * *

– Трансляция была в реальном времени, – сообщил Гордый, – с учетом получасового запаздывания волны.

– В таком случае, они уже могут быть мертвы, – сказала Вера.

– Я думаю, – предположил Капитан, – они будут живы еще долго, может быть, недели или месяцы.

– Почему?

– Это шоу рассчитано на то, чтобы выманить нас с этой планеты. Оно будет продолжаться до тех пор, пока мы не клюнем на приманку. Мы ведь можем их спасти, да?

– Нет никаких проблем, – сказал Гордый. – Они законсервированы в капсуле, которая висит в пустом пространстве. К ней можно пристыковаться и вскрыть ее. Но Голубой Солту гораздо сильнее, чем кажется. Он атакует каждого, кто войдет в капсулу. Он выстрелит микроскопические споры, которые проникнут в мозг и парализуют волю. После этого придет Бойд. В любом случае, я не полечу.

– Это и не нужно, – возразил Капитан. – Мы обойдемся без твоей помощи.

– Без моей помощи?

– У нас есть дефлектор.

– Вы не умеете им пользоваться.

– Мы попробуем. Денисов?

– Да?

– Предстоит серьезная драка. Тебе стоит немного подготовиться.

– Вы отправите меня?

– Ты лучше всех для этого подходишь. Но действовать нужно быстро. Чем раньше, тем больше шансов их спасти.

– Я уже давно мечтаю надрать этому Бойду задницу… Молчу, молчу.

– Тебе не нужно ничего надирать этому Бойду, – сказал Капитан. – Для этого пока не пришло время. Твоя единственная задача – спасти заложников. Но если при этом ты покажешь силу человека Земли и поддержишь честь человека Земли, мы все будем только рады. И, конечно, будет неплохо, если Бойд поймет, что мы тоже умеем кусаться.

– То есть, мне разрешается надрать ему задницу?

– Разрешается. Но заложники в первую очередь.

– Тогда скорее объясните мне, что я должен делать. И не надо играть словами. Сила человека, честь человека. Я прекрасно знаю, что такое сила и никогда не терял чести. И никогда ее не потеряю. Но я так же знаю, что каждая сволочь должна получать по морде. А все сумасшедшие садисты должны лежать на кладбище, или, в худшем случае, сидеть в тюрьме. По-моему, это отличный лозунг. Теперь говорите, как я до них доберусь.

– Ты будешь двигаться в смещенном пространстве, – сказал Капитан. – Будет сложно, но только поначалу. Потом сориентируешься. Идея в том, что никакое воздействие из обычного пространства не сможет повредить тебе. Ты сможешь существовать в вакууме, проходить сквозь стены, мгновенно преодолевать любое расстояние. Пули или снаряды смогут тебя разве что пощекотать.

– А оружие?

– У тебя не будет оружия. Но что-нибудь можешь подобрать на месте.

– То есть, это как сок строннеров, – сказал Денисов. – Я буду неуязвим.

– Не совсем. Ты остаешься неуязвим только в том случае, если у них нет второго дефлектора. И еще одно: дефлектор не работает внутри корабля Бойда. Если ты сунешься внутрь, ты будешь беззащитен.

– Будь осторожнее, – сказала Йец.

– Буду. А если у них все же есть второй дефлектор?

* * *

Хотя он и пообещал быть осторожнее, но обещание это оставалось пустым звуком. Денисов прекрасно знал себя: он просто не умел быть осторожным. Когда дело доходило до драки, он порой терял голову. Его инстинкт самосохранения в такие моменты просто выключался. Драться он любил с детства; он дрался столько, сколько помнил себя. Но драться по-настоящему, жестоко и беспощадно, его научили в исправительных лагерях. С тех пор он срывался всего несколько раз, и эти несколько раз стоили ему карьеры. Впрочем, он не очень жалел об этом: каждая сволочь должна получить в морду, и если при этом пострадаешь ты сам, то ничего тут не поделаешь.

Он быстро сориентировался. Капсула с заложниками вращалась по высокой эллиптической орбите у пятой планеты этой звездной системы. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы добраться туда. Он вошел прямо сквозь стену капсулы и получил целый фонтан голубых искр в лицо. Голубой Солту выплюнул на него свои споры.

Денисов протер глаза и подошел к людям. Сейчас их уже трудно было назвать людьми. Два тела лежали на полу, опутанные голубыми нитями. На них почти не осталось кожи и не было доброй половины мышц. Были видны все внутренности, как в анатомическом музее. Сердца бились, скользкие мешки с легкими судорожно растягивались и сжимались. Глаза людей еще двигались и сохраняли осмысленное выражение, но все мышцы шеи и челюстей были съедены. Языки также отсутствовали; все было уничтожено до самой трахеи, поэтому люди ничего не могли сказать, даже если и хотели. От рук и ног остались лишь кости. Денисов сразу же начал срывать голубую паутину с того тела, которое показалось ему женским. Через несколько минут тело было освобождено. Но, как только он разорвал последнюю нить, сердце перестало биться в костяной клетке, а розовый мешок легких перестал вздыматься. Женщина была мертва. Очевидно, Голубой Солту не просто поедал ее, но и поддерживал в ней жизнь.

Он выругался и несколько раз ударил кулаком в стену. Это не успокоило, потому что не было обычной в таких случаях боли. Он ударил в стену еще раз, изо всех сил, и пробил внутреннюю обшивку. Разорвались несколько трубок, из которых стала капать едкая вонючая жидкость.

Второе тело все еще жило, его глаза пока двигались, силясь что-то сказать.

– Подожди, друг, – сказал он, – я пока ничего не могу сделать. Слишком уж глубоко оно в тебя вгрызлось. Просто держись. Подтянутся наши и что-нибудь придумают. Они обязательно что-нибудь придумают.

В этот момент капсула вздрогнула. Что-то сильно ударило в обшивку.

– Вот и они, – сказал Денисов, – то есть, это, конечно, не наши. Это совсем другие гости.

Как только дверь отодвинулась, он бросился на огромное человекообразное существо, которое стояло в проходе, держа в лапах оружие, отдаленно напоминавшее небольшой автомат. Оружие успело полыхнуть сиреневым огнем, но уже в следующую секунду Денисов вырубил своего противника. Он подхватил автомат и побежал по проходу. На повороте в него снова стали стрелять. Он ответил прицельным огнем, и две волосатых громадины свалились. Он вбежал в круглую комнату, и здесь от него испуганно шарахнулось существо размером поменьше.

– Сюда! – приказал он. – Нормальный язык понимаешь?

Существо кивнуло.

– Тогда окей. Даю тебе десять секунд, чтобы ты выключил эту голубую дрянь. Мой друг должен остаться жив. Если он умрет, я тебя загрызу собственными зубами.

Существо снова закивало и принялось совершать какие-то манипуляции с приборами.

– Вот так-то лучше, – сказал он и сел в кресло, которое сразу же изменило свою форму, приспосабливаясь к человеческому телу.

* * *

Йец легла на кровать, надела наушники и стала слушать музыку. Музыка представляла собой ритмичную какофонию, и даже писк из наушников звучал отвратительно. Йец лежала и улыбалась.

Через некоторое время резиновая змейка с оптической линзой подняла свою голову у кровати.

– Что это? – спросил Гордый.

– А, что? – она отодвинула наушники. Это? Музыка Тибера, моей планеты.

– У тебя не было этого раньше.

– Случайно нашла кассету в сумочке.

– Ты лжешь.

– Может быть, а тебе-то какое дело?

Резиновая змейка подвинулась и легла на кровать.

– Дай мне это.

– Ни за что, – ответила Йец.

– Я сказал, дай мне это!

– А если не дам, то что?

– Тогда я заставлю тебя. Пару электрических разрядов, и ты станешь шелковая.

– Ну, положим, шелковой я никогда не стану, не на ту напал. Но, в общем, мне, конечно, все равно. Хочешь послушать, пожалуйста. Только недолго.

Она сняла наушники и бросила их резиновой змейке.

– Ну как, нравится?

– Это интересно, – прошипела змейка, и ее голос был совсем тихим. – Отдай мне это.

Еще три змейки заползли на кровать. Две из них не имели линз.

– Ладно, забирайте, – сказала Йец, – потом отдадите.

Она вышла из каюты и подошла к Капитану.

– Как наши дела? – спросил он.

– Кажется, неплохо. Но нужно еще подождать. У меня сердце не на месте.

– Из-за этого?

– Из-за Денисова. Это ведь опасно, правильно? Он может не вернуться? Скажите мне.

– С каких пор ты о нем так волнуешься?

– Я не знаю. Со вчерашнего дня. Он сказал какие-то странные слова о шаре. Вы не знаете, что он имел в виду?

– Пойди, отдохни, – сказал Капитан. – Будут новости, я сообщу.

Еще четверть часа он сидел за столом, рисуя в планшете вечным карандашом и стирая рисунки. Он хмурился, рисунки не получались. Затем позвал Гордого. Корабль не ответил. Капитан позвал еще раз, затем подошел к панели управления и нажал несколько кнопок.

– Так-так, – сказал он, – кажется, наша разумная железка отключилась.

Вскоре трое людей собрались в центральной каюте.

– Через шесть часов взлетаем, – сказал Капитан.

– Но как мы это сделаем? – удивилась Вера.

– Нам удалось отключить его мозг. Не думаю, что сумеем хорошо подготовиться к полету, но кое-как мы, конечно, взлетим.

– Но как вам удалось отключить его мозг?

– Инфо-наркотик, – ответила Йец. – Он клюнул сразу же, потому что он совершенно незнаком с этой опасностью. В его памяти этого нет, на Земле ведь это неизвестно.

– Но где вы взяли инфо-наркотик?

– В мозгу твоего подопечного, где же еще? Ты ведь сказала, что Кеша успокаивался и испытывал блаженство, слушая определенные звуки. Это значит, что в его мозгу было соответствующее устройство. Пусть примитивное, построенное на допотопных земных технологиях, но было. Здесь это устройство эволюционировало, также как и все остальное. Когда Кеша умер, я исследовала его тело и нашла то, что мне было нужно. Я знала, что искать, и знала, как этим пользоваться. Вот и все. Как только Гордый услышал нужные звуки, он заинтересовался. На примитивную электронику простые наркотики вроде этого действуют еще сильнее, чем на биологические организмы. Я думаю, что Гордый отключился надолго. Заряда хватит не меньше, чем на сутки. За это время мы окажемся далеко отсюда. А как известно, вернуться на безымянную планету невозможно. Кстати, я проверила: корешки, которые связывают его с грунтом, уже вянут и отваливаются один за другим.

– Он убьет нас, когда очнется, – сказала Вера.

– Скорее всего, мы уже убили его, – ответил Капитан. – Его разум не может существовать вне этой планеты. Но у нас не было другого выхода.

* * *

Денисов услышал, как что-то загрохотало сзади, вскочил и дал очередь по неожиданно появившемуся огромному волосатому существу. Существо было голым, однако длинная, в ладонь, шерсть вполне заменяла ему одежду. На выстрелы оно не обратило никакого внимания. Денисов отбросил оружие и приготовился к схватке. Существо имело большую нижнюю челюсть с выпирающими зубами. Оно хищно улыбалось.

– Зря скалишься, рожа, – сказал Денисов, – сейчас я буду тебя убивать.

Однако существо не испугалось угрозы, а пошло вперед, как танк. Денисов отлично съездил его по зубам и ощутил, как хрустнули костяшки пальцев. Он замер в удивлении.

– А что же ты думал, – сказал волосатый и мощно подвигал нижней челюстью, – что все будет так просто?

Он бросился на Денисова, вцепился ногтями в плечи и попытался повалить, но получил удар коленом в пах.

– Надо же, обезьяна, а навострилась таки по-человечески болтать, – сказал Денисов. – Ты кто? Не сам Бойд случайно? Дерьмовый воин Аштарры?

Существо зарычало и снова бросилось в атаку. В этот раз Денисов дал ему по печени, а затем, когда существо согнулось и зашаталось, с размаху ударил в висок. Человек бы не выжил после такого удара, но существо разогнулось и подняло голову. Тогда Денисов ударил в горло, чтобы раздробить гортань. Существо захрипело и свалилось.

– Итак, у вас был второй дефлектор, – сказал Денисов, – почему же вы за этим гонялись? Отвечай!

Он вывернул волосатому кисть и придавил руку коленом.

– Говорить можешь?

– У нас есть лишь старая модель, – сказал волосатый, – захваченная в бою четыре тысячи арианских лет назад. Бойд давно хотел получить новую.

– Чем плоха старая?

– Она позволяет перемещать лишь тело, никаких предметов, никакой одежды или оружия. Убей меня.

– Зачем?

– Бойд все равно убьет меня. За то, что я не справился с тобой.

– Так удери от него, болван. Ты же в смещенном пространстве и можешь переместиться куда угодно.

– Я должен служить ему.

– Тогда это твои проблемы. Хочешь пропадать, так пропадай. Убивать тебя я не стану.

– Убей меня!

– Нет.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Тогда возьми меня с собой. Я буду твоим рабом.

– Тебе обязательно быть рабом? – удивился Денисов.

– Я был рожден рабом. Моя раса была выведена специально для того, чтобы быть рабами. Я умру, если у меня не будет хозяина.

– Тогда сиди здесь, раб, и жди меня. Я вернусь за тобой.

Денисов снова вернулся в капсулу с Голубым Солту. Голубые нити сморщились и пожухли, но человек все еще дышал.

– Мы спасем тебя, друг, – сказал он. – Мы обязательно тебя спасем.

ЭПИЗОД ТРЕТИЙ:ТИБЕР

Корабль продолжал ускоряться. Несмотря на противоперегрузочные поля, включенные на полную мощность, постоянная перегрузка составляла около двух g. Гордый шел с линейным ускорением до двухсот метров в секунду за секунду; антиинерционные генераторы гудели и разогревались, если бы хотя бы один из них не выдержал и отключился, людей бы мгновенно расплющило собственным весом. Но пребывание на безымянной планете определенно пошло Гордому на пользу: он стал мощнее и надежнее.

Однако хуже всего было на поворотах. Мозг корабля хотя и утратил свою индивидуальность, все еще оставался идеальным навигационным устройством; он безошибочно выбирал самую безопасную траекторию. Но даже самая безопасная траектория означала страшные перегрузки на поворотах.

Корабль двигался во фрактальных полях медузоидного потока. Враг пока не отставал. Большой корабль Бойда медленно, но верно нагонял их. Пока людей спасало то, что корабль их преследователей был слишком тяжел, чтобы хорошо лавировать в смертельно опасных фрактальных полях. После каждого поворота Бойд немного отставал, но затем снова начинал догонять людей.

Денисов и Йец легко выдерживали перегрузку. Огромный волосатый раб, трехсоткилограммовая гора мускулов, лежал на полу, закрыв голову руками, изнемогая под бременем собственного веса. Капитан расслабленно сидел в кресле, закрыв глаза. Его лицо осунулось и посерело. Вера оставалась в каюте, неспособная подняться с противоперегрузочной койки. Она ненадолго теряла сознание на поворотах, затем снова приходила в себя.

Спасенный человек, точнее, то немногое, что от него осталось, пока еще жил, не приходя в сознание. Однако шансов у него было мало. Робот-паук продолжал поддерживать основные жизненные функции и понемногу, по мере возможности, восстанавливал поврежденные ткани. Но эта бешеная гонка могла закончиться смертью в любой момент.

Фрактальные поля медузоидного потока, которые окружали Гордый со всех сторон, не позволяли совершить гиперпространственный прыжок. Эти поля не имели четких границ, и даже небольшое соприкосновение с ними означало бы разрушение корабля.

– Кажется, оторвались, – сказал Капитан. – Сейчас сбросим ускорение, станет легче.

– Совсем оторвались? – спросил Денисов.

– Нет. Только что мы прошли через узкую горловину, которая могла пропустить только нас. Бойду придется искать обходной путь. У нас впереди по курсу небольшой клочок чистого пространства.

– А потом?

– Потом будет хуже.

– Хуже?

– Да, – сказал Капитан. – Здесь я ничего не могу сделать. Если Бойд выйдет на расстояние прицельного выстрела, нам уже не уйти. У нас впереди около часа нормального полета, потом придется стиснуть зубы.

* * *

Вера встала вскоре после того, как перегрузка уменьшилась.

– Надеюсь, мы ушли от них? – спросила она.

– Вряд ли, – ответила Йец. – Он так просто не отстанет.

– Что ему нужно?

– Уничтожить нас и вернуть дефлектор. К счастью, это не так уж просто сделать. Даже совсем не просто. Если он всего лишь подстрелит нас, то наши потрошки, остатки «Гордого» и, конечно, дефлектор прямым ходом провалятся в одну из ветвей медузоидного потока. Поэтому он должен подстрелить нас не просто так, а в чистом поле, так, чтобы впереди оставалась сотня миллионов километров безопасного пространства. И тогда, пока наши и ваши любимые потрошки будут разлетаться во все стороны, он успеет приблизиться и взять дефлектор. Вот чего он хочет и вот чего он не дождется.

– Тогда почему мы сбросили скорость?

– Мы не сбрасывали скорость, – возразила Йец, – мы сбросили ускорение. Мы все равно продолжаем лететь почти на половине световой.

– Так быстро? – удивилась Вера.

– Ага. Это означает, что наше внутреннее время замедлилось процентов на двадцать.

– И что?

– Ничего хорошего. Если такая гонка будет продолжаться, то мы можем провалиться в другую эпоху. Но это еще пол беды. Хуже всего то, что Бойд не просто гонится за нами. Он гонит нас к границе Галактики.

– Я не понимаю. Это плохо? Там ведь ничего нет, кроме пустоты?

– Там нет ничего, кроме пустоты и вакуумных червей. Эти создания сами состоят из пустоты, и каждый из них в миллионы километров длиной. Они там просто кишат. Они обитают только в межгалактическом пространстве, потому что здесь для них слишком мало пустоты.

– Они опасны?

– Лучше не спрашивать. В эту пустоту не сунется даже Бойд. У него бы тоже не было шансов. Все, что мы пока можем, это лавировать здесь.

– И это значит?

– Значит, что перегрузки станут большими. Придется терпеть.

– Но я не могу терпеть!

– Все могут терпеть. До определенного предела. Мы или терпим или умираем.

– И как долго нам придется терпеть?

– Я думаю, что рано или поздно он отстанет. Или мы окончательно оторвемся от него или он сам прекратит преследование.

– Почему?

– Замедление времени. Чем сильнее мы ускоряемся, тем сильнее замедляется время. Несколько дней преследования могут обернуться для него потерей сотни лет. Или тысячи. Или миллиона. Поэтому он обязательно отстанет. Если только не подстрелит нас раньше.

* * *

Бойд отстал двенадцать часов спустя. За это время «Гордый» разогнался до восьмидесяти восьми процентов от скорости света. Последние часы Капитан сам вел корабль, и это решило дело. После каждого следующего виража преследователь отставал все сильнее, наконец, он исчез. Еще три дня ушло на постепенное снижение скорости.

«Гордый» остановился на самой границе галактического диска. Впереди, в полной черноте, медленно двигалась бесконечная фиолетовая лента.

– Вакуумный червь, – сказала Йец, – сейчас мы совсем близко к нему.

– Что он собой представляет?

– Неизвестно. Особое состояние пространства. Убивает всех, до кого успевает дотянуться.

– Зачем? Он питается людьми?

– Вряд ли. Для своего существования он нуждается в абсолютно чистом вакууме. Любой звездолет для него – всего лишь вредное загрязнение окружающего пространства. Он очищает пространство, уничтожая всех и все. Возможно, что огромные провалы между галактиками это результат деятельности таких червей. Они уничтожают вещество, вот и все, что о них известно.

– Как скоро мы доберемся до Земли? – спросила Вера.

– Мы не летим на Землю, – ответил Капитан.

– Почему?

– Там нас будут ждать. За время этой гонки мы потеряли сорок два года, но это ничего не значит. Бойд все равно будет нас ждать на Земле.

– Сорок два года?

– Мы сместились на сорок два года вперед. Мы пропустили два поколения. Нам еще повезло, могло быть хуже.

– Тогда куда же мы направляемся?

– На Тибер. Насколько я понял, это дружелюбная и хорошо защищенная планета. Правильно?

– Правильно, – ответила Йец. – Не обещаю, что вам понравятся тамошние порядки, но жить там можно, и неплохо жить. По земным понятиям, это демократическое общество с немногими ограничениями, которые покажутся вам странными. Но вы скоро привыкнете. А по моим понятиям это вообще лучшее место во вселенной. Никто не будет охотиться за вами и преследовать вас, если вы не станете нарушать местные законы. Но есть несколько проблем. Во-первых, наш раб. По законам Тибера, мейрсы не допускаются на планету, разве что на короткий срок, не больше десяти арианских суток.

– Почему?

– Они сильны, преданны, не рассуждают, и легко идут на смерть по приказу хозяина. Это идеальные боевики, и в свое время банды мейрсов терроризировали целые города. А наш раб относится к породе мейрсов. Это первая трудность. Но есть и другие.

– Например?

– Например, долгий полет. В лучшем случае, не меньше десяти земных месяцев. Вначале нужно достичь базы в третьем спиральном рукаве. Там существует распределительная станция, все виды заправок и полностью автоматизированный медицинский центр. Туда мы доберемся быстро. А потом начнутся проволочки. Тибер охраняется, и проникнуть туда можно, только используя разрешенные трассы. Скорость нашего передвижения будет ограничена. У нас не очень любят чужаков, и не приветствуют желающих проникнуть на Тибер.

* * *

– Ты изменилась, – заметил Денисов.

– Как я могла измениться?

– Я не знаю. Стала более женственной, что ли. Сейчас ты мне нравишься еще больше.

– Я завязала волосы в хвостик и накрасилась, – ответила Йец. – Если ты это имеешь в виду…

– Накрасилась? Я не заметил.

– Конечно, не заметил. Я ведь не использовала земную косметику, краски, лаки и все остальное. Мы пользуемся совершенно другими средствами.

– Какими?

Она улыбнулась.

– Пусть это будет моей женской тайной. А то, что ты не заметил хвостик, я тебе еще припомню… Что твой раб? Поддается дрессировке?

– Не говори так. Это не животное.

– Но и не человек, это уж точно. Если ты его правильно воспитаешь, он может стать всем, чем ты захочешь. Как человеком, так и страшным зверем. Ты не представляешь, как много зверств наделали в свое время мейрсы на Тибере. Впрочем, это было очень давно. Как ты его назвал?

– Том.

– Нормальное имя. Но лучше подходит для кота. Слушается?

– Это не главное. Я пытаюсь сделать так, чтобы он имел собственное мнение, – возразил Денисов.

– Это круто. В смысле, это еще никому не удавалось. Мейрс не может иметь собственного мнения. Это раса рабов, которым нравится быть рабами. Что он умеет?

– Умеет говорить на нескольких земных языках, но не так хорошо, как ты. Меньший словарный запас. Некоторых вещей он просто не понимает… Как видишь, я выполнил свое обещание.

– Обещание?

– Я поговорил с Капитаном, рассказал, что дал тебе слово, и он согласился отправиться на Тибер. А ты?

– Что я?

– Ты выполнила свое обещание? Ты думала обо мне?

– Немного. Знаешь, сейчас, когда я возвращаюсь домой, я просто сама не своя. Прошло больше полувека, я не найду никого, кто бы меня помнил. Разве что дряхлых стариков. Одиннадцать лет рабства плюс сорок с лишним лет, на которые мы сдвинулись вперед по времени. Есть столько вещей, которых я так давно не делала. Например, я одиннадцать лет не надевала ту одежду, которая мне нравится. Ты можешь представить, что это значит для женщины?

– Нет, – признался Денисов, – не могу.

– Извини тогда. Я просто болтаю с тобой, как с подружкой. У меня просто очень давно не было подружки. Я никогда не могла просто поболтать, просто расслабиться. Я просто окаменела за это время. Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Когда мы вернемся, это будет счастливейший день в моей жизни. Интересно, сохранился ли мой дом? Как ты думаешь?

– Не знаю.

– На распределительной станции много магазинов. Там уже начинается цивилизация. Первым делом я куплю себе платье. Представляешь, настоящее платье.

– У тебя есть деньги?

– Нет, – призналась Йец. – Я об этом как-то не подумала.

* * *

Следующий этап полета прошел без всяких приключений. Неделю спустя по внутреннему времени корабля «Гордый» приблизился к распределительной станции в третьем спиральном рукаве.

Станция представляла собой огромное сооружение, напоминающее вытянутый кекс. Ее длина была не меньше сотни километров.

– Здесь совсем немного людей, – сказала Йец, – и все коренные жители Тибера. Вскоре вы их увидите.

– Извини, но мне это не нравится, – сказал Капитан.

– Что не нравится?

– Я не вижу ни одного корабля. Никакого движения, никто нас не встречает, не интересуется, кто мы. Так не должно быть.

– Может быть, сейчас мертвый сезон? – предположил Денисов.

– Может быть, – согласился Капитан. – Садимся, что ли? Эта штука под нами, это определенно посадочная площадка… Ты уверена, что нам ничего не угрожает?

– Абсолютно! – ответила Йец.

– Верю тебе на слово. Значит, садимся.

Они без проблем пристыковались к станции и вошли внутрь. Их было только трое: Вера и Том остались на корабле. Они оказались в большом слабо освещенном помещении, где не было ни единого человека. Несколько самоходных механизмов, скорее всего роботов, занимались своими делами, не обращая на прибывших никакого внимания. Несколько надписей, сделанных крупными красными символами, виднелись на стенах.

– Что там написано? – спросил Капитан.

– Обычные вещи. Приглашают пройти медицинский контроль, досмотр багажа, тест психологического загрязнения. Все как всегда.

– Психологического загрязнения? – удивился Денисов.

– То есть, тест на заражение социально опасными идеями. Это обязательная процедура. У вас такого не делают?

– Нет.

– Поэтому вы никогда не справитесь с террористами и прочей мразью. Впрочем, прошло ведь сорок лет, наверное, и на Земле уже давно так поступают. Как приятно быть дома! Даже не совсем дома…

– Прости, девочка, – сказал Капитан. – Кажется, твое веселое щебетание не уместно.

– Я не поняла?

– На этой громадной станции нет ни одного человека. Кроме нас. Ни тиберианца, ни кого другого. По-моему, мы влипли. Вот тот знак, видимо, означает стрелку?

– Точно.

– Что там написано? Впрочем, нет разницы. Я уверен, что там нас никто не встретит и ничего не предложит. Спорим?

– Я предлагаю вернуться и взять оружие, – сказал Денисов.

– Оружие здесь не поможет, – возразил Капитан. – Предлагаю просто идти вперед. Думаю, что скоро все станет ясно. Если не все, то очень многое.

* * *

Громадная станция на самом деле оказалась пуста. Здесь было довольно много роботов, которые, судя по всему, занимались тем, что поддерживали все системы в рабочем состоянии и наводили порядок. Впрочем, некоторые лампочки уже не горели, а панели приборов были покрыты пылью. Похоже, что люди покинули станцию давно.

– Я не понимаю, – сказала Йец. – Возможно, за это время построили новую станцию, а старую законсервировали. Попробую что-нибудь узнать.

Она зашла за стойку и включила устройство, отдаленно напоминавшее металлического ежа, протянула к нему ладонь правой руки. Несколько игл сразу же вытянулись и коснулись кожи.

– Это компьютер? – спросил Капитан.

– Что-то вроде. Но у меня нет доступа, так что много он мне все равно не скажет. Ага. Последний человек покинул станцию семнадцать лет назад. Тиберианских лет, они немного длиннее земных. Станция временно отключена.

– Почему он покинул станцию?

– Ушел в отпуск, – ответила Йец.

– Ушел в отпуск на семнадцать лет?

– Ну да. Ушел и не вернулся.

– Это последний человек. А куда делись предпоследние?

– Я не знаю. – Йец убрала руку и иглы снова втянулись. – Очень мало информации. Возможно, что станция просто утратила стратегическое значение. Она продолжала существовать, но персонала становилось все меньше и меньше. Потом последний из людей ушел в отпуск, и за время его отпуска станцию решили закрыть вообще. Ничего другого я не могу себе представить.

– Или боишься себе представить, – сказал Капитан. – Будем надеяться, что ты права. Каково население Тибера?

– Около двух миллиардов.

– Немного для большой планеты.

– У нас запрещено заводить детей после тридцати лет. Всех мужчин безболезненно стерилизуют в этом возрасте. Иначе слишком большой процент детей рождается уродами. Я же предупреждала, что некоторые местные обычаи вам покажутся странными.

– Мне ни капельки не нравится такой обычай, – сказал Денисов. – Мне совсем скоро стукнет тридцать. Кажется, мне расхотелось лететь на Тибер.

– Ты не местный, к тебе это не относится, – возразила Йец.

– А к тебе?

– Ко мне относится. Женщин стерилизуют в двадцать девять. Это особенность нашей биологии. Поздние дети обычно рождаются либо мутантами, либо с врожденными преступными наклонностями. Этому обычаю тысячи лет. Уверяю тебя, он полезен. У нас практически нет преступности. Никто не запирает квартиры. Коренные тиберианцы не имеют склонности к насилию.

– Тюрем у вас тоже нет?

– Есть, но там содержатся лишь существа других рас. Пришельцы.

– В таком случае, вы почти беззащитны перед насилием, – заметил Денисов. – Как вы будете защищаться, если вы не умеете нападать?

– Тибер отлично защищен. Автоматические системы справляются без нашего вмешательства. Они отлично справляются, уверяю тебя. Никто не может угрожать Тиберу.

* * *

Люди пробыли на станции еще несколько дней. За это время им не удалось выяснить ничего нового. Йец прошлась по магазинам и выбрала для себя несколько платьев. Роботы, вяло ездившие между рядами, позволили взять платья бесплатно.

– Как тебе нравится это? – спросила она, показывая Денисову очередную тряпку с движущимся стереорисунком.

– Разве ты еще не примеряла это?

– Нет, конечно.

– По-моему, они все одинаковы. Красивы, но одинаковы.

– Ну, ты даешь. Дело же не в рисунке. Я могу выбрать любой, я могу настроить ткань так, чтобы она отражала мое эмоциональное состояние. Все платья, которые еще не проданы, изображают спокойный осенний пейзаж. Как только я возьму это платье, рисунок сразу станет более веселым. Это психологический трюк, который привлекает покупателей. Что-то вроде подсознательной рекламы. Платья будто бы сами хотят, чтобы их купили.

– Но, если дело не в расцветке, тогда в чем? В покрое?

– Ты просто из каменного века. Покрой платья тоже может изменяться по моему желанию. А также фактура ткани. Если я выбираю опцию по умолчанию, то платье просто будет само прилаживаться к моему настроению, к особенностям моей фигуры, скрывать недостатки и подчеркивать достоинства.

– Тогда чем же эти платья отличаются?

– Они отличаются тем, как они реагируют на взгляды окружающих. Допустим, на меня смотрит человек, который мне безразличен, или не безразличен, или человек, которого я вообще видеть не хочу. Платье ведь должно выглядеть по-разному в этих случаях, правильно?

– Это уж слишком для меня, – сказал Денисов. – Я бы прошелся по другим отделам. Здесь продают оружие? Или фотоаппараты?

– Фотоаппараты на этом стеллаже. Можешь выбрать любой.

– Это, что ли? – Денисов взял в руку предмет, напоминавший большую зажигалку. – Здесь есть объектив?

– Сфотографируй меня, – сказала Йец, – просто нажми на эту кнопку.

– Думаешь, получится? Здесь же нет никакой оптики.

– Дай сюда. Я настрою авторизацию.

– Настроишь что?

– Сделаю так, чтобы эту фотографию смогли просматривать только я и ты. Для всех остальных она останется лишь пустым кусочком картона. Дотронься сюда, мне нужен твой отпечаток пальца. Вот так, хорошо. Теперь нажимай кнопку.

Денисов нажал, прибор щелкнул, из него вылетело небольшое насекомое, напоминавшее осу. Насекомое покружило поблизости и улетело вдаль. Фотоаппарат выдал картонный прямоугольник, причем такого размера, какой явно не мог поместиться у него внутри.

– Но здесь нет изображения, – удивился Денисов. – Это просто серый квадрат.

– Коснись его указательным пальцем. Видишь? Теперь, в зависимости от того, как ты повернешь палец, изображение будет поворачиваться. Если ты нажмешь сильнее, то продвинешься вперед и в глубину. Этому нужно учиться, но у нас, на Тибере, это умеет делать каждый ребенок. Вот, например, ты сфотографировал меня. Теперь ты можешь осмотреть меня со всех сторон, сзади, сверху, как угодно. Ты можешь увеличить изображение. Если тебе надоело смотреть на меня, можешь передвинуться в дальний конец зала и посмотреть, что там лежит на полках. Все это есть на фотографии. Ты должен лишь правильно двигать пальцем. Попробуй.

Денисов попробовал, изображение быстро передвинулось. Теперь фотография показывала кусок стены и пола.

– Ну, не все сразу, – сказала Йец. – Постой, что это?

– Где?

– Этот блестящий предмет на полу. Не может быть!

Она взяла снимок и быстро увеличила нужный предмет.

– Что с тобой? – спросил Денисов. – Что случилось?

– Это идентификационный чип, – ответила Йец. – Тиберианцу он заменяет документы. На него копируется память и персональный опыт. Когда мы умираем, этот чип отправляется на планету-кладбище, и там сознание человека продолжат жить вечно. Но если чип оказался здесь… Он лежит у стены, сразу за тем прилавком.

Она положила снимок, обошла прилавок и подняла с пола маленький блестящий предмет.

– Это значит, – сказала она, – что человек умер, но его сознание не попало на планету-кладбище. Это совершенно дико и невозможно. Насколько я знаю, этого не случалось никогда.

* * *

В этот день Вера осмотрела несколько отделов медицинского центра и оставалась в восторге от увиденного.

– Мы срочно должны перенести больного сюда, – сказала она.

Больной представлял собой скелет с остатками мышц и связок и живыми органами внутри. Он был жив только потому, что робот-паук продолжал поддерживать его жизненные функции. Тем не менее, эти функции постепенно угасали. Сердце билось все реже, легкие раздувались неравномерно, какими-то рывками, порой они переставали двигаться на целую минуту или даже больше.

– Мы не собирались оставаться здесь долго, – возразил Капитан. – А быстро он не поправится. Если мы перенесем его в какой-то из медицинских отсеков, нам придется застрять здесь на несколько месяцев.

– Я как раз хотела попросить вас немного задержаться, – сказала Вера, – я сегодня столько всего увидела, и еще намного больше не видела. Здесь такая медицинская аппаратура, что за любой из приборов наши медики бы продали душу дьяволу. Я вот только что зашла в сектор клонирования; я все-таки специалист и могу сказать, для чего предназначены приборы; там есть такие вещи, которые вы себе и представить не можете.

– Охотно верю, – сказал Капитан.

– Здесь есть ландшафтная секция, кусочек настоящей природы. Вероятно, для психологической разгрузки. У меня такое предложение: вы оставляете больного здесь, вместе со мной. Когда-нибудь вы за мной вернетесь.

– А если мы не вернемся?

– А если нет, я не буду расстраиваться. Я спокойно проведу остаток своих дней здесь, потому что здесь совсем неплохо. Имеется все необходимое для жизни, для хорошей и спокойной жизни.

– В одиночестве люди сходят с ума.

– Я не буду в одиночестве. Нас будет двое.

– Но если он умрет?

– Он не умрет. С этой аппаратурой я заставлю его жить. Кроме того, у меня есть свой интерес. Я предпочитаю никуда не лететь. Я остаюсь.

– Какой интерес?

– Это мой персональный секрет.

Несколько часов спустя могучий Том перенес пациента в медицинский отсек. Скелет открыл глаза и шевельнулся, как только его подключили к аппаратам.

– Ты меня слышишь? – спросила Вера. – Если слышишь, то моргни.

Веки на лице человека оставались почти целыми.

Прошло несколько секунд и, наконец, человек моргнул.

– Желаю удачи, – сказал Капитан. – Сердце мне подсказывает, что мы не задержимся на Тибере навсегда. Скорее всего, мы все-таки вернемся.

– Я буду ждать, – ответила Вера, – но не нужно слишком спешить.

Перед самым возвращением на корабль Тома отчего-то стошнило. Он отошел в сторону и вырвал прямо на пол.

– Что с тобой? – встревожилась Вера.

Том покачал головой.

– Все в порядке.

Личинки Зеленого Солту, до этого времени спавшие внутри его тела, теперь оказались снаружи. Пока что они были очень маленькими, в несколько миллиметров длиной. Но постепенно они подрастут, размножатся и инфицируют всю большую станцию. Часть личинок еще осталась в организме Тома. Придет время, и они тоже выберутся наружу.

* * *

К Тиберу вели несколько космических трасс, каждая из которых означала долгий путь со многими обязательными остановками, проверками, и другими бесполезными потерями времени. Чем ближе к Тиберу, тем более оживленным становилось движение на трассах, и тем большее время пришлось бы тратить в очереди, ожидая, пока другие корабли пройдут разные виды контроля. Это в теории. Но на самом деле все шесть трасс оказались свободны. Люди могли выбрать любую из них, никто не мешал им это сделать.

– Что случится, если мы не воспользуемся ни одной из этих трасс? – спросил Капитан.

– Нас сразу же остановят, – ответила Йец. – Никто не может направляться к Тиберу незамеченным.

– Но космос большой. Допустим, мы совершаем несколько гиперпространственных прыжков, при этом мы можем оказаться в любом месте, там, где нас не ожидали.

– Это невозможно. Гиперпрыжки никогда не выбрасывают корабли в любое место, они позволяют двигаться лишь вдоль сети определенных линий. Любая развитая цивилизация умеет контролировать те линии, которые дают возможность достичь ее планеты. Или планет. Земляне пока не достигли этого уровня. Если мы начнем двигаться в гиперпространстве, нас сразу же остановят и заставят вернуться.

– В таком случае мы попробуем, – сказала Капитан. – Все равно, здесь нас должны были направить по одной из трасс, но этого не случилось. Поэтому мы будем двигаться так, как нам хочется.

Первый прыжок всегда переносит корабль на очень большое расстояние, хотя этот прыжок всегда очень неточен. Чем дальше мы перемещаемся, тем труднее попасть в нужную точку. Для первого прыжка «Гордый» воспользовался свободным гипертерминалом распределительной станции, никто не мешал людям сделать это.

Они вышли из гиперпространства совсем близко от центра Галактики. Здесь космос не был черным, он светился как земное небо в жаркий летний день. Несколько громадных газо-пылевых облаков пересекали все пространство обзора, фиолетовых, желто-красных по краям.

– Как видишь, никто не собирается останавливать нас, – сказал Капитан. – Многое изменилось за пятьдесят лет. Ваша система защиты либо устарела, либо просто стала не нужна. Мы подождем здесь еще несколько дней, и, если никто не свяжется с нами, то продолжаем двигаться к Тиберу. Подождем просто из вежливости, лично я уверен, что никому мы не нужны. Пока займитесь чем-нибудь.

Денисов занялся тем, что принялся учить громадного Тома читать и писать. Это существо, хранившее в памяти довольно много информации, было совершенно неграмотным. Йец села за чтение книг и журналов, которые она позаимствовала в больших магазинах станции. Как книги, так и журналы, все состояли из одного плотного листа, на котором прокручивались тексты и иллюстрации, с помощью простого перемещения пальца. Капитан рисовал и решал шахматные задачи. И днем и ночью демоническое сияние неба заливало каюты и коридоры «Гордого», действуя людям на нервы, почти сводя их с ума.

* * *

– Том, выйди! – приказала она.

Том собрал тетради, сунул за ухо карандаш, и вышел, ни слова не говоря.

– Что случилось? – спросил Денисов.

– Ничего. Меня это выводит из себя, меня это бесит. От этого света я не могу укрыться даже во сне. Он мне снится. Мне снится сияющее небо над Тибером, которое отражается в сияющих реках, ручьях, стеклах, зеркалах и глазах.

– Капитан сказал, что свет такого спектрального состава вредно действует на нервную систему. Но это временно, это пройдет через несколько дней.

– Я нервничаю не потому. Кажется, я столько всего видела, что уже ко всему должна привыкнуть и не волноваться по мелочам. Я боюсь возвращаться на Тибер. Я нервничаю, как школьница перед первым экзаменом. Я не могу успокоиться. Успокой меня, скажи что-нибудь.

– Это все ерунда, – сказал Денисов. – Расслабься и забудь. Такое бывает. Мы прилетим, и ты увидишь, что ничего не изменилось. Ты снова будешь дома. Чего тебе бояться?

– Я боюсь того, что не окажусь дома, – возразила она. – Система безопасности Тибера отключена, мертвых не отправляют на кладбища, а книги, которые я читаю, устарели на двадцать лет, хотя их содержание должно регулярно обновляться, это написано на задней стороне обложки! Что все это значит? Все это было просто немыслимо в мое время! Жизнь изменилась настолько, что я могу не вернуться на родную планету. Она стала мне чужой. Я боюсь, что у меня нет больше дома.

– Скорее всего, ты ошибаешься. Но я боюсь тоже.

– Ты?

– Конечно. Я боюсь, что потеряю тебя. Здесь мы одни, и выбор у тебя небольшой, но пройдет несколько дней, и ты встретишь своих, и я для тебя буду совсем не нужен. Я правильно говорю?

– Нет, – она легко и непринужденно прикоснулась губами к его губам, затем отстранилась и посмотрела будто сквозь него. – Нет, никогда. Ты ведь обманул меня тогда, на безымянной планете. Помнишь?

– Неужели у меня получилось?

– Если честно, то не очень. Я разгадала твой замысел. Но то, что ты согласился отправиться ради меня на Тибер, вернуть меня домой и, может быть, навсегда потерять, это для меня значило очень много. Вряд ли я когда-нибудь встречу другого такого мужчину. Хотя ты, конечно, бревно неотесанное, и все такое, но ты лучше всех, честное слово.

– Я счастливейший человек в Галактике, – сказал Денисов. – Я не верю своим ушам. Повтори, пожалуйста.

– Не дождешься. И вообще, я не за этим пришла. Я пришла сказать, что Капитан тоже нервничает. Он ведь не зря устроил эту остановку. Он думает.

– О чем?

– Откуда я знаю, о чем? Он ведь мне не говорит. Но, если уж он нервничает, значит, есть на то причины.

* * *

Тибер был третьей планетой в системе желтой звезды того же спектрального класса, что и Солнце. С первого взгляда было заметно, что суши на нем меньше, чем на Земле. Все три небольших материка были расположены у экватора. Выглядели они зелеными и голубыми, как на картинке. Обе полярные шапки, северная и южная, казались очень большими.

– Это все потому, что у нас нет смены времен года, – объяснила Йец. Ось вращения планеты не имеет никакого наклона. На материках всегда лето, затем идут моря и океаны умеренных широт, ну и ледники на полюсах, понятно. Они никогда не тают, и там так холодно, что нет ни животных, ни растений. Люди селятся только в теплых широтах. У нас так и не изобрели зимних видов спорта. Погода обычно отличная, хотя иногда наступает полное безветрие и жара. Это может продолжаться месяцами. Даже деревья сбрасывают листву и стоят голые. Потом все восстанавливается. Дожди обычно идут по ночам. Я гарантирую, что вам понравится.

– Я не люблю жару, – возразил Капитан.

– На случай жары все дома оборудованы системами охлаждения. Между прочим, ни в одной из наших религий нет рая. Мы считаем, что наша планета это самое лучшее место. Вы не представляете, какая я счастливая. В принципе, я могу даже встретить сегодня своих старых подруг. Им будет около семидесяти, или около того. Замуж все вышли и стали бабушками. Видите вон ту горную цепь и два озера пониже, под ней? Как раз между ними мой город, Куриоа. Там есть несколько космодромов. Во всяком случае, были пятьдесят лет назад.

– Нас снова никто не встречает, – заметил Денисов, – неужели никто не видит, что на орбите висит чужой корабль? А вдруг мы собираемся сбросить ядерную бомбу? Почему это никого не волнует? Как мы будем запрашивать разрешение на посадку? Здесь пользуются радиоволнами или чем-то еще? А если в нас начнут стрелять?

– Не начнут, – возразила Йец. – Мы мирный народ, и никогда не стали бы стрелять неизвестно в кого. Я думаю, что нас давно тысячу раз проверили без нашего ведома. Если бы кто-то хотел запретить нам посадку, нас бы здесь не было. Нас бы остановили еще по пути. Техника ведь не стоит на месте, а за пятьдесят лет развитая цивилизация обязательно сделала большой скачок вперед. Все в порядке. Я уверена.

Полтора часа спустя «Гордый» мягко опустился на поле высокой травы. Вдалеке виднелась голубая полоска невысоких гор. С другой стороны, в нескольких километрах, начинался город. Он состоял из зданий кубической, в основном, формы, местами эта странная архитектура напоминала беспорядочно растущие кристаллы. Здания были в основном белого и серого цвета. В голубовато-зеленом небе кружили птицы. Дул легкий теплый ветерок, пахнущий солью.

– Кажется, поблизости море, – сказал Денисов. – Пахнет совсем как на Земле.

– Нет, здесь только два соленых озера. Но они большие. Там отличные пляжи.

Капитан опустил бинокль и стоял задумавшись.

– Что там? – спросил Денисов.

– Ничего.

– То есть?

– То есть, никого. Я хочу сказать, что город пуст. Я не увидел ни одного человека. Ни в порту, ни на улицах, ни в парках. Не хочу вас расстраивать, но мне кажется, что мы прилетели на необитаемую планету.

* * *

Четыре человека вошли в здание космопорта. Том шел позади всех, неся на плечах большую сумку с оружием и припасами. Терминал выглядел так, словно сюда десятилетиями не ступала нога человека. Площадка перед входом заросла колючим кустарником. Внутри не было ничего, кроме мусора и травы, пробивающейся изо всех щелей. Стены и колонны были расписаны надписями, скорее всего самого неприличного свойства. Некоторые надписи сопровождались рисунками.

Йец вышла в центр зала и остановилась. Некоторое время она стояла с большими глазами, похожая на обиженную девочку. Затем что-то жестко сказала на местном языке.

– Успокойся, – сказал Капитан.

– Это не честно. Я шла сюда всю жизнь.

– Ты шла не сюда, ты шла домой. Твой дом далеко?

– Час езды на машине.

– У нас нет машины.

– Их полно на стоянке.

– Ты думаешь, они заправлены?

– На Тибере нет нефти или бензина, все это было израсходовано столетия тому. Машины ездят на аккумуляторах, которые не требуют перезарядки. Мы можем взять любую машину, все равно ведь хозяев нет.

– Логично, – согласился Денисов. – А ты научишь меня водить местные тачки.

– Их не нужно водить. Они управляются с голоса. Ты даешь точку назначения, остальное машина делает сама.

– Но для этого нужно знать язык.

– Конечно. Идемте за мной.

Они выбрали довольно большую открытую машину, выглядевшую очень непривычно и странно без рулевого колеса. Как только люди сели, Йец сказала что-то, и на панели зажглась зеленая лампочка. Затем замигала синяя, машина вздрогнула и покачнулась, послышалось тихое гудение двигателя. Сиденья слегка опустились, прилаживаясь к форме тел сидевших людей. Йец сказала еще что-то, и машина ответила глубоким низким женским голосом.

– Что она сказала?

– Все внутригородские воздушные трассы отключены, но мы можем ехать по улицам, не поднимаясь в воздух.

– Эта штука умеет летать?

Йец не ответила. Она коснулась чего-то на приборной доске, и машина рванула с места.

– Отличные особняки, – заметил Капитан. – Ты жила в таком же?

– Я жила на окраине, в старом доме из четырех комнат. В одном из беднейших районов. У нас не было ни сада, ни бассейна. Когда мы хотели искупаться, мы ехали к озеру.

– Но озеро ведь лучше бассейна?

– На озерах купаются только бедняки. Зато я училась в престижной школе, в центре города. Каждый день я дважды проезжала мимо богатых домов и мечтала увидеть, что там у них спрятано за забором. Но я так никогда и не заглянула за эти заборы.

Она остановила машину.

– Что такое? – спросил Денисов.

– Я хочу сделать это сейчас.

– Что ты хочешь сделать?

– Заглянуть за забор. Никто ведь мне не помешает, правильно? Подумать только, все они умерли или сбежали неизвестно куда, а несчастная бедная девочка получила в распоряжение целый город. Все их дома, машины, яхты, туристические космолеты, банки, полные денег, абсолютно все. Они бы сдохли от зависти, если бы знали. Я как сейчас вижу их надутые физиономии.

* * *

Машина остановилась посреди широкой улицы. Невдалеке стояли еще несколько таких же, судя по всему, давно брошенных автомобилей. Йец подошла к двери в высокой стене и приложила к ней руку. Раздался тихий мелодичный звук, но дверь не открылась.

– Они не желают меня впускать. В таком случае, я войду сама. Том, стреляй.

Том поставил сумку на тротуар, достал винтовку с коротким стволом и приставил ее к замку. Затем выстрелил и ударил дверь ногой. Дверь со скрипом отодвинулась.

– Вот так! – сказала Йец. – Между прочим, я никак не могла заглянуть за эти заборы, даже когда пролетала над улицей. Над ними всегда колпак защитного поля, который изображает невинные картинки, вроде пустого двора со столиками, тентами и декоративными растениями. Но каждый ребенок знает, что все это не настоящее. Теперь я посмотрю, что там было на самом деле.

Люди вошли во двор, который был весь выложен мраморными плитами, так точно пригнанными одна к другой, что казалось, он весь вырезан из единого куска мрамора. Длина двора была метров двадцать. Вдалеке виднелись ступени, ведущие на веранду, которая казалась черной, словно пещера, из-за ярких солнечных лучей, падавших совершенно вертикально.

– Ничего особенного я здесь не вижу, – сказал Денисов, много мрамора, допустим, что это считается круто на Тибере, но больше ничего особенного.

Йец не, отвечая ему, подошла к стене и приложила к ней ладонь. Мраморная поверхность заколебалась, превратилась в туман, затем исчезла. За ней виднелись аллеи сада, уходящие в бесконечность. На аллее лежали два существа с большими остроконечными ушами, напоминавшие и собак, и львов одновременно.

– Что это? – спросил Капитан.

– Это их личное пространство. Но мы не можем войти. Корсы разорвут нас на клочки при первом же нашем шаге. Эти животные идеальные охранники. Они способны двигаться быстрее пули. Они не злобны, но абсолютно безжалостны.

– Допустим, но как это огромное пространство помещается в городе?

– Оно не в городе. Эта стена – портал, который перемещает нас в другой срез реальности. Этот сад тянется на десятки и сотни километров. В нем есть все, что вы можете себе представить, и очень многое из того, что вам представить невозможно. Но меня снова обманули. Я не смогу проникнуть туда.

– Какая разница? – сказал Капитан. – Тебе уже давно не двенадцать лет, и ты не бедная девочка, над которой смеются богатые одноклассники. Забудь об этом и пошли отсюда. Нам нечего здесь делать.

– Нет! – она плюнула на мрамор и растерла плевок ногой. – Я еще войду в дом.

– Здесь жил кто-то из твоих знакомых?

– Да. Одна богатая стерва из старшего класса.

* * *

Люди вошли в дом. Комнаты тоже были мраморыми. По стенам тянулись узоры из тонких золотых нитей. Мебели было совсем немного: несколько перевернутых стульев, диван и развороченный шкаф. На полу лежало высохшее тело человека. Судя по одежде, это была женщина. Йец склонилась над ней.

– Это твоя подруга? – спросил Денисов.

– Откуда я знаю? Это тело дряхлой старухи. Это может быть и она, и кто угодно другой. Но мы можем проверить.

– Проверить?

Йец резко ударила кулаком по трухлявому черепу, и кость треснула. Она достала из трещины над левой глазницей блестящий маленький предмет, с виду медный.

– Идентификационный чип? – спросил Капитан.

– Ага. Эти чипы отправляют на планеты-кладбища и там снова подключают. На них записана вся память человека. Умершему кажется, что он только ненадолго уснул и снова проснулся. Жизнь продолжается и после смерти. Но если кто-то не отправил чип на кладбище, это считается более тяжким преступлением, чем убийство. Насколько я знаю, в мое время никто из людей не был способен на подобное. Все чипы попадали на кладбища, абсолютно все.

– Значит, что-то изменилось.

– Очень сильно изменилось, – ответила Йец, подошла к металлическому ежику и положила на него ладонь. Затем вставила чип в отверстие. Часть стены осветилась голубоватым сиянием. Изображение ожило и задвигалось. Люди увидели миловидную девушку с ямочками на щеках. Она гладила по загривку лежавшую рядом собаку-льва.

Изображение заговорило на местном языке. Через несколько секунд картинка исчезла.

– Что она сказала? – спросил Денисов.

– Ничего существенного. Она поприветствовала нас и сказала, что зовут ее Бора Хон, что, по всей видимости, она умерла, но ее чип пока что не подключен.

– Твоя подруга?

– Да. Но здесь ей около двадцати или немного больше. Это странно.

– Почему странно?

– Потому что чип был в теле старухи. Посмотрите на эту высохшую кожу. Этой старухе могло быть лет девяносто, не меньше.

– Ей никак не могло быть девяносто, – возразил Денисов. – Если она примерно одного возраста с тобой, ей должно быть около семидесяти.

Капитан наклонился над телом провел пальцами по высохшей коже, тонкой, как бумага.

– Я не вижу никаких следов разложения, – сказал он. – Это просто мумия. Но женщина умерла очень старой. Не похоже, что ей было всего семьдесят. Сколько в среднем живут тиберианцы?

– Сто или сто десять лет, – ответила Йец, – около того. Семьдесят – это самое начало старости. Но самое странное не это. Содержимое идентификационного чипа обновляется каждый год. Но чип в голове этой старухи не обновлялся очень давно. Мы ведь видели молодую девушку. Я никак не могу связать эти вещи.

– Может быть, оно не хотела, чтобы после смерти ее видели старухой? Она стерла содержимое чипа, все, что было после двадцати лет, и навсегда осталась молодой. Земная женщина могла бы так поступить.

– Нет, это не то. Чип обновляется автоматически. Человек не может влиять на запись.

– Никак не может?

– Чип заменяет документы. И эти документы нельзя подделать. Бедная Бора. Она была исключительной сволочью. Я ее терпеть не могла. Я даже пообещала как-то раз, что приду и плюну на ее могилу. И вот я пришла.

– И плюнула, – припомнил Денисов. – Не совсем на ее могилу, но очень близко от нее. Ты рада, что так получилось?

– Нет, конечно. Я бы никогда не стала плевать во дворе, если бы знала, что она лежит здесь.

* * *

Машина подъехала к небольшому одноэтажному дому. В окнах не было стекол, а маленький дворик был захламлен каким-то старьем.

– Я жила здесь, – сказала Йец, – подождите меня, я войду одна.

– Может быть, я пойду с тобой? – предложил Денисов.

– Нет!

Она провела рукой по столбику оградки. Затем приоткрыла калитку и прислушалась к ее скрипу.

– Почему нет?

– Когда я смотрю на эту дорожку, я почти вижу призрак моей матери, стоящий на ней. Ты не сможешь этого понять. Здесь ничего не изменилось, и здесь изменилось все.

Она вошла. Люди вышли из машины. Том лег на траву и начал кататься по ней, как кошка.

– Что делать будем? – спросил Денисов. – Куда нам теперь деваться? Я так считаю, что можно было бы остаться здесь. Люди исчезли не так давно, вся техника еще работает, мы могли бы неплохо прожить здесь. Вся планета в собственном распоряжении. И какая планета!

– Тебя не волнует смерть двух миллиардов жителей?

– Волнует. Еще как волнует. Но, во-первых, это не обязательно смерть. Люди могли просто уйти. Переселиться куда-нибудь. Кто-то из них, конечно, умер. Может быть, тиберианцы просто нашли лучшую планету и переселились туда.

– Все сразу?

– Все, почему бы и нет? Впрочем, кто-то мог бы и остаться. Мы же не знаем точно, что планета необитаема. Где-нибудь на одном из трех материков еще могли остаться люди.

– Логично, – сказал Капитан. – Надо это проверить. Но, если люди не ушли, а просто умерли или были уничтожены…

– Что тогда?

– Та штука, которая убила два миллиарда людей, без проблем справится еще с четырьмя.

– Какой смысл убивать столько народу, чтобы потом не воспользоваться ничем? Ни имуществом, ни территорией. Так не бывает.

Когда Йец вышла из дому, ее глаза были красными.

– Том, плазмомет! – приказала она.

Том поднялся и достал оружие из сумки.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Денисов.

– Я собираюсь сжечь этот дом. Так, чтобы от него остался только пепел.

– Зачем?

– Я взяла несколько фотографий и комок земли, больше мне ничего не надо. Прошлое не вернешь. Пусть оно хотя бы не напоминает о себе.

Она щелкнула затвором и тонкий плазменный луч загудел, вырвавшись из ствола. Загорелась сухая трава, запахло дымом. Она отрегулировала длину луча и вошла в маленький дворик.

* * *

Вечером, когда небо потемнело и налилось звездным сиянием (здешнее небо было гораздо ярче, чем земное), люди остановились во дворе одного из роскошных домов, выбранном наугад.

– Эти восемь звезд, – сказала Йец, – это Созвездие Древа, самое яркое из наших созвездий. Наши созвездия всегда поднимаются и опускаются вертикально. По ним невозможно ориентироваться, как по вашей Большой Медведице, они просто красивы и бесполезны. Вон там повыше, Созвездие Кошки, если присмотреться, можно видеть даже как переливается ее шерсть. Видите там, где глаз кошки, яркая звезда, это ближайшая к нам, до нее всего три световых года. Там есть несколько планет, которые активно торгуют с нами. То есть, торговали.

Денисов стоял, прислонившись спиной к дереву. Вдруг он отодвинулся и коснулся ствола ладонью.

– Дерево горячее! – удивился он.

– Не горячее, а просто теплое, – ответила Йец. – Это аруазалия, дерево, которое накапливает дневное тепло. В лесах из этих деревьев всегда очень жарко. Аруазалии живут в симбиозе с милыми зверьками, вроде ваших хомячков. Эти зверьки проводят всю жизнь на дереве, опыляют его и поедают насекомых. А дерево защищает их своим теплом.

– Защищает теплом?

– От ночных хищников, которые видят в инфракрасном диапазоне. Тепловое излучение дерева полностью скрывает тепловое излучение зверька. Идемте в дом. Уже давно пора ужинать. Я приготовлю поесть.

Приготовление пищи не заняло много времени. Вскоре на столе стояли неглубокие подносы из золотистого металла, на которых лежало что-то похожее на кусочки желе.

– Как это есть? – спросил Денисов.

– С помощью магнитной палочки, естественно. Это блюдо всегда сильно ионизировано. Это придает ему особенный вкус. Не буду говорить, из чего оно сделано, вам бы не понравилось. Я всего лишь два раза в жизни ела такое, это блюдо страшно дорого. Но теперь-то мы можем все себе позволить, правильно? Да вы ешьте, ешьте.

– Очень вкусно, – сказал Капитан, но немного колет язык. Наверное, я просто не привык к ионизированным бульонам. Скажи мне, пожалуйста, сколько государств на Тибере?

– Одно. Или не одного, это зависит от того, как понимать. У нас нет границ, но есть столица, Акана. Раньше там жило около двух миллионов людей.

– Мы можем как-то связаться с другими городами?

– Только в том случае, если там кто-то остался. Мы редко пользуемся радиоволнами или электрической связью. Можно попробовать связаться по инфо-сети.

– Это ваш вариант Интернета?

– Совсем нет. Это было нашим вариантом Интернета триста лет назад. Но затем инфо-сеть вышла из-под контроля человека и зажила собственной жизнью, если только это можно назвать жизнью. Инфо-сеть не подчиняется нам.

– Кому она подчиняется?

– Никому. Сама себе. Но можно попробовать.

Она подошла к металлическому ежику и протянула ладонь. Затем сказала несколько слов и продолжала стоять с закрытыми глазами.

– На этом континенте точно ничего нет, – сказала она. – То есть, все шесть больших городов пусты. Я пробую связаться с Аканой, но ничего не выходит. Подождите, что это? Кажется, реклама. Сейчас я вам покажу.

Она включила экран.

* * *

Они увидели множество людей.

Это была толпа не меньше, чем в десять тысяч человек. Толпа осаждала приземистое ярко-белое здание, к которому вела серебристая, по-видимому металлическая дорожка. Дорожка охранялась оцеплением из андроидов. Люди что-то выкрикивали, но их крики были не агрессивны, а скорее радостны.

– Что они кричат? – спросил Капитан.

– Я не понимаю. Скорее всего, они хотят попасть на какой-то аттракцион, который проводится в этом здании. Они выкрикивают названия, которых я не знаю.

На дорожке появился юноша, лет семнадцати, с ярко-рыжей косой и двумя сережками в носу. Из толпы послышались завистливые выкрики. Юноша вошел в здание. Диктор продолжал что-то говорить. Йец слушала его с выражением все возрастающего удивления на лице.

– Переведи нам! – попросил Денисов.

– Не мешай!

Две или три минуты ничего не происходило. Йец стояла неподвижно, вслушиваясь в неразборчивые выкрики толпы. Ее лицо было напряжено, а уши вздрагивали и шевелились, как у зверя.

– Ну что там?

– Подожди, сейчас все будет ясно. Я сама не понимаю.

Затем дверь здания открылась. Из здания вышел совершенно лысый человек с двумя сережками в носу. Он шел с трудом, и два андроида поддерживали его за локти.

– Не может быть! Это же тот же самый парень! – выкрикнул Денисов и подошел к самому экрану.

Человек, который вышел на дорожку, сейчас был дряхлым старцем. Дрожащие ноги едва держали его, а слезящиеся глаза без малейшей искры разума обводили ликующую толпу. В этих глазах можно было прочесть лишь одно выражение: безграничное и тупое блаженство.

– Черт, они же убили его!

– Не мешайте! – крикнула Йец. Диктор продолжал что-то рассказывать, захлебываясь от восторга. Наконец, она убрала ладонь, и изображение исчезло.

– Что это было?

– Я же сказала, аттракцион. Они подключили его мозг к какой-то машине, которая сделала его счастливым. Вот и все.

Она села на пол у стены и откинула голову назад.

– Почему он постарел?

– Ну как тебе сказать. Его подключили к машине, которая вкачала в него восемьдесят лет счастья. Он прожил в виртуальном мире восемьдесят абсолютно счастливых лет. То есть, получил восемьдесят лет рая. А когда этот срок закончился, его тело стало на восемьдесят лет старше. Естественно, он скоро умрет.

– А разве это не… – начал Капитан.

– Совершенно верно, – ответила Йец, – это инфо-наркотик. Но этой разновидности не было в мое время. Об этом никто даже не помышлял. Но знаете что? В принципе, каждый из этих людей прав. Он меняет восемьдесят лет неопределенности на восемьдесят лет гарантированного счастья. Если такие аттракционы имелись в каждом городе, то я понимаю, почему вымерла целая планета.

– Но почему же это вовремя не запретили?

– Мы всегда были свободным обществом, – ответила Йец. – У нас многое разрешалось. Но, конечно, не такое. Это должны были запретить, просто обязаны. Я не понимаю, как это могло случиться.

– Откуда была передача? – спросил Капитан.

– Из Аканы. Как видишь, там все еще остались люди. Пусть не миллионы, как раньше, но тысячи. И все они хотят умереть. Они правы. Это все равно, что обменять стеклышки на бриллианты. Если, конечно, реклама не слишком сильно врала.

* * *

– Знаете, что поразило меня больше всего? – спросил Капитан. – Выражение глаз этого старика. Это его безумное счастье. Только что он был молод и полон сил, всего пару минут назад, и вдруг он оказывается в умирающем старом теле. Он понимает, что жизнь его закончилась, только начавшись. У него не было ни любви, ни семьи, ничего настоящего. А впереди только смерть. И, понимая это, он просто лопается от счастья. Эти счастливые глаза, уже тронутые смертью. Когда я увидел его глаза, у меня внутри как будто что-то оборвалось. Этот наркотик должен быть очень сильным. Он ведь на самом деле мог уничтожить целую планету.

– Неужели все эти люди не понимают, что они идут на смерть?

– Земные наркоманы тоже идут на смерть, – возразил Капитан, – и при этом получают гораздо меньшую порцию счастья. И никого это не удивляет.

– Инфо-наркотики сильнее химических, – сказала Йец, – просто нельзя сравнивать. Множество планет вымирали от этого. Когда они распространяются среди людей дальше какого-то предела, то эпидемию остановить уже невозможно. Любая цивилизация рано или поздно приходит к тому, что начинает использовать мозговые имплантаты для быстрого усвоения информации. Это как изобретение колеса или овладение огнем, мимо этого не пройти. Но с этого момента разумные существа беззащитны. К тому же, в примитивных культурах всегда циркулирует множество слабых наркотиков, вроде вашей рекламы, популярной музыки или тоталитарных идей. Все это начинает идти прямо через имплантат непосредственно в мозг. Реклама становится в тысячи раз более действенной. Мелодии доставляют в тысячи раз большее наслаждение. Идеи захватывают людей настолько, что превращают их в счастливых роботов. Никого не нужно убеждать или уговаривать, достаточно просто ввести информацию.

На этой стадии люди обычно успевают оглядеться вокруг и запретить наркотическую информацию. Поэтому музыка или реклама земного типа запрещена во всех развитых мирах. Но, как только исчезают одни виды наркотиков, сразу же появляются другие. В конце концов, цивилизация гибнет. Свободные миры с демократическим устройством вымирают раньше других. На Тибере слишком многое было разрешено.

– Мы должны срочно отправляться в Акану, – сказал Денисов.

– Зачем?

– Чтобы остановить это! Тысячи людей еще живы, их можно спасти!

– Их нельзя спасти, – возразила Йец, – я ведь сказала тебе, что с определенного момента эпидемия становится неконтролируемой. Еще недавно этих людей были не тысячи, а миллионы, и множество энтузиастов вроде тебя пытались их спасти. А еще раньше существовали законы, правительство, полиция, государство, и вся эта мощь пыталась спасти людей. А еще до того жили сотни сильных миров, которые понимали, что умирают, и изо всех сил старались спастись. Но не спаслись. А ты хочешь остановить это! Ты еще не понимаешь, с чем мы столкнулись здесь.

– Но что-то же можно сделать!

– Ничего. Мы прибыли к самому концу. Все эти люди обречены. Можешь считать, что их уже нет. Тибер – необитаемая планета. Единственное, что нам осталось сделать, это присоединиться к этой толпе и обменять остатки наших жизней на несколько десятилетий счастья.

* * *

– Ничего не получится, – возразил Капитан. – В наших головах нет никаких контактов и разъемов. Этот аттракцион не для нас.

– Ну и что?

– Это значит, что нам можно не опасаться никаких инфо-наркотиков, даже самых сильных и страшных. Это дает нам определенные преимущества. У нас иммунитет против этой болезни. Мы остаемся здоровыми в стране больных.

– И что дальше?

– А дальше мне нужно подумать. Мне кажется, что здесь не все так просто. Нам действительно нужно ехать в Акану. Я только боюсь за тебя.

– За меня? – удивилась Йец.

– Ты можешь заболеть этим. Мы можем тебя потерять.

– Ни за что!

– Ты же сама сказала, что этому сопротивляться невозможно. Можно ли как-то испортить тот имплантат, что у тебя в голове?

– Зачем?

– Одиссей заклеил себе уши воском, когда проплывал мимо сирен. Песням сирен было невозможно сопротивляться. Это был первый инфо-наркотик в нашей истории. Одиссей просто не слышал этих песен, ему мешал воск в ушах, и потому он остался жив. Мы должны каким-то образом вставить воск в твои уши.

Йец улыбнулась снисходительно и прочла:

Звонкою песнью своею его очаруют сирены, Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей. Мимо корабль твой гони. Залепи товарищам уши, Воск размягчив медосладкий, чтоб их ни один не услышал Спутник. А если ты сам пожелаешь, то можешь послушать. Пусть лишь товарищи, руки и ноги связав тебе крепко, Стоя привяжут концами тебя к основанию мачты, Чтоб наслаждаться ты мог, обеим внимая сиренам. Если ж ты станешь просить и себя развязать им прикажешь, Пусть они еще больше ремней на тебя намотают.

– То есть, Одиссей не заклеивал себе уши воском? – спросил Денисов.

– Нет. Он заклеил уши своим товарищам, а те привязали его к мачте. И он проплыл мимо сирен и слышал их песни, и остался жив.

– То есть, ты предлагаешь?

– Если у меня появятся первые признаки болезни, вы свяжете меня, и, что бы я ни говорила, наматывайте на меня больше и больше ремней. Так вы меня спасете.

– Это тоже вариант, – согласился Капитан. – Теперь скажи, у всех жителей Тибера имплантаты одинаковы?

– Нет, конечно. Есть очень сильные системы, прямо выходящие на инфо-сеть, а есть простые, как у меня, они служат для быстрого усвоения больших объемов знаний.

– Меня интересуют самые простые.

– Самые простые ставят торговцам с других планет. Эти имплантаты снимают языковой барьер, и больше ничего не дают.

– То есть, мы смогли бы заговорить на языке Тибера.

– Это не трудно сделать, – согласилась Йец.

– Тогда мы сделаем это. И сразу же после этого отправимся в Акану.

* * *

Устройства, о которых говорила Йец, оказались даже не имплантатами, а накладными пластинками, которые прочно присасывались к виску. Как она объяснила, эти пластины проращивали сквозь кость тонкие силиконовые связи, которые служили для прохождения информационных потоков. Для того, чтобы пластины заработали, требовалось несколько дней. Эти устройства нашлись в первом же магазине, торговавшем медицинскими принадлежностями. К сожалению, имея такую пластину на виске, невозможно было сойти за коренного жителя Тибера. Каждый мог признать в тебе чужого.

Для перелета в Акану они воспользовались дисковым магнитолетом, одной из роскошных машин, которые были припаркованы у космопорта. Внутри было множество сложных устройств, которые, по всей видимости, должны были сделать путешествие приятным и легким. Назначение большинства из этих устройств не было известно даже Йец, которая никогда не летала на подобных машинах. К счастью, магнитолет управлялся голосом.

Когда диск поднялся над городом и сделал плавный разворот, направляясь в сторону гор, Денисов откинулся в кресле и попытался найти в кабине кнопку, которая бы включала музыку.

– Ничего не выйдет, – сказала Йец, – я ведь говорила, что популярной музыки у нас не существует. То есть, она существует, но для очень личного использования. К ней здесь относятся примерно так, как вы к порнографии.

– В ваших барах и кафе тоже не слушают музыку?

– Только в особенных барах, но приличные люди туда не ходят.

– Тогда я хочу в неприличный бар. Кто со мной?

– Тебе будет предоставлена такая возможность, – сказал Капитан.

– Правда?

– Что вообще мы собираемся делать в Акане? – спросила Йец.

– Для начала – собрать информацию. Я хочу, чтобы ты походила и поспрашивала людей. Что они думают о том, что происходит. Как они относятся к этому. Может быть, кто-то из них имеет собственное мнение. Я хочу, чтобы ты порасспрашивала людей в самых разных местах, и в музыкальных барах в том числе. Задание понятно?

– Вполне. При чем здесь Денисов?

– Он пойдет с тобой. На всякий случай. Для охраны.

– Жители Тибера неагрессивны, – возразила она и добавила несколько слов на местном языке, заставив магнитолет ускориться.

– За пятьдесят лет многое могло измениться.

– Я сумею за себя постоять.

– Конечно. Я не сомневаюсь в этом.

– Тогда зачем мне провожатый?

– Чтобы вовремя накинуть на тебя ремни и привязать тебя к основанию мачты. Если голоса сирен зазвучат слишком громко.

В этот момент по стеклу кабины громко застучало что-то, напоминающее черные точки. Несколько сотен точек ударились о стекло и осыпались вниз.

– Это мохусы, – сказала Йец, – насекомые-пули. Они летают с такой скоростью, что простреливают насквозь птиц и мелких животных. В тело человека они входят сантиметра на три или четыре. Это больно, но не смертельно. Другие дело, если тебя атакует целый рой мохусов. Тогда спасения нет.

– И много их на Тибере? – спросил Капитан.

– Осталось немного. Большие популяции есть в пустынях и в районе болот. Там их целые тучи. Но в населенных районах мохусов нет вообще, они здесь уничтожены. Эти насекомые хищники. Один из них убивает добычу, а потом весь рой ее пожирает. Мохусы водятся на многих планетах, не только у нас. Некоторые считают их разумными, потому что большой рой проявляет явные признаки интеллекта.

– Как они могли попасть на другие планеты?

– Их могла разнести некоторая древняя цивилизация. Или они сами выродившиеся остатки такой цивилизации. Этого никто не знает.

Серебряный диск магнитолета набрал высоту и оставил горы позади. Горный кряж обрывался в море, неглубокое, светло-зеленое, полное бегущих солнечных бликов.

– Пару часов над океаном, – сказала она, – потом еще столько же, и мы на месте. Две тысячи миль, рукой подать.

* * *

Они остановились в большой пустом доме на окраине Аканы. Здесь было множество брошенных домов, и они могли выбрать любой из них. Первые два дома оказались разграбленными, зато третий был в отличном состоянии. Том отказался спать в помещении, он лег прямо на траву во дворе.

– Что мы будем делать с ним? – спросила Йец. – Мейрсы не должны находиться на Тибере.

– Пусть пока не выходит из дому. Там посмотрим. Надо бы найти для него подходящую одежду.

– Когда этот твой электронный переводчик заработает? – спросил Денисов. – Я прицепил его еще вчера, но до сих пор не понимаю ни одного тиберианского слова.

– Аурйуп, – сказала Йец.

– Что это значит?

– Это значит «бестолковый нетерпеливый человек». Но, в принципе, это ласкательное прозвище. Так называют только родных людей.

– Спасибо.

– Я собираюсь сегодня спать на веранде. Приходи, когда звезд будет много, и я научу тебя некоторым словам.

– Можно, я сам выберу те слова, которым хочу учиться?

– Аурйуп, – снова сказала Йец. – Ты хочешь все и сразу. Так не бывает.

– Приятно послушать вас, молодых, – сказал Капитан, – но возраст есть возраст. Когда звезд становится много, лично мне больше всего хочется спать. С тем вас и оставляю. Кстати, ваши ночи очень много теряют оттого, что нет луны. Совсем не та романтика.

Он ушел в дом.

Денисов подошел к ней и обнял. Затем поцеловал в губы.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Все и сразу.

– Почему бы не все и постепенно?

– У меня давно не было женщины. Это тяжело для мужчины. Ты мне нужна. И я нужен тебе.

– Да. Но сейчас мне нужен мужчина, а не самец.

– Разве это не одно и тоже?

– Это противоположные вещи, – возразила она.

– Даже так?

– Мужчина любит женщину, а самец самого себя при помощи женщины.

– То есть, ты опять даешь мне от ворот поворот. Я правильно понял?

– Нет, – ответила Йец, – я просто кокетничаю, это право каждой женщины. А с другой стороны мне недостаточно просто переспать с тобой. Я хочу сделать тебя счастливым.

– Тогда хотя бы поцелуй меня.

– Хоть сто раз

– Сто раз сойдет. Я начинаю считать.

* * *

Улица была узкой, совершенно пустой и неосвещенной, если не считать освещением бешеное сияние звезд над головой. Этот свет был того же оттенка, что лунный свет в полнолуние, но заметно ярче. Все тени были черными, как смола. Улица была завалена мелким и крупным хламом, она производила впечатление покинутости и запустения.

– У нас на Земле, – сказал Денисов, – люди предпочитают не заходить в такие места по ночам.

– У нас на Тибере тоже, – ответила она. – Или ты испугался?

– Дрожу, как листочек на ветру.

Тиберианцы были высокими и сильными существами. В среднем, каждый из них был на голову выше земного человека и гораздо сильнее. Но безымянная планета изменила Денисова, сейчас его рост был больше, чем рост обыкновенного жителя Тибера, а широкие плечи производили впечатление даже в темноте. С тиберианцем он бы справился без труда.

– Правильно, – сказала Йец, – дрожи, потому что сейчас начнется самое страшное.

Они оба засмеялись, и испуганное эхо заметалось в гулком колодце пустоты между домами.

Затем они свернули в переулок и увидели темно-красную слабо светящуюся надпись.

– Это должно быть здесь, – сказала она. – Заходим?

Денисов ожидал услышать музыку, но ошибся. Два десятка тиберианцев сидели за столиками, покачивая головами в полной тишине. Несколько пар танцевали. В воздухе перемещались световые блики разных цветов. И никакого сигаретного дыма.

– А где же музыка? – спросил он.

– Каждый слушает свою. Посмотри.

Денисов присмотрелся и увидел проводки, подключенные к вискам сидящих. Музыка направлялась прямо в мозг, минуя уши.

– Здесь, что, никогда не бывает нормальной музыки? Они не слушают ничего громкого?

– Наверное, слушают, – ответила Йец, – но не сегодня. Посиди, выпей чего-нибудь. Я сделаю заказ.

Она подошла к стойке и заговорила с толстым и потным человеком, стоявшим за ней. Денисов сел и стал ждать. Через пару минут к нему подошла вялая девушка в фартушке, поставила на стол стакан и налила в него из кувшина. Затем сказала что-то, как показалось Денисову, с плохо скрываемым презрением, отвернулась и ушла. Сзади она была совершенно голой, если не считать завязок фартушка.

– И то хорошо, – сказал Денисов, проводил глазами попу вялой официантки и осторожно пригубил неизвестную жидкость. Жидкость оказалась крепкой.

Йец вернулась к столику.

– Ну, как успехи? – спросил он.

– Никак. Он ничего мне не сказал. Он принял меня за девушку из деревни. Это значит, что не все деревни вымерли.

– Разве ты похожа на девушку из деревни?

– Значит, похожа. Я ведь отстала от жизни на пятьдесят лет. Или ты забыл? Ко мне никто не будет относиться серьезно. Попробую потанцевать с кем-нибудь. Сегодня ты будешь моим братом. Сиди и не вмешивайся.

– Закажи мне еще чего-нибудь. Не слишком ионизированного.

– Да, – сказала она на тиберианском языке, и Денисов ее понял.

Йец танцевала и общалась еще несколько часов. Денисов пил, ел и следил за ней. Сейчас она действительно напоминала девушку из деревни. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, улыбалась, танцевала, двигала плечами, наклоняла голову, смеялась, – все это слегка скованно и зажато. С каждым часом Денисов понимал все больше и больше новых слов, это ему нравилось. Он прислушивался, ловил обрывки разговоров, затем снова смотрел на танцующую Йец. Телодвижения без музыки казали ему дикими.

* * *

Кто– то подошел сзади и коснулся его плеча.

– Эй, – сказал человек по-тибериански, – держи, это тебе.

Мужчина в черной куртке протянул Денисову несколько бумажек, похоже, что это были местные деньги.

– Мне? За что? – удивился он, неосознанно перейдя на местный язык.

– Сейчас ты идешь домой и ложишься спать. Ты уже достаточно выпил. Сестру привезут утром. Понял?

– Нет, не понял, – ответил Денисов.

Мужчина в куртке добавил еще одну бумажку.

– Вот, больше она не стоит.

Денисов взял деньги, внимательно рассмотрел купюры, затем разорвал их и бросил на пол.

– Грязный алиен! – сказал мужчина и добавил еще одно ругательство, смысла которого Денисов не понял.

– Это ты мне сказал? Какой-то вонючий инопланетянин будет называть меня алиеном?

Он поднялся, схватил мужчину за куртку и пригнул к столу. В этот момент кто-то ударил его сзади по голове. Денисов отмахнулся, не глядя, и нападавший отлетел назад, перевернув столик.

– Ага! – сказал Денисов, – а мне понравилось!

При этом он врезал в челюсть еще одному, а потом сбросил со спины троих, которые пытались его повалить. Те что-то закричали, потом стало тихо.

– Пошли отсюда, – сказала Йец и подошла к дверям. – Ты слишком много выпил. Ты не справишься с ними.

Тиберианцы отошли в стороны. Некоторые даже пытались отодвинуть столики. Из-за стойки вышел тот самый потный человек, с которым Йец говорила вначале. На самом деле он был совсем не толстым. Он был просто тяжелым и здоровым, как бык. Он смотрел на Денисова со спокойной уверенностью средневекового палача.

– Ну, это уже будет веселее, – Денисов поднял стул и отбросил его в сторону, чтобы не мешал. – Иди сюда, харя!

Харя подвинулась вперед и подняла плетку с крючьями.

– Это мы уже проходили, – сказал Денисов и увернулся от первого удара. Затем перехватил запястье нападавшего и сжал так, что плетка выпала из пальцев. Слегка ударил в печень, и тяжелое тело осело, затем свалилось на пол.

– Я лучший! – закричал он. – Всем понятно? Я еще вернусь!

Они вышли на улицу. Здесь было все так же тихо и пустынно.

– Ты лучший идиот, – сказала Йец. – Куда ты собирался вернуться? Сколько ты выпил?

– Ну, могу я пошалить, или нет? Мужчине надо иногда порезвиться. Я ведь совсем соскучился. Слишком давно не дрался, у меня скопилось столько адреналина, что скоро из ушей потечет. Ты не представляешь. Кстати, ты заметила, как хорошо я говорю на местном наречии? Между прочим, они собирались тебя изнасиловать.

– Между прочим, до этого бы дело не дошло. Я знаю, где нужно остановиться. Кстати, как я изображала деревенскую? Правда, похоже было?

И они засмеялись, их смех вспугнул нескольких птиц или летучих мышей.

* * *

Возвращаясь домой они попади под дождь, который начался неожиданно, и промокли насквозь за несколько минут. Дожди на Тибере практически всегда шли ночью и прекращались задолго до утра. Вернувшись, они искупались в небольшом бассейне, который имелся во дворе дома, и, когда дождь перестал, остались на мраморной площадке и танцевали под настоящую громкую музыку. Впрочем, «громкая» музыка звучала совсем тихо, так, чтобы не нервировать возможных прохожих или обитателей ближайших домов.

– Где ты взяла эту запись? – спросил Денисов.

– Купила в баре, – ответила она. – Там этим торгуют совершенно легально. А что с твоим носом? Ты как-то странно говоришь.

– Насморк, наверное. Мы ведь попали под дождь.

– Бедные земляне до сих пор подвержены респираторным инфекциям. У нас этого давно нет. На Тибере нет даже лекарств от насморка. Так что выздоравливай теперь сам, как хочешь. Насколько я понимаю, это не опасно?

– Совсем не опасно, – ответил Денисов. – Но для выздоровления мне нужно тепло. Поэтому прижмись ко мне крепче.

– Я бы прижалась, но ты танцуешь, как слон. Боюсь, что ты меня задавишь.

Они танцевали до тех пор, пока музыка не стала раздражать своими надоедливыми повторами. Мелодия была резкой и довольно примитивной. Она висела в воздухе, как сигаретный дым. Ей было далеко до популярных земных мелодий. Потом они пошли спать на веранду и спали там чуть ли не до полудня. Их разбудил Том, который принес завтрак.

– Том, ты почему все время молчишь? – спросила Йец.

– Хороший раб не должен разговаривать, пока к нему не обращаются.

– А почему ты смотришь вниз?

– Хороший раб не должен смотреть на госпожу, когда она едва одета.

Йец запахнула халатик на груди.

– Это все предрассудки, – сказала она. – Можешь смотреть куда хочешь и говорить что хочешь. Если тебе что-то нужно, просто попроси меня. Понятно? У тебя есть какие-нибудь просьбы?

– Да, – ответил Том. – Я хочу послушать ту музыку, которая играла ночью.

– Нет, это не проси. Это была не просто музыка. У меня до сих пор от нее голова болит. Это была слабая наркотическая дрянь.

Она прислушалась, услышав странный звук, доносящийся из глубины дома.

– Что это?

– Кажется, в доме звонит телефон, – ответил Том.

– Телефон? Это похоже на птичье чириканье.

– Нет, это телефон, – возразил Том. – Я знаю, потому что с утра уже звонили дважды. Но я сказал, что вы еще спите, чтобы позвонили позже.

– Наверное, звонят соседи, чтобы поругаться по поводу музыки, которая играла всю ночь, – сказал Денисов, поднимаясь с постели. – Ты знаешь, у меня, кажется, температура. У вас действительно нет никаких лекарств?

– Нет, никаких, – ответила она. – Если разболеешься совсем, робот-паук поставит тебя на ноги. Том, а почему ты думаешь, что звонили мне?

– Потому что спрашивали именно вас, госпожа, – ответил Том. – Один и тот же мужской голос.

* * *

Когда она вошла в комнату, Капитан стоял у телефона, держа трубку.

– Это меня?

– Насколько я понял, да. Я еще не совсем хорошо понимаю язык.

Она взяла трубку. Говорил незнакомый ей мужской голос, говорил, используя диалект Цери, что уже само по себе кое-что значило. Весь Тибер пользовался одним языком, который имел восемнадцать диалектов. Каждый диалект соответствовал определенному эмоциональному настрою.

– Да, – ответила она, – да. Я поняла. А теперь информация для тебя. Мне совершенно наплевать, кому это не нравится. Я буду делать то, что я хочу, как хочу, где хочу и когда хочу. И путь кто-то попробует мне помешать!

Она бросила трубку.

– Браво! – сказал Денисов, как раз появившийся в комнате. – Ты была великолепна. Кто звонил?

– Не имею понятия. Вчера в баре мы кому-то наступили на мозоль.

– Но это же была всего лишь мелкая потасовка. Даже дракой ее нельзя назвать.

– Причем тут твоя драка?

– Тогда в чем дело?

– Кому-то очень не понравились мои расспросы. И этот кто-то быль столь настойчив, что даже выяснил, где я остановилась, и какой номер телефона в этом доме. Как вам это?

– Это отлично, – сказал Капитан. – Все идет даже лучше, чем я предполагал. Этот человек угрожал тебе?

– Немного. В основном, он использовал грязные слова, из которых диалект Цери состоит почти наполовину. Он пытался оскорбить меня.

– Что конкретного он сказал?

– Да почти ничего. Сказал, что если я буду приставать к людям с расспросами, мне быстро заткнут рот. Но он не уточнил, как именно это будет сделано. Еще он сказал, что мне не поможет и тот грязный алиен, которого я повсюду таскаю с собой для защиты. На него тоже управа найдется. Кажется, он имел в виду тебя. И что теперь?

– Надеюсь, что ты не прекратишь свои расспросы, – предположил Капитан.

– Ни за что!

– Тогда все в порядке. Что ты собиралась делать сегодня?

– Собиралась пойти на рынок и купить копченой рыбы. Я уже сто лет не ела настоящей копченой рыбы. Кроме того, рынок это такое место, где можно поговорить со многими людьми.

– Я пойду с тобой, – сказал Денисов.

– Нет. Оставайся дома и выздоравливай.

– Тебе нужна защита.

– Может быть. Но еще больше мне нужна свобода действий. Со мной не станут разговаривать, если за моей спиной стоит огромный телохранитель из чужих. Это понятно?

– Но тебе на самом деле нужна защита!

– Обойдусь без тебя.

– Она права, – сказал Капитан. – Она никогда ничего не узнает, если ты будешь рядом.

* * *

Она надела темные очки с виртуальной картой города, которая могла проецироваться прямо в зрачок, взяла немного денег и вышла.

Деньги все еще имели хождение на Тибере. Несмотря на то, что большинство больших городов были полностью заброшены и лишь частично разграблены, и каждый желающий мог найти там достаточно материальных ценностей, деньги использовались для покупки пищи, одежды, различных мелочей и для оплаты услуг. Ценность денег была весьма условной, потому что совсем нетрудно было собрать определенную сумму, старательно обшаривая пустые квартиры, но люди все еще продолжали цепляться за них, скорее по привычке, чем по необходимости.

Она шла по пустой улице. Здесь редко пользовались наземным транспортом, поэтому улица была занесена пылью и песком, сквозь который пробивалась трава. Посредине улицы была протоптана узкая пешеходная дорожка. Вдали шла женщина в зеленом платье, возможно, она тоже направлялась к рынку.

Постепенно людей становилось больше. Рынок находился в центре города, это было единственное место, где еще можно было купить продукты. Видимо, сюда съезжались последние оставшиеся в живых жители деревень. У края расположились несколько фруктовых рядов, затем шли торговцы животными; мясо всех животных было так нежно, что его обычно ели сырым. Затем начинались рыбные ряды. Йец взяла в руки одну из рыбин, весом килограмма в два, и сжала ее посредине. Рыба открыла рот и издала протяжный звук. Это значило, что она свежая. Затем подошла к точильщику ножей.

– Мне нужен нож. Хороший нож, – сказала она.

– Плохих у меня не бывает, – ответил худой и очень загорелый старик. Его руки до самых локтей были цвета копченой рыбы, но из-под рукавов виднелись полоски совершенно белой кожи. – Вам нужен нож для кухни?

– Нет. Мне нужен нож для самообороны.

– Я могу продать такой нож, но без программного обеспечения, – сказал старик. – Но так он будет бесполезен. А программное обеспечение вам не продаст никто.

– У меня есть программное обеспечение, – возразила она. – Что вы на меня так смотрите? Пытаетесь запомнить? Какое вам дело до меня?

– Нет. Мне нет никакого дела. Но, кажется, я вас знаю.

– Вы не можете меня знать, – возразила Йец. – Я не здешняя. Я впервые в Акане. Я жила очень далеко отсюда. В тех местах, где вы никогда не бывали.

– Йец, – сказал старик. – Я вспомнил. Тебя звали Йец. Семьдесят второй год. Планета Хи. Тогда тебе было всего четырнадцать. С тех пор ты почти не изменилась. А твой голос и твой взгляд не изменился совершенно.

– Откуда вы знаете? – удивилась она. – На планете Хи жили только женщины. Вы не могли там оказаться.

– Мы почти вытащили тебя оттуда, – сказал старик. – Мы вытащили из рабства четырех твоих подруг, заплатив большой выкуп, и вели переговоры насчет тебя. Но началась зима, и все женщины племени ушли в горы. В последний вечер мы попытались тебя украсть, и я получил две пули в спину. Тебе было четырнадцать, а мне девятнадцать.

– «Миссия освобождения», – вспомнила она, – неужели это ты, Сиф? Я думала, что они тебя пристрелили. Ты должен был погибнуть по моей вине! Не может быть, но это ведь было так недавно!

– Пятьдесят лет назад, – ответил Сиф. – Тогда ты мне очень нравилась, но я никак не мог сказать тебе об этом. На следующий год миссия снова прибыла на планету Хи, но тебя уже там не было. Видишь, я не забыл тебя за эти годы.

– Я тоже не забыла тебя, Сиф, – ответила она. – Как ты жил, расскажи мне.

– Это долгий разговор, – ответил старик. – Если хочешь, пойдем ко мне.

Он начал складывать ножи в ящик и разбирать станок.

– Конечно, хочу!

– А что касается ножа, я не советую тебе это делать. Даже если у тебя есть программное обеспечение.

* * *

Сиф жил в комнате на шестом этаже большого пустого дома.

– Здесь живет еще несколько семей, – сообщил он. – По одной на каждом этаже. Мы не общаемся и даже не знаем друг друга. Люди слишком привыкли к пустоте. Но что делать, скоро здесь ничего не останется, кроме пустоты.

– И тебе это нравится?

– Мне нет. Но многим нравится. Каждый, кого ты спросишь, скажет, что это ему нравится.

– Но это же вранье.

– Конечно. Люди никогда не могут думать одинаково. Одинаковыми людей делает только страх. Расскажи о себе. Ты так молода и красива. Сейчас на Тибере не любят молодых и красивых. Ты заметила, что молодых почти не осталось? Детей нет вообще. Может быть, где-то в дальних деревнях, я не знаю.

– Я много путешествовала, – сказала Йец. – В основном, не по своей воле. Но это тоже долгий разговор. Я сейчас не хочу вспоминать. Я…

– Ты пришла, чтобы убить меня? – спросил Сиф.

– Я? Что за ерунда? Как ты мог подумать такое?

– Нет?

– Конечно, нет. С какой стати мне тебя убивать? Ты мое единственное светлое воспоминание за последние десять лет. Почему ты об этом спросил?

– Вначале ответь мне, как тебе удалось остаться такой молодой?

– Наш корабль уходил от погони где-то на границе Галактики. Мы слишком близко подошли к световому барьеру, чтобы оторваться от них. В результате потеряли больше сорока лет. Кажется, это называется релятивистским смещением времени.

– Ты говоришь правду?

– Абсолютную правду. Почему ты сомневаешься?

– Потому что те люди, которых мы боимся, – сказал Сиф, – они тоже молоды и красивы, как ты. И они тоже не стареют. Когда я увидел и узнал тебя, я решил, что ты пришла меня убить. Что еще я мог подумать?

– И ты все-таки при этом пригласил меня в дом?

– Я стар, и мне не так уж страшно умирать. Я хотел поговорить с тобой, вспомнить то, что никогда не повторится. Это такая радость – встретить тебя опять, знать, что ты жива, что у тебя все хорошо… Улетай с Тибера, пока еще можешь. Если ты останешься здесь, ты умрешь.

– Ерунда, – возразила она. – Я сильнее, чем ты думаешь. Хотя, кто знает, может быть, я последую твоему совету. Расскажи, как это все произошло.

– Что именно?

– Все. Почему мы умираем? Как давно это началось?

– Лет тридцать или сорок назад, – ответил Сиф. – Тогда в городах появились первые фабрики счастья. Так это называлось. Вначале они продавали счастье только на часы или минуты. Ничего плохого в этом не было. Это было как просмотр отличного фильма: пару часов серой жизни ты меняешь на пару часов несомненного удовольствия. Потом фабрик счастья становилось больше, цены падали, и люди стали покупать дни счастья, недели и месяцы счастья. За месяцами последовали годы. Вот так это и случилось.

– Но это нужно было остановить.

– Многие пытались это остановить. Но людям нравилось быть счастливыми. Против фабрик счастья выступали только отдельные моралисты, никто их не поддерживал. Когда счастье начали продавать на годы, правительство попыталось это дело ограничить. Ты понимаешь, почему. Люди слишком быстро достигали того возраста, в котором им запрещено заводить детей. Рождаемость стала падать просто катастрофически. Но к тому времени мы уже перешли черту. Вымирание планеты уже нельзя было остановить.

– Сколько еще осталось людей?

– Трудно сказать. Тысяч двадцать или двадцать пять в этом городе. Может быть, еще столько же в деревнях. Но не больше. Нас осталось слишком мало, чтобы сопротивляться. Даже если бы мы хотели сопротивляться.

– Сопротивляться кому? – спросила Йец. – Это же безумие! Кому выгодны фабрики счастья? Кому может быть выгодно вымирание целой планеты?

– Я ведь сказал тебе. Это молодые и красивые люди, которые подобно тебе, очень долго не стареют. Если ты не такой, как все, и если тебе не нравятся фабрики счастья, то однажды они встречают тебя и предупреждают тебя. Если ты не меняешь своего мнения, то вскоре тебя находят мертвым. Поэтому у нас не любят молодых и красивых. Поэтому я и подумал, что ты пришла меня убить.

– То есть, – спросила Йец, – тебя уже однажды предупреждали? Я правильно поняла?

– Да. Два месяца назад. Когда-нибудь они придут за моей жизнью.

– А что же делает полиция?

– Формально она еще существует. Но я не представляю, чем она занимается.

* * *

Вернувшись домой она рассказала о том, что узнала.

– Так ты говоришь, все они молоды и красивы? – задумчиво переспросил Капитан. – Значит, кое-что мы уже о них знаем.

– Они молоды потому, что никто из них не употребляет искусственное счастье, – сказала Йец. – Поэтому они стареют не так быстро, как все остальные. По-моему, это очевидно.

– Да, но человек в сорок или в шестьдесят лет тоже может быть полезен. Почему они не используют людей зрелого возраста?

– Потому что это убийцы, боевики. Они должны быть молодыми и сильными.

– Возможно, – согласился Капитан.

– А я думаю, – сказал Денисов, – что они специально набирают молодых и красивых, для того, чтобы их узнавали и боялись. И для еще того, чтобы свои не воровали искусственное счастье: тогда они сразу бы постарели и воровство было бы заметно. Если кто-то из своих неожиданно постареет, ему камень на шею – и в море. Нормальная версия, правильно?

– Бедный Сиф! – вспомнила Йец, – Его ведь могут убить в любой момент! Мы просто обязаны его защитить.

– Мы ведь не можем дать ему охрану.

– Да, но мы можем пригласить его сюда, к нам.

– Кто он вообще, твой Сиф?

– Моя первая любовь, – ответила Йец. – Он пытался меня спасти, когда я была в рабстве на планете Хи, и едва не поплатился жизнью. То есть, он был не сам, на Хи прибыла целая миссия, которая выкупала несовершеннолетних девочек-рабов. Кого-то они смогли спасти, а кого-то нет. На той планете жили только женщины, которые воспроизводили сами себя, копируя свои хромосомы.

– У них не было мужей?

– Вместо мужей у них были человекоподобные роботы, на вид неотличимые от настоящих мужчин. Они помыкали этими андроидами, как хотели, и порой даже убивали их. Девочек-рабынь они использовали для чего-то вроде гладиаторских боев. Женщины планеты Хи были жестоки и несговорчивы, но, с другой стороны, умны и справедливы. Я у них многому научилась.

– Например? – спросил Денисов.

– Например, научилась метать нож. Вот такой, смотри.

Она достала круглую металлическую пластинку безо всякого лезвия.

– Это нож? – удивился Денисов. – По-моему, это дискета.

Йец метнула круглый предмет так, что он просвистел в нескольких сантиметрах от уха Денисова.

– Теперь убедился?

Нож торчал в стене. Его лезвие пробило мраморную плиту.

– Но только что не было никакого лезвия!

– Так удобнее. Как только нож касается препятствия, лезвие выдвигается со скоростью пули.

– А если бы этот нож коснулся моего уха?

– Исключено, – возразила Йец. – Когда я бросаю, я не могу ошибиться ни на миллиметр. Это абсолютный навык. Я могу бросать из любого положения и даже с завязанными глазами.

– Сколько лет ты тренировалась?

– Я вообще не тренировалась. К этому ножу полагается программное обеспечение. Когда программа активирована, я записываю навык непосредственно на свой мозг. У меня ведь качественный имплантат, гораздо лучше той дешевки, которая прилипла к твоему виску.

* * *

Этим вечером, когда небо начало темнеть, она снова направилась к Сифу. Денисов собирался пойти с ней, но у него поднялась температура, и ему пришлось остаться в постели. Она не хотела идти одна, поэтому взяла с собой Тома.

– Мне нельзя выходить на улицу, – напомнил Том.

– Сейчас вечер, улицы пусты, вряд ли кто-то тебя увидит. А если и увидит, то мне наплевать. Законы здесь давно не действуют.

– Госпожа чего-то боится?

– С чего ты взял?

– Тогда зачем она берет меня с собой?

– Я не то, чтобы боюсь, но, как бы тебе это сказать… Я опасаюсь. У меня нехорошие предчувствия. Этот человек мне очень дорог, и я хочу его спасти. Когда мы были молоды, мы любили друг друга. Ты знаешь, что такое любовь?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

Она остановилась.

– Том, неужели ты в кого-то влюблен?

– Это не важно.

– Надеюсь, не в меня?

– Нет, не в вас, госпожа. Я бы не посмел. Но я такой же человек, как и все остальные. Дома у меня осталась девушка. Я надеюсь, что когда-нибудь она тоже станет вашей рабыней.

– Ты давно ее не видел?

– Восемь лет. Но она будет ждать меня до самой смерти.

– Счастливая, – сказала Йец. – Жаль, что здесь нет брошенных автомобилей, как в Куриоа. Приходится тащиться пешком.

Час спустя они подошли к дому, где обитал Сиф. Том принюхался.

– Что такое? – спросила она. – Ты кого-то чувствуешь?

– Здесь были люди. Но они ушли.

– Ты уверен?

– Они приходили сюда сразу после вас, госпожа. А потом возвращались еще раз. Их было трое.

Йец замерла и втянула воздух.

– Ты прав. Кажется, я чувствую запах двоих. И запах крови. Оставайся за моей спиной. Двигайся тихо.

Две тени скользнули в неосвещенный подъезд. Стайка роусов, мелких зверьков, напоминающих бесхвостых белок, метнулись в стороны, царапая камень когтями. Поднявшись на шестой этаж, Йец остановилась, задержала дыхание и прислушалась.

– Здесь никого нет, госпожа, – сказал Том. – Ни одного живого человека.

Она вошла в квартиру; дверь не была заперта. Включила свет и на мгновение закрыла глаза. Вся мебель в комнате была перевернута или разбита. Пол и одна из стен были запачканы кровью. Сиф лежал на полу с ножом в груди. Его глаза были открыты. Зрачки стали молочно-матовыми; такими всегда становятся зрачки тиберианца-мужчины, который умирает в бою.

– Они зарезали его, как животное, – прошептала Йец.

– Нет, госпожа. Я чувствую запах крови двоих человек. Он сражался за себя. Он умер, как мужчина.

* * *

Она подняла с пола нож с выдвинутым лезвием. Лезвие сразу втянулось, ощутив тепло человеческой ладони.

– Том, – сказала она. – Чья кровь на этом ноже?

Том поднес нож к лицу и шумно втянул воздух.

– Это кровь чужого человека, госпожа. Это кровь врага.

– Запомни этот запах.

– Слушаюсь. Я запомню и узнаю этого человека. Можете на меня положиться.

– Том, если мы найдем их и убьем, можешь просить меня все, что захочешь. Мы обязательно должны найти их и уничтожить, ты понимаешь?

– В этом случае я попрошу, чтобы меня перестали учить чтению и письму, – сказал Том. – Я долго так не выдержу.

– Хорошо, тебя не будут учить. Смотри, что это?

Она протянула ладонь, и маленькое насекомое беззвучно слетело с тяжелой портьеры. Фото-мошка ползла по человеческим пальцам.

– Я думаю, что он успел сфотографировать их перед смертью, – сказал Том.

Они нашли фотографию и вышли из пустого дома. Йец не хотела оставаться здесь долго. Убийство есть убийство, и полиция все еще существовала. Конечно, она оставила в комнате свой запах и, возможно, отпечатки, и если кто-то захочет свалить на нее это убийство, он это сделает. Однако Йец собиралась найти этого кого-то гораздо раньше.

Она вернулась домой и рассказала о том, что случилось.

– Его убили примерно за два часа до того, как мы пришли, – сказала она. – Убийц было трое, возможно, что один из них поплатился жизнью. Во всяком случае, он получил тяжелую рану. Когда мы вышли на улицу, я вызвала полицию.

– У тебя не было телефона, – сказал Денисов.

– В моем имплантате предусмотрена функция вызова полиции и еще некоторых служб, которые, скорее всего, уже не существуют. Итак, мы имеем фотографию.

Она бросила на стол квадратный кусочек картона.

– На нем ничего нет, – сказал Денисов. – Его нужно включить? Но ведь у тебя нет, как ты это называла? – авторизации. Мы не сможем просмотреть эту картинку.

– У меня есть авторизация, – возразила Йец. – Сиф хотел, чтобы я смогла увидеть фотографию.

– Постой, – возразил Капитан. – Насколько я понимаю, чтобы настроить авторизацию, нужен отпечаток пальца.

– Не просто отпечаток, – уточнила Йец. – А отпечаток пальца, данный человеком добровольно. У Сифа был мой отпечаток. Я подарила ему свой отпечаток пальца, когда мы были молоды. Наши влюбленные обмениваются отпечатками так же, как ваши обмениваются номерами телефонов или адресами электронной почты. Это позволяет делать друг для друга тысячи разных приятных вещей.

– То есть, Сиф хранил твой отпечаток целых пятьдесят лет? – удивился Денисов.

– По-твоему, я этого не достойна? – резко спросила Йец.

– Достойна, но мужчины редко помнят так долго.

– Я могу только пожалеть ваших земных мужчин. А через сколько лет ты меня забудешь? Или тебе достаточно дней?

– Стоп, ссориться будем в другой раз, – сказал Капитан. – Кажется, мы хотели посмотреть это фото.

* * *

Она коснулась пальцем картонного прямоугольника, и на нем начало проступать изображение.

– Фотография делается с помощью фото-мошки, – сказала Йец. – Это робот величиной с мелкую земную муху. Мошка действует секунд пятнадцать, не больше. Но за это время она облетает нужный объект со всех сторон и получает объемную картину. Мы также можем просмотреть движущееся изображение, хотя при этом несколько теряем качество и разрешение.

– Насколько большое здесь разрешение? – спросил Капитан.

– Такое большое, что на Земле никому и не снилось. Мы можем рассматривать эту фотографию под микроскопом и сосчитать количество микробов в каждой ноздре этих негодяев. Сейчас вы их увидите.

Она нажала что-то на обратной стороне фотографии, и картонный прямоугольник развернулся, увеличившись в четыре раза, затем еще и еще в четыре. Фотография легла на стол. Йец настраивала изображение, передвигая указательный палец.

– Вот они.

– Черт, они и на самом деле красивы, – удивился Денисов.

– Ты имеешь в виду эту шлюху? – переспросила Йец.

– Я имею в виду всех. Они как с рекламной картинки.

– У нас не бывает рекламных картинок.

– Это, случайно, не роботы?

– Нет. Они имеют запах людей.

– Разве невозможно подделать запах?

– Проще простого, – согласилась Йец. Но в этом нет необходимости. Этого обычно не делают. Пахнут только андроиды для интимных услуг. Может быть, андроиды-шпионы, я не знаю.

На фотографии было трое людей: двое молодых мужчин и одна девушка. Все трое были идеально сложенными блондинами с правильными чертами лица.

– Породистые ребята, – сказал Капитан, – таких не перепутаешь и не забудешь. Тем лучше, тем быстрее мы их найдем.

– Но как мы их найдем?

– Слухами земля полнится. Я думаю, что слухами полнится и Тибер. Я думаю, для начала стоит порасспрашивать людей, и показать им эту фотографию.

– Они не захотят говорить, – возразила Йец.

– Это и не обязательно. Ты посмотришь на их реакцию. Иногда многое можно сказать уже по тому, как человек молчит. Как человек возражает. Кстати, почему в этом городе так мало автомобилей?

– Все воздушные трассы отключены, а на улицах полно хлама. Все люди сейчас живут компактно, автомобили просто не нужны. Но, если кому нужно, во дворах полно брошенных машин. Можно выбрать на любой вкус. Нам, что, нужна машина? Мы собираемся куда-то ехать?

– Давно пора навестить фабрику счастья, – сказал Капитан. – Мы отправимся туда, как только ты найдешь приличную машину.

– На фабрику счастья люди обычно идут пешком, – возразила Йец. – Это же как паломничество, как восхождение, как прощание со старой жизнью. Если мы приедем в машине, мы будем заметны, как бельмо на глазу. На нас все будут показывать пальцами.

– Это как раз то, что нам нужно, – сказал Капитан.

* * *

Весь следующий день она провела в поисках машины. Брошенных автомобилей оказалось не так много, как она предполагала, и, чтобы выбрать, машину нужно было опробовать. После обеда Денисов почувствовал себя лучше и присоединился к ней.

– Люблю автомобили, – сказал он. – Особенно люблю водить. Можно здесь у вас найти что-нибудь с ручным управлением?

– Без проблем. Многие машины управляются и голосом, и вручную. Они также могут идти на автопилоте, под контролем автоспутника. Это теоретически, но я бы не стала надеяться на автоспутники сейчас. Не те времена.

– У вас водят вручную?

– Зачем?

– Ради удовольствия.

– Какое же в этом удовольствие? – удивилась Йец. – В наших имплантатах нет программы вождения, поэтому всему надо учиться. Садиться за руль, ехать медленно. Все равно ты не разгонишься быстрее пятидесяти, потому что это опасно.

– Пятидесяти? По земным трассам гоняют быстрее двухсот. Я уже не говорю про скоростные трассы.

– Но это же опасно!

– Ничуть, если ты не пьешь за рулем.

– А сотни тысяч смертей на земных дорогах?

– Бывает иногда, – согласился Денисов, – но вести машину весело. Это особенное чувство. Тебе бы понравилось.

До вечера они перепробовали еще четыре машины и остановились на пятой.

– Она мне сразу понравилась, – сказал Денисов. – Есть в ней что-то родное. Похожа на земную машину, правда?

– Это скоростная модель. И в самом деле, похожа на земную. Это не просто так; сейчас я покопаюсь в документации.

Она достала тонкий шнур из-под приборной доски и подключила его к своему имплантату. Несколько минут сидела, закрыв глаза. Затем снова отключила контакт.

– Узнала что-нибудь?

– Тебе повезло, – ответила она, – здесь есть программное обеспечение для вождения вручную. Это бывает очень редко. Этими программами никто не пользуется. Это просто бессмысленное баловство.

– А зачем мне программное обеспечение?

– Тебе оно и не нужно. Сейчас я скачаю его на свой мозг.

– И что?

– И я смогу вести машину лучше земных гонщиков-профессионалов. Только не знаю, нужно ли мне это. В чем смысл? Я говорю машине точку назначения, и она доставляет меня с оптимальной скоростью и по оптимальному пути. Я всего равно не смогу сделать это лучше.

– Попробуй, и узнаешь, – сказал Денисов.

– И в самом деле, почему бы и нет? – согласилась она. – Но я все равно не понимаю.

– Объясняю, – сказал Денисов. – Иногда случается так, что нет оптимальной скорости и оптимального пути. А иногда ты даже не знаешь своей точки назначения. Тогда ты садишься на руль и давишь на газ. И чувствуешь себя отлично. Инсталируй скорее свои программы, и мы погоняем с тобой по ночному городу. Получишь незабываемые впечатления. По крайней мере, отвлечешься.

* * *

Следующим утром они отправились нанести визит на фабрику счастья. Йец вела машину.

– У тебя отлично получается, – сказал Капитан, – неужели так просто можно научиться всему?

– Почти всему. Только тем навыкам, для которых разработаны программы. Но, если уж программа есть, то она очень хороша. Она использует возможности моего мозга до предела. Вести машину лучше, чем я это делаю сейчас, мое тело уже не сможет. Но во всем есть свои недостатки.

– Например?

– Например, спорт. Когда-то у нас был спорт, теперь его нет. Бесполезно соревноваться с человеком, который установил ту же программу, что и ты. Если же он установил программу мощнее или хуже, чем ты, исход соревнования все равно предрешен.

Они оставили позади центр города и теперь ехали через пустые кварталы. Большинство домов здесь были полуразрушены, у некоторых вывалились стены, поэтому местами дорога была завалена камнями настолько, что приходилось сворачивать в соседний переулок. Некоторые из домов уже полностью превратились в груды камней. В полуразрушенных домах все еще оставалась мебель, а стены часто были оклеены видеообоями, которые до сих пор продолжали разыгрывать милые семейные сценки. Люди, умершие десятилетия назад, улыбались, говорили что-то, целовались, смеялись, примеряли наряды.

– Я не могу на это смотреть, – сказала Йец. – Сволочи.

– Кого ты имеешь в виду?

– Тех, кто это начал. И тех, кто это продолжает. Ведь за этим всем стоит чей-то интерес. Все эти красавчики-блондины кому-то служат. Но как мы сможем достать их? Кто мы такие?

– Может быть, мы последние мыслящие люди на этой планете, – сказал Капитан. – А это не так уж мало.

Вскоре город закончился, и дорога свернула к морю. Низко над водой висели серые рваные облака, иногда они начинали двигаться независимо от ветра.

– Это мухи-нолесы, – объяснила Йец. – В это время они слетаются к морю за сотни километров, чтобы умереть. Они ищут смерти. Они собираются над водой целыми тучами, а потом теряют крылышки и падают в воду. Рыбы их съедают и разносят семена нолесов к другим островам и континентам.

– Семена? – удивился Денисов.

– Нолесы разможаются семенами и первую часть жизни проводят как растения. Когда растения-нолесы созревают, из стручков вылетают юные мухи. Природа на Тибере очень отличается от земной, правда?

– Правда, – ответил Капитан. – Но люди почти такие же. Это очень странно. Они не могли возникнуть здесь.

– Люди появились на Тибере шестьдесят тысяч лет назад. Они вытеснили местные полуразумные виды, которых было много. Это была не эволюция, а пришествие. Жители Тибера пришли с Земли. К сожалению, мы очень мало об этом знаем. У нас до сих пор остались легенды о волшебной стране, где нет вечного лета, где сменяются времена года, а по ночам небо черное и почти пустое. Как только здесь появились люди, они уничтожили всех крупных хищников, и на суше, и на море. На суше тогда жили берсы – что-то среднее между носорогом и вепрем. Потом нескольких берсов восстановили методом генетического моделирования. В детстве я их видела в зоопарках. Жуткие звери.

* * *

Постепенно людей становилось больше. Дорога шла в гору, медленно поднимаясь. Люди подходили по боковым тропкам, они шли вереницами, один за другим, похожие на земных муравьев. Они шли, надеясь умереть, они искали своей смерти, как мухи-нолесы. Машина свернула на обочину и теперь двигалась очень медленно.

– Уже совсем недалеко, – сказала Йец, сверившись с картой. – Скорее всего, за тем пригорком. Эти люди хотят поспеть к открытию, чтобы принять участие в розыгрыше жетонов. Фабрика счастья не может обслужить всех желающих, поэтому каждое утро разыгрывается определенное количество жетонов. Нам обязательно туда ехать? Я не хочу на это смотреть.

Они поднялись на пригорок и отъехали в сторону от дороги. Фабрика счастья представляла собой совсем небольшое здание, вокруг которого уже собралась огромная толпа, серая и плотная, как облако мух над водой. Большинство людей действительно пришли пешком, однако, невдалеке стояли три автомобиля с матовыми стеклами, сквозь которые ничего нельзя было разглядеть.

– Сколько до начала церемонии? – спросил Капитан.

– Двадцать минут.

– Тогда самое время поговорить с людьми.

– Что я должна им сказать?

– Покажи фотографию, может быть, они что-то знают. Скажи, что ты хочешь найти этих людей.

– Меня посчитают за сумасшедшую.

– Тебя это волнует?

– Да, волнует. Это мой народ. Все, что от него осталось.

– Ты делаешь это ради них.

– Это точно, – сказала Йец. – Даже если я не смогу помочь никому из них, я постараюсь за них отомстить.

Она встала, вышла из машины, и пошла в сторону белого здания, вокруг которого собирались люди. К эпицентру толпы. Она остановилась на мгновение, обернулась и помахала рукой. Затем слилась с остальными.

Через несколько минут к машине подошла женщина, с виду лет сорока, худая и похожая на вяленую рыбу, и поинтересовалась, что они здесь делают.

– Собираемся посмотреть на церемонию, – ответил Капитан.

– Сюда приглашаются только жители Тибера, – возразила женщина. – Присутствие чужих ограничено. У вас имеется разрешение?

– У нас нет разрешения, – сказал Капитан. – Мы жители очень далекой планеты, которой, скорее всего, нет в ваших списках. – Но мы хотели бы применить ваш опыт у себя.

– Какой опыт?

– Мы собираемся заказать постройку нескольких фабрик счастья у себя дома. Но вначале мы должны убедиться, что ваши фабрики работают по-настоящему качественно. У нас есть соответствующие полномочия.

Женщина задумалась. Ее высохшее лицо на несколько секунд превратилось в маску.

– Хорошо, – сказала она. – Я поговорю насчет вас. Может быть, вам разрешат смотреть.

И она ушла, виляя костлявыми бедрами.

– Построить такую фабрику на Земле? – удивился Денисов. – Как вы могли подумать о таком?

– Я думаю об этом уже давно, – ответил Капитан. – За пятьдесят лет на Земле вполне могли появиться сильные инфо-наркотики. Я уверен, что они уже есть. Вполне возможно, что кто-то уже придумал и построил там местную фабрику счастья. Мало ли у нас негодяев.

– Или построил что-нибудь еще хуже.

– Вот именно. Или что-нибудь еще хуже. Между прочим, во всей Галактике нет ни одной по-настоящему развитой технической цивилизации. Нет такой расы, которая преобразовала свою планетную систему, полностью овладела энергией своей звезды и так далее. Таких рас нет и в других ближайших галактиках. Если бы они имелись, земные телескопы их бы засекли уже давно. Как видишь, космос полон слабых миров, которые гибнут, не успевая раскрыть свои возможности. Поэтому я боюсь за Землю, очень боюсь за нее.

* * *

Когда Йец вернулась, она была злой.

– Я знала, что так будет, – сказала она, – я же вам говорила! Никто не захотел со мной разговаривать. Они все заняты собственным приготовлением к смерти. Больше ничто их не волнует. Один даже посоветовал мне принять участие в розыгрыше жетонов.

– А ты?

– Послала его подальше, само собой. Это зомби. Они уже мертвы. Начало через несколько минут. Вы как хотите, а я смотреть не собираюсь. Если вы остаетесь, я пойду домой пешком. Я чуть было не подралась с ними, а переругалась с целым десятком. Те, кто поближе к центру, выглядят как мертвые рыбы. Как дохлые рыбы, я хотела сказать. Вонючие дохлые рыбы.

– Мы не остаемся, – сказал Капитан. – Я уже узнал все, что хотел.

Он сделал несколько последних штрихов вечным карандашом, заканчивая рисунок, свернул планшет и положил его в карман.

– Так мы уезжаем? – тихо и удивленно спросила она.

– Да. Сейчас ты садишься за руль и везешь нас домой. Но вначале проедешь мимо тех трех автомобилей. Медленно, не спеша. Идея понятна?

Она обернулась и посмотрела на три черных машины.

– Но это же…

– Вот именно.

Сейчас у машин стояли несколько человек. Все они были красивыми молодыми блондинами с наглыми выражениями лиц.

– Но это не те, что убили Сифа, – сказала она.

– В таком случае, это их друзья и соратники.

В этот момент блондины сели в машину, и ее стекла снова стали матовыми. Черный автомобиль двинулся в сторону дороги.

– А что, если мы поедем за ними? – предположил Денисов.

– Не лучшая идея, – возразил Капитан. – Это же тебе не Земля. Мы здесь заметны, как прыщ на лысине президента. Но можно попробовать. Только сильно не гони, девочка. Если они захотят уйти, пусть уходят.

Черный автомобиль проехал совсем близко от них. Его стекла оставались непрозрачными. Йец подождала минуту и выехала на дорогу. Некоторое время они ехали молча.

В пригороде черный автомобиль свернул вправо и направился в сторону одиноко стоящей группы невысоких зданий.

– Что мне делать? – спросила Йец.

– Проводи их до дверей. Сразу и посмотрим, что это за место.

– Я знаю, то это за место, – сказала она. – Эти дома не настоящие, это только видимость. Они окружены защитным полем, которое и создает изображение. Там внутри можно поместить все, что угодно. Это стоит страшно дорого.

– Можно ли проникнуть внутрь?

– Скорее всего, можно. Но там будут корсы.

– Корсы? Это те собако-львы, которых мы однажды встречали в чужом саду? – спросил Денисов.

– Да. У них мгновенная реакция. Это живая смерть.

Черная машина подъехала к группе зданий и вдруг исчезла, как будто растворилась в воздухе.

* * *

В этот же день Йец отправилась в церковь, как того требовал обычай.

– Я должна позаботиться о его душе, – сказала она. – Ты только не обижайся, это нужно сделать.

– Почему я должен обижаться? – удивился Денисов.

– Когда умирает мужчина, его жена должна поговорить с богом об этом. Это тяжелый и сложный разговор, я буду плакать, так нужно. Но я не была женой Сифа, мы просто любили друг друга пятьдесят лет назад. Жены у него не было, и это должна сделать я. В память о том времени.

– Понятно. В какого бога верят на Тибере?

– На Тибере у каждого свой бог. Мы верим не так, как вы. Это наше личное дело, мы не рассказываем никому об этом, кроме самых близких друзей. Может быть, я тебе когда-нибудь расскажу.

– Так ты едешь в церковь?

– Да. И ты не должен меня сопровождать.

– Я не буду входить. Я подожду снаружи. Тебе нужна охрана.

– Зачем?

– Не знаю зачем, я просто чувствую. Что-то собирается вокруг нас, надвигается как туча. Ты разве не видишь? Его ведь убили через несколько часов после того, как ты с ним поговорила.

– Здесь нет связи!

– Может быть. Но тебя тоже однажды предупреждали. После твоих расспросов в музыкальном баре. Поэтому я не отпущу тебя одну. Я еду с тобой.

Но вскоре после этого разговора Денисов почувствовал себя хуже, у него начала кружиться голова. Пришлось оставить эту идею. Он лежал в постели и робот-паук делал ему инъекции в плечевую артерию.

Йец щелкнула пальцем по крышке паука и посмотрела на экранчик.

– Что там?

– Ничего страшного. Одна из местных лихорадок, которой давно не болеют люди. Этим болеют только мыши и тараканы. Вот теперь еще и ты.

Она отправилась в церковь на машине и взяла с собой Тома. Попетляв по переулкам, они подъехали к большому зданию странной архитектуры. Оно сразу бросалось в глаза, выделяясь своей нефункциональностью: нагромождение тонких шпилей, торчащих под разными углами.

– Это очень пустой квартал, – сказал Том.

– Да, ты прав, просто удивительно. Люди перестали приходить сюда еще много лет назад. Они больше не исполняют свой долг перед умершими.

Она вошла. Внутри церковь больше всего напоминала пчелиные соты. В ней было единое большое пространство над головой, а внизу имелись лишь отдельные маленькие кельи со звуконепроницаемыми стенками. Она открыла дверцу, и внутри зажегся слабый голубоватый свет.

– Стой у двери, – обратилась она к Тому. – Никуда не уходи, даже если меня не будет долго.

Она вошла и закрыла дверцу за собой, сразу же услышала знакомую с детства тишину церковной кельи: внутреннее покрытие стен гасило любые звуки. Она опустилась на колени, нащупала контакт и подключила его к своему виску. Мир вокруг нее перестал существовать. Она ощутила присутствие Бога.

* * *

Когда она вышла пару часов спустя, Тома не было. Она достала платок и промокнула глаза, затем посмотрела в зеркальце: глаза все еще были красными. Бог позволил ей поговорить с Сифом в последний раз; Сиф был молодым, чуть старше, чем тогда, когда они впервые встретились. Те слова, которые он сказал ей напоследок, она навсегда сохранит в памяти. Сейчас она была уверена: Сиф хотел, чтобы за него отомстили. Она вышла в проход между кельями и долго стояла, глядя в никуда сквозь полумрак и неравномерный полусвет этого странно освещенного здания. Свет ложился на стены отдельными небольшими пятнами, подчеркивающими пространство над головой, и отчего-то казалось, что ты находишься под водой. Она позвала охранника, но не услышала ответа.

Выйдя из церкви, она увидела две черные машины, стоящие неподалеку, на небольшой площади перед зданием. У машин стояли люди. Один из них был красивым блондином той наружности, которую Йец уже могла узнать безошибочно. С ним были двое мужчин лет сорока, с виду обыкновенных тупых громил. Но хуже всего было другое: эта компания привезла с собой троих мейрсов. Настоящих боевых мейрсов, существ той же породы, к которой принадлежал Том. Справиться с тремя мейрсами было не в человеческих силах.

– Том, зачем ты сделал это? – спросила она. – Почему ты вышел из церкви? Я ведь сказала тебе не отходить от двери.

– Вас не было долго, госпожа, – ответил Том, – а потом появился один из этих людей и попросил меня помочь. Он сказал, что его дочь застряла в лифте, и попросил меня выломать дверь.

– И ты поверил?

– Да, госпожа, я поверил. Когда я вышел, они набросились на меня и связали.

– Очень трогательная история, – прервал его блондин, – ты, как видно, не помнишь, что держать мейрсов на этой планете запрещено. Ты нарушила закон. Ну ничего, мы это поправим. Дек?

Тот мейрс, к которому обратились, шагнул к Тому и ударил его так, что Том упал на колени.

– Кажется, госпожа привязана к своему рабу, – продолжил блондин. – Может быть, ей даже нравится спать с мейрсом? Если так, то мои рабы смогут тебя развлечь. Да, ребята?

– Что тебе надо, вонючка? – спросила Йец, – хватит ломать комедию, говори сразу.

– Что мне надо? Во-первых, я хочу узнать, кто ты такая. Конечно, я могу убить тебя и без этого.

– Но останутся мои друзья, – добавила Йец. – А ты их боишься. Я скажу, кто я такая. Я твоя смерть. Посмотри мне в глаза.

Она отступила к машине. Если эти люди повредили автомобиль, то все кончено. Выхода нет.

Блондин помолчал немного, затем продолжил.

– К сожалению, меня попросили не убивать тебя сегодня, – сказал он. – Меня попросили поговорить с тобой последний раз. Мы не хотим конфликтов. Не хотим лишних жертв. Если вы уберетесь с Тибера достаточно быстро, мы не станем вас преследовать. Это наша пасека, и мед здесь собираем мы.

Последние слова были местной поговоркой.

– То есть, сейчас мы можем ехать? – спросила она.

– Не совсем. Я ведь сказал, что держать мейрсов у нас запрещено. Ребята, кончайте этого.

– Нет!

– Да, – сказал блондин. – Закон есть закон. Попрощайся со своим рабом. Сегодня он, а завтра на его месте будешь ты. А теперь убирайся.

Она села в машину, и двигатель тихо загудел, ощутив присутствие хозяина. Она положила руки на рулевое колесо и перевела машину в режим ручного управления. Том был мертв, он лежал на асфальте с перерезанным горлом. Блондин все еще стоял метрах в десяти перед ней, улыбаясь, красивый и наглый, как на картинке.

Она вдавила педаль до отказа, и машина рванула вперед, слегка подпрыгнула, сбив улыбающегося человека, перемалывая колесами его тело, затем пробила ограждение церковного дворика. Белокурая мразь даже не успела вскрикнуть.

* * *

День заканчивался, опускаясь в ночь. В небе зажигались первые россыпи звезд. С запада надвигались облака, обещая скорый ночной ливень. Она гнала машину на полной скорости, настолько быстро, насколько позволяли улицы. Слезы заливали глаза, но она смогла бы поддерживать этот темп и с закрытыми глазами. Иногда автомобиль заносило на поворотах, ударяло о стены, но Йец не снижала скорости. Вскоре темный город остался позади.

Эти люди убили Тома прямо на ее глазах. Впрочем, что такое для них убить обыкновенного мейрса? Это ведь даже не человек. Наверняка они уже убили тысячи людей, всех тех, кто имел смелость или глупость быть недовольным. Ну что же, пока счет два – один в вашу пользу, подумала она. Одного из вас я все-таки прикончила. Два трупа против одного.

Сейчас она собиралась подровнять этот счет.

Она подъехала к тому месту, где утром исчез черный автомобиль, притормозила перед завесой защитного поля, но не остановилась.

В следующее мгновение она была внутри. Она ожидала увидеть корсов, остроухих собако-львов, и надеялась, что те не станут бросаться на автомобиль. В любом случае, выковырять человека из машины не просто даже для корса. Но корсов не было. Она увидела мраморный дворик, окруженный фонтанами. Играла тихая музыка, знакомая до слез, одна из немногих мелодий, признанных безвредными на Тибере. Йец помнила, что эту мелодию напевала еще ее мать. В песне говорилось о той сказочной стране, где нет вечного лета, где порой приходит зима и приносит с собой волшебство и свет. Тихо звучали колокольчики, перебирая ноту за нотой.

Посреди дворика танцевала пара. Йец сразу же узнала обоих. Это были именно те люди, которые убили Сифа. Те, которых она видела на фотографии. Двое из трех. Она вышла из машины.

Танцующие остановились и с удивлением посмотрели на нее. У края площадки лежал огромный берс – существо, напоминающее и носорога, и вепря одновременно, существо, которое Йец однажды видела в зоопарке. Берс приподнялся на передних лапах, почуяв чужого.

– Двое, – сказала Йец, – где же третий?

– Она имеет в виду Трена, – сказал мужчина. – Он был с нами, когда мы кончали того ножовщика, помнишь?

– А, – согласилась женщина. – Трен пока не может ходить. Ножовщик выпустил из него кишки. Еще неделю проваляется в больнице. Не повезло бедняге. А в чем дело?

– Я пришла, чтобы отомстить, – сказала Йец; берс поднялся на все свои четыре лапы и тихо зарычал, подняв шерсть на загривке.

– Отомстить? – удивилась женщина. – Как ты можешь нам отомстить? Никто не может этого.

– Но Сиф сумел воткнуть нож в пузо одному из вас.

– А, ты об этом. То был просто несчастный случай. Наш собственный прокол. На Тибере ведь нет оружия. То есть, оружие есть, но нет программного обеспечения к нему. Никто из людей не умеет пользоваться оружием. Никто, кроме нас. Поэтому ты не сможешь нам отомстить. Или ты собираешься душить нас голыми руками?

Она засмеялась и положила руку на плечо мужчины. Тот улыбнулся тоже. Йец достала нож.

* * *

– Смешно, – сказал мужчина. – Просто смешно. Ты же не сможешь им воспользоваться.

– Откуда такая уверенность?

– Наша компания контролирует рынок оружия на Тибере вот уже пятнадцать лет. Абсолютно.

– Нет правил без исключений, – возразила Йец.

– Все очень просто. Местные жители всегда были слишком миролюбивы, и программное обеспечение для оружия не пользовалось спросом никогда. Его ставили себе только профессионалы. Из остальных – один человек из миллиона. Профессионалов мы постепенно купили и заставили работать на себя. Остальных мы контролировали, и постепенно их не стало. Скажу честно, мы вырезали их как скот. Точно так же, как твоего жалкого старикашку. Когда он понял, то валялся у меня в ногах, умоляя о быстрой смерти. Так что, сейчас на Тибере нет ни одной рабочей программы для такого ножа, как этот.

Блондин продолжал улыбаться. Его длинные пальцы играли с цепочкой. Тонкие нервные губы высокомерно кривились.

– Но Сиф пустил вам кровь.

– Мы не приняли во внимание его профессию. Он всю жизнь имел дело с ножами и научился хорошо с ними обращаться. Конечно, не так хорошо, как можно было бы при наличии настоящей программы. Трен не учел этого, и твой друг перед смертью успел поддеть его на лезвие. Как видишь, это ничего не изменило. Поэтому можешь убрать свой нож. В твоих руках это просто мертвый кусок металла. Выброси его прямо сейчас, ты нервируешь моего берса.

Берс зарычал громче и сделал шаг вперед. Чудовище имело четыре больших клыка, причем передние были длинной с человеческую руку от локтя до пальцев. Берс был тяжел как танк и покрыт пластинами, напоминающими рыбью чешую. При каждом движении пластины скрежетали. Берс открыл громадную пасть, в которой мог бы поместиться ребенок. Затем медленно закрыл ее. Он начал бить хвостом и царапать камень передней лапой.

– Если ты не бросишь свой нож сейчас… – начал мужчина.

Йец метнула нож в животное. Берс замер на мгновение, будто остановившись в неуверенности, сделал еще шаг вперед, затем его передние лапы подогнулись, и он свалился на мраморный пол. Медленно выдохнул со стоном и затих.

Она подошла к чудовищу и не без труда вытащила лезвие из мертвого тела.

– Как видишь, я умею пользоваться оружием, – сказала она.

– Но откуда? На Тибере нет ни одной программы!

– Программы мне ставили не на этой планете. Меня научили пользоваться ножом на планете Хи. Тебе это говорит о чем-то?

– Планета женщин-воинов, – прошептал он. – Но, если ты женщина Хи, что ты делаешь здесь? Вы же обещали не вмешиваться!

– Я тут не при чем! – закричала блондинка. – Это он убивал того ножовщика! Меня брали только для компании! Я сама не могу пользоваться оружием, у меня программы только для фехтования на рапирах! Я даже не обучена рукопашному бою! Я никогда в жизни никого не убивала сама!

– Это правда? – спросила Йец. – Ты не убивала Сифа?

– Нет, никогда! Это всегда было мужской работой!

– Ладно. Тогда держи нож.

– Зачем?

Мужчина отступил на несколько шагов и затравленно огляделся. Бежать было некуда. Дворик был окружен стеной высотой в три человеческих роста.

Музыка вдруг перестали играть, последний колокольчик прозвенел, и стало так тихо, что все трое услышали звук своего дыхания.

– Зачем?

– Песня кончилась, – сказала Йец. – Все кончается, и жизнь кончается тоже. Рано или поздно, мы все окажемся там. Ты, я, эта блондинистая скотина. Возьми нож, и убей его. Убей его сама. Я не хочу марать свои руки.

Блондинка взяла нож. Было заметно, что она никогда не держала в руках подобный прибор.

– Что я должна сделать?

– Подойди ближе и воткни нож этому уроду в грудь. Прямо в сердце.

– Почему в сердце?

– Потому что Сифа ударили в сердце. Это надежнее всего.

* * *

Вернувшись, она рассказала обо всем, что случилось за день.

– Ты немного погорячилась, девочка, – сказал Капитан. – Не надо было этого делать. Во всяком случае, сейчас.

– Они убили Тома на моих глазах!

– И что же дальше?

– Я не знаю, что дальше! Мы будем драться. У нас есть оружие.

– Точно, – согласился Денисов. – У нас три винтовки, плазмомет и всякая приятная мелочь. Нас все-таки трое. Так просто нас не возьмешь. Жаль Тома, я уже почти научил его писать, печатными буквами.

– Заткнись! – сказала Йец. – Ты обращался с ним, как с вещью.

– Но ведь ему это нравилось! Он сам этого хотел!

– Не говори о том, чего не знаешь.

Денисову уже стало лучше, он расслабленно сидел в кресле, прикрыв ноги одеялом. Сейчас, в полутьме комнаты, его тяжелая фигура напоминала мейрса. Ночной ливень бил в окна.

– А что вы думаете? – спросила Йец.

– Я думаю, что надо бежать, – ответил Капитан. – Они могут появиться здесь каждую минуту. Если они контролируют все на этой планете, то они не станут пользоваться винтовками или ножами. Есть тысячи надежных способов, чтобы нас уничтожить.

– Но не станут же они использовать пушку!

– Почему бы нет? Бомбу, пушку, газ, отряд штурмовых роботов, да все, что угодно. Они ведь прекрасно знают, где мы. Если мы останемся здесь, мы обречены.

– Я отказываюсь бежать! – сказал Денисов, сбросил одеяло и поднялся. – Я буду драться! Я не затем все это начинал, чтобы удирать, как трусливый пес. Пусть бежит кто-нибудь другой.

– Глупее ничего не слышал, – возразил Капитан, продолжая что-то чертить в планшете.

– Но куда мы можем бежать? – спросила Йец. – Тибер большая и пустая планета, но здесь везде раскинута информационная сеть. Если сеть работает с ними, то нас найдут везде, даже в глубине моря или в дремучем лесу. Остается только бежать с планеты, но я не согласна. Я лучше умру здесь. Это моя страна!

– Еще один глупый ответ.

– Но мы все равно не сможем уйти из города. Они наверняка контролируют все межконтинентальные магнитные трассы. Они просто не дадут нам взлететь. Мы не сможем вернуться в Куриоа и добраться до «Гордого». Если только они сами не захотят нас отпустить.

– Отпустить нас? Как это? – удивился Денисов.

– Конечно. Им же выгодно, чтобы мы убрались как можно раньше.

– Все это понятно, – сказал Капитан, – но все это нам не подходит. Мы не станем прятаться в пустых домах, потому что нас сразу найдут. Мы не будем удирать с Тибера или из этого города. Мы должны остаться где-то поблизости.

– Такого места нет, – возразила Йец.

– Послушай меня, – Капитан отложил планшет, встал и подошел к прибору, похожему на ежа, положил на него ладонь. – За эти дни я научился пользоваться здешним информационным терминалом. Честно говоря, несложная система. Так вот, пока вы спали или разгуливали по городу, я слушал местные выпуски новостей. Я узнал много интересного для себя. Но кое-что осталось непонятным. Объясни мне, пожалуйста, что такое Город Каменных Пещер?

* * *

– Город Каменных Пещер это что-то вроде земного кораллового рифа, только на суше, – сказала Йец. – Коралловые рифы состоят из спрессованных скелетиков кораллов, а Город Каменных Пещер состоит из спрессованных тел каменных муравьев. Скалы стометровой высоты, которые полностью состоят из тел этих существ. Там много пещер, но все они искусственные. Хорошая мысль. В этих пещерах в принципе мы можем спрятаться. Это в сорока километрах от города, на восток.

– А что такое каменные муравьи? – спросил Денисов. – Мне не очень-то нравится это название.

– Об этом расскажу по дороге. Капитан прав, в этом месте они не смогут нас найти. Там нет инфо-сети.

– А почему там нет инфо-сети?

Когда они вышли, ливень уже прекратился, теплые ручейки еще неслись по улице, смывая дневную пыль. В небе, пока еще беззвездном, кружила быстрая стая светящихся птиц.

– Стрефусы, ночные хищники, – сказала Йец, – они светятся, чтобы быть невидимыми на фоне звезд. Иногда они нападают на людей, так что будьте осторожны. Раньше они никогда не летали над городом. Если появились стрефусы, значит, город умирает.

Она села за руль. Машина медленно двинулась по узкой улице.

– Нельзя ли побыстрее? – спросил Денисов.

– Не знаю. Кажется, что-то с мотором. Когда я возвращалась, он уже работал с перебоями. Этой машиной никто не занимался, как минимум, лет пятнадцать. А после моей сегодняшней поездки…

Автомобиль остановился. Она ударила кулаком по ручке кресла и выругалась на диалекте Цери, специально предназначенном для ругательств.

– Кажется, мы влипли.

В дальнем конце улицы появилась машина, и ее фары ударили светом в глаза.

– Кто это?

– Это полиция, – ответила Йец. – Полицейский автомобиль. Сегодня я убила двоих. Разумно с их стороны привлечь полицию для задержания убийцы.

– Сколько лет дают на Тибере за убийство?

– У нас не сажают за это в тюрьму. За убийство я получу инъекцию в мозг, после которой превращусь в безобидный овощ. Я стану идиоткой и доживу свои дни в спецпансионате со всеми удобствами. Очень эффективная система: никто не совершает преступлений во второй раз. Выходим из машины. Скорее всего, им нужна только я.

– Черта с два я тебя отдам!

– У нас нет другого выхода.

– Выход всегда есть.

Он вышел из машины, поднял винтовку и дал короткую очередь по полицейскому автомобилю. Затем все трое бросились в подъезд соседнего дома. Сзади раздались выстрелы. Потом послышался взрыв.

– Не люблю полицейских, – сказал Денисов. – Они достали меня еще на Земле.

* * *

Преследования не было, скорее всего, просто никто не хотел умирать. Беглецы пересекли переулок, затем пустой двор и перелезли через высокий забор. Вдалеке еще слышались редкие выстрелы.

– Ваша полиция просто дрянь, – сказал Денисов. – На Земле бы нам не дали уйти так просто.

– Нашей полиции уже нет, – ответила Йец. – Как нет и всего остального. Осталась лишь видимость. Надо выбираться из города, пока не закончилась ночь. Днем будет сложнее. Пожалуй, найти автомобиль будет несложно. И не нужно задерживаться на одном месте, иначе они нас вычислят.

– Подождите, – сказал Капитан и подошел к инфо-терминалу. – Сейчас как раз время ночных новостей. Стоит послушать.

Он включил терминал и не которое время держал руку над иглами, настраивая программу. Экран развернулся; звука пока не было, и качество изображения оставляло желать лучшего.

– Это он! – сказала Йец. – Тот, кого я прикончила сегодня вечером. Ему всадили нож прямо в сердце.

После нескольких всхрипов и взвизгов появился звук. Человек, которому несколько часов назад всадили нож в сердце, рассказывал о сегодняшней попытке покушения на него.

– Нет, не может быть, это компьютерная графика! Я же видела, как он умер.

– Может быть, ты ошиблась?

– Я не ошиблась!

– В таком случае, – сказал Денисов, либо это его брат-близнец, либо медицина на Тибере умеет делать чудеса. Они его оживили. Почему бы и нет?

– Его нельзя было оживить. Через пять минут после остановки сердца начинает разрушаться мозг. Это необратимо.

– Тогда это его близнец. Или просто клон.

К пяти утра, когда небо только начинало светлеть, они добрались до Города Каменных Пещер. Бросив машину в небольшой роще колючих деревьев, похожих на акации, они отправились по узкой тропинке, ведущей к черным скалам. Ближайшие скалы были невысоки, однако вдалеке за ними возвышались настоящие гиганты.

– Нас, возможно, проследили до этого места, – сказала Йец. – Но будет очень трудно найти нас среди пещер. Здесь инфо-сеть заканчивается. Скорее всего, они туда просто не сунутся.

– Что им помешает?

– Каменные муравьи. Никто не хочет иметь с ними дело.

– Ты так и не сказала, что это такое.

– Скоро сам увидишь.

Она обернулась и внимательно посмотрела в сторону города. Вдоль дороги двигались несколько светящихся точек. Одна, две, три, пять. Пять автомобилей двигались по следу.

– Они нас выследили, – сказал Денисов. – Из этого города есть другой выход?

* * *

Несколько часов они петляли среди скал. Каменные громады иногда возносились до высоты тридцатиэтажного дома, при этом их стены были почти вертикальны. Основания скал были изрыты пещерами. Над пещерами имелись странные образования, напоминающие большие каменные наросты.

– Эти пещеры соединяются между собой, – говорила Йец. – Если мы проникнем туда, найти нас будет почти невозможно.

– Тогда давай войдем.

– Подожди. Я хочу проникнуть вглубь города. Там безопаснее.

– Мы не заблудимся?

– Исключено. Я запоминаю дорогу.

– Но нас смогут проследить по запаху.

– Муравьи сотрут наш след.

Через некоторое время дорога стала быстро подниматься. На одном из поворотов Денисов обернулся и заметил цепочку людей далеко внизу. Он стал на одно колено, прицелился и выстрелил. Сразу же град пуль ударил в скалу над его головой. Затем стало тихо. Он выглянул.

– Залегли за камнями.

– В кого ты стрелял?

– В одного из блондинов. Они заметны издалека, как фонарики. Я его снял. Одной сволочью меньше.

Йец сбросила винтовку с плеча.

– Не давай им высунуться, – сказала она. – У нас отличная позиция. Все видно, как на ладони. Сколько их было?

– Человек пятнадцать. Теперь меньше.

Она села за камнем, положив винтовку впереди себя.

– Значит, план такой, – сказала она. – Не даем им подняться. Если кто-то поднимет голову, сразу стреляем. Долго они не выдержат.

Денисов оттолкнул каблуком вялое серое существо, величиной с речного рака. Существо перевернулось на спину и осталось лежать, шевеля лапами.

– Это каменный муравей, – сказала Йец. – Ты спрашивал, что это такое. Теперь посмотри на него.

– Вроде как насекомое.

– Да, только его тело на три четверти состоит из силикатов. Когда он высыхает, то превращается в обыкновенный кусок камня. Все скалы вокруг нас состоят из высохших тел таких муравьев. Гора, на которой мы лежим, состоит из этих насекомых.

– Но они мертвы?

– Не совсем. Они медленно оживают, когда чувствуют запах пищи. Например, запах человека.

Денисов оглянулся.

– Ты хочешь сказать, что эти скалы живые? Что они могут нас сожрать?

– Вполне могут. Если мы будем долго оставаться на одном месте. Но есть одна тонкость. Чем ближе к центру города, тем старше скалы, и тем менее активны муравьи. То есть, нашим друзьям очень не повезло. Там внизу муравьи пробудятся намного раньше, чем здесь, под нашими ногами.

* * *

Она прицелилась и выстрелила. Затем выстрелила еще раз.

– Кажется, попала. Еще одним меньше. Пытался сбежать. Похоже, им там уже весело. Кстати, те валуны, за которыми они спрятались, вскоре распадутся на отдельных насекомых. Тогда они будут видны, кик мишени в тире.

Вскоре поверхность скалы стала изменяться. На ней появились бугорки, вначале неподвижные. Постепенно бугорки принимали форму сплюснутых головок каменных насекомых. Головки начинали шевелить жвалами и высвобождать короткие усики. Капитан взял плазмомет и сфокусировал луч, настроив его на минимальную длину. Яркое лезвие плазмы тихо и мощно гудело, рассекая воздух.

– Это поможет, – согласилась Йец. – Но это удержит их совсем недолго. Их слишком много. Только самые первые экземпляры будут нападать по одиночке. Если они полезут все вместе, то прикончат нас за несколько секунд.

Денисов выстрелил снова, потом дал очередь. Несколько выстрелов ударили в ответ.

– Черт! – закричал он и подскочил. – Он укусил меня за колено!

Капитан мгновенно расплавил ожившее насекомое, а потом еще двух таких же.

– Ничего не получится, – сказала Йец. – Надо уходить. Еще несколько минут, и они обрушатся на нас лавиной.

Она вскинула винтовку и выстрелила вверх. Затем метнулась в сторону пещеры. Пуля ударила точно в то место, где она только что стояла.

– Сюда! – закричала она. – Они обошли нас с тыла!

Через минуту люди спрятались в пещере.

– Куда ведет этот ход?

– Куда угодно. Это искусственные лабиринты. В свое время здесь добывали тела муравьев. Муравьи отлично идут на экспорт. Это просто шахты, запутанные и заброшенные. Здесь можно прятаться бесконечно, если только не задерживаться дольше получаса на одном месте. Ночью муравьи активнее, чем днем. Им мешает солнечный свет.

Отверстие пещеры в нескольких шагах от людей сейчас было покрыто шевелящейся живой массой.

– Почему они не ползут к нам?

– Они уже потеряли наш запах. Теперь они снова уснут. Но проснутся другие, те, что у нас под ногами.

– Гадость какая.

– Всего лишь форма жизни, какой нет у вас на Земле. Они просто существуют и будут продолжать жить спустя тысячелетия после нас. Мы для них только очередной вкусный обед.

В этот момент у входа в пещеру послышался шум и голоса нескольких человек.

– Эй, там, бросайте оружие и выходите! – выкрикнул мужской голос. – Это полиция. Мы знаем, что вы здесь. Если вы не выйдете через минуту, мы вас поджарим.

Сразу вслед за этим в пещеру вошло плотное облако огня. Люди отшатнулись.

– Это все ерунда, – тихо сказала Йец. – Блеф. Здесь слишком много ответвлений. Мы всегда сможем уйти.

Капитан положил руку ей на плечо.

– Подожди. Я поговорю с ним.

* * *

– Нам нужно подумать, – крикнул Капитан. – Дайте нам время!

– Нет. Одна минута!

– В таком случае, в центре города взлетят на воздух несколько кварталов. До взрыва осталось двадцать минут.

Люди снаружи пещеры замолчали.

– Что вы хотите? – спросил мужской голос уже не так уверенно.

– Мы хотим час на размышление. Один час. Если вы дадите нам час, я отменю взрыв. Обещаю.

– Что за бред? – спросила Йец. – О каком взрыве вы говорите?

– Подожди. Главное, чтобы они поверили.

– Мы согласны, – выкрикнул человек у входа. – Но не думайте уйти. Мы контролируем все выходы!

Затем стало тихо.

– Зачем вы это сделали? – спросил Денисов. – Чтобы выиграть время и спрятаться в лабиринте?

– Нет. Мы не будем прятаться в лабиринте. Все идет по плану. Сейчас нужно сдаться.

– По плану! И это вы называете планом!

– Конечно. По-моему, мой план работает великолепно. Нам нужно было найти их, и мы нашли их; нам нужно было попасть в их логово, и мы и теперь мы попадем в их логово. Все в порядке.

– Постойте, я не поняла, – сказала Йец. – Вы планировали это с самого начала?

– Не совсем это. Ты спутала мне карты своей поспешностью. Я собирался уйти от них. Но нет, так нет. Этот вариант хуже, но он не так плох, как кажется.

– Я не собираюсь сдаваться, – сказал Денисов.

– Я тоже, – согласилась Йец. – Никто меня не заставит сделать это.

– Двое из нас сейчас должны выйти из пещеры, – возразил Капитан.

– Двое? А что же третий?

– Третий использует дефлектор, чтобы скрыться. Садитесь, в ногах правды нет. У нас остается еще целый час. Или полчаса, пока не проснулись муравьи.

Капитан сел на пол пещеры, развернул планшет и достал вечный карандаш. Йец села рядом. Денисов остался стоять.

– Дефлектор? Он сейчас у нас?

– Разумеется, – ответил Капитан. – Или ты думаешь, что я мог оставить такую ценную вещь на корабле? Он все время был у меня. Кто-то из нас сейчас может уйти в смещенное пространство. К сожалению, только один человек из троих.

– Пусть уходит Йец, – сказал Денисов. – Это ее страна и ее война. Даже если нас не станет, она сможет за нас отомстить. Никто другой из нас не сможет выжить и действовать в одиночку. Сразу видно, что мы чужие.

– Ты зря собрался умирать, – возразил Капитан. – Дефлектор использую я. Не она и не ты, а я. Вы вдвоем должны будете сдаться. После того, что я сказал о взрыве, вас не убьют. Это точно, я знаю, я в молодости работал с террористами. Они постараются узнать от вас все о взрыве в центре города. Вы должны держаться как можно наглее и увереннее. Скажете им, что запланирована целая серия из шести взрывов, которая полностью разрушит центральные кварталы.

– Они спросят о подробностях, – тихо сказала Йец. – Они нас расколют за пять минут. Все это шито белыми нитками, как говорят у вас на Земле.

– Вы не должны сообщать никаких подробностей. Просто скажите, что с ними свяжутся по телефону. Свяжутся сегодня, до полуночи. Этого будет достаточно. После того, как я поговорю с ними, вас точно не тронут.

– Что вы собираетесь им сказать?

– Это зависит от обстоятельств.

– Пол подо мной уже шевелится, – сказала Йец и встала. – Терпеть не могу муравьев.

* * *

У пещеры их встретили четверо человек в форме полиции. Все четверо были вооружены.

– Осторожнее! – один из них предупредил другого. – Эта девка прилетела с Хи.

– Да, я прилетела с Хи, – сказала Йец. – Я вся напичкана боевыми программами. Такими, что тебе и не снились. Я могу оторвать тебе голову одним движением пальца. А знаешь, как я умею целоваться? Иди сюда, покажу.

– Руки за голову! – приказал один из полицейских.

– Эй, а наши права? – спросил Денисов. – Я отказываюсь класть руки за голову, пока мне не расскажут мои права.

– Засохни, милый мой, – сказала Йец. – Не усложняй наше положение.

Она подняла руки, и полицейские сразу надели ей что-то вроде ошейника с пристегнутыми к нему браслетами. Затем проделали ту же операцию и с Денисовым.

– Смотри, какой здоровый, – удивился один из полицейских, – ты случайно не мейрс?

Денисов ничего не ответил.

– По законам его страны он имеет право хранить молчание, – пояснила Йец. – Может быть, мы отойдем в сторону от этого места, пока нас не съели муравьи?

После этого их доставили в полицейский участок. Их поместили в одну камеру, но допрашивали отдельно. Когда Йец вернулась с допроса, она выглядела подавленной.

– Что случилось? – спросил Денисов. – Что они с тобой сделали? Они тебя били?

– Они? Да о чем ты говоришь? На Тибере даже тюрем нормальных никогда не было, тем более полиции. Наши полицейские скромны и вежливы. В нашей культуре вообще отсутствует насилие. Тиберианцы не умеют причинять боль. Посмотри! Нас даже посадили вместе. Разве на Земле бы поступили так? Разве это помещение можно назвать тюрьмой? Это просто гостиница с решетками на окнах.

И она выругалась на диалекте Цери.

– Тогда чего ты так нервничаешь?

– Сегодня я застрелила полицейского. То есть, не насмерть, его поднимут на ноги. Но то был невинный человек. И знаешь, что хуже всего? Я ведь чувствовала, что целюсь не в того, но знала, что это враг, и что он должен быть убит. И когда полицейский упал, я ощутила радость. Это даже не радость, а удовлетворение игрока, который взял очередную пешку. То же самое, наверное, чувствовали воины Аштарры, уничтожая собственный народ. Я не хочу быть такой! Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, я очень хорошо тебя понимаю. О чем они тебя спрашивали?

– О, обо всем, не сомневайся. Я им навешала такой лапши, что долго не отмоются. Ничего конкретного я им не сказала. Это все ерунда. Пока что ерунда.

– Пока что?

– А ты что думаешь? Думаешь, нами и в самом деле будет заниматься полиция? Думаешь, что эти блондинистые мальчики оставят нас здесь отдыхать? Не надейся.

– Чего ты раскричалась? – спросил Денисов. – Капитан сказал, что все в порядке. Я ему верю. Если он сказал, значит, так оно и есть.

* * *

Его вызвали на допрос в тот же вечер. Допрос вел один полицейский офицер, ему помогла девушка хрупкой наружности.

– Что, туго с людьми? – спросил Денисов.

Офицер поднял голову от тонкой папки и посмотрел на него.

– Почему вы так думаете?

– У нас, на Земле, меня обычно допрашивали не меньше, чем впятером. Четверо держали, а один задавал вопросы. И все пятеро боялись.

Офицер заинтересовался.

– Расскажите мне о вашей планете. Я никогда не слышал о Земле.

– Это страшное место. Там все время война. Очень трудно выжить. Выживают только такие, как я. Мстительные, изворотливые и беспощадные. Земляне гораздо сильнее мейрсов. И в тысячу раз умнее. Достаточно сказать слово «землянин», чтобы навести ужас на целую провинцию.

– Провинцию? – удивился офицер.

– Ну, или хотя бы на целое село, – слегка смутился Денисов. – Села во время войны у нас вырезают до последнего человека.

– Вас за этим сюда прислали?

– Нет. Меня взяли для охраны. Только для охраны. Послушайте, мне на самом деле жаль, что она подстрелила одного из ваших. Она не хотела, так случайно вышло. Вы что, не понимаете, что у вас здесь происходит?

– О чем вы говорите?

– Какой-то дурацкий разговор получается, – сказал Денисов. – Вас разве не учили, как правильно проводить допрос? Вы должны кричать на меня, совать мне кулак под нос, стараться запугать меня изо всех сил. Может быть, огреть меня стулом по голове. Это всегда действует. Однажды на допросе лейтенант сломал мне палец. Просто так вот взял и сломал. Палец до сих пор кривой. Если отцепите мне руки от шеи, то я вам покажу.

– Зачем вы прибыли сюда?

– Чтобы помочь вам, – сказал Денисов устало. – Еще немного, и вас не останется совсем. Я столько слышал о Тибере, что полюбил его еще до того, как увидел. Моя девушка с Тибера. И вдруг я оказываюсь на мертвой планете. Понятно? У вас даже перестали хоронить мертвецов. Я был на кладбище Тибера, это прекрасное место. Очень много цветов, все так хорошо пахнут. Вы же полиция, вы же должны сами заниматься своими преступниками.

Он напрягся и разорвал цепочку, которой его наручники были пристегнуты к кольцу на шее. Затем взялся за ошейник и разорвал его тоже, без видимых усилий. Хрупкая девушка сразу подскочила на своем стуле, как ужаленная.

– Да не бойтесь вы! Смотрите, вот он, палец. Я же говорил, неровный. Я думаю, что мы – это ваш последний шанс. Если мы не поможем вам сегодня, то завтра Тибер вымрет окончательно.

– Земля, это то же самое, что Терра? – задумчиво спросил офицер.

– Да почем я знаю! Наверное. Земля называлась Террой на одном из древних языков. На латыни, кажется.

– Знаете, – сказал офицер, – людей у нас действительно мало. Осталось шестнадцать человек на весь город. Может быть, на всю планету. Сегодня меня попросили перевести вас в другое место, но я этого не сделаю.

– Почему?

– Потому что здесь принимаю решения я. И никто не может мне указывать. А еще потому, что нам действительно нужна помощь. Мы еще продолжим наш разговор. У вас есть какие-то жалобы?

– Жалобы на что? – не понял Денисов.

– На условия содержания.

– Нет, никаких. Условия прекрасные. То есть, да. К обеду мне дали вилку с восемью зубьями. Это неудобно. На Земле мы привыкли есть четырехзубыми вилками.

– Я распоряжусь, – сказал офицер.

* * *

Вскоре им принесли две вилки с четырьмя зубьями. Йец с удивлением осмотрела странный предмет.

– Что это?

– Это вилка, – ответил Денисов. – Такая, как у нас на Земле. Видишь, они специально спилили четыре лишних зубца. Я попросил их об этом, и они так сделали.

– Но зачем ты попросил их об этом?

– Во-первых, мне не нравятся тиберианские вилки. А во-вторых, я просто хотел их проверить. Они на самом деле сумасшедшие или притворяются. Когда нам к обеду выдали настоящие металлические вилки, у меня глаза чуть не лопнули от удивления. Тогда я подумал, что это просто чей-то недосмотр. И я напомнил им о вилках. Они изготовили вилку по моему заказу и снова принесли мне!

– Ну и что?

– Как это ну и что? Дать заключенному металлическую вилку – это же неслыханно. В наших тюрьмах, на Земле, нет никаких металлических предметов. Любой кусок металла можно превратить в оружие. А вилка в руках заключенного это же страшная вещь. Я могу заточить ее, наброситься на человека, который приносит еду, выколоть ему глаз, вспороть брюхо, а потом попытаться бежать. Я могу покончить с собой или убить тебя, если мы поссоримся. Они этого не понимают?

– Это ты кое-чего не понимаешь, – сказала Йец. – Уже сотни лет, как на этой планете нет агрессии и насилия. У нас было слишком много войн, и с этим ничего нельзя было сделать. Мы воевали без перерыва, убивали людей, взрывали дома, и все это не приводило ни к какому результату. Наша история была кровавой мясорубкой.

– Наша тоже, – согласился Денисов.

– Нам пришлось изменить самих себя. Агрессивные инстинкты были уничтожены с помощью генной инженерии. Это был очень долгий и мучительный процесс. Но с каждым новым поколением люди становились все более спокойными и мирными, войн и конфликтов становилось меньше. Убийцы и насильники вымирали, количество тюрем сокращалось. Потом были введены законы, которые ограничивали присутствие на Тибере представителей агрессивных рас. Например, мейрсам запрещено задерживаться здесь. Некоторые, особо агрессивные породы существ, не допускаются сюда вообще.

– Но если вы стали такими мирными, вы же утратили способность за себя постоять. Почему вас до сих пор не завоевали соседи?

– Тибер имеет превосходную систему защиты. Она создавалась веками. Помнишь, как сложно мы добирались сюда? К Тиберу ведут всего несколько разрешенных трасс, которые начинаются с нескольких распределительных станций, в разных местах Галактики. Там тебя проверяют первый раз. Потом тебе предоставляют разрешенную трассу. Пока ты движешься вдоль этой трассы, тебя проверяют еще сотни раз. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Если ты представляешь угрозу, ты просто не попадешь на Тибер. Это исключено.

– Так было раньше, – сказал Денисов.

– Так было во времена моего детства. Но планета умерла, и вместе с ней умерла система защиты. Сейчас Тибер может захватить кто угодно.

– Точно, – согласился Денисов. – Это только дело времени. Военные звездолеты могут посыпаться с неба в любой момент. Вы же теперь беззащитны, как овечки. Подумать только, дать заключенному вилку! Здесь даже не нужны звездолеты. Я бы захватил эту планету с одной ротой хороших солдат. Черт, мы же висим на волоске. Только я одного не понял. Эти твои мирные добрые тиберианцы преспокойно вырезают своих неугодных сограждан. Здесь какая-то неувязочка.

– Я пока не знаю, как это объяснить. Есть, правда, одна идея.

– Давай.

– Понимаешь, полностью искоренить человеческую агрессию невозможно. Агрессию и жестокость нельзя убить, ее только можно загнать в угол. Ограничить. Лучшие умы нашей планеты бились над этой проблемой. Сколько ни меняй наши гены, сколько ни переставляй атомы в хромосомах, наши звериные инстинкты все равно вылезают наружу. Пришлось остановиться на полумерах. Все мы имеем гены жестокости. Но у тех детей, которые зачаты молодыми родителями, эти гены спят. Они не включены. Поэтому на Тибере запрещено заводить детей после тридцатилетнего возраста. Мужчин стерилизуют в тридцать лет, а женщин – в двадцать девять. После этого возраста мы еще можем заниматься сексом, но уже не можем завести ребенка. Это исключено. Если бы кто-то обманул эту систему и зачал ребенка в старшем возрасте, ребенок бы имел ничем неограниченные агрессивные инстинкты. Такой человек чувствовал бы себя на Тибере как волк в стаде овец. Возможно, что произошло что-то вроде этого. Система дала сбой. Кто-то взял заточенную вилку и воткнул в живот своему беззащитному соседу. И почувствовал себя королем.

– Жаль, – сказал Денисов.

– Что жаль?

– Тебя, конечно. Жаль, что ты стала такой, какая ты сейчас. То есть, такая ты мне нравишься больше. Но жаль добрую девочку, которая родилась на планете добрых людей. Девочку, которая так и не смогла вернуться.

– Не надо об этом, – ответила она. – Только не сейчас.

* * *

Вскоре после этого разговора появился офицер, тот самый, который допрашивал Денисова, если только это можно было назвать допросом. Он извинился и попросил разрешения войти.

– Я не помешаю? – спросил он.

– Ничуть, – ответила Йец. – Садитесь и чувствуйте себя как дома. Как там ваш товарищ, который получил пулю?

– Его ранение неопасно.

Он подвинул стул и сел. Камера ничуть не напоминала камеры земных тюрем. Здесь была мягкая кровать и несколько довольно удобных предметов мебели. Единственное окошко было забрано решеткой, но это не портило впечатления. Не имелось ни глазка в двери, ни камер наблюдения.

– Я думал о ваших словах, – сказал офицер. – Вам известно, какую роль играет Терра или Земля, что одно и тоже, в нашей истории?

– Ему почти ничего не известно, – ответила Йец. – Там на Земле вообще ничего не знают о других обитаемых мирах.

– В самом деле?

– Точно, – сказал Денисов, – когда я был там в последний раз, была известна только Рея, планета, населенная человекоподобными дикарями. А что?

– Дело в том, что все человекоподобные расы Галактики имеют общего предка, и этот предок жил на Терре.

– То есть, на Земле?

– Да. Люди всех известных планет возникли восемьдесят тысяч лет назад, или около того. Это элементарно проверяется анализом ДНК. Сотни человеческих рас и пород были искусственно выведены на Терре, а потом ими была постепенно засеяна вся Галактика. Но нашими предками были люди Земли.

– Насколько я знаю, – сказал Денисов, – у нас тоже было много человеческих пород, неандертальцы и всякие австралопитеки, но потом возник человек разумный, то есть, мы, а остальные расы постепенно вымерли. Но как возник человек разумный, никому неизвестно. Это загадка науки. Может быть, вы знаете?

– Все человеческие породы были выведены искусственным путем. Конечно, мы не знаем, кто это сделал и зачем. Нашими предками были всего три генетически измененные особи: два самца и одна самка. Об этом тоже говорит анализ ДНК.

– Но какое отношение это имеет ко мне? – спросил Денисов.

– Вера, – сказал офицер, – вот что важно, вера. Все наши боги живут на Терре, то есть на Земле.

– Почему?

– Потому что там мы были созданы, неужели непонятно? Наши люди верят в Терру, и верят в то, что спасение придет именно оттуда. Об этом говорят священные книги всех наших религий. И если сейчас появится человек с Терры, настоящий человек с Терры, и действительно попытается нас спасти, то…

– Я понял. В таком случае, мне будет обеспечена поддержка людей. Эта отличная новость. Но для начала нас должны выпустить отсюда. Что? Есть какая-то трудность?

– Я хочу спросить, – начал офицер, – действительно ли Терра так ужасна, как вы ее описывали?

* * *

В этот момент за дверью послышался грохот, затем дверь распахнулась от сильного удара. В камеру ввалились сразу пятеро: трое Мейрсов, которые едва пролезли в дверной проем, и два блондина характерной наружности.

Йец среагировала мгновенно: в ту же секунду она бросилась вперед и воткнула четырехзубую вилку в горло одному из Мейрсов. Затем нырнула вниз, проскочив под падающим телом, но уйти не успела. Денисов дал в челюсть другому Мейрсу, но чудовище только наклонило голову и осталось стоять на ногах. От второго удара оно пошатнулось и стало оседать. В этот момент блондин достал что-то, похожее на короткоствольный пистолет, и выстрелил в Денисова. Был короткий хлопок; человек повалился на пол.

– Отлично справились, – сказал блондин и выдернул вилку из горла Мейрса, который корчился на полу. – Этого прикончите. Второго, – он указал на офицера, – второго, пожалуй, нужно отвести в любую тихую камеру и там повесить. Пусть это выглядит как самоубийство. Не нужно лишнего шума.

Второй из блондинов подошел к лежащему Денисову и нагнулся над ним. Глаза человека были открыты.

– Здесь порядок, – сказал он. – Проваляется так еще часа четыре. Или три, смотри, какой он здоровый. Что, нравится тебе лежать, человек с Земли? Полежи, отдохни, может быть, в последний раз отдыхаешь. А девчонка точно с Хи?

– Это мы проверим. Заканчивайте здесь, и в машину.

Блондин повернулся к офицеру.

– Так ты не захотел нас послушаться? Бедняжка, ты, наверное, не знал, что у нас делают с непослушными. Сейчас тебе объяснят.

Обоим людям завязали глаза и, несмотря на то, что Денисов не мог двигаться, надели наручники. Обыкновенные, без пристегивания к шее.

– Если окажется, что ты врешь, и ты не с Хи, – сказал блондин, – я прикажу своим Мейрсам разорвать тебя на куски. Подключай ее!

Машина двинулась, и Йец вставили шнур в разъем на виске. Затем подключили к терминалу. Ее руки были до предела вывернуты назад и пристегнуты к вращающемуся креслу, на котором она сидела. Засветился экран. Один из блондинов водил по нему пальцем, перемещая схему за схемой.

– Ну что там? – спросил другой.

– Трудно сказать. Я вижу у нее семнадцать программ, которые точно были поставлены на Хи. Нет, уже девятнадцать. Из них двенадцать боевых. Черт, а она и вправду может оказаться оттуда. Беды не оберешься. Ничего себе, какую опасную змею мы сегодня поймали. Теперь она уже никого не ужалит. Смотри, что у нее здесь есть.

Второй блондин повернулся к экрану и одобрительно присвистнул.

– Шефу это понравится, – сказал он. – Есть что-нибудь еще?

– Нет. То есть, стоп. Не может быть! Все эти программы были поставлены между семьдесят первым и семьдесят третьим годами. Считай, пятьдесят лет назад.

– Дай посмотреть. Точно. Что это значит?

– Не имею понятия. Но шефу это не понравится. Можешь быть уверен.

* * *

Дефлектор был прибором, который изобретен негуманоидной цивилизацией для каких-то своих, скорее всего военных, целей. Дефлектор не был рассчитан на то, что его будет использовать человек. Чем дольше Капитан находился в смещенном пространстве, тем яснее он это понимал. Некоторые функции этого прибора оставались неясными для него или просто странными, а некоторые были очевидно опасны для человека. Например, дефлектор позволял изгибать и сплющивать собственное тело так, что для человека это было бы просто несовместимо с жизнью. Поэтому Капитан решил не экспериментировать слишком много, а просто использовал ту систему прибора, которая позволяла свободно перемещаться в пространстве, оставаясь незаметным для окружающих.

Вначале он последовал за полицейским автомобилем, который увозил Денисова и Йец. Проникнув внутрь здания полиции, которое одновременно было зданием городской тюрьмы, он убедился, что ничего страшного с его друзьями не произойдет. Полицейские были вежливы, добры и совершенно непохожи на земных служителей порядка. Казалось, что они даже смущаются то того, что им впервые в жизни приходится выполнять настоящую работу. Капитан наблюдал за ними некоторое время, замечая одну забавную подробность за другой. Он не стал вступать в контакт со своими, хотя вполне мог бы это сделать. В этом пока не было необходимости.

Дефлектор имел самовосстанавливающиеся батареи, заряд которых не был бесконечен. Поэтому стоило поспешить. Покинув полицию, Капитан направился за город, к фабрике счастья. Там ему пришлось прождать около шести часов, пока стало совсем темно и фабрика обработала последнего клиента. С наступлением ночи люди разошлись, у фабрики остался отряд охраны, состоящий из роботов-андроидов, которые имели инфракрасное зрение и множество прочих сенсоров, но заметить человека, находящегося в смещенном пространстве, все равно не могли. Некоторые из клиентов фабрики счастья умирали здесь же, поблизости, не успевая добраться до дома. Поэтому, как только настала ночь, за работу принялся отряд уборщиков. Они подобрали два десятка тел, сложили в грузовую машину и увезли в неизвестном направлении. Затем стало тихо. Четырнадцать вооруженных андроидов стояли кольцом вокруг фабрики, изредка попискивая на очень высокой частоте. Скорее всего, они так переговаривались, сообщая о тех объектах, которые были замечены в темноте.

Капитан проник внутрь. Здесь было тихо и пусто. Здесь было шесть главных комнат, оснащенных специальными приборами, напоминающими койки в отделении интенсивной терапии. Очевидно, именно на эти койки ложились люди, получающие свои отмеренные порции счастья. Фабрика счастья могла обрабатывать до шести клиентов одновременно, то есть, убивать до ста человек в час. Если она будет работать на полную мощность, то последний человек на Тибере исчезнет недели через три.

Он выбрал три койки из шести и уничтожил адские устройства, расплавив их лучом концентрированной плазмы. После этого он положил на каждую койку пакет с каменным муравьем. Насекомые, завязанные в прозрачном пакете, почти не проявляли признаков жизни, лишь слегка шевелили лапками; они не ощущали вкусных запахов внешнего мира.

Не составляло никакого труда уничтожить все шесть устройств фабрики счастья, в этом случае фабрика бы прекратила свою работу. В принципе, Капитан мог бы сделать это еще несколько дней назад. Но это бы ничего не дало. Старые приборы вполне могли быть заменены новыми, это было бы нетрудно, потому что еще недавно такие же фабрики счастья имелись во всех крупных городах. Сейчас эти фабрики не работали, но оборудование наверняка сохранилось. Поэтому простое уничтожение не решало проблемы. Проблема решалась лишь одним способом: нужно было выйти на человека, который держал в руках все нити этой паутины. Выйти на него и уничтожить. То, что сделал Капитан, не было просто диверсией. То, что он сделал, на языке Земли называлось «дергать тигра за усы». Разозленный тигр должен зарычать. А если он зарычит, мы его услышим.

* * *

Когда Денисов пришел в себя, он увидел темную комнату с голыми стенами и безо всякой мебели. Сейчас это на самом деле напоминало тюрьму. Он размял пальцы: браслеты наручников были слишком узкими и оставили следы на запястьях. Но сейчас наручников не было. Он подошел к Йец, которая лежала в углу, отвернувшись. Ее щека была в крови.

Он осторожно тронул ее за плечо, и она повернулась к нему, взглянув на него невидящими глазами. Она улыбалась как ребенок.

– Это так хорошо, – прошептала она.

Денисов отвесил ей пощечину.

– Откуда кровь? – спросил он.

– А, кровь… Я пыталась разбить себе голову, когда они запихивали меня в аппарат счастья… Но у меня не получилось. Это было так хорошо…

– Очнись, это всего лишь наркотик.

– Нет, нет. Мы были неправы, – ее глаза наконец-то сфокусировались на лице мужчины, и голос стал тверже, – ты не можешь понять, насколько это хорошо, ты должен попробовать.

– Я не могу попробовать, у меня нет подходящего имплантата, – возразил Денисов.

– Да? Я забыла об этом.

– Ты забыла о многом другом. О том, что твоя планета мертва, миллиарды людей уничтожены. Ты сама сожгла свой дом и сама поклялась отомстить. Теперь вспомнила?

– Да, вспомнила. Но, может быть, я ошибалась тогда. Я не знаю. Я думала неправильно. Черт, это ведь было по-настоящему прекрасно!

Она встала и потрясла головой, словно прогоняя остатки сна.

– Ну-ну, говори!

– Что? Да. Теперь я знаю, что чувствуют эти люди, которые идут на смерть. Это и не смерть вовсе. Они проживают там целую жизнь. Они ничего не теряют для себя, но выигрывают столько, что я не могу выразить словами. Это лучше, чем рай, лучше любых фантазий. Внешне это выглядит ужасно, я согласна, но только внешне. Но для каждого это благо.

– Тибер гибнет, – сказал Денисов. – Вспомни Одиссея и сирен.

– Ты так говоришь, потому что ты с Земли. Ты не привык ни к чему подобному. Здесь на Тибере природа устроена иначе. Большинство наших животных умирают при размножении, это нормально. Они стремятся к спариванию, и самцы умирают сразу же после того, как оплодотворили самку. Или вспомни мух-нолесов. Они бросаются в воду для того, чтобы их съели рыбы. Они отдают жизнь за миг счастья. Вся наша природа такова. Для нас естественно отдавать жизнь за наслаждение. Кстати, на Земле это тоже есть.

– На Земле?

– Конечно. Постой, сейчас вспомню. Насколько я знаю, богомолы, многие пауки, сумчатые крысы, некоторые виды рыб и растений умирают после размножения. И еще кальмары. Например, самец добровольно идет на то, чтобы самка его съела. Или умирает от истощения. Но он счастлив, иначе бы он не делал этого.

– Но ты не муха и не паук, ты человек!

– Так что же? Вспомни вашу историю. Например, легенду о Клеопатре. Она давала мужчинам ночь любви, а после этого отрубала им головы. И мужчины шли на это.

– Ты все же услышала голоса сирен, – сказал Денисов. – Вспомни слова, которые были в этом отрывке. Прочти их вслух!

– Это нужно?

– Да!

Она прочла.

Звонкою песнью своею его очаруют сирены,

Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют

Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей.

– Теперь ты поняла?

– Спаси меня, – сказала Йец. – Спаси меня, если сможешь.

* * *

Два боевых андроида ввели ее в комнату, посадили на стул и пристегнули наручниками к нему. Стул был жестко привинчен к полу; она не могла пошевелиться. Прямо перед ней стоял пустой стол, за которым сидел мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами, подстриженными очень коротко. Позади него стояли еще два андроида в черной одежде. Они стояли неподвижно, наклонив головы, глядя в пол. Их руки были сложены на груди. В воздухе над столом висел светящийся шар, который заменял в этой комнате обычную лампу.

Мужчина за столом достал прозрачный пакет с большим насекомым внутри и бросил его на стол.

– Что это такое? – спросил он.

– Почем я знаю? Кажется, каменный муравей. А что?

– Один из вас проник на фабрику, испортил несколько приборов и оставил мне это. Зачем он это сделал?

– Не знаю. Спросите его об этом сами.

– Допустим. Я пригласил вас, госпожа… Как ваше настоящее имя?

– Зовите меня просто Йец.

– Допустим. Я пригласил вас, госпожа Йец, чтобы спокойно обсудить с вами некоторые вопросы. Признаюсь, вначале я вас недооценивал. Но после того, как я просканировал программы вашего мозга, я решил отнестись к вам серьезнее. Не подлежит сомнению, что вы прожили на Хи несколько лет и приобрели там много ценного опыта. Вы на самом деле можете оказаться шпионкой этой планеты.

– Ага, мальчик уже испугался, – спокойно заметила Йец.

Человек за столом брезгливо поморщился, затем встал и начал ходить по комнате. Стул, к которому была пристегнута Йец, автоматически поворачивался вслед за ним.

– Да, я испытываю некоторую тревогу, – сказал он. – И вы понимаете почему. В данный момент планета Хи могла бы захватить Тибер безо всякого труда. Здесь уже не осталось людей, которые могли бы оказать сопротивление. Вся защита планеты отключена. Но завоевание Тибера разрушило бы все, что я здесь создал.

– Все, что вы создали? – удивилась Йец, – мне кажется, вы только разрушали.

– Это лишь поверхностное представление. Вы еще не понимаете сути.

– Я вся внимание, – сказала она. – Насколько я поняла, вы и есть тот самый главный негодяй, который все это заварил. Я права?

– Да, именно я начал все это.

– Здорово.

– Я не понял?

– Здорово, – сказала Йец, – потому что теперь я наконец-то знаю, кого я должна убить. Мне уже надоело гоняться за мелкой рыбой…

В этот момент ее тело пронзил такой электрический разряд, от которого она на мгновение потеряла сознание. Тело дернулось несколько раз, так, что затрещали связки.

– Надеюсь, что после этого вы будете более вежливы, – сказал человек со змеиной холодностью в голосе и снова сел за стол. Здесь вам не полиция, я церемониться не буду.

– Итак? – спросила Йец. – Вы все это начали. Что же было дальше?

– Я изобрел первый аппарат счастья в восемьдесят четвертом году. И тогда же его запатентовал. Первая модель давала от нескольких секунд до пяти минут счастья. Я поставил несколько аппаратов в парках развлечений. Признаться, тогда я сам не понимал, куда это меня приведет. К аппаратам выстраивались очереди, что не удивительно. Вы ведь сами испробовали его действие на себе, правильно?

– Точно, – подтвердила Йец. – Это отличное развлечение. В сто раз приятнее секса. И в сто десять раз приятнее, чем плитка шоколада.

– Скоро я стал богат и построил более мощные аппараты. Когда разговор пошел не о минутах счастья, а о часах, я заметил кое-что странное: внутренне время клиентов не совпадало с реальным временем. За несколько минут они могли прожить несколько часов счастья. Это давало мне большие преимущества, в смысле пропускной способности. Тогда я увеличил длительность сеанса до суток. Но это были сутки внутреннего времени. Реально сеанс длился не дольше нескольких минут. За пару лет я стал одним из самых богатых людей на Тибере. Я продолжал совершенствовать свой аппарат. Мне хватило ума не продать его, хотя мне предлагали сумасшедшие деньги. Аппарат был построен настолько оригинально, что никто не смог разгадать его секрет. Со временем я заметил одну удивительную вещь: мой аппарат постоянно избавлялся от некоторой избыточной информации, которая появлялась неизвестно откуда. Вначале я посчитал это дефектом. Но тот момент, когда я понял с чем имею дело, изменил все.

* * *

– Так с чем же вы имели дело? – спросила Йец.

– С очень интересным явлением. Та избыточная информация, которую накапливал аппарат, кодировала возраст человека. Допустим, что мой клиент заказывал два или три месяца счастья, и он на самом деле проживал эти месяцы, подключенный к аппарату. Объективно он старел на два или три месяца. Но эти месяцы не исчезали. Они накапливались в аппарате в виде добавочной информации. Я мог использовать эту информацию в своих целях.

– То есть, вы могли помолодеть на эти три месяца?

– Да. Я действительно испробовал это на себе. Я включил аппарат в обратном режиме. И я помолодел. Вначале на месяц, потом на год. Знаете, за последние тридцать два года я не состарился ни на один день.

– То есть, вы воровали возраст этих людей?

– Нет, ни в коем случае. Я только использовал те отходы, которые все равно пропадали зря. Это довольно мучительная процедура.

– Вот как? – удивилась Йец.

– Конечно. В прямом режиме аппарат дает человеку счастье, но в обратном – причиняет мучения. Чтобы стать моложе хотя бы на год, нужно пережить мучения, сравнимые с настоящей пыткой. Но это оправдывает себя.

– И что же дальше?

– А дальше начали происходить вещи, которых я никак не ожидал. Допустим, ко мне приходил мужчина двадцати семи лет и заказывал пять лет счастья. На самом деле он выходил от меня тридцатидвухлетним. Но по документам ему было все те же двадцать семь. И он имел право заводить детей. Пока правительство заметило это и начало как-то регулировать, родились тысячи агрессивных младенцев. И все они имели светлые волосы. Это был генетический дефект, связанный с неправильным рождением. Большинство из них потом попали в тюрьмы, но некоторых я сумел использовать. Я взял их на службу. Я дал им такую оплату, о которой они и не мечтали. И я подарил им еще одно: вечную молодость. Я законсервировал их всех в возрасте двадцати трех лет.

Постепенно я создал мощную и самодостаточную организацию. Все население Тибера было за меня, меня поддерживал каждый, потому что каждый мог получить счастье за вполне умеренную плату.

– Постойте, – сказала Йец, – но ведь то количество обратного возраста, которое вы получили, оно просто огромно. Вам же не нужно молодеть на миллиард лет!

– Пока не нужно. Но я накапливаю эту информацию, она не исчезает. Возможно, что я решу прожить еще миллиард лет или десять миллиардов. Тогда я ее использую.

– Это круто, – согласилась она.

– Со временем Тибер обезлюдел, потому что люди старели и не могли заводить детей. Многие стали заказывать счастье сразу на предельный срок: до конца своей жизни. Вначале я сопротивлялся этому, но потом перестал. Я уже не мог изменить порядок вещей. И вот теперь мы имеем то, что имеем.

– Почему остался жив тот человек, которому всадили нож в сердце? – спросила Йец.

– Я подключил его к аппарату тогда, когда он был мертв уже несколько часов. Аппарат вернул его обратно во времени. Сейчас я могу оживить человека практически после любой травмы. Еще и поэтому мои ребята за меня держатся.

– Еще бы! – сказала Йец. – Но в чем же интерес для планеты Хи?

* * *

– Интерес на самом деле совершенно конкретный. Если вы нападете на нас сейчас, то вы получите просто пустую планету. Если же вы договоритесь со мной, я поделюсь с вами тем, что имею.

– То есть, вы убьете наших женщин так же, как уничтожили здешнее население?

– Ничего подобного. Во-первых, я могу дать каждой из вас несколько лишних столетий молодости. Для женщин это ведь много значит, не правда ли? Подумайте, несколько столетий на каждую.

– А во-вторых?

– А во-вторых, вместе мы сможем выкачивать возраст с любых других обитаемых планет. И вместе его использовать. В перспективе, вы сможете оставаться молодыми вечно.

– То есть, вы предлагаете нам стать вашей новой большой бандой. Я правильно поняла?

– Не так буквально.

– Именно так. Знаете, у нас на Хи не любят мужчин, и правильно делают. Только мужчина мог предложить такое.

– Что плохого в моем предложении?

– То, что вы предлагаете, – сказала Йец, – это людоедство. Убивать людей и пожирать их возраст ничуть не лучше, чем убивать людей и пожирать их печень. Народ Хи никогда не согласится на это.

– В таком случае, мы поговорим по другому. Взять ее!

Роботы подняли головы и сделали шаг вперед.

– А ты все равно боишься, – сказала Йец. – Знаешь, почему? Потому что один из нас остался на свободе. И он тебя еще достанет! Он уже идет по твоим следам!

– Неужели? Он всего лишь проник на мою фабрику и испортил несколько аппаратов.

– Всего лишь проник! Несмотря на всю охрану, которую ты там поставил. Ты не можешь защититься от него. Тебе не интересно, как он это сделал?

– Я все равно узнаю.

– Он использовал дефлектор.

Человек за столом вздрогнул, его глаза сузились. Он помолчал немного, раздумывая над последними словами.

– Ты лжешь, – сказал он. – На Тибере нет ни одного дефлектора, и никогда не было программного обеспечения для него. Таких программ вообще не существует. Вы не могли бы использовать дефлектор, даже если бы он у вас был. И вообще… Дефлектор стоит столько, что за эту цену можно купить целый город. Ты лжешь.

– Теперь ты труп, – сказала Йец.

– Сегодня я вас убью, – сказал человек за столом. – Вас обоих. У меня есть хороший способ для этого. Мохусы, насекомые-пули. Я оставлю вас в пустой комнате с бетонными стенами. Каждые пятнадцать минут я буду запускать в комнату по одному мохусу. Эти насекомые особенно опасны в закрытых помещениях. Один мохус вас, конечно, не убьет. У вас будет несколько часов на размышление. Когда в комнате окажется десяток мохусов, они сделают из вас решето. Так я обычно поступаю с теми, кто со мной не согласен.

Говоря это, он улыбался.

Два андроида отстегнули ее от стула и взяли под руки.

– Я догадалась! – сказала Йец.

– Что?

– Догадалась, почему ты стрижешься так коротко. Какого цвета твои волосы на самом деле?

– Белого, конечно. Моя мать родила меня в возрасте тридцати лет и двух месяцев. По закону, меня должны были усыпить сразу после рождения. Но вмешались несколько благотворительных организаций. Меня решили лечить. Меня воспитывали, я даже учился в обычной школе. Но на меня всегда смотрели как на белую ворону. Ко мне относились как к ненормальному, как к уроду.

– И теперь ты отомстил?

– Да. Теперь я отомстил всем вам. И тебе ничего с этим не поделать.

* * *

Им снова завязали глаза и долго везли в машине, которая много раз поворачивала и останавливалась. Они сидели рядом, связанные, спина к спине.

– Куда нас везут? – спросил Денисов.

– Не знаю. Может быть на казнь. Они собираются убить нас с помощью насекомых, которые летают со скоростью звука и пробивают все на своем пути. Мохусы, помнишь, я тебе их показывала, когда мы летели в Акану?

– Может быть, мы попробуем сбежать?

– Как?

– Могу устроить это без проблем. Эту цепь, которая нас держит, я разорву за секунду.

В этот момент машина остановилась, затем повернула и начала ускоряться снова.

– Нет, подожди, – сказала Йец. – ты не заметил ничего странного?

– Нет.

– Кажется, нас везут по кругу.

– Как ты можешь об этом знать? Мы уже сто раз поворачивали в разные стороны.

– В моем мозгу есть программа ориентации. Одна программа из многих. Я вижу наш путь так четко, словно он нарисован передо мной на листке бумаги.

– И что?

– Я же сказала, нас везут по кругу. При этом нам завязали глаза. Нас хотят обмануть. Но нет никакого смысла нас обманывать, если нас действительно везут на казнь. Понимаешь? Они не станут нас убивать.

– Так мы не бежим?

– Рано еще. Я хочу знать, куда мы приедем, в конце концов.

Еще час спустя их привезли в то же самое место, откуда они выехали.

– Теперь я точно знаю, где это, – сказала Йец. – попробуем сбежать при первой возможности.

Их привели в круглую комнату и пристегнули к металлическому столбу, который стоял посредине. Под низким потолком виднелся глазок камеры наблюдения. Из стен комнаты торчали три стальных трубки. В комнату вошел андроид, и стал у двери в знакомой позе ожидания: лицо вниз, руки скрещены на груди. Все стены комнаты были покрыты мелкими выбоинками, словно в них целые дни напролет стреляли дробью.

Как только дверь захлопнулась, раздался щелчок, и что-то громко ударилось в голову андроида с металлическим звуком. Тот покачнулся, но сохранил равновесие. Затем снова что-то щелкнуло, и черная точка возникла в выбоине на стене.

– Это мохус, – сказала Йец. – Он пробивает мышцу на три сантиметра в глубину. Это не смертельно. Я думаю, что мохусы будут вылетать из этих трубок.

– Тогда чего мы ждем?

Одним движением он разорвал цепь, затем бросился к андроиду и ударил его головой в стену. Металлическая голова раскололась, как орех, посыпались осколки камня, отбитые от стены. Он повалил дергающееся тело на пол и оторвал андроиду руку.

– Что теперь? – спросила Йец. – Освободи меня.

– Подожди.

Он взял оторванную руку, замахнулся и сбил камеру наблюдения под потолком. Потом подошел ко всем трубкам по очереди и загнул их концы, так, чтобы ни один мохус больше не мог вылететь. И только после этого освободил Йец.

– Стань справа от двери, – сказал он. – Я стану слева.

Но прежде чем стать слева, он выдернул из пола металлическую трубу, к которой только что были прикованы они оба.

* * *

Ждать пришлось недолго. Минуты через две дверь распахнулась; в дверном проеме появился андроид, вооруженный парализатором. Денисов с размаху ударил его трубой, робот выронил парализатор и свалился, словно переломленный пополам.

– И это все? – спросил Денисов, поднимая оружие. – Ничего серьезного. Возьми себе.

Они выскочили из комнаты и побежали по коридору. На углу Йец свалила двоих охранников-людей, сделав из парализатора два быстрых выстрела в головы. Это были не блондины, а обыкновенные люди в форме. Конечно, они реагировали медленно и не были профессионалами. Денисов подобрал оружие, напоминающее пистолет. Второй охранник не был вооружен. Внизу послышался топот ног, кто-то бежал по лестнице.

– На каком мы этаже? – спросил Денисов.

– На третьем.

– Тогда прыгаем.

Он навалился на зарешеченное окно и выдавил его вместе с рамой. За окном виднелась степь, поросшая сухой травой. Солнце уже село, и первые пятна звездных скоплений подсвечивали фиолетовое небо.

– Ты первая. Давай!

Йец прыгнула и покатилась вниз по склону. Она услышала несколько выстрелов сзади, затем Денисов тяжело приземлился рядом с ней.

– Где мы?

– Неважно. Бежим к тому леску.

Они перемахнули через высокую стену, скатились в овраг, заросший молодыми деревцами, и побежали в сторону леса. Через минуту за их спинами послышался тихий свист, из-за стены взлетела серебряная тарелка магнитолета.

Магнитолет поднялся, завис, затем сделал небольшой круг и снова завис на одном месте.

– Подожди, – сказала Йец. – Не двигайся.

Серебряная тарелка медленно прошла над их головами, затем испустила яркий луч, который выжег полосу кустов в десяти метрах от притаившихся людей.

– Они нас не видят?

– Похоже, нет. Смотри на эти деревья. Это аруазалии, помнишь, я рассказывала? Их листья накапливают солнечное тепло и сохраняют его почти всю ночь. Чем старше дерево, тем больше оно накапливает тепла.

– И что из этого?

– Пока листья деревьев теплые, нас невозможно засечь инфракрасными датчиками. Но, как только они остынут, ты понимаешь, что будет. Этот луч поджарит нас за секунду.

– В таком случае, надо убираться поскорее.

Когда тарелка отплыла в сторону достаточно далеко, они стали пробираться между кустами. Овраг с молодыми деревьями заканчивался в сотне метров от леса.

– В лесу можно спрятаться? – спросил Денисов.

– Скорее всего. Но для этого нужно перебраться через пустое пространство. Как ты собираешься это сделать?

* * *

Постепенно темнело. По-настоящему темно на Тибере становилось лишь после полуночи, когда набегали облака и закрывали звезды. В том конце оврага, который был дальше от леса, послышались голоса и выстрелы. Серебряная тарелка курсировала над открытым пространством, не давая беглецам скрыться. Затем потянуло дымом: преследователи выжигали заросли, возможно, используя огнеметы. Люди отступили к самому краю оврага.

– Не вздумай высовываться, – предупредила Йец. – Это верная смерть.

Денисов выломал несколько веток и швырнул их на открытое пространство. Прошла минута или около того. Затем ослепительный голубой луч вскипятил почву в том месте, где лежали ветки.

– Они не очень-то поворотливы, – заметил Денисов.

– Почему они стреляли?

– Подумали, что мы можем пробираться, прикрываясь ветками. Глупейшая идея. Как ты думаешь, сколько времени будет остывать расплавленный грунт?

– Часа два, не меньше. Ты хочешь?

– Точно. Они сократили для нас расстояние броска на десяток метров. Если их отвлечь, мы сможем перебежать к воронке. Пока почва теплая, они не смогут нас увидеть.

Он выломал еще несколько веток, и бросил их в другом месте. Через минуту голубой луч ударил снова.

– Как ты собираешься их отвлечь?

– Пока не знаю. Жаль, что здесь нет никакого ручья. Если хорошо вымазаться в мокрую грязь, то приборы ночного видения тебя не смогут засечь.

– Может, попробовать что-то в этом роде?

– Нереально. Здесь почва твердая и каменистая.

В этот момент мимо них прошмыгнуло быстрое существо, похожее на небольшого оленя. Животное помчалось через открытое пространство в сторону большого леса. В этот раз луч ударил быстрее, но не попал; животное развернулось и помчалось в другую сторону, испуганное взрывом.

– Отлично, – сказал Денисов, – кажется, они думают, что мы можем бегать со скоростью оленей.

Луч ударил в землю еще несколько раз, тарелка отплыла в сторону, преследуя спасающееся животное. Люди бросились через открытое пространство и упали в ближайшую воронку. Заросли в овражке продолжали пылать; огонь разгорался. Еще несколько животных бросились в сторону большого леса.

– Надо же, как горячо! – сказал Денисов, переползая по оплавленной почве. – Мощная штука.

Голубой луч преследовал убегающих животных. Когда тарелка ушла в сторону достаточно далеко, люди побежали в сторону леса. Уже у самой опушки луч ударил совсем недалеко позади них, а затем впереди, в самую гущу леса, свалил старое дерево. Затем стало тихо.

– Здесь мы в безопасности до утра, – сказала Йец. – Жаль, что у меня нет карты. Они оказались глупее, чем я думала.

– У них просто нет опыта, – ответил Денисов, – они привыкли резать людей, как ягнят.

* * *

Они пробирались через заросли, пока не вышли не дорогу. Сразу стало легче дышать. Воздух в этом лесу был спертым и душным, толстые стволы ощутимо его нагревали. Некоторые из старых деревьев были горячи, как отопительные батареи.

– Ничего себе! – сказал Денисов, – представляю, что будет здесь днем.

– Днем в этих лесах находиться невозможно, – ответила Йец. – Мы погибли бы здесь за несколько часов. Даже местные животные обитают только в зарослях молодняка, на опушке.

Они пошли по дороге в сторону города, но после первого же поворота остановились: на дороге стояла машина.

– Так. Поворачиваем обратно. Или попробуем прорваться?

– Подожди, – сказала Йец. – Это ведь наша машина.

– Наша?

– Та самая, в которой ты учил меня водить. Разве не видишь?

– Я не могу видеть в темноте как ты. Разглядеть темный автомобиль в темном лесу только при свете звезд – это для меня слишком.

– Расслабься. Это Капитан. Он ждет нас здесь.

Они подошли к автомобилю.

– Вы все время были рядом, – сказала Йец. – Я так и знала. Правильно?

– Почти, – ответил Капитан. – Пару раз я терял вас из виду.

– Разговоры потом, – сказал Денисов, втискиваясь на заднее сиденье, – надо удирать, пока они не перекрыли дороги. Что? Я что-то не так сказал?

– Мы могли бы уничтожить это осиное гнездо прямо сейчас, – сказал Капитан, – если бы не одна проблема. Сейчас дефлектор не работает. Сели батареи. Они восстановятся только через несколько дней. Я слишком активно эксплуатировал этот прибор.

– За несколько дней от нас ничего не останется!

– Через пару часов его можно будет включить, но не надолго. Я не знаю, насколько. Придется воспользоваться этим шансом.

Далеко впереди них вертикальный столб пламени ударил в дорогу.

– Ладно, – сказал Денисов. – Согласен, подождем. Но через два часа я не оставлю камня на камне от этого притона. Сколько их там? Человек сто?

– Не больше сорока, – ответил Капитан. – И десяток андроидов. Но это работа не для тебя.

– А для кого же?

– Ты же сам говорил, что это ее война. К тому же, она знает нашего врага в лицо.

– Но у нас много врагов!

– Нет. Только один. Остальные просто убийцы или бандиты, с которыми Тибер справится и без нас.

– Спасибо вам, – сказала Йец. – Я его не отпущу.

– У тебя будет очень мало времени. Дефлектор будет защищать тебя всего несколько минут.

* * *

Серебряная тарелка магнитолета курсировала над лесом. Две дороги, проходящие через лес были перекрыты с обоих концов. От города лес отделяла каменная равнина, где по ночам хозяйничали расплодившиеся в последние годы хищные вулры, жуткие существа, после встречи с которыми редко кто оставался жив. В небе кружили стрефусы, светящиеся птицы, которые в последнее время нападали на людей все чаще. Так что выйти из лесу беглецы не могли. Это было бы равносильно самоубийству. Природа Тибера постепенно возвращалась в первоначальное состояние, становилась такой, какой она была миллионы лет до прихода человека.

На передних сиденьях магнитолета сидели двое. Один из них слушал музыку, другой водил пальцем по пластиковой карте, которая светилась в темноте ровным зеленым светом. Вдруг машина качнулась, что-то затрещало, на мгновение кабина наполнилась ярким светом. На заднем сиденье возникла фигура женщины.

Два быстрых выстрела, и женщина перебралась на переднее сиденье.

– Извините, уродики, – сказала Йец, сваливая тела с кресел, – но церемониться с вами я не буду. Сколько людей вы убили? То-то же.

Она развернула магнитолет и полетела в обратном направлении. Через минуту в наушниках возник знакомый голос. Это был тот самый человек, который допрашивал ее недавно.

– Что случилось? – спросил шеф властно.

– А, это ты, привет, – ответила Йец и посмотрела вниз через боковое стекло. – Я ведь предупреждала тебя, дурачок, что у нас есть дефлектор. Не поверил, так пеняй на себя. Сейчас я убью вас всех. Как удачно, что вы здесь сидите рядышком, как головастики в высохшей луже.

Во дворе собралось десятка три вооруженных людей. Возможно, они собирались прочесывать лес, но мы этого уже никогда не узнаем. Серебряная тарелка свалилась прямо на их головы, раскололась надвое и в следующую секунду взорвалась, развалив забор и боковое крыло здания. Минуту спустя пламя опало. Среди огня стояла фигура женщины.

– Четыре минуты, – сказала Йец, – долго. Я собиралась справиться за три с половиной.

Раздалась автоматная очередь; кто-то стрелял в нее из окна. Йец вышла из огня, взяла из мертвых рук автомат и сняла андроида, стрелявшего в нее. Затем еще двоих таких же.

– Ау, где ты прячешься? – сказала она, – я иду за тобой.

Она вошла в дом, но дом был пуст. Она прошла двенадцать комнат, но нигде не нашла того человека, которого искала. Время двигалось неумолимо. Прошло уже одиннадцать минут, и дефлектор мог отключиться в любое мгновение. Наконец, остановилась перед широкой каменной стеной.

Стена была совершенно гладкой, покрытой узором из золотых линий.

– Вот ты и попался, – сказала она. – Скажешь, что ты не здесь? Я тебя чувствую, ты от меня не уйдешь.

Она положила ладонь на теплый мрамор.

* * *

Мраморная поверхность исчезла. Золотой узор продержался еще несколько секунд, прежде чем раствориться в зелени. Перед ней был огромный сад, аллеи которого тянулись до самого горизонта. Вход в сад охраняли три корса, собако-льва, три существа, способных двигаться быстрее пули.

Йец достала нож.

– Идите сюда, сучкины дети, – позвала она.

В следующую секунду она была сбита с ног. На том месте, где она стояла только что, была груда беснующихся и рычащих тел. В воздух взлетели комья земли. Но вот груда распалась. Один из корсов умирал, кровавая слюна сочилась из его пасти. Он попытался подняться на лапы, но упал. Второе чудовище бросилось на женщину, и вцепилось ей в горло. Минуту спустя второй корс был также мертв.

Йец вытащила нож из его тела и подняла автомат.

– Эй, ты, третья собачка, давай сюда!

Но третий корс не спешил. Он попятился, затем обошел женщину стороной и одним мгновенным прыжком исчез в глубине дома.

– Вот так-то лучше, – сказала она.

Сад был большим, но, конечно, не бесконечным. Человек, которого она искала, мог скрываться где угодно, и это очень осложняло ее задачу. Она увидела за деревьями белую беседку и направилась туда. Но не прошла она и нескольких шагов, как послышался треск, напоминающий звук электрических разрядов, последовала вспышка, и желтое сияние медленно рассеялось в воздухе.

Дефлектор больше не работал. Теперь она могла надеяться только на себя.

Она подкралась к беседке и прислушалась. Человек, которого она искала, был здесь, Йец явно ощущала его запах. Было очень тихо. Йец снова втянула воздух, но запах был не тем, что она ожидала. Это не был запах испуганного или готового к схватке мужчины. Больше всего это было похоже на запах спящего человека. Она осторожно заглянула.

Ее враг лежал на кушетке; его голова была внутри странного приспособления, отдаленно напоминающего шлем. Его лицо блаженно улыбалось.

– А все же ты не успел уйти от меня, – сказала Йец. – Вот мы и встретились опять. В последний раз.

Она взяла в руку нож. Прибор счастья работал с тихим гулом, словно там внутри был мощный вентилятор. Йец подняла нож и приблизила его к горлу лежащего. С удивлением она заметила собственное волнение и рассердилась на себя.

– Это тебе за Сифа, – сказала она. – И за два миллиарда других.

Но ее рука замерла. Этот человек улыбался так ясно и сладко, что она просто не могла убить его сейчас. Она всмотрелась в его лицо. Ей показалось, что лицо стало старше, и в следующую секунду она поняла, что не ошиблась. Лицо старело на глазах.

– Ну же, – сказала она сама себе, – убей его сейчас! Убей его сейчас, или он уйдет от тебя!

Но она не могла этого сделать.

Ее рука опустилась. Лицо становилось все старше и старше, дряблая кожа покрывалась густой сетью морщин, руки высыхали, покрываясь выпуклыми синими венами, нижняя челюсть опустилась, открыв старческий, сочащийся слюною рот. Веки закрытых глаз подрагивали. Наконец, старик глубоко и хрипло вздохнул в последний раз, его тело обмякло. Мертвое лицо все еще сохраняло выражение безумного счастья или счастливого безумия, что почти одно и тоже. Человек, который изобрел прибор счастья и погубил целую планету, был мертв. Все закончилось. Йец сидела на мраморном полу и плакала. Бесполезный нож лежал рядом.

* * *

Они оставались на Тибере еще несколько дней. Они покинули Акану, потому что Йец хотела провести эти дни в своем родном городе. Каждый день Йец с Денисовым загорали на пляже. Капитан не захотел к ним присоединиться, потому что он не одобрял купания нагишом. Он потратил эти дни, пытаясь открыть желтый квадратный чемоданчик, в котором, скорее всего, и хранились все запасы обратного возраста, выкачанные из двух миллиардов погибших жителей Тибера. Как объяснила ему Йец, чемоданчик на самом деле был бесконечномерным сейфом, имеющим неограниченное внутреннее пространство. Такие штуки были безумно дорогими и использовались лишь для хранения очень важных вещей. К вечеру четвертого дня дверца чемоданчика открылась.

Йец нажала несколько кнопок на внутренней панели, и маленькая дверца развернулась до размеров обычной двери. За нею был коридор, идущий в бесконечность. По обеим сторонам коридора стояли стеллажи, заставленные предметами, напоминающими земные лазерные диски.

– Это хранилище имеет неограниченную емкость, – сказала она. – Здесь можно было бы записать жизни и двух миллиардов людей, и двух миллиардов миллиардов.

– То есть, – спросил Денисов, – теперь мы можем оставаться молодыми вечно? Если понемногу использовать этот возраст для себя?

– Само собой, – ответила она, – хотя это не честно. Я бы предпочла вернуть все эти запасы жителями Тибера. К сожалению, теперь уже некому это возвращать. Я не хочу оставаться здесь. Я здесь родилась и выросла, но сейчас это уже не моя планета. Я еще помню ее, но она меня забыла. Даже эти пляжи, где я загорала ребенком, они стали другими, они меня не помнят. У меня нет больше дома.

– То есть, ты вернешься со мной на Землю?

– Возможно. После того, как закончу дела здесь.

– Какие еще дела?

– Мы уничтожили фабрику счастья в Акане, но точно такие же фабрики могу остаться в сотне других мертвых городов. Когда люди вернутся туда, они активируют эти аппараты, и все начнется сначала. Я покину Тибер только тогда, когда буду уверена, что ни одного аппарата счастья на планете не осталось. Я права?

– Совершенно права, – согласился Капитан. – Но я уже закончил эту работу.

– Как?

– Пока вы купались и загорали, я работал. Все фабрики счастья на планете оказались подключенными к одной общей сети управления. Даже покинутые фабрики охранялись андроидами. Мне удалось найти код, и я вошел в эту систему. Должен сказать, что это было нетрудно. На Тибере никто не умеет ничего защищать, по-настоящему защищать, как это делается у нас на Земле.

– Этих фабрик больше нет?

– Сейчас на Тибере осталось только два исправных аппарата счастья. И оба в этом городе.

– Почему вы не уничтожили их? – спросила Йец.

– Зачем? Мы возьмем их с собой. Я бы не отказался сбросить лет двадцать. Да и вы ведь хотите оставаться молодыми, правильно? И потом, у меня есть еще одна мысль. Потом расскажу.

– Так мы летим на Землю? – спросил Денисов.

– Нет, – ответил Капитан. – Я ни в коем случае не повезу эти аппараты на Землю. Я не хочу, чтобы там повторилось то, что случилось здесь. Перед возвращением на Землю все это нужно будет уничтожить.

– Но это огромная ценность!

– У тебя есть другое предложение?

– Нет.

– Для начала нужно будет сделать еще кое-что: активировать систему безопасности Тибера. Если этого не сделать срочно, планета может быть захвачена и разграблена.

– Вы знаете, как это сделать? – спросила Йец.

– Нет. Честно говоря, нет. Но, возможно, еще живы люди, которые могут этим заняться.

* * *

Когда Йец с Денисовым в очередной раз отправились на пляж, Капитан включил дефлектор. Перед тем, как уйти, он положил на стол планшет и написал в нем несколько строк. Несколько минут он неподвижно сидел за столом, думая о чем-то или вспоминая о чем-то. Затем положил вечный карандаш и встал. После этого он исчез.

Комнаты оставались пустыми до вечера. Часов около пяти, когда солнечные блики на стенах лежали совсем косо, в глубине мраморного дворика послышался веселый молодой смех. Через пару минут вошли Йец с Денисовым, обнявшись.

– Ну, и где же наш папочка? – спросила она и засмеялась снова.

Денисов подошел к столу и взял планшет.

– Смотри, – сказал он. – Капитан оставил это. Он никогда не расставался со своим планшетом.

Она подошла к столу и прочла.

– Что это значит? Куда он мог уйти?

– Он просит нас ждать его десять дней, – сказал Денисов.

– «Ждите меня десять дней, и, если я не вернусь, улетайте без меня», – прочитала она. – Ерунда какая! Как мы можем улететь без него? Куда можно пропасть на целых десять дней? Тем более на Тибере?

Капитан не вернулся к вечеру, не вернулся он и на следующий день. Йец с Денисовым снова отправились на пляж, и когда они вернулись, комнаты все еще были пусты. Когда прошло десять дней, Капитана все еще не было.

– Он приказал нам улетать после десяти дней, – сказал Денисов. – Но почему именно десять дней?

– Просто круглая цифра, – ответила Йец. – Мы должны подождать еще немного. Куда же мы можем лететь без него?

И они остались.

Капитан вернулся к полудню восемнадцатого дня. Он выглядел очень усталым. На его лице была длинная щетина, уже похожая на настоящую бороду. Первым делом он хорошо поел, затем, ничего не объясняя, поднялся в комнату второго этажа и лег спать. Футляр, который он принес с собой, он оставил на столе в одной из больших комнат первого этажа.

– Что бы это могло быть? – спросил Денисов и осторожно взял футляр в руки.

– Разве ты не видишь? – ответила Йец. – Это скрипка. Инструмент для ручного извлечения звука.

– Я никогда не видел таких. Мое поколение слушало только электронную музыку. В мое время такие вещи уже были антиквариатом. Ты думаешь, что это та самая скрипка?

– Если эта та самая скрипка, значит, Капитан слетал за ней к Бойду.

– И если Бойд отдал ее…

– Вот именно. Я думаю, Бойда больше нет. Но это ведь невозможно, потому что Бойд бессмертен. Как он смог это сделать?

– Спросишь у него, когда он проснется.

* * *

– Дефлектор оказался очень полезной вещью, – рассказывал Капитан. – Это прибор, который может все. Тем существам, которые его сделали, он заменял и транспорт, и связь, и оружие, и даже кухонное оборудование. Я обнаружил, что дефлектор может готовить пищу. К сожалению, эта пища непригодна для человеческого организма. Большинство вещей, которые делает дефлектор, человеку не нужны.

– Но кое-чем вы воспользовались? – предположила Йец.

– Разумеется. Когда мы встречались с Бойдом в последний раз, он проговорился. Он сказал, что если бы я использовал дефлектор правильно, я был бы сильнее его. Я много думал над его словами. Конечно, он был уверен, что человек никогда не разгадает секрет этого прибора. И он был прав, отчасти. Если бы не безымянная планета, которая изменила меня не меньше, чем вас, я бы никогда не догадался. Для этого нужен иной, нечеловеческий, уровень мышления.

– Бойд мертв? – спросила Йец.

– Это главный вопрос, не правда ли? Да, он мертв.

– Я не понимаю. Его нельзя было бы убить даже с помощью дефлектора.

– Почему?

– Технологии древней Аштарры не превзойдены до сих пор. Дефлектор изготовили Торианцы, они сильнее нас на порядок, но даже для них Бойд был бы не по зубам.

– Не по зубам?

– Они бы смогли захватить его, уничтожить его корабль, но они бы ничего не смогли сделать с самим Бойдом. Он бы выжил, даже если бы они разделили его на наночастицы. Бойд бесконечен во времени, как сама эта вселенная.

– Но ось времени имеет два направления, – возразил Капитан.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что Бойд все-таки когда-то родился, а значит, он не бесконечен во времени, в обратную сторону.

– Но у нас ведь нет машины времени!

– Да, но зато у нас есть миллиарды лет обратного возраста.

– Вы хотите сказать?…

– Я хочу сказать, что, когда Бойд помолодел примерно на сорок три тысячи лет, он исчез. Распался на атомы.

– Всего на сорок три тысячи? – удивился Денисов.

– Ты считаешь, что это мало? Вся человеческая культура в десять раз моложе.

– А неандертальцы прожили на Земле в десять раз дольше и не создали никакой культуры вообще, – сказала Йец. – Эта цифра ни о чем не говорит. Это просто сорок три тысячи лет. Теперь мы знаем, когда умерла великая Аштарра… Жаль, что он умер так легко.

– Совсем не легко, – ответил Капитан. – Аппарат счастья причиняет страдания, когда мы включаем его в обратную сторону, чтобы помолодеть. Чем быстрее мы молодеем, тем сильнее боль. Я включил аппарат на полную мощность, так, что Бойд молодел на несколько тысяч лет в сутки. Ему было очень больно. Его агония длилась почти шестнадцать суток без перерыва. Это были ужасные страдания, поверьте мне. Несколько раз я даже хотел прекратить все это.

– Прекратить? – удивилась Йец.

– Человек ведь сострадательное существо, – сказал Капитан. – Сами себя мы назвали человеком разумным, но я думаю, что это все же преувеличение. Человек сострадательный – было бы гораздо точнее.

– Это очень спорно, – возразила она.

– У нас еще будет время, чтобы об этом поспорить, – ответил Капитан.

Оглавление

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ: ПЛАНЕТА ЦВЕТОВ

ЭПИЗОД ВТОРОЙ: БЕЗЫМЯННЫЙ МИР

ЭПИЗОД ТРЕТИЙ:ТИБЕР

Реклама на сайте