«Ничего, кроме магии»

Евгений Гаркушев Ничего, кроме магии

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо свое, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города

Н. Гумилев

Часть первая ЛЕТО

Ум надобен тем, кто далеко забрел, —

дома все тебе ведомо.

Насмешливо будут глядеть на невежду,

средь мудрых сидящего.

Старшая Эдда. Речи Высокого

Короткий, узкий переулок упирался в пустырь, окруженный потрескавшимся, полуобвалившимся, но все еще труднопреодолимым забором. Кое-где в заборе образовались дыры, но их так плотно прикрывали заросли терновника, дикой вишни и гледичии, что подобраться к ним было совершенно невозможно. Впрочем, там, где дыр не было, буйная зеленая поросль тоже не давала подойти к бетонным плитам ограждения. Солнце играло на листьях, которые едва шевелились под слабым ветерком, гуляющим по пустырю.

Посреди пустыря возвышались горы битого кирпича, строительный мусор, покореженные и обгорелые остовы нескольких автомобилей. Повсюду блестело битое стекло. Запах здесь стоял ужасный. Некоторые несознательные жители близлежащих домов выносили на пустырь отбросы, и под жарким летним солнцем они разлагались и гнили, распространяя вокруг зловоние.

Наташа выбежала на пустырь, задыхаясь и тщетно пытаясь вытереть с лица пот, который от быстрого бега лил с нее ручьем. Пот щипал глаза, горько-соленые капли то и дело попадали в рот. Голубая шелковая блузка Наташи пропиталась влагой насквозь, ноги в кроссовках горели огнем. Гравий хрустел под ногами, трещали лопавшиеся стекла, на которые девушка неосторожно наступала.

«Вот ты и попалась, – подумала Наташа, оглядывая пустырь. – Сама прибежала туда, где никто тебе не поможет. Дура. На мозги надо надеяться, а не на ноги».

Преследователи были совсем близко. Еще немного – и они покажутся из-за поворота. Может быть, пробегут мимо? Как же, надейся. Здесь и бежать-то больше некуда. Даже если сразу не свернут в переулок, вернутся и уж пустырь-то обшарят вдоль и поперек.

Однако сдаваться все равно было нельзя. По утоптанной дорожке мимо мусорных куч Наташа пробежала в дальний угол пустыря и спряталась за ржавым остовом грузовика. Там она скрючилась за кабиной и затаила дыхание, оглядывая забор, отгораживающий пустырь от железнодорожного полотна. Попасть бы на эту дорогу… Нет, не перелезть!

Вскоре со стороны переулка послышался звук, которого она больше всего боялась – потрескивание битого кирпича под ногами человека. Звук приближался, к нему примешивались какие-то посторонние шумы.

Не выдержав тревожного ожидания, Наташа заглянула в щель между кабиной бывшего грузовика и кузовом. По тропинке шел пожилой мужчина, толкая перед собой тачку с мусором. Самое время броситься к незнакомому дедушке, попросить его вызвать милицию, защитить… Да только чем он ей поможет на этом пустыре? Впрочем, хорошо, по крайней мере, что это не тот, кого она опасалась увидеть.

Не успела девушка облегченно перевести дух, как из переулка выбежали двое здоровенных парней в кроссовках и спортивных костюмах. Парни были краснорожие и взмыленные. Один из них, толстый и поэтому сильно запыхавшийся, не таясь вынул из-под куртки, которую он так и не снял, несмотря на жару, небольшой черный пистолет.

– Подстрелю гадину, – сообщил он.

Негромкий голос громилы далеко разнесся в беззвучии тихого пустыря. Владелец мусорной тачки обернулся на голос и испуганно присел. Неужели это его хотят пристрелить за незаконный вывоз мусора?

– Подожди, Рома, – хрипло сказал второй громила. – Никуда ей от нас не деться. Сейчас еще Костян подойдет, весь пустырь обшарим.

На замершего в страхе деда бандиты, казалось, не обращали внимания. Потом тот парень, что был без пистолета, спросил:

– Девку не видел здесь, старик?

– Никого не видел, – испуганно прошептал мужчина. – Никого здесь нет…

– Тогда двигай отсюда поскорее, – приказал Рома. – И никого ты не видел, ничего не слышал.

Тот чуть ли не бегом убрался с пустыря. Тачку он, впрочем, не бросил. И даже мусор из нее не вывалил. Так и увез обратно домой.

В это время из-за угла показался Костян.

– Ты направо, ты налево, – приказал он своим товарищам.

Сам он двинулся по той дорожке, что шла к останкам грузовика.

Наташа напряглась. Бежать было поздно, прятаться – негде. А Костян тем временем обошел грузовик, увидел голубую блузку девушки, прячущейся за кабиной, и крикнул:

– Вот она!

А начиналось все спокойно и хорошо. В редакцию, где работала Наташа, поступило письмо от противников строительства атомной электростанции в ста километрах от города. Обычное, ничем не примечательное письмо. Стандартные аргументы. Только одно заявление вызвало у журналистов удивление и интерес. Анонимные жалобщики сообщали, что компания широкого профиля «Барс» скупает у рабочих поступающее на АЭС сырье, складирует его в контейнеры и использует для каких-то своих целей. Кажется, собирается делать атомную бомбу. Или, может, решила заняться радиоактивным шантажом.

Фирма «Барс» пользовалась в городе дурной репутацией. Не исключалось, что таким странным сообщением с ней решили свести счеты ее столь же нечистоплотные противники. Но зачем посылать письмо в редакцию, тем более такое путаное и наивное?

Главный редактор «Местных новостей» Кирилл Суржиков не верил, что с АЭС можно вынести хотя бы грамм радиоактивных материалов. Конечно, разгильдяйство есть везде, но атомная станция – объект особого режима. Красть оттуда атомное топливо – себе дороже. Да и для создания атомной бомбы его не используешь. А если ты вознамерился шантажировать кого-то радиоактивным загрязнением, так проще и дешевле украсть контейнер на любом разваливающемся заводе, где он стоит неучтенный и всеми забытый. Так что тема показалась редактору малоперспективной.

Однако ж молодую журналистку Наташу Соловьеву, поборницу «зеленых» идей, письмо заинтересовало. До того как поступить на работу в газету, она пару раз встречалась с владельцем «Барса» Владимиром Петровичем Кравчуком. Тот, стараясь, так сказать, облагородить свой образ, занимался благотворительностью. Помогал он и школам, а Наташа после университета полгода преподавала русский язык. Как-то раз молоденькая учительница попросила его помочь с транспортом, свозить ребят на экскурсию. Выходит, была с директором почти что лично знакома. Вот почему она вызвалась пойти к Кравчуку и разузнать, не работает ли его компания с радиоактивными материалами.

Редактор против инициативы молодых сотрудников никогда не выступал. Получится – хорошо, а на нет и суда нет… Симпатичная девушка могла очаровать кого угодно. Невысокая брюнетка с нежным лицом, полными чувственными губками и яркими серо-голубыми глазами действовала на мужчин ошеломляюще. Где уж устоять бандиту Кравчуку? Даже полоумный изобретатель и поэт Чижиков, обвинявший других сотрудников в продажности и невнимании к своей персоне, при виде Наташи млел. Он считал девушку особенной и посвящал ей стихи. Впрочем, взаимностью ему Наташа не отвечала и бегала от Чижикова так же, как и остальные сотрудники.

Впрочем, за внешней беззащитностью и очаровательной женственностью скрывался упорный, смелый и вполне эрудированный журналист, а посему Наташе частенько поручались серьезные материалы. Редактор считал, что молодая журналистка далеко пойдет.

Директор «Барса» принял девушку радушно, хотя, когда она сообщила о цели своего визита, в его глазах как будто что-то мелькнуло. Однако Владимир Петрович все с той же благодушной улыбкой заверил Наташу, что «Барс» и близко к радиоактивным материалам не подходит. С цветными металлами работает, лицензия есть. Но с чем-то более серьезным… Зачем?

По правде говоря, Кравчук был тип неприятный. Говорил он не всегда правильно и притом гундосил, внешность же имел просто отталкивающую: светлые, почти белые, прямые и редкие волосы, крупные черты бесцветного лица, неприятных очертаний губы и какой-то непропорциональный нос. За последнее время Владимир Петрович разъелся, заматерел, былую спортивную форму потерял и фигурой похвастаться тоже не мог – живот выпирал вперед, затылок был в жировых складках.

Начинал Кравчук кооператором, разводил свиней. Потом занялся строительным бизнесом. И, наконец, пришел к созданию корпорации широкого профиля. Не стоит даже и говорить, что все это служило лишь прикрытием для истинных занятий Кравчука, а они были отнюдь не безупречны – рэкет, незаконная торговля и прочее в этом роде. Но, чем шире масштабы криминальной деятельности, тем более солидное прикрытие требуется, так что легальный бизнес «Барса» тоже рос неуклонно. Все это Наташе было известно, но робости она не чувствовала. Наверное, потому, что с детства усвоила: вор должен сидеть в тюрьме, а честные люди могут ходить с гордо поднятой головой.

Поговорив с директором «Барса» и получив его разъяснения, Наташа на этом не успокоилась. Чувствуя себя этаким бесстрашным рыцарем пера, она не вернулась из кабинета директора к проходной, а вышла на производственный двор «Барса» и принялась бродить между складами и ангарами, время от времени заглядывая в них. У встречных, посматривавших на нее косо, она спрашивала, где найти директора, которого нет в кабинете. Рабочие только пожимали плечами.

В дальнем, большом, но не очень приметном ангаре Наташа обнаружила довольно странную установку. Собственно, сама машина, размером с небольшой домик, скрывалась под серебристым корпусом, из-под которого доносилось тихое жужжание. В воздухе пахло озоном. Обслуживали машину техники в белых халатах.

Рядом с агрегатом стояли контейнеры, по виду довольно тяжелые. Об этом говорили и оставшиеся на бетоне борозды – судя по всему, контейнеры сдвигали с места. Внутри ангара копошились люди в черных робах, которые таскали оборудование. Мерцал экран монитора – то ли компьютера, то ли системы слежения.

Наташа уже собралась было войти внутрь, чтобы расспросить здешних обитателей, чем они занимаются (она почему-то решила, что они сразу все расскажут), когда ей на плечо легла тяжелая рука.

– Я слышал, ты меня искала? – с холодной любезностью спросил Кравчук, мягко поворачивая Наташу к себе лицом. Теперь она увидела, что любезность дается хозяину с большим трудом, о чем говорило открыто неприязненное выражение его некрасивого лица. – Еще какие-то вопросы?

– Да. Что за установка у вас там? – с притворной наивностью спросила Наташа, кивнув на ангар. Конечно, это была наглость. Но девушка надеялась, что Кравчук спишет все на женское любопытство. – И что в тех контейнерах?

– А ты не знаешь? – директор «Барса» криво улыбнулся.

– Нет. Откуда же?

– Это – бетономешалка, переделанная под металлорезку, – с ухмылкой сообщил Кравчук. – А контейнеры, как ты их назвала, – старые аккумуляторы. В них много цветных металлов. Мы их тут перемалываем в нашей металлорезке и отправляем на металлолом. И не только металл перемалываем. Много чего всякого.

По лицу директора скользнула гадкая улыбка.

– В редакции знают, куда я пошла, – сообщила Наташа слегка дрожащим голосом.

– Я что, сказал, что мы перемалываем в нашей машине журналистов? – притворно удивился директор, хотя именно на это он и намекал. – С вами связываться – себе дороже. Так что, тебя редактор сюда послал что-то вынюхивать или кто-то еще?

– Я здесь по письму граждан. Редакция в курсе.

– Вот и ладненько. С прессой мы сотрудничаем, имидж свой вроде повышаем. Только нагличать не надо. Если есть еще какие-то вопросы, я тебе на них отвечу. А если нет – прошу покинуть территорию. Попросту говоря, девушка, шли бы вы отсюда.

Директор довольно грубо взял Наташу под руку и повел к выходу. Девушка покраснела от негодования, но что она могла сделать?

Так Наташа с позором была выдворена с территории «Барса». Неприятно, конечно, но страшного вроде бы ничего не произошло. На остановке девушка села в маршрутное такси, приехала в редакцию. Просидела там два часа, занимаясь делами, никак не связанными с «Барсом», потом решила отправиться домой. Однако когда Наташа подошла к автобусной остановке, рядом с ней вдруг резко затормозила «десятка» – серебристая, самого модного и дорогого цвета «зеленая ива». Из нее высунулось гориллоподобное существо:

– Подвезти?

Наташа отвернулась. С такими предложениями к ней обращались довольно часто. Лучше всего вообще никак не реагировать. Можно, конечно, сказать: спасибо, в другой раз, – но это дало бы повод для разговора и новых приставаний.

– Что ты с ней рассусоливаешь? – прорычал бас из машины. – Вован сказал – тащить ее к нему. Хватай быстрее, пока нет никого!

Вообще-то на остановке люди были – две пожилые женщины, но их во внимание можно было не принимать. Они разговаривали друг с другом, время от времени бросая на Наташу неодобрительные взгляды. Ишь, какую блузку натянула! Все, что ни есть, видно… Явно не нравились женщинам и голубые джинсы в обтяжку, которые так ясно подчеркивали изящные линии фигуры девушки, надо сказать, очень даже неплохой. Не удивительно, что и дружки у нее такие. Ее в машину зовут, а она еще кочевряжится…

Дверь «десятки» только начала открываться, а Наташа уже бежала через дворы, где машина проехать не могла, бежала сломя голову. Хорошо хоть надела сегодня джинсы, а то ведь обычно приходила на работу в юбке и непременно в туфлях на высоком каблуке.

Бандиты допустили ошибку, решив догнать девушку на машине. Им пришлось объезжать препятствия, через которые пеший просто перепрыгивал, и Наташа выиграла несколько минут. Но вскоре стало ясно, что шансов у нее мало. Переулки уводили в промышленную зону. Назад возвращаться было нельзя, а мест впереди Наташа не знала. Встречаться с громилами девушке очень не хотелось. Было ясно, что ничего хорошего эта встреча не сулит. Независимо от того, кто эти бандиты и что они от нее хотят.

– Ты чего убегала, дрянь? – обратился к Наташе громила, которого товарищи называли Костяном. – Думала, умная и шустрая? И пошустрее тебя ловили.

На голос Костяна подошли и остальные двое.

– Запыхалась, стерва, – заметил самый толстый, с пистолетом. Он тоже тяжело дышал и глядел на девушку с ненавистью. – Может, тут ее и кончим?

– Вован с ней поговорить хотел, – возразил Костян. – Подгоняй тачку, Серый. Ничего, она за все ответит. И за твой фингал, Рома, тоже.

– Может, развлечемся с ней для начала? – спросил озабоченно толстый. – Клевая девочка. Жалко просто так ее к Вовану везти. Побегать пришлось. И с Петровичем будет любезнее разговаривать.

– А что, – ухмыльнулся Костян.

– Да бросьте, – покачал головой Серый. – Она грязная, потная. Не противно?

– Мне – приятно, – сообщил Костян. – Тебя ведь никто и не заставляет? Иди за машиной.

Бандит шагнул к девушке и рванул блузку, разорвав ее почти до пояса. Наташа закричала.

– Тихо, дрянь, – прошипел Костян. – Мы тебя прямо здесь замочить можем. Не дергайся, проживешь дольше. А может быть, и вообще живая останешься. Вован зря никого не тронет.

Серый уже скрылся в переулке, Рома плотоядно глядел на Наташу, точнее, на ее полную полуобнаженную грудь, выглядевшую очень соблазнительно. Костян вцепился в Наташину руку и нехорошо улыбался. Он тяжело дышал, изо рта у него гадко пахло.

– Помогите, – тихо прошептала Наташа. Голова у нее кружилась от страха, напряжения и усталости. – Не надо.

– Надо, – гнусаво прошептал бандит.

Внезапно пустырь потемнел, словно накрытый облаком. Подул легкий ветер. Рома, разглядывавший испуганную и оттого еще более красивую девушку в разорванной блузке, вдруг отвел от нее взгляд и удивленно уставился куда-то за спину своего подельника. Тот, хотя и был поглощен предвкушением удовольствия, все же заметил странную перемену, произошедшую с Ромой, и обернулся. А обернувшись, озадаченно хмыкнул.

Наташа замерла. «Что там такое? Неужели милиция? Или это их главарь, к которому они хотели меня везти? Лучше бы уж так… Но откуда он взялся на пустыре, если в переулке никого не было?»

– Отпусти девушку, подонок, – послышался вдруг ясный, красивый голос. Тембр его был мужествен, но не груб, голос звучал требовательно, но как-то мягко, почти ласково, вообще странно. Такое произношение, правильное и четкое, было характерно когда-то для дикторов центрального телевидения. Наташа быстро повернулась. Сразу стало понятно, почему у бандитов такой удивленный вид. На куче битого кирпича, глядя на запыхавшихся бандитов и полураздетую девушку, стоял высокий, прекрасно сложенный мужчина. Светло-русые вьющиеся волосы его были зачесаны назад. Такого же цвета была коротко подстриженная борода. Серые глаза незнакомца, большие и лучистые, казалось, вот-вот заискрятся весельем, наверное, из-за сетки морщинок в уголках.

Однако же не эти детали внешности поразили бандитов. Мало ли на свете красивых и безрассудных мужчин, готовых заступиться за девушку? Гораздо удивительнее был наряд незнакомца. На нем была светло-серая одежда, которую Наташа сразу охарактеризовала для себя как тогу, хотя прежде видела ее лишь на картинках. Собственно, можно было назвать эту одежду даже платьем – короткий, немного ниже колен наряд нигде не был сшит, лишь застегивался у горла серебряной, а может быть, платиновой пряжкой. При всем при том вид у незнакомца в непривычной одежде был таким мужественным, какой бывает далеко не у каждого субъекта в брюках. Куда уж там шотландцам с их килтами…

На ногах незнакомца были деревянные сандалии, завязанные ремнями на щиколотках. Грудь украшало сапфировое ожерелье. Камни его ярко сияли, разбрасывая синие блики. Краем глаза Наташа заметила коня, который гордо вскидывал голову и перебирал ногами неподалеку от мусорных куч. Но и это было не самое главное. В руках мужчина держал длинный нрямой меч, блеск которого слепил глаза, хотя солнце и скрылось за облаком.

Если бы незнакомец был с пистолетом или даже с автоматом, это еще можно было бы понять. Еще один «крутой» забрел на дикий пустырь. Странно, но объяснимо. В конце концов, случайный прохожий в странной одежде мог подобрать на пустыре кусок стальной арматуры или обрезок трубы. Но меч – это уже было чересчур…

«Так, наверное, сходят с ума», – решила Наташа.

– Ты глянь, придурок в бусах, – запинаясь проговорил Костян. Хотя с его точки зрения незнакомец и выглядел нелепо, он явно робел.

– Наверное, маньяк, – тихо прошептал Рома. Он неуверенно поднял пистолет, целясь в грудь незнакомца.

– А нам-то что? Застрели его, Толстый, – приказал Кос-тян. – Все равно нам свидетели не нужны. Кто он ни есть.

Рома прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался грохот, Наташа закрыла глаза. Но то ли Рома целился плохо, то ли незнакомец удачно подставил свое оружие, но пуля срикошетила от меча и вонзилась в землю, с хрустом расколов валявшийся кирпич.

Незнакомец стремительно сделал два шага вперед, взмахнул мечом и отсек бандиту руку, в которой тот держал пистолет. Рома взвыл страшным голосом. Пистолет звякнул, ударившись о камни. Рука валялась на земле, и Рома, увидев ее, закатил глаза и повалился, продолжая, впрочем, орать.

– Защищайся, мерзавец, если хочешь умереть достойно, – обратился мужчина ко второму бандиту. При этом он слегка поморщился.

Завывания Ромы становились все глуше, он корчился среди мусора, обильно поливая кирпичное крошево алой артериальной кровью, толчками бившей из культи. В горячей пыли кровь быстро сворачивалась и становилась похожей на испорченную краску.

Храбрый со слабыми и беззащитными, Костян выхватил из потайного кармана спортивных брюк длинную финку, но не стал нападать с ней на незнакомца, а, вцепившись сзади в Наташу, приставил нож к ее горлу.

– Убью девку, если сунешься. Бросай свою саблю.

Такой ход показался Костяну удачным. В фильмах плохие парни, на которых он стремился походить, всегда так делали, и добренькие главные герои, скрипя зубами, клали на землю оружие и выполняли все требования негодяев. Правда, хороших героев всегда спасал счастливый случай, но Костян прекрасно знал, что случай такой подворачивается далеко не всегда, а точнее – почти никогда.

Незнакомец, загадочным образом появившийся на пустыре, фильмов, наверное, не смотрел. Или не желал поступать по сценарию, который предложил Костян, и усиливать драматизм ситуации. Он несказал ни слова в ответ на предложение бандита. У него даже не изменилось выражение лица – лишь уголки губ опустились в еле заметной презрительной усмешке. Оружие он, естественно, не бросил.

Но вот этот странно одетый мужчина сделал движение, практически неуловимое для глаза, и меч полетел прямо на Наташу. «Все, конец», – молнией промелькнуло у нее в голове. Не тут-то было. Державший ее громила вдруг ослабил хватку. Наташа, запрокинув голову, взглянула в лицо бандита – меч торчал в его левой глазнице. Он даже не успел двинуть рукой, чтобы полоснуть финкой по ее горлу – рука разжалась, финка упала на землю.

– Он повел себя недостойно, – неизвестно кому сообщил незнакомец. – Он убит в честном бою.

Он бросил внимательный взгляд на дергающегося в агонии Рому, словно раздумывая, прикончить его или оставить корчиться на земле. Сочтя, видимо, что тот не заслуживает внимания, он повернулся к девушке.

Наташа оглянулась на поверженного Костяна. Голова его была разворочена широким мечом. Наверное, ее спаситель не только ударил бандита мечом в глаз, но и повернул клинок. Впрочем, девушка плохо разбиралась в тонкостях боя с применением холодного оружия. Ей стало дурно, и она опустилась на камни рядом с трупом бандита.

«Неужели он сейчас убьет и меня? – подумала Наташа. – Что же это такое творится?»

Однако незнакомец, по всей видимости, не собирался больше никого убивать. Он вытер меч о жухлую траву и тихо свистнул коню, который тут же подошел к хозяину. Мужчина достал из сумы, притороченной к седлу, какую-то ветошь и протер меч более тщательно, после чего спрятал его в ножны. Все манипуляции он проделал спокойно и четко. Лишь закончив эти дела, он опустил взгляд на Наташу и деловито спросил:

– Что случилось? Почему эти бандиты на тебя напали? Они хотели учинить насилие?

– Наверное, – дрожащим голосом ответила Наташа, стараясь соединить концы разорванной блузки. Ей вдруг стало очень стыдно. – Но не только. Они охотились за мной по чьему-то приказу.

– Я так и понял, – мягко, успокоительным тоном сказал незнакомец. – Тебе нужна помощь? Может быть, отвезти тебя домой?

Наташа невольно улыбнулась:

– Каким образом? На вашем коне?

Она очень благодарна своему спасителю, но ехать по городу на коне с мужчиной, одетым подобным образом, это было бы уже как-то чересчур… Даже для такой экстравагантной особы, как Наташа.

– К тому же мы совсем незнакомы, – добавила девушка.

– Это недоразумение легко исправить, – заметил мужчина, добродушно улыбнувшись. – Зовут меня Ульфиус. Магистр, – после короткой паузы добавил он.

– Из Европы? – зачем-то спросила Наташа.

Ясно было, что Ульфиус – это скорее всего игровой псевдоним незнакомца, но вопрос сам сорвался с губ. Ульфиус, да еще и магистр. У нас-то настоящих магистров нет…

– Из Европы? – переспросил Ульфиус. – Нет, не из Европы. Из Авенора.

«Худо дело», – решила для себя Наташа.

Незнакомец, называющий себя странным именем Ульфиус, из какого-то явно не существующего Авенора, прекрасно говорящий по-русски, в странной одежде, на коне и с мечом, которым он только что убил одного человека и изуродовал второго. Если из одной беды Наташа, похоже, выпуталась, то в другую, едва ли не худшую, встряла.

В переулок въехала нашедшая наконец обходные пути «десятка», которую вел Серый. За всеми событиями Наташа совсем позабыла о третьем бандите.

– Еще один, – сказала она своему новому знакомому, показывая на машину. – Он из этой же компании. Сейчас придет сюда.

Сказала и тут же подумала: правильно ли сделала? Что теперь отмочит ее новый знакомый?

– Он сделал тебе что-то плохое? – поинтересовался Ульфиус.

– Пока нет, – призналась девушка.

– Тогда он нас просто не увидит, – уверенно сообщил магистр неведомо каких наук.

– Да уж, – вздохнула девушка. Она решила, что Ульфиус, видимо, задумал прикончить и его. Мешать ему она не собиралась, помогать – тоже.

Серый подъехал к мусорным кучам, лениво вылез из машины и пошел к сожженному грузовику. По всему чувствовалось, что ему совсем не хочется таскаться по этому жаркому, вонючему пустырю, но работа есть работа.

Его взгляд скользнул по Наташе и Ульфиусу, словно он и вправду их не заметил, – и неожиданно наткнулся на тела. Серый остолбенело застыл на месте, в горле у него забулькало.

– Как? Что? Толстый, что случилось? – прохрипел он, заметив, что один из его товарищей еще подает признаки жизни.

Но вопрос был явно неуместен. Рома не собирался напоследок исповедоваться своему товарищу или предостерегать его. Он лишь конвульсивно дергался, не замечая ничего вокруг. Крови вокруг него натекла уже целая лужа. На нее со всего пустыря слетались крупные мухи.

– Да что же тут творится? – еще раз тихо спросил Серый. Лицо его исказилось от страха, и он, вместо того чтобы помочь товарищам или попробовать выяснить, что произошло, в панике бросился вон с пустыря.

– Он, наверное, шум поднимет? – спросил Наташу Ульфиус. Спросил деловито, без особой кровожадности.

– Под… нимет… – проговорила Наташа, стуча зубами. – А можно его не убивать?

– Да зачем же его убивать? – спросил Ульфиус. – Тебя он не трогал, на меня не нападал. Мы его просто задержим ненадолго.

Он протянул руку в сторону машины и что-то прошептал.

Серый, спотыкаясь, добежал до машины, забрался внутрь, захлопнул дверцу и завел мотор. Однако умчаться к хозяину в «Барс» ему не удалось. Машина дернулась разок на месте и заглохла. Заглохла намертво – отказал даже стартер. Подергавшись с минуту, Серый попытался выскочить из машины, но дверца не открывалась. Заклинило центральный замок. Было видно, как водитель отчаянно рвет ручку, но у него ничего не получается. Наконец он ударил локтем в стекло боковой двери и вылез через образовавшееся отверстие, обдирая кожу и разрывая одежду.

Выбравшись из своей «десятки», Серый лихорадочно повертел головой, осматриваясь, и стрелой помчался прочь.

– А ты мне не верила, – без осуждения, почти ласково сказал Ульфиус и улыбнулся. – И не заметил, и ушел целым. Не знаю, хорошо ли мы сделали, что отпустили его… Поедем домой?

Директор «Барса» Владимир Петрович Кравчук, предприниматель, а в прошлом – рэкетир, с нетерпением ожидал, когда его бойцы привезут журналистку, видевшую Машину. Может быть, у этой дряни и фотоаппарат в пуговицу вмонтирован был? Или видеокамера? Даже без сумки пришла почему-то. Только ручка и блокнот в руках были. Для показухи, наверное…

Если эта девка успела сфотографировать Машину или заснять ее на видеопленку, нужно обязательно выяснить, на кого она работала, и убить всех причастных к делу. Всех, кто что-то знает. Если проявила инициативу сама – убить ее одну, на всякий случай. Чтобы другим неповадно было. Но сначала – допросить.

Рому Толстого, который должен был стеречь подступы к ангару, но отошел в киоск выпить пива, Кравчук собственноручно избил и отправил ловить девчонку. Ловить так, чтобы «Барс» был последним, на кого пало бы подозрение. Из его конторы она вышла, а до дома не дошла. Бывает. Времена нынче смутные. А директор «Барса» – неужели он идиот, чтобы устранять кого-то сразу после визита к нему? Если бы он торопился, так просто не выпустил бы девчонку с территории…

Владимира Петровича никак нельзя было назвать дураком. Он собирался обставить все так, будто к профессиональной деятельности Наташи инцидент не имеет никакого отношения. Ну, поймали бандиты красивую девушку, затащили в укромное место. При чем же здесь журналистика и «Барс»?

Ждать пришлось дольше, чем рассчитывал директор. Наконец с проходной позвонили: пришел Серый.

– Как пришел? – не понял Кравчук.

– Ногами, как все люди ходят. Лица на нем нет, твердит, что срочно вас видеть желает. А мы его на территорию в таком виде пускать боимся.

– Пропустите, – велел Владимир Петрович, доставая из кобуры «беретту» и кладя ее под руку, на тумбочку под столом. Серый ввалился в кабинет, тяжело дыша и всхлипывая.

– Костяка и Толстого замочили, – сообщил он. – Машину испортили. Не знаю, как мне уйти удалось.

– Кто замочил, Серый? Как? Наглухо? – поднял брови Кравчук.

– Рому на куски порубили. Рука в стороне валяется, крови – море. У Костяка башка надвое расколота. Даже лица не видно. Девку куда-то утащили. Тоже мертвая, наверное…

– Не понял. – Кравчук застыл, наливаясь кровью. – Кто нападал, почему, где ты был?

Серый рассказывал, истерически вскрикивая и заикаясь:

– Не знаю. За машиной пошел, Костян и Толстый с девкой остались. На пустыре мы ее поймали, она с остановки туда убежала. Никого рядом не было, никто права не качал… Возвращаюсь с машиной – крови море, мертвые все. Я ходу оттуда. В машину сел – она не заводится, двери не открываются. Машину бросил, сюда.

Кравчук погладил «беретту», лежащую под рукой. Вот же идиот. В десанте еще служил… Наверное, разбивать кирпичи голове не на пользу. И смылся оттуда зачем-то. Чего бояться, если не нападает никто?

– И журналистка мертвая? – уточнил он. – Ты труп видел?

– Не знаю. Я только Костяна видел. И Рома хрипел на земле.

– Почему же решил, что и ее замочили? И зачем машину бросил, придурок? – скрипнул зубами Кравчук. – По ней ведь на тебя сразу выйдут.

– А что мне было, там оставаться? Жутко там. Вы бы Костяна видели. Как в фильме ужасов. Не люди, я думаю. Терминатор какой-то. Я сразу к вам, Владимир Петрович!

– Кроме людей, этого никто сделать не мог, – выдавил из себя директор. – Людей для всяких дел хватает. Только что за люди?

Кравчук надолго замолчал, сверля Сергея взглядом. Тот вжался в стул и сидел молча, ожидая решения своей участи.

– Ладно, будем считать, все правильно сделал, – минуты через две выдавил из себя Кравчук. – Необычного больше ничего не было? Кого на пустыре видел?

– Никого не было. Только еще до того, как я ушел, дед мусор выносил. Ушел сразу же, как только мы появились.

– Нельзя было деда отпускать.

– Да кто ж знал? – сорвался на визг Серый. – И что с ним делать? Что нам, вообще всех подряд надо было мочить?

– Нет, Сережа, конечно, нет, – участливо сказал Кравчук. – Иди отдохни. Водки выпей. Оленька тебе бутылку из моих запасов выдаст. Успокойся. Я тебя позже вызову.

Как только Серый вышел из кабинета, Кравчук нажал кнопку интеркома, вызывая заместителя:

– Семеныч? Иди сюда. Посмотри за Серым. Как только выпьет пару стаканов – удави его, вывези и где-нибудь за городом на дереве повесь. Да смотри, чтобы все тихо было. Никто, кроме тебя, знать не должен.

Даже бывалые работники органов вздрогнули, когда прибыли на пустырь, где местные жители обнаружили два изуродованных трупа. Впрочем, эксперт, побывавший на войне и видевший, как работают холодным оружием, сообщил, что такие раны вполне можно нанести штык-ножом от автомата Калашникова.

Рядом с пустырем была обнаружена «десятка», которая, как выяснилось, принадлежала прекрасно известной правоохранительным органам корпорации «Барс». Ее мотор как бы расплавился изнутри. Поршни прикипели к цилиндрам, бензонасос пришел в полную негодность, радиатор лопнул. Возможно, машина ездила совсем без масла, но до такой степени, чтобы оплавились поршни, двигатель вряд ли смог бы нагреться сам. Может быть, кто-то ударил по двигателю из теплового оружия? Но внешне «десятка» была абсолютно невредимой.

Чуть позже в лесополосе на другом конце города был найден повесившийся Сергей Стаценко, бывший десантник, водитель той самой «десятки», работавший в «Барсе». Он, скорее всего, и расправился с товарищами, а после покончил с собой. Орудия преступления при нем, правда, не нашли. Скорее всего, он его где-то выбросил или спрятал.

После того как Серый, тихо постанывая и приволакивая по земле ногу, удалился по переулку прочь, Наташа словно погрузилась в полусон. Магистр Ульфиус одним движением взлетел в седло, протянул сильные руки, поднял девушку с земли и посадил ее перед собой. Конь фыркнул, смешно шевельнул ушами и тронулся по направлению к переулку, где скрылся Серый. Другого выхода с пустыря не было.

Конь осторожно ступал по щебню, но, выйдя на ровную дорогу, припустил вскачь, да так быстро, что, казалось, и автомобилю за ним не угнаться. Как ни странно, проходившие по улицам люди на всадника и его спутницу внимания не обращали. Даже не смотрели в их сторону, хотя грохот подкованных копыт по асфальту, казалось бы, должен был разнестись по всему городу.

Скакун Ульфиуса направлялся к дому Наташи, хотя девушка не говорила спасшему ее воину, где она живет.

«Наверное, я все-таки сплю, – решила Наташа. – Только вот в каком месте я заснула? Не слишком ли страшно будет просыпаться?»

Спутник ее ехал как ни в чем не бывало, безмятежно поглядывая по сторонам. Похоже, приключение его даже не взволновало. А у Наташи сердце до сих пор частило, словно в лихорадке.

– Может быть, нужно было помочь тому, которому ты отсек руку? – обратилась она к Ульфиусу, в очередной раз обернувшись.

Почему-то Наташе и в голову не пришло обратиться к новому знакомому на вы. Она вообще почему-то воспринимала этого потрясающе красивого мужчину, обнимавшего ее левой рукой за талию, как близкого родственника: отца или любимого брата.

Магистр холодно улыбнулся:

– Тому… кому? Бандиту? Ты думаешь, он бы помог тебе в сходной ситуации? По-моему, он, напротив, хотел причинить тебе вред и убить тебя без веской на то причины. Он получил по заслугам. На помощь может рассчитывать только тот, кто ее заслужил.

Наташа опешила Откровенность магистра даже испугала ее. Она думала, Ульфиус скажет, что оставаться на пустыре было опасно, что бандиту должны помочь свои. Но такого откровенного холодного заявления она не ожидала.

– А как же нравственность, гуманизм? Выходит, прав тот, кто сильнее? – горячо возмутилась Наташа, удивляясь самой себе. Еще пятнадцать минут назад она готова была удавить подонков голыми руками, представься такая возможность. А сейчас, вспоминая искалеченного Рому, она не испытывала ничего, кроме жалости.

Ульфиус пристально посмотрел в глаза спутницы:

– Ты хорошая девушка. Но какие у тебя, однако, перевернутые представления о нравственности. Ведь он умышлял зло сознательно и прекрасно знал, что творит зло. Почему мы должны испытывать к нему сострадание? Жалея его, мы сочувствуем злым делам, которые он творил, и становимся на его сторону. Значит, сами становимся злыми… Впрочем, хватит об этом. Расскажи лучше о другом. Почему они на тебя напали?

– Думаю, им приказал их начальник, – всхлипнула Наташа, вспомнив, что история только начинается. И гибель нескольких людей Кравчука только усугубляет дело.

– Зачем? – заинтересованно спросил Ульфиус.

– Я увидела что-то такое, что он не хотел никому показывать. Какую-то машину… или установку. Я ничего не поняла, но он, наверное, думает, что я узнала что-то важное.

– Любопытно, – заявил магистр, непонятно чему улыбаясь. Он вообще улыбался часто. – Часто у вас решают проблемы таким способом? Что такое необычное ты могла увидеть?

– Не знаю, – дрожа ответила Наташа. – В нашем городе еще никогда не убивали журналистов. Наверное, я действительно влезла в опасное дело.

– Вот мы и выясним, что это за дело, – заявил Ульфиус. – Любопытно…

«Да уж, хорошо рассуждать, разъезжая по городу на коне с мечом в руке, когда никто тебя не видит, – подумала Наташа. – Откуда только он взялся?»

Багровый шар солнца опускался на дома. Окна горели киноварью. Неземными красками сияли в алом свете сапфиры на груди Ульфиуса.

«Да кто же он, в конце концов, такой?» – в который раз спросила себя Наташа. Ей вдруг захотелось закричать, спрыгнуть с коня и бежать куда глаза глядят. Но дом был уже рядом, а прыгать с высокого скакуна, что ни говори, страшно.

– Приехали, Гром? – осведомился Ульфиус неизвестно у кого.

– Приехали, – подтвердила Наташа, не догадавшись поначалу, кто такой Гром. – Откуда ты знал, куда нужно ехать?

– Я не знал. Гром чувствовал, куда ты хочешь попасть. Он очень хороший конь. Всегда понимает, что нужно всаднику.

Наташа еще раз вздохнула. С дороги уже был виден подъезд, в котором она жила. На лавочке рядом с подъездом сидел Сергей Лунин, ее друг и потенциальный жених.

– Только скандала мне сейчас не хватало, – тихо вздохнула Наташа.

Сергей ожидал подругу, напряженно вглядываясь в темноту, туда, где была автобусная остановки. Он волновался, потому что Наташа назначила ему встречу, давно должна была прийти с работы, но до сих пор не появилась и неизвестно было, где она.

– Молодой человек, видимо, ждет тебя? – спросил наблюдательный Ульфиус.

– Да, – призналась Наташа.

– Но ты по какой-то причине не хочешь с ним встречаться, так? – подтвердил свою проницательность спутник Наташи.

– Верно подмечено, – смущенно улыбнулась девушка. – Но причина не в том, что я на него зла… В изорванной одежде, в компании незнакомого мужчины. Да еще и на коне. Вряд ли мое появление его обрадует. Он за меня всегда очень волнуется…

– Я могу покинуть тебя, хотя, вообще-то говоря, надеялся на твое гостеприимство, – заявил Ульфиус прямо.

Наташа покраснела. Конечно, спасший ее воин – мужчина хоть куда. В другое время и в другой ситуации она, возможно, глаз бы с него не сводила. Но Сергей… Да и вообще, может быть, он сумасшедший…

Заметив смущение Наташи, Ульфиус поспешил добавить:

– Конечно, я не имел в виду ничего предосудительного. Грома я собирался отпустить пастись, а самому ведь тоже нужно где-то переночевать. К тому же на тебя опять могут напасть. Но теперь, когда ты встретила меня, тебе будет проще справиться с проблемами.

Наташа смутилась еще больше. Действительно, нехорошо. Человек ее спас, а она хочет его на улицу выгнать. Да и оставаться одной после такой переделки… Впрочем, неизвестно, что лучше – риск встретиться с громилами Кравчука или пребывание под одной крышей с таким странным типом… В обаянии ему, конечно, не откажешь, но что он может выкинуть, неизвестно.

– Я бы с радостью, – ответила она. – Но что Сергей скажет?

Гром вышел на газон перед подъездом и остановился шагах в десяти от Сергея. Ульфиус соскочил с коня, снял Наташу и бережно поставил ее на землю.

– Мы объясним ему ситуацию, – ответил он. – Если он тебя любит, то должен был знать, какая опасность тебе угрожает, и разделить ее. По-моему, он верный молодой человек. У него симпатичное лицо и открытый взгляд.

– Он хороший. Только ревнивый очень. Впрочем, ладно. Объяснить-то мы объясним. Только слишком уж странно вы выглядите, сэр Ульфиус. – Наташа через силу улыбнулась.

– Ну, это-то как раз легко поправить, – сказал магистр. – Если уж я могу создавать иллюзию невидимости, то создание иллюзии образа – магия гораздо более низкого порядка.

Наташа улыбнулась.

– Ты все еще мне не доверяешь, – спокойно заметил Ульфиус. – И совершенно напрасно. Скажи, пожалуйста, каким ты хочешь меня видеть. Я постараюсь принять любой образ, если в нем не будет ничего позорного и предосудительного.

Стоять рядом с Сергеем, напряженно всматривающимся в даль, и при этом разговаривать в полный голос было просто восхитительно. Наташа решила, что на самом деле глупо не верить и не доверять Ульфиусу. Да, его появление ломает все ее жизненные представления – но разве не мечтала она в детстве встретить настоящего волшебника? Обидно, что встреча эта состоялась, когда она совсем перестала ждать.

– Джинсы как у того мужчины, – деловито сообщила журналистка, указывая пальцем на прохожего. – Но не кроссовки – джинсы с кроссовками носят только люди, у которых нет вкуса. Туфли как у того. – Наташа ткнула в следующего мужчину. – Черные. Рубашку клетчатую, светлую, с коротким рукавом.

Не успел отзвучать голос Наташи, как Ульфиус преобразился. Теперь перед ней стоял обычный, только очень симпатичный молодой человек. И на его ковбойской рубахе сияли голубым светом сапфиры.

– Ожерелья не надо, если можно, – мягко попросила Наташа. – И возраст – на двадцать лет старше.

Сапфиры исчезли, будто их не было, а Ульфиус превратился в еще более привлекательного зрелого мужчину. Поредевшая бородка придавала ему артистический шарм, взгляд был уверенный. Одним словом – настоящий покоритель женских сердец.

– Нет, не то, – вздохнула Наташа. – А моложе можно? Лет на шестнадцать?

– То есть на четыре года старше, чем я выгляжу по вашим меркам сейчас? – уточнил Ульфиус, демонстрируя некоторые познания в арифметике.

– Нет. Возрастом на шестнадцать лет, – терпеливо объяснила Наташа, отметив про себя «по вашим меркам».

Ульфиус на миг задумался – и предстал в виде тонкого паренька с начавшей пробиваться бородкой и двумя прыщами на подбородке.

– То, что надо, – восхитилась Наташа. – Правда, у Сергея возникнут сомнения, что ты спас меня от бандитов.

– Я хорошо дерусь, – улыбнулся магистр. – К тому же маскарад ненадолго. Только пока твой Сергей привыкнет.

Хлопнув коня по холке, Ульфиус услал его пастись на большой пустырь, что виднелся за стройкой по соседству. Они с Наташей отошли к углу дома, чтобы не возникнуть перед Сергеем из пустоты.

– Врать буду я, – заговорщицки прошептала Наташа. – А ты мне только поддакивай.

– Согласен, но только для начала, – ответил магистр. – Но потом правду открыть придется. Лгать нехорошо.

– Ладно, ладно, – вздохнула Наташа.

Сергей резко вскочил, увидев свою невесту. Перепачканная, в изодранной одежде, она вышла из-за угла дома в сопровождении неизвестного паренька.

– Что случилось? – с тревогой спросил он.

– Все сразу и не расскажешь, – ответила Наташа, избегая встречаться с другом глазами. – Вот, Устин меня выручил…

– Устин? – изумленно спросил Сергей. Имя удивило его даже больше, чем тот факт, что паренек каким-то образом помог его девушке. – Что за Устин?

– Ты, Лунин, имей терпение, – строго ответила Наташа. – Познакомься с молодым человеком, зайдем ко мне, я чаем вас напою, все и расскажу. Дела творятся у нас в городе…

Сергей смутился, улыбнулся спутнику Наташи и покровительственно протянул ему руку:

– Сергей.

– Очень приятно, – ответил Ульфиус, но своего имени называть не стал. Наташа его уже окрестила, а сам он врать не хотел.

В молчании они поднялись на второй этаж, где жила Наташа. Девушка открыла дверь, вошла сама и кивнула мужчинам:

– Мне нужно переодеться. Проходите в гостиную и посидите пока одни.

Наташа ушла в спальню и присела на кровать. Что делать дальше? Оказавшись дома, в привычной обстановке, она могла более трезво взглянуть на ситуацию. Но от этого было совсем не легче. Кто такой Ульфиус? Заезжий маг? Иллюзионист? Или просто волшебник из сказки? Кстати, нельзя оставлять его надолго вдвоем с Сергеем – как бы Лунин его не раскусил! Его так просто не проведешь… Наташа сбросила грязную одежду, накинула домашний шелковый халатик и вышла к гостям.

Сергей как раз допытывался у Ульфиуса:

– Так что случилось, Устин? Где вы с Наташей встретились?

– Она расскажет, – с безмятежным видом ответил магистр. Всем своим видом он показывал, что разговор поддерживать не собирается.

«Довольно инфантильный вьюнош», – решил про себя Лунин.

Сам он учился в аспирантуре на физфаке, занимался карате, увлекался восточной философией и был не слишком высокого мнения о не обремененных интеллектом молодых людях, не способных связать двух слов. Впрочем, снобом Сергей тоже не был. На жизнь он зарабатывал тем, что писал компьютерные программы и отлаживал машины людям, которые не слишком разбирались в электронике, и разгружал вагоны, когда заказов не было. На железнодорожной станции приходилось встречаться с людьми самого разного склада и способностей. И со всеми он нормально ладил. В последние два года Сергей переменил пять мест работы. Как-то устроился даже продавцом в магазин электроники, но ушел через неделю – такая работа была ему противна.

– И все-таки… На нее кто-то напал? А ты помог? – продолжил он разговор.

– Да, напали, – признался Ульфиус. – Двое бандитов. А третий в это время куда-то отлучился.

Сергей отметил слово «отлучился» как слишком вычурное в устах мальчишки.

– И что же? Ты с ними справился? – недоверчиво спросил Сергей. – Или позвал на помощь?

– Я хорошо дерусь, – улыбнулся магистр. Ситуация, видимо, начала его забавлять.

– Вот как? – заинтересовался Сергей. – Какая школа?

– Моя собственная, – честно признался Ульфиус.

Сергей недоверчиво взглянул на юношу, будто хотел сказать: знаем мы таких. Но не сказал, а напомнил себе, что нужно быть вежливым.

– То есть как? И не учился ни у кого?

– Все мы сначала у кого-то учимся, – глубокомысленно заметил магистр.

– Хочешь, как-нибудь проведем бой, – предложил Сергей. – Правда, я не профессионал, но занимаюсь единоборствами уже семь лет.

– Может быть, и потренируемся, – согласился Ульфиус, как-то странно, немного свысока улыбаясь. От улыбки паренька Сергея покоробило.

В комнату вошла Наташа.

– Вы бы хоть телевизор посмотрели, – предложила она. Сергей взял пульт и включил местный телеканал.

– Кровавая драма произошла сегодня на пустыре рядом с улицей Строителей, – сообщила диктор. – Здесь найдены мертвыми двое молодых людей, работавших в корпорации «Барс» По свидетельству очевидцев, тела их сильно изуродованы. Рядом обнаружен автомобиль, на котором приехали потерпевшие. Позже нам, возможно, удастся показать вам кадры с места трагедии. Органы внутренних дел ведут расследование. На экране телевизора появилась заставка, которую сменил видеоклип.

– А ты все время ходишь одна по самым подозрительным местам, – привычно укорил Наташу Сергей. Внезапно он насторожился:

– А вы, случайно, к этому происшествию не имеете отношения?

– Да как бы тебе сказать… – замялась Наташа. Она собиралась пойти вскипятить чайник, но боялась оставить Сергея и Ульфиуса наедине.

– Что значит «как сказать»? – Сергей приподнялся в кресле. Выражение лица у него было растерянно-удивленное. – Устин! Скажи хоть ты мне, что случилось?

– Пусть Наташа расскажет, – вновь повторил Ульфиус.

– Что ты на женщину киваешь? Расскажи сам, как мужчина мужчине! – начал горячиться Лунин.

– Вообще-то их уничтожил я, – спокойно сообщил магистр, видя, что Наташа растерялась и не знает, что ответить. Сказал как отрезал. – Не понимаю, что здесь тебя так взволновало. Это были низкие подонки, они получили по заслугам.

Сергей откинулся на спинку кресла.

– Взволновало? – возмутился он. – Ты шутишь?

– Нисколько, – ответил Ульфиус.

– Стало быть, юношеский максимализм? Боевиков насмотрелся? Наталья! Он что, говорит правду?

Наташа сразу поняла, что Ульфиус оскорбится, если она обвинит его во лжи, и честно ответила:

– Да, правду.

Сергей принужденно рассмеялся.

– Нет, вы все-таки сговорились!

– Зачем тогда задаешь глупые вопросы? – спросила Наташа, натянуто улыбнувшись. Она была совсем не прочь обратить разговор в шутку.

Но тут вмешался магистр Ульфиус. Нахмурив мальчишеские брови, он изрек:

– Разве ты, Сергей, не считаешь, что нужно бороться со злом во всех его проявлениях? Почему ты смотришь на меня так, будто я неразумное дитя? Ты считаешь, что твою невесту нужно было отдать на растерзание бандитам?

Сергей, ничего не ответив, задумался.

– Нет, я пойду все-таки приготовлю чай! – в сердцах воскликнула Наташа и ушла на кухню.

– Пусть даже ты справился с бандитами, – заговорил Сергей, словно рассуждая сам с собой. – Но зачем надо было уродовать их тела?

– Поостерегись говорить такие вещи, Сергей Лунин! – торжественно заявил Ульфиус. В устах безусого юноши это прозвучало комично. – Никогда магистр Ульфиус не глумился над павшим врагом и никому не позволит клеветать на себя!

Сергей посмотрел на своего собеседника с испугом.

– Так вот оно что… – протянул он. – Давно из Ковалевки, дружок?

В Ковалевке находился сумасшедший дом, и название это уже давно стало нарицательным.

– Что вы заладили одно и то же! – сердито воскликнул Ульфиус, хотя Наташа предположила всего лишь, что магистр прибыл из Европы. – Я из Авенора, и если тебе неизвестно такое место, то это говорит не в твою пользу!

– Прекрасно. Просто замечательно, – успокоительным тоном сказал Сергей. – Хорошо, хоть из Авенора. Хорошо, что не из Белерианда[1]!

– А что плохого в Белерианде? – изумился Ульфиус.

– Нет, нет, ничего, – закивал Сергей. – Везде люди живут…

Наташа вкатила в гостиную сервировочный столик, на котором дымились три чашки с растворимым кофе и возвышалась вазочка с конфетами и турецким печеньем, которое девушка только что достала из пачки. Пару таких полукилограммовых пачек хозяйственная Наташа всегда хранила на случай прихода гостей. Синтетическое турецкое печенье никогда не портилось – только отсыревало, если оставить пачку открытой. Оно еще и горело, если поджечь, и некоторых такое обстоятельство смущало, но ведь углеводы, в принципе, должны гореть…

– Мы тут с Устином о жизни разговариваем, – скосив глаза к носу, сообщил Сергей. – Можно, Наташенька, я руки помою? Проводи меня… – при этих словах Лунин выразительно посмотрел на подругу.

Молодые люди уединились на кухне, где Сергей громким шепотом спросил:

– Зачем ты привела в дом сумасшедшего? И что случилось с тобой?

– Сережа, он действительно спас меня от бандитов, – призналась девушка. – Ему действительно некуда идти. В такой ситуации… Ты представляешь? Вот я и привела его сюда. Надеялась, что он сможет пожить у тебя. Или что вы вдвоем заночуете у меня.

– У меня? – переспросил Сергей. Видно было, что его такая перспектива не вдохновляет. – Ладно, пусть так. Пусть он тебя спас. Но можно ли оставаться под одной крышей с сумасшедшим? И к тому же как он тебя спас? На самом деле убил этих бандитов?

– На самом деле, – вздохнула Наташа.

– Да что он, черепашка-ниндзя? – взорвался Сергей. – Этот хлюпик…

– Вовсе он не хлюпик. Ты подожди с выводами. Поверь мне, он хороший человек. Даже слишком хороший. Другое дело, что я сама его побаиваюсь… Но вдвоем-то мы справимся?

Такое заявление Сергею польстило – приятно, когда девушка хочет на тебя опереться – и он ответил:

– Справимся, Наташенька. Только будь предельно внимательна. И предоставь инициативу мне.

– Ну уж нет, – твердо возразила Наташа. – Ты захочешь его выгнать, а я ему многим обязана. Делай все, как я скажу. Все, пошли, больше шептаться неудобно.

Девушка обняла Сергея за шею, поднялась на цыпочки и ласково поцеловала. Как любой нормальный влюбленный мужчина, Лунин сразу же сник и сдался.

Магистр Ульфиус взял в руки тонкую расписную чашку, в которой дымился ароматный напиток, и осторожно отхлебнул. Чего только не доводилось пробовать ему в разных краях! Но, раз это пьют люди, значит, и ему можно – не отравится.

Напиток не особенно радовал вкус, но и отвратительным его тоже назвать было нельзя. Голод давал о себе знать, и Ульфиус потянулся к печенью. На вид – самое обычное, галетное На вкус – немного хуже. Но и не такое, опять же, едали.

Лукаво улыбаясь, в комнату вошли Наташа и Сергей. Ульфиус отставил в сторону чашку и обратился к ним:

– Друзья мои! Не пора ли нам честно посмотреть в лицо друг другу? Я догадываюсь, что уважаемый Сергей Лунин меня в чем-то.подозревает. Не пора ли нам, Наташа, развеять его сомнения?

Наташа вздохнула – она подозревала, что Ульфиус долго не выдержит и врать ей не даст. Сергей, напротив, помрачнел. Видимо, от признаний Устина он не ждал ничего хорошего.

– Видишь ли, Сергей, я не тот, за кого ты меня принимаешь, – сообщил магистр. – Меня зовут не Устин, а Ульфиус, я действительно из Авенора. Магистр Слова. Я хочу попросить у тебя прощения за небольшой розыгрыш, который устроили мы с Наташей, и сбросить с себя маскировочную личину. – Сказав это, Ульфиус щелкнул пальцами и превратится в того красивого статного витязя, с которым девушка встретилась на пустыре.

К счастью, Сергей уже успел сесть в кресло. Только этим обстоятельством можно объяснить его сравнительно спокойную реакцию. У него, правда, самопроизвольно открылся рот, чего с ним не случалось со времен раннего детства. Но это, пожалуй, и все, если не считать душевного потрясения. Хозяйка же квартиры стояла ни жива ни мертва.

Примерно через минуту Сергей опомнился, со стуком сомкнул челюсти и на одном дыхании произнес:

– Вот! Ну и ну! Это что же такое? Э, да вы – иллюзионист! Я не позволю с собой так шутить!

После этой довольно бессвязной тирады Сергей замолчал. Даже если гость и был гипнотизером, то все равно каким-то в высшей степени странным. Эти сапфиры на груди, и меч на поясе… Теперь понятно, почему трупы на пустыре были изуродованы. Меч – не пистолет девятого калибра. Попробуй-ка заколи человека аккуратно…

– Не стоит волноваться, – в уже привычной для Наташи спокойно-величавой манере объявил Ульфиус. – Ничего плохого ни вам, ни вашей подруге я не сделаю. Напротив, постараюсь вас защитить. Это сейчас крайне необходимо.

– Я не понимаю. Что значит «магистр Слова»? – спросил Сергей уже спокойнее. – Филолог, что ли?

Ум у аспиранта был трезвый, аналитический и сейчас вовсю работал над поставленной задачей – понять, что произошло с мальчишкой Устином, кто перед ним и как такое превращение стало возможным. Отвлекаться на эмоции было некогда.

Ульфиус рассмеялся.

– Конечно нет. У вас такие специалисты называются магами. Это не совсем правильно, потому что под магией здесь понимают и различные колдовские и псевдоколдовские спекуляции, но наиболее близко передает смысл.

– У нас? – тут же зацепился за слово Сергей. Утверждение магистра он пока игнорировал. – А сами вы откуда?

– Я же уже говорил – из Авенора, – еще раз повторил Ульфиус, нисколько, впрочем, не раздражаясь.

– Параллельные миры? – спросил Сергей, внутренне удивляясь, насколько мало это его тронуло.

– Нет, – улыбнулся магистр. Он зачем-то пригладил светлую бороду. Вокруг глаз его собрались морщинки. – Мир – один. Королевств под звездами много. И некоторые замкнулись в себе. Ваше – из их числа… Поэтому ты и задаешь такие вопросы, хотя слышал о Белерианде.

– И о Белерианде, и о Нуменоре, и о Земноморье. Только это ведь сказочные страны.

Ульфиус опять улыбнулся. Наташа тихо прокралась в кресло и села, прислушиваясь к разговору мужчин. Хотя сама она была девушкой неглупой, первенство Сергея в интеллектуальных вопросах признавала полностью и считала, что он быстро разберется, что и как. Ей было очень интересно.

– Я пришел в ваше королевство по одному делу, важному только для меня. По дороге встретился с Наташей. Когда увидел, что ей угрожает опасность, конечно же, попытался помочь Теперь мне и самому стало интересно, в чем дело, что скрывают выродки, которые хотели ее убить. А в том, что они хотели ее убить, сомнений нет – я такие вещи чую… Чуть позже я надеюсь точно выяснить причину. Хотя у вас здесь, как мне известно, вообще неспокойно… Но мы должны иметь дело с конкретными врагами в конкретном месте. Если бы ты согласился мне помочь, было бы просто замечательно.

– Да уж, – пробормотал Сергей. – А русский язык откуда знаете? Потому что магистр Слова?

– Можно и так сказать, – спокойно ответил Ульфиус. – Но, вообще-то говоря, русского языка я не знаю. Только буквы и цифры выучил перед тем, как прийти сюда. И русские, и латинские, и арабские. А говорю я словами Истинной речи – ее любое разумное существо поймет, имеющее свой язык, не только человек. Ваш язык, как и любой другой, мне понятен. Кто знает речь Истинную, понимает всех, кто к нему обращается, на каком бы языке обратившийся ни говорил. И сразу отличает ложь от правды. Лживые слова просто не звучат. Будто бы лгущий говорит: сейчас я начну врать. Я по той же причине вам лгать не могу…

Наташа еле удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Такая концепция ей, как настоящему филологу, очень понравилась. Праязык, от которого произошли все языки и который был универсальным средством общения… И Вавилонское столпотворение, случившееся потом… Хотя определенные изъяны в таком подходе, что и говорить, имелись.

– Впрочем, я рассказал уже очень много, но ни слова не упомянул о деле, – вдруг прервал вопросы Сергея Ульфиус. – Чую я, что враги что-то замышляют. И с минуты на минуту нам будет угрожать нешуточная опасность.

Когда наконец улеглась суета, вызванная приездом следователей по поводу найденных на пустыре трупов боевиков, которых Кравчук послал добыть ему журналистку, Владимир Петрович вызвал секретаршу Оленьку и велел ей ни под каким видом никого к нему не пускать. Директор «Барса» достал из бара бутылку «Дербента», налил полстакана коньяку и неспешно его выпил. Закусывать Кравчук не стал – уже года два он безуспешно пытался похудеть и старался есть поменьше. Правда, рано или поздно срывался и начинал объедаться, но попыток тем не менее не оставлял.

Кравчук размышлял над тем, не поторопился ли он убрать свидетеля. Впрочем, Серый утверждал, что ничего не видел. Значит, пользы от него не было никакой – если он говорил правду, конечно. А выдать хозяина, разболтав о том, что по его приказу Костян и Толстый пошли брать журналистку, он мог. И, поскольку дело завершилось совсем не так, как ожидалось, от свидетеля лучше было избавиться. Особенно от такого ненадежного, как психопат Серый.

Кравчуку было жизненно важно узнать, что же все-таки случилось на пустыре? Как получилось, что двух его бойцов, вооруженных и совсем не хлюпиков, кто-то искрошил и не потрудился даже спрятать? Их, наверное, и пытали перед смертью. Что они могли выболтать? Много чего…

Хотя нет, когда бы они успели? Серый говорит, что его не было на пустыре минут пять. Может быть, лжет? Может, его как раз и отпустили? Или даже действовали по его наводке? Эх, поспешил он отдать приказ об устранении. Но, опять же, от самого Кравчука мнимое самоубийство Серого должно полностью отвести подозрения. Поссорились, бывший десантник порешил своих дружков и повесился сам… А что произошло на самом деле? Владимир Петрович хотел знать это даже больше, чем следователи. Он был просто кровно заинтересован в этом.

Самый главный вопрос – кто посмел встать на его пути? Кравчук не собирался отступать ни перед кем и ни при каких обстоятельствах – слишком большие деньги, слишком большая власть были поставлены на кон.

Владимир Петрович откинул потайную панель позади стола, за которой обнаружилась дверца сейфа. Дрожащими руками директор «Барса» открыл ее. Содержимое сейфа могло удивить кого угодно. Там лежали не деньги, не золото и не драгоценные камни. В сейфе стоял обычный пластмассовый телефон. И он даже не был подключен к сети.

Нехотя Кравчук снял трубку. Гудок, естественно, не раздался. Однако Владимир Петрович негнущимся пальцем набрал трехзначный номер, и через некоторое время в трубке послышался лишенный интонаций голос:

– Чего тебе, Вован?

– Двух моих людей замочили на пустыре при странном раскладе. Трупы выглядят любопытно, – сообщил директор «Барса». Он не старался выбирать слова, потому что собеседники его всегда тоже выражались прямо.

– А мы здесь при чем? – недовольно отозвался голос. – Разбирайся со своими врагами сам. И так тебе много помогаем.

– Их на куски порубили, – упорствовал Кравчук. – На пустыре рядом с промзоной. И убийц не нашли.

– На пустыре, говоришь? – более заинтересованно, но все так же презрительно отозвался голос. Он на некоторое время замолчал, словно говоривший что-то выяснял, и минуты через полторы, когда Кравчук уже отчаялся что-то услышать, сказал:

– Жди, мы сами приедем.

Кравчук поспешно предупредил секретаршу, чтобы она пустила к нему любого, кто придет, налил себе еще стакан коньяку и затосковал. Встречаться с теми, кому он сейчас звонил, директору «Барса» совсем не хотелось. Странное дело – этим людям он был обязан своим нешуточным бизнесом, колоссальными денежными вливаниями, а душа у него к ним не лежала. Мерзки они были Кравчуку, которого не решился бы назвать добрым, приятным и разборчивым человеком даже самый закоренелый льстец.

Не прошло и пятнадцати минут, как массивная дубовая дверь кабинета директора «Барса» без стука отворилась и на пороге показался высокий худой мужчина, одетый, несмотря на жаркое летнее время, в длинный черный плащ. Волосы его были наполовину черными, наполовину седыми, череп – удлиненной формы, какой-то бугристый.

– Что, опять нагадил? – брюзгливо обратился вошедший к хозяину кабинета. Так с Кравчуком никто не смел разговаривать, но Владимир Петрович подобострастно вскочил, спрашивая:

– Коньяк будете?

До сих пор Кравчук с этим человеком не встречался. Как правило, каждый раз к нему приходил кто-то другой. Но то, что и новый пришелец – из тех, Владимир Петрович сразу понял. И повадки и манера держаться были такие же, как у предыдущих визитеров. Даже пахло от незнакомца особенно. Ужасно. Не в том смысле, что запах был неприятным или зловонным. Он был просто страшным, заставлял вспоминать пережитые моменты ужаса, такие, о каких нормальный человек помнить обычно не хочет.

– Сам его пей, тоску заливай, – бесцеремонно ответил визитер, брезгливо морщась. – Значит, журналистку допросить хотел с пристрастием? Хорошенькая небось журналистка? Дурак ты, дурак. Подождать не можешь, лапы к бабам тянешь. И охрану объекта организовать толком не сумел… Скоро все бабы твои будут, куда спешишь!

– Ошибка вышла, – извиняющимся тоном ответил Кравчук. – Люди ошиблись. Наказан тот, из-за кого недосмотр произошел. Мертв уже.

Черный на покаяния Кравчука не отреагировал Как стоял посреди кабинета, так и не сдвинулся с места. Только повел носом, словно принюхиваясь.

– Ладно, подберем за тобой. Сам поеду… Давай, вызывай боевиков своих. Мы пока спрячемся ненадолго. Не подавай вида, что мы здесь. И расспроси своих, что на пустыре было. Мы послушать хотим.

Визитер наконец перестал нависать над Кравчуком, но тому легче не стало. Незнакомец залез под стол, устроившись у ног директора «Барса». При других обстоятельствах ситуация показалась бы Владимиру Петровичу комичной, но сейчас у него даже мороз по коже пошел. Эта тварь – человек бы такого просто не сделал – внушала Кравчуку все больший ужас. Того и гляди, он его еще и за ногу укусит. Хорошо, хоть стол широкий, можно отодвинуться. Впрочем, может быть, на службе Организации состоит какой-то извращенец, которого специально послали напугать его? Тоже, между прочим, радости мало.

– Ты потайную дверь устрой, – сказало существо из-под стола. – Не все же нам здесь прятаться.

Упорство, с которым незнакомец говорил «мы», тоже было странным. Все представители Организации говорили «мы», будто бы не от себя лично, а от некоего сообщества. Даже когда речь касалась чего-то личного – например, намерения залезть под стол.

– Оля, еще раз Семеныча ко мне. Быстро, – приказал Кравчук по интеркому.

Олег Семенович Белоусов вошел через полминуты – не иначе ожидал в приемной. Заместитель директора «Барса» являл собой некую противоположность Кравчуку: худой, суетливый и невысокий мужчина лет пятидесяти. Светлые, коротко стриженные волосы и светлые же с рыжинкой усики. Встретишь его где-нибудь, так и в голову не придет, что это один из самых опасных людей в городе. Однако добродушное выражение лица и мягкий, порой даже слащавый голос были обманчивы, от человека этого можно было ждать чего угодно. Сам Кравчук его побаивался. Да и угодливым он был отнюдь не всегда. Случалось, что Белоусов преображался, и тогда сразу становилось ясно, что он очень непрост. А вкрадчиво-доверительный тон, доходивший до заискивания, частенько был просто издевкой над собеседником, который ничего не подозревал. Лагерная блатная привычка.

Сидел Белоусов то ли три, то ли четыре раза, и лишь по какой-то неведомой честным людям причине не стал воровским авторитетом. Чего-то ему для этого не хватило. Скорее всего, «авторитетности» статей уголовного кодекса. Ловили Семеныча по мелочам.

– Ментам наводку дал, где Серого искать? – спросил заместителя шеф.

– Свистнул, – ответил тот, пощипывая короткий ус. – Уже нашли, наверное.

– Ну и ладненько. А ты как считаешь, что на пустыре было?

– Справки навел, Владимир Петрович, – подобострастно улыбнувшись, сообщил Белоусов. – Костян с Ромой были ребята горячие. Могли с кем угодно поцапаться. Но не в том соль. Порубили их, будто саблей. Мне знающие люди рассказали, стукачок наш, из ментовки, слышал – и передал. А дружок журналистки – каратист, крутой. Может, он их на пустыре встретил? Что она, дура, что ли? Бежать туда, где и на помощь-то позвать некого?

– Кто ее знает, – судорожно вздохнул Кравчук. Тема была интересной, но под столом сидела тварь, и директор «Барса» хотел закончить разговор побыстрее. – Из какой группировки дружок ее?

– Да не из группировки. Так, сам по себе. Был раза два чемпионом города по карате. Его некоторые наши ребята знают. Спортсмены.

– Я-то думал, он в деле. Какой бы он крутой ни был, против пистолета – с саблей… Может, у него нож такой был, выкидной? Знаешь, на пружинах, лезвиями выстреливают…

– Может быть, – согласился Семеныч. – Только руку таким ножом не отхватишь.

– Ножом – нет, топориком – запросто. Если повезет, – заметил директор, удивляясь абсурдности разговора. – А если он саблю с собой таскает? Эти каратисты, они на Японии и самураях сдвинутые. А те везде с саблями ходили.

– Не с саблями, с катаной, – раздался из-под стола хриплый голос.

Кравчук похолодел, но Белоусов не сообразил, что говорит не его шеф, а кто-то другой.

– Да хоть с чем, – засомневался Белоусов. Сам он был человеком нормальных склонностей и слабо представлял себе, как это кто-то может расхаживать по городу с саблей. – Ее же видно! Финка – другое дело… Даже охотничий нож и то – оружие для рисовщиков…

– Ну кто его знает…

– И еще кое-что говорят, – немного сконфузившись, сообщил Белоусов.

– Что же? – спросил Кравчук. Его удивило, что разбитного заместителя вдруг нужно подбадривать.

Белоусов начал хрипло, почти шепотом, причем было непонятно, издевается он или говорит серьезно:

– Раньше на том пустыре часовня стояла. И кладбище рядом с ней было. Теперь местные мусора нанесли, свалка там, помойка. Нехорошо. Но все равно – ночью там, говорят, странные вещи творятся. И которые рядом живут, те ночью туда мусор не носят. Всякое бывает…

– Да ты что, обалдел, Олег? – наигранно удивился Кравчук. Сам он внутренне передернулся. – Ты что, во всякие бредни насчет привидений веришь? Или шутишь?

– И не верил бы, если бы сам не был из того поселка, – ответил Семеныч, нехорошо усмехнувшись. – Вырос рядом с пустырем. Наслушался и даже повидал кое-что. Как у пацана, который человеческую кость там нашел и в хоккей ей играл, рука отсохла. С тех пор я там вообще стараюсь не появляться…

– Ну ты чудишь, – протянул Кравчук. – Ты, может, и журналистку ту боишься?

– Я, Владимир Петрович, никого не боюсь, – опять усмехнулся Белоусов. – Соблюдаю разумную осторожность. С журналисткой, может быть, и похуже, чем с Костяном приключилось. Ее-то так и не нашли… Плохое там место. И люди, бывало, пропадали.

– Ладно, оставим мистику, – неохотно предложил Кравчук. – Бери человека три, отправляйся к Соловьевой на квартиру. Пропала она или, напротив, жива-здорова, я ее видеть хочу. Нужна она мне живой. Так что давай, двигай.

– Все, что надо, сделаю, – вздохнул Белоусов. – Как бы только она сама ведьмой не оказалась. Красивая, черноволосая. Еще и голубоглазая. Не бывает так…

– Я смотрю, ты ее фотографию хорошо изучил, – усмехнулся Кравчук. – Да, красивая девочка. Понравилась?

– Нет, не особо, – ответил Семеныч. – Не мой тип. Но почему у Костяна с Ромой из-за нее крышу сорвало – понимаю. И не удивлюсь, если их на самом деле Серый замочил. Уже потом я понял, когда удавку на него накинул. От таких женщин многие с ума сходят.

– Ладно, действуй, – приказал Кравчук. – Большие люди нас ждут. Мы их доверие обмануть не вправе. Один из них с вами поедет. Слушайся его во всем.

Белоусов недоверчиво уставился на шефа. Такой приказ от него он получал впервые.

– Стало быть, вы решили помочь нам справиться с нашими бандитами? Только зачем они вам понадобились? Хотите, чтобы справедливость везде торжествовала? – наполовину саркастически, наполовину уважительно – а главным образом недоверчиво – спросил Сергей у Ульфиуса.

Лунин в разговоре автоматически перешел на вы, будто бы беседовал с университетским профессором. Впрочем, примерно так оно и было…

Ульфиус уже совершенно освоился, развалился в кресле и прихлебывал кофе. Из еды магистр больше налегал на шоколадные конфеты – они ему, в отличие от турецкого печенья, очень понравились.

– Хочу или не хочу – вопрос второй. Я в вашей стране чужой. Кое-что я мог бы сделать. Кое-что наверняка сделаю. Но полностью изменить свою жизнь можете только вы сами. До сих пор, думаете, мы не пытались вам помогать? Много раз. Но и мешают нам тоже. Поэтому выбор все равно за вами. И делать все придется вам самим. Я могу и буду использовать здесь силу подлинного Слова. Слова, изменяющего мир. Но враги теперь знают, что я здесь. Будут учитывать это в своих планах. И постараются расставить ловушки специально для меня.

– Да вы-то откуда обо всем этом знаете? – спросил Сергей. – И откуда эти самые враги могут знать о вас? Они-то не маги и не колдуны…

– Знаю, – ответил Ульфиус. – Не первый раз попадаю в переделки. А они как раз самые настоящие колдуны. Я почувствовал темную магию и все ее проявления. Подлинных изменений реальности мало в вашем краю. Поэтому я могу узнать, когда что-то затевается Темными, а они могут вычислить и найти меня – если я не буду осторожен. А в том, что бандиты ваши связаны с Темными, я не сомневаюсь.

Сергей в очередной раз покачал головой. Хотя Ульфиус вроде бы продемонстрировал свои способности более чем выразительно, аспиранту-физику, уже не один год занимающемуся точными науками и ведущему самостоятельные исследования, поверить в существование магии и повсеместное ее применение было совсем не просто. К кофе Сергей даже не притронулся, полностью поглощенный разговором.

Наташа сидела на диване, поджав под себя ноги, и внимательно прислушивалась к разговору мужчин. Все время получалось, что ей слова вставить не удавалось. Наконец она решилась:

– А какой он, ваш Авенор, магистр Ульфиус? И где расположен? На далекой планете?

Зачем рассуждать о слишком умных вещах, когда самого главного не знаешь? Интересно ведь речь вести не о далеких абстракциях, а о том, как живут люди – пусть и в других мирах. Когда еще случай представится?

– Благословенный Авенор! – светло улыбнулся магистр. – Где он расположен? Сразу не объяснить… Он в другой плоскости мира, отсюда его не увидеть и не достать. Вы ведь привыкли мыслить только категориями своего пространства, насколько мне известно. Но на самом деле Авенор не так уж и далеко.

– Так, значит, вы все-таки из другого измерения? – перебил Ульфиуса Сергей.

– Нет, – ответил тот. – Измерения у вас такие же, как у нас. Три пространственные координаты, одна временная. Да и вообще Авенор похож на Землю. Небо и горы – не слишком. А люди, его населяющие, похожи. Только наше королевство в другой плоскости мира. Звезды там совсем другие, время течет иначе.

– На космическом корабле туда не доберешься? – уточнил Сергей.

– На корабле? В смысле, на ракете с реактивной тягой? Нет, конечно, – улыбнулся Ульфиус. – Да и куда вы можете добраться на своих космических кораблях? Даже до соседней звезды не долетите… Разве что на Луну попадете. Только зачем?

– Ну, теоретически долететь до звезд возможно, – обиделся за земную науку Сергей.

– Возможно, – согласился Ульфиус. – Теоретически можно вплавь преодолеть Тихий океан. Или на руках пройти через весь континент. Только лучший ли это способ?

Магистр взял последнюю конфету, понюхал ее, с легкой грустью посмотрел на опустевшую вазочку и положил конфету в рот. Наташа застыдилась, что сладостей было мало. Шоколад она покупала часто, но слишком много ела его сама.

– Не знаю, зачем идти на руках, – распаляясь, заметил молодой физик. – До звезд мы хотим добраться, чтобы расширить свои познания.

– Похвальное, очень похвальное желание. Только поверьте мне, познания лучше расширять другими способами, – отозвался Ульфиус. – Гораздо более приятными и действенными. Вы тут такого понапридумывали… Автомобили те же самые, компьютеры… Ужас!

– Что же в компьютерах ужасного? – улыбнулся Сергей.

– Получится – сами чуть позже поймете, – туманно ответил магистр. – Хорошо, если вовремя.

Наташа принесла из кухни электрический чайник и подлила Ульфиусу кипятка, бросила в чашку еще ложечку кофе.

– Спасибо, – поблагодарил тот.

– Вот еще одно дьявольское устройство, – усмехнулся Сергей, кивая на чайник. – Почему же? – спросил Ульфиус. – Устройство как устройство. Однако воду вскипятить я, к примеру, могу без всякого чайника. Но не каждый же раз заставлять ее кипеть саму по себе? Иногда и промышленной магией можно воспользоваться. Если ты не сноб, конечно…

По лицу Сергея было видно, что он магистру не поверил. Точнее, не то чтобы не поверил, но отнесся к его словам с некоторым сомнением. Ульфиус заметил это. Он не сказал ни слова, не повел рукой, но остывший кофе в чашке Лунина вдруг забурлил.

– Осторожно, на самом деле горячий, – предупредил магистр.

– Да уж, – вздохнул Сергей. – Так что, второе правило термодинамики – побоку?

– Не могу сказать, так как плохо знаком с этим правилом, – дипломатично ответил магистр. – Но предполагаю, что побоку. То, что касается вашей физики и ее законов, то это все справедливо только для случая неизменного пространства, времени и невмешательства в суть материи. Частный случай. Все равно как в химии, одни элементы не могут превращаться в другие, а в ядерной физике – сколько угодно…

– Вы, я смотрю, хорошо в физике разбираетесь, – заметил Сергей – Хотя и второго правила не знаете…

– Действительно, вы у нас бывали раньше, Ульфиус? – перебила друга Наташа.

– Бывал, – ответил магистр. – Только один раз и давно. Года четыре назад. Перед тем как явиться сюда на сей раз, я изучал ваш край. Читал книги, говорил с людьми. Обобщал память. Странники ведь здесь бывают довольно часто, хотя Земля и затемненное королевство. Даже из названия видно…

Сергей и Наташа не совсем поняли, о чем говорит магистр, но уточнять не стали.

– А в мире, где вы живете, все пользуются магией? – вновь прервала серьезный разговор мужчин девушка.

– Пользуются магией? – несколько удивленно переспросил Ульфиус. – Ах да. Понимаю, что вы хотите сказать. Конечно, все. Да и вы ей тоже пользуетесь – только в очень извращенной и сложной форме. На самом-то деле в мире нет ничего, кроме магии. Совершенно ничего. Ведь мир создан из магии и на ней стоит. Вначале было Слово.

Сергей удивленно поднял брови, но вопрос задать не успел – в дверь квартиры позвонили.

– Это враги, – буднично сообщил Ульфиус.

Белоусов с тремя надежными боевиками из «Барса» и сопровождающим их молчаливым типом в плаще подъехали к дому, где жила журналистка, на двух машинах.

– Действовать будем аккуратно, – объяснил Олег Семенович подчиненным. – Большой дом, народу много, шум незачем устраивать. Тихо ломаем дверь, заходим. Если кто есть – берем живьем, будут рыпаться – стреляйте. Девчонку взять живой обязательно. Ты, Толя, работаешь только в крайнем случае.

Толя Гвоздь держал в руках автомат, все остальные были вооружены пистолетами с глушителями. Суровый Толя подозрительно поглядывал на незнакомца – зачем он плащ натянул? Не иначе у него под ним базука. А уж если не гранатомет, то автомат точно имеется. Но тоже деловой, стоит в стороне и не пикнет.

– Лучше вообще не стрелять, – добавил Белоусов. – Пошли.

Поднялись на второй этаж. Незнакомец – позади всех, молча. Витя Косой, огромный парень, которому врожденное косоглазие придавало на удивление отталкивающий и злобный вид, нажал кнопку звонка.

– Идиот, – прошипел снизу Семеныч. – Сразу дверь ломай!

– Может, она сама дверь откроет, – предположил Косой, который, несмотря на грозную внешность, был не слишком сообразителен, а подчас и робок.

– Ломай дверь, полудурок! Зачем я тебя вперед пустил?

Косой отошел чуть в сторону, сделал два шага и изо всех сил ударил в дверь плечом. Журналистка не удосужилась даже укрепить как следует вход в свое жилище. Щеколда с треском отлетела в сторону, дверь распахнулась. С пистолетом на изготовку Белоусов вошел в квартиру первым. Следом ворвался Гвоздь, за ним неспешно вошел Косой.

Длинный коридор вел прямо в гостиную, где Белоусов заметил девушку и двух мужчин. Один из мужчин поднимался им навстречу из кресла. Семеныч быстро прицелился и выстрелил мужчине в корпус. Не убивать, только остановить. Впрочем, как придется.

Мужчина пошатнулся, однако, похоже, пуля не причинила ему большого вреда. Он продолжал оглядываться по сторонам, видимо, выбирая оружие для схватки.

Белоусов нажал на спусковой крючок еще несколько раз, целясь уже в грудь и в голову противника. Сухо щелкнули приглушенные выстрелы. Однако мужчина все не падал.

«Экая сволочь, – мелькнуло в голове Белоусова. – Так он и правда меня голыми руками забьет – если он тот самый каратист. Здоровый!»

И тут рядом с Семенычем оказался незнакомец в темном плаще. Плащ его был распахнут, но под ним не было оружия. Только виднелись странные черные одежды, а поверх них блестела золотая цепь с прозрачным желтым камнем. Огромного Косого, который оказался на пути, Темный просто отшвырнул в сторону, словно ребенка.

Незнакомец быстро поднял руку, и из нее вырвался ярко-алый сноп пламени – в направлении мужчины, который все еще сидел в кресле.

– Ничего себе, – разом выдохнули боевики Кравчука. – Портативный огнемет! Круто! – Белоусов был не настолько прост, он вздрогнул – что же это за тварь такая?

Однако другой мужчина, тот, который поднимался с кресла, тоже успел сделать непонятный жест рукой, и сноп пламени, как будто наткнувшись на стену, разлетелся во все стороны багровыми брызгами. В квартире задымились обои и мебель.

Оправившийся Косой выглянул из-за плеча своего загадочного союзника и выстрелил несколько раз, целясь в мужчин. Пули со звоном впивались в мебель и отскакивали от стен, но в людей не попадали. Мужчина со светлой бородой, тем временем поднявшийся на ноги, вытянул руку в сторону нападавших. Его и парня с журналисткой отделила от врагов стена прозрачного, почти белого огня. Боевики заметили, что на поясе незнакомца висит длинный меч, да и одет он как-то странно – чуть ли не в платье.

– Так вот он, главный ниндзя, – решил Белоусов. – Что же он такое творит? Не хуже нашего, пожалуй, будет…

Под «нашим» Белоусов подразумевал Черного. Он уже смирился с тем, что это какая-то нечисть, и ждал от нечисти решительных действий. Пошел – так помогай!

В это время Гвоздь, увидев, что события приняли неожиданный оборот, крепко выругался, чтобы приободрить себя и товарищей, и ударил по огненной стене из автомата. Автоматная очередь прогрохотала точно гром. Но пули с чваканьем входили в прозрачную пламенную преграду, оставляя на ней багровые следы, и исчезали неведомо куда.

Тут союзник бандитов закричал что-то на неведомом языке и, бросившись на стену пламени, прошел ее насквозь. В одно мгновение он оказался рядом с девушкой и, схватив ее за руку, закричал:

– Абара суфл джахн!

Произнеся эти слова, он начал таять в воздухе, и девушка стала таять вместе с ним. Но мужчина с бородкой поднял меч и рубанул по руке врага, которой тот держал девушку. И яростно выкрикнул:

– Аламен!

Черного, лишившегося руки, отшвырнуло в сторону. Он упал на пол и начал растекаться по нему черной грязью. Рука его вообще исчезла в неизвестном направлении. Гвоздь бросил автомат, который повис у него на шее, и перекрестился. Остальные бандиты стояли ни живы ни мертвы. Когда тварь растеклась по полу грязной лужей, девушка растаяла и исчезла. От нее не осталось и следа, как будто ее и не было вовсе.

Косой, вошедший отчего-то в раж после исчезновения союзника, с воплем бросился на огненную стену. Смысла в этом никакого не было, так как журналистка исчезла, а счет был не в пользу бандитов Кравчука. Отбросив бесполезный пистолет с пустой обоймой, Косой вытащил из кармана нож и кинулся к более слабому, по его разумению, противнику – высокому юноше в обычной одежде, у которого не было оружия. Но тот не растерялся. Перехватив руку нападающего, он бросил его на стену. Нож выпал из руки бандита, вонзившись острым концом в ногу молодого человека.

– Уходим, – заорал Белоусов, поворачиваясь к противникам спиной. Девушка исчезла, больше в квартире делать было нечего, а события принимали нехороший оборот.

Впрочем, особого приглашения и не требовалось. Гвоздь с товарищем уже неслись вниз по лестнице, и только Косой с вывихнутой рукой всхлипывал, лежа на полу.

Сергей вытащил из ноги нож и снял туфлю. Крови в нее налилось порядочно, да и нога сильно болела. Но серьезных повреждений не было. Обидно только, что сплоховал. Можно было предположить, куда упадет нож. Вот что значит все время иметь дело с деревянным оружием!

Зажав рану рукой, Лунин повернулся к Ульфиусу:

– Что с Наташей? Куда она исчезла?

– Ничего особо страшного пока не произошло, – спокойно ответил магистр. Чувствовалось, что он в приподнятом настроении.

– Тогда где же моя невеста? Что с ней случилось? И что ЭТО была за нечисть, с которой ты расправился? – спросил Сергей срывающимся голосом.

– Успокойся. Все в порядке. Я все объясню.

– А что нам делать с этим? – Сергей указал на тихо постанывающего Косого.

– Пусть убирается, – без каких-либо эмоций ответил Ульфиус. – Сразу ты его не убил. Добивать, наверное, не будешь?

Сергей вздрогнул. Он к прямоте магистра еще не успел привыкнуть.

– Может, расспросить его, кто их послал, зачем? – спросил он.

– Я и так догадываюсь, – улыбнулся Ульфиус. – Теперь. После того, как воочию увидел Темного. А это – исполнитель, пешка. Ему самому ничего не известно. Он всего лишь попал под действие враждебных сил. Убирайся, мерзавец, пока я не отправил тебя в места более жуткие, чем ты можешь себе представить, – обратился он к Косому. Потом опять повернулся к Сергею: – Хорошие заклинания даром пропадают…

Подвывая от боли и ужаса, Косой пополз к выходу, боясь поднять голову. На пороге он вскочил и бросился наутек – ноги у него были целы.

– Что за заклинания? – поинтересовался Сергей.

– Пошутил, – ответил Ульфиус, слегка улыбнувшись. – Я не пользуюсь готовыми заклинаниями. Заклятия – для колдунов, ведьм и магов низшего уровня. Просто надо было его напугать. И дезинформировать врагов.

– Дезинформировать? – переспросил Сергей. Слово это в устах Ульфиуса звучало странно.

– Ну да, – ответил тот. – Обмануть. Магистр поднял руку, и распахнутая настежь входная дверь закрылась.

– Нечего людям знать, где была драка, – объяснил он. – А так – не поймут. В этих домах все слышно, но непонятно, где что происходит.

Сергей молча кивнул. Он в горячке как-то забыл, что все происходит в многоквартирном доме, обитатели которого могли вызвать милицию или пожарных, или, в конце концов, могли сами прибежать на выручку к соседке. Однако, как ни странно, кругом царила подозрительная тишина.

– Да, да. Конечно, – согласился он с магистром. – И ты в самом деле знаешь, кто они такие, что им нужно?

После совместной драки Сергей вновь перешел с Ульфиусом на ты.

– К сожалению, пока только догадываюсь, – вздохнул магистр, хотя видно было, что его такое положение дел не слишком расстраивает. – Думаю, при моей поддержке ты сумеешь расстроить их планы, о которых мы получим информацию в самое ближайшее время.

– Я? – в очередной раз удивился Сергей. – Я-то тут при чем?

– Неужели тебе не хочется разнообразить свою жизнь? Быть достойным своей девушки? Звания человека, которое ты носишь? В конце концов, изменить свой мир в лучшую сторону? – спросил Ульфиус, пристально глядя в глаза собеседнику.

– Ну вообще-то… Конечно да! – решился Сергей.

– Вот и славно. Теперь ты один из нас. Стало быть, на тебя законы не распространяются.

– Какие законы? – немного ошарашенно спросил Сергей.

– О недопустимости оказания помощи без крайней необходимости силой Истинного Слова существам, живущим в отпавших и затемненных королевствах, – словно бы цитатой из какого-то устава ответил Ульфиус. – Подойди-ка сюда!

Сергей встал и, хромая, подошел к раскинувшемуся в кресле магистру. За «существа» он немного обиделся. Но, поразмыслив, решил, что существом действительно является и, значит, обижаться не на что. Ульфиус наклонился, провел своей рукой над раненой ногой Сергея, и кровоточащая рана закрылась, а боль, хоть и не прошла совсем, утихла.

– Здорово, – заметил молодой человек.

– Бывает и лучше, – ответил магистр. – Я, знаешь ли, не целитель. Скорее наоборот. – Авенорец поднялся, торжественно возложил руку на голову Сергея и произнес: – Данной мне властью принимаю тебя в Орден Огня послушником.

– Спасибо, – ответил Сергей. Он не знал, хорошее ли получил предложение, или, напротив, плохое, но спорить с Ульфиусом не стал. В конце концов, сам он никуда не просился и никому ничего не обещал. Приняли, и ладно. Авось пригодится. – Я должен что-то говорить, в чем-то клясться?

– Нет, совсем не обязательно, – ответил магистр. – У тебя еще есть время отказаться.

Он подошел к луже, оставшейся от Темного, и начал с интересом ее изучать. Сергей прошел на кухню, в спальню, зачем-то заглянул под кровать.

– Так где сейчас Наташа? – спросил он. – Она невидима?

– Наташа сейчас в другом краю, – ответил Ульфиус, продолжая лучезарно улыбаться, что Сергея уже начало раздражать. – Ей там, думаю, будет хорошо.

– В каком таком краю? – ошалело переспросил Сергей.

– Не сказал бы, даже если бы знал. Нас могут подслушивать, и твою девушку, не обученную азам Слова, плохо знающую жизнь, очень просто из любого мира выкрасть. Но я и сам не знаю, где она, – лучший способ спрятать кого-то, чтобы никто не нашел. Я транспортировал ее так, что она пройдет через несколько миров, прежде чем остановится. Найти ее будет трудновато…

Сергей, усевшийся было в кресло, резко вскочил.

– Да ты в своем ли уме? – воскликнул он. – Мы что же, и вернуть ее обратно не сможем?

– Разве я так сказал? – притворно изумился Ульфиус. Реакция молодого человека его развеселила. – В свое время обязательно разыщем. Плоскость мира, куда я ее отправил, мне хорошо известна. Только мир – нет. Так что найдем, не беспокойся. Со временем.

– Зачем ее было вообще усылать куда-то? – спросил Сергей.

– Может быть, и не нужно было, – раздумчиво ответил Ульфиус. – Но мне не оставалось ничего другого. Приходилось иметь дело сразу со многими объектами и силами. И когда Темный решил утащить ее в свой мир, я мог только изменить направление движения.

На лице Сергея был написан такой неподдельный интерес, что Ульфиус, который уже было замолчал, заговорил снова:

– Ты же физик, а не какой-нибудь филолог. Могу объяснить еще понятнее. Когда ты ударишь по мячу, остановить сразу его очень трудно. Мяч обладает импульсом и кинетической энергией, которые просто так не погасишь. Нужно большое мастерство, к тому же нет уверенности, что мяч, если ты его сильно схватишь, не лопнет. А вот направить его в другое место, отбить – искусства требуется гораздо меньше.

– Стало быть, ваша магия тоже обладает энергией? – уточнил Лунин.

Ульфиус пожал плечами:

– Греет ли солнце? Течет ли вода? Можно сказать и так Материя и энергия неразделимы. Но на самом деле, в глобальном плане, нет ни материи, ни энергии. Есть только Слово. Идея. Из нее происходит все сущее. Стало быть, нет ничего, кроме магии. – Он потянулся в своем кресле. – Кстати, ты мне напомнил, что совсем не лишним было бы отдохнуть. Во всех этих поединках я потерял много сил. Моря, озера, реки и ручейки энергии… И для того, чтобы без помех выспаться, нам в первую очередь нужно отсюда убраться.

Сергей окинул взглядом разгромленную квартиру. Сервант был обуглен, диванная обшивка пробита пулями, обои испорчены пламенем и выстрелами. На полу растеклась грязная лужа.

– Квартиру надо бы как-то привести в порядок и закрыть. Разграбят все. Особенно если учесть, что Наташи в ближайшее время не будет…

– Прибирать некогда. Потом, – отозвался магистр. – В жилье ее никто посторонний не войдет. Вряд ли кто сможет обойти мою защиту. Дверь откроет лишь она сама.

– Тогда – двигаемся, – предложил Сергей. – Может, ко мне?

– Ну уж нет, – усмехнулся Ульфиус. – Если они и не знают твой адрес, то узнают в ближайшее время. Нам нужно скрыться по-настоящему. Потеряться, но быть рядом с центром событий.

Когда тварь – иначе эту бесформенную мерзость девушка не могла для себя определить – оказалась рядом с ней, Наташа оцепенела от ужаса. А тварь вцепилась ей в руку и проскрежетала что-то гнусное и тоскливое. Пахнуло могильным холодом, и Наташа едва не лишилась чувств – готовилось что-то очень страшное, такое, чего не пожелаешь и врагу. Но фигура магистра Ульфиуса, отражавшего атаку бандитов и противостоявшего той нечисти, что пыталась ее куда-то утащить, выросла, наполнилась ярким волшебным сиянием и приблизилась к девушке. А тварь, вцепившаяся в нее, словно бы уменьшилась и потускнела.

Магистр звонко сказал только одно слово, но слово прозвучало, будто удар большого серебряного колокола. Меч в его руке засиял, нанося удар в самую суть твари. Чудовище взвыло и отлетело – куда-то в дальнюю даль, хотя одновременно вроде бы и осталось в комнате. А сама Наташа стала вдруг видеть все как бы со стороны. В комнате бушевал огонь, дрались люди, Сергей сцепился со здоровенным бандитом, а Наташа уходила, проваливалась, будто сквозь пол, но в этом не было ничего особенно страшного. Слезы застилали ей глаза. Девушка осознавала, что еще раз избавилась от ужасной опасности, и избавление было так прекрасно, что она не могла думать ни о чем другом. Ей было радостно за себя и жалко весь белый свет…

Потом перед глазами поплыли круги, начало темнеть. Одновременно на горизонте – если можно сказать, что в том положении, когда вокруг тебя одна тьма, есть какой-то горизонт – возникло неяркое жемчужное сияние. Постепенно оно разгоралось, заполняя все вокруг. Потоки света, словно потоки воды, струились в пространстве, сливаясь и дробясь. Они обтекали руки и ноги Наташи. Казалось, их можно было потрогать.

В какой-то момент свет стал нестерпимо ярким, и оттого еще более прекрасным. Наташа на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их вновь, не было ни жемчужного сияния, ни потоков света. Она сидела на ярко-зеленом лугу, поросшем травой, какая бывает только весной. Небо было нежно-голубого оттенка, по нему плыли белые, с легкой розовинкой плоские облака. Большое неяркое солнце опускалось за горизонт, точнее, в лес, что рос за лугом. Ароматы на лугу царили несказанные. Да и неудивительно – только рядом с собой Наташа насчитала больше двадцати видов цветов: желтых, синих, белых и красных, крупных и мелких, самых разных форм.

В густых кустах неподалеку девушка уловила какое-то движение.

– Что это такое? – забеспокоилась она, вскакивая на ноги. – А я в одном халате…

Зелень в последний раз всколыхнулась, и на поляну вышел огромных размеров, наверное, в два раза больше обычного, дымчатый кот. Он посмотрел на Наташу, облизнулся и глубоко и звучно мяукнул.

Побежденная, разбитая физически и морально команда Белоусова возвратилась на хозяйственный двор «Барса». Впечатлениями по дороге не делились – слишком необычно все было. Каждый переваривал увиденное молча. Косой, который догнал-таки своих, постанывал, держась за вывихнутую или сломанную руку.

– Пристрелить бы тебя, чтобы не мучился, – предложил Белоусов, в машине которого ехал Косой.

Громила тут же стих, только изредка скрежетал зубами.

Въехали во двор. Рядовые бандиты разбрелись по своим норам, а Белоусов помчался к Кравчуку – докладывать о происшедшем. Тот сидел за столом за второй бутылкой коньяка и был уже порядочно пьян. Рассудка главарь, однако же, не утратил.

– Наливай, закусывай, Семеныч, – предложил он заместителю. – Пустые вернулись? А друг наш где?

Не похоже было, что отсутствие добычи или Черного очень огорчило Кравчука. Более того, казалось, он чего-то подобного ожидал.

– Расскажу, – ответил Белоусов, жадно хватая бутылку. – Без ста грамм и не расскажешь. Я такого в жизни не видел!

– Верю, верю, – без энтузиазма согласился Владимир Петрович. – Я, Семеныч, еще не в то скоро поверю…

Время от времени повышая и понижая голос от возбуждения, заместитель Кравчука изложил историю, случившуюся с ними на квартире журналистки.

– И ты говоришь – растекся лужей по полу? – поинтересовался в конце рассказа Владимир Петрович, брезгливо сморщившись. – Дела… И огнем кидались?

– Который за нас, тот столб пламени выпустил в них. Я поначалу думал, из огнемета, – пояснил Белоусов. – А потом другой, тот, что его замочил, стену из пламени между нами поставил. Так уже никаким огнеметом не сделаешь. Сразу видно – колдовство. И кричали они все время что-то не по-русски.

– Да уж где им по-русски кричать, – хмыкнул Кравчук. – Не знаю я, Олег, что дальше делать… Мерзко мне с этими тварями паскудными дело иметь. Так бы и покрошил их всех. Жуть пробирает. А тот, что против нас, – как раз он-то Роме руку отсек, и он умер от потери крови. Это звери. Да нет, какие звери… Хуже зверей.

– Подумаешь, руку, – усмехнулся Семеныч. – Который с нами был, тот бы и живьем их спалил, если бы другой ему не помешал. Да и вообще, человек – хуже любого зверя.

– Точно. Только они совсем не люди. Так я думаю… Может, кинуть их, пока не поздно? Послать?

– Да ты что, Петрович! Ведь какие бабки вложены, – задохнулся начавший хмелеть Белоусов. – Прибыли на подходе. Можно и потерпеть!

– Что ты знаешь о прибылях? – хмыкнул директор «Барса». – Нет, сомневаюсь я! Одно дело – золото добывать, камушки драгоценные делать… Полезно и хорошо. Термоядерный синтез, высокие технологии. Ноу-хау, как говорил один мой товарищ-доцент. А другое – когда такая дьявольщина начинается…

– Да не все ли тебе равно, Петрович? Подумаешь, Костяна и Рому замочили. Тебя ведь никто под пули лезть не заставляет…

– Сам ты этих тварей не боишься, Семеныч? – поинтересовался Кравчук. – Страшные ведь твари. Сожрут и костей не выплюнут.

– Да мне как-то без разницы, – ответил Белоусов. – Люди, звери, твари. Да хоть и нечистая сила – лишь бы за нас была, а не против. Косой рядом с Черным этим ехал – и ничего, живой. Даже не вякнул. А посмотрел бы ты, как он его об стенку шмякнул…

– Кто? Косой?

– Нет. Косого этот, что в черном. Хотя худой, как червяк дождевой. Как его звали, кстати?

– Кто его знает. Он вообще себя иначе как «мы» не называл… – Кравчук передернулся от отвращения.

Белоусов налил себе полный стакан коньяка, выпил, закусил лимоном, начал жевать бутерброд с колбасой.

– Как ты на них вышел, шеф? – спросил он.

В другой раз он, может быть, и не задал бы такой прямой вопрос, а Кравчук на него и не подумал бы ответить, но опасность и алкоголь сблизили мужчин, и директор «Барса» открыл дверцу сейфа.

– Как вышел – вопрос второй. Пришел представитель, предложил сотрудничество. Я его выставил за дверь сначала, а потом согласился – они мне задаток хороший дали. А вот как я с ним связываюсь – вот в чем фишка…

Белоусов с интересом заглянул в хозяйский сейф. Там стоял обычный пластмассовый телефон, шнур которого был оборван и лежал рядом с телефоном. Больше в сейфе ничего не было.

– И как? – спросил он.

– Вот, по телефону.

– Подключаешь куда?

– А никуда. Трубку снимаю, и все.

– Рация? – спросил Белоусов.

– Не знаю. Сейф железный. Волны сквозь него не проходят. Не должна рация вроде бы работать.

– Чего только не придумают. Может, колдовство? Кравчук только печально вздохнул.

– Сейчас сниму трубку и пошлю их куда подальше, – после некоторого молчания сообщил он.

– Да ты что, Петрович? Виданное ли дело? От золота, от такой силы отказаться… Да я бы на все пошел, чтобы с ними работать!

– Здесь пока я решаю, – мрачно заметил Кравчук.

– Пока, – вдруг изменившимся тоном сказал Белоусов, поднялся и ткнул своего директора согнутыми пальцами в горло.

Кравчук задохнулся и осел на пол. А Белоусов схватил трубку телефона и закричал в нее:

– Я присягаю вам на верность. Кравчук хотел вас предать. Я не предам. Я на все согласен.

– Согласен? – сразу раздался из телефона жуткий голос, будто бы там давно ждали такого признания. – Хорошо, что согласен… Директора своего не убивай, подожди. Ты, видно, шустрый… Сейчас будем.

Ульфиус и Сергей вышли во двор. Было уже поздно, едва светил тонкий молодой месяц. Легкий ночной ветер приносил аромат травы с полей за городом. К нему примешивался городской запах бензина. Наташа жила на окраине, и чистого воздуха здесь было больше, чем в других районах.

Оглянувшись по сторонам, Ульфиус тихо свистнул, и через минуту к нему примчался статный вороной конь, под седлом и в богатой сбруе. Конь довольно пофыркивал и перебирал длинными сильными ногами.

– Ничего себе, – вздохнул Сергей. Вид коня почему-то больше всего убедил его в том, что Ульфиус – самый настоящий маг из самого настоящего неведомого Авенора.

– Это Гром, – объяснил магистр. – Надежный, верный конь.

Гром поднял голову и громко заржал, отзываясь на имя, приветствуя хозяина. Люди, стоявшие на балконах, с интересом смотрели на появившуюся во дворе лошадь. Впрочем, сильно никто не удивился. На лошадях ездили в городе казаки. Эта, наверное, тоже их. Или цыганская – судя по богатой сбруе. Ульфиус во дворе опять принял образ молодого парня в привычной для Земли одежде, и на него и Сергея совсем не обратили внимания.

– Будем выбираться за город, в поле или в лес, – сообщил магистр. – Вот только как? Не пешком же идти? Сергей пожал плечами.

– Ты поедешь, а я пойду, – предложил он.

– Нет, так не годится. И на коня тебя я взять не могу. Тяжело ему будет, да и вообще – необходимости крайней ведь нет…

– Понятно. Я ведь не девушка, – усмехнулся Сергей.

– Только если я буду верхом, а ты – пешком, мало мы сделаем. Прочность звена равна прочности самого слабого звена, скорость процессии – скорости самого медленного ее составляющего…

– Машины у меня нет, – еще раз вздохнул Сергей. – Все собирался купить какую-нибудь развалюшку… С машиной было бы проще решить все проблемы. Грома отпустили бы пастись, а сами бы ездили, куда нужно. Кстати, куда нам нужно?

– Да базу этих подонков разгромить, – с простотой и обаянием, достойными самого неформального харизматического лидера, ответил магистр.

– Тех, что Наташу хотели похитить?

– Тех самых, – ответил Ульфиус. – Правда, они к нашему визиту теперь подготовятся. И меня-то уж точно ждать будут. Поэтому нужно будет проявить изворотливость. И мобильность.

– Что они замышляют, ты уже знаешь? – поинтересовался Сергей.

– Откуда же?

– Ну, магия и все такое прочее…

– Нет, пока еще не знаю, – не уловив легкой насмешки, ответил Ульфиус. – Но можешь мне поверить, что ничего хорошего. Они из другой плоскости пространства, и просто так здесь не появились бы. Появились они для того, чтобы напакостить. А как напакостить, и кто они конкретно – вопрос второй. У зла достаточно прихвостней, и со многими из них мне приходилось встречаться. Надеюсь, справлюсь и на этот раз. Я так полагаю, Наташа увидела что-то, из-за чего они и встревожились. Значит, эту штуку нам и нужно уничтожить – независимо от того, что она собой представляет.

Ульфиус взял Грома за уздечку и направился к выезду из города.

– Остановимся где? – спросил Сергей.

– Да прямо в поле, – объявил магистр. – Тепло сейчас.

– Может, хоть палатку возьмем? У меня дома есть… – Сергей осекся.

– Вот именно! – заметил Ульфиус. – Домой-то тебе и нельзя. Зачем нам лишняя драка? Так что пойдем налегке. Только пожевать что-нибудь нужно купить.

– Не проблема, – ответил Сергей. Деньги у него были. Остановились у работающего круглосуточно киоска.

– Что будем брать? – спросил Сергей.

– Я со здешней едой мало знаком, – равнодушно ответил магистр. – Бери на свой вкус. Напитков каких-нибудь и поесть. Конфет можно, что у Наташи были.

Сергей усмехнулся – хоть чем-то они пришельца из далекого Авенора удивили.

По тому, как разворачивались события, выходило, что деньги, возможно, скоро станут не нужны, поэтому Сергей решил не экономить. Взял красного вина, большую бутылку «Фанты» и пару бутылок минеральной воды, набрал печенья, сырков, копченой колбасы и специально для Ульфиуса коробку конфет.

– На пикник собрались, ребята? – по-свойски улыбнулась им продавщица.

– В гости, – сурово ответил Сергей. – За девчонками заедем – и в лес.

– А, за девчонками… Ну-ну, – усмехнулась продавщица. Улыбка ее ясно показывала, что в девчонок она не верит. – Водочки вам предложить? Или шампанского?

– Взять чего-нибудь крепкого? – спросил Сергей спутника. Ульфиус пожал плечами.

– Тогда не будем. Лучше на еду оставим. Лунин был противником выпивки, а вина взял только потому, что магистр Ульфиус, как ему показалось, «Фантой» запивать еду не станет. Почему он так решил, Сергей и сам не знал.

Авенорец тем временем с интересом изучал цены в киоске, но соображениями своими с Сергеем не поделился. Сергей вручил ему пакеты, и он навьючил их на коня. Продавщица с интересом наблюдала за происходящим.

Магистр взял коня за уздечку, и странная пара побрела прочь от города, в непроглядную темь, изредка разрезаемую фарами одиноких машин. В небе ярко сияли звезды.

– Девчонки, – хмыкнула продавщица им вслед. Впрочем, уже через пять минут она забыла о своих недавних покупателях, погрузившись в чтение дамского романа.

– А что, обязательно нужно их базу громить? – спросил Сергей, который, вообще-то говоря, был юноша интеллигентный и дрался всегда только по необходимости и на соревнованиях. – Может, лучше Наташу выручим да в милицию заявим? Компетентные органы на то и существуют, они разбираться должны.

– В органах разные люди работают, – сообщил Ульфиус, широко шагая по правой стороне дороги. Гром шел ближе к обочине, гордо вскинув голову. – Я вижу, ты не полностью поверил в необходимость нашего предприятия. Но нам нужно обязательно остановить этих нелюдей. Иначе свершится много бед. Даже война может начаться. Ты мне поверь, я знаю.

– Так уж и война? – недоверчиво спросил Сергей.

– Если не хуже.

– Здесь мы их базу разгромим, а они в другом месте появятся…

– Не появятся. Вернее, появятся, конечно, но не эти и не с такими замыслами. Не так, знаешь ли, просто тропинки по плоскостям торить… Вот мне, на что я путешествовать люблю, и то старым ходом пришлось воспользоваться. На бывший церковный двор он ведет. А Темным – тем гораздо труднее щели в ткани мироздания искать и сквозь них просачиваться, как тараканам или тле… К тому же я-то щели постараюсь заткнуть, если доберусь до них. Но не все же мне делать? Да и на Земле нужно вопросы решить, прежде чем глобальными проблемами заниматься.

– Вы, значит, по трещинам путешествуете? – осведомился Лунин.

Ульфиус нахмурился.

– Темные – по трещинам. Мне трещины только помеха. Я по мирам шагаю вольно…

– Выходит, магия разная есть? – уточнил Сергей.

– Конечно, – улыбнулся Ульфиус. – Истинной магией Слова дозволено пользоваться, изменяя мир, только «белым» магам. Они должны чувствовать мир, и если изменять – то во благо. А Черным доступны только механистические, разлагающие, мерзкие заклинания. Вещи и явления – это слова или идеи. Нужно вникнуть в смысл слов, понять их суть, назначение и предназначение, путь, по которому они движутся, логику их развития – и тогда ты сможешь изменять мир силой слова, вольно бродить по плоскостям и даже выходить за их пределы. Но некоторые коверкают слова, заглушают их, пытаются исказить истинное значение. Это и есть черная магия, магия отпавших.

– Значит, у нас в самом деле были маги? – зачем-то спросил Сергей. – Волшебники – не сказка?

– Моисей запретил магию, – отозвался спустя некоторое время Ульфиус. – Запретил потому, что в мире появилось много черной магии – проще заглушить слово, нежели вникнуть в его смысл и изменить. Воздействуя на мир, нужно или поступать правильно, или вообще никак. Некоторые отшельники времен «Круглого стола» магию все же практиковали. Знаменитый Мерлин, к примеру. После раскола «Круглого стола» дела пошли хуже. Это было одно из самых мощных поражений Светлых сил на Земле. Темным, собравшим для этого все силы, удалось не только рассеять рыцарей, но и очернить их после смерти. Представить чудаками. Расцвели темные культы, множились ведьмы и нежить. Но с ними люди боролись праведной жизнью и недеянием. Сейчас вы вышли на новый виток…

– Любопытно, – согласился Сергей, которого рассказ Ульфиуса заинтересовал. Не очень он, правда, ему поверил. Что же, сейчас следует ожидать продолжения истории, начавшейся при короле Артуре? Заманчиво, но такое только в сказках бывает. Поэтому молодой человек постарался настроиться на деловой лад. – Только без транспорта нам – никуда. Нужна машина. Хотя бы угнать у кого.

– Ох уж эти машины, – почему-то в очередной раз вздохнул Ульфиус. – Нет у меня к ним доверия. Но ведь у вас все на машинах ездят! А сколько она, скажем, стоит?

Сергей улыбнулся.

– Новая, хорошая, но обычной, не очень престижной модели – тысяч сто рублей. Старую и за тридцать тысяч взять можно. Правда, рынок работает только в субботу и воскресенье. А ты что, купить собираешься?

– Я в рублях не очень хорошо понимаю, – проигнорировав последний вопрос, заявил Ульфиус. – Пытался разобраться в ценах, когда ты еду покупал, но не очень хорошо получилось. На золото сколько будет? У вас ведь золото ценится?

– Ну, если по цене лома, а не ювелирного… – замялся Сергей. – Ты же продавать будешь. Сто рублей грамм, тысяча-десять граммов… Килограмм получается! Ни много ни мало! Но ты ведь, наверное, не знаешь, сколько это – килограмм?

– Нет, почему же, – возразил Ульфиус. – Я изучил метрическую систему мер. Килограмм золота – не так много, хотя дороговато даже для хорошего коня…

– Можно продать пару сапфиров из твоего ожерелья, – предложил Лунин. – По-моему, они очень дорого стоят. Магистр отчего-то мрачно посмотрел на молодого человека.

– Стоят они действительно дорого, – сообщил он. – Но за деньги не продаются. Впрочем, когда-нибудь я расскажу тебе о сапфировом ожерелье. А машину мы, наверное, покупать все же не будем. Лучше сделаем.

– Сделаем? – переспросил Сергей.

– Я сделаю. Но чуть позже, мне надо отдохнуть. Тут неподалеку лесополоса, если не ошибаюсь. В ней и остановимся. Думаю, нас не станут искать так близко. А если и найдут – тем хуже для них…

Огромный кот подошел к Наташе и потерся о ее колени. С его размерами это было совсем не трудно. При этом он несколько раз проникновенно мурлыкнул.

– Что ты хочешь, мой хороший? – спросила Наташа. Кошек она любила, но огромный кот ее немного испугал. Размером со среднюю собаку, с прекрасно развитыми, играющими под шкурой мышцами. Несмотря на добродушный вид, он все-таки был хищником, который, правда, пока вел себя миролюбиво.

Кот, убедившись в дружелюбии девушки, звонко мяукнул, и на поляну со всех сторон начали выбегать кошки. Они выходили из кустов, бежали со стороны леса, вылезали из густой травы, где прятались до этого…

Кошки были самых разных расцветок: белые, черные, рыжие, серые, в пятнах, трехцветные, с причудливыми рисунками на шкурках. А размеры… Тот кот, который подошел первым, был самым большим. Маленькие котята, размером чуть больше кулачка ребенка, тоже прыгали вокруг Наташи. Были здесь и кошки привычного роста, и покрупнее, и помельче. И весь зверинец мяукал, радовался, играл рядом с девушкой, терся о ее ноги и всячески проявлял расположение и дружелюбие.

Когда Наташа уже совсем было растерялась, со стороны леса на полянку вышла маленькая чистенькая старушка в белом платочке, которая строго сказала:

– Ишь расшалились! Уж я вам покажу! Ну-ка быстро по домам!

При этих словах некоторые кошки бросились врассыпную, а другие, напротив, стали резвиться еще пуще, прячась в траве и неожиданно выпрыгивая на открытые места.

Старушка неспешно приковыляла к Наташе.

– Что, милая? Напугалась? Не помешали тебе кошечки мои? – спросила она.

– Нет, конечно нет, – ответила девушка, напряженно улыбаясь. – Что же, они все ваши?

– Все до одной, – подтвердила старушка. – Хочешь, я тебе котеночка подарю? Только если ты с ним ласкова будешь!

– Да я и не знаю, – усомнилась Наташа. – Я сюда попала сама не знаю как. И возвращаться, наверное, надо…

– Вестимо надо. Только сюда все попадают неведомо как, – ничуть не удивилась старушка. – На то я здесь и живу. Пойдем ко мне. Накормлю, напою, спать уложу. Да еще и погадаю. А утром смекнешь, что тебе дальше делать.

Улыбаясь проделкам кошек, которые продолжали резвиться, но ни к хозяйке своей, ни к ней самой не прикасались, Наташа пошла за старушкой.

Идти пришлось долго. По едва заметной тропке дошли до леса. Потом, под сенью могучих, в три обхвата, деревьев извилистой тропкой долго пробирались в самую глухую чащобу.

Под огромным орехом на берегу спокойного темного ручья стояла чистенькая бревенчатая избушка. Со стороны тропинки было в ней всего одно окно и дверь. Порожек перед дверью – низкий, замшелый. Над крытой камышом крышей – маленькая труба.

Старушка отворила дверь, вошла сама, будто проверяя, кто есть в доме, поманила Наташу. Внутри избушка тоже была чистенькой Большой деревянный буфет с банками и склянками, под потолком – пучки трав. В углу – несколько бочек, у стен – два сундука. Посреди комнаты – круглый неполированный стол. Вся мебель, похоже, была из липы – светлая, радующая глаз.

– Садись, милая, – предложила старушка, пододвигая Наташе стул. – Проголодалась небось?

Наташа кивнула. Есть хотелось, зачем скрывать? Попала неизвестно куда, когда еще предложат – неизвестно.

Бабушка подкинула в печку несколько поленьев, и огонь занялся как бы сам собой. Наверное, в печке тлели угли еще с прошлой растопки.

– Скоро и ужин поспеет, – сообщила старушка. – Ты пока умойся, а то и выкупайся.

– Где? – поинтересовалась избалованная городскими удобствами Наташа, ожидая, видимо, что за потайной дверью откроется ванная комната с умывальником и душем.

– Известное дело – на речке, – улыбнулась бабуля. – Там и сходни есть, чуть дальше от избушки. Купайся вволю, пока не стемнело. Кошки за тобой подглядывать не будут – я их от того места отвадила. А то вишь ты, какая грязная! Личико нежное, ножки гладкие, а все в пыли.

Наташа улыбнулась и непроизвольно попыталась натянуть короткий халат на колени. Принять ванну она действительно не успела, а теперь неизвестно, получится ли искупаться в ближайшее время.

– Мыло есть, бабушка? – спросила она.

– Зачем тебе мыло? – удивилась хозяйка. – Там берег глинистый, и глина для купания очень подходит. Специально в том месте сходни сделаны.

Наташа пошла на речку, нашла почерневшие деревянные сходни, разделась и опустилась по ним в воду. Вода была теплой, ароматной, пахнущей лесными травами и, совсем немного, тиной. Дно реки кто-то выложил большими плоскими камнями. Длинные тени легли на воду, и на другой речке в такое время, может быть, даже было бы страшновато. Но здесь Наташа ощущала себя покойно и уютно.

Глина, нашедшаяся около берега, действительно мыла, как лучшие косметические средства. Может быть, оттого, что вода в реке была мягкой. Девушка даже вымыла голову, хотя прежде ей казалось, что без шампуня в таком деле никак не обойтись. Чистая и свежая вернулась Наташа в избушку. Хозяйка зажгла высокие желтые свечи. На столе уже стоял большой кувшин молока, пышные белые булки, кувшинчик с медом, порезанный ломтями сыр на коричневой глиняной тарелке.

– Чем богаты, тем и рады, – улыбнулась старушка – Вина не хочешь?

– Нет, спасибо, – смутилась Наташа.

– Хорошо. Молодежь нынче какая – такие девушки пошли, что даже и водку пьют. – Старушка неодобрительно поджала губы. – И штаны носят, совсем как парни. А у тебя – платьишко хоть и куцее, но все ж приличной девушке подобающее…

Наташа скромно потупилась. Водку случалось пить и ей – не каждый день, конечно, но и не слишком редко… То-то поругала бы ее старушка. А халата своего домашнего она почему-то вдруг застеснялась, хотя халат был красивый, шелковый, расписанный большими голубыми цветами.

– Как же звать вас, бабушка? – обратилась Наташа к хозяйке. – Я – Наташа Соловьева. Так растерялась сначала, что и представиться забыла.

– Да что ж ты думаешь, я не знаю, кто ты, откуда? – улыбнулась бабушка, и лучистые морщинки побежали от уголков ее глаз. – Я ведь ведунья. Многие меня так и называют. А ты зови бабушкой. Мне это по душе. Ты кушай, милая, кушай…

Наташа принялась за угощение.

Белоусов стоял над хрипящим Кравчуком, решая, стоит ли ему слушаться своих новых хозяев или сейчас как раз тот случай, когда командой можно пренебречь. Наверное, все же лучше подождать. А уж эти твари – Белоусов почти не сомневался в том, что они не люди, – сами решат, что делать с его прежним директором.

На этот раз посетитель не вошел в приемную. Ему было недосуг тратить время на такие мелочи, как соблюдение приличий перед людьми. Он материализовался из воздуха рядом со столом Кравчука, перед большим черным шкафом с документами. Дернулся, крякнул, зашипел, поспешно огляделся. Пришелец оказался низеньким толстым альбиносом в черной хламиде. Как и положено альбиносу, волосы у него были абсолютно белые, кожа – бело-розовая, а глаза сияли алым огнем.

– Что ж, удовлетворены тебя видеть, Олег Семенович, – обратился он к Белоусову. – Наконец-то по-настоящему решительный человек. Начальничек твой хлюпиком был, хотя людей на тот свет спровадил немало. Одно другому не мешает. Самые массовые убийцы были жуткими трусами… А Кравчук и на размах не претендует – мелкий пакостник. Хочешь, наверное, крови его выпить?

– Хочу, – ответил Белоусов, полагая, что ответ такой пришельцу понравится. Ведь он явно с нечистой силой знается или сам к ней принадлежит. На самом деле никаких подобных желаний он не испытывал. Да, пристукнуть бывшего босса – нужно. Для надежности, для удовольствия. Но кровь пить зачем? И в прямом, и в переносном смысле…

– Нет, не хочешь, – глядя острыми красными глазками в лицо Белоусову, заявил пришелец. – Ну да ладно. Хорошо, хоть не удавил, как Серого…

Белоусов молча склонил голову.

– Работать будешь на нас, – объявило существо, шумно втянув воздух. – Проект продолжается. Деньги и силы нам нужны. Машину стройте. Денег еще дадим. Ты становишься исполняющим обязанности директора. Мы так и будем называть тебя. И. О. Или, еще лучше, Ио[2]. Хорошее имя, из вашей мифологии.

Альбинос подавился тихим смешком и хохотал, давясь, с полминуты.

– Сам будешь иметь все, что хочешь. Только попроси. Связь держать по трубке, что в сейфе. Всем скажешь, что Кравчук заболел. С ума сошел. Бывает, при его-то работе. Хорошо, что не убили его. Всегда можно предъявить.

Владимир Петрович, который уже более-менее пришел в себя, злобно сверкнул глазами на бывшего зама, но ничего не сказал.

– Так ведь он расскажет всем, что нормальный И психиатры подтвердят, – предположил Белоусов. – Как его предъявишь?

– Он пока нормальный, – вновь заливисто-тонко захохотал альбинос. – Ты ему не завидуй, Семеныч. Так он тебя любил называть? Не нравилось тебе… Старше ведь его на какие-то пятнадцать лет… А он – все Семеныч да Семеныч… Без имени, издевательски… Не спеши его убивать! Его ожидает кое-что похуже смерти. И скоро, через несколько дней, или недель, или месяцев, мы его тебе вернем. В целости и сохранности.

– Пропади вы пропадом, мразь! – прохрипел Кравчук, прислушивавшийся к разговору.

– Пропадем, – гадко улыбнулся альбинос. – Вернее, ты пропадешь. И не пропадом, а совсем. Без остатка.

– Бог мне поможет, – заявил Владимир Петрович, корчась на полу. Непонятно было, откуда у него взялась такая уверенность.

Альбинос едва заметно вздрогнул.

– Никто тебе не поможет, убийца, – злобно прошипел он. – Ты в нашей власти. И договор подписывал. Силы на тебя жаль тратить, да нужен нам еще.

– Может, все-таки в расход его пустим? – кровожадно спросил Белоусов.

Пришелец внимательно посмотрел на предполагаемого директора «Барса».

– Запомни: советы нам давать не нужно, – сообщил он.

В голове Белоусова после этих слов будто что-то взорвалось Боль была страшная. Потом она стала утихать, переходя в ноющую.

Альбинос подошел к Кравчуку, который скрючился на полу – видимо, головная боль мучила и бывшего директора «Барса». Он обыскал его карманы. Выложил на стол деньги, ключи, документы, коробку спичек, сигареты, вытащил из кобуры пистолет.

Потом оценивающе поглядел на Владимира Петровича, промычал что-то себе под нос и громко объявил:

– Аба суфл абырг джахн!

От этих слов у Белоусова прошел мороз по коже, и не только от страха – в комнате значительно похолодало. А Кравчук вдруг засветился призрачным светом и растаял в воздухе. Вместе с ним исчез и альбинос. Прощаться он не счел нужным.

– Еще немного, и я привыкну. Но какая сила! – воскликнул Белоусов восхищенно.

Он сел за стол бывшего начальника, который считал теперь своим, достал из ящика папку с надписью «Проект Ф» и углубился в чтение. Проект нужно было продолжать, а знал он о нем мало.

Магистр Ульфиус нашел на краю лесополосы рядом с полянкой, где они с Сергеем худо-бедно переночевали под открытым небом, ржавый остов грузовика и очень ему обрадовался. Хотя радоваться, вообще говоря, было нечему. Останки машины лежали здесь по меньшей мере лет пять, вросли в землю и вряд ли годились даже на металлолом.

– Вот из него мы и сделаем почти настоящий автомобиль, – немного по-детски улыбаясь, сообщил он Сергею. – Только лучше.

Лунин оглядел ржавые останки «ЗИЛа» и с сомнением покачал головой.

– Из такого хлама даже тележку путную не сделаешь. При всех твоих способностях, сэр Ульфиус.

– Плохого же ты мнения о моих способностях, – обиделся магистр. – Из ничего сделать автомобиль было бы довольно трудно. Из земли – тоже проблема. А из металла – проще простого. Нужен только образец.

Сергей усмехнулся:

– Сейчас такие «ЗИЛы», наверное, уже и не выпускают…

– Мне нужен вовсе не «ЗИЛ». Я хочу сделать хорошую машину. Мне кажется, нужно создать, как здесь выражаются, «престижный» автомобиль. Дорогая машина подчеркивает статус его владельца?

– Подчеркивает, – ответил Сергей.

В то, что Ульфиус может становиться невидимым и изменять свою внешность, Лунин поверил, хотя это было нелегко Ведь это все – из сказок, а в сказки мы все когда-то верили. Но в то, что из груды ржавого железа магистр может построить автомобиль, практичный ум аспиранта-физика верить отказывался. Автомобиль – достижение техники, а не какое-то там колдовство.

Скорее для того, чтобы Ульфиус почувствовал свою несостоятельность, Сергей начал рассказывать:

– Престижная машина «мерседес». Мощность – несколько сотен лошадиных сил, максимальная скорость – около трехсот километров в час. Но я «мерседесы» не люблю, в них пижоны ездят. Да и форма не нравится. Мне нравится «БМВ», только она считается машиной бандитской. Очень приятная машина «лексус» – ее «Тойота» производит, если я не ошибаюсь. У нас во дворе такая стояла, один бизнесмен купил тысяч за тридцать…

– Позволь, ты же говорил, хорошая машина стоит сто тысяч? – переспросил Ульфиус.

– Так не рублей же. Долларов, – пояснил Лунин. – В тридцать раз больше. Я бы, если б была возможность, ездил на «феррари». Но у меня такой возможности нет.

– «Феррари» – баловство, – заявил магистр. Неизвестно, откуда он вдруг узнал о качестве и характеристиках «феррари». – А на хорошей машине ты поездишь. Но не на «феррари». Слишком ярко. «Лексус» – в самый раз. Пойдем на трассу, покажешь мне его вблизи.

Неподалеку от лесополосы, где товарищи провели ночь, проходила трасса на Москву. Сохраняя скептический вид, Сергей поплелся за бодро шагающим Ульфиусом.

Машины по трассе мчались одна за другой. В основном – «жигули» и «волги», «газели» и «КамАЗы».

– Где ты тут встретишь «лексус»… – вздохнул Сергей. – Они по городу в основном ездят. Хозяева друг перед другом рисуются и на «пиплов» сверху вниз поглядывают. На трассе – рабочие лошадки. Может, ограничимся «жигулями»? «Десятка», к примеру. Неплохой автомобиль…

– Значительные люди на «десятках» ездят? – поинтересовался Ульфиус.

– Всякое бывает. Но больше, конечно, на иномарках. Пытались на «волги» государственных людей пересадить, да не вышло. Отвык чиновный народ от «волг». А уж на «жигулях» и в прежнее время особо деловые не ездили. Не тот класс…

– Тогда будем искать иномарку. Тем более мне и форма «десятки» не очень нравится, – неожиданно запривередничал Ульфиус.

Тут в ста метрах, рядом с импровизированным придорожным рынком, где бабули продавали дальнобойщикам пирожки и малосольные огурцы, со встречной полосы резво пересек сплошную линию и остановился новенький, слегка запыленный, серебристый «лексус» с московскими номерами.

– Колдовство? – спросил Сергей.

– Вовсе нет, – ответил Ульфиус. – Это он и есть?

– «Лексус», – подтвердил Лунин. – Можешь изучать.

– Снаружи я его хорошо рассмотрел. Красивая машина. Мне бы внутри посидеть…

– Кто же тебя пустит?

– А если попросить?

Ульфиус решительно направился к автомобилю, хозяин которого, полный молодой человек, вышел и шумно торговался с бабками, продающими огурцы. Сергею не очень верилось, что Ульфиуса просто так пустят посидеть в машине, которая стоит тридцать тысяч долларов.

– Можешь сделать так – я покажу ему удостоверение, а он подумает, что я гаишник? – догоняя товарища, поинтересовался Сергей.

– Очень просто, – ответил Ульфиус. – А зачем?

– Он, гад, правила движения нарушил, – ответил Сергей. – С него штраф причитается. И в машину заодно сядем.

– Хорошо, – быстро согласился магистр. Идея проникнуть в автомобиль его вдохновила.

– Я разговор начинаю и все остальное делаю. Ты молчи – только в машину сядешь и посмотришь.

Сергей встал рядом с «лексусом» и оперся о капот, разглядывая хозяина. Тот уже купил огурцы и, помахивая пакетиком, подошел к двум странного вида молодцам, отирающимся около его автомобиля.

– Какие-то проблемы, ребята? – не слишком дружелюбно спросил он.

– Вроде того, – нахмурив брови, ответил Сергей. – Майор Кривоконь. Предъявите ваши документы.

Владелец «лексуса» мельком взглянул на протянутое Сергеем аспирантское удостоверение, которое должно было сойти за милицейское. Он небрежно достал из нагрудного кармана красную книжечку и заявил:

– Капитан Иваненко, коллега. Все нормально?

– Не совсем, – усмехнулся Сергей. – Управление собственной безопасности. Так что есть тема для разговора.

– Сядем в машину, – изменившимся тоном, словно дорогим друзьям, предложил Иваненко.

Товарищи только и дожидались приглашения. Сергей сел сзади, Ульфиус – на переднее сиденье.

– Может, поговорим наедине? – спросил поскучневший владелец «лексуса» – то ли капитан, толи выдающий себя за капитана. – Помощник пусть на трассе пока работает…

– Поговорим, – согласился Сергей. – Коллега проверил, все ли в порядке. Вдруг тут у тебя мальчики с пушками сидят? Стекла сильно тонировать не надо – непонятно, где представители органов правопорядка, а где бандиты… Осмотрелся, Устин? Оставь нас одних.

Ульфиус тем временем с интересом оглядел салон автомобиля, присмотрелся к рычагам, потрогал пальцем обивку, пощупал сиденья, даже принюхался. Потом молча кивнул и толкнул дверь, но выйти не получилось. Хозяин автомобиля предупредительно потянул за рычаг и открыл дверцу.

– Какой-то странный у вас напарник, – обратился он к Лунину.

– Да, бывает, находит. Особенно на заданиях, – согласился Сергей. – Но деловой. Наркотики по запаху чует. И без оружия может бандиту горло перегрызть. Ушуист. Не страннее многих.

– Итак, к делу, – предложил предполагаемый капитан, не слишком заинтересовавшись талантами молодого стража порядка. – Сколько?

– Двести, – ответил Сергей.

– За двести меня наш начальник отмажет. Сто, – предложил Иваненко. – Твердый тариф…

– Ладно, – согласился Сергей. – Как коллеги, торговаться не будем. – Он предполагал, что сто – мало, но спорить не стал.

Иваненко достал из барсетки бумажник, извлек из него две купюры по пятьдесят долларов и сунул их в нагрудный карман Лунина. Тот едва не утратил невозмутимое выражение лица – он-то имел в виду рубли!

– Квитанция не нужна? Счастливого пути, – от души пожелал владельцу «лексуса» Сергей, выходя из автомобиля.

– И вам того же, – не слишком радостно ответил тот. Взвизгнув шинами, «лексус» тронулся с места и рванул в сторону города.

– Мы заработали сто долларов, – глуповато улыбаясь, сообщил товарищу Сергей. – Может, постоим еще? К концу дня купим нормальную машину, и делать ничего не придется…

– Нет, пойдем к нашему «ЗИЛу», – сказал Ульфиус. – Меня посетили плодотворные идеи.

После сытной еды Наташе стало совсем уютно и спокойно. Она облокотилась на стол и чуть не заснула, но приютившая ее бабушка ласково сказала:

– Подожди спать. Еще успеешь. Мне погадать тебе нужно.

– Зачем, бабушка? И не верю я в гадания, – сонно улыбнулась Наташа.

– Когда на картах гадают – это, конечно, баловство, – согласилась старушка. – А вот на кофейной гуще – другое дело. Или, скажем, с зеркалом. Да и я не гадалка какая-нибудь, а ведунья. Ты меня слушай.

Наташа кивнула.

– Скоро ты отсюда уйдешь, – сообщила бабушка. – Понравилось тебе, да оно и понятно – здесь ведь мир твоих грез, место, где тепло и уютно. И вернуться сюда тебе долго не удастся. Не до того будет, да и места гораздо лучшие ты увидишь. Здесь ты уже почти прозрачная, и кошки мои тают… Потому что ждет тебя дальняя дорога, встреча с суженым да богатство в придачу. Только не нужно тебе никакого богатства…

– Подождите, бабушка, – встрепенулась Наташа. – Как это – я прозрачная? По-моему, это вы таете…

Действительно, девушка вдруг стала замечать, что через старушку просвечивается шкаф, а через стены избушки – темный лес. Но было совсем не страшно, а только интересно.

– Ты таешь, я таю – какая разница? Мы в разные стороны идем. По-ученому сказать не могу, да только ты далеко отсюда скоро будешь. Волшебство на тебе сильное лежит. Но волшебство тебе не повредит. А все, что с тобой здесь случилось, – и наяву и во сне.

– Поела я тоже во сне? – спросила Наташа. Обидно будет проснуться голодной!

– И поела ты во сне, только силы подкрепила больше, чем наяву. Потому что все мы спим и видим сны. Некоторые – свои, некоторые – чужие…

Наташа тихонько вздохнула, думая, где бы по-настояшему прилечь.

– Ты помни одно: слабому всегда помоги, сильного не бойся, мудрого уважай, желай поменьше, получишь побольше. Все у тебя будет хорошо, только суженому твоему большая опасность грозит. Но ты ему помочь можешь…

– Кто он, суженый мой? – задала Наташа главный вопрос, на который, по ее мнению, и должна была ответить настоящая гадалка. Сергей ей, конечно, нравился, но назвать его так торжественно: суженый – она бы не решилась.

– Если ты того не знаешь, откуда мне знать? – улыбнулась старушка. – А сейчас спи, спи и спи…

Наташе стало совсем сладко, и она заснула, как сидела, на стуле.

Ландшафт вокруг был серым, свет с неба лился темно-багровый, тоже отдававший серым. Владимир Петрович Кравчук стоял на четвереньках, уткнувшись лицом в подобие грязно-бурого мха. Шея у него болела. Болела и голова, но уже значительно меньше.

«Жив, – пронеслась мысль в голове Кравчука. – Куда же я залетел? Уж больно паршивое место».

Место и впрямь было дрянным. Неподалеку вздымались к небу крутые глинистые косогоры. Нечего и говорить, что глина была черно-серого цвета. Однако сразу становилось ясно – глина, а не земля. На ней не росло ни травинки, и лежала она не комочками, не бугорками, а большими жирными пластами.

Вдали, по другую сторону большого глиняного косогора виднелись красновато-коричневые скалы. Вода здесь была повсюду, но в лужах, выглядевших очень и очень грязными. А Кравчуку сильно хотелось пить.

Владимир Петрович поднялся, огляделся и побрел к одной из луж. Там он зачерпнул воды и понюхал. Вода пахла затхлым. На вкус она оказалась неприятной, но Кравчук сделал несколько глотков. Стало немного легче.

Кравчук решил искать человеческое жилье. Почему-то он был уверен, что жилье здесь должно быть, так же, как и люди. Он побрел по направлению к откосу, оскальзываясь и время от времени падая. Дул прохладный ветер. Пиджак куда-то исчез, а в рубашке ветер пронизывал до костей. Пистолетная кобура, болтавшаяся на поясе, оказалась пустой.

Подойдя к высокому глиняному откосу, Владимир Петрович окинул его оценивающим взглядом. Залезть на него можно, но придется хорошо потрудиться. Всеми силами стараясь не поскользнуться, кое-где выбивая ногой в податливой глине ступеньки, Кравчук полез вверх. Через пять минут он с головы до ног был в серо-коричневой грязи. В туфлях чавкало.

Еще через пять минут бывший директор «Барса» понял, что, если он сорвется вниз, ему придется несладко. Он стал прижиматься к крутому откосу плотнее. Мокрая глина неприятно холодила.

«Может быть, все это мне привиделось? – пришла вдруг к Кравчуку трезвая мысль. – Почему здесь так холодно? Может, я лежу на операционном столе и мне снятся кошмары? Зачем я вообще вздумал лезть на откос? И как я сюда попал?»

Но нет, мрачный ландшафт вокруг выглядел более чем реально. Кравчук сделал попытку проснуться, но у него не получилось. Тогда директор «Барса» снова полез вверх.

Минут через двадцать Владимир Петрович оказался на вершине откоса. Его усилия были вознаграждены. Рядом с обрывом проходила то ли утоптанная дорога, то ли просто расчищенная бульдозером полоса. Значит, люди здесь все-таки бывали. Жаль, что нет с собой пистолета и денег. Впрочем, это не главное. Были бы люди, а уж выпутаться он сумеет.

Тем временем небо стремительно темнело. На холм, куда он влез, опустилось что-то вроде бурого тумана. Внизу ничего разглядеть было нельзя.

– Может быть, здесь рядом большой город и это смог? – предположил Кравчук. – Все вокруг похоже на большую свалку. Поэтому здесь так мерзко и гнусно.

Будто в подтверждение своей догадки Владимир Петрович наткнулся на сплющенную керосиновую лампу. Поодаль валялся драный резиновый сапог, еще дальше – обломки заржавелой металлической кровати.

– Отсюда-то я выберусь, – уже весело решил Кравчук. – Только почему так темно? И отчего здесь такое странное небо? Куда я все-таки попал?

Откуда-то издалека, с дальнего края холма донеслось тяжелое пыхтение. Оно сопровождалось громким топотом и чавканьем – кто-то шлепал по грязи. Услышав эти звуки, Владимир Петрович побледнел, волосы на голове зашевелились По его мнению, так мог бежать слон, но какие здесь могут быть слоны? Ясно же – не Африка и не Индия.

Стараясь подыскать надежное место, Кравчук начал двигаться быстрее. Что бы ни преследовало его сзади, лучше было от него укрыться. Обогнув кучу мелких камней, как-то странно развороченную, Кравчук оказался перед высохшей лужей. Глина образовала здесь гладкую площадку. Посреди площадки виднелся отпечаток трехпалой птичьей ноги с глубоко вдавленным задним когтем. Отпечаток был величиной с распластавшегося на земле человека. Следующий отпечаток был едва виден в тумане.

Увидев след, чувствуя топот за спиной, Кравчук покрылся холодным потом и пронзительно закричал, хотя делать этого никак не следовало.

Ульфиус стоял около покореженного остова «ЗИЛа» минуты три, сосредоточенно вглядываясь в бренные и, похоже, совершенно бесполезные останки грузовика. Сергей с легкой усмешкой наблюдал за магистром. Он вполне допускал, что маг может придать этим остаткам форму «лексуса», используя внушение, гипноз, телекинез, наконец… Но чтобы такой «лексус» еще и ездил… Тут никакая магия не поможет. Один только двигатель состоит из тысяч деталей, которые ни белая, ни черная магия не воспроизведет…

После словно бы бездумного разглядывания ржавой груды металла Ульфиус сосредоточился и поднял руки. Над остатками автомобиля появился туман, который сгущался все сильнее и сильнее, скрывая груду обломков. Пару раз в клубившемся сером облаке вспыхнули небольшие голубые молнии, при виде которых магистр морщился. Потом туман как бы затвердел и начал таять. Из него показалось сначала серебристое крыло новенькой машины, потом прозрачное лобовое стекло, блестящий бампер, черное чистое колесо. Минута – и сверкающий под утренним солнцем «лексус» с московскими номерами стоял на обочине лесополосы.

Сергей в очередной раз за последние два дня оторопел и не мог вымолвить ни слова. На негнущихся ногах он подошел к машине, потрогал ее, открыл дверцу и заглянул в салон.

Внутри машина выглядела так же великолепно, как и снаружи. И пахло здесь кожей, металлом и автомобильным освежителем воздуха – совсем как в той машине, в которую они с Ульфиусом влезли на пять минут.

– Как же так… – голос молодого человека на миг прервался, – получилось?

Ульфиус преувеличенно скромно потупился.

– Недаром ведь я магистр… Даже для меня это было довольно сложно. Но, как видишь, отнюдь не невозможно. Сергей восторженно оглядывал «лексус».

– Ух ты, и автоматическая коробка передач, – заметил он.

– Все, как в той машине, – с притворным равнодушием подтвердил Ульфиус.

– Да, – восхищенно вздохнул Сергей. – Есть чему учиться… Так и самому захочется стать магом… или знатоком Слова, как ты выражаешься… Ты ведь магистр, Ульфиус. Что это значит? У вас разные ранги, что ли, есть?

Ульфиус прогуливался вокруг машины, разминая руки и ноги. Похоже, состояние транса, в котором он только что был, его утомило.

– Вообще говоря, да, – с некоторой неохотой ответил он. Авенорец не хотел, чтобы Сергей заподозрил, будто он хвастается, а его положение в магической иерархии было весьма высоким. – В Ордене есть разные ступени. Сначала идет младший ученик, послушник. Потом – взыскующий. За ним – знающий. После – опытный. Это все – ученические звания. За ними следует Практикующий Мастер. У мастеров несколько рангов. Дальше идут ученые. Еще несколько ступеней, и мы видим магистра. Выше него по умению – Великий магистр. На самой же высокой ступеньке стоит Совершенный. Чтобы стать Совершенным, нужно иметь недюжинный талант и учиться по меньшей мере сто лет. Был один такой случай, когда Дархан Двенадцатый стал Совершенным за сто два года. Я имею в виду авенорские годы. Правда, он очень быстро ушел в иные сферы, и чем занимается сейчас – никому не ведомо.

– А что может Великий магистр, чего не можешь ты? – простодушно спросил Сергей.

Ульфиус немного нахмурился, но решил, видимо, что обижаться не стоит, и просто ответил на вопрос:

– Великий магистр может населить живностью целый край, до его прихода пустынный. А Совершенный сделает это так, что существа, живущие в нем, будут счастливы. Кроме этого, он сам может спроектировать в свободной плоскости целую страну. Конечно, ему не под силу населить ее существами со свободной волей, но он может подготовить мир к их приходу.

Сергей покачал головой:

– Если каждый начнет проектировать…

– Не каждый. Далеко не каждый, – добродушно засмеялся Ульфиус. – Я учусь уже пятьдесят два года, но даже до Великого магистра мне очень далеко. Я и магистром стал не так давно – пять лет назад.

– Пятьдесят два года? – искренне поразился Сергей. – На вид тебе не дашь больше тридцати. Иллюзия?

– Нет. Мне пятьдесят три года. Именно так и выглядят в этом возрасте авенорцы.

– Так что же ты, начал учиться магии, когда тебе был всего год? – улыбаясь, спросил Сергей. С арифметикой у него было все в порядке, и он сразу вычислил возраст, в котором магистр начал учебу. И представил себе светловолосого кудрявого малыша в ползунках, который пытается силой слова пододвинуть к себе погремушку.

– Что тут странного? – удивленно спросил Ульфиус. Потом вдруг рассмеялся и махнул рукой. – Невольно ввел тебя в заблуждение! Меры веса я научился переводить быстро. Как выглядят люди вашего королевства в разном возрасте, тоже усвоил. А про себя рассказываю так, будто все само собой разумеется, будто я разговариваю со своим учеником из Авенора. Дело в том, что наш год равен примерно сорока восьми вашим годам.

Сергей вновь замолк. Он мог подумать, что ослышался или ошибся в подсчетах, или что Ульфиус сошел с ума… Но рядом сверкал новенький «лексус», сотворенный практически из ничего. Его наличие помогало поверить и в другие невероятные вещи…

– Тебе две с половиной тысячи лет? – прошептал Сергей.

Ульфиус, видя замешательство своего спутника, не стал заострять внимание на возрасте и, улыбнувшись, предложил:

– Может быть, поедем?

– Поедем, – согласился Сергей, решив забыть на время, кто такой магистр Ульфиус, не думать о нем и его возрасте вообще. – Кстати, а бензин в баке есть? Или нам придется толкать машину до заправки?

– Бензина – полный бак, – кивнул Ульфиус. – Хватит на все наши поездки. Садись за руль.

– Номера, – сказал вдруг молодой человек, начавший привыкать к тому, что в компании мага путешествовать легко и приятно. – С московскими номерами нас все будут останавливать. А каждый раз просить тебя сотворить нужные документы – язык заболит. Гораздо проще сделать другие номера. Можно?

– Естественно. Какие угодно, – ответил Ульфиус.

– Тогда – А033АА, – предложил Сергей. – Серия шестьдесят один вместо девяноста девяти.

– Почему? – поинтересовался Ульфиус, щелкнув пальцами, отчего номера сразу же стали такими, как просил Сергей.

– Номер машины из гаража областной администрации. Не настолько известный, чтобы каждый милиционер знал владельца машины, но достаточно ясно показывающий, что тормозить нас не нужно ни по какому поводу.

– Я бы и не додумался. Впрочем, мои взаимоотношения с органами власти и силовыми структурами в затемненных королевствах всегда сводились к минимуму… Век живи – век учись, – подытожил Ульфиус.

Проснулась Наташа в лесу, под большой раскидистой елью. Пахло смолой и свежей травой, а еще – дождем. Сквозь листья деревьев просачивались и шлепались о землю крупные капли. Но под елкой было сухо и тепло. Сюда моросящий дождь пробраться не мог. Где-то вдали девушка услышала крик петуха. Значит, рядом живут люди А может быть, петух дикий Но в диких петухов Наташа не очень верила, поэтому решила встать и пойти поискать жилье. Что толку лежать под елкой?

В бок ей ткнулся чей-то влажный носик. Наташа погладила рукой пушистый комочек, который радостно мяукнул. Бабушка все-таки подарила ей котеночка на память! Стало быть, старушка и коты ей не приснились Или она продолжает спать…

Лес был похож на тот, в котором стояла старушкина избушка, но в некоторых деталях отличался от него. Здесь было больше подлеска, да и деревья, если приглядеться, встречались весьма необычных пород. Некоторые – совсем незнакомые. В чем-то они походили на лиственницу, но лиственницей не были. Скорее всего, древовидные папоротники.

Дождь скоро прекратился, и сразу выглянуло солнце. Яркие лучи заиграли в быстро высыхающих каплях, висевших на ветках и листьях. Наташа взяла котенка на руки и пошла в ту сторону, откуда ей послышался крик петуха. Ноги сразу вымокли – трава была мягкой и мокрой.

Вскоре девушка оказалась на утоптанной тропинке, вьющейся между деревьев. Может быть, тропинка вела и прочь от деревни. Наташа положилась на случай и решила идти в том направлении, которое показалось ей верным. В конце концов, тропинка, как правило, ведет от людского жилья к людскому жилью или к другим полезным постройкам, угодьям, полям.

Когда девушка уже решила, что никогда никуда не попадет, а тропинку протоптали дикие звери, скорая встреча с которыми ее и ожидает, она услышала детский гомон. На лужайке сбоку от тропы она увидела четверых ребятишек лет десяти-двенадцати, собиравших в траве большие оранжевые ягоды. Дети не обращали на нее никакого внимания, занятые своими делами. Наташа сошла с тропы и приблизилась к ним.

– Здравствуйте, ребята! – громко сказала она. К Наташе повернулись четыре физиономии, перепачканные ягодным соком, – три девчачьи и одна мальчишечья.

– Здравствуй, коли не шутишь, – не совсем вежливо ответил мальчик. – Тебе небось взрослые нужны?

Наташа подивилась невоспитанности деревенских детей и тому, как быстро они вникли в суть ее проблемы.

– Да, я хотела бы увидеть взрослых, – ответила она. – Где ваша деревня?

Тут придремнувший было на руках у девушки котенок поднял головку и недовольно мяукнул.

Старшая девочка испуганно посмотрела на котенка, потом на Наташу, ойкнула и крикнула:

– Это она!

После чего дернула самую младшую девчонку за подол и пустилась бежать. Следом за ней помчались прочь и другие дети.

Наташа удивленно смотрела им вслед. Что могло напугать малышей? Неужели котенок? Или в ней самой есть что-то странное? А может быть, они испугались чего-то другого, у нее за спиной? Девушка поспешно обернулась, но ничего страшного или интересного не увидела.

Пожав плечами, Наташа пошла по тропинке в ту сторону, куда скрылись ребята. Собственно, в том направлении она шла и до сих пор.

Прошло еще полчаса, а деревня все не показывалась.

– Что же это такое? – возмутилась Наташа. – Может, они в норах живут, посреди леса?

Тут впереди, на тропинке, которая перестала петлять и вышла на длинный прямой участок, показалась процессия странно одетых людей. Во главе шел мужчина в венке из листьев, следом – несколько женщин в папоротниковых уборах. За ними – еще несколько мужчин, которые держали в руках украшенные цветами копья. Люди самые обычные, умеренно загорелые, русоволосые. Вполне сошли бы за жителей лесной русской деревни, если бы не странные наряды. Одежда обитателей этих краев Наташу очень смутила.

– Дело худо, – решила она.

Тут передний мужчина упал на колени, а затем распростерся на земле, издав утробный восторженный вопль. Следом на землю упали женщины, а мужчины с копьями стали на одно колено и опустили глаза к земле.

Наташа остановилась, оторопев.

– Здравствуй, величайшая, прекраснейшая из прекрасных, мудрая и великая, сильная и добрая! – в экстазе прокричал мужчина. – Славны пути твои, сильны помыслы. Чем заслужили мы, сирые и убогие, твое внимание7 В благодати своей снизошла ты к нам, и счастливее нас нет на земле тварей!

Лежащие женщины тихонько подвывали, время от времени пытаясь стукнуться лбом о землю. По-видимому, они тоже пребывали в восторженно-самоуничижительном настроении.

Наташа опешила еще больше. Она сделала несколько шагов навстречу местным жителям, не находя, что сказать.

– Отправимся с нами в наше жилье, которое твое по праву, где ты сможешь отдохнуть и подкрепить свои силы, где ты встретишь людей, жаждущих припасть к твоим стопам! – вновь возопил мужчина.

– О, отправимся! – нараспев подхватили женщины, к которым после приступа восторга, видимо, вернулся голос.

– Отправимся, величайшая! Отправимся, мудрая! Не брезгуй нашим гостеприимством, осчастливь нас, остановившись под нашим кровом! – подхватили воины.

– Поспешим же, ибо ожидания наши исполнились! – вскричал жрец.

– Пойдемте, – согласилась Наташа, ошеломленная столь бурным проявлением чувств. Большего она не смогла из себя выдавить.

Распростертые на земле местные жители тут же вскочили и, подобострастно кланяясь, образовали живой коридор, по которому Наташа робко двинулась вперед. Но на этом туземцы не успокоились. То и дело кто-то обгонял ее, но не шел впереди, а падал на колени сбоку тропинки и глядел на девушку умильными глазами.

Наташе происходящее начинало не нравиться. Эти восторги неспроста!

Очень скоро, за следующим поворотом тропинки, показалась деревня. Впрочем, деревня – громко сказано. Несколько избушек, сложенных из хвороста и тонких бревнышек. Крыши покрыты сухими листьями папоротника. Лес вокруг деревушки был расчищен. Неподалеку от домов виднелись огороды, а за деревней поднимался небольшой скальный массив.

Местные снова перегруппировались. Мелко семеня, не смея повернуться к Наташе спиной, они обогнали ее и вновь простерлись ниц.

– Вступи в земли наши, которыми владеем по твоей милости! – прокричал очередную ахинею мужчина в венке, как уже догадалась Наташа, жрец. – Правители и воины, жены и дети их, земледельцы и охотники, торговцы и водоносы, ученые и ученики ждут тебя, величайшая!

«А, была не была», – решила Наташа и обратилась к туземцам:

– Не могли бы вы проявлять свои восторги немного сдержаннее? Мне кажется, вы выражаетесь слишком пышно.

Туземец еще раз низко поклонился и проговорил уже совсем не таким сладким голосом:

– Женщина, при всем нашем уважении к твоим достоинствам, не мешай нашему поклонению! Мы очень признательны тебе, однако не испытывай нашего терпения! Запретить нам молиться не может даже почитаемый нами Бокуций.

После этих слов жрец вновь упал на колени.

Взявший бразды правления «Барсом» Белоусов не мог нарадоваться на свое хозяйство Как оказалось, корпорация приносила такой доход, что после года умелого руководства ею можно было уехать куда-нибудь на теплые острова и не вспоминать больше о треволнениях незаконопослушной жизни в России. И дело, конечно, заключалось не в охранных услугах, которые «Барс» оказывал предпринимателям, и не в легальном торговом обороте, а в тех сделках, что отражала одна лишь только «черная бухгалтерия».

Сотрудникам корпорации было объявлено, что Кравчук отбыл в неизвестном направлении, и это мало кого взволновало, кроме его домочадцев. Впрочем, жене бывшего директора Белоусов сообщил под большим секретом, что у Владимира Петровича появились некоторые нелады с законом, и он был вынужден временно уехать. Зарплату директора семья будет своевременно получать. Жена поохала и утешилась. Не первый раз ее муж попадал в такую ситуацию. Работа такая. Наверное, скоро позвонит…

Знающие люди заподозрили, что Кравчук причастен к убийству своих людей на пустыре и решил отсидеться. Белоусов имел все права заниматься делами в отсутствие босса. Никто не пытался их оспаривать.

Наиболее любопытным направлением деятельности корпорации был так называемый «Проект Ф», масштабы которого Белоусова поразили. До сих пор Кравчук контролировал работы по проекту лично и не одобрял, когда кто-то совал нос в его дела.

Теперь же Белоусов получил возможность детально выяснить, что к чему. Оказалось, что над Машиной многоцелевого использования работают всего четыре хилых очкарика и приставленные к ним три слесаря. Очкарикам Кравчук платил столько, сколько не снилось даже его заместителю, слесари тоже не были обижены. И это при том, что занимались очкарики черной работой – собирали установку по чужим чертежам. Один из них, самый умный, доктор наук, делал вид, что он все в этих чертежах понимает. Иногда он даже пытался доказать, что и сам построил бы Машину не хуже.

Еще больше поражали средства, вложенные в проект. Из «черных» бухгалтерских отчетов Олег Семенович узнал, что в Машине содержится технических рубинов на два миллиона долларов, алмазов чистой воды – на пять миллионов, золота, серебра и платины – на полтора миллиона. Стоимость редких металлов, вложенных в Машину, Олег Семенович не подсчитывал, но и там счет шел на сотни тысяч.

Собственно говоря, уже сейчас можно было разобрать Машину по косточкам и лететь на острова. Но, видимо, Кравчук надеялся извлечь из нее гораздо большие прибыли. Так неужели его заместитель окажется таким дураком, что откажется от подобных перспектив? Особенно теперь, когда у него есть такие чудесные друзья? Которые, кстати, вряд ли позволят свернуть проект. Неудивительно, что Кравчук держал на охране объекта семь автоматчиков, по два в смену, один выходной. Охранники даже не знали толком, что охраняют. Белоусов решил охрану усилить. По этому поводу у него были определенные соображения. На автоматчиков он не особенно полагался.

На следующий день после исчезновения Кравчука один из очкариков, самый представительный и самый умный, подошел к Белоусову и проблеял:

– Владимир Петрович уже три дня как обещает нам новую партию алмазов. Нужно также закупить рубиновые лазеры для прецизионных измерений. Вся работа стоит, а вы потом будете требовать ее выполнения в срок. Поскольку вы, Олег Семенович, сейчас замещаете Кравчука, решите, пожалуйста, нашу проблему.

Белоусов тяжело вздохнул.

– Владимир Петрович много вам наобещал, – пробормотал он себе под нос. – Теперь ему самому обещать будут…

Очкарика, имени которого он не знал и знать не хотел, Олегу Семеновичу хотелось размазать о стену Впрочем, может быть, скоро ему будет просто необходимо так с ним и поступить. А пока следует потерпеть.

– Сколько вам требуется алмазов? И где мы их закупаем? – равнодушно и немного мрачно спросил он.

– Закупает все необходимое сырье и оборудование наш экспедитор, Фролин. Очень шустрый молодой человек, – с некоторым оттенком осуждения ответил очкарик – У вас мы просим, собственно, не сам материал, а выделения денег.

– И много вам надо? – поинтересовался Белоусов.

– Довольно-таки много. Пятьсот тысяч.

– Да, многовато… Наш оборот за два месяца…

– Долларов, – уточнил очкарик, перебив размышления заместителя директора.

Белоусов чуть не подавился слюной.

– Где же я возьму такие бабки? – вскричал он. Очкарик посмотрел на него с недоумением:

– Но вы же заместитель Владимира Петровича? Он выделял нам и большие суммы… Сейчас проект в завершающей стадии и требует решающих вложений.

– Да у нас на счету отродясь таких денег не бывало! – Белоусов от возбуждения вскочил с кресла.

– Насколько я знаю, господин Кравчук оперировал наличными, – будто бы дивясь непонятливости заместителя, ответил очкарик.

– Хорошо, я проконсультируюсь с бухгалтерией, – мрачно пообещал Белоусов.

Но ни с какой бухгалтерией он, естественно, консультироваться не стал. И так было ясно, что даже доверенные бухгалтера о «Проекте Ф» ничего не знают и знать не должны.

Когда очкарик покинул кабинет, Белоусов открыл сейф и снял трубку с неработающего телефона. Ему не хотелось никого вызывать – вдруг хозяева сразу решат, что он вообще ни на что не способен? Но платить полмиллиона долларов из своего кармана Олег Семенович тоже не собирался. Да и не было у него таких денег. Тридцать тысяч он за все время работы собрал. Мог бы наскрести еще двадцать. Но нужно было в десять раз больше!

Трубка долго молчала. Ни шипения, ни гудков. Будто бы телефон совсем не работал. А потом из дальней дали раздался голос:

– Чего тебе, Белоусов?

Белоусов задумался. Как разговаривать с существом, которое он не знает? И когда неизвестное существо обращается к тебе в такой наглой манере? Впрочем, Белоусов и сам не страдал избытком вежливости.

– Поговорить о «Проекте Ф», – грубо заявил он.

– Ну, говори, – посоветовал голос.

– Денег мне надо. На алмазы. Вы в проекте состоите, так что деньги давайте.

– Больше тебе ничего не дать? – с издевкой спросил голос.

– И еще надо. Кравчук многое упустил. Об этом позже, – твердо заявил Белоусов. – Работы уже остановлены. Если не хотите, чтобы Машина заработала, не давайте ничего. У меня нужных средств нет.

– Заставить бы тебя их найти, – вкрадчиво прошептал голос. – Распоясались совсем. Сколько надо?

– Пока – полмиллиона долларов, – заявил Белоусов. У него было искушение попросить больше, но партнеры наверняка проверят. И тогда… Об этом Олегу Семеновичу думать не хотелось. Через некоторое время он сорвет свой куш, и его здесь никто не найдет. Но только будет это не пара сотен тысяч…

– Жди курьера, – приказал голос. – Все?

– Нет, – ответил Белоусов. – Кравчук из рук вон плохо организовал охрану объекта. – Нужны собаки. Системы обнаружения.

– Ну так купи, – посоветовали ему из трубки.

– Куплю. И системы обнаружения куплю… Мало одних камер… Детекторы движения нужны. Это все деньги.

– Детективов начитался, – брюзгливо заметил голос. – Хорошо, будут тебе и деньги, будут и собаки. Хорошие песики… За объектом мы и сами присматриваем, как бы ты какой фортель не выкинул, Семеныч. Что, думаешь, мы все на самотек пустим, как ты?

– Я ничего на самотек не пускаю. Вы можете на меня рассчитывать.

Но услышали ли на другом конце его последнее, довольно жалкое заявление, Белоусов так и не понял. Трубка замолчала, и Олегу Семеновичу не оставалось ничего другого, как положить ее на рычаг и закрыть сейф.

По четырехполосной дороге шло много машин. Две полосы в одну сторону, две – в другую. Сергей уверенно вел «лексус» по второму ряду, обгоняя все автомобили. Стрелка спидометра застыла на ста шестидесяти километрах в час, но скорость не чувствовалась. Ехали прочь от города – обдумать стратегию, спрятаться, чтобы потом нанести удар внезапно. Ульфиус сказал, что действовать нужно именно так, и Сергей с ним спорить не пытался. В конце концов, он даже не понял толком, на что подписался. Понятно было, что надо давить врагов, но ЧТО это за враги и кому конкретно они угрожают, Сергей пока не выяснял. Они обидели его невесту, пытались угробить его самого. Пожалуй, достаточно для того, чтобы стать на сторону их противника.

Автомобиль проносился мимо киосков, кафе и маленьких рынков, стоящих на обочине.

– Надо бы чего-нибудь пожевать, – предложил Сергей. – Остановимся, возьмем шашлыка?

– Из мяса животных? – уточнил Ульфиус.

– Именно так. Из животных. Если повезет, то из свинины. Если нет – из кота или собаки. Лучше взять шашлык из осетрины… Рыба такая есть.

При мысли об ароматном шашлыке рот Сергея наполнился слюной. Ульфиус же едва заметно, так, что со стороны было почти не заметно, поморщился:

– Я не ем мяса животных. И рыб тоже. Другого здесь ничего нельзя купить?

– Можно, – ответил Сергей, мгновенно устыдившись своего мясоедения. Время от времени он подумывал о том, чтобы стать вегетарианцем, но все не хватало сил, средств и времени. – Возьмем пирожков с картошкой. Дешевле, но вряд ли вкуснее. Да и жарят их на машинном масле. Польза минимальна.

– Больше никакой еды нет? – спросил Ульфиус, встревоженный тем, что на трассе, по-видимому, не продают ничего, кроме малосъедобной и вредной дряни. – Мы могли бы попытаться найти каких-нибудь кореньев в поле. Сейчас лето, земля нас прокормит.

– Так далеко дело не зашло, – усмехнулся Сергей. – Добудем и человеческой еды. Нужно только немного подождать.

Километров через двадцать показался очередной маленький рынок у небольшой деревушки. Здесь Сергей остановил машину.

– Пойдем, выберем, кому что нравится, – предложил он Ульфиусу.

– При крайней нужде я могу съесть все что угодно, – сообщил магистр. – Но сейчас я хотел бы попробовать плодов вашей земли. То, что выращивают земледельцы.

– Земледельцев здесь – пруд пруди, – усмехнулся Сергей. – Но больше перепродавцов.

Торговцы, заприметив престижную иномарку, назойливо хватали ее хозяев за рукав. Были они чрезвычайно любезны, но цены не снижали ни на рубль. Наоборот, где только возможно, поднимали их вдвое. Сергей, договорившись с одним опрятным мужичком об оптовой закупке за доллары (рубли у него уже закончились), набрал помидоров, огурцов, вареной картошки, хлеба, фруктов и минеральной воды. Мяса он не стал брать даже себе, хотя очень хотелось.

Они отъехали в ближайшую лесополосу и сели на травку обедать. Ульфиус уписывал «плоды земные» за обе щеки. Особенно понравились ему сладкие фиолетовые помидоры, а о минеральной воде он вообще отозвался крайне восторженно. Лунин грустно жевал картошку с малосольным огурцом и втайне, не желая признаться даже самому себе, мечтал о шашлыке или домашней колбасе.

Подкрепившись, Сергей вдруг испуганно взглянул на своего товарища и сказал:

– Коня-то мы забыли! Ульфиус сдержанно улыбнулся:

– Совершенно невозможно, Сергей. Ты опять плохо обо мне думаешь. Я отпустил Грома пастись, прикрыв его заклятием невидимости. Пусть отдыхает, раз уж у тебя скакуна нет.

– Да на машине и быстрее, – жуя, подтвердил Лунин.

– Я бы не сказал, – ответил Ульфиус. – Мне было бы проще и быстрее на коне. Впрочем, зачем обсуждать, что было бы, если бы…

Сергей недоверчиво покачал головой:

– Неужели Гром делает двести километров в час?

– Сам он, может, и не делает, а вместе со мной сделает и пятьсот, – не совсем понятно объяснил магистр.

– Перемещение сквозь пространство? – предположил Сергей, подкованный в подобных делах: фантастической и оккультной литературы он в свое время перечитал достаточно.

– Вроде того, – ответил Ульфиус. – И где только набирают такую чудесную, свежую и живую воду?

Сергей довольно улыбнулся. Хоть чем-то ему удалось удивить пришельца из неведомого Авенора.

– Из подземных источников. Газируют в основном промышленным способом, хотя существует и точно такая же природная вода. Но ты лучше расскажи мне, Ульфиус, что за опасность нам угрожает от этих дельцов из «Барса»? И почему именно мы должны вмешиваться? Ладно, я здесь живу, меня их планы напрямую касаются. К тому же они пытались убить Наташу. А ты зачем приехал, почему нам помогаешь?

Ульфиус ненадолго задумался.

– Долго объяснять, – сообщил он. – Но постараюсь. Почему я вам помогаю, ответить легко. Есть Отпавшие королевства, есть Затемненные королевства, есть Светлые королевства. Отпавшие королевства постоянно стремятся к экспансии. Их властители пытаются захватить новые и новые земли, страны, плоскости. В основе их жизни – паразитизм, рабство, ненависть. Нам приходится их сдерживать. Экспансию легче всего проводить в затемненных землях. Там, где разум еще молод, цивилизация не слишком стара, люди наивны, доверчивы и неопытны. Там, где народ жаждет нового, где человек хочет постоянно узнавать что-то и обогащаться… Ваш край – под постоянным пристальным вниманием. И светлых сил, и темных. Я, как ты мог догадаться, представляю светлые силы. Но темные силы считают прогрессивными и нужными именно свои идеи «абсолютной свободы». Свободы, путь к которой лежит через рабство других.

– Почему же у нас – затемненные земли? – обиделся Сергей.

– Душно здесь, душно, – грустно улыбнулся Ульфиус, потрогав ворот несуществующей рубашки. Может быть, на самом деле он поправил ожерелье. – Энергии мало, холодно. Не телу холодно, душе. То ли дело в Благословенном Авеноре! Там по земле идешь – радостно. Взглянешь на небо – там Свет… А у вас – только холодное мерцание и дальние отблески. Ну да я – воин, должен быть привычным ко всему.

– Что же, солнце у нас плохо светит? – спросил Сергей. День как раз выдался ярким и жарким.

– Может, и хорошо светит, да не так. Впрочем, всяк кулик свое болото хвалит. И здесь есть все возможности для того, чтобы жить полной жизнью. Не в свете дело и не в энергии. И на самых дальних планетах в бескрайнем космосе развивается жизнь. Но недавно в вашем мире произошли события, которые отодвинули его от Света…

– Какие события? – спросил Сергей. – Война? Или, правильнее сказать, войны?

– Да, и войны в том числе. Край ваш стал затемненным недавно – тридцать лет назад, когда внутренним предательством был разбит «Круглый стол», а Артур Справедливый отправился в Авалон, дабы излечить свои раны. С тех пор идет жестокая борьба за то, пополните ли вы ряды Отпавших королевств или вернетесь к Свету. Выбор близок.

– Подожди, подожди, – прервал магистра Сергей, – До «Круглого стола», говоришь, все было хорошо? А как же безумства цезарей, истребление христиан, рабство, в конце концов? Это все – в порядке вещей?

– Нет, не в порядке, – ответил Ульфиус. – Но в вашей цивилизации, которая строится не в благословенном краю, а в мрачном мире, где свирепствует закон взаимопожирания, трудно было бы сразу решить все проблемы. Вы родились здесь не «благодаря», а «вопреки». Ваша задача – не только достичь блаженства самим, но и просветлить мир, в котором вы живете. Эллинам, а затем рыцарям Артура это удавалось – постепенно, конечно. Но Темные смогли повернуть греческую цивилизацию в неверное русло, затравить ее вторжениями извне, а затем разгромить «Круглый стол» изнутри. Настали долгие «века мрака». После дела шли с переменным успехом. Край ваш не забывали никогда, но в последнее время проблем только прибавилось. Сейчас главная опасность в том, что Отпавшие перестали насаждать чудовищные тирании напрямую и подкупают вас так называемым «техническим прогрессом», подготавливая всеобщую и всепоглощающую тиранию.

– Что значит «так называемым»? – обиделся за технический прогресс Сергей, ярый его защитник, пропустив последнее, самое главное заявление Ульфиуса. Он даже с Наташей постоянно спорил из-за пуска в их области атомной станции, так как считал атомную энергетику полезной и нужной, а Наташа была категорически против строительства.

Ульфиус преувеличенно спокойно взял последний помидор, посыпал его солью и с аппетитом надкусил.

– То и значит, что почти все ваши технические игрушки – не что иное, как порченая магия. Телевидение, радио… Телефон то же самое. А компьютеры? Вообще гадко плюнуть!

– Да чем же тебе компьютеры не угодили? – возмущенно спросил Сергей. Он компьютеры обожал, работал на ЭВМ с десяти лет и считал, что за вычислительной техникой – будущее.

Магистр загадочно улыбнулся, помолчал немного и спросил:

– Ты знаешь, как работает любой компьютер?

– Ну, в общих чертах.

– Вот именно, в общих чертах И любого спроси, кто даже их делает Я изучал данный вопрос. Каждый скажет: знаю в общих чертах. А конкретно не знает никто. Потому что эта штука в принципе не может работать. Подумай – устройство, мыслящее практически самостоятельно! Информация, которая поместится только в библиотеке – на маленьком диске! Да как ее можно оттуда считать? Процессоры, электрические цепи, плюс – минус, поднятый флажок – опущенный, биты – байты… Это же ерунда для профанов! Если бы на самом деле существовали механические устройства, способные переваривать такие огромные объемы информации, для них действительно можно было бы писать программы, использовать в других отраслях… Но в том-то и дело – как ты представляешь машину, которая совершает пятьсот миллионов операций в секунду?

– Мало ли чего мы не можем себе представить! Однако как-то ведь они работают! – в сердцах воскликнул Лунин. – И не один, не два – тысячи, миллионы. Компьютеры все время совершенствуются, увеличивается их быстродействие…

– С помощью магии, конечно, – тут же ответил Ульфиус. – Поэтому любой компьютер я могу обмануть. Могу стереть с него всю информацию. Или вообще уничтожить. Не нарушая целостности схем.

– Ты и машину можешь из ржавых железок сотворить, – заметил Лунин.

– То машина, – ответил Ульфиус. – Магия преобразования – магия более высокого порядка. А с компьютером даже ты справишься, хотя мастерству Слова совсем не учился. Только в себя надо верить. Слышал же, что компьютеры кого-то любят, а кого-то нет?

– Слышал, – признался Сергей. – Меня вот они любят, а Наташу – нет.

– Вот то-то, – ответил магистр. – А телевизор… Ты только представь себе так называемую электронную пушку, которая двадцать четыре раза в секунду вырисовывает на экране новую цветную картинку, состоящую из нескольких сотен тысяч точек! Виданное это дело?

– Не знаю.

– А я говорю – невиданное и небывалое. Магия чистой воды. Любой телевизор можно заставить показывать что захочешь. И без людей они вообще не работают.

– Как не работают? – засмеялся Сергей. – Сколько раз я телевизор забывал, и работал он без меня весь день…

– Ты видел? – коварно спросил Ульфиус.

– Ну, утром он работал, и вечером, когда я приходил. Грелся, энергию потреблял…

– Зачем он энергию потребляет – вопрос второй, – тут же обрушился на телевизионную технику магистр. – И куда та энергия идет…

– Ну, это уже просто мракобесие какое-то, – вздохнул Сергей.

– Именно – мракобесие, – согласился Ульфиус, неправильно истолковав слова собеседника. – Чистой воды мракобесие. И мы с тобой – а, точнее, ты с моей помощью – будем с ним бороться.

– Телевизоры разбивать, что ли? Или добиваться запрещения компьютеров и прочей оргтехники?

– Нет. Для начала – выясним, что затевают наши враги, и помешаем им. Разрушим ту Машину, которую видела Наташа. Новое неведомое зло.

С этими словами магистр откупорил очередную бутылку минеральной воды и несколько возбужденно взмахнул рукой. На багажнике «лексуса» возникли два хрустальных бокала, в узорчатых гранях которых всеми цветами радуги засиял, преломляясь, солнечный свет. Ульфиус разлил минералку и торжественно провозгласил:

– За успех нашего дела!

Товарищи по оружию выпили. На лице Ульфиуса отразилось такое удовольствие, что Сергею стало приятно. Надо же – человеку две с половиной тысячи лет, а он радуется бокалу холодной минеральной воды!

– Ты говоришь, что все в мире состоит из магии… – вернулся вдруг к предыдущей теме Сергей.

– Нет, я такого не говорил, – перебил молодого человека магистр. – Я говорил, что нет ничего, кроме магии. Материя, пространство, энергия – все иллюзорно. Есть только первичное Слово, поднявшее мир из небытия. И его дальнейшее развитие.

– Заповедное слово «ом», – пробормотал Сергей.

– «Ом»? – переспросил Ульфиус. – Может быть. Мудрецы придерживаются на сей счет разных мнений.

Сергей начал собирать в пакеты остатки еды.

– Но как ты можешь утверждать, что материи нет, когда мы состоим из материи, ощущаем ее повсюду? Это что, крайний вид солипсизма[3]?

— Вовсе нет, – ответил Ульфиус, не смутившись сложным термином. – Тебе, как физику, иллюзорность нашего мира должна быть понятна прежде всего. Я вот, когда отправлялся сюда, в учебнике физике для седьмого класса вычитал, что, если убрать межатомные промежутки, человек будет иметь объем не более одной миллионной кубического миллиметра. Так?

– Примерно так, – согласился Сергей.

– А между атомами – пустота. Стало быть, содержания в человеческом теле, если исходить из материалистических соображений, – меньше миллионной миллиметра? Остальное что – пустота? Или энергия? Исходя из этого – так ли важна материя? Главное – идея. Мир держится на идее. И материя – тоже воплощение идеи. Абстрактное выражение идеи – слово. Ты говоришь: материальный, плотный мир… Мне, между прочим, приходилось бывать в мирах разной плотности Чем плотнее мир, тем тяжелее в нем находиться. Менее плотные миры – более чистые воплощения идеи – гораздо лучше и светлее. А если мир – Слово, то и изменить его можно только Словом. И владеющий Словом способен на многое. Но им не так-то просто овладеть!

– Что значит – не мешай нашему поклонению? – настойчиво спросила Наташа после еще более продолжительных завываний жреца. Ее удивило то, что в обычном разговоре он обратился к ней не слишком почтительно. Возможно, до сих пор она просто наблюдала какой-то обряд? Встреча гостя или что-то подобное? Нет, для обычной встречи слишком пышно. Да и дети к гостям, видимо, были привычны, и по их реакции можно было понять, что не каждого здесь встречали с такими почестями.

– Не мешай нам поклоняться мудрой и ласковой Мяу, прекрасная незнакомка, – сдержанно объяснил жрец. – То, что ты – Нашедшая Мяу, дает тебе большие права. Но не переходи рамок дозволенного!

Котенок в очередной раз проснулся и громко мяукнул. Туземцы разразились громкими воплями восторга.

– Мяу? – оторопело переспросила Наташа. – Так вы имеете в виду моего котенка?

– Мы имеем в виду воплощение всеблагой и светлой богини Мяу, то самое, что ты держишь на руках, – ответил жрец, поправляя венок из листьев. – Давно нам было обещано воплощение, пророчества говорили об этом. И вот приходишь ты и приносишь нашего кумира… Правда, сама ты девушка странная, чего и неудивительно. Нашедшая Мяу не может быть обычным человеком. У меня у самого, случись со мной такое счастье, рассудок помутился бы…

– Да нет, я вполне нормально отнеслась к этому факту, – сообщила Наташа.

– Конечно, конечно, – не стал перечить жрец. – И ты, милая девушка, будешь окружена всяческим почетом, ибо ясно, что Мяу тебя любит. А кто любим Мяу, любим нами. Пойдем же скорее в Деревню Посреди Леса, где мы отведем тебе лучший дворец, а Мяу поместим в храм.

– Ну уж нет! – возмутилась вдруг Наташа. – Я с ним не расстанусь!

– Не с ним, а с ней, – вздохнув, поправил ее жрец. – Ибо каждому ясно, что Мяу – воплощение женского божества.

– Да хоть бы и с ней, – ответила Наташа, которая еще не выяснила, какого пола котенок. – Киска моя, я о ней забочусь. А то вы так начнете ей поклоняться, что от нее рожки да ножки останутся.

– Воистину ты – избранная Мяу, – с постным выражением лица отметил жрец, словно бы жалея, что получилось так, как получилось, но показывая, что он с этим фактом смирился. – И не должна ты оставлять вместившее дух великой Мяу создание. Конечно, я ожидал, что воплощение благой Мяу будет побольше. Хм, так сказать, материальнее. Но и ТО, что мы видим у тебя на руках, приводит нас в неописуемый восторг.

По лицам туземцев было видно, что восторг их действительно велик, но к нему примешивается некоторая доля беспокойства. Многие из них были разочарованы размерами своей Мяу.

– Она еще вырастет, – утешила туземцев Наташа. «Вам бы того дымчатого кота, – хмыкнула она про себя. – Или тигра. То-то он показал бы вам, какие добрые и ласковые бывают кошки».

Девушку внимание туземцев и их непрестанные вопли уже начали раздражать.

Кравчук бежал по свалке, падая и задыхаясь. Шумного дыхания чудовища больше не было слышно, но страх не проходил. Он гнал Кравчука вперед. Неизвестно куда – лишь бы подальше от опасности, от страшного чудища с огромными птичьими лапами.

В полумраке не было видно, что скрывается даже в ста метрах впереди. Из плотной темноты выступали мусорные кучи, большие лужи, ямы и овражки. Владимир Петрович замедлил бег, потом перешел на шаг. До головокружения хотелось есть. Совсем недавно Кравчук мучился от холода, теперь он страдал от жары. Хотя в краю, где он оказался, была ночь, почему-то стало очень жарко. Или тепло исходит от мусорной кучи, на которую он влез?

Кравчук слабо представлял себе, что делать дальше. Искать жилье? А что потом? Что, если здесь живут такие же твари, какие навещали его в «Барсе»? Судя по всему, так и должно быть…

Издали послышался лай, напоминающий собачий, но с какими-то странными подвываниями. Звук Кравчуку очень не понравился. Он начал оглядываться по сторонам в поисках палки или металлического прута, но ничего стоящего не нашел – только короткий обрезок трубы, которым от собак отбиваться было не слишком сподручно.

Продолжая осматривать окрестности в поисках более подходящего оружия, в стороне от дороги, за одной из куч Владимир Петрович заметил красные отблески. Бывший директор «Барса» решил пойти в ту сторону. Лучше лицом к лицу встретить опасность, чем страдать от неизвестности.

Когда Кравчук взобрался на очередной мусорный холм, у его подножия он увидел самый обычный чадящий костер.

Около костра, нависая над ним, сидело скрючившееся существо. Было оно, кажется, совсем без одежды, в руках сжимало трубку с прикладом – скорее всего, ружье. Поначалу Владимир Петрович решил, что нашел человека, но вскоре понял, что ошибается. Наверное, это был какой-то мутант. Серая или очень грязная кожа (правда, в тусклом пламени костра разглядеть ее цвет было трудно), вытянутая и странно скругленная, почти цилиндрическая голова. По бокам головы – почти как у лошади – глаза. Только они слегка выступали наружу, что способствовало, наверное, лучшему обзору.

Существо повернулось, и в свете костра Кравчук разглядел вытянутый трубкообразный рот. Когда тварь подняла руку, стали заметны перепонки между пальцами.

– Тьфу, пакость, – прошептал Владимир Петрович и сплюнул в сторону. К существу он сразу почувствовал даже не отвращение, а какую-то беспричинную и безотчетную ненависть.

Рядом с существом стоял котелок, в котором дымилось варево. Именно котелок и привлек внимание Кравчука в первый момент, еще до того, как он рассмотрел существо. В котелке была еда. Неизвестно, мог ли человек есть то, что ест эта тварь, но другого выхода у заброшенного в неведомый край человека не было. Да и находиться рядом с этим уродцем ему было крайне мерзко. Нужно было включаться в местную жизнь… И Кравчук решил мутанта прикончить. Чего бы это ему ни стоило.

Сжимая в руке тяжелый обрезок трубы и стараясь двигаться бесшумно, Кравчук начал подкрадываться к мутанту. Тот сидел спокойно, будто бы не замечая ничего вокруг. Ушей у твари как будто не было вовсе, но, наверное, она все чувствовала кожей. Да и глазищи, как у паука, – смотрят во все стороны.

До мутанта осталось всего несколько шагов. Кравчук понял, что его вот-вот заметят. Человек вскочил и, не таясь, бросился на тварь, занеся руку с обрезком трубы для удара.

Мутант прыжком поднялся, нелепо взмахнув конечностями, и попытался направить в сторону Кравчука свою трубку с прикладом. Но навскидку он, наверное, стрелять не умел, а Кравчук, хоть и ослабел от голода, страха и лишений, оказался проворнее. Он обрушил свое оружие на цилиндрическую голову врага. Раздался отвратительный чавк. Тварь тихо крякнула и осела. Только сейчас Кравчук почуял, как от нее воняет. Цилиндрический череп оказался совсем не крепким – он треснул и сплющился. Кравчук, однако, не захотел рисковать. Он еще несколько раз с силой опустил трубу на голову мутанта, вырвал из его перепончатых лап трубку, которая весьма напоминала ружье, и огляделся по сторонам. Вокруг стояли багровые сумерки, и, кроме мусорных куч, видно ничего не было.

Оттолкнув ногой не слишком тяжелое тело мутанта, Кравчук схватил котелок и понюхал варево. Пахло не слишком аппетитно, но терпимо. Хотя сам мутант нестерпимо вонял, пища его выглядела съедобно. Владимир Петрович оглянулся в поисках ложки, которой тварь мешала содержимое котелка. Она валялась неподалеку.

Конечно, есть из котелка неизвестную гадость было страшно и противно. Тем более той ложкой, которую держала в руках и, наверное, облизывала эта мерзость. Но Кравчук не был хлюпиком и собирался выжить во что бы то ни стало. Чтобы остаться в живых, нужно было, как минимум, чем-то питаться.

– Некоторые и змей едят, – подбодрил себя бывший директор «Барса».

Он прокалил ложку в огне костра, набрал варева и отхлебнул. Еда мутанта оказалась сносной на вкус. Кравчук усмехнулся.

– Если надо будет, я и тебя съем, – обратился он к убитой твари. – Меня вы так просто не возьмете.

В это время из-за мусорной кучи вышли еще двое мутантов. Кравчук так и застыл, не донеся ложку до рта.

Курьер оказался парнишкой лет шестнадцати – прыщавым, с прилизанными редкими волосами и недоверчиво-нахальным выражением лица. Одет он был в грязные черные джинсы и застегнутую на все пуговицы темную рубашку с длинными рукавами. В руках он нес две большие, плотно набитые спортивные сумки. Пройдя мимо оторопевшей секретарши – Оленька не знала, откуда он взялся на территории и кто его сюда пустил, – он толкнул дверь и предстал перед Белоусовым.

– Принимай, что ли, товар, – сказал он. – Кроссовки нужны канадские? Или чайники? А может, тебе фен нужен?

– Какой, на хрен, фен? – начал Белоусов и осекся.

Сначала он действительно принял паренька за горе-дилера «канадской» фирмы и уже собирался было вышвырнуть незваного гостя из кабинета, но по неуловимому аромату и легкому покалыванию кожи понял, что перед ним – настоящий курьер. Оттуда.

Белоусов сообразил, что подросток совсем не тот, за кого себя выдает, хотя при одном только взгляде на него ему вспомнился собственный сопливый племянник, целыми днями торчащий перед телевизором, включенным на канале МТВ. А еще больше он напоминал Бивиса и Батт-Хеда, жующих, сморкающихся и отпускающих глупые шутки. Да и поведение паренька было очень странное – совсем не такое, как у наших детей. Скорее, как у западной телевизионной молодежи. Что-то в нем было наигранно-театральное. Мысленно Белоусов приклеил к подростку модное слово «тинейджер», которым раньше практически не пользовался.

– Ладно, подставляй грабли, – вновь прогнусавил паренек, продолжая разрабатывать имидж наглого подростка. Он подошел к столу Белоусова и высыпал прямо на бумаги содержимое одной из сумок – плотные новые пачки сотенных и пятидесятидолларовых купюр.

– Запарились мы их нести, – объяснил он. – Прибери куда-нибудь. Может, пригодятся.

– Сколько здесь? – дрожащим голосом спросил Белоусов. Такую сумму наличными он видел впервые.

– Много, – хрипло заржал тинейджер. – Миллион.

– Я же просил пятьсот тысяч. Остальные – на будущее?

– На прошлое, – брезгливо поморщился парнишка. – Что, думаешь, доллары настоящие? Так мы их тебе и дали! Где мы их возьмем? Правда, от настоящих их никто не отличит Даже лучше настоящих, качественнее. Только серийные номера подкачали – есть уже такие. А может быть, и не было никогда. Нам статистика федерального казначейства Штатов неизвестна… Тебе подставляться ни к чему. Рассуешь их по валютчикам или по другим каким бандюкам, по мелочи. Сам конвертируешь деньги в банке. Туда-сюда, полмиллиона нет. Да и отдать нам настоящие деньги придется. Тут тебе и очередной товар подошел. Продашь – должок отдашь.

Тинейджер высыпал прямо на пол содержимое второй сумки. В ней оказались брикеты белого порошка, упакованные в полиэтилен.

– Чистейший героин, – сообщил он – Закачаешься. Сами бы ели, да деньги нужны. Партия крупная, но, думаем, рынок сбыта ты, Семеныч, найдешь. Не найдешь – тебе же хуже. Тут на два миллиона. Сумеешь что-то заработать – твое.

– Так сколько я вам должен? Полмиллиона или миллион? – спросил Белоусов дрожащим голосом. – Или два?

– Миллион, – ответил паренек, гадко улыбаясь. – Что, думаешь, просто так тебе товара на три миллиона подвезли? Концессия – концессией, но тебя кормить мы не намерены. И отдашь золотом. Но мы подождем. Сколько угодно. Только не забывай о том, что должен. Мы свои долги получим где угодно. Даже на теплых островах.

Олег Семенович вздрогнул, когда понял, что его мысли о бегстве не укрылись от новых партнеров, или хозяев, или обычной нечистой силы, к которой он, по невежеству, был более склонен относить новых знакомцев. Более прогрессивный человек скорее подумал бы о пришельцах из иных звездных систем или о жителях параллельных измерений. Но Белоусов имел очень слабое представление о других планетах и совсем не подозревал о существовании измерений.

– Собак и сигнализацию не привез? – спросил он.

– Расплатишься по этим долгам – будут тебе и собаки и сигнализация. А то мед – и сразу большой ложкой. Наглый ты, Белоусов. Мелкий, но наглый.

Белоусов чуть не подавился от возмущения. Уж попрекать его малорослостью давно никто не смел. Зарубили на носу, что себе дороже.

Тинейджер усмехнулся, надел пустые сумки на плечо, помахал Белоусову рукой и, посвистывая, вышел из кабинета. В приемной он окинул оценивающим взглядом длинноногую Олечку, хмыкнул, шумно втянул носом воздух, вышел и исчез в неизвестном направлении.

– Подонки из Отпавших королевств собираются построить с помощью бандитов из «Барса» Машину, которая будет преобразовывать одни химические элементы в другие. Например, свинец в золото. Или железо в плутоний. Практически без затрат энергии, – объяснил Лунину пришелец из Авенора, когда они позавтракали и уселись в тени деревьев отдохнуть перед трудным днем. – Так, во всяком случае, они объясняют дело своим подручным. И мы обязаны им помешать.

– Без затрат энергии? – удивился Сергей, даже не поинтересовавшись, откуда Ульфиус добыл информацию. – Это же прорыв в физике! Нобелевская премия, как минимум. А как быть с законами сохранения?

– Вот в законах-то и дело, – вздохнул Ульфиус. – В мире нет ничего, кроме магии. И по большому счету закон сохранения энергии соблюдаться не должен. Ведь и Вселенная возникла, можно сказать, на пустом месте. Но для материальных миров были введены ограничения. Тот же закон сохранения энергии. Потому что откроет кто-то источник энергии без ограничения – и весь мир нагреется так, что вся материя в тартарары пойдет. Или, напротив, замерзнет полностью. Ну да что я тебе объясняю? Ты физик!

– Надо полагать, и другие миры есть, нематериальные? – поинтересовался Сергей.

– Да сколько угодно, – пожал плечами Ульфиус. – Мне, правда, бывать там пока не доводилось, но рано или поздно все туда попадем…

– Ах вот оно как! – воскликнул Сергей. – Потусторонняя жизнь, стало быть.

– Вроде того, – не уловив легкого сарказма физика, ответил магистр. – Или, напротив, полнота бытия…

Сергей решил не вдаваться в метафизическую дискуссию, а подробнее уточнить планы Ульфиуса. Он положил пакеты с остатками продуктов в машину, потом обратился к сидевшему на травке магистру:

– Так что, как будем действовать? И зачем я тебе нужен, если ты сам можешь этих бандитов уничтожить? Ульфиус потянулся и вздохнул:

– Мои возможности не безграничны. В вашем краю мне гораздо тяжелее работать со Словом, и какой-нибудь темный магистр вполне может меня одолеть. Даже наверняка одолеет, если я полезу напролом. Действовать нужно не силой, а хитростью. К тому же полагаю, что создание Машины – только часть большого замысла. Насчет трансформации элементов это враги бандитам наговорили, которые Машину строят. Надо же чем-то их подкупить… А потом и в расход пустят, не задумавшись. Но просто так Темные никому подарка делать не станут… В чем заключается их истинный замысел, мне пока понять не удалось.

– Ты говоришь – подарок. Но действительно, что плохого в том, что у нас появится такая замечательная Машина? – спросил Лунин.

– Бойтесь данайцев, дары приносящих[4], – ответил Ульфиус.

Лунин удивленно поднял бровь. Откуда магистр знает греческую мифологию?

– От новой Машины будет какой-то вред?

– Всенепременно. Сначала польза, потом – вред. Как всегда. Скорее всего, дела будут продвигаться не столь прямолинейно: построили Машину, получили ущерб. По-видимому, враги затеяли многоходовую комбинацию. Темные коварны и изобретательны. Мне не всегда удается распознать все их замыслы. Вот те же компьютеры – пока от них одна польза. Но придет время, и они ввергнут мир в полный хаос. Это возможно уже сейчас, но ваши противники ждут, когда вы станете без них беспомощны. Вот тогда магистр, создавший их, даст команду, и все они просто перестанут работать.

– Ну так уж и перестанут, – не поверил Сергей.

– Может быть, у них и другие планы, – не стал возражать Ульфиус. – Это тайна за семью печатями. Но ничего хорошего от ваших вычислительных машин и сетей я не жду.

– Ты уверен, что новую Машину строят ваши Темные, а не наши бандиты?

– Не «ваши Темные», а просто Темные. Они такие же мои, как и ваши. Неужели после того, что ты увидел в квартире Наташи, сомневаешься?

Ульфиус недовольно поморщился, распахнул дверцу «лексуса» и, не пристегиваясь, удобно расположился на переднем сиденье. Сергей сел за руль и потихоньку тронулся в сторону трассы. Грунтовая дорога изобиловала ямами, и Сергей едва прикасался к педали газа. Магистр, сменив гнев на милость, продолжил:

– Ты никак не можешь меня понять. Они объяснили своим партнерам, продавшимся людям, что Машина будет преобразовывать элементы. Но что она будет делать на самом деле – неизвестно. Может быть, взорвет весь город. Или будет сбивать самолеты с курса. Или воздействовать на психику людей. Трансформация элементов повсеместно связана с проблемой философского камня. А философский камень способен очень на многое…

– Ты хочешь сказать, что он и вправду существует? – удивился Сергей, внимательно вглядываясь в дорогу и пытаясь объезжать многочисленные ухабы.

– Конечно. Типичная механистическая магия. Темная, зловещая, но вполне реализуемая…

– И как же я один против философского камня? – с улыбкой спросил Сергей.

Ульфис его сарказма не принял:

– Надеюсь, тебе придется иметь дело только с бандитами. От магов я тебя постараюсь прикрыть.

– Хорошо. Но бандитов много. Машину ведь охраняют?

– Наверняка охраняют. И, если на то пошло, не только маги и не только бандиты. Но придется как-нибудь справиться.

– Что же, ты мне заклинаниями поможешь? – вновь усмехнулся Сергей. – Невидимостью или супероружием каким-то?

Ульфиус покачал головой:

– В том-то и дело, что этим я помочь не могу. Во всяком случае, в полной мере. Моя магия наверняка будет сразу обнаружена в том месте, где строится Машина. И, скорее всего, нейтрализована. Слишком надеяться на магию не стоит. Чистый клинок – вот лучшее оружие.

– Что же, мне ее саблей порубить, Машину их сатанинскую? – поинтересовался Сергей полушутя.

– Нет, не саблей. Можно использовать все доступные средства. Думаю, мы применим взрывчатку. И то оружие, которое у вас в ходу.

– Но у меня-то ни взрывчатки, ни другого оружия нет! – воскликнул Сергей. – И в магазине она у нас не продается! Не Америка…

– Ничего, добудем, – улыбнувшись, уверенно сказал Ульфиус. – Для этого нам пользоваться магией не возбраняется. Но сначала нужно замести следы.

Машина выехала наконец на твердую дорогу. Сергей вдавил педаль газа.

В деревне было очень жарко. Только ночью из леса приходила спасительная прохлада Жизнь протекала на удивление спокойно – хотя с того момента, как появилась Наташа с котенком, в Деревне Посреди Леса шел сплошной праздник.

Наташе в поселении отвели отдельную хижину, предоставили полную свободу, но слишком часто – по крайней мере утром и вечером – настоятельно просили прибыть с Мяу на какой-нибудь ритуальный праздник. Обычно праздники проходили у большого камня Имманен посреди деревни. Местные были уверены, что он упал с неба. Точнее, был воздвигнут посреди деревни высшими силами, которые принесли его с неба для каких-то им одним ведомых целей.

Иногда торжества имели место у какого-нибудь дерева в лесу, редко – на берегу ручья. В остальное время девушка была предоставлена самой себе. Она могла доверить котенка жрецу или его жене и отправиться куда глаза глядят. Никто ее не удерживал.

Поскольку Наташа не успела придумать котенку имя, она решила называть его так, как все, – Мяу. Чем не имя для кошки? О Мяу все заботились и готовы были выполнить любое пожелание котенка, высказанное через его хозяйку. Но, к сожалению, местные жители не знали, что такое молоко, и котенка приходилось кормить размоченными в воде хлебными лепешками. Ему такая диета была не слишком по душе.

За два дня, что Наташа провела в деревне, она познакомилась с многими ее обитателями. Жрец, когда он был не на службе, оказался спокойным разговорчивым мужчиной, не слишком склонным к догматизму. Иногда он даже мог позволить себе погладить котенка, так как Наташа объяснила, что тому нравится, когда с ним играют. Звали жреца Тхор. Его жена Норали утром и вечером носила Наташе еду. Она же подобрала ей длинное самотканое платье, больше подходившее для участия в обрядах, чем шелковый халатик.

Неподалеку от хижины Наташи стояла хижина пожилого ткача Дрома. У ткача было большое семейство – пять дочерей и два сына. Три младшие дочки жили с родителями Они часто заходили к Наташе поболтать, вели себя почтительно, но без подобострастия. Жена ткача, толстая и благодушная Амма, приходила за дочерьми, чтобы они не беспокоили Нашедшую Мяу. Но сама, не удержавшись, начинала разговор, как правило, о домашнем хозяйстве и детях, и задерживалась надолго.

Познакомилась Наташа с гончаром Крумху, с прядильщицами Энну и Амаль, а также с несколькими мужчинами и женщинами, которые выращивали овощи. Жизнь в деревне, за исключением праздничных часов, текла размеренно и неторопливо. Наташу почему-то никто не спрашивал, откуда она появилась, как нашла Мяу и почему решила остаться в деревне. Подразумевалось, что так оно и должно быть.

Сама Наташа пыталась больше узнать о мире, в который она попала. То, что она не на Земле, было ясно. Хотя ничего слишком необычного здесь не встречалось, но овощи росли совсем другие. Самваны, видом походившие на дыню, на вкус невозможно было отличить от огурцов. Баламан, гроздьями висящие на кустах плоды, напоминали вкусом картошку. И, наконец, тут росла бимюза – дивное растение с фиолетовыми листьями, достигавшее трех метров в высоту и формой походившее на кукурузу. Оно было буквально усеяно початками – только были они в три раза больше, чем у земной кукурузы, и усеяны зернами втрое меньшего размера. Да и солнце здесь было больше и ярче, чем в ее родном мире.

Из разговора с местными жителями Наташа выяснила не слишком много о крае, в который она попала. Если верить рассказам жителей Деревни Посреди Леса, кроме них, людей вокруг вообще не имелось. Лишь далеко, за лесом, в бескрайней саванне жил некий Бонуций, о котором местные отзывались с большим уважением, но который чем-то их сильно раздражал. Обитали неподалеку и еще какие-то существа, но жители деревни не особенно охотно о них говорили. Точнее, их этот вопрос мало интересовал, и они мало что могли сообщить по поводу своих соседей. Однако появление Наташи, которая явно была человеком, никого не смутило. Ей даже не задали вопроса, откуда она появилась, хотя люди больше нигде здесь не жили. Девушке это казалось нелогичным, но в Деревне Посреди Леса логика вообще была не в почете.

Занятия местных не отличались разнообразием. Они выращивали овощи и злаковые, собирали в лесу плоды, которые сушили и заготавливали впрок, а также поедали сырыми. Еще они разводили пчел, искали в лесу и косили растение, похожее на коноплю, из которого получали грубую ткань. Были здесь и плотники, и даже кузнец Тахарин – суровый и властный мужчина. Секретами ремесла он ни с кем не делился и в хижину свою, а также в кузню никого не пускал.

Но основным времяпрепровождением местных были разговоры. Как только выдавалась свободная минутка – а выдавалась она часто, так как огороды не требовали особого ухода, дожди шли обильно, сорняки и вредители растения не беспокоили – люди обсуждали самые разные темы, начиная от видов на урожай зерна и заканчивая тем, в какую сторону был с утра повернут хвост Мяу. Обо всем они говорили с большой многозначительностью. Целый клан составляли ученые, которые проводили время в спорах и учили детей. Некоторым из них не возбранялось даже не посещать празднества с поклонениями Мяу. С Нашедшей Мяу они не слишком общались, ссылаясь на великую занятость. Насколько могла судить девушка, озабоченный вид был напускным. Ученые бездельничали так же, как и остальные.

Сначала Наташе понравилось в Деревне Посреди Леса. Конечно, она беспокоилась о Сергее, об Ульфиусе, в конце концов, о том, что скажут на работе по поводу ее отсутствия. Но, с другой стороны, здесь ее вряд ли мог найти и Кравчук, и его мерзкие друзья. А Наташе надо было выждать время и отдохнуть.

Три дня девушка загорала на лужайках, бродила по лесу с детьми, которые показали ей вкусные и сочные плоды бамбанов, вкусом напоминавших манго. Их взрослые не заготавливали впрок, так как брызжущие соком плоды невозможно было высушить. Наверняка из сладких плодов получилась бы отличная брага, но горячительных напитков в Деревне Посреди Леса не производили. Наташа и не пыталась научить местных чему-то предосудительному, хотя, как цивилизованный человек, была хорошо знакома с соблазнами промышленно развитого общества. В частности, с технологией самогоноварения. Она просто наслаждалась жизнью – по пять раз в день купалась в речке и болтала с местными кумушками.

Но недаром Наташа была журналисткой. Ее начало одолевать любопытство. Никто в деревню не приходил, никто из нее никуда не ездил. А на вопросы о том, что же делается в других частях леса и за его пределами, местные пожимали плечами и отвечали: время странствий еще не пришло.

К концу четвертого дня Наташа заявила о своем намерении покинуть деревню. Судя по тому, что в обиходе местных жителей встречались прекрасные стальные ножи, стеклянные изделия и хорошие ткани, они жили в лесу не одни. Где-то здесь была и более развитая цивилизация. Возможно, одним из ее представителей являлся загадочный Бонуций.

– Я собираюсь уйти из Деревни Посреди Леса, – сообщила девушка жрецу. – Потом я, возможно, вернусь.

– Но это совершенно невозможно, – ласково ответил Тхор. – Ты – Нашедшая Мяу, и мы не собираемся отпускать тебя, потому что ты унесешь с собой нашего кумира.

– Вопрос легко решить, – ответила Наташа. – Я вижу, что вы относитесь к Мяу с большим почтением и любовью. Я оставлю его вам.

Глаза жреца загорелись:

– Правда?

– Разве я когда-нибудь вас обманывала?

– А кому ты оставишь Мяу?

– Да твоей жене, например. Жрец вздохнул:

– Заманчиво, но община не согласится. Я и так жрец. Слишком много власти сосредоточится в руках моей семьи.

– Ну, тогда тому, кого выберет община.

– Да, так будет правильно, – согласился Тхор. – Но ты пока никому не говори о своем решении. Нужно предварительно со многими перемолвиться… И тогда мы определим Заботящуюся О Мяу. До твоего возвращения.

– Я буду ждать только до следующего утра, – предупредила Наташа. – Мне надо отсюда выбираться.

Героин удалось продать выгодно. Связавшись с оптовыми торговцами из Москвы, Белоусов заработал на партии порошка два миллиона двести тысяч долларов. Клиенты из столицы прежде имели дело с Кравчуком, который выдавал героин за афганский, полученный на новом подпольном заводе, и торговались только для приличия. Олег Семенович отнес такое везение на счет своих таинственных покровителей На самом деле поставляемый Кравчуком наркотик считался высококлассным и продавался дороже, чем прочие аналоги зелья. У наркодилеров уже существовала своя клиентура, которая к нему привыкла и была готова платить хорошие деньги. А Кравчук в свое время был не настолько глуп, чтобы отдавать первосортный товар задешево. Загадочным партнерам он указал одну цену наркотика, с покупателей брал совсем другую. Белоусов даже продешевил, сбывая партию героина московским мафиози.

Двести тысяч Белоусов положил в свой карман, остальное употребил для дела – выдал требуемую сумму технарям, работающим над Машиной, затеял большой ремонт на хозяйственном дворе, а кое-что положил в сейф, рядом с телефоном.

Труднее оказалось купить золото и сбыть фальшивые доллары. Конечно, золото можно было взять в банке, в слитках. Но высокопробное золото в слитках стоило гораздо дороже, плюс акцизный сбор. А лом можно было скупать за бесценок. Агенты Белоусова занимались этим во многих городах.

Сомнений в подлинности поддельных долларов у тех, кому они продавались, не возникло. Однако обменять сразу миллион оказалось задачей не из легких. Меняя даже по пятьсот долларов (а к людям, продающим пятьсот долларов, в меняльных конторах относились уже с некоторым интересом, лучше было менять сто-двести «зеленых»), нужно было совершить две тысячи операций. Чтобы провернуть сделки за несколько дней, требовалось подключить всех работников «Барса». Но половина из них с пятьюстами долларами убежали бы куда глаза глядят. В первые три дня Белоусов и его доверенные люди разменяли двести тысяч, а остальные директор отложил на черный день – впрочем, по мере возможности от них избавляясь.

Через три дня после встречи с тинейджером-посланником Белоусову удалось скупить тридцать килограммов золота пятьсот восемьдесят пятой пробы. Подпольные торговцы на рынке во многих окрестных городах баснословно нагрели руки, сбыв самый залежалый лом. Золото взлетело в цене. По ценам черного рынка Белоусов должен был своим поставщикам триста килограммов, но Олег Семенович собирался поторговаться и сойтись с ними на ста.

Жарким летним вечером (звонить днем новым друзьям почему-то не поднималась рука) Белоусов вновь заперся в кабинете и снял трубку со зловещего пластмассового телефона. Исполняющему обязанности директора «Барса» казалось, что даже в самую сухую жару трубка остается холодной и от нее веет сыростью.

В трубке долго молчали, потом раздалось покашливание.

– Я по поводу золота, – сообщил Белоусов. – И собак…

– Собрал уже золото? – спросил на другом конце голос, лишенный всяческих интонаций.

– Не все, но собрал. Изделия, монеты, слитки. Тридцать килограммов.

– Ты нас за дураков не держи. Что нам твои тридцать килограммов?

– Товар дорожает, – сообщил Белоусов. – Думаю, ста килограммов вам должно хватить.

– Сто – мало, – сообщил голос. – Сто пятнадцать. Одна мерная мера. Знаем, конечно, что деньги ты воруешь, да только и тебе жить надо… – Собеседник Белоусова впервые за весь разговор мерзко, хихикнул.

– Через неделю будет, – пообещал Олег Семенович, воодушевленный успехом. – Вы курьера пришлете?

– Жирно тебе будет – каждый раз курьера присылать. Дорого. Транспортные расходы высоки. А все, что собрал, чтобы к рукам не прилипло, сегодня же и отдашь.

– Кому я отдам, если курьера не будет? – удивился Белоусов. Внутренне он похолодел – может быть, какая-то тварь внедрена в «Барс» и все время следит за ним?

– Отдашь, – прогнусил голос. – Пойдешь на старое кладбище, что в Железнодорожном районе. Найдешь там могилу Льва Михайловича Савельева – большой черный памятник. Рядом с ней – заброшенная могилка. Вот в нее на глубину и закопаешь золотишко… Чем глубже, тем лучше. Самое меньшее – на три штыка, чтобы собаки не разрыли. Собаки есть до золота охочие – страсть…

Белоусов белиберду про собак пропустил мимо ушей. Его передернуло.

– Это обязательно? Упрут золото с кладбища. Там бомжи отираются, у них святого ничего нет.

– О бомжах не будем, – проскрипел голос. – У некоторых из них святого больше, чем у тебя. А за сохранность не беспокойся. Как в земле золото окажется, мы за него в ответе. Ты, главное, донеси. А тогда и об охране поговорить можно будет. Слышно, кто-то под наш проект копает. Так что поможем мы тебе. Ну, давай, ждем.

Трубка глухо замолчала.

Увидев мутантов, неспешно направляющихся к нему, Кравчук поспешно вскинул в их сторону трубку, отобранную у поверженного врага. Он нашел спусковой крючок и полагал, что сможет применить неизвестное оружие. Потеха, конечно, будет, если на нем есть предохранитель или если оно не заряжено. Но на этот случай имеется верный обрезок трубы. Появившиеся из-за откоса твари, похоже, не были вооружены.

– А ну стой, где стоишь! – крикнул Кравчук. Хотел крикнуть грозно, но получилось сипловато, жалко.

Можно было, конечно, стрелять сразу. Но дерни за крючок – а ружье не выстрелит? Тут твари на него и накинутся. А если они здесь вообще не одни? Владимир Петрович решил блефовать.

Мутанты, которые и до того были не слишком резвы, остановились как вкопанные, а потом их суставчатые ножки подогнулись и они распростерлись на земле, уткнувшись цилиндрообразными головами в мох.

– Выражаем покорность, сильный – могучий – властный, – послышался как бы издалека голос. – Не делай нам плохого. Мы отверженные – проклятые – изгнанные.

Последние слова звучали странно, словно варианты, зачитываемые автоматическим переводчиком.

– Вашего я пришиб, – сообщил Кравчук. – Не жалко? Мстить не хотите?

– Надсмотрщик – сторож – соглядатай – не наш, – прозвучал голос. Теперь Кравчук был уверен, что говорили мутанты или один из них, но слова как будто рождались у него в мозгу.

– Мы сами бы его пришибли, но у него было оружие – сила – власть, – заметил другой голос, отличающийся от первого. Наверное, говорил второй мутант.

– От меня вы что хотите? – подозрительно спросил Кравчук.

– Служить тебе. А ты покормишь нас. Ибо большого котелка много на одного человека, а к утру еда пропадет – испортится.

– Твари мерзкие, – проворчал Кравчук. Он поднял ружье, прицелился в лежащих мутантов и хотел уже нажать на спусковой крючок, но что-то остановило его.

«У них, по крайней мере, можно узнать, куда я попал, что здесь такое и кто они такие, – решил вдруг Владимир Петрович. – Расправиться с ними я всегда успею».

– Подойдите и сядьте, – приказал он. – Спиной ко мне. Когда наемся, я дам котелок вам.

Мутанты безропотно приблизились. Запах от них шел вовсе не ароматный, но не такой сильный, как у того, которого директор убил недавно.

– Спасибо, господин – повелитель – начальник, – снова сказал один из них. Как показалось Владимиру Петровичу, голос прозвучал благоговейно.

Серебристый «лексус» с красивым номером А033АА лихо подкатил к воротам воинской части №52347 и остановился перед шлагбаумом.

– Поднимай, что ли, – недовольно бросил водитель замешкавшемуся дежурному – молодому лейтенанту.

– Вы к кому? – суетливо спросил он. – Мы вроде никого не ждем… Кому доложить?

– Ну ты даешь! – хмыкнул водитель, подмигнул дежурному и едва заметно скосил глаза назад. – Это же Устинов, заместитель губернатора, – заговорщицким шепотом сообщил он. – Давний друг вашего начштаба. Еще ночью должен был приехать. Тебе что, по смене не передали?

– Нет, я только час как сменился, – оправдываясь, доложил лейтенант. – Сейчас доложу. Открыть ворота! – приказал он солдатам, выбежавшим из караулки.

– Ну ты даешь! – повторил водитель, демонстрируя, что словарный запас его весьма ограничен. – Не беспокой командира. Шеф ему с мобильного только что звонил. Он, наверное, просто выйти не успел.

Лейтенант обалдело взял под козырек, вглядываясь в лицо пассажира на заднем сиденье. Тот сидел со скучающим лицом, равнодушно кивнул военному и махнул рукой водителю: проезжай.

«Лексус» въехал на территорию части и покатил по чисто выметенным дорожкам.

– Теперь куда? – вздохнул Сергей, сбрасывая маску туповатого шофера. – Где у них оружие, взрывчатка? Нам что, на каждый склад заходить?

– Я могу определить, – ответил Ульфиус. – Поворачивай направо. Теперь прямо. А вот и склад. Здесь и оружие есть, и боеприпасы.

Уже три дня Лунин и магистр из Авенора «заметали следы». Проехали около тысячи километров. Ульфиус удовлетворенно потирал руки – магию он почти не использовал, так что враги наверняка потеряли его из вида. В том, что их ищут, он был уверен.

Военный городок, в который они въехали, находился в двухстах километрах от родного города Сергея Лунина. Здесь не могло быть засады. Хотя бы потому, что они сами только что решили грабить именно этих военных. А прикрыть все военные городки в радиусе трехсот километров – именно на такое расстояние товарищи отъезжали от города – было невозможно. Да и кто мог прознать о том, что они планируют запастись взрывчаткой и оружием?

У тяжелых приземистых дверей оружейного склада стояли двое часовых. Они с интересом разглядывали подъехавшую дорогую машину.

– Этим я не знаю, что соврать, – признался Сергей. – Часовой – лицо неприкосновенное и к разговорам не склонное. А нам ведь еще взрывчатку выносить. Что делать будем? Невидимым меня можешь сделать?

– Отчего нет? Для солдат ты уже невидим. Сергей быстро заехал за угол – было бы странно, если бы в автомобиле открывались дверцы и из него никто не выходил.

– По замкам ты не мастер? – спросил он Ульфиуса, аккуратно захлопывая свою дверцу.

– Мастер, – вздохнул магистр. – Что бы ты без меня делал? Нечестно немного получается…

– Без тебя я попытался бы купить взрывчатку на проходной. Но это рискованно и долго. И так три дня ждем. И вообще, без тебя я, скорее всего, не влез бы в эту историю.

– Ладно, пошли.

Они пробрались невидимками мимо солдат, проскользнули в полуоткрытую дверь подземелья, где возились, что-то проверяя, несколько военных.

– Ты в земном оружии разбираешься? – спросил Ульфиус. – Для меня все ваши придумки – одно зло механическое. Нам бы хорошо что-то мощное. Желательно, чтобы расплавить там все начисто.

– В российском – разбираюсь немного. Все-таки учился военному делу.

– Хорошо, – кивнул магистр.

Сергей принялся исследовать содержимое ящиков, стоявших прямо на бетонном полу.

– Ну и разгильдяйство, – заметил он. – Что у них, отдельных хранилищ нет?

– Почему же? – спросил Ульфиус. – Вон дверей сколько, и все запертые. Там, наверное, по сортам все лежит. А здесь – то, что только что привезли. Или увозить собираются.

Сергей обнаружил несколько ящиков с осколочными гранатами, взял пяток – про запас. Но найти он хотел кумулятивные гранаты, зажигательные шашки и взрывчатку помощнее.

– Давай открывать двери, – сказал он.

Ульфиус подошел к первой бронированной двери и щелкнул пальцами. Внутри что-то скрипнуло, и дверь сама собой приоткрылась.

– Хорошие замки, совсем без магии, – прокомментировал магистр. – Одно удовольствие работать. А то пока заклинания обезвредишь, семь потов сойдет.

– Да уж, до магии в наших войсках пока не дошли, – согласился Сергей. – Остальное все есть.

За первой же дверью друзей ожидала удачная находка. У стены стояли автоматы Калашникова, в дальнем углу – ящик со снаряженными рожками.

– Хорошо мы зашли. Пригодится, – заметил Сергей, беря из пирамиды два автомата, один из которых был оснащен подствольным гранатометом, и довольно бесцеремонно навешивая их на Ульфиуса.

– Мне еще в ящиках копаться, – пояснил он.

В объемистую сумку, где лежали гранаты, Сергей начал кидать рожки с патронами. Прихватил и несколько гранат для гранатомета.

– Нам нужно так много? – с притворной наивностью поинтересовался Ульфиус, когда Сергей опускал в сумку десятый рожок.

– На полчаса интенсивного боя хватит, – с гордостью заметил аспирант. Такой кровожадности прежде за ним не замечалось.

– Ты что, собираешься полчаса с кем-то биться? Я полагал, что успех нашего предприятия – во внезапности. Если ты не сможешь сделать ничего сразу, они соберут силы и шансов у тебя не будет вообще никаких.

– Действительно, – вздохнул Сергей. – Увлекся. Он выкинул из сумки пять рожков.

– Два автомата зачем? – спросил магистр.

– Вдруг один поломается, – оправдался Сергей. – Выберу, какой лучше. Один, опять же, с подствольником. Сообразим, какой брать.

За следующей дверью ничего интересного не оказалось, за третьей расхитители военного имущества снова нашли противопехотные гранаты и патроны. За четвертой дверью наконец обнаружилось то, что искали, – взрывчатка. Правда, что это за взрывчатое вещество, Сергей не определил. На армейских сборах он со взрывчаткой дела не имел. Да и детонаторов не было.

– Поищем гранаты, – предложил он, с тоской глядя на увесистые бруски. – И детонаторы не нужны будут.

Открыли еще несколько дверей. За одной наконец-таки нашлось несколько огромных ящиков с противотанковыми кумулятивными гранатами.

– Тяжелые, – поморщился Сергей, складывая гранаты в сумку. – Но бросишь такую в комнату – пожар обеспечен. И выгорит все дотла. Машину вообще разнесет, как я полагаю.

– Ее руками бросать надо?, – спросил авенорец, разглядывая большой цилиндр гранаты.

– Руками. Я думаю, еще со старых времен эти гранаты остались. На сборах, помнится, мы похожими болванками в танки кидались. Тоже, я тебе скажу, развлечение, когда танк сверху тебя проходит…

– Нормальное оружие. Добротное, – сообщил вдруг Ульфиус.

Лунин только пожал плечами:

– Да уж не противопехотные мины, которые человека калечат. Нам бы гранатомет «Шмель» найти. Или термитные шашки, на худой конец.

– Будем искать, – предложил авенорец.

– Да есть ли они здесь?

– Тебе виднее.

Открыли еще несколько дверей, но ни гранатометов, ни шашек не нашли.

– Пора двигать отсюда, – заметил Сергей, присматриваясь к активности военных, бродивших по складу. – Комиссия скоро выйдет подкрепиться, дверь запрут. И как мы тогда будем выходить?

– Да, мимо часовых неудобно, – согласился магистр.

– Нашли бы «Шмель» – милое дело. Выстрелил в окно – и все дела. Любое помещение дотла выжжет, – размечтался Сергей, подразумевая предстоящий бой с охранниками «Барса».

– Нет, так просто вопрос не решить, – покачал головой Ульфиус. – У них защита против таких подарков должна быть. Доверять можно только мечу. Да и то не всегда.

С наполненной сумкой и автоматами товарищи прошли мимо часовых, но возле «лексуса» их ждал неприятный сюрприз. Вокруг автомобиля столпились солдатики, разглядывая шикарную иномарку и обмениваясь мнениями.

– Как садиться будем? – спросил Сергей. – Невидимыми – не получится. А видимыми – неудобно как-то с сумкой. Тем более – с автоматами.

– Не проблема, – помедлив мгновение, изрек магистр.

Сумка Лунина тут же превратилась в изящную барсетку – правда, весившую килограмм сорок. Автоматы превратились в теннисные ракетки.

Заметив хозяев «лексуса», собирающихся, по всей вероятности, на теннисный корт, солдаты почтительно расступились. Один, самый наглый, признав в Сергее лицо подчиненное, скромно попросил закурить.

– Порядки нынче в армии, – вздохнул тот. – Не курю, товарищ. Спортсмен. И тебе не советую.

Бесшумно тронувшись с места, «лексус» подкатил к проходной, где лейтенант, уже не задавая вопросов, поднял шлагбаум и встал навытяжку.

– Должно быть, думает, что и начштаба с нами, – предположил Сергей.

– Едем на восток, – предложил Ульфиус. – Есть еще много дел.

Олег Семенович Белоусов не был трусливым человеком. Суеверным – да. Но в суеверии его была одна сильная сторона. Он считал, что с любыми силами, даже сверхъестественными, можно договориться. Он боялся тех же привидений не безотчетно, а потому, что они могут принести ему вред. Если бы привидения (даже самые отвратительные и злобные) были ему полезны, Белоусов только обрадовался бы их появлению.

Однако совсем недавно кто-то искрошил его боевиков, некий маг пытался спалить их всех огнем и даже победил могучего союзника. Да и вообще, кладбище – не самое приятное место. Белоусов, взрослый мужчина, бандит, убивший множество людей, боялся идти на тихий погост, хотя на улице только начало вечереть.

Собирался Олег Семенович основательно. С собой он брать никого не решился – золото не пролежит в земле и двадцати минут, что бы ни говорили его таинственные друзья. Надеяться можно было только на себя. Да и то – не полностью.

Под пиджак Белоусов надел легкий кевларовый бронежилет, в яркий туристический рюкзак уложил золото, в спортивную сумку – автомат «узи», заточенную саперную лопатку, которую можно было использовать не только по прямому назначению, но и как холодное оружие, и мощный фонарик. На пояс повесил кобуру с револьвером, к ноге под брюками примотал нож. И все равно было страшно.

К кладбищу подъехал в сумерках. Самое мерзкое время. И не светло, и не темно, и, главное, ничего не видно. Ничего особенного на кладбище вроде бы не происходило. Бомжей здесь было мало – кладбище почти заброшенное, поживиться удается редко. Прохожие тут ночью не появлялись.

Белоусов достал из сумки «узи», держа его наперевес, долго ходил между могил, светил фонариком во все стороны, чертыхался, искал нужную. Наконец едва не налетел в темноте на огромный памятник из черного гранита. Памятник был спокойный, умиротворяющий. С него прямо в глаза Олегу Семеновичу смотрел красивый благожелательный мужчина лет шестидесяти.

– Ишь ты, никогда бы не подумал, что он за них, – вздохнул Белоусов, и тут же понял, что предположение глупое. Конечно же, покойный Лев Михайлович не имел к темным делишкам его новых товарищей никакого отношения.

А вот могилка рядом с ним сразу показалась Белоусову жутковатой. Креста на ней не было, землю словно кто-то разворотил. Сплюнув через плечо, Олег Семенович положил автомат на землю, переключил фонарь в режим стационарного освещения, пристроив его рядом с памятником Савельеву, достал саперную лопатку и принялся копать.

«Надо было кого-то с собой взять, – пришла к Белоусову запоздалая мысль. – Не очень ценного. Заставить копать, а после и положить рядом с золотом. Для верности».

– И правильно, – раздался в мозгу жуткий, чужой голос. – Что самому надрываться?

Белоусов лязгнул зубами, оглянулся по сторонам, не увидел никого и принялся копать еще усерднее. Земля на глубине была черная, жирная – совсем не такая, как сверху.

Через полчаса он вырыл яму внушительных размеров, вспотел и запыхался – работать физически не приходилось давно. В яму вполне мог поместиться рюкзак, и сверху осталось бы столько же места.

– Пожалуй, хватит, – решил Белоусов.

Теперь ему уже не было страшно, и если он чего и опасался, так только того, что кто-то застанет его за таким странным занятием, как разрывание старой могилы. Можно было бросить золото в яму вместе с рюкзаком, но Белоусов проявил жадность, столь свойственную некоторым людям. Закапывая в землю по меньшей мере три миллиона, он пожалел пятьсот рублей, потраченные на рюкзак Директор «Барса» отложил лопату в сторону, к автомату, вытащил из рюкзака плотный полиэтиленовый пакет с золотом и аккуратно опустил пакет в яму, которая пришлась как раз впору.

Порадовавшись, что неприятное дело почти закончено, Белоусов обернулся за лопатой и застыл. Редкие волосы на его голове встали дыбом. Наступив огромной лапой на саперную лопатку, в двух шагах от Олега Семеновича стоял чудовищных размеров пес с горящими красными глазами. Этими не по-собачьи умными глазами пес внимательно рассматривал гробокопателя.

Ранним утром Тхор разбудил Наташу.

– Пришла пора осуществить церемонию передачи, – сообщил он. – И ты увидишь, что наша глубокая благодарность не будет иметь границ.

– Вы уже определили претендента? – зевнув, спросила Наташа. Ей было смешно. Почти первобытная деревня, но какие интриги! И из-за чего – кто будет обладать маленьким котенком. Правда, единственным в своем роде.

– Да, – торжественно провозгласил Тхор. – Заботящейся О Мяу станет Трили, дочь гончара Крумху.

– Но она ведь еще маленькая! – удивилась Наташа. – Ей нет и десяти лет. Думаете, она справится? Вы так дорожите Мяу!

– Кто же даст ей Мяу в руки? – сдержанно улыбнулся Тхор. – Ухаживать за вместилищем духа божества будет моя жена. Трили будет только играть роль Заботящейся О Мяу на церемониях. Так будут соблюдены интересы всей общины.

Выйдя из хижины, Наташа обнаружила всех жителей деревни в праздничных нарядах у большого камня Имманен. Счастливая Трили в нарядном шелковом платьице уже тянула ручонки к Мяу.

– Мне отдать ей котенка сразу? – спросила Наташа.

– Конечно нет, – ответил Тхор. – Сначала мы помолимся и споем.

Песни, пляски и молитвы затянулись на два часа. На деревню вновь опустилась жара, и Наташа, надеявшаяся, что к этому времени она успеет уже уйти далеко, затосковала. Под конец и сам Тхор уже с трудом ворочал языком.

– Теперь, Благословенная Нашедшая Мяу, передай наше сокровище избранной, Заботящейся О Мяу! – провозгласил он.

Наташа отдала Трили котенка, одуревшего от воплей туземцев, и вздохнула. Раздался дружный громкий вой, и местные начали расходиться. Трили была немного разочарована, когда котенка, которого она даже не успела погладить, забрала у нее суровая Норали. Впрочем, следующее празднество намечалось на вечер. Соскучиться девочка не успеет!

Наташа в сопровождении жреца и его жены, державшей Мяу на руках, отправилась к хижине, последние несколько дней служившей девушке приютом.

– Вы дадите мне еды в дорогу? – спросила Наташа. От местных можно было ожидать чего угодно, и Наташа решила на всякий случай справиться. Впрочем, отсутствие припасов ее не остановило бы: в лесу здесь можно было легко прокормиться плодами и ягодами.

– Не только еды. Всего, чего пожелаешь, – вступил в разговор Тхор. – Прекрасное обрядовое платье остается тебе. Также мы дарим тебе двадцать мер шумшу и поможем добраться до Бонуция, пользуясь старыми обетами. Потому что пешком тебе придется идти не один месяц.

Наташа удивленно подняла брови. Шумшу – плод, напоминающий абрикосы, туземцы активно собирали в лесу и сушили. Он служил у них чем-то вроде денег. Конечно, его можно было и есть – по вкусу он напоминал курагу. Но такой щедрый подарок? Наташа уже уяснила, что мера представляет собой бочку средних размеров. Как она потащит такое количество шумшу? Или Тхор проявляет обычную вежливость? Кроме того, что значит «пешком не добраться»? Выходит, можно и по-другому? Но девушка ни разу не видела у туземцев ни повозок, ни верховых или вьючных животных, ни носилок.

– Ты ведь по-прежнему собираешься к Бонуцию? – уточнил жрец.

– Наверное, да.

– И это правильно. Ибо избранные должны повстречаться, – торжественно провозгласил Тхор. – А сейчас мы призовем каухури, и он поможет тебе преодолеть первый этап пути.

Наташа с интересом наблюдала за манипуляциями жреца. А он достал из своей сумы палку со странным болтающимся набалдашником, поманил женщин за собой и пошел к деревянной вышке, стоящей на некотором удалении от деревни. Наташа и Норали двинулись следом. Жена Тхора вздыхала.

– Побаиваюсь я этих каухури, – с дрожью в голосе сообщила она.

После заявления Норали побаиваться каухури стала и Наташа, хотя она понятия не имела, кто такие каухури или что они такое.

Тем временем Тхор взобрался на вышку, назначение которой было Наташе до той поры непонятно, и начал быстро крутить палку над головой. Раздался высокий, почти неслышимый свист. Наташе стало еще больше не по себе.

– Так-то ничего, – прошептала Норали. – А вот встретиться с каухури в лесу бывает жутковато.

Минут через десять в зарослях послышалось легкое движение, и к башне вышел волк раза в полтора больше обычного. Глаза его недобро горели.

«Уж не собираются ли они отправить меня к Бонуцию в виде призрака? – мрачно подумала Наташа. – Что же – очень удобно. И хлопот никаких, и долг выполнен. Собственно, не совсем ясно, кто такой Бонуций. А что, если это местный бог, обитающий в стране теней?»

Девушка почувствовала, как все в ней застывает от страха. Но нет, она будет драться и просто так не даст себя сожрать ни волку, ни кому-либо другому.

– Не так-то просто тебе будет меня слопать, – сообщила Наташа волку, сжав кулачки. Она судорожно вспоминала, в какие места нужно бить волка и как засовывать ему в пасть кулак. Когда-то она об этом читала.

Кравчук выхлебал половину котелка, добытого у мутанта. Еда была невкусная, но насыщала. Наевшись, человек сыто отрыгнул и протянул котелок тварям, сидевшим с другой стороны костра.

– Жрите, – предложил он. – Вы кто такие будете? И как вас сюда занесло? Что это за гнусное местечко?

– Тебя как сюда занесло – затащило – заманило? – поинтересовался мутант покрупнее, завладевая котелком. Кравчук уже научился распознавать их по голосам. Откуда-то из складок одежды твари выудили желтые ложки и начали шумно прихлебывать варево. На качестве речи процесс принятия пищи никак не сказался, поэтому директор «Барса» решил, что с ним общаются телепатически. Что-то о подобных вещах он когда-то слышал или читал в газете и ничего особенного в этом не находил – мутанты ведь все-таки.

– Много вас таких здесь?

– Каких – таких? – попытался уточнить мелкий.

– Ну, мутантов.

– Мутантов? – переспросил крупный. – Да ты пришлый – чужой! Что ж, всякое бывает – случается – происходит. Мы не мутанты, дружок – приятель – товарищ. Ты сам – лабораторный уродец – подопытный образец. Мы – виги.

– Что? Я – уродец? – возмущенно выкрикнул Кравчук, но не очень громко – после еды сердиться не хотелось. – Да кем ты себя возомнил, серорожий?

– Я – глина – грязь, – сообщил крупный виг. – Но по сравнению со мной – ты мусор – отброс – дрянь – падаль.

– Ладно, – согласился немного обалдевший Кравчук, решив, что убить наглеца он всегда успеет. Чего еще можно ожидать от таких мерзких тварей? – Что это за место?

– Друмур, – спокойно ответил крупный виг. – На свое горе ты оказался здесь – в нашем краю. Я бы на твоем месте уже на собственных кишках удавился – повесился – задушился.

– Что же здесь плохого? – спросил Кравчук.

– Виги, – ответил мелкий виг. – И само место плохое. Не чувствуешь – ощущаешь – понимаешь?

Кравчук прислушался к своим ощущениям – до сих пор было не до того. Чувствовал он себя действительно мерзковато. Постоянно накатывала глухая тоска. Вспоминалось хорошее, что было в жизни, но вспоминалось очень трудно, нить воспоминаний все время обрывалась, и это было мучительно больно. А темное багровое небо над головой нависало слишком реально и жутко.

«А что, если и правда отсюда выбраться не удастся?» – пронеслось в голове. От этой мысли Владимир Петрович пришел в такой ужас, что чуть не упал с воем на землю. Он никогда не думал, что способен так испугаться.

– Так ведь вряд ли выберешься – сбежишь – уйдешь, – заметил большой виг. – Тем более караульного пристукнул. Уже наряд – дежурные – воины сюда едут – спешат.

– Кого он караулил? – поинтересовался Кравчук.

– Рагов, известное дело, – свысока ответил мелкий. – Раги сюда пробиваются – идут – пролазят, а им здесь делать нечего – не место.

– Ящеры такие? – переспросил Кравчук, вспоминая давешний отпечаток лапы.

Виги ничего не ответили, но Владимир Петрович понял и так – именно они. Почему только тон его собеседников так резко изменился?

Над головой человека и вигов раздался грохот, багровое небо закрыла тень огромного летательного аппарата – скорее всего, вертолета. Он завис рядом с костром, в метре над землей. Из аппарата высыпало несколько мутантов.

– Человек! – обрадованно воскликнул один из них. – Во плоти! То-то радости – счастья – удовольствия – вкуса будет!

– Он убил Тцмина, – сообщил мелкий.

– Не глупее тебя, – бросил ему виг, видимо, командир. – Ткцлин, займешь его место – должность – положение.

Он обращался к крупному вигу, который тут же подобострастно распростерся на земле.

– Отдай ему ружье Тцмина, орудие убийства, – приказал главный виг Кравчуку.

– Хрена тебе, – невежливо ответил Владимир Петрович, направляя ствол отобранного у убитого вига оружия на группу наглых тварей и нажимая спусковой крючок.

Когда Белоусов увидел над собой пса с горящими глазами, во рту у него мгновенно пересохло.

«Так Толстому руку просто откусили, – пронеслась в голове быстрая мысль. – Пистолет в кобуре, но достать его не успеешь… Да и не возьмет обычная пуля эту тварь!»

Пес оскалил огромные клыки, показывая черно-синюю пасть с красной подсветкой изнутри, и громоподобно зарычал. От рыка кровь стыла в жилах.

Олег Семенович начал потихоньку наклоняться – чтобы закрыть самую уязвимую часть шеи, на которую внимательно смотрел пес, и аккуратно достать из-под брюк финку. Когда он уже почти вынул нож, из-за памятника гражданину Савельеву вышел давешний тинейджер, смачно, едва не роняя слюни, жующий жвачку.

– Мы вот песика здесь выгуливаем, – дурашливо хихикнув и сглотнув, сообщил он. – Нравится собачка? Ты, Белоусов, не вздумай ее ножом пырнуть или там пистолет в ее сторону направить. Она тебя пока не знает и может расценить это как недружественный акт. И даже когда ты будешь с ней в дружбе, не советую так поступать. Мы сами ее немного боимся.

Заместитель директора «Барса» немного успокоился. Было, конечно, страшно, но уже не так. Все-таки собака принадлежит его новым хозяевам. Наверное, не нападет. Хотя от них всего можно ожидать – могут и специально натравить.

– За золотишком пожаловали? – спросил Белоусов.

– Нет, проверить, в то ли ты место его положил.

– Собачка сторожить будет? Большие все-таки деньги…

– Ты что, дурак, Белоусов? – спросил тинейджер, на этот раз – серьезным тоном. – Как ты себе представляешь такого пса посреди старого, но посещаемого кладбища? Тут легенд о собаке Баскервилей не ходит – и нечего их разводить. Пока.

– Зачем же тогда пожаловали? – подобострастно спросил Белоусов, словно бы и не слышал оскорбления.

– Куда хотим, туда и жалуем, – холодно ответил подросток. – Собаку тебе привели – не ясно, что ли? Ты усиление просил? Вот и получай. Пес твоих десяти автоматчиков стоит. Он и не спит почти. А если спит – то еще опаснее.

– Сигнализацию тоже передали?

– Установим и сигнализацию, – нагло заявил паренек. – Главное, не верещи.

– Слушай, а ты что, очень крутой? – спросил Белоусов, которому вдруг показалось обидным, что какой-то сопливый пацаненок так нагло с ним разговаривает. Момент был не самый подходящий, и Белоусов это понимал, но сдержаться не смог – видимо, сказывалось нервное напряжение, которое он испытал при встрече с псом.

– Нас называть только на вы, – холодно и хмуро сообщил тинейджер. – Впредь таких заявлений не делать. Иначе будет худо.

– Что, собаку на меня натравишь? – спросил Олег Семенович.

– Хуже, – ответил подросток, делая шаг в сторону Белоусова. Двигался он как-то вихляясь, одно слово – мальчишка. Белоусову надоело терпеть унижения от такого мальца. Если бы хозяева прислали какого-нибудь громилу, или старика, или, наконец, обычного мужчину – того же альбиноса – бьио бы легче. Но вшивый недомерок заместителя директора «Барса» просто бесил. Белоусов, не задумываясь о том, что собака может вступиться за хозяина, неожиданно, без предупреждения, снизу вверх рубанул ладонью по горлу подростка.

Сергей остановил «лексус» в очередной пыльной лесополосе. Они с Ульфиусом долго искали речку или пруд, ничего не нашли и решили перекусить и разобрать добытое снаряжение в первом попавшемся безлюдном месте. Сергею такая жизнь начала надоедать. Купались они исключительно в природных водоемах, отчего кожа и волосы сильно пахли тиной. Спали в машине или на траве. Точнее, Ульфиус всегда спал на траве, сотворив вокруг стоянки защитный круг, а Сергей поступал по-всякому. Почему нельзя было остановиться в кемпинге или в гостинице, Лунин не понимал. Ночуя под открытым небом, они привлекали гораздо больше внимания. Но Ульфиус настоял на своем: в лесу и в поле безопаснее.

Ульфиус начал раскладывать еду, а Сергей перебирал оружие. Противотанковые гранаты ему особенно понравились – в руке они лежали хорошо, надежно, их холодный вес вселял уверенность.

– Когда дело закончим, одну нужно будет оставить – для машины, – заметил он, подбрасывая в руке тяжелую болванку. – Ездить на ней больше нельзя будет, а чтобы кому-то досталась – жалко. Хороший автомобиль…

– Да, – согласился Ульфиус. – Я постарался. Но он никому не достанется.

– Точно. Гранату в капот – и машину на свалку, – подтвердил Сергей. – Надо же, до чего хорошо японцы машины делают – ни разу даже в двигатель не заглянул. И не заправлялись еще ни разу, хотя тысячу километров проехали. Даже не думал, что здесь такой маленький расход бензина… Или очень большой бак…

Ульфиус сидел на траве и улыбался. Сергей понял, что насчет японцев сморозил глупость.

– Понятное дело, всякие колдовские штучки, – он пристыженно опустил глаза. – И бензина, наверное, поэтому мало уходит. Надо хоть двигатель посмотреть – когда еще придется. Интересно, он здесь восьмицилиндровый?

Лунин поднял крышку капота и, не сдержавшись, вскрикнул. Там было пусто! Не было ни двигателя, ни аккумулятора, ни проводов. Совершенно ничего. Еще одно багажное отделение.

– «Лексус» – не «запорожец», у него двигатель впереди должен быть, – испуганно пробормотал Сергей. – В багажник я сумки клал, там тоже было пусто… Что случилось, Ульфиус? Как мы дальше без двигателя поедем? Рассыпается твоя магия?

– Нет, там с самого начала ничего не было, – признался Ульфиус. – Двигатель внутреннего сгорания – порочная и ненадежная система. Я тебе сразу сказал, что автомобили ваши никуда не годятся. Только форма красивая.

– Постой, постой. Как же мы ездили? Как фары светили?

– Энергию необязательно получать, сжигая бензин, – спокойно, будто на лекции, ответил Ульфиус. – Источником света могут быть не только фары, подключенные к аккумулятору.

– Значит, без тебя автомобиль ездить не будет? Ты приводишь его в движение?

Ульфиус сделал неопределенный жест рукой.

– Некоторое время он будет ездить в любом случае. Потом дематериализуется. Превратится в ту груду железа, из которой я его создал. Я специально использовал заклятие временного превращения. И энергии оно требует меньше, и следы заметать, в случае чего, проще… Превращение обратимо. Месяц пройдет – и никто не догадается, что эта груда обломков что-то собой представляла.

Сергей недоуменно ходил вокруг «лексуса», зачем-то заглядывая под днище и пиная колеса.

– Жалко… Как же я им управлял? Ведь на газ давлю – едет, на тормоз – останавливается…

– Тормоза самые настоящие, – объяснил авенорец. – Педаль акселератора – просто овеществленное выражение твоего чистого желания. Согласно твоим командам энергия высвобождается и разгоняет автомобиль. Да и ключи были вставлены в замок зажигания потому, что ты так хотел. Замки, в принципе, открываются не этими кусочками металла, но усилием твоей воли. Так что эту машину никто не угонит. А ты все еще сомневаешься в реальности магии – хотя сам, силой своего Слова можешь добиться определенных результатов.

– С твоей помощью, – уточнил Лунин.

– Уже немало.

– И где прячется такая уйма энергии? Чтобы разгонять автомобиль, да еще с нами, энергии нужно порядочно. Откуда она поступает? – спросил Сергей, которого очень волновали законы сохранения энергии и ее дешевой транспортировки. Ведь известно – тот, кто изобретет компактный емкий аккумулятор, заслужит благодарность всего человечества и станет мультимиллионером. Энергии на Земле и в космосе много. Гораздо больше, чем нужно людям при самых высоких запросах. Передать ее – вот в чем проблема.

Ульфиус развел руками:

– Не могу объяснить. Она – везде, и она – нигде. Ярко выраженного хранилища, наподобие бензобака или электрического аккумулятора, у этой энергии нет. Автомобиль работает по принципу ковра-самолета.

– Что еще за принцип? – удивился Сергей.

– Ах да.. Ты же в академии не учился, – несколько разочарованно протянул Ульфиус. – Ковер-самолет – одно из самых простых заклятий. Обычный ковер, каждую его молекулу накачивают энергией, и он левитирует, повинуясь желанию хозяина. Магия для первоклассников.

Сергей почесал затылок. Какая же тогда магия подвластна магистру, если летающий ковер – развлечение для новичков?

– Давай перекусим, – предложил Ульфиус. – Чуть позже я хочу д ать тебе несколько уроков фехтования.

– Лучше бы ты дал мне несколько уроков магии для первоклассников, – заметил Сергей.

– И рано, и условия неподходящие, – ответил магистр. – Будешь пока пользоваться моей. Умение драться на мечах гораздо важнее.

– Вряд ли охранники в «Барсе» будут с мечами, – протянул Сергей. – К тому же зачем мы тогда набрали столько оружия?

– Оружие тоже пригодится, чтобы разрушить Машину. Но я не хочу, чтобы ты убивал людей.

– С такой проповедью обращается ко мне человек, изрубивший двух бандитов на куски… – скептически изрек Сергей.

– Ты можешь отличить хорошего человека от плохого? – спросил Ульфиус после небольшой паузы, когда Сергей уже начал торжествовать победу в споре.

– Ну, в общих чертах, – хмыкнул молодой человек.

– А я могу, – твердо заявил магистр. – И это – совсем не магия для первоклассников. Именно благодаря такому умению я считаюсь магистром – иначе был бы просто мастером. Поэтому и не хочу, чтобы ты крушил все направо и налево.

– Зачем же мне меч?

– Там наверняка будут такие стражи, которых ни пуля, ни огонь не берут, – объяснил авенорец, поглаживая бороду. – Не люди, конечно.

Волк, или, как его называл Тхор, каухури, посмотрел на Наташу большими добрыми глазами и спросил:

– Неразумная девушка, почему ты решила, что я собираюсь тебя съесть?

Жена жреца, наблюдавшего за сценой с вышки, тихонько взвизгнула.

– А… э-э… – только и нашлась что сказать Наташа.

– Я вижу, ты не из местных, – спокойно и рассудительно продолжал волк. – Стало быть, тебя занесло сюда из другого мира. Но об этом – позже. Что ты хотел, Тхор?

Жрец приосанился:

– Во имя древних заветов, связывающих людей и каухури, прошу тебя, посланец племени каухури, добрый Лонк, отвезти девушку к вашим северным соседям, ибо дело у нее срочное и она хочет предстать перед Бонуцием, а вы просили, чтобы мы не беспокоили вас в ваших землях. Близкий же путь на север лежит через земли каухури.

– Я знаю, как идти к Бонуцию, и помню наши соглашения, – прервал жреца Лонк. – Не будь многословен, Тхор. Неужели ты думаешь, что я откажусь помочь девушке или кому-то из твоей деревни, если ты не напомнишь мне о древних обетах?

– Так принято, – упрямо ответил жрец. – К тому же кто знает, что у вас на уме?

Лонк поперхнулся. Видимо, так он смеялся.

– Нет, ну каковы! – обратился он к Наташе. – Мы не знаем, что у вас на уме! По-моему, как раз вы не знаете, чего хотите. Причем никогда. Ладно, не будем толочь воду в ступе – масла так не добудем. Девушку я отвезу, куда она попросит. Что-то еще?

– Нет, добрый Лонк, – пытаясь не подать вида, что оскорблен, ответил Тхор. – Передай наш привет высокомерным владыкам севера. И сообщи им, что у нас есть сто двадцать мер шумшу и сорок мер шелка на продажу.

– Хорошо, – ответил каухури. – Теперь наш разговор больше напоминает деловой, хотя я и не обязан исполнять обязанности почтальона, какие бы обеты мы ни вспомнили. Для нас ничего нет?

– Пока ничего не нашли, – ответил Тхор.

– Спасибо за внимание, Великий жрец из Деревни Посреди Леса. Спасибо, что ты прислушался к голосу каухури, – торжественно произнес волк, то ли передразнивая Тхора, то ли исполняя древний обряд. Потом встряхнулся и обратился к Наташе гораздо более прозаически: – Поедем?

– Я только заберу из хижины одежду, – ответила девушка, улыбнувшись. Волк начинал ей нравиться.

– И двадцать мер шумшу, – заметит Тхор уже без особой торжественности. Протокольные фразы были произнесены, и можно было поговорить просто так, непринужденно. – Кто знает, может, эти гордецы с севера не захотят с ней иметь дела без шумшу. А она – Нашедшая Мяу, – пояснил он Лонку. – Мы не хотим, чтобы о нас ходили дурные слухи. Что мы неблагодарные, ленивые и прижимистые.

Лонк вновь поперхнулся, но ничего не сказал.

– Как же я возьму с собой даже одну меру? – спросила Наташа. – Ведь мера шумшу – бочка весом килограммов в пятьдесят! Мне ее не донести, да и Лонк вряд ли унесет столько шумшу далеко…

– Это как раз не проблема, – сообщил Тхор, хитро улыбнувшись. – Высокоцивилизованные жители Деревни Посреди Леса придумали кое-что, чтобы не таскать всюду с собой сумы, набитые шумшу, которую с удовольствием принимают как средство оплаты другие народы, которым лень собирать шумшу самим.

Жрец спрятал в суму палку с набалдашником, которой он сигналил каухури, и достал оттуда шесть ярко разрисованных шелковых платочков.

– Десять мер и пять по две, – сообщил он Наташе, передавая платки. – Хорошая плата за услугу Нашедшей Мяу. Так решила Деревня.

– Две недели работы для всего вашего поселения, – заметил Лонк – Действительно, плата хорошая. Вы становитесь щедрее и внимательнее к разумным существам, Тхор. Предыдущего путешественника вы заставили отрабатывать еду и дорогу.

– Зачем ворошить прошлое? – поморщившись, спросил Тхор. – К тому же он был нагл и не принес нам Мяу. Всеблагая Мяу еще вам всем покажет. Тем, кто без должного почтения относится к ней и к жителям Деревни Посреди Леса. Особенно вам, насмешникам каухури, и этим, с севера, – не хочу их даже называть.

– Да, да, конечно, – кивнул Лонк, немного раздражаясь. – Иди за своей одеждой, Нашедшая Мяу.

– Вообще-то меня зовут Наташа.

– Так гораздо лучше, – прорычал волк. Девушке даже показалось, что он ей подмигнул – Поторопись – в жару бежать по лесу в этих краях будет трудно даже мне. Придется чаще отдыхать. Дольше едешь – дальше будешь. От того места, куда едешь.

Похоже, волк увлекался собиранием пословиц и демонстрировал их знание при каждом удобном случае.

Одобрительно улыбнувшись волку и раздумывая, не стоит ли его погладить, Наташа помчалась за халатиком и тапочками, в которых отправилась из дому. В деревне девушка ходила босиком – берегла тапочки для прогулок по лесу. Местные жители обувь использовали не часто и Наташе ее не предложили, а ходить в лесу по острым сосновым иглам было колко и неприятно.

Кравчук плавно нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Он дернул его еще раз – без толку. Тогда человек бросился на отдававшего команды вига с обрезком трубы, но спутник главного, наверное, охранник, поднял совсем маленькую трубочку, и боль пронзила все тело Кравчука. Корчась, он повалился на землю.

– Бешеный – наглый – неумный, – заметил главный виг. – Тащите его в летоцикл.

Четыре вига подхватили Владимира Петровича, как мешок, и внесли в металлический летательный диск. Не церемонясь, швырнули на стальной пол. Вонь в летательном аппарате стояла страшная, но человеку было не до того.

Краем глаза Кравчук успел заметить, как Ткцлин, перехватив ружье поудобнее, погнал своего более мелкого товарища за мусорные кучи. Мелкий виг испуганно верещал, а большой торжествующе хохотал. Теперь он был сторожем на должности, а мелкий – бродягой, которого нужно преследовать.

Виги уселись кружком и принялись обсуждать всякие интересные вещи. Кравчуку было плохо слышно – ведь мысленная речь этих тварей была обращена не к нему – и не все понятно. Но и того, что он услышал, хватило, чтобы впасть в панику.

Главный виг, которого остальные почтительно именовали Большой Мгрин, объяснял своим товарищам, почему с Кравчуком нельзя расправиться прямо здесь.

– Вы можете только немного его помучить, совсем чуть-чуть, – четко произнес он. Возможно, хотел, чтобы и Кравчук его услышал. – Он нужен большим – руководящим – направляющим вигам в Дрпомне. Может быть, даже Великому вигу. Если окажется умен – избежит неприятностей – мучений – ужасов и будет служить нам. Если нет – будет ему очень худо – мерзко – тягостно.

Кравчук попробовал пошевелиться. Переместить руку на несколько сантиметров в сторону ему удалось с трудом. Каждая клеточка тела болела и тосковала, но мускулы понемногу приходили в себя и начинали слушаться. Не могло быть и речи о том, чтобы драться, но уползти потихоньку, пока никто не видит, Владимир Петрович смог бы. Только куда уползешь с проклятого диска, который виги почему-то именуют летоциклом?

Один из вигов, которого, кажется, звали Вспжу и который был здесь вторым после Большого Мгрина, неторопливо поднялся и направился к Кравчуку. Владимир Петрович нутром почувствовал, что ничего хорошего это ему не сулит. Более того, бродившие в мозгу этого Вспжу мысли и смутные образы, которые Кравчук улавливал, сам того не желая, были до того ужасны, что человек задрожал и стал приходить в себя гораздо быстрее. Хотя до сих пор этот виг не сделал ему ничего плохого, Кравчук испытал такой ужас, что заскулил и попытался отползти в угол.

– Чует он твой злобный характер – настроения – ощущения, – довольно захохотал Мгрин.

Вспжу ничего не ответил. Он просто стоял над лежащим человеком и внимательно его разглядывал.

Кравчук, однако же, был бандитом тертым. Кто-то другой, возможно, закричал бы: не надо, дяденька! Попытался бы задобрить зловредных вигов, пообещать, что он будет делать все так, как они прикажут. И ждал бы пощады и лучшей участи. Но Кравчук, у которого ходили в приятелях немало людей, отсидевших, в общей сложности, по пять, десять и пятнадцать лет, твердо усвоил основное тюремное правило: не верь, не бойся, не проси. Верить этим тварям не смог бы и самый наивный человек. Не бояться их было труднее, но совсем недавно своими руками директор «Барса» убил одного из них. Этого ему, конечно, не простят.

Несмотря на ужас, который исходил от этих существ, справиться с ними было можно. Ну а в нелепости просьб Владимир Петрович убедился на собственном опыте. Многие его самого просили – и никогда просьбы его не трогали.

Кравчук подобрался, напрягся, преодолел себя и кинулся на Вспжу, стараясь сразу добраться до его горла или разорвать трубкообразный рот. Пока виг рядом, вряд ли в него будут стрелять из той трубки, что заставляет корчиться от боли и падать на землю. Другого оружия Кравчук у вигов еще не видел.

Но расчет человека оказался неверным. Вспжу был гораздо шустрее своих собратьев, а Владимир Петрович, напротив, ослабел и потерял быстроту и хорошую реакцию.

– Силен – отважен – упрям, – прокомментировал Вспжу, быстро делая два шага назад и доставая из-под серой хламиды какое-то оружие.

– В том-то и смысл – соль – цель, – со своего места спокойно заметил Мгрин.

Остальные виги смотрели на Кравчука, как на животное в цирке, предвкушая развлечение.

Владимир Петрович все же попытался достать своего врага, надеясь зубами перегрызть ненавистное горло или упасть убитым, чтобы кончился этот кошмар. Но на гладком стальном полу он поскользнулся и распростерся навзничь.

Вспжу поднял свое оружие и выстрелил Кравчуку в руку. Из пистолета вылетело что-то вроде гвоздя. Оно пробило человеку кисть и намертво приковало его к полу летоцикла.

– Так спокойнее – надежнее – увереннее – приятнее, – обратился к другим вигам Вспжу, ища их одобрения. Виги радостно взвыли.

Белоусов ударил тинейджера ребром ладони по горлу. От такого удара большинство людей через некоторое время испустило бы дух – Белоусов вполне мог сломать шею взрослому человеку, не говоря уже о каком-то тощем сопляке. Но в данном случае у Олега Семеновича сложилось ощущение, что он изо всех сил рубанул рукой по гранитной плите или по бетонному столбу. Подросток не охнул, не пошатнулся, вообще никак не отреагировал на выпад заместителя директора «Барса». Он просто с недоуменим посмотрел на Белоусова, потирающего отшибленную ладонь.

– Ты горяч, – заявил он после некоторого раздумья. – Может, и правда Кравчук был лучше? Так вернуть его недолго. Он еще пока в добром здравии, хотя немножко его уже потрепали… Смотри, Семеныч…

Белоусов испуганно вздрогнул, поняв, что совершил большую глупость, и залебезил:

– Нет, нет, вы меня не так поняли. Я просто… Я просто… Не сдержался, что ли… Думаю – молодой человек, а так себя ведет… Наверное, вы и не молодой человек вовсе… Пошутить решил…

Белоусов и сам понимал, что порет чушь, что оправдаться ему не удастся, но не мог остановиться, бормоча какие-то никчемные глупости.

– Странные у тебя шутки, – не принял игры подросток. – Но нас так просто не возьмешь. Если Черного заезжий маг замочил, думаешь, со всеми легко справиться? Вовсе не легко. Но с магом тем мы еще посчитаемся. Ищут его, но не могут найти. Пока. Хитер оказался, магией своей белой, поганой, не пользуется. И ты искать будешь – в наказание. Иначе он сам тебя найдет. Так я понимаю.

Белоусов покрылся холодной испариной. Этого еще не хватало! Одни твари на шею влезли, да еще и другого волшебника искать требуют…

– Теперь – зарывай золотишко и помчались к тебе на фирму. Песика поселить надо, да и сигнализацию установить. Мы по этому делу большие специалисты. Ни один маг сволочной не пролезет…

Не споря больше с подростком, Олег Семенович наспех забросал разрытую могилу землей, кинул инструменты в сумку и резво побежал к машине. Наглый тинейджер не отставал от него ни на шаг.

– Собаку тоже в машину? – спросил Белоусов, внутренне замирая.

– Следом побежит, – хохотнул подросток. Непонятно было – то ли шутил, то ли говорил серьезно.

Белоусов захлопнул дверь, подождал, пока молодой гаденыш устроится рядом, и рванул с места. Стрелка спидометра ползла вверх. Сорок километров в час, шестьдесят, восемьдесят… Но светящиеся красные глаза чудовищного пса не отставали от машины исполняющего обязанности директора «Барса».

– Нам бы песик и для других дел пригодился, – сообщил тинейджер. – Маг, слышно, на лошади приехал, а лошадей он страсть как не любит. Они в его стране щенков топчут, если найдут. Правильно делают, конечно. Когда щенки вырастут, они уже лошадям спуска не дают. Интересный мир, забавный… Да и по следу дружка мага такую собачку пустить – мало не покажется. Но, может быть, еще и пустим. Точнее, обязательно пустим. А пока пусть Машину сторожит. Как только промышленный выпуск камней да металлов пойдет, как только заявку в Нобелевский комитет подадим – так и разберемся со всеми врагами сразу. Тем более своим они тогда не нужны будут. То-то повеселимся всласть…

Лонк резво бежал по густому лесу. Сидеть на его мохнатой спине было мягко и приятно, но жарко. Сам каухури вывалил язык почти до земли. Он тоже страдал от жары.

– Может быть, отдохнем? – предложила Наташа.

– Ты уже устала? – поинтересовался волк.

– Я – нет. Но ты устал…

– К аухури должен время от времени терпеть лишения, – сурово ответил Лонк. – Иначе жизнь превратится в сплошной праздник, и жить станет неинтересно. Посмотри на тех же забодаевцев.

Низкая ветка хлестнула не успевшую увернуться Наташу по лицу, и она вздрогнула.

– Извини, я буду осторожнее, – пообещал Лонк.

– Как ты назвал людей из Деревни Посреди Леса? – переспросила девушка.

– Забодаевцы. Потому что деревня их везде зовется Забодаевка, а не Деревня Посреди Леса, как гордо именуют они свое славное поселение. И находится она вовсе не посреди леса, а на восточной окраине, и забодать они могут кого угодно…

– В каком смысле забодать?

– Ну, достать. Заговорить. Заморочить. С ними трудно разговаривать – если возьмут себе в голову чего-то, их потом не остановишь. Приходы у них случаются часто. Тебе здорово не повезло, что ты очутилась у них. Но пофартило, что так легко отделалась.

Наташа подумала, что немного странно слушать мохнатого волка, у которого она едет на спине, рассуждающего о «приходах» и о том, как люди могут его достать.

– Потеряла даром столько времени, распевая с ними песни и носясь с каким-то очередным фетишем – ворчливо, замедляя бег, продолжал Лонк.

– Откуда ты знаешь, чем я там занималась? – спросила Наташа. – Вы за ними следите?

– Да что за ними следить? Они всегда такие. Сколько ни пытаемся их наставить на путь истинный – не получается. Но не злые, надо заметить, как карлики на Дальнем Востоке. Только нудные. Долго у них пробыла?

– Дня четыре.

– Это еще ничего. Быстро сбежала. Некоторые по нескольку месяцев живут. Как только с ума не сходят…

– Что же, к вам многие попадают? – поинтересовалась девушка.

– К кому – нам? – переспросил Лонк.

– Ну, сюда. В ваш мир.

– Многие. – подтвердил Лонк. – Мы ведь живем на пересечении нескольких плоскостей. Кто мимо нас пройти не может, кого случайно заносит. Да и Бонуций некоторых останавливает, если надо.

– Кто он такой, Бонуций? – спросила Наташа.

– Ты же к нему вроде бы собиралась…

– Просто Тхор и другие говорили о нем с почтением. Я поняла, что он может мне помочь.

– Надо же, и забодаевцы прониклись, – кашлянул Лонк. – Впрочем, когда-то образумятся и они. Бонуций – великий человек. Может, вовсе и не человек. Но он, по крайней мере, выдает себя за человека. И я не думаю, что ему зачем-то нужно скрывать принадлежность к такому славному роду.

Лонк свернул с тропинки, и через несколько минут Наташа услышала шум ручья, бегущею в неглубоком овражке.

– Если отдыхать, так рядом с водой, – пояснил он. – Слазь. Хочешь – искупайся. А я только воды попью. Шерсть будет долго сохнуть, а у меня еще много дел, надо спешить.

Наташа подошла к журчащему ручью, нашла место, где было удобно спуститься, напилась и умылась.

– Я совсем не устала. Только жарко, – объяснила она. – Скажи, Лонк, почему ты мне помогаешь? Что у тебя за заветы с жителями Деревни Посреди Леса? Или, вернее сказать, у вас? Таких, как ты, много?

– Да уж больше забодаевцев, – оскалился Лонк. Он шумно хлебал воду из ручья, время от времени пофыркивая. – Каухури многочисленное и славное племя. К нашим советам прислушивается даже Бонуций, наши воины бьются с Всеобщим Врагом у самых дальних горизонтов. Что же касается забодаевцев… Стыдно признаться, но мы не любим, когда они суют нос в наши владения. Обязательно или поломают что-то, или напачкают… С другой стороны, нужно же им торговать с эльфами, общаться с Бонуцием. Да и вообще, не вечно же им сидеть посреди леса, а точнее, на его восточной окраине? У нас договор – если они хотят войти в наши владения, то обязаны нас предупредить. И мы или переведем их, или поможем перенести грузы, или просто разрешим делать, что вздумается.

– С эльфами? – удивилась Наташа. – Что, здесь есть эльфы?

– Да эльфов тут, пожалуй, больше, чем всех остальных, – ответил Лонк. – Но у нас с ними мало дел Разные интересы.

– А какие они, эльфы? – спросила девушка, пропустив реплику Лонка мимо ушей. Она услышала только то, что хотела слышать. – Ростом с пальчик, а живут в цветах?

Лонк, улегшийся на зеленую сочную траву в тени дерева, удивленно поднял голову:

– Откуда такие странные представления?

– Ну как же… Сказки и все такое.

– Интересные сказки… Пожалуй, эльфы поменьше людей будут. Но ненамного. Ходят слухи, что в других краях некоторые эльфы живут на деревьях. Но я там не был. Наши эльфы живут в домах и в замках.

– В замках! – восхитилась Наташа. – Здорово! Мы увидим хоть один?

– Вряд ли, – ответил Лонк. – Замки у них ближе к другому морю, на западе, в скалах. А мы направляемся к Длинному Заливу, за которым и живет Бонуций.

– От кого они обороняются? – спросила Наташа, справедливо предполагая, что замки нужно строить, если кто-то угрожает.

– Ни от кого, – ответил каухури. – Наш мир безопасен. Обычай. Да и красиво На их вкус, и на вкус некоторых людей. Мне, например, не нравится…

– Почему? – спросила Наташа. Лонк хмыкнул.

– Я люблю вольный ветер и лесную чащу. Но жить можно везде. Ты отдохнула?

– Отдохнула.

– Тогда поспешим дальше.

Каухури подставил девушке спину, и они отправились в путь.

По дороге ничего интересного не встречалось. Такие же, как в Деревне Посреди Леса, деревья, такие же ягоды. На привалах Наташа собирала их, чтобы не грызть одну шумшу, которой ее снабдили Тхор и его супруга. Чем питался Лонк, Наташа спросить постеснялась. Почему-то она была уверена, что он предпочитает мелкую и крупную живность и охотится на нее по ночам. Ночью каухури действительно куда-то ушел. В лесной тишине девушка слышала завывания и другие странные звуки.

Вернулся Лонк под утро. Глаза его сыто поблескивали, вид был довольный.

– Охотился? – спросила девушка. Каухури неопределенно хмыкнул.

– Да, можно сказать и так…

– И кого же поймал?

Лонк посмотрел на девушку в некотором замешательстве. До сих пор Наташе и в голову не приходило, что волки могут чего-то стесняться, но сейчас перед ней был явно сконфуженный волк.

– Наташа, в мире, где вы живете, должно быть, свободные нравы… Но у нас об интимных отношениях не говорят так свободно…

– Разве еда – интимные отношения? – спросила девушка и тут же смущенно опустила глаза.

– Еда – нет, – ответил волк. – Кроме того, каухури, между прочим, вегетарианцы. Так что я просто посетил наш продовольственный склад неподалеку отсюда. И приятно провел там время.

Чтобы как-то сгладить неловкость, Наташа перевела разговор на другое:

– Ты много делаешь для меня. Почему ты не стал есть шумшу, почему не сказал, что тебе нужно завернуть на продуктовый склад? У вас не принято кормить чужаков?

Лонк вздохнул:

– Шумшу я ем тогда, когда ничего другого совершенно нельзя достать. Это раз. Ты – не чужак, а представитель дружественного разумного вида. Это два. Но ты вряд ли стала бы есть нашу пищу. Вкусы каухури весьма своеобразны. Ходят слухи, что и наши предки когда-то ели мясо и даже падаль… – Признавшись в столь постыдных делах, Лонк передернулся от отвращения. – Поэтому нам нравятся плоды особенного свойства. Люди, насколько показывает наш опыт, не только не могут есть их, но и не выносят запаха…

– Понятно, – кивнула Наташа. Только сейчас она заметила, что от Лонка действительно как-то странно попахивает.

По просьбе Ульфиуса Сергей свернул на проселочную дорогу и проехал по ней километров пять. Дорога вывела к тихому озерцу, заросшему по краю кустарником, ивами и тополями.

– Вот и славно, – заметил Ульфиус. – Тихое, хорошее место. Здесь и отдохнем и поработаем.

– Откуда ты знал, что дорога ведет к воде? – спросил Лунин.

– Как бы тебе сказать, – замялся Ульфиус. – Предчувствовал, пожалуй. Я, вообще говоря, не знал, что здесь озеро. Догадывался просто, что место хорошее. Ты ведь можешь понять, откуда ветер дует? Вот и я чувствую, какое место хорошее, а какое – плохое. К Машине наших врагов выйду безошибочно. Она стоит на очень плохом месте…

Сергей два раза подпрыгнул, потянулся и спросил:

– Мы здесь будем учиться фехтовать?

– Будем, – односложно и немного невпопад ответил Ульфиус.

Однако же сразу приступить к обучению не удалось. Для начала нужно было сделать меч, и Ульфиус занялся этим, колдуя над большой стальной рессорой, припасенной заранее. С ней он возился даже дольше, чем с «лексусом», который сотворил из ржавого грузовика. Сергей сначала с интересом наблюдал за действиями магистра, потом надоело, и он пошел прогуляться по берегу озера. На шее у него висел автомат, который он пока что предпочитал мечу, но место, к счастью, было безлюдным. Враги не появлялись. Сергей даже решил, что Ульфиус слишком осторожничает.

Когда он вернулся, магистр уже отложил меч в сторону и колдовал над небольшой металлической пластинкой.

«Это еще зачем?» – подумал Сергей, но у магистра ничего спрашивать не стал, боясь помешать. С пластинкой Ульфиус тоже возился долго.

Когда магистр закончил все дела, казалось, что он весь день разгружал вагоны или носил воду. Выглядел он очень усталым.

– Готово, – сообщил он Сергею, протягивая прямой тяжелый меч рукоятью вперед. – Нравится?

– Да, спасибо. Только я не большой знаток холодного оружия и не могу по достоинству оценить твою работу, – ответил Сергей. – Ты, наверное, сделал все, как надо. Мне только непонятно, почему работа заняла столько времени? Машину ты создал за пять минут…

Ульфиус вздохнул и едва заметно улыбнулся:

– Машина – ерунда. Тот же ковер-самолет. А вот создать меч – работа нелегкая. К тому же я использовал заклятия реального превращения. Созданный мной меч будет мечом сколь угодно долго – если, конечно, его не переплавить, не отравить колдовством и не сломать. Но расплавить, сломать и заколдовать это оружие совсем непросто. Именно поэтому пришлось потрудиться. Да и сам меч может бороться против большинства сложных заклятий.

– Красивый и мощный, – отметил Сергей, взвесив клинок в руке.

Меч действительно вселял уверенность, хорошо лежал в руке, наполнял ее силой.

– Твой меч – копия оружия сэра Родерика Третьего, – объяснил магистр. – Сам я не мастер-оружейник и ничего подходящего специально для тебя создать не могу. Во всяком случае, за короткое время. Но твой клинок – хорошее, универсальное оружие. Классика оружейного дела.

– Им нужно драться одной или двумя руками? – спросил Лунин.

Ульфиус улыбнулся.

– Хороший вопрос. Меч тяжелый, и его можно использовать как двуручный. Но, при необходимости, ты можешь драться им одной рукой. Я заметил, что ты достаточно силен, и скопировал для тебя именно это оружие.

Сергей снял с плеча автомат и начал размахивать мечом направо и налево. С непривычки быстро устал.

– Да, учиться тебе придется долго, – с тоской заметил Ульфиус, наблюдая за нерациональными движениями подопечного. – Время дорого. Начинать надо уже сейчас.

– Я одного не понимаю. – Сергей положил меч на землю. – Мне что, придется драться там с меченосцами? Если так, шансов у меня все равно нет. За день или два не научишься тому, чему люди учатся всю жизнь. А если нет – зачем вообще учиться фехтовать?

Ульфиус улыбнулся своей неизменной дружелюбной улыбкой, которая порой уже раздражала Сергея.

– Скорее всего, тебе встретятся на пути разные монстры, – ответил он. – Да и Темные могут быть вооружены холодным оружием. Они не обязательно будут мастерами клинка – против тех ты действительно не устоишь и минуты. Скорее, там будут зачарованные люди, владеющие мечом не лучше, чем ты. Именно для того, чтобы они не застали тебя врасплох, пригодятся основные фехтовальные навыки, которые мы сейчас изучим.

– Монстры? – протянул Сергей, которого эта перспектива совсем не вдохновила.

– Да. Различные чудовища. Ужасные и мерзкие твари, зубастые, когтистые и шипастые. Их надо будет рубить. Никаким другим оружием, кроме заговоренного меча, их не одолеешь.

Сказав это, Ульфиус лучезарно улыбнулся.

С пробитой рукой Кравчук не пытался больше напасть на вигов или даже просто встать. Кисть терзала сильная боль, ее никак нельзя было освободить. Какие-то мелкие кости, возможно, были раздроблены. Владимир Петрович только скрипел зубами.

Вспжу тем временем наклонился к самому его уху и вкрадчиво, свистящим шепотом спросил:

– Понял, что шутить тут с тобой не собираются – думают – намереваются?

Кравчук помолчал немного и ответил:

– Лучше бы уж сразу убили.

Вспжу захохотал. Остальные виги вторили ему щелканьем и другими восторженными звуками.

– Какой потешный – юморист, – заметил Мгрин. – Не зря его нам прислали. Я-то думал, он сам сюда забрел. А это лопух – дурак – несмышленыш.

– Кто же тебе даст умереть, дурилка? – спросил Вспжу. – Ты делу будешь служить. Большому и нужному делу. Если нет – будет тебе очень плохо и тяжело. И все равно ты потом служить – помогать – раболепствовать будешь.

Вспжу несколько раз деловито пнул Кравчука в ребра – без злобы, но со сладострастием, наслаждаясь его беспомощностью. Толчки больно отозвались в раненой руке. Другие виги встретили такое поведение Вспжу одобрительными возгласами. Некоторые тоже повскакивали с мест, но Мгрин остановил их грозным окриком:

– Нам довезти его надо в сознании до лаборатории – препараторской – тюрьмы!

Окрик Мгрина отрезвил вигов и совсем не обрадовал Кравчука – что еще за лаборатория-тюрьма такая? Было Владимиру Петровичу на редкость муторно. Иногда он и сам причинял своим врагам страдания и даже получал от этого удовольствие. Без особого содрогания думал о том, что может оказаться на их месте сам. Слабый – значит, терпи. Таков закон. Но то, что творилось с ним сейчас, не вписывалось ни в какие рамки. Он ведь не делал этим тварям ничего плохого. Убил сторожа. Ну и вы убейте. Зачем же мучить? Понятно было бы, если бы его били, терзали, жгли каленым железом – из ненависти, чтобы потом убить. Но мучить просто так, ради удовольствия? Такого садизма Кравчук не признавал.

– Если бы кто-то мне помог, – с тоской прошептал Владимир Петрович, прекрасно понимая, что никто здесь ему не поможет. – Если бы кто-то помог…

К концу второго дня пути, преодолев, наверное, километров сто пятьдесят, Наташа и Лонк добрались до края Великого Леса. Здесь все чаще попадались обширные поляны, поросшие густой сочной травой, а деревья стали ниже.

– Вот мы и подошли к границе наших владений, – объявил Лонк.

Вскоре Наташа увидела среди деревьев ровную просеку шириной метров в пять, уходившую вглубь леса.

– На тракт я собирался выйти раньше, – заметил Лонк. – Сбились с пути немного. Ну да ничего, ждать не придется. Я на вечер договорился, хозяева телегу вышлют.

– Спасибо тебе, Лонк, – поблагодарила Наташа. За два дня она прониклась к каухури большой симпатией.

– Да что уж там, – потупился волк. – Думаю, еще свидимся. Буду путешествовать, забреду в вашу страну. Ты ведь от Бонуция будешь домой добираться?

– Наверное, – ответила Наташа. – Домой мне надо. Не знаю только зачем.

– Тогда не спеши, – посоветовал Лонк. – Может быть, даже вместе пойдем. Я собираюсь странствовать в ближайшее время. Впрочем, Бонуций тебе посоветует гораздо лучше, чем я. А у меня ты совета не просила.

– Ну что ты, мне очень интересно твое мнение, – смутилась Наташа.

Тракт, к которому они вышли, выглядел довольно странно. Деревьев на нем не было, но росла низкая, будто бы ухоженная трава. Не было ни колеи, ни тропки. Создавалось впечатление, что по тракту или не ездят вообще, или ездят очень редко.

– Честно говоря, мне не очень хочется встречаться со здешними обитателями, – сказал вдруг Лонк. – Тебя я доставил, тут безопасно. Разреши попрощаться.

Каухури махнул пушистым хвостом и скрылся в лесу. Наташа даже не успела его поблагодарить.

– В чем же дело? – спросила она себя. – Тхор и его племя говорили о каких-то гордецах с севера, Лонк тоже не хочет видеться с местными жителями. Здесь, судя по его рассказам, должны жить эльфы. Выходит, они не очень приятные существа?

Размышляя таким образом, Наташа побрела по тракту, двигаясь строго по центру. Так ее можно было видеть издалека. Если за ней действительно должны приехать – вот она.

Прошло минут десять, и вдали послышался легкий шелест. Был он тих, но каждый понял бы, что шелест этот искусственного происхождения. Буквально через минуту девушка увидела стремительно мчащееся к ней темное пятно.

Наташа едва успела отойти к лесу. Рядом с ней стремительно затормозил гоночный автомобиль странной формы. Точнее, девушке показалось, что к ней подъехал автомобиль. На самом деле черная машина обтекаемой формы, расширявшаяся спереди и имевшая плоские крылышки сзади, была без колес и висела в воздухе. Строго говоря, автомобилем она именоваться не могла. В остальном же летающая повозка весьма напоминала болиды «Формулы-1».

Из машины высунулся молодой человек с пышными светлыми волосами, стянутыми зеленой лентой, и сердито уставился на Наташу.

– Зачем же идти посреди тракта? – возмущенно спросил он. – А если бы я не успел затормозить, что тогда?

Наташа даже не подумала возмутиться или ответить, что для таких случаев вдоль скоростных дорог надо ставить щиты с предупреждением. А еще – тише ездить надо. Вместо этого в ее голове пронеслась только одна мысль: «До чего красив!»

Действительно, юноша в автомобиле был необычайно хорош собой. Таких Наташа прежде и не видела никогда. Вот, скажем, Ульфиус сначала показался ей очень симпатичным. Но Ульфиус был мужественным, стойким, надежным, а потом уже красивым. А глядя на юношу-водителя, так и хотелось его погладить, мурлыкнуть и пристроиться у него на коленях. Где уж там Сергею…

– За тобой, что ли, я еду? – бесцеремонно спросил пилот машины.

– Я – Наташа, – сообщила девушка. – Если это о вас говорил Лонк и если вы поможете мне добраться до Бонуция – то за мной.

Эльф выпрыгнул из машины, провел рукой по корпусу, и позади его кресла появилось еще одно сиденье, а к земле протянулась подножка, или маленький трап.

– Меня зовут Хроар. Пилот первого класса. Залезай, – предложил он. – До города домчим быстро.

Наташу такое бесцеремонное поведение начало раздражать. Ни «пожалуйста», ни «добро пожаловать»… Будто бы она набивалась к нему в пассажирки. Впрочем, примерно так оно и было…

– Мне не в город надо, а к Бонуцию, – сообщила она, поджав губки.

– Из города к Бонуцию и поедешь, – ответил Хроар. – Там близко. Куда я тебя на ночь глядя к Бонуцию повезу? Заблудишься, потеряешься. Да еще и от него нагоняй получу. Поехали быстрее – скоро стемнеет.

Наташа не совсем поняла возражения эльфа, но послушно влезла в машину и втянула свой мешок, причем Хроар не сделал даже попытки ей помочь. Как только девушка уселась, эльф одним движением взлетел в свое кресло. Машина круто развернулась, отчего Наташу бросило на боковую стенку, и заскользила над трактом, набирая скорость. Через пару минут деревья по сторонам тракта проносились едва различимыми тенями. Быстро темнело.

Эльф, пристально глядя на дорогу, что-то напевал. Видно было, что поет между прочим, как люди посвистывают на ходу, и все же Наташе показалось, что красивее пения она в жизни не слыхала. Да и голос у Хроара был проникновенный, берущий за душу. Слов песни Наташа не поняла. Может быть, их и вовсе не было.

Мчались около получаса. Совсем стемнело, и Хроар включил фары, освещавшие дорогу впереди метров на двести. Из-за большой скорости Наташа плохо различала тракт и удивлялась, как эльф может так сильно гнать.

– Тебе дорогу нормально видно? – спросила она. – На большой скорости и с таким освещением…

Девушка ожидала, что эльф скажет что-то грубое, вроде «не твоего ума дело», и, можно сказать, специально его провоцировала. Но Хроар ничего подобного не сказал.

– Я прекрасно вижу дорогу и без дополнительного освещения, – сообщил Хроар. – Звезды светят ярко. Фонари я включил, чтобы мой экипаж заранее замечали зверушки, которые переходят через тракт. Не хочу лишний раз тормозить.

Наташа пожала плечами. Эльф был совсем уж непонятным. Не очень воспитанным, но все же милым.

«Интересно, они все такие?» – подумала Наташа. Водитель ее заинтересовал.

Вскоре на горизонте показались огни. На фоне темного неба Наташа различила контуры башен, силуэты огромных домов или дворцов. Много света было у самой земли – видимо, маленьких домов в городе тоже хватало.

– Вот и Роскар, – сообщил Хроар. – Тебя везти в гостиницу?

– Есть еще какие-то варианты? – поинтересовалась Наташа.

– Могу высадить тебя на окраине, – ответил эльф. – У нас вокруг города – прекрасные рощи с мягкой травой. Там можно переночевать совсем бесплатно. А в гостинице с тебя сдерут несколько шкурок.

Наташа не вполне поняла, что имел в виду Хроар. Скорее всего, переночевать в гостинице стоило денег. Ну да кое-какие средства у нее были, а ночевать под открытым небом девушке совсем не хотелось. Кроме того, Наташа была разочарована тем, что эльф не пригласил ее переночевать у себя. Она бы, конечно, с возмущением отказалась, но само предложение очень бы ей польстило…

– А как я из гостиницы доберусь до Бонуция?

– На такси. Или вызовешь кого-нибудь из внешней охраны или отдела торговых сношений, – ответил эльф. – Они занимаются перевозками и контактами с другими странами. Закажут машину и доставят тебя, куда попросишь.

– Как же я их вызову? – вновь спросила дотошная девушка, хотя прекрасно понимала, что гораздо проще выяснить все в гостинице.

– По телефону, как же еще? – немного раздраженно ответил Хроар. – Или сходишь в департамент пешком. Язык доведет куда надо.

– А если я остановлюсь в роще?

– Найдешь телефонную будку, – буркнул эльф. Видно было, что пассажирка ему уже надоела.

– В гостиницу, – холодно приказала Наташа, решив, что церемониться с водителем, если он такой грубиян, не стоит.

Подросток всю ночь лазил по территории «Барса» и ни на шаг не отпускал от себя Белоусова.

– Мы здесь ловушек и сигнализаций понаставим, – объяснил он. – Маг или его подручные их обойти могут, но вряд ли все обойдут. Некоторые снять можно. Вреда они тогда им не причинят, да только нам о появлении врагов просигналят. Вот мы помощь и пришлем. Только бойся, Ио, случайно тревогу поднять. За поднятие беспричинной паники с тебя строжайше взыщется.

– Что еще за Ио? – передернулся Белоусов, забывший о своей новой обидной кличке.

– Ну, как же… Ты же – исполняющий обязанности, – объяснил подросток, тихо хихикая. – Или тебе не все равно, как тебя называют, Семеныч?

Олегу Семеновичу было уже все равно, возмущаться и спорить он не стал. Белоусов устал и был напуган. Понятно, почему Кравчуку захотелось из дела выйти. Но ради таких прибылей можно потерпеть. Не прошло и недели, а он заработал полмиллиона долларов. Чистыми. В свой карман. Мог бы заработать и больше. Однако пока решил не спешить…

Проклятый пес следом за машиной проник на территорию предприятия и куда-то исчез. Должно быть, устроился в каком-то темном углу между складами. Белоусов поймал себя на мысли, что теперь будет опасаться ходить по своему же двору. А подросток лазил вокруг ангара с Машиной, мерзко подхихикивая, чертя мелком круги и линии на земле и на асфальте. Два дежурных автоматчика, которым Белоусов велел стоять тихо и помалкивать, недоуменно таращили глаза на мальчишку.

– Самострелы у тебя есть, Белоусов? – спросил тинейджер. – Хорошо бы самострелов поставить.

– Вон они, мои самострелы. – Олег Семенович кивнул на автоматчиков. – Какие еще нужны?

– Человек – самое ненадежное звено любой цепи, – нахально сообщил подросток. – Люди слабы и ненадежны.

– Других нам не дано, – философски заметил Белоусов.

– Я о людях в общем, – строго посмотрел на заместителя директора «Барса» паренек.

Под утро мальчишка закончил свои манипуляции.

– В круги пусть никто не входит, – объяснил он. – Изжарит заживо. Людям, которые здесь работают, я ключи дам, чтобы на них ловушки и сигнализация не срабатывали.

– Ключ можно отобрать, подделать или купить, – предположил Белоусов.

– Ошибаешься, Ио, – хихикнул тинейджер. – Тебе-то самому ключ нужен?

– Конечно, – ответил Олег Семенович.

– Давай руку, – приказал мальчишка.

Белоусов сунул ему руку. Подросток с недетской силой вцепился в нее. Только сейчас Олег Семенович заметил на среднем пальце его правой руки большой серебряный перстень, совсем мальчишке не подходивший. Белоусов был почти уверен, что перстня раньше не было. Сейчас кольцо светилось красноватым светом.

Мальчишка, крепко держа руку Белоусова, плотно приложил перстень к его запястью. Ожидавший всего заместитель директора громко закричал и попытался вырваться. Перстень оказался раскаленным. Но тинейджер не отпускал. Он продержал перстень секунды две, и только тогда отвел руку.

Белоусов взглянул на свое запястье. На нем горел странный рисунок, а может быть, даже надпись на неведомом языке.

– Теперь тебе ловушки не страшны, – заметил подросток. – Те, которые мы поставили для наших врагов. Но не думай, что печать тебя от всего защитит.

– Я и не думаю, – проскрипел зубами Белоусов.

– Нам уже нужно уходить, – сообщил подросток. – Помнишь тех двоих, которые были на квартире у журналистки?

– Ну?

– Найди их, пока они сюда не явились. Нужно застать их врасплох и убить.

– Где же я их буду искать? И как убью, когда их главный даже вашего специалиста в грязную лужу превратил?

– Дуракам везет, – нагло заметил мальчишка. – Пошли своих людей поискать. Может, что получится.

– Ладно, ты говорил, тебе пора. Вот и вали отсюда, – предложил Белоусов.

– Не болей, Ио, – попрощался подросток, показал Олегу Семеновичу средний палец и направился к воротам. Но до ворот не дошел – растаял в воздухе.

Белоусов, старательно обходя нарисованные на земле круги, пошел в комнату отдыха – поспать хотя бы несколько часов.

Два дня подряд Сергей под руководством Ульфиуса изучал финты, выпады, стойки и другие фехтовальные премудрости. Вечером второго дня Ульфиус объявил, что ему нужно отлучиться по делам, но занятиям его отлучка не помеха: Сергею по программе как раз нужно отдохнуть и помедитировать. Тот был не против. Все тело его болело от ударов мечом Ульфиуса, который заклинанием накинул на меч что-то вроде невидимого резинового шланга, и меч его не рубил, но дубинка из него вышла изрядная. На магистра, который истязал его два дня, Сергей не мог уже смотреть. Если бы не школа карате, давно бы плюнул и послал учителя куда подальше. Но Сергей был орешек крепкий, и Ульфиуса радовали его успехи.

Солнце еще не село, когда магистр исчез в неизвестном направлении. Сергей устроился на берегу озера, наблюдая за тем, как стремительно удлиняются, наползая на воду, тени пирамидальных тополей. Вокруг было тихо и благостно.

Неожиданно по воде пошла тихая рябь. Потом среди волн образовалась гладкая площадка, на которой возник темный силуэт. Сергей от удивления забыл обо всем, но потом быстро вспомнил, что и ему и Ульфиусу угрожает опасность, и потянулся за мечом – благо тот лежал на траве поблизости.

Существо на воде обрело, казалось бы, материальность, но это не мешало ему оставаться на поверхности воды, как будто оно ничего не весило. Внешне существо походило на человека, но было с серой кожей, в темной одежде, а роста – в половину человеческого.

Быстро приблизившись, словно ступая по воде, существо заявило:

– Ну, привет тебе, Лунин.

– Привет и тебе, – ответил Сергей, сжимая рукоять меча.

Страха молодой человек не испытывал. Существо не выглядело грозным, но уже то, что оно могло ходить по воде или висеть в воздухе, говорило о многом.

– Забыл о девушке своей? – спросил серый карлик.

– Почему забыл? – с нехорошим предчувствием спросил Лунин. – Помню. А тебе какое дело?

– Хорошо, что помнишь. За Светлых воевать, оно, конечно, приятно. Почет, уважение, высокие идеалы… Памятник на родине героя посмертно. Или запись в анналы, пылящиеся в третьеразрядной библиотеке второсортного мира. Даже плакать от восторга хочется. Только цели у вас разные. Твоему Ульфиусу что – услал девчонку в тьмутаракань и рад. Безопасное, как ему кажется, место. А оно ведь совсем не безопасное. Самый что ни на есть пограничный мир. Совсем не Авенор Благословенный. Туда ее небось не отправил, к себе домой…

Существо всхлипнуло – то ли сочувствуя Наташе, то ли, наоборот, насмехаясь над Луниным.

– Ну и что? – не поддался на провокацию Сергей.

– Да то, что друзья ваши девушку уже выследили. И не сегодня-завтра возьмут. Так что поторапливаться тебе надо, Лунин.

Сергей задумался. Было ему грустно и противно. Верить появившейся из ниоткуда твари не хотелось, но и не верить было боязно. А ну как правду говорит? Сама-то ведь тварь эта откуда-то все знает…

– Ладно, пусть даже и так. Ты-то откуда взялся такой, доброжелатель? И что тебе за интерес в этом деле?

– Интерес мой простой, – едва заметно поднимаясь и опускаясь над водой, ничуть ее не колебля, ответил серый. – Я разведчик, струмер. У своего драгоценного Ульфиуса можешь спросить, кто такие струмеры. Не из Темных, нет. Сами по себе. А выгода мне простая. Сведения добываю, заинтересованным лицам их продаю. Могу тебе продать – так вроде бы всем лучше будет. Но могу и Темным. Жаль, конечно, Наташу, да мне свою прибыль получить надо. Работы с ней много было. Вот, стало быть, и все дела…

– Что ж ты говоришь, что не Темный, если гадостями такими занимаешься? – возмутился Сергей.

– Не Темный, не Темный, – обиделся струмер. – Ты Темных настоящих не видел. Я ведь к тебе сначала пришел. А Темный обязательно к врагам сначала обратился бы. Наташе твоей я плохого не сделаю. Если Темные что сделают – не моя вина.

– Ну и дрянь же ты, – бросил Сергей.

– Всегда-то нас, струмеров, так благодарят, – заметило существо. – У меня ведь тоже чувство собственного достоинства есть. Разумная ведь тварь. Вот обижусь да и уйду.

Качавшийся над водой субъект повернулся и стал отдаляться.

– Подожди уходить! – воскликнул Сергей. – Погорячился я. Только откуда мне знать, что ты правду говоришь?

– Ну, фотографий предъявить не могу, – ответил карлик, разворачиваясь и вновь приближаясь. – Не обучены фотографии делать. А все же Наташу твою я издалека видел. Как раз когда волк огромный к ней подбирался. Хороший мир, правда? Волки без намордников шастают. Ну, волку-то я ее сожрать не дал – она мне живой нужна. Волка она может не бояться. А эльфы – те могут и похуже что сделать. Эти твари такие, злобные и коварные. Ульфиус, конечно, о них другого мнения… Ничего ему не говори. Да и платить мне он запретит. Так что помалкивай. Я еще приду…

– Что же тебе нужно от меня? – спросил Сергей, подозревая, что цена будет высокой. – Сокровищами я не владею, душу не продаю…

– Ту игрушку, которую сделал для тебя Ульфиус. – Вижу, сейчас ее при тебе нет. Не доверяет магистр, да оно и понятно.

– Что за игрушку? – удивился Сергей.

– Браслет. Видишь, говорит: верь мне во всем… Сам тебе не верит. И браслет не отдал. Если тебе сделал – так отдай сразу…

– Да не говорил он мне ничего такого, – пробормотал Лунин. – И браслет мне не нужен, наверное.

– Ну, не говорил, так скажет. Пожалуй, ты ему про то, что я приходил, вообще не рассказывай. Он от тебя подвигов ждет. А я за одну маленькую пластинку тебе Наташу добуду. И доставлю сюда в целости и сохранности. Так-то. Ты, как надумаешь помощь мою купить, от Ульфиуса в сторонку отойди да и скажи громко: струмер, готов отдать товар! Тут я и появлюсь…

Карлик развернулся и зашлепал по воде. Перейдя озеро, он скрылся в кустах на противоположном берегу. Сергей задумчиво смотрел ему вслед. Конечно, доверять струмеру у него не было никаких оснований. Но и Ульфиусу верить безгранично, наверное, не стоило. Спрашивается, зачем он услал Наташу? Почему бы не поселить ее в другом городе, под чужим именем, в безопасности? При его-то возможностях…

Отдавать карлику браслет Сергей тоже считал неправильным. Ведь если Ульфиус даст браслет ему, то для дела. И отдай он его этому серому – неизвестно, что приключится. А ну как и себе пригодится. Да и обмануть может. Магистру из Авенора Сергей верил больше, чем какому-то неведомому карлику.

И все-таки в ухо будто бы кто-то шептал: «Может, никакой он и не магистр, и вовсе не из Авенора? Может, самый обыкновенный инопланетный шаромыга?»

Летоцикл с шумом и грохотом приземлился в неведомом и явно нехорошем месте. Наверное, в городе, потому что вокруг стоял шум. Раздавались крики, грохот, по темным стальным стенам летоцикла пробегали сполохи то ли от костров, то ли от факелов.

– Вставай, скотина – дрянь – подонок, – обратился Большой Мгрин к Кравчуку.

– Как же я встану – рука к полу прибита? – прохрипел измученный человек. Мог бы и вообще ничего не отвечать, да страшно было – опять бить начнут.

– Я и забыл – не помню – не учел, – усмехнулся Мгрин. – Вспжу, что делать будем?

– Руку отрезать – и вся недолга – конец, – ответил Вспжу.

– Так от него скоро ни куска не останется, – возразил Мгрин. – Он шебутной – взбалмошный. Вытаскивай свой гвоздь – болт – пулю.

Вспжу вновь наставил на Кравчука пистолет и нажал на спусковой крючок. Однако пуля из ствола не вылетела. Напротив, та, что пригвоздила Владимира Петровича к полу, с металлическим скрежетом устремилась к стволу оружия и прилипла к нему. Руку Кравчука невыносимо дернуло, сознание помутилось.

Очнулся он в темном коридоре. Ухватив за руки и за ноги, его тащили куда-то четыре вига Рядом шла довольно большая группа этих существ, среди которых Кравчук заметил Большого Мгрина.

– Очухался – оклемался – очнулся, – сообщил Мгрин товарищам. – Злобный – вредный – отчаянный, но не стойкий. В руднике за три дня сломается – сдастся – скиснет.

– Может, его туда лучше насовсем – навеки? – спросил толстый виг, вокруг которого подобострастно вились другие серокожие твари. – А вместо него создадим фантом – призрак – модель. Твое мнение, Мгрин?

– Неплохо бы, да и этот может быть полезен. Дешевле убедить – заставить – купить его.

– Совет решит – придумает, – подытожил толстый.

Кравчука внесли в большую круглую комнату. На лавках вдоль стен и прямо на полу сидели виги. Все они молчали, время от времени поглядывая друг на друга. Кравчук уловил напряжение, которое проскакивало иногда между вигами. Казалось бы, никто не сказал ни слова, но Владимир Петрович понял, что идет дискуссия.

Минут через двадцать Мгрин сообщил Кравчуку:

– Пойдешь в рудники условно навеки. Будешь работать под плеткой. Начальником твоим будет Вспжу.

Гостиница оказалась основательным трехэтажным зданием с большими окнами. Подъезд освещали два зеленых фонаря, дорожка к входу была выложена то ли полудрагоценными камнями, то ли их удачной имитацией. Наташа едва удержалась, чтобы не ахнуть – так все было красиво. Другие дома в Роскаре Наташа разглядеть не успела – Хроар гнал по улицам, как сумасшедший.

– С тебя три шкурки, – сообщил эльф, остановив свой автомобиль.

Наташа так привыкла, что все для нее делают бесплатно, что даже немного растерялась. Надо же, волки помогали ей даром, а эльфы – замечательные и прекрасные эльфы – потребовали с нее деньги.

– Сколько это будет в мерах шумшу? – спросила Наташа немного высокомерно, чтобы скрыть обиду.

– Одной меры достаточно, – ответил Хроар Наташа вынула из сумки шелковый платочек в две меры шумшу и протянула его эльфу.

– Сдача будет?

– Конечно, – блеснул великолепными зубами эльф. – Тебе монетами или шкурками? Я тут недавно гнома возил, так что серебро есть…

– А у вас шкурки в ходу?

– Да.

– Тогда давай местными, шкурками. Эльф взял у Наташи платочек и протянул ей три кожаных лоскутка с вытесненным на них рисунком.

– Интересно, если бы у меня не было денег, что бы ты сделал? – спросила Наташа на прощание.

– Подал бы счет иммиграционному департаменту, – ответил Хроар. – Мы ведь возим таких, как ты, по соглашению с ним. Но если ты платежеспособна – прекрасно. Меньше возни с бумагами.

– Сумки помоги принести, – бросила Наташа, заметив, что швейцара в гостинице нет.

Эльф недовольно поморщился, но дотащил мешок девушки до порога гостиницы.

– Дальше уж сама, – сказал он, не прощаясь, вернулся в свою машину и на огромной скорости умчался неведомо куда – должно быть, в гараж.

Наташа толкнула тяжелую дубовую дверь, окованную медью, и оказалась в просторном холле. Холл был высокий, со светлыми мраморными колоннами, отполированным каменным полом и дубовой мебелью. За конторкой сидела темноволосая девушка, с интересом разглядывающая новую посетительницу. Наташа взглянула на нее и замерла. Понятно, почему эльф даже не смотрел в ее сторону. Если все здешние жительницы даже наполовину менее привлекательны, чем эта эльфийка, симпатичную, даже красивую по земным меркам Наташу здесь все равно будут считать дурнушкой…

Наташе сразу стало очень стыдно и своих грязных тапочек, и шелкового короткого халатика, и плохо вымытой головы. Да и косметики у нее никакой нет. А эльфийка, похоже, косметикой и не пользуется. Зачем ей? Ресницы и брови – чернее не бывает, глаза светятся, губы полные, алые, лицо – снежно-белое. А фигурка… Кукла Барби, только миниатюрная! В том смысле, что настоящая Барби, с которой куклу делали, должно быть под метр восемьдесят, а эта – от силы метр пятьдесят пять. Но с такой внешностью рост не важен…

Сказочная принцесса, сидевшая за стойкой, поднялась и широко улыбнулась Наташе.

– Мы рады приветствовать посетительницу! – звонким голосом произнесла она. – Добро пожаловать в «Сказочную пещеру»! Я – Эллин, здешняя хозяйка. Вы хотели бы остановиться у нас?

Девушка говорила тепло, но по каким-то неуловимым признакам Наташа догадалась, что она произносит дежурные фразы вежливости.

– Да, хотела бы переночевать здесь, – ответила девушка. – Еду к Бонуцию, из Деревни Посреди Леса. Меня зовут Наташа.

Сказала и тут же разозлилась на себя: кому здесь нужно, как ее зовут и куда она направляется? Меньше надо болтать. Сразу же скажут: приехала дикарка из Забодаевки.

– Очень приятно, Наташа, – не меняя тона, жизнерадостно продолжала эльфийка. – Ваше пребывание в гостинице оплатит иммиграционный департамент или вы заплатите сами?

– Можно и так и этак? – спросила Наташа.

– Конечно. Но в первом случае вы получите стандартную комнату, по договору, а во втором – выберете апартаменты по душе. Я бы советовала вам второе. В стандартных номерах есть только душ с холодной водой и маленькая комната с кроватью. Я же могу предложить вам номера люкс, номера высшего и первого класса, номера повышенной комфортности, улучшенные номера…

– Сколько же стоит хороший номер?

– Люкс – пять шкурок в сутки, высший класс – три, первый – две с половиной, повышенной комфортности – две… Наташа прервала оглашение прейскуранта:

– Я возьму высший класс.

Зачем ей здешние шкурки? Оставаться в гостинице всего одну ночь. Можно провести ее с комфортом. Но люкс, как правило, – ненужная роскошь. Да и на руках у нее только три шкурки – сдача, полученная от Хроара. Стоит проявить разумную сдержанность.

– Чудесно, – улыбнулась Эллин. – Позвольте вас проводить. Если вам требуются услуги меняльной конторы, она откроется утром. В случае необходимости я могу поменять вам деньги сама. Одна мера шумшу – четыре шкурки.

Видимо, гости из Забодаевки здесь бывали, а шумшу действительно ценилось, как и обещал Тхор. Во всяком случае, администратор догадалась, чем будет платить гостья.

«Надул, подлец, – подумала Наташа, вспоминая водителя автомобиля. – Таксисты, наверное, везде одинаковы. Никак не ожидала от такого симпатичного парня!»

Наташе почему-то стало вдруг так обидно, что она чуть не заплакала. Но она быстро взяла себя в руки.

– Три шкурки у меня есть, – сообщила девушка, протягивая эльфийке местные деньги.

– Спасибо, – поблагодарила Эллин. – В услуги номера высшего класса входит не только проживание, но и улучшенное питание. Когда захотите, позвоните в ресторан, и вам принесут ужин, а утром – завтрак. Будут какие-то дополнительные пожелания?

– Да, я хотела бы заказать машину. На завтра. Мне ведь нужно ехать к Бонуцию.

– Вы не будете осматривать город? У нас организуются чудесные недорогие экскурсии. Неужели вы уедете из великолепного Роскара, не осмотрев его? Вы ведь у нас в первый раз? – Эллин ослепительно улыбнулась.

– Я подумаю, – пообещала Наташа. – Ведите в ваши палаты.

Номера высшего класса оказались на втором этаже, в правом крыле здания. Апартаменты соответствовали своему названию. Состояли они из двух комнат – столовой и спальни. Была в номере прекрасная деревянная мебель: два кресла, шкаф и сервант, широкая кровать. Из спальни можно было попасть в ванную комнату с небольшой мраморной ванной и двумя кранами, с горячей и холодной водой. В гостиной обнаружился встроенный в стену ледник с напитками. Если бы не этот самый ледник – хорошая московская гостиница. Только телевизора нет. И телефона не видно. Эллин с удовольствием демонстрировала гостье номер и рассказывала, где что лежит.

– Что же такого в номере люкс, чего нет здесь? – спросила Наташа.

– В люксе есть бассейн и круглосуточный солярий, – объяснила администратор.

– Да уж… А как у вас с развлечениями? – спросила осмелевшая Наташа.

– Что бы вы хотели? – поинтересовалась Эллин.

– Да я и сама не знаю. У нас вот в гостиницах телевизоры стоят…

– Это устройства, позволяющие видеть на большом расстоянии? – поинтересовалась эльфийка. – Нет, таких приборов у нас нет. Посетители не требуют. Есть музыкальный центр, если угодно.

Эллин указала на нагромождение металлических и стеклянных пластин в углу комнаты, которое Наташа приняла поначалу за абстрактную скульптуру.

– Обратитесь к нему мысленно, сформулируйте пожелание, и он будет играть все, что вы захотите, – объяснила Эллин. – Музыку вашей родины, которую когда-либо слышали вы, или то, что есть в памяти аппарата. Память постоянно обогащается за счет мелодий, любимых постояльцами, так что вы можете услышать много интересного.

– Как же аппарат сможет играть песни, которые я люблю, если они в него не записаны?

Эльфийка посмотрела на Наташу терпеливо, как хороший учитель на непонятливого ребенка:

– Конечно же он будет считывать их из вашей памяти. Если вы захотите прослушать песню, которой нет в его фонотеке и которую никогда не слышали вы, так не получится. А песни, исполнение которых вы когда-то слышали, он исполнит в точности. И запомнит.

– Спасибо, – поблагодарила Наташа.

– Вот телефон, – указала Эллин на небольшой черный шар посреди обеденного стола. Видимо, эльфийка поняла, что девушке вся техника в новинку. Но никакого удивления или пренебрежения она не показывала. Просто демонстрировала возможности номера. Деньги уплачены, клиент должен остаться доволен. – Положите на шар руку и сформулируйте вызов. Если не произойдет автоматического соединения, обратитесь к оператору связи гостиницы.

– Еще раз спасибо.

Эльфийка вышла, а Наташа тяжело вздохнула. Хорошо, что Сергея тут нет. Если ее при виде эльфийской девушки взяла оторопь, что говорить о мужчинах?

Ульфиус вернулся, когда над озером ярко загорелись звезды. Луна еще не взошла, в ночной темноте с трудом угадывались силуэты деревьев. Магистр не выдал себя ни шорохом, ни стуком. Просто возник перед Сергеем, который от неожиданности вновь схватился за рукоять меча.

– Подготовился? – спросил Ульфиус.

– Наверное, – сонно ответил Сергей. – Где ты так долго ходил?

– Искал Грома. Он будет следовать за нами. В городе мы, наверное, разделимся. Завтра будешь готов к бою?

– Всегда готов, – усмехнулся Сергей.

– Тогда нужно спать, – сказал Ульфиус. – Утром – последние наставления. Днем добираемся до города. Ночью штурмуем базу.

– Почему ночью? – удивился Сергей. – Мне до сих пор казалось, что ты больше любишь работать днем.

– Мастеру время суток безразлично, пока в небе светят звезды, – не слишком ясно ответил магистр. – Днем там будет много посторонних людей. Зачем подвергать их ненужной опасности?

– Хорошо, – согласился Сергей – Тебе виднее Только тогда нам нужно было купить инфракрасный прицел, а еще лучше – очки. Я в темноте видеть не мастак.

– Относительно этого – не беспокойся. Будешь все видеть и без очков. Света там будет достаточно.

Сергей отметил про себя, что Ульфиус сегодня слишком обильно кормит его двусмысленностями, но вслух ничего не сказал. Он беспокоился за Наташу и относился к магистру уже не с таким доверием, как раньше.

– Тебя что-то волнует, Сергей? – спросил авенорец, заметив подавленное настроение друга.

– Можно сказать и так, – ответил он. – Допустим, меня убьют. Что тогда будет с Наташей? Она так и останется в неведомом мире?

– Тебя не должны убить, – жестко ответил Ульфиус. – Умирает тот, кто согласен принять свою смерть. Ты должен сопротивляться. Если же случится непоправимое и даже я не смогу тебе помочь – тогда мне придется позаботиться о ней.

– А если победят и тебя?

– Что ж, – вздохнул магистр, – не исключено. Тогда Наташе будет гораздо приятнее и полезнее оставаться в том краю, куда я ее отправил. Он гораздо более светлый, чем ваш, и там ей совершенно ничего не угрожает.

– Ты уверен? – спросил Сергей.

– Почти, – ответил Ульфиус.

Ночью Сергею приснился серый карлик. Он вновь ходил по воде и издали кричал что-то Сергею. Понял Сергей только одну его тираду:

– Наташа – красавица, каких поискать. А Ульфиус, поди, без женщин уже долго обретается. Может, поэтому тебя и хочет под автоматный огонь бросить? И он не виноват, и девушка ему достанется. А о тебе они будут хранить долгую и светлую память…

Сергей проснулся среди ночи в отвратительном настроении. Рядом безмятежно спал Ульфиус. Лицо его было светлым, он чему-то улыбался во сне.

– Нет, он не может предать, – решил Сергей и вновь погрузился в тревожный сон.

После визита на кладбище и беспокойной ночи Белоусов собрал самых отъявленных головорезов, служивших в охранном бюро «Барса» или имевших к нему какое-то отношение, и поставил перед ними задачу:

– Журналистку найти, если она еще жива, привезти, опять же, живой. Парней, что были у нее дома, найти и доставить живыми или мертвыми. Лучше живыми. За ценой не постою…

Фотографии Наташи и Сергея Белоусов добыл. Подкупили коллег, узнали, кем был друг Соловьевой. Достать фото из личных дел на предприятиях, где они работали, – не проблема. Сложнее оказалось с Ульфиусом. Несколько бандитов, участвовавших в налете на квартиру журналистки, его видели, и их приставили к самым сильным группам. Остальным было приказано искать странно одетого человека с мечом.

– Без толку все, – бормотал про себя Белоусов. – Раскомандовались, твари черные… Здесь засаду надо устраивать. А то дали паршивого пса, которого днем с огнем не сыщешь, понарисовали кругов на полу и думают, что это кому-то поможет! Как же, видали таких умных…

Однако входить в круги Олег Семенович не решался, несмотря на горевшую на руке печать. Велел обходить нарисованные мелом линии и рабочим – Черные не велели, зачем зря их злить… Кое-кто за спиной директора крутил пальцем у виска.

Машина, по уверению технарей, была почти готова. Очкарик довольно потирал ручки, предвкушая Нобелевскую премию.

«Хрен тебе, – заметил про себя Белоусов. – Первый же килограмм золота получим – и сразу тебя в расход. В назидание остальным. Чтобы о славе и не мечтали. Будем золотишко потихоньку производить, да и все. Верное дело, хороший доход… Что еще нужно нормальному человеку? Во всяком случае, не Нобелевская премия…»

Одна мысль смущала Олега Семеновича. Если его гости из неведомых краев знают, как собрать такую замечательную Машину, зачем они от него золото требовали? Свинца у них, что ли, мало? Загрузили в Машину двести килограммов, получили золотишка, сколько нужно. Или запрещают золото в их мире производить и они его контрабандой отсюда возить собираются? Это было похоже на правду, но полностью Белоусова не удовлетворяло. Произвести-то, пожалуй, проще, чем нелегально ввезти. Любой контрабандист знает. Если, конечно, контрабандой не является конопля, которая на Северном полюсе не растет, или не олений мох ягель, который на экваторе никак не приживается…

А вообще, несмотря на свалившиеся нежданно супердоходы и завидное положение – сам мэр руку жал, директора крупных городских предприятий в приемной сидели, – Белоусов стал нервным и взвинченным.

«Надо бы алмазы скупать, – решил он. – Если золота будет, как грязи, за него и платить никто не станет… Опять же, может быть, и алмазы Машина получать сможет?»

Он вызвал к себе главного очкарика, мечтавшего о Нобелевской премии. Даже спросил у секретарши, как его зовут, для приличия. Оказалось, Михаил Львович.

– Вот что, ученый, – обратился он к очкарику. – Я так понимаю, золото мы сможем из свинца получать? Хороший доход будет? Или расходы других материалов и энергии большие?

– Что там золото, Олег Семенович, – довольно зацокал очкарик. Он уже понял, что в ближайшее время придется иметь дело с Белоусовым, и теперь считал начальником его. – Платина, иридий, чистый уран с любым номером, по выбору, радий. Любые редкие элементы. Золото – пыль. Есть металлы, в тысячу раз более ценные.

Белоусов слышал о том, что есть кое-что дороже золота и платины, но ему в это как-то не верилось.

– Золото будет – и хватит, – заметил он. – Нам хватит.

– После промышленного пуска нашей установки и заводов, оснащенных такими установками, золото перестанет иметь столь высокую ценность, как сейчас. Перестанет быть всеобщим эквивалентом. Оно станет обычным промышленным металлом, не дороже алюминия. Захотите, будете есть золотой ложкой, варить суп в золотой кастрюле…

– Я, если постараюсь, и сейчас могу позволить себе золотую ложку. – Белоусов сурово взглянул на очкарика. Тот раздражал его все больше. Ишь ты, промышленное производство. Разбежался!

– Собственно, в шахтах и разрезах можно будет добывать любые металлы, а потом преобразовывать их в необходимые промышленности и людям материалы. Вопрос только в транспортных издержках, – продолжал разглагольствовать ученый.

– Скажи мне, Михаил Львович, алмазы можно будет на нашей машине получать?

Очкарик довольно усмехнулся.

– Алмазы – вообще не проблема. Не нужно даже трансформировать элементы. Просто выстроить углерод в нужном порядке. Будем получать алмазы любой чистоты, любого размера, любой формы. Неотличимые от природных. Берете кусок угля, и на ваших глазах он превращается в алмаз. За пять минут.

– Какую же вы Машину делаете, враги? – полушутя, но почти серьезно спросил Олег Семенович. – Что будет иметь ценность в этом проклятом мире, когда заработает ваш агрегат?

– Я уже размышлял над этим, – тут же ответил очкарик. – Произведения искусства. Коллекционные предметы – редкие монеты, например. Продукты питания. Энергия. Сырье. Собственно, обесценятся только золото, редкие элементы и минералы. А главной ценностью, как мне кажется, будут универсальные электронные деньги. Выраженное в условной валюте количество затраченного труда – совсем как в «Капитале». Все к тому идет. Наличные отменят, все расчеты будут вестись через компьютеры. Никакого «черного нала», никаких тайных операций. Нужно быстрее легализовывать все, что можно.

– И картины покупать? – с ненавистью спросил Белоусов.

– Да, и картины. Я вот недавно приобрел два полотна Успенского. Художник из Казахстана. Еще не очень раскрученный, но чрезвычайно талантливый мастер. Чертовски дорого, но, думаю, прибыль получу огромную уже через несколько лет.

«Да уж, гаденыш, ты своего не упустишь, – хмыкнул про себя заместитель директора „Барса“. – Только я тебя скоро пристукну. Да и картины твои заодно к рукам приберу».

– Скажите, пожалуйста, когда выйдет на работу Владимир Петрович? – спросил вдруг очкарик. – С ним что-то случилось?

– Его отозвали коллеги. Старшие партнеры. – ответил Белоусов таким мрачным тоном, что и дубине-интеллигенту все должно было стать ясным. – Неизвестно, когда вернется. Может быть, скоро, а может быть, никогда. Но вы об этом много не говорите, уважаемый Михаил Львович. Дорого может обойтись.

– Конечно, – ответил побледневший очкарик.

Кравчука притащили в мрачное промышленное помещение, где суетились виги. Как он понял позже – в ствол шахты. Вскоре снизу подошла клеть, и несколько вигов-тюремщиков втолкнули Владимира Петровича внутрь. Раздался скрип, скрежет, клеть ухнула вниз. Опускались долго. Как показалось Кравчуку, больше часа. С огромной скоростью мелькали трещины на влажных стенах ствола. В первые же пять минут заложило уши. Головная боль из-за резкого изменения давления становилась все сильнее, заставляя забыть даже об искалеченной руке. Виги, как видно, неудобств не испытывали. Они весело переговаривались, время от времени поглядывая на сидевшего на железном полу Кравчука.

Наконец клеть с лязгом ударилась о металлический причал на дне одного из нижних ярусов. Виги вытащили человека и погнали его по темным коридорам в глубь шахты. Потрескивали под страшным давлением горные породы, в воздухе стояла густая пыль, было очень жарко.

«На какой глубине я нахожусь? – задумался Кравчук. – Судя по тому, сколько опускались, – километров десять. Да бывают ли такие шахты, вот в чем вопрос? Не раздавит ли здесь человека давлением?»

Бывают такие шахты или нет, но Кравчук в одной из них сейчас находился. Сбежать отсюда, похоже, не существовало никакой возможности. До верха не дороешься, даже если бдительность охраны ослабеет.

Через час после спуска добрались до забоя. Здесь возились виги, и не только виги, а еще какие-то уродцы. Одни долбили кирками землю, другие подтаскивали крепи и городили их под свод, чтобы потолок не обвалился. Третьи снимали крепи там, где можно было развернуться, и ставили тяжелые стационарные арки. Из чего были эти арки, Кравчук не понял. Ясно, что не из стали, не из дерева. Но не из пластмассы же? А были они очень похожи на пластмассовые.

Людей в шахте не было. Один виг стоял с уже знакомой Владимиру Петровичу трубкой и с удовлетворением поглядывал на работающих. С ужасом Кравчук узнал в нем Вспжу. И как только он успел сюда добраться?

– Вот и тебя привели, человек – млекопитающее – мужчина – дядя, – заметил Вспжу. – Я благодаря тебе, как видишь, получил повышение – назначение – награду. Теперь работаю надсмотрщиком сектора – крыла – участка рудника – шахты – промысла.

Кравчук не ответил ничего. Патологического садиста Вспжу он панически боялся.

– Не думай, что я буду тебе потакать – помогать – давать поблажку, – пророкотал Вспжу. – Ты займешься работой, которая тебе по силам – разуму – умению – возможностям.

Владимир Петрович продолжал молчать.

– Руку тебе пришлось повредить – испортить – привести в нерабочее состояние, – продолжал Вспжу. – Значит, будешь пока делать самое простое – работать выборщиком – собирателем – находящим. Гном – карлик мелким кайлом – киркой – молотом машет, куски породы отбивает, а ты золото ищешь и в суму – мешок складываешь – собираешь – запихиваешь. Больше найдешь – меньше плеток – зуботычин – наказания получите. Мало найдешь – и руководители, и другие рабы тебе покажут, где раки зимуют – кузькину мать.

Вспжу кинул Кравчуку прочный пластиковый мешок, в который тот должен был собирать золотые слитки и песок.

– Наполняешь – набираешь – складываешь – ссыпаешь в ящик – коробку, – объяснил он. – Не ленись – работай – трудись.

– Зачем же вы золото добываете в руднике, если его можно с помощью Машины получать? – спросил Кравчук.

– Не твоего ума дело, – ответил Вспжу. – Так дешевле – проще – легче обходится. Машину строим – значит надо – необходимо – полезно. Ты радуйся, что живой еще. Что на рудник попал, а не в душегубку – пыточную. Здесь приятнее – лучше – здоровее.

Кравчук взял мешок, положил его на землю и принялся рыться здоровой рукой в породе. Время от времени он натыкался на небольшие золотые крупинки, которые складывал в мешок. Часто попадались и приличных размеров слитки. Жила, видимо, была очень богатой.

Рядом с Кравчуком работало рыжее существо с красноватой кожей и острыми ушами. Возможно, кто-то, порывшись в памяти и вспомнив древние сказания, дал бы ему другое имя, но для Кравчука оно было просто ушастым мутантом – одним из многих Они выгребали из горной породы кусочки золота, следуя за двумя коренастыми бородатыми крепышами, усердно махавшими кирками. Камни так и летели во все стороны.

Длинные темные субъекты с лысыми головами, нависая над рыжим и Кравчуком, ставили крепь. Они не слишком церемонились, толкая выбиравших золото. А рыжий, бывало, вырывал крупные золотые кусочки из рук Кравчука и злобно на него шипел. Разговаривать он, наверное, не умел. Атмосфера на руднике была мрачная. Хуже, чем в тюрьме. Там Кравчук, по крайней мере, был в авторитете. Здесь же его держали неизвестно за кого.

Владимир Петрович попробовал оттолкнуть рыжего мутанта, когда тот вырывал очередной кусок золота из его рук. Но мелкий тут же зашипел и вцепился в больную руку Кравчука. Человек охнул и перестал сопротивляться, а рыжий еще и пнул его пару раз под ребра.

В конце смены Вспжу, который вернулся в забой лично проконтролировать работы, взвесил золото, собранное рыжим и Кравчуком. День, видимо, был удачным, но у человека золота оказалось чуть ли не вполовину меньше, чем у рыжего.

– Орки хорошо работал, Петрович – плохо, – констатировал Вспжу. – Петрович получит палок – будет наказан.

Тяжеловесы, долбившие породу, тут же схватили человека и резиновой дубинкой, которую любезно передал им помощник Вспжу, маленький охранник-виг, несколько раз ударили по спине. Терпимо, но болезненно.

«Что же тут за твари такие живут?» – тоскливо спросил себя Кравчук. Его обидело даже не то, что его избили. Били «свои», члены одной бригады, такие же рабы, как и он. Если бы охранник, виг – совсем другое дело. И рыжий – мразь. Если бы не таскал он лучшие самородки, было бы у них золота поровну.

– Отдых – сон – свободное время до звонка, – сообщил Вспжу. Повернулся и ушел. Никакой охраны в забое вроде бы не осталось. Правда, рабы, наверное, и сами приглядывали друг за другом.

Разговаривать ни с «быками», как окрестил долбильщиков породы Кравчук, ни с рыжим, ни с длинными не хотелось. Вроде бы никто за ним не следил. Кравчук решил обследовать территорию шахты, прилегающую к их забою.

Никто человека не удерживал. Спотыкаясь, чувствуя боль в руке и в спине, Кравчук побрел по темным коридорам, освещаемым редкими тусклыми фонарями. Ко всему прочему его мучил сильный голод – с тех пор, как похлебал варева из котелка убитого вига, крошки во рту не было. Одна радость – вода в руднике имелась в избытке. Она текла по стенам тонкими грязными и теплыми ручейками. Еще во время работы Кравчук приладился один такой ручеек лизать. Сейчас он подошел к стене, по которой бежал настоящий поток чистой воды, и приник к нему губами. Стена около потока была подернута легким слоем белесой плесени, но начинающего рудокопа грязь не смутила.

Тоска у Кравчука была такая, что трудно и описать. Взрослый человек, матерый бандит, он все время готов был заплакать. И заплакал бы, если бы не знал – будет еще хуже. Да уж, так тяжело ему еще никогда не было – один, среди злобных тварей, в месте, откуда не убежишь. Казалось, даже воздух здесь пропитан безнадежностью и тоской. Все время вспоминалась семья. Жена, которую он давно разлюбил, но которая все же была с ним ласкова, дети-шалопаи… Дорого дал бы он за то, чтобы вернуться к ним. Ему уже не нужно было ни денег, ни власти – хотелось просто пожить по-человечески…

Он все пил и пил, пока не полегчало, потом поднялся и пошел бродить дальше. Боль в руке поутихла, но тяжелые каменные своды давили прямо на душу.

Ничего интересного в руднике не было. Шахта как шахта. Только не валялись в беспорядке инструменты и куски крепежа. Кроме камней, никакого оружия здесь было не найти.

«Рыжего я все-таки пришибу. Хоть камнем, – решил Кравчук. – Ему тут паханом не бывать. Или я его, или он меня…»

Сев в тупиковом штреке, Владимир Петрович закрыл голову руками и задумался. Как он дошел до жизни такой? Неделю назад ничто не предвещало беды, более того, он мог стать одним из самых богатых и влиятельных людей мира. И зачем-то повздорил со своими хозяевами, и заброшен ими в неведомое гнусное место, стал рабом. Правда, чего-то они, по всей видимости, от него ожидают… Но сотрудничать с тварями, которых он сам привел в «Барс», Кравчуку больше не хотелось. Ни под каким видом. Почему-то это казалось ему еще противнее, чем работать в гнилом руднике рядом со злобными уродцами. Отсюда должен быть какой-то выход, от Черных же не спрячешься даже на теплых южных островах. И дружить с ними – во сто крат хуже, чем быть их рабом. Если сейчас страдает только он сам, то дома может навлечь беду на жену, на детей, на друзей и родственников. Почему у него была такая уверенность, Кравчук сам не знал.

Легкий звон заставил человека поднять голову. Перед ним висел светящийся в темноте рудника шарик с глазками, ртом и ушками. Но впечатления отрезанной головы или привидения не производил – напротив, был это очень жизнерадостный и приятный во всех отношениях шарик. Единственная приятная вещь, которую Кравчук видел в последнее время.

Ночь Наташа провела прекрасно. Отмокла в ванне, вымылась ароматными шампунями, которых на полочке в ванной комнате стояло одиннадцать пузырьков, послушала музыкальный центр. Ужин ей подали изысканный, но не очень обильный: овощи тушеные, овощи свежие, фрукты, хлеб, сыр, красное вино – скорее всего, фруктовое. Впрочем, после овощной сыроедной диеты и хлеб с сыром показались девушке настоящими деликатесами. К тому же сыр был очень вкусный, жирный и ароматный. Жаль только, мало дали…

Испортила Наташе аппетит официантка. Она была еще красивее, чем Эллин. С зелеными волосами – не поймешь, то ли настоящими, то ли крашеными, – и зелеными же светящимися глазами. Глазищи ее просто притягивали. Казалось бы, какое Наташе дело: красивая здесь прислуга или, напротив, безобразная? Но она заранее ревновала этих девушек ко всем мужчинам, в первую очередь – к своим знакомым. Вдруг встретятся? Было это не очень логично, но Наташа ничего не могла с собой поделать.

После сна на мягкой перине, под теплым шерстяным одеялом (в гостинице было прохладно, несмотря на летнее время) Наташа почувствовала себя бодрой и отдохнувшей – впервые с тех пор, как она пустилась в непредвиденное путешествие. В Забодаевке приходилось спать на циновках, почти что на голой земле. О постельном белье жители Деревни Посреди Леса тоже слыхом не слыхивали. Да и жарко там было. Одеяла совсем ни к чему.

Наташа подошла к телефону и попросила завтрак в комнату. Через пять минут симпатичный рыжий юноша прикатил тележку. Рядом с ним стоял еще один эльф – черноволосый красавец. «Что еще за гость? – заинтересовалась Наташа. – Или они вдвоем накрывать на стол будут?»

Но рыженький, не сказав ни слова, установил сервировочный столик рядом с креслом, поклонился и вышел, а темноволосый остался в гостиной Он приосанился, насколько это было возможно при его прекрасной фигуре и отличной выправке, и заявил.

– Прошу прощения за беспокойство Позвольте представиться: Франнир, департамент иммиграции.

Наташе от этих слов стало немного тоскливо. Сейчас потребует документы, проверит прописку, оштрафует на двадцать шкурок – дела известные, милиция и полиция во всех странах одним делом занимаются. А документов-то и нет – в халате из дому утащили. Да и были бы – что ему серпастый и молоткастый паспорт, не обменянный с девяносто третьего года? Подумав, как она предъявляет эльфу паспорт, Наташа не выдержала и рассмеялась. Будь что будет!

– Вы, если не ошибаюсь, Наташа, Нашедшая Мяу? – спросил Франнир. Когда Наташа начала хохотать, он и бровью не повел.

Тут Наташе стало стыдно – так он ее и за идиотку может принять.

– Да, я Наталья Соловьева, которую в Деревне Посреди Леса прозвали Нашедшая Мяу, – по возможности четко ответила она.

– Очень приятно – Эльф склонился в легком поклоне. – Я пришел принести извинения за недопустимое поведение пилота Хроара. Он совершенно неправомерно взял с вас деньги за проезд, тогда как мы обязаны возить пришедших из других плоскостей и узлов бесплатно, согласно договору с каухури oт мая пять тысяч двадцать восьмого года и Генеральной конвенции Узла одиннадцать. Деньги я вам возвращаю.

Эльф достал из кармана синего камзола многострадальный шелковый платочек в две меры шумшу и протянул его Наташе, вновь поклонившись.

– Но я уже потратила три шкурки, которые Хроар отдал мне на сдачу, – сказала девушка. – Я ведь, наверное, должна их вернуть?

Ей было приятно – не потому, что возвращали деньги, которые ей, по большому счету, были здесь не очень нужны, а потому что эльфы, оказывается, в большинстве своем не такие подлецы, как ей подумалось вначале.

– Нет, что вы, – улыбнулся Франнир. – Департамент приносит свои извинения и желает хотя бы чем-то искупить неудобства, которые вы испытали по нашей вине. Жаль, что вы сегодня уезжаете. Аренда номера будет для вас совершенно бесплатна. К тому же можете быть уверены, что Хроар будет сурово наказан.

– Я не настаиваю, – опустила глаза Наташа.

– Зато мы настаиваем, – твердо ответил эльф. – Он позорит весь наш город, всю нашу страну, нацию, в конце концов. Такое поведение общественного пилота – не частное дело. Еще раз приношу наши извинения. Разрешите откланяться.

Когда Франнир вышел, Наташу посетила свежая мысль, и она удивилась, как не додумалась до этого раньше. Сказывалась, наверное, сильная жара и последствия общения с забодаевцами.

Девушка подошла к телефону, положила на него руку и спросила:

– Скажите, пожалуйста, где я могу купить или заказать одежду?

– Напротив нашей гостиницы расположен салон «Лепесток орхидеи», – тут же сообщил нежный голос эльфийки, отвечающей за связь. – Одежда там отличного качества, цены умеренные.

Действительно, если забодаевцы носили набедренные повязки из листьев, рванину и самотканые вещи, а каухури одежда не нужна была вовсе, то все встреченные ею эльфы были одеты с удивительным изяществом. Одежда их была красивой и добротной. Неизвестно, конечно, хватит ли ей денег, чтобы что-то купить. Но, судя по ценам в гостинице, хватит. Хороший номер стоит здесь три шкурки. Значит, три шкурки – немалые деньги. В Москве, скажем, за приличный номер в гостинице придется отдать тысячу рублей в день. Можно ли одеться за тысячу? За тысячу – скромно, на рынке, а за две или за три – очень даже прилично, если посещать не модные бутики, а обычные магазины. Возможно, здесь цены на номера и не столичные. Но что-то подобрать за восемьдесят шкурок наверняка удастся.

Даже если ей придется истратить все свои деньги, Наташа решила не скупиться. Разгуливать и дальше в домашнем халате было просто неприлично. То, что может сойти в Забодаевке, совсем не подходит для эльфийского города. Да и к Бонуцию нужно было идти в соответствующем виде. Слишком его все здесь уважали.

Наташа спустилась по лестнице. Холл был полон эльфов. Они сидели на скамьях вдоль стен, стояли у конторки и колонн, разговаривали между собой и спешили по делам. Девушка в очередной раз постеснялась своих тапочек и халата, но на нее никто не обращал внимания. А среди эльфов попадались и коренастые бородатые субъекты с суровыми чертами лица – скорее всего, гномы, о которых упоминал Хроар. Людей, насколько могла понять Наташа, здесь, кроме нее, не было.

Выйдя на улицу, Наташа обнаружила, что улицы тоже полны эльфов. По дороге время от времени проносились средства передвижения, подобные тому, на котором она приехала в город вчера. Встречались и другие аппараты – похожие на огромные сосиски дирижабли, тянувшиеся медленно и совсем низко, в метре над землей, а также поезда из больших кубов и параллелепипедов, висевшие в воздухе. Их неспешно тянули куда-то каплевидные буксиры.

На другой стороне улицы Наташа увидела дом с огромными окнами или витринами. За витринами красовались ткани и образцы готового платья. Надписей на стеклах Наташа не поняла – причудливые буквы не походили ни на один из знакомых ей алфавитов. Но каждую витрину украшал рисунок яркого цветка орхидеи, поэтому девушка решила, что ей нужно именно туда. И смело ступила на мостовую.

Утром Ульфиус торжественно вручил Сергею браслет.

– Не отдал его раньше потому, что спасательный амулет – очень тонкий инструмент, – объяснил он. – Может среагировать на любой каприз твоего подсознания, и среагировать неадекватно. К тому же у меня он подзаряжался энергией. Сейчас его хватит на многое. Но помни, что он не сможет защитить тебя от всего. Скажем, одно попадание черного заклинания он выдержит, но второе или третье тебя убьет или развоплотит. Да и энергии на защиту будет затрачено очень много. Старайся не подставляться – целее будешь.

– Выходит, это магический браслет? – удивился Сергей. – Он создаст вокруг меня что-то вроде бронежилета?

– Бронежилет – только одна из его незначительных функций, – заявил Ульфиус. – Он защитит и от пули, и от незаговоренного клинка, и от огня, и от холода. Даже от удара молнии. Поможет тебе и в других делах. Но надейся прежде всего не на чужие заклинания, а на себя.

Сергей недоверчиво улыбнулся. Не так уж он верил в браслет, чтобы на него целиком положиться! Однако ж интересно… И все-таки если обычный маг может сотворить такую железку за несколько часов, то что в ней такого ценного, из-за чего ее выторговывал Серый?

– Сэр Ульфиус, а ты сам его сконструировал? – уточнил Лунин.

– Кое-какие модификации я внес, как сделал бы любой мастер. Но вообще-то это стандартный защитно-спасательный амулет. Много кто мастерит подобные вещи, даже для продажи. И у меня похожий есть.

Магистр приподнял рукав туники, и Сергей увидел золотую пластинку на тяжелой цепи, которую в другой раз принял бы за дорогое ювелирное украшение.

– Мой – более многофункциональный. И делал я его очень долго. Но мне он нужен постольку-поскольку. Если вдруг потеряю сознание, что маловероятно, или прозеваю нападение – тогда он может помочь. И защитный круг, когда я сплю, держит он. Когда кто-то его нарушает, браслет щиплет меня за руку.

– Ишь ты, – восхитился Сергей. – А вот мой браслет – он дорого стоит?

– Странный вопрос, – удивился авенорец. – Я делал его для друга. Создать его мне стоило определенных, даже больших усилий, но сколько это будет в денежном выражении, сказать затрудняюсь. Прежде я никогда не продавал своих изделий подобного рода…

– Нет, я понимаю, что мне он достался бесплатно и с меня ты денег не возьмешь, – засмеялся Сергей. – Вопрос в другом: если я его потеряю или передам кому-то – ну, скажем, Наташе… Нет, не то. Если такой браслет появится на черном рынке, сколько за него попросят?

– Именно этот? – спросил Ульфиус.

– Да.

– Пожалуй, нисколько. Он ведь настроен на тебя. Его, конечно, можно перенастроить, но новая настройка потребует едва ли не больше сил, чем изготовление. А если заказать его магу-оружейнику, то цена будет варьироваться от платежеспособности заказчика и конкуренции среди производителей. Думаю, на полкило золота он потянет как минимум…

– Спасибо, – вздохнул Сергей. Подарок магистра был щедрым!

Однако ж многого Сергей так и не понял. Если браслет настроен на него, зачем он понадобился струмеру? Не для того ли, чтобы лишить его, Сергея, необходимой защиты? Похоже на то… Но делиться своими подозрениями и сообщать о вчерашней встрече Ульфиусу он все равно почему-то не стал.

– Ну так что, поедем? – спросил он. – Или ты на коне?

– Нет, конь будет ожидать меня около города, – ответил авенорец. – Пока будем вместе. На автомобиле. Его ресурса хватит еще дня на три. А потом он рассыплется в прах.

Сергей вывел грязный и запыленный «лексус» на трассу и придавил педаль акселератора. Знал, что жать на газ в общем-то необязательно, но привычку преодолеть не мог. Автомобиль отозвался на приказ и, резко набирая скорость, помчался вперед.

Километров двадцать проехали без приключений. Собственно, до въезда в город никаких эксцессов не ждали ни Сергей, ни Ульфиус. Но, когда автомобиль оказался под мостом большой дорожной развязки, события вдруг стали развиваться по незапланированному сценарию.

Машин на трассе было мало. На обочине дороги сидел на корточках паренек. С виду – студент, ожидающий автобуса. Увидев «лексус», он подпрыгнул и интенсивно замахал руками. Но не водителю автомобиля, а кому-то впереди.

Такие действия молодого человека Сергея сразу насторожили. Хотя автомобиль шел со скоростью больше ста километров в час, Лунин еще сильнее нажал на газ, размышляя, правильно ли делает. Если, скажем, впереди положат ленту – «ежа» или простое бревно, лучше бы сбавить скорость. А если будут стрелять – лучше прибавить.

Оказалось, что оправдывается и то, и другое предположение. Впереди Сергей заметил человека, заканчивающего разматывать «ежа». Сбоку стояли два человека в милицейской форме с автоматами и еще один товарищ в гражданском с длинной трубкой.

Сергей начал тормозить, понимая, что развернуться уже не успеет, и лучшее, что он может сделать, – остановиться перед «ежом», как раз на прицеле у автоматчиков.

Разговаривать с Ульфиусом времени не было, но тот, видно, тоже понял, что дело пахнет керосином.

– Не сбавляй скорости, – приказал он, и машина, хотя Сергей и не давил на газ, пошла вперед с ускорением.

Понимая тщетность своих попыток, Лунин продолжал отчаянно давить на тормоз и приказывать автомобилю остановиться.

– Налетим на «ежа», полетим вверх тормашками сразу! – закричал он. – Шины лопнут, на дороге не удержимся!

– Не лопнут, – спокойно ответил Ульфиус. – Они не могут лопнуть. Ходу.

Сергей перестал сопротивляться, бросил тормоз и надавил на газ. Машина пошла еще быстрее. Видимо, слияние двух воль разгоняло ее успешнее. Стрелка спидометра выползла за двести двадцать километров в час и ее зашкалило. А Ульфиус быстро шептал что-то, внимательно глядя по сторонам.

Милиционеры или бандиты – сразу не поймешь, кто – поняли, что останавливаться автомобиль не собирается. Тогда человек в гражданском поднял свою трубку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась противотанковым ружьем времен Второй мировой войны, и почти в упор выстрелил в капот.

«Зря стараешься, – пронеслась в голове Лунина ехидная мысль. – Цилиндр ты нам никак не пробьешь. Нет у нас ни двигателя, ни цилиндров» Ульфиус после выстрела передернулся, и Сергей испуганно вздрогнул – уж не попал ли бандит в магистра?

На полной скорости влетели на «ежа». Раздался скрежет, лязг, ленту с шипами подбросило метра на три вверх и швырнуло оземь, а автомобиль помчался дальше как ни в чем не бывало. Люди в милицейской форме ударили из автоматов вслед машине, но «лексус» засветился слабым голубым светом, и пули отскочили от него, не причинив никакого вреда.

Несколько секунд – и засада осталась далеко позади.

– Проскочили! – восторженно закричал Лунин. Но Ульфиус был невесел.

– Нас засекли и рассекретили, – мрачно изрек он – Хотет бы я знать, как им удалось нас выследить. Впрочем, силой Слова я все-таки пользовался, хоть и старался изменять здешнюю реальность по возможности аккуратно. Да и непорченый автомобиль разглядит кто угодно. Теперь надо срочно менять планы. Думать, что делать дальше. У вражеской Машины нас теперь будут ждать.

Когда Кравчук вернулся в забой, на его появление никто не отреагировал. Выходит, хочешь – уходи, хочешь – оставайся. Но, скорее всего, больших перерывов здесь не предусмотрено. Иначе это была бы не каторга, а обычное производство.

Владимир Петрович сел в сторонке, поглядывая на рыжего уродца, своего вынужденного партнера, который занимался странными делами с длинными крепильщиками Наверное, они играли в какую-то азартную игру, но, возможно, что и нет. Крепыши-бородачи похрапывали, привалившись спинами к стене.

Кравчук тоже хотел было заснуть, но передумал – спать рядом с рыжим, ну нет, еще придушит во сне или горло перегрызет. Кравчук решил, что стоит себя поберечь. А спать не очень хотелось.

В конце туннеля появился яркий свет, который приближался к забою. Видимо, к ним шла большая группа вигов.

«Наверное, переведут меня в другое место, – предположил Владимир Петрович. – Или пытать потащат. Вспжу куда-то делся… Не к добру».

Но все оказалось прозаичнее. Два вига, вид у которых был самый что ни на есть забитый, но которые при этом считали себя гораздо выше всех рабов, добывающих золото на руднике, тащили огромный чан с похлебкой. Останавливались у забоев, наливали варево в миски и шли дальше. Вместе с ними шел охранник – крупный виг, увешанный оружием. Был с ним и гвоздемет, и ружье наподобие того, что Кравчук отобрал у убитого вига, и резиновая дубинка Наверное, встречались в руднике существа пострашнее людей. И на разносчиков провианта они вполне могли напасть.

Поравнявшись с забоем, старший виг-разносчик постучал длинным половником по закопченной кастрюле.

– Тарелки – миски – посуду, – потребовал он.

Рабы зашевелились, полезли в потайные щели и достали грязные миски, которые разносчики туг же наполнили густым, малоаппетитным, дурно пахнущим варевом.

– У меня нет миски. Я новенький, – сообщил Кравчук.

– Новенький – старенький – глупенький, – проворчал старший разносчик – Мне какое дело – забота – печаль? Подставляй грабли – ладони – конечности. Или скажи, чтобы тебе приказали выдать миску – посуду – инвентарь.

Виг достал из тележки, в которой стояла кастрюля, и швырнул под ноги Кравчуку новую блестящую миску. Она тяжело звякнула о камни. Владимир Петрович поспешно подобрал ее и подставил под черпак. Есть хотелось, несмотря ни на что.

– А ложку? – спросил он, когда миска была наполнена.

– И так попитаешься – похлебаешь – насытишься, – сообщил виг. Он плюнул в миску и повернулся к Кравчуку спиной.

Владимира Петровича передернуло. Есть или не есть? Гордым быть хорошо, а брезгливым – нет. Подумав, Кравчук отхлебнул через край, преодолевая отвращение, потом еще и еще. Организм нужно было поддерживать, а еда вигов, как он выяснил, для человека годилась. Лишь съев половину порции, Кравчук обратил внимание на саму миску. Грубо сделанная, видимо штампованная, она была золотой! Сделав это открытие, Владимир Петрович чуть не подавился. Имея такую миску, в родных краях он мог бы и подкупить тюремщиков, и организовать побег. Но здесь, по всей вероятности, золото было не в цене.

Приглядевшись, Кравчук заметил, что миски его соседей тоже золотые, только сильно грязные. Золотой, скорее всего, была и кастрюля разносчика. Да и вообще, если судить по добыче, золото здесь должно было идти по бросовой цене. Он за смену добыл килограммов десять да рыжий килограммов двадцать… Конечно, шахта огромная, содержать ее дорого, но тем не менее миску свою Кравчук отработал за один день. Наверное, другие металлы здесь еще дороже. Во всяком случае, на руднике проще делать посуду из золота. Да и то – сносу-то миске нет, и похлебка к ней не так пристает…

После обеда опять подошел Вспжу в сопровождении немногочисленной свиты. Он сразу уловил перемену в настроении Кравчука.

– Ты что-то повеселел – обрадовался – надежду обрел, – констатировал он. – Ах ты, мразь – сволочь – подонок!

Вспжу неожиданно подскочил к Кравчуку и ударил его резиновой дубинкой по бедру, а когда человек упал – в живот. Кравчук же изловчился и двинул его ногой в суставчатое колено. Тонкая нога Вспжу подломилась, он пошатнулся.

Охранник некоторое время постоял в нерешительности – боялся задеть начальника. Но, поняв, что человек сейчас подберется к горлу Вспжу, больше не раздумывал – вскинул болевое ружье. Кравчук упал на землю – без сознания, с чувством облегчения от того, что хотя бы душа его на миг вырвется из мерзкого рудника.

Маленький гаденыш, как про себя называл эмиссара Темных Белоусов, казалось, поселился на базе «Барса» Целый день он околачивался во дворе и в ангарах, совал свой нос во все дела, задирал рабочих и обслуживающий персонал, причем самым возмутительным образом. То ножку подставит, то пнет, то что-нибудь тяжелое на ногу кому уронит, то девчонку ущипнет. Хамил нагло и получал от своих выходок большое удовольствие. Всем представлялся племянником Белоусова и неизменно называл себя «мы», если с кем-то разговаривал. Хорошо, что хоть разговаривал мало – только гадил исподтишка.

Белоусов мечтал спровадить его куда подальше, но знал – себе дороже выйдет. Приходилось терпеть. Впрочем, сами по себе шалости «племянника» Олега Семеновича ничуть не смущали. Раздражало то, что люди из-за этого «племянника» смотрели косо на него самого. На людей Белоусову было плевать, но в самый ответственный момент они могли подвести, припомнить выходки «родственника» – вот что страшно! А положение Белоусова было совсем не безукоризненным…

Впрочем, делал гаденыш и полезные вещи. Принес заместителю директора «Барса» чудное ружье. Металлический, но совсем легкий приклад, странно вывернутое блестящее дуло, мягкий спусковой крючок.

– Держи, Ио, – протянул ему оружие подросток – Стену им не раздолбишь, только нагреешь чуть-чуть, а вот человека – запросто. На мелкие части. Изнутри закипит и разлетится облачком пара. Микроволновка, действующая на расстоянии.

– Патронов здесь сколько? – спросил практичный Белоусов, который уже перестал обращать внимание на гнусную кличку.

– Нет в нем патронов. Другой принцип. Есть только заряд. Выстрелов на тридцать хватит, – пожал плечами подросток. – Но ты просто так из него не пали. Береги для большого боя.

– Чем оно, скажем, лучше автомата? – спросил Олег Семенович.

– Тем, что против него ни один бронежилет не устоит. Бронежилет целый, человека под ним нет. И заговор от пуль для ружья не помеха – стреляет-то оно не пулями… В машину выстрелишь – все внутри испекутся. Слышал, гости-то к нам скоро пожалуют? Упустили их опять твои уродцы!

Белоусов поморщился. С большим трудом, с помощью видных чиновников удалось ему узнать, что появился странный серебристый «лексус», который видели то в лесополосе, то на военном складе. Постовые милиционеры испуганно отдавали ему честь, когда он проносился по трассе, но никто не мог понять, какая же шишка на загадочной машине ездит. Ходили слухи, что проверяющие из Москвы. Но Белоусов сразу понял, что вовсе не из Москвы и совсем не проверяющие.

Один лотошник, у которого пассажиры «лексуса» закупали провиант, подробно описал людям Белоусова их внешность. Получалось, на машине все те же товарищи – Лунин и его приятель. Выходит, приятель из крутых, с деньгами и связями… Да только Белоусов и сам крутой! Он поставил на дороге несколько постов – машину странную ловить. И через один из постов автомобиль безболезненно прорвался. Смял ленту «ежа», как танк, и пронесся мимо. Ни выстрелы из противотанкового ружья, ни автоматные очереди вреда ему, по-видимому, не причинили. Не иначе, колеса были, как у правительственных «ЗИЛов», с компрессорами.

– Ты такой умный – ловил бы сам, – раздраженно посоветовал Олег Семенович.

– Нас называть «вы», – с неприязнью, холодно заметил подросток. – Мы поймаем. Только зачем ты тогда нам нужен, Ио? Берегись подавать нам подобные идеи. Мы ведь тоже можем возглавить корпорацию. Отпишешь свои акции на племянника, мы руководство в свои руки и возьмем.

– Не отпишу, хоть режьте, – с чувством воскликнул Белоусов, покрываясь холодным потом. Может быть, и его держат здесь до тех пор, пока Машина не заработает? Как он терпит того ученого очкарика?

– Резать не будем, – усмехнулся тинейджер. – Гораздо хуже сделаем. И все ты подпишешь, и будешь плакать, что подписывать больше нечего. Так что работай, пока дают. Не возникай.

Олег Семенович молчал, поглаживая приклад ружья и размышляя, не пальнуть ли из него в гаденыша.

– Там в приемной у тебя ящик таких ружей стоит, – сообщил тем временем подросток. – Раздай дежурным своим, к автоматам в придачу. Чувствуем мы, скоро полезут сюда враги. Потому и не отходим от места далеко. Хотя нам здесь находиться пока неприятно и муторно.

Подросток замолчал, с тоскливым видом глядя в стену. Уходить из кабинета он, похоже, не собирался.

– Как работает ружье твое? – спросил Белоусов, чтобы сказать хоть что-то.

– Колдовство, – равнодушно ответил мальчишка.

Не успела Наташа ступить на проезжую часть, как со всех сторон послышалось гудение. Неизвестно откуда взявшиеся автомобили и поезда замедляли свое движение, и из них высовывались сердитые лица эльфов. Некоторые водители говорили в адрес девушки не слишком лестные слова. Наташа добежала до середины дороги и остановилась.

Испуганная, она уже собиралась ретироваться на тротуар и ожидала промежутка в потоке поездов и машин, когда к ней подлетел стройный молодой эльф на устройстве, очень напоминающем помело. Пожалуй, это был аналог мотоцикла, но толстая металлическая палка с сиденьем, рулем и стабилизаторами гораздо больше походила именно на средство передвижения ведьм. Наташа едва не рассмеялась. Одет был эльф в зеленый костюм, на голове – металлический шлем, на груди – большая серебряная пряжка.

– Почему вы вышли на проезжую часть в неположенном месте? – строго спросил эльф. – Недисциплинированность будет вам стоить нескольких шкурок. Э, да вы, видно, из Забодаевки?

– Я была в гостях в Деревне Посреди Леса, – гордо объявила Наташа. – Но я из другого мира и нахожусь под покровительством иммиграционного департамента. Откуда я могла знать, что у вас нельзя переходить дорогу там, где удобно? И когда машин на ней почти нет…

– Машины идут с большой скоростью, некоторые – в камуфляже, – не совсем понятно ответил эльф-регулировщик. – Незнание закона не освобождает от ответственности. Но, поскольку вы у нас впервые, я не буду применять к вам штрафных санкций. Найдите сбоку дороги столбик с рисунком руки, положите руку на рисунок. Когда верх столбика начнет светиться, переходите. Все очень просто. Сейчас, чтобы вы не тратили время и не создавали опасных ситуаций, я подвезу вас, куда надо.

Тут Наташа заметила, что помело двухместное. Скорее всего, второе сиденье просто выдвигалось Не без робости она присела на хлипкую с виду метлу, висящую в воздухе, но та и не покачнулась под весом девушки. Эльф резко свистнул, круто развернулся, вылетел на тротуар и остановился прямо у порога «Лепестка орхидеи».

– Хотите приодеться? – улыбнувшись, спросил он. – Что ж, счастливо. Удачных покупок!

Наташа поблагодарила регулировщика и вошла в прохладный зал магазина. Ей навстречу тут же выпорхнули три продавщицы. Когда девушка увидела их, она окончательно пала духом. Мало того, что они были необычайно, сногсшибательно красивы – к этому Наташа уже успела привыкнуть, – они и одеты были не в строгие рабочие костюмы, как персонал гостиницы, а во что-то невообразимое.

«Красавицы уже начинают надоедать, – наморщила лобик Наташа. – Пара дней, и у меня разовьется комплекс неполноценности, который придется преодолевать не один год…»

Наташа уже хотела задуматься над тем, каково живется дурнушкам на Земле (она-то себя к таковым до сих пор не относила), но щебетание продавщиц отвлекло ее от малоприятных размышлений.

– Что изволите посмотреть? – широко улыбаясь, спрашивали эльфийки. – Есть прекрасные кожаные брюки и юбки, правда, немного дорогие. Также есть плотные ноские платья. Хорошая джинсовая материя. Есть добротные сапоги и сандалии последней модели. Вы ведь из Деревни Посреди Леса? Пройдем в зал для людей?

– Нет, я не из Деревни Посреди Леса, – холодно ответила Наташа. – И кожаные брюки меня не интересуют, даже если вы их бесплатно отдадите. А сандалии у меня есть.

– А что бы вы хотели? – спросила высокая по здешним меркам эльфийка, белокурая и голубоглазая.

– Я бы хотела хорошее шелковое платье. Вечернее, – ответила Наташа. – И повседневный костюм. Что у вас носят днем?

– Кто, госпожа? – поинтересовалась рыженькая эльфийка, зеленые глазки которой рассыпали по сторонам искры. – Люди носят именно то, что мы вам предложили. Гномы – совсем другое. Или вы хотите одеться так, как одеваются эльфы?

Последние слова она произнесла не то чтобы с осуждением, но как-то не слишком восторженно.

– В моем мире люди одеваются не так, как обитатели Деревни Посреди Леса, – ответила Наташа. – Наша одежда более близка к вашей.

И тут же поняла, что погрешила против истины, – разные люди одеваются по-разному. Другое дело, что она считает диким ходить в кожаных брюках.

– Так вы из другого мира… – протянула черноволосая красавица. – Что же вы сразу не сказали? Мы думали – из Забодаевки. Оттуда приезжают клиенты хорошие, состоятельные, только скупые. Мы для них специальный зал держим. А хотите в зале для эльфов отовариваться – так пожалуйста. Вот только размеры подойдут вам или нет – сомневаюсь…

– Что-нибудь подберем, – уверенно сказала рыжая. – Комплекция у нее подходящая.

Наташа вошла в высокий демонстрационный зал. Его пол был выложен прозрачным хрусталем, под которым текла прохладная даже на вид вода. На прозрачных стеллажах висели, лучась в потоках солнца, яркие цветные платья.

«Хорошо-то как», – вздохнула Наташа. И тут ее в который раз кольнула мысль о доме, о Сергее. Она здесь, а каково там ему и Ульфиусу? Втравила она их в беду и бросила, а сама здесь наряды примеряет. Особенно тревожно стало почему-то за Сергея. Ульфиуса просто так не слопаешь, не на того напали. Да и вообще – ему что? Развернется да и ускачет в свой Авенор. А Сергей, хоть и смелый, и ловкий, в очень неприятную историю может влипнуть…

– Что вам понравилось? – спросила черноволосая эльфийка, прервав раздумья девушки. – Показывайте, какие платья вы желаете, и будем подбирать по размеру и по форме.

– Вот это, – указала Наташа на светло-голубое платье с пышной юбкой и узким лифом, гладкое, атласное, без всяких рюшечек и кружев, удивительно праздничное и элегантное. Платье было словно из последнего модного журнала.

– Модель восемнадцать, цвет – небесный, – тут же записала блондинка. – Такие должны быть. Классика.

– Сколько оно стоит? – беспокоясь, что денег не хватит, спросила Наташа.

– Четыре шкурки, – ответила рыженькая. Наташа удивленно подняла брови. Одна мера шумшу. Дешево-то как!

Рыженькая истолковала жест по-своему.

– У нас ведь престижный салон, – заметила она. – В лавке вы можете купить и в два раза дешевле, но там его не подгонят точно по росту и по фигуре.

– Нет, нет, цена меня устраивает, – тут же ответила девушка. – Даже очень устраивает. Давайте подберем что-нибудь еще, а потом будем мерить. Кстати, туфли у вас тоже есть?

Кравчук пришел в себя. Он находился неподалеку от забоя. Раздавались громкие удары кирок «быков», шаркали взад-вперед длинные, яростно рыл породу рыжий. Над головой стоял виг-охранник. По всей видимости, охранял Кравчука. Коллега по забою наверняка попытались бы убить такого несговорчивого и опасного соседа. Из-за неработающего человека каждому из них приходилось трудиться больше, да и Вспжу раздражать лишний раз не стоило – плетки, когда виг не в духе, мог отведать любой…

Кравчук осторожно, стараясь, чтобы враги не поняли, что он очнулся, пошевелился. Все тело пронзила острая боль. Может быть, его били и после того, как он отключился, но определить это было трудно. После проклятого ружья болела каждая клеточка, дергался каждый нерв. Но на душе Кравчука было непривычно спокойно. Он вспомнил шарик с ушками, и жить сразу стало легче. Да, без шарика он давно бы наложил на себя руки…

Когда в ответвлении главного штрека перед ним повис веселый шарик с улыбчивым ртом, Владимир Петрович решил, что мечты альбиноса сбываются на удивление быстро, он в самом деле сошел с ума. Виги, другие твари-мутанты, багровое небо и многокилометровые свалки – все это нереально, но терпимо. А вот такой пузырь с ушами в шахте на глубине десяти километров – плохой признак.

Шарик повисел, улыбаясь, и ласково произнес:

– Что, Владимир Петрович, несладко тебе здесь приходится?

– Да где уж сладко, – вздохнул Кравчук. Почему бы и не поговорить с шариком-галлюцинацией? Все приятнее, чем с теми тварями, которые его здесь окружают.

– А был бы ты хорошим, вел бы себя правильно – ничего плохого с тобой не случилось бы, – нравоучительно пропел шарик.

– И то правда, – миролюбиво согласился Кравчук. – Работал бы сейчас тренером по вольной борьбе, ходил бы в драных штанах.

– Зато на душе спокойно, – парировал шарик.

– И кушать очень хочется, – заметил Кравчук. Он и сам удивлялся, что ведет подобного рода дискуссию. Объяснить свое поведение бывший директор и бандитский босс мог только тем, что никакого шарика на самом деле не было.

Дабы проверить свое предположение, Кравчук поднял руку, чтобы шарик погладить. Рука беспрепятственно сквозь него прошла.

– Да ты, милый, глюк, – спокойно объявил Владимир Петрович.

– Отчасти – да, – признался шарик. – Я – проекция. Но я существую на самом деле, только в другой плоскости реальности. Наяву в эти туннели добраться очень тяжело. И я помогу тебе. Постараюсь спасти. Только из шахты нужно выбраться. Сюда даже нашим силам не добраться.

– Из шахты выберешься – тоже твари везде, – заметил бывший директор «Барса». – Ящеры всякие. Виги шастают толпами. Разве что на службу к ним пойти…

– А вот этого делать как раз нельзя, – строго сдвинул едва заметные бровки шарик. Получилось очень комично. – Тогда ни я, ни кто-то другой тебе помочь не сможет Пока ты борешься, у тебя есть надежда. Верь мне – худшее уже позади. Теперь будет лучше.

И Кравчук шарику почему-то поверил. А шарик повисел-повисел и растаял в воздухе.

От приятных воспоминаний Владимира Петровича оторвал визгливый голос Вспжу, прибывшего в сопровождении двух крепких, похожих на бочонки, охранников.

– Кандалы – вериги – оковы на него. Хватит прохлаждаться, урод – погань – мразь. Работа ожидает – не терпит – предстоит.

Кравчук с удовлетворением отметил, что Вспжу прихрамывает. Охранники подхватили человека, заломили ему руки назад и надели наручники.

– Будешь работать приманкой для грызунов – вредителей – крыс, – объявил Вспжу.

– Вот тебе и худшее позади, – вздохнул Кравчук. Но не очень испугался. К крысам он относился спокойно.

Белоусова, дремавшего за рабочим столом в удобном кожаном кресле, разбудил резкий гудок интеркома. Олег Семенович вскочил, смахнув со стола тарелки с остатками колбасы и лимона.

– Тьфу ты, – прошептал он. Какой-то он нервный последнее время, все из рук валится. Белоусов нажал светившуюся кнопку дежурного охранника и хриплым голосом сказал:

– Слушаю.

– Командир, Вареник засек чужого на территории. Говорит, пробирается между складов. С виду – настоящий коммандос.

– Один? – заинтересованно спросил заместитель директора «Барса». Сон с него слетел мгновенно.

– Один. С автоматом, гранаты на поясе. Ясно, что не вор.

– Вареник как его засек? Тот его заметил?

– В бинокль инфракрасный. Тот пока ничего не подозревает. Включать сигнализацию?

– Подожди, – приказал Белоусов. Надо было подумать. – Он от главного цеха далеко?

– Метров сто.

– Подожди минуту и включай сирены. Всех людей туда. Срочно.

Сирены были психологическим средством, придуманным еще Кравчуком. Можно созвать людей и тихо – рации есть, телефоны работают. Но, когда начинает выть сирена, злоумышленники теряются и впадают в панику, отчего совершают много ошибок.

Не выключая интерком – на кнопку нажимать было некогда, – Белоусов схватил стоявшее у двери колдовское ружье и помчался к ангару, где собирали Машину. Ружью новому он не совсем доверял, как и большинство его людей, но у него было и другое оружие. С пистолетом в плечевой кобуре он никогда не расставался.

На середине пути с неба обрушился рев. Даже приготовившийся к дикому вою сирены Белоусов чуть не упал на землю. Злоумышленнику наверняка пришлось несладко… Но почему доложили, что он один? Где второй? Или Вареник его просто не заметил?

Белоусов переложил ружье в левую руку, а правой достал из кобуры привычный пистолет Макарова. Краем глаза он отметил двух охранников, дежуривших у основного объекта. Они стали на колено и взяли автоматы на изготовку. Автоматчики держали под прицелом широкое поле перед ангаром с Машиной.

– Лягте, идиоты, – тихо сказал Белоусов, хотя бойцы его слышать не могли. Да и вообще, злоумышленник не дурак – в двери не попрет. Сегодня дежурит новенький – Слава, кажется… Наверняка Чемодан поручил ему ходить вокруг ангара, а сам устроился на входе. Теперь молодой придурок тоже прибежал к двери, охранять ее от вторжения…

По краям поля Олег Семенович заметил еще человек пять с ружьями и автоматами.

– Мало людей, мало, – проскрежетал Белоусов. – А над ангаром давно нужно было гнездо пулеметное обустроить… Все боимся, как бы не застукали… И снайперов на крыше конторы посадить… Хотя нет, с крыши ангар не видно. Тогда вышку специально выстроить! Все мы крепки задним умом…

Сирена продолжала выть. Белоусов достал из кармана пиджака рацию.

– Выключите музыку, – приказал он. – Нам друг друга не слышно. Враг уже штаны намочил.

Через пять секунд воцарилась тишина. Не было слышно даже цикад, напуганных мощным ревом.

– Вареник! – позвал Белоусов на общей частоте. – Ты видишь чужого?

– Нет, – раздался голос Вареника. – Спрятался за склад ГСМ.

– Так это же совсем рядом с ангаром! – воскликнул Белоусов. – Людей туда пошлите!

– Он отстреливаться будет, – заметил начальник охраны Григорьев, который пробирался к ангару где-то задами. – В него не выстрелишь – склад на воздух взлетит. У него автомат есть, гранаты…

– Обходите склад, посмотрите, что к чему, – приказал Белоусов. – Человека с биноклем в обход пустите. Вареник! Ты иди.

– Иду, – отозвался Вареник.

И тут раздался одиночный выстрел-хлопок, а за ним на землю обрушился оглушительный грохот. Столб пламени от склада ГСМ поднялся почти до неба.

«Да что же это такое творится! – мысленно воскликнул заместитель директора Барса, которого бросило на землю. – И где молодой гаденыш со своей собакой?»

Словно бы в ответ мимо промелькнула бесшумная тень. Огромный пес с оскаленными зубами и пламенеющей пастью несся в сторону полыхающего склада.

«Интересно, этого гада тоже прихлопнуло?» – заинтересовался Олег Семенович.

– Кто стрелял? – прокричал он в рацию.

Люди молчали, оглушенные. Кто-то тихонько всхлипывал и подвывал. Только через несколько секунд раздался голос Григорьева:

– Щербака взрывом прибило и обожгло. Вижу его. За склад пробирался. Это он воет.

– Вареник, ты меня слышишь? – спросил Белоусов. Ответа не последовало.

– Гриша, бери с собой кого-нибудь и заходи с тыла справа, – приказал Белоусов. – Я пойду слева.

Часовые перед ангаром с Машиной догадались наконец лечь на землю.

«Хотя бы один придурок вошел внутрь», – простонал Белоусов. На месте врага он никогда не стал бы пробираться в ангар через дверь. Кинул бы гранату в стену и вошел в образовавшийся проход. Стены тонкие, одно название, что железо… Значит, сзади и нужно ждать диверсанта.

Белоусов пошел вокруг ангара со стороны, противоположной той, где горел склад ГСМ, ища глазами одинокого автоматчика и размышляя о том, где может прятаться второй. И боясь, как бы его не подстрелили свои.

За складом раздался еще один взрыв. Следом застрекотали автоматы, раздались чьи-то вопли и хрипы.

– Что случилось? – на бегу спросил Белоусов.

– Собака, – раздался дрожащий голос Григорьева. – Колян думал, она на него бежит, выстрелил в нее. А она его – лапой… Горло порвала…

– Не вой! – заорал Белоусов. – Потом разберемся! К ангару, быстро! Он его сейчас взорвет к чертовой матери! Стреляй во все, что движется! Только в меня не попади! Я уже почти на месте!

Ухнул еще один взрыв, протрещала автоматная очередь. Пригнувшись и озираясь по сторонам, Белоусов выскочил на слабо освещенную пожаром полянку позади ангара. В задней стене зияла брешь, сквозь которую хорошо были видны внутренности ангара – свет там горел круглосуточно. Перед брешью лежал разрубленный надвое огромный пес. Увидев его, Белоусов чуть не закричал – так страшно выглядел монстр в разрезе. Внутренности его копошились, живя своей жизнью.

За ящиком, спиной к Белоусову, сидел мужчина. В правой руке он держал меч, слева лежал автомат. Левой рукой мужчина отстегивал от пояса гранату. Со стороны ворот ангара по проему стреляли. Наверное, Чемодан наконец просек, что внутри творится неладное, и сейчас поливал огнем образовавшуюся в стене брешь. Или заметил врага за ящиком.

Олег Семенович остановился, перевел дыхание и вскинул «Макарова». Взял парня с мечом на прицел и, когда тот швырнул через ящик гранату, разрядил в его сторону всю обойму. До незваного гостя было метров сорок, но вреда ему пули не причинили. Может быть, Белоусову показалось, а может, и в самом деле вокруг врага образовалось легкое голубое свечение, которое после выстрелов сразу угасло. Расстреляв всю обойму, Белоусов упал в траву. Ответного огня не последовало. Лишь глухо ухнул взрыв в ангаре. Подозрительно тихо ухнул.

Сбоку раздался топот. На полянку, дико озираясь, выбежал Григорьев с автоматом у живота.

– Тихо, Гриша, – приказал Белоусов – Охраняй меня сзади.

Григорьев дернулся, узнал шефа и кивнул, с радостной готовностью упав в высокую траву. Охранять – не нападать.

Проникший на территорию «Барса» боевик тем временем достал большую гранату и, размахнувшись, швырнул ее через ящик.

– Ах ты, сволочь! – задохнулся Белоусов. – Настырный!

Раздался глухой взрыв, внутри ангара полыхнуло. Автоматный огонь на мгновение прекратился, а через несколько секунд возобновился с новой силой. От ящика, за которым сидел чужой боевик, полетели щепки.

– Молодец, Чемодан! – крикнул Белоусов, беря врага на прицел колдовского ружья и плавно нажимая на спусковой крючок. Крик потонул в грохоте и треске.

Ружье негромко клацнуло, выплевывая сгусток багрового огня. Вокруг злоумышленника вспыхнула яркая радуга, он дернулся и закричал.

– А, не нравится, – усмехнулся Белоусов. – Получи еще!

Он выстрелил несколько раз подряд, целясь уже не так тщательно. Взметнулось багровое пламя, вспыхнул вишневым огнем ящик, раздался оглушительный взрыв, после которого от злоумышленника не осталось и следа. На полу ангара образовалась дымящаяся воронка. Машину, к счастью, только слегка покорежило. Недаром техники делали прочный стальной корпус, недаром гаденыш наводил вокруг нее охранные круги.

– Одной сволочью меньше, – удовлетворенно заявил Белоусов. – Но где же второй?

Из модного эльфийского салона Наташа лишь на минуту вернулась в гостиницу – собрать вещи и вызвать автомобиль. Администратор гостиницы, прекрасная Эллин, не узнала свою гостью и попыталась обратиться к ней как к вновь прибывшей. Еще бы – домашний халатик сменило изящное голубое платье, домашние тапочки – прекрасные деревянные сандалии с обвязками почти до колен, как нельзя лучше смотревшиеся с платьем. В находившейся рядом с салоном парикмахерской Наташа уложила волосы, что обошлось всего в половину шкурки. На плече девушки сияла изящная золотая бабочка с сапфировыми глазами. Рыженькая продавщица порекомендовала это ювелирное украшение к платью. А стоила бабочка только две шкурки. Наташа даже усомнилась, что золото настоящее. Но когда спросила, не позолоченное ли это серебро, на нее как-то странно посмотрели. Чуть позже девушка выяснила, что серебро здесь стоит дороже золота.

Помимо дневного выходного платья Наташа купила вечернее черное, повседневное красное, шелковое, и белую шерстяную накидку – на случай холодов. Эльфийки объяснили, что в краях, где живет Бонуций, ночью бывает весьма прохладно. За покупку на крупную сумму Наташе сделали большую скидку, о которой она и не просила. А больше всего девушку поразило то, что обувь к каждому платью полагалась бесплатно.

– За такие-то деньги, – вздохнула рыженькая, заметив недоумение на лице покупательницы.

Еще через некоторое время Наташа выяснила, что шкурка называется так не из-за того, что является чьей-то шкуркой (например, беличьей, как в Древней Руси) – эльфы не могли и помыслить о том, чтобы убивать маленьких зверушек и рассчитываться их шкурками. Просто на одну шкурку можно было полностью одеться. Сейчас Роскар, или Прекрасную Страну, как называли свое государство эльфы, понемногу трясла инфляция. Но в скромных лавках на окраине города по-прежнему можно было приобрести приличную, хотя и скромную одежду за одну серую шкурку. Сами шкурки были оболочками гриба-дождевика, тщательно обработанными вручную и с помощью магии. Подделать их было практически невозможно, к тому же пытаться сделать такое никому, кроме злокозненных северных гномов, и в голову не приходило.

Такси к гостинице подошло через десять минут после вызова. Теперешний водитель ничем не напоминал Хроара. Звали его Сегварид, и был он еще красивее Хроара, только гораздо вежливее. Впрочем, особой разговорчивостью эльф не отличался – просто добросовестно выполнял свою работу.

– К Бонуцию? – переспросил он, хотя Наташа называла диспетчеру конечную цель своей поездки. – По направлению иммиграционного департамента? Рад помочь. Только путь долгий. Вы обедали?

– Нет, – ответила Наташа, которая за приятными и полезными покупками совсем забыла о еде.

– Могу отвезти в чудесный загородный ресторан. Он встретится нам по дороге, цены невысоки.

Наташа согласилась на ресторан – шкурок у нее было более чем достаточно. Пригласила отобедать и эльфа. Тот с удовольствием к девушке присоединился, помогал выбирать самые вкусные и экзотические блюда. Платили каждый сам за себя – когда Наташа предложила угостить водителя, тот лишь недоуменно посмотрел на нее и достал собственный кошель. Но и заплатить за нее не предложил.

После обеда автомобиль Сегварида взмыл на приличную высоту – метров на триста – и помчался к морю.

– Пойдем над водой. Не люблю обходить залив, – объяснил эльф. Это были его первые слова после того, как они покинули ресторан. – Не боитесь моря или высоты?

– Нет, – ответила Наташа.

– Хорошо, – сказал эльф. – Многие люди подвержены всякого рода странным фобиям.

Наташа с эльфом мысленно согласилась, но за людей обиделась.

Синие волны искрились под маленькими крыльями машины. В заливе качалось несколько суденышек. Автомобиль – или самолет, теперь уже не понять – разгонялся все больше. Ветер свистел в ушах. Автомобиль был открытым, только перед пассажирами было стекло или что-то, стекло заменяющее. Наташе показалось, что это тонкая пластина хрусталя. Выглядел прозрачный экран крепким и тяжелым.

Со стороны моря был хорошо виден город. Он стоял на холмах, покрытых лесом. Вдали возвышались снежные горы. Эльфы по праву называли свой Роскар Прекрасной Страной. Белые и розовые, серые и желтые дома удивительно хорошо вписывались в природный ландшафт. Кое-где среди домов возвышались целые рощи древних, могучих деревьев. Почти перед каждым домом был разбит цветник или газон. Набережную украшали деревья, беседки и красочные павильоны. Но особое благородство придавали Роскару мощные башни из серого и красного гранита. Зачем выстроили эти башни, Наташа не поняла, а спрашивать у Сегварида не стала.

Когда автомобиль достиг противоположной стороны широкого залива, город скрылся в дымке. Местность на другом берегу оставалась холмистой, но лес поредел, в отдельных местах сменившись большими цветочными полянами. Скоро деревья встречались уже гораздо реже, холмы стали ниже. Среди холмов блестели ленточки ручьев.

Через два часа после того, как путешественники покинули город, лес полностью сменился саванной – классической саванной с одинокими деревьями, которую Наташа видела дома по телевизору. В каком-то месте, которое Сегварид определил по одному ему ведомым признакам, он вдруг повел автомобиль на снижение.

– Что-то не в порядке? – спросила Наташа.

– Напротив. Мы прибыли, – ответил эльф.

– А где же Бонуций?

– Не могу знать. Никогда у него не был , – скромно улыбнулся Сегварид.

– То есть как? – встревоженно подняла брови Наташа. – Это что, заговор?

– Я же говорил, что все люди подвержены фобиям, – спокойно ответил эльф. – По договору мой автомобиль не может лететь дальше. Мы достигли границ его исконных суверенных владений. Даже захоти я продолжить полет – автомобиль упадет здесь на землю и не сможет двигаться. Идите на север, и рано или поздно его встретите.

– Как же добраться до его жилья? Есть ли хоть какие-то приметы? – с беспокойством спросила девушка.

– Не знаю. Я ведь уже сказал, что никогда у Бонуция не был.

– По крайней мере, скажите, здесь дикие звери водятся? – спросила Наташа.

– Водятся, конечно.

– Как же я тогда пойду? – возмущенно воскликнула девушка, которой сразу пришли на память обитатели африканских саванн: львы, гиены, гепарды…

– Если уж вы решились идти к Бонуцию, такие мелочи не должны вас смущать, – все с тем же спокойствием ответил эльф. – До свидания и успехов.

Оставив оторопевшую девушку одну посреди голой саванны, без признаков человеческого жилья на горизонте, эльф поднял машину в воздух и улетел в сторону Роскара.

– Ну и дела, – только и могла сказать Наташа. – Такая глушь, а я в своем лучшем платье!

Сэр Ульфиус наблюдал за боем на территории «Барса» издалека, с высокого дерева, одиноко возвышавшегося на соседнем пустыре. Пустырь располагался с тыльной части предприятия, а Сергей вошел на территорию с правого фланга, разрезав колючую проволоку на кирпичном заборе обыкновенными кусачками. Чтобы влезть на забор, он воспользовался двухметровой садовой лестницей, заранее украденной на даче по соседству.

Сначала все шло гладко. Расположение объектов выяснили еще днем, и Сергею ничего не стоило намеченными заранее тропками добраться почти до самого склада с топливом. Впрочем, еще до того, как завыла сирена и Сергей подошел к складу, зоркий Ульфиус понял, что его ученика засекли. Часовой у ворот заметил чужака в бинокль и поднял тревогу. «Барс» напрягся в ожидании.

– Что ж, этого следовало ожидать, – прошептал авенорец. – Посмотрим, насколько далеко ему удастся пробраться.

Сергей спрятался за складом и решил ввести в действие вариант три: взорвать склад и, пользуясь паникой в рядах противника, пробиваться к ангару с Машиной.

– Пожалуй, верно, – решил Ульфиус. – По крайней мере, взрыв хоть немного отвлечет их внимание. Иначе он вообще окажется в положении зайца, которого травят собаками.

Средь шума и грохота Сергей короткими перебежками добрался до ангара и швырнул в стенку противопехотную гранату. Взрыв был не очень силен, но тонкий лист железа сорвал. Сергей уже входил в образовавшуюся дыру, когда на него бросился пес. Ульфиус заметил собаку раньше и послал Лунину мысленный совет вытащить меч. Это был единственный совет, который магистр дал молодому человеку во время боя. Он опасался, что его присутствие засекут раньше времени. Раций у них не было, приходилось пользоваться магическими средствами.

Сергей расправился с адским псом четко и быстро. После этого проник в ангар, но немного замешкался. Нужно было сразу вытаскивать гранаты и бросать их в Машину. Завязалась перестрелка, и главарь бандитов пустил в ход колдовское ружье. Ульфиус ожидал появления враждебных магов, но к нападению с помощью механического колдовства готов не был. Сергей исчез с яркой вспышкой пламени. Магистр тяжело вздохнул. Он понял, что преимущества у него теперь не будет. Впрочем, атаку в любом случае нужно было продолжать.

Ульфиус быстро поднялся, встал на ветку тополя, на которой прежде сидел, дошел до самого ее края и, когда ветка уже начала угрожающе прогибаться под его тяжестью, спрыгнул лицом вниз. Время почти остановилось. В полете он раскинул руки, ловя ими свет неярких здесь звезд. Падение замедлилось, а потом и полностью прекратилось. Несколько секунд – и Ульфиус свечкой взмыл вверх, поднялся над самыми высокими ветвями тополя и по воздуху устремился к ангару. Сейчас его могли видеть и ощущать все, кто хоть что-то понимал в магии. Люди возбужденно суетились вокруг ангара – им было не до того.

Без труда пробив внешнюю магическую ограду, окружавшую ангар, Ульфиус замедлил движение. Его заметил один из бандитов. Он заорал, указывая пальцем на летящего человека. Но Ульфиусу не было дела до охранников «Барса», даже с их колдовскими ружьями. Он пытался выяснить, где сконцентрированы главные магические силы противника. Где расположена настоящая охрана объекта.

Тем временем парящего над Машиной волшебника увидели все бандиты, столпившиеся около ангара с разбитой стеной и разметанной крышей.

– Бэтмен! Бэтмен! – в панике заорал какой-то несерьезный толстячок.

Несколько охранников остолбенело застыли, не в силах оторвать глаз от летящего человека, но нашлось трое покрепче, которые вскинули автоматы и начали поливать чародея пулями. Особенно старался Толя Гвоздь. К началу боя он не успел – дежурил во внешнем охранении, без рации. Теперь же он узнал мага, которого встретил на квартире у Наташи, и, видно, решил с ним поквитаться.

Ульфиус применил жесткую защиту от быстро летящих предметов – заклятие «полное отражение». Пули не исчезали в защитном поле, а со звоном отскакивали в разные стороны, пробивая дыры в стенах ангара, стуча по корпусу Машины и угрожая самим стрелявшим. Магистр тоже узнал Гвоздя. Отпускать дважды одного врага было не в его правилах. Ульфиус снял с пояса осколочную гранату, позаимствованную у Сергея, и бросил ее в Толю, стрелявшего с колена вместе с двумя другими автоматчиками и стоявшего посередине. Граната с шумом разорвалась, расшвыряв искромсанных людей. Невредимыми остались лишь Белоусов и Григорьев, которые стояли в проеме ангара. Но не охранники-люди и их потери волновали сейчас магистра. Он до сих пор не обнаружил главного противника – черных магов и их подручных – зачарованных зверей.

С одной из собак расправился Сергей. Но собаки были не столь опасны. Вокруг не было следов присутствия ни одного темного чародея. Будто бы Машину вовсе и не охраняли. Стояла пассивная защита, довольно слабенькая, и все!

Ульфиус приоткрыл свой силовой кокон с одной стороны, превратив закрывающий его невидимый шар в горшок, горлышко которого было направлено на Машину, и несколькими словами разорвал плотный защитный купол, окружавший вражеский объект под крышей ангара. Как только магическая защита была прорвана, магистр швырнул в образовавшуюся брешь кумулятивную гранату. И прибавил несколько слов разрывающего заклятия. А сам ринулся прочь – подальше от этого места.

Но все пошло не так, как рассчитывал авенорец. Граната не взорвалась. Она исчезла, не долетев до Машины. Не подействовало и безотказное заклятие. А из внутренностей аппарата выползло серое облако, в котором Ульфиус почувствовал мощь, в десятки раз превосходящую его собственную.

– Орден Безликих! – воскликнул магистр. Только мощь черных магов Ордена была способна на такое. Отпавшие от Света и презираемые даже Тьмой маги, слившиеся воедино. Орден, который успешно противостоял силам Света в нескольких плоскостях. Орден, который хотел взять под свою руку все Отпавшие королевства. Но осуществить амбициозные планы Безликим пока не удалось – слишком различны были планы и взгляды на жизнь у повелителей этих королевств. И даже Темные считали Орден мерзостью, недостойной разумного существа. Однако мало кому было под силу противостоять объединенной мощи Безликих.

– Ты наш, – пророкотало облако. – Тебе понравится с нами! Очень, очень глупо попасть в такую простую ловушку, Ульфиус Эльфийский!

Магистру доводилось слыхать о магах, поглощенных Орденом. Их ожидало практически полное развоплощение личности, которое, ко всему прочему, усиливало вражеский Орден. Но Ульфиус не испытывал страха – помогли многолетние тренировки и привычка встречать опасность лицом к лицу. Все его мысли были только об одном – как избежать поражения.

Ульфиус рванулся прочь из заранее подготовленной ловушки, решив дать бой в другом, менее удобном для Темных месте.

Темная сила пригибала его к земле. Облако всасывало, втягивало, урчало и извивалось.

С трудом подняв руку, Ульфиус ударил в облако молнией, которая прожгла в нем дыру как раз в том месте, куда его затаскивало. Но падения такая уловка не замедлила.

«Полный разгром», – подумал магистр, погружаясь сквозь землю вниз, все дальше к центру Земли. Он рванул с запястья левой руки золотой браслет и крепко сжал его в кулаке правой.

Оставшись одна в безлюдной, дикой саванне, Наташа вновь задумалась о своей жизни. Было страшно. Неведомый мир, неведомые опасности. Что дома творится – о том лучше не думать. На душе у девушки становилось все тревожнее. Как идут дела у Сергея? Ищут ли ее бандиты? Как там родители? Бывало и раньше, что она не писала им целый месяц, так что ее отсутствие вполне может остаться незамеченным – пока. Но что будет дальше? И не явятся ли боевики Кравчука к папе с мамой? Ее-то они здесь не достанут. Ведь она и сама не знает, куда попала.

Дикая саванна. Хочется пить, но рек поблизости она не видела. Да хоть и найдет какую-нибудь, известно ведь, что у водопоя всегда собираются хищники и их жертвы…

– Да уж, правы были мои друзья из Деревни Посреди Леса – от эльфов хорошего ждать не приходится! – в сердцах воскликнула Наташа. – Завезли и бросили!

К заливу, по ее расчетам, можно вернуться дня за два-три. Но через залив ей не перебраться, а если по берегу, то сколько же придется идти….. Он такой большой… А какие опасности встретятся ей по пути, неизвестно.

Впрочем, возвращаться в Роскар глупо. Эльфам она не нужна. Ей пора домой, а, как она поняла, помочь ей может только загадочный Бонуций. Сетуя на то, что она не приобрела в «Лепестке орхидеи», а еще бы лучше – в дешевой лавочке что-нибудь более подходящее для путешествия по жаркой саванне, Наташа закинула сумку с вещами за плечо и побрела в указанном эльфом направлении.

Сначала ничего интересного не встречалось. Одна только трава да кое-где, в основном в низинах, кусты. Не было, к счастью, и диких зверей. Наташа слышала, что хищники нападают на человека только в исключительных случаях, так что важно не наткнуться, а обойти их стороной. Однако проверять это на практике ей совсем не хотелось.

Прошло часа три, не меньше. Наташа, усталая, потная, с пересохшим от жажды горлом все шла и шла вперед. Чаще стали попадаться купы кустов. Их было уже чуть ли не больше, чем травы. Того и гляди набредешь на львиное логово… Да и отдохнуть в тени под этими кустами было невозможно – были они все в колючках, с мелкими листиками, почти не давали тени.

Скрипела под ногами каменистая почва, разбегались в разные стороны мелкие насекомые. Наташа бросила на землю сумку, намереваясь присесть минут на десять, когда в кустах неподалеку раздался очень подозрительный шорох. Девушка испуганно вздрогнула.

Из кустов вышел здоровенный детина в мешковатой коричневой одежде, плохо выбритый и лохматый.

– А, вот и ты, – сказал он хриплым голосом. И полез в суму, болтавшуюся у него за спиной. Наверняка за оружием.

«И тут они меня достали!» – пронеслось в голове у Наташи. Она почему-то сразу решила, что этот коричневый – пособник бандитов Кравчука. Далеко же забрался!

Наташа тихо охнула. Бежать было некуда, кричать – бесполезно. Налицо было некое «дежа вю»[5]. Пейзаж вокруг был, правда, другой, а вот ощущения – точно такие же.

«В сумке, наверное, нож. – Наташа со страхом следила за руками незнакомца. – А я, дура, и оружия никакого не додумалась купить».

– Я тебе все отдам, – сказала девушка вслух – У меня денег много, на них здесь можно купить кучу золота. Только не трогай меня!

В тщетности своих просьб Наташа не сомневалась, оставалось лишь выбрать момент, побольнее ударить бандита в самое чувствительное место и бежать, бежать…..

Коричневый ничего не сказал, хмыкнул и перестал рыться в сумке. Потом сделал шаг в сторону девушки. Наташа резко вскинула ногу, целясь врагу в коленную чашечку.

Часть вторая ОСЕНЬ

На лугу, веселясь, в тавлеи играли, все у

них было только из золота, – пока не

явились три великанши, могучие девы

из Етунхейма.

Старшая Эдда. Прорицание вельвы

Охранники-виги гнали Кравчука перед собой, время от времени больно подхлестывая кнутом. Не потому, что тот медленно бежал. Так, для развлечения.

Скоро огоньки работающих забоев остались позади, теперь темноту разгоняли лишь редкие тусклые светильники на стенах да фонари в руках охранников. В одном из мрачных штреков навстречу Вспжу вышло пузатое низенькое существо с длинными острыми торчащими ушами. И уши эти, и лицо были покрыты шерстью. Руки у уродца были толстые, мощные, ноги – как бочонки. Одет он был во что-то вроде доспехов из сплетенных металлических колечек. На ногах – большие сапоги из странного меха. В руке – пика, на плече – ружье. Вид у существа был довольно отталкивающий. И, ясное дело, был это не виг. Но Вспжу, который представлял главенствующую здесь расу, к волосатому отнесся с уважением. Он пробормотал ему что-то, чего Кравчук не понял, и обратился к человеку:

– Твой наставник – учитель – ловец – техник – охотник. С ним будешь работать – охотиться – добывать. Лучше его не зли – не раздражай. Много хуже крыс он. Пополам разорвет – порежет – раскромсает.

Охотник улыбнулся так, что Кравчук сразу понял, да, хуже крыс. Хотя и не знал точно, что это за крысы. И хуже Вспжу. Недаром тот его, похоже, даже побаивается.

– Пойдем, приманка, – пошевелил толстыми губами волосатый. – Меня называть господин. Делать, что велю. Тогда крысы не сильно тебя объедят.

Вспжу и охранники повернулись и, как показалось Кравчуку, с облегчением покинули дальние штольни. Было здесь и вправду неважно. И глубже, и жарче, и душнее. А самое главное, страшнее. Если там, где добывали золото, было мерзко, пакостно, но все же терпимо, то здесь ужас клубился под тяжелыми сводами, сочился из трещин в стенах, капал с потолка ледяными каплями. Только Охотник чувствовал себя, похоже, в своей тарелке.

К удивлению Кравчука, волосатый довольно непринужденно завел разговор и начал рассказывать человеку о крысах, на которых им предстоит охотиться.

– Ну, что я тебе могу сказать, приманка… Крысы здесь большие. Ростом – с тебя Это в холке. А так, как ты понимаешь, еще больше. Хвост – длиннее самой крысы, толстый, упругий. На просторе она хвостом лошадь сбить может. Только просторов здесь нет, и хвост ей только помеха, если в коридоре узком ее поймал. В зале – дело другое. Ты для нее, сам понимаешь, вроде легкого завтрака. Вообще-то она золото ест. Поэтому мы на нее и охотимся. Во-первых, чтобы запасы не подъедала. Во-вторых, с нее тоже кое-какое золотишко поиметь можно. А уж если тайник найдешь – удача редкая. Не одна тонна там золота. Только к тайникам их и я ходить боюсь. Да, да, не удивляйся – именно боюсь. Только дураки ничего не боятся. Много их там, крысок, отчаянные. Я их здесь ловлю.

– Если они золото едят, то какой им интерес меня есть? – спросил Кравчук довольно равнодушно.

– Не забывай добавлять «господин», приманка, – поморщился волосатый. – Крысе золоторойной вода нужна. А главное – соль. Здесь соли мало, а в тебе соли изрядно. Вот поэтому ни от вига, ни от тебя крыса не откажется. Такой ценный мешок с водой и солью ходит..

Кравчук промолчал. Называть Охотника господином ему не хотелось, а если не назовешь, может избить. Лучше не напрашиваться. В крыс почему-то упорно не верилось. Ждал он от этих мест чего-то страшного, ошеломляющего, но никак не крыс.

– Вот и место подходящее, – заметил волосатый, когда они прошли километра два. – Здесь мы засаду и устроим. В незапамятные времена эти туннели гномы прорыли. Потом гоблины у них пещеры отвоевали. Теперь вот виги пришли, шахту построили, а в пещеры и не заходят. Боятся. Много здесь чего есть и кроме крыс. Но это дальше. А тут – предбанник, здесь только крысы встречаются.

В большом круглом зале с высоким потолком сходились пять туннелей. Один, по которому они пришли, был с опорными стойками, следами кирок или отбойных молотков на стенах. В некоторых местах туннель был кривоватым, крепь осела и покосилась. Остальные четыре туннеля, три из которых круто вели вниз, а один – вверх, были гладкими и ровными, с наросшими кое-где сталактитами. В нижние туннели Кравчуку идти ни за что не хотелось В верхний, вообще говоря, тоже. Освещался зал тусклым зеленоватым светильником. Кто и зачем его здесь повесил, было неясно. Может быть, сам Охотник.

Владимир Петрович почувствовал странный запах, идущий из глубин земли, ощутил дрожание сводов, услышал далеко внизу легкие шорохи. Может быть, капала вода, а может быть, шуршали чьи-то мягкие лапки…

– Здесь ты и будешь работать, – пояснил волосатый. – Чтобы не убежал, я тебя к стоечке пристегну. Потому что если побежишь, я в крыску могу не попасть, и тогда она тебя точно загрызет – спасения от нее нет. Да и без крысы нам нельзя – кушать-то хочется, а, кроме крысиного мяса, проклятые виги ничего нам не дадут. Особенно тебе, приманка. Я-то на сдельной оплате, что хочу, то и покупаю у тех, наверху. Да только мне и крысы подходят…

Кравчука передернуло, когда волосатый с жадностью облизнулся.

– Иди сюда, – приказал Охотник.

Кравчук подошел, и волосатый пристегнул наручники к карабину, который был надет на цепь. Другой конец цепи он надел на скобу, торчащую из стены.

– Обед готов, крыски, – хихикнул волосатый. – Подождите только немного. Мне спрятаться нужно.

Волосатый крадучись отступил за поворот туннеля, и через несколько минут оттуда начало раздаваться деловитое пощелкивание. Похоже, Охотник имитировал звуки, издаваемые крысами. Прошло довольно много времени, но со стороны нижних туннелей доносился только шорох капающей воды. И вдруг Кравчук услышал звук, от которого у него мурашки побежали по коже, – такое же пощелкивание, только гораздо более вкрадчивое и приглушенное. Пощелкивание стремительно приближалось. Вскоре послышался глухой топоток, и из нижнего прохода выдвинулась в зал огромная серая тень.

От ужаса Кравчук потерял дар речи. Крыса была больше, чем он мог себе вообразить. Пожалуй, она могла перекусить его за один раз. Небольшие глазки зверя горели зеленоватым светом. От шкуры тоже исходило едва различимое зеленое свечение.

Между тем крыса подошла вплотную к человеку и начала его обнюхивать. Дыхание зверя было холодным, замогильным. Кравчук попытался что-то прохрипеть, но не смог. Крыса тем временем высунула огромный шершавый язык и лизнула Кравчуку одежду, слегка задев лицо. Видимо, вкус ей понравился, потому что она уже раскрыла пасть, примериваясь, с какой стороны лучше отхватить кусочек, когда прогрохотал выстрел Пуля просвистела над ухом Кравчука и ткнулась крысе в пасть. Та с лязгом защелкнула челюсти и будто бы лопнула изнутри. В боках появились трещины, из которых повалил пар, лапы подкосились, и поверженная тварь в судорогах упала на землю.

– Не самый крупный экземпляр, – заметил волосатый, выходя из укрытия. Дымящееся ружье он держал в руке, на изготовку. – Приманка, да ты даже не обмочился! Напрасно. Крысы очень любят. Просто приходят в экстаз. Поэтому новичок среди охотников особенно ценится. Потом приманка привыкает и реагирует спокойнее. Ко всему когда-нибудь привыкаешь.

– Спасибо, что убил ее, господин, – стуча зубами, проговорил Кравчук.

– Что ты, незачем меня благодарить, – оскалился Охотник. – Я делаю свою работу, ты свою. Все мы иногда ошибаемся. Поэтому время от времени мне нужна свежая приманка. Но ты прослужишь еще долго. Как правило, крыса не убивает сразу. Она может отгрызть руку или ногу. А чем однорукая приманка хуже обычной? Думаю, ничем. Крысы, так те в этом просто уверены…

Кравчук опустился на холодный пол и закрыл глаза. Его мутило.

Сергей очнулся от пронизывающего холода. Было темно, в спину больно врезался камень или комок земли. Прямо у лица шелестела колышимая прохладным ночным ветром трава. В небе светили редкие неяркие звезды. Очень болела голова.

«Черт, куда это я попал? – подумал Сергей. – Может, взрывной волной отшвырнуло от ангара в степь? Ульфиус ведь обещал, что у меня будет защита, вроде бронежилета или скафандра».

Однако пахло здесь совсем не так, как в привычной для Сергея донской степи.

Молодой человек попробовал подняться. Тело болело, но кости, похоже, были целы. Вставая, Сергей обнаружил еще одну странную и неприятную вещь – он был совершенно гол. Поэтому так замерз. На руке болтался браслет, подаренный Ульфиусом. Он, как ни странно, был слегка теплым.

В тусклом свете звезд почти ничего вокруг не было видно. Насколько Сергей мог понять, его окружало бескрайнее ровное поле, но поручиться не мог. Не было вокруг ни одного огонька, не было слышно никакого шума, кроме легкого шуршания травы. Воздух был прохладным, но терпимо. Если б какую-нибудь одежку, так вполне бы ничего.

Сергей вновь опустился на землю, решив дождаться рассвета, и начал восстанавливать в памяти события предшествующего вечера.

Они с Ульфиусом доехали на машине до городской окраины. Перед милицейским постом остановились и машину бросили, а сами пошли через поле пешком. Часа через два, петляя, вышли в район, где базировался «Барс». Там авенорец облюбовал высокий мощный серебристый тополь, росший посреди пустыря, на который они и влезли. Укрытие было неплохое – их было не видно, а они могли осматривать территорию «Барса», потихоньку отодвигая ветки, загораживавшие вид.

Ульфиус на глаз определил, что хранится в каждом из складов. Сергей, наблюдавший за рабочими, охраной и тарой, лежащей у построек, с магистром согласился.

Они составили план нападения. Сергей должен был идти первым, Ульфиус – прикрывать его. Чтобы перелезть через стену, Сергей, спустившись с дерева, украл из сада какого-то дачника лестницу и припрятал в траве. Кусачками Сергей обзавелся загодя и взял их с собой, покидая машину, так что проволока на заборе не представляла проблемы.

Чем ближе к вечеру, тем больше нервничал Сергей. Был он не робкого десятка, но постоянно боялся сделать что-то не так. Идти на вооруженный штурм вражеской базы ему никогда прежде не приходилось. Да что там штурм – он и в армии-то не служил. Прошел офицерские сборы после института, получил звание. Специальность – связист. А тут бы очень пригодились навыки диверсионной работы.

Когда начало темнеть, Сергей уже непроизвольно лязгал зубами. Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Магистр, казалось, ничего не замечал или делал вид, что не замечает. А потом вдруг сказал:

– Сейчас я немного поделюсь с тобой своим настроением. От напряжения ты начинаешь не слишком хорошо соображать и медленно реагировать. Сильное напряжение, выделение адреналина – нормальная реакция организма на экстремальную ситуацию. Нужно просто уметь направить энергию в нужное русло. Нас этому учат в школе специально. Так же, как не бояться высоты или контролировать биение сердца.

Магистр взял Сергея за руку. Между ними словно прошел слабый электрический разряд, и Сергей почувствовал неописуемое облегчение. Он даже не совсем понял, что произошло. Показалось только, что время как будто растянулось. За промежуток между двумя биениями сердца он мог обдумать десяток проблем и помнил все пришедшие в голову решения. Легко находился ответ на любой вопрос, легко вспоминались, когда было нужно, события многолетней давности. Ко всему прочему Сергею было необыкновенно хорошо, словно он встретился после долгой разлуки с любимым человеком или узнал, что близкий родственник, которого он считал давно погибшим, жив…

– Что же это такое? – спросил Сергей. – Ты что, впрыснул мне наркотик?

Ульфиус засмеялся:

– Как ты можешь говорить такие гадости? Наоборот, сознание твое стало предельно ясным Я поделился с тобой своим временем. Точнее, настроил тебя на нужное восприятие времени. Даже мне, при моем немалом опыте, довольно трудно настроиться в ваших краях. Здесь время летит, как струя взбаламученной воды или неоднородный поток газа – пузырьки, вспышки, тяжело что-то запомнить и понять… Восприятие времени зависит и от самого человека, и от мира, где он живет. В Авеноре трудно воспринимать мир так, как воспринимаешь его ты. У вас, напротив, мне стоит больших усилий сохранить свое мироощущение… Но я все-таки разобрался со своими чувствами, потому смог помочь и тебе.

– Ты говоришь – время, как струя? – заинтересованно спросил Сергей. Он чувствовал себя умиротворенным, спокойным и не прочь был поговорить на абстрактные темы, тем более что в мыслях царила необыкновенная ясность и решение любой проблемы приносило несказанное удовольствие. Жаль только, что слова совершенно не поспевали за мыслями. – А какое время у вас, в Авеноре?

– У нас оно тяжелое, вязкое и ароматное. Течет, словно поток свежего майского меда. Может быть, я говорю слишком образно, но мне внушали такое представление с раннего детства. Мой первый учитель, Маэгрин Мудрый, советовал воспринимать время именно так. Трудно отказаться от детских ощущений, да и незачем… Для меня время – поток благоуханного меда в жаркий полдень. Меда, который льется из деревянной медогонки с медными клепками в большой глиняный сосуд. Сосуд – наша память, а медогонка – жизнь, будущее, вероятности и возможности… Благодаря такому восприятию и мироощущению у меня хорошая реакция, поэтому я могу запомнить много. Мы можем управлять временем, хотя, в конечном итоге, время управляет всеми нами… Вспомни свое детство. Тогда каждый день казался вечностью. А потом время начало сжиматься и лететь, как в дурном сне. Когда появляется такое ощущение, это означает, что человек начинает стареть Но само время не изменяется. Оно вечно и неизменно. Изменяется только твое мироощущение…

Сергей молча кивнул головой. До наступления полной темноты ждать было еще очень долго – целых пятнадцать минут. За это время можно было сочинить поэму – благо слова сами складывались в стихотворные строки. Или выучить какой-нибудь язык. Жаль только, самоучителя под рукой не было.

Сергей мысленно стал проигрывать все варианты передвижения по базе, возможные опасности и свою реакцию на них. Некоторые детали они обговорили с Ульфиусом. Через пятнадцать минут Сергей спокойно улыбнулся и сказал:

– Ну, к бою. Я пошел.

Он спрыгнул с дерева, вытащил из спрятанной в бурьяне сумки необходимое снаряжение и трусцой побежал к забору. Не потому, что куда-то спешил. Спешить было незачем. Просто так было удобнее и разумнее.

Одним точным движением Сергей приставил лестницу к забору. Раньше он никогда не подумал бы, что в такой простой операции столько тонкостей. И что их можно настолько детально рассчитать. Чтобы угол наклона лестницы был идеальным. Чтобы ее концы не высовывались над забором. Чтобы лестница не упала. Чтобы можно было откинуть ее от забора одним движением ноги, когда будешь наверху.

Почти не касаясь лестницы руками, Лунин поднялся, три раза щелкнул кусачками, освобождая себе проход. На долю секунды встал на забор, откинул лестницу, спрыгнул вниз, в густую траву. Подниматься не спешил: огляделся, прислушался. Все тихо. Побежал, пригибаясь, к маленькому сараю, где рабочие хранили лопаты, ломы и прочий строительный инструмент. Без происшествий. Дальше.

На земле ярким светом горели круги и длинные крученые линии. Сергей понимал, что на самом деле они вовсе не светятся. Просто своим теперешним зрением он хорошо их различал, а каким-то шестым чувством ощущал, что от них исходит опасность. Круги он обходил подальше, а линии перепрыгивал.

Лунин уже подходил к складу ГСМ, когда завыла сирена. Еще до этого что-то странно кольнуло молодого человека в спину, и он забеспокоился: не смотрит ли кто? Но никого не увидел и двинулся дальше, перебегая от укрытия к укрытию. Оглушительный вой сирены его нисколько не испугал. Он даже не вздрогнул.

– Обнаружили, – без паники, как на учениях сказал себе Сергей. – Взрываю склад, сам ухожу в тыл к ангару, где они держат свой новаторский агрегат.

Он упал на бок, подкатился к складу ГСМ. Здесь и стрелять в него остерегутся – не станут ведь они из-за него свой склад взрывать? А он стесняться не будет. Снял с пояса две гранаты – противопехотную и противотанковую. Приметил место, куда можно гранаты положить, чтобы их со стороны задней стенки ангара видно было. Пополз в траве, не поднимая головы.

Сирену отключили. Сейчас, наверное, цепью пойдут. Сергей слегка приподнял голову, чтобы было видно, если кто-то будет стоять прямо над ним.

До ангара дополз быстро. Развернулся, встал на колено, прицелился в заранее установленные рядом со складом ГСМ гранаты и выстрелил из подствольного гранатомета. Может быть, оставленный «подарок» и не сдетонирует, но и обычного взрыва должно хватить, чтобы взорвать склад к чертовой бабушке. Бочки с бензином рабочие туда вкатывали просто так. И земляной насыпи никакой нет: небрежность, господа!

Склад ухнул, взметнув к черному небу столб багрово-алого пламени. Заорали люди, послышались автоматные очереди. Сергей только усмехнулся. Достал из кармана гранату, размахнулся, кинул в стену ангара. Он был обшит металлическими листами. Какой-нибудь да сорвет…

Расчет оказался верным. Два листа от взрыва слетели, в стене образовалась дыра. Внутри ангара было светло. Сергей воочию увидел ту загадочную Машину, из-за которой начались неприятности Наташи, про которую они столько говорили в последнее время. Машина как машина. Похожа на большой станок с числовым программным управлением.

Сергей бросился в проем, когда услышал треск нескольких автоматных очередей, слившихся в одну. И тут же в затылок кольнула мысль: доставай меч! Это был мысленный сигнал, посланный Ульфиусом.

Поскольку до сих пор магистр вообще не вмешивался в его действия, Сергей понял – опасность серьезная. Он уронил на землю автомат. Тот еще не долетел до земли, а меч уже был извлечен из ножен. Сергей обернулся и занял оборонительную позицию. Вовремя! Сзади серой тенью летел к нему чудовищных размеров пес с горящими глазами.

«И встретятся тебе разные монстры, клыкастые и шипастые», – молнией пронеслось в голове.

Если бы не скорость реакции, которой обладал сейчас Сергей, он бы, конечно, не успел отразить атаку собаки. Даже не успел бы обернуться. Но сейчас он, как в замедленной съемке, поднял меч. Пес тоже мчался, едва переставляя лапы.

Мысли работали настолько быстрее мускулов, что казалось, все вокруг застыло.

У монстра была прекрасная реакция. Он увидел меч, попытался уклониться в сторону – но не тут-то было. Тело собаки уже находилось в прыжке, и ему не от чего было оттолкнуться, чтобы изменить положение. Первый закон Ньютона работал на Сергея, и он, становясь в стойку, успел тщательно обдумать этот факт. Чудовище подвела привычка бросаться на беззащитных, ничего не подозревающих и не имеющих возможности защищаться людей. А приложить свою силу, чтобы изменить ситуацию согласно третьему закону Ньютона, монстру было некуда.

Меч с хрустом вошел в череп пса, разрубая его надвое, и продолжал крушить его кости и внутренности. Холодная кровь полетела Сергею в лицо, но уклониться от нее он не мог – скорости движений не хватало. Приходилось терпеть.

Разрубленный пес упал к ногам молодого человека. Время опять потекло быстрее. Взмыленный от огромного мышечного напряжения, Сергей подобрал автомат и бросился внутрь ангара, за ящики. Кто-то выстрелил в него. Пристроившись за ящиком, Сергей отстегнул от пояса противопехотную гранату и бросил ее туда, где должен был находиться стрелок. Взрыв вышел каким-то странным. А сзади Сергей ощутил будто бы легкий толчок. Оглянувшись, он увидел голубое сияние, а в темноте за пределами ангара – человека, который стрелял в него из пистолета. Вернее, неясный человеческий силуэт и вспышки выстрелов.

Отвечать на огонь было некогда. Браслет Ульфиуса, похоже, защищал его надежно. Сергей снял с пояса противотанковую кумулятивную гранату и бросил ее туда, где, по его расчетам, должна была находиться Машина. Уж дыру граната в ней наверняка прожжет, если танковую броню пробивает!

Но тут Сергей вдруг почувствовал сильную боль. Воздух вокруг него вспыхнул. Серьезных повреждений он вроде бы не получил, но боль была настолько нестерпима, что у него невольно вырвался стон.

«Не иначе присветили в меня заклинанием, – решил Сергей, слегка оправившись. – Ульфиус, кажется, говорил, что второго попадания браслет может не выдержать. Надо срочно отсюда сваливать».

Он попытался подняться, но тут воздух вспыхнул еще раз, боль стала просто чудовищной, и Сергей потерял сознание.

И вот он здесь, в сумрачной безлюдной степи. Очень странной, надо заметить.

«Уж не на том ли я свете? – подумалось Сергею, когда он дошел в своих воспоминаниях до развязки боя. – Ведь сбежать я никуда не успел. И тем не менее ни ангара, ни боевиков не видно. Память я тоже вряд ли потерял, такое только в фильмах бывает…»

Сергей отметил, что сознание по-прежнему работает ясно. Не так четко, как после настройки его Ульфиусом, но все же гораздо лучше, чем обычно.

«Нет, на том свете тело болеть не должно, – решил он почему-то. – Да и вообще, где же туннель со светом впереди, где блаженство? Хотя блаженства-то я, может, и не заработал… Что там говорил Ульфиус о мирах нематериальных?»

Слева начал разгораться свет. Сергей повернул голову и увидел встающее из-за горизонта светило. Это была не луна – слишком маленькая и светила ярко. Но и не солнце. Вполовину меньше и не такое яркое. Заниматься метафизическими рассуждениями больше не хотелось. Трава под лучами неизвестного небесного тела засеребрилась, засверкала темно-изумрудным светом, полыхнула сиреневыми оттенками. Сергей поднялся, подпрыгнул – и понял, что, лежа неподвижно, не заметил самого главного – сила тяжести здесь меньше, чем на Земле! Стало быть, он не на своей родной планете!

Наташа попыталась ударить разгильдяя в коричневой одежде ногой, но не тут-то было! На вид такой неуклюжий, он и сейчас как будто просто неловко пошатнулся, но Наташа ударила в пустоту, охнула и начала падать. А бандит быстро придвинулся к ней и крепко схватил за талию.

– Осторожнее, – посоветовал он. – Так и зашибиться недолго.

Наташа попыталась ударить державшего ее человека растопыренными пальцами в лицо, как учил ее когда-то Сергей, но незнакомец оказался быстрее и мягко перехватил ее руку.

– Ты что, всегда такая злая? Я ведь тебе ничего плохого не сделал.

Голос был по-прежнему хриплый, но не такой противный, как показалось ей поначалу.

Наташа отвечать не собиралась. Она извернулась и укусила державшего ее мужчину за руку, чуть ниже локтя. На этот раз он то ли не успел увернуться, то ли просто не захотел избежать укуса – просто с удивлением смотрел, как девушка грызет его плоть. Похоже, особых неудобств это ему не доставляло. Во всяком случае, он не закричал и не скривился, хотя зубы у девушки были крепкие и челюсти она сжала сильно.

– Послушай, может, отойдем друг от друга на два шага и просто поговорим? – спокойно предложил он. После этого разжал руки и попытался отступить, хотя как отступишь, когда в тебя впились зубами?

«Вот смеху-то», – подумала Наташа, разжала зубы и поспешно отбежала на три шага назад.

– Ты всегда нападаешь на незнакомых людей? – спросил мужчина. – Или в ваших краях такой вид приветствия? Я слышал, ты меня искала…

– А кто ты такой? – спросила Наташа, тоже сразу перейдя на ты.

– Здесь меня называют Бонуцием, – ответил мужчина.

– Рассказывай, – усмехнулась Наташа. Этот бродяга – легендарный Бонуций, о котором ей прожужжали все уши?

– И тем не менее я и есть Бонуций, – ничуть не обидевшись, ответил мужчина. – Ты что, видела когда-то Бонуция или его изображения, если отказываешься признать, что Бонуций – это я? Или тебе описывали меня по-другому?

– Вообще-то нет, – призналась Наташа.

– Самое опасное – идти на поводу у собственных ни на чем не основанных представлений, – нравоучительно заметил мужчина. – Они всегда субъективны и зачастую ошибочны.

После этой тирады Наташа начала склоняться к мысли, что напугавший ее человек, вполне возможно, и есть тот самый загадочный Бонуций. Обычный хулиган вряд ли знает такие умные слова.

– А что вы здесь делаете? – спросила Наташа, перейдя на вы. Если подозрительный тип окажется Бонуцием, с ним нужно быть повежливее.

– Довольно странный вопрос. – Мужчина сделал вид, что удивился, но было ясно – гримасничает. – Я здесь живу. По-моему, гораздо уместнее другой вопрос: что ты здесь делаешь? И зачем ты хотела видеть Бонуция? Я так понял, что ты рассказала о своем желании всем, кому могла: людям, каухури, эльфам. Бонуций перед тобой – и что же ты делаешь? Пытаешься меня избить и кусаешь за руку. Неужели я чем-то так сильно насолил тебе, загадочная незнакомка, что ты решила непременно разыскать меня для того, чтобы отомстить за обиду? Если так, то давай попробуем выяснить, в чем дело. Может быть, я смогу исправить положение? До сих пор в этих краях на меня серьезно обижались лишь жители славной Деревни Посреди Леса, да и то лишь потому, что ваш покорный слуга, невоздержанный на язык, нарек их деревню Забодаевкой, К сожалению, название пристало…

Наташа потупилась и покраснела. Похоже, это и вправду Бонуций! А она действительно вела себя, как сумасшедшая.

– Видите ли, я хочу попросить прощения, – потупилась она. – Я приняла вас за бандита…

– Какой изысканный комплимент! – улыбнулся Бонуций – Ну, забодаевцы, во всяком случае, отомщены. Я слышал, они оказали вам широкое гостеприимство.. Меня до сих пор никто не принимал за бандита. Но вам виднее. Поэтому вы на меня и напали? Вы всегда нападаете на бандитов первая? Очень отважная девушка! И какой пример беззаветной борьбы со злом! И искали вы меня лишь потому, что с самого начала решили, будто я бандит? А теперь, я так понял, вы уверились в обратном? Или нет? Тогда за что вы просите прощения? Я что-то не совсем хорошо вас понимаю…

Было совершенно непонятно, шутит Бонуций или говорит серьезно. С одной стороны, его слова можно было принять за чистую монету. С другой, глаза его лукаво поблескивали.

– Вы сказали, что хотели попросить у меня прощения за то, что приняли меня за бандита, – продолжал развивать свою мысль Бонуций. – Все равно логики ваших действий я не пойму. Если вы приняли меня за бандита, а потом убедились в обратном, зачем было нападать? Если же вы сразу поняли, что я бандит, и поэтому напали, то за что просить прощение? Или вы пытаетесь усыпить мою бдительность? В этом случае мне, наверное, стоит поостеречься…

У Наташи голова пошла кругом от всех этих предположений.

– Я обычно не нападаю на бандитов, – скромно ответила девушка. – Бандиты нападают на меня. А я пытаюсь защищаться.

– Прискорбно, – вздохнул Бонуций. – Но в этих краях нет бандитов, если не относить к таковым купцов-гномов и меня Но я не хочу быть бандитом, и, если не брать во внимание ваше частное мнение, я бандитом и не являюсь. Гномы же – бандиты лишь для тех, кто с ними торгует. Поэтому можете быть совершенно спокойны.

– А дикие звери? – вновь спросила Наташа, которой за каждым кустом мерещился лев.

Бонуций понял опасения Наташи с полуслова, хотя вопрос о зверях совершенно не относился к разговору о преступных наклонностях Бонуция и его знакомых.

– Диких зверей много. Но их-то зачем бояться?

– Как зачем? – удивленно улыбнулась Наташа. – Съедят.

– Съедят? – переспросил Бонуций. – Нет, не съедят. Они, знаете ли, не едят ничего живого. Закона взаимопожирания здесь нет и никогда не было. Здешние дикие звери едят травку, коренья, плоды, семена. Друг друга не едят. Я им не велел.

Последняя фраза Наташу озадачила. Это еще что за новости? Сумасшедший-эгоцентрист? Местный святой? Или юродивый? А что, очень даже похоже…

– Пойдемте ближе к моему жилью, – предложил Бонуций. – Там и вода есть, и тень, и крыша над головой. Здесь бывают весьма обильные дожди, и по ночам холодно. К тому же вы, наверное, голодны… Надеюсь, ни меня, ни моих друзей вы есть не станете?

– Пока не стану, – буркнула Наташа. Ей отчего-то стало очень стыдно.

Бонуций развернулся и размашисто зашагал по степи. Наташа еле поспевала за ним.

Волосатый достал из-за пояса широкий кривой нож, лезвие которого тускло блеснуло синевой, и вспорол им брюхо крысы. Пар повалил еще гуще. Судя по тому, что дыхание крысы было холодным, нагрела ее термическая пуля или граната, которую Охотник послал ей в пасть.

– Приманка, не стесняйся, – обратился Охотник к Кравчуку. – Подходи, угощайся. Мы сегодня хорошо поработали. Специального приглашения не жди. Мне, вообще-то говоря, все равно, поешь ты или нет.

Сказав это, вопосатый отхватил какой-то кусок от внутренностей крысы и отправил его в рот, довольно урча.

– От цепи отвяжи, – попросил Кравчук.

– Карабин сам отстегнешь, не барин. Я к тебе в обслугу не нанимался. Ты мне помогать приставлен.

Владимир Петрович на ощупь отстегнул карабин, который до этого был замкнут намертво, и обошел крысу по кругу. Есть ему хотелось, но только не крысиное мясо. Впрочем, на другую пищу рассчитывать не приходилось.

– Наручники сними, – попросил он. – Куда я от тебя убегу?

– Ну уж нет, приманка, – усмехнулся волосатый. – Ты меня в два раза выше. Может быть, и сильнее, хотя вряд ли. Да и вообще, приманке наручники положены по статусу. Рот у тебя свободен, кляпа нет. Питайся.

– Что ж, сырым мясо есть? – вздохнул Владимир Петрович.

– Как же иначе? Я ведь разносолов не требую. Кушаю, что дают. И ты, приманка, не брезгуй.

Владимир Петрович со вздохом встал на четвереньки, опустил лицо к крысиным внутренностям и впился зубами в холодное мясо Оно сильно отдавало машинным маслом и на вкус было омерзительным, но есть хотелось так, что на подобные мелочи уже можно было не обращать внимания.

«Видела бы меня Маша», – вздохнул Кравчук.

Вспомнив деликатесы, которые готовила жена, и, самое главное, нормальную прошлую жизнь, Владимир Петрович чуть не заплакал. О детях думать было еще тяжелее…

Идти вроде бы было некуда, но сидеть на месте и ожидать неизвестно чего Сергей тоже не собирался. Он немного постоял, рассматривая оставшиеся в небе тусклые звезды, и решительно зашагал навстречу показавшемуся из-за горизонта неяркому светилу. Шагалось легко. Небольшая сила тяжести, ровная поверхность почвы как нельзя больше подходили для пеших походов. Одна беда – Сергей никак не мог определить, сколько он прошел. Ровная, как футбольное поле, земля, однообразные травяные поляны, отсутствие каких бы то ни было ориентиров делали невозможной всякую оценку расстояния. Если бы не маленькое солнце, Лунин бы даже не определил, не кружит ли он по бескрайнему полю.

Здешнее светило было странным. Света оно давало, как в светлых сумерках на земле, однако же пригревало изрядно. Лунин решил, что тепло из-за большой плотности ультрафиолетового или инфракрасного излучения. Если дело в ультрафиолете, здесь можно сильно обгореть! Особенно голому…

Ровные поля, похоже, нигде не заканчивались. Сергей, по его расчетам, прошел километров двадцать, но не нашел абсолютно ничего интересного. Хотелось пить, однако воды здесь не было. Дождь пока тоже не собирался, да если и пойдет, как собрать воду?

Вдруг стало светлее. Лунин оглянулся и увидел второй огненный шар, выплывающий из-за горизонта. Он был еще меньше первого, светил не так ярко, красноватым светом. Было ясно, что новый небесный объект – не луна и не далекая звезда.

Сергей продолжал идти, размышляя, при каких обстоятельствах звезды могут двигаться навстречу друг другу, как будет сказываться на движении взаимное притяжение. Самое интересное, что аспирант-физик стоял на гелиоцентрических позициях, то есть считал, что обе звезды вращаются вокруг неподвижной планеты, на которой он сейчас стоит. Доктрины Ульфиуса о первичности магии делали свое дело. Неподготовленный к таким неожиданным поворотам судьбы, Сергей незаметно начал переходить к искаженному миропониманию.

В другое время тот факт, что он находится на неведомой планете, привел бы Сергея в неописуемый восторг. Но сейчас он рассуждал об этом отстраненно, одновременно прикидывая, как бы отсюда выбраться.

– Однако пора бы уже найти что-нибудь или кого-нибудь. – Сергей тяжело вздохнул. К сердцу подкатывало отчаяние. – Звезды звездами, но мне нужно пить и чем-то питаться.

Интересное не заставило себя ждать. Прошло еще минут двадцать, и в нескольких шагах от Сергея, примерно в метре над землей, произошла небольшая вспышка – а может быть, просто образовался разрыв в пространстве. Оттуда на землю выпал человек в дымящейся одежде.

– Надо же, как все неожиданно, – удивился Сергей – А я, как назло, в таком неподобающем виде!

Действительно, разгуливающий по степи человек, единственной одеждой которого является металлический браслет, на Земле выглядел бы странно. Оставалось надеяться, что здесь другие понятия о приличиях.

Белоусов оправился от налета на базу довольно быстро и теперь ждал визита в «Барс» представителей правоохранительных органов. Такая пальба здесь была! Небось полгорода проснулось. Незарегистрированные автоматы и ружья спрятали в потайной подвал, оставили при себе только разрешенные пистолеты. Раненых отправили в частную больницу – могли ведь люди пострадать при самопроизвольном взрыве склада? Убитых закопали в заранее приготовленной для такого случая яме. Пропали люди При нынешней жизни – бывает… Впрочем, насмерть пришибло только Гвоздя и Щербакова, которого полоснула по горлу собака. Остальные отделались ранениями разной степени тяжести.

Неизвестно, что случится дальше, однако, похоже, этих налетчиков на тот свет спровадить удалось. Непонятно, правда, что случилось с летающим колдуном. Но уж больно громко верещал он, когда его начало втягивать в Машину. Наверное, колдовство на колдовство напоролось.

«Так вам и надо, – мстительно думал Белоусов. – Вас бы еще, голубчиков, живыми взять. Много интересного рассказали бы».

По-видимому, загадочные партнеры были в курсе относительно намерений врагов. Но с Белоусовым они своими соображениями не делились. Ни мальчишка-гаденыш, ни другие эмиссары проектировщиков Машины после боя в «Барсе» замечены не были. А в кустах неподалеку от ангара молодой Слава нашел раскаленный докрасна меч. Нашел и доложил Белоусову. Тот приказал меч припрятать – может быть, пригодится. Да и вообще, диковинное дело – таскать с собой меч. Не зря, наверное, подручный мага его с собой прихватил И собаку он, говорят, мечом разрубил…

Представители органов появились в «Барсе» минут через сорок после взрывов и пальбы – как раз тогда, когда дядя Миша ставил на место бульдозер, которым заравнивал свежую могилу.

Белоусов встретил их у ворот, предложил осмотреть территорию, начал врать про взрыв бочек с бензином и канистр. Капитан в сопровождении автоматчиков ППС довольно кивал, время от времени повторяя.

– А пожарникам-то придется а-а-громный штраф заплатить.

Белоусов с капитаном соглашался. Сунул ему, между делом, сто долларов – на всякий случай. Капитан сразу стал покладистее и больше не рвался осматривать территорию, но Белоусов, неведомо зачем, едва ли не силой потащил его внутрь. Наверное, ему очень хотелось показать, что все чисто. Действительно, сработали оперативно, даже свежую кровь землицей присыпали.

Когда замдиректора «Барса» в сопровождении капитана подошел к дымящемуся складу (бензин выгорел быстро, теперь догорали доски и резина), он заметил там паренька-курьера. Тот шмыгал носом и неодобрительно поглядывал на милиционера.

– Дяденька, а чего сюда менты поганые приперлись? – вдруг громко спросил он Белоусова. – Это частная собственность. Что они незаконно вторгаются?

Милицейский капитан, однако, никак на эту наглую реплику не отреагировал.

«Неужели сто долларов так подействовали? – подумалось Белоусову. – Да нет, не может быть, чтобы он за сто долларов такое от пацана стерпел. Доллары-то уже в кармане, обратно отдавать не придется. И бровью не повел. Может быть, он глуховат?»

– Ишь, менты поганые, распоясались, – подойдя вплотную к капитану, заявил тинейджер. – Мусора. Честным бизнесменам житья не дают. Подумаешь, постреляли из автомата немного. Гранаты покидали. А им какое дело? Никого ведь постороннего не убили! Своих только Миша на пустыре закопал!

Милиционер, казалось, не услышал и этой реплики.

– Сгинь отсюда, гаденыш, – сделав страшные глаза, приказал Белоусов.

– Кому это вы? – удивился капитан. Но решил, что в темноте не заметил какого-то рабочего, и не придал словам Белоусова большого значения.

– У, ментяры поганые, – продолжал ныть подросток. – Чуть в приемнике-распределителе не сгноили твоего родного племянника, Белоусов, а ты им спускаешь. Из ружья пальни в этого капитана – ему мало не покажется! Или просто ему врежь, от души! Он же мент, а ты с ним любезничаешь! Видели бы тебя братаны!

Капитан по-прежнему наглого подростка не замечал. И только тут Белоусов сообразил, что или капитана загипнотизировали, или попросту «отвели ему глаза». Может быть, конечно, галлюцинации были и у Олега Семеновича, но слишком уж реальным был сморкающийся то и дело подросток.

Белоусов повел капитана в кабинет, выпить коньяка. Гаденыш-тинэйджер все время шел рядом и что-то злобно бормотал.

«А ведь эта дрянь точно так же и от меня может спрятаться в любой момент, – ужаснулся Белоусов. Ему стало очень неприятно. – Я думаю, что один, а малолетка подглядывает. Да, может быть, и не он один! Может, меня все время кто-то пасет!»

В кабинете тинейджер совсем распоясался. Сначала пил коньяк из горлышка, причем выпил полбутылки, потом быстро налил полстакана и вылил быстро захмелевшему капитану на голову, отчего тот удивленно крякнул и вытер редкие волосы носовым платком.

– Жарко тут у вас, – пробормотал он. – Вспотел весь…

– Жарко ему, ментяре, – продолжал гнусить подросток. – Вот и освежился! Проваливай! Нам с Ио поговорить надо.

Будто услышав требование мальчишки, капитан откланялся, обещал не заносить происшествие в сводки и покинул кабинет.

– Теперь слушай, Семеныч! – строго сказал тинейджер, резко сменив дурашливый тон на строгий. – Никого к Машине близко не подводи. Даже таких придурков, как этот капитан. Иначе вылетишь с работы. С нападением ты справился неплохо благодаря нам. Так что не расслабляйся. За работу вознаграждение получишь. Сто тысяч. Немного, но детишкам на молочишко хватит…

– Нет у меня детишек, – с ненавистью ответил Олег Семенович. – Только сестрин сынок. Такой же гаденыш, как и ты.

– Ну и дурак же ты, Семеныч, – без всякой злобы сказал подросток. – Так ничего и не понял. Полное отсутствие чувства юмора. Может, и правда Кравчука на твое место вернуть? Или Гвоздя поставить? Ах, Гвоздя не получится – он же покойник… Но, вообще-то, дело поправимое… А с тобой даже работать неинтересно!

Когда Кравчук немного насытился – волосатый к тому времени сожрал килограмма три мяса, – «хозяин» наконец-то соизволил перестегнуть наручники так, чтобы руки были впереди. До этого он, наверное, специально издевался над «приманкой», заставляя человека почувствовать себя животным, рвать мясо зубами, без помощи рук.

После еды Охотник вновь пристегнул Кравчука к скобе, а сам куда-то исчез. Кравчук осматривался по сторонам, прислушивался к стукам и шорохам. На стене он заметил слабо светящуюся плесень – будто бы сахарный налет на серых камнях. Владимир Петрович потер стену пальцами, лизнул их. На вкус плесень ему что-то напоминала, но что – он вспомнить не мог.

И вдруг в конце коридора Кравчук заметил давешний шарик с ушками. Шарик подпрыгивал в воздухе и подавал ему какие-то знаки. Что он хотел сказать и почему не мог приблизиться, Владимир Петрович не понял. Но не успел он и рта раскрыть, как послышался топот, и Охотник появился из-за поворота туннеля.

С собой он притащил несколько черных камней. Достал из кармана трубочку, оттуда вырвалась яркая белая искра. Камни загорелись – без растопки, разом, будто сухое дерево. Только пламени не было. Зато угли почти моментально раскалились и давали много жара.

– Топливо для косточек, – объяснил волосатый Кравчуку, хотя тот ничего и не спрашивал. – В косточках золотца много. Вытопить нужно!

Лихо орудуя ножом, он в считанные минуты отделил мясо от крупных костей, кости сложил горкой на горящий уголь. Вонь от них пошла такая, что Кравчук едва мог дышать. Волосатый же довольно ходил вокруг, поправляя тлеющие и дымящиеся кости. В промежутках он продолжал кромсать крысу. Отрезал ухо и положил в карман, тщательно исследовал содержимое желудка. В нем оказалось килограммов пять золота.

– Голодала крыска, – отметил Охотник – Мало дохода с нее будет. Только на наградных и получим прибыль. Впрочем, зачем я загружаю тебя своими проблемами, приманка? Тебе ведь деньги не нужны и никогда не понадобятся. Ибо у приманок конец один – в желудке удачливой крысы…

Кравчук ничего не ответил – только поморщился, стараясь отойти подальше от вонючего костра.

– Ведь раньше ты золото любил, – усмехнулся Охотник. – Даже думал на руднике, как его подтырить, наверное. Почему карманы не проверяют. Только зачем проверять? Бери, сколько хочешь, ешь из золотой миски. Все равно с рудника никуда не денешься. И золото здесь останется. С тобой. Крыса – вредитель, она золото в свинец перерабатывает и тем живет. Золота меньше становится. А ты, приманка, хоть ешь его, хоть грызи – оно все равно золотом остается. И даже из костей твоих его вытапливать не нужно будет…

Кравчук тяжело вздохнул. Если бы месяц назад ему сказали, что он будет так равнодушен к золоту, не поверил бы. А вот поди ж ты… Сначала, когда нужно было выбирать золотые крупинки и слитки на пару с рыжим, даже почувствовал азарт. Теперь понял – сор это, хлам. Ну, не совсем хлам, но и не мерило всех жизненных ценностей.

Помешивая кости палкой, волосатый продолжал разглагольствовать. Кравчук старался его не слушать – слишком мрачные вещи тот говорил.

– Вот ты, наверное, думаешь, что вырвешься из рудника. Пока живешь, надеешься. Но как, скажи мне, ты вырвешься? Выход из шахты только один – он крепко охраняется. Да и от меня ты не сбежишь. Если и сбежишь вдруг, по глупости своей, сожрут тебя крысы или орки, что на руднике работают. Бесхозное мясо всех интересует. Бесхозная, беззащитная плоть – не золото, она каждому нужна. Белки, протеины. Углеводы, соли и вода, наконец.

– Воды здесь много, – буркнул Кравчук.

– Не везде, приманка, не везде, – возразил волосатый. – Тебе повезло, что мы в таких местах охотимся. Может быть, и в пекло скоро пойдем. Там воды вообще нет, жара страшная. Из одних крысок только воду и добудешь. Но свирепые они там – страсть. На одну приманку часто по три крысы бросается! Так что там от тебя быстро ничего не останется.

– Да пошел ты, – бросил Кравчук, поворачиваясь к волосатому спиной.

– Как разговариваешь с господином! – взвизгнул Охотник.

– Никакой ты мне не господин, – ответил Кравчук. – Типичный гнусный гоблин. Не испугаешь, животное волосатое. И крыс твоих я не боюсь.

– Посмотрим, как ты не испугаешься, когда она тебя жрать начнет! – прокричал Охотник. – Думаешь, вигам своим ты нужен? Ты-то, может, и нужен, да доведу ли я тебя обратно? На охоте всякое случается! Помалкивай лучше и вежливым будь сверх меры.

Визгливые интонации Охотника больше всего убедили Кравчука в том, что тот «берет его на пушку» и специально рассказывает всякие гадости. Захотели бы его убить – давно бы убили. Но и сотрудничать с этими тварями он не станет. Сбежит при первой возможности. А там, глядишь, и шарик ему поможет.

Не учел Кравчук одного. Хоть он и был нужен Охотнику, тот был свободен и вооружен, а сам он – скован. Волосатый, раскипятившись, подбежал и несколько раз ударил Кравчука прикладом своего ружья, да так, что у того искры из глаз посыпались.

– Я тебя в Мргбон скину, – пообещал волосатый. – Только пикни еще!

Что такое Мргбон, Кравчук не понял, но счел за лучшее мучителя своего больше не злить.

Бонуций пыхтел впереди, прокладывая путь сквозь заросли. Наташа поспевала за ним, стараясь не идти след в след – недолго было и веткой по лицу схлопотать. Сумку свою она тащила сама. Бонуций ей помощь не предложил. Было в этой знаменитости что-то странное, что не вязалось с тем почтением, которое испытывали к нему здешние обитатели.

«Может, он и не Бонуций вовсе?» – время от времени спрашивала себя Наташа.

С другой стороны, зачем злоумышленнику выдавать себя за Бонуция? Если он замыслил зло, она уже была в его власти. Какой смысл вести ее еще куда-то?

«Чтобы своим ходом до котла дошла, – подсказал внутренний голос. – Зачем же ему тебя волоком тащить?»

Не успела Наташа как следует обдумать такое неприятное предположение, как они с Бонуцием выбрались на полянку, где лежали в тени несколько быков. Может быть, и не совсем быков – рогов у этих животных не было, а в остальном очень похожи. Бычки были упитанные и лениво помахивали хвостами.

– Нечего вам тут лентяя праздновать, – строго сказал Бо-нуций. – Я ходить привычен, а гостья моя устала. Может, ей и полезно побегать – меньше кусаться будет, – да только я ее тащить в конце пути не хочу. Так что двое – быстро ко мне.

Два крепких бычка нехотя поднялись и не спеша подошли к Бонуцию.

– Залезай, – предложил он Наташе. – Доберемся, может, и не быстрее, но легче.

Наташа примерилась, подпрыгнула и легла на спину менее строптивого, на ее взгляд, животного. Потом подтянула ноги, выпрямилась и села по-мужски – седла-то не было. Пусть и не очень красиво, зато надежно. По-дамски и слететь недолго. Бычок стоял, не шелохнувшись. Бонуций что-то одобрительно хмыкнул, взлетел на своего быка, как на скаковую лошадь, и похлопал его по загривку:

– Пошли.

Ехать на спине бычка было гораздо комфортнее, чем идти пешком. Одно было плохо: сверху нещадно палило солнце. Если бы в руках девушки оказался зонтик, она была бы полностью довольна жизнью, хотя быки явно не спешили.

– Послушайте, Бонуций, как мне следует вас называть? – спросила Наташа своего спутника. Она полагала, что такую важную персону, запросто повелевающего дикими быками, негоже окликать просто по имени. Может быть, следовало добавлять «сэр» или какой-то иной титул. А может быть, что-то вроде отчества.

– Да так и зови, Бонуцием, – без всякого выражения и даже не обернувшись, ответил ее спутник. – Такое уж у меня имя. Если не нравится – поделать ничего не могу.

– Нет, почему же, имя как имя, – пожала плечами Наташа. – Я о каком-то Бонуции прежде слышала…

– Да ну? – удивился Бонуций. – Вот уж не знал, что у меня где-то есть тезка. Ты, наверное, что-то путаешь.

– Может быть, – согласилась девушка.

– Точно, – проворчал ее спутник. – Один я Бонуции на всем белом свете. Другие все – обманщики.

– Вы, случаем, не магистр? – спросила через некоторое время Наташа, у которой от жары появилось некое легкомыслие.

– Нет, не магистр, – буркнул Бонуций.

– А вам не жарко? Я уже устала плестись на ваших быках…

Хозяин окрестных краев тяжело вздохнул.

– Может быть, твоему горю и можно будет помочь. Скажем, если с неба упадет зонтик, – ответил он.

Наташа сочла такой ответ обидным и поджала губки. Стоит ли к этому грубияну ехать?

Через некоторое время девушка, сама не зная зачем, подняла голову к раскаленному небу и увидела неспешно опускающуюся к земле точку. Точка увеличивалась в размерах. Скоро стало ясно, что с неба падает вращающийся зонтик. Траектория его движения позволяла предположить, что упадет он прямо на Наташу.

– Что же ты? Лови! – подбодрил удивленную девушку Бонуций.

Наташе оставалось только поднять руку и схватить удобную деревянную ручку. Зонтик был большой, легкий, расписной. Плотную ткань украшали райские птицы и цветные хризантемы. Нежданно обретенный зонтик как нельзя лучше укрывал от солнечных лучей.

– И часто у вас с неба зонты падают? – поинтересовалась Наташа.

– По желанию гостей, – не остался в долгу Бонуций.

Некоторое время ехали молча. Наташа уже убедилась, что Бонуций – не из простых. Быки – ладно, может быть, он их давно приручал… Но вот зонтик… И тем не менее девушка не унималась. Ей хотелось разговаривать с этим человеком, и поделать ничего с собой она не могла!

– Скажите, Бонуций, а что за ссора вышла у вас с жителями Деревни Посреди Леса? Из-за чего вы их прозвали забодаевцами?

Бонуций хмыкнул что-то неопределенное.

– И все-таки? – настаивала Наташа. – По-моему, они хорошие люди.

– Хорошие, хорошие. Откуда же здесь плохим взяться? Но в том-то и дело, что люди! – вдруг горячо воскликнул Бонуций. – И это очень важно. Кто населяет здешний край? Эльфы, живущие тут с незапамятных времен. Они создали свою цивилизацию, которая вышла уже на уровень кредитно-финансовых отношений с экономической точки зрения и на высокий, осознанный магико-технический уровень в производстве. Гномы успешно строят индустриальную цивилизацию. Эстеты и философы каухури – эти стоят всех остальных. Молодцы, конечно, но люди им пока не ровня. И вот появляется здесь маленькая людская община. Откуда – вопрос второй. Спрашивается, как сделать так, чтобы люди не пошли по пути эльфов, гномов или тех же каухури? Обособить их, дать им поверить в себя. Они должны делать что-то свое. Вот я и помогаю им…

Наташа с интересом слушала Бонуция. Казалось, сейчас говорил другой человек – гораздо более грамотный, понимающий, ответственный, чем тот разгильдяй, который встретил ее час назад.

– А откуда у них все эти нелепые обряды и суеверия? – заинтересованно спросила девушка, поскольку ей в этих обрядах довелось участвовать. – Не обошлось без вашего вмешательства? Или они сами придумали?

Бонуций откинулся назад, едва удерживаясь на спине бычка, и посмотрел в сторону, видимо, размышляя, как ответить Наташе.

– Этап становления… Кое-что из обрядов придумали сами. Кое-что рассказал я, а они интерпретировали. Вот ваша Мяу. Я ведь просто рассказывал им историю о людях, которые держали дома котов. Здесь котов отродясь не бывало. Не завезли. Да и не нужны. Я объяснил им, что такое кот. Для общего развития. А они поняли, что коты – добрые, но своеобразные и мстительные духи. И пошли дальше – вывели кошачью первосущность, богиню Мяу. Тут как раз вы появились со своим котенком.

– Стало быть, вы желаете, чтобы люди пошли по своему пути? А сами хотите быть их культурным героем? – с легким оттенком осуждения спросила Наташа.

Бонуций тяжко вздохнул:

– Я не хочу быть их культурным героем. Я и есть их культурный герой. И подчас это довольно-таки тяжко.

Колючие кусты расступились, и бычки вынесли своих всадников на обширную равнину. По ней бежала довольно большая река. В одном месте от нее отходила сеть каналов, орошающих поля и сады. Среди садов стояла пирамида размером с двадцатиэтажный дом, с множеством окон и ярко разукрашенными стенами.

– Вот и мое жилище, – указал на пирамиду Бонуций.

Возникший прямо из воздуха и упавший на землю человек поспешно поднялся и отряхнулся. Сергей в недоумении постоял поодаль, потом все-таки решил подойти. Действительно, не разворачиваться же и не бежать прочь, когда сам только что хотел найти что-то интересное? И вот оно, интересное, с неба упало.

Приглядевшись, Сергей понял, что перед ним девушка. Правда, светло-рыжие волосы ее были спрятаны под беретом, а одета она была в куртку и брюки темного цвета и черные сапоги – блестящие, но слегка присыпанные пылью. Но фигура выдавала представительницу прекрасного пола – хорошо сложенную, изящную, не очень высокую, но и не маленькую.

Поверх куртки у девушки висела тяжелая серебряная или стальная цепь. Большие зеленые глаза незнакомки, похоже, еще не привыкли к здешнему освещению. Девушка то открывала их пошире, то щурилась. На поясе у барышни были ножны с мечом, за спиной – лук и полупустой колчан с длинными стрелами.

Лицо девушки было мягким, с правильными чертами. Только скулы, пожалуй, широковаты, но они лишь придавали ее внешности пикантность.

– Вот незадача, – смутился Сергей, непроизвольно закрываясь рукой, как он сделал бы в бане при встрече с женщиной. Мысленно он попытался убедить себя, что именно в бане и находится. Однако ощущения все равно были не из приятных. Сергей то бледнел, то краснел «Может, дать стрекача?» – мелькнула мысль. Одна беда – убегающий по степи голый человек еще более комичен, чем тот же человек, пытающийся наладить контакт.

Неизвестно, что подумала о явлении Лунина девушка, но при виде обнаженного мужчины она и бровью не повела.

– Эл маран Эста Одоль. Хареалед, – приветливо произнесла она, обращаясь к Сергею. Мягкий, с легкой хрипотцой голос девушки не очень подходил к ее воинственному внешнему виду.

– Еще и иностранка, – вздохнул Сергей Он уже как-то привык к Ульфиусу, которого понимали все, и был слегка озадачен Но в принципе было ясно, что незнакомка его приветствует.

– Здравствуйте! Меня зовут Сергей Лунин, – представился молодой человек, сгорая от стыда. Голос его слегка дрожал. И добавил, немного успокоившись. – Приветствую вас! Хареалед! – Ясно было, что последнее слово означает или имя незнакомки, или приветствие. В любом случае оно было к месту.

– Плохо говорю на всеобщем, – ясно произнесла девушка после реплики Сергея. – Вы не говорите вообще?

Лунин понял, что собеседница воспользовалась «истинной речью», как выражался Ульфиус. А он за время общения с магистром так и не узнал ничего об этом языке. Все было не до языковых тонкостей.

– К сожалению, не говорю, – ответил он. – Простите мне мой вид. Меня забросило сюда при весьма странных обстоятельствах.

Незнакомка глядела на неодетого мужчину так спокойно, словно здесь было принято ходить голым. Сергей, который всегда смущался даже при взгляде на нудистов, чувствовал, что попеременно покрывается гусиной кожей, красными пятнами и холодным потом. А девушка, ко всему прочему, была очень миловидной… В роли уборщицы, прибирающейся в бане (Лунин все время пытался сконцентрироваться именно на бане), он представить ее себе никак не мог.

– Я понимаю вас, но плохо, – заявила она после паузы. – Говорите по возможности ясно, отдельными простыми предложениями. Мои знания всеобщей речи ограниченны. Думаю, через некоторое время мы найдем общий язык.

– Хотелось бы, – проворчал Сергей себе под нос и, уже громче, обратился к девушке. – Значит, вы понимаете меня, переводя мою речь на всеобщий?

– Не поняла, – призналась незнакомка – Слишком сложно. Разберемся потом. Меня зовут Эста, я из рода Одоль. Живу в Сиуруа. А вы – Сергей Лунин?

– Да. Рад познакомиться, даже при таких странных обстоятельствах.

Девушка широко улыбнулась, показав прекрасные зубы. Глаза ее засияли.

– Я тоже. Редко кого встретишь в этих местах. Перенеслась сюда из горячего боя. Темные наседали, и я вынуждена была спешно отступить, так как осталась совсем одна. Ваша магия, наверное, притянула меня именно в это место.

– Какая у меня магия, – усмехнулся Сергей. – Вообще без штанов остался. Вы уж простите мне мой вид.

Последнюю фразу он повторил в который раз за последние несколько минут. Только сейчас Эста осмотрела Сергея придирчиво, будто бы первый раз увидела.

– Так вы не из Нумкилии? – спросила она. – Тамошние обитатели всегда ходят без одежды. Вот я и приняла вас за нумкилийца. Откуда вы прибыли? Что с вами случилось?

– Я с Земли. Пытался решить некоторые проблемы вместе с одним магом. Маг еще там, а меня каким-то образом вышвырнуло сюда.

– С помощью талисмана, – кивнула Эста на браслет Сергея. – Понятно. Не поняла, из какого вы мира – слабое знание языка или географии. Стало быть, вы не маг, сэр Лунин?

– Нет.

Похоже было, что такая новость девушку даже обрадовала. Во всяком случае, разочарования она не выразила.

– Я тоже не маг, а рыцарь, – заметила она. Сергей при этих словах едва сдержал улыбку – так непохожа была эта симпатичная девушка на рыцаря в его представлении. Меч – оно конечно, но в общем и целом он скорее поверил бы, что его новая знакомая – охотница, ведьма или валькирия. Но никак не рыцарь.

– Ваш знакомый маг, кто он? – спросила Эста.

– Магистр Ульфиус, – ответил Сергей, решив, что вреда от его признания не будет, кем бы ни была эта девушка. Во всяком случае, на злодейку она не слишком походит.

Лицо девушки на миг утратило невозмутимость, брови удивленно приподнялись.

– Магистр Ульфиус? Слышала о нем. Он отважный человек и доблестный воин. Скорее рыцарь, чем маг. Сейчас он, насколько я знаю, путешествует по плоскостям с одной ему ведомой целью. Вам повезло, что вы знакомы с таким человеком.

– Вы с ним не знакомы?

– Не имела чести, – ответила девушка.

Молодой человек улыбнулся про себя – оказывается, его товарищ известен в небесных сферах, или где там еще, куда его сейчас занесло.

– Надо бы выпить воды, – предложила девушка – Мой последний бой был жарким, да и вы, я смотрю, страдаете от жажды. Но вам, понятное дело, трудно было добраться до воды без надлежащего инструмента…

Лунина неприятно кольнули слова «последний бой». Может быть, он все-таки в потустороннем мире? Впрочем, если и так – зачем волноваться? Жить, похоже, можно и здесь. И перспективы есть, и знакомства новые… Одно Сергею очень мешало – его внешний вид. Он совершенно не знал, куда себя деть. Сесть? Встать? Повернуться спиной? Любая поза в такой ситуации была не слишком приемлемой…

Эста скинула небольшой заплечный мешок, который тугими лямками был приторочен у нее за спиной, достала оттуда широкий нож и серую шелковую рубашку.

– Я вижу, вам не совсем приятно находиться без одежды, – заметила она – Если хотите, можете взять мою запасную рубашку. Я ношу ее поверх доспехов, и она может прийтись вам впору.

Девушка бросила рубашку Лунину. Он схватил ее на лету, в мгновение развернул и надел, застегнув на все пуговицы. К счастью, рубашка была длинной и позволила Сергею немного расслабиться. В конце концов, голые, пусть и немного волосатые ноги – это не так уж страшно. Ходил же он дома в шортах.

– Спасибо, – от души поблагодарил девушку Сергей. Конечно, он предпочел бы брюки, но дареному коню в зубы не смотрят. Рубашка пахла очень приятно – восточными благовониями, или пряностями, или тонкими духами… А может быть, всем вместе. Сергей постарался исходящий от нее аромат не вдыхать – слишком волнующим он был. Особенно после многодневных поездок с Ульфиусом по разным местам, где не то что девушек – диких волков не встречалось.

Эста тем временем широким ножом начала яростно копать землю.

«Уж не сошла ли она с ума?» – подумал Сергей, удивленно глядя на девушку.

Почувствовав на себе недоуменный взгляд, Эста объяснила:

– Нужно вырыть колодец.

Нельзя сказать, что такое заявление убедило Сергея в нормальности новой знакомой. Конечно, пить хотелось и ему, но вырыть колодец ножом? Им придется рыть его дня два, да и то, если вода близко. А вдруг ее здесь вообще нет?

Но живительная влага оказалась не близко, а очень близко. На глубине сантиметров в тридцать вода не просто стояла – текла прозрачным журчащим ручейком.

– Вот это да! – вздохнул Сергей. – Откуда же вы знали, что тут есть вода, госпожа Эста? Вы колдунья? Девушка лукаво улыбнулась:

– Немудрено знать. Я бывала в этих краях прежде. Вода здесь есть повсюду. На глубине от длины кинжала до человеческого роста. Только кое-где она стоит болотом, а кое-где бежит. Здесь – низинка, к воде близко. И трава растет такая, что любит проточную воду. Вот я и приметила место для рытья колодца. Проточной воды будет больше, не нужно ждать, пока колодец наполнится, и пить ее приятнее. Кстати, вы можете называть меня просто «Эста». Если хотите непременно «госпожа» – то «госпожа Одоль». Но, думаю, это лишнее.

– Конечно, – улыбнулся Лунин. – Спасибо. А меня зовите Сергей.

Девушка достала из сумы небольшой серебряный кубок тонкой работы, с резьбой и чернью, зачерпнула воды, отхлебнула немного, протянула Сергею. Тот жадно напился.

– Спасибо.

После Сергея неспешно опорожнила кубок и Эста.

– Пейте еще, – предложила она, отдавая кубок Лунину. – Я вижу, одного глипта вам мало…

Сергей взял кубок и наполнил его еще три раза. Глипт, очевидно, был мерой объема в мире, откуда прибыла девушка. И составлял примерно пятую часть литра.

Ручей, текущий под всеми полями на глубине от нескольких сантиметров до двух метров, казался нереальным. Нереальной была и эта красивая девушка с мечом – таких Сергей видел только на картинках художников-фантастов. Соответственно, нереальным казался весь мир.

– Я здесь впервые, госпожа Одоль, – обратился Лунин к девушке, которая, напившись, достала из ножен свой меч и начала приводить его в порядок нашедшимся в суме оселком. – Что это за место?

– Сени, – ответила девушка доброжелательно, хотя видно было, что от затачивания меча она отрывается неохотно.

– Как вы сказали? Сени? Это что, название мира?

– Да. Название планеты. Она безопасна для того, чтобы уходить сюда от преследования. Поэтому здесь часто появляются воины и маги. Здесь безопасно, но, в общем-то, нечего делать. Пейзаж унылый, света мало. Однако жить здесь можно сколько угодно.

– А чем тут можно питаться? – заинтересованно спросил Сергей. Он уже изрядно проголодался, а девушка, похоже, знала эти края. К тому же, может быть, в ее суме найдется и что-то съедобное? Просить было неудобно, но намекнуть на то, что он голоден, Сергей счел возможным.

– Да чем угодно, – пожала плечами девушка. – Любая трава здесь съедобна. Выбирайте, какая вам по вкусу, и ешьте на здоровье.

Если бы девушка до сих пор не относилась к нему с должным уважением, Сергей решил бы, что она над ним издевается. Трава вовсе не выглядела съедобной. Впрочем, что съедобно для жительницы Сиуруа, не обязательно пойдет на пользу землянину.

– Пойду, прогуляюсь, – заявил Сергей, немного натянуто улыбнувшись девушке. – Вы пробудете здесь долго, Эста?

– Да, мне нужно скопить силы, прежде чем вернусь домой, – призналась воительница. – Битва меня измочалила. Так что буду рада вашей компании. Или вы уже отправляетесь домой?

– И рад бы, да не могу, – вздохнул Сергей. – Не обучен по измерениям передвигаться. Так что не исключено, что придется всю жизнь питаться травой.

– Вот как? – удивилась Эста. – А я смотрю, вы вроде бы нормально ходите. Впрочем, наверное, мы опять плохо понимаем друг друга. Я неважно знаю всеобщий, отсюда трудности восприятия. В любом случае, если вы попали в беду, думаю, я смогу вам помочь.

Сергей отошел метров на тридцать от девушки, незаметно сорвал пучок мясистой фиолетовой травы и сунул ее в рот. Трава была совсем не неприятной на вкус – что-то вроде укропа. Попробовал другую, темно-зеленую. Эта была гораздо вкуснее и напоминала морковь.

– Э, и правда не пропадем, – обрадовался Сергей, набивая рот травой. – Но, однако же, я не корова, чтобы питаться одним сеном Может быть, здесь корнеплоды есть или ягоды?

Молодой человек повернулся к девушке, чтобы попросить у нее нож и расспросить об особенностях местной флоры, когда их накрыла огромная тень.

Через три дня после неудачного покушения на Машину она была полностью восстановлена. Очкарики обещали, что еще через пару дней ее можно будет вывести на проектную мощность. Они постоянно требовали материалов и денег. На этот раз – для создания защитных золотых экранов. Требовали технари сто пятьдесят килограммов золота, хотя бы трехсотой пробы.

Белоусов несколько раз снимал трубку пластмассового телефона из сейфа, но он глухо молчал. Заместитель директора «Барса» уже начал опасаться, не произошло ли чего со связью. С другой стороны, если проклятые чародеи куда-нибудь пропадут, так будет даже лучше. Сальдо по сделкам оставалось для Белоусова положительным. Плюс тридцать килограммов золота, зарытые в заброшенной могилке. Если, конечно, они его не успели вырыть. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Очкарики, однако, были неумолимы, и Белоусов все время думал о том, где добыть золото. Пасмурным вечером, когда Олег Семенович собрался уже поехать в казино, отвлечься от проблем и забот, в дверь его робко постучали.

«Ольга ушла домой, – понял Белоусов. – Но почему не доложили с проходной? Наверное, кто-то из своих, по срочному делу».

Исполняющий обязанности директора приучил сотрудников к тому, что нужно чаще пользоваться телефоном и предупреждать о своем визите. Было не совсем ясно, кто стоит за дверью. Наверное, кто-то из младшего персонала.

Белоусов сидел, вальяжно развалившись в кресле и закинув ноги на стол. В такой позе малорослый Олег Семенович выглядел немного комично, но сам этого не подозревал. Наоборот, он считал такую позу мужественной и красивой.

– Войдите, – предложил Белоусов, со вкусом затянувшись сигарой, которую курил уже минут десять.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель в кабинет проскользнула девушка. Была она среднего роста, худая, элегантная, в сиреневом платье чуть выше колен, на высоких каблуках. Белоусов сразу обратил внимание на большие зеленые глаза, мерцавшие в дымном полумраке кабинета, словно два изумруда. Роскошные волнистые волосы девушки были со вкусом обесцвечены. Нельзя сказать, чтобы девушка была писаной красавицей, но что-то очень привлекательное и интригующее в ней было.

– Ты кто такая, киска? – удивленно спросил Белоусов. – Я вроде бы никого не вызывал…

– Я к вам по очень важному делу, Олег Семенович! – проникновенным низким голосом сообщила блондинка. – Вы меня не знаете, но я могу принести вам много пользы.

– Неужели? – Белоусов недоверчиво приподнял правую бровь. – «Пользу ты и правда можешь принести, – подумал он про себя с некоторым сладострастием. – Только где?»

– Да. Потому что я представляю организацию, конкурирующую с той, которая помогает вам строить Машину. И, я надеюсь, мы сможем найти с вами общий язык.

Игривое настроение Белоусова как ветром сдуло. Он снял ноги со стола и подобрался.

– Звать тебя как, киска? – затаив дыхание, спросил он.

– Далила, – ответила девушка.

Она уселась на стул, закинув ногу за ногу. От незамысловатой женской уловки у Белоусова перехватило дыхание.

Вблизи пирамида Бонуция оказалась гораздо больше, чем виделось издалека. В нескольких местах к ней тянулись причудливые дорожки. Некоторые – по земле, некоторые – по подвесным мосткам, а в трех местах были видны входы в подземные туннели. Высотой пирамида была с пятнадцатиэтажный дом, площадь занимала приличную.

Целиком весь оазис Бонуция выглядел довольно странно. Будто бы взяли картинку из какого-то мира – да, пожалуй, не одного, а нескольких – и вставили в пейзаж саванны.

– Вы здесь живете? – спросила Наташа своего проводника. – Не много ли места для одного? Или вы здесь не один?

– Не один, конечно, – ответил Бонуций – Гости заходят. А места ни много, ни мало не бывает. Если его разумно использовать.

На границе оазиса отпустили быков на волю, причем каждому Бонуций прошептал что-то на ухо, после чего быки радостно взбрыкнули и умчались в заросли. По ажурному каменному мостику перешли бурный ручей, вырывавшийся из-под скалы и впадающий поодаль в речку.

– Вы где жить предпочитаете? – спросил Бонуций Наташу. – На верхних этажах или, напротив, в подземелье? Или вам шатер под пальмой разбить?

– А вы все заявки выполняете? – не удержалась от легкой колкости девушка.

– Не все. Но многое могу. У каждого, знаете ли, свои привычки.

– Нет, шатер мне не надо. Лучше комнату наверху. Только чтобы с ванной.

– И наверху, и с ванной, – проворчал Бонуций. – Если с ванной, то на уровне земли. У меня здесь водонапорной башни нет, верхние этажи водопроводом не оборудованы. Там служебные помещения и кельи для самых неприхотливых. Вы, я вижу, к таким не относитесь… Поселитесь в правом крыле, над горячим источником.

– Долго я у вас не задержусь, – поспешила сообщить Наташа. – Я и пришла-то к вам только потому, что надеюсь, вы меня домой отправить сможете… Да все разговор не заходил.

– Не спешите, – посоветовал Бонуций. – Домой всегда успеете. А у меня в гостях когда еще побываете? Сюда на экскурсии из многих плоскостей мира прибывают. Да только я не всех пускаю…

– Спасибо, что меня пустили.

Обмениваясь любезностями, Бонуций и Наташа поднялись по витой лестнице примерно на высоту второго этажа и оказались перед отделанным красной плиткой входом с красными же каменными дверьми, широко распахнутыми.

– Здесь купальни, – объяснил Бонуций, указывая налево, в темный коридорчик. – Немного дальше – комнаты. Выбирайте любую, сейчас в этом крыле никто не гостит. Осматривайтесь, отдыхайте. О делах поговорим завтра.

В общей сложности Охотник добыл из крысы килограммов тридцать золота. Желтый металл лежал кучкой. Небольшие, размером с наперсток, слитки, золотой песок, крученые золотые проволочки.

Мокрую подпаленную шкуру Охотник положил поодаль – видимо, тоже собирался забрать.

– Золотца много, надо его нести, – почему-то грустно сообщил волосатый. – И понесешь его, приманка, ты. А как же его нести? На этот случай у нас мешок есть. Да и в шкурку завернуть кое-что можно. Шкурка нам тоже пригодится…

Кравчук молча наблюдал за действиями Охотника.

– Ты что стоишь, раб? – вдруг пронзительно-визгливо закричал волосатый. – Хватай шкуру, грузи в нее золотце, завязывай. Потащишь к нашим дружкам-вигам. Им золотце нужно, шкурки нужны. А главное, нам премию за крыску выплатят.

– Наручники сними, – вновь попросил Кравчук. – Как я в наручниках работать буду?

– Ладно, – проворчал Охотник. – Сниму. Но смотри, без глупостей. Поджаривать буду медленно, если что. А ногу или руку сразу отстрелю. И ничего мне за это не будет. Контрактом предусмотрено.

Осторожно приблизившись, волосатый разомкнул наручники и спрятал их в карман своей куртки.

– Работай! – приказал он, взяв ружье наизготовку.

Кравчук, оберегая раненую руку, которая уже начала понемногу заживать, насыпал больше половины золота из кучи на вонючую шкуру и связал концы.

– Больше я не подниму, – сообщил он.

– Ишь, какие мы нежные, – хмыкнул Охотник. – Но и правда, не донесешь. Придется хозяину твоему надрываться.

Достав из сумы кожаный мешок, волосатый бросил его Кравчуку.

– Нагружай.

Когда мешок был наполнен, Охотник одной рукой вскинул его на плечо и кивнул человеку:

– Вперед.

Сразу видно было, что мешок ему не в тягость. Силищи у волосатого было немерено. Пожалуй, был он намного сильнее Кравчука, да и вообще любого человека.

Кравчук подхватил шкуру, и они двинулись в обратную сторону, туда, г де, по понятию Владимира Петровича, остались штольни вигов.

– Следующую ходку в горячие туннели сделаем, – сообщил волосатый Кравчуку. – У тебя дети есть? Если есть, то бояться нечего. Если нет, то тем более не о чем беспокоиться. Жарковато там из-за радиации. Урана в земле много, других металлов хороших. Глубоко только, душно, и крысок очень много. Виги туда ходить боятся… Золотце, опять же, радиоактивное попадается. С примесями. Ну да нам все равно! Правда, приманка?

Владимир Петрович скрипнул зубами.

– Все равно, – в тон Охотнику ответил он. – Скажи, а чем тебе за золото платят? И за крыс? Работа ведь опасная.

– Называть меня «господин»! – неожиданно громко проверещал Охотник.

– Хорошо, господин, – поправился Кравчук. Ему надоело спорить со своим надсмотрщиком. Себе дороже. И не все ли равно, как его называть? Тем более что никто не слышит. – Так чем вам платят за ваш труд, господин? Если я могу это узнать…

Волосатый довольно осклабился, показав отвратительные желтые зубы – впрочем, большие и крепкие.

– Деньгами, конечно, – проворчал он. – Ты знаешь, что такое деньги, приманка? Или ты из диких? На диких не похож…

– Что здесь идет за деньги?

– Деньги – это деньги, – усмехнулся волосатый. – Всеобщий эквивалент. Виги много за деньги дать могут.

– Но как они выглядят? Монеты? Слитки?

– Долговые обязательства, – ответил Охотник. – Какая разница, как они выглядят? Виги пока платят по своим счетам…

– А что ты можешь и хочешь купить на их деньги, господин? – настаивал Кравчук.

– Много знать хочешь, – ответил Охотник. Но, смягченный видимой покорностью человека, сообщил:

– Знания, в первую очередь знания. И всякие полезные вещички, которые у меня на родине не делают. Лет пять в шахтах попарюсь и, если жив останусь, буду большим человеком у себя дома. Куплю рабов, построю глубокую и широкую нору. На обед буду есть живых званцев. Запивать их буду крепкой настойкой трумболика. Всю ночь буду смотреть телевизор и пользоваться ощущалкой. Каждую декаду буду ходить на гладиаторские бои. Вот это жизнь! Но что ты можешь понимать в жизни, приманка? Ты хоть раз видел, как бьются Шипастые с Полосатыми? Значит, твоя жизнь прошла зря…

Кравчук утомился нести тяжелую вонючую шкуру, с которой на него текла холодная крысиная кровь.

– Давай остановимся, отдохнем, – предложил он. – Я скоро упаду.

– Упадешь – кнута получишь, – спокойно сообщил Охотник. – Ты не на прогулке, а на охоте. Беги давай. Мне здесь шесть лет вместо пяти париться не хочется.

Туннель резко повернул. За поворотом по стене, журча, сбегал мутный ручеек. По краям его белела известная уже Кравчуку плесень. Но на плесень и на качество воды он не обратил внимания – очень хотелось пить.

– Я хоть попью, – сообщил он Охотнику, бросая шкуру на землю. И прильнул губами к ручью.

– Нельзя пить! Нельзя! – вдруг в панике закричал волосатый.

Но Владимир Петрович уже пил.

Охотник подбежал сзади и попытался оттащить Кравчука от ручья. Тот в остервенении двинул ногой, и назойливый чужак отлетел метра на три, к противоположной стене туннеля. А Владимир Петрович почувствовал такой прилив сил, что одной рукой схватил тяжелую прежде шкуру и с силой швырнул ее в Охотника. Волосатый крякнул и выпустил из рук ружье, из которого уже собрался стрелять в человека.

Владимир Петрович в два прыжка очутился около своего мучителя, вырвал у него из рук ружье и обрушил приклад на голову врага.

– Не едать тебе живых званцев на обед! – сообщил он. – И с покупкой ощущалки подождешь!

Волосатый рухнул навзничь. Кравчук быстро обыскал его карманы и суму. Ничего интересного там не было, кроме одной вещицы – трубочки со светлым пятном на конце. Когда человек сжал эту трубочку в кулаке, от светлого пятна ударил неяркий лучик зеленоватого света. Положил на ладонь – свет пропал. Трубка была фонариком и очень могла пригодиться в темных туннелях.

Еще Владимир Петрович захватил с собой широкий нож, которым Охотник потрошил крысу, и ружье. Не будь Кравчук так возбужден, он наверняка прикончил бы волосатого. Но сейчас он просто забыл о враге и не стал его добивать, хотя тот, скорее всего, еще был жив. С захваченной добычей человек ринулся в неведомые переплетения туннелей – обратно, к старым шахтам, прочь от вигов. Бежать было на удивление легко.

Эста не спеша подняла голову, разглядывая огромную птицу, повисшую в воздухе метрах в ста над людьми. Берет она сняла, и светло-рыжие волосы рассыпались по плечам. Ветер, поднимаемый крыльями птицы, шевелил легкие пряди. Казалось, это доставляет девушке удовольствие.

Сергей, потрясенный размерами нависшего над ними чудовища, замер. Его даже не удивило, что перья птицы ярко-зеленого цвета, а глаза светятся янтарным огнем. Размеры затмевали все. Прятаться на этой планете, похоже, было негде, убегать – бессмысленно. Девушка нисколько не беспокоилась. Возможно, она привыкла встречать опасность лицом к лицу. Ударить перед ней в грязь лицом Сергей не хотел, но спокойствие давалось ему с трудом.

– Что это? – выдавил он из себя после небольшой паузы.

– Страж, – лаконично ответила девушка. – А что, ты еще их не видел? Как только ты здесь появился, стражи должны были проверить, кого занесло в их края…

В голосе девушки впервые почувствовались металлические нотки. Похоже, она заподозрила неладное.

– Когда я очутился здесь, я был без сознания.

– Тогда понятно, – быстро успокоилась Эста. – Они осмотрели тебя и улетели. Стражи выполняют только охранные функции и не слишком умны. Они высматривают людей и другие существа, решают, свои они, враги или неизвестно кто, и поступают с ними соответственно.

– Как это? – спросил Сергей, с подозрением глядя на птицу, которая не спешила улетать.

– Несдающихся врагов уничтожают. Сдающихся отправляют в предназначенные для них края. Неизвестных доставляют пред лицо Совета. А рыцарей и магов просто не замечают. Точнее, не мешают им заниматься тем, чем они хотят.

Сергей усмехнулся:

– Тогда меня, наверное, сейчас отсюда изымут.

– Почему? – удивилась девушка.

– Да потому, что я именно неизвестно кто, – ответил модой человек.

– Довольно странно слышать такое от послушника Ордена Огня, – пожала плечиками Эста.

Сергей замер. Когда-то давным-давно, целую неделю назад, в квартире Наташи Ульфиус действительно посвятил его в послушники неведомого ордена. Молодой человек тогда не придал церемонии особого значения. Однако же как о ней узнала незнакомая девушка?

– Ведь Орден Огня – орден магов-воинов, – продолжала Эста с воодушевлением. – Я полагаю, тебя посвятил сэр Ульфиус?

– Да, он. Но откуда это стало известно тебе, госпожа Одоль?

– Сейчас, когда я пришла в себя после боя, который мне пришлось выдержать в Миллеалорне, я прекрасно могу различить твои цвета, – не слишком понятно объяснила девушка. – Да и браслет окрашен в такие же. Так что ошибки быть не может.

Сергей с любопытством посмотрел на свой браслет. Обычная сталь серебристого цвета, узоров вроде бы тоже нет. Наверное, Эста говорит о том, чего обычным глазом не увидишь.

Зеленая птица, взмахнув крыльями, поднялась на несколько сотен метров и, скользя по воздуху, начала удаляться от людей.

– Госпожа Одоль, – вновь официально обратился к девушке Сергей. – Прошу меня простить, но я многого не понимаю. Надеюсь, ты поможешь мне?

– Всем, чем смогу, – улыбнувшись, ответила Эста. Наконец Сергей смог спросить о том, что беспокоило и волновало его больше всего:

– Как я вообще мог здесь очутиться? Придет ли сюда Ульфиус? Где находится это место? Как можно отсюда выбраться?

С замиранием сердца он ждал ответа, боясь услышать что-то вроде: «Ну как же, после смерти все сюда попадают. Не райские поля, но и не ад. Что называется, Лимб. Не так представлялось? Тем не менее, придется смириться… Я в помощь тебе приставлена. Как к павшему с оружием в руках».

Однако девушка ответила не так. Более того, видимо, уразумев, что собеседник очень слабо ориентируется в пространственной географии и мало сведущ в магии, а в послушники произведен совсем недавно, Эста терпеливо начала объяснять:

– Не знаю, как все было на самом деле. Могу только догадываться. Твой магический браслет имел аварийную энергию для выхода из боя – именно сюда, потому что спасательные амулеты, как правило, настраивают на выход в Сени. Место тайное и хорошо защищенное, для темных сил недоступное, ибо они о нем мало знают, да и стражи не дремлют. Когда в бою тебе стало худо и ты потерял сознание, браслет перенес тебя сюда. Ульфиус – магистр, запечатлеть в материальном предмете разовую формулу переноса ему под силу. Если он знал, что ты сам не сможешь отсюда выбраться, то, конечно, придет за тобой – в том случае, если жив. Но если даже с ним что-то случилось, здесь ты не пропадешь. Встретил же ты меня – и я помогу тебе добраться до населенных мест, обитатели которых помогут вернуться домой или туда, куда ты пожелаешь. Не помогу я – поможет кто-то другой. Век тебе здесь оставаться не придется.

– Выходит, самому мне отсюда нипочем не выбраться… – разочарованно протянул Сергей.

– Пока ты не умеешь работать со Словом – конечно нет, – сказала Эста. – Так же, как ты не мог самостоятельно попасть сюда. Здесь – Сени, пограничный мир.

– А где находится это место? Эста задумалась:

– Трудно объяснить. К востоку от Авалона, к северу от Авенора, двадцать градусов по линии эклиптики, сто двенадцать штрихов координат, плюс семь с половиной минут к стандартному времени, – выдала она не слишком ясную информацию.

Сергей задумчиво помолчал.

– Так что, Авалон и Авенор – на этой планете? – спросил он.

– На этой планете? – удивленно переспросила девушка. – Конечно же нет. Они даже не в этой плоскости. На этой планете вообще нет ничего, кроме травяных полей, бегущей под ними воды и парящих в воздухе стражей. И люди здесь не живут.

– Почему? – вновь спросил Сергей. – Места вроде бы благодатные. Трава даже съедобная, воды сколько хочешь… Эста пожал плечами:

– Ты бы хотел здесь жить?

– Да нет. Что мне здесь делать?

– Вот и другие рассуждают так же. Дома здесь строить не из чего, металлов не добудешь. Скал здесь не имеется, деревья не растут, морей и рек тоже нет. Точнее, море есть – огромное, покрывающее всю планету, под травяными зарослями. Колодец прорубишь – через неделю он зарастет. Трава буйная… Так что до моря тоже не добраться. Мир этот не изменишь. Можно только пасти стада. Но занятие такое, согласись, привлечет не многих. Людям свойственно вести более полную и разнообразную жизнь.

– И полезных ископаемых здесь нет? – спросил Сергей, полагавший, что чем-то может быть полезна любая планета. – Из воды можно что-то добывать электролизом… Правда, нужно много энергии. А нефть может быть – даже должна быть – в месторождениях на дне моря.

– Может, и есть, – вздохнула Эста. – Только как до них доберешься? Планета покрыта водой, которая течет от полюсов к экватору. Только сверху океан покрыт полосой почвы и разной растительности, но везде небольшой толщины…

– Океан глубокий? – спросил Сергей.

– Никто не мерил, – усмехнулась девушка. – Смысла нет, планета нужна всем такой, какая она есть. Как-то, лет двести назад, я слышала, община философов-нумкилийцев решила обосноваться здесь. Я, откровенно говоря, сперва приняла тебя за одного из них. Тем более что ты был не очень-то одет… Но, как я слышала, большинство из них, а может быть и все, вернулись потом на родину. Скучно здесь, хоть и сытно.

– Да, кстати, а раздел меня кто? – спросил Сергей. – Если людей здесь нет, животных, насколько я понял, тоже…

Девушка посмотрела на Сергея с недоумением. Ее, видимо, удивляло, что он не понимает самых простых вещей.

– Одежда и поклажа твоя осталась в том мире, откуда ты прибыл. Предосторожность, которая всегда вкладывается в спасательные транспортные амулеты. Твои личные вещи, скорее всего, не были заговоренными, поэтому амулет перенес только тебя. Ведь если бы у тебя с собой оказались горючие и быстровоспламеняющиеся, взрывающиеся и химически опасные предметы или такие предметы переместил в непосредственную близость к тебе враг, то какой был бы толк от того, что ты добрался сюда? Да и твоя собственная одежда, пропитанная ядовитыми газами, – подарок сомнительный… А так все опасные вещи остались на поле битвы. Сюда прибыл только ты и браслет.

– Мудро, – заметил Сергей. – О гранатах я и забыл. Приятно было бы перенестись сюда и разлететься на мелкие кусочки! А Машине кравчуковской, наверное, досталось, когда гранаты сдетонировали…

Тем временем огромная зеленая птица вновь приблизилась. Теперь, когда Сергей мог осмотреть ее без лишнего волнения, он отметил, что размах крыльев ее достигает двухсот метров, а размеры от клюва до широкого хвоста – метров ста двадцати. Клюв у птицы был длинный, трубкообразный.

– Еще кто-то пожаловал? – спросил Сергей девушку.

– Вряд ли, – ответила она. – Похоже, мы просто остановились в ее любимом месте.

Птица снизилась на высоту метров тридцать и вдруг ударила резко удлинившимся клювом в землю.

– Что случилось? – с тревогой спросил Сергей.

– Она пьет, – улыбнулась Эста. – Сама первый раз вижу это так близко.

Трубкообразный клюв птицы-стража дрожал, можно было догадаться, что по нему поднимается вода.

– Питается она травой?

– Нет, – ответила воительница, демонстрируя обширные познания о мире, в который их забросили обстоятельства. – Эти птицы сами в каком-то смысле растения. Они преобразуют солнечную и электромагнитную энергию. Вода и минеральные вещества нужны птице для того, чтобы расти. А энергию она получает от солнца напрямую. И с врагом борется электричеством. Молния, которая срывается с ее клюва, способна мгновенно испепелить лошадь. И с трицепрактосом она покончит за пять минут.

Сергей хмыкнул, хотя и не знал, кто такой трицепрактос. Ясно было, что животина еще та, гораздо крупнее лошади…

Общаться с девушкой становилось все проще. Видимо, она приноровилась понимать речь Сергея и общалась с ним, используя все более сложные слова и фразы.

– Зачем птице такое мощное оружие? – вновь задал вопрос Лунин. – Ведь у нее здесь нет естественных врагов. Или она всех их победила?

– Как нет? – удивилась Эста. – А Темные?

– Но ведь птица не могла знать о том, что здесь нужно бороться с Темными? – спросил Сергей. – К тому же ты сама говорила, что они редко здесь появляются.

Девушка закончила править меч, вложила его в ножны и задумчиво вглядывалась куда-то вдаль, в сторону горизонта. Что она могла там увидеть, Сергей не представлял – поле было ровным, как блюдце.

– Напротив, птица знала о Темных и о том, что с ними предстоит бороться, изначально, – возразила она после некоторой паузы. – Потому что Великий магистр Энлиль сотворил стража именно для того, чтобы этот мир был полностью свободен от Темных и служил переходной зоной.

Сергей прикусил язык. Известная ему теория эволюции, похоже, была здесь неприменима.

– И что же ты можешь предложить мне, Далила? – спросил Белоусов, переходя от игривого настроения к деловому. Он уже не называл девушку «киской».

– Да что хочешь, – без обиняков ответила посетительница. – Денег. Власти. Я работаю на контору, которая может дать тебе все. Только ты должен четко выполнять наши требования и не пытаться нас обмануть.

Олег Семенович задумался:

– Оно, конечно, неплохо… Но как быть с теми, кто помогает нам строить Машину? Боюсь, им не понравится, если я переметнусь на сторону. А источники информации у них очень надежные.

На самом деле Белоусов не знал, какими источниками информации обладают его партнеры. Но мог догадываться…

– Не дрейфь, Олег Семенович! – Далила в широкой улыбке показала прекрасные белые зубы. Четвертый верхний зуб был золотым, и это Белоусову почему-то особенно понравилось – просто вскружило голову. – Я смогу тебя защитить. Точнее, не я, конечно, а мои партнеры. Что ты теряешь? Присоединяйся к сильным…

– Да кто из вас сильнее? – откровенно спросил Олег Семенович.

– Вот и увидишь, – усмехнулась Далила.

Она поднялась со стула и потянулась, отчего Белоусова мгновенно пробрала сладострастная дрожь.

– Я в казино собирался. Не составишь мне компанию?

– Отчего бы и не составить? – пожала плечиками девушка. – Пойдем, прокутим немного деньжат. Ты за даму платишь?

– Конечно.

– Только я по-мелкому не играю.

– Я тоже, – солгал Белоусов, который проигрывать не любил и играл, как правило, «на интерес».

– Ну так поехали, – лицо Далилы почему-то поскучнело.

В темном коридоре Белоусов попытался обнять новую знакомую за талию, но девушка спокойно скинула его руку и, прищурившись, так посмотрела на ухажера, что тот понял – не время и не место. Сели в старенькую «БМВ» Белоусова – девушка ждала, пока заместитель директора «Барса» откроет ей дверцу, – и помчались в казино. Олег Семенович впервые пожалел, что не купил на заработанные деньги новый престижный автомобиль – какой-нибудь лимузин с баром…

В прокуренной машине Далила поморщилась и открыла окно. Ударивший снаружи ветер обдавал совершенно ошалевшего Белоусова запахом незнакомых и крепких духов спутницы.

В казино Далила сразу направилась к столу, за которым играли в рулетку.

– Давай, что ли, деньги! – приказала она.

Белоусов, хотя и не любил, когда с ним разговаривали подобным тоном, достал из кармана толстую пачку долларов. Никто слов Далилы не услышал, а Белоусова завсегдатаи проводили завистливыми взглядами – молодая стройная девушка понравилась многим. Маленькой нежной ладошкой Далила уверенно сгребла доллары из жилистой руки Олега Семеновича и отправилась менять их на фишки. Белоусов смотрел на нее ошалевшими влюбленными глазами. Знавшие его люди ни за что не поверили бы, что женщина может так окрутить сурового и прижимистого заместителя директора «Барса».

Вернувшись, Далила усмехнулась и поставила фишку в сто долларов на восемнадцать. Выпало двадцать пять. Далила вновь усмехнулась и поставила такую же фишку на двадцать пять. Вполне понятно, что еще раз двадцать пять не выпало – шарик остановился на шестнадцати.

«Так мы уйдем отсюда через десять минут с абсолютно пустыми карманами», – закручинился Белоусов. Но ничего не сказал – если уж привел девушку развлекаться, не мешай ей.

Далила тем временем поставила на восемь. Шарик, казалось, уже остановился на девятке, но в последний момент дернулся и перескочил на восемь. Девушка сгребла все фишки.

– Красное, – объявила она. Выпало красное.

– Еще красное.

Шарик вновь остановился на красной цифре. Горка фишек у белых бархатистых ручек Далилы неумолимо росла. Крупье начал посматривать на незнакомку, явившуюся с Белоусовым, с большим подозрением. Впрочем, тщательно скрываемым – кто такой Белоусов, знали здесь все. Если его спутнице везет – что тут можно поделать?

Выиграв десять тысяч, Далила устало зевнула.

– Пойдем, в покер поиграем, – предложила она. – Или ты предпочтешь в дурачка, дома?

– Я, конечно, предпочту дома, – задохнулся Белоусов.

– Ну так поехали отсюда. А то разорим казино.

Разменяв фишки, девушка и не подумала отдать хотя бы часть денег своему спутнику, затолкав весь ворох зеленых купюр себе в сумочку.

– Есть у вас здесь место, где оттянуться можно? – спросила она, вновь очутившись в машине.

– А домой? – разочарованно спросил Белоусов.

– Домой успеем. Я потанцевать хочу.

– Тогда – в «Биг Саунд», – предложил Олег Семенович. – Мы их охраняем, мне там всегда рады.

– Охраняем, – скривилась отчего-то Далила. – Ну, поехали…

На танцплощадке модного ночного клуба Далила выделывала такое, что и мужчины и их спутницы не сводили с нее глаз. Танцевать девушка умела. Правда, танцевала она совсем не так, как было принято в местной тусовке. Но это было еще интереснее. В перерывах Далила не забывала выпить бокал-другой настоящего французского шампанского, которое доставили в клуб специально по ее просьбе. Белоусов сидел с бутылкой «Абсолюта» и банкой консервированных маслин и не знал, радоваться ему или печалиться. Он уже порядком устал. А девчонка его зацепила сильнее, чем хотелось бы.

Часам к трем Далила натанцевалась, присела на диванчик рядом с Белоусовым и обняла его:

– Хорошо провели время, – заметила она – Поедем куда-нибудь еще?

– Домой, – предложил Белоусов.

– Ладно.

Девушка поднялась и нетвердой походкой направилась к выходу. Олег Семенович уверенно положил ей руку на талию, и на этот раз Далила не сопротивлялась.

На выходе из клуба топтался грустного вида бомж лет пятидесяти. Завсегдатаи звали его дядей Васей. Прохладной летней ночью ему не спалось, и он отирался около ночного клуба. Разгоряченные посетители часто выходили подышать и бросали на землю вполне пригодные для дальнейшего использования окурки, а иногда оставляли на земле и бутылку пива, причем не всегда пустую. Пиво дядя Вася допивал, бутылку клал в мешок. Охранники время от времени прогоняли его от дверей, но большой настойчивости не проявляли – по большому счету, никому бомж не мешал.

– Эй, иди сюда, – поманила дядю Васю Далила. Бомж неуверенно подошел – звали его нечасто, а если и звали, то могли пнуть или еще как-то обидеть.

– Как зовут?

– Дядя Вася, – ответил бомж, пряча почему-то глаза. Может быть, звали его вовсе и не так, но он решил поддержать местную легенду.

– Не помню я такого дядю. А тяжело тебе живется, Вася? – слегка шепелявя, спросила Далила.

– Живу, как живется, – мрачно ответил бродяга.

– Ну, так я тебе помогу, Вася, – широко усмехнулась Далила. – Возьми вот. Поезжай в деревню, дом себе купи, на работу устройся. Или повеселись хорошенько…

Далила сунула руку в сумочку и достала оттуда полную пригоршню долларовых купюр. Меньше двадцатки среди бумажек не было, преобладали сотенные и пятидесятидолларовые.

Вася, хотя достоинства купюр сразу заметить не мог, не осмеливался протянуть руку за нежданно свалившимся на него богатством. Он не верил, что с ним не шутят.

– Пойдем, Далила, – позвал Белоусов. – Он не хочет.

– Пусть возьмет, – заупрямилась девушка. – Нужны тебе Деньги, Вася?

– Нужны, – вздохнул Вася. – И пропивать я их не буду. Куплю комнату, на работу устроюсь… – бродяга всхлипнул. – Я ведь из тюрьмы вышел, жилья нет…

– За что сидел?

– Ни за что… Фраера одного ружьем попугал, а мне пять лет дали… Не виноват я был…

– Да что ты мне все это рассказываешь? – рассмеялась Далила. – Я не адвокат, не следователь, не прокурор – какая мне разница? Хочешь – бери, не хочешь – пойдем мы. Надоело уже.

Вася схватил протянутые ему доллары, засунул их в карман грязных брюк и упал на колени.

Далила больше на него не смотрела. Кивнув Белоусову, она впорхнула в машину и умчалась навстречу новым приключениям.

Проводив Наташу до ворот коридора, по одну сторону которого было расположено восемь дверей гостевых комнат, Бонуций исчез неведомо куда. Наташа осмотрела одну комнату за другой. Различие между ними было только в мебели. Размеры одинаковые, вид из окна, естественно, тоже. Девушка выбрала третью комнату от начала коридора. В ней имелись шкаф, кресло и широкий диван. Наташа оставила там вещи и пошла искать хозяина. Тут она обнаружила, что Бонуция нигде нет.

«Ну и манеры», – вздохнула девушка, но потом решила, что у хозяина могут быть неотложные дела, и решила его простить.

Пройдя по темному коридорчику, Наташа сразу же нашла бассейн, о котором говорил ей Бонуций. В бассейне явно использовалась теплая проточная вода – ее ток был заметен даже на глаз. Со дна поднимались пузырьки. Располагался бассейн в огромном зале, и девушка постеснялась купаться. В зале было множество выходов, сверху проходила галерея, а купального костюма у нее не было. В любой момент к бассейну мог кто-то выйти и застать ее неглиже. Стыдно! Да это еще полбеды – подумают, что совсем дикарка.

Ополоснув горячей газированной водой руки и лицо, девушка отправилась исследовать пирамиду. По пути ей никто не встретился. Да и вообще, жил ли здесь хоть кто-то, кроме Бонуция? Судя по размерам и количеству помещений, должен был жить. Но это если мыслить логически. Других подтверждений этому факту не находилось. Может быть, хозяин и сам управлялся со здешним хозяйством.

Внутри пирамида оказалась еще интереснее, чем снаружи. В некоторых местах коридоры были обложены цветной плиткой, в некоторых стены не были обработаны. А материал, из которого выстроена пирамида! Здесь встречался и разноцветный гранит, и базальт, кирпич, песчаник, мрамор… Казалось, что жилище Бонуция строили не один год, используя любые попавшиеся под руку материалы.

Хорошо было продумано освещение. Небольшие окна давали достаточно света. Практически в каждом коридоре, каждом зале и каждой комнате было окно. Там, где строителям не удалось провести коридор близко к внешним граням пирамиды, его освещали белые светильники, укрепленные на стенах. Свет в них был не электрический, но и не такой, как в масляных лампах.

Некоторые двери были заперты. Стало быть, хозяин не все свои секреты открывал посторонним. А может быть, гостья Бонуция просто не смогла понять принцип, по которому открывалась дверь.

На самый верх пирамиды, чтобы осмотреть окрестности, Наташа попасть не сумела. Один из коридоров вроде бы постоянно шел вверх, но, сколько ни поднималась по нему Наташа, достичь вершины так и не смогла. Выглядывая в низкое окошко, определила, что находится примерно на высоте десяти этажей. Пройдя по петляющему возле внешних граней пирамиды коридору пару сотен метров, Наташа вновь натолкнулась на то же или точно такое же окошко, и опять, и опять… Наконец она догадалась найденным по дороге цветным камушком нарисовать на подоконнике крест. Когда она вернулась сюда очередной раз, выяснилось, что окошко – то же самое. Крест был на месте! Но как получалось, что, нигде не опускаясь, все время двигаясь вверх, она оказывалась на том же месте, Наташа не поняла. И пошла вниз. На нижние галереи удалось выйти без проблем.

Решив, что ничего особенно интересного и полезного в пирамиде найти не удастся, Наташа вышла в сады. Здесь было на что посмотреть. Возле бьющих из-под земли ледяных ключей росли растения, очень напоминавшие финиковые пальмы. Плод тоже был похож на финик, но раза в три крупнее и без косточки. Наташа съела пару таких плодов. Хозяин не предложил ей пообедать, приходилось искать пропитание самой.

В тени небольшой скалы девушка, к своей радости, обнаружила рощу уже известных ей бамбанов, которые рядом с Деревней Посреди Леса росли в самых тенистых чащобах. Здесь света была мноцо, и бамбаны были не такие сочные, но вкус их оказался еще более терпким и пряным, чем в лесу.

Наевшись, Наташа решила отдохнуть. Солнце клонилось к закату, день прошел в тревогах и волнениях. Девушка вернулась в свою комнату и уснула крепким сном.

По счастью, заброшенные туннели хоть и слабо, но освещались. Кое-где на стене висел старый светильник, неизвестно каким образом рассеивающий тьму. В некоторых местах на стенах еле заметно светилась плесень. Привыкшие к полумраку глаза человека подмечали каждую искорку. Да и пол в туннелях оказался на удивление ровным, идти было легко даже на ощупь. Фонарик Кравчук не включал. Экономил его ресурс, да и боялся, что заметят.

Километра два Кравчук пробежал на одном дыхании. Постепенно он начал понимать всю безрассудность своей затеи. Глубоко под землей, без еды и без карты сложной системы туннелей, не зная, чего ожидать от обитателей этих черных ходов, в окружении врагов, ему было не на что рассчитывать. Его, скорее всего, уже преследовал Охотник, который прекрасно знал здешние туннели.

Хотя беглец и пытался петлять, через некоторое время он выскочил прямо на полупотухший костер, на котором Охотник вытапливал из крысы золото. Останки крысы, попискивая, ели какие-то твари помельче. Может быть, тоже крысы, только маленькие. При виде человека они порскнули во все стороны.

Из круглого зала перед Кравчуком открывались все те же пути в старые, как говорил Охотник, гномьи или гоблинские пещеры. В нижние туннели идти было глупо. Ничего хорошего человека там не ожидало. Хотя, с другой стороны, и искать его там волосатый и виги стали бы в последнюю очередь. Но долго он там не протянет даже с ружьем – в этом Владимир Петрович не сомневался. Ему нужно было выбираться наверх. Пещеры, как ни крути, должны были где-то выходить на поверхность, как бы ни пытался его уверить волосатый в том, что из шахты только один выход. Может быть, через двадцать километров, а может быть, через сто, но ход на поверхность будет обязательно. И не один. Правда, наверху человека тоже не ждало ничего хорошего, но все равно там лучше, чем в подземном царстве кромешного мрака и ужаса.

Эста восстанавливала силы, прогуливаясь вокруг колодца и просто лежа на траве. Сергей с удовольствием наблюдал за девушкой и ждал, сам не зная чего. Местные солнца два раза поднялись и опустились. Правда, Сергею показалось, что здешний день составляет не больше двенадцати земных часов, но проверить это у него не было никакой возможности. Прекрасная воительница не знала земных мер времени, а у Сергея не было часов.

Впрочем, отвлекать Эсту разговорами и постоянно навязывать ей свое общество Сергею было неудобно – девушка часто то ли молилась, то ли медитировала, то ли погружалась в транс, и молодой человек понимал, что своими вопросами он мешает ей быстро восстановиться.

На исходе второго местного дня птицы-стражи проявили некоторую активность на расстоянии пяти километров от людей. Их собралось там несколько штук, и Лунину показалось, что пару раз сверкнула молния. Эста то ли спала сидя, то ли размышляла о своем, и Сергей не стал спрашивать ее ни о чем. А через некоторое время он увидел точку, которая постепенно приближалась к их стоянке. Быстро темнело, и как следует разглядеть незнакомца – Сергей почти не сомневался, что это человек и даже мужчина, – не удавалось. Одно солнце уже село, а второе давало очень мало света. И все же в последних его лучах Лунин заметил, как на груди приближающегося человека что-то сверкнуло голубым. Сергей радостно закричал и побежал навстречу одинокому путнику.

Проснулся Белоусов с сильной головной болью. Разлепив веки, он огляделся. Рядом безмятежно раскинулась Далила На ней не было совершенно ничего, и это давало повод предположить, что ночь прошла интересно. Однако вспомнить что-либо после того, как они с Далилой пили шампанское в чистом поле, под звездами, Олег Семенович не смог. Еще, кажется, они шампанским обливались. Судя по состоянию костюма, который валялся на полу, так оно и было.

Часы Белоусов не снял. Они показывали два часа Видимо, дня, поскольку из-за занавески пробивался дневной свет. Только сейчас Белоусов понял, что он у себя в квартире. Вообще говоря, у него было строгое правило – женщин сюда не водить. Но для Далилы он сделал исключение. И сейчас даже не помнил, стоило ли дело того.

Услышав тяжелое сопение Белоусова, молодая женщина открыла глаза. Не похоже было, что она страдает от похмелья.

– Уже проснулся, шалунишка? – спросила она игриво. – Хочешь чего-нибудь еще?

Белоусов промычал что-то нечленораздельное. Он хотел только одного – забыться. И срочно чего-нибудь выпить.

«Работа без меня стоит, – промелькнула мысль. – А еще и эта чертовка здесь. Что она там говорила насчет конкурирующей организации? Надо было сразу ее удавить…»

Но тут Белоусов понял, что Далилу он не удавит. Скорее повесится сам. Слишком сильно она его зацепила.

– Я на работу, – сообщил он. – Здесь побудешь?

– Нет, нет, что ты1 Я буду помогать тебе во всем! – широко улыбнулась девушка. – Ты нуждаешься в моей поддержке! Да тебе ведь и деньги нужны?

– Нужны…

Кое-как собравшись, Олег Семенович отправился на работу. Цветущая Далила порхала рядом. Неизвестно, как получилось, что она уже была в новом костюме: зеленом, с искоркой. Откуда он у нее взялся, заместитель директора «Барса» не имел представления. Впрочем, не только об этом. Может быть, они заезжали к ней домой? Или были в ночном магазине?

В конторе Оленька ревнивым взглядом окинула новую пассию шефа и сообщила:

– К вам с самого утра просится Михаил Львович. У него важное сообщение.

– Вызови его, – приказал Белоусов.

– О вашем кутеже вчерашнем весь город говорит, – сообщила Олечка.

Белоусов удивленно поднял бровь. Во-первых, не впервые, во-вторых, кому какое дело, и, в-третьих, с чего вдруг Оленька решила ему сообщать о том, что болтают люди?

– И что такое? – спросил он.

– Бродягу, которому вы денег дали, убили из-за них, – ответила секретарша. – Жалко, конечно, так и не успел по-человечески пожить. Свидетелей много оказалось. Сразу ясно стало почему. Милиция, наверное, скоро сюда явится…

– Я-то здесь при чем? – буркнул Белоусов, но на душе у него стало мерзко. А Далила, похоже, нисколько не огорчилась.

– Вот до чего жадность людей доводит, – непонятно что имея в виду, сообщила она. – Пойдем, котик.

В кабинете она открыла дверцу шкафа, где хранились не очень важные бумаги, и достала приличных размеров картонный ящик – наверное, из-под магнитофона.

– Мы денежки ищем, а они уже здесь, – подмигнула она Белоусову. – Хватит, наверное, на машинку? Белоусов заглянул в коробку.

– Хватит.

Первую ночь в пирамиде Наташа проспала спокойно, даже чересчур – без пробуждений, без сновидений. Проснулась оттого, что в зарослях неподалеку от ручья громко пели птицы. В лесу она птиц не слышала – там только на все голоса верещали цикады. Видно, птицы жили в саванне, а сюда прилетали кормиться.

Выглянув в окно, Наташа увидела Бонуция, который ел ярко-красные плоды неизвестного ей растения прямо с деревьев. Был он в своей всегдашней коричневой одежде, за спиной приторочен меч.

– Это еще что за новости? – встревожилась девушка.

У эльфов она не видела никакого оружия. Каухури, похоже, в нем не нуждались. И только туземцы из Деревни Посреди Леса ходили с копьями – правда, насколько она могла понять, копья целиком и полностью выполняли церемониальную функцию.

– Доброе утро, Бонуций! – жизнерадостно прокричала Наташа из окна своей комнаты. Настроение у нее было прекрасное. Дивным был сад вокруг, дивно пели птицы и журчали ручьи.

– Доброе утро, – ответил хозяин. – Спускайся, позавтракаем.

Наташа спала в своем старом домашнем халатике, в нем же решила выйти к завтраку. Похоже, гостей Бонуций не ожидал, пусть тогда все будет по-простому, по домашнему.

– Вы всегда с деревьев едите? – поинтересовалась девушка, подходя. Бонуций уже закончил трапезу и вытирал рукавом перепачканные соком губы.

– Нет, почему же, – ответил он. – Иногда я с кустов ем, а иногда травку. Очень полезно бывает. Злаки, опять же. Они на деревьях не растут…

– И мне эти плоды есть? – спросила девушка.

– Очень вкусно и питательно, – ответил Бонуций. – Впрочем, совсем не обязательно эти. Пройдись по саду, найди, что по душе.

– А хлеба, скажем, у вас нет?

– Пока не подвезли. Я, знаешь ли, излишеств не люблю. Хозяйки у меня нет, самому кухарить некогда. Ем что придется.

– Кухня есть у вас? – спросила Наташа. – Я могла бы что-нибудь приготовить…

– Кухня есть, да припасов нет, и готовить что-то для меня не нужно. А для себя – пожалуйста. Только что ты варить будешь, яблоки?

Наташа пожала плечами. Не хотите – не надо. Сама она и фруктами обойдется.

– Вы собрались куда-то, Бонуций? – спросила она.

– Да, поброжу по окрестностям.

– Меч вам зачем? Вы ведь говорили, что дикие звери здесь не опасны.

– Здесь не опасны, – ответил, усмехнувшись, Бонуций. – А в других местах очень даже опасны. Но не звери, конечно. Мне, знаешь ли, приходится заботиться об этом крае. Да и о некоторых других тоже, если на то пошло. Недаром же здесь только среди каухури встречаются воины. Но и они воюют не у себя дома, а там, где требуется. Им нравится. Выход древних инстинктов.

Наташа сорвала с дерева красный плод и надкусила его. Вкус оказался совершенно неожиданным – не сладким, как она предполагала, а кисловато-терпким, насыщенным, впрочем, с некоторыми оттенками сладкого и соленого. Пожалуй, плод напоминал по вкусу подсоленный помидор с сыром, только был вкуснее.

– Я одного не понимаю, – заметила она. – Недавно я встретила магистра Ульфиуса. Я понимала его, потому что он говорил на Истинной речи. Вы, очевидно, тоже ею пользуетесь?

– Да, – согласился Бонуций.

– А все остальные? Эльфы, каухури?

– И они тоже, – утвердительно кивнул Бонуций. – Здесь не было смешения языков. Истинная речь распространена во многих плоскостях и краях. На то она и Истинная. Зачем изобретать что-то еще, когда есть всеобщий язык? Впрочем, каухури так не считают. Тебе, как лингвисту или филологу, было бы любопытно изучить их теории. Они вообще большие оригиналы…

Наташа с удивлением посмотрела на Бонуция.

– А ты заладила: домой, домой, – усмехнулся он. – Никуда от тебя дом не денется. Тем более что время там идет медленнее, чем здесь. Да и вообще, какая радость возвращаться в Затемненное королевство, где к тому же полно проблем…

– Нет уж, проблемы нужно решать, а не откладывать, – не очень уверенно заявила Наташа. – Но откуда вы обо мне столько знаете?

Бонуций сдержанно пожал плечами:

– Да это совсем просто – по внешнему виду и образу действий определить человека с Земли. Нетрудно распознать заклятие магистра Ульфиуса, которое продолжает оставаться на тебе. Станет ли магистр просто так разбрасывать заклинания? Не думаю. Значит, тебе грозила опасность. И вряд ли ты в состоянии справиться с ней сама. Так что отдыхай. Изучай сад. Может быть, вечером ко мне прибудут гости. А уж после определимся, сразу ли тебя отправить домой или немного погодить. Думаю, Ульфиус не одобрил бы, если бы я вернул тебя туда, откуда он тебя поспешил удалить. Хотя, конечно, я в состоянии это сделать.

Из круглого зала Кравчук двинулся по уходящему вверх коридору. Дорога была на удивление ровной. Своды и пол туннеля будто бы выжигали лазером: камень оплавился, ни трещинки, ни щербинки, пол под ногами гладкий, словно полированный. Одно беспокоило человека – воды здесь не было. В вещах Охотника Кравчук не нашел фляжки, что его весьма огорчило. Теперь он страдал от жажды.

Идти приходилось при свете фонарика. Других источников света в широком туннеле не было. Чем выше, тем жарче становилось. Через пару километров Владимир Петрович заметил впереди свет и скоро вышел на развилку, в небольшой квадратный зал с водосборным бассейном посередине. Вода в бассейн капала с потолка. Беглец немного успокоился – коридор не был бесконечным, как показалось ему вначале. В зале висел слабый фонарь. Кравчука посетила плодотворная идея сорвать светильник со стены – ведь к нему не были подсоединены провода. Источник питания, скорее всего, находился внутри. Но, трезво поразмыслив, он решил не делать лишних движений. Мало ли что случится, да и столь явные следы за собой оставлять – дело последнее.

Судя по длине коридора и его наклону, человеку удалось подняться вверх метров на триста. Но до поверхности земли все равно было еще очень далеко. Кравчук встал на колени у бассейна и хлебнул воды. И тут его скрутило. Стало так плохо, что он не мог пошевелиться. Мышцы болезненно окаменели, изменить позу никакие получалось. Все тело сотрясала страшная боль. Его будто кто-то грыз изнутри.

Едва не упав в бассейн, Кравчук вздрагивал на мокром холодном полу. Он обмочился, но это сейчас волновало его меньше всего. То, что с ним происходило, было гораздо хуже, чем выстрел из болевого ружья вигов. Владимир Петрович не сразу понял, что с ним. С трудом вращая глазами, он осмотрелся – вокруг никого не было. Отравленная вода? Но не могла же она подействовать с первого глотка? Или опять колдовство?

Страшная боль терзала Кравчука около часа, который показался ему вечностью. Потом она начала стихать. Состояние все еще было ужасным. Тело горело, но стало возможным двигаться, переменить позу. Во рту пересохло, голова болела. Кравчук был будто бы в глубоком похмелье, но теперешнее его состояние переносилось гораздо легче, чем внезапный приступ, который обрушился на него час назад.

Хотя и было страшно, Кравчук вновь хлебнул воды из бассейна, потому что пить хотелось неимоверно. Хуже не стало. Значит, дело не в воде. Постепенно головная боль стихать, но тело продолжало ломить. И тут на медленно еще соображающего человека снизошло озарение. Наркотик! Он все время принимал наркотик, а сейчас доза закончилась, и страдания связаны именно с этим. Но когда и как он успел привыкнуть к нему? Виги подмешивали в пищу? Крысиное мясо содержало наркотические вещества? Похоже на то… Да и вообще, в последнее время он испытывал небывалый прилив сил. Побил мощного Охотника голыми руками – тот и пискнуть не успел. А что он верещал о том, что воду нельзя пить? Может быть, дело в воде? В той плесени, что росла около ручейка и была растворена в ручейке. Белая, сладковато-горькая, ее вкус ему что-то напомнил. Теперь он понял что. Тот самый героин, который поставляли ему партнеры, когда он возглавлял «Барс». Только найденный им на стенах наркотик был гораздо более концентрированный…

Кравчук хмыкнул. Если лизнуть сейчас той же плесени, то опять станет хорошо. Да, но если после одного или двух приемов ломка такая ужасная, то что будет после десяти, двадцати порций? Скорее всего, он просто умрет. Да и вообще, неведомый наркотик настолько мощный, что может разрушить организм за считанные дни… Ксчастью, искушения у Кравчука не было – плесень поблизости не росла, и облегчить страдания он не мог. А боль постепенно стихала.

Еще через полчаса Кравчук смог подняться и уйти от бассейна. Медленно передвигая ноги, он вновь побрел вверх, в узкий темный туннель. Фонарик в его руке едва светил, с трудом рассеивая душную липкую тьму.

Посреди бескрайней степи, под сумрачным небом с редкими звездами навстречу Сергею, довольно улыбаясь, шел магистр Ульфиус собственной персоной. Только увидев его, Сергей понял, как сильно он успел привязаться к авенорцу. До сих пор он ждал его появления с некоторой обидой – забросил невесть куда и исчез! Но теперь, встретив уставшего и потрепанного Ульфиуса, Сергей чувствовал только одно – он рад его видеть. Будто бы встретил старого друга после долгой разлуки. Собственно, так оно и было. Правда, знакомы они с Ульфиусом были всего неделю, но подружились крепко.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Сергей, – спокойно сказал магистр, будто бы они столкнулись на улице, а не в неведомом месте на краю света.

– И я рад, – улыбнулся Сергей. – Где же ты пропадал так долго?

– Мне пришлось солоно. Расскажу позже. Я едва избежал страшной опасности и потерпел частичное поражение. Стало быть, борьба наша еще не закончена.

Сергей немного помрачнел.

– Так я не уничтожил Машину? И ты тоже?

– Нет, разрушить ее не так просто. Я предполагал это, и все же послал тебя вперед. Надеялся, что черные маги, охраняющие ее, выдадут себя. Но они таились до самого последнего момента. И, наверное, к лучшему, что тебя смогли победить обычные люди-охранники. В противном случае ты мог бы попасть в страшный плен, и много трудов ушло бы на то, чтобы вызволить тебя оттуда.

– Какой уж там плен, – вздохнул Сергей. – Хорошо, хоть не убили. Они бы церемониться не стали. Ульфиус мрачно усмехнулся:

– Есть кое-что много хуже смерти. Недавно я сам едва избежал развоплощения. Но не будем сейчас о грустном. Ты освоился, узнал этот край?

– Немного узнал, – обиженно ответил Сергей. – Почему только ты сразу не сказал мне, что я попаду сюда в случае неудачи? Ты мне не доверял?

– Почему ты так решил? – удивленно поднял брови магистр. – Человек всегда воюет лучше, когда знает, что отступать ему некуда. К тому же небольшая доля вероятности, что тебе удастся разрушить Машину, все-таки была. Ты молодец – не испугался ничего… Да и вообще, строго говоря, существовала вероятность, что они все же смогут достать тебя заклятием, которое мой защитный талисман не в состоянии отразить. Так что ты рисковал по-настоящему.

– Мне тут сказали, что ты принял меня в Орден Огня, – начал Сергей.

– Кто? – живо поинтересовался Ульфиус.

– Госпожа Эста Одоль из мира Сиуруа, – ответил Лунин.

– Кто звал меня? – послышался из высокой травы заспанный голос Эсты. Девушка вновь медитировала и уснула, но громкие голоса мужчин разбудили ее.

– Пришел мой друг, магистр Ульфиус, – объявил Сергеи, указывая на авенорца.

Девушка с интересом оглядела мага, поправила прическу и сделала что-то вроде реверанса.

– Рада видеть вас, сэр. Мы уже успели подружиться с вашим учеником. Наслышана о вас.

– Хотя не имел удовольствия знать вас лично, госпожа Эста, род Одоль хорошо мне известен, – ответил Ульфиус, низко кланяясь. – Кажется, вы воевали в Эмсландии?

Эста радостно улыбнулась:

– Да. Но мне пришлось спешно отступить. Я просто счастлива, что судьба свела меня с вами.

– К сожалению, полагаю, ненадолго. У нас нет времени восстанавливать силы в гостеприимных Сенях, даже в обществе такой очаровательной девушки. Мы с другом отправимся искать его невесту, которая стала жертвой злобных чар.

– О! – воскликнула девушка. – Обязательно присоединилась бы к вам, если бы вы приняли мою скромную помощь и если бы меня не ждали широкие поля Эмсландии.

– Спасибо, – поблагодарил Ульфиус, низко поклонившись.

В обмен любезностями вклинился Сергей, которого уже давно мучила серьезная проблема.

– Сэр Ульфиус, а не захватили ли вы с собой мои брюки? – спросил он. – Я понимаю, что, скорее всего, нет. Но, может быть, вы сможете их сделать?

Сергей полагал, что если уж магистр сотворил из ржавых железок автомобиль и меч, то сделать кусок ткани для него – сущий пустяк.

– Одеждой я тебя обеспечу, – улыбнулся Ульфиус. – Мы отойдем в сторону, госпожа Эста. Я чувствую, что у вас в вещах и доспехах порядочно магических амулетов, и они могут войти в конфликт с моими заклинаниями. Да и сами вы, насколько я понимаю, сведущи в магии…

Эста лукаво улыбнулась, но ничего не сказала. Просто повела рукой, будто бы говоря: не важно…

Ульфиус поманил за собой молодого человека, и они по фиолетовой траве пошли в ночь.

– Откуда ты знаешь род Одоль и эту девушку? – спросит Сергей.

– Знаю? – переспросил Ульфиус. – Да я первый раз ее вижу. А род Одоль известен в мире. Я ведь изучал не только Слово, но и историю, и географию. Что же касается девушки – ты сам мне только что представил ее.

– Как же так? Ты даже сказал, где она воевала.

– Где она билась с врагами, понять немудрено. Рыцари ее ордена воюют сейчас только в Эмсландии. От нее за пять шагов пахнет эмсландийскими пряностями – а кухарить она вряд ли большая любительница, – значит, просто долго бродила в полях, где эти пряности растут. К тому же она оказалась после боя в буферной з оне. Как такое может случиться? Если девушка только что принимала участие в битве, значит, она доблестная воительница и опытный воин. Ну а о Сиуруа я кое-что слышал. Родов там много, и все они славятся чем-то. Второе слово в имени жителя Сиуруа обозначает род – это знает даже ребенок. Так что, даже не зная о роде Одоль ничего, я бы понял, о чем идет речь. Почему бы не сделать женщине приятное, сказав, что ты знаешь лично о ней?

– Но ты же говорил, что, используя Истинную речь, нельзя лгать, – заметил Сергей.

– Я и не лгал, – обиделся Ульфиус. – Я только сказал то, что знаю об этой девушке. А знаю я о ней действительно немало, как только что тебе доказал. Где же ложь?

Некоторое время они шли молча.

– Может быть, пора уже взяться за изготовление одежды? – спросил Сергей.

– Да, действительно, – согласился Ульфиус. – Вообще говоря, я пригласил тебя отойти, чтобы поговорить без помех. Амулеты Эсты мне, конечно, не мешают. Но многие женщины Сиуруа – настоящие ведьмы, опытные, коварные и преследующие свои цели и цели своих древних родов. Так что нужно держаться настороже. Я думаю, тебе нужна такая же одежда, как и у меня. Ведь нам предстоит побывать в разных местах, и не везде появишься в брюках…

Сергей улыбнулся про себя. Выходит, римляне, считавшие штаны варварской одеждой, не одиноки?

А Ульфиус наметил ровный участок, поводил над ним руками, прошептал несколько слов, и трава, росшая на пятачке величиной около четырех квадратных метров, вдруг поникла, опала и сама собой собралась в небольшой сноп. Магистр прошептал еще несколько слов, и сноп зашевелился, разглаживаясь. Он приобрел вид куска ткани.

– Накинь его на себя, – предложил Ульфиус.

Сергей взял получившееся полотно и накинул его поверх рубашки Эсты – раздеваться ему совсем не хотелось. Магистр щелкнул пальцами, сказал еще несколько слов, и холст как бы сросся в некоторых местах, образуя одеяние, похожее на то, что носил сам Ульфиус. Только у магистра оно было окрашенным, а у Сергея – неопределенного песочного цвета, как грубая мешковина. Впрочем, фактура ткани была мягкой, а на вид одежда получилась очень прочной.

– Ну вот, не зря в академии практиковался, – усмехнулся магистр. – Тридцать лет ничего подобного не делал. Однако ж не забыл.

– А брюки сделать нельзя? – вновь спросил Сергей. Ни в рубашке, ни в этой накидке он не чувствовал себя полностью одетым.

– Брюки – не умею, – буркнул Ульфиус. – И не хочу. Одевайся прилично, раз уж тебя занесло в такую даль. Тебе в какой цвет тогу покрасить?

Сергей немного подумал и сказал:

– В вишневый.

С Далилой Белоусов стал совсем шальным. Девушка не давала ему покоя, постоянно устраивала дикие кутежи и всюду таскала Олега Семеновича за собой. Он бы и рад был не ездить. Даже при нем молодая женщина откровенно заигрывала с его деловыми партнерами, охранниками, просто с прохожими на улице. Белоусова терзала жгучая ревность, он чувствовал, что Далила изменит ему при первом удобном случае – да что там изменит – наверняка уже изменила, когда он спал! Другую женщину он за такие штучки давно бы избил или вообще убил, а на эту рука не поднималась. Он только и мог, что смотреть ей в рот и выполнять все ее распоряжения. Понимал, что совершает глупость, но справиться с собой сил не было.

Прошло всего три дня с той минуты, как появилась Далила, а Олег Семенович уже ходил по предприятию, как сомнамбула – глаза красные, черные круги на пол-лица, голос хриплый, как после большого похмелья. Впрочем, пить в последние дни приходилось много.

А Далила не только участвовала в кутежах, но и развернула обширную производственную деятельность. В самое дорогое телевизионное время дала рекламу на всех местных телеканалах, приглашая на работу талантливых программистов. Сама отобрала из них подающих надежды – пять человек. Купила каждому по компьютеру, причем по такому, какие эти ребята пожелали, а требования у них были не слишком скромные. Когда Олег Семенович узнал цены на машины, он вздрогнул. Но, оказалось, платила Далила из своего кармана.

– Не дрейфь, – сообщила она Белоусову. – Наша организация участвует в расходах.

Зарплату программистам Далила назначила еще выше, чем Кравчук в свое время платил очкарикам.

– Компьютеры – сила, – пояснила она. – Машина наша – хорошо, она деньги приносит. Но что стоит золото, когда некуда его деть? А компьютеры власть дают. И власть немалую. Деньги без власти мало стоят… То ли еще будет, Белоусов!

Тем временем работы над «Проектом Ф» подошли к концу. Михаил Львович явился в кабинет Белоусова раздутый от гордости и сообщил:

– Испытания намечены на сегодняшний вечер. Угодно ли вам присутствовать?

– Угодно, – буркнул Белоусов.

– Конечно, конечно, – защебетала Далила, вскакивая с кресла. – Мы обязательно должны проконтролировать процесс. А вы – знаменитый профессор Патрикеев? Как я счастлива с вами познакомиться!

Девушка схватила очкарика за руку, словно бы намереваясь пожать ее, а то и поцеловать, хотя это было бы совсем уж глупо.

Патрикеев расплылся в широкой улыбке, которую не смог сдержать несмотря на все старания, а Белоусов чуть не задохнулся от ярости.

– Пойдемте, я провожу вас, – продолжала шептать Далила чуть ли не на ухо очкарику. – Это же надо – сам Патрикеев! Расскажите мне о ваших знаменитых экспериментах с жидким гелием…

Патрикеев, который и не подозревал, что кто-то помнит о его аспирантских трудах, пришел в щенячий восторг:

– С удовольствием. С огромным удовольствием, – радостно ответил он, принимая еще более горделивый и торжественный вид.

Услышав скрежет зубов директора, он, впрочем, пугливо передернулся, но гордость и желание показать себя перед женщиной с лучшей стороны взяли верх.

– Лучше объяснить все в лаборатории, – сказал он Далиле.

– Подожди нас, милый, – бросила та Белоусову, очаровательно улыбнувшись, и чуть ли не в обнимку с очкариком вышла из кабинета.

Олег Семенович промолчал. Как только дверь закрылась, он схватил со стола хрустальную пепельницу и швырнул об стену.

– Стерва! – крикнул он. Но крикнул не сразу, а когда решил, что Далила его не услышит.

Ульфиус торопился. Переговорив наедине, друзья вернулись к Эсте, попрощаться. Девушка пригласила навещать ее чаще – особенно в полях Эмсландии, где искусство Ульфиуса весьма могло пригодиться. Впрочем, заявление было лишь данью вежливости. Рыцари Сиуруа, даже очаровательные женщины, предпочитали воевать самостоятельно и не слишком жаловали чужаков в своих боевых порядках, какими бы прославленными витязями те ни были.

Сергей попрощался с Эстой тепло. Девушка ему очень понравилась. Таких он прежде не встречал. Конечно, вытеснить из его памяти Наташу она не могла, но Сергей понял, что будет вспоминать о ней с грустью. Ведь их будут разделять миры и годы.

Перед самым отбытием Ульфиус долго смотрел вверх, на звезды. Сергей решил, что он хочет сориентироваться для перемещения в другой мир, но оказалось, что Ульфиус вглядывался в ночное небо вовсе не для этого.

– Обрати внимание на три яркие звезды у горизонта, – сказал он Сергею.

– Вижу, – ответил Сергей, найдя вытянутый острым углом к горизонту треугольник.

– Еще две звезды рядом немного слабее на некотором расстоянии от правой грани, – сообщил Ульфиус.

– Вижу и их, – сказал Сергей.

– Выше верхней звезды, чуть правее, совсем слабая звездочка – ваше Солнце, – буднично заявил магистр.

Сергей замер. Измерения, параллельные миры – со всем этим он мог смириться. Можно попасть в неведомый мир, который и в природе не существует – чего только не случается в воображении… Но та же самая Галактика, родное Солнце в небе, а он в иной звездной системе – это было гораздо интереснее всего, что он видел до сих пор.

– Я так и думал, что тебе понравится, – усмехнулся Ульфиус, глядя на Сергея. – А ты говоришь – космические корабли. Несколько шагов – и мы там, куда не долетит ни один корабль. Правда, эти шаги нужно уметь сделать…

– И это – настоящее Солнце? – переспросил Сергей. – А мы в другой звездной системе?

– Что же вас удивляет, Сергей? – вдруг вступила в разговор Эста. – Я, например, не знала, что в этой плоскости, причем недалеко отсюда, существует обитаемый мир. Но вы-то отсюда родом…

– Нет, нет, меня больше ничто не удивляет! – воскликнул Сергей, увлеченный созерцанием звезды, вокруг которой вращалась планета, на которой стоял его дом. – А с Земли эту звездную систему видно?

– Думаю, невооруженным глазом – нет. Звезды не очень яркие. А в телескоп, наверное, видно, – ответил Ульфиус. – Впрочем, не интересовался. Какая разница?

– Сколько световых лет отсюда до Солнца? – спросил Лунин.

– Думаю, парсеков двадцать, – навскидку ответил Ульфиус, проявляя недюжинные познания в земной астрономии.

– Значит, больше шестидесяти световых лет, – пробормотал Сергей. – Если бы мы могли увеличивать изображение и получать картинку, то увидели бы Землю времен сороковых годов… Война еще не началась или уже идет…

– Вы принимали участие в той войне? – заинтересованно спросила Эста. Видно, войны не могли оставить девушку равнодушной.

– Нет, я тогда еще не родился, – потупившись, ответил Сергей. – Но на той войне воевал мой дед и погиб прадед…

Эста почтительно промолчала, подняв глаза к небу. Неучастие в войне Сергея она никак не прокомментировала. Что ж, молод человек. Это не порок, а недостаток, исчезающий с годами…

– Посмотрели – и в путь, – заключил магистр.

Он взял Сергея за руку, в последний раз поклонился Эсте и шагнул вперед. Несколько шагов – и они оказались в пространстве без света и, как показалось Лунину, без времени. Впрочем, отовсюду здесь раздавался шум. А свет вскоре появился. Он становился все ярче, весомее, обретал плотность и материальность. Постепенно из света стали выступать отдельные предметы. Они оставались на месте, проносились мимо, проявлялись в самых неожиданных местах и быстро таяли. Еще немного – и мир обрел подобие реальности.

Ульфиус и его спутник стояли на самой настоящей земле, реальная трава шуршала под их ногами. Огромный шар солнца то ли вставал из-за горизонта, то ли скатывался в необъятное травяное море. Кругом зелеными волнами неспешно колыхалась степь, но совсем не та, в которую Сергея забросило после битвы. Степь была жаркая, продуваемая теплым сухим ветром. Здесь росла высокая, пахучая трава. На горизонте поднимались островки низких деревьев. А на холмах и в неглубоких овражках, пересекавших степь, словно бы паслись зеленые стада – небольшие, но очень густые заросли мелколиственных кустарников создавали эту иллюзию. Листья шевелились, и казалось, что купы кустов переходят с места на место. Впрочем, возможно, так оно и было – Сергей уже начал привыкать ко всему и не удивился бы, если бы кусты оказались живыми.

– Хорошее место, – довольно улыбнулся Ульфиус. – Благодатная и безопасная страна. И, главное, легкая и светлая…

Будто бы в ответ на эти слова магистра из ближайших зарослей на открытое место вышел высокий человек в темной одежде, с длинным обнаженным мечом.

– Защищайся, чужеземец! – выкрикнул он, принимая боевую стойку.

– Вот тебе и безопасное место! – воскликнул Сергей.

Похоже, предложение незнакомца магистра позабавило. Во всяком случае, он широко улыбнулся, молниеносным движением вынул меч и атаковал неизвестного противника. С звонким лязгом клинки соприкоснулись, разлетелись и вновь сошлись. Сергею оставалось только наблюдать за поединком. А он, похоже, затягивался. Великолепный фехтовальщик, Ульфиус никак не мог взять верх над нескладным на первый взгляд незнакомцем. Напротив, тот напористо теснил магистра, загоняя его в колючий кустарник.

Туннель постоянно менял направление, резко поворачивая едва ли не через каждые тридцать метров. Стены были сырыми, свод – низким. Кое-где свод того и гляди собирался обрушиться, а в некоторых местах дорогу преграждали каменные глыбы, упавшие сверху. Впрочем, пролезть вперед все равно было можно. Одно радовало Кравчука – коридор все время круто шел вверх. С каждым шагом человек приближался к поверхности.

Несколько раз туннель разветвлялся. Каждый раз Владимир Петрович выбирал тот путь, который круче остальных вел вверх.

В какой-то момент скрученный туннель закончился, перешел в длинную просторную галерею. Она вывела в огромный мрачный зал с устремленными в темный сумрак колоннами. Фонарик не мог рассеять тьму над головой. Сводов видно не было.

По залу гуляли сквозняки. На стенах лежал толстый слой слабо светящейся, знакомой уже Кравчуку плесени. Сам не зная зачем, он набил плесенью карман грязных, загаженных, уже начавших рваться во многих местах брюк. На всякий случай, про запас. Тем более что ничего путного в карманах все равно не было. Под толстым слоем плесени угадывались древние письмена. Хотелось бы Кравчуку знать, что они говорят, о чем предупреждают.

В большом зале человек решил отдохнуть. Он шел уже много часов и очень сильно устал. Если бы не нервное возбуждение, давно бы свалился. На этот раз шарик с ушками явился Кравчуку во сне. Он покачивался, строил рожицы и хохотал. Причем резвился он на чистом весеннем лугу, под огромными облачными башнями и непривычно ярким синим небом.

– Выберемся, Петрович, выберемся! – кричал шарик. – Только по второму коридору не ходи, хоть он и вверх. По четвертому, ровному двигай. Да осторожно, смотри! Направо – прямо, направо – прямо, налево, еще раз налево и снова два раза прямо А там и отдохнуть можно будет Глядишь, дня через три выйдешь на вольный воздух, под багровые небеса!

Кравчук прекрасно понимал, что спит и что шарик ему снится. Но это его нисколько не удивляло и не беспокоило. Напротив, сон он воспринимал как должное и с шариком был совсем не прочь переброситься словечком.

– Где мы сейчас? – спросил Владимир Петрович, хотя прекрасно понимал, что спит, и место, в котором он очутился, скорее всего, в реальности не существует. Впрочем, как и его собеседник-шарик.

– В Ниневии, – тут же ответил шарик. Что это за Ниневия, Кравчук, естественно, не знал, хотя слово показалось ему знакомым.

– Ты здесь живешь?

– Да ну! – хулигански подмигнул шарик. – Разве здесь жизнь? Обитаю я в высоких сферах. Отсюда и не видно. Тебя к ним на пушечный выстрел не подпустят…

Шарик надулся и принял гордый вид. Получилось весьма комично, и Кравчук чуть не засмеялся – тем более что в чудесном краю, куда он попал, хотелось смеяться даже без причины.

– Мне ты зачем помогаешь, раз сам такой крутой? – все еще подозрительно спросил Кравчук. Во сне он соображал даже лучше, чем наяву, и сразу понял, что сам он – не из высших сфер, а, стало быть, шарику до него вроде бы и дела не должно быть.

– Доля наша такая, – вздохнул шарик. Впрочем, вздохнул не слишком тяжело. Похоже, горькая доля опекать Кравчука совсем его не тяготила. – Да и кто тебе, кроме нас, поможет?

– Звать-то тебя как? – спохватился вдруг Владимир Петрович.

– Пых-Пух, – пропыхтел шарик.

– Звать так? – уточнил Кравчук.

– Пых-Пух, – вновь пыхнул шарик – Имя собственное.

– И много вас таких деловых? – попытался пошутить Кравчук.

– Таких – совсем нет, – обиделся вдруг шарик. – Ты бы путное что спрашивал. А то ерунду всякую. Какая тебе разница, как меня зовут? Ты знай меня слушай. Много тут в коридорах нечисти всякой живет. Обойти ее надо. Запомнил? Направо – прямо, направо – прямо, налево, еще раз налево…

И тут Кравчуку стало очень холодно. Послышались чьи-то шаркающие шаги, и Владимир Петрович, дернувшись, проснулся. Из какого-то коридора действительно доносились далекие, но отчетливо слышимые подозрительные звуки. Кравчук вскочил, подхватил ружье и кинулся в противоположный конец зала. Там он обнаружил пять коридоров. Второй слева действительно круто вел вверх. Но Кравчук пренебрег им и бросился к четвертому – самому невзрачному, узкому, но прямому и уходящему вверх под небольшим углом. Он решил поступить так, как посоветовал ему шарик.

Наташа сидела на низком деревянном мостике без перил, над ручьем, вырывающимся из скалы, и болтала в воде ногами. В роще плодовых деревьев пели сладкоголосые птицы. Солнце быстро опускалось, и тени деревьев удлинялись, наползая на ручей, подавляя сверкание ярких солнечных бликов на бурлящей поверхности. Вода в ручье была не холодной, а приятно-прохладной. Ночью, когда воздух становился холодным, от нее шел пар.

Со своего места Наташа могла видеть тропку, уходящую через степь к видневшимся на горизонте башням. Башни она обнаружила только сегодня. Заинтересовалась, для чего они служат и кто туда все время ходит, но спросить было не у кого. Девушка даже подумала, не сходить ли ей к башням самой, но решила, что овчинка выделки не стоит. И пирамиду она целиком еще не обошла, зачем же идти по жаре в такую даль?

Наташа уже решила было пойти в рощу и подкрепиться, когда на тропинке показались три человека. Один из них хромал, другой смешно размахивал руками. Было в этом размахивании что-то знакомое, такое, от чего у Наташи вдруг кольнуло сердце.

Далила стояла около Патрикеева, приобняв его правой рукой за талию. Очкарик млел, но в то же время опасливо поглядывал на вошедшего Белоусова. Далила, казалось, своего любовника не замечала А когда заметила, смутилась и отпрянула от ученого, приняв вид оскорбленной невинности. Будто бы сам физик только что зажимал ее в темном углу, а она отбивалась и звала на помощь.

– Так что, готово, типа того? – хрипло спросил Белоусов.

– Готово, – так же хрипло ответил Патрикеев, что при его высоком голосе прозвучало как-то болезненно.

– Включай, – приказал Олег Семенович.

– Не так это просто, – развязно улыбнулся Патрикеев. – Прежде всего машину настроить нужно. Задать условия, выверить массу, ввести данные. Сообщить компьютеру, что из чего мы будем получать…

Белоусов поморщился:

– Что, можно из чего что хочешь получать?

– В принципе так, – высокомерно согласился Патрикеев и начал менторским тоном:

– Но кое-что проще, а кое-что сложнее. Классическое преобразование, на котором мы делали расчет – так сказать, базисное преобразование на ядерном уровне, – свинец в золото. Реакция в классическом случае затратная, с поглощением энергии и выделением приличной порции жесткого излучения. Свинец с атомным номером восемьдесят два, атомной массой двести семь превращается в золото – номер семьдесят девять, масса – сто девяносто семь. Реакция сложная, с выделением альфа-частицы, ядра трития и трех нейтронов либо же ядра лития и четырех нейтронов. В природе не реализуется. Более реальный вариант, реализованный в нашей схеме: выделение двух альфа-частиц, двух нейтронов и одного электрона. Излучение не столь жесткое, альфа-частицы сразу же преобразуются в гелий. Благодаря поглощению электронов из окружающей среды создается огромный дополнительный положительный заряд, который мы отводим по медной шине в землю. В дальнейшем можно будет использовать и избыточный заряд. Еще более продуктивно получение платины. Здесь дополнительный заряд не выделяется, количество нейтронов увеличивается на один…

– Короче, профессор, – перебил разговорившегося физика Белоусов, обалдевший от свалившейся на него научной информации. – Мне твои электроны-протоны не интересны. Ты за ними сам следи – за то и бабки получаешь. Я в университетах не обучался, однако ж Машину вы без меня не построили бы! Свинец в золото мы можем превратить? Я тут изрядно свинца припас в последнее время – тонны четыре в слитках. Переработать его надо…

– Может быть, в платину? – предложил практичный Патрикеев. – Было бы проще и символичнее. Платина – гораздо более востребованный в промышленности и научных исследованиях материал. Имеет ряд преимуществ перед золотом. К тому же стоит дороже. А наш аппарат послужил бы в первую очередь нуждам науки. Платину можно было бы передать на нужды мировых физических лабораторий, которые испытывают в ней большую нужду…

Белоусов посмотрел на очкарика, как на идиота, брезгливо опустив уголки губ. Относительно помощи неизвестным ему лабораториям он решил промолчать – мало ли что этим фанатикам в голову взбредет! Чтобы он хоть рубль на всякие глупости отдал…

– Мне четыре тонны платины ни к чему. – Олег Семенович не удержался и сплюнул на пол. – Меня не греет, что она дороже – попробуй, сбудь ее… Ты ведь не менеджер, Патрикеев, а тут тоже ум нужен, и ум немалый. Не электроны пальцем считать! Золотишко – оно всегда пригодится. Мы из него даже монет начеканить сможем. Делай, что велено, умник!

Патрикеев обидчиво вскинул голову, отошел к компьютеру и сердито застучал по клавиатуре.

– Ишь, нервный, – проворчал Белоусов. – Профессор… Не нервничай – дольше проживешь.

– Скоро там? – спросил он громко.

– С полчаса, – ответил ученый.

– А говоришь – готово, – проворчал Олег Семенович. – Подготовить все заранее надо было, а потом людей беспокоить!

Мечи сверкали на солнце так, будто это были и не мечи вовсе, а огромные блестящие вентиляторы, которые противники непостижимым образом ухитрялись удерживать в руках. Иногда клинок, контролировавший пространство вокруг бойцов, словно бы превращался в полупрозрачный щит. Он словно находился одновременно во многих местах. Затем противники расходились, и мечи замирали в руках. Потом один из них делал шаг навстречу другому, и пляска сверкающих клинков начиналась вновь.

Сергей, естественно, болел за Ульфиуса. Помимо того что магистр был ему симпатичен, было ясно – если неизвестный противник прикончит Ульфиуса, Сергей на этом свете долго не задержится. У него и оружия нет, да если б и было – против такого противника он не выстоит и двух секунд.

Похоже было, однако, что Ульфиус, которому крепко доставалось, надежды не терял. Во всяком случае, он выглядел веселым, хотя и сосредоточенным. Пару раз ему даже удались контратаки, но в основном противник теснил его. Если б Ульфиус не ходил кругами, он давно оказался бы или в зарослях колючек, или в небольшом овражке, куда и стремился загнать его враг.

Несмотря на все мастерство магистра, к овражку он все же постепенно приближался. Видимо, противник хотел, чтобы он споткнулся на неровной поверхности и упал. Но Ульфиус об овражке помнил все время. Он дошел до самого его края, а потом, раскрутив меч так, что он стал напоминать сверкающий диск, прыгнул спиной вперед, оставаясь к противнику лицом. Прыжок получился красивый и мощный. Приземление, однако, магистру не удалось. Боковым зрением ему трудно было разглядеть обломок скалы, на пару сантиметров выступающий из земли и присыпанный пылью. Его левая сандалия опустилась прямо на камень, в то время как правая нога еще не достигла земли. В ноге что-то хрустнуло, и она выгнулась под неестественным углом. По лицу магистра пробежала судорога боли, но он тут же овладел собой. Перекатился через поврежденную ногу, стал на одно колено и поднял меч, готовый защищаться. Противник его, однако, оружие опустил.

– Надо внимательно изучить площадку, куда собираешься отступать, прежде чем прыгать, – наставительно заметил он. – Осмотреть ее по меньшей мере три раза с разных позиций. А ты оглядывался лишь дважды, и почти с одного и того же места.

Такими были первые слова, сказанные забиякой после вызова на бой. Внешность незнакомца никак наставительному тону не соответствовала, поэтому Сергей решил, что враг просто издевается.

– Нападай, посмотрим еще, чья возьмет, – предложил Ульфиус, будто бы подбадривая своего противника.

– Нет уж, до членовредительства дошло, хватит, – ворчливо отозвался тот. – Ты, Ульфиус, уже магистр, опытный воин, а все такой же непоседа и авантюрист…

– Но я ведь не Великий магистр, Бонуций, – отозвался Ульфиус. – Площадку я хорошо изучил, хоть и видел ее всего лишь дважды. И сомневаюсь – не ты ли подсунул мне под ногу камень?

– Ты обвиняешь меня в жульничестве?! – возмутился тот, кого магистр назвал Бонуцием. – Неслыханно, Ульфиус! От тебя я подобного не ожидал. Только твоя грубая ошибка и разочарование из-за нее могут тебя извинить. Вернее, не могут. Да и вообще, даже если я подсунул тебе камень под ногу – ты куда смотрел? Не всегда ведь ты будешь драться с честными противниками?

– Во-первых, я от тебя такого не ожидал. Именно потому что ты – это ты. Во-вторых, это все-таки твой мир. И я здесь с тобой не справлюсь и камня могу не заметить. В-третьих, извини. Незачем начинать встречу со ссоры.

– Ну и ну, – только и сказал Сергей. Они не начали встречу со ссоры! С обоих градом льется пот, у одного сломана нога…

– Ульфиус, камень действительно был там, – сообщил он. – Во всяком случае, за секунду до того, как ты прыгнул. Я еще подумал, что ты можешь на него наткнуться.

– Почему же не предупредил? – обрушился вдруг на Сергея Бонуций.

– Да откуда же я мог знать, куда он приземлится? – удивленно спросил Сергей.

– Со стороны рассчитать траекторию падения гораздо проще, – продолжал ворчать Бонуций. – С другой стороны, Ульфиус, конечно, мог перегруппироваться или изменить траекторию полета…

Авенорец тем временем поднялся, хлопнул рукой себе по ноге и прошептал несколько слов. Кости встали на место, но наступать на ногу в полную силу магистр опасался.

– Бонуций, не нападай на молодого человека, – проговорил Ульфиус. – Позволь представить: Сергей Лунин с Земли. Мой ученик.

– Вижу, что с Земли, – раздраженно ответил Бонуций. – И что ученик, вижу. Что я, слепой, по-твоему? Надо же – так сломать ногу! А если бы на тебя напал настоящий враг? Ты позоришь меня и мою школу…

– Я еще раз прошу: извини, – улыбнулся Ульфиус. – Сергей, перед тобой знаменитый Бонуций, Великий магистр Ордена Земли. Мой учитель фехтования. Не смотри, что он суров, – на самом деле добрейшей души человек.

– Да, – вздохнул Бонуций. – А ведь он, пожалуй, и прав. Рад приветствовать тебя в наших краях, Сергей. Извини, если тебе показалось, что я тебя обидел. Насчет добрейшей души Ульфиус, как всегда, преувеличивает. Хотя по сравнению с ним я, конечно, ягненок…

– Чего уж там, – буркнул Сергей. Каким-то очень уж странным был Великий магистр. Совсем не похож на Ульфиуса. И накинулся на них, словно поджидал.

– Как называется этот мир? – спросил он, чтобы что-нибудь сказать. – Жара здесь стоит…

Бонуций скромно промолчал, а Ульфиус ответил:

– Бонуцитон. Мир Великого магистра. Мне тоже кажется, что здесь слишком тепло. Видимо, оттого, что сам магистр Бонуций родился в гораздо более холодных краях и поэтому особенно любит солнечный свет и тепло.

Продвижение по коридору, указанному шариком, возможно, и имело какие-то глубинные преимущества, но Кравчук их пока не осознал. Напротив, метров через сто туннель стал резко сужаться. Идти в полный рост по нему уже было нельзя. Дорогу часто перекрывали завалы, через которые нужно было проползать. Расстояние между грудой камней и кровлей иногда составляло сантиметров сорок. Кроме того, в коридоре было очень жарко и душно.

Владимир Петрович лез по туннелю часов восемь. На всем пути ему не встретилось ни одного ответвления. Не было в коридоре и источников влаги. Кравчук с ужасом думал о том, что дорогу ему может перекрыть завал, и тогда придется возвращаться назад – по тому же ужасному маршруту, навстречу неведомой опасности. Разнообразие вносило лишь одно – туннель то шел почти горизонтально, то круто поднимался в гору.

Звуков, свидетельствующих о погоне, Кравчук не услышал, хотя несколько раз замирал и тщательно прислушивался. В туннеле вообще было слишком тихо. Когда ползти дальше совсем не стало сил, человек на несколько часов задремал. Шарик во сне не явился, наяву – тоже. Все время хотелось пить.

Проснувшись, Кравчук вновь полез вперед. К счастью, его фонарик стал светить словно бы даже ярче. Нечего и говорить, что ни одного самого захудалого светильника в глухом туннеле не было.

– Может быть, это нора золоторойной крысы? – заинтересовался Кравчук. – Или ход в ее кладовую?

Предположение смутило его, лишь поскольку предполагало встречу с хозяйкой кладовой. О золоте как о богатстве Кравчук уже не думал совершенно. Собственно, на пути, в туннеле, ему несколько раз попадались золотые самородки, самый крупный – с кулак, но он не нагнулся, чтобы подобрать их. Тащить с собой лишний груз было бы слишком утомительно.

Внезапно в туннель ворвалась струя свежего воздуха. Преодолев очередной завал, Кравчук вылез в большой зал, освещенный двумя огромными фонарями под самым потолком на высоте метров пятьдесят. Зал был пуст, но в него выходило около десятка коридоров. Кравчук сразу почуял, что в зале часто кто-то бывает. Именно почуял – пахло здесь живыми существами.

Владимир Петрович стоял в центре зала, прикидывая, в какой туннель сподручнее юркнуть, когда из широкого коридора по правую руку раздался громовой топот. Несколько мгновений спустя оттуда выскочили два краснорожих субъекта. Высотой они были метра по три, уши – высокие, острые, на ногах и на руках – длинные когти, торсы и конечности покрыты шерстью. Морды – наподобие свиных рыл, с выступающими клыками. В руках то ли ведра, то ли кадушки с ручками – величиной с крупную бочку.

Чудовища – иначе их Кравчук окрестить не мог – сразу его заметили. И радостно заржали. А человека охватила оторопь. Слишком мощными выглядели эти твари. Слишком большими. Слишком быстрыми.

Тем не менее после некоторого замешательства Кравчук поднял ружье. Разрывная пуля, убивающая крысу, должна была остановить и этих монстров. Но выстрелить человек не успел. Великан, который был ближе, с немыслимой быстротой метнул свою кадушку, которая накрыла человека.

Кравчук выронил ружье, радуясь, что не успел нажать спусковой крючок. В великанском ведре от взрыва пули его бы просто разорвало на куски. Впрочем, может быть, попасть живым в лапы к этим тварям еще хуже?

А монстр с ревом подбежал, встряхнул бочку, отчего Кравчук несколько раз сильно стукнулся о стенки и отключился.

Когда человек пришел в себя, он обнаружил, что висит вниз головой и его сильно качает. Как оказалось, один из великанов тащил его на плече, ухватив за ногу. Когти больно впились в икру. Монстры спешили куда-то вверх по коридору и довольно порыкивали.

– Спасибо тебе, шарик, – горестно вздохнул Кравчук, начиная подозревать, что Пых-Пух – не что иное, как наркотическая галлюцинация, которая, конечно же, никакого разумного совета дать не могла.

Машина тихо загудела, щелкнула, и Патрикеев с гордым видом открыл дверцу приемной камеры.

– Готово! – объявил он.

Заранее уложенные в камеру двадцать кирпичиков свинца отпивали благородным желтым цветом. По виду они и в самом деле стали золотыми.

Все присутствующие, включая ученых и обслуживающий персонал, застыли в прострации. Ученые – оттого, что получилось. Если бы им удалось превратить не свинец в золото, а золото в свинец, они радовались бы не меньше. Остальных научная ценность открытия мало волновала. На их глазах произошло чудо, дешевый металл превратился в груду сокровищ.

Белоусов на миг забыл о Далиле, о гадком очкарике Патрикееве и подошел к аппарату. Он взял в руку теплый брусок золота. Слиток тянул килограммов на пятнадцать – как и свинцовая болванка, которую опустили в Машину для опыта. Стало быть, всего в Машине – триста килограммов золота. Самой высокой пробы. На слитках не было только штампа.

Даже если по двести рублей за грамм – в Машине лежало металла на шестьдесят миллионов рублей! Два миллиона долларов!

– Эта проклятая Машина окупится за три часа, – прошептал Белоусов. – Тащите еще свинца, ребята! Все, кто здесь есть, – завтра вы будете богатыми людьми! Никто не уйдет обиженным! Каждому выдам по двадцать килограммов чистого золота! Но – не болтать! Кто скажет хоть слово – убью! С такими деньгами не шутят… И то, что получите, продавать сразу не спешите – накроют!

Охранники и грузчики, таскавшие свинец, стояли обалдевшие от счастья – повезло им невиданно. Не обманет ли директор? Но зачем ему обманывать? Скоро у него золота будет столько, что он из него сможет ангар построить…

Далила оставила Патрикеева и нежно взяла Белоусова за руку:

– Пойдем, милый. Нужно кое-что обсудить.

– Пойдем, – согласился Олег Семенович. – Потолковать надо.

Оказавшись в кабинете, он положил руку на кнопку вызова охраны.

– Патрикееву твоему конец пришел, – сообщил он. – Мавр сделал свое дело, мавр может уйти…

Откуда эти слова, Белоусов не знал, но их любил повторять знакомый ему по тюрьме авторитет, и выражение Олегу Семеновичу нравилось. Сейчас оно неожиданно всплыло в памяти.

Белоусов ожидал, что Далила начнет возражать, просить его не трогать очкарика или, по крайней мере, заплачет. Но женщина только усмехнулась.

– Зачем же доверять такое дело охране? – спросила она. – Я сама его убью.

Бонуций и его гости сидели на верхней террасе пирамиды, прикрытой от яркого закатного солнца куполом из темного стекла зеленоватого оттенка. Красный свет закатного солнца подкрашивался зеленью, и по террасе перебегали цветные блики.

Хозяин занял высокое ореховое кресло во главе большого прямоугольного стола. Гости расположились на темных деревянных стульях с высокими спинками: магистр Ульфиус по правую руку от Бонуция, Наташа и Сергей – напротив друг друга, чуть поодаль от хозяйского места.

Посреди стола возвышался большой хрустальный кувшин с родниковой водой. Свет играл на гранях узорчатого кувшина, окрашивая воду всеми цветами радуги. Кроме кувшина на столе стояло деревянное блюдо с хлебом. Блюдо было светлым – по всей видимости, из липы, с мелкой резьбой по краю.

Под рукой у каждого гостя оказался высокий хрустальный бокал под стать кувшину. Тарелки этикетом, по-видимому, предусмотрены не были. Интересно то, что, когда люди вошли в зал, бокалов на столе вроде бы и не стояло – только кувшин и блюдо. Но потом они появились – никто и не понял когда.

Наташа лучилась от радости, магистр Ульфиус все еще смущенно улыбался, потирая поврежденную ногу, а Сергей пожирал глазами подругу: не забыла ли его, все ли в порядке? Наташа, казалось, смотрела только на Сергея. Он словно бы подрос и возмужал за те несколько дней, что она его не видела. Зачем только так странно оделся? Да и бороду начал отпускать – не идет ему… Вот Ульфиусу – другое дело. И Бонуций – он ведь ходит без бороды…

Тем временем Бонуций и Ульфиус разговаривали о деле, то есть о том, каким ветром магистра занесло в Бонуцитон, как попала сюда Наташа и что им делать теперь, после провала попытки магистра обуздать «барсовцев» и связавшихся с ними Темных.

– А все оттого, что сам попытался все проблемы решить, – укоризненно заметил Бонуций. – К тому же ринулся в бой, не разведав хорошо, что к чему. На Орден Безликих нарвался. Это не шуточки. Попал бы к ним в лапы – и даже лучшим из Авенора тебя, наверное, выручить бы не удалось. По крайней мере, в ближайшие несколько лет…

– Да уж. – Ульфиус вздрогнул. – Оказаться в плену, под пытками, страшно. И выдержать их было бы тяжело. А помогать им я никогда бы не согласился.

Бонуций слегка улыбнулся:

– Хорошо, что ты уверен в себе. Ибо ты знаешь, о чем говоришь. Но многие не знают и говорят…

– Да, Сергея вот я впутал ни за что ни про что, – покаялся магистр.

– Сергею мало что угрожало, – заметил Бонуций. – Вернее, твое вмешательство мало изменило бы его судьбу. Но нам нужно решить: что делать дальше?

Сергей, оторвавшись взглядом от подруги и пытаясь прислушаться к разговору, спросил:

– Я одного не пойму: почему вы так из-за нашего мира волнуетесь? Благородно, конечно, но миров ведь – тьма. Проблемы всех не решишь. Или я что-то неправильно понимаю?

– Миров – не тьма, – улыбнулся Ульфиус. – Их – бесчисленное множество. И все они стремятся стать Светом и превратиться в незамутненный Свет, без остатка. Хотя определенные силы упорно тянут их во тьму. А ваш край замечателен тем, что там живут люди. Не так уж много людей в мире. И мы должны помогать друг другу.

– Не так уж много людей, – повторил Сергей. – На Земле – шесть миллиардов…

– В том-то и соль, – заметил Бонуций. – Ваша планета очень густо заселена. Хотя есть, конечно, и более заселенные, но они встречаются редко. Собственно говоря, не в том дело. Даже если бы в ваших краях жили только пятьсот человек, и тогда мы не оставили бы вашу Землю без боя. Потому что счастливо разумное существо может быть только тогда, когда и все другие счастливы. Принцип Бодхисаттвы…

Сумерки сгущались все сильнее, и затемненный купол просветлялся, становясь полностью прозрачным. Когда появились первые звезды, его словно бы не стало. И из степи подул свежий, наполненный травяными запахами ветер.

– Хорошо-то как, – вздохнула Наташа. – Не то что в лесу. Совсем как у нас в степи. А может быть, и лучше.. Море-то рядом…

Бонуций улыбнулся.

– Мы сейчас не в самых гостеприимных широтах. Думаю, тебе бы понравилось в краю, где живут гномы. Альпийские луга, вечные снега, горячие источники… Много света и зелени. Да и эльфы лесные обосновались неплохо. Мне, да моим любимцам каухури, да людям достались экваториальные участки, жаркие уголки… Но мы не ропщем! К тому же на севере, у самого полюса, у меня тоже есть резиденция. Хотите – съездим туда. Если взять эльфийскую колымагу, два дня ходу. Экстренными путями я без нужды никогда не хожу.

– И это правильно, – кивнул Ульфиус. – Хотя на своей планете мог бы построить даже скоростной коридор.

Бонуций покачал головой, повел рукой, и вокруг террасы вдруг словно бы выросли снежные пики гор, подкрашенные закатными лучами солнца, и послышались звуки капели – вода словно бы падала с высоких сводов, а эхо разносилось по широким пещерным залам. Только по этому признаку Сергей и Наташа поняли, что Великий магистр просто создал иллюзию какого-то места в северных горах – ведь на самом деле они были не в пещере, а на возвышенности.

– Бонуцитон – хороший край, – кивнул Ульфиус – Добротный и надежный. Вот я и послал сюда Наташу – не ожидая, впрочем, что она выйдет прямо на тебя. Но, думаю, моим друзьям все же больше понравится Авенор.

– Я, знаешь ли, собираю всех, кто шатается меж плоскостей, – не очень понятно заметил Бонуций. – Всегда нужно быть в курсе событий. А насчет Авенора я не совсем понял. Зачем ты туда собрался?

– За подмогой.

Бонуций обиженно нахмурился:

– Ко мне, стало быть, случайно забрел? Ульфиус смущенно поник головой.

– Ты ведь не любишь вмешиваться в дела королевств, удаленных от твоего… Своих забот хватает.

Бонуций сразу помрачнел – просто стал чернее тучи, и это было видно даже в темноте.

– Я-то считал, что могу тебе кое-что посоветовать… – грустно сказал Великий магистр. – Но я так понял, что советы тебе не нужны…

– Нужны и советы и помощь. Но я не могу укрыться в Бонуцитоне. А с Орденом Безликих не справлюсь в одиночку даже с твоими советами.

– Я не откажу в поддержке одному из своих лучших и любимых учеников. Хотя ученик, как мне кажется, не слишком благодарен… К тому же у меня есть к вам встречное предложение…

– Этого-то я и опасался, – откровенно вздохнул Ульфиус.

Монстры тащили Кравчука, нисколько не церемонясь, то и дело задевая им за стены. Кровь прилила к голове человека, и Кравчук смотрел на мир затуманенными глазами. Голова болела все сильнее, и Владимир Петрович опасался, как бы в ней не лопнул какой-нибудь слабый сосуд.

Перебранку поймавших его великанов Кравчук не понимал. До сих пор ему были ясны разговоры всех окружавших его существ. Краснорожие твари оказались исключением. Но, по всей видимости, надеяться на пощаду не приходилось. Вигам он, по крайней мере, для чего-то был нужен. Охотнику его сдали, насколько он понимал, в воспитательных целях. А эти не знали, что его нужно беречь. И убьют при первой возможности. Не просто убьют – сожрут живьем…

Пробежав километров двадцать и поднявшись на приличную высоту по старым штольням, монстры вышли в длинный широкий коридор. Там еще несколько похожих на них тварей длинными когтями соскребали со стен белую плесень и стряхивали ее в уже знакомые Кравчуку кадушки. Увидев товарищей с добычей, они разразились радостными утробными выкриками.

Кравчук сразу, без всяких объяснений понял, что через несколько минут он пойдет в котел. Или его просто порежут на куски и съедят. Или будут обгрызать живого. Ни одна из возможных перспектив его не обрадовала.

«Зачем они у стен копошатся? – заинтересовался Владимир Петрович. – Плесень собирают. Только для чего она им? Да для того, чтобы продать концентрат вигам, которые превратят его в героин. В свое время этот наркотик шел в страну через мой „Барс“… Каким же дураком я тогда был!»

И тут Кравчук вспомнил, что в кармане у него лежит горсть чудодейственного порошка. Пусть его ожидает жесточайшая ломка, пусть он вообще умрет, но от этих тварей постарается вырваться… Он залез в карман, набрал пригоршню уже ставшей грязной серо-белой пыли и затолкал ее в рот. Вкус был ужасным, тело будто бы пронзило электрическим током. Но сразу после этого висящему вниз головой человеку стало так хорошо, что он забыл и о жажде, и о неудобном положении, и о проблемах. Он обрел уверенность в себе, почувствовал себя полубогом.

Кравчук крякнул, вытянулся горизонтально, упираясь в спину чудовища, двинул его свободной ногой в затылок, вырвал ногу, которую тот только что сжимал мощной лапой, и, сделав в воздухе сальто, приземлился на землю. Все действия заняли не больше секунды. Монстр, тащивший его, по инерции сделал несколько шагов и рухнул мордой вниз. Его товарищ зарычал и бросился на Кравчука. Владимир Петрович, который был почти в два раза ниже монстра и раз в пять легче, не испугался. Это удивило даже его самого.

Далила высыпала в кофе Патрикееву слишком много стимулятора, отчего с ученым случился инфаркт, а потом еще и придушила его подушкой. Когда она, тихонько хихикая, рассказывала о своих подвигах Белоусову, тот только поскрипывал зубами. Ведь, прежде чем задушить, его подруга долго усыпляла бдительность очкарика. Зачем ей понадобилось столько возиться, когда Патрикеева можно было просто застрелить, Олег Семенович так и не понял. Он бы с большим удовольствием пустил в голову слишком наглому умнику пулю или замуровал бы его в отдельную клетку в подвале. Но Далила запретила, а противиться ей Белоусов уже не мог. Она вертела им, как хотела.

Лежа на широкой кровати с черными шелковыми простынями, девушка поедала конфеты с заспиртованным виноградом и запивала их сладким ликером. Время от времени она совала конфету в рот Белоусову, который скромно примостился рядом на стульчике.

Кровать стояла в только что купленной и еще не отремонтированной квартире на девятом этаже недавно отстроенной высотки. Далила купила ее для себя сама и предложила Белоусову пожить вместе с ней. «С хозяйкой-то уютнее», – заметила она. Олег Семенович особого уюта не ощущал. Питаться приходилось все теми же бутербродами и быстрыми супами, что и на работе. Далила ничего не готовила, только покупала и поедала огромное количество конфет. Время от времени, для разнообразия, она питалась сырокопченой колбасой и консервированными мидиями, а также прочими баночными деликатесами. Большие порции вина и ликеров, потребляемые за каждым приемом пищи, не способствовали оздоровлению диеты.

Белоусов не почувствовал улучшений в здоровье – наоборот, от калорийной жирной пищи стала чаще болеть печень и ощущалась резь в желудке. Олег Семенович не раз хотел высказать подруге свое мнение относительно того, как должно выглядеть правильное питание, но каждый раз, глядя на Далилу, терялся и глупел. Вот и сейчас она возлежала в красном пеньюаре на черных простынях, и нынешний владелец «Барса» не мог отвести глаз от ее белоснежных ножек, которые словно светились молочным светом на черно-красном фоне.

– Золото продавать будем? – спросил Белоусов, пытаясь настроиться на деловой лад. – Оно ведь дешеветь начнет теперь…

Далила съела очередную конфету и соблазнительно облизнулась.

– Нет, котик. Куда спешить? Я вообще думаю, что мы сделаем деньги на другом. Золото мы уроним. Внезапно, мощно и потрясающе. Как инженер Гарин[6] – читал такой роман?

Белоусов удивленно взглянул на книжную полку над кроватью, которую заметил только сейчас. Никогда бы он не подумал, что такая девочка что-то читает. Да и когда время находит? Впрочем, содержание «Гиперболоида инженера Гарина» Белоусову было совершенно неизвестно. Он вопросительно продолжал смотреть на подругу.

– Купим, скажем, доллары или евро, а что-то другое обесценим. Специалисты рассчитают, что да как. В мире – хаос, а мы – сильные и богатые. Нравится перспектива?

– Зачем хаос? – не понял Белоусов.

– Да затем, что в мутной воде крупнее рыба водится, – ответила Далила. – Выпей коньяку, прочисти мозги. Сорос[7] знаешь как фунт стерлингов уронил? Вот и мы так же сделаем. Только мы всех уроним. Хочешь быть диктатором, Белоусов?

— Не хочу.

– Значит, нам с тобой не по пути, – мурлыкнула Далила, потягиваясь.

– Не понял, – насторожился Белоусов.

– А что здесь понимать? – лукаво взглянула на него девушка. – Мне слабые мужчины не нужны. Ты, похоже, в пенсионеры собрался – заработать денег и сидеть на богатой вилле, крабов ловить? Я так развлекаться не собираюсь. Мне власть нужна, известность, влияние. Я молодая еще. Я жить хочу, а не киснуть!

– Я тоже жить хочу, и еще как! – вдруг неожиданно страстно воскликнул Белоусов. – Только не понимаю, почему женщина верховодить должна?

– Вот теперь я слышу речь настоящего мужчины, – довольно рассмеялась Далила. – Ты будешь верховодить, котик, ты! А я – подчиняться. Иди-ка сюда…

«Эльфийская колымага», как оказалось, стояла у Бонуция в нижнем ярусе пирамиды, своеобразном гараже, за прочными воротами черного дерева. Это был прекрасный пятиместный летающий автомобиль наподобие эльфийского такси, в котором ездила Наташа, только гораздо больше, мощнее, красивее и изысканнее. Сразу было видно штучную работу. Этакий «роллс-ройс» из Бонуцитона.

– Эльфы подарили, – смущенно развел руками Бонуций. Видно было, что ему было несколько даже неловко за такой роскошный подарок. – А отделывали гномы… Серебра не пожалели, золота. Зачем, спрашиваю? Уважаем, говорят. Ну, спасибо, хоть уважают. Если в эльфийские шкурки перевести, половину их города, наверное, можно купить. Но мне не подарок дорог – любовь…

Монолог растроганного Бонуция звучал непривычно для его всегдашнего образа скептика.

– Ездишь, наверное, не часто? – спросил Ульфиус.

– Пару раз ездил, – ответил Бонуций. – К гномам, показать, что подарок их оценил. И к эльфам опять же. В Роскар… Нет, и третий раз ездил, в замок Элькагаллена! За тридцать лет – не очень-то много…

Сергей восхищенно разглядывал автомобиль – он-то видел такой впервые. Колес в автомобиле не было – только дубовый, окованный узорчатым золотом обод высотой сантиметров тридцать на случай экстренной посадки. На ободе и базировалась остальная конструкция: прочные серебряные рамы, изящные и легкие двери из светло-серебристого, с желтизной сплава, хрустальное лобовое стекло и большие фонари спереди и сзади. Салон в автомобиле был роскошный, кожаный. Наташа сразу узнала материал, из которого были сделаны эльфийские деньги.

Бонуций и Ульфиус сели впереди, в отдельные кресла, Сергей с Наташей устроились сзади, на диванчике.

– На полюс все-таки далеко лететь. К гномам? – предложил Бонуций. – По дороге и поговорим.

– К гномам так к гномам, – согласился Ульфиус.

Наташа с большим интересом съездила бы к эльфам, в их прекрасные и таинственные замки, но, взглянув на Сергея, вовремя вспомнила о прекрасных эльфийках и прикусила язык.

Загорелись передние фонари, машина по воздуху выплыла из гаража, и двери за ней закрылись сами собой. Бонуций не управлял автомобилем при помощи рычагов. Он просто держался за полированную деревянную ручку – такую же, какие были перед каждым посадочным местом.

– Держитесь, – сказал Великий магистр пассажирам на заднем сиденье, которые настроились на спокойную езду.

Фонари погасли, и машина свечкой взмыла в небо. Пассажиров вжало в сиденья. Набрав высоту, машина Бонуция рванулась вперед. Воздух свистел и выл вокруг, однако то ли людей хорошо защищало ветровое стекло, то ли машина была снабжена дополнительным невидимым куполом, но внутри ветер не ощущался. Вокруг была почти полная темнота, только в небе ярко горели крупные звезды. Рисунок созвездий был совершенно чужим.

– Поговорим о деле? – предложил Бонуций.

– Поговорим, – согласился Ульфиус.

– Мне нужна помощь твоего ученика, – заявил хозяин Бонуцитона.

Ульфиус промолчал.

– Он ведь еще не начал постигать азы Слова?

– Практически нет, – ответил Ульфиус. – Но в чем он может тебе помочь?

Сергей, который понял, что разговор идет о нем, возмутился:

– Сэр Бонуций, если уж вы говорите обо мне, то и разговаривайте со мной. Я помогаю магистру Ульфиусу в некоторых делах, но ученик – это громко сказано. У меня своя жизнь, свои планы, и уважаемый мной магистр Ульфиус никак не может распоряжаться мной.

Бонуций обернулся:

– Разумеется. Никто не может распоряжаться ничьей жизнью. Относительно же того, что вы не являетесь учеником магистра… Разве он ничему вас не научил? Я же пока только получаю нужные мне сведения. Вы и сами можете кое-чего не знать. Магия – тонкая штука.

Ульфиус промолчал, а Сергею стало стыдно. Конечно, не по своей воле он ввязался в эту историю. Но Ульфиус всегда вел себя очень порядочно и во всем помогал ему. А он так некстати начал горячиться и доказывать то, что доказывать совершенно не нужно.

– Я действительно ученик сэра Ульфиуса, – выдавил из себя Сергей. – Более того, я согласен помогать ему во всех делах, если мои действия не нанесут ущерба моей подруге или моей родине.

– Достойные, очень достойные слова, – одобрительно проговорил Бонуций, но тут неожиданно вмешался Ульфиус:

– Не спеши принимать решение, Сергей. Если тебе что-то предлагает Великий магистр, более того, заявляет, что он нуждается в твоей помощи, то это значит, что дело более чем важное и чрезвычайно опасное. Я бы сказал – смертельно опасное.

– Да я и не собираюсь от него скрывать опасности предстоящего предприятия, – вмешался Бонуций. – За кого ты меня принимаешь, Ульфиус?

Наташа побледнела так, что было видно даже в темноте.

– К опасностям я в последнее время немного привык, – раздумчиво протянул Сергей, внимательно глядя на внешне спокойное и даже безразличное лицо Бонуция. – Но что за предприятие намечается? И почему в нем должен участвовать именно я?

– Хороший вопрос, – тут же откликнулся Бонуций, отрываясь от созерцания линии горизонта и поворачиваясь к Сергею. – О предприятии я сейчас расскажу. Ты должен участвовать в нем потому, что как нельзя лучше для него подходишь. И помощь твоя не останется без вознаграждения: если ты удачно выполнишь миссию, я решу ваши проблемы на Земле. Мне приходилось бывать там, но очень давно… Собственно, человечества, как такового, там тогда не было. И один раз я был там недавно.

Тут Бонуций произнес что-то нечленораздельное, а Ульфиус перевел:

– Больше двух с половиной тысяч лет тому назад. В районе Тибета.

Сергей задумался. С одной стороны, он помог бы гостеприимному магистру и просто так, от чистого сердца – как-никак тот приютил его подругу, да и вообще, похоже, человек неплохой. Но смертельная опасность – это как-то чересчур! Особенно если учесть, что мудрецы просто так словами не бросаются. Терять голову Сергею совсем не хотелось. И так натерпелся порядочно. А сейчас, когда все так хорошо заканчивается – Наташа рядом, все живы и здоровы…

– Если ты откажешься, я, разумеется, не буду в обиде, – заявил Бонуций, угадав сомнения Сергея.

– Более того, я думаю, что тебе лучше отказаться, – предостерег Сергея Ульфиус. – Ты и так сделал очень много. Хочешь – вернетесь на Землю, хочешь – останетесь здесь или в каком-то другом гостеприимном месте. Например, в Авеноре. Думаю, туда мы все равно рано или поздно доберемся.

Вдалеке, впереди по курсу, блеснул розовый свет. Скоро стало ясно, что это окрашенный рассветным лучом пик горы, покрытый снегом. Быстро проявлялись и другие, более низкие, но тоже заснеженные и потому видимые на фоне темного неба вершины.

– Вот и Шатитланские горы, – объявил Бонуций, указывая рукой на пики. – Мы успели к первому часу, особо почитаемому гномами: солнце осветило Яшмовый пик – самую высокую гору на планете. Хотя, по большому счету, я не совсем понимаю, что в этом зрелище приводит их в такой восторг…

Монстр раскинул лапы и пошел на Кравчука, намереваясь поквитаться за товарища. Да и тот, которого Кравчуку удачным ударом удалось сбить наземь, тоже не отключился. Он медленно поднимался, чтобы задать недавней жертве трепку.

Кравчук совсем забыл о боли в простреленной Вспжу руке, забыл о том, что давно уже не ел. Сейчас у него была одна задача: разорвать трехметровых обидчиков. И он чувствовал себя в силах справиться с ней.

Голос разума взывал к бодрствующему сознанию: когда имеешь дело с такими монстрами, нужно убегать, а не драться. Но Кравчук твердо решил показать огромным тварям, что человек – царь зверей и прочего мерзкого отребья. Он искал взглядом какой-нибудь предмет потверже да побольше: собственные руки все-таки были мягковаты для того, чтобы сокрушить этих чудовищ.

В углу зала Владимир Петрович заприметил покореженную стальную балку, когда-то подпиравшую стену. Весила она по меньшей мере килограммов семьдесят. В два прыжка человек очутился в углу, схватил балку, выронил – плохо взялся, – подхватил опять и бросился на врагов.

Монстры застыли от неожиданности, а может, от страха. С таким им, видно, сталкиваться еще не приходилось. А Кравчук ткнул балкой первого промеж глаз, отчего тот с воем и грохотом рухнул навзничь, и огрел плашмя второго, который уже встал на четвереньки и силился подняться. После удара он вновь распростерся на земле, не подавая признаков жизни.

Сгрудившиеся в дальнем углу галереи монстры загомонили, но, похоже, не испугались, а вознамерились-таки шустрого человека одолеть. Но Кравчук, самолюбие которого было удовлетворено победой над двумя противниками, решил не испытывать судьбу дальше. Перескочив через поверженное чудовище, он понесся по коридору, уходящему круто вверх. Тут перед его глазами вновь появился шарик с ушками, Пых-Пух. Совершенно не напрягаясь, он плыл перед человеком, мчащимся во всю прыть по коридору.

– Слушай меня, Петрович, – проверещал он. – Коридор сейчас будет разветвляться, и не раз. Я скажу, куда бежать. И погоню со следа собьем, и выбраться сможешь…

– Я тебя уже в прошлый раз послушался, сволочь, – на бегу, задыхаясь, ответил Кравчук. – Чуть не сожрали. Шарик обиженно засопел.

– Тварь ты неблагодарная, – заметил он. – Эти чудища тебя на два километра по высоте подняли. До поверхности всего ничего осталось – километра полтора. Там тебя и забрать можно будет…

– Заберешь ты, как же, – не остался в долгу Кравчук. – Ты же просто глюк, наркотический бред.

– Сам ты глюк, – обиделся шарик. – А я – проекция. Виноват я, что ли, что ты меня только в обкуренном состоянии воспринимаешь?

– Я и не курил ничего, – бросил Владимир Петрович. – Ты лучше заткнись. Мне разговаривать тяжело – сматываться надо. Твари эти следом небось топочут.

– Так ты про себя говори, молча, Петрович, – удивленно подняв брови, проговорил Пых-Пух. Он летел затылком вперед, но неудобств, похоже, не испытывал. – Я ведь все равно мысли твои воспринимаю. Так что напрасно воздух не сотрясай.

«У, мерзавец», – подумал Кравчук.

– Сам такой, – вновь обиделся шарик. – Брошу сейчас, и выпутывайся, как знаешь. У меня ведь тоже нервы не железные. Сейчас, между прочим, налево.

Кравчук резко повернул в уходящий налево узкий проход. Трехметровым чудищам здесь действительно будет тяжело бежать.

– И это тоже, – подтвердил невысказанную мысль Пых-Пух. – Но главное, мы сейчас в самые заброшенные штольни выйдем, которые никому уже не нужны. Там лаз на поверхность есть. К тому же тебе после дозы отлежаться нужно будет. Не завидую я тебе, Петрович…

– Я и сам себе не завидую, – усмехнулся бывший директор «Барса». Однако настроение у него, как ни странно, было хорошее.

Узкий коридорчик быстро закончился, и Кравчук вновь оказался в круглом зале. Здесь тоже посредине был бассейн.

– Напейся, – предложил шарик. – Воды ты много потерял, а дальше поначалу ее мало будет. Тебе вода нужна, чтобы ломку нормально перенести. Погоня отстала.

Кравчук опустился на четвереньки и выпил литра два воды. Желудок отяжелел и стал мешать, да и общее состояние эйфории приугасло. Но голова стала яснее.

– Теперь по самому правому коридору, до второго поворота налево, – сообщил шарик. – Там дуй вверх. Развилка на три туннеля будет, ты поднимайся прямо. Преследователи твои так далеко наверх не пойдут. А ты беги, пока не упадешь. Мне тебя покинуть надо…

– Вот так ты всегда: присоветовал – и в кусты, – заметил Кравчук. Но заметил без злобы, спокойно. Шарик вновь поморщился:

– Можно подумать, что мы с тобой знакомы сто лет…

После обидной реплики он поднялся к своду зала и просочился сквозь него.

Пока были силы, Кравчук бежал по уходившему вверх коридору с неровным посыпанным мелкой каменной крошкой полом. Метров через триста обнаружился первый поворот налево, еще через двести – второй. Кравчук повернул туда, но долго бежать не смог. Ноги отяжелели, голова закружилась.

Он с трудом прошел еще метров двести и рухнул. Тело стала сотрясать уже знакомая страшная боль. Появившийся на мгновение шарик глубокомысленно изрек:

– Хорошо еще, что ты ничего не ел. Мог бы задохнуться рвотными массами. Наверняка бы задохнулся… Не вздумай наркотик больше жрать: тогда вообще конец…

Для того чтобы наладить промышленный выпуск алмазов, Машину нужно было долго перенастраивать. Без Патрикеева это оказалось не так легко – прочие ученые объяснили, что в некоторых вопросах разбирается только их шеф. Коллегам физика Белоусов объявил, что ученый, прихватив двести килограммов золота, исчез в неизвестном направлении. Долго возмущался и под предлогом бегства главного взял остальных под домашний арест. А Машина без остановки производила золото. Рядом с ангаром возвели небольшой склад и на тележках, ночью, возили туда тяжелые желтые бруски.

Мертвого Патрикеева Белоусов вместе с Далилой оттащил в подвал полузаброшенного склада и запер в маленькой клетушке. Женщина настояла, чтобы в дело не был посвящен никто, и не захотела, чтобы Белоусов сам брал бульдозер заровнять яму: рабочие сразу поняли бы, что одним покойником стало больше.

Далила удовлетворенно потирала руки. Похоже было, что ей удалось убедить Белоусова не спешить с продажей желтого металла. А телефон из сейфа молчал. Несколько раз Олег Семенович пытался сообщить своим партнерам, что построенная такими трудами Машина заработала, но те словно не хотели его слушать. Или провалились сквозь землю. Или утратили канал связи… А может быть, канал обрубила организация Далилы. Впрочем, Белоусов по этому поводу не горевал – исчезновение, да и молчание настоящих хозяев Машины устраивало его как нельзя лучше.

Однако положение нынешнего директора «Барса» можно было назвать довольно скользким. С одной стороны, он обладал самым большим в мире сокровищем – грудой золота, превосходящей, наверное, золотой запас не очень большой страны. С другой стороны, золото это вроде бы ему и не принадлежало. Главного специалиста, который хоть что-то смыслил в Машине, по его приказу сжила со света Далила.

Да и сам статус Далилы был ему неясен. Белоусов не мог без нее жить. Он выполнял все ее прихоти, даже если они мешали его делам. Но он до сих пор не знал, кого она представляет. Складывалось ощущение, что саму себя. Но откуда у очаровательной, неординарной, в высшей степени загадочной девушки семьсот тысяч долларов крупными купюрами, которые она вручила ему, когда он объяснил, что для функционирования машины необходимо золото?

Олег Семенович жил как в бреду, и только полупьяное состояние, по-видимому, спасло ему рассудок вечером 22 сентября. Дата знаменательная, но не круглая: Белоусову исполнился пятьдесят один год. Весь день его поздравляли коллеги. Приезжали видные в городе люди, привозили богатые подарки, произносили тосты за фуршетным столом, накрытым прямо в кабинете. Самых нужных и значительных персон юбиляр приглашал на банкет в ресторан «Вечерний». Дата не круглая, но пусть все видят: Белоусов в грязь лицом не ударит, от Кравчука не отстанет. Похоже, каждому уже было ясно, что возглавлять «Барс» он будет долго.

Раздумывая, чем бы удивить гостей, захмелевший Белоусов вдруг решил продемонстрировать щедрость: каждого из ста пятидесяти приглашенных одарить золотым прибором, пусть это будет его подарок. День рождения у Белоусова, но пускай и гости его порадуются. Нужные ведь все люди!

Затея Олегу Семеновичу очень понравилась, тем более что эффект ожидался потрясающий, а затрат было на две копейки. Толя Ганзин, который состоял у Белоусова порученцем, смотался в магазин и купил двести столовых ножей из нержавейки, двести вилок и двести ложек. Про себя он ворчал что-то вроде «пить меньше надо», но с шефом спорить не решился. О «Проекте Ф» Толя знал мало и замысла своего босса понять не мог.

Когда увесистая сумка с ложками-вилками-ножами оказалась у него в кабинете, Белоусов обнаружил, что поток гостей спал. Он хмыкнул, глуповато улыбнулся, подхватил сумку и отправился в ангар с Машиной. Дорога шла по недавно отстроенному крытому переходу. На входе в переход стояли два охранника, лишь смутно представлявшие, что они охраняют. На выходе дежурили еще двое бойцов, которые хорошо знали, зачем здесь стоят. Но они не имели права выходить за территорию базы – более того, за пределы ангара. Такая система имела преимущества: все было под крышей, не подглядишь, и лишний человек пролезть на охраняемый объект не мог.

Переход из стальных листов длиной метров триста строили в спешке, электрическая проводка где-то закоротила, и коридор освещался по временной схеме, редкими тусклыми лампочками. Белоусов шел, пошатываясь под тяжестью сумки, а больше – от выпитого, когда заметил одиноко стоящую у стенки сутулую фигуру. И фигура эта сразу Белоусову не понравилась. Не потому даже, что в коридоре никто не должен был сшиваться. Знакома ему была эта фигура.

Тем временем человек отвернулся от стены и сделал шаг навстречу Белоусову.

– Здравствуйте, Олег Семенович! – проблеял он.

С Белоусова мгновенно слетел весь хмель. Перед ним стоял убиенный очкарик Патрикеев. Стоял как ни в чем не бывало. Будто бы и не тащил он его, мертвого, в подвальчик. Пусть Далила не справилась, не смогла его задушить. Но сам-то он ошибиться не мог! От очкарика уже и попахивать начало, когда они его в подвал спустили! Однако ж вот он, стоит. И блеет все так же, как прежде…

Гномы оказались очень доброжелательными, организованными и не слишком экзальтированными существами. Когда машина Бонуция зависла над главной площадью города, они не стали суетиться, громко кричать или посыпать голову пеплом. Вместо этого они быстро, минут за десять, собрали на выложенной аметистами площадке хор из двух или трех тысяч участников и запели песню. Песня была величественной и суровой. Бонуций приветливо махал гномам рукой. Ульфиус тоже помахал, хотя, как подозревали Наташа и Сергей, его здесь знали не очень хорошо, если вообще знали. Сами они воздержались от бурных приветствий, ибо ясно было, что восторги и песнопения – в честь Бонуция. Тем более что его имя было единственным словом, которое можно было разобрать за грохотом барабанов и гудением больших изогнутых труб.

– Спускаться не будем, – сказал Бонуций. – Гномы уже довольны. Сойди мы на землю, нас придется угощать, делать подарки, а они, несмотря ни на что, скуповаты Посмотрим сверху город – и дальше. Под нами – столица, известный всем народам Бонуцитона Шапитланан. Правда, они не очень любят принимать здесь гостей. Вы редко встретите в Шапитланане эльфа, и почти никогда – каухури. Но мне они всегда рады. Или делают вид, что рады.

– Еще бы, если ты посещаешь их раз в пятьдесят лет, – усмехнулся Ульфиус. – А они обязаны тебе своим спокойствием и возможностью беззаботно ковать свои сокровища.

– Ковать сокровища? – удивленно переспросил Бонуций.

– Именно. Я выразился образно, – объяснил Ульфиус.

В Шапитланане действительно было на что посмотреть. Чего стоили одни мосты, выточенные из цельного камня, закрученные спиралью, с проходящими по ним желобами. По этим желобам проносились машины или что-то другое – из-за огромной скорости нельзя было даже разобрать что. Вся гора, вокруг которой был построен город, была усеяна домами. Ко многим подходили уже не дороги, а узкие тропки. Некоторые строения так вообще торчали на неприступных скалах.

– Они, наверное, прилетают домой на летательных аппаратах? Или есть канатная дорога, которую я не вижу? – поинтересовался Сергей, указывая на большой и богатый дом, возвышающийся на голой скале. – Не дорого ли строить дом в таком месте? Здесь ведь безопасно?

– Нет, не в безопасности дело. Все гораздо проще. – Бонуций улыбнулся, видимо, довольный изобретательностью своих подопечных. – Есть еще версии? Наташа?

– На скалах – памятники, они там не живут и редко бывают, – предположила девушка.

Будто бы нарочно, чтобы опровергнуть ее мнение, на балконе большого дома появилась фигурка. Крепкая низкорослая женщина вытряхивала над пропастью одеяло или тонкий коврик.

– И бывают, и даже живут, – заметил Ульфиус. – Вся гора изрыта ходами. Дорога – внутри, под землей. Правда, я об этом не догадался. Просто чувствую, что под землей ходы. Да и прежде иногда приходилось иметь дело с гномами…

Молодые люди посмотрели на магистра с уважением, а Бонуций – разочарованно, будто бы Ульфиус сжульничал.

– Технически рыть ходы гораздо сложнее, чем построить канатку, – пожал плечами Сергей.

– Не для гномов, – отозвался Бонуций, которому хотелось рассказать о здешних обитателях самому. – К тому же у них там и паровое отопление от раскаленных слоев внутри планеты, и водопровод, и другие приспособления и коммуникации. Очень удобные, надо заметить. Многие усовершенствования в моей пирамиде предложили именно гномы.

– И строили они? – поинтересовалась Наташа.

– Нет, строил я сам, – ответил Бонуций. – Возвел каркас. А отделывали уже мои друзья и подопечные. И эльфы, и гномы, и даже люди.

– Долго, наверное? – спросил Сергей недоверчиво. Возвести такую пирамиду одному, на его взгляд, вообще было нереально…

– Основные контуры удалось поставить за неделю, – ответил Великий магистр. Он развернул машину и устремил ее на юг, держась над горами и постепенно набирая высоту.

Сергей хмыкнул.

– Самое интересное, что конструкции пирамиды уходят в глубь планеты на двадцать километров, – заметил вдруг Ульфиус. – Я не ошибаюсь, Бонуций?

– Сто двадцать восемь мелатомов, – кивнул головой Бонуций.

– Даже больше двадцати пяти километров, – перевел Ульфиус. – И именно об этих конструкциях говорит наш хозяин, Великий магистр Бонуций. Думаю, саму пирамиду, ту, что стоит над землей, он возвел бы за час.

Сергей, судя по всему, не поверил Ульфиусу. Во всяком случае, он не выразил ни восхищения, ни даже удивления.

– Зачем так глубоко? – только и спросил он.

– Я расскажу позже. Сейчас не стоит отвлекать нашего хозяина, – ответил Ульфиус.

Бонуций действительно выглядел сосредоточенным, взгляд его был устремлен вдаль. По воздуху пробежала ясно видимая рябь, небо изменило цвет, а впереди, сразу за горами, которые тоже как будто поменяли цвет, открылась широкая равнина. Вдали блестела зеленоватым перламутром широкая река.

– Не совсем гладко, – неизвестно почему поморщился Бонуций. – Но тем не менее мы в Ронканоре. Добро пожаловать в мир, разделенный пополам!

Очнулся Кравчук в таком состоянии, что лучше было и не приходить в себя. Во рту было сухо и горько, тело жгло и крутило, голова раскалывалась.

«Да когда же я наконец сдохну?» – пришла непрошеная мысль. Но Владимир Петрович тут же постарался убедить себя, что смерти желать глупо. К смерти стремятся только слабые люди, а он не слабый. Он еще вернется к жене и детям, посчитается с вероломным Белоусовым и, может быть, поживет год-другой в свое удовольствие. Или хотя бы неделю. Или два дня. Лишь бы по-человечески…

Мысль о мести, которая, впрочем, была сейчас почти недостижима, доставила Кравчуку особенное удовольствие. Он даже на мгновение забыл о терзавшей его боли, перевернулся со спины на живот и пополз по коридору вверх. Наощупь, потому как в туннеле царила тьма. Прополз метров десять, отдохнул. Полез в карман брюк и обнаружил там фонарик Охотника – единственный предмет, который сохранился из всего добра после стычки со сборщиками наркотиков. По счастью, завидев свет в галерее, он спрятал фонарик в левый карман, и он не вывалился, не потерялся. Теперь Кравчук вновь сжал его в ладони. Слабый луч света рассеял тьму, осветив небольшой круглый ход, уходивший вверх. Скорее всего, туннель даже не был предназначен для передвижения людей. Может быть, по нему скатывали грузы. Или это была вентиляционная отдушина.

Голодный и злой, Кравчук двинулся вверх. Ремень на брюках он застегнул на самую последнюю дырочку – а совсем недавно использовалась последняя дырочка с другой стороны… Худым Кравчука назвать было сложно – до сих пор. Сейчас он, наверное, потерял уже килограммов пятнадцать.

«Нужно добыть какой-то еды», – размышлял бывший директор «Барса». Ему было тяжело признаться даже себе, но он мечтал не о куске хлеба, не о борще – эти продукты здесь были заведомо недоступны и нереальны. Кравчуку хотелось крысиного мяса. И он с волнением вслушивался в шорохи и попискивания. Если крыса будет маленькой, ее можно задушить голыми руками. И съесть, оставив только кости и шкуру… А может быть, ему удастся поймать даже двух крыс, и одну он оставит про запас. Но пока что удача ни разу не улыбнулась человеку, он не видел ни единой живой твари.

По коридору с уклоном градусов в двадцать Кравчук карабкался долго. Может быть, целые сутки. А может быть, и двое. Раза три он забывался тревожным, беспокойным сном. Спать приходилось, прижавшись к одной из стенок туннеля. По дну его бежал тоненький ручеек, начавшийся с мокрой полоски и усиливавшийся по мере продвижения вверх. Но присутствие ручейка Кравчука только радовало – без него он бы вообще пропал. Пил он часто и помногу. Холодная, свежая вода помогала двигаться, глушила чувство голода.

Туннель, в который человек забрел по подсказке Пых-Пуха, вообще говоря, был подозрительным. За все время Кравчуку не встретилось ни одного ответвления, ни одного зала, ни одной развилки. Но туннель упорно куда-то вел – вряд ли в глухой тупик. Смущало то, что не было предсказанной шариком трехсторонней развилки. Может быть, конечно, он миновал ее в темноте, когда еще не догадался включить фонарь. А может быть, шарик и не мог дать ему правильного совета – если придерживаться гипотезы о его бредовой сущности…

Как бы там ни было, чувствовалось, что поверхность земли была уже близко. Стало легче дышать, было гораздо прохладнее, чем на нижних ярусах. Кравчуку даже казалось, что откуда-то дует свежий ветерок – факт обнадеживающий. Ветерок все усиливался.

«Может быть, эта нора и выведет меня на поверхность», – затаив дыхание и вслушиваясь в дальние шорохи, думал Кравчук.

Последние несколько сот метров перед очередным, если не последним, отдыхом – силы иссякали – человек полз на четвереньках. И вдруг почувствовал, что на затылок ему льется вода. Голову поднимать было лень, Владимир Петрович был словно в ступоре. Прополз еще несколько метров и стукнулся теменем о стену – коридор закончился.

Только тут он поднял наконец голову: откуда-то сверху падали холодные капли. Дальше пути не было. Только уходил вверх высокий колодец. Кравчук выключил фонарик и вгляделся в светлеющее пятно у себя над головой. Метрах в двухстах-трехстах над ним вид н елся слабый багровый свет. Похоже, светилось небо. Он почти выбрался на поверхность. Но подняться можно было только взлетев. Наружу вел лишь идеально ровный вентиляционный колодец с гладкими скользкими стенками. Кравчук вспомнил улыбчивый шарик и во всю глотку закричал:

– Сволочь! Сволочь! Сволочь!

Машина Бонуция шла над темной равниной, оставляя за собой в воздухе переливчатый радужный след. В Бонуцитоне только что наступил рассвет, а в Ронканоре уже вечерело. За десять минут автомобиль оказалась возле реки. Но в полуразрушенном городе никто не встретил ее радостными криками. Кричать было некому – на улицах не было ни души.

За рекой лежала серая пустошь. Река разделяла Ронканор надвое. Но река-то и сохранила все светлое, что было здесь, не дала тьме расползтись по всей стране. Молодые люди почему-то поняли это сразу, без объяснений.

Сейчас к реке прикипел небольшой поселок. То, что осталось от великого города. Развалины больших домов заросли травой на правом берегу реки и рассыпались в прах на левой. А посреди реки еще торчали четыре мощные базальтовые опоры моста черного цвета. Мост некогда соединял два берега. Опоры возвышались над водами, словно массивные слоновьи ноги.

Великий магистр посадил машину на травянистую лужайку, спрыгнул на землю и предложил спуститься своим спутникам.

– Это Ронканор, моя ошибка и моя боль. – Бонуций показал на пустошь за рекой. – Немногие бывали здесь, хотя многие сопричастные Слову слышали эту историю. Когда я стал Великим магистром, я решил создать мир. Настоящий мир, мир в себе. Мир без космической протяженности, маленький, теплый и уютный. Куда никогда не смог бы проникнуть враг. Где могли бы найти пристанище те, кто долго страдал, кто воевал и устал от борьбы. На пределе сил погрузился я в Великое Небытие, извлек Пространство из Непространства, Абсолютной Пустоты. Мне удалось это – ведь я был лучшим из познавших Магию Созидания, значение Истинного Слова. Я хотел понять, что чувствует Бог, создающий миры. Откровение снизошло на меня, но поделиться им я не могу, оно невыразимо словами и образами, о нем нельзя поведать даже намеком. Так был создан Ронканор. Я стал этим миром, и он стал мной…

Ронканор – небольшой, в тысячу мелатомов в поперечнике шар, поверхностью обращенный вовнутрь. Очень маленькая копия известного мне мира – ибо я не мог внести в свой мир ничего, чего не существовало бы в нашем мире, потому что не знал таких вещей и не имел нужных идей и принципов. Не знаю, может ли вообще человек подняться на такую высоту созидания, чтобы сотворить что-то абсолютно новое. Я слышал, что некоторые эльфы могли… Но я был горд уже тем, что создал такую самодостаточную непротиворечивую систему, то, что не удавалось еще никому из смертных. Здесь были вода и воздух, была почва и был свет.

Я создал свет, и свет оказался заточенным в шар моего мира. В другом месте он бы исчез и рассеялся, но здесь ему некуда деться – ведь пространство замкнуто. Свет ниоткуда не появляется и никуда не исчезает. Возможно, в этом есть что-то порочное, но, мне кажется, идея не так уж плоха. Создавать для такого маленького мира солнце я пока не решился…

Сто лет я упорядочивал материю, творил эту реку, поднимал горы, разравнивал пустоши и создавал Великое озеро Нум. Труд мой был закончен, и я понял, что в ближайшее время буду не в силах создать здесь деревья по своему вкусу и населить мир животными. Мне нужен был долгий отдых, но в то же время я не мог ждать. Я хотел скорее построить свою страну…

Тогда я принес в созданный мной край лучшие растения, заселил его красивейшими животными. Их я собирал во многих плоскостях, выбирая те, что не могли нарушить равновесие мира. Ведь мной двигало не тщеславие, а любовь.

Дошел черед и до разумных обитателей Ронканора. Я привел сюда людей, которые рады были новому миру и стремились обустроить его. Конечно же, люди могли путешествовать по плоскостям. Мой мир стал для них домом, но вся Вселенная была открыта для них. И главное, они могли расширять границы нашего мира. И когда-нибудь мы зажгли бы здесь солнце, много солнц, расширили бы пределы мира так, как было бы нужно нам!

А потом произошла катастрофа. В мой мир пришла и поселилась в нем тьма. Тьма, которая, как я полагал, была изгнана отсюда еще в то время, когда я отделял Пространство от Непространства, Сущее от Мнимого. И тьма начала жить своей жизнью, проявляться ярче, влиять на все, что происходило в Ронканоре.

На живущих здесь людей начали нападать ужасные, призрачные и бесформенные, но становившиеся с годами все реальнее чудовища. Край стал изменяться. Растения превратились в кровососущих хищников, некоторые животные вымерли, а некоторые – переродились. А людям все труднее становилось выбраться из Ронканора. Это могли сделать только самые сильные.

Я слишком поздно разобрался в том, что здесь происходило. К тому времени люди стали пленниками этой страны, потому что тьма присосалась к их душам и тянула их сюда в жизни и в смерти. Я – творец и хозяин этого мира и думал, что в состоянии изгнать тьму. Но тьма оказалась частью меня самого, и я не смог с ней бороться. Я сумел только упорядочить мир, отделить свет от тьмы, доброе от злого. На это ушло триста лет. И я вывел уцелевших людей на Светлую сторону. Но и здесь им нет радости, ибо они замкнуты в Ронканоре и не могут выйти наружу. Люди не могут творить мир и расширять его пределы, как мы планировали на его заре. Еще хуже приходится тем, кто остался на Темной стороне и попал в плен.

Но я знаю, как победить тьму, потому что эта тьма – часть меня. Исправить мой мир может только человек по рождению, добровольно пришедший в Ронканор. Он должен пройти темный край от реки до гор, подняться к верхней части Великого озера Нум и бросить в него горсть пепла – праха счастливого когда-то мира. Тогда мир очистится и вновь станет открытым наружу…

Бонуций говорил так торжественно, что спутники его за все время рассказа не проронили ни слова. Только Сергей отмечал парадоксы в повествовании Великого магистра, но не смел прервать его. Сейчас он понял, что в Ронканоре не вечер – здесь всегда полутемно…

– За время, прошедшее с разделения Ронканора, тьма на левом берегу разрослась и окрепла, – заметил Ульфиус. – Ловушки, созданные ею, стоят на каждом шагу. И не так просто одолеть триста мелатомов, отделяющих берег реки от Великого озера…

– Постойте, постойте, – решился наконец Сергей. – Мне не все ясно. По-моему, такой мир просто не может существовать. Вы говорите, что он замкнут сам на себя. Как это может быть? Если я начну копать шахту, куда я, в конце концов, попаду?

– Шахта превратится в колодец, и дно колодца окажется и дном озера Нум, – ответил Бонуций. – Поэтому Нум и называется Великим озером. Оно – сердце моего мира.

– А река? Куда она течет и откуда?

– Из Великого озера Нум в Великое озеро Нум, – усмехнулся Ульфиус. – Ты мог бы догадаться. Озеро находится частью в горах, а частью на равнине. Река делает кольцо, впадая в озеро с одной стороны и вытекая с другой… Законы физики здесь примерно такие же, как и на Земле… Ты ведь изучал геометрию Лобачевского?

– Откровенно говоря, не довелось, – смутился Сергей. Наташа, до той поры стоявшая с широко раскрытыми глазами, вглядываясь в пепельную равнину за рекой, спросила:

– Кто-то уже пытался освободить этот мир?

– Пытались, – кивнул Бонуций. – Тридцать два раза. И все остались здесь. Великие воины, опытные бойцы, мудрые маги…

– В чем же дело? – спросил Сергей. – И почему вы думаете, что я могу помочь?

– Потому, что путь может пройти только человек, который не устрашится посмотреть злу в лицо, – ответил Бонуций. – И не станет применять в бою силу Слова. Именно это погубило вначале многих великих витязей. Магия здесь обращается против магии, и победить магию мира нельзя, не разрушив его полностью. Поэтому даже Совершенный ничего не сможет здесь сделать силой Слова.

Сергей пристально вглядывался в покрытые пеплом поля за рекой. Противоречивые чувства владели им, и это ясно отражалось на его растерянном лице.

– Ваша позиция мне ясна. Но почему вы считаете, что я лучше всех подойду для ваших целей? Да, я не маг, но почему вы думаете, что я не испугаюсь вселенского зла, заключенного здесь? Или, вернее сказать, темной стороны вашей натуры, магистр Бонуций? Разве мало храбрых людей, не обученных магии?

– Их вообще нет, – неожиданно сказал Бонуций. – Есть великие воины из Отпавших королевств, погрязших во зле, – они нам не нужны и помочь не в состоянии, более того, очень опасны. Черная магия может вывести мой мир из равновесия, изменить его необратимо – в сторону зла. Есть люди, ничего не знающие о магии, – как те, с которыми Наташа встречалась в Деревне Посреди Леса. Но они слыхом не слыхивали о настоящем зле и придут в панический ужас от того, что может им встретиться здесь. Есть еще воины Света, которые борются со злом. Но все они, без исключения, владеют силой Слова и постоянно применяют ее.

Сергей покачал головой.

– Ты сможешь пройти путь, – твердо произнес Бонуций. – Зло не устрашит тебя и не обольстит, если я правильно вижу твою сущность. И магию ты не применишь, ибо не знаешь ее. Иначе бы ты не сдержался. Тебе будет грозить великая опасность, но ты имеешь шанс победить.

Наташа смотрела на мужчин широко открытыми глазами. То, о чем они говорили, было очень страшно, и ей не хотелось, чтобы Сергей участвовал в этом. С другой стороны, любой доблестный витязь из сказки сразу бросился бы в бой, а ей хотелось видеть своего друга именно таким.

– Но даже если ты решишься, тебе нужно хорошо все обдумать и подготовиться, – объявил Ульфиус, заметив, что Сергей уже начинает прикидывать, как лучше переправиться через реку.

Молодой человек облегченно вздохнул. Бросаться в бой очертя голову он не хотел: печальный опыт у него уже имелся.

– Патрикеев, ты, что ли? – вдруг охрипнув, спросил Белоусов.

– Ну, я, – каким-то нахальным голосом заявил очкарик. – Не узнал?

Самое интересное, что очки с раздавленным левым стеклом вновь были на носу Патрикеева. Когда Белоусов с Данилой тащили его в подвал, очки свалились, и они засунули их в нагрудный карман мертвеца – чтобы никто не нашел и ничего не заподозрил. Пусть все вещественные доказательства будут в одном месте. Теперь Олег Семенович не мог оторвать взгляд от этих очков.

– А ты думал, я совсем помер? – спросил Патрикеев несвойственным для него тоном. Он вообще всегда обращался к Белоусову только на вы, а сейчас вел себя развязно, даже нагло. – Нет, я тебе еще послужу, Семеныч. За дополнительную плату.

– Ну, сволочь, – заметил Белоусов непонятно по чьему адресу. Он немного успокоился. Выходит, ошибся. Не додушили гада. Очухался.

– Кстати, мне совсем не понравилось там, где я был, – заявил Патрикеев. – Тебе, Семеныч, еще больше не понравится. Потому что мера твоего зла значительно выше моей…

У Белоусова прошел по коже жуткий морозец.

– Ты ври, да не завирайся, – просипел он. – С того света, что ли, вернулся?

– Типа того, – согласился Патрикеев, сочетая изысканный слот и высокие откровения с блатным жаргоном. Впрочем, заместитель директора «Барса» на это внимания не обращал. – Ты ложки, я так понимаю, золотить идешь?

У Белоусова отвисла челюсть. Восставший покойник был, похоже, еще и всеведущ.

– Ты откуда знаешь? – выдавил он.

– Тоже мне, уравнение Шредингера, – усмехнулся Патрикеев. – Аппарат-то перенастраивать нужно. Он на свинец настроен. Ложки твои из нержавейки в дрянь превратятся. Пойдем, я настрою. На пять минут делов, а твои будут весь вечер возиться. Тупари.

– Что? Трупари? – переспросил Белоусов, бледнея.

Патрикеев хмыкнул и двинулся вперед по коридору. Следом за ним тянулся слабый, едва слышный душок разложения. До автоматчиков дошли в молчании. Патрикеев прошествовал мимо, равнодушно окинув их мертвенным взглядом из-под разбитых очков. Молодые ребята вытянулись в струнку, заметив Белоусова. Олег Семенович остановился.

– Что смотрите? – прохрипел он. – Человек без пропуска проник на территорию!

– Это же Патрикеев, – объяснил молодой, совсем еще салажонок. Его Белоусов не помнил. – У него пропуск.

– Его пропуск аннулирован! – бешено закричал Белоусов. – Враг на территории базы! Огонь!

Молодой побледнел и неуверенно положил руки на автомат, висевший на шее. Положил – и тут же испуганно спрятал за спину.

«И как я его сюда поставил? – пронеслось в голове Белоусова. – По чьей-то просьбе, наверное. Кто у нас сейчас ведает назначением на посты в охране? Перебили всю старую гвардию! И Григорьев после того боя с магами заболел…»

Второй парень, хотя тоже был молодой, лет двадцати пяти, услышав команду Белоусова, тут же поднял автомат, передернул затвор и крикнул:

– Стой, стрелять буду!

Патрикеев шел вперед, словно обращались не к нему.

– Огонь! – вновь приказал Белоусов, опасаясь, что Патрикеев сейчас скроется за поворотом.

Парень дал очередь. На пиджаке инженера, между плечами, вспухли три дырки. Патрикеев пошатнулся, но через мгновение развернулся как ни в чем не бывало. Пиджак был порван и впереди.

– Не мешай мне, Белоусов, – спокойно попросил он. – Без дырок я лучше буду выглядеть.

Молодой, отказавшийся стрелять, грохнулся в обморок. Второй охранник тоже растерянно опустил автомат. А Патрикеев пошел обратно к посту. Хотя пиджак ученого был в дырках, крови на нем не было.

В Бонуцитон вернулись без приключений. Там Бонуций исчез по своим делам, а Ульфиус с Наташей и Сергеем отправились гулять в саванну. Пошли вдоль бурного ручья, вырывавшегося из-под скалы рядом с пирамидой.

– Ты бывал здесь прежде, Ульфиус? – спросила Наташа.

– Бывал. Бонуций – мой учитель фехтования. Я около двух местных лет жил в пирамиде, на одном из верхних ярусов, вместе с другими студентами академии. Бонуций многому научил меня… Но гулять по окрестностям нам было некогда. Мы проходили усиленный курс подготовки и если выходили за пределы пирамиды и сада, то лишь для того, чтобы совершить длительный марш-бросок в какой-нибудь отдаленный и малопривлекательный уголок планеты. Так что, как ни смешно, в районе гор Шапитланана я бывал, а куда ведет этот ручей – понятия не имею…

Как оказалось, ручей бежал по саванне недолго. Километра через два он впадал в спокойное широкое озеро. Над его гладкими водами с тонким свистом вились стаи мелких синих птиц. Изредка на поверхность всплывала большая коричневая туша, над ней поднимался мощный фонтан воды, и неведомое животное вновь погружалось в глубину. А по поверхности озера еще долго расходились круги.

Озеро было окружено высокими тонкими деревьями с гладкими стволами и кронами-зонтиками на самом верху. Листья на этих деревьях были светло-зеленые, будто бы только распустившиеся. Кое-где на берегу встречались густые заросли кустарника.

Люди присели на траву, чтобы закусить припасенными в саду Бонуция самванами, когда над кустарником метрах в двухстах показались словно бы ярко-оранжевые воздушные шары. Они приближались, и вскоре на поляну перед зонтичными деревьями вышло стадо удивительных животных красно-оранжево-черной расцветки. Пожалуй, больше всего звери на п оминали земных жирафов, правда, голова у них была более заостренной формы, а шея – еще длиннее. И вообще, эти звери были легче, изящнее жирафов. Животные не были украшены пятнами. Один цвет переходил в другой волнами, образуя поля красного, черного и оранжевого оттенка. Игра красок на шкуре диковинного зверя просто завораживала.

Сергей приподнялся на локте и продекламировал:

"Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только Луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер."

— Очень неплохо, – заметил Ульфиус. – Если ты сложил такие строки, у тебя будут значительные успехи в познании Слова…

– Стихи не мои, – смущенно улыбнулся Лунин. – Их написал Николай Степанович Гумилев.

– Маг? – поинтересовался Ульфиус.

– В некотором роде…

– Хотелось бы познакомиться, – заметил магистр.

– Он давно погиб, – объяснила Наташа.

– Маги не умирают, – уверенно сказал Ульфиус. – Поэты – тем более. Вопрос только в том, когда и где мы встретимся…

Довольно долго люди в молчании наблюдали за стадом грациозных животных, объедающих зонтичные деревья. Казалось, жирафы специально прореживали кроны, а не жевали все подряд. Может быть, так оно и было.

Солнце начало опускаться быстрее, и в его лучах ярко вспыхнула одна из граней пирамиды Она была хорошо видна с ровного берега озера.

– Ульфиус, я не совсем понял насчет Бонуция, – признался Сергей. – Ты говоришь, что он создал этот мир. Сам он рассказал нам, как пытался создать Ронканор. Что было вначале? И зачем ему эта пирамида? Мне кажется, я должен это знать, если собираюсь участвовать в деле, которое он намерен мне предложить.

– Совершенно верно, – ответил Ульфиус. – Рассказ будет коротким. Чем занимался Бонуций до того, как стал Великим магистром, мне неведомо, ибо меня тогда на свете не было, а сам он не рассказывал. Достигнув силы, он уединился в пустующем тогда краю, в малопримечательной плоскости, и попытался оттуда уйти в небытие и извлечь из «ничто» «нечто». Ему это удалось. Возник Ронканор, и этим миром он занимался довольно долгое время. Попутно была построена пирамида. Дело в том, что в Ронканор легче всего попасть именно отсюда, поэтому планету, на которой мы сейчас находимся, нужно было защитить. Пирамида – оборонительное сооружение, крепость Бонуция. Саму эту планету сотворил не Бонуций Но он много сделал для того, чтобы она стала такой, какая есть сейчас…

– Кому и зачем мог понадобиться маленький Ронканор? – поинтересовался Сергей. – Там и людей живет-то всего ничего, и пространства мало…

– О, мир Бонуция мечтали захватить многие. Те, что никогда не смогут создать свой мир, но жаждут быть всевластными повелителями целых стран и населяющих их существ. Он надобен им для самых черных целей, ибо труднодоступен и замкнут. И это именно «мир», а не плоскость нашего мира. Он более обособлен, менее доступен. Когда Бонуций почувствовал, что в его мире неладно, было уже поздно. Его Ронканор преобразился, и ему стоило больших трудов не дать своей сокровенной стране превратиться в ад, пленником которого стал бы и он сам. Для того чтобы никто не мог захватить Ронканор, он еще сильнее укрепил эту планету, пригласил сюда гномов, эльфов и каухури, а потом, во второй раз, – людей. И живет тут безвылазно, как в осажденной крепости, уже много лет. Время от времени сюда являлись странники, желавшие помочь Бонуцию и его Ронканору. Сначала хозяин их приветствовал, потом стал отваживать – уж очень печальная участь ожидала проигравших. Честно говоря, я удивлен, что он сам предложил тебе попытать счастья в Ронканоре.

Наташа, которая слушала очень внимательно – последнее время ей вообще больше приходилось слушать, чем говорить, – спросила:

– А можно пройти Темную сторону Ронканора вдвоем? Я бы хотела помочь своему другу. И я тоже совершенно ничего не смыслю в магии…

– Абсолютно исключено, – в один голос ответили Ульфиус и Сергей. А Ульфиус добавил:

– Порыв благородный. Но каждая женщина – чуточку ведьма. Поэтому тебя там тоже может настигнуть темное колдовство.

– К тому же мне будет гораздо спокойнее, если я буду знать, что с тобой все в порядке, – добавил Сергей.

Солнце уже коснулось краем горизонта. На саванну опускалась долгожданная прохлада.

– Вернемся к Бонуцию, – предложил Ульфиус. – Перед там как Сергей на что-то решится, я хочу показать вам Авенор Благословенный. Возможно, это поможет вам сделать правильный выбор и укрепит в борьбе…

Полумертвый, голодный и потерявший всякую надежду, Кравчук сидел под вертикальным шахтным стволом, пытаясь разглядеть багровое небо. Вообще-то, пожелай кто ему помочь, колодец в двести метров глубиной не был бы помехой. Сбросил бы сюда веревку да и вытащил его на воздух. Только кому он нужен? И как неведомый спаситель его найдет?

Кравчук задумался. Находил же его Пых-Пух? Впрочем, может быть, и нет на свете никакого Пых-Пуха? Или шарик может найти человека только когда тот под наркотиком?

Все эти рассуждения имели сугубо теоретическую ценность. Еще день, максимум – два, и Владимир Петрович Кравчук протянет ноги. Пока толстый сохнет, худой сдохнет… Хорошо, хоть какие-то жировые запасы были, но теперь их нет…

Подобравшись к поверхности, Кравчук понял также, что он сильно мерзнет. Наверху было или около нуля, или еще меньше. И все-таки человека неудержимо тянуло наверх. Собственно, назад он так и так не вернется: слишком долог туннель, да и что делать в темных проходах? Ловить и есть крыс?

Стоило Владимиру Петровичу вспомнить о крысах, как из шурфа раздались свист и попискивание. Кравчук вскочил, нашаривая рукой камень. Другого оружия у него не было. Камень нашелся сразу: булыжник размером с кирпич. Владимир Петрович лихорадочно зажал его в руке. А на пол что-то шлепнулось и подскочило.

– Крыса! – обрадовался Кравчук. И, не задумываясь, обрушил на нее камень. Но крыса, хоть она и ударилась сильно о землю, сорвавшись с гладкой стенки вертикального ствола, все равно оказалась резвее Кравчука. Она подскочила вверх и в сторону. Камень стукнулся о другой булыжник. Тогда Кравчук взмахнул левой, раненой рукой и поймал животное. Каким-то чудом – рука слушалась плохо. Крыса пронзительно заверещала и попыталась вырваться. Но человек уже перехватил добычу правой рукой и свернул ей шею. Через минуту Кравчук объедал разорванного на две части грызуна, огорчаясь, что крыса оказалась такой мелкой и худой.

Съев мясо, Кравчук обглодал и обсосал кости, обгрыз тонкий жирок со шкуры и отбросил ее в сторону. Ему полегчало, захотелось спать. От крысиного мяса он опьянел. Место, оказывается, неплохое. Через колодец крысы пробирались с холодной поверхности земли в теплую шахту. Стало быть, здесь можно жить! Ни одна тварь не проскользнет мимо него!

Безрадостная перспектива жизни на дне колодца не слишком огорчила Кравчука. Наоборот, по сравнению со всем, что уже случилось с ним, такая жизнь была не самой ужасной. Однако, порассуждав логически, Владимир Петрович пришел к неутешительному выводу. Все то время – много часов, – пока он лез по гладкому ходу, без ответвлений и трещин, ему не встретилось ни одного грызуна, ни одного хищника. Вообще ничего живого. Стало быть, крысы приходят сюда не часто. Да оно и понятно – дыру нужно найти, и наверняка не одна эта дыра ведет в бесконечные лабиринты здешних подземелий. Нужно благодарить судьбу за то, что ему удалось поймать хотя бы эту крысу. Следующей он может не дождаться.

Однако же противная и несытная трапеза, пусть ей и суждено остаться одной-единственной, все же подняла Кравчуку настроение. Он усмехнулся, утер с губ крысиную кровь, гордо выпрямился, залез в карман рваных, грязных брюк и зачерпнул очередную пригоршню порошка некогда белой, теперь ставшей уже почти черной плесени Стараясь не думать о последствиях, он отправил приличною порцию наркотика в рот. Почувствовал, как напряглись мышцы, как ток живительной энергии пробежал по всему телу.

Кравчук подпрыгнул с места метра на полтора вверх и уперся руками и ногами в гладкие стенки туннеля. Так, раскорячившись, здесь вполне можно удержаться! Аккуратно, соизмеряя усилия, Кравчук передвинул сначала руку, потом ногу, потом другую руку… Раскорякой держаться в колодце было вполне возможно.

Владимир Петрович устремил взгляд к багровому небу и медленно, но уверенно полез наружу.

Вспышка, разрыв пространства, волна горячего воздуха и волна холодного. Еще вспышка. Сергей зажмурил глаза, а когда решился открыть их, обнаружил, что они с Ульфиусом стоят в небольшой комнате с гладкими каменными стенами. Ульфиус держал его за руку. В другую руку магистра судорожно вцепилась Наташа. Ее глаза все еще были зажмурены.

– Добро пожаловать в Авенор, королевство Света! – заявил Ульфиус. – Немногие люди из Затемненных королевств бывали здесь!

Наташа осторожно открыла глаза.

– Не так уж и много здесь света, – почему-то с обидой заявила она.

– Будет свет, будет, – пообещал Ульфиус. – Сейчас пройдем пограничный контроль, и света будет предостаточно.

– Пограничный контроль? – удивился Сергей. – У вас есть пограничники? А мы без документов! Ульфиус засмеялся:

– Я – ваши документы. Да и без меня вас бы не съели. Пойдемте.

Магистр открыл то ли деревянную, то ли пластиковую дверь, и они вышли в длинный узкий коридор. Конец коридора закрывала массивная стальная решетка. Людей вокруг видно не было.

Подошли к решетке. Ульфиус поднял руку и торжественно объявил:

– Магистр Ульфиус Академии Авенора из Ордена Огня вернулся на родину с гостями!

Сергей заметил за решеткой трубы с черными жерлами, которые вполне могли оказаться стволами неведомого оружия. Трубы торчали из огромных стальных будок.

«Наверное, так выглядят орудия главного калибра на боевых кораблях», – решил Сергей. Сам он на военном корабле никогда не был.

Из-за орудийной башни вышел молодой человек в черной тоге, с коротким мечом на поясе. Рукоять меча была золотой и выделялась на фоне тоги радостным ярким пятном.

– Добро пожаловать, магистр Ульфиус! – приятным низким голосом провозгласил он. – Добро пожаловать, Сергей Лунин, ученик Ордена Огня! Добро пожаловать, Наташа!

Сергей удивленно поднял брови. Откуда здесь его знают? И почему его назвали по фамилии и даже с «должностью», а Наташу – просто по имени?

Тем временем молодой человек повернул ручку, и решетка, закрывавшая проход, поднялась. Ульфиус сделал несколько шагов вперед и поманил спутников за собой. Наташа и Сергей нерешительно перешагнули желобок в каменном полу, в который опускалась решетка.

– Сейчас ваши данные запишут в канцелярии, и вы будете зарегистрированы как гости королевства Авенор, – объявил Ульфиус.

Молодой человек из охраны согласно кивнул.

Следом за ним они прошли по гораздо более интересному коридору. Стены его, похоже, были сделаны из гранита и покрыты незамысловатой, но радующей глаз резьбой. Резьба имитировала оттиски папоротниковых и еловых ветвей, листьев и плодов неведомых растений. Освещался коридор скрытыми в нишах светильниками.

Повернув два раза, люди оказались в большом мраморном зале, уставленном деревянными шкафами и каменными сундуками. За столами сидели несколько юношей и девушек. Одна из девушек, сидевшая ближе всех, поднялась навстречу гостям. Одета она была в длинное зеленое платье, светловолосую голову украшал гладкий золотой обруч.

– Добро пожатовать, – улыбнулась девушка. – Пойдемте со мной.

Наташа и Сергей пошли, а Ульфиус непринужденно присел на один из стульев. Молодой человек с мечом, проводив гостей, вернулся на свой пост.

Девушка подвела молодых людей к нескольким каменным креслам, стоявшим за тонкой деревянной загородкой в дальнем углу зала. Напротив каждого кресла стоял низкий столик с вмонтированным в него хрустальным шаром.

– Пожалуйста, сядьте в кресла, положите обе руки на шар и назовите себя, – доброжелательно попросила девушка. – Я пока выйду.

– Как назвать? – спросил Сергей. – Фамилию, имя, отчество?

– Сообщите о себе любые сведения, какие хотите, – ответила девушка. – Чем полнее, тем лучше. Можете сообщить только имя. Вы также можете назвать вымышленные имена, если этого требует ваше дело. Но именно под этими именами сведения о вас навсегда сохранятся в главной канцелярии Авенора. Вы ведь посещаете нас в первый раз?

– Конечно, – улыбнулась Наташа.

– Прошу вас. – Девушка еще раз указала на кресла и скрылась за перегородкой.

Сергей недоверчиво осмотрел кресла.

– Нас что же, будут записывать скрытой камерой? – спросил он Наташу. – А на шаре они клянутся?

– Скорее, шар и будет нас записывать, – предположила Наташа, в какой-то мере знакомая с магической техникой. – Думаю, не имеет смысла ничего скрывать. Мы у друзей.

Сергей недоверчиво хмыкнул, потом кивнул головой:

– Ты права.

А Наташа уже устроилась в кресле, положила руки на шар и сказала:

– Наталья Владимировна Соловьева. Русская. Двадцать три года. Что еще сказать? – обратилась она к Сергею.

– Прописку, – усмехнулся Сергей. – Не замужем, детей не имею. Группа крови вторая.

– Я серьезно спрашиваю! – обиделась Наташа.

– И я серьезно. Откуда я знаю? Надо подумать. Сергей тоже подошел к креслу, устроился поудобнее и отчеканил:

– Сергей Николаевич Лунин, аспирант, специальность – физик, посвящен в Орден Огня магистром Ульфиусом. Земля, Россия. Тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения от Рождества Христова… Хватит, пожалуй…

– А прописка как же? – мстительно спросила Наташа.

– У меня прописка временная, – усмехнулся Лунин, – Скоро будет недействительна. Пойдем.

Вышли за перегородку. Девушка с золотым обручем ждала их.

– Спасибо, – поблагодарила она неизвестно за что. – Добро пожаловать в Авенор!

Ульфиус поднялся и кивнул молодым людям. Втроем они подошли к последней двери, деревянной, большой и массивной. Два молодых человека охраняли выход. Тоги на них были серые, в руках – обнаженные мечи. С гостями они не заговорили.

За дверью оказался огромный мраморный балкон, метров тридцать в ширину, двадцать в длину. Под балконом лежал прекрасный, сияющий город. В светло-голубом небе горело два солнца: небольшой яркий желтый шар и далекий, не такой яркий, но еще более жаркий светящийся круг с синевой. По небу плыли огромные белые облака, отливавшие в некоторых местах глубокой синевой.

– Моя родина, – объявил Ульфиус торжественно.

Хрустальные купола далеких башен сияли всеми цветами радуги. Но выглядели они совсем не пестро, просто весело, празднично. Сергей понял, что ничего красивее он в жизни не видел. Впечатления Наташи были иные. Она прежде всего ощутила тепло и свет, и эти ощущения в первое мгновение заслонили даже яркую картинку чужого мира.

Патрикеев шел к людям и улыбался безжизненной улыбкой. Зубы его были оскалены, будто бы ученый смеялся, а глаза за стеклами разбитых очков оставались холодными и неподвижными.

Охранник вновь вскинул автомат, но Белоусов ударил его по руке.

– Подожди, – приказал он. – Что, не понял – он в бронежилете. Шутка такая, проверка бдительности… В голову не стреляй – еще убьешь…

Парень растерянно осел на пол. Теперь его пугало не то, что автоматная пуля не может остановить человека, а то, что он только что чуть не застрелил ценного сотрудника. Ведь была же мысль дать очередь наискось, через голову! А Белоусов лязгнул зубами. Ему стоило огромных усилий сохранить видимость самообладания и успокоить парней.

– Пойдем, Михаил Львович, – сказал заместитель директора «Барса» ученому.

– Пойдем, Семеныч, – согласился Патрикеев.

В молчании вышли они к Машине, где подручные ученого, которых Олег Семенович так и не удосужился до сих пор запомнить, загружали камеру свинцовыми болванками. Увидев Патрикеева в порванном пиджаке и разбитых очках, они испуганно замерли.

– Не ждали? – улыбнулся физик все той же жутковатой улыбкой. – А я вернулся. Выгружайте свинец. Нам нужно Семенычу ложек на банкет сделать. Дурачье! В изделиях-то золото дороже, чем в слитках! Грузи свои приборы, Семеныч!

Подручные физика, кряхтя, начали вытаскивать из камеры свинцовые бруски. Патрикеев подошел к компьютеру, развернул системный блок и сунул голую руку в какой-то разъем. Посыпались искры, по монитору пробежали цветные сполохи.

– Готово, – объявил Патрикеев. – Грузи ложки, Семеныч. Все будет в ажуре. А я здесь еще помаракую. Машина со сбоями работает. Полезное действие нужно повышать.

Через пять минут Белоусов выгреб из камеры золотые ложки-вилки-ножики, но радости не испытал. Идея казалась ему дурацкой, но отказываться от нее было поздно. Оставив криво ухмылявшегося Патрикеева с его Машиной, он поехал на банкет. Далила должна была ждать его там.

Кравчук лез по вертикальному стволу, чудовищным усилием сохраняя звездообразную форму тела. Только так, упираясь руками и ногами в скользкие стены, можно было удержаться. Но иногда он все равно скользил вниз. Съезжал, несмотря на огромную силу, с которой вдавливал руки и ноги в стены. Однако, съехав вниз на несколько сантиметров, Владимир Петрович изменял угол поворота тела относительно ствола и снова лез.

Первые метров тридцать прошли у Кравчука неплохо. Но дальше, несмотря на возбуждающее действие наркотика, тело начало костенеть от страшного напряжения. А до поверхности было еще лезть и лезть..

– Сволочь, – бормотал Кравчук себе под нос. – Вывел, дрянь, на поверхность. Ему хорошо, гаду летучему. Он и сквозь стенки проходит. Глюк он и есть глюк. А я через стенки проходить не умею. Пока. Вот шмякнусь сейчас вниз – и пожалуйста…

Бормотал и ругал шарик Кравчук сугубо для того, чтобы развлечься. Настроение у него было боевое, ему даже казалось, что, сорвись он вниз, оттолкнется от темного и твердого дна, как мячик, и взлетит еще выше. Хотя, конечно, в глубине души человек понимал, что в случае падения никакой наркотик ему не поможет – размажется по полу, как крыса, которую переехал грузовик…

Тема крыс в последнее время особенно волновала Кравчука. О них он думал с вожделением и твердо решил, если выберется на поверхность, вернется домой, наловит побольше крыс или даже купит в зоомагазине.. Существуют же где-то и зоомагазины, и деньги, и чистая постель! Крысы будут жить в вольере, который он оборудует в подвале дома. Но сначала он, конечно, наестся ими вволю…

– Что, дрянь, небось и не видишь, как я здесь корячусь, – вновь обратился Кравчук к воображаемому шарику. – Но я все равно вылезу..

Он крякнул, услышав знакомый полудетский голосок:

– Дурак ты, Петрович. Большой, опытный вроде бы, а дурак. Ты что думаешь, здесь санаторий? И есть ходы, где недоумки вроде тебя под гром фанфар на поверхность выходят? Где их встречают с цветами, подарками и холодной водкой в запотевшем графине? И кто, как ты думаешь7 Твои друзья? Нет у тебя друзей, кроме меня, да и помощнички все – совсем в других краях. Здесь – только виги, да Охотник, да повстанцы, которые наркотик собирают и вигам его на оружие меняют А этим оружием после с ними же и воюют… Диалектика! Всем им ты нужен вовсе не затем, чтобы по головке тебя погладить и отпустить на четыре стороны. Ход этот, к которому я тебя притащил неимоверными усилиями, за что ты меня и проклинаешь, – один из немногих, где у тебя хоть какие-то шансы есть.

Во время своего заумного и надоедливого монолога шарик постепенно проявлялся из воздуха. Он по-прежнему потешно шевелил губами и даже немного причмокивал, напоминая Кравчуку какого-то известного политика.

– Отвянь, паразит, – проворчал Кравчук – Не до тебя мне. Вылезу – потолкуем.

– Тварь ты неблагодарная, – нравоучительно заметил шарик. – Что бы ты без меня делал? А оскорбляет, недоволен все время… Хочешь, я тебя обратно к Охотнику отведу? Он тебя все еще ищет. Никак поверить не может, что ты так далеко ушел. Да без меня никуда бы ты и не ушел…

Шарик обиженно раздулся, а Владимир Петрович решил не обращать на него внимания. Он попытался еще интенсивнее передвигать конечности и чуть не сорвался вниз. При этом он грязно выругался, высказав предположение о множестве нехороших действий, в которых был замечен Пых-Пух. Часть из них была в принципе нереализуема из-за отсутствия у шарика каких-либо частей тела, кроме головы, но Кравчука такие мелочи не смущали. Шарик надулся еще больше, но исчезать не спешил.

– Попросил бы меня показывать, куда тебе конечности упирать, – через некоторое время изрек он. – Так нет же, упрямец, только и знает, что своего лучшего помощника и спасителя ругать. Говорили мне, что попадаются среди людей особи зловредные и неблагодарные, но чтобы до такой степени – не думал…

– А ты много людей встречал? – спросил Кравчук, тяжело дыша. Он нащупывал ладонью очередную едва заметную выемку и, упираясь в нее изо всех сил, подтягивал ноги, шаря ими по стене.

– Порядочно, – пыхнул шарик. – И это были благородные, достойные восхищения люди. Многие из них с честью встретили страшную смерть, не проронив ни слова осуждения по адресу ближних своих и врагов…

Кравчук с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Что ни говори, а до чего потешен этот лопоухий пузырь.

– Я умирать не собираюсь, тыква ты надутая, – заявил он. – А уж своих врагов прощать – тем более.

– Это не смиренный подход. – Шарик скорчил кислую мину.

– Я и сам вовсе не смиренный, – хмыкнул Кравчук. – Если тебе так показалось, то ты сильно ошибся.

– Нет, нет, мне так не показалось, – обличающе раздул щеки Пых-Пух – И это очень плохо для тебя.

– Плохо, хорошо, – пробормотал Владимир Петрович, обливаясь потом. – Мне бы наружу вылезти, а там мы бы уж посмотрели, что хорошо, а что – плохо.

До поверхности оставалось еще метров тридцать, а сил не осталось совсем. Действие наркотика заканчивалось быстро – видимо, из-за большого напряжения и ускоренного обмена веществ. Кравчук уже не мог оторвать от стены ногу, не мог передвинуть руку. Еще немного – и он просто не удержится в стволе, ухнет вниз и переломает все кости.

Последним усилием начинающий скалолаз попытался удержаться, упершись в стены двумя ногами и одной рукой, надеясь зачерпнуть еще горсть наркотика, который, возможно, помог бы ему одолеть оставшийся участок пути. Сердце, правда, и так выпрыгивало из груди, подстегивать его было опасно – так можно заработать инфаркт. Но лучше риск, чем неминуемое падение.

Однако же, опустив руку к карману и немного ослабив ногу, Кравчук не удержал равновесия и полетел вниз. Тщетно пытался он упереться руками и ногами в гладкие стенки колодца – падение все ускорялось.

Мир Ульфиуса произвел на Наташу и Сергея неизгладимое впечатление. Богатый кислородом воздух будил воображение. Свежая и яркая растительность радовала душу. Даже ощущение времени стало другим. Сергею это чувство уже было знакомо, а Наташа с удивлением прислушивалась к себе и удивлялась, как много можно представить, обдумать и решить за несколько мгновений.

Ульфиус привел гостей с Земли в Многозвенную Долину – крупный университетский центр, состоявший из нескольких городов и расположенный на самом большом континенте Авенора – Щите Атея. Согласно мифологии первых людей, населявших этот край, их мир образовался после того, как первопредок и герой Атей бросил свой щит на поверхность моря, дабы иметь преимущество в схватке с морскими чудовищами. Щит чудесным образом увеличился и дал приют скитальцам, жившим до той поры между бурными водами и жаркими ветрами.

Первые обитатели Авенора не слишком жаловали мореплавание и полагались в основном на путешествие по плоскостям Великого Мира. Они в первую очередь совершенствовали магию, а не ремесла, и еще три континента планеты были открыты позже – во времена, известные уже не по легендам, а по летописям.

Второй континент – Булаву Атея – нашли в двадцати тысячах мелатом к западу от Последнего мыса – края Щита, где позже всего заходило Голубое солнце. Люди, давшие название новому континенту, были романтиками. Если единственный континент предположительно был щитом легендарного первопредка, то существование другого, которого вроде бы и не должно было быть в безбрежном океане, они объясняли тем, что герой потерял еще один предмет своего снаряжения. Тем более что в отличие от почти круглого Щита Булава имела вытянутую и изогнутую форму. Пожалуй, с орбиты континент напоминал бумеранг, но таким оружием в Авеноре не пользовались, а потому решили, что булава, после того как ее метнул великий герой, просто сломалась.

И Щит и Булава лежали в экваториальных водах планеты. Совсем недавно – примерно за двести авенорских лет до рождения Ульфиуса, которому было пятьдесят три года, – любительские морские экспедиции нашли в районе Северного полюса планеты два огромных полуострова, соединенных тонкой перемычкой. Их, согласно традиции, назвали Перчатками Атея. Соответственно Северной и Южной Перчаткой, так как один полуостров находился непосредственно над полюсом, а другой спускался в Великий Океан со стороны планеты, противоположной Булаве. Климат на северном континенте был сравнительно теплым, но, по сравнению с другими частями планеты, света и тепла там было все же недостаточно. Люди селились в северных краях неохотно. Растительность Перчаток резко отличалась от растительности южных континентов. На севере преобладали хвойные и крупнолиственные, очень красивые породы деревьев. Они достигали в высоту двух мелатомов – более четырехсот метров.

Эту своего рода лекцию по географии, истории и ботанике своей планеты Ульфиус провел, пока подъемник, напоминавший металлическую сетку для ово щ ей, плыл над городом. Подъемник работал по антигравитационному или левитирующему принципу – тросов, соединяющих Гостевую Скалу с городом внизу, видно не было. И все же Ульфиус назвал устройство именно подъемником, а не такси. Видимо, у летающей клетки не имелось других функций.

Улиц в привычном смысле в той части Многозвенной Долины, над которой проплывала сетка с людьми, не наблюдалось. Дома, хижины и дворцы были удачно вписаны в природный ландшафт. Как объяснил магистр, значительная часть города скрывалась под землей – там было прохладнее. Но, по уверениям Ульфиуса, северная часть города была прекрасно распланирована, дома там стояли в ряд, а ровные и широкие улицы шли с севера на юг и с запада на восток.

Вдруг Наташа широко открыла глаза и замахала руками:

– Глядите, глядите! Человек летит! Сергей живо повернул голову в ту сторону, куда указывала девушка.

– Их даже два!

Действительно, первый летун был виден отчетливо. Он был одет в такую же тогу, как и Ульфиус, и шел параллельно земле на приличной высоте. Другой летун, в ярких развевающихся одеждах, сверкал в лучах солнца еще выше и дальше. Куда и откуда он летит, было неясно. Никаких приспособлений для полета у этих людей не было заметно.

Ульфиус равнодушно обернулся.

– Тот, что ближе к нам, наверное, спешит по какому-то неотложному делу, – объяснил он. – А второй – профессиональный летун, курьер. Это видно по его одежде. Наверное, направляется из резиденции Семьи на окраину с поручением. Высоко забрался!

– Но как? – удивленно спросила Наташа. – Как им удается лететь?

– Этому у нас учат в школе, – спокойно объяснил Ульфиус. – Ничего особенно сложного. Но тяжело. Требует больших физических и моральных усилий, концентрации. Впрочем, я знавал магов, которые достигли таких высот, что летать для них было едва ли не легче, чем бегать… Смотрите, смотрите, курьер повернул на юг! Выходит, я ошибся. Он летит в королевскую резиденцию, а не оттуда.

Люди проследили взглядом путь цветного летуна. Он сделал несколько пируэтов и скрылся в мареве. Там, куда он держал путь, возвышались семь огромных башен, поражавших воображение даже на большом удалении. До башен было километров пять. Островерхие купола их сверкали в солнечном свете. Сами башни выглядели, несмотря на огромные размеры, легкими и грациозными.

Подножия и стены башен были светло-красными, гранитными, купола же, как объяснил Ульфиус, – хрустальными. В башнях жили представители королевской династии Авенора и располагались важные учреждения, в том числе и резиденция магов Ордена Огня.

– Сейчас мы будем у меня дома, – объяснил Ульфиус. – Осмотритесь, отдохните, а я пока решу некоторые дела. Мне нужно дать отчет о своих похождениях перед Орденом, объявить о том, где и при каких обстоятельствах я встретил Безликих. В вашем распоряжении сад, бассейн и все, что вам будет угодно…

Клетка подъемника спустилась совсем низко к земле и шла над кедровым лесом. За лесом виднелся ручей, немного дальше стоял большой белый дом с высоким крыльцом и островерхой крышей. Над крыльцом дом был двухэтажный, крылья по бокам плавно спускались к земле. Там второго этажа уже не было, да и первый наполовину утопал в земле.

– Какой красивый и вместительный дом! – восхитилась Наташа. – У тебя большая семья?

– Я живу один, – покачал головой Ульфиус. – Мои родители живут в деревне Херекуаро на берегу моря, брат обосновался далеко от Авенора – на планете Лотиан, где выращивает коней. Гром – его подарок. Больше у меня в семье никого нет…

– Ты не женат? – удивилась Наташа.

– Нет, время еще не пришло, – немного непонятно ответил магистр.

– А вообще-то ты можешь жениться? – спросил Сергей, который вдруг решил, что магистр Ордена Огня вполне мог дать обет безбрачия.

– Конечно, – ответил Ульфиус. – И непременно женюсь. Мои родители давно хотят внуков. Просто я еще не встретил свою возлюбленную…

Молодые люди сдержанно улыбнулись. За две с половиной тысячи лет уже можно было кого-то найти! Но вслух ни Наташа, ни Сергей ничего не сказали.

– Зачем тебе тогда такой большой дом? – спросила девушка.

– Мне нравится так жить, – улыбнулся Ульфиус – И дом, и кедровник, и сад за домом – все мои владения.

– Наверное, дом дорого стоит? – предположил Сергей. – А кто смотрит за ним в твое отсутствие? Или он обнесен магическим забором?

Ульфиус покачал головой:

– Нет, Сергей, ты не понял. В роще и в саду могут отдыхать все, кто пожелает. Мой кедровник очень красив, и там я познакомился со многими интересными людьми, которых привлекла красота моего труда. И в доме есть гостевые комнаты – заходи, живи. Тем более что меня часто нет дома. Но каждый хочет построить себе жилище сам… А своим я называю дом и сад потому, что ухаживаю за ними. Никто в Авеноре не стоит с палкой у входа, прогоняя желающих войти и согреться у очага. Напротив, гостям здесь всегда рады. Ты можешь целый год ходить по гостям, и это не надоест ни тебе, ни хозяевам. Однако же людям во всем мире свойственно стремиться к стабильности. Каждый вьет свое гнездо… Мое гнездо – здесь.

В дом Ульфиуса вели высокие мраморные ступени, гладкие, но не скользкие. Дверь из темного пахучего дерева открывалась без ключа и заклинаний. Ульфиус просто потянул за серебряную ручку, и они оказались в высоком холле, отделанном резным деревом. Из высоких оконцев под сводом струился яркий солнечный свет. Посреди холла в низкой каменной чаше серебрилась струйка маленького фонтана.

– Гостю вода нужна и рушник, – нараспев произнес Ульфиус, довольно улыбаясь. – Умывайтесь с дороги, пейте вволю. В фонтане вода из целебного источника Урд в самом сердце Многозвенной Долины. Она лечит горести, укрепляет память и помогает забыть о плохом.

Белоусов вошел в банкетный зал мрачный как туча. Первые гости уже прибыли и отирались возле стойки бара. До начала мероприятия оставалось еще минут пятнадцать. Официанты шныряли между столов, расставляя последние закуски. Рядом с тарелками возвышались белоснежные накрахмаленные салфетки, в пустых пока бокалах переливался яркий свет хрустальных люстр.

Далила хохотала возле стойки. В одной руке она держала бокал с красным вином, другой обнимала за талию первого заместителя мэра города, располневшего, но еще молодого Диму Гребенникова. Совместно с Димой Олег Семенович иногда проворачивал хорошие операции, Дима был желанным и нужным гостем. Но каким бы хорошим ни был гость – совсем не обязательно вешаться ему на шею!

Подойдя ближе, Белоусов обнаружил, что Далила сильно пьяна. Жестко взяв ее за локоть, Олег Семенович прошипел:

– Пойдем, потолковать нужно.

Далила лукаво взглянула на него:

– Мы тут с товарищем твоим познакомились, – заплетающимся языком сообщила она. – Такой славный парень. Мы с ним, оказывается, в горкоме комсомола на одних должностях служили…

– В каком горкоме? – не понял Белоусов и махнул рукой: – Пошли. Извини, Дима.

Гребенников смущенно перебирал ногами, не зная, уйти ему или остаться. Начальником-то он был большим, но связываться с Белоусовым – себе дороже. Расстреляют машину из автоматов, и доказывай потом, что из-за женщины, а не из-за денег. Еще и журналюги в связях с криминальным миром обвинят…

Белоусов чуть ли не силой оттащил Далилу в дальний, полутемный конец зала, за квадратную колонну, со всех сторон отделанную зеркалами. В них причудливо отражались куски накрытых столов и шевеление прибывающих гостей.

– Как получилось, что Патрикеев снова ходит? – задал главный вопрос Белоусов. Сказать, что очкарик жив, у него не повернулся язык – он в этом сомневался.

Далила зацокала языком в притворном удивлении – притворство ясно читалось на ее лице – вскинула брови и ахнула:

– Да ты что?

Потом не выдержала и рассмеялась на весь зал.

– Ты что смеешься? – грозно спросил побледневший от злости Белоусов.

– Да с чего ты решил, Семеныч, что я знать о нем что-то должна? – негодующе закричала Далила. – Я с ним в последний раз виделась тогда же, когда и ты – когда в подвал труп его тащили.

Услышав ненавистное прозвище «Семеныч», Белоусов из бледного стал багровым.

– И что же, он жив тогда был? Да по нему уже трупные пятна пошли…

– Чудесные возможности медицины, – пьяно пожала плечами Далила. – А что тебя так беспокоит, котик? Патрикеев нам еще пригодится. Он теперь будет тише воды, ниже травы. Такое повидал, что каждому дню на земле радоваться будет. Так что не беспокойся, милый… А хочешь, я тебе и Гвоздя из-под земли достану. Ты ведь его любил?

– Он не баба, чтобы я его любил, – буркнул Белоусов. – Он был полезным. Но нет его – значит нет. Пусть лежит с миром.

– Как хочешь, – пожала плечиками Далила. – Пойду потанцую…

– Ладно, гостей проводим, я еще с тобой разберусь, – пообещал Олег Семенович. – И с делишками твоими темными.

– Или я с тобой, – трезвым голосом ответила Далила. – Не забывайся, Белоусов. Ты у меня в руках еще прочнее, чем Патрикеев. Тот хоть мертвец. В большей или меньшей степени.

Именинник вздрогнул и поспешил к столу. Вид у него был безумный.

– Уже набрался, – прошел шепоток среди гостей. – Да чего еще от бандита в его день рождения ждать?

Белоусов махнул музыкантам, чтобы играли что-нибудь повеселее, и принялся лично рассаживать приглашенных. Провозгласили первый тост, выпили, закусили, и на душе стало легче.

В разгар застолья Олег Семенович лично раздал гостям золотые приборы. Официантам в таком деле он доверять не стал. После раздачи на дне сумки еще остался ворох золотых ножей, вилок и ложек. Их Белоусов вручил Толе Ганзину, который и здесь был на подхвате. До прежних замов ему было далеко, но сохранность ложек ему доверить Белоусов не побоялся.

Разъехались за полночь. Белоусов обнаружил, что Далила уже куда-то исчезла, но Толя успокоил его, сообщив, что подруга его уехала одна, без провожатого.

– Тогда черт с ней, – заявил хмельной Олег Семенович и отправился домой, спать.

Ульфиус умчался по каким-то своим делам – может, даже и улетел, – а в распоряжении Сергея и Наташи оказался его огромный и красивый дом. Впрочем, злоупотреблять гостеприимством авенорца молодые люди не стали. Вволю поели диковинных продуктов, хранившихся в леднике, по очереди искупались в душе – он был сделан в виде искусственного грота, и вода в нем оказалась довольно холодной. Потом Сергей решил выспаться – ему не удавалось нормально поспать уже много дней, а Наташа, которая в Бонуцитоне вела довольно-таки праздный образ жизни, вышла в кедровник и села под большим благоухающим деревом рядом с тропинкой.

В густой кроне дерева перекликались неведомые птицы. Не успела Наташа как следует устроиться на уютной полянке, как в роще послышались голоса. Через несколько мгновений на полянку вышли два юноши и девушка, которые тянули за собой большой деревянный короб. Тянули они его по воздуху и особых затруднений не испытывали. Одеты молодые люди были в развевающиеся шелковые одежды неопределенной формы. Девушка – в зеленые, один юноша – в фиолетовые, а другой – в синие. Если девушке эта одежда была очень к лицу, то юноши, как показалось Наташе, выглядели в ней довольно странно. Но и Ульфиус сначала очень ее удивил. Теперь же его тогу она воспринимала как нечто само собой разумеющееся и, даже когда увидела в тоге Сергея, почти не удивилась.

– Здравствуйте. – Молодые люди улыбнулись Наташе, как старой знакомой. – Как поживаете?

Спросили искренне, заинтересованно, сразу было видно – не просто из вежливости. И почти хором.

– Здравствуйте, – ответила Наташа. – Поживаю нормально, спасибо. Гощу вот у магистра Ульфиуса.

– Магистр возвратился! – с неподдельной радостью воскликнул юноша в синем и обратился к своим товарищам: – Идите, я догоню вас. Или приду позже.

Он бросил короб и подошел к Наташе. Юноша и девушка улыбнулись Наташе, помахали на прощание и скрылись за кедрами.

– Рад познакомиться с вами, прекрасная гостья магистра Ульфиуса, – объявил молодой человек. – Меня зовут Брентон. Я ученик магистра. Вы, наверное, тоже собираетесь поступить в академию?

Наташа отметила, что лицо Брентона просто светится искренностью и добротой. К тому же он был весьма симпатичен, что тоже было немаловажно. Смуглый, темноволосый, юноша чем-то походил на итальянца. Только большие глаза его были серые. Руки – с аристократически длинными пальцами, на безымянном правой руки – гладкое серебряное кольцо.

– В академию? – переспросила Наташа. – Нет, такого намерения у меня пока не было.

– Вот как? – удивился Брентон. – Тогда…

Юноша замялся, но промолчал. Он, видимо, не мог придумать причины, по которой в гостях у Ульфиуса в Многозвенной Долине могла появиться молодая незнакомка.

– Мой друг, возможно, туда поступит, – сообщила Наташа, улыбнувшись. – Он сейчас в доме. А откуда вы сами, Брентон?

– Я – скромный житель Авенора Благословенного, – потупился Брентон. – Слушатель академии и магистра Ульфиуса. Своей родиной я горжусь, но иногда мне хотелось бы появиться на свет в более диких и мрачных краях – там, где нужно бороться за жизнь, там, где тебя повсюду подстерегает враг!

– Поверьте, это совсем не так романтично, как кажется, – улыбнулась Наташа. Какой он наивный, этот ее новый знакомый!

– Вы-то издалека, – сказал молодой человек, проявив изрядную проницательность.

– Почему вы так решили? – улыбнулась Наташа.

– Хотя бы потому, что на вас – эльфийская одежда. И носить ее вы еще не привыкли. Стало быть, были у эльфов, но сами не из того края. И уж, конечно, не из местных.

Наташа поспешно оглядела себя. Одежда вроде бы сидела нормально, все, что положено, закрыто.

– Меня зовут Наташа, – улыбнулась девушка. – Наталья Соловьева из России, с Земли. Я ведь вам до сих пор не представилась.

– Очень, очень рад познакомиться, – поклонился еще раз Брентон. – Мне редко удавалось встретить кого-нибудь из дальних краев. Я мало путешествую, а в Авеноре гости издалека бывают не так часто, чтобы их хватило на всех… Вы, я вижу, скучаете. Хотите, я покажу вам академию? Или вы бывали прежде в Авеноре?

– Нет, не доводилось, – протянула Наташа. – Но до академии, я так понимаю, далеко. Пешком идти, наверное, долго. У вас тут транспорт какой-нибудь ходит?

Юноша немного опешил, с удивлением глядя на Наташу.

– Может, и ходит. Зачем нам знать? Если вы захотите, мы просто полетим туда. Так что, вы составите мне компанию?

– Составлю, – неожиданно для себя согласилась Наташа. Ей хотелось посмотреть знаменитую академию. И полетать, если на то пошло.

Молодой человек достал из складок одежды свернутый платок, который сначала показался Наташе очень маленьким. Но, когда Брентон разложил его на земле, размеры платка оказались приличными – примерно два на три метра. Юноша прошептал несколько слов, и платок распрямился, а по его краям и в центре поднялись несколько петелек, напоминающих ручки чемодана.

– Садитесь, – предложил Брентон, кивая на ковер.

Наташа, которая уже успела привыкнуть к чудесам, ступила да платок и присела, поджав под себя ноги. Как ни странно, тонкий платок пружинил, как батут в гимнастическом зале. Брентон устроился рядом и взялся за выступающую с краю ручку.

– Держитесь, – сказал он.

Платок взмыл в воздух и, резко набирая скорость, понесся над землей. Собственно, теперь это был вовсе не платок, а самый настоящий ковер-самолет.

Наташа охнула и ухватилась за своего спутника. Она ожидала, что платок медленно поднимет их куда-то или плавно поплывет над землей. А он помчался быстрее автомобиля.

– Я вас похитил, – довольно улыбнулся Брентон. – Надеюсь, вам не придется об этом жалеть.

Кравчук летел вниз, все больше ускоряясь.

«Кранты», – вздохнул он. Никогда прежде Владимир Петрович не предполагал, что его последние мысли будут такими неторжественными и равнодушными. Скорее для порядка Кравчук попытался зацепиться за неровности стен, но у него ничего не получилось.

И тут сверху раздалось пронзительное шипение. Шарик, у которого из-за ушек появились маленькие, тонкие и сухие ручки, шустро догнал падающего Кравчука и больно вцепился ему в волосы. Владимир Петрович взвыл.

«Ты что, одурел?! За волосы все равно не удержишь», – мысленно обратился он к шарику. Вслух произнести такую длинную фразу в долю секунды он бы не успел.

«Удержу», – также мысленно ответил ему Пых-Пух. В мысленном голосе шарика звучало непреклонное упрямство. Он отпустил маленькую прядь, за которую держался левой рукой, и крепко вцепился Кравчуку в ухо. Так было еще больнее. Держа человека, шарик свистел, как закипевший чайник.

Кравчук, уже махнувший рукой на все, вдруг обнаружил, что медленно и неуклонно поднимается.

«Того и гляди он меня в самом деле вытащит, – затеплилась надежда в сердце неудачливого скалолаза. – Но как это может быть? Сам ведь признавался в том, что галлюцинация. И сквозь стены сколько раз проходил…»

Тем временем взору человека предстало багровое небо. Голова его поднялась над шурфом, который оказался обычной дырой в земле. Вокруг нее не бьио ни ограждения, ни других конструкций.

– Цепляйся! – прошипел шарик. – Еще немного, и я тебя не удержу.

Кравчук поспешно ухватился за край шурфа. Шарик тотчас же отпустил его и исчез. Владимир Петрович из последних сил подтянулся, вытащил тело на ровную поверхность и провалился в небытие. Очень скоро небытие сменилось непрекращающимся кошмаром. Кравчука терзала страшная боль, ему чудились жуткие монстры и адские пейзажи. В тяжелом сне его живьем пожирали огромные чудовища, жгли огнем и перемалывали в причудливых пыточных машинах. А сон не кончался. Из одного кошмара Владимир Петрович переходил в другой.

Только через тысячу лет, как показалось человеку, он по-настоящему проснулся. Над ним слабо светилось багровое небо. Тело затекло от холода. Кравчука мучила страшная жажда. Повернув голову, он пополз к грязной луже неподалеку от шурфа.

Вопреки ожиданиям и обещаниям Далилы, Патрикеев вовсе не притих. Напротив, вернувшись с утра после банкета к Машине, Белоусов сразу же обнаружил следы его бурной деятельности. Сам ученый копошился в углу с железками, а напротив преобразующей камеры аппарата торчала жуткая скульптура. Блестящий человек стоял в странной позе: на коленях, будто бы прижимаясь к какой-то поверхности, которую скульптор не отразил. Он кричал. Крик скульптор передал очень выразительно. Сделана фигура была вроде бы из золота, но с множеством каких-то черных и коричневых вкраплений.

С похмелья Белоусов соображал плохо. Ему понадобилось с полминуты, чтобы понять, что фигура – никакая не скульптура, изваянная больным воображением Патрикеева из подручных материалов, а то, во что превратился живой человек. Олег Семенович даже узнал в скульптуре одного из очкариков, имени которого он так и не запомнил. Волосы на голове привычного к жестокости и насилию бандитского босса зашевелились. Поднявшийся из праха ученый засунул своего товарища в преобразователь живьем!

– Э… Патрикеев! – позвал директор «Барса», переходя с хрипа на визг. – Михаил Львович! Это что такое?

Дрожащей рукой Белоусов указал на золотую фигуру. Очкарик спокойно оторвался от своих железок, которые он узором раскладывал на бетонном полу, и повернул голову. В свете яркой лампы блеснули стекла разбитых очков.

– А, Семеныч, – осклабился он. – Пришел наконец. Я вот тут думаю: и зачем мы свинец переводим? Он скоро столько же стоить будет, сколько и золото. Может, даже дороже. А тут человечек никчемный все вокруг меня крутился, вынюхивал, выведывал, на славе моей нажиться собирался. Дай, Думаю, эксперимент проведу. Пусть послужит науке, сам же хотел. Некоторый успех налицо, но брачка много. В маленьком Мише, вишь, дерьмеца много оказалось. Вот оно и проступило сквозь золото. Если бы тебя, скажем, Семеныч, обналичить, ты бы цельным слитком стал… Крепкий мужик, сильный!

Директор «Барса» непроизвольно попятился.

– И вообще, хороший бизнес, – продолжал разглагольствовать Патрикеев, подходя ближе. – Покойников хоронить не надо. В машину его – и на золото. Потом или переплавил, а монетку в память на груди носишь, или поставил милое твоему сердцу изображение в доме. Или, скажем, украсил могилу – то бишь кенотаф. В квартирках-то тесных все не поместятся… А могилы еще по привычке долго делать будут – хоть и хоронить некого. Люди глупы и подвержены бессмысленным привычкам.

Белоусов шумно сглотнул. Кощунственные речи очкарика, как ни странно, привели его в чувство.

– Кто это видел? – спросил он.

– Да, почитай, все. Вот они и разбежались, – спокойно заявил Патрикеев, поправляя разбитые очки. – Охрана за дверью трясется, а помощников своих я в каморке запер – на всякий случай. Толку от них никакого, но экспериментальный материал хороший. Глядишь, территорию украшать понадобится. Тебе, Семеныч, больше какие скульптуры нравятся? Можно безотчетный ужас, можно тихую грусть, можно безмятежное спокойствие… Хорошие бабки заколотим!

Белоусов на некоторое время задумался. Казалось бы, один из очкариков – невелика потеря… Но дело было не в очкарике. Патрикеев пытался командовать сам, не спрашивая разрешения. И то, что позволялось Далиле, какому-то гнусному зомби Белоусов позволить не мог.

– Короче, козел, слушай сюда, – обратился директор «Барса» к Патрикееву, переходя на хриплый шепот. – Ты тут главного из себя не изображай. Выполняй мои команды, падаль. Если не будешь – я на тебя управу найду. Зомби ты или вообще живой мертвец – меня не колышет. На куски порву, не встанешь. На мелкие клочья порежу.

Патрикеев все так же безжизненно улыбался.

– Не пугай, Семеныч, – ответил он. – Не боюсь. Совсем ты не страшный.

– Не пугаю я тебя, падаль, – еще более разгораясь, прошипел Белоусов. – Я тебя предупреждаю, чтобы не шебуршал. И никто тебе не поможет, если я за тебя возьмусь.

– Тебе никто не поможет, – равнодушно, без особого энтузиазма ответил Патрикеев.

Произнеся эти слова, он сделал два шага в сторону Бело-усова, поднимая руки. Олег Семенович в испуге отпрянул. В кобуре привычно лежал пистолет, но он, как показывал опыт, Патрикееву был не страшен. А захватить тесак Белоусов не догадался – не ожидал стычки с бывшим ученым так быстро.

Патрикеев схватил побледневшего директора «Барса» за горло, и Олег Семенович понял, что сейчас ему придет конец. Холодные руки сжимали шею с нечеловеческой силой.

В зал влетела запыхавшаяся и растрепанная, но от этого еще более красивая Далила.

– Стоять! – прокричала она, протягивая руку к зомби. – Стоять! Именем Безликих приказываю – замри! Между пальцами Далилы пробегали маленькие цветные молнии, волосы развевались, будто от ветра, и светились.

Патрикеев равнодушно повернул голову, но хватку не ослабил. А Далила подняла левую руку. С нее сорвался огненный шар вишневого цвета и ударил в голову бывшего ученого. Тот ослабил хватку и осел на пол.

– Ты нам нужен живой, Белоусов, – нервно усмехнулась Далила. – Не надо так с Патрикеевым. Он в последнее время нервный…

Олег Семенович хотел сказать что-то резкое, но не смог. Его спасительница показалась ему такой прекрасной, что у него захватило дух. Волосы ее по-прежнему шевелились под действием электричества, а глаза блестели.

– Я твой, – сам не зная зачем, сдавленно пробормотал он.

Ковер-самолет летел на небольшой высоте – чуть выше островерхих крыш. Почти в каждой крыше были прорублены окна. Многие из них были раскрыты, и в некоторых можно было увидеть людей. Они пили чай, обедали, беседовали, читали книги. Брентон сосредоточился на управлении ковром-самолетом. Видимо, вести его было не так уж просто.

Наташа заметила в воздухе еще несколько летательных аппаратов. Но ни один из них не походил на ковер. Были автомобили, наподобие тех, на которых она ездила у эльфов. Были системы типа «помело», как у эльфийского регулировщика. А ковров больше не встречалось. По улицам ехали редкие автомобили и велосипедисты.

Над большой площадью Наташа и Брентон чуть не попали в воздушно-транспортное происшествие. Поднимавшийся в воздух большой автомобиль, а может быть, даже автобус с затемненными стеклами, чуть не ударил их снизу. В последнее мгновение Брентон положил ковер набок и ушел от столкновения, но молодых людей сильно тряхнуло, а Наташа чуть не свалилась с ковра. После этого девушка начала сомневаться, правильно ли поступила, воспользовавшись столь ненадежным средством передвижения. Автомобиль, который чуть не сбил их, пронзительно загудел, но не изменил направления движения.

– Безобразие, – заметила девушка, нахмурив брови. – Надо ведь смотреть, когда взлетаешь. Брентон скромно потупился.

– Вообще-то, правила нарушили мы, Наташа, – объяснил он. – Запрещается использовать не оборудованные маяками ковры-самолеты над городом. Обнаруженные транспортные средства изымаются, а пассажиры идут под административный арест.

Наташа опешила. Надо же ей было встретиться с этим юным правонарушителем! К тому же подозрительно честным для обычною хулигана.

– А твой ковер не оборудован этим самым маяком? Тогда давай немедленно спустимся на землю, – предложила она – Зачем же мы нарушаем правила?

– Я думал, вам понравится, – пробормотал Брентон. – Спускаться нет смысла – мы почти прилетели.

– Мне понравится? – возмутилась Наташа. – Да с чего ты это взял?

– Ну как же, – вздохнул Брентон, опуская ковер на зеленую площадку между высокими деревьями, – вы ведь из Затемненного королевства… Я сразу понял!

– Пусть даже и так, – согласилась Наташа, которая поняла по речам Ульфиуса, что Земля считается в других мирах Затемненным королевством. – Ну и что?

– У вас ведь правила нарушают то и дело, – попытался оправдаться Брентон.

– Не все и не всегда, – ответила Наташа. Ковер опустился на луг, девушка с облегчением спрыгнула с ковра и решительно огляделась по сторонам.

– Как я могу вернуться отсюда в дом Ульфиуса? Законными способами, естественно?

– Я ведь не показал вам академию, Наташа, – со слезами в голосе сказал Брентон. – Простите меня. Я вел себя глупо и осознаю свою вину, всю гнусность своего поступка. Сам я нарушаю правила и установления очень редко…

Наташа едва не рассмеялась, такой печальный и одновременно комичный вид был у ее нового знакомого.

– Вы хотели доставить мне удовольствие, нарушая закон? – спросила она.

– Да, – признался юноша.

– Очень мило, – улыбнулась Наташа. – Но довольно глупо.

– Для гостей мы готовы на все, – пояснил Брентон. – К тому же вам ничто не угрожало. Ковер бы отобрали у меня, и отвечать пришлось бы мне. Вы – пассажир, к тому же гость. А ковер я сделал сам…

Наташа рассмеялась:

– Ладно уж, покажите мне вашу академию. Только быстро. Ульфиус, наверное, скоро возвратится, и нам нужно будет обратно в Бонуцитон. Я так поняла, мы прибыли сюда ненадолго.

Девушка взяла Брентона под руку, и они двинулись под кроны высоких деревьев, напоминавших платаны. Туда вела выложенная красной плиткой тропинка.

Роща могучих деревьев скоро закончилась, и молодые люди вышли в огромный розарий. Площадь в несколько гектаров пылала всеми оттенками красного цвета. За розарием поднималась серая громада трехэтажного дома, выстроенного в строгом стиле, с высокими сводчатыми окнами.

– Академия, – торжественно объявил Брентон. – Главный корпус.

– Красиво, – кивнула Наташа. Про себя она подумала, что такое сочетание – огромный розарий и серый дом без украшений – выглядит довольно странно. Но композиция действительно была красива своеобразной эклектической красотой.

Наташа вдохнула аромат нескольких сортов роз. Запах был приятным, земным.

– Алая роза – живая эмблема Ордена Огня, – пояснил Брентон. – Такая же, как Синий лотос – у Ордена Воды, Семпритус серебристый – у Ордена Воздуха и Черный тюльпан – У Ордена Земли. Поэтому у нас такой богатый розарий.

– Интересно, – кивнула Наташа. – Символично. Хотя роза, по-моему, не цветок огня. Она холодная и свежая.

– Настоящий огонь тоже холодный и свежий, – тут же возразил ученик Ульфиуса. – Этому нас учат в первом классе академии.

Беседу прервал могучий раскат гонга.

– Что случилось? – испуганно спросила девушка.

– Сигнал к отдыху для младших учеников, – объяснит Брентон – Сейчас, по-моему, будет перерыв на одну темпорапию.

Подтверждая слова Брентона, на поляну перед академией высыпало множество детей лет десяти – пятнадцати. Были здесь и мальчики и девочки. Многие маленькие мальчики были в рубашках и брючках, те. что постарше – в тогах, таких же, как у Ульфиуса. Встречалась и одежда замысловатого покроя, как у спутника Наташи, но не слишком часто. Почти все девочки были в платьях, некоторые – в брючных костюмах Большинство учеников были светлокожие, но Наташа заметила и нескольких негритят, и девочку с узкими раскосыми глазами и красной кожей. В целом же ребята из академии мало отличались от земных детей.

– Тут, конечно, интересно, но внутрь нас, наверное, не пустят? – спросила Наташа. – Или там нет ничего, кроме учебных аудиторий?

– Внутрь пускают всех без исключения, – ответил Брентон. – Другое дело, что и в академии есть потайные уголки, куда младшим вход воспрещен. Я хочу показать вам тренировочную площадку Ордена. На нее стоит взглянуть. Пойдем!

Если спутник считает, что ей стоит взглянуть на тренировочную площадку, что ж… Наташа последовала за Брентоном. Он уверенно направился к боковому входу.

Тяжелые медные двери были распахнуты настежь. Галерея с высоким потолком, который поддерживали тонкие гнутые колонны, уходила вдаль метров на триста. По всей видимости, здание, высокий фасад которого они видели, было поистине огромным.

По галерее шли долго. Потом свернули направо, в маленький неприметный коридор, из него спустились вниз, вновь поднялись и вышли в другую галерею – плохо освещенную, с темно-красными, почти багровыми стенами. Галерея была весьма мрачная.

– Не шуми здесь, – предупредил Брентон, хотя Наташа до сих пор не проронила ни звука – только оглядывалась по сторонам.

Темная галерея быстро закончилась. За поворотом начался зимний сад – большая оранжерея с бассейнами и диковинными растениями. За оранжереей была еще одна галерея – пустая и гулкая, с хрустальным потолком, в который было хорошо видно небо, отчего-то очень синее. В галерее было прохладно. Заканчивалась галерея огромными дубовыми воротами, в которых была прорезана маленькая калитка.

– Войдем, – предложил Брентон.

Он тихо прошептал несколько слов. Калитка бесшумно отворилось, и на молодых людей пахнуло морозным воздухом.

Наташа ступила через порог и ахнула. Во дворе стоял трескучий мороз. Как показалось девушке, градусов пятнадцать ниже нуля. Огромные ели перед воротами были усыпаны искрящимся белым снегом. Снежный лес уходил вдаль. Впрочем, о размерах двора было трудно судить. С трех сторон его окружали серые стены академии, дальнего конца не было видно. Небо было пронзительно синим, и в нем горело белым огнем только одно солнце. Впрочем, когда Наташа и ее проводник входили в академию, второе, голубое солнце Авенора клонилось к закату.

– Холодно, – тихо сказала Наташа, у которой перехватило дыхание от мороза и от восторга. – Мы в другом мире? Или это колдовство?

Брентон, переминающийся с ноги на ногу, ответил:

– Могущество Ордена Огня велико. И сейчас мы видим одно из его ярких проявлений – наш заповедный сад. Никто из учеников не знает, что это такое. Старшие классы иногда проводят здесь занятия, а является ли наш заповедный дворик зачарованной частью Авенора или лежит в другой плоскости, мне неведомо. Я больше склоняюсь к первой версии, но твердо сказать ничего не могу. Место, где мы находимся, создано магистрами Ордена и недоступно ни для каких враждебных сил.

– Вернемся, – предложила Наташа, которая за несколько минут успела сильно замерзнуть. – Меня, наверное, ждут.

Очнувшись, Кравчук долго лежал неподвижно, потом пополз к луже, которая была в двадцати метрах от него. Он опустил голову в мутную воду и начал пить. Сразу стало легче.

– Похоже, пронесло и на этот раз, – вздохнул Владимир Петрович, напившись. – А хорошо все-таки жить! Хорошо стоять под чистым небом…

Правда, небо было не чистым, а в некоторой степени даже грязным, серо-багровым, а Кравчук не сгоял, а полулежал. Но после давящего ужаса шахт и такое небо выглядело приятно, и поза казалась свободной…

– Ну что, выручил ты меня, Пых-Пух! – объявил Кравчук. – Напрасно я тебя ругал. Каюсь и беру свои слова обратно. Слышишь? Прилетай, потолкуем.

Но шарик не появился. То ли не услышал, то ли обиделся. Владимир Петрович заметил, что на земле очень холодно, и поднялся. Голова кружилась, мышцы болели. Человек побрел искать укрытие – спрятаться от холодного ветра, от вигов, которые наверняка его ищут. Правда, вряд ли они могут предположить, что он выбрался из шахты, но рисковать все равно не стоило.

Вокруг лежала холмистая местность. Это были не те глиняные косогоры, которые Кравчук увидел сразу после своего появления здесь, а поросшие лишайником невысокие гладкие горки. Узник вигов хотел найти какую-нибудь уютную ложбинку и скоротать там время.

Рубашка Кравчука давно превратилась в лохмотья, брюки были все в дырах и то и дело спадали. Особое неудобство доставляло бывшему директору «Барса» отсутствие обуви. Ноги мерзли сильнее всего. Хорошо еще, что липкая и холодная грязь встречалась только в некоторых местах, а по лишайнику идти было все равно как по холодному ковру.

В одном из ближних холмов Кравчук заметил большую дыру. Пещера – не пещера, но что-то похожее. Интуиция подсказывала Кравчуку, не слишком сведущему в геологии, что в холмах пещер не бывает. Это мог быть вход в старый рудник. Забираться обратно под землю Владимир Петрович не собирался, но укрыться от холодного ветра было необходимо.

Добравшись до пещеры, Кравчук обнаружил, что оттуда сильно несет зловонием. Случись такое в обычных обстоятельствах, смрад просто свалил бы его с ног, но сейчас все было иначе, после всех своих приключений он и сам отнюдь не благоухал. Главное было то, что воздух, веющий из пещеры, был теплым, и измученный человек решил, что ради крохи тепла стерпит и не такое зловоние. И он вошел в пещеру. Пол пещеры был земляной, утоптанный. Владимир Петрович шел все дальше и дальше, и с каждым шагом становилось теплее. Блаженство разливалось по телу, захотелось спать и есть. В пещере было темно, и человек пробирался на ощупь. а точнее, шел навстречу теплу.

Почти в полной темноте Кравчук наткнулся на кучу, от которой исходило зловоние и тепло. Он хотел опуститься на эту кучу, но сначала попробовал ее рукой. Рука прикоснулась к чему-то липкому и скользкому, хоть и теплому, но на ощупь совсем не приятному. Владимир Петрович ощупал предмет, к которому прикоснулся, и легко поднял его, чтобы посмотреть на свет, идущий от далекого входа. Это оказалась рука с перепончатыми длинными пальцами – рука вига. Она была изгрызена.

На крыше административного корпуса «Барса» установили спутниковую тарелку для прямого подключения к Интернету. Когда Белоусов узнал, сколько стоит аппаратура, лицензия и сколько ушло на взятки, он только хмыкнул. Деньги летели в разные стороны, но что-то все-таки прилипало к рукам – и это радовало. По мнению Олега Семеновича, Интернет был нужен программистам и секретаршам только для того, чтобы лазить по сайтам с эротикой и читать анекдоты. Во всяком случае, раньше, когда компьютеры были соединены с Интернетом по телефонному модему, его сотрудники только этим и занимались. Сам Белоусов в таких развлечениях потребности не испытывал и считал Интернет затеей никчемной.

Программисты тем временем трудились не покладая рук. Они создавали «домашние страницы», вели обширную переписку, и вскоре о «Барсе» знали уже в десятке стран ближнего и дальнего зарубежья. Далила говорила что-то о создании собственной электронной биржи, но Белоусов, далекий от мира Интернета, не хотел даже вникать. Хочешь делать – делай. Деньги у тебя есть… Откуда только? Этот вопрос мучил Олега Семеновича все сильнее.

Далила, которую Белоусов назначил вице-президентом корпорации, лично отдала распоряжение о строительстве нового, десятиэтажного корпуса. Сам Белоусов стал президентом, но такое повышение мало его обрадовало.

Экскаваторы рыли яму под фундамент за пределами территории. Проект здания купили готовый, и директор «Барса» вновь поразился масштабам дела, в которое вовлекала его подруга. Даже крупнейшие городские предприятия не могли позволить себе подобных расходов. Одновременно с административным корпусом начали возводить и так называемый «культурный центр» – еще одна затея Далилы. Зачем он нужен, девушка не говорила, но чертежи выглядели странно.

Между тем одним Интернетом дело не ограничилась. Далила учредила собственную газету с претенциозным названием «Южная столица». Подписная и розничная цена на нее была бросовой, качество печати – хорошее. Для работы в газете съезжались лучшие журналисты со всей страны – платили им немногим меньше, чем программистам. Естественно, выходила и электронная версия, но скорее для порядка. Пользователи Интернета Далилу интересовали постольку поскольку. А вот сильные журналисты, точнее даже, специалисты по «паблик рилэйшнз»[8], были остро необходимы. Тираж газеты стремительно рос, так как никто больше не мог предложить столь качественную газету почти бесплатно. Да и мощная рекламная кампания делала свое дело.

Для сотрудников газеты и «идеологического отдела» корпорации, куда вошли социологи, экономисты, юристы, пришлось арендовать пять этажей в девятиэтажном НИИ. Прежде институт занимался исследованиями в области физики.

— Кому теперь будет нужна физика? – легкомысленно хохотала Далила при подписании договора с директором института, суровым доктором наук, у которого, кстати, прежде работал Патрикеев. – Социология, менеджмент – вот что важно. А физика отомрет. Как астрология. Хотя нет, астрология сейчас, напротив, переживает бурный расцвет. Физика отомрет, как магические культы древности!

Директор слушал бред симпатичного молодого вице-президента со страдальческой миной. Он предполагал, что женщина глупа или намеренно говорит глупости, чтобы позлить его, так как вице-президентами крупных корпораций не становятся полные дуры, но ему нечего было ей возразить. Слишком большие деньги выплачивались НИИ. Договор с «Барсом» позволял оставшимся в институте ученым с четырех этажей безбедно продолжать фундаментальные исследования и не беспокоиться о материальном обеспечении своих проектов.

А страну тем временем начало лихорадить. Белоусов еще не вбросил ни одной тонны золота на внутренний и внешний рынок – обходился поддельными долларами и наркотиками, – но рубль пополз вниз, а граждане, имеющие такую возможность, запасались продуктами питания впрок.

В средствах массовой информации появились противоречивые материалы о грядущих катаклизмах и катастрофах. Подконтрольные Далиле издания нагнетали истерию.

Налоговые и правоохранительные органы заинтересовались было деятельностью корпорации «Барс», но Белоусов заплатил важным государственным чиновникам и силовикам такие суммы, что о корпорации просто забыли. Не напоминали об уплате налогов, не требовали заполнения деклараций, не грозили вывести на чистую воду.

Правда, Олегу Семеновичу, чтобы купить спокойствие, пришлось-таки распечатать золотые закрома – взятки было удобнее и дешевле давать желтым металлом. И брали его в условиях надвигающегося кризиса охотнее. Но золото оседало в тайниках и в охраняемых банковских ячейках. Важные чиновники не торопились продавать свои слитки. Денег у них и так хватало.

Далила продолжала через подставных лиц скупать телеканалы, ставить «своих», то есть купленных или обязанных чем-то Белоусову, людей на ключевые посты и расширять присутствие корпорации во власти.

Белоусову, который сначала наблюдал за всеми этими манипуляциями с недоверием и предубеждением, такая жизнь начинала нравится. Может быть, он вообще станет президентом? Не корпорации, а страны. Или хотя бы премьер-министром.

Правда, нет-нет, а всплывала трезвая мысль: а как долго я продержусь у руля? И кто придет на мое место? Он даже всерьез предложил Далиле выйти за него замуж и завести ребенка. Вопреки его опасениям, девушка согласилась сразу. Правда, свадьбу отложили на полгода и назначили на 10 апреля. Далила назвала дату не задумываясь, что немного удивило Белоусова. Немного поразмыслив, он почему-то решил, что с этой датой у нее связаны какие-то теплые воспоминания.

Брентон предложил лететь обратно на ковре-самолете, но Наташа наотрез отказалась.

– Пойдем пешком, – объявила она. – Пусть и долго, но часа за три, наверное, доберемся?

– Пожалуй, – согласился молодой авенорец.

Пешком они пересекли платановую рощу и вышли на большую оживленную улицу. Улица весьма напомнила Наташе эльфийский Роскар. Над дорогой, метрах в четырех над землей, проносились летающие автомобили, автобусы и грузовики. В отличие от эльфийского города, здесь было множество обычных велосипедистов и мотоциклистов, которые мчались с завидной скоростью. Встречались и обычные автомобили – правда, без выхлопов и шумного двигателя. Но катились они на самых настоящих колесах. Таким образом, движение осуществлялось в двух эшелонах – на земле и над землей. Отдельные транспортные средства летели не вдоль улицы, а над домами, но на гораздо большей высоте.

– Те, что сверху, – все нарушители? – спросила Наташа.

– Нет, – потупился Брентон. – Машины экстренных служб и межгородских общественных маршрутов.

– Стало быть, мы мешали занятым людям, когда неслись на твоем ковре-самолете? – уколола Наташа.

– Мешали, – покаянным голосом ответил Брентон. – Но не каждый же день к нам прибывают гости из Затемненных королевств.

– Точнее, не часто встречаешь их ты, – безжалостно заявила Наташа.

На Брентона было жалко смотреть.

– Послушай, Брентон, я не буду на тебя сердиться, но ты не должен больше делать ничего предосудительного, – смилостивилась Наташа. – Спасибо гебе за экскурсию. Мне очень понравилось.

Юноша расцвел:

– Это еще что! Я тебе и не такое покажу…

– Только позже, – сказала Наташа. – А сейчас не могли бы мы вернуться домой побыстрее? Ты говорил, что здесь ходит и общественный транспорт?

– Он нам мало поможет, – вздохнул Брентон. – От академии до дома Ульфиуса маршрута нет.

– А такси у вас нет? У меня дома есть деньги – правда, не знаю, в ходу ли у вас эльфийские шкурки из Роскара…

– Эльфийские шкурки?

Брентон остолбенел, в глазах его застыл неподдельный ужас.

– Что, я сказала что-то неприличное? – спросила девушка, видя замешательство авенорца. – Или вы не слишком любите эльфов?

– В каком смысле? – дрожащим голосом спросил Брентон.

– В прямом, – ответила Наташа. – Если их деньги вас не устраивают, так и скажите.

Молодой человек облегченно вздохнул:

– Ах, деньги! Я думал, шкурки, снятые с эльфов. В Отпавших королевствах, как я слышал, практикуются весьма мрачные обряды…

На этот раз вздрогнула Наташа.

– Неужели ты мог подумать обо мне и о людях вообще такое? – спросила она.

Брентон помялся немного и ничего не ответил, но и так было ясно – мог.

– Так что насчет такси? – вновь спросила девушка. – Говори прямо!

– У нас нет такси, – ответил Брентон. – Можно было взять напрокат машину в академии, но теперь мы отошли слишком далеко – проще идти вперед, чем возвращаться. А здесь неподалеку есть прокат велосипедов. Не знаю только, найдется ли у них тандем… Ты не побоишься ехать на велосипеде пассажиркой?

– Зачем пассажиркой? – удивилась Наташа. – Почему бы нам не взять велосипед каждому? Или у тебя нет денег? Ульфиус заплатит…

– Ты умеешь ездить на велосипеде? – изумился Брентон. – Это меняет дело. В пяти минутах ходьбы пункт проката.

– Не совсем же я дикая, – обиделась Наташа.

Немного дальше по улице, в небольшом одноэтажном домике с обширным двориком действительно стояло штук пятьдесят велосипедов.

– Здравствуйте, дядюшка Фингмар, – поздоровался Брентон с пожилым, но еще крепким на вид мужчиной, сидевшим под большим зонтиком среди велосипедов. – Найдется у вас два велосипеда для меня и моей спутницы?

– Выбирай. – Хозяин станции кивнул на стоявшую перед ним технику. – К тебе у меня претензий нет – не то что к некоторым сорванцам из вашей академии. Вам механические машины или с дополнительным приводом?

Брентон на секунду задумался и сказал:

– Конечно, с дополнительным. Мы не кататься едем, а спешим по делу.

– Последний ряд, – указал Фингмар. – Держи батареи.

Он вложил в руку Брентона два бруска размером с сигаретную пачку. Молодой авенорец поблагодарил хозяина и передал один из брусков Наташе.

– Зачем они? – спросила девушка.

– Ты же говорила, что велосипед тебе знаком, – заметил Брентон. – Источник энергии. Аккумулятор. Крепится вот здесь.

Брентон приложил брусок к специальной выемке на раме, и он сразу прирос. Наташа сделала то же самое.

– Ну, поехали, – предложил молодой человек.

Наташа села на велосипед, оттолкнулась и начала крутить педали. Велосипед разогнался так быстро, что девушка чуть не врезалась в ворота. Тогда она решила притормозить, но тормоз здесь, видимо, работал не так, как в обычном велосипеде – педали проворачивались назад. Правда, проворачиваясь, движение они тормозили весьма сильно. Более того, несколько раз повернув педали назад, Наташа с ужасом обнаружила, что теряет управление. Велосипед начал двигаться задним ходом!

Брентон, который еще не сел на свой велосипед, в два прыжка оказался возле девушки и поймал ее на лету, когда она падала с велосипеда.

– Вы же говорили, что умеете ездить! – воскликнул он.

– Я умею ездить на обычном велосипеде, а не на ваших колдовских штучках, – обиженно сказала Наташа. – Ты бы хоть принципы управления объяснил!

– Ты ведь не спрашивала! – справедливо возразил Брентон. В разговоре с новой знакомой он постоянно переходил то на ты, то на вы.

– Так объясни! – запальчиво воскликнула Наташа.

– Крутишь педали – ускоряешься вперед, – объяснил юноша. – Крутишь в обратную сторону – ускоряешься назад.

– Уже поняла, спасибо. А просто тормозить как?

– Жмешь на эти кольца.

Брентон указал на темные полоски на руле, расположенные как раз под рукой. За руль можно было держаться с краю, не задевая полосок, но передвинуть на них руку ничего не стоило.

– Теперь понятно. Поехали. Ты впереди – будешь показывать дорогу. Правила движения у вас здесь какие? Кого нужно пропускать? Подсказывай.

– Мы почти все время будем ехать по главной дороге, – успокоил спутницу авенорец.

Мчались с ветерком – километров пятьдесят в час. Конечно, крутить педали так интенсивно Наташа бы не смогла. Но разгонное устройство работало прекрасно. Да и вообще, то, на чем ехала Наташа, трудно было назвать велосипедом. Скорее, это был своеобразный мопед или даже мотоцикл.

Наташа по мере движения справлялась с управлением все лучше. Завидев кедры, росшие перед домом Ульфиуса, она даже обогнала Брентона и лихо затормозила перед главным входом. На ступеньках стояли Ульфиус и Сергей. Вид у Сергея был грозный.

– Здравствуйте, сэр Ульфиус! – радостно воскликнул Брентон, подъезжая к дому. – Приветствую вас, коллега из далеких краев! – обратился он к Сергею. – Я показывал нашей гостье академию, магистр.

– Здравствуйте, сэр Брентон, – не слишком восторженно молвил Ульфиус. – По моему адресу уже поступила жалоба из транспортного департамента. Якобы мой ученик нарушил правила, взлетев на ковре-самолете из моего сада с пассажиркой на борту, подвергнув опасности себя и свою спутницу, мешая движению общественного транспорта. Что вы можете ответить, сэр?

Брентон потупился.

– Наша гостья поведала мне, что спешит. Я счел необходимым показать ей академию. Но поведение мое было легкомысленным, неоправданным и объясняется только добрыми чувствами, которые я питаю к Наташе.

Заключительные слова молодого авенорца оказались последней каплей, которая переполнила чашу терпения Сергея. Он уже весь изволновался из-за исчезновения Наташи. Масла в огонь подлил Ульфиус, который рассказал молодому человеку о звонке из департамента транспорта и спросил, не знает ли тот, с кем улетела его подруга. И вот пожалуйста, она возвращается на неизвестно откуда взявшемся велосипеде, в компании с подозрительным и притом довольно симпатичным парнем!

– В чем дело, Наташа? – сердито воскликнул Сергей. – Где ты была? Что все это значит?

– Я не обязана перед тобой отчитываться! – мгновенно вскипела девушка, которая, конечно, понимала, что вела себя не совсем правильно, но выслушивать нотации не собиралась.

– Нет, обязана!

Сергей почти кричал, что, конечно, не делало ему чести. Тут Брентон, оставив велосипед, выдвинулся вперед и строго сказал:

– Я не позволю вам так обращаться с дамой, невыдержанный незнакомец. Хотя вы и наш гость, это не позволяет вам вести себя неподобающим образом.

– Что? – возмутился Сергей. – Так это я, оказывается, веду себя неподобающим образом? Вы, молодой человек, забываетесь! Кто вам позволил ездить с девушкой в академию?

– Я – свободный человек! – тут же вмешалась Наташа.

– Ах, свободный! – воскликнул Сергей. – Тогда приношу свои извинения. Всем. А с вами, молодой человек, я потолковал бы в другом месте и другим способом.

– Что ж, я готов, – тут же заявил побледневший Брентон. Юноша не привык к темпераменту людей Земли, и такой напор его обескуражил, но отступать он не собирался ни при каких обстоятельствах.

– Ты не прав, Сергей, – заявил Ульфиус, грозно сдвинув брови. – С Брентоном я разберусь сам. Ссору вам затевать незачем.

– Не смей его трогать! – тут же вступилась за нового знакомого Наташа.

– Никого я не собираюсь трогать. С мальчишками мне связываться… Еще раз извините, – проворчал мрачный Сергей. Тон его, однако, был совсем не извиняющимся. – Делайте, что хотите и как хотите. Магистр Ульфиус, сообщите мне, пожалуйста, когда мы отправимся в Бонуцитон.

Кивнув на прощание Ульфиусу, Сергей повернулся и скрылся в доме.

С огрызка руки вига капала теплая слизь. Кравчук поспешно бросил откушенную или оторванную конечность на землю, полуприсел и прислушался В пещере стояла тишина. Только капала где-то вода.

– Пых-Пух! Пых-Пух! – громким шепотом позвал Кравчук. – Куда же ты подевался, уродец надутый?

Вылезать из теплой вонючей пещеры в холодную тундру, на свежий воздух, не хотелось. Но оставаться здесь было совсем глупо. Потому что пещера была вовсе не пещерой, а норой какого-то крупного и сильного хищника. Возможно, ящера, следы которого испугали Кравчука, когда он только попал к вигам. Или другой твари – еще похуже.

Человек побрел к выходу, впрочем не слишком торопясь – ведь снаружи ящер мог поймать его с таким же успехом, как и у себя в норе. И зачем его черт понес сбегать от вигов, драться с Вспжу, убегать от Охотника? С каждой попыткой освободиться, улучшить свое положение ему, напротив, становилось все хуже и хуже. Начиная как уважаемый союзник, превратился в пленника, потом стал рабом в шахте. Казалось бы, ниже некуда. Но оказалось, есть еще здесь и место приманки. Теперь вот свободен – бос, не одет, голоден, в норе у какой-то твари. Очередное понижение. Раньше о нем хотя бы заботился Охотник. Исключительно мерзкий мир.

Снаружи тем временем донесся мерный топоток, сопровождаемый чавканьем грязи под тяжелыми лапами.

– Вот и хозяин, – не без некоторой веселости заметил Кравчук. Раньше он никогда не подумал бы, что на появление хищника, который его, по всей видимости, съест, он отреагирует так нестандартно. Впрочем, веселые мысли быстро улетучились, когда человек понял, что хищник может и не убить его сразу. Да и вообще, умирать в зубах хищной твари – процесс болезненный и неприятный.

«Был бы пистолет, я бы застрелился, – сказал себе Владимир Петрович. – Самое время» Топот приближался. Кравчук подошел к выходу из норы и выглянул наружу. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Прямо на него мчался зверь размером со слона, обликом же напоминавший динозавра, картинку с изображением которого Владимир Петрович видел однажды в книжке сына. У ящера была большая треугольная голова с мощными, торчащими вперед зубами. Передние лапы были короткие, слаборазвитые. Зато задние, на которых чудовище бежало, поражали воображение своей мощью.

Кравчук запустил руку в карман брюк за порцией спасительного наркотика. Ясно было, что против этой твари ничего нельзя сделать, даже если мышцы станут железными. Но, может быть, умирать будет легче? Однако в кармане наконец образовалась дырка (Кравчук все удивлялся, как карман оставался целым при том, что брюки расползлись в клочья), и ни крошки порошка Владимир Петрович не нашел.

Тогда Кравчук, сам не зная зачем, с криком и улюлюканьем бросился навстречу ящеру. Тот еще раньше заметил человека и радостно пофыркивал. Видимо, предыдущая охота ящера была неудачной, а тут сюрприз прямо в норе.

Ящер и Кравчук бежали навстречу друг другу, причем Кравчук, как бывшая приманка с небольшим стажем, в глубине души надеялся, что нетипичное поведение сделает его менее привлекательным в глазах хищника. Да и сам он, идя на преступление, не любил жертв, которые не убегали, а вели себя агрессивно или, скажем, неоправданно весело. Мозгов у огромной рептилии, судя по всему, было немного – вдруг испугается?

Однако встретиться человеку и чудовищу было не суждено. Кравчук уже видел крупные зубы ящера с серо-зеленым налетом, казалось, даже ощущал его зловонное дыхание, но тут его подняла в воздух и с силой отбросила в сторону неведомая сила. Владимир Петрович отлетел метров на десять и покатился по земле, цепляясь за мох и комья грязи. Когда он наконец все-таки остановился, стер грязь с лица и взглянул туда, где был монстр, то увидел странную картину. Перед мордой тормозящего всеми лапами чудовища стоял человек в ярких, излучающих свет доспехах. От него исходила такая уверенность и мощь, что Кравчук сразу понял: несмотря на разницу в размерах, этот будет посильнее ящера. Чудовище, уж на что мал был его мозг, тоже все поняло. Отчаянно загребая лапами, оно преодолело инерцию своей многотонной туши, на секунду замерло на месте, а потом начало пятиться с удивительной для таких размеров скоростью. Несколько мгновений – и ящер скрылся за ближайшим холмом.

А человек в доспехах развернулся и пружинистым шагом направился к Кравчуку. И вид этого существа – Кравчук уже не был уверен в том, что перед ним человек, – внушил бывшему директору «Барса» такой ужас, что он не смог побороть слабости человеческой натуры, заскулил и пополз на четвереньках прочь. Если следовать логике, согласно которой с каждым разом его положение становилось все хуже и хуже, сейчас его ожидало такое, о чем лучше было не думать. Такое, что нормальный человек не может даже вообразить.

В Бонуцитон Сергей и Наташа возвращались, не глядя друг на друга. Ульфиус взял маленький легкий автомобиль – как он объяснил, для того, чтобы проще было передвигаться в Авеноре и в Бонуцитоне. В Затемненных королевствах нужен верный добрый конь, а в безопасных мирах самое удобное и надежное средство передвижения – левитирующая повозка. Таких повозок у Ульфиуса на заднем дворе оказалось даже несколько. Были они совсем без отделки, простые, чтобы не жалко было в случае чего бросить. Комплектовались летающие автомобили такими же батареями, как и велосипеды, только гораздо больше – размером с коробку от стирального порошка. Таких источников энергии ставилось в летающую машину несколько, а продавались они в Авеноре на каждом углу.

Наташа села на переднее сиденье, рядом с Ульфиусом, Сергей устроился сзади. К пограничной точке перехода летели в полном молчании. Наконец Ульфиус не выдержал.

– Не годится начинать великое дело в таком настроении, – нравоучительно и даже немного сварливо объявил он.

– Ничего, злее буду, энергии больше, – тут же нашелся Сергей.

– Точно, – подтвердила Наташа. – Только тебе зло заранее копить не надо. И так злой.

Сергей на выпад подруги не ответил.

– Нехорошо, – еще раз повторил Ульфиус, закладывая машину в крутой вираж. – Оба не правы, оба понимаете, что не правы, каждый в глубине души раскаивается, но навстречу друг другу идти не хотите…

– Я ничего плохого не делала, – заявила Наташа, обращаясь к Ульфиусу. – Я не его рабыня, как, возможно, думает господин Лунин.

– Ничего я такого не думаю, – заявил магистру Сергей – Просто вести себя нужно ответственнее, особенно в незнакомых местах. Да и вообще…

Видно было, что молодой человек очень обижен и не хочет высказывать свою обиду вслух. Он перевел разговор на другое.

– Лучше, Ульфиус, расскажи еще немного об Авеноре. Кто построил эти башни? Какая королевская династия в них живет? Неужели у вас до сих пор правит король? И что за магические ордена существуют здесь?

– Вопросов много, – усмехнулся Ульфиус. – Сразу видно, ты хочешь, чтобы рассказывал только я. А ты, Наташа, тоже этого желаешь?

– Да, магистр, – официальным тоном отозвалась девушка, поджав губки. Пора бы грубияну Лунину попросить у нее прощения.

– Что ж, если ваше желание таково… – вздохнул Ульфиус. – Действительно, я почти ничего вам не показал и не рассказал, хотя собирался. Дела в академии затянулись, а сейчас нужно спешить. Только и остается, что сказать пару слов по дороге.

– Почему мы, кстати, направляемся в другое место, не туда, откуда прибыли? – спросила Наташа.

Высокие гранитные башни проплывали по левую руку от машины, которая шла на большой высоте. Но хрустальные купола все равно были выше летающего автомобиля.

– Авенор – защищенное королевство, – пояснил Ульфиус. – Есть несколько разрешенных точек перехода, которые тщательно контролируются. Если переход из соседней плоскости осуществляется в другом месте, его сразу отслеживают специалисты Ордена Воздуха, сообщают о нем воинам, и те выясняют, в чем дело. Чтобы не создавать проблем своим же сородичам, все авенорцы даже в экстренных случаях пользуются официальными точками перехода. Для путешественников на повозках такая точка – в часе пути от Многозвонной Долины. Так повелось. Мы летим туда.

Небо впереди по курсу машины окрасилось в светло-голубой цвет, и буквально через минуту из-за горизонта показался край голубого солнца. Сейчас голубое светило казалось даже больше желтого, стоявшего в зените.

– Как видите, в нашем небе – два солнца, – кивнул Ульфиус на восходящее светило. – Так думали в древности. Календарь составлен с учетом положения светил на небе и их взаимного движения. В частности, днем солнцестояния считается момент, когда оба солнца стоят в зените рядом. Случается это совсем не часто – из-за смещения эклиптики планеты. Соответственно, днем равноденствия считается тот день, когда одно из солнц – в зените, а другое – в надире. Наша планета вращается вокруг желтого солнца, а желтое солнце обращается вокруг голубого. Но на самом деле все еще сложнее. Планета существует в звездной системе трех звезд. Третья звезда – нейтронная, удалена от двух других. Параметры ее воздействия на орбиту нашей планеты были вычислены не так давно. Система нестабильна – во всяком случае, для планетной системы. Через двадцать тысяч лет орбита планеты под действием поля тяготения нейтронной звезды будет вытянута так, что жар голубого солнца сожжет здесь все живое, а еще через тысячу лет она рухнет на поверхность желтой звезды – звезды, которая когда-то ее породила…

– Какой ужас! – выдохнула Наташа. – Нас пугают тем, что наше солнце остынет через пять миллионов лет… Так, Сергей?

– Я точно не помню, – нехотя признался молодой человек.

– А здесь – двадцать тысяч лет – и все! Что же вы будете делать? Уходить в другие плоскости? Ульфиус мрачно улыбнулся.

– Идеальным вариантом было бы такое просветление всех живущих в нашем мире, чтобы им не пришлось искать себе новый дом. Мы должны обрести высоту сознания, при которой нам не пришлось бы тосковать о наших хрустальных башнях и пенных водопадах, низвергающихся с заоблачных высот в Золотых горах. Чтобы мы сохранили красоту нашего мира только в наших сердцах, и чтобы этого было достаточно..

Молодые люди задумчиво кивали, слушая торжественный голос Ульфиуса, хотя поняли отнюдь не все.

– Что еще можно сказать об Авеноре? – вздохнул магистр, подставляя лицо лучам восходящего солнца, в его густой бороде запутывались голубые лучики света. – Здесь, в охраняемом мире, расположена главная резиденция Ордена Огня. Башни, которые мы оставили позади, построены великими чародеями древности. Один из них был основателем королевской династии Авенора. Наши короли никогда не завоевывали чужих земель, не подчиняли себе подданных силой. Это были смелые и сильные властители, вокруг них сплотились другие сильные и независимые люди. Право лидерства королей доказано веками. Слабых отвергала сама династия…

Сейчас Авенором продолжает править король. Он подписывает все указы и законы, и без его согласия закон не может быть принят. Но основные законы принимаются парламентом. Так что здесь мы не слишком оригинальны. Как правило, король является не меньше чем магистром Ордена Огня. Были случаи, когда король принадлежал и к Ордену Воздуха.

Летающий автомобиль сделал полукруг над лужайкой посреди соснового бора и полетел над ровной просекой к старой крепости с тяжелыми полукруглыми бастионами из темного камня.

– А что это за Ордена: Огня, Воздуха, Земли? – спросил Сергей. – Я вроде бы послушник одного из них, но даже не знаю, чем славен мой Орден, какие у меня обязанности.

– Придет время – будешь знать все, – успокоительным тоном сказал магистр. – Ордена первоэлементов указывают на то, какие приоритеты в изучении Слова определяет данная школа. Огонь – очищает, дает энергию и вдохновляет, вода – выращивает, творит и питает, земля – заряжает, созидает и держит, воздух – вникает, узнает и изменяет. По большому счету, деление чисто условное. Но в каждом Ордене есть свои секреты и правила.

Автомобиль завис перед большой круглой башней крепости, сложенной из грубо отесанных камней. Из большого окна или проема двери Ульфиусу махнули белым платком. Магистр устремил машину вперед, на башню, но не врезался в стену, а прошел через образовавшуюся воздушную рябь и оказался в саванне неподалеку от пирамиды Бонуция.

Две минуты – и автомобиль приземлился во дворе, рядом с «гаражом». Видимо, Ульфиус каким-то образом сообщил о времени своего прихода, так как Бонуций ожидал гостей. Или ему просто захотелось попить чаю на воздухе. У кустов, усыпанных мелкими голубыми цветами, стоял маленький, уставленный приборами столик. За ним на низких стульчиках сидели Великий магистр и красивая дама в длинном зеленом платье – сразу видно, не из простых. Рядом возлежала огромных размеров собака, а может быть, волк.

Магистр и его спутники вышли из автомобиля и направились к столику. Бонуций поднялся им навстречу. Встала и дама в зеленом. Она низко поклонилась Ульфиусу, подошла к Сергею, обняла его за шею и уткнулась головой в плечо.

Наташа онемела, полная негодования – что это еще за новости?

Сергей аккуратно попытался отстраниться. Девушка не пыталась его удержать. Она сделала шаг назад, внимательно глядя в глаза молодого человека.

– Здравствуй, Эста! – пробормотал Сергей, узнав вдруг воительницу, с которой ему довелось встретиться в планетной системе далекой звезды. Девушка преобразилась – в платье и с аккуратной прической она выглядела совсем по-иному. Возможно, симпатичнее она не стала, но загадочнее – точно. С чего она вдруг решила его обнять?

Бонуций, заметив недоумение Наташи, представил ей свою гостью:

– Эста Одоль, прибыла к нам из Сиуруа. С магистром Ульфиусом и Сергеем хочу познакомить Лонка.

Волк повернулся к Наташе и оскалился. Девушка улыбнулась. Но настроение было настолько испорчено только что увиденной сценой, что она даже не могла обрадоваться по-настоящему встрече с каухури. Откуда взялась эта Эста и кто она такая? Каким образом она познакомилась с ее Сергеем? С магистром-то ладно…

Каухури тем временем сказал:

– Очень рад. Наслышан о вас, господа.

Сергей застыл, как громом пораженный. Ко многому он уже привык, но огромных говорящих собак встретить не ожидал!

– Рада видеть тебя, Лонк, – помахала Лонку Наташа. – Какими судьбами?

– Слухи расходятся быстро, – оскалился каухури. – Гномы Шапитланана рассказали о визите Бонуция тем, что живут рядом с нами. А те постоянно снабжают нас информацией – мы за нее хорошо платим. И вот я здесь, ибо не могу пропустить такое значительное событие, как отправка экспедиции в Ронканор. Совет старейшин каухури благословил меня на участие в подвиге, уважаемый Бонуций.

Бонуций неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

– Я решила посетить Великого магистра, так как почувствовала величие миссии, которая будет возложена на Сергея, – объявила Эста. – Не стоило больших трудов узнать, куда вы направляетесь. А о том, какое проклятие висит на Бонуции, знает в Сиуруа даже ребенок. Правда, магистр не принимает больше наших рыцарей, но мы можем помочь добрым советом. Ведь мой соотечественник и предок Гварстинг Одоль Третий был единственным смертным витязем, который смог послать весть из Ронканора перед развоплощением. Ульфиус пробормотал себе под нос:

– Я же говорил, что все они ведьмы. Выследить магистра – не такая простая задача… Но, с другой стороны, есть знак в том, что мы встретили женщину из рода Одоль перед началом столь грандиозного предприятия. В Сенях я просто не подумал, что такая встреча может считаться предзнаменованием…

Каждый из присутствующих высказался, но напряжения это не сняло. Люди поглядывали друг на друга с подозрением. Наташа и Сергей – на Эсту, Эста – на Ульфиуса, а он – на нее, Бонуций – на Наташу и Лонка. Один Лонк был внешне спокоен.

– Как бы там ни было, разговор, который мы будем вести, не следует затевать под открытым небом, – заявил Бонуций. – Пройдем в Зал Совета.

Эста зарделась от гордости – мало кто бывал в Зале Совета Бонуция! Даже ко всему привычный и многое повидавший Ульфиус удивленно поднял брови. Только Наташа и Сергей никак не прореагировали на предложение Великого магистра. Они ничего не слышали о Зале Совета.

В сопровождении хозяина люди и Лонк по узкой и непрочной, явно временной лестнице поднялись к средней по высоте части пирамиды. Там им открылся вход – белая, с мозаикой облицовочная плита была отодвинута в сторону. Ровный прямой коридор без украшений и дверей вел в самое сердце пирамиды. Путь преграждала еще одна дверь – насколько можно было понять, сталь с серебром. Бонуций положил на дверь руку, и она отъехала вбок, погрузившись в стену. Толщиной дверь была около двадцати сантиметров.

Все вместе едва поместились в маленькой комнате с металлическими стенами. Больше вроде бы из комнаты идти было некуда. Но помещение оказалось вовсе не комнатой, а кабиной лифта. Она мягко пошла вниз и опускалась довольно долго. Наконец лифт остановился перед еще одними стальными дверями – такими же, как и те, что были наверху. Бонуций вновь открыл их, и вся компания оказалась словно бы на открытом воздухе. Дул легкий, напоенный травяными запахами ветерок. Через полупрозрачные, как бы стеклянные стены были видны окрестности вокруг пирамиды, а потолка, казалось, вообще не было. Солнце в небе было словно бы обозначено едва светящимся кругом, зато ярко горели звезды.

Люди восхищенно вздохнули, даже Лонк издал что-то вроде одобрительного рычания.

– Колдовство? – восхищенно спросила Наташа, как самый непосредственный из присутствующих людей. Она была уверена, что они опускались вниз, под землю и опустились на несколько десятков метров.

– Магия, – поправил Бонуций. – Мы находимся на глубине в десять мелатомов[9]. Мой вспомогательный командный пункт.

— Как же тогда выглядит основной командный пункт? – заинтересованно спросила Эста.

– Он гораздо сильнее укреплен и лежит глубже, – бесцветным голосом ответил Бонуций. – Но не о том речь. Просто здесь мы можем поговорить без помех, не опасаясь, что нас кто-то услышит.

Ульфиус удивленно воззрился на Великого магистра, да и Лонк заинтересованно поднял уши. Чтобы Бонуций опасался чего-то в своем мире? Вся планета – его крепость.

– Мне ли рассказывать вам, что в соседней звездной системе нашей плоскости обосновалась корпорация струмеров, – усмехнулся Бонуций. – Понятно, что обычными путями они не могут попасть на планету. Но в последнее время они стали строить звездные корабли, которые силой слова перемещаются в безвоздушное пространство неподалеку от планет и опускаются на поверхность посредством так называемых «технических приспособлений». Конечно, технология сложная, но практически незаметная для современных средств контроля. Мне было недосуг выстраивать системы оповещения вокруг всей планетной системы и накрывать щитом от непрошеного проникновения всю планету. Не исключено, что струмеры могут прослушивать нас. На информацию о Ронканоре у них найдутся покупатели…

Сергей отметил про себя, что струмеры, о которых он уже почти забыл, оказывается, мощная организация. А мир за пределами Земли вовсе не так безопасен, как уверял Ульфиус. И что за Бонуцием, скорее всего, на самом деле следили – ведь рассказывали же ему струмеры о том, где находится Наташа, и даже об огромном волке – вот он, этот волк!

– Здесь мы в полной безопасности, – объявил Бонуций – Каждый может поделиться своими соображениями и рассказать, для чего он сюда прибыл. В ближайшее время Сергей отправится в Ронканор. Я понял, что он решился на подвиг. Присаживайтесь.

Прямо из пола выросли круглый стол, высокие кресла и лежанка для Лонка.

– Ну, я бы не назвал свои намерения так громко, – сказал Сергей, садясь.

– Нет, тебе предстоит именно подвиг, – возразила Эста, которая не стала садиться. – Ведь проигравшего ждет не смерть и не перевоплощение, а мучительный плен на долгие века. Мой предок хорошо знал, на что шел. И он оставил завет тем, кто захочет попытаться освободить Ронканор и, соответственно, его самого.

Бонуций, который сидел в своем кресле на удивление прямо, не в своей обычной расслабленной манере, категорично заявил:

– Вот и расскажите нам о послании вашего предка, госпожа Одоль. Я понимаю, секрет хранится в вашем роду долгие годы. Не могу настаивать, чтобы вы рассказали о нем при всех. С другой стороны, такого места, которое даст вам полную защиту и скроет, среди прочего, и от моих ушей, я тоже не найду. Решайте.

Эста на удивление робко улыбнулась, отчего на ее круглых щечках образовались милые ямочки, и покачала головой.

– Секрета большого нет. Только из уважения к памяти нашего славного пращура мы не рассказываем эту историю просто так, для развлечения праздных зевак. А в присутствии того, кто отправится выручать из плена моего прапрадеда, можно выдать любой наш секрет – если он поможет делу. Так вот, Гварстинг Бесстрашный из рода Одоль отправился в Бонуцитон, откликнувшись на призыв Великого магистра…

– Он был доблестным воином и хорошим мастером Слова, – согласно кивнул Бонуций. – Если бы не происхождение и не верность рыцарскому долгу, он стал бы магистром. Это был двадцать девятый витязь, попытавшийся достигнуть озера Нум. Насколько мне известно, ему удалось пройти значительно больше половины пути. Мало кто проходил и четверть.

– Гварстинг Третий славился у нас как мастер Связи. Он был уверен, что сможет поддерживать связь с родиной даже из другого мира – то есть из Ронканора. В этом была его надежда, это было его секретным оружием Но он собирался выходить на связь только в крайнем случае. Прошло полгода после того, как Гварстинг перешел в Ронканор, но мы не получили от него вестей. Всем известно, что время в другом мире может течь по-иному, и Ронканор может сжимать или растягивать события. Однако по прошествии нескольких месяцев Глава рода все же решил, что Гварстинг погиб. И буквально через несколько дней после этого решения на стене кельи Гварстинга – он жил очень скромно, и каменные стены его комнаты даже не были оштукатурены – появилась длинная надпись. Буквы словно были выжжены на стене. Точнее, вплавлены в нее, потому что они образовали довольно глубокие бороздки.

– Хотел бы я знать, как ему удалось осуществить передачу послания, – пробормотал Бонуций едва слышно.

Эста продолжала, будто не слыша замечания хозяина. В глазах ее стояли слезы.

– Трудно объяснить, но, когда читаешь, видно, что тот, кто писал, испытывал страшную муку. Может быть, из-за разного наклона букв. А скорее всего, из-за их написания. Каждая буква словно бы едва заметно искажена. Но почерк, несомненно, принадлежит Гварстингу. Я видела рукописи, которые принадлежат ему, и видела надпись на стене. Когда Глава рода прочел надпись, он приказал поставить на келью Гварстинга стальную дверь и не входить туда без особой надобности. Собственно, любой член рода бывает в ней только накануне Дня Совершеннолетия, перед тем, как ему вручат боевой меч. Надпись Гварстинга в роду Одоль знают наизусть. Ее легко запомнить. – Эста, выпрямившись струной, продекламировала: – Холодно и светло, жарко и темно. Все иначе, чем кажется. Провалы, забытье, небытие. Зыбко и реально. Мир как сон и сон как мир. Ронканор – мир в тебе. Нужно преодолеть себя. Опасайся клинка, пули и орудия смерти. Чары не имеют власти над живым. Сплю ли я или кто-то видит меня во сне? Твари сильны. Прежде всего нужно опасаться самого… – Девушка замолчала.

– Что же нужно обязательно? – спросил Сергей после минутной паузы, хотя вопрос, возможно, был неуместен.

– Этого написано не было. Надпись оборвалась, – объяснила Эста, нахмурившись.

Наташа, хотя ее и тронула история Гварстинга, жившего в комнате без штукатурки и посвятившего себя развитию способов связи между мирами, фыркнула про себя. Одни двусмысленности.

– Сообщение Гварстинга Одоль Третьего давно известно чародеям Ордена Воздуха, – задумчиво произнес Ульфиус. – Отражение вашей надписи проявилось на воде в Прецедерии при большом стечении народа, похожая надпись была выплавлена на снегу рядом с замком Дравин в Эфендине. Соответствующее возмущение ткани плоскостей сразу обнаружили дозорные Ордена. Правда, есть два разночтения между цитатами. Существует даже книга мастера Ульбаниуса Графомана, который трактует каждую фразу Гварстинга, причем дает несколько толкований, согласно разным школам Слова. Но вряд ли даже подлинный текст может помочь нам. Тем более что концовки нет и в нем.

Сергей немного поразмыслил и осторожно, выбирая слова, заметил:

– Видимо, ваш уважаемый прапрадед, госпожа Одоль, был поэтической натурой. Он сказал многое о том, что не кажется слишком важным, но самого главного сказать не успел…

Он смущенно замолчал – все равно получилось не слишком вежливо.

Эста посмотрела на Сергея не очень одобрительно.

– Кое-что утеряно, но, по моему мнению, сказано довольно много, – возразил молодому человеку Ульфиус. – Вот и Лонк, я думаю, подтвердит.

Каухури интенсивно затряс лохматой головой.

– Очень содержательный и емкий текст, – заметил он. – Ассоциативное, полезное и тщательно рассчитанное сообщение. По всей видимости, господин Гварстинг Третий выверял его долго. Да и то затраты энергии на его передачу были, наверное, неимоверно велики!

Сергей не совсем понял, почему мнение этой лохматой собаки или волка так ценится, но промолчал. В конце концов, им виднее.

Бонуций, видимо, решил объяснить послание специально для Лунина.

– Что бы ты ни увидел на Темной стороне Ронканора – не верь этому. Что бы ни встретил – не удивляйся. Реагируй так, как подсказывает тебе интуиция. И помни: каждое твое видение может оказаться сном. И каждый сон может стать явью. Не бойся магии, но опасайся смертоносных изобретений – они могут причинить тебе вред, и магия не поможет. Впрочем, не буду тебя излишне пугать. В данном случае недостаточная подготовленность лишь будет играть тебе на руку. Ты готов идти?

– Прямо сейчас? – ошарашенно спросил Сергей.

– А чего ждать? Если решился – надо спешить. Если нет – поднимемся наверх и забудем о нашем разговоре.

– Нет, я, конечно, решился… – пробормотал Сергей.

– Вот и прекрасно. – Бонуций потер руки, вновь превращаясь в симпатичного разгильдяя. – Мы выйдем через прямую даерь. Вы, дамы и господа, надеюсь, подождете нас здесь? Не думайте, что мы вам не доверяем – просто вы владеете ценной информацией, и вас могут похитить и силой вырвать признания. Думаю, часа мне и Сергею хватит, чтобы он ушел за реку. А после никто не сможет ему помешать.

Ульфиус одобрительно кивнул. Остальные также не выразили недовольства.

– Кстати, даже из любопытства не советую пытаться преодолеть охранные чары, защищающие мой командный пункт. – Бонуций особенно радужно улыбнулся Эсте и Ульфиусу. – Защитные заклинания очень серьезны и не рассчитаны на шутников… Пойдем, Сергей! Браслет нужно снять и оставить здесь. В нем очень много магии – Ульфиус поработал на совесть.

Сергей подошел к Наташе и сунул браслет ей.

– Побереги для меня, – попросил он, не глядя на девушку. И повернулся к Бонуцию.

Великий магистр щелкнул пальцами. В полупрозрачной стене образовалась непрозрачная дверь, которую магистр открыл перед Сергеем.

– Прошу!

Узкий, мало освещенный коридор вел непонятно куда.

– Последнее время, сколько я ни пытаюсь сделать что-то полезное, ничего у меня не получается, – пожаловался Бонуцию молодой искатель приключений, когда они остались вдвоем.

– Когда-то черная полоса должна закончиться, – философски предположил Великий магистр. – Кстати, тебе удобно в тоге? Я понимаю, приличия и все такое, но мне показалось, что одежда авенорцев для тебя непривычна. Давай подберем из моего резерва на складе.

– Было бы замечательно! – обрадованно воскликнул Сергей.

Бонуций резко остановился и ткнул рукой в стену. Там тотчас же образовался проход, за которым обнаружилось помещение, совмещавшее в себе гардероб и оружейную. Посередине комнаты возвышались стеллажи с одеждой, на стенах висело оружие: мечи, кинжалы, топоры и булавы. В одном углу стояли копья, в другом – алебарды. На стеллажах было довольно всякой одежды и обуви.

– Здорово! – восхитился Сергей.

– То ли еще будет, – непонятно к чему сказал Бонуций. – Выбирай, что нравится. О размерах не беспокойся – все подгоню сразу же.

Сергей быстро подобрал себе широкие брюки с накладными карманами. Из вороха одежды он выудил свободную куртку из материала цвета хаки, структурой похожего на джинсовую ткань. Нашел также теплую шерстяную рубашку и черную вязаную шапку – почти такая осталась у него дома.

– Я так понимаю, там будет не очень жарко, – объяснил он свой выбор Бонуцию, вспоминая ознакомительное путешествие на Светлую сторону Ронканора.

– Все может быть, – согласился тот. – Как говорил мой академический приятель, лучше сто раз покрыться потом, чем один раз – инеем.

Сергей оглядывался в поисках подходящей обуви. Он хотел ботинки наподобие спецназовских, но на складе Бонуция их не имелось.

– Хочу порекомендовать лучшую обувь, которая у меня есть. – Бонуций вытащил из ящика довольно невзрачные тонкие сапоги. – Теплые в стужу, не жаркие летом, практически не скользят, никогда не спадают с ноги и не рвутся. Эльфийская работа. Не наши эльфы делали, дальние.

Лунин натянул на себя сапоги, и их не захотелось снимать – так удобно и приятно было в них ноге. Шума от ходьбы в этих сапогах было почти не слышно, нога крепко удерживалась на полу, чувствуя малейшие неровности – но неровности не мешали, не травмировали ногу, а лишь помогали крепче стоять на земле.

– Жаль, меч я свой потерял на последнем задании. Ульфиус специально для меня делал, – вздохнул Сергей.

– Не беда. Что он мог хорошего сделать за полдня? – спросил Бонуций. – Возьми вот этот клинок – легкий и надежный.

Хозяин снял со стены ровную полоску стали с простой рукоятью и прямой, без узоров и затейливых завитушек крестовиной. Под стать мечу нашлись и ножны. Кожаные, легкие.

– А вообще, на меч не надейся, – дал последнее напутствие Бонуций. – Бывали в Ронканоре прославленные мастера клинка, но им не слишком помогли мечи и умение хорошо драться.

– Ладно, – кивнул Сергей. Про себя он решил, что, наверное, лучше всего вообще ничего в Ронканоре не делать – и магия там вредит, и фехтовать не надо, и видениям верить не стоит… В общем, работа для дебилов и неумех без воображения. Спасибо за лестную оценку, конечно, да все равно попытаемся… Поздно отступать.

– Надо бы тебя лучше снарядить, да ведь телегу припасов брать не будешь. Пойдем, выберешь еды, какая понравится, – вновь предложил хозяин.

Сергей отметил про себя, что он сам даже не вспомнил о припасах – будто бы собирался на двухчасовую прогулку… Бонуций подошел к стене оружейной, два раза хлопнул по ней, и в этом месте образовалась еще одна дверь. Вела она на большой склад, где лежало множество всякой всячины. Хозяин выбрал на полках две легкие серебряные фляги и наполнил их из бочонков, стоявших тут же, у стен.

– В одной – крепкое вино, в другой – целебная вода, – сообщил он. – Воду в Ронканоре можно пить, но не везде она есть. Запас тебе пригодится.

Затем Великий магистр обследовал полки еще раз, нашел Вместительную суму, бросил в нее моток веревки, охотничий нож в деревянных ножнах, стальную зажигалку, подозрительно напоминающую «Zippo», и мешок сухарей. Еще он положил в суму небольшую головку сыра и мешочек сухофруктов. Фрукты были знаменитым сушеным шумшу, но Сергей об этом не знал.

– Хватит, пожалуй. – Бонуций задумчиво взглянул на суму. – Лишнее нести – только руки оттягивать. Впрочем, дойдешь до коня – бросишь все в седельную суму и забудешь.

– Подожди. Еще вопрос, – спохватился Лунин. – Как и куда нужно идти? Мне бы карту, компас…

Бонуций покачал головой:

– Компас там действовать не будет. С приходом Тьмы в Ронканор пришел хаос. А карта только навредит, ибо та половина мира, что мне неподконтрольна, может сильно меняться. И я не всегда в состоянии отслеживать изменения. Насколько я знаю, сейчас лучше всего идти через лес, что напротив пристани. За лесом скрывается много всякого, но, когда ты пройдешь его, тебе придется действовать по обстоятельствам.

– А нельзя идти вдоль реки по Темной стороне? – спросил Сергей. – Ведь река тоже впадает в озеро.

– Нет, нельзя. Там пройти невозможно. Справа от пристани на Темной стороне реки раскинулись смрадные болота. Они непроходимы. Слева – горящие болота. Через них пытались пробраться, но безуспешно. Со дна поднимается газ, на поверхности он взрывается. Мрачное место. Тебе придется найти способ обойти огненные озера, прорваться через огнеметные укрепления или через дозорный лес, минуя замок… Впрочем, все может быть совсем не так, как я рассказываю. Темная сторона постоянно меняется. Но ты не заблудишься. Озеро Нум будет притягивать тебя, ибо Нум – сердце моего мира.

– Что ж, будем идти к озеру, – кивнул Сергей. – Ты полагаешь, дорога займет много времени?

– Не имею ни малейшего представления. И пространство и время могут растягиваться и сжиматься. Ты можешь добираться до озера и два часа, и три месяца. Но на хорошее, думаю, рассчитывать не стоит.

Пройдя вновь через оружейную, вернулись в коридор, который вскоре уперся в простую деревянную дверь, сбитую из толстых, не слишком хорошо пригнанных друг к другу досок.

– Мы, собственно говоря, пришли, – сообщил Великий магистр. – Уже в Ронканоре, на Светлой стороне. В Лунной башне. Постарайся переправиться быстрее. На площади Удачи ищи служителя Свиора и коновязь – тебе понадобится конь. Свиор расскажет, как переправиться через реку. Счастливо!

Бонуций повернулся и пошел обратно по коридору. Плечи Великого магистра были опущены, будто под тяжким грузом. Шел он медленно, но не останавливался и не оглядывался. Сергей посмотрел ему вслед, толкнул дверь и поднялся по пыльной каменной лестнице, которая вывела его на большую улицу уже знакомого полузаброшенного города. Похоже, он был недалеко от центра.

Часть третья ЗИМА

А теперь, правду сказать, мы

распрощаемся, и для обеих сторон

будет лучше, чтобы вы больше ко мне

не приходили, я и в другой раз сумею

оборонить мой город, такими же или

какими другими хитростями, и уж

никакой силой вам до меня не

добраться.

Младшая Эдда. Видение Гюльви

Бледные люди, которых на улицах старого, полуразрушенного города было не так много, испуганно сторонились Сергея, вместе с тем внимательно и жадно всматриваясь в его лицо. Сразу было ясно, что он – чужак. И по одежде, и по выражению лица, и по ищущему взгляду. Местные жители давно уже ничего не искали.

Сам Сергей шел словно во сне. Дома были в мареве, обитатели города казались призраками или тенями, неслышно скользящими вдоль стен. Небо пульсировало над головой, земля колыхалась под ногами. Казалось, звук шагов от мягких эльфийских сапог разносится по всей улице – такая здесь сейчас стояла тишина.

На большой площади Сергей увидел высокую коновязь, которую, видимо, имел в виду Бонуций. К вызолоченному столбу был привязан могучий белый конь, перебиравший тяжелыми копытами. Старый служитель, первый, кто осмелился заговорить с молодым человеком, срывающимся старческим голосом объявил:

– Жители Великой столицы Ронканора приветствуют тебя, Доблестный герой, осмелившийся положить жизнь за други своя. Благородный скакун стоит оседланным и ожидает твоего появления больше четырех сотен лет. Ты выполнишь свою миссию и освободишь нас, или будешь ввергнут в вечные муки. Поспеши, ибо каждый час прибавляет меру страдания людям на другом берегу! Береги Лучезара, но еще больше береги себя. Ты – наша надежда.

Служитель был невероятно худ, на сером, словно припорошенном пылью лице – глубоко посаженные глаза, печально смотревшие из-под седых бровей. Волосы у старика были наполовину черные, наполовину седые.

Сергей взял коня под уздцы.

– Вы, верно, Свиор? – спросил он служителя.

– Когда-то меня звали так. Теперь я надеюсь получить другое имя, – ответил Свиор. – Следующего коня снарядит другой… Этот застоялся – четыреста лет под седлом осилит не всякий.

Сергей не совсем понял сказанное, но решил, что служитель не очень-то верит в успех его дела – иначе не заговорил бы о следующем коне.

– Зачем же держать коня взнузданным? – спросил он.

– Чтобы герою не было промедления ни в чем, – ответил Свиор. – Четыреста лет скакун каждую минуту был готов в путь. И вот дождался. Может быть, он идет навстречу верной гибели, но нет для него пути счастливее – ведь он выполняет свое предназначение.

Сергей покачал головой. Конь, который ожидал его четыреста лет… Наверное, не того все же ждал. Только сейчас Сергей полностью осознал, что шансов у него нет практически никаких. Сразу стало одиноко и тоскливо. Вспомнилась легкомысленная Наташа под руку с Брентоном… Даже не поцеловала его на прощание. Впрочем, наверное, к лучшему. Что душу бередить?

– Хорошее имя – Лучезар, – чтобы сказать хоть что-то, протянул Сергей.

У него не было желания уезжать. Хотелось расспросить Свиора о здешней жизни, а может, он скажет что-то такое, что поможет ему на другом берегу.

– Конь нашей надежды, символ того, что к нам придет герой, обещанный Бонуцием, – объявил служитель. – Как же еще именовать его? Впрочем, в прошлый раз под седлом стояла кобыла. Мы звали ее Радость.

Сергей отметил, что жители Ронканора весьма поэтичны и надежды, видимо, не теряют. Может быть, не так уж здесь и плохо?

– Бонуций сказал, что вы поможете мне переправиться через реку, – заявил молодой человек.

– Нет, отважный воитель, – ответил Свиор. – Я ведаю лошадьми, а не лодками. Тебе помогут братья Бумбари, которые живут в хижине на берегу Светоносной. Многих героев отвезли они за реку, но ни один из них не спустился с гор… К чести сказать, никто также и не вернулся к реке, не показал спину врагам.

– Бумбари? – переспросил Сергей. Фамилия показалась ему такой смешной, что он чуть не рассмеялся. – Так и спросить их?

– Да незачем их спрашивать. Они всегда возятся на берегу в это время. Скачи, скачи быстрее!

До сих пор Сергей ездил на лошади два раза – на ипподроме. В принципе, понятие о том, как садиться на коня, он имел. Осторожно усевшись в седло, Сергей легко подтолкнул животное пятками. Застоявшийся скакун сорвался с места. Может быть, потому, что нетерпеливый Свиор хлестнул его по крупу перчатками и свистнул вслед.

– Да, четыреста лет ждать подходящего героя – волей-неволей утратишь хорошие манеры, – проворчал Сергей. – Наверное, они все здесь сумасшедшие.

В первые минуты путешествия основной его заботой было не свалиться с мчавшегося по улицам коня, так что города он почти не увидел. Мимо промелькнули высокие здания с тонкими шпилями, устремленными в золотистое небо, некогда величественные дворцы с белыми, тронутыми пятнами колоннами. В островках садов стояли маленькие уютные домики с красной черепичной крышей. Потом вокруг стало пусто, а конь замедлил бег. Впереди катила мутно светящиеся воды река. Сергей выехал на некогда красивую мощеную набережную. Теперь меж камнями мостовой проросла трава, проржавели и погнулись фонари, облупились глядящие на реку фасады пустых домов.

Двое низкорослых мужичков с длинными и черными, как вороново крыло, волосами смолили вытащенную на берег лодку. Даже не спрашивая, можно было понять, что перед ним именно братья Бумбари.

– Здорово, братья! – прокричал Сергей, который от состояния горестных раздумий внезапно перешел к неудержимой веселости. – Лодку не продадите? Или не одолжите, на худой конец?

Он соскочил с коня и взял его под узду – чтобы животное с непривычки не убежало.

Один из братьев неспешно поднялся.

– Здравствуй, герой! – степенно молвил он. Другой продолжал смолить лодку как ни в чем не бывало. – На тот берег надо?

– Может, не очень надо, но приходится, – ответил Сергей. – Переправите?

– Да уж переправим. Давненько, правда, не приходилось. Паром работает, отчего же нет…

– Паром? – удивился Сергей. – Здесь есть паром?

– А как же, – пожал плечами все тот же брат. – Мы ведь паромщики. Только переправлять редко приходится. Еще мы над рыбами надзираем. Твари с Темной стороны всю хорошую рыбу сожрали. Одна плотва сорная осталась.

– Что ж, плотва – тоже неплохо, – решил поддержать рыбацкий разговор молодой человек, который, по правде говоря, рыболовством совсем не увлекался. Он решил, что Бумбари держат что-то наподобие рыбного заказника. – Если вяленая. Как вас зовут, уважаемый?

– Бумбарь, – ответил собеседник Сергея.

– А брата вашего?

– Бумбарь, – ответил он.

– То есть как? – удивился Лунин. – Вас одинаково, что ли, зовут?

– Конечно, – согласился мужичок. – Нас и называют все – братья Бумбари. Разве нас так назвали бы, если б его, скажем, звали Иваном, а меня – Петром?

– Иваном и Петром? – ошалело переспросил Сергей.

Да не спит ли он? Откуда эти Бумбари, точнее, один из Бумбарей может знать русские имена? С другой стороны, почему бы и нет? Зовут же, скажем, магистра Ульфиусом? Самое что ни на есть земное европейское имя. Другое дело, откуда оно там появилось… Впрочем, может быть, Истинная речь так трансформировала для него самые распространенные здесь имена? Или же братья ему вообще снятся, как предупреждал Бонуций?

– И как же вас различают? – спросил пытливый Лунин.

– По лицу да по росту, – ответил Бумбарь. – Я, видишь, повыше немного.

– Нет, а зовут как?

– Бумбари, – терпеливо повторил рыбак.

– Странно немною, – заметил Сергей.

– У каждого свои обычаи, – согласно кивнул рыбак. – Так что, на ту сторону желаете? Бросай лодку, Бумбарь! Витязя переправить надо! Второй брат с готовностью оставил свое дело и молча побежал к берегу. На пришельца издалека он даже не взглянул. Сергей и первый Бумбарь пошли не спеша. Конь тоже вперед не рвался – видно, понял, что ему предстоит переправляться через реку, и перспектива его не вдохновляла, что бы там ни говорил Свиор об исполнившихся надеждах скакуна.

А второй Бумбарь довольно шустро вывел из-под мостков большой, сколоченный из толстых бревен плот. С одной стороны к плоту был привязан канат. Бумбарь приладил канат к устройству наподобие лебедки, установленному рядом с мостками, и кивнул брату.

– Вот, стало быть, и поплывем, – заявил первый Бумбарь. – Паром готов, система выдержит. Шест я где-то запрятывал еще несколько лет назад. Видел шест, Бумбарь?

Брат пошарил рукой в куче досок, лежавших на берегу, извлек оттуда шест и молча вручил его первому Бумбарю.

– Зачем же веревка, если есть шест, или шест, если есть тяговое устройство? – спросил Сергей.

– Мы туда на шесте поплывем, а обратно – на тяге. Оттуда, видишь, тянуть некому. Да и обратно подчас нужно быстро убираться. Светоносная сейчас не та, что прежде! Веревка потребна, чтобы плот вниз не унесло. Далеко может унести, туда, куда не надо, в самые огненные болота… Когда тебя высадим, меня Бумбарь обратно и притянет.

– С шестом, наверное, долго будем плыть? – спросил Сергей.

– Не очень быстро, – согласился первый Бумбарь.

– Туды-то спешить не надо, – протянул вдруг высоким хрипловатым голосом второй Бумбарь. – Туды-то всегда успеется.

Это были первые и последние слова, с которыми он обратился к чужеземцу. Сергей взошел на плот, ввел коня. Лучезар стоял смирно, покорившись судьбе. Бумбарь прыгнул следом, стал на край и оттолкнулся шестом. Плот сразу отделила от берега широкая полоска воды.

Светлые струи обтекали паром, бурля и пузырясь, разбрасывая цветные искры там, где Бумбарь волновал их своим шестом. Сергей с интересом всматривался в воду, но ничего не увидел – ни рыб, ни водорослей, ни даже плывущего по реке сора. Река была странной – словно бы какой-то стерильной.

Бумбарь толкал плот с полчаса. Его сносило в сторону, но веревка помогала удержаться, не слишком поддаваясь плавному, но мощному течению. Наконец серый, подернутый пеплом берег приблизился, а зеленый отдалился. Плот чавкнул, врезаясь в грязь, и замер на мели.

Сергей не х отя перепрыгнул через полоску мокрой грязи на покатый берег и потянул за собой коня. Лучезар упирался. Ему совсем не хотелось становиться на покрытую темно-серым пеплом землю. Однако он пошел все же за новым хозяином, а Бумбарь оттолкнулся шестом от берега и поспешил обратно. Брат тянул канат с другого берега. Река катила гладкие светящиеся воды, отделяя Сергея от подобия нормальной жизни, сохранившегося на другом берегу.

Сергей взглянул на небо, чтобы определить, скоро ли закончится день, и тут же вспомнил, что день здесь не начинается и не заканчивается. Вечный вечер царствует в мире Бонуция. Будет ли Ронканор страной вечного рассвета? Все сейчас зависит от него…

Молодой человек передернул плечами. Нельзя с самого начала настраиваться на то, что выполняешь сверхважную миссию. Это верный способ ее провалить. Нужно просто жить. И быть готовым ко всему. В том числе к проигрышу. Но стремиться отсрочить его всеми возможными способами.

Кстати, он уже на Темной стороне. Собственно говоря, не исключено, что на него нападут прямо сейчас. Сергей взялся за рукоять меча и наполовину вынул его из ножен Вокруг никого не было, но теоретически он должен постоянно быть готовым ко всему.

С другой стороны, когда-то ему придется спать. Может быть, именно во сне злой рок настигал здесь всех славных витязей? Почему Бонуций считает, что подвиг непременно должен совершить один человек?

– Много размышляешь, – сказал Сергей сам себе. Сказал вслух, чтобы хоть как-то развеять нервозность. – Поехали вперед, там посмотрим, что будет. Рано паниковать, рано радоваться. Езжай. Да по сторонам посматривай.

И поехали.

Лучезар пофыркивал, словно на морозе, и Сергей почувствовал, что быстро холодает. Не зря он надел куртку и даже шапку! Хотя вид у него в этой одежде был совсем не геройский.

Развалины города едва виднелись из-под пепла. Здания сровнялись с землей, их засыпало и запорошило. Трудно было понять, где проходила улица, а где стояли дома. Когда-то здесь бушевали могучие силы, но сейчас все сгладилось.

Скоро город остался позади. Впереди расстилалось поле. Оно было покрыто толстым слоем пепла, который от времени слежался, спрессовался и образовал ровную гладкую поверхность, похожую на дно высохшего озера. Только тонкий слой пыли лежал сверху. Он вздымался и оседал под копытами коня.

По зеленовато-золотистому небу словно бы прошла рябь, и оно прояснилось. Теперь небосвод был темно-голубым, с серым оттенком. Такое небо бывает ясным зимним вечером. А пепел смерзся, начал похрустывать под копытами коня. Скоро его сменил снег. Лунин удалился от берега Светоносной всего на километр, но пейзаж неузнаваемо изменился. Ровную поляну, покрытую серым пеплом, сменило снежное поле с торчащими из-под наста обледенелыми остатками растительности. Вдали виднелись облепленные снегом невысокие кусты.

Интересно, что с другого берега Сергей кустов и снежных полей не видел, хотя километр вроде бы не такое большое расстояние. Наверное, большая кривизна мира Ронканор делала линию горизонта близкой и не позволяла заглянуть далеко. Возможно, были и какие-то другие причины.

Сергей задумался. Согласно версии Бонуция, его мир выгнут вовнутрь. Тогда любой находящийся в этом мире должен видеть над головой противоположную его сторону, да и горизонта, как такового, быть не должно. Из любой точки мира, в принципе, можно увидеть все точки, находящиеся на поверхности. Но, пожалуй, такая картина была бы не слишком эстетичной и производила бы гнетущее впечатление.

Как можно избавиться от подобного эффекта? Сделать коэффициент преломления воздуха гораздо более сильным, чем в обычных мирах, или понизить прозрачность. Тогда все контуры вдали будут нечеткими. Более того, не очень светлый мир будет постоянно словно бы в тумане. Еще хуже.

Сам молодой аспирант-физик произвел бы операцию инверсии пространства. Он слабо представлял, как ее можно осуществить физически, но математически инверсия производилась элементарно. Кривизна в этом случае становилась отрицательной, и мир приобретал привычную выпуклую форму. Конечно, представить такое было довольно сложно, но не тяжелее, чем озеро Нум, дно которого являлось одновременно дном любого достаточно глубокого колодца, вырытого в Ронканоре. И уж если Сергей, не имея совершенно никакого опыта в строительстве миров, мог придумать такую хитрость, трудно представить, что на самом деле воплотил в Ронканоре Бонуций. Неудивительно, что его мир пошел вразнос – чем сложнее система, тем менее надежно она функционирует.

За этими размышлениями Сергей достиг кустов и обнаружил, что непосредственно за низкой, усыпанной снегом порослью, метрах в двухстах от него, начинается сосновый бор. Он счел это добрым предзнаменованием. Даже на Темной стороне Ронканора сохранились обычные деревья и незамутненные пейзажи.

В сосновом лесу просто развести костер, погреться, устроить место для привала. Он попробует проехать как можно дальше, а когда лес закончится, остановится на ночь…

«На какую ночь? – кольнуло Сергея подозрение. – Здесь не бывает ночи. И леса быть не должно. Вспомни предостережение Гварстинга Третьего. Все, что ты видишь, – не то, что ты видишь. Или что-то в этом роде. Что же тогда перед тобой сейчас?»

Сергей оглядел стволы замерзших сосен. Как будто ничего подозрительного не было. Блестели капельки замерзшей смолы, блестел иней на красноватых стволах. Иголки под снегом казались зелеными. Сергей стукнул по стволу. Тот зазвучал глухо. Обычное дерево.

Лучезар громко заржал. Эхо разнеслось по замерзшему бору. С некоторых деревьев посыпался снег. Лунин похлопал коня по загривку:

– Вперед.

Они углублялись все дальше в лес, туда, где сосны вздымались до неба. Мороз усиливался. Не спасали ни шапка, ни куртка, ни теплая рубашка. Хорошо, что не было ветра, иначе Сергей да и его конь промерзли бы до костей. Температура опустилась, наверное, градусов до двадцати мороза. Стволы сосен потрескивали, снег под копытами коня громко хрустел.

Нужно было разводить костер и греться. Но Сергей не видел ни сухостоя, ни упавших веток. Все было скрыто снегом, а повалить могучую сосну он не смог бы, даже будь у него хороший топор. Да и удастся ли ее поджечь с помощью зажигалки?

Сергей испытывал большое желание пустить коня вскачь. Пусть станет холоднее из-за ветра, но, может быть, они скорее выберутся отсюда. Ясно, что морозный бор – просто зачарованное место, и, когда он выйдет за его пределы, температура поднимется. Это следовало из законов сохранения и принципов устройства мира, провозглашенных Бонуцием. Но следовало сохранять осторожность, а свое умение управлять конем Сергей считал недостаточным.

Сосны становились все толще, земля под ними была ровной, как скатерть. Слой снега – совсем неглубокий, сантиметра три. Между двумя соснами Сергей вдруг заметил белую веревку. Сначала она его даже заинтересовала и приятно обрадовала. Значит, не так уж здесь опасно. Как веревка могла провисеть здесь долго? Наверное, здесь есть люди? Сергею захотелось подъехать и стряхнуть с загадочной веревочки снег, выяснить, что это такое и зачем она здесь повешена, и тут его осенило. Он одним прыжком соскочил с коня, схватил его за узду и остановил. Ему хотелось лечь и вжаться в землю, но конь мог пойти вперед, а этого допустить было нельзя.

Молодой человек непроизвольно пригнул голову и огляделся. Похоже, засады нет. А веревка – вовсе никакая не веревка, а тонкая стальная проволока, которая стала видна только потому, что заиндевела. Зачем низко над землей растягивают такие проволочки, Сергей прекрасно знал, хотя на войне никогда не был.

Было большое искушение бросить в проволочку палку и посмотреть, что получится. Но на растяжке могла стоять и обычная граната, и фугас. Во втором случае не стоило находиться от места взрыва даже в ста метрах.

Итак, одной опасности удалось избежать. Сергей стоял, чувствуя, как его бьет нервная дрожь. Кто помешает злоумышленникам поставить в лесу множество обычных противопехотных мин? Их не увидишь под снегом. Любой шаг может оказаться роковым.

Время шло, Сергей все стоял, думал. Мороз крепчал. Против мин колдуны ничего не могли предпринять. Фехтуй, отражай пули, оденься в невидимую броню – против взрыва Фугаса ничто не устоит. Вот и открылся простой секрет того, почему никто не дошел. Просто и эффективно – минное заграждение. Разве что умение видеть сквозь землю помогло бы…

И тут Сергею пришло в голову, что таким умением некоторые из приходивших в Ронканор наверняка обладали. Во всяком случае, место установки мины могли определить.

Дальше. Если бы кто-то подорвался здесь на мине – а через лес прошло тридцать человек, – осталась бы хотя бы одна воронка. Но воронок он не видел. Значит, здесь либо никто не проходил, либо минного поля тут все же нет. В любом случае, стоять не стоит – замерзнешь.

Молодой человек влез на коня – окостеневшие ноги плохо слушались – и поехал вперед. Он внимательно оглядывал дорогу перед собой. Растяжек больше не было. Но кто поручится, что впереди нет обычной волчьей ямы?

– Ничего там нет, – решил Сергей, чтобы успокоить себя. – А если есть – судьба.

Он подтолкнул коня пятками и понесся по лесу вскачь, постоянно ожидая взрыва и теплой ударной волны. Но все было тихо. Только из-за пронизывающего ледяного ветра одеревенели руки и заболела голова.

Сергей проскакал километра два, но лес все не кончался. А мороз крепчал. Из ноздрей разгоряченного коня вырывались клубы густого пара. Сам Сергей едва мог дышать.

«Может быть, они просто замерзли? – подумал Сергей. – Второе правило термодинамики – закон почти необоримый, что бы ни говорил Ульфиус. Остывают даже звезды. И магистра не хватило бы на то, чтобы согреть весь лес. Но, с другой стороны, поддерживать тепло вокруг себя Ульфиус бы смог. Здесь, наверное, появлялись маги под стать ему… Но я-то не маг и даже не йог!»

Утешив себя таким образом, Сергей придержал коня, намереваясь нарубить веток и попробовать развести костер. Оглядываясь в поисках подходящего дерева, он заметил слева от себя словно бы отблески огня.

– Любопытно, – заинтересовался молодой человек и направился в ту сторону.

То, что он увидел, в другом случае должно было его обрадовать, но сейчас только испугало. Между двумя соснами стояла деревянная, сложенная из сосновых бревен избушка. В маленьком оконце, обращенном к Сергею, горел свет. Да и вообще, избушка производила впечатление обитаемой. Неподалеку от входа стояла будка с протоптанной от двери тропинкой – не иначе туалет. Сзади имелся сарай, куда хозяева домика тоже наведывались.

То, что здесь кто-то жил – причем этот кто-то не был бесплотным духом, – вселяло определенный оптимизм. Но опять же, что можно ожидать от обитателей зачарованного леса на Темной стороне загадочного Ронканора? С другой стороны, везде своя жизнь. Некоторым и Земля кажется Затемненным королевством. Теплая, родная Земля…

Сергей спрыгнул с коня и привязал его к дереву – того и гляди животное испугается и убежит. Нужно разведать, что в той избушке, расспросить ее обитателей, как быстрее выбраться из леса, всегда ли здесь так холодно, а потом уже решать, что делать дальше.

Вынимать ли меч? С одной стороны, дверь может открыть и какая-то тварь с нечеловеческим обликом – тут-то и полоснуть ее сразу холодным железом, чтобы жить не мешала. С другой стороны, тварь уже должна бы о его приходе знать и просто так дверь не откроет. Или откроет, а сообщник ее бросится сзади… Сергей поспешно оглянулся, но сообщников не обнаружил.

Здесь могут жить какие-нибудь несчастные люди. И с мечом в руке он будет выглядеть странно. Но недаром все здесь называли его героем! А герою полагается иметь меч. И зачем ему держать оружие в ножнах на поясе? Надежнее уж в руке. В конце концов, рубить с плеча он никого не собирается. А мирные жители потерпят – ведь ради них он все делает… Должен же ему кто-то помочь? Иначе он наверняка не дойдет до озера.

Придя к таким утешительным выводам, Сергей вытащил меч из ножен. Льдисто сверкнул клинок, и в потенциального освободителя Ронканора блеск полированной стали вселил некоторую долю уверенности. С замирающим сердцем, набрав в грудь побольше воздуха, Сергей поднялся на крыльцо в одну ступеньку и постучал в дверь рукояткой меча. Постучал – и сделал несколько шагов назад. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Сначала на стук никто не ответил. Сергей уже решил, что ему самому предстоит открывать дверь и прятаться в избушке. Вот уж что будет хуже монстров – их ожидание. Но через пару минут в окне что-то мелькнуло – свет на мгновение изменился – и послышался тихий скрип. Медленно и почти неслышно тяжелая деревянная дверь отворилась наружу. Глазам Лунина представилась картина, которую он не ожидал увидеть здесь ни при каких обстоятельствах.

В дверях стояла кудрявая, с пышными волосами фиолетового цвета девушка с накрашенными, немного расплывшимися – наверное, после сна – глазами. Вообще, косметики у нее на лице было довольно много, что удивило Сергея больше всего. Лес все-таки. А личико – мягкое, симпатичное.

Девица была не очень высокой, но и не маленькой, стройной. Одета в шерстяные вязаные брюки или колготки и пушистый, почти до колен, свитер. На ногах – меховые тапочки.

– Хай, бой, – приветствовала она Сергея. Голос был нежный, с легкой хрипотцой и довольно равнодушный – видно, появление молодого человека на хозяйку избушки особого впечатления не произвело. – Ты ко мне или как?

Лунин не нашелся, что сказать.

– Ты, типа, или заходи, или дальше стой, – вновь заметила девушка. – Холод в хату идет.

– Ты одна? – спросил Сергей и сам удивился вопросу.

– Одна, одна. Загребай.

Лунин вошел и внимательно огляделся. В левом углу пылала раскаленная печка. Поддувало было открыто, оттуда сыпались на железный лист горящие угли. От печки шел жар, согревавший всю комнату.

Окно, которое Сергей видел снаружи, было единственным. Рядом с ним стоял стол, уставленный грязной посудой – тарелками, чайными чашками и стаканами. На столе в вычурном подсвечнике в виде двух переплетенных змей чадила высокая восковая свеча, рассеивающая полумрак. Из окна в избушку попадало совсем мало света.

Около стола – два деревянных стула и табурет. В дальнем углу, наискосок от двери, высокий шкаф. Посередине комнаты Сергей заметил закрытый ход в подвал.

От тепла Сергея сразу разморило. Хотелось сесть около печки и ни о чем не думать.

– Тебе чего надо? – спросила девушка, садясь на стул.

– Мне бы через лес пройти, – честно ответил Лунин. – Замерз я. Одет неподходяще, а мороз сильный.

– Мороз знатный, – согласилась девушка. – Запарилась дрова из сарая носить. Но ничего, скоро теплеть будет. Ты, типа, переночевать хочешь?

– Неплохо было бы, – ответил Сергей, усмехнувшись.

– Ты не лыбься, – тоже усмехнулась девчонка. Заспанные глазки ее лукаво блеснули. – Думаешь, я всех пускаю? Ну да ладно, еще замерзнешь. Располагайся.

Сергей подумал немного и попросил:

– Мне бы коня хоть в сарай поставить. Замерзнет. Сена у тебя нет?

– Все тебе надо! Деловой… Сено есть, – ответила девушка. – Пиплы наготовили. Да и в сарае место будет. Там, правда, холод тоже знатный. Ну да все не так, как на улице. Иди, сам разберешься. А ты че на коне разъезжаешь, мечом размахиваешь? Крутой, что ли?

– Да типа того, – усмехнулся Сергей, вкладывая меч в ножны.

– Ну, я открыла и вижу – еще и меч в руке. А сам от холода дрожит. Хотя времена нынче такие – без кинжала никуда. Кто в хате сидит – неизвестно. Так ведь?

– Так.

– Прикид у тебя, правда, не слишком навороченный для крутого…

– Сама говоришь – времена неспокойные, – почему-то попытался оправдаться Сергей. – Пойду с конем разберусь.

Законной возможности осмотреть сарай, да и все подходы к дому он обрадовался. Кивнув девушке, он толкнул дверь.

Кроме сарая и колодца, на заднем дворе ничего не было. Дверь, прикрытая деревянной щеколдой, вращавшейся вокруг вбитого в стену гвоздя, держалась не на петлях, а на кусках резины. Сергей опасливо открыл ее, заглянул в сарай, но не увидел там ничего интересного, кроме охапки сена в одном углу и кучи дров в другом. Третий угол был захламлен емкостями – преимущественно дырявыми. Место для коня имелось, но он помещался здесь впритирку.

Подумав, что не совсем правильно оставлять своего четвероногого друга одного и лучше было бы устроиться на сене рядом с ним, Сергей тем не менее привязал Лучезара к столбу, поддерживающему кровлю. Слишком холодно было в сарае. Почти так же, как на улице. У коня хоть шкура теплая, а человек околеет здесь за несколько часов. В избу ввести коня девица не даст. Да и не поместится он там. Кстати, как ее зовут? Он и не спросил на радостях. И, главное, откуда она здесь взялась?

Сергей снял с коня суму с припасами, положил перед Лучезаром несколько сухарей, похлопал его по холке и поспешил в тепло. К его приходу девушка уже составила тарелки, захламлявшие стол, в одну горку, а чашки и стаканы сложила в большое деревянное ведро. Стол, таким образом, практически очистился.

– Звать-то тебя как, хозяюшка? – спросил Лунин с порога. – Ты уж извини, что сразу не спросил. Замерз как собака, не соображаю ничего.

– Маха, – ответила девушка. – Друзья так кличут.

– В смысле, Маша? – переспросил молодой человек. Девушка промолчала. Мол, я тебе сказала, а ты ничего не выдумывай.

– А я – Сергей, – представился Лунин. – Рад познакомиться.

На самопредставление гостя хозяйка тоже никак не отреагировала.

За гостеприимство нужно было платить, да и согреться не мешало основательнее. Сергей достал из сумки флягу с вином и выставил ее на стол – он решил, что Маха от выпивки ни за что не откажется.

– Что у тебя там? – заинтересованно спросила девушка. – Не иначе, крепкое?

– Именно так, – улыбнулся Сергей.

– Клево, – вздохнула Маха. – Закуски и у меня, правда, мало – давно подвоза не было. Капуста вот квашеная, сухари да рыба сушеная. Будешь?

– Конечно, – кивнул Сергей.

– В погреб слазишь? – спросила девушка. Сергей сразу насторожился. Чтобы ты меня сверху накрыла? Ну уж нет…

– Полезай лучше сама. Ты ведь знаешь, где что лежит.

– У, ленивый, – улыбнулась девушка, бросив на гостя лукавый взгляд. Откинула крышку и полезла вниз.

Сергей быстро сообразил, что можно сделать ход конем – закрыть хозяйку в погребе, чтобы переночевать без проблем. Но если она – обыкновенная девушка, которая живет в странном мире и в странном лесу? Тогда с его стороны такой поступок будет совсем уж невиданным свинством. Человек его в дом пустил и обогрел, а он ее – в холодный погреб! Так и бандиты не поступают.

Тем временем Маха с тарелкой, полной квашеной капусты, хрустящей, с ледком, показалась наверху, и момент был упущен.

«Откуда здесь капуста? – обожгло вдруг Сергея. – Да еще и квашеная, с морковкой?

Но, с другой стороны, почему бы ей здесь не быть? Говорил же Бонуиий, что свозил в свой мир полезные растения. Может быть, земные овощи ему очень приглянулись. Капуста – продукт, богатый витамином С, а морковь содержит необходимый людям каротин…»

Маха поставила тарелку на стол, достала из шкафа несколько сухарей и большую вяленую рыбину, выудила из ведра два грязных стакана и обтерла их тряпкой.

– Наливай, – предложила она. – За знакомство.

Сергей наполнил стаканы на треть. Фляга была маленькая, стаканы – большие. Вино оказалось темно-коричневым, с искоркой. Скорее даже не вино, а коньяк.

– Ишь ты, что мы пьем! – довольно воскликнула девушка, понюхав напиток. – Ну, твое здоровье! – и опрокинула стакан.

Сергей попробовал зелье Бонуция аккуратно. Оно оказалось совсем не коньяком. Хотя крепость хорошо ощущалась, пилось вино очень легко и оставляло во рту приятную свежесть. Собственно, аналогов ему среди земных напитков Лунин не нашел.

– И правда, крутой! – расплылась в довольной улыбке быстро начавшая хмелеть девушка. – Небось забашлял за «экстру» немало? Или со спецсклада? Я такое только один раз пробовала.

Язык девушки начал заметно заплетаться, да и сам Сергей почувствовал, что в голове зашумело.

«Нужно поаккуратнее», – предостерег он себя.

– Принц крови, что ли? – поинтересовалась хозяйка.

– Не, – буркнул Сергей, жалея почему-то, что не имеет пышной родословной. – Дела у меня просто… А ты здесь как оказалась? Лес, понимаешь, волки воют, мины везде стоят – и красивая девушка в избушке, одна…

Молодой человек зачерпнул горстью капусты и отправил в рот. Приятное тепло поднималось по ногам, наполняло тело, входило в сердце и в голову. Сергею хотелось упасть лицом на стол и заснуть, но он боролся с собой.

– От родителей свалила, – усмехнулась девушка, откусывая ровными белыми зубками кусочек сухарика. – Им друзья мои не нравятся, как я живу не нравится, все такое. Достали. Вот я в избушку и подалась. Папенькина избушка, охотничья. И родителям спокойно, не беспокоятся за меня, и мне хорошо. Не пилит никто…

– А кто отец твой?

– Я не поняла, ты че, следователь? – обиделась Маха. – Ты наливай да закусывай. Рыбку порежь.

Сергей, который понял, что вся имеющаяся посуда лежит в ведре, выудил оттуда большой нож и заодно две ложки – есть капусту руками было неудобно. Он покромсал рыбу на большие неровные куски, лучший выбрал для девушки, в другой, жирный и сочный, впился зубами сам.

Маха с пьяной улыбкой наблюдала за ним.

– А ты молодец, – объявила вдруг она.

– С чего вдруг? – спросил Сергей, чувствуя, как хмель то накатывает, то отпускает.

– Рыбку ешь хорошо, – засмеялась девушка. – Сразу видно – не светлячок. Здесь всякие шастают… Сергей не понял вообще ничего.

– Это жуки такие? – спросил он, недоумевая, как его можно принять за светлячка, да, если на то пошло, и за любого другого жука.

– Точно, жуки! – Девушка радостно захлопала в ладоши. – Ты говоришь – мины зачем? Чтобы мразь всякая тут не лазила. Язык у тебя хорошо подвешен. Видно, что не лох!

– Точно, я не фраер! – пьяно заявил молодой человек, которому стало совсем хорошо. Симпатичная девушка, бутылка – что еще нужно? А девчонка и правда ничего – стройненькая, аппетитная. Наверное, и развратная к тому же. Ишь, как личико загорелось! И пьет, не морщась, хотя молодая совсем.

Щеки Махи светились прямо-таки нездоровым румянцем. Но в остальном – девчонка как девчонка. Лет семнадцати, не старше, просто много косметики.

Сергей налил в стаканы еще раз – по нескольку капель. Он сильно захмелел, но чувства меры не утратил – понимал, что напиваться до бесчувствия нельзя.

– Экономишь, – вздохнула Маха. – Но и то правда – догонимся своим. У меня бутыль в погребе стоит – чуть поменьше ведра. После «экстры» все равно, что пить…

Сергей энергично закивал, подумав про себя, что самогон он пить не будет. Травился им не раз, да и лишнее уже – и так готов.

– А травки у тебя нет? – поинтересовалась Маха, заискивающе глядя в глаза гостя. – Ты, я смотрю, чувак правильный. За щепотку дряни – все, что хочешь!

– Извини, сестренка, – пожал плечами Сергеи – Нету. Не взял.

– Эх, – вздохнула девушка. – Всегда так. Я смотрю, ты уже засыпаешь. Отвалишься щас?

– Да, посплю, – согласился Сергей. – Мне где лечь?

– А ты чо, много спальных мест видишь? – засмеялась Маха. – Падай на кровать.

Сергей с радостью опустился на мягкое ложе и отключился.

Проснулся он оттого, что левому уху было щекотно. Сергей решил, что во всем виновата муха, и попытался аккуратно согнать ее, но рука натолкнулась на чьи-то мягкие волосы. Рядом лежало теплое и живое. Сергей спросонья не помнил, где он и как здесь очутился. Повернулся, увидел в неверном вечернем свете из окна нежное лицо Махи и горящие щеки, вздрогнул. Некстати он заснул!

Тем временем девушка, разбуженная его движением, открыла глаза.

– Здоров ты дрыхнуть, – прошептала она. – Я уже заскучала. Конечно, устал с дороги, понятно…

Она провела рукой по щеке Сергея. Сказать, что ему это показалось неприятным, было бы неправдой. Напротив, кровь так и загорелась. Он положил руку на талию девушки и обнаружил, что она уже не в своем мохнатом свитере, а в полотняной ночной рубашке, через которую обжигало горячее упругое тело.

– Подожди, Маша, – выдавил из себя Сергей, вставая с кровати. Почему-то он знал, что спать с этой девушкой ему ни в коем случае нельзя. А выглядела она чрезвычайно соблазнительно. Короткая ночная рубашка в цветочек, взлохмаченные фиолетовые волосы, чистое свеженькое личико – косметику хозяйка уже смыла.

– Ты меня с кем-то перепутал, – усмехнулась девушка. – Меня зовут Маха. Или у тебя крен на шипящие?

Последняя фраза хорошо подошла бы Наташе, филологу по образованию, а не молодой панкетке, странной хозяйке странной избушки в странном лесу… Когда Сергей вспомнил свою девушку, сдерживаться стало легче. Но тут же вспомнился наглый Брентон, и Сергею захотелось с Наташей сквитаться. Понятно, что с Брентоном у нее ничего не было, но тем не менее…

Молодой человек стоял и затравленно озирался.

– Туалет на улице, – подсказала девушка.

И такая откровенность сразу остудила Сергея. В конце концов, он знаком с девицей всего несколько часов. Точнее, знаком – сильно сказано. Увидел ее в первый раз. А кто она такая – вообще непонятно.

– Спасибо, – поблагодарил он хозяйку.

Подошел и поцеловал – в губы, крепко. Маха замурлыкала от удовольствия. Целоваться Сергей умел – все ж таки взрослый мужчина по сравнению с этой девчонкой.

– Надо пойти посмотреть, как там конь, – сказал он. – И подкормить заодно.

Взял суму и вышел во двор. Мороз был уже не таким сильным, а свет, лившийся с золотистого теперь неба, по-прежнему соответствовал зимнему вечеру. Сергей боялся, что от коня остались рожки и ножки. Но Лучезар нетерпеливо перебирал копытами, ожидая хозяина. Хорошо, что Сергей заснул одетым – все его имущество было теперь при нем.

Лунин радостно улыбнулся, встряхнул головой. Хмель и морок слетели с него, он был готов продолжать путь. Стараясь не слишком шуметь, он вывел коня из сарая, закинул на него суму, поднялся в седло и поскакал дальше.

«Маха все-таки хороша, – мелькнула непрошеная мысль, которую он поспешил отогнать. – Но тем более надо освободить и защитить этот мир – чтобы и ей, и ее родителям жилось легко и приятно. Что за твари такие – светлячки, о которых она говорила? Надо внимательнее смотреть по сторонам. Они, интересно, соли боятся, как вампиры? Что-то она про рыбу соленую говорила…»

Тем временем то ли начался другой климатический пояс Ронканора, то ли здесь стало резко теплеть глобально, но снег уже был мокрым. Деревья шумели под свежим, чистым ветром и пахли свежей хвоей.

– Вот теперь я одет по сезону, – удовлетворенно заметил Сергей, придерживая коня, сберегая его силы.

В лесу уже наступала весна. Снег исчез, стали появляться островки зеленой травы. Сосновый бор местами начали вытеснять лиственные деревья. Почки набухали, собираясь распуститься. Было так хорошо, как редко бывает и на Земле. Ароматный незамутненный воздух, тишина, покой…

Под большим дубом Сергей увидел поросшую голубыми крокусами поляну. Она была так красива, что Лунин спрыгнул с коня – отдохнуть, осмотреться. Шапку он снял и бросил в суму, подумывая уже и о том, чтобы снять куртку.

Тысячи цветков пробивались из-под земли, поднимая слежавшиеся дубовые листья. Некоторые распустились, некоторые еще были в бутонах. Сергею подумалось, что хорошо бы нарвать сейчас цветов и вернуться к Махе. Правда, поймет ли она? Похоже, эта девушка больше обрадовалась бы фляжке с вином, букетику из конопли или зеленых маковых головок. Тем не менее Сергея временами тянуло к ней очень сильно К тому же Наташа далеко, а Маха рядом, только коня повернуть!

«Не за этим ты сюда приехал!» – мысленно прикрикнул на себя Сергей. Да и полянка очень подозрительная. Откуда в проклятом мире такая прекрасная весна? По рассказам Бонуция, не должно быть здесь ничего, кроме пепла и смертельной опасности. А ему встретилась только минная растяжка, которая, может быть, таковой и не являлась, и распущенная, но приятная девчонка. Это просто прогулка легкая, моцион для аппетита, а не опасное приключение или, как громко выражался Бонуций, подвиг.

Сергей поднял глаза, решая, куда ему направиться дальше, и увидел в тридцати метрах от себя всадника на вороном, антрацитового цвета коне. Воин был в длинной черной хламиде, из-под которой нестерпимым блеском сияли ярко начищенные доспехи. На боку незнакомца висел длинный меч. Ехал всадник медленно, движения его были уверенными и непринужденными до расхлябанности. Даже на расстоянии чувствовалась исходящая от него мощь.

– Вот и оно, – хмыкнул Сергей, подразумевая серьезную опасность.

Он прикинул, успеет ли сесть на коня, и тут же спросил себя: зачем? Если он хотя бы немного учился фехтовать пешим, то на коне у него вообще нет шансов. Но с коня незнакомец срубит его, пешего, как цветочную шляпку. Каждому известно, что конник имеет преимущество перед пехотинцем.

Тем временем всадник приблизился и был уже на расстоянии десяти метров. Меча он не вынимал, черные глаза его внимательно рассматривали Сергея. Лицом всадник отдаленно напоминал Бонуция. Возможно, был родственником, а национальности – наверняка той же самой. Увидев настороженный взгляд молодого человека, он спрыгнул с коня, улыбнулся и подошел к Лунину, ведя коня в поводу.

– Здравствуйте, – обратился он к замершему Сергею. – Очень рад с вами познакомиться. Как поживаете?

– Спасибо, – выдавил из себя Сергей. Он видел, что незнакомец совсем не простой человек. Может быть, вовсе даже и не человек. И что приветливость его напускная. Ожидать от него можно чего угодно. – Живу хорошо, местами даже прекрасно.

– Вы про теперешнее свое состояние говорите? – поинтересовался мужчина. – А когда в лесу замерзали, не понравилось?

– Не очень понравилось, – не стал опровергать очевидную истину Сергей, а сам подивился осведомленности незнакомца. Следил он за ним, что ли? Никого вроде бы рядом не было.

– Рад, очень рад, Сергей, – объявил незнакомец. – А вы мне нравитесь. Оставались бы здесь, горя бы не знали.

– Спасибо, – еще раз вежливо поблагодарил Сергей. Автоматически, ничего под этим не подразумевая. Просто произнес дежурную фразу. А сам все время думал – что делать дальше?

– Вы-то кто такой будете?

– Ах, Сергей, Сергей! – рассмеялся мужчина. – Вы же умный молодой человек. У вас интеллект на лице написан. Зачем дурачком прикидываться? Не идет вам, пусть слабые этим занимаются. Впрочем, любому мудрецу должно силу свою осторожно показывать… Вы что, на самом деле не догадываетесь, кто я?

Сергей продолжал вопросительно смотреть на незнакомца.

– Ну, угадайте! Только не с трех попыток. Мы ведь с вами не в сказке, а под влиянием суровой прозы жизни!

Сергей понимал, что лучше ничего не отвечать, но чего бы он с такой тактикой добился?

– Родственник Бонуция! – объявил он.

При звуках имени Великого магистра незнакомец слегка передернулся, но тут же принял прежнюю уверенную позу и принужденно рассмеялся.

– Близко, близко, почти в точку. Я – хранитель мира.

– Хранитель? – переспросил Лунин. – И что это значит?

– Да то, что я храню Ронканор и порядок, заведенный в нем.

– Не понял, – удивился Сергей. – Как же вы храните порядок, когда тут творятся такие безобразия? Незнакомец огляделся по сторонам.

– Какие безобразия? – переспросил он. – Где вы видите безобразия? Совсем недавно вы вообще говорили, что здесь прекрасно. Цветами вот любоваться с коня сошли. Я и решил к вам подойти, видя ваше благодушное настроение. К иным героям не подступиться было. А вы мне сразу понравились. Не беспокоитесь, меч не вынимаете, заклятиями в меня не бросаетесь. Так в себе уверены?

Сергей пожал плечами. Давать волю языку он не собирался.

– Дочка моя понравилась вам? – спросил незнакомец. – Зачем же ушли от нее так поспешно? Девочка одна живет, скучно ей. А тут кавалер, не попрощавшись, улизнул. Не стыдно?

– Да не особенно, – признался Сергей. – Вы, стало быть, Махин отец?

– Она Махой назвалась? – мрачно рассмеялся незнакомец, будто бы не знал этого. – Выдумщица! За это люблю. И тебя, Сергей, полюбил. Не встречал я еще таких, как ты. Даже не по себе как-то. Слишком уж ты прост.

– Сложным людям жить тяжело, – ответил Сергей. – Называть мне вас как все же, уважаемый?

– Да так и называй, – посоветовал незнакомец.

– А имя у вас есть?

– Ронканор, – заявил незнакомец. – Я и есть Ронканор.

Сергей уставился на человека в доспехах. Вроде бы и на сумасшедшего не похож и такие глупости говорит. Или не глупости?

– От меня-то вы, собственно, чего хотите, уважаемый? – осведомился Сергей.

– Да я так, познакомиться приехал, – заявил мужчина. – Все ж таки новое лицо в мире. Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – кивнул Сергей. – Поеду я, пожалуй, дальше.

Он сел на коня, раздумывая, не ткнет ли его незнакомец снизу кинжалом – напоследок. Но вид у него немного не тот, чтобы нож в спину совать.

– Куда, ежели не секрет? – заинтересованно спросил воин.

– А то вы не знаете, – усмехнулся теперь уже Сергей.

– Не к озеру ли Нум? – с притворной тревогой спросил тот, кто называл себя Ронканором.

– Все может быть, – ответил Сергей нагло.

– Очень прошу вас этого не делать, – попросил мужчина. – Советую и предлагаю. Можно сказать, настаиваю. Вы ведь горсть пепла бросать собираетесь? Между нами говоря, ничего путного ваш поход не принесет. Так, глупость одна. А я бы вам много власти здесь дал. Хотите – дочку за вас замуж выдам? Или управителем над всеми землями поставлю? А то просто возвращайтесь подобру-поздорову. Препятствий вам чинить никто не будет – уж я позабочусь.

Теперь Сергею было уже почти ясно, кто или что перед ним – воплощение зла Ронканора, альфа и омега здешних безобразий. Поэтому и на Бонуция похож – пытается выглядеть так же, как создатель мира. Но, видно, и у него проблем хватает. Не безгранично властвует!

– Если все действительно так, – холодно усмехнулся молодой человек, – в чем же причина вашего беспокойства? Ну брошу я горсть пепла, ничего ведь такое бесполезное действие не изменит?

– Не бросите, – вздохнул собеседник Лунина. – Руки коротки.

– Ну, как знать, – протянул Сергей.

– Да не о пепле я беспокоюсь и не об озере – что ему толика малая мути? О вас. Не доберетесь же до озера. Смерть на каждом шагу.

– И вы ничего поделать не можете?

– Не могу, – вздохнул мужчина.

– А обо мне вам зачем беспокоиться?

– Объяснил же уже – понравился ты мне! Другие сразу на клочки порвать пытаются, а ты – степенный, рассудительный. И дочка моя к себе абы кого не подпустила бы. Давай к нам? На хрена тебе Бонуций сдался, что ты из-за него жизнью рискуешь?

– Бонуций? – удивился Сергей. – Да он здесь ни при чем. Я не ему помогаю. Людям.

– Филантроп? – поинтересовался злодей.

– Нет. За людей обидно. Что ты их тут держишь, на волю не пускаешь?

– Я держу? – еще раз притворно изумился мужчина. – Бонуций твой держит. Он нас заразой какой-то считает и со свету пытается сжить. Почему ты нам не сочувствуешь? Чем мы хуже?

– Да я не пойму: вы-то – это кто? – задал прямой вопрос Сергей.

– Свободные люди свободного Ронканора, – ответил муж чина. – А враг сжить нас со свету пытается или в рабство обратить. Тридцать два наймита его уже здесь побывали. Ты тридцать третий.

Сергей на мгновение задумался Что же получается? Может, и правда, Бонуций совсем не прост? Действительно, не так здесь плохо, как он говорил. Но все, кто знал Бонуция, характеризовали его с лучшей стороны. Да и самому Сергею он понравился. Учитель Ульфиуса, а тот – самый лучший маг.

– Что с рыцарями теми стало, которые, подобно мне, сюда являлись? – задал Лунин каверзный вопрос, пользуясь высоким слогом.

– Так в Темнице Духа заключены, – в тон ему ответил мужчина. – Ибо покушались на нашу свободу и упорствовали во зле.

– Меня, значит, вы к озеру пускать не хотите? – уточнил Сергей.

– При чем здесь я? – опять удивился хозяин здешних мест. – Мои люди не дадут, и природа здесь зла. Бонуций пакостит. А люди в рабство не хотят, я их не осуждаю.

– Так что, может, решим наши проблемы сейчас? – спросил Сергей, берясь за рукоять меча, хотя сражаться с подозрительным незнакомцем ему совсем не хотелось.

Понимал, что этому воину он не чета.

Мужчина в доспехах усмехнулся:

– Не ожидал от тебя, Лунин. Вроде бы нормальный парень, а туда же, за меч. Как пацан дурной. Не буду я с тобой драться. Нравишься ты мне.

– А ты мне – не очень, – пошел на откровенность Сергей.

– Что ж, любовь не всегда взаимна, – вздохнул мужчина. – Прощай, Сергей. Еще свидимся. Боюсь, правда, без такой сердечности. Удачи желать не буду.

Он равнодушно повернулся, взлетел на своего коня и, не оборачиваясь, поскакал в сторону избушки, где Лунин повстречал Маху. Сергей же повернул коня в противоположную сторону.

Лес начал редеть. Деревья здесь были покрыты молодыми, ярко-зелеными листочками. Кое-где пышно цвели кусты.

– Любопытно, – заинтересовался Сергей. – Если здесь все время такая погода, могут ли листья постоянно находиться полураспущенными? Нет. Значит, времена года меняются. Но что-то очень быстро это происходит.

Объехав очередной черемуховый куст, Лунин обнаружил утоптанную тропинку, вьющуюся между деревьев. Нельзя сказать, что наличие тропинки очень его обрадовало. Скорее, насторожило. Но, по крайней мере, было меньше шансов встретить на ней мину. Кто-то ведь здесь проходил и проезжал. Как выяснилось, население Темной стороны Ронканора жило своей жизнью. Вообще-то такое предположение можно было сделать и раньше.

По тропинке Сергей продвинулся вперед примерно на километр, и его тезис об обитаемости Темной стороны мира, созданного Бонуцием, подтвердился. Навстречу ему ехали с копьями наперевес два благообразного вида юноши и девушка. Точнее, у девушки копья не было, она держала в руке топор на длинной рукояти, но с топором выглядела не менее грозно. Все трое были в кольчужных рубашках и стальных шапках. Девушка была некрасивой, с крупными чертами лица. Из-под шлема у нее выбивались пепельные волосы. Молодые люди – самой обычной внешности. Ровные носы, тонкие губы, белая кожа. На вид – лет по двадцать – двадцать пять. Кони – тоже обычные, пегой масти, почти одинаковые.

– Стой, лох, – приказал один из юношей Сергею. Тот опешил:

– Это ты кому?

– Тебе. Тут других лохов нет.

Сергей взялся за рукоять меча и наполовину вынул его из ножен. Все-таки у молодежи оружие уже было наготове.

– Какие-то проблемы? – спросил он.

– У тебя, – ответил наглый молодой человек. Другой усмехнулся, а девушка вообще залилась дурацким ржанием.

Сергей выхватил меч и нацелил его в глаза первому молодцу.

– Ну, подъезжай, выясним, у кого проблемы, лошонок, – заявил он.

– Подожди, Смелый, – обратилась к главарю девушка. – Может, он вовсе и не лох?

– Был бы не лох – давно бы нас покромсал, – ответил парень. – Пускай ксиву предъявит и право на ношение меча, да и валит на все четыре…

– Да он, может, крутой, – предположил второй молодой человек, видимо не желая лезть в драку.

– В таком дурацком прикиде? Без железа? – спросил Смелый.

– Я и называться тебе не хочу, лошонок, – тихо заявил Сергей. – Штаны намочишь, когда узнаешь, кого в лохи зачислить посмел. Молодость и глупость вас спасла. Быстро докладывайте, чего здесь отираетесь?

Девушка опустила топор и отрапортовала:

– Светлячка ловим, ваше сиятельство.

– Светлячка – это хорошо, – заметил Сергей. – Их надо ловить. Мне Маха о каком-то светлячке говорила. Типа завелись тут.

Молодые люди посмотрели на Сергея недоуменно, а тот начал соображать: что сказал не так?

– А, бдительность проверяете, – вдруг заявил Смелый. – Извините, ваше сиятельство, не признал. Мы восточный квадрат патрулируем. Вы в свободной охоте?

– Именно, лошонок, – продолжал квитаться с оскорбителем Сергей. – Пожрать у вас не найдется чего? Я уже третий день по лесам шастаю.

– Сухари, – ответила девушка.

– Мяса нет? – спросил Сергей.

– Мяса? – удивился Смелый. – Как можно, ваше сиятельство. Не положено нам. Рыбка только.

– Дайте хоть рыбы, – приказал Сергей, не поняв, отчего перепугалась молодежь. Странные они какие-то.

Девушка выудила из сумки двух тощих вяленых карасиков и, подъехав к Сергею, с поклоном вручила. Сергей постучал головой карася о рукоятку меча, отщипнул перо, обсосал. По его мнению, наглый местный «крутой» должен был вести себя подобным образом.

Девушка шумно вздохнула, а Смелый покаянно произнес:

– Вы извините уж, ваше сиятельство. Мы вас за светляка сначала приняли.

Глаза Лунина медленно полезли на лоб. Что они все, с ума посходили, что ли? Но теперь он был трезв и понял, что «светлячком», скорее всего, называют человека.

– Уж скорее вы светлячки, – бросил он. – Все трое. Ладно, дежурьте.

Он осторожно проехал рядом с опущенными копьями парней, понимая, что поднять их совсем недолго, и особенно осторожно – мимо длинного топора дурнушки, которая просто пожирала его глазами.

– Не прикажете ли поехать с вами, сиятельный? – спросила она.

Сергей понял, что она говорит о себе лично.

– Нет, всем оставаться на дежурстве, – бросил он. – Может быть, дня через два, – обратился он к девушке и увидел, как ее лицо вспыхнуло от радости. – Я буду возвращаться этими краями.

Чем дальше ехал Сергей, тем мощнее вступало в права лето. Распустившиеся молодые листья шумели на ветру. Стало жарко. Здесь уже можно было отдохнуть без всякой избушки, под открытым небом, но Сергей не хотел останавливаться.

Сзади послышался звонкий перестук копыт. У Сергея были две возможности – пустить Лучезара вскачь и попытаться уйти от погони или повернуться к потенциальной опасности лицом. Поскольку впереди его могли ожидать ловушки и засады, молодой человек избрал второй вариант. Он вынул меч и развернул коня.

По дороге скакал все тот же мужчина в блестящих доспехах, называющий себя Ронканором. Длинный черный плащ развевался по ветру. Выражение лица у всадника было самое безмятежное, оружие он по-прежнему не вынимал. И вновь Сергей почувствовал его мощь и уверенность.

– Вот, ты уже и с мечом меня встречаешь, а я по-прежнему к тебе расположен, – заявил мужчина.

– Не знал же я, что это будешь ты, – ответил Сергей. Подумал и добавил: – Ронни.

– Ишь ты, и чувство юмора у нас есть, – криво усмехнулся мужчина. – Что ж, Бонуций всегда умел две вещи: запудривать мозги и подбирать кадры. Встречал патрули мои?

– Встречал.

– Думаешь, все такие идиоты? Тебя упустили щенки из училища Да и они от тебя рожек и ножек не оставили бы, если бы я им подсказал, кто ты такой.

– Что же не подсказал? – спросил Сергей.

– Повторю еще раз, для особо понятливых. Нравишься ты мне. Разворачивай коня, поедем ко мне в гости.

– Далеко? – спросил Сергей.

– Смотря как ехать. Тут все рядом, если хозяин захочет, и очень далеко, если двигаться вопреки его воле. Мир так устроен.

– Не, я дальше поеду, – объявил Сергей. – Не мешал бы ты мне, Ронни. Сделаю дело – поговорим и в гости заеду. Перед дочкой извинюсь.

– Не доедешь, Лунин, – вздохнул воин, поглаживая рукоять меча. – Слишком много людей тебя ловят. Да что люди – гораздо хуже есть.

– Светлячки, например? – спросил Сергей. Мужчина откинулся назад и захохотал:

– Ты откуда это слово взял?

– Да уж слышал. Все только о них и твердят.

– И, как ты полагаешь, что они такое?

– Тварь вроде паука, которая мимикрирует под человека, – ответил Сергей навскидку.

– Да, дорогой, – продолжая смеяться, заявил Ронни. – Очень точное и звучное определение. Именно таким все и видят светлячка. И обязательно имей в виду, что светлячок – это ты. Тебя два раза почти раскусили. Моих людей ввели в заблуждение некоторые особенности твоего поведения. То, что ты, например, ешь мясо животных. Удивляюсь, как Бонуций тебя терпит? В душе, наверное, глубоко презирает. Взаимопожирание, и все такое… Но, видишь, мир свой освобождать послал, не побрезговал. А мы своих чувств не скрываем…

Лицо воина вдруг стало маниакально-горделивым.

– Если ты слабее, ты должен подчиняться. Но каждый может стать сильнее. А есть, кого мы хотим, – наше право.

– Да ешьте, ешьте, – покачал головой Сергей. – Только меня не пробуйте – я старый и жесткий. Только почему светлячок?

– Потому что наши враги ложно причисляют себя к Светлым силам. На самом деле они защищают яркое воплощение коммунистической диктатуры с так называемым «приоритетом нравственного закона».

– Вон оно что, – усмехнулся Лунин – А вы, стало быть, живете в свободном мире?

– Каждый свободен настолько, насколько того заслуживает, – объявил Ронни.

– Я не хочу быть свободным за счет других, – заявил Сергей. – Будем драться, или я поеду дальше спокойно, как свободный человек в свободной стране?

Ронни смерил его взглядом'

– Езжай, но покоя тебе не дождаться. Теперь на тебя начнется охота, долго не продержишься. Дальнейшее твое существование в Ронканоре будет не таким комфортным, как могло быть. Имей в виду – третья наша встреча будет для тебя роковой. Третий раз за все платит.

– Жду с нетерпением, – ответил Сергей и тронул коня. Воин остался на месте.

Дальнейшие события слились для Лунина в один бурлящий поток. С неба вдруг обрушился грохот, раздался свист, застучало по деревьям, посыпались листья и ветки. Сергей прижался к холке коня и ударил его пятками. Лучезар ринулся вперед. Следом за первым раздался второй взрыв – совсем рядом. Всадника обдало горячей волной, оглушило. Осколки, к счастью, прошли над головой, срезав несколько крупных веток.

«Артиллерийский обстрел, – понял Сергей. – Кто бы мог подумать!»

Хотелось вжаться в землю и замереть. Но терять коня было нельзя, да и спастись между корней деревьев – надежда слабая. Впереди рванул еще один снаряд.

– Взяли в клещи, – выругался Сергей. – Что дальше?

Он осадил коня и почти остановился. И тут рядом мелькнула тень, какой-то невесть откуда взявшийся всадник схватил Лучезара под уздцы и потянул вперед.

– Сейчас залп дадут – тогда вообще!… – крикнул он. Последние слова незнакомца потонули в грохоте следующего взрыва – по правую руку.

– У нас есть минута, пока перезарядят все орудия батареи, – объявил всадник.

Сергей увидел, что это – молодой симпатичный мужчина в белой рубашке и сером толстом жилете. Пожалуй, помоложе его. На боку у парня висел меч – без оружия здесь, похоже, не ходил никто.

– Ты кто такой? – спросил Сергей, бросив подозрительный взгляд на незнакомца. Внимательно рассмотреть его было трудно – кони неслись через лес, повинуясь командам парня.

– Свой, – коротко ответил тот.

– Знаем мы таких своих, – проворчал Лунин.

– Свой, свой. И не беспокойся. Без меня тебе лес не пройти. А со мной – запросто. Сейчас они квадрат позади нас накроют.

И точно. Сзади прогрохотали взрывы, поднялся густой черный дым.

– Опоздай мы на минуту – на куски бы пошинковало, – объявил незнакомец удовлетворенно.

– Звать тебя как? – спросил Сергей.

– Никитос, – ответил парень.

– Ну а я Сергей. Рад встрече. Парень немного странно улыбнулся.

– Я и так хорошо знаю, кто ты такой. И встречаться прежде доводилось. Только ты меня не помнишь. И не видел к тому же никогда.

Сергей озадаченно промолчал. Что же, получается, слышал? Иначе как он его может помнить, если не видел?

– А вот сейчас мы обратно поедем, – объявил молодой человек. – Не намного вернемся – метров на двести. Вперед должны ударить.

Сергей повернул коня. Почему он доверял этому Никитосу? Да потому, что, когда тот подлетел к нему и схватил за узду коня, он мог сделать с ним что угодно. Точнее, он вообще мог не хватать никакую узду, а просто ударить сзади мечом. Но не ударил. А не поспеши они сразу – один из снарядов вполне мог их накрыть.

Раздался грохот еще одного залпа. Снаряды рвались в том месте, откуда они только что убрались.

– Теперь снова вперед, – объявил Никитос.

Сергей послушно развернул Лучезара и, поспешая к березовой роще по взрытой и дымящейся поляне, не удержался от вопроса:

– Откуда знаешь, куда стрелять будут?

– Все равно не поверишь, – ответил парень. – Но не от врагов сведения, не беспокойся. Вообще ни одного из них в глаза еще не видел. Только что прибыл. Раньше нельзя было.

– Так ты от Бонуция? – спросил Сергей.

– Не совсем так, – ответил молодой человек. – От его друзей. Позже расскажу. Сейчас давай поторапливаться. Эта полянка между ельником и березняком у них хорошо простреливается. Тут они Ловераля уложили. Простым осколочным снарядом. Никакая броня не помогла. Осколок стальной воротник пробил, и конец. Батарея на холме стоит. Как под холм въедем, немного безопаснее будет. Но там у них разъездов много. Биться придется.

– Что ж, биться так биться, – согласился Лунин. – А чудищ они не держат? Я вот собаку недавно видел – страшная тварь.

– Будут и чудища, – охотно ответил Никитос. – Только не сейчас. Позже. Ты знай коня погоняй. А то третий залп дадут, и все.

– Откуда же они знают, где мы движемся? – спросил Сергей.

– Точно они не знают. Мы бы уже на земле лежали, с множественными ранениями, если бы знали. Но предполагают. У них разведка хорошо работает. Системы обнаружения, опять же. Но, вообще говоря, я с ними не встречался, по рассказам только осведомлен.

Молодой человек был странен, но внушал Сергею безотчетную симпатию. Он решил пока положиться на него. Но и самому не плошать при случае.

Рысью проехали березнячок и оказались в лиственном лесу у подножия холма. Здесь уже царило настоящее лето.

В лесу хватало тропинок. Они разбегались во все стороны, пересекались под разными углами. Кустарник по бокам дорожек был расчищен вручную.

– Здесь, я так понимаю, и будут дозоры, – сообщил Никитос.

– Мин не будет? – спросил Сергей.

– Да кто же знает? – чересчур беззаботно ответил молодой человек. – Но нам, похоже, удастся их избежать. Чувствую.

– Хорошо, – пробормотал Сергей.

На тропинке впереди послышался конский топот. Лунин и его спутник поспешно свернули налево, в сторону от возвышающегося над лесом холма. Группа всадников, похоже, не заметила их. Еще две минуты – и снова впереди застучали копыта.

Молодые люди решили свернуть с тропинки прямо в лес. Они продирались сквозь густые кусты, оставляя за собой хорошо видимый след, когда сзади послышался резкий окрик:

– Стоять!

Уйти через густой подлесок не представлялось возможным. Сергей обернулся. Сзади, не сходя с тропинки, гарцевали три всадника. Два мужчины, одна женщина. Но они были постарше и явно опытнее, чем встретившаяся Лунину накануне тройка. Этим зубы не заговоришь.

– В чем дело? – сквозь зубы спросил Сергей.

– Оружие не вынимать, приближаться медленно, с поднятыми руками, – приказал старший, крепкий темноволосый мужчина с узкой бородкой. Из-за спины он молниеносным движением вытащил взведенный арбалет. Копье осталось в стременном упоре. Острие его смотрело в небо. Другой мужчина, светловолосый, с пышными усами, направил свое длинное черное копье прямо в лицо Сергею. Женщина была вооружена кривой саблей и не сводила глаз с Никитоса. Высокий стальной шлем низко надвинут на лоб, раскосые черные глаза просто прожигают. Щеки – белые, нежные, чувственные губы. Красивая, чертовка!

– А кто вы такие? – высокомерно начал Сергей, но темноволосый перебил его:

– Кто мы, не важно. Важно, что ты светлячок. И что ты попался. Непонятно только, кто с тобой. Но его тоже ничего хорошего не ожидает. Впрочем, помоги нам поймать светляка, и уйдешь на все четыре стороны, – обратился главарь уже к Никитосу.

Сергей невольно оглянулся на молодого человека. Тот, несмотря ни на что, оставался темной лошадкой. А что, если он и вывел этих на него? Двое против троих – еще ничего. А вот четверо против одного – конец.

– Не дрейфь, Серега, – шепнул Никитос. – Я с тобой. Арбалета не бойся. Подъезжай к ним, выхватывай меч и руби всех подряд. Не смотри, что там девушка – еще хуже прочих она, раз с мечом ходит.

Сергей тронул коня, выбираясь обратно на тропинку. Рук он не поднимал. Никитос ехал рядом, даже чуть впереди. Оказавшись в трех шагах от врагов, Сергей протянул руку к рукояти меча. Тут же темноволосый спустил пружину арбалета. Никитос молниеносно вытянул руку. Через мгновение Лунин обнаружил, что в его руке – арбалетная стрела, которую молодой человек выхватил из воздуха на лету.

– Светлячки не из простых, – усмехнулась девица. – Вынимай топор, Хлыст.

Она раскрутила саблю в воздухе, и Сергей понял, что фехтовальщица – не ему чета. Сюда бы Ульфиуса, а сам он против ее клинка не устоит. Но об этом Сергей размышлял мимоходом. А меч его уже летел к горлу безоружного пока бородатого. Под бородой вполне мог скрываться стальной воротник, но Сергей надеялся, что пробьет его. Кольчугу прорубить сложнее – только клинок тупить.

От бороды главаря полетели клочья. Меч с хрустом вошел в горло, и сразу же из раны ударил фонтан крови, заливая обрубок бороды, кольчугу и шею коня. Человек с хрипом завалился вперед, но каким-то чудом удержался в седле… Второй патрульный попытался насадить Сергея на копье, но Никитос вовремя ударил по древку, и наконечник отлетел. Воин, однако, не сдался и попытался спихнуть врага с коня палкой, оставшейся у него в руке. Лучезар встал на дыбы, вознося Сергея над схваткой. Обломок копья соскользнул с гладкого бока коня и ушел вниз, а Лунин обрушил свой меч на голову противника. Шлем разлетелся на куски, враг рухнул с коня на землю.

Оставалась девушка. Она отступила на несколько шагов и продолжала крутить саблю, с усмешкой глядя на Лунина. Никитос отъехал в сторону, предоставляя возможность схватиться с воительницей Сергею.

– Может, разойдемся по-хорошему? – спросил молодой человек.

– Может быть, – холодно засмеялась девушка. Голос у нее был ясный и чистый, как серебряный колокольчик. – Если ты положишь меч и поднимешь руки. Я даже дружка твоего отпущу. Не бойся, светлячок, тебя не ждет ничего страшного. Ты еще не слишком далеко зашел. Хлыст был мразью, его нужно было убить. Брось меч, спустись с коня. И я, может быть, даже подарю тебе несколько сладких мгновений…

– Я не могу, – честно ответил Сергей. – И я не хочу тебя убивать.

– Вопрос так не стоит, – радостно отозвалась девушка. – Если кого-то из нас и убьют, то тебя, светлячок. Впрочем, я всегда интересовалась светлячками и познакомилась бы с тобой поближе. Я тоже не хочу тебя убивать. Сделай так, как я тебе сказала, и все будет хорошо.

– Нет, – покачал головой Сергей.

– Жаль, – вздохнула девушка и двинула коня вперед.

Сергей размышлял, сможет ли он оглушить красавицу, не причинив ей большого вреда. По всему выходило, что нет. Если драться – то драться в полную силу. Иначе она просто изрубит его на куски.

Он два раза взмахнул мечом в воздухе, рисуя перед собой наклонный крест, и ударил по клинку девушки. Полоски стали с лязгом встретились. Меч Сергея не пострадал, а на оружии воительницы образовалась зазубрина. Она с удивлением взглянула на свою саблю и пропустила выпад Сергея. Тот продолжал автоматически выполнять простейший прием, которому его обучил Ульфиус: отбить клинок противника, смещение в ту же сторону, выпад острием.

Острый светлый меч без труда пробил тонкую кольчугу воительницы и вонзился ей в грудь.

Девушка ахнула. Шлем скатился с ее головы, черные блестящие волосы рассыпались по плечам. Лицо красавицы мертвенно побелело, в уголках рта показалась кровь.

– Какой же ты подлец, Лунин, – прошептши она тихо и начала заваливаться набок. – Подлый меч, подлый прием…

Сергей побледнел. Его пробрал мороз, он вскрикнул и ринулся к девушке – поддержать, помочь, спасти. Пусть лучше она ударит его своим клинком…

– Стой, Сергей! – громко и грозно закричал Никитос. – Не делай этого. Оставь ее! Обернись!

Сергей тупо посмотрел на алый от крови женщины клинок, на то, как девушка бессильно падает с коня и тяжело бьется о землю, и с трудом оглянулся. Воин с разрубленным горлом поднимался с холки коня, сжимая в руке топор. В лице его не осталось ничего человеческого. Оно было мертвым. Мертвые глаза открылись, рот судорожно дернулся и произнес:

– Будь ты проклят, Лунин! Проклятие Ронканора на тебя, и этим именем заклинаю: умри!

– Не смотри! – отчаянно закричал Никитос. – Не смотри ему в глаза!

Но Сергей уже смотрел не на руку с топором, а, как учил его Ульфиус, в глаза противника. В широко открытые, пустые и жуткие глазницы мертвеца. Страшная тяжесть опустилась на него. Кровь словно вскипела, сердце забилось часто. Его словно пронзило раскаленной иглой. В глазах потемнело.

Очнулся Сергей в полумраке. Он задыхался, сердце сильно болело. Тело было покрыто потом, низкий потолок нависал над толовой. Лежал он на чем-то мягком.

Сергей вскинулся, огляделся – и облегченно вздохнул. Он лежал в избушке, рядом тихо дышала Маха. Она разметалась во сне. Ночная рубашка задралась выше колен, в глубоком вырезе вздымалась высокая грудь. Но такая соблазнительная картина мало взволновала Сергея. Он вздохнул, потянулся. Сердечная боль понемногу утихала. В избушке стояла страшная жара, а Сергей спал одетым. Он потихоньку перелез через Маху, которая не проснулась, взял со стола фляжку, кинул се в суму и осторожно вышел на улицу. Мороз освежил восприятие, Сергею стало легче дышать.

– Надо же так заспаться! – вздохнул он. – Быстрее отсюда! Цел ли Лучезар?

Через несколько мгновений Лунин входил в сарай. Конь нетерпеливо перебирал ногами, ожидая хозяина. Вокруг стояла тишина.

Сергей провел коня в поводу метров двести, пока избушка не скрылась из виду, и вскочил в седло. Мокрая рубашка холодила разгоряченное тело, легкий морозец начинал чувствоваться. Но это даже радовало искателя приключений Он шумно втянул воздух, крикнул:

– Вперед!

Лучезар помчался галопом.

– Я не умер и не убил эту девушку! – шептал Сергей. На глаза наворачивались слезы. Он был счастлив, несмотря на то, что все опасности пути ему только предстояли.

Навстречу всаднику дул теплый ветер, который разгонял туман и морок. Снег стал ноздреватым, рыхлым. Воздух был уже ощутимо теплым. Наступила весна.

Лучезар радостно всхрапывал, и Сергею приходилось сдерживать ретивого коня, памятуя о минах и возможных ловушках. Хотя, с другой стороны, может быть, мины ему только привиделись? Странный лес. Зачарованное место. И девушка чудная.

На полном скаку Лунин вылетел на поляну перед огромным дубом. Тяжелые ветви без листьев шуршали на ветру – дуб словно шептал что-то другим деревьям. Настоящий лесной великан, вершиной уходящий в самое небо.

– Неплохо бы осмотреться, – решил Сергей, вглядываясь в густую крону дерева. – Увижу ли я что-то с вершины? Что я вообще должен увидеть в этом мире с большой высоты?

Тут взгляд Сергея опустился к подножию могучего дерева, и молодой человек вздрогнул. Вся поляна была усеяна голубыми крокусами. Совсем как в его недавнем сне. Цветы поднимали бутоны вверх, разрывая листья, рыхля землю…

Сергей приподнялся в седле и огляделся. Место, несомненно, было знакомым. На этом самом лугу он разговаривал с человеком, который назвал себя Ронканором. После всех своих приключений Сергей допускал существование чудес – в том числе и путешествия вне тела, во сне, по реальным местам. Но происходящее все равно потрясло молодого человека.

На этот раз Сергею не захотелось собирать крокусы. И мысль о том, чтобы глазеть по сторонам, сразу же его покинула. Он боялся услышать сзади топот копыт и увидеть всадника на вороном коне. Поэтому похлопал Лучезара по боку и двинулся дальше.

– Третья встреча будет роковой, – прошептал он. – Интересно, если я встречусь с ним сейчас, будет ли наша встреча третьей? Или он мне только привиделся?

Лес начал редеть. Сергей с ужасом узнавал ложбинки, холмики и отдельные деревца, памятные ему по сну, в котором он убил двух бандитов и женщину, назвавшую его подлецом. Вот справа остался черемуховый куст, вот появилась тропка, на которой он встретил молодых людей.

Он едва удержался, чтобы не повернуть коня вспять. Вместо этого съехал с тропки и двинулся по едва заметному, вымытому дождем овражку, усеянному прошлогодней листвой.

Несмотря на свои хитрости, через пять минут он услышал конский топот и увидел приближающиеся к нему шлемы воинов. Бежать по незнакомому, усеянному ловушками лесу было бессмысленно. Нужно было драться. Сергей вынул меч и поехал навстречу всадникам.

Столкнулись они почти нос к носу. Сергей выехал из-за куста перед мордами коней трех молодых людей, которые испуганно отшатнулись, увидев странно одетого человека с обнаженным мечом в руке. Сергей тоже внутренне вздрогнул, но не потому, что встреча была неожиданной. Напротив, два молодца и некрасивая девчонка были ему знакомы.

Не давая молодым людям проявить инициативу, Сергей рявкнул:

– Смирно! Смелый, доложить ситуацию!

Парень, которого некрасивая девушка в предыдущем сне называла Смелым, рефлекторно вытянулся на коне и отсалютовал копьем.

– Все спокойно, ваше сиятельство! Светлячка не обнаружили.

– Как же спокойно, когда не обнаружили? – сурово нахмурил брови Сергей. – Искать. Держать ложбинку, по которой я проехал. Никого на ней нет, слона можно провести. Сядьте под кустом, ешьте своих карасей, но смотрите!

Девушка удивленно подняла брови, парни вытянулись еще сильнее, пораженные всеведением гостя.

– Не прикажете ли поехать с вами, сиятельный? – искательно заглянула в глаза Сергею дурнушка.

– Имя? – коротко бросил он.

– Курсант Белка, – отчеканила девушка. Сергей отметил, что имя ей подходит. Зубы у девушки были действительно беличьи, выступающие вперед.

– Сейчас – нет, – ответил он. – Я буду возвращаться той же дорогой, курсант Белка. Я тебя запомнил.

Сергей тронул коня и поскакал по тропинке вперед. Троица молодых людей его не преследовала.

Встреча вновь прошла безболезненно. Не так, как во сне, но очень похоже. Старший курсант оказался именно Смелым – наверное, именно то, что незнакомец назвал его по имени, и произвело на него ошеломляющее впечатление. Сейчас, если следовать логике событий, его должен был догнать Ронканор. А он должен назвать его Ронни.

Сергей подтолкнул коня пятками. Вот и березнячок, где он попал под обстрел. Помилуйте, какой обстрел осколочными снарядами может быть в Средневековье, там, где все воины разъезжают с копьями, мечами и арбалетами? Это уж точно ему приснилось. Но какой напасти следует ожидать здесь?

С неба обрушился грохот. Посыпались срезанные осколками листья и ветки. Скакун поднялся на дыбы и заржал. Сергей едва удержался в седле.

– Вперед, Лучезар, вперед! – закричал он, хлестнув коня по белоснежной шее.

Конь поскакал через рощу, не разбирая дороги. Сергей пригнулся. Ветки хлестали его по голове и спине. Краем глаза он заметил, что рядом с ним скачет еще кто-то – человек в белой рубашке и сером толстом жилете. Он что-то кричал, но из-за свиста ветра Сергей не мог разобрать что.

– Никитос? – прокричал он.

– Я, – кивнул юноша. – Притормози. Сейчас вперед долбанут.

Сергей осадил коня и тут же подумал: а не зря ли так поступил?

– Меня, если что, тоже с тобой накроет, – объявил молодой человек. – Я от осколков не заговоренный.

А впереди раздался оглушительный грохот, поднялся столб пламени и дыма.

– Теперь поехали, – предложил Никитос. – Через дым хорошо пройдем. Может быть, и не встретим никого.

– Ты кто такой? – спросил Лунин на ходу.

– Ты же знаешь, – пожал плечами юноша. – Никитос.

– Откуда ты взялся? И почему мне помогаешь?

– Еще не понял? – вздохнул юноша – Тогда не поверишь. Пока сам не поймешь, объяснять бесполезно.

Сергея такие ответы всегда бесили.

– Попытайся, – предложил он.

– И пытаться не буду, – широко улыбнулся молодой человек. – Время дорого. Помчались. Холм нужно обогнуть, а за холмом ловушек – не счесть. Да и перед холмом остановить могут.

– Хлыст? – спросил Сергей.

– Много кто, – пожал плечами Никитос. – Не обязательно Хлыст. Он – не самый страшный.

– Ты откуда всех их знаешь?

– По рассказам, – ответил Никитос. – По твоим…

Вновь ударила батарея, и Сергей не услышал заключительных слов Никитоса. По его что? Ощущениям? Снам? Представлениям? Опасениям? Но как этот мальчик может влезть в его голову?

Из темного дыма появилась огромная фигура на лохматом богатырском коне, в полном доспехе. Шлем, наподобие бочки, был накручен на стальной ворот панциря. Руки – в латных рукавицах. В руках – тяжелый двуручный меч.

– Тяжелый случай, – вздохнул Никитос. – Опасный. Его здесь не каждый день встретишь. Он обычно на дальних подступах. В облегченном варианте. А здесь от него только убегать. Попробуем?

Сергей задумался.

– Может, сразиться?

– Я бы не стал, – покачал головой юноша. – До сих пор тебе просто везло. И Сигриву ты побил благодаря везению. Не ожидала она, что ты такой плохой фехтовальщик.

– Какую еще Сигриву? – удивился Сергей.

– Поймешь потом, – объявил Никитос. – Не будешь ты с ним драться. Я так решил.

– Да мало ли что ты решил, – возмутился Сергей, прикидывая в уме, справится ли он с двумя. Его незваный помощник, если верить сну, реакцией обладает умопомрачительной. А про черного ему ничего неизвестно. Но, сразу видно, с одного раза его не зарубишь. Потрудиться придется. Ведь и он сложа руки сидеть не станет.

– На развилку иди, левее! – закричал Никитос, доставая из маленькой седельной сумы небольшой шарик. – От березняка – направо резко!

Сказав это, он пустил коня в сторону, на ходу швырнув в черного рыцаря шарик. Грохот, ослепительная вспышка. Ураганным ветром Сергея вырвало из седла падающего Лучезара, ударило о ствол молодого дерева и швырнуло на поляну, покрытую опавшими листьями, через которые пробивалась молодая трава. Траву Сергей успел разглядеть в долю мгновения, пока на страшной скорости летел к ней. Потом вспышка произошла в его голове. Затухающим сознанием он почувствовал, как рот наполняется кровью, как впечатывается тело в мягкую и сырую землю, сминая траву, листья и опавшие ветки.

Сергей приходил в себя медленно. Он ощупал то, на чем лежит, и не понял, где он. Глаза разлепить было тяжело. Стояла страшная жара, дышать было трудно.

Помогая себе пальцами, Сергей открыл глаза. Все тот же вечерний полумрак, бревенчатый потолок над головой и чье-то дыхание рядом. Сергей повернулся и увидел смеющуюся Маху. Он отпрянул от нее в ужасе.

– Ну что ты, что ты, милый? – ласково прошептала девушка, проводя мягкой ладошкой по его лицу. – Испугался, страшный сон приснился? Здесь так бывает. Подожди, я тебе воды холодной принесу.

Девушка соскользнула с кровати, ничуть не стесняясь своей полунаготы, откинула крышку погреба, нагнулась и достала оттуда кувшин с водой.

– Пей! – предложила она.

Сергей лязгнул зубами о край кувшина. Вода была холодной и освежающей. Живительная влага смыла вкус крови, прояснила рассудок.

– Спасибо, – дрожа, поблагодарил Сергей. Из жара его бросило в холод.

– Да ты простудился, – мурлыкнула Маха, натягивая упавшую бретельку ночной рубашки на плечо. – И «экстра» не помогла, и то, что я рядом…

Сергей рывком вскочил с кровати. Фляжка с вином стояла на прежнем месте – на столе. Но что это доказывало?

– Скажи мне, сейчас я не сплю? – спросил он.

– Что за странный вопрос? – удивилась девушка. – Если ты спишь, то я тебе снюсь. Значит, ничего путного тебе сообщить не могу. Кстати, ты всегда спишь с мечом? Может быть, тебе стоило обнажить его и положить между нами? Я слышала, некоторые рыцари, желавшие сохранить невинность, так и делали.

Девушка откровенно смеялась над Сергеем.

– Чью невинность? – перевел разговор в шутку Лунин. Но было ему совсем не до шуток. – Это не про меня, да и про тебя вряд ли…

– Тогда зачем меч? – улыбнулась Маха, вновь спуская бретельку с плеча.

Сергей отвернулся и тайком укусил себя за руку. Погрузил пальцы в воду. Вода ощущалась более чем реально. Да и вообще, он мог поручиться, что не спит. Во сне никогда не бывает такого четкого восприятия мира. Впрочем, предыдущие два раза ощущения были такими же. Может быть, его перетащили сюда, когда он был в отключке? Но в чем смысл? Не проще ли просто убить?

– Ты знаешь воина, который называет себя Ронканором? – спросил он девушку.

– Еще бы. Он мой отец, – улыбнулась Маха. – Догадался?

– Нет, он сам мне сказал.

– Больно ты странный, парень, – посерьезнела Маха. – Не пойму я тебя. Сложный ты очень. А сначала показался мне клевым.

– Да что уж там. Я вообще, между нами говоря, светлячок, – признался Сергей.

Маха широко открыла глаза и лукаво улыбнулась:

– Да ты что? Первый раз вижу светлячка так близко. А уж трапезу с ним вообще никогда не делила. Не заливаешь?

– Нет.

– Ну я, вообще-то, и сама догадалась, – призналась, в свою очередь, девушка. – Похож ты на светлячка, хоть и рыбу трескаешь. Да и про невинность слишком много знаешь. У нас это не в моде…

Сергей удивленно смотрел на смеющуюся и довольную девушку.

– Почему же не убила меня?

– Не боись. Я тебе медленный яд подсыпала в капусту. Нет, в карася запихала.

Тут Маха залилась совершенно безоблачным, радостным смехом.

– Шутка. И опять видно, что светлячок. Покорно принял. У нас даже Испытуемый после такого признания мне в горло вцепился бы. А ты – нет.

– Что ж ты, не боишься, что вцеплюсь? – спросил Сергей.

– Не. Ты не вцепишься. А с тем, кто вцепится, я сама совладаю. Не совладаю – отец поможет.

Сергей подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Повернулся он к девчонке спиной, да ладно – нужно было бы, давно бы его подушкой во сне задушила. Маха подошла к молодому человеку и обхватила его руками, прижалась.

– Пойдем, котик, – предложила она. – Мне все равно, что ты светлячок. Ты мне нравишься.

Сергей почувствовал острое желание. Он одинок, далеко от дома. Слишком далеко даже для того, чтобы о нем мечтать. А девочка красивая и ласковая. Он обернулся и обнял девушку.

– Ты не помнишь, как я тебя целовал? – спросил он.

– Во сне? – довольно мурлыкнула Маха. Сергей вздрогнул:

– Как – во сне?

– Когда я спала?

– Нет, – вздохнул Сергей. – В другом, реальном сне.

– Я не могу помнить твой сон, – безразлично пожала плечами Маха. – Только Ронканор знает все сны. Тебя, стало быть, затянуло?

Сергей заинтересованно оглядел девушку с головы до ног. Иногда она совсем простая, а иногда говорит очень даже интересные вещи.

– Что ты знаешь о снах, детка?

Маха довольно прищурилась и помахала голой рукой перед носом Сергея.

– Только за отдельную плату.

– Я серьезно с тобой разговариваю.

– И я серьезно. Угодишь мне – узнаешь все, что нужно. И даже больше.

Сергей думал недолго:

– Я не торгуюсь. И на шантаж не поддаюсь. Маха просто расцвела:

– Вот такие мужики мне нравятся. Таких, как ты, я еще не встречала. Вот ты меня и приколол. Хотя и светлячок. И потому, что светлячок.

– Ну и рассказывай. Потому что я опять уйду. А моих снов ты не помнишь. Лови момент, Маха! – предложил Сергей.

Маха присела за стол и кивнула на фляжку:

– Наливай. Тут без глотка не разберешься.

Сергей, возликовав в душе, с равнодушным видом плеснул в стаканы по паре глотков вина.

– Всем ты хорош, только жмот, – прокомментировала действия молодого человека Маха. – И, подозреваю, к женщинам равнодушен. Всегда так.

– Я тебе еще покажу, к кому я равнодушен, – многообещающе сказал Сергей. – Пей и рассказывай.

Девушка одним глотком опрокинула содержимое стакана, утерла губы запястьем и уставила на Лунина ласковые до распутства глаза. Гладкие голые локти она положила на стол, голову – на руки.

– Мой отец – Владыка Ронканора, – объявила она. – Он – властелин снов нашего мира. Ибо мир – это сон, который снится более могущественному, чем мы, существу. В нашем случае – Властелину Мира. Весь мир – его сон, и те, кто живет в нем, часть его сна. А ты, хоть и не часть нашего мира, погружен в него полностью. Стало быть, ты живешь в наших снах, а мы живем в твоих. И нет никакой надежды отличить сон от яви. Собственно говоря, сон и не отличается от яви. Это одно и то же.

– Здесь властвует Мара, – кивнул Сергей. – Сансара в чистом виде.

– Здесь властвует Ронканор, – не поняла буддийских умствований Лунина Маха.

Сергей присел рядом, обнял девушку за талию и отхлебнул из своего стакана.

– Пей, – предложил он второй глоток Махе.

Девушка благодарно погладила руку Сергея и допила вино. Ей стало совсем хорошо, да и Сергей почувствовал приятную расслабленность.

– И что же, я сейчас сплю? – переспросил он.

– Не имеет значения, – покачала головой Маха. – Но тебе, я скажу, повезло. Ты заснул в хорошее время и в хорошем месте.

– Вот как? Почему ты сделала такие выводы?

– Да потому, что ты просыпаешься не в когтях льва и не на клыке единорога, а в моей постели. Насколько я понимаю, – Маха усмехнулась, – многие не отказались бы от такого сна…

– Вечно повторяющегося? – с содроганием спросил Сергей.

– Почему же вечно? Нет ничего вечного. Просто тебе пока что не повезло. И, в первую очередь, потому, что ты отталкиваешь меня.

Сергей резко поднялся. Вечерний свет все так же струился в окно. В углах затаились тени, оплывшая свечка едва горела.

– У тебя бритва есть?

– Зачем? – удивилась Маха. – Ты бриться, что ли, хочешь?

Сергей задумался. Он собирался сбрить начавшую отрастать бороду, чтобы, проснувшись в очередной раз, убедиться, что было сном, а что – явью. Но, с одной стороны, если он спит, бритье ничего не даст – побриться во сне – все равно что не бриться. Да и примета плохая. Опять же, в следующем сне ему может привидеться и борода, и то, что он брит. Все, что угодно.

– Не надо, – буркнул он. – Ничего не надо.

– А чего ты расстроился, котик? – спросила Маха.

– Если я убил женщину во сне, который, как ты говоришь, ничем не отличается от яви, – убил ли я ее на самом деле? – путано спросил Сергей.

– Конечно, – широко улыбнулась Маха. – Можешь записать победу на свой счет. Но в другом сне ты можешь с ней встретиться. И с живой и с мертвой. В любом виде.

Сергей затряс головой:

– Хватит. Мне нужно на воздух.

– Опять убежишь? – спросила Маха.

– Да. Мне нужно идти.

– Напрасно ты не хочешь покориться неизбежному, – игриво протянула девушка. – Все равно ты будешь моим.

– Может быть, – вздохнул Сергей, поднимая с пола мешок. – Но сейчас мне нужно идти.

– Если ты сделаешь свое дело, ты погубишь всех, кто живет на нашей стороне, – грустно сказала Маха. – Неужели тебе меня не жалко?

– Я не верю в то, что хорошее может умереть. Вы изменитесь, но, если живете на самом деле, не исчезнете без следа. Все мы изменяемся, катастрофы я здесь не вижу.

– А если мы живем только во сне? – спросила девушка.

– Тогда все происходящее вообще не имеет значения, – покачал головой Сергей и вышел.

Вслед ему в дверь ударился и с хрустальным звоном осыпался на пол осколками стакан.

Лучезар стоял в сарае. Сергей не стал оглядываться по сторонам. Он вывел коня, сел в седло и поехал в известном ему уже направлении. Впрочем, он старался забирать левее – по совету Никитоса из прошлого сна. Или яви. Ведь, может быть, самое первое явление было явью, а сейчас он грезит в бреду…

Вновь теплело, вновь увлажнился и начал таять снег. Сергей еще круче повернул налево. Впрочем, ему могло только казаться, что он забирает в сторону. Ориентиров в лесу не было. Он просто чувствовал, где осталась река, а где должно находиться озеро Нум.

– Только бы не выехать на поляну с крокусами и не встретить так называемого Ронканора с его нотациями, – прошептал Сергей. – Слышишь, ты, Властелин снов? Я не хочу тебя видеть. И людей твоих тоже.

Но какой-то всадник уже спешил к Лунину со стороны зеленых полян. Сергей вынул меч и задумался – может быть, и правда уйти обратно за реку? Только получится ли теперь? Не останется ли он в нынешнем кошмаре на всю жизнь? Может быть, именно так и сходят с ума?

Всадник, к счастью, оказался Никитосом. Все та же белоснежная рубашка, серый жилет, начищенные сапоги.

– Тебя, похоже, не слишком оглушило взрывом? – спросил Сергей, не здороваясь.

– Не знаю, – улыбнулся Никитос. – В некоторой степени то был не я. Может быть, мой брат, может, двойник. Ты за меня не бойся. Я здесь лишь для того, чтобы прикрыть тебя…

– Или помешать мне, – предположил Сергей.

– Ну что ты! Я напрямую заинтересован в успехе данного предприятия, – звонко рассмеялся Никитос. – Можешь мне верить.

– Тогда скажи мне – все происходит во сне или наяву?

– Не имеет значения, – ответил юноша. – Тебе лучше не знать. Важно лишь добраться до озера и бросить в него горсть пепла. Ты в самом начале пути. Поедем вперед. Я, кажется, понял, как нам обмануть разъезды и уйти от обстрела. Когда выйдем в теплую зону, сойдем с коней и поведем их в поводу. Нехитрая уловка, но может сбить разведчиков со следа.

На этот раз поляну с крокусами обошли, оставив ее далеко справа. Хотя значительно потеплело, лес вокруг был глухим и каким-то мрачным. Нельзя сказать, что до сих пор он радовал глаз: вечернее освещение сказывалось даже на милой сердцу полянке с подснежниками и тропинках меж черемуховых кустов, но здесь было особенно неприятно.

Никитос тревожно всматривался в просветы между деревьев, причем совсем не в ту сторону, откуда мог, согласно расчетам Сергея, появиться дозор.

– Какие проблемы? – шепотом спросил Лунин. Спутник Сергея неопределенно махнул рукой.

– По-моему, было бы лучше, если бы я знал обо всем, – таким же тревожным шепотом сказал Сергей. – Или все сговорились, что чем меньше я знаю, тем лучше?

– Некоторые опасности тебе, несомненно, не встретятся, – пожал плечами юноша. – Зачем нам лишние страхи? Бывает, опасность лучше встретить, не зная о ней. А некоторые проблемы смогу решить я.

– Мне, стало быть, нужно быть просто грузом? – возмутился Сергей.

– Ну что ты. Напротив, я – вспомогательное звено. Вряд ли я удержусь здесь долго. А потом – надежда только на тебя, – сообщил Никитос.

– Так мрачно? – спросил Сергей. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

– Не знаю, – пожал плечами проводник. – Если бы я все знал, расклад сил был бы другим. Но я здесь чужой и знаю не так уж много.

Лес начал редеть. Кое-где высокие деревья сменялись сплошными зарослями колючего кустарника, на которые Никитос поглядывал с особым опасением, но в целом настроение у молодого человека явно улучшилось. Когда впереди уже виднелась степь, поросшая низкой травой и редкими зарослями, юноша вдруг мертвенно побледнел. Взгляд его застыл в одной точке.

– Что случилось? – спросил Сергей.

– Ты хотел знать об опасностях – посмотри туда, – Никитос кивнул на совсем небольшую группу кустов.

Лунин вгляделся попристальнее и покрылся холодным потом. Под кустом смирно сидел мохнатый паук размером с письменный стол. Он не шевелился, мощные членистые лапы застыли. Чудовище поджидало жертву, на которую можно броситься.

У Сергея сразу возникло два желания: изрубить тварь в клочки и бежать с этого места без оглядки. Он выхватил меч и уже был готов пришпорить коня, когда Никитос схватил его за руку.

– Не торопись. Перед нами только детеныш. Он не осмелится нападать. Пока мы вместе, не нападет даже взрослая особь.

– Откуда ты знаешь? – лязгнул зубами Сергей.

– Слышал. А вот увидеть довелось впервые. Но мы уже проехали через их лес. Впереди – Волчьи холмы.

Не сводя глаз с паучонка и раздумывая, каких же размеров достигают взрослые особи, Сергей бок о бок с Никитосом выехали в степь.

– Тут надо остерегаться волков, – объявил Никитос. – Они охотятся стаями и опаснее пауков. Между прочим, именно на пауков они в основном и охотятся.

– А пауки?

– Пауки, понятное дело, на волков, – объяснил юноша. – Хотя и те и другие не брезгуют полакомиться при случае кем-то еще. Замкнутая система долго не продержится…

– Почему же люди всех их не истребят? – спросил Сергей. Никитос усмехнулся:

– Откуда мне знать? Может быть, такое соседство для них эстетически ценно. Редко где найдешь такую мерзость. Может быть, они просто не в силах этого сделать. И, еще скорее, законы любого темного мира требуют подобной мерзости. Изведут они пауков – появится еще что-то, гораздо более ужасное. Потому что зло имеет свойство множиться на благодатной почве. А они не хотят изменять саму почву, на которой множится дрянь. В этом главная их проблема.

Степь становилась все зеленее. Вдали показались холмы.

– Вот туда нам никак нельзя, – объяснил юноша. – Сожрут И костей не оставят. В холмах – самые норы их. Волчий город. Нужно или справа обойти, или слева. Если слева – выйдем опять к паучьему лесу и прямо на огнеметные укрепления. Их люди построили, чтобы пауки и волки не воровали скот и рабов, которые на полях трудятся. Сразу за укреплениями поля плодородные, богатые, орошаемые. Там прорва народа. Через эти поля можно к озеру Нум идти. Но выследят легко. А справа если – там тоже огневые точки, но они уже замок прикрывают. Замок – место, хуже нет. Колдовство сплошное.

– А еще правее? – спросил Сергей задумчиво.

– Так мы опять в Дозорный лес вернемся, который сейчас старательно обходим.

– И если все же через норы?

– Смысла нет, – вздохнул Никитос. – Там, за норами, огненные озера сплошные. Не пройти через них. Никто еще не прошел, даже из тех, кто через холмы прорвался. Впрочем, если направо пойдем, мы эти озера увидим. Не прямо же идти в лапы дозорным, которые сторожат подходы к замку и Дозорному лесу от волков?

– Не прямо. Направо, – решил Сергей. – Я к паукам не хочу.

– Вполне разделяю твой выбор, – заявил юноша. – Мне пауки тоже глубоко противны и омерзительны. Арахнофобия, знаешь ли. Наследственная.

Путь витязей лежал через степь. Лошади испуганно всхрапывали, когда порыв ветра приносил запахи с далеких холмов. Видно, чуяли волчий дух. Но молодые люди запаха хищников не различали. Да и волков им увидеть так и не довелось.

По краю Дозорного леса, где дежурили разъезды воинов Темной стороны Ронканора, вдали от Волчьих холмов, прочь от Паучьего леса скакали Сергей и Никитос. Становилось все жарче. Горячий ветер бил в лицо. Навстречу всадникам летели хлопья пепла, горящие в воздухе искры.

Дозорный лес по правую руку закончился. На расстоянии около километра были видны какие-то сооружения. Холмы остались позади. Впереди бурлили и пузырились озера из кипящей лавы. От них шел нестерпимый жар.

– Вот и проскочили мимо волков, – обрадованно вскричал Никитос.

– Толку-то? – довольно мрачно проговорил Сергей. – Справа – укрепления, сзади – волки, впереди – озера, через которые, как ты сам говорил, никто еще не проходил.

– Через озера – нет, – улыбнулся Никитос. – А по краю пробраться можно попробовать. Повезло нам очень сильно Ни пауков, ни волков, ни дозорных… Такое нечасто встречается!

– Ты каждый день здесь, что ли, ходишь? – нахмурившись, поинтересовался Сергей.

– Я здесь вообще ни разу не был, – ответил Никитос. – Но в теории знаю местность очень хорошо…

– Суха теория, мой друг, – перебил проводника Сергей. Лава пузырилась уже рядом. Так получилось, что Никитос оказался между Сергеем и огненным озером.

– Сойдем с коней, – предложил юноша. – Животные могут испугаться и понести. Тогда – гибель.

– Давно пора, – согласился Сергей, тотчас спрыгнув с Лучезара. Он чувствовал себя в седле довольно неуютно – И зачем нам вообще кони?

– Да затем, что даже по уставу академии конный имеет трехкратное преимущество перед пешим. Из-за выигрыша в скорости, грузоподъемности, увеличении обзора. Всадник имеет в лице коня вспомогательного бойца и советчика, наблюдателя и сторожа.

Никитос продолжал гарцевать, пытаясь остановить своего коня. Он задумался, словно бы заново осмысливая преимущество конника, когда раздался страшный рев. Огонь в озере поднялся высоким столбом. Длинный белый язык раскаленного пламени потянулся к людям.

Юношу, казалось, полностью охватил огонь, но он поднял руку, и пламя начало обтекать его. Тем не менее одежда на нем тлела, волосы дымились.

– Уходи! – отчаянно закричал Никитос. Он мог пустить коня вскачь, попытаться спастись – пламя, похоже, пока не причинило ему серьезного вреда, – но прикрывал собой и конем Сергея. – Прорывайся к озеру, используй момент! Если выживешь, назови своего сына моим именем!

Пламя языками обтекало молодого человека, который стал подобием щита, прикрывавшего Сергея и Лучезара от струи жидкого огня.

Лунин оторопело смотрел на своего проводника. Помочь ему он, похоже, уже не мог. Нужно было спасаться самому. Сергей вцепился в узду Лучезара, потянул его за собой, думая при этом, что если конь прянет от огня, то неизбежно его затопчет.

Вспышка света – и Никитос вместе со скакуном исчезли, будто их и не бывало. Сергей искренне понадеялся, что его новый друг успел куда-то телепортироваться. Но не исключал и того, что юноша и его скакун сгорели, превратились в пепел – слишком жарким был огонь.

Пламя между тем ударило в белоснежный бок коня, швырнуло животное на Сергея. Удар был сильным, но удача сопутствовала человеку. Каким-то чудом он не упал на землю, а отлетел в сторону, покатился по земле, краем глаза заметив, как вспыхнул и в долю секунды сгорел Лучезар. Похоже, скакун Даже не почувствовал боли. Или был терпелив. Сергея жгло невыносимо.

Огонь продолжат наступать. Лунин из последних сил пополз прочь, лихорадочно загребая жухлую траву руками и ногами. И так же внезапно, как появилась, стена огня опала, оставив после себя полностью выжженную землю, пепел и тлеющую траву.

Одежда на Лунине тлела, брови и ресницы обгорели, но он остался цел и практически невредим.

– Навязался я на голову Никитосу, – вздохнул Сергей. – И погиб он, можно сказать, из-за меня. Что за странное желание – чтобы я назвал сына его именем? Да еще высказанное в такую минуту? Но почему бы и нет? Человек спас меня от верной гибели: ведь огонь – явно не колдовство, а орудие смерти, о котором предупреждал Гварстинг Третий. И после такой смерти – истинной, а не мнимой – мне не удалось бы проснуться в избушке Махи…

Сергей задался мыслью, будут ли у него вообще сыновья. Слишком мала доля вероятности, что он доберется до озера и вернется живым. Он дал себе обет, что, если выберется из передряги, выполнит желание спасшего его юноши. Впрочем, может быть, он уже вообще не живет по-настоящему? И это или сон, или тяжелое посмертие? Если так, то появление пауков – плохой признак. Дальше будет еще хуже.

От Лучезара осталась лишь горстка пепла. Коня тоже было жалко. Пешком труднее спастись от волков, он будет медленнее передвигаться. Но на своих ногах Сергей чувствовал себя даже увереннее. О коне нужно было заботиться, всадника издалека видно и слышно. А сам он и лучше спрячется, и тише пройдет, и легче обманет врагов.

Вместе с конем пропала вся поклажа. Но одежда и меч были на Сергее. По большому счету, он жалел только о фляге с водой и о еде. Остальное имущество только обременяло.

Сергей посмотрел по сторонам. Подходить к огненным озерам он теперь не решался. Возвращаться по степи рядом с Волчьими холмами без коня смысла не имело. Оставалось одно – продвигаться к укреплениям, видневшимся впереди. Тем более что примерно в ту сторону ему и нужно было.

Стараясь не слишком высовываться, немного пригнувшись, Сергей пошел к строениям. Через некоторое время стало понятно, что дорогу прикрывает нечто вроде линии дзотов. Бетонные стены, пулеметные гнезда, столбы с колючей проволокой между строениями.

Когда до укрепленной линии осталось метров восемьсот, Сергей лег в траву и пополз. Степь была ровной, трава – не очень высокой, но ползущего человека в ней заметить было трудновато.

Сергей проползал метров двести, останавливался, отдыхал, огладывался. Пока никакие признаки не указывали на то, что его обнаружили. Сергей воспрянул духом. И раньше он попадался исключительно из-за того, что разъезжал всюду на белом коне, не имея в этом деле никакого опыта. Да если бы опыт и был… Того же Ульфиуса трудно было представить ползущим в траве почти километр. Тот бы уверенной поступью шел на дзоты, отмахиваясь от пуль мечом и защищаясь заклятиями, но и не подумал бы опуститься на четвереньки или лечь лицом вниз. Гордость бы не позволила. А рыцари, что шли освобождать Ронканор, наверное, были ему под стать. Они не проходили школу выживания на Земле. Они привыкли биться со злом лицом к лицу в честном бою. Так что с этой точки зрения Бонуций был совершенно прав – определенные навыки выживания и борьбы у Сергея имелись.

Через час тяжелые бетонные стены дзотов возвышались уже прямо над Сергеем. Он поднялся на четвереньки, осторожно высунул из травы голову и огляделся.

Трава между дзотами не была вытоптана, да оно и понятно – в несколько рядов здесь шла натянутая на высоких стальных столбах колючая проволока. В высоту проволочные заграждения достигали трех метров – не перескочить, не перелезть. Из земли под заграждением торчали острые стальные шипы, проволока шла с промежутками около двадцати сантиметров. К дзотам сзади подходили дорожки.

Если бы в этом мире существовала ночь, Сергей дождался бы темноты и попытался преодолеть заграждения. Но здесь стоял вечный вечер. Предпринимать что-то нужно было сразу. Сергей полежал, вглядываясь в небо, прислушиваясь к звукам, раздающимся с внутренней стороны оборонительной линии. Сначала все было тихо, потом послышались голоса. Люди некоторое время разговаривали, о чем – не разберешь, и минут через пять разошлись. То ли произошла смена караула, то ли подвезли припасы. Сергей предположил, что еще некоторое время будет тихо.

Разумнее всего было бы полежать здесь сутки, выяснить расписание дежурства, выбрать оптимальное время для прорыва. Но не было времени, не было еды и воды. А пить уже хотелось. Сергей осторожно вынул меч и вплотную подпопз к первому заграждению. Мечом он подрезал две нижние проволоки – сталь была не слишком прочной, клинок Бонуция справился с проволокой без труда. В образовавшийся проход, изогнувшись над шипами, торчащими из земли, он просунул руки, перенес на них вес тела, протиснул туловище и втянул ноги. Потом лег в траве лицом вверх и замер.

Ждал он минут пятнадцать. Никакой реакции на его действия не последовало. Тогда Сергей подполз к следующему заграждению и по уже отработанной схеме преодолел и его. Все было бы хорошо, если бы оборванные концы проволоки не болтались на виду. Соединить их за собой Сергей не мог.

Прежде чем преодолеть еще одно заграждение, он сместился почти к самой стене дзота и разрезал проволоку там. Получилось лучше – разрыва практически не было видно. Четвертое ограждение Сергей преодолел так же. Все получалось на удивление легко.

Оставалась одна линия – самая близкая к дорожкам, по которым ходили караульные. Можно было разрезать проволоку или ближе к дорожкам, или наоборот – подальше. Сергей выбрал первый вариант. Люди больше обращают внимание на то, что происходит вдали, чем смотрят себе под ноги. Когда он пилил мечом вторую проволоку, клинок сорвался и оборвал третью снизу. В образовавшийся проход ничего не стоило протиснуться, но проволока явственно обвисла. Первый же, кто пройдет по дорожке, заметит, что заграждение нарушено.

Не теряя присутствия духа, Сергей выполз на дорожку, перекатился в траву, которая по другую сторону ограждения была даже выше, чем в степи, и пополз прочь от дзотов. Около дорожки ползти было противно. Похоже, часовые выливали сюда помои, бросали мусор. Может быть, и гадили они здесь же. Вонь, по крайней мере, стояла сильная. Но если рыцарь с ярко выраженным чувством собственного достоинства поднялся бы во весь рост, вышиб ногой дверь дзота и перебил охранников, то Сергей предпочел тихо ползти по загаженному полю – лишь бы подальше от врагов и незаметнее.

Когда он удалился от оборонительной линии метров на сто и уже готов был облегченно вздохнуть, послышались шаги, бряцание оружия и чей-то грозный рык:

– Ротозеи! Нарушение периметра!

Хлопнула дверь бункера, раздались возбужденные голоса, взвыла сирена, на оборонительной линии началась суета. Казалось, прямо над головой Сергея ударила пулеметная очередь, за ней еще одна. Он вжался в землю. Пулеметы стрекотали без умолку.

Только спустя некоторое время Сергей сообразил, что огонь ведется по степи, потому что над ним не свистят пули, не падает подкошенная трава. Огонь был направлен в другую сторону. По меньшей мере странно. Дозорные предположили, что злоумышленник прорвался в степь, а не за линию обороны. Что бы это значило? Дозорные решили, что с плантаций сбежал раб? Но куда он уйдет?

Однако размышлять было некогда. Пользуясь тем, что внимание стражей обращено на степь, а из-за шума ничего не слышно, Сергей быстро пополз в чистое поле. Когда метров через триста он осмелился приподнять голову над травой, то обнаружил, что над дзотами клубится пороховой дымок. Справа от него виднелся лес – скорее всего, тот самый, где он встречался со Смелым, Хлыстом и прочими очаровательными ребятами-темнячками. Во сне, конечно. Слева по-прежнему простирались огненные озера. Прямо возвышался высокий темный замок. Он был словно в мареве.

Понятно, что ничего хорошего от замка ожидать не приходилось. Именно он был оплотом темных сил в Ронканоре, их главной цитаделью. От замка шло все здешнее колдовство, подступы к нему прикрывали дозорные леса и огневые укрепления. И тем скорее нужно было оказаться рядом с его стенами, пробраться мимо них и держать путь дальше – к озеру. Оно действительно манило Сергея, он чувствовал, где его искать. Идя к замку, он отклонялся от курса. Но через огненные озера пути не было, и, похоже, мимо замка пришлось бы пробираться в любом случае.

Сергей вновь опустился в траву и пополз, делая короткие передышки. Он ориентировался по своей тяге к озеру, делал соответствующую поправку и двигался прямо к замку, не поднимая головы.

Неизвестно, сколько прошло времени. Пить хотелось очень сильно, а источников – да что там источников, даже болот или луж – не было. Траву грызть Сергей не пытался – она была сухая, жесткая и, наверное, горькая. Во всяком случае, от долгого ползания во рту появился горький привкус. Колени и локти Лунин уже стер в кровь. Ползти становилось все труднее.

Когда замок придвинулся и стал хорошо заметен даже из положения лежа, Сергей выполз на грунтовую дорогу. Осмотревшись по сторонам, он на четвереньках перебежал ее и затаился в высокой придорожной траве. Хотелось спать, но рядом с трактом отдыхать не следовало. Тем не менее он перевернулся лицом вверх и решил полежать хотя бы час. На досуге его стали обуревать самые разные мысли. В частности, Сергей проанализировал свое поведение в роли героя, освобождающего Ронканор, особенно после потери коня, и разразился беззвучным хохотом. Это было глупо, но Сергей лежал в траве и корчился, безуспешно стремясь унять ненужную и даже опасную веселость. Он представил на своем месте какого-нибудь настоящего героя. Потеряв коня, он прополз, подобно червю, уже километра четыре и только сейчас понял абсурдность ситуации. Ни разу он даже не поднимался во весь рост! Хорош герой!

Со стороны дороги послышался стук копыт. Сергей замер. Веселья как не бывало, он судорожно сжал меч и прислушался. Ехали, судя по всему, трое. Все боевые группы в этом мире, похоже, состояли из троек.

– Светлячок, – услышал он громко сказанное слово и напрягся. Голос был мужской, хриплый. – Рабы все на месте, проверили.

– И полез в сторону волков? – спросила женщина. – Быть того не может. Наоборот, сюда он пролез.

– Нет, видели коней и людей у озера, – заметил третий голос, тоже мужской, но не такой грубый, как первый. – К волкам сунулся. Ну, те его и сожрут, если из пулеметов не достали. Не прорвется он к своим.

– Здесь его искать надо, – твердо заявила женщина. – Мимо замка он только и может пройти.

– Хрен он там пройдет, – заявил басовитый – Разве что пролетит. Но и для летунов подарки есть…

Дальше Сергей не расслышал. Что это был за дозор, куда и откуда направлялись воины, он не понял. Ясно только одно – погоня шла пока что по ложному следу. Или разговор был инсценирован специально для него – в Ронканоре всего можно было ожидать.

Немного собравшись с силами, Сергей пополз дальше. Метров четыреста – и над ним выросла гладкая трехметровая стена. Раньше он ее не замечал. Перебраться через стену не представлялось возможным. Сергей сделал передышку, откатился от стены метров на десять и пополз вдоль нее в сторону озера, полагая, что рано или поздно ему должно встретиться какое-то место, где можно пролезть внутрь.

Буквально через сто метров такая возможность представилась. В стене имелся проход. Без ворот, без заграждений, без постового. Просто проем – немного странно окрашенный. У Сергея сразу возникло желание кинуться туда, пока никто не видит, и бежать мимо замка, к озеру, дальше, дальше…

На этой мысли Сергей себя и поймал – занятия самоконтролем с Ульфиусом дали результат. Откуда такие странные желания? До сих пор полз, сейчас собрался бежать! Да и проход был странноватым. Что-то он Сергею напоминал. Внизу – полупрозрачные утолщения. Сами стенки – словно из металла. Между металлом и каменной стеной – полупрозрачная прослойка. Все чисто, гладко, геометрически правильно. Идеальные квадраты с длиной стороны три метра, а проход между ними – метра два. Лошадь с трудом протиснется, да и человек может невзначай стенку задеть.

Может быть, для того и сделано, чтобы стену задевали? Но какой в этом смысл? И почему охраны нет, если проход свободен? Значит, все не так просто.

И тут Сергея осенила догадка. Он понял, что напоминают ему подозрительные ворота. Как только он сообразил, чего можно ожидать от такого сооружения, он начал шарить по земле – искать нужный ему предмет. Ничем из своих вещей жертвовать не хотелось, все могло пригодиться в дальнейшем.

Поиски увенчались успехом. Хорошенько пошарив по земле рукой, Сергей нашел обломок старого, покореженного и проржавевшего клинка. То, что он здесь валялся, еще больше утвердило Лунина в мысли, что перед ним ловушка. И что кто-то в эту ловушку уже попадал.

Сергей аккуратно размахнулся, стараясь, чтобы найденная им железка летела параллельно земле, и бросил ее в ворота. Сразу за этим последовала ослепительная вспышка, раздался оглушительный треск и грохот. Старый клинок разлетелся в разные стороны тысячей раскаленных белых брызг, а Сергей, закричав для храбрости, бросился в ворота. Ему удалось миновать их безболезненно. Сильно пахло озоном.

Не ложась, во всю прыть Сергей побежал к замку. Людей и зверей вокруг видно не было, и он решил не терять времени.

Теперь каждому станет ясно, в какую сторону движется объект охоты. Разряд мощного конденсатора, вмонтированного в ворота, не причинил ему вреда, но ясно просигнализировал о том, что он здесь прошел. Или находится где-то поблизости, притаившись в траве и трясясь от страха.

– Ишь ты, физиков развелось, – бормотал Сергей, совершая спринт-бросок мимо замка. – Все ведь думают, что магия чистой воды. Удар волшебной молнии. А как магия она и не распознается. Какая же тут магия – зарядить две пластины и ждать, что между ними кто-то пройдет, спровоцировав пробой конденсатора? Техника и еще раз техника. Нет, здесь нужно быть осторожнее…

Разговаривать на бегу было тяжело, но непереносимо хотелось отвлечься: петь, танцевать на ходу, гримасничать, кричать. Замок, нависавший над ним, был просто ужасен. Сергей не мог поднять голову, чтобы разглядеть островерхие, немного изогнутые шпили, да и не хотелось этого делать. Мысль была одна: прочь, обратно. Но обратно тоже нельзя – нужно вперед. И только не в замок. В обход, быстрее, быстрее!

Врагов Сергей не боялся. То есть врагов в виде людей во плоти или даже огромных злобных монстров. Скорее всего, они здесь и не появлялись. Ни следов, ни тропок – только ровный слой пепла, на котором оставались его следы. А в замке угнездилась смерть. Нет, даже не смерть – что-то гораздо хуже смерти. Мертвящий и сковывающий, замогильный в прямом смысле этого слова ужас.

Когда Сергей находился за оградой, замок не производил на него такого удручающего впечатления. Колдовство? Или маскировка ловушки?

– Может быть, они инфразвуком все вокруг поливают? – лязгая зубами, вслух спросил себя Сергей. – И мы имеем дело с простой реакцией моего организма на инфразвук? Поэтому так давит, поэтому такая тоска.

Сказал и понял, что инфразвук здесь совсем ни при чем. Никакой инфразвук не может нагнать столько ужаса в душу сразу. Особенно если следовать теории Ульфиуса, согласно которой в мире нет ничего, кроме магии. Замок был средоточием лиха, зловещей сущностью Темной стороны Ронканора. Душа неведомо какими путями общалась с ним напрямую. И подвывала от страха, и хотела оказаться как можно дальше от этого места.

В замке властвовали бесплотные силы, которые видели, ощущали Сергея, чувствовали его страх и питали к нему такую злобу, что даже при мысли о ней волосы на голове шевелились. Сергею раньше казалось, что бесплотные враги ничего не могут сделать живому человеку. Но теперь он ощущал, что еще немного, и то, что заключает в себе этот замок, вырвет у него душу и обречет ее на вечные муки.

Сергей повернул бы назад – от такого ужаса бегут без оглядки или сходят с ума, но он уже преодолел такое расстояние, что возвращаться было дольше.

Сердце выпрыгивало из груди, ноги деревенели, а Сергей несся так, что ему позавидовал бы любой спортсмен. Меч он перехватил в руку, чтобы ножны не били по ногам, и бежал, бежал, бежал. Казалось, целую вечность, хотя на самом деле – не больше десяти минут.

Показалась противоположная сторона ограды. Она была такой же высоты, как и та, которую он миновал. Проемов видно не было. Сергей в панике оглядывался, ища возможности выбраться, вскарабкаться на стену, проломить ее голыми руками… Хорошо, что здесь не было выходов-конденсаторов. Даже зная о ловушке, Сергей не имел бы сил искать что-то, пытаться разрядить конденсатор, а потом уже пройти самому. Он ринулся бы в проход очертя голову.

Слева от себя рядом со стеной Сергей заметил кучу золы. Он еще сильнее заработал ногами, хотя, казалось, это уже невозможно. С разгона взлетел на кучу. Ноги увязли по щиколотки. Под эльфийскими сапогами захрустели старые кости. Наверное, здесь, под стеной, издох какой-то монстр или просто безобидный мастодонт, забредший в царство мрака и ужаса.

Из последних сил Сергей прыгнул на стену, понимая, что куча может быть очередной ловушкой, что стена может быть с шипами или под током. Он подтянулся, вывалился на усыпанную битым стеклом стену, раздирая одежду и кожу, перекинулся через нее и рухнул с высоты трех метров в грязь.

Страх сразу отпустил. Сергей почувствовал себя в безопасности. Пусть приходят враги, пусть лезут пауки и монстры. Это – мелочь, ерунда. Схватка будет недолгой и закончится чьей-то смертью. А смерть не страшна. Сергей распластался в грязи и засмеялся от радости. Он лежал, и тело его сотрясалось от нервного хохота, который он был не в силах побороть.

Пейзаж вокруг неузнаваемо изменился. Впереди лежало теплое спокойное озеро, луга вокруг которого были покрыты густой сочной травой. На его берег и выскочил Сергей. Стало словно бы даже светлее. А озеро сияло ртутным блеском. Наверняка сказывался какой-то эффект наподобие полного внутреннего отражения, который превращал гладкую поверхность воды в сияющее под вечерним светом зеркало.

Грязь приятно холодила тело. Сергей успокоился, полежал еще минуту и пополз к воде. Сердце по-прежнему выпрыгивало из груди, мучила страшная жажда. Добравшись до мелкого заливчика, он опустил голову в воду и взахлеб начал пить. Теперь он будет жить. И доберется до озера Нум. После пережитого ужаса – доберется.

Напившись теплой озерной воды, Сергей стал весело смотреть по сторонам. Слева нависал над ним ужасный замок. Злобные твари, охраняющие подступы к озеру от «светлячков», наверняка знают, что он пробрался мимо их главной цитадели. Стало быть, знают и то, что он сейчас здесь. Но смогут ли они сами преодолеть страшный путь? При крайней необходимости – без сомнения. Поэтому отсюда нужно было уходить.

Озеро имело вытянутую форму. Дальний его край терялся в испарениях. Похоже, там озеро превращалось во что-то вроде болота. А противоположный берег был не дальше, чем в километре. За ним расстилалось яркое зеленое поле. Обычный луг, который так и манил к себе.

Сергей стянул сапоги, снял куртку, привязал сапоги к рукавам и повесил куртку на шею. Меч он укрепил на поясе сзади. Конечно, плыть так будет трудно, но бросать сапоги и оружие нельзя. Следы оставлять не годится, и, главное, снаряжение и одежда еще понадобятся. Сергей был хорошим пловцом и надеялся, что уж километр он как-нибудь одолеет и с грузом.

Долго не раздумывая, Сергей вошел в воду по шею и поплыл. Держаться на воде было нелегко – меч тянул ко дну. Но, интенсивно работая руками и ногами, Сергей плыл и плыл, глубоко погрузившись в воду, так что над поверхностью торчала только его макушка. Время от времени он поднимал над водой лицо и делал вдох.

На середине озера Сергей вдруг подумал, что здесь могут водиться злобные хищные твари. Пираньи, крокодилы, акулы, спруты, или еще что похуже. Их привлечет запах крови, сочащейся из его порезов… Он постарался рассмотреть, что творится под водой, но озеро, напитанное светом, только искрилось перед глазами. Вода не была мутной, Сергей прекрасно видел свои светящиеся руки и ноги, но вдали и на глубине все терялось в густом, блестящем тумане. Вода наполняла его каким-то ощущением праздника. Но в светлый праздник на Темной стороне Ронканора не очень верилось.

Минут за тридцать Лунин одолел больше половины пути. Руки и ноги шевелились с трудом. Плыть стало почти жарко – вода оказалась теплее, чем он думал. Пловец уже подумывал о том, чтобы снять с себя и бросить на дно меч или сапоги, когда нога его за что-то зацепилась. Сначала он испугался и непроизвольно сделал мощный рывок, но вскоре понял, что задел ногой дно или отмель.

Сергей встал, упершись ногами в илистый грунт. Вода доходила ему до груди. Он развязал сапоги и натянул их на ноги. Ему почему-то не хотелось ступать по вязкому дну босиком. Отвязал он и меч, вынул его из ножен. У берега человека обычно и подстерегает всякая нечисть.

Вопреки опасениям, Сергей добрался до земли без всяких приключений. Дно было даже слишком гладким, слишком ровным, и ноги увязали в нем умеренно. Трава на берегу оказалась низкой и гладкой. Тяжело дыша, Лунин выбрался на сухую землю. Безобидный с виду лужок сам собой навевал мысли о ловушках и коварстве. Сергей предпочел бы тернии и волчцы. Но, кроме заливного луга, поблизости не было ничего. Замок едва виднелся в тумане за озером.

Переведя дыхание, Сергей устало сел на траву и тут вдруг услышал вдали какой-то довольно громкий плеск. Ветра не было, волнения тоже. Плескаться в воде могло только живое существо. Сергей посмотрел туда, откуда раздался звук, в сторону болота. То, что он увидел, ему совсем не понравилось. Из воды метрах в пятистах от него выходил человек с мечом в руке. Вид у него был усталый, плечи опущены – видимо, тоже перебирался через озеро вплавь. Незнакомец не торопясь побрел по направлению к Сергею, которому, однако же, вовсе не хотелось с ним встречаться.

Стараясь, чтобы его отступление не было похоже на бегство, Сергей побрел прочь от озера. Он не убегал, не оглядывался. Идет себе местный житель по своим делам, никого не трогает. Скосив глаза, он наблюдал за вылезшим из озера мужчиной. Тот шел к нему. Тоже не слишком спешил, но и не отставал. Ясно было, что скоро он Сергея нагонит.

«Что еще за гад?» – спросил себя Сергей. Последнее время У него вошло в привычку разговаривать с самим собой. Хороших людей вокруг было мало. С кем же еще, как не с собой, говорить? – «Для охотника тип выглядит слабоватым. Да и один – странно. К тому же что у них тут, лодок нет? Может быть, такой же изгой, как и я? Почему тогда не прячется, а ко мне идет? Я вот бегу от всех. А он лезет. Если что надо – позвал бы».

– Эй! – закричал тем временем мужчина издалека. Голос у него был противный. Высокий и хрипловатый. – Подожди, Серега! Есть тема для разговора!

Сергей не обернулся. Как будто незнакомец обращался и не к нему. А тот не слишком спешил догнать Сергея. Может быть, тоже очень устал. Или был уверен, что беглец от него никуда не денется.

Посреди гладкого луга, немного справа Сергей увидел невысокий плоский камень серо-черного цвета. Казалось бы, какое ему дело, да еще когда сзади пыхтит неизвестная личность? Но он все же повернул, чтобы исследовать попавший в поле его зрения объект.

Когда до камня осталось шагов двадцать, Сергей обнаружил, что поверхность валуна испещрена огненными знаками. Что бы там ни было написано, стоило прочесть.

Надпись на камне гласила:

«Холодно и светло, жарко и темно. Все иначе, чем кажется. Провалы, забытье, небытие. Везде зыбко и нереально. Мир как сон и сон как мир. Этот мир – мир в тебе. Нужно преодолеть себя. Опасайся только клинка, пули и орудия смерти. Чары не имеют власти над живым. Сплю ли я, или кто-то видит меня во сне? Твари сильны. Прежде всего нужно опасаться самого себя и темного в себе».

– Вот и полная надпись Гварстинга, – усмехнулся Сергей и тут же покрылся холодным потом. Он понял, что надпись была сделана на русском языке. Буквы стилизованы под готические, но какое это имеет значение? Даже латинский алфавит выглядел бы здесь нелепо, а уж тем более такая вот кириллица.

Выходит, он продолжает спать? Потому что в настоящем Ронканоре вряд ли нашелся бы знаток русского языка. Впрочем, Сергей не удивлялся уже ничему. Он даже мог предположить, что две тысячи лет назад Гварстинг выучил кириллицу потому, что вычислил, где, когда и при каких обстоятельствах будет топтать этот луг простой русский парень из Ростова. Или же – недаром Бонуций называл Гварстинга мастером связи – он использовал какой-то универсальный алфавит, как Ульфиус пользовался Истинной речью.

Тем временем незнакомец приблизился. Сергей обернулся И смог рассмотреть его лицо. Довольно противная небритая физиономия. Что-то она Лунину настойчиво напоминала. Сергей передернулся еще раз и чуть не закричал. У человека с Черным клинком были его лицо и его фигура… И одет он был точно так же.

Сергей выставил вперед меч, который так и не спрятал в ножны.

– Неужели ты скрестишь клинок с самим собой? – глумливо улыбнувшись, спросил человек, поразительно напоминавший Лунина.

– С самим собой я клинок не скрещу. Но ты – не я, – ухмыльнулся Лунин, скорчив насмешливую мину.

– Ошибаешься. Я – это ты. Как только ты опустился в Зеркальное озеро, появился я – твой двойник, твоя точная копия. Но нам с тобой нечего делить, Сергей. Мне нравится в этом мире, а ты можешь вернуться домой.

Незнакомец, похоже, обладал живым темпераментом. Он сразу перешел к делу, не тратя времени на околичности. Лунин сам был таким.

– Твое предложение еще раз подтверждает мою гипотезу. Ты – не я.

– Скажем так – не совсем ты. Но обладаю всеми твоими знаниями и умениями. И даже большими. Теми, что дало мне Зеркальное озеро. Я предугадаю любую твою мысль, пойму, что ты будешь делать в каждом из случаев. У тебя нет шансов в схватке со мной. Спрячь меч.

Сергей покачал головой:

– Если ты действительно знаешь меня, как себя, то прекрасно понимаешь, что я не вложу меч в ножны. Ты бы так поступил?

– Если бы был уверен в безопасности – да.

– Но я-то в безопасности не уверен. Неясно еще, кто ты такой.

– Ты прав, – добродушно улыбнулся лже-Лунин. Сергею его улыбка совсем не понравилась, и он подумал: «Неужели и я такой же урод?» – Надпись на камне прочел?

Сергей и думать забыл о надписи, когда увидел своего Двойника. Сейчас вспомнил. Надпись была чересчур кстати. Просто неправдоподобно к месту.

– Ну и? Намек, чтобы я тебя опасался? Может, ты сам ее и состряпал?

Такое предположение имело право на существование. Гварстинг не мог за две тысячи лет знать о Сергее, а вот так называемый Ронканор знал, что он здесь. Резонно было предположить, что до начала экспедиции Сергея познакомят с подлинным посланием Гварстинга. Специально для него могли сотворить муляж послания мастера связи. Но в этом случае можно было придумать и что-то пострашнее.

– Шел бы ты своей дорогой, – тоскливо обратился к двойнику Лунин. – Чего тебе от меня надо? Знаешь ведь, что назад я не поверну.

– Если ты дойдешь, я исчезну. А мне, так же как и тебе, очень хочется жить. И я приложу все усилия, чтобы остаться в живых. Даже если придется убить тебя, хотя мне и не хочется этого делать.

– Не думаю, что тебе это удастся, – объявил Лунин. – В крайнем случае я опять проснусь в другом месте и пойду к озеру снова.

Лже-Лунин насмешливо смотрел на собеседника.

– Ты уверен? Я ведь поражу тебя честным клинком.

– Ты сам – порченая магия, – ответил Сергей, удивившись своим словам. Он понял это уже после того, как бросил врагу короткую фразу.

Двойник взмахнул мечом и попытался ударить Сергея. Тот подставил свой меч, попытался выбить клинок у врага, но потерпел неудачу. Лже-Лунин знал такой прием и умел его обойти. Правда, настоящему Сергею он тоже вреда не причинил.

– Мы же разумные люди, – заныл двойник. – У тебя есть Наташа, все миры к твоим услугам. А я буду заперт здесь. Но ты хочешь лишить меня и такой малости. Я жил бы с Махой и был счастлив. Ты скотина, Лунин. Почему ты пытаешься навязать всем свою волю?

Разводя демагогию, лже-Сергей норовил ударить противника мечом. Сергей пока что уверенно отбивал удары. Его противник не был первоклассным фехтовальщиком.

– Тем больше у тебя будет желания занять мое место в истинном мире, – ответил Сергей, делая резкий выпад. – Я не собираюсь пускать нечисть в свой мир. Да и этот постараюсь от нее избавить.

Клинок Сергея звенел, встречаясь с клинком врага. Меч лже-Лунина, похоже, был из высокоуглеродистой стали. Он тускло звякал и иногда оставлял на оружии Сергея зарубки. Это значило, что клинок врага был более твердым, но и более хрупким. Его можно было сломать. Лунин представил себе, как враг останется без меча, и понял, что не сможет нанести удар безоружному. Тем более что перед ним не монстр, а его двойник. Ударить его – все равно что ударить самого себя.

В глазах двойника горели веселые злые огоньки. Он уже казался Лунину симпатичным. Двигался уверенно, не паниковал. Словом, достойно представлял настоящего Лунина.

Сергей изловчился и ударил не по лезвию, а по боковой части клинка противника. Как он и ожидал, черный меч хрустнул и переломился почти у самой рукояти.

Сергей приставил клинок к груди противника и спросил:

– Доигрался?

– Бей, – тотчас же смело заявил лже-Сергей. – Зарежь безоружного противника. Очень честно получится.

– Ты бы меня зарезал, – спокойно констатировал молодой человек.

– Я – да. Но ты ведь честный и благородный.

– Проваливай отсюда, – приказал Сергей. – И не попадайся мне на глаза.

– Ты же знаешь, что я все равно буду мешать тебе, – нагло усмехнулся лже-Лунин.

– Не испытывай моего терпения. Я могу пересилить себя и ударить, – объявил Лунин.

– Да, так, – согласился двойник. – Можешь. Я ухожу. Только не бей меня в спину.

Он развернулся и побрел к озеру, время от времени оглядываясь.

– Я еще вернусь, – пообещал он.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Сергей. Он понимал, что напрасно отпустил врага, но не жалел об этом.

Луг серебрился в мягком вечернем свете. Камень с надписью Гварстинга остался позади. В воздухе появилось много мошкары. Лунина кусали комары, большие мухи, а то и слепни. Кусали больно, до крови. Вроде бы он уходил от болота, а насекомых становилось больше. Собственно, до сих пор он кровососущих паразитов здесь вообще не встречал. Впрочем, немудрено – было слишком холодно.

Впереди, в мареве, показались какие-то высокие столбы. Почему-то они сразу же не понравились Лунину. Но они стояли прямо на пути к озеру Нум, и обходить их Сергей не стал.

Когда он подошел поближе, то понял, что к столбам кто-то привязан.

К первому, отдельно стоящему столбу был прикован благообразный старец. Впрочем, благообразным и симпатичным было только лицо. По всклокоченным волосам ползали насекомые. Обнаженное тело старца было в язвах, ноги его не держали. Он висел на руках и тоскливо глядел на Лунина.

– Что с тобой, отец? – с содроганием спросил Сергей – Кто ты такой? Как здесь очутился?

Старец открыл рот. За потрескавшимися губами не было ни зубов, ни языка. Он прохрипел что-то нечленораздельное и прикрыл глаза.

«Освободить старика, – мелькнула быстрая мысль. – Кем бы он ни был, что бы ни совершил – он не заслуживает такой участи. Но что с ним потом делать? Бросить здесь?»

Сергей ударил мечом по цепям, приковывающим старика к столбу. Цепи лопнули, старик осел на ноги, взвыл от боли, упал на бок. Тотчас же на него полезли неизвестно откуда взявшиеся муравьи, пауки и прочая живность. Казалось, насекомые только и дожидались, когда человек окажется на земле. Они начали есть человека живьем, а он не имел сил даже для того, чтобы отмахиваться от паразитов.

Сергей попытался сбивать насекомых, но каждое его движение вызывало судороги несчастного. Любое прикосновение вызывало у недавнего пленника жгучую боль. Старик лежал и корчился на земле, а Лунина трясла крупная дрожь – он не знал, что делать. Бежать, кричать? Тащить куда-то старца, причиняя ему еще большие страдания? Он уже жалел, что снял этого человека со столба, но одновременно понимал, что никогда не простил бы себе, если бы прошел мимо.

Неподалеку возвышались и другие столбы. На одном из них хрипел еще один человек – худой, одни кости торчат. Он явно звал Лунина к себе.

Взглянув на старика, который все еще извивался на земле, Лунин в несколько прыжков оказался у худого.

– Что здесь происходит? Как мне вам помочь? – истерически закричал он.

– Убей всех! – хрипло захохотал костлявый. Его тело сотрясала дрожь, но он, казалось, не обращал внимания на свое состояние. – Убивай всех подряд, это единственный выход! О старине Годди позаботятся черви, не возвращайся к нему, не трать времени! Убей меня и всех вокруг, особенно если они будут просить об обратном!

В голосе человека звучала такая страсть, что Сергей едва не нанес ему удар сразу же.

– Сначала объясни как вы сюда попали, – попросил он.

– Милосердный герой! – скорчился костлявый. – Ему все нужно знать, чтобы судить нас. – Мы жили в этом мире и не угодили Ронканору. А некоторые, подобно тебе, пришли его спасать. Ты их увидишь на дальнем конце, им уготованы самые страшные муки. За счет наших страданий пополняет силы зло этого мира. Убей меня скорее, и ты сделаешь зло слабее, так как я очень страдаю! Убей всех!

Лунин крепко зажмурился, открыл глаза и изо всей силы ударил по тщедушному горлу человека. Голова отлетела, меч глубоко застрял в дереве столба. Крови было мало, и это, как ни странно, немного успокоило Сергея.

С соседнего столба к молодому человеку тянула руку женщина неопределенного возраста, с грязными, в колтунах волосами. Она была прикована к столбу только за одну руку. Другой она расчесала себе все тело, искусанное насекомыми. На груди женщины сохранилось подобие одежды – отвратительные сальные лохмотья. Женщина громко шептала:

– Забери меня отсюда! Они пьют нашу кровь, издеваются кад нами, мучают жаждой! Ты – герой, ты светел и велик! Забери нас!

Памятуя о старике, Лунин громко сказал:

– Я могу только отвязать тебя от столба. У меня нет возможности помочь тебе после.

– Я пропаду без тебя! – отчаянно заверещала женщина. – Они вновь поймают меня и прикуют к столбу вниз головой. Они даже не люди! Помоги мне, добрый рыцарь! Спаси меня! Ты не можешь даже представить, как я страдаю! Забери меня, потому что они приходят ночью! Но ночь никогда не наступает!

Сергей остановился в замешательстве.

– Не слушай эту тварь! – прошипел с соседнего столба совсем еще молодой израненный юноша. – Она тянет время, шлюха. Поделом ей. Убей меня и всех, кто нуждается. И ее тоже!

– Нет, нет, не убивай меня! – в панике закричала женщина – Я хочу жить! Я так молода и не успела ничего изведать, кроме боли и страха!

– Продажная тварь, – хрипел юноша. – Тупая, недалекая скотина. Убей же меня, рыцарь, дай передышку хотя бы ненадолго! Я хочу умереть хотя бы на день!

Лунин задрожал всем телом и ударил юношу мечом в грудь. Тот дернулся, взвыл и затих.

Дальше было еще больше людей. Они были привязаны к столбам и к плоским камням, похожим на алтари, сидели, согнувшись в маленьких клетках, и висели на перекладинах. Сто, двести, триста человек? Лунин воочию увидел средоточие боли и ужаса. Он не мог помочь всем этим людям! Прекратить их страдания, даже убивая, он был не в состоянии, помочь другим способом – тем более. И уйти с жуткого поля освободитель Ронканора тоже не мог. Лунина выворачивало, тошнило. Он прекрасно понимал, что чем дольше он здесь находится, тем больше его шансы попасть на столб самому, но из ступора выйти никак не мог. Его шатало, по телу разливалась противная слабость.

И тут из дальней клетки Лунин услышал ясный призывный крик:

– Сюда, герой! Забудь о том, что ты видел, подойди ко мне. Я ничего не буду просить, только дам тебе совет!

По надрывному этому крику чувствовалось, что он потребовал от человека предельного напряжения сил.

Лунин подбежал к клетке. В ней, согнувшись в три погибели, сидел нестарый еще мужчина. Ужас его положения был в том, что он не мог пошевелиться. На груди человека вздулась чудовищная багровая опухоль, сочившаяся лимфой и кровью, ноги распухли, глаза гноились.

– Я – Гварстинг Одоль Третий, – словно не замечая неудобств и не чувствуя страданий, звучно произнес мужчина – Не слушай этих людей. Сейчас же уходи. Не мешкай, потому что здесь ты можешь дать им только временное облегчение, а дойдя до Великого озера, освободишь их раз и навсегда. Спеши!

– Ты писал на камне около озера, через которое я переплыл? – спросил Сергей, еле ворочая языком.

– Я, – кивнул мужчина.

– Будь ты проклят, гордец Гварстинг! – закричали с соседних столбов. – Мы хотим умереть сегодня! Не отпускай доброго витязя! Он все равно не дойдет до озера Нум, а у нас сейчас появился шанс!

– Молчите, – скорбно прошептал Гварстинг – Что понимаете вы, отупевшие от боли и ужаса? Иди, рыцарь. Спеши к озеру. Ты можешь победить.

– На чем попался ты? – вновь задал вопрос Сергей.

– Меня убил человек, которого я снял со столба, – усмехнулся пленник.

– Убил? – переспросил Лунин.

– Да, убил. Но я снова родился и буду рождаться вновь, лишь бы облегчить страдания тех, кто прикован к этому проклятому месту. И сократить их число. Потому что мое место, если я уйду, займет кто-то другой. Тот, кто хуже переносит страдания.

– Ты мог бы уйти? – изумился Сергей.

– В любой момент, – ответил Гварстинг. – Я ведь мастер связи. Но я не могу нарушить слово.

Сергей повернулся, готовый бежать прочь, на свежий зеленый луг, к прозрачному озеру Нум, когда сзади послышались крики боли и ужаса. Он посмотрел назад и увидел своего двойника, бежавшего между столбов и на ходу пинавшего скованных людей.

– Что же ты не убьешь их всех? – захохотал тот. – Уж я останусь здесь, а не попрусь к озеру, через мрак и адские ловушки, и позабавлюсь вволю. Убивать этих уродов я, по крайней мере, не буду. Просто попытаюсь воздать каждому по заслугам. Ведь все они – преступники и негодяи. Негодяи и светлячки, которым не повезло.

– Убирайся отсюда, мразь! – закричал Сергей. – Не заставляй меня убивать тебя – теперь я точно это сделаю.

Теперь он испытывал к существу, сходному с ним обликом, такую ненависть, что ее трудно передать словами. Не в последнюю очередь потому, что двойник был почти неотличим от него внешне.

– Иначе ты не сможешь меня остановить, – прошипел лже-Лунин, который, видимо, испытывал сходные чувства. – Рад сообщить тебе, что, когда тебя все-таки поймают, ты сам окажешься в клетке – такой удел ожидает любого светлячка. А я постараюсь, чтобы твое существование было менее комфортным, чем у всех здесь присутствующих. Потому что ты прожил мою жизнь, отнял ее у меня!

– Безумец, – брезгливо прошептал Сергей. – Но у меня нет другого выхода.

Он вынул меч и широкими шагами пошел к двойнику.

– Теперь меня не так-то легко убить, – захохотал лже-Лунин. – Теперь я сам убью тебя.

Он выхватил из-за спины металлическую трубку. Обычный обрезок трубы, умеренно заржавелый. И Сергей замер, обдумывая, как ему драться с противником, вооруженным подобным образом. Сам бы он, откровенно говоря, более уверенно чувствовал себя с такой вот металлической дубинкой, а не с мечом. А этот, стоящий напротив, его двойник. Стало быть, сейчас враг, так похожий на него, имеет преимущество…

Лже-сергей подскочил к ближайшему столбу и своей металлической палкой перебил ногу совсем еще молодому человеку, худому и бледному как смерть.

– Что стоишь, герой? Я здесь и не такого наделаю! – закричал двойник, ища, как бы еще напакостить. Взгляд его остановился на Гварстинге, и он с рычанием бросился к нему.

Сергей, не раздумывая, кинулся на тварь, скрывающуюся под его собственной личиной. Теперь он был уверен, что двойник – не только не он сам, но даже и не его испорченное отражение. Да, возможно, посредством черной магии зло Ронканора смогло сотворить его внешнее подобие. Возможно, это существо также обладает его первичными навыками. Но оно ни в коей мере не Лунин. Потому что сам Сергей никогда не причинил бы вред беззащитному и несчастному человеку.

Лже-Лунин попытался ударить противника железной дубинкой по мечу, но Сергей отвел оружие в сторону и отступил сам. Враг оказался непрост. Согнувшись, он ударил Лунина по бедру. Не размахнувшись как следует, но чувствительно. Нога сразу онемела.

Сергей попытался сделать то же самое – без размаха рубануть мечом сбоку, но двойник быстро отскочил и оскалился.

– Да я своими руками тебя забью, неудачник!

Сергей прыгнул вперед и ударил лже-Лунина сверху. Тот поставил на пути меча свою палку, и Лунин чуть не вывернул кисть – меч со звоном отлетел вверх. Хорошо, хоть удержал оружие в руках. А враг тем временем пнул его ногой. Старался попасть в пах, но промахнулся и ударил по второму бедру. Почти не больно. Сергей подсознательно отметил, что эльфийские сапоги враги точно скопировать не сумели. Их пособник был в жалком подобии его удобной и прочной обуви.

Враг ждал, когда Лунин нападет на него снова, а он вдруг понял, что применяет неправильную тактику, навязанную ему противником. С его смертоносным оружием Сергей должен был провоцировать врага, ожидая возможности нанести решительный контрудар. Нападать первому было просто глупо. Враг изматывал его. Сергей сделал вид, что замешкался, захромал на ушибленную ногу и даже слегка прикрыл глаза – будто бы от боли или усталости.

Уловка удалась. Лже-Лунин радостно вскрикнул и попытался обрушить железную палку прямо на незащищенную голову Сергея. Но он отстранился, почти свободно висящая рука с мечом внезапно обрела твердость. Клинок молнией полетел в грудь врага и пробил ее где-то в районе солнечного сплетения.

Двойник ахнул, потом пронзительно заверещал и упал на землю. Несмотря на смертельную рану, он силился подняться, хрипел и цеплялся руками за хилую траву.

– Я еще вернусь, – еле слышно прошептал он. – Готовься и трепещи! В следующий раз я стану еще опытнее и сильнее!

Дернулся несколько раз, замер и словно бы обуглился. Лицо его почернело, руки ссохлись. Теперь он мало напоминал живого Лунина, но было в нем что-то знакомое и очень жалкое.

– Не смотри, – тихо сказал из своей клетки Гварстинг. – Не надо смотреть. Спеши к озеру.

– Помоги нам, – нудили некоторые из висевших на столбах. Парень с перебитой ногой тяжело всхлипывал.

Сергей повернулся и, не обращая внимания на боль в ушибленной ноге, побежал в нужную сторону. Он чувствовал, что до озера осталось всего несколько километров. Но какие опасности таит путь? Как пройти его, не сойдя с ума? Как забыть тех, кто остался позади?

Бежать было и не тяжело и не легко. Сергей просто переставлял ноги, глубоко дышал, время от времени встряхивал головой и отплевывался. Было ему на редкость муторно. Только сейчас он полностью осознал, что испытывал все сотни лет существования Ронканора Бонуций. Великий магистр, который не только знал о существовании этого мира и творящихся в нем непотребствах, но и сам способствовал его созданию. А следовательно, отвечал за все творившееся здесь зло.

Пятачок ужаса и мучений остался позади, но Сергей не останавливался. Каждая секунда его промедления приносила страдания несчастным, которые уповали на него, Героя-освободителя Ронканора. Теперь он воспринимал свой титул без иронии. Вопрос только в том, станет ли он павшим или победившим героем. Насколько легче было тем, кто не дошел до этих столбов! А Бонуций говорил правду. Ни один из добросердечных жителей Светлых миров не остался бы в здравом рассудке, увидь он такое. Только Лунину, закаленному знанием о страшных преступлениях, совершенных и совершаемых на Земле, достало сил повернуться и уйти. Потому что в своем родном мире он слишком часто повторял: меня это не касается. Только так можно было сохранить рассудок и способность жить нормально, когда рядом убивали и мучили людей, творили беззакония и множили страдания. Впрочем, можно ли назвать такую жизнь нормальной? Теперь Сергей понял, что нет.

«Но где первопричина этого зла? – размышлял Сергей. – В страшных преступлениях виноват не Бонуций, который всеми силами стремится их исправить, не те люди, что висят на столбах. Нашлись изверги, которые живут за счет чужих страданий. Откуда они? И что можно сделать с ними?»

В маленьких пересыхающих лужах степи, по которой он бежал, виднелись отпечатки копыт коней или коров. Наверное, здесь пасли скот. Кто? Зачем? Скорее всего, обычные пастухи, не слишком задумывающиеся о своих соседях. Они выполняли свою работу, их хозяева – свою. И даже самым большим негодлям нужно что-то есть и на чем-то ездить.

Сергея качало из стороны в сторону и сильно тошнило. Только сейчас он сообразил, что уже много часов подряд не спит. Засыпать среди открытой степи было боязно. И, как знать, не проснется ли он опять в избушке Махи? Проделать весь путь еще раз он будет не в силах. Пусть он сможет миновать Паучий лес и прокрасться мимо Волчьих холмов, но ему не хватит мужества вновь пройти через ограду замка и увидеть пленных Ронканора.

В лицо Лунину вдруг повеяло прохладой, удивительной посреди жаркой и влажной степи. Он поднял голову и увидел заснеженные горы. Эти горы, как он мог понять, лежали уже за озером Нум, на Светлой стороне. Значит, Великое озеро рядом! Сергей приободрился, но тут же одернул себя. Теперь нужно удесятерить осторожность. Снежные горы наверняка высоки, и видно их издалека. А на пути к озеру ему могут встретиться и враги и ловушки. Все что угодно.

Трава под ногами становилась реже, пыль после каждого шага поднималась столбом. Жара стояла невыносимая. Сердце выпрыгивало из груди, во рту не осталось слюны. Впереди Сергей увидел большой колючий куст, точнее, несколько кустов. В другой раз он постарался бы обойти кусты десятой дорогой. Кто только не мог в них прятаться! Но сейчас ему нужно было отдохнуть, полежать хотя бы пятнадцать минут. И проходить рядом с зарослями, из которых за ним могли следить враждебные глаза, он не решился. Обходить кусты у него не было сил. Сергей перехватил меч поудобнее – в ножны он его уже давно не вкладывал – и побрел к зарослям… Непохоже было, что здесь кто-то прятался. Листья на кустах были маленькие и редкие, колючки – большие и частые. Но рисковать не стоило. Сергей опустился на четвереньки, вглядываясь в темные пыльные заросли. Одна ветка закрывала проход внутрь. Может быть, когда-то здесь даже был проложенный кем-то лаз. Сергей просунул в заросли меч и попытался ветку обрубить.

Куст в ярости содрогнулся. Несколько соседних веток потянулись к мечу Сергея, обвили его и вырвали из рук молодого человека. Другие ветки рванулись к Сергею, хлестнули его по лицу, разорвали куртку. Но это были еще молодые, зеленые побеги. Сергей отпрянул в сторону и откатился. Куст продолжал бушевать, но достать человека не мог.

Сергей поспешно поднялся на ноги. Он лишился оружия, вернуть которое теперь не представлялось возможным, и был наедине с диким кустом. Не сорвется ли хищное растение с места? Еще немного, и он сам влез бы к нему в пасть. Если бы куст немного потерпел и не тронул его меч…

Сзади, далеко, но неуклонно приближаясь, послышался собачий лай. По следу «светлячка» наконец догадались пустить свору. Сергей проворно обежал куст и из последних сил, спотыкаясь, трусцой помчался к озеру. Он понимал, что не успеет. Озеро было еще далеко, ловушки не закончились, сзади наседали враги, а он не мог сопротивляться – слишком устал. Травы впереди было все меньше, пепла – все больше. Кое-где из пепла торчали уже печально знакомые молодому человеку кусты.

Врагов видно пока не было, но лай становился громче и громче. Сергей размышлял, сколько псов в своре, какого они размера, только ли собаки за ним гонятся. С тремя-четырьмя очень крупными он бы справился. А если там будет хотя бы одна такая тварь, как та, что встретилась ему на территории «Барса», – конец. Голыми руками и в таком состоянии, как сейчас, он ей противостоять не сможет.

Слева показался высокий столб пыли. Что он предвещает, Сергей не имел ни малейшего понятия. В любом случае, ничего хорошего молодой человек не ожидал. Он бы с удовольствием прибавил скорость, но и так бежал из последних сил.

Скоро конский топот заглушил собачий лай. В облаке пыли наперерез Лунину мчалась, наверное, целая конная армия.

«Этого следовало ожидать», – с грустью подумал Сергей. С голыми руками, без технических приспособлений невозможно противостоять такому количеству людей. Если его не поймали сразу, то только случайно. Теперь, когда уже каждый знал о его пребывании на Темной стороне и его миссии, обнаружение и окончательное уничтожение лазутчика представлялись вопросом нескольких часов.

Понимая, что от всадников он не уйдет, Сергей остановился – передохнуть напоследок. Или ожидая очередного чуда. Чудесами его поход изобиловал, но рано или поздно всему должен прийти конец. И чудесам и походу.

Кони были уже рядом. Сергей сделал глубокий вдох, развел руки, полуприсел. Одним словом, попытался сконцентрироваться. И увидел, что всадников на лошадях нет. Точнее, есть только один погонщик – здоровенный детина с хлыстом. Пыль поднимала не армия, а обычный табун лошадей.

Сергей расхохотался и, легко уворачиваясь от мчащихся коней, бросился к пастуху. У него словно открылось второе дыхание. Правда, руки и ноги не обрели полной силы, зато боль в мышцах ушла, голова прояснилась. Жажда ощущалась, но отошла на второй план.

Пастух размахивал хлыстом. Неясно было, знал ли он о том, кто такой Сергей, получил ли задание остановить его, но в намерениях диковинного для этих мест странника у него сомнений не было. Лунин не прикидывался безобидным прохожим. Да их здесь, наверное, и не бывало.

Оказавшись метрах в пяти от Лунина, пастух огрел его хлыстом, отчего тот споткнулся и едва не упал. Тогда пастух подъехал вплотную, намереваясь захватить пленника и бросить его поперек седла – парня явно ввел в заблуждение измотанный вид Сергея. Он не стал доставать оружие – хотел взять незнакомца живым. Но пригнувшийся Лунин резко дернул за опущенную к нему руку всадника, вырвал его из седла, перебросил через себя, а сам схватился за луку седла и пробежал несколько метров, после чего влез на замедлившего бег коня. Пастух тяжело грянулся о землю и остался недвижим.

Сергей похлопал своего нового коня по холке, потянул за узду и направил в нужном направлении. К озеру, и быстрее, быстрее! Табун помчался дальше, к неведомой человеку цели, пастух остался впечатанным в пепел, а молодой человек летел к озеру. Казалось, он уже слышит легкий плеск мелкой волны и запах рыбы.

Краем глаза Лунин заметил справа от себя тень. Ее появление было довольно странным – скакал он быстро, но не слышал ни свиста воздуха, ни шума крыльев, ни топота коня. Сергей обернулся и похолодел. Рядом с ним на вороном скакуне несся тот, кто называл себя Ронканором. Копыта его коня не касались земли. Казалось, он мчался по воздуху.

Всадник в черном плаще и блестящих доспехах мрачно улыбался.

– Помнишь, я говорил тебе, что третья наша встреча окажется роковой, – произнес он спокойно, будто они продолжали беседу, прерванную пять минут назад. – Она состоялась. Теперь тебя ничто не спасет.

Воин вынул тяжелый тусклый меч. Его клинок Сергей видел впервые. Меч был огромен, от самого всадника веяло мощью и ужасом.

– Неужели ты когда-то всерьез думал, что доберешься до Озера? – спросил Ронканор. – Когда я знаю о каждом твоем шаге и властен остановить и убить тебя в любое время? Я просто дал тебе почувствовать, кто ты и что ты. Ты прошел мимо уродов на столбах. Мне это понравилось. То, что они там оказались – их проблемы, ты за них не в ответе. Убил одного-другого для развлечения – и правильно. Остальные будут мучиться еще сильнее. Останови коня, Лунин, присоединись ко мне. Я уже не обещаю, что ты сразу можешь вернуться. Но ты будешь жить, и жить в почете, а не висеть на столбе.

– Откуда я знаю, что ты не обманешь? – спросил Сергей.

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – ответил всадник, играя мечом. – Ты знаешь, что не выстоишь против меня. У тебя даже нет оружия.

– Наверное, это и к лучшему, – пробормотал Сергей. И действительно, в схватке с опытным фехтовальщиком меч ему помочь не мог. Но на себя он по-прежнему надеялся. Пусть меч – палка, а всадник – обычный партнер на ринге. Терять все равно нечего…

Сергей резко наклонился, пытаясь схватить всадника за плащ. И чуть не вывалился из седла. Рука прошла сквозь плащ и сквозь воина, не встретив никакого сопротивления Лунин выровнялся, взглянул в глаза Ронканору. Они светились неугасимой злобой.

– Умри же! – пронзительно закричал всадник, обрушивая на Сергея свой меч. Уклониться было нельзя, отбить удар – нечем. Сергей приготовился встретить удар, но меч прошел сквозь него так же, как и его собственная рука – сквозь плащ противника.

– Да ты призрак, – принужденно рассмеялся Сергей, хотя было ему совсем не смешно. Даже призрачный Ронканор внушал ему ужас. – Руки коротки, Ронни!

– Я не призрак, – грозно ответил всадник. – Я – принцип формы этого мира. И я и мои люди сокрушат тебя. Ты не дойдешь до озера!

Сергей вспомнил об озере и вдруг осознал, что конь мчит его в противоположную сторону! Он натянул удила, но скакун поднялся на дыбы, встряхнулся и вновь побежал в ту же сторону, куда и раньше. Сергей на полном скаку соскочил с коня. Прежде он никогда не думал, что ему под силу такой подвиг. Пегий скакун умчался прочь, радостно заржав, высоко поднимая копыта и взбрыкивая.

– Вот ты и попался, – расхохотался Ронканор.

– Меч сначала поострее найди, – сказал Сергей, ковыляя к озеру пешком. Ронни гарцевал рядом.

– Остроту меча ты узнаешь, когда полностью будешь принадлежать моему миру, – скривился воин. – Сейчас ты просто спишь под боком у моей дочки. Проснешься – и я приду за тобой в материальном облике.

– Если я сплю – зачем так кипятиться? – резонно спросил Сергей. – Думаю, Ронни, ты пытаешься взять меня на пушку. Но вряд ли ты меня испугаешь. Не на того напал. Я не типичный светлячок. Раскисать не собираюсь. Все твои ужасы – дрянь по сравнению с тем, что я видел за свою недолгую жизнь. И вовсе пустяки по сравнению с тем, о чем читал. Будешь пугать ими молодняк из Авенора и прочих благословенных земель. Меня ты так просто не сожрешь.

– То-то ты покрылся холодным потом, когда оказался в моем зверинце, – съехидничал воин.

Сергей не удостоил его ответом. Нога, ушибленная двойником, сильно болела. Утешало то, что озеро было рядом. Он видел сверкающую желтовато-серебристую гладь, вновь ошущал запах воды.

– Как бы там ни было, я задержал тебя до подхода моих помощников, – довольно заявил тот, кто именовал себя Ронканором. – Свора на подходе. И мой Сергей тоже. Теперь он поквитается с тобой за подлый удар.

– Пусть их хоть десять приходит, – тяжело вздохнул Лунин. Он слышал собачье рычание и знал, что не успеет добежать до озера. – Что мой двойник может мне сделать? Он – всего лишь ущербная копия. Я сильнее и умнее его. Я – мастер, а он – подделка…

– Красиво излагаешь, – ухмыльнулся Ронни. – Посмотрим, как проявишь себя в настоящем бою. Я не убивал тебя долго, потому что мне было интересно наблюдать за тобой. Бонуций отрабатывает новую тактику, и я хотел выведать о ней все, что можно. Раньше тебе не нужно было знать о моих планах, но жить в этом теле тебе осталось несколько минут. Потом тебе предстоит очень много неприятных лет. В руках моего Сергея, на столбе, в еще более мрачных местах. Вдохни горький воздух моего мира, насладись последними мгновениями покоя без боли!

– Поди прочь, моральный уродец, – выплюнул Сергей, поморщившись. Он оглядывался в поисках какого-нибудь оружия: ржавого клинка, обломка копья, простой палки. Но пепел лежал ровным слоем. Даже если кто-то и потерял здесь полезную вещь, найти ее было невозможно.

Рычание раздавалось уже в нескольких метрах позади. Сергей резко обернулся и увидел трех псов стандартных размеров. Они напоминали кавказских овчарок, но имели более злобное выражение на мордах. Следом за собаками бежал его двойник. Он был невредим и мерзко улыбался.

«Положим, с ним одним я бы справился. Но как быть с псами?» – подумал Сергей. Собаки, как таковые, ему нравились, но он очень не любил, когда они на него нападали. Он понимал, что сильнее любого пса, но подсознательно их боялся. Наверное, еще с детства. Те звери, что преследовали его, не были безобидными шавками Они вполне могли перегрызть человеку горло.

– Взять его! Взять! – бешено закричал лже-Лунин, подбадривая собак.

Звери начали кружить вокруг Сергея, ощерившись и грозно рыча. Нападать они не спешили – чувствовались выучка и решимость покончить с человеком одним броском. Лунин ждал.

Одна из собак наконец не выдержала и бросилась к горлу Сергея. Бросок был мощным, стремительным. Молодой человек резко выбросил вперед кулак, ударил пса по зубам, шагнул назад. С разбитой о зубы руки потекла кровь. Тут же на него с двух сторон бросились другие собаки. Да и та, которую он сбил в полете, отчаянно хрипя, подползла, намереваясь вцепиться ему в ноги.

– Так его, так! – подбадривал свору двойник. – Задайте жару!

Одна из собак мертвой хваткой вцепилась в левую руку повыше локтя, хрипела и старалась прогрызть куртку и раздавить мышцы. По счастью, куртка Бонуция, не слишком крепкая на вид, собачьим зубам пока не поддавалась. Другой пес пытался вгрызться в эльфийский сапог, но зубы все время соскальзывали. Впрочем, передышка была временной. Рано или поздно зубастые твари доберутся до незащищенных частей тела, вцепятся в бедра, живот или шею…

Изловчившись, Лунин пнул собаку, проявляющую повышенный интерес к его ноге, стряхнул с себя другую, ткнул кулаком третью. Она чуть не схватила Сергея за руку, но человек оказался быстрее.

Сзади послышался громовой рык. Сергей полуобернулся и увидел пса с себя ростом. Было от чего прийти в ужас, но Лунин не испугался. Не потому, что собака выглядела слабо. Вид пса поверг бы в панику кого угодно. Просто Сергей как-то сразу сообразил, что рычит пес не на него, а на собак двойника. Те заскулили и попятились, прячась за хозяина. А лже-Лунин в ужасе зашептал что-то, замахал руками, и пес вдруг исчез. Но вместе с ним пропали и собаки, атаковавшие Сергея.

– Не знаю, как ты его вызвал, – дрожащим голосом заявил двойник. – Но он тебе не помог. Сейчас мы встретимся в честном бою – один на один.

Сергей мог бы опровергнуть демагогию своего противника, ехидно осведомиться, где были его представления о чести раньше, когда он травил врага сворой, объяснить лже-Сергею, что он побьет его и в честном бою – но не хотел. С двойником ему уже все было ясно. Расходовать силы и время на разговоры не стоило.

Двойник, видимо, тоже понял бессмысленность заговаривания зубов. Оттяжка шла на пользу Сергею, он отдыхал и восстанавливал силы. Лже-Лунин разбежался и попытался с лету сбить Сергея ногой. Простой прием, но провести контрприем Сергей не успел. Отклонился, пропустил противника. Тот приземлился на ноги и обрушил на Сергея град ударов. Тот едва успевал ставить блоки.

Не то чтобы двойник дрался лучше Сергея. У него даже было такое ощущение, что приемы двойник только что разучил и еще не успел отработать, хотя знал их множество. Собственно, все то, что знал сам Лунин. Но он был свеж, не избит, не искусан. И все время норовил ударить по больному месту.

Сергей повернулся спиной к озеру и методично отступал, используя каждую паузу между ударами, чтобы сделать несколько шагов назад. Озеро было уже рядом. Лунин постоянно ощущал запах воды и слышал плеск волн. С гор иногда веял свежий ветер. Ветер светлой стороны мира.

Контратаки он проводил редко. Уже было ясно, что за тварь этот двойник. Если от удара заговоренного, разрывного меча в грудь он умер не сразу, то уж голыми руками его не возьмешь.

Очень интересно было, конечно, не подойдет ли на подмогу двойнику еще какая-то дрянь. Поэтому Сергей спешил. Он предпочитал пропустить удар, лишь бы сделать несколько лишних шагов к горам и к озеру. Лицо его было разбито в кровь, руки гудели, он часто спотыкался.

Двойник пытался отрезать Сергея от озера, зайти с тыла, но такая тактика только играла на руку настоящему Лунину. Он не давал противнику возможности задержать его. Если лже-Сергею удавалось оказаться между ним и озером, молодой человек наносил обманный удар и, когда враг ставил блок, быстро обходил его и спешил дальше. Озеро слишком большое, и к нему не обязательно идти по прямой!

Под ногами начала чавкать грязь. Отбивая очередную атаку, Сергей чуть не поскользнулся. Улучив момент, он оглянулся и увидел заболоченный заливчик, который протянулся в каменистую степь. Он дошел до озера Нум!

Противник наседал с утроенной силой, не давая возможности не только нагнуться за горстью пепла, но и отвлечься хотя бы на мгновение. Да и пепла вокруг видно не было – только грязь. Считать ли заливчик озером? Не испортит ли он дело, бросив пепел сюда? Может быть, залив не что иное, как иллюзия?

– Что, не так представлялось озерцо? – хриплым голосом осведомился двойник. Ему тоже приходилось тяжко. – И бросить в него нечего, никакого пепла вокруг, одна грязь? Бывает, Лунин, бывает. Здесь я тебя и утоплю. В этом маленьком вонючем заливчике.

Лже-Лунин подпрыгнул и нанес удар двумя ногами в грудь противника. Сергей не смог уклониться, его отбросило в воду. Он упал на спину и захлебнулся. Двойник, правда, тоже упал и не сумел вскочить сразу.

Поднялись они одновременно. Лже-Сергей кривился от боли и злобы, Лунин откашливался и усиленно моргал, ожидая новой атаки.

– Нет здесь пепла, – с ненавистью сообщил двойник. – Бонуций обманул тебя. Он сам заманивает жертв в ад, именуемый Ронканором! Так называемый Великий магистр – патологический маньяк и садист!

– Нет, – Лунин сплюнул воду с кровью, – я верю Бонуцию. Если я не дошел до места, то потому, что меня заморочили ваши сны, ваше черное колдовство. Но придет герой сильнее меня, и он развеет мрак!

Сергей сам удивился своему высокопарному слогу, но уж умирать, по крайней мере, нужно красиво. Со стороны замка послышался грозный свист. К озеру неотвратимо что-то двигалось.

Первый порыв ветра едва не сбил Сергея с ног. А двойник упал лицом в грязь и даже не силился подняться. Второй порыв нельзя было сравнить с первым. Сергея подняло в воздух, пронесло метров сто и швырнуло в бурлящую пучину озера. Он начал опускаться, понимая, что выплыть ему не суждено.

Часть четвертая ВЕСНА

Видит она: вздымается снова из

моря земля, зеленея, как прежде,

падают воды, орел пролетает, рыбу из

волн хочет он выловить.

Старшая Эдда. Прорицание вёльвы

Человек в сияющих доспехах остановился над Кравчуком и слегка ткнул его носком сапога в ребра.

– Поднимайся, – приказал он.

Кравчук поднял глаза и взглянул витязю в лицо. Лицо светилось силой и властью.

– Кто ты, господин? – заплетающимся языком спросил Кравчук.

– Не время и не место для вопросов, – холодно отрезал незнакомец. – Быстрее. Скоро здесь будет половина Друмура. Я очень спешу.

Владимир Петрович поднялся. Он понимал, что сейчас лучше безропотно подчиняться.

– Вперед, – приказал воин. – Быстро.

Спотыкаясь, Кравчук побежал прочь от норы ящера. Может быть, неизвестный только прогоняет его, чтобы не болтался под ногами? Но нет. Воин бежал рядом. Потом он схватил Кравчука за руку. Того словно ударило электрическим током. Владимир Петрович, охваченный небывалым ужасом, погрузился во мрак.

Когда зрение начало проясняться, Кравчук обнаружил, что они находятся уже не в тундре, а в каменистой пустыне. Один острый камень врезался в ногу Кравчука, другой – в бок. Незнакомец нетерпеливо тряс его за плечо.

– Очухался? – сурово спросил он. – Размазня. И куда ты годен?

– Не знаю, господин, – признался Кравчук, садясь. – Я очень устал. Меня ломает после наркотиков и хочется есть.

– Маме будешь жаловаться, – отрезал незнакомец. – Или жене. Есть жена? Хорошо… Впрочем, изголодался ты, заметно…

Воин расстегнул сумку, хитрым образом притороченную под левой рукой, достал оттуда горсть сушеных плодов, протянул их Кравчуку.

– Ешь, – приказал он. – Только быстрее.

Изголодавшийся директор «Барса» бросил плоды в рот. И сразу почувствовал такое блаженство, по сравнению с которым прием наркотика вигов – ерунда, бредовый сон. Плоды освежали и насыщали, успокаивали и умиротворяли.

Кравчук взглянул на своего спасителя, увидел ясное мужественное лицо, большие суровые глаза, твердо очерченные скулы. Воин глядел на него, как на диковинное животное. Владимир Петрович не выдержал и заплакал.

– Не раскисай! – приказал незнакомец. – Ешь, и мы двинемся дальше.

Кравчук поспешно глотал плоды, жалея, что их нечем запить. На поясе воина он заметил серебряную фляжку, но не осмелился попросить напиться.

– Спасибо, – поблагодарил он, затолкав в рот последнюю порцию. – Могу ли я спросить, куда мы идем?

– Можешь, – ответил воин. – Но лучше не трепи языком. Пошевеливайся.

Кравчук, удивляясь такому вежливому обращению, гадая, что будет дальше, вскочил и спросил:

– Куда?

– Без разницы. Вперед!

Удивившись такой странной команде, Владимир Петрович поковылял тем не менее куда было приказано. Впереди не было ничего интересного. Голые камни простирались со всех сторон, насколько хватало глаз.

Воин опять шел рядом с ним, опять взял его за руку. На этот раз свет не померк. Что-то вспыхнуло, засветился горизонт, камни куда-то исчезли, вместо них под ногами зашелестела жухлая трава. У Кравчука закружилась голова, его стошнило чем-то черным и горьким. С тоской подняв голову, Владимир Петрович вдруг увидел яркое голубое небо с плывущими по нему серыми облаками. Из-за облака пробивалось слабое солнце. Кравчук опять заплакал и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, незнакомец хлопал его по щекам и поливал водой из фляжки.

– Ну, ну, Петрович, уже дома, – говорил он ободряюще. Слова не вязались ни с его внешним видом, ни с манерами. Кравчук решил, что это бредовое видение и откинул голову на траву. Но незнакомец настойчиво предлагал встать и пройти еще немного.

– Кто ты, господин? – спросил Кравчук еще раз, всхлипывая.

– Не называй меня господином, – приказал незнакомец. – Я никому не господин и не хочу быть господином. Зови меня Бонуций. Или Ронканор. Как тебе больше нравится.

Ульфиус, Наташа, Эста и Лонк сидели в молчании около получаса. Хозяин не возвращался, за стенами царила тихая звездная ночь Бонуцитона. Точнее, ночь они лишь видели и ощущали, так как находились в глубоком подвале. Но иллюзия была полной и чарующей.

Разговор не клеился. Девушки напряженно, стараясь, чтобы никто не заметил, поглядывали друг на друга. Ульфиус размышлял о своем, а каухури, похоже, вздремнул. Когда он спал, Наташа почему-то воспринимала его как большую собаку, а не как разумное существо.

Воздух в ночи над пирамидой потяжелел, звезды скрылись за тучами. Лонк поднял голову, вслушиваясь в доносившиеся с поверхности звуки. И тут с неба обрушился гром. Темноту разорвала ослепительная вспышка, пол под ногами закачался. Ульфиус вскочил. Он сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Потому что пол на командном пункте Бонуция в принципе не мог шататься, что бы ни происходило наверху, ведь находился он в глубоком подземелье.

– Похоже, ожидание Великого магистра исполнилось, – торжественно изрек магистр. – Сотрясаются основы мира, изменяется структура Ронканора. Думаю, скоро мы все узнаем.

– Значит, Сергею не надо никуда идти? – спросила простодушная Наташа, стискивая в руках браслет, отданный ей Луниным перед отбытием.

– Я думаю, он уже пришел куда надо, – возбужденная Эста пожала плечиками. – Неужели ему удалось то, чего не смог совершить Гварстинг Одоль Третий?

В голосе молодой воительницы можно было уловить и радость, и разочарование, и сомнение, и заинтересованность. Наташа удивленно приподняла брови – стоило ли говорить о деле, которое заняло меньше часа? И почему все так возбуждены?

А из воздуха рядом с входом в лифт вдруг стал проявляться образ мужчины средних лет в черном костюме с высоким стоячим воротником и тяжелой золотой цепью на шее. Увидев его, Ульфиус побледнел как полотно, а Лонк глухо зарычал. Магистр вскинул вверх руки, и все увидели, что его ладони светятся. Казалось, что между руками вот-вот проскочит молния. Глаза Ульфиуса прожигали полупрозрачный образ незнакомца.

– Кто называл мое имя? – спросил призрак приятным, немного уставшим голосом. – Внучка?

– Мой господин! – в экстазе вскричала Эста. – Перед нами Гварстинг Одоль Третий, мой славный предок! – обратилась девушка к Ульфиусу.

– Выходит, Сергей исполнил поручение, – тихо сказал Ульфиус. Но молния между его ладонями продолжала тлеть. Он по-прежнему не отрывал глаз от странного пришельца.

– Не стоит меня опасаться, магистр, – обратился фантом к Ульфиусу. – Я в бестелесном образе и только поэтому смог проникнуть в святая святых Бонуция, где бывал прежде по его приглашению. Я действительно Гварстинг из рода Одоль, и я не служу темным силам Ронканора. Сейчас я покидаю Бонуцитон и мир сущего, чтобы продолжить свой путь в непредставимых пространствах и временах. Но я помню, кем был, и рад тому, что в роду не забыто мое имя – имя побежденного неудачника.

– Несколько поколений рода Одоль воспитываются на примере нашего великого предка, – прошептала Эста. – Тебе удалось столько, сколько никому ни до, ни после тебя.

– Верно, – подтвердил Бонуций, неслышно появившийся из боковой двери. – Величие твоего духа, господин Гварстинг, долго будет поражать живущих в мире. Да и Освободитель Ронканора без твоей помоши наверняка потерпел бы поражение. Сегодняшняя победа по праву твоя.

Бонуций разговаривал спокойным голосом, хотя с плеча его безвольно свисал головой вниз Лунин, не подававший признаков жизни. С остатков обгоревших мокрых волос и окровавленной, изодранной, грязной одежды на пол стекала вода.

Наташа испуганно закрыла рот рукой, сдерживая крик. Ульфиус посмотрел на молодого человека с улыбкой.

– Молодец! – весело воскликнул он, непонятно кого имея в виду. – Клади его на пол, Бонуций, я сам им займусь. У тебя, я так понимаю, дел хватает?

– Дела немного подождут, – сообщил Великий магистр, бережно опуская Сергея на пол. – Кое с чем я уже разобрался, остальное – делать не переделать.

– Храбрый молодой человек, – заявил фантом Гварстинга, кивая на Лунина. – Очень необычный. Где вы такого нашли?

– Соотечественник Артура Бескорыстного, – ответил Ульфиус, прикладывая голову к груди Сергея и начиная делать ему искусственное дыхание. – Он очень молод.

– Я понял. Но он безрассудно храбр, – заметил Гварстинг. – Его самоотверженность делает честь его роду. А я вынужден покинуть вас. Прощай, Бонуций. Думаю, скоро свидимся. До свидания, внучка, – обратился фантом к Эсте. – Я иду держать ответ перед старейшиной рода. Не печалься, что не тебе было суждено освободить Ронканор. И на твою долю достанет славы.

Эста опустилась на колени, прощаясь с тенью своего великого предка.

– Береги его! – Гварстинг тепло улыбнулся Наташе и растаял в воздухе.

Сергей, с которым возился Ульфиус, начал оживать. Дернулась рука, он закашлялся, громко вздохнул, забормотал что-то совсем непонятное.

– А мне знаменитый Гварстинг так ничего и не сказал, – раздумчиво молвил каухури, который все время молча лежал в своем углу. – Да оно и понятно – все вы люди, а я – так, непонятно кто…

– Не огорчайся, Лонк. – Бонуций улыбнулся, и стало видно, что Великий магистр преобразился. Исчезла сутулость, натянутость в разговоре, озабоченность. Теперь никто не принял бы Великого магистра за разгильдяя или бандита. – Гварстинг был слишком занят и просто не заметил тебя, иначе он воздал бы должное славному племени каухури и его видному представителю. Утешься. Нам всем в Бонуцитоне теперь предстоит много работы. И о нас, и о наших трудах сложат еще немало песен.

– Пусть только их складывают не эльфы, – проворчал Лонк. – Как там Сергей? Что-то он долго не может вздохнуть полной грудью. Вы что, топили его?

Менеджеры и юристы, нанятые Далилой, времени даром не теряли. Это были профессионалы экстра-класса, которые умели вкладывать и отмывать деньги, легализовывать производство, заводить связи с нужными людьми и устраивать работу компании так, чтобы никаких претензий к ней со стороны властей не возникало. Название корпорации менять не стали. Время дорого, да и придумал в свое время Кравчук неплохо. «Барс» – он и есть «Барс». Нейтрально и многозначительно.

Даже в финансовых изданиях, не говоря уж о желтой прессе, появились статьи с заголовками «Барс» готовится к прыжку», в ярких красках расписывавшие стремительный рост компании. Сам Белоусов, мельком просматривая финансовые отчеты за год, поражался масштабам работы, проделанной Далилой и ее специалистами. В корпорации появились свои нефтяные вышки, перерабатывающие заводы, электростанции. «Барс» купил несколько крупнотоннажных судов. Был даже приобретен свой самолет – подержанный «ТУ-154».

– Мы предпочитаем отечественные товары, – гордо заявляла вице-президент на пресс-конференциях.

Президент компании находился словно бы и не у дел. Правда, в материалах прессы Далила отзывалась об Олеге Семеновиче как о великом, но скромном человеке, который предпочитает оставаться в тени.

К концу января Белоусов был огорошен еще одной новостью: его подруга решила бросить бизнес и уйти, как она выразилась, в «новую музыку».

– На самом деле, котик, я буду заниматься делами, как прежде, – объяснила Далила любовнику, странно улыбаясь. – Только очень хочется петь. Славы, понимаешь, желаю. И связи нам нужны. У хорошей певицы их больше, чем у самого преуспевающего вице-президента самой крупной корпорации. А на мое место назначим Патрикеева. Он стал хорошо в делах разбираться.

От бывшего ученого перестало веять трупным запахом. Патрикеев теперь всегда сильно пах хорошим дезодорантом. Дырок, оставшихся после очереди охранника, тоже видно не бьшо. Впрочем, Олег Семенович никогда не наблюдал нового вице-президента голым, в отличие от прежнего, и не испытывал такой потребности. Да и глаза Патрикеева глядели уже не так мертвенно, как поначалу. Но характер физика, и прежде не слишком приятный, стал отвратительным. О том, что новый вице-президент не кто иной, как зомби, знал только Белоусов. И, как предполагал директор, догадывались два или три пожилых седовласых юриста. На чем основаны его предположения о том, что старикам что-то известно, Олег Семенович сказать не мог, но с юристами он обменивался на совещаниях понимающими взглядами.

Патрикеев получил право распоряжаться финансами и вовсю пользовался им. Он летал на самолете компании в Сибирь и на Дальний Восток, в страны ближнего зарубежья, и заключал множество контрактов, которые делали корпорацию богаче. О физике, как о науке, Михаил Львович, казалось, забьи. Хотя, если возникали проблемы с Машиной, разбирался с ними именно он.

А Машина работала на десять процентов своей мощности. Золото почти без толку лежало на складе. Алмазы, полученные из угля, тоже не продавались – конспирация!

На крайний случай Олег Семенович вывез на грузовике тонну золотых слитков и пятикилограммовый мешочек алмазов и спрятал их в заброшенном карьере километров за сто от города. Всю работу Белоусов проделал сам. Купил по дешевке грузовик, загрузил его ночью. Выехал за территорию, Проверил, не следит ли кто. Долго петлял по проселочным дорогам. Потом разгрузился без помощи посторонних, присыпал золото камнями и землей, отогнал машину еще за сто километров и сжег.

Возвращался долго, на попутках, в дешевом спортивном костюме и старой кожаной куртке. Радости после удачно проведенной операции директор «Барса» не испытал. Даже жалел потом, что потратил столько сил на никчемную в общем-то работу. Останется он в живых – будет с деньгами и при власти. С его работы на пенсию не уходят – только в гроб. А если его не будет – зачем тогда клад? Достанется какому-то идиоту ни за что ни про что. Впрочем, для смелых и удачливых кладоискателей Олег Семенович оставил под двумя камнями сюрприз – гранаты с выдернутым предохранителем и зажатой сверху плоским булыжником чекой.

Зима проходила довольно скучно Главной проблемой Белоусова стало то, что ему нечего было хотеть. Он имел все, что только мог пожелать. Поскольку все его желания ограничивались сферой материальных благ, жилось директору «Барса» очень тоскливо.

Сергей открыл глаза и увидел над собой лица Ульфиуса и Наташи. На заднем плане угадывались силуэты Бонуция и Эсты. Тело болело, в особенности – грудь и раненая нога.

– Я по-прежнему сплю? – спросил Сергей.

– Нет, мой дорогой ученик второй ступени, – улыбнулся Ульфиус. – Ты проснулся, и проснулся весь этот мир. Ты сумел его разбудить.

Сергей приподнялся, откашлялся и встал на ноги.

– Нет, я все-таки не понимаю, – заявил он. – Где сон, где явь… Да и вообще – я ведь ничего особенного не сделал. Наоборот, мне помогали все, кто только мог, и все равно я еле справился. Или не справился?

– Справился, справился, – заверил молодого человека Бонуций. – Теперь я твой должник, Сергей. Но прежде всего – ты сам свой должник.

– Не понял, – признался Сергей.

– Позже поймешь. А я хочу от себя лично и от имени всех тех, кто живет в Бонуцитоне и Ронканоре, выразить тебе глубокую благодарность. Имя твое будет вписано в историю Ронканора наравне с именами Гварстинга и Никитоса.

Молодой человек удивленно поднял бровь.

– Значит, Никитос существовал на самом деле?

– Конечно. Существовал и будет существовать.

– Рад, что он не умер, – вздохнул Сергей.

– Как бы тебе сказать, – усмехнулся Бонуций. – Он не родился. Так что и умереть никак не мог.

Даже девушки и Ульфиус посмотрели на Бонуция с подозрением. Сергей же, который еще не очень хорошо соображал, решил просто не вдумываться в слова Великого магистра. Рад человек, еще и не то сморозит. Сам он тоже был очень рад: что выбрался живым из опасной переделки, что не остался в зачарованном мире, что рядом с ним опять любимые им люди. На Наташу молодой человек смотрел с безграничной нежностью. И как он мог кричать на нее из-за каких-то пустяков, обвинять ее в недостойном поведении? Сам он, что ли, всегда был идеальным? Да и ничего предосудительного она наверняка не сделала…

– Что ж, молодые люди, поднимемся на поверхность, и там я буду вынужден вас покинуть. Я много кому много чего обещал, дел невпроворот, – заявил Бонуций. – Ты пойдешь сам? – обратился он к Сергею.

– Сам, – кивнул тот. – Не вам же меня нести?

Хотя, по большому счету, Сергей не отказался бы попутешествовать на носилках. Даже стоять было очень трудно, а уж идти – и подавно.

– Вот и отлично, – воскликнул Бонуций. – Вверх!

Тут же открылись двери кабины лифта, люди и каухури поспешно вошли в него, и их понесло наверх. Чувствовалось, что лифт поднимается с большим ускорением. По дороге Бонуций давал инструкции Ульфиусу:

– Магистр, вот карта доступа к складам, расположенным в пирамиде. Переоденьте молодого человека в сухую одежду – да не стесняйтесь, берите все самое лучшее – подкрепитесь хорошо из неприкосновенных запасов, если в саду не найдется ничего подходящего, и отдыхайте, сколько нужно. Но надеюсь, что через три дня, в полдень, мы встретимся с вами в Академии Авенора. Я прибуду туда буквально на час. Нужно встретиться с магистратом и уладить прочие дела, о которых вы, магистр, наверное, догадываетесь. Потом, наверное, молодым людям лучше отбыть домой. Они, несомненно, смогут помочь нам в борьбе против Ордена Безликих. Точнее, Сергей к тому времени оправится и пойдет с вами, а Наташа может погостить и у вас, и у меня..

– Нет уж, как я могу пропустить такое важное событие, как восстановление справедливости в своем родном мире? Пусть даже наказание мелкого мафиози Кравчука…

– О нет, милая, дела обстоят гораздо сложнее, – засмеялся Бонуций. – Все совсем не так, как вам представляется. Впрочем, вы журналист, и вы нам действительно понадобитесь. Я думаю, втроем мы сможем вас защитить.

Сергей приосанился. Бонуций поставил его в один ряд с собой и Ульфиусом! Магистр Ордена Огня заметил, что настроение его ученика улучшилось, и спокойно сообщил:

– Я хочу взять с собой Брентона. Ему давно нужно поучаствовать в настоящем деле. Ты с ним не совсем поладил, Сергей. Не возражаешь?

– Конечно нет, – сказал Лунин и сам удивился, как легко ему это далось.

Лифт качнулся и остановился.

– Ничего себе! – удивленно воскликнул Ульфиус, выходя из кабины.

– А то, – ответил Бонуций. – Ты мог бы догадаться и раньше. Нужно спешить.

Великий магистр сделал несколько шагов по направлению к выходу, но до двери не дошел, а исчез в радужных переливах воздуха.

– Вы о чем? – спросила Наташа, пытаясь вникнуть в не слишком понятный диалог магистра и Великого магистра. Эста спросить постеснялась, каухури тоже оказался слишком деликатным, а Сергею было пока что все равно.

– В мире кое-что изменилось, пока мы отсутствовали, – объяснил Ульфиус. – Прошло немного больше времени, чем мы ожидали. Посещать убежище Бонуция и присутствовать при событиях, изменяющих миры, – удовольствие, за которое приходится недешево платить.

Эста щелкнула пальцами и что-то прошептала. После этого она изменилась в лице и выдохнула:

– Да уж! Мне тоже пора домой.

Однако виртуозный уход Бонуция девушка не повторила. Более того, чуть позже выяснилось, что она намерена переночевать в пирамиде и лишь после отправиться в Сиуруа.

Ульфиус предложил всем заняться делами по душе и обернулся к Сергею:

– А мы немного полечимся. Выпей воды, съешь фруктов… И будем готовиться к переходу в Авенор.

Магистр протянул Сергею серебряную флягу и кивнул на сад:

– Наташа покажет тебе самые вкусные плоды. Я пока что исследую склады Бонуция.

Вместе с таинственным незнакомцем, который назвал себя каким-то иностранным именем, Кравчук долго брел по степи, пока они не наткнулись на непонятный барак. То ли заброшенный склад, то ли времянка строителей или геологов. В деревянном домике была дверь и одно маленькое зарешеченное окошко. Туалет – во дворе. В самом сарайчике – железная кровать, стол, три табурета, печка-буржуйка, ведро с водой.

– Здесь и поживешь пока, – сказал воин. – От дома – ни шагу. Смотри, не обмани мое доверие. Хуже выйдет.

– Да, господин, – покорно ответил Кравчук.

– Еды я тебе принесу – чуть позже. Пока отлежись, отдохни. Здесь тепло. Печку растопи, если хочешь. Во дворе досок много.

– Господин! – осмелился задать вопрос Кравчук. – Мы ведь на Земле?

Владимир Петрович узнал донскую степь, узнал родное небо и знакомый с детства воздух.

– На Земле, – согласился воин.

– Мой господин! Позволь мне хотя бы позвонить домой! Семья беспокоится…

– Не называй меня господином! – возмутился мужчина. – Я же говорил – зови Бонуций. А домой звонить тебе пока нельзя. Дольше твои родные ждали, подождут еще.

– Здесь уже осень наступила? – спросил Кравчук, прикидывая, сколько он не был дома. Что ж, может быть, хотя с трудом верится. Ему-то несколько дней показались годами, но дома он не был, пожалуй, от силы недели две-три, а с Темными поцапался в середине июля…

– Нет, – коротко бросил Бонуций. – Уже весна. И мне некогда отвлекаться на разговоры с тобой. Сиди смирно, скоро все разрешится. Или полетит в тартарары. В этом есть большая доля твоей вины. Не раздражай меня попусту.

Воин надел темный плащ с капюшоном, прикрывший доспехи и шлем, хлопнул дверью сарая и исчез в поле. А Кравчук присел на железную кровать, размышляя, что ожидает его, зачем его сюда притащили и может ли его положение еще ухудшиться. Сейчас он больше всего боялся за близких – не за ними ли отправился загадочный Бонуций?

В богатых кладовых хозяина Бонуцитона, двери которых распахивались перед Ульфиусом в самых неожиданных местах, Сергей нашел для себя добротные брюки наподобие тех, в которых он отправился совершать свой подвиг в Ронканоре. Новые брюки были не такие прочные, зато более изящного фасона. Ткань – темная, с искрой. Поскольку Лунин настаивал на брюках, магистр предложил ему черный камзол с большим, лежащим на груди вычурным воротником. Воротник был вышит черными же шелковыми нитями. Камзол показался Сергею странным, он предпочел бы обычный пиджак или даже свитер, но магистр объявил, что им предстоит присутствовать на торжественном собрании в Академии Авенора, и там существуют определенные требования к одежде. Предпочтительно быть в тоге, а если Лунин от тоги наотрез отказывается, нужно подобрать что-то равноценное.

Наташе Сергей в камзоле очень понравился.

– Тебе бы еще цепь золотую сверху надеть, – заметила она. – Будешь как самый настоящий барон. Здесь, кстати, золото по бросовой цене. Может, съездим в Роскар, Ульфиус? Лонка к его лесу подвезем, мне платье для торжественного случая купим?

– Лонк и сам доберется, – ответил Ульфиус. – Эста вон утром ушла, никого не побеспокоила. У тебя, я так понимаю, тоже платье хорошее есть, ты его еще не надевала. А Сергею если что и надо, так это меч.

– С мечами тяжело, – хмуро усмехнулся Сергей – Тот, что ты для меня сделал, остался на Земле, неизвестно к кому попал. Тот, что подарил Бонуций, лежит где-то на Темной стороне Ронканора, под кустом-хищником. Неприлично, по-моему, так часто мечи терять…

Сергей был смущен. Можно остаться без одежды, без поклажи, без имущества. Но потерять оружие – позор. Так, во всяком случае, считалось во все времена на Земле. В некоторых армиях за такие проступки даже казнили.

– Ну, не все так мрачно, – возразил Ульфиус. – Не мы для оружия, оружие для нас. Найдем мы еще твои мечи, повесишь дома на стену.

– Дома… – задумчиво вздохнул Сергей. Ему и хотелось домой, и в то же время он понимал, что после всех его приключений обычная жизнь покажется ему пресной. – Так что, ограбим Бонуция еще на один меч?

– Посмотрим, – неопределенно повел рукой Ульфиус. – Меч тебе понадобится только на церемонии, здесь безопасно. Время еще есть.

Сергей и Наташа гуляли по степи, купались в теплом бассейне, отдыхали в тенистых садах Бонуция. Два дня пролетели как одна минута. Сергей восстановил силы. Он с удовольствием говорил с Наташей обо всем, но всячески обходил свои подвиги на Темной стороне Ронканора. Ему было тяжело вспоминать о том, что он видел, стыдно своей слабости и нерешительности.

Улучив минуту, когда Наташа спала, Сергей спросил Ульфиуса о том, что его мучило:

– Магистр, те люди, что мучились в Ронканоре… Что с ними теперь? Ты не знаешь? Не можем ли мы отправиться к ним на выручку?

Ульфиус похлопал его по плечу:

– Не беспокойся, мой друг. Их мучения прекратились сразу же, как только ты упал в озеро. Круг колдовства разомкнулся, Бонуций вновь обрел власть над миром, который он создал. Там не будет места мучениям и злу. Подозреваю, многие на Темной стороне пытались тебя уверить, что во всех страданиях повинен именно он?

– Не многие, но пытались, – кивнул Сергей.

– Наглая ложь. Не буду ничего объяснять, позже сам все поймешь.

– А тот, кто выдавал себя за Ронканора, Маха, другие прислужники темных сил? Мой двойник, например… Все они исчезли без следа?

По лицу Ульфиуса пробежала тень.

– Вообще говоря, нет, – ответил он. – Они, наверное, лгали тебе, что им тяжело умирать, что они хотят жить так, как им нравится, то есть унижая, мучая и убивая других…

– Откуда ты знаешь? – перебил Ульфиуса молодой человек. Он давно удивлялся, что магистру почти ничего не нужно было объяснять. Понятно: опыт, проницательность, все в этом духе. Но откуда он мог так подробно знать о его приключениях? Ведь Наташа подтвердила, что, пока Сергей отсутствовал, Ульфиус находился на командном пункте Бонуция вместе со всеми.

– Зло, знаешь ли, во всех мирах одинаково, – задумчиво проговорил магистр. – У него одни уловки и одни приемы. Так вот, то, что создано, то, что хочет жить, не может исчезнуть. Как вечно звучит произнесенное слово, так и любое деяние в мире не проходит бесследно. Но изменить свою природу существам, с которыми ты встретился, придется. И это будет долгим и мучительным процессом.

– А если они не захотят измениться?

– У них не останется выхода, – отрезал магистр. – Бонуцию теперь достанет работы. Те существа, которых ты упоминал, обрели истинное бытие, давно или недавно. Они жили и будут жить. Например, двойник Бонуция, Ронканор, возник тогда, когда силой своего слова Великий магистр создал мир. Он действительно могуч, но он вобрал в себя темные стороны своего создателя, и просветлить его сущность – нелегкая задача даже для такого мастера, как Бонуций. Кто такая Маха, я не знаю – могу лишь предполагать. Твой двойник тоже существует теперь реально. Ты взаимодействовал с колдовством иного мира, причем активно вмешивался в процессы, идущие там. И из твоей Темной стороны также было сформировано существо… хм, свободное в выборе, если можно так выразиться. Другое дело, что в данной ситуации выбора у него практически не было. Под воздействием могучих сил Ронканора оно выбрало зло. Но и это существо рано или поздно повернется к добру.

– Метафизика! – воскликнул Сергей.

– Именно метафизика, – подтвердил Ульфиус. – Из твоего обрывочного шепота в бреду и во сне, когда я смотрел за тобой, мне стало известно, что ты пробирался мимо Замка Ужаса, где страх пригибает к земле любое живое существо – даже самих Темных, которые служат злу.

– Да, так, – согласился Сергей.

– Замок – попытка Бонуция в прошлом заглянуть за изнанку зла, поставить себя на место отпавших в незапамятные времена. Такие попытки не проходят даром. Великий магистр талантлив, и от того, что он представил, шевелятся волосы на голове даже у закаленных духом воинов.

– Где же все они сейчас? – спросил Сергей, разумея злодеев с Темной стороны.

Ульфиус понял своего молодого друга.

– По-прежнему живут в Ронканоре, на Темной стороне. У них нет сил повредить тем, кто остался верен свету, и они потихоньку грызут друг друга. Но оставить их в таком состоянии, конечно, нельзя. Бонуций скоро начнет труд по их вызволению из темницы духа.

– Хорошо, – с облегчением вздохнул Сергей.

– Что хорошо? – заинтересованно спросила Наташа, пришедшая полакомиться сочными самванами и обнаружившая под деревьями горячо беседующих мужчин.

– Хорошо, что через пару часов мы полетим в Авенор, дабы встретигься там с Бонуцием, – бодро воскликнул Ульфиус. – А после отправимся на Землю. Соскучились по дому?

– Да, – вздохнула Наташа.

– Пожалуй, – согласился Сергей.

– Тогда собирайтесь. Надевайте все самое лучшее, берите с собой провизию, запасайтесь сувенирами. Когда еще побываете здесь?

Олег Семенович Белоусов не очень часто смотрел телевизор. Телевизионным новостям он не доверял, познавательные передачи считал скучными, а фильмы интереснее и приятнее смотреть по «видику». По крайней мере, смотришь, что захотел, а не то, что предлагает программа передач. Музыкой директор «Барса» вообще не увлекался. Иногда включал радио в машине. Случалось, напевал популярную песню. Но любимых групп и исполнителей у него никогда не было. И он очень удивился, когда его подруга сказала:

– Олег, я хочу посмотреть с тобой одну музыкальную программу. Сегодня никуда не поедем, посмотрим телевизор.

Смотреть телевизор у Белоусова не было ни малейшего желания, но не ехать никуда – уже было хорошо. Клубы, дискотеки и рестораны надоели директору хуже горькой редьки. Они с Далилой бывали там чуть ли не каждый вечер.

– Посмотрим, – согласился Белоусов. – Что-то интересное?

– Увидишь, – загадочно прошептала Далила.

Телевизор девушка купила себе роскошный Не телевизор даже, а домашний кинотеатр со стереозвуком и экраном на полстены. Олег Семенович ожидал, что в ближайшее время начнется какой-то занудный сериал или мелодрама, и размышлял, как бы с пользой провести время или незаметно уснуть, когда на экране появилась заставка «Песни года».

– Сейчас бездарь всякая на экран полезет, – заметил Белоусов. Хотя к музыке он относился спокойно, слух у директора имелся, и понять, что большинство исполнителей просто хрипит в микрофон, он был в состоянии.

– Точно, – подтвердила Далила – Поют они так себе, хотя попадаются иногда и интересные ребята. Но ты смотри.

Сначала на сцену вылезли какие-то неопрятные молодые люди, которые принялись дико орать в микрофон. Смысла песни Белоусов не понял, да и не старался. Потом выскочили длинноногие девчонки. Симпатичные, но бывают и красивее. Петь они не умели, только бормотали одну и ту же строчку, повторяя ее много раз. А вот следующая девушка Олегу Семеновичу понравилась Она была одета в красиво облегающее, но совсем не вызывающее платье, и голос у нее был очень приятный – грустный, с хрипотцой. Но особенно понравилась песня. Ритмичная и в то же время мелодичная. Причем мелодия не угадывалась с самого начала, музыка неожиданно шла то вверх, то вниз. Слова песни отошли на второй план – так затягивал юлос певицы и красота музыки.

– Хорошо поет, – заметил Белоусов. – И песня приятная.

– Не узнаешь, что ли? – громко рассмеялась Далила. И только тут Белоусов осознал, что по телевизору показывают саму Далилу. Он даже остолбенел от удивления.

– Богиня, – прошептал он.

Мнение директора «Барса», по всей видимости, разделяли многочисленные поклонники новой певицы. Когда песня закончилась, народ в зале взвыл. На певицу посыпались букеты цветов. Люди в зале плакали, рвани на себе одежду, пытались выбраться на сцену. Телохранители безжалостно сбрасывали особо ретивых поклонников обратно в зрительный зал.

– Ни фига себе, – засмеялся Белоусов. – Ну, ты даешь! Бешеные бабки, наверное, уплатила, чтобы на конкурс попасть?

– Немалые, – кивнула Далила. – Но прочая раскрутка и запись диска гораздо дороже стоили. Зато теперь – полный аншлаг. Я деньги уже могу на музыке зарабатывать.

Камеры крупным планом показали Далилу, садящуюся в огромный лимузин лазурного цвета. Поклонники бесновались вокруг, пытаясь проломить живое заграждение, состоящее из дюжих охранников. Мужчины срывали с себя пиджаки, рвали на теле рубашки и толстые золотые цепи. Женщины царапали лица и завывали.

– Кайф, конечно, – заметил немного обескураженный Белоусов. – Но объясни, на хрена тебе это надо?

– Узнаешь, дружок, узнаешь, – хитро рассмеялась восходящая рок-звезда.

– Когда ты успевала записываться, на концерты ходить? – продолжал удивляться Олег Семенович.

– Долго ли умеючи? Бездари по десять раз пишутся и на компьютере потом голос выводят. А я – настоящая народная певица. Работаю на волне нью эйдж. Единственный представитель на эстраде и в стране. Впрочем, это все еще цветочки. Ягодки будут впереди.

– Ну-ну, – протянул Белоусов – И много ты песен спела?

– Диск записали. Шестнадцать песен. Та, что ты слышал, еще не самая хитовая. Я тебе кассету подарю, будешь в машине слушать.

– Спасибо. И все-таки, сколько на раскрутку ушло?

– Три миллиона, – ответила Далила.

– Долларов? – вздрогнул Белоусов.

– Ну не рублей же. Телевизор бы чаще смотрел – по всем каналам рекламу моего диска крутят.

– Лучше б мы еще один танкер купили, – вздохнул директор, сокрушаясь, что даже такие крупные денежные потоки он в собственной компании не может отследить. Не то чтобы ему было жаль денег. Деньги были. Но тратить их на подобную ерунду…

– Что танкер, Семеныч! – хмыкнула Далила. – Кусок железа. Жизнь коротка, музыка вечна. Не плачь, все окупится. Специалисты точно подсчитали.

Большой зал академии Огня напоминал высокую сводчатую пещеру, подсвеченную подземным пламенем. Редкие колонны были выполнены в виде сросшихся сталактитов и сталагмитов, стены декорированы причудливыми каменными наростами. Окна, расположенные высоко, под самыми сводами – из переливчатого красного стекла. Алый закатный свет, падая с высоты, придавал пещере еще более мрачный и таинственный колорит.

– Не очень здесь празднично, – поежилась Наташа, толкая Сергея в бок. Ульфиус вместе с другими магистрами Ордена расположился в дальнем конце зала, и молодые люди остались вдвоем. Помещение заполнялось слушателями академии и людьми постарше – возможно, полноправными магами Ордена Огня. Многие из них с интересом посматривали на Сергея и его спутницу, но никто не подошел, не поздоровался, чго Наташу удивило. Раньше она видела других авенорцев – благожелательных и радушных. Собравшиеся здесь были уж очень серьезны.

– Наверное, они здесь собираются только в торжественных случаях, – предположил Сергей. – Ты радуйся, что нас пригласили. Хоть посмотрим, как люди живут. А то обратно на Землю приедем, и вспомнить нечего будет.

– Да уж, – кивнула Наташа. – Ульфиус научил бы тебя хоть по мирам перемещаться.

– Почему меня? Ты не хочешь?

– Я ведь не ученик Ордена Огня, – улыбнулась Наташа. – Тем более второй ступени. Мне никто и не предлагал в здешнюю академию поступить. Я бы сразу согласилась.

Сергей еще раз с удовольствием оглядел свою подругу. Она была в черном вечернем платье, пышные волосы заколоты серебряным гребнем, глаза сияют. Рядом с такой женщиной можно было покрасоваться и в камзоле, который выбрал для него Ульфиус, как бы странно он ни выглядел. Впрочем, странных одежд на собиравшихся в зале было очень много. По сравнению с их одеяниями камзол Лунина выглядел буднично, как пиджак на деловой встрече.

– Надо с Ульфиусом поговорить, – сказал Сергей. – Он, я думаю, не будет против. А вместе с тобой я тоже могу здесь остаться. Если домой иногда отпускать будут. Стипендия здесь, интересно, большая?

– Фарцевать будем, – расхохоталась Наташа. – Тут золото дешевое, а серебро в цене.

– Я серьезно, – обиделся Сергей. – Не в нахлебниках же у Ульфиуса жить?

Зал уже полностью заполнился людьми. Здесь собралось, наверное, человек пятьсот. К молодым людям протолкался Брентон. Сегодня он был в белой тоге – видимо, специально оделся официально.

– Прошу прощения, – смущенно кланяясь, громко прошептал он. – Не будете возражать, если я присоединюсь к вам? Магистр просил меня объяснить, кто есть кто, рассказать о церемонии, а я опоздал…

– Ковер-самолет отобрали? – беззлобно спросил Сергей.

– Нет, но полеты над городом запрещены. Магистр велел мне собраться в дорогу, я увлекся, а когда вспомнил о собрании, сломя голову побежал сюда…

Сбивчивый шепот Брентона был прерван могучим ревом множества труб.

– Открывается Большое Собрание мастеров Ордена Огня, – раскатился под сводами зала звонкий голос глашатая, стоящего неподалеку от Ульфиуса и группы окружающих его видных людей в тогах. – Наше собрание почтил своим посещением Великий магистр Ордена Земли Бонуций!

Посреди зала образовался проход, и все могли увидеть Великого магистра, идущего от дверей в сторону глашатая. Бонуций размахивал руками, его темный плащ развевался от быстрой ходьбы. Под плащом угадывались доспехи.

– Да здравствует Бонуций! – закричал молодой голос в дальнем конце зала. Послышались и другие приветственные возгласы. Великого магистра здесь знали. Многих присутствующих он учил фехтованию и мастерству Слова. Но в стенах академии он не бывал с незапамятных времен – ученики приезжали к нему в Бонуцитон.

Великий магистр вышел в известную ему резонирующую точку, откуда голос говорившего разносился по всему залу, и объявил собравшимся:

– Рад видеть всех вас. Рад снова оказаться в Большом зале академии, – голос Бонуция дрогнул. – Не стоит приветствовать меня столь бурно. Среди вас находится тот, кто сегодня заслужил больших почестей. Тот, кто, я думаю, скоро прославит Орден Огня. Мало кто из присутствующих знаком с ним. Разрешите представить: ученик магистра Ульфиуса Сергей Лунин.

Все разом повернулись к Сергею, словно Бонуций указал на него пальцем, хотя Великий магистр не делал никаких знаков. Сергей и Наташа оказались под пристальным вниманием тысячи глаз. Как ни старался Лунин сохранить спокойствие, ему это не удалось. Он мучительно покраснел. Наташа тоже смутилась, и даже Брентон, стоящий рядом с ними, замялся. Но взгляды были исполнены такого доброжелательства, что Сергей почти сразу успокоился.

– За мужество, проявленное в защите глобальных интересов людей, по представлению Великого магистра Ордена Земли Бонуция ученик Ордена Огня Сергей Лунин награждается высшей наградой для проливших кровь за людей – гранатовым ожерельем! – торжественно, чеканя слова объявил глашатай. – Ибо нашим боевым товарищем приложены усилия к освобождению творения Бонуция, именуемого Ронканор, и отныне он перестал быть замкнутым миром! Ожерелье на прошедшего искус послушника возлагает Великий магистр Ордена Огня рыцарь Галахад.

К Сергею медленно подошел высокий, худощавый мужчина, по виду далеко не старый. В руках его было пылающее в алом освещении зала ожерелье. Великий магистр широко улыбнулся Лунину, и Сергей сразу понял, что нужно склонить голову. Сэр Галахад надел ожерелье на черный камзол Сергея. Камни на миг вспыхнули, заиграло отшлифованное серебро, в которое были вправлены темные гранаты.

– Успехов, – коротко сказал Галахад, тепло улыбнулся и вернулся на свое место. И от одного его слова молодому человеку стало так хорошо, будто бы Великий магистр произнес в его честь целую хвалебную речь.

– Да здравствует кавалер Ордена Огня, проливший кровь за людей! – объявил глашатай. – Слава его подвигу!

– Слава! – хором воскликнули все присутствующие в зале. Ульфиус подошел к Лунину и обнял его.

– Теперь ты не только наш по духу. Ты перестал быть послушником первой ступени и являешься полноправным членом Ордена. Большая честь для новичка. К ней идут годами.

– Если бы я еще умел хотя бы что-то, – смущенно заметил Сергей, кося глазом на ожерелье. Замечательно красивое, оно отбрасывало алые искры и на рукава черного камзола, и на платье Наташи, и на белую тогу Брентона. – Я имею в виду, умел бы показывать какой-нибудь магический трюк…

– А вот этого, надеюсь, ты никогда не будешь делать, – строго сказал Ульфиус. – Трюки – для балаганных фокусников, чуждых настоящей магии. Мастера своим словом изменяют мир. Не для потехи, не для собственного удовольствия, но ради пользы всех живущих в мире существ. И я слышал, что самый великий маг за всю свою жизнь не применял силу своего искусства ни разу…

Вновь раздался рев труб. Глашатай объявил о выборах в совет Ордена. Ульфиус улыбнулся Наташе, подмигнул Сергею и объявил:

– Мне нужно ненадолго задержаться. В выборах принимают участие только мастера и магистры. Вы сейчас можете быть свободны. Если хотите, останьтесь и посмотрите, но, поверьте, ничего интересного больше не случится.

– Мы погуляем, – поспешно сказала Наташа. Она не любила собраний, а розарий в академии был великолепным. Лучше побродить по его дорожкам.

– Да, мы пойдем, – согласился Сергей. – Ты с нами, Брентон?

– Да, – закивал головой ученик Ульфиуса. – Большая честь для меня.

– Чего уж там, – засмеялся Сергей. На душе у него было хорошо и радостно. – Надо бы отметить событие. Но без Ульфиуса не будем…

А магистр уже отошел далеко от молодых людей.

– Пойдемте во двор, – предложила Наташа.

– Я покажу вам наш сад. Огненный сад, – предложил Брентон. – Хотите?

– Хотим, – кивнул Сергей.

Вместе с большой группой учеников они вышли под голубое солнце и по дорожке, тянущейся вдоль высокой серой стены академии, мимо розовых кустов зашагали куда-то вдаль – туда, куда в прошлый раз Наташа и Брентон не добрались. Сергей, который вообще никогда не был в академии, с интересом оглядывался по сторонам.

Напившись вдоволь чистой воды и съев все фрукты, Кравчук спал на кровати с голой сеткой. Спал беспокойно – хотелось есть. Но радостно было, что никто его не трогает, не бьет, не заставляет ничего делать. Почти исчезло чувство опасности, и небо не давило на плечи. Чтобы полюбоваться родным голубым небом, Кравчук несколько раз выходил из сарая. Смотрел в чистую голубизну и плакал. Никогда прежде ему и в голову не могло прийти, что он такой сентиментальный.

Хлопнула дверь сарая. Бывший директор «Барса» испуганно вскинулся. На пороге стоял давешний воин, закутанный в черный плащ. Как его там зовут? Кравчук никак не мог запомнить.

– Здравствуйте, господин Бамбуций! – Владимир Петрович попытался широко улыбнуться.

– Бонуций, – спокойно поправил его витязь. – Я тут тебе кое-что принес, Кравчук.

Он выложил на стол холщовый мешок, заполненный примерно на треть. Дрожащими руками Кравчук развязал завязки. Что в мешке, он почуял и так – вся времянка наполнилась запахом свежего, только что выпеченного хлеба. Кроме пяти буханок белого и ржаного хлеба в мешке нашлась огромная голова сыра и полиэтиленовый пакет с кусковым сахаром.

– Ты у вигов отощал, питайся, – предложил Бонуций.

– Спасибо, господин, – униженно поблагодарил воина бывший бандитский босс.

– Не называй ты меня господином, – вздохнул воин. – Или других угнетать, или самому подличать? Ты мне для дела нужен. Работу сделаешь – и свободен. Вернешься к жене и детям. Живи как знаешь…

– Спасибо, господин Борунций, – вновь поблагодарил Владимир Петрович.

– Спасибо да спасибо, – проворчал воин. – Ешь давай. Голоден ведь?

– Еще бы.

– Ну так питайся. Связь держать будем по трубе.

Бонуций выложил на стол мобильный телефон. Кравчук чуть не подавился куском белого хлеба, который уже начал жевать. Уж чего-чего, а появления «мобильника» у грозного воина он никак не ожидал.

– Мой номер – федеральный, 6578321, – объявил Бонуций. – Вот, я тебе на бумажке записал. Твой номер тебе знать не нужно. Хочешь – родным позвони, жене. Но не вздумай сказать, где ты и что делать собираешься. Сразу убьют. Не я, друзья твои бывшие. Так что смекай, что тебе выгодно. Скажи только, что жив – и отбой. Лучше бы вообще не звонить. Безопаснее.

– Откуда трубка, господин? – не удержался от вопроса Кравчук.

– Купил, – коротко ответил воин.

– А деньги у вас откуда?

– Деньги, деньги… Цепь золотую барыгам на рынке сдал, доллары взял, другим барыгам скинул, рубли получил. На все хватило, еще и осталось. Ладно, пошел я, дел много. Не скучай.

Ветки на небольшом черном кусте рядом с дорожкой тлели, будто бы их облили бензином и подожгли какие-то недоразвитые хулиганы. Но сгорать полностью куст явно не собирался. И горел он очень экономно – как объяснил Брентон, за час огонь съедал едва ли сантиметр на краю ветки, но в то же время за счет выделяемой энергии ветка становилась сантиметра на полтора длиннее и немного толще. Старые кусты медленно гасли, превращаясь в застывшие куски угля, прекрасно горевшего в печах.

Молодые люди с интересом осматривали сад. Огня здесь было не слишком много, но в нейлоновой рубашке или болоньевой куртке среди местной флоры разгуливать не стоило.

– Смотрите, смотрите, сейчас аэторус расцветет, – закричал Брентон, указывая на невзрачный куст с длинными белыми листьями. Таких кустов росло около стены сада несколько.

Листья аэторуса мелко дрожали и постепенно поднимались к небу. В середине куста стало заметно утолщение – плод, или бутон. От него исходило хорошо слышимое потрескивание. Минута – и плод взорвался с оглушительным грохотом, так, что Наташа испуганно вцепилась в рукав Сергея. Вверх устремились сотни ярких искр, оставляющих за собой полоски огня и цветного дыма.

– Вверх летят семена, – объяснил Брентон. – Маленькие ракеты. Они поднимаются на высоту около трех мелатомов. Там их подхватывает ветер и уносит вдаль на десятки и сотни мелатомов.

– Выходит, весьАвенор засеян такими кустами? – спросил Лунин.

– Нет, – покачал головой Брентон. – Это – единственные представители аэторуса в нашей плоскости. Чтобы семена проросли, нужна особая почва. В сад ее привезли издалека, больше нигде аэторус не приживается.

– Красиво, – заметила Наташа. – Только фейерверки устраивать.

– Проблема в том, что никто не знает, в какой момент аэторус расцветет, – ответил Брентон. – Нам очень повезло, что мы застали расцветающий куст. Аэторус цветет не очень часто.

Еще в саду академии Ордена Огня росли кусты, напоминавшие собою костры, и травы, которые, колыхаясь, создавали иллюзию горящей земли – впрочем, на самом деле холодные и безопасные. Были здесь деревья с цветами, подобными розетке пламени, росло много роз. Впрочем, в целом чудесный сад не произвел на гостей с Земли очень большого впечатления, хотя вызывал любопытство. Растения, которые они видели вокруг пирамиды Бонуция, понравились им гораздо больше.

– Брентон, а ты знаешь о наградах, кому и за что их дают? – обратился Сергей к проводнику. – Мне вот вручили гранатовое ожерелье. У Ульфиуса – сапфировое. Теперь я понимаю, что тоже наградное. Ты не знаешь, за что он его получил?

Брентон расплылся в довольной улыбке. Молодые люди повернулись и пошли обратно к воротам сада – низкой арке в толстой каменной стене.

– О наградах я кое-что знаю. Недавно писал по истории реферат на эту тему. О сапфировом ожерелье Ульфиуса и о том, как он его получил, отдельно рассказывать не стану. Слышал эту историю краем уха. Если магистр захочет, он когда-нибудь расскажет ее более подробно. Знаю только, что ожерелье у него давно – он получил его задолго до моего рождения. А вообще, каждый край каждой плоскости имеет свои награды, самые разные. Но в четырех Орденах и у их союзников есть некое подобие наградной системы. Вообще говоря, она весьма напоминает древнюю наградную систему эльфов, хотя геральдисты Ордена никогда с этим не согласятся…

Молодые люди вернулись в розарий и присели на полукруглую скамью, поджидая Ульфиуса. Магистра, похоже, задерживали дебаты о составе будущего совета или что-то еще. Брентон уверенно объявил, что Ульфиус еще не выходил, хотя никого о магистре не спрашивал.

– Самая низкая и часто встречающаяся награда – перстни, – продолжил Брентон, заметив, что слушатели удобно расположились на скамье. – Собственно, перстень даже не всегда награда. Выпускник академии получает перстень, символизирующий его принадлежность к Ордену, перстни дают и за другие заслуги – вовремя доставленную информацию, спасение человека или другого разумного существа, успешно проведенную важную работу – всего не перечислишь. Далее следуют броши, или аграфы, или гривны. Они выполняются из разных металлов, с разными вставками. Такими драгоценностями в основном награждают воинов и дипломатов. Их вручают за смелость в бою, за умелое командование, за удачно проведенные операции.

Сергей кивал, ожидая, когда же рассказчик перейдет к ожерельям. Но Брентон не спешил. Похоже, он задался целью пересказать гостям с Земли весь свой реферат по истории.

– Нужно отметить, что принцип ношения наград довольно прост. Обычно носится только самая высокая или самая ценимая награда. Маг может получить десять перстней – правда, лишние, как правило, не дают, но бывает всякое – и носить только свой выпускной перстень, перстень академии. Это считается хорошим тоном. Допускается также носить на другой руке перстень, врученный за особые заслуги. Также две гривны никогда не надевают вместе – на этот счет существует неписаное правило. Гривну не надевают вместе с ожерельем. Иначе тебя посчитают хвастуном. Однако мы отвлеклись. Вернемся к самим наградам. После гривен идет наградное оружие: шлемы, кольчуги, мечи и рукояти мечей, кинжалы, луки – все то, с чем имеют дело воины…

– Какие еще рукояти мечей? – удивился Сергей.

– Право на ношение рукояти определенной формы и с определенной символикой, – пояснил Брентон. – Очень почетная награда. Одна из высших для воина.

– Хорошо, – кивнул помрачневший Сергей, вспомнив о двух потерянных мечах. Сейчас у него на поясе вновь висел короткий прямой меч с гладкой рукоятью и простой крестовиной. Как полагал сам Лунин, церемониальный. – Но что мешает любому человеку носить меч с такой рукоятью, которая ему нравится?

– Носить меч с неподобающей символикой – все равно, что носить чужой орден, – спокойно ответил молодой авенорец. – И, наконец, самые высокие награды и для воинов, и для магов, и для прочих лиц – ожерелья. Они даются и людям, и эльфам, и гномам. Каждому – свое ожерелье и за определенные подвиги. Твое ожерелье – гранатовое – за силу и доблесть, проявленные при защите интересов людей, за мужество и пролитую кровь, за самоотверженность и верность слову. Гранатовое ожерелье могут носить и эльф, и гном, и каухури – предпочтений в награждении нет. Выше гранатового – только рубиновое ожерелье. Оно – за подвиги духа во имя людей. Рубиновым ожерельем по представлению Бонуция награжден Гварстинг Одоль Третий. Поскольку сам он пребывает сейчас в других плоскостях, ожерелье передано его роду.

Сергей довольно улыбнулся. К Гварстингу он относился с истинным благоговением, прекрасно понимая, что совершенное этим человеком многократно превосходит его собственные скромные заслуги.

– Сапфировое ожерелье Ульфиуса – знак особых заслуг у эльфов. Небесное ожерелье – редкая награда, ибо эльфы, как правило, не нуждаются в услугах людей. Сапфировые ожерелья вручаются и эльфам и людям. Еще более редкая награда – изумрудное ожерелье. Оно дается эльфами и только эльфам, но в виде особого исключения – гномам и людям. Наш Великий магистр, сэр Галахад, был награжден изумрудным ожерельем.

Наташа вспомнила, что на шее Галахада действительно поблескивали какие-то камни, неяркие в алом свете. Сергей же вообще не помнил, ни во что был одет Великий магистр, ни его украшений. Навсегда отпечаталось в памяти только доброе и немного грустное лицо воина с огромными серыми глазами.

– Гномы награждают своих сородичей и существа других племен золотыми и серебряными цепями, оправленными золотом и серебром драгоценными камнями и, наконец, ожерельем из крупных алмазов чистейшей воды – их высшей наградой. Награды гномов считаются самыми красивыми, награды эльфов обладают магическими свойствами, а людские изделия, как правило, символичны. Еще выше ожерелья – венец из драгоценных камней Его дают за спасение целого мира от неминуемой гибели или равноценную заслугу. Но среди наших современников мне неизвестны случаи награждения венцом, хотя многие великие короли древности по праву получали венцы, которые носили как короны…

– А у тебя, Брентон, в ближайшее время появится возможность получить перстень ученика, прошедшего искус и выполнившего важное задание, – громко объявил неслышно подошедший к молодым людям Ульфиус. – Если ты, конечно, захочешь поработать с нами на Земле.

– Я мечтал попасть туда всю жизнь, магистр! – воскликнул юноша. – Мы говорили о возможной экспедиции, и, конечно, я не передумаю.

– Тогда пойдемте в гараж. Свою машину я оставлю здесь. Академия выдаст нам автомобиль, специально выполненный для путешествий на Землю.

– Мы заедем ко мне по дороге? – спросил Брентон.

– Зачем? – удивился Ульфиус.

– Захватить инвентарь, который я собрал, когда вы обратились ко мне с предложением посетить Затемненное королевство.

– Нет на земле надежнее друга, чем мудрость житейская, – рассмеялся магистр. – Запасись знаниями и опытом – остальное лишь помешает. Возьми только меч – другие вещи добудем на месте.

– Ну, меч-то со мной, – похлопал себя по боку Брентон.

– Твои слова мне что-то напоминают, Ульфиус, – заметила Наташа.

– О, они много что могут напоминать. Почти каждый народ дошел до мудрости путешествий и обязательно отразил ее в памятниках искусства и наставлениях. Поторопимся.

– Надо бы попрощаться с Бонуцием, – заметил Сергей.

– Бонуция здесь уже нет, – сообщил Ульфиус. – Но мы с ним, наверное, еще встретимся. Так что не огорчайся.

Далила уехала в Москву, выступать на стадионе «Олимпийский», оставив Белоусова «на хозяйстве». Роль почетная, но Олег Семенович оставаться не хотел. Что еще там его подруга в Москве выкинет? С другой стороны, за Патрикеевым, который наружностью все больше походил на человека, нужен был глаз да глаз. Дело в том, что морально вице-президент неудержимо разлагался. Время от времени его посещали плодотворные идеи, и он стремился немедленно воплотить их в жизнь.

После изготовления скульптуры из очкарика он вызвал панику на всей территории «Барса», собрав мощную инфразвуковую установку и выведя ее на проектную мощность, не уведомив никого об испытаниях. Люди разбегались с воплями, уверенные в том, что стены вот-вот обрушатся. Также бывший физик, всерьез или шутя, попытался съесть Оленьку, и Белоусов с трудом спас свою секретаршу, которую зомби зажал в углу, потирая нож о вилку. Оленька после этого случая хотела рассчитаться с работы, но директорат корпорации объяснил девушке, что с поста секретаря, имевшего дела с секретной перепиской, можно перейти только в крематорий. Оленька стала нервной, купила помповое ружье и держала его в шкафу, рядом с зонтиками. А Патрикеев, обретая человеческое лицо в физическом смысле, утрачивал его в фигуральном. Поведение его больше не походило на буйство сумасшедшего. В нем было что-то иррациональное и извращенное.

Оставшись один, Белоусов от нечего делать поехал в сверкающий вымытыми стеклами и натертым паркетом новый офис корпорации – тот, где располагались идеологический отдел и группы прогнозирования. Один этаж бывшего института физики занимала ссудная касса. Так гласили вывеска и огромный рекламный щит у входа. Согласно рекламе, здесь можно было получить «неограниченный кредит без обеспечения». Еще один плакат кричал: «Контакт с внеземным разумом – не прихоть, а насущная необходимость». Сразу можно было узнать работу продвиженцев. Но деятельность пропагандистской машины Далилы мало интересовала президента. Для него были важны только деньги.

– Любопытно, – вздохнул Белоусов, прочтя до конца текст рекламного обращения. – Взять, что ли, себе кредит?

Он вошел в лифт, поднялся на четвертый этаж. В коридоре его чуть не сбил с ног лохматый, бородатый, скверно одетый мужичок. Белоусов хотел уже обругать невнимательного посетителя, но потом решил, что не стоит грубить клиентам – он как-никак хозяин всех этих контор. Да и мужичка он узнал. Его бывший сосед. С год назад он приходил к Кравчуку. Изобретатель вечного двигателя или еще какой-то ерунды, полоумный Чижиков. Да, он еще и стихи писал…

«Надо охране замечание сделать, – отметил про себя Олег Семенович. – Сумасшедших-то пускать в помещение не надо бы. Даже и в ссудную кассу».

– Чижиков! – грозно окликнул он пытавшегося юркнуть в лифт мужичка. – Ты что здесь делаешь?

Совсем не сентиментальный, Белоусов почему-то вдруг решил помочь соседу. Жили когда-то в соседних домах, и кудлатый и плохо одетый Чижиков постоянно метался по двору, что-то искал и никогда ничего не находил. Наверное, сейчас он приходил за кредитом на очередное свое «великое» изобретение или «гениальную» книгу. Ничего, конечно, не получил. Помогать несостоявшемуся ученому и плохому поэту реализовывать бредовые проекты директор «Барса» не собирался, но пару тысяч рублей решил дать. Пусть пиджак себе новый купит, на старом – дырка в пол-локтя. Или продуктов, на худой конец. Инфляция, жить народу стало тяжело… Двигала Белоусовым отнюдь на жалость. Просто было приятно почувствовать свое превосходство над этим интеллигентом.

Изобретатель испуганно дернулся, прищурившись посмотрел на Белоусова и обрадованно закричал:

– Олег Семенович! Слышал, вы руководите всем этим…

Чижиков обвел рукой вокруг себя, жестом выражая восхищение.

«Дам и три, – подумал растроганный Белоусов. – Для меня копейки, а для него – целое состояние. Он, поди, и денег таких в руках не держал. Что у него, пенсия по инвалидности, наверное? А группа инвалидности по шизофрении. Дело известное…»

– Важное и нужное дело затеяли! – воскликнул Чижиков, будто бы Белоусов уже сделал что-то хорошее именно ему. – Я вот ссуду у вас получил. Дали!

Изобретатель, казалось, сам не верил своему счастью.

– Вот как? – удивился Белоусов. – Что же ты, квартиру заложил? А жить где будешь?

– В том-то и дело, что ссуда – без всякого залога. Я и инвестиционный проект принес, и рукописи, предлагал вашим специалистам ознакомиться. Такие прекрасные люди работают! Верим, говорят. Верят человеку! Это так редко сейчас встречается. А мне ссуда нужна, чтобы книгу издать и опреснитель воды собрать. Опреснитель – золотое дно, особенно для стран третьего мира. Окупится за полгода. Только модель построить, запатентовать и шейхам арабским продать. Да и книгу раскупать будут. Это же поэзия, не ширпотреб, высокое искусство! Да и проценты совсем низкие. Всего тридцать процентов в год! Я модель опреснителя соберу, приду к вам. Его ведь рекламировать надо. У вас и газета своя есть! А стихи – я думал издать на серой бумаге, тысячу экземпляров, только чтобы люди узнали. А теперь, наверное, сделаю полноцветное издание, тысяч десять. Для начала… Авторский экземпляр – вам!

Ошеломленный Белоусов был смят напором полусумасшедшего поэта. Инвестиционный проект! Ишь ты, нахватался! Но какой дурак ему ссуду дал?

– И сколько взял? – поинтересовался директор.

– Десять тысяч, – ответил довольный Чижиков.

– Десять тысяч? – изумился Белоусов. Средняя зарплата его охранника. Не так уж мало. – Без залога?

Видя недоверие бывшего соседа, изобретатель полез в грязноватую холщовую сумку и выудил оттуда тугую пачку новеньких долларовых купюр.

Белоусов потерял дар речи. Этот идиот говорил даже не о рублях, а о баксах! Видя, что Чижиков собирается уходить, он протянул руку и схватил его за ворот.

– Стой, – выдавил из себя директор. – Вернемся в кассу. Как можно столько денег без залога выдавать?

Сейчас десять тысяч долларов не были для Белоусова крупной суммой. Он мог проиграть в казино больше и не слишком огорчиться. Но, встретив Чижикова, Олег Семенович мысленно вернулся в прошлое, когда потеря десяти тысяч долларов была равнозначна разорению. Сумасшедший поэт был готов растоптать его благосостояние, растратить его деньги на свои пустые проекты!

Чижиков чуть не заплакал. Он понял свою ошибку, понял, что опреснителя, богатства и собственных книг стихов с иллюстрациями художника Бойко, живущего в соседнем подъезде, не будет. Потому что таких денег Белоусов ему не даст. Или его люди совершили ошибку, которой он не сумел воспользоваться. Как всегда.

– Ты на сколько взял кредит? – спросил Олег Семенович.

– На три месяца. В конце каждого надо платить проценты. Но они совсем небольшие. Опреснитель в первый же год работы даст в десять, в сто раз больше!

– Пошли, – приказал Белоусов, не выпуская ворот Чижикова.

В просторном светлом зале с огромными окнами посетителей не было. Несколько девушек сидели за столиками. При появлении директора они вскочили. Здесь Белоусов не был ни разу, но его узнали. Еще бы – на стене висел его портрет, выполненный маслом, портрет Далилы и свежий календарь с ее изображением в наряде рок-певицы, и даже маленький фотографический портретик Патрикеева в углу. Олег Семенович не поверил своим глазам, но даже столь ярко выражаемая любовь подчиненных его не тронула.

– Кто дал ему кредит? – грозно спросил Белоусов, предъявляя Чижикова – попросту говоря, выталкивая его вперед. Ворот изобретателя он все еще не отпустил.

– Я, – вскочила испуганная хорошенькая брюнетка. Девчонке было лет двадцать пять. – Десять тысяч долларов. Максимум.

– Без обеспечения? Да мы ведь никогда не получим назад и процентов! – взъярился директор.

– Но ведь был приказ не отказывать никому, – прошептала девушка. – До десяти тысяч долларов – без залога. Паспортные данные, заявление – и все. Заявление – вот. Подписано в трех местах. Паспорт я сверяла три раза. Данные записаны.

– Кто отдал приказ? – прошипел Белоусов.

– Вице-президент… Патрикеев, – прошептала девушка еще тише. Она была в полуобморочном состоянии.

– А-а, вот оно что… – протянул директор. – Тогда ясно. К тебе претензий нет, садись. Где кабинет Патрикеева?

– На шестом этаже, – отрапортовала полная блондинка. Видимо, начальник отдела.

– Пошли, – подтолкнул Чижикова Белоусов. – Сейчас поговорим с вице-президентом. Если он согласен – получишь все.

Ярость переполняла директора. Эта полудохлая тварь разбазаривает имущество корпорации!

У Патрикеева в приемной не оказалось даже секретаря. Дверь была полуоткрыта, из-за нее доносилось урчание и гадковатое чавканье, слышное даже в коридоре. Белоусов опасался увидеть что-то неприличное или такое, что Чижикову видеть совсем не полагалось, но он был вне себя. Поэтому втолкнул изобретателя в кабинет и вошел туда сам.

Прямо на бумагах посреди широкого стола Патрикеева лежал приличных размеров сом. Точнее, половина сома. Вице-президент «Барса» резал его финкой и отправлял кусочки в рот. Сом, понятное дело, был сырой.

– Проголодался? – брезгливо спросил Белоусов, заводя правую руку под пиджак. Кроме «Макарова» в плечевой кобуре он носил теперь на поясе американский револьвер сорок четвертого калибра. Пуля из такого оружия могла пробить стальной лист приличной толщины и, как надеялся его владелец, остановить любого зомби.

– Угу, – проворчал бывший физик. – Угощайся, Семеныч. И братана своего угощай. Хорошая рыба, свежая. Суши.

– Что суши? – взбеленился Белоусов. – Я тебя высушу…

– Блюдо японское так называется, пан директор. – Патрикеев говорил ровно, без интонаций. – В вино только макать рыбку надо. Вина у меня – полный шкаф. А мне и так нравится.

– Ты, гад, зачем деньги людям даром раздаешь? – поинтересовался Белоусов. То, что зомби назвал беспутного Чижикова его братом, почему-то отрезвило директора.

– Где же даром? – удивился Патрикеев. – Ни копейки даром не пропало, ни доллара.

– Ты с него как собираешься деньги получить? – Директор снова вытолкнул вперед пытавшегося ретироваться Чижикова. – Десять штук баксов? Ты что, дебил?

– Сам ты дебил, – холодно ответил бывший физик. – Пойдем, должников покажу. Которые деньги не отдали. И кредитуемый наш пусть посмотрит. Устроим ему демонстрацию.

Патрикеев отодвинул рыбу, вытер рот рукавом белого пиджака и кивнул Белоусову. В молчании группа прошла к лифту. Там ученый нажал кнопку нулевого этажа.

Оказалось, что нулевой этаж – не самый глубокий в здании института. Под ним размещалось еще техническое подполье. Туда и спустились руководители корпорации вместе с неудачливым заемщиком. Потолок в подвале был низкий – метра полтора. Перед одной из дверей – стальной – стоял охранник с автоматом.

– Свои, – пробурчал Патрикеев. Охранник окинул людей невидящим взглядом и посторонился.

Белоусов отметил, что охранник ему незнаком. Интересный подход – в здании, арендуемом корпорацией, вице-президент объявляет, что президент – свой. Впрочем, Олег Семенович не стал уделять особое внимание такому вопиющему нарушению субординации.

По сторонам коридора за дверью располагались маленькие клетушки. Патрикеев распахнул дверь первой. Молодой парень шарахнулся от двери и вжался в угол. Бывший физик протянул к нему руку. Сверкнула искра, парень взвыл, его затрясло. Волосы стояли на голове дыбом. Белоусов обнаружил, что они стоят на резиновом коврике, а парень – на полу, поверх которого положена решетка. Патрикеев нажал на кнопку в стене. Парень взвыл, подпрыгнул. Его перекосило, бросило на пол. Там он стал извиваться, содрогаться и верещать.

– У меня в руке – разрядник, триста вольт, – менторским тоном начал объяснять Патрикеев. – На полу – проводящая сетка, напряжение – сто пятьдесят вольт. Молодой человек должен нам три тысячи долларов. Хотел сбежать, не заплатив. Служба безопасности корпорации быстро вернула его из отдаленных краев, где он надеялся от нас скрыться. Подвергается воздействию тока двенадцать раз в сутки, по десять минут, с разной степенью интенсивности.

– И что же, отдал деньги? – спросил Белоусов. Он в начале своей карьеры держал должников в яме, без света, еды и питья. С парнем обошлись крутовато, но заслужил… Особых эмоций Олег Семенович, увидев его, не испытал.

– Не отдал. Нечем отдавать, – спокойно ответил Патрикеев. – А проценты растут. Скоро тринадцать раз в день ток включать будем.

– Что же, родственники отдадут? – поинтересовался директор.

– Вряд ли, – ответил Патрикеев. – Его пример – другим наука.

– Ну-ну, – хмыкнул Олег Семенович. Чижиков стоял ни жив ни мертв.

– Пошли дальше, – предложил Патрикеев. Как только они вышли из каморки, парень с воем полез на спасительный резиновый коврик, но из стены выдвинулась металлическая палка, грубо спихнувшая его обратно на проводящую решетку.

– Я заплачу за него, – заявил вдруг Чижиков. – Продам первый опреснитель – и заплачу. Отпустите его!

– Вот деньги дашь – тогда и отпустим, – без эмоций заявил Патрикеев. – Тебе тут многие еще понравятся. Боюсь, денег не хватит. Дурной народ в городе живет. Надеется от нас улизнуть. Или еще дурнее – надеются деньги нам отдать, вкладывая в глупые проекты. Ты, Чижик, тоже себя умным считаешь?

Изобретатель гордо вскинул голову, но возмутиться и одернуть зарвавшегося вице-президента «Барса» не посмел.

В других клетушках творилось такое, что мороз пошел по коже даже у привычного к жестокости Белоусова. Толстяка, занимавшего деньги якобы на открытие сауны, содержали в подобии парной – клетушке, где температура воздуха не опускалась ниже шестидесяти градусов. Выглядел толстяк очень нездорово. Другой мужчина, собиравшийся закупить на кредит несколько тонн мяса, напротив, сидел в холодильнике. Он жестоко кашлял, его били судороги.

– Скоро место освободится, – прокомментировал самочувствие должника Патрикеев. – У меня на него два кандидата есть. Они пока не знают, что мы их уже нашли…

Встречались среди узников подвала и женщины. Дама в возрасте, для чего-то занявшая у корпорации шесть тысяч, жила среди крыс. Крысы были голодные и злые, время от времени на даму бросались. Та заходилась в истошном крике – она и спокойных-то крыс всегда боялась. Крысы временно отступали, но в любой момент были готовы к новому нападению. От крика и отсутствия сна дама страдала очень сильно. Еще один мужчина сидел в каморке с двумя симпатичными кошечками. Мужчина очень тяжело дышал.

– Он что, кошек боится? – брезгливо спросил Белоусов.

– У него аллергия на кошачью шерсть, – объяснил Патрикеев. – Должен всего полторы тысячи. Поэтому наказание такое мягкое. Мы ему даже ингалятор покупаем время от времени – в счет долга, естественно.

– Его я тоже выкуплю, – вякнул Чижиков.

– А долг ты не раздумал брать? – спросил Патрикеев, вперившись в изобретателя взглядом.

– Я никого обманывать не собираюсь. У меня – гениальнейшее изобретение! – закричал Чижиков.

– Дурак ты, – бросил Белоусов. – Отдай деньги. Я тебе пять тысяч дам, рублями. Просто так. И ни в чем себе не отказывай.

– Не отдам, – схватился за сумку Чижиков.

– Ну и иди. Сам знаешь, что потом будет, – вздохнул Белоусов.

– За десять тысяч у нас еще один ярус для должников есть. Ниже, – нехорошо улыбнулся Патрикеев. – Мы его еще не видели. Ты подумай, дед…

– Я деньги беру! – выкрикнул Чижиков.

– Как знаешь. Только не болтай о том, что здесь увидел. Нам плохие слухи о корпорации ни к чему, – бросил Патрикеев. – А что методы такие – не обессудьте. Волчий оскал капитализма. У нас ссудная касса, а не банк. Риска себе позволить не можем.

Наташа, Сергей и Брентон шли по Большой Садовой. Наташа была одета почти по сезону – в шерстяной плащ из запасников Бонуция. Она очень удивилась, когда магистр Ульфиус положил его в свой автомобиль. Только летние туфли совсем не гармонировали с этим нарядом. Брентон и Сергей надели теплые шерстяные куртки, на ногах – сапоги.

Свежий мартовский ветер нес обрывки газет и полиэтиленовые пакеты. Прохожие хмурились, морщились и плотнее запахивали одежду. Лица у многих из них были уставшие, голодные и злые.

Улицу было не узнать. Многие из красивых и богатых магазинов, которые Наташа отлично помнила, закрылись. Некоторые были наглухо заперты, витрины других были забиты досками или листами фанеры, окна третьих вообще зияли выбитыми стеклами. Естественно, товаров в этих магазинах не было. Кое-где у дверей сидел угрюмый сторож с дубинкой, а то и с двустволкой.

В парке Горького, рядом с летней эстрадой, колыхалась толпа. У микрофона собрались граждане в серой одежде. Мужчины – в куртках, рубашках, брюках. Все – серого цвета. Дамы – в серых куртках и серых пальто, джинсы тоже серые. Довольно любопытное собрание. Подальше от сцены толпились обычные зеваки.

Один из молодых людей, стоявший в сторонке, показался Сергею знакомым.

– Виктор! – крикнул он обрадованно. Молодой человек, вздрогнув, обернулся и, увидев Сергея, удивленно поднял брови.

– Здравствуй, Сергей, – вежливо кивнул он. – Давно тебя видно не было. Сан Саныч уже беспокоиться начал…

– На заработки ездил, – не моргнув глазом соврал Лунин. – Только что вернулся. Что тут творится?

– Да вот продвиженцы благотворительный концерт устраивают. Дурной народ собирается на халявное зрелище. Может быть, даже Далила приедет. Но начало еще через час.

Сергей и его спутники не поняли почти ничего. Точнее, поняли они все, но остались в недоумении – кто такие продвиженцы, чем знаменита вышеупомянутая Далила, почему люди у микрофона в серой одежде…

– Может быть, ты познакомишь нас со своим другом? – спросила Наташа.

– Непременно, Наташа, – улыбнулся Сергей. – Мой коллега, Виктор Молоканов. Я год назад вел у него семинар. А это Брентон, – кивнул он на молодого авенорца.

– Гость из Америки? – уточнил Виктор, сразу признав в Брентоне нездешнего.

– Из Канады, – быстро среагировал Серей, не давая Брен-тону возможности открыть рот. Провинция Квебек.

– А, француз, – протянул Молоканов. Он уже обрадовался было возможности попрактиковаться в правильном английском языке и был слегка разочарован.

– Очень приятно, – заявил Брентон, скромно потупив глаза.

– Чисто говорите по-русски, – одобрил произношение авенорца Виктор.

– Спасибо.

– Так расскажи нам, Виктор, что здесь намечается. Кто такие продвиженцы? Я что-то о них не слышал…

– Ну как же, – удивился Виктор. – Все газеты пишут, телевизор только о них и твердит. Но ты, насколько я помню, политикой не очень увлекался…

Сергей вдруг вспомнил, что студент Молоканов, напротив, уделял общественной жизни слишком много внимания. Подчас его увлечения даже шли во вред учебе.

– Образовалась в последние несколько месяцев активная секта. Они называют себя общественной организацией, но – секта в чистом виде. Самоназвание – продвиженцы. Носят все серое. Поэтому именуют их также «серыми шейками». Но вслух такое лучше не говорить – могут и побить. Ратуют за соединение с братьями из космоса. У нас в городе, неподалеку от издательского комплекса «Молот», строят Храм Воссоединения. Не знаю, откуда деньги берут, но строительство идет с огромной скоростью…

– Как интересно! – подняла брови Наташа. – Вот что значит покинуть город на несколько месяцев!

– Да где же вы были? – спросил любопытный Виктор. – Вся страна только о продвиженцах и твердит.

– На его родине, – кивнул Сергей на Брентона. – А у тебя что нового? В аспирантуру поступил?

– Нет, – вздохнул Виктор. – Некогда. Может быть, через год или через два. Я сейчас в депутаты городской думы баллотируюсь.

– Ничего себе, – усмехнулся Сергей. – С чего вдруг?

– Да надо ведь как-то этих гадов остановить. – Молоканов кивнул на людей в сером.

– Что же в них плохого? – спросила Наташа.

– Да то. Бандитские подпевалы. Во власть своих двигают, воду мутят, а финансирует их «Барс». Кричат о соединении с братьями из космоса, но это, конечно, свист. Просто бабки люди делают и отмывают. Шансов у меня на выборах никаких, хоть подписи я и собрал, и даже в бюллетень меня и еще одного товарища неизвестного внесли. Альтернатива ведь нужна… Вот и пропустили меня, как самого слабого. А второй – тоже, по-моему, из их компании. Остальных всех еще на предварительном этапе отсеяли.

– Кто же баллотируется с тобой вместе? – заинтересованно спросила Наташа.

Ответить Виктор не успел. Прямо по тротуару к летней эстраде подкатил голубой лимузин. Растущая толпа встретила его восторженным ревом. Из лимузина выскочили несколько крепких парней в серых кожаных куртках. Следом за ними вышла молодая светловолосая женщина в открытом зеленом платье без рукавов. Одета она была совсем не по погоде.

– Далила! Далила! Далила! – бешено заорала публика.

– Представительница массового искусства, я так понимаю, – продемонстрировал догадливость Брентон.

– Проще говоря, певица, – заметил Сергей.

– Точно. Рок-звезда, – подтвердил Виктор. – Концерт бесплатный дает. А баллотируется со мной вице-президент корпорации, Михаил Патрикеев.

– Патрикеев! – обрадованно закричал Сергей. – Тот самый?

– Тот самый, – кивнул Молоканов.

– И вице-президент? – восхитился Лунин. – Редкостное чмо! Он у нас вел квантовую механику.

Далила проникновенно прошептала в микрофон:

– Я люблю вас!

– За Патрикеева будет агитировать, стерва, – констатировал Молоканов. – У «серых шеек» свой список… Бандитье одно.

– Фи, Сергей, что за лексика! – возмутилась Наташа.

– Ты о чем? – не понял Лунин.

– Да «чмо» твое… Мы ведь не на зоне…

– Наташенька! – весело воскликнул Сергей. – Тебе, как филологу, будет небезынтересно происхождение данного слова, которое почему-то причисляют чуть ли не к ненормативной лексике. Во время Первой мировой войны в русской армии, как и везде, существовали обозы. Иначе говоря – части материального обеспечения. ЧМО. Их представителей фронтовики с некоторой долей презрения именовали «чмошниками» – кто же обозных любит? Отсюда и пошло. Так что «чмо» – аббревиатура, но вовсе не неприличная аббревиатура!

Сергей и сам не понял, отчего он вдруг так развеселился, почему стало легко на душе, зачем он рассказывает Наташе байку, услышанную невесть когда. Просто потеплело на шее под рубашкой гранатовое ожерелье, и мир стал выглядеть веселее.

– Будем вместе работать во имя того, чтобы скорее объединиться с братьями по разуму! – говорила между тем со сцены Далила. – Выберем нужных людей в думу, соберем пожертвования на храм! Пока сборщики будут ходить среди вас, я спою…

И Далила запела.

Брентон замер, вслушиваясь в слова. Сергей удивленно поднял глаза на эстраду, и даже ругавший певицу Молоканов начал мурлыкать что-то себе под нос. Песня звучала очень красиво. Мотив так и затягивал, увлекал в дальние дали, заставляя вспоминать о прошлом и надеяться на будущее. Слова были самыми незатейливыми – о любви, об измене, о верности и предательстве…

В середине песни Брентон вдруг заявил во всеуслышание:

– У меня внутренний моральный конфликт.

Молоканов посмотрел на авенорца, которого друзья выдавали за канадца, с подозрением.

– В каком смысле? – поинтересовался Сергей.

– Чарующая мелодия. И одновременно страшная. А слова вообще непонятно, правильные или нет.

– Как – правильные? – удивилась Наташа. – Музыка – искусство, оно не может быть правильным или неправильным. Искусство – дело вкуса…

– Нет, искусство может быть злым и добрым, – не согласился Брентон. – А что поет эта женщина, я не совсем понимаю. Вроде бы песня дает положительный заряд, но увлекает в самые темные глубины животного подсознания…

На тротуар неподалеку от беседующих молодых людей въехала серебристая «БМВ». Телохранители, сторожившие подступы к сцене, положили руки на оружие. С одной стороны, новая машина не представляла непосредственной угрозы. С другой – это же не лимузин их певицы. Он не может игнорировать все запрещающие знаки на центральной улице города и разъезжать по тротуару.

Тонированное стекло водителя опустилось. Ульфиус, сидевший за рулем, подмигнул молодым людям.

– Поехали. Дома у Наташи все чисто. И не было никого.

– Даже родителей? – встрепенулась Наташа, покинув увлекшихся разговором молодых людей и садясь на переднее сиденье. – Они, наверное, страшно беспокоятся…

– Не беспокоятся, – улыбнулся Ульфиус. – Перед отбытием я отправил им письмо от твоего имени.

– А что ты в нем написал? – встревоженно спросила девушка.

– Да то, что они сами захотят прочесть, – объяснил магистр. – И то, что объяснит твое отсутствие дома. Есть такое простое заклинание: вижу, что хочу, пишу письмо сам… Отец или мать прочтут письмо, и их мысли отпечатаются на бумаге, приобретут форму знаков. Потом они смогут показывать письмо соседям, перечитывать его раз от раза – и текст сохранится таким, каким они создали его в первый раз. Приедешь – увидишь, чем их можно было успокоить.

– Ну и ну, – удивилась Наташа. – Есть ли что-нибудь, чего ты не можешь, магистр?

– Много чего, – улыбнулся Ульфиус. – Например, помешать людям слушать эту куклу. – Он кивнул на поющую Далилу. – И, главное, приходить от нее в восторг.

– А Бонуций смог бы? – поинтересовалась Наташа.

– Пожалуй, – кивнул магистр.

Сергей наклонился к окошку автомобиля:

– Я здесь знакомого встретил. Кандидат в депутаты. Может быть, поможем парню победить? Да и он нам может помочь. Мы ведь собирались действовать легальными методами…

– Надежный человек?

– Ты же сам говорил, что надежного от ненадежного отличить можешь, – подозрительно заметил Сергей.

– Я могу. А тебе как кажется?

– Был бы он ненадежный, я бы не предлагал его с собой взять.

– Тогда поехали, – согласился Ульфиус. – Садитесь в машину быстрее. Серые шейки на меня слишком подозрительно смотрят. Хорошо еще, что ее охраняют обычные люди, а сама певица занята…

Молодые люди устроились на просторном заднем сиденье. Ульфиус, пренебрегая правилами дорожного движения, вылетел на дорогу и помчался в сторону Западного жилого массива – туда, где жила Наташа.

При ближайшем рассмотрении новый знакомец Кравчука оказался не таким уж грозным. Конечно, палец ему в рот Владимир Петрович не положил бы, но на мелкие пакости он вроде бы был неспособен, не то что виги.

Во времянке, куда его устроил на первых порах Бонуций, бывший пленник вигов нашел старую фуфайку, ватные штаны и кирзовые сапоги. Теплое тряпье он натянул, чтобы больше бывать на свежем воздухе. Особенно приятно было ходить в обуви. Когда она есть – ее не замечаешь, даже привередничаешь: то обувь жмет, то спадает… Но, походив недельку без нее, радуешься даже сапогам не по размеру.

Вместе с воином, который упорно не хотел, чтобы Кравчук называл его «господином», Владимир Петрович отправился в магазин – купить одежду. Бонуций предложил одеться, как подобает, и сразу идти в корпорацию – как он выразился, «восстанавливать права». Выражение Кравчуку понравилось, идея – тоже, но он боялся. Боялся того, как их встретят, да и неизвестно было, что сделает с ним Бонуций после того, как с его помощью расправится с Белоусовым и прочей мразью.

С одной стороны, явиться в «Барс» одетым в лагерную фуфайку было бы любопытно. Но Кравчук таких приколов не любил. Он хотел вернуться в свою контору чистым, свежим и преуспевающим хотя бы с виду. И искренне обрадовался предложению хорошо одеться.

Продавщицы не самого шикарного салона на окраине с подозрением оглядели двух бомжей, вломившихся в торговый зал. Один из бомжей, в глухом темном плаще, вынул из кармана мобильный телефон и начал кому-то названивать – видимо, отвлекать внимание. Другой с довольным урчанием бросился к стойке с костюмами. Молоденькая продавщица попыталась преградить ему путь, но товарка оттащила ее в сторону и вежливо спросила бомжа в фуфайке и кирзачах:

– Что вам угодно?

– Костюм темный, – внятно ответил бомж. Похоже, он даже не был пьян.

– Самый дешевый – три тысячи рублей, – объявила продавщица, усиленно борясь с желанием послать неожиданного клиента куда подальше.

– Ты самый дешевый себе оставь, – бросил мужчина, и сразу стало ясно, что никакой он не бомж. Может быть, бизнесмены с охоты возвращаются? Всякое бывает…

– Расплачиваться наличными будете или карточкой? – спросила женщина, с лица которой не сходила недоуменная гримаса.

– Наличными, – оторвавшись от телефона, объявил Бонуций и бросил на прилавок довольно толстую пачку пятисотенных купюр.

Кравчук быстро выбрал синий костюм в мелкую полоску, отложил два галстука и три рубашки, взял туфли и полуботинки. Обувь ему не слишком понравилась, но выбор в салоне был невелик.

Накануне Владимир Петрович искупался, нагрев воду в бачке на буржуйке. Белье они приобрели в ларьке напротив. В примерочной магазина Кравчук оделся в новые вещи. Только борода напоминала о том, как он недавно выглядел.

Продавщицы с любопытством наблюдали за происходившей на их глазах метаморфозой. Неприглядный бомж превращался в солидного и властного мужчину.

– Я еще часы куплю, – сообщил Бонуцию Кравчук. – Потерял свои где-то.

– Купи, – пожал плечами Бонуций. Оставив фуфайку, сапоги и ватные штаны в магазине, Кравчук, посвистывая, вышел в теплый мартовский день.

– Плащ бы не помешал, – спокойно заявил он.

– Обойдешься пока, – хмыкнул Бонуций. Сам он переодеваться не захотел. Его плащ, конечно, выглядел приличнее, чем фуфайка Кравчука, но Владимир Петрович в таком наряде разгуливать по городу не стал бы.

Подойдя к обочине, Бонуций поднял руку, останавливая такси.

– В головной офис «Барса», – властно приказал он. Водитель испуганно покосился на странных пассажиров и молча погнал автомобиль в сторону Западного жилого массива.

Серебристая «БМВ» промчалась по мосту, чуть ли не расталкивая другие машины.

– Ульфиус, может, поедем потише? – осмелилась подать голос Наташа.

– Сергей ездит еще быстрее, – парировал Ульфиус.

– Я ездил за городом и не нарушал правила, – отозвался с заднего сиденья Сергей. – В следующий раз за руль сяду я.

– У тебя нет опыта вождения такого автомобиля, – довольно бесцеремонно заявил Ульфиус.

– Да что там им управлять, – буркнул Сергей, намекая на то, что хуже магистра водить машину невозможно.

Сзади заревела сирена и усиленный динамиком голос прокричал:

– Серебристый автомобиль «БМВ» без номера, прижаться к обочине! Водитель, немедленно остановите машину!

– Допрыгались, – констатировал Молоканов. – А у меня выборы на носу. Еще и скандал раздуют.

– Оторвемся, – по-хулигански усмехнулся Ульфиус.

– Они по рации вперед сообщили, – объяснил Молоканов. – Там пост чуть дальше. Перехватят нас.

– Значит, налево повернем, – ответил Ульфиус.

– Слева – дома и дороги плохие, – сказал Сергей. – Да и город закончится. Что мы, по полям будем кружить?

– А справа?

– Дома, потом – Ботанический сад.

– Давно мечтал увидеть ваш Ботанический сад, – засмеялся Ульфиус, крутанув руль вправо.

Машин вокруг сразу стало меньше, на дороге чаще появлялись выбоины. Дома вокруг были небольшие, двух – и трехэтажные.

– Водитель «БМВ», остановите машину! В случае неподчинения откроем огонь! – надрывался милиционер.

– А ведь правда откроют, – заметил Виктор. – Положение в городе тяжелое, стреляют на улицах часто.

– Когда начнут? – уточнил Ульфиус.

– Еще пару раз предупредят – и откроют пальбу. Да вы в зеркало смотрите. Как автомат из окна высунется, значит, начинают, – продемонстрировал знание милицейских обычаев Молоканов.

– Давайте я выпрыгну и отвлеку внимание на себя, – предложил Брентон.

Молоканов посмотрел на него как на полного идиота, а Ульфиус еще сильнее придавил педаль акселератора. Но милицейский «ауди» не отставал. Кроме него к преследованию присоединилась «девяносто девятая» с включенной сиреной, вылетевшая из бокового переулка.

– Не стоит, сэр Брентон, – ответил магистр после паузы. – Оторвемся более простым способом.

Виктор, обернувшись, не сводил глаз с милицейского автомобиля.

– Вот и окно открыли, – констатировал он. – Сейчас палить начнут.

– Ну и пусть палят, – засмеялся Ульфиус. – Держитесь крепче!

Улица, по обеим сторонам которой стояли уже только одноэтажные частные дома, делала плавный поворот. Магистр, казалось, решил протаранить чьи-то ворота. Наташа зажмурила глаза, Сергей плотнее стиснул зубы. Но Ульфиус особым образом дернул руль, и серебристый автомобиль круто взмыл в воздух. Он поднялся на высоту около трех метров, перескочил сразу несколько улиц и оказался над деревьями и тропинками ботанического сада.

Молоканов лязгнул зубами:

– Мы… Мы…

– Летим, – подтвердил Сергей. – Достижения западной техники. А ты говоришь – сдаваться.

Машина плавно прошла над Ботаническим садом и опустилась на пустынную улицу.

– Показывай дорогу, – обратился Ульфиус к Сергею. – Не хочу отвлекаться. Кстати, старые наши номера, наверное, не пойдут? Придумай какие-нибудь еще.

– Да пусть будут любые. А 537 КО, – наобум выдал Сергей.

– Пусть будут, – согласился Ульфиус.

Через десять минут автомобиль выехал к месту строительства нового храма продвиженцев.

– Хотите посмотреть? – спросил Молоканов, демонстрируя новую достопримечательность.

– Отчего же нет, – подозрительно легко согласился Ульфиус.

Он затормозил рядом с милицейским автомобилем, припаркованным неподалеку от строительной площадки.

Молоканов вышел первый. Он оглянулся на машину и ахнул: автомобиль был совсем не тот. «БМВ» ярко выраженного зеленого цвета, с крапинами ржавчины на правом крыле и номерами, предложенными Сергеем, никак нельзя было принять за ту шикарную машину, в которую они сели в центре города!

– Достижения техники? – подозрительно спросил Виктор.

– Точно, господин кандидат в депутаты, – подтвердил Сергей.

Вылезший следом за ним Брентон зачем-то начал принюхиваться к запахам, доносившимся со стройки. На Молоканова такое поведение канадца произвело тягостное впечатление.

Белоусов сидел перед телевизором и пил коньяк, заедая его вяленой мойвой. Другой закуски и выпивки в доме не было, идти куда-то или заказывать что-то было лень. Телевизор смотреть совсем не хотелось, но что еще оставалось делать? Далила вернулась, но теперь даже у нее не хватало времени на ночные клубы. Постоянные концерты, шоу, выступления в узком кругу – перед губернаторами, министрами, депутатами… Полезно, что и говорить. Но без своей женщины Олег Семенович тосковал.

По телевизору шла прямая трансляция. Далила с умным видом рассуждала о высоких материях, пытаясь опровергнуть тезис о том, что у поп-певиц в голове царит абсолютная пустота.

– Вы, наверное, знаете, что до того, как стать певицей, я работала вице-президентом крупной корпорации, – объясняла она молодому симпатичному ведущему. – Не буду называть ее, чтобы нас не обвинили в скрытой рекламе.

Все поклонники, конечно, и так прекрасно знали биографию Далилы. «Барс» она рекламировала всегда и везде. Сейчас девушка просто решила порисоваться и показать свою мнимую принципиальность.

– Конечно, конечно, Далила Евгеньевна, – кивнул ведущий.

Белоусов расхохотался – он слышал отчество своей подруги первый раз в жизни. Да и то – в паспорт к ней он не заглядывал, а называл только по имени. И с родителями, к счастью, знаком не был.

– Но злые языки поговаривают, что именно корпорация «Барс» и ее президент Олег Белоусов помогли вам стать звездой… Это так? – продолжил ведущий.

Белоусов довольно улыбнулся. Парнишка не промах и перед Далилкой не пасует. Но сейчас она его срежет…

– Видите ли, Максим, трудно войти в шоу-бизнес, не имея совершенно никакой поддержки. Не невозможно, но трудно. Нужны годы кропотливой и тяжелой работы. Когда твои проекты готовы финансировать, дело упрощается. Один существенный момент. Если деятельность некоторых певиц убыточна, то вложения «Барса» в мое творчество давно оправдались. В мае я собираюсь принять участие в конкурсе «Евровидения» – тогда и увидим, купленная ли у меня известность у нас в стране, или настоящая…

Максим скептически улыбнулся, всем своим видом показывая, что конкурс «Евровидения» судят такие же люди, как и у нас. Их тоже можно купить. Вопрос только в цене.

– Правда ли, что вы выступаете под фонограмму? – задал он дежурный вопрос, чтобы собраться с мыслями.

– А давайте я вам сейчас спою, – предложила Далила.

– Без аккомпанемента? – удивился ведущий. – Не боитесь? Студийный микрофон может исказить звук…

Далила лишь очаровательно улыбнулась. И запела. Ее голос поднимался и опускался, вибрировал, звучал подобно чарующей скрипке. Белоусов, сидевший у экрана, едва не прослезился. А Максим, который сидел в студии и слышал пение девушки без искажений, вдруг замечтался, расслабился и уставился в дальнюю точку студии. Далила закончила петь, а Максим все молчал. Ситуация складывалась довольно забавная. Из операторской ведущему интенсивно махали руками, но он, казалось, забыл обо всем. Далила с улыбкой наблюдала за собеседником.

Оператор эфира быстрее всех сообразил, как спасти ситуацию. Он включил заранее подготовленный клип Далилы, а к Максиму подошли и грубо дернули его за плечо.

– Вот видите, – шепнула ему Далила. – А вы говорите – купленная известность.

Белоусов слегка удивился, когда без всякого предупреждения включили клип. С законами телевидения он был знаком слабо и еще раз с удовольствием послушал, как поет его женщина. После клипа на экране вновь появился взъерошенный ведущий.

– Ходят слухи, Далила Евгеньевна, что вы поддерживаете деятельность продвиженцев.

– Поддерживаю, – спокойно согласилась Далила. – Помогаю им во всем, в частности, в строительстве храма. Еще в детстве я мечтала встретиться с разумными инопланетными существами. Вселенная бесконечна и полна жизни. Причем многие цивилизации начали развиваться гораздо раньше нашей. Наша ведь еще находится в младенческом возрасте. Храм, который строят продвиженцы, не совсем храм. Он олицетворяет собой нашу готовность к контакту. В чертежи здания заложена мудрость египетских и вавилонских жрецов, ацтекских правителей, членов тайных орденов Средневековья. Мы тщательно собирали сведения о палеоконтактах и почерпнули много ценного. Надеюсь, что, когда строительство храма будет завершено, буквально через несколько дней нам удастся установить контакт с представителями внеземного разума. Собственно, как только мы освятим храм, в нем появится инопланетное существо. Это будет дверь между мирами.

Максим недоверчиво хмыкнул и покачал головой:

– Скоро мы сможем проверить ваши теории. Когда вы откроете храм?

– Сразу после моей свадьбы, – очаровательно улыбнулась девушка. – Четырнадцатого апреля.

– Газеты пишут, что вы выходите замуж десятого? – поинтересовался Максим. – Где будет проходить церемония?

– Я не хотела бы разглашать свои маленькие секреты, – заговорщицки подмигнула ведущему Далила. – Все будет просто и скромно. Конечно же, мы не поедем за границу. Работы много. Нас распишут в самом обыкновенном загсе, и мы будем продолжать работу над храмом.

– К чему она опять приплела храм? – удивился Белоусов. Он в последнее время как-то не верил, что свадьба состоится.

Зачем он нужен, старый и малоизвестный, молодой и преуспевающей Далиле?

– Счастливой вам семейной жизни, хороших детей, – пожелал ведущий.

– И вам, – некстати ответила Далила. Студию отключили, на экране вновь пошел клип Далилы с титрами поверх картинки.

рам, собственно говоря, уже был построен. Оставалось только произвести внутреннюю отделку, благоустроить территорию вокруг. Плакаты с изображениями того, как будет выглядеть здание, имелись рядом со стройплощадкой.

Храм представлял собой желтую четырехстороннюю пирамиду, которую венчал круглый зеркальный купол. Выглядела композиция не ахти как красиво, но довольно оригинально. Строение должны были окружать травяные лужайки с низкими заборчиками.

– Что скажешь, Брентон? – спросил Ульфиус у своего ученика.

– На мой поверхностный взгляд – обычное место. И обычное здание, – заметил молодой авенорец.

– Мне почему-то тоже так кажется, – заметил Ульфиус.

– А что вы хотели здесь увидеть? – спросил Молоканов. Он еще не совсем оправился после полета на «БМВ», но постепенно приходил в себя.

– Всякое, – пожал плечами Ульфиус. – Но не хотели, а ожидали.

Виктор подумывал уже о том, что нужно покидать эту странную компанию как можно скорее, когда Сергей взял инициативу на себя.

– Когда у тебя выборы? – спросил он.

– Седьмого апреля, – ответил Молоканов.

– Хочу рекомендовать тебе крупного выборного специалиста. – Сергей кивнул на Брентона. Они уже успели перемигнуться с Ульфиусом, и тот предложил выделить в помощь Молоканову молодого авенорца. Сергей совершенно не представлял, чем Брентон сможет помочь кандидату в депутаты. – Опытный работник, к тому же сможет финансировать кампанию.

– Да ну? – выдохнул Виктор. Денег ему не хватало даже на дешевые листовки. – А какой ему интерес?

– Практика, – неожиданно сказал правду Сергей. – Он диссертацию о России пишет. Любой опыт интересен.

– Поедем в гостиницу, – предложил Брентон. – Снимем два номера, в одном устроим штаб. И пойдет работа!

– Дело! – восторженно выдохнул кандидат в депутаты.

Владимир Петрович Кравчук возвращался в свои владения. У бывшего шефа «Барса» появилась благообразная короткая бородка. Одет он был скромно, но со вкусом: костюм, галстук, белая рубашка. Рядом шел крупный мужчина в глухом темном плаще – не иначе телохранитель.

На проходной сидел старый охранник, нанятый в «Барс» несколько лет назад. Увидев Кравчука, он вздрогнул. Казалось, бывший директор никогда не вернется. Белоусов стал президентом, а о Кравчуке уже и не вспоминали.

– Сиди, Дима, – благосклонно бросил охраннику Кравчук. – Шеф на месте?

– Нет, Владимир Петрович, – вскочил охранник. – В новый офис поехал.

– Ну так я подожду его.

Он с невозмутимым видом прошествовал к административному корпусу, поднялся на второй этаж, распахнул дверь приемной и широко улыбнулся:

– Здравствуй, Оленька! Секретарша обмерла.

– Владимир Петрович! – прошептала она. – Вернулись…

Несмотря на видимую радость в голосе, рука ее потянулась к шкафу, в котором стояло помповое ружье. Навидалась она всякого и теперь очень сомневалась в том, что Кравчук – настоящий.

– Белоусов, я слышал, отлучился? – спросил Кравчук. – Ну так ты не звони ему – сюрприз сделаем.

Бывший директор «Барса» толкнул дверь своего кабинета и уверенно вошел внутрь. Оленька положила руку на телефон, отдернула, опять положила. С одной стороны, нужно было предупредить нынешнего босса. С другой, неясно было, кто из них главнее. Жизнь при Кравчуке Оленька вспоминала с ностальгией. Зарплата была, конечно, меньше, но работалось спокойнее.

В кабинете Бонуций сразу подошел к сейфу.

– Здесь телефон стоял, по которому ты с Темными связь держал? – спросил он.

– Да, – кивнул Кравчук.

– Не работает больше, – заметил Великий магистр, даже не прикасаясь к сейфу – Оно и к лучшему Может быть, застанем их врасплох.

Дома у Наташи почти ничего не изменилось. Лишь осела пыль на полках, высохла и зашелушилась лужа, оставшаяся от поверженного Ульфиусом Темного, да испортилась еда в холодильнике.

– Полгода прошло, – выдохнула девушка. – Просто не верится. Однако же в гостях хорошо, а дома лучше. Если чисто.

Она прошла в ванную, открыла кран и начала набирать воду в таз.

– Прибрать нужно, – заметила она. – Поможете?

– Конечно, – отозвался Сергей.

Он взял веник и начал бродить по комнате, поднимая пыль. Ульфиус дунул на грязное пятно, оставшееся от Темного, и грязь исчезла, а пол в этом месте засверкал, как новенький.

– Нечего вам руками к всякой дряни прикасаться, – объяснил он.

– А во всей квартире так нельзя? – спросила Наташа, выходя с мокрой тряпкой в гостиную. Сергей оставил веник и понес на кухню грязные кофейные чашки, оставленные ими после нападения на журнальном столике.

– Нельзя, – ответил Ульфиус, усаживаясь в кресле и подтягивая к себе телефон.

– Молчит, – объявил он.

– Отключили за неуплату, – вздохнула Наташа. – Как все же вышло, что прошло целых полгода? Ведь гуляли мы по плоскостям от силы месяц!

– Разное течение времени, – объяснил магистр – Вы хоть понимаете, чем мы сейчас займемся?

– Будем разрушать Машину, – ответил Сергей.

– Нет, – не согласился Ульфиус – Один раз потерпели фиаско – хватит. Машиной сейчас Бонуций занимается, и мы ему будем только помехой.

– А для чего мы тогда так спешно вернулись?

– Увидишь, – уклончиво ответил магистр. – В общих чертах – ликвидировать последствия. Темные глубоко проникли сюда. Тот бандит, что приходил убивать нас, стал большим человеком Я уже разведал. И служат ему очень темные существа. Точнее, он им служит. Они здесь такого натворят – за несколько лет не расхлебаешь.

– Большим человеком, это как? – заинтересовалась карьерой мафиози Наташа. В ней проснулся профессиональный журналистский интерес.

– Под его влияние попали и министры, и другие влиятельные люди. А город он просто держит в руках, – объявил Ульфиус.

– Ишь ты, далеко пошел Кравчук, – заметила Наташа.

– Вовсе не Кравчук. Его фамилия Белоусов, – поправил девушку магистр.

– Не знаю такого, – нахмурилась Наташа.

– И прекрасно, – улыбнулся Ульфиус. – Достаточно знать, что Белоусову сейчас подчиняются все силовые структуры города. Население всей страны в восторге от его любовницы, которую вы видели в парке. Экономика страны катится в пропасть, а через так называемый храм готовится полномасштабное вторжение Темных, которые намереваются представить себя инопланетянами. Что, впрочем, недалеко от истины.

– Ничего себе, – воскликнул Сергей. – И ты считаешь, что мы сможем со всем этим справиться? Даже в том невероятном случае, если Молоканов станет депутатом городской думы? Одним из двадцати?

– Придется справиться, – пожал плечами Ульфиус. – Главное – не допустить сюда Темных. И расстроить свадьбу Далилы и Белоусова. Но об этом, я думаю, позаботится Бонуций.

– Да свадьба-то какое имеет значение? – удивилась Наташа. – Пусть живут люди спокойно.

– Свадьба имеет решающее значение! – торжественно объявил Ульфиус.. – Потому что после свадьбы они зачнут дитя Тьмы, которое перевернет весь ваш уклад жизни.

Сергей рассмеялся:

– А сейчас они никак не могут?

– Сейчас – никак, – строго ответил Ульфиус. – И смешного здесь ничего нет.

Белоусов приехал из ссудной кассы мрачный как туча. На душе скребли кошки. Муки должников, которые сидели у Патрикеева в подвале, его мало трогали. Дураки, получили то, что заслужили. А вот денег, которые шли на развлечения проклятого зомби, было жаль до слез. И при жизни очкарика Олег Семенович его недолюбливал, сейчас же он только о том и думал, как бы избавиться от нового вице-президента. И прекрасно понимал, что очкарик, наверное, то же думает о нем. Если он вообще о чем-то думает.

Оленька сидела в приемной ни жива ни мертва.

– Не бойся, Патрикеев сегодня не приедет, – зловеще рассмеялся Белоусов. Ему доставлял удовольствие панический ужас девушки. Радовало, что не один он боится Патрикеева. – Я приказал ему отчетность по банку проверить, баланс составить.

– Вас там ждут, Олег Семенович, – дрожащим голосом сообщила Оленька, кивнув на дверь кабинета.

Белоусов не любил, когда в кабинет входили в его отсутствие. Но, наверное, гости очень важные. Может быть, губернатор, а может, и кто повыше. Вице-премьер, например. Белоусов давно хотел обсудить с ним некоторые вещи наедине. Сейчас вице-премьер как раз приехал в город.

Президент корпорации внутренне подобрался и открыл дверь. Вошел – и едва не выскочил обратно. На его – точнее, на своем – месте сидел Кравчук. Рядом с ним – крепкий мужчина в темном плаще.

– Вот и они, – вздохнул Белоусов. – Лично явились, чтобы меня заменить. Где же Далила и ее организация? Так-то они мне помогают?

– Ну, здорово, Семеныч, – тихо сказал Кравчук. Белоусов заметил, что шевелюра бывшего босса густо подернута проседью.

Вальяжный, располневший Белоусов неосознанно вытянулся в струнку.

– Салют, Петрович, – в тон ответил он. И покрылся холодным потом. Трудно было отважиться на дерзость.

– Ты, я слышал, хорошо корпорацию держишь, – спокойно заметил бывший директор. – Молодец. Хвалю.

– Да пошел ты… – тихо ответил Олег Семенович.

Телохранитель, или эмиссар черных, никак на его заявление не отреагировал. Только рассматривал с интересом. Даже слишком заинтересованно – к такому пронизывающему взгляду Белоусов не привык.

– Ты, козел, чуть не угробил меня, – перешел на свистящий шепот Кравчук. – Отвечать придется, наверное… Я бы тебя своими руками задушил, да люди хорошие не дают.

– Верно, Владимир Петрович, – встрял вдруг телохранитель, и Белоусов понял – не телохранитель он вовсе, а эмиссар. – Пусть ваш заместитель дела сдает. Много сделано, предстоит сделать еще больше.

– А вы… – начал Белоусов и понял, что язык отнялся. Он просто не мог вымолвить ни слова. А слова просились на язык очень неприятные для заявившейся парочки.

– Ты помалкивай лучше, гад, – сказал Кравчук. – Безопасность я тебе не обещаю, жизнь – лишь насколько это от меня зависит. Но уже и это – немало.

Белоусов попробовал скрутить шиш, но руки не слушались. Они словно увязли в каком-то липком киселе.

– Давай, отказную пиши, – приказал эмиссар, и ноги сами понесли президента корпорации к столу. Он понял, что вновь обрел способность двигаться и говорить.

– А если не напишу? – спросил он.

– Тогда совершишь экскурсию по отдаленным отсюда местам. Узнаешь, где я побывал и что повидал, – объяснил Кравчук. – Не советую.

– На что отказную писать? – спросил Белоусов. – Он вдруг понял, что давно занимается не своим делом. Ему на всю жизнь хватит той тонны золота, что он спрятал в карьере. Пора уносить ноги. От Далилы, от Патрикеева. От всей присосавшейся к нему мрази. И ничего с собой не брать. Повесить ответственность на Кравчука – и до свидания.

– Что ты слагаешь свои полномочия в связи с возвращением директора и передаешь их ему. – Темный Плащ кивнул на Кравчука.

Белоусов уже взял со стола даренный губернатором «паркер», когда распахнулась дверь и в комнату влетела Дал ила.

– Эта дрянь поздно меня предупредила, – прокричала женщина, видимо имея в виду Оленьку. Волосы на ее голове стояли дыбом, совсем как тогда, когда она вырвала Белоусова из лап зомби. – Сгиньте отсюда, авантюристы!

С руки Далилы сорвалась молния, полетевшая прямо в Кравчука. Тот попытался отпрянуть. На лице его застыл ужас.

Брентон, привыкший, видимо, жить на широкую ногу у себя в Канаде, снял в гостинице номер-люкс. Такой же номер он заказал и под штаб-квартиру.

– Лучше бы деньги в дело пустить, – скромно намекнул новому товарищу Молоканов, имея в виду номер люкс под штаб. Приютились бы и в самом обычном…

– Ерунда, – отмахнулся Брентон. – Тебе сколько на кампанию надо?

Виктор задумался. Лучшие чувства и желание победить боролись в нем со скромностью. Ко всему прочему примешивалась жадность – а ну как мало попросит?

– Тысяч десять долларов, – заявил он. – Чтобы по высшему классу. Но лучше – больше.

– Не понял, – честно признался Брентон. – Если по высшему классу – десять, то как будет, если добудем больше?

– По экстра-классу, – не растерялся поднаторевший в общении с избирателями кандидат в депутаты.

– А… – протянул Брентон. – В рублях сколько будет? Молоканов посмотрел на «канадца» ошалело. Зачем считать в рублях? Неужели в долларах не удобнее?

– Шестьсот тысяч…

– В золоте, стало быть, килограмма два, – быстро произвел подсчет Брентон, чем еще больше удивил Виктора. – Столько у меня пока нет. Что ж, найдем выход. Думаю, ограбим банк.

«Господи, – вздохнул про себя Виктор. – Он шутит, идиот, или на самом деле собрался идти на ограбление? Во имя чего?»

– Осталось подумать, что мы можем украсть, чтобы не нанести ущерба хорошим людям, – продолжал канадец.

– Да патрикеевскую контору, – ответил Молоканов полусерьезно. – Конкурента моего потрясем.

– Точно, – довольно потер руки Брентон. – Возьмем Сергея, и ночью – на дело.

Виктор от такой прыти иностранного гостя опешил. Но потом решил списать его слова на тонкий английский или плоский американский юмор. Ему, откровенно говоря, шутка не понравилась.

Человек в темном плаще поднял руку, и молния повисла перед самым носом Владимира Петровича, немного не долетев до цели. Даже в застывшем состоянии молния представляла собой грозное зрелище. В целом она напоминала измочаленную полупрозрачную ветку, внутри которой мерцали голубые и красные прожилки.

– Никогда не любил предметную магию, – вздохнул Бонуций, вставая с кресла и подходя к молнии. Плащ сам собой свалился с него, и взору присутствующих открылись сияющие золотом доспехи. – И сработано грубо, и энергии расход большой, а главное, чем она тебе поможет?

Великий магистр брезгливо взял молнию в руки, подержал, дунул – и она цветными искрами медленно осыпалась на пол. Лицо Далилы было искажено ужасом до неузнаваемости.

– Ты не бойся, девочка, – обратился к ней Бонуций. – Что тебе творцы твои дали, кроме псевдосуществования да этой игрушки? – он кивнул на Белоусова. – Я не собираюсь тебя уничтожать. Хочешь – возьму с собой, будешь жить полной жизнью. После того, как дело сделаем.

– Врешь, – прошептала Далила дрожащими губами. Бонуций грозно нахмурился.

– Не путай меня с твоими бывшими хозяевами, детка, – заявил он. – Я в состоянии дать то, что обещаю, и никогда не преступаю своего слова. У тебя появился шанс. Единственный раз за всю твою псевдожизнь. Используй его.

Белоусов вышел наконец из оцепенения. Было время, когда он уже ненавидел Далилу, но вот увидел ее снова и вновь она захватила воображение пожилого президента «Барса».

– Как ты ее с собой возьмешь? – возмутился он, хотя и понял, что чудак в доспехах будет погрознее Далилы и его прежних хозяев. – Она моя невеста! У нас свадьба через две недели!

Бонуций с интересом посмотрел на Белоусова и рассмеялся, будто с неба обрушился гром.

– Никто вашей свадьбы не расстроит, если она не будет служить целям Безликих, как предполагалось вначале. Но я и тебя возьму, – пообещал он. – Потому что нутро у тебя порченое гораздо хуже, чем у твоего бывшего хозяина. И ты должен понести наказание за то, что пустил нечисть в свою страну. Ты тоже получишь шанс. Вместе с ней, если вы захотите.

– Да кто ты такой? – растопырил пальцы в стороны Белоусов – Сейчас явятся мои или ее хозяева – и конец тебе, железный человек!

– Плохо, когда у человека есть хозяева, – заметил Бонуций. – Правда, Владимир Петрович?

– Правда, – согласился Кравчук, вспоминая свое существование в качестве приманки.

– Стало быть, подписывай, – предложил президенту «Барса» Великий магистр.

– Если ты такой крутой – зачем тебе моя подпись? – прошипел Белоусов.

– Она тебе нужна, а не мне, – объяснил Бонуций.

С остервенением, разрывая «паркером» плотную белую бумагу, Олег Семенович продолжил писать заявление об уходе и сложении с себя полномочий.

А Далила, замершая у дверей, вдруг дернулась, словно заводная игрушка, лицо ее исказилось ужасом и она ринулась к двери. Но Бонуций протянул руку, и дверь перед девушкой захлопнулась сама собой. Великий магистр вытянул другую руку, и Далила повернулась к нему лицом.

– Это твой выбор или выбор твоих хозяев? – грозно спросил Бонуций.

– Хозяев, – прошептала Далила. – Они знают, что ты здесь, и придут за тобой. Теперь нам никто не поможет.

– Как знать, – хмыкнул Бонуций.

Наташа делала генеральную уборку, а Сергей решил пока навестить Брентона и Молоканова. Ученик позвонил Ульфиусу по мобильному телефону (Сергей удивился прыти, с которой авенорцы освоили технические новшества Земли) и сообщил свой адрес, а также массу другой полезной информации. Какой – магистр распространяться не стал. Просто откланялся, сообщил, что не знает, когда вернется, и отбыл в неизвестном направлении.

Кандидата в депутаты и его «канадского» консультанта Лунин застал сидящими в глубоких кожаных креслах и жарко о чем-то спорящими.

– Размышляете, как завоевать доверие электората? – с порога спросил Лунин. Он прошел в номер и уселся на журнальный столик – третьего кресла не было.

– Вроде того, – ответил Брентон. – Скажи мне, Сергей, что ты знаешь о Патрикееве? Вот Виктор говорит, что он физик и работал в том же институте, что и ты.

– Ну да. Я же рассказывал в парке. Он у меня квантовую механику вел. Сволочь.

– Почему? – заинтересованно спросил авенорец.

– Да как бы объяснить? Деловой очень. Студенты ему до лампочки, физику вроде бы любит, но странною любовью. Зачем таких уродов преподавателями назначают? А на зачетах цеплялся к ерунде…

– Странного в нем ничего тогда не было?

– Странного? – переспросил Лунин. – Не знаю. Взгляд бешеный, конечно. Но среди ученых чудики не редкость.

– Видишь ли, Сергей, – смущенно вмешался Виктор. – Наш друг из Канады полагает, что Патрикеев – зомби. Сергей расхохотался:

– Точно! Как я еще в университете не понял? Он еще тогда был с душком!

– Вот видите, господин Молоканов, – довольно улыбнулся Брентон. – Мой старший коллега, награжденный гранатовым ожерельем, тоже подтверждает наличие у интересующей нас особы признаков зомбированности. А я сделал свои выводы по фотографиям, которые вы мне любезно предоставили.

Молоканов посмотрел на Сергея с тоской. Похоже, заявлений авенорца он вообще не понимал. Утешало единственное: глупости, которые тот выдавал, можно было списать на не очень хорошее владение русским языком.

– Кстати, сэр Лунин! Мы собираемся ночью нанести визит в контору нашего оппонента. Пополнить за его счет свои финансовые ресурсы. На выборную кампанию нужно много денег, да и номер затягивает дорого, а золота у меня не так много…

Брентон довольно улыбнулся. Похоже, мысль об ограблении приятно возбуждала его.

– Почему бы и нет? – вздохнул Сергей, вспоминая полет молодого авенорца на ковре-самолете. – Вы заклинанием невидимости владеете, Брентон?

– В полной мере, – кивнул он.

– И сейфы открывать можете?

– Да.

– И защиту распознавать?

– Магическую – да. А с техническими средствами поможете мне вы.

– Ну так и пойдем, – на удивление легко согласился Сергей. – Тащи сумки пустые, Витя. Набьем их золотыми червонцами.

– Вы не шутите? – побледнел Молоканов.

– Да какие тут шутки? – недовольно спросил Сергей. – Время дорого. Иди за сумками, с родными простись, на всякий случай. Если не убьют сразу, то посадить могут лет на десять. И пойдем.

Виктор поспешно выскочил из номера.

– Интересно, вернется? – равнодушно спросил Сергей.

– Почему нет? – удивился Брентон.

– Ты не поймешь, – вздохнул Лунин. – Хотя объяснить постараюсь. Возможно, тебе так не кажется, но мы вовсе не каждый день грабим банки. И даже не каждый год.

– Тем более здорово! – с энтузиазмом воскликнул Брентон.

– Одна надежда – Ульфиус нас вытащит, – под нос пробормотал Сергей.

Не прошло и сорока минут, как в номере снова объявился Виктор с двумя спортивными сумками – большой и маленькой. Видно, борьба за депутатский мандат и права граждан родного города сделала Молоканова решительнее, чем он был прежде.

– Физик, – хмыкнул Сергей – Маленькую сумку в большую вложи…

– Да, действительно, – растерянно пробормотал Виктор, проделывая манипуляции с сумками.

– Поехали? – предложил Брентон. Глаза его горели.

– Вызовем такси по телефону, – предложил Сергей. – Что шататься по улицам? Вы смотрите, в машине не обсуждайте наши планы. А выйдем квартала за два до их офиса. Нет, после. Скажем, у «Рыбака Дона». Ну, присели на дорожку!

Вечерело. Далила и Белоусов скромно сидели в углу кабинета. Кравчук по-хозяйски расположился за столом и обзванивал прежних друзей и знакомых, сообщая им, что вернулся. Весть о возвращении прежнего директора «Барса» распространялась по городу подобно пожару в сухом лесу.

Бонуций с интересом поглядывал в окно.

– А ведь если твои не вступятся, их номер может выгореть, – шепнул подруге Белоусов. – Я не понял, что он тебе обещал? Куда он нас возьмет? И на фига нам это надо?

– Ты никогда не отличался большой сообразительностью, – недовольно фыркнула Далила.

– Так объясни, – на удивление терпеливо попросил Олег Семенович.

– Погибну я, если хозяева меня бросят, – с тоской сообщила Далила. – А он может сделать так, что буду жить. Своей жизнью. Хозяева тоже обещают, но тем тварям разве можно верить? А я петь хочу… Мне знаешь как понравилось!…

– Я не понял, ты что, на игле?

– Хуже.

– Да куда уж хуже? – переспросил Белоусов.

– Не грузи, – попросила Далила. – Эх, знать бы, что с хозяевами он разделается…

– Да что он вообще за птица? – свистящим шепотом спросил Олег Семенович.

– Крутой, – на понятном другу языке пояснила Далила. – Только я не поняла насколько.

Белоусов еще раз смерил взглядом сильно похудевшего, по-хозяйски развалившегося в кресле Кравчука, на его телохранителя, который, совершенно не обращая внимания на то, что творится в кабинете, не отрывал глаз от окна. Он обнял Далилу и прошептал ей на ухо:

– Они даже пистолет у меня не отобрали. Пулю в лоб Кравчуку, бобру этому в доспехах, и ходу отсюда. Денег хватит!

– И не пытайся, – тускло сказала Далила. – Тебе же хуже будет. А может, и мне. Сиди смирно, не рыпайся.

– Ладно. – Белоусов обиженно отстранился. И тут раздался громовой стук в дверь. Колотили словно бы кулаками, не жалея сил.

– Я ведь забыл дверь открыть, – идиотски улыбнулся тип в золотых доспехах и махнул рукой.

Двустворчатые двери широко распахнулись. За ними стояли четыре дюжих охранника, из которых Белоусов помнил одного – того, что сторожил подвал Патрикеева. В руках они держали автоматы и дубинки. Один был вооружен колдовским ружьем, таким же, как и то, из которого Олег Семенович прошлым летом пришил террориста, пробивавшегося к его машине.

– Как бы и нас эти твари не укокошили заодно! – прошептал Далиле смещенный директор.

– Вряд ли, – так же шепотом ответила Далила.

Белоусов ожидал чего угодно: стрельбы, драки, колдовских огней, которые он видел как-то на квартире у журналистки, куда его посылал Кравчук Но ничего подобного не произошло. Человек в доспехах просто резко взмахнул рукой, и охранники упали на пол. Будто бы все враз умерли.

Далила тихо ахнула, с ужасом и надеждой воззрившись на воина. Кравчук, при виде громил слегка побледневший, продолжил звонить по телефону как ни в чем не бывало. Оленька, сидевшая за своим столом в приемной в полной прострации, тихо заплакала. Слищком много потрясений обрушилось на нее сегодня.

Кравчук обратился к секретарше:

– Соедини меня с новым вице-президентом. Как там его фамилия, Патрикеев?

– Он не велит беспокоить его по телефону, – сквозь слезы прошептала Оленька.

– Я велю, – строго приказал Кравчук. – Не переживай. Ему недолго осталось здесь командовать.

Окна бывшего института физики горели в ночи яркими огнями. Еще бы – ссудная касса работала до восьми вечера. Сейчас было девять, и большинство контор уже закрылось, но в некоторых свет не выключали специально. Безопаснее, надежнее, да и дополнительная реклама корпорации. На стеклах разноцветными буквами было написано «Барс».

– Кажется, пора становиться невидимыми, – объявил Сергей, когда они вышли в безлюдный темный сквер перед институтом. – Ноу-хау, – подмигнул он испугавшемуся в очередной раз Молоканову.

– Только мое заклятие не должно входить в конфликт с заклинанием преображения Ульфиуса, – виновато сказал Брентон. – Нас не будет видно, но друг для друга мы будем такими, какие есть на самом деле. Нам ведь не нужна отдельная невидимость?

– Нет, – вздохнул Сергей.

– Ее было бы сложно поддерживать, – извиняющимся тоном добавил авенорец.

– Действуй, – нетерпеливо приказал Сергей – Пока главные ворота открыты.

На входе в институт, где размещался офис «Барса», сейчас сидели два охранника. Они не пускали внутрь посторонних, но уборщицы, запоздавшие сотрудники, сменяющиеся водители и охранники то и дело шныряли туда и обратно.

Брентон закрыл глаза, прошептал что-то, запел приятную мелодию, начал махать руками и перемещаться из стороны в сторону. Лунину, привыкшему к быстрой и чистой работе Ульфиуса, такое поведение выпускника академии показалось странным, у Молоканова же просто глаза на лоб полезли. Но удивление его возросло еще больше, когда Брентон решительно взмахнул руками. Кандидат в депутаты вдруг обнаружил, что у Сергея на поясе висит шпага или меч, а сам Брентон одет не по-человечески – в темную тогу, на поясе которой тоже висит короткий клинок.

– Ничему не удивляйся, – сказал Сергей – Маскировка.

Молоканов молча кивнул, недоумевая, как такая маскировка может кому-то помочь.

В сосредоточенном молчании они пошли к ярко освещенному подъезду. Двери были распахнуты настежь – на улице стояла весенняя теплынь, охранники курили. Все шло вроде бы нормально. Охранники даже не смотрели в сторону живописной троицы, подошедшей вплотную к дверям. Когда грабители уже торжествовали победу, светловолосый парень совершенно случайно посмотрел вниз, на ноги Молоканова и уронил окурок. Он тусклой звездочкой упал на только что вымытый мраморный пол института.

– С чем у тебя сигареты? – спросил белобрысый товарища. Тот, крепкий мужичок лет сорока, даже не понял:

– Ты чо? Я же не Витя Косой, который без дури дня не может. Обычные сигареты…

– А это что? – прошептал парень, не сводя глаз с ног Молоканова и указывая на них пальцем.

Виктору стало очень не по себе, а Брентон ударил себя по лбу и усиленно зашептал непонятные слова, сопровождая их мощными телодвижениями.

– Не пойму, – старший охранник подслеповато вглядывался туда, куда указывал его напарник. – Собака, что ли…

– Сам ты собака! – возмутился молодой.

– Что? – грозно переспросил старший. – Ты базар-то фильтруй! Ни хрена там нет!

Молодой протер глаза и сказал:

– И правда нет… Сумка по воздуху плыла. «Адидас», не какая-нибудь фигня…

– Ты, Толик, завязывай ночами дежурить, – с тревогой предложил старший. – А то когда-нибудь перестреляешь нас всех на хрен. Не высыпаешься ведь совсем. Какая еще сумка?

– Ты же сам что-то видел! – настаивал Толик.

– Ну, тень проплыла. Мало ли что. И правда, может, собака пробежала.

– Нет, не собака, – уверенно заявил молодой, удерживаясь от более колкой реплики. – Что-то здесь нечисто.

– Язык придержи, – уже тихо посоветовал младшему напарник. – Много здесь что нечисто. Но начальство не любит, когда об этом болтают…

Троица грабителей тем временем на цыпочках пробралась мимо автоматчиков и начала подъем по лестнице.

– Я сумку забыл заклятием невидимости прикрыть, – пояснил Брентон. – Сумка – не одежда и не часть нашего тела. Промашка вышла. Но теперь все нормально.

Сергей улыбнулся, а Молоканов продолжал оставаться в глубочайшем недоумении.

Мимо натирающих полы уборщиц, щебечущих кассирш и слишком деловых менеджеров злоумышленники поднялись на четвертый этаж. Стальная дверь ссудной кассы была уже заперта.

– Откроешь? – деловито спросил Лунин.

– Надо подумать, – ответил Брентон. Он подошел к двери, прильнул к ней ухом, понюхал замочную скважину, обстучал дверь в нескольких местах.

– Похоже, магией она не прикрыта, – удивленно сообщил авенорец. – Может, внутри ничего и нет?

– Не исключено, что они деньги на ночь вывозят, – согласился Молоканов. – Нужно было днем посмотреть, куда инкассаторские машины подъезжают.

– Вряд ли они сумки с деньгами туда-сюда таскают, – усомнился Сергей. – Себе дороже. Да и зачем тогда дверь укреплять? Открывай, Брентон!

Брентон попрыгал около двери, погладил ее, приложил руку и потянул на себя. Замок клацнул, и дверь отъехала в сторону.

– Менеджер, – объявил Молоканов.

По лестнице действительно спускался молодой человек. При виде того, как дверь ссудной кассы открывается сама собой, на лице его отразились сложные чувства. Он поспешно огляделся по сторонам, в два прыжка оказался возле двери, просунул в нее голову и прошептал:

– Света, ты здесь?

Из ярко освещенного, но безлюдного помещения ссудной кассы ему, конечно, никто не ответил. Начинающие грабители поспешно посторонились, чтобы прыткий менеджер не задел их ненароком. А молодой человек проскользнул внутрь, не закрывая и не открывая дверь сильнее. Троица злоумышленников прокралась следом.

Внутри ссудной кассы менеджер стал бегать от одного сейфа к другому. Он зачем-то лихорадочно выдвигал ящики стола, который стоял возле окна, рылся в них и задвигал обратно. Потом тихонько вскрикнул, подбежал к сейфу, стоявшему рядом, и открыл его.

– Я всегда знал, что эта дура прячет ключи от сейфа в столе, – прошептал он. – Сумочку тяжелой связкой рвать не хочет, коза…

Молодой человек обнаружил в сейфе несколько перетянутых резинками долларовых пачек. Одну он засунул в карман пиджака, оглянулся по сторонам в поисках подходящей тары. На вешалке висел полиэтиленовый пакет с туфлями. Менеджер вытряхнул туфли, бросил доллары в пакет и уверенной походкой направился к выходу.

– Добыча из-под носа уйдет, – спокойно заметил Сергей.

– Не ожидал такой прыти, – прошептал Брентон.

– Э, да у нас только положи что-то плохо – сразу своруют, – объяснил Лунин. – Но этого отпускать нельзя. Что нам, десять или двадцать тысяч лишними будут? Ничего не делал, а туда же – хапнуть деньжат решил.

– А мы ему по морде чайником, – заговорщицки подмигнул товарищам Молоканов, смутив-таки Брентона. До сих пор счет был в пользу авенорца.

Менеджер испуганно остановился. Он услышал шепот невидимых грабителей и замер, прислушиваясь. Молоканов тем временем обошел работника «Барса» сзади и схватил его за руки с грозным рыком:

– Служба безопасности!

Молодой человек сразу сомлел, охнул и опустился на пол.

– Открывай сейфы, пока Витя его держит, – приказал Сергей Брентону.

Тот возился недолго. Две минуты – и дверцы всех четырех сейфов были распахнуты настежь. Тот, что открыл менеджер, оказался самым бедным. Купюр из других хватило как раз, чтобы без утрамбовки наполнить две сумки.

– Ключи у этого подонка забери, – приказал Сергей Мо-локанову. – Чтобы девчонку, которая здесь работает, не подставлять.

Виктор обшарил карманы еще не пришедшего в себя пленника, бросил ключи обратно в ящик, достал из потайного кармана в пиджаке маленький пистолет.

– Взять? – спросил он. Сергей пожал плечами:

– Сваливать пора. Этого козла, наверное, все же наружу вытащим. Не здесь же его закрывать?

Сергей схватил сумки, Брентон захлопнул дверцы всех сейфов. Молоканов, пыхтя, вытащил менеджера на лестничную площадку. Закрыли стальную дверь и спешно начали спускаться. Сергей вручил маленькую сумку Молоканову. Правую руку он хотел освободить.

Неизвестно, зачем понадобилось белобрысому охраннику, дежурившему прежде у входа, подниматься наверх. Может быть, там располагался мужской туалет, может быть, его послали с поручением. Он шел, рассеянно посматривая по сторонам. И тут взгляд его остановился на ногах Виктора. Охранник побледнел и начал что-то шептать. На этот раз злоумышленники сразу поняли, в чем дело.

– Ты, наверное, идиот, – прошептал Брентону Сергей, выхватывая сумку из рук Молоканова. Естественно, маленькая сумка, скрывавшаяся прежде в большой, не была прикрыта заклятием невидимости.

Охранник, наблюдая за движениями заинтриговавшего его предмета, снимал с плеча автомат. Видимо, он твердо решил выяснить, что за предметы летают по территории вверенного ему объекта.

Лунин перехватил маленькую сумку поудобнее, размахнулся и швырнул ее прямо в лицо охраннику. Тот закрылся левой рукой, пронзительно вскрикнул и дал очередь в потолок. Ему показалось, что тварь, которую он уже боялся идентифицировать как сумку, кинулась на него.

– Быстрее! Сейчас вся охрана будет здесь, – не церемонясь, закричал Сергей.

Молодые люди помчались по лестнице вниз. Мимо них действительно бежали охранники и молодые люди в штатском. Но, похоже, грабителей никто из них не замечал, даже если кого-то и задевали случайно локтем.

В вестибюле остался лишь причитающий сорокалетний охранник. Суть его возгласов сводилась к тому, что у Толика под воздействием марихуаны сорвало-таки крышу. И из дальнего коридора выходил высокий человек в темном плаще.

– Куда это вы собрались, молодые люди? – грозно спросил он, обращаясь к горе-грабителям.

Брентон испуганно охнул, Молоканов бросился к выходу, а Сергей потащил из ножен меч.

– Патрикеев? Быстро в главный офис. Машину наладить заново нужно, – приказал Кравчук по телефону.

– Сбежал-таки от вигов? – ехидно осведомился зомби. – И даже найтись не боишься? Лег бы ты на дно, Петрович… Скоро ведь приду за тобой…

– Ты меня, мразь, не пугай, – твердо ответил Кравчук. – Я слышал, ты с нечистью еще сильнее спутался, чем Белоусов?

– Да что уж там, – хихикнул Патрикеев. – Я сам теперь нечисть. Так что мне терять нечего.

– К тебе предложение имеется, – сообщил Владимир Петрович, когда Бонуций, внимательно слушавший разговор, сделал ему знак.

– Предложения свои себе оставьте, – буркнул бывший физик. – Знаю я о них. И Далилке скажите – плохо ей будет. Пожалеет, что предала. Слишком много свободы хозяева ей предоставили.

В трубке раздались короткие гудки.

– Корпорация под контролем, – вздохнул Бонуций. – Но нужно обезвредить эту дрянь. Боюсь, Ульфиус не справится. И так у него дел по горло.

Бывшие подельники с интересом выслушали монолог загадочного незнакомца, которого Кравчук боялся и уважал, но ничего не поняли. Белоусов все еще размышлял, не сделать ли ему ход конем. Лишь присмиревшая Далила удерживала его от опрометчивых шагов. Он знал – Далила, если что, не растерялась бы. Значит, не время и не место.

На город опустилась ночь. И где-то вдали бродил беспокойный зомби Патрикеев.

Часы пробили десять.

«Охрана сменилась, – отметил про себя Белоусов. – Никто не знает, кроме Далилы, но она не скажет. Значит, можно на этом сыграть. Только как?»

Начальник охраны сейчас доложит боссу о том, что на постах все в порядке. Но трубку телефона снимет Кравчук. Новый начальник его не знает. Стало быть, можно поднять шум и попытаться бросить охранников на бой с бывшим директором и его приятелем. Есть ли смысл?

На охранников и их жизнь Белоусову было наплевать. Он только опасался, что и его застрелят вместе с врагами. Те, известное дело, знаются с нечистой силой, и пули отведут. Далила тоже спастись сумеет. А его никто не защитит…

Раздался резкий телефонный звонок.

– Кравчук слушает, – сказал Владимир Петрович.

– М-м-м… – промычал кто-то в трубку. – Кабинет директора?

«Тупица», – подумал Белоусов.

– Да. Доложить обстановку, – резко приказал Кравчук.

– А с кем я разговариваю?

– С владельцем корпорации. Белоусов у меня. Семеныч, мурлыкни что-нибудь своему новенькому..

– Все в порядке, Андрей, – выдавил из себя Олег Семенович. – Вернулся прежний директор.

– Будешь подчиняться теперь непосредственно мне, – жестко приказал Кравчук.

– Вице-президент Патрикеев только что проехал на территорию, – сумрачно сообщил начальник охраны. Он пребывал в недоумении. – Шлагбаум сбил. Нельзя так…

– Патрикеев отстранен от должности, – объявил Кравчук. – Будет бродить по территории – задержать. При сопротивлении – стрелять без предупреждения.

В трубке повисло молчание.

– Так что, послать ребят выяснить, где он? – спросил охранник. Приказ ему явно не понравился. Бонуций отрицательно покачал головой.

– Нет, – бросил Кравчук и положил трубку.

– Пойду прогуляюсь, – сказал Бонуций. Далила испуганно воззрилась на него.

– Боишься оставаться одна? – спросил Великий магистр. – Ничего страшного. От прежних хозяев я тебя прикрыл. С Патрикеевым, если он будет иметь глупость сюда сунуться, ты справишься.

– Он уже у Машины, – прошептала Далила.

– Вот как? – улыбнулся Бонуций. – Ну, вообще-то, я и сам знаю. Ладно, не пойду, времени тратить не буду. Ты мне лучше скажи – сможем мы завтра в храме собрание провести и инсценировать его открытие?

– Зачем? – удивленно распахнула глаза Далила. – Вы же из Светлых…

– Надо, – кивнул Бонуций. – Ты ведь телеканалами владеешь? Давай срочно экстренные сообщения. Придумай что-нибудь – о фазах Луны… Вашим продвиженцам такая внезапность понравится.

Великий магистр вынул из кармана мобильный телефон и протянул его девушке.

– Мало людей соберется, – предположила Далила, беря трубку.

– Нам много не надо, – ответил Великий магистр. – И съемочные группы пригласи. Обещай великую сенсацию. Она будет.

– Зачем я оставил вас одних? – устало спросил Ульфиус. – Вам просто повезло, что здесь не было зомби. Мы же договорились – вы тихо и спокойно занимаетесь выборами. А тебя, Сергей, я собирался вызвать чуть позже…

Молодые люди стояли пристыженные в просторном холле института. Сергей не очень уверенно помахивал сумкой с долларами.

– Деньги на выборы нужны, – попытался оправдаться Брентон.

– Молчи уж лучше, – тяжело вздохнул Ульфиус. – Какой пример ты подаешь кандидату в депутаты? Кто со мной пойдет?

– Я, – сказали в один голос Сергей и Брентон. Молоканов не имел больше желания встревать в какие бы то ни было аферы.

– Нервы нужны неслабые, – покачал головой Ульфиус. – Так что ты, Брентон, проводишь нашего друга. А мы с Сергеем займемся здешним страдальцем…

Брентон обиженно надулся.

– Как я привыкну к ужасам Затемненных миров, если вы никуда меня не берете? – спросил он.

– Ладно, пошли все вместе, – вздохнул магистр. – Но откачивать я потом никого не буду.

– Я, вообще-то, никуда не рвусь, – честно признался Молоканов.

– Постой в уголке, подожди нас, – предложил Ульфиус.

– Нет уж, тогда все вместе пойдем, – испугался Виктор. Вдруг эти заклинания невидимости откажут? Или появится зомби, о котором говорил Ульфиус? Статуса магистра кандидат в депутаты до сих пор для себя не уяснил. Понял только, что и Сергей и канадец относятся к нему с уважением и даже с почтением.

Прошли через невзрачную деревянную дверь в самом конце холла, по темному, выкрашенному болотной краской коридору. Путь преградила дверь стальная.

– Магией запечатана, – объявил Брентон, хотя его никто не спрашивал.

– Точно, – согласился Ульфиус. – Но возиться с замками не будем. Выбьем ее, и все дела. Отойдите в сторону!

Магистр прошептал разрывающее заклятие, и дверь вместе с частью стены рухнула внутрь.

– Сила! – восторженно прошептал Виктор – Ты бы, Брентон, наверное, полдня около нее возился.

Молодой авенорец неодобрительно взглянул на своего подопечного, но ничего не сказал. Они вошли.

– Для интересующихся даю картинку, что здесь творилось до того, как Патрикеев выгнал охранников воевать с нашими друзьями и убрался отсюда сам, – объявил магистр.

И каждому вдруг словно бы стали слышны мысли людей, томящихся за дверцами клетушек по бокам коридора. Один, заслышав шаги, начал выть, так как знал, что его будут мучить током. Другой с ужасом ждал появления охранников с резиновыми дубинками. Третий и сейчас задыхался в жарком пару от нагревательной установки. Он слизывал капли со стен, его мучила страшная жажда. В голову четвертого словно бы били кузнечными молотами – ведь он уже несколько дней подряд висел, подвешенный за ноги. Истерзанные, избитые и запуганные люди прислушивались к тому, что делается снаружи. Ими владел животный страх.

Всем стало не по себе. Молоканов испуганно вращал глазами, Сергей вспоминал об ужасных столбах Ронканора, а Брентон просто дрожал мелкой дрожью.

Ульфиус распахнул дверь первой камеры. Здесь не нужно было применять магию – на двери стояла обычная щеколда. Паренек на стальной решетке при виде большой группы людей с визгом бросился в угол.

– Выходи, – приказал Ульфиус. – Беги.

– Нет, нет, – закричал парень. Он, видимо, предположил что-то страшное.

– Тебя никто не тронет. Мы выпустим всех, – объявил Сергей.

Парень нерешительно оглядел своих освободителей, передернулся и бросился мимо них прочь. Шаги застучали по коридору, хлопнула деревянная дверь, и установилась напряженная тишина.

– Нужно скорее помочь всем, – прошептал Брентон, с трудом сдерживая подступающую дурноту. Он открыл следующую дверь. В лицо ему ударил горячий пар.

– Быстрее спасайся, – сказал молодой авенорец голому толстяку. Тот, не задумываясь, выскочил в коридор и, пыхтя, шлепая босыми ногами по бетонному полу, понесся прочь. Мокрые белые телеса мужчины сверкали в неверном свете тусклых ламп, но выглядел дрожащий голый толстячок совсем не забавно.

Теперь Ульфиус и присоединившиеся к нему трое молодых людей открывали двери быстрее, каждый свою, успокаивали людей и предлагали быстро уходить.

– Стойте! – закричал вдруг Сергей. – Да их же повяжет или застрелит охранник на входе!

– Нет, – невозмутимо сообщил Ульфиус. – Во-первых, я открыл вторую дверь – черный ход на пустырь. Беглецы почуют его не хуже собак. А во-вторых, охранник участвует сейчас в скандале вокруг вашей сумки с тридцатью тысячами. Все, кто остался в здании, заняты только этим. В ближайшие полчаса нам и пленникам ничто не угрожает.

Молоканов тоже принял активное участие в спасении сограждан и, возможно, своих будущих избирателей. Но со вторым узником ему не повезло. Высокий жилистый мужчина, решив, что его будут убивать или мучить охранники, вцепился Виктору в горло. Кандидат в депутаты испуганно закричал. Замученного мужичка бить не хотелось, да и неизвестно, кто кого одолел бы.

Ульфиус быстро подбежал к сцепившимся людям, властно положил руку на плечо узника и приказал:

– Иди домой.

Тот сразу отпустил Виктора, отвернулся и поковылял к выходу.

Особенно тяжело оказалось на нижнем подвальном этаже. Не все пленники Патрикеева могли ходить. У многих были изранены ноги, некоторые вообще не могли стоять. Ульфиус шептал им что-то на ухо, водил руками над ранами и подталкивал к выходу.

– Я дал им временное облегчение, – пояснил он Сергею. – Некогда лечить. Да и не мое это дело. Пусть уходят – после ими займутся ваши врачи.

– Звери, – заметил Сергей, когда последний узник убрался из подвала.

– Нет, не звери, – ответил Ульфиус. – Звери никогда не мучают своих сородичей сознательно и с такой страшной целью.

– Долги они выколачивали решительно, – передернулся Молоканов.

Он представил, что Патрикеев мог подобным же образом поступить и со своим противником на выборах. Тем более что Виктор позволил себе несколько непочтительных замечаний по его адресу в прессе.

– Долги – лишь предлог, – объяснил Ульфиус. – Они восполняли свою энергию за счет страданий этих людей. Теперь Патрикеев и его приспешники, которым Бонуций не успел свернуть шею, будут чувствовать себя не слишком комфортно. Энергию они будут получать напрямую от хозяев, а это не так легко…

Проверив еще раз все закоулки, поднялись наверх.

– Позвольте выразить вам свое почтение, – шепнул Брентон на ухо Сергею. – Я и не подозревал, насколько ужасно видеть такое…

– Что ты, друг, – усмехнулся тот, хлопнув авенорца по плечу. – Мы здесь живем! Не скажу, что к такому можно привыкнуть, но все-таки легче… Прошло, да и ладно.

Наташа с интересом рассматривала внутреннее убранство храма. Она опиралась на руку Сергея, ей было покойно и уютно, несмотря на довольно мрачные росписи, украшавшие храм, и обилие чужих людей – в большинстве «серых шеек» с фанатично горящими глазами. Толпа имела нездоровый вид. Люди молились вслух, вскрикивали, не стесняясь других, обменивались мнениями. Собственно, обычных зевак в храме было не меньше, чем продвиженцев, но они как-то потерялись в толпе. Слишком нагло вели себя хозяева праздника.

В преддверии главного события Далила развлекала аудиторию песнями. Бонуций в церемониальном наряде «серых шеек», просторном балахоне с черными обшлагами и воротником, возился у алтаря – огромной мраморной плиты. Камень алтаря был белым, с красными прожилками, и напоминал стол в прозекторской. Ульфиус неприметно стоял у входа. Он также был наряжен в серую одежду продвиженцев, только повседневную.

– Неплохо поет, – прошептала Наташа. Сергей молча кивнул.

– Мы рады приветствовать на нашем празднике главу Церкви Продвижения в столице, – медоточивым голосом объявила Далила. – Он откроет первый храм. Нашему городу выпала огромная честь. Надеюсь, сегодня мы первыми на Земле увидим гостя с другой стороны мира на нашем празднике. Телепатический контакт с ним уже установлен. И, как более высокая форма жизни, он в состоянии переместиться сюда в эфирном образе или даже во плоти, чтобы приветствовать нас.

Зал восторженно зашумел. Журналисты телекомпаний, присутствующие на открытии, недоуменно переглянулись и отдали приказ операторам не выключать камер. Два канала, подконтрольных Далиле, вели из храма прямую трансляцию.

– Итак, все готово, – как из бочки прогудел Бонуций. Голос звучал непривычно даже для него, зато как нельзя более подходил к случаю. – Хотите ли вы видеть наших покровителей с голубых звезд?

– Да! – разразилась восторженным ревом толпа.

– Помолимся! – предложил Бонуций.

«Серые шейки» вновь дико взвыли и запели свою ритуальную песню, притопывая и прихлопывая. Трудно было удержаться от того, чтобы не начать качаться в такт словам. Неподвижно стоявшая Наташа почувствовала себя неуютно. Сергей, похоже, неудобств не испытывал. Он даже улыбался своим мыслям, будто бы его происходящее не касалось. Адепты веры бросали на него косые взгляды.

– Помолимся горячее! – еще раз взревел Бонуций. В храме поднялся такой шум, что, казалось, купол с темной мозаикой рухнет вниз.

– Да приидет наш учитель и друг! – истошно завопил Бонуций.

На мраморной плите вдруг появилось ниоткуда серое существо. Вспыхнули блицы фотоаппаратов, включились дополнительные источники освещения телекамер. Народ закричал еще истошнее и чуть не смял стальной заборчик, отгораживавший алтарь от основного храмового помещения.

На мраморном столе сидело существо с серой кожей, цилиндрообразной головой и глазами навыкате. Вид у него был довольно отталкивающий. В руках тварь держала что-то пушистое, мягкое и тихо пищащее – то ли щенка, то ли котенка, а скорее всего, не то и не другое. Продвиженцы с радостью загомонили – перед ними предстали сразу две неземные формы жизни.

Счастливчики, которые оказались в первых рядах, правда, зажали носы. По храму распространялось зловоние – сероводород, смешанный с запахом тления. Но энтузиазм присутствующих вонь не охладила.

Серокожее существо крякнуло, отрыгнуло, его глазки забегали по людской толпе.

– Ныыххх! – выдохнуло существо. И вдруг тщедушными с виду перепончатыми лапками с чудовищной силой сдавило пушистый комочек. Раздался писк, хруст ломающихся костей, чавканье. Бурая кровь маленького существа брызнула на мраморную поверхность алтаря. А тварь, в мгновение ока расправившись со своей жертвой, поспешно затолкала ее в рот и с натугой проглотила.

Женщины закричали, и даже некоторые мужчины в серых одеждах испуганно перекрестились.

Тварь между тем издала характерный звук. Телекамеры, установленные под куполом и снимавшие инопришельца со служебного входа, бесстрастно зафиксировали неприятное событие. Складки серой кожи приподнялись, и из проявившегося заднего прохода существа исторглась струя воздуха, окрашенная мелкими зелеными каплями. Смрад у алтаря стал невыносимым. Нескольких человек вырвало прямо на пол.

– Мы оторвали учителя от приятного обеда у него дома, – громко и бесстрастно объявил Бонуций. – Только что он поглотил званца.

В зале послышался грозный ропот. Чудовище оказалось совсем не таким и вело себя не так, как ожидали продвиженцы. И главное, тварь была очень не похожа на изображение существ, которые встречались в рекламных плакатах и на фресках в храме и которых жрецы веры выдавали за космических учителей.

Тем временем тварь почуяла недовольство людей и исходящую от них опасность. Она подняла лапки, пронзительно заверещала и выхватила из складок кожи трубку. Из трубки исторгся мощный столб огня. Существо направило огонь на Бонуция, на Далилу, на тех, кто стоял ближе к алтарю.

Далила закричала и упала на пол. Одежда Бонуция вспыхнула. Несколько мгновений Великий магистр стоял, подобно горящей свече, потом то, что от него осталось, упало на пол и рассыпалось в прах. Загорелась одежда на зрителях. Тварь продолжала верещать.

Охранники, засевшие на скрытом за драпировками балконе, открыли по алтарю огонь из снайперских вийтовок и автоматов. Люди в панике бросились прочь из храма. Благо все четыре широкие двери на четыре стороны света были открыты, и давки не случилось. Народ разбегался в ужасе. В храме трещали очереди, бухали лопающиеся от жара стекла и с грохотом обрушивались предметы интерьера.

В своем кабинете Белоусов наблюдал за происходящим в храме по телевизору. Вместе с ним сидели Брентон и Молоканов, которым было поручено бывшего президента «Барса» сторожить.

– Ну и дрянь, – заметил Олег Семенович по поводу вызванного Бонуцием существа. – Что, это в самом деле те легендарные виги, о которых Далилка рассказывала?

– Да, – равнодушно ответил Брентон.

– Ни хрена себе, – прокомментировал атаку твари на людей Белоусов. – Далилу, кажется, не очень сильно зацепило. Да, точно, вон она, к выходу ползет. А крутому вашему амбец пришел. Допрыгался.

Брентон все также равнодушно пожал плечами. Молоканов не мог оторвать взор от экрана. Он с Бонуцием знаком не был и решил, что тот в самом деле жрец продвиженцев. Туда ему, стало быть, и дорога.

– Что, ребята, расклад, похоже, не в вашу пользу, – заявил Белоусов, доставая спрятанный в потайном нижнем кармане брюк нож. Пистолет у него Сергей отобрал, но полностью обыскать не догадался. – Порежу я вас сейчас, голубей. Или так договоримся?

– О чем договоримся? – спокойно поинтересовался Брентон.

– Как вам живыми уйти, – ответил президент «Барса».

– Ни о чем мы с тобой не договоримся, – мрачно ответил Виктор, отрываясь от экрана. В руке его был пистолет, который смотрел прямо в лоб Олегу Семеновичу. – Хочу предупредить, что я кандидат в мастера по стрельбе, – объявил кандидат в депутаты. – Лучше не дергайся. А финку на стол положи.

– Стрелять-то ты, может, и умеешь, да вот в живого человека выстрелишь ли? – гадко ухмыльнулся Белоусов.

Молоканов не имел желания спорить и собирался уже прострелить прыткому директору руку, в которой тот держал нож, когда дверь отворилась и на пороге появился Патрикеев.

– Здравствуйте, дети, – безжизненным голосом сказал он. – Здравствуй, Семеныч. Мы снова вместе?

Белоусов на мгновение задумался, понял, что, как бы ни был гадок зомби, ему выгоднее поддержать его сторону, и кивнул:

– Вместе.

Молоканов нервно дернулся в сторону бывшего физика, а Белоусов в мгновение ока подскочил и выбил пистолет из его руки.

– Пригодятся они нам? – спросил он у Патрикеева.

– Нет, – ответил зомби. Он повернулся и со всех ног побежал прочь.

Наташа бежала по улице и плакала. Толпа вокруг гомонила и орала. Люди обгоняли друг друга, стараясь уйти подальше от храма. К воротам, сминая легкие железные ограждения и разрывая газоны с молодой травой, мчались милицейские «газики».

– Что случилось-то? – участливо спросил Сергей. – Чего ревешь?

– Как что? – девушка возмущенно воззрилась на друга. – Бонуция больше нет! Ты что, слепой, Лунин?

Девушка остановилась посреди гудящей толпы и прожигала Сергея взглядом.

– Я зрячий. Но Великий магистр не может умереть.

– Да я не о том, что душа его будет продолжать существование, – всхлипнула Наташа. – Все мы об этом слышали. Мы-то с ним больше не увидимся. И сделать все, что хотел, он не успел…

Тут девушка задумалась. А может, гибель Великого магистра не такая уж и трагедия, может, он и в качестве бестелесного духа еще многое совершит, в том числе на благо возлюбленного им Ронканора? На самом ли деле смерть так трагична?

– Да не погиб он, – улыбнулся Сергей, беря Наташу за руку. – Не так прост Бонуций, чтобы его какой-то первый встречный виг мог спалить. Ты уж извини, что тебя сразу не предупредили. На твоем примере видим – инсценировка прошла удачно. Бонуций Далилу подберет и в «Барс» вернется.

– Свиньи вы, – бесцеремонно заявила Наташа.

– Свиньи, – легко согласился Сергей.

Рука об руку молодые люди пошли к издательскому комплексу «Молот», на автобусную остановку. К храму уже подтянулись пожарные машины. Телевизионные группы вели теперь трансляцию с улицы. Правда, ничего интересного, кроме редких клубов дыма, вырывающихся из разбитых витражей храма, видно не было. Наиболее активные телевизионщики хватали за рукав прохожих и расспрашивали их о впечатлениях. Но те в большинстве своем посылали рыцарей пера куда подальше.

На газонах валялись серые тряпки. Совсем недавно их здесь не было. Что это такое, молодые люди поняли минуту спустя, когда у них на глазах пожилой мужчина сорвал с себя серую куртку и серый берет и с негодованием швырнул их в траву.

– Вот он больше и не продвиженец, – засмеялся Сергей. Под серой курткой мужчины обнаружилась обычная голубая рубашка с ярким галстуком в крупную полоску.

– А Ульфиус где? – вспомнила вдруг Наташа.

– Вот этого не знаю, – обеспокоился Сергей. – Он должен был к нам присоединиться и в «Барс» нас отвезти. Как бы не случилось чего…

С недвусмысленными намерениями Белоусов схватил Виктора за руку. Брентон понимал, что сейчас он пырнет Молоканова ножом, но сделать ничего не мог – любое его движение только ускорило бы развязку. А тут еще проклятый зомби повел себя неадекватно…

– Ты отпусти его, – предложил молодой авенорец Олегу Семеновичу.

Бандит только сверкнул глазами. Его тоже обеспокоило внезапное бегство Патрикеева.

– Мальчик дело говорит, – сказал Ульфиус, появляясь на пороге. – Брось Виктора, Белоусов.

– Я его на мелкие клочья порежу, – пообещал Олег Семенович. И полоснул ножом по руке. Рукав пиджака молодого человека сразу взмок от крови.

Молоканов охнул, но сопротивляться не стал. Понимал, что, как только он сделает резкое движение, нож вонзится ему в сердце.

Ульфиус вскинул руку, и Белоусов отлетел к стене, сбив по дороге стул и опрокинув стол.

– Разберись с ними, в конце концов, сам! – воскликнул магистр, повернулся и тоже убежал.

Брентон охнул, погрозил пальцем Белоусову, который лежал в отключке, снял с Молоканова пиджак и начал бинтовать руку полосками ткани, оторванными от рубашки Виктора. Тот тихо стонал – похоже, бандит перерезал ему сухожилие. Рука не слушалась совершенно.

– «Скорую» вызови, – попросил Молоканов. – Калекой останусь, если не зашить…

– Не останешься, – успокоил его Брентон, подходя, однако, к телефону. – Номер какой?

– Ноль три, – прошептал Виктор, теряя сознание и в очередной раз удивляясь неосведомленности канадца.

Брентон подхватил кандидата в депутаты на руки и потащил к выходу. Барышня из «скорой» сообщила ему, что встречать машину нужно у ворот, и авенорец понял это буквально.

Бонуций засел на том месте, где прежде стоял склад горюче-смазочных материалов, взорванный Сергеем. Сейчас там образовалось нечто вроде мусорника. Рядом с Великим магистром была и Далила – она боялась отойти от него даже на шаг, особенно вблизи страшной Машины. Ульфиус наблюдал за ангаром с другой стороны. Прыткого зомби ему догнать не удалось, теперь нужно было каким-то образом выкурить его из ангара.

Сергей и Наташа, добравшиеся до «Барса» на такси, подкрались к Ульфиусу сзади.

– В окружение нечисть проклятую взяли? – осведомился Лунин.

– Вроде того, – ответил Ульфиус, не сводя глаз с ангара.

– Молоканова Белоусов порезал…

– Выживет, – буркнул Ульфиус. – Белоусов ваш – вон он сидит. С Далилы своей драгоценной глаз не сводит.

Олег Семенович притаился на сложенных для просушки досках, напряженно озираясь по сторонам.

– Я не пойму, – вмешалась Наташа. – Далила – кто она такая?

– Кукла, – ответил магистр. – Темные сотворили ее, дали мнимую свободу. Она жила среди людей, обретала привычки, маскировалась под человека. И ей это стало хорошо удаваться. Видели, как петь начала? Еще бы, с ее-то возможностями. Тело для нее конструировали величайшие Темные иерархи. Но жизнь ее и судьба целиком были в руках Темных. Бонуций пообещал, что даст ей настоящую жизнь. Поэтому она теперь помогает ему во всем.

– Он может? – спросил Сергей.

– Может. Темные ведь не на пустом месте ее сотворили. Украли у кого-то душу и подчинили ее себе. Бонуций отрезал каналы влияния, и женщина стала свободной…

– Ужас какой, – вздохнула Наташа.

– Это еще не ужас. Патрикеев – вот ужас. Его Орден Безликих поглотил.

– Что за Орден? – спросила Наташа, слышавшая о противостоящей им организации лишь краем уха.

– Маги, которые объединили свою мощь, отказавшись от собственных личностей. Они живут, как термиты в гнезде. И каждый хочет стать маткой, подчинить себе других. Меня едва не засосало в эту мерзость, когда я атаковал их Машину. Она и не Машина вовсе. Не трансформат, как они всех убеждают, а вместилище сил Ордена в этой плоскости. Превращения элементов – детские забавы, побочный эффект. На самом деле их Машина – яйцо, из которого может вылупиться ужас, который поглотит вашу страну…

– Они ведь вигов хотели сюда запустить, – пробормотал Сергей, которому Ульфиус уже рассказывал кое-что об их врагах.

– Возможно, у вигов с ними договор. Темные переместятся в другую плоскость, а вашу отдадут на откуп вигам… Я их мерзких дел не знаю и знать не желаю.

Наташа теснее прижалась к Сергею.

– Но вы ведь разрушите Машину? – спросила она. – Или не Машину, а их гнездо?

– Попытаемся, – вздохнул Ульфиус. – Я вижу, что и Бонуцию нелегко с ними сладить. Даже ему трудно противостоять объединенной мощи Ордена Безликих, сконцентрированной в этом выходе в вашу плоскость. Но я уверен – он справится. Сровняет ангар с землей, а Машину их отсюда вышвырнет. И они это знают. Ваша плоскость им пока не подчинилась, и здесь Бонуций сильнее.

Тут крыша ангара взлетела вверх. Доски и железные листы сорвало, будто взрывом, и они, кувыркаясь, полетели на землю В пролом выходило сияющее золотом и драгоценными камнями, сверкающее разноцветными огнями и колючей тьмой яйцо. Внешние покровы с Машины были сорваны, и она предстала в том виде, как ее проектировали в Ордене. Сверху сидел, стуча ногами по золотому листу, Патрикеев. В сторону Бонуция он делал разные неприличные жесты.

Бонуций воздел руки, вокруг него засиял ясно видимый фиолетовый купол диаметром метра в три. Из купола вырвалась яркая сиреневая молния, полетела в сторону Машины, но не долетела, рассыпалась тысячами искр. Ульфиус, прервавшись на полуслове, сотворил вокруг себя и молодых людей похожий купол. Только его защита была алого цвета и не такой насыщенной по цвету. Сквозь нее было видно почти все.

Драгоценное яйцо тем временем замерцало, быстро отдалилось и растаяло в воздухе. Вместе с ним исчез и Патрикеев.

– Золота сколько, камней, – завыл со своих досок Белоусов. – Несколько миллионов ушли к ядрене-фене! Твари мерзкие!

– Заткнулся бы ты лучше, старик, – бросила любовнику Далила.

– Возьмешь его с собой? – спросил девушку Бонуций.

– Куда деваться. Возьму, – согласилась она.

– Вот и умница, – просиял Великий магистр.

Он помахал Наташе и Сергею рукой, подмигнул Ульфиусу и исчез. Вместе с ним исчезли и Далила и Белоусов. Олег Семенович, тая в воздухе, продолжал изрыгать проклятия.

– Я не поняла – куда она его возьмет? – спросила Наташа.

– На перевоспитание, – сообщил магистр. – Это был и ее и его единственный шанс. Шанс стать нормальными людьми после всего, что они натворили.

Ульфиус и молодые люди посетили кабинет директора «Барса». Там уже снова хозяйничал Кравчук.

– Стало быть, в храме ты был, Петрович? – спросил магистр.

– Был, – кивнул директор.

– Все понял?

– Все.

– Руководи своей корпорацией и не греши, – назидательно проговорил Ульфиус. – Я проверю. Половину средств на благотворительность пустишь – и не абы какую, для лодырей и бездельников, а людям нужную. Ну да я к тебе инспекцию пришлю. Постоянным моим представителем у тебя будет депутат Молоканов.

– Так не выбрали ведь пацана еще, – беззлобно хмыкнул Кравчук.

– Выберут, – кивнул Ульфиус. – Обязательно выберут. Ты уж постарайся. Да на журналисток больше не охоться… Владимир Петрович смущенно потупился.

– Ты уж извини меня, что так вышло, – обратился он к Наташе. – И ты, парень, извини.

Сергей недобро глянул на директора «Барса» и промолчал, а Наташа улыбнулась:

– Хорошо, что вы все поняли.

Кравчук помялся некоторое время, потом быстро подошел к большому сейфу и открыл его.

– Я вот боюсь трогать, – объявил он, указывая внутрь. Ульфиус заглянул в сейф и засмеялся:

– Правильно делаешь. – Он быстро нагнулся и выхватил из сейфа меч. – Вот он к тебе и вернулся, – объявил магистр, протягивая оружие Сергею. – Узнаешь?

– Конечно, – обрадовался Лунин. – Это тот, который сделал ты.

– Его сберег Белоусов, – усмехнулся Ульфиус. – Будто знал, что ты вернешься. Так что теперь можешь вернуть Бонуцию его церемониальный меч. Клинок, который был в деле, всегда лучше того, который не покидал ножны…

Директор «Барса» с удивлением посмотрел, как Лунин опоясывается мечом, но ничего не сказал.

– Пойдемте, проводите меня, – предложил Ульфиус.

У ворот «Барса» стояла уже знакомая молодым людям «БМВ». Сегодня – черного цвета. Сели в автомобиль. Ульфиус уверенно, не нарушая правил, повел машину в сторону памятного Наташе пустыря.

– Движение продвиженцев теперь отомрет само собой, – заявил Ульфиус. – Не зря мы устроили маленький спектакль с вигом. Кстати, виг был самый настоящий. И делал он все так, как принято…

– Кем принято? – спросила Наташа, передернувшись от отвращения.

– В их мире принято. Они собирались предстать перед землянами добрыми и хорошими, готовили план вторжения, бескровного, но крайне опасного. Через десять лет вы все стали бы рабами этих существ. Если бы никто не помешал.

Автомобиль фыркнул, словно настоящий, и остановился у пустыря. Молодые и тонкие зеленые ростки пробивались сквозь горы мусора. Ржавый остов грузовика, за которым пряталась когда-то Наташа, был на месте. Только проржавел еще больше. Солнце светило ярко, день обещал быть теплым. Ульфиус нажал на потайную кнопку, и «БМВ» превратился в кабриолет.

– Так лучше? – спросил он.

– Конечно, – восхищенно вздохнула девушка.

Сергей тоже улыбался. Ему было приятно, что Ульфиус с ними, он был рад, что скоро они отправятся в Авенор. И что Земля останется открытой для них.

– Скажите, магистр, когда мы сможем приступить к учебе? – спросил он.

– Здесь порядок наведете – и вперед.

– Как наведем порядок? – не понял Сергей. – Вы ведь со всем справились, решили за нас все вопросы. Нам что осталось?

– Да вам-то и нужно проделать основную часть работы, – засмеялся Ульфиус. – Чужаков мы спровадили, их дыру в ваш мир заткнули. Но стране угрожает крах, люди смущены и растеряны. Вот вы и займетесь восстановлением нормальной жизни. Депутату помогите – как бы деньги ему голову не вскружили. И Кравчуку тоже. Ты, Наташа, возглавишь пропагандистскую машину. Она у Далилы была очень мощной, и нам пригодится. А ты, Сергей, поработай заместителем у Владимира Петровича. Чуть позже – добро пожаловать в академию. Буду вас ждать.

– Как же мы доберемся? – спросила Наташа.

– Доберетесь, – улыбнулся магистр. – Сами не сможете – я помогу.

– Это, наверное, тоже испытание? – спросил проницательный Сергей. – Не затянет ли нас работа и власть?

Ульфиус молча улыбнулся, и сразу стало понятно – магистр очень доволен догадливостью ученика.

– Нет, не затянет, – спустя мгновение сказал Сергей. В голосе его звучала уверенность. – Что все деньги мира по сравнению с тем, что мы видели? По сравнению с возможностью быть по-настоящему свободным, видеть новые дивные места? Правда, Наташа?

– Правда, – согласилась девушка. – И еще один вопрос – для прессы, магистр. Почему виги раньше не захватили нашу плоскость? Им ведь никто не мешал. С ними никто не боролся.

Солнце светило в лицо девушки, и она прикрыла глаза рукой.

– Как же не боролись? – изумился магистр. – Да все только этим и занимались. Все ваши легенды говорят об этом. С проникновением боролись всегда и везде. Герои Эллады, Индии и Китая, рыцари «Круглого стола», даже часть инквизиции – та, что выполняла работу, для которой священная канцелярия и была создана. А все эльфы, гномы и прочие существа, о которых рассказывают легенды и которые часто предстают перед нами весьма злокозненными тварями, зачастую эльфами и гномами не являлись. Да и то – зачем, скажем, вигу представляться под настоящим именем? Он назовется эльфом. И ему приятнее, и делу его черному полезнее. Нынешний эпизод – лишь малая часть борьбы за Землю, что велась, ведется и будет вестись.

– Почему же не рассказать людям, как обстоят дела? – спросил Сергей.

– Наташа тебе объяснит, – ответил Ульфиус. – Она журналист, знает. Попробуй, объясни, если хочешь.

– Ладно, я воздержусь, – пристыженно сказал Сергей.

– Все, счастливо, – кивнул магистр.

Он вышел из машины и бросил Наташе ключи зажигания.

– Подарить машину не могу – не моя. Но поездить можете, пока не вернетесь в Авенор. Голубая кнопка под щитком – экстренное возвращение. Кроме вас, никто ей воспользоваться не сможет. До встречи!

Магистр уже направился к мусорному холму, на котором его впервые увидела Наташа, когда Сергей закричал:

– Постой, Ульфиус! Скажи мне – кто такой Никитос? И жив ли он?

Магистр на мгновение задержался:

– Я не хотел тебе говорить, Сергей. В конце концов, то, что касается будущего, точно определить нельзя. Но существует огромная вероятность того, что Никитос – твой сын. Мастер Слова, достигший огромных высот и вернувшийся в прошлое, чтобы помочь своему отцу. Воспитанный славным отцом славный сын…

– У меня нет сына! – воскликнул Сергей.

– Но непременно будет! – Ульфиус улыбнулся и растаял в чистом весеннем воздухе. Средь колючих веток гледичии щелкали скворцы.

Примечание

1

Белерианд – в «Сильмариллионе» Д. Р. Р. Толкиена край, в котором жили эльфы в Предначальную эпоху. Позже был затоплен морем во время войны валаров и Моргота – Здесь и далее примечания автора.

(обратно)

2

Ио – возлюбленная Зевса, которую он, скрывая от преследований своей ревнивой жены Геры, превратил в корову. Гера корову всячески преследовала.

(обратно)

3

Солипсизм – система философских взглядов, утверждающая, что в мире нет никого, кроме наблюдателя, и сам мир – только продукт его воображения.

(обратно)

4

С такими словами обратился к троянцам жрец Аполлона Лаокоон, умоляя их не брать построенного по совету хитроумного Одиссея огромного деревянного коня, в котором спрятались греческие воины.

(обратно)

5

Уже виденное (фр.).

(обратно)

6

Инженер Гарин из романа А. Н. Толстого построил гиперболоид и с его помощью добывал из глубин земли расплавленное золото в неограниченных количествах. Спровоцировал общемировой кризис, сбросив цену на золото до пяти долларов за килограмм, и стал диктатором Соединенных Штатов. Позже намеревался цену золота восстановить, взяв свою шахту под строгий контроль.

(обратно)

7

Джордж Сорос – финансовый спекулянт, заработал огромную сумму на падении фунта стерлингов. В России известен своими благотворительными проектами, «Фондом Сороса», помогающим культуре, вузам, учащимся, студентам и преподавателям.

(обратно)

8

«Паблик рилэйшнз» (PR) – общественные отношения, попросту пиар.

(обратно)

9

Напоминаем, что мелатом – мера длины, используемая в Бонуцитоне, равен 217, 6 м.

(обратно)

Оглавление

Часть первая . ЛЕТО

Часть вторая . ОСЕНЬ

Часть третья . ЗИМА

Часть четвертая . ВЕСНА . . . . . . . . . .

Реклама на сайте