«Некролог»

Некролог (fb2) - Некролог 1626K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Гжельская (shining_cat)

ГЛАВА 1. МЕРТВЕЦЫ

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Мф. 5

Благословенны сильные, ибо будут они вершить судьбу мира. Прокляты слабые, ибо наследство им - ярмо!

Черная Библия

Погода менялась. Все стихло в ожидании первой грозы, и голоса прохожих отчетливо разносились по двору: матери собирали ребятню, игравшую в песочнице, старики освобождали лавочки и спешили оказаться дома до того, как начнется дождь. Варе, напротив, хотелось оказаться под ливнем, а вместе с тем оставить все мысли о прошлом, о своей судьбе и проблемах, которые ей предстояло решить. В ее размышлениях крылась пустая надежда отмыться, ведь именно такое желание вспыхивает вместе со стыдом. Ее мучал всего один вопрос: кто же она такая на самом деле? Общее представление о себе Варя, конечно, имеет, но все ее воспоминания, будто собранные за сотни других жизней, смешались воедино в ее больной голове.

Варя подошла к подъезду панельного дома, открыла дверь своим магнитным ключом и, продолжая смотреть под ноги, вошла в стоявший на первом этаже лифт. Он показался ей незнакомым, когда она выходила на прогулку, надписей на его стенах не было. Выйдя на одиннадцатом этаже, Варя удивилась тому, что межквартирная дверь была совершенно другой - красной, а не черной, и ее ключ к ней не подходил. Она подняла взгляд на дверные звонки и поняла, что ее квартиры № 400 не было, здесь они начинались от 348 и заканчивались 351. Варя подошла к окну и убедилась в том, что по своей невнимательности ошиблась на целый дом, и нужный ей был ниже по улице. Вид из окна выходил прямо на почтовое отделение, а из ее дома виден был лишь его край, и то только с верхних этажей.

Признаться, с ней постоянно случалось нечто подобное, не проходило и дня, чтобы она не забыла о чем-то важном или же попросту не заблудилась в хорошо знакомом ей городе. Происходило это из-за того, что Варя всеми известными ей способами бежала прочь от реальности, в которой, как ей самой казалось, для нее не было места. Природная красота и острый ум лишь омрачали ее внутренние состояние, так однажды жизнь этой изящной куколки чуть не оборвалась по ее собственной же вине. Уже к шестнадцатилетнему возрасту она постигла основные жизненные правила и принципы, из-за жестокости и несправедливости которых она стремилась выйти из игры.

…В приемное отделение городской больницы врач бригады скорой медицинской помощи внес на руках еле живую девочку, по ногам и рукам которой на пол стекала кровь, а ее зрачки уже не реагировали на свет. Лишь на мгновения Варя приходила в себя и видела все, как в тумане: санитары с каталкой, другие пациенты, преследующие по коридорам лечащих врачей.

- Что случилось? - спросил врач и стал щупать ее пульс, после скомандовал что-то жестом санитару.

- Феонина Варвара Николаевна, - врач скорой с жалостью посмотрел на нее. - Соседи нашли ее при входе в квартиру, дверь была не заперта. Думаю, попытка самоубийства. У нее вены вскрыты в подмышках, под коленями, на бедре и на голени, у самой стопы, справа.

Врачи стали еще больше вокруг нее суетиться: к каталке подбежала полненькая медицинская сестра, выслушала хирурга и побежала вперед по коридору. Варя смотрела ей вслед, на то, как двигаются ее мягкие ягодицы, как хлопают во время бега ее белые резиновые тапочки, как плавно открылись, а потом закрылись створки двери приемного отделения. Варе хотелось, чтобы последние секунды длились дольше обычного, ей о многом нужно было подумать, в свете приближающейся смерти все приобретало новое значение и ценность. Она верила в то, что смерть прекрасна в каждом возрасте, и не обязательно дожить до старости лет, чтобы наконец осознать всю ничтожностью человеческого бытия и распознать в смысле жизни лишь насмешку разума над бренным телом, ощущающим мнимое присутствие бессмертной души. Ей хотелось умереть, и нечто таинственное звало ее за собой. Ее жизнь оборвалась быстро: эквалайзер кардиограммы покорно вытянулся в линию, и раздался громкий писк подключенных к ней приборов.

Пришла темнота, которая сменилась ярким светом. Варя обнаружила себя стоящей посреди хорошо знакомой ей улицы, проходящей недалеко от родительского дома. Она осмотрела на свои руки: никаких следов порезов и крови, рукава кофты чистые. Ей безумно захотелось рассказать обо всем этом своей маме, сказать ей, что все хорошо и ей не о чем переживать. Варя со всех ног по лужам побежала в сторону дома. Она не имела при себе ключей от квартиры, по крайней мере в сумочке их не было, поэтому воспользовалась домофоном. Он работал с перебоями, но ей открыли. По лестнице она поднялась на пятый этаж и стала дожидаться, пока мама впустит ее в квартиру. Но женщина, открывшая ей дверь, хоть внешне и не отличалась от ее матери, но ею не являлась. Она и вовсе не имела детей. Варя заглянула ей за плечо и не увидела своих всюду разбросанных кед, совместных фотографий и прочих следов своего пребывания в этом доме.

- Мам? Пап? - Варя пыталась привлечь к себе внимание.

- Я живу здесь одна, - женщина смотрела на нее с недоумением. - Вам вызвать врача? Вы потерялись?

Варя вспомнила, что мать вышла за муж за ее отца только потому, что уже была ею беременна и не знала, как дальше себя обеспечить. Это сейчас они стали любящими друг друга стариками, вечно живущими на курортных лайнерах и в частых пансионатах в Альпах. В случае если бы она не родилась на свет, никакой брак бы не состоялся.

Она не стала ей ничего объяснять, кидаться к матери на шею и убеждать ее в подлинности своего существования. Вместо того она всем сердцем ощутила горесть утраты, жгучую боль, будто это ей сказали, что все ее близкие мертвы. Они уже никогда не будут рядом с ней: настоящие родители горюют над телом дочери, а другие и вовсе не существуют. И чувство того, что она не в силах ничего исправить, разрывало девушку на части. Варя вышла во двор и в последний раз взглянула на окно некогда своей квартиры, ей подумалось: «Стало быть, я все-таки мертва. И по-прежнему не имею возможности с ними попрощаться. А ведь там, в мире живых, все совсем иначе. Вы знаете, что у вас была единственная дочь, которая вот так вот, не объясняясь, от вас ушла! Ушла навсегда! Обманула ваше доверие и предала!»

Варе захотелось разрыдаться, плач принес бы ей облегчение, но она не смогла обронить ни единой слезы. Ничего не могло появиться из пустоты, образовавшейся внутри нее. Она стала пустым мусорным пакетом, которому ничего не оставалось, кроме как лететь по ветру. Привычным маршрутом она направилась в сторону метро, смотрела на все эти рекламные вывески, афиши и листовки, которые вечно раздают студенты около метро. И ей становилось мерзко от того, что мир так мало переменился: деревья цветут, выходят новые фильмы и газеты, люди продолжают свой бег, хотя могли бы обернуться и хотя бы на миг задержать на ней свой взгляд. Это дало бы Варе возможность на тот самый миг вновь почувствовать себя живой.

В тот же день девушка оказалась на улице Арбат, где бесцельно шаталась и наткнулась на ночлежку, созданную будто специально для нее. Когда она вошла в полуразрушенную пятиэтажку, никто из проживавших в ней чудовищ ее не остановил, ни о чем не спрашивал. И она решила оставаться в этой импровизированной коммуналке ровно до тех пор, пока ее не выгонят. Варя прошлась по всему дому и на четвертом этаже нашла незанятую койку. Комната, в которой она расположилась, была маленькой, и Варя делила ее с другой молоденькой девушкой, работавшей неподалеку на панели. В основном в заброшенном здании общежития гнездились именно проститутки и наркоманы, а еще множество клопов и постельных клещей. Каждое последующее утро Варя, открывая глаза, видела, как с потолка падают капли воды и разбиваются об алюминиевый таз, в тот же таз блюет ее соседка по комнате. Мокрицы и тараканы, прячась от солнечного света, разбегаются по щелям в набухшем подоконнике и рваном линолеуме.

Варя лежала в своей кровати, укрывшись сырым ватным одеялом, ей даже нравилось так просыпаться - спокойствие, пусть даже ветхое и гнилое, как и все то, что ее окружает. Днем она попрошайничала, а по ночам мыла в ресторанах посуду и собирала мусор во дворах. Она даже стала задумываться о том, что может претендовать на работу и с большим окладом, да и вообще начать откладывать деньги и снимать другое жилье. Но все эти мысли не претворялись в жизнь, в этом не было никакого смысла. Вот уже пять лет она растила в своем сердце пустоту, появившуюся там с потерей семьи. Пять лет она возвращалась в свое убежище, где ее ждала безвкусная еда, ржавая вода и непрерывное гудение оголенных проводов. Ложась в кровать, девушка долго прислушивалась к шорохам и стонам, доносившимся из-за тонких межкомнатных перегородок. Но однажды утром все закончилось так же быстро, как и началось.

Она вновь открыла глаза, только уже находилась в залитых светом больничных покоях. На спинке стула, стоящего у изголовья ее кровати, висел медицинский халат, и Варя знала, что врач за ним скоро вернется. Девушка с сожалением подумала: «Именно этого я и боялась! Вечерняя тоска все время к утру проходит. И зачастую мне приходится жалеть о том, что я в унынье натворила. Отчего же я не умерла?»

- Она пришла в себя, доктор, - тихо произнесла медицинская сестра, приоткрывшая дверь ее палаты.

Варя не желала открывать глаза, ей была неприятна даже мысль о том, что сейчас с ней могут заговорить. Ее всегда раздражали утренние разговоры. Но любопытство взяло в ней верх, и она приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на врача, вошедшего в палату. Он - брюнет с яркими синими глазами, высокого роста. Ей стало не по себе от того, что все ее мысли о смерти разбились о его искреннею улыбку. Даже в том возрасте, хоть Варя еще оставалась невинной, она знала, что падка на мужчин. В них ей нравилось абсолютно все: развитые плечи и руки, грубый голос, склад ума и внутренняя сила. Она со многими флиртовала и относилась к этому как к хобби, хоть порою и стыдилась этого. Ей было сложно противиться всеобъемлющему влечению, так как она хорошо знала свои достоинства и запоминающиеся черты: узкий подбородок, длинная шея и ноги, большие серые глаза и мягкие локоны каштановых волос. Она притягивала к себе мужские взгляды, и, конечно, врач тоже подметил то, что перед ним лежит нимфетка, воскресшая из мертвых.

- Я не стану расспрашивать тебя о случившемся, - произнес он, заметив, что пациентка за ним наблюдает. - Но позже тебе придется со мной об этом поговорить. Я - твой лечащий врач, Спартанский Вадим Викторович. Ты можешь звать меня Вадиком.

- Вадим, лучше бы ты попросил меня рассказать о случившемся. - Она немного помедлила. - Мне стоит понять, о чем мне говорить с матерью и отрепетировать свою речь. Мои родители уже здесь?

Врач кивнул головой - они прилетели из Австрии, как только узнали о случившемся. Она задумалась о предстоящем разговоре и еще глубже осознала свою вину.

Варе еще предстояло провести длительное время в больнице: швы от порезов нужно было обрабатывать, чтобы предотвратить попадание инфекции, а также Варя чувствовала сильную слабость и днем в основном спала. Ночи проходили в бреду, и ее мама была вынуждена беспрерывно читать ей вслух книги - это был единственный способ помочь Варе заснуть, как только она переставала читать, девушка снова открывала глаза или начинала ерзать на кровати.

Дальше ее бред только прогрессировал, как сказали врачи: он стал проявляться и в дневные часы активности. Варя и сама обратила внимание на то, что ее память стала раздробленной и превратилась в болото, в котором тонули все ее мысли. Происходящие с ней события казались ей сном, далекими и нереальными, будто все чувства, кроме тоски, покинули ее. Существо, звавшее ее за грань, снова заговорило с ней, вело с ней переписку - Вариной же рукой отвечало на заданные ею вопросы. Но случалось это крайне редко, и Варя потеряла все бумажки, на которых вела записи подобных диалогов, или же Сущность сама забрала их, чтобы скрыть их от посторонних глаз. Но Варя чувствовала в этой Сущности учительскую заботу, строгость и доброту. Но со временем Варя забыла даже об этом, ее нутро померкло.

Варе сняли бинты, и она вновь осмотрела свое тело: тонкие шрамы на белоснежной коже. Девушка подошла к зеркалу и увидела в нем свой удивительно стройный и красивый силуэт, но кое-что в отражении насторожило ее - взгляд, он стал другим, и из-за него она не узнавала саму себя. Девушка испугалась того, что в зеркале отражается другой человек, словно, умерев, она породнилась и вобрала в себя неизвестную ей Сущность и тем самым стала с ней единым целым. Радужка ее глаз таинственно светилась, как холодная вода в лучах весеннего солнца.

Врачей насторожила Варина молчаливость, ее отчужденность от мира и отсутствие живого интереса к чему-либо. Коллегия врачей сочла это достаточным основанием для того, чтобы рекомендовать ее родителями перевести девушку в психиатрическую клинику для дальнейшего лечения. И они дали свое согласие. Лечебница располагалась за городом, походила больше на пансионат или дом отдыха. Особый курс лечения для Вари не подбирался, в основном она принимала общие успокоительные препараты и общалась с пожилым врачом-психиатром Александром Михайловичем. Порой он наливал ей рюмку коньяка, когда переставал замечать их разницу в возрасте, и она начинала казаться ему взрослой, по-своему мудрой. Но беседовала Варя с ним без какого-либо желания, все ответы врачу приходилось из нее выуживать. Временами у нее случались приступы говорливости, и она становилась сама не своя: могла рассказать подробности своих видений, снов, которые мучали ее по ночам. Но рассказы ее были сумбурны, непоследовательны и эмоциональны.

Во время одной из таких бесед психиатр стоял у окна, он наблюдал за тем, как его пациенты гуляют во дворе. Врач смотрел на них так, как люди обычно смотря на лес или океан - на пейзаж. Варя сидела в его кресле и рассматривала бумаги, разложенные у него на столе. Он попросил ее рассказать о причинах, по которым она пыталась покончить с собой, и, собравшись силами, она произнесла:

- История, которую я могла бы вам рассказать, банальна, скучна, и новых знаний обо мне вы в ней не сыщете. Поэтому я скажу вам самое основное и не стану вдаваться в подробности. Он никогда не любил меня, а я никогда не любила его. Последнее я поняла совсем недавно, но тогда мне нужен был повод, любой повод для того, чтобы расстаться с жизнью. То, что я в действительности люблю, никогда не станет моим, а я этому всецело принадлежу, это - помутнение.

- И все же! В чем же кроется причина столь глубокой тоски, что вы попытались уйти из жизни?

- Петля Мебиуса. А если быть хоть каплю серьезней, я все равно умру. Лет в двадцать пять меня попросту не станет.

- Что вы имеете в виду? - Александр Михайлович включил диктофон.

- В этом возрасте я уже, должно быть, выйду замуж, нарожаю детей. И, да, материнский инстинкт, как анестезия, смягчит скорбь от утраты своей личности, но из-за него же я начну возмещать себя в своих детях. Это уже будет не моя жизнь, и на мою она будет похожа лишь тем, что я снова буду существовать не для себя и по принуждению обстоятельств и тех, кто будет говорить мне о своей любви ко мне.

Александр Михайлович невольно вздрогнул, когда увидел, как один из его пациентов, резвившийся с мячом, получил качелями по затылку и упал на землю. После врач отошел от окна, посмотрел на Варю: она сидела в его кресле, подобрав под себя ноги, притихла и интереса к общению с ним больше не проявляла.

- Вам следует побыть на свежем воздухе. - Он медлил. - Прогуляйтесь, поговорите с кем-нибудь из пациентов. Вам надо отвлечься от гнетущих вас мыслей, а вы только и делаете, что концентрируетесь на своих негативных ощущениях.

Девушка молча вышла в коридор, прихватив с собою красное яблоко, лежавшее у него на столе. Вокруг нее никого не было, и, когда за ее спиной закрылась дверь кабинета Александра Михайловича, чувство безысходности усугубилось. Она вышла на запасную лестницу, на которой иногда можно было встретить сотрудников клиники, собравшихся перекинуться в карты и выкурить по сигаретке. Варя прошла несколько пролетов и обнаружила то, что искала - открытую пачку сигарет, и забрала из нее три штуки. Встав на пятом этаже у двери, она закурила. Внезапно она почувствовала себя хуже: возникло жжение во лбу, подкосились ноги, во рту пересохло. Девушка потушила сигарету и направилась к выходу, ей хотелось оказаться в общем коридоре, но там было пусто. Это был этаж интенсивной терапии, но, на удивление, пациентов в нем не было, как и медицинского персонала. В одну из палат была приоткрыта дверь, внутри находился Спартанский Вадим.

Варя встала в дверном проеме и продолжала молчать. Ее тело слегка покачивалось, ноги отяжелели, а позвоночный столб закаменел и держал ее спину неестественно прямо - сводило мышцы. Она пыталась размять пальцы рук, перекладывая из одной руки в другую яблоко, но они только еще больше немели, а после и вовсе сами собой разомкнулись, и яблоко со стуком упало на пол и покатилось в сторону Вадима. Он обернулся и увидел перед собой девушку, побледневшую и слабую. Она пошла к нему навстречу, но ее ноги стали ватными, а в животе чувствовался страшный холод и тянущая боль. В ушах у нее стояло шипение, будто от радиоприемника, настроенного на неисправную частоту. Варя постепенно двигалась вперед, борясь с желанием упасть на колени. Она схватилась рукой за живот, и ее ладонь наполнилась кровью, которая стала стекать на пол. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но лишь жадно хватала губами горячий воздух. Вадим подбежал к ней и схватил за талию, не дав ей упасть, когда она была готова потерять сознание.

Он занес ее в палату и положил на койку, вернулся к двери и закрыл ее на щеколду. Аккуратно, будто боясь спугнуть момент, он отвел сторону ее руки и приподнял майку: на животе у нее ничего не было, но девушка продолжала сжиматься в клубок, пытаясь спрятаться. Варя видела, как ее кровь впитывается белоснежной простыней и не останавливается, вытекая до последней капли.

- Я решительно ничего не понимаю! - закричал Спартанский.

Варя попыталась встать, но врач стал ее удерживать, прижимая за плечи к кровати. Девушка знала, что в палате есть кто-то еще, она, будучи обездвиженной, попыталась осмотреться и краем взгляда зацепилась за соседнюю койку. Там лежал молодой человек с белоснежными волосами и кожей. Он выглядел женственно: утонченные руки и шея, чисто выбритое лицо и объемные губы. Варя заметила, что на кистях рук, на простыне рядом с животом были размытые следы крови. Его веки дрожали, он стонал, мучаясь от кошмарного сна, и в сознание не приходил.

- Закройся от него! - скомандовал знакомый ей голос прямо внутри головы. - Ну же! Не думай о нем, перестань его чувствовать. Он намерено покончил с собой и желал умереть. Теперь же, когда это случилось, он всеми правдами и неправдами хочет выиграть себе время и остаться среди живых. Не умирай его смертью, прибереги себя для меня.

Варя стала отталкивать от себя Вадима, едва она поняла, что врач не мог слышать этого таинственного голоса и не видит парня, лежащего на соседней кушетке, она смирилась с тем, что медицина не в силах ей помочь. Он продолжал ее удерживать, и тогда девушка перевесилась через поручень каталки и под тяжестью своего веса упала. Несмотря на удар об пол, она быстро вскочила на ноги и подбежала к двери. Открыв щеколду, Варя выбежала в коридор и скрылась на лестнице, оставив врача недоумевать над происходящим.

Варя бежала вниз по лестнице и остановилась у выхода в прогулочный дворик, ей стало значительно легче - боль и слабость отступили, и она уже могла ровно стоять на ногах. Девушка чувствовала себя немного потерянной и потому решила встать в темном углу на выходе, чтобы не пришлось никому ничего объяснять. Не успела она расслабиться, как ее охватила новая волна паники, когда все пациенты клиники, гулявшие в саду, собрались в одну группу и, не говоря ничего членораздельного, просто мыча, двинулись ей навстречу и сомкнулись вокруг нее. Она выставила вперед руки и закричала что есть сил, но этого было недостаточно, и они продолжали наступать. Девушка потеряла сознание и упала навзничь.

Очнулась она, уже будучи в своей палате, в абсолютном одиночестве и темноте. Ее тревожила мысль о том, что увиденное этим днем было лишь галлюцинацией или сном, ей нужно было еще раз подняться в отделение интенсивной терапии или встретиться с Вадимом и расспросить его о произошедшем. Варя подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение: глаза чужие, зловещие, с зеленоватым оттенком, прежде она в себе этого никогда не замечала.

За ужином пациентка возила вилкой по тарелке, аппетита у нее, как всегда, не было, и даже если бы она умирала с голоду, никакой кусок не полез бы ей в горло. В столовой играл вальс, в больнице часто звучит классическая музыка, но в тот момент струны ее души страдали больше, чем это старое фортепьяно в неумелых руках музыкантши.

- Почему Ты слышишь меня, только когда Тебе самому это нужно или удобно? - прошептала Варя, уставившись в тарелку.

Кто-то сзади коснулся ее плеча, и она всем телом вздрогнула. На секунду чувство сна развеялось, но как только она поняла, что Вадим, ее разум снова погрузился в грезы.

- Днем меня не пустили к тебе в палату. Как твое самочувствие?

- Он жив? - Варе не хотелось говорить о себе.

- О ком ты говоришь?

- О пациенте, который должен был или лежал в той самой палате, где ты удерживал меня.

- Этот мужчина скончался в отделении реанимации от послеоперационных осложнений, от вторичного инфицирования. В этом у меня нет никаких сомнений, я шесть часов пытался спасти ему жизнь, но он отказывался мне помогать. Ты видела его?

- Зачем ты задаешь вопросы, получив ответы на которые, ты не поверишь?

- Поверю! Я и сам слышал, когда зашивал его, как какая-то тень просила его спасти, не отпускать, - но Вадим не верил и своим собственным словам. - Это была страшная сущность, и она просила спасти его.

- Чтобы продлить его мучения, чтобы еще ненадолго оставить выпотрошенного мертвеца среди еще живых, - безучастно произнесла Варя. - Обсудим это в другом месте, если ты не против?

- Выйдем покурить?

- Лучше будет уехать подальше от этого проклятого места.

- Это место не проклято, прокляты те, кто поступают сюда на лечение. Но все же я постараюсь что-нибудь предпринять и на вечер вытащить тебя отсюда.

Варя вернулась в свою палату, чтобы собраться, в тот момент она чувствовала себя хорошо, и ее всюду преследовал запах свежескошенной травы и луга. Она посмотрелась в зеркало и заговорила:

- Мне без Тебя сложно! Ты существуешь только в моих снах, а привязалась к Тебе так, словно всегда могу Тебя найти и попросить о помощи. Мне хорошо только здесь, на траве, среди криков ночных птиц и под порывами северного ветра. - Она чувствовала, что бредит.

- А ты не просыпайся, - лукаво ответил ей незримый Собеседник.

- Мне кажется жизненно важным к Тебе прикоснуться.

Он ей ничего не ответил и пропал. Варя каждый раз печалилась этому и каждый раз верила в то, что на этот раз Он не будет самим Собой и останется с ней подольше или вовсе не уйдет. Девушка поспешила собраться, ей больше не хотелось оставаться одной в темной палате. Она специально не включала в ней свет, он был слишком яркий и только мешал и пугал ее еще больше, чем тьма.

Когда она уже оказалась в автомобиле Вадима, то уже не думала ни о каких демонах и прочей мистике. Она наслаждалась уютным салоном и белым вином, бутылку которого врач отдал ей в руки.

- То, что я делаю - неправильно! - Вадим был напряжен. - Ты же еще совсем ребенок.

- Не волнуйся, я никому не скажу о том, что мы делали, - Варя улыбнулась. - Даже если мы переспим.

- Я боюсь, что все закончится именно этим.

Они направились в центр города, где оставили на подземной парковке автомобиль и направились гулять по набережной. Они допили одну бутылку вина и купили вторую. Разговор у них был прост - обо всем на свете и ни о чем личном. Варю совершенно не волновало, кто он такой. Но ее настрой изменился:

- Скажи мне, известно, почему он покончил с собой?

- Кажется, это было связанно с тем, что ему не одобрили операцию по смене пола. Он утверждал, что является женщиной, запертой в мужском теле.

- Это не так! - Варя точно знала, о чем говорит, но не могла понять откуда.

Вадик видел в ней полную энергии девушку, которая на деле старше своих лет и опытней, чем ее сверстницы. Но не видел в ней человека, который совсем недавно пытался уйти из жизни.

- Знаешь, в чем залог страданий человека? - Варя выпустила из рук отловленную ею бродячую кошку.

- Я знаю, в чем залог моего страдания, но хотел бы услышать твое мнение о человеке в целом. - Ему хотелось общаться с ней искренне, хоть в ее поведении и улавливалась фальшь.

Она примеряла одну из своих масок, училась актерскому мастерству, а вместе с тем всему, что в дальнейшем позволит оставаться ей неуловимой и никем до конца непонятой.

- Речь. - Варя сделала паузу. - Спросишь меня, откуда у меня такая мысль? Однажды я очень сильно хотела писать, нужда застигла меня посреди улицы, и мне пришлось терпеть до дома. И, когда я вбежала в квартиру и с разбегу плюхнулась на унитаз, заметила собаку, которая ждала меня у порога. Я утром выводила ее на прогулку, но после она долго оставалась дома одна и, конечно, хотела вновь выйти на улицу. Она весь день терпела, но терпела молча. Может ли человек так терпеть? Существо, умеющее говорить, напоминать о себе, никогда не промолчит. Речь - инструмент нытья, без нее мы не смогли бы бесконечно докучать друг другу расспросами, демонстрировать глубину своей печали и выставлять напоказ свои проблемы. Мы же не станем показывать пантомиму на темы: пришла маленькая зарплата, налоги быстро растут, жена перестала ходить в спортивный зал, других нелепых проблем быта. Мы не станем приглашать к себе в гости друга только для того, чтобы он сел на диван и понаблюдал за тем, как жена и дети дерутся на кухне, чтобы не было нужды иным способом объяснять ему причину своего беспокойства. Сами наши мысли - это продукт страха и переживаний, которыми мы охотно друг с другом делимся, в надежде, что страх оставит нас, если мы расскажем о нем другому, не менее напуганному существу. А еще мы верим, что животные проживают свою жизнь в неведении о своей смертности и потому не боятся умереть. Мы полагаем, что им непонятен страх перед неизвестностью, но вывод об этом мы делаем лишь потому, что видим, как животные судят друг друга по поступкам и поведению, а не дают друг другу ложных обещаний и пустых надежд, как это делает человек. Все, о чем человек говорит, плодится и множится с тем, что мы больше придаем этому значения. Поэтому мы привыкли много говорить и мало делать.

- Люди словами выражают также свою заботу и сочувствие. Наставляют на путь истинный и дают полезные советы. - Вадим не был столь пессимистично настроен.

- Как скажешь, но тут есть еще одна мелочь: в голове все это звучало куда чище и умнее, нежели когда я произнесла это вслух. Эмоции придали этому совершенно другую окраску, а еще иначе ты это слушал, так как испытываешь другие, отличные от моих эмоции.

Он испытывал к ней смешанные чувства, ее инфантильность раздражала его и в то же время радовала. Ему было приятно наблюдать за ней, она была живой и полной сил, идея. Ему так хотелось, чтобы она берегла это в себе как можно дольше и не разменивала на пустяки, которые ей взамен предложит жизнь. Варе же его лицо казалось знакомым и привлекательным. Они не станут вешать друг на друга ярлыков, настаивать на дальнейшем общении и писать длинные письма.

- Скажи мне, почему ты на самом деле решила уйти из жизни? - робко спросил Вадим.

- Мертвецы! Я повсюду вижу мертвецов! - Варя засмеялась.

- Ты и раньше их видела?

- Нет, в тот раз это было впервые.

ГЛАВА 2. ТЕРАПИЯ

Вадим вернул Варю в психиатрическую клинику, и, как он обещал, их никто не спохватился и не разыскивал. Поздней ночью она вошла в свою плату и, минуя все зеркала, прошла к кровати и упала на нее. Она в красках вспоминала приятную прогулку со Спартанским и улыбалась. Сон пришел незаметно и быстро, никакие кошмары или галлюцинации ему не предшествовали. Однако чуть позже, примерно в пять часов утра, Варю что-то разбудило и позвало подойти к окну. Повинуясь таинственному чувству, девушка выглянула на улицу: посреди сада и ветвей плакучих ив стояла тень рослого мужчины. Он не поворачивал голову в ее сторону, но девушка узнал в Нем своего ночного Гостя. Накинув халат, она вышла к Нему во двор, робко подошла со спины и заговорила:

- Ты можешь наконец сказать мне, что здесь происходит? - Варя злилась на Него.

- Взамен ты расскажешь мне обо всем, что помнишь о себе, - Он говорил с ней, не поворачивая головы. - Я знаю, разговор может затянуться, но время для меня ничего не значит.

- Для Тебя - это для кого? - Варя с недоверием посмотрела на Него.

- Это тоже не имеет никакого значения, ты впустила меня в свою жизнь, не спрашивая, кто я и зачем пришел. Так зачем же сейчас тебе знать это? Неужто ты не испытываешь страха перед тем, что я окажусь хуже, чем ты могла бы это представить, что я обманываю тебя?

- В какой-то мере я действительно этого боюсь. - Варя задумалась. - И потому лишний раз не задумываюсь о причинах, по которым Ты рядом со мной.

- Меня удивляет то, что ты ничего о себе не знаешь. Как ты объясняешь себе голоса, звучащие в твоей голове, контакт с иным миром?

- Врачи уже давным-давно мне все объяснили, - девушка волновалась. - Я - душевнобольной человек и не в силах анализировать свое расстройство личности.

- А, я смотрю, тебе нравится то, что психиатры взяли всю грязную работу на себя. Но они только еще больше запутают тебя, не отрицай свои способности, иначе твоя крыша и вправду поедет.

- Может, Ты тогда поможешь мне разобраться во всем?

- Помогу разобраться в мироустройстве, но не в тебе самой. Последнее сделать гораздо труднее, ты не представляешь, как тонко и последовательно сложена.

- Так помоги хотя бы с ним разобраться! Со всем этим мироустройством!

- Представим, что этот мир - грубая мешковина, с неровностями, со своими изъянами, но она плотная и непроницаемая. А все, что лежит за границами этого мира, - шелк, такой тонкий, что можно видеть все, что происходит с другой его стороны. Туда легко можно попасть, но не тем, кто сам сотворен из мешковины, а тем, кто соткан из такой же шелковой нити.

- Ты говоришь, о каких-то параллельных мирах? - Варя улыбнулась. - И какие они, по-твоему?

- Ради всего, что тебе свято! - Тень приобняла ее за плечи. - Не перебивай меня! Я далеко не так мил и безобиден, и, в отличие от тебя, я о себе все прекрасно помню! Миров параллельных, можешь для удобства называть их так, много, ведь любой рассудок, мозг человека так или иначе порождает свой собственный мир. Не зря некоторые наркоманы вовремя прихода чувствуют себя богами или существами, способными сотворить Вселенную, повторить сотворение этого мира. И так рожденная в голове одного существа идея передается другим, как вирус, зародившись в сознании других людей, идея расширяет границы созданной ранее реальности - появляется сверхсильная реальность. На данный момент ты сталкивалась с тремя сверхсильными реальностями: Рай, Ад, Чистилище. Этот же мир воздействию человеческого разума не подвержен, он - арена для борьбы высших существ, а присутствие в нем людей лишь часть задумки Создателя, как и присутствие здесь прочих декораций. Однажды человек, убоявшись зла и внявший тому, что оно уже существует, невольно преумножил его и пустил в свою жизнь. После человек отказался верить в то, что его жизнь конечна и что за порогом смерти его ждет лишь забвенье, и стал человек противиться злу, чтобы не разделить с ним его участь - погибель. Ведь именно умирая человек, созданный из мешковины, освобождает свою шелковую душу, способную достигнуть чертогов рая.

Заморосил дождь, и его капли проходили сквозь Вариного Собеседника, а падая на землю, мутнели, будто упали не с неба, а стекли по ржавым трубам.

- Человеческий разум придумал множество существ, никогда не живших на Земле, к примеру химеры, оборотни, вампиры и прочая нечисть. Но тем самым эти сущности обрели свое воплощение в загробном, можно так сказать, мире - в Чистилище. Все эти названные миры тесно взаимосвязанные между собой, вот только человек не имеет туда доступа, не всякий может выйти с ними на контакт и заглянуть за пределы своей ограниченной реальности. Ты же способна на это.

- Откуда мне знать, что Ты не плод моей больной фантазии? Что я не брежу, когда говорю с Тобой?

- Ниоткуда. - Он растворился в воздухе.

Варя отстранилась от места, где Он стоял, и с ужасом поняла, что внутри у нее ничего не дрогнуло и она не испугалась.

- Просто моего настоящего «Я» уже нет, - тихо произнесла она и опустила голову.

- И это просто сон, от которого я никогда не проснусь.

Девушка поднялась к себе в палату, легла в кровать и долго мучилась в ожидании сна, но он не приходил. Утром, когда над ней навис силуэт Вадима, она не спала - смотрела в потолок.

Врач выглядел встревоженным и заговорил с ней заискивающим тоном:

- Ты выходила ночью в сад? - Он посмотрел записи камер наружного наблюдения.

- Тебе не спалось?

- Да, выходила. Хотелось подышать свежим воздухом.

- Я хотел предложить тебе встретиться с другим врачом-психиатром. Она работает в основном с серийными убийцами или иными маргинальными личностями, страдающими маниями преследования и реактивными психозами. Я не намекаю тебе на то, что ты серьезно больна, просто она также использует в своей работе гипноз, а это уже могло бы помочь тебе разобраться в себе.

- Я согласна с ней встретиться, - Варя недолго думала над ответом. - За любой кипиш, кроме голодовки. Мне порядком надоело лежать здесь без дела, таблетки я и дома могу принимать.

- Она приедет в среду, - Вадим закончил на этом разговор и вышел из палаты.

Рядом с ней ему было не по себе, и чем больше он наблюдал за ней, тем больше боялся за состояние ее психики. Ночью она говорила сама с собою, стоя под дождем среди садовых роз, а когда вернулась в палату, на ней лица не было. В то же время Вадим верил в то, что существует нечто сверхъестественное, и сам мечтал однажды столкнуться с этим, но подсознательно избегал любых встреч с тем, что не в силах себе объяснить. По этой же причине он пригласил к ней на встречу необычного врача: Казакова Афина, помимо издания научных трудов, сотрудничала с рядом секретных правительственных организаций и служб, занятых поиском людей, обладающих необъяснимыми способностями, будь то телепаты или экстрасенсы.

В среду утром санитар пригласил Варю пройти в кабинет Александра Михайловича, однако его самого там не было, вместо него в кресле сидела худощавого телосложения женщина с прямыми русыми волосами, собранными в пучок.

- Афина, - представилась женщина. - Вы, полагаю, Варвара Николаевна?

- Зовите меня просто Варя. Я на дух не переношу свое имя, и в целом оно мне не надобно.

- Вадим попросил меня с тобою встретиться, сказал, что твой случай нетипичен и мне будет интересен.

- В психиатрии, в работе с полудурочными, есть стандартные случаи, нормальные?

- Скажем, есть типичные случаи, и их большинство. Если бы заболевания не имели общих симптомов, мы бы не классифицировали их и не лечили.

- Я правильно понимаю, что в данный момент выполняю функцию лабораторной мышки?

- Скорее, я жду от тебя того, что ты станешь неким малоизученным образцом инопланетной ткани, которую мне первой удалось обнаружить. Итак, мне сказали, что твоя память кажется тебе чужой, чьей является эта память?

- Вас обманули, моя память принадлежит мне и только мне! - Варя нервничала, но голос Афины почти вводил ее в транс. - Мои поступки, события, произошедшие со мной, все это является моим багажом знаний, неотъемлемой частью моего жизненного опыта.

- Это принадлежит плохому человеку, плохой сущности? - Афина сделала пару пометок своей записной книжке. - Эта личность тебя пугает, и ты не хочешь говорить о ней?

- Нет никакой второй личности, ни плохой, ни хорошей. Не может быть и речи о раздвоении личности и об альтернативном эго. Сущность, с которой я сталкивалась, самостоятельна. - Варя решила не держать этого в секрете. - И она такая древняя, что могла быть вымыслом лишь самого Бога, но и им она не является.

Врача сказанное девушкой не заинтриговало, нечто подобное она уже слышала от других своих пациентов и поэтому решила перейти к гипнозу:

- Память можно представить, например, как архив. Стеллажи, полки, лестницы. Можно как систему папок внутри твоего головного процессора, представь свою память, свои знания и опыт. Как это выглядит?

- Моя память - это болото, темное, простирающееся до самого горизонта. Оно укутано мраком и туманом, кругом стоит запах сырости. Земля под ногами чавкает, а кругом появляются тени. Болото вздымается и опускается, хлюпает и бурлит. Оно живое и чувствует, когда кто-то пробирается к нему, ищет его тайны. Я боюсь его, ведь оно обманчиво и выдает ложь за правду, вымысел за реальность. Его воды надо чистить или осушить, я боюсь, что оно затянет меня, как это уже бывало со мной, - Варя отвечала ей сквозь сон.

- Что было с тобой, когда оно тебя затягивало? Ты чувствовала, что тебе одиноко, тоскливо? У тебя начиналась депрессия?

- Как только я ступаю в его воды, ко мне, обездвиженной, слетаются тени прошлого, навеивают на меня тоску и усталость, лишая сил бороться с болотом. Они кричат, обращая внимания на мои плохие и безрассудные поступки, на мой стыд и печаль, а я в то время тону в темных вонючих водах, в которых скитаются русалки и морские твари. Они не щадят меня, и я хватаюсь за фрагменты своей памяти, чтобы понять: точно ли тону именно я, а не кто-то другой, точно ли я нахожусь среди тех камышовых зарослей.

- Впервые слышу о том, чтобы память представлялась болотом. - Афина сделала пару пометок в своей записной книжке. - Продолжай, сейчас ты можешь говорить со мной обо всем, что видишь и чувствуешь. Окажись сейчас на этом болоте.

- Мне кажется, что я все это придумываю. Но пугает это меня так сильно, что с моей стороны было бы опрометчиво недооценивать ситуацию и говорить самой себе, что это лишь бредовая идея, которая не имеет надо мной никакой власти. - Варя не знала, стоит ли ей продолжать. - Все, что я называют вымыслом, все, о чем я врала и фантазировала, приобретает в этом месте значимость и становится неотделимой частью моей реальности. Борясь с духотой и отвращением, со стыдом и страхом, я выбираюсь на берег, вязкий и скользкий. Тени снова хотят мне все припомнить, но я уже вся вымокла в этой грязи. И, когда эта грязь высохнет и станет глиной, она будет сковывать мои мысли, не давая уйти с болот.

- Я прошу тебя вновь оказаться в этом месте, - Афина посмотрела ей в глаза. - Ты же мне рассказываешь о прошлом опыте, а не о том, где ты сейчас находишься.

- Я с удовольствие окажусь там вновь, ведь это болото появилось у меня в голове не в связи с вашей просьбой представить свою память. Оно всегда там было, появилось еще задолго до меня самой и просто ждало, когда я в него угожу. Но если позволите, перемещаться я буду по нему так, как это умею - без посторонней помощи, и приглашу вас за собой в это путешествие, когда буду к этому готова. Знайте, что речь моя может быть несвязанной, фразы могут быть обрывистыми, и я буду скакать от мысли к мысли. Приготовьтесь писать в вашем блокноте.

Афина положила локти на стол, посмотрела на милую девушку, сидящую перед ней, и невольно засомневалось в том, что хочет продолжить эксперимент. Она сказала себе, что боится за состояние Вари, но на самом деле она боялась ее безучастного взгляда. Пациентка была мрачна, ее глаза стали излучать едва уловимое белое свечение. Лучик света упал на лицо Вари, и нечто демоническое проявилось в ее чертах.

Варя сомкнула веки и почувствовала жжение у себя во лбу. Должно быть, Призрак, мучавший ее, захотел понаблюдать за происходящим или же оберегал ее от необдуманных слов и разговоров о личном и сокровенным, о Нем самом. Но Варя не хотела прерывать сеанс гипноза:

- Я вижу, как резко стемнело, все небо затянулось серыми облаками. - Варя поморщилась. - Запах грязной воды забивает ноздри, все вокруг разлагается и преет. Птицы кричат вдалеке, они кричат на болоте. Вой, как в глубоком колодце, раздается в моих ушах - это воет топь, она зовет меня. Хочет, чтобы я оступилась. Ивы, выстроившиеся как солдаты по обеим сторонам тропы, ведущей к памяти, на прощанье машут мне ветвями. Они склонили кроны, оплакивая каждого, кто встал на путь к прошлому. Я тоже склоню голову, буду смотреть под ноги, так как, если подниму ее, мир начнет кружиться и рушиться. Он осыплется, как почва под ногами, потеряет свою привычную форму и может полностью распасться, я же останусь стоять в сером враждебном пространстве. Я буду чувствовать себя пьяной, не смогу дойти до болота, меня будет мутить от каждого шага и движения головы.

Афина резко почувствовала дурноту, начала массировать себе виски - они жутко пульсировали. Она стала тереть глаза и отложила ручку, попыталась развязать черный шелковый бант рубашки, сдавливающий ей шею. Но в глазах у нее пошли темные круги, тело охватил озноб, и оно покрылось ледяным потом. Женщина успела лишь поднять взгляд на Варю, а потом потеряла сознание.

- Мои босые ноги едва касаются кромки воды, а грязь сочится между пальцами, - продолжила Варя. - От нее мне становится дурно, она отвратительна и кишит насекомыми.

Казакова не поняла как, но оказалась рядом с Варей на берегу серых вод, затянутых илом и населенных неведомой нечистью. Они обе смотрели вдаль, а тени прошлого парили над тиной, собираясь в большой круг. Варя протянула руку одной из них, и та подалась вперед, оторвавшись от хоровода своих подруг. Она парила в воздухе, всего в паре сантиментов от кромки воды. Как дикий зверь, тень стала принюхиваться к девушке, крутить головой, рассматривая ее с разных ракурсов, а потом ворвалась в ее ноздри, как клубок дыма. Варя запрокинула голову, по ее щекам потекли черные и густые, как нефть, слезы.

Испугавшись, Афина сделала шаг назад, она пыталась нащупать у себя за спиной любую поверхность, чтобы облокотиться, но случайно задела кончиками пальцев одну из теней, и ее поразило током. Она резко встрепенулась и замерла, ее кожа стала бледной, сквозь нее проступили толстые, налитые черной кровью вены.

- Не трогай их, не прикасайся к ним! - Варя сказала это жутким, механическим голосом. - Они берегут мою память от посторонних глаз и порой просто не дают мне даже рассказать о себе. Они опасны для тебя, как мои скелеты в шкафу. Чувство единения с ними похоже на дежавю. Такое бывает, когда на столе стоит бутылка вина и есть сигареты, и, самое главное, есть тот, кому все это можно рассказать. Просто так, невпопад, приходят в голову мысли, которые ты пересказываешь, тем самым даешь себе пищу для размышлений и идешь по веревке, оставленной тобой же, чтобы не потерять дорогу назад.

Варя сделала шаг вперед и по щиколотку провалилась в болото, вдалеке закричали птицы и сорвались с елей в небо. Вода заколыхалась, все пришло в движение. Тени закрутились вокруг них, стрекоча, как рой саранчи. Они висли на Вариных плечах, шептали ей на ухо страшные заклятия, потягивали к ней руки и стонали. А она смотрела вниз, в темный омут. Варя не проронила ни звука, когда вода сомкнулась над ее головой без кругов и всплесков. Тени испарились, остался лишь туман над болотом, и поднялся едва ощутимый ветер.

Афина не могла поверить, что все это проекция сознания Вари, что она просто поддалась собственному гипнозу: Вадим ясно дал ей понять, что девочка просто больна, по-особому, но все же больна. Просто ему хотелось помочь ей вылечиться, и он рекомендовал ей помощь психиатра. Сейчас же Афина сама оказалась в одиночестве среди чужой памяти и теней прошлого, растворившихся в дымке болот. Ее охватил страх или смятение, и она не знала, как ей самой успокоиться.

- Как мне выбраться отсюда? - она завопила что есть сил.

Из воды появился силуэт Вари, его волосы покрывали водоросли и тина, сама она выглядела измотанной и печальной.

- Мы просто откроем глаза, - она не реагировала на панику, охватившую врача. - Просто представь, как ты их открываешь, и проснешься там, где оставила свое тело. Просто надо смотреть наружу, а не вовнутрь, от себя, а не на себя. Плотно сожми веки, настолько плотно, насколько сможешь. И, набрав полные легкие воздуха, резко выдохни.

Они открыли глаза в залитом теплым светом кабинете, в том, в котором впервые заговорили о проклятых землях, в которых им обеим довелось побывать. Афина оставалась напуганной, а Варя зловеще улыбалась, понимая, что навсегда отвадила ее от попыток влезть в чужое сознание. Девушка между тем вспомнила для себя кое-что важное, но Казаковой решила об этом не говорить: Его тень впервые появилась перед ней, когда ей было всего шесть лет. И тогда демоническая сущность нисколечко ее не пугала, напротив, казалась ей дружественной. Варя даже дала своему гостю прозвище - Чертик, настоящего Его имени она до сих пор не знает. Она видела в Нем дьявольское начало, и каждую ночь, когда солнце едва опускалось за горизонт, Он появлялся у нее в комнате. Девочка приветствовала Его с нежностью и страхом, тем самым просила защиты и не хотела Его разгневать. Когда Варя особенно сильно боялась Его присутствия, она спала в одной кровати с мамой, но Он не оставлял ее без своего присмотра, садился на подоконник и безмолвно ждал рассвета.

В то же время она впервые столкнулась с тем, что зовется осознанным сновидением: Варе стоило закрыть глаза, как перед ней появлялось нечто-то вроде экрана, на котором ее мысли транслировались, как фильм. В него можно было войти и стать участником всех событий, в любой момент менять сюжет, в секунду все разрушить и вновь восстановить. Она помнила лишь отрывки снов, которые Он ей внушил: раскачивающаяся деревянная лошадка, ярмарочные представления с медведями и волками, а потом она бежала по каменной мостовой, крепко зажав в кулаке пару золотых монет, на которых была кровь. Помнит, как выстояла на крыше высокого дома, а окружающие строения огромного города складывались, как карточные домики, а в воздух поднимался огромный столб дыма. Она видела сцены военных действий, и была ими сильно впечатлена.

Чем старше девочка становилась, тем меньше ощущалось присутствие Чертика, когда Варе исполнилось двенадцать или тринадцать лет, Он и вовсе пропал, в том числе и из памяти. Конечно, она ощущала в себе некие темные импульсы, всегда что-то было опасное и первобытное рядом с ней либо в ней самой. Но Варе тогда было неизвестно, насколько сильно она отличалась от других людей, а особенно от своих сверстников. И она утопила в себе все воспоминания о Нем.

- У всех людей есть скрытые способности к телекинезу. Это, в общем-то, единственный навык, доступный человеку для развития, в той же некромантии ему никогда не достичь успеха.

Телекинез - концентрация внимания и интуиция. Но на пути к развитию этой способности человек может сойти с ума, у него могут проявиться скрытые психические расстройства, например шизофрения. И немногим удается подчинить себе собственный рассудок раньше, чем он навсегда их покинет. Ты просто, сама того не осознавая, погрузила меня в гипноз, - Афина говорила сама с собой, так как Варя ее не слушала.

Но, несмотря на все сказанное ею, Казакова знала, что в ее пациентке есть нечто большее, чем просто задатки экстрасенса. Ей нужно было все обдумать, прежде чем предлагать ее кандидатуру на роль штатного провидца в одном из федеральных агентств.

ГЛАВА 3. КОНТАКТЫ

К своим двадцати трем годам Варя успела посотрудничать с несколькими секретными службами и организациями, первая из них была сугубо научная, хоть и созданная за счет средств Министерства обороны. В тот раз ее кандидатуру на роль лаборанта предложила Казакова Афина, она осталась под впечатлением от прогулки по болотам и натолкнула Варю на мысль о том, что ее способности необходимо исследовать, а может, применять в интересах государственной безопасности. Ее работа заключалась в том, чтобы находиться под постоянным наблюдением камер и решать ребусы, математические задачи и изучать иностранные языки. К своим восемнадцати годам Варя имела достаточно глубокие познания в области химии, анатомии человека, физики и в иных областях знаний. Но никаких новых представлений о своих способностях не получила, напротив, ей стало казаться, что они угасают в отсутствие должного подхода к их развитию.

Профессора пытались ее убедить в том, что все свое время, и, когда исследовательская часть работы и ее обучение будут окончены, они приступят к следующей фазе работы над ее талантами. Но Варя всегда была нетерпелива, ей хотелось всего и сразу, не говоря уж о том, что она устала находиться под постоянным присмотром и одалживать деньги. За работой института всегда приглядывали представители силовых структур, которые быстро заметили перемены в Варином настроении и, когда ей исполнилось девятнадцать лет, стали переманивать ее работать на себя. Ими создавался побочный проект, который уже требовал военной подготовки и боевых навыков, которым девушку обязались научить.

Варя долго отказывала мужикам с чемоданами денег, не подписывала контракт о прохождении службы, так как боялась столь кардинальных перемен. Однако чемоданы остались в прошлом, мужики серьезно вооружились и нашли весомые аргументы, заставившие Варю опасаться за свою жизнь и жизнь своих близких. На деле работа оказалась не так уж и плоха, по крайней мере, она была интересной, ее по-прежнему окружили специалисты самых различных областей: историки, медики, теологи и так далее. Варя постоянно совершенствовала свои знания, а помимо этого, развилась физически, тренируясь с бойцами специально сформированного подразделения.

Военные изучали Варю с ничуть не меньшим пристрастием, чем сотрудники института, проводили с ней огромное количество тестов на интеллект, уравновешенность и зрелость личности, прежде чем допустить ее к своей работе.

На тот момент их организация трудилась над решением основных вопросов, возникающих у человечества при попытках прикоснуться к тайнам Вселенной. Внешние миры представлялись им серым полотном, и они не могли извлечь из него никакой новой информации. Это и не ставилось им в задачи, напротив, они научились заполнять бескрайнее пространство информацией, уже имеющейся у них: загружали в Сеть свои знания, строили идеальную компьютерную программу, воспроизводящую заранее установленную реальность. Эти, как казалось, безграничные возможности испокон веков были заложены в человеке, достаточно лишь спровоцировать его серое вещество на экстремальный синтез основных гормонов, как перед ним открываются тонкие материи и потусторонние миры. Измененное сознание при отсутствии четкой фокусировки зрения открывает человеку мир в реальном его воплощении, таким, какой он был до появления нашего абстрактного мышления и его систематизации посредством человеческого разума. А чтобы адаптироваться и жить среди всех этих наслаивающихся друг на друга миров, человеческий мозг создал особый эмоциональный и зрительный фильтр, что позволило ему добиться господства в животном царстве и не теряться в адских глубинах по дороге в булочную.

С помощью вводимых через кровь веществ, в основном использовался психотропный препарат «Insomnia», процессор бойца разгонялся до неведомых пределов, все возможные нейронные нити закипали внутри головы, а глазам, некому подобию души и осознанному «Я», открывались живые картины памяти или динамичные фантазии, обретшие воплощение в реальности. Побочные эффекты препарата оставались мало изученными, Варя же вовсе ничего не знала о его свойствах и составе, ей вводили его под присмотром медика.

Плата за столь глубокие переживания была велика: как только человек приходил в себя, просыпался ото сна, ему мерещились страшные сущности, он чувствовал себя настолько уставшим, что не в силах был повернуть голову на другую сторону подушки. Варе, несмотря ни на что, эти эксперименты нравились, однако ей казалось, что ее сильно ограничивают, что от нее слишком многое скрывают, и она способна на большее, и ей стоит продолжить практику самостоятельно.

В то же время она встретилась с Сатаровым Владиславом. Они сразу обратили друг на друга внимание и, несмотря на разницу в возрасте в восемь лет, стали тайными любовниками. Он занимался сторонним проектом и по большей части просто был коммерсантом, вхожим в среду вояк, но сам им не являлся. Варю сводила с ума его манера говорить, одеваться и, конечно, голубые глаза, в которых ничего нельзя было прочесть. Он же с ней своих планов и идей не обсуждал, но явно дал понять, что ему интересен препарат «Insomnia», к которому он не имел допуска в отличие от Вари. И она периодически воровала для него ампулы с препаратом, так впервые они употребили его вместе, когда вернулись из Токио, куда он брал ее в качестве спутницы на международную фармакологическую конференцию.

В ту ночь любовники приняли его, чтобы крепче заснуть после долгого перелета, ранее они оба уже имели опыт работы с данным веществом, и каких-либо опасений на его счет у них не возникало. Владислав сначала сделал укол Варе, а потом себе. Они развалились на большой кровати и стали погружаться в сон, сначала Варя прижалась к нему спиной, но после ей стало жарко, и она отодвинулась к краю постели. В какой-то момент, ближе к часу ночи, ей показалось, что она лежит с открытыми глазами, но это было не так. Девушка быстро догадалась, что сквозь закрытые веки она видит комнату, в которой они находятся: все предметы имели синее свечение, но располагались на своих местах и в точности до мелочей соответствовали по размерам и формам тем предметам, что в действительности ее окружали. Она видела рядом с собой спящего Владислава, он сбросил с себя одеяло, обнажив перед ней свое крепкое тело.

Даже в этом подобии сна Варя испытывала к нему сексуальное влечение, она стала любоваться им, как вдруг из коридора подул сквозняк, а после в дверном проеме мелькнула высоченная тень. Она мигом перелетела над Владиславом и оказалась у изголовья кровати рядом с Варей. Тень вытянулась вверх во весь рост, пригнула голову и опустила плечи, чтобы не задевать ими потолок спальной комнаты. Варя окаменела от страха, когда вдобавок ко всему за спиной этой сущности появились мертвецы: около десяти незнакомых ей людей, разного возраста и пола, рассмотреть их лица она не могла. Ее мозг бодрствовал, четко осознавал происходящее и воспринимал это как реальность. Но он не мог ни на что влиять, что было нетипично при приеме препарата «Insomnia».

Варя изо всех сил закричала, пытаясь разбудить Владислава, но на ее крик откликнулась лишь тень: повернула в ее сторону голову и наклонилась прямо к ее лицу. Она всем весом повалилась девушке на грудь и придавила ее к кровати. Варя чувствовала, будто стремительно падает вниз, а ее жизненные силы покидают ее - их забирала тень. Девушка не могла пошевелиться, ее руки были вытянуты вдоль туловища, и она не касалась ими Владислава, который продолжал мирно спать. По собственному желанию тень решила оставить ее, а комната провалилась во тьму. Варя смогла проснуться спустя несколько минут после ее исчезновения. Она посмотрела на Влада и прижалась к нему всем телом, будить его ей не хотелось, так как он вряд ли что-то видел.

Варя, отойдя ото сна, смотрела на ситуацию уже несколько иначе: тень казалась ей не столь уж пугающей, и, думалось, что это все галлюцинация, вызванная употреблением препарата «Insomnia». Вскоре девушка и вовсе забыла о своем ночном кошмаре, и ее жизнь продолжилась.

Владислав постепенно стал рассказывать Варе о своих планах и способах заработка, по крайней мере, он уже не скрывал от нее, что имеет свое наемническое войско и связан с торговлей оружием и наркотиками. Он, безусловно, доверял ей и хотел, чтобы она разделила с ним его картель, но не знал, как ее к этому подвести. Так Варя стала вместе с ним употреблять различные стимуляторы, порою они неделями обходились без сна и пищи, что никак не сказывалось на состоянии их здоровья. Но всему приходит конец, и они решили на время завязать с наркотиками и дать себе отоспаться. В одну из таких ночей, когда сон не приходил и они лишь мучились, лежа в одной кровати, Владислав предложил ей вколоть последнюю дозу «Insomnia».

- Надо будет сделать перерыв. - Он набирал шприц. - Она уже перестала на меня действовать, приходится увеличивать дозировку, а после укола уже практически невозможно проснуться.

- Согласна, - Варя немного нервничала. - У меня на ее счет дурное предчувствие. Все-таки не очень похоже на сон то, что наступает после ее приема.

- Вообще не похоже на сон, - сказал Владислав, и его взгляд помутнел.

Под действием препарата Варя начала засыпать. Но нечто потревожило ее, и она открыла глаза: постель и предметы, расставленные на стеллажах, излучали синеватое свечение, мерцали, стену осветили фары автомобиля, въехавшего во двор. Владислав крепко спал, вытянув в ее сторону руку, но не прикасался к ней. Девушка чувствовала, что в комнате, помимо них, есть кто-то еще, сперва ей показалось, что за ними следят из автомобиля, припаркованного во дворе, но вскоре автомобиль уехал, а чувство не пропало. Тогда ей стало понятно, что тень, мучавшая ее несколько месяцев тому назад, вот-вот вернется, и события повторятся вновь.

Она попыталась подобрать под себя ноги и сесть, чтобы быть готовой к внезапному появлению тени, но сделать этого она не смогла: ее тело было парализованным, ни один мускул не напрягся от ее попыток встать с кровати. Тень появилась из коридора, вновь прошла через дверной проем и пролетела над Владиславом. В этот раз она была одна и без промедления навалилась Варе на грудь. Девушка завопила, но тем лишь усугубила свое положение: тень с криком пробралась внутрь нее, прямо в легкие, где расставила свои шипы и зацепилась ими за Варины внутренности, стала тянуть их наружу, упираясь руками в ее неподвижное тело. Девушка чувствовала, что еще немного, и тень ее убьет, будучи не в силах ей противиться, Варя тихо прошептала:

- Я люблю тебя. - Ей хотелось, чтобы Владислав услышал ее прощальное признание, но он не просыпался.

Тогда Варя обратилась к Богу, стала просить его о прощении и принять ее в Царство небесное. Тень не отступала, и Варя уже не боролась с ней, а лишь повторяла все быстрее и быстрее:

- Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе.

- Хлеб наш насущный дай нам на сей день, - Тень продолжила ее молитву.

Варя запаниковала, но молиться не перестала, несмотря на то, что тень повторяла за ней каждое слово, а после начала искажать текст молитвы и произносить слова разрозненно невпопад.

- Отче наш… Святится имя твое… Избавь от лукавого. - Она издевалась над своей пленницей. - Прости долги наши. не введи нас в искушение. Царствие Твое. Должникам нашим.

Внезапно проснулся Владислав, он поднял корпус и скинул с себя одеяло, неестественно повернув голову в Варину сторону, он стал повторять за ней слова молитвы, но не своим голосом, а тени - механическим, гулким:

- Отче наш, сущий на небесах, - продолжили они вдвоем.

Девушка начала терять сознание, ее веки закрылись, и появилась тянущая боль в позвоночнике. Ей казалось, что ее перевесили через перила балкона и держат над пропастью, выбирая момент, чтобы швырнуть вниз. После появилось чувство свободного падения, Варя видела, как ее волосы поднялись вверх, а тело влипло в простыню. И когда она вновь сомкнула веки, то думала, что уже никогда не проснется, открыв их, она оказалась все в той же комнате рядом с мирно спящим любовником.

Подобный контакт с тенью мог повториться с Варей и в третий раз, но ей удалось избежать его. Владислав в ту ночь был у себя в кабинете, и она не стала дожидаться его и легла спать одна. Прошло уже несколько месяцев после второго такого ночного кошмара, но Варя уже не относилась к своим видениям как к ложным, напротив, видела в ночной гостье реальную опасность и собиралась вновь встретиться с ней, уже будучи во всеоружии. Появлению тени всегда предшествовало синее свечение, и Варя отметила для себя эту странность. Когда оно появилось вновь, девушка изо всех сил попыталась бежать от реальности в сон, то есть начала думать о чем угодно, только не о тени: вспоминала недавно увиденные места, фильмы, сюжеты книг. И это сработало. Варя видела, как тень нависла над ней, но не успела этому испугаться и закричать, так как уже проваливалась в глубокий и красочный сон, спасший ее от мучительных объятий палача.

Никто из собравшихся вокруг нее профессоров, военных и друзей не мог ей объяснить, что именно с ней происходит, более того, они все избегали ее расспросов и не делились с ней своими познаниями и мыслями на этот счет, лишь выслушивали ее и что-то помечали в своих ежедневниках. Варя понимала, что появление тени может быть побочным действием длительного приема снотворного препарата, а также иных научных изысканий по поиску жизни после смерти, по моделированию реальности. Однако решение сменить обстановку пришло Варе в голову совсем случайно, выпало монеткой одним ранним утром, пришедшим на смену бессонной, пьяной ночи, когда ей все осточертело.

ГЛАВА 4. МОНСТРЫ

На территории базы имелись корпуса, предназначенные для размещения солдат- контрактников, которые большую часть времени были задействованы в экспериментах и поддерживали работу лабораторий и на иных производственных объектах. Варя, если не оставалась ночевать у Владислава, также жила в казарме, однако ей предоставлялась отдельная комната, так как остальные сотрудники были преимущественно мужского пола. В комнате имелась односпальная кровать, столик и шкаф для хранения одежды. Стоит отметить, что санузел также находился в ее комнате, в обособленном помещении, поэтому Варя не пересекалась ни с кем из солдат.

Проснувшись тем утром, она еще долго лежала в своей кровати, не желая из нее вставать и что-либо делать. Через неплотно закрытые жалюзи в комнату пробивался лучик солнца и подсвечивал пыль, витающую в воздухе и густым слоем лежащую на старом паркете. Варя невольно задумалась о том, как много пылинок кружат вокруг нее, сколько из них оседают на ее волосах, скапливаются в легких. Девушка ужаснулась, представив себя серой, как статуя, сидящей на этой кровати уже сотню лет. Ей хотелось, чтобы все забыли о ее существовании, оставили ее одну, исчезли раз и навсегда, оставив за собой лишь пустой индустриальный мир, который вскоре тоже бы покрылся ржавчиной. Но она не могла долго предаваться пьяному унынью, в любой момент в ее комнату могли постучать и в грубой форме потребовать от нее помощи или показаться на построении. Она откинулась назад, положив руки за голову, которая некстати начала болеть. Кот-бодун уже подсуетился и нагадил у нее во рту, а после всем своим весом лег ей на грудь и противился любому ее движению.

День был серым и долгим, и, как назло, именно этот день Фортуна выбрала для того, чтобы предоставить Варе шанс сделать в своей жизни еще один крутой поворот. Девчонке одной из первых удалось узнать, что через неделю должны были состояться серьезные учения. Сборная команда каких-то влиятельных шишек и инвесторов явится посмотреть потешные бои: командование и разработчики желали показать парочку финтов, тем самым выманить себе еще немного денег. Противником ее подразделения должен был выступить хорошо подготовленный отряд, состоящий из семи человек. Об этих бойцах говорили с трепетом и восхищением, будто те никогда не знали боли и поражения. Варе думалось лишь то, что ее соратники попросту никогда не видели реальных боевых действий, службу несли в штабах и охраняли в основном ученых и их чертежи, и поэтому они не могли реально оценивать опасность противника.

Между тем Варе становилось среди них слишком тесно, ей захотелось поиграть в опасные игры, оказаться в гуще событий. Маленький ребенок, сидевший в ней, снова напомнил миру о себе, только на этот раз у него в руках был неигрушечный пистолет. Девушке, безусловно, хотелось оказаться среди лучших - всеобщее признание значительно сокращает объем работы, создает комфорт, который Варя всюду стремилась обрести. В ее подразделении имелось всего несколько человек, которые могли бы составить ей конкуренцию в ловкости, сообразительности и физических способностях. Первым из них был боец под кодовым именем Сигма, его настоящих анкетных данных Варя не знала, потому предполагала, что ему чуть более тридцати лет, он не женат и ранее уже проходил контрактную военную службу. Человек он необщительный, вспыльчивый и злопамятный, но к Варе всегда относился хорошо, правда, со ссылкой на то, что она еще совсем ребенок, пусть и заигравшийся в «войнушку» и солдатиков. Он принял ее как сестру, хоть иногда и желал, чтобы она приходилась ему кузиной, жили бы они в южных штатах США. Они много времени проводили вместе, Сигма тоже не стремился с кем-либо сближаться и ограничил свой круг общения Варей. За год они переняли повадки друг друга, манеру общения и жесты: люди, наблюдавшие за ними со стороны, удивлялись синхронности и слаженности их движений.

Помимо него, Варя хорошо общалась с девушкой с кодовым именем Смок. Стоит признать, этот псевдоним подходил ей как нельзя лучше, он подчеркивал всю ее скрытность и рассеянность. Она словно витала в облаках, стоило ей о чем-то задуматься, как терялась даже по дороге к корпусу, в котором жила. И Варя знала: то, что случается со Смок - это неспроста, но разгадать секрет подруги ей никак не удавалось. Смок скрывала о себе жуткую правду, прятала от всего мира свою истинную сущность, Варя это чувствовала. Она всегда держалась чуть поодаль от остальных бойцов подразделения, пряталась в темноте и ни с кем, кроме Вари, не разговаривала, многие думали, что она немая. Но даже ее девушка не посвящала в свои планы, ведь она приготовила особенный сюрприз для всех, кто собрался на эти учения. Это был ее небольшой бунт - акт протеста против неведения об истинных целях ставящихся над ними экспериментов, калечивших их разум. Спустя годы Варя вспоминала тот вечер с улыбкой, он был воистину зрелищным.

Как только солнце стало заходить за горизонт, бойцы Вариного подразделения, полностью облачившись в черное, выстроились в шеренгу посреди учебного полигона. Вокруг них был огромный пустырь, огражденный забором и окруженный полями со всех сторон. На этой территории, утыканной камерами слежения, располагались отдельные строения: заброшенные цеха, склады и ангар. Варя заприметила вертолетную площадку, но вся техника на ней была неисправной и списанной для проведения подобных учений. В строю девушка стояла между Смок и Сигмой, она гордо расправила плечи и глубоко дышала, своей улыбкой выражая лишь сосредоточенность и холодный расчет. Перед ними выстроилась шеренга подразделения противника, состоящая из равного им количества солдат - десять человек, одетых в черное форменное обмундирование. Все их солдаты были хорошо сложены, высокие, как на подбор, и широкоплечие. Но один из них явно отличался от своих товарищей: на голову их выше, чуть лучше экипирован и силен, как медведь- гризли. Его лицо было закрыто маской, но Варя ловила на себе его леденящие кровь взгляды - он изучал ее. Командование представило противников друг другу, объяснило цель задания: ликвидировать вторую команду, захватить центральное здание, которое было отмечено красным крестом на специально им выданных картах. Мероприятие выглядело дешево и сердито, никаких удобств и современных прибамбасов.

Варю насторожило поведение солдата, смотревшего на нее, а он не спускал с нее глаз, ставив тем самым под угрозу ее план на побег. Команды приступили к выполнению задания и разошлись в разные стороны, чтобы занять выбранные для них позиции, им было дано время для выбора укрытия и обсуждения тактики ведения боя. Смок не участвовала в планировании общих действий, просто старалась запомнить схемы передвижения бойцов своего подразделения, чтобы после с ними уже не столкнуться. Сигма, напротив, принимал слишком активное участие в обсуждении, но при этом он прилично мешал всем сосредоточиться своими шутками и неуместными репликами. Его забавляли остальные члены их группы, и он не упускал возможности подшутить и поиздеваться над ними. С началом боя Сигма не искал путей к достижению цели, он сам себе их прокладывал: с невероятной легкостью он вскарабкивался по стенам, прыгал по балконам и ходил по тонким парапетам. Варя, впрочем, тоже была этому обучена, другой вопрос в том, что она не привыкла выкладываться на все сто, ей такие игры быстро наскучивали.

Но эта игра оказалась совсем другой, в том числе и сама Варя изменила ее правила и ход развития событий. Вместо выданной ей страйкбольной винтовки «Colt Commando 933» она имела при себе настоящую штурмовую винтовку, заряженную тридцатью патронами. Противников у нее было десять человек, плюс все руководство и сторонние наблюдатели, бойцы ее команды не стали бы препятствовать ее побегу, так как не на шутку бы ее испугались. Впрочем, испуга Варя ждала ото всех, ведь никто не должен был знать о том, что она в действительности вооружена. Она посмотрела в глаза Сигме, пытаясь понять, чувствует ли он какой-то подвох, но он закрылся от нее, не давая считать свои мысли. Ее, быть может, несколько смущал этический аспект такой игры, ведь ей пришлось бы стрелять по безоружным людям, и, если бы она не смогла нажать на курок, бегство стало бы ее единственным выходом, а без автомобиля ей далеко было не уйти. Смок подошла к Варе и шепнула ей на ухо:

- Я чувствую запах кровавой жатвы задолго до ее наступления. А тут уже давно пахнет раскаленным железом, но ты не бойся, в моем карабине свинец, как, впрочем, и в твоем.

Варя отвела взгляд, не выдав тем самым какой-либо определенной реакции на слова боевой подруги. Сейчас она, конечно, понимает, что не возьми Смок с собой настоящую винтовку, все кончилось бы совсем иначе. Но даже спустя годы, вспоминая тот вечер, Варя так же ясно ощущает комок, возникший у нее в горле от досады на то, что ее планы на побег становились с каждой минутой все более неосуществимыми. Плюс был только в том, что Смок сразу открыла свои карты, ее действия стали предсказуемыми, чего нельзя было сказать о действиях Сигмы и бойца из команды соперника. Их подразделение выбрало наступательную тактику, это априори было неверным решением, так как они не умели действовать слаженно, и каждый намеревался показать себя, отличиться, а не действовать во имя достижения общей цели. Штурм здания, в котором находился потенциальных враг, - сложная задача, и Варя откровенно считала остальных членов команды пассивными, пугливыми и излишне напряженными. А они считали их троих - Варю, Сигму и Смок - неорганизованными смельчаками, склонными к импровизации и допущению фатальных для остальных ошибок. Поэтому Варя слегка отстала от группы, чтобы получить возможность осмотреться перед началом штурма здания. Она успела обратить внимание на то, как Сигма быстро взобрался вверх по строительным лесам, окружавшим здание противника, что он собирался делать, никто не знал. Смок осталась снаружи прикрывать вошедших в здание бойцов, подошла к Варе и хотела с ней заговорить, но это привлекло внимание Сигмы, который сразу же к ним спустился.

- Куколки! - начал он своей нахальной манере, - вы решили устроить кровавую пенную вечеринку, а папочку не позвали? Вы же собирались предложить мне присоединиться? Это не важно, главное, что я уже здесь! И то, что моя вечеринка начнется раньше вашей!

Он продемонстрировал подругам заряженную винтовку, такую же, как у них двоих. Даже под маской, только по его глазам было видно, что он улыбается и выглядит, как довольный койот. После он снял с пояса автомат УЗИ и погрозил им Варе:

- А, я, кажется, догадался! - Он залился безумным смехом. - Ты решила воспользоваться общим замешательством и уединиться с тем парнем! Варя, я видел, как он жадно на тебя смотрел. Твои трусики уже стали липкими?

Он поднял автомат к верху и приподнял маску, чтобы продолжить говорить:

- Когда я разберусь с ними, вернусь за вами! И вот тогда вашим задницам точно не поздоровится. Нашли от кого хранить свои девичьи секретики! Юношеский максимализм разыгрался? - Не дав им ничего возразить, он вновь взобрался на крышу семиэтажного здания.

Варя подошла к дверному проему, ведущему на первый этаж здания, и включила фонарик, когда поняла, что вокруг нее никого нет: разбросанные картонные коробки, пенопласт и вскрытые деревянные ящики для перевозки оружия. Это насторожило ее, так как противники могли заранее привезти необходимые боеприпасы и вооружиться куда лучше, чем они. Смок положила руку на Варино плечо, и вместе они продолжили идти вглубь помещения. Гробовая тишина нарушалась лишь отзвуком их мягкой поступи по металлической решетке слива, тянувшегося по всему коридору. Варя открыла стальную дверь и нацелилась вперед, но в помещении заброшенного цеха никого не было. Мастерская делилась на несколько ярусов, по самому верху шла навесная конструкция, как мост, ведущий к выходу. Варя забралась на нее и проследовала за Смок, которая решила идти по низу. Девушка заметила, что у одной из забитых цистерн бегает из стороны в сторону их сослуживец - Алексей. Он выглядел напуганным и судорожно хватался за свое лицо, ощупывая его обеими руками. К нему подошла Смок, и он закричал, с ужасом в глазах высвободил свое плечо из-под ее легкой руки:

- Бегите отсюда! - В руках у него был окровавленный нож. - Они - нелюди! Нелюди! Слышите меня!

Раздались какие-то посторонние звуки, Варе показалось, что кто-то приближается к цеху, и она легла на пол, скрывшись в тени.

- Заткнись! Заткнись, твою мать! - злобно прошептала она и бесшумно проползла к нему по верху.

- Леша, что произошло? - Смок вытянула вперед руку, чтобы не дать ему приблизиться к себе. - Ты можешь нормально сказать?

- Они - нелюди! - Он тяжело дышал и его всего трясло. - Посмотри, что они сделали со Стасом!

Варя проследовала к месту, на которое указывал Алексей, тихо спустилась ниже на парапет и посветила фонариком во тьму: на ступеньках, ведущих на нижние этажи, лежало окровавленное тело Стаса, маска с его лица была сорвана, губы стали серыми и потрескались, щеки впали, а на месте его глаз были две черные впадины. Живот его был разорван, и внутренности вались в радиусе двух метров от его тела, под которым растекалась темная лужа крови. Варя отвела взгляд и поморщилась, ей был неприятен вид столь изувеченного трупа.

Смок показала ей жестом, что следит за ней, и направилась к выходу из цеха, Алексей упал на колени рядом с трупом своего товарища и заплакал. Они не были с ним близкими друзьями, просто приятели, но его смерть стала для солдата явным ударом, раньше ему ничего подобного видеть не доводилось и уже никогда не доведется - Сигма выстрелит ему в затылок, когда тот попытается спастись бегством.

Варя пошла своим маршрутом, решила разделиться со Смок и попытаться найти остальных товарищей. Девушка вышла в коридор с множеством дверей, за каждой из которых был отдельный кабинет или подсобное помещение, она все их проверила, но там никого не было. Коридор был наполнен посторонними звуками: движущийся лифт, звон цепей и скрип износившихся механизмов, которые кто-то спустя десятки лет вновь привел в движение. Она чувствовала, что один из противников движется ей навстречу и скрывается за поворотом. Варя первая вышла из-за угла и сразу же выстрелила: один выстрел - одна убитая цель. Она хорошо помнит, что в тот момент похвала себя: «Хорошо проделанная работа, не зря я училась сосредотачиваться на том, что я делаю и как это делаю». Но, когда она подошла к трупу врага и взглянула на него, пришла в ужас. Перед ней лежал труп мужчины с пулей во лбу, с широко открытым ртом, в котором вместо всех зубов были острые клыки. Его глаза были полностью черными, блестели, как дорогой автомобиль. Его руки были окровавлены, в правой ладони он сжимал метательные ножи причудливой формы, заточенные так, что могли на лету рассечь напополам падающее перышко. Кожа его была синюшного цвета, на теле у него сразу моментально проявились трупные пятна, которые, быть может, и раньше были на нем. Он выглядел так, будто никогда и не был живым существом, а родился из чудовищного кошмара.

Варя решила набирать темп и больше никого не разыскивать, ей нужно было бежать, пока ее саму не убили. Она бежала по коридорам, по лестницам, пытаясь выбраться из складского помещения, так она добралась до верхнего этажа. Она пригнулась и подошла к подоконнику, чтобы посмотреть, что происходит снаружи здания: никого не было, прожектора оставались включенными и хорошо освещали выход КПП, ворота которого были закрыты. Перед тем как продолжить бег, она отдышалась и прислушалась: в коридоре, в котором она находилась, слышался нарастающий скрежет, будто кто-то царапал стекло.

Вскоре к ней навстречу вышел боец вражеского подразделения, он стоял, высоко подняв голову и расправив плечи, всем видом давая ей понять, что не боится ни пуль, ни ножа. В левой руке он сжимал отрубленную голову ее сослуживца и раскачивал ею из стороны в сторону, как игрушечной, а следом за ней тянулась кровавая полоса, постепенно становившаяся лужей. В правой руке он держал огромный тесак, с которого на пол стекала кровь. Монстр посмотрел в ее сторону и произнес:

- Меня предупреждали, что испытание будет не из легких. Но я не думал, что мне предстоит убить девушку. Я не стану извиняться!

Он рванул ей навстречу, прижав тесак к стене, так что от него полетели искры, и страшный скрежет вновь раздался по всему коридору. В последний момент Варя успела увернуться от него и, пробежавшись по стене, оказалась позади него. Она приготовилась стрелять, но он нанес удар наотмашь и полоснул ножом в миллиметре от ее живота. Его глаза светились от ярости, они были такие же черные, как и у солдата, убитого ею полчаса назад. Изо рта у него шла пенистая кровь, смешанная со слюной, как у собак, больных бешенством. Боец бросился на нее с широко разинутым ртом, усеянным клыками и острыми обломками зубов, он издал нечеловеческий рык и ударил Варю ногой в живот, от чего она повалилась на пол и пролетела на спине до самой стены. Он навис над девушкой, и его слюна капала ей на лицо, в тот момент Варя была действительно напугана, сердце в ее груди колотилось с такой силой, что они ничего не могла слышать, кроме своего пульса. Враг выбил из ее рук оружие и наклонился ближе:

- Трепещи и скули. - Он с размаху ударил ее ногой по ребрам. - Открой свой ротик, я хочу услышать, как ты молишь меня о пощаде!

Он присел рядом с ней на колени и провел рукой между ее ног, Варя чувствовала его зловонное дыхание, словно все его внутренности гнили заживо.

- Не молчи! - Он рассмеялся, обрызгав ее слюной. - Папочка хочет слышать твой голос! Ну же, это невежливо с твоей стороны не попрощаться со мной.

Монстр занес над ней тесак, а левой рукой схватил ее за шею так, что она не могла пошевелиться. Варя вся сжалась и приготовилась принять удар, как вдруг его голову обхватила огромная ладонь в кожаной перчатке, а вторая рука, сжимавшая острый меч, отвелась в сторону и насквозь проткнула ему шею. Кровь фонтаном брызнула Варе в лицо, а тело нападавшего обмякло и с грохотом упало на пол. Девушка подняла глаза и увидела Сигму: он поставил ногу на труп и закинул руку за голову, как сделал бы это охотник, гордившийся своей добычей. При нем был удивительной красоты меч, эфес которого был украшен костями и различными оберегами, а лезвие его было совсем тусклое, помершее с годами.

- Как он тебе? - он с гордостью продемонстрировал ей свое оружие. - Они все примерно с такими гоняют! Жутковатые ребята… Но! Будем считать, что это мой трофей, а ты можешь забрать себе отрубленную им голову.

Он склонился над трупом и отсек ему голову, после пнул ее дальше во тьму коридора. Варя быстро вскочила на ноги и попыталась оттереть свое лицо от крови и слюны монстра.

- Он всю меня оплевал! Ты посмотри, этот урод залил меня всю с ног до головы, я ж обтекаю! Как думаешь, в рот не попало? Я не могла от него ничем заразиться?

- Я что-то не понял, ты с ним трахалась или все-таки пыталась отбиться? Я вам помещал? - Он рассмеялся. - Не переживай! Я - твой настоящий друг, и, если что-то пойдет не так и мы не сможем найти лекарство, я непременно пристрелю тебя, малышка.

- Ну, вот уж спасибо! Внес хоть какую-то ясность в ситуацию. Наверное, тебе тяжело дастся решение убить меня. - Варя знала, что шутки над собой он попросту не понимает.

Они оба рассмеялись, в любой непонятной ситуации им доставляло особое удовольствие нести чушь и сохранять при этом совершенно серьезное лицо. Его смех резко оборвался.

- Скольких мы потеряли? - спросила Варя.

- Полагаю, нас осталось трое. - Он вновь покрутил перед собой меч. - Я давно уже не слышал воплей членов нашей команды, должно быть, все, за исключением Смок, мертвы. И, быть может, она справляется со всем лучше, чем ты. Согласись, практика ей всегда давалась лучше, особенно ей хорошо дается работа с этими учеными умами, загнавшими нас в эту ловушку.

- Не надо так со мной говорить! - Варе стало немного стыдно. - Да, в какой-то мере я ей завидую, самую лишь малость. И пусть это останется между нами.

- Хочешь, я могу сделать так, что я вообще буду единственным, кто это знает? - Он подмигнул ей. - Надо спешить! Не могу дождаться новой возможности испытать этот чудомеч. Ты сама справишься?

Варя кивнула ему в ответ, но он этого уже не видел, так как пошел дальше по коридору и свернул в одну из проверенных Варей комнат. Варя присела на подоконник и проверила исправность своего оружия, вдруг у нее зазвенело в ушах, а по центру лба появилось сильное жжение. Она собралась с силами и пошла по ранее обдуманному маршруту: согласно выданной им карте, двигаясь по верхним этажам склада, она могла выйти на пожарную лестницу, которая проходила на расстоянии метра от крыши небольшой пристройки, взобравшись на которую Варя планировала перебраться через забор полигона. Но вместо этого коридор вывел ее в приемную начальника цеха, выглядевшую так, словно ее вырвали из эпохи Советского Союза и попросту переместили туда сквозь пространство и время, от чего все осталось на своих местах невредимым. Рядом с приемной было просторное помещение, уставленное массивными деревянными столами, на каждом из которых стояли лампы с зеленными абажурами, а перед ними были красные ковры и золотой каемкой. Варя чувствовала, что за ней следят, но противиться размышлениям не могла: «Здесь так сильно пахнет пылью, воздух затхлый. Странное чувство, будто все происходит во сне. И где наше руководство, почему никто до сих пор не вмешался? Они все мертвы? Или изначально знали, что учения обернутся для нас адом? Держат все свои дела под контролем и завесой тайны».

Она услышала тихие, едва различимые шаги, доносящиеся из-за спины. Варя обернулась и увидела его - того самого медведя-гризли. Девушка немного успокоилась, когда поняла, что он - человек, а не монстр, как двое предыдущих бойцов его подразделения. Враг смотрел на нее с таким хладнокровием, что Варя невольно улыбнулась ему, предчувствуя неравный бой.

- Почему ты выбрал именно меня? - Она нацелилась на него из винтовки.

- Видишь ли, мне о тебе многое рассказывали. Так получилось, что я заранее знал, кого мне нужно выследить на этом задании.

Жжение у нее во лбу усиливалось, Варе захотелось обхватить свою голову руками и сесть на пол, но она продолжила стоять прямо, лишь на ее лице отразилось некое непонятное противнику страдание. Враг взвел пистолет и нацелился ей в лицо, как вдруг воздух в помещении стал горячим и сухим, что они оба сразу же почувствовали. У него стало пересыхать во рту, и он медлил - не стрелял, предчувствуя беду. Варя плотно сжала веки и стала массировать виски, когда она открыла глаза, все вокруг переменилось. Стекла в окнах бесшумно разлетелись вдребезги, и осколки повисли в воздухе, вращаясь вокруг своей оси, поблескивая в лучах искусственного света. Все погрузилось в дымку, а перед лицом Вари застыла пуля - боец все-таки нажал на спусковой крючок. Но противник был скован невидимыми цепями и не мог сдвинуться с места, как и сама Варя: она словно стояла в невидимой тягучей жидкости, обволакивающей ее ноги. Она задыхалась и пыталась открыть рот, испытывая непреодолимое желание закричать, взвыть от невыносимой тяжести собственного тела. Но все происходило будто в вакууме, сохраняло абсолютную тишину. Боец подался вперед и смог сделать шаг ей навстречу, от чего образовался сильный порыв ветра, сорвавший со всех столов пыль и бумаги, которые так и не упали на пол, а вместе с разбитыми лампами и ручками продолжили висеть в воздухе. В такой глухой тишине Варя оказалась впервые, и ей все еще хотелось нарушить ее криком, но она не могла издать ни звука. Девушка даже не понимала, дышит она или нет. В один миг ее тело полегчало и повалилось на пол, после раздался глухой удар и его продолжили звон бьющегося стекла, шум выстрела и ее собственный крик, догонявший ее откуда-то издалека. Противник подался вперед всем телом, будто навалился на невидимую ей стену, и сквозь нее упал рядом с ней на пол.

Они оба тяжело дышали и ничего не понимали из того, что с ними только что произошло. Варя схватила выпавшее у нее из рук оружие, а он свое держал при себе. Они быстро встали на ноги и продолжили держать друг друга под прицелом, убивать его ей не хотелось. Так прошло около пяти минут, и девушка стала заметно уставать, он также ничего не предпринимал и наблюдал за ней. Эту сцену прервал мужчина, вошедший в приемную, Варя в темноте не могла разобрать его лица, но он, облокотившись на стену и закурив, включил свет - перед ней стоял Владислав Сатаров. Он улыбнулся ей лишь глазами, уголки его губ оставались опущенными вниз.

- Шебест, - спокойно произнес он, - она останется жить. Убери оружие, и ты, Варя, убирай. Теперь все в твоей жизни переменится, уж прости, не хотелось втягивать тебя в это дерьмо.

Медведь беспрекословно повиновался ему и убрал пистолет в кобуру, предварительно поставив его на предохранитель. Варя опустила оружие, но не убрала его, ей нужно было отдышаться. Вскоре ее посетила надежда, что с ней все будет хорошо, и она немного успокоилась.

- А теперь отыщи Сигму, - скомандовал Владислав. - Этот сукин сын должно быть еще где-то здесь.

- Мне убить его? - уточнил боец.

- Нет! Ты же не хочешь сам возиться со всем этим дерьмом, с этими выродками? Мы поручим это ему, ублюдок всегда был странным, ему не привыкать участвовать в сомнительных компаниях.

Когда Шебест вышел, а именно такое кодовое имя было у человека, державшего Варю под прицелом, Владислав предложил ей сигарету и заговорил:

- Теперь все результаты ваших трудов принадлежат мне. Все ученые и солдаты, размещавшиеся на вашей базе, теперь тоже мои. Из всего этого только ты мне не принадлежишь. И поэтому у меня есть для тебя особенное предложение, от которого ты уже вряд ли сможешь отказаться.

- Озвучь его, но я не стану тебе ничего обещать. - Варя закурила.

- Присоединяйся к нам. - Он выдохнул дым и подошел к ней ближе. - Сейчас мне нужно, чтобы ты доверилась мне и пока что не задавала никаких вопросов, у меня и у самого к тебе их не меньше.

- К вам? Кто вы такие? - Варя сразу поняла свою ошибку.

- Надеюсь, впредь у меня не возникнет сомнений в твоем послушании, а у тебя не возникнет поводов не доверять мне. Я - глава подразделения «Тень», на остальное у нас мало времени. Могу заверить тебя в том, что меня интересуют лишь ваши научные изыскания и их коммерческая составляющая. Но ты уже видела девятерых из сотни чудовищ, цели которых куда более приземленные и низменные, чем мои. Так вот! Они сейчас где-то бесконтрольно разгуливают, и нам нужно вернуть их на привязь прежде, чем они что-нибудь сотворят.

- Позволь мне просто уйти! - Варя не могла его больше слушать и не хотела принимать поспешных решений.

Он ей не ответил, вместо этого аккуратно взял Варю под локоть и, слегка подталкивая ее вперед, вывел из здания. Перед ней была все та же асфальтированная площадка полигона, со всех сторон освещаемая яркими лучами прожекторов. У входа в ангар были сложены трупы всех ее сослуживцев, за исключением Смок и Сигмы, ее руководство также было убито. Со стороны покойники выглядели так, будто их растерзало животное, но это было не так, что еще больше пугало девушку. Бойцы, еще совсем недавно имевшие чудовищное обличие, перевоплотились в людей и расселись на капотах и порожках джипов, подогнанных к выходу из главного здания, следили за ней. Она шла бесшумно, как призрак, и, когда обернулась, заметила, что Владислав остался стоять позади нее.

- Ты можешь идти, - отчетливо произнес он.

Варя понимала, что это значит только одно - смерть. Он не позволил бы ей пренебречь его щедрым предложением и не сохранил бы ей жизнь после всего ею увиденного. Она отвернулась от него и смотрела прямо перед собой, в отражение лобового стекла джипа, стоящего чуть впереди. Ее взгляд переменился, опустел и стал совсем чужим. Ее глазами на мир смотрела какая-то темная сущность, обезличенная и жаждущая отмщения и избавления от бренного тела.

Неужели все закончится здесь и сейчас, так просто? Без страха и паники? Я уйду легко, без эмоций и сцен, не предпринимая никаких попыток спастись или же откупиться. Я не стану возражать его воле, потому что его воля и моя воля тоже. Это я совершаю тем самым самоубийство, в то время как он пытается меня спасти.

Варя все-таки обернулась назад и посмотрела в глаза своему ненаглядному любовнику, на свету они блестели, как голубой сапфир. Он уже взял в руку пистолет и целился ей в затылок, и теперь получалось, что он целился ей в лицо. Девушка протянула к нему руку, и Владислав подошел к ней ближе, сжал ее ледяные пальцы в своей ладони и прижал их к своей груди. Все-таки она хваталась за жизнь, и что-то невинное и детское в ней иногда одерживало верх над ее ожесточенным сердцем. Она казалась ему ребенком, смотрящим на него большими и наивными глазами. Он засомневался в необходимости убивать ее и убрал пистолет.

- Даю тебе последний шанс, - ультимативно произнес он.

- Это я даю тебе последний шанс не стрелять в меня. - Варя сказала это совсем тихо. - Пообещай мне, что нам будет весело и мне не придется сожалеть об этом решении.

- Ты никогда ни о чем не сожалеешь, ты просто неспособна на это. - Он улыбнулся от ее наглости. - И мы повеселимся, вот увидишь.

ГЛАВА 5. ПОДСОБКА

Варя не понимала, зачем она все это вспоминает, ведь прошел уже год с тех пор, как она сбежала от Владислава и прекратила общение со всеми, кто был связан с его проектом. Но эти воспоминания интересовали не столько ее саму, сколько сущность, скрывающуюся в ее оболочке и видимую ей только в отражениях зеркал. Она никуда не ушла, не оставила ее в покое.

Всего в подразделении «Тень» Варя работала около двух лет, и кадры событий тех дней калейдоскопом пролистывались у нее перед глазами, стоило только сомкнуть веки. В такие моменты ее собственный разум ей не принадлежал, он был сам не свой и начинал предаваться воспоминаниям, самые яркие из которых она помнила на удивление детально.

Когда Владислав Сатаров впервые показал Варе свои владения - гектары тренировочных полигонов, казармы и самое главное его достояние - лаборатория, в которой трудились быть может лучшие умы современности, - он в первый и последний раз заговорил с ней об основном принципе работы подразделения:

- Доверие - ничего более, - произнес он и налил ей пятьдесят грамм виски.

- Ты говоришь мне, что отныне ты во всем мне доверяешь, но даже не знаешь, кто я есть на самом деле, я и сама этого не знаю. Что, если я обману тебя? Что, если буду злоупотреблять твоим доверием?

- Значит, я, даже видя это, позволю тебе поступать так, как ты считаешь нужным. Доверие невозможно в меньших долях, только отданное без остатка, оно ценится и имеет смысл. Только в таком случае им не так просто пренебречь, как могло тебе сперва показаться.

Вспомнив те слова, Варя, сидя у себя на кухне и закуривая сигарету, подумала: «Время приносить свои извинения уже прошло, изменить что-либо тоже уже невозможно. А значит, я больше могу не скрывать от тебя то, что эти слова были единственным рубежом, который я боялась не преодолеть, когда уводила твои деньги и бежала от тебя. Мне было наплевать на все, даже на тебя самого, как ты мог заметить, но не на твои слова и не на твое доверие ко мне. Ты как бы с самого начала разрешил мне тебя обчистить».

Но это было не единственное, что ей вспомнилось. В те времена ее мозг подвергался постоянному штурму, и многого из того, что происходило с ней, Варя не понимала. Над развитием штаба, над поиском все новых идеи и наемников они работали с Владиславом вдвоем не покладая рук, и потому сильно уставали, в особенности друг от друга. Варя к тому же участвовала во всех тестированиях новых формул препарата «Insomnia», обусловлено это было тем, что у нее не проявлялись побочные эффекты, среди которых была мутация, как у солдат, встретившихся на тех злополучных учениях.

Основной задачей подразделения «Тень» было создание проекций, расчет их траекторий движения и закладывание в них программы действий. Под проекцией понималась заранее смоделированная реальность, параметры и чертежи которой заучивались бойцами подразделения и воспроизводились ими в чем-то наподобие сна, вызванного приемом психотропного препарата. Они тестировали и осматривали свой проект и события, которые в нем заложены, тем самым предугадывали максимальное количество вариантов их развития, прежде чем те реализовывались в материальном мире. Сигма же получил контроль над сверхсильной армией мутантов, над свирепыми монстрами, нуждающимися в постоянном приеме препарата для поддержания жизни - без него они мерли, как мухи.

Так, например, им могли поручить разработку плана операции по штурму боевиков, скрывавшихся в горном ущелье. Варя получала заказ и приступала к расчету траекторий полета пуль, скорости ветра, скорости, с которой звук от шагов или шум голосов достиг бы противника в условиях гор. Ей нужно было рассчитать все до мелочей, а после отсмотреть все вариации действий в осознанном сне, который наступал после внутривенного ввода «Insomnia». Они смотрели варианты с измененными погодными условиями, численностью врагов и так далее, то есть еще до начала самой операции узнавали, с какими трудностями столкнутся бойцы, принявшие в ней участие. При таком эксперименте никто из испытателей погибнуть не мог, так как все-таки все действия развивались в мире их собственного подсознания. Но стоило им сорваться в пропасть, получить удар в челюсть, как организм пронзала боль, и прекращалась она только с пробуждением, а без помощи извне не всем удавалось проснуться. Бойцы подразделения Сигмы и сами участвовали в уже реальных военных действия и постепенно все больше отделялись от подразделения «Тень», формируя свою собственную наемническую армию. Владислав никогда этому не противился, ему самому хотелось избавиться от этих уродов, ставших для него обузой.

Проект «Тень» активно финансировался в том числе и из средств государственного бюджета, так что дефицит техники или людей не ощущался. Большие парни хотели сшить свой собственный шелковый мир, создать сверхреальность, которая позволила бы им контролировать человеческий разум, а также замещать «экраном» то, что видят перед собой люди, находящиеся в коме или обреченные вот-вот умереть. По их мнению, это должно было облегчить агонию и сгладить предсмертные переживания человека. Конечно, это - фантазия воспаленного рассудка, но поступающие на ее воплощение деньги подразделению были просто необходимы. Владислав всегда был прекрасным руководителем: строгий, сдержанный, а при более близком общении оказывался интересным и смелым мужчиной, увлеченным всем на свете и жаждущим познания, развития новых навыков и своих способностей. И он прекрасно понимал, что их научные исследования неэтичны и не принесут никаких плодов, потому что люди, заинтересованные в их окончании, только и ждали возможности сгрести на этом бабок. Однако сама идея и возможность заглянуть в загробный мир и соприкоснуться с его таинствами ему нравилась.

Сигма же выставлял своих бойцов на закрытых аукционах и распоряжался ими совершенно так, как ему вздумается. Вот уж кто-кто, а он не испытывал никаких нравственных страданий и жалости даже к самому себе. Сам он людской облик не потерял, видимо, как Варя и Владислав, Сигма не был восприимчив к мутагену или вирусу, который вызывал эти необратимые изменения в облике солдат. Однако его авторитет среди чудовищ был непоколебим, они слепо следовали за ним, не задавая никак вопросов. Монстры дисциплинировались, поняв, что за чисто выполненную работу, которую он им предлагает, они без промедления получат достойное вознаграждение, а за пределами этого лагеря умрут в страданиях на глазах толпы зевак.

Отношения между ними троими всегда были напряженными, не меньше Варю утомляло постоянное внимание к их персонам со стороны федеральных служб и слежка, которую они за ними вели. Смок же работала над своим собственным проектом и с Варей почти не виделась, она стала психиатром и, как некогда Афина, изучала особенные случаи душевных расстройств и тестировала на больных препарат «Insomnia», более Варя о ней ничего не знала. Но между ними всегда оставалась натянутой совершено особенная и никому, кроме них, не видимая леска, по которой передавались малейшие вибрации страха, радости и боли, так они могли всегда чувствовать друг друга на расстоянии и читать мысли.

Как это предполагалось, препарат «Insomnia» стал видоизменяться, его прежние дозировки и свойства перестали устраивать Владислава. Он, конечно, рассказывал Варе о том, как все это начиналось, о тех днях, когда ученым впервые пришло в голову использовать осознанное сновидение для того, чтобы разделить понятия души и тела, чтобы прочесть рукописи, начертанные безумцем в кладовке своего подсознания.

- Раньше для некоторых стадий эксперимента требовалась остановка сердца подопытного, ее вызвали с помощью передозировки опиатами. Само действия героина, а в случае со мной использовали именно его, подразумевает, что сознание человека становится готовым к встрече с вечностью: полчаса тянутся, как десятилетие, нет страха и самого ощущения тела, душа словно выходит из него, не видя в нем надобности. - Он рассказывал ей это за кружкой кофе. - Но остановка сердца происходит на самом деле, и пусть подопытный этого уже не ощущает, через достаточно короткий промежуток времени его приходится реанимировать, а этого времени не хватает для полноты исследования. И тогда вниманию публики представлено новое вещество - «Insomnia», в том виде, в котором мы привыкли видеть ее сейчас. Но это не предел, есть способы ее улучшить.

Спустя несколько месяцев ученый совет доложил ему о том, что опыты по ее модификации прошли успешно, и что препарат, который будет использоваться, погружает человека в куда более глубокий и длительный сон, самостоятельный выход из которого уже невозможен, а потому для пробуждения испытателя нужно ввести ему второй препарат, также уже ими изготовленный, - «Spiritus», что переводится с латыни как «выдох». Это был препарат, гарантирующий незамедлительное пробуждение от любого сна. Оба этих вещества пагубно сказывались на Вариной памяти, болото стало разрастаться, вбирая в себя все без разбора: мысли, фантазии, сны, реальные события и лица людей.

При введении препарата биение сердца замедляется, появляется ощущение морозного покалывания в пальцах, и конечности немеют, время будто замирает, и противиться сну становится невозможно. Потом реальный мир замещается чем-то иным, Смок дала этому явлению название «экран». И, как завещал Дон Хуан Матус, в стадии «первого внимания» подопытный изучал свои руки, окруженные голубым свечением, это было нужно, чтобы сосредоточиться и более детально воссоздать нужную картину и ситуацию. Этот иллюзорный мир мог в любой момент рассыпаться на части, как мозаика, и этого нужно было избегать всеми правдами и неправдами, цепляясь за мысли, способные обрести визуальное воплощение и стать для подопытного местом действия - сценой, на которой он - дирижер. Варе удавалось создать картины, реальность которых никто из оказавшихся в них людей, не осмелился бы поставить под сомнение. Если она воссоздавала поле, то каждая травинка в нем двигалась и раскачивалась от ветерка, каждую каплю росы и букашку можно было потрогать и рассмотреть вблизи, не рискуя при этом разрушить весь сотканный ею мир. Но ей становилось этого мало, и просто мирно спать в своей кровати, как это делают другие люди, она не желала. Врачи отмечали возможность наступления у нее глубочайшей депрессии и личностного распада, но Варя не собиралась их слушать. Владислав не мог позволить себе потерять такого компаньона, как она, и старался хоть как- то ее сберечь, беря большую часть работы на себя. Он боялся любой попытки кого-либо из посторонних лиц проникнуть в ее голову, это - непозволительная роскошь, которой даже он не обладал, а потому не предоставлял Варю психиатрам для более глубокого обследования и лечения.

Опытный образец препарата хорошо показал себя уже при первом же тестировании, но в связи с улучшением его качеств и быстродействия выход даже из самых страшных кошмаров стал невозможен без так называемого Dream Sitter, человека, который извне контролировал бы ход эксперимента и мог вовремя распознать ситуацию, вышедшую из- под контроля, чтобы ввести подопытному «Spiritus» и пробудить его. На лице человека, проснувшегося от такого сна, застывала гримаса ужаса. Пробуждение было похоже для него на резкий подъем из глубин океана, в котором он все это время тонул. Тело покрывалось липким потом, руки испытателя тряслись, выдавая сильную мышечную слабость. Человек еще долго не мог вернуться в реальный мир, потому что уже был не в силах отличить его от сна. Так, одна из оставшихся без присмотра девушек после такого опыта прыгнула в окно, подумав, что она все еще спит и может через него вылететь наружу, чтобы прогуляться. Варя и сама не раз вскакивала с кровати, выдергивала из рук катетеры, а потом вновь падала в кровать, понимая, что уже проснулась.

Ее не покидало головокружение, сопровождавшееся галлюцинациями, как звуковыми, так и тактильными. Иногда ей казалось, что комната наполняется водой, сочащейся из всех щелей, - из-под двери, из розеток и трещин в потолке. Вода была кристально чистой, прозрачной, но стоило Варе коснуться ее глади, как она мутнела и приходила в движение, в ней копошились змеи и личинки насекомых. Девушка сидела на матрасе, подобрав под себя ноги, ложилась в позу эмбриона, пока ее кровать поднималась к самому потолку. Никто не мог ей помочь и успокоить ее, а потому было решено всех подопытных оставлять в одиночестве, под присмотром камер.

Но больше всего Варя боялась и в то же время ждала встречи с Ним. Нечто отделялось от нее облаком дыма и становилось рядом с ней в полный рост, приобретая черты сильного и красивого мужчины с длинными волосами, касающимися пола и стелившимися за Ним шлейфом. Тень не всегда отделялась от нее самой, иногда она скапливалась где-то в углу, подтягивая к себе тени деревьев и стоящей в комнате мебели. Девушка точно знала, что именно это Существо всегда находится рядом с ней и не желает ей зла, так как обычно Оно внушает ей доверие и любовь к Себе, всем Своим видом показывая, что заботится о ней и тайно покровительствует. Варя решила не мучать себя догадками и вопросами о природе происхождения ночного Гостя и решила для себя, что это такая постоянная галлюцинация, с которой она к тому же может поговорить. Он не всегда ей отвечал, скорее только наталкивал как-то на те или иные мысли, но свои обращения к Нему она хорошо помнит.

Одно из таких воспоминаний пришло к ней с чувством прозрения, и Варя поняла, что именно этого Он ждал от нее, когда заставил задуматься о своем прошлом. В ту ночь девушка находилась в своей комнате, прошло уже около пяти часов после окончания эксперимента и выхода из сна, и неприятные симптомы прошли, даже голова перестала болеть и кружиться. Она лежала на спине и, повернув набок голову, смотрела на свое отражение в сверкающей поверхности черной декоративной лампы. Варя чувствовала, что Он где-то рядом, копит силы, чтобы явиться перед ней. И девушка не понимала, что на нее нашло, когда она схватилась за стакан и разбила его. Собрав с пола все осколки, она вонзила себе в левую руку самые крупные из них и сразу выдернула. Его присутствие ощущалось сильнее, видимо, вид крови, стекающей по ее рукам, привлек Его внимание. Варя заговорила с ним:

- Зачем это все?

- Это лишь для того, чтобы ты наконец-то запомнила урок, - ответила себе Варя, чувствуя, что это Он нашептывает ей эти мысли. - Ты никому не нужна, и никто не хочет тебя понять. Последнее лишь потому, что им страшно и нечего тебе сказать. И, чтобы и впредь тебя так же сильно любили, просто не выдавай этого в себе. Вот увидишь, они продолжат о тебе заботиться.

- Спасибо, мне уже лучше. - Она понимала, что говорит сама с собой. - Я чувствую себя сильнее.

- Сильнее кого или чего?

- Их, но не себя самой. Не сильнее того, что неизбежно и вечно напоминает мне о своем существовании.

- Чего ты боишься?

- Смерти или боли. Не знаю! Не смерти! А того, что она с собой принесет - вечной боли. Я боюсь ада!

- А что, если я скажу тебе, что он не существует?

- То Ты соврешь мне.

- Мир - это иллюзия, его нет и никогда не было. Просто люди видят и осязают что- то вокруг себя, но это не единое целое, а лишь островки света, находящиеся в их поле зрения.

- Синтетика какая-то. Слишком туманно.

- Именно!

- Мне их понимание помогло бы…

- И чем же, позволь спросить?

- Я могла бы рассчитывать на то, что я не одинока. Не настолько одинока, как сейчас.

- Ты вовсе не одинока.

- Спасибо, Ты даешь мне на это хоть какую-то надежду.

- Всего лишь надежду?

- Я хочу, чтобы Ты и впрямь существовал!

- Существовал только для тебя?

- Нет, чтобы просто был. Мне иногда грустно. Без Тебя.

- В таком случае я и впрямь существую.

На этом тот разговор между ними был закончен, Его образ исчез из Вариной комнаты, и она осталась одна, принялась унимать все еще бегущую из раны кровь. Вспоминая встречи с Ним, Варя все больше желала их повторения, хоть большинство из них и происходили с ней в часы бреда и со стороны напоминали разговоры самой с собой и смотрение в стену или в потолок. Ей хотелось взглянуть на записи камер наблюдения, установленных в ее комнате, но надобности в этом никакой не было, если бы Владислав заметил то, что по ночам к Варе является Призрак, он бы заговорил с ней об этом. Гость стал регулярно ее навещать, и между ними возникла даже некая привязанность, чарам котором Варя не могла противиться и не желала, а они тем временем отравляли ей душу и дурманили ее рассудок. Она во всем чувствовала Его природу и близость, Ему для этого не нужно было самому с ней говорить и показываться ей на глаза, Варя улавливала Его присутствие в воздухе, в игре света и тени и, что самое страшное, в самой себе. И потому она знала, что душа Его черна, и неспроста Он с нею говорит.

Однажды Он пришел к ней еще на закате, не дожидаясь наступления ночи, и в момент встречи с Ним Варя сразу же поняла, что их чувства взаимны, Он тоже искал встречи с ней, но Варя заговорила первой:

- Я не хочу причинять Тебе боль и страдания. Но не вредить Тебе не могу, как не могу не докучать и не преследовать тебя. И я знаю, что холоден Ты ко мне неспроста, что отталкиваешь меня не от Себя, а от того, что скрыто в Тебе, от вечного пламени, в котором я бы вмиг сгорела. Но Ты тоже уже должен понять то, что я не боюсь и никогда не боялась Тебя. Прошу лишь об одном! Если Ты что-то таишь в Себе - таи, но не ври мне под предлогом исповеди. Моя любовь к Тебе не знает правил и границ, и потому месть ее и беспомощная злоба несут в себе грозное проклятье, на которое решиться может разве что обреченная душа - брошенная женщина.

- Я, как и ты, понимаю всю неизбежность нашего расставания, а потому прошу! - Его голос звучал у нее в голове. - Не распыляй свой гнев сейчас, прибереги его на тот день, когда придет время проклинать меня. И нам нужно как можно скорее забыть друг друга, но, когда ты рядом, я могу забыть лишь о других и обо всем на свете, но не о тебе и не о добре, которое так для тебя естественно.

- Горечь предстоящей разлуки разъедает меня изнутри, стоит ватным комом у меня в горле - она во всем. Посмотри, даже ветви деревьев в своей скорби скребутся в наши в окна. - Она тихо заплакала, пытаясь скрыть свои слезы. - Ты появился из ниоткуда и в любой момент можешь так же быстро исчезнуть. Быть может, исчезнуть навсегда. Ты никогда не предлагаешь мне выбрать время и место нашей следующей встречи. Даже не знаю, могу ли я вообще рассчитывать на то, что вновь Тебя увижу.

- Увидишь, - Он ответил ей.

- Наши встречи губительны для меня, я знаю это! Тебе не стоит спрашивать откуда, я не смогу дать тебе ответ - просто знаю. Нам суждено быть вместе лишь после моей смерти, при жизни мне Тебя не обрести? Нам лучше было никогда не встречаться друг с другом! Проклят тот день, когда я узнала о Твоем существовании! Это сулит нам много бед и печали. Ведь Тебе ничто другое не предрешено. А я уже никогда не забуду Тебя и в случае разлуки буду всюду искать, как ищу Тебя каждый раз, когда ложусь спать.

- Я знаю это. И ты права. Я обречен на вечные страдания, и самое страшное мучение для меня лишь в том, что мне не под силу уберечь тебя от себя самого, - Он говорил холодно, отрешенно.

- Я Тебя люблю! - вырвалось у Вари. Она даже хотела закрыть обеими ладонями свой рот, но было уже поздно.

Он промолчал, Варе же хотелось верить в то, что она не расслышала ответ. Но верить ей было не во что, и она сорвалась:

- Мы можем раствориться, как сахар в чаше с мутным чаем. Сперва пропадем друг у друга из виду, а после и во все сгинем. И не важно, сколько для этого потребуется времени! Как и в большинстве случаев, все хорошо начинается, а заканчивается плохо. В нашем случае реальность болезненно отмирает, и мы тащим за собой наши чувства, воспоминания и догадки, как шелудивый пес тащит за собою отгнивающую лапу. Нам нравится примерять эти роли: любовники, тайные воздыхатели и одержимые страстью бродяги. Но, когда гаснут свечи, и зрители покидают зал, мы остаемся вдвоем, друг с другом наедине. И нам ничего не остается делать, кроме как упиваться болью увядающего, затхлого мгновения, которое могло стать радостным и счастливым, но никогда не могло бы переменить нашего внутреннего состояния - оно осталось серым. - Варя говорила быстро, чеканя слова. - Мне даже этого чувства мало, оно должно стать еще сильнее, еще безумней - таким, чтобы мне хотелось разорвать свою собственную плоть, избавиться от ее цепких лап, удерживающих истинную меня в этих мокрых и потрескавшихся бетонных стенах. - Варя отдышалась. - У меня в носу стоит запах извести, по коже бегут мурашки, когда я пробираюсь через нескончаемый людской поток к месту, где Тебя не окажется. Меня и самой, быть может, нет, и в Твоем мире я - призрак, который не дает Тебе покоя. И все дурное следует за мною так, словно проклятье - это дым, тянущийся за моей вечно зажженной сигаретой. Иногда мне кажется, что под моей кожей ничего нет, кроме стекловаты, в которую, как в кокон, обернута моя душа, препятствующая любым попыткам к ней прикоснуться, глухая к моим собственным мольбам.

После этих слов, ее Возлюбленный исчез и больше не радовал Варю своим появлением. Но она надеялась увидеть Его вновь, так как чувствовала, что Он все время где-то рядом, ей хотелось верить, что Избранник не бросил ее после столь значимого признания. Пребывание в штабе и работа с Владиславом стали вызывать у нее отвращение, и в глубине души Варя стыдилась того, что предала чувства своего земного покровителя ради призрачной надежды на счастье с Тенью, которая к ней ни разу даже не прикоснулась и не ответила взаимностью. Но изменить она уже ничего не могла, ее сердце было вдребезги разбито, и единственное, что она могла сделать, чтобы не приходилось наигранно улыбаться Владиславу и не ложиться с нелюбимым в кровать - это уйти, убежать от него.

ГЛАВА 6. БЕССОННИЦА

Варе хотелось забыть все прежние чувства к Нему, забыть предательство, которое она совершила в отношении Владислава Сатарова, посвятившего ей все свои труды и столь ревностно защищавшего ее от бед внешнего мира и посторонних людей. Но она не могла сделать этого, почему-то именно эти мысли никак не хотели тонуть в заболоченных водах, всплывали на поверхность и призывали ее обернуться, снова их прочесть и оживить. Ей было уже двадцать три года, то есть прошел уже год с того разговора с Призраком, но ее любовь к Нему не утихала, а просто оседала у нее внутри в отсутствие того, кому она могла бы ее подарить.

Ей не спалось в столь приятную майскую ночь, и она решила позвонить Смок, они продолжали продуктивно общаться и поддерживать друг друга в трудную минуту. Воспоминания о Нем действительно давались Варе с трудом, и она сочла их веским поводом для внеочередной встречи с подругой, а по совместительству с врачом- психиатром. Общая картина Вариного психического здоровья отягощалась тем, что, сбежав от Владислава, она прихватила с собой крайне мало ампул с препаратами, а потому вынуждена была вести практику выхода в «сеть» самостоятельно, употребляя при этом опиаты, которые некогда также употреблял сам Владислав. Делала она это редко, чтобы избежать привыкания, и только в случаях крайней необходимости или же в приступах невыносимой тоски по Нему, когда вновь направлялась на Его поиски. Варя решилась позвонить Смок, ей не хотелось ее беспокоить, но она не знала, как еще ей успокоиться. Смок сразу же взяла трубку и, немного поколебавшись, согласилась приехать. Варя подошла к окну и закурила, в голове крутились мысли только о Нем.

Я каждую ночь зову Тебя к себе, я ищу в каждой тени! Я посветила Тебе сотню стихов, при этом выучила сотню молитв, которые помогут мне прогнать Тебя, когда Ты наконец придешь. Если рай или ад существуют, то они в моей комнате, в моей одежде, в моей коже! Ад во мне и в Тебе!

Смок жила неподалеку от Вари, а потому спустя полчаса она приехала. Она стояла на пороге, одетая во все черное, и держала в руках синюю акустическую гитару.

- Знаешь! - задумчиво, словно не проснувшись до конца, она обратилась к Варе, - я написала новую песню, хотела бы ее исполнить для тебя, если ты, конечно, не против?

- Разве я была когда-то против? - Варя пригласила ее войти.

Смок вошла в прихожую и сняла с себя сапоги на высокой платформе, кинула в кресло свою сумку в виде летучей мыши с ручками-цепями, а сверху отправила длинное пальто, скрывавшее под собой черную водолазку и юбку в пол. После она прошла в кухню, минуя зеркало, расположенное справа по коридору, Варя никак не могла понять, как ее подруге удается игнорировать свое отражение, сама же она искала его во всем - в витринах, в стелах автомобилей, и, конечно, никогда просто так не проходила мимо зеркал, всегда в них смотрелась. Варя по большей части видела в зеркале привычное себе отражение: угловатое личико, ниспадающие локоны каштановых волос, худенькое тельце с выдающейся грудью, форму которой не раз хвалили, длинные ноги, но помимо этого в нем отражалось что-то еще, лишь смутно видимое человеческому глазу, - наслоение из второй фигуры. Варе хотелось верить в то, что именно это туманное свечение и есть оставленный Им след, аура, посредством которой они могут друг с другом общаться, но все же она больше склонялась к тому, что это лишь видение - однажды ею увиденная и запомненная иллюзия, возникшая из-за преломления света.

- Смок, мне сегодня особенно тяжело без Него. - Варя снова закурила. - Ты можешь подсказать мне, что со мной не так! Почему я грежу о Нем, и лечится ли это?

- Варенька! Родная, я боюсь, что это называется любовью, а она не лечится. Лечится лишь расстройство, болезнь, и то не всякая, и даже страсть и навязчивая идея могут со временем ослабеть и оставить человека, но любовь на это не способна. А тут она в чистом виде представлена перед нами, странно лишь одно - объект обожания рожден в бреду, в фантазиях маленькой и измученной девочки, искавшей себе заступника.

- Я люблю галлюцинацию? - Варя рассмеялась, но понимала, что в этом-то и кроется вся правда.

- Знаешь, ты склонна к тому, чтобы искать отголоски Его существования в других людях, которые хоть чем-то напоминают тебе о Нем. Но ты ведь их не находишь?

- Нахожу лишь отдельное взятые части Его образа. Никто не смотрел на меня так, как Он смотрел, никто не давал мне так много просто тем, что находился рядом.

- Варя! Он не существует, а если и существует в реальном мире, то выглядит совершенно иначе - имеет материальную оболочку. А ты знаешь, что это значит? Да ты только представь, с чем столкнется твоя любовь к Нему, когда ты поймешь, что Он тоже, как все смертные, ест и пьет, сидит в туалете с газетой. Ведь этот образ ну никак не может себе такое позволить! Он выше этого, ведь правда?

- Да, это я прекрасно осознаю, а потому стараюсь видеться с мужчинами недолго, исключительно в приятной атмосфере, в которой они могут сохранять те качества, которые роднят их с Ним. Я повидала достаточно мужчин - они все тени в моем прошлом, иногда в настоящем, и это единственное, что их делает похожими на Него. Я хочу любить кого-то реального и осязаемого, но ничего не могу поделать со своей болезненной привязанностью к Нему.

- Чего ты в Нем нашла такого, чего нет в других?

- Моя душа изнывает при одной лишь мысли о Нем, а тело просит близости, которую Он не в силах мне дать. Я ищу столь же властного и беспристрастного взгляда, благосклонности ко мне и отсутствия извращенной нежности и ласки в прикосновениях к моему телу, измученному мною самой же и изрезанному. Я хочу крепко спать, не видя снов, пока Он со мною рядом. А в тех, с кем я встречалась или же с кем спала, нет и доли его решительности. Им нечему было меня учить, напротив, уроки давала им я, а когда они их запоминали, я исчезала из их жизни так же легко, как и появлялась в ней. У меня всегда имеются протоптанные дороги, и еще никому не удавалось заставить меня с них свернуть или повести меня по своему пути. Я уверенно шагаю навстречу погибели, не боясь глупых или опрометчивых поступков, ожидая скорейшей встречи с Ним, а вместе с тем скорейшей смерти.

- Надеюсь, ты смиришься с тем, что дорога может оказаться длинной, и кратчайший путь может быть обманчив и не приведет тебя к Нему. Каждый, кто рожден в этом мире, однажды умрет, если твоя любовь истинная, то она поможет тебе ждать столько времени, сколько на то потребуется или же уже предначертано судьбой.

- То, что смерть неизбежна, я поняла в раннем детстве, когда умер мой любимый друг - пес. Я тогда не могла найти себе другого утешения, кроме как просить своих родителей дать мне слово, что они никогда не состарятся и не умрут. Сейчас могу представить, как им было неловко давать мне подобное обещание ради того, чтобы я заснула крепким сном.

- Ты непременно встретишь Его вновь. - Смок понимала, что дает ей быть может ложную надежду. - Может, просто не в этой жизни, не в этом теле. Но такая любовь найдет свое продолжение, пусть даже в смерти.

- А после смерти что-то есть? Ты уверена в этом? Знай, что я верю тебе куда больше, чем всем священникам и прочим чернокнижникам!

- Поверь мне, есть… - Смок тяжко вздохнула. - То, что происходило в подразделении «Тень» во время наших опытов, еще ни о чем не свидетельствует.

- То, что мы видели и создавали, может оказаться чем угодно: задумка природы, часть Вселенной, плодом творения человеческого рассудка. Это далеко не прямое доказательство наличия жизни после смерти, я не могу делать на это ставки.

- Да, это не прямое доказательство, но и речь идет не об этом. Просто поверь мне, как ты делала это раньше. Я не могу тебе всего рассказать. Да и есть ли у тебя выбор? Прожить жизнь без Него или с Ним, кажется, что его нет!

- Выбора у меня нет, Он уже сделал его за меня. - Варя задумалась. - Наверное, я просто боюсь встретиться с дамой с косой и к тому моменту уже забыть о своих чувствах к Нему.

Смок отвлеклась от ее слов, и, быть может, ее уже не слушала, но Варя продолжала, ей нужно было высказаться:

- Однажды Он коснется меня, может, мы столкнемся плечом в каком-нибудь ресторане или в театре, или Он улыбнется мне из окна своего автомобиля и остановиться, чтобы спросить… Помню ли? О-о-о, какой же это бред!

- Ну, почему же! - Смок улыбнулась. - Из этого выйдет отличная любовная история.

- Да, но это не про нас. Я чувствую жжение между лопаток, словно на меня наведен снайперский прицел. Я обернусь и увижу только Его глаза, невольно покраснею и отвернусь, закрою глаза. А когда их открою и снова обернусь, Он уже будет совсем близко, за моей спиной. Мы не станем ни о чем говорить, просто прижмемся друг к другу, потому что уже сотню лет знакомы друг с другом и знаем, что больше не увидимся вновь. И я буду молиться о том, чтобы запомнить это мгновение как можно лучше, а не так, как помню все наши прежние встречи.

- Такое чувство, что ваша встреча уже состоялась, и то, о чем ты говоришь, уже произошло! Вы навсегда запомнили о существовании друг друга и никогда впредь не наберетесь сил вновь заговорить. Он уже держал тебя за плечи, а ты забыла, потому что Он так велел - это только Его воспоминание и боль, которая связана с Ним, тоже принадлежит только Ему. Я не хочу тебя расстроить и не отрекаюсь от своих слов, ты все же найдешь Его, вот только не знаю, будешь ли ты этому рада.

- У меня есть основания полагать, что ты знаешь о Его существовании чуть ли не больше, чем знаю я. И ты не хочешь об этом говорить! Ну и черт с этим! Я однажды сама все пойму.

- Во что ты веришь? В то, что смерть принесет нам забвение, или же придет сон, которому не будет конца, без образов? Без ощущений? Или же ты попадешь в «сеть», по которой уже привыкла путешествовать? Умоляю, не говори мне, что веришь во всю эту чушь!

- Я верю во встречу с Ним! В город из стекла, который станет нашим с Ним домом.

- А рай или ад? Немыслимые для и тебя перспективы загробной жизни?

- Рай и ад… Вполне может быть, что они существуют, но лишь для того, чтобы мне было чем вдохновиться в тот момент, когда я создала для себя образ демона, который потом полюбила. Если существует доброе провидение, то оно не имеет права называться таковым, пока искушает нас выдумками и карает безумием. А еще страшнее то, что всеми столь обожаемый Бог оставляет нас жить в мире, который сам некогда оставил и счел оскверненным. Видимо, ему не хватило места для багажа, или там, куда Он направился, запрещено содержать питомцев.

- Бог не оставлял нас здесь специально, мы сами захотели побыть одни, подумать о своих ошибках, о добре и зле. Мы взбунтовались, и у нас был на то серьезный повод - Он не хотел показывать нам зло и не давал знаний о самих же себе, потому что в каждом из нас оно есть, но тогда мы даже не догадывались, о чем идет речь и что нас так сильно беспокоит в ночи. Бог боялся, что мы последуем по пути зла, падших ангелов, потому что так близки им по своему духу и природе. Он поступил как джентльмен, оставив нам Землю, а сам ушел в никуда. Мир тогда был другим, кристально чистым и прозрачным, просто некоторые люди изменили его, очернили, отчего он сделался таким, каким мы его видим сейчас. Нам только остается пуститься в погоню за Богом, искать его следы и верить, что Он хотя бы иногда оглядывается, чтобы помочь тем, отголоски чьих стонов и молитв Он слышит позади себя. Надеюсь, что Он не успел еще уйти от нас далеко.

- Здесь нет ничего, что заставляло бы жить. - Варя посмотрела ей в глаза. - Впереди есть годы, проживаемые ради благополучия других и вереницы обязанностей.

- Мы обе теряем свой мир. - Смок потушила очередную сигарету и налила Варе рюмку коньяка. - Раньше, когда я смотрела из окна на ночной город, я видела нечто большее, чем серые дома и улицы. Хрустальный образ, созданный нашими грезами, начинает рассыпаться, исчезать. Другая жизнь, другие миры. Все это теряет смысл. Я понимаю, чего ты боишься! Ты боишься потерять себя, свою душу, а, быть может, вместе с тем выздороветь. Ощущения постепенно становятся более слабыми, тусклыми, а голоса в голове звучат все тише, глаза видят лишь черно-белое небо. Даже осязание. Боль притупляется. Ко мне тень тоже больше не приходит, я начинаю ее звать. Может, это мазохизм. Мне очень дороги твои мечты, наши мечты. Как же я не хочу, чтобы жизнь посмела развеять их, словно прах.

- Ты сказала тень? - Варя удивилась. - Он тоже к тебе приходит?

- Нет-нет, что ты! - Смок улыбнулась. - Это какая-то другая сущность, которая знает о тех, кому суждено умереть, или о тех, кто уже умер. Мне не следует о ней говорить.

- Как скажешь, я не настаиваю. Просто подумалось, что ты тоже Его видела. - Варя опрокинула рюмку. - Этот мир - среда, в которой мы, как бактерии, живем и плодимся. И я не хочу терять то, что наполняет его для меня, пусть это и мой собственный вымысел. Но, кажется, это от меня не зависит. Жизнь ускользает в прошлое, я начинаю ее ловить, сжимая мгновения в ладонях, но смерть тянет у меня из рук настоящее и обращает его в пепел. И ладно, если бы я просто медленно умирала, а я теряю себя. Однажды смерть и тебя заберет у меня.

- И эта боль утихнет.

- Моя боль не утихает, она ранит меня прямо сейчас или же существует где-то рядом со мной. Она становится неотъемлемой частью каждого дня, проживаемого мною в этой примитивной реальности. В скором времени ты перестанешь чувствовать саму себя, станешь единым целым с чем-то, что до этого отторгалось - с внешним миром. Я и сама становлюсь болью и сею ее всюду, где в слепой, безумной ярости творю разруху, пытаясь перенести свое содержимое на окружающий меня мир. Мне иногда кажется, что это может помочь мне отделить мучения души от тела. Самоубийство - это как переезд в другой город, избавление от волочения своего тела и разума, который обречен оставаться безмолвным и одиноким среди множества людей, желающих быть очевидцами моего распада и увядания. Я могу назвать их всем одним словом - Они, ведь в них нет никакой конкретики и отличительных черт. Все ниспадает по ржавой спирали, с каждым витком мой разум сползает все ниже и ниже, а отголоски уже пройденного пути нагоняют меня следом. Я просто заранее все это видела, просто тогда мне не было так страшно, а сейчас я готова оставить любые тщетные попытки выбраться из этого стухшего бульона. Все, что я привыкла называть своими чертами характера, умениями и навыками - никому не пригодилось, как и не пригождается мне самой. Не давай мне ложных надежд на лучшее завтра или хотя бы на безболезненное сегодня.

- Мне даже неоткуда взять такие надежды. - Смок наполнила рюмки. - У меня их нет, но есть новая песня, помнишь, я тебе говорила?

- Я готова ее послушать. - Они выпили. - Твой голос меня успокаивает.

Варя слушала ее песню невнимательно, но музыкальная пауза позволила ей отвлечься от разговора и погрузиться куда-то вглубь себя, да и Смок, исполняя песню, ушла в свой собственный мир, напоминая о себе лишь чарующим голосом. Когда она закончила и положила гитару, Варя уже ни на что не реагировала, лишь смотрела прямо перед собой, и тогда Смок решила не беспокоить ее и уехать. Варя легла в кровать, потрогала кончиками пальцев перья ловца снов, висящего над головой, и задумалась: «Я не ищу смысла в своих словах и поступках, его уже давно там нет. Решения принимаются мною одномоментно, не требуя от меня чрезмерного анализа ситуации и последующего отчета. Они не предполагают получения какого-либо результата, принимаются в порывах тех или иных эмоций и зачастую влекут за собою лишь мои личностные страдания и нравственные укоры со стороны, окружающих. Но с тех пор, как я стала закрывать глаза на то, что находится вне моей воли или желания, я обзавелась образом жестокосердной твари, чьи поступки в глазах окружающих перестали казаться чем-то удивительным, напротив, от меня не ожидают другой реакции и поведения, кроме как суицидального. Я - моральный урод, предавший того, кто был ко мне добр и не осуждал. Но быть таковым очень удобная позиция, под такой маской можно скрыть куда больше, чем под маской соседской девчонки. Но что скрывается во мне, куда чище и лучше, чем я сама хочу об этом думать. Стоит лишь задуматься, насколько мы чисты и искренни были друг перед другом, насколько я была уверена в своих словах и поступках. Все же как глубоко и низко мы прячем свои неподдельные мысли, становится невыносимо больно от того, что все это уже едва различимо для нас самих, и оттого я так ранима. В какой-то момент я смогла внушить себе то, что мне на все это наплевать, что передо мной не ставится задача думать о том, что уже пошло в зачет и было внесено в список моих злодеяний. Я всегда могу нащупать каждую иголку, воткнутую в мою душу, ведь ими так любит играться мое воспаленное сознание, склонное к распаду и саморазрушению.

Я хорошо понимаю, что Ты значишь для меня больше, чем я значу для Тебя. И это сводит меня с ума! Спрашивается, какого черта? Я, глядя в зеркало, выдаю себя за другую личность, за другого человека! К тому же, от чего все становится еще запутанней, эта личность является по своему характеру и природе моим точным отражением, копией. Я поняла это, еще впервые с ней заговорив. Мне важно ощущать Твое присутствие, только так я понимаю, что еще не сошла с ума. Но мы ведь оба слишком гордые, чтобы оказаться там, где нам станет легче.

Нет, все! Довольно! Я не люблю Тебя. Ведь это мне совершенно не нужно и неудобно. Хочется сказать - прочь из моей головы! И сказать это Тебе лично. Но между нами уже образовалась глубокая пропасть, молчание слишком затянулось, и нет смысла его нарушать. Это был интересный опыт, все эти сны, беседы, с зеркалами… Это давало мне чувство свободы даже от самой себя, в те моменты все их санитарные правила и научные догмы не распространялись на меня, так как никто в мире не знает, как правильно общаться с чудовищем, сидящим внутри собственной головы. Никто не может дать мне совет или рассказать, что делать. Тянет вниз усталость. Я все подсознательно знаю, и это тяготит».

Бессонница получила Варю в свое распоряжение, сон никак не наступал, но Варя продолжала лежать в своей кровати с закрытыми глазами.

ГЛАВА 7. ПРИГЛАШЕНИЕ

Сначала Варе привиделось множество мультипликационных персонажей, все они были нарисованными, яркими и шумными, их мир играл всеми цветами радуги. Потом ее мысли окрасились в цвета советских мультиков, обогатились сине-зелеными оттенками. Она была мальчишкой-пионером, который потерял свой самолетик, а рядом с ней был верный друг - плюшевый медведь. Девушка вспомнила название мультфильма - «Стрела улетает в сказку», он был снят в 1954 году, и она смотрела его в детстве. Как только она разгадала тайну привидевшейся ей сцены, та сразу исчезла. Перед Варей появился так называемый «экран», на котором она видела только свои руки, окутанные зеленоватым свечением. Варя попыталась повернуть голову и представить себе свою спальную комнату, но у нее ничего не получалось, она могла лишь наблюдать за происходящим.

Темнота начала рушиться и осыпаться по пикселям, фрагментам. Вокруг воцарилось серость, совсем не страшная, а, напротив, мягкая и уютная, как клубы пара. Вдалеке мелькнул оранжевый огонек, и Варя устремилась к нему. Она сделала всего пару шагов, как ее ноги оторвались от земли, и километры отмотались назад сами собой, как лента беговой дорожки. Девушка не видела, где находится, но от скорости ее движения пары вытянулись в один поток и поплыли назад, как плывут облака по небу. Самое странное для нее было то, что в какой-то момент она стала видеть саму себя от третьего лица, наблюдала за собой вне тела. Источником света оказался кованый фонарь.

Варя стояла посреди окутанного туманом сквера, вокруг нее были распускающиеся каштаны и дорожки, петляющие межу ними. Видеть она могла разве что на расстоянии метров пяти от себя, остальное тонуло в серости. Она услышала шорохи, но никак не могла разобрать, откуда они доносятся. Они становились все отчетливей и напоминали уже стук дождя по стеклу. Варя подняла голову и увидела, что к фонарю слетелись мотыльки, которые, упиваясь невиданным ими ранее светом, насмерть бились о стекло, пытаясь сами оказаться в свечении, стать его частью - искрой. Девушка почувствовала, что вернула себе контроль над продрогшим телом. Она напоминала себе галчонка, выбравшегося из своего укрытия и сразу же промокшего под моросящим дождем.

На ее руках проступили черные вены, и чем дольше Варя к ним приглядывалась, тем лучше видела, как на коже проступают бугорки забившейся в сосудах крови и появляются все новые и новые родинки, образующие между собой замысловатые геометрические узоры и созвездия. Вокруг Вари стали вырисовываться контуры пятиэтажных домов, украшенных величественными статуями и лепниной. За ними стояли совершенно другие, высотные здания. Они уходили прямо в небо, и их крыши скрывались в облаке красных от луны туч. Под ногами, словно из ниоткуда, проступила брусчатка, выложилась прямо под Варей, кирпичик за кирпичиком. Она ощутила, как холодок побежал у нее по спине: заперта в лабиринте.

Варя подошла к фонарю, и насекомые замертво попадали вниз. Девушка сделала пару осторожных шагов назад и подняла голову: на фонаре сидела женщина-птица, мифическое существо, сошедшее со страниц сказки. Сверху это была фигуристая девушка с большой грудью и мощными плечами, снизу это была хищная птица с острыми когтями и шпорами, как у петуха. На руках у нее были перья, но все же это были руки, а не крылья, так она могла разве что парить на них от здания к зданию. Она раскачивалась из стороны в сторону, как велоцираптор, присматриваясь к своей добыче. Женщина, стрекоча, спустилась вниз.

- Вар-р-рвара? - Она картавила. - Следуйте за мной.

Женщина выпрямилась на своих птичьих лапах, подняла голову, демонстрируя Варе свою сексуальную осанку и гордую стать, зашагала вперед. Девушка, не возражая, последовала за ней, держась чуть поодаль. Она подвела ее к старому зданию, в нем могли размещаться коммунальные квартиры, но в большой его части были выбиты окна, а подъездные двери заколочены досками. Ветер с диким треском проносился по его сточным трубам и раскачивал их, как погремушки. Изнутри доносились женские крики, смешанные с истерическим смехом и плачем. Варе захотелось уйти, но ноги опять перестали ее слушаться, и двигать она могла только глазами, как в заставке компьютерной игры.

Одна из створок парадной двери не открывалась, ее сдерживала тугая и скрипучая пружина, так что Варя скорее протиснулась в дверь следом за провожатой. Внутри располагалось множество комнат, в которых находились люди и им подобные существа, занятые своими делами. По замыслу это место было притоном, в который стекались наркоманы и проститутки со всех концов города. Проходы коридоров, лестницы были заставлены всяким мусором и прогнившей мебелью, в которой завелись клопы и другие насекомые. Местами попадались шкафы, уставленные книгами, они напоминали стариков, брошенных умирать. Варя молчала, но внезапно ей навстречу выспались полуобнаженные девицы, они были сильно напудрены и разодеты в порванные платья с множеством юбок. Они принялись дразнить Варю, показывали ей языки и плясали вокруг нее, скандируя:

- Она влюбилась в Дьявола, теперь она - Его жена.

Варя разозлилась на них и хотела припугнуть:

- Вы сгорите в аду!

- Ты первая там окажешься! - одна из девиц ответила ей и заулыбалась.

Варя чувствовала себя уверенно и никак не реагировала на провокации падших женщин, но любопытство не оставляло ее, и она стала заглядывать в комнаты, попадавшиеся ей на пути. Ей все казалось знакомым, будто она уже бывала в этом месте раньше, вот только она не могла вспомнить, при каких обстоятельствах. В одном из дверных проемов она увидела, как обритая наголо женщина, одетая в кожаный корсет и брюки, хлещет кнутом мужика, привязанного к железной кровати, напоминающей больничную койку. В соседней комнате вниз головой висела женщина, привязанная за ноги к потолку. Она извивалась из стороны в сторону, словно лягушка, пойманная за заднюю лапу. Это удручающая картина, но подобное Варя уже видела в момент клинической смерти.

Женщина-птица жестом руки указала Варе на широкую лестницу, ведущую на последний этаж. С ее пролета здание напоминало амфитеатр, так как оттуда открывался вид на все этажи и выходы к лестнице. Около высокой деревянной двери их встретила столь же фигуристая женщина, но вместо ног у нее были копыта, как у оленя, а на попе красовался маленький хвостик, и тонкие черты лица и слегка оттопыренные ушки завершали ее образ. Она, громко цокая копытами по мраморному полу, подошла к Варе и взяла ее за руку. Ладонь у нее была влажная и холодная. Она отворила перед Варей дубовую дверь, выглядевшую для этого места слишком роскошной, и пригласила ее войти в темный зал. Когда девушка вошла внутрь, то поняла, что находится в обеденном зале, посреди которого стоял длинный стол, сервированный на четыре персоны и освещаемый двумя масляными лампами. Вдоль стены тянулось окно, сквозь которое в зал пробивался алый лунный свет, которого едва хватало, чтобы осветить мужчину сидящего во главе стола. Это был толстяк, одетый в дорогой черный костюм с запонками, а на шее у него была расправлена белоснежная салфетка, он не отрывался от еды. Ловко орудуя ножом и вилкой, он нарезал куски кровоточащего мяса и заправлял их себе в рот, скорее напоминавший пасть животного, а после глотал, даже не прожевывая. Толстяк прекрасно знал, что Варя уже пришла, но какое-то время не обращал на нее никакого внимания, а после, словно очнувшись ото сна, он указал ей на стул и предложил сесть с ним рядом. Только Варя села, как сзади нее появился силуэт женщины, ее копытца были стреножены цепями, и она, гремя ими по полу, принялась расставлять перед гостьей фужеры и блюдо, накрытое блестящей металлической крышкой. Под ней оказался такой же слабо прожаренный стейк с зеленым горошком.

- Угощайтесь, чувствуйте себя, как дома, - осипшим голосом произнес толстяк и вытер пот, выступивший у него на лбу. - Это - оленина, непослушная оленина.

Прислуга наполнила Варин бокал красным вином.

- Вот, полюбуйтесь! Это - воплощение идеи молодости. Горячащее кровь терпкое вино и девственное, полное крови мясо.

Варя с трудом заставила себя отрезать маленький кусок мяса и наколола его на вилку, но оставила в тарелке.

- Пока мы ожидаем припозднившихся гостей. - Он сделал паузу. - Я забыл предупредить вас, наша компания будет чуть больше, мы ожидаем прибытия еще двоих моих компаньонов, если угодно. Мы могли бы скрасить вечер непринужденной светской беседой, если вы не возражаете?

- Мое имя вам, полагаю, известно. - Варя расправила салфетку на коленях. - Позвольте мне узнать ваше?

- Габриэль Заблоцкий. Пусть вас, Варвара Николаевна, не смутит мое имя, я - поляк. В прошлом священник и в настоящем лидер оппозиционного движения и ваш покорный слуга. Мне действительно известно, кто вы такая, иначе вы бы не оказались за этим столом.

- Оппозиционное движение?

- Да, за свободу от диктатуры Нины, за свержение этой полоумной сучки. - Он отпил вина. - Но не берите сейчас это в голову, не утруждайте себя заботой о наших тяготах.

- Не стану лезть в чужие дела. Но мне хотелось бы знать, почему я здесь?

- Это пока что не ваши дела, но вскоре это коснется всех нас без исключения. - Он посмотрел в окно. - Кровавое небо не уходит, эти страшные облака не в силах разогнать даже ураганный ветер, а это может значить только одно - ад подступает все ближе, в нем уже становится слишком тесно. Но не будем об этом! Главное, что вы здесь!

- А в чем такая важность моего прибытия?

- Позвольте, вы что, не помните, кто вы и каково ваше предназначение?

- Я не знаю о себе ничего такого, что обосновывало бы этот званый ужин.

- Варенька! Вы - Перворожденная, одна из тех, в ком живет чистый свет! Вы - храм всепрощения и сострадания. Вам чужда предвзятость и несправедливость, в ваших речах упокоение. Я никогда прежде не встречал ничего подобного, а я служил в церкви.

- Вы меня с кем-то путаете! - Варя попыталась встать, но ее плеча коснулась ледяная рука.

- Ты совсем не притронулась к еде. Не торопись, присядь, - с ней заговорила женщина, стоявшая позади ее стула.

После она обошла стол, подставила толстяку щеку, и тот поцеловал ее. На ней был строгий пиджак и юбка-карандаш черного цвета, на голове у нее красовалась шляпа с широкими полями и вуалью, скрывающей ее лицо, когда она сняла ее, ей на плечи упали тяжелые кудри огненно-рыжих волос. Она встряхнула волосами и закурила, стоя у окна, повернувшись к Варе вполоборота. В каждом ее движении и взгляде читалась жажда власти, холодность и беспринципность, с которой она привыкла все делать.

- Габриэль, вы уверены, что это она? - Женщина бросила на Варю оценивающий взгляд.

- Мы собрались здесь как раз для того, чтобы выяснить это. И ты мне в этом поможешь, так ведь, Тшилаба?

Варе стало не по себе, она чувствовала себя объектом пристального изучения. Тшилаба села напротив нее и поднесла свой бокал к губам, но не отпила вино, а вместо того замерла и заставила тем самым Варю посмотреть в свои зеленые глаза. Эту сцену прервал скрип двери: на пороге зала показался невысокий парень лет двадцати пяти, одетый в серый полосатый костюм-тройку, неглаженая рубашка была небрежно заправлена в брюки, на ногах у него были красные кеды. Он шел вразвалочку, мягкой кошачьей поступью. Его волосы были всклокочены, и оттого он походил на чертика, выпрыгнувшего из табакерки, сытая ухмылка не сходила с его лица. Он что-то шепнул на ухо Тшилабе, и она на него сильно разозлилась, отчего парень рассмеялся звонким и пронзительным смехом. Варя ухмыльнулась.

- Не обращай на нее внимания! - он обратился к Варе. - Она - редкостная сука, но так сильно любит меня, что я ничего не могу ей возразить.

Тшилаба пропустила этот комментарий мимо ушей и заговорила с толстяком на языке, которого Варя совершенно не понимала и не могла никак классифицировать, отнести к той или иной языковой группе. Они какое-то время говорили между собой, а парень строил Варе глазки и улыбался, когда они закончили диалог, Тшилаба поставила на стол пустой бокал со следами ее красной помады на краю и заговорила с Варей:

- Есть ли у тебя хоть малейшие представления о том, зачем мы пригласили тебя сюда? - Варя помотала головой ей в ответ. - А ты знаешь, кто твой ночной Гость, с которым ты так мило беседуешь?

- Тшилаба, остановись! Это уже ни в какие ворота не лезет, веди себя прилично, - одернул ее Габриэль.

- Я не могу понять, в чем смысл нашего разговора и кто вы такие! Но я вас не боюсь, как и того места, где я сейчас нахожусь. - Этого места и нас бояться не стоит! Но все может вмиг перемениться, и ужинать будут уже нами, - Тшилаба нападала на Варю. - Посмотри мне в глаза! Что ты видишь в них?

Варя не могла понять, что с ней происходит и чего от нее требуют, но посмотрела в глаза Тшилабе и увидела в них нечто жуткое и до боли знакомое. Мир вокруг стал рушиться, как папирус, прогорел стол и оконные шторы рассыпались в пепел, бокалы потрескались от жара, а вино в них вскипело. Когда Варя попыталась встать, то без сил повалилась на пол. Ей приходили на ум разные образы, картины и места, в которых она хотела бы оказаться, но она ничего не видела, кроме собственных рук. Тшилаба насквозь прожигала Варю глазами, пытаясь прочесть ее мысли и прошлое. Ей это удавалось, но девушка сопротивлялась и была близка к тому, чтобы вот-вот проснуться и оказаться в Москве, в своей кровати. Тшилаба решила ее отпустить со словами:

- Ты в Городе 1303. Вернись сюда, когда будешь готова узнать, кто Он такой!

Раздался смех толстяка, а потом сухой кашель, и Варя проснулась у себя дома.

ГЛАВА 8. ВОЛЯ СЛУЧАЯ

Варя проснулась с чувством пустоты в желудке, она зверски проголодалась, а время как раз близилось к ужину. Девушка заказала еды из китайского ресторана с доставкой на дом и дожидалась ее, не вылезая из кровати. Ее не покидало ощущение того, что в квартире она не одна, но, проверив все комнаты, девушка никого не нашла и закрыла все двери, кроме двери своей спальни. В восемь Варя плотно поужинала и выпила половину бутылки вина. Ее настроение немного разыгралось, и ей захотелось провести наступающую ночь в компании мужчины. Не колеблясь, она позвонила Спартанскому, он хоть и продолжал оперировать бойцов подразделения Сигмы, но не имел ни малейшей заинтересованности в том, чтобы рассказывать кому-либо об их с Варей встречах.

Он приехал к ней через пару часов и практически сразу оказался в Вариной кровати. Они, накрывшись шелковым покрывалом, ласкали друг друга и пили вино. Он поцеловал ее в губы и заговорил:

- Ты же ничего не продумываешь до конца. Этот твой побег от Владислава… - Вадим не хотел ее задеть. - Ты живешь, как попрыгунчик, запущенный в космос. Не знаешь, чего хочешь.

- Не совсем так. Да, я - попрыгунчик! Только знаю, чего хочу - оказаться в космосе. Я не знаю, как мне это сделать, разве что безостановочно двигаться вверх, и не знаю, что может встретиться мне на пути.

- Я вижу сейчас перед собой маленькую сонную девочку, не желающую избавиться от всех своих грез, все еще гонящую от себя полчища признаков. - Он улыбнулся. - А на самом деле в твоей голове полно мусора.

Варя принялась нежиться, тереться спиной о постель и закапываться в подушки, делая вид, что пристыжена. Вадим прижал ее своим весом и впился губами ей в шею - девушка вытянулась в его руках, как росток бамбука, и застонала. Он целовал ее все ниже и ниже, а она стонала все громче, в следующее мгновение она закричала и схватила его своими тонкими пальцами за волосы. Они занялись нежным и чувственным сексом, после которого долго блаженствовали, развалившись в обнимку на кровати.

Девушка уснула первой, но посреди ночи нечто позвало ее по имени, и Варя подняла голову с подушки. Внезапно ее поразил какой-то горизонтальный электрический луч, образовавшийся у окна и устремившийся прямо к ней. Он прошел ее лоб насквозь и тут же потух, а Варя ощутила сильное жжение между глаз и в висках и никак не могла понять, что с ней только что произошло. Комната опять залилась синим свечением, только в этот раз Варя чувствовала, что, кроме луча, ей ничего не угрожает, и положила голову на подушку.

Должно быть, у меня подскочило давление, оттуда такой гул в ушах. Ничего страшного.

Она закрыла глаза и заснула, ей виделись различные образы, которые непривычно быстро сменяли друг друга: поле битвы, под ногами окровавленный снег и сожженная бумага, едкий запах типографской краски забивал ей ноздри. В небе парили то птицы, то мусорные пакеты или же синие стрекозы - каждый раз, когда Варя поднимала голову, чтобы посмотреть на него, картинка менялась. Потом в глазах у нее потемнело, и окружающий мир стал различим для нее лишь по звукам: слившиеся воедино женские стоны и лязг ножей, посуды, монет, падающих на пол. Ей внезапно стало холодно, а все посторонние шумы исчезли, и слышался только вой пурги и рокот океана - волн, разбивающихся об скалы. Варя шла в пустоте, на ощупь, ничего перед собой не видя. Вскоре хруст снега под ногами сменился шуршанием опавшей листвы, и девушка почувствовала, что оказалась в луже, закиданной сухой травой.

Варя задумалась о соломе, царапавшей ее босые ноги, и когда подняла голову, то вновь прозрела: густая бархатистая трава цвета малахита, звезды, отражающиеся на ровной глади воды. Ее ноги уже оплетал мышиный горошек и мягкий цветущий клевер, а над рекой раскинулась вуаль тумана, стелящегося по всему ее руслу и восходящего на ее берега. Несколько старых ив раскинули свои серебристые ветви по ветру и манили Варю подойти к ним. Девушка оказалась в сумраке их крон, там, куда не пробивается лунный свет, она прислонилась к их сплетенным корням и закрыла глаза. Внутри у нее все сжалось от чувства одиночества, она чувствовала себя брошенной. От злости она бесшумно плакала, прикусив нижнюю губу. Крупные слезы катились по ее щекам и разбивались о голые колени. Она стала сжимать зубы еще сильнее и прокусила нижнюю губу, из нее потекла тонкая струйка крови. Внезапно все ее зубы превратились в маленькие, острые клыки, о которые она порезала губу еще сильнее, и чем больше шла кровь, тем больше Варя впадала в незнакомое ей состояние транса - неги. Она ощутила острую боль и слегка поморщила носик, поняв, что эта боль доставляет ей удовольствие. Вкус пусть даже собственной крови пробуждал в ней страсть, Варя томилась, вожделея встречи с Ним.

Он должен прийти. Я это чувствую и желаю этого.

Стоило ей лишь подумать о Нем, как она ощутила Его взгляд на своей едва прикрытой спине, подолы ее короткой ночной рубашки стали сильнее развеваться, обнажая пред Ним ее ягодицы. Варя ощущала сильное возбуждение, у нее зажгло между ног, и, пытаясь скрыть в себе похоть, она неосознанно расправила свои локоны и поправила прическу. Варя стеснялась Его и этого холодного и безучастного взгляда. Она не могла рассчитывать на Его прикосновение, но мечтала о нем. Варя напрочь забыла, что лежит в кровати с другим мужчиной, со Спартанским, ведь в их реальности это не имело никакого значения.

Чем дольше Он смотрел на нее и не приближался, тем больше Варя сходила с ума. В исступлении она принялась сжимать бедра и ласкать свои руки и плечи, представляя, что Он делает это. Казалось, Он манипулировал ею на расстоянии, заставлял трогать саму себя так, как Ему хотелось. Ее кожа покрылась мурашками, и дыбом встал каждый волосок на ее бледном теле, и, когда она поднесла свою руку к губам, чтобы поцеловать ее, то впилась зубами в свое запястье и распорола вены. Липкая и густая кровь побежала вниз, наполняя ее ладони, пальцы онемели и распрямились, высвобождая красные потоки, стремящиеся упасть на сырую, черную землю. Вдалеке закричали птицы, которые никак не хотели смолкать, а собирались все в большую стаю. Варю пронзала ласковая боль, еще больше сводящая ее с ума, ее бросило в жар, и она начала бредить: «Порезы на коже… Сколько же их у меня? Не счесть. Это отметины, которые останутся со мной навсегда, служа напоминанием о верности Ему. Все, что я делаю, это - ритуал, предшествующий моему воссоединению с Ним. Уже нет дороги назад, как и надобности в ней».

Внезапно Варе стало еще холодней, она почувствовала, что Возлюбленный отвернулся от нее и уходит. Она не могла смириться с тем, что их встреча была столь коротка, и бросилась в Его сторону, но трава под ее ногами стала тонкими лезвиями, а вьющиеся цветы - колючей проволокой, впившейся ей в ноги. Варя не останавливалась, словно не чувствуя боли, бежала к нему, пока Он криком ее остановил:

- Не ходи за мной! Не смей за мной ходить! Никогда! Слышишь меня? Никогда!

- Я прошу Тебя, остановись! - Варя задыхалась. - Не оставляй меня одну!

- Поверь мне, так нужно, - нежно произнес Он. - Малыш, впереди нас ждет погибель.

- Обещай! - Варя кричала. - Обещай, что у нас еще будет утро, которое рассеет эти кошмары и внесет ясность. Утро, в котором Ты будешь рядом со мной.

- Обещаю, а сейчас просто поверь мне.

- Я хотела бы верить в это чудо, в магию рассвета. Но для меня существуют лишь колдовские чары и проклятья! Ведь я знаю, знаю, кто Ты! Вот только не могу произнести этого вслух, как и поверить в то, что в Твоей душе нет ни капли света и добра. Ведь Ты так добр ко мне.

- Только к тебе, - Он стоял к ней спиной, склонив голову.

- Нет никакой разницы, уйдешь Ты сейчас или нет! Я все равно останусь и буду страдать, травить свою душу мыслями о Тебе одном. Мне надо окончательно решиться, замолчать! Все, чем я буду жить - серое утро. Ведь я так легко цепляюсь даже за самые малейшие и пустые надежды. Я так доверчива!

- Не плачь и не горюй по мне - я всегда буду где-то рядом. Ведь, сама посуди, я возвращаюсь в ад, а он всюду, куда бы ты ни шла.

Варя не хотела с Ним прощаться, отпускать Его, но выбора у нее не было. Возлюбленный посмотрел на нее полным сочувствия взглядом, а потом, словно по взмаху руки, пробудил ее ото сна. Первое, что подумала Варя, проснувшись у себя в кровати то, что ей срочно нужно раздобыть несколько ампул «Insomnia» и «Spiritus» для того, чтобы при следующей встрече Ему не удалось так просто прогнать ее восвояси. Но никакого доступа к препаратам она не имела, в отличие от Вадима, он беспрепятственно передвигался по всему штабу Владислава и часто там бывал. Варя раньше не просила его ни о чем подобном, и их секс не требовал никакой оплаты или компенсации, поэтому она не знала, как подвести его к мысли о том, чтобы обокрасть своего друга. У нее появился план, к исполнению которого она сразу же приступила.

Варя пробудила Вадима ото сна и нежно поцеловала, потом сделала минорное личико и сказала ему, что она сейчас не в настроении с ним разговаривать и хочет остаться дома, и потому предложила ему встретиться позже и отобедать в ресторане. Спартанский с уважением отнесся к ее просьбе и назначил ей встречу в центре города на послеобеденное время и сразу же после этого собрался, и уехал. Таким образом девушка выиграла себе время для того, чтобы подобрать нужные слова и, самое главное, придумать повод - вескую причину, по которой Вадим стал бы красть для нее препараты. Варя решила давить на жалость, сказать ему, что не может остановиться в своих экспериментах, и любые попытки отказаться от опиатов и «Insomnia» причиняют ей ужасные страдания, и она срывается и вновь их покупает. На всякий случай перед выездом девушка связалась со своим знакомым наркоторговцем - цыганеном по имени Яноро, который на время оптовой закупки находился в Москве. В случае отказа Спартанского ей помогать Варя приобрела бы себе разовую дозу героина, чтобы вновь постараться отыскать во снах своего Суженного.

К пяти часам Варя добралась до назначенного Спартанским места - он скинул ей координаты для навигатора. Она быстро его нашла, хотя обычно с трудом ориентировалась на узких улочках города. Девушка припарковала свою машину и приготовилась выходить из нее, что сделать было не так просто. Дело было в том, что в ее джипе - BMW X5 2005 года выпуска - заклинило ручки обеих передних дверей и одной задней. Так что Варя пользовалась последней оставшейся исправной дверью, а потому лазила по всему салону, чтобы дотянуться до нее и открыть.

Варя вышла с парковки и повернула за угол, ее взгляд сразу же упал на двухэтажный особняк, который некогда мог принадлежать дворянской чете, а сейчас использовался под ресторан. Вывеска гласила: «Ресторан Игуасу. Аргентинская кухня», Варя была не прочь отведать здешних блюд.

Ей оставалось только перейти дорогу, и она остановилась на пешеходном переходе. Вдруг, когда она снова хотела взглянуть на особняк, ей на глаза попался таинственный мужчина, стоявший прислонившись спиной к стене здания, он смотрел себе под ноги. Варя не могла рассмотреть лицо, его полностью скрывала тень, падающая от крыши веранды и высоких туй, высаженных в глинных горшках при входе. Варя посмотрела направо, чтобы пропустить приближавшийся к ней автомобиль и перейти дорогу, не дожидаясь зеленного сигнала светофора, когда она повернула голову обратно, то обнаружила, что незнакомца и след простыл. Варя испугалась, что за Вадимом ведется слежка и место их встречи стало известно Сатарову, но, немного помедлив, Варя все же решилась на нее пойти.

В то же время огни города, рекламные таблоиды, фары автомобилей потеряли свой ослепительный блеск, и всюду стали возникать страшные тени, движущиеся сами по себе. Люди, идущие Варе навстречу, стали казаться ей чудовищами. Их лица искажались, будто нечто злое пыталось выбраться из-под их кожи, натягивая и морща ее, пытаясь разорвать изнутри. Варя чудесным образом подавила в себе разрастающуюся панику и смогла открыть тяжелую дверь ресторана, перешагнуть его порог и быстро закрыть ее за собой с такой силой, словно в нее вот-вот должен был ворваться убийца или еще кто хуже. Стены особняка стали надежным укрытием для нее от агрессивного внешнего мира, в ресторане все шло своим чередом и царило спокойствие: приятные запахи, тихая музыка, романтичная обстановка с приглушенным светом. Основным его источником служил камин, стоящий в центре зала, его прекрасно дополняла своим свечением и жаром печь, на которой шеф готовил свои фирменные блюда, помимо этого еще на каждом столике стояли зажженные свечи.

Варе показалось это место знакомым, хоть она и была уверена в том, что раньше здесь никогда не бывала. Знакомым показалось даже лицо встретившего ее у входа официанта: молодой человек, располагающей внешности, одетый в выглаженную форму и белый фартук. Он жестом указал Варе, чтобы она следовала за ним.

- Я провожу Вас к Вашему столику. - Он говорил тихо, но отчетливо и несколько манерно произнося каждое слово.

- Я не заказывала его заранее. - Варя попутно осматривалась по сторонам, ища Вадима, но он еще не подошел.

- Позвольте заверить, у нас уже приготовлен для Вас столик. Господин, пожелавший остаться неназванным и, должно быть, Ваш поклонник, позаботился об этом и велел нам придержать для дамы лучшее место. Вы можете ни о чем не беспокоиться, Ваше имя также осталось для нас тайной, он дал нам взглянуть на Ваш фотоснимок, и, едва Вас заметив, я сразу же Вас узнал.

Варя не стала интересоваться подробностями заказа, подобные события стали происходить с ней все чаще и чаще и стали казаться ей в какой-то мере привычными, тем более что расспросы прислуги обычно ничем хорошим не заканчиваются. Ее столик располагался в отдаленном от общего зала месте, возле плотно зашторенного окна, и почти не освещался. И, конечно, она не стала просить пересадить ее за другой стол.

- Вам помочь с выбором горячего блюда? - ненавязчиво напомнил о себе официант.

- Да, буду признательна. - Варя открыла меню на разделе «стейки».

- Я могу предложить Вашему внимаю мясную тарелку? Так Вы сможете ознакомиться с сегодняшним ассортиментом мяса.

Варя положительно кивнула, и официант поспешил уйти. Девушка листала меню и в то же время думала о том, что ей неловко находиться в таком ресторане одной, но Спартанский не заставил себя долго ждать. Он подошел к столику и поцеловал ее в неприкрытое плечо:

- Ну, и место ты выбрала! Но я другого выбора и не ожидал, сразу пошел в самый темный угол, как знал, что ты здесь. - Вадим широко улыбнулся.

- Ты пришел вовремя, сейчас прибежит официант и начнет давать советы по выбору мясных блюд. - Варя заметно насторожилась.

Официант быстро вернулся, и в руках у него был большой поднос, на нем чего только не было: вырезки, грудинка, прочие части коровьих туш. Он принялся подробно обо всем рассказывать, но Варин выбор быстро остановился на стейке из мраморной говядины и салате из морепродуктов. Вадим выбрал для себя кусок потолще, с жирком. Они заказали по бокалу белого полусухого вина под первое блюдо и по бокалу красного сухого под основное. После Варя поставила сумку на подоконник и хотела взять в руки свой блокнот и ручку, как вдруг услышала женский крик с улицы:

- Не подходи к моему ребенку, попрошайка! Посмотри, во что ты себя превратил! С такой мордой должно быть жить стыдно, а ты все мелочь клянчишь, пропойца!

Дама не унималась, и официанты бросились закрывать все окна, чтобы заглушить ее брань и шумиху, поднятую солидарной с ней толпой. Когда все стихло, Варя придвинулась к Вадиму и сказала ему:

- Столик уже был заказан мое имя. - Она оглядела зал. - Официант сказал, что заказ оставлен не представившимся господином, который показал ему мое фото. Не находишь это странным?

- В последнее время ажиотаж вокруг твоей персоны заметно усилился, Владислав грезит о встрече с тобой. Он не распространяется о причинах, по которым это ему так необходимо. Я же полагаю, что ему трудно справляться в одиночку, и к тому же он, как мне опять же могло показаться, скучает по тебе.

- Он не стал бы устраивать подобное представление. Конспирация ему ни к чему. Кто-то знал наверняка о том, что я буду здесь. Ты никому не говорил о нас с тобой?

- Нет, конечно! Как ты вообще могла такое подумать?

- Я не хотела тебя обижать, но это теперь будет тревожить меня как минимум до конца обеда.

Девушка была уверена в том, что ее сопровождает кто-то еще, помимо Вадима, но ей оставалось разве что внимательно следить за происходящим вокруг, так как иного способа убедиться в этом у нее не было. Им подали вино, и она пила его, то и дело поглядывая в сторону, где мог сидеть ее таинственный преследователь, но за высокой спинкой кресла она не могла разобрать, занят соседний столик или нет. С кухни доносился будоражащий аппетит запах жареного мяса и уютный треск поленьев в печи. Вскоре принесли салат, и Варя, расстелив на коленях салфетку, принялась его есть. Она умело орудовала ножом и вилкой, рот открывала нешироко, поэтому можно сказать, что ела она изящно, как это подобает настоящей леди. Варя оказалась голодней, чем она думала, поэтому мысли о таинственном спутнике ушли на второй план, пока Вадим вновь не заговорил:

- Владислав никому не доверят, считает, что все могут его предать, как предала его ты. Другой момент в том, что он окончательно рассорился с Сигмой, думаю, ты уже в курсе последних событий. До тебя дошли слухи о преступлении века?

- Нет. - Варя отложила приборы. - Я ничего не знаю о дальнейшей судьбе их проектов, сбежав, потеряла с ними всякие контакты, за исключением моего любимого друга - тебя.

- Лесть - это приятно, - Вадим даже немного покраснел. - Но я был уверен в том, что такие известия так или иначе дойдут до тебя.

- Не томи! Рассказывай!

- Сначала посвяти меня в парочку моментов. Без конкретного представления о ваших препаратах я могу неправильно преподнести тебе информацию. Я слышал, что все, кто так или иначе были задействованы в научных исследованиях Сатарова, тестировали на себе препарат «Insomnia», ты же входила в их число?

- Да, входила.

- Что же это за отрава такая? Мне уже доводилось оперировать бойцов Сигмы, а они, как, думаю, тебе известно, мало чем внешне походят на человека. Это последствия постоянного употребления вещества?

- Не совсем, разового применения бывает достаточно для того, чтобы в организме начались колоссальные изменения - мутация. А так среди побочных эффектов присутствует головная боль, галлюцинации, обезвоживание…

- Но ни ты, ни Владислав не подверглись такой мутации? Кто-то, кроме вас, принимал вещество без последствий?

- Да, Сигма. И, может, еще кто-то. Владислав всегда был недоверчив к людям, а потому я многое могу о нем не знать.

- Значит, опасность велика, как я и представлял.

- Какая еще опасность?

Подошел официант, чтобы забрать пустые тарелки и поставить бокалы красного вина. Горячее тоже не заставило себя долго ждать, повар лично подкатил к их столику тележку с подносами и поставил перед ними по небольшой металлической плите, внутри которой были раскаленные угли, а сверху на решетке лежали здоровенные стейки. Официант разрезал куски мяса на четыре части, и кровь тонкими ручейками стекла на угли и прикипела к раскаленным прутьям гриля, запенилась и зашипела. В воздух поднялся белый пар, и на шторах появилась его тень, а также еще одна, никому не принадлежавшая. Эта тень повторяла контуры человеческого лица: нос, брови, высокий лоб, рот с опущенными уголками губ. Официант тоже это заметил, но виду не подал - должно быть, счел, что ему показалось.

Варя переложила крупный кусок мяса на деревянную дощечку, поданную ей в качестве тарелки, и занесла над ним нож. Она почувствовала сильный прилив сил и возбуждение, причиной которого была возможность впиться зубами в сочное мясо и, как это принято у человека, после запить его прекрасным вином. Это современный и щадящий способ выплеснуть свои первобытные потребности убийцы, хищника. Поедание мяса для человека процесс естественный и для его организма приятный: мозг моментально выбрасывает в кровь все возможные гормоны, химия которых дает нам чувство радости. Варя играла с едой, она специально медленно подносила куски к миске с соусом и окунала их туда, любуясь, как смешиваются соки. После она отправляла вилку в рот и, не роняя ни капли, прожевывала мясо почти не разжимая челюстей, после, вытерев губы, делала большие глотки вина. Помимо трапезы, ее заводило что-то еще - особенный взгляд. И, несмотря на то, что довольно часто на нее жадно посматривал официант, Варя чувствовала, что желание исходило прямо с противоположной от нее стороны стола. Она уже ни капли в этом не сомневалась, Вадим желал ее. Но Варя хотела разузнать как можно больше, и, как только официант прекратил крутиться у их стола, расспрашивая о качестве блюда, она продолжила разговор:

- Так что за история приключилась с этими враждующими сторонами?

- Один из наемников Сигмы, ветеран и в целом, как понял, его доверенное лицо, окончательно слетел с катушек: уложил парочку ребят, подался в бега, прихватив с собой значительную часть последней партии зелья. И сейчас его все безрезультатно ищут, предполагая, что он попытается сбыть их конкурентам или же просто на рынок всякой вами любимой синтетики. Владислав рассчитывает его на этом подловить, но я думаю, что это будет слишком поздно, и формула окажется в плохих руках. Ты только представь себе последствия, если у случайных людей начнут проявляться симптомы этой болезни!

- Полчища уродов на свободных просторах! Да, это может привести к чудовищным последствиям, особенно сильно пострадает репутация подразделения «Тень». - Варя не подала виду того, как сильно ее обрадовала эта новость.

- В любом случае я надеюсь, что Сигме и Владиславу удастся это предотвратить!

- Но пока они не знают, где это чудовище может скрываться, так ведь?

- Даже если у них и есть какие-то догадки, они не станут делиться ими со мной. Они даже друг с другом ничем не делятся.

Варя всенепременно желала воспользоваться этой возможностью заполучить себе такое количестве препарата. Имея его на руках, она могла переманить к себе Смок и собрать свою собственную исследовательскую группу. Впрочем, пока это лишь ее задумка - она также ничего не знала о местонахождении беглеца.

ГЛАВА 9. ПОЕЗДКА

Вернувшись домой, Варя сразу же связалась с Яноро, ей хотелось убедиться в том, что она в любое удобное ей время может забрать свой заказ, однако при разговоре он начал темнить:

- Мне необходимо срочно уехать из города. - Он не любил Варе врать. - Моя семья, да что уж там! Весь табор стоит под Угличем: развлекают туристов и ждут меня, чтобы с отплытием теплохода в Европу смочь передать крупный заказ для зарубежных коллег.

- Может, мы еще успеем пересечься на выезде из Москвы?

- Нет, категорически нет! Не могу пойти на это!

Варе его поведение показалось крайне подозрительным, несмотря на то, что его табор в действительности стоял где-то в Тверской области, откуда периодически отправлялся кочевать. Она знала Яноро достаточно давно, и обычно он так резко не менял своих планов, тем более причин для такой спешки она не видела, да и он никогда не говорил с ней в таком тоне - обычно был приветлив и ласков. Делец он знатный, видимо, учуял какую-то выгоду для себя и рванул испытывать Фортуну.

- Давай так! - Варя воодушевилась. - Я приеду к тебе в Углич завтра утром, отдашь мне то, что я прошу, заодно с семьей познакомишь, город покажешь, лошадьми похвастаешься. А то я только и слышу о них, а видеть не видела!

- Дай-ка мне подумать. - Ему не хотелось упускать выгоду, да и все члены семьи были уже наслышаны о москвичке Варе. - Согласен, приезжай к полудню, не раньше - я буду занят. Хотя погоди-ка! Приедешь раньше, тогда двигайся к городу Калязин, я распоряжусь, и тебя кто-нибудь из молодых встретит, проводит месту нашей стоянки - это будет на большой воде.

- Спасибо за заботу обо мне, добрый друг! - Варя положила трубку.

Она не намеривалась ждать до утра и немедленно собралась в путь. Закинула в багажник всякую утварь и одежку - фонарик, бейсбольную биту, пару бутылок виски, одну из которых сразу же переложила на пассажирское сиденье. Конечно, она взяла с собой оружие - комплект отлитых на заказ ножниц, метательные ножи, которые она закрепила к поясу на бедре, а также пистолет «Глок-22». Также она всегда имела при себе опасную бритву «Узкая», которую подарил ей дедушка, зная, что она увлекается военной и советской тематикой. Варя пролезла к рулю и выехала в направлении Московской области, по пути она решила заехать на заправочную станцию с маленьким магазинчиком, в таких всегда продается «идеальная еда». Девушка называла ее так, потому что фрукты и овощи, как и любая другая представленная в них продукция, имеют совершенную форму, броскую упаковку и, как правило, расположены на самых удачных для них местах. Яблоки, на которые она обратила внимание, манили к себе своим восковым блеском, словно ждали свою Белоснежку - красавицу, чьи остренькие зубки с хрустом вопьются в его сочную, но безвкусную плоть. Такими яблоками Варя обожала чистить зубы, они отлично освежают дыхание. Ее манило к себе все: шоколад, печенье, мармелад и яркие напитки. Как Варе было известно, лучший способ бороться с искушением - это поддаться ему, и она сметала в свою корзину все, что ей приглянулось. Раскидав пакеты с покупками по пассажирскому сиденью и открыв все печенье и конфеты так, чтобы в любой момент до них можно было дотянуться рукой, она выехала на шоссе.

Погода была скверная, и быстро темнело, вдобавок ко всему зарядил проливной дождь, дворники не успевали сгонять воду с лобового стекла автомобиля - Варя вынужденно сбросила скорость. Дорога была мрачной и скучной: с обеих сторон от шоссе тянулся голый и дремучий лес, машин на дороге практически не было, позади нее тянулась вереница дачников, спешивших на огороды, но она давно их обогнала. На просветах оказывались деревушки, вид которых навевал тоску и угнетал, такими забытыми и пустыми они казались. В кюветах скопилась талая вода, и постепенно они превращались в болота, в лесу еще лежали пласты снега. Смотреть по сторонам Варе совершенно не хотелось, но ей нужно было отвлечься от гнетущих ее мыслей. Она выкурила сигарету, съела плитку шоколада, который оказался жутко приторным, и, чтобы притупить чувство тревоги она закинула в рот еще парочку кислых мармеладных червячков. Но мысли никуда не девались, рвались из глубин ее болота.

Эти блудницы из Города 1303, что они имели в виду, когда назвали меня невестой Дьявола? Так ли это на самом деле? А эти все господа - собравшаяся за столом компашка? О чем они вообще со мной говорили и можно ли им доверять… Не стоит! Доверять можно разве что самой себе, и то лучше этого не делать, ведь я уже полностью доверилась Ему, и мне остается только следовать Его указаниям и полагаться на Его искренность и чистоту помыслов. Я знала… Так и должно было быть… Многие попытаются сбить меня с пути, ведущего к Нему, испытать мое доверие и преданность Ему, как это всегда в жизни бывает - нужно бороться за то, что тебе дорого. Все обстоятельства могут указывать на опасность моего общения с Ним, люди и духи могут называть Его Дьяволом - пусть Он им и будет! Ведь никому из них не дано понять, как сильно этот Демон смог полюбить меня, быть может, я - единственная, кто не желает ему зла, а напротив, хочет спасти свет, который еще не погас в Нем. Откуда им знать, что между нами!

Оставшуюся дорогу Варя чувствовала себя спокойно и уверенно, ведь она в очередной раз убедила себя в том, что ее дух силен и что она не зря стремится оказаться рядом с Ним. Между ними была особенная духовная близость - в тот момент Он слышал ее мысли. Но ее размышления резко оборвались, когда перед самым поворотом на город Калязин на шоссе выбежал лось, который повернул голову на свет фар автомобиля и замер. Варя вцепилась в руль и попыталась выехать на встречную полосу, но делать ей этого не пришлось: нечто выскочило на дорогу следом за лосем, сгребло его в охапку и повалило на обочину. Девушка проехала метров двести вперед и остановилась, закрыла двери автомобиля. Ей показалось, что дело неладное, это не был медведь или же какой-то другой хищник, разве что это мог быть беглый мутант Сигмы. Варя давно не была так растеряна, все эти призраки и видения не так сильно пугают ее, нежели реальное насилие, которому она рисковала подвергнуться в любой момент. Высоченное и сутулое существо с ревом взвалило себе на плечо тушу убитого животного и направилось с нею в лес, девушка решила за ним проследить. Она знала, что хищник не сразу скроется в чаще леса, а подождет, пока автомобиль уедет дальше по шоссе, чтобы убедиться в отсутствии слежки за собой. Так Варя и поступила, она проехала около километра вперед и оставила машину на взъезде в маленькую деревушку, обратно вернулась пешком.

От места, где на асфальте были разбросаны клоки лосиной шерсти и разлита его кровь, девушка спустилась в кювет. От тяжелой звериной поступи на влажной земле отпечатались глубокие следы его когтистых лап. Варя не допускала мысли, что это мог быть оборотень или нечто подобное, а потому надеялась, что к утру действие препарата окончится, и боец примет человеческий образ. Выследить дорогу к его логову не составило для нее особого труда, в какой-то момент зверь устал и сбросил со своих плеч тушу лося и поволок ее рядом с собой, оставляя на снегу и прошлогодних листьях отчетливый след крови. Монстр укрывался в деревянной лачуге: крыша прохудилась, окна располагались практически на уровне земли - дом просел от старости. Когда-то в нем жил егерь, может быть, дальний родственник беглеца, ведь, скорее всего, он не случайно выбрал это место для укрытия.

Варя подобралась вплотную к дому, замерла, пытаясь определить, чем беглец занят - он был в сенях, расчленял добычу. Девушка подумала, что охотился монстр из необходимости, у него закончилась еда, а совершить вылазку в город в таком виде он не мог. Когда он отделил себе от костей здоровенный кусок мяса, то направился с ним в дом, откуда послышался шум отодвигающегося заслона печи и грохот кочерги по прогорающим поленьям - он готовил себе ужин. Варя пробралась в сени и вскарабкалась по приставной лестнице на сеновал, где было теплее и суше, нежели во дворе дома. Она решила спрятаться там до утра, а уже после связаться с Яноро и обсудить детали их встречи.

Ночь прошла спокойно, вот только к рассвету монстр стал часто и с рыком дышать, скулить от боли и слоняться по всему дому, сбивая со шкафов предметы. Он явно не мог больше спать, и до того мучился, что, когда выходил во двор, вцепился клыками в дверной косяк и вырвал его с корнем, растерзав потом его в щепки. Варя вздрогнула, но более не шелохнулась, ее позиция оставалась ему не видна. Зверь сел на низенькую лавочку около окна и обхватил лапами голову, потом весь обмяк и вытянулся, девушка подумала, что он испустил дух, но это было не так. Его вид стал приходить в норму: втянулись когти, грудная клетка расправилась колесом, осанка стала человеческой, и кости свода черепа и лица обросли кожей, отчего он перестал напоминать ходячий труп. Минут пять он еще так и сидел, а после вновь принялся метаться из стороны в сторону, бесконечно повторяя:

- Где же этот проклятый цыган? - Его охватывала паника. - Я же сказал ему, что не могу долго ждать!

Зверь, принявший человеческий облик, рыдал и до крови расчесывал себе руки, на локтевом сгибе которых виднелись нарывы и взбухшие синие вены - должно быть, инфекция от использования нестерильных шприцев. Его начало рвать, он выблевал все съеденное ночью мясо и желчь яркого зеленоватого цвета. Ему было крайне паршиво, и он точно не замечал Вариного присутствия.

- Употребить? Употребить еще? Я тебя спрашиваю! - вопил беглец.

В каждом его вздохе и слове слышались злоба и отчаяние, и эти чувства передавались Варе. От того на ум ей пришли совершенно чуждые ей ранее мысли: «С кем же ты говоришь, чудик? Я должна увидеть твоего Собеседника, я чувствую Его издевку над тобой! Кто твой Мучитель? Этот псих видит какого-то призрака перед собой - тень, как отрывок памяти, к которому он вновь и вновь возвращается. Уродец пытается его переиграть, ожить в нем и изменить ход событий. Он хочет избежать неминуемого - становления самим собой - чудовищем, коим был создан. К нему прилип Бес! Он во власти настоящего отродья ада - коварного изверга, а не ласкового искусителя. Он сожжен совестью своей… О-о-о, какой же он слабый… человек. Однажды топь поглотит его навсегда».

Человек разметал все по двору и продолжал кричать:

- Я не знал, что так будет! Я не ведал, что творю! Господи Боже помоги мне! - Просящий замер, он уже шептал: - Прошу, ну же, пусть боль уйдет. Я не стерплю! Я не стерплю…

После он снова взвился, изо рта у него пошла пена, а глаза налились кровью, мученик заорал пуще прежнего:

- Где ты! Тебя всегда нет рядом, чтобы мне помочь! - Он осматривался по сторонам, будто Бог должен был оказаться где-то рядом. - Тебя здесь нет! Вот, вот что я тебе скажу! Тебя здесь нет! И тогда тебя не было рядом!

У Вари закладывало уши, а гнев человека был так силен, что она волнами ощущала его на себе и никак не могла от него закрыться. Уйти сейчас она тоже не могла - нужно было дождаться, пока разбушевавшийся предатель зайдет в дом, а делать этого он явно не собирался. Варя, конечно, уже поняла, что речь в его монологе могла идти только об одном цыгане - Яноро, это ее нисколько не удивило. Посмотрев на беглеца, она сразу поняла, что наркоторговец из него так себе и что сам он не осмелился бы искать выходы на конкурентов Владислава и Сигмы.

Должно быть, он не первый день в таком состоянии пребывает, его аж распирает изнутри, странно, что кишки еще через горло не полезли, а то блевать ему уже нечем, а он все пыжится. Да, единственный, кому этот труп смог дозвониться, это был наш общий знакомый - Яноро. Стоит отдать ему должное, он быстро подсуетился. А если бы я не стала очевидцем этой картины, то, купив у беглеца все его запасы, он стал бы мне их втридорога продавать. Ну, хотя она так или иначе оказалась бы у меня. Она же где-то здесь, малыш? Ты привез ее с собой?

Но, видимо, дезертир слишком сильно нервничал и боялся, что сделка может не состояться, а потому от входа в дом не отходил и не выпускал Варю с сеновала. Прошмыгнуть за его спиной она бы не смогла, а он, как назло, стал постепенно приходить в себя и уже не метался по двору, а стоял на месте. Варя изучала его со спины: на вид около двадцати пяти лет, среднего роста и телосложения, мускулистые плечи и загорелая под футболку шея, короткая стрижка - типичный пехотинец. Варя заскучала и предалась сексуальным фантазиям на его счет: ее пальцы со спины скользят к низу его живота и касаются его каменного члена, он же заводит свою руку назад и кладет ее между ее ног. Но похотливые мысли прервал приближающийся цокот лошадиных копыт. Девушка встрепенулась и нашла себе новую смотровую позицию - прошла по балкам к стыку крыши, там не хватало шифера, и она могла видеть весь двор.

Яноро прибыл на своем вороном коне, видимо, вблизи не было никаких дорог, а только лес и несколько троп. Он быстро спешился и протянул беглецу руку в качестве приветствия, тот не ответил ему взаимностью, а напротив спрятал руку под мышкой. После движением головы предложил цыгану проследовать в дом, когда за ними закрылась входная дверь, Варя тут же слезла с сеновала и перекочевала к окну, пригнулась под ним.

- Сколько здесь? - спросил Яноро.

- С собой немного. - Грозно ответил беглец. - Есть еще в тайнике, в надежном месте. И плюс я знаю, где можно достать еще. Берешь?

- Сомневаюсь, здесь всего пять ампул.

- Я не знаю, кому ты их хочешь сбыть и что потом с ними станется! Вдруг у меня уже на хвосте федералы, или Сатаров там мутит с тобой контрольную закупку? Хватит морочить мне голову! Бери пять - этого уже более чем достаточно! Пять одного и пять другого, второго. Ну, ты понял!

- Не нервничай так! - Яноро был зол. - Если бы я знал, что ты меня по такой хуйне дергаешь, не в жизни бы не поехал сюда. Партия у него! Партия! Какая у тебя партия? Коммунистическая, полагаю? Членский билет покажи сначала!

- Я спокоен! Слышишь, конокрад!

- Тебя другая смерть сыщет! Не от моей руки суждено погибнуть тебе… Так, вот твои деньги, и я забираю ампулы.

Варя побежала в лес, собиралась вернуться к машине и позвонить Яноро, чтобы встретиться с ним в Угличе, как они и договаривались. Ей не хотелось вызвать у него подозрения, потому что теперь он стал ее целью: «Insomnia» была у него. Возможно, боец и оставил себе большую часть партии, но у него отобрать ее будет куда труднее, чем у цыгана. Наемник уже не мог отказаться от употребления этого вещества, а потому бился бы за него не на жизнь, а на смерть. Тем более к нему в любой момент могли нагрянуть охотники за головами. Варе нужно было сделать себе всего-то парочку уколов, и она уходила все дальше и дальше от его хижины.

Искать автомобиль ей долго не пришлось, в солнечном свете он контрастно выделялся на проселочной дороге. Варя открыла багажник и залезла в него, откопала в салоне бутылку виски и сделала пару глубоких глотков прямо из горла. Она отвела бутылку от губ, и немного виски стекло вниз по ее подбородку и шее - пила она жадно. Шпионка выкурила сигарету и перебралась к рулю, связалась с Яноро:

- Рад услышать твой голосок! - Он был мягок. - Ты уже приехала в Углич?

- Нет, как раз звоню на подъезде, километров двадцать осталось.

- Тогда тормози! Я сделал уже все свои дела, ребятки тут подсуетились без меня. Развернись в сторону Калязина, там увидишь мост над рекой Свистуха, ты сразу узнаешь ее - посреди ее русла виднеется колокольня затонувшей церкви. Там тебя встретят мои люди, прямо на дорогу выйдут.

Варя согласилась на такой расклад и проехала в сторону Углича пятнадцать километров, чтобы никому не показалось странным, что она так быстро добралась. Ее саму же насторожил тот факт, что Яноро не спросил, какой у нее автомобиль, но Варя предположила, что он мог уже видеть его. Когда она приехала к указанному месту, ее уже ожидали двое мужчин цыганской наружности. Они тоже сразу ее заметили и жестом остановили ее автомобиль, встали на порожки и сказали ей трогаться, указывая путь.

Остановились они в поле, у реки. Позади тянулась песчаная дорога и лес, скрывший их от посторонних глаз. Там остановился целый табор, с шатрами и палатками, повозками и, конечно, лошадьми, их было не счесть. При виде Вари лошади обступили ее и зафырчали, стали вздымать головы и надвигаться на нее. Но она их не боялась, вытянула вперед руку, желая коснуться головы белого коня, но он отводил ее в сторону и вскидывал гриву.

- Не дастся, - рассмеялся за ее спиной молодой цыганенок с золотыми зубами во рту. - Он необъезженный еще. Пойдем, мы проводим тебя к барону, Яноро говорит о тебе с самого вечера, как приехал.

У Вари в глазах рябило от пестрых рисунков на подолах платьев их женщин и детей, они постоянно двигались и напоминали собой осенний лес, раскачивающийся на ветру. Они были заняты привычными делами: стирали, мыли посуду и накрывали на столы - на Варю внимания не обращали и даже несколько опускали лица, когда девушка пыталась их рассмотреть. После она вспомнила, что у нее на поясе висят ножницы, а за спиной - под балахоном, пистолет, который, впрочем, никто не должен был заметить. Яноро при встрече с Варей был радостен и мил, познакомил ее со своей семьей и рассказал немного об их быте и трудностях, однако речи о наркотиках не вел, хотя ни для кого из собравшихся не было секретом то, что это основной его заработок. Он продал Варе заказанную ею дозу героина, не понимая, зачем из-за такой ерунды ей нужно было приезжать к нему, но о своих подозрениях ей ничего не говорил. Видимо, делец решил предложить ей «Insomnia» позже, чтобы сделать вид, будто раздобыл его в другом месте. Она также не упоминала о веществе, рассчитывая на то, что украдет его ночью из его шатра. Барон сослался на срочные дела и удалился к себе, оставив Варю под присмотром своих многочисленных сестер, дочерей и жены. Они пригласили Варю к отдельному шатру, перед входом в который были раскиданы большие подушки. Девушка развалилась на них, скрутила себе косячок из предложенной ей травки и стала наблюдать за происходящим.

Трудно было посчитать точное количество людей, находящихся в таборе, - кто-то приезжал, кто-то уезжал, а дети, так те вообще всюду мельтешили. Каждая мимо проходящая женщина обдавала Варю жаром своего тела и взгляда, такие с легкостью наводят порчу и уводят чужих мужей, но их путница не боялась. Ближе к вечеру ей предложили кальян с маковой соломкой, Варя отказалась. Тогда к ней подсела какая-то старуха, которую днем девушка не видела, сначала цыганка долго сидела молча, смотрела прямо перед собой, и ее было неловко прогнать, а после она поднесла к своим сморщенным губам трубку и глубоко затянулась - дым выдохнула прямо Варе в лицо. И прошептала, отчетливо проговаривая каждую букву:

- Тот, кто за тобой стоит… - Она смотрела прямо Варе в глаза. - Я знаю Его. И мне было интересно посмотреть на ту, кого Он предпочел моей дочери. Что ж, ты - чистая душа, и такая молодость залечит любые раны, залатает плащаницу Тьмы. Я вижу на тебе Его отметки, ты запачкана проклятьем, которое Он в себе несет.

Старуха воспользовалась Вариным замешательством и еще раз выдохнула ей дым в лицо - ее глаза улыбались, а губы и подбородок были сморщены в гримасе ненависти и презрения.

- Пойдешь за Ним, и ничего, кроме скорби, у тебя не останется. Тоска изъест твою душу, которая уже не будет знать покоя.

- Кто вы такая? - Варя противилась сну. - Оставьте меня в покое!

- Тшилаба тоже знала Его. Он хочет, чтобы ты стала Его вдовой. - Старуха набрала в свой беззубый рот еще клуб дыма. - Засыпай, дорогая, засыпай. Барон велел тебе спать.

ГЛАВА 10. ВЕЩЬ В СЕБЕ

Варя не желала спать и противилась сну изо всех сил, но у нее ничего не получалось. Ее глаза закрылись сами собой, и она очутилась во тьме. Девушка чувствовала, что лежит на железном столе, накрытая тонкой простыней, ее руки и ноги вытянуты вдоль тела, но она может ими шевелить. Вскоре она встала, и в помещении загорелась электрическая лампа - Варя была в разделочной, рядом лежали охлажденные человеческие трупы. Ей послышался голос, будто ее назвали по имени, и голос этот принадлежал толстяку - Габриэлю Заблоцкому. Вскоре он и сам вошел в комнату и встал у стола. На нем был яркосиний костюм, ворот рубашки был расправлен и помят, сам Заблоцкий выглядел пьяным, но речь его была не смазана.

- Я просто искал, с кем бы мне поговорить, и наткнулся на вас спящей. И, как это ни странно, поговорить я хотел о Боге. У вас найдется минутка?

Варя кивнула головой и уставилась в потолок.

- Адам познал Еву, жену свою. Должно быть, юные монахи и совсем еще не закаленные духом послушники бегло прочитывают эту строчку, боясь даже вообразить себе, как это могло выглядеть на самом деле. Для них подумать о первом на Земле сексе греховно - уму непостижимо. Все равно что представить собственных родителей, занятых их зачатием. Наверное, они говорят себе, что «познал» - это образное выражение, Адам и Ева воссоединились душами - платоническая любовь. Но, черт побери! Меня это невероятно возбуждает! Хочу знать все грязные подробности этого траха. Хочу в деталях представить себе, как Адам вставил Еве промеж ног свой разогретый докрасна член с набухшей от возбуждения головкой! Такой, будто, не вставь он ей тогда, член бы попросту разорвало. А она, она? Сосала ему, или в первый раз он так, сразу и без труда скользнул в ее липкую щель? Нет, сначала он совал туда свои толстые, но нежные пальцы, тряся ими верх-вниз.

Варя не чувствовала никакого смущения или стыда, она лежала на спине, продолжая смотреть в потолок, представляя себя трупом: все для этого располагало - декорации, костюмы, температура воздуха, близящаяся к минусу.

- Но это только сам акт! Были же разговоры, заискивания, предшествующие ему! Встал ли Адам на одно колено перед Евой и поклялся ли он вечно хранить ей верность, разделить с ней радость и болезнь, печаль и горе? Конечно, нет! За сотни верст от дерева, под которым она отдалась ему, не сыскать было другой женщины - они как вид не существовали. Да и что могла его душа знать о боли и горести? Он мог пообещать ей отдавать самые вкусные клубнички и виноградинки, подарить самого пушистого льва, но не уберечь ее от зла и уж тем более не прощать ей все на свете - их браку ничто не угрожало. Все, что они видели вокруг себя - райский сад, населенный дивными животными, им оставалось только наблюдать за ними и перенимать их повадки. А потому они трахали друг друга во все отверстия, и что только туда не пихая, изучая единственное, что им доступно - самых себя, друг друга. Им было и невдомек, что их нежеланные потомки станут ханжами.

Варя чувствовала, что в его словах есть логика, но спорить со священными для кого- то писаниями и анализировать их ей не хотелось. Толстяк просто продолжал говорить, не ожидая от девушки никакой реакции:

- Кстати об их потомках! Каин - первый живорожденный человек, то есть появившийся из утробы матери. Как там поется? «И она зачала, и родила Каина, и сказала: «Я приобрела человека от Господа». Видимо, Ева, даже понимая, что она выносила ребенка Адама, не хотела признавать тот факт, что некогда служившее им только для удовольствия занятие принесло ей столько боли и мучений. Такие пытки мог уготовить ей только Господь, а никак не любящий муж. Откуда Еве вообще было знать, что если их жидкости смешаются, то у нее начнет расти пузо, может, это - газы? А нет-нет, прямо из еще недавно блаженной дырки наружу полез другой человек? Супруги наверняка думали покончить с собой и навсегда лишить Бога права издеваться над их детьми, но в своем страхе и покорности возлюбленные принесли Владыке свою жертву - развели стадо Божьих агнцев. Даже Дьявол не хотел, чтобы игра заходила так далеко и растягивалась на столько лет. Все эти грехи, отречения людских душ от Бога - продлевают сроки Его пребывания в аду. Сатана всегда мечтал разом погубить весь род людской, а тогда это было сделать на много проще, чем сейчас.

Варя слышала, с каким презрением, с плевком он произносит слова «Дьявол», «Сатана». Он явно ему чем-то неприятен, хотя сам он вроде не в аду, а вообще не бог весть где обитает и слоняется по миру, как дух.

- Но родить ребенка была не последняя трудность, которая ожидала Еву на пути становления матерью. Кто-кто, а эта парочка, подождав, пока их сыновья достаточно вырастут, должна была рассказать им, как они совсем недавно запороли им райскую жизнь и поставили под сомнение их право на дальнейшее спасение. Представь, как вытянулись у братьев лица и округлились их глаза, когда, дослушав всем нам известную историю, они осознали, что их предки проебали Благодать, а к тому же породили их, даже не спросив их, хотят ли они появиться на свет. Авель был робок, со слов отца своего, он боялся Бога, а Каин Ему противился. Парню было тошно думать, что кто-то вправе вновь распоряжается его судьбой и участью его бессмертной души. И Господь, заприметив зреющий в Каине мятеж, решил его предотвратить и покарать юнца за смуту, которая царила у него в голове. Не стоит винить Творца за это, что Он не попробовал сперва поговорить с Каином и показать Свою любовь к нему. Люцифер так сильно Его напугал, забрав себе двоих Его детей, что Он уже и сам не понимал, где кроется враг и когда он нападет вновь - Божественная паранойя. И Гений выжидал момент, когда Каин из последних надежд соберет в охапку свою душу и пойдет на то, чтобы сделать подношение невиданному им старику, то есть момента, когда парень в Него поверит. Дождавшись этого, что делает Бог? Отвергает его! Предпочтя себе того, кто изначально скромен, а не того, кому пришлось бороться с противоречиями добра и зла, с покаянием и безбожьем. Ему не нужны те, кто уже единожды были замечены в сомнении и грехе.

- Зачем вы мне все это говорите? - Варя боялась того, что эти мысли легко приживутся у нее в голове.

- Затем, чтобы вы помнили - сделав нечто плохое единожды, можете и дальше продолжать это делать. Он все равно уже не полюбит вас так, как прежде.

- Но это не правда! Как же покаяние, Его любовь и прощение страждущих?

- И вы готовы пойти на это?

- Пока нет, но душе дается время подготовить себя к смерти.

- Это время называется жизнь, и у вас его уже почти не осталось. И все, на что вы можете рассчитывать - это свет и любовь, которую так бережет ваша душа от всего мира. Вы не такая, как остальные, вы приумножите добро или приумножите зло, и вы уже пошли по трудному пути.

- Ведущему к спасению? - спросила Варя.

- В этой книге далеко не все написано. Ведь в ней ни слова о вас, а вы существуете.

- В этой книге и не должно быть написано про каждого человека, когда-либо рожденного на Земле. В ней должно быть написано для каждого человека - слова, способные найти отклик в любой душе.

- В этом вы правы. - Толстяк опустил глаза. - Но в ней и про вас могли бы написать, если бы легенды нашего мира стали бы известны живым людям, но они нас не видят и не слышат. Да и никто не хочет брать на себя ответственность и продолжать писать Библию, а ведь могла бы стать совершенной летописью для всего человечества, если бы в нее вносились обновленные данные о Божьей воле, о Его гневе, о пророках и миротворцах современности.

- Замысел неплохой, но никто не решится пойти на это. Да и как установить, что считать чудом, а что нет? Может, одним это придется по вкусу, а других не впечатлит.

- Вот сейчас-то мы это и проверим. Как вы отнесетесь к тому, что я повторюсь и скажу, что чудо - это вы?

- Я скажу, что вам не удастся ко мне подкатить. - Варя пожелала встать со стола, но Габриэль придержал ее за плечо.

- Позвольте мне продолжить? В конце концов, если мой рассказ окажется скучным, то хотя бы поможет вам проснуться ото сна - прийти в себя.

- Продолжайте…

- В моем мире - в Чистилище, впрочем, как и в глубинах ада, существует множество легенд и поверий о существах, сотворенных Богом в качестве посредников между Ним и людьми, о тех, кто был бы к Нему чуть ближе, но оставался бы среди смертных, чтобы утешать их и озарять их своим светом. Конечно, всем представлялся образ Девы, какой другой образ мог оказаться человеческому сердцу ближе, пусть даже уже мертвому. И те, кто оказались в вечном заточении сумерек, потерялись среди праведников и грешников и так и не нашли себе покоя или кары, так сильно поверили в то, что у них уже есть такие заступницы, что Бог и впрямь их сотворил. Они так понравились Ему, что Он наполнил их глаза и сердца Своим первозданным светом, тем, что освещает райские сады. Господь создал Деву не в штучном экземпляре - одна бы она не справилась. Но в Городе 1303 никто их не видел, конечно, до тех пор, пока в нем не очутились вы.

- Чего особенного в этой Деве, а самое главное, в чем тут ваш интерес? - Варя внимательно его слушала.

- Не я один, а также Нина и все ее адепты уверены в том, что пусть не кровь, а слово такой Девы точно может облегчить муки совести, утешить и смягчить тяжесть грехов страждущей души. И я, как сторонник вооруженного переворота и давний заговорщик, с нетерпением жду возможности представить вас своим последователем и единомышленникам, чтобы поднять их боевой дух и укрепить веру в нашу идею.

- Вы хотите свергнуть Нину? - Варя задумалась. - Полагаю, она уже знает об этом?

- Мы с ней давние враги - уже была попытка переворота и ряд покушений на нее, организованных лично нами. Но ей неизвестно о том, где мы скрываемся, и потому ей оставалось разве что расстрелять наших пойманных соратников, а другую их часть сослать в концентрационный район А10. Кстати, этот морг расположен в нем, его заведующий мой давний приятель и известный карточный игрок.

- Почему вы мне все это так спокойно рассказываете? Не боитесь того, что я могу вас выдать?

- О-о-о, выдать нас Нине? - Толстяк рассмеялся. - Она не станет вас слушать, единственное, чего она хочет от вас - это вашей смерти. Ей не нужны конкуренты в сфере отпущения грехов и святости. Нина причислена к лику святых и не хотела бы ставить свой титул под сомнение из-за девчонки, в чьих жилах течет Божий свет. Она убеждена в том, что мертвым свет уже ни к чему, но кому еще он нужен больше, чем нам - пленникам могил! Живые могут согреться теплом своей собственной крови или пролить для того чужую, но я не могу позволить им сделать это с вами! И потому только среди нас вы можете найти поддержку и положенную вам заботу. Мы приведем вас к власти в этом проклятом городе! И все-все изменится…

- Во-первых, вы ошибаетесь на мой счет! Никакая я не избранная и никого обманывать не стану, выдавая себя за блаженную Деву! А будь я ею, то все равно не стала бы потакать вам в ваших политических играх.

- А кому бы вы стали потакать? - Габриэль навис над нею. - Демону, который преследует вас в ночных кошмарах?

- Пусть и Демону, раз так вы Его зовете. Ведь Его помыслы чище ваших! И я буду молиться за Него! - Варя не на шутку разозлилась.

- Еще и свечку в храме поставьте! Но вы даже имени Его не знаете! Лучше за меня поставьте - за упокой души. - Он отошел к стене. - Что же вы такое говорите? Господь слышит вас, как никого другого!

- Габриэль, что вам известно о Нем? Прошу, скажите!

- С ним лично знакома Тшилаба, и она следила за Ним какое-то время, а после упустила из виду. Может, вам еще представится случай поговорить с ней об этом лично, с глазу на глаза - она не простит мне, если я еще хоть слово скажу об этом Демоне.

- Он не так глуп, чтобы поверить во все эти детские сказки и ждать от меня свершения чуда.

- Его помыслов я не знаю, но могу сказать одно - они нечестивы, как и Он сам.

- Запомните! Я не могу замолвить перед Богом словечко за вас и ваших людей, потому что я попросту с Ним не разговариваю! А когда еще это делала, то он оставался глух к моим молитвам и нем, в отличие от Демона, который всегда заботился обо мне. И ваше покровительство по сравнению с Его - ничто.

- Вы - наш единственный шанс на спасение! У вас и у самой другого шанса может и не быть! Так, что запомните наш сегодняшний разговор.

Варя хотела возразить ему, но наступил рассвет, и с первыми лучами солнца она проснулась. Девушка лежала на подушках у входа в шатер, там же, где и заснула. Вокруг никого не было, а костер затухал и уже не согревал ее. Она проверила, на месте ли пистолет - он не пропал, но пропали ключи от машины и мобильный телефон. Девушка укуталась в плед и направилась к месту, где оставляла свой джип - его там не оказалось. Варя пришла в бешенство и ворвалась в палатку барона - он еще спал. Она не стала его тревожить и решила прежде обыскать его шатер, ей не пришлось долго искать ампулы - пустая лежала прямо у него под рукой, остальные были спрятаны в деревянный ларчик, который он поставил на пол и накрыл сверху подушками. Видимо, Яноро ввел себе одну дозу препарата, полагая, что у него будет время все надежно спрятать, но моментально уснул.

Варя убедилась, что он еще крепко спит, а шприц с набранным антидотом «Spiritus» ему еще не был введен. Но цыган про него не забыл, оставил на серебряном подносе возле входа, а значит, он с кем-то договорился о том, чтобы его разбудили. У девушки было мало времени, к тому же ее навязчивое желание обокрасть еще и беглого солдата росло с каждой минутой промедления. Варя забрала у него по четыре ампулы того и другого вещества, то есть все, что он купил, а после выскользнула из его шатра и направилась в сторону леса. На пути ей попалась лошадь, щипавшая траву возле ручья, Варя оседлала ее и помчалась вперед по тропе.

До хижины беглеца верхом добраться было несложно, Варя поняла это, как только оказалась на шоссе, где ее по приезду встретили цыгане. Она спустилась в кювет на противоположной стороне дороги и направилась вдоль просеки вглубь леса, находясь предположительно в пяти ста метрах от логова предателя, наездница спешилась и решила подкрасться к нему незаметно через ельник. Но вскоре среди деревьев раздался треск, и ей на макушку осыпались сухие еловые колючки и кора. Варя ускорилась, понимая, что идти ей оставалось совсем немного, уже виднелся просвет опушки, на которой стояла хижина. Подняв голову, она никого не увидела, но все равно чувствовала, что ее кто-то преследует.

Перед тем, как выйти на открытый участок местности, Варя затаилась в тени деревьев и присмотрелась к окнам избы - в ней никого не было, стояла тишина. Девушка вышла из укрытия и направилась сразу в сени - она знала, где там можно укрыться. Но ее присутствие никто не заметил, шагов в доме не раздавалось, и тогда Варя решилась войти. Около деревенской печи лежал труп беглеца, его грудная клетка была нараспашку, а все внутренние органы вырваны и разбросаны по полу - Варю чуть не стошнило, на труп садились мухи. Она по-прежнему оставалась в его убежище одна, а потому всюду проверила, нет ли ампул, но их не оказалось. Тогда Варя вернулась к трупу и обыскала его, в заднем кармане она нашла ключи от «Audi» и забрала их себе. Однако никакой машины во дворе или где-то поблизости она не видела, и ей пришлось бы прочесывать все ближайшие деревни и станции, чтобы отыскать себе транспорт и добраться до Москвы. Но на выходе из избы ее уже ждали двое наемников Сигмы, они постепенно принимали человеческий образ, но изо рта у них все еще торчали огромные клыки, а глаза их оставались черными, как смола.

Сначала Варя немного растерялась, подалась назад, но потом быстро вспомнила про пистолет и наставила его на одного из них, сняв с предохранителя. Они, одетые во все черное, скрыв лица под масками, разбежались в разные стороны и без труда растворились в темноте леса. Противники перемещались невероятно быстро, пружиня от земли, они за считаные мгновения преодолевали до двадцати метров, и еще больше нагоняли на Варю жуть тем, что затаились где-то поблизости от нее. Сперва девушка решила вернуться в дом - держать оборону, но она понимала, что за ней скоро явится Сигма, а что хуже Владислав

- Варя боялась смотреть ему в глаза, ей было стыдно перед ним за свое предательство и бегство.

В лесу по-прежнему было тихо, даже птицы смолкли. Варя решительно двигалась вперед, ожидая, пока враг выдаст себя и нападет на нее первым. Она шла по мокрой насыпи земли и понимала, что далеко ей не убежать - обязательно поскользнется и упадет. Девушка обернулась назад и увидела, как в шаге от нее возник силуэт одного из солдат, он спрыгнул откуда-то сверху и приземлился на четвереньки, как животное. Он, тяжело дыша, встал на ноги и наставил на нее пистолет, она в ответ взвела свое оружие, но оказалась бессильна - со спины ее схватил второй боец и повалил на землю. Она завопила, но первый нападавший закрыл ей своей рукой рот, а второй накинул на голову черный мешок, лишив ее тем самым возможности наблюдать за их действиями. Сначала они вдвоем тащили ее, взяв за руки и за ноги, но Варя отбивалась от них и крутилась, и идущий позади солдат решил ее не держать и отпустил ноги. Спиной она волочилась по земле и надеялась только на то, что ее балахон выдержит эту дорогу, и на их пути не окажется бурелом или, что хуже, асфальт.

Когда они сняли с Вариной головы мешок, перед ней уже стоял Сигма и еще около десяти его наемников. Они находились у торфяных болот, девушка определила это по зарослям кустов брусники и осоки. Она предстала перед ним не в лучшем виде: плененная, вся в грязи и поту, тушь потекла по щекам, и потрескались пересохшие губы. Он плеснул ей воду в лицо и обхватил рукою ее затылок, приподнял голову, чтобы говорить с ней, глядя прямо в глаза.

- Тебя, судя по всему, устраивает такая жизнь - на иголочках? Прошлое - размытая акварель, а к тому же еще и мрачная, зачем туда смотреть? Будущее? В него же ты не способна заглянуть? А что-то планировать, о чем-то мечтать? Тебе это ненужно! В русском языке нет случайных слов, смысл которых оставался бы нам непонятен. Слово «настоящее» тебе ни на что не намекает? Не говорит о подлинности момента, в котором ты находишься? Сопротивляться бесполезно!

- Я даже не понимаю, в настоящем ли это все происходит!

- Что только Владислав в тебе нашел?

- Он здесь?

- Даже не рассчитывай! Он понятия не имеет где ты. У тебя ключи от машины этого поехавшего? Я как раз возвращался за ними, а тут ты - сама идешь в мои руки! - Он оттолкнул ее от себя, и она повалилась обратно на спину. - Сегодня ты о многом можешь мне рассказать!

- Я ничего тебе не скажу. - Варя отвернула голову.

Внезапно ее зрение стало концентрироваться лучше прежнего, она подметила, что солдаты вооружены автоматическим огнестрельным оружием и ножами, большинство из которых располагались в голенищах их сапог, подойти кто-то из них ближе к ней, она бы смогла выхватить себе нож. Ее руки оставались свободны, Сигма самонадеянно полагал, что в таком окружении Варя не предпримет отчаянной попытки бежать, но перед ним была не совсем Варя - ее глаза изменились, стали угольно-черными и блестели, как у ворона. Она и сама чувствовала в себе резкие изменения: запахи усилились, цветовая гамма стала насыщенней, а затылком она чувствовала каждое движение его бойцов - она просто ждала их ошибки или очередной провокации в ее адрес.

- Ты жила среди цыган? Они вырастили тебя, как свою краденную дочь? - Сигма закурил.

- Да, я не находила себе места на земле, и поиски дороги к дому привели меня сюда. - Варя вскочила на ноги.

В несколько рывков она добралась до одного из наемников и впилась своими зубами ему в глотку, соленая кровь наполнила ее рот и окончательно лишила ее рассудка. Дальше Варя видела все, как в тумане, размыто и будто со стороны - ее телом управляла ни с чем не сравнимая сила, которая подпитывалась и волной нарастала с каждым новым убийством. Солдаты стреляли в нее, и сквозь выстрелы она слышала крики Сигмы:

- Не убивать! - Он грозно рычал. - Она нужна мне живой!

Бойцы выполняли его приказ и пытались уложить Варю на землю и обездвижить, но она ловко перемещалась между ними, всаживая им под ребра их собственные ножи и прикрываясь их же телами от выстрелов - они метили в ноги и плечи. В одиночку она убила девять человек, двое не приближались к ней, охраняя Сигму и ящик, в котором, по- видимому, находились похищенные беглецом препараты. Глаза Сигмы святились от ярости, а рот наполнялся кровавой пеной, его тело неестественно изогнулось, а после резко расправилось в нить. Он подлетел к Варе и схватил ее за горло, оторвав ее от земли.

- Кто ты такая? - Его голос был другой, скрипучий. - Что ты за тварь?

Варя не ответила ему, силы покинули ее - они словно вбирались Сигмой через прикосновения рукой к ее телу. Ему виделись сцены насилия и жестокости над ней, опытный боец терял контроль над собой и хотел разорвать ее на куски голыми руками, и тогда казалось, это было ему по силам. Сигма, продолжая сдавливать Вариной горло, прижался к ней, его член упирался ей в бедро и становился все крепче. Он рывком расстегнул ее балахон и приспустил ей майку, обнажая перед собой ее прекрасную грудь с земляничными сосками, Сигма впился в них губами, слегка сдавливая их - Варя застонала, это сильно ее возбуждало. Эту сцену прервали цыгане, которые притащили труп беглеца и пару лопат, чтобы вырыть ему могилу. Земля была изрыта кочками и от влажности чавкала у них под ногами, в ней трудно будет выкопать глубокую яму.

- Земля к лопате липнет! - Заныл самый молодой из них цыган. - Я копать не стану! Не по-божески это как-то, служивому вот так могилу рыть.

- Его потом еще закопать надо! Одно дело яму разрыть, другое зарыть обратно! - поддержал его второй.

- Может, так грязью закидаем? Глядишь, зверь какой кости растащит, так его в век будет не сыскать, - высказал свое недовольство еще кто-то, Варя не видела его за спиной Сигмы.

- Я сейчас ваши кости так растаскаю, что никто на человека и не подумает! Дикий зверь на вас глядеть побоится, не то что ваши останки подъедать! - Сигма ослабил хватку, и Варя встала на ноги.

- На двоих могилу копать? - уточнил юный цыган.

- Пока на двоих, после посмотрим! - рявкнул Сигма.

Варя села под дерево, сползла вниз по стволу и стала ощупывать свою шею - она отекла и болела. Сигма следил за тем, чтобы тела его погибших в схватке с Варей бойцов собрали в одном месте, их похоронят на кладбищах, а сперва медики изучат характер нанесенных им ран. Глава подразделения не ожидал, что Варя способна зубами разорвать форменную куртку, а после переломать солдату позвонки и вырвать из шеи все артерии. Сигма не видел того, чтобы его некогда хорошая приятельница с таким упорством и рвением боролась за свою жизнь, а потому полагал, что она вполне безопасна для него и его людей.

- Детка, посмотри мне в глаза. - Сигма улыбался. - Я бы все равно тебя нашел, ведь я уже и сам крепко влип в эту историю с беготней за тобой. Одно никак не пойму, откуда такой ажиотаж! Может, ты скажешь мне, кто ты?

- Я ничего о себе не знаю и сказать не могу! Ты и сам все прекрасно видел.

- Видел! И увижу больше, как только ты заснешь.

- Что? - успела вскрикнуть Варя, прежде чем он всадил ей в шею шприц, и она отключилась.

Последнее, что она запомнила, это то, как ей в голову стали приходить бредовые мысли: «Все это - игра света и тени, ничто иное. А тьма - это не просто отсутствие света… Тьма - это его вместилище, лоно, готовое его принять в себе».

ГЛАВА 11. УБИЙСТВО В ТИХОЙ КВАРТИРКЕ

Варя спала, и ей снился сон, в котором она оказалась на улице заброшенного города, а точнее на его окраине. Девушка понимала, что ей введен препарат «Insomnia», и введен он ей в неподходящее для того время и в неподходящей обстановке - ее охватила тревога. Вокруг нее были здания с торчащими балками и обрушенными фасадами, на ступенях валялись разбитые колоны и статуи древнегреческих богов и героев, некогда поддерживающие арки дверей и крыши домов. Девушка направилась вперед, куда глаза глядят, замечая перед собой окопы и противотанковые ежи, она сворачивала во дворы, боясь оказаться на передовой, по-видимому, гражданской войны. Вдалеке горели огни большого и современного города, но небо над ним было мрачным, затянутым кровавыми и густыми облаками, причудливые формы которых все больше походили на силуэты бесов и их мучеников. По небу развевались языки адского пламени, и оно не становилось спокойным, жуткий ветер вновь и вновь собирал облака, воссоздавая из них сцены мук и пыток, которым подвергаются грешники в аду. Если бы Варя прислушалась, то в порывах ветра она бы услышала отголоски вечного стона и плача, доносящиеся прямо из геенны огненной, но ее мысли были легки, несмотря на ужасы, происходившие вокруг.

В тихих переулках скрывались тени, без дела снующие туда-сюда, перетекающие от предмета к предмету и без конца примеряющие на себя новые силуэты и облики. Они подражали действиям людей, собирались в группки, о чем-то толковали между собой, грелись у костров, тени, стоящие у окон, прятались за шторами, пытаясь подглядеть за незнакомкой, но это были только лишь призраки. Местами уличные фонари продолжали гореть, а из окон шел теплый свет, слышались людские голоса, но Варя никого из живых не видела. Улочки вели ее вниз к набережной, дома стояли все плотнее друг к другу, образовывая закрытые со всех сторон квадратные дворики, в которых стояли лавочки и проржавевшие качели. Варя постояла у реки, закованной в бетонное русло, а после направилась к остановке - табло с расписанием движения трамваев ярко светилось. Она, казалось бы, ради шутки решила остаться и дождаться трамвая, а он и впрямь подъехал к остановке. В окнах у него горел мистический оранжевый свет, и внутри находились люди, Варя подошла к ступеням, и двери перед ней открылись - никто не сходил. Она вошла внутрь и стала рыться в карманах, оказалось, что на ней было серое шерстяное пальто и маленькое черное платье. До этого момента путница не думала о том, что на ней надето и как она выглядит, теперь же она была довольна собой, понимая, что по-прежнему красива. Это взбодрило ее, но мысли о том, что ей нечем платить за проезд, да и еще и злобный взгляд водителя, заставили ее паниковать. В кармане пальто она нашла разве что катышки из ниток и слюду от пачки сигарет.

- Милочка, я заплачу. Ты проходи, проходи, - встрепенулась незнакомая ей старушка. - На, на! Передай это водителю трамвая, пока контролеры не зашли. Хотя откуда им взяться, в такую темень никто на маршрут не выходит.

Варя взяла у нее три монетки и осмотрела их: на одной стороне был изображен католический крест, а с другой стороны женский портрет - должно быть, Нина, подумала Варя. Она передала их водителю и прошла в конец салона, по дороге еще раз поблагодарив милостивую женщину. В трамвае было еще пятеро пассажиров, но все они были заняты своими мыслями и даже не повернули в Варину сторону головы, чтобы на нее посмотреть, помогать ей и отвечать на ее вопросы они точно не собирались. Трамвай ехал вдоль набережной, а после свернул в переулки, и они оказались на бульваре, который был Варе уже знаком, но сходить с трамвая она не спешила. Казалось, что район этот был очень старый и когда-то мог быть центром города, но теперь же центр был там, вдалеке, где сверкают огни небоскребов и витрины магазинов. Варя предпочитала такие улицы любым другим, ведь только на них оживают легенды и слышатся отголоски прошлых лет вместо стеклянного звона бокалов и бьющихся зеркал. Около сквера с лавочками, окутанными туманным светом и зеленеющими деревцами, Варя подошла к выходу и позвонила в колокольчик, висевший у дверей, трамвай остановился, и девушка вышла. Она стояла одна посреди незнакомого ей места, вокруг которого все было в темноте и розовой дымке.

На ветру кроны деревьев раскачивались и приятно шумели, если бы не погода - изморось и промозглый холод - она бы погуляла еще по столь дивному городу, но ей нужно было спешить и найти причину, по которой она очутилась здесь. Варя, повинуясь внутреннему чутью, пошла вверх по узкой улочке с односторонним движением. Впереди виднелись тусклые огоньки, которые вблизи оказались свечками, стоящими у окон церкви. Варя подсознательно чувствовала, что храмы есть только в тех местах, где обитает скорбь и горесть: в раю они не к месту, а в аду некому в них ходить, потому что там души наполнены одним лишь отчаянием без дольки сожаления или раскаяния. Но и эта церквушка казалась никому не нужной и опустевшей, она скорее служила местом отдыха для путника и маяком в темноте улиц. Все молитвы, прочтенные в ее стенах, страхи и печали, принесенные туда просящими, навеки оставались под куполом и у алтаря, ведь они так и не были никем услышаны - Варя чувствовала это, как и всю враждебность окружавшего ее мира. Напротив церкви имелся проход во двор - арка между домами, в которую девушка непременно захотела войти. За нею открывался удивительный вид: шатер бродячего цирка, ярморочные киоски и пристройка, со всех сторон которой горели огоньки гирлянд и мигали пестрые вывески. На одной из афиш было написано:

«БАЛЕТ МЕРТВЫХ ТЕЛ

Только здесь и сейчас мы предлагаем вас непревзойденное шоу с летальным исходом».

Внезапно раздался безумный механический хохот, и одна из фигур клоунов зажглась разноцветным пламенем и начала плавиться, мотая из стороны в сторону головой на пружине, крепящейся к телу. Варя пришла в ужас, но не ушла, цирк казался ей привлекательным и манил к себе. Вскоре она полностью успокоилась, ее воодушевлял приключенческий азарт и интерес к тому, что скрывалось за атласными шторами, скрывавшими проход внутрь шатра. Клоун догорел, и смех прекратился.

Играла музыка, спокойная, как во время антракта, но зрителей не было. Варя была единственным живым существом, находящимся на арене цирка, но рядом еще оставались мертвые - она это чувствовала. Около входа на манеж, рядом с поваленными в кучу обручами и кеглями, стоял столик с одинокой свечой и отодвинутым стулом, посреди стола стояла миска с попкорном и большой стакан газировки. Варя не решилась к нему подойти, но на него упал свет прожектора, и девушка сочла это уже за явное приглашение. Она села на жесткий деревянный стул и посмотрела в сторону манежа - зажглись огни, зал оставался погруженным в темноту. Прямо на ее глазах из-под купола сорвалась огромная стальная клетка и зависла в метре от земли. Она раскачивалась на тяжелой цепи, а внутри у нее находилась полуобнаженная женщина - Тшилаба. Рыжая дьяволица извивалась, как змея, и медленно пододвигалась к прутьям решетки, просунула сквозь них руки и поманила ими Варю к себе.

- Угощайся! Сладости придутся тебе по вкусу, - шептала она. - Не бойся! Они не отравлены, в отличие от твоей крови.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Варя и зачерпнула горсть попкорна.

- Он! Он уже отравил твою кровь! - От Тшилабы веяло жаром. - Мой! Слышишь меня! Мой демон уже оставил на тебе свою печать!

- Я понимаю, о Ком ты говоришь, но не понимаю, о чем!

- Ты прекрасно меня понимаешь! Ведь ты любишь Его! Скажи мне, любишь? Так ведь?

- Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Довольно! Хватит с меня вашего бреда, не могу больше вас слушать! Никого из вас! Теперь я понимаю, почему Он предпочел хранить молчание.

- И почему же Он, по-твоему, молчит?

- Он знает, что я уже определись с выбором дальнейшего пути, ведущего меня к дому.

- Нет, просто это Он уже совсем определился! И ты можешь только догадываться о том, где тебе уготовлен твой желанный дом.

- Я полагаю, что наш разговор окончен?

- Пожалуй, ты права! Довольно слов… Шоу начинается! - Тшилаба всем телом прижалась к решетке и опустила голову, когда она ее подняла, ее глаза светились малахитовым пламенем.

Варя окончательно потерялась в происходящем: сцена начала проваливаться в темноту, а после вытянулась в узкий коридор, с одной стороны которого стоял Варин столик и болталась в воздухе клетка Тшилабы, а другой стороны была дверь с узкой полосой света. Девушка, минуя цепкие пальцы циркачки, направилась вперед по коридору.

- Я покажу тебе ваше с Ним будущее! - Тшилаба задорно кричала вслед уходящей девушке. - Ваши чувства взаимны! Твой Убийца тоже часто думает о тебе!

- Убийца? - Варя обернулась, но бестии позади нее уже не было.

Девушка приблизилась к двери и нерешительно толкнула дверь вперед - она бесшумно отворилась. За нею располагалась маленькая, но уютная квартирка, залитая синевой. За окном был рассвет, солнце поднималось все выше и освещало комнаты лучами холодного света. Здание, в котором Варя находилась, было тяжелым, массивным, и выражение «давят стены» там пришлось бы как раз кстати. В квартире было холодно, изо рта у девушки шел пар, а на окнах был иней. Варя посмотрелась в зеркало, оказалось, что она стоит совершенно голая, вся покрывшаяся мурашками и окоченевшая. Она схватила с кровати пожелтевшую мятую и, как ей сперва показалось, теплую простынь и укуталась ею. Вскоре в пустой квартире раздался шум падающей воды, и Варя, пройдя через серый коридор, оказалась у эмалированной белой двери, ведущей в ванную комнату. Отворив ее, девушка увидела Мужчину с длинными пепельными волосами, аккуратно разложенными по бортам ванной и полу, Он набирал воду и курил самокрутку. Варя сразу же Его узнала, бросилась к Нему на шею и обняла. Она ощупала каждый Его шрам - они были у Него по всему телу, и провела ладонями по волосам, по загнутым вперед рогам и лицу. Он закрыл кран с водой и поднял Варю на руки, немного покружил ее и выставил за дверь, как собачонку. Она ничуть не расстроилась, набралась терпения и стала ждать Его в кухне, усевшись на диван и закурив одну из Его сигарет. Дым пах терпкой вишней и немного горчил, но Варе это понравилось, и она согласилась ждать Его ровно столько, сколько будет тлеть сигарета. Ждать пришлось дольше, и Варя уже начала тосковать и чуть было не плакать. Когда Он вышел из ванной, то прикрывался только лишь полотенцем, повязанным на бедрах. Его тело было непревзойденной красоты - сильное, мускулистое и пахло шафраном. Варя не могла усидеть на месте и подошла к Нему, Он вновь поднял ее над полом и усадил перед Собой на стол.

- Наступает утро, - тихо сказал Он и поцеловал ее в шею.

Это поцелуя Варе было мало, ей хотелось, чтобы Он вновь и вновь прикасался к ней и целовал, но Он вел себя холодно, отстранился и смотрел в окно, куда-то вдаль.

- Ты думаешь, что все закончится здесь? - Девушка опустила взгляд. - Им наконец- то удалось загнать нас в тупик, к которому мы и сами довольно долго и старательно шли?

- Скажи, осталось ли в тебе хоть что-то человеческое? Потому что во мне вся любовь этого мира и его радость исчезают в тени моей похоти и животной жестокости, в том числе и к самому себе.

- Жестокость мне чужда, и я вижу свет в Тебе самом. Он есть в Твоих глазах!

- Нет, человеческого в нас никогда ничего не было. Это человеческое наше, а не наоборот! Ты - лекало, а они творения заимствованные и несамостоятельные.

- Но кому есть дело до двух любовников, защищающихся от их упреков и взглядов только простыней и полотенцем. Они еще долго могут хранить тепло наших тел, можем после им их отдать.

- Да, а еще они будут долго хранить следы нашей крови.

- Возьми меня! Здесь и сейчас, я не вижу другой возможности побыть с Тобой наедине. Больше я не вытерплю! - Варя принялась целовать его шею. - Побудь со мной! А то!.. А то я убью Тебя!

- Я бы с радостью принял смерть от твоей руки. - Он поцеловал ее в ответ.

Он ласкал ее недолго, рывками и грубо, но от каждого Его прикосновения Варя сходила с ума, ей хотелось большего, но что-то останавливало ее от продолжения. Его поцелуи были мокрыми и жесткими, Его пальцы буквально впивались в Варины бока и спину, сдавливая ее тонкую белоснежную кожу. Аромат тел пьянил их обоих, но они оба могли в любой момент остановиться - все шло не так, как им бы этого хотелось. Он был слишком холоден и безучастен, Ему не доставляли ее прикосновения особенного удовольствия, и Он, отвечая на них, просто поступал вежливо, как бы делал все это из побуждения - «я не против». Вот только Варю все это не устраивало, она привыкла чувствовать себя желанной и привлекательной, а Ему было не больно-то интересно смотреть на ее обнаженное тело.

- Понимаешь, во всем я вижу только горе и новые поводы мстить всему, что наполняет этот мир и делает его таким бездушным. Стоит какому-нибудь человеку сблизиться со мной, как жизнь отбирает его у меня. Во мне кроется дьявольский огонь, еще с рождения испепеляющий мою душу. Я - убийца, Варенька! Я убивал людей и предпочитаю быть в одиночестве.

- Тем приятней оказаться в руках, державших оружие. - Варя лукаво улыбнулась. - Ведь такие руки точно знают, как обращаться с девушкой.

- Наши цели и идеи не позволят нам обрести покой. - Он говорил спокойно, без какого-либо намека на эмоции. - Иногда мне становится страшно от одной лишь мысли о том, что может ждать Демона за порогом ада. Палача, бездушного убийцу, вспомнившего свет и ощутившего его прикосновения на собственной коже. Как же сильно я буду по нему тосковать, ведь у меня вновь появится чувство утраты, будто у меня что-то забрали, но мне ничего и никогда не принадлежало, а только манило меня за собой и ускользало сквозь пальцы. Нас с тобой никто не позовет в рай, мы - одержимые безумными идеями и пустыми надеждами, несогласные с уже имеющимися порядками. Мы достанемся смерти и только ей.

Варя чувствовала себя беспомощной, но всем сердцем стремилась помочь не себе, а Ему - согреть Его и осветить Ему мгновения, в которые Он просто мог быть с ней рядом, а не где-то еще, скитаясь в поисках каких-то других возможностей и источников света, может, более сильных и ярких. Его все время что-то отвлекало, уводило в сторону и оборачивало вспять, Он оставался там, где Варе не было места.

- Я не очередной способ искать страданий! - Варя разозлилась, но скорее на саму себя, нежели на своего Возлюбленного. - Ты обещал мне, что у нас будет время побыть вместе, что наступит утро…

Варя осеклась, поняв, что никакой ночи или чего-то, предшествующего этому, как стеклышко, промытому утру, Он ей не обещал. Она получила то, о чем просила Его и ни секунды больше.

Он сел перед ней на колени и положил ее руки себе на лоб - Его лихорадило, но Варя знала, что ее прикосновения действительно Ему помогают, а Он не желает их и словно боится. Она нежилась и гладила Его непослушные и, как оказалось, жесткие волосы, посмотрела в Его пустые, черные глаза и зажмурилась, понимая, что Он непременно ее погубит. Он не стал медлить и воткнул Варе в спину нож, лежавший позади нее на столе. Любовница манерно запрокинула голову и простонала, Он, нежно придерживая ее одной рукой за подбородок, второй рукой выдернул из нее окровавленный нож, и ее тело покорно упало на стол.

Когда Варя вновь открыла глаза, то перед ней уже была Тшилаба, сидевшая за тем же столиком возле манежа, к нему был пододвинут второй стул:

- Я знаю, ты говорила с моей матерью! - Бестия была в ярости. - Не смей больше следить за мной! Поверь, позор, который клеймил наши души, ничем не смыть!

- В любви нет ничего постыдного!

- Он и мне дал то, о чем я так Его просила - этот цирк! Мой дом - убежище, в котором я так нуждалась. Вот только Он позабыл сюда дорогу, и мой дом стал пуст, как и я сама!

Варя едва сдерживала рвоту, ее всю трясло, и больше всего на свете в тот момент она хотела выбраться на улицу и убежать как можно дальше от этой Его сумасшедшей поклонницы.

- Ты видела, во что обернутся все твои мольбы к Нему! Ты Ему не нужна, как и не нужны были все твои предшественницы. В Нем нет понятной нам любви, все то, что кажется тебе в Нем таинственным и интересным - пелена, за которой кроется Его истинное безумие и жестокость.

- Зачем? Зачем ты все это говоришь мне и делаешь?

- Демон сам попросил меня об этом. Может, ты приглянулась Ему чуть больше других, раз Он так о тебе заботится, не щадя даже моих чувств к Нему. Я же в свою очередь заплатила этому вояке - Сигме, чтобы он нашел верный способ доставить тебя сюда - прямо ко мне.

- Он заботится обо мне потому, что любит. И это я не стану ставить под сомнение, в этом нет причин сомневаться!

Варя поднялась, придерживаясь за спинку стула, а после бросилась наутек, уже не оборачиваясь и ничего не говоря Тшилабе, - она всем сердцем желала ревнивице смерти.

- Ты уже была мертва и не слышала наших шагов по лестнице, а мы спешили к тебе на помощь! - с отчаянием в голосе вопила циркачка.

ГЛАВА 12. НАДЕЖДА

Варя выбежала из шатра и оказалась в окружении озлобленных клоунов, зазывавших зрителей на представление. Девушка протиснулась сквозь сомкнутые ряды пластмассовых фигур и вышла обратно к церкви: улица была залита красным светом - так ярко светила вывеска пункта обмена валюты. Варя видела перед глазами смазанную картинку, словно ей прямо в голову транслировалась запись воскресной ярмарки в аду. Город стал еще более враждебным: с крыш домов за ней наблюдали гарпии, с жалобным видом воющие в ночи, тени собирались вокруг нее и кружили, как рой мошкары. Варя двигалась напролом, разгоняя их руками, свободного от теней пространства не оставалось. На стенах были расклеены постеры, а под ногами у нее валялись пропагандистские листовки Нины: на снимках она стояла в полупрофиль, с гордо поднятой головой, в строгом сером платье с длинными узкими рукавами и застежкой спереди на пуговицах. На голове у нее красовалась диадема с бриллиантами, а в руках Нина держала едва заметный черный деревянный крест. Варя не удержалась и подняла одну из листовок, прочла:

ОСУЖДЕНЫ БУДУТ ТЕ, КТО ПОВЕРИТ ЛЖИ ДЬЯВОЛА - БЛАГОВОЛИВШИЕ НЕПРАВДЕ».

Государственный режим, установленный в Городе 1303 с приходом Нины к правлению, явно был тоталитарный: за любым неповиновением следовали доносы, процветала клевета, и каждый из его жителей мог быть осужден и казнен, стоило лишь выдвинуть ему подозрения в связи с Дьяволом. Варя понимала причины недовольства Заблоцкого, но становиться участником его революционной кампании не желала. В тот момент единственное, что беспокоило ее - это собственная безопасность, ей нужно было найти место, чтобы передохнуть и успокоиться.

Она отметила для себя, что город выстроен ярусами, ей то и дело приходилось подниматься и спускаться по мощеным лестницам, уводившим ее все дальше и дальше от этого проклятого цирка. Варя вышла к мосту над водоканалом и решила перейти на другую сторону реки. По обеим сторонам моста по направлению ее движения возвышались статуи обезумевших, бегущих по воде коней: их головы были запрокинуты вверх, ноздри раздувались, а зубы до скрежета впивались в узду - загнанные и напуганные животные. Ветер был такой сильный, что опоры моста раскачивались и гудели, а некогда спокойные воды реки вздымались в огромные волны и выплескивалась ей под ноги - на мостовую. Путница не могла собраться с мыслями, ей отчетливо слышался топот копыт по мощеной дороге, лошадиное ржание, смешанное с людскими воплями. Перейдя на другую сторону реки, она поспешила скрыться в переулках, а после во дворах.

Дверь одного из подъездов жилого пятиэтажного дома была приотворена, на третьем этаже горел свет, что немного успокоило Варю, и она решилась войти внутрь. Ей уже доводилась бывать в подобных подъездах - вонь стоит неописуемая, будто все кошки и бродяги города приходят туда справить свою малую нужду или, что хуже - умереть. Интуиция ее не подвела: на лестничном пролете второго этажа рядом с мусоропроводом лежал хладный труп наркомана с воткнутым в вену шприцом и ваткой около вытянутых по ступенькам ног. Скиталица переступила через него и пошла на последний этаж, ей хотелось пройти мимо квартир, в которых могли быть живые люди, но, поднимаясь, она не услышала никаких голосов или прочих звуков быта: звона посуды, шума телевизора или радиоприемника - ничего. На одном из подоконников прямо за хрустальной вазой, приспособленной для курения травки - в ней плавала пластиковая бутылка с продырявленной фольгой вместо крышки, Варя нашла зажигалку и пачку сигарет. Закурив, она присела на ступеньки и попыталась понять, где находится, но привести в порядок голову она просто не могла. Ее накрыло чувство того, что Возлюбленный предал ее, ей думалось, что Он подкупил цыганку, желая тем самым избавиться от своего долга перед ней - от ее надежд на светлое утро. Но верить ей в это не хотелось: «Тшилаба - ополоумевшая сука, обманутая Им женщина, и потому желающая, чтобы у меня с Ним тоже ничего не получилось. Она врет мне, подсовывает мне откровения, пророчества, но в них все ложь. Завистница хочет сломить мою верю в Него, сбить меня с пути, ведущего домой».

Но открывшаяся пред Варей картина навсегда останется у нее в памяти, и она ничего с этим не поделает. Придется до самого конца нести на себе груз сомнений и противоречий. Отныне все, что связанно с Ним, и все, что напоминает ей о Нем, будет также связанно и напоминать ей и о Его зреющем предательстве. Слепо следовать за Ним ей стало еще сложнее, но все же она еще была способна на это, и Он это прекрасно знал. Демон уже подсчитал, насколько еще ее хватит, как долго малышка сможет бежать за Ним без оглядки, сжигая мосты.

Действие препарата не заканчивалось, Варя не знала, как ей выбраться из этого города, и начала плакать. Она понимала, что бороться с веществом, блуждавшим у нее в крови, совершенно бесполезно, и без помощи Сигмы ей не проснуться, а он не торопился вводить ей «Spiritus» - выполнял заказ. Варя пыталась поверить в то, что эта рыжая бестия - Тшилаба, его приятели - толстяк и прохвост, были галлюцинациями, вызванными приемом наркотиков, но надежд на это у нее практически не было - происходящее слишком реально и к тому же имеет свои закономерности и повторяется от раза к разу.

Стены плыли и надувались, как мыльные пузыри, краска с них большими пластами осыпалась и падала на пол. Варя чувствовала тошноту, прикосновения к собственной коже причиняли боль. Она встала на ноги, немного постояв, снова упала на ступеньки, ей в руку вонзился осколок стекла. Одна из оконных створок была разбита, и ветер бросал Варе в лицо мелкие капли дождя. Сигарета выпала из ее трясущихся рук, и на минуту девушке показалось, что все пришло в норму, но это было не так, наклонившись за ней, она снова почувствовала дурноту и горечь во рту. Вдруг ее волос коснулась чья-то ледяная рука, Варя с трудом обернулась и увидела перед собой Смок. Она была одета длинное черное платье с кружевом, как одна из теней, по ее плечам спадали локоны ухоженных черных волос, и на общем фоне выделялось только ее белое восковое лицо. Губы и рот ее оставались неподвижными, но глазами она улыбалась, при этом в ее улыбке присутствовала долька жалости.

- Ты по Его следу пришла сюда? - Смок протянула ей другую сигарету. - Живым здесь не место…

Варя закурила и воздержалась от ответа, ей не хотелось посвящать подругу в детали происходящего, а в двух словах ей было не объяснить причин, по которым она находилась в этом городе. Ее мысли заглушались криками ненависти к Нему, сменяющимися скулежом любви и преданности - неустранимые противоречия. Курить Варе было все сложнее, грудная клетка с трудом поднималась вверх и с хрипом опускалась вниз, сердечный ритм замедлялся.

- Ты мне ответишь? - Смок стала серьезней. - Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?

Варя помотала головой, не желая ничего комментировать.

- Ты умираешь! Где осталось твое тело?

- В Тверской области… Его, должно быть, цыгане хоронят в одной могиле с беглецом Сигмы. - Варя истерически засмеялась, но от этого ей стало еще хуже.

Само ее существование рассыпалось в пыль, жизненные силы покидали ее, и реальность происходящего в который раз уже не имела для нее никакого значения. Варя вспоминала минуты близости с Ним, краткие мгновения, когда Он был рядом - это все, что ей осталось, пересчитывать сначала, вглядываться в свои сны. Он забрал ее жизнь еще до того, как смерть приблизилась к ней. Внутри нее бурлило болото, а тени метались вокруг него, как обезумившие - скоро они вырвутся из тюрьмы разума и разлетятся по миру, всюду служа живым тусклым напоминанием о том, что существовала маленькая девочка Варя, которая бесследно исчезла, предпочтя жизни смерть. В ней затаилась страшная обида на своего Любовника, ревность и бесконечная тоска по Его взгляду - Варя боялась Его.

Я, должно быть, все испортила, заставила Его усомниться в моих силах и уме - обидела своим недоверием, попытками узнать о Нем правду, которую мне попросту лучше никогда не слышать. Да почему же я сама к Нему прилипла? Навязалась к нему в собеседники! Я - обуза, Демону со мной не по пути, и Он не нуждается в спутнице. Он будет говорить мне, что это слишком опасно, что у меня не останется дороги назад… Но и я сама уже не верю в то, что могу хоть как-то Ему помочь и от чего-то уберечь… Мне не по силам залечить Его раны. - они слишком глубоки, и мне не изменить Его. Но я и не стану стремиться к этому! В это удрученный опытом Демон уже не поверит… Он воротит взгляд не от меня самой, а от памяти, к которой я заставляю Его обратиться - от ошибок и поражений, не желающих бесследно сгорать в памяти Его пылающего сердца.

Варя почувствовала резкую боль в грудной клетке, и ее сердце бешено заколотилось: Сигма ввел ей «Spiritus», и она просыпалась. Повернув голову, поморгав глазами, она стала различать силуэты цыган, стоявших прямо перед ней с воткнутыми в землю лопатами. Сигма приценился к вырытой ими яме и плюнул в нее, после, как по сигналу, могильщики скинули в нее труп беглеца. Варя чувствовала все разочарование Сигмы: он рассчитывала, что ее поимка займет больше времени и станет захватывающей игрой в кошки-мышки, но пленница пока что не собиралась его разочаровывать - готовилась удрать. Вот только она практически не могла шевелиться: ментоловый холодок бегал у нее по всей коже, движения ее были мягкими и тягучими, картинка в глазах расплывалась.

Стали проявляться побочные действия препарата: кора деревьев и земля потрескались, и из них стали выбираться на свет малюсенькие насекомые, внешне напоминавшие тлю. Они светились и подскакивали в воздух, как блохи, далеко не улетали, а садились на травинки и на каждый волосок на Варином теле - она снимала их даже с бровей. Девушка открыла у себя перед глазами ладонь, чтобы рассмотреть насекомое вблизи, но рука оказалась пустой, но зато рисунок ладони и линии отпечатков пальцев быстро менялись: удлинялись, пропадали, проступали новые и более замысловатые узоры.

- Вокруг тебя поднялась такая шумиха! - обратился к ней Сигма и за шиворот поднял ее на ноги. - Владислав уже обещал мне за тебя выкуп, нехилую такую сумму европейских, модных денег! Не стану называть сумму - это неуместно, ты же в конце концов дама, и цена твоя должна оставаться неназванной.

- Можешь и назвать! Он не первый мой покупатель, судя по всему. - Варя едва стояла на ногах.

- Значит, эта рыжая сука протрепалась? Не упустила возможности сдать меня. - Он засмеялся. - Ну, что уж там! Невелик секрет! Она просила доставить тебя к ней живой, открыть перед тобой «экран», что я и сделал. Технология тем более тебе уже известна: снотворное плюс стимулятор - ничего нового я не придумал. Зачем я сделал это? Она мне заплатила. Зачем ей нужно было это? Я не уточнял.

В этом Варя нисколечко не сомневалась: Сигме не хотелось знать никаких подробностей сделки, и даже если эта обиженная стерва в порыве гнева и собиралась рассказать ему весь свой замысел, то он не стал бы ее слушать и быстро бы заткнул. Навык не лезть в чужие дела и отсутствие интереса до чужих нужд и тревог некогда сделали его доверенным лицом Сатарова Владислава. Сигма интересовался только тем, что касалось его напрямую, и Варе следовало этому у него поучиться. И он явно что-то ей недоговаривал, несомненно, его планы заходили куда дальше, чем выдать ее Владиславу за выкуп. При других обстоятельствах Сигма попросту не стал бы с ним ссориться и требовать от него денег за возврат той, о которой все говорят как о его супруге и главном компаньоне.

И действительно, Сигме было что скрывать от нее - историю его таинственной встречи с Ниной. За несколько дней до побега одного из бойцов у Сигмы была беспокойная ночь, он не находил себе места в кровати, а потому пошел на кухню заливаться виски. Когда он выпил около трехсот грамм, то решил покурить и вышел на балкон, прикрываясь одеялом, в этот момент позади него раздались громкие шаги и цоканье каблучков по кафельному полу. Сигма вернулся в кухню и застал там девушку ангельской красоты с миловидным и сияющим лунным светом личиком, в которое он сразу же влюбился, стоило ему только на нее взглянуть. Она была не одна, а в окружении трех вооруженных солдат, одетых в потрепанное советское форменное обмундирование периода Второй мировой войны. На их рубахах виднелись дыры от пулевых ранений и следы крови на воротниках, но Сигма не стал более всматриваться в детали их костюмов, все его внимание привлекала к себе призрачная дева. У нее были золотистые локоны, голубые глаза и влажные, слегка припухшие губки. Она хмурила брови и пыталась казаться серьезной и властной, и у нее это неплохо получалось. Сигма не мог угадать ее возраст и видел в ней совсем еще юную прелестницу.

- Ты всегда встречаешь непрошеных гостей в таком виде? - Она отвернулась, предоставив ему возможность одеться.

Один из ее телохранителей принес в кухню джинсы и белую рубашку, кинул их на стол перед Сигмой. Он стал не торопясь одеваться: медленно стащил с себя одеяло и положил его на стул, взял в руки джинсы и расправил их - ждал, когда у гостьи закончится терпение, и она обернется, чтобы посмотреть на него. Он надел джинсы и взял в руки рубашку, посмотрел на ворот - пятна от губной помады.

- Ну, хватит уже! Мы теряем время, - прикрикнул на него ангел.

- У меня его хоть отбавляй. - Сигма и не собирался с ней фамильярничать.

Один из солдат наставил на него автомат, а чего Сигма попросту терпеть не мог, так это угроз в свой адрес. Он коварно улыбнулся и окинул комнату взглядом: заприметил, где лежит нож, посмотрел на верхний ящик стола - там пистолет. Незнакомцы заподозрили что-то неладное, и заслонили спинами свою госпожу. Сигма наполнялся первобытной злобой, в нем накипала ярость, и он еще специально сам себя подтравливал, представляя сцены дальнейшего боя. Радужная оболочка его глаз стала почти прозрачной, от чего они приобрели кровавый оттенок, дыхание участилось, стало походить на рык. Ото всех он скрывал, что также подвергся мутации, стал носителем тьмы, как и другие его подопытные бойцы. Но в отличие от них он мог контролировать время и место таких изменений, он управлял зверем, сидящим внутри него.

В тот момент зверь рвался на свободу, его инстинкт убийцы проявлялся сильнее прежнего, и Сигма, даже если бы он этого хотел, не смог бы предотвратить кровавую расправу над ворвавшимися к нему в логово солдатами. Каждый мускул его тела напрягся, и жилы, полные черной крови, проступили наружу, противники встали ближе друг к другу и завороженно смотрели на него, а ангел стоял неподвижно, ничего не боясь. Сигма с размаху смел со стола кружку с кофе, и она подлетела вверх к потолку, там же и оставалась вращаться вокруг своей оси. Капли полетели вниз, но замерли на уровне пола, так об него и не разбившись. Солдаты перевели взгляд на Сигму и снова нацелились на него - выстрелили, но время текло слишком медленно, и ему с легкостью удалось уйти с линии огня. Считанные секунды отделяли стрелков от смерти, Сигма двинулся им навстречу, разинув рот, полный клыков. Он перехватил своей мощной рукой руку одного из солдат и перекинул его через себя, наступив потом ногой ему на грудную клетку и проломив ее. Второму он перерезал глотку кухонным ножом, и брызнувшая из артерий кровь каплями разлетелась по комнате и парила в ней - настал момент невесомости, и два трупа вальсировали в воздухе. Сигма выхватил из стола пистолет и нажал на курок - к танцу присоединился труп последнего из телохранителей. Дева продолжала стоять неподвижно, посмотрела на него сквозь упавшую ей на лицо челку и прошептала:

- Довольно, нам сразу стоило начать разговор в другом месте. - Она подступила к нему ближе и коснулась его запястья своими теплыми пальчиками.

Трупы упали на пол и превратились в горстки пыли, брызги их крови стали серыми разводами на стенах, а кофе все-таки пролился на пол, и вдребезги разбилась кружка. Сигма закрыл глаза, понимая, что когда он их откроет, то будет в совершенно незнакомом ему месте, в компании ангела, и потому он ничего не боялся. Так это и произошло, он оказался посреди просторного кабинета, обитого красным деревом: у зашторенного окна стоял массивный стол, кресло, больше напоминавшее трон, и книжные стеллажи. Он принял свой привычный человеческий облик, сам так и не поняв, как это ему удалось сделать так быстро и безболезненно. Ему на глаза попалась карта, висевшая на стене у барного столика, внизу имелась надпись: «ГОРОД 1303».

- Осматриваешь мои владения? Или же рассчитываешь на выпивку? - Нина впервые ему улыбнулась, и он был окончательно ею покорен. - Ты предпочитаешь виски, если я не ошиблась в своих наблюдениях?

- Да, благодарю. Выпить я никогда не откажусь. - Он посмотрел ей вслед, ее скромное на первый взгляд платье на деле аппетитно подчеркивало ее талию и ягодицы.

Она поставила на край стола стакан с виски и льдом, себе налила бокал сухого мартини. Сигма подошел к ней и присел на край дубовой столешницы, выставляя ей напоказ свой живот и пах со слегка приспущенными джинсами.

- Дело, о котором в дальнейшем пойдет наш разговор, имеет государственную значимость, а потому, я надеюсь, мне не придется долго объяснять тебе, что никто не должен знать о нашей встрече? - Она посмотрела ему прямо в глаза.

- Вы тратите мое время.

- Наше время, - уточнила дева. - За разрешение этого дела я не стану предлагать тебе отдельную плату, ведь тебя должна радовать уже сама возможности исполнить мою просьбу.

- Либо вы ходите вокруг да около, либо полагаете, что парочки смазливых улыбочек и трогательных взглядов хватит мне всю оставшуюся жизнь, и это заменит мне деньги, власть, информацию? Вы ошибаетесь. - Сигма разом выпил свой виски, и она вновь наполнила его стакан.

Она продолжала его чертовски заводить, ему хотелось сорвать с нее все ее монашеские одежки и овладеть ею прямо на этом столе.

- Я, как и мои подданные, не имею возможности держать постоянных контакт с живыми, с теми, кто еще отпет и не похоронен. Как ты уже мог понять, я - нечто вроде призрака - Святой Дух этих земель и их хранитель, но вынуждена обратиться за помощью к человеку, в данном случае к тебе. Это служит мне ярким напоминанием о том, что воля Господня есть на все, и пути Его неисповедимы.

- Я к вашим услугам, чем могу быть полезен? - Сигма надменно ухмыльнулся.

- Дело в этой девчонке. - Нина протянула ему лист бумаги, на котором был изображен Варин портрет. - Она тебе знакома?

- Да.

- Тем проще тебе будет ее найти. - Нина сделала маленький глоток мартини. - В последнее время до меня все чаще доходят слухи о явлении в наш славный город Перворожденной, или как ее еще называют, Девы Света. У нее много имен, но цель одна - спасение человеческих душ. Это может оказаться пустяком, но в других городах Чистилища уже описывают встречи с подобными существами в прошлом - они и впрямь способны на чудо. Мне эта история небезынтересна потому, что эти слухи распространяют оппозиционеры и экстремисты, желающие узурпировать мою власть. Тебе эта Дева небезынтересна тем, что ее кровь и смерть искупают собою все грехи, кроме ее убийства, которое, как известно, проще отмолить, чем прогнать насевших на твою душу бесов.

- Предполагается, что этой Девой является Варя? - Сигма нахмурился. - У вас есть тому явные доказательства?

- Мне доказательства ни к чему! Рисковать своим троном я не намерена, и к тому же мне видится безошибочный способ установить, избрана она или нет.

- Для меня доказательства имеют значение. - Он подвинулся к ней ближе. - Она избранница моего компаньона и близкого друга, и не могу просто взять и убить ее.

- О-о-о, нет-нет! Ты не совсем верно меня понял. В самом ее убийстве для тебя скрыта возможность навсегда снять с себя и с твоих людей проклятье, обратить изменения, вызванные попытками открыть тайны загробного мира. Ведь уродство ваших тел зеркально отображает уродство ваших душ, неприглядных отныне взору Бога, который, кстати, и без того осуждает все ваши алхимические эксперименты и науку. - Она говорила гипнотизирующе медленно. - Вам лишь нужно совершить ритуал, а если честно, вам просто нужно принести ее в жертву во имя своего Спасения.

- В чем кроется ваш интерес в том, чтобы я принес ее в жертву не пойми кому и, главное, как?

- Мой интерес связан только лишь с ее смертью. Мне наплевать на тебя и твоих людей, но, если это вам поможет… Я не стану этому возражать. - Она закурила тонкую сигарету. - Твоя задача поймать ее живой, а я направлю к вам нужного человека. Он сам найдет способ связаться с тобой.

- Что, если жертвоприношение не поможет, а Варя окажется не той, о ком все говорят? - Сигма насторожился. - Получу ли я какую-то компенсацию - откат?

- Мы обсудим это, когда заказ будет выполнен.

- Нет, так дело не пойдет. - Он взял паузу, а потом продолжил: - Могу сказать одно, я так или иначе найду Варю и встречусь с вашим человеком, однако право принять окончательное решение по ее вопросу я сохраняю за собой.

- Как скажешь. - Нина улыбнулась ему, и он вновь оказался у себя на кухне.

Сигма в подробностях вспомнил ту ночь и невольно заулыбался, представляя на месте Вари пленную им Нину, но он быстро пришел в себя и обратился к своей заложнице:

- Я доставлю тебя в наш штаб. И. Варя. Ты должна понимать, что игра зашла слишком далеко, и у тебя появились влиятельные враги.

Наемник не собирался ей ничего рассказывать о той встрече с Ниной, но Варя поняла, что под влиятельным врагом он подразумевает именно ее. Ей оставались неизвестны только его замыслы, хотя в том, что он попытается ее убить, ей сомневаться не приходилось. У него не было с ней личных счетов, просто ему хотелось мучить ее, причинять ей страдания и физическую боль. Сигма и сам не понимал, чем вызвана его агрессия к ней, ведь он видел перед собой маленькую волчицу, которая скалится, рычит, но ее клыки слишком маленькие, и она не может ими защититься.

- Стой прямо! - крикнул он на Варю. - Мне нужно тебя связывать?

В ответ пленница скривила лицо и отвернула голову, Сигме это пришлось по вкусу, он схватил ее за шиворот майки и подтянул к себе.

- Ты что, потеряла дар речи? - Он говорил с издевкой. - А когда валила тут всех, ни один мускул на твоем лице не дрогнул! Видать, тогда ты сильно проголодалась!

- Сейчас я голодна не меньше, - с вызовом в голосе ответила Варя.

- Да кто ты такая, мать твою? - Сигма сжал ее шею и стал опускать девушку на колени. - Я, кажется, нашел, чем ты можешь полакомиться!

Останься они наедине, Варя отнеслась бы к его словам в немного другом, насмешливом и игривом тоне, но кругом были зрители, и его действия унижали ее. Девушка чувствовала, как в ней накипает ярость, что в ней вновь пробуждаются животная сила и жажда крови.

- Не твоего ума дело, кто я такая!

- Тебе не удастся вечно прятаться за его спиной! - Сигма поморщился. - У него попросту не хватит средств и сил, чтобы постоянно приглядывать за тобой - ты создаешь ему уйму проблем, которые и не подумаешь решать сама. Зачем ты встречалась со Спартанским?

Сигме было обидно за Владислава, ведь он тоже собирался подставить его и убить единственную, кто все еще ему дорог. При этом в большей части он собирался переложить ответственность за произошедшее на саму Варю - не полезь она в этот Город, никто бы о ней не узнал и не пробовал бы принести ее в жертву.

- Откуда тебе известно, что я с ним встречалась? Ты следил за нами?

- Да, я даже заказал вам столик на двоих у окна. Надеялся, что ты за него не сядешь и не полезешь во всю эту грязь, образовавшуюся вокруг поисков моего Алеши. Но ты же отчаянная, в грош не ставишь всю его помощь и покровительство. А я предлагал Владиславу сразу же тебя убить, как только ты от него сбежала.

Варя понимала, что, помимо цыган, ее окружают еще четверо бойцов Сигмы и он сам. Но намерения бежать она не отбрасывала, а, напротив, выбирала подходящий для того момент.

- Эй, уродцы! Не спускайте с нее глаз. - Сигма направился к могиле. - В случае попытки бежать не стрелять - она нужна мне живой. И мне наплевать, сколькие из вас при этом погибнут.

Ситуация располагала к тому, чтобы Варя действовала: она метнулась в сторону еловых корней и на мгновение скрылась из виду, когда вновь показалась, то была уже за спиной одного из цыган. Она выхватила у него лопату и с размаху ударила ею в висок одного из солдат Сигмы и, когда он повалился на землю, воткнула лопату ему в горло. Двое бойцов налетели на нее, и, когда они уже были готовы сбить ее с ног, Варя бросилась им навстречу и разорвала одному из них горло, вырвав из него зубами кусок мяса, тем самым уклонилась от второго - он приземлился на колени, повернувшись к ней затылком. Девушка вырвала из трупа лопату и ударила нападавшего по затылку, когда он обмяк, Варя пнула его ногой и повернула к себе лицом. Ее одолевало страстное желание убивать, и она занесла над оглушенным противником лопату - ударила черенком прямо ему глаз, от чего он вылез наружу, а лопата крепко завязла в содержимом его мозга. К ней никто не осмеливался приблизиться, ее вид пугал оставшихся трех наемников, и они не знали, как взять ее живой.

Сигма стоял в стороне и не собирался вмешиваться в сражение. Он наблюдал за Варей, пытаясь понять, кто она такая и почему вернулась к нему, когда у нее появилась возможность скрыться. В первом случае он предположил, что она, как и все испытатели «Insomnia», отрицала наличие у нее побочных реакций на прием препарата, однако подверглась тем же мутациям, что и он сам. Также теперь он был уверен в том, что и Владислав Сатаров тщательно скрывает от него свою болезнь. Отсюда напрашивался вывод о том, что Варя не бежала потому, что зависима от препарата и хочет заполучить его себе.

Но для Вари все выглядело совсем иначе - время потеряло свою текучесть и замерло, если бы Сигма вздумал бы к ней подойти, то он бы тоже заметил это. За долгие годы работы с психотропными веществами и службы в различных наемнических организациях девушка всего несколько раз сталкивалась с подобным явлением и никак не могла объяснить себе природу его происхождения. Три трупа поднялись в воздух и начали кружить вокруг нее, двигаясь по спирали. Их кровь блестела, как маленькие шарики ртути на солнце, и тянулась следом за ними. Оставшиеся в живых цыгане начали креститься и пятиться назад, но Варя предотвратила их бегство и убила их, ударив одного в спину ножом, выхваченным у трупа, пролетавшего у нее под рукой, а второго догнала и голыми руками свернула ему шею. Девушка не понимала, откуда у нее взялась такая сила, но, как только она начинала о ней задумываться, сила начала угасать.

В сторону шоссе уходила бугристая тропа, выстеленная еловыми иголками. Лес, тянущийся вдоль нее, казался безобидным, и Варя решила бежать. Она все еще могла противиться вязкости воздуха и жару, охватившему ее тело, но бежать стало еще труднее, когда на ее кеды налипла мокрая, тяжелая глина. Она наступила в лужу, и вырванные комки грязи и брызги воды разлетелись в стороны и замерли на высоте, которой достигли. Варя обернулась и увидела, что за ней гонится Сигма, принявший свой нечеловеческий облик: блестящие черные глаза, рот, полный клыков, проступившие на груди ребра и мышцы. Он непременно бы ее настиг, несколько раз он уже готовился к заключительному прыжку, и девушка свернула с тропы вправо - на просеку. Над головой у нее стоял жуткий электрический треск, она уже бывала рядом с высоковольтными линиями, но никогда раньше их гул не казался ей таким громким - он оглушал ее. Сигма воспользовался Вариной растерянностью и с легкостью повалил ее на обе лопатки. Она была готова потерять сознание в его руках: ее организм был слишком измотан погоней, а в крови у нее все еще царил хаос, вызванный интоксикацией снотворным и стимуляторами. Он поднес свои губы к ее уху так близко, что его горячее дыхание обжигало ей кожу:

- Ты ничего не забыла? - Он показал Варе ее ножницы. - Ты, кажется, хотела забрать свое оружие? А может, ты хотела забрать что-то еще, а?

- Пусти меня! - воспротивилась пленница.

- Нет, я видел достаточно!

Сигма провел рукой по Вариному животу и взял ее за талию, она целиком умещалась в его могучих лапах, иначе его руки было не назвать. Несмотря на то, что он так и не принял человеческий облик, от него приятно пахло, и выглядел он все так же хорошо. Видимо, изменения, произошедшие в нем, он воспринимал с позитивной стороны и взял на себя заботу о внешнем облике зверя, поселившегося в нем, - внимание к деталям и хороший вкус. Он скользил руками по ее телу, постепенно стягивая с нее кофту, майку и бюстгальтер. Варя всем тело поддавалась каждому его движению и жадно вдыхала запах его волос. Сигма сжал ее грудь и прошептал:

- Она великолепна! У тебя шикарная грудь! - Он сжал ее еще сильнее. - Знаешь, пока я наблюдал за тобой, мне не давал покоя вопрос, чем мы с тобой похожи? Что нас роднит?

Сигма поцеловал ее в губы, и поцелуй был долгий, страстный - Варя ничуть тому не противилась и даже не хотела отпускать его губы. Он немного отстранился и продолжил говорить, лаская руками ее грудь и шею:

- Нас роднит предательство Сатарова. Предав его единожды, мы уже не станем на него оглядываться и считаться с ним. Нам дозволено все то, через что мы не могли переступить, пока были в его окружении - это его доверие к нам. Мне лично без него стало проще, не приходится скрывать свои плохие намерения, если ты понимаешь, к чему я веду.

Сигма стал стягивать с нее брюки и уже залез пальцами к ней в трусики, когда перед ним вновь возник ангелоподобный лик Нины - он видел ее с закрытыми глазами. К Варе он резко охладел, отстранился, решив не портить себе аппетит перед встречей с таинственной госпожой. Он понимал, что находится под действием ее чар, так как раньше ни одна женщина не стоила его внимания, и он не нуждался в них. Варя откинулась на спину и смотрела на голубое небо и белоснежные легкие облака, вспоминала, что совсем недавно небо над ее головой было другим - кровавым и тяжелым. Несмотря на то, что Сигме удалось вновь ее поймать, она уже не противилась этому, а просто пыталась немного перевести дух.

Сигма поднял ее на ноги и, поддерживая ее под локоть, повел к выходу из леса. По дороге он говорил по мобильному телефону с Владиславом, Варя слышала только разрозненные обрывки фраз и могла понять, что Сатаров, судя по тону его голоса, был в ярости.

- Ты будешь хорошей девочкой? - Сигма обратился к Варе. - Тебе некуда бежать, Владислав тоже тебя по всюду станет искать, а увидеться с ним раньше времени ты бы не захотела, если бы слышала, что он сказал. Сатаров любит говорить о тебе как о самой лучшей, как думаешь, заслужила ли ты к себе такое отношение?

- Я буду хорошей девочкой, можешь меня не держать, - вяло ответила Варя. - Нет, хорошего отношения я к себе не заслужила, как и никто из нас.

- Нет-нет, я не стану тут спорить с ним. Вы - сообразительные красавчики, открывшие для себя потаенные знания о человеке и его разуме. Правда, вы разбежались от него, как тараканы с кухни, когда зажегся свет, скрывать свои грязные делишки стало труднее. В твоем случае, полагаю, речь шла о какой-то интрижке на стороне? Можешь не отвечать. Я по его глазам видел, что дело не только в коммерческом интересе подразделения - его к тебе тянет. Другое дело мои бойцы! Им бежать от меня некуда, они не научились сдерживать свою болезнь и так умело ее скрывать, как делаешь это ты. Они - искалеченные души, и человеческое общество их не примет, их место среди себе подобных. Но если бы ты только знала, как они меня все достали! Они же почти не мрут! Хоть снимай с выпуска все препараты и кончай с ними со всем разом.

- Ты поэтому дал мне их растерзать? Они надоели тебе, и все?

- Естественный отбор - выживает сильнейший или умнейший, в их случае последнее почти исключено. Ты будешь спокойно себя вести? Мы едем в штаб, в Москву. Тебя можно сажать на пассажирское сиденье в одну со мной машину?

Варя кивнула головой и притихла. Они подошли к его автомобилю - «Linkoln Navigator», и, пока Сигма убирал препараты в багажник, девушка воспользовалась случаем, чтобы спрятать подальше затерявшиеся у нее в кармане ампулы. Сигма разделся догола и немного проветрился и растряс мышцы, Варя наблюдала за ним в зеркало заднего вида. Она задумалась, нормально ли ей быть столь озабоченной, ведь она даже перед лицом опасности не перестает жадно смотреть на него, с удовольствием изучать линии его тела. Перед ней стоял воин, в которого стреляли, били ножом и вонзались клыками, но не могли сломить, а лишь оставляли глубокие шрамы на его смуглой коже. Ей хотелось прикоснуться к нему и завершить начатое, но он уже одевался. После он скомандовал двум выживший бойцам, чтобы те собирали оставшиеся вещи и следовали за ним в штаб.

Сигма сел в машину, и Варя невольно сжала бедра, чувствуя, как сильно он ее возбуждает. Он положил руку ей на колено и погладил его:

- Ты такая киса… - Сигма широко и искренне улыбнулся.

Всю дорогу они ехали молча, только изредка поглядывали друг на друга. У Вари появилась отличная возможность задуматься о своей жизни, она любила кататься в машине особенно на месте штурмана - не нужно следить за дорогой.

ГЛАВА 13. РИТУАЛ

Сигма остановил автомобиль около ворот контрольно-пропускного пункта своего полигона. Впереди виднелось несколько корпусов казарменного типа и ангары. Территория базы была довольно большой, но Варе было хорошо известно, что, кроме солдат, на ней никого нет, то есть нет врача, канцлеров, телефонистов. Сигма брал на себя всю воспитательную и административную часть работы, потому что не желал, чтобы посторонние люди видели, кем он и его бойцы стали, а еще меньше он желал того, чтобы численность его войск пополнялась за счет неокрепших умов, тянущихся к Владиславу за ответами на вопросы о вечной жизни и человеческой душе. Незадолго до прибытия Варя уснула, и Сигма не стал ее будить до подъезда к воротам его главного штаба. Открыв глаза, пленница покрутила головой и спросила его:

- Где мы? Это все принадлежит тебе? - Она вышла из автомобиля.

- Некогда это все принадлежало Сатарову, он не меньше меня желал отделаться от всех этих последышей, как я обще называю всех этих жертв мутации, и сослал нас всех сюда. Здесь мы неплохо развернулись, даже попытались начать жить обособленно от него. Я даже дружеские отношения собирался с ним вот-вот разорвать, оставить единственную нам обоим понятную форму общения - денежно-валютную, но тут вновь из ниоткуда появилась ты.

- Извини, я не хотела вам ничего портить. Ты сам меня сюда приволок, если ты не забыл.

- Твое появление все еще может сыграть мне на руку. Ты, наверное, еще помнишь меня патриотом, мечтателем, служащим на благо Родине и прогрессу? Но тогда я еще не знал, что мои воспитанники безнадежны, поняв это, я сделался безнадежным циником и самодуром.

Он проводил ее в свой кабинет и ненадолго оставил одну. Варя не нашла, чем занять себя в его отсутствие, и принялась рассматривать его награды и медали, выставленные на обозрение за стеклом. Ей хотелось навсегда отказаться от своей привычки совершать необдуманные поступки, за которыми всегда следовали пагубные последствия, нужно было как-то устаканить свою жизнь. Но внутри все противилось даже этой мысли, потому что спокойная жизнь бы означала наличие семьи и постоянной работы, о чем Варя даже слышать не желала. У нее в голове слышались отголоски адских воплей, все мысли были смазаны и строились нелогично, неупорядоченно - она не могла найти более веских поводов для того, чтобы жить безумной жизнью, а не любой другой.

- Вторничный блюз? - прервал ее размышления Сигма. - Так говорят о состоянии, в котором прибывает человек во вторник, если в ночь с субботы на воскресенье принимал наркотик. Весь пик депрессии приходится именно на третий день, у тебя он мог наступить раньше - недюжинную дозу наркоты я все-таки тебе всадил.

Он налил две рюмки коньяка и аккуратно нарезал дольками лимон, выложив его на белоснежном блюдце.

- В голове полно мусора. - Варя вспомнила слова Спартанского. - Но покопавшись в нем можно найти что-то дельное.

- Для этого мы сегодня здесь с тобою и собрались - найти ответы, может быть, выход. Я еще не определился.

Они опрокинули по рюмке, и Сигма вновь их наполнил. Варя сидела на краю стола, наемник подошел к ней вплотную и раздвинул ей ноги так, что она с легкостью могла ими его обхватить. Он снова поцеловал ее, глубоко и мягко.

- Я знаю, о чем ты думаешь. - Он улыбнулся. - Я и сам едва сдерживаю себя.

- Я не выдам ему наш с тобой секрет. - Варя поцеловала его в шею. - Я вообще никому ничего не скажу, меня здесь не было!

- В это сложно поверить, особенно с учетом перспективы того, что здесь же ты и останешься. Меня интересует город, в котором ты была.

- Город 1303? - Они снова выпили.

- Да, именно это место. Особенно меня интересует, как там устроена власть, у кого она в руках?

- У психички Нины. Я лично с ней не знакома, но могу гарантировать то, что у нее не все дома. Она до одурения пропагандирует близость Судного Дня и безжалостно уничтожает любых вероотступников.

- У нее есть противники? Ярые сепаратисты?

- Полагаю, у любого тоталитарного режима есть свои враги.

- Ты с ними не знакома, что-нибудь знаешь об их планах?

- Мне ничего не известно, - Варя темнила.

- Тебе что-нибудь известно о слухах, которые связанны с твоим божественным предназначением?

- Это не более чем слухи. Спроси у тех, кто их распространяет, а потом посмотри на меня. Верить в них или нет, решать тебе.

- Тебе лишь бы самой не думать, - засмеялся Сигма. - Что ты видела в этом городе?

- Мифических существ: женщины-птицы, женщины-олени. Видела нескольких людей - пассажиров трамвая, в окнах некоторых домов, далеко не во всех, горит свет. По улицам рыщут тени, не знаю, чего им нужно - вроде бы они неопасны. Мне трудно вспоминать все это. Ничего ужасного со мной в тех краях не происходило, но память о них отрывистая. Все это было, как во сне.

- Эти земли называются Чистилищем. Ты видела Рай или Ад?

- Рай не видела, он вне моей досягаемости. А вот Ад там всюду… Жар, кровавые облака и сухой ветер. Скажем, увиденное мною и пережитое заставило меня поверить в его существование. Но если говорить именно обо мне, то ты прекрасно знаешь о том, что у меня всегда были проблемы с психикой и восприятием реальности.

- Что бы я о тебе ни знал, я все равно не поверю в то, что ты способна была такое придумать. Не стану скрывать от тебя то, что я и сам там был. Видел этот город и встречался с Ниной. - Варя его словам ничуть не удивилась. - Точка невозврата была пройдена, еще когда я впервые употребил эту дрянь. Ко мне что-то налипло, какие-то паразиты или демонические сущности, проявляющиеся в гневности и желании убивать. И не знаю, как от них отделаться. У тебя есть дельный совет?

Варя отрицательно помотала головой, понимая, что Сигма начинает говорить с ней в все более серьезном тоне.

- Этот город явно существует не первый день. Ты, может, и видишь мир несколько другим - смешавшиеся энергетические потоки, темные сущности, облики смерти, но это не значит, что разница между нашим с тобой восприятием столь велика, что я тоже не могу видеть все это. Я уже сомневаюсь в том, что Владислав ненамеренно упустил тебя из виду, что он не сам отпустил тебя на вольные хлеба. Вы оба что-то знаете, но не хотите говорить. Что ж! Это ваше право, я же сам постараюсь во всем разобраться.

Он снял с нее кофту и брюки - они были испачканы кровью и землей. Оставшись почти голой, Варя приняла пикантную позу, подзывая его к себе. Сигма действовал решительно и свободно, повалил ее на спину на стол и отодвинул ее трусики. Ее промежность была уже мокрой, так что он без труда погрузил в нее свои пальцы и стал двигать ими вверх-вниз. Он был таким же, как и она сама - искренне желал обладать всем прекрасным и, несомненно, наслаждался эти процессом, каждым прикосновением и ее вздохом. Ему нравилась любая мелочь в Вариных движениях, в ней открывалась страстная и самозабвенно трахающаяся натура. Его член был каменный, и Варя знала это, стоило ей лишь прикоснуться к его брюкам голой стопой. Но он остановился и посмотрел на нее сверху вниз: пленница, распластавшись, лежала у него на столе, раздвинув перед ним свои ноги. Бесспорно, его волновала эта картина, но что-то в нем противилось происходящему - он снова думал о Нине.

- Прекрати это невнятное поведение. - Варя подтянулась к нему. - Либо ты меня трахаешь, либо не заводи меня дальше. Я и так вот-вот сойду с ума.

- М-да. - Сигма помедлил. - Я найду, во что тебе переодеться.

Он вышел из кабинета, а Варя подорвалась к барному столику, ей хотелось напиться, чтобы забыть этот несостоявшийся секс. Она выпила еще грамм сто коньяка и к возвращению Сигмы сильно охмелела. Он не принес с собой чистой одежды, да и вглубь кабинета заходить не стал - ждал Варю у дверей.

- Пойдем. Я хочу тебя кое-кому представить. - Он говорил сухо, без эмоций.

В штабе практически никого не было. Варя шла следом за Сигмой по узким коридорам, и он не оборачивался в ее сторону. Девушка чувствовала себя приговоренной к смертной казни, она понимала, что ее палач все для себя уже решил, и отговаривать его от убийства не было никакого смысла. Ей постоянно приходилось иметь дело с человеческими отбросами. Сигма не был исключением, он был баком полным дерьма, который угрожает вот-вот расплескаться. Но благо он вместительный, еще долго может балансировать на грани. Сигма оставался наемником, а значит, его действия оставались прямыми и грубыми. Он не привык растягивать удовольствие и стратегически мыслить, захватчик незамедлительно выдвигает свои требования. Но также ждет их незамедлительного исполнения, в противном случае он без содрогания избавляется от заложников.

Наемник завел ее в одну из комнат для допроса, в ней стоял стол и два стула с прикрученными к полу ножками. Он жестом попросил ее занять стул и сам вышел в коридор, закрыв дверь пыточной. Стены комнаты были зеркальными, за исключением стены с дверью - с трех сторон зрители могли наблюдать за ходом ее допроса. От зеркал шло едва уловимое глазом темное свечение, как если бы черные поверхности сами могли бы излучать свет, а не только его отражать. Где-то в глубине души Варя чувствовала, что отражения в зеркале не являются частью этого реального, материального мира - в них был кто-то еще, сторонний наблюдатель. От всего исходила агрессия, воздух словно пульсировал, в ушах у нее появилось дребезжание.

- Я буду с тобой честен. - Варя не заметила, как вошел Сигма. - Тебя ждет чудовищный вечер. Ты не одна, кто хватается за туманные надежды на спасение своей заблудшей души. Я такой же человек, как и ты, только лишь с одной разницей - моя кровь не волшебная. Убив себя, я ничем бы не смог помочь своим соратникам.

- Волшебная кровь! Да о чем ты?! - Варя паниковала.

- Один знающий человек, на собственной шкуре познавший то, каким немилостивым бывает наш Господь, поведал мне, что ты и впрямь та, о ком все так лестно отзываются и кого называют Девой Света. Также он просветил меня насчет всех этих мутаций - это одержимость бесами, а тебе по силу их усмирить - накормить досыта. Он обещал нам, что этот ритуал - сделка с Дьяволом, освободит наши тела от Его клейма и очистит души перед взором Бога.

- Это какая-то ересь! - Варя возмутилась. - Я не могу поверить своим ушам! Человеческое жертвоприношение?

- Ты не человек. Ты - агнец Божий. Этот загробный герпес, болячка, подхваченная при этих чудовищных экспериментах, меня сильно беспокоит. Попытка для меня не пытка, чем-то можно и пожертвовать, с чем-то поступиться.

- Видимо, ваш пастырь говорил убедительно, раз ты не побоялся сделать меня напрасной жертвой.

- Никому еще не удавалось поселить в моем сердце столько надежды, как смогла сделать это ты. Ты близка к спасению моей души, как никогда раньше, и это все, что я сейчас вижу - шанс, подвернувшийся мне впервые за столькие годы поисков.

Варя сидела прямо, уткнувшись в свое отражение напротив стоящего зеркала: она в нем отражалась четко, без искажений, а вот вокруг Сигмы расплывалось черное облако, в котором то и дело проступали силуэты рук и человеческих черепов. Он вышел из комнаты, и в нее вошел незнакомый Варе мужчина преклонных лет, на нем был коричневый клетчатый костюм с заплатками на локтях, выцветшая белая рубашка. В руках он держал шляпу и небольшой чемоданчик, с виду он напоминал профессора или семейного доктора, но девушка не доверяла его миролюбивому виду. Это был только образ, с помощью которого он завоевал доверие Сигмы, но не Варино. Приятный с виду пожилой джентльмен, но поблекшие глаза и мутный взгляд выдавали в нем слугу Дьявола. Он полностью был управляем Им, и сам давным-давно исчез со свету, оставив Ему в правление свое бренное тело. Сначала он сел напротив Вари и жестом показал людям, наблюдавшим за ними из -за зеркал, чтобы те подошли и связали ей руки. Это сделал юный боец, после он остался в комнате, охранять спокойствие профессора. Тот же начал читать молитву, текст которой Варя никак не могла разобрать из-за того, что говорил он одновременно несколькими голосами и, скорее всего, одновременно на трех или более разных языках. Все его голоса, Варины вздохи и нервное бормотание солдатика смешались в один поток звуков и поминали рокот водопада. В какой-то момент девушка стала четче осознавать происходящее и обнаружила себя, вопящей нечеловеческим голосом:

- Ты не ведаешь, что творишь!

Варя запрокинула голову и увидела, что потолок и стены ожили: стали резиновыми, тянулись во все стороны, как жвачка. Из потолка и пола проступали людские силуэты, в зеркалах отражалась та же комната, где они и находились, только в ней был выключен свет. По ту сторону отражения образовалась давка из мертвецов, тянущих руки к живым, их присутствие чувствовал солдат, но он их не видел - никто их не видел. Варя билась в никому не понятной истерике, плакала и смотрела на себя в зеркале. Покойники скулили, как раненные собаки, выли и просили спасти их. Сцены ада разворачивались прямо у Вари перед глазами, а ее голову пронзала острая боль. Черная субстанция отделилась от тела юноши и потянулась к Варе, к ее волосам - она трогала их, пачкая смолянистой жидкостью, стекавшей с нее на пол. Другие такие же тени прошли сквозь зеркала и также столпились вокруг пленницы, их становилось все больше и больше - Варя теряла рассудок и истошно вопила, умоляя отпустить ее. Дымка, образовавшаяся вокруг теней, стала оседать на ее коже, обжигая ее, как кислота, но не разъедая. Солдат, стоявший позади нее, словно обессилев, упал на пол. Варя знала, что он жив - она видела светлое свечение по контурам его тела. Он и впрямь очистился, подумала Варя, но все равно была не согласна жертвовать ради него своей жизнью.

Темный жрец обошел Варю со спины и прижал к ее горлу клинок, он говорил с кем- то ей невидимым, если вообще у него был собеседник. Но говорил он страстно, самозабвенно - не удивительно, что Сигма охотно поверил ему. Профессор не намеревался так просто ее убивать, по его интонации Варя поняла, что он торгуется, предлагает собравшимся мертвецам сделку. Они выстроились в ряд, и тогда он открыл чемоданчик и вынул оттуда два серебряных колышка: шляпка одного была в форме головы козла с острыми выступающими рогами, второго - лежащий крест. Также он расстелил перед Варей черную ткань и положил книгу, на обложке которой были символы, играющие на свету алым глянцевым переливом. После тени сами вытянули Варины руки вперед и стали их удерживать так, чтобы он мог вонзить в них колья, что он и сделал. Поначалу, когда он их только ударил по ним, Варя не почувствовала боли, но она настигла ее спустя минуту, в то же время раздался ее собственный крик, хотя она уже просто хлюпала носом и стонала - кричала она раньше. Большая боль пронзила ее тело, когда между ее аккуратных лопаток прорезалась пара иссиня-черных крыльев, с отливом, как перо павлина. Варя могла полностью видеть их в отражении, и, кажется, их видели все. Ее ноги оторвались от пола - крылья хлопали сами собой, но ее руки оставались прибитыми к металлическому столу, и она рвалась выше к потолку, пытаясь их освободить. Сложно было представить, какой силой обладал этот старик, раз одним ударом пробил ей кости и металлическую столешницу, но Сигма, не вытерпев издевательств над Варей, вмиг оборвал его существование, ворвавшись в комнату и выстрелив в него из пистолета. Пастырь упал на спину и в агонии засучил ногами по полу, потом его тело выгнулось дугой и расслабилось. В отражении зеркал Варя видела, как из пола проступили руки мертвецов, они схватили старика за лацканы и ворот пиджака, а после утащили его за собой в адскую домну. На кафельном полу осталась лежать только его пустая оболочка - высохший, пожелтевший труп.

Из коридора до Вари донеслись звуки выстрелов и скрежет дверей, кто-то проник в здание и по лестнице поднимался к ним, на шестой этаж. Молодой солдат, так и не успел прийти в себя, до того, как Сигма его прикончил одним выстрелом в голову. После он вышел из комнаты и простелил примерно еще пятерых своих бойцов, наблюдавших за Варей через зеркало, - именно столько выстрелов она насчитала. Когда он вернулся в комнату допроса, то сразу же подбежал к столу и помог ей вынуть колья у нее из рук. К тому моменту у пленницы за спиной все еще оставались крылья, вживую она могла видеть разве что их размытый контур и свечение на месте, где они должны были быть, но в зеркальном отражении она видела их полностью, такими же их видели Сигма и Владислав, вошедший в ее камеру. Каждое перо было словно стальное лезвие: прочное, острое, сложенное в ряд с другими. Ее крылья напоминали тончайший шелковый веер, полный смертоносных клинков. Она немного попятилась назад и разбила правым крылом зеркало, нечаянно в него врезавшись. В дребезжании осыпающихся осколков зазвучал грозный голос Сигмы:

- Забирай, она - твоя. Мне она больше ни к чему! Кто успел спастись, тот и спасся! Верно я говорю?

- Все-таки жертвоприношение сработало?

- Да, я как знал, что она создана не для одноразового использования. А знаешь, как я пришел к такому выводу?

- Как же? - Владислав стоял на пороге и улыбался.

- Если бы ее хватало бы только на один раз, ты бы ее дважды не трахнул.

Владислав только еще шире заулыбался ему в ответ, а после приобнял Варю за плечи. Она сразу же успокоилась, и крылья исчезли сами собой, оставив в напоминание о себе тонкие полосы крови между лопаток - самих ран не было. В комнату вошел Шебест, девушка сразу же его узнала его по глазам, несмотря на маску, скрывавшую его лицо. Он поставил перед Сигмой небольшой черный кейс с кодовым замком, ввел комбинацию и приоткрыл его так, чтобы Варя не могла рассмотреть, сколько в нем лежит денег - так велел ему босс. Но Варя даже не желала туда смотреть, ее внимание приковали к себе микроскопические трещинки, которые стали повсеместно образовываться в воздухе, они были как брешь в пространстве - оттуда стали выкарабкиваться маленькие светящиеся букашки, таких же она видела в лесу. Варя собирала их у себя на руке и думала: «Я же не способна зайти еще дальше в своем безумии? Что, если я не буду думать о Нем, попросту сделаю вид, что Его не существует - признаю свое поражение в Его поисках и смирюсь с этим. Никто же не узнает причину моей тоски! Можно было бы хоть на секунду взять передышку - нажать на паузу! Военная часть, где проводятся опыты над людьми… Что же дальше? О-о-о, эти люди становятся одержимыми Дьяволом, и меня приносят в жертву, чтобы их спасти … Ну, ладно, чтобы, спасти одного Сигму! Все это звучит просто чудовищно, но это и есть моя реальность - мир, в котором я живу. И эта реальность настолько бредовая, что не могу в нее до конца поверить».

- Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - Варя обратилась к наемникам.

- Дома поговорим, - ответил ей Владислав.

Варя прекрасно знала, что его слова ничего под собой не подразумевают. Сатаров каждый раз, когда хотел отбиться от ее назойливых расспросов или же хотел кого-то корректно послать говорил: «Дома поговорим». Девушка с насмешкой отнеслась к его словам, ведь и дома-то у нее никогда не было.

- Не каждый день такое увидишь, - откликнулся Сигма, пересчитав денежные свертки. - Ангельская внешность, крылья! Но с чем они идут в комплекте? С дьявольской улыбкой, полной острых клыков, с кровожадностью? Но я не вытерпел, сжалился над тобой. Не смог больше смотреть на то, как ты бьешься в припадке об стены и потолок.

Владислав взял Варю под руку и вывел в коридор: остававшиеся в живых бойцы Сигмы и те, кто не стали очевидцами этого страшного ритуала, продолжали свою работу и сгребали трупы своих сослуживцев в одну общую кучу. Трупов оказалось много, Варя то и дело наступала в лужи крови, а в коридоре бесперебойно доносился звук «кап-кап-кап» - с подоконников и столов стекала на пол кровь вперемешку с мозговым веществом, оставшимся на местах выстрелов. Людей Владислава при виде Вари охватил ничем необъяснимый трепет, они радовались тому, что успели спасти ее, хотя в глубине души понимали, что миссия провалена: не откажись Сигма довести свою затею до конца, Варя была бы уже мертва. А сам Сатаров не имел какого-то конкретного плана действий - не знал, что ему делать, когда он ее найдет. Он, конечно, слышал о том, что девчонка самостоятельно продолжила эксперименты и употребляла для выхода в «сеть» опиаты, но его волновало в данном случае только одно - как сильно ее юное сердечко полюбило Демона. Владислав не столько сам верил в реальность Его существования, сколько понимал, что для Вари Его существование имеет огромное значение, и Он во многом может направлять ход ее мыслей и контролировать поведение, например, запрещать говорить о себе. Наемник склонялся к тому, что Демон - плод Вариной больной фантазии, но это лишь наращивало степень Его опасности и угрозу, которую Он собою для нее представлял. Для нее это было бы сравнимо с прыжком в облако, в надежде на то, что оно смягчит или же и вовсе предотвратит ее падение. Уже на выходе из штаба Сатаров обратился к ней:

- Прошу тебя, не сильно обольщайся на свой счет. - Он подмигнул ей. - За время твоего отсутствия каждый из нас открыл в себе нечто новое. Не хочу обламывать твой кайф, понимаю, он должен быть сейчас ни с чем не сравнимым - собственные крылья. Я лишь хочу сказать, что не знаю, с чем мы столкнулись. Все эти метаморфозы необратимы, даже не представляю, удалось ли Сигме таким образом отделаться от своих Демонов. Думаю, с ближайшими раскатами мук совести они вернутся к нему. В одном он наверняка оказался прав - это все не свежо. Мы довольно давно перешагнули через пороги нашей реальности, продолжив при этом наивно полагать, что мы по-прежнему в ней находимся и ни на что не влияем. Маленькие мушки, пытающиеся выбраться из паутины, но все больше в ней вязнущие. Мне тяжело находиться рядом с тобой, и я порою тебя не понимаю.

- Порою? - Варя немного разозлилась. - Да ты только представь, в каком одиночестве я живу? Единственные мои собеседники - призраки и тени.

- Я живу в таком же одиночестве. И наши с тобой тяготы и страдания черпаются из одного источника.

Варя промолчала, не желая продолжать разговор. Она была его единственный козырем, и за ней нужно было постоянно вести наблюдение, а при этом дать ей возможность подлечить нервы и прийти в себя. Поэтому Сатаров решил доставить ее в ту же психиатрическую клинику, где она лечилась после неудавшейся попытки самоубийства. При нынешнем положении дел клиника принадлежала подразделению «Тень», в ней производился отбор пригодных для проведения опытов наемников, а также их последующая реабилитация. В корпусах размещались и обычные пациенты, они не представляли собой угрозы для экспериментов - не ставились о них в известность, да и сами по себе они мало что понимали в окружающем их реальном мире. Варя на его предложение остаться на какое-то время в дурдоме ответила согласием, без лишних эмоций и нервотрепки.

ГЛАВА 14. СТЕНЫ

На подъезде к психиатрической клинике Варя совсем поникла, она глубже укуталась в пиджак Владислава и царапала руками свои голые колени. Ей становилось не по себе от необходимости вернуться в заточение серых, давящих стен. Сатаров положил руку ей на бедро и провел ею выше, до трусиков, но Варя отвернулась к окну и опустила глаза. В водительское стекло постучали, Владислав небрежно открыл окно: около автомобиля стоял юный солдат с недоумевающим лицом, он бросил взгляд на руку Сатарова, которую тот не посчитал нужным убрать с Вариной промежности, но он не позволил себе долго задерживать там взгляд, торопливо поинтересовался, все ли у них в порядке, и, не дождавшись ответа, велел открыть ворота КПП.

- Наверное, ему обидно сейчас осознавать, что он рискует своей жизнью ради того, чтобы его начальник получил заветную щель, прикрытую бесполезной кожей.

- Начнем с того, что обидно ему должно быть разве что за свою никчемность. А закончим этот разговор, вспомнив о том, что не существует равенства между людьми - это только утешение для слабых и единственный их аргумент в свою защиту от нападок правящей верхушки. Мне стоит напоминать тебе о том, что это у тебя крылья за спиной, а не у него?

- А если бы крылья были у него, то твоя рука лежала бы промеж его ног? - с недовольством спросила Варя.

- На твоем месте я бы помолчал.

- Ты и на своем месте не можешь промолчать.

Дорога до лечебного корпуса была живописной, пролегала через яблоневую аллею и изящно петляла среди прогулочных дорожек и столетних построек. Но Варю не волновала красота мира и весна - перед ее глазами стояло тошнотворное болото, погруженное в серую дымку. Закрывая глаза, она видела влажный деревянный мосток, тонущий в тине, скопившейся в русле некогда беглой реки. Местами вода была скована тонким слоем льда, слегка потрескивающим под мягкой поступью призраков, подступавших к берегу. Варя верила, что в присутствии Владислава с ней ничего не случится и что он не позволит ей впасть в истерику, а в случае чего найдет нужные слова, чтобы ее утешить.

В приемном отделении их пригласили подняться на верхний этаж к главному врачу, чтобы обсудить детали Вариного пребывания в лечебнице. Внутрь здания с трудом пробивались солнечные лучи и свежий воздух, весна в нем не ощущалась - стояли вечные заморозки. Сестры выдали Варе больничные тапочки и халат, заметив, что она стоит практически голая и мерзнет.

- Владислав, ты же не оставишь меня здесь совсем одну? - тихо спросила Варя.

- Нам не следует привлекать к себе лишнее внимание. - Он погрозил ей пальцем. - Ты не должна рассчитывать на то, что я когда-нибудь навещу тебя. Мне для этого нужно время - не все сразу. Мне сложно смотреть в твои глаза, и я хочу понять, куда ты уходишь в своих грезах, как далеко ты от меня бежишь.

Сатаров зашел в кабинет главврача, а Варя направилась к витражному окну, чтобы понаблюдать за пациентами клиники, гулявшими на улице. Через сине-красные стеклышки их мир казался радужным и веселым, даже в лицах грустных и плачущих больных виделась легкая и сладкая печаль, будто им было совершенно не больно осознавать себя такими одинокими и брошенными. Варя невольно задумалась: «Те, кого мы назвали сумасшедшими, никогда не вернутся в наш мир - они специально бегут прочь от нас. У них нет причин снова начать говорить со сломавшимися родственниками и некогда им близкими людьми, которые уже давно перестали верить в их мечты и видимую им реальность. Направление в дурдом - билет в один конец, здесь псих может уже расслабиться и не рваться назад к своей привычной жизни, тут отпадает необходимость думать о своей семье и себе самом. Они не анализируют уже имеющуюся реальность, а творят новые и куда более совершенные миры, сотканные из надежд и светлой грусти. Но о них никто не узнает, пока сам не сможет в них поверить, а это практически исключено - тайна за семью замками. Одни улыбаются, другие плачут, а третьи и вовсе свое говно по стенам размазывают, но у каждого из них свой мир, полный безумия, с одной лишь разницей - в этом мире либо светло, либо темно».

Варя услышала шаги у себя за спиной и обернулась раньше, чем ее снова схватила бы чья-то рука, - Спартанский Вадим остановился в метре от нее и с волнением обратился с ней:

- Рад, что ты жива, - произнес он. - Владислав здесь?

- Да, он привез меня сюда. - Варя опустила глаза. - За нами следили, Сигма знает, что мы с тобой встречались.

- Я уже в курсе, поэтому и приехал сюда. Мне вряд ли удастся вновь тебя увидеть, а потому я хотел кое-что тебе сказать.

- Говори, я внимательно тебя слушаю. - Девушка понимала, что это и впрямь может быть их последняя встреча.

- Варенька! Дорогая моя, хорошая! У нас так мало времени, и я сразу скажу все, что думаю - прошу заранее меня простить. Ведь не существует никакого видимого олицетворения зла, проклятий и магии. Твоя личность нецелостная, ты отделяешь от себя часть, способную на дурные поступки, склонную болеть и тосковать, а между тем теряешь саму себя. Не стану отрицать, у меня возникала мысль, что твои сны - проделка Дьявола. Но это, полагаю, не его уровень, в наше время людей искушает телевизор. Просто в тебе есть «плохое» и «хорошее», свет и тьма, способные вызывать самые разные чувства и переживания.

- Я всегда говорила себе то же самое, - Варя улыбнулась. - Все происходит из-за моего нежелания брать на себя ответственность за грубые поступки и обидные слова. И мое «плохое я» постоянное ведет вербовку, убеждает меня - адекватную - в том, что не существует никаких оценочных суждений, личной оценки в чистом виде тоже не существует.

- Признайся, ведь ты боишься старости? - Вадим помрачнел. - Ты просто боишься упустить краски жизни, не надышаться перед смертью весной, парфюмом, дождем. Ты наслаждаешься отражением своего воистину прекрасного тела в огромном зеркале от пола до потолка. Ты хочешь, чтобы на тебя все смотрели, не могли оторваться - поклонялись твоей красоте. В глубине души ты постоянно переживаешь о том, как выглядят со стороны твои глаза, поправляешь волосы. Ты будто случайно соприкасаешься с мужчинами рукавами и следишь за их реакцией, постоянно кого-то испытываешь и мучаешь своей пустой, видимой благосклонностью. Ты - хищник, который постоянно окружает себя жертвами, к числу которых отношусь и я. А тебе нужен охотник, нужен адреналин, иначе не дрогнет твое каменное сердце, не сотрясется вакуум твоей души. Но такой ведь уже был? Он бросил тебя, от чего игра для тебя стала только интересней.

- Это страсть и молодость. - Она коснулась его плеча. - С возрастом уймусь, а пока я не умею ждать.

- У нас не было с тобой букетно-конфетного периода, нам это было ни к чему. Мы всегда ждали удачного момента, пропускали тосты, не допивали рюмку, чтобы оставаться друг с другом трезвыми. По-своему, может, не так, как бы ты это хотела, но я люблю тебя.

Позади них со скрипом открылась дверь кабинета, и Вадим замолчал. Варя была даже рада тому, что Спартанский прервал их разговор - особых, теплых чувств к Вадиму она не испытывала и не знала, чем ответить на его признание в любви. Владислав с минуту стоял молча, скрестив руки на груди, и смотрел в глаза Спартанскому, после произнес:

- Мы оба понимаем, чем закончится наша сегодняшняя встреча?

- Только не на ее глазах, - Вадим ломал руки в отчаянии, на нем лица не было.

- Что ты собираешься с ним сделать? - Варя бросилась к Владиславу. - Ты собираешься его убить?

- У него нет выбора, - Спартанский хотел ее успокоить.

Владислав подозвал к себе медсестричку, и та направилась в его сторону, раскачивая из стороны в сторону своими бедрами. Она подошла к нему почти вплотную, ее грудь чуть ли не упиралась ему в плечо, и, кажется, Варино присутствие ее ничуть не смущало. Девушка не знала почему, но она вдруг приревновала Владислава. Причин для ревности у нее не было, как и права на нее, и ей подумалось, что Спартанский был прав насчет нее - она хищная собственница, пусть и мелкокалиберная.

- Я могу вам чем-то помочь? - спросила сестричка, выпячивая вперед свои губы.

- Проводите ее в палату, я с Павлом Борисовичем обо всем уже договорился. - Спартанский повернулся к ним спиной и направился к выходу.

Вадим воспользовался тем, что Владислав его не видит, и отдал Варе пакет, в котором находилась ее одежда, оружие и, самое главное, похищенные у Яноро ампулы со снотворным. После он догнал Владислава и вышел вместе с ним из отделения.

Варя пошла следом за медсестрой, последняя, кстати, вела себя крайне похабно и совершенно неуместно: надувала и лопала большие пузыри из жвачки, на ходу поправляла сползающие чулки и мурлыкала себе под нос радостную песенку. Варя же поймала себя на мысли о том, что ей ничуть не было жаль Спартанского, его смерть казалась ей неминуемой и логичной - Владиславу нужно было оставаться первым и единственным. Он не мог позволить себе рисковать ее безопасностью и допускать ее встречи с посторонними лицами. Но Варя совершенно не знала, как относиться к откровению Вадима, к словам любви - они ничуть не тронули ее, и она даже стыдилась своей жестокосердия и холодности.

Сестра подошла к стойке регистратуры и взяла в руки карту, оформленную на Варино имя, она прикрывала титульный лист своей ладонью, так что девушка смогла лишь разобрать номер карты - 1303. Потом она пригласила пациентку в палату и сказала, ткнув пальцем на кровать:

- Размещайся, как тебе будет удобно, - вся палата твоя. Процедуры тебе никакие не назначены, лекарства… Так, посмотрим… Тоже не выписаны. - Медсестра удивленно приподняла бровь и посмотрела на Варю.

- Павел Борисович новый главврач? А что стало с прежним?

- Без понятия, я недавно здесь работаю и в такие вопросы не лезу. Ты уже лечилась здесь раньше? В твоей карте этого не отражено.

- Нет, я просто была с ним знакома, приятный джентльмен.

Сестра окинула ее взглядом, полным презрения, и вышла из палаты, закрыв за собой дверь. Одноместная комната с обшарпанными стенами и жесткой кроватью на металлических, ржавых пружинах. Подушки в непонятных разводах, сухое, негнущееся постельное белье, холодильник с затхлым запахом - в больничных стенах все прело и отмирало - сплошная пролежень в среде обитания человека. Из-за стены слышалось, как санитары криками и тумаками успокаивают взбунтовавшегося пациента, его крики были приглушенными и далекими. Хоть Варю и не заботили людские страдания и муки безумцев, но она понимала, что окружавшие ее стены, как губки, впитывают в себя каждый новый крик - отзвук мучений, и могут навечно стать клеткой для каждого умершего здесь пациента. Больничные покои знают все о своих постояльцах - вбирают в себя частицы их страданий и становятся с каждым днем все более холодными и глухими.

Девушка подошла к окну и выдохнула на запотевшее стекло, на нем проявился отпечаток ладони, и Варя поднесла к нему свою руку. В ту же секунду ее сознание перенеслось в тихую и пустую квартиру, где Он убил ее. Она могла мысленно прогуляться по ней, заглянуть в спальню и в ванную комнату, только там никого не было, но всюду слышался шум падающей из крана воды. Открыв глаза, Варя чувствовала себя очень одинокой и забытой, словно она уже сыграла свою роль в Его жизни, и все, что теперь ей оставалось - это ждать конца.

Владислав, покончив со своими делами - пристрелив Спартанского, широко расправив плечи, шел по коридору своей штаб-квартиры. Каждый встречный в смятении отводил от него свой взгляд и ускорял шаг. Едва перешагнув порог своего кабинета, он впервые за несколько лет вспомнил о первых и, пожалуй, последних визитах Вари к нему на чай. Рано было предаваться воспоминаниям о ней, нельзя пробуждать тени болот, ведь они всегда предательски путают маршрут.

Его кабинет и по сей день оставался роскошным, но ему не хватало частицы непознанного им уюта, который наступал только в ее присутствии и никогда не повторялся. Пространство было огромным, перегородкой межу малым рабочим местом и зоной отдыха служил тропический аквариум, в котором обитали мурены и прочие сперва неприглядные гады. По голым стенам бегали голубые волны света, и в целом кабинет был достаточно освещен, но его любимое кресло стояло в густой синеве, там, где вопреки яркой иллюминации, оставался темный угол. Он сел у окна и отпил из фляжки виски. Ему было невыносимо оставаться одному, и он, закрыв глаза на все свои сомнения, направился обратно к Варе, прихватив с собою бутылку темного рома и две таблетки экстази. По дороге он выкурил чуть ли не всю пачку сигарет, от чего в желудке у него образовалась неприятная пустота, а во рту кисловатый привкус.

Войдя в клинику, Владислав осмотрелся: на сестринском посту и в коридорах никого не было, пациентов развели по палатам и уложили спать. В обходном листке, лежавшем на стойке, он прочел, что Варя размещена в палате А10, и сразу же направился туда. Он чувствовал себя студентом, пробиравшимся в женское общежитие, и радовался этому, как ребенок. Сатаров приотворил дверь в ее палату и заглянул туда: Варя лежала на кровати, свернувшись калачиком и прикрывшись краешком одеяла. Услышав его шаги, она встрепенулась, как зверушка, и жестом пригласила его сесть на край кровати. Он было уже вскинул вверх руки, благодаря своих богов за то, что ему не пришлось ей ничего объяснять, - Варя сразу же прижалась к нему всем телом. Он поставил перед ней бутылку рома и тихо сказал:

- Она прилетела ко мне прямиком из Индии. - Он открыл бутылку и понюхал. - Терпкий, как ты. Мне не с кем было его открыть, и от того, я в который раз уже убеждаюсь, что всему свое время.

Ему было сложно забыться, он посмотрел в окно, а в голове мысли взвились, как стая напуганных птиц. Варя сидела напротив него с широко открытыми ясными глазами, ее каштановые волосы на свету становились красными, как рубин, и сияли. На секунду Варе показалось, что с его появлением все наладилось, а что еще страшнее, ей показалось, что она любит его. Но она быстро прогнала от себя эту мысль. Рано было делать такие выводы: едва успел остыть труп Вадима, упасть член Сигмы и забыться обожаемый ею Убийца.

Владислав взял ее за руку и положил в нее таблетку, она посмотрела на нее и решительно закинула ее себе в рот, а после взяла у него бутылку рома и сделала из нее большой глоток - высунула язык, чтобы показать то, что она приняла свои лекарства.

- Это здесь тебя научили этому трюку? - он повторил за ней.

Варя ответила ему коварной улыбкой и отпила еще рома. Через полчаса они забылись, повалились на кровать и взялись за руки. Так все тени из палаты пропали, их место заняла сама Варя: она ходила по своим покоям, словно призрак, наслаждаясь тем, что ее шаги такие тихие, она словно не касалась ступнями пола - парила. В голове у нее тоже было глубокое затишье, такой тишины казалось и вовсе не существует. Она плотно сжала челюсти, сомкнула зубы - ее слегка подташнивало, но это чувство отступало под расстилающейся по ее телу негой. Она просто стояла в его растянутой белой майке и чувствовала себя свободной даже от одежды, множества колец и серег. Владислав ходил по столу вдоль окон, он был далеко от нее и в то же время близко, Варя могла пройти сквозь него и ощутить лишь ментоловый холод на своей коже. От этого ей хотелось любить его всем сердцем, это придавало происходящему невероятную значимость. Владислав стал частицей ее души и жизни, но только на одно мгновение. Об этом можно было задуматься, но когда-то потом - не сейчас. Варя встала на стол, а он лег перед ней на пол. Девушка оценила его нежным, но отсутствующим взглядом, а после простонала - ей было хорошо. В палате стояла достаточно большая кровать, чтобы выдержать их двоих, поначалу ей захотелось лечь, но потом ее внимание привлекло свечение, исходившее от окна. Варя прижалась ладонью к стеклу и почувствовала весь холод и враждебность улицы - их палата находилась под толщей льда, на дне серого океана. Они находились в замкнутом пространстве, совершенно герметичном, и могли гулять и думать обо всем на свете, потому что больше их никто не искал - про них забыли и наконец-то оставили в покое.

Владислав подошел к ней со спины и стянул с нее лямки майки, она осталась держаться на ее упругой груди и не сползала вниз, тогда он спустил ее до бедер. Секс - смешение тел, образов, памяти. Они были словно клубок ласковых, нагретых на солнце, скользящих друг по другу змей. Любовники мало что могли разобрать в блеклом свете, в тот момент они не помнили себя, только слепо следовали животным инстинктам. Когда все закончилось, они, как два инопланетянина, вышли в коридор и оказались в белоснежном свечении электрических ламп. Все вокруг стало Варе интересным, привлекало внимание и постоянно меняло форму и рельеф: на сложенных простынях поднимались заснеженные горы, в полу внезапно появился люк и лестница, ведущая вниз, - Варя аккуратно ее перешагнула и пошла дальше, держась ближе к Владиславу. Ей постоянно казалось, что вокруг ее ног вьется огромный и пушистый кот, она даже видела, как его тень скользнула вправо по коридору. Когда они вышли на запасную лестницу, чтобы покурить, они оба чувствовали себя как никогда раньше живыми, полными азарта и жажды приключений. Впрочем, это чувство настолько их захватывало, что они оба не желали ни о чем говорить.

- Помолчим, ладно? - аккуратно спросила Варя.

Он не ответил - прекрасно ее в тот момент понимал. Они были честны друг с другом, иначе бы эта близость оставила бы за собой мутный осадок, совесть нашла бы новые поводы их упрекать за минутные слабости. Сигареты казались Варе очень легкими, а их дым мягким. Она наслаждалась курением, а также взглядом Владислава: обнажающим, хищным.

Они вернулись в палату и упали на кровать, Варя ласкала собственные руки и выставляла их вперед, наслаждаясь движением каждого пальца, свечением своей кожи, ее чувствительностью. Владислав смотрел на луч света, пробивавшегося в палату через неплотно сомкнутые шторы, и решил заговорить со своей ласковой подругой:

- Ты понимаешь, что каждый раз, когда ты видишь перед собой Город 1303, это может быть не тот город, где ты была еще вчера? Окружающих нас миров так много, что отличаться между собой они могут лишь тем, что лист одного из деревьев, произрастающих в этом мире, может упасть на землю раньше, чем в предыдущем, а в следующем и вовсе не упасть. И самое удивительное то, что мы являемся свидетелями этого фейерверка Вселенского размаха.

- Это значит, я каждый раз видела разного Демона. Он не повторялся, все новый и новый облик, остававшийся для меня неразличимым во тьме.

- Ты тоже была каждый раз другой. Я никогда не видел тебя прежней, всегда что-то менялось. - Он отвернулся от нее, ему было неприятно говорить с ней о ее Демоне, потому что он не знал, как ему себя чувствовать, и Варя понимала это.

- Это все условности, - тихо прошептала она. - Это общество, люди диктуют тебе то, что ты должен злиться на меня. Ты не обязан меня ненавидеть, ты не обязан ненавидеть моего Демона. Не хочешь этого делать - не надо! Просто во всем должно быть согласие со своим сердцем, только оно что-то скажет в твою защиту на последнем суде. Только оно может рассказать о твоих мотивах, о твоем чувстве вины - об истинном сострадании. Общество мне противно, не создавай его вокруг меня.

Варя положила голову ему на плечо и постепенно заснула. На часах было около пяти часов утра - Владиславу пора было возвращаться к своим делам. Он аккуратно высвободился из ее объятий, одеваясь, он не сводил с нее взгляда: Варя заподозрила что-то неладное и заерзала в кровати, на ее груди и шее выступили небольшие капельки пота. Сатаров наклонился к ней и поцеловал, простыни еще хранили тепло его тела, и ему совершенно не хотелось уходить, но и оставаться с ней было незачем. С утра им пришлось бы говорить, а они еще не подобрали нужных слов, не сформулировали вопросы и, скорее всего, не хотели знать на них ответы. Ей нравилось испытывать его на прочность, дразнить его. Она постоянно наблюдала за людьми - такое уж у нее хобби. Девушка ловко манипулировала словами и растягивала муки своего собеседника, подводя его к мысли о безразличии бытия и испытывала его веру в себя, поэтому он не желал говорить с ней раньше времени. Владислав никогда не расходовал силы на пустой азарт и неинтеллектуальные игры, он умело распоряжался своими ресурсами, а потому всегда держался на высоте и преуспевал.

Он еще коснулся губами ее груди, Варя приоткрыла глаза и замурлыкала, пытаясь руками обхватить его за шею, вернуть в кровать. Но отвел ее руки и, глядя ей в глаза, заискивающе произнес:

- Смотри, не влюбись.

После он вышел из ее палаты, а Варя, обняв одеяло, крепко заснула. Ей выпала куда более легкая участь - поспать, а он ехал к себе в часть и по дороге гадал, что же ей снится.

На его руках все еще оставался запах ее тела, если бы он коснулся языком своих пальцев, то они оказались бы на вкус соленными. Его потряхивало изнутри, по телу рассыпалась мелкая дрожь, однако он никак не мог понять, чем она вызвана. Ответ на этот вопрос лежал где-то в области, недоступной для анализа и контроля.

Лежа в кровати, пациентка думала о том, что спрятано глубоко внутри нее - о маленьком темном зернышке сомнения, которое грозило разрастись до размеров черной дыры. Ее голова была легкой, ничем не забитой, ни одна мысль не задерживалась в ней дольше пары секунд, а потом пропадала на болотах ее разума. Она потеряла всякий интерес к месту, где она находилась - пространство не имело для нее никакого значения. Имело смысл лишь то, с кем она его делит, время, которое им отведено, и события, которые развиваются в нем.

ГЛАВА 15. ПРИВЯЗАННОСТЬ

Пребывание Вари в больнице растянулось на несколько месяцев, Владислав ее совсем не навещал, периодически звонил и слал сообщения, но сам к ней так и не приехал. Варя не противилась больничной жизни - никаких забот, вопросов и ответственности. Она наблюдала за пациентами клиники, с некоторыми даже поддерживала общение.

Особенно ее внимание привлекала к себе одна девушка - блондинка с короткой стрижкой. Варя никогда не говорила с ней, однако наблюдала за ее повадками и ужимками. Она была симпатичной, младше Вари лет на пять, худощавая - с маленькой грудью, но округлой попкой. Прежде всего Варе показалось, что она похожа на одну из стюардесс авиакомпании «Air Berlin», и эта мысль запала ей в голову - уж больно строго и не по годам одевалась эта молоденькая куртизанка и всегда красила губы красной помадой. Кажется, блондинка интересовалась Варей в неменьшей степени, вот только сама не решалась с ней заговорить. Как-то совпало, что они стояли в очереди за лекарствами - Варя выменивала себе снотворное за сигареты и карточки настольной игры, которые она заранее воровала у пациентов. Варя посмотрела ей в глаза, и они засветились от преданности и радости того, что она наконец обратила на нее внимание.

- Тебе выдают снотворное? - спросила у нее Варя.

- Нет, меня наоборот постоянно пытаются разбудить.

- Меня тоже. - Варя уже собиралась уйти, но блондинка ее остановила.

- Как тебя зовут?

- Варвара.

- А меня Аня.

На этом их первый разговор был окончен, Варя рядом с ней чувствовала себя неловко: слишком зрелая, удрученная опытом, а в Аниных глазах так и светилась надежда на счастье, а на губах читалась немая просьба помочь ей и спасти. Оказавшись вечером в своей палате, девушка долго думала об Ане, она казалась ей адекватной, но в этом Варя сомневалась, просто не могла никак рассмотреть, что с ней не так. Решив уйти от всех размышлений, она прокралась в сестринскую и украла с подноса набранный инсулиновый шприц, выжав из него содержимое, она наполнила его из ампулы «Insomnia». Немного пораскинув мозгами, Варя направилась в палату к Ане и разбудила ее со словами:

- Вот, возьми это. - Она протянула ей ампулу «Spiritus». - Ты пойдешь со мной в мою палату и будешь следить за тем, чтобы все шло гладко. Долго объяснять, но ты должна будешь забрать у меня шприц, набрать в него это, а после вколоть его мне.

- Хорошо, - покорно ответила Аня. - А когда я должна это сделать?

- В палату мы идем прямо сейчас, а когда в колоть… Решай сама, ты увидишь, если мне станет плохо.

Варя легла на свою кровать и сразу же вколола себе первый, набранный ею шприц. Она не хотела думать о том, что может произойти, если девчонка облажается и не разбудит ее, в какой-то степени она даже надеялась на ее ошибку. Последнее, что она видела, закрывая глаза, это то, как Аня набирала шприц вторым веществом и в недоумении смотрела на нее.

Палата погрузилась во тьму, противоположная от кровати стена потрескалась, и из каждой трещинки на свет поползла светящаяся бирюзой мошкара. Стены сложились, как карточный домик, и Варя оказалась посреди Города 1303. Она полностью осязала окружавший ее мир: мусорный запах, промозглый ветер и шум автомобилей, разгоняющих своими фарами густой сумрак. В разгар лета там была зима: снег большими хлопьями кружил в свете фонарей, красное небо скрывалось под темно- фиолетовыми облаками, а оттого напоминало старый синяк на коленке - как ни крути, ты все равно смотришь на него. Варя вышла в сквер и села на одну из лавочек, так или иначе кто-то должен был к ней прийти. Она точно знала, что Демон следит за каждым ее шагом, сделанным в Его мире, Он знает, что она пришла, вот только не хочет видеться с ней. Внутри себя Варя кричала: «Уйди прочь из моей головы! Мне стыдно, но я не знаю за что! Ты не объяснился, и только поэтому вся вина лежит на мне. Но это не так! Просто Ты не хочешь говорить об этом! Это Ты сдался, а не я!»

Не было никакой надежды на то, что Возлюбленный вновь придет к ней и заговорит, расскажет, за что Он так мучает ее, зачем Ему нужно было разрушать ее жизнь. Но компания Варе все-таки нашлась - к ней подсел толстяк, кутавшийся в шарф и огромную дубленку из овечьей шкуры.

- Добрый вечер, Варвара. Все время забываю, как вас по батюшке?

- Николаевна, - сухо ответила Варя.

- Вы ожидали встретить здесь кого-то другого?

- Он не придет.

- Но все же вы еще ждете Его? Тогда позвольте скрасить ваше ожидание разговором.

- О Боге? - Варя подняла одну бровь и вопросительно посмотрела на него.

- А как же! - радостно ответил Заблоцкий.

- Валяйте, ваше право.

- На месте Бога я бы установил немного другие правила игры… - Толстяк не закончил фразу.

- На месте Бога? А вы не слишком далеко зашли в своем богохульстве? - перебила его Варя.

- Не вижу в этом ничего ужасного! Вы, Варвара Николаевна, рассуждаете с позиции того, что Бог не любит тех, кто метит на Его место и вносит коррективы в Его безупречный план. Но задумайся о том, насколько страшнее звучало бы из моих уст: «На месте Дьявола, я бы.» Я же собирался озвучить вам свои идеи о внесении поправок, направленных на смягчение свода Его правил и законов. И это указывает хотя бы на то, что я человек незлой и являюсь только лишь Его напуганным слугой, нуждающимся в Его гуманности и объективности при наложении на меня санкций за совершенные мною грехи. А теперь представьте человека, который пусть и на словах, не буквально, но примерял бы на себя роль Дьявола и ставил бы себя на Его место. Да, это же закоренелый грешник и мерзавец!

- Тут вы правы. - Варя не понимала, почему они говорят друг с другом в столь театральной манере. - Но в действительности, как мне кажется, Бог ненавидит тех, кто сопоставляет себя Ему, куда больше чем тех, кто встал на путь грешника и следует только по нему. От этих ребят всегда ясно, чего ожидать, в случае же с праведником, который вносит свои коррективы и предложения, никогда нельзя быть уверенным в том, что статус Всевышнего сохранится за Ним, а не отойдет к какому-то самозванцу, просто внушившему любовь к себе другим людям.

- Именно поэтому я считаю, что Антихрист - это человек.

- Так какие коррективы вы хотели Ему предложить?

- У человека после смерти есть два варианта развития событий: рай и ад. Никакого персонализированного и личного подхода, Он считает нас стадом, и судит всех одинаково.

- Признаться, мне сложно с вами об этом говорить. Я не испытываю никакой неприязни к Богу, да и с участью своей я уже почти смирилась.

- О-о-о, Варенька! Вы даже не знаете, что вам уготовлено. У вас еще появятся поводы Его невзлюбить.

- Я потеряю Бога раньше, чем узнаю о Нем что-то плохое. Быть может, я с Ним никогда даже не встречусь.

- Вероятно. Но ваши ли это мысли?

- Что вы имеете в виду?

- Я видел, как изменилась Тшилаба, моя милая трюкачка. Как она отстранилась от семьи и людей, искренне желавших ей помочь. Видел, как тоска опустошила ее душу, видел, в ней намерения шагнуть в петлю, но не помог ей, потому что не знал, как это сделать. Перед Его властью все мои слова оказались бессмысленными, ей уже знакомыми. Она покончила с собой с такой уверенностью, будто уже слышала все аргументы в пользу того, чтобы остаться жить, и они показались ей незначимыми.

- Иногда одно серое утро сменяется с другим, и, кроме смены времени суток, ты уже ничего не замечаешь.

- Пойми, тут я уже говорю с вами в некотором отеческом тоне и хочу лишь, чтобы вы знали, кто Он такой на самом деле, скольких этот Демон уже успел обмануть и бросить.

- Может, Демон и обманул многих, сгубил сотни женщин, но ко мне Он пришел не за этим - я нужна Ему в отличие от всех моих предшественниц.

- Я не в силах спорить с вами, как был не в силах разбудить ото сна Тшилабу. В одном вам могло повезти больше, чем ей, - вас Он уже бросил.

- Это не так! - сказала Варя и повернулась в его сторону, но толстяка и след простыл.

Варя встала и осмотрелась: место казалось ей неприветливым, пустым и совершенно мертвым в отсутствие всякого тепла и света. На пути к набережной ей встретился человек, прикрывавший свое лицо воротом пальто и спешивший побыстрее оказаться дома у огня. Он даже не посмотрел на нее, хоть постоянно оглядывался назад, будто боясь, что его преследуют, но позади него никого не было. По обе стороны от аллеи тянулись узкие улочки, идущие вниз и вверх параллельно друг другу, Варя остановилась у одной из подворотен и увидела, как ютящиеся в ней бомжи окружили какое-то адское существо, примерзшее своей плотью к металлической ограде мусорного бака. Оно передвигалось на четвереньках, кожа с него была содрана, а потому Варе было невыносимо смотреть на то, как оно пытается отодрать от прутьев ограды свое кровотечащее мясо и скулит. Оно пыталось что-то сказать, владело человеческой речью, но рот у него был стянут гниющей плотью, а потому слышалось только бурление и клокотание жидкости, скопившейся у него в горле. Бродяги обступали его со всех сторон, собираясь забить кусками арматуры и камнями. Варя побежала прочь, когда их тени занеслись над измученным чудовищем и упали на него, она бежала долго, но чудовищный вопль этого существа не унимался, видимо, оно уже не способно было умереть.

Варя понимала, что у нее нет ни единой зацепки: она не знает, где Он живет, кто Он такой, откуда взялся, есть ли у Него семья и способ с Ним связаться. Одна она бы в этом городе просто пропала, хорошо, что появился Заблоцкий, он, как ей казалось, не желал ей зла, но и понять ее он тоже не мог. Варя просто шла вперед, и, когда обернулась посмотреть на свои следы на снегу - их не было. Варя вышла к месту славы - памятник в виде противотанковых ежей, обмотанных колючей проволокой, на постаменте была надпись: «Здесь в братской могиле захоронены 536 защитников столицы, находившихся на лечении в медсанбате 10 дивизии народного ополчения Ленинградского района Москвы». Девушка посмотрела под ноги и увидела, что под слоем снега на мраморном полу выгравированы имена погибших солдат, многие из них были не опознаны, она выборочно прочла вслух: «красноармеец 1203, красноармеец 7775-СП, красноармеец 35-СП, мл. лейтенант МОТОБАТ, красноармеец 1308, сержант 219, красноармеец 1203, полит. руководитель 1201…» Тропа к самой братской могиле была занесена снегом, но Варя ступила на нее и прошла примерно тридцать метров, пока под ее ногами вновь не оказался скользкий мраморный пол и выступ надгробия. Она встала на колени и смела с мемориальной плиты снег: на ней была выгравирована только золотая звезда, Варя приложила к ней ладонь и ужаснулась от того, насколько камень может быть холодным. Девушка почувствовала, как воздух вокруг нее уплотнился, в нем появилась рябь - это солдаты пришли взглянуть на любопытную путницу. Она чувствовала, как они вытянулись в шеренгу позади нее, следили за ней взглядом и защищали от промозглого ветра своими спинами. Варя невольно вспомнила о Нем и внезапно почувствовала то, что ее Возлюбленный ближе к этим мертвым безымянным солдатам, нежели к ней. Не построен тот храм, где можно было бы просить о встрече с Демоном, где можно было просить о Его здравии и благословлении Его пути, а потому Варя заговорила с мертвыми солдатами:

- Он такой же, как и вы - мой Избранник. Он тоже воин и в какой-то части мой освободитель и заступник. Каждый погибает в битве, пусть даже с самим собой. Так и Он! Даже имени не имеет, никто Его не узнал, все отреклись от Него и позабыли к Нему дорогу. Не всем суждено быть убитым разом - в одно касание, кто-то, как я, чувствует близость смерти всю свою жизнь, но так и не находит ее. - Она захотела обратиться к Демону: - Братская могила единственное место, где я могу говорить о Тебе, не боясь, что о нас расскажут, что нас предадут или высмеют.

Солдаты не ответили ей, но она знала, что они хорошо еще слышат и понимают ее скорбь неизвестно по кому. Она подняла вверх голову, и в пурге возник жилой дом, выходящий окнами прямо на могилу.

- Интересно, люди, живущие в этом доме, видят вас? Они чувствуют ваше присутствие? Наверное, нет, ведь им было бы неприятно смотреть на то, как вы вынуждены скитаться здесь и мерзнуть. Хотя, может, в снегопад им иногда кажется, что снег падает неровно и остается на ваших плечах, выделяя в темноте контур ваших шинелей.

На пятом этаже дома в одном из окон горел свет. Варя решила обойти его кругом и подняться к жилой квартире. Лифт в доме не работал, и девушка поднималась пешком по заплеванной лестнице со сломанными перилами. Она остановилась у входа в квартиру и прислушалась.

- Посмотри на своего отца! - кричала женщина. - Думаешь, он без труда получил эту должность, звание? Нет, он усердно работал, а ты только и делаешь, что витаешь в облаках. Очнись, реальный мир куда более жесток, чем ты думаешь. От всего нам тебя не уберечь, ты должна думать и своей головой тоже.

Варя приотворила незапертую входную дверь, и каково было ее удивление, когда она увидела, что в этой трехкомнатной квартире живет Аня - девчонка, в это же самое время сидящая рядом с ее больничной койкой с занесенным над ней шприцом. В ее квартире чувствовался страх и опустошение, тьма вытекала из дверей гостиной комнаты, в которой, как Варе казалось, живет ее отец. Неизвестно откуда, но Варя знала, что глава семейства от чего-то бежит - от своего прошлого, он уже не видит смысла скрывать свое пренебрежение обществом жены и дочери, хотя по-своему любит их. Его тоже беспокоят тени - первое, что пришло Варе на ум при размышлении о нем: у него есть свое болото, которое он не желает покидать. Угнетенность чувствовалась во всем: заставленный холл, отдельная комната для жены, в которой вечно работает телевизор, никаких домашних животных. Сама Аня выглядела растрепанной и потерянной. Она бегала по квартире, не замечая Варю, и кричала:

- Где оно? - Она посмотрела на мать. - Где наше кольцо?

- Какое кольцо? У тебя их полно.

- Наше. - Аня посмотрела на свой безымянный палец. - С бесконечностью.

- Не носи его, прошу тебя, не носи! - Голос матери был полон отчаяния. - Выбрось его!

Аня нашла кольцо, лежащим под глиняной кружкой, стоящей на декоративном стеллаже, схватила его и надела на палец. Она покрутила его, ласково следя за тем, как по нему разбегаются искорки света.

- Сколько я еще должна доказывать вам свою пригодность? Делать вид, что я способна оправдать отцовские надежды! Видимо, столько же, сколько ты способна его терпеть - вечно!

Аня, как ужаленная, подорвалась к выходу, а мать толкала ее в плечо, протягивая ей синее пальто.

- Надень его! Ты застудишься. - Она смотрела за тем, как дочь собиралась уходить. - Ты еще же вернешься, правда?

- Да, - отрезала Аня.

Она прошла сквозь Варю: схватилась за ручку двери и толкнула ее вперед, словно за ней никого не было. Девчонка побежала вниз по лестнице, звонко стуча по ней каблучками изящных высоких сапожек. Она выглядела так, будто собиралась на свидание, и Варя не хотела знать, с кем ей назначена встреча, но не могла прогнать мысль о том, что она спешит к Нему.

- Аня! - окликнула ее Варя. - Аня!

Внезапно ее сердце забилось чаще, грудная клетка начала сокращаться, и дышать ей становилось все труднее. Потом стены лестничного пролета поплыли вниз и стали заменять стенами больничных покоев. Варя поняла, что ее сиделка вколола ей второй шприц, и она вот-вот проснется у себя в палате. Она терла глаза, но веки становились тяжелыми и слипались - сон во сне, чтобы проснуться наяву. Варя открыла глаза, лежа на своей койке, над ней навис силуэт Ани.

- Ты уже разбудила меня? - спросила ее Варя. - Сколько я спала?

- Около двух часов, я не засекала время. - Аня выглядела растерянной. - Я все правильно сделала? Просто я услышала, как ты сквозь сон обратилась ко мне по имени… Но мне могло показаться.

- Нет, ты все правильно поняла. - Варя помедлила. - Ты мне приснилась, а еще твоя мама и квартира. А еще отец, но я не видела его, а только чувствовала, что он постоянно где-то рядом с тобой. Ты все время думаешь о нем?

- Не говори мне об этом! - Аня чуть ли не затопала ногами. - Я тебе верю, а точнее, у меня возникло чувство того, что ты совершенно точно знаешь, кто я такая.

- Знаю. Как много смысла в этом слове, иногда мы не можешь понять, откуда к нам приходит то или иное знание, но оно оказывается верным, правдивым. Ты тоже обо мне что-то знаешь?

- Скорее нет - ничего о тебе не знаю. Просто я увидела в тебе ту, кто может мне помочь.

- Помочь тебе с чем? С тем, Кто стоит у тебя за спиной? Разобраться в смысле того, что Он тебе говорит? Пишет? - Варя разозлилась на нее и хотела, чтобы Аня ушла.

- Ты тоже Его видишь? - Она выглядела сильно напуганной. - Кто Он?

- Демон! Не думай о Нем лучше, чем Он есть на самом деле, и не верь Ему. Он - отродье ада, а ты одержима Им или сумасшедшая.

Варя понимала, что ревнует Его к ней и поступает так же, как поступила бы на ее месте Тшилаба - соврала о Нем, уличила в порочности. А между тем, если ее подруга по несчастью и впрямь одержима Демоном, то Варе следовало бы ей помочь или же поддержать своего Возлюбленного, ведь Он поступает так с ней неспроста, у Него на все есть свой план.

Аня с ней не спорила - вообще ничего не сказала ей в ответ, а лишь опустила взгляд и ожидала новой волны правды о себе, но Варя вовремя смогла остановиться - обижать глупышку ей было ни к чему.

- Я хочу побыть одна. - Варя смягчила тон. - Поговорим об этом завтра. Ты пьешь?

- Да-да, пью. - Она направилась к выходу. - Отдыхай.

Отдохнуть Варе не удалось, на нее накатила тошнота, судорога охватила ее тело, и, засыпая, она не рассчитывала ни на что, кроме сонного паралича. Самое дурное, противоречивое, что Варя могла испытать с утра, это была радость. Чувство того, что все в твоих руках, так обманчиво, оно влечет за собой мысли о том, что именно ты и никто другой добьешься успеха и покоришь этот мир, но это не так. Как только эйфория спадет, Варя снова столкнется с обыденной реальностью, структуру и механизмы создания которой ей никогда и не понять. Но пока солнце светит так мягко и ласково, что никакая тоска не может поселиться в ее сердце, жизнь кажется ей легче, чем она есть на самом деле, и благодарить за возможность отдохнуть можно было разве что Сатарова Владислава. Он позволил ей ни о чем не думать, в отличие от Демона, заставившего ее постоянно быть начеку. Его власть над ней слабела с каждым днем, Он отпускал ее, и сама Варя была единственным человеком, который этому противился.

Весь день Варя старалась не попадаться на глаза Ане, ей, конечно, хотелось расспросить обо всем, что ей известно о Демоне, но простым расспросом дело бы не обошлось - Аня привязалась бы к ней навсегда, может быть, даже собралась бы переехать к ней в палату. Ей и без того показалось, что Варина просьба сделать ей вовремя укол связала их воедино, и теперь они подруги. Ближе к вечеру Аня стала следить за Варей, и, когда та осталась одна курить на лестничной клетке, девчонка подошла к ней и заговорила:

- Единственное, что я смогла выменять - бутылка виски, половина литра. Наверное, этого будет мало.

- Да, маловато, - согласилась с ней Варя. - Но я сама что-нибудь придумаю.

Варя, как и большинство других пациентов, не могла покидать клинику, о ее намерении выйти за периметр сразу же был бы уведомлен Владислав, а ей этого не хотелось. Она решила предотвратить все неловкости и сама позвонить ему с просьбой передать ей выпивку или приехать. Аня следовала за ней по пятам, но девушка остановила ее перед входом в свою палату:

- Мне нужно поговорить по телефону, можешь у себя подождать? Я зайду за тобой, хорошо?

Аня кивнула головой, но не сдвинулась с места, она подождала, пока закроет у нее перед носом дверь, а только потом ушла к себе. Варя с минуту прислушивалась к ее шагам в коридоре, чтобы убедиться, что эта маньячка ушла к себе, после сразу же набрала номер Владислава. Поначалу их разговор был неинтересным, они формально обменялись любезностями, и он согласился к ней приехать в этот же вечер, но в какой-то момент Варю понесло, ей захотелось с ним пооткровенничать:

- Я нецелостная личность, и только одна моя личность постоянно рвется в мир грез, хочет что-то разузнать о царстве мертвых. Другая личность очень совестливая, она почти всегда молчит, но в то же время умудряется противиться и выступать, когда речь заходит о кощунстве и совершении постыдных, губительных для души поступках.

- В том, что ты такая, я давно уже убедился. Твои личности как будто противостоят друг другу, а иногда и всему миру.

- Каждая из твоих личностей считает, что она главная и первоначальная «Я». Мой мир катится по наклонной, а ты единственный человек, который видит все это. Люди не должны думать об этом и видеть загробные миры. Я знаю, что у тебя будет все хорошо, а что касается приспешников тьмы, они еще при жизни загнали себя в тупик.

- У меня все будет хорошо? Я уже давно перестал осознавать себя одним - для меня существуем только мы, ты и я.

- Со мной немного другой случай: в любом состоянии радости или печали я просто вижу, что происходит вокруг и что будет происходить. Если не напрягаться, то мне всегда будет безразлично то, где я сейчас и в каком состоянии нахожусь, а потому я могу быть везде, куда бы меня ни занесло.

- Это-то я давно для себя уяснил, что совершенно невозможно тебя понять, потому что, как только кажется, что я тебя понял, дальше все переворачивается с ног на голову, и вновь я ничего не понимаю.

- Еще сложнее понять себя: с одной стороны, ты совестливый псих, с другой - экстремист, с третий - ты ничто и никто. Просто самое сложное в жизни было то, что никто не верил мне, что я и впрямь все это вижу, что я не сошла с ума. Да и сама в это не верю. Все, кто услышали бы наш разговор, выписали бы мне билет в один конец - палата № 6. Я могу совершать все что угодно, потому что никто не думает так, как я, а значит, не найдет логичной привязки ко мне. Все личности, сущности, даже Та, что видима Аниному глазу - моя новая подружка, отдают себе отчет в том, что ты есть. Одну темную сущность вижу не только я, ее видела Аня, правда, она тоже находится здесь на лечении. Но выходит, сущность-то все-таки есть! Но поверить в то, что есть эта сущность, равносильно тому, чтобы признать существование Бога, а Его нет для меня.

- Естественно, она есть, я уже это прилично понял на своей шкуре.

- Ад, который ты видел?

- Ну, не может же такого быть, что я это себе просто представил, и ничего этого на самом деле не было! И не только ад, который я видел, но и подтверждения тому, что что-то вокруг нас находится.

- Просто они чего-то ждут от меня.

- Просто сидят и ждут?

- Никто из мужчин не анализировал меня дальше моей смазливой мордашки, никто не представляет, что я конченый псих. Ты знаешь куда больше, а потому тебя берут в расчет. Демоны мирятся с тем, что ты в доле.

- Вот я об этом и хотел сказать, что за этой мордашкой скрывается, а иногда и не скрывается огромная бездна. Скорее не бездна! А нечто иное…

- К сожалению, на все свои расспросы я получаю от самой себя и интуиции такие ответы: нечто иное, такое вот другое, едва уловимое, но нет - не поймала!

- Я таким вещам всегда удивляюсь, когда вспоминаю, что не обратил внимания на свои звоночки.

- Просто я немного глобальней вижу, к сожалению, я не семейный экстрасенс и не могу гадать в частном порядке, все затмевает общая картина.

- В моем случае этого и не нужно делать - у тебя все свое! Ты для меня вообще что- то невообразимое, потому что мышление твое и видение всего вокруг у тебя особенное, ты над всем этим.

- Не хвали мои амбиции, им этого мало, они ненасытны.

- Это не похвала, а констатация.

- Я держу эту личность в ежовых рукавицах. Все, что не кнут - пряник.

- Иначе она может много чего дрянного натворить, мы оба знаем это.

- Все, что мы знаем, мелочи. Она никогда еще не оставалась без присмотра.

- Даже не хочу знать, на что она способна.

- А мне просто страшно, как перед американскими горками. Одна часть меня хочет объединить Югославию.

- О да, это я помню прекрасно, причем у тебя очень все складно с осуществлением этого плана, по крайней мере, он у тебя есть.

- Масштабы огромны. - Варя рассмеялась. - Реалист во мне здоров, но всегда пьян. Такое чувство, что я перенимаю какие-то егерские подкасты - чужие волны. Ты чувствуешь предназначение в этом?

- Я много чего чувствую, ты видишь других людей как на ладони, каждую их мысль. Это должно однажды тебе пригодиться, только где и когда, я не имею ни малейшего представления!

- Все утекает. Абсолютно все. Ничто не ранит дольше, чем идет сама битва. Просто меня захватывает чувство мира, всего вокруг. Как нос собаки, которая чует за версту.

- Ты же относишься ко всему иначе, реально же, что ты вокруг себя видишь гораздо больше, чем любой другой.

- Сложно это понять, мне кажется, что столько же. И потому я жду ото всех схожей со своей реакции.

- Ждать какую-то определенную реакцию от людей нельзя, даже если ты хорошо знаешь их, они в любой момент могут поступить совершенно неожиданно. Ты видишь на триста шестьдесят градусов, а все вокруг смотрят только прямо, как будто шоры закрывают людям глаза.

- Главное, не сойти с ума, а в остальном мы все в плюсе.

- Вот здесь я и, возможно, пригожусь в какой-то мере. Одной ведь не очень весело сходить с ума.

- Когда ты один, ты не понимаешь, что сошел с ума.

Их разговор прервал стук в дверь, и Варя положила трубку, а из-за двери раздался Анин голос:

- Ты не придешь ко мне? Я думала, что ты придешь за мной, и мы выпьем. - Она шептала и скребла ногтями дверь.

- Глупышка, входи ко мне - открыто. Конечно, я пришла бы за тобой раньше, но я только закончила разговор по телефону. И могу тебя порадовать, нам привезут еще выпивку и составят компанию.

- Кто? - с порога спросила Аня.

- Мой муж. - Варя не хотела ей ничего объяснять.

Аня села на кровать и сложила руки на коленях, ожидая того, что Варя что-нибудь сделает или ей скажет.

ГЛАВА 16. ДВОРЦОВЫЙ ЗАГОВОР

В палате становилось жарко и душно, девушки выпили по четыре рюмки виски каждая и уже прилично захмелели. Они вели непринужденную беседу, и Варя узнала, что Анин отец полковник полиции, руководит целым отделом, и вообще он человек влиятельный, занятой и неразговорчивый. Аня им восхищалась, во всем стремилась на него быть похожей, даже пить она могла с ним наравне, что несколько пугало Варю. В Москву девчонка приехала, чтобы получить высшее юридическое образование, попутно подрабатывала стенографисткой и лечилась от душевных недугов в этой клинике. Насчет недугов Варе хотелось узнать поподробнее:

- Если не секрет, почему ты здесь?

- Я точно не знаю, от чего они меня лечат. Но, если собрать все симптомы в кучу, бесспорно складывается картина личностного расстройства.

- А какие у тебя симптомы?

- Злоупотребляю спиртным, веду асоциальный образ жизни, мои поступки слишком импульсивные, а мысли неупорядоченные. К тому же, что немаловажно, я в какой-то степени нимфоманка, как тут меня назвали.

- А сама ты как считаешь, у тебя есть все эти расстройства?

- Сначала мне казалось, что нет, но чем чаще…

- Чем чаще ты видишь Его? - продолжила ее мысль Варя.

- Он рядом со мной?

- Довольно часто Он бывает рядом. Это мужчина, точно?

- Да, в этом я уверена, а что?

- Да ничего. Просто однажды я слышала о том, что девушками овладевает женский образ Демона. В нас больше энергии, и, соответственно, не каждый Демон мужского пола способен взять над нами вверх.

- Моему это не составило никакого труда. - Она покрутила кольцо на безымянном пальце.

Варя обратила внимание, что кольцо выполнено в форме знака бесконечности:

- Что значит для тебя это кольцо?

- Это наша бесконечность - время, которое когда-нибудь станет нам с Ним доступно, а кольцо служит мне напоминанием об этом.

- Он заставляет тебя его носить?

- Я сама чувствую себя без него голой.

Атмосфера накалялась, обе девушки чувствовали это, но внешне оставались спокойными.

- Он приходит к тебе с раннего детства? - спросила Варя.

- Мне кажется, что да, но Его присутствие стало ощущаться больше, когда мне исполнилось лет шестнадцать.

- Ты с ним разговариваешь?

- Да, иногда я пишу что-то на листке бумаги, а потом Он моей же рукой мне отвечает. Не знаю, как это описать… Мысли сами из ниоткуда берутся в моей голове, и я их излагаю на бумаге, как диалог.

- Ты склонна к самоубийству? Причиняешь сама себе боль, наносишь порезы?

- Нет-нет! Напротив, я не переношу боль, мы с Ним очень боимся умереть, Ему не хочется покидать этот мир.

- Еще бы, за его порогом Его ожидает ад, вечные муки. Поэтому Он к тебе и прилип!

- Все равно, судьбу свою не изменить. И мы с Ним оба знаем, что умрем молодыми, очень рано.

- Откуда у тебя такая уверенность?

- Сама посмотри. - Аня вытянула вперед ладони. - Линия жизни совсем короткая.

Варя в действительности никогда раньше не видела такой короткой линии жизни, хоть она и не занималась хиромантией и не верила в то, что узор на ладонях рук может рассказать о судьбе человека, но спорить с Аней не стала, как и убеждать ее в обратном. Ей и самой показалось, что девчонка права, и жить ей осталось недолго.

- Одна гадалка сказала мне, что это будет нож. Что меня убьют.

- Скорее всего, убьют, но мне кажется, что не ножом. Ты не боишься своей смерти?

- Почему не боюсь? Боюсь. Вот только хочется успеть пожить и сделать как можно больше, а потому я не думаю об этом - все равно ее не избежать.

- Он сейчас рядом с тобой, да?

- Да, и Он хочет, чтобы мы как можно быстрее ушли отсюда. Он прям рвется к двери и воет, Ему не нравится, когда ты говоришь о Нем.

Одна из медсестер, кажется, заподозрила, что пациентки собираются по ночам в одной палате, постоянно нарушают режим, а еще к тому же употребляют спиртное. Варя знала, что за ними могут наблюдать, а потому притихла, когда в коридоре послышались шаги. Они приближались все ближе и ближе, и Аня спрятала бутылку виски и рюмки, которые она украла из ординаторской, но на пороге оказался Владислав. Едва увидев его, Аня начала вести себя странно, она неоднозначно смотрела на него, потом на Варю, а после и вообще начала к ней прижиматься и пытаться поцеловать. Сначала Варя и Владислав не знали, как им на это реагировать, но по мере того, как они выпивали виски, чувство смущения проходило.

Аня сняла с себя короткое синее платье и осталась перед ними в нижнем белье и белых чулках чуть выше колен. Она раскинулась на кровати и потянула Варю на себя. Девушки начали целоваться, и Владислав не знал, куда ему деться, и как поступить. Подружки стали баловаться и игриво хватать друг друга за грудь и за попу. В какой-то момент Сатаров не выдержал и поставил их обоих перед собой на четвереньки, задницами к себе. Он спустил с них трусики и вставил свои пальцы им в дырочки, обе девушки были сильно возбуждены, и ему не составило труда довести обеих до оргазма только лишь руками. После Варя встала перед ним на колени и взяла его член в рот, в это время Аня жадно ласкала Варю руками и языком. Владислав поочередно взял обеих девушек и кончил Ане на живот. В какой-то момент Варе довелось заскучать - все внимание Владислава было приковано к новой для него партнерше, но она ничуть на него не обижалась и не ревновала его к ней. Ей даже показалось немного странным то, что она готова разделить с Аней своего мужчину, но не готова поделиться вниманием Демона.

Когда все закончилось, они лежали на одной кровати, едва на ней умещаясь: Варя лежала в обнимку с Владиславом, а Аня ютилась в ногах, как маленькая собачонка. Ей самой нравилось себя такой чувствовать - грязной, униженной и подчиненной. Аня не хотела сама принимать никаких решений, она полностью ведомая, и не удивительно, что Демону легко удалось взять над ней вверх. Варя ничуть не осуждала ее за такое фривольное поведение, опыт секса втроем ей понравился, но повторять его она бы не стала - попросту всему свое время и место, и создавать специальные условия, чтобы все повторить, ей не хотелось. К Ане ее отношение также не испортилось, Варя была уверена в том, что с утра она вновь сможет с ней заговорить так, будто между ними ничего было.

Владислав пробыл с ними недолго, немного передохнув, он собрался ехать домой, пообещав Варе, что завтра же ее навестит. Аня решительно не понимала никаких намеков и, кажется, на всю ночь собиралась остаться в Вариной палате, хотя вернуться в свою ей ничто не мешало. Она вытянулась по всей длине кровати и накрылась одеялом, Варя не желала так просто давать ей уснуть:

- Раз уж ты осталась здесь, может, окажешь мне еще одну услугу и последишь за тем, чтобы я вовремя проснулась? Мне понадобится максимум два часа, может, три - хочу прогуляться.

- Прогуляться? - Аня смотрела на нее так, будто ждала объяснений.

- Это наркотики, ты когда-нибудь их употребляла?

- Нет, - смущенно ответила Аня. - Мне еще надо устроиться на службу в полицию.

- Тогда тебе они ни к чему. А вот я уже крепко подсела на это дерьмо, и без уколов мне не удается заснуть и, самое главное, выспаться. Я могу рассчитывать на твою помощь?

Аня кивнула головой, и Варя набрала себе шприц «Insomnia», ампулу «Spiritus» она оставила своей сиделке.

- Ничего страшного с тобой не случится? Просто ты пьяна.

- Не думаю, что это как-то скажется на самом приходе. Может, отходить от него я буду с большим трудом, а в остальном мне ничто не угрожает.

- Можно я проведу остаток жизни с тобой? - нежно спросила Аня. - Мне недолго осталось.

- А что, если долго? - спросила, как отрезала, Варя.

Она вколола себе шприц, чтобы как можно быстрее уснуть и избежать телячьих нежностей и сентиментальных разговоров с Аней. Она вроде бы и не настаивала на продолжении диалога - прижалась спиной к ледяной и стене и смотрела прямо перед собой. У нее в голове зрел план, Варя это видела, но не понимала, что именно замышляет ее подружка. Она уже засыпала, когда услышала Анин голос:

- Я люблю тебя. - Она погладила Варю по волосам. - Я очень преданная.

Варя уже не могла уточнить у Ани, что она имела в виду, потому что уже крепко заснула. Больничные стены, как это бывало раньше, начали осыпаться: обои отклеились и расстелились по полу, потом потрескалась штукатурка, и кирпичи стали крошиться в мелкую пыль. Пройдя сквозь руины, некогда бывшие больницей, Варя оказалась среди множества одноэтажных построек с засыпанными снегом крышами. Она подняла голову и увидела, что на возвышении стоит готический замок с острыми шпилями башен и высокими зубчатыми стенами. Сухой хмель цеплялся за стены замка, как огромное, ползущее вверх насекомое, цепляется своими коготками за скользкий камень. Под ногами у нее была брусчатка, в пустошах был толстый слой льда, и Варины ноги то и дело разъезжались, и она чуть ли не падала, но продолжала идти в сторону замка. Ей казалось, что она, как никогда раньше, близка к тому, чтобы встретиться со своим Возлюбленным. Их разлука не могла длиться дольше, Варя понимала, что ее чувства к Нему слабеют с каждым днем. Все, что ей нужно было - это вновь Его увидеть. Но чем ближе Варя подходила к замку, тем более далеким и пустым он ей казался. Все же она неспроста оказалась именно в этом месте, что- то позвало ее туда.

Подойдя к воротам замка, Варя остановилась, они были открыты, но для того, чтобы пропустить выезжающий оттуда автомобиль. На подходе Варе казалось, что замок заброшен и что в нем никого нет, но это было совсем не так: несмотря на поздний час, он кишел людьми. В нем была охрана - люди, одетые в военную форму разных времен, горничные и прочая прислуга. Но они не видели Варю, что она сразу же поняла. Дело в том, что она шла к замку напролом, и если бы мертвецы могли ее видеть, то уже окликнули бы ее или убили. Она беспрепятственно вошла через главные ворота и оказалась в муравейнике: люди носились туда-сюда, работали типографский станок и телеграф, вокруг которого стайками вились юные секретарши и телефонистки. Стоило Варе взглянуть на листовки, которые так тщательно упаковывались работниками цеха в бумажные конверты и файлы, как ей сразу стало понятно, что все это производство принадлежит Нине. Ее портреты висели на каждой стене вперемешку с агитационными плакатами:

«СЛЕДУЙ ОТ СВЕТА К СВЕТУ И ОБРЕТЕШЬ СПАСЕНИЕ» «СПАСЕНИЕ БУДЕТ ДАРОВАНО ТЕМ, КТО ВСЕЦЕЛО ВЕРЕН И НЕСОМНЕННО ПРЕДАН БОГУ».

Варя не сомневалась в том, что все учение Нины строилось на Библейских текстах и во многом являлось лишь цитированием Ветхозаветных заповедей и притч, вот только она не могла понять, неужто кто-то был еще готов следовать им, несмотря на то, что оказался здесь - в этом городе, в Чистилище. Девушке показалось странным, что работники цеха никак не общались друг с другом, они вообще все делали молча. Путница блуждала между ними, ища выход из типографии и какое-нибудь уединенное место. Несмотря на то, что все свечи в замке уже давно были заменены лампами накаливания, в нем все еще чувствовались отголоски его былого величия и пафоса. Варя поднялась вверх по мраморной лестнице, застеленной красным ковром с въевшимися отпечатками солдатских сапог, и оказалась на этаже секретариата. Даже бальный зал, вход в который был через высокие арки, тянущиеся по всему коридору, использовался для размещения редакторов, писарей и прочих сотрудников канцелярии. Варя чувствовала, что это место неразрывно связано с судьбой ее Возлюбленного, только теперь оно все цело принадлежало Нине и служило шестеренкой в ее тоталитарной машине смерти и уничтожения неверных ей поданных - штаб-квартира, если угодно, в которой сосредоточена вся ее пропагандистская деятельность. Ей нужно было подняться выше, Нина, конечно же, вела прием и жила на верхнем этаже. У нее была своя комната с балконом и будуаром. За дверью слышались голоса, один из них сразу же показался Варе знакомым, когда она заглянула через щель в дверном проеме, то увидела Владислава Сатарова, сидящего напротив Нины в мягком кресле. Она говорила с ним нежно:

- Мне сразу стоило обратиться к вам. - Она наклонилась к нему ближе. - Но Сигма произвел на меня хорошее впечатление, и я подумала, что он поможет мне разобраться с этой маленькой проблемой.

- Я и сам доверял ему. Впредь я не намерен терпеть его общество и считаться с его мнением. Интуиция его подвела, как и вас, - Варя не та, кого вы ищите.

- Но все указывало именно на нее. - Нина закурила.

- Думаю, вы пошли по ложному следу, когда стали искать избранную среди тех, кто оказался под влиянием этого Демона. Кстати, кто Он такой? Что в Нем особенного? - Владислав держался уверенно и спокойно.

- Давайте поступим следующим образом, вы скажете мне, где искать Деву Света, а я расскажу вам об этом Демоне. Информация в обмен на информацию, пойдет?

- Я согласен, только, если потребуется убить эту девочку, вы предоставите мне отдельную плату - я не люблю пачкать руки.

- По рукам. - Нина протянула вперед свою изящную ладошку, и Владислав пожал ее.

- Девушку, которую вы ищите, зовут Аня. Она так же, как и Варя, находится на лечении в психиатрической клинике с расстройством личности и памяти. У нее белые, короткие волосы, голубые глаза, и самое главное, что она не сомневается в своем высшем предназначении - Демон рассказал ей о нем. Я могу доставить вас к ней или же принести вам доказательства ее смерти, как будет угодно?

- Я верю вам. Тем более что мой человек не вернулся от Сигмы, полагаю, жертвоприношение не сработало, и охотники за головами убили его. - Госпожа смотрела прямо ему в глаза. - А что касается Демона… Его зовут Вурджел, и Он не представляет из себя ничего особенного - изгнанник ада. Говорят, Он собирался занять трон Темного Лорда, убив его или низвергнув дальше в огненную пучину. Интересными могут быть два момента: во-первых, Он существует от сотворения мира и вместе с Сатаной пал в ад - был в рядах первого набранного Им Легиона, во-вторых, став правителем Северных земель, Он обращался к Богу и просил Его о сделке - Спасение в обмен на гибель Его злейшего врага. У него слишком большие амбиции, Его планы изначально были обречены на провал.

- Зачем Ему соблазнять молоденьких девушек? Меня по большей части интересует именно это.

- Он украл вашу возлюбленную? - Нина улыбнулась. - Прости меня, с моей стороны было бы совершенно бестактно задавать подобные вопросы. У меня нет определенного мнения по данному поводу, раньше Он не так часто попадался мне на глаза и жил в основном на болотах, простирающихся на тысячи километров от Города 1303, где именно, мне неизвестно. Он оказался там после того, как был изгнан за мятеж и лишен всех высших титулов. Может, Он рассчитывает на то, что, растлив сотню невинных девушек, Он заслужит прощение и сможет вновь править фамильными землями и поселиться в своем родовом замке. Но это вряд ли, в этом замке уже живу я. Видите ли, это земли всего столетие назад находились в аду и были объяты неуемным пламенем, но с моим приходом к власти все изменилось. Именно я начала кампанию по расширению территории Города 1303 и завоеванию адских земель. Не было кровавой битвы, как вы могли себе это представить, напротив, молитвами мы очистили эти земли от скверны, сделали их пригодными для жизни неприкаянных и не нашедших покоя душ. Наш город - последний рубеж на пути к погибели, а потому я особенно внимательно должна относиться ко всяким слухам о той, чья кровь искупает грехи человеческих душ, ведь пролейся она здесь, на моей земле, все мои труды станут напрасными и всякое мое слово потеряет смысл и не найдет больше отклика в сердцах тех, кто называет меня своей спасительницей.

Варя услышала всхлип у себя за спиной, обернувшись, она увидела Аню. Она стояла, одетая в красную ночную рубашку со свободными полами, на ногах у нее были мягкие черные тапочки с пушком, такие Варя видела в ее палате под кроватью. Девушка хотела окликнуть ее, но испугалась того, что Нина и Владислав их услышат, и не стала этого делать. Аня же, поняв, что ее заметили, побежала прочь от будуара Нины, громко топая ногами по каменному полу. Владислав услышал ее шаги и решил выглянуть за дверь, чтобы узнать, кто осмелился подслушивать их разговор. Нина притихла, давая ему возможность самому решить эту проблему. Открыв дверь, он увидел лишь то, как в сторону лестницы по следам Ани проплыл Варин силуэт, а потому он решил сказать Нине, что за дверью никого нет и шаги им послышались.

Аня бежала без оглядки, наугад сворачивая в темных коридорах замка, она пыталась выбраться из него, но не знала, как ей это сделать. Варя начала кричать:

- Остановись! Стой на месте! - Но девчонка ее игнорировала.

Они выбежали на улицу, в заснеженный сад, и Аня остановилась, чтобы отдышаться. Варя подошла к ней и положила руку ей на плечо: ее кожа была холодной на ощупь, по шее у нее стекали крупные капли пота, тушь потекла по щекам, оставляя на них угольные разводы, а волосы слиплись и висели, как сосульки.

- Ты здесь? - заорала на нее Варя. - Ты что, приняла наркотик? Ты набрала из другой ампулы и вколола шприц себе?

Аня растерянно кивала головой и смотрела Варе за спину, когда девушка обернулась, то увидела, как замок растворяется в снегопаде, его контуры блекли, а после и вовсе исчезли. Вокруг них тоже ничего не было - степь и пурга.

- Я думала, что встречусь с Ним! Увижу Его лицо, смогу к Нему прикоснуться! - мямлила Аня. - Я думала, это Его замок, а еще мне было страшно отпускать тебя сюда одну.

- И потому ты так вырядилась? Чтобы не оставлять меня здесь одну? - Варя схватила ее за лямку ночной рубашки. - Да как ты посмела прикасаться к моим вещам, обыскивать мою палату! Кто теперь нас разбудит?

- Мы сами не проснемся? - Анино лицо выражало бесконечную муку и раскаяние. - Мы умрем наяву?

- Я не знаю. - Варя отпустила ее. - Тебе не стоило этого делать, не стоило бросаться в погоню за Ним. Он живет своей жизнью, и тебе нет места в ней.

- Это неправда! - Девчонка заревела пуще прежнего. - Он сказал мне, что любит меня.

- Он тебе такого не говорил!

- Но я слышала Его слова, Он был рядом со мной, когда говорил мне это. - Аня стала агрессивной. - Это ты ни черта о Нем не знаешь, ты преследуешь Его! И потому Он вынужден скрываться даже от меня.

Варя жутко разозлилась на свою бестолковую подружку, сначала ей захотелось ударить ее, но вместо это она толкнула ее и повалила на снег. Поднялась пурга, и девушка не могла видеть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, когда она приблизилась к месту, куда упала Аня, ее уже там не было. Варя оглядывалась по сторонам и кричала:

- Проститутка! Кто просил тебя лезть в чужие дела! Мало мне того, что Сатаров плетет интрижку с Ниной, так еще и ты в этот город полезла. Ну и где мне теперь тебя искать? - Варя упала на колени и закрыла руками лицо. - Одна ты сгинешь в этих краях, я и сама не знаю, где нахожусь. Не говоря уж о том, что у меня нет ни единой мысли о том, куда ты, дурочка в неглиже, могла направиться!

От замка не осталось и следа - пустырь, со всех сторон продуваемый промозглым ветром со снегом. Варя начала думать о том, куда могла подеваться Аня, но ни одна мысль не приходила ей в голову, а вместо того ей слышался стук клавиш печатной машинки, и он становился все громче и отчетливей. Девушка вспомнила, что Аня работает стенографисткой, и попыталась представить ее за работой, чтобы нащупать ее след и узнать, куда она могла отправиться и где она стала бы прятаться от нее.

ГЛАВА 17. АНЬКА-МАШИНИСТКА

Варя сосредоточилась на мыслях об Ане и оказалась в маленькой темной комнатке, напоминавшей кладовку, но в ней было окно. Перед окном стоял столик, а на нем та самая печатная машинка, звуки которой ей слышались в порывах ветра. За ней сидела Аня, одетая в белую футболку и шорты, на вид ей было всего около шестнадцати лет, и она была не той Аней, которую Варя повстречала в замке - лишь ее образ, застрявший где-то в прошлом. Комната была в синеватом свечении, особенно в глаза бросались белые кружевные занавески, раскачивающиеся под порывами сквозняка, они напоминали саван, и от них веяло могильным холодом. За окном темнело и шел дождь, Варя не могла разобрать, весна то была или осень, и это было неважно. Ей хотелось подглядеть за Аней, узнать, что она набирает на машинке.

Подойдя вплотную к ней, Варя почувствовала пряный аромат ее духов, которые она, скорее всего, украла у своей мамы или бабушки - они ей совсем не подходили по возрасту. Предполагалось, что от нее будет пахнуть сиренью или ландышами, такой аромат подошел бы столь изящной, белокурой прелестнице, но вперемешку с тяжелым парфюмом от нее исходил запах сигарет и спиртного, что обесценивало ее юность. Аня тяжело дышала и, кажется, плакала, склонив над бумагой голову. Варя хотела заглянуть ей под руку, но не могла, несмотря на то, что Аня не замечала ее присутствия, она закрывала записи своим телом. Вдруг откуда-то из коридора раздался крик:

- Аня, Аня! Иди скорее сюда, хватит мучать папину машинку, он скоро вернется, помоги мне накрыть на стол. - Аню позвала мама.

Когда девушка ушла, Варя взяла в руки ее записи и выборочно прочла:

«Бог слышит меня, я могу с Ним говорить. Стоит лишь достичь смирения, и Он уже шлет мне Свою благодать. Вчера я испытала истинный ужас, отчаяние. Моя душа хотела вырваться из обременяющей ее плоти. Агония была настолько сильной, что я думала, будто во мне проснулся Дьявол, и Он выжигает мою душу изнутри, при этом вводя мое тело в панические судороги и совсем не давая дышать. Лицо мое искривилось, как не искривлялось еще ни разу в жизни. Настолько меня парализовал этот ужас отчаяния. После моей агонии, когда я взяла себя в руки, у меня по щекам покатились слезы страха. Я говорила про себя: “Аня, мне страшно, мне очень сильно страшно ”. В тот момент мне казалось, ничто не может меня утешить. Между тем что-то чужое заговорило во мне, отголосок меня сказал: “Терпи ”. И я пыталась терпеть. В этот день у меня было очень мерзкое и прискорбное настроение. Точно не помню, что могло побудить во мне такие чувства. Знаю только одно, что в последнее время я отчуждаюсь от этого мира. Я совсем потерялась, и порой мне кажется, что путь, по которому мне суждено пройти, очень долог, и я не готова к нему. Я пыталась держаться и казаться сильной. Да-да, именно сильной… Но из этого выходит невесть что. В начале дня я абсолютно убеждена в том, что люблю этот мир, хочу найти в нем свое место и что готова набраться терпения и попытаться полюбить окружающих. Но стоит кому-нибудь из близких кольнуть мою душу своим перочинным ножиком, так мой воздушный шар терпения лопается. Из него вырываются вопли отчаяния, досада, вся жизнь, которую я держу у себя внутри. Моя душа томится и хочет освободиться от Него, но я не готова на это пойти. Сейчас у меня сложный этап в жизни, у меня какое-то стремление ввысь, я хочу узнавать, чувствовать, любить, делиться знаниями. И что я в итоге получаю? Ровным счетом ничего. Я не могу ни с кем разделить мой поток мыслей, из которого я хочу за хвост ухватить какую-то мыслишку. У меня возникает ужасно сильное желание постигать новые знания, жить, а вместо этого я лишь чувствую леденящее душу присутствие смерти и теней».

Когда Варя подняла голову от листка бумаги, то она уже находилась в лекционном зале, в нем никого не было, кроме Ани и ее приятеля, с которым она мило ворковала, сидя на задней парте, качая ногами. Парень сразу показался Варе знакомым, именно его труп она видела в психиатрической клинике во время своего первого визита в нее. У него были белоснежные волосы и дамские повадки, он жеманничал, спрашивая у Ани:

- И как часто ты встречаешь таких, как Он?

- Не так часто, как хотелось бы. Он приходит ко мне по ночам в моих снах и всегда остается недостижимым, я ни разу к Нему не притронулась.

На этой фразе Варя облегченно выдохнула, но потом вспомнила, что это лишь Анины воспоминания или образы, которые могут не соответствовать ей настоящей.

- Прости, но все, что я слышу в твоих словах - это похоть. - Анин приятель заулыбался.

- В этом и не может быть ничего, кроме похоти. Мне же не придется подчиняться Ему, по крайней мере, мне не придется чувствовать себя подчиненной.

- Признайся, ты просто хочешь раздвинуть перед Ним ноги?

- Хочу, но это не так просто, - призналась Аня. - Мысли о Его члене есть внутри меня, а самого Его члена нет. Во всем есть свои тонкости, без них между нами не заварилась эта изощренная игра. Между мной и Им стена, через которую я не могу даже украдкой за Ним подглядывать. Мне остается лишь довольствоваться теплом, исходящим с Его стороны, осознанием того, что Он не останется ко мне безразличен. За этой стеной меня ждет только безумие, и потому я не спешу ее ломать.

- То есть вы оба хотите этого, но не можете быть вместе?

- Мы хотим друг друга, но некоторые наши желания лучше не претворять в жизнь - держать их в себе, медленно доводя ситуацию до кипения. Я убеждаю себя в том, что Он, как мой Покровитель, понимает, что это для меня было бы губительно. Можно долго балансировать между жизнью и небытием, главное, чтобы Он хоть изредка давал мне понять, что это между нами взаимно.

Варя хотела плюнуть в нее, но сдержалась, вместо того шепотом высказала все, что она о ней думает:

- Ты заигралась, малышка! Суешь нос не в свои дела, наивно полагаешь, что Демону есть до тебя хоть какое-то дело! Да чем ты можешь быть Ему полезна, дура?

Но вскоре она успокоилась, поняв, что ситуацию уже не исправишь, и она выслушала только одну сторону - Аню, оставалась надежда, что Демон на ее счет думает совершенно иначе. Сцена, которую Варя видела в лекционном зале, не дала ей новых сведений о том, где Аня может разгуливать в своем красном пеньюаре, но картина в скором времени сменилась. Варя оказалась в подвальном помещении с окном под самым потолком, в нем стоял письменный стол, старый компьютер и валялись листки с рукописным текстом - должно быть, Анино рабочее место. В скором времени в кабинет зашла и сама Аня, одетая в синее пальто, которое Варя уже видела, и строгий офисный костюм с пиджаком и черной узкой юбкой. Она выглядела совсем худой, а под глазами у нее расплывались синяки, вены проступали у нее на висках и ладонях.

Аня села за компьютер и принялась перебивать рукописный текст в машинописный - муторное занятие. Но она вроде отвлеклась от всего мира и полностью погрузилась в работу. Варя не понимала, что именно происходит и что она должна сделать. Подойдя к окну, она увидела совсем другую картину: Аня в красной ночной рубашке, прикрываясь большим черным пальто, сидела на лавочке под снегопадом. Над ней нависла фигура рослого человека, и Варе сперва показалось, что это Демон, но в свете фонаря она увидела, что это был Заблоцкий. Варя вышла из подвала и оказалась в сквере рядом с Аней, подруга ее не видела, потому что сидела к ней спиной, а вот Габриэль заметил ее и кивнул головой в знак приветствия, но никак к ней не обратился, дозволяя тем самым ей подслушать их разговор.

- И в твоих глазах я вижу тоску по Нему. Скажи мне, что в Нем особенного? - спросил Заблоцкий.

- Он понимает меня, как никто другой. Он чувствует, в каком я нахожусь состоянии, слышит мои молитвы. И мне кажется, что все заблуждаются, называя Его Демоном, быть может, Он - ангел. Никто не знает, как они должны выглядеть.

- Это уму непостижимо! Как и то, что до распятия Иисуса Христа никто из праведников не попал в рай. - Заблоцкий поежился от дуновения ветра. - Как сильно ошибался Адам, полагая, что если он не покончит с собой и даст потомство, то будет прощен и возвращен в Царство Небесное.

- Он не попал в рай? Мне казалось, что дела обстояли иначе?

- Нет, все было именно так. Первым оказался в раю благоразумный разбойник, попросивший Иисуса спасти его от вечных мук и забрать с собою в Обитель Божью. Его звали Дисмас, и он был первым человеком, чья нога ступила на райских берегах. Все остальные праведники, язычники, некрещенные люди оказывались в Лоне Авраамовом, где не знали мук, но и покоя тоже.

- Зачем ты мне все это рассказываешь?

- Я вечно скитаюсь в поисках приятной компании для разговора о Боге. Хочешь немного о Нем позлословить? А может, хочешь совершить какой-нибудь еще невинный проступок, который Им не двояко бы трактовался, как грех?

- Я воздержусь. - Аня отвернулась от него. - Зачем вы здесь? Зачем вы ко мне пришли!

- Жить тебе осталось недолго, а умерев, ты уже не обретешь покоя. Будешь вечно сидеть на этой лавочке и ждать Его. Я лишь хотел показать тебе, что есть альтернативный исход событий.

- Какой же?

- Ты даже не спросишь, откуда у меня уверенность в том, что ты - труп?

- Нет, я и сама знаю, что смерть скоро придет за мною.

- В этом ты ошибаешься, как раз-таки она не придет за тобой. Ты не нужна ни Богу, ни Дьяволу. А потому ты так и останешься сидеть на этой лавочке, если не последуешь за мной.

- Куда? - спросила Аня.

- В Город 1303. - Он потер замерзшие руки. - Понимаешь, он некогда был совсем другим, это был мой дом, в нем было места боли и страху - Лона Авраамово. Но с приходом к власти Нины - диктатора-самоучки - все изменилось: синее небо затянули кровавые облака, а на улицы вышли голодные тени, ищущие тех, на ком они будут паразитировать до тех пор, пока не высосут из души последние надежды и воспоминания о солнечном свете. Она прогневала Бога, назвавшись Его гласом, отнеся себя к лику святых. И ты можешь все исправить! Вдохнуть новую жизнь в эти края! Иначе нам придется искать Свет среди болот, отправиться в путь в поисках новой обители. Тебе дали листок и ручку, которой ты можешь написать свою собственную историю.

- Дали-то дали, но листок бумаги слишком тонкий, а перо ручки слишком острое - я порву этот листок, если прикоснусь к нему. Советую начать прямо сейчас - отправиться на поиски нового дома, потому что я не собираюсь тебе ни в чем помогать!

- Ты уже помогла мне. - Заблоцкий еще раз кивнул головой Варе и пошел в сторону жилых домов. - Оставь пальто себе.

Аня осталась сидеть на лавочке и рыдать, Варя не спешила к ней подходить, ожидая, что она заговорит сама с собой, скажет что-нибудь о своем Демоне. Так это и случилось, Аня подобрала под себя ноги и сложила на них голову, начала причитать:

- Твое дыхание было источником для моего… - Она всхлипнула носом и осмотрелась. - Но Ты ушел к другой, тем самым дал ей отобранный у меня кислород. Я же осталась задыхаться! Но я учусь - учусь дышать без Тебя. Может, она нуждается в Твоей помощи больше, чем я, раз Ты отдаешь ей всего себя целиком. Но и мне нужно ощутить на себе Твой взгляд, но Ты и не взглянешь на меня такую - скучную. Я будто слышу, как капли слез, срывающиеся у меня с ресниц, падая вниз, пролетают то малое пространство, что отделяет меня от ада. Я слышу, как они разбиваются об раскаленное железо, о землю, которая так неуверенно поймает меня. От них поднимается пар, который смешается с затхлым воздухом этого города. Наверное, это единственный способ быть ближе к Тебе.

Варя чувствовала, что Он где-то рядом, но не приближается ни к ней, ни к ее подруге - сторонний наблюдатель. Анин монолог прервался, когда к ней подошел бродяга: он катил перед собой тележку из супермаркета, набитую его пожитками, и еле-еле переставлял свои ноги. Заметив Аню, пропойца подошел к ней и обратился со словами:

- Хочешь выпить? - Он протянул ей потертую фляжку и потряс ею, показывая, что в ней еще что-то для нее осталось. - На! Бери! Хоть согреешься немного.

Аня протянула руку и взялась за фляжку, в этот момент с деревьев сорвались птицы и закричали. Варя увидела, что вокруг девчонки собрались вороны, ждавшие ее смерти. Подружка разомкнула губы, уже собираясь сделать первый глоток, а бродяга замер, спрятав в рукава свои руки. Внезапно она остановилась и сказала:

- Я уже никогда не смогу Тебе сказать, что не хочу и не могу больше выживать! Я сама теперь звезда, посмотри! Я же горю изнутри! Посмотри в мои глаза! - Аня повернула голову в Варину сторону. - Сколько в них боли и страха! Ты не придешь ко мне в черном фраке, и все, что мне нужно - это забыть о Тебе! У нее солнце в груди, оно заменит Тебе сотни свеч, будет Твоим маяком во тьме. И я прощаю Тебя за это, только не позволь мне навеки умереть. Пусть из зеркал сложится огромная сеть, в которой вечно будет блуждать луч моей любви к Тебе.

Варя не знала, стоит ли ей помогать Ане. Она хотела, чтобы ее подружка умерла, навсегда выбыла из погони за этим бесчувственным и грубым Демоном. И она позволила Ане отпить из фляжки. Девчонка слегка поморщилась, но выпила все залпом, потом она обхватила руками голову и куда-то пошла. Варя подбежала к ней и взяла ее за руку:

- Остановись! Куда ты идешь?

- Я не знаю, умирать… - Аня опустила глаза, и слезы градом попадали на снег. - Он велел мне быть послушной, поступать так, как будет лучше, а это известно Ему одному. За жизнь всегда проливалась кровь, но твоя дана тебе в подарок. И сотни золотых арок откроют вам двери в обитель Бога, а меня ждет пустой город, земля, в которую меня закопают. Ты создана для другого, и Он знает это, а потом мне не больно умирать ради вас.

- Прекрати так говорить! - Варя была взволнована. - Ты не умираешь! А как же нож? Вспомни, ты сама говорила, что умрешь от ножа!

- Так оно и будет.

В этот момент в темной арке мелькнул мужской силуэт, он стремительно приближался к подругам, и они обе окаменели от ужаса. Варя оглянулась назад и увидела там Смок: она стояла, расправив плечи и гордо подняв голову, одета она была во все черное, а ее волосы скрывала шаль. Она будто не видела свою подругу, нависла над Аней и скрыла ее под своими темными, свободными одеяниями. Варя закричала и оттолкнула мужчину, занесшего над Аней нож, - в то же мгновение картинка рассыпалась, и Варя оказалась в своей палате. Рядом с ней был Сигма, он сделал ей укол «Spiritus» и ждал, пока девушка окончательно придет в сознание. Проснувшись, Варя первым делом схватила лежавшую рядом с ней Аню за плечо и начала ее тормошить - в сознание она не приходила.

- Сделай же ей укол! - Варя паниковала. - Она умирает!

- Значит, так тому и быть. - Сигма улыбнулся. - Я пришел сюда не за этим.

- Пусти, я вернусь в сон! - Девушка попыталась нащупать ампулы, катавшиеся по полу под кроватью. - Мне нужно ей помочь.

- О ней позаботятся, поверь мне!

- Да что вы замышляете? Ты, Владислав? По-вашему, это все какая-то игра? И почему ты оказался здесь, а не он?

- Ну, без веселья вообще не было бы смысла за все это браться. Владислав занят, и к тому же я действую сейчас в своих личных интересах.

- Это он убил Аню?

- С чего ты это взяла? - Сигма удивленно посмотрел на нее. - Я чего-то не знаю?

- Неважно! - Варя отвернулась к стенке. - Это уже не имеет никакого значения. Не желаю вас видеть - обоих! Убирайся прочь!

- Сначала я должен задать тебе парочку вопросов! В Городе 1303 назревает гражданская война, люди Заблоцкого готовы поднять мятеж, а потому они нуждаются в поставках оружия и в обученных наемниках, которые будут сражаться за них на баррикадах. Не стану скрывать, мне интересно оказать им посильную помощь, но я так и не понял - ты и есть Дева Света, или же они ошибаются?

- Их интересуют только поставки оружия, больше ты им ничего не обещал? Например, меня?

- Нет, их внимание сейчас приковано к Ане. Откуда-то появилась информация о том, что я зря гонялся за тобой. А потому я не понимаю, как жертвоприношение могло в таком случае сработать и избавить меня от бесовского недуга? Это издевка какая-то, небольшая передышка, которую я себе выиграл?

- Думаю, прежний Демон оставил тебя в покое, но ты быстро подцепишь себе еще сотню других. - Варя немного расслабилась. - Я не Дева Света, ее вообще не существует! И что они обещают тебе за твою помощь, или тебя тронули причитания Заблоцкого, и ты решил сражаться за идею?

- Они обещали мне Нину, - Сигма игриво подмигнул Варе. - И я ничем не рискую, кроме армии недоделанных бесов.

- Я не буду тебе мешать. Если хочешь помогать им - помогай, только меня в это не впутывай.

- Но я могу, если что, обратиться к тебе за советом, а также рассчитывать на то, что Владислав не узнает о нашем сегодняшнем разговоре?

- Можешь, а теперь оставь меня.

- И что, даже спасибо мне не скажешь?

- Спасибо?

- А кто, если бы не я, разбудил бы тебя? Кажется, твоя сиделка в полном отрубе, - он показал пальцем на Аню.

- Ах, за это… - Варя посмотрела ему в глаза. - Спасибо. Но я так и не поняла, что ты здесь делаешь. Эти вопросы могли и подождать.

- Я здесь уже ничего не делаю - я ушел.

Как только Сигма вышел из палаты, Варя наполнила шприц «Spiritus» и вколола его Ане, на удивление, последняя быстро пришла в себя и открыла глаза, вот только они были белесые и бездвижные.

- Они считают, что я - это ты, - простонала Аня. - Он хотел, чтобы я умерла ради твоего спасения, чтобы, пожертвовав собой, я выиграла бы для вас время. Но я не смогла, я отбилась от нападавшего.

- Кто напал на тебя?

- Когда убийца приблизился ко мне вплотную и я подняла голову, чтобы посмотреть на него, то уже ничего не видела. - Аня прикоснулась к своим глазам. - Должно быть, то зелье во фляжке ослепило меня.

- Кто этот парень с белыми волосами? Я видела вас в университете!

- Это. - Аня снова была готова разреветься. - Это мой лучший друг, он покончил с собой, когда раскрылся перед родителями, а они отказали ему в операции по смене пола. Он всегда чувствовал себя девушкой и решил попытать счастье в другой жизни - грустная история.

- Как ты теперь будешь жить слепой? Тебя это не пугает?

- Я умею набирать текст на печатной машинке и компьютере, не глядя на клавиатуру, а значит, как-нибудь проживу. Меня больше беспокоит то, что я не оправдала Его надежд. Он велел мне принять смерть, а я не смогла сделать этого с мужеством.

- Ну, что ты! Не укоряй себя за это. Тебе представятся и другие возможности умереть, одна смерть у тебя еще точно есть в запасе. Не собираешься же ты вечно скитаться по земле, у тебя еще будет время выполнить Его волю, а лучше откажись от Него, не слушай Его советов.

Варю охватил озноб, ее конечности стали ватными, и она повалилась на спину. Ей виделась привычная уже картина того, как палата наполняется водой, а кровать поднимается вверх к потолку, только на этот раз с ней на одном матрасе ютилась Аня. Когда она с утра проснулась, подружки уже не было в ее палате, наверное, она обратилась за помощью к врачам, сказала им о своей слепоте.

Главное, чтобы она не сдала меня, никому не сказала, что ночью она принимала вместе со мной наркотики, а после пришла в себя полностью слепой. Лишние проблемы мне ни к чему. Лучше бы она умерла.

ГЛАВА 18. ПОДОЗРЕНИЯ

В больнице постоянно разносились стоны и всхлипывания, которые перерастали в крики, а после смолкали, когда санитары предпринимали должные меры к тем, кто потерял спокойствие. Встав с кровати, Варя умылась и шла уже по родным для нее коридорам к выходу из лечебного корпуса. Оказавшись на сестринском посту, она заметила, что он пуст, а на краю стола у телефона лежит ее медицинская карта № 1303. Любопытство взяло в ней вверх, и она спрятала карту к себе под футболку и вышла с ней в сад.

Варя села на лавочку в самой темной беседке, стоящей в отдалении ото всех построек, и прочла: «Пациент - Шайн, подразделение - “Тень”». Она раньше не знала о том, что ей присвоено кодовое имя, к ней всей обращались «Варя», «Малыш» и так далее, но никогда не называли ее «Шайн». В карте не было отраженно никаких других интересных ей сведений, в основном описывались ее опыты по приему снотворных препаратов и симптомы, которые возникали наутро, по окончании погружения в «сеть», но ее кодовое имя ей понравилось. Ее размышления прерывал пациент, который выписывался из больницы и подошел к ней, чтобы попрощаться.

- Уже выписывают? - из вежливости поинтересовалась Варя.

- Да, я так, омолодиться приезжал.

- В смысле омолодиться?

- Я употребляю героин, вряд ли тебе доведется испытать муки, хоть отдаленно напоминающие ломку.

- Да уж вряд ли… - перебила его Варя.

- Каждая минута тянется вечность и даже больше! А ты при этом остаешься в здравом сознании, все чувствуешь и знаешь, что у тебя впереди еще тысячи таких минут. Раньше я не частил, а тут хороший товар попался, и я его вроде бы продать собирался, но пошло все как-то не так. На скорой меня забрали из подъезда, туда меня друзья отнесли, я тогда уже ни на что не реагировал. А сейчас я снова свеж, бодр - игра пойдет по вене, как по маслу, а кайф будет как в первый раз. Я готов к встрече со своим чудовищем.

- Приятно осознавать, что не все психи печальные, а то я тут только таких встречала, - Варя улыбнулась ему.

- Твой голос кажется мне знакомым. - Он задумался. - Когда я откинулся, то я слышал, как ты сидела рядом со мной, и молилась за меня.

- Не придумывай! - девушка махнула ему рукой. - Иди уже своей дорогой, пока не решил остаться здесь навсегда.

Солнце приятно припекало, и Варя вытянула ноги и задремала, тайно радуясь тому, что Аня, будучи слепой, не сможет так скоро до нее добраться и обязательно уткнется в какой-нибудь куст или дерево, не зная, как и с какой стороны его обойти. И когда ее плеча коснулась женская рука, то на секунду Варю охватила паника, но вместо навязчивой психички ее пришла навестить Смок. Варя встала и крепко ее обняла:

- Ты выглядишь усталой, как ты, родная? - спросила Смок.

- Жить в больнице удовольствие ниже среднего. - Варя закурила, но сразу же потушила сигарету, ей стало дурно.

- Что-то не так? - подруга смотрела на нее с озабоченным видом.

- Это все из-за таблеток, они постоянно рвутся наружу.

- Да, выглядишь ты неважно, я постараюсь не затягивать разговор. Ты понимаешь, почему я приехала?

- Потому что мы уже виделись вчера ночью, и обстоятельства этой встречи крайне загадочные. Я еще могу объяснить причину, по которой я находилась рядом с Аней - я следила за ней. Но как ты там оказалась?

- Я должна была забрать ее последний вздох. Мне было предначертано стать жрицей Смерти, стать ее вестником и помощником. В ту ночь Аня непременно должна была умереть, а ты помешала этому, дала ей возможность отбиться от злодея, нападавшего на нее с ножом.

- Я приемлю то, что ты - своего рода Валькирия и что ты и есть последнее предсмертное человеческое видение, если ты скажешь мне, кто держал этот нож?

- Для меня это не имеет никого значения: ни твое признание меня жрицей Смерти, ни ее убийца. Могу сказать, что ей суждено было умереть молодой, от ножа, который она сама вложила в руки своего убийцы. Дело в том, что она уже очень давно вбила себе это в голову, а в пространстве вариантов нельзя ни на чем зацикливаться.

- Она придумала сцену своего убийства, чтобы просто умереть?

- Сделать это трагично и красиво. Все изначально шло к суициду, которым собственно все и закончилось.

- К суициду? - переспросила Варя.

- Ты, видимо, не поняла, зачем я все-таки пришла.

- Она мертва?

- Да. - Смок раскрыла перед Варей ладонь, и в ней материализовался призрачный образ синей стрекозы. - Вот ее душа, ее ментальное воплощение. Но я буду вынуждена его оставить в Городе 1303 до новой встречи - она ничем не отличалась и крепко запуталась в своей привязанности к Нему.

- Так ты все-таки знала, о Ком я говорила тебе, сидя на кухне.

- Нет, я ничего о Нем не знаю и отношусь к Нему, как и ко всему живому и мертвому, что меня окружает, - безразлично.

- И все же в Его руке был тот нож? Она умерла от рук Любимого или Владислава?

- Я не могу тебе сказать. Мое служение Смерти строится на том, что я никому не даю советов, подсказок и ответов, потому что сама живу в пространстве вариантов. И, по правде говоря, не могу запомнить ни одно лицо, ни одну дорогу - ничего, что было бы связанно со смертью человека. Это облегчает мою ношу, лишает нравственного отношения к проделанной работе.

- Все, что вы говорите! Все, что я за последнее время слышала, похоже на шум неисправного приемника, который вы забыли выключить внутри моей головы, когда покидали ее.

- Кого ты подразумеваешь, когда говоришь «вы»?

- Всех-всех до единого! Всех, кто населяет эти проклятые миры и путает меня еще больше. Я буду слушать только Его, а в Его отсутствие - тишину, которую Он за собой оставил.

- Только не заблудись, следуя за Ним по пятам!

- Я не знаю, куда иду, а значит, не могу заблудиться.

- Тогда не наткнись случайно на что-нибудь чудовищное.

- Если бы на моем месте была Аня, ты бы и ей тоже сказала: «Не наткнись на что- нибудь чудовищное, например, на свою убийцу в темном переулке»?

- Главное, помни, что место, в котором ты как стремишься оказаться, не для живых.

- Ничего страшного, я отлично умею притворяться мертвой, - съехидничала Варя.

- Один раз ты так хорошо притворилась, что мне чуть не пришлось тебя забрать с собой. Этот город - Чистилище, и все, что ты слышала о нем - чистая правда.

- Я слышала о нем противоречивые вещи.

- Там обитают души, не обретшие покоя, многие из них даже не осознают, что они мертвы. Они вечно гонимы ночными кошмарами, от которых пытаются спрятаться в своих воспоминаниях, а они, как призраки, наступают на город со стороны болот. Там солнце движется только к закату, плоды падают с деревьев и просто сгнивают, не давая новых ростков. Дни тянутся неделями, измучивая страждущих жаждой и голодом. В ночи никто не сыщет покоя, а потому все бодрствуют, доводя себя до изнеможения. Выхода оттуда нет, а точнее он есть - прямиком в ад! А оттуда, как тебе известно, пытаются бежать даже самые его грозные владыки. И тебе хочется скитаться среди них, как это делают люди, находящиеся в коме, под действием наркотиков и снотворного?

- А чем моя нынешняя реальность отличается от этого места? - Варя рассмеялась. - Полагаю, что тебе больше нечего мне сказать.

- Надеюсь, мы не встретимся с тобой вновь.

Варя вернулась в лечебный корпус, на пороге ее ждала медсестра Валентина, которая в день госпитализации проводила ее в палату. Она всегда выглядела чем-то недовольной, раздраженной, и в этот раз, обращаясь к Варе, она не скрывала свою неприязнь к ней:

- К тебе пришел посетитель, ожидает тебя в общем зале. Как только закончите, найди меня, нам нужно подняться к главврачу и кое-что обсудить. - Она встала к ней ближе. - Смекаешь, о чем я?

Пациентка кивнула головой и направилась в зал, по дороге она думала о том, что медсестра ведет себя подозрительно: постоянно следит за ней, пытается сделать так, чтобы ей назначили сильнодействующие препараты, расспрашивает о ней других пациентов. Большую часть времени Валентина старалась не выдавать свой интерес к Вариной персоне, но стоило пациентке огрызнуться в ответ на ее глупые расспросы, как в глазах медсестры вспыхивал дикий огонь, ее охватывала ярость, щеки становились аж пунцовыми, и ее грудь начала ходить ходуном. Жар охватывал ее только на одно мгновение, ей быстро удавалось взять себя в руки, но даже этого мгновения Варе было более чем достаточно, чтобы испугаться ее и невзлюбить. Варя знала, что во время ночных обходов Валентина, проходя мимо ее палаты, на какое-то время задерживалась возле ее двери, ровно до тех пор, пока в ее дрожащих руках не звякнет поднос со шприцами. Медсестра впадала в транс, пытаясь разобрать звуки, доносящиеся из ее палаты, а потом, словно хлопок рук гипнотизера, ее пробуждало дребезжание подноса. Она вздрагивала, поправляла манжеты белого халата и подол юбки, а потом, начиная шаг с правой ноги, продолжала путь дальше по коридору. Варе отчетливо виделась эта картина, она видела ее сквозь стену и не понимала, что именно ее в ней пугает.

Валентина не имеет диктаторских замашек, не стремится подчинить себе волю пациентов и младших медсестер, скорее она желает оставаться в тени. Находясь там, она анализирует все происходящее, вспоминает рассказы пациентов, слухи, которые распускают ее коллеги, - она знает все и обо всех, но держит это при себе. Бесспорно, все считали ее странной - белой вороной. Она не дурна собой, но и не хороша, одевалась со вкусом, но очень просто. Можно было сказать, что она из тех женщин, которые, помыв голову, считают, что этого достаточно для того, чтобы считаться привлекательной и ухоженной. Но серой была не только ее одежда, что-то серое было у нее внутри, померкшее и неспособное жить. По ночам она бродила по коридорам и заглядывала в палаты, как крыса, настораживаясь от каждого постороннего шороха.

Варя думала о ней исключительно с пренебрежением, хотя сама предпочла бы и вообще о ней не думать. Выйдя в зал, она сразу же увидела Владислава Сатарова. Он стоял, облокотившись на стену и уткнувшись носом в свой телефон. Девушка подошла к нему и заговорила:

- Привет, какими судьбами?

- Привет, Варенька, - он улыбнулся ей. - Думаю, ты и сама знаешь, что меня сюда привело.

- Можешь называть меня Шайн, ведь такое у меня кодовое имя?

- Другое имя тебе попросту бы не подошло. Я сам лично его выбирал для тебя. Выйдем на улицу?

Это был прекрасный солнечный день, и потому Варя не возражала против того, чтобы хоть до самого вечера не возвращаться в больничные стены. Владислав шел чуть позади нее и любовался ее попой, видимо, его тоже ничто не беспокоило. Они сели в беседку напротив друг друга, Сатаров заговорил первым:

- Ты видела ее труп? Чудовищная смерть.

- Нет, не видела. Как она умерла?

- Она покончила с собой, воткнув себе в шею вилку.

- Вот так дела! Она убила себя вилкой? Не верится, в ее руках должен был быть нож.

- Откуда ему тут взяться? Она же психованная маньячка, никто не пойдет на то, чтобы дать ей в руки нож, даже пластмассовый.

- Верно, но мне кажется, она не сама это сделала. Где ее нашли?

- В столовой, у рукомойников.

- Все равно! Не верю, что она сама решилась пойти на это. Ее кто-то подтолкнул или заставил.

- Все может быть, у тебя есть конкретные подозреваемые? За исключением Демона, о Его происках я уже наслышан.

- Ты - мой первый подозреваемый.

- Да, с чего же?

- Я слышала твой разговор с Ниной.

- Если бы ты хорошо слушала, то поняла бы, что я лишь назвал ее кандидатуру на роль Девы Света.

- Ты не просто ее назвал! Ты убедил Нину в том, что избранная - это она.

- Ведь так лучше для нас двоих! Пока все гонялись за Аней, я выиграл время, чтобы организовать твой переезд в более безопасное место. Плюс мне удалось разузнать, какую роль во всем этом играет Сигма. Самое главное, что мне удалось, так это отвести от тебя все подозрения - снять с крючка.

- Я не просила тебя об этом. Мне было бы спокойней, если бы ты вообще не лез в это дело. - Варя злилась на него. - Это все твоя ревность, тебя не волнует, избранная я или нет, ты просто хочешь узнать, кто Он такой. Ты хочешь найти Его не меньше меня.

- Мне же надо убедиться в том, что с Ним с тобою все будет в порядке.

- Какая жертвенность! С чего вдруг?

- Я люблю тебя, в этом нет никакого секрета.

- О каком переезде идет речь? - Варя сделала вид, что проигнорировала его слова. - Мы куда-то уезжаем? В другой город, страну? Чем это вообще может мне помочь?

- Мне будет легче приглядывать за тобой.

- И все?

- Ты же сама говорила, что тебе без разницы, где находиться, что тебе везде будет одинокого плохо, так что решение о переезде остается за мною.

- Это ты убил Аню.

- Я ее не убивал. А если бы и убил, то, что мешало бы тебе уехать завтра утром вместе со мной? Я и раньше убивал, опять же это не секрет. Напомню тебе, что ты все еще сотрудник подразделения «Тень», ты, как и прежде, под моим покровительством. Но дашь мне малейший повод заподозрить тебя в каком-то заговоре, союзничестве с темными силами, и я убью тебя.

- Все пойдет, как пойдет. И я поведу себя так, как этого потребует ситуация или моя интуиция. Сейчас не время рассуждать о том, что мое поведение может быть предсказуемым и адекватным, не забывай о том, что мы не знаем, что со мной происходит. Вокруг меня все постоянно меняется, на меня накатывают волны, и, когда они отступают, я не думаю, как к этому приспособиться, а лишь озираюсь по сторонам. Зачем нам все это?

- Я не знаю.

К беседке подошла Валентина, она не осмелилась стоять в тени и подслушивать, Владислав сразу же бы почувствовал, что рядом кто-то есть. Но она попросту собиралась прервать их встречу:

- Время, предназначенное для свиданий, ограничено. Согласно правилам внутреннего распорядка, пациент должен незамедлительно являться к главврачу по первому его требованию. Варвара Николаевна, следуйте к нему, а я провожу вашего гостя и догоню вас.

Валентина отошла в сторону на неприлично малое расстояние и всем своим видом показывала, что не намерена долго ждать.

- Какая неприятная женщина, - громко произнес Владислав, рассчитывая на то, что сестра его услышит. - Надеюсь, при следующей нашей встрече нас не будут сковывать никакие обстоятельства

- Владислав, я все же действительно хочу отсюда выбраться.

- Шайн, до скорой встречи.

Девушка расплылась в улыбке, ей было приятно, что он так ее зовет, она даже подумала сама начать так представляться. Сатаров направился к выходу из сада, а Валентина не стала его провожать, видимо, после сказанного им он ей разонравился. Она семенила следом за Варей, но едва они вошли в кабинет главврача, как она плюхнулась на подоконник и начала вести себя смелее:

- Павел Борисович, я привела ее, - Валентина пальцем указала на Варю. - Она после всего еще и в сад пошла, с мужиком каким-то встречаться.

- Ну-ну, не горячитесь, Валентина Степановна. Владислав Сатаров - мой давний друг, и он заходил ко мне справиться о ее здоровье, я сам разрешил ему навестить ее.

- Сегодня мы посовещались с коллегией врачей… - Медсестра не договорила.

- Вам должно быть известно о произошедшем сегодня инциденте, случившимся с одной из наших пациенток - с Аней Цвигун. Вы были с ней подругами?

- Я познакомилась с ней здесь, в больнице. Мне мало что о ней известно, и о том, что она покончила с собой, я узнала сегодня примерно в полдень от других пациентов, - спокойно отвечала Варя.

- Мне-то известно о том, как вы запирались в ней ночью в одной палате! - медсестра перешла на повышенные тона.

- Кто из пациентов сказал вам, что она мертва?

- Я не помню, как зовут молодого человека, который сегодня выписался и лечился здесь от наркозависимости.

Варя решила указать на него, так как полагала, что ему не станут звонить или же он не возьмет трубку, потому что снова будет в отрубе, но на деле вышло все иначе.

- Сегодня никто не выписывался, - настороженно произнес главврач. - Я лично согласовываю каждую выписку, а сегодня я никаких важных бумаг не подписывал. А потом вы можете ошибаться, или же кто-то из наших пациентов сбежал из больницы, что практически исключено, но я все же попрошу это проверить.

- Может, это был кто-то другой. Я не помню, а к чему вы, собственно, клоните?

- У Ани не наблюдалось суицидальных наклонностей, и нам хочется понять, что подвигло ее так нелепо и быстро уйти из жизни.

- Она говорила мне, что собирается стать полицейским, а потому мне тоже казалось, что она не имеет намерений покончить с собой.

- Санитар слышал, как пред тем, как занести над своим горлом вилку, Аня сказала: «Я очень преданная». Между вам что-то было? Интимная связь, или, может, вам известно о какой преданности могла идти речь?

- Да к чему все эти расспросы? - Валентина злилась. - Сразу видно, что она либо отвергла Аню, и та покончила с собой, либо она надоумила ее сделать это. Как мы все знаем, сама же Варя склонна к подобному поведению, а потому ее общение с другими пациентами надо пресечь.

- Валентина Степановна, вы не можете утверждать, что нам видна целиком картина Аниной смерти, и в то же время предлагать несколько вариантов развития событий. - Павел Борисович оставался спокоен. - Это же абсурдно, сами подумайте! Нам нужен категорический вывод, а до тех пор, вы правы, Варю надо изолировать.

- Вы не можете так со мной поступить! - Варя начала нервничать. - Вы обсуждали это с Владиславом? Я уверена, он будет не согласен с моей изоляцией.

- Сатаров не принимает здесь никаких решений, а вот коллегия врачей - да, и ее решение окончательное. Не волнуйтесь вы так, это ненадолго. Валентина Степановна, вы все же уведомите Сатарова о нашем решении и проводите Варю в ее новую палату.

Валентина вывела Варю в коридор и гаркнула на нее, чтобы та притихла, но пациентка не собиралась униматься:

- Меня отправят в режимную камеру? - она кричала на весь коридор. - Я во всем этом цирке участия принимать не собираюсь! Это какое-то безумие, я хочу выписаться! Немедленно!

- Ты подговорила ее убить себя! Помимо прочего, я заметила, что ты беспокойно спишь, пытаешься общаться со всеми пациентами. Одиночество должно пойти тебе на пользу. А что касается цирка, ты давным-давно принимаешь в нем участие, сейчас уже не имеет смысла начинать жаловаться.

- Я желаю выписаться! Мне не нравятся ваши уродливые клоуны и номера со смертельным исходом, я требую антракта!

Валентина подошла вплотную к Варе и сквозь зубы процедила:

- Закрой свой грязный рот, сука. - Она резко дернулась в сторону и подвела к пациентке двух санитаров.

Девушка испугалась их - два высоченных лося схватили ее под руки и поволокли на минус первый этаж - в карцер. Ее бросили в одноместную комнату с металлической дверью, с единственным окном для подачи еды. Стены были звуконепроницаемые, и Варя уже не слышала воплей других пациентов, раздававшихся в коридоре. В соседних палатах лежали бойцы Сигмы, а также другие крайне помешанные люди, представлявшие опасность для себя и окружающих.

- Советую отоспаться, - буркнул санитар и закрыл за собой дверь.

Оставшись одна, под замком, Варя не знала, чем ей заняться. Она смотрела на стены, искала в них трещины, чтобы хоть на что-то отвлечься, но Валентина все не приходила. Девушка не могла полностью расслабиться, зная, что ее прежнюю палату обыскивают и могут найти краденные ею медикаменты. В камере, как ей показалось, пахло сыростью и тухлой водой, а также присутствовала дымка. Варя злилась на Демона, который оставил ее, ничего не объяснив, а потому она ревностно пыталась привлечь его внимание к себе, нашептывая:

- Должно быть, Тебе кажется, что за все твои страдания, за пережитую Тобой боль Ты имеешь право на что-то большее, чем есть у других, чем Тебе предложено. Отталкиваешь всех, кто пытается Тебе чем-то помочь, указывает на Твою неправоту. Ведь Тебе никто не смеет советовать до тех пор, пока не пройдет по Твоему пути, не переживет то, что пережил Ты. - Варя огляделась, но Его рядом с ней не было. - Вашему вниманию представляется аттракцион невиданной искренности! Если вы слишком впечатлительны, то вам стоит отказаться от посещения аттракциона! Если все же Тебя интересует мое сухое, непредвзятое мнение на Твой счет, то лучше приди сюда и выслушай меня. Но нет-нет! Ты не придешь, Ты сделаешь вид, что выше этого, на крайний случай скажешь мне, что я заблуждаюсь и глупа. Но так ли близки и дороги Тебе люди, которых Ты потерял? Любил ли кого-нибудь из тех, кто любил Тебя? Любил ли кого-то из своих жертв? Нет! Они лишь обременяли Тебя, и единственное, что Ты не можешь принять в себе, так это то, что Ты не испытываешь к ним должных чувств, то, что Ты абсолютно безразличен, и Тебе никто не нужен, особенно я. Мне уже начинает казаться, что Тебя и вовсе у меня никогда не было. Как и не было крыльев за моей спиной - разовое явление, шанс, который не выпадает дважды! Неужто я так хотела верить в то, что не сошла с ума, что поверила в реальность Твоего существования, да еще и так искренне Тебя полюбила!

Медсестра продолжала томить Варю ожиданием до глубокой ночи, она ждала, пока весь медицинский персонал покинет клинику, и останутся только дежурные сестры и санитары. В два часа ночи она вошла в Варину палату и заговорила с ней:

- Почему ты не спишь?

- Не хочется.

- Я помогу тебе, у меня кое-что есть для тебя. - Валентина показала ей оставшуюся целую ампулу «Insomnia». - Ты одна из них?

- Нет, - машинально ответила Варя, поняв, что она имеет в виду бойцов Сигмы.

- Кто же ты тогда? - медсестра сверкнула улыбкой.

Варя начала разбирать шум голосов, стоявший у нее в ушах. Они стали совершенно реальными, и самое страшное, что Валентина тоже их слышала - это были ее призраки и одолевшие ее по ночам бесы.

- Она та самая!

- Она Дева Света! - шептали разные голоса.

- Он думал, что обвел нас вокруг пальца. Но ты нашла ее, и заслуживаешь награду!

- Рада вам служить, Госпожа, - с уважением произнесла Валентина. - Исполнять вашу волю уже награда для меня.

- Тебе осталось только завершить начатое! Не подведи меня.

Голоса смешались в общем шуме и исчезли. В палату вошли двое санитаров, они схватили Варю под руки и развернули лицом к Нине. Девушка пыталась скопить энергию и раскидать их по сторонам, перегрызть им глотки, но силы оставили ее. Она жалела, что так и не разобралась с тем, как пользоваться своими крыльями или как обнажать клыки по собственному желанию. Она даже не была уверена в том, что в действительности ими обладает. Валентина стояла перед ней и подергивалась, как подросток наркоман, одета она была так же: светлые джинсы, серый балахон, на ногах у нее были белые кеды.

- Привяжите ее к кровати, - скомандовала она санитарам.

Медсестра молча смотрела за тем, как они скрутили и бросили Варю на кровать. Когда ее привязали, Валентина подошла к ней и наклонилась: от нее резко пахло потом и табаком, на лице у нее проступили черно-синие вены, а глаза затемнились. Пальцы ее рук были словно каменные, она ощупывала ими Варину руку в поисках вены, а после занесла над ней набранный шприц. С изголовья кровати Варины маленькие плечи обхватили огромные лапы рыжего, веснушчатого санитара, он вдавливал ее в матрас.

- Он пожалел тебя, но я не сделаю этого. Я заставлю тебя за все заплатить. Никто из живых не имеет права называться Гласом Божьим, никто не имеет право порочить имя моей Святой Госпожи.

У Вари потемнело в глазах, она видела, как лица санитаров вытянулись и исказились в гримасе ужаса. Валентина стала хрустеть костяшками на руках, а они щелкали, как электрическая зажигалка, - громко, пугающе. Варя запрокинула голову и увидела, как капля пота упала со лба санитара и повисла у нее над головой, так и не разбившись.

- Что происходит? - раздался смазанный крик санитара.

Второй санитар просто завопил и, будто в замедленной съемке, побежал к выходу, по мере его приближения к двери его движения ускорялись.

- Вам нечего бояться! - громко произнесла Валентина. - Она одержима бесом, и все, что она может, это пугать нас. Вы узрели своего Врага в лицо, так встаньте же с колен и исполните долг перед вашим Создателем - убейте пасынка тьмы!

Из Вариных глаз потекли черные слезы, ее руки неестественно изогнулись, и она воспарила над кроватью, сдерживаемая только кожаными ремнями, которые стали один за другим расстегиваться.

- Ты не во своей плоти, здесь ты - бессильный призрак. - Валентина приблизилась к Варе. - Саммаэль, ты в мире, который никогда тебе не завоевать! Сбежав из ада, ты воспротивился своей участи, но все, чего ты добился, так этого, что обрек невинную душу разделить погибель вместе с тобой.

Варя подняла голову и издала истошный вопль раненого животного, вспарила до самого потолка и прижалась спиной к стене, стала оползать по ней вниз, ступила ногами на пол и пошла навстречу санитарам. От каждого ее шага на полу оставались липкие черные следы, как от растаявшей жвачки. Санитары смотрели на нее как загипнотизированные и не могли шевельнуться. Один из них посмотрел ей в глаза, сделал шаг назад, как вдруг из стены выбрались тени и облепили его со всех сторон. Когда они исчезли, на полу лежал его хладный труп с черными, как деготь, губами. Второй санитар хотел бежать, но Варя в одно мгновение переместилась к нему, схватила рукой его за щеки и брови, стала тянуть их на себя, срывая с его лица кожу, как резиновую маску. Она скручивала его плоть и следила за тем, как из нее вытекает кровь и слюна, сочившаяся из его смятого рта. Варя разжала руку, и санитар повалился замертво, его нижняя челюсть была вдавлена внутрь, и он рефлекторно стучал ей по полу. Валентина храбрилась: грудь колесом, поднятая голова, раскинутые плечи. Пациентка чувствовала, что она не сама руководит своими действиями, а лишь наблюдает за тем, что делает ее тело - марионетка в умелых руках. Сущность, взявшая на себя контроль над ее телом, наблюдала за медсестрой, смотрела на нее с издевкой и тоской.

- Господь милостивый, не велел тебе показываться людям на глаза. - Валентина подошла к ней ближе. - Прими свою смерть достойно.

- Уйди с дороги, полоумная! - Варя сказала это сотней голосов одновременно. - Ты не ведаешь, что творишь!

Варина рука поднялась вверх, а вместе с ней Валентинины ноги оторвались от пола. Девушка, кое-как переставляя свои ноги, ковыляя ими, как паралитик, подошла к ней на расстояние одного шага. Она опустила руку, медсестра упала к ее ногам и посмотрела на нее снизу вверх.

- Когда же вы поймете, что вы лишь слуги Божьи? - механическим голосом произнесла Варя. - Если бы Господь хотел бы вам помочь, то Он уже был бы здесь, чтобы спасти эту девочку. Вы - рабы, а зачастую так случалось, что убийство раба сходило благородному господину с рук за определенную, заранее оговоренную плату.

- Как смеешь ты стоять здесь передо мной и рассуждать о воле Всевышнего? - Валентина охрипла. - Ты повержен нашим Господом Богом в Геенну огненную, на тебе навеки лежит печать изгнанника. Убирайся обратно в ад!

Варя вновь подняла руку, и Валентина влетела спиною в стену.

- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, крестом поразивший древнего змия и узами мрака в тартаре связавший, огради меня от козней его.

- Тебе следует не Ему молиться, а мне! Ведь твоя участь в руках моих, и молить тебе стоит не о спасение, а о быстрой смерти. - Варя выхватила у нее связку ключей и одним движением руки сломала Валентине шею.

После Варино тело само по себе заковыляло к двери, выходя из коридора на лестницу, она шла уже более уверенно, своей привычной походкой. Сущность, находившаяся в ней, быстро адаптировалась, научилась управлять ее телом и быстро передвигаться. Варя перешла на бег, оставляя за собой дорожку следов из черной жижи. Никто не стал препятствовать ее выходу из больницы, видимо, Валентина подгадала нужный момент и оставалась в клинике почти одна - охрана Варе не встретилась.

Оказавшись на улице, Варя стала двигаться еще быстрее, прыжками, планировала в воздухе от одной садовой ограды к другой, между крышами беседок и деревьями. Она выбралась с территории больницы и побежала по дороге в сторону леса. Девушка могла отчетливо воспринимать происходящее, но не могла контролировать ни единый мускул своего тела. Она вышла к небольшому садовому товариществу и ручью, над которым тянулся деревянный настил. Ручей в этом месте полностью порос осокой и водорослями, но даже в лунном свете было видно, что вода в нем проточная, чистая. Варино тело упало на колени, которые подогнулись сами собой. Ее рука опустилась вниз и сорвала осоку, при этом слегка порезав мизинец на левой руке. На мостик упала маленькая капля почти прозрачной крови, и Варя смотрела на то, как она впитывается мелкими песчинками и сухими листьями.

Варя легла на грудь и заглянула под мост: ее глаза светились белым светом, на лице проступили вены, из носа стекала густая, черная кровь. В своем собственном сиянии она в воде видела свое отражение, ее взгляд был безразличным и холодным.

- Ты говорила, что пойдешь со мной до конца, - произнесла она леденящим душу голосом. - Теперь у тебя уже нет дороги назад.

Варино тело перевесилось с мостка и упало в воду, она пыталась поднять голову, но не могла - ее собственная правая рука удерживала ее под водой, не давая вздохнуть, а шея была словно каменная - не разгибалась. Вторая рука беспомощно хваталась за тину, ее ноги взяли в иле, Варя чувствовала, как сосуды в ее легких рвутся под напором холодной воды. Она закричала, но вместо крика раздалось только хлюпанье пузырьков воздуха над поверхностью воды. Она оставила надежды на последний вздох, и закрыла глаза, склонив голову.

ГЛАВА 19. ЗЕМЛИ TABULA RASA

Варя вскинула голову и сделала глубокий вздох, ее волосы подлетели вверх и тяжелыми прядями упали ей на плечи. Она подняла испуганный взгляд к ночному небу - оно было великолепно, все усыпано мелкой россыпью звезд. После Варя перевела взгляд вниз и поняла, что стоит посреди бескрайнего поля: пушистая и благоухающая трава раскачивалась под порывами мягкого и теплого ветерка, вдалеке слышались голоса ночных птиц и шум густого леса. За ее спиной стояло то самое погубившее ее Чудовище. Варя медленно обернулась и посмотрела на Него: волосы заплетены в косы, местами они свободно развеваются и ниспадают до самой земли, стелются за Ним следом, голова увенчана парой крепких, загнутых назад рогов. У него мужественные черты лица: крупные скулы, высокий лоб, сломанный в нескольких местах нос - Он некрасив, но харизматичен и суров. Его торс защищен кожаными доспехами, на ногах плотные охотничьи штаны и высокие сапоги на шнуровке.

Варя попятилась от Него назад и собиралась броситься наутек, но Он остановил ее, положив два пальца ей на плечо и надавив на него. Демон заставил ее встать перед Ним на колени, как провинившуюся школьницу. После Он аккуратно провел пальцами по ее подбородку и заставил ее смотреть себе прямо в глаза:

- Я не собираюсь отвечать ни на какие твои вопросы. Мы не станем обсуждать мое решение и мои поступки. Для меня не имеет значения твое личное мнение обо мне. - Он соблазнительно улыбнулся. - Это ясно?

- Я ненавижу Тебя! Ненавижу за все, что Ты со мною сделал! - Варя кричала, глядя Ему в глаза. - Зачем Ты показал мне все это? Реальность теперь для меня пуста! Она мне противна! И я не хочу быть с Тобой и тем более с ними!

- Шайн, ты невыносима. Тебя просто невозможно любить, - словно в шутку сказал Демон. - Я могу сказать тебе одно, и ты должна будешь помнить это на протяжении всего нашего пути, по крайне мере до тех пор, пока мы вновь не расстанемся - не хочу, чтобы ты меня утомляла. В жизни есть много прекрасных моментов радости и триумфа. Многие испытывают гордость за самих себя, считая, что они совершили невозможное. В жизни столько места для подвига! Можно приготовить самый вкусный бифштекс, открыть свой ресторан и подавать мясные блюда. Каждый день множество людей будет стремиться отведать твой фирменный десерт - результат твоих трудов налицо. Можно опуститься на дно океана или подняться на вершину Эвереста, и плевать, что другие уже делали это - место для личного рекорда! Можно вынести ребенка из огня, или же убить врага на войне, так и не услышав заветное: «Спасибо». Но при этом умереть с мыслью о том, что ты невероятно крут, раз прошел свою долину смертной тени и не убоялся зла. - Демон улыбнулся Варе и продолжил: - Но ты! Ты была слишком ленива, чтобы найти то, что станет твоим рекордом! А когда я открыл тебе всю эту картину мира, ты стала слишком тщеславна! Я не осуждаю тебя, ни в коей мере, уж поверь. Но теперь одноногий мужчина, победивший в эстафете по легкой атлетике, для тебя никто. Тебя не удивит хирург, простоявший над операционным столом целые сутки. Ведь тебе не показалось так уж радостно быть избранной для служения Дьяволу, ты открыла в себе высшее предназначение - решила стать жертвой! Что может быть тщеславнее? И что может быть противоестественней, чем продолжать служить Господу Богу?

- Прости, мне самой от себя бывает тошно. - Варя опустила взгляд. - Ты продолжай говорить, доведи меня до истерики - я хочу зарыдать! Я хочу смыть все это, почувствовать то самое заветное чувство раскаяния.

- Малыш, ты просишь рыцаря Тьмы исповедать тебя? - Он поднял ее с колен и поставил перед собой. Ему казалось, что в Его руках мертвая птица. - Но ты же хочешь покаяться не перед Богом, ты просто хочешь пожалеть саму себя, успокоить и сказать себе, что отныне все хорошо, ведь ты попросила прощения. Ты боишься того, что станет с тобой, когда ты предстанешь перед Его любящим взором. И знаешь, что самое страшное, чего я вынести не смог? Я не смог вынести Его прощения! Он скажет тебе успокоиться, скажет, что больше не надо плакать. Он скажет тебе, что давным-давно тебе все уже прощено. И как бы ты ни умывала себя всю жизнь стерильными слезами, ты все равно будешь выглядеть грязной предательницей и шлюхой, но не в Его глазах. Нет! В своих! Бог тебя простит, и это и будет твоим страшным судом. И знаешь, как поступил я? Я сказал себе, что уважаю Его и потому не могу принять Его милость. На самом же деле даже я сам понимал, что слишком горд, и не шло никакой речи об уважении к Нему - кара была моей заслугой, которую я гордо взвалил на свои плечи, показав Ему, что могу ее понести, не приняв Его подачку. Сам решил, что не искупил свои грехи, и только приняв муки ада, я однажды смогу предстать перед Ним столь же чистым, как Он сам - отмоленным, очищенным вечным огнем. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что эта было вовсе не одолжение с Его стороны. И сейчас меня блевать тянет от мысли о том, что Он по-прежнему любит меня. И каждый день я думал о Нем и пытался бежать от этих мыслей как можно дальше, в глубины ада. Но я все еще слышу, как Он молится обо мне!

Варя хотела прижаться к Его груди, но Он отстранился от нее, отвел в сторону ее голову и вновь коснулся пальцами ее подбородка:

- А знаешь, каково таким, как мы, в раю? - Он засмеялся. - Представь, что тебе сделали лоботомию. Ведь там ты бы чувствовала себя счастливой без тяжелой музыки, травки и алкоголя. Ты не смогла бы получить удовольствие от того, что украдкой с кем-то поласкалась или кого-то грязно поцеловала только для того, чтобы заставить другого ревновать. Ты не смогла бы получить удовольствие, примерив на себя маленькое черное платье, не покрутилась бы перед зеркалом, упоенная своей красотой. Ты попала бы в компанию попов и безумных многодетных мамаш, которые ни разу в жизни даже губы не красили. В компанию невинных девочек, которые с презрением смотрели на тебя, пока ты крутила попой, проходя мимо ее прыщавого парня. Детка, там пахнет ладаном, и нет печали! А вспомни, какие красивые и трагичные летние вечера рвали тебе душу запахом черемухи и росы, ты тогда чувствовала себя такой несчастной, а от того такой счастливой.

- Но тебя выгнали из рая, откуда тебе знать, как там сейчас все устроено? - Она улыбнулась. - Тебя туда приглашали, видимо, аж дважды, и оба раза ты не пошел. Или в первый раз ты там не усидел?

- Верно. - Демон наклонился над нею, как тень.

- Или тебе оттуда поздравительные рождественские открытки шлют? Письма мелким подчерком?

- Я, как и ты, могу лишь гадать, каково там сейчас. Заметь, тебя туда вообще не приглашали, ты даже не оказалась перед взором Его, потому что, пока ты со мной, смерть тебя не найдет.

- Ты убил Аню?

- Что ты привязалась к этой девчонке? Нельзя убить то, что уже мертво.

- Ты и меня убил. А я даже имени Твоего не знаю, - прошептала Варя.

- Меня зовут Вурджел, ты можешь звать меня Вурд - не первый день знакомы.

- Мы знакомы чуть ли не вечность.

- Не драматизируй. Нам долго идти, и я надеюсь, что ты не намерена изливать мне всю душу.

Варя вдыхала прохладный, насыщенный кислородом воздух, и вскоре у нее закружилась голова, и она запнулась о кочку.

- Как же ты неуклюжа, - пробурчал Демон и подал ей руку, другой придерживая свой громоздкий рюкзак.

- Куда мы идем?

- Я, кажется, доходчиво дал понять, что не собираюсь отвечать на твои вопросы. Ты так часто говорила мне о том, что желаешь идти за мною следом, что доверяешь моей воле и покорна перед ней. Так знай, я своего рода исполнитель человеческих желаний - ты можешь следовать за мной. Раз это все, чего ты хотела.

Красота окружавшей их природы захватывала дух: журчание воды, ласковые прикосновения бархатных цветов, кристально чистая роса и свежий, легкий туман. Впереди их ждал сказочный лес с могучими раскидистыми ветвями столетних дубов, узкими тропами и мрачными зарослями папоротников. Вурд достал из кармана бумажный сверток, потом достал деревянную трубку, украшенную резьбой в виде медведя и тонкими золотистыми нитями, на которых висели птичьи черепа. Он держал трубку в одной руке, а Варе пришлось бы обхватить ее двумя. Раскрыв бумажный конверт, Демон понюхал его содержимое и зажмурился. Его спутнице стало крайне любопытно, что у Него там, но из-за того, что она была головы на три ниже Его ростом, рассмотреть содержимое пакета она не могла, даже встав на цыпочки.

- Тебе не стоит это пробовать. - Он рассмеялся пугающим, но добрым смехом. - Ты потеряешь рассудок, даже если я просто выдохну дым тебе в лицо.

- Если это какая-то наркота, то лучше дай мне ее попробовать - я же не отстану.

- В этом я тебе охотно верю. Ты довольно приставучая. Изначально я не собирался следить за тобой и вообще вмешиваться в твою жизнь, но она позабивала меня, и я проникся.

- Дай мне это попробовать, иначе… - Варя развернулась спиной к лесу и шла задом наперед, чтобы смотреть Ему в глаза. - Иначе я начну задавать вопросы! Например, сколько тебе лет? А куда мы идем? Где мы сейчас?

- Рано или поздно ты все равно начнешь их задавать. - Он игриво вытянул вперед руку и подтянул Варю к себе. - Но если я дам тебе покурить, то мои шансы побыть в тишине значительно вырастут.

Вурд раскурил трубку и протянул ее Варе. Раздался сладкий аромат индийских специй и чего-то еще, похожего на марихуану, но на вкус как грибы. Девушка сделала маленькую затяжку и сразу же раскашлялась. Сначала у нее поплыло в глазах, но, когда картинка стабилизировалась, она видела перед собой все в изумительном голубом свечении, и могла рассмотреть все в мельчайших деталях: гладкие камни под ногами, серебристые резные листья дубов, лунный свет, пробивающийся через кроны деревьев.

- Держись ко мне ближе, ведь ты не знаешь, что водится в этих лесах. - Он немного подумал и посадил Варю себе на плечи.

Она охватила руками Его рога, на ощупь они были теплыми и слегка шероховатыми, после она начала трогать Его волосы, перебирать их между пальцами, но Демон остановил ее, сказав:

- Я и сам не знаю, кто прячется в моих волосах. Не выпусти случайно оттуда какую- нибудь тень или лярву.

- Там и такое есть?

- Должно быть, помню, как убирал их туда, но уже достаточно долго не могу их там найти - может, выпали где-нибудь по дороге.

Когда они вошли в чащу леса, Варе стало не по себе, она всем своим естеством прижалась к голове Вурда и затрепетала от волнения. Мысли исчезали из ее головы одна за другой, все, о чем она могла подумать, казалось ей уже неинтересным и скучным, а потому она просто наслаждалась прохладой и компанией своего молчаливого Покровителя.

- Не бойся, Шайн. - Он слегка отодвинул ее от своих рогов. - Это из-за Самквалы, из-за ягоды, которая содержится в этой растительной смеси.

- Расскажи мне об этом месте, где мы сейчас находимся?

- Это Чистый лес. - Он вновь раскурил трубку и потянул ее Варе. - Тебе нужно рассказать сказку на ночь, чтобы ты уснула?

- Угу. - Девушка затянулась и расплылась в улыбке.

- Души, которые обитают в этих краях, при жизни были язычниками, жрецами и шаманами. Они не совершили дурных поступков и за ними нет тяжкого греха, поэтому им был дарован мир, которого они заслуживали - мир дикой природы, ведь они часть ее. Здесь обитает всякая тварь, которая когда-либо жила на Земле, кроме динозавров, насчет них я не уверен, потому что мне они ни разу не встречались, так что их не бойся.

- Я вовсе и не боюсь. С чего мне бояться динозавра?

- О-о-о, это ты сейчас такая смелая, а теперь представь себе безмозглую рептилию с многоквартирный дом. У них в черепушке только система вентиляции и мозг с грецкий орех, которым они думают, в какую сторону им идти и когда открывать челюсти. Дракон меня не так пугает, как динозавр, хотя он дышит пламенем и способен перелететь невероятные расстояния. С драконом всегда можно договориться.

- Договориться с драконом? - Варя раскинула руки, воодушевленная тем, что оказалась в столь фантастическом мире.

- Конечно, с ним можно и нужно договориться. - Вурд слегка придержал разыгравшуюся у него на плечах спутницу. - У всех есть свои слабости, и я не встречал на своем пути тех, кого нечем было бы подкупить.

- Все же мне не верится в то, что драконы и впрямь существуют!

- Здесь обитают и драконы, и русалки, и кентавры с кикиморами - все создания, порожденные фантазией человека.

Вурд снял ее со своих плеч и подошел к старому дубу, он оторвал у него кусок коры, и оттуда выползли мелкие светящиеся насекомые. Они поднялись в воздух, как пыльца, и осели на всем, что их окружало: на стволах деревьев, у Вари на руках и волосах Вурда, они сидели даже на его рогах.

- Это крули. - Он смахнул их со своего лица. - Они живут в трещинах и пустошах между пространствами разных миров. Миры, как мы привыкли их видеть, находятся в вечном движении: одни просто колеблются, другие тянутся и сталкиваются с соседними мирами. Когда одна реальность пересекается с другой, они наслаиваются друг на друга, и образуется видимое искажение воздуха. Человек видит это только потому, что его глаз улавливает копошение крулей - они пытаются выбраться из своих гнезд. Они всегда стремятся полакомиться мелкими частицами, которые, как планктон, застревают в их пустошах, когда кто-либо перемещается из одного пространства в другое. Горячий воздух, едкая пыль и гарь, витающая в аду, делают его пространство тяжелым и замедляют его вечное, хаотичное движение. На границе ада при его столкновении с другим миром образуются вихри такой силы, что и дракон не сможет оттуда выбраться, что уж там, сам Дьявол не способен бежать из своей темницы. Я воочию видел тех, кто пытался бежать оттуда, они застревали на границах между мирами, как в тисках, а крули облепляли их с ног до головы. Через час от мученика оставались только обглоданные косточки. - Он обнажил перед ней ключицу. - Они и меня изрядно погрызли.

У Него на руках и шеи было множество шрамов, все они были разными, и потому Варя просто сделала вид, будто поняла, что именно Он хотел ей показать, по большей части она просто любовалась Его телом.

Вурд повел ее за собой через высоченные заросли папоротника и разросшиеся кусты брусники, они вышли к небольшому озерцу, вокруг которого стояли ивы, склонив свои ветви к глади воды. Демон подошел к одной из них и прощупал ствол. В какой-то момент кора дерева засветилась оранжевым пламенем, и ветви дерева поднялись вверх, открывая пред путниками винтовую лестницу, ведущую под самую крону. Они стали подниматься, и каждая ступенька, на которую ступала нога Демона, вспыхивала огнем и частично превращалась в уголь. Варя наблюдала за Ним как зачарованная: Он двигался уверенно, без колебаний, не оглядываясь назад. Когда они добрались до вершины лестницы, на каждой ветви дерева проступили сосуды, как на человеческих руках, они наполнились светящейся кровью и освещали красным светом чуть ли не все озеро.

- Красиво! - восхищенно сказала Варя.

- К сожалению, красота моего мира губительна.

Наверху имелся деревянный настил, там был выстроен охотничий домик с двумя гамаками, столом и несколькими стульями, Варе также на глаза попался старый сундук, но он оказался пустым. Демон сел по центру комнаты и сложил ноги в позе лотоса, а руки в молитве подвел ко лбу. Варя не стала беспокоить Его и немного испугалась, когда Его волосы поднялись вверх, и темные, липкие тени выбрались из Его кос и направились к воде. Она легла в гамак и свесила ноги, ей хотелось поспать, но Вурд внезапно заговорил, будто сам с собой, и она прислушалась:

- В этом мире время не имеет никакого значения, все вокруг имеет свойство жить и повторяться вечно. Человек устроен сложнее, чем все, что его окружает. После смерти он не теряет свой прежний облик, ему нужно придерживаться своего представления о себе, как о личности, чтобы оставаться самим собой. Антилопа может родиться львом, одуванчик вырасти подсолнухом, но в случае с человеческой душой перерождение невозможно, иначе человека нельзя было бы помиловать или казнить. Взамен этого люди получили Божественный дар - возможность мыслить, самим выбирать, кем им быть. Это дало человеку господство над всем животным царством. Посмотри, как растут деревья, большие и старые прикрывают своими ветвями новые, молодые поросли, которые растут на их корнях. Человек не способен расти на корнях своих предков. Да, он - плоть от плоти своих отцов и матерей, их кровинушка, как любят говорить родители, но внутри мясной оболочки водится личность, которая ни на кого не похожа, по крайней мере, эта личность сама так считает. Тебе не хочется себя оплакать, почему ты так пристально смотришь на меня. Я, что ли, по-твоему, должен сожалеть о твоей смерти?

- Я не стану оплакивать своих родителей. - Варя посмотрела на озеро. - Я обязательно увижусь с ними вновь, рано или поздно я захочу сделать это. Мне зачастую хотелось побыть одной, а меня все время кто-то окружал, задавал мне вопросы, кто-то так или иначе был в курсе, где я и с кем, чем занята… Мне не удавалось побыть с собою наедине больше нескольких часов, а сейчас я исчезла.

- Ты можешь рассуждать сама про себя, не вслух? - Демон поморщился. - Ладно, продолжай. В конце концов не каждый день случается умереть.

- Сейчас я уже не тот мизантроп, некогда желавший избавиться от родительской заботы. Теперь мне перед ними стыдно, что я так мало времени им уделяла.

- Что насчет твоего автомобиля? Вы были с ним близки?

- Я люблю ездить на машине, - Варя ностальгически улыбнулась. - Но я люблю ездить на пассажирском сиденье, ни о чем не думая. Поездка на машине для меня, как прогулка, нравится мне при любом стечении обстоятельств, даже если меня везут связанной в багажнике с мешком на голове.

- Любовники? По ним ты будешь скучать?

- А что, я больше не смогу ни с кем переспать? Я думала, что выгляжу так же, как и при жизни.

- Да, все по-прежнему при тебе. Ты хороша собой, и, бесспорно, секс у тебя еще будет. Но вряд ли с теми же людьми, если, конечно, кто-нибудь из них не некрофил или же не решил уйти вслед за тобой.

- Они были одноразовыми вариантами. Зачем ты вообще спрашиваешь меня об этом, разве Ты сам не видел, как я к ним относилась, а как отношусь к Тебе?

- Я просто хотел поддержать разговор и перечислял все, что обычно людям дорого.

- Некоторых из них я знала только поверхностно, другие же, наоборот, пытались мне все о себе рассказать и сделать меня частью их жизни. Но никто со мною надолго не задерживался - я всех прогоняла. В свою жизнь я никого не пускала, никто из моих любовников не знал обо мне всей правды, для всех у меня была вымышленная история, профессия, друзья. Я придумывала для себя даже вкусовые пристрастия, например, многим говорила, что не ем оранжевые конфетки, а это было не так, пока я на самом деле не перестала их есть.

- Тебе действительно идет быть актрисой, продолжай в том же духе. И однажды ты кому-нибудь расскажешь всю свою историю целиком, о каждой пройденной тобой ступени, и расскажешь ты это, стоя как минимум на лестничном пролете, оглядываясь назад на пройденный путь. Ты будешь помнить многие из этих ступеней, конечно, какие-то трудности и мысли позабудутся, но некоторые из ступеней будут символизировать живых людей, через которых ты переступила, и, на которых ты оставила свой след - отпечаток ноги. Ты великолепна.

- Спасибо. - Варя удивилась внезапному комплименту. - Что касается этих ступеней, многие из них уже смирились с тем, что им впредь не увидеть моих раздвинутых ног и не заглянуть мне под юбку.

- У тебя отличный дар маскировки, мало кто смог тебя раскусить и догадаться, о чем ты на самом деле думаешь.

- Откуда Тебе так много обо мне известно? Ты все-таки и впрямь все время был рядом со мной?

- Тебе так могло показаться потому, что я просто высказал свои предположения, а ты их сразу же подтвердила, так бурно на них отреагировав. Я же не бесстыжий пес, чтобы следить за юной леди. Тем более слежка возможно только тогда, когда о твоем присутствии никто не догадывается, а ты видела меня с раннего детства, даже прозвище мне дала.

- Чертик. - Варя закрыла глаза.

Она вспоминала о том, как в полночь в детской комнате на подоконнике появлялся сутулый силуэт, словно за шторой сидел плешивый, потрепанный жизнью шакал. Варя не боялась его и с интересом наблюдала за ним, и вскоре он стал выходить с ней на контакт: выслушивал, укрывал одеялом, проводил ладонью по лбу. Он окружил ее приятными случайностями, исполнял ее простенькие желания, покровительствовал ей, оставаясь невидимым в тени. Но было в нем и что-то пугающее, и чем старше Варя становилась, тем больше чувствовала в нем агрессию и опасность, похоть и дерзкую силу. Варин рассудок в ту пору стал уязвим пред пропагандой Бога - Освободителя. Она была готова поверить кому и чему угодно, адепты всех конфессий одинаково фанатичны и назойливы. Мама надела ей на шею золотой крестик и сказала, что Иисус Христос, Пресвятая Богородица и Святой Дух всегда придут ей на помощь взамен на ее молитву, а также в нескольких других случаях, прописанных мелким шрифтом в договоре добровольного материального пожертвования, правда, мама тогда не дала ей банковские реквизиты Бога, а только его земных посредников, кои есть при каждой церкви. Чертик к тому времени потерял образ шакала, теперь Он являлся в образе тени примерно около двух метров высотою. Демон стоял у изголовья ее кровати, в углу, куда не попадал свет уличного фонаря. Варе ничего не оставалось делать, кроме как начать молиться перед сном. Она пыталась достучаться до святых и сообщить им о том, что в ее комнате стоит Демон, но Он не исчезал. Когда Варе исполнилось шестнадцать, и она попыталась покончить с собой, запас ее молитв иссяк, и ее вера в Бога рухнула сама собой, увяла, как растение, которое никто не поливал.

Покойнице захотелось поделиться своими воспоминаниями с Вурдом, но Он уже крепко спал.

ГЛАВА 20. ИМ ПО ПУТИ

Ранним утром, еще до восхода солнца, Варю разбудил громкий треск веток, а после снизу раздался звериный рык. Она резко села, совсем позабыв, что спала в гамаке, и чуть было с него не упала, перевернувшись. Удержав наконец равновесие, она посмотрела вниз с веранды их импровизированного дома и увидела, что прямо у корней дерева бродит огромное чудовище. У него была жуткая морда, слюнявая пасть, во все стороны торчали клочья выстриженной лишаем шерсти. Варя попятилась назад, стараясь сделать так, чтобы чудовище ее не заметило, но вскоре она вспомнила, что сопровождает Демона, и Он не даст ее в обиду. Животное сопело и рыло землю, пытаясь учуять путников, а потом ушло в чащу леса, поняв, что тут ему нечего ловить.

Вскоре на горизонте показалось солнце и залило своим нежным светом всю райскую долину и озеро, у которого они ночевали. Всюду щебетали птицы и летали большие разноцветные бабочки. Варя чувствовала умиротворение и спокойствие, но, посмотрев на Демона, она насторожилась - Он оставался хмурым и грозным. Вурд встал с гамака и подошел к ней:

- Шайн, чего ты так рано встала?

- Я услышала, что внизу кто-то есть, и там был оборотень.

- Я тоже его слышал, но это был не оборотень. Это был один из твоих дружков из подразделения Сигмы. Они, конечно же, попытаются найти твою скитальческую душонку.

- Я точно мертва?

- Точнее некуда. И пока ты рядом со мной, я - единственный, кого тебе стоит бояться.

- Я знаю только одно правило - мертвое должно оставаться мертвым.

- Лучше тебе запомнить и остальные правила, одно из которых не докучать мне.

Варя ощущала себя песчинкой, унесенной ветром далеко от дома, но в то же время могло быть и наоборот - она стала к нему ближе. Голоса, звучавшие у нее в голове, утихли, бред отступал, и впервые в жизни она чувствовала себя психически здоровой и целостной личностью.

- Эти дома на деревьях сооружены местными охотниками и егерями, которые остаются в них на привал. Они сильные ребята, раз смогли все это построить, - сказал Демон. - Между деревьями есть система коммуникации и настилов, передвигаясь по которым, можно выследить добычу, не ступая на землю.

- Да, все это впечатляет, но что нас ждет впереди?

- Меня ждут дела в Городе 1303, но путь к нему пролегает через болота, так что я воспользуюсь этой возможностью, чтобы кое с кем встретиться. Впереди нас ждет деревушка, скоро ты сможешь привести себя в порядок и посмотреть на себя в зеркало, я сам иногда скучаю по мирским благам.

- А что это будет за деревня?

- Жители этой деревни застряли в Средних веках, во времени, в котором они жили и умерли. Их скосила чума, голод и война, умирая в страхе перед Богом и колдовством, мучаясь в агонии, они не успели понять, как смерть разлучила их души с телом, и до сих пор мнят себя живыми. На пути к городу нам повстречаются и другие вырванные из своего времени города и села.

- Я знала, что такое возможно - затеряться после смерти в своей эпохе и реальности, такое бывает в двух случаях: во-первых, когда человек перед смертью испытывал агонию, а во-вторых, когда переход из мира живых в царство мертвых был слишком быстрый.

- Об этом сняли кино и написали множество книг, конечно, ты знала это.

Они выдвинулись в путь, и Варя всю дорогу молча восхищалась местными красотами и видами, при этом она старалась не смущать Демона и ничем Его не отвлекать от важных мыслей, которые явно не оставляли его в покое. Но в какой-то момент, ближе к вечеру, она не выдержала и спросила Его:

- Мой труп так и лежит в ручье, или же его кто-то забрал?

- Без понятия! - грубо ответил Вурд. - Это имеет какое-то значение?

- Я теперь не смогу ничего чувствовать?

- Тебе доступны только эмоции и размышления, и, не стану тебе врать, скоро они статут невыносимыми. Ты сможешь прикасаться к окружающим тебя предметам, вот только чувствовать при этом ты сможешь только холод и боль. Иногда может показаться, что ты ощущаешь что-то еще, но это не так - только лишь домысел, остаточное явление, свойственное человеческому разуму. Из-за этого я долго не мог решить, убивать тебя или нет. В какой-то момент мне показалось, что ты выскользнешь из моих рук и вспорхнешь прямиком в рай, как невинно убиенная жертва. Но этого не случилось, как ты могла заметить, - Вурд коварно ухмыльнулся.

Варя чувствовала себя одинокой, покинутой, и Демон не собирался ее утешать или помогать ей иначе, Варя знала, что она Ему безразлична, но продолжила играть роль Его верной спутницы.

- Все мучения человека берутся из отсутствия всякого смысла его существования, - умозаключила Варя.

- Пойдем нам надо идти, - окликнул ее Вурд.

- Я нашла смысл своей жизни в том, чтобы служить чужой, неизвестной мне цели. - Она говорила уже сама с собой. - Но мне все равно - этой мой путь.

Ближе к ночи путники подошли к высоким воротам деревушки, о которой говорил Вурд. Вокруг нее был глубокий ров и воткнуты заостренные деревянные колья, служившие для защиты от вражеской кавалерии, в случае войны на стенах также могли разместиться лучники, но в ту ночь ее патрулировало всего двое человек, расхаживающих с факелами от смотровой башни до ворот. Эта деревушка была важным стратегическим объектом, и на сотни километров вокруг нее ничего не было, кроме леса и торфяных болот, - оплот жизни среди дикой природы. Задвижка на створке ворот щелкнула, и из маленького окошка на путников уставился пожилой стражник:

- Вы кем будете? - настороженно спросил он. - Вурдалак и русалка? А? Отвечайте!

- Твой ночной кошмар и его вестница! - рявкнул на него Демон.

Варя была польщена тем, что Вурд про нее не забыл и упомянул в своей угрозе. Стражник не стал долго думать и отворил ворота.

- Добро пожаловать на Святые земли. - Он с недовольством посмотрел на них. - Живее входите! Не хватало еще впустить их всех в деревню!

- Кого их? - шепотом спросила Варя.

- Оборотней, - ответил Вурд. - Здесь их чертовски боятся из-за поверья о том, что лесные ведьмы выманивают из села мужчин и зазывают их на болота, где они становятся восприимчивы к их злым чарам и покоряются их воле, становясь оборотнями. Также они верят в то, что иногда и сами ведьмы приходят в села и города, чтобы увести мужчину за собою в лес. Проклятье с оборотня можно снять, только убив околдовавшую его ведьму. Так что веди себя здесь тихо, не вызывай у них подозрений, иначе они сожгут тебя на костре.

Ночь была темной, и, несмотря на то, что на многих домах стояли факелы, деревенские улочки утопали во мраке. Мощеная дорога лишь местами показывалась из-под воды и зловонной жижи и, как панцирь черепахи, блестела на свету. Вурд шел достаточно уверенно, изредка озираясь по сторонам, проверяя, нет ли за ними слежки. Варя же вела себя настороженно, ей мерещилось, что каждый камень у нее под ногами, оконные ставни окружавших ее домов, ограды - все издает гудение, воспроизводит человеческие голоса и звуки, при жизни звучавшие вокруг жителей этой деревни. Варя точно знала, что мертвецы тоже слышат рокот невидимой повозки и голоса разлученных с ними родственников. Ей не было известно, откуда к ней пришло это знание, но ей казалось, что она может видеть прошлое, знать все о настоящем и при этом совершенно не видеть своего будущего. Они подошли к трактиру, в его окнах горел свет, а из-за открытых дверей доносился гул веселых голосов. В воздухе витал аромат жареного мяса, пива, пота и приторно-сладких духов.

На крыльце у входа в таверну стояли падшие девицы и курили одну на четверых папиросу. Выглядели они дешево и неопрятно: подолы их пышных юбок были испачканы и оборваны, на ногах у них вместо подвязок были засаленные бархатные банты, их чулки были разорваны и прожжены. Волосы у них настолько спутались от пота и грязи, что их уже было невозможно расчесать, по ним бегали блохи - девки то и дело почесывались. Их плечи и шеи были в синяках и ссадинах, у двух даже имелся след от веревки. Когда путники поравнялись с ними, девушки показали Варе свои зубы и прошипели:

- Убиралась бы ты отсюда.

Варя почувствовала, насколько они взбалмошные и пьяные, а потому не стала на них реагировать. Но стоило Вурду обернуться и посмотреть напоследок им в глаза, как они сжались до размеров пылинки и притихли, боясь пошевелиться.

Путники выбрали себе самый дальний столик, подальше от компании мужиков, празднующих удачное завершение охоты. Как только они заняли свое место, к ним тут же подлетела пухлая дамочка, такие всегда оказываются игривыми хохотушками, и она была просто обязана попытаться затащить к себе в постель любого мужика, впервые оказавшегося в их краях. Местные пропойцы ее никогда не привлекали, так она и постарела, периодически уволакивая в свои ласковые сети чужестранцев, остановившихся в ее постоялом доме. Она считала себя женщиной опытной, хитрой и предприимчивой, а потому распорядилась так, чтобы другие девушки к их столику не подходили и даже не смотрели в их сторону.

- Чего желает наш таинственный гость? - она обратилась только к Вурду, а Варю старалась не замечать.

- Принесите нам две чары вашего лучшего пива и чего-нибудь пожрать не слишком омерзительное. - Вурд слегка прихватил ее за бока. - А ты пышная особа!

Она загоготала, как индюшка, и на миг коснулась своей рукой Его плеча. В воздухе повисло нечто зловещее, все звуки затихли, и померк свет. Толстушка успокоилась и быстро одернула свою руку, вернула себе прежний вид и направилась в кухню, изредка оборачиваясь назад, чтобы убедиться в том, что ее Гость успокоился, и инцидент исчерпан.

- Она позволила себе лишнее, - коротко заметил Вурд и посмотрел на Варю. - Повсюду стоит смрад. Это все из-за этих гниющих заживо шлюх, в основном это от них так несет. Их запах ни с чем не спутаешь: мокрые волосы, засохшая сперма на подолах юбок, преющая рыба в панталонах. Почему они выбрали жизнь и смерть в грязи, среди навоза и блох? Они же не просто так тут оказались, они еще при жизни стали такими деформированными уродами, Бог ни за что не захотел бы на них смотреть, а потому они здесь. Возятся среди фекалий, с каждой ночью сами становятся на них похожи - слякоть. Остерегайся их, ведь они могут броситься.

- Они не видели другой жизни.

- Кто? Эти мрази, человеческие отходы? Да они и не желали видеть эту другую жизнь, для этого нужно стараться, а это не в их привычках. Они оказались в той же гнилой яме, в которой умерли, а все потому, что они не тянулись к Свету, в его лучах все становится слишком ясным, виден каждый изъян и рытвина на коже.

К их столику снова надвигалась мамочка, держа на подносе две чары пива, а за ее широкими плечами мельтешили две уличные девки, благо они были хоть немного отмыты и причесаны. Хозяйка не пропускала их вперед себя, она, ловко виляя из стороны в сторону своим задом, не давала им ее обогнать. Она поднесла пиво и наклонилась перед Вурдом, широко Ему улыбнувшись, - половина ее зубов давно сгнила.

- Позвольте спросить, Сударь? - Она облокотилась на край стола, закрывая Ему вид на остальных девушек. - Сегодня вечером не развлечете ли вы даму игрой в карты?

- Ты знаешь, чем может быть чревата такая игра? - Вурд прищурил глаза.

- Я - заядлый игрок и знаю правила.

- После ужина я составлю тебе и девочкам компанию.

Девки жеманно захихикали и схватились за подолы своих юбок так, чтобы обнажить перед Ним свои щиколотки. Вурд окинул их взглядом и улыбнулся, от этого Варя пришла в бешенство, но удачно скрыла от Него свои переживания, отвернувшись к камину.

Ужинали они молча, а после Варя решила выйти на скотный двор, чтобы посетить теплую уборную и умыться перед сном. Картина была удручающая: мертвецки пьяный мужик валялся прямо под рукомойником, коровья лепешка присохла к ступеням лестницы, клокотали курицы, встревоженные Вариным появлением. Покойница понимала, что ничего хорошего ей от своей спальни ожидать не стоит, кровать могла кишеть клопами и чудовищно скрипеть. Хозяйка таверны встретила девушку на выходе из сеней, в руках у нее было постельное белье и подсвечник:

- Пойдемте, юная леди, я провожу вас в вашу комнату. - Она медленно пошла вверх по лестнице.

На втором этаже Варю перехватил Вурд, Он коснулся ее плеча, от чего у нее по всему телу побежала мелкая дрожь, как при ударе электрическим током. Но Демон так быстро ее отпустил, что девушка не успела ничего понять.

- Тебе нужно пораньше лечь спать. - В Его глазах заиграл живой огонек. - Постарайся спать крепко, а если не уснешь, то все равно оставайся в своей комнате. Ясно?

- Но… - Варя хотела Ему возразить, но не осмелилась.

С тех пор как они сели за стол, Варе всюду чудилось, что из стен восстают тени и сами по себе пускаются в пляс. Когда гости смолкли и разошлись кто по домам, кто по своим комнатам, девушке начала мерещиться мягкая поступь призраков по деревянному полу, будто они крались за нею по коридору. Хозяйка таверны к вечеру была сильно пьяна, и бродячие девки начали перешептываться у нее за спиной. Варе была предложена комната без окна и балкона, что в тот момент ее порадовало: в ней было меньше плесени и не доносилась уличная вонь. Как только толстушка положила ей на кровать белье, Варя выпроводила ее из комнаты и закрыла дверь на ключ.

В комнате стоял комод с подсвечником, на стене было мутное, неровное зеркало, а над кроватью висело распятие. Варя не могла отвлечься от своих мыслей, роем круживших у нее в голове. Она совершенно не понимала своего предназначения, а также с какой целью Вурд взял ее с собой: «Кругом какая-то мистика, а это не есть хорошо. Должно быть все упорядоченно и ясно, недосказанность есть лишь там, где нет Бога или Дьявола, ведь их присутствие явно, очевидно. У человека не возникает сомнений, когда он видит перед собой Ангела или Демона, у него возникают сомнения, когда он заглядывает в свое прошлое, видит перед собой эфемерные силуэты, блики среди теней. Это невозможно себе объяснить, мистика - прием фокусников, она возникает там, где ничего нет, кроме обмана и ловкости рук. А мне всякое мерещится и кажется, потому что я благодарный, зачарованный зритель, который не стремится оказаться за кулисами и часто сам додумывает себе картину реального мира».

Варя села на кровать и расправила сырое покрывало, ее одолевало чувство тревоги, причины которой оставались ей неясны. Путница понимала, что смерть не принесла ей никакого облегчения и что она все так же теряется в своих грезах и фантазиях. У нее возникло чувство жжения во лбу, и сперва за ним ничего не последовало, но вскоре картинка у нее перед глазами изменилась, стала расплывчатой, и время замедлило свой бег. Из-под двери в комнату ворвался сквозняк, и заставил пламя двух свечей трепетать. Одна из них погасла, и от ее фитиля поднялась тонкая струя дыма, которая замерла и превратилась в серую нить, висевшую в воздухе над свечой.

Варя схватилась за ключ и дрожащими руками впихнула его в замочную скважину, дверь никак не хотела открываться, а комнате становилось все страшнее и страшнее - на девушку надвигались стены, и к ней все ближе подползала кровать, ножками сдирающая лак с деревянных половиц. Варя всем своим весом надавила на ручку двери и открыла ее, вывалившись следом за ней в коридор. Кругом было темно, только две масляные лампы освещали длинный узкий проход, ведущий к будуару хозяйки таверны, под его дверью виднелась узкая полоска теплого света, и девушка направилась прямиком к нему. Чем ближе она к нему подходила, тем больше в ней нарастало чувственное, грубое половое влечение к своему Демону. Она знала, что Он там, весь погружен в азарт и наслаждение, и ей хотелось взглянуть на Него хоть одним глазком.

Девушка слегка толкнула дверь комнаты хозяйки и заглянула в нее: Вурд сидел в кожаном кресле с обшарпанными подлокотниками, но зато с высокой спинкой и ножками, так что Он возвышался в нем, как князь. Он откинул назад голову и положил ее на мягкий подголовник, Демон был полностью расслаблен - упивался своим величием со злорадной ухмылкой на окровавленном лице. В одной руке у него была самокрутка, которую медленно подносил к своим губам, чтобы всласть затянуться, другой рукой Он придерживал голову проститутки, которая стояла перед Ним на коленях и делала минет. Она практически захлебывалась, пытаясь уместить у себя во рту Его член, но Он делал вид, что не замечает этого, и продолжал курить. Варя открыла дверь еще пошире и увидела, что возле Вурда лежат два трупа блудниц, которых она видели в зале таверны. Голова одной девушки была запрокинута, ее губы потрескались, а щеки впали. Ее глаза оставались открытыми, но были залиты кровью, которая стекала по ее грязным волосам и растекалась по полу. У второго трупа были вывихнуты плечи и кисти рук, а лицо было сплошным кровавым месивом из-за множественных порезов и укусов.

Напротив Вурда за столом сидела сильно помолодевшая хозяйка, вместе с десятками лет она скинула десятки килограммов и в целом выглядела привлекательной. Ее кожа наполнилась живым блеском, на щеках у нее проступил румянец. Она тасовала колоду игральных карт, часть из которых еще оставалась на столе - все они были червовыми и бубновыми, в основном картинки. Вурд заметил, что Его спутница наблюдает за Ним, и подмигнул ей, сильнее надавив на голову проститутке, так что та чуть не захлебнулась своей слюной.

- Незваные гости вот-вот постучатся в нашу дверь. - Демон глубоко вздохнул, а после одной рукой обхватил шлюху за шею и сломал ее. - Шайн, нам нужно быть во всеоружии, кто-то идет по твоему следу.

Варя не решилась зайти в комнату, хоть и знала, что хозяйка не станет эту противиться и возражать, ее внимание было приковано к своему новому отражению в зеркале - она любовалась своей красотой. Вурд в две затяжки докурил самокрутку и потушил ее в сгустке крови, лежавшей на полу мертвой проститутки. С первого этажа донеслись хлопок двери, звуки борьбы и грохот посуды.

- Оставайся рядом со мной, - скомандовал Вурд. - Не вздумай двинуться им навстречу и вступиться за тех, кто пришел забрать тебя у меня. Отпустить тебя или нет - мое решение.

Варя не стала Ему возражать, пристроилась у Него за спиной и спустилась вниз по лестнице на первый этаж. Но дальше лестницы она сдвинуться не смогла - пространство превратилось в вязкое желе, в котором она не могла пошевелиться. Воздух стал стремительно накаляться, стены оплавились, а солома, затыкавшая в них щели, вспыхнула ярким пламенем. Отовсюду валил синеватый дым, клубы которого копились под потолком и превращались в вихри от любого движения Вурда. В зале находилось как минимум десять вооруженных мужчин, они были одеты в черное форменное обмундирование без отличительных знаков, двигались уверенно и сосредоточенно, занимая позиции для укрытия. В дыму то и дело виднелись зеленные лучи их лазерных прицелов, которые вскоре хаотично замельтешили по всей комнате - Вурд выбивал у них из рук оружие и разрывал солдат на части. Они открыли по Нему огонь, и сотни пуль вонзились в Его тело, но Он даже не качнулся, продолжал стоять ровно, подняв вверх подбородок и раскинув в стороны руки. Когда Он их сомкнул, вместе с хлопком Его ладоней, начали осыпаться стены и потолок. Из ниоткуда поднялось пламя, охватившее Его в кольцо, свинец начал плавиться прямо у Него под кожей и стекать по Его доспехам - Демон не чувствовал боли.

Солдаты продолжили стрельбу, но ничто не могло спасти их от неминуемой смерти. Варя прижалась к межкомнатной перегородке и попыталась заглянуть в зал, но в дыму, в столбах пыли она ничего не видела, кроме того, как на лестницу и к входной двери полетели брызги крови. Из зала доносились нечеловеческие вопли и стоны, которые вскоре смолкли - Вурд добивал раненных. У Вари пробудилось чувство голода и пустоты в желудке, ей захотелось ринуться в бой, пролить чью-нибудь кровь. Но она покорно стояла у стены, томясь в ожидании. Ее лихорадило, тело покрылось испариной и затряслось само по себе.

- Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху в надежде на воскресение Иисуса Христа к вечной жизни через Господа нашего Иисуса Христа. - Голос Вурда громом разносился по залу. - Ты взят из земли и должен снова стать ею. Иисус Христос воскресит тебя в день Страшного суда. Он будет милостив к тебе на Страшном суде и приведет тебя к вечной жизни в Царстве Божьем.

Варя начала терять контроль над собой, стараясь его сохранить, она цеплялась за свои ощущения: жар в груди, покалывания в пальцах рук, боль между лопаток. Но этого было мало, ей хотелось убивать, и она издала рык, Вурд обернулся, чтобы посмотреть на нее. Он видел, в каком она была состоянии: кожа белая, как снег, на ней проступили черные, запутанные вены, она готова была сорваться с места и броситься к Нему. В живых еще оставался один солдат, он катался по полу, сжимая руками растерзанный живот. Вурд решил подлить масла в огонь и подтащил к Варе едва живого парня, стал наблюдать за тем, как у нее вспыхнули глаза, проступили осколки клыков, впившиеся ей в нижнюю губу. Солдат жалостливо смотрел ей в глаза, моля о пощаде, но ее не последовало. Она вонзилась зубами ему в шею и начала жадно лакать его горячую кровь. Жизнь уходила из него по секундам, он чувствовал, как на него давит плавящийся воздух, чуял загробный смрад и постепенно отдалялся от всего этого, уходя в свой последний путь. Для него происходящее престало быть просто сном, он наткнулся на нечто чудовищное - на них двоих. Из потрескавшихся стен повылезали крули, они медленно и зловеще облепили тело солдата, прежде чем Варя разомкнула руки и дала ему упасть на пол.

Когда его мучения закончились, Варя осмотрелась: вокруг лежали окровавленные трупы, принявшие мучительную смерть от руки Демона, от Его взгляда, ведь Ему даже не нужно было к ним прикасаться, чтобы убить. Варя поняла, что ее голову мотает из стороны в сторону, она слишком возбуждена и в то же время смиренна перед Его волей - Он мог ею распоряжаться.

- Тебе стоит переодеться - мы убираемся отсюда. Я не люблю неоправданные и глупые убийства - привык решать свои проблемы в ходе непринужденной беседы, а не боем. Здесь скоро соберется стая ворон.

- Каких ворон? - Варя помедлила. - Вестников смерти?

Вниз по лестнице неслась хозяйка таверны, ее ночное платье еще совсем недавно было ей мало, а теперь спадало с ее плеч и не держалось на ее упругой груди. Она шаталась из стороны в сторону и проклинала все, на чем свет стоит:

- Что вы здесь устроили? - Она забыла, что говорит с могущественным Демоном. - Как я теперь гостей должна встречать? Это все из-за твоей суки! Кто она такая?

- Она - бестия, сущее зло. - Демон засмеялся.

- Вы, черти поганые, испортили мне всю кухню, все столы сломали!

- Заткнись ради всего, что тебе свято! - Вурд разозлился. - Ты сейчас найдешь ей чистую одежду, а после соберешь нам в дорогу воду, вино, табак и вяленое мясо. И чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее мы уйдем.

Она быстро выполнила распоряжение Вурда и передала Варе все необходимое. Девушка надела на себя черную рубашку с корсетом, черные кожаные брюки, высокие сапоги наподобие тех, что были на ногах Демона, но самое главное - хозяйка отдала ей черную длинную мантию с монашеским капюшоном, полностью скрывшую Варины волосы и лицо. Путники не успели выйти из таверны, как Вурд резко прижал Варю к двери и сказал:

- Быстро поднимайся наверх и, пока все не закончится, не спускайся!

Хозяйка таверны начала судорожно креститься и поспешила скрыться в кладовке, за нею следом рванули все оставшиеся в живых распутницы. Варя спряталась в кухне и сквозь запачканное маслом межкомнатное окно видела, как в зал прилетело множество воронов, столько же в зале было мертвых солдат. В облаке дыма и оседающей сажи было видно, как вороны приняли призрачный, почти прозрачный человеческий образ. Вестники смерти начали о чем-то между собой говорить на непонятном Варе языке, она пыталась рассмотреть среди них Смок, но практически ничего не видела дальше контуров их длинных и мрачных одеяний. Они разошлись каждый к своему покойнику и склонились над ними, когда они поднялись, в руках у них были жуки-скарабеи, светящиеся синим огнем.

Варя потеряла дар речи и окаменела, простояла около минуты возле окна, пока один из служителей Смерти не заметил ее и не двинулся к ней навстречу. Девушка спряталась за буфетом, и когда ворон подлетел к кухонному окну, то не заметил ее и не стал искать. Вскоре она услышала голос Вурда, Он звал ее:

- Шайн, пойдем. Нам стоит выдвигаться в путь, так как одному Богу известно, сколько еще продлится эта ночь. Она может длиться всю зиму, а может кончиться за пять минут. Это зависит от того в какую сторону дует ветер, а сейчас он дует с болот, что несколько меня тревожит.

- Я думала о смерти всю свою жизнь, но так ничего о ней и не узнала. Кто были эти существа? - аккуратно спросила Варя.

- А, это? Это были Ведающие, - непринужденно ответил Вурд. - Они также известны как Мать сыра земля, Мара, Темные жнецы и так далее. Они - образ смерти, который является человеку в момент его перехода из мира живых в мир теней. Ведающие забирают лишь тех, кто предстанет перед Судом Божьим. Такие, как ты и все местные жители, их не интересуют - ведь ваша участь сейчас решаться не будет.

- А почему они не пришли за мной?

- Хороший вопрос, может, потому, что в моем присутствии они не осмелятся к тебе приблизиться?

- Ты не даешь мне предстать перед Судом Божьим?

- А ты хотела бы там оказаться? Предстать перед Богом во всей своей красе? - Он провел пальцем по ее не спрятавшимся клыкам.

- Нет, - категорично ответила Варя.

- Именно поэтому нам с тобою по пути. - Они направились к выходу. - Смерть она и есть Смерть. Сущность, которая видела рождение и гибель звезд и целых галактик, как можно дать ей имя, кто имеет право наречь ее? Ты будешь со мной до тех пор, пока во мне или в тебе что-то не изменится, что-то не очистит или окончательно не сожжет наши души.

- Понятненько, - ответила Варя, переступая через горки пепла, оставшиеся на местах гибели солдат.

- Свет и Тьма, Спасение и Вечная погибель существуют вне человека и не для него. Хвала Богу за то, что и у Дьявола есть свой кромешных уголок, где Он может злиться вечно, столько, сколько сам пожелает.

- Ты стал со мной разговаривать! - Варя улыбнулась. - Оказавшись с Тобою рядом, я думала, Ты ни слова не промолвишь.

- Тебе нужно меньше думать, - сказал Вурд и сам погрузился в раздумья.

Демон подошел к двери и толкнул ее, пропуская Варю вперед. Но в дверном проеме виднелась не улица, не деревенские дома, там вообще ничего не было видно, кроме потрескавшейся земли.

- Мы окажемся в другом мире, время там идет быстрее, а расстояния кажутся короче. - Он указал ей на дверь. - За ночь мы преодолеем тысячи километров, в действительности при этом пройдем всего около тридцати.

Они вышли навстречу глухой, темной ночи, и впереди их ждал долгий путь к болотам. Земли, по которым они шли, были опустошены, в полях стояла выжженная трава и поломанные одинокие деревца. Многие мертвые души ступали по этой потрескавшейся пыльной дороге, блуждали в поисках новой жизни - второго шанса, но навсегда терялись в чужих эпохах, тонули в коварных топях времени. Они столкнулись здесь лицом к лицу со своими первобытными страхами, ведь и впрямь на этой тропе на них могла налететь стая гарпий, а из протухшего водоема поманить за собой русалка. Земли, на которых не взойдут посевы, сколько их ни поливай - проклятые.

ГЛАВА 21. ДОМ У РУЧЬЯ

Вурд не хотел рисковать и после случая, приключившегося в таверне, не хотел показываться с Варей где-либо еще, но выбора у Него не было - они шли к маленькому, но густонаселенному городишке на окраине болот. Пред глазами путников предстала грандиозная картина: небо разразилось и испустило сотни молний, рвущих его на куски. Но все это происходило в гробовой тишине - грома не было, слышно было лишь, как шуршит на ветру сухая трава.

- Здесь люди переживают нечто страшное, - тихо произнесла Варя и посмотрела на небо, вниз падали крупные капли дождя, но они не долетали до земли, а испарялись у путников над головой. - Если бы муки живого тела, его немощность и болезнь можно было оставить в больничной палате, в морге, в огне, то здесь бы не болели чумой. Если бы было бы можно залечить осколочное ранение души, оставить контузию в братской могиле, то здесь бы не продолжались партизанские сражения. Они все это принесли с собой, потому что не превозносили данную им жизнь, не питали ее собой и не уничтожали. Они попали в цикл, ход которого им вряд ли уже удастся прервать.

- Смотрю, на тебя тоже находят внезапные откровения, - съязвил Вурд, даже не оглядываясь на нее. - Но все, что ты описала, нестрашно, страшны только муки ада. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Демон ждал от нее новых расспросов о Его личности, о том, откуда Ему известно об аде, но Варя не издала ни звука.

- Есть среди людей те, кто возомнил себя избранными. - Вурд улыбнулся, это чувствовалось по интонации Его голоса.

- Разве избранным быть плохо?

- Ты встречала кого-нибудь избранного?

- Нет, пожалуй, нет. - Варе приходилось кричать сквозь порывы бьющего ей в лицо ветра.

- Ты заблуждаешься, они встречаются на каждом шагу. - Вурд не прикладывал особых усилий к тому, чтобы говорить. - Полным-полно тех, кто попал в цикл своего превосходства, своего эго или же погиб за идею. Пример? Да пожалуйста! Каждая женщина в момент, когда родит ребенка, чувствует свое предназначение в том, чтобы вечно его любить и оберегать. Как правило, материнские чувства имеют свои рамки и разумные пределы: дети растут, родители отступают на второй план, снова оказываются наедине со своей личной жизнью, от которой успели отвыкнуть, но все еще могут к ней вернуться. Другие родители, особенно матери, не могут допустить подобного, они готовы исполнять свой долг вечно, хотя частью его было отпустить ребенка в свободное плавание. Такие люди, умирая, продолжают искать способ заботиться о своих сыновьях и дочерях, пусть те даже не догадываются об этом. А забота их заключается в цикличном бреде, галлюцинациях и скитаниях по мертвым землям, тропы, которых никогда не приведут их к близким.

- Слабо верится, что ад страшнее, чем то, что Ты сейчас описал.

- Вот тебе еще пример! Мужик с малюсеньким, крохотным членом! Он живет всю жизнь в страданиях и мучениях, возникающих при одной только мысли: «За что мне это наказание? Это кара небесная, злой рок распорядился так, чтобы у меня был маленький член! Или постойте! Может, я избран для чего-то важного? Может, отказавшись от плотских утех, я обрету веру и неземную благодать после смерти?» Беда в том, что он сосредотачивается на этой мысли и дальше нее не думает, а его член все равно не растет. - Вурд развел руками. - Мужик останавливается на том, что его своего рода изъян принуждает его быть святошей, и он с этим мирится, не замечая, что это низменная идея для служения Богу. Он не заинтересован в том, чтобы вечно утешать калек только за то, что они такие, какие они есть - такие, какими Он их создал. Ему нужно что-то большее, например, любовь и искренность. Вначале веков Бог, может, и нуждался в подобной публике в силу того, что они были единственными, кто тянется к Нему. Сейчас Его расположение нужно завоевать.

- Забавный пример. Даже из-за пустяка можно оказаться здесь.

- Из-за пустяка? - Вурд рассмеялся. - Так-то это так, но мужик этот так не думает. Но иногда циклы принимают внезапное и опасное развитие. В первую очередь речь идет о священниках, проповедниках, идеологах, которые, возомнив себя избранными, ведут за собой на тот свет своих адептов, постоянно им что-то советуя и навязывая им свою волю. Оказываясь после смерти с ними в одном царстве, сектанты продолжают слепо верить своему духовному лидеру, полагая, что это часть его учений и испытание их веры, за которым последует долгожданное Спасение. Отцы-основатели таких культов, особенно имеющих христианский уклон, оказавшись здесь, обретают такую власть, какая при жизни им даже не снилась. Здесь многие верят в пришествие Спасителя, в Его мессию, говорящего с Ним напрямую и молящегося о прощении их грехов. Такие лидеры зачастую держат в своих руках то, что принято называть государственной властью. Город 1303 относится к числу тех городов, где вся полнота власти сосредоточена в руках одного человека - канцлера. В конкретно этом городе бразда правления находится в распоряжении Нины - сумасбродки, сектантки с больным эго. Я жалею о том, что однажды привел ее к власти, это был мой своего рода прощальный подарок ей. Если я не ошибаюсь, не так давно ее причислили к лику святых, что ж, наверное, она польщена.

- Она тоже мертва?

- О-о-о, она умерла задолго до тебя. Я знаком с ней лет триста.

Молнии засверкали чаще, порывами ветра у Вари срывало капюшон. Она хотела, чтобы их странствие как можно скорее закончилось, у нее почти не оставалось сил сопротивляться стихии, ей хотелось упасть на землю и свернуться в клубочек. Путница вцепилась руками в капюшон, стараясь удержать его на месте, началась изморось, и пальцы Вари стали замерзать. Они шли молча, каждый думал о чем-то своем, Варя, например, боролась со своим нежеланием слепо следовать за Демоном по неизвестному ей маршруту - не хотелось быть чьей-то игрушкой. Дольше мучиться им не пришлось: вскоре перед ними сгустился туман, он был практически осязаем, как тающая сахарная вата, он опал на землю, и перед путниками открылся вид на пушистый лес.

- Мы почти пришли к городу, и нам нужно вернуться в Чистый лес, - спокойно произнес Демон.

Они шагнули вперед, и лес сомкнулся вокруг них так, словно пустыни никогда и не было. Путники шли еще около часа, когда Варя решила вернуться к предыдущей теме разговора:

- А что становится с душевнобольными людьми? Как определяется их посмертная участь?

- Шизофреники, аутисты еще при жизни уходят в далекие странствия, и когда Смерть посылает за ними, то, прибыв к месту их гибели, Ведающие не находят их души, потому что те уже давным-давно начали самостоятельные поиски Спасения или Погибели.

Нередко случается так, что люди с расстройствами психики сами становятся Ведающими, кому как не им поручить эту работу.

- Кажется, я знакома с одной такой особенной девушкой.

Вурд не собирался ей больше ничего рассказывать, Ему не сыграла бы на руку Варина осведомленность о местных порядках и устоях жизни, обретенной ею после смерти. Ему крайне не хотелось, чтобы она становилась самостоятельной. Варя же думала о том, что, окажись она сейчас дома или же за рулем своего автомобиля, пусть даже на лазурном берегу моря, ей везде было бы одинаково скверно и одиноко. Никакие радости жизни не сулили ей облегчения. Потому она просто шла за Вурдом, а если бы решилась бежать, то не знала бы куда и зачем, без Него ее мир окончательно бы опустел и разрушился. Варя оказалась бы среди прокаженных, наверняка желавших ей смерти душ. Она вспомнила разговоры с Владиславом, в них вроде бы можно было найти себе утешение. Он всегда говорил о том, что «Insomnia» ведет куда дальше, чем в «сеть» из общих мыслей и снов. Она открывала перед человеком завесу смерти и показывала ее последствия. Чувство опаски и тревоги, которое возникало у них после ее приема, было не что иное, как предчувствие угрозы, которая нависла над всем человечеством и каждыми отдельно взятым жителем этого мира. Также она старалась понять, как давно Вурджел наблюдает за ней, как много Он о ней знает - казалось, что Он знает абсолютно все ее тайны. Варя была больше не в силах об этом думать, ее мысли слипались между собой и не формировали никаких выводов, просто приходили ей на ум и путали ее сознание.

В каждом дереве и травинке чувствовалась душа, все вокруг дышало, по-своему мыслило и ощущало присутствие странников. В глухой ночи от земли исходило молочное свечение, освещавшее их путь по всей тропе. Варя засмотрелась на красоту природных аномалий: по небу бегали зарницы, а кроны деревьев двигались по кругу, словно подхваченные вихрем. Вурд остановился, и она врезалась Ему в спину:

- Что такое? - удивленно спросила Варя и коснулась Его плеча. - Мы заплутали?

- Тише, - он указал пальцем в сторону лесной опушки.

Вурду искренне захотелось подарить Варе немного ярких впечатлений и пробудить в ней чувство присутствия во всем жизни и неугасаемого света. Он знал, что это всего на пару минут отвлечет ее от тоски, но это время стоило того - эмоции радости, которые выражала Его спутница, были ни с чем не сравнимы, они радовали Его самого. Он коснулся рукой земли, от чего по ней побежала мелкая рябь, трава заходила ходуном, и на опушке показалась голова дракона. Змей поднял голову и начал крутить ею по сторонам, ему явно не нравилось то, что высоченная трава вокруг него пошла волнами. Дракон встал на четыре лапы и оказался размером с крупного медведя, он раскинул крылья и размял их. Его чешуя в лунном свете переливалась, как медные доспехи, на которых выступил зеленоватый налет. На голове у него были шипы и рога, которые скорее служили в качестве украшения и не были столь значительных размеров, чтобы причинить серьезный вред. Но у него были сильные и когтистые лапы, которыми он с легкостью мог растерзать человека. Дракон, медленно размахивая крыльями и гудя, как паровоз, поднялся в воздух и скрылся за облаками.

- Невероятно! - воскликнула Варя. - Красивое существо.

- И очень мудрое. Они - хранители знаний, покровители наук. Но заигрываться с ними не стоит, нам повезло, что он решил улететь.

Демон на мгновение взял ее за руку и направил в сторону тропы. Варя снова погрузилась в раздумья и молчала до тех пор, пока они не вышли к маленькому, со всех сторон открытому городку. К нему вели десятки каменных мостов, под которыми с гор сбегала вниз талая вода и глубокие, хрустальные ручьи. Город был возведен вокруг разрушенного аббатства, видневшегося вдалеке на скалистом выступе, пути к нему были разрушены, и в его окнах не горел свет. Вид на старинные городские дома, площади и темные улочки околдовывал, от всего исходило призрачное, фосфорное свечение, и казалось, что местные жители никто другие, как ведьмы и алхимики.

- Тут живут в основном женщины и мужчины-охотники. Никто не задерживает здесь надолго - болото близко, призраки и глубинные чудовища так и норовят утащить детей и стариков, - спокойно произнес Вурд. - Женщины зарабатывают здесь тем, что продают целебные отвары и травы, вершат обряды, в которых просят богов благословить дальний путь странников. Мужчины большую часть времени проводят в лесу или собирают торф на болотах, и, конечно, они пьют.

С рассветом путники вошли в город: почти в каждом доме окна были разбиты, а вместо недостающих фрагментов стекла в ставни заталкивался мох и старые лоскутные одеяла. Вместо занавесок висела паутина, почерневшая от пыли и сажи. Двери палисадников, все как одна, раскачивались на ветру и пронзительно скрипели. Местные жители старались не замечать чужеземцев, здесь к ним привыкли и не интересовались чужой судьбой, но все же они старались держаться на расстоянии от Вари и Вурда.

На пути у них возникла женщина, с головы до ног укутанная в черный саван, ее лицо скрывала кружевная вуаль и длинные, седые волосы. Она протянула к Вурду руку, но не притронулась к Нему - жестом велела им следовать за ней. Варя не решилась что-либо спросить у своего Покровителя, но ей показалось, что Он знает, что делает, идя следом за таинственной незнакомкой. Женщина подошла к огороженному кованым забором участку и отворила калитку, в руках у нее покачивалась и звенела связка ключей, отобрав из которой один ключ, она направилась к воротам обветшавшего особняка. Она долго не могла унять дрожь в руках и открыть входную дверь, когда ей это удалось, она, как призрак, мелькнула в дверном проеме и скрылась во тьме дома. Отдельного приглашения войти не последовало, так что путники перешагнули через порог и оказались в большой холодной прихожей. Вдоль стен стояли рыцарские доспехи, на стенах висели мечи и покрывшиеся пылью гобелены. Из кухни доносился запах дыма и потрескивание палений в печи, Вурд направился в ту сторону, и Варя поспешила за ним. Ей хотелось осмотреться, побродить по особняку, но сделать это она не решалась, тем более ей не хотелось пропустить ничего важного.

В кухне на каменном полу было создано место под очаг, огонь горел прямо посреди комнаты, а дым выходил через сквозную до самой крыши дыру, которая образовалась из-за того, что особняк просел, и все перегородки в нем сгнили. Пыль толстым слоем лежала даже на полу, но следов от шагов призрачной женщины видно не было, даже подолы ее длинного наряда не тревожили пыль. Над огнем висел большой чугунный котел, в котором клокотала зловонная субстанция. Зал использовался как кухня, столовая, кладовка: на стенах висели полки, уставленные разными снадобьями и консервами, имелся алтарь с оккультными предметами и свечами, а также диван с выцветшей обивкой с рисунком в виде лилий. Женщина стояла у окна, густо покрытого сажей, когда Вурд подошел к ней, она скинула с головы шаль и обернулась, чтобы посмотреть Ему в глаза. Варе стало ясно, что они знают друг друга. Хозяйка дома была хороша собой, исключительно женственна и ранима, но все равно походила на Него чертами лица и глазами. Она была немолода, лицо ее избороздили морщины, свидетельствующие о ее безрадостном существовании и печали.

- Вурджел, посмотри на меня, - произнесла она, оборвав мучительную тишину. - Посмотри мне в глаза и скажи, зачем ты вернулся?

- Мне нужно попасть в Город 1303, - не глядя ей в глаза, процедил Вурд. - Это хорошая возможность навестить тебя спустя столько лет.

- С каких пор ты странствуешь по болотам? - Она посмотрела на него с недовольством. - Еще и девку с собой эту взял. Опять собираешься что-то схоронить? Забыться? Тебе мало того, что уже потерпела наша семья? Ты решил вновь ослушаться воли Владыки ада? Ты не хочешь разделить со мной этот позор, ты струсил, сдался перед муками совести и решил отмыться!

- Умерь свой пыл, - холодно произнес Вурд. - Я и раньше бывал на болотах, кажется, именно они названы моим новым местом жительства - моей землей.

- Твоя власть только формальность, не более. Он сослал тебя туда, чтобы ты сгинул!

- Все же это лучше, чем быть запертым тут, как ты. А что касается позора нашего рода, то он коснулся лишь тех из нас, кто чувствует за собой вину, то есть только тебя одну.

- За мной нет вины, разве только в том, что я не уберегла тебя от спора с Ним!

- Агата, прошу тебя не при Шайн, - Вурд рукою указал на свою спутницу, которая пыталась затеряться в тени книжных шкафов.

- Если я права и ты собрался забыться, то знай, что я не прощу тебе это предательство.

- Тебе следует закрыть свой рот! - прорычал Демон. - Если хочешь найти во мне благодарного слушателя твоего нытья, то тебе не удастся.

Его совершенно не волновало то, что Агата пыталась Ему сказать, одно Демон знал наверняка - Варе не надо было это слушать, и Он выставил ее за дверь. Уходя, девушка видела лишь то, как Агата впала в истерику и расплакалась. В одном она была права, Демон действительно кое-что прикопал на болотах, но Варя не имела об этом ни малейшего представления.

Варя стояла посреди внутреннего дворика, заросшего сорняками и диким виноградом. Подобраться близко к окнам кухни было просто невозможно: шиповник и ежевика, выставили свои шипы, преграждая путь. Но любопытство взяло в Варе вверх, и она кое-как, обдирая руки в кровь, пробралась ближе к свету и встала у стены, прислушиваясь:

- Зачем ты привел ее сюда? - прокричала Агата. - За ней же идут по пятам! Наверняка Он тоже следит за ней! Люцифер не выпускает тебя из виду!

- Ты определись, в чьи глаза тебе страшнее смотреть, в глаза своего Хозяина или же в мои? - сотней голосов ответил ей Вурд.

Они начали говорить заметно тише, и Варя не могла уже разобрать их слов, ей слышались отдельные фразы, но она никак не могла сложить их в предложения. Девушка постояла на улице еще минут пятнадцать и решила вернуться в дом, к тому времени Агата уже стояла у котла и вычерпывала оттуда густой, наваристый суп. Варя почувствовала, как в ней пробудился аппетит, но, когда она села за стол, он исчез. Поданный Агатой суп выглядел неплохо, источал приятный аромат и уже не казался столь мерзким, каким Варя видела его, впервые войдя в кухню. Но есть ей почему-то перехотелось, ей даже показалось, что ее стошнит, если она съест хоть ложку. Чтобы не обижать хозяйку, она без энтузиазма съела половину тарелки, в то время как Вурд попросил себе добавки.

- Нам нужно будет на какое-то время отлучиться. Ты останешься сама по себе, а потому не совершай глупостей. - Вурд закурил самокрутку и протянул вторую Варе. - Мы почтим память наших предков, поднимемся в гору - тебе с нами нельзя.

Пока Агата и Вурд собирались, Варя осмотрела кухню в поисках предмета, который она могла бы использовать в качестве оружия, и нашла стальной нож с рукояткой и лезвием около тридцати сантиментов в длину. Она спрятала его к себе за спину и расправила мантию. Втроем они вышли на улицу: прохожих стало больше, вдоль тротуаров шла оживленная торговля пушниной и мясом дичи, цыганские дети вились вокруг телег и повозок, пытаясь стиснуть монетку или кусок вяленого мяса. Их матери, раскачивая пышными юбками, двигались против течения толпы, пытаясь навязать путникам свои услуги по предсказанию будущего или же обшарить их карманы. Сквозь давку Вурд провел Варю к местной корчме и остановился:

- Здесь ты будешь ждать нашего возвращения. Есть возражения?

Варя отрицательно помотала головой и вошла следом за Ним в зал. Посреди дня в нем было полно народу, все веселились, искренне радуясь, что добрались досюда через болота. Для каждого местного мужика, как бы они ни храбрились, выход за пределы городка, вылазки в топь - подвиг, который сразу после совершения полагалось обмыть. В зале стоял жуткий гул, пропойцы старались перекричать друг друга и вопили песни, кто во что горазд, то и дело смачивая глотки бурбоном. Музыканты играли со всей отдачей, а певец совсем не жалел свои связки, распивая матерные частушки. Городок открылся перед Варей в новом свете, даже при жизни Варя не так часто попадала в столь балагурные места.

- Сядь за свободный столик, тот, что у окна, так можно будет видеть происходящее на улице. - Вурд подозвал официантку. - Принесите ей сразу два бокала вина, чтобы потом дважды за вами не бегать.

Варя одобрительно кивнула и направилась к своему столику, Вурд придержал ее за руку:

- Тебе не придется скучать. - Он улыбнулся ей и кивнул головой в знак прощания.

Варя села у окна, как ей велел Демон, сам Он с Агатой вышел на улицу и скрылся из виду в одном из переулков. Оставшись в одиночестве, девушка приковала к себе множество голодных, мужских взглядов - у нее тут же появились поклонники, которые облепили ее столик и стали навязывать ей свою компанию. Официантка выполнила заказ и поставила перед Варей сразу два бокала белого сухого вина, один из которых девушка выпила практически залпом. После она прогнала от себя докучливых мужиков и стала наблюдать за ними издалека, больше не подпуская их к себе. Они все были пьяные и неотесанные: у одних не хватало зубов, у других глаза или уха. Спустя минут тридцать с того времени, как ушел Вурд, мужики поуспокоились и сели по своим местам, поняв, что им с ней ничего не светит. Варя попивала второй бокал вина, и тут она почувствовала какой-то холодок, побежавший по ее телу. В зал вошел еще один человек, который был явно не из этих мест: все засмотрелись на него, да и одет он был как Варин современник. Он не двинулся дальше порога - замер, ожидая, когда Варя сосредоточит на нем все свое внимание, а потом прошептал:

- Следуй за мной, у нас мало времени.

Варя испугалась его, потому что привыкла думать, что только Демоны и Ангелы могут так призрачно являться к людям, но только при жизни, теперь, когда она сама была в загробном мире, так беспокоить ее могли только живые, ищущие способы связаться с ней - в этом она не сомневалась. Девушка допила бокал вина и сказала хозяину таверны, что скоро вернется, сама же вышла на улицу и направилась за таинственным незнакомцем, который оказывался всегда далеко впереди нее. Так он вывел ее к ручью, стоя рядом с которым, он скинул с головы мантию и показал свое лицо - Сатаров Владислав. Варя окаменела от ужаса, сперва ей померещилось, что он тоже умер, но вскоре она пришла в себя, поняв, что он спит в своей лаборатории, отравленный препаратом «Insomnia».

- Тебе придется мне все рассказать! - Варя разозлилась. - Ты не уйдешь от этого разговора! Как ты меня нашел?

- Ты оставила во мне множество следов своего пребывания. Я никогда не забуду о том, как сильно люблю тебя, и не предам свои чувства к тебе. - Он нежно улыбнулся ей. - Я всюду смогу найти дорогу к тебе, как ты находишь дорогу к Нему.

- Я так и знала, что не дашь мне покоя даже после моей смерти.

- Не дам, да ты и не покоя ищешь. Ты застряла в чертогах своего разума - выхваченная из потока молекула, которой некуда приткнуться.

Варя не ожидала, что вот так вот вновь столкнется с ним лицом к лицу, ей не хотелось ворошить свое прошлое, его нужно было оставить позади - в отжитом.

- Зачем ты здесь?

- Чтобы не дать тебя в обиду, чтобы помочь тебе.

- Меня никто не обижает, и нет никакой угрозы. Я уже мертва, оставь меня, живи дальше своей жизнью.

- Без тебя ее нет.

- Она была и есть, что без меня, что со мной. К сожалению, мы не в силах это изменить, и если мы однажды встретимся вновь, то пусть это будет только после твоей нескорой смерти. - Варя коснулась его рукой, но ничего не почувствовала. - Мне надо идти, они будут меня искать, если я не вернусь в таверну раньше них.

- Ты моя родственная душа, и я найду еще способ украдкой взглянуть на тебя, - шепнул ей на прощание Владислав.

Варя побежала к городу без оглядки, ей не хотелось встречаться взглядом с Сатаровым, который продолжал ласково смотреть ей вслед. Путница влетела в таверну и поспешила занять свое место, не успела она оправить свою одежду, как в зал вошел Вурд в сопровождении Агаты, у нее был крайне недовольный вид.

- Где ты была? - спросила Агата. - Твой топот было слышно по всему городу, так сотрясалась пыль, пока ты мчалась от ручья.

- Вам, должно быть, показалось, - сквозь зубы ответила Варя.

- У тебя моя вещь - нож! - Агата ухмыльнулась. - Отдай мне его! Будь так добра!

- Говорят, здесь подают отличный ром. - Вурд прервал дальнейший допрос.

- Нашел время пить! - возмутилась Агата.

- С самого раннего детства ты примеряла на себя роль жены, но так ей никому и не стала. Ты же все еще дева? - Вурд сел за стол и подозвал трактирщика. - Думаю, да. Жаль, что Господь не видит твоего сострадания к ближним и целомудрия. Ты примерно поступаешь, помыслы твои чисты, но Он не зовет тебя предстать перед судом во второй раз, да? Во время второго пришествия, конечно, Создатель обратит не тебя свой взор, но стоит ли оно того? Смерть позабыла о тебе, а ты так ждала ее, нарядилась в саван. Не стоит отрабатывать на мне свои теоретические навыки сварливой жены, я могу показаться грубым.

- Замолчи! Немедленно замолчи! - заскулила Агата, и ее волосы столбом поднялись вверх. - Иначе я сегодня выставлю тебя за дверь, братец.

- Ты не имеешь права мне перечить, не забывай о том, что я - глава семьи, о которой ты так любишь кричать налево и направо.

Агата вихрем вылетела из таверны, было слышно, как за ней хлопнула дверь.

- Шайн, не обращай на нее внимание. - Вурд закурил. - Моя сестра полностью погрязла в цикле своего позора и одиночества, но в этом она не виновата. Высказывая ей все, что о ней думаю, я пытаюсь донести до нее правду, но она будто меня не слышит. Мы не виделись с ней почти семь лет, но Агата ни капли не изменилась, напротив, вернулась в свое прежнее состояние - забыла все, о чем я с ней говорил. Она из раза в раз встречает меня с удивлением и начинает докучать мне своими расспросами и нравоучениями, и, получив некрасивый, грубый ответ, она затихает - все, как обычно. - Вурд отпил рома. - Но настроение у меня сегодня как никогда прекрасное, и у меня хорошее предчувствие о нашем пути к Городу 1303.

Варя потягивала терпкий, темный ром и наслаждалась звуками таверны и запахами еды, доносящимися с кухни. О Владиславе она думать не собиралась до тех пор, пока не осталась бы в одиночестве - Демон мог прочесть ее мысли, и это могло навредить ей. Тем более вечер обещал быть приятным - Вурд наконец-то расслабился и показал себя с другой стороны: приятный собеседник, хорошо воспитанный кавалер, Варе было приятно находиться в Его обществе и вести с Ним непринужденную беседу. Варя провела пальцем по окну и спросила:

- Откуда здесь столько пыли?

- Она символизирует скорбь и горесть утраты, - ответил Вурд. - В этом месте, как на страницах романа, кругом подтекст и предпосылки. Этот мир достаточно легко прочесть и разгадать, надо только интуитивно чувствовать, что какой символ может обозначать. Мы словно в мечтах серой мыши или ванильной девчонки - все трагично, тоскливо, как ты любишь.

- А что символизируют взгляды, которые ты на меня бросаешь? - Варя прикусила нижнюю губу.

- Голод и холодный расчет. - Демон рассмеялся и пододвинулся к ней ближе.

Она чувствовала на себе Его оценивающий, раздевающий взгляд, Он обнажал в ней желание убивать, ее потаенные чувства. Ей хотелось накинуться на Него, обхватить ногами, зажать между своих бедер и поцеловать в шею, впиться в нее зубами. Но вместо этого Варя предпочла опрокинуть рюмку горючей дряни, от которой сводило челюсти.

- Смотри, у часовни, - Вурд, не выпуская из пальцев рюмку, указал Варе на окно.

На противоположной стороне улицы Варя увидела Ведающую и сразу узнала в ней Смок. Она не стала распространяться об этом, но сама насторожилась и померкла. Подруга стояла, склонив голову, смотрела сквозь пряди черных волос на Варю, не шевелилась. Но в любой момент она могла ожить, дернуться ей навстречу и вмиг оказаться около окна таверны. Почему-то в тот момент Варя боялась Смок, у нее встал ком в горле, и она громко сглотнула слюну.

- Ведающая… - Вурд опрокинул рюмку. - Не попадайся им на глаза, они чувствуют в таких, как ты, что-то дурное. Они заберут тебя с собой в Замок тысячи свечей, где ты предстанешь перед лицом Бога, а Он не пожалеет тебя и отправит в ад на вечные муки, ведь ты однажды уже отказалась от смертной жизни, пыталась покончить с собой, никто не доверит тебе другую - вечную жизнь.

- Я чувствую, как дымится земля у меня под ногами, хожу по раскаленным углям. - Варя прижалась лбом к окну. - Но почему они еще не схватили меня? Им дважды выпадал шанс меня поймать!

- Под крылом Демона несложно спрятаться.

- Но та Ведающая, она смотрит на меня прямо сейчас.

- Она пришла не за тобой, я не знаю, чего она ждет и высматривает, но сегодня она тебя не тронет - обещаю.

Варя посмотрела Ему в глаза, а когда повернулась к окну, Ведающей уже не было - она исчезла, оставив на месте, где стояла, оседающее облако пыли. Вурд догадывался, что внутри Его спутницы зреет бунт, она готова была пойти на безумства и совершить кучу необдуманных действий, которые шли вразрез с Его личными планами и интересами. Ей оставалось только начать лучше ориентироваться на местности и набраться сил, а Он уже единожды дал ей напиться чужой крови. Варя и сама понимала, что в ней потенциально есть могущественная сила, но которой она не умеет пользоваться.

Сидя рядом с Ним, Варя чувствовала, какой силы жар исходит от Его необъятного тела, и у нее постепенно увлажнялись трусики. В тот момент Демон тоже желал ее, но по какой-то причине сдерживался, и она никак не могла нащупать эту причину. Девушка сжала свои бедра и придвинулась ближе к Нему:

- Не ерзай, - грубо сказал Демон. - Мы скоро пойдем домой.

- Мы останемся у Агаты? - шепотом спросила Варя.

- Мы останемся в стенах моего дома. Но, да, этот призрак будет в нем бродить.

По дороге к дому Вурд заметно повеселел, напевал себе под нос песенку и на миг даже приобнял Варю. У входа в особняк на крыльце их ждала Агата, внутри у нее все еще бурлила ненависть к своим гостям, но она хорошо это скрывала. Весь оставшийся вечер она ни с кем не разговаривала, сидела на краю дивана и вышивала крестиком. Демон не обращал на нее никакого внимания, Он попивал ром, найденный в заваленном погребе, и писал в своем дневнике. У него с собою было две книги и несколько тетрадей, в которых Он с усердием выводил буквы и делал зарисовки. Варя увидела то, что на одной из страниц дневника есть набросок ее лица, а вокруг него был текст, который из-за расстояния ей не удалось прочесть. Девушка поймала момент, когда Демон полностью погрузился в свои размышления, и направилась изучить дом, пока ее никто не хватился.

На второй этаж вела черная, трухлявая лестница, некоторые ступени готовы были сломаться прямо у Вари под ногами, но она ступала крайне осторожно, взвешивая каждый свой шаг, - ей хотелось не шуметь. В руках у нее был стакан с ромом и масляная лампа, огонек которой то и дело собирался погаснуть. Поднявшись, девушка оказалась в узком коридоре, вдоль которого были двери спален, кабинетов, выход на мансарду. Девушка нашла лестницу, ведущую выше, и решила по ней подняться сразу на последний - четвертый этаж особняка. Лестница выходила в один большой зал с мягкой мебелью, книжными шкафами, столами, занавешенными серыми и просевшими от пыли простынями. По центру зала было большое витражное окно в форме розы, но стекла в нем были частично выбиты, и по всему этажу разгуливал ветер, бросающий в уцелевшие ставни холодный дождь. Раздался раскат грома, и над головой у Вари затряслась широкая золотая люстра с обломками свечей. Варя подошла к комоду и поставила на него лампу, она сделала глоток рома. Ей было любопытно посмотреть на фамильные портреты, которые были бережно укрыты газетами и обрывками мешковины. Но сперва она подошла к дыре, зияющей в полу, и оттуда клубами повалил голубой дым, вытекающий на улицу сквозь сломанную черепицу крыши. Внизу Агата подбросила пару поленьев в огонь и принялась за печку-буржуйку, стоящую в соседней, спальной комнате, ее труба поднималась на крышу прямо через чердак. Варя, стараясь не топать, подошла к витражному окну и выглянула на улицу: темное, звездное небо, голая, безоблачная луна и безлюдная улица. Дальше мостов, ведущих в город, Варя не могла ничего разобрать - с трех сторон густой лес, а с четвертой высокие скалы, защищающие горожан с Севера от наступления болот. Ей постоянно слышался рокот воды, падающей из гор, и Варя подумала, что рядом с домом протекает ручей или даже узкая, порожистая река.

Девушка прошлась по залу, сделав несколько танцевальных па, покружилась вокруг журнального столика, на который падала дорожка лунного света. Она представила этот особняк в годы его величия и роскоши: званые вечера, приемы, семейные советы, но ей совершенно не удавалось представать в нем Вурда, рассиживающего в длинном бархатном халате с рюмкой бренди и свежей газетой в руках. Она также не видела Его семью, перед ней стоял только образ Агаты, и то он был печален. Ее шаги нарушали, быть может, вековое молчание, сковавшее память об этом месте. В комнате на противоположной стороне от разлома в полу стоял резной буфет, за стеклом которого были фарфоровые статуэтки. Обойдя дыру по краю, Варя открыла буфет и взяла в руки большую статуэтку медведя: у него была темная и густая грива, оскаленная пасть, а когти он вонзал в собственную грудь, раздирая ее до крови. Внезапно за ее спиной раздался скрип половиц, когда девушка обернулась, она всхлипнула от ужаса, увидев перед собой Владислава.

Сатаров подошел вплотную к Варе, подал ей стакан рома, сперва сделав из него глубокий глоток, потом завел ее руку за спину и заставил аккуратно поставить статуэтку на витрину буфета. Владислав схватил Варю за попу и прижал ее к своей груди. Он раздвинул ее ягодицы, крепко сжимая их пальцами, его губы разомкнулись, а дыхание обжигало ее кожу. Варя ощущала все словно во сне: едва уловимое касание, чувства от которого она додумывала сама. Он дотрагивался до нее и в то же время нет, ее кожа и мышцы не откликались на ласковые движения его рук и губ. Ей хотелось, чтобы он с чудовищной силой сжал ее грудь, бедра и шею, чтобы она могла ощутить хоть что-то. Варя еще с вечера была в возбужденном состоянии, но это пламя нельзя было погасить, а только разжечь еще сильнее, что оставило бы за собой только страдания. Ей захотелось увернуться от него, когда она поняла, что получить удовольствие с ним она уже не может, ее нервные окончания были мертвы. Но Владислав не позволил ей двинуться с места, прижался к ней, навалился на нее всем телом - более грубые прикосновения делали свое дело, с Вариных губ сорвался сладкий стон. Она попятилась назад и задела бедром буфет, статуэтки зазвенели, и медведь повалился на пол, оставив за собой только смазанный след на пыли. В момент, когда он ударился об пол, стены особняка издали практически человеческий вопль, им было больно, будто женщину пронзили копьем. Владислав замер, пытаясь прислушаться к происходящему внизу.

- Может, это Агата или Вурд? - робко спросила Варя.

- Агата - это Его сестра? - поинтересовался Сатаров.

- Да, но откуда тебе это известно?

- У меня свои источники информации, да и Сигма наконец занялся агентурной работой.

- Он внедрился к Нине?

- Нет, он, конечно, не потерял интерес к ее персоне, но решил зайти с другой стороны, взять ее боем или измором, тут уж как у Заблоцкого дела пойдут. - Владислав наступил на один из осколков статуэтки, и стены снова протяженно застонали. - Демон что- то замыслил против тебя, Он обманывает и ведет тебя к погибели.

- Меня все обманывают, - Варя улыбнулась. - Но я учту твое мнение о Нем, у меня и у самой есть поводы не доверять Ему. Но это путь моей души, и мы с Ним идем нога в ногу. Тебе лучше убираться отсюда, Он, скорее всего, знает, что ты здесь.

- Конечно, Вурджел знает, что я здесь - Он же Демон. Он видел нас еще при жизни и в любой момент может воссоздать в своей голове картины, где ты встаешь передо мной на колени и открываешь свой горячий ротик. - Владислав снова прислушался, половицы кряхтели. - Но не думаю, что Он стал бы тебя так пугать. У Него есть методы и получше, ты за одно ласковое слово слушаешься Его, как верная жена.

- Прошу тебя, не сейчас! Не начинай, - Варя была напугана.

- Ты права, беги вниз. - Владислав поцеловал ее в губы. - Тебя уже потеряли.

Внезапно поднялся сильный ветер, и образ Владислава рассыпался в золу, Варя осталась одна, и ее масляная лампа погасла. Девушка медленно пошла в сторону лестницы: над головой свисали каскады из паутины, от угла к углу перебегали мыши, встревоженные беспрерывным тихим постаныванием стен и шуршанием растрепанных ветром газет. Варя ступила на лестницу и обернулась - ее собственная тень начала восставать со ступенек, поднимаясь вверх и распрямляясь в полный рост. Тень вытянула вперед руки и, сделав глубокий вдох, кинулась на Варю, оставляя на полу длинный, влажный, черный след. Тень пыталась выговорить отдельные слова, но вместо этого издавала истошный срежет и бурление. Варя побежала вниз, но стена лестничного пролета начала пульсировать и сокращаться в жутких схватках, из них наружу рвались тени, пытаясь протиснуться через невидимую, сдержавшую их ауру. Краска на стенах потрескалась еще больше, и они наполнились черной, вязкой смолой, которая начала сочиться из половиц. Варя закричала, зная, что Вурд непременно ее услышит, но, сделав это, она пробудила нечто страшное: раздался рык, гул голосов усилился, а из стен вырвались вперед руки с трупными пятнами и отслаивающейся кожей. Они пытались схватить Варю и уволочь ее за собой в мир теней. Ледяные пальцы касались ее волос и теребили их, царапали ее тонкую, белоснежную кожу и сжимали запястья, приковывая ее к стене. Сначала она впала в панику, завопила и стала вырваться, и чем больше горячилась ее кровь и тело, тем больше росла в ней жажда убивать и бороться. Она рассвирепела и вырвала у мертвецов правую руку, но этого было мало, чтобы отбиться от них. Тогда за ее спиной прорезалась пара восхитительных сильный крыльев, которые начали отрывать ее от земли и тянуть вверх под потолок. Хватка мертвецких рук не ослабевала, и Варины крылья начали вязнуть в липком покрытии стен, которые в тот момент напоминали ловушку для мух, в которой она застряла. Ее зубы заменились клыками и, извиваясь, Варя умудрилась впиться в одну из удержавших ее рук, из нее потекла черная, быстрая кровь и застучала по ступенькам. Покойница откусывалась, как дикий зверь, пойманный в капкан, но тени стали проникать внутрь нее: они испустили гнилостные споры, которые кружили в воздухе и попадали Варе в рот и ноздри. Она чувствовала, как сознание покидает ее, а тьма смыкается вокруг непроницаемым полотном.

Руки подтащили Варю вплотную к стене, ее перья испачкались и склеились между собой. Но она не оставляла попыток выжить и без разбора кусала все, что к ней прикасалось. В какой-то момент ужаса к ней вернулось сознание, и она поняла, что держит в своих руках запястье Вурда, пытавшегося ее освободить. Его кровь потекла по ее губам и упала ей на грудь, она уже была не в силах остановиться и разжать зубы, чувствуя, как тепло и жизнь разливаются у нее по ее ногам и позвоночнику. Она высвободилась из сотни рук, которые, как пепел, стали осыпаться на пол. Вурд не боролся с ней, Он испытывал наслаждение, Его член напрягся, несмотря на острую боль, пронзавшую Его руку. Ему захотелось немедленно овладеть ею, чтобы наказать ее и показать, что она не в силах забрать Его жизненную силу, просто покусав Его. Но это чувство было обманчиво, Он оттолкнул от себя Варю, иначе она могла сильно истощить Его. Она жадно слизывала остатки крови, бегущие из раны, а после ошарашенно посмотрела по сторонам и ухмыльнулась. Несколькими ступенями ниже стояла Агата: ее седые волосы свисали вниз, как плети, она облокотилась одной рукой на стену, и ее пальцы почернели. Она смотрела на Варю пустыми белыми глазами, зрачков в которых совсем не было видно, ее губы сжались в тонкую нить и дрожали:

- Никто не смеет нарушать их покой! - прохрипела Агата. - Сложи свои крылья, ты все переломаешь!

- Пойдем вниз, живо! - Вурд толкнул девушку вперед себя и дал ей место пройти мимо Него, не складывая крылья.

Варя с трудом переставляла ноги, крылья перевешивали ее назад и совсем не слушались - хлопали и раскладывались сами собой. Девушку клонило в сон, а по телу у нее растекалась приятная усталость. Крылья задевали стены, из-под содранных слоев краски, показывались крули, которые парили вокруг нее и оседали на ее испачканных смолой волосах и вязли в них. Варя попыталась пальцами расчесать свои локоны, но только еще больше их спутала. Вурд придержал ее за талию и, уворачиваясь от крыльев, провел Варю в кухню. В глазах у нее все плыло, предметы теряли свои контуры, а пламя в очаге казалось ей нарисованным на бумаге, не трехмерным, но обжигало так же, как и настоящее - Варя поднесла к нему руку и сразу же ее одернула. Она начала пятиться назад и ощутила сильное жжение межу лопаток, ее крылья резко распрямились назад и сложились внутрь ее спины - безболезненно спрятались под кожей, не оставив на ней ни следа, ни пореза, только две тонкие полоски крови и дыры на рубашке. Девушка не знала, куда идти, и замерла посреди зала, Вурд проводил ее к двери и завел в маленькую, темную комнатушку с висевшим на окне льняным одеялом и с печкой в углу возле кровати.

Окна комнаты выходили во внутренний дворик, и ветки шиповника скреблись по стеклу, отбрасывая на одеяло причудливые тени. На кровати лежало множество пуховых подушек и тяжелое ватное одеяло, Варя села на перину, и она показалась ей удивительно мягкой, но холодной. Девушка с удовольствием сняла с себя практически все вещи, оставшись перед своим Возлюбленным в одних трусиках и порванной рубашке. Он порылся в своем рюкзаке, спрятанном под кроватью, и достал оттуда свободную белую толстовку, которую отдал Варе. Ей показалось странным, что у Демона есть трикотажная одежда, но она отбросила эту мысль, поняв, что в Городе 1303 Он живет в ногу со временем.

Варя завалилась на кровать и застонала от удовольствия, блаженство било по ней мягкими, длинными волнами. Шум реки слышался лучше прежнего и успокаивал ее. Она поманила к себе Вурда, и Он присел на край кровати, ссутулил плечи и посмотрел на нее. Сквозь одеяло в комнату пробивался жемчужный лунный свет, но дождь так и не собирался заканчиваться. Вода сочилась через потолок и падала на балдахин кровати, оставляя на нем темные разводы. В кухне было слышно, как Агата поставила на пол эмалированное ведро, и капли дождя забарабанили по его дну, создавая приятную для слуха мелодию.

- Скажи мне, что только что произошло со мной? - Варя говорила сквозь сон. - Что это за тени, вылезшие из стены?

Вурд снял с себя доспехи и обнажил свой могучий торс, Его грудь покрывали темные волосы и шрамы. Он лег рядом с Варей и закинул ногу за ногу. Варя положила руку Ему на живот и погладила его. Ей казалось, что они спят в мешке из-под картошки, но в то же время этот мешок казался ей очень уютным, лучшим для нее местом. Демон улыбался, но в глазах у него была тоска, Ему все это совершенно не играло на руку - Варя почувствовала вкус Его крови, а значит, стала сильнее. Маленький комочек нежности, прильнувший к Его бедру, совсем недавно чуть не превратился в свирепое чудовище, прочистившееся Его кровью - плотоядный ангел, место которому в аду. В свете молнии Вурд посмотрел на Варю: ее лицо было испачкано запекшееся кровью и смолой, глаза сверкали, как магниевые искры. Он прижал ее к своей груди и погладил по волосам:

- Тени, которые схватили тебя, являются душами тех, кто распался в прах, обрел небытие. Они - воспоминания, которые из пыли и грязи обретают свой прежний образ.

Поодиночке они бессильны, но ты чем-то прогневала их, и они собрались в стаю, - Вурд шептал, вдыхая аромат ее тела. - Они заперты в этом доме и следуют за моей сестрой, потому что она названа их хранителем.

- Хранителем? - переспросила Варя, но Вурд не отвечал, пока не нащупал свой портсигар и не закурил.

- В качестве исключения я расскажу тебе кое-что о моей семье. - Он глубоко затянулся. - Мне и самому не помещает напоследок вспомнить о них.

ГЛАВА 22. РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

Варя приготовилась Его внимательно выслушать и изо всех сил противилась сну. Вурд не торопился начать свой рассказ, сначала Он посмотрел в окно, потом на свои руки, было видно, что Ему неприятно вспоминать о своих близких и прошлом. Он начал как-то неуверенно, но после к Нему вернулось хладнокровие:

- Не сочти хвастовством, но в прошлом я был одним из самых страшных Демонов ада, приближенным Люцифера - Его советником. - Вурд улыбнулся лишь уголками рта. - Я пал вместе с Ним с Небес и вел за собой легион Его ангелов, которые, попав с нами в ад, примкнули ко мне и стали подданными Северных земель, то есть моими поданными. К сожалению, гнев Господний коснулся не только нас самих, но и наших матерей, сестер и жен. Никто не знает участи супруги Дьявола, но говорят, что она - Смерть, а сын Его - Грех. Но по официальной версии Люцифера, сына у Него нет, а Смерть я лично никогда не видел, в отличие от Его жены, а потому хочу запомнить ее светлым Ангелом, я никогда не пожелал бы ей столь скверной участи.

- Расскажи мне о своих землях, - нежно попросила Его Варя.

- Мое правление длилось тысячелетиями, меня никто не мог превзойти в силе, а мою мать в мудрости. Мои земли потрескались от холода, а воды их навечно скованны льдом, дома поросли мхом, но в их печах всегда был огонь, а в окнах свет - ничто не приходило в упадок. В лесах скитались дикие, хищные чудовища, мех которых всюду ценится. Мой легион состоял из ожесточенных, выносливых солдат, которые всегда готовы были ринуться в бой. Но я не знаю, чем славится это проклятая земля сейчас.

- Почему ты не вернешься туда?

- Я изгнан. - Вурд чуть приподнялся в кровати. - Лишен всей своей власти и титула Лорда - хранителя земель. Все изменилось в одно мгновение, как это всегда и бывает - молниеносно. Во время внеочередного собрания совета приближенных Гектор - злейший завистник, выдвинул против меня обвинения в том, что я без ведома Дьявола расширяю свои владения, что я стремлюсь разрушить границы ада и бежать из него. Слушал я его молча, глядя ему в глаза, но он зашел слишком далеко, выдав одну из моих главных тайн: я не пытал своих узников. Во мне нет такой ненависти и жажды истязать человеческие души, я остался непокорен перед волей Создателя и Дьявола, и мой сосед - Лорд хранитель Западных земель, меня раскрыл. На моих землях не было уготовленных мною пыток, я никогда не примерял на себя роль палача и тирана. Оказавшись в моих владениях, грешник мучился от холода, голода, сражался с непоколебимой силой стихий и северными ветрами, страдал от рук моих блудных солдат, но не от моих.

- Почему второй советник сделал это? - Варя недоумевала от Его рассказа и хотела Ему посочувствовать.

- Имя этого советника - Гектор, я предпочитаю называть своего врага по имени. Он сделал это из ненависти ко мне, из зависти - других причин предавать меня суду попросту нет. - Вурд сжал кулаки. - Его еще ждет возмездие! Я должен отомстить за свою семью и смыть с себя позор.

- Месть? Но стоит ли опускаться до его уровня? Может, это твоя возможность стать ближе к Свету.

- У Демона есть только одна возможность стать ближе к Свету, и Гектор не брезгует ею пользоваться - стереть свою память. Дело в том, что ни одному даже самому страшному Демону ада, помнящему себя еще Ангелом небесным, не вытерпеть мук своей совести и картин пламени, встающих перед глазами, стоит только их на мгновение закрыть. - Вурд поморщился, словно от боли, и продолжил: - Для избавления от гнетущей памяти Гектор совершает особый обряд, в ходе которого он погружается в транс и усыпляет свою совесть, оставляя все плохое в прошлом, - обнуляется. Спроси его, и он точно не вспомнит, как падал с Небес и почему он вообще оказался в аду. Я не виню его, просто сам всегда старался все досконально ясно помнить - это же история моего пути, и анабиоз мне не нужен - это уже приспособленчество. Не уверен, что Бог одобрил бы это.

- Расскажи мне о Люцифере.

- Он так же, как и Его права рука - Гектор - постоянно пребывает в глубокой медиации, парит под сводом готического собора, возведенного посреди адской домны на островке застывшей магмы. - Вурд задумался, будто вспоминал. - Он худощавого телосложения, в то же время жилистый, как восточный борец. Его тело полностью лишено волос, даже ресниц нет. Дьявол облачается в легкую шелковистую ткань, тянущуюся от пола до потолка и полностью скрывающую все, кроме Его бесконечно черных глаз.

- Его глаза так же черны, как и Твои?

- Нет, чернее. В моих глазах еще есть отблески Света, мне по крайней мере не больно его видеть. Дьявол уже сотни лет не покидает свой тронный зал, парит в свете огня, расправив свои кожистые черные крылья, но при этом не шевеля ни единым мускулом своего тела, - Он видит все внутри своей головы, там, должно быть, строится другой, лучший для Него мир, куда Он, как и все мы, пытается бежать от жестокой реальности. Вокруг него стоят столбы дыма и огня, тишину прерывают только треск раскаленных, осыпающихся скал и вопли мучеников, попавших в самое пекло ада, - самоубийц, вероотступников. Люцифер постоянно слышит, как грешники молятся, просят Бога простить их, а одно только упоминание имени Его приводит Дьявола в бешенство, и Он поддает жару, заглушая шумом ветра крики тонущих в огне людей. Погружаясь в свое сознание, Дьявол копит силы и собирает всю ненависть к Творцу воедино, чтобы однажды обрушить ее на весь человеческий род и самого Бога. Я верю в то, что однажды оковы ада падут, и рад тому, что выбрался оттуда прежде, чем Бог решит во второй раз покарать всех Ему неверных, потому что я не такой - я близок к тому, чтобы стать лучше и начать все сначала.

- А что стало с твоей семьей?

- Закрой глаза, ты сможешь сама все увидеть, потому что в тебе есть моя кровь.

Варя послушалась Его и расслабилась у Него на груди, сомкнув веки. Вурд продолжил свой рассказ, и сперва спутница слышала какие-то отдельные слова, но вскоре перед ней возникла визуализация того, о чем Он говорил, и слова им уже были не нужны. Девушка все еще ощущала тепло Его тела, но знала, что там, где она оказалась, они идут порознь и что ее вообще с Ним тогда не было - это лишь часть Его рассказа, горестное воспоминание. Но она вполне реально перенеслась за Ним в запорошенную снегом степь, Демона рядом с собой она не видела, но чувствовала, что Он остается где-то поблизости. Штормовой ветер взмел снег и закружил его, в пурге замелькали силуэты, и вскоре Варя отчетливо видела Агату, она держалась за голову и расхаживала из стороны в сторону.

- Кем ты себя возомнил? - она обращалась к Вурду. - Ты забыл о своем предназначении! Восхвали Владыку за то, что нам было позволено уйти, я думаю, наши сестры и братья также Ему за это благодарны.

Агата стояла у больших каменных стен, справа от нее была парадная дверь с высокими колоннами по бокам. Варя поняла, что они перенеслись во дворец Дьявола. Двери сами собой отворились, и Вурд первым вошел в тронный зал. На Нем была меховая накидка с широким капюшоном, которую Он скинул при входе, под ней были кожаные доспехи с серебряными вставками на груди, плечах и коленях. Выйдя в центр зала, Вурд встал напротив вытянувшихся в шеренгу демонических существ: среди них была пожилая женщина, держащая в руках шелковый черный платок, две молоденькие девицы с благородными очертаниями лица, два мальчика - постарше и помладше. У всех у них за спиной были сложены кожаные крылья с острыми шипами, а на головах были причудливые рога - у каждого свои, у детей были совсем маленькие, как у козлят. Варя сразу же догадалась, что перед ней семья Вурда: Его мать, братья и сестры. Они стояли, склонив головы и не осмеливаясь ничего сказать. Демон стоял, выпрямившись во весь рост, держал статную осанку и выглядел непоколебимым, но в Его глазах читался немой крик ненависти и боли, который Он еле сдерживал в себе. Агата обошла Его со спины и встала в тени готического грота и золотого изваяния в виде детей, склонившийся на колени перед Владыкой ада и Его троном, увенчанным пентаграммой, инкрустированной бриллиантами и рубинами.

В зал вошел Демон, похожий на гривистого волка: черные у корней и огненные по всей длине волосы, бешеные зеленные глаза, изящные черты лица и запястья, облаченные в черные литые доспехи. Его тень шла отдельно от него, а когда поравнялась с ним, то кинулась ему под ноги и заняла положенное ей место, оставив после себя путь из алых маковых лепестков. Он олицетворял собою пафос, извращенное искусство и похоть. При виде его у Вари бешено заколотилось сердце, и, когда он прошел расстрельную шеренгу и обернулся, девушке показалось, что он смотрит прямо на нее, но за ее спиной просто закрылись створки двери.

Трон стоял так далеко от входа, что зал казался бесконечно длинным коридором, с одной стороны которого был огненный ров, в нем тонули грешники, а с другой стороны тянулись зеркала и рвались к потолку шпили обелисков и языческих изваяний. Огненный Демон сложил руки за спину и на каблуках повернулся в сторону Вурда, над ним нависла черная тень, и к нему за спину из-под купола спикировал Дьявол. Люцифер раскинул в сторону руки, и Его серые одеяния заиграли красным светом, как бриллиант, залитый кровью. Варя прошла глубже в зал и спряталась за колонной, Вурд посмотрел прямо на нее и сразу же перевел взгляд на Дьявола. Он молчал, ничто не нарушало тишину, пока не заговорил Гектор:

- Вы не можете рассчитывать на Его снисхождение, - начал Он.

- Оно мне и не нужно, - перебил его Вурд. - Я прошу только уважения к себе и членам моей семьи.

- Мы почтим память о них, - ехидно произнес Гектор. - Ты пришел сюда за тем, чтобы услышать Его вердикт по случаю Твоего неповиновения. Если Ты был милостив, справедлив к осужденным, как Ты сам любишь об этом говорить, то ощути на собственной шкуре все то, что им недодал.

За Люцифера говорил Его советник, сам Он парил в воздухе, не открывая рта и не сводя взгляд от матери Вурда.

- Твоя мать, две сестры и два брата - прах от праха и вновь станут им. Им уготовлено небытие, и больше вы не встретитесь, но вы будете вечно помнить о них, пытаясь отстоять свое имя и честь предков. Третья сестра станет Твоим клеймом, чтобы Ты никогда не смог откреститься от своего прошлого и вернуть все назад. Она станет Хранителем теней, которые преследуют Твой род, среди которых она прячется даже сейчас.

После, не дав Вурду ни секунды на то, чтобы понять происходящее, Дьявол вихрем взвился в воздух и пролетел над залом: огонь вспыхнул еще сильнее, и зеркала на стенах начали плавиться, стекая вниз и пузырясь по каменному полу. На их месте образовалась черная дыра, из которой к Демону потянулись руки и человеческие головы, они стонали и пытались оторвать от себя раскаленное стекло. Варя посмотрела на семью Вурда: красота Его матери умерщвлялась, а плоть сестер стремительно увядала и теряла свою прелесть и юность, мальчишки хотели двинуться к Вурду, но быстрее других стали рассыпаться в прах, на щеке одного из них в пыль превратилась слеза. С одним порывом ветра, как старая пастель, рассыпалась кожа на их лицах и теле, а после они целиком превратились в кучки пепла.

Дьявол повернулся к Варе спиной и коснулся ногами земли, в несколько движений Он по ветру добрался до Вурда и воспарил над Ним, как коршун. Гектор подошел к Нему и встал напротив:

- Ты немедленно покинешь Темные земли. И если границы ада не поглотят Тебя и Ты выживешь, то не смей сюда возвращаться. И пока на болотах не сгинет вся Твоя чрезмерная гордость, не вспоминай имени Его, предатель.

Агата выбежала из тени и вцепилась Вурду в руку, повисла на ней, причитая:

- Что же ты натворил! - Она принялась лупить Его кулаками, но Он стоял неподвижно, глядя Гектору в глаза.

Вурд в тот момент возненавидел оставшуюся с Ним сестру, Он желал ей забвения. В ней не осталось ничего живого, она стала пустым сосудом, который наполнялся прахом. Рассказ Вурда продолжился, и Варя почувствовала, как по ее ногам подул морозный ветер. Когда она обернулась, то видела только несущийся ей навстречу снег. Стоило ей моргнуть и вновь открыть глаза, как она оказалась в яблоневом саду возле викторианского замка. Он стоял на возвышенности в окружении шелковистого осеннего леса и душистых лугов, узкая речушка бежала вниз по склону - это был Его фамильный замок. Над его воротами был прибит огромный щит с головой медведя, за стенами скрывались богатые убранства и красивые внутренние дворики с беседками и фонтанами. Небо над замком было неспокойно: кровавые облака расчеркивали серое полотно небосклона, а позади него начался космос с множеством больших планет и сфер, завершавших свое вращение над землями Демона. Листья садовых растений и цветов пожухли и опали, а воздух был свежим и кристально чистым.

Вурд стоял в тенистой части сада, в окружении кроваво-красных кленов, рядом с фамильным склепом. Варя решилась подойти к Нему поближе, потому что никого больше рядом с Ним не было. Склеп был большим и глубоким, с готической аркой и большим окном в форме креста, через синее стекло в зал пробивался единственный лучик света, и освещал надгробия Его матери, сестер и братьев. В руках Демон держал бордовое платье своей матери, две шляпки для своих младших сестер, игрушки и котелки для братьев. Он положил их у каменных изваяний своих казненных родственников и прошептал:

- Мне жаль, что я не могу предать земле и смерти ваши тела.

Платье оторвалось от земли и приняло человеческую позу, словно оно было одето на невидимку, Вурд помахал ему рукой в знак прощания, и оно опало на землю, сразу же пожухло и разложилось.

- Вурджел! - раздался пронзительный крик Агаты. - Помоги мне, пусть они оставят меня в покое!

Демон еще раз взглянул на платье и направился в сторону замка, Варя пошла следом за Ним. Двери веранды были нараспашку открыты, и под порывами ветра шторы ходили ходуном, закрывая обзор на происходящее в гостиной. Но девушка видела, как тени, отбрасываемые садовыми фигурами, собрались в один поток и по земле потекли в сторону дома. В столовой стояла Агата, она прижалась спиной к оконной раме и крепко сжимала в пальцах подол своего черного, кружевного платья. Ее волосы были расчесаны и прямыми прядями выбивались из-под шляпки с вуалью. Вурд явно понимал, что происходит, и не стал ей ничем помогать:

- Прекрати скулить! - Он жестом велел ей подойти к Нему. - Забирай свои тени, ты - их хранитель и не можешь скинуть с себя это бремя. Выметайся из дома, он нам больше не принадлежит.

Агата разрыдалась, к ней со всех сторон подбирались темные силуэты, такие же Варя видела в ее особняке у ручья. Некоторые тени с трудом передвигались - вязли в следах, оставленных тенями, идущими впереди колонны. Другие, как воск, капали с потолка на пол, и растекались по рисунку паркета. Но все же им всем удалось добраться до Агаты, встать вплотную с ней и прижать ее к себе. Она отпихивала их руками, но не могла прогнать их всех, тени возвращались вновь и вновь. Одна из них положила ей в рот свои пальцы, схватила ее за язык и прижала его к нижним зубам. Агата начала задыхаться, а тень пыталась пробраться внутрь нее через ноздри и рот, становясь клубом черного дыма. Она тонула в массе теней, но Вурд стоял молча, указывая ей пальцем на дверь.

Агата сдалась и повалилась на пол, жадно хватая потрескавшимися губами воздух. Ее волосы поднялись вверх, и тени оттекли от нее, как шарики ртути, разбежались по сторонам. Поднявшись на ноги, Агата раскинула в стороны руки и напрягла все сухожилия, из ее легких вырвался душераздирающий крик. Перед ней предстали силуэты тех, кого Дьявол обратил в прах, они коснулись ее ладоней, а после превратились в липкие сгустки жижи на ее руках. Она сжала комки в кулаках и прижала их к сердцу, после пряди ее волос опали ей на плечи, и стихло колкое дребезжание у нее в ушах. Агата молча взяла пальто и вышла на улицу.

- Я распоряжусь выслать тебе весь твой гардероб. - Вурд закурил. - Тебе понадобится какая-нибудь мебель, дом у ручья, должно быть, совсем обветшал.

- Спасибо, но я обойдусь без дальнейшего твоего вмешательства в мою жизнь. - Агата оседлала лошадь. - Дорогой братец, постарайся впредь никогда не напоминать мне о своем существовании.

- Мне не придется этого делать, - Вурд тоскливо улыбнулся. - Ты и без того будешь вечно помнить и проклинать меня.

- И ведь уже сложно поверить в то, что некогда эта земля была проклята Богом ради нас, - сестра одарила Его нежным взглядом.

Как только она пришпорила лошадь и тронулась в сторону леса, замок опустел: исчезли вибрации стен, краски потускли, листва осыпалась с деревьев. Складывалось ощущение того, что Агата увозит с собой все истории этого места, забирает части судеб существ, населявших его. Исчезло все, что когда-либо окружало Вурда и служило Ему опорой и убежищем. Он прощался с последней частицей своей прежней жизни и рассчитывал, что теряет ее навсегда. Демон горевал, хоть и умело скрывал это и от самого себя. Варе стало искренне Его жалко, и ей хотелось Ему помочь, хоть Он и не принял бы от нее никакой помощи и сострадания. Она подбежала к Нему и обняла за плечи, встав на носочки и уткнувшись носом Ему в спину. В этот момент мир распылался на атомы, белое свечение поглотило все вокруг. Холод сковал Варино тело, и она вновь обнаружила себя в степи среди промозглых ветров.

Варя долго стояла на морозе, не шевелясь, понимая, что ей некуда идти, в этих краях всем заправляет смерть. Картинка не менялась, путница оказалась взаперти - в ледяном капкане, порывы ветра пронзали ее до костей и словно срывали с нее кусочки обмороженной, тонкой, как папирус, кожи. Все происходящее с ней казалось Варе совершенно реальным, но, даже будучи мертвой, она с трудом могла в это поверить. В пурге вырисовывались силуэты теней, обитавших на болотах, но они не приближались к ней, как мираж, оставались вдалеке. Девушка согнулась в три погибели и легла на снег, ей казалось, что она находится в стеклянном шаре, который кто-то перевернул. Ничего вокруг не было видно, и единственное, что ей оставалось - это ждать, пока все утрясется.

Время тянулось, как расплавленный пластик, медленно, прилипая ко всему вокруг. Каждая минута, уходя в прошлое, оставляла за собой застывший, осязаемый для Вариного разума след. Путница окружила себя воображаемым коконом, чтобы спастись от холода, и ей даже стало немного теплее. Но это только свидетельствовало о близости конца, если он вообще мог для нее наступить. Варя уже не верила в свое Спасение и понимала, что ей не справиться с вечностью, но и смириться с ней она тоже не могла. Она молила о безумии, ведь все происходящее сводило ее с ума, но не до конца.

Под спиной у нее раздался треск, и Варя вскочила на ноги, осмотрелась по сторонам, но вокруг ничего не изменилось. Вскоре она увидела, что Вурд движется ей навстречу, она узнала Его походку утомленного странника. Варя прислушалась к Его шагам по снегу и закрыла глаза. Она почувствовала, как земля двинулась у нее под ногами, а снег, летевшей ей в лицо, как пенопласт, стих. Путница очутилась в густонаселенном гетто, где люди в сгоревших автобусах, в киосках и подземных переходах обустроили себе ночлежки, разбили палаточные лагеря и толпились в очереди у магазина на колесах. Какие-то мертвецы, еле переставлявшие ноги, крутились рядом с мусорным баком, пытаясь найти в нем объедки. Пьяная женщина легкого поведения валялась у тротуара и задирала свои ноги, демонстрируя прохожим свои грязные трусы. Она выглядела так, будто в ее услугах давно уже никто не нуждался: ей уже не платят, так как она принадлежит всем, кто хоть чуточку сильнее ее. Варя не решилась долго стоять на месте, ей показалось, что покойники заметили ее присутствие и заинтересовались ею. Она пошла прямо по улице и скрылась в переулке. Пройдя метров двести, Варя поняла, что идет в нужном ей направлении, ее вели за собой неведомые колдовские чары - шепот, звавший ее за собой.

В подворотнях стоял жуткий смрад перегнивающего мусора, под ногами хлюпал размокший картон, в сточных трубах пищали крысы. Дворы все были в форме небольших квадратов с проходными арками, в окнах некоторых полуразрушенных домов мерцал свет, но его было недостаточно, чтобы осветить улицу. Мутные, кровавые облака опустились с небес до уровня пятого этажа, и тяжелой плитой нависли у Вари над головой. В одном из дворов горела красная вывеска:

«ХОСПИС».

По бокам от вывески мигали желтым огнем католические кресты. Подойдя ближе, Варя обратила внимание, что все окна первого этажа замурованы и закрыты металлическими жалюзи, которые уже сильно проржавели и были исписаны вандалами. Здание выглядело заброшенным, но путница чувствовала, что это не так - в нем находились мертвецы. На стене Варя прочла: «Предоставляем ночлег. Возможен бартер». Девушка посмотрела на себя и поняла, что на ней надет белый балахон Вурда и трусы. Пошарив рукой в кармане кофты, она нашла бензиновую зажигалку и решила, что в обмен на нее ей предоставят маленькую комнатушку.

ГЛАВА 23. ТОПЬ

Варя постучалась в двери хосписа, но приглашения войти не последовало, и она вошла внутрь здания. Перед ней открылся вид на небольшое помещение, обустроенное в стиле дешевых мотелей: стойка регистрации, автомат с газировкой и маленький засаленный диванчик для посетителей. Ее никто не встретил, но она обратила внимание на то, что в одном из подсобных помещений горел свет. Девушка подошла к двери и увидела лестницу, ведущую в подвал.

Внизу было несколько помещений, связанных одним длинным, узким коридором с бетонными стенами. Каждое помещение было оборудовано под лабораторию по изготовлению наркотиков и взрывчатых веществ. Окна в них были расположены под самым потолком и заколочены досками, над рядом выставленных на столах колб и банок с реактивами болтались петли, в некоторых висели скелетированные или разлагающиеся трупы кошек. Внезапно раздался пронзительный писк таймера, и из кладовой комнаты выскочила растрепанная цыганка, одетая в облегающую тельняшку и кожаные штаны. Варя сразу ее узнала - Тшилаба. В одной руке она держала пойманную за хвост кошку, в другой руке у нее был разделочный нож. Путница с удивлением смотрела прямо на нее, ожидая дальнейшего развития событий. Цыганка ее не видела, она замерла на месте и прислушалась к шагам, доносившимся с лестницы. Тшилаба ударила кошку головой об стол и отшвырнула в сторону ее труп, после она подбежала к кухонному столу и схватилась за пистолет - Beretta 92FS.

В комнату вошел Вурд и двинулся прямо к цыганке. Он наступил на кошачий труп и поморщился:

- Ты так и не избавилась от этих тварей? - Демон улыбался.

- Я не видела Тебя уже сотню лет! - Цыганка бросилась Ему на шею, и Он приобнял ее за талию. - Они повадились лазить сюда со свалки, которую устроили все так называемые беженцы, окончательно превратившие наш район в свинарник.

- Не переживай, я скоро прибуду в Город 1303, и помогу тебе с этим разобраться.

- Взамен проси все, что захочешь! - Она потянулась за сигаретой. - Ты же знаешь, я Тебе ни в чем не могу отказать.

- Ты все так же поддерживаешь оппозицию?

- Зреет переворот, гражданская война. - Цыганка пафосно выдохнула табачный дым.

Она подошла к нему вплотную, прижалась своей круглой грудью к его напряженной руке и продолжила говорить, произнося каждое слово с вульгарной нежностью:

- Кошки буквально повсюду, от них уже не избавишься. - Тшилаба резко вскинула руки, она была перевозбуждена. - Они лезут изо всех щелей, зная, что здесь их ждет верная смерть. Но они все равно лезут! Но Ты, конечно, скитаясь по серым берегам, даже не заметил, как это место стало таким. Ты спросишь, испугалась ли я? Сломалась ли? Да-да, мать Твою! Границы ада сдвинулись и пришли в движение, поглотили этот проклятый город, и мне стало страшно. Вся кровавая масса, которая осталась на земле и воздухе после столкновения с Тьмой, продолжила свое движение, и мне стало еще страшнее. Я видела, как заблудшие души вязли в какой-то густой смоле, тонули в ней и становились частью ее.

Цыганка с большим пылом прижалась к Его телу и стала об него ласкаться, тереться, как одна из столь ненавистных ей кошек. Демон за ее спиной закурил сигарету, а после свободной рукой холодно прижал ее к своей груди.

- Понимаешь, я словно чувствую, как эти вихри танцующего раскаленного воздуха несутся вперед, вбирая в себя все, что простирается на их пути. - Тшилаба склонила перед Ним голову.

- Эти вихри всегда присутствовали. - Он прижал ее чуть ближе, пытаясь сбавить ее жар, но она начала целовать Его шею. - Это взрывная волна, образовавшаяся одновременно со Вселенной, толкающая ее границы в бесконечном пространстве ее несуществования, все дальше за пределы материи, разума. Ничто не остановит ее движение, оно само по себе является смыслом ее существования - вечное стремление вперед. Мы никогда не увидим горизонта событий, не увидим того, что представляет собой та грань, где существующая материя приумножает себя, открывая перед собой белое полотно небытия. Мы лишь наблюдаем ее хвост, как от кометы - вихри Жизни. Вихри самого ее существования. - Он помедлил, потому что Тшилаба не останавливалась и побиралась рукой к Нему под одежду. - Мы - часть этой же энергии, мы сами такие же вихри, вечно разрываемые встречными потоками. Границы ада, которые поглотил это место, только лишь локальный для нашего существования пример того, что мы разделяем и повторяем в своем разуме все тоже стремление первозданной Вселенной. Мы всегда стремились создать облик бесконечного зла, создать образ боли, который бы превосходил ужас уже нам известных агоний, вынести на неизвестный нам уровень страх, придумать такой, чтобы сознание разрывалось на части. Мы всегда стремимся развивать границы нашего познания, загадывая для себя наперед маршрут, питая энергией взрыва то, что до появления абстрактного мышления еще не существовало.

Она добилась своего, Вурд прижал ее к стене, приподнял над полом, начал снимать с нее одежду. Ее большая упругая грудь выкатилась из-под кофты и упала ему в свободную руку.

- Я это все знаю, точнее, инстинктивно ощущаю. - Она тяжело задышала и начала прикусывать мочку Его уха, Вурд отстранился от нее, продолжая снимать с нее штаны. - Но я боюсь не того, что уже существует, а того, что мне еще только предстоит увидеть. И я не могу не питать это своими мыслями и страхами, нечто словно вытягивает их из меня, пользуется моим незнанием.

- Это заложено Вселенной, вечный поиск знаний, открытий новых пространств для себя, ведь они заполняются жизнью - ее собственной энергией. Мы - лишь способ достижения этой цели. Поэтому не имеет смысла взывать к Ней о помощи, ты одна из ее составных частей - компонент энергетической смени. Это все равно, что молить саму себя о пощаде. Ты же сама себя ни за что не пощадишь? Иначе ты бы уже обрела свое Спасение или Погибель.

- Давай тогда направим наши мысли в верное русло. Сотворим для себя немного заветного блаженства. - Цыганка высвободила Его член из брюк.

Варя не хотела наблюдать за ними, секс с этой женщиной казался ей отвратительным. Она никак не могла понять, что связывало могущественного Демона и голодранку. Девушка вышла из комнаты, снова оказалась в холле первого этажа, она решила осмотреть комнаты, некогда бывшие больничными палатами. Всюду пахло выгребной ямой, выложенный в коридоре линолеум был густо населен мокрицами и прочей кишащей тварью, которая хрустит под ногами. Это место сменило множество предназначений, хоспис успел послужить местом сбора какой-то партии, о чем свидетельствовали листовки, расклеенные на исписанных граффити стенах, также здесь проводились занятия по сестринскому делу и курсы по контролю гнева. А после, это стало одним сплошным притоном. Каждая отдельная взятая палата выглядела как чья-то жилая комната, только, по-видимому, жильцы не отличались своей чистоплотностью и набожностью. За дверьми комнат выставлены мусорные пакеты, грязные ботинки. Вдоль стен тянулась батарея из пустых стеклянных бутылок, внутри которых таинственно играл свет, падающий от лапочек накаливания, без плафона вкрученных в цоколи.

Покойница совершенно бесцельно шла вперед, и даже перестала различать окружавшие ее предметы, постепенно пропадали цвета. Она видела мир в черно-белом цвете, а яркость картинки продолжала стремительно падать. Потом осталась лишь тьма, прерываемая островками белого света, который выглядел как элемент рисунка - блик на черном лаковом фоне. Варя шла уже около десяти минут, а коридор все не кончался. Девушка обернулась назад и почувствовала, будто две стороны узкого коридора, поменялись местами, что перед ней появилась та же самая дверь, что и была до этого - ведущая в другое отделение, а не дверь, ведущая к выходу. Она услышала щелчок, словно кто-то включил ночник у нее за спиной. Варя обернулась, и картинка немного вытянулась вперед, но при этом не изменилась. Путница без резких движений снова сделала поворот, и снова вид остался прежним, что полностью дезориентировало ее в пространстве.

Из-под двери одной из палат медленно просочился в коридор свет, будто кто-то аккуратно разлил пакет молока. Варя решила подойти к двери, но вблизи оказалось, что ее не существует - нет никакой двери, только глухая стена, и свечение пропало. Покойнице почудилось, что она может разобрать контуры отдельных предметов: мусорных пакетов, высохших комнатных растений, только они сами тоже были черного цвета, словно неаккуратно выкрашены тушью. Она начала понимать суть слов, сказанных Вурдом в подвале: человек отрыл ящик Пандоры, в противовес вечному блаженству он создал бесконечно растущий страх.

Варя пошла вперед, ведь не имело никакого значения в какую сторону ей двигаться. Девушка опустила голову и равномерно плыла по коридору, как вдруг нечто коснулось ее руки, и у нее на лбу проступил ледяной пот. Варя повернула в бок голову: картинка обрела прежние цвета, коридор был окутан зеленоватым светом, а сама она находилась практически у дверей отделения интенсивной терапии - в противоположной от выхода стороне коридора.

- Вы не видели его жену? - спросил у нее незнакомый немощный старик, одетый в медицинский халат с прорезью во всю спину, на ногах у него были пожелтевшие тапочки.

Варя повернулась в указанном им направлении и увидела, что дверь одной из палат открыта, она приблизилась к ней, а старик поплелся за ней следом:

- Сестра на вызов не приходит. - Он откашлялся, при каждом его вздохе слышался мучительный скрип, издаваемый каждой его костью, обтянутой почти прозрачной кожей. - Он сейчас отойдет, жену все зовет. Вопил страшно, мы ему рот подушкой закрыли. Может, хоть так он быстрее скопытится.

В палате на проржавевших койках лежали четверо мужчин, в основном старики, но одному на вид было не более пятидесяти лет. Один из них страшно метался по кровати и звал на помощь.

- Да не ходит она к тебе, - раздался хрип. - Не видел ее никто. Понимаешь, не видел!

Девушка зажмурилась, понимая, что сейчас этот страдалец, блюющий кусками собственного мяса вперемешку с остатками зеленой желчи, умрет. Она знала, что это происходит не здесь и не сейчас, это либо призраки прошлого, либо крики, доносящиеся из-за стенки. Некоторые места вечно волочат за собой свою историю, как подол траурного платья.

- Она идет, идет к тебе, еле ковыляет, но спешит, - старик, встретивший Варю в коридоре, принялся успокаивать своего приятеля.

Но умирающий старик уже не слышал его, последние судороги охватили его тело, в агонии он приподнялся над кроватью, а после замертво упал в нее. Варя сделала шаг назад, повернула в сторону голову и увидела, как от малейшего дуновения ветра окружавшие ее призраки превратились в пыль, частицы которой еще долго кружили в воздухе.

Труп оставался лежать на проссаном матрасе, когда в коридор вошла Ведающая, точнее влетела в дверной пролет вороном, но по мере своего приближения к палате она обрела человеческий образ. Ее одежды были настолько длинными, что еще на метр тянулись за ней следом. Все участки ее тела, кроме лица, скрывались под кружевными тканями, а под широкими, ниспадающими рукавами ее платья были бархатные перчатки. Она олицетворяла собой весь пафос скорби и печали - являлась образом трагедии рода людского.

Варя не могла оторвать от нее взгляд, в складках одежды Ведающей гнездились крули, которые вскоре стали появляться повсюду и, как мошкара, кружили под потолком. Девушка понимала, что ей следует бежать, ведь она стояла прямо перед Ведающей, которая уже должна была ее увидеть, но признаков заинтересованности в ней не подавала - смотрела куда-то вперед, словно Вари и вовсе не существовало на ее пути.

- Дайте же наконец пройти! - рявкнула у Вари за спиной медицинская сестра, толкающая впереди себя столик с медикаментами, и тотчас прошла сквозь нее в палату, где только что умер пациент.

Варя решила выйти в холл, и перед ней снова простирался уставленным мусором коридор ночлежки. Ведающая тоже куда-то испарилась, как и испарился труп, находившийся за дверью обжитого кем-то номера.

- Посторонитесь! Я спешу-спешу! - раздался странный мужской голос у Вари за спиной, признаться, он звучал как женский.

Позади нее был Габриэль Заблоцкий, вырядившийся, как заботливая бабуля: платье с мелким кружевом и узором в виде белых ромашек на светло-голубом фоне, аккуратная шляпка с синей лентой, чулки, натянутые на непомерно толстые и волосатые ноги, чешки с низким каблуком. Он суетился, как курица-несушка, и пытался прорваться в комнату, рядом с которой стояла Варя. Заблоцкий оторопел и сперва сделал вид, что не узнает ее:

- Вы не видели моего покойного мужа? - Он посмотрел Варе в глаза и стер тушь, стекающую по его пухлым щекам. - Мне казалось, что он снова кричал во сне и звал меня, как в тот раз, когда я не успела приехать…

- Я только что видела его - он умер, - с наигранным сочувствием произнесла Варя.

- Варвара Николаевна, вы ли это? - изумленно сказал Габриэль и поставил руки в боки. - Я думал, что вы умерли и попали в рай! Какая неприятная неожиданность встретить вас здесь.

- А здесь это где?

- В Городе 1303, в районе А10. - Заблоцкий присел на край кровати. - Да еще и в логове Тшилабы. Зачем вы сюда пришли?

- Я не знаю, как здесь оказалась.

- А, понятно! Вы так и скитаетесь по следу этого вашего Демона. Ну, герой- любовничек же Он! Сам небось притащился к моей цыганочке, а вас за собою приволок, свидетелем решил вас сделать.

- Ничего подобного, я скорее сама пришла. Думаю, Он хотел отделаться от меня в заснеженной степи или оставить меня ждать Его возвращения, а я зачем-то поперлась за Ним.

- Он водит вас через болота? Демон пытается, что-то вспомнить или забыться, - пробормотал себе под нос Заблоцкий.

- Там не было болота, только снег и ветер.

- Должно быть, Его болота скованы льдом. Демон заморозил их, чтобы тени прошлого не беспокоили Его. Но зачем Он решил вновь ступить на этот лед, я не знаю…

- Как движется восстание?

- Оно все меньше меня интересует, всю основную работу по его организации взял на себя ваш приятель - Сигма. Он - толковый парень, знает свое дело и до крайности одержим идеей захвата в заложники Нины. Мы сейчас придерживаемся выбранного им курса. - Габриэль был в прострации. - Но меня больше волнует состояние Тшилабы, ей становится хуже, она уже не может выносить это место, и ничто не скрашивает ей жизнь, даже мое присутствие рядом.

- Она не ощущает вашего присутствия. Она же мертва и ничего не чувствует. - Варя посмотрела на свои руки.

- Нет, она чувствует.Усталость, тоску, отчаяние, но не мою любовь. Демон украл свет, питавший ее жизнью, делавший ее способной переживать приятные, хорошие эмоции, а не только болезненные и плохие. Это Он умертвил ее, истощил и заразил своим гневом, не дает ей смириться и принять эту реальность. Он тревожит ее мыслями о чем-то лучшем, но пока ей недоступном. Но я-то знаю, что ничего лучшего сейчас попросту нет!

- Демон совсем не так плох, как вы о Нем отзываетесь!

- Все мы неплохи, только поступаем по-разному, кто-то хуже, а кто лучше. А так мы все одинаковые, целостные, богоподобные существа, которым должно наполнять мир теплом и светом, а не губить Его вопреки воле Творца, кем бы Он ни был.

- Если бы не Вурд, то Тшилаба отправилась бы в ад за то, что покончила с собой!

- Это Он должен отправиться в ад за то, что она покончила с собой. Не подговори Демон ее к этому, она, быть может, была бы еще жива. - Щеки Габриэля стали пунцовыми.

- А раз Тшилаба уже сделала это, то ей следовало бы повиноваться воле судьбы и пройти свой путь до конца - принять муки ада. Но Демон лишил ее возможности жить своей душой, Он распорядился ею прежде, чем это сделал Создатель или она сама. Есть только два пути постигнуть вечность, оторваться от мира чисел и пространств, это прейти к бесконечности или поставить точку, вы не можете сделать ни того ни другого.

- Как бы там ни было, вы все равно не праве вмешиваться ни в мою, ни в ее жизнь.

- Варя посмотрела ему в глаза.

- Вы говорите совершенно одинаково. Это меня и пугает, лишает всякой надежды на то, что хотя бы моей любимой цыганке удастся хоть как-то от Него спастись, но, видимо, прежде это никому не удавалось сделать. Жаль, что она не слушала меня, когда я говорил ей, что даже один, сперва кажется, невинный взгляд, одно легкомысленное прикосновение может навсегда вовлечь душу в объятья греха.

- Но зачем Ему, по-твоему, это все нужно? Я не вижу причин для жестокости, которую ты описываешь.

- Демон видит перед собой вечное, безысходное существование, которое Он пытается скрасить, утолив свою жажду жестокости. Он желает распоряжаться чужими судьбами, делая вид, что это приносит Ему пользу или успокоение, но вечное пламя, бушующее в Его сердце, не погасить, сколько крови на него не лей.

Заблоцкий снова взялся за исполнение роли горюющей вдовы и упал на колени перед кроватью, причитая:

- Мы так и не смогли попрощаться… - Он зарыдал.

Варя отстранилась от него и, испугавшись его слез, поспешила вернуться к Вурду. На первом этаже по-прежнему никого не было, а в подвале горел свет. Путница спустилась вниз по ступеням и оказалась в коридоре, который на этот раз выглядел немного иначе: стены сдвинулись друг к другу, оставляя совсем узкий проход, лампы моргали, а с потолка свисали огромные веревочные петли, раскачавшиеся от сквозняка. В том же помещении, где и была, стояла Тшилаба: она взобралась на стол и примерялась к петле, в которую собиралась прыгнуть.

- Я не смогу вновь пройти через расставание! - Она плакала и смотрела на потолок. - Мне не выдержать и дня без Тебя, Любимый мой. Ты только обещаешь вернуться и быть со мной, но Ты не сдержишь данное мне слово. - Она рассмеялась и сразу же притихла. - Кто мы есть на сегодняшний день? Гастролеры, скачущие по аренам цирков и театральным подмосткам. Зато мы востребованы публикой - многие из наших зрителей пытаются выследить нас или подкараулить из-за угла. В большей степени наш успех основан на умении выступать экспромтом, а также на отсутствии в нас жалости к себе и публике. Мы демонстрируем не просто зрелищные и понятные им номера, а добиваемся эффекта полного присутствия, чтобы никто не оставался непричастным к нашему действу.

Цыганка сделала шаг, и вокруг ее шеи стянулась удавка, узелок которой уперся ей в затылок и не давал дышать. Ее тело забилось в конвульсии, и Варя поспешила к ней на помощь, подхватила снизу ее за ноги и попыталась приподнять, но у нее ничего не выходило. Тшилаба обмякла, и ее тело повисло в петле: руки опали вдоль тела, ноги вытянулись и парили над полом. Варя отошла от нее в сторону и посмотрела ей в лицо: глаза были закрыты, рот разинут, язык выпал за линию зубов, а щеки втянулись внутрь.

Но вмиг глаза Тшилабы распахнулись, она схватилась руками за петлю и постепенно начала из нее высвобождаться. Странница не выдержала этой сцены и побежала наверх, а цыганка прокричала ей вслед:

- Выдержу! Я еще выдержу! - Она завопила и смела со стола все колбы. - Ты же знаешь, что я сильная!

Оказавшись у стойки регистрации, Варя немного отдышалась и открыла входную дверь хосписа. Навстречу ей подул холодный ветер, несущий с собой хлопья белоснежного снега. В пурге девушка не могла разглядеть того, что находилось за порогом, но перешагнула его, подчиняясь неизбежности.

Покойница повалилась на снег, понимая, что не в силах самостоятельно выбраться с Его болот, всевозможные эмоции нахлестывали на нее одна за другой: гнев, ревность, радость быть с Ним. Она находилась в состоянии аффекта и уже не разбирала, где и что говорит. Варя обратилась к Демону, призывая Его на помощь, прося не бросать ее:

- В густых клубах дыма исчезают из вида мертвецы, что бродят вокруг нас в поисках места своего будущего захоронения. Их судороги, рефлекторные сокращения вызывают у нас лишь отвращение. Мы затерялись в юности, ушли в загул в компании Есенина и, будучи пьяными в умат, забыли свой багаж, когда, горячо прощаясь с доктором Живаго, покидали старенький трамвай. Мы растворились в одном из дней моей двадцатой осени, как растворился морфий в шприце сельского врача. А промозглый ветер шептал нам, что ошибочно наше предположение, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.

Вурд не приходил, а Варя все продолжала говорить, чтобы уже хоть как-то согреться и не потерять рассудок:

- Я никогда не стану Тебя одергивать, успокаивать или отговаривать от чего-либо. Не стану просить подробных комментариев или вступать со мной в долгие дискуссии. Знаю, как бывает трудно открыть рот и выдавить из себя хотя бы стон. - Она успокаивала саму себя. - Наше состояние всегда пограничное, мы должны уметь многое прощать. Прощать другим, но не себе. Невозможно расстаться с источником боли, а что может наполнить ею душу больше, чем скорбь. Я слышу внутри своей головы, как меня вспоминают, за что-то благодарят или хают. А я хотела бы, чтобы они все забыли о моем существовании. Отпустили меня хотя бы на миг, а не притягивали меня к себе, словно не ведая, что я - проклятье. Но это невозможно, я же не могу отпустить Тебя, перестать думать о Тебе. Вот и они не могут перестать думать обо мне лучше, чем я была на самом деле. - Варя подняла глаза к небу. - Как я к Тебе отношусь? Как к существу, которое не причинило мне никакого зла, ничего у меня не отняло и ничем не обидело. Но в то же время, быть может, Ты - навязчивая идея, в реальность существования которой я поверила.

Варя проснулась в прежнем месте, рядом с ней, укутавшись с рогами под одеяло, спал Вурд. За окном был быстро растущий рассвет, солнце спешило начать и завершить положенный ему круг, чтобы как можно быстрее миновать эти земли. За дверью раздавались едва различимые шаги, Агата, как мышь, металась по залу, собирая им в дорогу все необходимые вещи, ожидая их скорейшего отбытия. Всю ночь ее одолевали встревоженные незваными гостями тени, которые рыскали по этажам в поисках источника энергии. Агата не могла позволить себе уснуть в часы бессонницы своей матери.

Девушка поняла, что Вурд во время сна соблюдал с ней определенную дистанцию, которую ей захотелось нарушить, прикоснувшись губами к Его плечам, но она остановилась, так этого и не сделав. Ей не было известно, что из себя представляет сон Демона, Варе не хотелось его нарушать. Она закрыла глаза, расслабила тело, ей было достаточно тепла, хранимого Вурдом под одеялом.

Демон заворочался во сне и поморщился, издав глубокий стон, исходивший прямо от сердца, - Ему снился кошмар. Варя решила поделиться с Ним своими мыслями, и, чтобы не тревожить Его еще больше, она рассказывала Ему все это так, будто это была колыбельная на ночь. Слова лились из нее единым потоком, как вода: гулко, угрожающе, с силой. А Демон, как ей казалось, не обращал на них никакого внимания, просто положил голову ей на руки и делал вид, что все еще спит, чтобы не пришлось с ней соглашаться. Сначала Варя гладила Его волосы, а потом перестала - знала, что Он насторожен и что это отвлекает Его от важных мыслей. Она все говорила и говорила, и лучше Ему было ее остановить, но Он не сделал этого:

- Мир превратился для меня в какой-то бетонный куб, внутри которого вошкаются люди. И я стою вовне, за пределами их ограниченного пространства и вижу их пороки, слабости. Слышу, о чем они просят и кого они об этом просят. Такое чувство, что они обо всем просят меня, а мне нечего им сказать, разве что мне насрать. В глубине души я стремлюсь лишь к тому, чтобы это все меня никак не касалось. Но мне отведена жуткая роль - проводить Тебя в последний путь. Мне довелось узнать о том, что человек, всю жизнь, искавший свою смерть, находит ее в столь не подходящее время и в столь нелепой форме. Я последняя женщина в Твоей жизни, уж точно затмившая всех предшествующих. Мой облик будет стоять у Тебя перед глазами, даже когда они навеки закроются и остекленеют. Я - отпечаток на Твоей судьбе, и раньше Ты никого подобного не встречал. Ты должен мне пару монет за то, что я помогаю Тебе уйти.

Варя договорила и вышла в сад, а Вурд окончательно проснулся только к обеду. Его мучало похмелье, что свидетельствовало о том, что Его бренное тело частично оставалось живым, ну, или все еще было пригодным для жизни. Выйдя в зал, Он сел у камина, молчал, потом попросил принести Ему стакан воды, а Агата принесла ему еще и куриного бульона, за что Он тотчас проникся к ней особой нежностью. Пообедав, Вурд начал приходить в себя, осмотрелся по сторонам и поздоровался с Варей. Ему потребовалось уйма времени, чтобы раскачаться и завершить подготовку к странствию, Он, делая какие-то пометки в истрепанном дневнике, невнятно бормоча себе что-то под нос, прокладывал их дальнейший маршрут. Демон старался как можно меньше напрягать свои больные извилины, так как понимал, что предугадать все Ему не удастся, что-то обязательно пойдет не так.

- Представь себе паутинку, сжатую в шар, - Он внезапно заговорил. - Между каждой ее нитью остается одушевленное пространство, которое находится в вечном движении и взаимодействует с внешним для него миром. Передача всей информации происходит по этим нитям, именно они связывают все существующее воедино, не позволяют ничему хаотично двигаться и рассыпаться. Даже эта сигарета, - Вурд закурил, - имеет сотни нитей, которые делают ее частью материального мира. Чашка бы не разбилась об пол, если между полом и чашкой не было бы обратной связи - программы потенциального взаимодействия. Чашка летит со стола, и нить между ней и полом стремительно сокращается, в результате мы видим последствия такого взаимодействия - разбитая чашка и невредимый пол, передавший полученный импульс дальше по таким же нитям, связывающим его со стенами и фундаментом. Видя систему этих нитей, распутывая их клубок, можно перемещаться внутри их пространства и времени, значительно сокращая дистанцию от точки А до точки Б. И сегодня мы начнем наше путешествие по этой «сети».

- Счастливого пути, - буркнула Агата.

Покидая особняк, Варя была одета почти как Ведающая, Вурд строго-настрого велел ей не скидывать покровы с волос, постоянно держать их закрытыми от чужих глаз. Он взял с собой припасы воды и еды и бережно упаковал в газеты свои рукописи - от сырости. Путники вышли за пределы города, по дороге между собой не общались, каждый пытался настроиться на дальнейший путь. Варя насторожилась, в ней возникло почти забытое чувство тревоги, она снова вступила во внутренний диалог и была этому удивлена. Ей показалось, что голоса в ее голове навеки замолчали, ее недавно приобретенная целостность снова начала рассыпаться на части: «Вот Ты и стоишь передо мной, мой Демон, одержавший вверх над моим телом, вселившийся в мой разум. - Варя посмотрела на Вурда, чтобы убедиться в том, что Он не следит за ходом ее мыслей. - Теперь я могу осмелиться посмотреть в Твои глаза. Но, как видно, не могу осмелиться заглянуть внутрь себя. Раньше я во всем могла винить Тебя, это Ты меня пугал, не давал мне переступить через порог кладовки подсознания, узнать себя получше. Но сейчас я понимаю, что монстр, которого мне действительно нужно бояться, затаился в омуте моей собственной личности. Мне стоит взглянуть ему в глаза, научиться взаимодействовать с ним или даже управлять им, но я боюсь. А боюсь того, что, обнаружив его, столкнувшись с ним лицом к лицу, я вижу в нем саму себя».

Варя не желала больше думать об этом, но эти мысли приходили ей в голову сами собой, ей не удавалось их прогнать: «Я боюсь осознать, что вся ответственность за совершенные плохие поступки и жуткие мысли лежит на мне самой, что я не ведомая каким-то демоническим созданием, не одержима. С другой стороны, что-то рвется из моей груди наружу, что-то вечно рыщет в поисках новых сил».

Они подошли к небольшому ручью с кристально чистой водой.

- Твоя единственная задача безукоризненно следовать за мной. - Вурд вошел в ручей. - Двигаться нужно будет быстро, так что не теряй бдительность и ни на что не засматривайся. Малейший разрыв нашей связи приведет к тому, что маршрут оборвется, и мы, скорее всего, никогда не сможем выбраться из болот, а может, и найти друг друга. Помни, не вступай в контакт с тенями, связь с ними - верный способ заблудиться, остаться в одиночестве. И моли всех богов, чтобы сон моего разума ничто не нарушило, в особенности внезапный визит Ведающих.

Варя посмотрела в свое отражение в воде. Ее глаза снова стали ледяными, опустели, а вместе с тем излучали таинственное белое свечение. Девушка понимала, что в пути с ней может случиться нечто ужасное. Она впервые ощутила, что болота - реальность, что они материальны, как и населяющие их тени. Тень - это вырванные газетные заголовки, обрывки человеческой памяти и личности, остающиеся после ее полного распада. Тень - это выцветавшая фотокарточка.

Вурд коснулся ветви ивы, свисавшей у него над головой, как вдруг между Его пальцами и листками проявилась едва уловимая бирюзовая нить, связавшая их воедино. Варя подняла голову и увидела, что между каждой ветвью деверева, его корнями и травой, произрастающей вокруг него, появились такие же нити, образовывавшие между собой нечто вроде кровеносной системы, по которой двигалась жизненная сила - энергия.

- Дай мне руку, - Вурд протянул ей ладонь. - Не разжимай ее до тех пор, пока мы не сделаем остановку, пока я сам тебя не отпущу.

Варя с прежним трепетом протянула Ему руку, а после в поисках покровительства и защиты прижалась к Нему бедром. Ее глаза закрылись сами собой, и яркая вспышка света озарила все вокруг. Девушка не ощущала своего тела и словно скользила по водной горке, где все смешалось воедино. Вскоре она не могла отличить себя от травы и сосен, по жилам которых проходил их путь. Они пользовались этим свечением, чтобы добраться от одного предмета до другого, от растения к растению, от птицы, слетевшей с ветвей, до камышей, в которых она гнездилась.

С огромной скоростью они преодолели бескрайние леса и вскоре оказались у болот. На сотни километров перед ними простирался туман, смешавшийся с парами испарений, клубившихся над тиной. Одинокие силуэты тонких сосен и коряг черными пятнами виднелись на крошечных островках суши. Если одинокий путник осмелился бы посмотреть по сторонам, то обязательно сгинул бы на этом болоте - все вокруг выглядело совершенно одинаково.

Странники начали движение по нитям, растянутым над поверхностью воды, отталкиваясь от водорослей и тины, они стремились достигнуть островков суши и слиться с корнями сосен, чтобы хотя бы на миг ощутить себя в безопасности. Варя начала проваливаться в глубокий сон, она ощущала, что следом за ними по нитям паутины тянутся хищные тени. Они становились для нее видимыми, вещественными. Варя знала, что продолжает свое движение вперед, следуя за Вурдом, но ее сознание было где-то далеко - осталось ждать ее у ручья. У нее начался бред:

- Что на тебе надето? Белая ночная рубашка из мешковины? - Внутри ее головы зазвучал чужой голос.

- Мои ноги оторваны от земли, я, как призрак, скитаюсь среди зарослей камышей и осоки, которая как лезвия скользит по моим ногам, оставляя за собой тонкие кровавые полосы, - констатировала Варя. - А кровь моя серого цвета, я не различаю цветов.

- Или же их попросту не существует. - В разговор вступил еще один неизвестный ей собеседник.

- Я следую по заданному Им маршруту. - Варя пыталась сосредоточиться.

- Тогда кто или что сейчас находится здесь?

- Мои волосы, потускнели, мои ногти белые и прозрачные, а по рукам бегут мурашки. - Покойница была готова разрыдаться. - Но я этого не чувствую, только вижу, осознаю! Я замещаю собой нечто уже тут находившееся. Из камышей в небо впорхнули болотные птицы, почувствовав мое приближение, как чувствуют приближение холодов, они полетели на юг.

- Тени поднялись из воды, - произнес первый голос. - Они ищут нарушителей их покоя.

- Но они слепо блуждают в тишине, которую даже не могу понять, - сказал второй не представившийся собеседник. - Им неведомо, в какой субстанции они находятся и что их окружает. Они улавливают только общую картину паутины, видят разве что эти тонкие нити, подходящие к ним.

- А я ничего не касаюсь, - облегченно произнесла сама Варя. - Я лишь точка на их горизонте - один из светящихся осколков млечного пути.

- Они навеки заперты и изолированы здесь, им никогда не покинуть это место, - продолжил второй голос.

- Я ощущаю тоску и бесконечную скорбь по ним. - Покойница глубоко вздохнула. - И ощущаю страх перед неизбежным забвением, понимаю весь ужас того, что они так и не потеряли надежду. А ведь это всего лишь отрывки памяти, историй о личностях, при жизни носивших их за собой. Здесь они не обрели покой, он возможен только лишь в Спасении.

- Они не испытывают никаких мук, голода и страха, - вмешался первый голос.

- Им нужно выбраться отсюда, им нужна еще хотя бы одна новая нить, чтобы вновь соприкоснуться с жизнью, - печально произнес второй.

Вурд и Варя поднялись выше по кривому стволу сосны, и тени тоже оторвались от поверхности воды и потянулись за ними. Внизу пролетали гектары болот, словно странники находились за пределами орбиты, а Земля вращалась у них под ногами. Одна из теней приблизилась к Варе практически вплотную, посмотрела на нее пустыми глазницами:

- Люди не терпят вида полностью обнаженного тела, оно зачастую вызывает отвращение, - тень заговорила голосом Заблоцкого. - Оно такое простое и привычное, полное изъянов и знакомое, неотличимое от сотни других таких же тел. Оно выражает собой нашу тленность. Другое дело нам нравится его обнажать и выставлять напоказ.

Варя невольно закрыла глаза, вокруг нее образовывалось торнадо из песка и пыли, а когда она их открыла, то уже стояла босыми ногами на кафельном полу общественного мужского туалета, и вдоль стен тянулись разбитые и грязные писсуары. Из одной из кабинок сочился густой сигарный дым и раздавалось шуршание газеты, журнала. Девушка сразу сложила все во единую картинку: «Он сидит на толчке, одной рукой придерживает брюки, чтобы они не падали на грязный пол, а второй рукой придерживает свой вялый член, играет с ним. На колене у него лежит развернутый порно журнал со слипшимися страницами. В зубах у него сигара, пепел которой сыпется на потный воротник его рубашки. Этот боров говорит не со мной, он не знает, что я здесь. Он пытается пробудить уставший от кокаина член, глядя на фото девушки, опубликованное на развороте журнала. Играет с ней в папочку, высказывая ей свои глубокие мысли, поучая ее».

- Нам нравится приподнимать занавес, нам хочется увидеть то, что он под собой скрывает. Именно это нас возбуждает - возможность познания, открытия таинств. Любопытство! - Заблоцкий сильнее стал дергать себя за член. - Любопытство, вот что стоило назвать первородным грехом. Именно оно, скрываясь под личиной невинности, выдавая себя за незнание, стало инструментом в руках Змея, совратившего первого человека. У человеческого существа всегда, от самого его сотворения, был пытливый ум, отличный от ума, присущего рабам. В нем не было воспетой церковью покорности, в нем было лишь незнание, отсутствие альтернативы выбора и перспектив. Этот примат рано или поздно сам бы взбунтовался, однажды поднял бы свой взор в синюю высь и сказал: «Господь, по-моему, Ты темнишь, не договариваешь нам что-то. Я не ставлю под сомнение доверие, которое Ты нам оказал, но Ты не ставь под сомнение чистоту наших помыслов. Покажи другие свои творения, например, разные модели поведения. Мы не будем примерять их на себя, только поглядим». Господу нравится наблюдать за человеком, Он приводит Его в полнейший восторг своим безрассудством и противоречивостью суждений. Человек создан по Его подобию, сам Творец и есть его единственный прототип, которому, как следует заключить, свойственны все те же радости, все те же помыслы. Или же человек рождается безумным.

«Эта сцена не отпускает меня, кафель липкий и холодный. Тут негде присесть», - подумала Варя.

- Тело женщины, преподнесенное тебе подарком, который ты можешь распаковать, пробуждает первобытную жадность, стремление обладать неизведанным. В какой-то момент теряется контроль, и ты уже не приподнимаешь занавес, а начинаешь его срывать, обнажая перед собой пустую сцену, на которую ты взбираешься только ради того, чтобы уже окончательно удовлетворить свое любопытство. Только в глазах Создателя рода человеческого эта сцена - эшафот, уготовленный для смертных Падшими. Но благо Демоны, живущие в людском сознании, ласково обходятся со своими носителями. Они дарят нам блаженство, выдавая греховность за новую, запретную ступень чувственного познания. Дорога, которую они уготовили бренному существу, вымощена из философских камней, открытий и сладострастия, она ведет напролом. Каждый блудник назовет себя искушенным, а не грешным.

Раздался всплеск - толстяк догадил, но так и не смог возбудиться. Но он остался доволен собой, бодро поднялся со стульчака и заправил рубашку в брюки. Он вышел из кабинки и враскачку, как пингвин, подошел в раковине, но руки не мыл, достал портсигар и сделал на нем пару дорог кокаина. Когда он подошел к двери и поправил галстук, Варя почувствовала тошноту. Мерзавец открыл дверь и, сделав шаг вперед, исчез, развеявшись пылью по ветру. За дверью бушевали смерч, и ничего не было видно.

Не хочу приближаться к дверному проему, я совершенно уверена в том, что он скрывает за собой лишь забвение. Там потоки реки Стикс, которую вброд не перейдешь. Стены не внушают мне доверия, кажется, я могу их толкнуть, и они поваляться назад, как стенки картонной коробки.

- Вода в бочке унитаза шумит, как водопад, что с ней, он за собой не смывал. - У нее вновь появился собеседник.

И в кабинку я тоже заходить не хочу… - Варя поморщила нос.

ГЛАВА 24. ОТГОЛОСКИ

Несмелыми, робкими шажочками Варя приблизилась к распахнутой двери туалетной кабинки. На полу валялся брошенный Заболоцким журнал, на обложке красовалась стареющая шлюха, наряженная в нелепое детское платье, и никакой грим не мог скрыть усталость ее глаз и глубокие морщины. Варя взяла в руки журнал, его страницы начали с бешеной скоростью пролистываться вперед, и из него выпал небольшой клочок бумаги, он закружился в воздухе и завис у самого пола чистой стороной вверх. Но покойница знала, что эта за бумажка:

- Я не стану нагибаться и брать этот лист в руки, потому что он моментально превратится в золу, в пепел, коим и является. Откуда во мне эта уверенность? Нет, в сторону все сомнения - я же лично его сожгла.

Тут же записку охватило пламя, оставившее за собой только серые пласты выжженной бумаги, парившие в невесомости. В дыму возник темный силуэт - тень прошла сквозь перегородку, разделяющую кабинки, и почти коснулась Вариного плеча. Девушка прижалась к двери, ей ничего не оставалось делать, кроме как замереть на месте, притвориться мертвой - дверь заклинило. Тень не отходила от источника дыма, от письма, при этом не видела путей, ведущих ее Варе. Скиталица подумала: «Тень, способная подступить вплотную, становится опасной».

- Она же не могла украсть целое мгновение? - шепотом спросил женский голос.

- Тень и есть тот самым отрывок прошлого, который мы старались скрыть в тихих водах нашей памяти, - ответила незнакомке Варя. - Единожды насладившись им, мы с Владиславом обещали себе никогда к этому не возвращаться. Стоит мне лишь двинуться, сделать глубокий вздох, как она получит доступ к моему сознанию. Она почти достигла своей цели, следуя за мной по пятам, выбрав единственную нить Шелкового пути, ведущую ее от грязных вод к этому письму. Она находится так близко, что я могу разглядеть все увечья, нанесенные ей хозяином. Некогда ее плоть разрывалась под ударами плетей его совести, он, как мог, топил ее в тихом омуте прожитых дней. Я также вижу ожоги, причиненные ей моими взглядами, синяки, оставшиеся после моих поцелуев. Хоть эта тень и принадлежит Владиславу, но у меня есть своя такая же - зеркальная, иногда я ее навещаю. Скорбь приводит меня к ее последнему пристанищу.

Она обратилась к своему любовнику:

- Владислав, просто есть вещи, которые невозможно забыть. С первого мгновения мы знали, что все это навеки останется между нами. Мы не имели никакого права выбора, никакой власти над происходящим, так как не имели власти над собой.

Девушка подняла голову к потолку, но вместо белой штукатурки она увидела сгущающиеся синие тучи, бьющиеся друг о друга, как айсберги в бездонном океане. Ветер задул ей под ноги опавшие лепестки мака, и Варя в испуге толкнула спиной дверь кабинки. Она с грохотом отворилась, и когда Варя сделала шаг назад, то оказалась в комнате с приглушенным светом, но мебели в ней не было, как и самого источника света - он существовал сам по себе. Она села на пол и вспомнила особенный для нее день.

Она теребила в руках маленькую бумажку, на вид ничем не примечательную, такие лежат на каждом рабочем столе, рядом с телефоном, для заметок. Эту бумажку отличала лишь ее изрядная помятость, местами ее текст был затерт, смазан, но, впервые прочитав эту записку, Варя с точностью до расстановки знаков препинания запомнила ее содержимое: «№ 10631, 19:10, короткое платье (на твой выбор), пояс и чулки черного цвета. P.S. На момент нашей встречи не вздумай первой со мной заговорить».

Текст был выполнен твердой рукой, наспех, небрежно, но девушка знала, что его автору пришлось приложить немало усилий к его написанию. Чуть ранее она передала Сатарову шуточное письмо, тем самым ей лишь хотелось отвлечь его разум от повседневных дел, сгустить краски сладкой туманной неги и вывести его споры с самим собой на новый уровень. Никоим образом она не ожидала получить ответ, да еще такой.

Варя шла пешком по оживленной улице, рабочий день подошел к концу, и все люди стремились как можно быстрее оказаться дома, вечная городская суета обострилась с наступлением весны. Она хотела украдкой поправить чулок, который предательски начал сползать, его кружевная полоска уже показалась под подолом ее маленького платья. Выбрав менее людное место, она поправила свою одежду и закурила, ее пальцы впились в белый фрагмент бумаги, от которого все еще исходил некий эффект его присутствия. Варя прекрасно понимала, что от записки нужно избавиться, она поднесла к ней зажигалку, а после разжала пальцы, и бумага, охваченная пламенем, упала на садовую плитку.

Их негласным договором подразумевалось, что подобные письма категорически недопустимы, нельзя было оставлять даже малейших материальных следов своего существования, и, несмотря на то, что, передав первое письмо, Варя уже нарушила правила, она продолжала относиться к ним с прежним уважением и согласием. Наверняка знала, что переданный ею конверт, как и все его содержимое, также были уничтожены, пусть и не сразу после прочтения.

Варя могла воссоздать сцену, в которой Владислав вскрывает конверт, для данной абстрактной иллюзии ей было совершенно непринципиально додумывать, где именно и во сколько он это сделал, но все же ей всегда хотелось немного погадать на этот счет. Может, Владислав проходил с ним в кармане до позднего вечера и открыл его, только сев в свой автомобиль, может, и скорее всего, он сделал это раньше, еще в своем кабинете. Забавно думать, что скорее всего он выбрал второй вариант, и не в силу отсутствия у него терпения, а в силу хладнокровности и размеренности его мышления - от конверта исходил запах ее духов, он мог шлейфом остаться в салоне его автомобиля, что также было совершенно недопустимо. Однако, как Варе показалось, в его случае вполне допустимо носить такую пахучую «бомбу» в кармане своего пиджака, при этом совершенно не вызывать каких-либо подозрений. Этот пиджак не мог сохранить на себе посторонние запахи, так как его владелец отменно душится по утрам.

Отчетливей всего Варя представляла себе его взгляд, эмоции, с которыми Владислав читал все это впервые. Он мельком осмотрел конверт, не церемонясь его открыл, совершенно наплевав на его сохранность - сберечь его на память он точно не собирался, ну, или не имел такой возможности. Сатаров был раздражен, ему уже давно стало казаться, что все зашло слишком далеко, что эта девчонка, то есть Варя, забылась и заигралась, более того, она не имела никакого права вторгаться в его существование, присутствовать в нем. Бегло пробежавшись взглядом по тексту, Владислав понял, что на этот раз он действительно зол на нее. Как минимум письмо было длинным, а значит, по своему содержанию оно не что иное, кроме как романтическое послание, Владислав был уверен, что в нем она описывала свои чувства к нему, а их вообще у нее не должно было быть. У него не было ни малейшего желания вчитываться в текст, но воспитание и джентельменские принципы не позволили ему пренебречь посланием женщины.

Сатаров с самого начала понимал, что в их общении нет ничего невинного, ничего из того, что принято называть дозволенным, и его пугала сама необходимость читать ее мысли, которые он, кстати, не раз просил держать при себе. Каждый раз, проходя рядом с ней по коридору, обращая внимание на черты ее силуэта, Владислав испытывал желание. Каждый раз, прикуривая ей сигарету и прикасаясь пальцами к ее запястьям чуть дольше, чем это бывает «просто случайно», он испытывал краткое наслаждение. Отвечая на Варины сообщения, он совершенно реально видел перед своими глазами сцены, в которых он с жадностью снимает с нее одежду и обладает ею. Все эти мелочи были ему интересны, они словно отбирали его кислород, вызывая легкое головокружение, эйфорию. Но во всей этой пусть даже откровенной болтовне он находил место для мук совести, Варино фривольное общение с ним всегда было обременено обстоятельствами его жизни и воспитания. Владислав не был каким-то юнцом, к моменту встречи с ней у него сложился отточенный механизм мышления, сформировались принципы поведения и организации быта, и лишнего внимания ей он уделять совсем не собирался, хотя ему во всем казалось, что Варя его требует.

Получив это письмо, Владислав думал лишь о том, что атмосфера накаляется, и теперь, чтобы контролировать ситуацию, ему придется принимать в ней более активное участие. Как впредь ему больше не удастся избегать неловких для себя вопросов и пауз, просто сохраняя молчание, исчезая из поля зрения, как Дэвид Копперфильд.

Прочитав послание внимательней, вникнув в его суть, Сатаров снова почувствовал себя невольным, как ему хотелось думать, участником какой-то темной игры, затеваемой вульгарной девчонкой. Но едва ли у взрослого мужчины имеется возможность отмахнуться от осознания реальной картины происходящего. Внутри его головы, не взирая на постоянный прием антидепрессантов, загруженность на службе, да не взирая ровным счетом ни на что, разрасталась червоточина, обратив свой внутренний взор на которую, Владислав понимал, что абсолютно полностью разделяет с ней эту игру, интуитивно знает все ее правила и совершенно ясно, на всех уровнях своего восприятия, знает, чего хотелось бы ему самому. А в данном случае, как справедливо полагать, его желания можно было разделить на две группы - «что я хотел бы с ней сделать» и «я хотел бы оставаться хорошим». Последнее было не столько желанием, сколько кредо, которым ему во всем следовало руководствоваться, в противном случае он мог лишиться всего, что называет «своим».

Варя следовала по указанному в записке шифру, в № 10631, назвав водителю такси заранее уточненный адрес. Она волновалась, чувствовала себя немного смущенно, но ее подогревала мысль о том, насколько таинственна их грядущая встреча. И ее сильно волновал вопрос, будет ли Владислав следовать обрисованному в ее письме плану, или же ее ждет нечто совершенно другое. На секунду девушка испугалась, что ее ждет серьезный разговор, но эту мысль она быстро выбросила из головы - будучи наедине, они не смогли бы поддержать светскую беседу. Они, конечно, даже не пробовали этого делать, но по всем законам квантовой физики, термодинамики, биологии и геометрии какое-либо продолжительное общение между ними было просто невозможно.

Ранее в письме Варя подробно описывала их действия, но не рассчитывая на достижение реального соглашения, не представляя, как все это будет выглядеть взаправду. Если это хоть на каплю вышло бы из-под контроля, как-то неправильно было бы им или ею воспринято, то Вариной репутации мог быть нанесен серьезный ущерб. Хотя она никогда не мыслила в таком ключе, никогда не стремилась к безукоризненности, напротив, в столь узком кругу, состоящем из двух и не более лиц, могла не скрывать того, что порочна. Блуждая внутри своей головы, вступая в холодную войну со своими чудовищами, Варя стала нигилистом. Другой вопрос как бы это могло задеть ее гордость, в случае если в действительности ее в номере ждала бы воспитательная беседа, а не порка.

Выйдя из такси, Варя, расправив плечи и стараясь не выдавать свою тревогу, зашла в отель, посетила дамскую комнату, чтобы припудрить носик и поправить белье. На часах было 19:05, когда она закончила все необходимые ритуалы и готова была подняться к нему навстречу. Она немного поразмышляла, стоит ли ей выдержать паузу и немного опоздать, но эти мысли посетили ее уже в лифте и скорее звучали как шутка, она не могла себе позволить ни малейшего опоздания. Ранее ей не доводилось заниматься подобными вещами, но сама сущность происходящего кроется в необходимости следовать определенным правилам, подчиняться требованиям.

В письме Варя строго указала, что время и место встречи определяется мужчиной, и не могла знать, где окажется, в случае если предложенная ею забава зацепит Владислава. Но, оказавшись в коридоре, ведущем к его номеру, она в полной мере ощутила, что, как и на момент написания послания, находится где-то далеко от реальности, что все происходящее не имеет никого отношения к привычному ходу вещей. Все помещения отеля превратились в один большой затемненный склеп, который вот-вот пополнится новыми тайнами.

Варя подошла ко входной двери, посмотрела на циферблат часов - 19:10, а после поспешила снять их с запястья и убрать в сумку, ровно в это мгновение дверь открылась - на пороге стоял Владислав. На нем был повседневный рабочий костюм, его глаза сияли, впрочем, как обычно. Он держался спокойно, может, ему это давалось непросто, но ничего в его мимике и жестах не выдавало ни единой его мысли. Он сделал шаг назад, пригласив тем самым ее пройти в номер, в ее поле видимости находился высокий деревянный стол, зеркало в полный рост, гостевой диван. Даже сейчас Варя с легкостью смогла воссоздать до мелочей обстановку в той комнате. Свет, что сейчас падает на пол, исходил от высокого торшера, стоящего у окна. Помещение спальни размещалось отдельно, обзор на него был закрыт, как того и следовало ожидать. Пространство, которое они делили, было минимизировано, искусственно заставляло держаться их ближе друг к другу.

Владислав указал Варе на пуфик, стоящий у входной двери, на нем она оставила свою сумку и сняла обувь. Она следила за всеми его действиями, они происходили в полной тишине и были жесткими, прямыми. Он, направляясь к столу, снял с себя пиджак, с театральной простой бросил его на спинку стула, после обернулся в ее сторону, расстегнул пуговицы на рукавах рубашки и закатал их вверх по локоть. У нее отпали малейшие сомнения, что что-то могло пойти не плану.

Она медленно шла к нему навстречу, точнее, шла непосредственно к столу, чтобы занять удобную позу. Так сложилось, что в ходе общения они выяснили, что между ними не будет поцелуев, каких-либо других длительных физических контактов, так как их уже не выдать за невинное баловство. С их появлением над реальным миром Владислава, где Варе не было места и где оно ей и не требовалось, нависала угроза разрушения. Более того, вся томная игра гормонов могла исчезнуть, стоило лишь им хоть каплю привязаться друг к другу. Данный сценарий им обоим показался приемлемым в силу его новизны, а также в силу того, что подобные моменты обычно оказываются крайне яркими и надолго западают в голову.

Варя, постоянно следя за своей осанкой, за тем, чтобы руки прямо лежали вдоль тела, встала у противоположной ему стороны стола, открыв ему тем самым обозрение на свое тело, а себе возможность подсматривать за происходящим в зеркало, находившееся у него за спиной. Сатаров жестом руки показал ей, что следует продолжить, после чего она отодвинула назад свой корпус, вытянувшись так, что попа оставалась поднятой вверх, а грудь лежала на поверхности стола, вытянула вперед руки и сжала пальцы в замок.

Короткое платье приподнялось вверх, выставив напоказ Варины длинные и стронные ноги, достоинства которых выгодно подчеркивались тонкими черными чулками. Владислав подошел к ней сзади, встал примерно в метре от нее, и она могла видеть его действия только в отражении зеркала. Он осматривал ее, изучал ее линии и изгибы. Варя выглядела, как натянутая тетива, а ведь раньше Владислав и не думал, что к нему так просто, инстинктивно придет чувство власти над женщиной. Речь не идет о каком-то физическом или нравственном насилии, напротив, происходящее было совершенно естественно, несмотря на всю необычность преподнесения, он чувствовал, что Варя отдалась его власти, его томному и манящему взгляду. Она медленно изгибала линии своего тела, выгибала спину, наклонила вбок голову, открывая перед ним вид на хрупкую шею. Варя предлагала ему себя, покорно ожидая его действий.

В методичном, холодном ощупывании тела нет никаких романтических чувств, есть только растущее чувство голода, и, если прислушаться к тишине, повисшей в номере, можно было услышать звуки, по своей природе куда более откровенные, чем стоны и всхлипывания девочек-тинейджеров, отпросившихся у родителей на выходные поехать в загородным дом. Больше всего Варе хотелось услышать, как Владислав сделает глоток, необходимость сделать который возникает у человека в момент физического возбуждения. Этот звук, порождаемый рефлекторным глотанием, сигнализировал бы о том, что все его мысли куда-то ушли, что он остался один на один с ее телом и своей природной силой. Но в тот момент она слышала, как Сатаров медленно вытягивает из шлиц свой кожаный ремень, а после накручивает его вокруг правой кисти, зажимая в ладони пряжку. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, но все участки его тела, кроме шеи и рук, оставались закрыты от ее взгляда. Варя слышала, как скребется по поверхности стола ее кулон, Владислав также это заметил, подошел ближе, прижавшись приподнятым членом, обтянутым тканью брюк, к ее попе и переместил кулон ей на спину, так чтобы он не спадал вниз - положил его между ее лопаток.

Сатаров провел ладонью по ее щекам, коснулся пальцами ее губ и слегка их сдавил, не сдерживаясь, ощупал ее шею, талию и ноги, касаясь при этом поверхности кожи ремнем, который он еще плотнее сжал в своем кулаке. Варя открылась ему полностью, переминалась с ноги на ногу, стараясь немного сомкнуть свои бедра - он решил сменить ее позу. Приподнял ее одной рукой за подбородок и посмотрел ей в глаза, в которых отражалось желание, смешанное с первобытным страхом.

- Встань к углу стола. - Владислав провел по нему рукой, убедившись, что они округлые.

Варя медленно и аккуратно выполнила его просьбу, повторив свою позу с учетом появления на уровне ее промежности выступающего угла, который заметно давил на сам источник жара.

Сатаров расставил ее ноги чуть шире, ее правую руку завел ей за спину, прижав тем самым ее ближе к столу. На ней был тонкий бюстгальтер, так что она чувствовала, как ее затвердевшие соски уперлись в прохладную столешницу. Владислав нависал над ней всем своим телом, теперь в зеркало она могла видеть лишь свои ноги, его руки и спину.

- Вытяни вперед руки, - он пальцем указал ей на противоположную сторону стола, на то место, докуда должны были дотянуться ее ладони. Варя сделала все, как он велел, а после на секунду потеряла его из виду. Владислав вернулся и встал перед ней, его пах оказался на уровне ее лица, и сквозь рубашку она могла представить его тяжело вздымающуюся грудь и родинку внизу живота.

- Собери назад волосы.

Варя в спешке собрала волосы в пучок, а после вытянула вперед руки, так как он этого и ожидал, чтобы привязать их лентами от штор к ножкам стола. Когда Владислав обматывал ее запястья, он крепко сжимал их в своих руках, понимая для себя лишь одно, что ему будет трудно удержаться и не оставить синяки на ее теле.

Партнерша не могла сменить позу, разве, что могла свести вместе ноги, но делать это не желала, она прижалась низом живота ближе к столу, надавила на угол весом своего тела, а после поняла, что, даже будучи в трусиках, так намокла, что скользит по его поверхности.

Сатаров подошел к ней со спины, провел ремнем по ее бердам, приподнял им подол платья, левой рукой он сжал ее ягодицу, слегка ее отодвинул, выиграв для себя краткий миг обзора на ее прелести, взглянув на которые, решил приспустить ее трусики до уровня чулок. Варя источала сладкий аромат тепла, запах возбужденного женского тела забивал его ноздри, туманил сознание, и если до этого момента он и не знал, как ему следует поступать, не понимал, на что именно он согласился, то после никаких мыслей уже не осталось. Владислав проглотил сухой комок, образовавшийся у него в горле, занес руку в сторону и нанес ей первый удар ремнем по ягодицам. От неожиданности Варя всхлипнула, но, когда он занес руку во второй раз, она уже сладко стонала, а капли влаги потекли вниз по ее бедрам.

Владислав наносил ей удары, чередуя их с прикосновениями ладонями к ногам и попе, он не стал снимать с нее платье. Кожа на ее ягодицах заметно порозовела, ему захотелось ощутить жар ее кожи ладонью, поэтому он отбросил ремень, высвободил Варины руки из петель и подтолкнул к дивану. Сатаров сел на него первым, указав ей на то, что ей необходимо разместить так, чтобы, ложась поперек на его коленях, ее попа оставалась по центру. Он шлепал ее ладонью, от которой оставался яркий красный след, бледнеющий и исчезающий к моменту нанесения следующего хлопка.

Капля ее влаги, смешиваясь с потом, стекая все ниже, на момент очередного удара, сопровождавшегося тихими, покорными стонами, упала ему на брюки. Он поместил ей два пальца в рот, которые она начала посасывать, погружаясь в фантазии о его члене. Ему, несомненно, хотелось стащить с нее все тряпки, кроме чулок, осмотреть ее грудь и прикусить соски, дать ей в рот, протолкнув свой член как можно дальше, держать ее за волосы, не давая ей возможности выскользнуть. В голове у него возникла сцена того, как ее влажные и липкие губы размыкаются, высвобождая его член, за которым тянуться обильные нити ее слюней. Он, потерев бы ее киску, похлопав бы по ней ладонью, и, убедившись, что она достаточно возбуждена, засунул бы в нее два пальца, заставил бы Варю несколько раз подряд кончить, а после развернул бы ее к себе спиной и втолкнул бы в нее свой член. Владислав даже представил, как замер бы в то мгновение от наслаждения, упиваясь чувством растекающегося по его телу блаженства, а дальше резкими, грубыми движениями довел бы ее еще до парочки оргазмов и кончил бы, прижавшись пульсирующим членом, к внутренней стороне ее бедер. Жидкости бы смешались, потекли бы вниз по ее чулкам, а номере бы воцарился запах секса, который никогда ни с чем не спутаешь, который он навсегда бы запомнил.

Но правила, оговоренные в Вариной письме, как и сами реалии жизни, требовали недопущения ничего большего. Владислав получил ее в свои руки лишь для того, чтобы выплеснуть все накопившееся в нем животные чувства посредством порки, в которой он преуспел, судя по тому, как покраснели тогда ее ляжки. Варя была сильно возбуждена, ей хотелось взвыть, умоляя его трахнуть ее, но ей и самой было хорошо известно, что как только он устанет и потеряет к этому интерес - она покурит и уйдет. Для них это был второй по безобидности способ выразить чувства друг к другу, пусть это и звучит обманчиво, как некая лазейка, но поцелуй остается куда более опасным способом прикоснуться друг к другу.

Покидая отель, а вышли они с интервалом примерно десять минут, каждый из них подумал о том, что произошедшее между ними никак не умаляет легкости последующего их общения, ведь каждая их встреча, каждый диалог не имеют друг с другом ничего общего - все это коллаж, собранный из рваных фрагментов цветной бумаги и газет. Бессмысленный спектакль, сценарий к которому состоит лишь из вырванных из контекста фраз, из бульварного чтива, смешанного с дешевой шпионской прозой. Зато у актеров, каждый из которых является наглядным примером «вещи в себе», есть прекрасная возможность проявить себя в импровизации.

Войдя в свою квартиру, Варя, не отходя от входной двери, задрала вверх подол юбки, прижалась попой к холодной поверхности стены коридора, ей хотелось остудить полыхающую красным пламенем кожу, но это не помогло. Она опустила правую ладонь в свои трусики, а в левой сжала грудь, надавив пальцами на все еще выступающие соски, но сделав еще несколько подобных движений, решила оставить все как есть, немного перекусить, принять душ и лечь спать.

Варя оторвалась от воспоминания и открыла глаза: в номере появилась мебель, она была расставлена точно так же, как в день их встречи. Только было темно. Лампы погасли, но сквозь закрытые шторы пробивался синий свет. Девушка подошла к шторам и раздернула их, но окна за ними не оказалось. Перед ней была только глухая стена, а свет на нее падал от проектора, установленного на противоположной стороне, там, где раньше была входная дверь.

В воздухе раздался рокот, словно прогремел гром. А после комната накренилась, и вся мебель начала сползать вниз, стягиваться к синему свечению. Оно расширялось, пульсировало, как картинка, идущая фоном на рок-концерте. Вскоре Варя прочувствовала еще один толчок - угол наклона комнаты постепенно менялся, увеличивался с определенным интервалом, как если бы вращение происходило по часовому циферблату.

Девушка села на пол и поджала под себя ноги, мебель со скрипом ползла в сторону синего экрана. Варя не хотела оборачиваться и смотреть на него, ей уже достаточно многое пришлось повидать, а еще большее ей пришлось принять на веру.

Это свечение готовится поглотить все, что здесь есть. Я действительно не имела ни малейшего представления о том, что ожидает нас на этом пути. Но это уже слишком! Я узница комнаты, которая некогда показалась нам с Владиславом первой попавшейся, ближайшей. А сейчас эта комната плывет со мной по одному течению. Тени, населявшие ее, где они сейчас? Гонятся за мной по проводам, или нет никаких проводов? Следующего рывка я не выдержу.

Снова раздался металлический скрип, комната накренилась настолько сильно, что Варя не могла удержаться на месте и поползла вниз. Гудение экрана усилилось, в него уже провалилась вся гостиничная мебель. Варины ноги озарились синим светом и погрузились в холод, после экран затянул ее целиком.

Покойница сильно ударилась коленями, когда на скорости врезалась в сырую землю и сломанные ветки. Она снова оказалась на болоте, на одном из маленьких островков суши, окруженных занавесом тумана. Вокруг царила тишина, и Варя не видела ничего дальше своей вытянутой руки. Вскоре она заметила ссутулившийся силуэт, сидящий у кромки воды, - это был Вурд. Он сидел в позе лотоса, сложа в молитве свои руки, прижав их ко лбу.

Сатарова нигде не было, хотя Варя ощущала его незримое присутствие. Покойница начала метаться по островку в поисках Владислава, но не нашла даже следов его пребывания там. Она увидела впереди себя мутный силуэт, но подойдя к нему ближе, девушка обнаружила, что это была софа, стоявшая в номере № 10631. Ее ножки прогнили, матрас был растерзан, и кругом валялась мокрая вата, из ее нутра торчали проржавевшие пружины. Варя поспешила вернуться к Вурду.

Варя плюхнулась на сырую землю в сантиметре от спины Демона, Он молчал.

- Я не имею ни малейшего представления о том, где мы находимся, - прошептала Варя.

- Аналогично. - Вурд закурил трубку. - Но мы явно здесь надолго.

- Что могло с нами произойти?

- Ты знаешь все не хуже меня. - Вурд обернулся в ее сторону и улыбнулся. - Ты встретилась с одной из своих теней, вспомнила то, что хотела забыть. В любом случае, у меня совершенно нет никаких сомнений в твоей причастности к произошедшему.

Варя спрятала свое лицо под мантией.

- Не переживай о нем. - Вурд передал ей трубку. - Владислав на сей день, пожалуй, твой лучший друг. Он все еще помнит о тебе, думай об этом так.

- Но ведь он теперь не сможет вернуться за мной? Я правильно понимаю?

- Сможет, но твои поиски займут сотни лет, тебе никак не обозначить свою локацию.

- И что же нам делать?

- Ждать.

- Чего ждать?

- Успокойся и даже не думай повышать на меня голос. - Во взгляде Вурда мелькнула злость. - Сиди на жопе ровно, мне некогда следить за тобой. Какое-то время я проведу вдалеке от тебя, постарайся за это время ни во что не вляпаться. Мы ждем Харона.

- Харона?

- Нам нужно перебраться через эти застоявшиеся воды реки Стикс. Мы же не собираемся продолжать путь вброд, верно?

Варя кивнула головой и села поудобней. Она накручивала на палец локон своих волос, ее нервы были на пределе, а более всего ей хотелось согреться. Воздух был очень влажный, ее одежда намокла, прилипла к телу и совсем не грела. Разжечь огонь было невозможно, все валявшиеся вокруг ветки и сучки были трухлявые и сырые. И даже если бы Варе удалось найти сухие щепки или кору, она бы не осмелилась развести костер, не известно, кто мог наведаться к ним на огонек. Вурд вытянулся на берегу болота и подозвал Варю сесть поближе к себе:

- Давай немного отдохнем. - Он взял в руки дневник.

- Ты давно его ведешь? - робко спросила Варя.

- Сколько себя помню. - Вурд не отрывался от бумаги. - Это только часть рукописи, я бы не смог таскать с собою все тома.

- А о чем Ты пишешь? В нем есть что-нибудь обо мне?

- В нем только радостные и памятные события моей жизни, к мыслям о которых я хотел бы еще не раз вернуться, даже если эта память оскудеет или и вовсе сотрется из моей головы. - Вурд перелистал страницы и открыл разворот с вложенным письмом. - Эта одна из записок, оставленных мне тобою. Прочтешь вслух?

- Мне снятся образы, которые могли бы наполнить твои сны. Вот только они тебя не беспокоят. Так пусть и впредь в твоих глазах они мерещатся лишь мне, - тихо прошептала Варя.

- Ты боишься собственного письма? - Вурд с удивлением посмотрел на нее.

- Нет, но я писала об этом в своем дневнике, и тебе это письмо не отдавала, - смущенно произнесла Варя.

- Все письма находят своих получателей. Прочти мне его, твой голос меня успокаивает и согревает.

- Это долго.

- А у тебя мало времени? - грозно спросил Вурд. - Тогда читай.

- Я немного стесняюсь, - сперва сказала Варя, но, немного подумав, решила, что Демон так или иначе не в первый раз слышит от своей жертвы нечто подобное. - Люди малодушны, и всегда стремятся показать себя во всей красе, но в этом заколдованном танце чванства и хвастовства, все и думать забыли о том, что их ближним все так же безразлично, как и им самим. Им неведома та жгучая печаль, что щемит мое сердце при виде скупости людских умов. Ничего они не ведают о всеобъемлющем пламени, что вспыхивает у нас в сердцах при встрече с их жестокостью и ложью. Мы не приучены мириться, тем более закрывать глаза на несправедливость, пусть даже на ту, что нас самих и не коснулась. -

Варя начала читать увереннее, с расстановкой. - Но мы не выбираем себе врагов, мы не выслеживаем наших жертв в темных подъездах, они сами нас находят и вручают нам в руки нож, от острия которого умрут. Мы бы хотели полностью от них отгородиться, исчезнуть с их радаров, но что-то в нашем характере, быть может, во внешних чертах и в историях судеб служит для отдельно взятых людских особей неким подобием красной тряпки для быка. Они сами начинают загонять себя в состояние слепой ярости, выплескивать на нас свою ненависть, полагая, что нашего терпения еще надолго хватит. Их внутренние паразиты, гниющие ткани, которые не были ими вовремя в себе удалены, подзуживают их развязать с нами драку или же подавить нас своими пустыми упреками. Это все следует из неосознанного ими чувства самосохранения, из нежелания отказываться от дрянных поступков и мыслей. Они просто чувствуют наше презрение. У них есть основания полагать, что мы терпеливы и хладнокровны, более того, мы ненавидим неоправданные жертвы и страдания, а именно к ним приводит малейший наш отклик на их собачий лай. Никто из них не способен на поступок. А мы вступаем в битву и вершим самосуд лишь тогда, когда они уже вконец забылись и, не желая признаваться в низменности помыслов своих, несут их в люди, сея и воплощая их в жизнь везде, где ступит их нога. Тогда, быть может, мы преподносим им урок, который свидетели нашего краха самостоятельно постигать не захотят. - Варе казалось это очень личным, и она смущалась показывать перед Ним свои чувства, хоть те и были совершенно чистыми и непорочными. - Но все эти раскаты грома и залпы пороховые сами по себе нам не нужны, напротив, мы бы просто- напросто хотели, чтобы пусть на миг, но нас оставили в покое и в тишине.

- Красиво. - Вурд раскурил трубку. - Продолжай.

- Другое дело, что практически никто не приблизится к нам вплотную - настолько силен жар наших раскаленных донельзя душ. Никто не в силах смело и без раздумий рукой прикоснуться к нашему источнику боли, никто не способен ее понять. - На глазах у нее проступили слезы. - Но есть некие отблески света, искры, подобные светлячкам, кружащим в синем небе у нас над головой. Оттуда и теплится надежда на то, что если не я, то сможет кто-то другой. Ранее я сталкивалась с теми, кто здесь также чужой. Но они бесследно и глупо терялись где-то по пути, не оставляли во мне следов своего пребывания. Я знаю, что нам не нужны были долгие речи, какие-то уловки и россказни - потому что мы видим то, что внутри. И, будучи в истинном значении слова мужчиной, ты уже решил для себя, что не оставишь меня здесь без присмотра, потому что я заманчиво слаба. А я, будучи в истинном значении слова женщиной, уже решила для себя, что мне всегда будет по силам скинуть с Твоих плеч тяжесть всех вериг. Ты можешь заслонить меня своею спиною от бед. Я же способна уменьшить Твой пыл, снять пелену гнева с Твоих глаз, чтобы Ты просто мог найти для себя убежище в моих словах, залечить раны, склонив голову к моей груди. И самое главное, что мы можем друг другу дать - это личное неприкосновенное пространство, определить рубеж, перейдя через который мы уже несли бы ответственности за общее бытие, а не каждый за свое собственное. Спасибо, что Ты не обретаешь в моих глазах реального воплощения, не смешиваешься с единой массой лиц и календарных дней, но в то же время Ты со мной рядом.

- Нам стоило сохранить дистанцию. Любовь по переписке - это был бы лучший для нас выбор, - Демон улыбнулся и закрыл глаза.

- Раньше я писала много писем, но никогда не думала, что они могут быть так памятны Демону.

- Поспи немного, у меня есть важные дела.

Варя хотела устроиться поудобней, сесть ближе к Вурду, так, чтобы Ему не мешать, но сделать это было невозможно. Земля, причмокивая, всасывала ее сапоги, вода скапливалась повсюду, а кочки быстро опускались вниз. Она подобрала ноги и согнулась, кутаясь в свои тряпки. Цветовая гамма снова изменилась, все приобрело фиолетовое, темное свечение.

Вурд достал из рюкзака множество пугающих предметов: темное покрывало, кинжал из моржовой кости с рукояткой в форме девы, перстень с огненным янтарем, а также флягу. Он расстелил перед собой черное полотно, положил под правую руку кусок мела, в левую руку Он взял кинжал. Демон надел перстень на большой палец правой руки, и камень засветился так, будто внутри него танцевало пламя свечи.

- Нам придется заплатить ему, - тихо произнес Вурд.

- За все и всем приходится платить. - Варя сидела с закрытыми глазами чуть позади Него.

Варя могла не переживать за свой тыл, однако перед ней открывался вид на камыши и на поверхность цветущей воды, в тумане таилась опасность. Чувство тревоги усилилось, когда Вурд приступил к молитве, а после к выполнению ритуала. Варя не могла разобрать ни слова, но Его речь звучала жестко, сухо. В основном в ней преобладали шипящие звуки, которые при монотонном их прочтении стали напоминать шум ветра. Вурд взял в руки мел и стал им чертить круги, демонические символы. Когда Он завершал движение, замыкал линии рисунка между собой, они начинали светиться блеклым бирюзовым цветом, как нити. Он покрыл знаками всю поверхность ткани, и она стала полноценным источником света.

Демон воткнул кинжал прямо по центру полотна, а после продолжил курить. Он делал каждое движение четко, сосредоточено. В тишине было слышно, как постукивают друг о друга костяшки и амулеты, украшавшие Его трубку. Он вылил содержимое фляги в воду, и она окрасилась в красный цвет. В воздухе повис стойкий запах железа, Варя даже проверила, не идет ли у нее кровь из носа.

Вурд протянул девушке едва раскуренную трубку, а после погрузился в глубокую медитацию. Варя осталась совсем одна, она чувствовала это всем телом. Покойница старалась меньше двигаться, ей казалось, что за ней следят. Ей не давала покоя мысль, ранее изложенная в ее же дневнике, о том, что жертвы сами вкладывают орудие убийства в руки своего палача. И она вспомнила об Ане, ей захотелось призвать к себе ее дух, или же урвать сигналы, которые она могла ей посылать. Но эта затея казалась ей совершенно напрасной, и как достучаться до нее, она совершенно не представляла.

ГЛАВА 25. МНОГОЛИКИЙ ХОЗЯИН

Варя прислушивалась к болоту и к себе, пыталась заснуть, но темные мысли кружили у нее в голове:

- Все вызывает чувство внутренней вибрации, тревоги, неподвластной разуму. - В ней вновь заговорили разные люди.

- Я ничего не знаю об этом месте, не знаю, на что оно способно. Ничего не знаю о себе, а следовало бы. Его шепот сводит меня с ума, а эта травка?

- Он хочет тебя усыпить? - поинтересовался у нее кто-то третий.

- Вурд говорил, что мы здесь надолго, - ответила сама себе Варя.

- И самое страшное, что все вокруг, несмотря на внешнюю бледность и скудность, на самом деле густо заселено нашими потаенными желаниями и кошмарами, - раздался голос второго собеседника.

- Они ищут способ ухватиться за нас, найти единственное связующее нас воедино звено. Тень хочет вечно следовать за своим создателем, вечно паразитировать на нем, принося все новые и новые страдания. Обезличивая своего носителя, губя его, - зазвучал панический голос у нее в голове. - Тень, как того требует закон мироздания, возвращается на свое болото, теряя единственную нить, ведущую ее к жизни. Это бесконечный сосуд, не оставляющий не малейшей надежды, страждущим. Мы одушевили наброски, сделанные в порыве чувств.

- Человек, осознавая, что впереди его всенепременно ждет вечность, начинает строить планы на «вечную жизнь», - томно забормотал другой голос. - Но вечность она совсем другая, расходитесь, ребята!

- Нам все время врали? - воскликнул третий.

- Точнее, мы сами оплошали, наверное, до того, как мы начали не пойми о чем думать, невесть что воображать, Вселенная не была к нам агрессивно настроена. - Бормотание продолжилось. - Пока наше серое вещество не начало приносить свои блага, пока первый человек не отрыл свой грязный рот и впервые не заговорил, существовало то самое Спасение, в которое мы теперь так хотим верить.

- Нам нужны были эти новые горизонты! - не унимался третий голос.

- Желание заглянуть за угол, уводило нас все дальше и дальше от доступного первобытному человеку счастья, которым он наполнял свою загробную жизнь. - Собеседник отстаивал свою позицию, а Варя его внимательно слушала. - В его спасении было все просто, при жизни ему нужно было оставить репродуктивное потомство, а после уйти в безопасное место и умереть, так, чтобы, не обременять своих соплеменников. В тот момент он нуждался только в спокойствии, которое в условиях дикой природы всегда оставалось для него вне досягаемости. Но человек в какой-то определенный момент с увеличением опыта и багажа накопленных знаний и открытий стал придумывать правила, следуя которым он обеспечивал себе право на Спасение. Чтобы не приходилось самому выбирать для себя испытания, чтобы, не быть предвзятым, решено было выбрать духовного наставника, который мог бы упорядочить правила игры и растолковать их несведущим простолюдинам. На все времена жрицы обеспечили себе верховенство власти над последователями, адептами, которые, кстати, никогда не были в дефиците.

- Я проговариваю про себя какую-то искаженную теорию классовой борьбы, теорию развития человека, и все потому, что просто не хочу думать о себе, - Варя вмешалась в разговор.

- Вскоре человеку разумному стало мало простой идеи спокойного пребывания в небытие, - голос продолжил, не обращая на нее никакого внимания. - Ведь один человек уже заметил, что у второго, внешне на него похожего, но совершенно другого, появилось в руках нечто блестящее. И подумал человек: «Хорошо бы мне тоже такую штуку заиметь. Прикольно будет, умерев, попасть в комнату с такими стенами, пусть там вообще все будет сиять!» Полагаю, что уже позже какой-то абстрактный фараон набрал полные легкие воздуха и решительно выдохнул, подняв указующий перст, он велел своим слугам закопать его со всеми любимыми прибамбасами и цацками, а еще и проводить его на Суд с полагающимися ему танцами и жертвами. Жена также могла ему там пригодиться.

Варя на миг открыла глаза и, осмотревшись по сторонам, усмехнулась. Она живо представила себе, как царствующая особа размещает среди ухабов свою умывальницу, ловко прихваченную с собою с того света. Супруга за такую выходку будет пилить его еще целую вечность. Но больше всего, как подумала Варя, ему будет не хватать былого чувство целостности. В груди на месте сердца, запрятанного в одну из погребальных урн, образуется пустота. Туловище превратиться в барабан.

- Вся идея посмертного спокойствия начала рушиться в людском сознании в момент, когда он задумался о противном исходе. В какой-то части эта мысль служила инструментом возмездия за понесенные обиды и потери, доставленные одному мыслящему существу другим таким же. - Голос стал нарастать и звучать жестче. - Мысль о неизбежности наказания, вызываемая чувством беспомощного гнева, желанием мстить, приводила к неизбежному воображению инструментов пыток и мук, которые ждут обидчика в загробном мире. Самое страшное, что все эти муки ада придуманы некогда невинными жертвами, не станет же злодей сам свою казнь вершить.

- Не говори зла, не думай зла. Оно материально, Его войско ждет новых пополнений, - напомнил о себе третий голос.

- Людская беда в том, что нам не дано останавливать свои мысли, мы не можем прекратить думать даже на долю секунды. Мы - участники программы по расширению Вселенной, реализуем вложенный ею в нас потенциал, оправдываем ее надежды. И чем больше знаний нам передает прошлое поколение, тем меньше мы тратим времени на то, что уже открыто и изучено, мы это начинаем применять и совершенствовать. Мы никогда не будем стоять на месте, если продолжим вкратце пересказывать ранее сделанные открытия и теории своим потомкам.

Первые христиане, пропагандируя свою веру, реализовали гениальный план по заманиванию в свою общину все новых и новых приспешников. Стоило язычникам, к тому моменту уже крепко проштрафившимся перед своим Пантеоном богов, услышать о предложенном однозначном спасении, как они быстро усвоили для себя учения Христа. Чтобы, обеспечить контроль и мир, конечно, этих варваров стоило постепенно учить уважению и недопустимости насилия в обществе, все больше походившем на тоталитарное государство. В таком государстве власть правителя была неоспорима, так как давалась ему Богом, у него было право распоряжаться душами и чувствами людей.

- Средневековье. Сколько чудовищ зародилось именно в это время, - задумчиво произнесла Варя.

- Стоит только представить, что в те годы муки ада становили единственным людским кошмаром. Теперь человеку не было гарантировано Спасение, напротив, отныне каждый был обречен на мучения, каждый заранее грешен и в чем-то повинен. В вину ставилось само привычное существование, появление в этом мире, свидетельствовало о неизбежном мучении. Правила ужесточались по мере того, как духовники, обезумившие от своих учений, постарались сделать все возможное, чтобы уничтожить в человеке все человеческое.

Нет, все же стоит только представить, какие существа населили эти земли после того, как лжепророки зачитали перед публикой список грехов, а также список последующих за их свершением мук. А какие страшные образы рождались в головах у жертв, подвергнутых инквизицией пыткам, сожжению. Ведь, уходя в неизвестность, ощущая невероятную боль, они могли представить, что дальше может быть только хуже. Эти ребята вычитали в Библии строки про одержимость бесами, пораскинув мозгами, они пришли к удивительному для себя выводу, что это же неиссякаемый способ запугивать паству. Они цокали языками и возмущались тому, что раньше этому не придали значения. С этого момента легион Тьмы получил лаз, ведущий прямо к человеку.

Какие варианты кар, способы пытки мог вообразить разум человека, некогда добровольно отказавшегося от неотъемлемых людских радостей. Он, живя в затворничестве, стесняя себя в реализации потребностей, заводился от мысли о том, что женщина, уличенная в соитии с Дьяволом, будет предана огню, а прежде проведет несколько дней в темнице, оставаясь при этом абсолютно голой. Да-да, абсолютно голой, если вы понимаете, о чем я. Муки, ожидающие испорченную девицу после смерти, должны быть соразмерны с ее грехом и схожи с ним по своей природе.

Варя вновь открыла глаза, она не знала, сколько времени прошло, но ничего вокруг не успело измениться. Трубка была так плотно забита, что от нее все еще шел густой дым. Девушка крепко затянулась, понимая, что таким образом она выпускает свои мысли из-под контроля. Она немного успокоилась, подумав о том, что Вурд не стал бы подвергать ее опасности, передавая ей покурить. Вскоре она погрузилась в состояние похожее на сон, но все еще оставалась начеку, могла в любой момент открыть глаза.

Покойница не отдыхала, ее разум оставался подвижным, а тело потрясывало от измороси, оседавшей на одежде. За закрытыми веками она продолжала видеть то, что находилось впереди нее, и думать она могла лишь об этом бескрайнем тумане.

Путники пробыли на том берегу почти сутки, все это время Варя спала, а Вурд медитировал. Солнце успело промелькнуть над их головами, рассеялся и вновь образовался туман, но все это осталось ими незамеченным. Болото вновь погрузилось во тьму, и Вурд открыл глаза, размял онемевшие руки. Ветер замер, воздух выглядел горячим, но таковым не являлся, напротив, он стремительно остывал. Во всем чувствовалось беспокойство, постепенно из омута восставали тени, которые вели себя как-то необычно и достаточно осознано.

В их бесформенных силуэтах проявлялся некий отличающих их образ: у некоторых проявились черты лица прежнего носителя, предметы их одеяний, другие не выпускали из рук драгоценные им предметы. Одна из теней оставалась неподвижной, поэтому с легкостью можно было рассмотреть пистолет, который она держала у своего виска. Теперь они представляли собой меньшую угрозу, так как, увидев то, что их связывает с жизнью, путники могли догадаться, что каждая из них ищет в своей жертве, что может быть послужить для нее зацепкой.

Варя старалась рассмотреть как можно больше деталей, ей хотелось разгадать, какие именно воспоминания могут храниться в этих подающих признаки разума погребальных урнах. Их образы становились отчетливей, вскоре они напоминали актеров немого кино. Но они совершенно не взаимодействовали друг с другом, каждая из них была сама по себе и, быть может, даже не ведала о существовании себе подобных.

Остров тоже изменился, каждая травинка отряхнулась от влаги и поднялась дыбом. К его берегу прибило трухлявый плот, собранный из тончайших веток. В метре от девушки прошла призрачная бомжиха, опираясь на свои костыли, она ковыляла, как тучная птица. Ее интересовали пищевые и прочие отходы, ей хотелось хотя бы еще разик, одним глазком взглянуть на мусорный бак, ведь он некогда был источником ее жизненных сил. Таким огрызкам от человека еще при жизни хотелось оказаться в подобном месте, им не нужны были другие люди, сами себе они тоже не нужны. Она подошла к трухлявой софе и попыталась сдвинуть ее с места, но ее деревянная ножка сломалось, и попрошайка, чертыхаясь, пошла в сторону берега и растворилась в тумане.

Старый пень оставался на месте, но поверх него проявился призрачный контур ветвистой ивы. Ее листья касались воды, но никак не тревожили ее гладь. Варя подняла голову и ужаснулась увиденному: на могучих ветвях раскачивались трупы висельников. Каждый из них был тенью, неспособной высвободиться из петли. И все эти воспоминания в количестве тринадцати штук принадлежали женщинам, их многослойные юбки, как зонтики, кружили у девушки над головой. У самых корней ивы лежала дамская туфелька.

Вурд оставался неподвижным, смотрел прямо перед собой, сложив руки в молитве, Его губы едва заметно шевелись:

- Ну, же не бойтесь. - Демон улыбнулся. - Вам же интересно, кто и зачем пожаловал на ваше болото?

В небе раздался птичий крик, и туман, как по волшебству, исчез: на противоположной стороне болота на серо-зеленном берегу в камышах стояли две тощие цапли, которые вмиг перевоплотились в двух полуобнаженных девиц. Рассмотреть их лица было невозможно, их скрывала рябь, они были смазаны, черты их губ и глаз постоянно менялись. У них были длинные руки и ноги, плечи, ключицы и ребра торчали наружу, проступая через мертвецки бледную, покрытую мурашками кожу. Их грудь скрывали черно-зеленые волосы, прилипшие к телу и стелящиеся позади них по мокрому берегу. На поясе у них их были повязки из оборванной черной ткани.

- Сестрицы, вы, должно быть, не первый день на болотах, - Вурд заговорил с ними первым. - А потому знаете, что не всякий путник последует за вами в пучину болот, кто-то может, напротив, самих вас увести за собою в погибель.

- Кто это? - шепнула Варя.

- Нимфы, кикиморы, как тебе будет угодно. - Вурд поднес указательный палец к губам и велел Варе помалкивать. - Они невинные, но озлобленные на весь мир девы, не нашедшие себе покоя, но все еще ищущие путь к нему через эти болота.

- А зачем ты говоришь с ними? - Варя поняла, что совершила ошибку, задав Ему еще один вопрос, и решила уйти на другую часть островка, чтобы вновь не встревать в их разговор.

Как только Варя отошла от Демона на расстояние примерно пятнадцати шагов, нимфы, вновь обратившись цаплями, перебрались к Нему на берег. Покойница старалась скрыть свое недовольство, а потому прислонилась спиною к пню и села на его корни, отвернув голову в сторону ничем не примечательной топи. Но она продолжила прислушиваться к их разговору.

- Найдите мне его и приведите сюда. - Вурд говорил грозно и сердито. - Если он осмелится не повиноваться моей воле, проигнорирует мое требование, то напомните ему о том, что его драгоценная жемчужинка все еще со мной и по-прежнему принадлежит мне.

Нимфы застрекотали, как саранча, и принялись спорить между собой, после Вурд, видимо, поняв, что они Его не понимают, продолжил разговор с ними на неизвестном Варе языке, зато им владели таинственные духи болот. Когда Демон договорил, они обратились птицами и разлетелись по разным сторонам. Он не стал подзывать к себе Варю или же подходить к ней - она Ему наскучила, а внутри у Него все противилось близости с ней. Он уже сотню раз пожалел о том, что девушка с Его же подачи питает на Его счет какие-то глубокие надежды, и слепо желает быть рядом с Ним, невзирая на всю опасность, подстерегающую ее на пути. И Варя чувствовала это. На ее глаза навернулись слезы, и она была не в силах их сдержать. Засыпая, положив голову на мшистые корни пня, последнее, что она видела, это то, как над ней нависла худющая тень и коснулась ее лба.

Покойница встрепенулась, резко распахнула глаза, но была уже не на болотах, а в Городе 1303. Варя стояла посреди спальной комнаты с высокими, длинными окнами, с видом на небоскребы и мерцающие огни большого города, охваченного восстанием. Она бросила взгляд вправо и увидела, что на подоконнике сидит Аня Цвигун, облаченная в длинное красное шелковое кимоно. Она собрала под себя ноги и, кажется, совсем не заметила Вариного присутствия. Покойница сделала пару шагов, и наступила на подарочную упаковку от цветов и ленты, зашуршавшие у нее под ногами. Аня повернула в ее сторону голову и посмотрела на нее белыми, незрячими глазами:

- Дорогой мой, Долгожданный! - Она бросилась к Варе навстречу, но резко остановилась. - Это не Ты! Кто здесь?

- Ты кого-то ждешь? - гневно спросила Варя.

- А-а-а! Это ты! - Никогда раньше она не выглядела такой самодовольной и надменной. - Он предупреждал меня о том, что ты вернешься, чтобы все испортить, чтобы помешать мне! Но это все принадлежит мне одной!

- И что же тебе принадлежит? - Варе захотелось ее удушить.

- Этот величественный город! Все его сады, скверы и улочки - все, что вокруг нас, скоро станет моим. Осталось только завершить пару штрихов. И ты не имеешь права претендовать на мой трон, самозванка!

- О каких садах идет речь? - удивленно спросила Варя.

- А ты выгляни в окно! И ты сама увидишь, как ветви тополей рвутся к небу, как прекрасны яблоневые цветы, уже осыпающиеся на тропинки бульваров.

Варя подошла к окну, но все, что она увидела - это была разруха, апокалипсис. Дома были охвачены пламенем, витрины магазинов выбиты, на улицах толпились мертвецы, вооруженные бейсбольными битами и кусками арматуры, то и дело во тьме дворов мелькали искры пулеметной очереди. Ни о каких садах не могло идти и речи, кругом серость и небо, затянутое кровавыми облаками, висящими прямо на уровне окон Аниной квартиры.

- Ты что, не знаешь, что происходит на улице? - спросила ее Варя.

- Революция, я, полагаю, - Аня коварно ухмыльнулась. - Меня же надо как-то привести к власти, не может же Дева Света сама ввязаться в кровопролитие и разжечь гражданскую войну.

- Ты уже в него ввязалась! И кто сказал тебе, что в твоем царстве есть сады и прочие красоты?

- Вурджел. - Анино лицо озарилось светом, и она потеребила свое кольцо с бесконечностью, надетое на безымянный палец. - Он единственный, Кто ничего от меня здесь не требует, а только оберегает советом и дает мне надежду на новую жизнь, которая становится для меня все более реальной и значимой.

- Так это Он говорит тебе, что за окном все прекрасно! Небось, рассказывает о голубом небе над головой, о теплых летних вечерах, которые так приятно встречать в квартирке с видом на парк.

- Кому-то приходится говорить мне о том, что меня окружает и где я нахожусь.

- Да, кому-то, но не Ему. - Варя потупила взгляд. - И, видимо, это придется сделать мне.

- Не надо! - Аня попыталась ее оставить. - Я не поверю ни единому твоему слову. А если ты собираешься сделать это мне назло, то знай, что в тебе говорит ненасытная и неуемная ревность, ты не можешь смириться с тем, что Ему нужна я, а не ты.

- О-о-о, нет! Ему нужна именно я, а вот ты лишь служишь Ему для достижения какой-то вторичной, не столь значимой цели, что, может быть, и лучше, чем отдать Ему всю себя целиком.

- Я и так отдаю Ему всю себя без остатка. И мне нельзя забывать о своей цели, о служении Ему. - Аня указала Варе на дверь. - Скоро сюда должны прийти.

- Кто? - Варя сложила руки на груди и грозно посмотрела новоиспеченной королеве в глаза.

- Твой приятель. - Аня попыталась вытолкнуть ее за дверь, но соперница была сильнее ее, еще к тому же зрячая.

- Сигма?

Аня кивнула головой ей в ответ и на мгновение замерла - прислушалась: кто-то постучал в дверь и медленно отворил ее, пройдя в темный холл.

- Должно быть, гость уже пришел!

- Ты и с ним спишь? - Варя пришла в ярость и схватила ее рукой за глотку, сдавив ее.

- Нет-нет, в этом ты можешь мне поверить! - едва шептала Аня. - Он отверг меня, предпочтя получить от Него другое вознаграждение, за помощь с моим восхождением на трон.

- Какое еще вознаграждение?

- Поставь меня. - У Ани покраснели щеки, и лопнули мелкие сосуды в выцветших глазах. - Я покажу тебе. Скорее же!

Варя разжала руку, и Аня повалилась на пол, слегка ударившись коленями о мягкую медвежью шкуру, застилающую крепкий, отполированный паркет. Она поспешила к своей кровати с тяжелым балдахином из черного бархата с шелковой вышивкой в виде серебряных роз и драконов. Аня сдернула с нее покрывало с оборкой из шкур горностаев и указала рукой на матрас: к нему вели кожаные, блестящие на свету ремни, крепящиеся к кованым ножкам и изголовью кровати, продолжения Варя не видела, а потому поспешила подойти поближе. Аня в этом время кинулась в будуар встречать Сигму.

На кровати, связанная ремнями, с заткнутым кляпом ртом лежала Нина. На ней были легкие одежки из шелка, которые можно было снять в одно касание руки. К ее соскам крепились зажимы, цепями связанные с вибратором, вставленным ей в промежность. Нина попыталась закричать и начала дергаться из стороны в сторону, но не сдвинулась с матраса ни на дюйм. Варя услышала приближающиеся шаги и спряталась за штору. Она видела, как Аня мельком осмотрела комнату и пригласила Сигму войти, сама сразу же удалилась, не желая наблюдать дальнейшее насилие. У Вари не было выбора, только если закрыть глаза, но любопытство не позволяло ей этого сделать. Через неплотно задернутые шторы она видела, как Сигма вытащил у Нины изо рта кляп и склонился над ней, смакуя ее вопли и душераздирающий стон.

- Тише-тише, милый Ангел, не кричи. - Он улыбался, Варя чувствовала это. - Для всех наступает час расплаты и время, когда все непорочное и чистое становится скверным и наскучившим. Важен только момент, когда мы еще здесь, а не то, что было в прошлом или будет впредь.

Нина залепетала тоненьким голоском:

- Оставь меня! Ты не вправе мною распоряжаться.

- Я не вправе, да. Но я знаю того, кто вправе. И Демон дал мне то свое согласие - Он подарил мне тебя. - Сигма глубоко вздохнул. - Понимаешь, боль ценится человеком только в момент ее нанесения или же в тот момент, когда он сам ее испытывает. Воспоминания о телесной боли смутные, нечеткие, ее невозможно пережить вновь, просто вспомнив о ней. Другое дело душевная боль - вот она имеет свойство возвращаться к тебе вновь и вновь, и порою кажется, что день ото дня она ощущается все сильнее и глубже, чем в день, когда ты впервые испытал ее на себе.

Нина закричала сильнее, должно быть, Сигма сжал ее соски, после раздался шлепок и визг, наемник ударил ее ладонью по лицу. Он заткнул ей рот и принялся ощупывать, снимая с нее одежду, Варя не видела происходящего - балдахин закрывал ей обзор. Она закрыла глаза, чтобы лучше представить себе то, что Сигма делал с Ниной, но, как только она это сделала, звуки сразу же стихли, а сама она уже вернулась на болота.

Вурд не заметил в ней ничего странного, Он несколько раз открывал глаза, чтобы посмотреть на нее, но Ему казалось, что Его спутница просто глубоко заснула. Ему изначально показалось излишним вдаваться в подробности того, о чем Варя может думать, что она на самом деле чувствует и видит перед собой. Демон понимал, что недооценивает ее, но не придавал этому никакого значения, потому что всегда бы оставался в тысячи раз сильнее ее, и ей так или иначе было не по силам причинить Ему вред или помешать осуществлению Его планов.

Покойница встала на ноги и потянулась во весь рост, разминая затекшие и обледеневшие ноги и руки. Она сделала парочку наклонов с прогибом, ожидая, что Демон обратит на нее внимание или поманит ее к Себе, но этого не произошло. Он смотрел на нее с прежней холодностью и с долькой омерзения, которое Он периодически испытывал к женщинам, особенно к красивым и тщеславным.

На болотах поднялся шквалистый ветер, камыши и осока заходили ходуном, шурша друг о дружку, как лезвия кухонных ножей. Туман собрался вокруг островка, и к нему опять вернулись две цапли, которые так и не приняли людской облик, а спрятались у коряг, торчащих из ила. Тина начала пузыриться, словно болото закипало, а после вода одной волной отошла от берега, и все затихло.

- Запомни, существо, призванное мною к нам на помощь, помогать нам вовсе не собирается. - Вурд как можно скорее хотел ввести Варю в курс дела. - Он не мифический лодочник, не древний бог. Он один из одичавших путников, бежавших из Города 1303 сотни лет тому назад. Старик приспособился к здешнему существованию и стал тем, кого зовут Многоликим хозяином болот. Ему известны кратчайшие пути, а также способы выгодного для него взаимодействия с местной фауной и силами, царствующими по всей округе. Он напрочь рехнулся, но не потерял привычки торговаться за положенное ему вознаграждение.

- Ты с ним виделся раньше? - Варя не сводила взгляда с усилившихся волн.

- К сожалению, да. Я немало времени провел с ним наедине, когда вынужден был в своем изгнании искать новую обитель. Но ему кажется, что мы знакомы дольше.

В абсолютной тишине отчетливо зазвучало пение птиц, Варя могла поклясться, что слышала канареек. Вся вода болота так же стремительно обрушилась на берег, как и отступила от него. Вдалеке появились огни, приближающиеся все ближе и ближе к островку. Огней было много, они оранжевыми шарами покачивались в фиолетовом облаке пара.

- Знаешь, я давно хотела Тебе сказать, когда Ты еще в первый раз заговорил про плату. - Варя нервно улыбнулась. - Я на мели. У меня совершенно нет денег, даже двух монет не найду. Ты сможешь заплатить за меня?

- Не переживай, деньги его совершенно не интересуют.

- А чем нам придется платить?

- Я даже не представляю, что мы можем ему предложить взамен. Пусть сам назовет свою цену.

Варя ахнула, когда увидела, на чем паромщик прибыл к берегу. Он управлял конструкцией, которую невозможно было назвать лодкой, это был необработанный ствол старинного дуба, чудесным образом держащийся на плаву. Ветви, служившие опорой его кроны, высохли и частично сломались, но все равно высоко выступали над водой. От сучка к сучку были натянуты рыболовные сети, до отказа набитые всяким добром, некоторые такие импровизированные хранилища провисали под собственной тяжестью и волочились по воде, собирая ряску. Всюду, где это было возможно, были развешаны масляные и керосиновые лампы, свет которых Варя видела еще издалека.

К корням дерева крепился плот, на нем были выставлены деревянные поддоны с пустыми птичьими клетками. В дальней части плота стояла высокая клетка с широкими металлическими прутьями - в заточении находились три ворона. По центру плота, собрав под себя лапы и прижав к туловищу кожистые крылья, спал диковинный зверь. Размером он был с дикую кошку, покрыт коротким и густым, как у выдры, мехом, а хвост у него был длинный с пушистой кисточкой на конце. Существо сквозь сон следило за происходящим, но на странников никак не реагировало.

Посреди ствола дуба, держа в руках длинное весло, стоял высокий немощный старик, укутанный, словно в кокон, в сырые лохмотья. У него были длинные седые волосы, спутавшиеся в колтуны, цеплявшиеся за ветки и сети. Он стоял босиком на грубой коре, местами покрытой мхом. Его ступни выглядели омерзительно, а на шее болталось ожерелье из человеческих костей и зубов. Он поднял свое лицо, его глаза, как у филина, излучали оранжевое свечение.

Вурд не сводил с него взгляда, но в Нем самом чувствовалась жестокость и злоба, которую ранее Варя не замечала. Ей было страшно находиться с Ним рядом. Он казался ей совершенно незнакомым. Вурд заговорил первым, Его голос звучал громко и эхом разносился по болотам, но Варя не понимала ни слова. Паромщик ответил Ему, не открывая рта, его голос зазвучал прямо у Вари в голове:

- Зачем ты, мерзкое отродье ада, снова взываешь ко мне?

- Я ищу путь в Город 1303, - ответил ему Вурд на понятном Варе языке.

- Путь туда не близок, но мне хорошо известен. - Старик ухмылялся. - Можешь ли ты, изгнанник, мучитель рода людского, предложить мне что-то взамен? А? Ничего! Ведь все, что побывало в твоих руках, осквернено, ты можешь дать мне лишь проклятья и боль, а их у меня сполна. - Он рассмеялся.

Вурд продолжил общаться с ним на своем языке, Варя не знала, о чем они между собой договорились, но путникам было предложено подняться на борт. Они разместились позади старца, рядом с корнями дуба, а пушистый зверь пробудился и подошел обнюхать их.

- Не бойся, Шайн, - тихо произнес Демон. - Перед тобой ворлак - довольно крупный хищный зверь, обитающий на болотах. Он питается птицами и мелкими млекопитающими, но на человека не нападает. Этот приручен, как собака.

Покойница положила руку на спину ворлаку, а он прижался к ней, согревая ее и успокаивая. Они отплыли от берега, и птицы снова запели на все голоса, хотя в клетках сидели только вороны. Волосы старца засветились, в них, как и в трещинах коры, появились крули. Варя взглянула на воду и сразу же отвела взгляд: в омуте скрывалось множество существ, тянувших руки к стволу дерева. Где-то поблизости горели торфяники, и едкий дым резал Варе глаза. Она полностью закрыла свое лицо мантией, старалась даже не смотреть по сторонам.

Мне не к чему взывать, ничто не придет мне на помощь. Я - рассудок, потерявший бренное тело. Не существует никаких закономерностей, с утра я могу случайным образом проснуться в другой одежде, говорить на другом языке, но все это не изменит сущности небытия.

ГЛАВА 26. КОСТРЫ

Лодку со всех сторон окутал фиолетовый туман, а на горизонте танцевали маленькие огни. Там виднелись очертания пристани и небольшой постройки викторианского типа. Паромщик держал курс к берегу, Варя начала волноваться, понимая, что ей не известны намерения Вурда и старика. Она обернулась и посмотрела на Демона: Он, закрыв глаза, что- то бормотал себе под нос. Ворлак теперь бодрствовал, следил за каждым движением Вурда и явно Ему не доверял.

- Я должен убедиться в честности Твоих слов. Обещанный Тобою дар слишком много значит для меня! - Старик на миг обезумел, дернулся в сторону Вурда и резко остановился. - Чудовище, порожденное огнем и муками, я все равно буду просить Тебя о большем, ведь Ты платишь мне тем, что Тебе не принадлежит. Ты возвращаешь мне мое и называешь это платой!

- Ошибаешься, душа твоей дочери в моих руках и ни в чьих других. Она сама отдала себя в услужение моей воле, так не мешай ей следовать своим путем, - Демон ответил ему, не открывая глаз.

Сначала Варе показалось, что речь может иди о ней, но это было не так - старик ей был совершенно незнаком и никак не мог являться ее отцом.

Паромщик первым ступил на берег и направился в сторону дома, следом за ним трусцой побежал ворлак. Хижина обветшала, с крыльцом вросла в землю, а трава на его лужайке была выжжена, и землю покрывал толстый слой сажи и пепла. В оконных проемах виднелись призраки: молодая женщина с обожженным лицом и пожилая женщина, теребящая в руках медальон в виде сердца.

Варя покидала лодку, и лоскут ее одежды зацепился за ветвь дуба и потянул за собой мантию. С головы девушки упал капюшон, и тут же поднялся горячий ветер, который растрепал ее длинные волосы. Варя почувствовала сильное головокружение и оступилась на шаг назад, оказавшись по щиколотку в воде. Тени с визгом воспрянули с глубин водоема и полетели к берегу, они ступили на сушу, и земля на месте пепелища вновь загорелась.

Старца охватила паника, он побежал к воде, а тени, как стрелы, насквозь пронзали его тело. Они стремились к пламени, кольцом охватившему его дом. Призраки в окнах исчезли, Варя в этой суматохе пыталась найти Вурда, но видела лишь мелькающие повсюду силуэты. Раздалось пение канарейки и хриплое карканье воронов, запертых в клетках. Варя попыталась собрать свои волосы, заслонявшие ей глаза, но ветер одерживал победу и вырывал их прямо у нее из рук. Столбы пламени поднимались все выше и выше, черная копоть оседала на крыше дома и крыльце. Путница хотела укрыться на веранде, но подступиться к ней было невозможно. Она потеряла старца из виду, но слышала его голос, доносившийся с болот:

- Смотри, смотри на чужую боль! - Он вопил во весь голос. - Собственные страдания уже надоели Тебе, Ты оставил их до лучших времен. Сын, не знающий Отца, клеймил мою душу, навеки решил ее покоя, заразил меня помыслами своими. Мучаясь в собственной постели, издыхая каждую ночь, я чувствовал, что моя душа воняет, гноится и по частям отмирает. Но я не чувствовал боли, Ты лишил меня мук совести, шанса искупить содеянное и очиститься. Я стыдился лишь одного - предстать перед Спасителем, ведь Ты тянулся за мною липким следом. Я хотел превратить в прах своих близких, зная, что передал им Слово Твое. Я хотел уничтожить все следы Твоего пребывания, выжечь все, что посеял, и покрыть землю золой, чтобы никогда на месте, где Ты ступил, ничто не рождалось и не плодилось. Я проклинал Тебя, делая лишь сильнее, или Ты вовсе не слышал меня?

- Старик, ты безумен с рождения. - Голос Вурда звучал повсюду. - Мне не впервой слышать обвинения во всех людских грехах и тяготах. И земли эти мне неведомы, я ранее здесь не ступал, хоть ты и звал меня. Мы виделись с тобой только на Северных болотах, когда я просил тебя мне помочь. - Варя больше верила старику - Демон нагло врал. - Спасителю твоему не нужно более придумывать ордалии, которые изобличат вас неверии в могущество Его. Вы убоялись зла, едва услышав о его существовании, ни разу воочию его не лицезрев, решили, что не помощник вам Создатель, что вы сами и есть борцы с невидимым врагом. Тень, что нависла над твоей семьей, что беспокоила и лишала их разума и сна, была отброшена тобой. Ведь ты превратил свое пастбище в погребальный костер.

Варя почувствовала сильное жжение во лбу, вода начала бурлить, маленькие капли, как в бутылке с газировкой, стали отделяться от ее поверхности и подниматься в воздух, насыщая паровые сгустки, висевшие над берегом. Варя вмиг опомнилась, хотела было бежать к Вурду, но завязла в тине. Языки не стихающего пламени поднялись над землей, они танцевали в воздухе, приобретая людские очертания. С крыши слетела черепица и вспарила над гнилым настилом чердака, россыпь оконных стекол, как лед, нависла над крыльцом, готовая обрушиться на голову любому, кто решится ворваться в дом. В воздух беззвучно поднялись сухие листья камышей и щепки.

- Верни обещанное! - Старик немного осмелел и двинулся от берега к костру.

- Останови его, останови! - раздался женский плачь. - Молю тебя, останови его!

Варя обернулась на крик и увидела, что из дома выбежала испуганная женщина. Она не имела ничего общего с тенями, продолжавшими собираться у огня. Девушка побежала к ней навстречу, понимая, что перед ней стоит живой человек, но не смогла освободиться из оков густеющих болотных вод и повалилась на живот. Она оперлась руками на каменистый берег, но мелкий щебень и галька стали опускаться вниз, словно устремились на дно песчаных часов. Варя попыталась встать на ноги, но уже было поздно - ее руки были зажаты камнями, на черной глади которых отражалось адское пламя. Над нею навис силуэт Вурда, не Он сам, а только лишь Его высоченная смолянистая тень - Демон стоял немного позади, у лодки. Он вынул из рюкзака стеклянную банку - в ней билась коралловая канарейка, пищащая от страха. Он взял ее в ладонь и аккуратно поместил в клетку. Птица начала бешено стучаться о прутья, пытаясь выбраться и спрятаться от огня.

Вскоре жжение во лбу у Вари стало нестерпимым, она прижалась головой к земле и сомкнула веки. Жар от костра разрастался, металлические детали ставен и дверей раскалились до красна. Не открывая глаз, девушка видела, что бегущая к воде женщина остановилась посреди двора, и огонь не ранил ее, он выглядел далеким и нереальным, словно след напыления на экране монитора.

Женщина смотрела в сторону дома и кричала:

- Ты жива? - Она делала паузы. - Где он?

Она решилась ступить на крыльцо, а навстречу ей вышел мужчина с окровавленными розгами в руках. За ним следом, скуля и хныча, семенили дети, едва достигшие двенадцати лет. В окне второго этажа стояла красивая молодая девушка, по ее щекам текли слезы, а глаза светились зеленым светом, таким же светом залились глаза канарейки, будто два изумруда.

- Где твоя ублюдская дочь? - мужчина кричал, как вепрь. - Где эта блудливая сука?

Женщина руками закрыла свой рот, словно пыталась сдержать разрывающие ее изнутри крики ужаса. Она потянулась к детям, но мужчина их не пустил, удерживая их руками в дверном проеме. После он вышел на крыльцо, и его лицо озарилось в лучах пламени - Варя узнала в нем старика-паромщика. Его лицо было искажено гримасой злобы, глаза у него блестели, у краешков рта скопилась слюна. Он был страшнее любого разъяренного зверя и не мог определиться, что ему делать в следующий миг, за что хвататься.

- Арон! - женщина еле шептала. - Пожалуйста, скажи мне, где моя дочь? Что ты с ней сделал?

- Хильда, она больше не твоя дочь! Нет того невинного ангела, возвращения которого ты ждешь! Она на сносях, носит под своим трепетным сердечком дитя Тьмы - Его дитя! - Отец семейства разрыдался и упал на колени.

Варя недоумевала над происходящим, она уже не могла сделать вид, что не понимает, о чем идет речь: Вурджел осквернил его дочь, и она зачала от Него ребенка. Его нынешняя спутница была в гневе, и если бы ей удалось вырваться из этого кошмара, то она непременно бы Ему все высказала, задала бы кучу вопросов, но ей не становилось легче - прошлое этих мест не отпускало ее.

Призрак в окне второго этажа зашевелился, прижал руки к запотевшему стеклу. Варя не понимала, где именно находится, но жжение во лбу было совершенно реальным и мучительным. Призрачная девушка вторгалась в ее разум, уводила прочь от этой сцены.

- Элизабет, меня зовут, Элизабет, - прошептала она, не размыкая губ.

Варя потеряла сознание, и, когда вновь очнулась, она уже находилась внутри дома, на втором этаже, рядом с ней была широкая лестница, ведущая вниз. На улице слышались голоса, и девушка прислушалась.

- Я спрашивала ее об этом, - нарочито нежно произнесла Хильда, глядя своему мужу в глаза. - Элизабет сказала мне, что ничего страшного в этом нет, нам не о чем беспокоиться. Я ей верю! Понимаешь, она наша дочь. Она просто помогает этой старухе по дому, и она ей не причинила никакого вреда.

- Соседи уже шепчутся, мол, ведьма свела нашу дочь с Дьяволом, а та от Него еще и понесла. - Мужчина схватился за голову и вырвал прядь седых волос. - Кругом обсуждают нашу семью, Элизабет накликала на себя беду. Она спуталась с этой ведьмой, и теперь становится на нее похожей. Как ты этого не видишь?

- Я запретила ей выходить из дома.

Варя услышала, что где-то рядом с ней захлопнулась дверь. Она быстро определила источник шума и подошла к одной из спальных комнат. Девушка прижалась лбом к двери и сквозь нее увидела, что на полу посреди скучно обставленной комнатки сидит Элизабет. Она обхватила руками ноги и раскачивалась взад-перед, но, почувствовав Варино присутствие, замерла.

- Покажись мне, покажись! - Лиза кричала внутри Вариной головы, но обращалась не к ней. Девушка чувствовала, что в комнате есть кто-то еще.

Нечто гнетущее, давящее нависло у Вари за спиной, а после прошло ее насквозь и ворвалось в комнату. Элизабет встрепенулась и встала на ноги, схватила кусок мела и начала чертить какие-то круги и надписи на стене. Варя стала вглядываться в символы и отчетливо разобрала текст:

«Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна на тебе нет».[1]

Сразу после прочтения надпись исчезала, а на ее месте появлялась новая. Варя на секунду отвлеклась, чтобы взглянуть на их автора - Элизабет металась от стены к стене, продолжая писать:

«Имя ей Ерсель - маленькая медведица».

Элизабет нахмурилась и принялась выводить маленькие буковки, вспыхивающие золотым сиянием: «Обет верности Тебе несет в себе печать, наложенная мне Тобою на правую руку. Мы - это сила, которая никому не по зубам - одно целое и единое, никем и ничем непобедимое».

Варя чувствовала лишь леденящий страх, происходящее казалось ей до боли знакомым, такое уже бывало с ней самой. Элизабет сдернула черную тряпку, которая скрывала за собой, прежде незамеченное Варей, зеркало. Она смотрела на свое отражение, смотрела в свои глаза, которые были ярко-зелеными, пустыми. А после отражение заменилось подвижной картинкой: Лиза шла по узкой тропе, ведущий к лесу, там стояла темная изба, из печной трубы которой валил густой дым. Варя почувствовала, что воздух, со всей вмещаемой в него массой, пришел в движение, итогом которого стало ее перемещение в пространстве. Она совершила очередной скачок и оказалась рядом с избой.

Элизабет аккуратно отворила дверь и скользнула внутрь дома. Варя заглянула в окно и прислушалась.

- Помогите мне, укройте меня, - молила девушка.

- Ступай прочь, - ответила ей седая старуха, скрючившаяся над корзиной с лучинами, на шее у нее болтался медальон в форме сердца. - Твое дело сделано, ты выполнила свое предназначение.

- Но мой путь еще долог, и я не готова пройти его. - Элизабет говорила заученными фразами. - Мне как будто не хватает воздуха, нечем дышать. Рот забивает едкая гарь, я слышу крики внутри своей головы. Кто-то молит меня о помощи, кто-то зовет меня по имени и просит прийти. Я чувствую жар, мое нутро горит.

- Меня все это не касается. - Старуха подошла к столу и разложила перед собой игральные карты. - Я дала тебе навык общения с Ним, как ты и просила. Не знаю, о чем вы с Демоном договорились, но будь теперь так добра и сдержи слово, данное Ему. Он знает, с кем имеет дело, и в случае чего легко сможет меня и тебя найти.

- Мой отец совсем изменился. Он замкнулся в себе, запил, ругается с мамой. Они ругаются из-за меня. Они же хорошие люди, но в гневе забыли, кто они есть на самом деле.

- Мы с тобою чем-то похожи. - Старуха улыбнулась и открыла амулет, в нем лежала прядь золотых волос. - Когда-то и у меня были роскошные локоны, такие же будут и у твоей малышки.

- Они говорят правду? - Элизабет посмотрела в окно. - Называя вас ведьмой.

- В наши дни всякая баба, готовящая вкусную стряпню, приравнивается к колдуньям. Я уж не говорю о том, как эта толпа окрестит красивую девчушку, попутавшеюся с бесами. А они видят тебя именно такой - бесноватой.

- Но это неправда! - Лиза возмутилась.

- Вот видишь, не стоит верить всему, что говорит честной народ. - Старуха погрузилась в карты. - Ступай домой, мне ничего не нужно. Я справлюсь.

Элизабет вышла на улицу и посмотрела в сторону леса. В нем тени водили хороводы, зазывая ее присоединиться к ним. Варя слышала ее мысли, как слышит свои: «Истина открывается тем, кто достоин этого. Ее невозможно отобрать силой, так как мы не имеем ни малейшего представления о том, как она выглядит, о том, чем она является. Но я вижу истину в Твоих глазах, и я знаю, что Ты не врал мне лишь однажды, когда говорил мне, что на душе Твоей лежит страшное проклятье, что Ты уже не в силах ничего с собой поделать и губишь все, что Тебе дорого. Но я видела в Тебе Свет и до сих пор не хочу верить в то, что он был только лишь отражением моего собственного сеяния. Мне не в чем Тебя упрекнуть, ведь Ты даже ни к чему меня не склонял, не убеждал меня в своей искренности и любви ко мне, я сама пошла за Тобой. Я хранила для Тебя свою невинность, а дитя наше - Ерсель, все равно будет плодом греха. И ты не глух к моим мольбам. Я понимаю, что я не имею никакого права на счастье, как его не имеет кто-либо другой, из ныне живущих. И я, мой разум, тягостный груз греха, обременяют не только мое существование. Они губят моих близких. Не молчи, когда я взываю к Тебе, не молчи сегодня. Ты упал ко мне с черных небес, ты поглотил мое время, мое пространство… Все. Так забери меня с Собой во мрак и покой».

Варя почувствовала, что рядом снова появилась мрачная фигура, стоявшая у дверей спальной комнаты. Это существо оставалось невидимым, оно присутствовало во всем, что их окружало. Элизабет пыталась с ним заговорить, ища диалога, который некогда, еще при жизни, искала Варя. Существо ответила девушке, и Варя просто поняла, что оно желает сказать:

- Ты не знаешь, чего ищешь, но упорно ищешь, - произнес Демон.

- Я вижу в Тебе знакомый дух. Только Ты понимаешь меня, - ответила Элизабет.

- Я понимаю всех.

- Нам всем нужен пастырь. Тот, кто осветит путь, укажет правильное направление.

- Ты должна заблуждаться, чтобы, отыскать правильный путь.

Они вновь вернулись в комнату Лизы, где все оставалось на своих местах, но выглядело иначе, будто все предметы то ли слегка сдвинулись, то ли заменились на точные их копии - что-то было не так, как прежде. Варя вслушивалась в каждый шорох, всматривалась в каждую тень, но ничто не предвещало беды. Помещение стало казаться светлым и просторным, но где-то в нем таился подвох.

Элизабет не могла заставить себя пошевелиться, ее силы иссякали, мысли вязли в густом бульоне. За окном было слышно, как ее отец колет дрова, на первом этаже мать накрывала на стол и звенела посудой. Мальчишки как ни в чем не бывало играли на лестнице. В доме присутствовала жизнь, но некое размеренное течение медленно и верно несло их к забвению. Но ему было не по силам тянуть за собою Лизу, ей оставалось только оплакивать свою преждевременную кончину, которую никто, кроме нее самой, не заметил.

Она вспоминала слова того единственного, кто был украдкой близок с ней.

- Мне противны люди, живущие в деревне, - Элизабет обратилась к зловещему Гостю.

- Чем они тебе не угодили? - спросил Он ее в ответ.

- Я вижу нечто хорошее в каждом отдельно взятом человеке. - Лиза помедлила. - Но стоит им собраться всем вместе, как они превращаются в обезличенную свору, в которой каждый проходимец выдает свой лай за общий. Они пользуются каждой малейшей возможностью представиться чужим именем, избежать прямого взгляда им в глаза. Жмутся бок о бок друг к другу, как овцы в поле, не покидая круга, попрекая и оговаривая всех подле стоящих, они плодят разруху и страдания.

- Ты их совсем еще не знаешь, девочка, - Демон почти мурлыкал. - Каждый отдельно взятый человек уникален и никогда не обезличивается в толпе, лишь делает отсутствующий вид. Смотри, ты же часто бываешь в церкви, насколько я знаю, твой отец служит писарем в городской семинарии. Я не могу упрекать тебя в безверии и ставить под сомнение твою покорность замыслу Творца. - Демон помедлил. - Я ничего не могу возразить тебе, потому что ты другая, не такая, как я. Ты - Свет, ты - все то, чего во мне нет, и мне недостает.

Варя насторожилась, так как реальность стала прерывистой. Трансляция мыслей Элизабет заменялась белым шумом, а потом возобновлялась, но звучала совсем тихо. За ними следил тот, кто вовеки не сможет покинуть тьму и выйти на свет.

- Не стоит делать этого, - шептал гость. - Не пытайся вспомнить события того дня - это бессмысленно. Тебе не удастся случайно столкнуться со мною взглядом, уловить мой силуэт в толпе, в тот день ты не заприметила меня среди других мирян.

Его слова стали циклично повторяться: «среди других мирян», «присутствие», «беспокоило», обрывки фраз и даже отдельные слоги проговаривались вслух раз по десять. Варя поняла, что Элизабет судорожно хваталась за слова незнакомца, но не могла разгадать их смысл, как если бы Он говорил ребусами. Все катилось в тартарары, ничто не утешало, все сулило погибель. Муки совести раздирали Варю на куски, и теперь страшнее, чем смотреть в глаза Богу, ей было только смотреть в глаза Владислава.

Должно быть, он совсем не знает, как мне помочь, но он единственный, кто этого желает.

Варя обратила внимание на стену, у которой стояла кровать. Висящее на ней распятье медленно накренилось, а отбрасываемая им тень стремительно разрасталась и, как туча нависла над головой Элизабет. Цвета становились контрастными, линии между светом и тенями становились отчетливей и насыщенней. В воздухе появился аромат ладана и других дурманящих трав, естественное освещение заменилось огнями лампад.

Варя оказалась посреди средневековой церкви, открывшей свои врата множеству прихожан, стремившихся прикоснуться к таинству воскресной службы. Обстановка, царившая вокруг, будила в Варином сознании два совершенно противоположных чувства: с одной стороны, домашний уют, с другой - стороны тревога. В толпе страждущих она не могла найти Лизу, которая пряталась от посторонних глаз в тени колон.

Сумрак оживал, становился не просто явлением, присущим темным помещениям, а духом, населявшим их. Он состоял из слов скорби и сожалений, обретал свое собственное звучание, эхом вторя в ответ на каждую молитву. Сумрак становился убежищем для сущностей, стремящихся сокрыть свое истинное обличие и помыслы. Всему, что связано с грехом воедино, легче жить в церкви, там, где все вокруг вечно напоминает о нем.

Возвышающиеся над головами мирян гарпии и адские создания, претворенные в жизнь руками умелого скульптора, никогда не смыкают глаз. Им ведомы все тревоги и желания, они знают и чувствуют все то, чем живет род людской. Мрачные статуи, как птицы-падальщики, расселись на скалистых нишах готических гротов, возведенных до самого купола церкви, где их не спугнет луч солнца. Они навеки обрели покой во мраке, лишив тем самым покоя святых, чьи образы и статуи стоят у алтаря и в нишах стен.

Святые мученики склонили головы и закрыли ладонями лица. Они вечно оплакивают мертвецов, которые пришли сюда вопить и мычать, как если бы они не в силах были разрыть свои могилы и тянулись к ночному сторожу рукой.

Варя могла смело проходить насквозь все предметы и людей, ничто не выдавало ее присутствие. Как ей самой показалось, помимо нее там были и другие призраки, пришедшие посмотреть на живых. Девушка искала Элизабет и сосредоточилась на голосах, смешавшихся у нее в голове. Ей нужно было зацепиться именно за ее мысли, отличить ее сеяние от прочих шумов и помех.

В храме уже собралась толпа страждущих, а прихожане продолжали тянуться в храм и, как бычки, ведомые на бойню, шагали друг за другом нога в ногу, продвигаясь как можно ближе к алтарю и священнику. Сам богослов не произвел на Варю особого впечатления: худощавое телосложение, белесая кожа и едва размыкающийся в молитве рот. Он выглядел поколоченным, не способным стоять прямо под тяжестью своего темного облачения. Паства вторила его словам и бездумно повторяла окончания его возгласов.

Он внушал им скорбь, отрицал их право на радость и удовольствие. Хоть люди и говорили слова благодарности Создателю, они делали это чуть ли не со слезами на глазах, ощущая в себе лишь бессильную злобу друг на друга и праотцов, впервые постигших грех и навлекших на потомков муки изгнания. Каждый из них бился за мир, который своими глазами никогда не видел, которому не мог соответствовать. Покойница слышала множество просьб, адресованных молящимися Богу, но разве она могла слышать то, что воистину предназначено только Ему. Это говорильня - место, куда все пришли ныть и радовать того, Кто их подслушивает.

Варя подошла к колонному ряду и, держась в их тени, направилась в противоположную от алтаря сторону, там располагались скамьи для представителей науки, светской власти, для преуспевших дельцов и деятелей искусства, то есть для всех, кому не пристало тереться и толкаться локтями с грязными бедняками, которые приходили на службу только ради попрошайничества. Первые, обособленные рядом колон лавочки были полностью заняты, а задние ряды практически полностью пустовали. Народ даже не приближался к ним, так как предназначались они для бесноватых, силой доставленных на исповедь, безнадежно больных и слабоумных людей. Если бы не воля Творца, то все этот сброд и вовсе бы не подпускали к стенам храма. Там была Элизабет, она то и дело теребила рукава своего единственного выходного наряда и смотрела на страницы пожелтевшей книги. Выходное платье, надетое прямо на ее голое тело, кололось, было соткано из грубой ткани и сковывало любые ее движения. Оно давно уже было ей не по размеру, корсет сдавливал ее набухающую грудь, а юбка ползла вверх. Она одергивала одежду, боясь случайно опозориться или привлечь к себе лишнее внимание.

Лиза старалась поспевать за всеми молящимися, но не могла прочесть с листа текст, он расплывался и прыгал перед глазами. Она сжала в руках четки, и прижала ладони ко рту, но смирение не наступало. Девушка раньше никогда не позволяла себе быть раздражительной и вспыльчивой, но в тот момент она никак не могла обрести контроль над собой. Она заметно нервничала, но никому не было до нее дела, никто даже не смотрел в ее сторону. Девушка немного успокоилась от этой мысли и позволила себе оторвать глаза от священного писания.

Общие звуки приглушились, и Варя снова услышала мысли послушницы: «Мне душно, моя плоть и мой дух разрываются на части. Словно кто-то наперекор моей воли вторгается в мои мысли и крадет воспоминания. Я не могу вымолвить даже несколько слов, но не без причины сторонюсь этот дикий люд, я совершенно не имею с ними ничего общего. Я пришла сюда не для того, чтобы жаловаться и стонать, напротив, я пришла обещать свое вечное служение Свету».

Элизабет украдкой подняла глаза и осмотрелась. Она знала, что находилась в лоне церкви, где не должна проявлять любопытство к молитвам и надеждам других людей. Но стоило ей лишь зацепиться за человека взглядом, как она понимала его внутренний мир. И она снова и снова взывала к своему былому смирению, но бунтарский дух рвался наружу, на подступах изрыгая потоки бессильного, от того и тошного гнева. Она хотела прекратить думать о происходящем, но ее воля слабела, становилась ненадобной.

Варя видела ее переживания, Элизабет заслуживала собеседника, того, с кем она могла бы обменяться пусть лишь парочкой слов. Ей это было бы достаточно, так как она была лишена всякой возможности видеться со сверстниками, ее отец - Арон, так паромщика звали дома, мало походил на уравновешенного человека. Лизе захотелось начать махать по сторонам руками, прогоняя прочь, как мошкару, дурные мысли.

Раньше, быть может, еще пару недель назад Лиза еще не так сильно боялась своего отца, хоть он и всегда был угрюм и нелюдим. Никто не имел права возразить ему, в противном случае он розгами бичевал усомнившихся в нем пасынков. Только обычно он был немногословен и требования свои никогда не менял, Лиза, как и другие члены их семьи, имела закрытый список разрешенных и нужных действий. Если девушка выходила за рамки дозволенного, Арон либо колотил ее, либо заставлял выполнять уроки чистописания, которые она заканчивала уже в полной темноте, пачкая чернилами бумагу. И даже сидя в церкви, Лиза боялась рассердить отца, и потому старалась не поднимать головы от книги, лежащей у нее на коленях, но тревожные мысли кружили и кружили у нее в голове: «Я - причина этих страшных перемен в моем отце. Мне хотелось бы оградиться - хоть ненадолго остаться одной. Но здесь, среди всех этих слабых и умалишенных людей, я чувствую себя такой одинокой, единственной и всем от них отличной девочкой. Знаю, что нельзя допускать и мысли о том, чтобы заглянуть другому человеку в душу, нельзя из любопытства слушать чужие молитвы и покаяния, тем более что в церкви. Но я хочу лишь осмотреться, считать нескольких людей, познакомиться с ними поближе. Такое чувство, что я единственная, кто может напрямую взывать к Богу о помощи. На пути к Господу образовалось множество посредников, а цель служения Ему искажена трудами лжепророков, которые ныне перед нами святы. Человек никогда не должен просить Спасителя о счастье, Ему противно будет одарять раба Своего грехами и усладами, о которых тот для своего счастья просит. Они же вечно плачутся Ему о том, что правила, которые Он единожды установил, слишком строги, и надобно их смягчить, а то тягостно бытие, дарованное им с рождением. Они собираются в одну компанию, образуют культ, обряды и ритуалы которого становятся все запутанней и помпезней.

Отец будет ждать меня у выхода на улицу или уже около дома? Дома. Он не хочет, чтобы нас видели рядом, стыдится меня. Я не знаю на то причин, но мне больно и уже хочется взять на себя любую вину, только бы все эти мысли хоть на миг исчезли из моей головы. Кто-то приходит по ночам в наш дом, как коршун, пикирует Он от кровати к кровати, садится на ее изголовье и что-то бормочет на своем адском языке».

В воздухе повисло беспокойство, чувство беспричинной тревоги заставляло людей оборачиваться и смотреть на Элизабет. Она заметно занервничала, так как не любила пристальное внимание к своей персоне, это могло разгневать отца да и окончательно испортить ее репутацию ни в чем неповинной девушки. В это время в храм ворвался вольный Слушатель, рыскающий в поисках объекта для дьявольской насмешки. Дух не имел ни имени, ни образа, который был бы постоянен. Он с легкостью менял черты лица, местонахождение, вселяясь в статуи или людей из толпы, ловко скача между ними по рядам. Дух вел себя дерзко, напоказ выставлял Свое пренебрежение к человеку, служившему игрушкой в Его руках.

Элизабет испугалась, ощутив на себе Его обличающий взгляд. Она ведала, что пред ней предстал один из тех, кто проклят Богом, что Он уселся рядом с ней и наблюдал. Ее грудь вздымалась все чаще, а между ног у нее заиграли маленькие искорки, которых она раньше не замечала. Сущность, без тени сомнения в голосе, с лаской произнесла напутственную речь:

- Посмотри на всех, кто окружает тебя. Боятся ли они своих поступков и мыслей, боятся ли они творить зло и судить? Они вгрызаются в жизнь, стремясь оттянуть свою кончину, но они уже мертвы. - Он заглянул ей в глаза. - Но ты не боишься смерти, а ждешь ее, взывая к ней по имени. Ждешь того, что она пойдет тебе навстречу и оборвет нить твоих страданий. Удивительная способность видеть чудовищ, населяющих людские умы, сводит тебя с ума, но все равно хочешь нести Свет своим ближним. Ты заперта в собственной реальности, которая лишь косвенно соприкасается с общим бытием, но ты разделяешь его страдания. И все, к чему прикасается твое сердце, покрыто шипами, ранящими тебя и доводящими до отчаяния. Никто, кроме меня, не слышит твоих криков, тебе не верит и не видит того, что видишь ты. Сама прекрасно понимаешь, что с каждым днем тебе будет ставиться все хуже и хуже, тебе будет все тяжелее и тяжелее. Будут появляться новые оковы, которые неизбежно прикуют тебя к людскому быту, а скорее всего, сломают тебя и превратят в одну из них. В тебе навеки затухнет огонь протеста, и тебя не потревожит мысль о том, что нужно искать большего. Ты боишься того, что смерть не подоспеет вовремя, что ты перестанешь ждать, будешь напугана ее появлением. Прибереги свои силы для дальнейших странствий, не распыляй их на бренное существование, ведь это существование в ограниченном пространстве. Тебя не оставят в покое даже на миг, они всегда будут присутствовать рядом с тобой. Давя на жалость, сочувствие, они будут себя называть твоими близкими и привязывать тем самым тебя к быту, который ты уже не осмелишься бросить.

Монолог оборвался, и Варя открыла глаза: бесплотный Дух исчез, оставив за собой лишь след из маковых лепестков и дегтя. Внезапно собралась гроза, и молния попала в церковь - она вспыхнула, как спичка, и быстро прогорала. Элизабет, как и другие прихожане, побежала к выходу и вышла одной из первых, Варя же осталась сидеть на лавочке и смотрела, как пламя охватывает все вокруг. Но оно ее не ранило и не тревожило. Ее взгляд застыл на статуе ангела с холодными и влажными губами: крыша над ним провалилась, и он стоял под ливнем, озаряемый светом молний. Огонь не подступал к нему, и никакие балки, сорвавшись с потолка, не могли разрушить грот, в котором он нашел свое убежище. В дыму стали пропадать очертания предметов, и Варя закрыла глаза, в тот же миг воздух применился и стал холодней, зловонней. Покойница вернулась на болота, где все также было заволочено дымом.

Хильда, мать Элизабет, стояла во дворе и истошно вопила. У Вари защипало глаза, и она перевела взгляд на воду, в тихой глади которой отражалось происходящее на берегу: глава семейства выволок на улицу детей, они упирались как могли и кричали, но все это было бесполезно. Он обложил дом кучами хвороста и соломы и поджег их. После Арон схватил свою жену за руку и подволок ее к одному из деревянных столбов, врытых в землю у них в палисаднике. Варя насчитала шесть столбов: братьев было трое, оставалась Элизабет и Хильда, кому предназначался последний шест, она не знала и не могла предположить. Мальчишки побежали к маме, но она велела им вернуться, бежать в лес и прятаться, Арон без раздумий кинул ей под ноги факел, и языки пламени молниеносно охватили подолы ее платья.

На тропе, ведущей по холму, появился силуэт Элизабет, она вся промокла под дождем, и ее золотистые локоны растрепались и волочились за ней по лужам. Она пыталась согреться, обхватив саму себя руками, ее зубы стучали, а по лицу стекали слезы. Девушка снова ходила к гадалке, это было понятно сразу - креста на ее груди не было, она держала его в руках, не успев надеть до возвращения к отцу - на горизонте было пламя, и она была уверена в том, что их дом горит, а потому спешила, как могла.

Но Варе показалось поведение Лизы странным: она видела, как огонь вцепился в ее мать и истязал ее до последнего стона, но девушка не шелохнулась с места - стояла как вкопанная, и на лице у нее не было гримасы ужаса, смятения - оно выражало только спокойствие, холодность, присущую Вурду.

Отец бегал по двору, вытирая о траву окровавленные руки: один из его сыновей все- таки попытался бежать, и он догнал его с топором в руках и убил. Оставшихся двоих сыновей он растащил к столбам и крепко-накрепко связал. Вытерев руки, Арон отдышался, но снова в пал в истерику и закричал:

- Очисть - очисть! Пусть эта боль станет искуплением их греха. А если не было греха, то пусть они вознесутся, как возносятся невинно убиенные. - Арон озирался по сторонам и заметил Лизу, теперь он говорил, глядя ей прямо в глаза: - Ты забрал меня у них. Уволок прочь, не оставил им ни единой надежды. Впервые вступая на порог моего дома, Ты крался в ее спальню, как вор. С недавних пор Ты возомнил себя здесь хозяином. Но они последовали за мной, покорились моей воле, а не Твоей, потому что я привел их к Спасению. И теперь они навсегда останутся в моей светлой памяти, а о Тебе я навсегда позабуду. Я перестану знать Тебя, сотрутся мгновения нашей первой встречи. Прошу, пусть исчезнет память о том дне, когда Ты обольстил мою дочь, клеймил ее позором смертного греха и приблизил ее встречу со Смертью. Но ничего! Я испепелю все, чего касалась Твоя могучая тень. Восставший против любых оков, Ты сносишь свое бытие, я снесу свое. Не стой на моем пути!

Отец смотрел прямо на Элизабет, но не видел в ней своей дочери. Варя вмиг осознала, что произошло с ней, и ей хотелось, чтобы девушка ее услышала: «Я сама стояла на пороге, у каждого он свой. Стараниями врачей муки моего пребывания среди живых были продлены. Не знаю, вернулась ли моя душа в тело, или же просто оно рефлекторно ожило. Все мои действия вполне могли быть лишь мышечными подергиваниями и выражать собой лишь симптомы, столбняка. Но это не отменяет того, что я единожды, как и ты, оступилась, заблудилась на своем пути. Я тоже обещала себе, что дойду до конца, и я не уверена, что сдержу свое слово. Но ты написала, что готова ползти на брюхе, стараться из-за всех своих сил дотянуться до тишины. Я не смею судить тебя, то, что я до сих пор с Ним, не дает мне права оценивать твою жизнь. Я верю, что ты старалась изо всех сил, сделала все, что могла. Чувствую тот ветер, что бил тебе в лицо. Даже там, на разбитой скале, ты почувствовала себя ненужной, униженной. Шагая вниз, ты понимала, что тебя ничего не ждет, никому даже там ты не нужна. Ты накрутила себя еще сильнее, взвела курок? Довела себя до края, чтобы, хватило смелости шагнуть вперед? Я верю, что не сама ты себя довела. В тебе нашел отголосок вечный плач. Твоя душа, как и некогда моя, оплакивала все человеческие муки и беды. В своем плаче ты доходила до остервенения, врывалась в кладовку своего подсознания. Ты кидалась словами, рвала свое нутро, резала себя каждой обидой, чтобы быстрее иссякнуть. А запас сил, амбиций, воли к жизни, казался неисчерпаемым. Элизабет, как долго длится твое падение или полет? Коснулась ли ты земли? Разбилась ли… Боюсь спросить, ты умерла?»

Арон не тронул Элизабет, сперва он хотел расквитаться со сводницей-колдуньей, жившей по соседству внизу на склоне холма, ближе к чаще леса, а потому он сперва отправился за ней, подумав, что Элизабет некуда бежать. Но девушка побежала в лес, а там к скалам, и потому Варя была уверена в том, что, не выдержав увиденного, не желая носить Его ребенка, она покончила с собой, спрыгнув вниз.

Вдруг Варя почувствовала резкий рывок, и нечто отбросило ее в сторону берега. От былого пожара не оставалось и следа, разве что трава во дворе была выжженной, и местами на окнах осел нагар. Старик встал на пригорке и молча наблюдал за происходящим. Демона видно не было, но всюду слышался Его голос:

- Я искренне желал этого ребенка, после гибели моей семьи мне нужно было что-то, чему я могу посвятить свое дальнейшее существование. Вот только, ты все испортил.

- Моей вины нет в том, что погиб Свет, питавший душу моей единственной дочери - Лизаньки. - По щекам старика катились слезы. - Ты забрал ее у меня!

- Она тебе никогда не принадлежала, и все, что я забрал у тебя, была только память о ней, которую ты и сам просил забрать, и то я только что тебе ее вернул. Не моя вина в том, что все воспоминания о ней такие горестные, а твоя. Ты не можешь меня упрекать только за то, что я Демон! Судят за помыслы и деяния, а все, что мне было нужно, так это прикоснуться к Свету, которого я навечно лишен.

ГЛАВА 27. ПРОЩАНИЕ

Варя не хотела верить своим ощущениям и интуиции, которая говорила ей, что Вурд опасен и намерен ей навредить. Она заняла оборонительную позицию - встала на ноги, и когда обернулась к берегу, то увидела Демона, стоящего прямо перед собой. На его шее и жилистых руках проступили черные вены, глаза горели безумным пламенем, за спиной у Него были кожаные черные крылья, покрытые татуировками и шрамами. Одной ладонью Он закрыл ей рот и нос, вторую руку положил ей на глаза, от чего они с чудовищной силой заболели. Покойница увидела сцены пыток, которым в аду подвергаются души грешников. Целый конвейер по производству боли на ее глазах пришел в движение, его механизмами управляли искалеченные уродцы, которые достаточно быстро перемещались на четвереньках и дрались между собой за право истязать вновь прибывших жертв. Людские души существовали здесь, будучи абсолютно голыми, истощавшими и дряблыми. Им было противно смотреть друг на друга, и каждый из пленников мучился от того, что в аду все равны и нет ни в чьих страданиях исключительности.

Варя увидела девушку, чьи нервные окончания лежали на самой поверхности прогнивающей кожи, ей было больно шевелиться или касаться чего-либо, но она с остервенением карабкалась вверх по цепям, стремясь сбежать, а другие грешники, как крабы, пытались стащить ее обратно на дно ведра. Девушка видела окровавленную дыбу, пресс, прочие орудия инквизиции и слышала вопли, заглушающие даже шум вечно извергающихся вулканов. По отвесным склонам передвигались сущности низшего порядка, паразиты. Они имели множество цепких лап и длинные хвосты, собирались в стайки и о чем-то спорили между собой, издавая нечленораздельные звуки лишь отдаленно похожие на человеческую речь.

Варя воспротивилась гнету и хотела вырваться из удушающих объятий Демона, прокусить зубами Его кожу, растерзать до смерти. Но ей было это не под силу, Он, совершенно не утруждаясь, повернул ее к себе спиной и толкнул вперед:

- Садись в лодку! - прорычал Вурд.

- Куда мы плывем? - закричала Варя, уже не контролируя свои эмоции.

Вместо ответа Он вновь толкнул ее в сторону лодки, и обратился к старику:

- Я заранее заплатил тебе за дорогу к Городу 1303, отдал тебе душу твоей дочери, так ведь? - Вурд посмотрел на старика. - И теперь, когда между нами нет никаких обид и недомолвок, ты мог бы мне еще кое-чем помочь.

- Я знаю, зачем Ты на самом деле сюда пришел, - забыться, но я не стану Тебе в этом помогать. - Старик приблизился к пристани. - Люцифер строго-настрого велел мне всякий раз, когда Ты придешь, гнать Тебя прочь. И в этом Он прав, какой смысл наказывать Тебя и изгонять, раз Ты в один присест можешь обо всем забыть.

- Садись в лодку! - Он вмиг оказался рядом с паромщиком и схватил его за ворот рясы. - Я не могу позволить себе терять время, в Городе 1303 меня ждут великие дела, возможность начать новую жизнь, получить заветное Спасение!

- Твое проклятье вечно! - Старик противился Ему. - Тебе его не снять и не начать жизнь сначала, просто схватив за ляжку новую девку. Тебе не удастся вновь привлечь к себе взор Господа Бога нашего. Ты можешь забыть, а Он никогда! И я никогда не забуду, моя дочь Тебе тоже этого не простит.

- Не говори за нее! Все, с кем я имел дело, прощали мне все наперед, зная, кто я такой и зачем пришел! - Вурд посмотрел на Варю, она тихо плакала.

- Ты предаешь память обо всех, кто Тебя любил, обо всех, кто пал жертвой Твоего проклятья и ненависти!

- Полагаю, нам не зачем распыляться и произносить ненужные слова, ими все равно ничего не изменить, и я не желаю вечно скорбеть о содеянном. - Демон ухмыльнулся. - А потому я предлагаю тебе достойную плату за твои услуги. Отведи меня на мои болота - в царство вечных льдов, и закуй там мои тревоги и боль прожитых дней и поражений.

- О какой плате идет речь? Что Ты можешь предложить мне из того, чего у меня еще не было? Ты не один странствуешь по болотам, ко мне и другие Демоны обращались, пусть не столь могущественные, как Ты, но они отдали мне трех Ведающих, - Старик указал на клетки с воронами.

- Небольшой сувенир для твоей дочери, память о которой теперь всегда с тобой, - Вурд лукаво улыбался.

- О чем идет речь? - старик был заинтригован.

Высоченная тень схватила Варю под руки и кинула на землю перед Вурдом, Он не стал помогать ей встать, а напротив, уперся ногой между ее лопаток и вдавил в сырую землю. Покойница чувствовала жар в груди и то, как ее позвоночник и ребра выгибаются под тяжестью веса Его ступни. Он наклонился к ней и прошептал:

- Ну же! Пойми наконец, что тебе некуда от меня бежать, что никто не придет тебе на помощь! Разозлись, прояви себя!

Но Варя не злилась на Него, напротив, она Его жалела. Демон почувствовал это и решил подлить масла в огонь:

- Это я убил Аню! - Демон рассмеялся, но в Его смехе Варе слышалась лишь горечь утраты. - Я забрал твою жизнь, а до этого постоянно следил за тобой, примерялся!

- Я знала это, и потому всегда пыталась предстать перед Тобой в лучшем свете, - прошептала Варя и поморщилась от боли, Вурд наступил на нее сильнее.

- Долго еще это будет продолжаться, мне тошно тут стоять! Мы двигаемся в путь или нет? - разгневался паромщик. - Можешь ее не истязать, мне не нужна зареванная девчонка.

- Это не просто зареванная девчонка, да и не ее саму я тебе предлагаю. - Вурд поднял Варю с земли и толкнул в сторону лодки. - Поговорим об этом по дороге.

- Это уже не будет иметь никакого смысла, поднимайтесь на борт! - пробормотал старик.

- Греби в сторону льдов, иначе я обращу тебя в пыль! - Вурд рассвирепел и наставил на него указующий перст.

- Ты не посмеешь этого сделать!

- Ни Бог, ни Дьявол не придут к тебе на помощь! Не скоро обнаружится то, что тебя больше нет!

- Но никто больше не сможет Тебе помочь, кроме меня! Погубив меня, Ты, может быть, навечно лишишься возможности очиститься!

- Я как-нибудь с этим смирюсь, - Вурд рассмеялся.

- Не смиришься!

- Постой, ты же сам сказал, что я, возможно, не найду другого способа забыться, но ты не знаешь этого наверняка.

- Как и Ты, а потому и не смиришься.

- Шайн, как ты думаешь, нам стоит сейчас отправиться на Север?

- Я недостаточно страдала, чтобы что-то советовать тебе, - простонала Варя и поднялась на лодку.

- Она согласна, а по дороге мы с ней немного поговорим, и ты увидишь насколько ценно мое предложение!

Старик немного помедлил и взялся за весло:

- Мое время - вечность, как и ваше. Так что мне не составит труда доставить вас туда, куда Ты просишь, но помогать Тебе забыться я не стану до тех пор, пока Ты не заплатишь мне.

Лодка, медленно покачиваясь на волнах, отплыла от берега: ворлак тяжело дышал, старый дуб весь стонал, скрипели клетки с птицами, все звуки казались Варе очень громкими и сводили ее с ума. Но больше всего ее пугал тяжелый, давящий взгляд Вурда, сидящего напротив нее и смотрящего ей прямо в глаза. Его лицо не выражало никаких эмоций, Варя не могла прочесть, что Он чувствует или замышляет, но Он уже не был прежним покровительствующим ей духом, созданный ею самой, обман рушился, и она была не в силах ни на что повлиять.

Вокруг них было зеленое, зыбкое и ядовитое болото, воды которого то и дело вздымались, бурлили, выделяли облака зловонных испарений. В нем постоянно мелькали какие-то страшные чешуйчатые твари, норовящие взобраться вверх по столу дуба и разграбить тянущийся за ним плот, но старик умело стряхивал их веслом обратно вводу. Вурда за сапог схватила женская перепончатая рука с длинными, острыми когтями. Вместо того чтобы скинуть напавшую на Него сущность, Демон схватил ее за руку и потянул на борт, когда из воды показалась женское личико, Он заглянул твари в глаза, и прошептал:

- Убирайся отсюда и сестер своих уводи, да поживее, пока я не проголодался, и болото не окропилось вашей кровью. - Он разжал руку и скинул русалку обратно в воду.

- Не надо! - внезапно для самой себя взмолилась Варя. - Не старайся казаться и быть хуже, чем Ты есть на самом деле.

- Чем я есть на самом деле? - Вурд нагло ухмыльнулся. - Разве может быть хуже, чем уже есть сейчас? Разве что сам Дьявол превзошел меня в своей злобе и мятежности духа, в своих амбициях и муках совести, которая уже сделалась садистом и только наслаждается при каждой новой возможности истязать меня. - Вурд пододвинулся к ней вплотную и уперся ей в грудь лбом и рогами, как бы слегка склонив перед ней голову. - Я всегда говорю, что не надо идти за мной, пытаться быть рядом со мной, потому что и я сам не ведаю, насколько для вас опасен. Многое из того, что я сотворил, уже успело забыться.

- Но Ты говорил, что никогда прежде не совершал ничего подобного, что Ты все помнишь и потому ведешь дневник. - Варе хотелось верить в то, что это лишь игра - Его временный образ, который Он берег для встречи с паромщиком.

- Я солгал тебе. Дневник я веду только потому, что не хочу терять возможность что- то вспомнить, чтобы не забыть хронологический порядок вещей, и не более того. - Вурд поднял голову, Его глаза горели черным светом, тонущим в тумане. - Я много о чем врал тебе, точнее, во многое ты сама поверила, не требуя подтверждения или опровержения своих домыслов. Все, что мне нужно было делать, чтобы ты пошла за мною - молчать.

- Все, что Тебе нужно, Ты всегда можешь получить, просто попросив меня об этом! - Варя положила руку Ему на руку, но Он ее скинул. - Неужто Ты не видишь глубину моего сердца и не чувствуешь мою любовь к Тебе!

- Все, что я чувствую - бездна, сосущая у меня под сердцем. В ней тонет абсолютно все, кроме нескончаемой ненависти, сожалений и тоски! Что мне до твоей любви, если она обернется для нас горем, о котором я позабуду, а ты нет? Я чувствовал, что люблю тебя, но это чувство погибло в смятении между выбором - быть мне с тобой или же оставаться свободным зверем, которому нечего терять.

- Зачем так скверно со мной поступать, за что? - Варя не знала, куда деваться. - И не пытайся выдать свое равнодушие ко мне за благие помыслы, они у Тебя низменные, а потому Ты никогда не дотянешься до Света - Тебе важно лелеять все то, что кроется во Тьме, потому что то же самое кроется в Тебе самом.

- Ты ни в чем не повинна! Это и сгубило тебя, будь твое сердце ожесточено, хладно, то ты ни за что бы не пролила Свет на такого, как я.

- А какой Ты на самом деле? - Варя вцепилась пальцами в кору дерева так, что до крови сломала два ногтя. - Что мне сейчас, с разбитым сердцем, нужно узнать о Тебе, прежде чем в нем закипит ненависть и железо не закует его изнутри, делая мое сердце подобным Твоему?

- Я равнодушен к тебе, как мы это уже поняли. - Вурд откинулся назад и закурил. - Все, что меня действительно волнует, так это я сам. У меня впереди целая вечность, как и у тебя, только она открылась мне раньше, а потому я уже могу судить о том, как бывает трудно себя чем-то занять и на что-то отвлечься. У каждого из нас еще столько впереди путей, миров, горизонтов, что глупо держаться за руки всю дорогу. Мне понравилась твоя лиричность, словно ласточка в моих руках, но твоя привязанность уже излишняя. Я мог бы сожалеть о том, как с тобой обошелся, как передал тебя в дар, но не стану - мне вот-вот предстоит забыть об этом, как и обо всем другом - тошном, слезливом и суетном.

- Моя жизнь все тянулась и тянулась, а я все плакала и плакала… - она бормотала себе под нос. - А Владислав, пожалуй, прошел бы все миры со мной за руку.

- А ты хотела бы этого?

- Не знаю.

- Так и не узнаешь, в этом мы с тобой похожи! Нами движет жажда познания, измерения, пробы, но это невозможно в постоянстве.

- Я это понимаю, просто мне хотелось, чтобы у нас с Тобою все было дольше и всего было больше. К примеру, утро, которое ты мне обещал.

- Я сдержал свое слово, у нас было то самое утро, никто не виноват в том, что оно не длилось дольше - ты просила лишь о нем.

- Я знаю, и ни в чем Тебя не обвиняю, ни о чем более не прошу. Да и никогда нельзя было Тебя о чем-то попросить, я заигралась.

- Ты злишься на меня? - заискивающе и пока еще извиняясь спросил Демон.

- Нет, - холодно, но искренне ответила Варя.

- Тогда я продолжу и скажу тебе кое-что еще. - Он глубоко затянулся и выдохнул дым. - Все, кроме меня, говорили тебе правду и пытались тебя предостеречь. Но ты и сама это знала, просто не хотела их слушать и верить им. Это я толкнул в петлю Тшилабу, когда устал от нее, и она уже сыграла свою роль, - Он засмеялся. - Это я привел к власти и сверг Нину, потому что она утратила свое былое свечение, на которое я летел, как мотылек. Более того, моя сумасшедшая сестра - Агата, как и все безумцы, видит истину - не существует никакого Гектора, это я казнил свою семью, уличенную в попытках отыскать новое счастье и выйти на Свет, чтобы опровергнуть догадки Дьявола и временно заставить Его поверить в мою преданность Ему! Я хотел выиграть время, позабыв, что у меня в запасе целая вечность.

Варя начала замерзать, температура воздуха резко упала, и изо рта у нее пошел пар. Она посмотрела за борт и увидела, что навстречу лодке плывут толстые льдины, а паромщик веслом ломает тонкую пленку льда, местами сковавшую застоявшуюся воду.

- Не переживай, - ласково сказала Варя. - Ты скоро все это забудешь, как страшный сон.

- Вот за что я люблю и ненавижу свет! Жертвенность! Ты искренне желаешь, чтобы мне стало легче, а ведь я бегу от праведного, заслуженного наказания и не смилуюсь над тобой! - Он нежно двумя пальцами взял ее за подбородок и почти поцеловал, но остановился.

Варя толкнула Его в плечи, хотела встать, но завалилась набок и снова села. Ей безумно хотелось любой близости с Ним, и пусть словами Демон не ранил ее, она сама себе сотню раз их повторяла, и знала наперед все сказанное Им до мелочей, но отобранный поцелуй - пренебрежение, породили в ней искру ярости. Она развернулась, а вместе с ее корпусом развернулись и ее сияющие крылья: каждое перышко переливалось от синего к зеленому, а в отсутствие света казалось полностью черным. Паромщик резко развернул лодку и прокричал:

- Я приму твой дар, Саммаэль! - Он закричал громче: - Я согласен.

Вурд зло посмотрел на Варю и протянул вперед руку, чтобы схватить ее, но она увернулась от Него и взлетела в небо. Она неумело и отчаянно махала крыльями, но набрать безопасную высоту и скорость не смогла - Ангел смерти вихрем поднялся следом за ней и схватил ее за ногу, подтянул к себе.

- Тебе некуда бежать! - Его голос зазвучал повсюду. - Ты на бескрайних болотах.

Демон прижал Варю к своей груди и закрыл ее своими крыльями, они парили в сером облачном небе и постепенно снижались к промерзшей земле. Девушка смирилась, и единственное, о чем она хотела думать, это было Его горячее тело и темное свечение, которое исходило от Него. Она закрыла глаза и открыла их, только когда они повалились в снег, усыпанный лепестками алого мака, упавшими вместе с ними с небес, - часть их все еще парила у них над головами и оседала на землю. Вурд быстро поднялся на ноги и навис над Варей, она с трудом подняла голову и жалобно посмотрела Ему в глаза, но в них не было пощады и сочувствия. Демон вынул из-за пазухи зазубренный нож и развернул жертву к себе спиной, одной рукой Он обхватил ее крылья и принялся пилить их у самого основания. Они бились и трепетали в Его руках, Варя истошно вопила и хваталась руками за колкий, обжигающе холодный снег, но Он продолжал кромсать ее ножом. Паромщик сошел на берег и близился к ним - девушка видела его мутный, темный силуэт, мелькающий во вьюге и взметенных кровавых лепестках. Мученица услышала громкий хруст, и ее боль стала нестерпимой, словно Демон вытягивал наружу ее позвоночник, ломая при этом весь оставшийся скелет. Она потеряла сознание, упав лицом в снег.

Когда Варя пришла в себя, вокруг ее лица образовалась ледяная корка, рядом с ней на льду трепыхались ее вырванные и связанные между собой крылья. Они лежали в луже ее крови и выглядели все еще живыми, будто все время являлись съемным механизмом, который можно передать кому-то другому. Покойница была одна, рядом не было ни Вурда, ни паромщика - они куда-то ушли, оставив ее мучиться от боли и сожалений. Она не успела понять, откуда у нее крылья, как ими пользоваться, а Он уже их сломал. Над Варей пролетела тень, потом еще одна и еще - они тянулись вглубь ледяного острова. Девушка не хотела смотреть на них и закрыла глаза, повинуясь гибельной ситуации, в которой она оказалась.

Глубокой ночью по льду пробежала дрожь, и пошла трещина. Варя приподнялась и раскидала в стороны снег, чтобы посмотреть, что происходит с болотом. Трещина разошлась прямо под ней, но она не была достаточно глубокой, чтобы лед провалился, но где-то вдалеке сквозь завывание ветра слышался глубинный, страшный треск - пласты льда разламывались, как стекло, и осыпались в воду. Девушка не могла сдвинуться с места, все кости болели, и кружилась голова, она покорно осталась дожидаться возвращения Демона и старика. Но их не было еще целый день, и, когда они пришли, Вурд выглядел измученным и обессиленным. Варя хотела пойти к Нему навстречу, спросить, что с Ним случилось, и может ли она чем-то Ему помочь, но паромщик оставил ее:

- Он не помнит, кто ты такая! И ты стисни зубы и притворись, что забыла Его, - старик говорил мягким голосом. - Он заранее заплатил за вас двоих, и я свою часть договора выполню - ты доберешься до Города 1303. За Ним не гоняйся, не напоминай больше Ему о своем существовании. Со временем тебе станет легче, и если Он сам вспомнит о Тебе, то обязательно вернется.

- Не давай мне никаких надежд, - Варя опустила голову. - Просто пойдем к лодке, оставаться среди болот - не вариант. Я окончательно сойду здесь с ума, гоняясь за Его тенью.

Старик взвалил на плечи ее крылья и поволок их к берегу, Варя пошла за Ним следом. Демон шел впереди них, а снег чернел и обращался в слякоть под Его ногами. Он не хотел ничего ей говорить и знакомиться с ней вновь, Обманщик предпочел лишь догадываться, откуда у паромщика эти крылья и как они здесь оказались. Но для нее это было соприкосновение с Богом, и ей не нужен был никто другой. Покойница жалобно посмотрела Ему вслед и прошептала:

- Прощай, а я уже простила.

Ее слова заглушал ветер и уносил их прочь, быть может, их слышали только тени, заточенные под лед.

1

Песнь Песней 4:7

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1. МЕРТВЕЦЫ ГЛАВА 2. ТЕРАПИЯ ГЛАВА 3. КОНТАКТЫ ГЛАВА 4. МОНСТРЫ ГЛАВА 5. ПОДСОБКА ГЛАВА 6. БЕССОННИЦА ГЛАВА 7. ПРИГЛАШЕНИЕ ГЛАВА 8. ВОЛЯ СЛУЧАЯ ГЛАВА 9. ПОЕЗДКА ГЛАВА 10. ВЕЩЬ В СЕБЕ ГЛАВА 11. УБИЙСТВО В ТИХОЙ КВАРТИРКЕ ГЛАВА 12. НАДЕЖДА ГЛАВА 13. РИТУАЛ ГЛАВА 14. СТЕНЫ ГЛАВА 15. ПРИВЯЗАННОСТЬ ГЛАВА 16. ДВОРЦОВЫЙ ЗАГОВОР ГЛАВА 17. АНЬКА-МАШИНИСТКА ГЛАВА 18. ПОДОЗРЕНИЯ ГЛАВА 19. ЗЕМЛИ TABULA RASA ГЛАВА 20. ИМ ПО ПУТИ ГЛАВА 21. ДОМ У РУЧЬЯ ГЛАВА 22. РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ ГЛАВА 23. ТОПЬ ГЛАВА 24. ОТГОЛОСКИ ГЛАВА 25. МНОГОЛИКИЙ ХОЗЯИН ГЛАВА 26. КОСТРЫ ГЛАВА 27. ПРОЩАНИЕ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg