«Нимб»

Александра Адорнетто НИМБ

Фрау Хале — за то, что научила меня действительно важным вещам

Не умолкай, мой ангел! Ярким светом Ты озаряешь эту ночь, подобно Крылатому посланнику богов Над головами удивленных смертных, Что широко открытыми глазами Следят, как он парит под небесами. Уильям Шекспир «Ромео и Джульетта»[1]

Милый, я вижу нимб над тобой,

Знаешь, ты мое спасительное благоволение…

Бейонсе «Нимб»

Глава 1 ВНИЗ

Наши планы претерпели некоторые изменения. Когда мы приземлились, еще не рассвело, и в тумане горели уличные фонари. Мы полагали, что наш спуск останется незамеченным, и нам это почти удалось, если не считать невольного свидетеля — тринадцатилетнего разносчика газет.

Мальчик в куртке с капюшоном ехал на велосипеде со своим бумажным грузом. Казалось, паренек играет сам с собой в игру, пытаясь точно определить, с какого расстояния нужно бросить газету, чтобы попасть точно в цель. Когда очередной туго скатанный рулон шлепался на подъездную дорожку или веранду, подросток самодовольно улыбался. Терьер Джека Рассела облаял его из-за ворот: мальчишка вскинул голову и увидел нас.

В это же самое мгновение столб белого света унесся в облака, оставив посреди дороги нас — трех странных незнакомцев. Несмотря на человеческий облик, что-то явно напугало подростка. Наверное, причиной послужила наша мерцающая кожа или одеяния, превратившиеся в лохмотья после бурного спуска. А может, наши мокрые волосы или то, как мы недоуменно разглядывали свои тела. Так или иначе, разносчик потерял равновесие и свалился с велосипеда в канаву. Однако быстро вскочил и замер, будто к месту прикованный. Его раздирали страх и любопытство. Мы в унисон протянули к нему руки, надеясь успокоить юное человеческое создание. Однако забыли улыбнуться и вспомнили об этом слишком поздно: паренек уже развернулся и бросился наутек.

Пребывание в физическом теле ощущалось нами как нечто чуждое и непонятое. Я, например, напоминала себе машину или сложный механизм, требующий постоянного управления. Мышцы одеревенели, ноги подкашивались, как у младенца, а глаза пока не приспособились к земному сумраку. Что ни говори, а мы прибыли оттуда, где сияет ослепительный свет!

Габриель приблизился к велосипеду, переднее колесо которого до сих пор вращалось, поднял его и прислонил к ограде. Он решил, что позже хозяин вернется за ним.

Я представила, как мальчик врывается домой и выкладывает свою историю ошеломленным родителям. Мать наверняка откинет волосы со лба сына и проверит его температуру. Сонный отец выскажется по поводу разума, способного сыграть с человеком злую шутку.

Найдя Байрон-стрит, мы побрели по тротуару в поисках дома номер пятнадцать. Наши органы чувств подвергались суровой атаке: краски этого мира стали чрезмерно яркими, как на огромной палитре художника. Кроме того, абсолютно все обладало своеобразной структурой и формой. Ветерок обдувал лицо. Он был как живой. Открыв рот, я пробовала на вкус свежий воздух. К острому аромату сосен и океана примешивались запахи бензина и тостов. Бьющееся о скалы море грохотало, как стадо бегущих животных. Я различала каждый звук — вот в машине включили зажигание, где-то захлопнули дверь, а неподалеку заплакал ребенок. Старые качели мерно скрипели на ветру.

— Ты научишься защищаться, — произнес Габриель.

Он напугал меня: ведь дома мы общаемся мысленно. Как выяснилось, человеческий голос Габриеля звучал низко, гипнотически.

— Когда? — мелодично спросила я и вздрогнула, услышав пронзительный крик чайки.

— Скоро, — ответил он. — Наберись терпения и не противься.

Байрон-стрит поднималась вверх, и в самом высоком месте мы узрели наше новое жилище. Оно мгновенно очаровало Айви.

— Ой! — И она в восхищении захлопала в ладоши. — У дома даже есть название!

И действительно, на медной дощечке темнела изящная гравировка: БАЙРОН. Позже мы узнали, что и соседние улицы носили имена английских поэтов-романтиков: Китс-гроув, Кольридж-стрит, Блейк-авеню. Значит, теперь «Байрон» будет нашим укрытием и святилищем. Здание, построенное из песчаника и увитое плющом, стояло в глубине и было окружено железной оградой. Гравиевая дорожка вела к георгианскому фасаду особняка. Во дворе высились величавые вязы и росли гортензии: их пастельные головки слегка покачивались. Мне здесь сразу понравилось. Дом мог выдержать что угодно.

— Бетани, дай ключ, — вымолвил Габриель.

Я начала рыться в глубоких карманах платья.

— Сейчас…

— Надеюсь, ты его не потеряла.

— Мы, между прочим, свалились на Землю, — возмутилась я.

Айви рассмеялась.

— Он у тебя на шее висит!

Я испустила вздох облегчения, сняла цепочку и отдала ее Габриелю. Через некоторое время мы добрались до крыльца. Брат открыл дверь. Очутившись внутри, я принялась озираться по сторонам. Несомненно, к нашему прибытию на расходы не поскупились! Небесные агенты не упустили ни одной детали.

Везде светло, потолки высокие, помещения просторные. Слева от центрального коридора — комната для музицирования, справа гостиная. А впереди — кабинет, из которого можно было попасть в мощеный внутренний дворик. Задняя часть особняка представляла собой сверкающую мрамором и сталью кухню с уютным «логовом», которое устилали персидские ковры. Раздвижная дверь вела на обшитую красным деревом веранду. Наверху находились спальни и громадная ванная комната.

Стал накрапывать мелкий дождь, он стучал по шиферной крыше, как пальцы по клавишам фортепиано.

Первые недели мы бездельничали, знакомясь с обстановкой, осваиваясь со своей физической формой и ежедневной рутиной. Но и это оказалось нелегко! Поначалу мы удивлялись, даже обнаруживая под ногами твердую почву. Мы знали, что все в этом измерении состоит из материи. Она сплетена в сложные молекулярные соединения, которые формируют различные субстанции: воздух, скалы, деревья, животных. Но ощущения были поразительными. Физические барьеры окружали нас на каждом шагу — приходилось огибать их и не поддаваться клаустрофобии. Беря в руки тот или иной предмет, я восхищалась тем, как он функционирует. Человеческая жизнь весьма сложна. У людей есть устройства для кипячения воды, настенные электрические розетки… Наша кухня, к примеру, ломилась от утвари, предназначенной экономить время и увеличивать комфорт. И текстура, и запахи потрясали воображение. Я чувствовала, что Габриель и Айви предпочли бы блокировать свои ощущения и вернуться к блаженной тишине, однако я наслаждалась каждым мгновением, хотя иногда впечатления меня захлестывали.

Часто по вечерам нас посещал безликий наставник в белом. Он неожиданно возникал в кресле в гостиной. Мы точно не знали, кто он такой, но понимали, что он выступает в роли посланника между нами, ангелами, и небесными силами. Мы обсуждали с ним сложности нынешнего воплощения и получали ответы на вопросы.

— Домовладелец хочет получить документы, подтверждающие то, где мы жили раньше, — заявила Айви.

— Просим прощения за недоразумение. Мы это исправим, — произнес наставник.

Когда он говорил, из-под его капюшона вырывались маленькие белые облачка.

— Когда мы полностью освоимся со своими телами? — поинтересовался Габриель однажды.

— Через несколько недель, если не будете сопротивляться.

— Как обстоят дела у других эмиссаров? — озабоченно осведомилась Айви.

— Одни быстро привыкают, другие вынуждены сразу вступить в бой. На Земле есть места, куда проникли агенты Тьмы.

— А почему от зубной пасты у меня болит голова? — выпалила я.

Брат и сестра бросили на меня сердитые взгляды, но наставник сохранял спокойствие.

— Она содержит химические ингредиенты, предназначенные убивать микробы, — пояснил он.

По окончании консультации меня всегда выставляли вон, а Габриель и Айви задерживались для личной беседы. Я же болталась у двери, тщетно стараясь подслушать хоть что-нибудь.

Странно, но здесь все упиралось в то, чтобы заботиться о своем физическом облике. Моя плоть нуждалась в питании и защите от стихий. Я моложе Габриеля и Айви и впервые посетила Землю, так что сопротивляемость еще не развилась. Габриель — воин с начала времен, Айви обладает исцеляющей силой. А я уязвима. Отважившись прогуляться рано утром, я прибежала домой, дрожа от холода. Оказалось, что я одета несоответствующим образом. Габриель и Айви не чувствовали перепадов температуры, но у них тоже возникали проблемы. Поначалу мы удивлялись, почему в середине дня ощущаем слабость, но позже догадались, что нам требуется регулярная пища. Стряпня — скучное занятие. В конце концов Габриель любезно предложил взять готовку на себя. В библиотеке обнаружилась куча кулинарных книг, и по вечерам он сосредоточенно изучал их.

Человеческие контакты мы свели к минимуму — за покупками ездили поздно вечером в соседний, более крупный город Кингстон, звонки в дверь или по телефону игнорировали. Долгие прогулки совершали в часы, когда люди в основном сидят по домам. Порой мы заглядывали в кафе, глазели на прохожих и делали вид, что поглощены общением друг с другом.

Единственным человеком, с которым мы познакомились, стал отец Мел, священник местной церкви Святого Марка.

— Боже мой! — воскликнул он, увидев нас. — Значит, вы прибыли!

Отец Мел не задавал лишних вопросов и молился вместе с нами. Мы надеялись, что со временем наше неуловимое воздействие на горожан снова пробудит в них духовность. Мы не рассчитывали, что они станут каждое воскресенье посещать церковь, но хотели возродить в них веру в Бога и в чудеса. Даже если по пути в магазин они посетят храм, чтобы зажечь свечу, мы будем счастливы.

Венус-Коув — сонный приморский городок, из тех, где ничего никогда не меняется. Мы с удовольствием бродили по берегу, безлюдному в обеденное время. Как-то раз вечером мы добрались до пристани и полюбовались пестрыми судами. Зрелище напоминало красочную открытку. А потом мы заметили одинокого парня в шортах и безрукавке. Ему было лет восемнадцать, но в нем уже проглядывали черты взрослого мужчины. Свесив мускулистые ноги с края причала, он ловил рыбу. Рядом лежал джутовый мешок с наживкой и рыболовные снасти. Мы собирались повернуть обратно, но он окликнул нас.

— Привет! — И он улыбнулся. — Приятный вечер, правда?

Брат и сестра лишь кивнули. Я решила, что так невежливо, и шагнула вперед.

— Да, — ответила я, проявив чисто человеческое любопытство.

Предполагалось, что мы не будем вступать со смертными в дружеские отношения и впускать их в свой мир. Я знала — нужно этим ограничиться и уйти, но почему-то кивнула на удочку юноши.

— Ну и как, клюет? — осведомилась я.

— Я просто расслабляюсь, — сказал он и приподнял пустое ведро. — А улов выпускаю в океан.

Светло-каштановые волосы парня падали на лоб, миндалевидные бирюзовые глаза были тоже хороши, однако меня пленила его улыбка. Меня тянуло к нему с почти магнетической силой. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Айви, я подошла совсем близко.

— Хочешь попробовать?

Я замешкалась, и меня опередил Габриель.

— Бетани, нам пора домой, — изрек он.

Наверно, брат ощущал себя как герой старого голливудского фильма, который мы смотрели для познавательных целей.

— Может, в следующий раз? — предложил парень, почувствовав напряженность Габриеля.

Что-то в выражении его лица навело меня на мысль, что он забавляется, наблюдая за нами. Я неохотно потащилась к брату и сестре.

— Ты вел себя ужасно! — воскликнула я, когда мы отдалились на безопасное расстояние.

Но это вовсе не должно беспокоить ангелов! Отчего я восприняла сдержанность Габриеля как грубость? Его таким создали, в нем нет человеческих черт. Однако я выбранила брата за отсутствие гуманности.

— Надо соблюдать осторожность, Бетани, — сказал он мне, будто увещевал капризного ребенка.

— Габриель прав, — Айви, разумеется, встала на сторону брата. — Мы не готовы к прямым контактам.

— А вот и нет, — буркнула я, обернулась и поглядела на парня.

Он по-прежнему улыбался.

Глава 2 НОВЫЙ МИР

Когда я проснулась на следующее утро, солнечный свет заливал сосновые доски пола. В лучах света плясали пылинки. Я чувствовала соленый запах моря, услышала крики чаек и шум прибоя о скалы. Тот, кто занимался отделкой спальни, явно учитывал, кто будет здесь жить. Комната обладала девичьим очарованием — с белой мебелью, железной кроватью с балдахином и розочками на обоях. Ящики комода украшали изысканные узоры, в углу расположилось ротанговое кресло-качалка, а у стены рядом с постелью — столик с гнутыми ножками.

Я потянулась и ощутила прикосновение сбившейся простыни. В нашем измерении нет предметов. Чтобы существовать, не требуется ничего материального. Описать Небеса нелегко. Некоторые люди иногда видят их проблеск, затаившийся в укромном уголке подсознания, но мало что понимают. Попытайтесь представить себе величественный город — прекрасный, бескрайний и бестелесный. Небо похоже на жидкое золото и розовый кварц. Повсюду царит покой и гармония. Это все, на что я способна в попытке описать мой прежний дом. К сожалению, местный язык имеет абсурдные ограничения. Важные мысли и чувства часто остаются невысказанными, непонятыми, потаенными.

Например, одно из самых бесполезных по выразительности слов, это любовь. Но сколько разных смыслов оно включает в себя! Люди бросаются им направо и налево, описывая свою привязанность к имуществу, животным, месту проведения отпуска и еде, которую предпочитают. И одновременно они используют его, упоминая о другом человеке. Разве не оскорбительно? Наверное, должен быть иной термин для описания глубокого чувства? Смертные одержимы любовью! Им страстно хочется обрести привязанность к своей «второй половине». Я прочитала много земных книг. Для влюбленных вся остальная вселенная бледнеет и отходит на второй план. Если они разлучаются, оба впадают в меланхолию, и только после воссоединения их сердца начинают биться вновь. Вместе они способны дышать, а когда они порознь, реальность выцветает, погружаясь в серый туман.

Лежа в постели, я раздумывала об иррациональности данного чувства. Каково это — если лицо твоего избранника навсегда запечатлевается в памяти? Или если его запах и прикосновение для тебя дороже самой жизни? Вообще-то идея всегда интриговала меня. Ангелы не претендуют на понимание глубины человеческих взаимоотношений, но их поражало, что один человек позволяет другому завладеть своим сердцем и разумом. Здесь кроется ирония — поскольку именно земная любовь пробуждает в людях способность воспринимать чудеса вселенной.

Услышав, что брат и сестра возятся на кухне, я встряхнулась и спустила ноги с кровати. Какой смысл размышлять, если обычная любовь для ангелов недоступна?

Набросив на плечи кашемировую шаль, я босиком спустилась по лестнице. Кухня встретила меня заманчивым ароматом тостов. Меня порадовало, что я уже немного приноровилась к здешней жизни. Меньше месяца назад этот запах вызывал у меня тошноту, но сейчас ситуация изменилась. А еще я с удовольствием почувствовала под ногами гладкую древесину. И даже не расстроилась, когда спросонья ударилась о холодильник.

— Добрый день, Бетани, — поддразнил меня брат, протягивая мне чашку чая, над которой вился пар.

Я задержала ее в руке чуть дольше, чем необходимо, и обожгла пальцы. Заметив, что я вздрогнула, Габриель нахмурился.

Я столь же уязвима, как любой человек, хотя могу исцелять повреждения вроде порезов и сломанных костей. И Габриель волновался из-за меня. Он опасался, что я сильно пострадаю. А избрали меня потому, что по сравнению с другими ангелами я больше «настроена» на людей. Я сопереживала им и всегда старалась понять. Я верила в них и проливала из-за них слезы. Полагаю, все дело в том, что меня сотворили лишь семнадцать лет назад. Для небожителей такой срок соответствует младенчеству. Возраст Габриеля и Айви измеряется столетиями. Они частенько сражались и являлись свидетелями чудовищной человеческой жестокости. Они опытны и не раз бывали здесь, поэтому быстро приспособились к своему нынешнему воплощению. И, конечно, им известны ловушки и капканы Земли. А я — наивная и доверчивая, юная и хрупкая. У меня нет ни мудрости, ни прозорливости. Вот почему Габриель невольно противился моему избранию.

Однако окончательное решение принимал не он, и Габриель не осмелился возразить. Он смирился с тем фактом, что в моей миссии существует Божественная причина, которая выше его понимания.

Я глотнула чая и улыбнулась брату. Его лицо прояснилось. Он взял коробку с сухим завтраком и тщательно исследовал надпись на ней.

— Ты будешь есть нечто под названием «Пшеничные хлопья с медом»?

Я сморщила нос.

— Нет.

Айви сидела за столом, лениво намазывая маслом тост. Сестре пока не удалось развить у себя вкус к пище, хотя она и старалась. У меня на глазах она разрезала хлеб на аккуратные маленькие квадратики, подвигала их по тарелке и опять сложила вместе, как пазл. Я села рядом, вдыхая опьяняющий запах фрезии, который всегда исходил от нее.

— Ты бледная, — заметила она, поправив прядь русых волос, и внимательно посмотрела на меня темно-серыми глазами.

Айви назначила себя матерью-«наседкой» нашей семьи.

— Пустяки, — бросила я и добавила: — Просто плохой сон приснился.

Габриель и Айви замерли.

— Ты же знаешь, нам не должны сниться сны, — вымолвила сестра.

Габриель приподнял мой подбородок кончиком пальца. Тень набежала на его прекрасное и суровое лицо.

— Бетани, не погружайся в физические переживания, — посоветовал он. — Они кажутся волнующими и увлекательными, но не забывай — мы лишь гости здесь. Наше пребывание носит временный характер, рано или поздно мы вернемся на Небо. — Он оборвал себя и закончил не так серьезно: — Ну, нам еще рано об этом говорить.

Габриель выглядел ожившей классической скульптурой — тело превосходных пропорций, каждая мышца как будто вырезана из мрамора. Светлые волосы до плеч он закалывал в хвост. Высокий лоб, прямой нос. Сегодня он облачился в выцветшие голубые джинсы, прорванные на коленях, и мятую льняную рубашку. Габриель — архангел и входит в Святую Семерку, вторую по рангу в Божественной иерархии. Он и его соратники имеют определенные привилегии и более активно взаимодействуют с людьми. Фактически он создан, чтобы поддерживать связь между Господом и смертными. Однако в сердце своем Габриель воин — и у него на глазах пылали Содом и Гоморра.

Айви — древняя представительница нашего рода, хотя выглядит как двадцатилетняя девушка. Она принадлежит к серафимам, ближе всех стоящим к Господу. В Царстве Божьем у этих созданий шесть крыльев — знак шести дней творения. На запястье Айви, как символ ее ранга, вытатуирована золотая змея. Говорят, что в сражении серафим первым обрушивает огонь на Землю, однако Айви — ласковая и мягкая. Она напоминает мне Мадонну эпохи Ренессанса — со своей лебединой шеей и овальным лицом. Сейчас на ней было струящееся белое платье и сандалии.

А я ничем не выделяюсь, принадлежа к самому обыкновенному виду: ангел перехода, нижняя ступень. Я общаюсь с душами людей, допущенными в Рай. В данный момент я похожа на брата и сестру, но глаза у меня карие, как влажные речные камни, а волнистые каштановые волосы свободно рассыпаны по плечам. Я думала, что сама выберу свой физический облик, но ошиблась. Я оказалась невысокой, прекрасно сложенной, с лицом в форме сердечка, эльфийскими ушами и молочно-белой кожей. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, я вижу свое удивленное отражение. Сколько я ни бьюсь, никак не получается быть отстраненной и бесстрастной, как Айви и Габриель. Похоже, мое любопытство не искоренить.

Айви танцующей походкой приблизилась к раковине с тарелкой в руке. Брат и сестра двигались с естественной грацией, которая мне никак не давалась. Они ругали меня за топот по дому и неуклюжесть.

Избавившись от тоста, Айви уселась у окна с газетой.

— Какие новости? — поинтересовалась я.

Вместо ответа она продемонстрировала мне первую страницу. Я прочитала заголовки: бомбежки, стихийные бедствия, экономический коллапс. Ужас!

— Неудивительно, что люди не чувствуют себя в безопасности, — вздохнула Айви. — Они не доверяют друг другу.

— И как им помочь? — спросила я.

— Нам потребуется время, — произнес Габриель.

— Кроме того, конкретно в нашу задачу не входит спасать весь мир, — вымолвила Айви. — Мы должны сосредоточиться на своем маленьком участке.

— Ты имеешь в виду наш городок?

— Да. Он — одна из мишеней Темных. Странные места они избирают.

— Думаю, они начинают с малого и прорываются дальше, — с отвращением сказал Габриель. — Если им удается покорить город, значит, они могут завоевать и целый штат.

— А какой вред они уже причинили? — не унималась я.

— Скоро узнаем, — заявил Габриель, — и тогда мы положим конец их разрушительной деятельности.

— А теперь давайте просто смешаемся со здешним народом, — посоветовала Айви.

Я едва не рассмеялась. Иногда сестра проявляет младенческую наивность. Смешаться — самая сложная задача для ангелов.

Любой способен заметить, что мы другие — и не только в том смысле, в каком это относится к юнцам с крашеными волосами и безумными нарядами. Мы действительно не от мира сего. Некоторые наши особенности слегка пугают людей. Во-первых, в нашем обличье нет изъянов. Увидев нас в толпе, вы сразу обратите внимание на нашу кожу, в которую словно вкраплены частицы света. А в темноте она вообще мерцает и переливается. Кроме того, мы не оставляем следов, идя по траве или песку. И всегда появляемся в обществе с полностью закрытой спиной — чтобы скрыть «косметическую проблему».

Пока мы пытались прижиться здесь, в захолустном Венус-Коуве, кое-кто из местных считал нас туристами. Другие принимали нас за «звезд» и расспрашивали о реалити-шоу. Никто не догадался, что мы посланы помочь миру, находящемуся на грани гибели. Стоило открыть газету или щелкнуть пультом телевизора, чтобы понять, зачем мы здесь: убийства, похищения, нападения террористов, войны, насилие над детьми и стариками… списку нет конца. Столько душ оказались под угрозой, и агенты Тьмы, разумеется, не могли упустить такую возможность. Габриеля, Айви и меня послали сюда, чтобы противостоять их влиянию. По земному шару были разосланы агенты Света; полученные ими данные сводились воедино. И я верила, что мы справимся. Увы, я себя переоценивала.

Нам повезло, что мы оказались в Венус-Коуве. Неровная береговая линия продувалась всеми ветрами, а из окон особняка мы видели темные утесы и волны с белыми барашками. А с другой стороны, на суше, царили пасторальные пейзажи: пологие холмы, пасущиеся коровы и симпатичные ветряные мельницы.

В основном городок состоял из скромных деревянных коттеджей, однако ближе к воде тянулись обсаженные деревьями улицы с более высокими зданиями. Наше жилище, «Байрон», как раз из их числа. Габриель был не в восторге от нашей обители — аскет по натуре, он воспринимал дом как излишество. Но нам с Айви здесь нравилось. Кроме того, пославшие нас не видели вреда в том, чтобы мы получили удовольствие во время своей миссии.

Сам «Байрон» отнюдь не способствовал нашей цели затеряться среди местного населения, но об этом я помалкивала. Стоит ли жаловаться, когда я и так ощущала себя помехой в осуществлении наших планов?

В Венус-Коуве живет около трех тысяч человек, но в сезон летних отпусков городок превращался в шумный курорт. Люди вели себя приветливо и дружелюбно. Мне нравилась здешняя атмосфера. Тут не было крупных предприятий и учреждений, соответственно, не сновали туда-сюда «белые воротнички». Никто не спешил. Казалось, людям все равно, где обедать — в роскошном ресторане или в дешевой закусочной. Они не тревожились о таких мелочах.

— Согласна, Бетани?

Звучный голос Габриеля вернул меня к действительности. Я попыталась вспомнить, о чем речь, но ничего не получилось.

— Прости, я задумалась. О чем ты?

— Я изложил кое-какие основные нормы поведения.

Габриель опять нахмурился — моя невнимательность его раздражала. Позже нам обоим предстояло приступить к занятиям в школе «Брюс Гамильтон», мне — в качестве ученицы, ему — как новому учителю музыки. Мы решили, заведение очень подходит для того, чтобы начать работу против эмиссаров Тьмы — ведь там собирались подростки с еще несформировавшимися ценностями. Айви была слишком неземной, чтобы «затеряться» среди учеников. Она стала нашим своеобразным наставником и обеспечивала мою безопасность, поскольку Габриель в этом не нуждался.

— Очень важно не упускать из виду, зачем мы здесь, — заговорила Айви. — Мы совершаем добрые дела, организовываем благотворительные акции и прочее. В общем, подаем пример окружающим. И никаких чудес, Бетани. Неизвестно, как они будут восприняты. Надо побольше узнать о смертных. Земная культура чрезвычайно сложна и отличается от всего прочего, встречающегося во вселенной.

Полагаю, упомянутые Габриелем «нормы поведения» предназначались главным образом для меня. Сам он моментально справлялся с любой ситуацией, не прибегая к правилам.

— Наверно, будет забавно, — пробормотала я.

— При чем тут «забавно»? — возразил Габриель.

— Мы должны стараться рассеять дурное влияние и возродить веру людей друг в друга, — примирительно продолжила Айви. — И, пожалуйста, не волнуйся о Бетани.

— Короче, мы оздоравливаем общество, — произнес брат. — И нам нельзя вызывать никаких подозрений. Наш первый приоритет — чтобы нас не обнаружили. Бетани, постарайся не… встревожить учеников.

Теперь настала моя очередь обидеться.

— Я не такая уж страшная.

— Ты ведь поняла Габриеля, — улыбнулась Айви. — Он намекает на твою способность сначала говорить, а затем думать. Никакой болтовни о доме и фраз типа «Бог считает…» или «Бог указал мне…». Они подумают, что ты немного не в себе.

— Прекрасно! — капризно воскликнула я. — Но, по крайней мере, во время ланча мне позволено летать по коридорам?

Габриель бросил на меня осуждающий взгляд. А я-то надеялась, что он порадуется моей шутке. Как сильно я ни любила его, но следовало признать: Габриель начисто лишен чувства юмора.

— Я буду вести себя хорошо. Обещаю.

— Помни о самообладании, — подытожила Айви.

Ясно. Самоконтроль стал второй натурой для Айви и Габриеля. И они гораздо устойчивее как личности: Ледяной Король и Королева, вот они кто. Их ничто никогда не расстраивало. Они походили на актеров, которые давно отрепетировали свои роли и просто играли на сцене. А я с самого начала прикладывала неимоверные усилия. Я не была готова к интенсивности новых впечатлений и словно каталась на «американских горках». Иногда я оставалась в полном смятении. Мне следовало эмоционально отгородиться от земного мира, но как? Меня изумляло, как смертные умудряются существовать с подобной путаницей в своих головах. Я скрывала от Габриеля свои трудности, не хотелось подтверждать его правоту и огорчать его. Кстати, если мои брат и сестра испытывали что-либо в этом духе, они необыкновенно умело скрывали свои переживания.

Айви сказала, что достанет мою форму и подыщет для Габриеля чистые штаны и рубашку. Он был не в восторге. Габриель предпочитал свободные джинсы и свитера с открытым воротом. Но одежда вообще порождала у нас странное ощущение, будто мы в ловушке. Я искренне сочувствовала Габриелю, когда он вернулся на кухню. Он поеживался в жесткой сорочке, облегающей крепкую грудь, и пытался ослабить узел галстука.

Конечно, мне пришлось научиться ухаживать за телом — принимать душ, чистить зубы, расчесывать волосы. Ни о чем таком в Царстве Божьем думать нет нужды. Сплошные трудности!

— Ты уверена, что для учителей существует дресс-код? — осведомился Габриель.

— По-моему, да, — ответила Айви. — Не стоит рисковать в первый же день.

— Что плохого в моем прежнем наряде? — проворчал он, закатывая рукава рубашки. — Он хотя бы удобен.

Айви осуждающе поцокала языком и переключилась на меня, проверяя, правильно ли я надела форму.

Должна признать, она выглядела стильно. Бледно-голубое платье, гофрированное спереди и с белым отложным воротником. Хлопчатобумажные гольфы до колен, коричневые туфли с пряжками и темно-синий блейзер с позолоченным школьным гербом на нагрудном кармане. Айви купила даже ленты, которые сейчас сноровисто вплела в косы.

— Вот! — Она удовлетворенно улыбнулась. — От небесной посланницы к местной школьнице!

А я занервничала. «Посланница» прозвучало чересчур ответственно. Ведь в круг моих обязанностей входит не только уборка комнаты и выполнение домашних заданий! Это не просто ожидание хорошего поведения на Земле, а нечто гораздо большее… И от страха у меня сразу же подогнулись колени.

— Габ, — прошептала я. — А если я еще не готова?

— У нас нет выбора, — с непоколебимым спокойствием ответил Габриель. — Мы должны выполнить свой долг по отношению к Создателю.

— Я хочу, но… идти в школу. Может, понаблюдать за жизнью со стороны и не оказываться в гуще событий?

— Нет, Бетани, — парировал Габриель. — Так разницу не уловишь.

— А если у меня не получится?

— Я тебя не брошу.

— По-моему, Земля представляет угрозу для ангелов.

— Но я с тобой.

Признаюсь, меня беспокоили человеческие соблазны. Я легко могу поддаться им и упустить нашу высшую цель. Между прочим, такое случалось и прежде. Последствия были поистине трагичны — мы все знали истории о падших ангелах, которые потворствовали искушениям и превратились в демонов.

Айви и Габриель бесстрашно взирали на мир вокруг, но для такого новичка, как я, опасность была очень велика.

Глава 3 ВЕНУС-КОУВ

Школа «Брюс Гамильтон» находилась на окраине. Ее построили на склоне холма. Из любого окна открывался вид либо на виноградники и зеленые лужайки, либо на зазубренные утесы берега Кораблекрушений. Он получил свое название из-за того, что в омывающих его вероломных водах затонуло множество кораблей. Известняковый особняк с колокольней принадлежал к числу изначальных городских построек. Прежде здесь размещался монастырь, и только в 1960-х годах его превратили в школу.

Ступеньки вели к главному арочному входу. Вплотную к основному зданию примыкала каменная церковь. По слухам, иногда тут служили мессу, но чаще в ней прятались ученики — если возникала такая необходимость. Двор окружала высокая стена, ворота были распахнуты, открывая машинам доступ на гравиевую подъездную дорожку.

Несмотря на архаичный вид, «Брюс Гамильтон» имел репутацию школы, идущей в ногу со временем. Ей оказывали предпочтение прогрессивные родители, не желавшие, чтобы их дети подвергались наказаниям, как это по-прежнему принято в отсталых учебных заведениях.

Айви, Габриель и я стояли за оградой, наблюдая за вереницей автомобилей. Я сосредоточилась на том, чтобы унять спазмы в животе — ощущение неприятное и странно бодрящее. Мне еще надо освоиться со своими эмоциями и физиологией. Я сделала глубокий вдох. Я ангел, но до сих пор не могу приноровиться к реальности. Понятно, что первое впечатление играет здесь важную роль. Вдруг меня подвергнут остракизму? Я знала, о чем молятся девочки-подростки: большинство из них мечтали стать «популярными» и обзавестись бойфрендом, играющим в регби. Я, в свою очередь, надеялась найти друга.

Ученики входили группами по трое-четверо. Девочки одеты как я, мальчики — в серых брюках, белых рубашках и галстуках в бело-голубую полоску. Несмотря на форму, я различила несколько групп.

Музыканты могли похвастаться длинными волосами, спадающими на глаза. Они несли футляры с инструментами, на ручках которых черным фломастером были написаны музыкальные аккорды.

Присутствовали и «готы». Они выделялись на фоне остальных диковатым макияжем. Напрашивался вопрос, как им удается вытворять то, что противоречит официальным правилам.

Некоторые нацепили на себя различные аксессуары: берет, шляпу или разноцветный шарф.

Держась за руки, дорогу пересекла компания платиновых блондинок.

Аскеты были в строгой форме с обычными рюкзаками за спиной. Шагали они с рвением миссионеров. Наверно, торопились в библиотеку.

Компания парней в кедах и рубахах, выправленных из-под брюк, слонялась в тени пальм. Они прихлебывали содовую или шоколадное молоко. На уроки они явно не торопились — шутливо боролись, наскакивали друг на друга и валились на землю — со смехом, а то и со стонами. Один мальчик кинул банку из-под колы в голову приятеля. Жестянка отскочила и покатилась по тротуару. Тот, кого ударили, на мгновение замер в ошеломлении, а потом расхохотался.

Мы продолжали смотреть. Какой-то подросток с любопытством оглянулся на нас. На нем была бейсболка, а штаны висели на уровне бедер, открывая всеобщему обозрению ярлык на трусах.

— Должен признаться, мне не нравятся тенденции современной моды, — заметил Габриель, поджав губы.

Айви засмеялась.

— Мы в двадцать первом веке! Не будь критичен.

— Но я ведь учитель.

— Конечно, но… — И она устремила решительный взгляд на школьное здание.

Хорошо Айви быть уверенной и вдумчивой: ей не надо быть под перекрестным огнем. Сестра сжала плечо Габриеля и вручила мне папку с расписанием уроков.

— Ну что, Бетани?

— Ладно, я иду, — промямлила я.

И Айви, словно гордая мать, впервые провожающая детей в школу, помахала нам рукой.

— Все будет хорошо, Бетани, — заверил меня Габриель. — Главное, помни, откуда мы.

Мы предполагали, что наше появление произведет впечатление, но такого не ожидали. Люди таращились на нас или поспешно шарахались, как будто при встрече с членами королевской семьи. Я бросилась за Габриелем прямиком в административный офис. Сквозь стеклянную перегородку было видно, что на полу комнаты лежит темно-зеленый ковер, стоит ряд обитых тканью стульев, а наверху вращается вентилятор. Вдоль стен тянулись полки с файлами для бумаг. Невысокая полная женщина важно пригласила нас внутрь. Внезапно зазвонил телефон, и она сердито покосилась на свою помощницу. Однако выражение ее лица слегка смягчилось, когда она обратилась к нам.

— Приветствую вас, — поздоровалась она. — Я — миссис Джордан, школьный секретарь. Ты, наверно, Бетани, а вы… — у нее перехватило голос, пока она обозревала Габриеля, — … мистер Черч, наш новый учитель музыки.

И она с энтузиазмом пожала нам руки.

— Приветствую вас в «Брюс Гамильтон»! Я выделила Бетани шкафчик на третьем этаже. Мы можем сейчас подняться туда, а затем я провожу вас, мистер Черч, в ваше служебное помещение. Совещания по вторникам и четвергам ровно в восемь тридцать. Надеюсь, вам здесь понравится. И у нас не соскучишься.

Мы с Габриелем обменялись неуверенными взглядами. Миссис Джордан повела нас наружу, мимо баскетбольного корта. Потные мальчишки носились по асфальту, пытаясь закинуть мяч в корзину.

— Сегодня после занятий намечается большая игра, — сообщила миссис Джордан, подмигнув нам через плечо.

Она прищурилась и взглянула на сгущающиеся облака.

— Надеюсь, обойдемся без дождя. Ребята будут разочарованы, если матч не состоится.

Она заторопилась дальше, а Габриель взмахнул рукой и на мгновение закрыл глаза. Украшенные гравировкой серебряные кольца на пальцах сверкнули в солнечном свете. Спустя секунду луч солнца пробился сквозь тучи и залил все золотистым светом.

— Боже мой! — восхитилась миссис Джордан. — Вы принесли нам удачу!

В главном корпусе коридоры устилали темно-красные дорожки, за дубовыми дверями со стеклянными панелями я разглядела старомодные классы с высокими потолками, украшенными лепниной. Комнаты резко контрастировали с изрисованными граффити шкафчиками, тошнотворным запахом дезодоранта, моющих средств и гамбургеров. Миссис Джордан проворно познакомила нас со школой (четырехугольный внутренний двор, информационный отдел, учебный блок, зал для собраний, гимнастический зал, игровые площадки, центр гуманитарных наук). Она весьма торопилась. Объяснив мне, где находится офис медсестры, она решительно поволокла Габриеля за собой. Он оглянулся и беззвучно прошептал:

— Ты справишься?

Я одарила его улыбкой, надеясь, что выгляжу более уверенно, чем ощущаю себя. У Габриеля хватало своих проблем. Вдруг громко зазвенел звонок, возвещая начало первого урока. Я стояла посреди коридора, полного незнакомых людей, бегущих в разных направлениях. На мгновение я почувствовала себя невидимкой. Сверившись с расписанием, я подумала, что непонятные цифры лишены всякого смысла. Как, скажите на милость, расшифровывается следующее: В.ХИМС11? Может, пробиться сквозь толпу и улизнуть на Байрон-стрит?

— Прошу прощения.

Я привлекла внимание шагавшей мимо девушки с копной золотисто-рыжих кудрей.

— Я новенькая, — беспомощно объяснила я, протягивая ей листок. — Что это значит?

— У тебя химия с мистером Велтом в классе С-11, — ответила она. — Дальше по коридору. Мне — туда же.

— Спасибо, — с облегчением поблагодарила я.

— А потом у тебя есть «окно»?

— Что? — с растущим недоумением повторила я.

— «Окно»… в смысле, когда нет урока. А у тебя что, такого не было в прежней школе? — изумилась она и захлопала накрашенными ресницами.

Я лихорадочно рассмеялась.

— Нет…

— Отстой! Между прочим, я Молли.

Девушка была хороша — чистая кожа, яркие глаза. Своим цветущим видом она напоминала девушку с картины позапрошлого века — пастушку на фоне буколического пейзажа.

— Бетани. Рада познакомиться.

Молли терпеливо дожидалась, пока я рылась в сумке в поисках учебника, блокнота и ручек. В глубине души ужасно хотелось позвать Габриеля и попросить проводить меня домой. Присутствие Габриеля всегда, в любых обстоятельствах, спасало меня от любых тревог. Но он затерялся в громадной школе с ее бесчисленными коридорами, дверями и закоулками. Я понятия не имела, где музыкальное крыло. Плохо, что я завишу от Габриеля. Я должна научиться жить здесь самостоятельно. Я докажу это.

Наконец, мы добрались до класса. И, естественно, опоздали.

Мистер Велт оказался низкорослым мужчиной с блестящей лысиной, в свитере с геометрическим узором, заметно поблекшим от частой стирки. Когда мы с Молли вошли, он объяснял нацарапанную на белой доске формулу. Ученики дружно тосковали.

— Замечательно, что вы сумели-таки навестить нас, мисс Харрисон, — заявил он Молли. — Опаздываете в первый же день, мисс Черч, — и он осуждающе прищелкнул языком. — Садитесь.

Внезапно он вспомнил, что забыл представить меня и добавил:

— Перед нами — Бетани Черч. Она новенькая в «Брюс Гамильтон». Пожалуйста, постарайтесь дать ей понять, что здесь ей рады.

Я быстренько заняла место рядом с Молли. Мистер Велт закончил объяснение, дал нам задание, а я занялась изучением своей соседки. Только теперь я заметила, что верхняя кнопка ее школьного платья расстегнута, а в ушах болтаются крупные серебряные серьги. Вытащив из кармана пилочку, она шлифовала ногти, откровенно игнорируя указания учителя.

— Не дрейфь из-за Велта, — объяснила она. — Он вообще сдурел — злится, потому что его жена подала на развод. Единственное, что его сейчас интересует, новый автомобиль с откидным верхом, в котором он смотрится жутко нелепо.

И она широко улыбнулась, обнажив белые зубы.

— Бетани… Какое милое имя. Правда, старомодное. Но я сроднилась с Молли, будто так и надо. Вроде героиня детской книжки с картинками.

Я промолчала, но предприняла жалкую попытку поддержать светскую беседу:

— Думаю, мы привыкаем к именам, которые нам выбирают родители.

Мне не следовало с ней разговаривать, учитывая, что мы находились на уроке, а бедный мистер Велти без нас страдал. Еще я соврала. Ведь у ангелов не может быть ни отца, ни матери.

Но Молли не раскусила меня.

— Откуда ты? — поинтересовалась она, дуя на ногти и встряхивая бутылочку с блестящим розовым лаком.

— Мы жили за границей. Наши родители еще там.

— Правда? — поразилась Молли. — Где именно?

Я на мгновение заколебалась.

— В разных странах. Они часто переезжают.

Молли восприняла информацию как данность.

— А чем они занимаются?

Дома мы обсуждали этот вопрос, но в голове было пусто. Похоже, я близка к краху. Но, к счастью, я вспомнила:

— Они дипломаты. Мы здесь со старшим братом. Он учитель. Родители приедут, когда смогут.

Я решила максимально удовлетворить ее любопытство. Кроме того, по своей природе ангелы — плохие лжецы.

— Круто! Я не бывала за границей. А тут всегда тишь да гладь, хотя в последнее время творятся странные вещи.

— А какие? — уточнила я.

— Я-то здесь родилась. Мои дедушка с бабушкой жили в Венус-Коуве, имели свой бизнес. И у нас никогда не случалось ничего по-настоящему скверного. Ну, фабрика сгорит, корабль потонет… А теперь… — Молли понизила голос. — Повсюду грабежи. В прошлом году была эпидемия гриппа и шесть детей умерли.

— Скверно, — согласилась я.

Вероятно, агенты Тьмы причинили городу серьезный вред.

— Есть еще кое-что, — сообщила Молли, — но ребята пока еще в шоке.

— Не беспокойся, я не из тех, кто распускает язык.

— Примерно полгода назад один из старших мальчиков, Генри Тейлор, полез на крышу за закатившимся баскетбольным мячом. Он не баловался, а просто хотел его достать. Он поскользнулся, упал и расшибся… До конца избавиться от кровавых пятен не удалось. Больше на корте никто не играет.

Мистер Велт откашлялся и вперил в нас гневный взор:

— Мисс Харрисон, надо полагать, вы объясняете нашей новой ученице концепцию ковалентной связи?

— М-м-м… Не совсем, мистер Велт, — промурлыкала Молли. — Не хочу, чтобы она в первый день занятий умерла от скуки.

На лбу мистера Велта запульсировала вена, и я поняла, что должна вмешаться. Направила на него поток успокаивающей энергии, и его обличительный запал пошел на убыль — он расслабился и перестал быть бледным. Преподаватель уставился на Молли и издал толерантный, почти отеческий смешок.

— Ваше чувство юмора неисчерпаемо, мисс Харрисон.

У Молли хватило ума удержаться от дальнейших комментариев.

— Думаю, у него кризис среднего возраста, — тихо сказала она.

А химик занялся установкой диапроектора. Я внутренне застонала и попыталась справиться с нахлынувшей волной паники. В темноте моя кожа точно засияет. А что будет в галогеновом свете проектора? Я решила не рисковать и попросила разрешения посетить туалет. И слонялась снаружи, дожидаясь, пока учитель закончит показ и снова включит дневные лампы. Сквозь стеклянную панель двери я наблюдала, как он демонстрирует классу слайды, посвященные валентной связи. Хорошо хоть, что мне не нужно изучать такие серьезные вещи постоянно.

— Ты заблудилась? — раздался голос за спиной.

Я крутанулась и увидела парня, который стоял, прислонившись к шкафчикам. Его рубашка была застегнута, а галстук аккуратно завязан, но я мгновенно узнала и каштановые волосы, и бирюзовые глаза. Я просто обомлела, что он, юноша с пристани, находится прямо передо мной и ухмыляется во весь рот.

— Нет, спасибо, — пробормотала я и отвернулась.

Может, я повела себя грубо, но что я могла сделать? Он напугал меня, застал врасплох, и я почему-то засмущалась. И он, похоже, никуда не торопился.

— Вообще-то обучение успешно, когда сидишь в классе, — заметил он.

Я постаралась придать лицу холодное выражение, но когда наши взгляды встретились, произошло нечто невероятное. Мне показалось, что мир уходит из-под ног и нужно сохранить равновесие.

Наверно, я выглядела так, словно потеряю сознание, поскольку он непроизвольно вытянул руку, чтобы подхватить меня. На запястье у него темнел плетеный кожаный ремешок — единственное, что нарушало его традиционный облик.

Он выглядел потрясающе, но без намека на зазнайство. Губы четко обрисованы, прозрачные глаза глубокие и яркие. Высокий и стройный, с фигурой пловца. Он как будто хотел помочь, но не знал, каким образом. Привлекательным его делала и некая аура уверенности. Мне захотелось ответить ему умно и находчиво, но я оторопела.

— Голова слегка закружилась, — промямлила я.

Он обеспокоенно шагнул ко мне.

— Проводить тебя к медсестре?

— Нет, я в порядке.

Убедившись, что в обморок я падать не собираюсь, он протянул руку и ослепительно улыбнулся.

— В прошлый раз я не успел представиться. Ксавье.

Значит, не забыл.

Ладонь у него была широкая и теплая. А Габриель постоянно вещал о важности избегать тесных контактов с людьми! Предостерегающие колокола зазвучали в моей душе, и я отшатнулась. Не очень-то дружелюбно по отношению к такому добродушному парню. Трепетание в груди подсказывало, что я в беде. Я научилась расшифровывать сигналы тела и понимала, что юноша заставляет меня нервничать. Однако был намек и на другое чувство, которое я еще не могла идентифицировать. Я попятилась к двери, где уже вспыхнул свет. Ксавье обиженным не выглядел.

— Бетани, — умудрилась представиться я.

— До скорого, Бетани, — попрощался он.

Когда я вернулась в класс, мое лицо пылало. Мистер Велт бросил на меня обвиняющий взгляд за то, что я надолго застряла в туалете.

Ко времени ланча стало ясно, что «Брюс Гамильтон» — минное поле проекторов и хитроумных ловушек, предназначенных исключительно для ангелов. Например, выяснилось, что перед физкультурой я должна переодеваться на глазах у остальных девочек. Они без раздумий сняли свою одежду и побросали ее в шкафчики или даже на пол. У Молли запутались лямки лифчика, она попросила меня помочь. Я послушалась, уповая на то, что она не обратит внимания на некоторую особенность…

— Класс! Ты злоупотребляешь увлажняющим кремом, — заметила она.

— Каждый вечер, — ответила я беспечно.

— Как тебе «Брюс Гамильтон»? Наши парни достаточно горячи для тебя?

— Горячи? — переспросила я. — У большинства из них температура тела нормальная.

Молли захихикала, но потом догадалась, что я не шучу.

— Это означает привлекательные. Неужели ты и впрямь никогда не слышала такого выражения? Где ты училась? На Марсе?

Я залилась краской.

— Да я почти и не встречалась ни с кем. Но столкнулась с одним… с Ксавье.

Я произнесла его имя вслух, и у меня перед глазами заплясали фейерверки. В слове «Ксавье» присутствовала странная модуляция. И мне было приятно, что парня с незабываемыми глазами и пышными волосами зовут не Питер или Роб.

— А какой конкретно? — Молли мгновенно навострила уши. — Блондин? Тогда твой дружок Ксавье Ларо — он играет в лакросс. Тот еще тип. Я бы не стала осуждать тебя, если бы ты в него влюбилась, но, по-моему, у него есть девушка. Или они разбежались? Могу узнать, если хочешь.

— У того, о котором я говорю, светло-каштановые волосы и голубые глаза.

— Наверно, Ксавье Вудс, школьный староста.

— Он симпатичный.

— На твоем месте я не стала бы им интересоваться, — заявила Молли.

— Вообще-то я никем не интересуюсь, Молли, — парировала я и выпалила: — А что с ним?

Какие недостатки могут быть у такого милого парня? Это просто за пределами моего воображения!

— У него проблема.

— Какая?

— Девчонки не первый год бьют копытами землю, пытаясь расположить его к себе, но… Никакого эмоционального отклика.

— У него есть подруга?

— Была. Эмили. Никто не смог утешить его с тех пор, как…

Молли запнулась.

— Они поссорились?

— Нет, — еле слышно вымолвила Молли. — Почти два года назад она погибла во время пожара. До этого они были неразлучны и собирались пожениться. Так что у нее нет соперниц. Вряд ли он когда-нибудь вообще оправится от шока.

— Какой ужас! Ему было лишь…

— Шестнадцать, да. И с Генри Тейлором он близок… даже выступал на его похоронах. А ведь только начал приходить в себя после Эмили. Все ожидали, что он сломается, но он закрылся и живет себе дальше.

Я вздохнула. Глядя в лицо Ксавье, никто не подумал бы, какие страдания он перенес, хотя в его взгляде была настороженность.

— Он справился, — продолжала Молли. — По-прежнему играет в регби и тренирует пловцов помладше. И улыбается запросто, но любые близкие взаимоотношения для него под запретом. Не думаю, что он хочет с кем-то встречаться.

— Его не следует осуждать.

Внезапно Молли заметила, что я в школьной форме.

— Давай-ка переодевайся. Ты что, стесняешься?

— Немного.

И я нырнула в душевую кабину.

При виде спортивного костюма мысли о Ксавье Вудсе вылетели из моей головы. Мелькнула даже идея вылезти в окно и умчаться прочь. Шорты — слишком короткие, а топ открывал живот. А у нас, ангелов, нет пупка — просто гладкая кожа без изъянов. По счастью, мои крылья (покрытые перьями, но тонкие, как папиросная бумага) плоско прилегали к спине и практически слились с моим телом. Но от долгого бездействия в них иногда возникали спазмы. Поэтому я мечтала о том, когда настанет пора предрассветного полета в горах.

А сейчас я натянула топик как можно ниже и вернулась к Молли. Она застыла у зеркала и, не скупясь, подкрашивала губы. Непонятно, зачем в гимнастическом зале губная помада, но когда она предложила мне тюбик, я из вежливости не стала отказываться. Вообще-то я к этому не привыкла, и в результате измалевала свой рот неровными полосками. Наверно, мне требуется практика, ведь я в отличие от земных девочек не экспериментировала с пяти лет с маминой косметикой.

— Прижми губы друг к другу… — посоветовала Молли.

Я повторила ее движение, краска разгладилась, и я стала меньше похожа на клоуна.

— Уже лучше, — одобрила она.

— Спасибо.

— А ты не часто красишься?

Я покачала головой:

— Тебе и не нужно. Однако цвет тебе подходит.

— Пахнет изумительно.

— Называется «Дынное мороженое», — просветила меня Молли и принюхалась. — Чувствуешь?

Я окаменела. Что, если дело во мне? Вдруг наш запах кажется людям отвратительным? Значит, духи, которыми меня обрызгала Айви, в мире Молли неприемлемы?

— Пахнет… дождем, — закончила она.

Слава Богу! Это типичный аромат ангелов.

— Ты спятила, Молли? — усмехнулась ее приятельница, Тейла, по-моему. — Никакого дождя нет.

Молли пожала плечами, потянула меня за рукав и повела в гимнастический зал. Блондинка лет пятидесяти с обгоревшими щеками и в шортах из лайкры отбивала мячи и кричала, чтобы мы бросали их ей, да пошустрее.

Молли закатила глаза.

— Ненавижу учителей физкультуры. А ты? Они, как правило, приставучие.

Я не ответила. Но, учитывая жесткий характер преподавательницы и отсутствие у меня энтузиазма, вряд ли наши отношения сложатся хорошо.

Полчаса спустя мы пробежали десять кругов (уже по двору), пятьдесят раз отжались, сделали «упор, присев» и подскоки. Комплекс упражнений, как выяснилось, являлся разминкой. Я пожалела девушек — они пошатывались и пыхтели, а их топики можно было выжимать. Ангелы не устают. Наша энергия неисчерпаема и бесконечна. Мы не потеем, даже после марафонского забега. И внезапно Молли просекла это:

— Ты не запыхалась! Ты в отличной форме.

— Или в дезодоранте, — встряла Тейла, поливая грудь водой из бутылки.

Мальчишки, стоявшие неподалеку, как по команде, воззрились на нее.

— Здесь так жарко! — объяснила Тейла.

Она продефилировала мимо них в рубашке, которая прилипла к телу. Учительница, заметив шоу, набросилась на нас, как разъяренный бык.

Остальная часть дня прошла без приключений. На переменах я умудрялась рыскать по коридорам в надежде отыскать Ксавье Вудса. Учитывая рассказ Молли, тот факт, что он обратился ко мне, вызывал в животе легкий трепет.

Я вспоминала нашу первую встречу на пристани и то, как меня поразили его глаза. Казалось, что в них можно утонуть. И еще я спрашивала себя, что случилось бы, если бы я приняла его приглашение порыбачить и села рядом. Наверно, мы болтали бы о том о сем и любовались океаном.

Я мысленно одернула себя. И решила, что в дальнейшем не буду думать о Ксавье Вудсе. А если я столкнусь с ним и он попытается заговорить со мной, я просто коротко ему отвечу, и все. Нельзя допускать, чтобы земной юноша на меня воздействовал.

Но мои планы, конечно, с треском провалились.

Глава 4 ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ

Когда прозвенел последний звонок, я схватила книги и бросилась бежать. Я страстно желала проскочить до того момента, как коридоры наводнятся народом. Хватит с меня испытующих людских взглядов! За весь день не было ни единого спокойного момента. Молли познакомила меня со своими друзьями, и они обрушивали на меня град вопросов. Но в целом я осталась довольна собой.

Дожидаясь Габриеля, я слонялась под пальмами. Устав, прислонилась к дереву, откинула голову к прохладному шероховатому стволу. Растения внушали мне благоговение. Пальмы напоминали часовых, а их торчащие во все стороны ветви выглядели как плюмажи на шлемах дворцовых стражей. Ученики закидывали сумки в машины, стаскивали с себя блейзеры и сразу стряхивали с себя заботы. Некоторые устремлялись в город, чтобы посидеть в кафе или в торговом центре.

Я себя расслабленной не чувствовала — ведь на меня обрушилась лавина новой информации. Голова гудела от попыток осмыслить недавние события. Ангельская энергия не избавляла от ощущения изнеможения, вызванного перегрузкой. Хотелось одного — тишины.

Наконец я увидела спускающегося по ступеням Габриеля. Его сопровождала толпа девушек-поклонниц. Мой брат превратился в настоящую звезду. Барышни шли на расстоянии нескольких ярдов позади него. Судя по всему, Габриель сохранял самообладание, однако крепко сжатая челюсть и взъерошенные волосы свидетельствовали о том, что он тоже жаждет оказаться дома. Он оглянулся, и девицы смолкли. Я понимала, что подобное обожание ему не по душе. Оно совсем не льстило ему.

Габриель почти добрался до ограды, когда дорогу ему преградила стройная брюнетка. Она пыталась изобразить, что падает в обморок. Габриель плавно подхватил ее и предотвратил «катастрофу». Со стороны учеников послышались приглушенные возгласы восхищения. Некоторые ученицы явно завидовали брюнетке, ругая себя за несообразительность. Странно! Габриель просто помог незнакомке, подобрал рассыпавшиеся из ее сумки вещи, подхватил свой портфель и продолжил путь. Обычное ангельское поведение. Девушка бросала вслед ему страстные взгляды, а ее обступили подруги, надеясь, что очарование момента затронет и их.

— Бедняжка, у тебя уже есть свой фан-клуб.

Я сочувственно похлопала его по руке.

— Я не один такой, — ответил он. — Ты, по-моему, тоже постаралась.

— Да, но ты меня перегнал.

О встрече с Ксавье Вудсом я умолчала — что-то подсказывало мне, что Габриель этого не одобрил бы.

— Тебе повезло, — сухо отозвался он.

Дома я подробно описала свой день Айви. Габриель помалкивал. Когда я сообщила об «упавшей в обморок», Айви улыбнулась.

— Девушки-подростки бывают не очень чуткими, — произнесла она. — А мальчиков гораздо труднее понять. Интересно, не правда ли?

— Они все для меня — загадка, — пробормотал Габриель. — А кто-нибудь из них отдает себе отчет в происходящем?

Его слова напомнили о стоящей перед нами грандиозной задаче.

— Мы всегда знали, что будет нелегко, — вымолвила Айви.

— Кстати, в Венус-Коуве в последние месяцы творится настоящий кошмар! — воскликнула я.

— Мы тебя слушаем, — сказала Айви.

— Совсем недавно два ученика случайно погибли. И еще здесь бывают вспышки болезней и пожары.

— Мы прибыли вовремя, — резюмировала Айви.

— Но как мы выясним, где враг?

— Пока нет способа обнаружить агентов, — проговорил Габриель. — Наша работа — наводить порядок и ждать, пока они не объявятся снова. И, Бетани, они не сдадутся без боя.

Да уж, разрушительная сила не дремлет.

— У меня появилась подруга! — заявила я в попытке рассеять мрачное настроение.

Айви и Габриель посмотрели на меня со смесью тревоги и осуждения.

— А что плохого? — с вызовом бросила я. — Мне запрещено иметь друзей? Я думала, надо проникнуть в среду обитания смертных.

— Но ты осознаешь, что такие контакты требуют отдачи? — осведомился Габриель и вздрогнул, как будто мысль причиняла ему боль.

— В физическом смысле?

— Нет, в эмоциональном, — объяснил брат. — Человеческие взаимоотношения могут быть противоестественно близки.

— И они отвлекают, — добавила Айви. — Кстати, друга нужно выбирать с осторожностью.

— Почему?

— Человеческая дружба основывается на доверии. Люди делятся своими проблемами, секретами и…

Она оборвала себя и покачала головой.

— Тот, кто станет твоим другом, будет задавать вопросы и рассчитывать получить правдивый ответ, — закончил Габриель. — Это опасно.

— Но наша миссия для меня — на первом месте. Я же не дурочка! — обиделась я.

Оба на секунду понурились. То, что я моложе и неопытнее, еще не повод обращаться со мной как с идиоткой.

— Ты права, Бетани, — примирительно произнес Габриель. — Конечно, мы доверяем тебе, просто хотим, чтобы ты не слишком усложняла себе жизнь.

— Но быть подростком безумно интересно!

Габриель крепко сжал мне руку.

— Будь осторожна. Оставь в стороне личные желания.

Это полностью в его духе. Он чересчур благоразумный. Но я все равно не могу сердиться на брата.

И я принялась слоняться по дому. Чисто человеческое свойство — персонифицировать жилище, отождествлять себя с ним. Теперь «Байрон» воспринимался как настоящее убежище. Даже Габриель получал удовольствие (хотя и никогда не признался бы в этом). В нашу дверь звонили редко (внушительный фасад особняка отпугивал посетителей), и мы могли свободно заниматься своими делами.

Но сейчас я не знала, что мне делать. У Айви и Габриеля подобных проблем не было — они либо погружались в книгу, либо трудились на кухне. Поскольку у меня хобби нет, я решила посвятить себя домашнему хозяйству. Принесла грязное белье, положила в стиральную машину и включила ее. Распахнула и привела в порядок кухонный стол. Подобрала во дворе колючие сосновые ветки и поставила в узкую вазу. Заметив в почтовом ящике рекламный мусор, решила купить наклейку «РЕКЛАМУ НЕ БРОСАТЬ» — я видела такие на почтовых ящиках. Прежде чем выбросить листки в корзину, я взглянула на одно объявление, где сообщалось, что в городке открывается спортивный магазин под неоригинальным названием «Спорт-маркет». Там состоится распродажа.

А что сейчас делают другие семнадцатилетние девчонки? Чистят ванные комнаты по приказу недовольных родителей? Слушают на айпадах любимые группы? Посылают друг другу смс, договариваясь о ближайшем уик-энде? Проверяют электронную почту? Наверняка все что угодно, только не уроки.

Нам задали домашние задания по крайней мере по трем предметам, и я прилежно записала их в школьный дневник — в отличие от тех учеников, которые, очевидно, полагались на память. Они показались мне легкими и скучноватыми. Словом, пустая трата времени. Однако я поднялась в свою комнату. Спальня располагалась на самом верху, и даже при закрытых окнах я слышала, как волны бьются о скалы. Еще там имелся узкий балкон из металлического «кружева», с плетеным креслом и столом. Я села, раскрыв учебник по психологии на странице, озаглавленной «Кожно-гальванический рефлекс».

Мне нужно перестать думать о Ксавье. Но перед моим внутренним взором маячили его проницательные глаза и запястье с кожаным браслетом… Реплика Молли эхом отдавалась в сознании: «На твоем месте я не стала бы им интересоваться… У него проблема». Но почему я так заинтригована? Сколько я ни старалась выкинуть его из головы, ничего не получалось. Его лицо просто преследовало меня. А как выглядела Эмили? Каково это — потерять любимого?

Я медленно спустилась на кухню, чтобы помочь Габриелю с ужином. Он продолжал удивлять Айви и меня, проявляя чудесные кулинарные навыки. Отчасти он заботился о нашем благополучии, но процесс готовки явно зачаровывал брата. Творческое начало Габриеля наконец-то вырвалось наружу, так же как и в музыке. Сейчас он стоял у мраморного разделочного стола, чистил грибы и хмуро бросал взгляд в поваренную книгу. В маленькой чаше отмокало нечто, похожее на кусочки черной коры. Заглянув через его плечо, я прочла название рецепта: «Ризотто с грибами». Несколько претенциозно для новичка, однако это же архангел Габриель. Чтобы преуспеть, не требуется практика.

— Надеюсь, тебе понравится, — произнес он.

— Скоро мы это выясним.

Он работал поразительно ловко и точно. Самые обычные вещи в его руках преображались. Для Габриеля и Айви переход из ангельского состояния в человеческое осуществился очень гармонично. Они лишь отстранились от обыденных мелочей жизни и мастерски справлялись со своими задачами. Еще в Царстве Божьем они хорошо чувствовали друг друга — умение, которое сохранялось и здесь. Меня они понимали хуже, что вызывало их беспокойство.

— Может, выпьем чаю? — спросила я, желая внести свой вклад. — Где Айви?

Как раз в этот момент она переступила порог кухни, в полотняных штанах и безрукавке, с влажными после душа волосами. Моя сестра слегка изменилась — отчасти утратила свою мечтательность. Похоже, она о чем-то напряженно размышляла, поскольку, едва я разлила чай, извинилась и оставила нас. А еще я обратила внимание на то, что ее блокнот пестрел записями.

— Как она? — поинтересовалась я.

— Айви хочет, чтобы все сдвинулось с мертвой точки.

Я невольно позавидовала ее целеустремленности. Моя-то когда проснется?

— Каким образом?

— У твоей сестры никогда нет нехватки идей. Она что-нибудь да придумает.

А Габриель сознательно напускает туману?

— А я? — вырвалось у меня.

— Наберись терпения, — ответил брат.

— Но…

— Ты хотела быть подростком?

Он ободряюще улыбнулся, и мое раздражение растаяло.

Я заглянула в чашу с плавающими в ней черными частицами.

— Кора что, входит в рецепт?

— Здесь грибы — свинушки. Их нужно сначала вымачивать.

— М-м-м… Симпатично, — соврала я.

— Они считаются деликатесом.

Вручив Габриелю чашку, я продолжала развлекаться, наблюдая за братом. И разинула рот, когда острый нож прорезал его указательный палец. Кровь потрясла меня — устрашающий знак, напоминание о нашей уязвимости. Теплая темно-красная жидкость — так по-человечески и одновременно… ненормально. Однако Габриель лишь сунул кончик пальца в рот, а когда вынул его, все уже зарубцевалось. Вымыв руки с мылом, он продолжил резать грибы.

Я взяла веточку приготовленного для салата сельдерея и рассеянно сжевала ее. Особого вкуса не почувствовала, зато он хрустел. И в нем, кажется, полно витаминов. Питательные вещества гарантируют людям здоровое тело и долгую жизнь. Здесь каждый ужасно боится смерти. Почему? Придет время, и страх исчезнет.

Обед Габриелю удался. Он произвел впечатление даже на Айви.

— Очередной кулинарный шедевр, — констатировала она.

— Вкуснотища, — заявила я.

Еда — еще одно земное чудо. Горькая, кислая, соленая, нежная, острая, сладкая, пряная… а иногда и несколько оттенков подряд. Кое-что мне нравилось, другое вызывало желание прополоскать рот… но, в общем, давало уникальный опыт.

Габриель со свойственной ему скромностью не отреагировал на наши похвалы.

— День подошел к концу. По-моему, он был хорошим, хотя я не ожидал, что столько учеников интересуется музыкой.

— Многие из них воспылали интересом к музыке, как только увидели тебя, — с улыбкой заметила Айви.

— Это дает мне возможность повлиять на них, — произнес Габриель. — Тот, кто способен чувствовать красоту звуков, изведает и большее.

— А тебе не тоскливо на уроках? — пристала я к брату. — Ведь человеческие знания для тебя давно открыты.

— Я рассчитываю, что он будет концентрироваться не на содержании, — сказала Айви, — а на иных вещах.

Иногда сестра говорит загадками и ставит меня в тупик.

— Ну а я скучала, — фыркнула я. — В особенности на химии. По-моему, это не мое.

Габриель издал короткий смешок.

— А что же твое?

— Я люблю литературу. Сегодня мы смотрели фильм «Ромео и Джульетта».

Я ни словом не обмолвилась о том, что любовная история очаровала меня. То, что молодые люди с первой встречи полюбили друг друга, разожгло во мне острое любопытство.

— И как тебе? — спросила Айви.

— Сильная вещь, но учительница рассердилась, когда один из мальчиков сморозил что-то о леди Капулетти.

— Что именно?

— Она МЯХП. Полагаю, это оскорбление, поскольку мисс Кастл назвала его хулиганом и выгнала из класса. Габ, что такое МЯХП?

Айви спрятала улыбку за салфеткой, а Габриель покраснел и заерзал в кресле.

— Непристойный подростковый акроним, — выдавил он.

— И?..

Он ответил не сразу, подыскивая нужные слова.

— Данный термин юноши используют, чтобы описать женщину привлекательную, но одновременно являющуюся матерью.

Брат откашлялся и быстро встал, чтобы наполнить кувшин водой.

— Но акроним как-то расшифровывается, — не унималась я.

— Да, — подтвердил Габриель. — Айви…

— По-моему, он означает «мать, с которой я хотел бы… подружиться»,[2] — ответила сестра.

— И все? — воскликнула я. — Столько шума из ничего? У мисс Кастл нервы явно не в порядке.

Глава 5 МАЛЕНЬКИЕ ЧУДЕСА

После того как с обедом было покончено и посуда вымыта, Габриель взял книгу и отправился на веранду. Айви протирала стол и плиту, и без того выглядевшие безукоризненно. Ее страсть к чистоте приобрела навязчивый характер, но, может, таков ее способ общения с миром людей? А я опять осталась не у дел. В Царстве Божьем времени не существует, и, следовательно, нет нужды заполнять его. На Земле очень важно чем-то заниматься — чтобы жизнь не казалась бесцельной.

Габриель ощутил мое беспокойство, поскольку передумал читать и просунул в дверь голову.

— Прогуляемся, полюбуемся на закат? — предложил он.

— Прекрасная идея, — улыбнулась я, и настроение у меня мгновенно поднялось. — А ты, Айви?

— Сначала надену что-нибудь потеплее.

Я округлила глаза. Обычно мерзла я, и пальто уже было на мне. Но Айви и Габриель во время предыдущих визитов на Землю приучили свои тела поддерживать нормальную температуру в любых обстоятельствах.

— Наша нечувствительность к холоду может вызвать у людей интерес, — пояснила Айви.

Мой брат кивнул, взбежал на второй этаж и вернулся с двумя куртками.

К побережью мы спускались по извилистой деревянной лестнице с узкими ступенями. Я насчитала сто семь штук. Почему бы не расправить крылья и не полететь? Конечно, после такого поступка мне придется выслушать лекцию. Но я сама понимала, что нам нельзя себя выдавать.

Внизу я тут же скинула туфли, желая ощутить под ногами шелковистый песок. На Земле столько интересного! Еще я заметила на берегу и другие сокровища: перламутровые раковины, гладкие кусочки стекла, сандалию, забытую лопатку… Крошечные белые крабы суетливо сновали по пляжу. Океан ревел, как зверь: то затихая, то с новой силой. У меня даже заболели уши, воздух царапал горло и нос, от обжигающего ветра горели щеки. Но я все равно наслаждалась каждым мгновением пребывания в человеческом облике.

Мы брели вдоль кромки воды, прямо у края пенящихся волн. Наступило время прилива. Совсем недавно я решила лучше владеть собой, но не удержалась и обрызгала Айви. Она не рассердилась, взглянула украдкой на Габриеля и обрызгала меня в ответ. Соленая влага взлетела в воздух, блестя, будто драгоценные камни. Наш смех привлек Габриеля, и он осуждающе покачал головой. Айви подмигнула мне. Я догадалась, что у нее на уме, и с удовольствием исполнила задуманное. Габриель почти не почувствовал лишнего веса, когда я прыгнула ему на спину и руками обхватила брата за шею. Он просто рванул вперед с огромной скоростью, и я почти поверила, что лечу!

Внезапно он резко остановился; я сползла с него и плюхнулась на влажный песок. Он подобрал пару скользких плетей водорослей и швырнул их в Айви. Она наморщила нос.

— Ну, ладно! — и она сплюнула. — Ты еще пожалеешь!

— Нет, — поддразнил ее Габриель. — Сначала догони меня.

На закате на побережье еще попадались люди — они ловили последние лучи заходящего солнца или устраивали скромные пикники. Неподалеку шли мать с дочкой лет пяти-шести. Девочка плакала: на предплечье краснела припухлость — след от свежего укуса. Мать терла ее воспаленное место, однако ребенок рыдал во весь голос. Женщина принялась беспомощно рыться в сумке в поисках мази, достала тюбик геля с алоэ, но девчушка так извивалась, что намазать ее не удавалось.

Айви наклонилась к ней.

— Скверная отметина, — негромко вымолвила она.

Звук ее голоса мгновенно успокоил малышку. Айви открыла тюбик и выдавила гель на воспаленную кожу.

Девочка с благоговением наблюдала за ее действиями, а потом ее взгляд метнулся к мерцающему нимбу над головой Айви. Обычно он невидим. Может, ребенок был восприимчивым и чувствовал ауру?

— Лучше? — спросила Айви.

— Да. Ты фея?

— У меня волшебное прикосновение.

— Огромное спасибо, — поблагодарила молодая женщина, в смятении глядя, как припухлость исчезает прямо на глазах. — Надо же, какой гель!

— В наши дни наука творит чудеса, — подытожила Айви.

И мы двинулись дальше, в сторону города.

Было около девяти часов, когда мы добрались до главной улицы. Народу вокруг хватало. Центр притягивал людей — здесь работали антикварные магазинчики и кафе, где на разномастном фарфоре подавали чай и глазированные пирожные. Правда, ресторанчики уже закрылись, за исключением паба и кондитерской.

Мы неторопливо направились вперед. Неожиданно позади нас раздался голос, перекрывающий музыку уличного музыканта, играющего на банджо.

— Бет! Сюда!

Сначала я даже не осознала, что зовут меня. Имя, данное мне в Царстве Божьем, никогда не видоизменялось, всегда звучало как Бетани. Однако в «Бет» присутствовала интимность, которая мне понравилась. Айви и Габриель замерли. Повернувшись, я увидела Молли с компанией друзей, сидящих на лавочке. Она нарядилась в платье с оголенной спиной и сидела на коленях парня в шортах и с выбеленными солнцем волосами. Широкими ладонями он поглаживал ее по плечам. Молли энергично махала рукой, подзывая меня к себе. Я неуверенно покосилась на Айви и Габриеля и не заметила восторга на их лицах. К подобным контактам они относились настороженно. Несомненно, Айви был неприятен поднятый Молли шум. Но и она, и Габриель понимали, что игнорировать девушку невежливо.

— Бетани, ты не представишь нас своей подруге? — спросила Айви.

И мы прошествовали к скамейке.

Парень явно рассердился, когда Молли вырвалась из его объятий, но тут же принялся бессовестно таращиться на Айви. А Молли сразу притихла, только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Наконец она справилась с собой и улыбнулась.

— Молли, это Айви, моя сестра, и мой брат, Габриель, — протараторила я.

— Привет, — пролепетала Молли.

Я очень удивилась. В школе она свободно болтала с парнями, откровенно заигрывая с ними, а потом упархивая, словно экзотическая бабочка.

Габриель приветствовал Молли в своей обычной манере — безупречно вежливо, но отстранение.

— Рад познакомиться.

Он слегка поклонился, что выглядело абсурдно официально, учитывая обстановку. Айви повела себя сердечнее. Бедняжка Молли выглядела так, словно на нее обрушилась тонна кирпичей.

Хриплые крики с дальнего конца улицы положили конец общей неловкости. Из паба вывалилась компания пьяных молодых людей. Двое, сжав кулаки, кружили друг вокруг друга. Было ясно, что скоро начнется драка. Некоторые клиенты, пьющие кофе за столиками на свежем воздухе, предпочли удалиться в помещение. Габриель прикрыл Молли, Айви и меня. Небритый тип с лохматой черной шевелюрой нанес другому удар в челюсть: послышался хруст. Второй стремительно ринулся на него и свалил противника на землю. Остальные подстрекали их криками.

Выражение отвращения скользнуло по бесстрастному лику Габриеля. Он целеустремленно зашагал к дерущимся. Зрители недоумевали. Габриель встряхнул крупного черноволосого парня и легко поставил на ноги. Затем оттащил в сторону его противника, губы которого раздулись и кровоточили. Один из них хотел напасть на Габриеля, но тот перехватил его руку. Мужчины рассвирепели и направили весь гнев на Габриеля. Они дико молотили его — точнее говоря, пытались, поскольку так и не достигли своей цели. Габриель не шевелился. Наконец, утомившись, они плюхнулись на бордюр, тяжело дыша.

— Отправляйтесь домой!

Голос Габриеля прозвучал гулко, как удар грома. Властность произвела отрезвляющий эффект. Они замешкались, но, пошатываясь, удалились в сопровождении друзей, бормоча под нос ругательства.

— Здорово, — выпалила Молли. — Как у вас получается? Вы владеете карате?

Габриель пожал плечами:

— Я пацифист. В насилии нет ничего хорошего.

Молли растерялась.

— Ну… может, посидите с нами? В кафе потрясающее мятно-шоколадное мороженое с цукатами. Давай, Бет…

Не успела я и слова сказать, как она наклонилась и сунула мне в рот свою ложечку. На языке начало таять нечто скользкое. Оно меняло форму, превращаясь из бархатисто-твердого в жидкость, которая потекла в горло. От холода у меня обычно болела голова, но я быстро проглотила остальное.

— Замечательно, — искренне восхитилась я.

— Ага! — воскликнула Молли. — Давай я возьму тебе…

— Боюсь, нам пора, — резко оборвал ее Габриель.

— Конечно… — разочарованно поникла Молли.

— Как-нибудь в другой раз, — заверила ее я.

— Хорошо, — повеселела Молли. — До завтра, Бет. Чуть не забыла. — И она выудила из сумки губную помаду. — Тебе же она понравилась, правда? Я купила тебе тюбик.

— Спасибо. — Это был мой первый земной подарок, и заботливость Молли тронула меня. — Очень мило с твоей стороны.

— Пожалуйста!

По дороге домой никаких комментариев по поводу Молли не последовало, хотя я заметила, как Габриель и Айви обменялись многозначительными взглядами. Однако я слишком устала, чтобы пытаться расшифровать их смысл.

Готовясь ко сну, я изучила свое отражение в зеркале, занимавшем целую стену ванной. В Царстве Божьем мы видим других, но не самих себя. Только иногда заметишь смутный проблеск в глазах собеседника, но расплывчато, как набросок, лишенный красок и деталей.

А теперь я обрела плоть. И понимала, что кажусь странной по сравнению с другими девушками Венус-Коува. У меня кожа белая, как алебастр, а у них за лето загорела. Вдобавок мои зрачки сильно расширены. Похоже, Молли и ее подругам никогда не надоедало экспериментировать со своими волосами, а мои просто разделены посредине пробором и ниспадают естественными каштановыми волнами. Губы у меня полные, красные. Иногда даже создается впечатление, будто я дуюсь.

Я вздохнула, скрутила волосы в узел и нацепила черно-белую пижаму с рисунком в виде танцующих коров. Вряд ли барышня Венус-Коува выбрала бы такой орнамент. Пижаму приобрела Айви, и пока она являлась самым удобным предметом моего гардероба. Габриель получил примерно такую же, только с изображениями парусных судов, но не знаю, надевал ли он ее.

Я вернулась в свою комнату, радуясь ее изяществу. В особенности мне нравилась застекленная дверь, ведущая на балкон. Я всегда приоткрывала ее и, лежа под муслиновым балдахином, слушала рокот океана. Габриель играл на пианино внизу. Обычно я засыпала либо под мелодии Моцарта, либо под негромкие разговоры брата и сестры.

В постели я потянулась, и чистое белье захрустело. Вообще-то мы мало нуждались во сне. Габриель и Айви отправятся в постель перед рассветом, однако мой сегодняшний день был переполнен впечатлениями, и я действительно устала. Зевнув, я свернулась калачиком на боку. В голове по-прежнему кружились мысли и вопросы, но тело пренебрегало ими.

Уплывая в сон, я вообразила, как в мою комнату тихо вошел незнакомец. Я даже почувствовала, как постель прогнулась под его весом, когда он молча сел рядом. Я не открывала глаз, желая продлить иллюзию. Юноша откинул с моего лица прядь волос, наклонился и поцеловал в лоб, так нежно, будто меня коснулись крылья бабочки. Никакого беспокойства я не испытывала, наоборот, я могла доверить ему даже свою жизнь.

— Доброй ночи, Бетани, — прошептал Ксавье Вудс.

— Доброй ночи, Ксавье, — сонно ответила я и открыла глаза.

Комната была пуста. Отяжелевшие веки снова сомкнулись, шум волн стих, и я погрузилась в глубокий, мирный сон.

Глава 6 УРОК ФРАНЦУЗСКОГО

Кто-то громко и настойчиво звал меня по имени:

— Бетани!

Я распахнула глаза и сощурилась. Комнату, словно жидкое золото, заливали лучи. Возле постели стояла Айви с дымящейся чашкой.

— Держи! Вкус ужасный, зато ты взбодришься.

— Что это?

— Кофе. Многие считают, что без него они не в состоянии нормально функционировать.

Я выпила горькое черное варево, борясь с желанием выплюнуть его. Почему людям не жалко платить деньги за такое? Однако кофеин быстро проник в кровеносную систему, и, признаюсь, я почувствовала себя гораздо лучше.

— Который час? — спросила я.

— Семь.

— Где Габриель?

— Бегает с пяти утра.

— И что ему не спится? — проворчала я капризно, как настоящий подросток.

И неохотно откинула одеяло. Умывшись, я спустилась на кухню. Габриель уже готовил завтрак. Он только что принял душ и зачесал назад влажные волосы, что делало его похожим на льва. Единственной его одеждой было повязанное вокруг бедер полотенце. Подтянутое тело блестело в утреннем свете. Съежившиеся крылья превратились в волнистую линию между лопаток. Он замер у плиты со стальной лопаточкой в руке.

— Оладьи или вафли? — осведомился он, не оборачиваясь.

— Я не голодна, — извиняющимся тоном сказала я. — Пропущу завтрак и перекушу позже.

— Никто не покинет наш дом с пустым желудком, — неумолимо заявил он. — Что ты предпочитаешь?

— Еще рано! Не дави, а то меня стошнит.

Сейчас я напоминала балованного ребенка, которого насильно пичкают брюссельской капустой.

— По-твоему, мои блюда вызывают подобное отторжение? — обиделся Габриель.

Ох! Я попыталась исправить свою ошибку.

— Нет! Но…

Брат положил мне на плечи руки и внимательно вгляделся в мое лицо.

— Бетани, тебе известно, что происходит, если человеческое тело не питать должным образом?

Я раздраженно помотала головой. Доводы брата не оспоришь…

— Оно слабеет. Тебе будет трудно сосредоточиться. — Он помолчал. — Вряд ли ты хочешь на второй день пребывания в школе упасть в обморок.

Его слова произвели тот эффект, на который он рассчитывал. Я живо представила себе, как падаю на пол в школьном коридоре. Меня окружают озадаченные ученики и начинают шептаться. А если среди них будет Ксавье Вудс, он не захочет иметь со мной дело.

— Тогда оладьи, — угрюмо буркнула я.

Посреди завтрака послышался звонок в дверь. Странно… и любопытно. Мы старательно избегали соседей и отклоняли любые предложения дружбы. Наверно, по сравнению с местными мы были нелюдимами.

Мы с Айви уставились на Габриеля. Он читает мысли окружающих — полезный дар в нынешних обстоятельствах. У сестры другой талант — она исцеляет. А я еще не разобралась с собой.

— Кто там? — спросила Айви.

— Женщина, — произнес Габриель. — Может, она уйдет…

Мы сидели смирно, но незнакомка была не из тех, кто легко сдается. Габриель покинул кухню и вернулся в джинсах. Пару минут спустя раздался щелчок со стороны боковой калитки, и женщина появилась в окне, с энтузиазмом махая нам рукой. Ее бесцеремонность разозлила меня, однако брат и сестра сохраняли ангельское спокойствие.

Габриель направился в холл, и вскоре порог кухни переступила блондинка с ярким макияжем и массой золотых украшений. Похоже, ей уже исполнилось пятьдесят. Она была облачена в спортивный велюровый костюм, а в руках держала бумажный пакет. При виде нас троих она обомлела.

— Приветствую вас, — наконец сказала она, растягивая слова на манер южан. — Вам следует проверить звонок — по-моему, он не работает. Я Долорес Хендерсон, ваша соседка.

Габриель представил нас. Айви предложила гостье кофе и тарелку с маффинами. Миссис Хендерсон бросала на Габриеля восторженные взгляды, как и девушки в школе.

— Нет, спасибо, — отказалась она. — Я соблюдаю диету. И просто решила заскочить к вам и поздороваться. — И она положила на стол свой пакет. — Надеюсь, вам понравится мой домашний джем. Есть из абрикосов, инжира и земляники… не знаю, какой вы предпочитаете.

— Благодарю, миссис Хендерсон, — улыбнулась Айви.

Габриель нетерпеливо напрягся.

— Называйте меня Долли, — прощебетала та. — Мы здесь все… очень общительные.

— Приятно слышать, — ответила Айви.

У нее заготовлен ответ для любого случая! А я через час забыла даже, как зовут женщину.

— Вы новый учитель музыки в «Брюс Гамильтон»? — поинтересовалась миссис Хендерсон. — У меня способная племянница. Она мечтает научиться играть на скрипке. Вы владеете этим инструментом?

— Среди прочих, — холодно отчеканил Габриель.

— Габриель играет на нескольких инструментах, — пояснила Айви, бросив на него сердитый взгляд.

— Вы безумно талантливы! — воскликнула миссис Хендерсон. — А вы, девушки, тоже музицируете? Вы замечательный брат — заботитесь о сестрах в отсутствие родителей.

Айви вздохнула.

— Надо полагать, они тоже приедут? — продолжала допытываться миссис Хендерсон, оглядываясь по сторонам с таким видом, словно ожидала, что родители выскочат из буфета или свалятся с потолка.

— Мы на это рассчитываем, — кратко сказал Габриель.

Долорес сменила тему.

— Вы познакомились с кем-нибудь в городе?

Как забавно за ней наблюдать: чем больше она старалась выудить информацию из Габриеля, тем менее он был откровенен.

— У нас мало времени, — ответила Айви. — Мы всегда заняты.

— Жаль! — возвестила миссис Хендерсон. — Такие симпатичные молодые люди! Но у нас имеются очень стильные клубы, я с удовольствием познакомлю вас с завсегдатаями.

— Спасибо, — без всякого выражения ответил Габриель.

— Миссис Хендерсон… — начала Айви.

— Долли.

— Простите, Долли, но мы торопимся в школу.

— Да-да. А я вас совсем заболтала… Как глупо. Если вам что-нибудь понадобится, заходите ко мне, не раздумывая. Не стесняйтесь!..

Из-за того, что Долли вздумалось «заскочить» к нам, я пропустила первую половину английского. Ну а семиклассники Габриеля в его отсутствие развлекались тем, что бросали бумагу в потолочный вентилятор. Потом у меня наметилось «окно», и я поймала Молли у шкафчиков. Пока я распаковывала книги, она описала мне свои приключения в «Фейсбуке». Какой-то парень по имени Крис посылал ей нежные сообщения и поцелуи, и теперь Молли гадала, знаменует ли это новую фазу их отношений. Агенты Света очистили наш дом от «отвлекающих» технических устройств, поэтому я не очень-то хорошо понимала, о чем толкует Молли. Но кивала с умным видом, и она не заметила моего невежества.

— Как можно, глядя на экран, догадаться о чувствах другого человека? — спросила я.

— Вот для чего нам эмоции, глупышка. Неважно, что на самом деле за этим стоит… А какой сегодня день?

Молли, как выяснилось, обладала сбивающей с толку привычкой в разговоре перепрыгивать с предмета на предмет.

— Шестое марта.

Молли достала карманный календарь и вычеркнула дату.

— Осталось семьдесят два дня!

— До чего?

— До школьного бала, балда! Я никогда ничего не ждала так сильно.

Меня не обидело слово «балда», поскольку в устах здешних девушек ругательства часто звучали как проявление доброжелательного отношения.

— Не рано ли? Впереди два с лишним месяца.

— Это событие года, и все заранее строят планы.

— Почему?

— Ты что, серьезно? — Глаза Молли едва не выскочили на лоб. — В школе организуют церемонию, которую запомнишь на всю жизнь… почти как свадьбу. Лимузины, наряды, горячие партнеры, танцы до упаду. Единственная ночь, когда каждая может превратиться в принцессу.

По-моему, местные барышни постоянно вели себя таким образом, но я воздержалась от комментариев.

— Заманчиво.

Вообще-то это звучало нелепо, и я решила любой ценой уклониться от «церемонии». Нетрудно представить, как неодобрительно отнесется Габриель к такому суетному и пустому событию.

Молли ткнула меня локтем.

— Есть мысли насчет бойфренда?

— Нет. А у тебя?

Молли понизила голос:

— Ну, Кейси сказала Тейле, что она подслушала, как Джон Кросби говорил Арону Вайтману… Короче, Райан Робертсон подумывает пригласить меня!

— Замечательно! — воскликнула я, притворившись, будто все поняла.

— Еще бы! — возбужденно взвизгнула Молли. — Только молчи. Боюсь сглазить.

Она улыбнулась и нарисовала в моем ежедневнике красное сердце — точнее, обвела фломастером дату где-то в середине мая. Свой она зашвырнула в шкафчик, где царил хаос. Здесь валялись учебники, пустые пакетики из-под завтраков, наполовину опустошенные бутылки содовой, множество тюбиков губной помады и жестянки с мятными конфетами. Кроме того, все было обклеено постерами знаменитых групп. Мое «хранилище» представляло собой разительный контраст: книги стояли аккуратным рядком, блейзер висел на крючке, а расписание уроков я прикрепила к дверце. Не знаю, как люди могут соображать среди такой неразберихи. Поговорка «Чистота — путь к праведности» очень точна.

Я пошла вместе с Молли в кафетерий, где мы проболтались до тех пор, пока она не побежала на математику, а я на французский. И я вновь вернулась к своему шкафчику, чтобы забрать громоздкие тома французского. Сложив их на свою папку, я наклонилась, чтобы достать словарь, лежащий в самом дальнем конце.

— Привет, незнакомка! — произнес кто-то за моей спиной.

Вздрогнув, я подскочила и стукнулась о дверцу.

— Поосторожнее!

Повернувшись, я увидела Ксавье Вудса. Сегодня он был в спортивной форме — темно-голубые штаны, белая рубашка поло и перекинутая через плечо ветровка. Потирая макушку, я таращилась на него, удивляясь, почему он заговорил со мной.

— Прости, что напугал тебя, — произнес он. — Как ты?

— Прекрасно.

Он потрясающе выглядел! Взгляд бирюзовых глаз был прикован ко мне, брови вскинуты. На сей раз он стоял близко, и я различила в его радужке медные и серебристые крапинки. Ксавье провел рукой по волосам.

— Ты ведь новенькая в «Брюс Гамильтон»?

Не придумав, что ответить, я кивнула и уставилась на свои туфли. Зря я посмотрела на него, это вызвало во мне странную физическую реакцию — я будто летела в пропасть с огромной высоты.

— Ты вроде жила за границей, — продолжал он. — А что такая девушка, как ты, может делать в нашем захолустье?

— Я здесь с братом и сестрой, — промямлила я.

— Да. Их трудно не заметить, верно? Как и тебя.

Покраснев, я попятилась.

— Я опаздываю на французский.

И я, спотыкаясь, бросилась по коридору.

— Центр языкознания в другой стороне, — крикнул он мне вслед.

Когда я добралась до класса, выяснилось, что преподаватель тоже только что появился. Мистер Коллинз оказался долговязым мужчиной с бородкой, в твидовом пиджаке и при галстуке.

Маленькое помещение было забито до отказа. Я оглянулась в поисках пустого места, и мое сердце кувыркнулось в груди. Я сделала глубокий вдох и постаралась успокоиться. В конце концов, это обычный парень.

Ксавье Вудс приятно удивился, когда я села рядом. Стараясь не обращать на него внимания, я сосредоточилась на уроке.

— Изучать французский тебе будет нелегко, — шепнул Ксавье мне на ухо.

И тут до меня дошло, что я все перепутала. Передо мной лежала не французская грамматика, а книга о французской революции. Щеки у меня опять запылали, и я наклонилась, пытаясь спрятать лицо за волосами.

— Мисс Черч, — произнес мистер Коллинз, — будьте любезны, прочитайте нам отрывок на девяносто шестой странице, озаглавленный: А la bibliotheque.[3]

Я оцепенела. Затем открыла рот, собираясь извиниться, но Ксавье быстро подвинул ко мне свой учебник.

Я бросила на него благодарный взгляд и начала бегло читать, хотя раньше никогда не говорила на этом языке. Так уж устроены ангелы — мы достигаем совершенства в любой области. Мистер Коллинз подошел к нашему столу. Я не отрывалась от текста. Может, отчасти мне хотелось произвести впечатление на Ксавье Вудса, восполняя свою прежнюю неуклюжесть.

— Вы жили во Франции, мисс Черч?

— Нет, сэр.

— Возможно, посещали страну?

— К сожалению, нет.

Я покосилась на Ксавье.

— Вероятно, у вас врожденная способность. Думаю, вам будет интереснее в классе продвинутого уровня, — заявил мистер Коллинз.

— Нет! — вырвалось у меня.

И я мысленно поклялась, что в следующий раз буду вести себя разумнее.

— Я многого не знаю. Произношение — моя сильная сторона, но с точки зрения грамматики я предпочту быть здесь.

Мистера Коллинза удовлетворили мои объяснения.

— Вудс, теперь ваша очередь. — И учитель поджал губы. — Где ваш учебник, Вудс?

Я подвинула книгу обратно к нему, но Ксавье не притронулся к ней.

— Сэр, простите мою забывчивость. Спасибо за предложение, Бет.

Я хотела запротестовать, но Ксавье бросил на меня предостерегающий взгляд. Мистер Коллинз нацарапал что-то в блокноте и, ворча, удалился к доске.

— Плохой пример вы подаете, староста школы. Задержитесь после урока.

Когда французский закончился, я дожидалась Ксавье в коридоре. Он выручил меня, сгладил неловкую ситуацию и заодно пострадал.

Когда дверь распахнулась, он вышел из класса с беспечным видом и сразу мне улыбнулся. Вообще-то во время перерыва мы должны были встретиться с Молли, но эта мысль давно улетучилась из моей головы. Под взглядом Ксавье можно было забыть даже о необходимости дышать.

— Пустячное дело, — сообщил он мне.

— Но из-за меня ты впутался в неприятности!

— Сердишься? — осведомился он.

Две девушки почему-то остановились неподалеку. Та, что повыше, пропела сладким голоском:

— Привет!

— Привет, Лана, — бросил он.

— Как ты справился с тестом по математике? — поинтересовалась она. — По-моему, он жутко сложный. Мне понадобится репетитор.

Ксавье смотрел на нее, но безо всякого выражения, словно на компьютерный монитор. Лана выгибала спину, давая Ксавье возможность разглядеть свою соблазнительную фигуру. Другой парень оценил бы ее по достоинству, однако Ксавье, похоже, ничего не замечал.

— Думаю, у меня все в порядке, — ответил он. — Маркус Митчелл тебя подтянет.

Лана раздраженно прищурилась — столько усилий потрачено впустую!

— Ну, спасибо! — произнесла она напоследок.

А Ксавье как ни в чем не бывало повернулся ко мне. Теперь он был серьезен, будто пытался разгадать какую-то загадку. Я постаралась унять невольную радость — наверно, он на многих девушек так смотрит, а Лана просто исключение из правил. Я вспомнила рассказ об Эмили и выругала себя за глупые мысли.

Внезапно откуда-то появилась Молли. Она выглядела робкой, словно боялась нам помешать.

— Привет, Молли, — поздоровался Ксавье.

— Привет. — И она продолжила вкрадчивым тоном маленькой девочки: — Бет, давай скорей в кафетерий, я умираю от голода! А в пятницу я хочу, чтобы ты после школы пришла ко мне — сестра Тейлы сделает нам массаж лица. Она косметолог и всегда показывает нам разные приемы!

— И впрямь потрясающе! — воскликнул Ксавье с наигранным энтузиазмом, заставившим меня рассмеяться. — А в котором часу все намечается?

Молли проигнорировала его.

— Ну как, Бет?

— Я спрошу у Габриеля, — пробормотала я.

Ксавье явно удивился. Почему?

— Айви и Габриель тоже приглашаются, — заявила Молли.

— Не уверена, что это в их духе.

Лицо Молли вытянулось, я быстро добавила:

— Но может, они согласятся.

Она просияла.

— Спасибо! Кстати, нам надо побыть наедине.

Ксавье покорно вскинул руки и ушел. Я с трудом удержалась, чтобы не позвать его обратно.

— Габриель… м-м-м… упоминал обо мне?

Ни брат, ни сестра ни словом не обмолвились о Молли после нашей встречи у кафе-мороженого.

Наверное, Габриель очаровал Молли.

— Ага, — кивнула я.

Существует единственная ситуация, когда позволяется лгать: чтобы не причинить человеку ненужную боль.

— Правда?

— Да.

Я решила, что формально не соврала.

Габриель действительно говорил о Молли, просто не в том контексте, как она рассчитывала.

— Он рад, что я нашла такую симпатичную подругу.

В приподнятом настроении Молли взяла меня под руку и повела в кафетерий. Ксавье уже сидел за столиком спортсменов. Наши взгляды встретились, и теперь я не отвела свой. Сейчас я могла думать лишь о его улыбке — прекрасной, располагающей и завораживающей.

Глава 7 ВЕЧЕРИНКА

Молли не упустила мой интерес к Ксавье Вудсу и сочла нужным высказаться по этому поводу.

— По-моему, он не твоего типа, — произнесла она, наматывая локон на палец.

Мы заняли очередь. Ученики толкались, пробиваясь вперед. Два измученных дежурных учителя тщетно поддерживали порядок в кафетерии. Они явно ждали момента, когда можно будет скрыться в своем безопасном офисе.

Я попыталась не обращать внимания на крики и липкие пятна на полу.

— О ком ты? — спросила я.

Но моя притворная наивность не обманула Молли.

— Готова признать, Ксавье — горячий парень, но девушки, которые подъезжали к нему, получали в подарок разбитое сердце. Так что я тебя предупредила.

Меня захлестнуло желание защитить его — а ведь я практически совсем его не знала.

— Разве он такой жестокий?

— Послушай, Бет, влюбиться в Ксавье означает страдать.

— Он и твое сердце разбил? — пошутила я.

Молли порозовела.

— Ну… да.

— Извини. А что произошло?

— Он долгое время нравился мне, потом я устала говорить намеками и спросила его напрямую.

— И?..

— Ничего. Он отверг меня, очень вежливо. Заявил, что относится ко мне как к другу. Я тогда пережила один из самых унизительных моментов в жизни.

Но, по моему мнению, Ксавье поступил честно, даже благородно. Молли обрисовала его злодеем, а он всего лишь отклонил ее приглашение. Однако кое-какие представления о человеческих отношениях я приобрела и понимала, что сейчас приемлем один вариант — сочувствие.

— Неправильно это, — выпалила Молли обвиняюще. — Он расхаживает по школе, но никого не подпускает близко.

— Но он не водит девушек за нос!

— Нет, нечестно. Он, значит, слишком занят! Но когда-нибудь ему придется оставить Эмили в прошлом. Ее не вернешь! И хватит о мистере Совершенство. Надеюсь, ты заглянешь ко мне в пятницу… Хоть на время забудем о всяких противных парнях.

— Мы здесь не для того, чтобы общаться, — строго вымолвил Габриель.

— Но я не хочу проявлять нетактичность, — возразила я. — Кроме того, в субботу уже нет уроков.

— Ладно, ступай, — вздохнул брат. — Полагаю, существует способ провести вечер с большей пользой, но я не стану тебе препятствовать.

— Только один разок! — обрадовалась я.

— Надеюсь.

Мне не понравился подтекст Габриеля. Неужели я утрачиваю сосредоточенность на нашей задаче? Но я никому не позволю испортить мне настроение — мне хотелось поближе ознакомиться со всеми гранями человеческой жизни. Кроме того, так я лучше пойму свою миссию.

К семи часам я приняла душ и переоделась в зеленое шерстяное платье, сапожки до щиколоток и темные колготки. Еще я подкрасила губы помадой, которую мне подарила Молли. Результат мне понравился: я перестала быть бесцветной, как обычно.

— Зачем наряжаться? Ты не на бал собралась, — проворчал Габриель.

— Девушка всегда должна выглядеть хорошо, — защитила меня Айви.

Она недовольства не выказывала, хотя особых восторгов и не проявляла. Сестра знала, как важно сохранить мир в семье.

На прощанье я поцеловала их обоих. Габриель хотел подвезти меня к дому Молли на нашем черном джипе, но Айви сумела отговорить его. А я согласилась с тем, что Габриель меня заберет, и даже обещала позвонить.

Прогулка до дома Молли оказалась чудесной. Ветер раздувал мое платье, я вдыхала запах океана и вечнозеленых растений. И остро чувствовала, какое это преимущество и одновременно честь — находиться здесь, ходить по Земле. Гораздо более волнующее ощущение, чем когда наблюдаешь бурлящую жизнь из другого измерения. Я словно очутилась на сцене, что пугало и одновременно возбуждало.

Мое настроение резко изменилось, когда я добралась до дома номер восемь на Кленовой аллее. Передняя дверь была широко распахнута, все освещение включено, изнутри доносился грохот музыки, а подростки в куцых одеяниях столпились на крыльце. Я проверила адрес, который сама Молли написала на клочке бумаги. Все верно. Наконец я начала подниматься по ступеням и чуть не налетела на парня, которого рвало на краю веранды.

Я едва не развернулась, чтобы отправиться прямиком в «Байрон». Брат с сестрой ни за что не пустили бы меня сюда, если бы знали, что в действительности означает «милый девичник». Однако любопытство возобладало. Я поздороваюсь с Молли, извинюсь и быстро уберусь восвояси.

В холле сгрудился народ, пахло дымом, пивом и духами. Музыка грохотала, и приходилось кричать во все горло. Я будто очутилась в эпицентре землетрясения и съежилась. Зрелище ошеломило меня, и я на мгновение растерялась.

«Это и есть человеческое существование, — напомнила я себе. — Ты хотела познакомиться с ним на собственном опыте? Не упускай возможности!»

И я продолжила путь.

В каждом уголке курили, пили или обнимались. Пробиваясь сквозь толпу, я, как зачарованная, смотрела на компанию, играющую в «Поиск сокровищ». Девицы выстраивались в ряд, а парни с небольшого расстояния бросали маршмэллоу[4] в ложбинку между их грудей. Самый меткий доставал конфетку, используя только рот. При этом девчонки смеялись и визжали, как безумные.

Родители Молли просто испарились. Наверно, уехали на весь уик-энд. А что будет, когда они увидят свое жилище после разгрома? В гостиной на коричневых кожаных кушетках валялись пьяные парочки. Стеклянные чаши, расставленные на полу, ломились от кукурузных чипсов и упаковок с «M&M's». Заметив Лию Грин — знакомую из компании Молли, — я устремилась к ней. Она стояла рядом с дверью, которая открывалась на широкую веранду.

— Бет! — воскликнула она. — Отличная вечеринка!

— А где Молли? — проорала я в ответ.

— В саду!

Высокий парень схватил меня и попытался затащить в круг танцующих. Я вырвалась и увернулась от другого, который назвал меня «стариной» и заключил в медвежьи объятия. Какая-то девушка оттолкнула его от меня.

— Прости Стефана! — объяснила она. — Он уже набрался!

Я молча выскользнула наружу.

На траве блестели пустые бутылки и жестяные банки. Несмотря на прохладу, тинейджеры в бикини и шортах слонялись у бассейна или толпились около джакузи с горячей водой. Огни отбрасывали на этот кавардак феерический голубоватый свет. Вдруг мимо промчался голый мальчишка и прыгнул в бассейн. Он вынырнул, дрожа, под громкие одобрительные возгласы зрителей. Я впала в ступор.

Облегчение нахлынуло, когда я разглядела Молли, зажатую в ванне между двумя парнями. Она шустро вылезла наружу и потянулась, как кошка, давая поклонникам возможность восхититься ее влажным, загорелым телом.

— Бет, ты давно здесь? — нараспев спросила она.

— Минут пять. А как же массаж?

— Ох, беби, мы отказались от этой идеи, — промурлыкала Молли. — Моя тетка заболела, и папа с мамой уехали ее навестить.

— Я не могу у тебя остаться. Брат думает, что мы пробуем маски для лица.

— Но его ведь тут нет! — На губах Молли мелькнула озорная улыбка. — Не волнуйся, ты его не огорчишь! Выпей чуточку, и будь свободна. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

На кухне мы встретили Тейлу. Она орудовала за кухонной стойкой: смешивала что-то в миксере в окружении целой батареи бутылок. Я прочла названия: карибский белый ром, солодовый скотч, виски, текила, полынная водка, мидори, бурбон, шампанское. Ничего не понимаю. Алкоголь почему-то в мое обучение не входил — явный пробел в образовании.

— Как насчет «Особых коктейлей Тейлы» для Бет и меня?

Обхватив подругу руками, Молли покачивала бедрами в такт музыке.

— Как раз готово.

Тейла наполнила два бокала чем-то зеленоватым почти до краев.

Молли сунула один мне и приложилась ко второму. Мы побрели в гостиную. От музыки, лившейся из огромных динамиков, вибрировали стены. Я опасливо понюхала напиток.

— Что это?

— Коктейль, — провозгласила Молли. — Будем здоровы!

Я из вежливости сделала глоток и мгновенно пожалела об этом. Тошнотворно сладкое пойло обожгло мое нутро. Однако исполненная решимости не портить никому настроения, я понемногу прихлебывала смесь. Потом Молли ввела меня в возбужденную орду танцующих, и я потеряла ее из вида. Я хотела протиснуться между потными телами, но у меня ничего не получалось. Странно было и то, что когда мой бокал пустел, его наполняли снова. А кто, невидимые слуги, что ли?

У меня закружилась голова, и я допила очередную порцию коктейля в надежде освежиться. Габриель часто повторял, как важна жидкость для организма.

Я почувствовала неодолимое желание лечь на пол. Внезапно кто-то увлек меня за собой и вывел из дома. Я и не возражала. В саду мне помогли сесть на скамейку. Я согнулась пополам.

— Будь поосторожнее…

Я сфокусировала зрение. Передо мной стоял Ксавье Вудс в выцветших джинсах и обтягивающей серой футболке с длинными рукавами.

— С чем?

— С напитком… штука-то забористая.

В животе забурлило. Я хотела возразить, но на меня накатила тошнота. Я прислонилась к Ксавье с ощущением, что вот-вот расплачусь.

— Твои родные знают, где ты? — осведомился он.

Я потрясла головой, и мир угрожающе завертелся.

— Сколько ты выпила?

— Не помню, — промямлила я.

— Ты часто так?

— Это впервые.

— Черт побери!

— Что…

Я чуть не упала на землю. Ксавье вовремя удержал меня.

— Эй, потише!

— Сейчас я буду в полном порядке.

— Нет. Ты дрожишь.

И я изумленно осознала, что он прав. Ксавье сбегал за своей курткой, которую накинул мне на плечи. Она оказалась удобной и мягкой.

Покачиваясь, к нам подошла Молли.

— Как вы?

Она пребывала в чересчур хорошем настроении, чтобы обращать внимание на Ксавье.

— Что пила Бет? — спросил он.

— Обычный коктейль, — произнесла Молли. — В основном водка.

— Ей нехорошо, — заявил Ксавье.

— Что я могу для нее сделать? — виновато потупилась Молли.

— Я займусь ею, — проворчал Ксавье.

— Буду тебе признательна. И не рассказывай подробностей ее брату!

Запах кожаного сиденья в машине Ксавье успокаивал, но не затушил огонь, пылающий внутри. Я смутно помню саму поездку. Глаза я открыть уже не могла.

Поэтому я не видела выражения лица Габриеля, когда он открыл дверь.

— Что случилось? — встревожился он. — Она ранена?

— Она просто перебрала с выпивкой.

— Где?

— На вечеринке у Молли.

— Что?..

— Бет не виновата. Она сама ничего не знала.

Я почувствовала, как брат взял меня на руки.

— Спасибо тебе, — вымолвил Габриель мрачно.

— Без проблем, — ответил Ксавье. — Она потеряла сознание. Наверно, ее следует показать врачу.

Последовала пауза. О, нет! Медосмотр обнаружил бы кое-какие аномалии, которым невозможно дать логичные объяснения.

— Мы позаботимся о ней, — произнес Габриель.

Какой-то он скрытный. А мне хотелось бы, чтобы Габриель выказал больше благодарности. Ведь Ксавье спас меня! Только вот от чего?..

— Ясно, — пробормотал Ксавье с подозрением. — Передайте Бет, что я желаю ей поскорее поправиться.

Послышались шаги по ступеням и подъездной дорожке, заработал двигатель, и автомобиль отъехал. Затем прохладные пальцы Айви принялись гладить меня по лбу. Ее исцеляющая энергия хлынула в мое тело, и я провалилась в темноту.

Глава 8 ПРИЗРАК

Понятия не имею, в котором часу я проснулась. В голове пульсировала боль, язык пересох и напоминал наждачную бумагу. Понадобилось время, чтобы припомнить события вчерашнего вечера. Какой стыд! Я была полностью дезориентирована в пространстве. Габриель был мной разочарован. Айви раздевала меня и укладывала в постель, как ребенка. Когда она укрывала меня одеялом, я услышала, как Габриель опять благодарит кого-то у двери.

А что случилось в доме Молли? Кажется, я беспомощно опиралась на незнакомца. И я застонала, когда его лицо всплыло в сознании. Почему именно Ксавье Вудс был там самым галантным рыцарем? Что подумает наш Отец в Своей бесконечной мудрости? Я силилась вспомнить хотя бы обрывки разговора с Ксавье, но мне не везло.

Мои щеки пылали от унижения. Я калачиком свернулась на кровати, мечтая остаться здесь навсегда. Ксавье Вудс, староста школы «Брюс Гамильтон», будет меня презирать! Да и остальные тоже! Пробыв в школе одну неделю, я опозорила родных и возвестила миру о своей неопытности. Как получилось, что я напилась? И, хуже того, я продемонстрировала брату и сестре свою несостоятельность!

Снизу доносились приглушенные голоса — Габриель и Айви что-то обсуждали. В какое положение я их поставила! Я чудовищная эгоистка! Почему я поступила настолько однобоко? А речь шла и об их репутации. Моя уже разорвана в клочья. Может, начать все заново? Я решила, что скоро Айви и Габриель сообщат мне печальные новости, мы упакуем вещи и переедем в другой город. Даже попрощаться ни с кем не успеем. Привязанности, которыми я успела обрасти в Венус-Коуве, сохранятся лишь как милые сердцу воспоминания.

Никто, однако, не приходил. В конце концов я решила сама встретиться с последствиями того, что я натворила. В коридоре я бросила взгляд в зеркало — чересчур бледная, под глазами синеватые тени. А время, оказывается, близилось к полудню.

Айви вышивала за кухонным столом. Габриель, будто пастор на кафедре, стоял у окна, сложив руки за спиной. Я налила стакан апельсинового сока и выпила его, стремясь утолить мучительную жажду.

Габриель не повернулся, хотя, конечно, осознавал мое присутствие. Я вздрогнула — любая тирада была бы лучше молчаливого осуждения. Расположение Габриеля слишком много значило для меня, я не могла потерять его! Кроме того, гнев брата уменьшил бы мое чувство вины.

Айви отложила свою работу.

— Как ты себя чувствуешь? — миролюбиво спросила она.

Я совсем смутилась.

— Бывало и получше.

В воздухе повисло молчание, плотное, как саван.

— Мне очень жаль, — пролепетала я. — Я сглупила.

Габриель повернулся: его глаза приобрели цвет грозовой тучи. Однако в них я нашла лишь глубокую привязанность ко мне.

— Бетани, — произнес он. — На Земле мы обречены совершать ошибки.

— Значит, вы не сердитесь? — выпалила я.

В утреннем свете их перламутровая кожа мерцала.

— Конечно, — ответила Айви. — Зачем судить тебя за неопытность?

— Но я должна была понять! Почему так?

— Не суди себя строго, — проговорил Габриель. — Помни, скоро ты научишься избегать подобных ситуаций.

— Люди созданы из плоти и крови, их телам легко причинить вред, — добавила Айви.

— Верно.

У меня с души будто камень свалился. Голова по-прежнему раскалывалась, поэтому я села и невольно использовала прохладную поверхность стола вместо подушки.

— Не волнуйся, сейчас я тебе кое-что приготовлю, — заявил Габриель.

Я принялась наблюдать, как он вытаскивает из холодильника различные ингредиенты, отмеривает их с точностью ученого и бросает в миксер. Спустя пять минут он протянул мне стакан с густой жидкостью.

— Что это? — удивилась я.

— Томатный сок, яичный желток и красный стручковый перец.

Смесь пахла отвратительно, но я зажала нос и залпом выпила все. Вообще-то Айви могла избавить меня от похмелья простым прикосновением к вискам, но, наверное, брат и сестра хотели научить меня принимать жизнь со всеми ее радостями и горестями.

— По-моему, сегодня нам лучше оставаться дома, — сказала Айви.

В этот момент я испытала благоговейный трепет перед ними обоими. Они проявили терпимость суперменов — кем, собственно, и были.

По сравнению с жителями городка мы вели жизнь квакеров: ни телевизора, ни компьютеров, ни мобильников. Единственной уступкой двадцать первому веку был стационарный телефон. Мы считали, что технология оказывает пагубное влияние, стимулирует антиобщественное поведение и отвлекает от семейных ценностей. Дома мы проводили время общаясь, вместо того чтобы сидеть в Интернете или смотреть бессмысленное ТВ-шоу.

Габриель терпеть не мог телевизор. Еще в период подготовки к нашей миссии он, иллюстрируя свою точку зрения, показал нам начало программы, посвященной борьбе с тучностью. Людей разделили на две группы и демонстрировали им соблазнительную еду, выясняя, хватит ли у них силы воли сопротивляться искушению. Тех, кто сдавался, осуждали и сторонились.

«Отвратительно, — говорил тогда Габриель, — играть с человеческими эмоциями и осуждать людей за слабости».

А хуже всего, что публика развлекается, созерцая такое проявление жестокости.

Поэтому днем мы читали, играли в «Скраббл»[5] или размышляли. Что, разумеется, не отменяло домашних дел, но, даже занимаясь ими, мы пытались оценить свои успехи и неудачи. Точнее, Айви и Габриель так и поступали, а я таращилась на небо и клевала ломоть дыни. Фрукты очень мне нравились. Их беспримесная, сладковатая свежесть напоминала о Рае. Из-за облаков выглянуло солнце — полыхающий шар, от которого слепило глаза. В Царстве Божьем все омывает неяркий золотистый свет, который можно зачерпнуть рукой, и он проливается между пальцами, словно мед. Здесь лучи гораздо резче, но зато более реальны.

Айви, вошедшая с тарелкой фруктов и сыра, с отвращением кинула на стол газету.

— Ты в курсе?

Габриель кивнул с набитым ртом.

Я выпрямилась и изогнула шею, чтобы прочитать заголовок. Там была огромная фотография. Во всех направлениях бежали люди — мужчины пытались защитить женщин, матери протягивали руки к детям, распростертым на земле. Некоторые молились, зажмурившись, другие открыли рты в безмолвном крике. За их спинами пламя лизало потемневшее небо.

— Бомбардировка на Ближнем Востоке, — констатировал брат. — Уже триста погибших. Понимаешь, что это означает?

— Наши Агенты плохо справляются с работой? — дрожащим голосом спросила я.

— Точнее, не могут, — поправила меня Айви.

— Что им мешает?

— Сейчас силы Тьмы могущественнее Света, — пробормотал Габриель.

— По-твоему, только Небеса посылают сюда своих представителей? — парировала Айви. — Мы не одни.

— И мы ничего не можем сделать? — вырвалось у меня.

— Мы не вправе действовать без дозволения.

— Как же так!

— Бетани, нас туда никто не направлял, — пояснил Габриель. — У нас свой пост, и мы не можем покинуть его из-за трагедии в другой части планеты. Нам поручено оставаться здесь и охранять Венус-Коув. На то есть серьезная причина.

— А что будет с теми несчастными? — воскликнула я.

Искаженные ужасом лица снова вспыхнули перед моим внутренним взором.

— Мы можем лишь молиться о Божественном промысле.

После трех стало ясно, что у нас кончаются продукты. Я решила сходить в магазин — хотела как-то проветриться и отвлечься.

Взяв использованный конверт, я приготовилась составить список на обратной стороне.

— Что нужно купить?

— Фрукты, яйца и хлеб во французской булочной, которая недавно открылась, — ответила Айви.

— Тебя подбросить? — предложил Габриель.

— Нет, спасибо.

Габриель углубился в чтение. Я вывела из гаража велосипед, положила в корзинку бумажные пакеты. Айви обрезала в саду розы и попрощалась со мной.

После того как я проспала ночь, точно зомби, десятиминутная поездка действовала освежающе. Бодрящий запах сосен развеивал тоску. Я запретила себе думать о Ксавье Вудсе и вечеринке. Однако сознание подчиняется собственному расписанию, и я вздрагивала, вспоминая ощущение его сильных рук, прикосновение ткани его рубашки к щеке и то, как он отводил волосы от моего лица.

Приковав велосипед цепью к специальной стойке около почтового ящика, я направилась к магазину. Из него как раз выходили две женщины. Одна — пожилая, слегка сгорбленная, другая — крепкая, средних лет. Та, что помоложе, усадила свою спутницу на скамью, после чего вернулась к витрине и прилепила на стекло объявление. Рядом со старшей женщиной послушно сидел серый пес — самое странное создание, которое мне довелось увидеть на Земле. Его морда была мудрой и задумчивой, а в облике ощущалось величие. Кожа на челюстях слегка отвисала, шелковистая шерсть отливала серебром.

Мое внимание привлек огорченный вид хозяйки, и я быстро догадалась, что к чему. Объявление гласило: «ОТДАМ В ХОРОШИЕ РУКИ», а ниже была фотография собаки.

— Так будет лучше, Алиса, — отрывисто заявила вторая женщина. — Ты ведь хочешь, чтобы Призрак был счастлив? Его нельзя брать с собой. Таковы правила.

— Но он ко мне привык…

— Собаки без труда приспосабливаются к любому месту. А нам уже пора обедать. Не беспокойся.

Однако Алиса покачала головой. Узловатые старческие пальцы мяли и вертели поводок пса, а потом пробегали по волосам, собранным в скудный пучок на затылке. Вставать она явно не торопилась.

— Но как я узнаю, что с ним хорошо обращаются?

— Мы договоримся с тем, кто возьмет его, чтобы он приводил его к тебе, — нетерпеливо проговорила женщина.

Ее грудь тяжело вздымалась, на висках выступили крупные капли пота. Она то и дело украдкой поглядывала на часы.

— А если он забудет? — встревожилась Алиса.

— Уверена, что нет. Кстати, еще что-нибудь надо?

— Только упаковку собачьего корма для Призрака, но не с цыпленком, он его не любит.

— Ладно. Я мигом.

Алиса покорно вперила взгляд в пространство. Наклонилась, почесала Призрака за ухом. В ответ он поднял на нее глаза. Казалось, они понимают друг друга без слов.

— Он замечательный! А какой он породы? — поинтересовалась я.

— Веймаранер — веймарская легавая. К сожалению, Призрак недолго пробудет моим.

— Да, я случайно слышала ваш разговор.

— Бедняга, — обратилась Алиса к Призраку, — ты ведешь себя очень храбро.

Я опустилась на колени и погладила его. Пес обнюхал меня и подал лапу.

— Надо же! — воскликнула Алиса. — Обычно он настороженно относится к незнакомым. Полагаю, ты любишь животных.

— Точно, — подтвердила я, хотя Призрак стал первой собакой, с которой я столкнулась. — Если позволите спросить, куда вы переезжаете?

— В наш дом престарелых, «Чистое небо» он называется. Животных туда брать нельзя, разве что золотую рыбку.

— А вы очень хотите сменить место жительства?

Мой вопрос застал ее врасплох.

— Если честно, мне уже наплевать. Но мне надо знать, что с Призраком все в порядке. Я надеялась, его возьмет дочь, но у нее — маленькая квартира…

Призрак уткнулся упругим носом мне в ладонь, и меня осенило. Возможно, наша встреча — дар Провидения, дающий мне возможность загладить свою вину. Мое назначение состоит в том, чтобы помогать людям, а не быть эгоисткой! Повлиять на кризис на Ближнем Востоке я не в состоянии, но здесь я пригожусь.

— А если я возьму Призрака? — выпалила я. — У нас есть сад.

Я не раздумывала, поскольку у меня могло не хватить мужества.

Алиса просияла.

— Спасибо тебе! Более преданного друга не найти, а он тебя, по-моему, полюбил. Но как же твои родители?

— Они не будут возражать. Значит, договорились?

— А вот и Фелисити! Сообщу ей хорошую новость! — резюмировала Алиса.

Мы с Призраком смотрели, как женщины отъехали, Алиса — все-таки вытирая слезы, Фелисити — с явным облегчением. Призрак жалобно залаял, когда уходила его хозяйка, но спокойно отнесся к тому, что остается со мной. Похоже, он инстинктивно принял ситуацию. И терпеливо дожидался меня, пока я делала покупки. Я повесила пакет на рукоятку руля, привязала поводок к другой и направилась домой.

— Ты нашла булочную? — крикнул Габ, услышав, что мы приближаемся.

— Ой, про хлеб я забыла, — заявила я, входя на кухню и ведя с собой Призрака. — Но зато обрела сокровище.

— Бетани! — ахнула Айви. — Откуда он у тебя?

Я коротко пересказала им историю Алисы.

Призрак положил морду на колени Айви, она гладила его по голове. Было что-то неземное в его бледных, грустных глазах — словно он родом из наших заоблачных краев.

— Теперь он будет жить с нами, — без колебаний подытожил мой брат.

Мы с Айви смастерили для Призрака подстилку и подобрали миску. Габриель с легкой улыбкой наблюдал за нами, а он улыбался нечасто.

Не вызывало сомнений, что Призрак — мой пес. Он воспринимал меня как приемную мать и бегал за мной повсюду. Когда я плюхнулась на кушетку, он свернулся у моих ног — по ощущению, прямо бутылка с горячей водой — и уснул, негромко похрапывая.

После обеда я приняла душ и устроилась на софе. Призрак примостился рядышком. Его привязанность оказывала терапевтический эффект. Я расслабилась и почти отключилась от мыслей о вечеринке, но вдруг раздался стук в дверь.

Глава 9 НИКАКИХ МАЛЬЧИКОВ

Призрак предупреждающе зарычал и выбежал из комнаты.

— Что он здесь делает? — пробормотал Габриель.

— Кто?

— Наш героический школьный староста.

Сарказм Габриеля для меня пропал втуне.

— Ксавье Вудс? — недоверчиво спросила я и быстро глянула на себя в зеркало, висящее над камином.

Хотя было еще рано, я уже облачилась в пижаму с коровами и подколола волосы. Моя суетность вызвала улыбку Айви.

— Пожалуйста, не впускай его…

Брат и сестра задумались.

После «шоу» в доме Молли я предпочла бы вообще избегать Ксавье: так мне было стыдно.

— Он ушел? — спустя минуту шепнула я.

— Нет, — произнес Габриель. — И, похоже, не собирается.

— Ко мне, мальчик, — позвала я Призрака и попыталась негромко свистнуть. — Прекрати!

Однако пес попытался засунуть нос под дверь.

— Чего он хочет? — изумилась я.

Брат помолчал, настраиваясь на мысли Ксавье. Его лицо омрачилось.

— По-моему, он проявляет бесцеремонность.

— Что именно?

— Как давно ты знакома с молодым человеком?

— Прекрати! Ты вмешиваешься в мою личную жизнь! — взорвалась я.

— Действительно. — Айви покачала головой. — Кроме того, юноша наверняка нас слышит. Нельзя же просто игнорировать его? Недавно он выручил Бетани.

— Дождись, пока я поднимусь наверх, — выдохнула я.

Но она уже оттаскивала Призрака от порога и приказывала ему успокоиться. В комнату она вернулась в сопровождении Ксавье Вудса. Он выглядел как обычно, если не считать слегка взъерошенных волос. Убедившись, что он не представляет никакой угрозы, Призрак снова улегся возле софы. Габриель молчал.

— Я хотел убедиться, что Бет в порядке, — заявил Ксавье, не реагируя на холодный прием Габриеля.

А я лишилась дара речи.

— Еще раз спасибо тебе, — вымолвила Айви.

Она — единственная, кто никогда не забывает о хороших манерах.

— Не хочешь чашку горячего шоколада?

— Я спешу, — ответил Ксавье.

— А ты присядь ненадолго, — предложила Айви. — Габриель, не поможешь мне на кухне?

Габриель неохотно последовал за сестрой.

Оставшись наедине с Ксавье, я осознала, насколько я и моя семья нелепы и несовременны. Телевизора нет, пьем горячий шоколад, а в восемь часов вечера я уже облачена в пижаму.

— Симпатичный пес, — произнес Ксавье.

Призрак обнюхал его ладонь и с энтузиазмом ткнул в нее носом. Я-то надеялась, что он зарычит — тогда Ксавье перестанет быть безупречным. Но парень без малейшего труда проходил тест за тестом.

— Я нашла его сегодня.

— У тебя привычка такая — подбирать бродячих собак? — вскинул брови Ксавье.

— Нет! — возмутилась я. — Его хозяйка переезжает в дом престарелых.

— Похоже, это пес Алисы Бутлер.

— Ты уверен?

Ксавье пожал плечами.

— Городок-то маленький. А вчера я всерьез беспокоился о тебе.

— У меня все замечательно, — неуверенно пробормотала я, попыталась посмотреть ему в глаза, но почувствовала головокружение и отвела взгляд.

— Нужно аккуратнее выбирать друзей, — интимно сообщил он.

Я занервничала.

— Молли не виновата, — парировала я. — Дело во мне самой.

— Ты совсем не такая, как здешние девушки.

— Почему?

— Ты редко выходишь из дома, верно?

— Да, пожалуй.

— Это не так уж плохо, — усмехнулся Ксавье. — Вносит приятное разнообразие.

— А я бы предпочла другой расклад.

— Зачем? Нет смысла притворяться тем, кем ты не являешься. Ночью у тебя могли быть серьезные неприятности. Повезло, что я тоже оказался у Молли и спас тебя.

Я не поняла, шутит он или нет.

— Как мне отблагодарить тебя?

— Ну, для этого достаточно сделать… — и Ксавье прервал себя на полуслове.

— Что?

— Проведи время со мной. Как насчет следующего уик-энда? Кино тебя устроит?

Я ошеломленно молчала. Может, я ослышалась? Неужели Ксавье Вудс, самый неприступный парень «Брюс Гамильтон», приглашает меня на свидание? Что ответить? Где Молли, когда она нужна мне?

А Ксавье, вероятно, расценил мое молчание как отказ.

— Ничего страшного, если ты не хочешь.

— Нет, как раз наоборот!

— Прекрасно. Тогда дай мне свой номер? Детали мы обсудим позднее.

Он вытащил из кармана ветровки блестящий черный мобильник. Из кухни донеслось звяканье посуды. Нужно торопиться!

— Лучше дай мне твой, я сама позвоню, — шепнула я, взяла на кофейном столике газету, оторвала уголок и протянула ему.

— А где ручка? — осведомился Ксавье.

Я обнаружила ее в книге, которую читал мой брат. Ксавье нацарапал цифры, и я умудрилась спрятать клочок бумаги прямо перед приходом Габриеля и Айви с подносом, уставленным чашками.

Я проводила Ксавье до двери. Его взгляд на мгновение задержался на моей одежде — и чудесная полуулыбка вернулась.

— Между прочим, очень милая пижамка.

Я замерла на месте. Считается, что у каждого человека есть физические недостатки, но, по-моему, у Ксавье их нет. Я вглядывалась в черты его лица — рот, по форме напоминающий лук, гладкая кожа, ямочка на подбородке — и не могла поверить, что он реальный. Под курткой белела рубашка, на шее поблескивал серебряный крестик на кожаном ремешке.

— Рада, что тебе нравится, — наконец выдавила я.

Он засмеялся, и этот звук напомнил мне перезвон церковных колоколов.

Габриель и Айви умело скрыли тревогу, которая ими овладела, когда я поделилась с ними новостью о свидании.

— Разве это хорошая идея? — спросил Габриель.

— Почему бы и нет? — с вызовом заявила я.

Идея самостоятельно принимать решения казалась весьма привлекательной.

— Бетани, пожалуйста, поразмышляй о последствиях своего поступка, — спокойно произнесла Айви и нахмурилась.

— Айви, Габриель, вы слишком переживаете!

Хилый и неубедительный аргумент.

— В чем проблема? — продолжала я.

— Наша миссия свиданий не предполагает, — отчеканил брат.

Конечно, мое поведение еще больше укрепило его сомнения насчет меня. Внутренний голос шептал — надо сдаться… согласиться, принять сторону Габриеля. Однако был и другой голос, который заглушал разумные доводы и требовал, чтобы я встретилась с Ксавье.

— Не торопись, — мягко сказала Айви. — Может, следует воплотить в жизнь идеи, которые поднимут общественное сознание жителей города?

Она вещала как учительница, которая проталкивает очередной школьный проект.

— Это твои идеи, не мои.

— Они будут и твоими, — настаивала Айви.

— Я хочу найти свой путь.

— Давай продолжим дискуссию, когда у тебя в голове немного прояснится, — вымолвил Габриель.

— Нечего обращаться со мной как с ребенком!

Я вскочила и прищелкнула языком, призывая к себе Призрака.

На верхней площадке мы уселись рядышком, я — кипя от раздражения, пес — уткнувшись носом мне в колени. А брат и сестра продолжили беседу.

— Не верится, что она ради прихоти способна поставить под удар все, — бубнил Габриель, меряя шагами кухню.

— Но сознательно Бетани никогда не сделает этого.

Айви старалась сгладить ситуацию — она не выносила, когда между нами возникали разногласия.

— Что же она творит? Мы должны учитывать ее неопытность, но она сознательно ведет себя мятежно и своевольно. На Земле всегда сталкиваешься с искушениями. Мы здесь меньше месяца, а Бетани не может воспротивиться очарованию красивого мальчика!

— Габриель. Время…

— Она испытывает мое терпение! — воскликнул он и добавил: — Что ты посоветуешь?

— Не будем чинить ей препятствий, и все быстро закончится. Начни мешать ей, и Бетани станет сражаться за свою свободу.

Габриель молчал.

— Она поймет, что жаждет невозможного, — резюмировала Айви.

— Надеюсь, — сказал Габриель. — Но я за нее беспокоюсь.

— Она неумышленно бросает нам вызов.

— Да, но глубина ее эмоций ненормальна, — возразил Габриель. — Предполагается, что наша любовь обезличена и распространяется на все человечество. Однако мы не позволяем себе чувствовать привязанность к кому-то конкретному. Похоже, Бетани влюблена глубоко и безоговорочно — как смертный.

— Верно, — подтвердила сестра. — Отсюда вывод: ее стремление гораздо могущественнее нашего — и одновременно гораздо опаснее.

— Именно. Ее чувство нельзя долго держать в узде, и если мы допустим дальнейшее его развитие, скоро оно вырвется из-под нашего контроля.

Не желая слушать дальше, я прокралась в свою комнату и бросилась на постель. Я едва не разразилась слезами. Бурная реакция удивила меня, и я тяжело задышала. Я понимала, что власть надо мной захватила плоть. Возникло ощущение ненадежности, шаткости — как на «американских горках». Кровь бурно бежала по жилам, а живот свело. Меня обижало то, что меня обсуждали, словно какой-то лабораторный эксперимент. Огорчал и вывод, будто я поступаю неправильно. Почему они словно с цепи сорвались? И что Айви имела в виду, говоря о «невозможном»? Неужели, Ксавье не отвечал их критериям? У них, наверное, паранойя! Кто они такие, чтобы судить о том, что еще не началось? Ксавье Вудс нравился мне и по какой-то причине сделал мне шаг навстречу. И я не собиралась устранить его из моей жизни. Мои чувства к нему нарастали с опасной, головокружительной скоростью, и я не препятствовала этому. При одной мысли о решительном разрыве с ним возникала пугающая пустота в груди. Значит, я утрачиваю Божественную сущность? Превращаюсь в человека?

Ночью я спала беспокойно и видела свой первый кошмар. Мне снилось, будто я нахожусь на Небесном суде, и в качестве присяжных выступают безликие ангелы в тяжелых одеяниях. Они были абсолютно одинаковы. Айви и Габриель тоже присутствовали, но смотрели на происходящее сверху, с галереи. Их лица ничего не выражали. А я тщетно взывала к ним. Я ждала провозглашения вердикта, но внезапно поняла, что все уже произошло. Никто и не защищал меня.

И вдруг я начала падать. Все вокруг рассыпалось в прах — колонны в зале суда, судья и, в конце концов, Габриель и Айви. А я летела вниз и не могла остановиться. Потом резко замерла и повисла в сером пространстве. Мои крылья сломались и кровоточили. Силы покинули меня. Постепенно свет померк, и меня поглотила душная, такая плотная тьма. Мертвый мир, и я в нем оказалась совсем одна — опозоренный, падший ангел.

Но ко мне кто-то приближался. Сперва в сердце затеплилась надежда, что это Ксавье. Затем я инстинктивно поняла, что мне угрожает опасность. Несмотря на боль, я принялась отползать. Попыталась расправить крылья, но у меня ничего не получилось. А незнакомец парил надо мной. И он улыбался мне, словно я стала его собственностью. В этот момент я осознала, что погибла.

Утром все выглядело иначе. Я проснулась с ощущением необычного спокойствия.

Айви разбудила меня, принеся с собой запах фрезий.

— Наверняка ты не откажешься выпить кофе, — улыбнулась она.

— Мне он начинает нравиться.

Я отпила из чашки и не состроила гримасу, как прежде. Айви присела на край кровати.

— Габриель ужасно рассердился, — продолжала я. — А он… вроде… непогрешим.

— Твой брат и сам в состоянии стресса! Ведь нам придется за все отвечать.

Меня как будто ударили. Слезы обожгли глаза.

— Не думайте обо мне плохо!

— Не бойся, — заверила она меня. — Габриель хочет защитить тебя от страданий.

— Не могу взять в толк, при чем здесь Ксавье? Он что, причинит мне боль?

— Не намеренно.

Айви вела себя дружелюбнее, чем Габриель, и когда она взяла меня за руку, я поняла, что она простила мое непослушание. Но ее напряженная поза и твердый абрис губ свидетельствовали о ее внутренней решимости.

— Не надо начинать бесперспективное дело, Бетани, верно?

И я разревелась. Айви обняла меня и гладила по волосам.

— Какая же я дура!

Голос разума возобладал. Я вела себя так, будто мы поклялись друг другу в верности, и внезапно стало ясно, до чего все абсурдно. Вероятно, сказалось воздействие «Ромео и Джульетты». Меня не покидало чувство, что между Ксавье и мной существует глубокая связь, но, может, она является лишь плодом моего воображения?

Мне по силам выкинуть его из головы. Вопрос в другом: хочу ли я этого? Но Айви права — мы не должны заявлять свои права на того или иного смертного. Я не могу вмешиваться в жизнь Ксавье. Мы посланцы, вестники — и ничего больше.

Когда Айви ушла, я достала из кармана обрывок бумаги с номером телефона Ксавье. Развернула его, медленно разорвала на клочки размером с конфетти, выбросила с балкона и с грустью смотрела, как их уносит ветер.

Глава 10 БУНТ

Смириться оказалось легче, чем я ожидала, поскольку Ксавье в школе не появился. Задав пару вопросов, я выяснила, что он в спортивном лагере, занимается греблей. Я сразу расслабилась, поскольку не знала, смогу ли я отказаться от свидания, глядя прямо в его прозрачные бирюзовые глаза.

Как-то во время ланча я сидела с Молли и ее подружками во внутреннем дворе, прислушиваясь к бесконечным жалобам на уроки, мальчиков и родителей. Разговор традиционно вертелся вокруг этих тем. Но сейчас в центре внимания был майский бал.

— Господи, нужно столько продумать!

Молли растянулась на земле, как кошка. Ее приятельницы расположились вокруг. Некоторые — на садовых скамейках, подобрав юбки повыше, чтобы подставить весеннему солнцу ноги. Я устроилась рядом с Молли, натянув платье на колени.

— Точно! — согласилась Меган Джадд.

Положив голову на плечо Хейли, она задрала рубашку, обнажив живот.

— Вчера вечером я составила список дел. — И она открыла школьный дневник, в качестве украшения обклеенный ярлыками модных дизайнеров. — Ага, вот он. — И Меган ткнула пальцем в страницу с загнутым уголком. — Записаться на французский маникюр. Поискать сексуальные туфли. Купить зажим для волос. Решить насчет драгоценностей. Найти звезду с потрясающей прической, чтобы себе сделать такую же. Выбрать спрей для загара. Заказать лимузин. И это только начало…

— А как же платье? — фыркнула Хейли.

Все рассмеялись.

Обсуждение предстоящего бала сбивало с толку, но я помалкивала, не уверенная, что меня поймут.

— Да… — Тейла вздохнула. — Я потрачу свои сбережения и каждый доллар, который я получаю в паршивой булочной.

— А у меня деньги есть! — с гордостью объявила Молли. — Я целый год откладываю все, что зарабатываю в аптеке.

— Мои родители заплатят даже за автобус для нас, — похвасталась Меган. — При условии, что я выдержу экзамены.

Ее заявление произвело на нас впечатление.

— Тогда смотри не завали их, — сказала Молли.

— Эй, она же не волшебница! — усмехнулась Хейли.

— А кто с кем пойдет? — поинтересовалась одна из девушек.

Барышни, которые уже обзавелись бойфрендами, могли не волноваться… Остальные пребывали в состоянии поиска.

— А будет ли там Габриель? — задумчиво произнесла Молли.

— Не знаю, — ответила я. — Он вообще-то склонен избегать подобных мероприятий.

— Займись Райаном, — посоветовала Хейли, — пока он не занят.

— Да, хороших парней разбирают первыми, — посетовала Тейла.

Молли, похоже, обиделась.

— Так не принято. Формально парень должен приглашать девушку.

— Удачи тебе, — пожелала ей Тейла.

— Молли, ты временами бываешь тупицей, — протянула Хейли. — Райан шесть-два,[6] стройный, блондин и играет в лакросс.[7] Чего ты ждешь?

— Хочу, чтобы он сам все сделал, — надула губы Молли.

— Наверное, он стесняется, — высказалась Меган.

Тейла закатила глаза.

— Разве он похож на человека, у которого проблемы с самомнением?

Далее последовали дебаты на тему «платье в пол» против «платье для коктейлей». Болтовня приняла настолько банальный характер, что я почувствовала потребность сбежать. Пробормотала, что должна сбегать в библиотеку, проверить, поступила ли нужная книга.

— Фу, Бетти, там только лузеры торчат, — заметила Тейла. — Вдруг тебя засекут?

— Нам и без того придется маяться в библиотеке на пятом уроке, чтобы закончить тупое исследование, — простонала Меган.

— О чем оно, кстати? — осведомилась Хейли. — О политике на Ближнем Востоке?

— А где он вообще? — спросила девочка по имени Зои, которая всегда укладывала светлые волосы, будто корону.

— Это область рядом с Персидским заливом, — выпалила я, — которая охватывает Юго-Западную Азию.

— Ты ошибаешься, Бетти. — Тейла засмеялась. — Безусловно, Ближний Восток в Африке.

Мне хотелось отыскать Айви, но она была занята в городе. Трудилась в церкви, вербовала новых прихожан. Она изготовила плакаты, продвигающие идею взаимовыгодной торговли, и напечатала брошюры, где рассказывалось о несправедливых условиях работы в странах третьего мира. Учитывая ее статус «богини» в Венус-Коув, число прихожан росло с невероятной скоростью. Молодые мужчины разыскивали ее и скупали все что угодно, лишь бы получить вознаграждение в виде ее телефонного номера или хотя бы одобрительного похлопывания по плечу. Айви сделала это своей миссией — играть в Венус-Коув роль Матери-Земли. Она мечтала, чтобы люди вернулись к природе — здоровая пища, дух коммуны, превосходство естественного над искусственным.

Поэтому я зашагала к музыкальному крылу на поиски Габриеля.

Корпус был самым старым в школе. Изнутри доносилось пение, и я открыла тяжелую дверь. Просторное помещение с высоким потолком украшали портреты суровых бывших директоров заведения. Габриель стоял перед пюпитром, дирижируя хором младших учениц. Со времени появления Габриеля в «Брюс Гамильтон» пение стало очень популярно (особенно среди старшеклассниц). В итоге брат был вынужден репетировать в зале для собраний.

Сейчас ученики под руководством Габриеля исполняли один из его любимых церковных гимнов в четырех частях. На фортепиано аккомпанировала староста, Люси Маккри. При моем появлении пение прервалось. Габриель повернулся посмотреть, кто им помешал. Луч света упал на его золотистые волосы, и они вспыхнули на солнце.

Я помахала ему рукой. Девочки снова вернулись к своему занятию.

Вот он я, Господи. Это я, Господи?

Я услышал в ночи Твой призыв.

Я пойду за Тобой, Господи.

Твои люди навсегда в моем сердце.

Хотя кое-кто фальшивил, да и пианино звучало чересчур громко, чистые голоса трогали душу. Мелкие заботы словно растаяли в воздухе. Я оставалась там до звонка, возвестившего об окончании ланча.

Остальные дни слились в неясное пятно, и совершенно внезапно наступила пятница. Говорили, что гребцы уже в школе, но, не увидев никого из них, я решила, что они разошлись по домам. Я не звонила Ксавье. Интересно, какой вывод он сделал? А теперь я не имела возможности объясниться с ним.

После уроков я укладывала в сумку тетради и заметила листок бумаги, засунутый под металлическую задвижку моего шкафчика. Он упал на пол, когда я открыла дверцу. Я подняла его. Записка была написана размашистым мальчишеским почерком.

На случай, если ты передумала, я буду в кинотеатре «Меркурий» в 9 часов вечера в субботу.

К.

Я несколько раз перечитала эти строки. Удивительно, но даже послание Ксавье оказывало на меня головокружительный эффект. Я держала бумажку бережно, словно древнюю реликвию. А Ксавье было нелегко заставить отказаться от своих намерений! Вот, значит, как бывает, когда тебя добиваются. Хотелось запрыгать от радости, но я сумела сохранить спокойствие. Встретившись с Габриелем и Айви, я улыбалась во весь рот — просто не могла «надеть» на лицо маску безмятежности.

— Ты выглядишь довольной собой, — вымолвила Айви.

— Успешно сдала тест по французскому, — соврала я.

— Ты ожидала другого результата?

— Нет, но все равно приятно.

Удивительно — как, оказывается, легко лгать! Похоже, я сильно продвинулась.

Габриель перестал беспокоиться. Я знала, что он испытывает чувство вины. Ему тяжело видеть, когда кто-то огорчается. И я не осуждала его за суровость. Брат отвечал за успех нашей миссии. Трудно даже вообразить, какого напряжения это требовало. Мы с Айви зависели от него, и властители Царства Божьего полагались на мудрость ангела. Конечно, он старался исключить из нашего маленького круга лишние человеческие контакты.

Моя бурная радость не угасала до вечера. Однако в субботу снова началась борьба с совестью: как поступить? Отчаянно хотелось увидеться с Ксавье, но я понимала, что буду безрассудной эгоисткой. Габриель и Айви — моя семья. Они доверяют мне. Немыслимо скомпрометировать их.

Утро субботы было наполнено домашними хлопотами и прогулкой с Призраком по побережью. Уже дома, взглянув на часы, я обнаружила, что пробило три. Мной овладело нетерпение. За обедом я ухитрилась скрывать свое волнение. Потом Айви пела, а Габриель аккомпанировал ей на акустической гитаре. Мелодичный голос Айви может заставить и закоренелого преступника разразиться слезами, а каждый звук, извлекаемый Габриелем из струн, казался живым.

Примерно в восемь тридцать я побрела к себе, вытащила вещи из шкафа и принялась укладывать их заново. Сколько бы я ни старалась отвлечься, мысли о Ксавье прорывались на авансцену сознания. Без пяти девять я была на взводе. Я отчетливо представляла себе роковой момент. Сейчас Ксавье все поймет. Вот он пожимает плечами, уходит прочь… и живет своей жизнью. Мне вдруг стало невыносимо, и я безотчетно схватила кошелек, открыла дверь балкона и, цепляясь за решетку, спустилась в сад. Меня переполняло желание хотя бы посмотреть на Ксавье издали.

Я неслась по темной улице, свернула налево и продолжила путь, ориентируясь на городские огни. Люди в машинах изумленно таращились на меня — бледную, будто привидение, девушку с развевающимися волосами. Мне почудилось, что из окна своей гостиной за мной наблюдает миссис Хендерсон, но я мгновенно забыла о ней.

Чтобы обнаружить кинотеатр «Меркурий», ушло минут десять. Я миновала кафе под названием «Толстый кот». Из музыкальных автоматов лилась оглушительная музыка, парни и девушки сидели на диванчиках, пили молочные коктейли и хрустели начос,[8] другие танцевали на клетчатом полу. Я проскочила «Террасу» — дорогущий ресторан, на первом этаже которого располагался старомодный отель. Лучшие столики выставили на балконе, и на них мерцали свечи. Я очутилась возле булочной и магазина, где познакомилась с Алисой и Призраком. Добравшись до «Меркурия», я по инерции промчалась мимо и, только уткнувшись в тупик, осознала, что надо повернуть обратно.

Кинотеатр построили в 1950-х, но недавно отремонтировали, сохранив, однако, его прежний облик. В нем все напоминало о прошлом. Полы покрыты черно-белым линолеумом, повсюду красуются оранжевые кресла на хромированных ножках, лампы напоминают «летающие тарелки».

Фойе пустовало, и никто не толпился у кофейного бара. Афиши на стенах рекламировали фильмы Хичкока. Сеанс, похоже, уже начался.

Кто-то позади меня подчеркнуто громко прочистил горло. Я вздрогнула и крутанулась на месте.

— Опаздывать, конечно, стильно, но не настолько же, чтобы пропустить кино.

Ксавье был передо мной — в темно-синих шортах и кремовой рубашке с короткими рукавами.

— Я не могу, — выдохнула я.

— Чтобы сообщить об этом, необязательно бежать сюда. Могла бы позвонить.

В его глазах искрился смех. Я промолчала. Сперва решила сказать, что потеряла номер, но раздумала.

— Ладно, — продолжал он, — как насчет кофе?

— А кино?

— В другой раз.

— Только недолго, — согласилась я. — Дома не знают, что я ушла.

— В двух кварталах отсюда есть симпатичное местечко.

Кафе называлось «Влюбленные». Пропустив меня вперед, Ксавье приложил ладонь к моей спине, между лопаток. Жар его прикосновения породил внутри ощущение странного тепла: его рука касалась того места, где тщательно сложены мои крылья! Я отодвинулась и нервно рассмеялась.

— Ты странная, — произнес он.

К счастью, он повел меня в отдельную кабинку. Я заметила здесь учеников «Брюс Гамильтон». Ксавье несколько раз приветственно кивнул направо и налево. Это что, все его друзья? Наше появление может породить массу слухов.

Внутри оказалось довольно мило, и я немного расслабилась. Свет неяркий, на стенах — афиши старых кинофильмов. На столике лежали бесплатные открытки, рекламирующие местных художников. В меню были молочные коктейли, кофе, пирожные и различные виды мороженого со взбитыми сливками. Нас обслуживала официантка в кедах. Я заказала горячий шоколад, Ксавье — кофе-латте. Девушка одарила его игривой улыбкой.

— Надеюсь, тебе тут понравится, — сказал он. — Я обычно захожу сюда после тренировок.

— Ты много тренируешься?

— Днем дважды на неделе и большую часть уик-эндов. А ты каким-нибудь спортом занимаешься?

— Нет, пока выбираю.

— Да, на это требуется время. — И Ксавье откинулся на спинку кресла. — Ну, поведай мне о себе.

Именно этого я и боялась.

— Что тебя конкретно интересует?

— Почему вы приехали в наш захолустный городок?

— Чтобы изменить образ жизни, — нашлась я. — Нам надоело светское общество, хотелось чего-то спокойного. А теперь твоя очередь.

Конечно, он догадался, что я уклоняюсь от новых вопросов, но ничего уже не имело значения. Ксавье любил поговорить, его не требовалось подхлестывать. И он не утаивал личную информацию. Он рассказывал байки о своих родных, коротко описал обстановку в семье.

— У нас шесть детей, я второй по старшинству. Родители — врачи, мама — местный терапевт, папа — анестезиолог. Клер, старшая, пошла по их стопам, через два года получит медицинский диплом. Она в колледже, но каждую неделю приезжает домой. Обручена со своим бойфрендом, Люком — они вместе четыре года. Есть еще три младшие сестры. Николь исполнилось пятнадцать, Жасмин — восемь, а Маделейн — пять. Брату Майклу только четыре. Еще не соскучилась?

— Нет! Пожалуйста, продолжай.

Детали человеческой жизни были так пленительны! А если я ему завидую?

— Меня приняли в «Брюс Гамильтон» после детского сада. Мама настояла, чтобы я поступил в христианскую школу. Она консервативная, они с папой вместе с пятнадцати лет. Веришь ли?

— Думаю, у них прочные отношения.

— У них бывают свои взлеты и падения, но, что бы ни случилось, они находят способ все уладить. А еще мама иногда чересчур стремится нас опекать.

Наверное, родители Ксавье возлагают большие надежды на своего старшего сына.

— Ты тоже будешь врачом?

— Вероятно.

— Ты как будто не в восторге.

— Я интересовался дизайном, но мое увлечение, скажем так, не одобрялось.

— Почему?

— Якобы это несерьезно. Идея вложить кучу денег в мое образование с тем результатом, что я останусь без работы, родичей не вдохновляла.

— А как же твои собственные желания?

— Иногда предкам виднее.

Ксавье с благосклонностью принимал решение матери и отца, радуясь тому, что не обманывает их ожиданий. Все было распланировано на много лет вперед, и любое изменение выбранного курса не приветствовалось. Здесь мы были похожи — мое существование на Земле тоже жестко ограничено. Зато промахи Ксавье не навлекут на него гнев Небес, а просто добавят ему опыта.

Мы пригубили свои напитки, но Ксавье не успокоился и заказал нам порцию шоколадного торта. Он оказался многослойным, проложенным сбитыми сливками и ягодами, его принесли на огромной тарелке с двумя длинными ложками. Несмотря на призыв Ксавье «Набрасывайся!», я попробовала лишь верхушку. Затем Ксавье заявил, что оплатит счет. Он выглядел оскорбленным, когда я попыталась возразить, и положил деньги в кружку с надписью: «ХОРОШАЯ КАРМА».

На улице я встрепенулась.

— Да, уже поздно, — произнес Ксавье. — Но давай-ка прогуляемся?

— У меня будут неприятности.

— Бет, десять минут!

Я знала, что должна вернуться побыстрее, но не могла заставить себя расстаться с Ксавье. Меня переполняло всепоглощающее счастье, а остальной мир отходил на задний план. Нас словно окутал кокон, который разрушило бы только землетрясение.

Хотелось, чтобы этот вечер длился вечно.

Мы направились к океану. На дощатой пешеходной эспланаде вдоль берега увидели странствующую ярмарку — популярное развлечение для семей с неугомонными детьми, которым надоело сидеть дома. Колесо обозрения покачивалось на ветру, на траве поблескивали маленькие электромобили. Прыгающий замок в сумерках отсвечивал желтым.

— Здорово! — с детским энтузиазмом воскликнул Ксавье.

— Думаю, они закрылись, — сказала я. — Почти стемнело.

Ярмарка прямо пропиталась атмосферой утомления, и меня совсем не тянуло внутрь.

— Где твоя страсть к приключениям? Всегда можно перепрыгнуть через ограду.

— Я не против беглого осмотра, но без всяких оград.

Как выяснилось, никакого забора и в помине не было, мы беспрепятственно прошли на территорию. Мужчины натягивали веревки и возились с непонятными механизмами. На ступеньках автоприцепа сидела и курила смуглая женщина в пестрой одежде, со звенящими браслетами до самых локтей. Вокруг глаз и рта у нее темнели глубокие морщины, волосы на висках были тронуты сединой.

— А, юные влюбленные, — вымолвила она. — Извините, ребятки, но вы припозднились.

— Наш просчет, — вежливо ответил Ксавье.

Женщина глубоко затянулась.

— Хотите, я предскажу вам судьбу?

— Вы медиум? — вырвалось у меня.

Она вызывала у меня двойственное чувство — и скепсиса, и интереса. Некоторые люди имеют развитую интуицию и ощущают духов, но весьма ограниченно используют свой дар.

— Конечно, — ответила гадалка. — Анжела-Вестница к вашим услугам.

Ее имя потрясло меня — по звучанию оно напомнило слово «ангел».

— Заходите, бесплатно. У нас была куча клиентов.

В автоприцепе пахло дешевой едой. На столе горели свечи, стены увешивали гобелены с бахромой. Анжела велела мне сесть.

— Ты первый. — Она взяла руку Ксавье и начала внимательно изучать ее. — Ну, линия сердца у тебя извилистая, значит, ты романтик. Линия ума короткая — ты мыслишь прямолинейно. Твоя аура голубого цвета, что указывает на героизм в крови, однако вскоре тебе предопределено испытать сильное страдание.

Ксавье усмехнулся.

— Спасибо. Очень проницательно. А теперь ты, Бет.

— Нет.

— Нужно не бояться будущего, а смотреть ему в лицо, — заметила Анжела.

Я неохотно подчинилась. Ее пальцы были грубыми и мозолистыми. Уставившись на мою ладонь, женщина замерла.

— Ты белая, — зашептала она, зажмурившись, будто в трансе. — У тебя чистейшая аура! Линия сердца сильная, непрерывная — у тебя в жизни будет одна-единственная любовь… А вот… Господи!

— Что? — встревожилась я.

— Линия жизни… — Анжела широко распахнула глаза.

— Что там? — нетерпеливо спросила я.

— Моя дорогая… — пролепетала женщина. — У тебя ее просто нет.

К машине Ксавье мы возвращались в неловком молчании.

— Странно, правда?

Он открыл дверцу.

— Да, — ответила я беспечным тоном. — Но кто верит медиумам?

А его лазурный «Шевроле Белэр» модели 1957 года, с откидным верхом, выглядел бесподобно! Фары разгоняли тьму, гладкие сиденья были очень удобны.

— Бет, познакомься с моей малышкой, — заявил Ксавье. — У нее удивительно ровный ход.

— Привет! — И я, как дурочка, помахала автомобилю. — Тебе известно, что машины — неодушевленные предметы?

— Но-но, полегче, — обиделся Ксавье. — Ты ранишь ее чувства.

— Неужели?

— Точно, — и он похлопал по капоту. — Не ревнуй к Бет, малышка.

Забравшись в салон, он включил коммерческую радиостанцию. Диджей приглашал послушать его шоу: «Джаз с наступлением ночи». Я вдохнула аромат кожи и свежей хвои.

До сих пор я совершала лишь короткие поездки на нашем джипе, и они не подготовили меня к реву старинного двигателя. Я невольно откинулась на пассажирском месте. Ксавье глянул на меня, вскинув брови.

— Ты в порядке?

— Она безопасна?

— По-твоему, я плохой водитель?

— Тебе я доверяю, но техника…

— Последуй моему примеру и пристегнись.

— Ты о чем?

Ксавье недоверчиво покачал головой и пробормотал:

— Ты меня беспокоишь.

— У тебя и впрямь будут неприятности? — уточнил он, когда мы подкатили к «Байрону».

— Ну и пусть, — произнесла я. — Зато я получила удовольствие.

— И я тоже.

На мгновение на него упал лунный свет.

— Ксавье… могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно.

— Ну… почему ты пригласил меня сегодня? Молли рассказывала мне…

— Об Эмили? — Ксавье вздохнул. — При чем здесь она? Люди почему-то никак не успокоятся. Любят у нас сплетничать.

Наверно, я перешла запретную границу, но остановиться не могла.

— По словам Молли, ты не хочешь встречаться с девушками. И мне стало любопытно…

— Мы понимали друг друга с первой же секунды, — медленно проговорил Ксавье. — Я думал, мне никто ее не заменит. Но потом появилась ты…

— Я похожа на нее?

Ксавье рассмеялся.

— Ничего общего. Но когда я рядом с тобой, то испытываю то же чувство, что возникало рядом с ней.

— Какое?

— Иногда видишь человека, и вдруг — щелк! — тебе с ним спокойно. Будто ты знал его всю жизнь и не нужно притворяться.

— А Эмили не возражала бы? — осведомилась я.

— Не знаю, где она сейчас, но Эм всегда хотела, чтобы я был счастлив.

Я могла просветить Ксавье, но решила повременить. Кроме того, я не умела пристегиваться, и у меня на ладони отсутствовала линия жизни. На один вечер сюрпризов и так хватает.

В салоне воцарилась тишина.

— Ты веришь в Бога? — тихо произнесла я.

— Ты первая девчонка, которая спрашивает меня об этом, — пробормотал Ксавье. — Для многих религия — исключительно дань моде.

— А для тебя?

— Я верю в высшую силу, в духовность. По-моему, вселенная чересчур сложна, чтобы возникнуть случайно.

— Верно.

И я покинула машину Ксавье с уверенностью, что мир изменился безвозвратно. Поднимаясь по ступенькам, я думала не об ожидающей меня нотации. Я грезила о Ксавье и о новом свидании.

Глава 11 ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ

Дверь распахнулась еще до того, как я успела постучать. В холле, озабоченно хмурясь, стояла Айви. Габриель с каменным лицом сидел в гостиной и сохранял полную неподвижность. Прямо персонаж старинной картины! В обычной ситуации это вызвало бы бурные угрызения совести, но я все еще слышала голос Ксавье и как будто ощущала свежий запах его туалетной воды.

Конечно, Габриель моментально почувствует мое отсутствие. Более того — он знал, куда я сбежала. У него наверняка возникла идея найти меня, но он ее отбросил. Ни он, ни Айви не хотели привлекать к нам публичное внимание.

— Я была в полной безопасности, — бесцеремонно заявила я. — Сожалею, если обеспокоила вас.

— Нет, Бетани, — вымолвил Габриель, по-прежнему не поднимая головы. — Ты ни о чем не сожалеешь.

— Габриель, пожалуйста… — начала я, но он протестующе вскинул руку.

— Я испытывал тревогу насчет включения тебя в нашу группу. Ты сама доказала свою неуравновешенность. Ты молода и неопытна. Бетани, ты теплая, человечная. Однако тебя избрали для миссии. Я понимал, с тобой возникнут проблемы, но остальные верили в тебя. Сейчас отчетливо видно, что ты приняла решение — собственные мимолетные причуды для тебя важнее нас.

Он резко встал.

— Могу я высказать свою точку зрения? — возмутилась я.

Если бы я могла его переубедить!

— Позже. Утром.

И мой брат ушел.

Айви устремила на меня печальный взгляд. Мне было ненавистно заканчивать вечер на такой угрюмой ноте.

— Почему он в таком мрачном расположении? — спросила я.

— Ох, Бетани, — устало произнесла Айви. — Наши советы пока лишены для тебя смысла, но, пожалуйста, обдумай их, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. Это всего лишь страстное увлечение. Твои чувства эфемерны.

Очередная загадка! Как, по их мнению, я могу осознать проблему, если они не в состоянии даже сформулировать ее? И какой вред нанесет обычная прогулка? Зачем нам воплощаться на Земле и помогать людям, если мы живем как отшельники? Конечно, брат и сестра желают мне добра, но говорить об «эфемерности»?.. Это что, просто вирус, который покинет мой организм? Никогда я не испытывала такого всепоглощающего желания находиться с кем-то рядом. В памяти всплыло выражение: «Сердцу не прикажешь». Точно. Если Ксавье — болезнь, то я не буду выздоравливать. Если моя тяга к нему расценивается как преступление и повлечет за собой Божественную кару, то так тому и быть. Пусть она обрушится на меня.

Айви удалилась к себе, и я осталась с Призраком. И он меня утешил. Подошел ко мне и ткнул носом в колени. Я наклонилась и погладила его. Хоть кто-то не питает ко мне ненависть.

Я поднялась наверх, сняла одежду и кинула ее на пол. Спать не хотелось. Мне казалось, что я угодила в ловушку. Я приняла душ: горячая вода била по телу, помогая расслабиться. И хотя мы договорились никогда не делать этого ни при каких обстоятельствах — я частично расправила крылья. Увы, они стали негибкими и отяжелели. Я откинула голову назад, подставляя лицо струям.

Потом я торопливо вытерлась и улеглась в постель. Зря я огорчила брата и сестру! Но стоило мне подумать, что я никогда не увижусь с Ксавье, сердце обращалось в камень. Если бы он очутился здесь, я бы взмолилась, чтобы он освободил меня из этой тюрьмы! И он не колебался бы ни мгновения. Я чувствовала себя жертвой, привязанной к железнодорожным рельсам, а мой мучитель попеременно принимал облик Габриеля и Айви. Я драматизировала ситуацию, но ничего не могла с собой поделать. Как объяснить родным, что Ксавье не просто парень, в которого я влюбилась? Я сталкивалась с ним пару раз, и он пригласил меня на свидание, но это не имело отношения к делу. Я не сомневалась, что я не встречу здесь никого, похожего на него. Небесная мудрость пока не покинула меня, и я отдавала себе отчет в том, что мои дни на зеленой планете сочтены.

Но я не осмеливалась спросить, что будет, когда властители Царства Божьего узнают о моем проступке. Милосердия я не ожидала. А любому человеческому существу даруют прощение, даже не задумываясь. Что же случится со мной? Меня отправят обратно? Ледяной холод пробежал по моему позвоночнику, но потом перед моим внутренним взором всплыло лицо Ксавье, и я вновь согрелась.

Ни утром, ни на протяжении следующей недели этот вопрос не поднимался. В понедельник Габриель молча приготовил мне завтрак, и мы вместе дошли до «Брюс Гамильтон».

Общество Молли и ее подружек отвлекало от забот. Сегодня они развлекались, разбирая по косточкам, как одеваются самые нелюбимые их учителя. Если послушать, девочек, мистер Филлипс выглядел так, будто ему волосы стригли газонокосилкой. Мисс Пейс носила юбку, которая сгодилась бы для коврика. Ну а миссис Вивер с ее сшитыми на заказ широкими брюками, собранными складками под грудью, являлась настоящим пугалом. Преподаватели были для девиц неким чужеродным видом, не заслуживающим даже элементарной вежливости. Кроме того, я знала: в их шутках и насмешках настоящей злобы нет, они просто скучали.

Вскоре разговор свернул на более важные темы.

— Очнитесь, нам пора на шопинг! — провозгласила Хейли. — Поедем на поезде в соседний город, прошвырнемся по бутикам на Панч-Лейн. Молли, ты с нами?

— А как же, — ответила Молли. — А ты, Бет?

— Я еще не уверена, пойду ли на бал.

— С чего тебе в голову лезут такие мысли?

Молли была ошеломлена, как будто только апокалипсис мог послужить основанием для отказа.

— А мне и не с кем, — выдавила я.

Я не сообщила Молли того факта, что несколько парней, застав меня одну на переменках, уже «забрасывали удочку». Но я ловко отделывалась от них, втайне надеясь, что меня пригласит Ксавье.

Девушка по имени Монтана закатила глаза.

— Не беспокойся! Всегда кто-нибудь да найдется. Самое главное — это платье.

Не успела я и рта раскрыть, как почувствовала сильную руку, обхватившую меня за плечи. Девушки резко умолкли.

— Всем привет! Не возражаете, если я украду у вас Бет? — спросил Ксавье.

— А надолго? — уточнила Молли, подозрительно сощурившись.

— Не бойся, Бет будет в целости и сохранности, — улыбнулся Ксавье.

Барышни, разумеется, заметили, что в его манере говорить со мной чувствовался оттенок близости. И хотя мне было приятно, я испытала неловкость, внезапно оказавшись в центре внимания.

— Что ты вытворяешь? — прошептала я.

— А у меня уже входит в привычку спасать тебя, — усмехнулся он, ведя меня к свободному столику. — Или тебя устраивает провести остаток ланча, обсуждая спрей для загара и тушь для ресниц?

— Откуда тебе вообще известно о подобных вещах?

— Сестры, — заявил он.

Он удобно расположился за столом, игнорируя устремленные на нас косые взгляды со стороны посетителей кафетерия.

— По-моему, мы привлекаем всеобщее внимание, — беспокойно ерзая, заметила я.

— Люди любят судачить…

— Почему ты не со своими друзьями?

— С тобой интереснее.

— Во мне нет ничего особенного, — промямлила я, запаниковав.

— Не согласен. Интересна даже сама твоя реакция на мои слова.

К нам подбежали два младших ученика.

— Эй, Ксавье! — Тот, кто повыше, уважительно кивнул ему. — Соревнования по плаванию были потрясающими. Я победил в четырех заплывах из шести.

— Отлично, Паркер, — Ксавье моментально переключился на роль школьного старосты и наставника юных пловцов. — «Вествуд» проиграл!

Парень просиял от гордости.

— А меня возьмут на федеральные соревнования? — взволнованно спросил он.

— Наверняка. Инструктор остался тобой очень доволен. Тренируйся и не ленись.

— Ага, — сказал мальчик. — Значит, до среды?

Ксавье кивнул, оба стукнулись кулаками.

— Пока, приятель.

Ксавье умел вести себя с людьми: он проявлял любезность и дружелюбие, не впадая в фамильярность. Спустя минуту на его лице опять возникло выражение сосредоточенности — как будто то, что он ожидал от меня услышать, имело большое значение. Мои щеки тут же запылали.

— Как тебе это удается? — поинтересовалась я, стремясь скрыть смущение.

— Что именно?

— Так легко общаться с окружающими.

Ксавье пожал плечами.

— Опыт. Кстати, я хотел тебе кое-что вернуть. — И он вытащил из кармана блейзера бело-розовое переливчатое перо. — Я обнаружил его у себя в машине вчера вечером.

И как оно оказалось в машине Ксавье? Мои крылья всегда надежно спрятаны.

— Можно я оставлю его на память? — спросил Ксавье, не сводя с меня исполненного любопытства взгляда.

— Да, — сдержанно ответила я.

— Ты чем-то расстроена.

Я промолчала.

— Ты не доверяешь мне.

— Я тебя еще плохо знаю.

— Все изменится, если мы будем проводить время вместе, — произнес он. — Я чертовски преданный парень.

Но я потеряла нить разговора, поскольку боялась, что в кафетерии сможет оказаться Габриель.

Ксавье рассмеялся.

— Особого энтузиазма я в тебе не замечаю.

Я вернулась к действительности.

— Прости, — вздохнула я. — Я сегодня немного озабочена.

— Я могу помочь?

— Нет, но все равно спасибо.

Ксавье скрестил руки на груди.

— Нельзя хранить друг от друга секреты — это плохо влияет на отношения.

— О чем ты? Вроде бы мы не женаты.

— Ты хочешь выйти за меня замуж? — оживился Ксавье. — Я-то думал, мы не будем торопиться. Но была не была!

— Говори тише, или мне придется тебя стукнуть, — прошептала я.

— Ой-ой-ой! — насмешливо воскликнул он. — Я прямо дрожу.

— По-твоему, я не могу причинить тебе вред?

— Напротив, мне кажется, ты способна очень сильно ранить.

Сперва я удивилась, но потом залилась краской.

— Очень смешно.

Он протянул через стол руку и погладил мое запястье. Меня охватило волнение.

Моя привязанность к Ксавье Вудсу возникла мгновенно и поглотила меня целиком. И в отличие от Габриеля и Айви, я не тосковала по Небесам. Для них жизнь на Земле была ежедневным напоминанием об ограничениях плоти, а для меня — потрясением и чудом.

Я наловчилась скрывать свои чувства к Ксавье от брата и сестры. Они, конечно, были осведомлены о них, но, если и не одобряли меня, по-видимому, договорились держать недовольство при себе. Я испытывала к Айви и Габриелю искреннюю благодарность. Но между нами возникло странное отчуждение. Даже за обеденным столом царило неловкое молчание. Каждую ночь я засыпала, слыша, как они шепчутся внизу. Несомненно, предметом их разговоров являлось мое непослушание. Я не пыталась уменьшить трещину между нами, хотя и понимала, что позже пожалею об этом.

В данный момент я размышляла. И Айви не пришлось будить меня — я сама выскочила из постели. Задержалась перед зеркалом, пытаясь по-другому уложить волосы. Интересно, а Ксавье понравится? Я прокручивала в уме фрагменты вчерашней встречи, стремясь угадать, какое впечатление произвела. Иногда казалось, что я комментирую ту или иную ситуацию вполне логично, но потом я ругала себя за неловкие фразы. Сейчас я развлекалась тем, что придумывала остроумные ответы и старалась их запомнить.

Я завидовала Молли и ее подружкам. То, что они воспринимают как данность, у меня не будет никогда: будущего на этой планете. Они вырастут, обзаведутся семьями, сделают карьеру. В их сознании сохранится огромное количество воспоминаний, которыми они смогут делиться со своими избранниками. Я же — «туристка», и время моего пребывания на Земле ограничено. И мне следовало обуздать чувства к Ксавье, не давать им возможности развиваться. Однако кое-что я уже усвоила: например, сроки. Три месяца — норма, шесть месяцев — переломный момент, а если отношения продолжаются год, пару можно считать помолвленной. Я не знала, сколько мне отпущено дней, но исполнилась решимости не тратить впустую ни единой минуты. Каждый миг с Ксавье обогащал меня. Эти моменты я бережно хранила для последующей вечности.

Как правило, мы искали друг друга в школе. Иногда обменивались парой фраз у шкафчиков или за ланчем. Если у меня было «окно», я то и дело озиралась, рассчитывая застать его в коридоре. Порой я встречала его на общем собрании или на поле среди игроков в регби. Молли не без сарказма советовала мне обзавестись очками.

А когда Ксавье не тренировался, он после школы провожал меня домой и нес мою сумку. Мы частенько затягивали прогулки, заглядывая в кафе «Влюбленные», которое уже стало «нашим» местом.

Иногда мы болтали о том, что происходило днем, в других случаях сидели и уютно молчали. Мне нравилось просто смотреть на него — это никогда не надоедало: мягкие волосы, глаза цвета океана, привычка вскидывать бровь… Все словно гипнотизировало. Его лицо очаровывало, как произведение искусства. Учитывая мое обостренное восприятие, я узнавала его по запаху и всегда чувствовала, что он находится рядом.

Но в солнечные дни я украдкой оглядывалась по сторонам, страшась наказания. Воображала, что за мной неусыпно наблюдает невидимое Око, собирая доказательства моего дурного поведения. Но пока ничего не происходило.

Благодаря Ксавье я перестала быть наблюдателем в «Брюс Гамильтон». Оказывается, популярность может передаваться от одного человека другому. Если замечено, что люди связаны между собой, это может вызвать не только осуждение, но и признание. Меня готовы были принять в любой компании лишь потому, что я числилась среди друзей Ксавье Вудса. И я даже замечала во взглядах людей восхищение. Теперь меня частенько дружески окликали, когда я направлялась в класс.

В школе мы с Ксавье общались мало, поскольку в основном посещали разные уроки. Иначе я бы бегала за ним, словно щенок. Зато мы виделись на французском. Ксавье интересовали математика и наука, а меня тянуло к искусству.

— Мой любимый предмет — литература, — заявила я однажды, когда мы сидели в кафетерии.

При мне была брошюра с литературными терминами, и я открыла ее на случайной странице.

— Спорю, ты не знаешь, что такое enjambment.[9]

— Звучит как-то противно.

— Это когда одна строка стихотворения переходит в следующую.

— А не проще было бы поставить точку там, где положено?

Что мне особенно нравилось в Ксавье, это его черно-белое восприятие мира. Я рассмеялась.

— Возможно, но так интереснее.

— Честно, а почему ты предпочитаешь литературу? — с неподдельным интересом спросил он. — Я люблю четкость. Вот правильный ответ, а вот неправильный. А в поэзии — интерпретируй, как хочешь.

— Ну а мне как раз это и нравится. Можно часами обсуждать тот или иной стих и ни до чего не договориться!

— И у тебя нет чувства неудовлетворенности?

— Иногда лучше не пытаться искать смысл. Всегда есть… промежуточные зоны.

— Моя жизнь не такая, — парировал Ксавье. — А твоя?

— В моем мире полная сумятица, — вздохнула я, вспомнив о конфликте с родными. — Утомительная штука…

— По-моему, это я все изменил, — произнес Ксавье.

Несколько мгновений мы молчали. А у меня возникло ощущение, будто его взгляд способен проникнуть мне в голову и вытаскивать оттуда мысли и чувства.

— А отличить любителей литературы не очень трудно, — с улыбкой продолжил он.

— Разве?

— Это ученики, которые расхаживают в беретах, и на лицах у них написано: «Я знаю кое-что особенное».

— Ничего подобного! — воскликнула я.

— Да, ты слишком искренняя. Не меняешь своих пристрастий и, конечно, не станешь носить берет.

Я засмеялась.

Раздался звонок на следующий урок.

— Что у тебя? — поинтересовался Ксавье.

Вместо ответа я продемонстрировала ему глоссарий литературных терминов.

Я полюбила занятия по литературе с мисс Кастл. Народ там собирался разномастный, хотя нас была лишь дюжина. Парочка мрачных девиц готического стиля с подведенными черным глазами и сильно напудренной кожей. Еще компания старательных девушек с аккуратными ленточками в волосах и пеналами. Их очень волновали оценки, они вечно строчили в своих тетрадках и не принимали участия в дискуссиях. Мальчиков оказалось два. Бен Картер — самоуверенный и умный спорщик и регбист Тайлер Дженсен, который неизменно опаздывал и отрешенно жевал жвачку. Он ни разу не произнес ни слова, и его присутствие представляло для нас загадку.

Учитывая небольшую численность, мы были вынуждены ютиться в маленьком классе в старой части школы, примыкающей к административному корпусу. Для других целей помещение не использовалось, и нам разрешили по своему усмотрению передвинуть мебель и повесить постеры. Мой любимый изображал Шекспира в виде пирата с серьгой в ухе. К достоинствам комнатки относилось и то, что из окон можно было смотреть на лужайку и обсаженную пальмами улицу. В отличие от других уроков литература никогда не протекала скучно. Мы фонтанировали идеями, которые высказывали наперебой.

Сидя рядом с Беном, я наблюдала, как он разглядывает на экране лэптопа сайты музыкальных групп. Вошла мисс Кастл с чашкой кофе и пачкой тезисов в руках — высокая, стройная женщина чуть за тридцать, с копной темных вьющихся волос и мечтательным взглядом. Она предпочитала блузки пастельных тонов и очки в массивной оправе, которые обычно болтались на красной ленточке вокруг шеи. Судя по ее облику и манере держаться, она чувствовала бы себя в своей тарелке в эпоху Джейн Остин. Тогда женщины разъезжали в каретах, а остроумные реплики их кавалеров летали по гостиным, словно электрические разряды. Она была одержима литературой и весьма образно отождествляла себя с героиней любого произведения. Она преподавала с таким воодушевлением, что другие ученики заглядывали к нам и таращились, как мисс Кастл колотит кулаками по столу или неистово жестикулирует. Я не удивилась бы, если бы однажды, войдя в класс, обнаружила ее на столе.

Сперва мы изучали «Ромео и Джульетту» и сонеты Шекспира, а сейчас перед нами поставили сложную задачу: сочинить любовные стихи и прочитать их в классе. Прилежные барышни впали в панику — что ни говори, этого не найдешь в Интернете.

— Не знаем мы, о чем писать! — жаловались они.

— Хоть задумайтесь об этом, — бодро советовала им мисс Кастл.

— С нами ничего интересного не происходит!

— Не обязательно вносить что-то личное, — убеждала их она. — Используйте воображение.

Увы, это их не вдохновило.

— Дайте нам пример, — твердили они.

— Вы что, забыли начало семестра? — удрученно проговорила мисс Кастл. — Представьте себе, какие качества юношей вас привлекают.

— Ум! — откликнулась девушка по имени Бьянка.

— Очевидно, он должен стать кормильцем семьи, — добавила ее подруга Анна.

Мисс Кастл задумалась.

— Интересны только неуравновешенные люди, — заявила Алиса, одна из девушек-«готов».

— Цыпочкам надо поменьше трепаться, — протянул Тайлер с задней парты.

Это были его первые слова, и мисс Кастл решила закрыть глаза на пренебрежительную природу его замечания.

— Благодарю, Тайлер, — сказала она с сарказмом. — Но поиски партнера — вещь очень индивидуальная. Некоторые считают, что не мы сами, а именно любовь избирает нас. Иногда люди влюбляются в того, кто является полной противоположностью своему идеалу. Есть еще идеи?

Бен Картер, который сидел со страдальческим видом, уткнулся лицом в ладони.

— Великая любовь обычно бывает трагичной, — неожиданно выпалила я.

— Продолжай, — подбодрила меня мисс Кастл.

— Взять хотя бы Ромео и Джульетту: невозможность встречаться лишь усилила их влечение.

— Ага — и оба в результате умерли, — фыркнул Бен.

— Они наверняка разошлись бы, если бы выжили, — сказала Бьянка. — Между прочим, Ромео понадобилось только пять секунд, чтобы переключиться с Розалины на Джульетту!

— Но он сразу понял, что Джульетта — та самая, — возразила я.

— Нельзя через две минуты догадаться, что ты любишь человека, — возразила Бьянка. — Он просто хотел залезть ей в трусики. Ромео — сексуально озабоченный парень, как все мальчики его возраста.

— Он ничего не знал о ней, — вмешался Бен. — Его похвалы и комплименты относятся к чисто физическим атрибутам. «Джульетта — солнце» и ля-ля-ля. Она показалась ему красоткой, и все.

— Думаю, после встречи с ней остальные перестали для него существовать, — произнесла я. — Он осознал, что она заменит ему целый мир.

— Господи… — простонал Бен.

Мисс Кастл многозначительно мне улыбнулась. Безнадежный романтик, она была на стороне Ромео и ничего не могла с собой поделать. В отличие от учителей «Брюс Гамильтон», состязавшихся в том, кто после финального звонка первым доберется до парковки, она никогда не торопилась заканчивать урок. Мечтательница и фантазерка. Подозреваю, расскажи я мисс Кастл о своем небесном происхождении и о том, что я прибыла на Землю с миссией спасения мира, она бы и глазом не моргнула.

Глава 12 СПАСИТЕЛЬНАЯ БЛАГОДАТЬ

Я никогда не видела Бога. Лишь ощущала Его присутствие и слышала Его глас. Голос у Него совсем не такой, каким его воображают люди и как он звучит в эпических голливудских фильмах — рокочущий, раскатистый. Скорее, он напоминает шепот и проникает в наши мысли нежно, как ветерок, колышущий высокий тростник. Айви однажды узрела Его — наш Отец лично встречается только с серафимами.

Мой брат Габриель — архангел, и он весьма тесно взаимодействует со смертными. Он был свидетелем всех величайших бедствий: войн, природных катаклизмов, эпидемий. Под руководством Отца он стремится наставить планету на путь истинный. Мы с Габриелем много раз пытались вытянуть из Айви информацию о Создателе, но тщетно. В итоге я представляла Господа примерно так, как его изображал Микеланджело: мудрый старик с бородой, сидящий на троне в облаках. Наверное, это далеко от действительности, но несомненно одно: не зависимо от облика, Наш Отец — воплощение любви.

Каждый день пребывания в Венус-Коуве доставлял мне огромное удовольствие, но иногда я скучала по своему родному дому. Ведь на Небесах никогда не бывает разногласий — за исключением бунта, результатом которого стало изгнание ангелов из Царства Божьего. И хотя данное событие повлияло на судьбу человеческого рода, его у нас редко обсуждают.

На Небесах я смутно осознавала существование другого, темного, мира: он находится далеко от нас, а мы обычно слишком загружены делами, чтобы думать о нем. Каждый имеет свои обязанности. Одни встречают новые души, прибывающие в Рай. Другие, материализовавшись у смертного одра, выступают в роли утешителей. Некоторые являются ангелами-хранителями. Лично я заботилась о детях — успокаивала их, рассказывала о том, что со временем они снова встретятся с родителями, если избавятся от сомнений. В общем, своеобразный небесный привратник для дошкольников.

Я радовалась, что не была ангелом-хранителем, поскольку они буквально разрываются на части. У них множество подопечных, и нужно выслушивать молитвы всех. Однажды я стала свидетелем того, как ангел одновременно пытался помочь больному ребенку, разводящейся женщине, мужчине, которого уволили, и жертве дорожной аварии.

Мы с Ксавье сидели во внутреннем дворе в тени клена и ели ланч. Его рука, тонкая, но мускулистая, покоилась в нескольких дюймах от моей. На указательном пальце поблескивало серебряное кольцо. Я увлеклась, разглядывая Ксавье, и не сразу поняла, что он обращается ко мне:

— Окажи мне любезность?

— Что? Конечно! Какую?

— Проверь речь, которую я написал? Я дважды просматривал ее, но что-нибудь да пропустил.

— По какому случаю она написана?

— Для конференции школьных старост на следующей неделе, — ответил он буднично. — Можешь взять ее домой.

— Нет, давай сейчас.

Надо же, он высоко ценил мое мнение! Я расправила страницы на траве и прочла все от корки до корки. Речь была очень убедительна, и я нашла только несколько грамматических ошибок.

— Спасибо.

— Без проблем.

— Серьезно, я твой должник. Как мне отблагодарить тебя?

— Ты мне ничего не должен.

— Нет, Бет! Когда твой день рождения?

Этот вопрос застал меня врасплох.

— Не люблю подарки, — быстро ответила я.

— Бет? Я просто спросил, когда у тебя день рождения.

— Тридцатого февраля.

— Уверена?

Что я сделала не так? Мысленно «пролистав» календарь, я осознала свой промах. Ох! В феврале же двадцать восемь дней!

— Я имела в виду тридцатое апреля.

Ксавье рассмеялся.

— Ты первый известный мне человек, который не помнит, когда родился.

Я повела себя глупо. Ну и ладно!

Он мог рассуждать о самых простых вещах, но в его устах все завораживало. Мне нравился звук его голоса, и я была бы счастлива, даже если бы он просто читал фамилии в телефонном справочнике. Значит, я так сильно в него влюблена?

Откусив кусок овощной фокаччи,[10] я состроила гримасу, ощутив на языке горький вкус. Габриель в общих чертах описал нам земные продукты, но мне еще многое предстояло попробовать. Я осторожно приподняла верхнюю часть лепешки и взглянула на то, что лежало под овощами.

— Что это? — удивилась я.

— По-моему, баклажан. Иногда в модных ресторанах его называют по-французски: aubergine.

— Нет, другое.

И я кивнула на зеленый слой чего-то похожего на пасту.

— Ну, не знаю. Дай попробую. — Он откусил кусок и задумчиво прожевал его. — А, соус песто.

— Почему все так сложно? — раздраженно сказала я. — В том числе и сэндвичи?

— Ты права, — произнес он. — Песто сильно усложняет жизнь.

Он рассмеялся и протянул мне свой нетронутый салат в упаковке.

— Нет! — заявила я. — Ешь свой ланч, а я справлюсь.

Однако Ксавье помотал головой. Я сдалась и съела салат. Такая близость тоже доставляла мне удовольствие.

— По мне, вполне сносно, — усмехнулся он. — Я парень, проглочу что угодно.

В коридоре царила суматоха. Подростки возбужденно обсуждали какой-то несчастный случай. Внезапно основная масса учеников устремилась наружу, где уже собралась целая толпа. В воздухе буквально витала чужая боль.

Все расступались перед школьным старостой, я беспрепятственно следовала за Ксавье. Мостовую усыпали осколки стекла, а неподалеку стоял автомобиль с разбитым всмятку капотом, из-под которого поднимался дым. Произошло лобовое столкновение. Пострадавший старшеклассник растерянно прислонился к дереву. К счастью, он отделался незначительными царапинами. Я перевела взгляд с его покалеченного «Фольксвагена» на другую машину. Девушка еще находилась внутри, обмякнув на водительском сиденье и уронив голову на руль.

Ксавье был единственным, кто не утратил способности соображать. Он сразу бросился за помощью.

Я импульсивно подошла к автомобилю и закашлялась, вдохнув густой дым. Дверцу почти полностью оторвало от корпуса. Металл до сих пор излучал жар. Я замерла при виде жертвы аварии. Кровь лилась из пореза на ее лбу, рот был открыт, а глаза закатились. На Небесах, став свидетельницей жестоких сцен на Земле, я всегда испытывала слабость, но сегодня даже не вспомнила об этом. Осторожно обхватив девушку за плечи, я стала вытаскивать ее из машины. Она оказалась тяжелее меня, но ко мне кинулись два крепких парня в спортивной форме. Мы положили ее на мостовую на безопасном расстоянии от покореженного автомобиля.

Мальчишки нервно озирались по сторонам.

— Не подпускайте сюда никого, — предупредила я их.

Затем я опустилась на колени и прижала два пальца к шее раненой — как когда-то показывал мне Габриель, — но пульс найти не смогла. Мысленно я обратилась к брату, призывая его прийти на место катастрофы. Теплая кровь быстро засыхала на волосах девушки. Она посерела. Похоже, были повреждены ее внутренние органы.

— Держись, — прошептала я ей на ухо. — Пожалуйста.

Обхватив руками ее голову, я сосредоточилась на том, чтобы посылать умирающей исцеляющую энергию. Я знала — в моем распоряжении лишь пара минут, потом будет поздно. Она прекратила бороться, и ее душа стремилась отделиться от тела. Еще немного, и она вырвется на свободу.

Я максимально сконцентрировалась и почувствовала, что могу потерять сознание. Тогда из последних сил я представила себе источник энергии. Он пульсировал глубоко внутри меня и медленно перетекал в тело, распростертое на асфальте.

Я услышала голос Габриеля. Ученики облегченно вздохнули — его появление освобождало их от всякой ответственности. Теперь от них ничего не зависело.

Ксавье побежал к другому водителю, а Габриель занялся ранами девушки. Он ощупывал сломанные ребра, проколотые легкие и вывихи. Когда появились фельдшеры, ее дыхание восстановилось. Я заметила, что Габриель не трогал мелкие порезы. Наверное, он не хотел вызвать подозрений.

Девушку уложили на носилки, а нас окружили ее подруги, пребывающие в состоянии истерики.

— Грейс! — воскликнула одна. — Она жива!

— Грейси! Как она?

— Она выздоровеет, — заверил их Габриель.

И хотя девушки продолжали заливаться слезами, я поняла, что слова Габриеля успокоили их.

Он велел ученикам возвращаться в школу и повел меня вверх по ступеням, где нас ожидала Айви. Ксавье нагнал нас и остановился как вкопанный.

— Бет, ты в порядке?

Его каштановые волосы взлохматил ветер, на шее напряженно пульсировала вена.

Я не успела ответить.

— Иди в класс, — «учительским» голосом сказал Габриель Ксавье.

— Я с Бет, — ответил тот и встревоженно посмотрел на меня.

Я осознала, что моя рубашка выпачкана в крови, а сама я вцепилась в брата мертвой хваткой.

— Нет, — холодно произнес Габриель. — Ты можешь проведать ее позже.

Ксавье заупрямился.

— Пусть решит Бет.

Я повернула голову, и внезапно ступеньки ушли у меня из-под ног. В глазах замелькали черные крапинки, и я навалилась на Габриеля.

Последнее, что я помню, это имя Ксавье, которое слетело с моих губ.

Очнулась я в своей комнате. Лежала в постели, свернувшись под лоскутным одеялом. Я вдохнула соленый запах океана. Подняла голову, посмотрела на хорошо знакомые детали. Отслаивающаяся краска на подоконнике, мелкие вмятины на полу, плохо различимые в янтарном свете. Мягкая подушка пахла лавандой, и я зарылась в нее лицом. Потом проверила время на будильнике — семь вечера! Я запаниковала, почувствовав, что не могу шевелить ногами, но вскоре поняла, что поперек них лежит Призрак.

Пес зевнул и потянулся. Я погладила его шелковистую шерсть.

— Пусти меня, — пробормотала я.

Думаю, я села слишком резко: усталость обрушилась на меня, будто лавина. Однако я постаралась встать. В итоге я сумела натянуть халат и, пошатываясь, побрела вниз, откуда доносились звуки «Аве Мария» Шуберта. Рухнула в ближайшее кресло. Габриель и Айви были на кухне: я почувствовала аромат имбиря. Услышав, что я спустилась, они побросали свои дела и замерли на пороге. Айви вытирала руки кухонным полотенцем, и оба улыбались. Такого не было уже давно — после моего бунта мы держались друг с другом вежливо, не более того.

Айви приблизилась ко мне и погладила по волосам.

— Как ты, Бетани?

— Меня словно автобус переехал, — призналась я. — Ничего не понимаю.

— Конечно, ты знаешь, в чем причина, — сказал Габриель.

Я тупо взглянула на него.

— Я ела достаточно и следовала вашим советам.

— Ты спасла девушке жизнь, — пояснил брат.

— Едва не пожертвовав собой, — заметила Айви.

Я рассмеялась.

— Нет, именно ты исцелил ее, Габриель!

Айви стала накрывать стол к обеду.

— Верно, но я вылечил ее физические раны, — вымолвил Габриель.

Он что, шутит?

— Но в этом и вся суть! — недоумевала я. — Если в кого-то выстрелили, а ты извлек пулю, значит, ты избавил его от гибели.

— Нет, Бетани. Девушка умирала. А ты поделилась с ней своей энергией. Ты разговаривала с ней, звала ее обратно, удерживала ее душу в теле.

Я просто ушам своим не верила. Я способна утихомирить ребенка и помогать находить утерянные вещи, но справиться с этим? Неужели я имела власть над морем, над небом… и над человеческой жизнью? Значит, и у меня такой же дар, что и у Габриеля?

Айви светилась от гордости.

— Мои поздравления. Ты делаешь успехи.

— Но почему я плохо себя чувствую?

— Воскрешение другого истощает организм, — сказала Айви. — В особенности в первый раз. Но постепенно произойдет привыкание, и ты будешь восстанавливаться гораздо быстрее.

— Это не просто счастливая случайность?

— Разумеется, нет, — ответил Габриель. — Ангелы обладают данным талантом, и он совершенствуется с практикой.

Внезапно я взбодрилась и с аппетитом пообедала. После этого Айви отвела меня на веранду и уложила в гамак.

— Отдохни, Бетани.

— Но я терпеть не могу, когда от меня нет толку.

— Не волнуйся. Я должна связать целую гору шапок и шарфов для благотворительного магазина, — улыбнулась Айви. — Иногда мелочи имеют большое значение.

— Но туда обычно отдают старые вещи, а не изготавливают новые, — поддразнила я сестру.

— Мы здесь совсем недавно, и у нас не так много имущества. Кроме того, я хочу подарить им хоть что-нибудь! Я рассчитываю расшевелить их.

Накинув на плечи мохеровый плед, я восстанавливала в памяти события прошедшего дня. Я лучше понимала суть нашей миссии, но пребывала в смущении. Мне надо защищать человеческую жизнь, а вместо этого я увлеклась парнем, который даже ничего обо мне не знает.

«Бедный Ксавье», — подумала я. Он никогда не сможет понять меня. И он не виноват. Я сражалась за свою свободу и упустила из вида, что рано или поздно все кончится. А Ксавье связан с Землей до самого последнего вздоха. Моя удовлетворенность испарилась, и я впала в странное оцепенение.

Глава 13 ПОЦЕЛУЙ

Воскресная месса — единственное время, когда связь с моим истинным домом снова оживала. Стоя на коленях в церкви и слушая, как хор поет «Агнец Божий», я возвращалась на Небо. Подобная атмосфера умиротворенности не ощущается больше нигде. Здесь прохладно и спокойно, словно на дне океана. Стоило мне переступить порог храма, я чувствовала себя в безопасности. Сегодня мы с Айви прислуживали у алтаря, а Габриель помогал отцу Мелу со Святым причастием. И мы всегда задерживались, чтобы поболтать со священником после службы.

— Число прихожан растет, — заявил он.

— Наверное, люди начинают осознавать, что для них важно, — вымолвила Айви.

Отец Мел улыбнулся.

— Или следуют вашему примеру.

— Церковь не нуждается в адвокатах, — заметил Габриель. — Пусть она говорит сама за себя.

— Самое главное — то, что они здесь находят, — произнес отец Мел.

— Мы можем лишь вести их в правильном направлении, — вмешалась Айви.

— Вы правы. Но силой нельзя заставить людей обрести веру, — подытожил священник.

— Зато мы можем молиться за них, — вставила я.

— Конечно. — И отец Мел подмигнул мне. — И похоже, Господь прислушивается к вам.

— Не больше, чем к другим, — пробормотал Габриель.

Конечно, мы никогда не намекали отцу Мелу о том, откуда прибыли, но между нами существовало молчаливое понимание. По-моему, все вполне естественно. Он же постоянно обращался к Небесам.

— Пусть Господь благословит Венус-Коув, — добавил Габриель.

Взгляд голубых глаз Мела скользнул по нашим лицам.

— Он уже сделал это.

На следующий день в школе намечалось собрание спортсменов. Ксавье, конечно, там присутствовал. На перемене я слушала, как Молли и Тейла обсуждают бутик, где можно купить фальшивые вещи известных дизайнеров. Они, дескать, настолько аутентичные, что никто не догадается об их происхождении. Девушки предложили мне поехать с ними, и я настолько погрузилась в свои мысли, что согласилась. И когда они пригласили меня в субботу вечером на костер на побережье, я тоже невольно кивнула.

Пятый урок наконец закончился, и мы с Ксавье встретились на французском. Я испытала облегчение от того факта, что нахожусь с ним в одной комнате. Мне отчаянно хотелось поговорить с ним, не откладывая дело, что называется, в долгий ящик.

Теперь он находился рядом со мной, и я с трудом удержалась, чтобы не дотронуться до него. Желание было необыкновенно сильно, отчасти потому, что мне хотелось убедиться в его реальности. Кроме того, нас, как магниты, притягивало друг к другу. Минуты еле-еле ползли, и, казалось, время нарочно течет медленно, просто назло мне.

Почувствовав мое напряжение, Ксавье остался сидеть после звонка. Я же решала шараду запихивания своих книг и письменных принадлежностей в сумку, а он терпеливо ждал. Некоторые с любопытством косились на нас, может, рассчитывали подслушать диалог, чтобы насплетничать приятелям.

— Я звонил тебе вчера вечером, но никто не отвечал, — обратился он ко мне. — Я беспокоился о тебе.

Я нервно дергала молнию пенала, которую заело. Ксавье встал и положил руки мне на плечи.

— Что с тобой, Бет?

Он слегка нахмурился.

— Тот случай вызвал истощение сил, но мне уже лучше.

— Отлично. Но, мне кажется, ты что-то от меня скрываешь.

Ксавье всегда удивительно тонко чувствовал мое настроение, а я просто терялась, когда смотрела в его бирюзовые глаза. Сейчас они пронзали меня, как лазерный луч.

— Моя жизнь очень запутанна, — промямлила я.

— Почему бы тебе не попытаться объяснить мне?

— Моя ситуация… когда мы с тобой проводим время вместе… оборачивается сложнее, чем я думала… — Я помолчала. — Все замечательно, но… У меня есть другие обязанности, которыми я не могу пренебрегать.

Волна эмоций поднималась в груди, и мой голос звучал громче и уверенней.

— Ничего, Бет, — произнес Ксавье. — Я знаю, что у тебя есть секрет.

Я чудовищно испугалась. Значит, я полностью провалила нашу миссию! Правило номер один для всех агентов Света: работая в мире, сохранять тайну своей личности. Разоблачение порождает хаос. Но одновременно я испытала облегчение. Раз так, значит, Ксавье готов принять меня такой, какая я есть. Следовательно, истина не оттолкнет его от меня.

— Правда? — прошептала я.

— Конечно. И поэтому ты расстроена.

Я ничего не ответила.

— Понимаю, у тебя есть серьезная причина, — продолжал он. — Каждый имеет право на что-то сугубо личное, и я уважаю это.

— Так нечестно по отношению к тебе.

Мысль о возможной разлуке с ним вызывала физическую боль — сердце будто разрывалось пополам.

— Разве не мне решать?

— Не усложняй еще больше! Я стараюсь защитить тебя!

— Меня? — Ксавье рассмеялся. — От чего?

— От себя, — выпалила я.

— Ты по ночам превращаешься в оборотня?

— Я не то, кем кажусь в действительности, — выдавила я и привалилась к стене, избегая взгляда Ксавье.

— Как и все остальные. Послушай, по-твоему, я дурак? Достаточно посмотреть на тебя!

— И что ты видишь?

— Точно не скажу. Но ты мне нравишься.

— Но это ничего не изменит.

— Неужели?

— Тебе нужен другой… человек. Тот, с которым у тебя будут искренние, доверительные отношения.

— И ты пытаешься убедить меня, что не являешься им? — невыразительно спросил Ксавье.

Прямота его вопроса буквально сбила меня с ног. Подыскивая правильные слова и не находя их, я запаниковала.

— Порядок, — протянул Ксавье. — Не хочу осложнять тебе жизнь. Может, мне лучше держаться на расстоянии?

Как непостоянны и противоречивы люди! Моя идея состояла как раз в этом, но его готовность мигом опустошила меня. Похоже, я надеялась на иную реакцию. Может, мне хотелось, чтобы он рухнул на колени и признался мне в вечной любви?

А теперь… расстаться с ним… Нет, я просто не вынесу.

— Я больше не увижу тебя? — пролепетала я.

Ксавье явно был озадачен.

— Постой, но ты сама сказала… И ты даже не возражаешь? — улыбнулся он.

Я задумалась. Мне надо срочно все уладить, но я не могла вернуться в прошлое — в свой первый школьный день, когда столкнулась с Ксавье в коридоре. Я впала в ступор.

— Я… не… — забормотала я.

— Бет, впечатление такое, будто ты сама не знаешь, чего хочешь, — ласково произнес Ксавье и пальцем стер скатившуюся по моей щеке слезу.

— Я не собираюсь усложнять тебе жизнь, — я шмыгнула носом, прекрасно понимая, как нелогично себя веду. — Ты предпочитаешь ясность.

— Я подразумевал ситуации, не людей. Я не возражал бы против сложности. Слишком простые отношения часто переоценивают.

— У тебя всегда готов ответ, — простонала я.

— Такой у меня дар. Бет, давай я помогу тебе?

— Ладно.

Прежде чем я успела осознать, что происходит, Ксавье за подбородок притянул меня к себе. Его рот скользнул по моим губам легко, как перышко, но я задрожала. Мне нравилось, как его руки касаются меня — словно я хрупкая и могу разбиться. Он прижался ко мне и замер, как будто в нашем распоряжении была вечность. Восхитительный жар начал растекаться по телу, я потянулась к его губам и прильнула к ним в страстном поцелуе. Я таяла в его объятиях. Его тепло проникало сквозь мою тонкую рубашку, я чувствовала, как колотится его сердце.

— Эй, полегче, — шепнул он и мягко, решительно отстранился.

Он заправил мне за ухо прядь волос и одарил мечтательной полуулыбкой.

— Ну?

Ксавье скрестил на груди руки. Моя голова была пуста.

— Что «ну»?

— Передумала?

Вместо ответа я погрузила пальцы в его мягкие каштановые волосы.

— Видимо, да, — сказал он с нескрываемым удовольствием.

Этот день прояснил для меня еще одну вещь: я жаждала не только его общества! Сомнения оставили меня. Лицо пылало, и я желала, чтобы все повторилось снова. Раньше я считала, что у меня есть единственный вариант — порвать с ним навсегда. Теперь впереди меня забрезжил выход. Конечно, я совершила серьезный проступок, но все равно это страшило меньше, чем разрыв с Ксавье.

И отбросила всякую осторожность.

— Пусть мы будем вместе, — зашептала я.

Наши пальцы сплелись. Мы стояли так близко, что соприкасались носами.

— Если ты меня хочешь… ты меня получишь, — ответил он мне на ухо и поцеловал в шею.

Я вздохнула.

— Есть еще кое-что, — начала я. — Ничего не получится, пока ты не узнаешь…

Если Ксавье и впрямь дорог мне, он заслуживал честного отношения. Но вдруг истина отпугнет его? Значит, он не разделяет мои чувства. Что же, я приму это. Ксавье должен увидеть «нецензурированную версию» меня, а не ту идеализированную, которая существует в его голове.

— Ну же, Бет, — произнес он.

— Не сейчас и не здесь.

— Тогда где?

Он был заинтригован.

— Ты пойдешь на костер на побережье? — быстро спросила я.

— Я хотел пригласить тебя туда.

— Хорошо. Там я тебе и расскажу.

Ксавье поцеловал меня на прощание.

А я оперлась о край стола, будто только что пробежала марафон.

Глава 14 Я БРОСАЮ ВЫЗОВ

Целую неделю предстоящий костер на пляже маячил в моем сознании. Я была в ужасе и испытывала возбуждение. Я приняла решение, и с моих плеч свалился тяжкий груз. Теперь, покончив с душевными дебатами, я испытывала удивительную уверенность в себе. Я часто проигрывала в уме речь, которую собиралась сказать Ксавье, и вносила в нее поправки.

Ксавье теперь вел себя так, словно мы пара. Мы оказались в нашем собственном мире, куда не было доступа посторонним. Значит, у нас есть будущее. Это не просто юношеская влюбленность, которая пройдет с возрастом. У нас имеются обязательства друг перед другом. Я помнила предостережения Айви и Габриеля, но мне было уже все равно. Даже если Небеса разверзнутся, обрушив на меня огонь и серу, это не сотрет улыбку с моего лица. Думая о Ксавье, я становилась счастливой. Чудесное ощущение вспыхивало в груди, крошечными струйками растекалось по телу, вызывая в нем дрожь и покалывание.

Жизнь с Ксавье так много обещала!

Я пыталась скрывать свою бурную радость от Айви и Габриеля — а они с трудом оправились после моей прошлой эскапады с Ксавье, второй им не выдержать. Я превратилась в двойного агента и беспокоилась лишь о том, как бы не выдать себя. Брат и сестра пребывали в неведении. Наверное, я заметно преуспела в утаивании своих чувств, поскольку никаких комментариев не последовало. Только сейчас я поняла смысл выражения «затишье перед бурей». Все шло без сучка без задоринки, но видимость обманчива, верно? Под внешним спокойствием семьи таились гнев и обида. Когда Айви и Габриель обнаружат мое предательство, мир в нашей «счастливой» семье исчезнет.

— Один из младших учеников спросил сегодня, существует ли Лимб,[11] — сказал Габриель однажды за обедом.

Какая ирония! Наш разговор свернул в сторону наказания за грехи.

Айви положила вилку.

— И что ты ответил?

— Заявил, что этого никто не знает.

— Почему? — удивилась я.

— Добрые дела нужно совершать по своей воле, — объяснил брат. — Если человек осведомлен о Страшном суде, то и вести себя он будет соответственно.

Логично.

— На что похож Лимб? — не унималась я.

— Он принимает разные формы, — произнесла Айви. — Зал ожидания, железнодорожная станция.

— Некоторые души говорят, что он хуже Ада, — добавил Габриель.

— Чушь! — фыркнула я.

— Они правы, — сказала Айви. — Представь, Бетани: год за годом ждать поезда, который никогда не приходит, или надеяться, что тебя окликнут по имени. Люди просто зависают в бесконечности. Умоляют пустить их на Небеса, пытаются прорваться в Ад, но из Лимба выхода нет. Души бесцельно бродят по этому месту. На Земле проходят столетия, а они по-прежнему маются и страдают.

— Да, дерьмово, — вырвалось у меня.

Габриель и Айви удивленно посмотрели на меня и разразились смехом.

А я спрашивала себя, могут ли ангела сослать в Лимб.

Во вторник во время ланча я сидела с Молли и другими девицами на залитой солнцем лужайке. На ветвях деревьев зеленели почки. За нашими спинами высился главный корпус школы «Брюс Гамильтон». Здание отбрасывало тень на скамейки. Мы расположились неподалеку от огромного древнего дуба, увитого плющом. На западе до самого горизонта простирался океан, над нами лениво проплывали облака. Девчонки лежали на траве и пытались загорать. Я набралась храбрости, подтянула юбку и обнажила колени.

— Молодец, беби!

Отмечая мой прогресс, девушки хлопали в ладоши, восклицали, что я стала «одной из них». Вскоре они переключились на излюбленные темы: принялись обсуждать учителей и отсутствующих подруг.

— Мисс Лукас жуткая дура, — пожаловалась Меган. — Заставляет меня переписывать «Русскую революцию», потому что работа слишком небрежная.

— Ты же потратила на нее полчаса, — хмыкнула Хейли. — А что ты хотела — получить А[12] с плюсом?

— Думаю, она просто мне завидует, потому что у нее волосы как у йети, — заявила Меган.

— Напиши жалобу, — посоветовала девушка по имени Тара. — Она пристрастна к тебе.

— Согласна, она придирается к тебе… — начала Молли и внезапно смолкла, устремив взгляд куда-то мне за спину.

Я повернулась и увидела Габриеля, шагающего к музыкальному корпусу. За его плечом висел футляр с гитарой. Не так давно он отказался от принятого в школе дресс-кода и сейчас щеголял в своих любимых рваных джинсах, белой тенниске и жилете в тонкую полоску. Никто не осмеливался сделать ему замечание. Да и зачем? Он пользовался популярностью, и среди учеников начались бы волнения, если бы его уволили. У него была легкая походка и плавные грациозные движения. Молли подтянулась и пригладила непослушные кудри. Он, однако, внезапно свернул в сторону, углубившись в свои мысли и явно не замечая нас. Молли сразу приуныла.

— А мистер Черч? — беспечно поинтересовалась Тейла.

Я помалкивала, погрузившись в новую фантазию. В моих мечтах меня выбросило на пустынный остров в Карибском море или я оказалась в плену на пиратском корабле и пребывала в ожидании Ксавье. Наверно, поэтому девушки и забыли обо мне, иначе не стали бы болтать о Габриеле в моем присутствии.

— Он — легенда, — выдохнула Молли.

Я почти видела вращающиеся в ее голове колесики. Ее увлечение Габриелем росло день ото дня, подхлестываемое его отстраненностью. Жаль, что Молли получит отпор. Габриель фактически высечен из камня и не способен ответить на ее чувства. Он так же далек от человеческой жизни, как небо от Земли. Глядя на людей, он видит лишь души, которым угрожает опасность. Не уверена, что он вообще отличает мужчин от женщин. А Молли предавалась иллюзиям, что он не сможет противиться женскому очарованию, если девушка ловко разыграет свои карты. Однако она понятия не имела, кто он в действительности. А в Царстве Божьем он известен как Ангел Справедливости.

— Он зажатый, — заметила Тара.

— Нет! — воскликнула Молли. — Ты его совсем не знаешь!

— А ты?

— Хотелось бы.

— Ну-ну…

— Он — учитель, — вмешалась Меган, — и ему за двадцать.

— Музыка — не особо серьезный предмет, — возразила Молли.

— Ну и что? — усмехнулась Тейла. — Подружка, он не нашей лиги.

Молли сощурилась.

— По-моему, он сам по себе.

Тут барышни уставились на меня. Воцарилось неловкое молчание.

— А насчет выпускного бала… — оживленно заговорила Меган.

Когда Ксавье высадил меня около дома, Айви покрывала глазурью кексы. Переносица у нее была измазана мукой, глаза сияли: похоже, процесс захватил ее. Все ингредиенты в мерных чашах она выстроила в ряд. Сейчас сестра посыпала свои изделия карамельной крошкой, образовывая идеальные и совершенно одинаковые узоры. Прямо миниатюрные произведения искусства! Когда я вошла, Айви преподнесла мне один.

— Выглядит аппетитно, — произнесла я. — Могу я обсудить с тобой кое-что?

— Конечно.

— Габриель разрешит мне пойти на школьный бал?

Айви замерла.

— Ксавье пригласил тебя, да?

— Допустим. И что? — спросила я.

— Успокойся, Бетани. Смокинг ему к лицу.

— И ты не видишь здесь проблемы?

— Нет. Вы будете прекрасной парой.

— Если я доберусь вовремя.

— Бетани, к чему пессимизм? — произнесла Айви. — Разумеется, мы спросим Габриеля, но школьное мероприятие не стоит пропускать.

Мне не терпелось услышать мнение брата. Он гулял по пляжу, и я потащила с собой Айви. На гребнях волн скользили смельчаки, имитируя движения опытных серфингистов, а под пальмами продавали мороженое. В другом направлении темнели зазубренные утесы берега Кораблекрушений. Это была опасная зона — океанская зыбь, сильные ветра и яростные буруны. Иногда туда заплывали ныряльщики, ища особо ценные обломки, но, как правило, на воде покачивались лишь чайки.

Брат присел на валун, торчащий из песка. Солнце, отражаясь от белой тенниски, создавало вокруг него ауру света. Я предположила, что Габриель охвачен печалью. Наверно, на него давит бремя знания, которым он ни с кем не может поделиться. Он восприимчивее к человеческим страданиям, чем Айви и я, а нести подобную ношу в одиночку нелегко. Думаю, он видит трагедии и катастрофы будущего. Неудивительно, что он мрачен. А служение непосредственно Создателю обрекает его на изоляцию. Именно этим объясняется свойственная ему суровость. Молодняк восхищается им, но у взрослых всегда возникает неловкое чувство, будто их осуждают.

Почувствовав, что за ним наблюдают, Габриель поднялся. Я попятилась. Мне показалось, что я вторглась в его личное пространство, но брат приветливо помахал нам рукой и подозвал к себе.

Он помог нам забраться на соседние камни, и мы сели.

— Неужели я в засаде? — пошутил он.

— Можно мне пойти на школьный бал? — выпалила я.

Габриель изумленно покачал головой.

— Не думал, что тебе это интересно.

— Все уже несколько месяцев только о нем и говорят и разочаруются, если я пропущу его. — Я легко похлопала его по плечу. — Ты-то сам ведь будешь там.

— Я должен следить за порядком, — вымолвил Габриель. Перспектива буйного школьного вечера его явно не радовала. — По мне, это просто пустая трата денег и времени.

— Всего лишь часть школьной жизни, — заметила Айви. — Чем не способ приобрести новые впечатления?

— Точно, — подтвердила я. — Мы будем в гуще событий. Если бы нашей целью являлось наблюдение издалека, не надо было и покидать Царство Божье.

— А разве тебе не нужно специально наряжаться? — уточнил Габриель.

— Совсем чуть-чуть, — соврала я.

— Насколько я понимаю, речь идет об одной ночи.

— И ты будешь рядом, — добавила я.

— Айви, надеюсь, ты составишь мне компанию? — спросил Габриель.

— Конечно. — И сестра захлопала в ладоши, радуясь тому, что мы пришли к согласию.

Субботним вечером стояла тихая, ясная погода — лучше не придумаешь для костра на берегу. Небо приобрело бархатистый оттенок. Легкий южный ветерок покачивал деревья, и они как будто кланялись друг другу. Я даже перестала нервничать. Сегодня я скреплю отношения с Ксавье, сведя вместе два наших несовместимых мира.

Я уделила особое внимание своему наряду и выбрала платье из мягкого белого крепа. Габриель и Айви сидели в гостиной, когда я спустилась. Брат с помощью увеличительного стекла читал крошечную книжечку — какой-то религиозный текст. Это так противоречило его внешнему облику, что я с трудом сдержала смешок. Айви безуспешно пыталась научить Призрака выполнять хотя бы основные команды.

— Сядь, — говорила она ласковым голосом, каким взрослые обычно обращаются к малышам. — Ради мамочки.

Я знала: пес не послушается ее, пока она не сменит тон. Он терпеть не мог снисходительного обращения. Уверена, его морда выражала презрение.

— Только не слишком долго, — предостерег меня Габриель.

Он знал, что я собираюсь прогуляться с друзьями, среди которых будет и Ксавье. Возражений с его стороны не было. Похоже, теперь он занимал более мягкую позицию. Неудивительно, ведь иногда каждому из нас требовалось немного отвлечься. Никто не возражал, когда он совершал пробежки или когда Айви уединялась на пляже, прихватив с собой альбом для набросков.

Оба доверяли мне, что только усиливало чувство отвращения к самой себе. Значит, скоро я предам их! Однако пути назад не было — я жаждала близости с Ксавье и хотела ввести его в свой тайный мир. Сквозь мою отвагу прорывался страх перед возможным наказанием. Чтобы выкинуть из головы тревоги, я принялась думать о Ксавье.

«Сообщу ему все, как есть», — решила я. А что мне предстоит потом? В конце концов, я сократила число вариантов до трех: он будет очарован, шокирован или испуган. А вдруг он скажет, что я музейный экспонат или искусно его мистифицирую?

— Бетани в состоянии позаботиться о себе, — заметила Айви.

— Мир неспокоен, — заявил Габриель. — Столько нелепых случаев происходит вокруг! Просто будь настороже!

— Слушаюсь!

Я по-военному отсалютовала ему. Ох, Габриель не простит меня, нет!

— Сядь, Призрак, — проворковала Айви.

— Ради Бога! — Габриель отложил книгу, направил длинный палец в сторону собаки и приказал: — Сидеть!

Призрак бросил на него робкий взгляд и плюхнулся на пол.

Айви огорченно нахмурилась.

— Я целый день добивалась этого от него! Почему собаки подчиняются мужчинам?

Я помчалась по ступенькам к узкой тропинке, ведущей на побережье. На песке вились следы змей. Ящерицы перебегали мне дорогу. Под ногами крошились мелкие веточки, деревья росли настолько плотно, что листва превратилась в густой зеленый полог. Тишину нарушал только оркестр цикад и рев океана. Здесь не заблудишься — нужно просто идти на шум моря.

Шелковистый белый песок еле слышно скрипел. Я брела по пляжу, размышляя о том, что ночью ландшафт будет гораздо более суровым. Мне попался лишь одинокий рыбак. Он сматывал леску, снимал с крючка добычу и бросал леску обратно. Океан отливал аквамарином и синевой. На вершине уступа высился белоснежный маяк.

Стемнело. Впереди послышались голоса. Вскоре я увидела группу подростков. Они стаскивали в большую кучу бумажные пакеты, экзаменационные тесты, черновики и другие легковоспламеняющиеся вещи, чтобы разжечь костер. Не было ни громкой музыки, ни разгоряченной толпы, как в доме Молли. Несколько человек потягивали из бутылок пиво и передавали друг дружке мятые сигареты. Молли и ее подруги еще не появились.

Ксавье устроился на упавшем стволе — в джинсах и в светлой рубашке, с серебряным крестиком на шее. Он смеялся, наблюдая, как один из парней пародирует преподавателя. Отблески пламени плясали на его лице, придавая ему очарование.

— Привет, Бет! — окликнул кто-то, и остальные приветствовали меня.

Может, мы перестали быть сенсацией, и нас естественным образом воспринимали вместе? Я застенчиво улыбнулась и села возле Ксавье.

— Ты изумительно пахнешь.

Ксавье наклонился и поцеловал меня в макушку. Друзья засвистели, принялись подталкивать его локтями и закатывать глаза. Он помог мне встать.

— Давай пройдемся.

— Уже? — шутливо спросил кто-то.

— Мы прогуляемся, если вы не возражаете, — благодушно ответил Ксавье.

Мы удалились от костра, и голоса слились в смутный гул.

— Ксавье, я не могу здесь задержаться.

— Я так и предполагал.

Он обнял меня за плечи. Мы медленно направлялись к зазубренным утесам — угольно-черным на фоне ночного неба. Прикосновение теплой руки Ксавье вызывало ощущение полной защищенности.

Внезапно я порезала ногу об острый край раковины, и он настоял, что понесет меня. Я порадовалась, что в темноте он не увидит, как ранка затянется. Через минуту боль утихла, но я продолжала льнуть к нему. Расслабилась, прижимаясь всем телом. И нечаянно ткнула его в глаз — неуклюже, как обычная девчонка, а ведь должна быть грациозна, как ангел. И принялась бурно извиняться.

— Ничего, у меня остался еще один, — усмехнулся он.

Когда мы добрались до подножья утеса, Ксавье поставил меня на песок — жемчужный от лунного света. Скалы формировали арку, похожую на портал в иное измерение. На вершину вели крутые ступеньки. Повсюду из воды торчали камни, настоящие древние монолиты. Жители Венус-Коува избегали этого участка, удовлетворяясь цивилизованным побережьем, где на каждом шагу встречались кафе и сувенирные лавочки. Место было уединенное. Только шепот волн, похожий на бормотание сотни негромких голосов.

Ксавье прислонился спиной к прохладной скале. Я молчала и воображала, будто Ксавье уже понял и принял мою ситуацию.

Во рту у меня пересохло. Наконец-то мой момент настал. Но я вела себя как актриса, забывшая свою роль, хотя во время репетиции все протекало безупречно. Вдобавок я не знала, какими жестами сопровождать свою заранее заготовленную речь! Расхаживала туда-сюда, ломая руки и спрашивая себя, с чего лучше начать. Меня стал бить озноб. Видя мои колебания, Ксавье забеспокоился:

— Бет, я справлюсь с чем угодно.

— Спасибо, но это не так просто.

— Но мое отношение к тебе не изменится.

— Почему?

— Может, ты не заметила, но я без ума от тебя.

— Да?

— Ты что, не заметила? Скверно — в будущем буду поубедительнее.

— Если ты захочешь, чтобы оно у нас было.

— Я никогда не отступаю. И я остаюсь предан человеку, что бы ни случилось.

— А если ты ошибаешься?

— Только не насчет тебя.

— Как ты можешь говорить такое? — пробормотала я.

Ксавье широко раскинул руки.

— Позволь мне доказать тебе.

— Нет, — горло у меня перехватило. — Я боюсь.

— Бет, но ты должна доверять мне.

Я заглянула в его бездонные глаза и поняла, что он прав.

— Сначала ответь на мой вопрос, — произнесла я. — Что было самым страшным в твоей жизни?

Ксавье задумался.

— Ну, стоять наверху стофутового обрыва, с которого предстояло спускаться по веревке. А однажды, когда я был в поездке с командой водного поло и нарушил правило, тренер Бенсон вывел меня наружу и буквально разорвал на клочки. И на следующий день отстранил меня от игры.

Человеческая невинность Ксавье поразила меня. Как же он выдержит сногсшибательную новость, которую я собираюсь на него обрушить?

— И все? — с невольной резкостью сказала я.

Он пытливо посмотрел на меня.

— Ну, еще та ночь, когда мне позвонили и сообщили, что моя девушка сгорела во время пожара. Но вообще-то я не хочу углубляться…

— Прости.

Я опустила голову. Почему я забыла об Эмили? Ксавье испытал страшную боль от потери.

— Не извиняйся. — Он взял меня за руку. — Просто выслушай меня. Я встречался с ее семьей. На мгновение я почему-то подумал, что все в порядке. Надеялся, что она с ними. Но потом взглянул на лицо ее мамы — и все понял. Эм не вернется. Никогда.

— Ужасно, — прошептала я и всхлипнула.

Ксавье вытер мои слезы.

— Зачем мне расстраивать тебя? — И он пожал плечами. — Знаешь, Бет, меня не напугаешь ничем.

Я сделала глубокий вдох.

— Ксавье, если после этой ночи ты все еще будешь желать меня, ничто не сделает меня счастливее.

Он улыбнулся и протянул мне руку, но я остановила его.

— Подожди. Я постараюсь объяснить получше.

Он кивнул.

— Звучит, конечно, безумно, но, пожалуйста, посмотри на мою походку.

— Хорошо.

— Обрати внимание на песок.

Я медленно обошла вокруг него и осведомилась:

— Ну, как?

— Ты не оставляешь следов, — ответил он спокойно. — Крутой трюк, но, наверно, тебе надо больше есть.

Я мрачно улыбнулась, села рядом с ним и продемонстрировала свою зажившую пятку.

— Я недавно порезалась…

— Странно, — Ксавье недоуменно свел брови. — Как…

Я опередила его и приложила его ладонь к своему животу.

— Чувствуешь разницу?

Его пальцы мягко заскользили по моей плоти в поисках пупка.

— Его вообще нет.

— Что с тобой стряслось?

Очевидно, Ксавье решил, что я стала жертвой несчастного случая, от которого я до сих пор не оправилась.

— Ничего. Я такая с рождения.

— Кто ты? — прошептал он.

— Закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу.

Убедившись, что он плотно зажмурился, я взбежала по ступенькам на утес, перепрыгивая через три зараз, и приблизилась к самому краю. Ксавье находился прямо подо мной. Я сохраняла равновесие. Высота составляла футов тридцать. Сердце бешено колотилось в груди, а в сознании спорили два голоса.

«Что ты творишь? — вопил один. — Ты свихнулась? Спускайся вниз, возвращайся домой!»

Второй голос имел другое мнение.

«Ты перешла границу, — твердил он. — Пути назад нет. Ты очень хочешь быть с ним. Прекрасно, тогда не проявляй трусость. Или отступи, позволь ему уйти и забыть о тебе. Надеюсь, вечное одиночество доставит тебе удовольствие».

Я зажала ладонью рот, чтобы не закричать. Хватит терзать себя.

— Ксавье, теперь можно! — позвала я его.

Он удивленно принялся озираться по сторонам и потом поднял взгляд.

— Бет, не шути! — закричал он.

— Не беспокойся! — парировала я.

Я сделала шаг вперед и закачалась. Неровная почва царапала кожу, но я ничего не замечала. Казалось, я уже лечу: мне хотелось снова почувствовать, как ветер раздувает волосы!

— Прекрати, Бет! Не двигайся! Я сейчас поднимусь! — заорал Ксавье.

Но я распростерла руки и кинулась вниз. Сердце воспарило, тело трепетало от радостного возбуждения, воздух обжигал щеки. Ксавье вскрикнул и ринулся подхватить меня, но в этом не было нужды. На пол пути к земле со мной произошла трансформация. Ослепительный свет вырвался из каждой поры, кожа замерцала, как раскаленный добела металл. Ксавье отпрянул. Крылья прорвали легкую ткань платья и полностью развернулись. Моя тень на песке напоминала очертания гигантской птицы.

Ксавье вновь зажмурился, сияние ослепляло его. Я чувствовала себя обнаженной, но испытывала прилив необыкновенной бодрости. Мои крылья столько дней провели в бездействии под одеждой! Однако я подавила желание подняться ввысь и нырнуть в облака. Позволила себе парить еще пару мгновений, спикировала вниз и плавно опустилась на песок. Когда ноги коснулись тверди, свечение немного померкло.

Ксавье протер глаза и замигал. Зрение вернулось к нему, и он ошеломленно застыл, безвольно свесив руки вдоль тела. Я молчала. Остатки разорванного платья свисали, шевелясь, будто щупальца, а крылья вздымались в такт моему дыханию. Волосы струились за спиной, и я знала — нимб над моей головой все еще сверкает.

— Черт побери! — выпалил Ксавье.

— Постарайся не богохульствовать, — попросила я. — Не спорю, такого ты не ожидал. Но ты свободен.

Он не шевелился, словно окаменел, но потом осторожно прикоснулся к моим крыльям. На самом деле они тонкие, как пергамент, и практически невесомые. В его глазах мелькнуло восхищение при виде хрупких перьев и крошечных мембран под просвечивающей кожей.

— Это же…

— Неестественно?

— Невероятно. Но кто ты? Ты ведь не…

— Ангел? В точку.

Ксавье помотал головой.

— Нет, — заявил он. — Я не понимаю.

— Верно. Наши миры бесконечно далеки друг от друга.

— Это безумие! — воскликнул он.

— Что конкретно?

— В жизни ничего такого не бывает!

— Я реальна.

— Да. И меня пугает именно то, что я верю тебе. Мне нужно немного времени…

Он опустился на песок с искаженным лицом. Наверное, в его душе сейчас — полный хаос. И скорее всего его одолевает множество вопросов.

— Ты сердишься? — спросила я.

— Сержусь? — повторил он. — С какой стати?

— Потому я и молчала…

— Нет, я лишь пытаюсь увязать всю информацию воедино и не спятить.

— Понимаю, тебе нелегко.

Он умолк. Несомненно, внутри него происходила борьба. Наконец он встал и описал вокруг моей головы полукруг. Я знала, пальцы Ксавье ощущают тепло моего нимба.

— Значит, ты ангел, — тихо проговорил он. — Но что ты делаешь на Земле?

— В данный момент нас тысячи, и мы разбросаны по всему земному шару. Мы участвуем в осуществлении некоей миссии.

— С целью достижения чего?

— Трудно объяснить. Мы помогаем людям восстановить связи, любить друг друга. Здесь скопилось много злобы. Ненависть пробуждает тьму. А им только дай волю, и тогда укротить их почти невозможно. Наша задача — противодействовать накоплению негативных эмоций, не допускать самых ужасных бедствий. Венус-Коув, например, оказался под особенно плохим воздействием.

— То есть за кошмарами, которые случаются здесь, стоят темные силы?

— Да.

— И ты подразумеваешь дьявола?

— По крайней мере, его представителей.

Ксавье едва не рассмеялся, но мысленно одернул себя.

— И кто же тебя послал к нам?

— По-моему, это очевидно.

Ксавье уставился на меня.

— Я имею в виду…

— Да.

Ксавье выглядел ошеломленным, как будто его подхватил смерч, а затем швырнул юношу на землю. Он взъерошил свою шевелюру.

— Бог существует?

— Мне не разрешается говорить об этом, — быстро объяснила я. — Некоторые вещи лежат за пределами человеческого понимания. У меня будут неприятности. Даже Его имени мы не должны произносить.

— А загробная жизнь есть? — спросил Ксавье. — Небеса?

— Без сомнения.

— Да… — Он задумчиво потер подбородок. — Но тогда должен быть и…

— Конечно, — подтвердила я. — Но, пожалуй, покончим с вопросами.

Ксавье поежился.

— Мне жаль, — добавила я.

Его, однако, по-прежнему занимали детали.

— Вас, ангелов, послали на Землю с определенной миссией, и конкретно вам был определен Венус-Коув.

— Вообще-то Габриель — архангел, но ты не ошибся.

— Ясно, почему на него так трудно произвести впечатление, — произнес Ксавье.

— Ты — единственный человек, кто знает о нас. Смотри, не проболтайся.

— А кто мне поверит?

— Точно подмечено.

Он расхохотался.

— Моя девушка — ангел, — заявил он и повторил, делая ударение на каждом слоге: — Моя… девушка… ангел!

— Ксавье, потише, — улыбнулась я.

Для любого постороннего это слово в устах Ксавье воспринималось бы как признание в любви своей подружке. Только мы двое понимали разницу, что сближало нас еще больше. У меня даже появилось четкое ощущение, что наша связь узаконена, а разделяющая нас брешь закрыта.

— Я волновалась, что ты не захочешь встречаться со мной.

— Ладно тебе! — Ксавье намотал на палец локон моих волос. — Напротив, я самый везучий парень на свете.

— Почему?

— У меня есть свой собственный, крошечный кусочек Рая!

Он обнял меня и притянул к себе. Я уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая знакомый запах.

— Надо полагать, мы с тобой совершили нечто недозволенное? — шепнул он и прищелкнул языком.

Я порадовалась, что его шок прошел.

— Угадал.

— Не беспокойся, Бет. Вызов я люблю больше всего на свете.

Глава 15 КОВЕНАНТ

— И что дальше? — поинтересовался Ксавье.

— Если честно, не представляю. Мы никогда раньше не оказывались в подобной ситуации, — призналась я.

— Значит, ты ангел, но…

Он неуверенно смолк.

— У меня есть ответы, но не на все вопросы.

— А я-то думал, что это одна из дарованных вам привилегий.

— О, нет!

— Ну, пока ты в безопасности. Я-то скала.

— Я доверяю тебе. Однако есть еще кое-что, — начала я.

— Я слушаю, — внимательно произнес он.

— Рано или поздно наша миссия будет выполнена, и мы вернемся домой, — сказала я.

— Домой на…

Он поднял взгляд к небу.

— Да.

Его бирюзовые глаза потемнели, губы сердито поджались.

— Мы увидимся? — требовательно произнес он.

— Не думаю…

— Значит, у тебя нет права выбора? — осведомился он. — А как же свободная воля?

— Это даровано людям, не забыл? На нас он не распространяется. Отправляясь сюда, я знала, в конце концов мы покинем Землю. Но сейчас? После того, как я увидела тебя…

— Ты не можешь все бросить, — вымолвил Ксавье обыденным тоном.

— Верно. — Я принялась разминать его плечи, пытаясь снять напряжение. — Но от меня ничего не зависит.

— Это твоя жизнь, — возразил Ксавье.

— Не совсем. Нечто вроде временного договора.

— Тогда надо просто пересмотреть условия.

— Каким образом? По телефону позвонить?

— Я подумаю.

Чисто человеческая решимость Ксавье меня впечатлила. Я прижалась к нему.

— Давай не будем говорить о грустном сегодня, — шепнула я.

Сейчас мне достаточно и того, что он хочет остаться со мной и готов бросить вызов кому угодно.

Я поцеловала его, и он ответил на мой поцелуй. Он обхватил меня за талию, я провела рукой по его волосам. В мое тело будто вселилась другая девушка, которая точно знала, что делать. Я осыпала поцелуями его подбородок, шею и ключицы. На мгновение он затаил дыхание. Обхватил руками мое лицо, принялся гладить волосы, заправляя пряди за уши.

Не знаю, сколько времени мы пролежали на песке, обнимаясь или просто глядя на луну и зазубренные утесы. Наконец я заставила себя встать и отряхнулась от пыли.

— Мне пора.

Зрелище распростертого на песке Ксавье, с мечтательной полуулыбкой на губах, было настолько соблазнительно, что возникло искушение снова кинуться к нему. Однако я сумела справиться с собой.

— М-м-м, Бет, — пробормотал он. — Тебе, наверно, надо… прикрыться.

Сквозь разорванное платье поблескивали крылья.

— Ох, спасибо!

Он бросил мне свою рубашку, и я натянула ее. Она доходила до середины бедер, но была теплая, удобная и восхитительно пахла.

Когда мы расстались, я бежала всю дорогу до дома, испытывая чувство, будто Ксавье все еще со мной. И ночью я тоже буду спать в его рубашке.

Добравшись до заднего двора «Байрона», я торопливо пригладила волосы и привела в порядок одежду. В общем, я хотела скрыть следы «преступления». Шлепнулась на деревянные качели, заскрипевшие под моим весом, прижалась щекой к веревке и покосилась на окна. Я могла разглядеть гостиную: Айви вязала перчатки, Габриель бренчал на гитаре. У меня тотчас нутро заледенело от стыда и тоски.

Полная луна в небе заливала сад голубоватым сиянием и освещала старую статую. Это был суровый ангел, устремивший взгляд вверх и набожным жестом сложивший руки на груди. Габриелю скульптура не нравилась. Брат считал ее оскорбительной, но Айви говорила, что она «милая». Лично мне всегда чудилось в ангеле что-то жуткое. Когда я в полутьме посмотрела на него, мне померещилось, что его каменные ладони дрогнули, а белые глаза уставились прямо на меня.

Иллюзия длилась одно мгновение, но я живо спрыгнула с качелей, и они с глухим стуком ударились о ствол дуба. Раздался звук открываемой двери. На веранду вышла Айви. Она напоминала привидение: ее кожа мерцала, а вены отливали голубоватой зеленью.

— Бетани?

Ее голос лился как мед, выражение лица было мучительно доверчивым. Я почувствовала тошноту, живот свело. Она заметила меня в тени дерева.

— Что ты здесь делаешь? Заходи.

Все в «Байроне» было успокаивающе знакомо! И лампы, и подстилка Призрака со следами его лап, и софа, и низкий кофейный столик с книгами по классическому искусству и журналами по оформлению интерьера.

— Хорошо провела вечер? — с улыбкой спросил Габриель.

Мои мышцы лица одеревенели. Тяжесть содеянного будто придавила меня к полу. А с Ксавье я легко забывала обо всем…

Я не сожалела о том, что сказала ему правду, но ненавидела собственные увертки. Как они отреагируют, узнав, что я натворила? Смогу ли я им объяснить свой поступок? И меня действительно страшило, что в Царстве Божьем могут положить конец нашей миссии или немедленно отозвать меня.

Габриель, конечно, заметил, что на мне рубашка Ксавье, но от комментариев воздержался. Отчасти мне страстно хотелось перед ним отчитаться, но я просто извинилась за опоздание. Под предлогом усталости отказалась от предложенных Айви какао и булочек.

Когда я подошла к лестнице, Габриель окликнул меня. Я оглянулась. Сердце затрепыхалось в груди. Брат исключительно наблюдателен! Сейчас он приблизится ко мне, начнет задавать неудобные вопросы, станет меня упрекать… Однако он провел рукой по моей щеке — я ощутила прохладу его колец — и нежно поцеловал в лоб. Его изящное лицо казалось таким беззаботным! Светлые волосы выбились из-под повязки, темно-серые глаза отчасти утратили строгость и излучали братскую любовь.

— Я горжусь тобой, Бетани, — вымолвил он. — Ты достигла прогресса за очень короткий период. Ты принимаешь верные решения. Возьми с собой Призрака — он беспокоился о тебе.

Я едва не расплакалась.

Зато потом, лежа в кровати с Призраком под боком, я дала слезам волю. Ложь ползала внутри меня, словно клубок змей. Они выжимали воздух из моих легких и обвивались вокруг позвоночника. Чувство вины разъедало меня, как яд. И меня мало-помалу охватил ужас. Буду ли я на Земле, когда проснусь? Я хотела помолиться, но не могла. Как воззвать к нашему Отцу после такого? Я была почти раздавленной.

Но во мне разгоралось и возмущение — ведь я не определяю свою судьбу. Эту идею заронил в мою душу Ксавье. Мои отношения с ним — под вопросом, и я даже не знаю, разлучат меня с ним сейчас или нет. А если я не смогу с ним попрощаться? Я резко откинула одеяло. Нет, я не выживу без Ксавье!

Прошло несколько часов. Мысли бушевали, подушка намокла от слез. Я то проваливалась в сон, то снова выныривала из него. Иногда я садилась и устремляла взор во тьму. «Мне отмщение, и аз воздам», — говорит Господь. В какой-то момент мне почудилось, что у двери стоит грозная фигура в одеянии с капюшоном. Оказалось, что это было лишь мое пальто, висящее на крючке. Но теперь я боялась закрыть глаза, хотя и понимала, что мне не сбежать от возмездия, даже если я буду бодрствовать.

К утру я была эмоционально разбита. И выглядела ужасно, в чем и убедилась, взглянув после умывания в зеркало. Лицо побелело, под глазами темнели фиолетовые круги. Типичный падший ангел.

Обнаружив, что кухня пуста, я сразу насторожилась. Габриель всегда ждал меня с готовым завтраком. Я не раз повторяла, что справлюсь сама, но, точно преданный отец, он отвечал, что стряпня доставляет ему удовольствие. Я попыталась убедить себя — дескать, что ничего страшного пока не произошло. Когда я наливала себе стакан апельсинового сока, руки тряслись, и я пролила половину. Я поспешно вытерла лужу бумажным полотенцем.

Присутствие Айви и Габриеля я ощутила прежде, чем услышала их шаги. Они застыли в дверном проеме, единые в своем молчаливом осуждении. Они знали. Что меня выдало, мое беспокойство? Их реакция обожгла меня, словно пощечина. Я потеряла дар речи. Хотела броситься к Габриелю, спрятать лицо у него на груди, молить о прощении, почувствовать, как его руки обнимают меня… Увы, я могла не надеяться на утешение. Вопреки обычному представлению об ангелах, как о бесконечно любящих и исполненных сочувствия, у них есть и другая сторона, жесткая и неумолимая. Прощение предназначено для людей, их всегда освобождают от ответственности. Ангелы относятся к ним как к несмышленым малышам, считая, что «бедняжки» просто заблуждаются. Я — не человек, и мне оправданий нет.

Воцарилась тишина, которую нарушали только капли воды, вытекающие из крана, и мое тяжелое дыхание. Невыносимо! Лучше бы они набросились на меня, ругали, выгнали вон… Что угодно, только не это оглушающее безмолвие.

— Я должна была рассказать ему! — наконец выпалила я.

Пауза продолжалась.

— Мне очень жаль, — воскликнула я. — Но он так много значит для меня!

Молчание.

— Пожалуйста, скажите что-нибудь, — произнесла я. — Что теперь будет? Нас отзовут в Царство Божье?

Я разразилась сухими рыданиями и для поддержки вцепилась в край стола. Ни брат, ни сестра не сделали попытки успокоить меня. Я не осуждала их. Габриель, вперив в меня сверкающий стальной взгляд, вымолвил:

— Ты отдаешь себе отчет? Осознаешь, какую опасность навлекла на всех нас?

Его гнев неудержимо разрастался, о чем свидетельствовали определенные признаки. Снаружи задул сильный ветер, стекла загрохотали, посуда задрожала и рассыпалась осколками. Айви положила руку Габриелю на плечо. Ее прикосновение отчасти привело его в чувство. Он присел на стул спиной ко мне, стараясь справиться с собой. Где его бесконечное терпение?

— Пожалуйста, — прошептала я. — Я не оправдываюсь, но…

Айви резко повернулась ко мне.

— Только не говори, что ты влюбилась в него.

— Я боролась со своим чувством, но он не похож на других людей. Он… он понимает…

— Понимает? — крикнул Габриель, подумать только! — На протяжении столетий лишь немногие смертные приблизились к постижению Божественного. Ты считаешь, что твой школьный приятель — один из них?

Я съежилась.

— Что я могу поделать? — всхлипывала я.

— Твоя любовь бессмысленна, — отчеканил Габриель. — Твой долг — проявлять сострадание ко всем представителям рода человеческого, но твоя привязанность к конкретному мальчику ошибочна. Ты поставила под угрозу и свою жизнь, и его.

— Что? — в панике спросила я.

— Успокойся, Габриель, — умиротворяюще сказала Айви. — Нам надо подумать, как справиться с ситуацией.

— А потом?.. — вырвалось у меня. — Ответьте мне, прошу вас!

Я стала себе неприятна: отчаявшаяся, не владеющая собой. Но я осознавала — если не хочу, чтобы мой мир развалился, я должна сохранить Ксавье.

— Бетани, сейчас ты утратила свои права. Полагаю, можно сделать только одно, — заявил Габриель.

— Что?

— Я посоветуюсь с Ковенантом.

У меня ком подкатил к горлу. Ковенант — это круг архангелов, который созывается в крайне сложных обстоятельствах. Среди нас они самые сильные и могущественные — вместе они способны поставить на колени Вселенную. Значит, Габриелю требовалось подкрепление.

— Ты все им объяснишь? — спросила я.

— Нет необходимости, — произнес Габриель. — Они уже осведомлены.

— И?..

— Они вынесут свой вердикт, которому мы подчинимся.

Габриель поднялся, промчался через кухню, и несколько мгновений спустя дверь за ним захлопнулась.

Ждать всегда мучительно. Айви заварила чаю с ромашкой и сидела вместе со мной на кухне, но над нами словно сгустилось черное облако. Нас разделял невидимый океан. Призрак тоже беспокоился и грустно поглядывал на меня. А я старалась не думать о возможной разлуке с Ксавье.

Мы не знали, где находится Габриель. Айви сказала, что он, вероятно, в изолированном месте: там он свяжется с собратьями, не опасаясь вмешательства людей. Немного похоже на космический беспроводной Интернет — чем меньше людей вокруг, тем лучше соединение.

Я мало что знаю о шести других архангелах — только имена и сферу деятельности. Интересно, хоть кто-нибудь из них посочувствует мне?

Михаил у них главный — Принц Света, символ добродетели, честности и спасения. В отличие от остальных, он единственный исполняет обязанности и Ангела Смерти.

Рафаэль считается Медиком Бога, поскольку он целитель, и его миссия — оберегать физическое здоровье своих земных подопечных. О нем отзываются как о самом сердечном из Ковенанта.

Уриэля называют Свет Божий, он — Ангел Возмездия и один из тех, кто ответственен за разрушение Содома и Гоморры.

Задача Рагуэля — следить за Ковенантом, чтобы каждый вел себя в соответствии с кодексом чести и морали, установленным Господом.

Зерахиэль, Ангел Солнца, постоянно наблюдает за мирами.

Задача Рамиэля — надзирать за Божественными видениями, даруемыми избранным смертным. Он также провожает на Суд Божий новопреставленные души.

И, конечно, Габриель. Он известен как Воин Господа, главный воитель Царства Небесного. Но, в отличие от остальных, далеких и недоступных, я воспринимала Габриеля как защитника и друга. Припомнилась человеческая поговорка о силе кровных уз. А мы трое — родственны духом.

— А что они скажут? — спросила я Айви в пятый раз.

Она вздохнула.

— Не представляю, Бетани, — тихо ответила она. — Мы получили инструкции: не допускать, чтобы люди узнали о нашем пребывании на Земле. Раньше это правило не нарушалось.

— Ты, наверное, ненавидишь меня.

— Бетани, ты по-прежнему моя сестра.

— Моему поступку нет оправданий, — прошептала я.

— Твоя инкарнация отличается от нашей. Ты воспринимаешь чересчур страстно! Для нас Ксавье такой же, как и любой другой человек, но не для тебя.

— Он — все для меня.

— Ты безрассудна.

— Да.

— Беда неминуема. Ведь ты не сумеешь контролировать ни себя, ни окружающую реальность.

— Да, — повторила я.

— Есть хоть малейший шанс, что ты можешь отказаться от своих чувств? — произнесла Айви.

Я покачала головой.

— Уже поздно.

— Я так и думала.

— Почему я не такая, как все? — спросила я. — Ты и Габриель властны над своими чувствами, только я не умею этого.

— Ты слишком юная, — вымолвила Айви.

— Должно быть что-то еще, — не согласилась я, нервно ломая руки.

— Верно, — подтвердила сестра. — В тебе много человеческого. Ты отождествляешь себя с Землей. Мы с твоим братом тоскуем по дому — здешний мир чужд для нас. Но ты… здесь на месте.

— Почему?

— Не знаю.

На ее лице промелькнуло тоскующее выражение. Может, в глубине души ей хотелось понять мою всепоглощающую любовь к Ксавье?

— Габриель простит меня?

— Наш брат обитает в ином измерении, — ответила Айви. — Он не привык к ошибкам и воспринимает твои промахи как свои, считает это своим провалом, а не твоим.

Я кивнула. Мои вопросы иссякли.

Секунды превращались в минуты, которые растягивались в часы. Страх то нарастал, то убывал — словно волны океана. Я понимала, что, вернувшись в Царство Божье, снова буду со своими братьями и сестрами, но в то же время обрету одиночество. Целую вечность мне предстояло томиться по простому смертному. Однако это при условии, что мне вообще позволят вернуться в Рай. Наш Создатель, пусть милостивый и любящий, не одобряет открытого неповиновения. Я сдерживала воображение, стараясь не рисовать себе картины Ада. Я много слышала о нем, пока хватит. Согласно легендам, грешников подвешивают за веки, жгут, терзают, разрывают на части и опять оживляют. По слухам, воздух преисподней пропитан вонью горящей плоти и паленых волос, там текут реки крови.

Многие люди на Земле не верят в существование Ада, но они ошибаются! Хотя ангелы низшего ранга, как я, понятия не имеют, что он собой представляет. Архангелам, конечно, известно гораздо больше, но им запрещено рассказывать об этом.

Услышав, как хлопнула дверь, я подскочила, сердце неистово забилось в груди. Спустя миг перед нами возник Габриель — измученный, бесстрастный.

— Какое решение принято? — выпалила я.

— Ковенант сожалеет, что порекомендовал Бетани принять участие в миссии, — ответил Габриель. — От Бетани, с ее репутацией, ожидали совсем другого.

Конец. Меня отправят назад. А если сбежать? Нет, глупо и бессмысленно. На Земле я не спрячусь. Я встала, опустив голову, и понурилась.

Габриель сощурился.

— Ты куда-то собралась?

Я осмелилась посмотреть ему в глаза.

— Подготовлюсь к отбытию.

— Куда?

— Домой.

— Бетани, мы все остаемся здесь. Ты обманула надежды Ковенанта, но тебя не отзывают обратно. Просьбу отклонили.

— Кто?

— Он.

Во мне забрезжила надежда.

— Правда?

— Мы не откажемся от нашей задачи из-за мелкого нарушения, Бетани.

— А Ксавье? Я могу встречаться с ним?

Габриель помрачнел, будто туча.

— Тебе позволено видеться с мальчиком, пока ты в Венус-Коуве. Если вам мешать, это принесет только вред вам обоим.

— Ох, спасибо тебе!

— Решение принимал не я, — прервал меня Габриель. — И я не заслуживаю благодарности.

Наступила тишина.

— Пожалуйста, не сердись на меня, Габриель. Вообще-то ты имеешь полное право гневаться на меня, но… у меня не было дурных намерений, — робко начала я.

— Мне неинтересно выслушивать твои объяснения, Бетани. Твой бойфренд остается при тебе, этим и удовлетворись.

Айви вовремя разрядила обстановку.

— Мне нужно в супермаркет, — улыбнулась она. — Кто со мной.

Я вопросительно взглянула на Габриеля.

— Помоги Айви, — произнес он добродушно. — Сегодня вечером за обедом нас будет четверо.

Глава 16 РОДСТВЕННЫЕ УЗЫ

Последнее заявление Габриеля пробудило во мне подозрения. Интересно, что стоит за официальным приглашением? До сих пор отношение Габриеля к Ксавье колебалось между пренебрежением и безразличием.

— С какой стати? — осведомилась я.

— Почему бы и нет? — парировал он. — Мальчик знает о нас, и я не вижу в его визите никакого вреда. Но существуют правила, о которых мы должны договориться.

— Например?

— Во-первых, важность сохранения нашей тайны.

— Ксавье не проболтается в отличие от меня!

Я произнесла эти слова и лишь потом осознала скрытую в них иронию.

— Неужели? — проговорил Габриель.

— Не волнуйся, Бетани, мы хотим поближе познакомиться с ним. — Айви материнским жестом похлопала меня по плечу и бросила многозначительный взгляд на Габа. — Взаимное доверие — вот что самое важное.

— А если сегодня вечером он занят? — промямлила я.

— А ты выясни, что к чему, — сказал Габриель.

— У меня даже нет номера его телефона.

Габриель достал из шкафа в коридоре объемистый телефонный справочник.

— Полистай его.

Я не стала спорить и отправилась наверх, позволив себе в знак протеста одно — громко топать по лестнице. Я никогда не звонила Ксавье домой, ответил незнакомый голос.

— Здравствуйте, это Клер.

Голос звучал уверенно и безукоризненно вежливо. Я втайне надеялась, что никто не возьмет трубку. Идея совместного вечера с моими эксцентричными родственниками отпугнет Ксавье! Может, соврать Габриелю, что номер был занят? Нет, точно не получится. Еще чего доброго, позвонит сам.

— Добрый день, это Бетани Черч, — вяло произнесла я. — Позовите, пожалуйста, Ксавье.

— Конечно, сейчас. — Я услышала клацанье положенной трубки, а потом девушка громко крикнула: — Ксавье! К телефону!

Раздался шелест, звуки детской ссоры, затем шаги. Наконец Ксавье произнес:

— Привет.

— Привет, это я.

— Ты в порядке? — поинтересовался он.

— Ну, это как поглядеть.

— Бет, что случилось? — серьезно спросил он.

— Мои родные в курсе.

— Быстро! Как они ко всему отнеслись?

— Не очень хорошо. Но Габриель связался с Ковенантом и…

— Прошу прощения… с кем?

— С кругом архангелов… мне сложно объяснить, но с ними советуются в… экстренных ситуациях.

— Ясно. А что в результате?

— Ничего.

— В смысле?

— Они заявили, что пусть пока все идет своим чередом.

— А мы с тобой?

— Мне разрешили с тобой встречаться.

— Отлично, Бет!

— Не уверена. Кстати, Ксавье, Габриель приглашает тебя на обед.

— Здорово, — заявил Ксавье. Я молчала, не разделяя его оптимизма. — Расслабься, Бет, я справлюсь.

— А я, возможно, и нет.

— Но мы же будем вместе. Когда обед?

— В семь.

— Без проблем. Пока.

— Ксавье… — начала я, обгрызая ноготь. — Я боюсь. Нас бросили в омут. Что, если он приберегает для нас дурные новости и все обернется скверно?

— Перестань дергаться. Ради меня, ладно?

— Ага. Извини. Наши отношения висят на волоске, и с нами обошлись милостиво, но сегодня все может разрушиться, и я не понимаю, зачем Габ…

— Господи! — простонал Ксавье. — Ты добилась своего — теперь я тоже напрягся.

— Нет! Ты выдержишь!

Ксавье весело рассмеялся. Оказывается, он просто подкалывал меня.

— Расслабься. Прими ванну или выпей немного бренди.

— Ладно.

— Второй совет — шутка, конечно. Мы оба знаем, что спиртного ты не переносишь.

— Ты, похоже, не беспокоишься.

— Угадала. Честно, все пройдет прекрасно. Я даже приоденусь.

— Нет, не надо! — воскликнула я, но он уже отключился.

Ксавье появился вовремя, в бледно-сером костюме в тонкую полоску и голубом шелковом галстуке. Его волосы были аккуратно зачесаны назад. В руке он держал букет желтых роз на длинных стеблях, завернутый в зеленый целлофан и перевязанный ленточкой. Открыв дверь, я остолбенела.

— Что, перестарался?

— Нет, все замечательно.

Я и впрямь была довольна результатами его усилий, но быстро сникла.

— Но почему ты такая испуганная? — Он самоуверенно подмигнул мне. — Меня полюбят.

— Только без шуток! Они их не понимают.

Я почувствовала, что колени подгибаются от волнения.

— О'кей. А молиться нужно?

Я невольно улыбнулась.

Мы, будто заговорщики, продолжали торчать у двери. Интуиция подсказывала мне оттягивать начало обеда насколько возможно. Кроме того, в данный момент я могла думать лишь о том, что Ксавье мой и что мы принадлежим друг другу. Наверное, он оделся слишком нарядно, но выглядел потрясающе — со своей замечательной фигурой, широкими плечами, яркими глазами и густыми волосами. Мой сказочный герой. И теперь я могла положиться на него. Он не бросится наутек, если придется туго. Ксавье проявит твердость и будет руководствоваться исключительно собственными суждениями.

Айви роль хозяйки далась без малейших усилий. Она восхищалась цветами, оживленно щебетала и делала все, чтобы Ксавье было комфортно. Сердце сестры таяло, стоило ей решить, что человек искренен. А прямота и открытость Ксавье оказались неподдельны — именно эти качества обеспечили ему должность школьного старосты и популярность. Но Габриель не сводил с Ксавье пытливого взгляда.

Сестра потрудилась и над меню — приготовила ароматный картофель, луковый суп и запеченную форель с тушеными овощами. На десерт Айви подала крем-брюле. Она заранее отправила Габа купить кухонную паяльную лампу, чтобы сделать карамель и посыпать ею мороженое. На скатерти поблескивали фарфор и столовое серебро. Вино в графине имело ягодный вкус, в хрустальном кувшине искрилась вода.

Отблеск свечей падал на наши лица. Сначала мы ели молча. Айви ласково смотрела на нас, Габриель резал картошку с таким видом, словно воображал, что это голова Ксавье.

— Превосходно, — произнес в конце концов Ксавье.

Его щеки раскрасились, и он слегка распустил галстук.

— Спасибо, — Айви просияла. — Я не знала, что ты любишь.

— Вообще-то я всеяден, но ваши блюда — высший класс, — ответил Ксавье и был вознагражден широкой улыбкой сестры.

Я же тщетно вычисляла, какова цель столь необычной встречи. Разумеется, Габриелю не просто захотелось пообщаться. Вдруг он пытается проанализировать характер Ксавье? Значит, он не доверяет ему? А Габриель, в свою очередь, ограничился только междометиями.

Энтузиазм Айви постепенно угас. Ксавье уставился в свою тарелку, словно недоеденные овощи скрывали тайны вселенной. Я отважилась подтолкнуть ногой Айви под столом, чтобы она прервала общее молчание, но случайно попала в голень Ксавье. Он вздрогнул и подскочил, чуть ни расплескав питье. Я со скрипом отодвинула стул.

— Ну, Ксавье, — вымолвила Айви. — Что тебя интересует в жизни?

Он с трудом сглотнул.

— Как обычно… — Он откашлялся. — Спорт, школа, музыка.

— Каким именно спортом ты увлекаешься? — с преувеличенным воодушевлением спросила Айви.

— Водное поло, регби, бейсбол и лакросс.

— Он и вправду хорош, — добавила я. — Нужно видеть, как он играет. В водном поло он — капитан команды, — я уже не могла остановиться. — Он еще и староста…

Айви мгновенно сменила тему:

— Ты давно живешь в Венус-Коуве?

— Я здесь родился и вырос.

— Есть у тебя братья и сестры?

— В нашей семье шестеро детей.

— Это, наверное, весело.

— Иногда, — кивнул Ксавье. — А бывает очень шумно. Ни личной жизни, ни секретов.

Габриель самым бестактным образом вмешался в беседу:

— Кстати, о секретах. Ты недавно сделал интересное открытие, верно?

— По-моему, «интересное» — не самый подходящий термин.

Чувствовалось, что неожиданная атака не застала Ксавье врасплох.

— А твой вариант?

— Невероятное.

— Ну, как бы ты описал его? Нам необходимо кое-что прояснить.

— Я ничего никому не расскажу, — ответил Ксавье. — Я тоже хочу защитить Бет.

— Бетани слишком высокого мнения о тебе, — заявил Габриель. — Надеюсь, заслуженно.

— Но Бет очень много значит для меня, и я позабочусь о ней.

— В нашем доме о людях судят не по словам, — парировал Габриель.

Ксавье, однако, был несгибаем.

— Тогда вам надо подождать и судить обо мне по поступкам.

Мой брат удивился. Ксавье не поддавался на запугивания и оставался честен. Несомненно, у него есть определенные этические нормы. Даже Габриель должен был восхититься этим.

— Вас и меня роднит нечто важное, — продолжал Ксавье. — Мы оба любим Бет.

Габриель и Айви на миг оцепенели. Думаю, они недооценивали силу чувства Ксавье ко мне. Я попыталась не терять самообладания и вернулась к еде, но вдруг потянулась через стол и сжала руку Ксавье. Габриель подчеркнуто отвел взгляд. Его признание эхом отдавалось в сознании. Ксавье Вудса не заботит, что я призрачно-бледная, плохо разбираюсь в земных реалиях и порой линяю, теряя белые перья. Он хочет меня. Он любит меня. Я была настолько счастлива, что воспарила бы вверх, если бы не держалась за Ксавье.

— Тогда на повестке — второй пункт нашей программы, — почти непринужденно сказал Габриель. — Бетани имеет склонность попадать во всякие опасные ситуации, и пока лишь мы приглядываем за ней.

Ужасно раздражало, что он говорит обо мне в третьем лице, но я решила не комментировать его речь.

— Если ты намерен встречаться с ней, мы должны быть уверены, что ты убережешь ее, — продолжал Габриель.

— Разве Ксавье уже не доказал этого? — нетерпеливо спросила я. — Он спас меня на вечеринке Молли. И вообще, когда он рядом, ничего плохого не бывает.

— Бетани не знает ваш мир, — вещал Габриель, будто не слышал моей реплики. — Она неопытна и уязвима.

— По-твоему, мне нужна нянька на полный рабочий день? — взорвалась я.

— К счастью, я отличный бебиситтер, — пошутил Ксавье. — Если хотите, могу показать свое резюме.

Айви прикрыла губы салфеткой, чтобы не рассмеяться, но Габриель сохранял суровость.

— А ты понимаешь, во что ввязался? — напрямик спросила Айви.

— Нет, — признался Ксавье.

— Ты не сможешь отступить, встав на нашу сторону.

— Мы не собираемся воевать, — пробормотала я, но меня проигнорировали.

— Мне все ясно, — проговорил Ксавье.

— Вряд ли, — пробормотал Габриель.

— Что еще, по-вашему, мне надо знать? — осведомился Ксавье.

— Скоро увидишь, — вымолвил Габриель.

Наконец наступил момент, когда мы с Ксавье остались одни. Он сидел на краю ванной, а я чистила зубы — у меня выработалась привычка чистить их после каждого приема пищи.

— Не так уж и страшно, — проворчал он, прислонившись к стене.

— Они не напугали тебя?

— Нет, — небрежно бросил Ксавье. — Твой брат слегка напряжен, но обед твоей сестры все компенсировал.

— Не волнуйся из-за Габа — он всегда такой.

— Он напоминает мне маму.

— Только не говори ему этого.

Ксавье взял со стойки карандаш для подведения глаз.

— А я думал, ты не используешь косметику.

— Я купила его, чтобы доставить удовольствие Молли. Она рассматривает меня как свой проект.

— С какой стати? Ты нравишься такой, какая есть.

— Спасибо. А вот тебе не мешало бы слегка подкраситься.

— Нет уж, — помотал головой Ксавье.

— Почему? — удивилась я.

— Я мужчина. Но если бы я играл в музыкальной группе…

— Пожалуйста… — продолжала я.

Его глаза вспыхнули.

— Ладно…

— Правда?

— Нет! Я легко не сдаюсь.

— Прекрасно. — И я снова надула губы. — Но у меня есть другая идея.

Прежде чем он успел остановить меня, я схватила флакон духов и брызнула ему на грудь. Он с интересом обнюхал свою рубашку.

— Фруктовый, с легким мускусным оттенком.

Я расхохоталась.

— До чего ты нелепый!

— А я думал, ты считаешь меня неотразимым.

— Да, нелепо неотразимый.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его, но внезапно в дверь постучали. Айви просунула голову внутрь, и мы с Ксавье отпрянули друг от друга.

Она вскинула брови.

— Габриель послал меня проверить, чем вы тут занимаетесь.

— Да мы просто… — возмутилась я.

— Пошли отсюда, — прервал меня Ксавье.

Я хотела заспорить, но он пробормотал:

— Здесь мы играем по их правилам.

Он легко подтолкнул меня к порогу, и Айви одобрительно кивнула.

Во дворе мы сразу уселись на качели. Ксавье чувствовал себя настолько свободно, что закатал рукава рубашки и принялся бросать Призраку теннисный мячик. Пес всегда приносил его, но отдавать отказывался. Мы выдирали добычу прямо из его слюнявой пасти. Вскоре Ксавье даже сполоснул руки под краном в саду. А я с удовольствием вдыхала его чистый, фруктовый аромат. Итак, мы выдержали первое испытание, и в общем-то без потерь. Ксавье твердо стоял на своем. Я восхищалась им и радовалась тому, что он в «Байроне», причем на правах легального гостя.

— Я могла бы оставаться здесь целую ночь, — прошептала я, уткнувшись в его рубашку.

— Знаешь, что странно?

— Нет…

— Как нормально это ощущается.

— Айви драматизировала ситуацию, — решила я.

— Бет, я не хочу возвращаться к прежней жизни. Казалось, у меня есть все, но на самом деле чего-то не хватало. Сейчас я чувствую себя другим человеком. Наверное, звучит банально, но я будто долгое время спал, и ты разбудила меня… — Он помолчал. — Что ты делаешь со мной?

— Превращаю тебя в поэта, — поддразнила его я.

— Меня? — притворно рассердился Ксавье. — Поэзия — для девчонок.

— Сегодня ты был великолепен.

— Спасибо. Кто знает? Может, спустя пару десятилетий твои брат и сестра полюбят меня.

— Хотелось бы.

Я вздохнула и моментально пожалела о сказанном. Тупица! Замечательный способ испортить настроение.

Ксавье молчал. Потом его теплые пальцы приподняли мой подбородок. Он заглянул мне в глаза, наклонился и нежно поцеловал.

— Мы найдем способ, — произнес он. — Обещаю.

— Мы…

— Бет, — Ксавье прижал палец к моим губам. — Я никогда не нарушаю своих слов.

— Но…

— Никаких «но». Доверься мне.

Когда Ксавье ушел, было уже за полночь. Габриель страдал бессонницей, и они с Айви часто не ложились до рассвета. Однако теперь мы трое пребывали в отличном расположении духа. Айви надумала сварить горячий шоколад и достала из холодильника молоко, когда вмешался Габриель:

— Айви, Бетани, мы заслуживаем право развеяться!

Мы с сестрой не скрывали своего восторга.

— Прямо сейчас? — уточнила Айви, чуть не выронив пакет с молоком.

— Конечно. Но нужно поторопиться.

Айви радостно вскрикнула.

— Мы только переоденемся!

Я с трудом сдерживала нетерпение. Вот к чему привели мои отношения с Ксавье! Я давно не имела возможности по-настоящему расправить крылья — «шоу» для Ксавье на утесе вряд ли шло в счет. Напротив, оно просто разожгло мой «аппетит» и напомнило о рамках и правилах. Однажды я пыталась полетать по спальне, задернув шторы, но врезалась в потолок и ушиблась о мебель.

Я нацепила футболку, ощущая выброс адреналина. Нужно постараться максимально насладиться предрассветным полетом. Я сбежала по лестнице, и мы молча зашагали к стоящему в гараже черному джипу.

Прибрежная дорога разворачивалась перед нами, как лента. В воздухе витал запах сосен, лиственные деревья покрылись зеленью. Море выглядело твердым, словно на него набросили серый бархатный плащ. Ставни на домах были закрыты, улицы пусты, как будто жители неожиданно сложили вещи и уехали. Я никогда не видела Венус-Коув спящим и привыкла, что повсюду мельтешат горожане: катят на велосипедах, сидят в кафе, ловят рыбу на пристани, покупают украшения местных умельцев… Тишина создавала иллюзию, что мы — единственные живые существа на Земле. Непонятно, почему люди считают такие часы «нечестивыми», наоборот — это лучшее время для связи с Небесами.

После часа езды по прямой Габриель свернул на проселочную дорогу, более извилистую и ухабистую. Вдоль нее росли кусты. Мы направлялись к Белой горе, получившей свое название из-за снежных шапок, иногда покрывающих ее вершину. Она была видна еще из Венус-Коува — призрачный монолит, выделяющийся на звездном небе.

Все вокруг заволокло туманом. В конце концов Габриель затормозил, и мы вылезли. Мы очутились на крутом серпантине в окружении высоких елей. На их ветках проступили капли росы, в холодном воздухе наше дыхание вырывалось белыми облачками. Почва, усыпанная кусками коры, глушила нашу поступь. Покрытые мхом ветки и усики папоротника задевали лица. Мы углубились в чащу. Кое-где сквозь прорехи в листве проникали лучи луны — эти маленькие прожектора освещали нам путь. Растения тихо шептались между собой, раздавалось шуршание и топот звериных лап. Но никто из нас страха не испытывал. Мы знали, что в горах безопасно — смертные сюда не забредали.

Айви первая скинула куртку. Она стояла, выпрямившись, и светлые волосы водопадом стекали по спине. Ее кожа мерцала. Айви казалась вырезанной из мрамора изящной статуэткой.

— Увидимся наверху, — произнесла она тоном взволнованного ребенка.

На мгновение зажмурившись, сделала глубокий вдох и помчалась вперед, пока не превратилась в расплывчатое пятно. А затем она взлетела: артистично и легко, как лебедь. Тонкие крылья прорвали ткань ее тенниски, и, блестя, точно атласные, понесли ее ввысь.

Я последовала ее примеру. Сперва мы с Айви парили синхронно. Затем начали медленно взмывать, пикировать и, наконец, опустились на соседние ветки ближайшего дерева, глядя на Габриеля. Айви наклонилась и позволила себе упасть, однако крылья прервали свободный полет, и она, вскрикнув, снова устремилась к облакам.

— Чего ты дожидаешься? — крикнула она Габриелю.

Брат еще методично освобождался от одежды и обуви. Стянул майку через голову, крылья развернулись, и элегантный учитель музыки исчез. На его месте стоял величественный небесный воин, кем, собственно, Габриель и был. Именно Габриель много веков назад собственноручно сровнял один город с землей, оставив лишь пепел и камни. Габриель напоминал мне бронзовое изваяние. И стиль его полета отличался от нашего — неторопливый и созерцательный.

Я начала замерзать. Поэтому забила крыльями и бездумно воспарила. Пусть тело действует по собственному усмотрению! Долго сдерживаемая энергия вырвалась на волю. Габриель завис в воздухе, желая удостовериться, что я не потеряла контроль над собой. Айви я смутно различала сквозь туман — она переливалась янтарным светом.

Взаимодействие между нами практически свелось к минимуму. Наступило наше личное время. Это была свобода, отдаленный отголосок той, которую по-настоящему ощущаешь только в Царстве Божьем. Мы стали самими собой, отбросив все человеческое.

Все длилось примерно несколько часов. Габриель издал мелодичный звук, какой музыкант извлекает из гобоя — сигнал спуска.

Мы снова забрались в джип. Я подумала, что вряд ли усну, когда мы вернемся домой — слишком ликующее настроение охватило меня, и потребуются часы, чтобы я успокоилась. Но я ошиблась. Ритмичный ход машины убаюкивал, и я, словно котенок, свернулась на заднем сиденье и задремала.

Глава 17 ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

После памятного обеда мои отношения с Ксавье стали глубже. Нам разрешили проявлять свои чувства, не опасаясь возмездия. Мы часто думали и действовали синхронно, как единое существо, состоящее из двух разных тел. И хотя мы сознательно старались не обосабливаться от окружающих, это мало помогало. Мы честно пытались проводить время с другими людьми, но тогда минуты тянулись просто бесконечно, и мы оба ощущали неестественность такой ситуации.

Ланч мы с Ксавье, как обычно, проводили вместе, сидя за «нашим» столом у стены кафетерия. Порой к нам подходили ученики, приветствовали, шутили, расспрашивали Ксавье об очередном заплыве, но редко кто-нибудь подсаживался к нам. Странно, но никто и не высказывался по нашему поводу. И девушки, и парни держались на почтительном расстоянии. Наверное, они чувствовали, что у нас есть секреты, и были достаточно воспитаны, чтобы не совать нос в чужие дела.

— Ну, все, — заявил Ксавье, упаковывая свои книги.

— Нет, пока ты не закончишь реферат.

— Бет!

— Ты написал три строчки.

— Они тщательно продуманны, — возразил Ксавье. — Дело не в количестве, а в качестве.

— Не хочу быть в ответе за то, что отвлекаю тебя.

— Уже поздно, — фыркнул он. — Ты вообще оказываешь плохое влияние.

— Как ты смеешь! — поддразнила его я. — Я на такое не способна.

— Почему?

— Я, между прочим, воплощение доброты!

Ксавье нахмурился.

— Нужно что-то предпринять, и побыстрей.

— Ага. Что угодно, лишь бы не выполнять домашнее задание!

— У меня впереди целая жизнь. Но как долго я пробуду с тобой?

Наша жизнерадостность мигом испарилась. Обычно мы старались не касаться щекотливой темы — какой смысл, если все равно ничего нельзя изменить?

— Давай не думать об этом.

— Интересно, как? Разве ты можешь спокойно спать по ночам?

Такой поворот мне не понравился.

— Ты прав, — согласилась я. — Но зачем все портить?

— Надо что-то делать, — буркнул он.

Ксавье сердился не на меня. Обвинять-то было некого, но это усугубляло его недовольство.

— Мы абсолютно бессильны. Бунтовать невозможно!

— А свобода выбора?

— По-моему, ты кое о чем забываешь. Ваши правила неприменимы ко мне.

— Жаль.

— Но что ты предлагаешь? Подать прошение?

— Не смешно, Бет. Ты хочешь вернуться домой? — спросил Ксавье, не сводя с меня пристального взгляда.

Конечно, он подразумевал не «Байрон».

— Зачем задавать такие вопросы?

— Тогда почему ты не беспокоишься, как я?

— Считаешь, я бы колебалась, если бы знала, что нам делать? — воскликнула я. — По-твоему, я готова добровольно отказаться от тебя?

Бирюзовые глаза Ксавье потемнели, губы сжались в тонкую линию.

— Бет, они не должны нами управлять. Я не собираюсь терять тебя. Со мной уже было такое, и это не повторится.

— Ксавье… — начала я, но он прижал палец к моим губам.

— Бет, если мы будет сражаться, какие у нас варианты?

— Понятия не имею!

— Можно ли обратиться за помощью или использовать какие-то средства? — с жаром продолжал Ксавье. — Бет, скажи, есть хотя бы малейший шанс? Пусть совсем ничтожный?

— Вероятно, — ответила я. — Но я боюсь.

— Я тоже, но не надо терять веру.

— А если мы потерпим крах?

— Ты сама сказала, что шанс есть, — произнес Ксавье и сжал мою руку.

На протяжении последней недели я испытывала чувство вины из-за того, что отдалилась от Молли, но она смирилась с возможностью общаться со мной лишь тогда, когда Ксавье занят. Она иногда обижалась, но была реалисткой и понимала, что бороться бесполезно. Казалось, она переборола свое прежнее неприятие, и хотя ни в коей мере не рассматривала Ксавье как своего друга, вполне готова была принять его как моего.

Как-то раз, гуляя, мы с Ксавье заметили под дубом Айви. Рядом с ней находился старшеклассник из «Брюс Гамильтон». На парне была надетая задом наперед бейсболка, и он нагло ухмылялся моей сестре. Я никогда не видела ее такой обеспокоенной. Мальчишка поставил ее в сложное положение: в одной руке она держала пакет с покупками, а другой нервно приглаживала волосы. Чувствовалось, что она ищет любой возможности сбежать.

Я локтем подтолкнула Ксавье.

— Что там творится?

— Похоже, Крис Бакнейл набрался храбрости, чтобы пригласить ее на свидание.

— Ты знаешь его?

— Он в моей команде водного поло.

— Он не во вкусе Айви.

— Неудивительно, — ответил Ксавье. — Аморальный тип.

— А что дальше?

— Эй, Бакнейл! — окликнул его Ксавье.

— Я занят, чувак, — буркнул тот.

— Слыхал новости? — провозгласил Ксавье. — Тренер хочет, чтобы после игры все заглянули к нему в офис.

— Зачем? — спросил Крис.

— Что-то насчет составления списка для участия в тренировках следующего сезона. Кто не придет, того не включат.

Крис Бакнейл явно забеспокоился.

— Мне пора, — сказал он Айви. — Перехвачу тебя позже.

И Криса как ветром сдуло. Айви благодарно улыбнулась Ксавье.

В конце концов, Габриель и Айви приняли Ксавье. Не вторгаясь в наше пространство, он незаметно стал неотъемлемой частью нашей семьи. И это было им по душе. Во-первых, он приглядывал за мной, во-вторых, от него был толк, если дело доходило до всяких гаджетов. Ученики изумленно таращились на Габриеля, когда выяснилось, что он не знает, как работает DVD-плеер. Айви же хотелось продвигать свою программу социальной службы, используя школьный Интернет. Ксавье помог им обоим. Техника оставалась для брата и сестры чем-то вроде минного поля, поскольку постоянно менялась. Пусть и нехотя, но Габриель позволил Ксавье показать ему, как отправить электронное письмо коллегам в «Брюс Гамильтон» и как пользоваться айпадом. Иногда мне мерещилось, что Ксавье говорит на иностранном языке, употребляя незнакомые термины вроде гигабайт и Wi-Fi. Будь на его месте другой человек, я бы просто отключалась, но мне безумно нравился звук его голоса. Я могла часами смотреть, как он движется, и слушать его рассуждения, фиксируя жесты и интонации в памяти.

И Ксавье весьма серьезно относился к обязанностям моего телохранителя. Приходилось напоминать ему, что я не стеклянная и раньше справлялась со всем вполне адекватно. Но Ксавье был исполнен решимости. Именно он напоминал мне о необходимости пить больше воды и пресекал расспросы любопытных одноклассников. Однажды он вместо меня ответил мистеру Коллинзу, который поинтересовался, почему я не закончила домашнее задание.

— У Бет и так куча дел, — заявил он.

И я знала, что, если забуду, Ксавье выполнит работу за меня и отдаст ее учителю без моего ведома.

Он буквально ощетинивался, если кто-то, подозрительный по его мнению, оказывался в радиусе двух футов от меня.

— Нет, Бет, — произнес он и покачал головой, когда парень по имени Том Снукс пригласил меня потусоваться с ним и его друзьями.

— Почему? — обиделась я. — По-моему, он приятный.

— Ничего подобного.

— Почему? — повторила я.

— Закроем тему.

— Отвечай.

— Ну, потому что он частенько употребляет дрянь.

Я тупо глазела на него, нуждаясь в разъяснении.

— Он добрый друг затяжки, — Ксавье подождал пару секунд и вздохнул. — Туго ты соображаешь, однако.

Если бы Ксавье не выступал в качестве буфера, моя жизнь в «Брюс Гамильтон» была бы гораздо труднее. Неприятности буквально сами находили меня, хотя я старалась избегать их. Так случилось и в тот день, когда, направляясь на урок английского, я брела через парковку.

— Эй, дорогуша! — раздался громкий голос.

Я резко повернулась и увидела долговязого юношу с прилизанными светлыми волосами и испещренным оспинами лицом. Мы изредка сталкивались на биологии. Зато я частенько замечала, как он курит сигареты позади мусорных баков и у себя в машине. Сейчас за его спиной стояли трое парней и грязно усмехались.

— Привет, — нервничая, ответила я.

— По-моему, нас не представляли друг другу. Я — Кирк.

— Рада познакомиться.

Я избегала его взгляда. Что-то в его позе вызывало у меня беспокойство.

— Тебе говорил кто-нибудь, что ты очень хорошенькая подстилка? — заявил Кирк.

Парни заржали.

Я не поняла, в чем смысл.

— Прошу прощения?

— Хотелось бы познакомиться с тобой поближе. — Кирк сделал шаг ко мне, я попятилась. — Не робей, дорогая.

— Мне надо на урок.

— Что, пять минут не можешь мне уделить? — протянул он, с вожделением пялясь на меня. — Я быстро.

И он схватил меня за плечо.

— Не прикасайся ко мне!

— А она смелая!

Кирк захохотал.

— Руки прочь!

Я испустила вздох облегчения — между нами возник Ксавье. Я инстинктивно прильнула к нему.

— Я не с тобой разговариваю, — процедил Кирк, но отпустил меня. — Чего вмешиваешься?

— Ее дела — мои дела.

— Думаешь, ты можешь остановить меня?

— Прикоснись к ней еще раз и пожалеешь, — с угрозой произнес Ксавье.

— Может, разберемся между собой?

— Ты сам напросился.

Ксавье стянул блейзер и закатал рукава. В ямке у основания шеи поблескивал крестик. Ткань рубашки обтягивала литые мышцы. В груди он был значительно шире Кирка. Последний оглядел противника, оценивая его.

— Брось, парень, — посоветовал его дружок. — Это же Ксавье Вудс.

Кирк, похоже, испугался.

— А хоть бы черт лысый… — напоследок выругался он.

Потом сплюнул и зашагал прочь.

Ксавье обнял меня, и я крепко прижалась к нему.

— Некоторых людей нужно поучить хорошим манерам, — презрительно заявил он.

— Ты действительно стал бы из-за меня драться?

— Конечно.

— Но ведь их четверо.

— Бет, чтобы защитить тебя, я одолею армию Мегатрона.[13]

— Кого?

Он покачал головой.

— Я вечно забываю, что у тебя другие ориентиры. Ладно, скажу, что меня не пугают четверо мелких хулиганов.

Ксавье прекрасно разбирался в людях. Гораздо лучше меня понимал, чего они хотят, и, следовательно, мог точнее определить, кому можно доверять, а кому нет. Габриель и Айви немного беспокоились из-за наших отношений, но благодаря Ксавье я чувствовала себя сильнее, что было и в интересах нашей миссии. Его внимательность уже граничила с одержимостью — к примеру, он волновался даже о том, получила ли я норму дневных калорий.

— Со мной вовсе не нужно нянчиться, — заметила я, когда мы сидели в кафетерии. — Я не ребенок.

— А как насчет ланча?

— Я не голодна. Габриель готовит жутко сытный завтрак.

— На, попробуй, — приказал он, подвигая ко мне энергетический батончик.

Как спортсмен, он всегда имел при себе неистощимый запас самых разнообразных питательных плиток. Согласно этикетке, эта состояла из кешью, кокоса, абрикосов и семян.

— Не могу. В нем птичий корм!

— Бет, кунжут очень полезен. Нельзя, чтобы у тебя наступило истощение.

— С чего бы это?

— Вероятно, у тебя низкий уровень сахара в крови… И не спорь со мной.

— Ладно, мамочка. — Я откусила кусок батончика. — На вкус настоящий картон.

Я прислонилась головой к плечу Ксавье.

— Не выспалась? — спросил он.

— Призрак храпел всю ночь, а выгнать его не хватило духа.

Ксавье погладил меня по щеке.

— Иногда ты бываешь добра себе во вред. Кстати, продолжай есть.

— Ксавье, пожалуйста, тебя могут услышать!

Он выхватил у меня плитку, помахал ею в воздухе и присвистнул.

— Будет куда более стыдно, если мы начнем играть в самолетики.

— Чего?

— Это игра, которую матери придумали для упрямых детей, чтобы заставить их завтракать.

Я засмеялась, он воспользовался моментом и сунул батончик мне в рот.

Ксавье любил говорить о своей семье. С некоторых пор все вертелось вокруг предстоящей свадьбы старшей сестры, Клер. Я постоянно прерывала его, интересуясь деталями. Какого цвета платья у подружек невесты? Как зовут юную родственницу, которой предстояло нести кольца? Кто настоял на том, чтобы пригласить струнный квартет? Будут ли у его сестры атласные белые туфли? Всякий раз, не зная ответа, он обещал выяснить.

Сейчас Ксавье сообщил мне, как его мать и сестра «бодаются» по поводу мероприятия. Невеста пожелала, чтобы его организовали в ботаническом саду, но матушка заявила, что это «примитивно». Вудсы — прихожане церкви Святого Марка, и миссис Вудс настаивала на венчании. Вдобавок она угрожала, что не будет присутствовать вообще, если бракосочетание пройдет не под сводами дома Божьего. По ее словам, клятвы, которые даются в неосвященном месте, не имеют силы. В итоге сестра Ксавье согласилась на церковную церемонию, но настояла, что в павильоне на побережье состоится прием для гостей. Ксавье забавляла нелогичность женщин в его семье. А я ненароком провела параллель между его матерью и Габриелем.

Но одновременно с этим я почувствовала некую отстраненность. Ксавье будто жил двойной жизнью: одну делил с родными и друзьями, другую — со мной.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что мы вместе не по праву? — спросила я, опираясь подбородком на руки и вглядываясь в его лицо.

— Нет. А тебе?

— По-моему, кто-то наверху совершил ошибку.

— Мы не ошибка, — возразил Ксавье.

— Но мы идем против судьбы. Не то для нас планировалось.

— Я рад такой путанице. А ты?

— Не хочу стать бременем для тебя.

— Бет! Иногда ты выводишь из себя и не следуешь моим рекомендациям, но ты не груз.

— Я никого не вывожу из себя!

— Забыл добавить, что ты плохой судья, в том числе и себе.

Я взлохматила его шелковистую шевелюру.

— А твоя семья могла бы полюбить меня?

— Конечно, они доверяют моему суждению.

— А если я покажусь им странной?

— Вряд ли, но почему бы не проверить? Приходи к нам в ближайший уик-энд. Я и раньше собирался пригласить тебя.

— Я не очень-то уверенно чувствую себя с новыми людьми.

— Ладно тебе. Я знаю их с рождения.

— Я имела в виду другое.

— Я хочу, чтобы они встретились с тобой. Они уже достаточно наслышаны о тебе.

— Например?

— Я говорил им только то, какая ты хорошая.

— Разве это правда?

— Девушки-паиньки никогда мне не нравились. Ну как, заглянешь к нам?

— Еще подумаю.

Я опасалась своей непохожести на людей. Его мать консервативна… вдруг она осудит меня? Ксавье понял, что меня одолевают сомнения.

— В чем проблема? — спросил он.

— Если твоя мать религиозна, она может сразу узнать падшего ангела.

Произнесенные вслух, мои слова прозвучали ужасно глупо.

— К чему мелодрама, Бет?

— Нет, по сравнению с Айви и Габриелем я… — произнесла я и умолкла.

— Не бойся. Я вот общался с Божьим эскадроном, не забыла? И не пытался увильнуть.

— Верно.

— Значит, все улажено. Заеду за тобой в субботу около пяти… Твой урок литературы скоро начнется — я провожу тебя.

Я стала собирать книги, но внезапно прогремел мощный раскат грома. Небо потемнело, собиралась гроза. Мы понимали, что прекрасная весенняя погода не будет длиться вечно, однако огорчились. Сезон дождей мог бы и подождать.

— Сейчас польет, — констатировал Ксавье.

— Прощай, солнышко.

Упали первые тяжелые капли. Небеса разверзлись, и через минуту начался ливень, который молотил по крыше кафетерия. Ученики перебегали во внутренний двор, защищая головы школьными папками. Две девочки стояли, ничем не прикрывшись, дождь хлестал их, а они истерически хохотали. Когда, насквозь промокшие, они вернутся в класс, у них будут неприятности. Габриель торопливо шагал на занятия, он сражался с зонтом, который рвался из его рук.

— Бет! — окликнул меня Ксавье.

— Пусть дождь немного утихнет. Наверное, урок еще не начался.

— Это говорит плохая Бет?

— Надо бы пересмотреть это определение. Может, вместо литературы займемся делом?

— И твой брат начнет меня во всем обвинять. Нет уж. Между прочим, у нас появился новый ученик, по обмену из Лондона. По-моему, он в твоем классе. Тебе не любопытно?

— Не особенно. У меня есть ты.

Я провела пальцем по его виску.

Ксавье поцеловал кончик моего пальца.

— Бет, парень, кажется, по вашей части. По слухам, его исключили из трех школ и отправили сюда, чтобы он исправился. У нас, в Венус-Коуве, тишь да гладь, сама понимаешь. Его отец якобы связан со средствами массовой информации. Тебе интересно?

— Чуть-чуть.

— Давай взглянем на него. Вдруг ты сумеешь ему помочь.

— Ксавье, нечистая совесть и без того меня мучает.

— Я тоже люблю тебя, Бет.

Когда я погружаюсь в воспоминания, мне на ум сразу приходит тот ливень и лицо Ксавье. Резкая смена погоды ознаменовала и кардинальное изменение в моей судьбе. До сих пор моя земная жизнь была наполнена лишь юношескими тревогами, однако вскоре я выяснила, что прежние неприятности — невинная детская игра. Нам с Ксавье преподали жесткий урок, который мы и усвоили. Сомневаюсь, что мы могли бы избежать этой ситуации. Рано или поздно должен был последовать вполне ощутимый удар, но мы не ожидали, что он окажется таким сильным.

Имя ему было Джейк Торн.

Глава 18 ТЕМНЫЙ ПРИНЦ

Хотя я обожала литературу, сейчас она не отвечала моему настроению. Я предпочла бы провести время с Ксавье, даже кратковременная разлука с ним всегда причиняла мне физическую боль, что-то вроде спазма в груди. Когда мы добрались до класса, я сжала его ладонь и притянула к себе. Сколько бы времени мы ни проводили вместе, я не могла им насытиться. Мой «аппетит» был неутолим.

— Ничего не случится, если я опоздаю на пару минут, — канючила я.

— Нет. — Ксавье отодрал мои пальцы от своей рубашки.

— Ты прямо как бабушка, — проворчала я.

Не обращая внимания на мое нытье, Ксавье сунул мне книги. Обычно он сам носил их. Думаю, в глазах окружающих я выглядела очень ленивой — Ксавье всегда рядом и постоянно таскает мои вещи.

— Ксавье, я же не инвалид, — пробормотала я.

— Верно. — И он ослепительно улыбнулся. — Но мне нравится быть в твоем распоряжении.

Прежде чем Ксавье успел остановить меня, я обхватила его за шею и затащила в нишу между шкафчиками. Сам напросился — со своими падающими на глаза мягкими волосами, не заправленной в штаны школьной рубашкой и плетеным кожаным ремешком на гладком загорелом запястье. Нечего было долго болтаться рядом.

Ксавье страстно поцеловал меня в ответ. Ученики откровенно таращились на нас.

— Нашли себе место, — съязвил кто-то, но мне было наплевать.

На мгновение пространство и время перестали существовать. Я не осознавала, где я нахожусь и кто я такая. Не различала, где я, а где он. В памяти всплыло из «Джейн Эйр», где Рочестер говорит, что любит Джейн так, будто она — часть его самого.

Наконец Ксавье оторвался от меня.

— Неплохо, мисс Черч, — шепнул он, тяжело дыша. — А я бессилен перед твоими чарами. Теперь мы оба точно опоздаем.

К счастью, мисс Кастл не волновала пунктуальность. Когда я переступила порог, она вручила мне папку.

— Здравствуй, Бет, — сказала она. — А мы как раз обсуждали предстоящую творческую работу с партнером. Вместе вы должны написать любовное стихотворение и зачитать его перед классом — в качестве преамбулы к изучению великих поэтов-романтиков: Вордсворта, Шелли, Китса и Байрона. Но, возможно, кто-нибудь захочет выступить перед нами сейчас и процитировать известного автора?

— Я могу, — с отчетливым английским акцентом произнес громкий голос.

Все благоговейно смолкли. Довольно смело со стороны новичка — в первый же день привлечь к себе всеобщее внимание. Хотя, наверное, он слишком высокого мнения о себе.

— Спасибо, Джейк! — с энтузиазмом воскликнула мисс Кастл. — Будь так любезен!

И парень вышел к доске. Высокий, стройный, с прямыми черными волосами до плеч. Скулы резко очерчены, отчего лицо казалось худощавым. Нос длинноват, яркие зеленые глаза оттенка нефрита смотрят из-под насупленных бровей. Губы изогнуты в кривой усмешке.

На нем были черные джинсы и черная же тенниска. Вокруг предплечья извивалась вытатуированная змея. Он явно не испытывал неловкости из-за того, что не одел школьную форму. Более того, юноша имел исключительно самодовольный вид. Он был хорош собой, но в нем ощущалось нечто большее, чем просто внешняя красота. Изящество, редкое самообладание, очарование или что-то более опасное?

Горящий взгляд Джейка скользнул по ученикам — и замер, встретившись с моим.

— «Аннабель Ли», баллада Эдгара Алана По. Кстати, По женился на своей тринадцатилетней кузине, Вирджинии, когда ему исполнилось двадцать семь. Спустя два года она умерла от туберкулеза.

Мы зачарованно взирали на него. Когда он заговорил, его баритон, льющийся, будто густой сироп, заполнил все помещение.

Это было давно, это было давно, В королевстве приморской земли: Там жила и цвела та, что звалась всегда, Называлася Аннабель Ли, Я любил, был любим, мы любили вдвоем, Только этим мы жить и могли. И, любовью дыша, были оба детьми В королевстве приморской земли. Но любили мы больше, чем любят в любви, — Я и нежная Аннабель Ли, И, взирая на нас, серафимы небес Той любви нам простить не могли. Оттого и случилось когда-то давно, В королевстве приморской земли, С неба ветер повеял холодный из туч, Он повеял на Аннабель Ли; И родные толпой многознатной сошлись И ее от меня унесли, Чтоб навеки ее положить в саркофаг, В королевстве приморской земли. Половины такого блаженства узнать Серафимы в раю не могли, — Оттого и случилось (как ведомо всем В королевстве приморской земли), — Ветер ночью повеял холодный из туч И убил мою Аннабель Ли. Но, любя, мы любили сильней и полней Тех, что старости бремя несли, — Тех, что мудростью нас превзошли, — И ни ангелы неба, ни демоны тьмы, Разлучить никогда не могли, Не могли разлучить мою душу с душой Обольстительной Аннабель Ли. И всегда луч луны навевает мне сны О пленительной Аннабель Ли: И зажжется ль звезда, вижу очи всегда Обольстительной Аннабель Ли; И в мерцанье ночей я все с ней, я все с ней, С незабвенной — с невестой — с любовью моей — Рядом с ней распростерт я вдали, В саркофаге приморской земли.[14]

Когда Джейк закончил, я невольно отметила, что все девушки, включая мисс Кастл, были покорены и смотрели на него, как на рыцаря в сияющих доспехах. Даже я признала, что его выступление впечатляло. Он читал поэму поистине душераздирающе, словно Аннабель Ли и впрямь — любовь его жизни. Судя по выражению лиц некоторых барышень, они хотели вскочить и броситься к нему с утешениями.

— Весьма эмоционально, — вымолвила мисс Кастл. — Надо будет не забыть о тебе на «Вечере джаза и поэзии». Прекрасно, я надеюсь, это вдохновит и других представить нам свое любимое стихотворение. А теперь разбейтесь на пары и устройте «мозговой штурм». Форма, композиция целиком на ваше усмотрение. Развернитесь вовсю, дайте волю воображению!

Ученики начали шумно пересаживаться. Возвращаясь к своему месту, Джейк замер у моего стола.

— Не возражаешь? — спросил он. — Я слышал, ты тоже новенькая.

Мне не понравилось такое сравнение.

— Я здесь уже давно.

Похоже, Джейк воспринял мой ответ как согласие, уселся рядом и откинулся на спинку кресла.

— Я — Джейк Торн, — представился он и протянул мне руку.

— Бетани Черч, — сказала я, протягивая свою.

Но вместо того, чтобы пожать ее, он галантным жестом поднес ее тыльной стороной к губам.

— Счастлив познакомиться.

Я едва не расхохоталась. Он что, с луны свалился? Однако моя веселость быстро растаяла в воздухе: было в его лице выражение какой-то странной пресыщенности. Он пристально оглядел меня, и я поежилась. На шее у него висел серебряный кулон: полумесяц с выгравированными на нем непонятными символами.

Потом он забарабанил пальцами по столу.

— Есть идеи?

Я промолчала.

— Насчет стихотворения.

— Ты первый, — проговорила я. — Я пока думаю.

— Ладно. Предпочитаешь особенные метафоры? Лес, радуга, нечто подобное? — он усмехнулся. — Лично я неравнодушен к рептилиям.

— Что? — вырвалось у меня.

— «Неравнодушен» означает «мне нравится».

— Мне это известно. Но почему к рептилиям?

— Они холоднокровные и меняют кожу.

Внезапно он отвернулся, нацарапал что-то на клочке бумаги, скатал его в шарик и бросил девушкам-«готам», Алисе и Александре. Они сидели перед нами и без устали строчили в своих тетрадках. Обе раздраженно оглянулись, но тут же прочли записку и возбужденно зашептались. Алиса еле заметно кивнула. Он подмигнул ей.

— Итак, тема — любовь, — как ни в чем не бывало продолжал он.

— Что? — тупо спросила я.

— Снова забыла?

— Немного отвлеклась.

— Уже заинтригована тем, что сейчас было? — лукаво осведомился он.

— Нет! — сразу возразила я.

— Я стараюсь завести друзей, — серьезно заявил он. — Переехать в новый город — нелегко.

Внезапно я ощутила сочувствие к нему.

— Уверена, ты справишься. Когда я приехала, ко мне отнеслись очень хорошо. И я всегда рядом, если нужно тебе как-то помочь.

— Спасибо, Бетани. Ловлю тебя на слове.

Наступила пауза.

— И как у вас развлекаются? — спросил Джейк в конце концов.

— Сидят в кафе, устраивают вечеринки, гуляют по побережью… — перечислила я.

— А ты что предпочитаешь?

— Я провожу много времени со своими родными и… бойфрендом.

— Неужели? Мило. Но я не удивлен. С такой-то внешностью… И кто же везунчик?

Его комплимент смутил меня.

— Ксавье Вудс.

— Он метит в священники?

Я хмуро уставилась на Джейка.

— Прекрасное имя. Оно означает «свет». Ты что, не слышал о Святом Франциске Ксавье?

— О том, который свихнулся и поселился в пещере? — фыркнул Джейк.

— Думаю, у него было сознательное стремление к аскетизму.

— Значит, я неправильно понял.

Я неловко поерзала на стуле.

— А как тебе твой новый дом? — шепнул Джейк.

— Венус-Коув — приятный городок, и люди здесь искренние, хотя тебе он может показаться скучным.

— Не думаю, — медленно проговорил он.

Прозвенел звонок. Я схватила книги, желая одного — встретиться с Ксавье.

— Пока, Бетани, — попрощался Джейк. — В следующий раз поработаем более продуктивно.

На пути к шкафчикам меня охватила сильная тревога. Поскорей бы очутиться в объятиях Ксавье! Я нырнула ему под руку и приклеилась, будто моллюск.

— Ты в порядке? — забеспокоился он.

— Да. Просто соскучилась по тебе, — сказала я, вдыхая его запах.

— Мы расстались час назад, Бет!

И мы направились на парковку. Габриель и Айви иногда разрешали Ксавье подвозить меня в «Байрон». Это радовало нас обоих. Его машина, как всегда, находилась неподалеку от дубов. Ксавье распахнул передо мной дверцу. Может, тревожился, что отскочат петли, или думал, что я вывихну запястье, открывая ее. Или же был хорошо воспитан на старомодный лад.

Ксавье включил двигатель, только когда я положила сумку на заднее сиденье и пристегнулась. Предупреждения Габриеля сделали свое дело!

Ксавье вел автомобиль очень осторожно, но никакие его усилия не могли предотвратить пугающий инцидент. Когда он сворачивал на шоссе, неизвестно откуда выскочил блестящий черный мотоцикл и «подрезал» нас. Ксавье затормозил, «Шевроле Белэр» накренился и едва избежал столкновения. Мы вильнули вправо и ударились об обочину. Меня качнуло вперед, страховочный пояс швырнул меня на спинку сиденья. Мотоцикл мчался по улице, оставляя за собой облако выхлопных газов. Ксавье ошеломленно посмотрел ему вслед и мгновенно повернулся ко мне. Удовлетворенный осмотром, он дал волю гневу.

— Какой идиот! — кипя от злости, воскликнул он. — Ты заметила, кто был на байке? Если я когда-нибудь выясню, он у меня получит.

— Он же в шлеме, — сказала я.

— Ничего, разберемся. Здесь мало мотоциклов «Ямаха V Star 250».

— Ты сразу определил модель?

— Я парень. Мы любим машины.

Всю дорогу Ксавье подозрительно поглядывал по сторонам. Но когда мы без происшествий добрались до «Байрона», он успокоился.

— Я приготовила лимонад, — объявила Айви, встретив нас на крыльце.

В фартуке она превратилась в настоящую домохозяйку, и мы невольно улыбнулись.

— Останешься, Ксавье! Сделаешь уроки вместе с Бетани.

Ксавье колебался.

— Спасибо, но я обещал маме выполнить кое-какие поручения.

— Габриеля дома нет.

— Тогда ладно.

Услышав наши голоса, Призрак выскочил из кухни и принялся тыкаться в нас носом.

— Сначала домашнее задание, потом прогулка, — сказала я.

Мы разложили книги и тетради на обеденном столе. Ксавье предстояло закончить доклад по психологии, а мне следовало проанализировать одну политическую карикатуру для мировой истории. Она изображала короля Людовика XVI, стоящего возле трона. Предполагалось, что я предложу свою интерпретацию и для наряда царственной персоны, и для символов его власти.

— Как, по-твоему, называется то, что он держит в руке? — спросила я Ксавье.

— Похоже на кочергу.

— Вряд ли король сам мешал дрова кочергой. По-моему, это скипетр. А что на нем надето?

— М-м-м… Пончо?

Я закатила глаза.

— Да, я получу высший балл!

Если честно, меня вообще не интересовали оценки. То, что я хотела узнать, в учебниках не найдешь: тут важнее опыт и общение. Ксавье занялся докладом, а я принялась сама изучать рисунок. Но мое терпение быстро иссякло.

— Что для тебя самое важное? — спросила я, щекоча ухо Призрака пушистым кончиком ручки.

Пес зубами выхватил у меня ручку и отскочил с победоносным видом.

— Ты же не имеешь в виду Стэнфордский тюремный эксперимент?[15] — шутливо уточнил он.

— Скука какая…

— Боюсь, далеко не все осчастливлены Божественной мудростью.

Я вздохнула.

— У меня нет выбора, Бет, — продолжал Ксавье. — Если я хочу добиться успеха, то должен получить образование и найти приличную работу, — заявил он и рассмеялся. — Это не твоя реальность, зато моя, я тебе гарантирую.

То, что Ксавье вырастет и взвалит на себя каждодневные обязанности, вызывало у меня желание заплакать.

— Ужасно грустно, — посетовала я.

Он подвинул кресло поближе ко мне.

— Не нужно. Я…

Он поцеловал меня в волосы, его губы заскользили вниз, нашли мой подбородок, а потом и рот.

— Я бы гораздо охотнее проводил свою жизнь рядом с тобой, — прошептал он. — Но как бы ни увлекали меня безумные фантазии, это не означает, что я должен отказаться от своих планов. Родители мечтают, чтобы я поступил в престижный колледж.

— А ты?

— Надо полагать. А как же иначе?

Я понимающе кивнула.

— Ты должен делать и то, что дает тебе ощущение счастья.

— Поэтому я с тобой.

— И как мне теперь заниматься после твоих слов? — пожаловалась я.

— У меня их огромный запас, — поддразнил меня Ксавье. — Бет, ты меня достала. Мне нужно написать небольшой доклад, чтобы произвести впечатление на женщин.

— Что?

— Прошу прощения… на одну женщину… которая стоит тысячи других.

— Ох, заткнись! Даже не думай.

— Великодушно! А еще — благородно и сострадательно!

— Ксавье!

— Извини… Черт, я готов высечь себя!

Я вернулась к истории.

Ксавье покончил с третьей задачей по тригонометрии, когда я почувствовала его руку на своей коленке и мягко шлепнула ее.

— Не отвлекайся, — сурово заявила я.

А он написал что-то внизу своей страницы. Я прочла:

Найти х, если (х) = 2sin 3x, область определения — 2ω <х< + 2ωх = Бет

— Что за глупости! — воскликнула я.

— Я констатирую истину. Ты — мое решение любой задачи, — ответил Ксавье. — Конечный результат всегда ты. X всегда равен Бет.

Глава 19 У ВУДСОВ

Я нервничала насчет субботней встречи с родными Ксавье. Он уже несколько раз приглашал меня, и отказываться было бы совсем невежливо. Да и Ксавье не принял бы «нет» в качестве ответа.

А меня пугала их возможная реакция.

В школе, если не считать естественного волнения самого первого дня, меня не слишком беспокоило, какой я кажусь ровесникам. Однако семья Ксавье — это совсем другое, их мнение действительно важно для меня. Хотелось понравиться им. И я надеялась на то, что они воспримут мое присутствие в жизни Ксавье как положительный фактор. В общем, я жаждала их похвалы. Молли постоянно рассказывала о своем бывшем бойфренде Киле. Ее родители не одобряли парня до такой степени, что чуть не отказали ему от дома. Вряд ли клан Вудсов будет настроен против меня, но если я им не понравлюсь, их влияние на Ксавье может пагубно воздействовать на его чувства ко мне.

В субботу машина Ксавье притормозила на нашей подъездной аллее ровно в две минуты пятого, как и было условлено. Мы ехали до его дома минут десять. Меня одолевали страхи. Вдруг они подумают, что моя бледность объясняется плохим здоровьем или наркоманией? А если я случайно сделаю что-нибудь неловкое, как часто бывает, когда я нервничаю? Конечно, его родители-врачи заметят мою необычность! А сестры сочтут, что я одета не по моде! Айви помогла мне выбрать наряд: темно-синее платье без рукавов с кремовыми пуговицами снизу доверху и вокруг ворота. По словам Молли, оно очень «классное», в духе Шанель, но я все же сомневалась.

— Расслабься, Бет, — сказал Ксавье, когда я опять пригладила волосы. — Я почти слышу, как колотится твое сердце. Они хорошие люди, не пропускают церковных служб и просто обязаны полюбить тебя. А если нет, ничего страшного не случится! Между прочим, они умирают от желания познакомиться с тобой лично. Поэтому перестань вести себя так, словно я везу тебя к палачам.

— Мог бы проявить сочувствие, — раздраженно буркнула я. — Иногда ты бываешь таким противным!

Ксавье расхохотался.

— Я не ослышался?

— Нет! Тебя ничего не беспокоит.

— Как раз наоборот, — с бесконечным терпением ответил он. — Мама — твоя страстная почитательница, и остальные тоже в восторге от предстоящей встречи с тобой. Сперва они считали, что я вообще тебя выдумал. Кстати, я требую, чтобы ты взяла назад свое оскорбление. Как мне жить с пятном позора?

— Признаю свою неправоту. Но ты определенно тупица.

— Сегодня моему самолюбию нанесен серьезный удар. — И он покачал головой. — Наверно, на самом деле я противный тупица.

— Я очень волнуюсь, — пробормотала я. — Может, они будут сравнивать меня с Эмили и решат, что я не дотягиваю до ее уровня?

— Бет… Ты потрясающая. И они сразу все поймут. А маме не нравилась Эмили.

— Почему?

— Она была слишком импульсивна.

— В каком смысле? — недоуменно протянула я.

— У нее были проблемы. Родители развелись, она не виделась с отцом и иногда сначала делала, а позже — думала. Я, слава Богу, всегда находился рядом, чтобы она ничего не натворила, но эта черта не прибавляла ей популярности в глазах моих родителей.

— Ты вернул бы ее, если бы мог? — выпалила я.

— Эмили умерла. Потом появилась ты. И я влюблен в тебя. И, будь она здесь, она бы оставалась моим добрым другом, а ты — моей девушкой.

— Прости. Но я иногда думаю, что ты со мной только потому, что потерял ту, которая тебе предназначалась.

— Бет, ты путаешь! Я любил ее и потерял. Ты — моя судьба.

— Ясно, — я крепко сжала его руку. — Спасибо, что объяснил. Я вела себя как младенец.

Ксавье подмигнул мне.

— Очаровательный младенец.

Дом Ксавье буквально излучал спокойствие и надежность. Еще издалека я заметила неогеоргианский особняк с аккуратной оградой, красивой дверью и нарядным крыльцом. Стены внутри были выкрашены белым, полы оказались паркетными. Роскошная передняя часть жилища предназначалась для гостей, семья же из восьми человек предпочитала «тыл» с верандой, откуда открывался вид на озеро. Перед гигантским телевизором с плоским экраном красовались кушетки с пушистыми покрывалами. Обеденный стол был завален всякими девичьими принадлежностями, в углу стояла корзина для белья, у задней двери выстроились кеды. В противоположной стороне устроился игровой уголок — множество кукол Барби, машинки, пазлы и прочее в том же духе. На корзине развалился рыжий кот. На стене висела бежевая доска, где члены семьи писали друг другу послания.

Я вдохнула запах стряпни, услышала голоса родных Ксавье и ощутила неподдельное гостеприимство.

Ксавье привел меня в просторную кухню, где его мать энергично готовила и одновременно наводила порядок. Она вертелась, как заводная, но сразу мне улыбнулась. Сходство с ней Ксавье не вызывало сомнений — одинаковые прямые носы и бирюзовые глаза.

— Ты, наверное, Бет! — Она убавила огонь под кастрюлей и обняла меня. — А я Бернадетта. Называй меня Берни.

— Рада познакомиться с вами, Берни. Вам нужна помощь? — спросила я.

— Нечасто мне здесь предлагают такое.

Она показала стопку салфеток, которые нужно было сложить, и тарелки на сушилке. Вошел отец Ксавье. До этого он возился с барбекю, устроенным в тени белоснежных навесов в виде треугольных парусов. Высокий, с густыми темно-каштановыми волосами, в круглых, как у профессора, очках. Телосложение Ксавье явно унаследовал у него.

— Уже пристроила ее работать, — со смешком произнес он, пожал мне руку и представился Питером.

Ксавье направился вместе с ним — разобраться с барбекю. Мы с Берни принялись накрывать на стол. Я восхищалась удивительно «домашним» беспорядком. По ТВ транслировали бейсбол, кто-то громко топал по лестнице, а наверху играли на кларнете. Берни суетилась, расставляя на скатерти плоские блюда. Все восхитительно и… нормально!

— Прошу прощения, — вымолвила Берни. — Накануне мы справляли день рождения Жасмин. Полный хаос!

Меня это совершенно не волновало.

— Я же говорила, чтобы ты не трогала мои лезвия! — прокричал девичий голос.

Ксавье, который вошел со стопкой тарелок, испустил преувеличенно тяжкий вздох.

— Тебе лучше сбежать, — прошептал он.

— Бога ради, у тебя есть целая упаковка, не ной, — прозвучал ответ.

— Это мое последнее лезвие, и на нем следы жирных клеток твоей кожи.

Дверь распахнулась, и появилась девочка с перетянутыми лентой темными кудрями, в красной безрукавке и шортах из лайкры.

— Мама, пусть Клер держится подальше от моей комнаты! — с порога заявила она.

— Не заходила я в твою комнату. Ты бросила их в ванной, — заявила Клер.

— Почему бы тебе не переехать и не начать жить с Люком? — завопила ее сестра.

— Поверь, я бы так и сделала, если бы могла.

— Ненавижу тебя! Несправедливо!

Девочка внезапно заметила меня и оглядела сверху донизу.

— Кто это?

— Николь! — резко произнесла Берни. — Где твои манеры? Познакомься с Бет. Бет, это моя пятнадцатилетняя дочь… Николь.

— Привет, Бет, — нехотя сказала она. — Не понимаю, почему ты хочешь встречаться с ним. — И она кивнула на Ксавье. — Он типичный лузер, а от его шуток вообще тошнит.

— У Николь переходный возраст, и она утратила чувство юмора, — вмешался Ксавье. — Раньше она одобряла мою искрометность.

Николь бросила на брата злобный взгляд. Появление старшей сестры Ксавье, Клер, избавило меня от необходимости изобретать ответ. Прямые волосы девушки свободно ниспадали на плечи. На ней был вязаный кардиган, черные джинсы и туфли на высоких каблуках. Несмотря на воинственное перекрикивание с Николь, она выглядела вполне дружелюбно.

— Эй, Ксавье, ты бы предупредил, что Бет выглядит потрясающе!

И Клер обняла меня.

— А по-моему, я это говорил, — ответил он.

— Твоя взяла. Добро пожаловать в наш зоопарк, Бет.

— Поздравляю с помолвкой, — произнесла я.

— Спасибо, но я пребываю в ужасном стрессе! Вчера мне, например, позвонили из обслуживающей компании и сообщили…

Ксавье ретировался на веранду. Я помалкивала. Клер болтала за двоих, рассказывая о приготовлениях к свадьбе, и я с удовольствием слушала ее. По ее словам, все шло не так. Она невольно задавалась вопросом — может, она разбила зеркало или еще что-то натворила?

На кухню вернулась Берни в поисках Ксавье. Он, с щипцами в руках, просунул голову в дверь.

— Ксавье, дорогой, поднимись наверх и приведи малышей. Они смотрят «Король-Лев». — Берни повернулась ко мне. — Это единственный способ добиться, чтобы они полчаса сидели тихо.

Ксавье скрылся в коридоре. Спустя минуту на лестнице раздались его шаги и шлепанье маленьких босых ног.

К нам ворвались Жасмин, Маделейн и Майкл. Они остановились как вкопанные, откровенно таращась на меня. Маделейн и Майкл были самые младшие — оба светловолосые, с карими глазами и измазанными шоколадным печеньем мордашками. Жасмин, которой только что исполнилось девять, оказалась серьезной голубоглазой девочкой. Длинные локоны в духе Алисы из «Страны чудес» стягивала атласная ленточка.

— Бет! — заверещали Майкл и Маделейн, выйдя из ступора.

Подбежали ко мне, схватили за руки и потащили к игровому уголку. «Нападение» явно обеспокоило Берни, но я не возражала. Еще в Царстве Божьем мне нравилось проводить время с детскими душами, и ситуации в целом были очень схожи между собой.

— Поиграешь с нами? — взмолились они.

— Не сейчас, — ответила за меня Берни. — Сначала пообедаем, а потом будете донимать бедняжку Бет.

— Я сяду за стол рядом с ней, — заявил Майкл.

— Нет, я. — Маделейн толкнула его.

— Нет, не ты!

— Нет, я!

— Эй, вы можете оба сидеть рядом с Бет.

Клер обняла их и пощекотала.

Внезапно я осознала, что рядом со мной стоит Жасмин.

— Они шумные, — пояснила она. — А я люблю тишину.

Ксавье взъерошил сестренке волосы.

— Она у нас задумчивая, — подтвердил он. — Всегда витает где-то с фейри.

— Я в них верю, — произнесла Жасмин. — А ты?

— Я тоже. — И я опустилась возле нее на колени. — И еще в русалок и ангелов.

— Правда?

— И я знакома с ними.

— Хотела бы и я их увидеть.

— Это несложно. Просто будь внимательной.

Наступило время обеда, и стало ясно, что Берни и Питер постарались на славу. Блюда со свининой, колбаски, ребрышки… Меня охватило беспокойство. Вдруг Ксавье забыл сказать им, что я обхожусь без мяса? И дело даже не в этических нормах, а в том, что с нашей конституцией этот продукт воспринимается плохо — он переваривается с трудом и делает нас вялыми. От самой идеи проглотить кусок говядины меня фактически выворачивает наизнанку. Однако они так старались, и у меня не хватило мужества заговорить об этом. Но Ксавье опять выручил меня.

— Бет не ест мяса, — небрежно бросил Ксавье.

— Почему? — изумилась Николь.

— Найди в словаре слово «вегетарианец», — иронично посоветовал ей Ксавье.

— Отлично, дорогая. — Берни взяла мою тарелку и наполнила ее печеной картошкой, тушеными овощами и салатом с рисом.

— Мама… — Ксавье взял у нее тарелку с горой еды и поставил передо мной. — Думаю, Бет хватит.

Когда всех обслужили, Николь взяла вилку, но Берни сердито посмотрела на дочь.

— Ксавье, будь любезен, прочти молитву.

Николь с клацаньем уронила свой столовый прибор.

— Тс-с-с, — шикнула Жасмин.

Все склонили головы. Клер обхватила рукой младших, чтобы заставить их сидеть смирно.

Ксавье перекрестился.

— Благодарим Господа за то, что сейчас будем вкушать. И давайте не забывать о нуждах других. Во имя Иисуса, аминь.

На мгновение наши взгляды встретились. Нас связывала и вера, я не могла любить его больше, чем в этот момент.

— Итак, Бет, ты переехала в Венус-Коув с братом и сестрой, — произнес Питер.

— Да.

Кусок застрял в горле. Неужели последует неизбежный вопрос: где ваши родители?

— Я бы с удовольствием встретилась с ними, — вымолвила Берни. — Они тоже вегетарианцы?

Я улыбнулась.

— Да.

— Странно, — фыркнула Николь.

Ксавье разрядил обстановку.

— Тебя ждет открытие, Ник, — на свете полно вегетарианцев.

— Ты подружка Ксавье? — встрял в разговор Майкл, ковыряя вилкой бобы.

— Не балуйся с едой, — пожурила его Берни, но Майкл не слушал мать, а ждал моего ответа.

Я озадаченно посмотрела на Ксавье.

— Разве я не счастливчик? — обратился Ксавье к младшему брату.

— Ох, избавь нас… — начала Николь, но Клер ткнула ее локтем, заставив замолчать.

— И у меня скоро будет подружка, — объявил Майкл.

— У тебя впереди много времени, малыш, — заметил его отец. — Нет нужды торопиться.

— А мне бойфренд не нужен, папочка, — пролепетала Маделейн. — Мальчишки грязнули и едят неаккуратно.

— Шестилетние, наверное, — Ксавье усмехнулся. — Не волнуйся, с возрастом они становятся лучше.

— Ну и пускай. А я все равно не хочу, — заупрямилась Маделейн.

— И я, — проворчала Николь.

— О чем ты толкуешь? — пожал плечами Ксавье. — У тебя уже есть приятель.

— Заткнись! — рассвирепела Николь. — И у меня уже два часа как нет бойфренда.

Кроме меня, это никого не взволновало.

— Плохая новость! — воскликнула я. — Ты расстроена?

— Они с Хеймишем расстаются по крайней мере раз в неделю, — улыбнулась Клер. — А к уик-энду всегда мирятся.

— Но теперь все кончено. Я в порядке, спасибо, Бет.

Майкл захихикал.

— Ник будет старой девой.

— Что? — взорвалась она. — Откуда тебе известно, что это значит? Тебе всего четыре!

— Так мамочка говорит, — отозвался он.

Берни закашлялась, чуть не подавившись.

— Благодарю, Майкл, — сказала Берни наконец. — Я имела в виду вот что: если не хочешь остаться одной, следует пересмотреть свою манеру обращения с людьми. И не надо злиться.

— Я никогда не злюсь!

Николь грохнула стаканом об стол, расплескав его содержимое.

— Ты кинула теннисный мячик в голову Хеймиша, — напомнила ей Клер.

— Ему показалось, у меня слишком короткое платье! — завопила Николь.

— Ну и что? — спросил Ксавье.

— Что он понимает?

— И он, конечно, заслужил, чтобы ему выбили мозги. — Ксавье кивнул. — Имеет смысл.

— Кстати, у нас на обеде девушка, — начала Берни, игнорируя спор. — Люк и Хеймиш бывают у нас постоянно, но мне особенно приятно, что сегодня с нами Бет.

— Спасибо. И я очень рада быть здесь.

Зазвонил мобильник Клер, она извинилась и вышла. Несколько мгновений спустя она вбежала обратно.

— Люк немного задержится. — И она помолчала. — Было бы гораздо проще, если бы он мог остаться на ночь.

— Мы это уже обсуждали, — мягко возразила Берни.

Клер посмотрела на отца, но он притворился, что поглощен салатом.

— От меня ничего не зависит, дочка, — промямлил он.

— Не пора ли уже покончить с такой ерундой? — подал голос Ксавье. — Они помолвлены.

Берни была неумолима.

— Это не принято. Подумай, какой вы подадите пример?

Ксавье уткнул лицо в ладони.

— Он может спать в комнате для гостей.

— Ты предлагаешь дежурить целую ночь напролет? Нет уж. Пока вы, дети, живете здесь, вы подчиняетесь правилам родителей, — урезонила его мать.

Ксавье застонал.

— Вовсе ни к чему реагировать таким образом, — продолжала Берни. — Я воспитываю вас всех в уважении к определенным ценностям, и секс до брака в нашей семье не поощряется. Надеюсь, твоя позиция не изменилась, Ксавье?

— Разумеется, нет! — с напускной важностью произнес он. — Подобная идея внушает мне отвращение.

Его сестры разразились смехом, что немного ослабило напряжение. Младшие мгновенно присоединились к ним, просто не желали оставаться в стороне.

— Извини, Бет, — проговорила Клер. — Мама иногда садится на своего конька. Сейчас она в своем репертуаре.

— Ох, Клер. Уверена, Бет со мной согласна. Она производит впечатление ответственной девушки. У вас религиозная семья?

— Да, — улыбнулась я. — Наверняка вы бы поладили.

Оставшаяся часть вечера прошла без эксцессов. Берни ненавязчиво расспрашивала о моих школьных интересах и планах на будущее. Ксавье предсказывал, что беседа может принять такой оборот, и я заранее продумала ответы. Клер принесла журнал «Невесты» и интересовалась моим мнением по поводу разных платьев и свадебного торта. Николь дулась и делала саркастические замечания. Когда подали десерт, младшие забрались ко мне на колени. Питер разговорился и шутил, вызывая восторг Жасмин. Ксавье обнял меня и изредка вставлял реплики.

Я, в свою очередь, наслаждалась каждой минутой. Семья Ксавье, несмотря на их мелкие стычки, была дружной и любящей. Если бы я могла разделить с ними их «богатство»! Они знали сильные и слабые стороны каждого и, не взирая ни на что, принимали друг друга. Меня поразила их открытость и искренность.

— Стоит посмотреть новый фильм о Бонде? — в какой-то момент спросила Николь.

— Тебе не понравится, Ник, — ответил Ксавье. — Стрельбы многовато.

Габриеля, Айви и меня связывает доверие, но мы редко высказываем свои мысли вслух. От нас не требуется иметь яркую индивидуальность, и мы не стремимся развивать ее. Мы, скорее, зрители, чем игроки, и, значит, нам не нужно принимать решений, и моральных дилемм также не возникает. Единение со Вселенной означает, что нет нужды в личных отношениях. Единственный доступный нам вид любви распространяется на все живое — и только.

Я с болью осознавала, что начинаю больше идентифицировать себя с людьми, чем с собственной семьей. Похоже, смертные испытывают потребность в себе подобных. Они боятся близости и жаждут ее. В семье невозможно иметь секреты. Если Николь на кого-то обиделась или Берни огорчена, об этом тут же узнают все обитатели дома.

И я ощутила безмерную благодарность Ксавье; встреча с его семьей стала лучшим подарком, которым он мог одарить меня.

— Как ты, Бет? — поинтересовался он, когда вез меня в «Байрон».

— Устала, но счастлива.

Ночью я задумалась. Замечание Берни о сексе до брака задело чувствительную струну. Для нас с Ксавье секс был в принципе возможен, поскольку мое человеческое воплощение позволяло любые виды физического взаимодействия. Но вот последствия…

Я взяла на заметку обсудить вопрос с Айви — но только не сегодня. Не хотелось разрушать чудесное настроение.

Глава 20 ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ ЗНАК

Открыв дверь в литературную классную комнату, я обнаружила там Джейка Торна. Его пристальный взгляд был прикован к пылающему лицу мисс Кастл. И они даже не обернулись. Свои блестящие темные волосы Джейк зачесал назад, его скулы обострились, гипнотические зеленые глаза сверлили мисс Кастл. Он напоминал змею, готовую нанести удар. На столе лежала красная роза. Длинные, тонкие пальцы Джейка сжимали руку учительницы. Она взволнованно, учащенно дышала.

— Немыслимо, — прошептала она.

— Согласно каким законам? — осведомился Джейк.

— Школьным. Ты мой ученик!

Джейк усмехнулся.

— Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.

— А если все обнаружится? Я потеряю работу и никогда не смогу преподавать. Я…

Она резко смолкла — Джейк прижал палец к ее губам, заскользил им вниз по шее и остановил в горловой ямочке.

— Нужно быть осторожным.

Он наклонился к мисс Кастл, она закрыла глаза, и вдруг… Бах! За спиной послышался треск, а вслед за ним — поток проклятий. Бен Картер случайно зацепил сумкой дверь! Джейк с кошачьей грацией отскочил от стола. Мисс Кастл принялась суетливо перекладывать бумаги.

— Привет! — проворчал Бен и направился к своему месту, явно ничего не заметив.

Он бросил хмурый взгляд на часы.

— Ого! Я не опоздал.

Я села позади Бена. В помещение заходили другие ученики, косясь на мой стол, на котором кто-то нацарапал: «Английский — это Смерть. Смерть — это Дерьмо». Шокированная недавней сценой, я старалась не смотреть на Джейка. Ему восемнадцать, он имеет право заигрывать, с кем пожелает. Однако мисс Кастл… Хотя это абсолютно не мое дело.

Я должна была понимать — он не допустит, чтобы я игнорировала его. Он уселся рядом со мной и промурлыкал:

— Привет!

Теперь и я не могла отвести от него взгляда.

Между тем ситуация в «Брюс Гамильтон» улучшилась. Появилась некая сплоченность. Участвовать в школьной деятельности стало очень популярно, а судя по плакатам, развешанным на стенах, изменилось отношение к мировым проблемам. Не думаю, что моя доля в этом была велика: большую часть времени я по-прежнему уделяла Ксавье. Несомненно, постарались Габриель и Айви.

С самого начала жители Венус-Коува видели, что Айви вкладывает много сил в помощь другим. Сестра поддерживала любые начинания, от защиты животных до экологии. И делала все в обычной мягкой манере — ей не требовалось повышать голос, чтобы изложить свою точку зрения. Она выступала на собраниях «Брюс Гамильтон», рассказывая ученикам о благотворительных кампаниях и сборе средств для них. За любым мероприятием — соревнованию по выпечке торта, или мойке автомобилей, или конкурсу «Мисс Венус-Коув» — стояла Айви. Казалось, теперь городская программа социальной поддержки лежит исключительно на ней, и добровольцы охотно оказывали посильную помощь. В конце концов школа учредила волонтерскую программу как альтернативу спортивным занятиям во второй половине дня. Сюда входила поддержка местных филантропических организаций, покупка товаров для пожилых людей и работа в бесплатной столовой в Порт-Цирцее. Правда, некоторые жители лишь изображали интерес, рассчитывая таким образом сблизиться с Айви, но остальные прониклись ее убеждениями.

Но за две недели до выпускного бала социальные проекты были временно свернуты. Для старшеклассниц бал стал навязчивой идеей. Мне не верилось, как быстро летит время. Еще только вчера Молли обвела дату в моем дневнике и отругала за то, что я не проявляю должного энтузиазма. И вдруг я обнаружила, что теперь не меньше других предвкушаю наступление долгожданного вечера. Я хлопала в ладоши и радостно взвизгивала всякий раз, когда заходил разговор на любимую тему, ничуть не переживая из-за своей детской реакции.

В пятницу я встретилась с Молли и знакомыми девочками после школы. Мы собирались прошвырнуться по магазинам в Порт-Цирцее, который находился в получасе езды на пригородном поезде. С населением в двести тысяч человек, он был покрупнее Венус-Коува! Обитатели нашего сонного городка ежедневно ездили туда на работу, а молодежь обожала ходить по магазинам или, используя поддельные документы, посещать ночные клубы.

Габриель снабдил меня кредитной картой, призвал проявлять благоразумие и напомнил о бесполезности материальных ценностей. Он знал, как опасно выдавать на руки девушкам кредитки, но ему не стоило беспокоиться. Ведь шансы, что я найду что-то по своему вкусу, чрезвычайно малы. Я очень разборчива в том, что касается одежды, и к тому же хорошо представляла, каким должен быть мой наряд. Мои требования весьма высоки. Я хотела выглядеть поистине как ангел на Земле.

Но я нервничала, пока мы направлялись к железнодорожной станции — раньше мне не доводилось ездить на общественном транспорте. Я и хотела, и боялась этого одновременно. Пройдя подземным переходом, мы поднялись на старомодную платформу. Выстроились в очередь к кассе, купили билеты у неприветливого мужчины с седыми бакенбардами. Девочки шумели, он осуждающе покачал головой, а я поблагодарила его и спрятала свой билет в кошелек.

Мы уселись на деревянные скамьи и принялись ждать, пока в четыре пятнадцать прибудет экспресс. Девицы болтали, с молниеносной скоростью набирали и отсылали смс, договариваясь о встрече с парнями из школы «Святой Доминик» в Порт-Цирцее. Молли купила в автомате банку диетической содовой. Я же просто сидела, расслабившись — ровно до тех пор, пока не прибыл поезд.

Сначала в отдалении послышался грохот, похожий на раскаты грома. Спустя полминуты асфальт под ногами завибрировал. Я решила, что водитель не сумеет вовремя затормозить, вскочила и прижалась спиной к стене. Но вагоны все же остановились. Девушки удивленно уставились на меня.

— Что с тобой? — смущенно спросила Тейла.

Я подозрительно посматривала на прибывший поезд.

— Он что, должен издавать шум?

Металлические створки открылись, на платформу хлынул народ. Внезапно ближайшие к нам закрылись и защемили край пальто какого-то юноши. Я разинула рот, а мои подруги расхохотались. Молодой человек молотил по двери, и она снова открылась. Он вырвался на свободу, вне себя от ярости.

— Бет! — воскликнула Молли. — Ну, ты даешь!

Ряд сцепленных между собой металлических коробок выглядел скорее как оружие массового уничтожения, чем средство передвижения.

— Как-то мне боязно, — пробормотала я.

— Не веди себя как ребенок! — И Молли потащила меня к вагону. — Живей!

Внутри оказалось не так скверно. Девушки расселись по сиденьям, игнорируя раздраженных пассажиров, которых они заставили потесниться. Поезд тронулся, я озиралась по сторонам. Кого только ни привлекала эта поездка — от служащих в деловых костюмах до потных школьников и пожилых бездомных женщин с набитыми скарбом сумками и в меховых мокасинах. Я чувствовала себя не в своей тарелке и подпрыгивала всякий раз, когда поезд резко останавливался. Однако напоминала себе, что приобретаю бесценный опыт и вообще должна быть благодарной за него. К счастью, длился он совсем недолго.

Выйдя на своей остановке, мы влились в поток людей, устремившихся на главную площадь Порт-Цирцеи. Город, конечно, сильно отличался от Венус-Коува — широкие, прямые проспекты, вдоль которых растут деревья. На фоне неба выделялись силуэты церковных шпилей и небоскребов. Шагая по оживленным улицам, мы миновали нищего с седой бородой и глубокими морщинами вокруг скорбных глаз. Он устроился на ступеньках кафедрального собора, кутался в серое армейское одеяло и потряхивал оловянной кружкой. Я полезла в карман за мелочью.

— Бет! — воскликнула Молли. — Он наверняка наркоман!

— Разве он на него похож? — возразила я.

Молли пожала плечами, а я сунула мужчине десятидолларовую купюру.

— Бог да благословит вас, — был ответ.

И только тут я поняла, что он слеп.

Девушки решили, что нужно разделиться. Некоторые бросились в магазинчик чуть в стороне от главной площади, а Молли, Тейла и я направились в универмаг с вращающейся стеклянной дверью и мраморным полом. Я с радостью покинула удушающую толчею.

— Это «Мэдисон», — объяснила Молли, как будто разговаривала с марсианкой. — Занимает пять этажей. Здесь можно купить все… ну или почти все.

— Спасибо, Молли, идею я уловила. Где одежда для подростков?

— Нет, Бет. Там же тряпки для лузеров. Нам надо в отдел «Мадемуазель». У них отличные вещи — и дешевле, чем в эксклюзивных бутиках. У Меган денег куры не клюют, но это еще ничего не значит…

В итоге Молли и Тейла потратили два часа. Они неустанно прочесывали кронштейны с вешалками и измучили исполненных терпения продавцов. Подруги перебирали разномастные наряды и критиковали их. «Слишком экстравагантный, не для молодых, дурацкий, недостаточно сексуальный…» Их ничего не устраивало, и они едва не сцепились, споря о длине платья. Выше колен — чересчур по-школьному, ниже — вообще по-старушечьи, а до середины икры — вариант для тех, кто отоваривается в магазинах для бережливых. Значит, мини или до полу. Они обсуждали детали, словно проблемы национальной важности, захватывая все новые темы: с оборками или без, с бретельками или рукавами, атлас или шелк… Я, как сомнамбула, брела за ними, стараясь не отставать и не выглядеть усталой.

Спустя целую вечность Тейла выбрала персиковое платьишко из тафты, с вырезом на спине. Ее целью было выставлять напоказ свои ноги, хотя, если честно, в платье она превратилась в ходячее пирожное с кремом.

Заметив интересный наряд для Молли, я указала ей на него. Продавщица согласилась со мной.

— Идеальный для вас цвет, — заявила она Молли.

— И правда красивое, — кивнула та.

— Давай меряй! — подбодрила ее Тейла.

Когда Молли открыла штору примерочной, мы узрели богиню. Даже другие покупатели откровенно восхищались ею. Мы заставили ее повертеться, чтобы рассмотреть под всеми углами. Молли облачилась в стилизованную греческую тунику с изящной золотой цепочкой через голое плечо. Ткань мягкими складками ниспадала вокруг ее фигуры, напоминающей песочные часы. Но самым невероятным был цвет — теплая бронза, мерцающая, когда на нее падал свет. Рыжеватые кудри Молли стали ярче, а сама девушка казалась выше ростом.

— Класс! — прошептала Тейла. — Вы с Райаном будете отличной парой.

— Постой, он уже пригласил тебя? — спросила я.

— Да, но ему потребовалось время.

— Почему ты мне не говорила?

— Новость-то неважная…

— Шутишь? — фыркнула Тейла. — Ты все уши нам прожужжала! И теперь получила, что хотела.

— Ага, — вяло подтвердила Молли.

Неужели она до сих пор мечтает о Габриеле? Или Райан Робертсон недостаточно хорош для нее?

На лицах Молли и Тейлы появилось выражение облегчения. С главным они разобрались: платья полностью устраивали их обеих. А туфли и аксессуары подождут. Я же не обнаружила ничего. Одежда была либо строгой и деловой, либо не поддающейся описанию. Мне же хотелось чего-то простого, но особенного. Пусть у Ксавье перехватит дыхание! Трудная задача, вряд ли у меня имелся шанс найти такое. Отчасти я стыдилась своей земной суетности, но желание произвести впечатление на Ксавье пересилило смущение.

— Бет! — произнесла Молли, сложив на груди руки. — Хоть что-то тебе должно понравиться!

Я пыталась протестовать, но Молли великодушно пришла мне на выручку. По ее настоянию я примерила кучу нарядов, но была недовольна.

— Ты чокнутая, — подытожила она через час. — Ты во всем выглядишь потрясающе.

— Ты стройная, — процедила Тейла.

— Вот! — Молли выхватила белое плиссированное платье и развернула его, как веер. — Точная копия прикида Мэрилин Монро.

— Да, — сказала я. — Но мне нужно другое.

Молли грустно повесила ворох атласа на плечики.

Я покинула «Мэдисон», купив лишь мелочи: пузырек лака для ногтей «Розовый шепот» и сережки в виде тонких серебряных колец.

С остальными мы встретились в «Старбаксе». У ног барышень лежали набитые сумки, рядом сидели трое парней в полосатых блейзерах. Откинувшись в креслах, они бессовестно флиртовали с девушками.

— Есть хочу, — выпалила Молли. — Убить готова за такую огромную булочку.

Тейла погрозила ей пальцем.

— До бала только салат.

— Верно, — простонала Молли. — А кофе?

— Со снятым молоком и без сахара.

Вернувшись домой, я не смогла скрыть уныния. Поход не принес желанного результата. А магазины Венус-Коува я обшаривала несколько недель назад.

— Не повезло? — спросила Айви. — Ну, может, позабавилась.

— Нет. Пустая трата времени. И потом платья начинают казаться одинаковыми.

— Не волнуйся… Ты еще успеешь что-нибудь подыскать.

— Какая разница? Того, что я хочу, не существует.

— Не унывай! Подумай о Ксавье. Знаешь, Бетани, расскажи мне, что именно ты хочешь, и я сошью тебе наряд.

— У тебя есть дела поважнее.

— Я с удовольствием сделаю это для тебя, — вымолвила Айви.

Я понимала, что она права. Айви требовалось несколько часов, чтобы стать умелой швеей. Они с Габриелем — настоящие мастера.

— Посмотри журналы, — предложила мне сестра.

— Нет, Айви. У меня в голове точная картинка.

Она улыбнулась.

— Тогда закрой глаза и представь его.

Я зажмурилась и вообразила вечер бала. Мы с Ксавье стоим рука об руку под тентом из китайских фонариков. На Ксавье смокинг. Я одета в платье своей мечты, цвета слоновой кости, отделанном старинными кружевами, с нижней юбкой из кремового шелка. Переливчатый лиф усыпан жемчужинами, на облегающих рукавах — ряд атласных пуговок. На шее — ожерелье из крошечных золотых бутонов. На ногах — изысканные атласные туфельки, расшитые бисером.

Я неуверенно посмотрела на Айви. Ничего себе, ну и запросы у меня!

— Проще простого, — резюмировала сестра.

В понедельник я скучала в кафетерии. Ксавье на тренировке по водному поло, Молли с подругами заседали в комитете бала, обсуждали убранство зала и прочие организационные вопросы. Я тыкала вилкой салат, ученики с любопытством поглядывали на меня, удивляясь моему одиночеству. Я же почти ничего не замечала. Когда я физически расставалась с Ксавье, он занимал все мои мысли. Поймав себя на том, что считаю минуты до его появления, я решила, что время можно использовать с большим толком, и отправилась в библиотеку. Я рассчитывала почитать что-нибудь о французской революции.

Забрав из шкафчика книги, я шагала по аллее, когда сзади меня окликнул голос.

— Привет!

Повернувшись, я увидела Джейка Торна. Он прислонился к кирпичной стене. Темные волосы обрамляли бледное лицо, губы изогнуты в сардонической улыбке. На сей раз он был в школьной форме, но выдержанной в его собственном стиле: без галстука, воротник рубашки поднят, вместо блейзера — серая ветровка с капюшоном. Брюки свободно свисали с узких бедер, вместо предписанных правилами ботинок — белые оксфордские туфли. В левом ухе поблескивал гвоздик с бриллиантовой шляпкой, на шее болтался таинственный полумесяц. Он затянулся сигаретой и выдул кольцо дыма.

— У тебя могут быть неприятности.

— Неужели? — с наигранным беспокойством хмыкнул Джейк. — Это — официальный закуток курильщиков.

— Однако дежурные учителя никуда не делись.

— Они в основном болтаются около комнаты для персонала, пьют кофе и решают кроссворды.

— Но тебе лучше загасить сигарету.

— Уговорила.

Он раздавил окурок подошвой и отбросил его на клумбу как раз в тот момент, когда мисс Кратц, старая сварливая учительница, проковыляла мимо нас.

— Спасибо, Бет, — произнес он, когда она оказалась за пределами слышимости. — Только что ты спасла мою шкуру.

— Всегда пожалуйста.

Столь театральное выражение благодарности заставило меня вспыхнуть.

— Новичкам сложно. Ничего, потом начнешь ориентироваться. Наверное, в своей прежней школе ты чувствовал себя свободнее.

— В принципе я рисковал. И не всегда успешно — поэтому и угодил сюда. Кстати, древние римляне предпочитали смерть изгнанию. По крайней мере, я здесь — не навсегда.

— А сколько ты пробудешь в Венус-Коуве?

— Пока не исправлюсь.

Я засмеялась.

— И какова вероятность этого?

— Не так уж мала — если попаду под хорошее влияние, — заявил Джейк и прищурился. — Я не часто вижу тебя одну. Где твой нудный Принц Очарование? Надеюсь, здоров?

— Ксавье на тренировке.

— Ах, спорт… изобретение педагогов, сделанное в попытке держать под контролем взбесившиеся гормоны.

— Прошу прощения?

— Ерунда. — Джейк задумчиво потер щетину на подбородке. — Бет, а насколько твой бойфренд поэтичен?

— Ксавье хорош во многих областях, — похвасталась я.

— Тебе повезло.

Я опять покраснела и сменила тему разговора.

— Где ты живешь?

— Пока я снимаю комнату над салоном татуировки, — ответил Джейк. — Но подыщу что-нибудь еще.

— Я думала, ты поселился в семье принимающей стороны.

— Зачем жить с копией своих нудных родственников? Я предпочитаю собственную компанию.

— И твои родители не возражают?

Странно как-то… Джейк, конечно, рано возмужал и не лишен практической сметки, но фактически он еще подросток.

— Я просвещу тебя насчет своих предков, если ты расскажешь мне о своих. Подозреваю, у нас много общего. Ты свободна в воскресенье утром? Поработали бы над нашим «творением».

— В воскресенье я хожу в церковь.

— Разумеется!

— Присоединяйся.

— Спасибо, но у меня аллергия на ладан.

— Досадно.

— Он для меня как отрава.

— Мне пора, — выдавила я.

Он преградил мне дорогу.

— Между прочим, я сочинил первую строчку нашего стихотворения. — Он вытащил из кармана бумажный шарик и кинул его мне. — Не суди меня строго…

И Джейк удалился фланирующей походкой. Я расправила мятый клочок. Джейк обладал изящным почерком — буквы ровные, слегка удлиненные, ничего похожего на мальчишескую скоропись Ксавье. Вдобавок Ксавье ненавидел писать от руки. Моя голова закружилась: но не от каллиграфических высот, а от пяти слов Джейка:

У нее было лицо ангела.

Глава 21 Я ТОНУ

Что Джейк имел в виду? Фраза пылала в сознании, как будто Джейк раздел меня и выставил, дрожащую, напоказ. Вдруг он разгадал мою тайну? Или это его извращенная шутка?

Внезапно меня охватил гнев. Забыв о своих планах, я помчалась в главное здание в поисках Джейка. Я бежала по пустым коридорам, заскочила в кафетерий… Джейк как сквозь землю провалился. В груди трепетал страх. Я должна отыскать его и расспросить обо всем, а иначе просто изведусь.

Я обнаружила его у шкафчиков.

— Объясни! — воскликнула я, размахивая перед его носом запиской.

— Прости?

— Не смешно!

— Действительно.

— Я не в настроении играть в прятки. Ответь, что это означает.

— М-м-м… Полагаю, тебе не понравилось. Не беспокойся, можно переделать.

— Интересно, о чем ты думал?

— О том, что это замечательное начало. Я тебя оскорбил?

Сделав глубокий вдох, я постаралась припомнить, что говорила мисс Кастл. Она кратко сообщила нам о традиции утонченной любви, прочитала пару сонетов Петрарки и Шекспира. По-моему, говорила об идеализации женщин и поклонении им на расстоянии. А если Джейк четко придерживается темы? А я веду себя, как дура! Теперь я злилась на саму себя.

— Нет, ты не обидел меня, — промямлила я.

И гнев, и паника моментально испарились. Джейк употребил слово «ангел». Ну и что с того? Не очень оригинальное, избитое сравнение, но невинное.

— Я в порядке, — продолжала я. — Закончим стихотворение на уроке. Извини меня.

— Ничего страшного, Бет.

Он широко мне улыбнулся и успокаивающим жестом коснулся моей руки.

— Спасибо, что реагировал так невозмутимо.

— Я всегда такой.

И Джейк направился к небольшой группе, в которую входили Алисия, Александра и Бен из нашего литературного класса, а также несколько учеников-музыкантов. Последние выделялись всклокоченными волосами. Они сразу окружили Джейка и ударились в жаркую дискуссию. Я порадовалась, что он сумел найти друзей.

Я собрала книги и стала дожидаться Ксавье, но меня не покидало странное ощущение и физический дискомфорт. Я сосредоточилась и поняла, что получила отметину, вроде легкого солнечного ожога. Горела кожа на руке — чуть пониже локтя, как раз в том месте, где Джейк дотронулся до меня. Но как могло повредить обычное прикосновение?

— Ты чем-то расстроена, — заявил Ксавье, когда мы шли на урок французского.

Он никогда ничего не упускал.

— Размышляю о выпускном бале.

— И он повергает тебя в грусть?

Я решила выкинуть из головы Джейка Торна. Боль наверняка не имеет к нему никакого отношения. Наверно, я случайно оцарапалась о шкафчик или об угол стола. Я чересчур остро на все реагирую.

— Задумчивость — так это называется, — произнесла я беспечно. — Честно, Ксавье, неужели ты еще не научился понимать меня?

— Я ошибся.

— Нехорошо.

— Готов принять любое наказание.

— Отлично. У меня есть для тебя прозвище!

— А я и не знал.

— Я отнеслась к проблеме серьезно.

— И что же получилось?

— Хлопотун, — с гордостью проговорила я.

Ксавье состроил гримасу.

— За что?

— А Шмель?

— Еще хуже.

— Ну, тогда Длинный Нос.

— У тебя имеется цианид?

— На некоторых не угодишь.

Мы миновали девушек, изучающих в каталоге праздничные платья, и я кое-что вспомнила:

— Представляешь, Айви шьет мне наряд! Только бы ее это не слишком обременило.

— Для чего еще нужны сестры?

— Я так счастлива, что меня туда отпустили с тобой. Надеюсь, я буду выглядеть великолепно.

— Ты счастлива? — прошептал Ксавье. — Это я иду на бал с ангелом.

— Т-с-с-с! — Я зажала ему рот. — Не забывай, что ты обещал Габриелю.

— Бет, ты зря тревожишься. — И он поцеловал меня в шею. — Ну, какое у тебя платье?

Я поджала губы.

— Ох, брось!

— Увидишь сам.

— Можешь хотя бы намекнуть, какой цвет?

— Нет.

— Женщины иногда чрезмерно жестоки.

— Ксавье?

— Да, малышка?

— Ты сочинишь стихотворение, если я попрошу?

Он недоуменно уставился на меня.

— Любовное?

— Да.

— Попробую что-нибудь сотворить.

— Не надо, — рассмеялась я.

Готовность Ксавье выполнить любую мою просьбу всегда поражала.

На уроке мы с Ксавье должны были разговаривать перед классом по-французски. В качестве темы мы выбрали Париж. Никаких изысканий мы не проводили — даже в Интернет не лазили. Габриель снабдил нас всей информацией, в которой мы нуждались. Когда мистер Коллинз вызвал нас, Ксавье произнес первую реплику. Девочки в классе с интересом разглядывали его. Я решила вообразить себя на их месте. Да, Ксавье впечатлял. Гладкая загорелая кожа, аквамариновые глаза, полуулыбка, сильные руки, светло-каштановая шевелюра, неизменный серебряный крестик… Неужели Ксавье — мой?

Восхищаясь им, я настолько увлеклась, что все пропустила. Ксавье громко откашлялся, и я протараторила свою часть, делая упор на романтических сторонах жизни и на парижской кухне. При этом я искоса постоянно поглядывала на Ксавье.

Когда диалог закончился, Ксавье, повинуясь импульсу, обнял меня.

— От ваших нежностей уже тошнит, — проворчала Тейла.

— Согласен.

И мистер Коллинз оторвал нас друг от друга.

— Прошу прощения, сэр, — извинился Ксавье. — Но мы старались, чтобы наша презентация была как можно ближе к реальности.

Мистер Коллинз сверлил нас сердитым взором, а класс хохотал.

Слухи о нашем «шоу» разнеслись быстро. На перемене Молли засыпала вопросами.

— Вы с Ксавье и впрямь влюблены?

— Да.

Молли покачала головой.

— Бет, пойми меня правильно, ты потрясающая, но девчонки бегали за Ксавье Вудсом целую вечность, а он и глазом не моргнул. Считали, что он никогда не сумеет забыть Эмили, а ты…

— Я и сама иногда в это не верю, — совершенно искренне сказала я.

— Признайся, ужасно романтично — то, как он заботится о тебе, — Молли вздохнула. — Хотелось бы, чтобы кто-нибудь ухаживал так за мной.

— Таких парней полным-полно! Они, словно щенки, вьются вокруг тебя.

— Но у тебя с Ксавье совсем другое. Вы как будто связаны между собой. А парней интересует одно, — и она на секунду умолкла. — Уверена, вы с Ксавье откалываете те еще номера, но, похоже, здесь нечто большее.

— «Откалываете номера»? — повторила я.

— В постели, — объяснила Молли и захихикала. — Не стесняйся, Бет! Я имею в этом деле опыт… почти.

— Ничего такого не было.

Глаза Молли полезли на лоб.

— Значит, вы с Ксавье не?..

— Конечно.

— А я-то не сомневалась, что вы… уже. Но вы же делаете всякие штуки?

— Да. Гуляем, держимся за руки, делимся ланчем…

— Господи, Бет, сколько тебе лет? — простонала Молли. — Я что, должна все разжевывать? Ты хотя бы видела?..

— Что?

— Ты понимаешь! Это!

И она многозначительно посмотрела вниз.

— Ох, никогда!

— Разве он не намекал, чего он хочет?

— Нет! — возмутилась я. — Ксавье это не волнует.

— Просто дай ему время. Каким бы замечательным Ксавье ни был, все парни одинаковы.

— Правда?

— Увы, дорогая. — И Молли похлопала меня по плечу.

Я ничего не ответила. Но я доверяла Молли. Она кое-что соображала. Внезапно меня охватила тревога. Я-то считала, что у нас с Ксавье идеальные взаимоотношения. В конце концов, он никогда не поднимал этот щекотливый вопрос. Может, он скрывает от меня свои желания? Он любит меня, однако у людей есть определенные потребности, которые нельзя игнорировать бесконечно.

— А как тебе новенький?

Молли прервала мои раздумья. Я увидела, как мимо прошел Джейк Торн. Не обратив на меня внимания, он пересек кафетерий и сел за стол, где расположились старшеклассники. Они взирали на него со смесью обожания и уважения.

— Он уже обзавелся друзьями, — заметила я.

— Еще бы, он жутко сексуальный.

— Да?

— Ага, в таком… гнетущем смысле. С таким лицом он мог бы быть моделью.

«Фан-клуб» Джейка окружала мрачная атмосфера: у каждого темнели круги под глазами, все старались сидеть, низко опустив головы. И я заметила, с какой самодовольной улыбкой Джейк наблюдал за ними — прямо как кот на блюдце со сметаной.

— Он в моем литературном классе, — сказала я.

— Счастливая! — взвыла Молли. — Как он себя ведет? Он бунтарь?

— Ну, он очень умен.

— Проклятье! — Молли состроила недовольную рожицу. — Я его не зацеплю, ведь за мной бегают только тупые спортсмены. Но попытаюсь! Вреда никому не будет.

— Разве?

— Тебе легко, ты у нас заполучила Ксавье Вудса.

Вдруг из кухни послышался пронзительный крик, а вслед за тем испуганные голоса и топот ног. Ученики нервно встали и устремились в сторону кухни. Один из них, Симон Лоренс, замер в дверном проеме и попятился, побледнев как мел. Казалось, его сейчас вырвет.

— Что стряслось?

Молли схватила Симона за рукав, когда он брел мимо нас.

— Повариха… В общем, сковорода с маслом опрокинулась… Ей сильно обожгло ноги. Уже вызвали «Скорую».

Уставившись в свою тарелку, я сосредоточилась на том, чтобы посылать пострадавшей исцеляющую энергию или что-то, способное снять боль. Результат был бы лучше, если бы я видела жертву или прикасалась к ней, но мне не следовало вызывать подозрений. Да меня и выгонят из кухни, прежде чем я смогу приблизиться к женщине. Поэтому я оставалась на месте. Получалось плохо: что-то явно препятствовало мне и энергия возвращалась обратно. Наверное, я устала. Я продолжала прикладывать усилия, но словно наткнулась на каменную стену.

Молли вывела меня из транса.

— Бет… Ты выглядишь, будто у тебя запор.

Я натянуто улыбнулась.

— Здесь очень жарко.

— Валим отсюда. Мы ей ничем не поможем.

Мы приблизились к столу, за которым сидели Джейк Торн и его приятели. Наши взгляды встретились, и на мгновение мне почудилось, что я тону в глубине его глаз.

Глава 22 СЛОВО НА БУКВУ «С»

В субботу Молли впервые пришла к нам в гости. Она сама завуалированно намекала на это, поэтому я сдалась и пригласила ее. Молли почувствовала себя в «Байроне» как дома — плюхнулась на кушетку и задрала ноги.

— Отличный дом! — заявила она. — Он создан для классной вечеринки.

Затем Молли принялась изучать висящую над камином абстрактную картину — белое пространство с круглым символом в центре, от которого расходятся концентрические голубые круги.

— Что это? — озадачилась она.

Я задумалась. Преобладающей была идея о роли нашего Создателя. Он — источник всего. От Него развертывается паутина жизни, оставаясь сложным образом связанной с Ним. Круги представляют собой протяженность Его владычества, а белая основа — пространство и время. Его мощь, само Его Существо уходит за края холста. Ему принадлежит не только земной мир, но и вселенная. Он — символ заключенной в капсулу бесконечности и загадка, которую человеческий разум тщетно старается разгадать. Единственная истинная реальность, чье существование не подлежит сомнению, — это Он.

Конечно, я не стала излагать свои мысли вслух. Люди опасаются неизвестности. Но однажды их планета рассыплется прахом, а бытие будет продолжаться.

Тем временем Молли взяла прислоненную к креслу акустическую гитару, с восторгом разглядывая ее.

— Это Габриеля?

— Да, его любимая, — ответила я, надеясь, что Молли поставит ее на место.

Хорошо, что Габриель и Айви тактично оставили нас одних. Бережно держа инструмент, Молли, как зачарованная, пробегала пальцами по туго натянутым струнам.

— Жаль, я — не музыкант. В детстве я училась играть на пианино, но надо столько практиковаться, а у меня не хватало терпения. Кошмар, сколько тяжелой, скучной работы! Я бы послушала твоего брата.

— Попросим его, когда он вернется. Хочешь перекусить?

Молли тут же отвлеклась, и я повела ее на кухню. Айви задумчиво выкладывала на блюдо разнообразную выпечку и фрукты. Что ни говори, а брат и сестра пережили инцидент на вечеринке Молли и приняли ее как мою подругу. Хотя особого выбора у них не было — в те дни я обрела непреклонную волю.

— Вкуснятина! — Молли откусила кусок маффина с голубикой и закатила глаза, выражая одобрение. И вдруг замерла с жалким видом. — Он же не сойдет за салат, Бет?

В этот момент порог задней двери переступил Габриель с доской для серфинга. Влажная тенниска облепляла могучее тело. С недавних пор он стал прибегать к серфингу как к способу сбрасывать накопившееся напряжение. Волны сами исполняли его приказания. Габриель в своей ипостаси был очень активен — плавал, бегал, поднимал тяжести, и все для того, чтобы выпустить наружу свою неуемную энергию.

Молли незаметно положила маффин на тарелку.

— Привет, Молли, — поздоровался Габриель.

Он, наверно, решил, что Молли внезапно утратила аппетит, увидев его.

— Бетани, предложи Молли что-нибудь еще, — продолжал он. — Похоже, маффины Айви ей не нравятся.

— Нет-нет, — возразила Молли.

— Не переживай, Габриель, — я рассмеялась. — Молли на жесткой диете из-за предстоящего бала.

Габриель покачал головой.

— Весьма прискорбно для столь юного создания, — произнес он. — В твоем случае нет никакой необходимости терять вес.

Молли оторопела.

— Вы просто вежливы. Мне не повредит потерять пару-тройку фунтов.

Иллюстрируя свою точку зрения, она зажала между большим и указательным пальцами складку кожи на талии.

Прислонившись к кухонной стойке, Габриель внимательно оглядел ее и изрек:

— Молли, человеческая фигура прекрасна независимо от очертаний и размера.

— А как же знаменитые модели?

— Нет ничего более привлекательного, чем девушка со здоровым аппетитом, — ответил Габриель.

Его замечание удивило меня. Никогда не слышала, чтобы он высказывался по такому поводу, неизменно оставаясь неуязвимым для женских чар.

— Точно! — обрадовалась Молли и снова принялась за маффин.

И Габриель направился в коридор.

— А вы придете на бал? — выпалила Молли.

Габриель повернулся — в его серебристых глазах мелькнуло удивление.

— Да. К сожалению, это входит в мои обязанности.

— Можно и удовольствие получить, — жеманно пискнула Молли.

— Посмотрим.

Несмотря на уклончивый ответ Габриеля, он, казалось, полностью удовлетворил Молли.

— Значит, до скорого.

Остальную часть дня мы провели, разглядывая модные журналы и картинки на лэптопе Молли в поисках подходящей прически. Она решила, что хочет зачесать волосы наверх, уложив их либо во французский валик, либо в виде короны. Я понятия не имела, чего хочу, но знала, что могу положиться на Айви.

Когда Молли распечатывала фотографию Блэр Уолдорф из серила «Сплетница», у меня неожиданно вырвалось:

— Я подумала над твоими словами о Ксавье и… физической стороне наших отношений.

— Ну как? Ты получила удовольствие? Даже если нет, неважно. В первый раз редко бывает хорошо!

— Ничего и не было. Я просто решила поговорить с Ксавье.

— Зачем?

— Чтобы все выяснить.

— Если бы это его беспокоило, он и вызвал бы тебя на откровенность. Какой смысл давить на парня?

— Мне интересно, чего он хочет, что сделает его счастливым…

— Бет, не предпринимай ничего только ради счастья своего парня, — заявила Молли. — Если ты не готова, просто подожди.

— Но я не собираюсь выглядеть маленькой девочкой.

— Бет! — Молли закрыла сайт и повернулась ко мне с серьезным лицом «советчицы». — Парочки рано или поздно переступают границу. Лучше быть честной и не притворяться. Он ведь знает, что у тебя нет опыта, верно?

Я кивнула.

— Значит, не будет никаких сюрпризов. Объясни ему ситуацию и спроси, что он чувствует. Тогда станет ясно, как вы оба настроены.

— Спасибо. Ты, как всегда, на высоте.

Она рассмеялась.

— Точно. Между прочим, я разработала сногсшибательный план.

— Какой? — спросила я.

— Я знаю, как привлечь внимание Габриеля.

— Молли, не начинай…

— Но я никогда не встречала никого, похожего на него. И я изменилась…

— Ты?..

— Я кое-что поняла. Есть только один способ понравиться Габриелю — стать лучше. Поэтому я займусь общественными делами…

— Молли!..

— Буду участвовать в волонтерских акциях в доме престарелых «Чистое небо». Беспроигрышная стратегия.

— Не стоит превращать ее в развлечение. Габриель такого не одобрит.

— А ты ведь не проболтаешься? Ничего дурного у меня на уме нет. Однажды он поймет, что я не просто школьница из числа его поклонниц.

— Но Молли… — начала я, но она прервала меня:

— Бет, я рискну!

«Ничего не получится».

— Габриель не способен испытывать чувства, — настаивала я. — Он, как наш каменный ангел в саду.

— Не верю! — воскликнула Молли. — До некоторых людей всего лишь труднее достучаться.

— Ты впустую потратишь время.

— Ну, тогда я выкину это из головы.

— Мне жаль. Я не стараюсь огорчить тебя, но я не хочу, чтобы ты страдала.

— Ясно, — согласилась Молли, — но я не отступлю.

Я внимательно вгляделась в лицо Молли — такое открытое и искреннее. Глаза подруги светились радостной надеждой.

— Он давал тебе хоть какой-то повод надеяться? — выдохнула я.

— Пока нет, — призналась Молли. — Но я жду знака.

— Что в нем привлекает тебя? Внешность?

— Поначалу да. Но теперь всякий раз при виде его я испытываю странное ощущение дежавю — словно я уже любила его. Оно пугающее, изумительное. Иногда я предчувствую, что он скажет или сделает.

Она решительно тряхнула кудрявой головой.

— Ты поможешь мне?

— Ладно, Молли. Но, как?

— Пожалуйста, воспринимай меня серьезно. Возьмешь меня с собой, когда пойдешь в «Чистое небо»?

Был ли здесь Божественный Промысел? Не представляю… но это и неважно. Мы жаждем разжечь в людях дух сочувствия и милосердия, даже если их мотивация немного сомнительна.

— Конечно, но ты не будешь предаваться иллюзиям слишком сильно.

Когда Молли собралась к себе, уже стемнело. Габриель со свойственной ему вежливостью предложил отвезти ее домой.

— Нет, — отказалась она. — Я прогуляюсь пешком, мне недалеко.

— Я не могу этого допустить. — И Габриель взял ключи от джипа. — Вечерняя улица — не место для молодой девушки.

Он из тех, с кем особо не поспоришь, поэтому Молли обняла меня на прощанье и подмигнула.

— Вот он, знак! — прошептала она мне на ухо.

И подчеркнуто скромно последовала за Габриелем.

Наверху, в своей комнате, я решила поработать над стихотворением, но вдохновение меня покинуло. Я нацарапала несколько высосанных из пальца строк, но они казались банальными и сразу отправились в мусорную корзину. Наконец я сдалась, спустилась вниз и позвонила Ксавье.

Как выяснилось, мои творческие муки были напрасны.

— Я взял на себя смелость закончить первую строфу, — заявил Джейк, когда на следующий день мы встретились на уроке литературы. — Ты не против.

— Нет, я рада. Можно послушать?

Он раскрыл дневник на нужной странице и прочел своим мелодичным голосом:

У нее было лицо ангела. В ее глазах я видел отражение свое. Мы с ней одно и то же, она и я, Неразрывно связанные ложью.

Я неуверенно подняла на него взгляд, Джейк был дружелюбным и приветливым.

— Ужасно, да? — спросил он.

Клянусь, в прошлый раз глаза у него были зеленые, но сегодня они превратились в угольно-черные.

— Нет, хорошо, — бесцветным голосом произнесла я. — У тебя есть дар.

— Спасибо. Я попытался представить себе, что Хитклифф мог бы написать о Кэти.[16] Она много значила для него. Он настолько сильно любил ее, что ни для кого другого не осталось чувств.

— Всепоглощающе, — вырвалось у меня.

Джейк взял меня за руку и принялся кончиком пальца водить по запястью. Его прикосновение будто прожигало кожу.

— Ты красива, — прошептал он. — Напоминаешь цветок. Тебе, наверное, об этом постоянно твердят.

Я высвободилась.

— Нет. Перестань, Джейк.

— Подари мне шанс, — продолжал он нараспев, словно в трансе. — Я бы показал тебе, что такое настоящая страсть.

— Я уже влюблена.

— Я могу заставить тебя испытать кое-что новое.

— Ксавье дает мне все, что я хочу! — отрезала я.

— Я могу заставить тебя пережить истинное наслаждение, — продолжал он с гипнотическими интонациями.

— Не думаю, что Ксавье это понравилось бы, — холодно отчеканила я.

— Но тебе бы понравилось, Бетани. Кстати, о Ксавье, — ты что, все ему рассказываешь? Я бы придерживался принципа необходимого знания.[17]

Я опешила от его грубой прямоты.

— Хватит! Наши отношения с Ксавье основаны на доверии, о чем ты, похоже, не имеешь представления! — взорвалась я.

Я резко отодвинула стул и встала. Предвкушая сцену, ученики уставились на меня. Мисс Кастл оторвалась от бумаг.

— Не сердись на меня, Бет, — взмолился Джейк. — Пожалуйста.

Я неохотно села, не желая привлекать внимания.

— Я не буду выполнять вместе с тобой задание, — сказала я. — Уверена, мисс Кастл поймет меня.

— Не надо так. Забудь все, что я наговорил, ладно?

Я раздраженно скрестила руки на груди, а Джейк внезапно показался мне простодушным ребенком.

— Не сердись, Бет. Давай останемся друзьями.

— Но пообещай мне никогда не говорить глупости.

— Заметано.

Встретившись с Ксавье после урока, я не упомянула о перепалке с Джейком. Он мог бы разозлиться и подраться с новеньким. Кроме того, у нас с Ксавье было о чем подумать. Зачем вводить в наше «уравнение» еще и Джейка? Однако факт, что я о чем-то умолчала, вызвал у меня тревогу. Позже я поняла, что именно этого и добивался Джейк Торн.

— Я хочу кое-что обсудить с тобой, — выпалила я Ксавье, когда мы после школы валялись на песке.

Вообще-то мы собирались прямиком отправиться в «Байрон», готовиться к экзаменам, но не устояли перед соблазном полакомиться мороженым. Купив по порции, мы решили отдохнуть на побережье. У меня, естественно, возникло желание походить босиком по воде, потом мы гонялись друг за другом. В конце концов Ксавье поймал меня и мы растянулись в теплых дюнах.

Он перекатился лицом ко мне, стряхивая песчинки с носа.

— Я к твоим услугам.

— Не хочу, чтобы ты понял меня неправильно… — неловко начала я.

Ксавье сел и откинул волосы со лба.

— Ты хочешь порвать со мной? — спросил он.

— Что ты, Ксавье!

Он улыбнулся.

— Неужели ты сделаешь мне предложение, Бет? Сейчас не високосный год и…

— Так мне только труднее!

— Извини. Больше не буду.

— Что ты думаешь… как относишься… — я понизила голос. — Слово на букву «с».

Ксавье уперся подбородком в ладонь.

— Я не силен в разгадывании загадок. Не выразишься яснее?

Я порозовела.

— А какая вторая буква? — рассмеялся Ксавье, стремясь помочь мне.

— «Е», — ответила я, — а потом «к» и «с».

— Значит, секс?

— Ну… ты когда-нибудь задумывался… о нем?

— Откуда у тебя такие мысли?

— По мнению Молли, странно, что мы не… не делали ничего такого.

Ксавье нахмурился.

— Разве Молли необходимо быть в курсе мельчайших подробностей?

«А ведь он прав».

— Ты не думаешь обо мне в этом смысле? — произнесла я.

— Конечно, нет, Бет. Для многих парней секс — единственное, что связывает их с девчонками, но у нас с тобой другая ситуация. Нас объединяет нечто гораздо большее. Уверен, все было бы изумительно, но я люблю тебя, потому что ты — это ты.

— Вы с Эмили были близки?

— Господи! — Ксавье плюхнулся на песок. — Не начинай снова!

— Отвечай!

— Тебе так важно знать?

— Ксавье!

— Да… были. Довольна?

— Вот еще одно, что она могла дать тебе, а я нет.

— Бет, отношения основываются не только на физической близости.

— Частично, — возразила я.

— Но не секс создает или разрушает их.

— А разве ты не испытываешь… влечения?

Ксавье усмехнулся.

— Встретившись с посланцами Небес, начинаешь смотреть на жизнь шире.

— А если бы я захотела… сама?

Что со мной творится? Я вообще отдаю себе отчет? Но я понимала одно — что я люблю Ксавье и разлука с ним причиняет мне боль. Хотелось изведать его всего, и внутри, и снаружи, запомнить его тело и навсегда запечатлеть в памяти. Я мучительно желала слиться с ним душой и телом.

— Ты бы согласился?

— Нет.

— Почему?

— Ты не готова.

— Разве не мне решать? — заупрямилась я.

— Нужны двое, чтобы танцевать танго. — Ксавье ласково погладил меня по щеке. — Бет, я люблю тебя, и чем мы ближе, тем я счастливее. Ты опьяняешь.

Принцип необходимого знания — компьютерный термин, обозначающий стратегию защиты информации, согласно которой пользователь получает доступ только к безусловно необходимым ему данным. И?..

— Если ты действительно настаиваешь, то я — «за» на сто десять процентов, но прежде надо хорошенько подумать.

— И когда это случится?

— Пусть у тебя сначала прояснится голова, и ты не будешь ничего обсуждать с Молли.

Я вздохнула.

— Она ни при чем.

— Бет, а последствия?

— Я…

— Чистое безумие, Бет!

— Ты не понимаешь. Теперь мой дом здесь, с тобой.

Ксавье обнял меня и притянул к себе.

— Верно. Но я никогда не сделаю ничего, что причинит тебе вред. Мы играем по правилам.

— Несправедливо! Ненавижу, что они правят моей жизнью.

— Понимаю, но в данный момент мы бессильны.

— Нет, — я призывала себя замолчать, но слова полились сами собой. — Мы сбежим, спрячемся, и они никогда не найдут нас.

Внезапно меня осенило, подобные мысли уже не в первый раз посещают меня.

— Они отыскали бы нас, и я не собираюсь терять тебя, — со страстью произнес Ксавье. — И я принимаю их условия. Знаю, ты в ярости, но предлагаю тебе остыть. Угомонись немного, поразмышляй.

— И сколько времени? Два дня?

— Лучше пару месяцев.

Я насупилась, но Ксавье был тверд:

— Я не допущу, чтобы ты бросилась в омут. Сбавь обороты — мы должны быть спокойны и благоразумны. Сделай это для меня, ладно?

Я прислонилась головой к его груди, чувствуя, как гнев покидает меня.

— Только ради тебя.

— Что будет, если ангел и человек займутся любовью? — спросила я вечером у Айви, наливая себе кружку молока.

Она вскинула на меня пристальный взгляд.

— Бетани, вы ведь не…

— Нет-нет. Мне просто любопытно.

Сестра помолчала.

— Смысл нашего существования — служить Богу, помогая людям, но не смешиваясь с ними, — вымолвила она наконец.

— А такое случалось?

— Да, но с очень пагубными последствиями.

— В смысле?

— Слияние человеческого и Божественного никогда не предполагалось. Ведь ангел утрачивает свою светлую сущность навсегда.

— А смертный?

— Он не может вести нормальную жизнь.

— Почему? — спросила я.

— Данный опыт превосходит любой другой.

— То есть это ему навредит?

— Да, — ответила Айви. — Он станет изгоем. Очень жестоко! Как если бы позволить человеку заглянуть в другое измерение, а потом преградить ему путь. Ангелы свободно перемещаются между мирами. В огромной степени мы просто непостижимы для людей.

Концепция выглядела сложной и неясной, но я призадумалась. Значит, я не могу ринуться во что-то необдуманное с Ксавье. Наш союз потенциально опасен и запретен. Небесам и Земле нельзя соединиться противоестественным образом, иначе произойдет катастрофа. И, по словам Айви, сокрушительная.

— Мы с Ксавье решили подождать, — ответила я на вопрос Молли, когда мы в очередной раз встретились в кафетерии.

По-моему, она испытывала нездоровый интерес к моей любовной жизни.

— Нам не нужно делать ничего, чтобы доказать, как мы относимся друг к другу, — пояснила я.

— Но разве тебе самой не хочется?

— Зачем спешить?

— Ох, ребята! — рассмеялась Молли. — Остальные умирают от желания заняться этим при первой же возможности!

— Заняться чем? — осведомилась Тейла, появляясь за спиной Молли и обсасывая леденец на палочке.

Я покачала головой, однако Молли проигнорировала меня.

— Завалиться и трахаться, — фыркнула она.

— А, ты жаждешь расстаться со своей девственной плевой?

Тейла уселась рядом с нами. Я, наверное, выглядела испуганной, поскольку Молли расхохоталась.

— Расслабься, Тейле можно доверять… К тому же она в состоянии помочь тебе.

— Если у тебя есть сексуальные вопросы, обращайся, — заявила Тейла.

У подруг Молли были чересчур длинные языки, а вот благоразумия маловато.

— Ничего серьезного, — сказала я.

— Дам тебе совет, — произнесла Тейла. — Не занимайся этим с парнем, которого любишь.

— Что? — воскликнула я.

Тейла в один миг перевернула мою систему ценностей с ног на голову.

— Тей, ты ее задела! — вмешалась Молли.

Тейла погрозила мне пальцем.

— Я не шучу. Если отдашься тому, кто тебе дорог, то все пойдет к черту.

— Но почему?

— Ты лишишься того, что никогда не вернешь обратно. Если это случится с тем, кто тебе безразличен, то потом… будет не так больно.

У меня к горлу подкатил ком.

— А если нет?

— Бет, ничто не длится вечно, — горячо возразила Тейла.

Я внезапно ощутила неодолимое желание как можно скорее сбежать подальше. Отодвинув стул, я встала.

— Бетти, не обращай внимания, — подбодрила меня Молли и кивнула Тейле. — Теперь ты расстроила ее.

— Нет, — соврала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — У меня назначена встреча. Спасибо, Тейла.

За пределами кафетерия я ускорила шаг. Я нуждалась в Ксавье — только рядом с ним я снова смогу дышать, а его запах и прикосновение смоют волны тошноты. Я обнаружила его около шкафчиков: он собирался на тренировку по водному поло, и я едва не врезалась в него.

— Это ведь не произойдет? — всхлипнула я и уткнулась лицом ему в грудь. — Пообещай мне.

— Тихо-тихо, Бет. Что такое?

Он мягко отодвинул меня и заставил посмотреть на него.

— Ничего. Тейла сказала…

— Бет, ты прекратишь когда-нибудь слушать этих «умниц»?

— Она считает, что все кончается, — пролепетала я.

Ксавье крепко обнял меня. Возможно, эти слова больно ударили и его.

— Но тогда я не вынесу! Жить станет незачем! И мне конец, — повторяла я, как заведенная.

— Бет, — прошептал он. — Вот он я — и ты тоже. Мы здесь, вместе.

— Ты никогда не бросишь меня?

— Нет — пока жив.

— Правда?

— Ты — весь мой мир. Я и не собираюсь уходить.

— Но почему ты выбрал меня?

Я знала ответ, но жаждала, чтобы он произнес это вслух.

— Благодаря тебе я стал ближе к Богу и к себе самому. Когда я с тобой, я понимаю то, о чем прежде не задумывался. Мои чувства к тебе превыше всего. Земля может развалиться на части, но ничего уже не будет иметь значения.

— Ксавье, я сумасшедшая… иногда, по ночам, мне кажется, что твоя душа рядом.

Ксавье улыбнулся.

— Это не безумие.

Я прижалась к нему.

— Давай создадим особое место… где мы всегда сможем найти друг друга.

— Типа, под утесами на побережье?

— Нет, нечто внутри твоей и моей головы. Убежище, где мы сможем общаться, если будем в разлуке…

— Согласен, — ответил Ксавье. — Почему бы нам не назвать его Белым Местом?

— Замечательно.

Глава 23 ПВМ[18]

Многие полагают, что есть лишь два измерения — одно для живых, а другое для мертвых. Они не представляют, что их на самом деле гораздо больше. Люди на Земле сосуществуют параллельно с иными созданиями, но они невидимы для нетренированного взгляда. Некоторых называют Радужными — они бессмертны, мудры и способны путешествовать во Вселенной. Их в принципе легко заметить: они напоминают бело-золотистые вспышки или подрагивающее в воздухе разноцветное мерцание. И это не просто игра света, однако очень немногие ощущают Божественное присутствие. Я надеялась, что Ксавье относится к этим немногим.

Войдя в кафетерий, я села с Ксавье и принялась за начос в контейнере, который он протянул мне. Он невольно коснулся меня бедром, вызвав ощущение покалывания в моем теле. Внезапно у стойки раздались возбужденные голоса. Двое мальчиков лет десяти ссорились из-за места в очереди.

— Эй, ты нахально влез передо мной!

— Нет! Я все время стоял здесь!

— Врешь! Спроси кого угодно!

Учителя куда-то запропастились, и вскоре спор перешел на уровень тычков и взаимного обзывания. Старшие девочки заволновались.

Ксавье вскочил, но его опередил светловолосый парень по имени Лэчлен Мертон. Обычно он не расставался с айпадом, игнорировал домашние задания и был абсолютно глух к окружающим. Но сейчас он протолкался к мальчикам и растащил их. Потом что-то сказал им, и они даже пожали друг другу руки.

— В Мертоне впервые пробудилось чувство ответственности, — удивился Ксавье.

Рядовое событие служило отличным примером изменения общей атмосферы «Брюс Гамильтон». Айви и Габриелю будет приятно услышать, что их старания не пропадают даром. Конечно, Венус-Коув — тихий городок, на Земле полно других, действительно опасных участков, но там есть свои агенты Света. А я втайне радовалась, что не оказалась в зоне стихийных бедствий или войн. Отчаяние охватывало при виде всего этого в новостях. Я не могла видеть фотографии детей, страдающих от голода и болезней из-за нехватки питьевой воды. При мысли о том, на что способны люди, хотелось плакать. Чем одни из них лучше других? Никто не должен голодать, страдать от одиночества или думать о самоубийстве. Почему Господь допускает такое?

Я обратилась к Габриелю, и он вновь предложил мне подождать.

— Думай о проблемах, соответствующих твоему нынешнему уровню, — вымолвил он.

На следующее утро мы втроем отправились в дом престарелых «Чистое небо». Я пару раз навещала Алису, но потом перестала, проводя свободное время с Ксавье. Габриель и Айви бывали там постоянно, кстати, вместе с Призраком. По их рассказам, он сразу устремлялся к Алисе и самостоятельно находил ее.

Но сперва мы заехали за Молли. Несмотря на воскресенье и девять часов утра, она была полностью готова, а обычно по выходным она редко вставала до полудня. И она принарядилась как для фотосъемки — мини-юбка, туфли на высоких каблуках и открытая рубашка. Тейла, которая ночевала у нее, недоумевала, почему Молли предпочла «Сплетнице» работу со стариками.

— С какой стати ты направляешься в дом престарелых? — спросила она, когда я распахнула для Молли дверцу джипа.

— Мы все когда-нибудь окажемся там, — улыбнулась Молли.

И она поглядела на свое отражение в окне машины, чтобы убедиться: губная помада лежит хорошо.

— Только не я! — заявила Тейла. — У них воняет.

— Созвонимся, — бросила ей подруга и с деловым видом уселась возле меня.

— Но, Молли, — заныла Тейла, — мы собирались встретиться с Адамом и Крисом.

— Передай им от меня привет.

Тейла потеряла дар речи.

Появление Молли застало врасплох персонал «Чистого неба».

— Это Молли, — представил ее Габриель. — Она волонтер.

— Мы благодарны любой лишней паре рук, — устало произнесла Элен, одна из сиделок. — В особенности, сейчас.

— Я счастлива вам помочь, — ответила Молли, четко артикулируя слова. — Крайне важно — отдавать долг обществу.

Она покосилась на Габриеля, но он доставал гитару из футляра и ничего не заметил.

— Вы удачно прибыли прямо к завтраку, — сказала Элен.

— Спасибо, но я уже поела, — заявила Молли.

Элен на секунду замешкалась.

— Я имела в виду завтрак наших подопечных. Можете помочь кормить их.

Мы последовали за ней по мрачному коридору в убогую столовую. Атмосфера в зале оказалась гнетущая, несмотря на музыку Вивальди, которая лилась из старенького CD-плеера. Потертый ковер с цветочным узором, выцветшие занавески с изображениями фруктов. Обитатели устроились за пластиковыми столами на таких же креслах. Те, кому было трудно сохранять прямую осанку, расположились в глубоких кожаных креслах. Несмотря на освежители воздуха, характерный запах аммиака и вареных овощей бил в нос. Портативный телевизор в углу демонстрировал документальный фильм из жизни природы. Сиделки, в основном женщины, занимались обычной рутиной — складывали салфетки, убирали тарелки, повязывали нагрудники тем, кто не мог сделать этого сам. При виде нас на некоторых старческих лицах возникло выражение ожидания, другие, наоборот, не шевелились.

Подносы с завтраком, каждый в упаковке из фольги, выстроились на тележке. По соседству стояли ряды кружек.

Полчаса я провела рядом с женщиной по имени Дора: она сидела в инвалидной коляске, с вязаным шерстяным платком на коленях. Она обмякла, ее взор давно угас. Руки пестрели печеночными пятнами, сквозь пергаментную кожу проступала сеть лопнувших капилляров. Еда выглядела неаппетитно: кучка чего-то липкого, бледно-желтого. Я знала, что стариков часто пичкают супом-пюре, во избежание опасности подавиться и задохнуться.

— Что это? — осведомилась я у Элен.

— Омлет.

Какой-то престарелый джентльмен сражался с ложкой, но руки у него сильно дрожали, и в конце концов он рассыпал все перед собой. Габриель мгновенно оказался рядом.

— Я уберу.

И он собрал омлет бумажным полотенцем. Зрелище увлекло Молли, и она забыла о своей подопечной.

Покормив Дору, я перешла к Мейбл, имевшей репутацию самой агрессивной обитательницы «Чистого неба». Она оттолкнула протянутое блюдо и плотно сжала губы.

— Вы не голодны? — спросила я.

— Ох, не волнуйся из-за Мейбл, — пояснила Элен. — Она ждет Габриеля.

— Ладно. А где Алиса?

— В отдельной комнате: первая дверь направо. Алисе резко стало хуже. Она ослепла, и вдобавок началось воспаление легких.

Почему Айви и Габриель молчали? Может, решили, что меня никто, кроме Ксавье, не интересует? Однако чем ближе я подходила к комнате Алисы, тем сильнее мной овладевал страх.

Призрак уже нес вахту в коридоре. Мы оба тихо переступили порог, и я почти не узнала лежащую на постели женщину. Ничего общего с той Алисой, которую я помнила. Недуг полностью преобразил ее. Тело хрупкое, как у птички, тонкие волосы растрепаны. Никаких красочных кардиганов — только простое белое платье. Я окликнула ее по имени. Она молча протянула руку, однако пес опередил меня, ткнувшись в нее носом.

— Призрак? — шепнула Алиса.

— Это Призрак и Бетани, — ответила я.

— Бетани… Как славно, что ты здесь. Я скучала по тебе.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась я. — Вам что-нибудь нужно?

— Нет, дорогая, у меня все есть.

— Простите меня. Я… — начала я и оборвала себя на полуслове.

— Понимаю. Жизнь берет свое. Не извиняйся. Надеюсь, Призрак ведет себя хорошо.

Пес коротко тявкнул.

— Он замечательный товарищ.

— Молодец, мальчик.

— Вы болеете? Вам надо поправиться!

— Не уверена, что хочу этого.

— Алиса, вам следует отдохнуть…

Неожиданно она дернулась вперед, глаза распахнулись. Они не были сфокусированы на чем-то конкретном, просто глядели в пространство.

— Я знаю, кто ты, — прохрипела она.

Мое сердце сжала тревога.

— Я рада, что вы не забыли меня, — пробормотала я.

— Ты хочешь забрать меня.

— Куда, Алиса? — спросила я, не желая мириться с ее смертью.

— На Небеса. Я вижу твое сияние, Бетани.

Я была поражена.

— Ты укажешь мне дорогу? — произнесла она.

Я проверила ее пульс. Он был слабый — как трепещущий огонек догорающей свечи. Несмотря на боль за нее, я должна сделать свое дело. Сосредоточившись, я мысленно вернулась к той роли, для которой предназначалась в Царстве Божьем. Ведь я проводник, наставник новопреставленных душ.

— Когда настанет ваш час, вы будете не одна.

— Бетани, меня окутает тьма?

— Нет, Алиса, только свет.

— А мои грехи? Я не всегда вела себя образцово.

В ее тоне прозвучал оттенок прежней отваги.

— Наш Отец безгранично великодушен.

— И я встречусь с теми, кого любила?

— Да. И вы обретете единение со всеми созданиями этого и других миров.

Алиса успокоилась, и ее веки смежились.

— Постарайтесь уснуть, — сказала я.

Я обхватила ее хрупкую ладонь, Призрак положил голову на предплечье Алисы, и мы замерли.

По дороге домой я думала об Алисе и ее словах. Видеть смерть с Небес грустно, но быть ее непосредственным свидетелем — душераздирающе. Меня пронзило острое чувство вины. Я увлеклась Ксавье и напрочь забыла об остальных. Небеса одобряли наши взаимоотношения, но мне нельзя было целиком растворяться в Ксавье, хотя я отчаянно стремилась не расставаться с ним никогда.

Утром нам сообщили, что Алиса скончалась. Для меня это не стало сюрпризом. Проснувшись ночью от стука дождя в окно, я хотела задернуть занавески и увидела парящую снаружи Алису. Она безмятежно улыбалась. Алиса прожила полную, насыщенную событиями жизнь. Ее родные могли быть рядом в ее последние дни. Они многого не понимают, но однажды им даруют второй шанс.

Ее душа покинула тело. Страха в ней не было, только предвкушение.

И я мысленно напутствовала ее напоследок.

Глава 24 ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК

В день похорон Алисы небо затянули тяжелые облака, почва пропиталась влагой. Народу на кладбище собралось мало. Отец Мел отслужил заупокойную службу. Свежая могила выглядела как скромный холмик под дубом.

Уход Алисы что-то пробудил во мне, напомнил о нашей миссии, и я решила уделять время общественным делам. Конечно, это мелочь по сравнению с нашей общей целью: спасти Землю от Тьмы. Но, по крайней мере, я тоже вносила свой скромный вклад. Ксавье часто присоединялся ко мне.

— Тебе вовсе необязательно сопровождать меня, — заявила я ему, когда мы ждали вечернего поезда в Порт-Цирцею.

Мы хотели проверить бесплатную столовую для бедняков.

— Бет, это мой выбор.

— Я все усложняю!

— Перестань. Я умею распределять время.

— Но у тебя завтра экзамен по французскому?

— Нет, Бет, у нас обоих. — И он достал из рюкзака учебник. — Почитаем по дороге.

Постепенно я освоилась с поездами, а общество Ксавье действовало на меня благотворно. Кроме нас в вагоне сидел одинокий старик, который клевал носом и пускал слюни на рубашку. У его ног притулился бумажный пакет с бутылкой.

Мы открыли учебник, но вдруг Ксавье поднял голову и прошептал:

— Рай, наверное, громадный. Сколько места нужно, чтобы вместить души? От концепции бесконечности меня бросает в дрожь.

— На Небесах семь уровней реальности, — вырвалось у меня.

— Семь? — переспросил он.

— На Первом обитают ангелы, восхваляющие Бога. Отец, Сын и Дух Святой пребывают на Седьмом.

— Почему?

— Каждый исполняет свои функции. Как в любой компании, от низшего звена до исполнительного директора.

Ксавье помассировал виски.

— Трудновато…

— Есть свод правил. Второй уровень — на том же расстоянии от Первого, как Первый от Земли. Ангелы справа — всегда более выдающиеся, чем те, что слева. Оказаться на Шестом — очень сложно, надо сначала проникнуть в пространство за пределами Небес. Но ты всегда различишь, какой уровень где находится, потому что нижние — потемнее, чем ослепительно-яркий Седьмой…

— Стоп! — прервал меня Ксавье. — У меня мозги взорвутся.

— Извини.

Он улыбнулся.

— Главное, постарайся не забывать, что я всего лишь человек.

Ксавье пригласил меня посмотреть на игру его команды регби: намечался последний матч в сезоне. Я договорилась пойти с Молли и ее подругами-чирлидерами. Вообще-то болтовней о поднятии школьного духа они оправдывали свое желание посмотреть, как парни в шортах носятся по полю. Девушки прихватили с собой изрядный запас прохладительных напитков, чтобы в перерывах раздавать их в надежде на вознаграждение в виде комплимента или, еще лучше, свидания.

Мы все вместе направлялись к полю. Команда «Брюс Гамильтон» в форме с черно-красными полосками уже разогревалась. Их противники из подготовительной школы Миддлтона, в зеленом и желтом, стояли на другом конце и напряженно вслушивались в речь своего тренера с побагровевшим лицом. Перед самым началом игры наши мальчишки сгрудились и прокричали стимулирующую мантру о «мощи армии красно-черных». Подпрыгнули и обхватили друг друга руками в ожидании свистка судьи.

— Типично, — пробормотала Молли. — Похоже, только спорт способен вытянуть из них хоть какие-то эмоции.

А я поняла, что никогда не стану фанатом регби. Чересчур агрессивно и жестоко. На моих глазах один из игроков Ксавье помчался по полю, зажав мяч под мышкой. Ловко увернулся от двух противников, безжалостно преследовавших его. Очутившись в нескольких ярдах от ворот, он прогарцевал и рухнул на землю, вытянув над головой мяч. Игрок Миддлтона, который блокировал ворота, упал прямо на него. Парни «Брюс Гамильтон» засвистели, разразились одобрительными воплями и помогли товарищу подняться. Пошатываясь, он вернулся в центр поля.

Я на секунду зажмурилась, чтобы не видеть очередного столкновения. Молли подтолкнула меня локтем.

— Кто там? — спросила она, кивнув на юношу, который застыл на противоположной трибуне.

Молодой человек был в кожаной куртке, лицо скрывала мягкая фетровая шляпа и длинный шарф.

— Чей-то родственник? — предположила я.

— Для папаши он странноват и держится особняком.

Вернувшись к матчу, мы быстро забыли о незнакомце. Я нервничала. Ребята из Миддлтона давили соперников, как танки. Когда кто-нибудь из них приближался к Ксавье, мое сердце колотилось, дыхание учащалось. А Ксавье отнюдь не держался в стороне, он был в самой гуще событий. И, несмотря на мою антипатию к регби, я призналась себе, что Ксавье весьма опытен и, главное, честен. Если его сбивали с ног, он молниеносно вскакивал и продолжал борьбу. В конце концов я перестала содрогаться по поводу его потенциальных синяков и царапин. Я так гордилась Ксавье! Видя его успех, я кричала и махала руками — так же, как Молли и другие болельщицы.

К концу первого тайма мы опережали Миддлтона на три очка. Я бросилась Ксавье навстречу.

— Спасибо, Бет, — сказал он. — Я понимаю, это не в твоем духе.

И он вылил себе на голову бутылку воды.

— Ты изумителен. — Я откинула с его лба влажные волосы. — Но будь осторожен — парни из Миддлтона здоровенные.

— Габаритами меня не испугаешь.

Я заметила длинную царапину на его предплечье.

— Откуда она?

Он беспечно рассмеялся.

— Ерунда, Бет!

— Для тебя, а я не хочу видеть эту руку в таком состоянии.

— Значит, я — собственность Бетани Черч?

— Именно.

— Тогда слушаюсь, наставник.

— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь не имеешь права читать мне лекции о безопасности, — нахмурилась я.

— Малышка, травмы неизбежны. Потом можешь поиграть в медсестру. Бет, я несокрушим.

Наблюдая, как он бежит к своей команде, я мельком посмотрела на парня в кожаной куртке: он до сих пор находился на трибуне. Его лица я не различила.

За десять минут до окончания матча парни «Брюс Гамильтон» практически праздновали победу. Тренер школы Миддлтона вытирал со лба пот. Его команда впала в ярость и отчаяние. Ксавье с мячом несся по полю, но двое ребят из Миддлтона «наехали» на него, словно товарные поезда. Ксавье уклонился, но один из противников подставил ему подножку. Ксавье с размаху ударился головой о землю. Игроки «Брюс Гамильтон» запротестовали, заверещал свисток судьи, но было слишком поздно.

Мальчишки кинулись на помощь Ксавье, распростертому на поле. Его левая щиколотка оказалась вывернута под неестественным углом. Поддерживая Ксавье, парни подвели его к скамейке, к нему уже мчался врач. Ксавье побелел: он мог потерять сознание в любой момент.

Медик сокрушенно покачал головой. Ксавье стиснул зубы. Я начала проталкиваться к нему, но Молли запротестовала:

— Нет, Бет, ты будешь только мешать.

Не успела я и рта открыть, как Ксавье положили на носилки и отнесли в машину «Скорой помощи». Игра возобновилась. Я будто окаменела. Охваченная паникой, я, однако, отметила, что незнакомец исчез.

— Куда повезли Ксавье? — воскликнула я.

— В больницу, конечно, — ответила Молли. — Не бойся, — добавила она. — Наверное, он что-нибудь потянул. Ему наложат повязку и отправят домой. Ух ты! — И Молли кивнула на табло. — Мы обгоняем их на шесть очков!

Но меня больше не волновал исход матча. Извинившись, я быстро направилась в «Байрон», чтобы попросить Айви и Габриеля подкинуть меня до клиники. По дороге я мысленно взывала к ним, на случай, если они не дома. Я настолько тревожилась из-за Ксавье, что врезалась на парковке в Джека Торна и упала.

— Кто-то очень торопится, — заявил он, стряхивая пыль с моего пальто. — Что с тобой?

— С Ксавье во время игры в регби произошел несчастный случай, — ответила я, по-детски вытирая кулаками глаза.

— Боже мой! Как неудачно… Он серьезно пострадал?

— Понятия не имею.

— Уверен, он скоро поправится. Такова уж природа спортивных соревнований.

— Мне следовало знать! — рассердилась я.

— Бет, ты не виновата, — мягко сказал Джейк. — Не плачь…

И он обнял меня. Я невольно приникла к нему, разрыдалась, но потом принялась вырываться.

— Извини. — В глазах Джейка вспыхнул огонек. — Хотел убедиться, что ты в порядке.

— Спасибо. Но мне пора!

Поднявшись по ступенькам и помчавшись по школьному коридору, я с облегчением увидела Айви и Габриеля.

— Мы услышали твой призыв, — вымолвила Айви.

— Мне надо в больницу! — выпалила я. — Я спасу его!

— Нет, Бетани, — произнес брат.

— Почему?

— Подумай сама, Бетани, — проговорила Айви. — Если он чудесным образом исцелится, как, по-твоему, все среагируют?

— Но я нужна ему!

— Будь благоразумна, — начал Габриель. — Ксавье — молодой и здоровый. Он поправится естественным образом, и никаких подозрений не возникнет. Если позже ты захочешь ускорить процесс выздоровления, я не стану возражать. Но не сейчас.

— Могу я хотя бы увидеться с ним? — выдохнула я.

— Да, — подтвердил Габриель. — Мы все поедем.

Мне не нравилась местная больница — унылая, стерильная. Туфли медсестер скрипели на покрытом линолеумом полу. Шагнув внутрь, я погрузилась в атмосферу печали и потери. Здесь лежали и пациенты, которые никогда не поправятся — жертвы дорожных аварий, неизлечимые больные. В любой данный момент у кого-то умирала мать, отец, муж, сестра или ребенок. Страдание, скопившееся в этих стенах, просто обжигало. Столько уже душ отправилось на Небеса! Я могла бы облегчить им переход, утешить их, но, стоило мне представить себе лицо Ксавье, в моем сознании что-то моментально переключалось. Я думала лишь о том, как побыстрее найти его.

Вслед за Габриелем и Айви я шагала по коридору с люминесцентными лампами и безликой мебелью. Ксавье поместили на пятом этаже. Его родные как раз покидали палату.

— Бет! — окликнула меня Берни.

И семья Ксавье окружила меня, обрушивая информацию о его состоянии. Габриель и Айви с удивлением наблюдали за нами.

— Эй, расступитесь немного! — продолжала Берни. — Он выкарабкается, Бет, но навестить его, конечно, не помешает. А это, наверное, твои брат и сестра.

Она протянула им руку в знак приветствия, и они по очереди пожали ее. А я проскользнула в палату Ксавье. Одна постель пустовала, на другой были задернуты занавески.

— Тук, тук, — тихо сказала я.

— Бет? — раздался голос Ксавье.

Он сидел на койке, опираясь на подушки. На запястье красовалась голубая бирка.

— Где ты была?

Я обхватила его голову ладонями, внимательно вгляделась в лицо. Габриель и Айви тактично оставались снаружи.

— Вот тебе и «несокрушимый»! Как твоя щиколотка?

Подняв пузырь со льдом, он продемонстрировал лодыжку, вдвое увеличившуюся в размерах.

— Есть перелом — мне сделали рентген. Когда опухоль спадет, наложат гипс. Похоже, буду прыгать на костылях.

— Это не конец света. И дает возможность мне поухаживать за тобой.

— Ничего, оклемаюсь. Но придется здесь переночевать. Утром меня выпишут. Буду несколько недель переносить вес на другую ногу…

— Ты легко отделался.

— Правда, есть и еще кое-что, — смутился Ксавье.

— Что?

— Кажется, у меня сотрясение мозга, — скептически произнес он. — Я чувствую себя нормально, но разве им втолкуешь? Так что у меня постельный режим.

— Как ты?

— Хорошо. Просто сильная головная боль.

— Вместе мы справимся.

— Бет…

— Да-да. Ты не инвалид…

— Выпускной бал устроят в пятницу.

Я обомлела.

— Ну и пусть! — с фальшивой веселостью воскликнула я. — Я его проигнорирую.

— Нет, Бет. Ты так мечтала об этом празднике, Айви сшила тебе платье, лимузины заказаны…

— Без тебя все теряет смысл.

— Мне очень жаль. — Он стиснул кулаки. — Я идиот.

— Ксавье, не надо…

— Бет, пожалуйста. Ты прекрасно проведешь время, развеешься. И расскажешь мне, как там было.

— Ну… — пробормотала я.

— Бет, ради меня!

Я закатила глаза.

— Если ты прибегаешь к эмоциональному шантажу, я вряд ли смогу отказать.

Я не хотела, чтобы в ближайшие пять лет его терзало чувство вины.

— Заметано?

— Ладно, уговорил.

Он усмехнулся.

— Позаботься о фотографиях.

— Заедешь к нам накануне? — спросила я. — Продемонстрирую тебе свой наряд.

— Еще бы! Увижу своего ангела в новом облике.

— Не хочется оставлять тебя совсем одного.

— Не волнуйся. Похоже, мама привезет раскладушку и переночует здесь.

— Да, но ты будешь скучать.

Ксавье кивнул на прикроватный столик, на котором лежала толстая черная книга с золотым тиснением.

— Почитаю Библию, поразмышляю о вечных муках.

— Так ты представляешь себе развлечение? — с иронией осведомилась я.

— История очень трагична, а Люцифер оживляет картину.

— А что тебе известно?

— Люцифер являлся архангелом, который сбился с пути.

— А ты не зря посещал воскресную школу! Его имя означает «Дарующий свет». Когда-то в Царстве Божьем он был любимцем нашего Отца. Красивый и умный, он принадлежал к элите. С ним советовались в трудные времена, и другие ангелы относились к нему с величайшим уважением.

— Но ему было мало.

— Нет. Он стал слишком самонадеян. Возмущался людьми, не понимал, почему Отец считает их самыми выдающимися творениями. Считал, что восхваления достойны только ангелы, и решил, что может низвергнуть Бога.

— И тогда его изгнали.

— Да. Господь низверг вместе с его приверженцами. Люцифер добился, чего хотел — стал двойником нашего Отца, правителем преисподней, а падшие ангелы превратились в демонов.

— И что там сейчас творится? — спросил Ксавье.

Я покачала головой.

— Габриель знает. Он был знаком с Люцифером. Они братья… как и все архангелы. Но он помалкивает.

Разговор прервался — Габриель и Айви, интересуясь самочувствием пациента, просунули головы за занавеску.

— Серьезно? — Молли была в ужасе. — Сотрясение мозга? Вот беда! Ты будешь на балу без парня!

Ее реакция не улучшила моего настроения. Предполагалось, что нас ожидает волшебная ночь, которую я проведу с Ксавье и запомню навсегда. Но наши планы рухнули.

— Я вообще не хочу там появляться, — проворчала я. — Но Ксавье настаивает.

— Как мило с его стороны, — прощебетала она.

— Да. Поэтому мне безразлично, что я буду без партнера.

— Мы что-нибудь придумаем, — заявила Молли. — Наверняка найдется кто-нибудь, кто объявится в последний момент.

Я знала, что ее тревожит. В начале бала пары входят вместе, и профессиональные фотографы снимают их. Одиночество равносильно социальному самоубийству.

Но проблема решилась сама собой.

Я сидела с Джейком Торном на уроке литературы, на нашем обычном месте в задней части класса. Он молча строчил что-то в блокноте, а я возилась со стихотворением.

— Как-то трудно писать с мужской позиции, — пожаловалась я.

— Прими мои самые искренние извинения, — манерно ответил Джейк. — Но будь свободна в полете своей фантазии. Допустим, первая строфа — от кавалера к даме, а вторая — наоборот. Не тяни, Бет. Мне задание уже надоело. Давай разделаемся с ним и поболтаем о более интересных вещах.

— Нечего меня подгонять, — буркнула я. — Мне нужен хороший результат.

— Плохая оценка нам не грозит.

— Интересно, почему?

— Зачем стараться, учитывая… В общем, мисс Кастл любит меня.

Он усмехнулся и принялся снова писать. Я не спрашивала, над чем он трудится, а сам он ничего не объяснял.

Идея Джейка пробудила мое воображение, и следующие строчки возникли в голове сами собой. Я просто обращалась к Ксавье, однако меня сковывали узкие рамки. А мне казалось, что теперь я могла бы заполнить все тетради в мире, описывая голос Ксавье, его запах, жесты и прикосновения.

Зато стихотворение было завершено:

У нее было лицо ангела. В ее глазах я видел отражение свое. Мы с ней одно и то же, она и я, Неразрывно связанные ложью. В нем я вижу свое будущее. В нем я вижу своего друга. В нем я вижу свою судьбу, Свое начало и конец.

— Неплохо, — произнес Джейк. — И поэтично.

— Спасибо. А ты чем занимался?

— Краткие заметки… наблюдения.

— О чем?

— Например, о том, что люди чудовищно легковерные и предсказуемые.

— Ты их обвиняешь?

— Данный факт вызывает у меня презрение, — с горечью констатировал он, а я даже отпрянула. — Я сразу разгадываю их замыслы.

— Люди — это тебе не хобби.

— Отнюдь, Бет. Большинство из них — открытая книга… за исключением тебя. Ты загадка.

— Я? — и я фальшиво рассмеялась. — Я самая обыкновенная.

— О, нет.

Джейк снова напустил на себя таинственный вид.

— Не понимаю, о чем ты, — равнодушно произнесла я и отвернулась, чтобы он не заметил, как вспыхнуло лицо.

— Если тебе угодно.

Тем временем к нашему столу робко подошли Алисия и Александра.

— Да? — бросил он небрежно.

— Мы встречаемся сегодня вечером? — прошептала Алисия.

Джейк сердито уставился на нее.

— Вы получили мое сообщение?

— Да.

— Тогда в чем проблема?

— Ни в чем, — подавленно пробормотала она.

— Отложим на потом, — уже спокойнее сказал он.

Девушки улыбнулись и вернулись на свои места. Джейк молча пожал плечами.

— Надо полагать, с нетерпением грезишь о пятнице? — осведомился он. — Я слышал, из-за несчастного случая на спортивном поле ты лишилась партнера. Позор, как смазливый паренек тебя подвел.

Его губы искривились в злобном оскале.

— Новости в школе распространяются быстро, — парировала я, решив не обращать внимания на его ехидство.

Кроме того, я не столько предвкушала бал, сколько боялась пафосного мероприятия.

— А ты кого-нибудь выбрал? — вежливо уточнила я.

— Я тоже летаю в одиночку.

— Почему? А твой фан-клуб?

— Фанаты приемлемы только в маленьких дозах.

— Жизнь не очень-то справедлива, верно?

— Увы, — подтвердил Джейк. — Кто-то надеется покрасоваться на балу со своей избранницей, но иногда надо быть практичным, в особенности если означенная дева уже занята.

Его высокопарная речь заставила меня улыбнуться.

— Так-то лучше, — продолжал он. — Уныние тебе не идет.

Джейк выпрямился.

— Бетани, я — не самый предпочтительный вариант, но, может, ты окажешь мне честь, позволив сопровождать тебя на бал?

Такая перспектива меня не радовала.

— Спасибо, но сначала я должна обсудить все с Ксавье.

— Конечно. Но помни, что мое предложение остается в силе.

Когда я подняла этот вопрос с Ксавье, он, не колеблясь, заявил:

— Тебе нельзя идти одной.

Откинувшись к стене, он устроился на кушетке перед телевизором. На нем была серая рубашка, травмированная нога лежала на подушке. Ксавье беспокойно ерзал, и хотя он не жаловался, я знала, что голова у него все еще болит.

— Не забудь о танцах, Бет, — продолжал он. — А от меня никакого толка.

— Ладно. А что ты скажешь, если со мной будет Джейк Торн?

— Правда? — удивился Ксавье, и его яркие глаза сузились. — Что-то он мне не нравится.

— Кроме него, меня никто не приглашал.

Ксавье вздохнул.

— Бет, любой парень воспользовался бы шансом составить тебе компанию.

— Но Джейк мой друг.

— Уверена?

— В каком смысле?

— Вы знакомы совсем недолго.

— Ксавье… — Я прижала его ладонь к своей щеке. — Только одна ночь — и все!

— Бет, я хочу, чтобы ты получила от бала максимальное удовольствие. Но… если бы это был любой другой парень…

— Какая разница, с кем я пойду, если я буду думать о тебе?

— Давай, умасливай меня. — Ксавье лукаво улыбнулся. — Если ты уверена насчет Джейка, тогда — о'кей. Только не веди себя так, будто он это я.

— Никто с тобой просто не сравнится.

Он наклонился вперед и поцеловал меня, но одного поцелуя оказалось недостаточно. Мы повалились на кушетку, обнимая друг друга. Я перебирала его волосы, Ксавье обхватил меня за талию. Потом мы синхронно посмотрели на его загипсованную ногу, нелепо торчащую вверх, и разразились смехом.

Глава 25 ЗАМЕНА

— Прекрасно! — воскликнул Джейк, когда я сообщила ему новости. — Из нас получится фантастическая пара.

— М-м-м…

В глубине сознания копошились сомнения и дурные предчувствия, от которых по спине пробегали мурашки. Пока я лежала в объятиях Ксавье, ощущая себя в полной безопасности, идея казалась неплохой, но теперь я начала сожалеть о принятом решении.

— Не беспокойся, — произнес он вкрадчиво. — Ты не забудешь этот бал. Я заеду за тобой в семь.

— Лучше в семь тридцать.

Когда Молли услышала об изменении моих планов, у нее буквально отвалилась челюсть.

— Бет! — И она всплеснула руками. — Ты прямо магнит для самых горячих парней! И ты хотела его отвергнуть? С ума сойти!

— Он не Ксавье, — мрачно заметила я.

Я понимала, что напоминаю заезженную пластинку, но ничего не могла с собой поделать.

— Джейк — отличная замена.

Я вперила в Молли сердитый взгляд, и она вздохнула.

— Он классный, — трещала она. — А ты зациклилась на одном типаже. Сочувствую.

— Хватит.

— Серьезно, Джейк — замечательный. Половина девиц в школе сохнут по нему. Он еще задаст Ксавье жару.

Я фыркнула.

— Ладно-ладно, никто не может сравниться с Ксавье Вудсом, но если он думает, что ты не получишь удовольствия, он ошибается.

Я промолчала.

Общее безумие по поводу бала захватило всех учеников. В пятницу, сразу после одиннадцати часов утра, нам предоставили время для подготовки. Никто не мог сосредоточиться на занятиях, и преподаватели даже не пытались перекричать возбужденный гул голосов.

Молли и ее компания развили бурную деятельность и появились в «Брюс Гамильтон» с французским маникюром и подкрашенными (или обесцвеченными) прядями. Волосы Тейлы вообще цветом напоминали тальк.

Когда прозвенел последний звонок, Молли схватила меня и потащила в машину Тейлы. Я забралась на заднее сиденье и пристегнулась. Барышни были преисполнены грандиозных планов.

— Первая остановка — макияж, — командным тоном провозгласила Молли. — Трогай!

Автомобиль покатил по главной улице и затормозил перед местным косметическим салоном красоты «Лебедь». Внутри пахло ванилью, на стенах вперемежку с зеркалами висели плакаты, демонстрирующие последние достижения индустрии красоты. Владельцы придерживались этнического стиля. В дверных проемах колыхались пологи из длинных шнурков с бусинками, в плошках курился фимиам, из замаскированных громкоговорителей доносились звуки дождевого леса. В холле были раскинуты пестрые подушки, поблескивали чаши с ароматическими смесями, дымился чайник с травяным настоем.

Однако персонал представлял собой разительный контраст с миром природы. Нас приветствовали девушки с платиновыми кудрями, в плотно облегающих маечках и с «оштукатуренными» лицами. Молли была с ними на дружеской ноге, поскольку они ее тепло обняли. Звали их Мелинда и Мара.

— Уже сегодня? — защебетали они. — И вы должны быть в форме? Начнем.

Они усадили нас в высокие вращающиеся кресла. Я надеялась, что позже узнаю свое отражение.

— Я буду как Барби, — промурлыкала Тейла. — Фиолетовые тени для век, бледно-розовые губы…

— А меня привлекает классика Женщины-кошки шестидесятых годов, — заявила Хейли.

— Я предпочитаю воздушность, — сказала Молли.

— А я хочу выглядеть естественно, — сообщила я.

— Ты в краске не нуждаешься, — заявила Мелинда.

Девушки принялись излагать детали предстоящих процедур и поставили меня в тупик.

— Прежде всего необходима очистка с использованием травяной маски, затем — умеренный скраб, — тараторила Мара. — Далее нанесем слой грунтовки при помощи палочки из слоновой кости, которая позволит добраться до мелких пятнышек и других изъянов. В конце наложим главную основу: либо желтоватую, либо розоватую. И обсудим румяна, тушь для ресниц и все прочее!

— Твоя кожа идеальна, Бет, — перебила ее Мелинда. — Каким кремом ты пользуешься?

— Никаким, — ответила я. — Только умываюсь на ночь.

— Секрет, да? — усмехнулась Мелинда.

— Нет.

— Как тебе угодно, но результат сногсшибательный.

— Она ничего не скрывает, Мел, — вмешалась Молли. — У Бет семья вроде амишей.[19]

— Чтение Библии творит чудеса, — пробормотала Мелинда.

Хотя Мелинда не выказывала ко мне особого расположения, должна признать, свое дело она знала. Когда она закончила работу, я утратила дар речи. Впервые на моих щеках заиграл нежный румянец, а полные губы заалели. Яркие глаза в обрамлении длинных ресниц были обведены тонкими черными линиями, веки отсвечивали серебром. Но я по-прежнему оставалась собой. А Молли и остальные могли похвастаться толстыми слоями крема и пудры.

Из косметического салона девчонки направились в парикмахерскую, но я решила пойти домой. Первое «испытание» уже утомило меня, вряд ли я выдержу еще и ритуал укладки. Кроме того, в этом вопросе я доверяла исключительно Айви.

Когда я добралась до «Байрона», Габриель и Айви были полностью готовы. Габриель напоминал романтического голливудского актера и джентльмена восемнадцатого столетия одновременно. Айви домывала посуду в изумрудно-зеленом платье. Локоны она собрала в свободный узел на затылке. Мираж, а не человек, кроме того, в резиновых перчатках! Все вместе выглядело нелепо и доказывало, как мало ее заботит физическая красота. Айви помахала мне, не выпуская губку из руки.

— Бетани, ты вовремя! — сказала она. — Поднимемся в твою комнату?

Сначала Айви помогла мне надеть платье и расправила его. Из-под края переливчатой ткани виднелись изящные серебристые туфельки.

— Какая красота!

— Рада, что тебе нравится. Понимаю, сегодня ситуация не такая, как ты мечтала, но постарайся повеселиться.

Я обняла ее.

— Ты лучшая сестра на свете.

— Не торопись, — засмеялась она. — Придумала прическу?

— Главное, ничего сложного. Пусть она… соответствует мне.

— Ясно.

Проворные пальцы Айви быстро справились с задачей. Мои волосы падали крупными волнами, а две пряди с обеих сторон головы она заплела в косы и соединила на макушке. В них мерцали нити жемчуга, который идеально дополнил мой облик.

— Великолепно, Айви! — произнесла я с восторгом.

В шесть часов приехал Ксавье, и мы получили возможность притвориться, что наш вечер не полностью загублен. Я услышала, как он здоровается с Габриелем, и внезапно у меня в животе будто затрепетали крылышками бесчисленные бабочки. Я не понимала, почему так нервничаю. Ведь находиться рядом с Ксавье так же легко, как дышать. Наверное, мне хотелось произвести на него впечатление и убедиться, как он любит меня.

Айви опрыскала меня духами, и мы вышли на верхнюю площадку.

— Давай ты?.. — трусливо шепнула я.

— Конечно. Хотя не думаю, что он хочет видеть меня.

Наблюдая за грациозной Айви, я спрашивала себя, почему попросила ее спуститься первой. Возможно, потому, что никто не мог быть элегантным рядом с моей сестрой. Ксавье зааплодировал и сделал ей комплимент. Уверена, Габриель тоже проявил галантность. Теперь настала моя очередь.

— Бетани! — окликнул меня брат.

И я шагнула на ступеньку. Вдруг Ксавье не одобрит платье или я споткнусь? А если он поймет, что я не дотягиваю до той девушки, образ которой он создал в воображении? Мысли молнией проносились в сознании, но стоило мне взглянуть на Ксавье — и мои комплексы растаяли как дым. Он широко распахнул глаза, изумленно приоткрыл рот и прислонился к перилам. Его левую щиколотку охватывала скоба. Он оцепенел, это — реакция на меня или последствие сотрясения мозга?

Ксавье протянул мне руку.

— Что скажешь? — выпалила я, покусывая губу.

Ксавье не мог вымолвить ни слова.

— Ксавье, ты, однако, не слишком красноречив, — улыбнулась Айви.

— Не знаю, как передать мои впечатления, — начал он. — Бет, ты… невероятна!

— Спасибо.

— Даже не верится, что ты настоящая. Ты просто затмишь остальных…

— Не глупи! Сегодня все будут выглядеть превосходно.

— Бет, ты излучаешь свет! — не унимался Ксавье. — Ты ангел!

Я вспыхнула, когда он застегнул на моей манжете крошечные белые пуговки в виде бутонов роз. Обнять бы его, взъерошить волосы, но… Не следовало разрушать результаты усилий Айви, поэтому я ограничилась лишь поцелуем.

Внезапно раздался стук в дверь. Габриель пошел открывать и вернулся с Джейком Торном.

Странно, но Габриель явно напрягся — он крепко стиснул челюсти, а вены на его шее запульсировали. Айви отреагировала примерно так же, вдобавок ее светло-серые глаза остекленели.

Да и Ксавье встревожился.

Габриель удалился на кухню приготовить напитки. Брат и сестра всегда проявляли настороженность с незнакомцами, оттаивая только в присутствии Ксавье и Молли. Однако их подозрительность по отношению к Джейку озадачила меня. Что он успел натворить, если уже и ангелы вздрагивают? Я знала, что Айви и Габриель не испортят мне бал, не станут устраивать сцену, но запаниковала. Ксавье ласково прижал к моей спине теплую ладонь.

Джейк, кажется, не догадывался о произведенном им эффекте. Он был не в смокинге, как я ожидала, а в облегающих черных брюках и кожаной летной куртке. Нетривиально и театрально, в общем, в его духе.

— Добрый вечер, — произнес он. — Привет, детка, ты бесподобна.

— Привет, Джейк.

Он взял мою руку и поднес к губам.

По-моему, Ксавье едва не кинулся на него, но мгновенно сдержался и ответил на рукопожатие.

— Рад видеть тебя, — выдавил он.

— Взаимно, — ответил Джейк.

В отличие от Ксавье Призрак не старался быть дружелюбным. Пес уселся на задние лапы и глухо зарычал.

— Здорово, мальчик.

Джейк наклонился и…

Призрак вскочил, яростно лая и щелкая зубами. Джейк отшатнулся, Айви схватила за ошейник, вывела упирающегося Призрака из комнаты.

— Мне очень жаль, — посетовала я.

— Пустяки! — И Джейк достал из кармана коробочку. — Думаю, это прибавит тебе шарма.

Ксавье нахмурился, но не комментировал ситуацию.

А я открыла коробочку. Внутри лежали сережки-колечки из белого золота. Я почувствовала неловкость.

— Не стоило…

— Ерунда, — заявил Джейк.

Ксавье решил вмешаться в разговор.

— Спасибо, что взял на себя заботу о Бет, — любезно сказал он. — Я не совсем в форме.

— Я счастлив выручить Бет, — ответил Джейк, слегка жеманно и претенциозно. — Сожалею о том, что случилось с тобой. Но я тебе гарантирую, Бет не заскучает. По крайней мере, друг ей это не позволит.

— Мне, ее парню, конечно, хотелось бы быть с ней, — парировал Ксавье, — но скоро я заглажу свою вину.

Джейк насупился.

Ксавье повернулся к нему спиной, заключил мое лицо в ладони и нежно приник к моим губам.

— Ты готова? — прошептал он.

Я бы с удовольствием стащила с себя платье, нацепила домашние брюки и свернулась калачиком на софе. Зачем мне расставаться с Ксавье и уходить из дома с другим? Однако я кивнула.

— Позаботься о ней, — повторил Ксавье.

— Не спущу с нее взгляда.

На улице был припаркован лимузин. Похоже, Габриель счел это расточительством. Айви поправила лямку моего платья и тихо произнесла:

— Мы будем поблизости на случай, если понадобимся тебе.

Она чересчур драматизирует! Мы же будем в громадном зале в присутствии нескольких сот гостей? Тем не менее ее слова подействовали успокаивающе.

Лимузин напоминал инопланетный космический корабль — удлиненный, с затененными стеклами. Но для меня он был вульгарным.

Внутри оказалось просторно. Вдоль стен тянулись диваны, обтянутые белой кожей. На потолке горели фиолетовые и голубые галогеновые лампы. Справа я заметила встроенный в стену бар с рядами стаканов и бутылок. Часть стены занимал телевизионный экран с динамиками. Оттуда неслась песня о девушках, которые хотят повеселиться, — и от громких звуков все вокруг вибрировало. Салон был уже полон. Молли расплылась в широкой улыбке и послала мне воздушный поцелуй. Некоторые девочки мрачно уставилась на меня.

— А зависть — это грех, — усмехнулся Джейк. — Ты сражаешь их наповал. Думаю, будешь королевой бала.

— Мне все равно. Кроме того, ты не видел других.

— Делаю ставку на тебя.

Глава 26 ВЫПУСКНОЙ БАЛ

Бал устроили в павильоне теннисного клуба с видом на залив. Окруженный большими угодьями и массой разнообразных помещений, он как нельзя лучше подходил для подобных мероприятий.

Лимузин плавно обогнул высокую ограду из голубовато-серого камня и сквозь железные ворота выехал на извилистую подъездную аллею. По обеим сторонам тянулись аккуратно постриженные лужайки и живая изгородь. В саду возвышались каменные фонтаны. На одном установили изваяние льва с воинственно вскинутой лапой, из которой низвергалась вода. Имелось даже озерцо с мостом, более уместное около древнего замка где-нибудь в Европе, чем в заурядном Венус-Коуве. Зрелище меня впечатлило, а на физиономии Джейка застыло скучающее выражение.

Мы проехали мимо теннисных кортов и направились к павильону — стеклянному зданию цилиндрической формы, с пологой крышей и балконами. Парочки вытянулись длинной вереницей у входа. Юноши в смокингах стояли очень прямо, девицы сжимали сумочки и без конца расправляли наряды. Несомненно, именно парни играли роль эскорта, ночь принадлежала девушкам.

Кое-кто тоже подъезжал в лимузинах или во взятых напрокат шикарных автомобилях, другие — в двухэтажных автобусах, которые в честь праздника напоминали ночные клубы на колесах.

Феминистская философия была напрочь забыта. Старшеклассницы, словно сказочные принцессы, позволили кавалерам вести себя по лестнице и дальше, в фойе. Справа от меня Молли была настолько потрясена, что практически не разговаривала с Райаном Робертсоном. Слева Тейла без устали фотографировала, стремясь увековечить даже самые мелкие детали. Кроме того, Тейла ухитрялась кидать взоры на Джейка. Он даже подмигнул ей. Щеки Тейлы запылали, а я испугалась, как бы не потек макияж.

Доктор Честер, директор «Брюс Гамильтон», облачился в серый костюм. Он встречал нас на крыльце в окружении подставок с цветочными композициями. Учителя и служащие расположились таким образом, чтобы видеть всех и каждого. На лбу доктора Честера проступили крупные капли пота. Похоже, он бы предпочел оказаться дома, в своем любимом кресле, а не надзирать за пока еще смирными школьниками.

Мы с Джейком пристроились в «хвост», Молли и Райан — перед нами.

— Доктор Честер, моя партнерша, Молли Амелия Харрисон, — следуя протоколу, официальным тоном объявил Райан.

Реплика звучала довольно странно в устах парня, который вместе с друзьями развлекался, рисуя на асфальте возле здания «Брюс Гамильтон» гигантские гениталии. Но сейчас он слушался Молли.

Директор благожелательно улыбнулся и пожал ему руку. Пара прошествовала в фойе.

Мы были следующими.

— Доктор Честер, моя партнерша, Бетани Роуз Черч, — учтиво представил меня Джейк, будто мы находились на приеме императора.

— Откуда тебе известно мое второе имя? — накинулась я на Джейка.

— Я же телепат.

Бальный зал невольно поверг меня в трепет. Стеклянные стены от пола до потолка, пышный пурпурный ковер, паркетная танцплощадка, хрустальные люстры с тысячами подвесок… Я замерла, увидев океан, а вдали — невысокий белый столбик, вроде солонки или перечницы, — здешний маяк. Повсюду стояли сервированные столики: на льняных скатертях были рассыпаны блестки, а в центре уже водрузили вазы с цветами. Музыкальная группа неторопливо настраивала инструменты. Повсюду сновали официанты, разнося подносы с безалкогольным пуншем.

Габриель и Айви держались в стороне. Габриель был невозмутим, как всегда, а сестра вызывала у учеников благоговение. Вдруг бесстрастный взгляд Габриеля замер на Джейке. Его глаза буравили Торна, словно лазер.

— Бет, давайте к нам! — воскликнула Молли и обняла меня. — А то у меня от туфель ноги раскалываются! Хотя… надо бы поздороваться с твоим братом. Не хочется быть невежливой!

Оставив Джейка искать наши места, мы подошли к Габриелю.

— Здравствуйте! — проворковала Молли, ковыляя к нему на шпильках.

— Добрый вечер, Молли, — ответил он. — Ты очень привлекательна.

— Спасибо! Вы тоже. Как вам здесь?

— Я никогда особо не любил светские рауты.

— Понимаю. Официальная часть скучновата. Настоящее веселье начнется потом… Вы же в курсе?

Габриель на мгновение смягчился, уголки рта изогнулись в намеке на улыбку. Однако он снова обрел свой «каменный» облик.

— Доктор Честер недвусмысленно высказался по этому поводу.

Молли расхохоталась.

— Вряд ли док может нам помешать, верно?

— Кто ваш партнер? — сменил тему Габриель. — Не помню, чтобы я встречался с ним.

— Его зовут Райан.

И Молли кивнула туда, где Райан с друзьями развлекались армрестлингом. Один из них свалил стакан, тот покатился по полу. Габриель промолчал.

Молли смутилась.

— Временами он как ребенок, но парень хороший. Надо поспешить, прежде чем он разобьет что-нибудь ценное и нас выгонят. Увидимся позже. Надеюсь, мы потанцуем.

Я была вынуждена подгонять Молли к нашему столику — она продолжала восхищенно оглядываться на Габриеля. Райан ничего не заметил.

Но, как и брат, я не испытывала удовольствия. Я почти ни с кем не разговаривала и постоянно проверяла, который час. Может, извиниться, попросить у Молли мобильник и позвонить Ксавье? Но где же уединиться? Учителя дежурили у дверей, а туалетные комнаты битком набиты девушками.

Странно, но вечер оказался нудным. Правда, Джейк действительно старался: сыпал шутками и анекдотами, был очень внимателен ко мне. Старшеклассницы изящно поглощали еду и стряхивали воображаемые пылинки со своих нарядов. Неужели весь смысл заключался в том, чтобы сидеть и хорошо выглядеть?

Джейк пытался растормошить меня, задавая язвительные вопросы, но я отвечала угрюмо и невпопад. Я унеслась мыслями к Ксавье. Что он теперь делает? А как бы он вел себя на балу? Его не было возле меня, неудивительно, что мне не удавалось справиться с плохим настроением.

— В чем проблема, принцесса? — поинтересовался Джейк.

— Ни в чем.

— Грязная ложь. Сыграем в игру?

— Ладно…

— Как бы ты описала меня одним словом?

— Увлекающийся?

— Увы, нет. Кстати, забавный факт: я никогда не выполняю домашние задания. Что еще отличает меня от других?

— Гель для волос? Обходительность? Шестой палец на ноге?

— Теперь он мне ни к чему. Я избавился от него много лет назад. А теперь — твоя очередь.

Я задумалась.

— Ну… Это трудно…

— Бет, мне никогда не нравились простушки, способные описать себя одним словом, — заявил он. — А там, где нет сложности, нет и глубины.

— Молли считает, что парни любят спокойных девчонок, которые не склонны устраивать истерики.

— То есть тех, которых легко затащить в постель. Неплохо…

— Разве это не противоположно понятию «глубина»? — спросила я.

— Между прочим, и шахматы имеют глубину.

— Они для тебя равнозначны?

— Разумеется, нет, — ответил Джейк. — Бет, ты разбивала кому-нибудь сердце?

— Нет. И никогда не хотела. А ты?

— Множество раз, но всегда по веской причине.

— И по какой же?

— Девушки были не те.

— Надеюсь, ты расставался с ними лично, а не по телефону или как-нибудь еще.

— За кого ты меня принимаешь? — изумился Джейк. — Они не заслуживали подобного обращения.

— Почему?

— Ты любишь, затем теряешь, и точка.

Мы выслушали речь доктора Честера о том, какой у нас «особенный вечер» и что, конечно, мы не сделаем ничего, порочащего репутацию «Брюс Гамильтон». Директор, похоже, намекал, что после танцев мы разбежимся по домам. Потом он добавил, что разослал письма с осуждением частных мероприятий по окончании бала и советом родителям дважды подумать, прежде чем предоставить свое жилище для данных увеселений.

Он-то не знал, что вечеринка планировалась на протяжении долгих месяцев, и организаторы отнюдь не были наивны. Она намечалась в старом, заброшенном здании фабрики в пригороде. Отец одного из выпускников, архитектор, работал над этим сооружением, превращая его в жилой дом. Однако местные «зеленые» выдвинули свои возражения против проекта, и его временно «заморозили». Фабрика была крупной и находилась в уединенном месте. Никому и в голову не взбредет заявиться туда на ночь глядя. А у кого-то из учеников даже нашелся знакомый профессиональный диджей, предложивший свои услуги. Поэтому все с нетерпением ждали, когда смогут «оторваться на полную катушку». Но меня туда не тянуло: «девичник» у Молли сделал свое дело.

После торжественного ужина нас поочередно фотографировали для школьного журнала. Парочки принимали стандартную позу, обнимая друг друга за талию, причем парни боялись нечаянно дернуться и тем самым испортить снимок. Они знали, чего никогда не простят их подружки.

Джейк опустился на одно колено, взял из вазы розу и зажал ее в зубах.

— Улыбнись, принцесса, — шепнул он мне на ухо.

Фотограф, который механически щелкал учеников, просиял: дескать, хоть какое-то разнообразие! А я заметила, что некоторые барышни бросают сердитые взгляды на своих партнеров. И мне было жаль парня, который попытался повторить позу Джейка и шипами уколол губу. Пучеглазая девица проводила его в туалет.

Подали десерт: желе с мороженым. За ним последовали танцы, и нас пригласили снова занять свои места. А потом наступил момент присуждения наград. Организационный комитет, включая Молли и Тейлу, поднялся на помост с конвертами и призами.

— Мы рады объявить победителей бала «Брюс Гамильтон», — начала девушка по имени Белла. — Но прежде чем начать, хотелось бы удостовериться, что здесь присутствуют все выпускники.

Джейк издал короткий смешок.

— Чтобы отметить приложенные вами усилия, мы расширили список категорий, — продолжала Белла. — Итак, первая награда за Лучшую Прическу.

И мир сошел с ума. Лучшее Платье, Самая Неузнаваемая, Лучший Галстук, Лучшие Туфли, Лучший Макияж, Самая Обаятельная, Самая Красивая от Природы. Покончив с мелкими наградами, перешли к главной номинации: Король и Королева. Взволнованный шепоток пронесся по залу. Девчонки затаили дыхание, а юноши напустили на себя безразличный вид. Я не совсем понимала, из-за чего такой ажиотаж. Может, упоминание о награде они включают в резюме?

— В этом году победителями избраны… — Белла сделала драматическую паузу, — …Бетани Черч и Джейк Торн!

Зал взорвался аплодисментами. Я заскользила взглядом по толпе и лишь спустя несколько секунд поняла, что Белла произнесла мое имя. Мы прошествовали на помост. Выражение отвращения на лице Джейка исчезло — он от души забавлялся. Молли надела на меня корону и украсила лентой. Я стеснялась, а Джейку, напротив, всеобщее внимание льстило и придавало кураж. А ведь нам предстояло вальсировать. Я училась этому еще с Ксавье, но чувствовала себя неуверенно. Однако Джейк умело вел, и вскоре ритм прочно запечатлелся в моем сознании.

Мы буквально пролетели мимо Айви и Габриеля. Они сохраняли серьезность, но выглядели столь пленительно, что некоторые расступались перед ними. Заметив, какой фурор они производят, брат и сестра вернулись к своему столику.

Когда темп музыки изменился, Джейк отвел меня к краю танцплощадки и тихо сказал:

— Ты ослепительна.

— Как и ты. Все так считают.

— И ты тоже?

— Ну, ты обаятельный.

— Обаятельный, — повторил он. — А я, Бет, никогда не встречал девушки, подобной тебе. Твоя кожа мерцает, как лунный свет, а глаза — бездонные.

— Ты преувеличиваешь.

Возникло чувство, что он готов разразиться новой тирадой, и страшно захотелось избавить себя от похвалы.

— Не любишь комплименты?

Я покраснела.

— Верно.

— А как насчет простого «спасибо»?

— Спасибо, Джейк.

— Видишь, совсем нетрудно! Но сейчас я подышал бы свежим воздухом. Ты не против?

Я кивнула на учителей, стоящих на страже.

— Я заранее разузнал путь к отступлению, Бет.

И Джейк направился к угловой двери, которую почему-то упустили из виду. Мы прошли через кладовую в задней части павильона. Он помог мне перебраться через сложенные у стены ведра и швабры, и мы очутились на балконе, опоясывающем здание. Ночь была ясная, прохладный ветерок приятно охлаждал. Сквозь окно я различила танцующих и Габриеля с Айви.

— Столько звезд, — пробормотал Джейк, — но ни одна не сравнится с тобой.

Может, хватит комплиментов? Надо переключить разговор на него самого.

— Хотелось бы мне быть уверенной, как и ты, Джейк.

— Зачем? — он пожал плечами. — Жизнь — игра, и так получилось, что я умею играть.

— Но ты наверняка иногда совершаешь ошибки.

— Вот позиция, которая мешает людям побеждать.

— Все когда-нибудь проигрывают. Дополнительный опыт не повредит.

— Кто тебе это сказал? Ненавижу проигрывать и всегда добиваюсь того, чего хочу, — отрезал Джейк.

— А как насчет сегодняшнего бала?

— Одной вещи недостает.

— Какой? — насторожилась я.

Внутренний голос подсказывал мне, что мы ступаем на скользкую почву.

— Тебя.

В изумрудных глазах Джейка полыхнул огонь.

— Я несвободна.

— Ничто уже не имеет значения.

— Только не для меня! Я влюблена в Ксавье.

Джейк скрестил руки на груди.

— Бет, ты до сих пор не поняла, что он — не твой человек?

— А ты, значит, думаешь, будто ты — мой человек? — рассердилась я.

— По-моему, я заслуживаю, чтобы ты дала мне шанс.

— Ты обещал, — напомнила я. — Мы с тобой друзья, и ты должен дорожить этим.

— Мне мало, Бет.

— Я не кукла, в которую можно ткнуть пальцем и получить ее.

— А я — другого мнения.

Он наклонился, схватил меня за плечи и силой притянул к себе. Я увертывалась, но он запечатлел на моих губах поцелуй. В небе сверкнула зарница. Его руки держали меня железной хваткой, поцелуй оказался страстным и грубым. Я вырывалась, упираясь ему в грудь, и в конце концов сумела освободиться.

— Что ты себе позволяешь? — в гневе закричала я.

— Потакаю твоим и моим желаниям.

— Что навело тебя на такую мысль?

— Бетани Черч! — взорвался Джейк. — Мы оба чувствуем, что между нами существует связь.

— Нет!

— Ты отвергаешь меня? — возмутился он.

— Именно. Я — с Ксавье. Не моя вина, что ты еще не веришь.

Джейк шагнул ко мне. Он потемнел от гнева.

— Ты убеждена?

— Да, — отчеканила я. — Мы с тобой можем быть только друзьями, Джейк.

Он фыркнул.

— Нет, благодарю. Меня детские шалости не интересуют. Бет, нам суждено быть вместе. Я ждал тебя всю жизнь.

— Что?

— Я искал тебя на протяжении столетий. И почти утратил надежду.

Сердце будто заледенело.

— Никогда, даже в самых безумных снах, я не представлял себе, что ты будешь… одной из них. Поначалу я боролся со своим чувством, но безуспешно — наша судьба записана на Небесах.

— Нет, Джейк.

— Представляешь, каково это — бесцельно странствовать по миру в поисках тебя? И теперь я не отступлюсь.

— Выбирать не тебе.

— Предупреждаю тебя, Бет, — произнес он низким голосом. — Ты совершаешь ужасную ошибку, которая может дорого тебе обойтись.

— Меня не запугаешь.

— Прекрасно. Но я не церемонюсь с ангелами.

Глава 27 ИГРА С ОГНЕМ

Джейк развернулся и ушел. Я осталась одна. Может, я ослышалась? Конечно нет. Внезапно возникло ощущение, будто ночь давит, душит меня. Я была абсолютно уверена в двух вещах. Во-первых, Джейк Торн знает о нас. Во-вторых, он крайне опасен. Почему я настолько опрометчива? Мне хотелось увидеть в нем что-то хорошее, и я игнорировала тревожные сигналы, которые пылали, как неоновые огни.

Кто-то схватил меня за локоть, я отпрянула. Передо мной была Молли.

— Ты с Джейком? Вы с Ксавье поссорились?

— Нет! Он… не знаю, что творится… Мне нужно домой.

— Что? Почему? А как же наша вечеринка?

Однако я уже бросилась в зал.

Найдя Габриеля и Айви, сидящих за учительским столом, я зашептала:

— Нам пора!

К счастью, Габриель не задавал никаких вопросов. Они с Айви молча собрали свои вещи, и мы вместе покинули павильон. По дороге в «Байрон» они внимательно выслушали мой рассказ, в том числе я процитировала последние слова Джейка.

— Я проявила такую тупость, — простонала я, уткнувшись лицом в ладони. — Я не заметила…

— Не суди себя, Бетани, — утешила меня Айви.

— Почему я будто ослепла? Вы же догадались: с ним что-то не так!

— Он излучает негативную энергию, — ответил Габ.

— А почему вы мне ничего не сказали? — воскликнула я в отчаянии.

— Мы проверяли его, — объяснил Габриель. — Он экранирует свое сознание, и вытянуть оттуда информацию практически невозможно. Наша тревога могла оказаться напрасной, а волновать тебя не хотелось.

— У проблемных людей часто бывает серая аура, — добавила Айви. — Как результат множества факторов — трагедии, печали, боли…

— И злых намерений, — закончила я.

— Да, — подтвердил Габриель. — Не надо спешить с выводами, но, если мы правы насчет Джейка, я полагаю, что он… сильнее среднего человека.

— Насколько?

— Не знаю. Но ты не думаешь, что Ксавье?..

Я бросила на него возмущенный взгляд.

— Ксавье никогда не проболтается, Габриель!

— Передай Ксавье, чтобы он ни в коем случае не вмешивался, — вымолвил Габриель. — В Джейке Торне ощущается нечто необычное, Бетани.

— И как нам теперь быть?

— Выжидать, — произнес Габриель. — Пусть события развиваются своим чередом. И со временем Джейк проявит себя.

Дома Айви предложила нам горячее какао, но я отказалась. Поднялась наверх, сняла платье. Меня охватила тоска. Все шло безупречно, и вдруг какой-то парень угрожает разрушить все. Я вытащила жемчужные нити из волос, смыла макияж. Звонить Ксавье уже поздно, хотя, конечно, поговорив с ним, я бы избавилась от душевной тяжести. Я переоделась в пижаму и свернулась на постели, обнимая набивную игрушку, подаренную Ксавье. Слезы текли из-под закрытых век и капали на подушку. Страх и злость покинули меня, во мне была только печаль. Почему наша миссия сопряжена с такими сложностями? Я понимала, что это ребячество, но меня не покидало ощущение несправедливости. Наконец, я медленно погрузилась в сон.

В течение уик-энда от Ксавье не было никаких вестей. Тревога из-за Джейка просто разъедала меня, и я даже не задумалась, куда пропал Ксавье. Перерывы в нашем общении редко составляли несколько часов.

А вот Джейк Торн дал о себе знать — и довольно скоро. В понедельник утром, когда я отперла шкафчик, оттуда выпал листок бумаги. Я подобрала его, надеясь, что сейчас прочту смешную или трогательную записку от Ксавье. Однако я увидела три строчки, выведенные каллиграфическим почерком.

Ангел пришел.

Ангел увидел.

Ангел пал.

Я продемонстрировала листок Габриелю: брат сразу же скомкал его, не сказав ни слова. Остаток дня я старалась не думать о Джейке. Ксавье в школу не пришел.

Меня будто окутал густой туман, и я ожила всего на пять минут, когда попросила у Молли мобильник и набрала номер Ксавье. Однако услышав автоответчик, погрузилась в непроглядное уныние. Не имея возможности связаться с ним, я сделалась вялой и рассеянной.

Я вернулась домой с братом. Попыталась дозвониться до Ксавье и чуть не разревелась, потерпев неудачу. Вечер тянулся бесконечно. Неужели ему неинтересно узнать, как прошел бал? А если с ним что-то случилось?

— Ксавье не было в школе, и на мои звонки он не отвечает, — призналась я за ужином.

Айви и Габриель переглянулись.

— Не впадай в панику, Бетани, — вымолвила Айви.

— Вдруг он нездоров?

— Мы бы это почувствовали, — заявил Габриель.

Внезапно кусок встал мне поперек горла. Я поплелась в свою комнату и кинулась на кровать.

На следующий день Ксавье снова отсутствовал. На перемене я ощутила жар и головокружение. Сухие глаза жгло. Мука была невыносима. Где он? Как поступает со мной?

Я привалилась к шкафчику. Молли ласково положила руку мне на плечо.

— Бетти, что с тобой, дорогая?

— Мне необходимо поговорить с Ксавье, но я не могу связаться с ним.

Молли закусила губу.

— Думаю, тебе нужно кое-что увидеть.

— Он в порядке?

— В полном. Пошли со мной.

Она повела меня на третий этаж, в компьютерный класс: помещение с серым ковром, без окон и с рядами компьютеров. Молли включила ближайший, подвинула к нему два кресла и нетерпеливо забарабанила пальцами по столу. Когда он загрузился, она кликнула по иконке и быстро забарабанила по клавиатуре.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Помнишь, я рассказывала тебе о «Фейсбуке» и о том, как там все классно устроено?

Я тупо кивнула.

— В общем, не все так классно.

— Например?

— Ну… общедоступность сети.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

Я понимала, что Молли обнаружила кое-что подозрительное. Но, зная склонность Молли слишком остро реагировать на любое событие, решила не нервничать. Наши с ней представления о «катастрофе» существенно различались.

— Ладно… — вздохнула Молли.

Она набрала код, и на экране возникла ее страничка в «Фейсбуке». Она прочла вслух слоган, написанный под заглавием: «„Фейсбук“ помогает контактировать и делиться информацией с близкими людьми».

— Но конкретно в данном случае мы не хотели бы делиться информацией, — загадочно добавила она.

Таинственность начала утомлять меня.

— Объясни, что случилось. Наверное, ничего ужасного.

— Тогда приготовься.

Она кликнула по ссылке на альбом, озаглавленный «Выпускной бал. Фото Кристи Петерс».

— Кто она?

— Одна из наших выпускниц. Целую ночь всех фотографировала.

— Я что, в ее тегах? — воскликнула я.

— Ага. Ты… и кое-кто еще.

Сердце глухо заколотилось в груди. Может, Кристи сумела поймать в объектив мои крылья? Или я узрею свой собственный не очень лестный ракурс? Когда картинка появилась на экране, я поняла, что действительно произошла «катастрофа». Меня затошнило, но я не могла отвести взгляда от пары, слившейся в поцелуе. Джейк и я застыли на балконе. Он обнимал меня, мои руки лежали на его плечах, хотя я намеревалась оттолкнуть его и зажмурилась от шока. Но для любого другого все выглядело так, будто я отдалась страстному порыву.

— Надо убрать фотографию! — закричала я.

— Нет.

— Почему ее нельзя удалить?

— В своем «Фейсбуке» хозяйничает только Кристи, — втолковала мне Молли. — Мы можем убрать ссылку на тебя, но фотка на странице Кристи останется.

— Нет! — взмолилась я. — А если Ксавье…

— Бет, милая, по-моему, он в курсе.

Я выскочила из компьютерного класса, а потом и из школы. Я не знала, где Габриель, но не могла дожидаться его — хотелось побыстрей встретиться с Ксавье.

Дом семьи Ксавье находился недалеко, и весь путь я бежала сломя голову. Берни и Питер ушли на работу, Клер и подружки невесты подыскивали себе платья. Неудивительно, что открыл мне сам Ксавье. Небритый, в свободной рубахе и тренировочных штанах. Скобу с щиколотки сняли, но он еще переносил тяжесть на правую ногу. Мягкие волосы растрепаны, а бирюзовые глаза смотрели на меня враждебно.

Он не сказал ни слова, развернулся и направился на кухню. Я неуверенно последовала за ним. Он сел на стул и принялся есть хлопья.

— Я сейчас объясню! Это совсем не то, чем кажется.

— Неужто? — спросил он.

— Ксавье, пожалуйста. Просто выслушай меня.

— Ты делала ему искусственное дыхание? — саркастически произнес он. — Собирала для исследований образцы слюны? А может, у него редкая болезнь и ты исполнила его предсмертное желание? Хватит, Бет, я не в настроении.

Я бросилась к нему, взяла за руку, но он выдернул ее. Мне стало физически нехорошо. Между нами просто выросла невидимая стена. Этот холодный, отстраненный человек был не тот Ксавье, которого я знала.

— Джейк насильно поцеловал меня, и нас сфотографировали за секунду до того, как я оттолкнула его.

— Весьма убедительно, — пробормотал Ксавье. — По-твоему, я тупица? Я, конечно, не Божий посланец, но не идиот.

— Спроси Молли! — простонала я. — Или Габриеля и Айви…

— Я доверял тебе. И хватило одной ночи, чтобы ты переметнулась к другому.

— Неправда!

— Но вдруг у тебя проснулась совесть, и ты решила сообщить мне новости лично, не перекладывая ответственность на плечи других.

— Ксавье…

— Ты поставила меня в унизительное положение! Я, значит, валяюсь дома с сотрясением мозга, а в Сети появляется интимное фото моей девушки. Друзья оборвали мне телефон, и я вырубил его.

— Мне очень жаль, но…

— Но что?

— Ну… ты…

— Знаю, я кретин, — перебил меня Ксавье. — Зря я отпустил тебя на бал с Джейком. Больше такого не повторится.

— Почему ты не слышишь меня? — прошептала я.

— Я думал, нас что-то связывает, — продолжал он, сморгнув слезы. — Мы столько вместе пережили, а ты… Наверное, наши отношения себя исчерпали.

Я расплакалась. Ксавье инстинктивно вскочил, чтобы успокоить меня, но застыл, крепко стиснув челюсти, как будто это убивало его — видеть меня расстроенной и ничего не предпринимать.

— Пожалуйста… — умоляла я. — Я люблю тебя. Я так и сказала Джейку. Знаю, со мной нелегко, но не надо ставить на мне крест.

— Я хочу побыть один, — пробормотал он.

Я вылетела из его дома и мчалась до побережья. Рухнула на песок и рыдала, рыдала… Внутри меня что-то сломалось, и, похоже, ничто не могло заставить меня снова обрести целостность. Страдание полностью поглотило меня. Вскоре я почувствовала, что прилив лижет мне ноги. Хорошо, если бы он унес меня прочь, забросив на глубину, на самое дно. Ветер завывал, но я не двигалась. Возможно, наш Отец наказывает меня? Наверное, мое преступление заслуживает подобной суровости: дать мне пережить любовь, а потом лишить ее? А Ксавье? Он меня ненавидит? Или утратил веру в меня?

Айви и Габриель нашли меня, когда вода доходила почти до пояса. Меня бил озноб, Габриель понес меня домой. Айви довела меня до ванной комнаты, а через полчаса заглянула туда: я забыла, где нахожусь, и стояла под хлещущими струями. Габриель приготовил обед, но я не ела. Забралась на постель и молчала. Ксавье, Ксавье… Только сейчас я осознала, в какой безопасности ощущала себя рядом с ним. Я изнывала без его прикосновений и запаха. Мне казалось, что нас разделяют тысячи миль и мне уже никогда до него не дотянуться. Это вызывало желание положить конец своему существованию.

Потом я провалилась в забытье, хотя и понимала, что утром все начнется опять.

Мне приснилось, что я очутилась возле маяка на берегу Кораблекрушений. Сквозь густой туман я различила скорчившегося на земле человека. Он застонал, перекатился на спину, и я увидела Ксавье. Вскрикнула, хотела подбежать к нему, но чьи-то руки вцепились в меня мертвой хваткой. Из двери маяка вышел Джейк Торн в черной кожаной куртке с поднятым воротником.

— Увы, Бетани, — притворно вздохнул он, — но иногда у нас нет выбора.

— Что с ним? — закричала я, а Ксавье забился в конвульсиях. — Отпусти его!

— Ты испытываешь мое терпение, — отрезал Джейк. — Не волнуйся, он уже наполовину мертв.

Он резко поднял Ксавье на ноги и подтолкнул к краю утеса. Ксавье мог легко одолеть любого противника, но бороться со сверхъестественными силами не мог.

— Спокойной ночи, красавчик, — произнес Джейк.

Ксавье соскользнул вниз.

Ночь поглотила мой стон.

Следующие несколько дней я плохо помню. Я наблюдала жизнь со стороны. Школу я прогуливала, и Айви с Габриелем ни на чем не настаивали. В основном я спала, поскольку только так избавлялась от боли разлуки с Ксавье.

Лишь Призрак утешал меня по-настоящему. Все время он проводил со мной и даже заставлял меня улыбаться. Он вытаскивал из ящиков комода нижнее белье и разбрасывал по комнате, умудрился запутаться в вязанье Айви, а однажды принес упаковку «Лакомых кусочков» в мою комнату в надежде получить в награду одну порцию. Его маленькие трюки давали мне передышку, после которой я вновь впадала в «кому».

Тревога Габриеля и Айви возрастала. Я превратилась в бесплотный призрак то ли человека, то ли ангела и не принимала участия в домашних делах.

— Бетани, — как-то раз заявил Габриель. — Так не выживешь.

— Я постараюсь.

— Нет, — ответил он. — Вечером мы с Айви уладим это недоразумение.

— Каким образом?

— Увидишь.

После обеда они с Айви ушли. Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Было приятно думать, что они пытаются решить проблему, но я сомневалась, что у них получится.

Наконец я потащилась в ванную и взглянула на свое отражение. Да, изменения очевидны. Просторная пижама не скрывала того факта, что я потеряла вес. Лицо приобрело болезненный цвет, лопатки торчали. Волосы висели тусклыми прядями, глаза были огромными и печальными. Я сильно сутулилась. Смогу ли я собрать воедино осколки своей земной жизни, рассыпавшейся, когда Ксавье бросил меня? Перед моим внутренним взором маячила наша последняя встреча. Между нами все кончено. Я вернулась в постель и свернулась под одеялом.

Примерно через час ко мне постучались, но я даже не шевельнулась. Стук повторился, и кто-то переступил порог моей спальни. Я прикрыла голову подушкой.

— Бет! — произнес голос Ксавье. — Бет, очнись!

Я затаила дыхание, уверенная, что у меня начались галлюцинации.

— Габриель рассказал мне о том, что Джейк угрожал тебе!

Я села. Это был действительно он, в белой футболке и выцветших джинсах, высокий, красивый — в точности такой, как мне помнилось. Только под глазами темнели круги. Увидев меня, он вздрогнул.

— Ксавье, — прошептала я.

Он взял мою руку и прижал к своей груди. Я невольно вздрогнула.

— Я здесь, — вымолвил он. — Не плачь, я с тобой.

Он повторял эти слова снова и снова, обняв меня…

— Нельзя было отпускать тебя, но я чудовищно огорчился. Я думал… Ну, ты знаешь…

— Да. Ты не дал мне объяснить…

— Ты права, — кивнул он. — Я люблю тебя и должен понимать, что ты говоришь правду. Я тупица.

— Я решила, мы расстались навсегда и что я все разрушила, — всхлипывала я. — Я так тебя ждала!

— Прости, Бет! — ломким голосом сказал Ксавье и сглотнул. — Я исправлю то, что натворил, я…

Я приложила палец к его губам.

— Теперь все позади. Давай забудем о том, что случилось.

— Конечно, Бет.

Какое-то время мы молча лежали рядом, радуясь обществу друг друга. Я вцепилась в его рубашку, будто опасаясь, что он может исчезнуть. Он сообщил, что Айви и Габриель в городе, дают нам возможность побыть наедине.

— Дни без тебя оказались самыми трудными в моей жизни, — признался он.

— Лично я хотела умереть.

Он отпрянул от меня.

— Бет, я того не стою!

— А по-моему, стоишь, — ответила я.

— Вообще-то я понимаю, о чем ты, — произнес он. — Такое чувство, будто наступил конец света…

— Да. И конец всякого счастья.

Ксавье улыбнулся.

— Наверное, это не слишком умно, но я не стал бы ничего менять.

— И я тоже. Ксавье…

— Да?

— Если краткая разлука чуть не убила нас, что будет, когда?..

— Не надо, Бет. Я только что обрел тебя и не хочу думать о возможности потерять. Я не допущу этого.

— Ты не имеешь такой власти. Думаешь, если ты играешь в регби, то можешь бросить вызов Небесам? И я… боюсь.

— Влюбленный человек способен на экстраординарные поступки, — заметил Ксавье. — Мне без разницы, кем ты являешься. Ты — мой ангел, и я не отпущу тебя.

— А вдруг нас не предупредят? — в отчаянии воскликнула я. — И утром я проснусь не здесь, а там?

Ксавье прищурился.

— Бет, вот что мучает меня каждый день! Вы исчезнете, а я примчусь сюда в поисках тебя, но на звонок в дверь мне не ответят? Никто в городе, кроме меня, не будет знать, куда вы подевались. Лишь я буду понимать, что к вам мне не добраться и, значит, тебя не вернуть.

И Ксавье сердито откинулся на спину.

Итак, мой мир снова со мной. Я понимала, что никогда не смогу покинуть Ксавье. Он — мое пристанище. Возникло странное, всепоглощающее желание быть еще ближе к нему, раствориться в нем: пусть это будет залогом того, что ничто не разлучит нас.

Я принялась задумчиво водить кончиком ноги по полу. Ксавье с любопытством наблюдал за мной. Я медленно стянула через голову пижамную куртку. Никакой неловкости я не испытывала, напротив, ощущала… свободу. Скинула штаны и встала перед Ксавье, полностью обнаженная.

Он не разрушал гулкую тишину. Потом снял рубашку и джинсы. Подошел ко мне и теплой ладонью провел по спине. Я отдалась его объятиям. Его прикосновение согревало меня, и я почувствовала себя живой.

Я приникла к его мягким губам, провела руками по скулам и носу. Я «читала» его лицо, как слепой, который разбирает шрифт Брайля. Прижалась к нему, вдыхая знакомый запах. На мой взгляд, у него не было физических изъянов, но будь он в шрамах и одет в лохмотья, я бы любила Ксавье и таким.

Мы опустились на постель и лежали в объятиях друг друга, пока не вернулись Айви и Габриель. Молли наверняка заявила бы, что мы ненормальные, однако именно такого контакта мы и хотели. Мы стали единым существом. Одежда просто препятствовала этому. Мы жаждали быть вместе и одновременно оставались самими собой.

Глава 28 АНГЕЛ РАЗРУШЕНИЯ

На следующее утро Ксавье заехал к нам, чтобы мы вместе позавтракали перед школой. Габриель старался кое-что втолковать ему. Двуличность Джейка приводила Ксавье в ярость, и он мог сцепиться с ним один на один. Но Габриель хотел избежать столкновения любой ценой, ведь мы еще не представляли себе меру могущества Джейка.

— Не допускай конфликта ни при каких обстоятельствах, — внушал ему Габриель.

Ксавье оторвался от кофейной кружки.

— Он угрожал Бет. Навязывал себя ей. Что же, позволим ему выйти сухим из воды?

— Джейк отличается от других учеников. Повторяю — не пытайся разобраться с ним самостоятельно, — настаивал Габриель.

— Обычный тощий красавчик, — буркнул Ксавье.

— Внешность здесь абсолютно ни при чем, — произнесла Айви.

— И что нам делать? — не унимался Ксавье.

— Ничего, — ответил Габриель, — если не хотим привлечь к себе ненужного внимания. Будем надеяться, что он не собирается причинить кому-то вред.

— Вы серьезно? — усмехнулся Ксавье.

— В высшей степени.

— А то, что он вытворял на балу?

— Я бы не назвал это убедительным доказательством.

— А несчастный случай с поварихой и сковородкой? — вмешалась я. — И автомобильная авария в начале семестра?

— По-твоему, Джейк имеет отношение к тем событиям? — спросила Айви. — Его тогда не было в школе.

— Но ему достаточно быть в Венус-Коуве, — возразила я. — А в кафетерии он точно присутствовал.

— Пару дней назад на пристани пострадало судно, — добавил Ксавье. — И произошло несколько пожаров. По слухам, там орудуют поджигатели.

Габриель обхватил руками голову.

— Я должен подумать.

— У него есть сообщники! — воскликнула я с горечью. — Они ходят за ним по пятам и смотрят ему в рот. Их число постоянно растет.

— Бет, тебе пора, собери учебники, — вымолвил Габриель.

— Но…

— Просто уйдите, вы, оба. Нам с Айви необходимо побеседовать.

После выпускного бала популярность Джейка Торна возрастала с пугающей скоростью. Его фанаты бродили по школе, напоминая наркоманов: зрачки расширены, руки засунуты глубоко в карманы. При виде Джейка на их лицах появлялось болезненное выражение обожания. Несомненно, прикажи он им утопиться в океане, они моментально подчинятся.

Внезапно участились акты вроде бы случайного вандализма. Двери церкви Святого Марка осквернили непристойными рисунками, окна муниципальных зданий разбили, используя самодельную взрывчатку. В «Чистом небе» отравили пищу, и многих стариков отвезли в больницу.

Складывалось впечатление, что где бы ни случалась беда, Джейк Торн оказывался поблизости. Он играл роль стороннего наблюдателя, но, по-моему, сознательно сеял вокруг раздор и страдания. Может, он мстил и хотел наглядно продемонстрировать последствия моего отказа?

В четверг я планировала сбежать из школы пораньше, чтобы забрать Призрака из собачьей парикмахерской. Габриель оставался дома: они с Айви восстанавливали силы после того, как целую неделю «вычищали» Венус-Коув после безобразий Джейка. Теперь они были вымотаны донельзя.

Взяв сумку, я направилась к выходу: мы с Ксавье заранее договорились встретиться у его автомобиля. Но в коридоре около женского туалета я заметила толпу. Интуиция нашептывала мне держаться подальше, но любопытство взяло верх. Ученики жались друг к дружке, что-то горячо обсуждая. Некоторые плакали. Одна девушка уткнулась в грудь старшеклассника-хоккеиста в спортивной форме. Думаю, его вызвали прямо с тренировки! Парень испуганно косился на приоткрытую дверь.

Проталкиваясь сквозь учеников, я испытывала странное ощущение, будто душа отделилась от тела… я словно видела все на экране телевизора. Повсюду мелькали поклонники Джейка Торна в темной одежде. Их глаза чернели, как деготь.

На пороге туалета стояли доктор Честер и двое полицейских. Один из них разговаривал с Джейком. Торн притворялся спокойным, но его губы злобно кривились. Мне померещилось, что он едва не впился офицеру в горло! Однако остальные воспринимали его как невинного юношу.

— Это шок для каждого из нас, — вещал Джейк.

Потом он развернулся в другую сторону, и я слышала лишь обрывки его речи: «трагедия», «сообщить родным»… Его фанаты переглянулись между собой с усмешкой удовлетворения.

Джейк подал знак, и они стали выбираться из толпы. Мне хотелось крикнуть, что они опасны, но внезапно пропал голос.

И тут я осознала, что незаметно приблизилась к туалету. Два медбрата поднимали носилки, накрытые светлой тканью. На ней расплывалось красное пятно. Наружу свесилась рука с синеватыми ногтями.

От боли и страха у меня перехватило дыхание, но ощущения принадлежали не мне, а девушке на носилках. Я поняла, что ее пальцы сжимали рукоятку ножа. В моем сознании пронеслись ее последние воспоминания: она, повинуясь таинственному приказу, направила острие себе в горло. Она сопротивлялась, но, одержимая, уже не владела собой. Это была Тейла. Сколько раз во время ланча я слушала ее болтовню и смеялась над ее выходками? А теперь ее лицо навсегда врезалось мне в память. Еще час назад она дышала, но сейчас все было кончено.

Мое тело дико затряслось, но неожиданно кто-то обхватил меня за плечи. Хватая ртом воздух, я безуспешно попыталась вырваться. Потом испуганно съежилась и замерла. К счастью, моим спасителем оказался Ксавье. Он вывел меня на улицу.

— Нет, — хрипела я. — Пожалуйста, нет…

Он почти донес меня до машины. Ноги меня не слушались.

— Все в порядке, Бет, — шептал он.

— Немыслимо… Она…

— Полезай на сиденье, Бет.

Ксавье рывком распахнул дверцу и помог мне забраться внутрь.

— Джейк еще ответит! — воскликнула я.

Он включил двигатель, торопясь к Айви и Габриелю.

— Полиция предполагает, что это самоубийство, — объяснил Ксавье. — Джейк просто заметил ее отсутствие и сообщил начальству.

— Нет! — И я неистово затрясла головой. — Тейла никогда такого не сделала бы!

Я не убедила Ксавье.

— Джейк кто угодно, но не убийца.

— Ты не понимаешь, — я вытерла слезы. — Я знаю… клянусь.

— Что? — удивился Ксавье.

— Увидев тело, я внезапно стала Тейлой. Она перерезала себе горло, но не хотела кончать с собой… Джейк заставил ее. Он смеялся над ней.

— Точно?

— Ксавье, я чувствую его.

Мы смолкли.

— Что случилось после того, как она умерла? — тихо спросила я.

Голос Ксавье звучал бесстрастно.

— Ее нашли мертвой на полу в туалете. Кто-то из старшеклассниц обнаружил ее в луже крови. Рядом валялся кухонный нож.

Он вцепился в руль, и его костяшки пальцев побелели.

— Почему Джейк выбрал ее?

— Ей просто не повезло, — ответил Ксавье. — Она оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Вы с ней дружили…

— А вдруг мы виноваты? — произнесла я. — Может, он мстит?

— Значит, он садист, — констатировал Ксавье и не мигая уставился на дорогу, как будто пытался не дать вырваться на волю обуревающим его чувствам. — Мне очень жаль, Бет…

— Я видела вещи и похуже.

— Да?

Я не стала говорить ему, что смотреть издалека или находиться рядом с жертвой совершенно разные вещи.

— Ты ведь учился вместе с ней?

— С первого класса, Бет.

— Ужасно…

Я положила руку ему на плечо.

— Да, — сказал Ксавье.

Когда мы приехали домой, выяснилось, что Габриелю и Айви все известно.

— Надо действовать, — вымолвила Айви.

— И что ты предлагаешь? — осведомился Габриель.

— Остановим его! — крикнула я. — Убьем, если потребуется.

— Нет, Бетани, — утихомирил меня Габриель. — Нам не позволено лишать кого бы то ни было жизни без причины.

— Но он погубил человека! — возмутилась я.

— Бетани, у нас нет данных о нем. Значит, вопрос о нападении исключается.

— Вы не имеете права ничего предпринимать, но я-то могу, — проговорил Ксавье. — Позвольте мне сразиться с ним.

— Мертвый ты ничем не поможешь Бетани, — жестко ответил Габриель.

— Габриель!

Сама идея, что Ксавье пострадает, была невыносима для меня.

— Я сильнее его, — заверил брата Ксавье. — И я с ним справлюсь.

— Потерпи, Ксавье, — мягко сказала Айви.

— Он же обычный парень, — хмыкнул Ксавье.

— Отнюдь, — продолжала сестра. — Мы чувствуем его ауру — она становится все сильнее. Он привлекает тьму.

— То есть он демон? — уточнил Ксавье. — Немыслимо!

— Странно слышать это от тебя, знающего о существовании ангелов. Почему ты отвергаешь идею, что у нас могут быть антиподы-двойники? — поинтересовался Габриель.

— Я стараюсь не думать об этом, — проворчал Ксавье.

— И Небеса, и Ад реальны, — подытожила Айви.

— Кто, по-вашему, Джейк Торн? — прошептала я.

— Мы допускаем, что он является агентом Люцифера, — ответил Габриель. — Однако нам требуются неопровержимые доказательства.

Распаковывая позже школьную сумку, я наткнулась на клочок бумаги, засунутый в молнию. Развернув его, я увидела филигранный почерк Джейка.

Когда слезы ангелов хлынут на Землю, Врата Ада распахнутся вновь. Когда над ангелами нависнет угроза гибели, Земной парень встретит свою смерть.

К горлу подкатил ком. Вендетта Джейка распространилась не только на меня.

Я кинулась к брату.

— Что скажете? — спросил Ксавье.

— Всего лишь четверостишие, — произнес Габриель. — Послушай, я не сомневаюсь, что за убийством стоит Джейк. Он намерен учинить хаос, но я не преступлю законы Царства Божьего.

— А что вы сделаете, когда получите разрешение?

— Попытаюсь сохранить мир.

— Даже если для этого потребуется уничтожить Джейка?

— Да, — подтвердил Габриель. — И он отправится прямиком в адское пекло.

Ксавье задумался.

— Но что ему надо от Бет?

— Бетани отвергла его, — ответил Габриель. — Такие создания, как Джейк Торн, привыкли получать то, чего хотят. Его самолюбие уязвлено.

Я смущенно переступила с ноги на ногу.

— Он заявил, что искал меня на протяжении столетий.

— Что? — воскликнул Ксавье пораженно.

Габриель и Айви обеспокоенно переглянулись.

— Демоны так часто поступают с людьми, — объяснила Айви. — Таково их извращенное представление о любви. Они заманивают жертву в преисподнюю, где душа остается навсегда. Порча разъедает ее, и она даже начинает испытывать привязанность к своему узурпатору.

— Зачем? — недоумевал Ксавье.

— В основном назло нашему Отцу, — вздохнула Айви. — Моральное разложение Его созданий причиняет Ему боль.

— Но я ведь — не человек! — изумилась я.

— Верно, — кивнул Габриель. — Но что может быть лучшей наградой, чем ангел в облике смертного? Завладеть кем-то из нас — наивысшее достижение.

Ксавье придвинулся поближе ко мне.

— Значит, Бет в опасности?

— Как и все мы, — резюмировал Габриель. — Но Отец укажет нам путь.

Я хотела, чтобы Ксавье переночевал у нас. Айви и Габриель не возражали. Хотя они особо не распространялись на эту тему, я знала, что они тревожатся за Ксавье. Джейк был непредсказуем — настоящий фейерверк, который мог взорваться в любой момент.

Ксавье позвонил родителям и сообщил, что останется у друга, вместе с которым готовится к завтрашнему экзамену. Берни отличалась консервативностью. Да, она и Габриель отлично бы поладили!

Мы пожелали Айви и Габриелю доброй ночи и поднялись в мою спальню. Пока я принимала душ и чистила зубы, Ксавье вышел на балкон. Я не расспрашивала его ни о чем. Если он и боится, то, конечно, не признается. Готовясь ко сну, он разделся до белой майки и удлиненных шорт с надписью сзади «Никаких проблем!». Я натянула пижамные штаны и футболку.

Разговаривали мы мало. Я прислушивалась к ровному дыханию Ксавье, ощущая, как опадает и вздымается его грудь. Казалось, он способен защитить меня от всего на свете, хоть от демона, хоть от разъяренного дракона… Мелькнула мысль: может, я ожидаю от него слишком многого? Но я отогнала ее.

Я пробудилась от кошмара. Ксавье лежал рядом и выглядел таким красивым — с чуть приоткрытыми губами, разметавшимися по подушке волосами и гладкой загорелой кожей. Стремясь успокоиться, я потянулась к нему, и он мигом проснулся. Его глаза блеснули, как драгоценные камни.

— Что там? — прошептала я, уставившись на тень в углу.

Ксавье сел.

— Где? — спросил он сипло.

Я показала. Ксавье выбрался из кровати.

— Здесь? Вешалка, Бет.

— По-моему, там кто-то стоит, — продолжала я. — Человек в длинном пальто и шляпе.

Мои слова прозвучали чересчур глупо.

— Тебе мерещатся призраки, малышка. — Ксавье зевнул и потыкал вешалку ногой. — Определенно.

— Извини.

— Пока я тут, никто не причинит тебе вреда.

Я успокоилась и перестала вздрагивать.

— Люблю тебя, — засыпая, пробормотал он.

— А я — тебя еще больше.

— Невозможно. — Ксавье опять проснулся. — Я гораздо крупнее и…

— Я меньше, но мои любовные частички сильнее сжаты.

Ксавье рассмеялся.

— Аргумент не имеет смысла. Я его отвергаю.

— Я основываюсь на том, как сильно тоскую без тебя.

— Откуда тебе знать, как я скучаю по тебе? — сказал он. — У тебя что, есть встроенный измеритель «тоски», который распространяется на нас обоих?

— Я девушка, конечно же есть.

В конце концов я расслабилась. В лунном свете я видела каждую жилку, каждую веснушку Ксавье — и любила все это. Страх полностью покинул меня, и я задремала.

Глава 29 ДРУГ В БЕДЕ

Во сне меня преследовала Тейла — безликий призрак с испятнанными кровью руками, которыми она бесцельно хватала воздух. Потом я оказалась в ее теле, лежала в луже липкой теплой крови. В кране девичьего туалета капала вода. Тейла ускользала в иной мир. А я ощутила горечь и печаль ее родных. Они ругали себя за то, что не замечали ее отчаяния. Джейк тоже присутствовал в моих кошмарах, но всегда где-то на краю и слегка не в фокусе. Он негромко смеялся.

Утром Ксавье исчез. Я прижала лицо к подушке, где ночью покоилась голова Ксавье. Встала, отдернула занавески, и спальню залили золотистые солнечные лучи.

На кухне хозяйничал Ксавье. Он как раз разбивал яйца на шипящую сковородку. Вид у него был посвежевший.

— Думаю, приличный завтрак нам не помешает, — произнес он вместо приветствия.

Габриель и Айви уже сидели за обеденным столом.

Мы ели омлет и тосты.

— Очень вкусно, — сказала Айви с набитым ртом. — Где ты научился готовить?

— У меня нет выбора — мне пришлось, — улыбнулся Ксавье. — Кроме мамы, ни от кого в моей семье на кухне никакого толку. Если она допоздна задерживается на работе, они заказывают пиццу или едят всякую дрянь из пакетиков, на которых написано: «Добавить воды и размешать». Ну, я и занялся делом.

— Ксавье обладает множеством полезных навыков, — просияла я.

Он удивительно легко вписался в нашу маленькую семью. Похоже, Габриель, и тот принял его, даже подыскал ему чистую рубашку для школы.

Я заметила, что мы тщательно избегаем касаться вчерашнего происшествия. Я предпочла бы заблокировать воспоминания.

— Мы пережили шок, — начала наконец Айви. — Но мы непременно разберемся с ситуацией.

— Как? — спросила я.

— Отец даст нам знак.

— Надеюсь, Он поторопится, а то будет поздно, — прошептал Ксавье.

Не только мы — вся школа не оправилась после самоубийства Тейлы. Однако уроки не отменили. Родителям разослали письма с предложением помощи психотерапевта и просьбой всеми силами поддерживать детей. Мы ходили чуть ли не на цыпочках. Примечательно, что Джейк Торн и его дружки отсутствовали.

В полдень устроили собрание. Доктор Честер объяснил учащимся, что расследованием занимается полиция. Потом его голос зазвучал не так сдержанно.

— Потеря Тейлы Макинтош — трагедия для «Брюс Гамильтон». Она была замечательным другом и ученицей. Нам будет очень ее не хватать. Если кто-то из вас хочет обсудить случившееся с психологом, пожалуйста, запишитесь у мисс Херч, нашего доверенного консультанта.

— Бедный док, — заявил Ксавье. — Ему все утро звонят. Родители прямо на дыбы встают.

— Правда?

— Обстановка в школах всегда накаляется, если случаются такие инциденты. Дескать, почему администрация не предотвратила самоубийство… Люди беспокоятся о собственных детях.

— Но ведь школа совершенно ни при чем! — возмутилась я.

— Предки воспринимают все иначе, — пожал плечами Ксавье.

После собрания меня поймала Молли, с красными, опухшими от слез глазами. Ксавье тактично извинился, сказав, что ему нужно спешить на тренировку по водному поло.

— Как ты? — спросила я.

Молли покачала головой.

— Странно, что мы здесь, а ее уже с нами нет, — выдохнула она.

— Да, понимаю.

— Я никак не въезжаю, — продолжала Молли. — Не верю, что она могла сделать такое. Почему она не поговорила со мной? У нее была депрессия… Я плохая подруга!

Она разрыдалась, и я крепко обняла ее.

— Не вини себя. Иногда случается то, что невозможно предвидеть.

— Но…

— Нет, — оборвала я Молли. — Поверь мне — ты не могла ничего изменить.

— Наверное, — прошептала Молли. — Ты слыхала, что ее нашли в луже крови? Прямо как в фильме ужасов.

— Да, — кивнула я. — Молли, как насчет психотерапевта?

— Нет! — она яростно затрясла головой и истерически расхохоталась. — Я просто хочу забыть, и точка.

— Но, Молли, нельзя делать вид, будто ничего не случилось.

— Эй, Бет! — в ее голосе зазвучала фальшивая радость. — Есть и кое-что хорошее.

И Молли широко улыбнулась. Мне стало жутко.

— Что? — подыграла я ей.

— Джейк Торн переходит в мой класс информатики.

— Ох! — воскликнула я.

— И еще он пригласил меня на свидание!

— Что?

— Я и сама едва верю.

Полагаю, у нее временно помутилось сознание. Молли цеплялась за любую возможность отвлечься от боли потери.

— Что ты ему ответила?

— Не строй из себя дурочку. В воскресенье мы будет тусоваться вместе с его компанией. Кстати, ты не в обиде на меня? Но ведь ты не питаешь к нему никаких чувств?

— Нет, конечно!

— Короче, ты не против?

— Молли, я возражаю, но совсем не по той причине, о которой ты думаешь. Джейк — чудовище, тебе не надо встречаться с ним. Опомнись, пожалуйста!

Молли вытаращила глаза.

— В чем проблема? Почему ты так реагируешь?

— Молли, я порадовалась бы, будь это кто угодно, только не он! — почти выкрикнула я. — Ему нельзя доверять… Ясно, что от него одни неприятности.

Но Молли бросилась на его защиту.

— Он тебе не нравится, потому что из-за него ты поссорилась с Ксавье! — буркнула она.

— Нет. Но ты сейчас не в состоянии рассуждать объективно!

— Ты завидуешь его уникальности.

— Что? Это не имеет смысла.

— Наоборот, — ответила Молли. — По-твоему, лишь ты и Ксавье заслуживаете счастья. Знаешь, я тоже.

— Молли, остынь!

— Ты запрещаешь мне идти на свидание!

— Джейк Торн действительно пугает меня, — проговорила я. — И я не хочу, чтобы ты совершила ошибку, Молли.

Однако она не слышала меня.

— Ты сама хочешь его? Да? Дорогая, невозможно иметь всех парней на свете. Будь щедрой!

— Он не посмеет приблизиться к тебе… Джейк… — начала я.

— Кто он?

— Он убил Тейлу! — выпалила я.

Молли оцепенела. Если мое признание образумит подругу, спасет ее от судьбы следующей жертвы Джейка, оно того стоит.

Она прищурилась.

— Ты свихнулась, — прошипела она и попятилась от меня.

— Молли! — взмолилась я.

— Надоело! Ты ненавидишь Джейка? Пожалуйста, на здоровье. Я все равно отправлюсь на свидание с ним, потому что мне так угодно. Он самый потрясающий парень, какого я когда-либо встречала, и я не упущу свой шанс. А у тебя, Бет, мозги набекрень!

Я открыла рот, но внезапно рядом с Молли возник Джейк. Искоса глядя на меня, он обнял девушку за плечи и притянул к себе. Она довольно захихикала.

— Зависть — смертный грех, Бетани, — промурлыкал он. — Почему бы просто не проявить вежливость и не поздравить Молли?

Его глаза затянула блестящая черная пленка, мешающая отличить зрачок от радужки.

— Или написать ее эпитафию! — взорвалась я.

— Ух ты, удар ниже пояса, — протянул Джейк. — Не волнуйся — я позабочусь о Молли. Похоже, у нас с ней много общего.

И они удалились.

После занятий я безуспешно пыталась найти ее, рассчитывая убедить ее в своей правоте. Молли нигде не было. Тогда я все рассказала Ксавье, и мы принялись прочесывать школу. С каждым пустым классом мое сердце сжималось все сильнее. В конце концов Ксавье усадил меня на скамью.

— Бет! Не волнуйся за Молли.

— Почему? Он опасен! И его цель — добраться до меня через нее.

— Подумай, Бет. Джейк Торн не причинил вреда никому в пределах своего ближнего круга. Он вербует новых людей. А Молли пока на его стороне.

— Он непредсказуем.

— Нельзя впадать в панику, — урезонивал меня Ксавье.

— И что нам делать?

— Наблюдать. Ведь Молли говорила, куда они пойдут?

— Нет. Но они встречаются в воскресенье, и… там будут его друзья, — ответила я.

Ксавье кивнул.

— Венус-Коув — маленький городишко. Значит, сейчас надо выяснить, куда они собираются. Тогда у нас появится реальная зацепка, Бет.

Позже мы поделились нашими планами с Айви и Габриелем.

— Здесь масса нормальных заведений, типа кинотеатра, кафе «Влюбленные», кегельбана… — рассуждала Айви.

— Что угодно, но слово «нормальный» к нему не относится.

— Бет права, — сказал Ксавье. — Давайте думать, как он.

Просить ангела поставить себя на место демона — трудная задача, но Габриель и Айви постарались скрыть свое отвращение и погрузились в размышления.

— Он предпочтет что-нибудь уединенное, — произнесла Айви. — Его… поклонники вызывают подозрения у окружающих.

— Верно, — согласился с ней Габриель.

— В Венус-Коуве есть заброшенные дома и предприятия? — спросила я. — Вроде того, где устроили частную вечеринку после выпускного бала?

— Джейк любит экстремальные ситуации, а там не развернешься.

— Тогда представим себе нечто подобное, — предложила Айви.

— Правильно, — Ксавье вперил в меня проницательный взгляд. — Его фанаты… нужно учесть их облик…

— Они как «готы», — ответила я.

— А какой ключевой момент в культуре готов? — спросил Габриель.

— Смерть, — констатировала Айви.

— Да, — мрачно подтвердил Ксавье. — И где самое подходящее логово для банды извращенцев, одержимых смертью?

И меня озарило. Конечно, в Венус-Коуве существует грандиозное и темное место, которое Джейк использует как сцену для своего шоу.

— Кладбище… — прошептала я.

— Точно, — произнес Ксавье.

Украшенные кольцами пальцы Габриеля плотнее обхватили кофейную чашку.

— Вероятно, — сказал он.

— Вообще-то парень мог быть и чуть более оригинален! — воскликнула Айви. — Полагаю, кому-то из нас нужно последовать за ними в воскресенье.

— Я пойду, — откликнулся Габриель, но Ксавье покачал головой.

— Нельзя нарываться на схватку. Битва ангела и демона, нам это ни к чему. Отпустите меня.

— Слишком опасно, Ксавье, — возразила я.

— Бет, я их не боюсь.

— Как всегда! — вспылила я. — Хотя и не помешало бы.

— Это единственный вариант, — настаивал он.

— Отлично. Я с тобой.

— Угомонитесь! — отрезал Габриель. — Если Джейк набросится на вас с целой оравой своих сторонников…

— По-вашему, я не в состоянии защитить ее? — обиделся Ксавье.

— Я не сомневаюсь в твоей физической силе, — скептически ответил Габриель. — Но…

— Габриель, я готов жизнь за нее отдать!

— Да, но ты понятия не имеешь, с чем столкнешься.

— Я…

— Ксавье! — Айви положила руку ему на плечо, посылая Ксавье успокаивающую энергию. — Пожалуйста, выслушай нас. Мы не знаем, насколько силен противник. Но, похоже, для него нет запрета на убийство. Ты смелый, кто же спорит? Но ты лишь человек перед лицом… только наш Отец знает чего.

— И как нам быть?

— Я свяжусь с Ковенантом, — бесстрастно вымолвил брат.

— У нас нет времени! — воскликнула я.

— Наша первая забота — защитить вас обоих! И Молли, и тебя!

Звенящий в голосе Габриеля гнев заставил всех примолкнуть. Никто не проронил ни слова, пока Айви не заявила с редкой для нее настойчивостью:

— Ксавье, так или иначе, но ты должен оставаться с нами.

Сцену в доме Ксавье трудно было назвать приятной. Габриель и Айви предусмотрительно ждали нас в машине неподалеку.

Услышав, что он собирается провести уикэнд со мной, Берни застыла в дверях, глядя, как ее сын упаковывает сумку.

— Ксавье, что ты себе позволяешь?

Она даже не заметила, что он просто сообщил ей о своем намерении, как о давно принятом решении.

— Извини, мама, — произнес он, расхаживая по комнате и бросая в сумку белье и верхнюю одежду, — но я должен.

Берни, нахмурившись, уставилась на меня. А до сих пор мы с ней хорошо ладили! Хотелось сказать ей правду, но она наверняка бы мне не поверила.

— Ксавье, нет! — заявила она.

— Я вернусь в воскресенье вечером.

Он застегнул молнию на спортивной сумке и повесил ее на плечо.

— Неужели? Питер! — Берни вихрем вылетела в коридор. — Питер, поговори со своим сыном. Он совсем отбился от рук!

— Прости, Бет, — пробормотал Ксавье.

— Ничего, они же волнуются за тебя.

Несколько мгновений спустя отец Ксавье ворвался в комнату.

— Ты вывел мать из себя, — хмуро буркнул он.

— Мне очень жаль. Но я не могу объяснить всего…

Питер скрестил руки на груди.

— Вы в порядке? — спросил он наконец.

— Мы будем в порядке — после уик-энда, — с нажимом сказала я.

Очевидно, Питер почувствовал что-то в наших голосах.

— Я позабочусь о твоей матери, а вы, ребята, берегите себя, — и он кивнул на окно спальни. — Воспользуйтесь им.

Мы тупо пялились на него, полагая, что он шутит.

— Поторопитесь!

Ксавье усмехнулся, открыл створку, швырнул сумку вниз и помог мне вылезти.

— Спасибо, папа.

И последовал за мной.

Снаружи, прижимаясь к прохладным кирпичам, мы слышали возгласы Берни:

— Куда они подевались?

— Без понятия, дорогая, — невинным тоном ответил Питер. — Наверно, прошмыгнули мимо меня.

— Как ты? — спросила я Ксавье уже в машине.

Я помнила, как мне было стыдно, когда я обманывала Айви и Габриеля. А ведь я относилась и к родителям Ксавье с трепетным уважением.

— Ничего, мама отходчивая. Ты — мой высший приоритет.

Обратную дорогу мы молчали.

Глава 30 ПРЕДДВЕРИЕ АДА

Я старалась, но никак не могла смириться с предложением Габриеля дождаться Божественных указаний. Нехарактерная для него осторожность свидетельствовала о том, что Джейк Торн очень опасен.

Молли в беде.

Она стала моей первой подругой в Венус-Коуве. Именно Молли взяла меня под свое крыло и сделала все, чтобы я вписалась в школьную среду. Если Габриель медлил, значит, дело плохо. Поэтому я рискнула.

— Я хочу купить продукты, — сказала я Габриелю.

— У нас полный холодильник, Бетани, — возразил он.

— Надо же немного отвлечься, — произнесла я, прибегнув к другой тактике.

Габриель сощурил серебристые глаза. Я сглотнула.

— Мне не сидится дома.

— Я провожу тебя, Бетани. Учитывая сложившуюся ситуацию…

— Зачем? Я буду с Ксавье. И, кроме того, прогулка продлится минут десять.

— Не будь чересчур мнительным, Габриель, — улыбнулась Айви. — Свежий воздух никому не повредит.

Габриель поджал губы.

— Ладно. Возвращайтесь поскорее.

Я потащила Ксавье к автомобилю. Он завел «Шевроле». Я велела ему затормозить в конце улицы.

— С каких это пор ты плохо ориентируешься в нашем захолустье? — хмыкнул он.

— Ни в какой магазин мы не собираемся.

— И так ясно. По-моему, ты не в своем уме.

— Из-за Джейка погибли люди! Разве мы сможем жить, если следующей жертвой станет Молли?

Однако убедить Ксавье мне не удалось.

— Бет, ты что, веришь, что я отвезу тебя прямо в лапы маньяка?

— Теперь речь не обо мне. И меня не беспокоит, что будет со мной.

— Ты не понимаешь, что тебе угрожает?

— Хватит, Ксавье! Зачем, по-твоему, меня послали на Землю? Не только работать в бесплатной столовой! Я не буду прятаться в своей комнате и трястись от страха.

— А Габриель прав — иногда разумнее бояться.

— А иногда — идти под пули.

Ксавье разозлился:

— Бет, я один поеду на кладбище и привезу Молли.

— Превосходно! — с иронией заметила я. — Если на свете есть человек, которого Джейк ненавидит сильнее меня, то это ты. В любом случае я Молли не брошу.

Ксавье резко свернул на перекрестке.

— Куда ты, туда и я, — проворчал он.

Кладбище находилось на окраине Венус-Коува. Параллельно тянулись заброшенные железнодорожные пути, на которых стояли пустые вагоны. Рядом были покинутые жилые дома, с густо заросшими сорняками балконами и заколоченными окнами.

Кладбище возникло в то время, когда в городке появились первые поселенцы, но, конечно, расширилось. На новом участке возвышались мраморные монументы и склепы, за которыми заботливо ухаживали. Я увидела фотографии усопших в окружении мерцающих свечей в стеклянных сосудах. Имелись здесь и маленькие алтари, и кресты, и статуи Христа и Девы Марии с молитвенно сложенными руками.

Ксавье припарковался у обочины, чтобы не привлекать внимания. Мы беспрепятственно вошли внутрь через открытые ворота. Сначала все показалось мне мирным. Пожилая женщина в черном меняла засохшие цветы на свежие хризантемы. Поглощенная своим занятием, она вряд ли заметила нас. Над нашими головами кружили вороны. Пчелы роились пониже, летая над кустами сирени. Я ощутила несколько потерянных душ, которые не могли покинуть место своего захоронения. Мне хотелось помочь им, но Молли была важнее всего.

— За мной, Бет, — шепнул Ксавье и направился в сторону старой части кладбища.

Спустя пару минуту мы очутились среди могил со ржавыми оградами. Плющ задушил прочую зелень и разрастался беспрепятственно, просовывая сквозь прутья решеток свои усики. Кое-где остались лишь таблички с именем покойного! На одном участке в землю были воткнуты маленькие вертушки и лежали поблекшие мягкие игрушки: наверное, тут хоронили младенцев. На ближайшей табличке я прочла: ЛЮСИ РОУЗ, 1949–1949, СКОНЧАЛАСЬ В ВОЗРАСТЕ 5 ДНЕЙ. Подумать только! Юная душа украшала мир своим присутствием лишь пять дней. Мое сердце наполнилось невыразимой печалью.

Мы с Ксавье медленно брели среди осыпающихся надгробий. В основном они заросли травой. Я почти не различала надписи. Кое-где попадались груды щебня и пробивающиеся там и сям пучки сорняков. Статуи ангелов зловеще белели в сумраке.

Я чувствовала мертвые тела, засыпанные каменным крошевом. Внезапно кожу начало покалывать, и я занервничала. А Ксавье явно сожалел, что согласился прийти сюда, хотя и не показывал вида.

Раздались голоса. Они пели что-то вроде погребальной песни. Пригнувшись, мы продвигались вперед и, когда хор зазвучал громче, укрылись за раскидистой березой. Я разглядела группу из двадцати — двадцати пяти человек. Лицом к ним на покрытой мхом могиле стоял Джейк, расставив ноги и выпрямив спину. На нем была черная кожаная куртка, на голове — серая фетровая шляпа, на шее поблескивала перевернутая пентаграмма. И меня пронзила догадка. Джейк был в таком же наряде во время игры в регби! Потом он буквально растаял в воздухе. Значит, Джейк в ответе и за травму Ксавье! У меня все внутри заклокотало от гнева, но я сумела подавить его. Мне требовалось хладнокровие.

Позади Джейка возвышался десятифутовый каменный ангел с мечом. У меня мурашки побежали по спине. Он был узкоглазым, с огромными крыльями и мощным телом. Джейк находился в тени ангела: прямо под его защитой.

Фанаты толпились перед Торном, образовав грубый полукруг. Их одежда выглядела необычно — одни в куртках с капюшонами, другие в изорванных черных тряпках и цепях, с напудренными до белизны лицами и кроваво-красными губами. Друг с другом они не общались, но по очереди приближались к Джейку. Подростки кланялись предводителю, доставали из своих мешочков, висящих у них на шее, какой-то предмет и клали на землю. Интересно, какими средствами и посулами Джейк приманил к себе обычных парней и девчонок, раз они собрались на кладбище и тревожили покойников?

И где Молли?

Джейк вскинул руки, все замерли. Он сорвал с головы шляпу, его длинные волосы взлохматились. Он пребывал в исступлении.

— Приветствую вас на темной стороне, — изрек он и холодно рассмеялся. — Хотя я предпочитаю рассматривать ее как сторону, где можно по-настоящему повеселиться.

Послышались одобрительные реплики.

— Ручаюсь, нет ничего приятнее греха. Почему не доставить себе удовольствие, если жизнь проявляет к нам безразличие? Все мы здесь по той причине, что хотим чувствовать себя по-настоящему живыми!

Он провел ладонью по изваянию и заговорил снова, мягко, медоточиво:

— Боль, страдание, разрушение, смерть — звучит как музыка для наших ушей и заставляет расцветать. Вот — пища для наших душ. Вы должны научиться отвергать общество, которое не дает нам ничего. Я покажу вам, как освободиться из тюрьмы, где мы прикованы, точно животные. Человека создали для того, чтобы править, но вы стали слабыми. Давайте вернем себе власть над Землей!

И в его голосе зазвучали льстивые нотки — как у отца, уговаривающего ребенка. Рука сжала рукоятку ангельского меча.

— Я доволен вашими достижениями. Но это просто первые, детские шаги. Нам нужно идти дальше: стать чем-то большим и избавиться от кандалов, которыми вы пока прикованы к обществу с его жалкой благовоспитанностью. Призовем же духов ночи, и они помогут нам!

Поклонники Джейка были словно под массовым гипнозом: их охватило нездоровое возбуждение. Кладбище огласили вопли.

Ухмыльнувшись, Джейк бросил взгляд на свои золотые часы.

— Итак, приступим.

Вперед вытолкнули двоих в длинных плащах. Они встали на колени. Джейк откинул капюшон с лица первого незнакомца, и я остолбенела. Это же скромный паренек из школы, который всегда держался незаметно и состоял в шахматном клубе! Его глаза были бледно-зелеными, а не черными, как у последователей Джейка.

— Не бойся, — вкрадчиво произнес Джейк.

И он принялся делать странные пассы в воздухе. Мальчик наблюдал за Джейком и озирался по сторонам, стремясь оценить серьезность ситуации. Может, думал, что это хитроумная игра или ритуал инициации для избранных?

Какой-то приверженец вручил Джейку фолиант в кожаном переплете с пожелтевшими страницами. Джейк с благоговением открыл его. Мгновенно порыв ветра закачал деревья, между надгробьями взметнулась пыль.

— Ох, нет… — вырвалось у меня.

— Что это? — спросил Ксавье.

— «Гримуар» — книга черной магии. Там описано, как вызывать духов и воскрешать мертвых.

— Шутишь?

Бедняга, до чего же он наивен и простодушен! Мне стало нехорошо от нахлынувшего чувства вины из-за того, что я впутала Ксавье в переделку. Но голову терять нельзя.

— «Гримуар» обладает большим могуществом.

По-прежнему стоя на могиле, Джейк начал нараспев читать текст из книги, все быстрее и неистовее:

— Exorior meus atrum amicus quod vindicatum is somes.

Я узнала латынь, но в очень искаженном варианте. Наверно, таков язык преисподней.

— Is est vestry pro captus, — продолжал Джейк.

— Что он говорит? — прошептал Ксавье.

Удивительно, я оказалась в состоянии перевести заклинание.

— «Покажись, мой темный друг, и предъяви свои права на это тело. Оно твое».

Все затаили дыхание. Никто не двигался, опасаясь прервать противоестественный процесс.

Ксавье впал в ступор, мне пришлось коснуться его и удостовериться, что он в порядке. Внезапно раздался звук, будто раскололся камень. От скрежета мы вздрогнули. А изо рта каменного ангела хлынуло облако черного дыма и подплыло к Джейку. Он схватил мальчика за волосы и разжал ему челюсти.

Вращаясь, облако скользнуло в горло жертве. Джейк отпустил паренька, тот вскрикнул и забился в конвульсиях с искаженным лицом. Ксавье задрожал от возмущения.

Но мальчик затих, сел и оглянулся: сначала с выражением недоумения, а потом с явным удовольствием. Джейк протянул ему руку и помог подняться. А тот изгибал тело, словно впервые обнаружил его.

— С возвращением, друг мой, — сказал Джейк.

Паренек повернулся: его зеленые глаза напоминали уголья.

— Боже мой… Почему я не чувствовала, что он демон?

Ксавье обнял меня.

— Это не твоя вина. Они все демоны?

— Не думаю. Похоже, Джейк вызывает духов, исполненных жажды мщения, и вселяет их в тела своих приверженцев.

— Чем дальше в лес, тем больше дров, — пробормотал Ксавье. — Откуда берутся духи? Из могил?

— Вряд ли. Скорее всего это проклятые души из Ада, и они сильно отличаются от агентов Тьмы. Демоны созданы самим Люцифером и поклоняются только ему. Идея та же, что и с ангелами: миллионы умерших попадают на Небеса, но не превращаются в нас. Ангелы и демоны — они сами по себе.

— А что случается с людьми, которыми завладели духи?

— Их главная цель — разрушение. Человек становится одержимым. Получается, что в теле функционируют как бы две души. Если дух не станет причинять вреда «своей» плоти, несчастный выживет. Для нас, ангелов, они не представляют опасности. Но Джейк действительно меня беспокоит.

Между тем Джейк откинул капюшон следующей жертвы. Я увидела водопад рыжеватых кудрей и широко распахнутые голубые глаза.

— Моя дорогая, — промурлыкал Джейк. — Тебе не будет больно.

Я стиснула руку Ксавье.

— Нельзя допустить, чтобы он погубил Молли!

Ксавье побледнел.

— Я тоже хочу разделаться с Джейком, но против оравы нам не выстоять.

Одна из поклонниц Джейка, охваченная ревностью и желанием, рухнула на землю. Это была Александра из моего литературного класса. Глаза у нее совсем закатились, виднелись синеватые белки. Джейк наклонился, грубо провел пальцем по обнаженной шее девушки, а потом сунул его ей в рот. Она тяжело задышала, выгибаясь в экстазе, но он отодвинулся и пнул ее ботинком.

— Пора, — сказал Ксавье. — Мы не справимся.

— Без Молли мы никуда не уйдем.

— Бет!

— Я не брошу ее, Ксавье.

Он вздохнул.

— Ладно. У меня есть идея, как вытащить ее отсюда, но ты должна доверять мне. Одно неверное движение — и ей конец.

Я кивнула, ожидая дальнейших указаний. Неожиданно раздался душераздирающий вопль. Джейк крепко держал Молли, ее руки были связаны за спиной. Туман уже клубился вокруг Молли, но она неотрывно смотрела на Джейка. Нет! Я выбежала из-за укрытия, игнорируя протесты Ксавье.

— Что ты творишь? — закричала я. — Прекрати!

Джейк скривился. Ксавье молниеносно оказался рядом и встал между мной и Джейком.

Торн изумленно выгнул бровь.

— Надо же? К нам пожаловали ангел милосердия и ее…

— Молли, выбирайся отсюда! — выпалил Ксавье.

Она повиновалась, слишком ошеломленная, чтобы спорить и вообще отвечать. Джейк злобно оскалился и приказал:

— Стоять!

Молли подчинилась.

— Ты! — и я ткнула пальцем в Джейка. — Мы знаем, кто ты такой.

Он насмешливо захлопал в ладоши.

— Ты превосходный детектив.

— Рано радуешься, — произнес Ксавье. — Нас четверо, а ты один.

Джейк расхохотался.

— А нас — вон сколько, и с каждым днем становится все больше. Я весьма популярен.

Я невольно попятилась.

— Вы со своими добрыми делами не имеете никаких шансов, — продолжал Джейк. — Сдавайтесь.

— Ну нет, — проворчал Ксавье.

— Как мило, — фыркнул Джейк. — Простой парень воображает себя защитником ангела.

— Ты меня недооцениваешь.

— Ты что, хочешь сразиться со мной? — спросил Джейк.

— Я не против, — ответил Ксавье.

Джейк обнажил мелкие острые зубы.

— Ты играешь с огнем, Вудс.

— И не боюсь обжечься! — бросил Ксавье.

Теперь они подзадоривали друг друга, как противники на ринге.

— Оставь Молли в покое! — взмолилась я.

— С радостью, но с одним условием…

— Каким? — спросил Ксавье.

— Бет займет ее место.

Бирюзовые глаза Ксавье гневно вспыхнули.

— Пошел к черту!

— Глупец! — заявил Джейк. — Одну любовь ты уже утратил, а теперь готов потерять вторую?

— Откуда тебе известно о ней?

— Я прекрасно ее помню, — протянул Джейк. — Эмили, да? Ты никогда не задавался вопросом, почему все ее родные уцелели и только она погибла? Было несложно привязать ее к постели, когда дом охватило пламя. Решили, что девочка проспала сигнал тревоги — сквозь рев пожара никто не слышал ее криков.

— Сукин сын!

Ксавье бросился к Джейку. Тот щелкнул пальцами, и Ксавье скрючился от боли. Попытался выпрямиться, но новый щелчок заставил его упасть к надгробию.

— Ксавье! — воскликнула я. — Джейк, пожалуйста, прекрати!

Мысленно я воззвала к Господу: «Отец Всемогущий, Создатель Небес и Земли, избавь нас от зла. Пошли нам Свою помощь, призови ангелов спасения. Во имя Царства Божьего, во имя мощи и славы Твоей, отныне и вовеки…»

Однако густое черное облако опустилось на меня: слова застревали в сознании. В конце концов, мне показалось, что голова сейчас взорвется. Боль разрасталась, и я поняла, что слабею. Ксавье прав. Жаль, что я сплоховала. Но у меня оставался последний способ спасти его и Молли.

— Ты получишь меня! — произнесла я, раскинув руки.

— Нет! — простонал Ксавье, распростертый на земле.

Не колеблясь, я ворвалась в круг. Приверженцы Джейка завыли, но Джейк вскинул руку, давая им знак отступить.

Я начала тормошить Молли:

— Беги!

Джейк надвигался на меня, я оступилась и ударилась об угол постамента со статуей ангела. Наверное, я поранилась, потому что почувствовала на лбу теплый ручеек крови. Тело мне не повиновалось — из него будто выкачали энергию.

— Мой брат и сестра не допустят такого, — прошептала я.

— Отнюдь, — усмехнулся Джейк, возвышаясь надо мной. — Я дал тебе возможность добровольно перейти на мою сторону, но ты отвергла ее.

— Ты — зло.

— Грех приятен, Бет!

— Лучше умереть.

— Заметано.

— Нет! — захрипел Ксавье: он по-прежнему был парализован. — Не смей прикасаться к ней!

— Заткнись! Твоя смазливая мордашка мне надоела.

Все, что я помню, прежде чем меня окутала тьма, это жадный блеск в змеиных глазах Джейка и взывающий ко мне голос Ксавье.

Глава 31 СПАСЕНИЕ

Я очнулась на заднем сиденье автомобиля. Попробовала пошевелиться, и тело пронзила резкая боль. Меня будто сковывала невидимая сила. По бокам расположились Алисия и Александра из литературного класса. Джейк Торн вел машину. Мертвенно-бледные лица девушек были обращены ко мне: они разглядывали меня, как лабораторный экземпляр. Их затянутые в перчатки руки покоились на коленях. Но я отчасти преуспела в своих попытках и локтем ткнула Александру под ребра.

— С ней трудновато, — пожаловалась та, и Джейк бросил ей пакетик.

— Дай ей одну.

Алисия открыла мне рот, а Александра затолкала в него бледно-зеленую таблетку и заставила запить обжигающей жидкостью из серебряной фляжки. Пришлось проглотить, иначе я бы просто задохнулась. Девицы были удовлетворены. Скоро они начали сливаться в мутное пятно, а звон в ушах заглушил прочие звуки. Затем я провалилась в забытье.

Открыв глаза в очередной раз, я обнаружила, что сижу на полу, на выцветшем ковре. Меня прислонили спиной к холодной оштукатуренной стене. Думаю, я находилась здесь уже давно, поскольку холод проник сквозь одежду. Руки мне связали. Мышцы онемели от долгого пребывания в одном и том же положении. Талию плотно обхватывала веревка, рот был заткнут грязной тряпкой с запахом бензина.

Я оглянулась, пытаясь сообразить, куда Джейк привез меня. Вскоре я поняла, что меня заперли не в подвале, а в гостиной какого-то особняка. Помещение оказалось просторным — с высоким потолком и светильниками в форме изогнутых розовых бутонов. Судя по расцветке, ковер был персидский, но заплесневелый. Воздух пропитался запахом сигар. Два широких дивана, которые явно знавали лучшие времена, красовались друг напротив друга, а возле них притулились мраморные столики. Массивный буфет красного дерева был забит пыльными графинами. В центре комнаты я увидела длинный обеденный стол из кедра с изящно выгнутыми ножками. На него водрузили серебряный канделябр с горящими свечами: тени плясали на полосатых обоях и креслах, обитых алым бархатом.

Над мраморной каминной полкой висели картины в позолоченных рамах. Изображенные на них люди насмешливо наблюдали за мной, словно знали тайну, которую мне никогда не раскрыть. Я обратила внимание на портрет мужчины в костюме с гофрированным воротником в стиле эпохи Ренессанса. Рядом было полотно с женщиной, окруженной пятью дочерьми. Своими струящимися платьями и прическами в духе прерафаэлитов они напоминали мне нимф.

Однако, несмотря на роскошь, повсюду лежал толстый слой пыли. Интересно, сколько лет назад хозяева покинули свое жилище? Даже через потолок тянулась серая паутина. Приглядевшись, я заметила и другие детали разложения. Кресла изъедены молью, картины накренились, кожа на диванах провисла, на стенах проступили пятна сырости. Странное ощущение: похоже, владельцы дома поспешно покинули его, да так и не вернулись. Окна были крест-накрест забиты досками, и в комнату проникали лишь узкие лучи света.

Мышцы ныли. Голова, будто налитая свинцом, отяжелела. Наконец-то я осознала правоту Габриеля, не раз напоминавшего, что у плоти есть свои потребности. От голода я совсем ослабела. Меня тошнило и вдобавок отчаянно хотелось в туалет. Я впала в полудрему и очнулась от скрипа паркета.

Сфокусировав зрение, я разглядела сидящего за столом Джейка Торна в смокинге. Он язвительно улыбался.

— Жаль, что все кончается, Бетани, — пропел он, приблизился ко мне и вытащил кляп из моего рта. — А ведь я дал тебе шанс пройти со мной по жизни рука об руку.

— Жизнь с тобой хуже смерти, — прошептала я.

Лицо Джейка окаменело.

— Твой стоицизм восхищает. Кстати, вот что нравится мне в тебе больше всего. Однако в данном случае ты, безусловно, пожалеешь о сделанном тобой выборе.

— Нет, Джейк, — ответила я. — Я просто вернусь на Небеса.

— Разумеется. Но как досадно, что твой избранник останется здесь. Тебе любопытна его судьба?

— Не смей угрожать ему!

— Как насчет нервного срыва! Представляешь, скоро он обнаружит, что его любимая мертва! Надеюсь, он не сделает ничего опрометчивого — печаль может подтолкнуть человека к странным поступкам.

— Не впутывай его, — сказала я, стараясь освободиться от веревки. — Лучше договоримся между собой.

— Ох, Бетани, зря ты это затеяла…

— Чего ты добиваешься, Джейк?

— Мой ответ зависит от того, что понимать под словом «добиваешься». Я — слуга Люцифера. Ты помнишь, каков его главный грех?

— Гордыня.

— Правильно. Поэтому советую не задевать мое самолюбие.

— Я и не собиралась, Джейк…

— Ты совершила ошибку, — прервал он меня, — и я не упущу случая расквитаться. Замечательное будет зрелище. Вообрази, со дня на день наш идеальный школьный староста покончит жизнь самоубийством. Забавное шоу, верно?

Мое сердце часто забилось.

— Ксавье никогда не осмелится на такое!

— Конечно, Бетани. Ему потребуется моя скромная помощь. Я проникну в его сознание и дам кое-какие указания. После твоей гибели он будет уязвимым. А какой вариант ему предложить? Броситься со скалы? Врезаться на машине в дерево? Вскрыть вены? Просто зайти в океан? Столько возможностей!

— Ты сам страдаешь, — проговорила я. — Но гибель Ксавье не сделает тебя счастливым, и моя гибель не принесет удовлетворения.

— Мне наскучила наша беседа.

Достав из кармана куртки нож, он умело перерезал мои веревки. Освободившись, руки заболели еще сильнее. Джейк схватил меня и швырнул на пол. Глядя на его узконосые ботинки, я перестала думать о физических страданиях. Сейчас меня волновало только одно — как бы встать на ноги. Я не хотела преклонять колени перед Агентом Тьмы. Я скорее умерла бы, чем предала Небеса.

Упершись рукой в стену, я с трудом поднялась.

— В таком состоянии трудно сохранять верность? — глумливо осведомился он. — Поклонись мне — и увидишь своего Ксавье.

— Я отвергаю тебя и все твои дела.

Он разозлился и кинул меня прямо на обеденный стол. Ударившись головой, я сползла вниз, ощущая, как что-то липкое стекает по щеке.

— Больно? — с издевкой спросил он и коснулся моей раны.

Его руки излучали жар, и мою кожу мгновенно обожгло.

— Все еще может сложиться иначе, — процедил он и замолчал, дожидаясь моего согласия.

Воцарилась тишина.

— Бетани, не сомневайся, я вырву из тебя твою Божественную сущность, — произнес он. — Когда я закончу, не останется и намека на честь и чистоту.

Он наклонился, и волосы упали ему на глаза. Теперь, с расстояния в несколько дюймов, я могла рассмотреть каждую черточку его лица, изгибы скул, тонкую линию рта, щетину на подбородке.

— Я собираюсь замарать твою душу и завладеть ею.

Я задрожала и вцепилась в ножку стола, чтобы использовать ее как рычаг и вырваться. Джейк медленно провел пальцами вдоль моего запястья, и на нем тотчас выступили красные полосы. А Джейк явно получал удовольствие.

— Боюсь, ты не вернешься на Небеса. Туда не пускают падших.

Джейк принялся водить пальцем по моему лицу, и от его прикосновений оно превратилось в пылающую маску.

Я отвернулась и яростно забилась, но Джейк заставил меня посмотреть на него. Его острые ногти царапали мои щеки.

— Не волнуйся, мой ангел, в Аду очень гостеприимны.

Он грубо поцеловал меня, навалившись всем телом.

— Попрощаемся, мисс Черч.

Джейк закрыл глаза. На его лбу заблестели капли пота, а на висках запульсировали вены. Потом он выпрямился и сжал руками мою голову.

Огненные иглы будто вонзились в мозг, и зло земное явилось моему взору, спрессованное в единый миг. Все беды, когда-либо обрушившиеся на людей, замелькали передо мной с такой интенсивностью, что, казалось, череп вот-вот разлетится на куски.

Осиротевшие дети. Города и деревни, разрушенные до основания в результате землетрясений. Окровавленные тела, разбросанные орудийным огнем. Семьи, умирающие от голода и жажды. Я чувствовала все творящиеся в мире несправедливости, все чудовищные болезни. Ужас, муки и беспомощность обрушились на меня. Я очутилась в машине, когда Грейс попала в аварию. Я оказалась на судне, в котором образовалась брешь, и тонула вместе с ним. Я стала Эмили, заживо сгорающей в своей постели. И сквозь все видения до меня доносился безжалостный смех Джейка.

Боль миллионов вонзалась в мою плоть, как осколки стекла. Я смутно осознавала, что бьюсь в конвульсиях. Я была ангелом, и одновременно меня переполняла тьма этого мира. Я понимала, что умираю. Я хотела взмолиться о пощаде, но не сумела издать ни звука. Атака продолжалась — кошмарные образы вспыхивали в моем сознании без остановки.

Но вдруг Джейк прекратил пытку, и на меня нахлынуло чувство облегчения. Именно тогда я заметила пламя, вдохнула густой едкий дым и закашлялась. Гостиную охватил пожар. Часть потолка рухнула, задев канделябр, и на обеденный стол посыпалась штукатурка. Занавески вспыхнули, разбрасывая во все стороны искры. Кое-что попало и на меня. Я начала терять сознание, боролась с этим, но проигрывала. В поле зрения осталось лишь лицо Джейка в багровом ореоле.

Внезапно противоположная стена разлетелась, словно от взрыва. Я увидела пустынную улицу, но спустя секунду комнату наполнило ослепительное сияние. Джейк попятился. Над грудой кирпичей возник Габриель с распростертыми крыльями и сверкающим мечом. Золотистые волосы струились у него за спиной. Вслед за ним появились Ксавье и Айви, которые бросились ко мне. Ксавье хотел взять меня на руки, но Айви остановила его:

— Не трогай ее. Она слишком сильно пострадала. Начнем процесс исцеления здесь и сейчас.

— Бет? — прошептал Ксавье. — Ты слышишь меня?

— Она не в состоянии ответить, — ответила Айви.

Я почувствовала на лбу ее прохладные пальцы и поток исцеляющей энергии, хлынувший в мое тело.

— Что с ней? — воскликнул Ксавье, глядя, как я бьюсь в конвульсиях. — Вы делаете ей только хуже!

— Я избавляю ее от воспоминаний, — объяснила Айви. — Иначе она погибнет.

Ксавье находился совсем близко, и я слышала, как бьется его сердце. Я сосредоточилась на этих звуках, веря, что они помогут мне выжить.

— Все будет хорошо, — повторял он. — Мы рядом. Не покидай нас, Бет.

В конце концов я села. Мой брат вынырнул из пламени. От него волнами исходил золотистый свет. Архангел Габриель был совершенен и прекрасен. Он остановился перед Джейком, и тот испугался. Однако быстро справился с собой и скривился в знакомой усмешке.

— Включаешься в игру, значит, — пробормотал он. — Прямо как в старые добрые времена.

— Я положу конец твоим выходкам, — вымолвил Габриель.

Он расправил плечи, и по комнате с завыванием пронесся ветер, дребезжа оконными стеклами. Портреты тут же попадали. Молния расколола пурпурную тучу, будто сами Небеса исполнились возмущения. И в центре всего находился Габриель, его меч пылал белым жаром и тихо гудел. Джейк пошатнулся.

— Предоставляю тебе последний и единственный шанс, — громовым голосом провозгласил Габриель. — Покайся в грехах, откажись от служения Люциферу.

Джейк плюнул под ноги Габриелю.

— Поздновато, тебе не кажется? Хотя предложение великодушно.

— Надежда остается всегда.

— Я-то надеюсь на одно — увидеть, как рухнет ваша власть, — прошипел Джейк.

Габриель окаменел, из голоса исчез всякий намек на сочувствие:

— Тогда возвращайся в Ад, куда тебя ввергли в начале времен.

Он вскинул меч. Ревущий огонь устремился к Джейку, собрался над его головой, как хищная птица над своей жертвой, — и замер. Неужели злоба Джейка защищала его от возмездия? Теперь оба стояли в безмолвной схватке: клинок разделял ангела и демона, точно граница между мирами. Очи Габриеля полыхали гневом Небес, в глазах Джейка пылала жажда крови Ада. Я же почувствовала леденящий холод. Что, если Габриель не сможет одолеть Джейка? Я стиснула руку Ксавье и увидела странное свечение, которое исходило от наших пальцев. Вскоре сияние окутало нас целиком подобно кокону. Что это означает? Ксавье даже ничего не замечал, по-прежнему беспокоясь лишь о моем состоянии.

— Используй свой дар, Бетани, — прошептала Айви мне на ухо.

— Ничего не понимаю, — прохрипела я.

— Твой дар — самый могущественный из всех.

Осознать смысл слов Айви не удавалось, но тело и впрямь знало, что делать. Не обращая внимания на рвущую изнутри боль, я собрала последние крупицы энергии и подняла голову к Ксавье. Наши губы встретились и, наверное, произошло чудо: негативные эмоции исчезли, а яркие лучи затопили комнату. Джейк отпрянул, завыл, принялся корчиться… и сдался. Щупальца белого огня молниеносно обвились вокруг его туловища.

— Что это? — воскликнул Ксавье.

Айви и Габриель сохраняли абсолютное спокойствие.

— Любовь, — ответила Айви.

Здание содрогнулось, свет прожег в полу зияющую дыру. Мы с Ксавье прижались друг к другу.

И в эту бездну провалился Джейк Торн. Падая, он поймал мой взгляд. Его лицо было искажено от страдания, но губы застыли в ухмылке.

Глава 32 ПОСЛЕДСТВИЯ

Несколько недель брат и сестра прикладывали неимоверные усилия, исправляя все, что натворил Джейк. Посещали семьи, пострадавшие от совершенных им преступлений, и много времени уделяли возрождению атмосферы доверия в Венус-Коуве.

Айви занялась Молли и бывшими фанатами Джейка. Темные духи, завладевшие их телами, отправились в Ад вслед за тем, кто вызвал их на Землю. Сестра бережно стирала из памяти пострадавших темные воспоминания. Работала она кропотливо и аккуратно, чтобы заодно не выкинуть ничего важного. В результате подростки помнили появление в школе нового ученика по имени Джейк Торн, но забыли о своей одержимости. В «Брюс Гамильтон» поступило сообщение, согласно которому Джейка Торна отозвали по желанию его отца, и он вернулся в школу-интернат в Великобритании. Пару дней ученики судачили об этом, а затем переключились на более насущные проблемы.

— Что случилось с тем горячим парнем? — поинтересовалась Молли, устроившись на моей кровати и шлифуя ногти.

— Как его звали? Джек… Джеймс?

— Джейк, — ответила я. — Он вернулся в Англию.

— Жалко. Мне нравились его тату. Может, мне тоже набить себе одну? Например, «леирбаг»?

— То есть имя Габриеля задом наперед?

— Сразу угадала! Значит, надо придумать что-нибудь другое.

— Габриелю не нравятся татуировки, — заметила я. — По его словам, человеческое тело — не рекламный щит.

— Спасибо, Бетти, — искренне поблагодарила меня Молли. — Когда ты рядом, я не делаю глупости.

Разговаривать с Молли в привычном стиле оказалось трудно. Я изменилась. В нашей семье я была единственной, кто не оправился после столкновения с Джейком. Я все еще не покидала дома. Сначала из-за крыльев, которые обгорели. Кроме того, мне не хватало мужества. Хорошо бы стать призраком! Раньше я стремилась приобретать новый человеческий опыт, а теперь хотела просто затаиться в безопасности. При мысли о Джейке на глаза наворачивались слезы. При других я сдерживалась, но, оставшись одна, теряла контроль над собой и рыдала как ребенок. Дело было не только в страданиях, которые он мне причинил. Он бы мог переродиться, если бы отринул прошлое! Ненависти к нему я не испытывала, ведь это очень мощная эмоция, а я чувствовала себя донельзя ослабевшей. Но, похоже, Джейк — самое несчастное создание вселенной. Он явился с четко осознаваемым намерением испортить нам жизнь, но практически ничего не достиг. Хотя я старалась не думать о том, что могло бы произойти, если бы Габриель не атаковал мою «тюрьму». Страхи затаились в глубине души: именно они подталкивали меня не покидать спальню.

Иногда я смотрела в окно. Наступило лето. Воробьи строили гнезда под навесом крыши. Волны океана лениво набегали на берег.

По-настоящему я ждала лишь визитов Ксавье. Конечно, Айви и Габриель служили мне огромным утешением, но они держались чуть-чуть особняком, связанные с родными Небесами. А для меня Ксавье стал олицетворением Земли — твердый, как скала, стойкий и надежный. Меня волновало, что он изменится после схватки с Джейком Торном. Однако Ксавье посвятил себя исключительно заботам обо мне и принял сверхъестественный мир, с которым столкнулся, как должное.

— Мне не нужны объяснения, — ответил он мне однажды.

— Разве тебе не любопытно?

— Ты же сама говорила, Бет, — удивился он и заправил мне за ухо локон. — Существуют вещи за пределами человеческого понимания. Есть Небеса и Ад, и я это знаю. На сегодняшний момент с меня хватит. Зачем вообще задавать вопросы?

Я улыбнулась.

— И с каких пор ты стал настолько мудрым?

— Я много времени провожу с компанией небесных созданий. А имея ангела в качестве своей второй половины, начинаешь видеть вещи в перспективе.

Я потрогала кожаный шнурок с крестиком у него на шее.

— Ты назвал меня своей второй половиной?

— Да, — подтвердил он. — Без тебя все кажется мне серым.

— А со мной?

— Наоборот — живым и ярким.

Надвигались выпускные экзамены, но Ксавье навещал меня каждый день. Сперва всегда внимательно вглядывался в мое лицо, ища признаки улучшения, а затем смешил забавными историями. И он никогда не приходил с пустыми руками: приносил книгу из библиотеки, журнал или печенье собственного изготовления. Рядом с ним я позабыла о жалости к себе. Если раньше я не всегда была уверена в его любви, то теперь мои сомнения улетучились.

— Не хочешь прогуляться? — заявил он как-то раз. — По пляжу? Возьмем с собой Призрака…

На мгновение идея меня вдохновила, но я быстро раздумала и натянула до подбородка одеяло.

— Ладно, Бет, — произнес Ксавье. — Отложим до завтра. Но ты не против, если мы вместе приготовим обед?

Я молча кивнула и взглянула в его чудесные лазурные глаза.

— У тебя терпение прямо как у святого, — сказала я. — Тебя нужно канонизировать.

Он засмеялся и взял меня за руку, довольный тем, что я хоть отчасти похожа на себя. Все еще в пижаме, я спустилась на кухню. Ксавье излагал свои кулинарные идеи, и его голос обволакивал меня словно исцеляющий прохладный бальзам. Каждое произнесенное им слово возвращало меня в реальность.

Но даже Ксавье не мог спасти меня от ночных кошмаров. Теперь я постоянно просыпалась в холодном поту, с бьющимся сердцем и сжатыми кулаками. Я понимала, что это лишь сон, но он повторялся, мучил и изводил меня без конца.

Я видела себя в Раю. Я испытывала глубокую печаль: даже после пробуждения она вызывала ощущение пулевой раны в груди. Величие Небес оставляло меня равнодушной, и я страстно умоляла нашего Отца вернуть меня обратно. Я плакала горькими слезами, но мои мольбы не были услышаны. Врата неумолимо закрывались за мной — уже навсегда.

Я была здесь чужой. Скиталась без надежды, будто тень, и безуспешно пыталась вспомнить лицо Ксавье. А сетовала, что мне не дали возможности попрощаться с любимым.

Безбрежная вечность распростерлась предо мной, но я хотела иной участи — стать смертной. Увы, не в моих силах изменить непреложные законы мироздания. Братья и сестры собрались вокруг, однако я была безутешна.

Но я открывала глаза и знала, что скоро придет Ксавье. Я чувствовала теплые солнечные лучи, которые лились сквозь балконную дверь, и слушала крики чаек, кружащихся над волнами. В ногах посапывал Призрак. Будущее подождет. Мы с Ксавье пережили тяжкое испытание, но уцелели и стали сильнее. Просто не верилось, что Небеса проявят жестокость и разлучат нас.

Кошмары не прекращались. А когда я просыпалась, мне мерещился Джейк Торн, который проскальзывал в дверь и подкрадывался к моей постели. Выглянув в очередной раз в окно после полуночи, я оцепенела от ужаса: мне почудилось, что лицо Джейка отпечаталось на облаках.

И вот я опять сидела на кровати и наблюдала за игрой лунного света на полу. Наконец, встала и распахнула балкон настежь. Тучи низко висели над горизонтом: приближалась гроза. Почему рядом нет Ксавье? Он бы обнял меня, и я бы крепко прижалась к нему. Я почти чувствовала, как его губы касаются моего уха и он что-то мне ласково нашептывает. Но сейчас я была одна, ежилась от холода. Жаль, что Ксавье заедет за мной только утром! Я прислонилась к железной решетке, вдыхая свежий воздух. На мне была тонкая хлопчатобумажная сорочка, и она вздымалась, когда вихрь особенно ярился. В отдалении виднелся океан, похожий на гигантского черного зверя. Волны вздымались и опадали. Завывающий ветер обрушивался на меня, не утихая. Вдруг, сама того не сознавая, я вскочила на ограду балкона. Закачалась, подняв руки над головой, чтобы сохранить равновесие. Поймав языком каплю дождя, я громко рассмеялась. Полыхнула зарница. Необъяснимая жажда приключений охватила меня, и я спрыгнула.

Однако не упала: крылья прорвали тонкую ткань, развернулись и удержали меня в воздухе. Я взмыла ввысь, болтая ногами, как охваченный возбуждением ребенок. Грохотал гром, молнии вспарывали тьму, но я не испытывала страха. Я мчалась к дому Ксавье, куда меня вело сердце. Это был сюрреалистический полет над спящим Венус-Коувом — над «Брюс Гамильтон» и хорошо знакомыми улицами вокруг школы. Я парила над призрачным городом и даже не пряталась в ветвях деревьев.

Вскоре я опустилась на лужайку и подбежала к задней части особняка, где находилась спальня Ксавье. Окно было приоткрыто, горела настольная лампа. Ксавье спал с учебником химии на груди, в тренировочных штанах и белой тенниске. Он предстал передо мной совсем юным — со слегка приоткрытыми губами и взъерошенными волосами.

Я сложила крылья, забралась в комнату, на цыпочках подошла к нему и сняла с его груди книгу. Он зашевелился и что-то пробормотал. Внезапно у меня возникло чувство, что сейчас близка к нашему Создателю как никогда. Вот самое выдающееся Его творение. Ангелы созданы, чтобы охранять смертных, но Ксавье обладал великой силой, способной изменить мир. Он может делать все, что пожелает. И неожиданно я поняла, чего хочу больше всего на свете. Пусть он будет счастлив — со мной или без меня. Я опустилась на колени, склонила голову и попросила для Ксавье долгой, благополучной жизни. И еще я молилась о том, чтобы мне даровали возможность хоть как-то связаться с ним — даже если я покину Землю.

На прощание я оглянулась. Полюбовалась на флаг команды «Лейкерс», прочла надписи на трофеях, провела рукой по предметам на письменном столе. Мое внимание привлекла резная деревянная шкатулка — она выглядела не на месте среди типично мальчишеских вещей. Я придвинула ее и открыла крышку. На красном атласе покоилось длинное бело-розовое перо, то самое, которое после нашего первого свидания Ксавье нашел в машине. Я знала — он будет хранить его всегда.

ЭПИЛОГ

Три месяца спустя ситуация более-менее стабилизировалась. Айви, Габриель и я неустанно трудились в Венус-Коув. Ученики «Брюс Гамильтон» были спасены. После пережитого в их памяти остались просто обрывочные образы, не выстраивающиеся в логическую последовательность. Только Ксавье помнил все до мельчайших деталей. Он не заговаривал со мной о недавних событиях, но я была уверена, что новая ноша не сломит его. Он сумел справиться с болью и горем, он выстоит и теперь.

А я смогла вторично заслужить благосклонность Берни.

— Сколько очков за то, что она меня полностью простит — на шкале от одного до десяти? — спросила я Ксавье, когда мы направлялись к зданию школы.

— Десять, — ответил он. — Мама — крепкий орешек, но все уже в прошлом.

— Надеюсь.

— Больше нечего опасаться.

— Разве что случайного демона… Но хватит о грустном.

— Точно. Не надо самим себе портить настроение.

— И тебя не волнует, что темные силы могут объявиться вновь и разрушить Венус-Коув?

— Ну, а мы-то на что?

Я улыбнулась.

— Ты никогда за словом в карман не лезешь. Дома репетируешь?

Ксавье подмигнул мне.

— Мой шарм — в импровизации, малышка.

— Бетти! — навстречу нам бросилась Молли. — Как я тебе?

Она повертелась перед нами. Молли действительно преобразилась: юбка ниже колен, блузка наглухо застегнута, галстук туго завязан. Волосы заплетены в косу — и никаких украшений. Молли и про белые гольфы не забыла.

— Подходит для монастыря, — заметил Ксавье.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Стараюсь выглядеть взрослой и ответственной.

Я вздохнула.

— Ох, Молли! Это имеет отношение к Габриелю?

— А то! Зачем бы еще я стала тут расхаживать, как настоящий лузер?

— Ага. Признаки зрелости налицо, — произнес Ксавье.

— Может, лучше быть собой? — спросила я.

— Тогда Молли напугает твоего брата, как пить дать, — заявил Ксавье.

— Перестань! — я легонько хлопнула его по плечу. — Но, Молли, ты понравишься Габриелю… в своем естественном облике.

Молли заколебалась.

— Наверное. Зато я могу стать любой — лишь бы угодить ему.

— Габриель не любит, когда переигрывают.

— Слушай, Молли, — вмешался Ксавье. — Я хочу, чтобы ты была… — Он осекся, когда я ткнула его локтем в бок, и рассмеялся. — Проехали. Если девушка чересчур усердствует и притворяется, она обычно добивается обратного результата. Не бегай за ним — и дело в шляпе.

— Но разве я не должна показать, что он меня интересует?

— Думаю, он и так это знает. — Ксавье закатил глаза. — Да и вообще подожди. А почему бы тебе не начать встречаться с другим парнем?

— С какой стати?

— А если Габриель начнет ревновать? Его реакция скажет тебе о многом.

— Спасибо, ты прелесть!

Молли просияла, расстегнула пуговицы на блузке, распустила волосы и унеслась прочь. Вероятно, отправилась на поиски бедняги, которого собиралась использовать, осуществляя план завоевания сердца Габриеля.

— Не следует поощрять ее, — сказала я.

— Кто знает? А вдруг она в духе Габриеля?

— Он неприступен.

— Но люди тоже привлекательны для ангелов, Бет.

— Неужели?

Я приподнялась на цыпочки и нежно куснула его в мочку уха.

— Что за поведение! — поддразнил меня Ксавье. — Моему очарованию трудно сопротивляться, но, пожалуйста, постарайся держать себя в руках.

В коридоре «Брюс Гамильтон» мы разошлись. Когда я провожала его взглядом, меня охватила небывалая уверенность. Странно, но на мгновение мне действительно показалось, что худшее позади.

Однако я ошибалась. Как только Ксавье скрылся за углом, из моего шкафчика выпал маленький бумажный цилиндр. Разворачивая его, я знала, что увижу черные, выведенные каллиграфическим почерком буквы. Слова запылали в сознании, и страх окутал меня, как туман:

ОГНЕННОЕ ОЗЕРО ЖДЕТ МОЮ ЛЕДИ

БЛАГОДАРНОСТИ

Серия «Нимб» — проект, в который я вложила много эмоций и энергии. Однако у меня ничего не получилось бы, если бы не помощь следующих людей. Я глубоко признательна:

моему агенту, Джил Гринберг — за ее энтузиазм и безусловную веру в эту историю;

моей матери — за поддержку и бескомпромиссную честность;

Джин Фейвел, Лиз Шабла и всей команде «Фейвел и друзья» — за то, что уделили мне время;

Лизе Берриман — за то, что была моим наставником с тринадцати лет;

моему вдохновителю и патрону, доктору Дэвиду Уорнеру — за его понимание молодых людей, их проблем и мечтаний.

Особая благодарность Мэтью ДеФина (Му-Му) — за проникновение в суть мужской психологии, тщательно обдуманные ответы на мои бесконечные вопросы и за то, что мог заставить меня улыбаться, когда становилось слишком трудно.

Примечания

1

Пер. Е. Савич.

(обратно)

2

МЯХП — на самом деле акроним расшифровывается как «мать, которую я хотел бы поиметь» (подростковый сленг).

(обратно)

3

A la bibliotheque (франц.) — библиотека.

(обратно)

4

Маршмэллоу — круглые мягкие конфетки из кукурузного сиропа, сахара, крахмала, желатина и других компонентов.

(обратно)

5

«Скраббл» — игра в слова, суть которой в составлении слов на доске в клетку по правилам кроссворда; аналогична русской игре «Эрудит».

(обратно)

6

Райан шесть-два — таков рост Райана: шесть футов два дюйма (192 см).

(обратно)

7

Лакросс — командная игра с мячом.

(обратно)

8

Начос — мексиканская закуска: чипсы из лепешки-тортильи с разнообразными добавками (оливки, сыр, перец, соус сальса и т. д.).

(обратно)

9

Enjambment — ломка синтаксической единицы (фразы, пункта или предложения) к концу строки или между двумя строфами. Также используется для того, чтобы перенести замысел строки на следующую, играя на ожидании читателя и желая удивить его.

(обратно)

10

Фокачча — итальянская лепешка, приготовленная из теста, которое также является основой для пиццы. Самая простая начинка: оливковое масло или соль, но существуют и другие варианты, например, травы, сыры, томаты, оливки, лук, фрукты и т. д.

(обратно)

11

Лимб — в католическом вероисповедании пограничная область ада, в которой пребывают души праведников, умерших до пришествия Христа, некрещеных детей и неверующих, не совершивших тяжких грехов.

(обратно)

12

А — аналог «отлично».

(обратно)

13

Мегатрон — персонаж мультсериала «Трансформеры».

(обратно)

14

Перевод К. Бальмонта.

(обратно)

15

Стэнфордский тюремный эксперимент — социально-психологическое исследование, осуществленное под руководством психолога Филиппа Зимбардо в 1971 г. Целью эксперимента стало изучение реакции людей на ограничения свободы и т. д. Участников поселили в «тюрьме», созданной в подвале факультета психологии. Спустя некоторое время эксперимент был прерван.

(обратно)

16

Имеется в виду главный персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».

(обратно)

17

Принцип необходимого знания — компьютерный термин, обозначающий стратегию защиты информации, согласно которой пользователь получает доступ только к безусловно необходимым ему данным.

(обратно)

18

ПВМ — покойся в мире.

(обратно)

19

Амиши — консервативная секта меннонитов. Живут в сельских общинах. Буквальное толкование Библии запрещает им пользоваться электричеством, автомобилями и т. п.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 ВНИЗ

Глава 2 НОВЫЙ МИР

Глава 3 ВЕНУС-КОУВ

Глава 4 ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ

Глава 5 МАЛЕНЬКИЕ ЧУДЕСА

Глава 6 УРОК ФРАНЦУЗСКОГО

Глава 7 ВЕЧЕРИНКА

Глава 8 ПРИЗРАК

Глава 9 НИКАКИХ МАЛЬЧИКОВ

Глава 10 БУНТ

Глава 11 ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ

Глава 12 СПАСИТЕЛЬНАЯ БЛАГОДАТЬ

Глава 13 ПОЦЕЛУЙ

Глава 14 Я БРОСАЮ ВЫЗОВ

Глава 15 КОВЕНАНТ

Глава 16 РОДСТВЕННЫЕ УЗЫ

Глава 17 ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

Глава 18 ТЕМНЫЙ ПРИНЦ

Глава 19 У ВУДСОВ

Глава 20 ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЙ ЗНАК

Глава 21 Я ТОНУ

Глава 22 СЛОВО НА БУКВУ «С»

Глава 23 ПВМ[18]

Глава 24 ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК

Глава 25 ЗАМЕНА

Глава 26 ВЫПУСКНОЙ БАЛ

Глава 27 ИГРА С ОГНЕМ

Глава 28 АНГЕЛ РАЗРУШЕНИЯ

Глава 29 ДРУГ В БЕДЕ

Глава 30 ПРЕДДВЕРИЕ АДА

Глава 31 СПАСЕНИЕ

Глава 32 ПОСЛЕДСТВИЯ

ЭПИЛОГ

БЛАГОДАРНОСТИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg