«Леонтоподиум. Книга I-II»

Леонтоподиум. Книга I-II (fb2) - Леонтоподиум. Книга I-II (Леонтоподиум) 730K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алиса Васильева

Васильева Алиса Леонтоподиум Город Эдельвейсов

Все персонажи являются вымышленными, любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.

Алик

У меня смешанные чувства по поводу охоты. С одной стороны, я не люблю ловить беглецов. Что бы обо мне ни говорили, чужие страдания не доставляют мне удовольствия. Конечно, мои собственные страдания доставляют мне еще меньше радости, поэтому я не склонен проявлять к беглецам сочувствия. Но не проявлять сострадания не значит не чувствовать его.

Это с одной стороны.

С другой стороны, охота дает возможность для многочисленных мелких удовольствий. Можно, например, купить пару новых книг и журналов. Всем настолько плевать на меня, что я практически беспрепятственно могу пронести в Леонтоподиум несколько запрещенных товаров. Я собрал дома довольно-таки внушительную библиотеку. Если бы ее кто-нибудь обнаружил, у меня были бы проблемы. Но ко мне отродясь никто не заходит в гости. Я не слишком популярен в родном городе.

Еще можно съесть мороженое. Обычно за охоту я съедаю десять-двенадцать стаканчиков. Мороженое на палочке мне не нравится — его приходится есть слишком быстро, иначе оно течет и пачкает одежду. Не то что бы это сильно ухудшало вид моего плаща — его вообще трудно чем-нибудь еще испортить, просто я не люблю тающее мороженое. А еще можно послушать уличных музыкантов. Музыку я люблю, а дома, по понятной причине, можно послушать только Вадика с Павликом. Ничего не хочу сказать о них плохого, их бряцанье на оголенных нервах таланта очень спасает от серого гула, я кручу их записи постоянно, но любить творчество моих братьев сложно. К удовольствию музыка «Кристы» не имеет никакого отношения.

В последнее время побеги из города участились, я выбираюсь на охоту регулярно и преимущественно по одному и тому же маршруту, так что даже выработал определенный ритуал. Выхожу из метро и сразу иду слушать двух девчонок в переходе. Одна играет на скрипке, вторая — на гитаре. Иногда та, которая с гитарой, еще и поет, но поет она не особенно хорошо, я предпочитаю чистую музыку. Они это уже поняли и, когда я появляюсь, просто играют. Поначалу с ними было сложно — после того, как я впервые отобрал у них деньги, они даже пытались убегать и кричать, но потом привыкли. Теперь, когда я прихожу, они всегда начинают с моей любимой песни — лав-стори. После трех-четырех мелодий я забираю деньги из их шляпы и иду покупать первый стаканчик мороженого с орехами и изюмом.

В метро мало книг и много журналов. Я предпочел бы, чтобы было наоборот, но тут ничего не поделаешь, такова жизнь. Зато в подземных киосках продаются альбомы. Я купил Куинджи и Ге. Бабуля-продавщица всегда очень недовольно смотрит на меня, но не гонит. И на том спасибо. Вот в книжных магазинах меня, например, вообще не замечают. Я для охранников и продавцов пустое место, а воровать книги запрещено. Принцесса Рада запретила нарушать законы Федерации.

Запугать девчонок, нелегально играющих в метро, которые к тому же явные кандидатки на эмиграцию в Леонтоподиум, — это одно. Они вроде как вне закона, почти наши. А вот нарушить законы Федерации в отношении ее добропорядочных граждан — это совсем другая история. Если я хоть раз выкину что-нибудь подобное, то до конца своих дней буду подметать улицы Леонтоподиума. В том смысле, что я, конечно, и так буду их подметать, но если разочаровать Раду, то это станет моим единственным и беспрерывным занятием. Поэтому я довольствуюсь книжным ларьком в метро.

Поезд замедлил ход. Я пропустил всех выходящих пассажиров и тоже вышел на платформу. День обещал быть очень приятным. Мои девчонки, как обычно, играли. Та, что со скрипкой, заметила меня первой и толкнула локтем подругу. В меня впились две пары ненавидящих испуганных глаз. Те, кто меня вообще замечает, обычно смотрят именно так. Я прислонился к стене, поглубже натянул капюшон и стал слушать.

Я люблю лав-стори. Мне не нужны слова, я и так знаю, о чем песня. Это один из моих немногочисленных талантов — понимать, о чем мелодия, даже если в ней нет слов. С книгами то же самое. Строго говоря, я не умею читать, но, если долго листать книгу, я способен вполне сносно уловить сюжет, иногда даже кое-какие особенно яркие подробности. Я вот недавно купил книгу про трех друзей и их собаку, так она просто стала моим самым большим сокровищем. Я к ней, даже можно сказать, пристрастился. Когда бывает совсем тошно, я ее листаю. Там про путешествие по красивой реке и беззлобный смех, и все в солнечных светлых тонах. Таких книг в метро больше нет. Я перещупал все книги в киоске бабули, но ничего похожего так и не нашел. В основной массе метрошные книги бесцветные и по вкусу как пережеванная вареная капуста. В смысле, если капусту сначала сварить, потом пожевать, выплюнуть, а затем снова попытаться пожевать. Ну, вот только не надо спрашивать, откуда я знаю про вкус такой капусты. Просто я иногда бываю в соответствующем состоянии.

Мои музыкантши доиграли лав-стори, переглянулись и заиграли Моцарта. Тоже хорошо. Это была мелодия про небо, такое, которое обычным людям не видно даже из Федерации, не то что из Леонтоподиума. Над Леонтоподиумом вообще нет неба. Мне бы очень хотелось забрать диск с такой музыкой в свой город, но там, как я уже говорил, и музыки тоже нет. Только то, что играют наши принцы. Потом была песня про отель, в который, случайно попав, хрен выберешься. Я не очень уверен, что с отелем все обстоит именно так, ведь слов этой песни я никогда не слышал, а прикол с билетом только на вход очень уж напоминает Леонтоподиум, так что тут, возможно, я немного изменил смысл мелодии в угоду своему мироощущению. От этой песни у меня всегда мурашки.

А потом такой многообещающий день стал портиться. Эти две идиотки вдруг заиграли песню Вадика и Павлика «Закрой свое сердце». Я даже вздрогнул от неожиданности. Как будто мне этого в Леонтоподиуме мало! Слушать музыку сразу расхотелось.

Я присел и потянулся к зеленой шляпе с красным бантом. И тут день стал еще хуже. Гитаристка дернулась ко мне.

— Оставь, ублюдок! Нам нужны эти деньги! — взвизгнула она.

Идиотка хотела схватить меня за руку, но у нее, конечно, не получилось. Если бы у меня было время подумать, я, скорее всего, поступил бы иначе. Но думаю я медленно. А нож выхватываю быстро. Два пальца упали в шляпу, на чьем зеленом брюхе, как опухоль, быстро разрасталось бурое пятно. Девушка закричала. Вторая бросилась к ней. Я вытащил из шляпы купюры, пока их не залило кровью, и облизал лезвие ножа. Надо уходить. На девушек стали оборачиваться прохожие.

— Забирай все! Ты псих сумасшедший! — закричала на меня скрипачка.

Она пнула шляпу, и монеты со звоном рассыпались по полу. Я не стал их собирать, зато подобрал отрезанные пальцы и сунул в карман. Девушки затихли, в ужасе глядя на меня.

— Ты же сказала, что я могу забрать все, — пожал я плечами.

— Мы же ничего тебе не сделали, — простонала гитаристка.

Она прижимала окровавленную руку к груди, и по ее светлому свитеру ползла причудливая клякса.

— Из-за каких-то денег, урод! Ради тысячи рублей! — всхлипывала ее подруга.

Я не ответил и поспешил по переходу, расталкивая остановившихся зевак. К девушкам уже спешил полицейский.

— Я порезалась порвавшейся струной! — услышал я голос гитаристки.

Можно было, конечно, объяснить этим двум дурам, что это не из-за денег. Я просто очень не люблю, когда ко мне тянут руки. Ничем хорошим, по моему опыту, это не заканчивается. Можно было бы даже сказать, что мне жаль, но толку-то? Меня никто никогда не слушает.

Я пересчитал деньги. Одна сотня и пять пятидесяток. Да, маловато. Надо было, конечно, собрать монеты. Даже на десяток стаканчиков не хватит, не говоря уже о книге.

Я направился к лотку с мороженым. Настроение у меня было поганое, но аппетит я не потерял. Если бы каждый раз, когда кому-то отрубают пальцы или другие части тела, у меня пропадал аппетит, я бы уже умер от истощения. Есть я хочу всегда.

Мороженое у метро я всегда покупаю у немолодой женщины в платке и длинном платье. Ее зовут Дилсуз. Она всегда чего-то боится, я каждый раз неизменно вижу в ее глазах страх. Мне кажется, она боится людей, особенно полицейских. Я же ее практически не пугаю. Наверное, она чувствует, что я не из Федерации. Мы даже однажды поговорили.

— Ты как зовут? — спросила она, когда я пришел покупать мороженое в третий раз.

Дилсуз так и не нашла в себе силы справиться с чужим языком, и слова, пользуясь ее бесхребетностью, в каждом предложении доказывали свое превосходство.

— Веселый Алик, — представился я. — А тебя?

— Дилсуз.

Ее имя значило что-то вроде «милосердная». Я не знаю ее родного языка, но это не мешает мне чувствовать значения слов.

— Твое имя тебе подходит, — сказал я.

— А твое тебе — нет.

— Много ты понимаешь, — фыркнул я.

Она хотела еще о чем-то спросить, но так и не решилась. Смелости в этой женщине не было ни на грош. Одно смирение и страх. В общем, мне повезло с Дилсуз: она никогда не отказывалась продавать мне мороженое и никогда больше не задавала вопросов.

— Стаканчик с орехами и изюмом, — я протянул Дилсуз полтинник.

— Нету. Нет такой мороженый сегодня, — виновато сказала она, безуспешно борясь со словами.

Я поморщился. Ну что за день такой сегодня? А так хорошо все начиналось.

— Вот, клубничный возьми! — предложила Дилсуз.

— Давай.

Тут выяснилось, что клубничный рожок стоит семьдесят рублей, а за свой обычный стаканчик я всегда отдавал сорок. Значит, сегодня и с мороженым подстава. Медленно у меня в груди появилось очень неприятное предчувствие. Как будто меня по голове ударили небольшие камешки, предвещающие лавину. Я даже не распробовал толком вкус своего нового мороженого — проглотил, и все.

А камешки колотили меня по голове все чаще. Ощущение опасности с каждой секундой росло. Я бросил оставшиеся деньги в урну. Все, хватит развлекаться. Сегодня явно неподходящий день. Впереди охота, и, несмотря на кажущуюся простоту и беспомощность жертвы, что-то наверняка пойдет не так. Интуиция меня никогда не подводит.

Я пошел по следу вдоль оживленных улиц города. Способность найти и выследить любого жителя Леонтоподиума — еще один из моих скудных талантов. Думаю, королева Элеонора позволяет мне существовать как раз из-за этого дара. Конечно, быть пугалом и палачом для жителей родного города — не самая приятная работа, но в моем случае могло быть и хуже. И то, что мне сложно представить, как именно это могло бы быть, всего лишь последствие моей небогатой фантазии. Королева Элеонора и принцесса Рада обладают куда более изощренным воображением. Предоставь я им повод, они легко бы меня в этом убедили. Я поежился. Проклятый климат Федерации. У них тут полгода то зима, то осень. Прохладный ветер забрался под плащ и щипал голую грудь. Снег уже почти сошел, но босые ноги все равно мерзли.

Я размышлял, что такого страшного может поджидать меня на этой охоте. Сбежал Карл — сын Магнуса, владельца бара «Королева Элеонора». Они зажиточная семья, приехали вместе, уж не знаю, кто кого подбил на эмиграцию. Теперь я думаю, что инициатором переезда был Магнус, а Карл попал к нам случайно. Я заметил, что бегут именно такие — случайные. У них постоянно возникает желание поднять глаза к небу и погоревать, что его там не оказалось. Это я фигурально выражаюсь. Я сам, к слову сказать, тоже частенько пялюсь вверх, когда на меня нападает очередной приступ депрессии.

И на что только рассчитывал этот идиот? Что я его не найду? Я всегда всех нахожу. И убиваю. Королева Элеонора никогда не бывает милосердна. И ведь все равно бегут.

Я больше двух часов протаскался по городу, прежде чем почувствовал, что присутствие Карла стало более ощутимым. Не очень-то хорошо он спрятался. Странно, обычно перспектива встречи со мной вдохновляет моих сограждан на куда большую прыть и изобретательность. Хотелось покончить с этим поскорее, я замерз как собака. Побродив еще с полчаса, я понял, что Карл уже совсем близко. В одном из домов двора, куда я свернул. Где-то достаточно высоко, этаже на седьмом-восьмом. Я внимательно оглядел окна, запрокинув голову. Второй подъезд или третий? Скорее второй. Да, точно. Вот окна гостиной и кухни нужной квартиры.

— Дядя, вам не холодно? — услышал я.

Рядом стоял мальчишка лет пяти и с удивлением рассматривал мои босые ноги. Его мать читала книгу на скамейке.

— А ты как думаешь, мелкий тролль? — огрызнулся я.

— Я думаю, что холодно, — простодушно ответил он.

— Умный мальчик. Твоя мама может тобой гордиться.

— Она гордится. Она всегда так говорит. Хотите мой шарф? — мальчуган попытался развязать шарф, но его руки в перчатках не справились с этой затеей.

Я присел так, чтобы мои глаза оказались на уровне глаз мелкого идиота.

— Слушай, пацан, я сейчас дам тебе очень важный совет.

— Дядя, а почему у вас глаза разные?

Я мысленно выругался. Дети вообще выше моего понимания, у нас в Леонтоподиуме их практически нет. Малец видит мое лицо с фигурными шрамами в виде жирафов, а все, что его интересует, — это почему у меня один глаз зеленый, а другой синий. Хотя меня это, честно говоря, тоже интересует.

— Жизнь полна загадок и тайн. Но на твоем месте я бы не отвлекался на мелочи. Ты внимательно меня слушаешь?

Мальчишка кивнул. Он настойчиво дергал узел своего шарфа, и тот начал потихоньку поддаваться.

— Так вот, — как можно внушительнее заговорил я, — если ты когда-нибудь еще раз заметишь кого-нибудь похожего на меня, не смей с ним даже заговаривать. Вообще сделай вид, что ничего не видишь.

— Ладно, — мальчишке удалось наконец развязать свой шарф, и он гордо протянул его мне, — вот, держите.

В моих руках оказался бело-синий кусок ткани. Ну что за день такой сегодня?! Я порылся в карманах. Готов поспорить, что отрезанные пальцы — это очень занятно, но даже я не настолько, и в прямом и в переносном смысле, отмороженный, чтобы отдавать их ребенку. Что-то укололо меня. Я достал из кармана головку чертополоха. Вечно эти репейники везде цепляются.

— Держи, — я прилепил репейник к воротнику куртки мальца. — Спасибо за шарф, я тронут.

— Ух ты! Никогда не видел таких красных чертополохов! — удивился мальчишка.

— И если тебе хоть чуть-чуть повезет в жизни, то больше и не увидишь, — заверил его я, — такой красный чертополох растет только в приграничье нашего города.

— Виталик, что ты там делаешь? — услышали мы женский голос. Женщина на лавочке наконец-то оторвалась от своей книги. — Быстро иди сюда!

Очнулась наконец. Если бы я захотел, то ее сын уже давно был бы Леонтоподиуме. Хотя, появись у меня такое желание, женщина все равно не смогла бы меня остановить, даже приковав сына к себе цепями.

— Иду, мам! — отозвался Виталик.

— Не ходи босиком, простудишься! — авторитетно заявил он мне, убегая.

Я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться: моя улыбка из тех, что потом долго снятся в кошмарах. Быстрым шагом я направился к дому, и так кучу времени потерял.

Подъезд был заперт, пришлось сломать электронный замок. Я не доверяю лифтам, они напоминают гробы. Не то чтобы я очень боялся гробов, но принцесса Рида как-то заперла меня в одном на несколько дней, с тех пор я их недолюбливаю. Зато, поднимаясь по лестнице, я немного согрелся.

Вот оно. Квартира слева от лифта, дверь приоткрыта. Чувство приближающейся опасности переросло в твердую уверенность. Я замер и прислушался, не зная, что мне делать. Мои инстинкты подсказывали мне, что идти в квартиру опасно. При этом они же кричали, что возвращаться в Леонтоподиум без головы Карла — затея еще более рискованная. Мои тетушки меня, может быть, и не убьют, но, учитывая их фантазию, я наверняка об этом пожалею.

В квартире было тихо. Бились три сердца. Кто-то боялся, кто-то ждал с благодушным нетерпением, кто-то… прислушивался, как и я. По большому счету выбора у меня не было. Жаль, что из оружия у меня был только нож, и тот я прихватил по привычке. Я никак не ожидал, что при охоте на Карла мне вообще что-то может понадобиться.

Я сжал рукоять и тихо вошел в квартиру. Я не крался — тот, третий, за дверью давно меня слышит, просто бесшумность — единственное известное мне преимущество хождения босиком.

Коридор пуст. На вешалке добротное черное мужское пальто. Обуви нет. Похоже, никто из присутствующих в квартире не разувался, а верхнюю одежду снял только один из них. Все три сердца бились в гостиной.

— Входи, Алик, мы тебя ждем! — услышал я спокойный насмешливый голос.

Вход в гостиную был сбоку, и, хотя дверь и была открыта, я не мог видеть комнату.

Зато как только я вошел, то сразу понял, что даже и нож мне не пригодится. Мой брат Глеб стоял у стены рядом с дверью, так что он сразу оказался у меня за спиной, перекрыв путь к бегству. Я поднял руки и застыл, безуспешно пытаясь поймать его взгляд.

Внешне Глеб почти не изменился, только успел полностью поседеть, но в остальном я помню его таким же — вызывающе красивый ангел в агрессивном армейском прикиде. Думаю, он специально одевается как можно брутальнее, иначе его внешность будет уж слишком слащавой. Картинку, правда, сильно портили глубокие тени под яркими синими глазами, как будто Глеб не спал несколько суток. Может, так оно и было. Его меч остался в ножнах за спиной, но и так ясно, что он не собирался нападать. Если бы Глеб хотел убить меня, я был бы уже мертв. Тут все понятно и нет ничего интересного.

Я перевел взгляд на двух других мужчин в комнате. Карл, перепуганный до смерти, сидел на полу в углу у окна и кусал губы, из которых уже давно сочилась кровь. Его даже не стали связывать. Глеб действует на обитателей Леонтоподиума как удав на кроликов. Мальчишка тоже избегал моего взгляда, в отличие от третьего человека в комнате.

На кресле у окна, закинув ногу на ногу, сидел худощавый мужнина в черном костюме и бирюзовом платке-бандане, концы которого свисали ниже плеч. Пальто в коридоре, вероятно, принадлежало ему. Я, конечно, узнал и его — это был Тритрети, наш заклятый враг, с которым мы пару десятков лет назад заключили перемирие. Тритрети рассматривал меня с любопытством и брезгливостью. Ни того ни другого он даже не пытался скрыть.

— Мы заждались, Алик, — сказал он, — неужели тебе понадобилось так много времени, чтобы разыскать этого беглеца?

— Я не торопился, — ответил я, гадая, к чему все это. — Я что-то нарушил?

— Насколько мне известно, нет, — отозвался Тритрети.

— А перемирие с Федерацией все еще в силе? — сделал я вторую попытку.

Тритрети театрально закатил глаза.

— Ну конечно. Мы очень ценим договоренности, которые стоили нам таких усилий. Да и подписи Бессмертного и королевы я, надеюсь, чего-нибудь еще значат.

Я покосился на Глеба. Его лицо ничего не выражало. Карл в углу и вовсе спрятал голову в ладони. Подсказок я не получу.

— Тогда что вам от меня нужно? — не стал я ходить вокруг да около.

Тритрети помедлил, рассматривая меня. От нечего делать я рассматривал его. Невысокий субтильный мужчина, на вид лет тридцати пяти — сорока. На самом деле я знал, что ему гораздо больше. Что еще? Цепкие голубые глаза, резкие скулы, тонкие губы, всегда готовые изогнуться в насмешливой улыбке. Мерзкий тип. Зато всегда подчеркнуто элегантный: дорогой добротный костюм и один из его любимых ярких платков, которыми он прикрывает свою лысую голову.

— Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — прервал мои размышления Тритрети, — можно сказать, сегодня я подарю тебе счастливый билет, за который ты будешь благодарить судьбу до конца своей жизни.

— А в случае отказа я этот конец, вероятно, прямо сейчас встречу? — уточнил я, покосившись на Глеба.

Тот никак не отреагировал. А вот Тритрети улыбнулся.

— Отнюдь. Я же сказал, что у нас с Леонтоподиумом перемирие. Боюсь, убийство подданного королевы Элеоноры, законно поедающего мороженое на территории Федерации, несколько расходится с нашей доктриной мирного сосуществования.

— То есть Глеб убьет меня не здесь, а в Леонтоподиуме? — предположил я.

Тритрети улыбнулся еще шире.

— А он забавный малый, — обратился он к Глебу, — и вовсе не такой тупой, как о нем говорят.

— Это обманчивое впечатление. Я очень глуп, — возразил я. — Так что? Если я откажусь от вашего предложения, Глеб выследит меня в Леонтоподиуме?

— Нет. Ты же прекрасно знаешь, что в Леонтоподиум нашему дорогому Глебу не попасть. Но, раз уж мы разоткровенничались, да, ты почти угадал с первого раза — он убьет тебя прямо здесь и сейчас, а потом прогуляется в метро и выбросит твой труп поближе к Кардусу. Таков наш запасной план.

Я заметил в этом плане одну огромную брешь, но не стал ничего говорить Тритрети. При упоминании о Кардусе сердце Глеба дважды стукнуло сильнее, я это слышал и с огромным удивлением понял, что у меня есть шанс. Видя, что я не реагирую, Тритрети продолжил.

— Но я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Ты гораздо ценнее живым. Уверен, мы можем быть полезны друг другу.

— У вас есть Глеб. Ничего более полезного в Леонтоподиуме никогда не рождалось, — покачал я головой.

— Согласен, — не стал спорить Тритрети, — но Глеб, к сожалению, всего один, а ты со временем можешь стать ничуть не хуже. Конечно, если получишь шанс развить свои таланты.

— Вы хотите, чтобы я служил вам? — не поверил я своим ушам. — Меня и в Леонтоподиуме-то еле терпят.

— Ну, вот видишь. Дома тебя не ценят. А я готов предложить тебе достойную жизнь. И я говорю не только о деньгах, я могу дать тебе нечто гораздо более ценное.

— Что именно? — осторожно спросил я.

— Самоуважение. Отличная штука, — сказал Тритрети, пристально глядя на меня.

В груди у меня что-то екнуло. Вот уж не думал, что Федерация может меня хоть чем-то заинтересовать.

Тритрети самодовольно улыбнулся.

— Ты ведь не хочешь всю жизнь ходить босиком и мести улицы? Ведь где-то глубоко в душе ты же чувствуешь, что достоин большего?

— Да.

Я знал, что вру, и Тритрети это тотчас почувствовал. Он нахмурился, и уже в следующее мгновение Глеб сбил меня с ног. Я упал и получил удар под ребра, дыхание перехватило.

— Я так не люблю, когда мне лгут, — объяснил Тритрети. — Ты ведь не будешь больше этого делать?

Глеб еще раз пнул меня. Не особо сильно, но я почувствовал, как треснули два ребра.

— Не буду! — пообещал я.

— Тогда давай попробуем еще раз. Встань.

Я поднялся, морщась от боли сильнее и выразительнее, чем стал бы делать в отсутствие зрителей.

— Мое предложение тебя заинтересовало? Ты хочешь мне служить? Только правду, я все равно увижу ложь, — предупредил Тритрети.

— Нет, — честно ответил я.

Карл заткнул рот кулаком, в отчаянии глядя на меня. Вот уж не думал, что хоть один житель Леонтоподиума станет обо мне сожалеть. Как иногда забавно складываются обстоятельства.

— Жаль, — вздохнул Тритрети, — ты мог бы быть мне полезен.

«Ты сейчас умрешь, идиот проклятый!» — услышал я в голове голос принцессы.

Тритрети подал знак Глебу, и тот достал меч.

«Перехвати инициативу!» — приказала Рида.

— Стойте! — выкрикнул я. — Есть кое-что, чего я действительно хочу!

— Правда? — поднял бровь Тритрети. — Удиви меня. Чего в твоем положении можно хотеть больше, чем престать жить твоей жизнью?

Я ничего не мог придумать. Ну что мне ему сказать? Может, свободы? Классный вариант, но не пойдет. Этого Тритрети мне давать не собирался ни при каких условиях. Он лишь предлагал сменить один ошейник на другой. Секунды бежали, а я все молчал. Тритрети начал терять терпение.

«Мести, тупица!» — зашипела принцесса Рида.

— Мести! — послушно повторил я, чувствуя, как лезвие меча уже несется к моей грязной шее.

А я действительно могу этого хотеть? Поквитаться за все эти годы? Раньше мне это в голову не приходило. Наверное, да. Это правда. Я представил себя на руинах Леонтоподиума, залитого кровью моих родственников, и с удивлением понял, как я этого хочу.

— Вот как!

Лицо Тритрети расплылось в улыбке. Он расслабился.

— Ну конечно! Как же я сам это упустил? Конечно, ты хочешь мести.

— Ты можешь мне это дать? — следуя совету Риды, я попытался перехватить инициативу в разговоре.

Тритрети откинулся на спинку кресла, размышляя.

— Возможно. Не всех и не сразу, но возможно, — сказал он. — Чьей крови ты жаждешь больше всего?

Тут даже особо задумываться не пришлось, воспоминания пришли сами: топи Риды, ее владения. И я, полностью в ее власти, в ее болотах, тону в вечно голодной трясине, хватаюсь руками за растущий по краю чертополох, оставляя на его острых, как бритва, листьях кровавые следы. Цветы чертополоха на болотах Риды недаром имеют такой уникальный кроваво-красный оттенок. Я погружаюсь все глубже.

«Не стой как колода!» — услышал я голос Риды, и какая-то сила бросила меня вперед. Я упал на колени, оказавшись у самого кресла Тритрети, вернувшись в реальность, но все еще хватая ртом воздух.

— Рида! — прохрипел я, тщетно пытаясь выбросить ведьму из своей головы.

— Сколько эмоций, — одобрительно улыбнулся Тритрети, глядя на меня сверху вниз. — Эту принцессу, пожалуй, я могу тебе обещать.

Я заскрипел зубами. Рида разыграла сцену, дергая меня за ниточки. Как же мне надоело быть марионеткой.

«Я твой!» — подсказал мне голос принцессы.

— Я твой! — послушно повторил я.

Тритрети кивнул. Я его убедил. Надо же. Вероятно, он считывает эмоции, а не мысли. Можно сколько угодно злиться на Риду, но сейчас она спасла мне жизнь.

— Принеси нашему новому другу стул, — приказал Тритрети Глебу.

Я не поверил своим ушам. В гостиной не было стульев! Глебу придется выйти на кухню. Между нами окажутся два метра коридора. Неужели они действительно настолько мне поверили? Я заставил все свои чувства замолчать, чтобы не насторожить Тритрети.

И Глеб действительно вышел из комнаты!

Тритрети почувствовал перемену моего настроения, но не успел среагировать. Дождавшись, когда Глеб окажется на максимальном расстоянии от меня, я призвал на помощь всю свою удачу и прыгнул в окно. Оттолкнулся я достаточно сильно, чтобы вылететь вместе с разбитым стеклом и частью рамы.

Я помнил, что там, во дворе, было дерево. Но седьмой этаж — это плохо. Это высоковато даже для меня. Даже с учетом дерева. Мне удалось ухватиться за ветку, которая сломалась под моим весом, но немного смягчила падение. Ошалев от боли, я все-таки заставил себя вскочить на ноги. Из глаз посыпались искры, но в целом мне это удалось, значит, ноги я не сломал, отделался ушибами.

И все же я потратил впустую слишком много времени. Вопреки моим надеждам, Глеб не стал спускаться по лестнице, а повторил мой прыжок. Точнее, сделал то, что не удалось мне, — повис на ветви дерева и с кошачьей грацией мягко спрыгнул на землю. Я метнулся со двора, прекрасно понимая, что шансов у меня нет. Глеб легко догнал меня уже за углом дома и броском повалил на землю. Я откатился, выхватывая нож, но моментально получил ботинком по кисти. Несколько пальцев сломалось, и я, завыв от боли, разжал руку. Затем последовал удар по почкам, еще раз по и так сломанным ребрам. Я сжался в комок, ожидая, что он меня добьет, но удары прекратились.

Я откатился, не пытаясь встать, и поднял голову. Глеб смотрел куда-то за меня. Я проследил за его взглядом. В нескольких метрах на дорожке валялся красный чертополох. Я даже не сразу понял, откуда он здесь. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это та самая веточка, которую я отдал общительному мальчишке Виталику. Видимо, пацан бросил мой сувенир, чтобы не тащить домой всякий мусор.

Глеб подошел к цветку, присел рядом и накрыл его ладонью. Даже не пытаясь понять происходящее, я отполз на несколько метров, со второй попытки встал на ноги и припустил изо всех сил по улице, все время ожидая, что Глеб меня настигнет, но ни разу не набравшись смелости оглянуться.

Поставив собственный рекорд скорости, я добежал до метро, перепрыгнул через турникет, прошел по переходу, где утром играли мои музыкантши, а теперь царила тишина, и ухватился за последний вагон уходящего поезда. Пальцы правой руки были сломаны, держаться левой было неудобно, но такие мелочи меня не волновали. Я на каждой станции ждал, что Глеб вот-вот появится на платформе. Или свесится ко мне с крыши вагона на каком-нибудь перегоне. Пятая станция. Шестая. Еще одна. Я не мог поверить, что выкрутился из этой передряги. Поезд тронулся. Еще минута десять секунд.

Я приготовился, считая удары своего сердца. Конечно, я делал это уже тысячи раз, но сегодня был явно не мой день. Не хватало еще промахнуться мимо платформы «Кардус». Три, два — прыг. В темноте тоннеля я соскочил на платформу, о которой знали только жители Леонтоподиума. Станция «Кардус» никогда не освещалась, и, хотя я никогда и не видел знака, стоящего на узкой платформе, я знал, что там написано «Кардус. Переход в Леонтоподиум. Осторожно: топи».

— Еще раз объясни мне, потому что я не понимаю, как это — ты не знаешь, где он? — Бездонные, как черные дыры, глаза принцессы Рады прожигали меня насквозь.

Железный набалдашник ее трости впился мне в подбородок, так что опустить голову я не мог. Говорить тоже было не особо удобно, но на фоне других моих неприятностей этого даже и замечать-то не стоило.

— Я не знаю, где Карл, — твердил я, второй раз за этот проклятущий день тщательно подбирая слова, которые будут правдой, — скорее всего, он мертв. И где его труп, я тоже не знаю.

Я решил молчать о Глебе и Тритрети. Конечно, если моя ложь когда-нибудь всплывет, мне будет очень и очень плохо, но, если принцессы узнают, что мной интересуется Тритрети, я обречен, без вариантов.

— Ты что, не смог его учуять?

— Смог. Но потом упустил шанс вернуть Карла в Леонтоподиум, — признался я, выбирая как можно более обтекаемые формулировки.

— Как именно ты его упустил?

— Я отвлекся на соблазны Федерации, — в какой-то мере это было правдой — Тритрети ведь пытался меня соблазнить, а уж он-то точно часть Федерации.

К моему удивлению, Рада приняла мою версию и даже не стала настаивать на подробностях.

— Элла права — ты бесполезный мусор! — вздохнула она, ощутимо двинув мне в висок тростью.

В глазах потемнело, по щеке побежала струйка крови. Я поспешно вытер ее рукавом, меня бросало в дрожь от одной мысли о том, что я заляпаю белоснежные ковры Рады. В лилейном доме все, начиная от мебели и заканчивая шторами, стерильно-белого цвета. У Рады какая-то просто маниакальная тяга к чистоте.

— Я готов понести любое наказание, — пробормотал я.

Рада направилась к белому столику у окна, где оставила свой бокал с коньяком. Ее хромота была почти незаметна, и единственным по-настоящему тяжелым последствием наших демократических выборов для Рады стала потеря возможности танцевать. Танец был ее страстью, и, конечно, Рида знала об этом, целясь в колено. Никакие лекарства Леонтоподиума не смогли помочь Раде, об этом Рида тоже позаботилась. Печальная история, хотя, по сравнению с другими сестрами, Рада легко отделалась.

В ее движениях все еще угадывалась грация балерины, но при этом в Раде не было ни грамма шарма, она была слишком жесткой: всегда идеально уложенные черные волосы — из всех принцесс она одна носила короткую стрижку, безупречно белая кожа, минимум макияжа, накрахмаленная белая блуза и строгая черная юбка в пол. Ничего никогда в ее облике не менялось. Всегда только два цвета — черный и белый. В этом была вся Рада — железный страж Леонтоподиума.

В королевстве Элеоноры Рада, ее правая рука, отвечала за нашу безопасность как от внешних, так и от внутренних врагов. Еще она занималась логистикой и вопросами продовольствия, но это уже не по призванию, а из-за необходимости.

Я, со все нарастающим страхом, ждал ее решения, но Рада не торопилась. В отличие от большинства принцесс Леонтоподиума, Рада не имела склонности к садизму, и я был уверен, что она медлит не из желания помучить меня, а просто взвешивает все варианты.

— Ты меня разочаровал, — сказала она наконец, — мне придется самой заниматься этим мелким говнюком.

Я молча кивнул, сказать тут было нечего. Надеюсь, Глеб спрячет труп Карла так, что Рада его не найдет.

— Если тебе нельзя доверить даже такую простую задачу, ты мне не нужен.

Мое сердце остановилось, когда я понял, что сейчас услышу.

— С сегодняшнего дня ты исключен из моей свиты.

— Рада, я прошу тебя! — я упал на колени.

На ее лице не отразилось никаких эмоций.

— Не разочаровывай меня еще больше. Ты знаешь правила — если к концу следующего дня ты не примкнешь ни к чьей свите, Леонтоподиум тебя пожрет. И имей в виду — к Каролине Элеонора тебя не допустит.

— Мне не к кому идти, — озвучил я, в общем-то, и так очевидный факт.

— Это и есть наказание, — пожала плечами Рада, — убирайся.

Я брел по улицам Леонтоподиума, топча вездесущие эдельвейсы и пепел. Способность мыслить вернулась ко мне далеко не сразу, несколько часов я просто бесцельно шатался по городу. Я не включил плеер, и вечный гул завывал у меня в ушах, но сейчас мне это казалось сущей ерундой, как, впрочем, и сломанные ребра.

Я размышлял над своим положением. Конечно, идя к Раде, я допускал, что она может выгнать меня, но все-таки до конца в это не верил. По правде говоря, я рассчитывал, что меня на какое-то время посадят на цепь на площади, может, еще добавят пару сотен ударов плетью или заставят чистить озеро Вероники — все это уже со мной случалось. Но оставить меня на съедение эдельвейсам?

Теперь я по-другому взглянул на предложение Тритрети, но самое забавное, что воспользоваться им уже не мог. Леонтоподиум меня не выпустит. Город почувствовал, что я потерял покровительство Рады, и вцепился в меня мертвой хваткой. Если до завтрашнего вечера ни одна из принцесс не сжалится надо мной, Леонтоподиум высосет из меня все силы, а потом проглотит и будет каждую ночь сжигать мое сердце, согреваясь, как топливом. Так происходит со всеми, кто не нужен принцессам. Поэтому город и утопает в белом пепле. Бесполезные эмигранты, попадающие в город королевы Элеоноры, превращаются в пищу для этого ненасытного монстра, полезные получают покровительство одной из принцесс и становятся гражданами.

Самой Элеоноре я не нужен. Она и жить-то мне позволяла только потому, что принцесса Рада взяла меня в свою свиту. Конечно, Ева помогла бы мне, но эта принцесса сама сидит на цепи в яме. К Каролине мне запретили приближаться, она потеряла рассудок в той же битве, в которой Рада стала хромой, а Ева получила ошейник и цепь. В свиту Каролины претендентов отбирает сама Элеонора. Остается только принцесса Мирослава, но она меня терпеть не может.

И тем не менее я поплелся к Мирославе. Миновал почти опустевший торговый пассаж и вышел в Вишневый тупик. Пока Мирослава не сказала нет, у меня оставалась хоть какая-то надежда.

Мирослава, хотя это и может показаться не совсем подходящим занятием для принцессы, содержит единственный в Леонтоподиуме бордель — «Дом под вишнями». Говорят, это весьма прибыльный бизнес.

Мне строго-настрого запрещено соваться в «Дом…», но сегодня выбора у меня не было. О том, что я приближаюсь к владениям Мирославы, свидетельствовали редкие белые цветы вишни, летящие мне в лицо. Эдельвейсов тут уже почти не было, а вскоре стали появляться одинокие вишневые деревца. К самому «Дому под вишнями» вела вишневая аллея, освещаемая красными фонарями.

Мои босые ноги утопали в мягком ковре из опавших цветов, которые в свете фонарей казались розовыми. Здесь вечный гул был практически неслышен.

Вишни Мирославы постоянно цвели, но никогда не плодоносили, что дало повод ее недоброжелателям дать ей прозвище Пустоцвет. Вскоре аллея привела меня к крыльцу богатого двухэтажного особняка с большими окнами и гостеприимно распахнутыми дверями.

Я решительно поднялся по ступенькам и вошел в ярко совещенный холл. Шива был там, где и должен быть вышибала, — у двери в салон. Увидев меня, он вытаращил свои красные глаза.

— Алик! Ты еще куда собрался? Совсем спятил? — пробасил он. — Наши девочки не для таких, как ты! Давай вали отсюда!

В случае необходимости я смогу довольно быстро справиться с Шивой, но сейчас затевать с ним драку мне было не с руки, все-таки он сын Мирославы.

— Я знаю свое место, Шива, — примирительно сказал я, демонстрируя все дружелюбие, на которое только был способен, — я и не думал про ваших девочек. Хотя нет — каюсь, думал разок. Ну, или два-три раза. Но дюжины раз за ночь мне точно хватает, я ведь иногда еще и сплю.

Шива ухмыльнулся.

— Алик, вали подобру-поздорову. Можешь влезть на дерево во дворе и посмотреть на девочек в окно.

В детстве мы с Шивой были приятелями. После того как Мирослава выкопала его на Поле чудес и он стал таким, как сейчас, — с шестью руками, красными глазами и мозгами вечного ребенка, он начал позволять себе иногда по-дружески поболтать со мной. Думаю, это произошло потому, что я остался тем из немногих, на кого он по-прежнему мог смотреть свысока. Но в целом Шива был добрым малым.

— Мне нужно поговорить с твоей матерью, — сказал я.

— Даже не мечтай. Если я скажу ей, что ты здесь, она рассердится, и мне тоже влетит, — покачал головой здоровяк.

— Шива, пожалуйста, у меня большие неприятности.

— Тоже мне новость, — хихикнул он, — ты одна сплошная ходячая неприятность.

— Рада меня прогнала, — признался я.

Шива присвистнул.

— Зря надеешься, мать тебя не примет, — сказал он после некоторого размышления, которое далось ему с явным трудом.

— Позволь мне хотя бы попытаться.

Он колебался. В дом вошел мужчина лет сорока, в дорогом костюме и с выражением бесконечной скуки на лице. Он уверенно прошел мимо поклонившегося ему Шивы и лишь на секунду удостоил беглым брезгливым взглядом мою персону. Это наверняка был один из завсегдатаев «Дома под вишнями», снабжающих казну Леонтоподиума деньгами, на которые мы потом проворачивали наши дела в Федерации. Он явно еще был не в курсе, что, насытившись, Леонтоподиум всегда требует оплату и в другой валюте.

— Ладно, — решился Шива, — я ей скажу, что ты просишь аудиенции, но предупреждаю: ничего хорошего из этого не выйдет.

— Спасибо! — искренне поблагодарил я.

Шива мрачно кивнул.

— Сиди где-нибудь подальше от крыльца, чтобы клиенты на тебя не натыкались, — буркнул он. — Эй, Митро, постой тут за меня!

Откуда-то возник белобрысый паренек лет семнадцати. Он был явно новенький, таращился на меня, как на оживший кошмар. Ничего, скоро попривыкнет. Как он к нам попал? Хотя какая мне разница?!

Я спустился на улицу, выбрал место под деревом, где меня было практически не видно, и стал смотреть в окна. В широком окне салуна я видел Лейлу и Диану. Несколько раз мимо окна прошла Саша в образе Сарит. Самой Сарит не было. Должно быть, она ушла с гостем, которого я только что видел, значит, тот щеголь был очень небедным, ночь с Сарит стоила целого состояния. Майю я тоже разглядеть не мог — она либо сидела в глубине комнаты, либо была у себя наверху с другим клиентом. У Мирославы не так уж много девушек, но каждая из них уникальна.

Самая красивая, бесспорно, Сарит. Она не просто поражает красотой, она излучает такую сексуальность, что мужчины в радиусе десяти метров не могут думать ни о чем, кроме ее манящего тела. Лейла — это примерно то же, что и Сарит, но попроще. Нет, она тоже прекрасна и притягательна, просто это как если бы они обе были магнитами, то поле Сарит было бы на порядок мощнее.

Саша могла быть любой. Не думаю, что кто-нибудь, кроме Мирославы, вообще знал, как она выглядит на самом деле. У этой девушки совершенно не было никакой индивидуальности, она легко становилось такой, какой хотел ее видеть очередной мужчина. Постоянными клиентами Саши были в основном те, кто готов платить любые деньги за возможность на несколько часов вернуть потерянную возлюбленную. Сейчас Саша расхаживала, скопировав внешность Сарит, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что она ненастоящая. Скопировать магнетизм Сарит Саше было не под силу.

О Диане ходили легенды. Эта полукровка была наполовину ангелом. Говорят, что за ее любовь можно полжизни отдать. Не знаю, в ангельской любви я вообще ничего не смыслю.

Еще у Мирославы была Майя. Она умела сниться. Майя обслуживала богатых мужчин Федерации, которые были либо слишком стары, либо слишком больны для настоящей любви. Большую часть жизни она проводила в полусне.

Я подумал о девушке, которая снится мне. Ее зовут Марго, и она из Федерации. Почему вдруг я стал ее видеть? Знает ли она обо мне? Может, я ей тоже снюсь? Хотя вряд ли. В моих снах она никогда не упоминала, что ее мучают кошмары.

На крыльце показался Шива, прервав мои размышления. Я поднялся, чтобы он меня заметил.

— Пошли, она тебя ждет, — буркнул он, — ноги только вытри.

Я походил туда-сюда по придверному коврику и последовал за Шивой на второй этаж, который полностью занимали покои Мирославы. Стены коридора украшали картины, по большей части принадлежащие кисти самой Мирославы и изображающие бесконечные вишни, но изредка попадались и работы мастеров Федерации. Пол был застелен пушистым ковром, щекотавшим мне ноги. Шива довел меня до двери практически в самом конце левого крыла.

— Удачи, — бесшумно, одними губами произнес он и поторопился прочь.

Я постучал.

— Входи!

Осторожно открыв дверь, я вошел в комнату. Это был кабинет. Как и во всем доме, тут было полно роскошной деревянной мебели, массивной бронзы, тяжелых портьер и натуральных ковров. Мирослава сидела в кресле у незажженного камина, идеально вписываясь в интерьер. Она, пожалуй, самая красивая из наших принцесс. У нее светлые волосы жемчужного оттенка и фиалковые глаза. С ее фарфоровой кожей, тяжелыми локонами и алыми губами Мирослава казалась куклой. Сегодня на ней было синее бархатное платье, а темные сапфиры в серьгах и колье подчеркивали необычный цвет глаз.

Я поклонился.

— Значит, Рада тебя выгнала? — начала разговор Мирослава.

Я кивнул. Ее насмешливый тон не сулил ничего хорошего.

— И так как идти тебе некуда, ты пришел ко мне.

— Да, госпожа, — я поднял взгляд и посмотрел ей в глаза, — я умоляю вас спасти меня и принять в свою свиту.

Уж не знаю почему, но Мирославе это не понравилось. Возможно, она решила, что это слишком большая дерзость с моей стороны. Ее прекрасное лицо вдруг исказилось гримасой гнева. Я даже испугался. Обычно Мирослава демонстрировала ледяное спокойствие, да и сейчас переход от насмешливой брезгливости к бешеной ярости оказался слишком быстрым. По правде говоря, такая бурная реакция Мирославы меня обескуражила.

— Да как ты посмел! — прошипела она.

— Если хотите, я могу делать самую грязную работу…

Я услышал, как зазвенела хрустальная люстра под потолком. Гнев Мирославы начал обретать энергетическую форму.

— Я хочу только одного! Чтобы ты, наконец, сдох!

Дрова в камине вспыхнули сами по себе. Я непроизвольно попятился к двери. И чего она так на меня взъелась?

— Хочу пройтись по пеплу, который оставит от тебя Леонтоподиум! Хочу, чтоб ты горел!

Мирослава выбросила в мою сторону правую руку, и огонь из камина, повинуясь ее движению, метнулся ко мне. Я был готов. Этот фокус я уже видел, когда однажды пугала дядюшки Якова перепились в баре и попытались попасть к девушкам «Дома под вишнями». В ту ночь дядюшка Яков лишился четверых из шести своих людей.

Конечно, я быстрее любого пугала, да и пиромагия далеко не самая сильная сторона Мирославы. Я упал гораздо раньше, чем огненный шар пронесся надо мной. Я даже успел оценить красоту этого зрелища. Шар ударился о стену за моей спиной и испепелил картину, изображающую очередной вишневый сад в цвету.

В этот момент в комнату ворвался Шива.

— Мама! Все в порядке? — испуганно прокричал он.

Мирослава уже взяла себя в руки. Она поморщилась, взглянув на обгоревшую раму картины, и коротко бросила, кивнув на меня:

— Немедленно убери это!

Шива схватил меня несколькими руками. Я чуть не завыл, когда он сжал сломанные ребра, но не стал сопротивляться. В другой ситуации я, может быть, и не позволил бы себя схватить: шесть рук Шивы — самая опасная его часть. Попав в его захват, выбраться весьма проблематично, другой вопрос, что Шива медлителен, и уйти от него обычно не составляет труда. Но сейчас я не рискнул еще больше злить Мирославу и сдался на милость этого безмозглого таракана.

Шива сбросил меня с крыльца.

— Я же говорил, ничего хорошего не выйдет! — проворчал он мне вслед.

Покачиваясь, я поплелся по вишневой аллее. Как это так вышло? Я всегда знал, что принцесса Мирослава меня не любит, но чтобы так? Что вообще на нее нашло? Как бы то ни было, она похоронила мои и без того хрупкие надежды на спасение.

Не зная, куда теперь еще податься, я побрел домой. Уже было далеко за полночь, и хотелось поспать. Закрыть глаза, заткнуть уши и забыться. Чтобы весь этот кошмар вокруг пропал хоть на несколько часов.

Мой дом совсем недалеко от Вишневого тупика — в соседнем переулке. Мир со своей скрипкой куда-то запропастился, и серый гул свирепствовал, но я не стал искать наушники сломанными пальцами. Рука болела, и я обвязал ее шарфом, который мне сегодня подарил мальчишка. Некогда сине-белый шарф уже полинял и стал грязно-серым. Леонтоподиум не терпел никаких вещей из Федерации, тем более несущих позитивные эмоции. У меня полно книг с пустыми страницами. Боюсь, к утру от шарфа останутся одни лохмотья, но сейчас он пришелся как нельзя кстати — исходящее от него тепло успокаивало боль.

Скатившись по ступенькам в подвал, я перебрался через хлам в коридоре и, плюхнувшись на матрас, завернулся в плащ. Закрыл глаза.

Хотелось есть, но сил искать еду тоже уже не было. Я засыпал. И мне снилась красивая девушка из Федерации.

А ей не спалось.

Марго

Марго повернулась на другой бок, недовольно натянув подушку на голову. Это не сильно помогло — звуки музыки стали чуть тише, но уснуть все равно было нереально.

«Ну какого черта?» — проворчала она про себя. Неужели не хватает дня на эти глупости?»

Хотя раньше такого за Розой не водилось. Затюканная провинциалка с выдающимися музыкальными способностями, которую родители «продали» в элитную школу, обычно вела себя тише воды ниже травы. Даже глаза боялась на других девочек поднимать, и вот тебе раз — ночной концерт. Одна и та же повторяющаяся раз за разом мелодия.

«Сколько она уже дудит? Часа три-четыре? Хорошо хоть, она на барабанах не играет, — раздраженно подумала Марго. — Хотя и флейта в три часа ночи — удовольствие ниже среднего. Что на нее нашло? И почему никто из воспитателей до сих пор ничего не предпринял? Не слышат, что ли? Неужели тут такая замечательная звукоизоляция?

Если подумать, то, может быть, и не слышат — во-первых, здание старинное, с толстенными стенами, а во-вторых, напичканное всякими новомодными апгрейдами. А если воспитатели Розкиного концерта не засекли, помощи ждать неоткуда. Не похоже, чтобы юное дарование закруглялось — так и до утра можно проворочаться, наслаждаясь искусством».

Марго села на кровати и включила свет.

«Но ведь Кира и Нина тоже должны это слышать? Особенно Кира — ее комната соседствует с комнатой Розы».

Марго еще несколько минут посидела, прослушав надоевшую мелодию от начала до конца и безрезультатно надеясь, что музыка утихнет, а затем накинула халат и вышла в коридор. Блок состоял из четырех комнат: Роза и Кира жили справа, Марго и Нина — слева.

Решительно подойдя к двери напротив, Марго постучала.

— Роза! Ты там совсем охренела? Три часа ночи!

Музыка ни на секунду не умолкла, даже не потеряла своей плавности. Марго постучала еще раз.

— Розка! Ты меня слышишь?

Открылась соседняя дверь, и в блок вышла Кира. На ней была пижама без рукавов — утруждать себя поисками халата девушка не стала.

— Что с ней? — спросила Кира Марго.

Марго сделала над собой усилие, чтобы не ответить подобающей резкостью. Кира тоже была из «подкидышей», которых школа принимала бесплатно, чтобы создать остальным воспитанницам благоприятную среду. Этот бред придумал новый прогрессивный директор школы, и уже несколько лет пансионат обогащался талантливыми представительницами пролетариата. Марго до сих пор не понимала, как директору удалось убедить родителей, принадлежащих к политической и финансовой элите, что их дочери только выиграют, если будут учиться совместно с юными гениями «из народа». Никакой пользы, например, от флейтистки Розы из маленького поволжского городка Марго не видела. Училась Роза плохо, и во всем, кроме своей музыки, была абсолютным аутсайдером.

Киру же, как подозревала Марго, взяли в пансионат специально, чтобы обеспечить Нине Лавриной достойного спарринг-партнера. Ниночка, дочь премьер-министра и местная принцессочка, увлекалась фехтованием, вот ей и предоставили персонального болванчика для отработки ударов. Во всем, что касалось спорта, Кира доминировала безусловно, но, как и Роза, вливаться в чуждый ей коллектив не стремилась. Видимо, из-за совместных тренировок Кира считалась подругой Нины и везде таскалась за той, как огромная блондинистая тень.

«Интересно, чем она занималась дома, где-то на просторах Приморья? Наверное, целыми днями торчала в спортзале, — ответила себе Марго, с неприязнью глядя на бицепсы соседки. — Лучше бы мозги прокачивала. "Что с ней?" — мысленно передразнила Марго вопрос Киры. — Как будто я могу это знать!» — Но вслух язвить не стала: союзники в решении вопроса с Розой не помешают.

— Розка уже четыре часа дудит и дверь не открывает. Я стучала, — объяснила она.

— Три часа двадцать минут она играет, — поправила ее Кира, — я засекла время. Стала играть сразу же, как вернулась со своего концерта.

«Ах да! Концерт!» — вспомнила Марго.

Розу, как молодой талантище, пригласили выступить на торжественном вечере в президентском дворце.

— Может, они там выпили? — предположила Марго.

— Вряд ли. Не думаю, что несовершеннолетним наливают на официальном мероприятии у президента.

Кира с силой попробовала снова толкнуть дверь, лишний раз убедившись, что та заперта.

— Роза, открой! — потребовала она, перекрикивая музыку.

— Что случилось? — в холл вышла Нина.

«Ее высочество снизошли», — отметила Марго.

— Небольшая проблема с Розой, — кивнула на дверь Кира.

— Да, я тоже слышу, — Нина, шаркая эксклюзивными тапками и подметая пол шелковым пеньюаром, присоединилась к компании у Розкиной комнаты.

Хотя они с Кирой были почти одинакового роста, из-за разницы в телосложении Нина казалась почти вдвое меньше.

— Это «Спрячь свое сердце», — добавила она.

Кира и Марго непонимающе уставились на соседку.

— Ну, мелодия, которую она играет, — объяснила Нина, — песня «Кристы» «Спрячь свое сердце», правда в аранжировке. Роза очень любит эту группу и часто аранжирует их песни.

— Классно, — буркнула Марго, — отечественный рок на дудочке среди ночи. Сюрреализм какой-то.

— Она заперлась изнутри. Нужно позвать дежурного воспитателя, пусть даст мастер-карту от электронного замка, — предложила Кира, обращаясь к Нине.

— Не надо! У Розы будут неприятности! — возразила та.

— И что? Ты предлагаешь слушать этот концерт до утра? — возмутилась Марго.

— Нельзя же сдавать своих, — нахмурила идеальные брови Нина.

— У меня среди присутствующих своих нет. И я хочу спать, — терпение Марго было на исходе.

Не хватало еще из-за каких-то дурацких понтов загубить всю ночь.

— Я могу попробовать выбить дверь, — предложила Кира.

— Вот взломанную дверь воспитатели, конечно, не заметят, — прокомментировала Марго, — блестящая идея!

— Нет, дверь не надо, давай я попробую. — Нина подошла к двери и, отбросив тяжелые черные косы, прислонилась к ней щекой.

— Роза, это Нина! Открой, пожалуйста! Мы за тебя беспокоимся!

«Ну щас, как же!» — подумала Марго и ошиблась — музыка внезапно смолкла, и послышался звук отодвигаемой мебели.

— Она что там, забаррикадировалась? — на лице Киры впервые за всю ночь появилось удивление.

— Роза, что с тобой? Ты… — начала было Нина, но тут дверь открылась, и Роза молниеносно втащила опешившую Нину в свою комнату.

Роза также попыталась захлопнуть дверь, но Кира оказалась быстрее — она успела вставить ногу в проем, а затем, без особых усилий двинув плечом, легко выиграла у Розы блиц-поединок. Флейтистка отлетела на пол, а Кира оказалась в комнате.

«Правду говорят, что фехтование развивает реакцию, — подумала Марго, — хотя идиотке Нине фехтование не помогло. Наверное, дело не только в этом».

Движимая любопытством, Марго тоже прошмыгнула в комнату Розы.

— Дверь! Закрой дверь, закрой! — закричала Роза.

На заплаканном лице девушки отразился такой ужас, что даже непробиваемая Кира растерялась.

— Нельзя открывать дверь! — Роза захлопнула дверь и придвинула к ней стол, видимо, ранее уже там стоявший.

— Он найдет меня! — Роза потянулась было к валяющейся на полу флейте, но потом передумала и бросилась к пианино.

Школа обеспечивала своим воспитанницам идеальные условия, и тем, у кого были выдающиеся музыкальные способности или выдающиеся родители, верящие в такие способности своих дочерей, предоставлялись великолепные инструменты. Роза откинула лакированную крышку и, заливаясь слезами, снова заиграла все ту же мелодию.

Девушки ошарашенно переглянулись. Кира сделала шаг в сторону Розы, но Нина жестом остановила ее. Она сама осторожно приблизилась к плачущей девушке.

— Роза, почему ты играешь? Уже ведь ночь, ты мешаешь всем спать. — Нина присела на стул рядом с пианино.

— Если я перестану играть, он придет за мной! — Видимо, Роза вполне могла играть, разговаривая. Несмотря на плач и панику, ее руки легко летали над клавишами, порождая все ту же тревожную мелодию.

— Кто придет?

— Вы не поверите! — помотала головой Нина.

— Роза, успокойся, — Нина погладила Розу по спине, — что случилось? Тебя кто-то напугал?

Роза кивнула.

— Кто-то на вечере? Во дворце? — вмешалась Кира.

Кире Роза не ответила. Похоже, Нине она доверяла больше.

«Возможно, Нина из жалости поддерживала с Розой дружеские отношения, может быть, даже пару раз заходила в гости», — подумала Марго. В сущности, она очень мало интересовалась своими соседками и их взаимоотношениями.

— Тебя кто-то напугал в президентском дворце? — повторила Нина вопрос Киры.

Роза снова кивнула.

— Кто это был?

— Вы не поверите! — Роза снова замотала головой, и слезы закапали из ее глаз еще быстрее.

— Поверим-поверим, ты же и врать-то не умеешь! — Марго старалась сохранить спокойный и насмешливый вид, но от происходящего ей было не по себе. — Тебе и фантазии для вранья не хватит, так что говори давай!

— Кто тебя так напугал? — терпеливо повторила Нина.

Роза поджала губы, обвела всех девушек испуганными глазами, а потом прошептала:

— Это был динозавр.

От неожиданности Нина и Марго рассмеялись. Кира нахмурилась еще больше.

— Беру свои слова обратно, фантазии у тебя хоть отбавляй, — Марго слегка расслабилась.

После такого драматичного вступления она ожидала чего угодно — от воспитателя-педофила до поклонника-маньяка, но никак не динозавра.

— Я знала, что вы не поверите! — взвизгнула Роза. — Никто мне не поверит! И если я перестану играть, он придет за мной.

— Ты увидела на концерте динозавра и играешь, чтобы он тебя не нашел? — переспросила Кира.

— Да!

— Настоящего живого динозавра?

— Да!

— И он хочет тебя съесть?

— Не знаю, — заколебалась Роза, — может быть, просто убить. Он был опасный.

— Ясно. Нина, иди со мной, Марго, останься с Розой, — скомандовала Кира.

Она выглядела настолько спокойной и уверенной, что Нина и Марго беспрекословно подчинились.

— И не оставляй ее одну в комнате, следи, чтобы она снова не заперлась. Мы вызовем бригаду. Тут все понятно, в психбольницу звонить надо, — тихо, чтобы не услышала Роза, объяснила Кира Марго.

Марго кивнула. Ей не очень-то хотелось оставаться наедине со свихнувшейся Розой, но признаваться в этом она не собиралась.

— Без проблем, — небрежно кивнула она.

Кира вытолкнула совсем растерявшуюся Нину в коридор и прикрыла дверь. Марго ободряюще улыбнулась Розе. Та продолжала играть.

— Вы думаете, что я сошла с ума? — спросила она, неожиданно взглянув Марго прямо в глаза.

От такого ясного и, казалось, совершенно разумного взгляда огромных, почти на пол-лица черных глаз, Марго стало еще больше не по себе.

— Мы думаем, что тебе нужна помощь, — уклончиво ответила она.

— Я тоже думаю, что свихнулась, — сказала Роза, — знаешь, мне так страшно.

Марго с удивлением поймала себя на том, что ей жаль Розу, но она подавила в себе желание подойти и обнять девушку.

— Роза, может быть, ты что-то пила? Или съела? — предположила она. В конце концов, наркотики — это лучше шизофрении; может быть, тебя кто-то угостил, ну там, например, маленькими белыми таблетками? Или дал сигарету покурить?

Роза помотала головой.

— Я и сама раньше была дурой, попробовала марихуану пару раз, — Марго попыталась вызвать Розу на откровенность. — Может, ты и не специально? Ну, по глупости?

— Нет, я никогда не принимала наркотики. Я и так все вижу.

— Что видишь?

— Ну, всякое. Когда играю. Или слушаю их музыку, — Роза кивнула на постер на стене.

«Ах да — "Криста", — вспомнила Марго, — "герои отечественного рока"». Автоматически проследив за кивком Розы, она наткнулась взглядом на фотографию двух мужчин.

— У Павла я, например, вижу крылья, — продолжала Роза, — и он гораздо больше, чем кажется.

«Все-таки шизофрения», — подумала Марго.

— А над тобой я вижу венец.

— Какой еще венец? Венец безбрачия, что ли? — Марго стало совсем неуютно.

— Не знаю, — пожала плечами Роза, — я ничего не знаю, просто вижу — и все. Когда играю или слушаю «Кристу». Но на концерте я играла классику.

Роза помотала головой, как будто отгоняя неприятное видение. Ее черные тонкие кудряшки печально затряслись.

— Играла и увидела динозавра. Он был в зале, в черном смокинге. И он понял, что я его вижу. И теперь он придет за мной. Но пока я играю эту песню, он меня не видит, потому что я закрыла свое сердце, а он ищет сердца.

«"Спрячь свое сердце", — вспомнила Марго, — кажется, так Нина назвала эту песню».

— Я устала, — пожаловалась Роза.

Марго снова почувствовала укол жалости.

— Может быть, в этом все и дело. Ты переутомилась, поволновалась на выступлении, вот тебе и мерещится всякая жуть.

— Может быть, — согласилась Роза.

— Давай, хватит уже гонять без конца эту песню, — Марго подошла к Розе со спины и, обняв, осторожно взяла ее руки в свои.

Роза дрожала всем телом, но ее пальцы продолжали двигаться плавно и уверенно. Они как будто жили своей жизнью, отдельно от Розы с ее страхами и слезами, создавая безупречную музыку.

— Ну, хватит, хватит уже, — Марго мягко отвела руки девушки от клавиш.

Музыка прекратилась. Роза тихо всхлипнула и потеряла сознание, мягко осев на пол. Марго растерянно села рядом.

Следующие несколько минут до прихода Киры с дежурным воспитателем показались ей часами.

Марго попыталась полностью выбросить из головы ночную историю, и к началу следующей недели ей это почти удалось. После того как заплаканная мать Розы приехала, чтобы забрать вещи дочери, стало ясно, что Роза не вернется. Марго отметила про себя, что до конца учебного года в четвертую комнату никого не поселят, и на этом ее рефлексия по поводу произошедшего завершилась. Школьный психолог провела с Марго две профилактические беседы и подтвердила, что «ситуация не отразилась на ее психическом состоянии».

Директор лично побеседовал с Марго, Ниной и Кирой, попросив их не распространяться о произошедшем. По большому счету в этом не было необходимости — Марго не общалась ни с кем из этих тупых клуш, которыми она считала всех своих одноклассниц, небожительница Нина, хотя и всячески демонстрировала свою близость к народу, на самом деле сохраняла со всеми огромную дистанцию, а Кира за два года пребывания в школе ни разу не была замечена за болтовней с кем-либо, включая даже «подругу» Нину.

«Если подумать, директору очень повело, что ЧП случилось именно в нашем блоке, — размышляла Марго, — никто из нас ничего не растреплет».

По официальной версии, Роза переутомилась и решила оставить школу, чтобы иметь возможность полностью посвятить себя музыке и проводить больше времени с семьей. Так как Роза никого по-настоящему не интересовала, такое объяснение оказалось исчерпывающим, а сама Роза была быстро забыта. Несколько дней у Марго при взгляде на дверь соседки появлялось неприятное ощущение в груди, но к понедельнику следующей недели и это прошло.

А во вторник к ней заявилась Нина. Незваный визит состоялся вечером после ужина. Марго уже больше часа безрезультатно пыталась начать писать статью, то и дело отвлекаясь на новости и прочую ерунду в интернете.

«Кто это может быть?» — удивилась она, услышав стук в свою дверь.

За три года в пансионате такое случилось впервые. На пороге обнаружилась Нина, уже сменившая форму на миленькое бирюзовое платье.

«И кто носит платья в качестве домашней одежды? Только безмозглые куклы, — ответила себе Марго, — как, например, моя мать».

Хотя назвать Нину однозначно безмозглой все-таки было нельзя, ведь та без особых усилий и безо всякого блата удерживалась в пятерке лучших учениц школы. Вот странной — пожалуйста. Особенная болезненная неадекватность проявлялась у Нины во всем, что касалось нравственности и нарочитой «правильности». Сначала Марго казалось, что это у принцессочки показное, но потом она пришла к выводу, что скорее от недостатка ума.

«То есть, — как решила для себя Марго, — интеллект у Ниночки есть, а вот ума Бог не дал».

— Привет, можно войти? — спросила Нина.

Марго секунду помедлила, пытаясь придумать благовидный повод для отказа. Любую другую идиотку, сунувшуюся к ней, Марго отшила бы мгновенно, но Нина все-таки была дочерью премьер-министра. Поймав себя на этой мысли, Марго разозлилась и мысленно обругала себя трусихой и конформисткой.

— Извини, я занята. Пишу статью, — ответила она менее резко, чем хотелось бы.

«Все-таки благоговение перед сильным мира сего во мне есть», — недовольно отметила Марго, заодно пообещав себе в ближайшее время выкорчевать эту заразу.

— Адью, — Марго захлопнула дверь, но успела услышать фразу, которая помешала ей вернуться к убийству времени перед пустым листом на мониторе.

— Марго, мне нужна твоя помощь!

«Интересно, что всесильной Нине Лавриной могло от меня понадобиться?»

Любопытство пересилило принципиальность. Марго снова открыла дверь.

— Ты тоже видишь динозавра? — съязвила она.

— Нет, а ты? — прошептала Нина, очень правдоподобно изобразив испуг.

Марго рассмеялась.

— И не спрашивай, одни пресмыкающиеся вокруг!

Нина натянуто улыбнулась.

— Можно мне войти?

— Ну, проходи.

Как и все «комнаты» в этом блоке, жилище Марго состояло из спальни, санузла и гостиной. В отличие от Розы, которая ограничилась украшением своей комнаты постерами, в остальном оставив традиционный школьный коричнево-золотой интерьер с деревянной мебелью, Марго полностью сменила обстановку, обустроив гостиную в контрастном черно-белом стиле. Единственным украшением комнаты служила также черно-белая гравюра Тенниела, та, на которой черная королева тащит за собой Алису, убеждая последнюю бежать изо всех сил для того, чтобы остаться на месте.

— У тебя тут мило, — улыбнулась Нина.

— Ты находишь? Очень жаль. Такая цель не ставилась. Присаживайся, — кивнула Марго на двухместный черный диванчик, взобравшись с ногами на такой же белый. — Так чего ты хотела?

Нина присела, сохраняя идеальную осанку.

«Просто статуэтка, — подумала Марго. — И как им это удается? Таким, как Нина и моя мать. Как могут длинные распущенные волосы так идеально выглядеть, не торча во все стороны? А платье не мяться и нигде не топорщиться? И это она не на светском приеме, а просто зашла в гости к соседке».

— Я хочу навестить Розу.

«Фу, как банально, — разочарованно подумала Марго, — можно было бы догадаться».

— А я тут при чем?

— Понимаешь, мой отец против. Он считает, что это плохая идея.

— И что? — хмыкнула Марго. — Хотя он прав — идея плохая, но тебе уже семнадцать, так что не вижу проблемы.

Нина намотала на палец черную прядь длинных волос, и Марго с удивлением поняла, что та нервничает, хотя голос девушки и оставался совершенно спокойным.

— Видишь ли, мой отец контролирует мою жизнь. Мне нужно сделать так, чтобы он ничего не узнал.

«Уже интереснее».

— А я тут при чем?

— Не могла бы ты как будто пригласить меня в гости на выходные?

— Ну что за детский сад?! — Марго скорчила презрительную гримасу. — А можно как-нибудь без меня? Пусть тебя Кира пригласит.

— Не выйдет. Родители Киры живут на Дальнем Востоке. Но она пойдет с нами, если мне удастся все устроить.

— Ну, тогда осчастливь своим вниманием кого-нибудь из местных овец. Любая будет рада оказать тебе услугу.

— Не совсем, — Нина откинулась на спинку дивана и несколько секунд помолчала, раздумывая, стоит ли быть откровенной, — видишь ли, во-первых, мало кто из местных овец рискнет помогать мне обманывать отца.

Нина вздохнула.

— Отец злопамятен. И если обман раскроется, думаю, отец как минимум позаботится о том, чтобы моей сообщницы больше не было в школе.

— Мне плевать. И на школу, и на злопамятность твоего отца. Я сюда не рвалась.

— Вот именно поэтому я и обратилась к тебе. Это первая причина. Ну и, во-вторых, — Нина снова ненадолго замолчала, подбирая слова, — отец тебя одобрил, а значит, не будет против поездки к тебе.

— В каком смысле одобрил? — не поняла Марго.

— Ты из подходящей семьи — твой отец один из богатейших бизнесменов страны, мать — известная светская львица и общественный деятель, из школы отцу на тебя дали хорошую рекомендацию, твои статьи получают престижные награды.

— Мои награды проплачивает моя мать, — огрызнулась Марго, — ей важно, чтобы ее доча слыла вундеркиндом.

— Статьи и правда неплохие. Отец недавно цитировал одну из них — ту, что про Врубелевский зал в Третьяковке.

У Марго округлились глаза.

— Твой отец читает мои статьи? И зачем ему вообще понадобились рекомендации на меня?

— Я же говорю: отец контролирует мою жизнь. Одобряет или не одобряет моих потенциальных друзей, их статьи и другие достижения, решает, что мне делать, а что — нет. Ему составляют досье на каждую из моих подруг.

«Ни хрена себе, приплыли».

— То есть твой отец изучил всех, кого поселили рядом с тобой?

Нина грустно улыбнулась.

— Ну как тебе сказать… Отец сам выбрал, кого поселят рядом со мной. Ты же не думаешь, что тебя переселили в мой блок случайно?

Глаза Марго стали еще круглее.

— Я, конечно, тоже принимала кое-какое участие, — продолжала Нина, — ты мне понравилась тем, что держишься сама по себе и не лезешь к другим, вот я два года назад и сказала отцу, что мы подружились. Он требует, чтобы у меня были друзья.

— Очаровательно, — буркнула Марго.

— Тогда отец изучил и одобрил твою кандидатуру. Поэтому вряд ли он будет протестовать, если ты пригласишь меня в гости на выходные. Конечно, он позвонит твоим родителям. Это будет проблемой?

— Я еще не согласилась. Как ты собралась навещать Розу? Она что, еще не отбыла в свой Мухосранск?

— Нет. Она в центральной психбольнице. И вероятно, пробудет там еще долго. Так сказала ее мать, — объяснила Нина, — и она дала разрешение на посещение Розы.

Марго задумалась.

— Ладно, — решила она, — сделаем так: приедешь ко мне в субботу, пусть твой отец звонит моей матери, если хочет. Она будет счастлива, что я заполучила такую подруженцию. Но тебе придется вытерпеть несколько часов в ее обществе — маман не сможет упустить такую возможность позвездить.

— Без проблем, — кивнула Нина, — с удовольствием пообщаюсь с твоей мамой, хотя, похоже, ты с ней не очень ладишь.

— Не твое собачье дело. Потом переночуешь у нас, а в воскресенье мы отправимся в дурдом.

— Ты пойдешь со мной? — удивилась Нина. — Я думала, что Роза тебя не интересует.

— Не интересует, — согласилась Марго, — но именно в центральной психушке когда-то лечился Врубель. Раз уж все так совпало, пожалуй, съезжу туда. У меня творческий кризис, надо бы раздобыть каких-нибудь новых впечатлений.

К большому разочарованию матери Марго, Нина приехала на обычном BMW безо всякой мигалки и всего-навсего с одним водителем — даже без охраны. Зато небольшой презент от Нининого отца — приглашение в клуб «Лесной» — привел ее в неописуемый восторг. Членство в этом закрытом клубе, куда мать Марго безуспешно стремилась уже не первый год, невозможно было купить ни за какие деньги. Единственной возможностью войти туда было получить приглашение от кого-нибудь из его членов.

— Нина, дорогая, передай мою искреннюю благодарность Сергею Константиновичу!

— Да, конечно, но, думаю, вы и сами сможете поблагодарить его при встрече в клубе. Он бывает там каждую вторую пятницу месяца.

— Марго столько рассказывала о тебе. Я так рада, что вы подружились, у Марго совсем мало подруг.

— О, мы прекрасно поладили! Я так давно хотела познакомиться с вами, Наталья Владимировна, меня всегда восхищали люди, посвятившие свою жизнь помощи другим. То, что делает ваш фонд, бесценно.

Марго с тоской слушала насквозь фальшивое чириканье Нины и матери, даже не пытаясь в нем участвовать. Как выяснилось, искусством светской беседы Нина владеет в совершенстве. Нестерпимо скучный вечер, включавший осмотр сада («Я сама принимала участие в разработке ландшафтного плана», «О, тут учтено даже движение солнца!», «Знаю, что это дурной тон, но я не смогла отказать мужу в желании поставить тут эту небольшую статую», «Это же вы, Наталья Владимировна», «Просто Наташа», «Застрелите меня кто-нибудь»), продолжившийся демонстрацией отцовской коллекции гравюр («Муж в молодости и сам увлекался гравюрой», «А потом решил, что штамповать деньги интереснее», «Марго, твой юмор порой вульгарен», «Пардон, маман») и завершившийся изысканным диетическим ужином («У нас прекрасный повар, хотя я время от времени готовлю сама», «Упаси боже», «Обожаю фруктовое мороженое»).

— Нам пора спасть, я покажу Нине ее комнату, — объявила Марго, с трудом дождавшись девяти вечера. — Завтра у нас большие планы: встанем пораньше — и в Пушкинский музей. Проведем там несколько часов.

— Сергей отвезет вас. Может быть, возьмете с собой кого-нибудь из охраны?

— Мам, это музей. Что там может с нами случиться средь белого дня? Можно я хоть один день обойдусь без нянек? Мне уже семнадцать!

— Если тебе плевать на себя, подумай о безопасности Ниночки!

— Наталья, большое спасибо, но я тоже предпочла бы пойти в музей без сопровождения. Отец считает, что нам нужно быть ближе к народу.

— Ох, как же быстро растут дети — еще вчера крошка Марго бегала в бантиках, а сегодня подавай ей самостоятельность! — фальшиво умилилась мать. — Я порой даже и не знаю, что сказать, чтобы не вызвать бурю негодования.

«Ага. Наверное, поэтому я за сегодняшний вечер наслушалась тебя больше, чем за весь предыдущий год», — подумала Марго, но вслух говорить этого не стала.

В конце концов, главное было завтра спокойно уехать в город.

Алик

Я проснулся поздно. Хотелось есть, болели ребра, ныла рука. Я осмотрел кисть с остатками шарфа. Подарок мальчишки сделал свое дело — кости срослись, но от самого шарфа остались лишь серые лохмотья. К вечеру и они пропадут.

Еще хотелось оглохнуть — мое жилье плохо защищает от вечного гула. Те, кому вообще негде спрятаться, примерно на третьи-четвертые сутки пребывания в Леонтоподиуме прокалывают себе чем-нибудь уши. Правда, это мало помогает. К концу недели такие бедолаги обычно все равно сходят с ума.

Вечный гул — это подарок Леонтоподиуму от покойной принцессы Вероники. Ну как покойной — сравнительно покойной, если быть точным. Этот гул мешает жить всем, но принцессы научились справляться с ним в своих владениях. Элеонора, Мирослава, Рада и Каролина подавляют гул, Ева ничего с ним не делает, потому что сидит в яме во владениях Элеоноры, а вот Рида сотворила что-то, от чего в ее топях гул то усиливается в разы, то совсем пропадает. Пару часов на болотах в неудачное время — и твоему рассудку конец.

Я помотал головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания, и потянулся к музыкальному центру. Музыка Вадика и Павлика — это единственное, что глушит вечный гул за пределами владений принцесс. Терпеть не могу эту депрессивную мутоту, но выбирать не приходится.

Я тянул время. Нужно было срочно выбираться из моего подвала и что-то делать. Куда-то идти, кого-то о чем-то просить. А я вместо этого не торопясь подошел к ведрам с водой, потер зубной щеткой стену, чтобы наскрести немного побелки, почистил зубы. Хотел даже побриться, но вспомнил, что оставил свой нож в Федерации. Съел припасенную на черный день банку кильки в томате, вместе с глазами.

Зачем я себя обманываю? На самом-то деле торопиться мне некуда — Мирослава была моей единственной надеждой. Больше идти не к кому. Ева могла бы принять меня в свою свиту, эта принцесса всегда мне помогала, но теперь у нее не было свиты.

Так что я позволил себе несколько часов полистать свою книгу про речное путешествие, там было что-то про покупку подушки и поцелуй красивой девушки, поулыбался. Захотелось сделать несколько надрезов на руке. Я всегда так делаю, либо когда нервничаю, либо когда происходит что-нибудь хорошее, чтобы вернуться в реальность. Я снова машинально потянулся за ножом и выругался, вспомнив, что его у меня больше нет.

Нужно найти какое-нибудь другое оружие. Хотя нужно ли? Жить мне осталось недолго. Ночью Леонтоподиум примется за меня. Я надрезал ладонь консервной банкой от кильки, потом, подумав, дотянул разрез до локтевого сгиба. Я слишком увлекся, надавив сильнее, чем следовало, и залил кровью весь рукав. Чертыхаясь, поискал в карманах платок, которого у меня, конечно же, не было, и замазал вообще все.

К вечеру я все-таки выбрался из подвала и, прихватив метлу, бесцельно поплелся по городу, залитому янтарным светом фонарей. В Леонтоподиуме всегда сумерки. Дневной свет — один из тех ресурсов, которых в нашем городе нет, просто потому, что тут нет солнца. Такова уж особенность возникновения Леонтоподиума. По большому счету в Леонтоподиуме вообще нет ничего своего — ни энергии, ни света, ни даже времени. Все это мы воруем у Федерации.

Я сторонился оживленных улиц, мне не хотелось сегодня ни с кем сталкиваться. По привычке подметал белый пепел, думая о том, что скоро сам им стану. Забавно. Рада найдет нового дворника, и меня тоже будут сметать с тротуаров. Мне стало казаться, что растущие повсюду эдельвейсы Элеоноры поворачивают свои остроконечные головы мне вслед. Вроде как принюхиваются. Наверное, поняли, что через пару часов я стану их добычей.

Я лениво махал метлой, пока не заметил, что ноги привели меня к железной кованой ограде Поля чудес. Ворота были наполовину приоткрыты, но над ними все же болталась проржавевшая табличка «Осторожно! Гиблое место!».

Наше Поле чудес обладает свойством обменивать вещи, которые в него закапываешь, на равноценные им предметы, но с другим набором особых характеристик. Правда, как почти все в Леонтоподиуме, Поле имеет побочный эффект — оно вызывает привыкание. Вся территория за оградой усеяна костями тех, кто, пытаясь выкопать нужный предмет, умер на Поле от истощения. На Поле нет эдельвейсов, и прибрать останки некому.

Руки у всех скелетов остаются в земле, потому что даже в последние секунды жизни жертвы Поля продолжают копать, надеясь на счастливый случай. Но, вопреки своему названию, чудес Поле не совершает. Любой обмен всегда происходит в его пользу. Я вспомнил, что у меня в кармане валяются пальцы музыкантши. Это очень подходящие предметы для обмена, для этого я их взял. Конечно, теперь мне уже ничего не нужно, но ведь, с другой стороны, и терять мне тоже уже нечего.

Я прошел сквозь открытую дверцу ворот. На Поле кто-то был: в дальнем углу у единственного за оградой дерева я заметил движение. Я не стал присматриваться: в конце концов, не мое дело, кому и что понадобилось от Поля. Каждый сам роет себе могилу.

Отбросив метлу, я присел и стал копать. Достав из кармана пальцы, я обнаружил, что испачкал их кровью, когда сегодня искал платок.

Ладно, и так сойдет. Я забросал пальцы землей и досчитал до трех. Интересно, что подсунет мне Поле? Осторожно поковырявшись в мягкой почве, я извлек что-то небольшое, круглое и мягкое. Я догадался, что это, за секунду до того, как голос у меня за спиной произнес:

— Это глаз!

От неожиданности я выронил откопанный глаз и отпрыгнул на несколько метров, припав к земле. Во-первых, мало кому удается незаметно подкрасться ко мне, а во-вторых, я узнал голос.

Принцесса Рида подняла запачканный землей глаз и с интересом рассматривала его. Что ей понадобилось на Поле чудес? А вообще, кто-нибудь в курсе, что она покидает свои владения и шляется по городу? Вряд ли, иначе все сидели бы по домам. Инстинкты подсказывали мне, что нужно бежать — быстро и не оглядываясь, пока болотная ведьма занята глазом. По Леонтоподиуму ходили байки о том, что кому-то когда-то все-таки удавалось сбежать от Риды с топей.

Но я остался. Потому что бежать мне было некуда. Ночь вот-вот настанет, и Леонтоподиум предъявит на меня свои права.

Прижавшись к мягкой земле Поля, я рассматривал Риду, которую не видел уже много лет. Зрелище это по-своему завораживающее. Женщина была одета в длинное, до земли, синее платье, сплошь покрытое большими красными репейниками и бурыми пятнами крови. Поговаривают, что она носит это платье с того самого дня, когда они с сестрами устроили небольшую потасовку за трон города, и вся кровь на платье Риды принадлежит ее сестрам. Волос у Риды не было. Носа тоже. Ухо, насколько мне было видно, имелось только одно — справа, приблизительно там, где и полагалось быть правому уху. Зато глаз я насчитал около десятка. В основном на голове, но были еще и на плечах, и сзади на втором шейном позвонке. Большинство глаз Риды сейчас рассматривали ее находку, но несколько внимательно следили за обстановкой вокруг. За мной наблюдал тот, который располагался над правым и единственным ухом. Я очень медленно поднялся и сделал несколько шагов назад.

— Очень-очень хороший глаз, — произнесла Рида. — На что ты его выменял? — обратилась она ко мне, и теперь на меня смотрели уже шесть ее глаз.

Принцессам Леонтоподиума принято отвечать быстро и правдиво — это один из основных принципов выживания в нашем городе. Хотя при общении именно с этой принцессой ничего не являлось гарантией безопасности.

— На пальцы музыканта из Федерации, госпожа, — быстро отозвался я.

— Ты что, мне врешь? — в голосе Риды прозвучало неподдельное удивление.

— Я ни за что не осмелился бы лгать вам, госпожа, — пролепетал я.

— Это так, — согласилась Рида, — тебе не хватило бы смелости.

Она задумчиво покрутила глаз.

— Очень хороший глаз, просто поразительно хороший. Может быть, это был очень талантливый музыкант? Гений-виртуоз? — Рида вопросительно посмотрела на меня всеми своими глазами.

Мне показалось, что и глаз в ее руке тоже на меня покосился.

— Ну, я бы не сказал, что та девчонка прям очень уж хорошо играла, — неуверенно ответил я, — поет она, например, и вовсе слабо. Так, ничего особенного в ее музыке нет.

— Значит, ты просто закопал пальцы какой-то обычной девчонки, а получил ясновидящий глаз? — уточнила принцесса. — Точно больше ничего? Только пальцы?

— Да, — кивнул я, — к тому же выпачканные кровью.

— Чьей кровью? — быстро спросила Рида.

— Моей.

— Аха…

Рот Риды расплылся в улыбке, обнажив белоснежные острые зубы. Это «аха» я не понял, но Рида, похоже, осталась вполне довольна.

— Так что ты хочешь за этот глаз? — спросила она. — Я люблю глаза и не отказалась бы от такого отличного экземпляра.

«Интересно, а что со мной будет, если я вдруг откажусь?» — подумал я, но искать ответ на этот вопрос не стал. В конце концов, мне глаз был без надобности.

— Я буду счастлив подарить вам этот замечательный ясновидящий глаз, принцесса, — вздохнул я, — в благодарность за вашу вчерашнюю помощь.

— У меня с Тритрети старые счеты, — ответила Рида, — когда-нибудь я до него доберусь. Когда-нибудь я до всех доберусь.

Произнося эти слова, Рида нащупала у себя на голове свободное место, надрезала ногтем кожу и впихнула туда полученный глаз. Глаз ожил и поводил зрачком туда-сюда.

Я всю жизнь живу в Леонтоподиуме, но такое видел впервые.

— Класс, — вырвалось у меня, — никогда такого не видел!

Рида неожиданно весело улыбнулась. Не оскалилась, как обычно, а именно улыбнулась. Ее острые зубы почему-то светились в темноте.

— Много ты видел, мальчишка! — хмыкнула она. — Хочешь, покажу настоящий класс?

Я кивнул. Рида подняла мою метлу.

— Давай, закапывай! — скомандовала она.

Я подчинился. К моему удивлению, Рида присоединилась ко мне, выкидывая комья земли, как какой-то гигантский крот. По всей видимости, происходящее ее забавляло. Вместе мы быстро выкопали яму нужной формы, и Рида бросила туда метлу.

— А теперь главный фокус! Абра-кадабра! — торжественно произнесла она и молниеносно, так, что я опять не успел среагировать, ударила меня ножом в шею.

Мог бы и догадаться, что ничем хорошим затея Риды для меня не кончится. Кровь хлынула на землю.

— Давай-давай, не жадничай! — прикрикнула Рида. — Ты же видел, как несколько капель твоей крови влияют на обмен!

Я зажал шею руками, пытаясь остановить кровь.

— Что, правда? Моя кровь представляет такую ценность? — прохрипел я.

— Аха.

Рида забрасывала ногами землю в яму с метлой. Она, как и я, тоже ходит босиком.

Попрыгав вокруг, ведьма скомандовала:

— Раскапывай!

Мои пальцы наткнулись на что-то металлическое. Ну надо же — меч! Я осторожно достал оружие из земли. Меч был старым, с узором на рукоятке и гравировкой на лезвии. Читать я не умею, но понял, что надпись — это имя меча. Что-то про битву и разрушение. От меча исходила огромная сила.

— Обалдеть можно, — я ошарашенно посмотрел на Риду, — а кто-нибудь еще знает про этот фокус с кровью?

— Рада, Элла, может, Мира, — пожала плечами Рида, — какая разница? Дай сюда!

Она вырвала у меня меч.

— Хорошая вещь, но не для наших мест и уж точно не для твоих рук, — констатировала ведьма, — рылом не вышел. Давай закапывай.

Мне стало обидно — я никогда в жизни не держал в руках ничего подобного, но спорить с Ридой благоразумно не стал.

— Фокус номер два! — провозгласила Рида, когда меч оказался в яме, и, надрезав руку, полила его на этот раз своей кровью. — Сейчас ты увидишь, что значит королевская кровь! — ведьма снова сплясала вокруг.

Я с любопытством разгреб землю. Странно.

— Это моя метла, — я был разочарован, — Поле вернуло мне мою метлу.

— Дай сюда, тупица.

Рида осмотрела метлу и резко взмахнула ею. Из прутьев со свистом выскочило лезвие. Метла трансформировалась в косу. Такой типа складной набор дворника-косаря.

— Аха!

Я так понял, что «аха» все-таки означает удовлетворение. Рида взвилась в воздух и, подлетев к ограде, взмахнула косой. Довольно большая секция железного забора шлепнулась на землю.

— Аха!

Следующей жертвой стало дерево в углу поля. Листья на отрубленной ветке съежились и превратились в труху раньше, чем та долетела до земли. Мне очень хотелось верить, что Рида не захочет тестировать косу на живых людях, единственным представителем которых, в пределах моментальной досягаемости, был я.

— Классная штука, — прокомментировала Рида.

Я кивнул. Действительно неплохо.

— Это как раз для тебя. Меч тебе по статусу не положен, а вот коса, спрятанная в метле, — это то, что надо, — продолжала ведьма, — и по архетипу, и по функционалу.

— Что? — переспросил я.

Смысл последней фразы мне не покорился.

— И в кого ты такой тупой? — вздохнула ведьма. — На, держи.

Она бросила мне метлу, которую я без труда поймал.

— Бывай, — Рида направилась к воротам.

Под ее ногами из земли поднимались ростки чертополоха.

— Передашь Раде, пусть задает вопросы мне, если не побоится сунуться в топи, — бросила она на прощанье, даже не оборачиваясь.

— Какие вопросы? — я безуспешно пытался уследить за хаотичным полетом мыслей болотной ведьмы.

Рида не удостоила меня ответом.

Я остался на Поле один. Ночь уже наступила. Я прислушался к своим ощущениям — по правилам, Леонтоподиум получил право вытягивать из меня жизнь, но пока ничего особенного не ощущалось. Я осмотрел косу и спрятал ее лезвие в прутьях метлы. Забавная штука. Жаль, что я получил ее так поздно, не получится даже опробовать новое оружие. Все так глупо — пережить встречу с Ридой с топей и умереть от эдельвейсов. Я направился в город. До самых ворот, там, где прошла Рида, тянулась дорожка репейников, уже поднявших красные головы.

За воротами тоже краснели цветы Риды, но тут их душили гербовые эдельвейсы Элеоноры. Может быть, эдельвейсы отвлеклись на чертополох, вот пока и не принялись за меня? Я шел в бар. Мне пришло в голову, что, если поторопиться, я еще успею напиться напоследок.

Бар в Леонтоподиуме один — «Королева Элеонора». Как и в «Доме под вишнями», мне там не рады, но сегодня мне было все равно. Настолько все равно, что я не стал, как обычно, стоять у входа, дожидаясь, когда Магнус меня заметит и кивком позволит войти. Я прошел прямо к стойке, не обращая внимания на косые взгляды многочисленных посетителей, и присел на высокий стул. Старик Магнус мгновенно возник рядом со мной. Что это с ним? Я не видел его неделю, но он выглядел постаревшим лет на десять. И таким разгневанным я его тоже никогда не видел.

— Магнус, мне нечем платить, но за полбутылки водки я вымету пепел со всего твоего двора, — быстро сказал я.

Магнус шумно втянул воздух. Он как будто задыхался.

— Убирайся! — прошипел он. — Убирайся вон, мерзкая тварь!

Да что это с ним? Обычно он обращался со мной как с мусором, но всегда позволял заработать на рюмку-другую, а Карл даже мог подкинуть сигарет. Ах да! Со всеми своими проблемами я совсем забыл про Карла.

— Как ты вообще осмелился тут показаться? Ты, ты…

Ему снова не хватало воздуха. Магнус ударил меня в лицо. Похоже, сломал мне нос. Двигался он медленно, настолько медленно, что я успел бы не только увернуться, но и пару раз обежать вокруг его бара. Я не стал защищаться. В конце концов, Магнус был одним из немногих обитателей Леонтоподиума, кто хорошо ко мне относился, а сейчас он имел право на гнев. Сил у старика было немного, и я упал только после шестого удара, и то только потому, что не хотел больше видеть его лицо и слышать, как он задыхается. Интересно, что ему сказали про сына? И сказали ли что-нибудь вообще? В любом случае Карл уже наверняка мертв. Не думаю, чтобы Тритрети дал Раде шанс найти и допросить мальчишку. Я сгруппировался и закрыл голову руками.

— Хватит, Магнус. Он просто делал, что ему приказали. Ты же знаешь, — услышал я.

Удары прекратились, послышалась возня. Я поднялся.

Павел, тот самый, из «Кристы», оттащил Магнуса и теперь крепко держал, что-то говоря. Я даже и не знал, что Павел в Леонтоподиуме. Подхватив свою метлу, я выскочил из бара. Да, глупо получилось, но умом я никогда не отличался.

Я скатился с крыльца, стер с лица кровь рукавом своего многострадального плаща и присел на скамейку напротив бара. Приближалась полночь. Когда уже Леонтоподиум начнет меня есть? Ничего особенно неприятного я не чувствовал. Даже гул сегодня не особо докучал.

Через пару минут на крыльце бара показалась огромная фигура. Похоже, что борьба Павла с лишним весом шла не очень успешно. Он сейчас весил, пожалуй, килограмм под двести. Я всегда ему завидовал. Павел единственный из нас, родившихся в Леонтоподиуме, сумел не стать монстром и не превратить свою жизнь в дерьмо. Как-то удержался, назло всему и всем. Большой сильный добрый брат. Не торопясь, Павел подошел ко мне.

— Алик, ты идиот, — укоризненно сказал он.

— Я в курсе. Мне неоднократно говорили, — не стал спорить я.

— Ну и зачем ты пришел к человеку, сына которого вчера убил?

— Я забыл про Карла, — честно ответил я.

— Ты чертов придурок, — покачал головой Павел, плюнув рядом со мной, и развернулся, чтобы уйти.

Мне стало неприятно.

— Да не убивал я его. Вот и не вспомнил, — пробормотал я, пряча глаза.

Павел остановился.

— Как так не убивал? Тебя ведь послали за Карлом.

— А я его упустил. И Рада за это лишила меня своего покровительства.

Павел тяжело вздохнул.

— Ходил к Мирославе? — спросил он после недолгого раздумья.

— Да.

— Ясно. Попробуешь сбежать?

Я рассмеялся.

— Куда мне бежать? Попробую сдохнуть.

— Мне жаль, братишка, — тихо сказал он.

— А мне не особо, — пожал я плечами.

— Сиди здесь.

Павел зашел в бар и вернулся через несколько минут с бутылкой портвейна. Не говоря ни слова, он поставил бутылку рядом со мной, прибавил к ней почти целую пачку сигарет и также молча взмыл вверх, к самым крышам домов, над которыми не было неба. На скамейку упало белое перо. Крыльям Павла я тоже всегда завидовал. Но впрочем, какая сейчас разница? Я надел наушники и включил на полную громкость «Кристу».

Вот так я и сидел на скамейке, пил в одиночестве портвейн и курил сигарету за сигаретой. Опять захотелось есть, но я не смог заставить себя встать и пойти искать еду. В целом ночь была очень даже приятной. И через несколько часов я с удивлением понял, что пережил ее безо всяких последствий, не считая похмелья от дешевого пойла.

Хотя голова и стала ватной, я изо всех сил боролся со сном. Мне казалось, что стоит закрыть глаза, и Леонтоподиум примется за меня. Может, именно так все и происходит? Может, эдельвейсы нападают во сне? Когда сон стал прижимать мою голову к скамейке, я поднялся и побрел по городу.

Я все пытался убедить себя, что вот-вот сейчас все начнется. Ну, может быть, через пару шагов. Или когда я дойду до угла улицы. Город почувствует, что на мне больше нет защиты, потянется ко мне и начнет жадно пить мою жизнь. Я чувствую апатию? Черта с два. Наоборот, меня душил гнев. Ну и подташнивало с похмелья. Я прошел еще сотню шагов, уже понимая, куда именно я иду. Глупо обманывать себя. В глубине души я прекрасно знал, что город меня не тронет. Даже Леонтоподиум не захочет связываться с болотной ведьмой, а по всему похоже, что она дала мне свою протекцию. Как же я так влип?

Покачиваясь, я дошагал до окраины Леонтоподиума. Передо мной стоял пограничный столб с проржавевшей табличкой «Топи Риды», а дальше начиналось то, что звалось Кардусом. Межа была засыпана солью, а прямо за столбом эдельвейсы Элеоноры сменялись кровавыми чертополохами болотной ведьмы. В топях всегда была ночь. Я переступил межу, сделал несколько шагов по землям Кардуса и упал. Сон одержал победу нокаутом.

Проснулся я от того, что почувствовал чей-то взгляд — равнодушный, но колючий. Рядом сидела девочка лет семи с ангельским личиком и пушистыми заячьими ушами и хмуро меня рассматривала. Жесткие старушечьи глаза никак не вязались с ее невинной внешностью.

— Вставай, тебе пора работать, — сообщила она мне.

— Ты еще кто такая? — спросил я.

Мне казалось, что уж я-то, коренной житель Леонтоподиума, знаю в нашем городе всех. Такую своеобразную штучку я бы точно заметил. Хотя бы потому, что дети в Леонтоподиуме — большая редкость. Невинные сюда не попадают, а последним родившимся в Леонтоподиуме ребенком был Шива.

— Что, ослеп с похмелья? Я Зайка. — Девчонка пошевелила ушами, демонстрируя, что они настоящие. — Пошевеливайся, госпожа Рида велела взять тебя на работу.

Зайка отпрыгнула на несколько метров.

— Гоу-гоу! Госпожа Рида не любит ждать!

Я поднялся, подобрал косу и последовал за ней, а вернее, за ее ушами, мелькающими среди чертополоха. Получается, что у Риды есть помощница? А я думал, ей, как и Еве, нельзя иметь свиту. Похоже, я многого не знаю о Кардусе. Например, я понятия не имел, что в Кардусе есть луна. В Леонтоподиуме, за неимением неба, нет и светил, а вот над топями сейчас висел громадный желтый блин. И это притом, что никогда раньше, пробегая через топи к Леонтоподиуму, я ничего подобного не замечал. Похоже, Рида обзавелась собственным светилом, работающим только для ее приближенных. Интересно, а тут всегда полнолуние? Что характерно, и гула тоже нет.

Я почувствовал присутствие еще одного человека. Метрах в сорока справа кто-то двигался. Я на всякий случай пригнулся и прислушался. Человек умирал, его сердце билось нечетко, дыхание было слабым. Движимый любопытством, я подошел поближе. У корней одного из деревьев лежала женщина, почти полностью покрытая репейниками. По всей видимости, она провела на болоте не меньше недели — ее одежда были измазана и изорвана. Явных ран на ней не было, умирала она, скорее всего, от истощения. У меня во рту появился неприятный привкус — чертополох что-то вытягивал из несчастной. Нет, не энергию, это не было похоже на то, что делают эдельвейсы. Не энергия, что-то другое.

— Ну и чего ты тут корни пустил? — услышал я недовольный голос Зайки. — Зацвести планируешь?

— Кто это? — спросил я.

— Просто какая-то дуреха, которая последовала за белым кроликом, — неприятно усмехнулась Зайка, — мне-то откуда знать? Я с ними со всеми не знакомлюсь.

— За белым кроликом? Так это ты ее сюда заманила?

— Конечно.

— А зачем? — спросил я.

— А ты думаешь, где Леонтоподиум берет время?

Время! Вот оно что. Я ведь и раньше слышал, что Рида снабжает город временем. Вот, значит, как именно это происходит.

— Шевелись! Рида не любит ждать!

Зайка снова исчезла в чертополохе. Я поплелся за ней, и через некоторое время мы вышли к каким-то развалинам.

— Давай к колоннам, — скомандовала Зайка. — А мне пора на работу, а то и так из-за тебя опаздываю!

Недовольно глянув на циферблат карманных часов, девчонка проворно юркнула в заросли. Хорошо, что она ушла. Зайка мне не понравилась.

Я никогда не забирался так глубоко в болота и даже и не предполагал, что тут когда-то были строения. Подойдя поближе, я оглядел живописные руины. Судя по всему, раньше это был храм — сохранилась дальняя стена и две колонны: черная почти полностью, белая — примерно на две трети. Между ними стоял куб, заросший мхом. На колоннах мох не рос. Кто-то снова приближался ко мне. Очень тихо: я услышал его, когда он был всего метрах в двадцати. Высокий, тощий мужчина в широкополой шляпе, из-под которой торчал длинный нос, в поношенном пальто и с желтым зонтом под мышкой. Этого персонажа я у нас тоже никогда не видел, но, как и Зайка, он был насквозь местным, на это я был готов поставить свой единственный плащ. Неужели он тоже из свиты Риды?

— Приветствую, друг! — выдал он, приблизившись.

Неожиданное заявление для Леонтоподиума.

— Ага, — отозвался я.

Мужчина дружелюбно улыбнулся. Это ненормально. Такая улыбка в Леонтоподиуме признак либо слабости, либо безумия, не говоря уже о том, что дружелюбие в целом — социально неодобряемое поведение.

— Меня зовут Грун, — представился он, приподняв шляпу.

— А меня нет, — буркнул я, на всякий случай незаметно качнув метлу-косу.

Лезвие бесшумно выдвинулось. Для того чтобы справиться с большинством жителей Леонтоподиума, мне не нужно оружия, но вот Кардус с его обитателями я, как выяснилось, совершенно не знаю. Слабаки в Городе эдельвейсов надолго не задерживаются, а этот тип явно провел тут не один десяток лет.

Грун неодобрительно покосился на мою метлу.

— Да ладно тебе ерепениться. Не напрягайся. Ты — Веселый Алик, тебя в Леонтоподиуме все знают.

— А вот о тебе такого не скажешь, хотя ты в городе не новичок, — заметил я.

— Это точно, — не стал отпираться Грун, — Рида запрещает мне и дочери покидать болота, а местные жители не слишком жалуют топи. Вот и получилось, что мы с Зайкой не особо популярны.

Прозвучало это объяснение вполне правдоподобно.

— Значит, вас в свите Риды двое? — спросил я.

— Теперь трое, — снова улыбнулся Грун, — надеюсь, тебе у нас понравится.

«Точно псих», — понял я. Я вчера достаточно насмотрелся на Риду, чтобы понять, что безумие из нее так и прет, а теперь выяснилось, что она страдает еще и заразной формой.

— Ага, — неопределенно буркнул я.

— Приятно было с тобой поболтать, но мне пора. Работа, брат, работа! — Грун помахал мне зонтиком и, как до этого Зайка, исчез в чертополохе.

Я остался один.

«Значит, воруем время».

— Конечно воруем! — прокаркала Рида совсем рядом.

И как этой карге удается подкрадываться ко мне? Рида проскрипела неприятным смешком, демонстрируя, что продолжает читать мои мысли. Выглядела она так же, как и вчера, хотя нет — кое-что все-таки изменилось: сегодня на Риде было пять ушей.

— Мог бы и поблагодарить за помощь, — заметила она, приблизившись, — если бы не я, ты был бы уже частью города.

— Я благодарю, госпожа, — я опустился на одно колено.

Да, я, конечно, жив благодаря прихоти Риды, но вот сколько я проживу в топях?

— Рассказы об ужасах Кардуса сильно преувеличены, — ведьма беззастенчиво продолжала читать мои мысли.

«Оно что теперь, всегда так будет?»

— Ну вот еще! Стану я круглые сутки слушать ту чушь, что творится у тебя в мозгах! По поводу топей не переживай — не хочешь тут жить, можешь проводить свободное время в Леонтоподиуме.

— А у меня будет свободное время? — раз Рида все равно топчется в моих мыслях, я решил говорить все, что приходит в голову.

— Будет. Терпеть твою рожу весь день даже я не смогу. Принимайся за работу! — приказала ведьма. — Вон там, под деревом!

Рида указала на дерево за колоннами, проросшее сквозь пол бывшего храма.

— Там у меня ларец, достань!

Я подошел к дереву. Странное дерево — я не смог опознать его листву. Само дерево наполовину высохло, а все листья были какими-то скрученными. Кора во многих местах была повреждена — весь ствол был в глубоких порезах. Похоже, растение поразил недуг, и причиной недуга был нож, по рукоятку загнанный в ствол. От этого ножа по стволу расползалось темное болезненное пятно.

— Кинжал не тронь! — крикнула мне Рида. — Ларец в корнях.

Я присел и разгреб опавшие листья. Там действительно был небольшой сундук. Я достал его. «И что случилось с деревом?»

— Я пыталась его убить, — сообщила на мой невысказанный вопрос Рида, — потом передумала, но кинжал уже не достать. Если его вынуть, дерево истечет соком и уже точно помрет.

— Ясно.

«Она пыталась убить дерево кинжалом!» — я очень надеялся, что моя мысль не покажется ведьме оскорбительной.

— Тащи сюда мою шкатулку, агроном-любитель! Много ты понимаешь в деревьях!

Рида расположилась на кубе между колоннами. Я так и не понял, что это за куб, — может, трон, а может, алтарь, а может, просто мебель. Я передал ей ларец.

— Аха! — на этот раз любимое слово Риды прозвучало с явным оттенком удовольствия.

Ведьма распахнула шкатулку. Там обнаружились драгоценности.

— Мы сегодня пойдем в Федерацию, мне нужно хорошо выглядеть, — сообщила мне Рида.

Мне совсем не хотелось сердить Риду, и я изо всех сил старался не думать о том, что хорошо выглядеть с дюжиной глаз и пятью ушами просто не получится.

— Ты и в красоте ни черта не понимаешь, — отозвалась принцесса.

Я молча наблюдал, как она украсила себя десятью кольцами с камнями всех цветов радуги, рубиновым колье, ниткой крупного жемчуга, массивной цепью с кулоном в виде полной луны, двумя узкими браслетами и одним широким, пятью (ах вот зачем ей понадобились дополнительные уши!) серьгами и поясом из золотых монет. Рида с сожалением закрыла шкатулку. Было видно, что ей хочется надеть еще что-нибудь из своих сокровищ. Лучше бы она надела нос. Тогда могла бы и туда всунуть кольцо.

— Кольцо в носу — это безвкусно! — заметила Рида. — Неси ларец на место!

Нечеловеческим усилием воли я заставил себя думать только об окружающем пейзаже, не хватало еще рассердить ведьму мыслями о ее внешности. «Чертополох. Кровавые репейники».

— Да говорю же тебе — слухи об ужасах болота сильно преувеличены! — сказала ведьма. — Здесь абсолютно безопасно. Я даже могу оставить свои драгоценности прямо на камне, и никто на них не позарится.

«Чертополох! Заросли чертополоха!» — повторял я про себя.

— Вот все рассказывают о кровожадном монстре, обитающем в топях, а я живу тут уже тысячу лет и ни разу не встречала никакого чудовища, — продолжила ведьма, и я наконец понял, что она надо мной издевается.

Рида захохотала.

— Ты очень тупой, ты знаешь об этом?

— Да, госпожа, — не стал спорить я.

Рида раскинула руки и закружилась, позвякивая своими украшениями и сверкая, как новогодняя елка. Видимо, она была очень довольна собой, потому что я имел счастье снова увидеть ее бесподобную улыбку.

— Я готова! — возвестила она. — Мы идем в Федерацию.

— Как прикажете, госпожа.

— Я, как ты наверняка знаешь, снабжаю Леонтоподиум временем. Моя свита — Грун и Зайка — заманивают на болота по нескольку человек за ночь, но, сам понимаешь, городу этого не хватит и на час. Кое-что приносят со своих концертов наши Траляля и Труляля, но основную массу времени добываю я, — благодушно рассказывала Рида, пока мы пробирались к границе Федерации.

Кардус, приграничная территория, болота, отделяющие Леонтоподиум от Федерации, — владения Риды. Все желающие попасть в Леонтоподиум проходят через топи, но добирается до Города эдельвейсов гораздо меньше людей, чем уходит из Федерации. Уходить же в обратном направлении Рида не мешает никому, видимо, назло принцессам, находящимся у власти.

— Я ворую время в Федерации, — буднично сообщила ведьма.

— А разве это не противоречит нашему соглашению с Бессмертным? — осторожно спросил я.

— Конечно противоречит. Поэтому Рада с Эллой и поручили времяснабжение мне, — раздраженно прокаркала Рида, — если меня поймают, они скажут, что я выжила из ума. И предложат Федерации самостоятельно со мной разбираться.

— Неприятная ситуация, — еще осторожнее заметил я.

— Да, — согласилась Рида, — я не могу объявить войну Федерации, Рада все предусмотрела. Вот и приходится воровать по-тихому. Поймать меня, конечно, не поймают, но и удовольствия никакого.

— А если все-таки поймают?

— Тогда они об этом пожалеют.

Я даже со спины увидел, как Рида оскалилась.

— Но не поймают. Я беру время в одном сумасшедшем доме. Кто поверит психам, что у них воруют время? Тем более когда они красочно описывают вора? — ведьма хихикнула.

Я по-другому взглянул на ее внешний вид, но меня гораздо сильнее взволновала другая часть ее сообщения.

— А как же свойства времени? Разве время сумасшедших людей не несет их отпечатка? — озадаченно спросил я.

— Еще как несет! Ты что, не видишь, что в Леонтоподиуме уже давно сумасшедшие времена? — Рида, не оборачиваясь, подмигнула мне тем глазом, что располагался на затылке.

У меня аж дыхание перехватило от такого откровения. Она травит город временем!

— Аха, — подтвердила мои опасения Рида.

— А Рада знает? — выдавил я.

— Нет, конечно! — расхохоталась ведьма. — Она верит, что город живет за счет того, что добывают Зайка и Грун. Для этого я их и держу.

— И даже не догадывается? — не поверил я.

Мы уже вышли из топей, впереди показались сфинксы, украшающие платформу Кардус.

— Догадывается, — согласилась Рида, поднимаясь по ступенькам, — вот для этого ты мне и понадобился.

— Ясно.

Мы остановились под нечитаемой вывеской.

— Ты будешь заметать следы, — сообщила мне Рида.

— Как именно?

Вдалеке послышался поезд.

— Просто будешь мести, где я скажу.

— И это поможет? — усомнился я.

— Аха. Силы в тебе хоть отбавляй, вот и будешь ее тратить. А техническую часть я беру на себя.

— Понятно.

Ну что ж. Работа, похоже, предстоит пыльная только в прямом смысле. Рида произнесет заклинание, а я буду махать метлой и обеспечивать ее чары энергией. Плохо то, что, если Рада когда-нибудь обо всем узнает…

— Вот и сделай так, чтобы не узнала, — посоветовала на мои опасения Рида.

Выбора у меня особо не было. Поезд приближался. Я прыгнул вслед за Ридой.

Марго

— Твоя мать очень мила, — попыталась завязать разговор Нина по пути в город.

— Ну-ну. Изображает из себя мать Терезу со своим фондом, а на самом деле ей плевать на этих больных и сирых, — откликнулась Марго, глядя на мелькающие за окном машины коттеджи.

— Но ведь эти больные и сирые все равно получают от нее помощь. Так ли важно, что она при этом думает? Может быть, важнее все-таки то, что она делает?

Марго нахмурилась.

— Мне абсолютно неинтересно твое мнение, так что давай лучше помолчим.

— Извини.

Марго уткнулась в электронную карту. Ей не часто приходилось пользоваться метро, но у Нины в этом плане опыта было еще меньше. Было решено ехать от Боровицкой до Дмитровской, а дальше идти пешком. По яндекс-картам получалось, что добираться из точки А в точку Б не больше часа, но в реальности маршрут занял у девушек почти полтора. Когда они подошли к воротам больницы, Кира уже ждала их там.

Марго даже не сразу узнала ее — непривычно было видеть одноклассниц не в школьной форме. Как и сама Марго, Кира выбрала для вылазки джинсы и короткую куртку. Из-за кепки, широких плеч и коротких волос ее легко было принять за парня.

— Привет, как добрались? — спросила Кира Нину.

— Отлично. Нам что, сюда? — Нина удивленно посмотрела на ворота: теремок с двумя полукруглыми арками — для ворот и для калитки.

Марго, которая заранее прочла информацию о больнице в интернете, такой сказочный портал не удивил. Кира же, похоже, вообще никогда не удивлялась.

— Сюда, — Кира кивнула на синюю табличку на воротах, — в третий корпус, я уже поговорила с вахтером.

Нина и Марго последовали за Кирой мимо кивнувшего им из будки охранника по асфальтовой дорожке, покрытой паутиной трещин. Территория больницы, состоящей из нескольких корпусов, была обнесена забором, но сама больница оказалась совсем не такой, как Марго ее себе представляла. Здесь было очень-очень тихо, и все вокруг, от неподвижных голых деревьев и потрепанных построек до старых, заросших мхом статуй, казалось каким-то нереальным. Марго повела плечами, пытаясь стряхнуть неизвестно откуда навалившуюся на них тяжесть. Кира и Нина тоже притихли и как-то сжались, казалось, что нарушать местную тишину — кощунство. Девушки быстро и молча дошагали до старенького трехэтажного здания из красного кирпича. Кира открыла тяжелую скрипучую дверь и пропустила своих спутниц вперед. В на удивление светлой приемной комнате оказался еще один вахтер — усатый потрепанный мужчина лет шестидесяти.

— К кому? — спросил он.

Переговоры снова взяла на себя Кира.

— К Нурсаетовой Розе.

— Паспорт.

Кира протянула ему документ. Мужчина не торопясь открыл его, достал из-под журнала потрепанную амбарную тетрадь, поискал в ней что-то, видимо, нашел, потому что удовлетворенно кивнул, вернул тетрадь на место и также медленно переписал данные Киры в журнал.

— Несете с собой что-нибудь? Еду? — спросил он.

— Еду, — кивнула Кира, — пирожки.

Марго вскинула брови, Нина тоже выглядела удивленной. Никому из них и в голову не пришло взять с собой еду. А то, что об этом подумала железобетонная Кира, казалось и вовсе из области фантастики.

— Никаких вилок и ножей, ложки только пластиковые, — предупредил ее охранник, — в палату ничего с собой не отдавать, пусть ест при вас. Но все это вам еще раз повторит дежурный санитар. На третий этаж направо по коридору.

Кира отошла, пропуская к окошку Нину.

— Думаешь, их тут плохо кормят? — спросила ее Марго.

— Думаю, в таких местах всегда хочется есть.

— Почему?

— Откуда мне знать? — равнодушно пожала плечами Кира. — В больницах всегда так.

Тем временем у окошка повторялся тот же диалог.

— К кому?

— К Нурсаетовой Розе.

— Паспорт, — автоматически отозвался охранник, а потом, как будто впервые заметил, взглянул на девушек.

— Вы что, все вместе к Нурсаетовой?

— Да.

— Больше двух посетителей одновременно нельзя! — категорично заявил он.

— Но мы не знали, — попыталась протестовать Нина, — может быть, все-таки как-то можно пройти втроем? Других посетителей вроде бы нет.

— Нет, нельзя! Это правило!

— Ну пожалуйста, — Нина протянула вахтеру паспорт, — нам очень нужно попасть к подруге.

Вахтер открыл паспорт, но эффекта, на который рассчитывала Нина, это не произвело. Скорее всего, вахтер даже и предположить не мог, какая птица залетела к нему на проходную.

— Девушка, я же сказал — нельзя!

В душе Марго позлорадствовала, нечасто можно увидеть, что фамилия Лаврина не производит никакого впечатления. Хотя…. Старик внимательно уставился в паспорт, явно о чем-то усиленно размышляя.

— Так можно? — обаятельно улыбнулась Нина.

Вахтер насупил кустистые брови и грозно глянул на Нину.

— Вы еще и несовершеннолетняя! — громыхнул он.

«Возраст высчитывал», — поняла Марго, внутренне расхохотавшись: вид у Ниночки был совершенно ошарашенный — на нее, вероятно, никогда в жизни никто не кричал, тем более какой-то вахтер в пиджаке с лоснящимися рукавами.

— Да, но… — пролепетала Нина, — нам очень нужно к Розе.

— Девочки, нас не пустят втроем, — растерянно обратилась она к Марго и Кире.

— Ну и ладно, идите с Кирой, мне все равно не очень-то и хотелось, — сказала Марго, — я пока похожу по их парку.

— Если захочешь, ты сможешь подняться к Розе после нас, — предложила Кира.

— Это как решит врач, — вмешался в разговор вахтер, — если пациентка сильно устанет, вас не пустят!

— Ладно, посмотрим. В общем — топайте, я буду неподалеку.

Марго вышла на улицу. По правде говоря, она даже была рада, что так получилось: ей совсем не хотелось смотреть на Розу в таком состоянии — того вечера у пианино вполне хватило.

Девушка огляделась, выбирая, куда бы пойти. Справа по аллее виднелась скамейка, и Марго направилась к ней. Расположившись, Марго достала из рюкзака захваченный из дома альбом Врубеля и пролистала иллюстрации, но, несмотря на царящий вокруг покой, сконцентрироваться не удавалось. Да и не хотелось думать о статье. Наверное, придется сменить тему. Ну что нового можно написать о Врубеле? Или вообще завязать с живописцами?

От раздумий Марго отвлек дворник, появившийся в конце аллеи. Высокий тощий мужчина в длинном поношенном плаще приближался к скамейке, ритмично подметая асфальт. Выглядел он приэкзотично — длинные темные сальные волосы прикрывали изуродованное шрамами лицо, грязный плащ был надет на голое тело, брюки, висевшие на тощих бедрах, заканчивались чуть ниже колен, обуви вообще не было. Возраст его Марго определить не смогла. Ему с равным успехом могло быть и двадцать, и сорок.

Поравнявшись с Марго, он бросил на девушку любопытный взгляд и улыбнулся. Марго поразилась, насколько искренней и заразительной оказалась его улыбка. Неожиданно для себя она улыбнулась в ответ. Собственная несдержанность раздосадовала Марго, и девушка, чтобы скрыть смущение, уставилась в альбом. Там на весь разворот размещалась знаменитая «Гадалка». Марго сделала вид, что внимательно рассматривает на самом деле хорошо знакомую картину. Ей очень хотелось, чтобы странный дворник вернулся к своим делам и отстал от нее, но он замер у скамейки и даже подошел поближе, чтобы заглянуть в ее книгу.

Марго покосилась на его босые ноги и поежилась от холода.

«Март все-таки. Так и околеть можно».

— Я привык, — ответил дворник, — да и зима уже кончилась.

«Вот идиотка, — обругала себя Марго, — неужели я это сказала вслух?»

— Извините, я не должна была лезть со своими замечаниями, — смущенно пробормотала она, избегая смотреть на его изуродованное лицо, — не знаю, что на меня нашло.

— Да я и сам в шоке, — ответил ее неожиданный собеседник, — обычно такие, как ты, даже не замечают таких, как я. А чтобы со мной кто-то по собственной инициативе заговорил — так это вообще в первый раз.

— Извините, — еще раз повторила Марго, желая провалиться сквозь землю и упорно пялясь на иллюстрацию.

Несмотря на ее жгучее желание, мужчина все не уходил.

— Да, не повезло художнику, — вздохнул он.

— Что? — Марго все-таки пришлось поднять на него глаза.

— Не повезло художнику, нарисовавшему этот портрет, — дворник кивнул на «Гадалку» в альбоме Марго, — ведьма нагадала ему безумие.

— Правда?

— Ну да, смотри, какой расклад, — мужчина присел рядом на скамейку и провел пальцем по изображению карт, раскинутых перед гадалкой.

— Такой расклад означает безумие? — Марго впервые заинтересовалась значением карт на картине, хотя видела ее, наверное, тысячу раз.

— Однозначно. Готов поспорить, все неприятности художника начались с того момента, когда ведьма раскинула на него карты.

— Но гадалка вымышленный персонаж, — возразила Марго, — считается, что у нее не было реального прототипа.

— Конечно был, — возразил ее странный собеседник, пристально рассматривая картину, — нужно быть слепым, чтобы не заметить сходство. Хотя писалось по памяти, а не с натуры.

«Ну да, конечно! Крупный специалист по Врубелю!» — насмешливо подумала Марго.

— Слушай, может, напишешь на эту тему монографию? Глядишь, тебя и в Третьяковку возьмут мусор подметать, — съязвила девушка, тут же пожалев о сказанном.

Фраза вышла слишком уж едкой и оскорбительной.

«Сам напросился», — попыталась она успокоить свою совесть, но без особого успеха. Ей было неприятно, что она ни с того ни с сего обидела безобидного чудака, которого и так жизнь не баловала.

— Я не обиделся, — просто ответил мужчина, как будто прочитав ее мысли.

Марго стало стыдно.

— А стоило бы. Я сморозила глупость. Со мной это случается. Кстати, меня зовут Маргарита, — девушка протянула мужчине руку, пытаясь загладить свою неловкость.

— Жемчужина, — перевел он ее имя, пожимая руку, — а я Алик.

— Ты тут работаешь? — спросила Марго.

Алик кивнул.

— А я навещаю подругу. Ее зовут Роза.

— Роза? Это та, которая поет? Про закрытое сердце?

— Да, Роза помешалась на этой песне. Так ты ее видел? Розу?

— Нет, — покачал головой Алик, — только слышал. И слышал, что о ней говорят.

— И что говорят?

— Что она поет, чтобы спрятаться от дракона, и, как только перестанет, дракон найдет ее.

— Мне она говорила про динозавра, — вздохнула Марго, сразу вспомнив те неприятные минуты наедине с Розой.

— Динозавр, дракон — какая разница? — пожал плечами Алик.

— Это точно, в данном контексте разницы нет, — согласилась Марго.

В конце аллеи показались Кира и Нина.

«Быстро они», — подумала Марго. Ей даже стало немного жаль заканчивать разговор с колоритным дворником.

— За мной уже идут.

— Ясно, — кивнул Алик и поднялся, — не волнуйся, они не увидят нас вместе.

— Я и не волнуюсь. Приятно было с тобой познакомиться. Может, еще как-нибудь встретимся.

— Сомневаюсь. Думаю, в следующий раз ты меня не заметишь.

— А ты не думай за меня, — не удержалась от очередной колкости Марго, — может, мне нравится тебя замечать.

Алик ответил той же невероятной улыбкой, которая так поразила Марго в первый раз.

— Ладно, тогда увидимся.

Мужчина весело подмигнул, подхватил свою метлу и пошел прочь, как вдруг, будто подумав о чем-то, оглянулся.

— Знаешь что? Твоя подруга, Роза… если подвернется случай, я ей помогу, — сказал он.

— Э-э-э… спасибо.

«Наверное, помощь Розе не помешает, — подумала Марго, — даже такая своеобразная».

Проводив Алика взглядом и еще раз поежившись от вида его босых ног, она поднялась и пошла навстречу Кире и Нине. Глаза у Нины были заплаканные.

— Ну и как Роза? — спросила Марго.

— Не очень, — ответила Нина. — Тебе, пожалуй, не стоит к ней идти, нас она даже не узнала.

— Что, совсем? А что говорила?

— Ничего не говорила, просто молчит, и все, — тихо ответила Нина.

— Овощ, — резко прокомментировала Кира.

По спине Марго побежал холодок, хотя солнце уже припекало.

— А мне сказали, что она поет все ту же песню «Кристы». Ну, или пела, — поправилась она.

— Кто сказал? — спросила Кира.

Марго огляделась, но Алика уже и след простыл.

— Да так, один из местных сотрудников.

— Пойдемте отсюда, не стоило и приходить. Я же говорила, что это плохая идея, — Кира зашагала к выходу.

Марго и Нина поплелись за ней.

После неудачного визита в больницу Марго решила, что вот теперь-то уж точно пора выбросить Розу из головы и больше не вспоминать о ней. Удавалось ей это чуть больше трех недель, а потом Роза снова вернулась в ее жизнь. На этот раз в столовой школы.

Марго всегда ела одна. Конфигурация столов в общей столовой позволяла трапезничать как в одиночестве, так и в компании от двух до восьми человек. Одиночные и двойные столики располагались по периметру, столики на четверых — в углах, а шестиместные и восьмиместные — в центре. Тех, кто предпочитал одиночество, было немного: сама Марго, всегда выбиравшая столик у окна справа, Роза, предпочитавшая такой же столик у противоположной стены, Татьяна — дочь известной певицы, по мнению Марго, страдавшая легкой формой аутизма, и Катя — подкидыш и, опять же по мнению Марго, будущий нобелевский лауреат по физике.

Нина тоже обычно сидела одна, но за двойным столиком, рядом с пустующим теперь столом Розы. Кира, как и ее соседки, предпочитала питаться в одиночестве где-нибудь недалеко от Нины, всегда садясь спиной к стене, лицом к двери. За все время к ней, как и к Нине, никто так и не рискнул подсесть.

Марго лениво ковыряла греческий салат, читая в планшете новости, когда внезапно уловила в общем гуле столовой знакомую мелодию — снова звучало «Закрой свое сердце». Определенно именно та самая мелодия, которую играла Роза, — флейту было отчетливо слышно. Марго огляделась, пытаясь определить источник звука. Мелодия, вызвавшая неприятные воспоминания, пугала. Беспокойство, зашевелившееся в груди, с каждым звуком протягивало щупальца все дальше, силясь охватить все тело.

Вот оно! Анюта — местная звезда — президент школы и дочь нефтяного олигарха, игнорируя правила и этикет, выложила на стол свой смарт и проигрывала на нем злополучную мелодию. Анюту окружала свита подружек — все дочери бизнес-воротил, они занимали центральный стол на восемь человек.

Марго попыталась отогнать наваждение, но музыка раздражала и пугала все сильнее. Хотелось вскочить и убежать куда глаза глядят, чтобы только не слышать звуки этой проклятой флейты!

— Выключи это! — неожиданно для себя выкрикнула она.

Все в столовой замолчали, обернувшись на Марго. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Марго в несколько быстрых шагов пересекла зал и оказалась перед столом, за которым сидела Анюта.

— Выключи это немедленно!

Анюта удивленно хлопнула длиннющими наращенными ресницами и накрыла телефон пальцами с идеальным маникюром.

— Марго, я в шоке! Ты, оказывается, говорящая! — ехидно проворковала она.

— Я сказала выключи!

— Ты же не думаешь, что можешь мной командовать? — Анюта коснулась телефона, увеличив громкость. — Не порть мне обед, видишь — мой жульен скис от одного твоего вида.

Девушки за столом Анюты захихикали. Кое-кто за соседними столами тоже присоединился.

В другое время Марго наверняка нашла бы что ответить, но сейчас музыка не давала сконцентрироваться.

— Анюта, пожалуйста, выключи эту музыку!

Марго с удивлением обнаружила рядом с собой Нину.

— Нина! Надо же, кто снизошел до нашего скромного общества, — Анна откинулась на спинку стула.

Теперь за происходящим следила уже вся столовая. Две молоденькие дежурные воспитательницы у входа прекратили разговор, но в происходящее пока не вмешивались.

— Сегодня за нашим столом просто праздник какой-то, — Анюта наслаждалась всеобщим вниманием. — Ниночка, тебе я, конечно, не откажу.

Анюта выдержала эффектную паузу.

— Если, конечно, ты хорошо попросишь, — белозубо улыбаясь, Анюта еще прибавила громкость.

Терпение Марго лопнуло, одним ловким движением она выхватила телефон и изо всех сил швырнула об пол. Гаджет живописно разлетелся вдребезги.

По столовой пронеся вздох удивления. Анна и несколько ее товарок вскочили.

— Да что ты себе позволяешь! — взвизгнула Анюта, но Марго уже пришла в себя.

Как только музыка стихла, к ней вернулась ее уверенность и смелость. Краем глаза она заметила, что воспитательницы уже спешат к месту ЧП.

«Гулять так гулять», — решила она.

— Остынь! — Марго схватила со стола стакан с соком и плеснула им в Анюту. — Счет за ремонт телефона можешь отправить моей маме, она любит помогать убогим!

— Совсем охренела? — не веря в происходящее, Анюта пораженно осматривала свое испорченное платье.

Оранжевые струи, смешанные с тушью, весело стекали по ее лицу.

— Ах ты дрянь!

Подруга Анюты — Люда Юденич, крупная рыжая девица — толкнула Марго в грудь. Марго отмахнулась, но Люда схватила ее руку. Видимо, она применила какой-то болевой прием, потому что руку Марго свело так, что звезды из глаз посыпались. Воспользовавшись этим, Анюта залепила Марго пощечину.

— Девочки, успокойтесь! — попыталась вмешаться Нина.

Безрезультатно силясь высвободиться, Марго толкнула Юденич, девушки зацепили Нину, и та оказалась на полу. Свободной рукой Марго вцепилась обидчице в волосы, одновременно пытаясь пнуть ногой. Вся столовая завороженно следила за дракой.

Потасовку пресекла Кира. Первым делом она помогла Нине подняться и, убедившись, что с той все в порядке, пришла на помощь второй своей соседке. Одно быстрое движение — и Люда с криком разжала захват, освободив руку Марго. Неверно оценив ситуацию, Юденич попыталась ударить Киру, но Кира легко ушла от удара, а затем, все также без особых усилий, уложила соперницу на лопатки.

— Да вы что, все взбесились? — Анна на всякий случай отступила на другую сторону длинного восьмиместного стола. — Хуже, чем в каком-нибудь ПТУ!

Наверное, большего оскорбления для как раз в эту минуту прибывшего в сопровождении двух охранников директора Евгения Борисовича и придумать было нельзя. Его плотное лицо покрылось пятнами, а очки запотели от возмущения.

— Что тут происходит? — громыхнул он.

— Они облили меня соком и избили Люду! — отрапортовала Анюта.

— Девочки устроили драку, — подтвердила одна из воспитательниц.

— Драку? В моей школе? — видно было, что Евгений Борисович кипит от злости. — И вы надеетесь здесь остаться?

— Нам очень жаль, — вежливо, но спокойно ответила Нина.

Директор уставился на нее, как будто только теперь узнав, затем несколько раз молча открыл и закрыл рот.

— Морозова, Сергеева и Лаврина в мой кабинет, — выдавил он.

Первой в кабинет директора вызвали Киру. Видимо, ее вину Евгений Борисович считал наиболее тяжкой, а родителей — наименее опасными. Нина и Марго остались на диване в приемной под присмотром взволнованной секретарши Марии Карловны. То, что Евгений Борисович не посадил у себя в приемной длинноногую куклу, а оставил работавшую еще с его предшественником толковую Марью Карлну, Марго считала большим плюсом. Несмотря на свои идиотские идеи с «подкидышами», совсем безнадежным Евгений Борисович не был.

— Не волнуйся, я все улажу, — сказала Нина.

— Я и не волнуюсь, — пожала плечами Марго, — я за эту школу не держусь, это была мамина идея.

— Ясно, — кивнула Нина, — но тем не менее.

— Мне плевать. Отцепись.

— Извини, если лезу не в свое дело, — осторожно начала Нина спустя несколько минут молчания, — но чего ты вдруг на нее набросилась? Ты же обычно ни во что не лезешь.

— Ты что, не слышала музыку? — удивилась Марго. — Это же была музыка Розы! Та самая аранжировка! Откуда только Анюта взяла запись?

— Наверное, с ютьюба, — также осторожно предположила Нина, — этот ремейк во всех хитпарадах.

— Что?! Ты хочешь сказать, что эта музыка… — Марго пораженно замолчала.

До этой секунды мелодия ассоциировалась у нее исключительно с Розой и тем неприятным вечером.

— То есть Роза не сама сделала эту аранжировку? Выходит, она просто играла чью-то готовую мелодию, которая теперь в свободном доступе?

— Ну да, наверно. Ты что, впервые услышала этот хит? Его уже неделю слышно из каждого утюга.

— У меня нет утюга, — огрызнулась Марго.

— Ты перенервничала. То, что случилось с Розой, повлияло на нас всех, — сочувственно произнесла Нина.

Теперь, успокоившись, Марго не могла понять, что ее так взбесило в столовой. Ну, музыка, ну да, слышанная когда-то в неприятных обстоятельствах, ну и что? Откуда были эти страх и злость?

— А у тебя не возникает такого неприятного чувства от этой мелодии, — спросила она Нину, — как будто хочется бежать от нее?

— Немного. Думаю, у всех нас она теперь будет вызывать тяжелые воспоминания.

«Похоже, я схожу с ума в одиночку», — решила Марго. «Вызывать тяжелые воспоминания» — это было совсем не то, что она чувствовала в столовой.

— Ну и зачем тогда ты-то полезла в драку? — спросила она Нину.

— Мне показалось, тебе нужна помощь.

— Класс. В следующий раз подожди, пока я попрошу об этом.

— Ты невыносима, — покачала головой Нина.

— Я стараюсь.

В этот момент дверь в кабинет директора открылась, и вышла Кира. На лице девушки было ее неизменное выражение непробиваемого спокойствия. За ней показался Евгений Борисович.

— Сергеева, в кабинет! — строго скомандовал он.

Марго подчинилась. Она была в кабинете директора второй раз в жизни. В первый раз с ней была мать, они пришли на собеседование после всех необходимых формальностей. Марго улыбнулась про себя, вспомнив, как переживала тогда. Накануне медкомиссии она выкурила сигарету с марихуаной и здорово перетрусила, когда выяснилось, что на медосмотре нужно будет сдавать анализ крови. Марго тогда проявила просто чудеса ловкости и креативности, но, как выяснилось, ее опасения были напрасны, марихуану никто не искал, иначе бы ее непременно запалили по анализу мочи, о котором она тогда, по малолетству и скудости ума, даже и не подумала.

За три года ничего не изменилось — разве что на стене за спиной директора прибавилось несколько рамок с грамотами.

Евгений Борисович не предложил девушке сесть, видимо для того, чтобы она осознала серьезность ситуации. Выдерживая театральную паузу, директор поправил очки и оглядел Марго сверху вниз.

— Итак, Маргарита, что произошло?

— Как вам уже, наверное, сказали, я разбила телефон Алфимовой и облила ее соком. А потом, когда на меня напала Юденич, я с ней сцепилась, — Марго напустила на себя самый беспечный вид, на какой только была способна.

— Зачем ты спровоцировала конфликт?

— Музыка с телефона Анны мне мешала. Кроме того, включать проигрывающие устройства в столовой запрещено.

— И ты решила устранить столь вопиющее нарушение дисциплины? — съязвил Евгений Борисович.

— Типа того.

Директор скрестил руки на груди и недовольно поджал тонкие губы, совершенно не сочетающиеся с его крупным мясистым лицом.

— Боюсь, Маргарита, ты не понимаешь сложность своего положения.

Марго не ответила.

— В нашей школе подобное поведение недопустимо. Мне жаль, но тебе придется покинуть нас.

— Ладно.

— Ладно? — брови директора взлетели до самых корней волос. — И это все, что ты можешь сказать?

— Могу еще напеть «Прощание славянки», — Марго решила, что терять уже нечего и можно перестать изображать вежливость.

— Уйди вон, — устало махнул на нее рукой Евгений Борисович.

Марго растерянно добрела до своей комнаты. Произошедшее за последние два часа казалось ей каким-то несуразным сном: надо же, на пустом месте вылететь из школы.

«Что скажет маман? Плевать. А отец? А он вряд ли в курсе, где учится его дочь. А может, даже и не в курсе, что у него вообще есть дочь. Странно, но я совсем не переживаю, — подумала Марго. — Эта школа или другая — какая разница!»

Марго достала из-под кровати чемодан и побросала туда свой небогатый гардероб. Мать каждый квартал закупала ей новые вещи, но Марго предпочитала несколько любимых джинсов с футболками или свитерами по сезону. Единственный ценный предмет интерьера — гравюра из «Алисы…» — отправился в кожаную дорожную сумку. «Что еще?» Косметичка, ноутбук, несколько альбомов. «Даже удивительно, — Марго оглядела комнату, — я прожила тут три года, но так и не почувствовала никакой привязанности к этому месту».

Едва Марго закончила сборы, как в дверь постучали. На пороге снова обнаружилась Нина. С сияющим выражением лица.

— Что надо? — раздраженно спросила Марго.

— Я все уладила. Евгений Борисович просил передать, что ты остаешься, но тебе придется сходить на серию консультаций с психологом, — сообщила Нина.

— Что? — Марго почувствовала, как в ней закипает ярость. — Кто тебя просил говорить с ним обо мне? Мне не нужно твое покровительство! Чего ты вообще ко мне прицепилась?

— Я всего лишь хотела помочь, — пролепетала Нина, не ожидавшая такой реакции, — я сказала директору, что ты переживаешь из-за того случая с Розой и музыка тебя расстроила.

— Вот спасибо! Теперь меня будут считать истеричкой!

— После твоей выходки в столовой тебя и так будут считать чокнутой, — вмешалась в разговор Кира.

Нина и Марго обернулись на голос. Кира сидела на подоконнике общего блока и курила.

— Тут в коридоре нет датчиков дыма, а в комнатах есть, — объяснила она удивленным соседкам, стряхнув пепел в форточку. — В общем, дамы, все мы хороши, поэтому давайте все сейчас заткнемся и разойдемся по своим комнатам.

— Да, пожалуй, — согласилась Нина, направившись к своей комнате, похоже, она рада была ретироваться.

Марго с оглушительным хлопком закрыла дверь.

— И ты не чокнутая — это нормальная человеческая реакция, — услышала она напоследок голос Киры.

«Может быть, и нормальная, — подумала Марго, вспоминая охвативший ее в столовой страх, — в конце концов, я не большой специалист по эмоциям».

Теперь, вернувшись в жизнь Марго, Роза никак не желала убираться. Ее образ то и дело всплывал в мыслях и даже снах девушки. Но образ-то еще ладно. Гораздо больше Марго раздражала эта проклятая музыка, крепко засевшая в ее голове. Она даже подумывала сказать об этом психологу, с которым виделась через день, но решила, что подобное признание только продлит их нудные ненужные встречи на год-другой.

И когда в очередной раз мелодия снова назойливо вернулась во время написания эссе по английскому, Марго раздраженно вбила в поисковую строку гугла «Криста новый ремикс». Ткнув наугад одну из многочисленных ссылок, Марго наткнулась на любительскую запись с недавнего концерта. Из описания следовало, что это концерт в Казани 22 марта, а Вадик и Павлик — «зе бест фореве». Поморщившись от многочисленных восторженных комментариев под роликом, Марго запустила видео.

Запись, как и следовало ожидать, оказалась ужасной — сцену с маленькими фигурками исполнителей было едва видно, а звук смешивался с шумом толпы. Как ни странно, на этот раз музыка вызвала у Марго гораздо меньше эмоций — да, ей снова стало не по себе, в горле появился ком, а ладони вспотели, но, в принципе, было терпимо.

«Наверно, я выздоравливаю от этого», — решила Марго. Она с интересом рассматривала двух мужчин на сцене: один с гитарой — брюнет, второй, какой-то каштаново-рыжий, — за синтезатором, больше ничего разобрать было нельзя.

«Что там Роза говорила про них? — попыталась вспомнить она. — Вроде бы что-то про то, что один из них гораздо больше, чем кажется».

Стараясь рассмотреть мужчин получше, Марго развернула картинку на весь экран и чуть не упала со стула от неожиданности — на секунду любительская камера дернулась, показав правую дальнюю часть сцены, где стояла Роза! Тщедушная фигурка с копной черных кудрей и флейтой.

«Этому наверняка есть объяснение, — сказала себе Марго, оправившись от шока, — вполне возможно, что музыкант "Кристы" просто очень похожа на Розу».

Девушка досмотрела запись до конца, но флейтистка явно не интересовала оператора — она больше ни разу не попала в кадр. Вернувшись к тому моменту, где «Розу» было видно, Марго остановила запись.

«Похожа. Хотя, виден только силуэт, сказать что-то конкретное сложно».

Заинтересовавшись, Марго поискала другие записи и фотографии группы. Как выяснилось, флейтистка в группе появилась совсем недавно — на официальных записях концертов до 22 марта ее не было. Похоже, нового музыканта взяли как раз под тот самый хитовый ремикс — до этого «Криста» прекрасно обходилась без флейты. Была гитара — старший из братьев Розановых, Павел, клавиши — второй Розанов, Вадим, и барабаны — Мирослав Шиванов.

Перелопатив тонну любительских снимков и записей, Марго выяснила, что девушка-музыкант появлялась на сцене с «Кристой» всего дважды — на том самом концерте в Казани и на последовавшем за ним концерте в Уфе. С недоумением Марго прочитала, что у «Кристы» не было официального сайта, все сообщества и сайты о группе создавали поклонники.

«Как может у такой известной группы не быть сайта? — недоумевала девушка. — Куда только смотрит их продюсер? Хотя, может быть, это как раз такая специальная фишка — нам не интересен пиар, нам нужна только музыка».

Интервью Розановы не давали, на ток-шоу не ходили, информацию о личной жизни не разглашали.

Марго терпеливо пересмотрела фанатскую галерею фотографий с двух последних концертов и была вознаграждена тремя снимками «Розы». На первом из них фигура девушки лишь угадывалась на размытом заднем фоне, на втором лицо было наполовину закрыто микрофоном, а вот третий снимок можно было даже назвать удачным.

«Ну надо же, как похожи, — удивилась Марго, вглядываясь в экран, — просто поразительное сходство. Вот только со вкусом у девушки явные проблемы. Что это вообще за хламида на ней надета? Прям как больничный халат».

От внезапного озарения у Марго волосы встали дыбом.

«Да это и есть больничный халат! На всех снимках один и тот же грязно-зеленый халат до колен!»

Марго впервые пожалела, что так и не увидела Розу в больнице.

«Во что она была там одета? Хотя какая разница! Роза в психушке и никак не может оказаться на сцене с мегазнаменитой группой. В халате или без», — убеждала себя она.

Но глаза видели то, что видели. Роза была там.

Марго почувствовала, что в ней просыпается Шерлок Холмс.

«Тот, которого сыграл Камбербэтч», — усмехнулась она про себя.

Войдя во вкус, Марго нашла график концертного тура «Кристы». Как выяснилось, их турне завершалось через три недели большим концертом в Москве.

«Нет, три недели — слишком долго, — решила Марго. — Я умру от любопытства. Придется начать с другого конца».

В субботу Марго снова оказалась у сказочных ворот центральной психиатрической больницы. В одиночку ей было не по себе, но признаваться в этом она не собиралась. Нарочито бодро шагая к третьему корпусу, девушка поглядывала по сторонам. Она не отказалась бы еще раз увидеть странного дворника Алика, но того не было. Зато на проходной сидел все тот же усато-бровастый вахтер.

— К Нурсаетовой Розе, — сообщила ему Марго, протягивая паспорт.

Вахтер, как и в прошлый раз, медленно и вдумчиво изучил документ, и его брови съехались на переносице.

— Несовершеннолетним без сопровождающих нельзя, — строго сказал он, возвращая Марго паспорт.

— Как это? В прошлый раз вы нас пропустили! — возмутилась девушка.

— Не может такого быть, — спокойно возразил мужчина, — я правил не нарушаю. Уже семь лет тут сижу и ни разу ни одного нарушения не допустил.

— Я вам говорю — в прошлый раз вы пропустили моих подруг! Это было, — Марго прикинула даты, — ровно месяц назад. Проверьте в вашем журнале!

Вахтер неодобрительно покачал головой, но журнал открыл.

— Мы были тут примерно в десять утра. Вы пропустили Лаврину и Морозову. И никаких проблем не возникло!

Мужчина невероятно долго листал свой журнал, водя пальцем по бесконечным строчкам.

— Так, нашел. Морозова Кира Андреевна и Лаврина Нина Сергеевна.

— Вот видите!

— Погодите! Нечего тут шум поднимать! — вахтер поднял палец, требуя внимания. — Лаврина Нина действительно несовершеннолетняя. Ей, как и вам, семнадцать лет. Но она была в сопровождении Морозовой Киры Андреевны, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения. То есть Кире Андреевне двадцать один. Поэтому я их и пропустил.

— Мы с Кирой учимся в одном классе, ей не может быть двадцать один, — возразила Марго, — вы что-то перепутали. Может, цифры какие-нибудь в дате рождения.

— Девочка, я хоть и старый, но маразма у меня нет! — насупился охранник. — Я уже семь лет тут сижу, и без единого нарушения! А до этого я сорок лет проработал конструктором вентиляционных систем. Для крупнейших заводов вентиляцию делал, и даже для Адмиралтейских верфей! У меня все точно, никаких ошибок не бывает!

Марго не нашлась что сказать. Вентиляционные системы для Адмиралтейских верфей отправили ее в нокаут.

— Так, — попыталась сориентироваться она, — значит, мне нужно прийти с кем-нибудь из взрослых? Из тех, у кого есть разрешение на посещение от родителей Розы?

Вахтер кивнул.

«А разрешение мать Розы написала только на нас троих. И Кире нет восемнадцати, так что тупик», — подумала Марго.

— Как жалко! — вырвалось у нее.

Усатый вахтер понял ее досаду по-своему. Он, кряхтя, встал и вышел из своей будки. Оказалось, что грозный вид имеет только его лицо — солидная голова с кустистыми бровями и усами сидела на довольно тщедушном теле в поношенной и немного балахонистой одежде. Марго непонимающе смотрела на старика, который подошел к ней почти вплотную.

— Ты не расстраивайся, — тихо сказал ей мужчина.

По нему было видно, что он хочет сказать еще что-то, но не решается.

— Но я просто хотела увидеть Розу, — промямлила Марго, надеясь вызвать у собеседника сочувствие.

Старик несколько раз кивнул.

— Да, это тяжело, да. Я каждый день вижу несчастных, которые приходят сюда к родственникам и любимым.

— Мы были лучшими подругами, — соврала девушка, — я очень хотела ее увидеть.

— Я не могу тебя пропустить, — покачал головой мужчина.

— Но даже если бы и мог, ты все равно не увидела бы подругу, — еще тише добавил он.

— Почему? — почти шепотом спросила Марго. — С Розой что-то случилось? Ей стало хуже?

— Нет ее здесь.

— Как это? — поразилась девушка. — А где же она?

Решив, видимо, что он и так сказал слишком много, вахтер вернулся за свою перегородку.

— Где же Роза? — повторила Марго свой вопрос.

— Я не знаю, мне не докладывают.

Вахтер снова напустил на себя официальный вид и уткнулся в газету перед собой. Марго поняла, что больше от него ничего не добьется.

— Может быть, родители увезли ее поближе к дому? — предположила она.

— Может быть, — кивнул вахтер, не поднимая глаз от газеты.

«Странно все это, — размышляла Марго, направляясь назад к воротам, — и с Розой странно, и с Кирой. Наверняка старик просто перепутал год ее рождения. А если нет? Ведь если подумать, то Кира и вправду выглядит довольно взрослой. И ведет себя по-взрослому. Мой детектив начинает запутываться».

Почти у самого выхода Марго задержалась, высматривая Алика, но того не было.

Алик

Удивительно, но мои сны начали сбываться — я наяву встретил девушку, которая раньше мне только снилась. Это было в первый же день моей работы в больнице. На этом все хорошее и закончилось.

Рида сказала, что я буду ей нужен только для заметания следов в психушке, но скромно умолчала, что после этого меня самого можно будет сметать с асфальта — сил не оставалось никаких.

Моя работа начиналась после того, как Рида покидала Федерацию. Я ждал, когда подействует произнесенное ею заклинание, и принимался махать метлой. Получалось у меня не особо хорошо. Каждый день на заметание следов у меня уходило по пятнадцать-шестнадцать часов непрерывной работы и просто неприличное количество сил. И это притом, что моих прежних обязанностей по уборке города с меня никто не снимал.

Как я ни старался, следов меньше не становилось. К концу недели, показавшейся мне годом, у меня болела спина, мозоли на пальцах не заживали вообще, а все дни слились в одну бесконечную асфальтовую дорожку, покрытую следами Риды и ее свиты. Я по тысячу раз проходил с метлой вокруг больницы, натыкаясь на все новые и новые отпечатки босых ног ведьмы. С моими собственными следами таких проблем не возникало — я сметал их полностью и с первого раза. Этот навык оказался единственным плюсом работы у Риды — теперь Глебу будет очень-очень сложно меня найти. Главное — не оставаться в Федерации подолгу на одном месте.

Каждую ночь, видя результаты моих нечеловеческих стараний, принцесса насмешливо кривила губы, но молчала. Я старался как можно реже попадаться ей на глаза.

Пару раз, когда голод становился совсем нестерпимым, я после больницы тащился еще в пассаж, чтобы заработать на какую-нибудь еду, но чаще, несмотря на милостивое разрешение Риды ночевать дома, в Вишневом переулке, я падал в топях, едва донося туда ноги.

О Розе и своем обещании я вспомнил случайно, когда в очередной раз принялся за кажущуюся безнадежной работу и услышал знакомую мелодию. «Закрытое сердце». Голос Розы звучал совсем тихо, силы явно были на исходе. Дракон ее, конечно, не найдет. Она из тех, кто умирает с последним звуком своей песни, а труп дракону не нужен — он не интересуется падалью.

Я остановился и прислушался. Действительно попробовать помочь, что ли? Пела девчонка очень хорошо. Защита от дракона работала, значит, в ней есть талант. Скорее всего, город ее примет. Только вот не уверен, что приглашение в Леонтоподиум можно считать помощью.

К тому же мое вмешательство создаст дополнительную связь между мной и Марго, а я вообще не понимал, почему она мне снится, почему мы встретились и почему она меня увидела.

«Может, мне нравится тебя замечать» — всплыло в моей памяти.

Особым умом я никогда не отличался, и, в общем, я полез на крышу. Мне показалось, что оттуда в третий корпус попасть проще всего.

Чтобы найти палату, в которой находилась Роза, и раздобыть ключи от общего блока, мне понадобилось не больше десяти минут. Я бесшумно прошел по хорошо освещенному коридору и остановился у одной из комнат. Дверей в палатах не было, и свет из коридора освещал лежащих в кроватях женщин. Я насчитал одиннадцать пациенток, только одна кровать была пустой.

Роза продолжала беззвучно петь, отвернувшись к стене. Никто в ее палате не спал, тут почти все слышали беззвучную мелодию, но дело было даже не в этом. Просто все эти женщины чувствовали, что их соседка умирает.

Когда я вошел, на меня уставились десять пар глаз. Я даже замер на секунду от неожиданности — меня в Федерации видят редко, и, честно говоря, я рассчитывал пообщаться только с Розой. К счастью, никто пока не решился кричать, это создало бы дополнительные трудности, которых я предпочел бы избежать.

Женщины молча и настороженно следили за мной.

— Ты приходишь с ней, — заговорила одна из пациенток, — ты приходишь с той, которая забирает наше время. Я тебя узнала.

Мне стало еще больше не по себе. Я подавил острое желание свалить отсюда к чертовой матери и решительно подошел к Розе. Она единственная из всех не смотрела на меня, так и продолжая лежать лицом к стене. Но песня смолкла. Девушка тоже меня почувствовала.

— Роза, — тихо позвал я.

— Ты дракон? — спросила она шепотом.

— Нет, — честно ответил я.

Девушка медленно обернулась. Худое, измученное лицо и глаза-блюдца, затуманенные каким-то лекарством. Удивительно, что она вообще со мной говорит.

— А кто ты тогда?

— Веселый Алик.

— Он — ангел смерти, — поделилась соображениями женщина с соседней кровати.

Я проигнорировал ее и попытался сконцентрироваться на Розе.

— Я обещал твоей подруге Марго помочь тебе. Хочешь, я уведу тебя в город, где дракон не сможет тебя достать?

Роза медленно кивнула. Она вообще была как в полусне.

— Очень хочу. Туда, где цветут эдельвейсы.

Ну надо же.

— Ладно. Тогда пойдем.

Девушка поднялась и надела какой-то грязного цвета халат, висевший на спинке ее кровати, засунула ноги в тапочки.

— Я готова.

— Пойдем.

Мне удалось без особых проблем вывести Розу с территории больницы. Пришлось вырубить санитара и трех охранников. Конечно, проще было бы взять ее на руки и выйти тем же путем, что я и пришел, — через крышу и через забор, но по правилам тот, кто претендует на гражданство Леонтоподиума, должен прийти сам. Про иммиграционный взнос подумаем позже. Если повезет, это будет даже не моя проблема.

Роза была очень плоха. Она с трудом держалась на ногах. Несколько раз она падала, и я, поднимая ее, каждый раз думал, что это конец нашего путешествия. По дорогое Роза потеряла оба тапка.

Но в итоге мы все-таки дошли. Правда, на платформу «Кардус» мне пришлось, нарушив правила, ее закинуть, так как прыгнуть самостоятельно Розе было не под силу.

Я уложил ее неподалеку от руин Риды. Чертополох сразу же принялся за свое дело, высасывая из девушки и так небольшой запас времени. Я сидел рядом и смотрел на луну.

Никогда не думал, что смогу так радоваться появлению Риды.

— Это тут откуда взялось? — поинтересовалась она, выйдя со стороны руин и кивнув на девушку.

Тон ее не сулил ничего хорошего.

— Я привел ее из Федерации.

Рида сорвала чертополох и ткнула стеблем в Розу.

— В ней времени на пару часов. Она должна была начать умирать еще в Федерации, и я не поверю, что ты этого не заметил. Могу я поинтересоваться, с какой целью ты мне ее приволок?

— Она очень талантлива. Я подумал, что вы сможете предложить ее Раде или Мирославе в обмен на что-нибудь ценное.

Рида моргнула сразу всеми глазами.

— Я что, когда-то просила тебя думать?

— Нет, госпожа.

Ведьма развернулась и зашагала к своим руинам. Я тоже поднялся и подобрал свою метлу. Время Розы заканчивалось. Тут ничего не поделать. По крайней мере, я попытался помочь.

Надо сходить в город, поискать какую-нибудь еду, пока представилась такая возможность. Есть я хочу всегда, испортить мне аппетит практически нереально.

Я прошел с полсотни шагов, когда меня догнала Зайка.

— Эй, урод с метлой!

Я остановился.

— Рида приказала тебе найти и прислать к ней Вадика, может, он заинтересуется покупкой той девчонки, которую ты привел. И еще велела передать, что твой рабочий день в больнице увеличивается на три часа, а то у тебя, похоже, слишком много времени и сил на глупые фантазии.

Как удивительно иногда складываются события.

Я устало зашагал к Леонтоподиуму, чтобы найти Вадима, с беспокойством размышляя о проклятых следах у больницы, которых никак не становилось меньше. Интересно, что со мной будет, если я и дальше продолжу разочаровывать Риду?

— Следов стало меньше почти на четверть. Если бы ты не отвлекался на всякую ерунду, то заметил бы это, — услышал я в голове ее голос.

— Но их там тысячи! — отозвался я вслух.

— Еще бы. Я топчусь возле этой больницы не первый год.

Так это следы за много лет! У меня с плеч словно гора свалилась.

— И еще, когда я бываю разочарована, это выглядит совсем иначе, — добавила Рида.

— Типа кучи трупов вокруг?

— Не обязательно, но суть ты уловил. И если не хочешь стать очевидцем подобного события, не смей больше таскать мне в топи всякий бесполезный хлам!

Марго

Вернувшись в школу, Марго развила бурную деятельность. Начать она решила с Киры. Действительно ли Кире семнадцать лет? В разных соцсетях, несмотря на довольно редкое имя, Морозовых Кир обнаружилось больше полутора тысяч. Марго терпеливо пересмотрела их все, но нужной Киры не нашла.

«Странно, но вполне возможно, что у Киры нет аккаунтов. Человек она замкнутый, ничем, кроме своего фехтования, не интересуется. А это идея! Фехтовальщиц Морозовых должно быть не так и много!»

За несколько кликов Марго выяснила, что во Владивостоке и окрестностях всего три фехтовальных клуба — «Бастион», «Юниор» и «Виктория». Сделав три телефонных звонка: «Здравствуйте, меня зовут Маргарита Сергеева, я журналистка "Московского спорта" и пишу статью о вашей бывшей ученице Морозовой Кире», Марго выяснила, что о такой юниорке ни в одной из спортивных школ и слыхом не слыхивали.

«Забавно. И где же тогда Кира училась фехтовать?»

Внутренний Шерлок погнал Марго в спортзал. Вооружившись диктофоном и планом несуществующей статьи, Маргарита разыскала Виктора Ивановича — тренера по контактным видам спорта. К Кире и Нине трижды в неделю дополнительно приезжала олимпийская чемпионка по фехтованию, но Виктор Иванович работал по физподготовке со всеми девушками, занимающимися тем или иным видом единоборств, так что тут можно было бы получить информацию незаметно.

Рассказав доверчивому физруку легенду о статье для школьной газеты на тему олимпийского потенциала своих одноклассниц и получив согласие на интервью, Марго начала осторожно прощупывать почву.

— Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты проявила интерес к спортивным занятиям, но даже статьи на спортивную тематику — уже хорошо, — бодро заявил Виктор Иванович, разместившийся напротив нее за столиком в рекреации.

— Вы же знаете, что спорт — это не мое, — улыбнулась Марго.

— Не знаю и знать не хочу! — категорически возразил тренер. — Спорт — он для всех!

— Согласна, — не стала спорить Маргарита, — но ведь для кого-то больше, для кого-то меньше. Ведь есть же в нашей школе девушки, которые могли бы добиться успехов даже на Олимпийских играх?

— Ну, про Олимпийские игры я бы не стал говорить, но про национальные чемпионаты речь вполне может идти.

— Так, и кто бы мог представлять нас?

— Я бы отметил Морозову Киру, Рыбкину Ольгу и Огородникову Таню.

— Ага. А Лаврина Нина?

— У Нины хорошая техника, но она не боец. Фехтование для нее — техника, и только техника, а не поединок. К сожалению, в этом виде спорта с таким складом характера чемпионами не становятся.

— Понятно. Тогда давайте сегодня поговорим о Морозовой. У нее ведь хорошие достижения? — прервала его Марго.

— Вот Кира — да. Она — совсем другое дело. Тоже отличная техника, но при этом и выдающиеся данные для единоборств: и в фехтовании, и в дзюдо.

— Правда? То есть мы можем отправить Киру и на соревнования по фехтованию, и по дзюдо?

— К сожалению, чисто теоретически. Чтобы отобраться на чемпионат страны, Кире нужно участвовать в разных соревнованиях, набирать очки, показывать себя. Но она, к сожалению, в этом не заинтересована. Я ей много раз предлагал попробоваться на городских соревнованиях, но Кира говорит, что не видит себя в спорте. Очень-очень жаль. Такой талант нельзя зарывать в землю.

— Но ведь одного таланта наверняка мало? — уцепилась за нужное направление беседы Марго. — Наверняка Кира много тренировалась?

— Безусловно. Но даже по технике Кира — самородок. Многие и в двадцать не приходят к такой форме.

— То есть вы считаете, что Кире за двадцать? — невинно спросила Марго.

Виктор Иванович рассмеялся.

— Ну, кто бы принял ее в школу, если бы ей было двадцать? Я просто говорю, что физически и технически она развита гораздо лучше, чем ее сверстницы.

— Понятно, — Марго для вида сделала пару пометок в своем блокноте. — А сложно ли достичь таких успехов самостоятельно? Кира же вроде не занималась в спортивной школе.

— Как это не занималась? — удивился Виктор Иванович. — Для фехтования нужен и тренер, и реквизит, и спарринг-партнеры. Я не знаю, у кого она тренировалась по фехтованию, но разговаривал по поводу соревнований с ее прежним тренером в московском «Динамо». Ничего, кстати, не вышло: он мне сразу заявил, что Кира с соревнованиями завязала, большим спортом не интересуется и посоветовал не давить на нее.

— А почему московское «Динамо»? Кира же вроде из Владивостока? — удивилась Марго.

— Может, и из Владивостока, — пожал плечами Виктор Иванович, — «Динамо» — богатый клуб. Могли заметить, пригласить к себе. Так часто бывает.

— Понятно.

Чтобы не вызывать подозрений, Марго просидела с тренером еще полчаса, слушая о спортивных перспективах своих однокашниц, а затем, вернувшись к себе, буквально за несколько минут нашла в интернете дзюдоистку Киру Морозову из Владивостока. Она дважды становилась победительницей краевых соревнований по дзюдо среди юниоров. И, как выяснилось, бывший конструктор вентиляционных систем с проходной психиатрической больницы действительно все записал правильно. Кире Андреевне Морозовой, ученице десятого класса, был двадцать один год.

Впервые в жизни Марго по-настоящему пожалела, что у нее нет друзей. Все произошедшее просто нестерпимо хотелось обсудить с кем-нибудь. Марго боролась с собой два дня и уже думала, что победила, когда вдруг во время ужина ноги сами принесли ее к столику Нины и предательски плюхнули на стул напротив удивленной соседки.

— Привет, — осторожно поздоровалась Нина.

— Привет, — буркнула Марго.

Нина выжидающе смотрела на нее, видимо, не решаясь начать разговор.

«И что я тут делаю? — подумала Марго. — Ну надо же быть такой дурой! Но раз уж пришла…» Сделав над собой усилие, Марго выдавила кислую улыбку.

— Я тут откопала кое-что интересное и вот решила с тобой поделиться, — начала она.

— Правда? — ободряюще отозвалась Нина. — С удовольствием тебя выслушаю.

— Круто, — кивнула Марго, напряженно размышляя, с чего бы начать.

«Наверное, с Киры», — подумала она, но, непроизвольно глянув в угол, туда, где сидела ее вторая соседка, девушка обнаружила, что фехтовальщица наблюдает за ней. Кира, не скрываясь, внимательно следила за Марго.

«А вдруг она умеет читать по губам?» — пронеслась в голове у Марго нелепая мысль.

И хотя Марго и понимала всю смехотворность данного предположения, говорить о Кире ей как-то расхотелось.

— Марго, ты в порядке? — Нина проследила за ее взглядом и улыбнулась Кире.

Та ответила неискренней натянутой улыбкой.

— В полном, — как можно небрежнее ответила Марго, — я, знаешь ли, обнаружила одно забавное совпадение. Ты когда-нибудь видела флейтистку «Кристы»?

Нина удивленно подняла идеальную бровь.

— Нет. Я не особо слежу за их творчеством. Слышала, конечно, их хиты. «Кристу» крутят везде, только глухой не слышал, — как бы оправдываясь за такой дурной музыкальный вкус добавила Нина.

— Тогда сделай мне одолжение, посмотри запись их последних концертов в Казани и Уфе. Ту часть, где они исполняют «Закрой свое сердце». Я тебе кину ссылки.

— Ладно, — согласилась Нина, — а что я там увижу?

— Одно забавное совпадение, — уклончиво ответила Марго.

Теперь, когда она начала посвящать в свое «расследование» другого человека, все ее догадки и гипотезы показались полным бредом.

— Марго, эта песня тебя все еще задевает? — мягко спросила Нина.

— Нет. Меня задевает внешность одного из музыкантов «Кристы». Очень забавный стиль одежды у человека, — Марго дала полный назад.

Она уже очень жалела, что начала этот разговор. Еще не хватало добавить баллов к своему рейтингу местной сумасшедшей.

— А, ладно, посмотрю, — улыбнулась Нина, — рокеры и вправду могут быть очень забавными.

— Во-во. — Марго поднялась. — Ну, бывай.

Марго ругала себя.

«И зачем нужно было затевать этот разговор с Ниной? Ведь ясно же, что все это — не более чем разыгравшееся воображение скучающей девицы», — раздраженно твердила она себе.

«Может, не стоит ничего отправлять Нине? Сама она вряд ли найдет нужные записи. Ну, вот тогда ты точно будешь выглядеть полной дурой». Скрепя сердце, девушка скопировала в электронное письмо две ссылки.

«Посмотри время записей — 2:42 и 1:15. Прикольно, да?» — написала она.

«Сойдет. Вроде я как бы прикалываюсь». «Ну там, смотри. Какое забавное совпадение».

Марго закрыла почту и приказала себе больше не думать ни о Розе, ни о Нине.

«Фигня все это», — решительно сказала себе она, но ее мысли то и дело возвращались к написанному письму. Марго не хотела признаваться себе, но ей очень хотелось узнать, что подумает о загадочной флейтистке Нина. Ругая себя за слабохарактерность, Марго раз десять проверила почту. Нина не отвечала.

«Марго, поздравляю тебя. Ты все-таки идиотка», — сказала себе девушка как раз перед тем, как раздался настойчивый стук в дверь.

Нина буквально ввалилась в комнату.

— Это Роза! — выпалила она.

Марго облегченно выдохнула.

— Ну да, похожа, — как можно небрежнее отозвалась она.

— Да не просто похожа! Это Роза! Она даже в том же халате, что был на ней в больнице! — воскликнула Нина.

— Правда? Я-то ее не видела. Когда я заходила в больницу на прошлой неделе, Розы там уже не было.

— Ты ходила к Розе? — удивилась Нина. — А я думала, ты не очень о ней беспокоилась.

— А я о ней и не беспокоюсь, я интересуюсь странным совпадением. Хочешь кофе? — предложила Марго.

— Если можно чаю, для кофе уже поздновато.

— Нет чая. Пей что дают, — буркнула Маргарита, — я и так превысила свой уровень гостеприимства раз в десять.

Нина с трудом сдержала улыбку.

— Хорошо, в таком случае я с удовольствием выпью кофе. Как ты вообще обнаружила эти записи?

Удивляясь сама себе, Марго за чашкой кофе пересказала Нине ту часть своего расследования, которая касалась Розы.

— Значит, Розы в больнице нет? — Нина задумчиво отхлебнула кофе. — Но, может быть, ее забрали поближе к дому?

— Может, и забрали, — согласилась Марго, — но где Роза — это только один вопрос. Гораздо интереснее, почему она как две капли воды похожа на музыканта «Кристы»?

— Ну, Роза увлекалась творчеством «Кристы», и, если их флейтистка внешне похожа на Розу, Роза могла пытаться ей подражать, — предположила Нина.

— И пижаму им в одной психушке выдали? — уточнила Марго.

— А может быть, тогда эта девушка из «Кристы» — сестра Розы? — выдвинула новую идею Нина.

— Точно! Как в индийском кино. И их разлучили в детстве.

— Но, согласись, это более правдоподобно, чем теория о том, Роза сбежала из психушки и теперь играет в самой популярной группе страны! В больничном халате!

— Вот поэтому я и хочу попасть на концерт «Кристы», — заявила Марго.

Глаза у Нины загорелись.

— О, когда?!

— Уже на следующей неделе.

— А можно с тобой?

— Ладно, — милостиво согласилась Марго, в душе радуясь, что нашла напарницу, — они будут в клубе «Пирамида». Довольно странно для рок-концерта. Я думала, они выберут какой-нибудь стадион. Еще бы в филармонии выступили.

— Да, площадка для рокеров действительно странная, но «Криста» вообще отличается оригинальностью, — согласилась Нина, — ты прикроешь меня перед отцом? Он меня на концерт «Кристы» точно не отпустит.

— Я договорюсь с мамой, чтобы она тебя снова пригласила, — пообещала Марго.

— Отлично! А я позвоню родителям Розы, ее мама оставляла мне свой телефон. Попытаюсь ненавязчиво выяснить что-нибудь.

— Да, это будет кстати, — Марго никак не ожидала от Нины такого энтузиазма.

— Сможешь купить мне билет? — попросила Нина. — Отец следит за моими расходами, а концерт «Кристы» он не одобрит.

— Что, даже за такими мелкими суммами следит? — поразилась Марго.

Нина кивнула.

— Но я верну тебе деньги наличкой, у меня есть запас как раз для таких случаев.

— Да ну, забей. Я наличкой не пользуюсь, — поморщилась Марго, думая о том, что быть принцессой не так уж и весело.

— Купи тогда, пожалуйста, три билета, — подумав, добавила Нина.

— Зачем?

— Возьмем с собой Киру.

«Ах да, Кира!»

— Кстати, о Кире я тоже хотела рассказать тебе кое-что интересное.

— А с ней то что?

— Давай еще по чашке кофе, — предложила Марго, собираясь с мыслями.

Одно дело — рассказать о странных, но ничего не значащих совпадениях, и совсем другое — обвинить знакомого человека в обмане.

— Я заинтригована, — улыбнулась Нина, — давай свой кофе.

Нина слушала внимательно, но информация о проведенном расследовании не произвела на нее того впечатления, на которое рассчитывала Марго.

— Я думаю, в этом нет ничего особенного, — сказала она, дослушав до конца рассказ Марго.

— Неужели? Наша соседка не та, за кого себя выдает, а ты считаешь это нормальным?

Нина откинулась на спинку дивана, и некоторое время молча смотрела на Марго. Той уже начало казаться, что Нина так ничего и не скажет, но девушка все же заговорила.

— Понимаешь, я думаю, что Кира — мой телохранитель, — выдала она.

Марго выругалась про себя.

«Конечно! Ведь ответ на эту задачку лежал на поверхности! Естественно, папа приставил к Нине охранника».

— Мы с Кирой никогда этого не обсуждали, но я уже давно подозреваю, что это так, — объяснила Нина, — и вполне может быть, что она действительно старше нас.

— Офигенно, — буркнула Марго, — ну и зачем брать ее с собой? Чтобы она обо всем доложила твоему отцу?

— Марго, все не так просто. Мы никогда не говорим с Кирой об этом, но она иногда меня прикрывает. Я это знаю. Вот, например, про наш визит к Розе в больницу отец не знает, — Нина вздохнула, — Кира пошла тогда с нами, чтобы со мной ничего не случилось, но отцу докладывать не стала. Понимаешь?

— То есть ты ее перевербовала.

— Не совсем, — покачала головой Нина, — мы вроде как друзья. В серьезных вещах Кира будет придерживаться приказов отца, но в мелочах может мне и подыграть.

— Ты ее приручила, — нашла более точное определение Марго.

«И меня пытаешься», — мелькнуло у нее в голове.

Нина улыбнулась.

— Ну, можно сказать и так. Хотя мне хочется думать, что мы с ней все-таки друзья.

«Черта с два, — подумала Марго, — а ты еще та штучка!»

— Поэтому правильно будет сказать Кире, что мы идем на концерт, и взять ее с собой, а про Розу пока не рассказывать. Думаю, с концертом она меня прикроет.

— Ладно, понятно. Куплю три билета, — согласилась Марго.

— Ого, сколько времени! Уже за полночь! Пора в кровать.

Закрывая за Ниной дверь, Марго заметила на подоконнике в общем коридоре силуэт Киры.

К удивлению Марго, выполнить обещание по поводу билетов оказалось не так-то просто. За неделю до концерта их просто не было! Ну еще бы! Розановы же выбрали чуть ли не камерный зал при их-то популярности!

«Нет бы, как все нормальные рокеры, дать концерт на стадионе или в цирке!» — возмущалась про себя Марго, в который раз обшаривая все сайты заказа билетов. Распродано — распродано — распродано. Конечно, маман с ее связями сможет достать билеты и за час до концерта, но обращаться к ней Марго не хотела. В конце концов, это всегда можно сделать и в последний момент.

«Может, билеты еще остались в кассе самого клуба? — подумала девушка. — Надо будет на выходных туда смотаться».

Посвящать Нину в свои трудности она не стала. Вот еще не хватало. Тем более что со своей частью плана Нина справилась блестяще.

— Мать Розы говорит, что не видела дочь уже несколько недель. Ей сказали, что Розе стало хуже, она нуждается в особом лечении и изоляции. Ее перевели в особый корпус, и видеться с ней можно будет только после разрешения лечащего врача, вроде как любое общение, даже с близкими родственниками, может еще больше ей навредить, — отчиталась Нина за обедом.

— Что-то не очень правдоподобно, — заметила Марго.

— Мне тоже так показалось. Но родители Розы небогаты, у них еще четверо детей, и, думаю, ездить и настаивать на свиданиях с сумасшедшей дочерью они не будут. Мне кажется, мать Розы уже убедила себя, что Розе не помочь и в больнице ей будет лучше.

Марго кивнула. Был ясно, что, кроме них с Ниной, судьба Розы никого не интересует.

В субботу Марго отправилась в кассу клуба, только для того, чтобы выяснить, что и там билетов давно уже нет.

«Черт, придется все-таки просить маму, — раздраженно подумала она. — Главное, чтобы она не проболталась отцу Нины. И как это сделать? Даже маман сможет сложить дважды два и понять, что мы с Ниной собираемся именно на тот концерт, на который я накануне просила достать билеты. Черт! Что теперь делать?»

В плохом настроении Марго вышла на крыльцо клуба и повернула к парковке, где ее ждал шофер.

На ступеньках сидел мужчина. Дворника Алика Марго узнала сразу.

— Привет! Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! — вырвалось у нее радостнее, чем ей хотелось бы. Это ведь был тот самый дворник из больницы. Он мог что-нибудь знать о Розе.

Алик неуверенно улыбнулся.

— Ты меня опять видишь, да? — спросил он.

Марго закатила глаза.

— Да, представь себе, я тебя вижу! И я рада, что снова тебя встретила!

Алик поднялся и подошел поближе. Он выглядел даже хуже, чем в прошлый раз, — казалось, он потерял еще пару килограммов, щеки впали глубже, а ребра проступили еще отчетливее. Марго показалось, что и шрамы на его лице как-то изменились. Был ли три недели назад этот шрам в виде кленового листа на правой щеке? А куда делся тот, по форме напоминавший жирафа?

— О Розе хочешь узнать? — спросил Алик.

Марго кивнула, немного удивившись, что дворник запомнил не только ее, но и ее подругу.

— С ней что-то странное произошло. Мне кажется, ее нет в больнице.

— Она выбралась, — просто ответил Алик.

— В каком смысле выбралась? — не поняла Марго.

— Ну, сбежала.

— Ха! А ее родителям в больнице сказали, что ее перевели в другое отделение! Представляешь?! — воскликнула Марго.

— Ну а что им еще оставалось делать?

Наверно, он прав. Вероятно, администрация больницы не стала сообщать о побеге Розы, боясь скандала. А так как родителям сумасшедшая Роза не очень-то нужна, все вышло шито-крыто.

— Все-таки не зря я тебя встретила! — искренне улыбнулась Марго Алику. — Теперь я знаю наверняка, что Розы в больнице нет. Ты даже не представляешь, как мне помог!

Алик кивнул. Он нервно царапал ногтями правой руки метлу.

— Хочешь мороженого? — спросил он вдруг.

— Что? — удивилась Марго.

— Ну, мороженое. Хочешь? — Алик кивнул в сторону лотка мороженщицы.

«Он что, пытается за мной ухаживать? Сколько же ему все-таки лет? — с легкой паникой подумала Марго. — Наверное, не очень много. Вряд ли больше двадцати».

Она сама толком не понимала почему, но ей не хотелось обижать этого несчастного чудака с метлой и без ботинок. Понятно, что он не в себе, что он, скорее всего, живет на улице и что между ним и ею, дочерью богатейшего человека страны, никогда и ничего не может быть, но Веселый Алик был ей симпатичен.

— Ну, давай, — неуверенно согласилась Марго.

— Я в шоке, — сказал Алик, — вообще не ожидал, что ты согласишься.

«Я и сама в шоке», — подумала Марго.

Пока Алик бегал к мороженщице, она с все нарастающим беспокойством размышляла, что, пожалуй, повела себя опрометчиво. Хотя Алик и не казался буйным, он явно был не в себе — никто в здравом уме не станет разгуливать по городу босиком. С другой стороны, то, что он бомж, вовсе не означает, что он вор или мошенник.

«Он ведь работает, — убеждала себя девушка, — да и что со мной может случиться в центре города?»

Марго огляделась на прохожих и даже заметила полицейский патруль на другой стороне площади.

Алик вернулся с мороженым.

— Я знаю эту продавщицу, — сообщил он, протягивая Марго стаканчик, — она раньше у метро торговала.

Марго вежливо кивнула.

— Прогуляемся? — предложил Алик. — Я видел, тут так делают.

Марго согласилась, чувствуя себя совершенно по-дурацки.

Молодые люди спустились на площадь. Они прошли несколько десятков метров, но, вопреки опасениям Марго, никто особо на них не таращился. Только продавщица, у которой Алик покупал мороженое, проводила их удивленным взглядом. Девушка немного расслабилась.

«Может, это мой снобизм богатой девочки, и Алик не так уж плохо выглядит?» — подумала она, но не смогла удержаться, чтобы не покоситься на босые ноги своего спутника.

— Не обращай внимания, если можешь, — попросил Алик.

— Слушай, но тебе же холодно! Тебе нужна обувь!

— Я привык. Правда, не обращай внимания.

Марго покачала головой.

«Всему есть предел. Надо понимать, где кончается тактичность и начинается безразличие. Нельзя позволять человеку ходить в апреле босиком, тем более если легко можешь помочь», — убедила она себя.

— Так нельзя! Не обижайся, пожалуйста, но давай я куплю тебе какие-нибудь ботинки. Для меня это мелочь.

Алик не ответил.

«Обиделся, что ли, все-таки?»

— Слушай, ну не дуйся, пожалуйста. Иногда все нуждаются в помощи! Мне на тебя даже смотреть холодно! А про деньги даже не думай, у моих родителей их полно!

— Я не обиделся, — отозвался Алик, совсем как в прошлый раз, — но ботинки мне правда не нужны. Их все равно отберут. Дело не в деньгах, которые я мог бы при желании и раздобыть, просто мне обувь по статусу не положена.

— Это как? — ошарашенно спросила Марго.

— Ну, скажем так, я нахожусь в самом низу социальной пирамиды. Такие, как я, ходят босиком, чтобы нас сразу можно было узнать.

Марго растерялась. Она вдруг поняла, что ее тепличная жизнь просто не предполагает таких ситуаций и не предлагает никаких способов их решения.

— Но ведь что-то можно сделать? Как я могу тебе помочь? — с жаром спросила она.

— Никак, — пожал плечами Алик, — и я не прошу помощи. Лучше расскажи, купила ли ты билеты?

— Что? — не поняла Марго.

— Билеты? Смогла купить? — Алик кивнул в сторону клуба, уже оставшегося далеко позади.

«Ах да, он же видел, как я выходила», — поняла Марго.

— Нет. Представляешь, на «Кристу» билетов уже нет!

— Ну и хорошо, что не купила. Только время потеряешь на их концерте, — сказал Алик.

Марго вздохнула.

— Мне «Криста» тоже не особо нравится, но сейчас позарез нужны были три билета. Теперь придется просить маму, а у меня с ней сложные отношения.

— Ну, если уж ты твердо решила туда идти, могу достать тебе билеты, — предложил Алик.

— Да-да-да. Ты даже не представляешь, сколько они стоят! — усмехнулась Марго.

— У меня хорошее воображение, так что представляю. А после концерта увидимся, — быстро добавил он.

— Ты же говорил, что не любишь «Кристу».

— Не особо, наверное, потому, что слушаю слишком много их музыки. Но я приду тебя повидать.

«Вот еще не хватало такого поклонника!» — подумала Марго, но в душе ей было приятно внимание Алика. К ее семнадцати годам у нее совершенно не было никакого опыта общения с противоположным полом, всех потенциальных кавалеров она принципиально отшивала, понятия не имея, что с ними делать.

«Ага, вот и дождалась прекрасного принца!»

Марго на секунду представила, как знакомит Алика с маман, и едва удержалась от смеха.

— А если не захочешь меня видеть, можешь просто меня не видеть, — выдал замысловатую сентенцию дворник, неправильно расценив молчание своей спутницы.

— Не беспокойся, обязательно увижу! — легко пообещала Марго, зная, что три билета на концерт «Кристы» Алику не потянуть. «Да и как он собирается их ей передать? Телефон он не спрашивал, да и своего у него, похоже, нет».

— Ладно, приятно было с тобой снова поболтать, но мне пора.

Алик кивнул.

— Провожать не буду. Мной только родственников пугать.

У Марго снова появилось неприятное ощущение, что ее странный поклонник — телепат. Девушка отогнала от себя это дикое предположение, но ей стало стыдно за свои недавние мысли.

— Ну, бывай, — Марго поспешила к парковке, где ее уже заждался водитель.

Она выбросила из головы обещание Алика достать билеты и принялась обдумывать, как с минимальными потерями втянуть в это маман. К вечеру у нее уже был готов более-менее приемлемый вариант разговора, который она собиралась озвучить перед отъездом в школу, но такой продуманный план Марго не пригодился.

Ее странный знакомый ухитрился выполнить свое обещание уже к утру.

Алик

Понятия не имею, зачем я это сделал. Просто очень захотелось снова ее увидеть, вот и все. Конечно, умом я прекрасно понимал, что новая встреча завяжет между нами еще больше нитей, которые потом запросто сплетутся, например, в удавку на моей шее, но ум никогда не был моей сильной стороной.

Если уж совсем откровенно, я завел привычку думать о Марго всякий раз, когда мне становилось грустно, тошно или появлялось желание убить кого-нибудь. А если учесть, что других эмоций я за собой уже давненько не замечал, мои мысли почти все время вертелись вокруг нее.

Так что после нашей встречи у «Пирамиды» я впал в эйфорию. И хотя разум опять же твердил мне, что это жалость — жалость — жалость, и больше ничего, я все равно не мог заставить себя спуститься с небес на землю.

Правда, подарить Марго специально для этого сорванный эдельвейс я не решился, и он все еще лежал в кармане моего плаща. Но это мелочи. И так все прошло просто отлично.

Для того чтобы перестать пялиться Марго вслед и сорваться с места в галоп, пришлось напомнить себе, что я торчу на одном месте, не заметая следов, уже достаточно долго, чтобы вот-вот напороться на Глеба.

Я вернулся в больницу, чтобы доделать брошенную ради свидания с Марго работу, и до самой ночи боролся с асфальтом, размышляя о том, что через неделю смогу еще раз ее увидеть. Правда, для этого нужно было раздобыть билеты.

Тут я проблем не предвидел. Плохо, конечно, что Марго так тянет на концерт Вадика и Павлика, но ничего особо страшного с ней там не случится.

К Павлу я постучался около полуночи. Причем сделал это чисто механически, потому что уже на пороге и так понял, что в номере никого нет. По крайней мере, никого с бьющимся сердцем.

Странно, потому что Павел обычно предпочитает высыпаться накануне концертов. И, что куда важнее, присматривать за Вадиком.

Вот Вадик был у себя в номере, я слышал не только его сердце, но и его музицирование — он яростно долбал по клавишам рояля, подбирая какую-то мелодию. В этом отеле постояльцы номеров люкс имеют возможность реализовывать свои творческие порывы в любое время суток.

По большому счету Вадим тоже мог бы мне помочь, но идти к нему на поклон не хотелось.

Я немного потоптался в коридоре и уже, помня про то, что мне не стоит задерживаться на одном месте, хотел было прогуляться по городу, когда доносящаяся из комнаты Вадика мелодия изменилась. Он бросил то, что наигрывал до этого, и звуки полились более плавно. Всего один небольшой отрывок, не больше десяти нот, но я узнал песню. «Песнь жатвы».

Он что, совсем рехнулся? «Песнь жатвы» в отеле, полном людей? Я замер, прислушиваясь в наступившей тишине. По тому, как билось сердце Вадика, я понял, что он пьян. Надеюсь, ему хватит ума не продолжать свою затею.

Вадик снова вернулся к первой мелодии, в очередной раз сбился, в ярости ударил по клавишам и снова заиграл. На этот раз «Песнь жатвы» зазвучала во всю мощь. Музыкантом Вадик был очень хорошим. Я бросился к нему.

Мне пришлось выбить дверь, потому что времени было в обрез — если я не оттащу этого психа от рояля в ближайшую минуту, сломанная дверь станет последним, что будет интересовать полицейских Федерации в этой потенциальной коллективной могиле.

Вот кто и зачем делает в отелях четырехкомнатные номера? Я потерял на поиски нужной комнаты еще несколько драгоценных секунд.

— Какого черта? — промычал Вадим, когда я сбил его со стула и придавил к полу.

Он действительно был очень пьян, в противном случае мне не удалось бы так легко с ним справиться.

— Ты хоть понимаешь, что творишь?

Вадим сбросил меня, одновременно приложив рукой по ребрам. Мне удалось восстановить дыхание уже на следующем вдохе, значит, Вадик действительно упился так, что не мог воспользоваться своими способностями.

— Я делаю что хочу! — взревел он, пытаясь ухватить меня за горло.

Полноценная драка с братом была мне абсолютно ни к чему, главное, он отошел от рояля. Можно было бы его вырубить, но мне не хотелось, чтобы, проспавшись, Вадик принялся мне мстить. Превратить мою жизнь в ад ему было вполне по силам. Да и по нраву.

Так что я позволил ему оказаться сверху и перестал сопротивляться. Вадик обдал меня перегаром и несколько раз приложил головой об пол. Не особо сильно, с координаций у него тоже было не очень.

На мое счастье, как раз в этот момент вернулся Павел. Его огромная фигура с трудом протиснулась в дверной проем. Адик впрыгнул в комнату вслед за ним.

В немой ярости Павел схватил Вадима за шиворот и одним рывком отбросил в другой конец комнаты.

Я махнул рукой, показывая, что со мной все в порядке.

— Много он успел сыграть? — спросил Павел.

— Первый куплет почти до конца, — ответил я, поднимаясь на ноги.

— Спасибо, что вмешался.

Павел подошел к пытающемуся встать Вадиму и, схватив его в охапку, поволок в ванную. Через минуту оттуда донесся шум воды и возмущенные крики Вадика. Я злорадно усмехнулся.

Адик прыгнул ко мне.

— Мне жаль, что тебе досталось. Хочешь, после концерта подсыплю ему пургену? — предложил он.

— Давай, — с энтузиазмом согласился я.

— Могу еще нагадить в его любимые ботинки.

— Ну, это уже, пожалуй, перебор. Пара шишек на моей голове не стоит таких суровых мер.

Я ощупал голову. Действительно, мелочь. Из ванны донесся очередной душераздирающий крик.

— Пойду прослежу, чтобы он там не утоп, — вздохнул Адик. — Спасибо, что не дал ему угробить весь отель.

Адик в два прыжка исчез в коридоре. Я отметил, что выглядит он неважно — весь покрылся какими-то струпьями, шерсть местами совсем слезла.

Оставшись в одиночестве, я отправился бродить по номеру. К моему разочарованию, в мини-баре, содержащем впечатляющую батарею алкоголя, не оказалось почти никакой еды. Вот смысл тогда селиться в номере люкс?

Из окна открывалась прекрасная панорама. Я не рискнул сесть в белоснежное кресло и принес себе из комнаты-столовой стул.

Павлик появился минут через десять, с его белых крыльев стекала вода.

— Если сейчас скажешь хоть слово про мокрую курицу, я сверну тебе шею, — с порога пригрозил он.

Я благоразумно промолчал.

— Ты хотел-то чего? — устало спросил Павел, спокойно опускаясь в кресло, нисколько не заботясь о последствиях.

Кресло тревожно скрипнуло.

— Мне нужны три билета на ваш субботний концерт, поможешь?

— Зачем Риде понадобились билеты? — вытаращил глаза Павел, но прежде, чем я успел ответить, вытащил из кармана телефон и набрал номер.

Я молча слушал, как он поднял с постели своего менеджера и озадачил его поисками билетов.

— В течение часа билеты будут, — сообщил он. — Есть хочешь?

И, опять же не дожидаясь моего ответа, поднял трубку телефона, стоящего рядом на столике.

— Ужин в номер, пожалуйста.

— А у вас не будет проблем с выбитой дверью? — поинтересовался я.

— Мы же рокеры, от нас этого ждут, — отмахнулся Павел. — Извини, мне тут надо заняться постояльцами. Кое-кого наш придурочный братец все-таки зацепил.

Я остался один любоваться видом на древний замок и наслаждаться лучшим ужином за всю свою жизнь.

Павел снова появился минут через сорок, с конвертом в руках.

— Завидую я твоему метаболизму, — хмуро произнес он, отдавая мне конверт. — Я вот, похоже, никогда не похудею, полжизни сижу на этих проклятых салатах.

Я не стал говорить ему, что дело тут вовсе не в метаболизме. Просто, если, теряя контроль, съедать по сто килограмм мяса за раз, это обязательно скажется на фигуре. Приступы зверского голода, которые довольно регулярно толкали Павла на такие гастрономические преступления, даже трудно назвать слабостью. Это в его природе, которую он с невероятным упорством пытается игнорировать и которая ему за это злорадно мстит.

— Там еще постер вложили, я его подписал. На конверте нужно что-нибудь написать?

Из соседней комнаты послышался какой-то шум. Видимо, Вадик проснулся.

— Напиши: «Марго от Алика», — попросил я.

Павел вопросительно взглянул на меня, но в этот момент в комнату вломился Вадим. Он был в одних джинсах и с несильно ясным взглядом. Адик висел на его левой штанине. В руках у Вадима белели листы с нотами.

— Если ты считаешь, что то фуфло, которое ты написал, реально посадить на силу, то ты сильно ошибаешься, — заявил он Павлу, швырнув на пол ноты, — переписывай весь этот бред к чертовой матери!

Павел быстро чиркнул слова на конверте и сунул его мне.

— Что не так? Руки кривые? — обратился он к Вадику.

Я улизнул, не став дослушивать перепалку братьев до конца. Для них это нормальное явление. В их совместных проектах Павел пишет слова и музыку, а Вадим отвечает за, скажем так, «материализацию» — кладет замыслы Павла на силу и обеспечивает нужный Леонтоподиуму эффект.

Уже выйдя из отеля, я понял, как мне повезло — я проторчал там чертову кучу времени, совершенно забыв про Глеба!

И вообще, пора бы убраться домой. Вот только отнесу Марго конверт.

Из своих снов я знал, где она живет, но и без этого найти ее было бы несложно. Я чувствую Марго даже отчетливее, чем жителей Леонтоподиума.

Подумав, я достал из кармана эдельвейс и пристроил на конверт. Подарить цветок лично я все равно не решусь.

Марго

Марго уныло ковыряла омлет с зеленью, когда маман в шелках и с цветком в руке впорхнула в столовую. Это было чрезвычайным нарушением привычного воскресного распорядка: как правило, Марго завтракала одна. Отец работал, выходные никогда не были для него поводом для отдыха, маман же предпочитала пить свой свежевыжатый витаминный коктейль прямо в личном спортзале.

Но в этот раз Наталья Владимировна впервые на памяти Марго сократила свою тренировку, чтобы поболтать с дочерью.

«Что, блин, стряслось?» — Марго испуганно уставилась на конверт в руке матери.

— Доброе утро, дорогая! — прощебетала маман, возбужденно сверкая глазами.

— Доброе, — осторожно отозвалась Марго. — Тебе прислали споры сибирской язвы?

— Мне тебя, язвы, хватает, — театрально закатила глаза Наталья Владимировна. — Пляши!

— Чего?

— Так раньше говорили тому, кто получил письмо. Когда бумажные письма еще присылали. Тебе письмо, пляши, и я его отдам, — маман помахала конвертом.

— Я не жду писем, это спам, — Марго расслабилась.

— Ну, как хочешь, спам так спам. — Наталья Владимировна надула свои идеальные губы. — А бедный Алик старался, доставлял тебе письмо к самым нашим воротам, искал в цветочных магазинах эдельвейс.

Марго чуть не подавилась апельсиновым соком.

— Дочь моя, ты жестока. Мало того, что ты разбиваешь сердце своему романтичному воздыхателю, ты разбиваешь сердце мне! Я-то надеялась первой узнать, что у тебя наконец-то появился парень!

— Дай! — Марго протянула руку за конвертом.

— Кто он? Сгораю от любопытства!

— Алик просто друг. — Марго отобрала конверт, на котором было написано: «Маргарите от Алика». На углу конверта красовался логотип отеля «Ритц-Карлтон».

«И что Алик делал в "Ритц-Карлтоне"? Его туда даже мусор убирать никогда не пустят», — пронеслось в голове Марго.

Судя по толщине конверта, там наверняка были обещанные билеты и, похоже, что-то еще.

— А где вы познакомились? — не унималась мать.

Марго принялась быстро соображать.

— Я его встретила, когда навещала одну из подруг. — Марго давно усекла, что, когда врешь, лучше опираться на реальные факты — так меньше шансов запутаться.

— У тебя нет подруг, — возразила Наталья Владимировна.

— Это подруга Нины. Она меня туда и потащила.

Имя Нины подействовало на маман как волшебный эликсир. Она даже расслабилась и заулыбалась.

— Я так за тебя рада, девочка моя! Тебе уже пора встречаться с мальчиками, заводить романы…

— Мама, Алик просто друг.

Марго снова представила, как знакомит маман с Аликом, но на этот раз ситуация не показалась ей забавной.

— Но ведь он прислал тебе письмо. Кстати, что там?

Марго вскрыла конверт. Там действительно оказались билеты. Видимо, в качестве бонуса Алик добавил еще и постер «Кристы».

— Это билеты в клуб, — сообщила Марго матери, не вдаваясь в подробности, — я схожу в следующую субботу?

Марго напустила на себя самый безразличный вид, на который только была способна, но это оказалось излишним.

— А что ты наденешь?! — озабоченно воскликнула Наталья Владимировна. — До субботы я подберу тебе что-нибудь!

В другой ситуации Марго наверняка настояла бы на том, что она пойдет в джинсах, но сейчас ей хотелось, чтобы маман поскорее отстала.

— Ладно, только что-нибудь молодежное, — поморщилась она.

— Значит, друг, говоришь, — прищурилась маман, — он что, альпинизмом увлекается?

— Почему это? — не поняла Марго, досрочно закончив завтрак и уже почти сбежав из-за стола.

— Ну, эдельвейс — цветок альпинистов, так просто его не дарят.

— Он экстремал, — уклончиво ответила Марго, — и фрик. Может, и альпинист в придачу. Все, мне пора.

Марго спаслась бегством, прихватив конверт и эдельвейс, и заперлась в своей комнате, чтобы без помех исследовать неожиданный подарок. Три билета в ВИП-ложу и постер с автографом и надписью «от Павла Розанова». Автографа второго брата не было, но все равно это был явный перебор. Все сознание Марго занял громадный вопрос: «Как?»

«Давай мыслить логически, — сказала себе девушка. — На самом деле вопросов тут несколько. Первый — как дворник Алик достал такие дорогие билеты за неделю до концерта? Второй — как он заполучил автограф Розанова-старшего? И третий — как он узнал мой адрес? Вопросы о том, что Алик делал в "Ритц-Карлтоне" и что это на фиг за эдельвейс, отбрасываем как несущественные». Ответ на свой третий вопрос Марго нашла довольно быстро — ее память услужливо извлекла на свет воспоминание о потертой тетрадке вахтера из психбольницы, в которую тот записывал ее паспортные данные.

«Мог он записывать в том числе и адрес прописки? Мог. Мог Алик, работающий в том же учреждении, получить доступ к тетрадке? Мог».

Правда, Марго не помнила, записал ли старик ее данные, обнаружив, что ей нет восемнадцати, или просто вернул паспорт. Но раз Алик узнал, где она живет, значит, все-таки записал.

Вопрос про автограф тоже оказался несложным. Почерк на конверте «Маргарите от Алика» и на постере «от Павла Розанова» совпал до мелочей. Марго улыбнулась. Скорее всего, Алик подделал автограф, чтобы произвести на нее впечатление. Конверт из дорогого отеля он, видимо, раздобыл из тех же соображений.

Но вот билеты!

«Может, у Алика были какие-то сбережения на черный день и он их потратил? Это, пожалуй, слишком, — решила Марго, — хотя думать, что ради тебя мужчина готов на безумства, все-таки приятно». «Не будь идиоткой! Алик безумен и безо всякой любви к тебе, — напомнила она себе, — гордиться тут особо нечем».

Благодаря неожиданной помощи Алика все прошло как по маслу. Маман с радостью пригласила Нину погостить, даже не вспомнив в разговоре с Сергеем Константиновичем о концерте, и в 18:35 три девушки уже стояли у входа в клуб, где толпился разномастный народ. Тут были и готы, и панки, и эмо, и даже красотки разной степени гламурности, влюбленные в Вадика и Павлика.

Марго растерянно оглядела толпу — Алика ей при всем желании не отыскать. Оставалось надеяться, что он сам ее найдет: он ведь знал, где она будет сидеть во время концерта.

Нина выглядела ошарашенной — ей никогда еще не приходилось участвовать в подобном мероприятии. Кира хмурилась — видимо, перспектива охранять Нину в такой давке ее не радовала. Наконец двери клуба распахнулись, и пестрый людской поток устремился внутрь. У турникета Марго занервничала — ей вдруг пришло в голову, что билеты могут просто-напросто оказаться фальшивыми и их троицу сейчас с позором выпроводят.

«Ну правда, откуда у Алика деньги на билеты в ВИП-ложу?»

Но, несмотря на ее опасения, билеты приняли.

— Вау, ты потрясающе выглядишь! — воскликнула Нина, когда девушки сняли верхнюю одежду и побросали ее на свободные места пустующей ложи.

— Большие планы на вечер? — поинтересовалась Кира, тоже с любопытством осматривая новый ультрамодный прикид Марго.

— Маман расстаралась, — буркнула Марго, пристраиваясь на стул, — пришлось это напялить, чтобы не гундела.

Новые облегающие джинсы были еще ничего, но от кошмарного топа с кожаными и гипюровыми вставками ее просто тошнило. Заботливо подобранные Натальей Владимировой аксессуары валялись в кармане куртки.

— Тебе правда очень подходит этот комплект, — не унималась вечно позитивная Нина.

— Зато я ему не подхожу, — злобно огрызнулась Марго и принялась рассматривать зал, гадая, где может быть Алик.

— Готова поспорить, это ради мужчины, — услышала она за спиной голос Киры, — просто так подобные метаморфозы не происходят.

Марго решила проигнорировать эту колкость. Ее взгляд скользил по рядам, но Алика нигде не было. Марго перевела взгляд на сцену, оцепленную кольцом охраны.

Там уже стояли три микрофона: два — впереди, один — в самой глубине сцены на одной линии с барабанной установкой.

«Роза, — напомнила себе Марго, — мы здесь ради нее».

Свет погас, и музыканты вышли на сцену. Брюнет с гитарой, Павел Розанов, как уже знала Марго, занял место у левого микрофона, его брат Вадим — взлохмаченный рыжий панк — у правого микрофона, где стоял синтезатор. Барабанщик, крупный сутулый парень по кличке Шива, разместился за своим инструментом. Розы не было, но и микрофон в глубине сцены пустовал.

— Ну что, начнем? — обратился к залу Павел.

Ему ответили одобрительным гулом.

— Не слышу! — крикнул Павел.

Гул усилился. Возможно, Павел еще позаигрывал бы со зрителями, но Вадиму, который стоял со скучающим видом, все это, похоже, не доставляло никакого удовольствия.

— «Искусственное дыхание»! — объявил он в микрофон и коснулся клавиш.

Павел недовольно глянул на брата, но затем улыбнулся залу.

— «Искусственное дыхание»! — прокричал он. — Поехали!

Марго и раньше слышала эту песню, но сейчас, на концерте, музыка произвела на нее гораздо больший эффект. С первых же аккордов ей захотелось все бросить, вскочить и убежать. Девушка оглянулась на Киру и Нину. Нина с интересом смотрела на сцену, а Кира, как обычно, демонстрировала покерфейс.

Усилием воли Марго заставила себя остаться на месте. Не хватало еще в очередной раз выставить себя идиоткой и истеричкой. Тем временем зрители начали вставать со своих мест и стекаться к сцене. Казалось, что никто, кроме нее, не чувствует никакого дискомфорта. Марго попыталась сконцентрироваться на песне.

«Я забываю дышать, когда иду убивать,

мое фальшивое сердце прекращает стучать», — пел Розанов-младший.

Марго почувствовала, что ей не хватает воздуха. «Зал вроде не настолько полный, да и кондиционеры работают», — подумала она.

«Мое дыхание искусственно, мой голос — это яд,

мои послушные рабы предо мною стоят».

Дышать стало еще труднее, казалось, что на грудь давит какая-то тяжесть. Марго уже слушала песню вполуха, она в нарастающей панике хватала воздух ртом.

«Дыши, как я, дыши со мной,

вы платите мне дань, я торгую собой».

Марго вцепилась пальцами в обивку подлокотников, больше она не могла сделать ни вдоха. К ее ужасу, даже позвать на помощь не получалось — грудную клетку свело спазмом. В глазах у девушки потемнело, но тут наконец песня закончилась. Марго понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она слышала вокруг шум зала, заглушаемый мощными динамиками, голос Павла, объявившего новую песню, звуки его гитары, но перед глазами по-прежнему плыли темные круги, Марго не могла разглядеть даже собственных рук. Ее охватила жуткая слабость.

А Павел тем временем пел про город, где всегда цветут эдельвейсы, навеки потерявшие свою невинность.

«Эдельвейсы? — вяло перебирала мысли в тяжелой голове Марго. — Может быть, поэтому Алик прислал мне такой странный цветок? Может, это тоже хит "Кристы"?»

Потом снова пел Вадим. Что-то про чудовище, танцующее под полной луной, а затем братья начали вместе исполнять свой мегахит «Закрытое сердце». К этому моменту веки Марго были уже свинцовыми, а мысли словно увязли в болоте. Она с трудом переводила взгляд по сцене: вот Розанов-старший, его веселость напрочь пропала, его лицо было грустным, как у Пьеро. С его телом происходило что-то странное, Марго даже попыталась моргнуть, чтобы настроить зрение, но это не очень помогло — ей казалось, что воздух вокруг Павла Розанова вибрирует, а его фигура, как бы идущая рябью, расплывается и выглядит больше, гораздо больше, чем тело обычного человека. Павел казался пугающе огромным.

Вадик же, наоборот, развеселился. С неприятной улыбкой он разглядывал зал. У его ног сидело какое-то небольшое существо. Что-то вроде собаки.

«Кто-то из поклонников подарил игрушку?» — вяло подумала Марго.

Внезапно, как будто почувствовав взгляд девушки, Вадим поднял голову и посмотрел прямо на Марго. Марго вздрогнула — его глаза, даже с такого огромного расстояния, казались черными безднами. Марго попыталась отвести взгляд, но с ужасом поняла, что не может. К тошноте прибавилась слабость и головокружение. Марго против воли продолжала смотреть в жуткие бездонные глаза мужчины, и ей казалось, что из нее вытекает жизнь. Она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть. Собственное тело казалось далеким и чужим.

«Я сейчас умру, — поняла девушка. — Помогите мне кто-нибудь! Ну пожалуйста!»

И помощь действительно пришла, правда оттуда, откуда ее никак нельзя было ожидать. «Игрушка», сидевшая у ног Вадима, вдруг резко взглянула вверх, на Марго, а потом развернулась и вцепилась музыканту в ногу. Морок, мучавший Марго, мгновенно пропал. Девушка откинулась в кресле и почти положила голову на подлокотник, чтобы Вадим больше не смог поймать ее взгляд.

Раздосадованный Розанов пнул странное существо, не переставая играть, Павел вопросительно взглянул на него, но тоже не прервал выступления. А маленький зверек пропал. Марго, вжавшись в спинку кресла, осмотрела сцену, но странного существа нигде не было. Барабанщик лупил палочками так, что казалось, будто у него шесть рук. А справа от него у третьего микрофона стояла Роза. Марго было ее плохо видно, чтобы рассмотреть флейтистку получше, нужно было снова податься вперед, к самому краю балкона. Марго просто физически не могла заставить себя это сделать. Ни за что на свете она больше не позволит Вадиму Розанову посмотреть ей в глаза.

Марго вздрогнула, когда кто-то положил руку ей на плечо. Кира.

— Все в порядке? Тебе плохо? — прокричала та, безуспешно сражаясь с мощным звуком динамиков, заглушавших ее голос.

Марго покачала головой и показала окей. Не объяснять же в таком шуме, что на нее как-то напал солист «Кристы». Кира стояла рядом, и Марго заметила, что у нее в ушах наушники. Один из них она только что вынула, видимо, чтобы услышать Марго.

«Кира что, настолько не любит "Кристу", что предпочла на их концерте слушать плеер?»

«Зарытое сердце» закончилась. Зал взорвался криками и аплодисментами. Нина тоже с энтузиазмом хлопала в ладоши.

— Спасибо, Москва! Мы вас любим! — прокричал в микрофон Павел. — До новых встреч на наших концертах!

«Что, уже? — не поверила Марго. — Всего четыре песни? Как это может быть?»

Кира, тоже в недоумении, взглянула на сцену. И в этот момент зажегся свет. Кира стояла в полный рост у самого края балкона, и Вадим Розанов смотрел на нее, все так же неприятно улыбаясь. Павел проследил за его взглядом, а затем дернул брата за рукав, призывая уходить со цены. Кира хмурилась. Марго, ругая себя за трусость, продолжала вжиматься в кресло.

— Как быстро все закончилось! — с улыбкой прощебетала Нина. — И не скажешь, что два часа пролетело!

— Какие еще два часа? От силы минут пятнадцать-двадцать прошло! — Кира взглянула на часы, и ее брови поползли вверх.

Марго подумала, что впервые видит, как Киру покинуло ее безупречное холоднокровие.

— Действительно два часа.

— Но ведь они сыграли всего четыре песни, — тихо сказала Марго.

— Нет, наверняка больше, — Нина спокойно одевалась.

— Сколько ты насчитала песен? — обратилась Марго к Кире.

— Я их вообще не слушала, — пожала плечами та.

Марго потянулась за своими вещами. Она потихоньку приходила в себя, но мысли все еще путались.

«Что со мной вообще происходит? Может, мне все-таки стоит поговорить с психиатром?» — думала она.

Произошедшее настолько напугало ее, что Роза отошла куда-то на задний план. Марго даже не вспоминала о ней.

Девушки вышли в фойе, где царило настоящее столпотворение. Толпа возбужденной молодежи атаковала гардероб, кто-то что-то кричал, в углах собирались небольшие группы, делящиеся впечатлениями. Надо всем этим стоял непрекращающийся гул.

— Ой, мне, пожалуй, стоит забежать в туалет, — сообщила Нина.

— Нашла время, там, наверное, очередь километра два, — буркнула Марго.

Кира оценила творящийся вокруг бардак и решила не рисковать.

— Мне тоже, пошли.

— Я вас у выхода подожду. — Маргарите очень хотелось выйти на воздух, а еще больше — спокойно обдумать произошедшее.

Двигаясь в потоке людей, она спустилась по ступенькам и остановилась чуть поодаль. Народ не спешил расходиться, на залитой светом фонарей площади было даже больше людей, чем днем. Марго огляделась. Она стояла в нескольких метрах от той ступеньки, где в прошлый раз сидел Алик. Марго захотелось снова его увидеть, хотя бы поблагодарить за билеты и цветок. Жаль, что, даже если он здесь, в такой толкотне его не найти.

— Привет!

Марго резко повернулась на голос. Алик снова был там, где и в прошлый раз.

«Как, блин, я могла его не заметить?» — в панике подумала Марго.

Странностей за этот вечер и так было предостаточно.

— Я тебя напугал?

— Нет. — Марго заставила себя улыбнуться. — Я просто сегодня немного не в себе.

— Это бывает после песен Павлика и Вадика. Как концерт?

— Не очень. Пролетел почти мгновенно.

Алика такой ответ почему-то позабавил. Он беззвучно рассмеялся.

— А я предупреждал тебя, что «Криста» отнимет твое время!

— Нет, я не про то, что… — Марго замолчала, сбитая с толку.

В том, как прозвучала фраза Алика, ей послышалось какое-то второе дно. Как будто слова значили именно то, что значили. Но это уже попахивало явным безумием. Впрочем, Алик и был сумасшедшим.

«А я — нет!» — напомнила себе Марго.

Она чувствовала, что с каждой секундой ее сознание проясняется все больше. Вадим Розанов и его глаза, как и весь концерт, уже казались нелепой выдумкой.

— Спасибо за билеты! — девушка с усилием вернулась на твердую почву разума. — И за эдельвейс! Я просто не знаю, что сказать!

— Я рад.

— Как только ты ухитрился достать такие крутые билеты?

— А других уже не было, — пожал плечами Алик, — вот Павлик и дал мне эти. Их вообще не собирались продавать. «Кристе» нужно, чтобы слушатели располагались ниже их, тогда эффект сильнее.

— Ты лично знаком с Павлом Розановым? — удивилась Марго, пропустив мимо ушей вторую часть сообщения, смысл которой от нее ускользнул.

— Он мой брат, — ответил Алик.

Несколько секунд Маргарита переваривала услышанное.

«Могло это быть правдой? Теоретически могло. У Розановых вполне мог быть не совсем психически здоровый брат. Тем более что адекватность, похоже, вообще не была их фамильной чертой. Такой вариант, конечно, объясняет и билеты, и постер. Кстати, постер».

— А если Розановы твои братья, зачем тогда ты подделал подпись Павла на постере? — недоверчиво спросила Марго.

— Почему подделал? — удивился Алик. — Павел сам подписал. Это вообще была его идея.

— Ага. И конверт тоже он подписал, — усмехнулась Марго.

— Ну да. Я же не умею писать.

По реакции Марго Алик понял, что сказал что-то не то.

— Я не такой уж тупой, просто все как-то не было повода научиться, — пробормотал он.

— Я знаю, что ты не тупой. Просто немного нестандартный, — поспешила успокоить его Марго, — но мне нравится.

— Правда? — почти прошептал Алик.

Марго мысленно обругала себя за то, что фраза получилась такой двусмысленной, но отступать было поздно.

— Конечно! Ты прикольный, и удивительный. Офигенно удивительный. — Марго порадовалась, что смогла найти более-менее подходящее слово. — И…

«Блин, ну что бы еще такое нейтральное сказать?»

— Псих долбаный, — подсказал Алик с улыбкой.

Марго улыбнулась.

— Да ну тебя!

— Твои подруги уже идут, — Алик кивнул в сторону выхода из клуба.

— Ага, — Марго посмотрела на Нину и Киру, вышедших на крыльцо.

У нее еще минута-полторы, пока они найдут ее среди толпы.

— Ты лучше держись подальше от «Кристы», особенно от Вадика. Я, конечно, буду рядом, но лучше тебе с ними не пересекаться, — быстро сказал Алик.

— Что?! — не поняла Марго. — Откуда ты вообще узнал, что …

«А что? — Марго опять не смогла найти подходящих слов. — Узнал что? Что я схожу с ума и у меня видения с приступами удушья?»

— Мне пора. Я очень рад, что ты захотела меня сегодня увидеть.

Кира и Нина уже были в десятке шагов от них.

— Бывай! — Алик махнул ей рукой, сбегая вниз по ступенькам.

— Пока, — растерянно отозвалась Марго.

Нине и Кире хватило такта не расспрашивать о ее странном собеседнике. Марго обратила внимание, что вид у Нины был очень озабоченный.

— Вы на машине? — спросила Кира.

— Водитель на стоянке, — сообщила Марго.

— Хорошо, — кивнула Кира, — а я в школу.

— Тебя подвезти?

— Нет, спасибо. Хочу прогуляться.

Зная, что Кира наблюдает за ними, девушки сели в машину.

— Марго, я не представлю, как это вышло, но я совсем забыла про Розу! — выпалила Нина, как только за ними захлопнулась дверь.

«Ну хорошо, хоть не я одна такая ненормальная», — с облегчением подумала Марго.

— Ты себя плохо чувствовала? — спросила она.

— Нет, я просто забыла! Ты можешь в это поверить? Я вообще не помню, о чем я думала весь концерт! Я не сделала ни одной фотографии их флейтистки! А бинокль я даже не достала!

Вид у Нины был настолько растерянный, что Марго стало ее жаль.

— Ну, бывает. Я тоже была несколько не в себе, — призналась она.

— Но ты-то видела Розу?

— Да, — неохотно призналась Марго, — но сказать точно, она это или нет, я не могу. Было слишком далеко.

— Ну как же так? Мы же все это затеяли ради Розы! Может быть, попробуем попасть на завтрашний концерт?

Марго стиснула зубы. Еще раз оказаться в одном помещении с Вадимом Розановым ей совершенно не хотелось, но и признаваться в этом — тоже.

— Я попрошу маман достать мне билет. Ты вернешься в школу после обеда, иначе твой отец обо всем узнает. Так что я сама сфотографирую Розу. И посмотрю на нее в бинокль.

— Не понимаю, как это вышло, — бормотала Нина.

Марго некоторое время молчала, глядя в окно на ночной город. Ее мысли прыгали, не давая сконцентрироваться.

Что с ней случилось на концерте? Что за странный приступ паники и удушья? И был ли он? А сам концерт? Почему он пролетел так быстро? Четыре песни, ну, предположим, по пять минут, хотя наверняка и того меньше — всего в лучшем случае двадцать минут.

«Может быть, я отвлеклась? — с тревогой думала девушка. — Такое же бывает — отвлечешься, и часы пролетают незаметно! Но ведь и Кире показалось, что концерт был слишком уж коротким. Хотя кто знает, что именно показалось Кире!»

— Как, по-твоему, сколько песен спели Розановы? — спросила Марго Нину.

— Ну, не знаю. Штук пятнадцать, наверное, — пожала плечами та. — А что?

— А ты можешь вспомнить, какие именно это были песни?

Нина покачала головой.

— Я вообще весь концерт помню очень смутно. Но «Закрытое сердце» они точно пели. И «Искусственное дыхание» тоже помню, это было в самом начале. «Криста» все концерты открывает этой песней.

Нина нахмурилась, напрягая память.

— Да, еще «Адские танцы».

Марго кивнула.

— И «Город эдельвейсов», — добавила Нина.

— Всего четыре. Что еще было? — стараясь не выдавать своего волнения, спросила Марго.

— Знаешь, точно не помню, поэтому врать не буду. А что? Это важно?

Марго пожала плечам.

— Просто я тоже насчитала ровно четыре песни.

— Но концерт шел два часа, — Нина непонимающе посмотрела на подругу.

— Вот именно. Я раньше никогда не задумывалась над тем, почему все пиратские записи с концертов «Кристы» такие короткие. Почему народ снимает ролики по четыре-пять песен? «Искусственное дыхание» всегда начинает концерт, потом еще минут пятнадцать — и все: «Спасибо, дорогие фанаты, до встречи на нашем следующем концерте!»

Нина в замешательстве молчала.

— Знаешь, я все-таки не понимаю, о чем ты.

— Я тоже не понимаю, но завтра на концерте обязательно выясню, — пообещала Марго.

Ее планам не суждено было сбыться.

В воскресенье утром Марго разбудил настойчивый стук в дверь.

— Кто? — раздраженно крикнула Марго, кутаясь в одеяло.

— Привет! — Нина проскользнула в ее комнату. — Извини, что разбудила, но я просто не смогла больше ждать!

— Я искренне жалею, что пригласила тебя погостить, — проворчала Марго, — больше этого не повторится!

— Ты не поверишь, что случилось! — Нина присела на край кровати. — «Криста» перенесла сегодняшний концерт на следующую субботу! По официальной версии у Вадима проблемы с голосом, но сразу несколько изданий написали, что его порезали в драке! Мы сможем попасть на концерт вдвоем! Представляешь!

Глаза Нины сияли.

Марго с трудом пробиралась сквозь этот поток слов и эмоций, но известие о том, что ей не придется идти на концерт «Кристы» в одиночестве, ее искренне порадовало. А о том, что Вадима кто-то порезал, и вовсе придало утру ореол благодатности.

— Классно, — улыбнулась она Нине, — значит, торчать дома, дожидаясь концерта сегодня вечером, не нужно. Собирайся в школу.

Нина была полна энтузиазма и планов. Блестяще выдержав завтрак с маман, всю дорогу до школы она строила планы по поводу следующей субботы. Марго кивала, помалкивая. О том, что произошло на концерте, она не заговаривала. Теперь, спустя ночь, вся эта фантасмагория казалась ей абсолютно нереальной.

В общем холле их встретил запах сигаретного дыма.

— Нет, Кира, ну ты даешь! — рассмеялась Нина. — Оказывается, смолишь в наше отсутствие как паровоз!

Марго заметила фигуру Киры на подоконнике у открытой форточки и хотела, как обычно, не здороваясь, проскочить к себе, когда Нина озабоченно спросила:

— С тобой все в порядке?

Марго слегка притормозила у двери в свою комнату и внимательнее присмотрелась к Кире. Первое, что бросилось в глаза, — слишком много окурков. Насколько Марго могла вспомнить, Кира не часто позволяла себе покурить в холле и уж точно никогда не разбрасывала хабарики, а сейчас у подоконника их валялось не меньше десятка. И Кира не обернулась на слова Нины.

— Кира? — Нина опустила сумку и сделала несколько шагов к подоконнику. — Ты меня слышишь?

Кира затушила очередную сигарету и как-то нехотя повернулась. Она непроизвольно потянулась к горлу, но, поймав себя на этом жесте, опустила руку. Нина испуганно вздохнула. Марго быстро подошла к подоконнику. Даже со своего места она заметила то, что так испугало Нину.

Кира была в майке, и это давало возможность хорошо рассмотреть ее шею — синюю с багровыми полосами — следами пальцев. Кисть правой руки Киры была перевязана, а под левым глазом красовался синяк. За поясом виднелась рукоятка ножа. Марго не смогла вспомнить, видела ли она когда-нибудь раньше, чтобы Кира носила оружие.

— Что случилось? — пролепетала Нина.

— Не ждала вас так рано, а то бы не стала, — прохрипела Кира, неопределенно махнув головой, имея в виду то ли свой внешний вид, то ли курение в холле.

— Что случилось? — настойчиво повторила Нина, страх из ее голоса уже ушел, уступив место беспокойству.

— Ерунда.

Это Марго больше прочитала по губам, чем услышала. Слова давались Кире с трудом.

— Кто это сделал? — не унималась Нина.

— Уличная драка, — Кира махнула рукой, показывая, что произошедшее не стоит внимания.

— Нужно сказать отцу! Их найдут! — решительно сказала Нина.

— Нет! — почти выкрикнула Кира и поморщилась от боли.

— Нет? — Нина удивленно вскинула брови. — Но почему? Этих уродов нужно найти и наказать!

— Если они выжили, — попыталась пошутить Марго, но по выражению лица Киры мгновенно поняла, что шутка не удалась.

Марго отчетливо вспомнила Киру в спортзале с саблей, ее быстрые, точные удары. Был ли у Киры нож во время вчерашней драки? Марго взглянула на Нину и поняла, что та думает о том же.

Больше не говоря ни слова, Кира развернулась и ушла в свою комнату. Марго жестом позвала Нину к себе.

— Думаешь, Кира могла кого-нибудь убить? — спросила она, прикрыв за собой дверь.

— Нет, — решительно ответила Нина, — я думаю, она, наверное, защищалась и, может быть, ранила кого-нибудь из нападавших.

Марго не стала спрашивать, почему вдруг Нина уверена, что никто не погиб, и так было очевидно, что они сейчас не ищут правду, а договариваются об общей линии поведения.

— Не стоит никому рассказывать, — сказала Нина.

Марго кивнула.

— Кто бы это ни был, Кира явно защищалась, ты же видела ее шею, — добавила она, стараясь аргументировать свое предположение.

Марго снова кивнула. Она попыталась представить себе, что могло произойти.

«Как вообще можно оставить на шее человека такие следы? Знала ли Кира нападавшего?»

— Чуть позже я попробую поговорить с ней, пусть немного успокоится, — Нина как будто прочитала мысли подруги, но это было и несложно.

— Я надеюсь, отец не узнает, а то у Киры могут быть неприятности, — вздохнула она.

— Да уж, твой папашка налажал с подбором подруг для тебя. Одна сошла с ума и играет в рок-группе, вторая убила какого-то монстра, пытавшегося ее придушить, — Марго нервно рассмеялась.

— Ну хоть с тобой мне повезло, — грустно улыбнулась Нина.

«Вот уж не факт», — подумала Марго.

Остаток дня она провела в своей комнате, от нечего делать прилепив на стену подаренный Аликом постер, в котором шариковой ручкой мстительно выколола Вадиму Розанову глаза.

За ужином никого из соседок в столовой не было. Марго, удивив саму себя, вдруг подумала, что Кира не сможет прийти в столовую с фингалом и синей шеей, и неплохо бы было отнести ей какой-нибудь еды.

«Взрослею, что ли?» — ворчливо подумала она, но все же прихватила пакет сока и несколько булочек.

— Ужин! — крикнула Марго, громко постучав в дверь Киры. — Забери булочки, не разводи тараканов!

Марго

Потянулись школьные будни. Кира зашла к Марго в среду поздно вечером. Выглядела она уже заметно лучше, хотя гематомы на шее были тщательно скрыты воротом водолазки, и достоверно судить было сложно.

— Нина сказала, ты не будешь болтать? — с ходу спросила Кира.

Она не приняла приглашения Марго присесть и так и осталась стоять посреди комнаты.

— Я не из болтливых, — пожала плечами Марго, которую слегка раздражало, что ей, сидя на диване, приходится смотреть на Киру снизу вверх, — мне плевать, кого ты там прирезала.

Кира поморщилась, но все-таки решила рассказать кое-что.

— На меня напали в парке. Я самонадеянно решила прогуляться после концерта. Какой-то псих свалил меня с ног и пытался придушить. Я отбивалась. Несколько раз ударила его ножом.

Фразы Киры были короткими и хлесткими, она их словно выплевывала. Марго выждала несколько секунд, но продолжения не последовало.

— И что с ним дальше стало? — не выдержала она.

— Не знаю. Я отключилась, а когда очнулась, его уже не было.

— Значит, маньяк выжил — все в порядке? — усмехнулась Марго.

Кира не ответила, напряженно глядя куда-то ей за спину. Марго проследила за ее взглядом и усмехнулась — Кира нахмурившись смотрела на постер «Кристы».

— Выжил, хотя и не должен был, — неожиданно ответила она.

— В каком смысле «не должен был»? — спросила Марго, борясь с нехорошим предчувствием.

Уже задав вопрос, она поняла, что на самом деле не очень-то хочет услышать ответ.

Кира резко плюхнулась на диван напротив Марго — длинные ноги в черных джинсах вытянуты, побелевшие пальцы рук переплетены в замок.

— Люди редко выживают, если им перерезать горло и нанести три глубоких удара ножом в область сердца. Семь ударов ножом в живот живучести тоже не способствуют. И еще реже люди с такими ранениями находят в себе силы уйти с места драки.

— Ты все это сделала с тем, кто на тебя напал, а он выжил и сбежал?

Кира кивнула.

— Ну, может, он убежал в шоковом состоянии и все-таки умер где-нибудь неподалеку? — предположила Марго.

— Нет, мать его, не умер! — зло выругалась Кира.

Марго почувствовала, что изображать циничную стерву ей все сложнее: кровавые убийства, ножи на поясе, вспышки гнева и нецензурной брани — все это было явно не из ее мира. Она то и дело теряла почву под ногами.

— Не только не умер, но и собирается через пару дней выступать на концерте! Ему бы в реанимации валяться, а он петь собирается! — выпалила Кира, в завершение своей тирады вдруг метнув нож в Марго.

Марго вскрикнула и вжалась в диванные подушки.

— Не подходи! — закричала она вскочившей на ноги Кире. — Помогите! — Марго, исполнив невероятное сальто, перепрыгнула за диван, но Кира уже через секунду оказалась рядом. — На помощь! — еще раз успела крикнуть Марго, прежде чем Кира зажала ей рот ладонью.

— Тихо! Не ори! — прошипела она.

Марго пыталась лягаться и брыкаться, но Кира была гораздо сильнее.

— Да успокойся ты! А то вырублю!

— Марго! Открой!

Нина, видимо привлеченная криками, тарабанила в дверь.

— Открой, или я вызываю охрану! — прокричала она.

Кира выругалась и быстро, по-кошачьи метнулась к двери. Марго в ступоре осталась лежать за диваном. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и сесть. Кира за это время распахнула дверь и втащила Нину в комнату.

— Не надо охраны, все в норме, — сказала она практически ровным голосом.

— В норме? — Нина с тревогой посмотрела на сидящую на полу Марго. — Что тут происходит? Марго, ты в порядке? Почему ты кричала?

— Она взбесилась! Она пыталась меня убить!

— Если бы я пыталась тебя убить, ты уже была бы мертва, — огрызнулась Кира, — и пискнуть бы не успела.

— Ты метнула в меня нож!

— И с чего бы мне так промахнуться? Я попала туда, куда метила, — девушка подошла к постеру «Кристы» на стене и подняла нож, проделавший дыру аккурат в центре лба Вадима Розанова.

— Ничего не понимаю. Кира, зачем ты выколола глаза на чужом постере? — Нина на всякий случай положила ладонь на ручку двери.

— Кира тут ни при чем, глаза ему выколола я. Она только дырку во лбу сделала, — нехотя объяснила Марго, поднимаясь на ноги. — Когда Кира метнула нож в постер, я испугалась и закричала. Нервы.

— Вас обеих надо психиатру показать. Что вам такого сделал Розанов? — неодобрительно покачала головой Нина.

Марго и Кира переглянулись.

— Давайте-ка поговорим, — предложила Кира и снова присела на диван.

Нина заняла противоположный диванчик, а Марго, чтобы не сидеть в обнимку ни с одной из них, прикатила свой рабочий стул.

— Итак? — требовательно спросила Нина.

— Этот парень напал на меня в парке. Нес что-то про то, что ему нужны мои особенные глаза, — на этот раз спокойно произнесла Кира. — Я попыталась отбиться, он душил меня, я потеряла сознание.

— Вадим Розанов? — иронично уточнила Нина, решив, что подруга шутит.

— Да. Я нанесла ему несколько тяжелых ранений, но он не только ухитрился сбежать с места драки, но и собирается петь в субботу на концерте.

— Нет, ты что, серьезно? На тебя напал Вадим Розанов? — снова не поверила Нина.

— А почему он сбежал, если ты потеряла сознание? — спросила Марго, слышавшая эту историю уже во второй раз. — Как-то это с его стороны нелогично.

— А ведь то, что он на меня напал, тебя не удивило, — проигнорировала ее вопрос Кира, — в чем причина такой доверчивости?

Кира буравила Марго взглядом.

— Он показался мне странным на концерте, — осторожно начала Марго.

Выложить то, что произошло на самом деле, она не решалась.

— В каком плане странным? — требовательно спросила Кира.

— Ну, у него что-то было с глазами.

— Может, он был под кайфом? — предположила Нина. — Рокеры этим часто балуются. И как ты с такого расстояния разглядела его глаза?

— Это не было похоже на глаза вообще. Ну, как будто это не человеческий взгляд. Как будто не человек смотрит из его глаз, а нечто другое. Мне так показалось, — нервно добавила Марго.

— И это нечто как будто владеет гипнозом, — продолжила Кира.

У Марго словно гора с плеч свалилась.

— Ты тоже это видела?

Кира кивнула.

— Гипноз? Нет, вы сговорились, да? Это такой розыгрыш? — Нина переводила взгляд с одной девушки на другую.

— Я с трудом могла двигаться. Мне казалось, его взгляд высасывает из меня все силы. — Кира тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

— А я на концерте вообще не могла пошевелиться. Если бы не тот зверек… — Марго запнулась, не зная, как подобрать подходящие слова.

Она прекрасно помнила, как они все смотрели на Розу, которая заявила, что видела динозавра.

— Помесь обезьяны и собаки? — уточнила Кира.

— Ну, может, просто обезьяна. Или просто собака, — с облегчением отозвалась Марго.

— Черта с два это была просто обезьяна. И уж тем более никакая это не собака. Какой-то вообще гигантский тощий хомяк.

Марго согласно кивнула, вспоминая внешность странного зверька.

— Я видела хомяка на концерте у ног Вадима Розанова. И он цапнул этого урода, когда тот попытался меня… ну… — Марго опять запнулась, — убить взглядом.

— Если бы не этот грызун, героически бросившийся защищать и меня от Розанова, я была бы уже мертва, — в голосе Киры сквозила злость.

— Насколько большой хомяк? — осторожно вмешалась в разговор притихшая Нина.

— Чуть выше колена, — ответила Марго.

— Сантиметров семьдесят пять — восемьдесят, — уточнила Кира.

— Хомяк? — переспросила Нина. — Чуть выше колена?

Вид у нее был растерянный и встревоженный.

— Я понимаю, как это звучит: меня спас гигантский брат Чипа и Дейла, — Кира устало потерла лоб ладонью, — но я это видела! Зверь накинулся на Розанова, когда тот почти придушил меня, несмотря на десяток смертельных ножевых ранений.

— Вы это все серьезно? Или это такая шутка? — тихо спросила Нина, переводя взгляд с одной девушки на другую.

— У меня нет чувства юмора. И фантазии тоже нет, — буркнула Кира.

— Как ни печально, но это правда. Мы с Кирой видели одинаковый глюк: Розанова — гипнотизера-убийцу и гигантского хомяка — спасателя. Радует одно — динозавра с ними не было, — вздохнула Марго.

Нина нервно улыбнулась, а Кира рассмеялась в голос. Смех ее был явно нездоровым.

— Это же полный бред! Да еще и массовый! Я должна была бы доложить об этом. Но о чем? О бессмертном рок-музыканте? О героическом хомяке? — произнесла она.

— О массовых случаях галлюцинаций неизвестной этимологии в группе контактировавших друг с другом людей, — все так же тихо проговорила Нина.

Информацию о том, что Кира обязана писать рапорты, девушки пропустили как не особо важную. Творящаяся чертовщина отодвинула секреты премьер-министра Лаврина далеко на задний план. Кира нахмурилась, обдумывая услышанное.

— Группа людей очень уж большая. Розу на концертах видят все. И даже снимают на камеру, — возразила Марго.

— При чем тут Роза? — не поняла Кира.

Марго и Нина переглянулись.

— Честно говоря, мы отправились на концерт вовсе не для того, чтобы послушать «Кристу». Иди сюда, кое-что покажу, — Марго включила компьютер.

Записи с концертов и краткий рассказ о проведенном расследовании Кира выслушала с мрачным молчанием.

— Вам следовало сразу мне сказать об этой затее. И уж тем более, Марго, ты должна была предупредить меня, что Розанов пытался атаковать тебя на концерте, — сказала она, дослушав до конца.

— И ты рассказала бы все отцу? — спросила Нина.

— Да. Это необходимо для твоей безопасности. Вы вляпались во что-то очень нехорошее, и я немедленно сообщу об этом куда следует.

— Прямо в два часа ночи? — поинтересовалась Марго, взглянув на часы.

Она вдруг почувствовала, как хочет спать.

— Это не проблема.

— Неужели нельзя подождать хотя бы до завтра? — обманчиво мягким голосом проговорила Нина.

— По регламенту я обязана сообщить об угрозе немедленно.

— И они разбудят отца? Среди ночи?

Кира упрямо нахмурилась.

— Это ради твоей безопасности.

— Но что со мной может случиться в школе? Мне вообще никто не угрожал! Дай отцу спокойно поспать!

— Ладно. До утра, — сдалась Кира, — но я буду ночевать в твоей комнате.

— Договорились!

— А завтра я обо всем доложу.

Нина кивнула.

— И я поимею кучу проблем за втягивание дочери премьер-министра в авантюры, — вздохнула Марго.

— А я с треском вылечу с работы за то, что позволила тебе это сделать, — в тон ей отозвалась Кира. — Надеюсь, меня хотя бы не расстреляют.

— Девочки, мне очень жаль. Я постараюсь сделать все, что смогу, — пообещала Нина, — но ведь молчать об этом нельзя? Розанов, кем бы он ни был, опасен, и его нужно остановить. И может быть, он как-то силой удерживает Розу, и, обратившись за помощью, мы поможем и ей.

— Можешь не напрягаться с поиском аргументов, — буркнула Марго. — Я согласна, что происходит какая-то хрень и лучше бы ею занялись те, кто знает, как этим заниматься. Если меня выпрут из школы, я переживу, а вот если Розанов решит для разнообразия подкараулить в темном переулке не Киру с кинжалом, а меня, то могу и не пережить.

Марго промолчала о том, что теперь казалось ей очевидным: тогда в зале, когда зажегся свет, Розанов-младший высматривал в ВИП-ложе именно ее, и лишь по счастливой случайности на ее месте стояла Кира.

— У нас ведь есть какая-нибудь спецгруппа по борьбе со всякими экстрасенсами и гипнотизерами? — как можно небрежнее поинтересовалась она.

— Никогда ни о чем подобном не слышала, — пожала плечами Кира, — но искренне надеюсь, что есть. Ладно, дамы, пора разбредаться.

Марго думала, что после такого вечера не уснет до утра, но сон свалил ее почти мгновенно. Проснулась она через пару часов от крика из соседней комнаты.

Марго подскочила и включила свет над кроватью. Девушка подавила первый импульс со всех ног броситься в комнату Нины.

«Это не страх, это благоразумие», — соврала она себе, вслушиваясь в тишину. Крик не повторялся. «Может, пойти проверить?» — подумала она. «Ну да, сходи, разбуди Киру и Нину, расскажи, что тебе приснился страшный сон», — ответил ей прокравшийся в душу трусливый голос. «Сиди в своей комнате, тебе просто послышалось, — убеждала та часть, которой было страшно. — Нервы расшалились, вот и все».

С каждой секундой тишины затея идти в комнату Нины казалась все глупее и глупее. Крик, если он и вправду был, не повторялся, никакого другого шума тоже не было слышно.

Марго снова легла. Теперь сон как назло не шел. Она провалялась не меньше часа, прежде чем уснуть.

За завтраком Нина подсела к Марго. Та удовлетворенно отметила, что подруге ночь, похоже, далась еще тяжелее — под глазами Нины, несмотря на качественный корректор, чернели тени, особо заметные на бледном лице.

— Плохо спала? — скорее констатировала, чем спросила Марго.

— Кошмары снились, — Нина уныло ковыряла овсянку, — ужас просто.

«Вот и разгадка ночного крика», — подумала Марго. В отличие от соседки, она не потеряла аппетит, а, наоборот, испытывала дикий голод, который глушила бутербродами.

— Немудрено при такой-то жизни, — сказала она вслух. — И, кстати, где наш детектив Лестрейд? Умчалась нас закладывать?

Киры на ее обычном месте не было.

— Наверно. Она ушла до того, как я проснулась. Боюсь, у нее будут большие неприятности. Мне так жаль, — Нина отодвинула практически нетронутую кашу, — нужно было думать о последствиях, а не о приключениях. Мы рисковали своими и чужими жизнями.

— Да ладно. Если бы не мы, никто вообще бы ничего не заметил. Не парься.

Подумав, Марго взяла еще один тост с абрикосовым джемом.

— Ну а вообще, как ты думаешь, что все-таки происходит? С Розой, «Кристой», нападением на Киру?

— Не знаю. И даже думать об этом не хочу.

— А я вот еще заметила странную особенность концертов «Кристы» — у них нет концертных записей, длиннее двадцати минут.

— И что? — апатично спросила Нина.

— И мне на их концерте показалось, что они спели всего четыре песни, и ты смогла вспомнить всего четыре. Может, Розановы умеют как-то воздействовать на время? Как-то искажать его?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Я и сама не понимаю. Думаешь, стоит поделиться этим со службой безопасности твоего отца?

— Лучше не надо. Они сами со всем разберутся. А рассказ об искажении времени не очень далек от динозавра, — мягко сказала Нина.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Марго, — они и сами докопаются до всего, что нужно, а если я все напридумывала, то ко мне точно до конца жизни приклеят ярлык ненормальной. Как думаешь, когда появятся люди твоего отца?

— Самое большее — через час. Отец примчится, как только узнает, — вздохнула Нина.

Но Сергей Константинович не появился ни через час, ни к ужину, ни даже к следующему утру. Зато, вернувшись после обеда с занятий, Нина и Марго обнаружили в комнате Киры хмурого директора и двух незнакомых мужчин.

— Что происходит? — возмущенно спросила Марго. — Где Кира? Почему вы роетесь в ее вещах?

Она осеклась, заметив на руках незнакомцев белые перчатки.

— Это что, обыск?

— Девочки, пройдите, пожалуйста, в свои комнаты, — настойчиво потребовал Евгений Борисович, — беспокоиться не о чем, эти джентльмены, возможно, позже побеседуют с вами.

— Они из полиции? С Кирой что-то случилось? — не унималась Марго.

«И почему ей это раньше не пришло в голову? Лаврин не примчался к дочери, потому что Кира ни о чем его не предупредила».

— Ничего страшного, юные барышни, — улыбнулся один из незнакомцев — седой подтянутый мужчина лет пятидесяти, — просто проявляем бдительность. Родственники Киры Морозовой сообщили, что она не вышла с ними на связь вчера вечером, хотя они об этом договаривались. Вот мы и проверяем, не случилось ли чего.

— И что? — спросила Нина.

Она была настолько явно напугана, что Марго непроизвольно шагнула к ней и обняла за плечи.

— Не волнуйся так! Кира может за себя постоять, ты же знаешь!

— Беспокоиться действительно не о чем, — поддержал Марго седой полицейский, — пока осмотр комнаты Морозовой позволяет предположить, что она собрала вещи и покинула школу по своей инициативе.

Марго почувствовала, как Нина напряглась, и позвала ее:

— Пойдем чаю выпьем. Если что, мы в моей комнате!

Девушка надеялась, что у них с Ниной будет пара минут, чтобы обсудить произошедшее и хотя бы в общих чертах решить, что они будут рассказывать полиции, а что — нет. Но полицейский, видимо, без труда угадал ход ее мыслей, потому что моментально предложил:

— Что ж, давайте я задам вам вопросы прямо сейчас.

Марго ничего не оставалось, как беспомощно согласиться. Мужчина кивнул своему более молодому коллеге, который продолжал рыться в вещах Киры, и проследовал за девушками в комнату. Там он, не спросив разрешения хозяйки, выбрал белый диванчик и расположился на нем, достав блокнот.

Нина и Марго заняли противоположный диван и стул.

— Ну и как нам вас величать? — спросила Марго.

— Валерий Николаевич, можно просто Валерий, — сообщил мужчина, и Марго поняла, что никакой он не полицейский.

Настоящий полицейский назвал бы звание и фамилию. Да и откуда у Киры родственники, по заявлению которых полиция кинулась бы ее разыскивать уже на второй день отсутствия? Кира же совершеннолетняя, это детей ищут сразу же, а о пропаже взрослых и заявление-то принимают спустя трое суток. Так что, скорее всего, Валерий Николаевич из службы безопасности Нининого отца.

— Итак, барышни, когда вы видели Киру Морозову в последний раз? — спросил он.

— В пятницу вечером в столовой. В субботу мы с Марго уезжали из школы, а в воскресенье вечером я не пошла на ужин и Киру видеть не могла, — выпалила Нина.

Марго постаралась скрыть удивление. Может, Нина не поняла, что перед ней человек ее отца, и решила не посвящать его в их тайну? По большому счету она права: то, что Валерий Николаевич работает на Лаврина, всего лишь предположение, может, и не стоит ему все выкладывать.

— А я вообще не помню, была ли она в столовой вечером в пятницу или воскресенье, я за ней не слежу. Так что могу точно сказать только про последний урок в пятницу в четырнадцать пятьдесят. Кира была в классе, — поддержала Марго ложь подруги.

— То есть, помимо занятий, вы не общаетесь, в гости друг к другу не ходите? — уточнил фальшивый полицейский.

— Ну почему, мы с Кирой вместе занимаемся фехтованием, часто разговариваем о том о сем, — возразила Нина, — но в гости друг к другу действительно не ходим.

— Ясно, — протянул Валерий Николаевич, чиркнув что-то у себя в блокноте. — Значит, вечер пятницы. По данным директора Маркелова, с понедельника Киры не было на занятиях. Вы не пытались проведать ее, выяснить, что случилось?

— Нет, — как можно спокойнее соврала Марго, — это мы с Ниной, можно сказать, подруги, а Кира всегда держалась особняком. Вообще, бывает, что кто-нибудь пропускает уроки, мы уже не дети. Потом пишут объяснительные про плохое самочувствие или на что еще там фантазии хватит.

— Понимаю, сам таким был. Где мои пятнадцать лет?! — мужчина театрально вздохнул.

Марго ни на секунду не поверила в его искренность.

— И каким же образом прогульщицы тайно покидают стены этого прекрасного учебного заведения? — не меняя благодушного тона, спросил он.

— В каком смысле тайно? — не поняла Марго.

— Ну, когда я прогуливал уроки, мне достаточно было просто свернуть по дороге в школу в кино или там на каток — и дело сделано. Но у вас же тут пансионат — чтобы сбежать, нужно как-то проскользнуть мимо системы видеонаблюдения на всех входах-выходах.

— А никто никуда и не сбегает. Девчонки просто сидят по своим комнатам, и все, — пожала плечами Марго.

Она озабоченно покосилась на Нину, которая совершенно выпала из разговора и выглядела так, как будто вот-вот шлепнется в обморок.

— А смысл тогда прогуливать?

— Ну, самоутверждаются, наверное. Или просто лень идти на уроки, — предположила Марго, недоумевая, к чему ведет Валерий Николаевич.

— Значит, вы не знаете, как можно покинуть пансионат, не попавши под прицел видеокамер?

После этого вопроса Марго наконец поняла, что интересует их незваного собеседника, и ей стало не по себе.

— Вы хотите сказать, что Кира покинула пансионат не через обычный выход? Она как-то тайно сбежала, не попав на камеры? — Марго мысленно обругала себя за дрогнувший голос и слишком быструю речь.

— Пока мы не нашли нужной записи, — уклончиво ответил мужчина.

Марго покосилась на Нину, та сидела, плотно сжав побелевшие губы.

— А не замечали ли вы чего-нибудь необычного в поведении Киры в последнюю неделю-две?

— Нет! — хором ответили девушки, даже не дав Валерию Николаевичу закончить вопрос.

Марго обругала себя еще яростнее — похоже, они с Ниной вот-вот спалятся.

— У Киры в последнее время были какие-нибудь травмы или порезы?

— Нет! — этот синхронный ответ прозвучал еще подозрительнее.

— Странно, — мужчина откинулся на спинку дивана, внимательно изучая девушек, — в комнате Морозовой мы обнаружили вскрытую упаковку перевязочного материала и кое-какие лекарства. Не знаете, зачем ей это могло понадобиться?

— Ну, она занимается фехтованием и всякими там единоборствами. Может, и был какой-то мелкий случай, — не слишком удачно попыталась выкрутиться Марго.

— У меня такое чувство, что вы не совсем откровенны со мной, — от добродушного вида Валерия Николаевича не осталось и следа.

Теперь Марго видела перед собой серьезного, проницательного и жесткого человека.

— Вам лучше рассказать мне правду.

— А вам лучше вызвать сюда наших родителей и педагога.

Марго с удивлением уставилась на Нину. Еще секунду назад она собиралась упасть в обморок, а сейчас ее голос стал уверенным и даже властным.

— Отвечать на ваши вопросы мы дальше будем только в присутствии родителей. Я требую, чтобы сюда приехал мой отец!

Валерий Николаевич мгновенно отступил.

— Это ни в коем случае не допрос! Я лишь пытаюсь помочь вашей подруге!

— Если Кира сбежала — это ее дело. Вы прекрасно знаете, что с ее подготовкой она без труда может обойти любые дурацкие камеры! И про то, что она-то уже давно не подросток, вам тоже известно. Так что давайте закончим этот театр.

Валерий Николаевич не выдержал взгляда Нины и первым отвел глаза. Марго с уважением посмотрела на подругу. Никаких детских игр — все по-взрослому прямо и решительно.

— Я понял вас, Нина Сергеевна, — кивнул Валерий Николаевич, окончательно подтвердив предположение Марго о своей принадлежности к службе безопасности премьер-министра.

— Вы можете идти! — поставила точку Нина, и сказала это так, что мужчина, к огромному удивлению Марго, подчинился.

Едва за ним закрылась дверь, Нина в изнеможении повалилась на диван.

— Что с тобой? Врача вызвать? — подскочила к ней Марго.

Нина снова побледнела, с уголка ее дрожащих губ свисала тонкая струйка слюны.

— Нет!

— Господи, Нина, что с тобой? — Марго опустилась рядом с ней.

— Не надо врача! Принеси воды, пожалуйста! — прохрипела Нина.

Марго кинулась к холодильнику за бутылкой минералки.

— Да что с тобой происходит? — спросила она, вернувшись.

Похоже, приступ слабости прошел, потому что Нина уже сидела и дышала куда ровнее и спокойнее.

— Думаешь, Кира все-таки сбежала? — вопрос подруги она проигнорировала.

— Ну а если нет, зачем тогда все эти сложности с тайным исчезновением из школы? Наверное, Кира решила, что чем позже ее хватятся, тем лучше, вот и не стала светиться на камерах. — Марго растерянно покачала головой. — Даже не знаю, зачем она это сделала. Может, побоялась рассказывать твоему отцу о том, что не уследила за тобой, или о том, что не доложила сразу о нападении Розанова. Глупо с ее стороны, конечно, но в свете последних событий даже Кира могла потерять голову.

— А ты не допускаешь мысли, что она вообще не выходила из пансионата? — тихо спросила Нина.

— В смысле вообще не выходила?

— А что, если Розанов все-таки как-то добрался до нее здесь?

— Так! — Марго села на противоположный диван, пытаясь собраться с мыслями. — Ты видела, как она выходила от тебя в понедельник утром?

— Нет. Я проснулась только около восьми. Киры уже не было. Но она оставила свою подушку и одеяло, — Нина прикрыла рот ладонью, как будто пытаясь заставить себя замолчать, — и тапки.

— Кира ушла из твоей комнаты босиком? — с расстановкой, делая паузу после каждого слова, переспросила Марго. — Почему ты ничего мне об этом не рассказала?

— Я подумала, что она просто не нашла тапочки в темноте и не стала зажигать свет, чтобы не будить меня.

— Как вариант, — согласилась Марго. — Но ведь эти двое, — она кивнула на дверь, за которой в комнате Киры хозяйничали следователи, — сказали, что Кира собрала свои вещи.

— Они могли это сказать, чтобы не пугать нас.

У Нины зазвонил телефон.

— Извини, я отвечу. Это отец: видимо, теперь ему наконец доложили о проблемах.

Разговор оказался коротким. Нина сказала только: «Привет, пап!», «У меня все в порядке», «Ты уверен, что это необходимо?» — и, после короткой паузы: «Хорошо, тогда через полчаса».

— Отец забирает меня отсюда, — ответила она на вопросительный взгляд подруги, — у меня тридцать минут на сборы и прощания.

— Тридцать минут? — не поверила своим ушам Марго. — К чему такая спешка?

— Думаю, он считает, что происходит что-то серьезное. И я больше не стану говорить, что несколько часов роли не сыграют. Если бы я тогда не уговорила Киру подождать с докладом до утра, может быть, она была бы сейчас с нами.

— Так, вот только не начинай! Мы даже не знаем наверняка, где она и действительно ли с ней что-то случилось!

— Ты правда веришь, что все в порядке?

— Не знаю. — Марго попыталась взять себя в руки и собраться. — В ту ночь, после которой пропала Кира, я слышала крик из твоей комнаты. Я решила, что мне это просто показалось или приснилось. А ты хоть что-нибудь слышала?

— Нет. Я ни разу не проснулась до самого утра. Мне снились кошмары.

— Да, ты говорила.

— Мне снилось, что я слышу песню «Кристы» — «Искусственное дыхание». Ну, помнишь ее?

«Я забываю дышать, когда иду убивать, мое фальшивое сердце прекращает стучать», — кивнула Марго, вспомнив припев.

— И эта песня во сне, она как будто и вправду душила меня. А еще мне снилась Роза, она плакала и просила меня продолжать дышать. Мне потом весь день казалось, что я задыхаюсь. А вчера снился ангел. Он был огромным и тоже пел. И он зашил…

Нина не закончила. Она прикрыла рот рукой и замотала головой.

— Не помню. Ничего не помню.

— Если бы я не участвовала во всем этом, если бы не видела собственными глазами, я бы посоветовала тебе обратиться к психологу.

— Скорее уж к психиатру, — грустно усмехнулась Нина.

— Расскажи обо всем отцу. Он ведь поверит тебе?

— Нет! Отцу нельзя! Ни в коем случае! — Нина снова поднесла ладонь ко рту.

Выглядело это пугающе и странно.

— Но мы же собирались ему рассказать. Ну, или, по крайней мере, подтвердить то, что ему должна была рассказать Кира, — растерялась Марго.

— Теперь я знаю, что ему говорить ни в коем случае нельзя!

— Почему нельзя? С чего вдруг ты так уверена?

— Я это точно знаю. Нельзя. Ни слова.

Мрачная уверенность Нины напугала Марго еще больше.

Раздался стук в дверь.

— Нина Сергеевна! Ваш отец просил отвезти вас домой! — услышали девушки голос Валерия Николаевича.

— Уже иду! — отозвалась Нина.

— Ладно, мне пора. Береги себя, пожалуйста! — Нина шагнула к Марго и обняла ее.

Марго, неожиданно для себя, не стала протестовать.

— Ты тоже осторожнее там.

Марго осталась одна.

Марго

От любезного предложения директора перевести ее из опустевшего блока в какую-нибудь другую комнату Марго отказалась. Вот еще не хватало.

Оставшись в одиночестве, она попыталась проанализировать и разложить по полочкам всю имеющуюся у нее информацию. Вышло примерно следующее:

«Итак, все началось с того, что Роза увидела на концерте в президентском дворце динозавра. В свете последних событий можно предположить, что она и вправду что-то видела. Розу посчитали сумасшедшей и поместили в психбольницу. Она оттуда пропала и появилась в группе братьев Розановых. Далее Вадим Розанов попытался при помощи непонятно каких сил убить саму Марго на концерте, который, как казалось, длился куда меньше, чем на самом деле. Спутав с ней Киру, Розанов напал на фехтовальщицу в парке, а потом, возможно, повторил попытку в школе. Возможно, успешно.

Роза и Кира пропали из закрытых помещений, значит, Вадим Розанов, в придачу ко всем своим талантам, как-то может проникать в хорошо охраняемые здания и похищать оттуда людей».

Марго поежилась. Может быть, зря она отказалась переехать в другой блок? Хотя Розе и Кире наличие рядом других людей не помогло.

«Началось все с Розы, но как она пересеклась с Розановыми? Что может их связывать?»

В голове у Марго загорелась лампочка. Скорее, даже прожектор. Ответ-то был на поверхности, просто она упорно отказывалась замечать его. Конечно, Алик!

Девушка отчетливо, в деталях вспомнила тот день в психиатрической лечебнице, когда ее не пустили к Розе и она познакомилась с Аликом Розановым. Сумасшедший дворник пообещал помочь ее подруге. А потом, у кассы «Пирамиды», он был в курсе, что она сбежала, — «выбралась», как он сказал.

«Не в этом ли заключалась его помощь? И ведь он же предупреждал и про концерты "Кристы", и про Вадима! Что именно он говорил? "Потеряешь время на концерте", "они отнимут твое время" — что-то в этом роде. А про Вадима сказал прямо: "Держись от него подальше"».

Теперь, анализируя свои разговоры с Аликом, Марго вспоминала все больше и больше нестыковок, которые должны были ее насторожить. «Я нахожусь в самом низу социальной пирамиды», — сказал он о себе. Парень, который, по его же словам, не умеет читать и писать, рассуждает о социальных пирамидах!

Марго обругала себя. Как можно было быть такой идиоткой? Изображать Шерлока Холмса и упорно игнорировать очевидное?

К пятнице Марго поняла, что не может просто так бросить всю эту историю. Нитей у нее оставалось две — Веселый Алик, которого можно попробовать разыскать в психушке, и Роза, которую теоретически можно будет увидеть на концерте Розановых в субботу. Алик предпочтительнее, так как идти на концерт «Кристы», да еще и в одиночку, совсем не хотелось. «Сначала в субботу утром схожу в больницу, — решила девушка. — Ну, а если вдруг с Аликом ничего не выйдет, подумаю насчет того, стоит ли снова соваться в "Пирамиду"».

Надежды Марго найти Алика растаяли, как только она задала о нем вопрос усатому вахтеру психиатрической лечебницы.

— Дворник Алик? — непонимающе переспросил он.

— Ну, молодой парень, в длинном старом плаще, с несколькими шрамами на лице, — стала описывать Марго, не решившись упомянуть самый яркий признак — отсутствие обуви. Теперь, рассказывая об Алике, она и сама понимала, насколько бредово звучат ее слова.

— Не знаю, к лицам уборщиков я не присматриваюсь, может, у кого-нибудь и есть шрамы. Они почти все… ну эти… — вахтер поискал нужное слово, — приезжие, смуглые. Что до плаща — это вряд ли, у нас контракт с серьезной клининговой компанией, от них разные люди приезжают, но все работают в форме.

— А среди персонала больницы никого похожего нет? — спросила Марго просто для очистки совести, уже прекрасно зная, что услышит.

— Со шрамами на лице? Нет. Ни среди врачей, ни среди медбратьев и санитаров.

«Хорошо, что я все-таки попросила маман достать мне билет на концерт», — думала Марго, возвращаясь домой. В этот раз играть в самостоятельность девушке не захотелось, и для поездки в больницу она взяла водителя. Кстати, того самого Сергея. Марго пришла в голову мысль.

— Сергей, помнишь, ты меня две недели назад возил к кассе клуба «Пирамида»? — спросила она.

— Помню, конечно, — отозвался водитель, поймав взгляд девушки в зеркале.

Сергею было за шестьдесят, он работал в семье Марго еще до ее рождения. В последние годы он был запасным водителем, его посылали в основном по мелким поручениям, как, например, в тот раз с Марго.

— А ты случайно не запомнил того парня, с которым я болтала на площади? Нас должно было быть видно со стоянки.

— Нет, не видел. Я сначала в машине сидел, читал. Потом только вышел покурить, погода была хорошая, хотя и холодновато. Я еще подумал, как бы ты не простудилась с мороженым-то.

Сергей, единственный из водителей, в силу возраста и длительной службы в доме обращался к Марго на «ты» и иногда, как в этот раз, позволял себе личные замечания.

Обычно Марго это раздражало, но сейчас было не до мелочей.

— То есть ты видел, как я ела мороженое, гуляя по площади, но мужчину рядом со мной не помнишь?

— Нет, не видел никого. Но я же говорю, я большую часть времени читал в машине. А что, приставал кто-то?

Марго в еще более мрачном настроении, чем раньше, уставилась в окно.

«Значит, все это время я общалась не просто со странным парнем, а с невидимым странным парнем. И даже не заметила этого! — раздраженно думала она. — Да уж, Маргуша, Шерлок из тебя тот еще. И как можно было проигнорировать тот факт, что на босого человека со шрамами во все лицо никто не обращал внимания? Да и сам Алик постоянно удивлялся, что я его вижу!»

«Такие, как ты, обычно не замечают таких, как я», — вспомнила Марго его слова.

— Черт! Черт! Черт! — вырвалось у нее.

— Маргарита, у тебя все хорошо? — озабоченно спросил Сергей.

— Все супер, — буркнула девушка.

Кто же они такие — Алик и его братья? Колдуны-маги? Пришельцы из другого мира? Путешественники во времени? Да, со временем они точно как-то связаны.

Что же делать? Конечно, проще всего было бы позвонить в полицию или хотя бы рассказать о том, что происходит, кому-нибудь из старших, но кому?

«Никто не поверит, даже не пытайся, — сказала себе Марго. — В лучшем случае загремишь в психушку, как Роза».

Билет, который достала маман, лежал у Марго на столе. Идти на концерт ужасно не хотелось, при воспоминании о взгляде Вадима Розанова становилось страшно до слабости в ногах, но сегодняшнее выступление «Кристы» было последним из запланированных на ближайшее время.

«Струсишь — и, может быть, упустишь единственный шанс помочь Розе и Кире. И что еще хуже, до конца жизни будешь мучиться, зная, что струсила. С другой стороны, попадешься на глаза Розанову — и конец жизни может наступить очень скоро», — раздумывала девушка, роясь в ящичке стола. Она даже не отдавала себе отчета в том, что ищет, пока рука сама не вытащила на свет старый плеер.

«Марго, не глупи! Не лезь в это! Неужели ты думаешь, что достаточно будет заглушить музыку "Кристы", и она на тебя не подействует? То, что Кире это удалось, еще ничего не значит», — убеждала себя Марго, попутно думая о том, какая музыка подойдет лучше — Вагнер или «Рамштайн»?

«Лучше Вагнер. Нужно выбрать самые громкие треки. И очки. Интересно, можно ли защититься от взгляда Вадима Розанова при помощи солнечных очков? И худи с глубоким капюшоном. Жаль, что Нина не оставила свой бинокль, пригодился бы. И перцовый баллончик».

«Ага, еще мухобойку возьми, — ехидно посоветовал голос разума. — Кире не помог даже нож, и это при ее-то навыках».

Бесполезный баллончик отправился назад в стол.

Без пятнадцати семь Сергей привез Маргариту к «Пирамиде».

Девушка осмотрела пеструю толпу, надеясь увидеть Алика, но его не было.

«Может быть, он опять появится после концерта?» Хотя откуда ему знать, что Марго здесь. В этот-то раз билет ей достала ма.

Несмотря на капюшон и солнечные очки в семь часов вечера, Марго не сильно выделялась. И внимания совсем не привлекала. Это обнадеживало. И тем не менее унять дрожь в коленках не удавалось.

Марго дождалась, когда погаснет свет, и только после этого прошмыгнула в зал. Она забралась на самый последний ряд, как можно дальше от сцены, порадовавшись, что там удачно расположены колонны, за которые можно будет спрятаться. В темных очках почти ничего не было видно, но рисковать Марго не хотела, она только глубже натянула капюшон, а «Летучий голландец» загрохотал в ее наушниках, как только Розановы появились на сцене. Флейтистка на первую песню не вышла. Два солиста с гитарой и синтезатором и барабанщик. Марго старалась не смотреть на Вадима.

Розановы бросили в зал несколько приветственных фраз, и концерт начался.

Марго сжалась — это опять было «Искусственное дыхание». Звуки, исторгаемые динамиками, пробивались сквозь Вагнера, и девушка почувствовала уже знакомое желание броситься прочь. На деревянных ногах она пробралась к одной из колонн и, чувствуя, что начинает задыхаться, села за ней на пол. Никто не обращал на Марго внимания. Дрожащими пальцами она включила плеер на максимум, но «Кристу» все равно было слышно. С грохочущим в ушах Вагнером дышать стало проще, но заставить себя выглянуть из-за колонны, чтобы найти Розу, Марго так и не могла.

«Сейчас отдышусь и встану, — сказала она себе. — Сейчас, еще минутку». 19:48 показали часы на дисплее плеера.

«Не может быть! Не могла я просидеть тут сорок минут! — в панике подумала Марго. — Вставай! Вставай немедленно! Иначе вся твоя сегодняшняя затея — псу под хвост!» 20:01. «Немедленно! Сейчас!»

Обхватив колонну, Марго с трудом поднялась. Роза уже была на сцене, как обычно — где-то в глубине, но в чертовых очках ее было почти не различить. 20:37. «Как?! Как двадцать тридцать семь?» 20:50!

Марго в панике сорвала очки.

«Роза!» Да, это была Роза. Несмотря на расстояние, Марго была абсолютно уверена. Она четко видела и фигуру Розы, и выражение ее лица, и даже испуганные, полные ужаса глаза. И в этот момент у плеера села батарея. Вагнер умолк, оставив Марго наедине с «Закрытым сердцем».

«Уже? Они уже заканчивают концерт?»

Взгляд Марго скользнул по сцене, и Вадим Розанов поймал его. В прямом смысле слова: его пустые глаза, как и в прошлый раз, заставили Марго окаменеть — даже ее веки не подчинялись ей. Розанов улыбался.

Марго видела его лицо в деталях — до мельчайших морщинок в уголках глаз и губ, могла рассмотреть даже желтый налет курильщика на его зубах.

«Как? Он ведь слишком далеко, — промелькнуло у нее в голове, — почему я так хорошо вижу его лицо?»

Вадим пел про закрытое сердце, и Марго казалось, что он поет для нее одной. И пьет ее жизнь. Марго буквально увидела это — от ее груди к губам Розанова потянулся поток голубого света.

«Он как энергетический вампир, — поняла она, чувствуя, что биение ее сердца замедляется, — и на этот раз он меня выпьет».

И в этот момент взвизгнула, именно взвизгнула флейта. Инструмент Розы издал какой-то резкий, свистящий звук, и Марго увидела и его — серебристая вспышка упала между ней и Розановым, разрубив связавшее ее оцепенение.

«Я вижу звук», — отстраненно отметила Марго, падая спиной на пол. Девушка ударилась головой о ступеньку, но и при этом продолжала видеть сцену. Она видела все, что одновременно происходило в другом конце зала, как будто наблюдала за изображениями сразу на нескольких экранах.

Вот Вадим Розанов зло оглянулся на Розу, и та сжалась от ужаса, а в то же время маленький зверек метнулся к ногам Павла, недоуменно озирающегося в попытках понять, что происходит. Теперь Марго видела Розанова-старшего иначе — если в прошлый раз ей лишь смутно казалось, что его фигура расплывается, то сейчас она отчетливо разглядела массивное тяжелое существо с крыльями и печальным лицом. Зверек — тощий, ободранный то ли хомяк, то ли суслик — что-то говорил Павлу Розанову, показывая на Вадима. Павел недовольно поморщился и взмахнул рукой.

— Концерт окончен! — провозгласил он, и в зале мгновенно вспыхнул свет.

Магия бесследно исчезла.

Марго нашла в себе силы заползти за колонну. Первые зрители уже потянулись к выходу, а значит, Розановы покинули сцену. Очки куда-то подевались, скорее всего, Марго выронила их во время падения, и девушка ограничилась тем, что накинула капюшон.

«Нужно как можно быстрее добраться до машины».

Изначальный план найти Розу за кулисами после концерта был отброшен как самоубийственный. «Бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше».

Марго немного замешкалась и упустила возможность оказаться в первых рядах выходящих. В фойе уже образовался небольшой затор. Марго оказалась в плотном потоке людей, торопящихся к двери.

«Ладно, успокойся. Еще пара минут, и ты свалишь отсюда», — подбадривала себя Марго, напряженно всматриваясь в заветную дверь, маячившую в каких-то десяти метрах, заполненных людьми. На улице же, наоборот, было совсем немного народу — тонкая рваная цепочка парней и девушек тянулась к метро, несколько человек остановились покурить, парочка целовалась у самого клуба.

У Марго подкосились ноги, когда на ступеньках она разглядела неподвижную фигуру Вадима Розанова, стоящего лицом к выходу. Он уже был там. И ждал.

Марго даже не удивилась тому, что прекрасно видит сквозь массивную деревянную дверь и стены, размышлять над этим не было времени. Страх вытеснил все остальные чувства. Девушка попыталась остановиться, но толпа несла ее к двери.

«Может, он меня не заметит? Может, проскочу?» — лихорадочно пронеслось у нее в голове, как вдруг она отчетливо услышала хриплый шершавый голос:

— Обязательно заметит, но, может, и проскочишь, если сделаешь все как надо.

Марго в панике огляделась — рядом с ней шла девушка с зеленой челкой и пирсингом в носу, сзади болтали двое приятелей. Никто из них не обращал на Марго никакого внимания и уж точно с ней не заговаривал.

— Как только выйдешь за дверь — беги влево, я отвлеку Вадика. У тебя будет секунд тридцать-сорок. Беги, пока хватит сил, — беги и не останавливайся. Не останавливайся до рассвета.

— Кто ты? — прошептала Марго.

— Я здесь, на двери.

Марго уставилась на хомяка-переростка, уцепившегося внушительными когтями за верхний край деревянной двери. Теперь она рассмотрела неприглядного вида гноящиеся язвы и подсыхающие струпья у него на теле.

— Кивни, если поняла меня, — снова раздался его противный, как шуршание пенопласта, голос. — Я могу говорить с тобой и читать по губам. Но мыслей я не слышу. Кивни, если готова бежать.

Дверь была уже совсем рядом, а странное существо — почти над головой девушки. Марго кивнула.

— Хорошо.

Хомяк проворно выпрыгнул на улицу, на два шага опередив Марго, и в несколько больших прыжков оказался возле Розанова. Вадим отвлекся на него, но не успел среагировать, когда отважный зверек бросился ему в лицо.

Все это Марго успела рассмотреть за какие-то доли секунды, уже оказавшись на крыльце. Прохладный вечерний воздух мгновенно отрезвил ее, и девушка бросилась вниз по ступенькам и влево, прочь от Розанова, лишь теперь поняв, что парковка, где ее ждал Сергей, находилась по другую сторону площади.

Менять направление было поздно — даже не оглядываясь, Марго видела, что Розанов мощным броском отбросил хомяка-спасателя и тот, пролетев через всю площадь, ударился о стену дома на противоположной стороне.

Марго завернула за угол и побежала.

Марго

Девушка потеряла счет времени. Страх гнал ее, и она петляла по незнакомым улицам, несмотря на то что легкие горели, а в боку нестерпимо кололо. Чувствуя, что силы на исходе, Марго огляделась. Нужно найти людное место. На глаза внезапно попалась вывеска метрополитена. Отлично. До скольки он работает? До полуночи? До часу? На заплетающихся от усталости ногах Марго бросилась ко входу в метро.

«Хомяк сказал не останавливаться до утра, но ведь не обязательно же именно бегать?

Уеду на другой конец города и оттуда вызову такси. Так Розанову меня точно не выследить, — думала девушка. — Интересно, в метро есть банкоматы?»

Захватить с собой наличные деньги Марго не додумалась, но, к счастью, банкомат нашелся прямо у касс. Пожилая женщина возилась с оплатой каких-то квитанций не менее десяти минут, показавшихся Марго вечностью, а когда наконец подошла ее очередь, девушка обнаружила, что у нее от страха трясутся руки — она попала картой в слот лишь с третьего раза.

«Ну давай же, быстрее», — торопила она задумчивый банкомат, но тот не желал ей помогать. «Неправильно набран ПИН-код», — издевательски сообщил он. Марго чертыхнулась, вводя код заново, минуты неумолимо текли. В единственной работающей кассе не было народу, но кассирша неторопливо считала сдачу с тысячи рублей. Уже у турникета Марго показалось, что она увидела в двери силуэт Вадима. Страх снова накрыл с головой, и девушка бросилась вниз по эскалатору, не сумев заставить себя обернуться, чтобы рассмотреть наверняка.

«Не бегите по эскалатору!» — грозно приказала ей по громкоговорителю сотрудница метрополитена, но Марго неслась вниз со всех ног. Как назло, ни у одного из перронов не было поезда, и всего десяток человек во всем вестибюле. Марго опять поглубже натянула капюшон и двинулась в конец платформы, чтобы быть как можно дальше от эскалатора. Пять секунд, десять… Из правого тоннеля наконец послышался шум. Марго вошла в последний пустой вагон, и уже через минуту поезд нес ее прочь.

«Две станции до перехода на другую линию, — девушка впилась взглядом в карту метро на стене вагона. — Если я пересяду на другую ветку, то наверняка смогу затеряться», — в панике размышляла она, когда вдруг затылком почувствовала ледяной взгляд.

Марго обернулась. Крик застрял в горле. Вадим Розанов насмешливо смотрел на нее сквозь стекло, свесившись с крыши вагона. Его кожа отливала синим, глаза были все той же черной бездной, которая смотрела на Марго в клубе, а растянутые в улыбке белые губы обнажали острые, как у акулы, зубы. Сквозь эти зубы к Розанову снова потянулись голубые светящиеся нити. У Марго подкосились ноги, и она практически упала на скамейку, не в силах пошевелиться.

«Он никакой не гипнотизер, — отчетливо поняла девушка, — и даже не человек. Вадим Розанов — чертова нечисть».

А поезд тем временем въезжал на станцию.

«Может быть, его кто-то остановит? Транспортная милиция, или как их там?» — с надеждой подумала Марго.

Мужчина ловко кувыркнулся с крыши и, широко улыбнувшись, зашел в вагон. Двое молодых людей вошли в соседнюю дверь, не обратив на Розанова никакого внимания.

— Все верно, они меня не видят, — ответил Вадим на незаданный вопрос, — обычные люди видят меня, только когда я этого хочу.

— А почему ты хочешь, чтобы я тебя видела? — спросила Марго, борясь со слабостью.

Ей захотелось облизать пересохшие губы, но язык тоже был абсолютно сухим.

— А вот в этом, красавица, и весь фокус с тобой, — Розанов уселся рядом с Марго и обнял ее за плечи.

Рука Розанова оказалась очень тяжелой.

«Будто железная», — подумала Марго, чувствуя, как немеет спина.

— Именно твои особенные глаза меня в тебе и привлекли.

— Особенные глаза? — просипела девушка.

— Ну да. Ты ведь видела, что мы делаем на концерте? А не должна была. И сейчас видеть меня не должна. Это твой особый дар — истинное зрение. Довольно редкая штука. И я знаю, кому предложить твои глаза. Одна эксцентричная особа щедро заплатит за такие экземпляры в своей коллекции.

Поезд снова остановился.

— Вставай, выходим, — скомандовал Вадим, — нам нужно перейти на другую линию.

Марго послушно встала и зашагала за ним. Ее как будто за веревочки дернули. Да так оно и было! Марго разглядела грязно-красные нити, опутавшие ее запястья и щиколотки.

— Потрясающие глаза, — хмыкнул Розанов, поняв, что и красные нити девушка тоже видит. — Рида будет в восхищении.

— Ты вампир? — тихо спросила Марго, послушно следуя за мужчиной.

— Вампир? Вряд ли. Кровь не является для меня необходимостью, хотя иногда я ее и пью. Я скорее лич. Сюда, дорогая. — Вадим обнял девушку за талию, увлекая за собой по лестнице в переход, откуда доносились звуки музыки. — Высасываю жизнь, сны, мечты, время и прочее барахло.

— Время? Ты поедаешь время? Как на концерте, да?

— Ну почему же поедаю? Я бы подавился столько жрать. Вот мой старший брат — Павел — тот жрет все подряд. Недавно, например, в один присест сожрал лошадь в цирке. А я ворую для нужд моей проклятой родины.

Марго хотела спросить об этой таинственной родине, но не успела, Розанов отвлекся.

— А это кто еще у нас? Я что, сегодня для всех как на ладони? — мужчина затормозил около двух девушек-музыкантов, стоящих в переходе.

Красные нити сжались на лодыжках, и Марго тоже пришлось остановиться.

Одна из девушек играла на скрипке, вторая — пела. Марго узнала старую песню про перекресток семи дорог, которую иногда крутили по радио в машине Сергея. Обе девушки с ужасом смотрели на Розанова и Маргариту, но не прерывали своего выступления.

— Красавицы, я тронут и обескуражен вашим вниманием, — Вадим отвесил шутовской поклон.

Девушка, которая пела, замолчала и испуганно подвинула ногой коробку с мелочью. Ее напарница продолжала играть, хотя и в ее глазах читался ужас. И еще что-то, чего Марго не уловила. «Сожаление? Сомнение?»

— Забирай все, пожалуйста. Только уходи, — дрожащим голосом попросила та девушка, которая подвинула Розанову коробку.

Она испуганно отступила к стене и скрестила руки в беспомощном жесте защиты. Марго заметила, что у нее нет пальцев на одной из рук.

Вадим улыбнулся и посмотрел на скрипачку.

— Все? Я правда могу забрать все?

Скрипачка облизала пересохшие губы. Она отвела взгляд и медленно кивнула.

— Тогда, если ты не против, я возьму глаза, — все с той же неприятной улыбочкой процедил Розанов и повернулся к девушке без пальцев.

Марго не удалось закричать — красная нить пережала горло, девушка крикнуть тоже не успела — Вадим молниеносным движением схватил ее за горло. Под его пальцами мгновенно появились багровые пятна, и Марго вспомнила шею Киры после концерта. Вадим шумно втянул в себя воздух, заглатывая жизнь несчастной девушки огромными глотками. Все продлилось не более трех секунд.

Безжизненное тело певицы упало на пол.

— Даже на один глоток не хватило. — Вадим театрально вытер губы. — Совсем слабенькая была.

Подруга убитой девушки продолжала играть. По ее щекам катились частые быстрые слезы.

— Тебе, я так понимаю, правила иммиграции объяснили? — обратился к ней Розанов.

Та кивнула, продолжая и играть, и плакать.

— Тогда добро пожаловать в Леонтоподиум. Считай, обязательный взнос ты оплатила, — он кивнул на мертвую девушку. — Глаза я забираю, это моя добыча.

Розанов присел рядом с трупом и достал из кармана платок. Марго замутило. Она зажмурилась, уже поняв, что сейчас произойдет, но это не помогло. К своему ужасу, она продолжала видеть даже с закрытыми глазами.

Вадим невозмутимо выдавил мертвой девушке глаза и аккуратно завернул их в платок.

Марго стошнило. Красные нити позволили ей согнуться, хотя и натянулись до предела.

— Фу, как вульгарно. Хорошо хоть ботинки не замарала. Пошли, нам тут больше делать нечего.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Марго, когда они остановились в самом конце практически пустой платформы.

В нескольких метрах от них стояла пожилая пара, а на другом конце вестибюля — мужчина в наушниках. На Розанова никто не обращал внимания.

— Мы едем в Леонтоподиум. Город эдельвейсов, слышала?

— Я думала, это какая-то метафора. Значит, мы сейчас на вокзал?

— Не-а, — усмехнулся Вадим, — мы туда на метро доедем.

— Ясно. Это не настоящий город, да? А что? Клуб или ресторан какой-нибудь?

— Леонтоподиум — это город. Самый настоящий, можешь не сомневаться.

Розанов хотел сказать еще что-то, но его заглушил приближающийся поезд. В последнем вагоне, куда Вадим втолкнул Марго, никого не было.

— Нам далеко ехать. Садись, — Розанов потянул девушку на скамейку.

— Ты убьешь меня, когда мы туда приедем? Как ту девушку? И как Киру? — Марго заставила себя поднять взгляд и посмотрела в глаза мужчине.

Бездна была все там же. Смотреть в эту маслянистую пустоту было жутко и больно — Марго почувствовала, что по лицу побежали горячие слезы, но не отвела взгляда. Где-то на периферии сознания Марго услышала объявление об остановке, но не обратила на это внимания. Черные нечеловеческие глаза заняли весь ее мир. Слезы лились уже сплошным ручьем. Вадим отвел взгляд первым, но Марго вовсе не чувствовала себя победительницей. Ощущение было такое, как будто из нее вынули все внутренности и набили ватой. Она не могла самостоятельно пошевелить ни одной частью тела. Мысли тоже стали ватными. Девушка проваливалась в какую-то мягкую темноту.

— Ой, ну я в восхищении, только такие фокусы мне больше не нужны, — насмешливо произнес Розанов. — Должен признать: твои глаза — это нечто. Не прощу себе, если сломаю. Потому и тащу тебя с собой в Леонтоподиум живьем. Пусть Рида сама извлекает. И кстати, Кира еще жива. Я продал ее Раде для тренировок. А теперь засыпай.

— А потом ты меня убьешь? — снова спросила Марго, поразившись, насколько мало ее это трогает. Темнота наступала, поглощая все вокруг. Ребята, сидевшие раньше в вагоне, куда-то делись. Должно быть, вышли на предыдущей станции. Марго уронила голову на грудь.

— Ну а что с тобой еще делать? Кроме глаз, ничего ценного в тебе нет. Эдельвейсы все сожрут в первую же ночь.

— Алик как-то подарил мне эдельвейс, — вспомнила ни с того ни с сего Марго уже в полусне, — только совсем никакой он не веселый. Но милый. И добрый…

— Что-о-о? — поразился Розанов. — А ну-ка, проснись!

Марго мгновенно вынырнула из сна. Ее как будто окатили ушатом ледяной воды. Розанов вскочил на ноги и, ухватив девушку за грудки, встряхнул ее, как куклу.

— Просыпайся, я сказал! — Мужчина прижал Марго к торцевой двери вагона, продолжая держать над землей. — Что ты сейчас сказала?

К Марго вернулась ясность сознания, а вместе с ней и эмоции. По большей части ярость.

— Сказала, пошел ты к черту, сволочь! — выплюнула она, поражаясь своей смелости.

Что произошло? Куда делся страх? Девушка уставилась на своего похитителя, пытаясь сообразить, в чем дело. Что не так?

— А я думал, мы договорились о сотрудничестве.

Розанов неприятно усмехнулся, обнажив желтые остроконечные зубы, но Марго наконец поняла, что в нем изменилось.

— У тебя красивые глаза, когда оно сквозь них не смотрит, — выдавила она.

Черная бездна пропала. Вадим Розанов смотрел на мир вполне обычными светло-голубыми глазами. И был почти человеком.

— Ха. Вот дерьмо, — прокомментировал он, отпустив девушку.

Марго шлепнулась на пол вагона, Вадим сел на скамейку. Поезд снова остановился на станции. Двери открылись и закрылись, не впустив новых пассажиров. Похоже, последний вагон в это время суток совершенно не пользовался популярностью.

Розанов достал из кармана плаща сигарету и закурил.

— Тебе не предлагаю. Это та еще дурь, — сказал он, задумчиво рассматривая Марго.

— Трогательно. Ты о сохранности моих уникальных глаз беспокоишься?

— В том числе. От этой фигни такое можно увидеть, что глаза полопаются, бам!

Розанов начертил в воздухе сигаретой «БАМ».

— Давай рассказывай. В обмен на мое беспрецедентное милосердие хочу слышать потрясающий своей нелепостью рассказ о том, как мой братец, про которого я всегда думал, что он умрет девственником, подцепил девку из Федерации и дарит ей цветочки.

— Мы с Аликом не то чтобы встречаемся, — нахмурилась Марго, — просто болтали пару раз. Ну, еще он подарил мне эдельвейс и угостил мороженым. Мы просто друзья. Ничего такого.

Розанов хихикнул.

— А это точно Веселый Алик? Ты его ни с кем не путаешь? — Он глубоко затянулся сигаретой.

— Его трудно с кем-то спутать.

— Это точно.

— Разноцветные глаза, шрамы по всему телу, волосы до плеч, плащ как из помойки, ходит босиком в любую погоду, — перечислила Марго.

Розанов помотал головой, как будто не в силах поверить услышанному.

— И о чем, ради всего святого, вы с ним болтаете?

Марго напрягла память.

— Ну, о живописи, — вспомнила она их первую с Аликом встречу.

Розанов поперхнулся дымом.

— О чем? — выдавил он, когда наконец прокашлялся.

Маргарита разозлилась. Она поднялась с пола и села напротив Розанова, пускающего кольца дыма.

— Алик, что бы ты там о нем ни думал, — отличный парень, — произнесла она с вызовом, — и то, что он не умеет читать, не значит, что он тупица.

— Обалдеть можно! А в Леонтоподиум, я так понимаю, твой прекрасный принц тебя не водил?

— Нет. Я даже не знаю, что это такое.

— Ну и зачем тогда он все это с тобой затеял?

Марго пожала плечами.

— Я думаю, я ему нравлюсь. Ну, и еще я его вижу.

— Поверить не могу. Вот идиот. Надо будет впредь называть его Безмозглый Алик, — вздохнул Розанов. — Я просто чувствую себя второстепенным персонажем любовного романа для малолеток.

— Ты глухой? Нет у нас с Аликом никакого романа, — пробурчала Марго.

Розанов рассмеялся.

— Я вижу, как светится твое сердце, когда ты говоришь о нем. Алик, кстати, тоже видит. Уверен, его это охренительно возбуждает.

У Марго отвисла челюсть.

— Да все ты врешь. У меня и в мыслях ничего подобного нет!

— В мыслях нет, — согласился Вадим. Было очевидно, что все происходящее его невероятно забавляет, — а в сердце есть. Внизу живота свечения тоже нет. Так что секс в ближайшем будущем Алику не светит, в прямом смысле слова.

Вадим потушил сигарету о скамейку. Марго рассматривала его фигуру, окутанную клубами сигаретного дыма и от этого казавшуюся нереальной. Поезд снова остановился, постоял и двинулся дальше.

— Ладно, идиоты, черт с вами, — произнес наконец Розанов, — играйте в свои игры, пока можете. Ни за что не прощу себе, если задушу в зародыше этот водевиль. Просто жуть как хочу посмотреть, чем все это кончится.

Он достал из кармана какой-то странный предмет.

— Что это? — с опаской спросила Марго.

— Ключ. Мне сейчас нужно будет выйти вон в ту дверь.

Марго посмотрела на торцевую дверь последнего вагона, за которой находилась пустая кабина машиниста.

— Хочешь спрыгнуть в тоннель?

Розанов кивнул.

— Такие правила. Мимо платформы «Кардус» поезд идет без остановок.

Марго решила не задумываться над этой тарабарщиной. У нее вдруг появилась надежда выжить. Похоже, Вадим решил уйти без нее. И не так важно, куда именно этот псих пойдет в тоннеле.

— А это у тебя волшебный ключ? — предположила девушка.

— Почему волшебный? Обычная трехгранка.

Мужчина подошел к двери и привычным движением открыл ее.

— Ладно, красавица, не поминай лихом. С тобой было весело.

— Пока, — пролепетала Марго, все еще не веря, что кошмар так неожиданно закончился.

— Да, вот что, — Розанов прикрыл дверь, — на всякий случай имей в виду. — Вадим замолчал, покусывая нижнюю губу. — Как ни прискорбно это признавать, но по сравнению с Веселым Аликом я просто агнец.

— Ладно, я поняла, — ответила Марго, молясь, чтобы он поскорее ушел.

Мужчина снова распахнул дверь вагона.

— И вот еще что, — крикнул он напоследок, — не мучай человека. Порадуй его жарким сексом!

С этими словами Розанов, наконец, исчез. Марго на секунду показалось, что она разглядела за окном поезда темную неосвещенную платформу, мимо которой они промчались, не сбавляя скорости.

Девушка осталась в пустом вагоне одна. Все еще не веря, что Розанов просто взял и ушел, Марго попыталась встать со скамейки, но ноги предательски разъехались, и она упала. Правую ногу пронзила боль.

«Вывих, что ли? — подумала Марго, корчась от боли. — Это надо же! Пережить встречу с личем и шлепнуться в вагоне по собственной глупости!»

От пережитого напряжения девушка рассмеялась. Она хохотала, не в силах остановиться, и даже не сразу заметила, что к смеху присоединились слезы.

Поезд сбавил ход.

«Черт! Надо доползти до двери, позвать на помощь».

— Помогите! — крикнула она, когда двери открылись.

Ее услышали. В вагон вошел мужчина и присел рядом.

— Слава богу! — пролепетала Марго. — Я упала и, кажется, вывихнула ногу!

— Я помогу, — сказал мужчина, — не волнуйся, все хорошо.

— Да, наверно, надо позвать дежурного по станции, или как он там называется, — начала Марго, как вдруг мужчина легко подхватил ее на руки и вынес из вагона.

Марго подняла взгляд на своего спасителя, и ее сердце оборвалось — это был Павел Розанов.

— Отпусти меня, немедленно! Я буду кричать! — взвизгнула она.

— Не нужно. Я хочу тебе помочь. И если понадобится, я смогу тебя защитить, — голос Розанова-старшего был спокойным и мягким. — А сейчас я донесу тебя вон до той скамейки, и мы поговорим. Идет?

— Что случилось? Что с девушкой? — К ним спешил работник метрополитена — мужчина лет сорока в форме и фуражке.

«Он видит нас обоих, — поняла Марго. — Значит, Павел не скрывается».

— Он пришел помочь, это я его привел, — услышала Марго знакомый противный голос и огляделась. — Не поднимай лишнего шума, пожалуйста.

Тот самый хомяк-спасатель сидел у скамейки, куда Павел собирался ее отнести. Кем бы ни было это существо, оно уже дважды спасло ей жизнь.

— Я упала в вагоне, — сказала Марго подоспевшему дежурному, и хомяк одобрительно закивал, — похоже, вывихнула ногу.

— Сейчас скорую вызовем, — предложил мужчина в форме.

— Не стоит торопиться, думаю, это просто ушиб, — сказал Павел, осторожно опуская Марго на скамейку.

Хомяк-переросток посторонился, уступая девушке место.

— Вы что, врач? — ворчливо спросил сотрудник метрополитена.

— Да, хирург-травматолог.

— Ну, тогда ладно, — согласился дежурный, но в его голосе явно слышалось сомнение.

Розанов-старший осторожно положил свою огромную ладонь девушке на колено. От его прикосновения по всему телу растеклось приятное тепло.

— Так больно? — спросил он, легко сжав пальцы.

— Нет, — удивленно ответила Марго.

Мучавшая еще секунду назад боль бесследно пропала.

— Встать можешь?

Марго с опаской поднялась, стараясь не напрягать поврежденную ногу.

— Смелей. Ничего страшного.

Марго пошевелила ногой, согнула колено.

— Действительно, все прошло, — признала она.

— Значит, идти можете? Скорую вызывать не надо? — деловито спросил дежурный.

— Думаю, дойду сама. Спасибо за помощь.

— Осторожнее в следующий раз. Держитесь за поручни.

— Ты целитель, да? — спросила Марго Павла, когда служащий отошел на достаточное расстояние.

— Да ну что ты, — тепло улыбнулся Павел. — Просто ты перенервничала. Это был обычный ушиб, только и всего. Тебя что-то напугало?

— Ага. Твой чокнутый брат похитил меня, убил девушку в переходе и хотел продать мои глаза какой-то сумасшедшей коллекционерке. Я, кажется, действительно немного испугалась.

Улыбка сползла с лица Павла, уступив место удивлению.

— Вадим все-таки догнал тебя? Но как тогда ты выжила? Где он? — понизив голос, спросил Розанов.

— Вышел из вагона, не доехав до станции.

Павел беспомощно оглянулся на хомяка, сидящего у скамейки. Тот пожал плечами и театрально закатил глаза.

— Послушай, малышка, — начал Павел.

— Я тебе не малышка, — огрызнулась Марго.

— Ясно, извини.

Розанов тяжело вздохнул и попытался начать снова.

— Мой брат не очень хороший человек.

— Он вообще не человек, он лич!

Павел наградил Марго еще одним удивленным взглядом.

— Ладно, он не человек, не спорю. И он очень плохо поступил с тобой не только когда напал на тебя, но даже когда просто позволил себя увидеть. Будет лучше, если ты забудешь обо всем, что произошло этим вечером. Я помогу тебе. Дай руку.

— Ты хочешь стереть мне память? — спросила Марго.

— Поверь, девочка, так будет лучше. И прежде всего для тебя. Ты забудешь Вадима и будешь жить как раньше.

— А если я снова увижу его глаза?

— Не увидишь, я вправлю Вадику мозги.

— Ну а если я увижу не Вадика, а твои крылья, или этого хомяка-переростка, или Алика с его метлой? Я опять буду думать, что сошла с ума? — перебила собеседника девушка. — Нет уж, лучше оставь мою память в покое!

Лицо Павла вытянулось от удивления. Прогремел очередной поезд.

— Ты видишь мои крылья? Прямо сейчас? — спросил он, когда шум состава затих.

Марго покосилась на огромные белоснежные крылья, перья из которых валялись по всему перрону.

— А ты думаешь, их можно не заметить? И ты линяешь!

Павел снова оглянулся на хомяка, ища поддержки.

— Я же тебе говорил, что она нас видит, — подал голос тот, — вот на ее глаза Вадик и позарился. Она зрячая.

— Ну, отлично! И что мне теперь прикажешь делать? Тащить ее к Раде?

— Не будь трусом. Пожалей девчонку, — буркнул хомяк.

— Думаешь, мне хочется? Но, вообще-то, у нас есть правила!

— Даже Вадик ее отпустил, — укоризненно покачал головой странный зверь.

— Кстати, почему он тебя отпустил? — спросил Павел.

Отвечать Марго не пришлось. За спиной Розанова возникла знакомая фигура с метлой. Алик, видимо, вышел из только что отошедшего поезда. Никогда еще Марго не была так рада его видеть!

— Отойди от нее, Павлик, — сказал он.

— А ты тут еще откуда нарисовался? — раздраженно произнес Розанов, обернувшись. — Рида прислала?

— Нет. Отойди от Марго. Ты в порядке? — обратился он к девушке.

— Нет! — взвизгнула Марго. — Я не в порядке! Во-первых, мог бы и раньше сказать, что вся твоя семейка сплошь чокнутые монстры. А во-вторых, что бы там ни говорил Вадим, имей в виду — я не собираюсь с тобой спать!

Хомяк прыснул со смеху.

— Опа, какой поворот сюжета, — прокомментировал Павел, с трудом сдержав улыбку.

Алик несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот.

— Я не знаю, что там тебе наплел этот извращенец, но у меня и в мыслях ничего подобного не было, — сказал он наконец.

— Врешь, — возразил хомяк.

— Ну почему врет? В мыслях и в мечтах — это действительно разные вещи, — философски заметил Павел.

— Ребята, шли бы вы отсюда, — обратился Алик к брату и хомяку, — я сам разберусь. А увести ее к Раде я вам не дам.

— Не дашь? Ты что, мне угрожаешь? — голос Павла был спокойным, но Марго почувствовала, как мгновенно наэлектризовалась вся платформа.

Павел расправил плечи, став еще больше. Он возвышался над в общем-то не обиженным ростом Аликом на добрый метр.

— Не лезьте в бутылку, очень вам советую. Я не хочу тащить в Леонтоподиум труп ни одного из вас. Особенно тушу Павлика, — вмешался хомяк, прыгнув между ними.

— Так ты мне угрожаешь, Алик? Ради этой девочки? — повторил Павел.

— Я тебя прошу.

— Ой, ну если уж вам обоим так не терпится стать братоубийцами, прибили бы лучше Вадика, — проворчал зверек. — Пошли, Павел, мы тут лишние. Видишь же — любовь.

Павел раздумывал несколько секунд, а потом, неодобрительно покачав головой, направился вслед за хомяком.

— Если эта девушка тебе действительно дорога, исчезни из ее жизни, — посоветовал он Алику на прощанье.

Через несколько секунд поезд увез странных пассажиров.

Марго с Аликом остались одни на опустевшем перроне.

— Ты и твои братья из другого мира, да? — спросила Марго.

Алик кивнул. Он выглядел подавленным и притихшим.

— Мне очень жаль, что я втянул тебя во все это. Павел прав, мне лучше исчезнуть. Если бы не Роза, он уже сегодня уволок бы тебя в Леонтоподиум к Раде.

— Роза теперь тоже в вашем мире? Это она рассказала тебе, что у меня неприятности?

— Да. Нам еще очень повезло, что она так быстро меня нашла.

— А что это за мир, из которого вы приходите?

— Не спрашивай. Пожалуйста. Тебе лучше ничего не знать о Леонтоподиуме и никогда больше с ним не пересекаться. Он не для таких, как ты, — в голосе Алика появился несвойственный ему металл.

— Но я уже с ним пересеклась!

— И чуть не погибла. Марго, я прошу тебя, очень прошу, держись от Леонтоподиума подальше. Если ты попадешь туда, я не смогу тебя защитить. Просто уходи прямо сейчас и никогда больше не вспоминай о том, что произошло.

— И все это закончится? — не поверила девушка.

— Да.

— А Кира? — вспомнила Марго. — Это моя подруга, Вадик сказал, что она тоже теперь у вас — у какой-то Рады.

— Если Кира еще жива, то это ненадолго, — хмуро проговорил Алик, — Рада использует хороших бойцов для своих тренировок.

— Ей можно помочь? — с надеждой спросила Марго. — Ты можешь как-нибудь вывести Киру из этого вашего Леонтоподиума?

— Нет. Даже не думай. Это невозможно.

— Но мы же не можем просто так бросить ее там! За меня же ты заступился!

— Ты другое дело, — Алик отвел глаза.

«Неужели он действительно в меня влюблен?» — с жалостью подумала Марго.

— В Леонтоподиуме для меня все гораздо сложнее. Рада — одна из принцесс, а я, — Алик грустно улыбнулся, — в общем, лучше тебе не знать. Киру не спасти, просто поверь мне, пожалуйста!

— Я верю.

— Мне надо домой, — Марго невыносимо захотелось оказаться в своей комнате, укрыться с головой одеялом и спрятаться от всего и ото всех.

— Я провожу тебя.

Эскалатор они преодолели молча.

— Мы с тобой тоже больше не увидимся? — спросила Марго, когда они в ожидании такси остановились на ступеньках метро.

Несмотря ни на что, прощаться с Аликом ей не хотелось.

— Нет. Я и так понаделал кучу глупостей.

Вид у Алика был такой грустный и несчастный, что Марго захотелось его утешить.

— Кстати, спасибо, что спас меня! Ты был просто бесподобен со своей метлой наперевес! — улыбнулась она. — Ты мой рыцарь!

Поддавшись внезапному порыву, девушка поднялась на цыпочки и быстро поцеловала Алика, слегка прикоснувшись губами к его губам. Алик вздрогнул, отшатнувшись назад. Вид у него был настолько ошарашенный, что Марго рассмеялась.

— Извини, если напугала.

— Ты лучшее, что со мной случалось в жизни.

Марго стало не по себе. «Сколько же ему все-таки лет?» — подумала она, но спросить не решилась.

— Ты правда напал бы на Павла, если бы он попытался меня увести? — задала она вместо этого другой вопрос.

— Правда.

— Ударил бы его метлой?

— Да.

Алик слегка качнул рукой, и Марго ахнула, увидев в свете фонаря блеск выдвинувшего лезвия. «Нет, блин, такие фокусы — это перебор. Лучше действительно держаться подальше от их семейки», — подумала Марго.

Пискнула эсэмэска.

— Машина прибыла, — сообщила девушка. — Ну, пока, Алик.

— Прощай, Марго.

Девушка села в подъехавшее такси. Ей хотелось плакать. Вся усталость этого безумного вчера разом навалилась на нее.

Марго обернулась, чтобы еще раз посмотреть на Веселого Алика, стоящего у метро. Как раз перед тем, как такси завернуло за угол, она увидела, как к Алику быстро подошел высокий блондин в черном. Марго показалась, что у мужчины в руке был меч.

«Это еще кто такой? — устало подумала она. — Очередной сумасшедший родственник? Может, стоит вернуться и удостовериться, что с Аликом все в порядке?»

Такси увозило ее все дальше.

«С добрыми намерениями оружие не обнажают».

Марго попыталась заглушить нарастающее чувство беспокойства.

«Алик сможет за себя постоять, — она вспомнила лезвие, блеснувшее в прутьях метлы. — А вот ты как раз только будешь ему мешать».

— Все в порядке? — спросил таксист, заметив охватившую Марго нервозность.

— Да. Мне просто нужно домой как можно скорее.

Марго проспала почти до полудня и проснулась совершенно разбитой. Все произошедшее накануне казалось кошмарным сном. Теперь, в привычной обстановке своей комнаты, когда в окно светило яркое солнце, Алик, Вадим, Павел и их хомяк казались порождениями больного воображения.

«Лич и крылатый гигант, поющие рок? Говорящий хомяк-пацифист? Влюбленный босой дворник со смертоносной метлой?»

При воспоминании об Алике стало не по себе.

«С ним все в порядке», — сказала себе Марго, но внутренний голос не хотел соглашаться с этим.

К удивлению Марго, ей довольно легко удалось избежать скандала с маман. Та сама подсказала линию поведения.

— Ты была с ним? С этим своим новым другом? — требовательно спросила Наталья Владимировна, как только Марго вошла в дом прошлой ночью. — Ты хоть знаешь, который час?

Отца, к счастью, дома не было. Маман в шикарном шелковом пеньюаре сидела в полутемной гостиной с бокалом виски.

— Извини, ма, я действительно заболталась с Аликом, — Марго решила придерживаться своей обычной тактики — врать, основываясь на реальных фактах. — Мы не следили за временем. Не до того было.

— Ты переспала с ним? — грозно прищурилась маман.

Марго еле сдержала смех.

«И почему все сегодня вечером так интересуются этим вопросом?» — подумала она.

— Нет, ма. На этот счет можешь не волноваться. Алик в курсе, что я не собираюсь с ним спать.

Наталья Владимировна нахмурилась.

— Ты надо мной смеешься? Я серьезно тебя спрашиваю! — она громыхнула стаканом о полированную столешницу дубового стола.

— Ма, я очень устала. И секс здесь совершенно ни при чем. Мы с Аликом обсудили этот вопрос, и я сказала, что пока не готова.

По мере того как смягчалось выражение лица маман, Марго врала, а вернее, компилировала факты все увереннее.

— Алик меня понял и вполне со мной согласен. Но если тебе интересно, я его поцеловала. И Алик считает, что я — лучшее, что с ним случалось в жизни.

Маман поджала губы.

— Это не очень типично для молодого парня.

— Он особенный.

Маман подошла к Марго и положила руки ей на плечи.

— Девочка моя, я знаю, что мы с тобой не очень близки, и у нас не было возможности серьезно поговорить об этом…

— Ой, мам, ну не начинай, — поморщилась Марго.

— Но я рада, что ты ведешь себя правильно. Ты у меня молодец.

— Ма, я смертельно устала. Давай на сегодня закруглимся.

— Какая же ты у меня уже взрослая! — вздохнула маман. — Но все-таки в следующий раз звони, если задерживаешься!

На этом инцидент был исчерпан.

Марго

Марго не захотела задерживаться дома, но и опустевший блок в пансионате наводил тоску.

«Странно, когда Роза, Кира и Нина были здесь, они меня жутко раздражали. И видеть никого из них не хотелось, а стоило им пропасть, как меня замучило одиночество».

От нечего делать Марго полезла читать новости в интернете и буквально сразу наткнулась на заметку «Хищник на свободе». Сразу несколько новостных сайтов написали о происшествии в цирке — в ночь с пятницы на субботу одну из лошадей задрал какой-то крупный хищник.

Цирк отмалчивался, журналисты строили догадки и пересказывали слова «неофициальных источников» о том, что неустановленный хищник, предположительно тигр или лев, выбрался из клетки и почти полностью сожрал одну из лошадей, оставив только обглоданные кости.

Странность заключалась в том, что, по словам представителей цирка, все хищники были на месте и своих вольеров не покидали. Независимый эксперт, к которому обратился один из журналистов, также выражал сомнение в том, что один тигр или лев, пусть даже самый крупный, может за ночь съесть взрослую лошадь.

В любое другое время Марго сочла бы новость уткой, но ей вспомнились слова Вадима об аппетите Павла. Марго поежилась. Перед глазами всплыла огромная фигура Розанова-старшего. «Неужели этот на вид добродушный здоровяк охотится на лошадей и ест сырое мясо? Жаль, не удалось спросить, что он такое. Может, вервольф? Хотя откуда у вервольфа крылья?»

В одной из статей вместо фотографии цирка, где произошло ЧП, просто выложили карту.

«А "Пирамида" совсем рядом, — отметила Марго, взглянув на нее. — А вот и "Ритц-Карлтон"».

«Черт! Какая же ты идиотка! — Марго хлопнула себя по лбу. — Ведь ты же с самого начала знала, что Розановы живут в "Ритц-Карлтоне"! Алик принес тебе билеты в конверте из этого отеля! Значит, и Роза там с ним. Незачем было идти на концерт, можно было просто найти Розу в "Ритц-Карлтоне"!»

Марго навела мышку на изображение отеля, и всплыл номер телефона приемной. Не успев даже обдумать план действий, девушка набрала цифры на своем сотовом.

— «Ритц-Карлтон». Слушаю вас, — произнес приятный женский голос после первого же гудка.

— Добрый день. Меня зовут Сергеева Маргарита. Соедините меня, пожалуйста, с Нурсаетовой Розой из номера люкс. Мы с ней договаривались о разговоре.

«А вдруг Роза живет не в люксе? А разрешено ли работникам отеля соединять с постояльцами?» — запоздало подумала Марго.

— Подождите, пожалуйста, я проверю, есть ли у нас такой постоялец, — ответила девушка на том конце провода.

Прошло не меньше трех минут, и Марго, слушая венский вальс в трубке, уже решила, что о ней забыли, когда голос вежливой девушки вернулся:

— Соединяю.

Сердце Марго лихорадочно забилось. «Блин, как же все было просто!»

— Алло. Это ты, Марго? — услышала она голос Розы.

— Роза, привет! С тобой все в порядке? — выпалила Марго.

— Да. У меня все хорошо.

«Как глупо! И что мне ей теперь говорить? Мы же с Розой никогда даже толком не разговаривали раньше, когда она была в школе».

— Ну, ладно тогда. Мы с Ниной и Кирой волновались за тебя, когда ты пропала из больницы. Пытались найти тебя на концерте, и много чего случилось, — сбивчиво бормотала Марго, — но раз у тебя все в порядке, то просто хочу поблагодарить за то, что ты помогла мне и тогда, на концерте, и потом, с Аликом.

— Марго, ради бога, держись от Леонтоподиума подальше! Не нужно тебе все это! — вдруг торопливо зашептала Роза. — Киру и Нину уже не спасти. Меня… — Роза запнулась, — мне, знаешь ли, похоже, еще повезло. Я сюда вписалась, я из тех, для кого Леонтоподиум и был создан. Но у тебя еще вся жизнь впереди! Не пытайся покинуть Федерацию!

«Стоп! Почему и Нину тоже?» — не поняла Марго.

— А что с Ниной? Почему ее не спасти? У нее тоже проблемы? — перебила она Розу.

— Вадик поцеловал ее. Уже ничего не поделать, она отравлена. Однажды утром она просто не проснется. Ты ничем не сможешь помочь. И не суйся в Город эдельвейсов, будет только хуже. Вообще забудь про Кардус!

Роза бросила трубку. Несколько минут Марго просидела в оцепенении.

«Боже, значит, и Нина тоже в опасности. Выходит, в ту ночь Вадик напал не только на Киру. Что же делать?

Кардус. Ведь так сказала Роза? "Забудь про Кардус". Это слово прозвучало очень знакомо. Ах да! Платформа "Кардус", о которой говорил Вадим, прежде чем спрыгнуть в тоннель между станциями. И я ведь ее видела, — напомнила себе Марго. — Значит, вход в таинственный Леонтоподиум — через эту платформу».

«Не суйся в Город эдельвейсов, будет только хуже, — повторил разум голосами Розы и Алика, — вообще забудь все это, как страшный сон». Но эта мысль затерялась в рое других, крутящихся в основном вокруг того, что такое трехгранный ключ и где его достать.

За вечер Марго еще трижды набрала номер Розы, но та больше не ответила.

К огромному удивлению Марго, Нина вернулась в школу уже в понедельник. Она, вероятно, приехала еще утром, но почему-то не зашла к подруге. Марго заметила ее только на первом уроке. Шел урок литературы, учительница что-то монотонно рассказывала про «Гранатовый браслет», когда Марго, оторвавшись от рисования в тетради, обнаружила, что первая парта, где обычно сидела Нина, на этот раз не пустует.

Нина была на месте как ни в чем не бывало. В своей идеально сидящей школьной форме и с безупречно уложенными темными волосами. Разглядеть лицо Марго со своей последней парты не могла. Но вела себя Нина абсолютно спокойно.

«Вот тебе раз! Могла бы и зайти перед уроками! Хотя бы из вежливости!»

Не похоже, что Нина собралась умирать.

«Может, Роза ошиблась в своих мрачных прогнозах?» Марго с трудом дождалась конца урока, но, к ее еще большему возмущению, Нина даже и не подумала подойти к ней на перемене.

«Ладно, если гора не идет к Магомеду…» — зло подумала Марго, догоняя подругу в коридоре.

— Привет!

— Привет! — Нина замедлила шаг и вежливо улыбнулась. — Чем могу помочь?

Марго опешила от такого неожиданно сдержанного обращения.

— Нина, у тебя все в порядке? — обескураженно спросила она. — Я тебе несколько раз звонила, и у меня такие новости, что закачаешься!

— У меня все прекрасно. Я люблю новости, расскажешь за обедом? — тон Нины был спокойным и сдержанным.

— За обедом? Да ты просто не представляешь, что я узнала о Розановых!

Лицо Нины как-то странно дернулось. Показалось, что она что-то беззвучно произнесла одними губами, но уже через секунду вежливая маска вернулась.

— Нет, про Розановых я слушать не хочу. Эта тема мне совершенно не интересна.

— Да что с тобой такое?

Вдруг лицо Нины расплылось. Марго зажмурилась, а когда снова открыла глаза, изменилась не только Нина, но и весь коридор — появилось какое-то странное золотистое свечение, как будто в воздухе парили мельчайшие частички пыли, переливающиеся на солнце. И вот в этом свечении Марго с удивлением увидела Нину так, как видела Алика, Вадима, Павла и хомяка.

У Нины был зашит рот. Просто зашит белыми нитками. Да и выглядела Нина просто ужасно — темные круги под глазами, желтоватое лицо, посиневшие губы. На шее и подбородке виднелось какое-то шелушащееся пятно грязно-серого цвета.

«Как труп», — пронеслось в голове у Марго.

— Нина, у тебя большие проблемы, — выдохнула она.

Губы Нины, стянутые нитью, дрогнули, на них выступили капельки крови, но не разомкнулись.

— Вовсе нет, у меня все хорошо, — сказала Нина.

— Ясно. Я поняла, как это работает — нитки не дают говорить правду.

Прозвенел звонок. Марго отвлеклась, и золотая пыль исчезла, забрав и страшный облик Нины. Марго несколько раз моргнула, но видение не вернулось.

— Извини, мне пора на урок, — прощебетала Нина как ни в чем не бывало, — увидимся позже.

Все оставшиеся уроки пролетели мимо Марго. Она с трудом высидела английский и химию, а на истории директор представил классу новую ученицу.

— Знакомьтесь, девочки, это Климова Наталья. Наташа будет учиться в вашем классе следующие несколько недель до конца учебного года.

Девушки с любопытством рассматривали новенькую — миловидную стройную девушку с огненно-рыжими локонами — и недоуменно переглядывались. «Новая ученица в выпускном классе в самом конце года? Климова? Кто ее родители? Фамилия вроде не на слуху».

У Марго были свои подозрения насчет Натальи, и, чтобы их окончательно подтвердить, она подняла руку и спросила:

— А где новенькая будет жить?

Наталья наградила Марго внимательным взглядом.

— Вот как раз в вашем блоке, Сергеева, — ответил директор. — А что за внезапный интерес?

— Я просто тоже подумала, что было бы хорошо пригласить ее пожить у нас, — прикинулась доброжелательной дурочкой Марго.

— Похвально, — одобрил директор.

Наталья тоже, похоже, приняла это объяснение. В том, что новую соседку прислали на замену Кире, Марго не сомневалась. Нине же, казалось, было абсолютно все равно. За обедом Марго предприняла еще одну безрезультатную попытку растормошить подругу.

— У меня все хорошо, — упорно твердила та.

— Ты хоть помнишь про Розу и Киру? У них, как и у тебя, большие проблемы!

— У них тоже все хорошо.

На этой фразе мир снова «сдвинулся», и Марго увидела кровавые бусины на губах и в уголках глаз Нины.

— Ладно, все ясно. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

То, что у Нины осталось совсем мало времени, было очевидно.

«Роза больше не возьмет трубку, значит, мне нужен Алик. Если он и не захочет помогать, то хотя бы подскажет, как быть. Теоретически есть небольшой шанс снова найти его в психбольнице, — размышляла Марго, — он там бывает не всегда, но других вариантов у меня нет. Нужно попасть туда как можно скорее. Ждать до субботы нельзя, надо сбежать из школы сегодня же. Но как?»

С каждым взглядом на Нину решимость Марго росла. До самого вечера девушка пыталась придумать, как выбраться из школы. Тот сотрудник из охраны Лаврина говорил, что ученицы пансионатов всегда знают способы незаметно отлучиться из школы, но проблема была в том, что Марго не относилась к числу этих счастливиц.

Она обвела глазами класс, работающий над самостоятельной по математике. Кто из ее одноклассниц может знать такой способ?

«Да какая разница, мне-то все равно никто ничего не расскажет!»

Марго впервые пожалела, что не обзавелась подругами и приятельницами, помимо Нины.

После уроков она еще раз осмотрела территорию школы, обнесенную солидным двухметровым забором. О том, чтобы незаметно перелезть его, речи не шло. Да еще и камеры повсюду!

Марго знала, что система на выходе у поста охраны фиксирует по личным карточкам-ключам, кто когда вошел, а когда — покинул школу. И у охраны наверняка есть инструкции, кому можно выходить, а кому — нет!

Время тикало, заставляя соображать быстрее, и у Марго появилась шальная идея, от которой даже дыхание перехватило.

«Марго, одумайся, ты не Джеймс Бонд! Из тебя и Шерлок Холмс-то хреновый!» — убеждала она себя, когда ноги сами несли ее в театральную студию.

Выкрасть нужный парик оказалось до обидного просто — реквизит вообще никто не охранял. Весь вечер Марго просидела в своей комнате, морально готовясь к предстоящей афере.

«Блин, как это у спецагентов все так легко получается? — думала она, стучась около одиннадцати вечера в комнату Киры, которую теперь занимала Наталья. — Как бы так сделать, чтобы было не очень заметно, как дрожат колени?»

— Привет, — улыбнулась она Наталье, когда та открыла дверь.

— Привет. Чем могу помочь?

Приглашения войти не последовало.

— Ну, я подумала, что раз мы теперь будем соседками, может, стоит познакомиться? Могу тебе рассказать о здешних порядках. Тебе, наверное, не по себе в новой школе?

Лицо Натальи ничего не выражало, но по ее взгляду Марго поняла, что не вызывает доверия. Она и сама слышала, что ее слова звучат донельзя фальшиво.

— Я в норме. Давай как-нибудь днем поболтаем, окей? Если только ты не хочешь сообщить мне что-нибудь важное.

«Вот идиотка!» — обругала себя Марго, вдруг поняв очевидную вещь — Наталья наверняка читала ее «досье», собранное для отца Нины. Конечно, на фоне ее характеристики попытки проявить радушие и дружелюбие должны вызывать подозрения. Надо срочно менять тактику.

— Если ничего важного нет, тогда спокойной ночи! — Наталья уже начала закрывать дверь.

— Ладно, давай начистоту. Мне нужны сигареты! — своим обычным недовольным тоном сказала Марго.

Наталья удивленно изогнула бровь, но улыбнулась.

— Не курю.

— Ты, может, и не куришь, а вот у девчонки, что жила тут до тебя, всегда можно было стрельнуть пару сигарет. Она обычно курила за вон той занавеской, — Марго кивнула на окно блока, — там нет датчиков дыма. И Кира никогда не отказывалась угостить соседку.

Тактика Марго врать на основе правды снова дала свои плоды — Наталья расслабилась.

— Ты с ней дружила? С той девушкой?

«Видимо, разузнать о Кире побольше тоже входит в задание Натальи», — подумала Марго.

— Ну так, болтали иногда. Так ты дашь мне сигарету?

— У меня правда нет.

— А ты посмотри, может, остались сигареты Киры. Она приклеивала пачку к низу кровати.

Марго скрестила пальцы, надеясь, что такой простой трюк сработает. И он сработал.

— Ладно, сейчас гляну.

Наташа отступила в комнату, и сердце Марго забилось как бешеное. Вот сейчас все решится — оставит дверь открытой или нет?

Наталья быстро прошла в свою спальню, не закрыв дверь, и Марго, чувствуя себя агентом 007, шагнула в комнату. Магнитная карта Натальи лежала на тумбочке у двери, и Марго хватило нескольких секунд, чтобы подменить ее на свою.

— Нет ничего, — сообщила Наталья, вернувшись.

— Жаль, — вздохнула Марго, — значит, Кира забрала все с собой, когда свалила отсюда. Ладно, тогда пока. Без сигарет ты мне не интересна.

— Топай спать, — рассмеялась Наталья, — курить вообще вредно.

Марго понадобилось не менее получаса, чтобы прийти в себя после успешной «операции». Она на всякий случай выждала еще минут сорок, прежде чем приступить ко второй фазе плана.

Сложностью или оригинальностью план не отличался — вооружившись карточкой Натальи и надев рыжий парик под кепку-бейсболку, Марго надеялась проскочить мимо охранника у центрального входа.

Карта Натальи, неофициального телохранителя Нины Лавриной, наверняка позволяла беспрепятственно покидать школу в любое время, а неординарная внешность Климовой упрощала задачу — когда есть такой отличительный признак, как рыжая шевелюра, смотрят обычно только на него. К тому же охранник, заступивший на пост в ночную смену, не мог лично видеть Климову, приехавшую в школу только сегодня днем.

«И все получится, и все сложится, — убеждала себя Марго, — охраннику даже в голову не придет меня заподозрить».

И все действительно получилось. Охранник внимательно изучил информацию, всплывшую у него на мониторе, после того как Марго приложила карту к турникету, а затем кивнул девушке, лишь бегло взглянув на нее, и разрешил проход.

«Да ты, оказывается, просто неверно выбрала амплуа, — подумала Марго, подставляя разгоряченное от возбуждения лицо прохладному ночному воздуху, — Джеймс Бонд из тебя вышел куда круче, чем Шерлок Холмс. Хотя лучше бы ты, конечно, была Баффи».

По мере того как такси приближалось к больнице, эйфория от успеха таяла. Марго вдруг осознала, что совершенно не продумала эту часть плана. Вот что она будет делать, когда доберется до больницы?

«Сейчас ночь, посетителей на территорию явно не пускают. Стены там, по понятной причине, еще выше и надежнее, чем в школе. Так что же делать? Бродить вокруг стены, зовя Алика, пока меня не признают одной из пациенток? А что, если этой ночью Алика вообще там нет?» — размышляла Марго, но, уже выйдя из машины, поняла, что, по крайней мере, в последней части ее опасения напрасны — над больницей висело и переливалось всеми цветами радуги что-то наподобие северного сияния.

«Обалдеть можно!» — Марго запрокинула голову, рассматривая удивительный феномен — в небе, примерно метрах в десяти над больницей, медленно вращалась женщина в длинном синем платье. Казалось, вокруг нее закручивается в клубок широкая лента из светящихся разноцветных нитей. Зрение Марго уже снова «сместилось», и она видела, что каждая нить тянется от живого человека в больнице. Стоя за оградой, Марго одновременно видела лица всех пациентов, молча лежащих без сна в своих постелях.

«Она тоже ворует время, — Марго увидела все настолько ярко, что понимание пришло само собой, — и эти несчастные прекрасно все чувствуют и осознают. Но им никто не верит».

Внезапно женщина в небе остановилась и посмотрела на девушку. Марго вздрогнула от этого взгляда — на нее одновременно смотрело девять глаз!

— Барышня, прошу пройти за мной! — услышала Марго мужской голос.

Рядом с ней стоял высокий мужчина.

«И как только он так тихо подкрался?» Марго не смогла сразу сформулировать для себя, что в нем такого неестественного — вроде и гротескно длиннющий нос, и старая широкополая шляпа, и желтый зонтик сами по себе не были чем-то неправильным, но все вместе производило впечатление какой-то неуместности и абсурдности.

— Принцесса желает тебя видеть! — добавил странный персонаж.

«Я и так ее прекрасно вижу, идиот», — прозвучал в голове Марго низкий женский голос.

Марго подняла голову, но женщины, равно как и сияния, над больницей больше не было.

«Как она так быстро оттуда исчезла? Еще ведь секунду назад кружилась в небе». А теперь там была только полная луна.

— Да, госпожа! Прошу прощения, госпожа! — сорвав шляпу, мужчина несколько раз поклонился в разные стороны.

— Принцесса желает видеть тебя в парке у пустого фонтана! — поправился он.

— Меня? — удивилась Марго.

— Да. Пойдем, пожалуйста. Не стоит сердить принцессу. Это не в наших интересах.

Мужчина ткнул зонтиком в сторону открытой калитки.

«Вот и нашелся способ попасть внутрь», — подумала Марго, следуя за своим неожиданным проводником. Проходя мимо будки охранников, она заметила, что оба мужчины спят, уронив головы на стол. На крыше будки сидела странная девочка лет пяти с пушистыми заячьими ушами.

— Это у нее настоящие уши? — спросила Марго своего провожатого.

— Ты и ее видишь? — ответил вопросом на вопрос тот.

— Да. Девочка с ушами зайца.

— Плохо, что видишь, — вздохнул мужчина, — лучше бы ты была слепой, как все нормальные люди в этом мире.

— Да я и сама уже не рада.

— Понимаю, — кивнул мужчина, — тебе туда.

Он остановился, указав зонтиком на одну из асфальтовых дорожек, ведущих в глубь парка.

— Принцесса желает видеть у фонтана только тебя. Про меня речи не было, — пояснил он.

— Ладно. Спасибо, что проводил, — Марго решила быть вежливой.

Мужчина на ее слова только грустно кивнул, а девочка с ушами, спрыгнувшая с крыши и увязавшаяся за ними, выразительно покрутила пальцем у виска.

Марго пошла по указанной дорожке. Лунный свет щедро освещал все вокруг. Вскоре впереди показался силуэт.

Женщина в длинном платье абсолютно неподвижно сидела на ободке чаши неработающего фонтана. Марго даже сначала приняла ее за статую и поняла, что это и есть принцесса, только когда в фонтане вдруг вспыхнул огонь. От неожиданности Марго вскрикнула. Женщина улыбнулась, демонстрируя остроконечные, как у Вадима Розанова, зубы. Однако зубы были далеко не самой пугающей ее особенностью — принцесса была абсолютно лысой, безносой и одноухой. Но хуже всего были, конечно, глаза — их было много, они размещались по всему лицу и сейчас насмешливо смотрели на Марго.

— Я тебя напугала? — спросила принцесса, не раскрывая рта.

— Нет, что вы, я просто не ожидала, — промямлила Марго.

— Не смей мне врать, — скучающим тоном перебила ее женщина, — убью без раздумий.

Марго совершенно четко поняла, что ее собеседница не шутит. Девушке стало страшно.

— Простите, я… я действительно испугалась.

— Это приятно, — улыбнулась принцесса, — мелочь, конечно, но все равно приятно. Имя?

— Маргарита.

— Аха. Подойди ближе.

Марго нехотя сделала несколько шагов к фонтану.

— У тебя потрясающие глаза, Маргарита.

— Спасибо. Мне уже говорили.

— Редкие. И ценные, — добавила принцесса. — Так расскажи мне, почему ты здесь? Что привело тебя в это место в это время?

Марго собиралась соврать, что просто шла мимо, но принцесса, как будто прочитав ее мысли, предостерегающе подняла палец с длинным острым ногтем.

— Правду. Помнишь наш уговор? Убью.

Марго осеклась на полуслове.

— Я ищу друга. Его зовут Алик.

— Вот как. У Алика есть друзья в Федерации, — задумчиво протянула принцесса, — вот уж не думала, что еще могу удивляться.

— Вы его знаете? Вы тоже из Леонтоподиума?

— И про Леонтоподиум тоже твой друг Алик тебе рассказал?

— Нет, это не совсем он. По большей части я узнала о Городе эдельвейсов случайно.

Принцесса кивнула. К удивлению Марго, такое объяснение ее собеседницу вполне устроило, и она не стала задавать об этом дополнительных вопросов. Вместо этого женщина спросила:

— И зачем ты ищешь тут Алика, которого, кстати, тут нет?

— Алика правда нет? Но он мне очень нужен! Моя подруга умирает!

— С людьми это часто случается, — равнодушно отозвалась принцесса, — причем рано или поздно — со всеми.

— Нину, мою подругу, еще можно спасти! Ее несколько дней назад укусил лич.

— Ой как интересно. Ну-ка, сядь поближе, — принцесса кивнула на ободок чаши фонтана, — я начинаю думать, что нас с тобой ждет очень увлекательный разговор.

Марго нерешительно приблизилась и примостилась на краю фонтана, как можно дальше от собеседницы. Она чувствовала себя колобком, устраивающимся на носу у лисы.

— И какой именно лич укусил твою подругу?

— Это был Вадим Розанов. Он брат Алика, вы, возможно, и его знаете, — Марго вовсе не хотелось отвечать на расспросы женщины, но она понимала, что выбора у нее нет. — Он продал одну из моих подруг, Киру, принцессе Раде, а вторую, Нину, укусил. И зашил ей рот.

— По чистой случайности и Вадика я тоже знаю, — иронично хмыкнула принцесса, — вот только, если Вадик цапнул твою подругу, Алик помочь не сможет. Яд такого лича, как Вадик, ничем нельзя нейтрализовать. Это смертельно для людей.

— Но может быть, Павел смог бы? Он целитель! — Марго цеплялась за последнюю надежду. — Он вылечил мне вывих одним прикосновением!

— И Павлика ты тоже знаешь. И он тебя лечил! — принцесса расхохоталась. — Рада будет в восторге!

Смех принцессы напоминал скрежет металла. Марго сжалась на краю фонтана, как воробей на жердочке.

— Трое идиотов прямо под носом у Рады в открытую общаются с девчонкой из Федерации! Да еще и с такими глазами! Кого еще из Леонтоподиума ты знаешь? Алик, Вадик, Павлик, кто еще?

— Ну, такой крупный хомяк.

— Это тоже Вадик, — отмахнулась принцесса, и Марго не посмела переспросить, что она имела в виду. — Значит, трое. Все?

— Ну, еще сегодня — тот человек в шляпе и девочка с ушами. Ну, и вы.

Принцесса уставилась на Марго всеми своими глазами, а потом вдруг снова расхохоталась.

— И я! И я! — от смеха женщина сползла с фонтана, и некоторое время продолжала извиваться от хохота на земле.

Марго ждала, когда приступ безумного веселья закончится, не смея даже пошевелиться. Наконец принцесса отсмеялась и снова села на край чаши.

— Ладно. Проехали. Ты меня рассмешила, и я проявлю невиданное милосердие. Что? — воскликнула она, мгновенно уловив движение мыслей Марго. — Кто-то еще из наших сказал то же самое?

— Вадим. Он тоже не стал меня убивать.

— Ух ты. Я обескуражена.

Принцесса одним плавным быстрым движением соскользнула со своего места и мгновенно оказалась возле Марго. Теперь все ее глаза рассматривали девушку в упор. Марго начала бить дрожь, которую девушка безуспешно пыталась унять. Она старалась не смотреть принцессе в глаза, но это было невозможно, глаза этой жуткой женщины были, казалось, одновременно везде. Марго чувствовала, что взгляд принцессы проник глубоко в ее душу.

— Что же я в тебе упустила? Что в тебе еще есть такого особенного? Жаль, я не взяла сегодня нос. Обычно мне вполне хватает глаз, — бормотала принцесса, осматривая девушку.

— Это все получилось случайно. Сначала была Роза, потом я наткнулась на Алика, потом Вадим и Павел на концерте, — лепетала Марго.

— Все роковые события происходят случайно. В этом весь смысл.

Принцесса провела пальцем по подбородку девушки и заставила поднять голову, надавив снизу на нижнюю челюсть. Некоторое время она рассматривала Марго, а потом резко резанула острым ногтем по щеке.

Марго вскрикнула, почувствовав, что по лицу побежала кровь. Принцесса облизала окровавленный палец.

— Аха, — произнесла она, — вот оно что. Как весело!

Марго поежилась от очередной улыбки.

Принцесса снова села. На этот раз она расположилась прямо в фонтане, а огонь, полыхающий там, принял форму то ли кресла, то ли трона. Она закинула ногу на ногу и откинулась на спинку.

— Ладно. Я обещала тебе милосердие, и я его явлю. Я не стану тебя сегодня убивать.

— Спасибо, — пробормотала Марго. — А Нина? Вы точно знаете, что Павел не сможет ей помочь?

— Павел хочет быть ангелом, но ангел он, по правде говоря, довольно неубедительный. Он вряд ли смог бы что-то исправить, даже если бы попытался помочь жертве сразу, но он предпочел просто зашить ей рот. Значит, не хочет серьезной ссоры с Вадиком из-за какой-то пустышки из Федерации.

— Вы думаете, это Павел зашил Нине рот? — потрясенно спросила Марго. — Я думала, это Вадим!

— Нет. Павел, конечно. Он всегда прибирает за братом, когда тот напакостит. Мог бы убить девчонку, так было бы и по-нашему, и милосерднее, но он пацифист. Это такой вид извращения. К яду Вадима нет антидотов, и он убьет твою подругу. Ее сердце просто не сможет перекачать всю отравленную кровь.

— Неужели никто не может помочь Нине?

— Ну почему? Я могу. Если плата за такую услугу меня устроит.

Внезапный поворот разговора совершенно сбил Марго с толку.

— Вы сможете обезвредить яд?

— Нет, дурочка. Я же сказала, что это невозможно. Но я могу дать твоей подруге сердце, которое сможет его перекачать. Я как раз знаю, где взять одно такое. Один мой раб будет счастлив стать донором на неделю-другую. Если, конечно, мы с тобой договоримся о цене. Так на что ты готова ради подруги?

— Ну, я как-то не думала об этом, — растерялась Марго.

— Но ведь ты понимаешь, что помогать за просто так никто не станет?

— Пожалуй. А что я могу вам дать?

— Твои глаза, конечно. Они отличные. Я давно не видела таких замечательных экземпляров.

— Мои глаза? — Марго отшатнулась.

Ее охватила паника. Конечно, она хотела помочь Нине, но отдавать глаза — это было уж слишком.

— Ой, ну соглашайся, — почувствовала ее сомнения принцесса, — не надо заблуждаться, я в любом случае заберу твои глаза, я на них глаз положила.

Принцесса громко рассмеялась собственной шутке.

— Все дело в том, что глаза, отданные добровольно, гораздо ценнее. Так что это отличная сделка.

— И я ослепну? — обреченно спросила Марго.

— Необязательно. Раз уж я сегодня такая милосердная, могу дать тебе другие глаза на замену. У меня огромная коллекция.

— Значит, у меня нет выбора?

— Как это нет? Можешь принять мое щедрое предложение, можешь умереть в муках. Выбор есть всегда.

«Как это вышло? Как я так влипла?» — Марго пыталась придумать хоть какой-нибудь выход, но в голову ничего не шло. По всему выходило, что, придя сюда, она сама загнала себя в ловушку, и, возможно, добровольно отдать глаза сумасшедшей ведьме — это наименьшее из зол.

— Ясно. Я согласна отдать глаза, — обреченно произнесла девушка. — Вас зовут Рида, да?

— Да. Ты обо мне слышала?

Марго кивнула.

— Болтливый уродец! — зло бросила принцесса.

— Это не Алик. Это Вадим, — вступилась за приятеля Марго. — Алик никогда вас не упоминал. У него ведь не будет из-за меня неприятностей?

— Вся его жизнь — сплошная перманентная неприятность, так что какая разница? — пожала плечами принцесса. — Вот, например, сейчас этот бездельник шляется где-то, вместо того чтобы исполнять мои приказы. Чем дольше он отсутствует, тем больше у меня времени на придумывание достойного наказания для него. Я уже придумала тридцать два пункта.

— Постойте, Алик все-таки пропал?! Я так и знала, что он в беде!

— Пока нет. Но когда приползет обратно ко мне, обязательно будет, — желчно усмехнулась Рида.

— Вы не понимаете! В воскресенье вечером, когда мы прощались, к нему подошел какой-то человек!

— Детка, Алик, при всех его недостатках, чрезвычайно мощная и живучая тварь. В вашем мире мало что может ему угрожать.

— Но у того мужчины был меч. И он шел прямо к Алику, как будто видел его. Я еще подумала, что он тоже из Леонтоподиума. Он выглядел нездешним, — сбивчиво затараторила Марго, опасаясь, что Рида не станет ее слушать. — И вот теперь Алик пропал.

Огонь в фонтане внезапно ярко вспыхнул, пахнул жаром и столбом взметнулся в небо. Парик Марго загорелся, и она с визгом отскочила, сорвав его. Запахло палеными волосами.

— Боже правый! Что ты делаешь?! — закричала она, когда Рида внезапно снова оказалась рядом с ней.

— Вот этот мужчина с мечом? — принцесса открыла один из медальонов, висящих у нее на шее, и протянула его Марго.

В медальоне оказались две фотографии — обе красивого длинноволосого брюнета.

— Думаю, да. Точно сказать не могу, я видела его издали, и волосы у него были белые. Он был одет как военный, — сказала девушка.

— Аха. Похоже, у нашего дорогого Алика действительно неприятности, — вздохнула Рида. — Но у меня все равно есть на примете сердце для твоей подруги.

— Так вы хотели отдать Нине сердце Алика? — не поверила своим ушам Марго.

— Ну да. Пункт тридцать второй моего списка наказаний для него. Но боюсь, теперь этот пункт придется заменить. Алика с его сердцем и остальными органами еще придется найти.

— Но вы ведь его спасете?

— Я его верну. Он принадлежит мне, а я жутко не люблю, когда у меня воруют любимые вещи. Тритрети сделал это уже дважды.

— Кто?

— Не твое дело. Твое дело — привести ко мне завтра ночью свою подругу.

— Уже завтра? — растерялась Марго.

— Ну, или давай подождем, пока она помрет, притащишь труп. Мне, в принципе, все равно, с чем работать, — предложила Рида, и Марго не поняла, шутит она или говорит серьезно.

— Ладно, завтра, — кивнула девушка.

— Ты знаешь, как попасть в Леонтоподиум? — осведомилась Рида.

— Через платформу «Кардус»?

— Значит, знаешь, — кивнула принцесса. — Я живу в топях, они так и называются — топи Риды. Просто лезьте с подругой в болото с красными чертополохами и зовите меня.

— Хорошо. А еще моя подруга, Кира, ей можно помочь? — начала было Марго, но Рида перебила ее.

— Не наглей. Нет в тебе ничего такого, ради чего я стала бы бодаться с Радой. Про вторую пустышку забудь. Все, свободна.

Сказано это было таким тоном, что Марго отчетливо поняла: это конец разговора. Рида желала остаться одна.

— Спасибо. Мы завтра придем.

Марго зашагала по дорожке к выходу из парка. Она оглянулась всего раз и увидела, что Рида, подняв с земли обгоревший рыжий парик, примеряет его на свою лысую голову.

«Это просто кошмарный бред какой-то», — подумала девушка.

— Так и есть. Это Рида с топей.

Марго вздрогнула от неожиданности. Рядом стояла девчушка с заячьими ушами.

— Принцесса приказала тебя проводить, — сообщила она. — Пошли к воротам, будем ждать там.

В отличие от мужчины с зонтиком, девочка не была ни вежливой, ни приветливой.

— Зачем меня провожать? — удивилась Марго, следуя за девочкой.

— Хочешь, пойди сама у Риды спроси.

— Ладно, провожай, если хочешь, — не стала упираться Марго.

Она вызвала такси, с тревогой поглядывая на свою неожиданную спутницу.

— Таксист ведь тебя не заметит? — спросила она.

— Если я не захочу, не заметит.

— Это хорошо. Как тебя зовут?

— А что, не видно? — хмыкнула девочка. — Зайка.

— Классное имя. Ты давно в Леонтоподиуме? Или ты там родилась? — спросила Марго, надеясь выяснить хоть что-нибудь о таинственном городе.

— Я не могла родиться в Леонтоподиуме, в городе рождаются только мальчики — сыновья принцесс. Принцессы договорились не рожать девочек, потому что та, кто родит дочь, сразу получит огромное преимущество перед остальными. А в Леонтоподиуме такие вещи традиционно заканчиваются кровавыми битвами за трон. Так что я обычная иммигрантка, — скучающим тоном пояснила девочка.

— А почему дочь — это преимущество? — спросила Марго.

— Потому что обязательно унаследует и силы матери, и ген цезаря. То есть тоже станет принцессой и потенциальной королевой. А мальчики ген цезаря не наследуют и на власть претендовать не могут.

Марго попыталась переварить услышанное.

— Это что, такой закон генетики?

— Это такой закон королевы Элеоноры, — усмехнулась Зайка, — я так понимаю, часть сделки с драконом.

— В Леонтоподиуме есть дракон?

— С чего ты взяла? Типун тебе на язык! — резко отреагировала девочка.

— Но ведь ты сама сказала про сделку с драконом! — растерялась Марго.

— Хватит болтать!

Зайка насупилась и демонстративно отошла на несколько шагов. Марго показалось, что та испугалась.

«Еще и какая-то непонятная драконья хрень, — мрачно думала девушка. — Когда же все начнет проясняться? Пока я только все глубже и глубже лезу в дебри».

До школы доехали молча. Зайка смотрела в окно, а Марго пыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. О том, что рыжий парик остался у Риды, Марго вспомнила только у входа в школу.

— Вот блин! Как же я теперь пройду мимо охранника? — запоздало озадачилась она.

— Вознося благодарности принцессе Риде, — буркнула Зайка, — давай топай, не дергайся. Он спит и не проснется.

Марго осторожно подошла к пункту охраны. Молодой человек, мимо которого она прошла несколько часов назад, действительно спал, уронив голову на стол.

— Это ты его? — шепотом спросила Марго, когда они с Зайкой через несколько минут оказались в ее комнате.

— Рида желает видеть тебя завтра. Так что я должна помочь тебе справиться с мелкими препятствиями. Кстати, завтра жду тебя у выхода в полночь. Имей в виду, мы должны успеть в метро до часу ночи, оно потом закрывается.

— Ладно. Это очень хорошо, что ты мне помогаешь.

— В том, что с тобой происходит, вообще нет ничего хорошего, — серьезно сказала Зайка, но уже в следующую секунду сменила тон на насмешливо-шутливый: — Как-то у тебя тут блекло. Купила бы себе какую-нибудь веселенькую скатерочку, ну или там покрывалко.

— Мне и так нравится.

— Ой, какая круть! — воскликнула ушастая девчонка, заметив на стене гравюру Тенниела. — Вот это правда класс!

— Похоже, вы там, в Леонтоподиуме, все любители живописи, — саркастически отметила Марго.

— Необязательно. Кто-то действительно живопись любит, кто-то предпочитает музыку или танцы. Это ведь все магия. Писать официально запрещено — написанное слово в Леонтоподиуме может иметь колоссальную силу. Поэтому любим то, что пока разрешено любить. — Зайка подошла поближе к гравюре и с интересом ее рассматривала.

— Куда они бегут? Принцесса и девочка? — спросила она.

— Никуда. Они тоже в такой особенной стране, где нужно бежать, просто чтобы оставаться на месте.

— По-моему, это брехня. Принцесса куда-то тащит девочку. И ничего хорошего из этого не выйдет. Принцессы всегда себя так ведут.

— Это другая сказка. Не про Леонтоподиум, — возразила Марго.

— Откуда ты знаешь, что не про Леонтоподиум? — Зайка повернулась к ней и наградила насмешливым взглядом. — Очень похоже.

— Это Зазеркалье. Кстати, а можно тебя попросить помочь мне справиться с еще одним мелким препятствием? — Марго попыталась вернуть дрейфующий неизвестно куда разговор к реальности.

— Валяй.

Марго протянула Зайке карточку Натальи.

— Эту вещь нужно подсунуть моей соседке, а мою карточку, которая сейчас у нее на тумбочке у двери, вернуть мне.

— Ладно, давай, — девочка протянула руку, — поиграю в барабашку.

— Почему в барабашку? — не поняла Марго.

— Потому что «тук-тук в дверь — "Кто там?"», а на томминокера я не тяну, — ответила какой-то белибердой Зайка. — Сиди тут и не высовывайся. Дверь только не запирай.

Марго с тоской посмотрела на часы. Начало пятого, скоро вставать. Адреналин потихоньку снижался, захотелось спать.

В блоке действительно послышался стук, затем звук открывающейся двери и еще стук где-то дальше. Марго представила себе Наталью, пытающуюся найти невидимую Зайку, но сил не хватило даже на улыбку. Девушка присела на кровать и стала ждать. Снова стук, похоже, Зайка от души развлекалась.

Марго не заметила, как провалилась в сон.

Марго

Когда в семь тридцать ее разбудил будильник, Зайки, естественно, уже не было, но на коврике перед кроватью лежала карточка Марго.

Влив в себя две чашки кофе, Марго морально приготовилась к тяжелому и долгому дню. Как выяснилось — совершенно напрасно. Нина согласилась отправиться в Леонтоподиум без особых уговоров.

— Нина, я знаю, как тебе помочь! — Марго подсела к подруге за завтраком.

Мир снова «сдвинулся», с каждым разом Марго становилось все проще это контролировать, и теперь она одновременно видела и серое лицо Нины с зашитыми губами, и обычное спокойное лицо вполне здоровой и жизнерадостной девушки. Про себя Марго назвала это «внутреннее и внешнее лицо».

— Мне не нужна помощь, у меня все хорошо, — улыбнулась зашитыми губами Нина.

— Я должна отвести тебя в город, откуда родом Розановы. Они не из нашего мира, есть такое место — Леонтоподиум. И там живет женщина, которая сможет одолжить тебе на время специальное сердце! — выпалила Марго, мысленно готовясь к сложным переговорам.

— Хорошо.

— Что? — чуть не поперхнулась чаем Марго.

— В Леонтоподиум мне можно, — сказала Нина. Нитки на ее губах ослабли, и теперь движения губ совпадали и на внутреннем, и на внешнем лице, — только я боюсь одна.

— Откуда ты знаешь про Леонтоподиум?

Нити натянулись, снова лишив Нину возможности говорить правду.

— Павел сказал, да? — предположила Марго. — Запретил говорить о том, что произошло, но сказал, что ты можешь сбежать в Леонтоподиум?

Нина кивнула. В ее глазах стояли кровавые слезы.

— Ясно. Не бойся, теперь все будет хорошо. Мы вечером быстренько сбегаем туда, и через пару дней ты будешь в порядке. Договорились?

— Да.

— Супер. Только мне кое в чем понадобится твоя помощь. Нас будут ждать на выходе и помогут с охранником, но электронный ключ с соответствующими полномочиями все-таки будет нужен. Не хватало еще, чтобы система засекла, что мы с тобой выходим из школы по ночам. Сможешь стащить карточку Наташи?

Нина снова кивнула. На этом подготовительная стадия закончилась. Марго даже смогла вздремнуть после уроков, принеся в жертву кажущееся теперь абсолютно неважным домашнее задание. Так что когда девушка за несколько минут до полуночи тихо вышла в блок, она чувствовала себя почти хорошо.

Нина сидела на полу у своей двери, обхватив колени руками. В руке она сжимала карту-ключ, за спиной у нее болтался рюкзак.

«Вот молодец, а если бы Наташа на нее наткнулась?» — недовольно подумала Марго, но ругать подругу не стала.

— Пойдем, — прошептала она.

Покинуть школу на этот раз оказалось проще простого — охранник спал, а Зайка сидела на турникете с видом вселенской скуки в глазах. Появление Марго и Нины ее ничуть не взбодрило.

— М-да, портной из Павлика хреновый, — прокомментировала она вид Нины. — Потопали, что ли?

Марго озабоченно посмотрела на камеру над дверью, но та явно не работала. «Молодец Зайка», — отметила она.

Марго было очень интересно, как Нина отреагирует на девочку с заячьими ушами, но она ее просто не увидела.

«Могла бы догадаться, что у Нины обычные глаза, иначе Вадим забрал бы их», — подумала девушка, выходя из здания в компании апатичной Нины и равнодушной Зайки.

До метро доехали на такси. Зайка заняла место на заднем сиденье у окна и всю дорогу рассматривала ночной город. Нина, сидящая рядом с ней, ничем не интересовалась, даже в окно не смотрела. Просто сидела, уставившись невидящим взглядом на свои колени.

Марго еще раз мысленно сказала себе, что сделка с Ридой — правильное решение, но сомнения в этом росли в ней с каждым метром, приближавшим ее к метро и таинственной платформе «Кардус». Девушка с огромным усилием заставила себя пройти турникет.

Народу в метро практически не было. Зайка сбежала вниз по перилам пустого эскалатора. Марго хотела ускорить спуск, шагая по ступенькам, но оставила эту затею, потому что Нина едва передвигала ноги, все время наваливаясь на нее.

«У меня нет выбора, Рида в любом случае получит мои глаза», — в который раз сказала себе Марго, когда их поезд отошел от платформы. Они были одни в последнем вагоне ночного поезда. На душе скребли кошки.

«Жаль, что Алика нет. И куда он, интересно, пропал? Что с ним сейчас?» — размышляла Марго, глядя на свое отражение в оконном стекле.

— Приехали, выходим! — вывел ее из раздумий звонкий голос Зайки.

Девочка подошла к торцевой двери и, как и Вадим, достала ключ.

— Хорошо, что ты с нами. Я про эту штуку вообще забыла! — воскликнула Марго, почти подтащив Нину к двери.

— Это могло бы тебя спасти, — вздохнула Зайка, — но Рида не любит рисковать хорошей парой глаз, и поэтому я здесь.

— Что ты хочешь этим сказать? Что Рида не сдержит слово и не отпустит нас? — спросила Марго, не очень-то рассчитывая на честный ответ.

— Рида — принцесса Леонтоподиума, она всегда держит слово. А теперь приготовьтесь, я открою вторую дверь и прыгну на платформу справа. Вы просто прыгните за мной. И не копайтесь особо. Поезда идут через платформу Кардус без остановок, — с этими словами Зайка распахнула дверь в вагоне машиниста, и Марго обдало прохладным затхлым воздухом.

— Что? Просто прыгать на полном ходу?

Марго отчетливо поняла, что совершенно не готова прыгать из несущегося на полной скорости поезда с умирающей Ниной на руках. Зайка почувствовала ее колебания.

— План меняется. Сначала прыгаете вы, а я — за вами! — сообщила она и резко, с невероятной для ее роста силой вытолкнула Марго в открытую дверь.

Все произошло слишком быстро, Марго упала, не удержавшись на ногах, но при этом даже не успела вскрикнуть. Она в панике огляделась — поезд уже скрылся в тоннеле, а Нина неподвижно лежала в нескольких метрах от нее на освещенной фонарем платформе.

— Давайте быстрее отсюда! — прокричала Зайка. — Фонарь вообще-то запрещено включать!

Марго поднялась на ноги. Жутко болели разодранные колени и ладони.

«Не ной, могло быть гораздо хуже!» — сказала она себе, направляясь к Нине.

Та уже приподнялась и теперь сидела, как тряпичная кукла, безвольно опустив голову и плечи.

— Вставай, ну пожалуйста! — Марго ухватила ее под руки, помогая подняться.

Нина оказалась на удивление легкой.

— Ну что вы там копаетесь?! — продолжала нагнетать обстановку Зайка. — Сейчас еще один поезд пойдет. Прячьтесь за статуи!

Марго оглядела платформу и увидела две статуи сфинксов, украшающих платформу. Один кот был белым, другой черным. Черный сфинкс был ближе.

— Давай, тут всего несколько метров. Ну же, поднимай ногу! — Марго казалось, что Нина ее не слышит, но та послушно выполнила команду.

— Быстрее, я слышу поезд! — торопила Зайка.

Марго тоже слышала шум приближающегося состава.

— Давай, ну давай же! — Нина двигалась невероятно медленно.

Придерживая подругу одной рукой, Марго вместе с ней опустилась за статую.

— Все, я гашу фонарь! — прокричала Зайка.

Стало темно. Марго обняла Нину и прижалась к прохладному камню. Буквально через несколько секунд мимо промчался поезд. Марго отчетливо видела спокойное лицо машиниста, нескольких скучающих пассажиров, но их с Ниной, казалось, никто не заметил.

«Интересно, а что, если бы нас все-таки кто-то увидел? Наверное, просто не поверил бы своим глазам и решил, что привиделось», — подумала девушка, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. «Мы теперь такой же бред, как и жители Леонтоподиума».

Зайка снова зажгла фонарь.

— Это был последний пассажирский поезд, но копаться не советую — могут пойти технические составы. Взбирайтесь быстрее.

Платформа была невысокой, всего четыре ступеньки, но Марго с отчаянием подумала, что, если Нина не сможет сама подняться, ей ни за что не втащить ее наверх. К счастью, Нина как будто обрела второе дыхание, она взлетела на платформу даже быстрее подруги.

— Ну наконец-то! — прокомментировала Зайка. — добро пожаловать в Леонтоподиум. Я гашу фонарь, давайте за мной. Рида сегодня опять включила полнолуние.

Марго пропустила ее треп мимо ушей, потому что ее взору предстала абсолютно фантастическая картина — по ту сторону платформы, претенциозно украшенной двумя каменными сфинксами, начиналось огромное поле красного чертополоха. Бесчисленные пушистые головки даже в свете луны были не темными, а именно вызывающе-красными.

«Или, может, это только я вижу их такими?» — завороженно подумала Марго, но тут уши Зайки мелькнули среди этой красоты на довольно приличном расстоянии от платформы, и девушке пришлось забыть о созерцании экзотической природы.

— За ней! — Марго потащила Нину за руку.

Вблизи чертополох производил еще более зловещее впечатление — колючие цветы покачивались, несмотря на то что не было никакого ветра, и, казалось, перешептывались между собой.

— Странные какие-то растения, — поежилась Марго, — как будто живые.

— Они не странные, они просто кровожадные. И просто хотят тебя съесть, — ответила Нина.

Марго так привыкла, что подруга молчит, что даже вздрогнула от неожиданности. Нити на губах Нины ослабли и теперь висели, напоминая усы.

— Тебе лучше? — спросила Марго.

— Я умираю, — грустно улыбнулась Нина. — Если мы очень быстро не найдем твою принцессу — мне конец.

— Найдем, — пообещала Марго, — даже не сомневайся.

Девушка огляделась в поисках заячьих ушей, но Зайки и след простыл.

— Ничего страшного. Рида сказала, что нам просто нужно идти в топи, и все.

Марго зашагала прочь от платформы, вовсе не чувствуя себя настолько уверенно, как пыталась показать. Нина шла следом.

Заросли чертополоха становились с каждым шагом все гуще, и вскоре девушки уже шли прямо по колючим растениям.

— Хорошо, что мы хоть в джинсах, — Марго старалась говорить бодро и весело, — с голыми ногами пришлось бы несладко. Мне кажется, эти чертополохи специально тянутся к моим коленям.

В эту секунду, в подтверждение ее слов, один цветок колыхнулся особо резко и цапнул Марго за коленку, туда, где после падения в тоннеле была разорвана ткань и содрана кожа.

Марго истошно завизжала и отпрыгнула.

— Он меня укусил! Клянусь! Меня укусил цветок!

— Я же говорю — они хотят тебя съесть. Я это чувствую, — повторила Нина. — Вот, возьми. Они чуют кровь.

Она протянула Марго свой шифоновый шарфик.

— А почему эти милые растения хотят сожрать только меня? Почему ты их не интересуешь? Пошли вон! Не смейте ко мне прикасаться, кровожадные уродцы! — закричала на цветы Марго.

— Во мне почти ничего не осталось, кроме яда. Яд им не помеха, этот чертополох может переварить все что угодно, но во мне уже почти ничего нет.

— Ясно. Топай быстрее.

Марго перевязала шарфом колено, и чертополох действительно стал вести себя сдержаннее. Вскоре девушкам, поначалу взявшим довольно бодрый темп, пришлось сбавить скорость — то там, то тут под густыми зарослями чертополоха стали попадаться кочки и большие ржавые лужи. Думать о том, почему вода в них имеет такой цвет, не хотелось. Сам чертополох стал крупнее и уже возвышался над девушками.

— Ничего, мы уже скоро придем, — подбадривала себя и Нину Марго, с ужасом думая о том, что теперь проклятый чертополох, окружающий их со всех сторон, может при желании разорвать их на мелкие клочки. И все-таки съесть.

Несколько раз Марго соскальзывала в лужу, и ее джинсы уже были насквозь мокрыми, а кроссовки смачно хлюпали. Марго совершенно потеряла направление и понятия не имела, куда они движутся. Нина, похоже, прекрасно понимала, что они заблудились, и не задавала вопросов. В какой-то момент она просто в очередной раз упала в лужу и не смогла подняться. Марго бросилась ей на помощь.

— Как ты?

Вопрос был излишним. Нина даже не смогла ответить. Ее губы, которые из синих стали черными, беззвучно шевелились.

— Держись, держись, пожалуйста! — Марго вытащила Нину из воды и взвалила себе на спину.

Так удалось пройти примерно метров десять, прежде чем Марго поскользнулась на очередной кочке и упала. Девушка заставила себя подняться. Еще дюжина метров — и очередное падение. На этот раз встать на ноги было еще сложнее. Стиснув зубы, Марго снова поднялась.

«А что, если это ловушка? Что, если Рида просто заманила нас в свои топи? Наверняка так и есть. Она специально не сказала мне, как пройти сквозь эти чертовы чертополохи».

«"Просто идете в болото с красными чертополохами и зовете меня", — вспомнила Марго каркающий голос принцессы. — "Зовете меня!" Вот блин!»

Марго остановилась и огляделась. Вокруг были только двухметровые заросли чертополоха, щедро залитые лунным светом.

— Рида! — закричала девушка изо всех сил. — Рида! Рида!

— Я не глухая. Я надела уши, — раздался у нее прямиком за спиной голос принцессы.

Марго обернулась. Рида стояла в нескольких шагах от нее, на небольшой прогалине.

«Чертополох что, расступился, чтобы расчистить ей эту полянку?» — подумала девушка.

— Ну разумеется, расступился, — сварливо ответила на ее мысль Рида, — это, между прочим, мой чертополох! И не надо читать мне лекцию по ботанике о том, что чертополох не растет на болотах. Мне на это плевать!

На этот раз Рида выглядела по-другому. Глаз у нее было всего три — два там, где и у обычных людей, и третий между бровями. Брови, кстати, тоже были, как и нос, и рот. Ушей, о которых говорила Рида, Марго рассмотреть не смогла — на Риде был тот самый обгоревший рыжий парик, который Марго стащила в театральной студии. Вот платье было прежним — синим с красными цветами. В правой руке принцесса держала изогнутый деревянный посох, на котором покачивался фонарь. Смотреть на фонарь было невозможно, казалось, Рида прицепила к своему посоху вторую луну.

— Ну и где вас носило столько времени? — недовольно спросила Рида.

— Мы заблудились, — призналась Марго.

— Естественно. Топи и созданы для того, чтобы блуждать в них до смерти. Моя свита специально заманивает сюда людей, а мои чертополохи высасывают из них жизнь, время и надежду. У тебя, кстати, очень неплохой запас всего этого, раз ты все еще на ногах.

— Я забыла, что нужно было позвать вас. Мы просто шли, — пробормотала Марго, — и Нина уже почти…

Марго опустила Нину на землю. Та не шевелилась и не дышала.

— Ты же не думала, что меня можно найти в моих собственных топях без моего разрешения? — покачала головой Рида. — Это мои владения. Я тут властвую. Хотя, соглашусь, гордиться особо нечем.

Марго показалось, что в последних словах Риды прозвучала горечь, но сейчас было не до чувств странной принцессы.

— Моя подруга умирает, спасите ее, — попросила она.

— Твоя подруга умерла с двадцать шагов назад, — проворчала Рида. — На твое счастье, мне это не помешает.

На глазах у обомлевшей девушки Рида ткнула Нину в грудь своим посохом и приказала:

— Вставай.

И Нина послушно поднялась, двигаясь рывками, как марионетка в руках не слишком умелого кукловода.

— Она жива? — дрожащим голосом спросила Марго.

— Иди за мной, — не удостоила ее ответом Рида.

Принцесса шагнула вправо, и чертополох расступился перед ней, забрав с собой кочки, лужи и грязь. Нина двинулась следом. Растерянная и испуганная Марго замыкала процессию.

Они прошли всего несколько шагов, когда за зарослями показались руины то ли дворца, то ли храма. От строения осталась одна стена и пара колонн, но и они давали отличное представление о былом величии постройки.

«И кому только пришло в голову строить такую громадину посреди топи?» — подумала Марго.

— Ха. Я не всегда была повелительницей болота, — проворчала в ответ на ее мысли Рида, — когда-то мой храм стоял на холме.

— И что произошло? Землетрясение? — Марго была уверена, что ландшафт топей был абсолютно плоским.

По крайней мере, с платформы «Кардус» никаких возвышенностей видно не было.

— В том числе и землетрясение. Мы с сестрами слегка повздорили из-за короны, я оказалась в команде проигравших. С тех пор живу здесь, хожу босиком и вынашиваю планы кровавой мести.

Все это Рида поведала так легко и буднично, что Марго не поняла, всерьез она или шутит.

— Разве такими вещами шутят? — покачала головой принцесса.

— То есть эта топь — что-то вроде ссылки?

— По большому счету меня просто оставили в покое. Мои дорогие сестры прекрасно понимают, что попытка выкурить меня отсюда уменьшит нашу семью еще на несколько принцесс, да и мои таланты незаменимы для города. Я же, в свою очередь, тоже понимаю, что проиграла все. Вот и живем так.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что две сохранившиеся колонны разного цвета: одна черная, а вторая, чуть пониже, — белая. Между колоннами стоял поросший мхом куб. Марго подошла к нему.

— Это какой-то алтарь? — спросила она, осторожно прикоснувшись к нему кончиками пальцев, и сразу отдернула руку — она почувствовала силу, исходящую от камня.

Рида, с любопытством наблюдавшая за ней, усмехнулась.

— Когда на нем сижу я — это трон, когда кто-нибудь другой — жертвенник. В остальное время это рабочий стол, тумба или алтарь. Иногда я на нем ем. В зависимости от обстоятельств.

— Ясно.

Марго на всякий случай отошла от многофункционального предмета мебели и культа.

Нина тем временем, не обращая ни на что внимания, прошла за колонны и направилась к растущему там дереву. Дерево проросло прямо сквозь каменный пол разрушенного храма. Марго последовала за ней.

Под деревом стояла большая ванна на фигурных ножках. Одна из ножек была отбита, и ванну немного перекосило. Ванна была наполнена до краев. От темной, почти черной жидкости, переливающейся в свете луны, шел характерный запах. Марго замутило.

— Это что, кровь? — спросила она, и так зная ответ.

— А что еще, по-твоему, это может быть?

Рида подняла свой посох, и то, что Марго до сих пор принимала за фонарь, плавно взмыло в небо. Над руинами храма мирно разместились две полные луны.

— А у вас тут с прибоями проблем не возникает? — выдавила девушка.

Рида рассмеялась.

— У нас тут давно сумасшедшие времена. И по большей части именно моими стараниями.

— Сними куртку, прежде чем туда полезешь, — приказала она Нине.

— Что? Вы же не хотите, чтобы она лезла в эту ванну? — Марго почувствовала новый приступ тошноты.

— А для чего, по-твоему, я притащила из Федерации эту посудину? Пришлось волочь ее всю дорогу, она не влезала в вагон. Пошевеливайся! — прикрикнула принцесса на Нину.

Та послушно сняла рюкзак и куртку и безо всяких эмоций вошла в ванну, опустившись в нее с головой.

— Зачем это? И чья это кровь? — севшим голосом спросила Марго.

Свой рюкзак она снимать не стала.

— Поверь мне, ты не хочешь знать ответы ни на один из этих вопросов, — усмехнулась Рида.

Марго кивнула, принцесса была права.

— Она не захлебнется?

— Она уже мертва, — пожала плечами Рида. — Пойдем, поможешь мне у алтаря.

— Я? — удивилась девушка.

— Мне нужен ассистент. Будешь медсестрой.

— Но я ничего не умею!

Марго в панике вспомнила, как однажды ей в больнице накладывали швы. Она всегда со страхом и отвращением относилась к любому хирургическому вмешательству в человеческое тело.

— Я правда ничего не умею! — повторила она, приближаясь к Риде.

— Ничего особенного от тебя не потребуется. Главное, стой рядом. Когда я скажу, подашь мне кинжал или нитку с иглой или сердце. Думаю, тут все настолько просто, что даже ты не сможешь облажаться.

— Сердце? Что значит «подашь сердце»? — в голосе Марго появились истеричные нотки.

— Вот это, — Рида кивнула на стоящий на земле рядом с камнем поднос, — берешь двумя руками и, когда я скажу, подаешь мне.

Марго присела, чтобы получше рассмотреть то, что лежало на круглом металлическом подносе. Кинжал с широким длинным лезвием, совершенно не похожий на скальпель, большая игла, сантиметров в десять, с вдетой в нее белой ниткой и сердце. Насколько Марго с ее познаниями в анатомии могла судить — человеческое. И живое. Сердце, лежащее на не слишком чистом подносе, сокращалось.

— Оно живое, — сипло пробормотала Марго.

— Конечно живое. Глупо было бы пересаживать мертвое сердце, ты не находишь?

— Но как оно может быть живым? Сердце не может жить вне тела без специальных условий!

— Много ты знаешь, — фыркнула Рида. — Вот тело без сердца долго жить не может, это да. Сердце — жизненно важный орган. Даже я не проживу без сердца больше трех-четырех дней. А наоборот — не такая уж проблема.

— Ложись вот сюда! — скомандовала Рида, и Марго, обернувшись, увидела, что Нина, вся в крови с головы до ног, приблизилась к алтарю.

Девушка легла на камень. Ее голова и ноги свисали с него. С волос стекали капли крови. Глаза смотрели на одну из лун.

Рида одним движением разорвала на Нине футболку, обнажая грудь.

— Сестра, скальпель, — скомандовала она.

— Что, прямо так? Никакой дезинфекции или там наркоза? — пролепетала Марго.

— Ты что, издеваешься? Девочка, я только прикидываюсь хирургом. Если ты еще не поняла, я — некромант, моим пациентам дезинфекция не требуется! Давай сюда чертов нож!

Марго дрожащей рукой подала принцессе кинжал.

— Двумя руками, рукоятью ко мне. Никогда не направляй на меня оружие, я от этого нервничаю. А когда я нервничаю, все вокруг начинают умирать, — наставляла ее Рида.

Принцесса ловко перерезала нити на губах Нины, а потом, с неправдоподобной легкостью и, казалось, совершенно без усилий, разрезала грудную клетку девушки. Марго думала, что кровь должна забить фонтаном, но крови почти не было, только на ноже, который вернула ей Рида.

Нина продолжала смотреть на луну.

— Давай сердце.

В очередной раз подавив тошноту, Марго взяла в руки пульсирующее сердце и чуть не выронила его — сердце обожгло ладони огнем.

— Оно горячее! — вскрикнула девушка.

— Ну еще бы. Давай сюда.

Марго задержала взгляд на сердце в своих ладонях, пытаясь вызвать свой особый взгляд, и у нее получилось. Теперь она отчетливо видела, что сердце просто излучает силу. Красный влажный комок в ее руках пульсировал такой мощью, какой Марго никогда в жизни не доводилось видеть. И сердце было злым. Гнев надувал его стенки, грозя вот-вот разорвать на части.

— Оно очень-очень сильное и злое, — Марго посмотрела в лицо Риде.

— Ну и? — нетерпеливо спросила принцесса.

— Оно точно поможет Нине?

— Это сердце способно перекачать любой яд. Если что-то и может вернуть к жизни твою подругу, так это оно.

Глаза убеждали Марго, что Рида говорит правду. Девушка видела это. Но что-то все-таки было не так.

— Чье оно?

Рида закатила глаза, все три.

— Поверь мне, девочка, ты не хочешь этого знать. За все в мире, что в нашем, что в вашем, нужно платить. Так что если хочешь вернуть жизнь этой пустышке — хватит трепаться и давай сюда этот субпродукт. Если тебе станет легче, могу поклясться, что донор отдал это сердце добровольно и с радостью.

Марго посмотрела на Нину, лежащую на камне со вспоротой грудной клеткой, и медленно кивнула. Она протянула сердце принцессе. Та говорила правду — в сердце было много решимости, а на самом дне виднелась совсем маленькая искра надежды.

— Оно поможет, не сомневайся. Яд Вадика для этого сердца — так, чепуха, — заверила принцесса. — Давай иголку с ниткой.

Что именно Рида проделала с сердцем, Марго не видела, все произошло за то мгновение, когда она отвернулась к подносу. Конец вдетой в иглу нити был запачкан кровью. Похоже, вопросы гигиены Риду волновали мало. Вот будет забавно, если Нина переживет и укус Вадика, и пересадку сердца в полевых условиях, а потом помрет от заражения крови.

— С этим сердцем у твоей подружки будет абсолютный иммунитет. Как к болезням, так и к ядам, — сообщила принцесса на невысказанные сомнения девушки, быстро орудуя иглой. — Вот за эстетичность шва поручиться не могу — портниха из меня никакая. Все, с этой я закончила.

— Иди опять в ванну, тебе нужно подпитаться! — приказала она Нине.

Нина послушно спустилась с куба и направилась к дереву, под которым стояла ванна с кровью.

— Твоя очередь. Я выполнила свою часть сделки и хочу получить глаза, — Рида улыбнулась Марго своей бесподобной улыбкой, блеснув в лунном свете остроконечными зубами.

У Марго в горле встал ком.

— Что-то не так? — еще шире улыбнулась Рида.

— Я готова, — твердо ответила Марго, — мы же договорились.

— Правильное решение.

— Мне тоже лечь на алтарь? — спросила девушка.

Рида задумалась.

— Пожалуй, тебе я даже позволю посидеть на моем троне, — сказала она наконец, кивнув на куб, — садись.

Марго не поняла, в чем тут разница: куб — он и есть куб, как его ни назови, но Рида пользовалась собственной логикой.

— А кто будет ассистировать? — спросила девушка, усаживаясь на куб.

Энергия, исходящая от камня, заставила выпрямить спину и расправить плечи. Все страхи и беспокойство разом ушли.

— С этим делом я сама справлюсь, это раз плюнуть. На луну смотри. Нет, не на ту, на другую, — Рида подошла вплотную к девушке, сжимая в правой руке кинжал.

Левой рукой принцесса взяла Марго за подбородок и приподняла его. Все произошло очень быстро. Правый глаз пронзила резкая боль, и он ослеп, Марго вскрикнула и инстинктивно попыталась вырваться, но пальцы Риды оказались крепче тисков.

— На луну смотри! — резко повторила принцесса.

Марго послушно подняла оставшийся глаз к небу и уже в следующую секунду осталась в полной темноте. Страха не было.

«Даже удивительно, откуда вдруг во мне такое хладнокровие? — подумала девушка. — Может, чип во мне, который отвечает за страх, просто перегорел от перенапряжения? Или это "трон" так действует?»

Лишившись глаз, Марго сконцентрировалась на звуках. Она уловила дыхание Риды совсем рядом с камнем. Принцесса что-то открыла.

«Какую-то коробку? Шкатулку?»

Чуть подальше слышалось биение нового сердца Нины. Сильные ритмичные удары, немного смягченные жидкостью, в которую погрузилась девушка. Дыхания ее слышно не было, но сердце билось. Вдруг между мощными ударами нового сердца послышался еще один тихий неуверенный удар.

«Что это могло быть?»

— Это заработало ее собственное сердце, — отозвалась Рида, — оживает потихоньку.

— У нее их что, теперь два? — не поняла Марго.

— Ну естественно.

Марго снова почувствовала прикосновение пальцев Риды к своему лицу. Зрение внезапно вернулось, и у Марго закружилась голова. Мир стал другим.

— Закрой глаза! — Рида подхватила девушку под руки, не дав упасть. — Обопрись об меня. Вот так.

Рида помогла Марго сойти с куба.

— Не торопись, теперь медленно открой глаза. Ну как тебе мой подарок?

Марго попыталась сфокусировать взгляд на Риде. Что-то в той изменилось, но Марго никак не могла ухватить, что именно.

— У меня теперь другие глаза? — спросила она.

— Да. Я сегодня очень расщедрилась — тебе досталась лучшая пара из моей коллекции. Как тебе новый взгляд на мир?

Марго попыталась снова вызвать «внутреннее зрение», но ничего не вышло.

— Я больше не могу видеть моим вторым зрением.

— Даром постигать суть вещей эти глаза не обладают, — согласилась Рида, — но у них много других достоинств. Ну же, ничего не замечаешь?

Марго снова внимательно посмотрела на Риду.

— Вы больше не кажетесь такой страшной, — сказала она, — и вы умираете.

— Аха, — губы Риды расплылись в улыбке. — Да, умираю. Но разве я не могу убить тебя одним взглядом?

— Можете, но… — Марго запнулась, рассматривая принцессу. — Или нет? Я не уверена.

Рида кивнула, продолжая улыбаться.

— У этих глаз всегда был особый взгляд на вещи. Они на все смотрели как на свою собственность. Ну и парочка бонусов к ним тоже прилагается.

Марго нахмурилась.

— Чьи это глаза?

— Моей по большей части покойной сестры Вероники. От нее осталось только сердце, которое Элла использует в качестве батареи для нашего города, и глаза, которые я раздобыла, расколупав ее ледяную могилу пару лет назад. Это очень ценные глаза, и, как они верно заметили, я умираю. Так что пользуйся моей щедростью.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Марго.

Рида взобралась на свой камень и, запрокинув голову, уставилась на одну из лун. От луны ко рту Риды потянулся молочный луч. Марго смотрела, как луна быстро уменьшается, а вокруг принцессы все четче проявляется серебристая аура.

«Она пьет луну, — поняла девушка и удивилась тому, что ничуть не удивляется. — Вероятно, лимит удивления на этот вечер исчерпан. А может, и на всю жизнь».

Луна исчезла. Сияющая Рида подобрала под себя ноги и стала медленно вращать корпусом.

— Круто, да? — рассмеялась она.

— Да, — честно ответила Марго.

— Я — лич восьмидесятого уровня, — самодовольно улыбнулась Рида.

Ее речь стала медленной, а движения плавными.

— Просто нереально торкает. Но никогда не пытайся это повторить, если только не планируешь умереть.

— Вряд ли у меня получится, даже если я вдруг этого захочу.

— Это как посмотреть. Вернее, смотря чем посмотреть. Я еще и мастер каламбуров, — Рида снова засмеялась.

Тело женщины оставляло молочно-серебристый след в воздухе, и из-за ее круговых движений стало казаться, что она сидит в переплетении светящихся обручей. Принцесса закрыла два своих глаза. Открытым остался только тот, что был между бровями.

— Все выметайтесь отсюда. Сердце, которое я дала твоей подруге, перекачает весь яд Вадика. Даю слово. У вас ровно двадцать минут, а потом я выпью вторую луну. Фонарь на платформе не включайте — это запрещено. Метро уже ходит.

— Как, уже? Уже утро? — не поверила Марго. — Но еще совсем темно.

Рида не ответила. Казалось, она впала в какой-то транс. Марго оглянулась. Нина, вся в крови с головы до ног, молча стояла рядом.

«И как мы с ней в таком виде выйдем из метро?» — промелькнуло в голове Марго, но тратить время на размышления об этом она не стала.

— Бери свою куртку, нам пора бежать назад.

— Ты можешь остаться здесь, если захочешь, — сказала вдруг Нина своим привычным голосом из той, теперь уже такой далекой прошлой жизни.

— В смысле остаться? — ошарашенно спросила Марго.

— Остаться в Леонтоподиуме как житель города. Обязательный взнос уплачен, — ответила вместо Нины Рида.

— Да вы с ума сошли! Я не собираюсь оставаться в этом месте! Нина, бери куртку и рюкзак, у нас мало времени!

Нина бросилась за своей курткой к кровавой ванне под деревом, Рида безмятежно улыбалась. Теперь все ее глаза были закрыты.

— В какой стороне платформа? — спросила Марго Риду, когда Нина вернулась.

— В любой.

— Что значит «в любой»? Может, Зайка нам поможет? Она сможет проводить нас до школы?

Рида не отвечала.

— Она больше ничего не скажет. Может, направление здесь действительно не имеет особого значения? Может, нужно просто идти? — предположила Нина.

Она все еще выглядела очень слабой, но, по крайней мере, к ней вернулась способность и желание мыслить.

— Пойдем. Скоро луна погаснет, — Нина двинулась в заросли чертополоха, — по дороге разберемся, что к чему.

«Ну конечно, блин! У них все тут как в бредовом сне!» — со злостью подумала Марго, устремляясь вслед за подругой.

Она в последний раз взглянула на Риду, раскачивающуюся на своем камне между черной и белой колоннами. Обручей света стало так много, что они уже напоминали сферу.

«А ведь она почти мертва», — подсказали Марго ее новые глаза.

Девушки побежали сквозь заросли. Марго приготовилась к изнурительным поискам, но на этот раз все вышло гораздо проще. Похоже, Нина угадала с направлением, потому что платформа со сфинксами почти сразу показалась в поле зрения. Чертополохи же, казалось, потеряли к ним всякий интерес.

«Ладно, стоит признать, что Чингачгук из тебя тоже никакой. Нина справляется с этой ролью гораздо успешнее», — мысленно ворчала Марго, следуя за подругой и стараясь не поскользнуться. Чертополохи становились все ниже.

— Стойте! — услышали они вдруг женский голос.

Марго обернулась, надеясь, что это Зайка. Помощь ушастой девчонки пришлась бы очень кстати, но по полю к ним бежала незнакомка. Какая-то высокая стройная девушка в развевающейся белоснежной одежде и с такими же снежно-белыми волосами. Она была похожа на призрака.

Марго с беспокойством глянула в небо — луна уже начала уменьшаться, а до платформы оставалось еще метров двести, но Нина остановилась, явно собираясь дождаться девушку, находящуюся от них на довольно приличном расстоянии.

— У нас мало времени! Бежим! — Марго схватила Нину за руку, но тут девушка крикнула:

— Я знаю, где Веселый Алик!

Марго замерла.

— Ладно, подождем ее.

Девушка приблизилась, и Марго смогла рассмотреть ее получше. Вблизи сходство с призраком только усилилось — девушка была бледной, с голубоватыми глазами и губами.

Ее белая кожа была настолько тонкой, что по отчетливому рисунку вен можно было подробно изучить систему кровотока человека. На девушке было длинное платье из какого-то полупрозрачного невесомого материала.

— Принцесса Рида? — растерянно спросила девушка, переводя взгляд с Марго на Нину.

— Что, кто-то из нас реально похож на Риду? — сварливо поинтересовалась Марго.

— Нет, — ответила девушка как-то неуверенно, — просто я подумала, что кроме нее здесь никого не должно быть в такое время.

— Мы тоже так считаем, вот и пытаемся отсюда убраться. Что ты там говорила про Алика? — перешла к делу Марго.

Света от уменьшающейся луны становилось все меньше.

— У меня послание для принцессы Риды, вам это ни к чему.

— Рида занята, она пьет луну, — Марго кивнула на уменьшающееся светило, — так что можешь рассказать про Алика нам — мы его друзья.

— Не знаю, чему больше удивляться — тому, что Рида выжила из ума настолько, чтобы пить луну, или тому, что у Веселого Алика есть друзья, — сказала девушка после короткой паузы.

— Алик действительно мой друг, и я за него беспокоюсь. Если ты знаешь, что с ним случилось, — говори, — Марго старалась быть очень убедительной.

Она вдруг поняла, что, если Рида действительно умирает, помочь попавшему в беду Алику будет некому.

— Он мне очень дорог. А Риде сейчас не до него.

Девушка смотрела на Марго с немым удивлением.

— Ты про Алика? Про нашего Алика?

— Да, черт бы вас всех побрал! Алик мой друг, и я не вижу в этом ничего странного! Так что если ты правда что-то о нем знаешь, не молчи!

— Риде это может не понравиться, — покачала головой девушка.

— Послушай, мы всего лишь хотим помочь, — заговорила Нина.

Ее голос был спокойным и располагающим.

— И Алику, и Риде, и тебе. Ты не найдешь Риду, луна вот-вот погаснет. И ты должна понимать, что мы не вышли бы из топей без позволения Риды. Мы действуем в ее интересах, так что просто скажи нам, что тебе известно?

Блондинка внимательно посмотрела на Нину. Марго показалось, что она пытается заглянуть в ее мысли. При этом девушку абсолютно не смущало, что Нина вся с ног до головы покрыта засохшей кровью.

— Правильно, посмотри на нас внимательно, — подбодрила ее Нина, — посмотри в глаза моей подруги.

Встретившись взглядом с Марго, девушка испуганно вскрикнула.

— Рида не будет против, — убежденно произнесла Нина, — говори!

— Да я ничего особо не знаю! Я Майя, работаю в «Доме под вишнями»! И сегодня ночью со мной был Глеб, он оплатил два часа снов со мной. Ну, вы знаете нашего Глеба? — затараторила девушка.

Марго с беспокойством взглянула на луну, которая стала уже размером с теннисный шарик. Она понятия не имела, кто такой Глеб и зачем ему платить за сны с Майей, но выяснять это сейчас не было времени.

— Так что там с Аликом? — поторопила она девушку.

— Глеб велел передать Риде, что Алик в институте крови и что ей надо поспешить.

— И все? Это все, что он сказал за два часа?

— Ну, знаете, он ведь не за разговоры платил, — растерянно пожала плечами Майя.

— Что это за институт? Где он?

— Понятия не имею! Где-то в Федерации, наверно. Я уже лет тридцать бываю в Федерации только в спальнях клиентов!

— Где? — не поняла Марго.

— Вот теперь нам пора!

Марго почувствовала на запястье пальцы Нины.

— Осталось минуты три-четыре!

Марго взглянула на луну размером с яйцо и поняла, что подруга права.

— Ладно, спасибо тебе! — крикнула она Майе, и девушки побежали к платформе.

— Нужно, я так понимаю, прыгнуть и зацепиться за последний вагон поезда, — объяснила Марго, когда они с Ниной оказались на перроне. — Не выпускай мою руку, я тебя не вижу!

Луна теперь казалась маленькой звездочкой и почти не давала света.

— Блин! Ключ! У меня нет этого дурацкого трехгранного ключа, которым открывают дверь вагона! По дороге сюда мы пользовались ключом Зайки! — вспомнила Марго.

— Давай просто доедем до какой-нибудь настоящей станции, а там решим, — предложила Нина.

— У меня есть трехгранка, — сказал кто-то совсем рядом.

Марго от испуга дернулась. Голос был скрипучим, старушечьим. Луна исчезла совсем, и разглядеть новую попутчицу было невозможно.

— Могу отдать, мне она уже не понадобится, — предложил голос в темноте.

Обладательница драгоценной трехгранки говорила с тяжелой одышкой.

— Проклятый город забрал всю мою жизнь за какие-то считаные дни, хотя я и заплатила обязательный взнос, — пожаловалась она. — Я отдала жизнь подруги за право остаться в Леонтоподиуме, а чертовы эдельвейсы все равно сожрали меня!

Нина и Марго молча стояли, испуганно прижавшись друг к другу. Марго не могла выдавить ни слова, и даже Нина, которой общение давалось гораздо проще, молчала. Из тоннеля послышался шум приближающегося поезда.

— Так что можете забрать мой ключ — я уже не смогу вернуться в Федерацию.

Свет поезда осветил платформу, и Марго увидела сидящую на перроне древнюю старуху. Та была совершенно лысой, беззубой и покрытой морщинами, как печеное яблоко. В одной руке старуха держала ключ, другой прижимала к себе скрипку. Ее пальцы были такими скрюченными, что играть она точно не могла. Что-то в ней показалось Марго знакомым, но времени вспоминать не было, поезд уже был у самой платформы.

— Держи, — старуха протянула руку.

— Спасибо! — Нина шагнула к ней и взяла ключ.

Вагоны понеслись мимо.

— Приготовься, сейчас прыгаем!

Дальше все происходило как во сне. Марго волновалась, что Нина не сможет уцепиться за вагон, ведь она совсем недавно едва стояла на ногах, но опасения оказались напрасными — Нина прыгнула первой.

Голова Марго отключилась, передав управление телу и рефлексам. Просто прыгнуть — если бы речь шла о прыжке в спортзале — ничего сложного, расстояние плевое. Нужно всего лишь забыть, что это движущийся поезд, а внизу рельсы под напряжением. И все получилось. Марго сама не поняла, как она оказалась между вагонами поезда, а Нина поразила ее еще сильнее — девушка справилась и с прыжком, и с дверью так, как будто проделывала этот трюк ежедневно.

Оказавшись в вагоне, Марго опустилась на сиденье и только тогда осознала, что ее ноги трясутся. Нина сидела рядом и стирала с лица и ладоней засохшую кровь гигиеническими салфетками, извлеченными из рюкзака.

Девушки молчали. И тут Марго вспомнила, где видела старуху, подарившую им ключ, — она играла на скрипке в метро в ту ночь, когда Вадим после концерта схватил Марго. Розанов убил ее подругу. И тоже что-то сказал про обязательный взнос. Только тогда скрипачка была молодой девушкой. Это было несколько дней назад.

Марго выбросила всю эту историю из головы, сейчас перед ней стояла более насущная проблема.

— Нас с тобой остановят на выходе из метро, там всегда стоят какие-то охранники, а сейчас еще и народу, кроме нас, никого, — сказала Марго, наблюдя за манипуляциями Нины.

Ей никогда не приходило в голову, что стереть засохшую кровь так сложно.

— Верни мне шарф, — попросила Нина, — и на, держи ключ. Брось себе в рюкзак.

Она выглядела на удивление спокойной. Ей удалось более-менее сносно оттереть лицо и руки, а волосы она спрятала под шарфом, но вид все равно был ужасным — на лице царапины от чертополоха, куртка в репейниках, кроссовки в грязи, джинсы вообще бурого цвета. Марго посмотрела на свою обувь и руки и поняла, что выглядит не намного лучше.

— Нас обязательно остановят и арестуют, — повторила она, — мы выглядим как бродяги, а ты еще и вся в крови.

— Необязательно. Крови слишком много, чтобы кто-то поверил, что это на самом деле кровь. К тому же мы выходим, а не входим в метро. Не думаю, что кто-то из охранников захочет мараться ради двух бомжих, которые и так хотят покинуть их зону ответственности. Главное, веди себя естественно и уверенно.

— Ты серьезно? Что-то я не чувствую в себе особой уверенности, — буркнула Марго, — а естественным сейчас было бы биться в истерике.

— Посмотри на ситуацию другими глазами. Тем более что своих-то у тебя нет. О, уже выходим!

Поезд въехал на платформу, и Нина направилась к двери.

Марго последовала за ней, на ходу размышляя, что случайная фраза подруги очень даже кстати. Что же все-таки могут ее новые глаза? Рида говорила что-то про храбрость и дополнительные бонусы.

Марго попыталась переключить взгляд, как со своими прежними глазами, но ничего не изменилось.

«Может, они включаются как-то иначе? Надо будет потренироваться на досуге».

Девушки, приехавшие в последнем вагоне, шли по пустому вестибюлю — Нина чуть впереди, Марго плелась следом. Других пассажиров еще не было.

«И чего я, действительно, так разволновалась? Мы благополучно выбрались из владений сумасшедшей ведьмы, мне заменили глаза, а Нине — сердце, и при этом я беспокоюсь о каких-то охранниках в метро? Да что они мне сделают? В самом худшем случае — вызовут полицию, но вообще-то Нина верно подметила — никто в своем уме не захочет с нами связываться».

Марго догнала Нину у эскалатора.

— Знаешь, ты права! После ночи в компании Риды бояться каких-то охранников просто глупо!

Нина улыбнулась и вдруг громко запела:

Давай по новой начнем игру,

Твои мечты у меня в плену.

Даю свою силу тебе в залог,

И да поможет нам снова рок.

Марго от неожиданности рассмеялась. Она узнала песню «Кристы» «Заклинание». Нина пела хорошо — голос у нее был не сильным, но приятным. Все напряжение разом спало, девушку охватило чувство полной свободы. Они обе живы. А все, что раньше казалось важным: школа, оценки, нападки ма, — все это такая ерунда. Марго подхватила слова песни, и девушки запели вместе:

Твои струны и способность летать,

Мои сто глаз и уменье ждать.

Между тобой, тишиной и мной

Все снова свяжется само собой.

Их никто не остановил и даже не потребовал сохранять тишину — бабуля в будке у подножья эскалатора лишь неодобрительно покачала головой, а пожилой охранник проводил двух ранних дебоширок сонным взглядом.

Нина на минуту задержалась у банкомата, и таксист-частник без лишних вопросов довез их до школы за тройную цену наличными.

Оба охранника на проходной по-прежнему спали, и, когда Марго, закрыв за собой дверь комнаты, плюхнулась на кровать прямо в грязной одежде, все произошедшее уже начало казаться ей далеким сном.

На часах было 6:50 утра.

Марго

Марго смогла заставить себя проснуться только к полудню и, наскоро приняв душ, попыталась привести себя в порядок при помощи скудных средств своей косметички. Полностью замаскировать следы ночного приключения не удалось — с тонкими царапинами на лице толстый слой тонального крема худо-бедно справился, а вот синие круги под глазами ему не поддались. «Ведь есть же какие-то специальные средства от этого. Корректор, что ли, эта штука называется? — с тоской размышляла девушка, рассматривая свое отражение в зеркале. — Вот у ма наверняка нашелся бы нужный тюбик, а я сегодня получу звание "Панда года". Хотя плевать на всех». Когда Марго уже отворачивалась от зеркала, отражение вдруг поплыло, и она успела заметить в зеркале свои глаза — они поменяли цвет! Из зеленых стали карими. Марго вздрогнула. События вчерашней ночи, уже немного забывшиеся, снова обрели реальность.

«У меня теперь чужие глаза, — напомнила она себе. — И на это тоже наплевать».

Марго отправилась в столовую — голод настойчиво требовал компенсировать пропущенный завтрак. К своему удивлению и зависти, в столовой Марго обнаружила Нину с идеальным и, что самое обидное, естественным цветом лица, аккуратной прической и приветливой улыбкой. Правда, Нина почему-то изменила своим привычкам и вместо привычного двухместного столика сегодня выбрала угловой четырехместный стол. Сидела она там в одиночестве, видимо, никто не отважился ни попенять Нине Лавриной на занятое место, ни подсесть к ее высочеству. Наташа сидела за одинарным столиком неподалеку.

Марго выбрала обед и присоединилась к Нине. Она села спиной к Наталье, постаравшись заслонить собой подругу. Вдруг Наталья тоже умеет читать по губам?

— У тебя уставший вид, — сказала Нина вместо приветствия.

— Зато ты цветешь и пахнешь, — буркнула Марго.

— Не завидуй, это все новое сердце. У меня такое ощущение, как будто я могу горы свернуть. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой бодрой.

— Ну, я рада за тебя. А у меня такое ощущение, как будто меня трактор переехал. Пару раз. Ты, кстати, не боишься фигуру испортить? — Марго с недоумением рассматривала Нинин обед, состоящий из шести десертов.

Нина уже расправилась с фруктовым салатом со сливками, доедала шоколадный пирог, а своей очереди на подносе дожидались миндальный пирог, чизкейк, шоколадный мусс в высоком стакане, банановый десерт и пирожное «картошка».

— Знаешь, я вчера ночью поняла, что жизнь очень нестабильная штука. Она может просто взять и закончиться в любой момент. У тебя столько планов и надежд, а тут раз — и все. Тебя нет. Так что нужно наслаждаться каждой минутой. Хочешь что-нибудь?

— Ну, давай чизкейк, — вздохнула Марго, пододвигая к себе блюдце с десертом. — Ты, конечно, права, только все равно поосторожнее со сладким. Не надо самостоятельно себе жизнь укорачивать.

— Мне теперь мало что может навредить. Холестерин или сахар уж точно не угроза, — улыбнулась Нина. — Марго, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Ты спасла мне жизнь! Полезла в это болото ради меня! Я никогда не смогу вернуть тебе этот долг!

— Ну, тогда давай еще и «картошку»!

Девушки рассмеялись.

— Я до сих пор не верю, что мы выбрались, — сказала Марго, — я вообще с трудом верю, что все это действительно произошло. Леонтоподиум, Рида, вся эта расчлененка.

— Но это было.

Марго кивнула.

— Ты смогла подменить обратно карту Натальи? — спросила она, вспомнив о насущных проблемах.

— Да, без проблем. С Натальей вообще трудностей не будет, — отмахнулась Нина. — Лучше расскажи мне про этого парня — Алика. Ты действительно собираешься его искать? Откуда ты вообще его знаешь?

— Это долгая история, — Марго помрачнела.

Мысль о том, что Алик в беде, отозвалась уколом в сердце.

— Если хочешь, вечером расскажу. А искать его я буду. Он бы меня искал.

Весь остаток дня Марго думала об Алике. Она с трудом высиживала уроки, борясь с желанием все бросить и бежать куда-нибудь, чтобы помочь ему. Останавливало только то, что она все равно понятия не имела, куда бежать.

— То есть ты влюбилась? — уточнила Нина, выслушав вечером ее рассказ.

— Ну нет, конечно! Просто я хочу помочь другу! — возмутилась Марго. — Тебе же я помогла. Вот и с ним то же самое! Кстати, я думаю, мы должны помочь и Кире, но начать лучше с Алика.

— Я бы тебе поверила, если бы ты не реагировала так бурно. Боюсь, Марго, ты влюблена. Он симпатичный, этот твой Алик?

— Лучше даже не спрашивай. Внешность не его козырь. Но он милый. Я думаю, ему просто не повезло с семьей. Раньше я думала, что моя семейка — это мрак, но теперь понимаю, что я просто счастливица! В моей семье нет ни одного лича или хомяка, и, главное, Рида мне не родня!

Нина улыбнулась.

— Рида, правда, планировала сама выручать Алика, но как-то не вовремя умерла. Не то что бы я о ней сожалела, но вот лучше бы она сначала вытащила Алика, а потом уже сводила счеты с жизнью при помощи светил.

— Ну а как ты планируешь искать Алика?

Марго пожала плечами.

— Даже и не знаю, с чего начать. В последний раз я видела его в нашем мире, да и та девушка, Майя, сказала, что Алик здесь. Глеб, кем бы он ни был, просил передать, что он в каком-то институте крови. Я понятия не имею, что это, и даже где это искать.

— У меня на этот счет есть кое-какие соображения. Я немного посидела в интернете и нашла у нас в Москве НИИ гематологии.

Нина протянула Марго распечатку с небольшой заметкой о НИИ и несколькими фотографиями.

«И когда только успела?» — с завистью подумала Марго, вспомнив, что сама провалялась все утро в постели.

— Если у тебя нет других идей, предлагаю начать с этого варианта, — невозмутимо продолжала Нина. — Они занимаются изучением болезней крови и кровеносной системы, способами переливания, хранения и так далее. У них даже есть свой стационар. Насколько мне удалось выяснить, это чуть ли не режимный объект, фотография их главного корпуса — у тебя в распечатке, попасть туда просто так нереально. Тут нужно что-то придумывать. Возглавляет эту контору некто доктор Айнцель Якоб Борисович. Его фотографию я тебе тоже распечатала.

Марго взглянула на фотографию абсолютно лысого мужчины примерно тридцати пяти — сорока лет в элегантном черном костюме, из нагрудного кармана которого торчал фраерский бирюзовый платок. Узкое лицо, хищный нос, тонкие губы, глубоко посаженные умные насмешливые глаза. Мужчину можно было даже назвать привлекательным, но фотография почему-то производила неприятное впечатление.

— Какой-то он слишком молодой для доктора наук и руководителя НИИ.

— Зато плодовитый — я нашла больше сотни его статей и всяких научных работ.

— Айнцель Якоб Борисович. Немец?

— Не знаю, в официальной биографии ничего не сказано. Судя по фамилии и имени, либо немец, либо еврей. Это нам не важно. Вообще, я про него нашла только, что он автор и куратор государственной программы номер 30–35 и проекта «Садовник».

— «Садовник»? Он что, еще и биологией занимается?

— Нет, проект «Садовник» — это та ересь по поводу обязательного тестирования школьников на наркотики. Помнишь, мы при поступлении сюда сдавали кровь? Это вот как раз проект «Садовник». Типа сорняки нужно выпалывать.

Марго усмехнулась про себя, она отлично помнила этот тест на употребление наркотиков. Как раз за несколько дней до него она попробовала покурить травку и жутко боялась, что ее вычислят. Она тогда еще устроила целое представление с падением в обморок ради того, чтобы подменить свой анализ на анализ пухлой рыжей девочки из «подкидышей», сдававшей кровь параллельно с ней. Марго подумала, что она, по всей видимости, подставила ту несчастную, потому что в школе толстуха так и не появилась.

— Суть программы 30–35 в том, чтобы создать банк образцов крови всех жителей страны, — продолжала Нина, — что-то вроде фонда здоровья нации. Задача, понятное дело, очень амбициозная, дорогостоящая и сомнительная, как, впрочем, и все наши государственные инициативы. По этой программе уже шесть лет в НИИ направляются образцы крови всех новорожденных, ну и плюс больницы и поликлиники обязаны дублировать для института все анализы крови пациентов, которые они делают.

Марго с сомнением рассматривала распечатку.

— Круто. Но что там может делать Алик? Я так понимаю, его похитили и держат где-то против его воли. Зачем житель Леонтоподиума мог понадобиться государственному научному учреждению? Да и как они вообще его поймали? Для большинства людей Алик невидим.

— Может, кто-то из Леонтоподиума работает на наше правительство? — предположила Нина.

— Ой, ну только не приплетай сюда еще и правительственный заговор, и без тайных корпораций все запутано, — отмахнулась Марго. — Конечно, программа 30–35 вызывает подозрения, но готова поспорить, что это лишь очередное прикрытие для распила денег. С размахом осваивают бюджетные средства. Тот парень, которого я видела с Аликом, был очень мало похож на сотрудника НИИ. Скорее какой-нибудь байкер или просто фрик. И он точно был не из нашего мира.

Нина обиженно надулась.

— Значит, моя теория тебе категорически не нравится?

— Ну почему! Идея классная! — спохватилась Марго. — Майя действительно передала, что Алик в институте крови, но ведь ты сама сказала, что туда нам не попасть. Может, стоит начать с Глеба, от которого пришла эта информация?

— Я не сказала, что туда невозможно попасть. Я сказала, что для этого нужно что-нибудь придумать. И у меня уже есть предварительные прикидки.

— Я смотрю, ты очень активно взялась за дело, — Марго откинулась на спинку дивана, изучая лицо подруги.

Нина раскраснелась, ее глаза горели азартом.

— Ты ведь даже не знаешь Алика.

Нина тоже сменила позу — раскинула руки крестом по спинке дивана и запрокинула голову назад.

— Эта вчерашняя ночь меня сильно изменила. Пойми, Марго, мы живем только раз, и к тому же очень недолго, — нельзя тратить время впустую, я хочу приключений! Хочу жить каждую секунду, хочу действовать, рисковать и побеждать!

Марго натянуто улыбнулась.

«Может, это какой-то посттравматический синдром? — подумала она. — Как бы так ненавязчиво намекнуть Нине, что ей надо бы показаться психологу?»

— А я, знаешь ли, наоборот, поостыла к приключениям, — сказала она.

— Но ведь ты собираешься помочь Алику и Кире?

— Да, — вздохнула Марго.

— Тогда давай я проработаю вариант с институтом крови, а ты сконцентрируйся на поисках Глеба.

— Ок. Давай попробуем.

Марго понадобилось значительное усилие, чтобы выдавить еще одну фальшивую улыбку и проигнорировать внутренний голос, который вдруг завопил: «Не лезь в это! Не лезь! Ну пожалуйста!»

Алик

«Не лезь в это! Не лезь! Ну пожалуйста!» — крикнул я изо всех сил вслед ускользающему сну, но и сам не услышал своего голоса.

В последние дни я много сплю, и мне все время снится Марго. Она с упорством, достойным лучшего применения, продолжает лезть в неприятности.

Надо что-то делать. Правда, делать что-нибудь полезное довольно сложно, если лежишь привязанным к столу в комнате, наполненной белым слепящим светом. Мне даже не нужно открывать глаза, чтобы видеть это мерзкое свечение, оно и проникает сквозь веки, и просачивается под кожу, забираясь все глубже и глубже в мою плоть.

Иногда мне начинает казаться, что Тритрети может этим светом просвечивать мои сны, видеть мою Марго, и тогда я чувствую удушающий приступ ярости. Каждый раз, когда это происходит, Тритрети действительно появляется рядом со мной и с улыбкой на тонких, как пиявки, губах, вежливо интересуется:

— Ну и чем вызвана такая активность? Страшный сон?

Тогда я еще плотнее сжимаю веки и сбегаю как можно глубже в себя, туда, куда свет еще не успел проникнуть. Плохо то, что с каждым днем моей территории во мне становится все меньше. Иногда Тритрети вкалывает мне что-то, садится рядом на пластиковый стул и наблюдает за моими судорогами, болью, приступами удушья или всем этим одновременно. Каждый раз он говорит что-то вроде:

— Любопытная реакция, Алик. Вообще-то я очень рассчитывал, что ты потеряешь сознание. Ты не мог бы оказать мне такую услугу? Это бы сильно упростило мою задачу.

Я молчу и прячусь в темноте внутри себя.

— Рано или поздно ты сломаешься. Свет сильнее любой тьмы, это даже Глеб признает. И я просто сгораю от любопытства — что ты с таким мазохистским упорством скрываешь? Когда будешь готов рассказать — позови. Тебе все равно придется сотрудничать со мной, и только от твоего упрямства зависит, насколько тугим будет твой будущий ошейник. Глеб, например, доигрался в свое время до восьми минут в день. Ты, боюсь, лишишь себя и этого.

Когда он уходит, я снова засыпаю.

Из снов про Марго я знаю, что Рида собирается вытащить меня, и нужно просто ждать и не поддаваться свету. Все бы хорошо, но тогда Марго станет разменной монетой в играх Леонтоподиума и Федерации.

Так что надо что-то делать.

Я осторожно напряг руки, чтобы проверить длину и прочность ремней. Все надежно — материал не только прочный, но и жаростойкий. Видимо, на случай, если мне придет в голову воспламениться. Или на случай, если Тритрети придет в голову меня поджечь. А длины у ремней нет совсем. Я не смог приподнять руку ни на сантиметр.

В груди у меня торчал какой-то кристалл, вокруг которого Тритрети нарисовал заградительные знаки. Я не вижу знаков, зато прекрасно их чувствую — они прожигают до самого позвоночника.

Этими символами, я так понимаю, Тритрети надеялся лишить меня возможности покидать свое тело и преуспел в этом, хотя и не полностью.

Тритрети свое дело знает, в конце концов, Глеб столько лет принадлежит ему, что можно было изучить все наши способности вдоль и поперек. Но мне помогла стрекоза.

Я вырезал ее на животе за несколько часов до всего этого бардака. Сама стрекоза была на правом боку, но одно из крыльев тянулось вверх аж к седьмому ребру. Рисуя свои знаки, Тритрети опрометчиво не придал этому значения, а крыло тем не менее вписало лишнюю дугу в его узор, открыв для меня небольшую, но все же лазейку.

Я уже опробовал ее — большого пространства для маневра она мне не давала, но я вполне мог передвигаться почти по всему зданию, где находилось мое тело. Путешествия вне тела никогда не относились к моим талантам, но азы этого навыка мне известны. Принцип в том, чтобы разорвать связь между своим телом и сознанием — это позволит сознанию на некоторое время избавиться от ограничений, навязанных физическим телом.

Некоторые жители Леонтоподиума, как, например, Майя, могут без усилий находиться в таком состоянии сколь угодно долго и даже создавать астральные тела, способные взаимодействовать с физическими телами других, я же, собрав в кулак все силы, способен на несколько часов стать наблюдателем. Еще могу, совсем уж поднапрягшись, привидеться тем, кто умеет видеть.

Глеб умеет. Я на него очень рассчитываю. Он ведь сказал Риде, где я. Хотя было бы верхом глупости не понимать, что он сделал это не для меня, а для Риды. И все же Глеб мне брат. В большей степени, чем любой другой принц Леонтоподиума. Обижаться на него за то, что он приволок меня сюда, глупо, Глеб всего лишь послушное орудие Тритрети. По большому счету я сам виноват, что так глупо попался, — задержался на одном месте слишком надолго.

Так что, оторвавшись от распластанного на столе тела, я принялся изучать свою тюрьму. Я так понял, это и есть тот самый институт крови — оплот и цитадель Тритрети. Он очень серьезно тут окопался — комплекс института окружен барьерами, и похожими, и нет на те, что у нас в Леонтоподиуме. Мне не хотелось думать, откуда у Тритрети такие специфические силы, ответ был слишком очевиден и слишком неприятен.

Даже если я смогу освободиться, мне самостоятельно не пройти сквозь барьеры. Придется ждать Риду. От принцесс Леонтоподиума барьеры полностью защитить не могли — для защиты от них у Тритрети был мирный договор с Леонтоподиумом.

Я осмотрел коридоры и лаборатории, заглянул во все залитые белым светом комнаты. Самым интересным помещением был подвал — там находилась личная лаборатория Тритрети, а за ней таинственное запертое помещение, в которое я так и не смог заглянуть. Сам Тритрети проживал здесь же, в этом корпусе НИИ, под его комнаты был отведен весь верхний этаж.

В институте было много людей, привязанных к столам, как я, но таких, как я, — только Глеб. Его 480 секунд свободы от света не давали мне покоя. Надо попробовать связаться с ним.

Я нашел и комнату Глеба. Жизнь у моего брата, мягко говоря, унылая.

Да и сказать, что Глеб живет в этой своей комнате, пожалуй, не совсем правильно, он там, скорее, хранится. В обстановке нет ничего, что хоть как-то намекало бы на индивидуальность ее обитателя — никаких личных вещей: постель, заправленная серым покрывалом, пустая прикроватная тумбочка, серые шторы на окне, практически пустой шкаф, заполненный едва ли на четверть одинаковыми комплектами одежды и обуви на каждый сезон, стандартные гигиенические принадлежности в душевой — и все.

Ни стола, ни полок с книгами или сувенирами, никаких картин или плакатов на голых стенах, даже никакой техники. Только какая-то кнопка на стене у изголовья кровати. И все это заливает белый свет, не гаснущий ни на секунду.

Глеба в его комнате, как и во всем институте, не оказалось. Вероятно, хозяин отправил его куда-то. Не знаю и знать не хочу, какие поручения мой брат выполняет для Тритрети, но думаю, что нечто сходное с тем, что я раньше делал для Рады. Мы с Глебом очень похожи по характеристикам, так что и используют нас, скорее всего, одинаково.

Мне пришлось долго ждать Глеба, он вернулся в свое серое жилище к трем часам ночи. Удастся ли мне поговорить с ним? А что, если он уже использовал сегодня свои восемь минут? Я ждал, надеясь, что он не засечет меня раньше времени.

Глеб нажал на ту самую таинственную кнопку, и в его дверь почти сразу постучали. На пороге появилась медсестра — строгая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она приходит к Глебу регулярно. Они даже не поздоровались друг с другом, я как будто немое кино смотрел: медсестра поставила принесенный с собой поднос на тумбочку, Глеб равнодушно снял футболку и позволил ей сделать ему укол в позвоночник. Я таких длинных игл никогда не видел — сантиметров десять. Зачем ему вообще уколы? Насколько я знаю, у Глеба иммунитет к любым болезням.

Ответ на свой вопрос я получил буквально через секунду после того, как за медсестрой закрылась дверь, — Глеб упал на кровать, морщась от боли, и проклятый свет вдруг погас. Или наоборот — сначала погас свет, а потом Глеб упал. Этого я не заметил, потому что до меня наконец дошло, что это за свет, и удивление на некоторое время заняло все мои умственные резервы. Конечно, будь я поумней, я бы давно догадался, что источник этого мучительного свечения не какое-то там электричество, а сам Тритрети.

Я поморщился, представив, что чужой свет, просвечивающий насквозь все мысли и чувства Глеба, сопровождает его повсюду на протяжении двадцати четырех часов в сутки, за исключением тех восьми минут, которые он, опять же по прихоти Тритрети, проводит, корчась от боли.

Я в очередной раз порадовался, что не оказался на месте брата. Хотя, возможно, у меня еще все впереди.

Нахлынувшее сочувствие я отогнал, прекрасно понимая, что жалости Глеб мне никогда не простит. Не хватало еще заиметь такого врага, как он.

В общем, я бездарно потратил на все эти удивления и душевные метания пять драгоценных минут. Пытаться привидеться Глебу за оставшееся время было бессмысленно, так что я просто смотрел, как он свернулся на кровати, поджав ноги к груди и спрятав лицо. За секунду до того, как снова вспыхнул свет, Глеб вытянулся на спине и надел маску абсолютного спокойствия, которую он демонстрировал Федерации всю свою жизнь. Хотя его боль и не ушла полностью. Я ее видел.

В этом весь Глеб. Гордость — его источник силы, тот краеугольный камень, на который он опирается, чтобы не рухнуть в бездну.

Я никогда не мог понять, что является таким источником для меня. Что меня держит на плаву?

Силы были на исходе, и я вернулся обдумывать этот вопрос в свое тело.

Уже оказавшись на столе, я понял, что переоценил свои возможности, путешествие далось мне дорого — моему телу даже дышать удавалось с трудом. О том, чтобы предпринимать такую вылазку на следующий день, и речи не шло. Надо было отдышаться.

Появившись в очередной раз, Тритрети заметил мое состояние, осмотрел знаки на моей груди и, к моему огромному облегчению, сделал неверные выводы:

— Похоже, ты начинаешь сдавать, мой упрямый друг. Думаю, уже очень скоро мы сможем поговорить об условиях нашего будущего сотрудничества.

Я забился глубоко во тьму и провалился в сон.

Марго

Марго очень старалась, но за последующие два дня ей так и не удалось придумать ничего стоящего. Все ее идеи о том, как найти таинственного Глеба, сводились к тому, чтобы снова связаться с Розой, которая могла бы поделиться информацией, но она так и не смогла найти в интернете никаких намеков на местонахождение «Кристы». В связи с собственными неудачами на поприще сыска фонтанирующий энтузиазм Нины особенно раздражал.

— У меня уже есть план! — похвасталась Нина за обедом в четверг. — В субботу мне нужно будет кое-что раздобыть, и уже в воскресенье я попаду в институт!

— Классно! — тщательно скрывая нотки зависти, отозвалась Марго. — И в чем же суть твоего плана?

— Он пока на стадии разработки, — отмахнулась Нина, — все узнаешь в свое время. Кстати, почему мы с тобой всегда сидим, забившись в угол за этим маленьким столиком?

— Ну, во-первых, потому что мы не любим людей, а во-вторых, потому что, раз нас с тобой двое, этот столик нам в самый раз, — ответила Марго, даже немного обидевшись на подругу, так явно и неуклюже сменившую тему.

— И ты собираешься всю жизнь просидеть в углу? — не унималась Нина.

— Не вижу в угловом столике никакой проблемы, — пожала плечами Марго, — знаешь ли, не место красит человека, а человек место!

Марго показалось, что вопрос со столами исчерпан, но, как выяснилось, тема места под солнцем глубоко запала в травмированную душу Нины. Ужин Марго пропустила, ей не терпелось вернуться к компьютеру и продолжить поиски, но она лишь в очередной раз вынуждена была признать, что Шерлок Холмс из нее никакой.

«Скорее всего, участники "Кристы" проводят почти все время в Леонтоподиуме, а в нашем мире появляются только на период гастролей, — размышляла девушка. — Если концертов нет, то и делать им тут нечего. А концертов в ближайшее время не предвидится».

А за завтраком Марго далеко не сразу нашла подругу. Нине пришлось окликнуть Марго и настойчиво помахать рукой. Причин для этого было три. Во-первых, Нина оккупировала центральный стол на восемь человек и восседала там в гордом одиночестве. Во-вторых, изгнанная со своего места клика Анюты сдвинула столы у окна, чтобы сидеть всем вместе, что внесло хаос в привычную схему столовой. Ну и в-третьих, Нина перекрасилась в блондинку.

Марго молча плюхнулась напротив подруги, поглощающей третий кусок торта.

«Соберись, трусиха!» — приказала она себе и заставила себя произнести вслух застрявшую в горле фразу:

— Нина, дорогая, тебе срочно надо к психологу!

— Это еще зачем? — осведомилась Нина, пододвигая к себе четвертый десерт. — Чизкейк будешь? Я специально для тебя взяла.

— Нет, спасибо. Как ты себя чувствуешь? Зачем ты покрасилась? Опять пытаешься получить от жизни все?

— Это для дела. Я так выгляжу старше? — Нина покрутила головой, демонстрируя разные ракурсы.

— Ну, есть немного. А зачем тебе это?

— Узнаешь в свое время. Мой план по проникновению в институт крови уже почти готов. Одолжишь мне свою банковскую карту? Боюсь, если я оплачу билет своей картой, отец сразу же запрет меня дома.

— Билет куда? И ты что, пойдешь без меня? — возмутилась Марго.

— Билет в клуб «Остров сокровищ». Туда нельзя до восемнадцати, но если у меня будет ВИП-билет, то можно. И да — я пойду одна. Я не могу тобой рисковать.

— Зачем тебе в этот клуб? Что ты вообще затеяла? Конечно, я пойду с тобой!

— Ты все узнаешь, когда мой план сработает, — загадочно улыбнулась Нина.

— Да что за план-то? — Марго поняла, что выкрикнула последнюю фразу слишком громко — на них, и так сидящих на самом видном месте, стали оборачиваться.

— Дашь кредитку?

— Ладно, бери, — пожала плечами Марго.

— Не злись. Ты уже в воскресенье все поймешь, — пообещала Нина.

Марго действительно все поняла в воскресенье утром, но картина произошедшего складывалась в ее голове постепенно. Марго до последнего отказывалась верить в то, что все случилось на самом деле.

В этот выходной девушка не поехала домой, решив разделить все свободное время между бессмысленным поиском в интернете упоминаний о «Кристе» и подготовкой к приближающимся итоговым тестам, которые в этой кутерьме отошли далеко на задний план.

Открыв ноутбук, чтобы еще до завтрака почитать новости, Марго напрочь испортила себе аппетит: все новостные сюжеты на первой странице касались пожара, произошедшего накануне в ночном клубе. «35 погибших, 123 человека ранено». Марго понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, где она уже слышала это название — «Остров сокровищ».

«Нина! Списки, где, блин, списки?»

У Марго так дрожали руки, что она не смогла с первого раза открыть нужную статью.

«Погибшие». Двадцать шесть имен и фамилий, девять не опознаны. Раненые — восемьдесят восемь имен и фамилий, тридцать пять не опознаны. Лавриной Нины в списках не было, но девять погибших оставались безымянными!

Марго перечитала статью внимательнее — по невыясненной причине в клубе произошло возгорание. Главный выход, также неизвестно почему, оказался заблокированным. Люди пострадали как от огня и удушья, так и в образовавшейся давке.

Этот кусок информации Марго просто восприняла, не анализируя. Тревожный колокольчик зазвонил, когда она дошла до конца статьи, где перечислялись названия медицинских учреждений, куда доставили пострадавших. «Городская больница № 7, городская больница № 10, ожоговый центр, — и тут колокольчик превратился в набат: — 47 пациентов в тяжелом состоянии принял находящийся в непосредственной близости стационар НИИ гематологии».

«Откуда Нина знала, что в клубе будет пожар? — Марго откинулась на спинку стула, запретив себе даже думать над очевидным ответом на этот вопрос, но он все равно лез в голову. — Она сама его устроила.

Нет! Не может этого быть! Тридцать пять человек погибло! Она же не сумасшедшая!»

Марго глубоко вздохнула, но воздуха все равно не хватило.

«Откуда ты знаешь, что не сумасшедшая? В последние дни Нина вела себя именно как свихнувшаяся одержимая маньячка! А я ничего не сделала, чтобы ее остановить!»

Марго провела несколько часов в своей комнате, меряя ее шагами и мучаясь вопросом «что делать?».

«Позвонить в полицию? Позвонить отцу Нины? Позвонить маман?»

Так ни на что и не решившись, Марго, сама не зная зачем, поехала к институту крови. Она понятия не имела, что будет там делать, но ситуация и не потребовала от нее никакой инициативы. Прямо на двери центрального входа в институт красовалось объявление о расписании работы штаба помощи родственникам жертв пожара.

— На опознание? — спросил охранник, куривший у двери, заметив застывшую у объявления Марго.

— Я? Да, — соврала Марго, даже не успев подумать о последствиях.

— Вы тоже, девушка? — спросил мужчина, и Марго, обернувшись, поняла, что первый вопрос был адресован не ей — на ступеньках стояла группа людей, человек десять-двенадцать.

— Хорошо, проходите, готовьте документы, — охранник кивнул на дверь.

Марго, по-прежнему не строя никаких планов, присоединилась к группе. Она вдруг с удивлением осознала, что вот он — институт крови, и вход в него открыт.

У самой двери Марго показалось, что она наткнулась на невидимую преграду, но лишь на секунду — ощущение сразу пропало.

Всех пришедших проводили до кабинета, к двери которого был приклеен обычный лист формата А4 с надписью «Остров сокровищ».

Девушку это покоробило, но ее спутники проигнорировали неуместную вывеску. Люди волновались, некоторые женщины плакали, и Марго поняла, что им не до таких мелочей. Ей стало стыдно — она почувствовала себя самозванкой, нагло лезущей в чужое горе.

«Но ведь Нина действительно может быть здесь, — напомнила себе Марго, — да и Алик тоже». Люди по одному или по двое входили в кабинет «Остров сокровищ» и выходили оттуда спустя четверть часа с какими-то бумажками. За каждым из вышедших приходил очередной сотрудник института в белом халате и куда-то уводил.

Марго вошла в кабинет последней.

За безликим письменным столом сидела полная женщина лет сорока.

— Ваши документы, — сказала она, мельком взглянув на Марго.

— Паспорт? — спросила девушка.

— И паспорт, и справку из координационного центра.

— Координационного центра?

На этот раз женщина посмотрела на Марго внимательней.

— Вы же были в штабе?

— Нет. Я пришла сюда, потому что думаю, что моя подруга, которая была вчера в клубе, здесь, — честно призналась Марго.

Женщина вздохнула. Она выглядела уставшей и измотанной.

— Девушка, сначала вам надо в координационный центр. Мы пускаем на опознание только после их заключения и только родственников, — сказала она. — Поезжайте туда, вам там помогут.

— Но вы же можете сказать, здесь ли она? Я могу ее описать! — Марго прекрасно понимала, что у нее нет никаких шансов получить справку из координационного штаба. — Она крашеная блондинка, у нее карие глаза.

— К сожалению, ничем не могу помочь, мы не можем пускать к пациентам всех желающих, — прервала Марго собеседница, — к тому же вы называете очень общие приметы. Но если у вас есть веские основания полагать, что ваша подруга находится здесь, уверена, координационный центр даст вам соответствующий документ.

— Еще у нее два сердца, — выпалила Марго.

Женщина нахмурилась, и у Марго появилась надежда.

— Скажите, что у вас нет такой пациентки, и я сразу уйду! Два сердца — это ведь редкость! Какова вероятность того, что вчера в клубе были сразу две девушки с такой аномалией?

— Ладно, пойдемте со мной, — женщина встала из-за стола, — вероятно, ваша подруга действительно у нас. Будет хорошо, если вы ее опознаете.

Несмотря на свой вес, женщина двигалась удивительно быстро — Марго пришлось почти бежать за ней. Они миновали несколько дверей, открывавшихся при помощи электронного ключа и увенчанных камерой, и Марго поняла, что ей не удастся самостоятельно осмотреть здание, даже если она найдет способ улизнуть.

Вслед за женщиной она вышла из здания и прошла через двор к другому корпусу. Двор был большим — абсолютно ровный заасфальтированный квадрат, но внимание Марго привлек не он, а располагавшееся за вторым корпусом старое здание. Обшарпанная и неказистая с виду пятиэтажка была залита каким-то удивительным белым светом, казалось, что светятся сами кирпичные стены. Марго так и подмывало спросить свою спутницу, что это такое, но благоразумие взяло верх. Они быстро пересекли двор, и у входа во второй корпус им преградил путь охранник.

— Под мою ответственность, — сказала ему женщина, кивнув в сторону Марго.

И снова ощущение невидимого барьера повторилось — на этот раз четче.

«Это еще что за чудеса?» — подумала Марго, покосившись на идущую рядом сотрудницу института. Та, казалось, ничего не заметила.

Во втором корпусе, несмотря на выходной день, было полно народу — куда-то спешили медсестры, врачи, навстречу попалась пара человек из той группы, с которой Марго вошла в институт.

Вместе со своей провожатой Марго преодолела еще несколько запертых дверей с камерами, затем был лифт, и, наконец, они оказались в длинном коридоре с больничными палатами по обе стороны. Внешние стены всех комнат были прозрачными. Во многих палатах лежали люди, по большей части без сознания.

У Марго чуть не подкосились ноги, когда она поняла, что они идут к крайней справа палате. Именно там, опершись рукой о стекло и прислонившись к нему лбом, стоял тот самый длинноволосый блондин, после встречи с которым пропал Алик. Правда, одет он на этот раз был в обычные черные джинсы и простую черную футболку, да и мечей при нем не было, только длинный нож в ножнах на бедре, но это был он. Безо всяких сомнений. И он светился таким же светом, что и здание во дворе.

«Может, это у них тут какая-нибудь радиация? — пронеслась у Марго шальная мысль, которую она, впрочем, сразу прогнала. — А ведь Нина оказалась права! Она угадала про институт, Алик точно здесь!»

Времени на размышления и планирование действий не было — Марго вслед за своей спутницей быстро приближалась к палате и стоящему рядом с ней мужчине.

Он не обращал на них внимания, просто не отрываясь смотрел сквозь стекло на лежащую девушку, обмотанную бинтами. Женщина остановилась, пропустив Марго вперед.

— В палату нельзя, пациентка в тяжелом состоянии, — прокомментировала она.

— Но она поправится?

— Надеюсь.

Марго подошла к стеклу, стараясь тоже не обращать внимания на стоящего всего в нескольких шагах блондина. Она узнала Нину, несмотря на бинты, скрывавшие большую часть лица.

«Ну и что теперь делать? — в смятении подумала девушка. — Назвать имя Нины? А что я скажу ее отцу? Как я вообще буду все это объяснять?»

— Нет, это не она, — услышала Марго собственный голос.

— То есть как это не она? — с неподдельным удивлением переспросила женщина. — У этой пациентки очень редкая аномалия — два сердца, как вы и сказали.

— Но это не она, — быстро повторила Марго, — мне очень жаль, что я вас побеспокоила. Я лучше пойду.

— Вы уверены? — от ее и прежде не слишком дружелюбного тона повеяло ледяным холодом.

Ну еще бы! Даже самой Марго было ясно, что ее поведение выглядит более чем подозрительно. Брови сотрудницы института сошлись на переносице, скулы напряглись, она с трудом сдерживала гнев.

— Все-таки я бы хотела записать данные вашего паспорта. Надеюсь, девушка, вы понимаете, что шутки в ситуации, когда погибли и пострадали люди, неуместны.

Услышав про паспорт, Марго испугалась. Этого еще не хватало! Нину никто не опознает, ясно, что во время пожара документов у нее при себе не было, а ее отец ни за что не догадается, что его несовершеннолетняя черноволосая дочь — это неопознанная блондинка с двумя сердцами из клуба для взрослых. И тогда координационный центр попытается вытянуть информацию из Марго!

— Пройдемте со мной! — скомандовала женщина.

Марго в панике огляделась. Мужчина в черном все-таки обратил на них внимание и теперь наблюдал за разворачивающейся сценой. Марго поймала его взгляд и тут же поняла, что это было большой ошибкой. Мужчина удивленно вскинул брови, а потом нахмурился.

— Ты меня видишь? — спросил он.

«Блин! Как можно было сразу не понять! Конечно, он тоже невидим для людей! Ну ты и тормоз!» — обругала себя Марго.

Она отвернулась и попробовала сделать вид, что не услышала, но было поздно.

Блондин шагнул к ней. Марго поразилась, как быстро и плавно он двигается.

— Я разберусь, — сказал он, кладя руку Марго на плечо.

Женщина в белом халате удивленно обернулась.

— Глеб? Вы здесь? — она в недоумении оглядела коридор, пытаясь понять, откуда взялся мужчина, которого еще секунду назад не было. — Я вас не заметила.

«Глеб? Это он Глеб? — удивилась Марго. — Значит, он похитил Алика, а потом сам предупредил Риду. Зачем? И почему вдруг решил стать видимым?»

— Я разберусь с этой девушкой, вы можете идти, — сказал мужчина, и его тон ясно говорил о том, что он имеет право отдавать тут приказы.

— Да, конечно. Так даже будет лучше, — не стала спорить женщина.

— Нет! Не оставляйте меня с ним! — почти закричала Марго.

— Успокойтесь, этот человек — начальник службы безопасности института. Вам ничего не угрожает! Незачем устраивать сцену! — неодобрительно бросила женщина, удаляясь.

— Не дергайся, — тихо сказал мужчина, убрав руку с плеча Марго.

Девушка непроизвольно отступила на шаг назад и огромным усилием воли подавила в себе желание броситься по коридору вслед за удаляющимся белым халатом.

— Правильно, — кивнул блондин, — шансов убежать у тебя нет. Чем бы ты ни была. Можешь скрыться от глаз людей?

Марго отрицательно помотала головой.

— Тогда давай немного прогуляемся. Незачем привлекать внимание. Иди вперед и не делай глупостей.

Мужчина подтолкнул Марго в сторону лифта в конце коридора. К ее удивлению, они поднялись почти на самый верх — двери лифта открылись на техническом этаже под крышей.

«Неужели у руководителя службы безопасности нет своего кабинета? — подумала Марго, и сама же ответила на свой вопрос: — Есть, конечно. Просто тут проще спрятать труп».

Девушка инстинктивно прижалась спиной к стене. Марго просто не смогла заставить себя отойти от лифта.

Глеб и не настаивал, он молча рассматривал Марго, не пытаясь начать разговор. От его взгляда по коже шел холод.

— Чего ты хочешь? — не выдержала Марго.

— Это лишний вопрос. Чего я хочу, не имеет никакого значения, — пожал плечам Глеб, — правильнее спросить, что я должен с тобой сделать?

— И что ты должен? — Марго еще сильнее вжалась в стену.

— Это зависит от того, что я в тебе увижу. Если ты мелкая сошка — просто сверну шею, если представляешь интерес — доставлю к Тритрети, который обязательно пожелает выяснить, почему на тебя не сработал барьер. Второе для тебя хуже.

У Марго вспотели ладони. Он не шутил. Говорил совершенно серьезно. И от того, как спокойно и равнодушно он это говорил, становилось еще страшнее.

— С этими глазами мелкой рыбкой ты быть не можешь, — задумчиво проговорил мужчина, подойдя к Марго почти вплотную, — жаль. Ведь если бы не глаза, тебя можно было бы просто убить.

Глеб потянулся рукой к лицу Марго, и она зажмурилось. Его пальцы коснулись ее дрожащих век. К удивлению девушки, прикосновение было мягким, почти нежным. Марго заставила себя открыть глаза. Лицо Глеба было так близко, что она могла разглядеть каждую черту — от небольших морщинок в уголках синих глаз до тонких темных ресниц.

И тут мир снова стал другим.

«Это не мир изменился, это я взглянула на него чужими глазами, — поняла Марго. — Что, неужели "включились" способности моих новых глаз?»

Стоящий рядом мужчина перестал пугать, так же как Рида тогда на болотах. Марго смотрела на него и замечала невидимые раньше детали. И видела, как их использовать.

— Забавно. В тебе столько силы, и при этом ты совершенно беззащитен, — сказала она, и сама удивилась собственному спокойствию. — Каково это — постоянно терпеть в своих мыслях и чувствах присутствие другого существа?

— Ты скоро сама это узнаешь, — Глеб продолжал смотреть ей в глаза.

— Необязательно. Ты пока так и не ответил на мой вопрос.

— На какой? — Глеб не стал отстраняться, он по-прежнему стоял так близко, что Марго ощущала кожей его дыхание.

Похоже, их близость его нисколько не смущала.

«Тем лучше».

— Я спросила, чего ты хочешь? — напомнила она.

Мужчина зло рассмеялся и отвел взгляд. Потеряв зрительный контакт, Марго на секунду испугалась, но уже в следующее мгновение увидела, что ничего страшного не произошло — Глеб все равно остался в поле ее зрения.

— Чего ты хочешь, Глеб? — повторила она еще увереннее.

Мужчина резко схватил ее за горло. Его взгляд вернулся, теперь в нем бушевала ярость, но это длилось всего мгновение. Марго почувствовала, как железные пальцы у нее на шее расслабились, а синие глаза снова покрылись коркой льда. Что бы ни вызвало такие эмоции у Глеба, он очень быстро взял себя в руки.

«Но синяки на шее останутся», — подумала Марго, а заодно отметила, что руку мужчина не убрал. Кончики его пальцев легко двигались вверх и вниз от ее подбородка к ключице и обратно.

— Ты скоро это узнаешь. Чего я хочу. Когда Тритрети познакомит тебя со своим светом, ты разделишь мое единственное желание — любой ценой вытравить его лучи из себя. Все, о чем ты сможешь мечтать, — это остаться в темноте хоть бы на одну дополнительную минуту сверх того, что назначит тебе хозяин, чтобы хоть на одну лишнюю минуту, хоть на секунду спрятать от него свои мысли и чувства, укрыться от этого проклятого света, в котором Тритрети будет видеть тебя насквозь.

— Ты о том свете, который вокруг тебя и пятиэтажки во дворе? — Марго спросила не для того, чтобы получить ответ, она и так прекрасно понимала, что речь идет именно об этом свете, а о чем же еще?

Ей просто нужно было заставить Глеба продолжать разговор.

— Ты и свет видишь? Что ж, у тебя потрясающее зрение!

Его пальцы переместились вверх по левой щеке и замерли у виска.

— Смотри мне в глаза. Не сопротивляйся, — Марго даже не сразу поняла, что не произнесла эти слова вслух.

Она обратилась к стоящему рядом мужчине даже не мысленно, как-то иначе. Марго чувствовала ситуацию, а не понимала ее.

— Не сопротивляйся моим глазам, тони. В моих глазах нет света. Никакого. Там твой хозяин тебя не увидит.

Марго понятия не имела, откуда к ней приходят эти фразы. Ее глаза выхватывали откуда-то образы, которые она с трудом облекала в слова.

«Похоже, Рида действительно сделала мне очень дорогой подарок», — поняла Марго.

Она уже была уверенна, что мужчина рядом с ней не сможет сопротивляться взгляду ее новых глаз. И дело было вовсе не в каких-то сверхъестественных силах Марго, Глеб был гораздо сильнее ее, а просто в том, что он слишком долго сопротивлялся судьбе, а она очень вовремя оказалась рядом.

Марго видела его, как перетянутую струну, звенящую надрывным звуком, которая вот-вот порвется. И она увидела, какие слова его сломают.

— Глеб, я помогу тебе.

И он сдался. Просто и без сопротивления. Потянулся к Марго, заворачиваясь в куски тьмы, как в кокон, прячась в ней, впервые за очень долгие годы отпуская себя. На фоне тьмы Марго увидела узор света. Свет бежал по венам Глеба, пульсировал в сердце, оплетал все тело.

«Так вот, как это было сделано. Ему закачали свет в кровь», — Марго никак не удавалось осмыслить увиденное, но интуитивно она все понимала.

Тьма рассыпалась, соприкасаясь с лучами, и было ясно, что надолго ей Глеба не укрыть. Света было слишком много.

— Я хочу сейчас умереть, — услышала Марго то ли его слова, то ли мысли.

Он все так же стоял рядом, не моргающим жадным взглядом впившись в глаза Марго, но девушка чувствовала его гораздо ближе, как будто границы между ними стерлись. Его неистовое желание остаться в этом состоянии навсегда окружало ее со всех сторон, казалось бескрайним и бездонным океаном.

«Если не начать действовать прямо сейчас, мы все умрем, — Марго заставила себя вынырнуть из этого омута. — Тритрети наверняка уже заметил, что с его слугой что-то неладно».

— Я не слуга, я раб, — снова услышала она.

Вот в этой фразе, по сравнению с предыдущей, эмоции были проще и мельче — горечь, унижение, гнев, но по большей части безразличие. Марго собрала всю храбрость и решимость.

— Я помогу тебе, Глеб, я обещаю. Но сначала ты должен помочь мне выбраться отсюда.

— Мне нельзя помочь.

— А я смогу. Обещаю. Я вернусь сюда за тобой, Ниной и Аликом.

— Ты не сможешь помочь ни мне, ни той девушке. Шансы есть только у Алика, за ним придет Рида. Она уже в пути.

— Рида не придет, она мертва.

На несколько секунд Марго показалось, что Глеб исчез, — его просто не стало, не было ни дыхания, ни сердцебиения, ни мыслей, ни чувств. А потом на нее обрушилась волна отчаяния, поднявшаяся от Глеба. Мир раскололся от боли.

Известие о смерти принцессы стало для стоящего рядом мужчины настолько острым и искренним горем, что затмило все, даже его ненависть к Тритрети и свету.

Марго в своей несложной жизни и представить не могла, что можно так страдать по кому-нибудь. И уж тем более по сумасшедшей лысой ведьме с болот.

Марго поспешила отогнать последнюю мысль, ей не хотелось ранить Глеба еще и своими неуместными в данной ситуации оценками, но он был так оглушен своим горем, что даже и не заметил.

— Глеб? Глеб? Мне жаль, слышишь? — спросила она как можно мягче.

Ответа не последовало. Марго оценивающе взглянула на мужчину.

Он был похож на статую — неподвижный, раздавленный, ушедший куда-то глубоко-глубоко в себя. Слез на идеальном лице Глеба не было, и Марго знала, что и быть не могло, но от этого его горе становилось только тяжелее. Пальцы мужчины по-прежнему касались ее щеки. Марго поняла, что, если она сейчас сбежит, Глеб не станет ее преследовать. Просто не сможет сдвинуться с места.

«Я даже смогу убить этого идиота его же собственным кинжалом», — подумала она.

Перед ее глазами проплыло отчетливое видение — нож в ее руке, острый и такой неожиданно тяжелый, но она сможет без помех замахнуться и…

Марго зажмурилась, отгоняя неприятное видение. Контакт с Глебом прервался, и Марго только теперь поняла, как сильно на нее влияла его личность.

«Вот, значит, от кого эти мысли про нож, — поняла она. — Ты не воин, Марго. И уж тем более не убийца. Ты вообще не такая».

Она открыла глаза, чувствуя, как по ее щекам катятся горячие слезы. Она же не Глеб, она может плакать.

Марго обняла Глеба, и ее слезы закапали ему на грудь.

— Я буду плакать о ней за тебя, — прошептала девушка.

— Спасибо. Я думал, я почувствую, если с ней с ней что-то случится, но даже и не заподзрил ничего, — глухо сказал он.

— Ты любил ее?

— Да.

— Вот и продолжай любить. И я обещаю — я вернусь за тобой. Я тебе помогу.

Марго почувствовала, как дернулась его грудная клетка. Она удивленно подняла голову, но то, что она приняла за рыдания, оказалось смехом.

— Лучше пообещай мне держаться подальше от института. Вернись в Леонтоподиум, скажи Элеоноре, что Тритрети нарушил условия перемирия и Алик у него. Сделай только это — и все. Не суйся больше никуда! И у нас всего восемь минут. Уже даже меньше, — закончил Глеб, отстраняясь.

Марго с удивлением наблюдала за ним — такой резкий переход от полного отчаяния к собранности и спокойствию поразил ее.

— Восемь минут на что? — спросила она.

— Чтобы вывести тебя отсюда.

— Ну, если мы поторопимся, то сможем выйти из института и быстрее.

— Тебе, в сложившейся ситуации, нужно за это время выйти из Федерации.

— Что? Я не собиралась в Леонтоподиум! Я вообще не оттуда.

— Это не проблема. — Глеб распахнул окно. — Насколько я вижу, обязательный взнос ты уплатила, а твои глаза — залог того, что город тебя примет. Иди сюда.

— Да что за взнос такой? Уже не в первый раз слышу, — Марго подошла к окну, чтобы посмотреть, что такого Глеб решил ей там показать.

— Надо принести городу жертву. Леонтоподиум с каждого иммигранта берет такую дань.

— Да никого я не приносила в жертву! — отмахнулась Марго, тщетно пытаясь высмотреть в пустом дворе далеко внизу хоть что-нибудь заслуживающее внимания.

— Куда смотреть-то? — обернулась она к Глебу и осеклась.

Мужчина снял футболку, демонстрируя идеальный, как из рекламы фитнес-центра, торс. Вопрос о том, куда смотреть, отпал сам собой. Марго почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и обругала себя за это. До этого момента она была уверена, что влечение к малознакомому мужчине — удел инфантильных истричек и дур.

— Если боишься высоты, лучше вообще зажмурься. И не смотри вниз, — ответил Глеб на вопрос, о котором Марго уже успела забыть, и легким движением подхватил девушку на руки.

— Что ты делаешь? — пролепетала она, но ответа не потребовалось — Глеб прямо с места прыгнул в открытое окно.

Несколько метров оказались для него пустяковым расстоянием. Марго вскрикнула и инстинктивно обвила руками его шею. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своими вышедшими из-под контроля органами чувств и понять, что они не падают, а парят — за спиной Глеба раскрылись огромные огненные крылья.

Несмотря на предупреждение, Марго все-таки глянула вниз, и у нее сразу закружилась голова — город был далеко внизу. Девушка прижалась к Глебу еще сильнее и спрятала лицо у него на груди.

— Не бойся, я держу тебя, — отозвался Глеб на ее движение.

Голова продолжала идти кругом, но уже не от высоты. Это было похоже на опьянение, Марго несколько раз напивалась, и ей было с чем сравнить — только теперь ее пьянила близость мужчины, его сильные надежные руки, ритмичный стук его сердца.

«Ты просто нереальная дура!» — сказала себе Марго, гоня прочь накатившее наваждение.

— Ты тоже ангел? — спросила она, поднимая голову.

— С чего ты взяла? Я сокол.

— В смысле птица?

— Могу и птицей стать. Но когда несу дополнительный вес, лучше так. Нужен соответствующий размах крыльев.

Все происходящее никак не хотело укладываться в голове.

— А меня снизу не видно? — спросила Марго, чтобы хоть как-то упорядочить мысли.

— Нет. Ты в моем поле. Честно говоря, это очень личная территория, — улыбнулся Глеб и посмотрел Марго в глаза. — Я уже тысячу лет никого не подпускал так близко к себе.

Сердце девушки предательски забилось.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Марго.

— Маргарита. Жемчужина.

Марго вдруг вспомнился Алик, в их первую встречу он так же отреагировал на ее имя. Девушка снова рассердилась на себя — грязный, босой и уродливый Алик не вызывал в ней таких чувств, несмотря на все его душевные достоинства. А тут какой-то полуголый красавец сказал пару слов — и все, растаяла, как апрельский снег. Марго отстранилась, но Глеб то ли не заметил этого, то ли не посчитал важным. Он повел крыльями, и они стали быстро снижаться. Марго пришлось стиснуть зубы и обозвать себя слабохарактерной трусихой, чтобы не прижаться снова к его груди.

— Успеешь, — сказал он, делая круг над станцией метро, — отсюда до Кардуса прямая ветка, две станции. Мое время без хозяина на исходе. У тебя будет еще две-три минуты, прежде чем Тритрети все поймет.

Глеб осторожно опустил Марго на ступеньки.

— Беги вниз и не останавливайся. Не дай мне тебя поймать, очень прошу, — крылатый красавец взмыл в небо.

Остатки тьмы свисали с него скудными лохмотьями. Марго успела увидеть, как высоко в небе Глеб вспыхнул яркой вспышкой света, и бросилась в метро.

На глазах у изумленного сотрудника метрополитена она перемахнула через турникет и бегом помчалась вниз по эскалатору.

— Не бегите по эскалатору! — грозно прикрикнули на Марго по громкоговорителю, но девушка не обратила на это никакого внимания.

«Сколько раз за последнее время я уже слышала эту фразу?» — подумала она.

— Не бегите по эскалатору! Соблюдайте правила! — продолжало нестись вслед Марго, когда она пулей влетела на платформу.

Поезд справа стоял, раскрыв двери, слева только подъезжал к платформе.

«Направо или налево?» — Марго понимала, что второй попытки у нее не будет: если она сядет не в тот поезд, Глеб ее догонит.

«Надо было выучить чертову схему метро!» — с досадой подумала она, и тут поезд по правую руку закрыл двери. Выбора не осталось. Марго, злясь на путающихся под ногами пассажиров, добежала до конца состава и впрыгнула в вагон через уже начавшие закрываться двери.

Первым делом взглянув на карту метро в вагоне, Марго с облегчением выдохнула — поезд ехал в нужную сторону. Девушка огляделась — вместе с ней ехало не менее двух десятков человек. Как при таком количестве свидетелей выйти в тоннеле?

У торцевой двери, перебрасываясь фразами и смеясь, сидели трое ребят, лет четырнадцати-пятнадцати, двое с одной стороны, третий напротив них. Чтобы оказаться у нужной двери, Марго пришлось встать между ними.

Девушка поймала на себе заинтересованный взгляд трех пар глаз. И только теперь вспомнила про ключ.

«Где он? В прошлый раз дверь открывала Нина. Отдала ли она его?»

Марго скинула рюкзак и принялась лихорадочно в нем рыться. Поезд остановился на очередной станции. До Кардуса оставалось всего несколько минут.

— Что-то потеряла? — спросил один из мальчишек. — Помощь нужна?

Марго наконец нащупала металл ключа. Ее сердце чуть не выскочило от радости.

— Нет, все в порядке, — ответила она, даже не взглянув на парня, предложившего помощь, — хотя…

Ей пришла в голову мысль. Она внимательно глянула на подростков — обычные ребята, не какие-нибудь отморозки, хотят выглядеть старше и круче, чем есть на самом деле. Она же — симпатичная девчонка. Все получится.

— Ребят, прикройте меня! — улыбнулась она. — А то сейчас шум поднимут!

— В смысле «прикройте»? — спросил один из мальчишек, тот, который предлагал помочь.

Марго показала ему ключ и попыталась изобразить озорную улыбку.

— Ты что, из диггеров, что ли? — спросил другой парень, и его глаза загорелись.

— Ага. Давайте, ну же! Мне сейчас нужно будет спрыгнуть!

— Класс!

— Круто!

Двое мальчишек с готовностью поднялись, закрывая собой Марго от других пассажиров.

— А это не опасно? — засомневался третий.

— Опасно. Никогда так не делай! — Марго кокетливо склонила голову.

Двое других ребят с готовностью рассмеялись, их здравомыслящий товарищ обиженно засопел, но тоже поднялся.

«Отлично!»

Марго с третьей попытки разобралась, как пользоваться ключом. Дверь поддалась, пропуская ее в кабину машиниста. Со второй дверью проблем вообще не возникло. Кардус приближался. Марго прислушалась к себе, но страха не было.

— Спасибо, мальчики! Чур, за мной не ходить!

Марго легко спрыгнула на платформу. Со стороны Кардуса светила луна, сфинксы равнодушно смотрели в пустоту.

Над полем чертополоха стояла ночь и снова было полнолуние, правда всего из одной луны.

«Наверное, тут специально вечная ночь, чтобы платформу было не очень заметно. Ведь есть же люди, которые все-таки видят и Леонтоподиум, и его жителей», — размышляла Марго, бодро шагая сквозь чертополох по незамеченной или просто не существовавшей в прошлый раз тропинке.

Она отметила, что пропали кочки и лужи, а сами заросли чертополоха стали куда скромнее — редкие кусты доставали ей до бедра.

«Топи Риды, — вспомнила девушка, — Рида мертва, и топи потихоньку отступают».

Марго вспомнила, как горевал о Риде Глеб, и ей тоже стало грустно.

«В конце концов, Рида помогла нам с Ниной. Хотя без нее топи, конечно, гораздо симпатичнее».

Алик

Я проснулся, задыхаясь от ярости. Не могу вспомнить, чтобы я в своей жизни так сильно кого-то ненавидел. Мне понадобилось не меньше получаса, чтобы пережить приступ гнева. Проклятый свет только подливал масла в огонь.

Ну, ладно. Есть и хорошие стороны — Марго сбежала в Леонтоподиум, и меня скоро отсюда вытащат. Глеб сыграл свою роль и без моей помощи. Мне же теперь нужно только ждать и не делать глупостей. А очень хотелось.

Я с интересом понаблюдал, как Тритрети допрашивает Глеба. Я так понял, ко всему тому, что Глеб успел пережить во тьме новых глаз Марго и в последующие восемь минут, Тритрети доступа не имеет. Глеб закрыл свои воспоминания о произошедшем в той небольшой части своей личности, которая по-прежнему принадлежала только ему и к которой он обращается только в темноте.

Я попытался представить, как можно заставить себя не прикасаться к тем или иным своим воспоминаниям и чувствам, но не смог. Вероятно, Глеб здорово натренировался в этом за те годы, что служит Тритрети. Думаю, для Глеба это залог выживания — иметь возможность хоть в чем-то сопротивляться хозяину, беззастенчиво топчущемуся в его душе.

Допрос со стороны напоминал неторопливую дружескую беседу и проходил в кабинете Тритрети — эдаком пылесборнике в багровых тонах, расположенном на последнем этаже корпуса, в котором я, этажом ниже, валялся привязанный к столу. Такому интерьеру совершенно не место в казенном учреждении, которым является институт.

Поговаривали, что Тритрети всегда мерзнет — вроде как от поцелуя принцессы Вероники, и обстановка кабинета это отчасти подтверждала. Толстые шерстяные ковры на полу и всех стенах, тяжелые бархатные портьеры, не пропускавшие ни лучика солнечного света, камин в начале лета — все это намекало на то, что хозяин кабинета пытается создать психологическую иллюзию тепла. Если это действительно была Вероника, то бесполезно.

Тритрети, и на этот раз в бирюзовом платке, сидел в массивном кресле, Глеб, залитый светом с головы до ног, стоял перед ним. Наш красавчик уже успел надеть футболку, но в остальном выглядел так же, как и во сне Марго.

— Не хочешь мне рассказать о девушке, с которой ты решил полетать над городом? — спросил Тритрети, мягко улыбаясь.

На кованом столике рядом с его креслом стоял поднос со сладостями, и Тритрети то и дело запускал туда руку.

— Нет.

Я в очередной раз позавидовал его самообладанию. Никаких мыслей о Марго, никаких воспоминаний и эмоций о пережитом рядом с ней.

— Я расстроен твоим упрямством. Ты же понимаешь, что я могу сменить милость на гнев и легко просветить тебя всего? Я надеялся, ты, как взрослый человек, понимаешь, что то личное пространство, которое я по своему милосердию тебе оставил, — это мой подарок. Я в любой момент могу вывернуть тебя наизнанку и получить ответы на все вопросы.

— Как тебе будет угодно, — склонил голову Глеб. — Мне встать на колени?

— Ты забыл сказать «хозяин», — насмешливо поправил его Тритрети.

— Мне встать на колени, хозяин?

— Лучше сделай для разнообразия что-нибудь полезное и принеси мне вина. Пользы от тебя сегодня никакой.

Глеб отошел к бару, который я по наивности принял за тумбочку, достал оттуда бутылку вина, замысловатый штопор и хрустальный бокал. Всего бокалов в баре было три, из чего я заключил, что хозяин кабинета держит этот запас вина только для себя.

— Значит, ты уверен, что вытаскивать из тебя ответы под полным освещением я не буду? — скучающим тоном поинтересовался Тритрети, пригубив из своего бокала.

— Если только не хочешь получить в результате придверный коврик вместо бога войны, — также равнодушно отозвался Глеб.

Ответ позабавил Тритрети.

— Я поразмыслю над альтернативой. Может, в качестве коврика ты будешь полезнее. Не могу придумать, зачем мне начальник охраны, который позволяет всякому отрепью из Леонтоподиума свободно разгуливать по моему институту.

— Мне лечь под дверью, чтобы ты мог получить наглядное представление, хозяин?

— Ты не сочетаешься с моим паркетом, — притворно вздохнул Тритрети. — Распорядись, чтобы Марта вколола тебе сегодня на ночь тройную дозу. Отрезвляющая порция боли пойдет тебе на пользу.

— Да, хозяин, — Глеб поклонился.

— И я лишаю тебя твоего личного времени до особого распоряжения. Когда же ты вымолишь у меня прощение, у тебя будет по две минуты в сутки.

На этот раз Глеб отреагировал. Его и без того светлая кожа побелела еще больше, а на впалых щеках стало отлично заметно, как он сжал зубы. Я поймал себя на том, что злорадствую.

— Я рад, что смог до тебя достучаться, — довольно усмехнулся Тритрети. — Еще вина.

Глеб поднес к его бокалу бутылку, и мы с Тритрети отметили, что у Глеба дрожат руки. Хотя он довольно быстро справился с приступом слабости, но это было!

Тритрети весело расхохотался, запрокинув голову на спинку кресла. Даже я не удержался от улыбки.

— Ты поднял мне настроение на всю неделю, — сказал он, отсмеявшись, — я даже готов за это накинуть тебе еще одну минуту. Получишь сто восемьдесят секунд.

— Уже можно начинать? — спросил Глеб, и его голос вдруг прозвучал усталым.

— Что начинать? — живо поинтересовался Тритрети.

— Вымаливать прощение.

— А, да, начинай, конечно. С удовольствием послушаю. Давненько ты добровольно передо мной не унижался.

Глеб потер пальцами лоб, на секунду пряча за ладонью гримасу отвращения к самому себе, и заговорил, хотя я был уверен, что не станет.

— Ну, в общем, мы оба прекрасно понимаем, в каком я дерьме.

— Несомненно, — весело кивнул Тритрети.

— Я умоляю о милосердии, — произнес Глеб.

Тритрети выждал, но продолжения не последовало.

— Глеб, дорогой мой, ну что за лажа! Уверен, через две-три недели ты сможешь поразить меня куда более вдохновенными речами.

— Я не продержусь и недели.

— Правда?

Было очевидно, что все происходящее доставляет Тритрети искреннее удовольствие.

— А разве я могу тебе лгать?

— Нет, конечно. И это портит весь кайф от нашего общения. Если бы ты не был так опасен, честное слово, я предоставил бы тебе куда больше свободы, просто азарта ради. Мне до невозможности хочется посмотреть, как именно ты будешь пытаться мне отомстить.

— Как руководитель твоей службы безопасности, должен предупредить, что предоставить мне большую свободу — крайне неудачная идея. Если у меня появится хоть малейшая возможность, я убью тебя.

— Знаю, наблюдаю эту идею фикс в твоей голове все двадцать лет, что ты мне служишь, — вздохнул Тритрети. — Можешь допить вино.

Глеб взял бутылку и хлебнул из горла.

— Двадцать лет я допиваю за тобой это сладкое пойло, — поморщился он. — Вино не должно напоминать по вкусу компот.

— Я имею право на маленькие слабости. Ох, как летит время, — Тритрети глянул на большие металлические часы на стене. — Все, убирайся. И распорядись перевезти в мою лабораторию ту девушку с двумя сердцами, возле которой ты проторчал сегодня почти час. Хочу сам с ней поработать.

— Но ее родственники еще могут объявиться. Прошло не так много времени с момента пожара, — возразил Глеб.

— Вот и уладь это. Я же ясно выразился, что хочу получить этот экземпляр. Она мне интересна. Кстати, как и тебе. Очень надеюсь, что к восьми вечера этот любопытный экземпляр будет у меня на столе.

— Как скажешь, — Глеб замешкался. — Так я могу рассчитывать на твое милосердие?

— Четырнадцать дней.

Глеб закрыл глаза.

— Я не могу гарантировать, что сохраню рассудок.

— Ты драматизируешь. Да, не спорю, к концу второй недели ты будешь очень близок к безумию. Но ведь я несказанно облегчил твое наказание, назвав тебе его точный срок. Представь себе, насколько хуже было бы начинать каждый новый день, не зная, сколько еще мучиться. Так что тебе следовало бы поблагодарить меня.

— Спасибо.

— Ты забыл сказать «хозяин». Твоя забывчивость переходит всякие границы, боюсь, я вынужден буду принять меры.

— Спасибо, хозяин. Мне выжечь слово «хозяин» на лбу?

— Дурацкая идея, — поморщился Тритрети. — Во-первых, своего лба ты не видишь, а во-вторых, с твоей скоростью регенерации шрам затянется за пару часов.

— Я имел в виду твой лоб.

Тритрети фыркнул, не сдержавшись.

— Две недели и два дня.

— Спасибо, хозяин, — Глеб склонил голову.

— Выметайся уже, наконец.

Я рухнул в свое тело. Подсматривать дальше не было смысла, я и так задержался дольше, чем было нужно. Все, что имело первостепенное значение, я узнал. На ближайшие две недели и два дня Глеб будет полностью недоступен, а большое представление начнется уже сегодня вечером. По опыту знаю, что представления с участием таких персонажей обычно заканчиваются кровавой баней.

Марго

Когда впереди показались очертания колонн, сердце Марго забилось, как отбойный молоток. Бодро шагая от платформы «Кардус», девушка говорила себе, что храм Риды — последнее место, куда ей сейчас нужно попасть, но любопытство заставляло внимательно вглядываться в темноту, и руины действительно материализовались. Луна висела прямо над храмом, заливая мягким светом трон-алтарь.

Марго несколько минут простояла на почтительном расстоянии и, прислушавшись к доводам рассудка, решительно зашагала прочь. Мертвая Рида — это ненамного лучше, чем живая Рида. Да и задерживаться было нельзя, Алику и Глебу нужна помощь.

«Наверняка логово Риды находится в самом центре топей, — размышляла девушка. — Я дошла до него минут за двадцать, значит, где-то через полчаса выйду к городу. В прошлый раз мы с Ниной плутали тут несколько часов, но тогда все было иначе. Все жители Леонтоподиума проходят через топи, значит, и я смогу».

«Как, блин, это вышло? — Марго недовольно уставилась на замаячившие впереди колонны. — Я же шла от них.

Девушка снова повернулась спиной к руинам и быстро зашагала прочь. Через десяток шагов она оглянулась, чтобы удостовериться, что храм все еще на том же месте. Еще через десять шагов колонны и алтарь уже едва можно было различить в свете луны, а пройдя еще столько же, Марго снова увидела их перед собой.

«Что, как в Зазеркалье, что ли? Ну что за бред?»

Борясь с раздражением и страхом, Марго направилась к руинам. Слабая надежда на то, что сработает принцип Зазеркалья и, двигаясь в сторону колонн, она наконец уйдет от них, не оправдалась. Вскоре Марго опять оказалась у заросшего чертополохом храма. Красными и по-настоящему густыми чертополохи остались только в этом месте.

Не зная, что делать, Марго осторожно подошла к алтарю, принюхиваясь к тяжелому и все усиливающемуся сладкому аромату. Алтарь почти полностью зарос чертополохом, тянущим красные головки к его верхней грани. На алтаре лежали цветы. Почти все они были белыми — эдельвейс, роза, лилия и ветка вишни в цвету. Только один цветок, мак, был красным. Цветы лежали на каком-то сером порохе, и Марго уже протянула руку, чтобы смахнуть его, когда вдруг поняла, что это пепел.

Слегка коснувшись пальцами пепла, Марго произнесла:

— Покойся с миром, принцесса Рида.

Пальцы нащупали что-то твердое и холодное. Поддавшись любопытству, Марго выудила тот самый кулон, который был на шее Риды и в первую, и во вторую их встречу. Простой открывающийся медальон размером с десятирублевую монету на длинной грубой цепочке. Марго готова была поклясться, что медальон открылся сам, — она просто держала его на ладони, не касаясь пальцами. Несмотря на сравнительно скудное освещение, Марго прекрасно, вплоть до мельчайших деталей, разглядела оба портрета.

«То ли луна тут особая, то ли это еще один из бонусов моих новых глаз», — подумала девушка мимоходом, рассматривая изображение Глеба.

На портретах в медальоне он был гораздо моложе — едва ли старше самой Марго — и почему-то брюнетом.

На левом портрете Глеб-подросток был одет в простую джинсовую рубашку с расстегнутым воротом. Он смотрел с портрета открытым доверчивым взглядом, художнику даже удалось передать искры озорства и веселья в его глазах и уголках губ, и Марго поежилась, вспоминая оледеневшие глаза сегодняшнего Глеба.

На правой стороне медальона Глеб казался немного старше и выглядел уже чуть иначе — камзол, застегнутый под самое горло, был черного цвета, смотрел Глеб спокойнее, чем на первом портрете, но все так же открыто и прямо, и, хотя здесь он тоже улыбался, бесшабашности в нем было гораздо меньше.

Марго улыбнулась ему в ответ.

«Спасибо, что спас меня. Я обязательно вернусь за тобой», — прошептала она.

— Ну и что ты тут делаешь? — внезапно услышала Марго властный женский голос совсем рядом с собой.

Девушка мгновенно развернулась, одновременно пряча в карман медальон. Перед ней стояла красивая темноволосая женщина лет тридцати пяти — сорока пяти. Точнее определить было сложно.

В разрушенном храме посреди топей брюнетка в длинной юбке, белоснежной накрахмаленной блузке, на двадцатисантиметровых каблуках и с тростью смотрелась до абсурдности неуместно, но Марго уже поняла, что понимание здравого смысла у принцесс Леонтоподиума очень своеобразное. В том, что перед ней именно принцесса, девушка не сомневалась — от нежданной посетительницы руин веяло мощью, уверенностью и опасностью.

— Ну и? — требовательно спросила женщина. — Я не привыкла переспрашивать дважды.

— Навещаю могилу Риды, — ничего другого Марго просто не пришло в голову. — Потом мне нужно срочно попасть к королеве Элеоноре.

— Довольно амбициозные планы, которым едва ли суждено воплотиться. Ты, насколько я понимаю, в Леонтоподиуме не пробыла и дня, а уже нарушила запрет на посещение руин Риды. А это, между прочим, карается смертью. И приговор я приведу в исполнение немедленно, — все это женщина произнесла так спокойно и ровно, что Марго даже не сразу уловила смысл последней фразы, а секунду спустя уже было поздно как-либо реагировать.

— Замри, — приказала принцесса, и тело девушки мгновенно перестало подчиняться.

Марго не могла пошевелить и пальцем. Она хотела крикнуть, попросить очередную агрессивно-деспотичную принцессу хотя бы выслушать ее, но язык не слушался. Марго могла лишь смотреть на своего палача, пытаясь испепелить ее взглядом.

— Умри, — последовал второй приказ, — хотя нет, подожди!

Принцесса поймала взгляд Марго и нахмурилась.

— Это что еще такое? — женщина подошла к Марго и, ткнув набалдашником трости ей в подбородок, заставила поднять голову.

Выражение лица принцессы Марго абсолютно не понравилось — тонкие ноздри раздулись, а между сведенных бровей пролегли две глубокие морщины. Последовавшее за этим витиеватое и замысловатое ругательство тоже не прибавило оптимизма.

— Откуда у тебя эти глаза? — прошипела принцесса. — Говори!

— Рида сказала, что достала их из ледяной могилы сестры, — честно ответила Марго.

Она еще с первой встречи с Ридой помнила, что принцессам лгать нельзя.

— Вот гадина. И почему Риде пришло в голову отдать их тебе?

Марго разозлилась. Уже вторая сумасшедшая принцесса допрашивает ее подобным образом.

«Да что они о себе возомнили?!» Марго не видела в этой второй принцессе ничего особенного. Девушка с вызовом взглянула на брюнетку, стряхивая с себя остатки оцепенения.

— Вы правда думаете, я знаю ответ на этот вопрос? По-вашему, кто-то, включая саму Риду, мог иметь хоть какое-то представление о том, что происходило у нее в голове?

Принцесса хмыкнула.

— Но ты, похоже, неплохо ее знала.

— Я видела принцессу Риду дважды в жизни. И это ровно на два раза больше, чем мне хотелось бы. Она пожелала получить мои прежние глаза для своей коллекции, а мне дала вот эти. Сказала, что мне повезло.

— Весьма сомнительно, — покачала головой брюнетка. — Ты, кстати, отдаешь себе отчет в том, что смотришь на мир в целом и на меня в частности глазами моей сестры Вероники?

— Ну да, — кивнула Марго, не понимая, куда клонит ее собеседница.

— И ты понимаешь, что оцениваешь, ну, скажем, например, опять же меня, как Вероника?

Марго нахмурилась.

— И что?

Принцесса вздохнула.

— А то, что Вероника, в отличие от тебя, была, во-первых, принцессой Леонтоподиума, во-вторых, мощнейшим криомагом, а в-третьих, редкостной стервой. И так как ты, в отличие от нее, не можешь превратить в лед все в радиусе двадцати километров одним движением ресниц, я очень советую тебе перестать мне дерзить.

Теперь, вспоминая произошедшие события, Марго поняла, что в большинстве случаев действительно вела себя несвойственным ей образом.

«Я уже давно смотрю на мир чужими глазами, — застряла у нее в голове мысль, вытеснившая все остальное. Многие моменты прошедшей недели приобрели совершенно другой смысл. —

Как я могла этого не заметить?»

— Рида любила злые шутки, — сказала принцесса, внимательно наблюдавшая за Марго. — Мне жаль, девочка, но ты нарушила закон Леонтоподиума. Находиться у мест силы можно только в присутствии принцессы. Ты была здесь одна. Именем закона, умри.

Произнеся это, принцесса потеряла к Марго всякий интерес. Она подошла к алтарю и поправила цветы. Абсолютно сбитая с толку Марго обескураженно наблюдала за ней.

«Разве я не должна была упасть замертво? Или это какой-то местный обычай? Или я уже мертва?» Но мертвой Марго себя не чувствовала.

«Может, рвануть обратно в чертополох?» — успела подумать девушка, когда принцесса снова повернулась к ней.

— Что за черт? — глаза женщины расширились. — Я же приказала тебе умереть!

— Ну уж извините, что не исполнила приказа! Харакири мне делать нечем! — Марго уже не пыталась сдерживаться, да и глаза, пусть и чужие, убеждали ее, что бояться нечего.

Принцесса подошла ближе.

— Что еще Рида дала тебе? — требовательно спросила она.

— Да ничего она мне не давала! Если не считать кучи проблем!

— Быть этого не может, — задумчиво произнесла принцесса. — Ладно, разберемся. Как зовут?

— Маргарита Сергеева.

— Вот что, Маргарита, я — принцесса Рада. Думаю, у тебя все-таки будет шанс повидаться с королевой Элеонорой, следуй за мной.

Принцесса Рада величественно зашагала по зарослям чертополоха. Причем действительно величественно. Ни высоченные каблуки, ни легкая хромота, ни плохой рельеф местности не мешали ей двигаться, как по ковровой дорожке. Марго нехотя последовала за ней.

«Может быть, все не так уж плохо получилось?» — с такой провожатой она точно попадет к королеве Элеоноре быстро и беспрепятственно.

«Странно у них тут. Одни фрики с садистскими наклонностями. Поговорю с Элеонорой — и домой. Если Глеб думает, что здесь я буду в безопасности, то он просто чокнутый. Они тут все не в своем уме», — вспомнила Марго подходящую цитату, неуклюже спеша за Радой, ей-то местные ухабы и кочки давались куда сложнее.

Марго так старалась не потерять из виду фигуру Рады, что ухитрилась заметить большую черную карету, запряженную двойкой вороных скакунов, только когда Рада коснулась ее двери, украшенной гербом в виде лилии.

«Может, карета была невидимой, пока Рада до нее не дотронулась?» — предположила девушка.

Ни кучера, ни лакея у кареты не наблюдалось. Рада с завидной легкостью впрыгнула внутрь, жестом велев Марго следовать за ней. Марго удалось вскарабкаться на высокую подножку с гораздо меньшим изяществом, чем принцессе. Девушка опустилась на скамейку напротив Рады, гадая, стоит ли нарушить приказ молчать ради того, чтобы намекнуть принцессе, что в их карете нет кучера. Она порадовалась, что не стала зря испытывать терпение своей спутницы, когда тяжелая дверь захлопнулась сама по себе, плотные шторы упали на окна, а карета вдруг резво рванула с места. В карете стало темно, но лишь на мгновение — на крыше засветился мягким теплым светом узор в виде все той же лилии.

Принцесса, прямая и неподвижная, некоторое время изучала Марго, а затем спросила:

— Итак, зачем тебе вдруг понадобилась Элеонора?

— Глеб просил кое-что передать, — начала Марго, — вы же знаете Глеба?

— Я-то знаю. А вот ты как с ним пересеклась?

— Мы столкнулись в институте крови.

Лицо принцессы исказила гримаса из смеси отвращения и злобы.

— Что ты вообще делала в институте? — прошипела она. — Жителям Леонтоподиума запрещено туда соваться!

— Во-первых, я не знала, а во-вторых, я не житель Леонтоподиума и не собираюсь им становиться. — Марго было неприятно, что она опять оправдывается, но слова вылетели сами собой.

— Я вижу, что взнос Леонтоподиуму уплачен, — возразила Рада, — его приняла Рида.

— Понятия не имею, о чем вы все говорите, — покачала головой Марго.

— Неважно, — отмахнулась Рада, — так что ты делала в институте?

— Я пошла туда за своей подругой Ниной, которая, похоже, устроила пожар в ночном клубе только ради того, чтобы проникнуть в это место. Мы считали, что Алик может быть там.

— С чего бы Алику там быть? — нахмурилась Рада.

— Так вот Глеб как раз просил передать королеве, что Тритрети нарушил условия перемирия и Алик у него. Я не знаю, что это значит, и не спрашивайте. У нас с Глебом было очень мало времени на разговоры, — быстро добавила Марго, но это было лишним.

Похоже, принцесса прекрасно поняла послание. Она откинулась на спинку скамьи, прикрыв глаза. Свет сбежал с ее лица, укрыв его тенью, как вуалью.

Марго молча ждала. Она пожалела, что шторы задернуты, — снаружи уже давно доносились звуки города, и ей хотелось посмотреть на таинственный Леонтоподиум, но она не решалась прервать размышления Рады. Принцесса заговорила только через несколько минут.

— Всю историю с самого начала. Подробно, но по существу. Мне надо знать о тебе все, прежде чем я представлю тебя Элле.

— Ладно, — вздохнула Марго. — Все началось с того, что моя подруга Роза увидела динозавра.

Девушка, следуя пожеланию Рады, пересказывала только события, не углубляясь в описание разговоров и своих предположений, но все равно рассказ занял довольно приличное время. К тому времени, когда Марго закончила свое повествование, карета, судя по затихшим звукам, давно стояла в каком-то нелюдном месте. Рада ни разу не перебила девушку и ни разу не шелохнулась. Это невероятно нервировало. Марго даже подумала, что принцесса задремала, но проверить это она не решилась. Однако как только Марго произнесла: «И тут появились вы», Рада сразу же отозвалась:

— Занятная история. Думаю, Элла пожелает, чтобы ее услышали и другие наши сестры. Пойдем.

Дверь кареты распахнулась, и Марго увидела, что снаружи серые сумерки — какое-то непонятное время суток: не ночь, но и не день. Выбравшись из кареты, девушка первым делом взглянула на небо — и остолбенела: неба не было. Над Леонтоподиумом вообще ничего не было.

«Вот теперь я знаю, как выглядит пустота. И понятно, почему у них нет солнца. Это естественно: нет неба — нет солнца».

— Еще ни одной принцессе не удалось дать Леонтоподиуму небо. Слишком энергоемкая задача, — прокомментировала Рада, стремительно прошуршав длинной юбкой мимо девушки, — за мной.

Марго пришлось почти бежать, чтобы успеть за ней, и увидеть так интересовавший ее Леонтоподиум снова не удалось. Девушка успела разглядеть только то, что карета стоит во дворе небольшого белого каменного дома за высокой оградой из такого же белого камня. Двор утопал в белых лилиях, и Марго сразу поняла, что это не простые цветы — они были связаны с Радой так же, как чертополохи — с ее покойной сестрой. Но, в отличие от хаотичного чертополоха Риды, лилии росли на отведенных для них клумбах. С трудом оторвав от них глаза, Марго взглянула на дом, и ей расхотелось к нему приближаться. По белоснежной поверхности правого эркера шла длинная трещина, паутиной разбегавшаяся во все стороны, и из этой трещины сочились красные капли.

— Ну чего ты остановилась? Если планируешь у нас остаться, нельзя быть такой впечатлительной! — прикрикнула на девушку Рада.

— Это кровь? — спросила Марго, с опаской приближаясь к крыльцу.

— Да, это кровь. Сделано сочетанием проклятья и энергетического удара. Если немного напряжешь мозги, наверняка сможешь угадать автора этой мерзости. — Рада брезгливо поморщилась.

— Рида? — предположила Марго, поднимаясь по ступенькам.

Дверь дома распахнулась так же самостоятельно, как прежде дверь кареты. Интерьер дома поразил своей белизной.

— Да, Рида. Имея с ней дело, всегда помни о том, что проклятья — ее самая сильная сторона. Она опасна в бою своей мощью, но не слишком искусна, так что тут с ней можно совладать, но вот ее проклятья не по зубам даже Элеоноре. — Рада вошла в просторный холл и, не останавливаясь, пересекла его, поманив за собой Марго.

На мозаичном полу была выложена все та же лилия. Марго подумала, что у Рады не самая бурная фантазия. Можно было бы, ради разнообразия, придумать какой-нибудь другой мотив — ну, там, бабочку или птичку. Или хотя бы череп.

Со скрипом открылась тяжелая деревянная дверь, и Марго с Радой оказались в большом зале со множеством панорамных окон с длинными, в пол белыми гардинами. Когда они вошли, дверь захлопнулась, в камине вспыхнул огонь, а в кованом канделябре, конечно же с элементами в виде лилий, зажглись свечи. Здесь на полу был паркет, а у камина стояло кресло, пианино и несколько стульев. Все белое. Другой мебели в зале не было.

«Для чего может понадобиться такая большая пустая комната?» — подумала Марго.

— Для танцев, конечно, — ответила Рада. — Можешь потанцевать, если захочешь. Я вернусь за тобой, когда Элла пожелает тебя выслушать. На случай, если тебе придет в голову сбежать отсюда, предупреждаю сразу — ничего не получится.

— И долго мне здесь сидеть? — вяло возмутилась Марго.

— Не думаю. Дело срочное.

Рада подошла к центральному окну, открыла раму и преспокойно вышла в сад, окутанный серым сумраком. Марго показалось странным, что деревья в саду голые, как в ноябре, хотя перед домом цвели лилии. Еще более странным был тот факт, что в соседнем окне сад выглядел иначе — там, освещаемые красными фонарями, цвели вишни. Третье и последнее не зашторенное окно смотрело в оранжерею, полную белых роз.

Оставшись в одиночестве, Марго подошла к центральному окну, чтобы рассмотреть этот фокус поближе. Рама оказалась больше похожей на стеклянную дверь. Марго взялась за кованую ручку, но та не поддалась. Можно было, конечно, попробовать выбить стекло одним из стульев, но эту идею Марго отложила на крайний случай. Ноябрьский сад производил тяжелое впечатление — черные силуэты деревьев были неестественно изогнуты и казались больными, а вокруг них росли те самые странные цветы, букет которых когда-то подарил Марго Алик. По стеклу побежало несколько капель. За этим окном моросил дождь.

Марго подошла к следующему окну, выходившему в цветущий вишневый сад. Несмотря на то что окна находились совсем рядом, в саду не было и намека на морось. И цветов тоже не было. Сад был ухоженным, с мощеными дорожками, практически скрытыми под розово-белым ковром опавших лепестков, скамейками и фонарями. Только фонари почему-то были красными. Марго на всякий случай попыталась открыть и это окно, но все так же безрезультатно.

Из оранжереи с розами веяло сладким ароматом.

Третье окно было залито солнечным светом, но даже из зала Рады было видно, что его источник — лампы под потолком. Марго задержалась у этого окна — розы были прекрасны. Прямо к окну вел один из коридоров большого цветочного лабиринта.

Вдруг по ту сторону окна появилась молодая женщина — она бежала по центральной аллее, прямо к Марго. По легкости и плавности движений было понятно, что она не убегает, а просто торопится. Одной рукой она подобрала подол своего длинного белого платья, а второй касалась цветов, растущих справа от нее.

Женщина была красива — простое приталенное платье с широкими рукавами подчеркивало идеальную фигуру, а распущенные длинные светлые волосы напоминали плащ. На вид ей было около двадцати.

Марго в замешательстве ухватила край портьеры.

«Закрыть окно или попробовать окликнуть женщину?» Рада ни о чем таком не предупреждала. Пока Марго размышляла, женщина в оранжерее остановилась и сорвала одну из роз. Внимательно осмотрев цветок, она потянулась за другим, и вскоре в ее руках уже был приличный букет. Так ни на что и не решившись, Марго просто стояла, наблюдая. Женщина опустилась на землю и бросила цветы перед собой, а потом стала плести из них венок.

«Никто не плетет венки из роз! У них же твердые и колючие стебли. Вот что за очередной бред?» — подумала Марго.

Женщина подняла голову и посмотрела на Марго.

«Ну конечно, она слышит мои мысли. Тут, похоже, все этим развлекаются!» — Марго безуспешно попыталась подавить нарастающее раздражение.

Красавица за окном улыбнулась — весело и приветливо, и даже помахала Марго рукой, как будто они были тысячу лет знакомы. Все это было настолько непохоже на то, что демонстрировали остальные жители Леонтоподиума, что Марго растерялась. Женщина продолжала плести свой венок. Ее прекрасные руки порхали, как две птицы.

«Скорее всего, она сейчас превратится в крокодила, разобьет это окно и откусит мне голову», — решила Марго.

Женщина рассмеялась и закатила глаза. Ее венок был уже готов — она легким движением надела его, как корону, и, вскочив на ноги, покрутилась перед Марго, демонстрируя результат.

«Просто фея, — с легкой завистью подумала девушка. — Если я куда-нибудь иду с распущенными волосами, они уже через пятнадцать минут выглядят как старая швабра».

Женщина рассмеялась, прикрыв рот рукой, и еще несколько раз крутанулась перед Марго.

Марго подняла вверх палец правой руки, и красавица радостно захлопала в ладоши.

— Выглядишь просто супер! — крикнула ей Марго, чем вызвала еще больший восторг.

Женщина еще немного покружилась, а потом махнула Марго рукой и убежала.

«Да, народ тут необычный», — Марго вернулась к осмотру комнаты.

Больше открытых окон не было. Еще три окна оставались зашторенными. Марго подошла к ближайшему из них.

«Стоит ли трогать портьеру?» С одной стороны, Рада ведь этого не запрещала. Но мало ли что может оказаться по ту сторону портала, а в том, что окна на самом деле были порталами, Марго не сомневалась. Любопытство в который раз взяло верх.

Ткань портьеры на следующем окне на ощупь была холодной. Марго осторожно потянула штору. За этим окном шел снег. Куда бы ни вел четвертый портал, там бушевала пурга. Серый день висел над бескрайней заснеженной равниной, усыпанной, как каплями крови, красными розами. Посреди равнины в несколько рядов торчали высокие, с человеческий рост, сосульки. Создавалось впечатление, что равнина скалится, демонстрируя впечатляющие клыки. Присмотревшись, Марго заметила уже почти заметенные пургой цепочки следов. Похоже, в этой снежной пустыне обитали очень крупные собаки.

«Да волки это, волки», — подсказал Марго внутренний голос. Глаза почему-то заслезились. Рассматривать это место дальше Марго расхотелось. Она поплотнее зашторила неприветное окно и долго размышляла, стоит ли открывать следующее. Любопытства сильно поуменьшилось, но тут руководство перехватило упрямство.

Марго решительно подошла к следующей портьере и рывком отодвинула ее. Открывшаяся местность оказалась знакомой — это были топи Риды. По всему стеклу шли трещины, и вообще было непонятно, как стекло держится в раме, но руины, окруженные чертополохами, невозможно было не узнать. У этого окна не было ручки. На ее месте стояла печать в форме лилии.

«Видимо, Рада закрыла портал, ведущий в топи. Вот почему нам пришлось ехать оттуда в карете. Если бы в мой дом Рида могла попадать через окно, я бы тоже его запечатала. И заложила бы кирпичом в несколько слоев», — размышляла Марго, задергивая штору.

«За каждым окном цветы. Похоже, цветы в этом мире имеют какое-то особое значение. Может быть, что-то вроде гербового цветка? Рида и ее чертополохи, Рада и лилии. Если Леонтоподиум — Город эдельвейсов, то эдельвейс должен быть цветком королевы Элеоноры».

Марго бросила взгляд в то окно, за которым начинался ноябрьский сад и сквозь которое ушла Рада. Значит, Рада действительно отправилась к королеве.

«А та милая блондинка из оранжереи с белыми розами? Выходит, она — одна из принцесс? Уж очень она не похожа на Раду и Риду».

Последнее зашторенное окно находилось рядом с окном, ведущим в вишневый сад. Марго ненадолго задержалась у него, надеясь, что и там кто-нибудь появится, но тщетно — розовый сад дремал.

«Почему тут нет цветов? Или цвет вишни тоже считается цветком? — гадала Марго, любуясь нежными цветами, приобретшими в свете красных фонарей розоватый оттенок. — Красиво, конечно, но мрачновато».

Не дождавшись от сада ничего интересного, Марго подошла к соседнему окну и отодвинула тяжелую занавеску. За стеклом значительно выше уровня окна в воздухе висела тяжелая, сложенная в несколько раз массивная цепь, концы которой уходили куда-то вверх. На этой цепи, как на качелях, сидела обнаженная женщина. Фигуру женщины и часть цепи вокруг нее освещал мощный прожектор, все остальное было покрыто непроницаемым мраком. Женщина была молодой и очень красивой, хотя впечатление и подпорчивала излишняя худоба и бледность, особенно выделявшаяся на фоне длинных черных волос.

Женщина заметила Марго сразу же, как только та отодвинула портьеру. Она несколько раз наклонилась вперед и назад, раскачивая цепь, а потом соскользнула с нее вниз. Круг света последовал за ней, ни на секунду не оставляя ее фигуру в темноте. Марго даже не успела испугаться — женщина повисла вниз головой, как в цирке, и девушка увидела, что конец цепи закреплен у нее на лодыжке.

«Это что, что-то вроде тюрьмы? — подумала она. — С гуманностью и правами человека у них тут совсем худо».

Женщина тем временем продолжала раскачиваться, и с каждым ее усилием амплитуда движений становилась все больше. Спрыгнув с цепи, она теперь находилась как раз на уровне окна.

«Она не сможет так раскачаться, чтобы достать до меня», — решила Марго как раз перед тем, как женщина одним сильным рывком заставила цепь качнуться на десяток метров назад. Марго отпрянула, когда на обратном движении женщина ухватилась за раму. Несколько мгновений она, щуря глаза, рассматривала девушку.

— Кто ты? — решилась первой заговорить Марго.

— Я Ева. А ты беги, если можешь, — тихо выдохнула женщина, но Марго, несмотря на стекло, отчетливо услышала ее слова.

— Мне что-то угрожает? От кого мне бежать? От Рады? — быстро спросила она.

Любой, даже такой странный, источник информации мог оказаться полезным.

— Не бойся Рады, — покачала головой женщина, — тут для тебя опасности нет. Беги от себя. И ни на секунду не останавливайся.

— От себя? — опешила Марго. — Как можно сбежать от себя?

Женщина протянула левую руку и коснулась пальцами стекла.

— Покажи мне свои ладони.

— Ладони? Вы что, гадалка?

— У меня мало времени. Покажи мне свои ладони, — в словах женщины появился какой-то свист, как будто ей было тяжело дышать.

Впрочем, возможно, так оно и было — висеть вниз головой не очень удобно, если только ты не летучая мышь.

— Я не летучая мышь.

Марго поняла, что по доброй привычке местных обитателей Ева прочитала ее мысли.

— Ладони, — с трудом повторила она.

Марго не стала упрямиться. Не похоже было, что ей хотят причинить вред. Она вытянула руки и прижала ладони к стеклу.

Лицо женщины исказила гримаса боли.

— Ты права. Никак. Никак тебе не убежать от себя. Но хотя бы попытайся сменить масть.

«Ну неужели обязательно говорить загадками и нести всякий бред?» — мысленно возмутилась Марго.

— Что значит «сменить масть»? — спросила она вслух.

— Ты видела и Раду, и Риду? — голос женщины прозвучал гораздо тише, чем прежде.

Она ухватилась уже обеими руками за раму, и Марго видела, как побелели ее пальцы.

Марго кивнула.

— Так вот, они разной масти. Белая лилия и красный чертополох. Ты заметила, как они отличаются?

— Ну еще бы. Рида — просто страшилище, а Рада вполне себе нормально выглядит.

— Нет, не то, — почти прошептала женщина, — внешность тут ни при чем. Я — красная, Рида — красная, Вероника была красной. Элеонора, Мирослава, Рада и Каролина — белые.

Женщина разжала пальцы и стала потихоньку отдаляться от окна.

— Ты способная девочка и очень скоро поймешь разницу между белыми и красными ведьмами, — прошептала она напоследок.

Цепь качнулась, унося ее прочь. По тому, как обмякло тело, Марго поняла, что Ева потеряла сознание. Цепь еще некоторое время раскачивалась, а потом замерла. Женщина так и осталась висеть головой вниз, как забытая кукла. Смотреть на это было неприятно и страшно. Марго задернула портьеру.

В дурном расположении духа она села в кресло перед камином и снова попыталась собрать воедино все обрывки информации, которые у нее были.

«Я как Кай. Пытаюсь из каких-то нелепых кусков собрать слово "абсурд", — раздраженно подумала она. — Доподлинно известно, что Леонтоподиумом правит королева Элеонора, ее символ — белый эдельвейс. Есть еще принцессы — Рида, Рада, Ева, Каролина, Мирослава и Вероника. Рида упомянула, что Вероника мертва, а Ева сказала, что Вероника была красной ведьмой, что бы это ни значило. Вся тройка красных ведьм — Вероника, Ева и Рида оказались проигравшими в их семейной разборке, значит, поделились на команды они именно по цвету, и белые победили. А еще у их семейки какой-то сдвиг на ботанике — каждая принцесса имеет гербовый цветок соответствующего цвета», — попыталась Марго кратко резюмировать все имеющиеся в ее распоряжения сведения об элите Леонтоподиума.

Она вспомнила цветы на могиле Риды. Кому принадлежат эдельвейс и лилия, она знала, хозяйку белых роз тоже уже видела. На могиле Риды не было красной розы, значит, портал в снежную долину вел к могиле, как выразилась Рида, «почти покойной» Вероники, и красная роза была ее цветком. Белую хозяйку вишневого сада Марго еще не встречала, а вот красный мак, методом исключения, должен был быть цветком Евы, болтающейся сейчас на цепи в какой-то темной яме.

«Бежать от себя? Менять масть? Это еще о чем?»

Марго слишком поздно спохватилась, что в камин нужно было подкладывать поленья, и он погас. Разжигать его заново девушка не рискнула. Она осмотрела пианино, даже подняла крышку, но коснуться клавиш так и не решилась.

«Учитывая особенности этого места, пианино, чего доброго, заорет человеческим голосом. И начнет нести всякую зловещую чушь», — подумала Марго, и иронии в этой мысли было гораздо меньше, чем ей хотелось бы.

В комнате стало холодать. Марго показалось, что штора, закрывающая окно к заснеженной могиле Вероники, колышется, и холод пробирается именно оттуда. Но это могло быть и игрой расшалившегося воображения. Рада все не появлялась. Марго вернулась в кресло и влезла на него с ногами, стараясь согреться. Из незаметно подкравшейся дремы ее вывел голос Рады:

— Просыпайся, нас ждут.

Марго открыла глаза, со вздохом осознав, что Леонтоподиум не сон.

— К Элеоноре? — спросила она, поморщившись от того, что встала на затекшие ноги.

Рада уже направлялась к окну, ведущему в осенний сад.

— Элеонора и другие мои сестры хотят задать тебе несколько вопросов. Твою историю я им уже пересказала. Говори правду, не смей дерзить — и, возможно, останешься жива.

Рада даже не коснулась рамы — как и следовало ожидать, окно распахнулось само по себе.

— Слушаюсь! — проворчала Марго и тут же получила в голову тычок тростью.

— Я же сказала — не смей дерзить! — сказала Рада.

— Я и не думала! — возмутилась девушка. — Ау! А это за что?

Второй тычок оказался ощутимее.

— Я же сказала: говори правду! — парировала принцесса.

Подобрав юбку, она шагнула в окно. Марго последовала за ней.

Марго

Воздух в парке был прохладным и влажным. Накрапывал дождь. Девушка поежилась. Она опять почти бежала вслед за Радой. Вблизи сад казался еще более мрачным и запущенным — черные изогнутые деревья, потрескавшиеся мощеные дрожки и рассыпающиеся мраморные скамейки. Даже россыпь эдельвейсов не спасала ситуацию — цветы выглядели болезненными и хрупкими. Впереди показалось какое-то круглое сооружение, слишком маленькое, чтобы быть не то что замком, а даже избушкой, но Рада направлялась именно туда. Вскоре Марго поняла, что это беседка, и мысленно застонала. Погода не располагала к посиделкам на свежем воздухе. Хотя стоит признать, что беседка производила впечатление — белые мраморные колонны удерживали купол, увенчанный серебряным цветком, к одной из арок между колоннами вела белоснежная лестница. Похоже, беседка была единственным, за чем ухаживали в этом саду. За колоннами виднелся мраморный стол и стулья с высокими спинками.

Рада быстро поднялась по ступенькам к арке, и Марго снова заметила ее легкую хромоту. Девушка тоже ускорила шаг — дождь припустил сильнее, а беседка была пусть и ненадежным, но укрытием.

Она почти вбежала под арку и остановилась как вкопанная. За круглым мраморным столом сидели женщины.

— Как это? — начала было Марго, но замолчала.

Ее взгляд выхватывал все новые детали, объяснявшие фокус с казавшейся пустой беседкой. Лишь за одной из арок по-прежнему были мокнущие под дождем деревья, другие арки вели в уже знакомые места — оранжерею, топи, вишневый сад, задний двор белого домика с лилиями и темную яму с освещенной прожектором цепью. Цепь, кстати, тянулась теперь сквозь эту арку, ее конец по-прежнему был закреплен на ноге Евы, которая сидела за столом. На женщине было вечернее платье цвета фуксии, которое было ей явно велико, а тяжелые косы валялись на полу у ножек стула.

Ева ничем не выдала, что уже виделась с Марго. Ее глаза под нереально густыми ресницами смотрели равнодушно и холодно. Зато сидящая справа от Евы блондинка из оранжереи улыбнулась и радостно помахала Марго рукой. Свой венок из роз женщина сняла, и теперь он лежал перед ней на столе. Марго улыбнулась в ответ.

Рядом с улыбчивой блондинкой сидела королева Элеонора. Тут других вариантов быть не могло — и дело не только в тяжелой короне, украшенной замысловатым орнаментом в виде круга с лучами. Поза, осанка, взгляд женщины — все выражало привычку повелевать. Марго поспешно отвела глаза, но успела заметить густую россыпь морщинок на красивом лице королевы и капельки пота на ее лбу.

Пустующий стул по правую руку от Элеоноры заняла Рада, и Марго в который раз с завистью отметила, что дождь и ветер очень избирательны в выборе жертв.

Ее собственные волосы промокли, и голова теперь выглядела как ершик, а Рада лишь поправила слегла выбившуюся из идеальной прически прядь.

Справа от Рады сидела еще одна роскошная красотка в голубом платье с глубоким декольте. Сказать по правде, ей было что демонстрировать, и Марго испытала очередной укол зависти. Огромные глаза, густые локоны и пухлые губы делали женщину похожей на куклу. Хотя до таких форм барби было далеко. Женщина сидела к Марго боком, следующие два стула между ней и Евой пустовали, а потому ничего не мешало оценить невероятную фигуру.

«Это наверняка корсет, — подумала Марго, — не бывает в природе такой тонкой талии с таким размером груди».

Блондинка из оранжереи оглушительно засмеялась.

— Мира, правда, я тоже так думаю! Только, я думаю, дело не в корсете! — заявила она сквозь смех.

«Ах да, они ж тут все телепаты», — вспомнила Марго, наблюдая за реакцией остальных женщин. Ева и Рада улыбались, у Элеоноры слегка дернулись уголки губ.

— Каролина, дорогая, мы все знаем, что думать ты не умеешь! Так что не стоит и пытаться! — огрызнулась блондинка, которую назвали Мирой.

Каролина и Мирослава — обозначила двух принцесс Марго. Значит, действительно все в сборе.

— Действительно все, — подтвердила ее мысль Элеонора.

Голос королевы оказался на удивление приятным — мелодичным и бархатным.

— И собрались мы здесь, девочка, чтобы услышать твои ответы на интересующие нас вопросы.

Марго кивнула, давая понять, что готова отвечать. На «девочку» она совершенно не обиделась — что-то подсказывало ей, что Элеонора действительно намного старше ее.

Стоять, как школьница перед сборищем классных дам, было неприятно, но тоже, по большому счету, переживабельно. Марго сжала и расслабила кулаки, чтобы чем-то занять руки, которые так и подмывало сложить вместе в типичный жест первоклашки.

— Имя?

— Маргарита. — Марго показалось, что ее ответ прозвучал слишком тихо, и она повторила громче и увереннее: — Марго.

— Возраст?

— Семнадцать лет.

— Ты боишься меня?

Марго растерянно посмотрела на Элеонору. «Что на это ответить?»

— Правду, — подсказала ей Рада.

Девушка снова перевела взгляд на королеву и прислушалась к себе. Она видела, что Элеонора очень могущественна, но в душе не было страха, который она ощущала при первой встрече с Ридой или Вадимом.

— Скорее нет.

— Ты хочешь меня убить? — также спокойно спросила королева.

— С чего бы вдруг? — начала Марго, но осеклась: на какое-то мгновенье у нее перед глазами как будто упала красная пелена, и она действительно почувствовала бешеную ярость — так, что задавило в груди.

Девушка зажмурилась, пытаясь отогнать наваждение, и, когда она снова открыла глаза, все прошло.

— Нет. Не хочу, — ответила она, надеясь, что и ее голос, и ее мысли звучат достаточно убедительно.

— Достаточно убедительно, — кивнула Элеонора. — Ты хочешь уничтожить Леонтоподиум?

— Нет, конечно!

— Федерацию?

Это было уже вообще черт-те что.

— Да о чем вы? Это что, проверка на вменяемость? Или на чувство юмора?

— Не смей дерзить, — предупредила девушку Рада.

— Это проверка на сюрпризы, оставленные в тебе нашей дорогой сестрой Ридой, — ответила Элеонора, хотя Марго совершенно не ожидала, что та снизойдет до объяснений.

— Сюрпризы? Во мне? Я не понимаю.

— Конечно не понимаешь! — раздраженно прервала ее Рада. — Поэтому просто отвечай на вопросы.

— Нет в ней ничего больше, — произнесла Ева, не поднимая взгляда от стола.

— Я тоже ничего больше не вижу, — согласилась Элеонора. — Глаза нужно будет заменить. Они не определяют ее восприятия, но влияют довольно сильно.

— Она больше полагается на сердце, но глаза Вероники лучше забрать, — согласилась Ева.

— Найди ей ее глаза или подыщи что-нибудь нейтральное, — обратилась Элеонора к Раде.

Та кивнула.

— Если найдешь ее глаза, сначала покажи их мне, — добавила королева.

— Хорошо.

«По крайней мере, меня не убьют», — поняла Марго.

К ее удивлению, никто из присутствующих не отреагировал на ее мысль очередным ехидным замечанием.

— Теперь к делу, — произнесла Элеонора, и над столом повисла пугающая напряженность, причины которой Марго не поняла.

— Итак, ты утверждаешь, что в момент смерти Риды Веселого Алика уже не было в Леонтоподиуме, потому что он находился в плену в институте крови?

Марго попыталась переварить неожиданный вопрос.

— Ну да. Насколько я понимаю, Алика поймали после концерта «Кристы» — это было в воскресенье. И когда я встретилась с Ридой в понедельник, она уже его хватилась. Так что к тому моменту, как Рида выпила две луны, Алика не было в Леонтоподиуме уже несколько дней, — восстановила она хронику событий.

— Она пила луны? — ошарашенно воскликнула Каролина.

— Это же Рида, — поморщилась Мирослава.

— Значит, в момент смерти Риды Алика в Леонтоподиуме не было? — не обращая на них внимания, произнесла Элеонора.

— Но вы же не подозревали Алика в ее смерти? Он тут ни при чем! И его действительно не было в Леонтоподиуме! — воскликнула Марго.

Девушка замолчала, удивленная реакцией принцесс.

Каролина прикрыла рот рукой, ее глаза расширились. Мирослава нахмурилась. Ева впервые за весь разговор подняла глаза и посмотрела на Элеонору с Радой. Эти двое демонстрировали ледяное спокойствие.

— Нет, она не могла, — покачала головой Каролина.

— Конечно могла, это же Рида! — возразила Мирослава. — Она делает все, что ей вздумается!

— Нет, не могла, — поддержала Каролину Ева. — Никто не может провернуть такое в одиночку. Ей понадобилась бы помощь хотя бы одной из сестер, а это…

Ева неожиданно замолчала, как будто ее посетила какая-то странная мысль, и снова уставилась в стол.

— Ты же не хочешь сказать, что кто-то из нас в сговоре с Ридой? — взвизгнула Мирослава. — Даже не пытайся начинать свои игры! Никто из нас не помогал ей!

— Я не это хочу сказать, — тихо ответила Ева.

— Маргарита, вспомни: когда Рида вложила в грудь твоей подруги чужое сердце, она действовала в одиночку? Или, может быть, ей кто-то помогал? — спросила Элеонора, жестом велев сестрам замолчать.

— Конечно в одиночку! Иначе она бы не стала заставлять меня подавать ей нож и сердце. — Марго поежилась, вспомнив ощущение бьющегося в руках сердца.

Над столом пронесся вздох, и на некоторое время повисло молчание, которое нарушила Элеонора:

— Ну что ж, дорогие сестры, объяснять, что на нашем отсутствующем небосклоне взошла молодая звезда, я полагаю, излишне?

— Куда уж яснее, — отозвалась Мирослава.

— О, я так рада! — Каролина захлопала в ладоши и выпорхнула из-за стола.

Она подбежала к обалдевшей Марго и заключила ее в объятия. Марго лихорадочно пыталась сообразить, что же такое происходит.

— Я так рада, дорогая сестричка! Мы обязательно подружимся! — прошептала она.

Остальные принцессы молча наблюдали за ними: Мирослава — с иронией, Ева — с грустью, Рада и Элеонора — безо всяких эмоций.

— Пойдем к столу! Твое место здесь! — Каролина потянула Марго за руку. — Садись!

Совершенно сбитая с толку, Марго посмотрела на Элеонору, и та кивнула. Два стоящих по соседству стула были свободны — один рядом с Евой, другой рядом с Мирославой. Садиться рядом со скандальной блондинкой не хотелось — Марго выбрала стул по левую руку от принцессы Евы.

Теперь, оказавшись за столом, Марго разглядела, что его столешница украшена изображением колеса со спицами, такого же, как в короне Элеоноры.

— А кстати, какого цвета наша новая сестра? — в своей обычной ехидной манере спросила Мирослава.

Все посмотрели на Еву, которая по-прежнему не поднимала взгляда.

— Она красная, — тихо ответила принцесса.

— Ох-ох-ох, — пробормотала Каролина, возвращаясь на свое место.

— Ты уверена? — спросила Еву Элеонора.

— Я вижу красный.

— Да, я тоже, — вздохнула королева.

— Я правильно понимаю, что если Рида жива, а так оно, скорее всего, и есть, то у нас опять три красные принцессы? Мне напомнить вам, дорогие сестры, чем это кончилось в прошлый раз? — со злостью в голосе проговорила принцесса Мирослава.

— Мне напомнить тебе, сколько лет у нас уже не появлялось новых сестер? Или сколько лет нас всего шестеро? — на этот раз в голосе Элеоноры появились эмоции.

«А она злится, — поняла Марго, — злится потому, что Мирослава озвучила ее собственные опасения».

— Нам нужна еще одна принцесса, мы и так рвем жилы из последних сил, и ее масть не так уж важна! Тем более сейчас, когда Рида затеяла свой крестовый поход!

Мирослава прикусила язык.

— Послушайте, я не знаю, о чем вы тут говорите, но я не ваша сестра, — Марго решила, что настал подходящий момент прояснить ситуацию, — я пришла сюда просто потому, что Глеб попросил передать информацию королеве. И если вы не против, я просто уйду домой.

— Мы против. Ты останешься в Леонтоподиуме и займешь место среди нас. И даже думать не станешь о побеге, — Элеонора наградила девушку взглядом, от которого появилось чувство, что на плечи взвалили целый мир, — это приказ. А чтобы тебе не пришло в голову меня ослушаться, я на всякий случай закрою для тебя двери.

Марго не поняла последней фразы, но почувствовала ее — она вдруг ощутила, что дороги домой для нее нет, что нет и самого дома.

— Ты меня поняла?

— Да, — Марго сочла за лучшее согласиться. Упираться было бессмысленно.

— Я рада, что мы так быстро пришли к согласию, — произнесла Элеонора, и Марго стиснула зубы от злости на собственное бессилие.

— Мирослава, наша новая сестра поживет первое время у тебя, введешь ее в курс дела, — обратилась королева к Мирославе, и та, хоть и поморщилась, но возражать не стала.

— Элла, можно я заберу Марго к себе? Мы прекрасно поладим! — попросила Каролина к радости Марго, но ее надеждам не суждено было сбыться.

— Нет, дорогая, это не слишком удачная идея, — ответила Элеонора неожиданно мягко.

— Но почему? Я отлично справлюсь, и мы с Марго прекрасно поладим! — надула губы Каролина.

— Возможно, позже. Довольно об этом.

— Но я хочу сейчас! — Каролина ударила кулаком по столу, и вся беседка вздрогнула.

Марго с тревогой наблюдала, как от кулака хрупкой и утонченной Каролины по мраморной столешнице побежала трещина.

— Почему вы не воспринимаете меня всерьез? — Каролина зачем-то надела на голову лежавший перед ней венок, и Марго заметила, что шипы со стеблей никуда не делись — на лбу Каролины появились капельки крови.

Марго пожалела, что у нее только два глаза, — хотелось наблюдать за всеми принцессами одновременно. Мирослава откинулась на спинку кресла и скрестила на уровне груди пальцы рук, так что получилось что-то вроде решетки.

Даже несведущей в магии Марго стало понятно, что это защитный знак. Рада оставалась такой же спокойной и безучастной, как и прежде, но ее пальцы на набалдашнике трости побелели. Сидящая между Каролиной и Марго Ева развернулась к Каролине, закрыв собой Марго. Марго видела, как дрожат от напряжения ладони Евы, которые она, опустив обе руки вниз, повернула тыльной стороной к креслу Каролины.

— Поверь, мы очень серьезно к тебе относимся, — Элеонора тоже повернулась к Каролине всем корпусом. — Будь добра, сними свой венок.

— Это не венок! Это моя корона!

В первый момент Марго даже не узнала голос Каролины — он стал металлическим, как из дешевой говорящей игрушки, и от него почему-то вдруг стало разбегаться эхо.

— Я сказала — хватит! — повысила голос Элеонора, и цветы в венке Каролины разом завяли и уже через секунду осыпались трухой.

Каролина схватилась за голову и, не обнаружив там венка, истерично взвизгнула. С ее измененным голосом это было больше похоже на лязг металла. Марго прижала ладони к ушам и, почувствовав на руках теплую влагу, поняла, что голос Каролины режет уши в прямом смысле слова. Повинуясь инстинкту, Марго упала на пол. Ладони коснулись мрамора, который почему-то оказался теплым. Марго почувствовала, как каменный пол вибрирует — будто что-то под ним движется. Стол покачнулся — что-то пыталось поднять его снизу. Марго закричала, но все вдруг закончилось буквально в следующее мгновение. Блеснула яркая вспышка, и стало тихо.

Марго осторожно выглянула из-за столешницы. Каролина лежала без сознания на полу в нескольких шагах от стола, Рада стояла на коленях рядом с ней, пытаясь помочь. Ева сидела на своем месте, угрюмо глядя в стол. Мирослава стирала платком с лица кровь от мелких царапин. Элеонору Марго даже не сразу заметила. Королева стояла спиной у одной из арок, глядя на заснеженный пейзаж с красными розами.

Марго осторожно выбралась из-под стола и вздрогнула, почувствовав прикосновение к своему плечу. Рядом стояла Мирослава. Ее губы беззвучно шевелились.

— Что? — растерянно спросила Марго.

Мирослава нахмурилась и коснулась пальцами ее ушей. От прикосновения Мирославы по телу побежало тепло, совсем как тогда, когда Павел лечил Марго в метро.

— …надо было гораздо раньше, — услышала Марго окончание фразы.

— Что раньше? — переспросила она.

— Падать надо было раньше — как только Каролина открыла рот. Вот оглохла бы насовсем, это стало бы тебе уроком, — съязвила Мирослава.

— Извини, что разочаровала. В следующий раз непременно оглохну. Или упаду замертво, — Марго решила, что ее запас вежливости на эту жизнь исчерпан.

— Это было бы очень мило с твоей стороны, — обворожительно улыбнулась Мирослава.

— Перестаньте, — раздраженно бросила Рада, поднимаясь на ноги.

Каролина уже пришла в себя и теперь сидела на полу, озираясь.

— Что произошло? — спросила она как ни в чем не бывало. — На нас кто-то напал?

— Представляешь, такая неприятность — элементаль земли чуть не сожрал нас всех вместе с беседкой. Сломал наш стол, — проворковала Мирослава.

Стол действительно покосился.

— Как жаль, что я потеряла сознание! Я прекрасно умею управляться с элементалями земли! — воскликнула Каролина.

Марго в недоумении смотрела на принцессу. Та подскочила на ноги и подбежала к ней.

— Марго, как ты? Ты не пострадала? У нас, к сожалению, такие вещи случаются. О, твои уши! — Каролина коснулась пальцами ушей Марго, и той стоило огромных усилий не отшатнуться и не броситься с визгом прочь из беседки.

— Все хорошо? Ты меня слышишь? — лицо Каролины выражало искреннее участие.

Марго кивнула. Мирослава за спиной сестры выразительно покрутила у виска.

«Ясно. Сумасшедшая. Но не как Рида. Хуже», — подумала Марго и услышала в голове голос Элеоноры:

— Ошибаешься. Рида никогда не теряет рассудка. Советую тебе поучиться у нее. Я закрыла твои мысли от остальных, но твое лицо — все равно что открытая книга. Поработай над этим.

Марго бросила взгляд на Элеонору поверх плеча Каролины и тут же пожалела об этом. Все принцессы заметили этот взгляд. Даже Каролина обернулась на все еще стоящую к ним спиной королеву. Марго покраснела. Элеонора была права — даже без телепатии она была для всех присутствующих открытой книгой.

Элеонора повернулась и взмахнула рукой. Стол встал на место, трещина на столешнице исчезла.

— Всем сесть. Давайте, в конце концов, обсудим то, ради чего здесь собрались.

— Итак, Рида, скорее всего, жива, — сказала Элеонора, кода все заняли свои места.

Марго не поняла, из чего королева сделала такой вывод, но решила за лучшее промолчать.

— То есть ты даже не удосужилась проверить, на месте ли ее сердце, перед тем как сжечь ее тело? — спросила Мирослава Раду.

— Это моя ошибка, — невозмутимо ответила Рада, даже не взглянув на Мирославу.

— И теперь наша дорогая сестра черт знает где и черт знает что там делает, — сладко улыбнулась Мирослава.

— Она в институте крови, — дружелюбно сообщила ей и всем остальным Каролина. — И крови там, скорее всего, много.

— Вот именно. Она развяжет войну с Федерацией! Это что, волнует только меня? — Мирослава обвела всех выразительным взглядом.

— Во-первых, Тритрети первым нарушил перемирие, во-вторых, Рида в своем праве — Алик в ее свите, и она может требовать его назад, — возразила Элеонора.

— Да плевать она хотела на Алика! Ей нужен Глеб! Вот увидите, она вынудит Финиста нарушить условия сделки! Алик просто предлог!

— Ну, вообще-то Рида говорила, что собирается вернуть Алика. Она сказала что-то вроде того, что не любит, когда воруют ее вещи, — нерешительно вставила Марго.

— Возможно, Алик действительно предлог. Возможно, для этого Рида и взяла его в свою свиту, — сказала Рада.

— Думаешь, она могла это планировать с самого начала? — Элеонора повернулась к Раде.

Ее лицо было бесстрастным, но глаза Марго видели, что королева очень обеспокоена.

— Как сегодня сказала наша новая сестра, что творится в голове у Риды, не знает никто. Включая саму Риду, — пожала плечами Рада. — Думаю, это возможно.

— Мило, — прокомментировала Мирослава. — Рада, дорогая, тебе не кажется, что это полный провал твоего направления?

— Можешь прислать мне пару ящиков пепла, я на досуге непременно посыплю им голову, — в голосе Рады послышалось раздражение. — И то, что твои девочки общаются с Глебом и Ридой без твоего ведома, безусловно, тоже мое упущение. Я усилю контроль за «Домом под вишнями».

Мирослава вспыхнула.

— С моими девочками я справлюсь сама! Майя будет наказана.

Марго вспомнила девушку, которая передала им с Ниной слова Глеба об Алике. Жаль бедняжку.

— Рида в институте, пришла туда за принадлежащим ей Аликом. Покуда она не пытается отобрать у Тритрети Глеба, поводов для войны с нами у Федерации нет.

— Нет, вы серьезно верите, что Рида в одиночку полезла в логово Тритрети ради Алика? — не унималась Мирослава. — Она хочет вернуть сокола!

— А что в этом плохого? Глеба нужно оттуда вытащить, — осторожно вмешалась Марго, — Тритрети держит его за раба!

За столом снова повисло натянутое молчание, которое прервала Элеонора.

— Глеб — условие нашего перемирия с Федерацией. Точнее, контрибуция. Как бы нам ни хотелось его вернуть, он останется у Тритрети, — в голосе королевы снова послышались эмоции, на этот раз раздражение.

Оно оказалось заразным. Марго со злостью оглядела собравшихся ведьм — сидят тут, тешатся своим могуществом и не собираются и пальцем пошевелить, чтобы помочь человеку, попавшему в такую беду и еще ухитряющемуся в его-то положении им подыгрывать.

— Да вы даже не представляете, каково ему там! Это вообще не жизнь! Я обещала Глебу, что вернусь за ним, и я свое слово сдержу! — выпалила она.

Теперь над столом повисло гробовое молчание.

— Вы уверены, что она — красная? — спросила наконец Рада, обращаясь к Еве и Элеоноре.

Ева кивнула. Элеонора еще раз внимательно посмотрела на Марго.

— Это не милосердие, — покачала она головой, — это влияет какой-то аспект ее дара. Надо будет разобраться с этим на досуге. Возможно, она кукловод.

— Или кривое зеркало, — подала голос Ева.

Марго почувствовала на себе любопытные взгляды принцесс. Девушке не понравилось ни одно из прозвищ, которыми ее наградили.

— Сокол останется там, где он сейчас находится. И ты не будешь пытаться ничего изменить. Ты теперь часть Леонтоподиума, и на тебя распространяются наши правила.

Марго прекрасно понимала, что спорить с королевой бесполезно, Элеонора продемонстрировала силу своих приказов всего пару минут назад, но успокоиться она не могла, кровь продолжала стучать в висках.

— Я знаю, какое существование он влачит, я сама обрекла его на такую судьбу, и это решение, поверь, далось мне нелегко — сокол лучшее, что рождалось в моем городе, — продолжила Элеонора уже мягче, — но мы просто не можем ему помочь, нас слишком мало для войны с Федерацией.

«Война с Федерацией? Это что, с нашим миром, что ли? — подумала Марго. — Они всерьез могут напасть на наш мир?»

Стоило получше разобраться в ситуации, прежде чем лезть в дискуссию. Марго кивнула, показывая, что больше не спорит.

— Ой, здорово. Девчонку мы убедили. Осталась самая малость — выбить эту идею из Риды, — съехидничала Мирослава.

— Это будет непросто, — простодушно заметила Каролина.

— И времени у нас в обрез. Пара часов, не больше, — сказала Рада.

Принцесса выжидающе взглянула на Элеонору. Похоже, у этих двоих уже был план, который они обсудили и приняли еще до прихода остальных.

Элеонора повела пальцами и достала из воздуха небольшой прямоугольный предмет. Каролина и Мирослава нахмурились, им действия Элеоноры явно пришлись не по душе. Элеонора бросила предмет на стол перед Евой, и Марго поняла, что это колода карт.

— Мне нужно знать, насколько сильно намерение Риды забрать Глеба. Только это, поняла? Без глупостей.

Марго почувствовала, что Элеонора не просто говорит, а опять приказывает, только на этот раз не ей — простой девчонке, а своей сестре Еве. Сила Элеоноры была направлена на Еву, но и Марго ощущала ее колебания. Как будто вся беседка опустилась в море, идущее тяжелыми волнами.

Ева кивнула, все также не поднимая глаз, и взяла карты. Ее тонкие руки перетасовали колоду, и тут Марго ее узнала. Ева бросила несколько карт перед собой, и сходство стало полным — именно эту женщину Врубель изобразил на своей картине. Гадалка.

Ева смотрела в свои карты, коснулась одной из них пальцами.

— Рида отправилась за Аликом, — произнесла она, — это ее мысли. Но сердце ее с Глебом, и оно сейчас нестабильно. Все может измениться, когда она увидит сокола.

Марго вспомнила, как отреагировал Глеб на ее слова о смерти Риды. Вот ведь кого никак нельзя было заподозрить в романтических чувствах, так это болотную ведьму. И на тебе.

За столом опять воцарилось молчание. Все ждали, что скажет Элеонора.

— Карты мне!

Колода взвилась в воздух и аккуратно приземлилась на вытянутую ладонь королевы.

— Нет! Ты потратишь слишком много сил! — воскликнула Каролина.

— События на территории Федерации, да еще и воля Риды, — озабоченно пробормотала Мирослава. — Каролина права, это слишком.

Не обращая внимания на сестер, Элеонора перетасовала колоду и выложила перед собой три карты. Марго их было не видно, но по хмурому выражению лиц сидящих рядом с Элеонорой Каролины и Рады стало понятно, что расклад не слишком благоприятный.

Элеонора достала еще две карты и бросила их поверх трех первых. Лица ее соседок стали еще мрачнее. Элеонора глубоко вздохнула, снова перетасовала колоду и достала три дополнительные карты, разместив их поверх всего расклада.

Каролина покачала головой и прикрыла глаза руками.

— Довольно, — резко сказала Рада, но Элеонора отмахнулась от нее.

На стол легли еще три карты.

«Она что, собирается выложить всю колоду?» — в недоумении подумала Марго.

Еще карта.

— Итак, — заговорила Элеонора хриплым надломленным голосом, — Рида отправилась в институт, чтобы вернуть Алика, и ей это удастся. Будет много крови. Рида не нарушит…

Элеонора закашлялась. Приступ был страшным, казалось, кашель разрывает ее изнутри.

— Рида не нарушит наших договоренностей с Федерацией, — прохрипела Элеонора, на ее губах появилась кровь. — Глеб…

Снова жуткий приступ удушающего кашля.

— Глеб останется у Тритрети. И будет…

Рада положила руку на плечо Элеоноры. Это было больше, чем прикосновение, это была помощь.

— Сокол выживет, — сквозь зубы произнесла Элеонора и в изнеможении откинулась на спинку своего кресла.

Эта слабость длилась меньше секунды — уже через мгновение королева снова сидела, прямая как стрела и бесстрастная как сфинкс.

— Все, собрание окончено, — объявила она. — Мирослава, позаботься о Марго.

— Рада, — Элеонора кивнула в сторону Евы.

— Ну и денек сегодня, голова кругом, — пожаловалась Каролина, выпорхнув из-за стола. — Дорогая сестричка, скоро увидимся.

Она сделала всем реверанс, помахала рукой и легкой белой бабочкой исчезла в своем портале.

— Пойдем, — Мирослава также приблизилась к одной из арок. — Иди вперед.

Марго бросила взгляд на оставшихся принцесс, но они не обратили на нее никакого внимания. Вздохнув, девушка шагнула в вишневый сад.

«Каролина права. Действительно, от сегодняшних событий голова кругом. А ведь утром я еще была в школе. И около полудня летала с Глебом. И все это было сегодня».

Вокруг беззвучно кружили розовые в свете красных фонарей лепестки вишневого цвета. Под ногами мягкий цветочный ковер поглощал все звуки. Впереди была неизвестность.

Алик

«На нашем отсутствующем небосклоне взошла молодая звезда!»

Она принцесса! Марго — принцесса Леонтоподиума! Да будьте вы все прокляты! Я пытался взять себя в руки, но не мог. Сон ушел окончательно. Я безразлично смотрел на свет широко распахнутыми глазами. Это даже не стена — это пропасть. Чем больше я думал об этом, тем темнее становилось в моей душе. В такие моменты своей жизни я обычно режу себя, но сейчас у меня не было моего ножа, да и руки были надежно связаны.

Я больше не опасался света Тритрети. Плевать я вообще на него хотел. Да и на все остальное в этом мире. Тьма во мне росла и крепла с каждой секундой. Вой рвался наружу, хотелось кататься по земле и рвать зубами все вокруг. Хотелось дотянуться да своих вен. Почувствовать вкус своей крови, захлебнуться ей.

Я не сразу понял, что солоноватая теплая жидкость действительно течет по моим губам, заливаясь в горло. Как это вышло? Браслет на моей правой руке остался, но ремень я сорвал.

Тьма была не только вокруг меня, но и снаружи. Все мое тело покрыла черная, непроницаемая для света броня. Что еще за новая хрень? Кровь гасила ярость, и я потихоньку стал соображать. Может, мне удастся освободить и вторую руку. Я дернул изо всех сил, но безуспешно. Гнев уходил, а вместе с ним таяла и та сила, которая позволила мне сорвать правый ремень. Нужно найти Риду, срочно. Начинается.

Я вылетел из своего почерневшего тела. Все получилось настолько легко, что, думаю, мне удалось бы это сделать и без помощи стрекозы — знаки Тритрети полностью исчезли под чернотой, окутавшей меня.

Я метнулся в подвал — туда, где находилась лаборатория Тритрети и куда он приказал Глебу привезти Риду. Они уже были там — Рида и Тритрети, и я как раз успел к началу представления.

Рида, залитая светом, лежала на операционном столе, ее руки и ноги были закреплены обычными тряпичными ремнями, а не теми, что были на моем теле.

Должно быть, Тритрети не считал лежащую перед ним девушку настолько опасной, как меня, и это явнее явного свидетельствовало о том, что он ее не узнал, хотя теперь все уже было очевидно. Новое тело, принявшее в себя Риду, почти завершило трансформацию. Волосы, выбивающиеся из-под белой шапочки, стали русыми, черты лица изменились, вытянулся орлиный нос, глаза — глаза были закрыты, но я даже сквозь веки видел их едкую травяную зелень. От несчастной девочки, которую Рида выбрала пешкой в своей игре, практически ничего не осталось. У нее с самого начала не было никаких шансов отстоять свое тело, когда на него претендует такой монстр, как Рида с топей.

Грудная клетка Риды была вскрыта, и Тритрети с любопытством ковырялся в ней. Концы его серебряного платка почти касались тела девушки.

— Как интересно! Это не врожденная аномалия — это удачная пересадка донорского сердца! — говорил Тритрети сам с собой. — Кто же, хотелось бы знать, провел столь блестящую операцию?

Рида открыла глаз. Зеленые, злобные и ядовитые.

— Я, — сообщила она и улыбнулась.

— О господи! — Тритрети схватился за сердце.

Жест получился почти естественным.

— Как ты меня напугала! Я чуть скальпель не выронил! — Тритрети улыбнулся в ответ, на его лице все еще было искреннее любопытство.

Он до сих пор был абсолютно уверен в своей безопасности.

— Значит, наркоз на тебя не действует? — осведомился он.

— У меня абсолютный иммунитет ко всем ядам.

— Вот как? — Тритрети продолжал улыбаться, но по тому, как увеличилась интенсивность его света, стало понятно, что он наконец заподозрил, кто перед ним. — Удобная особенность.

— Не всегда. Когда не можешь напиться с пятой бутылки портвейна, это просто нереально бесит. Приходится прибегать к более забористым средствам. А это вредит здоровью, — философски заметила Рида.

— Твоему здоровью можно навредить? Открытая грудная клетка, как я погляжу, тебе не особо мешает, принцесса, — тон Тритрети оставался веселым и непринужденным, но свет над Ридой сиял, как прожектор.

— А тебе?

Я понял, что разговор окончен. Тритрети понял это чуть раньше. Он выбросил вперед руку, из которой вырвался ослепительный луч света. Он метил в грудь, туда, где билось сердце болотной ведьмы, но силы были явно неравны. Рида, сорвав ремни, бросилась вперед. Ее тело стремительно менялось, и дело было не в мгновенно затянувшемся на груди шве, это мелочь, Рида стала тем, чем была изначально — красной принцессой, хаосом в чистом виде. Одним словом, химерой.

В исполнении Риды химера выглядела как трехметровая ящерица с козлиными ногами и рогами, зубами крокодила и раздвоенным языком змеи. Верхние и нижние конечности ящерицы были украшены длинными, как кинжалы, когтями. На когтях были зазубрины — в природе такого не встречается, потому что природа не снабжает своих детей орудиями пыток.

Кровь брызнула во все стороны, когда Рида одним махом откусила Тритрети правую руку.

Тритрети закричал, пятясь и закрываясь второй рукой. Идиотская стратегия, на мой взгляд, но, готов допустить, что вид монстра, жующего его руку, несколько дестабилизировал Тритрети. Он поскользнулся на своей крови и упал.

Рида неспешно поднялась во весь рост, кровь вперемешку со слюной текла по ее пасти. По всей видимости, Рида считала ящериц млекопитающими и сочла необходимым снабдить свой образ двумя огромными сферами, по которым теперь стекала кровь Тритрети.

— Я как-то слышала, что если съесть печень и сердце врага, можно получить его силу, — заявила Рида, — но у меня совершенно нет времени в тебе ковыряться!

Тритрети выкрикнул что-то — и на химеру обрушился сноп искр. Искры прожигали в ее теле дыры, из которых начала сочиться кровь, но Рида не обратила на это ни малейшего внимания. Монстр набросился на лежащего Тритрети, вырывая из него плоть большими кусками и заглатывая их целиком. Видимо, она решила сожрать врага полностью, чтобы уж наверняка не пропустить важных органов. Тритрети снова закричал. Думаю, я бы тоже кричал. Я даже уверен в этом.

Рида покончила с Тритрети чуть больше чем за минуту, оставив от него красное пятно на полу. Мне нужно было войти с ней в контакт, чтобы сообщить, где я, но я просто не мог к ней подобраться. Ее сознание представляло собой полнейший хаос, она все время изменялась, я никак не мог нащупать ничего, до чего можно бы было достучаться.

Рида огляделась, как будто искала что-то. Стремительный прыжок в сторону к большим металлическим шкафам с многочисленными выдвижными ячейками. У каждой ячейки была ручка, потянув за которую, можно было ее открыть, но Рида проигнорировала этот очевидный способ исследования содержимого шкафа. Вероятно, переизбыток хаоса мешал ей рационально мыслить. Мощный удар когтистой лапы вскрыл один из ящиков, как консервную банку.

— Аха.

Ну хоть что-то осталось от прежней Риды, вот уж не думал, что когда-нибудь буду радоваться ее «ахаканью». Химера вырвала ячейку из стеллажа — и по полу покатилась моя метла. А я совершенно о ней забыл!

Схватив метлу, Рида выскочила в коридор и понеслась по зданию, как кровавый смерч. Лезвие послушно выдвинулось из прутьев. Рида искала меня, вышибая двери, методично заглядывая во все помещения и убивая всех, кто попадался на ее пути: персонал, пленников института — ей не было никакой разницы. Я с отвращением смотрел, как моя метла пропитывается кровью. Рида поднималась из подвала, я лежал на четвертом этаже. Между нами находилось три этажа потенциальных покойников. Пройдя примерно половину коридора, Рида резко развернулась и в несколько огромных прыжков оказалась у входа в тот самый запертый сектор подвала, который оставался для меня неприступным.

Химера с размаху ударила по светящейся рамке метлой и злобно взвизгнула, когда ее прутья обуглились. Рида еще несколько секунд постояла у железной двери, принюхиваясь и прислушиваясь, а потом, потеряв к ней всякий интерес, понеслась по коридору к боковой лестнице. Я снова попытался дотянуться до сознания Риды, но это было бесполезно — пока она не стабилизируется, это все равно что кричать в сердце бури.

Опустошив подвал и оставляя на лестнице кровавые следы, Рида поднялась на первый этаж. К ней бежали охранники. Четыре трупа. Химера пересекла вестибюль и двинулась по длинному коридору. Мигали красные лампочки, визжала сирена. Еще четыре охранника. Почему они появляются четверками?

Химера отрастила себе три длинных гибких хвоста, каждый из которых заканчивался острым шипом. Рида опробовала хвост на одном из мужчин — шип несколько раз прошил беднягу насквозь, протащив сквозь него хвост, как нитку за иголкой. Он орал, пока Рида, расправившись с его коллегами, не оторвала ему голову.

Тело Риды снова стало изменяться — еще лапы, змеиная голова на конце одного из хвостов, рога заострились и вытянулись. Пол под ее ногами начал оплавляться. Хаос пульсировал в ней, грозясь в любой момент вырваться наружу, устроив апокалипсис.

И тут меня оглушило волной боли. С моим телом что-то происходило. Ощущение головокружительного падения — и вот я опять на столе.

Боль была адской, лицо Тритрети (или теперь его следует называть Дветрети?) расплывалось перед глазами. Это был тот же, который приходил ко мне обычно, — на его лысой голове красовался фиолетовый платок с гроздьями винограда. Если страшная гибель отчасти и произвела на него впечатление, внешне это было незаметно.

— Ты вернулся, друг мой? — Дветрети крутанул кристалл в моей груди против часовой стрелки, и я взвыл.

— Я тебя недооценил. Очень прошу тебя не покидать стол в ближайшее время.

Еще одно движение тонкой холеной руки, искры из глаз, и я позорно вырубился. Мне привиделась Марго. Это был не сон, скорее видение — отрывок сна, пронесшийся перед моими глазами несколько раз, как на карусели.

«Я обещала Глебу, что вернусь за ним, и я свое слово сдержу!» — упрямо повторяла Марго.

— Вернись сюда! — выдернул меня в реальность Дветрети очередной волной боли. — Я же велел тебе не отлучаться!

Я открыл глаза, и он осекся.

— Мне плевать, что ты велел, — зло выплюнул я, — мне вообще на все плевать! Я вас всех ненавижу!

Та тьма снова вернулась. Я дернулся, высвобождаясь из оков. Ремни разорвались, как будто были бумажными.

— У тебя проблемы? Хочешь об этом поговорить? — с издевкой спросил Дветрети. — Полагаю, у тебя было трудное детство.

Ну что за черт? От его насмешек мой гнев утих, унося с собой ощущение собственной мощи. Остался только солоноватый осадок раздражения. Я перемахнул через стол и двинул Дветрети в челюсть. Сломал. Но главное, он замолчал. Отступил к стене и прижал руки к окровавленному рту. Дветрети не воин и не боевой маг, его сила в человеческой ипостаси смехотворна. Я мог бы голыми руками убить эту голову прямо сейчас, но Рида и так уже сожрала одного из них. Не знаю, удастся ли Раде замять этот небольшой дипломатический конфуз. За дополнительный несанкционированный труп меня по голове не погладят.

Я ограничился тем, что вырубил моего бывшего тюремщика, ударив его головой о стену. Дветрети осел на пол. Свет в моей палате погас. С превеликим наслаждением я сломал Дветрети ноги, чтобы не путался под ногами. Мысль сама сложилась в третьесортный каламбур в стиле Риды. Времени было в обрез. Уверен, Дветрети уже осознал серьезность ситуации и вот-вот начнет наращивать мышцы. Только где он может быть? За время своих полетов по институту я так и нашел ни одного подходящего по размеру помещения. Неужели все-таки тот закрытый отсек подвала? Но он мал для тела Дветрети, точно мал!

Я стащил со стола простынь и, разорвав ее в центре, натянул на себя через голову, уже выскакивая в коридор. Насколько я помнил из своих бестелесных полетов, ближайшая лестница находится справа. Пробежав с десяток таких же освещенных палат-тюрем, как моя, я вышиб дверь и, шлепая босыми ногами, помчался вниз.

Запах я учуял уже на третьем этаже. Вонь поднималась снизу, и спутать ее невозможно было ни с чем. Животная ипостась Тритрети воняет омерзительно и обильно. Значит, я все-таки ошибся с размерами тайника в подвале. По позвоночнику пробежал холодок. Если Дветерти воплотится, мы с ним не справимся. Без шансов.

Я вдохнул, выдохнул и продолжил спуск. Как по мне, лучше уж так сдохнуть, чем жить жизнью Глеба. Еще, кстати, и Глеб в придачу к ящеру. Нам точно крышка.

Дверь на первый этаж заклинило — так вот почему мне не попался навстречу никто из желающих убраться подальше от Риды и Дветрети. Должно быть, когда сработала сигнализация, все двери автоматически заблокировались.

Я сорвал дверь с петель, и меня обдало невыносимой вонью. Я закашлялся, глаза заслезились. В углу на полу истерически рыдала женщина в белом халате, испачканном кровью. Можно было бы, конечно, вытолкнуть ее на лестницу, но Дветрети потом все равно избавиться от всех очевидцев. В смысле, заставит Глеба их перебить. Так что смысла не было.

Я шел по коридору из правого крыла, Риду я в последний раз видел в левом. Надо мной раздражающе мигали красным светом лампы, и это мешало моему зрению адаптироваться к темноте. Я неплохо вижу без света, но вот такие красные вспышки здорово мешают.

Сирена продолжала надрываться, но ничего больше я не слышал. Это плохо. Тишина там, где одновременно находятся Рида и Дветерти, — это неестественно. Или я опоздал, и Риды уже нет в живых?

Я перешел на бег. Обоняние вопило, что Дветрети теперь совсем близко. Очередная красная вспышка застала меня при входе в холл, и я увидел вестибюль в багровых тонах.

Дракон там действительно был, обоняние меня не обмануло, но только это был не Дветрети. При высоте потолков в три метра он бы сюда просто не поместился. В холле был совсем молодой одноголовый ящер лет пятнадцати. Он был всего на голову выше меня, но гораздо массивнее. Его недоразвитые крылья были похожи на сломанный зонт, длинный гибкий хвост нервно бил по полу. Ящер яростно рвал тело одного из охранников и даже не повернулся в мою сторону. Обоняние у драконов не развито, иначе они бы давно вымерли от собственного запаха, слух чуть лучше, но основной их козырь — зрение. Теперь-то я порадовался мигающим красным лампам. Дракон меня не видел.

Я никогда не задумывался над тем, что в Федерации за столько лет могло появиться несколько драконов. Я, конечно, в курсе, что от Тритрети время от времени отпочковываются новые особи, которым он не позволяет стать головами, но по официальной версии, принятой в Леонтоподиуме, он их всех пожирал. И вот теперь во вспышках красного света я своими глазами видел, что наша официальная версия не во всем соответствовала реальности.

В удлиненной зубастой морде молодого дракона не было ничего человеческого, что для такого возраста было странно. Видимо, в планы Дветрети не входило выводить эту особь из животного состояния, и он прикладывал к этому определенные усилия.

В очередной красной вспышке мне бросилась в глаза худоба молодого дракона — складывалось впечатление, что его не кормили годами. Учитывая то, что он ел падаль, возможно, так и было. Обычно драконы не трогают трупы. Хотя что я знаю о драконах? Правильнее было бы сказать, что Дветрети обычно не трогает трупы.

Я прижался к стене и замер, ящер по-прежнему меня не замечал. Где Рида? Еще одна вспышка — ящер поднял голову и как будто прислушивался. Отец зовет? Дветерти наверняка может общаться со всеми своими отпрысками. В самом начале коридора, ведущего в левое крыло, что-то блеснуло. Моя метла? Сердце екнуло. Могла Рида добровольно бросить оружие?

Хотя — да, легко могла. Снова вспыхнула красная лампа, и дракон вонючей, но стремительной стрелой помчался мимо меня. Похоже, Дветрети позвал его. Я даже догадывался, куда он понесся. Через несколько секунд коридор наполнился женским криком — видимо, дракон не упустил случая полакомиться теплой кровью. Мне стало совестно — надо было все-таки убить ту женщину. Крик продолжал звенеть. Выругавшись, я пробежал холл, схватил свою метлу и помчался следом за поганой ящеркой.

Я успел сделать всего пару шагов, когда снова стало тихо. Я не почувствовал на лестнице запах крови только потому, что драконья вонь напрочь забивала все обоняние. С разбегу вляпавшись обеими ногами в теплую лужу, я остановился и потратил несколько драгоценных секунд, рассматривая тело женщины. Дракон явно был очень неопытным, но это с лихвой компенсировалась его свирепостью. Труп был выпотрошен. Ящер прогрыз жертве живот, не догадавшись прокусить шею. Его не обучали. Ни естественным, ни искусственным образом.

Размышлять над этим, стоя над теплым трупом, я не стал. Прыгая через три ступеньки, я понесся назад на четвертый этаж. За мной потянулась цепочка кровавых следов.

Когда я вбежал в свою бывшую палату, все уже закончилось. Оставленный мной у стены Дветрети был однозначно мертв, как и молодой дракон. Ни один из них не может выжить, если оторвать им головы. Черная кровь дракона разлилась по всему полу. Говорят, ее даже земля не впитывает.

Рида позволила себе потратить время на то, чтобы поменять тела головами. Тело Дветерти, хотя вот теперь он просто Треть, она уложила на стол, приделав к нему голову молодого дракона, а ящер с головой Дветрети сидел теперь на пластиковом стульчике, как будто наблюдая за пациентом. И как только она заставила эту тушу сидеть на хлипком стуле?

Принцесса обернулась в мою сторону, нисколько не удивившись.

— Остроумно, да? — оскалилась она, кивнув на этот театр трупов.

Я не стал отвечать, все равно ей плевать на мое мнение. Рида уже сменила облик, и видеть ее такой было непривычно. От той несчастной девочки уже мало что осталось — фигура, черты и цвет волос Риды практически полностью проявились. Передо мной стояла молодая девушка с русыми прямыми волосами и симпатичным лицом — огромные выразительные зеленые глаза, прямой нос, немного тяжеловатый подбородок и небольшой рот с тонкими губами. Макушкой девушка едва доставал мне до подбородка. В разорванном белом халате она выглядела до жути человечно. Это пугало куда больше, чем ее предыдущий облик химеры, потому что химерой Рида действительно была, а вот человеком — нет.

— Ха, много ты понимаешь в людях.

— Простите, госпожа.

— В следующий раз, когда мне в голову взбредет идиотская идея тебя спасать, будь добр, лежи там, где тебя связали.

— Да, госпожа.

— И найди себе какую-нибудь одежду, ты отвратительно выглядишь. Как придурковатое привидение.

— Нам пора, госпожа, — я попытался тактично намекнуть Риде, что стоять в палате и трепаться о всякой ерунде неразумно, — в любой момент могут появиться Треть или Глеб. Или даже Бессмертный.

На губах молодой красивой девушки улыбка Риды выглядела дико. И зубы у нее пока еще были обычные — человеческие.

— Думаешь, мне должно быть страшно? — оскалилась она.

— Вам — ни в коем случае, но мне — очень даже.

— Ты мне противен. Имей в виду — я приперлась сюда не ради тебя, а потому, что никто не должен воровать мои вещи безнаказанно.

— Конечно, госпожа.

К моему огромному облегчению, Рида все-таки сдвинулась с места. Сколько времени прошло с момента ее побега? Минут двенадцать-пятнадцать? Не знаю, увидим ли мы сегодня Треть и Бессмертного, но Глеб точно очень скоро будет здесь.

К счастью, Рида не стала и дальше бравировать полоумным бесстрашием. Оттолкнувшись босой ногой от пола, она полетела по коридору к лестнице, оставив меня далеко позади. Мои перепачканные ноги противно липли. Меньше чем за минуту мы оказались в холле.

Периметр здания — первый и самый мощный барьер. Я отвел глаза — сияние, покрывавшее старенькие стены корпуса, слепило и жгло глаза. Мне такое не по силам, как, впрочем, и второй барьер — периметр внутреннего двора. Вот барьер номер три — периметр всего комплекса — я, возможно и смог бы пробить, но до него еще предстояло добраться.

Я очень надеялся, что Рида справится. Не могла же она влезть в логово Трети, не будучи уверенной, что сможет выбраться. Или могла?

— Не порть мне ауру своей мелкой трусостью. Конечно, я могу проложить коридор сквозь эти никчемные стенки. Просто мне нужно немного времени и вдохновения, — заявила Рида. — Нет такой структуры, которая не поддалась бы хаосу.

Она что, собралась применять хаос в Федерации? Конечно собралась, понял я, следя за ее приготовлениями. На всякий случай я отступил к стене, выставив вперед метлу. Это все излишние предосторожности, я и сам понимал — если Рида не удержит хаос, нам всем конец. Нам всем, я имею в виду всех, кому не посчастливится в этот момент находиться в Федерации. Красные сестры одновременно и черпают силу из хаоса, и питают его. Краснее Риды я никого никогда не видел. Чокнутая ведьма.

Рида расхохоталась. Она кружилась в воздухе против часовой стрелки в центре холла. Я уже не раз такое видел — так Рида делает, когда творит свои самые мощные заклинания. Это ее родная изначальная магия — высвобождение хаоса. И подобные фокусы действительно требуют длительной подготовки — в психушке, где мы воровали время, Рида крутилась по полчаса.

Я нервничал, сейчас мы не могли позволить себе такой роскоши, как тридцать минут. Где бы ни был Глеб в момент нападения на первого из Третей, он скоро будет здесь, нам и так несказанно повезло, что он не появился раньше.

Про Треть и Бессмертного я старался даже не думать. По правде говоря, я не очень верил, что Бессмертный примчится лично, не царское это дело. Что до Трети, то, возможно, Рида не напрасно оторвала голову его второй голове. Опять дурацкий каламбур в стиле моей госпожи. Заразно это, что ли? В общем, имея только одну полноценную голову, дракон, скорее всего, не вытащит Тело из логова. Несмотря на всю мощь, он патологически осторожен.

Я расположился в углу справа от входной двери так, чтобы одновременно видеть и ее, и проходы в оба крыла. Барьер Глебу не помеха, и ждать его можно откуда угодно.

То, что он спокойно вошел через дверь, меня даже как-то слегка разочаровало.

Сокол на секунду отвлекся, взглянув на Риду, вращающуюся в трансе посреди холла. На его обычно непроницаемом лице отразился ужас. Еще бы — сбывался его самый страшный кошмар.

Я не стал сентиментальничать. Я у него слева за спиной, он растерян, из ситуации надо выжать максимум преимущества.

Я прыгнул, одновременно занося косу. Глеб заметил меня практически сразу, успел среагировать, и лезвие косы скользнуло по лезвию его меча. На этом мое преимущество и закончилось. Глеб атаковал, и я ушел в глухую оборону. Мне удалось парировать два его удара, а затем он простейшим финтом заставил меня открыться и ранил в правое плечо. Я перебросил косу в левую руку, одновременно отступая. Все. Мне и с правой-то рукой удалось продержаться против Глеба меньше минуты, а теперь я не представляю из себя даже намека на опасность.

Еще одна молниеносная атака — и я пропустил рубящий удар по левой кисти. Коса осталась в руке, но я едва мог ее держать. Дальше Глеб решил со мной не церемониться. Я получил удар ногой в пах, потом в живот и рухнул на колени.

Рида продолжала вертеться, не обращая внимания на происходящее. Ничего не говорило о том, что она близка к завершению ритуала.

Я успел выбросить вперед левую руку, защищаясь от удара, метившего мне в челюсть. Сапог Глеба угодил мне в разрубленную кисть, и от боли из глаз посыпались искры. Следующий удар в голову я пропустил, опрокинулся назад и в довершение приложился затылком о пол. Глеб стоял надо мной, глядя с ненавистью и презрением. Ну, замечательно. А я только было решил, что мы это переросли.

— Ты так ничего и не сделаешь? — процедил он сквозь зубы. — Просто позволишь мне убить ее, ублюдок?!

Я закрыл глаза, чтобы не видеть его ярости. Мне его даже жаль. Честно. Он убьет Риду, потому что не сможет ослушаться приказа. И будет до конца своих дней жить с этим. Но, конечно, во всем этом буду виноват я! Ведь это меня Рида пришла спасать. Ведь это я оказался настолько слабым и никчемным, что не смог не то что бы остановить Глеба, но даже задержать его на сколько-нибудь серьезное время. Ведь вообще все беды Глеба из-за меня. А он даже убить меня не сможет. Потому что Треть наверняка приказал ему вернуть меня на лабораторный стол живым.

— Я никогда не был тебе ровней, — я сам поразился, насколько зло это прозвучало.

То есть я, конечно, всегда знал, что и в подметки ему не гожусь, но никогда раньше меня это так не задевало. И я прекрасно знал почему. И терпеть это не было никаких сил.

— Ты просто жалок, — подлил масла в огонь Глеб. — Я никогда не пойму, почему она выбрала тебя!

И тут меня накрыло. Ясно, что мы с ним в этот момент думали о разных женщинах, просто так совпало. Мир даже с обратной стороны моих век стал красным. Я и не подозревал, что могу так ненавидеть. Моя левая рука все еще сжимала косу, и я ударил.

Никогда не думал, что могу быть быстрее времени. Глеб не успел увернуться, коса вошла ему в правую ногу чуть выше колена. Он взвыл, но все-таки это был Глеб. Падая на колени, он ухитрился снова рубануть меня по руке мечом. Я выронил косу, и мне пришлось откатиться за ней.

Рана на правом плече успела затянуться, и я подхватил оружие правой рукой. Мы встали практически одновременно. Глебу это далось с трудом, из его ноги хлестала кровь, я явно задел бедренную артерию. Он атаковал, но теперь все было иначе. Мир вокруг меня был красным.

Как же я его ненавидел! Я ушел от атаки и отступил. Еще одна неудачная атака Глеба. Лужа крови из него натекла уже знатная. Еще пару таких рывков, и он упадет. Глеб и сам это понимал.

Я улыбнулся. Он улыбнулся в ответ. И тут я выяснил, что двигаться в экстренных ситуациях быстрее времени умею не только я. Глеб сделал резкий выпад, поднырнул под моей рукой, я дернулся, разворачиваясь и одновременно уходя влево, но все равно почувствовал, как лезвие распарывает мне грудь. Я ударил Глеба древком косы, заставив потерять равновесие.

Он слишком опасен. Если я позволю ему подняться, исход боя не предсказать. Я замахнулся, где-то на периферии сознания понимая, что моя коса — смертельное для Глеба оружие. Он уже начал подниматься, и я направил лезвие ему в горло.

И тут меня смело волной красной ярости. Я отлетел к противоположной стене, пробил ее, чувствуя, как ломаются мои кости, и упал в груде кирпичей.

Мне на грудь приземлилась Рида. Ее волосы стояли дыбом, а глаза горели, как адские угли. Теперь она гораздо больше, чем раньше, походила на прежнюю Риду. Принцесса вонзила мне в щеку четыре ногтя, а пятым вспорола нижнюю челюсть.

— Еще раз так сделаешь, еще раз хотя бы подумаешь об этом! — прошипела она.

Я замотал головой. Она не высказала своей угрозы, но я ее понял.

Рида соскочила с моей груди, и я попытался подняться. Не вышло. Ноги перестали слушаться — видимо, удар Риды повредил мне позвоночник. Я переполз через остатки стены. Метла здорово мешала, но бросать ее я не хотел.

Глеб, весь в крови, безуспешно пытался встать — рана на ноге не затягивалась, к тому же коса хоть и не достала до его горла, но оставила глубокий порез на груди. Похоже, от удара Риды перепало и ему — он выглядел контуженным.

Как же много крови сегодня вечером! Много даже для Риды. Сама Рида справилась все-таки с барьером — посреди холла открылся портал, я видел сквозь него темную улицу Федерации, поливаемую дождем. Рида стояла по ту сторону портала и смотрела на Глеба. По ее лицу катились частые капли дождя. Если бы я не знал Риду, то подумал бы, что она плачет. Хотя та Рида, которую я думал, что знаю, была бы сейчас рядом с Глебом.

Рида поймала мой взгляд, и ее лицо исказилось от гнева. Она презрительно поморщилась, резко развернулась и пошла прочь. Портал начал закрываться.

Я понял намек. Если я хочу вернуться в Леонтоподиум, мне придется в прямом смысле слова доползти туда.

Глеб, сидя в луже собственной крови, трясся от смеха, прикрыв лицо рукой. То ли вся жизнь после удара головой казалась ему забавной, то ли в частности я.

Как же меня все достало.

Марго

Вишневый сад привел Марго и Мирославу к заднему крыльцу небольшого особняка. Марго удивилась, что в сад смотрят всего два окна на втором этаже, вероятно, из одной комнаты или же из двух смежных, и одно маленькое окошечко на чердаке.

«Странно, такой роскошный вид — и всего два окна. Может, сад посадили позже, чем спроектировали дом?» — подумала Марго.

Несмотря на то что они подошли к дому с черного хода, дверь им открыл привратник. Марго сразу узнала его, это был барабанщик «Кристы» Шива. Как выяснилось, музыка была не основной его профессией.

Девушка и парень с любопытством рассматривали друг друга. Здесь, в Леонтоподиуме, в облике Шивы стало очевидным то, на что только намекала Федерация, — у него действительно было шесть рук, как и казалось во время концертов, а глаза были красными вовсе не от эффекта вспышки на фотоаппаратах.

— У нас новая девушка, мама? — спросил Шива, улыбаясь какой-то глуповатой улыбкой.

— У нас новая принцесса, — резко бросила Мирослава. — Знакомься, ее высочество Маргарита. Первое время она поживет у нас.

— Простите, принцесса, — Шива смутился и низко поклонился.

Его простоватое лицо выражало смесь страха и почтения.

— Привет, — попыталась разрядить обстановку Марго, — я видела на тебя на концертах «Кристы». Твои соло — просто класс!

Шива расплылся в широченной улыбке.

— Я много тренируюсь, госпожа.

— Лучше бы занимался делами дома, — прикрикнула на него Мирослава.

— Простите, мама! Мне распорядиться насчет покоев для принцессы? Может, подготовить голубую комнату?

— Нет. Первый этаж только для девушек, которые работают.

— Конечно, — закивал Шива, — комнату на вашем этаже?

— Еще чего!

— Но тогда — во втором доме? Но ведь там живут только слуги.

— В серую комнату, — распорядилась Мирослава и, не обращая больше внимания на Марго, удалилась.

— В серую комнату? — пробормотал Шива.

Он был так растерян и расстроен, что Марго стало его жаль.

— Не место красит человека, а человек место, — ободряюще улыбнулась она.

«По-моему, я совсем недавно уже это говорила», — рассеянно подумала она.

— Это не про серую комнату, госпожа, — вздохнул Шива. — Пойдемте в салон, наши девочки вас развлекут, пока готовят ваши покои. Посетителей все равно нет.

— Давай на «ты».

Шива на всякий случай покосился на Марго, чтобы убедиться, что она не шутит, и закивал. Было ясно, что само предложение его не очень порадовало, но спорить он не решился.

«Похоже, титул принцессы в Леонтоподиуме много значит», — подумала Марго, входя вслед за Шивой в просторный холл с фонтаном, стоящим между двумя расходящимися в разные стороны лестницами. Это, вероятно, была прихожая, так как у входной двери стоял еще один швейцар — крепкий парень с копной рыжих волос и веснушками размером с десятикопеечную монету. Парень поклонился Марго, и она улыбнулась ему в ответ.

— Не обращайте на него внимания, принцесса, он тут ненадолго. Слуги все время меняются, — сказал Шива, увлекая ее к открытым дверям справа.

Там виднелось большое, хорошо освещенное помещение, наполненное музыкой и смехом.

Марго хотела узнать, почему у них такая текучка кадров среди обслуги, но не успела — комната, в которую она вошла, полностью завладела ее вниманием. Девушка вдруг поняла, что находится в борделе. Публичные дома Марго раньше знала только по книгам и фильмам, но тут сомнений не оставалось — внешний вид девушек, находившихся в комнате, красноречиво свидетельствовал об их профессии.

Девушек было пятеро. В центре комнаты на низком мягком диванчике, обложившись подушками, полулежала поразительная женщина — Марго ни разу за всю свою жизнь не видела настолько безупречной красоты. Длинные черные, как ночь, волосы обрамляли идеальное лицо с острыми скулами, точеными чертами, выразительными бархатными глазами и безупречной кожей. Абсолютно прозрачное бирюзовое платье бесстыдно демонстрировало роскошные формы. На женщине не было ни макияжа, ни украшений, но она и без этого была самой яркой в комнате. Красавица была настолько совершенной, что могла бы показаться нереальной, если бы не исходящий от нее магнетизм. Женщина с любопытством рассматривала Марго.

С огромным трудом оторвав от нее взгляд, Марго увидела уже знакомую ей Майю, дремлющую в большом мягком кресле в дальнем углу комнаты. Музыка ей совершенно не мешала. Девушка была все в том же белом воздушном платье, в котором Марго встретила ее пару дней назад у платформы «Кардус». Несмотря на хрупкую красоту, Майю, на фоне остальных девушек, пожалуй, можно было бы назвать простушкой.

У окна на высоком табурете сидела утонченная блондинка со струнным музыкальным инструментом, который Марго определила для себя как арфу. Она с доброжелательным интересом кивнула Марго, но играть не перестала. На этой девушке была коротенькая белая туника и высокие серебряные сандалии, длинные волосы были собраны в косы вокруг головы. В волосах, на руках и ногах блестели затейливые плетеные украшения в форме листьев. Она казалась очень юной, не старше четырнадцати лет, и невинной, как ангел. Даже явно слишком короткая туника не выглядела на ней пошло.

«Как она могла оказаться в таком месте?»

Основной шум в комнате исходил от двух девушек, сидящих за столом, — они играли в какую-то игру, по очереди бросая кубик и передвигая фигуры. Одна из них — кудрявая рыжая бестия в красном корсете, чулках и черной пышной юбке — кривлялась и хохотала, как заливистый колокольчик, а вторая — обнаженная чернокожая богиня — шипела на нее, как разгневанная кошка. Марго отметила, что эта вторая была точной копией одной известной модели. Девушки были так увлечены игрой, что даже не сразу обратили внимание на вошедших.

— У нас гостья, — громогласно пробасил Шива, пропуская Марго в комнату, — садитесь, госпожа.

Шива указал Марго на бархатный диванчик у стены и суетливо придвинул столик с тарелкой, наполненной фруктами. Марго вдруг поняла, что очень хочет есть.

— Буквально пару минут, госпожа. — Шива снова поклонился и исчез, оставив Марго в пестром обществе жриц любви.

Марго присела на диван, отгородившись от остальных девушек вазой с виноградом и яблоками. Как она ни пыталась храбриться, ей было не по себе. Стоило Шиве исчезнуть за дверью, рыжая красотка в корсете спрыгнула со стула и направилась к Марго.

— Ты новенькая, да? — широко улыбнулась девушка.

Похоже, она прослушала объявление Шивы о том, что Марго — гостья, а остальные не спешили просвещать ее.

— Типа того, — выдавила улыбку Марго.

Вдаваться в подробности своего статуса ей не хотелось. Для начала стоило самой в нем разобраться.

— Я Лейла.

— Марго.

— Это Сарит, Дина, Саша и Майя, — скороговоркой перечислила Лейла, даже не потрудившись как-нибудь обозначить, кто есть кто.

— Очень приятно, — Марго засунула в рот несколько ягод винограда.

Она чувствовала себя неуклюжей и абсолютно чужой. Лейла грациозно присела на подлокотник дивана. Остальные молча наблюдали.

— Ну и что ты умеешь? — Лейла, прищурившись, оценивала девушку.

— В смысле?

— Мирослава не берет бездарных. Красотой ты не блещешь, значит, у тебя должны быть какие-то способности, полезные в нашем деле. Давай рассказывай, не стесняйся.

Ответить Марго не успела. Чернокожая подруга Лейлы вдруг тихо присвистнула, и все девушки, как по команде, повернули головы к двери.

— Извини, клиенты, — шепнула Лейла, вспорхнув с дивана.

Марго, воспользовавшись моментом, принялась за яблоко. Кусок застрял у нее в горле, когда первый мужчина вошел в зал.

Вадим заметил ее сразу. Его глаза снова смотрели той самой жуткой темнотой, и на Марго нахлынули неприятные воспоминания обо всем — о проклятом вечере после концерта, о Нине и Кире. Вслед за братом зашел и Розанов-старший, но Марго видела только Вадима. Змея страха быстро разворачивала кольца у нее в груди.

Розанов присвистнул и грубо отстранил прильнувшую к нему Лейлу.

— Смотрите, кто у нас тут!

Павел, уже успевший попасть в объятия чернокожей красавицы, тоже заметил Марго и нахмурился. Он здесь тоже выглядел иначе — именно таким огромным и крылатым, каким Марго видела его на концерте и позже в метро.

— Как же я рад тебя видеть! — усмехнулся Вадим, направляясь к девушке.

— Не подходи! — севшим от страха голосом проговорила она.

Ей опять хотелось бежать и прятаться, но ноги не слушались. А Вадим бесцеремонно плюхнулся рядом на тесный диванчик и обнял Марго за талию.

— Повеселишь меня? — шепнул он ей на ухо, обдав горячим дыханием.

Марго уперлась руками ему в грудь, пытаясь отодвинуться, но он, смеясь, прижал ее ближе.

— Здесь другие правила, Марго. Я выбираю девушку, она меня развлекает.

— Не надо, пожалуйста, — Марго почувствовала, что по щеке покатилась слеза, — я не одна из них.

— Молодчина. Мне уже весело, — Вадим поймал языком ее слезу. — Подчиняйся.

И все повторилось. Только на этот раз грязных красных нитей было гораздо больше, и они не просто оплетали тело Марго, а болезненно впивались, проникая под кожу. Марго с ужасом поняла, что уже сама обнимает Вадима.

— Кстати, почему я не слышу твоих мыслей? — поинтересовался Вадим.

— Оставь ее в покое, — вмешался Павел.

— Не лезь не в свое дело, братец. Я же не указываю тебе, каких девок выбирать, — огрызнулся Вадим.

— Она девушка Алика, — Павел подошел ближе, и теперь нависал над ними, глядя сверху вниз.

— Не смеши меня. Во-первых, она — новая шлюха Мирославы. Во-вторых, я вообще сомневаюсь, что Алик способен кого-нибудь трахнуть. Скажи, дорогая, Алик лишил тебя девственности?

Марго помотала головой.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Вадим, обращаясь к брату, — боюсь, Алик не справится.

— Отвали от нее, Вадик, я не шучу.

Лицо Вадима расплылось в широченной улыбке. Он медленно встал и аккуратно обошел стол. Теперь они с Павлом стояли друг напротив друга. Марго видела, как сжалась за спиной рука Вадима, она хотела крикнуть, предупредить Павла, но красные нити забили горло.

— Позволь мне развлечь тебя, — прозвучал низкий и мягкий голос, заполнивший, казалось, всю комнату.

Красавица в бирюзовом платье встала со своего места и не торопясь подошла к Вадиму. Оба мужчины обернулись к ней, мгновенно позабыв обо всем вокруг. Вадим облизал пересохшие губы.

— Боюсь, Сарит, на тебя у меня не хватит средств.

Сарит легко коснулась указательным пальцем его груди и соблазнительно повела плечом.

— Значит, будешь должен, — она развернулась и, поманив Вадима за собой, направилась к одной из дверей.

Он двинулся за ней, как зачарованный. У двери Сарит остановилась и выразительно глянула на Марго.

— Только со мной, — сказала она Вадиму.

Марго почувствовала, как исчезают красные нити, и мысленно поблагодарила свою спасительницу.

— Алик в курсе, что ты здесь? — спросил Павел, как только за Вадимом и Сарит закрылась дверь.

— Нет.

Марго откинулась на спинку дивана, пытаясь прийти в себя.

— Я передам ему, — хмуро пообещал Павел.

— Спасибо, — просто кивнула Марго.

Объяснять что-то не было сил.

— Мне жаль, что так вышло, — добавил Павел, — надо было тебе держаться от нас подальше.

— Это точно, — согласилась девушка. — И спасибо, что вмешался.

— Ага. Только от Сарит толку оказалось больше.

Павел, все еще хмурый, подозвал к себе Лейлу, оказавшуюся ближе всех к нему, и они скрылись за другой дверью. Чернокожая богиня показала закрывшейся двери средний палец. Девушка с арфой беззвучно изобразила смех. Черная девушка подошла к бару, и, выбрав из внушительной батареи спиртного кубический хрустальный графин, налила в два стакана что-то коричневое. Один из стаканов она тут же опустошила, а второй поставила на столик перед Марго.

— Привыкай, детка, — сказала она. — Я, кстати, Саша.

— Диана, — представилась блондинка с косами, отложив арфу.

Сразу стало как-то чересчур тихо. Майя продолжала спокойно спать.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Марго, — правда, спасибо, но я не пью.

— Привыкай, — снова посоветовала Саша.

Марго нерешительно взяла стакан и понюхала его содержимое. Было похоже на коньяк, но специалистом в алкоголе Марго не была.

— Пей, сейчас тебе не повредит, — поддержала блондинка в тоге.

«Выпей меня», — с горькой иронией подумала Марго и залпом выпила неизвестный напиток.

Мир исчез.

Проснулась Марго в одиночестве и серости. Серые стены, серая постель, серый день за окном. Гостеприимство Мирославы впивалось в тело жесткой неудобной кроватью и посвистывало щелями в облупившейся оконной раме.

Между тем, несмотря на неудобное ложе и сквозняк, Марго странным образом чувствовала себя отдохнувшей и свежей. Она оглядела комнату.

Помимо уже упомянутой кровати, в комнате из мебели был только простой деревянный стул. Так как стул был коричневым, а не серым, Марго заключила, что он не являлся предметом интерьера ее нового жилища и был принесен сюда в качестве бонуса. На спинке стула висело серое же платье.

Марго потянулась, разминая затекшие руки и ноги, и кровать пронзительно скрипнула. Было прохладно, и вылезать из-под тощего одеяла не хотелось. Еще меньше хотелось начинать новый день в этом проклятом городе. Мысли Марго вернулись во вчерашнюю ночь, и девушка рывком встала, выталкивая из головы образ Вадима Розанова.

«Хватит. Больше этого не повторится. Надо раз и навсегда решить проблему с этим уродом», — сказала она себе.

Ноги коснулись холодного каменного пола.

«Могли бы хоть коврик постелить. И занавески повесить. И поливать время от времени несчастный цветочек», — раздраженно подумала Марго, заметив на окне пустой серый цветочный горшок, обитатель которого давно увял.

Шлепая босыми ногами, девушка подошла к окну и присвистнула от удивления. Ее маленькое, больше похожее на форточку окно выходило в сад.

«Значит, меня запихнули на чердак», — Марго вспомнила, что вчера, когда она видела дом из сада, в эту сторону выходили всего три окна — два на втором этаже, который, как она теперь знала, целиком занимала Мирослава, и одно под самой крышей. Сад был прекрасен, даже несмотря на вечную серую дымку не имеющего солнца города, и, у Марго даже перехватило дыхание, огромен. Ее глаза жадно всматривались в бесконечные ряды деревьев, нарушая перспективу, — ум подсказывал Марго, что с высоты третьего этажа она не могла бы видеть сад так, уходящим за горизонт, и она снова почувствовала, что глаза Вероники не полностью подчиняются ей. Она просто не могла отвести взгляда от белоснежных деревьев. Первым порывом было отвернуться и забыть про сад.

«Не хватало еще, чтобы глаза какой-то мертвой ведьмы решали за меня, куда смотреть! — раздраженно подумала Марго, но тут же обругала саму себя. — Включи, наконец, мозги! У тебя больше нет возможности вести себя как капризная девчонка!.. Забавно, взрослею, что ли?»

Марго грустно улыбнулась. Она еще острее почувствовала, что хочет назад — в школу, к своим кажущимся теперь такими смешными проблемам с ма, волнениям по поводу оценок и внешности, жизненным планам.

«Ну хорошо, почему я так уставилась на эти вишни? — спросила себя девушка. — Чего такого важного я не замечаю?»

Босые ноги замерзли, и уже хотелось все бросить, как вдруг белый лес пошел рябью, но не как от ветра — деревья колыхались очень плавно, вдоль одной линии, будто сквозь сад ползла невидимая змея. А в самом центре сада что-то сверкало. Что-то вытянутое, прямоугольное, метров в двадцать в длину и метра в два в ширину. Свет от него шел настолько яркий, что глаза заслезились. Вишневому саду явно не нравилось происходящее. Вишни зашумели и закачались, и вот уже тысячи маленьких цветочков взмыли в воздух и, как рассерженные пчелы, полетели в сторону сверкающего «моста» — поняла Марго. «Это мост. И он перекинут через невидимую реку». Цветы вишни облепили мост и мгновенно почернели, обуглившись.

«Он горячий. Раскаленный. Кому могло прийти в голову создавать такую идиотскую конструкцию? Мосты делают для того, чтобы по ним ходить, а не для того, чтобы сжигать себе ноги до самой задницы».

На смену сгоревшим собратьям летели все новые и новые цветы. Марго сквозь болезненные слезы еще несколько минут наблюдала за тем, как лысеет недавно укутанный цветом сад, но и мост начал тускнеть. Теперь он горел уже не так ярко, и на него вполне можно было смотреть, не прищуриваясь. Оказалось, что температура моста не единственная абсурдная прихоть его создателя, видимо, задавшегося целью по максимуму отвадить возможных путников, — мост был сплошь покрыт острыми зубцами и выпирающими лезвиями.

«Еще нужно маслом полить, чтоб уж наверняка, — подумала Марго, поймав себя на том, что за ехидством прячет появившееся беспокойство — вишни уже стояли голые. — Что будет, если цветов не останется, а мост все продолжит пылать?»

Сад отозвался на ее мысли утробным гулом, и очередная стайка цветов атаковала мост. На этот раз цветы не почернели, а стали розовыми, затем — алыми, и сквозь них засочилась кровь, сначала по капле, потом все быстрее.

«Вишни победили», — отметила Марго, даже не став задумываться над тем, как абсурдно это прозвучало.

Рябь исчезла, мост пропал, в саду остались единичные цветочки.

«Да уж. Чудное место. Если это происходит регулярно, то понятно, почему на сад выходит так мало окон. Хотя Мирослава оставила два окна себе. Может, эту чертовщину не должен видеть никто, кроме принцессы? А почему тогда меня поселили там, где я смогла это увидеть? Потому, что я тоже принцесса», — размышляла Марго, стягивая с себя сорочку.

«Надеюсь, меня переодевал кто-то из девочек, а не Шива», — подумала она.

Оставленная для нее на спинке стула серая одежда при ближайшем рассмотрении оказалась не платьем, а бесформенным балахоном, под которым нашлись и ее собственные вещи.

«Видимо, это надевается поверх, — заключила девушка, осмотрев странную хламиду. — Вот уродство-то».

Наспех умывшись в тесной ванной комнате, Марго с тяжелым сердцем отправилась навстречу новым открытиям.

По узкой лестнице она спустилась на второй этаж. Коридор поражал воображение: на полу — ковер, на стенах — все те же красные фонари, потолок украшен фреской, изображающей звездное небо, а все стены увешаны картинами в массивных светящихся рамах. На большинстве из них красовался все тот же вишневый сад. Марго вспомнился дом Рады с ее бесконечными лилиями и беседку-эдельвейс Элеоноры. Девушка поморщилась — это местное увлечение цветами здорово смахивало на одержимость.

Она сделала несколько шагов по коридору, и ей стала понятна задумка дизайнера — создавалось впечатление, что идешь по саду.

«И зачем это нужно, если всегда можно выйти в настоящий сад? — подумала Марго и сама себя поправила, вспомнив, в каком состоянии остались вишни после сегодняшнего происшествия: — Нет, не всегда».

В самом конце коридора распахнулась дверь.

— Входи! — услышала Марго властный голос Мирославы.

Значит, ее, по крайней мере, ждали. Мирослава сидела в кабинете, заполненном мебелью, коврами, статуэтками и прочей дребеденью под самую завязку. Принцесса расположилась за массивным рабочим столом. Окно у нее за спиной было плотно задернуто зеленой с золотом портьерой. Сегодня Мирослава была в бордовом платье, отделанном черным кружевом. Роскошные волосы были распущены, в ушах красовались длинные серьги с черными камнями, а на правой руке сверкал причудливый браслет в форме змеи.

«Интересно, зачем хозяйке борделя нужен рабочий стол? Чтобы разнообразить досуг?» — Марго заставила себя выбросить из головы шуточки.

Мирослава всем своим видом демонстрировала, что не расположена шутить.

— Видела мой сад? — спросила она, стоило девушке перешагнуть порог.

Марго кивнула.

Мирослава промолчала, выжидающе глядя на нее.

— И мост тоже, — добавила девушка.

Принцесса вздохнула.

— Значит, видишь. Честно говоря, я до последнего надеялась, что Элеонора и Ева ошиблись. Нам позарез нужна еще одна белая принцесса — Леонтоподиум слаб, как никогда прежде, а мы получили тебя. В прошлый раз, когда к нам присоединилась Вероника и красных стало трое, все кончилось гражданской войной.

— То есть вы, принцессы, не родные сестры? — прервала ее возмущенную речь Марго. — У вас тут что-то вроде магического ордена?

— У нас тут что-то типа ковена, — передразнила ее Мирослава. — Но мы, конечно, сестры, хотя и в довольно широком смысле этого слова. Во всех нас, в том числе и в тебе, схожая кровь.

Опять загадки и ребусы. Марго поискала глазами, куда бы сесть. Стоять, как девочка, перед заносчивой ведьмой ей не нравилось. Второе кресло находилось у стеллажа с книгами, далековато — задушевной беседы не получится, но за неимением альтернативы… Марго пересекла комнату и демонстративно опустилась в кресло. Был бы стол поближе, она с удовольствием взгромоздила бы на него ноги.

— Я не предлагала тебе сесть, — в голосе Мирославы звучала откровенная неприязнь.

— Я заметила. И запомнила.

Мирослава расхохоталась противным язвительным смехом.

— Ты же не думаешь, что, получив титул, стала такой же, как я? Пройдет не один десяток лет, прежде чем ты сможешь хоть как-то сравниться со мной!

«Ну надо же. Они верят, что у меня тоже есть магические способности», — удивилась Марго, но это открытие придало ей уверенности.

Хватит терпеть выходки этих сумасшедших теток.

— Но ведь это время когда-нибудь настанет, — спокойно произнесла она.

Улыбка исчезла с лица Мирославы. Она неторопливо, с подчеркнутой аккуратностью расправила свои кружевные манжеты.

— Пожалуй, девочка, тебя стоит проучить.

Мирослава легко коснулась пальцами своего браслета.

Марго призвала всю свою храбрость, которая стремительно таяла. Она продолжила блефовать, от всей души надеясь, что правильно оценила ситуацию.

— Ты не Рида, дорогая Мирослава. Мы обе это знаем. А вот не стану ли я Ридой, ты знать не можешь. Давай не будем портить отношения на пустом месте.

Мирослава вспыхнула, но все-таки сумела взять себя в руки.

— По крайней мере, у тебя есть хоть какие-то мозги, — уступила она, и Марго с превеликим ликованием записала в свой актив первое очко.

— В общем, так: Элеонора хочет, чтобы я коротко ввела тебя в курс дел. Ни времени, ни желания нянчиться с тобой у меня нет, так что слушай внимательно, дважды повторять я не буду. Это, — Мирослава сделала неопределенный жест рукой, — Леонтоподиум, он же Город эдельвейсов. Правит тут Элеонора, она же местный демиург.

У Марго округлились глаза.

— Элеонора создала этот мир?

— Будь добра, не перебивай меня, — поморщилась Мирослава. — Если ты вдруг не знаешь значения простейших слов, объясняю: демиург — это тот, кто создал мир. Хотя в конкретно нашем случае особо гордиться тут нечем. Такую дыру еще поискать надо. Собственных ресурсов в Леонтоподиуме нет, если не считать сердца Вероники, которое мы сами же и утопили в теперь уже ледовом озере. Как энергоноситель оно очень неустойчиво, зато мощности хоть отбавляй — покрывает почти половину потребностей города. Недостающую энергию, как и все остальное, мы заимствуем в ближайшем к нам мире — Федерации. Я, например, отвечаю за деньги, Рида — за время, Рада занимается продовольствием и товарами. Каролина ничем не занимается, она тронулась умом во время наших разборок, Еву выпускают только по особым случаям. Их обеих давно следовало бы убрать подальше от барьеров, но нам, как я уже говорила, катастрофически не хватает принцесс. Даже Риду пришлось оставить на ее болоте, и, как ни прискорбно это признавать, ее барьер самый надежный. Она держит внешний периметр.

— Какой еще барьер? — Марго совершенно не успевала за путаными объяснениями Мирославы.

— Каждая принцесса создает вокруг моста свой защитный барьер, мой барьер первый, внутренний. Ты его сегодня видела.

«Барьер — это ее сад, — догадалась Марго. — Они зачем-то защищают мост».

— Чем больше принцесс, тем надежней защита, — продолжала Мирослава, совершенно не заботясь о том, поняла ли ее собеседница. — Беда в том, что Элеонора запретила нам рожать дочерей, а о том, чтобы принцессы не появлялись в Федерации, уже несколько десятилетий заботится Бессмертный.

При упоминании этого имени Мирослава в очередной раз поморщилась, но в этот раз на ее лице читалось не презрение, а отвращение.

— Этот персонаж — наш главный враг и причина того, что Леонтоподиум находится в таком запустении. С некоторых пор он правит Федерацией, вместе со своими помощниками — Тритрети и Глеба ты видела.

— Только Глеба, — поправила принцессу Марго, — но, я так поняла, Глеб тоже родом отсюда?

— Да. Мы возлагали на него большие надежды. Видишь ли, принцы бесполезны в создании защитных барьеров, но, чтобы победить Бессмертного, нам нужен именно мальчик. Герой с выдающимися способностями. Причем, даже не обязательно, чтобы он обладал геном цезаря, достаточно будет, если его на этот подвиг направит принцесса, у которой такой ген есть.

— Какой ген?

— Ген цезаря, ты что, плохо слышишь? — недовольно повела бровью Мирослава. — Или плохо соображаешь? Да будет тебе известно, что все нам подобные имеют особый общий ген — только его носители могут претендовать на власть в любом из миров. Это случайная мутация, которая может передаваться по наследству. Так вот, Бессмертный воцарился в Федерации и, чтобы его трону ничего не угрожало, методично истребляет всех потенциальных соперников в твоем бывшем мире. Как я уже сказала, в Леонтоподиуме мы девочек не рожаем, так что твое появление — большая неожиданность. Удивительно, как в Федерации тебя пропустили. Ты же вроде ребенок их знати, а элиты проверяют в первую очередь.

Марго сидела молча. Она вообще перестала понимать, о чем вещает Мирослава.

— Так что мы все сидим тут и удерживаем барьеры, ожидая принца-героя, который победит Бессмертного. Как этот герой должен появиться, если в Федерации Бессмертный уничтожает всех в раннем детстве, а Элеонора в затяжном приступе паранойи кастрирует всех мальчиков, родившихся в городе, я себе не представляю.

— В каком смысле кастрирует? — как ни старалась Марго, а скрыть потрясения ей не удалось.

Мирослава фыркнула, и в ее смехе впервые за весь разговор проскользнуло веселье.

— Не в прямом, успокойся. Если хочешь завести любовника — выбирай любого, но, стараниями нашей королевы, назвать мужчиной ни одного из них язык не повернется. Так что героя мы дождемся не раньше, чем у нас сменится власть.

— Но а почему только мужчина может быть героем? Неужели Элеонора или та же Рида не могут сразиться с этим Бессмертным? — не выдержала Марго.

Она никогда не замечала за собой особой тяги к феминизму, но тут проняло.

— Сразиться могут. Могут даже убить, но не победить, — выдала какую-то мутную заумь Мирослава. — К сожалению, тут нужен либо принц с геном цезаря, либо герой, вдохновленный принцессой. У нас был Глеб, и, как я уже говорила, мы возлагали на него большие надежды, но пришлось отдать его в обмен на перемирие. Мы все связаны клятвой, так что даже не пытайся спасать сокола, он обречен.

Марго нахмурилась. Она не собиралась сдаваться.

— Ну ладно Глеб, а как же Алик? Ему-то мы можем помочь? Он тоже теперь в институте.

— Алика Рида притащила еще ночью, хотя лучше бы оставила в Федерации.

— Алик и Рида уже здесь? — Марго с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть.

— Нашла чему радоваться. Рида объявилась в полночь, уродец — примерно к утру. Если хочешь их повидать — оба на своих местах: Рида — в топях, Алик — в подвале дома номер семнадцать по Вишневому переулку.

— Ты издеваешься, да? — не поверила своим ушам девушка.

Мирослава непонимающе подняла бровь.

— Это за углом налево, тут недалеко. Заброшенный дом из красного кирпича. Учитывая, что там давно нет других обитателей, Алик мог бы жить в любой комнате, но его тянет на подвалы. Крысиная натура.

Марго встала.

«Алик в Леонтоподиуме, и от него в плане получения информации точно будет больше толку, чем от Мирославы, которая, похоже, специально говорит загадками, — подумала она. — Да и с Ридой стоит потолковать».

— Большое спасибо за содержательный и очень полезный рассказ. Я отлучусь на несколько часов.

— Ты разбиваешь мне сердце. Я буду скучать, — притворно вздохнула принцесса.

Марго почти бегом спустилась на первый этаж. Там было тихо и безлюдно, видимо, днем «Дом под вишнями» отдыхал.

Вопроса, куда идти в первую очередь, у Марго не возникало. Конечно, сначала нужно повидать Алика, болотная ведьма подождет. При воспоминании о грустном дворнике на сердце потеплело. Марго даже улыбнулась.

Марго

Особняк Мирославы стоял в самом конце улицы, справа был сад. Других домов видно не было. «Странно это для города, надо будет провести исследование местности», — сделала себе мысленную пометку Марго.

Было ветрено. Полы серого плаща, подаренного Мирославой, развевались при каждом шаге.

Слева дома тоже начинались не сразу, почтительно отступив от борделя метров пятьсот. Марго торопливо шагала по ковру из белых лепестков, постепенно становившемуся все тоньше и вовсе сошедшему на нет у ближайшего дома, обнажив темно-серую брусчатку.

Внимание Марго привлек неприятный низкий гул, похожий на завывание ветра в трубах. У первого дома — каменного двухэтажного здания с оранжевой черепичной крышей и роскошной гранитной лестницей — звук усилился. Леонтоподиум, или, по крайней мере, эта его часть, выглядел довольно пошарпано. Многие фонари были разбиты, часть брусчатки отсутствовала. Весь фасад когда-то симпатичного дома был изрисован граффити, стекла выбиты, одной из дверных створок не было, и казалось, что дом щербато улыбается. Этот дом явно пустовал.

Вот следующий дом — грязно-желтый, вытянувшийся на пять этажей, с высокими окнами, часть из которых была забита досками, а другая часть заклеена газетами, с коваными балкончиками, заполненными всяким хламом, и острой треугольной крышей — был обитаем. Марго ловила на себе взгляды из окон сквозь проделанные в газетах дырки, в основном с верхних этажей. Почти все окна первых двух этажей были заколочены наглухо.

Гул усилился, и это начинало нервировать. Под ногами стал появляться какой-то белый мусор, похожий то ли на порох, то ли на пепел.

Третий дом на этой улице, на этот раз розовый, с окнами, обрамленными белой лепниной, казалось, провалился под землю. Окна первого этажа начинались вровень с уровнем тротуара. Здесь тоже кто-то жил. Один из обитателей — бородатый мужчина с длинным крючковатым носом, в черном костюме и черной шляпе — сидел перед домом на деревянном ящике. Рядом с ним на земле лежала скрипка.

Поколебавшись секунду, Марго все же решилась на всякий случай обратиться к нему. В целом она представляла себе дорогу, но ей хотелось пообщаться с кем-нибудь из местных. Лучше выяснить, как настроены аборигены, пока еще есть возможность быстро добежать до «Дома под вишнями». Мужчина смотрел на нее спокойно и с любопытством.

— Извините, вы не подскажете, как пройти к дому семнадцать в Вишневом переулке? — спросила девушка, чувствуя себя довольно по-идиотски.

«Еще зонтик надо было прихватить. И напевать песню про ветер перемен» — подумала она. Однако мужчине этот адрес вовсе не показался странным.

— Девятый дом от поворота налево, — ответил он, немного картавя, — дом с башней, не пропустите.

— Спасибо.

Марго удивилась, что все оказалось так просто. Она ожидала каких-нибудь очередных загадок, ребусов или, на худой конец, насмешек с угрозами.

— Рад услужить, принцесса.

«У меня что, это на лбу написано? — Марго с трудом удержалась, чтобы не оглядеть себя. — Или все новообретенные принцессы носят уродливые серые хламиды?»

— Алик уже вернулся, — добавил мужчина, подумав.

— Э-э-э, я в курсе. Еще раз спасибо.

Марго зашагала к углу улицы, спиной чувствуя провожающий ее взгляд. Гул стал еще противнее, пепел под ногами — еще гуще, ветер — сильнее. Других леонтоподиумцев на улице не было.

«Может, они тут предпочитают ночную жизнь?» — предположила Марго.

Даже не спроси она дорогу, заблудиться не получилось бы. На перекрестке, рядом с пустым постаментом, стоял поржавевший указатель с двумя пересекающимися стрелками: «Вишневый тупик» — стрелка указывала на «Дом под вишнями» — и «Вишневый переулок» — стрелка смотрела налево.

«Плоховато у них тут с фантазией», — отметила Марго, поворачивая в переулок.

«Хотя странно, что это Вишневый переулок, тоже больше на тупик похоже. А куда, интересно, делся памятник с постамента рядом с указателем? Сбежал подальше отсюда?»

Дом с башенкой был последним в переулке — дальше начинался пустырь, на котором белели цветы. Марго даже прошла немного в глубь пустыря, чтобы убедиться, что это эдельвейсы. Она уже поняла, что местная растительность играет в городе куда более важную роль, чем можно подумать.

«Мирослава сказала, что ее сад — первый барьер перед мостом. Значит, дальше идут эдельвейсы Элеоноры. Надо будет поговорить с кем-нибудь из нормальных принцесс об этих барьерах и мосте. От Мирославы я ничего путного не добьюсь, она, похоже, специально говорит так, чтобы я ничего не поняла. Только вот с кем? Может, с Радой или с самой Элеонорой?»

Марго вернулась к дому номер семнадцать. Он был единственным жилым домом в переулке, но не знай этого Марго наверняка, тоже приняла бы его за заброшенное жилище. Зеленый, длинный, двухэтажный, как и большинство домов по соседству, он выделялся благодаря странному архитектурному элементу — круглой семиэтажной башне с левой стороны здания. Пустырь с эдельвейсами начинался прямо за башенкой. Похоже, в башню когда-то ударила молния — крыша отсутствовала совсем, седьмой ярус обвалился частично.

Входная дверь болталась на честном слове, и Марго без помех попала в дом. Следы свежей крови на крыльце заставили ее напрячься. Мирослава не говорила, что Алик ранен, но она легко могла опустить такую мелочь. Вход в дом преграждала груда старого мусора — старый велосипед, несколько покрышек, какие-то тряпки, черепки и коробки.

— Алик, это я, Марго! Можно войти?! — крикнула она у порога.

Ответа не последовало.

Глаза привыкли к полумраку, и Марго разглядела кровь и на полу коридора. След тянулся к подвальной лестнице. Не дожидаясь приглашения, девушка перебралась через гору хлама. На подвальной решетке висело старое засаленное дырявое покрывало, стены были украшены плесенью. В нос ударил затхлый запах.

— Алик!

Стараясь ни к чему не прикасаться, Марго спустилась вниз. Она почему-то была твердо уверена, что Алик обитает в башне, и направилась в левую часть подвала, перелезая и протискиваясь сквозь препятствия. Преодолев очередную гору мусора, девушка неожиданно обнаружила, что она последняя. Дальше подвал был расчищен и, похоже, даже подметен. Пространство примерно в пятнадцать-двадцать квадратных метров представляло собой библиотеку. Вдоль стен от пола до потолка тянулись грубо сколоченные стеллажи, сплошь уставленные книгами. Ближе к концу комнаты стоял витражный торшер Тиффани со стрекозами. Как эта красота должна была работать без электричества, Марго не поняла. Другой мебели в комнате не наблюдалось.

Еще дальше, за прямоугольным помещением, виднелась круглая комната, находившаяся под башней. Похоже, молния пробила башню насквозь, потому что сверху проникал тусклый свет Леонтоподиума. И вот там-то, на куче тряпья, и лежал Алик. Свою метлу он сжимал в правой руке.

Марго бросилась к нему и, опустившись рядом на колени, поняла, что понятия не имеет, как действовать в подобной ситуации. В обычной жизни она вызвала бы скорую, но в Леонтоподиуме вряд ли было что-то подобное. Прощупать пульс? Глупо — Алик был жив, это и так ясно, она слышала его дыхание — тяжелое, но ровное. Зрачки под опущенными веками дергались. Кожа на правой руке от локтя до ладони была полностью стерта, но на фоне старых шрамов, покрывающих все его тело, это не особо бросалось в глаза. Почти вся простыня была бурой, лицо было покрыто засохшей кровавой маской, но кровь больше не текла. Никаких колюще-режущих предметов из Алика тоже не торчало, конечности не изгибались под неестественными углами.

Марго попыталась разжать пальцы Алика, чтобы вытащить метлу, но тут он открыл глаза.

— Привет! — Марго мягко улыбнулась. — Ты как?

Алик несколько секунд напряженно смотрел на нее, как будто вообще не узнавал, а потом, поморщившись от боли, приподнялся на локте и снова поморщился, задев руку с ободранной кожей.

— Ты мне снишься? — спросил он.

Алик протянул руку к стоящему рядом с кроватью музыкальному центру с огромными колонками и включил его. Негромко зазвучала музыка «Кристы». Удивительно, но она полностью заглушила мерзкий гул, преследовавший Марго почти с самого начала вылазки в город.

— Нет, не снюсь. Я тут, в Леонтоподиуме. Тут столько всего случилось, сплошной кавардак.

— Тут всегда так, — серьезно заверил Алик.

— Выглядишь неважно. Тебе принести воды?

Алик кивнул, но вдруг, как будто вспомнив о чем-то, натянуто улыбнулся.

— Я очень благодарен, принцесса, но вам не стоит тратить на меня время.

Марго закатила глаза.

— Ой, ну не начинай! Мы же вроде друзья? Да и принцесса я очень условная — ни в местной ситуации не разбираюсь, ни сверхспособностей никаких!

— Это придет. Вы будете столь же могущественной, как и остальные принцессы, госпожа.

— Да перестань мне выкать!

Фраза прозвучала гораздо резче, чем планировала девушка.

Алику удалось сесть, и он отодвинулся от Марго еще дальше, вжавшись в стену. Девушка почувствовала, как между ними начинает расти пропасть — тот Алик, которого она знала, добрый, веселый и влюбленный, закрылся от нее, спрятался, как улитка в раковину.

На глаза навернулись слезы обиды. Она ведь так рассчитывала на Алика, он был единственным нормальным существом в этом проклятом городе.

— Классно, что отказываешься быть моим другом, как раз когда мне позарез нужна твоя помощь! — с горечью произнесла она.

— Я сделаю для тебя все, что в моих силах, — тихо ответил Алик, — но друзьями тут мы быть не можем. Я неприкасаемый, а ты теперь принцесса, — добавил он, заставив себя улыбнуться.

— Да не хочу я быть никакой принцессой! Моего мнения даже не спросили! Я хочу домой и забыть все это!

— Ну, меня тоже никто не спрашивал. Поверь, я многое бы отдал, чтобы жить иначе.

Марго почувствовала, что ее глаза снова «включились». В этой ситуации, как и тогда с Глебом, был шанс повернуть все в свою сторону, она его увидела. Надо было только найти правильные нити.

«Это для нас обоих», — попыталась убедить себя Марго.

— А ты пытался? — спросила она.

— Что?

— Ты когда-нибудь пытался сбежать отсюда?

Алик рассмеялся.

— Я здесь родился. Леонтоподиум — моя судьба.

— Но если тебе тут плохо, почему не попробовать сбежать? Мы могли бы убежать вместе! Кто-нибудь ведь наверняка уходил? Что случается с теми, кто решает уйти? — допытывалась Марго.

— За беглецами посылают меня. И я их убиваю.

— Убиваешь? — не поверила своим ушам девушка.

Теперь ей самой захотелось отодвинуться от Алика.

— Я никогда не говорил, что я хороший человек, — Алик почувствовал ее реакцию.

«Это правда. Он даже никогда не говорил, что он вообще человек».

Марго заставила себя выбросить из головы это жуткое признание. Сейчас Алик — ее единственный союзник.

— Ладно, проехали. Забудь. Так есть у тебя тут где-нибудь вода?

— Вон, кувшин стоит.

В том месте круглой комнаты, где отсутствовала крыша, стояла наполненная дождевой водой чугунная ванна, несколько ведер разной степени сохранности и большой кувшин из кубачинского серебра. Марго не смогла сдержать улыбки.

— Просто хард-лофт какой-то.

Алик тоже улыбнулся и, похоже, немного расслабился.

Марго сходила за кувшином. Он оказался тяжелым — не меньше трех литров.

— Чашки у тебя где?

— Про посуду я тоже пока думаю. Подбираю подходящий сервиз.

Алик сел и, наконец выпустив из рук метлу, взял кувшин. Пил он долго и жадно, а потом, держась за стену, попытался подняться. К огромному удивлению Марго, ему это удалось. Мужчина замер у стены.

— Помочь умыться? — предложила Марго.

Алик помотал головой.

— Ну уж нет. Так низко я еще не пал.

Нетвердой походкой он дошел до ванны и практически нырнул в нее, не снимая своей импровизированной тоги. Вода полилась через край.

Девушка отошла к стеллажам, чтобы не смущать плещущегося в холодной воде Алика.

— Это тебе в институте так досталось? — крикнула она оттуда.

— Да. Глеб постарался. Ну и Рида поучаствовала.

— Рида? Мне казалось, она собиралась тебя спасать.

— Ну, в итоге все-таки спасла.

— Ты будешь смеяться, но я тоже планировала тебе помочь.

Алик не ответил.

— Моя подруга Нина даже разработала целый план, как попасть в институт. Я понятия не имею, что на нее нашло, но она ради этого устроила пожар в ночном клубе и убила кучу народу. До сих пор в голове не укладывается, что она на это решилась. — Марго, впервые получив возможность рассказать кому-то о своей страшной тайне, не могла остановиться. — И главное, зачем? Ну, попала она туда ценой стольких жизней, и что? А хуже всего то, что я виновата ничуть не меньше ее — я ведь видела, что после всего, что с ней случилось, она не в себе, но ничего не сделала! А теперь я застряла здесь, а она так и лежит неопознанным пациентом в институте!

Алик выбрался из ванны и, оставляя на полу мокрые следы, подошел к девушке. Его простыня не то чтобы стала чище, просто намокла. На лице у мужчины красовались свежие шрамы — шесть порезов елочкой от подбородка до правого виска. Еще несколько глубоких порезов алели на левом предплечье.

— Зачем ты это сделал? — ахнула Марго.

— Я так успокаиваюсь. Слушай, я должен тебе кое-что сказать, — вид у Алика был хмурый, — пойдем, сядь сюда, здесь чисто.

Алик опустился на пол рядом с крайним стеллажом. После всех странностей Леонтоподиума предложение посидеть на полу не казалось Марго такой уж дичью. Она села рядом.

— Твоя подруга — та, которая Нина… — начал Алик.

Марго побледнела.

— С ней что-то случилось, да?

— Она мертва.

Он сказал это так просто, что Марго ни на секунду не поверила ему. О смерти говорят иначе.

— Нет, — уверенно возразила девушка, — я видела Нину вчера, ее состояние было стабильным, так мне сказали.

Алик покачал головой.

— Она мертва уже давно. От нее ничего не осталось. Подумай сама, разве могла бы твоя подруга, в каком угодно состоянии, хладнокровно убить десятки человек? Рида захватила ее тело и проросла сквозь нее. Сердце Риды очень мощная штука — слишком мощная, чтобы человеческая девочка могла ему сопротивляться.

Смысл слов Алика доходил до Марго с трудом.

«Рида захватила тело Нины? А сама Нина уже давно мертва? Сердце. В этом все дело. Вот чье сердце ведьма вложила ей в грудь. Сердце, способное справиться с чем угодно. А Нина мертва».

— Она с самого начала все это планировала, да? — Марго показалось, что ее собственное сердце перестало биться.

— Да. И она приняла жизнь Нины в счет твоего иммиграционного взноса.

— Но она обещала, что Нина будет жить. Ведь принцессы не нарушают слово?

— Она сказала, что сердце справится с ядом. Так и было.

— Гадина. Кровожадная тварь!

Слез не было. Хотелось плакать, горе рвалось изнутри, но слез не было! Марго зажала рот рукой, заталкивая назад рвущийся крик. Понимание того, что с ней происходит, пугало, как оживший кошмар.

— Я не могу плакать! — в ужасе прошептала она Алику. — Чертовы глаза мне не подчиняются! Они не хотят оплакивать Нину! Вероника тоже прорастет сквозь меня, как Рида сквозь Нину?

— Нет. Успокойся.

Алик пересел поближе и обнял Марго, хотя она была уверена, что он не решится.

— Ты не Нина, ты — принцесса Леонтоподиума. Веронике тебя не сломать.

— Я хочу вернуть свои глаза и хочу домой!

Марго не пыталась освободиться из объятий Алика. Рядом с ним было спокойно и хорошо.

«Просто он — единственный тут, кому есть до меня дело», — Марго сильнее прижалась к нему, не обращая внимания на его мокрую одежду. Алик коснулся губами ее лба.

— Ты — смешной мальчишка, — грустно улыбнулась Марго, — а я твоя выдуманная принцесса.

Рука Алика сжалась на ее плече.

— Ты права, тебе здесь не место, — отрывисто проговорил он, — тебе нужно назад в Федерацию.

— Но ты же сам сказал, что это невозможно.

— Я сказал, что это запрещено. И очень сложно.

— В моем случае будет еще сложнее. Элеонора закрыла для меня двери. Не знаю, что именно это значит, но у меня такое чувство, что попасть домой вообще нереально.

— Она закрыла для тебя двери? — присвистнул Алик, резко выпрямившись.

— Это плохо, да?

Алик отодвинулся и замер, положив подбородок на колено. Марго смотрела, как он достал из-под своей простыни длинный нож и задумчиво провел лезвием по ноге от колена до свода ступни. Побежала кровь.

«Тоже мне, нашел способ успокаиваться», — с раздражением подумала она.

— Перестань, — Марго потянулась вперед и положила ладонь на его руку, — перестань кромсать себя.

Мужчина послушно убрал нож.

— Мы ведь не сможем справиться с запретом Элеоноры? Это ведь нам с тобой не под силу? — снова спросила она.

— Без шансов, — кивнул Алик, — с заклятьем Элеоноры мы ничего не сможем поделать. Нам придется попросить помощи.

— У тебя есть друзья, которые могут снять заклятье, наложенное самой королевой? И согласятся помочь мне, несмотря на гнев Элеоноры?

Алик тяжело вздохнул.

— Она может согласиться помочь тебе как раз в надежде разозлить королеву. Это ее любимая игра.

— Ты спятил! — разозлилась Марго, поняв, о ком идет речь. — Она убила Нину! А заодно и еще тридцать пять человек!

— Рида — твой единственный шанс сбежать.

— Нет! С Ридой я больше не связываюсь!

— Ты передумаешь.

Марго замотала головой, пытаясь заодно отогнать вставший перед глазами навязчивый образ сумасшедшей болотной ведьмы.

— Ладно. Но мое предложение остается в силе.

— Я собиралась сходить к ней сегодня, но после того, что я узнала, даже близко не подойду к топям. Мне нужно вернуть мои глаза, и Элеонора это одобрила. Ты случайно не умеешь делать такие вещи? — Марго с надеждой посмотрела на Алика.

— Нет, это к кому-нибудь из принцесс. Если Элеонора одобрила, то и Мирослава и Рада помогут тебе.

— Мирослава меня не выносит, — поморщилась Марго.

— Не принимай на свой счет. Она вообще всех ненавидит. Тогда лучше к Раде. Могу тебя проводить. Риде я пока не нужен.

— А ты точно уже в порядке?

Алик вытянул ноги.

— В полном. Ты на меня положительно действуешь. Может, ты целитель, как Мирослава?

— Не думаю. Я вообще не чувствую в себе никаких способностей. Только вижу. Хотя я и раньше видела, своими глазами. Помнишь, ты еще все время удивлялся?

Алик кивнул, улыбнувшись воспоминаниям.

— Зрение не способность. Это общее свойство всех принцесс. Не волнуйся, все проявится.

Он поднялся и, выключив магнитофон и подняв метлу, подошел к Марго. Стоило музыке замолчать, вернулся гул. Он стал еще громче и неприятнее, чем раньше.

— Пойдем?

Девушка скептически оглядела его наряд.

— Ты собираешься вот так идти по городу? В простыне? Где твоя одежда?

— Осталась в институте. Так плохо, да?

— У тебя что, был один комплект одежды? — спросила Марго, уже зная ответ. — Ладно, не отвечай, я поняла — ты подумывал приобрести фрак, но пока не успел.

Марго сняла серую мантию, щедро подаренную ей Мирославой.

— На, примерь. Все лучше будет.

— А это на тебе вещи из Федерации? — спросил Алик, приглядевшись к Марго.

— Ну да.

— Тогда оставь лучше мантию себе. Уже к вечеру с твоих вещей исчезнут цвета, а дня за три все истреплется. В городе сохраняются только те вещи, которые повалялись несколько недель с лилиями на складах Рады.

Марго еще раз оглядела Алика.

— Нет, знаешь, все-таки надевай это. Давай надеяться, что я, как принцесса, все-таки смогу хотя бы сберечь свою собственную одежду!

Алик с сомнением посмотрел на нее.

— Ладно, ладно! Не смотри на меня так! Если начну линять — отдашь!

Алик натянул хламиду — рукава оказались ему по локоть, а подол едва прикрывал колени. Выглядел он презабавно, но Марго было не смешно. Она уже прекрасно понимала, что представляла собой его жизнь в Леонтоподиуме.

Марго и Алик выбрались в Вишневый переулок. Тут гул уже стал совершенно нестерпимым, Марго захотелось заткнуть уши.

— Потерпи, уже скоро, — бросив на нее взгляд, сказал Алик, — вон Мир уже полез.

Девушка проследила взглядом за кивком Алика и увидела того самого мужчину, у которого спрашивала дорогу до Вишневого переулка. Он ловко вскарабкался на пустой постамент сбежавшего памятника, поднял свою скрипку, подмигнул Алику и Марго и заиграл что-то быстрое и веселое.

Марго узнала одну из композиций «Кристы» в довольно оригинальной аранжировке. Музыка, хотя и не была громкой, легко заглушила гул, сделав его вполне терпимым.

Проходя мимо мужчины, Алик быстро обмел постамент от пепла и поклонился. Марго тоже вежливо кивнула. Мужчина шутливо выпучил смеющиеся глаза, не переставая играть.

— Кто это? — спросила Марго, когда они отошли на несколько шагов.

— Это Мир — скрипач нашего квартала. Один из лучших в городе. Такие музыканты в Леонтоподиуме на все золота, они нас буквально спасают. Правда, хватает музыкантов ненадолго — быстро выгорают. С Миром нашему кварталу повезло, говорят, он тут уже не первую сотню лет. На чем он только не играет!

— Как это — сотню лет? — не поверила своим ушам Марго. — Выглядит он максимум на тридцать пять — сорок!

— Это он только у нас пару столетий торчит, а вообще, по моим подсчетам, ему больше двух тысяч, — усмехнулся Алик. — Говорят, он когда-то видел великого пророка, но не поверил в него. С тех пор и живет. Фишка вроде в том, что как только поверит — сразу сможет уже попрощаться с давно надоевшей жизнью, но Мир все не верит.

Марго надолго задумалась, пытаясь переварить услышанный парадокс.

— Мир не верит, что тот, кого он встретил, великий пророк?

— Типа того.

— Живет из-за этого две тысячи лет, хотя уже давно хочет умереть, и все равно не верит?

— Ну да.

— Что-то я его не пойму. А гул у вас тут откуда? — решила сменить тему Марго.

— Прощальный подарок Вероники. Принцессы не додумались засунуть ей в рот кляп, когда топили, вот и имеем теперь эту головную боль.

— Ясно, — соврала Марго.

Выйдя из Вишневого переулка, Марго и Алик направились дальше по пустынному Вишневому тупику и повернули, судя по указателю, в Складскую галерею. Скрипки Мира тут было уже практически не слышно, зато из галереи доносились пока негромкие звуки трубы.

— Напрямик через пассаж ближе, — объяснил Алик.

Уже у самого поворота им навстречу попались две женщины: пожилая, лет шестидесяти, и помоложе, лет двадцати пяти. Обе женщины были одеты в такие же серые хламиды, как и Алик. В руках у женщин были корзины с едой, они явно возвращались с рынка или из магазина. Та, что помоложе, удивленно уставилась на Алика, причем заинтересовал ее не столько сам мужчина, сколько его одежда. Женщина уже даже открыла рот, чтобы что-то спросить, но ее пожилая товарка сердито ткнула ее локтем в бок.

— Нет, — ответил на незаданный вопрос Алик, — у Риды.

— Что у Риды? — поинтересовалась Марго, когда женщины скрылись за поворотом.

— Их смутило, что я разгуливаю в одежде слуг «Дома под вишнями». Пришлось сказать, что я все еще в свите Риды.

— Слуг? Мирослава выдала мне униформу служанки? — возмутилась Марго.

Алик рассмеялся.

— Наверняка из лучших побуждений.

Складская галерея примерно с середины была накрыта металлическим каркасом. Если раньше галерея и была застеклена, то теперь ни одного стекла не осталось. Часть каркаса заросла лилиями. С виду это был те же цветы, что и перед домом Рады, только их вьющаяся разновидность.

Марго поняла, что они оказались во владениях хромой принцессы. Складская галерея вела в пассаж, освещаемый янтарными фонарями. Здесь каркас уж полностью был покрыт белыми цветами.

Первый ярус пассажа занимали немногочисленные продуктовые лавки, открытых было не больше четверти — Марго насчитала два овощных развала, один фруктовый ларек, две небольшие мясные лавки, крупный павильон бакалеи, булочную и совсем крохотный ларечек со сладостями.

Лавки с одеждой, обувью и другими товарами находились на втором ярусе. Их тоже было немного. По большей части второй ярус также пустовал.

Зато стало довольно людно — мужчины и женщины всех возрастов, от молодежи до стариков, в самой разнообразной одежде перемещалась вдоль немногочисленных лавок.

В центре располагался неработающий фонтан. В нем вместо скульптуры стоял трубач, рыжий бородатый детина в наколках и кожаной бандане, который играл очередной шлягер «Кристы». Было понятно, что, в отличие от Мира, он в городе долго не протянет. Мелодия давалась ему с трудом, он то и дело останавливался, чтобы перевести дух.

Алик жестом попросил Марго подождать и обмел пепел вокруг фонтана. Пока Алик занимался уборкой, музыкант, обрадовавшийся передышке, опустил инструмент и молча наблюдал за дворником грустным обреченным взглядом.

— Он умирает, да? — спросила Марго, когда они с Аликом направились к противоположной галерее.

— Никто не умирает в Леонтоподиуме. Принцессы избавились от смерти. Человек просто сливается с городом, становится его более-менее неотъемлемой частью.

— Что значит более или менее неотъемлемой? — нахмурилась Марго.

Она вспомнила девушку, отдавшую им свой ключ в Кардусе, и ее неприязнь к городу усилилась.

— Такие слабаки, как этот, — Алик кивнул на рыжего трубача, — почти полностью потеряют себя, станут пеплом, а такие монстры, как Вероника или Павлина, сохранят значительную часть своей личности. Станут, например, гулом.

У Марго подкосились ноги.

— Ты что? — Алик подхватил ее.

— Этот весь пепел вокруг? Это люди, да? — прошептала она.

Алик кивнул.

— Леонтоподиум живет за счет них. Собственно, ради этого принцессы и запретили в Леонтоподиуме смерть. Чтобы город мог питаться.

— Я хочу уйти из этого проклятого места. Мне нужно отсюда выбраться!

— Алик! — раздался грозный голос. — Ты ведь не нарушаешь закон на моей территории?

Марго обернулась на окрик и увидела направляющегося к ним быстрым шагом плотного мужчину в черном сюртуке и цилиндре. Алик нехотя повернулся к нему.

— Нет, Пингвин, даже не думал.

Марго с трудом удержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Подошедший к ним мужчина, несмотря на свою важность и чопорность, действительно походил на императорского пингвина-переростка. У него были пушистые седые бакенбарды и открытое лицо доброго дедули, но волевой подбородок и глаза охотничьей собаки напрочь стирали это первое впечатление.

— Я хочу слышать это от девушки. С тобой все в порядке? — обратился он к Марго.

— В полном, — заверила его Маргарита.

— Вот и отлично. Давай топай отсюда, Алик в ближайшие пару часов будет занят. Мне нужно, чтобы к полудню пассаж был чист. Мы тут по колено в пепле! — обратился он на этот раз к Алику. — А потом галопом помчишься к принцессе Мирославе и вернешь ей одежду, которую украл!

— Я ничего не крал, клянусь. И сейчас мне нужно идти. Но я вернусь и вымету пассаж сегодня же.

Марго не узнала голоса Алика. Она впервые услышала в его словах заискивающие интонации. Ее Алик стоял перед этим Пингвином, поджав хвост, как нашкодивший щенок!

— Я сказал сейчас! — отчеканил Пингвин. — И одежду вернешь в любом случае! Марш работать!

Алик беспомощно взглянул на Марго.

— Я быстро, — пробормотал он.

— Вот-вот! — удовлетворенно кивнул щеголь в сюртуке. — А ты, красавица, лучше держись от него подальше. Веселый Алик еще никому не приносил ничего хорошего.

Хотя Марго не могла не согласиться, что в совете Пингвина была значительная доля мудрости, терпеть происходящее она не собиралась.

— Алик пойдет со мной. Прямо сейчас, — с трудом сдерживая гнев, сказала она, — он мне нужен.

— Ты новенькая? — осведомился Пингвин со вздохом. — Имя?

— Маргарита. Я новая принцесса.

Марго со злорадством пронаблюдала, как глаза мужчины округлились. К сожалению, он быстро пришел в себя. Пингвин снял цилиндр и поклонился.

— Приношу свои глубочайшие извинения, принцесса! Я и в мыслях не имел вас оскорбись! Мне, по моему скудоумию, показалось, что Алик может причинить вам вред, и я позволил себе вмешаться.

Говорил он почтительно, но спокойно. Видимо, его статус позволял чувствовать себя уверено даже в присутствии принцессы. К тому же Марго понимала, что, скорее всего, Пингвин действительно хотел как лучше.

— Спасибо за заботу, но помощь мне сейчас не требуется. А вот Алик нужен.

— Конечно, ваше высочество, — Пингвин еще раз поклонился.

— Надо было сразу сказать, что сопровождаешь принцессу, — буркнул он Алику. — Как освободишься — сразу бегом сюда. Тебя и так слишком долго не было!

— Приду, — пообещал Алик.

— Кто это был? — спросила Марго, когда они под любопытные взгляды всех посетителей покидали пассаж по противоположной галерее.

— Это Пингвин — смотритель пассажа. Рада его очень ценит. Он, вообще, нормальный.

После произошедшего эпизода Алик как-то еще больше сник, смотрел себе под ноги, его плечи опустились.

— А почему он так командует тобой?

Алик повернул голову, чтобы Марго могла увидеть его широкую улыбку.

— Я же говорил, что я — неприкасаемый. Мной тут любой может распоряжаться.

— Хреново.

— Знаю.

— Перестань улыбаться, пожалуйста. Я же вижу, что тебе не весело.

Алик улыбнулся еще шире.

— В этом-то вся суть. Я много тренировался.

Галерея пассажа закончилась. Марго и Алик вышли на просторную улицу, которую делила на две полосы широкая клумба с лилиями. Марго шла молча, она не знала, что сказать. Не находила никаких подходящих слов. Казалось, Алик благодарен ей за молчание.

— Даже Глеб не выглядит так жалко, как я, да? — спросил он вдруг.

— Глеб? Тот парень из института? Он-то тут при чем? — удивилась Марго. — Тоже человеку сильно не повезло. У него вообще не жизнь, а страшная сказка.

— Но с ним-то ты не отказалась бы переспать? — весело спросил Алик.

— Ты озабоченный придурок, — отмахнулась Марго.

— Ясно, — рассмеялся он, — наш сокол тебе понравился.

Марго с подозрением покосилась на Алика, который засунул метлу подмышку и достал свой страшный нож. Правда, все это он проделал так буднично, что особых опасений его действия не вызвали.

— Да ладно, даже если Глеб мне и понравился — что с того? Он безумно влюблен в Риду.

— Это все ерунда, — Алик несколько раз полоснул себя по левому запястью, — слухи.

— Перестань! — Марго схватила его за руку. — Что ты опять вытворяешь?

Они остановились посреди улицы. Редкие прохожие обходили их по широкой дуге.

Алик улыбался. Кровь из его правой руки капала на землю ручьем.

— Алик, да что с тобой?

— Ты влюбилась в сокола, да? Я видел, как ты на него смотрела.

«Интересно, когда?» — промелькнуло в голове у Марго.

— Я тебе еще раз говорю: Глеб любит Риду, а она, похоже, любит его. Не приплетай меня в их историю.

— Да ладно. Между ними ничего нет. Я бы знал. А ты его обнимала. И тебе это нравилось.

Алик сжал лезвие ножа левой ладонью, и кровь закапала в два раза быстрее. У него под ногами уже собралась небольшая лужица. Сквозь брусчатку начали пробиваться молодые побеги лилий.

— С чего ты взял, что Глеб и Рида не любовники? Это же очевидно! — Марго попыталась перевести разговор в другое русло, куда-нибудь подальше от ее гипотетической любви к пленнику Тритрети. — Он-то уж точно ее любит всем сердцем. Пойдем, не стоять же тут до ночи!

Марго потянула Алика за рукав, и он нехотя поддался. Они снова медленно двинулись вдоль клумбы с лилиями.

— Глеб любит Риду так же, как и я, не более того, — сказал Алик спустя десяток шагов. — Так что у тебя есть все шансы.

— Ты серьезно? — рассмеялась Марго, радуясь, что можно зацепиться за слова. — Ты любишь Риду, как Глеб? Считаешь ее лучшей из женщин?

— Ну, не то чтоб прям лучшей, но она наша мать, — пожал плечами Алик.

Марго остановилась как вкопанная. То, что сказал Алик, по сути лежало на поверхности, и она уже не раз слышала эту информацию, но никак не могла сложить воедино разрозненные фрагменты. Все произошедшее встало с ног на голову.

— Так она устроила тот пожар, чтобы спасти своих детей, — пробормотала Марго.

— Отчасти. Но не позволяй себе заблуждаться на ее счет — можно было бы обойтись гораздо меньшей кровью. Рида любит убивать. Пойдем, тут уже недалеко.

Алик двинулся дальше. Его порезы уже затянулись, и кровь больше не капала.

— Рида ведь не человек? — спросила Марго, догоняя его.

— Нет.

— А ваш отец? Кем он был? — почему-то Марго была точно уверенна, что отца детей Риды нет в живых.

— Понятия не имею. Рида никогда не говорила.

— А может, у вас с Глебом были разные отцы? — предположила Марго.

— Вряд ли.

— А я думаю, разные. Вы совсем не похожи.

— Это точно. Куда уж мне до него.

Марго бросила быстрый взгляд на Алика. Тот весело улыбнулся в ответ.

— Я не это хотела сказать. Извини, если обидела.

— Я не обиделся. Тем более что это правда. Рида не устает напоминать мне об этом. Ты не представляешь, как она бесится из-за того, что Глеб там, а я здесь. Все, пришли — Белая лилия.

До дома, окруженного оградой из белого камня, оставалось несколько десятков метров. Марго не хотелось прощаться на такой ноте. Несмотря на жизнерадостную улыбку Алика, она чувствовала, что ему совсем не до веселья.

— Спасибо за помощь, — Марго, как обычно, не могла подобрать подходящие слова. Как же трудно бывает с людьми. — Может, как-нибудь покажешь мне город?

— Как пожелаете, принцесса. В любое время, когда я не нужен Риде.

Алик поклонился, показав глазами куда-то вверх. Марго не стала оборачиваться. Она даже затылком почувствовала тяжелый взгляд Рады. Как же не вовремя. Будь у нее еще пара минут, нужные слова могли бы прийти.

— Ну ладно. Тогда пока.

Алик пошел назад к пассажу. Встряхнувшись, Марго зашагала к дому с лилиями. В окне второго этажа действительно стояла прямая черно-белая фигура. Марго помахала ей, но ответного жеста не удостоилась. Тем не менее калитка, тяжелая деревянная дверь, бесшумно отворилась перед ней, стоило Марго подойти к ограде.

Марго

Во дворе, как и в первый раз, никого не было. Стучать в дверь тоже не пришлось — сработал тот же трюк.

Рада уже ждала гостью в прихожей. Выглядела она точно так же, как и в прошлый раз, — кружевная белая блузка, длинная черная юбка, трость.

В доме было абсолютно тихо. То ли у Рады совсем не было прислуги, то ли все попрятались.

— Хорошо, что ты пришла. У меня к тебе дело, — заявила Рада с порога.

— Я, собственно, тоже по делу.

— Правда? Какие проблемы? — Рада поманила Марго за собой, на этот раз в противоположную часть дома.

Коридор оказался таким же белым, как и все, что Марго видела в доме Рады до этого. Белый мраморный пол, белые каменные стены.

— Мне срочно нужны мои глаза. Эти меня не слушаются.

Рада остановилась так резко, что Марго чуть не налетела на нее.

— Что произошло?

— Да ничего особенного — они не хотят оплакивать моих подруг, но меня это напрягает, — поспешила оправдаться Марго.

Принцесса расслабилась и снова пошла по белоснежному коридору.

— Ерунда, тем более что оплакивать тебе особо некого, но ты права: то, что ты не можешь полностью контролировать глаза Вероники, — плохой знак. Тебе действительно надо как можно быстрее от них избавиться. Я помогу, твои глаза уже у меня. Сюда.

По левую руку сама по себе открылась белая дверь, за которой оказалась такая же белоснежная комната. Белый зеркальный пол, девственно чистый белый пластиковой стол, такое же кресло, несколько тумбочек на колесиках и стеллаж. Рядом со столом — белая лампа на блестящей ножке и пустая белоснежная корзина для бумаг. Все книги на стеллаже в одинаковых безликих белых обложках.

— Садись на стул и жди меня, — скомандовала Рада, прикрыв дверь.

Марго опустилась в негостеприимное на вид кресло, которое неожиданно оказалось довольно удобным.

«В одном белом-белом кресле, в одной белой-белой комнате, в одном белом-белом доме», — мысленно простонала она.

Рада вернулась довольно быстро, в руках у нее был поднос со скальпелем, парой одноразовых перчаток, пачкой салфеток и железной покореженной коробочкой со следами ржавчины, которая, судя по виду, никак не могла принадлежать хозяйке белоснежного дома.

— Это не займет много времени, — пообещала Рада.

Марго вспомнила двойную луну над болотом Риды в ту ночь, когда ведьма забрала ее глаза. В этот раз луну заменила лампа. Рада направила ее в лицо Марго, щелкнула выключателем, и девушка мгновенно ослепла от невыносимо яркого света.

— Больно не будет, — услышала она голос принцессы.

Холодный металл коснулся левого, а затем правого глаза.

— А теперь будет.

Снова послышался щелчок, и в глаза ударила повторная вспышка. Марго вскрикнула, глаза заслезились и, казалось, вот-вот вытекут вместе со слезами. Комната вокруг расплывалась и уже не была такой белой — теперь по ней шли разноцветные волны, как от бензинового пятна на поверхности лужи.

— Свет видишь? — поинтересовалась Рада, протягивая Марго салфетку.

Перчатки она уже сняла. Ни на один из белоснежных предметов интерьера не упало ни капли крови.

— Да.

Марго не могла отвести взгляда от Рады — черно-белая принцесса вдруг засверкала всеми цветами радуги.

— Что? — спросила она, поймав взгляд Марго — Что еще видишь?

— Радугу.

Рада с силой закусила губу.

— Понятно, почему Рида так стремилась заполучить твои глаза.

— И почему же? — спросила Марго, радуясь, что слезы наконец перестали литься ручьями, а комната обрела четкие очертания.

— Ты видишь суть вещей. Весьма полезное умение.

— Ну и что это за радуга?

— Умение будет полезным, когда ты научишься не только видеть, но и понимать суть увиденного, — поправилась Рада. — Все мы тут что-то потеряли, Леонтоподиум жесток. Но ты его полюбишь. Со временем.

— Сомневаюсь. — Марго прошлось стиснуть зубы, чтобы не позволить потоку ругани вырваться наружу.

Рада усмехнулась.

— Кстати, у меня для тебя сюрприз.

— Даже боюсь спросить какой, — Марго выдавила кислую улыбку.

— Небольшой жест доброй воли с моей стороны. Думаю, тебе, как принцессе, стоит обзавестись собственной свитой.

— Вот уж спасибо, но в слугах я не нуждаюсь.

Дверь снова сама собой распахнулась, и Марго осеклась. На пороге в черных штанах и белой куртке стояла Кира. Марго узнала ее, несмотря ни на что. Кулаки Марго сжались от гнева.

У Киры была всего одна рука и всего один глаз. Каждый сантиметр не прикрытой одеждой кожи был покрыт шрамами.

— Она неплохой воин, поэтому и продержалась так долго. Дарю ее тебе, — произнесла принцесса.

Марго не заметила, когда успела вскочить на ноги. Радуга вокруг Рады пропала, осталась только бесплотная белизна.

— Ты тварь! — выплюнула Марго ей в лицо.

— Конечно. Я — принцесса Леонтоподиума, — спокойно согласилась Рада, никак не отреагировав на оскорбление, — как и ты.

— Я никогда не стану одной из вас!

— Ты уже одна из нас. Ну так что, принимаешь мой подарок? Если она тебе не нужна, я верну ее в мой зал для тренировок, хотя она и не представляет больше никакой ценности.

Марго покоробило, что Рада ни разу не назвала Киру по имени, словно та какой-то неодушевленный предмет. Усилием воли девушка заставила себя успокоиться.

«Сейчас не время для эмоций».

— Да, принимаю. Спасибо.

— Вот и отлично. Не смею вас больше задерживать.

Марго подошла к Кире, которая за все время разговора не то что не двинулась с порога, а даже не пошевелилась.

— Пойдем отсюда, — тихо сказала ей Марго.

Кира посторонилась, чтобы дать дорогу.

— Кстати, имей в виду — в Федерации она уже не выживет, — донеслись им в спину слова Рады. — А если ты покинешь Леонтоподиум, то и тут тоже.

Марго не стала оборачиваться. Увлекая за собой Киру, она хотела только одного — как можно скорее покинуть стерильно-белый дом.

— Я вытащу нас отсюда, — прошептала Марго Кире, когда они оказались на достаточном расстоянии от Дома лилий. Парадная галерея пассажа была уже совсем рядом, — я обязательно что-нибудь придумаю.

Кира кивнула.

— Как ты тут выжила? Это же просто безумный кошмар, а не город!

Ответа не последовало, Кира просто философски пожала плечами.

— Ладно, нам нужны союзники или хотя бы источники информации. У меня тут есть один друг — Веселый Алик, ты его знаешь?

Энергичный кивок.

— Еще Роза. Ты ее случайно тут не видела?

Кира мотнула головой. У Марго по спине побежал холодок. Она остановилась, взглянув на подругу внимательнее. Не отводить взгляда от изуродованного лица была непросто.

— Кира, ты можешь говорить?

Кира снова отрицательно помотала головой и открыла рот. Языка не было.

— О господи! — Марго обессиленно сползла по стене, опустившись на корточки, и обхватила голову руками.

Кира присела рядом, положив единственную руку ей на плечо.

Мысли скакали как сумасшедшие. Идея Алика обратиться за помощью к Риде уже не казалась такой уж безумной, как, впрочем, и сама Рида.

Марго заставила себя подняться.

— Пойдем, нам нужен Алик. Надеюсь, он в пассаже.

Алик действительно оказался в торговом центре. Марго обрадовалась, найдя глазами его фигуру посреди заполненного людьми пространства. Это оказалось несложно — вокруг яростного, орудующего метлой дворника поднялось белое облако. Накидки на нем уже не было — видимо, Пингвин все-таки настоял на том, чтобы он вернул ее Мирославе, и Алик снова красовался в своих лохмотьях.

— Марго помахала ему рукой.

Алик улыбнулся и пошел ей навстречу. Радость Марго погасла. С каждой секундой она все отчетливее понимала, что Алик не рад ей. Ее глаза ясно видели, что его улыбка фальшивая, что он притворяется, причем из последних сил. Было ли это с самого утра или что-то в Алике переменилось только сейчас? Марго не могла вспомнить. Удивительно, но ее собственные глаза оказались куда более зрячими, чем глаза Вероники. Или дело в той ее способности, о которой говорила Рада, — видеть суть?

«Видеть, но не понимать» — так вроде она сказала? Вот и сейчас Марго прекрасно видела, что Алик притворяется, но не понимала почему.

— Нашла подругу? — спросил он, кивнув Кире.

Та кивнула в ответ.

— Да. Рада отдала ее мне в свиту.

— Ясно.

Марго с недоумением отметила, что ее слова еще ухудшили настроение Алика, который внешне тем не менее никак этого не проявил.

«В чем, блин, дело?» — гадала она.

— Нам нужна твоя помощь. Я думаю, ты прав, мне действительно стоит обратиться к Риде.

Вот теперь в глазах Алика мелькнула настоящая заинтересованность.

— Отлично. Пошли, я провожу.

Однако покинуть пассаж беспрепятственно не удалось. Уже у самой Складской галереи их догнал круглый лысый тип в фартуке.

— Эй, куда это ты собрался?! — крикнул он Алику. — Ты расчистил проход к лавке Обрубка, а я, значит, так и должен торговать по колено в этой чертовой золе?

— Я вернусь, Фарш, — пообещал Алик, нехотя останавливаясь. — Через час-другой все сделаю.

— Через час-другой? — Лицо Фарша покраснело, как перезревший помидор. — Это же половина торгового дня! Немедленно вернись, ленивый сукин сын!

— Не могу, извини. Придется тебе все-таки подождать немного.

Лицо торговца пошло синими полосами.

— Сколько раз я тебя из жалости нанимал! Придешь в следующий раз клянчить еду, тогда я на тебя посмотрю!

— Приду, куда ж я денусь. Тогда и отыграешься, — согласился Алик, поворачиваясь к Фаршу спиной.

Марго обругала себя последними словами. Конечно, ей нужна помощь Алика, но можно было бы и поинтересоваться его нуждами. Она виновато посмотрела на Киру. Та снова пожала плечами, мол — бывает, что уж.

— Извини, что так внезапно тебя выдернула, — обратилась она к Алику.

— Да ерунда. Скажу Фаршу, что ты принцесса, он поймет. Не хотелось сейчас просто опять представление начинать, — отмахнулся он. — Фарш мужик добрый, только вспыльчивый. Отойдет быстро.

— Ну, в общем, так и живу, — добавил он, как бы извиняясь.

Больше за всю дорогу они не произнесли ни слова. Алик шел, погрузившись в какие-то свои невеселые мысли, казалось, что в присутствии Киры он растерял всю свою болтливость. Тормошить его лишний раз Марго не хотелось.

Они шли не меньше часа. Вокруг были одни эдельвейсы, других цветов давно не встречалось. Повсюду Марго чувствовала на себе любопытные взгляды.

Сначала людей на улицах было довольно много, затем они стали попадаться реже. Похоже, район «Дома под вишнями» был самым малонаселенным, количество жителей росло по мере удаления от него, а потом снова начало уменьшаться. К тому моменту, как они подошли к указателю с надписью «Топи Риды», никто не попадался им уже минут пятнадцать.

— Вот и пришли, — прокомментировал Алик. — За межой из соли начинаются владения Риды.

Все это и так было понятно. Во-первых, по чертополохам, которые сменяли эдельвейсы прямо за соленой границей. Во-вторых, потому, что над красноголовыми зарослями висела освещенная полной луной ночь.

— Девушку лучше оставить тут, неизвестно, как чертополохи отреагируют на чужака, — посоветовал Алик.

— Нет, Кира пойдет с нами, — решила Марго, — мне нужно, чтобы Рида ее увидела.

Кира кивнула, но достала широкий длинный нож. Марго помнила, что левой рукой Кира тоже неплохо владеет, хотя и не так, как правой. Впрочем, если она ошиблась, это их не спасет. Риде по барабану, в какой руке у кого нож.

Марго решительно пересекла межу и, помня свой предыдущий опыт, громко крикнула:

— Рида, это Марго!

Алик и Кира последовали за ней.

— Рида! Нам нужно поговорить! Со мной Кира и Алик!

Колонны замаячили впереди практически через несколько шагов. Марго в замешательстве обернулась — она еще видела за спиной окраину города. Рида не стала играть в прятки.

Чем ближе они подходили к руинам, тем сильнее Марго чувствовала, что идет прямо в западню. Но поворачивать было поздно, да и некуда.

Вскоре уже можно было различить камень с сидящей на нем фигурой.

— Пусть они останутся там! — приказала Рида.

Марго кивнула Кире и Алику и продолжила путь одна.

На этот раз Рида выглядела иначе. У Марго сжалось сердце — от Нины уже совсем ничего не осталось. На камне-троне, подобрав под себя ноги, сидела молодая русоволосая девушка, которую вполне можно было бы принять за человека, если бы не горящие нелюдской ненавистью глаза. А вот платье на Риде было прежним — то самое, синее с пятнами крови.

«Интересно, она что, сняла и спрятала его перед всей этой комедией с обменом телами и фальшивым самоубийством?»

Марго уже приготовилась услышать ответ на свой невысказанный вопрос и, лишь когда Рида промолчала, вспомнила, что Элеонора закрыла ее мысли от других.

«Спасибо, Ваше Величество», — искренне поблагодарила она.

— Зачем пожаловала? — спросила Рида, когда Марго подошла на расстояние нескольких шагов.

— Мне нужна твоя помощь.

— Ой, как интересно, — улыбнулась Рида, и Марго опять почувствовала замешательство, не увидев привычных треугольных зубов.

— Так чем же могу помочь?

Марго набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

— Я хочу сбежать отсюда. Из Леонтоподиума. Но Элеонора закрыла для меня выход.

— Аха.

Казалось, Рида совершенно не удивилась.

— И это еще не все. Моя подруга — Кира, — Марго кивнула туда, где оставила Киру и Алика, — я должна забрать ее с собой. Проблема в том, что в Федерации Кире не выжить, и в Леонтоподиуме без меня тоже не выжить — так сказала Рада.

Марго вопросительно посмотрела на ведьму.

— Это правда. В этой покореженной девчонке уже недостаточно жизненных сил, чтобы выжить в Федерации. А так как она в твоей свите, то после твоего бегства и Леонтоподиум пожрет ее, — объяснила Рида.

— Ты можешь помочь?

Рида задумалась. Она замерла на своем камне, глядя куда-то вдаль в свои чертополохи, и долго молчала. Наконец ведьма заговорила:

— Я не стану помогать тебе с побегом. У меня и так сейчас сложности с Элеонорой. Можно сказать, кризис. Так что, когда Элеонора меня спросит, я отвечу, что ты просила помощи в побеге, но я тебе отказала.

Марго не смогла скрыть разочарования. Рида была ее единственной надеждой.

— Я потратила кучу сил на схватку с Элеонорой. Я еще долго буду восстанавливаться, сидя на этом камне, — продолжила Рида, — а мы с ней практически равны. Так что, если бы ты меня спросила, когда лучше всего пытаться сбросить заклятье Эллы, я бы тебе сказала, что в ближайшие сутки.

До Марго начало потихоньку доходить.

— Ты хочешь, чтобы я сама с ней сражалась?

— Ты же принцесса. Конечно, до Элеоноры тебе очень далеко, но после своих карточных фокусов она очень слаба.

— Карточных фокусов? Неужели гадание требует столько энергии? — удивилась Марго.

— Гадание? — Рида расхохоталась. — Элла вообще не умеет гадать! Она не сможет предсказать, что будет есть на завтрак, даже если ей заранее принесут меню! Но она может менять судьбу по своему желанию, и чем дальше ее желания стоят от реального положения дел, тем больше сил на это нужно затратить.

Марго вспомнила, что происходило накануне за столом в беседке. Элеонора вытаскивала карты, пока не осталась довольна их значением.

— Кстати, удовлетвори мое любопытство — сколько карт ей пришлось вытащить, прежде чем она смогла сбить меня с пути? — поинтересовалась Рида.

— Точно не помню, кажется, она вытаскивала по две-три карты не меньше пяти раз.

Лицо ведьмы расплылось в довольной улыбке.

— Если ты меня спросишь, я еще раз подтвержу, что сейчас самое время сбрасывать заклятье.

— Я не уверена, что смогу противостоять Элеоноре.

— Если ее что-нибудь дополнительно отвлечет — ну там, землетрясение или снежная буря, то вполне сможешь, — заверила Рида.

— И как мне вызвать землетрясение или бурю? — вскинула брови Марго.

— Начинай думать мозгами. Очень помогает. Метель придет сама за землетрясением. Она такого случая не упустит. Papaver somniferum я видела у колокольни, поищи там. А вот Рада тебе точно помогать не станет. Ну, об этом хватит.

«Что опять за ребусы с загадками?» — со злостью подумала Марго, но прервать монолог Риды все же не решилась.

— Теперь о твоей второй подружке. Тут все гораздо проще — с этим я, как и в прошлый раз, смогу помочь. Когда Рада спросит, я отвечу, пусть идет в жопу со своими вопросами. Она не Элла, чтобы я перед ней отчитывалась. Я достану зелье, которое позволит твоей подружке восстановить жизненную силу. Она сможет прожить в Федерации лет сто. Зелья у меня сейчас нет, но я его выкопаю. Возьму с собой Алика, он тебе принесет флакон.

— А ты можешь помочь Кире с рукой и остальным? — с надеждой спросила Марго.

— Могу. Это мелочь. Договорились.

— Ты не обманешь меня, как в прошлый раз? С Кирой точно все будет в порядке?

— Я никогда тебя не обманывала, — раздраженно возразила Рида. — Ты слышала то, что хотела услышать, а не то, что я говорила. Что до твоей первой подружки — ничего личного, мне просто нужно было тело, чтобы попасть в институт.

Марго кивнула, спорить с Ридой было бесполезно. У нее оставался еще один вопрос, но она никак не решалась его озвучить.

— Ну и долго мне еще терпеть твое общество? Или у тебя что-то еще? — поторопила ее Рида.

— Меня волнует Алик. С тех пор, как я тут, он ведет себя странно, — решилась Марго.

— Он всегда ведет себя странно. Такой уж родился. Что именно не так?

— Я не уверена, что ему можно доверять. Как будто он и не рад мне, будто помогает через силу.

Рида рассмеялась. Несмотря на новое тело, ее смех остался прежним — каркающим и противным.

— А, ну это ерунда. Он втрескался в тебя по уши. К своей никчемной жизни он давно привык, но унижаться перед всеми подряд на глазах у любимой женщины оказалось гораздо труднее.

Смех Риды стал еще громче, хотя Марго так и не поняла, что тут забавного.

— Подожди, посмотришь, что с ним будет, когда он узнает, что я его тебе отдала.

— Как это отдала? Ты отдаешь Алика в мою свиту?

— Ненадолго. На сутки и не бесплатно, потом вернешь. Алик даже на сутки слишком дорогой подарок, но без него ты не сможешь замести следы. Мою цену ты знаешь. Так ты согласна?

Марго захотелось прикрыть руками глаза, которые она совсем недавно вернула, но сдержалась.

— Да. Договорились.

— Вот и отлично. Обращайся, если что. Может, когда-нибудь соберемся вместе убить Эллу, я давно над этим размышляю. Пришли ко мне Алика. Только не говори ему, что он теперь твой. Хочу сама сказать и посмотреть на его лицо.

Рида снова расхохоталась. Пробираясь сквозь чертополохи, Марго подумала, что всю жизнь ошибалась — на самом деле, ей еще очень повезло с матерью.

Алик

Честно говоря, я был рад распрощаться с Марго. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким ничтожеством. Стена между нами росла с каждой секундой, погребая под собой мои безумные мечты. И о чем я только думал?

— О любви, — насмешливо прокаркала со своего насеста Рида.

Я даже удивился, что она выбрала именно это слово. Обычно она не упускает случая проехаться катком по останкам моего самоуважения.

— Ну, тут ничего не поделаешь — против правды не попрешь, — вздохнула Рида. — Про секс ты, конечно, тоже думал, но больше о любви. Я всегда знала, что с тобой что-то не в порядке.

Я подошел поближе и поклонился.

— Вы звали меня, госпожа?

— Аха. Мне приспичило покопаться на Поле чудес, а так как я слегка надорвалась, то нуждаюсь в транспортном средстве. Транспортным средством будешь ты.

— Это для Марго? — спросил я.

— Для ее подружки. Выдвигаемся прямо сейчас, времени мало.

— Как прикажете.

Я морально подготовился к трансформации, но ничего не происходило.

— Может ты подойдешь поближе? Или мне отсюда на тебя запрыгивать? — ехидно поинтересовалась Рида.

Я послушно подошел к камню, гадая, во что она решит меня превратить, но Рида вообще не стала себя утруждать — просто влезла мне на спину.

— Чего встал? Забыл в какой стороне Поле чудес? — осведомилась она.

— Я думал, вы меня во что-нибудь превратите, — признался я. — В таком виде мы насмешим половину Леонтоподиума.

— За всю свою жизнь я не видела ни одного смеющегося надо мной леонтоподиумца, а тебе не привыкать. Я не собираюсь тратить силы на всякую ерунду. Так что не стой, как колода.

С Ридой на загривке я поковылял к городу.

В целом она оказалась права — все, кто нас видел, пытались первым делом убраться подальше. Смеха мы, несмотря на всю комичность ситуации, не вызывали.

И тем не менее — неужели у Риды действительно нет сил на такое простенькое заклинание? Вот уж не думал, что она так перенапряглась, открывая портал из института.

— Конечно нет. При чем тут портал? Я немного повздорила с Элеонорой. Из-за Глеба.

Ну понятно. Мог бы догадаться, что Рида ушла из института без сокола не по своей воле. Кстати, значит, и Элеонора сейчас не в лучшем состоянии.

— Правильно мыслишь.

Нам понадобилось не менее часа, чтобы дойти до Поля чудес. Вычистить пассаж я сегодня точно уже не успею.

— Какая жалость, все жизненные планы насмарку, — посочувствовала мне Рида. — Давай неси меня вон туда.

Когда я дошагал до указанного места, Рида легко спрыгнула на землю.

— Давай руку.

Я подчинился, и она проткнула мне палец ногтем. Несколько капель крови упало на Поле. На этот раз Рида обошлась безо всяких абракадабр и танцев.

— Копай, — велела она.

— А разве не нужно было сначала что-нибудь закопать? — спросил я.

— У меня нет ни времени, ни сил на всю эту чушь! Копай!

Я подчинился и почти сразу пальцы наткнулись на что-то небольшое и гладкое. В моей руке оказался флакон на цепочке.

— Оно, — сообщила Рида, едва взглянув, — оставь себе, передашь Марго. Это часть нашего с ней договора.

— Да, госпожа.

— И войдешь в ее свиту.

Все. Допрыгался. Я ухнул в ледяной омут.

— Не надо, госпожа.

— Таково мое решение.

Мне понадобились все мои силы, чтобы поднять голову и посмотреть ей в глаза.

— Нет. Я не стану ее рабом.

Гром не грянул с небес. И земля под моими ногами не разверзлась, хотя и покачивалась немного. Рида зааплодировала. Я не понял ее реакции, но с ней так обычно и бывает.

— К счастью, твоего согласия и не требуется. Достаточно моего и ее решения, — напомнила она, мерзко ухмыляясь.

— Марго согласилась? — я не хотел в это верить.

— Спроси ее сам.

Рида смотрела на меня, прищурившись. Проклятая ведьма. Не дождешься. Я растянул губы в самой широкой улыбке, на которую только был способен.

— Ну ты просто красавец. Кстати, не думай, что я спущу тебе эту дерзость. Ты с лихвой все оплатишь еще до конца завтрашнего дня.

Мне не было страшно. Я устал бояться.

— Как прикажете, госпожа.

— Все, сгинь с глаз моих, — Рида махнула рукой, — немедленно. Желательно в сторону колокольни.

Завернув за угол, я ножом дорисовал до самых ушей так и не сошедшую с моих губ улыбку и пошел к колокольне — искать свою новую госпожу.

Но даже так улыбка все время норовила сползти. Я заставил себя ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Надо найти Марго.

От Поля чудес до колокольни рукой подать, правда, все время в гору. Двести ступенек. Я был там через четверть часа.

Наша колокольня на самом деле представляет собой две высоченные каменные колонны с перекладиной, на которой висит колокол. Набат должен зазвонить, если возникнет критическая угроза мосту. Это знают все. А вот куда уходит конец цепи от колокола, знают немногие.

Для разнообразия — я в их числе. Пепел ведь нужно сметать и в яме Евы. Там его гораздо больше, чем можно было бы подумать. Где находится тюрьма принцессы, знают и вовсе единицы. Хотя, если обратить внимание на то, что на колокольне нет гула, и сложить дважды два, все становится понятно.

Марго и ее Кира действительно были там. Других добровольцев карабкаться на эту макушку Леонтоподиума не наблюдалось. Кира изучала колокол, Марго смотрела на город, куда-то в сторону озера Вероники. Отсюда прекрасный вид.

Думаю, это единственная точка, с которой можно наблюдать и реку, на которой стоит город, и мост в центре вишневого сада, и остальные три барьера — лилейный ромб, оранжереи Каролины и топи Риды. Четвертого барьера с колокольни, естественно, не увидеть, он прямо под ногами. Не видно и озера Вероники, над ее бывшими владениями традиционно бушует метель.

Я подошел к Марго.

— Рида велела передать, — сказал я, протягивая принцессе флакон с зельем.

— Спасибо.

Марго сунула его в карман. Она ничего не сказала про мою улыбку. И на том спасибо. Расспросов об этом мне не хотелось. Я присмотрелся к одежде Марго — цвета не изменились. Похоже, хламида Мирославы ей не понадобится.

— Она осталась довольна выражением твоего лица? — спросила Марго.

— Кто?

— Рида. — Марго повернулась и посмотрела мне в глаза. — Она очень хотела видеть твое лицо, когда скажет про наш с ней договор.

Проклятая стерва. Слова застряли у меня в горле. Марго была все такой же, какой я увидел ее на скамейке в парке несколько месяцев назад, — красивой, наполненной светом и теплом. Она и смотрела на меня так же, как тогда, — с мягкой жалостью, в которой я старался рассмотреть искры симпатии. Но тогда я был для нее незнакомцем из другого мира, а теперь — рабом. Я отвел взгляд.

— Думаю, я оправдал ее надежды. Такого удара ниже пояса я давно не получал. Так, значит, ты согласилась?

— У меня не было выбора. Без тебя мне не справиться.

— Принцессы не оправдываются перед своими рабами.

— Алик, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что не должна была.

Марго взяла меня за руку. Ее ладонь была прохладнее моей. Я все пытался придумать, что бы ответить, и молчал как дурак. Думаю, вид у меня был несколько ошалевший.

— У меня никогда не было такого друга, как ты. Я ужасно боюсь тебя потерять.

— Ты лучшее, что случалось в моей жизни, — я ей это уже говорил, но это было и оставалось правдой.

В прошлый раз она меня поцеловала.

— Хреновая, значит, у тебя была жизнь.

Марго обняла меня. Я почувствовал ее дыхание на своей груди. Опустил голову, уткнувшись носом в копну ее волос. Когда я прижал ее к себе, она не попыталась вырваться. Время остановилось.

— Алик, что с тобой? Ты в порядке? — Марго встревоженно смотрела на меня. — Почему ты дрожишь?

Я понял, что меня бьет дрожь. Пространство в радиусе нескольких метров вибрировало от напряжения. И источником энергии был я. Колокол медленно покачивался. Вот черт. Нащупав рукоятку ножа, я несколько раз быстро резанул себя по груди. Не хватало еще, чтобы из-за меня зазвенел набат!

Помогло. С каждой потерянной каплей крови в голове прояснялось. Зря я, конечно, резал грудь — вконец испортил и без того никудышную одежду.

Кира подошла к нам с оружием в руке. Что она, интересно, планирует сделать мне своим мачете? Рассмешить до колик?

— Ты в порядке? — настойчиво повторила Марго.

— Да. Извини, немного потерял контроль.

Нам обоим было неловко.

— Так зачем мы здесь? У колокольни? — спросил я, чтобы закрыть тему.

— Ищем папавер сомниферум, — с готовностью отозвалась Марго. — Проблема в том, что ни я, ни Кира понятия не имеем, что это.

Я вслушался в слова. Обычно я понимаю общее значение слов, даже если не знаю их.

— Это какой-то цветок. Что-то про сон, ну или снотворное.

— Мак? — предположила Марго.

— Скорее всего, — согласился я.

— Это место как-то связано с Евой?

Я не удивился, что она это знает. В конце концов, Марго — принцесса. От нее у Леонтоподиума не должно быть секретов.

— Конец цепи колокола прикован к ее ноге.

— Ясно. Значит, ищем мак.

— Еве запрещено выращивать свои цветы. Я уже давно не видел ее маков.

— А Рида видела. Она утверждает, что здесь.

Я не стал говорить, что Рида не в ладах со временем и виденный ею цветок вполне мог отцвести лет тридцать назад. Не особо веря в успех нашей затеи, я тем не менее послушно обползал выделенный мне участок лестницы — сто нижних ступенек. Марго взяла следующие пятьдесят, Кире достались оставшиеся полсотни.

Мы пробарахтались в пепле довольно долго, прежде чем Кира привлекла наше внимание громким мычанием.

Я глазам своим не поверил — ей действительно удалось откопать небольшой, скорее даже розовый, чем красный, цветок мака.

Мы стояли у колокольни, все с ног до головы в пепле. Марго изучала нашу находку.

— Что ты планируешь с ним делать? — поинтересовался я.

Марго ответила не сразу.

— Я не уверена, Рида выразилась очень туманно. В чем сила Евы? Она ведь видит будущее?

— Не только. Она вообще хорошо видит. Но это способность всех принцесс — просто кто-то может лучше, кто-то хуже, а карты для нее скорее хобби. Ева наводит морок, управляет толпой, она мощный гипнотизер, — принялся перечислять я.

— То есть повелевает разумом? — уточнила Марго. — А с ума свести может?

— Каролине в свое время от нее здорово досталось.

— Этого я и боялась, — вздохнула Марго. — Первый пункт нашего плана — найти папавер сомниферум оказался самым простым. Дальше сложнее — мне нужно попасть к Каролине в ближайшие сутки. У кого-нибудь есть идеи, как это сделать?

— В одиночку тебя к Каролине не пустят, у нее бывают припадки, — предупредил я. — Но можно попробовать уговорить Раду сводить тебя в оранжереи.

— Рада мне помогать не станет.

— В чем? — у меня появилось нехорошее предчувствие.

— Мне нужно землетрясение.

Мы с Кирой переглянулись. Кажется, испуганно.

— Рида считает, что это отвлечет Элеонору. И что к землетрясению присоединится снежная буря.

— Если у Элеоноры возникнут проблемы, метель действительно поднимется — Вероника не упустит шанса поквитаться. Я правильно понял, что ты хочешь спровоцировать приступ у Каролины, чтобы она вызвала землетрясение? — осторожно спросил я.

— Я думаю, таков план Риды.

Я промолчал. Кира, естественно, тоже. Марго с Ридой принцессы, им виднее. Но у самой Марго сомнения, как видно, остались.

— Ты ведь говорил, что в Леонтоподиуме невозможно умереть? То есть жертв быть не должно? — спросила она.

Я напрягся. От того, что она спросила, до вопроса о том, куда делась смерть в Леонтоподиуме, — один шаг. А вот об этом рассказывать я был совершенно не готов.

— Когда у жителя Леонтоподиума или его принцессы остается слишком мало сил, город его затягивает. Землетрясение многих покалечит, и город непременно воспользуется этим, чтобы насытиться. Но, строго говоря, никто не умрет. Все станут частью города, — тщательно подбирая слова, ответил я.

Марго нахмурилась.

— Риду это, по всей видимости, не волнует.

— С чего бы ей волноваться? — удивился я. — Пустым Леонтоподиум не останется, иммигрантов всегда хватает.

— Нет, это не для меня, — покачала головой Марго.

Да уж. Ее нужно срочно отсюда убирать. Горожан ей, видите ли, жалко.

— Нужно держаться плана Риды. В Леонтоподиуме нет никого, о ком стоило бы жалеть. Хороших людей в городе нет — они все уплатили взнос! — напомнил я. — А все, кто принял правила игры Леонтоподиума, рано или поздно получат по заслугам.

— Но это не нам решать!

Вот упрямая девчонка.

— Ладно. Есть идея, как минимизировать потери среди населения, — сдался я.

— И какая же?

— Нужен мощный целитель. Желательно Мирослава, но подойдет и ее сын. Принцессу вряд ли удастся вписать в наш план.

— Шива — целитель? — удивилась Марго.

Я поморщился.

— Шива — пятое колесо в телеге. Я про Павла. Как целитель он, конечно, хуже Мирославы, это не основной его дар, но помочь сможет многим. К тому же с ним не в пример проще договориться и он, на наше счастье, в Леонтоподиуме. Я его видел сегодня ночью.

— Вот никогда бы не подумала, что Павел — сын Мирославы. Они совершенно разные. А Вадим чей сын?

— Рады.

— Удивительно, — покачала головой Марго, — тоже никогда бы не подумала.

Она поежилась от холода — поднялся совершенно не свойственный Леонтоподиуму ветер, к тому же начало темнеть. Как же летит время.

— Давайте сосредоточится на том, как тебе попасть к Каролине, — я вернул разговор в нужное русло.

— К Каролине меня пропустят только вместе с Мирославой или с Радой. Про Раду Рида прямо сказала, что она помогать не станет, значит, остается Мирослава.

Кира, не проявлявшая никаких эмоций весь разговор, с сомнением покачала головой. Она уже успела кое-что узнать о местных делах.

— Мирослава очень недовольна Элеонорой. Может, она все-таки согласится нам помочь? — неуверенно проговорила Марго.

— С чего бы это Мирославе быть недовольной? — удивился я. — Она поддерживает Элеонору.

— Не совсем. Мирослава винит королеву в том, что Леонтоподиум все не может дождаться героя. Она считает, что Элеонора подавляет, — на последнем слове Марго почему-то запнулась и покраснела, — всех принцев города, которые могли бы претендовать на эту роль.

Да уж, подавляет. Я бы даже сказал, растаптывает в труху. И накрывает цветастым ковриком, чтобы вид не портили. Сам через это прошел.

— Ее можно понять. После того как ее собственный сын обеспечил Бессмертному трон Федерации и чуть не сравнял Леонтоподиум с землей, кто хочешь потеряет веру в героев. К тому же и главной надежды — Глеба мы не просто лишились, а подарили врагу. Я так понимаю, Элеонора не хочет больше ни малейшего риска, — объяснил я.

На лицах Марго и Киры появилось недоумение, они обе слишком недавно в Леонтоподиуме, чтобы знать эту историю.

— Тритрети — сын Элеоноры. Вы не в курсе?

— Как у вас тут все запутано с родственными связями! — простонала Марго.

Я раздумывал над тем, что она рассказала. Взгляды Мирославы оказались для меня большим сюрпризом.

— Может, мне и удастся на время перетянуть Мирославу на нашу сторону, — осторожно начал я.

У меня в голове потихоньку вырисовывался план, о котором даже думать не хотелось, но Марго и Кира выжидающе смотрели на меня.

— Мне нужно время. Если моя затея выгорит, Мирослава завтра сама потащит тебя к Каролине, — сказал я Марго, — возвращайся в «Дом под вишнями» и попробуй разобраться, что там нужно сделать с этим маком, чтобы все сработало.

— Я постараюсь.

— Ты нам не пригодишься до самого последнего этапа, — на этот раз я обратился к Кире, — так что иди к топям и жди там. Но в болота не заходи.

Кира закатила глаза, показывая, что не дура и в топи не попрется.

Я изо всех сил старался излучать уверенность, которой вообще не ощущал. Видимо, получалось у меня не слишком хорошо, потому что, унося ноги и остальные части тела подальше от колокольни, я затылком ощущал скептицизм обеих девушек.

До пассажа я добрался к вечеру. Там уже никого не было, но меня это устраивало. Хотелось собраться с мыслями в тишине. Лавку Фарша я решил оставить на самый конец, чтобы к утру она была самой чистой, — те, с которых я начну сейчас, за ночь снова немного заметет.

Подумав о лавке мясника, я понял, что ужасно хочу есть. А еще спать. И напиться. И…

Я заставил себя выбросить Марго из головы.

Пассаж довольно большой, и я проторчал там до полуночи. Ритмичные движения метлы обладают поразительно успокаивающим эффектом. К тому моменту, как я закончил, я уже почти поверил, что смогу сыграть эту роль достаточно убедительно. В конце концов, я сын своей матери.

И все же на Поле чудес я возвращался с тяжелым сердцем. Расставаться с метлой не хотелось. Моя метла была со мной так долго, что я уже и не представлял себя без нее. Равнодушно скользнув взглядом по вывеске, которая призывала к осторожности, я подумал, что, если выберусь из этой передряги, обязательно научусь читать.

На Поле кто-то уже был. Я не стал всматриваться, Поле — личное дело каждого. Выбрав подходящее место, я выкопал длинную яму и положил в нее метлу. Это похоже на похороны верного друга.

Молодец, Алик. Самое время удариться в меланхолию.

Я разрезал руку и щедро окропил прутья метлы. Что там еще делала Рида? Абракадабра точно была просто для эффекта, но она еще, помнится, плясала вокруг. Я засыпал ногами землю назад в яму, мучительно стараясь решить, стоит ли повторять пляски Риды или это был ее вечный стеб?

Так и не решившись на сумасшедший танец, я раскопал землю. Металл, нужной формы. Неужели получилось? Осторожно, чтобы не порезаться, я достал из земли меч. Не тот, что в прошлый раз, но вполне сойдет.

Меч был старым, и, как и положено любому выкопанному мечу, пришелся мне по руке. Я взмахнул им, наслаждаясь тяжестью оружия. Хороший меч.

— Как закончишь театрализованное представление — вернешь, где взял, — услышал я знакомый противный голос.

Ну почему меня жизнь ничему не учит? Я же видел, что на Поле кто-то есть. Не так уж много в Леонтоподиуме дураков, готовых играть с Полем.

— Госпожа?

— Где тебя столько времени черти носили? Я околела тут сидеть. — Рида подошла ко мне. — Только не говори мне, что ты все-таки решил подмести пассаж.

Я не ответил. Какой смысл что-то объяснять?

— Как только Мирослава приведет Марго к Каролине, тебе нужно будет быстро вернуть метлу.

Не могу сказать, что я сильно удивился. Где-то в глубине души я всегда знал, что любой наш шаг окажется очередным ходом в игре Риды, но стало противно.

— Зачем так спешить? — спросил я, засунув поглубже все свои обиды и претензии.

Сейчас Рида была тем незаменимым союзником, чья помощь могла оказаться для Марго решающей.

— Затем, что ты должен будешь замести ее следы, чтобы ни Рада, ни Треть не смогли ее найти.

Хорошая мысль. Чертовски хорошая мысль.

— Я не уверен, что у меня получится.

— Ты заметал следы и раньше.

— С твоей помощью.

— На этот раз я помочь не смогу. Когда Элеонора меня спросит про следы, я отвечу, что я ни при чем.

— Но если у меня не получится?

— Тогда девчонка либо умрет, либо достанется Трети. Так что ты уж постарайся.

Я сглотнул, пытаясь избавиться от металлического привкуса, появившегося во рту.

— Я понял.

Рида опять рассмеялась своим каркающим смехом. Он абсолютно не подходил к ее новой внешности юной девы.

— Ты даже не представляешь себе, как я рада, что ты наконец хоть что-то понял. И с Мирой все получится. Обмануть того, кто так хочет обмануться, несложно. И ты действительно сын своей матери, хотя нам обоим и противно это признавать.

Я просто стоял и молчал. Честно говоря, у меня даже думать не получалось. Рида поняла это и, к моему огромному облегчению, потеряла ко мне интерес. Махнув рукой, она велела мне уйти. Эта сцена повторилась за сегодняшние сутки уже дважды. У меня появилось плохое предчувствие.

— Хотя бы ради нее хоть раз в жизни сделай что-то нормально! — донеслось мне в спину.

Я шел по ночному городу, чувствуя, что моей прежней жизни пришел конец. И даже вечный гул на этом фоне казался мелочью.

До Вишневого переулка я добрался уже глубокой ночью. Я достаточно хорошо вижу в темноте, но даже с моим зрением найти нужную коробку оказалось непросто. Я и не замечал, сколько скопилось хлама.

Когда Глеба отдали, я не придумал ничего умнее, чем просто побросать все его вещи в коробку и убрать с глаз подальше. Мне и в голову не приходило, что его одежда может мне пригодиться. Ладно, этот вопрос решен. Я с тоской взглянул на часы — спать мне сегодня точно не придется. На то, чтобы отмыться и привести себя в приемлемый вид, уйдет весь остаток ночи. Шрамы затянутся, главное, не наделать новых.

И надо будет на будущее, если оно у меня будет, все-таки озаботиться водопроводом.

В моей комнате, у матраса, где я обычно сплю, меня ждал сюрприз. Сквозь трещину в полу пробился зеленый росток. Я дотронулся до него, улыбаясь, как дурак. В том, что это цветок Марго, я не сомневался. Кто еще из принцесс позволил бы своим цветам прорасти у меня дома? Ей, конечно, тоже не следовало бы.

Росток был еще совсем крошечным, и я не смог его опознать.

Около пяти утра я вышел из дома — Мирослава в это время обычно только собирается ложиться. Тем лучше, мне на руку, если она будет плохо соображать.

На улице мне никто не попался, если не считать Мира, — тот, как обычно, сидел на ящике у своего дома. Он что, сутками так сидит?

Старик задумчиво смерил меня взглядом.

— Привет, Мир, — поздоровался я.

— Привет, э… Как ты предпочтешь, чтобы я тебя назвал? — осклабился он.

— Предпочту, чтобы ты заткнулся, — огрызнулся я.

— Как скажешь, как скажешь, — рассмеялся Мир.

Первый блин вышел комом. Будем надеяться, что дальше пойдет лучше.

Я поднялся по ступенькам «Дома под вишнями» и толкнул дверь. В это время клиентов уже не ждут, и Шива где-то ошивался. Это хорошо, не придется его вырубать, но надо что-то делать с этими проклятыми каламбурами, в последнее время они из меня так и сыплются.

Я обошел фонтан справа и бесшумно поднялся на второй этаж. Я бывал в «Доме под вишнями», и расположение комнат мне знакомо. Хоть бы Мирослава оказалась в кабинете. Врываться в ее спальню мне не очень хотелось. У двери кабинета я замер. Она была там. И она меня почувствовала.

— Войди! — приказала Мирослава. — Хочу посмотреть на самоубийцу, рискнувшего проникнуть в мой дом!

Начинается. Я открыл дверь и замер на пороге.

Мирослава мертвецки побледнела, как будто увидела привидение. Хотя сравнение не совсем удачное — какое-то привидение вряд ли заставило бы принцессу даже слегка напрячься.

— Ты? Ты здесь? — выдохнула она.

— Мое почтение, принцесса, — я склонил голову.

Сейчас все зависело от ее следующего шага — нападет, позовет на помощь Шиву и Павлика или продолжит разговор? Меня устроит только последний вариант.

Мирослава выбросила вперед правую руку, но это было лишь защитное заклинание. Между нами повисла энергетическая паутина.

— Как ты сюда пробрался? — спросила она чуть спокойнее.

— Не важно как, важно зачем. Я пришел просить помощи, — добавил я поспешно, чтобы Мирослава не восприняла мою первую фразу как угрозу и не принялась метать молнии.

— Ты? У меня? Я должна в это поверить?

Мирослава обворожительно улыбнулась, и я почувствовал, что она плетет еще одно заклятье. Я даже узнал его. Это коронный номер Мирославы, и, на мое счастье, я его тоже уже видел.

— Ну, выкладывай. Я заинтригована.

Теперь ее левая рука метнулась вперед, и браслет в виде змеи слетел, в воздухе превращаясь в огромную ядовитую гадину. Не уверен, что успел бы среагировать, если бы не знал наверняка, что и как произойдет.

Я прыгнул в комнату, падая на колени и одновременно выхватывая меч. От раскрытой пасти мне удалось увернуться, и я рубанул змея по голове. Удар прошел по скользящей, практически не причинив твари вреда и лишь слегка оцарапав. Несколько капель зеленой крови попали мне на лицо. Я почувствовал в крови змеи паралитический яд, но меня это не слишком обеспокоило — у меня иммунитет практически ко всем ядам.

Змея уже занимала почти всю комнату и продолжала расти. Одно из колец попыталось обхватить мои ноги, и я не стал сопротивляться. Надо заканчивать с этим как можно быстрее, пока на шум не сбежался весь Леонтоподиум.

Змея Мирославы — очень мощное и настолько же тупое создание. Мозг пресмыкающегося сводит на нет все преимущества в силе и скорости. Эта змеюка всегда действует одинаково, а я видел, как когда-то она сожрала одну из голов Трети. Со мной такой трюк не пройдет.

Убедившись, что кольцо ее тела крепко держит меня, змея снова совершила свой бросок раскрытой пастью. Глупо, конечно, нападать таким образом на более быстрого врага, к тому же вооруженного мечом. Но я уже сказал, что змея была не слишком сообразительной, хотя справедливости ради стоит отметить, что знать о том, что яд на меня не подействовал, она тоже не могла. На этот раз я был в хорошей позиции, мне даже удалось снести змее голову таким образом, чтобы не перепачкаться по уши зеленой жижей. Кольца дернулись несколько раз, и на пол со стуком упал серебряный браслет.

Мирослава наблюдала за мной, склонив голову. Пока я разбирался с ее питомцем, она успела окружить себя еще тремя защитными заклинаниями. Я видел их все. И знал, что смогу их пробить. С огромным трудом, на грани моих возможностей, но все-таки смогу.

Мои способности никогда не были секретом для сестер, другое дело, что я впервые в жизни готов был пользоваться своей силой без оглядки на Элеонору и других принцесс. Скорее всего, я об этом пожалею. Хотя я вдруг с удивлением понял, что вовсе не обязательно. Уже одного воспоминания о том, что я могу побеждать, будет достаточно, чтобы скрасить мои грядущие печальные будни.

Я ударил себя рукой в грудь, будя энергию, которая с готовностью откликнулась. Хорошо, что передо мной была именно Мирослава, — я столько натерпелся от нее, что сконцентрировать луч не составило ни малейшего труда. Мое сердце гнало волну ненависти и гнева наружу, и я, вытянув обе руки вперед, выплеснул ее на принцессу.

Я сотни раз видел, как это делает Рада, но не подозревал, что отдача будет настолько сильной. Мне чудом удалось устоять на ногах, уши заложило, а из глаз посыпались искры. Сердце дернулось, на миг выбросив меня в какое-то безвоздушное пространство, но потом все-таки выдало следующий удар.

Все щиты Мирославы рассыпались, а она сама рухнула в кресло.

Несмотря на контузию, меня охватила эйфория. Надеюсь, это идиотское выражение полного счастья не отразилось на моем лице. Надо играть роль. Я с трудом взял себя в руки и, не убирая меч, шагнул к Мирославе.

Резать ее мне не пришлось. Не знаю даже, к счастью или к сожалению. Я был в таком состоянии, что это вполне могло доставить мне удовольствие. Но Мирослава улыбалась.

— Я на секунду подумала, что ты — Алик, — произнесла она, осторожно проведя пальцем по лезвию моего меча.

Мое сердце подпрыгнуло от радости. Поверила. Теперь нужно быть очень осторожным. Мирослава принцесса, она почует ложь. Ей, как и Раде, надо говорить только правду, но не обязательно всю.

— Так какой помощи ты от меня хочешь?

— Мне нужно, чтобы Марго вернулась в Федерацию.

Мирослава поморщилась.

— Так значит, девчонка работает на тебя?

— Наоборот. Это я принадлежу ей.

Мирослава пронзила меня взглядом.

— Не может быть.

— Но ты же сама это видишь. Я принадлежу к ее свите.

Я мысленно поблагодарил Риду за ее любовь к мозгодробильным интригам.

Мирослава кивнула. Я молчал. Чем больше она додумает сама, тем лучше. Я и так пляшу на мокрой крыше.

— Рида постаралась? — услышала отголоски моих мыслей Мирослава.

А я ее недооценил.

— Отчасти, — пришлось согласиться мне.

— И ты готов сразиться с Бессмертным?

— Не сейчас. Мне нужно время.

Это прозвучало фальшиво. Я вообще не собирался лезть в такие летальные неприятности, как бой с Бессмертным. Мирослава сложила руки на груди и откинулась в кресле. Моя последняя фраза ее не убедила.

Я лихорадочно искал подходящие слова. Что-то, во что Мирослава поверит. Что-то, во что ей понравится поверить. И это непременно должно быть правдой.

— И мне нужна Марго. Если я и смогу хоть что-то, то только с ней.

— Интересно, — протянула Мирослава. — Думаю, это как-то связано с ее основной способностью. Она даже моего трусливого сыночка подвигла поцапаться с Вадиком. Очень интересно. Так чего ты хочешь от меня?

— Мне нужно, чтобы Марго попала к Каролине. Как можно быстрее.

— И все? — удивилась Мирослава. — Зачем? Хотя стой!

Принцесса остановила меня прежде, чем я успел открыть рот. Она отгородилась от меня открытой ладонью.

— Не хочу этого знать. Просто провести Марго к Каролине. Так?

— Да.

Я не мог поверить, что все получилось.

— Ну что ж. Это я сделаю.

Поблагодарить я не успел, Мирослава, как выяснилось, еще не закончила свою мысль.

— При условии, что ты сейчас честно ответишь на мой вопрос.

У меня появилось очень плохое предчувствие. Худшее за день. Я медленно кивнул. Во взгляде Мирославы я отчетливо видел насмешку.

— Ты Алик?

Вот и все. Прямую ложь Мирослава учует, без всяких сомнений. Играть с ней во встречные вопросы нет смысла.

Я взглянул ей в глаза, улыбнулся, прекрасно понимая, как влип, когда вдруг ее ладонь снова взлетела вверх.

— Не надо! Этого тоже не хочу знать! Я помогу тебе. Даю слово.

Я пинками выгнал себя из того шока, в который меня вогнала Мирослава, и поклонился.

— Я благодарю вас, госпожа.

В этот момент в кабинет постучали.

— Матушка, с вами все в порядке?

Шива. Как вовремя.

— Если б меня хотели убить, я стала бы частью нашего прекрасного города уже полчаса назад, — раздраженно ответила Мирослава. — Проводи моего гостя!

Шива открыл дверь и бросил на меня любопытный взгляд. Его глаза вылезли на лоб.

— Глеб! — взвизгнул он фальцетом.

— Шива, ты идиот, это Алик! — Мирослава откинулась в кресле и прикрыла глаза рукой. — Сокол не может проникнуть в Леонтоподиум. По крайней мере, Рада в этом клянется.

— Алик? — недоверчиво спросил меня Шива.

Я улыбнулся, не придумав ничего умнее. По количеству улыбок за последние сутки я переплюнул Чеширского кота.

— Ну, классно выглядишь, — промямлил Шива.

— Я сказала — проводи нашего гостя. Выведи его через черный ход. Если кого-нибудь встретишь, объясни, что это Алик. А потом вернись ко мне. Мне надо будет промыть тебе мозги, — прикрикнула на него Мирослава.

В компании притихшего Шивы, бросающего на меня косые взгляды, я спустился на первый этаж, гадая, поняла Мирослава, что я — это я, или все-таки нет. По большому счету это не имело значения. Она пообещала помочь.

Однако такой невиданный успех исчерпал весь мой лимит везения. Неприятности начались сразу за дверью «Дома под вишнями» и приняли облик Вадика.

— Привет, дорогой брат! — он стоял за углом, прислонившись плечом к дому.

Похоже, он поджидал меня. Скорее всего, видел, как я входил.

Я махнул ему рукой, все еще надеясь, что смогу улизнуть. Не тут-то было.

— Сделай милость, скажи мне — а что ты тут делаешь? Я же умру от любопытства, если не узнаю.

— Хочешь умереть от чего-то другого? — проворчал я.

Вадим преградил мне дорогу, и я понял, что шутки кончились.

— Мирослава жива? — спросил он.

— Конечно жива.

— Вот и славно. Хороший мальчик!

Вадик хлопнул меня по плечу, и я понял, что проиграл еще до начала драки — правая сторона тела онемела. Первое правило в схватках с личами — ни при каких обстоятельствах не позволяйте им к вам прикасаться. Хороший лич, а Вадик был просто первоклассным, может опустошить вас и с дальнего расстояния, но тактильный контакт — это козырь, который не побить.

Поняв, что меч, висящий за спиной слева, мне все равно не выхватить, я упал, прижав своим весом негнущуюся правую ногу, и откатился. Несмотря на паралич, я по-прежнему быстрее Вадика. У меня был только один нож, одна рука и один шанс.

Мой новый нож не слишком хорош для метания, обычно я использую его по-другому, но тут выбирать особо не приходилось.

Я замахнулся, одновременно слыша, как Вадик с шумом втянул в себя воздух, высасывая из меня жизнь. Стало трудно держать спину и голову, я упал, чувствуя, что дышать тоже трудно. Сил не хватало даже на вдох. Как же быстро он меня уделал. Но вдохнуть все-таки удалось.

Послышался какой-то булькающий звук. Я повернул голову в сторону лича и увидел, как Вадик пытается вытащить из горла мой нож. Кровь хлестала из раны и лилась у него изо рта. Пожалуй, он будет занят не меньше минуты, а то и двух.

Надо вставать. Паралич постепенно проходил. Я рывком поднялся и даже сумел, хотя и неуклюже, выхватить меч. Вадик, заливая кровью все вокруг и держась обеими руками за горло, отступил. Его глаза стали темными безднами, но во мне этого добра ничуть не меньше, чем в нем, а то и побольше.

Я рассмеялся, только сейчас осознав, как удачно все вышло — с дырой в горле Вадик не мог ни говорить, ни тянуть жизнь, а меч не позволит ему приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки.

И все же он рискнул — попытался достать меня слева. Я не ожидал этого и не успел ни о чем подумать — мое тело сработало быстрее, чем голова. Со мной это часто бывает. Я перехватил меч обеими руками и рубанул Вадика по локтю практически без замаха. Его рука покатилась по земле. Вадик завыл, и вой лича ударил по ушам не хуже вечного гула. Именно из-за него я не услышал звук за спиной и обернулся слишком поздно. Мощный удар сбил меня с ног — я отлетел метров на десять и пропахал спиной еще столько же после приземления.

Огромная крылатая фигура опустилась на землю между мной и Вадиком. Вот только его тут сейчас не хватало!

— Что на вас нашло? Совсем с катушек слетели? — сварливо поинтересовался Павел.

Вадим что-то прохрипел ему в ответ.

— Ты серьезно?

Я успел подняться. Павел, заслонив своей широкой спиной истекающего кровью брата, пристально смотрел на меня. Меня всегда поражала связь между этими двумя. Они были самой странной парой во всем Леонтоподиуме.

— Ну и зачем ты так вырядился? — спросил Павел, не отводя от меня глаз.

Второй неудачный блин. Хотя в данной ситуации это было даже кстати.

— Решил сменить имидж.

Павел подошел поближе, продолжая меня рассматривать. Под его взглядом моя уверенность в себе, вскипевшая после победы над Мирославой и Вадиком, таяла, как снег на солнце. Что-то от него такое исходило, что напрочь выбило у меня почву из-под ног. Наверное, дело в том, что Павел почти ангел. Если бы сейчас ему вздумалось меня скрутить, он справился бы со мной безо всяких проблем.

— А меч где взял? — спросил он.

— На Поле чудес.

— Ты полный псих, — вздохнул Павел.

Я кивнул.

— Говорю тебе, это Глеб, — прохрипел Вадик, уже закончивший плеваться кровью.

— Это Алик, — уверенно сказал Павел, — просто чистый и в нормальной одежде.

— Нет, — Вадик уже говорил почти нормально, — что я, по-твоему, дурак? Дело не в одежде, дело в нем самом! Как ты не чувствуешь?

Вадим прервал свою тираду, впившись в меня черным взглядом. Он нахмурился, на его лице появилась растерянность. Я улыбнулся ему, чтобы окончательно добить.

— Как это? Он был другим всего минуту назад! Клянусь тебе, он был другим!

— Завязывай с героином. У нас на следующей неделе работа, так что будь добр, избавься к этому времени от галлюцинаций и бреда! — разразился гневной речью Павел. — И не теряй больше конечности! Рада снимет тебе голову, если ты сорвешь нам концерт!

Вадик со злостью пнул свою отсеченную руку, уже оплетенную побегами вишни.

— Да пошел ты! — он резко развернулся и зашагал в сторону Вишневого тупика.

Мы остались с Павлом. Надо было решить с ним один вопрос, раз уж он так вовремя подвернулся.

— Слушай, тут одна просьба, — начал я, даже не представляя себе, как сформулировать ту глупость, которая так запала в душу Марго, — в общем, ты не мог бы держаться сегодня поближе к оранжереям?

— У кого намечаются проблемы? — спросил Павел угрюмо.

— У неопределенного круга лиц.

— У всех, что ли? — правильно понял мой намек Павел.

— Типа того.

— Ладно, — просто согласился полуангел.

— Буду должен.

Я уже отошел на несколько шагов, когда Павел меня окликнул.

— Алик.

Я остановился.

— Я тоже это видел. Если Элеонора узнает, что ты так можешь, — тебе конец. Она запрет тебя, так же как Еву.

— Пусть попробует.

Павел даже не нашелся что ответить. Я и сам не понял, отчего вдруг так расхрабрился. Что-то внутри меня на миг всплыло на поверхность, заставив забыть все страхи, а потом снова исчезло. Я быстро шагал по Вишневому тупику к Полю чудес, пытаясь понять, что на меня нашло.

Теперь, оставшись наедине с самим собой, я поражался своим недавним мыслям и чувствам. Руки тряслись, как с похмелья. Я зашел в ближайший переулок и достал нож. Трех обычных разрезов мне на этот раз не хватило. Я и не заметил, как превратил свое лицо и шею в кровавое месиво, даже безо всяких рисунков и узоров. Но отпустило.

Времени мало, Мирослава вот-вот потащит Марго к Каролине. А мне еще надо вернуть метлу.

Марго

Марго очень надеялась на то, что Мирослава придет к ней, но все равно вздрогнула, когда дверь без стука распахнули. Не спрашивая разрешения, Мирослава вошла в комнату.

Сегодня она была вся в белом — воздушное белоснежное платье только подчеркивало ее нездоровую бледность.

Марго поднялась с нерастеленной кровати, на которой провалялась всю ночь, даже не раздеваясь.

Мирослава привычно брезгливо поморщилась.

— У меня чудесная идея, — начала разговор принцесса, внимательно следя за Марго, — почему бы нам сегодня не навестить Каролину?

Сердце Марго бешено забилось.

«Значит, у Алика все получилось!»

— Конечно, — кивнула она.

— Идем сейчас? Или тебе нужно время подготовиться?

Марго заколебалась. Мак лежал у нее в нагрудном кармане, но она, несмотря на несколько часов раздумий, так и не смогла понять, что же с ним делать. Спрашивать совета у Мирославы она не решалась — что бы там ни придумал Алик, вряд ли он честно посвятил принцессу в их планы. К удивлению Марго, Мирослава не торопила ее с ответом. Она повернулась спиной и рассматривала свой разоренный сад. Новые цветы уже начали распускаться, но деревья по-прежнему выглядели голыми.

— Я, пожалуй, готова, — решила Марго.

— Отлично. Кстати, почему до сих пор нет твоего цветка? — Мирослава указала пальцем на пустой цветочный горшок на подоконнике.

— Моего цветка?

— Если ты еще не заметила, свой особый цветок есть у каждой из нас. Мы как-никак феи цветов.

— Ты шутишь, да? — с надеждой спросила Марго.

— Если бы. Это пошутила когда-то наша общая прабабка Морана. Чувство юмора у нее было прескверное. Так что начинай считать себя феей и вырасти уже цветок! — раздражения в голосе Мирославы было даже больше, чем обычно.

— Я постараюсь, — Марго решила за лучшее продемонстрировать покорность. Главное сейчас — оказаться рядом с Каролиной. — Так мы идем?

Мирослава потерла лоб пальцами, как при головной боли.

— Идем.

Мирослава и Марго вышли в сад. Марго поморщилась — сильный ветер, дувший сегодня в лицо, принес какой-то мерзкий запах, перебивающий аромат вишен.

— Это река, — коротко бросила Мирослава, — не обращай внимания.

Принцесса, не замедляя шага, что-то прошептала, и ветер изменил направление. Вскоре от странной вони не осталось и следа.

Вишни Мирославы, как и лилии Рады, росли ровными рядами. Принцессы шли по длинной прямой аллее, которая привела к высокому старому дереву. От дерева, как лучи, разбегались другие аллеи.

«Это и есть ее портал», — поняла Марго.

Мирослава подошла к гигантской вишне и коснулась рукой коры. Марго показалось, что дерево ответило на прикосновение. И действительно, несколько цветков оторвались от веток и безо всякого ветра полетели в одну из аллей справа.

— Туда, — кивнула Мирослава.

Белые лепестки вели принцесс, и вот уже деревья сменились изгородью из белых вьющихся роз, а впереди показалось огромное, этажей в пять, стеклянное здание.

— Это оранжерея? — спросила Марго.

— А есть другие варианты? — осведомилась Мирослава.

Марго не стала огрызаться, признав, что Мирослава, в общем-то, права.

— А зачем вам в отсутствие солнца вообще нужна стеклянная оранжерея? — снова не удержалась она.

— А вот это хороший вопрос. Это не стекло, это хрусталь. И нужен он для того, чтобы кое-кто не смог выбраться наружу.

«Ясно. Еще одна тюрьма, только почетная», — поняла Марго.

Оставшуюся часть пути они прошли молча.

Розовый сад поражал воображение своими размерами и шикарными цветочными композициями. Розы были везде, насколько хватало взгляда. По ощущениям, сад Каролины был раз в десять больше вишневого сада, который и сам совсем недавно показался Марго огромным. Наверное, все вишни Мирославы легко уместились бы в одной только оранжерее, к которой они направлялись.

У входа в хрустальное здание стояла охрана. Марго попыталась не очень таращиться на двух караульных, но получалось плохо — такую экзотику нечасто увидишь.

Справа вход охраняла абсолютно квадратная женщина — ростом она едва дотягивала Марго до подбородка, но при этом была вчетверо шире в плечах, а слева у двери стоял высокий, под два с половиной метра, сухой, как скелет, мужчина. На обоих были широкополые соломенные шляпы и, несмотря на теплую погоду, длинные серые пальто. Женщина держала в красных обветренных руках топор, мужчина был вооружен жуткого вида крюками.

При виде Мирославы они занервничали, но, когда принцесса подошла к оранжерее, оба поклонились.

Мирослава и не думала замедлять шаг.

— Госпожа, принцесса Рада приказала никого не пускать, — пискнула стражница, когда они с Марго приблизились на критическое расстояние.

Мирослава не обратила на нее никакого внимания. Марго даже испугалась, что принцесса врежется в стеклянную дверь оранжереи, но нервы у второго стражника сдали раньше — в последнюю минуту он распахнул двери.

Марго проскользнула вслед за гордо шагающей Мирославой. Ей даже стало немного жаль стражников — вид у них был совершенно растерянный и подавленный. Было ясно, что связываться с Мирославой они не посмели и теперь прикидывали, как будут объясняться с ее сестрой Радой. Но стоило Марго войти в оранжерею, как стражники с их проблемами моментально вылетели из ее головы — розы тут были просто невероятными. Таких крупных и роскошных цветов Марго не видела никогда. Не меньший эффект производил и солнечный свет, исходящий от мощных ламп под потолком. Марго, уже успевшая привыкнуть к вечным сумеркам Леонтоподиума, в первый момент даже зажмурилась. Аромат роз тут стоял такой, что дух захватывало.

— Это потрясающе, — не удержалась Марго.

— Да, энергии у Каролины немерено, — снисходительно согласилась Мирослава.

Им навстречу выбежала хозяйка оранжереи, такая же легкая и жизнерадостная, как и в прошлую их встречу. Она опять была в белом и с распущенными волосами.

— Мирослава, какой сюрприз! Ты уже сто лет ко мне не заглядывала! Да еще и Марго! Я так рада!

Марго улыбнулась, Мирослава скорчила улыбку.

— Я знакомлю Марго с городом. Твои владения — его шестая часть. Покажешь оранжерею?

— Конечно! С удовольствием! Пойдемте пить чай!

Каролина подхватила Марго под руку и потащила ее за собой, без остановок треща о том, как она рада видеть дорогую сестру.

«Похоже, ей тут очень одиноко», — подумала Марго, слегка ошарашенная таким приемом. Мирослава с ехидной улыбкой шла позади.

Розы с каждым шагом становились все больше, попадались отдельные экземпляры размером с голову. Каролина привела их в круглый стеклянный зал, так же как и все здание, заполненный розами и солнечным светом.

Посреди комнаты стоял хрустальный стол, с потолка свисали граненые хрустальные шары и мелодично звенящие колокольчики. Солнечные зайчики от всего этого хрусталя создавали просто сказочную атмосферу.

— У тебя потрясающий дом! — искренне восхитилась Марго.

Каролина расплылась в улыбке.

— Только в глазах рябит. Немного, — вставила Мирослава, но испортить Каролине настроение ей не удалось.

Та хлопнула в ладоши и откуда-то из боковой галереи появились слуги. По крайней мере, Марго решила, что это слуги. Три фигуры, внесшие кресла, были с ног до головы завернуты в длинные белые накидки, на их лицах были сплошные зеленые маски. Двигались они плавно и бесшумно.

— Стильненько. Сочетаются с интерьером, да? — прокомментировала Мирослава, заняв одно из принесенных кресел. — Мне абсент.

— Конечно.

— А мне кофе, — ответила на вопросительный взгляд Каролины Марго, — черный без сахара.

— Так как продвигаются твои дела? — спросила Каролина, когда слуги, сервировав стол, покинули зал.

— Нормально.

— Она еще не вырастила ни одного цветка, — пригубив из бокала, сообщила Мирослава.

— Ничего, я уверена, со временем твой сад будет не меньше моего, — Каролина гордо обвела глазами оранжерею.

— А это так важно? Все эти цветы? — Марго увидела прекрасную возможность перевести разговор на интересовавшую ее тему.

Красный мак в кармане жег грудь.

— Ну конечно! Твои цветы — это проявление твоей силы. Например, эдельвейсы Элеоноры — это энергетическая система города, а наши сады — барьеры. А еще с помощью своих цветов можно подчинять новые территории, получать и отдавать энергию, творить заклинания и насылать проклятья. Ну и, конечно, твой цветок — это отражение твоего внутреннего мира.

— А воспользоваться чужим цветком как-то можно? — осторожно спросила Марго.

Мирослава бросила на Марго подозрительный взгляд. Каролина беззаботно рассмеялась.

— Конечно нет! Это же чужая сила! Что-то полезное можно сделать только со своими цветами.

Марго воспользовалась песочным печеньем, чтобы взять небольшую паузу.

«Зачем Рида послала меня за этим проклятым маком, если я ничего не могу с ним сделать? Мне что, искать Еву? — размышляла она. — Да к тому моменту, когда я смогу до нее добраться, Элеонора успеет не то что восстановить силы, а даже уйти на пенсию по старости! Я без Алика даже до колокольни не доберусь, не говоря уже о том, чтобы туда проникнуть».

И тут Марго поняла, что это неправда. План вырисовался сам собой.

— Покажешь мне свою оранжерею? Тут так здорово! — попросила она, ставя чашку на стол.

Каролина в ту же секунду вскочила на ноги. Марго никак не могла заставить себя спокойно реагировать на ее внезапность и порывистость.

— С удовольствием! Мирослава, ты с нами?

Марго сжалась от напряжения, но Мирослава, похоже, действительно решила дать ей карт-бланш.

— Нет уж, идите без меня. Мне и тут хорошо.

Принцесса осушила бокал одним махом, и возле нее мгновенно возник слуга с новой порцией.

Каролина потащила Марго по галерее. Через полчаса беготни Марго уже тошнило от гигантских белых роз и болтовни Каролины, и она решила, что самое время переходить к активным действиям.

— Сплетем венки? — невинно предложила она.

Каролина закусила нижнюю губу, ее глаза заблестели.

— Давай. Только тс-с, — она приложила палец к губам.

— Само собой. Где у тебя лучшие розы для венков?

Марго до конца не верила, что все получится, но Каролина привела ее именно туда, куда нужно, — к лабиринту из роз, который она видела из дома Рады. Лабиринт казался не очень большим, и это вселяло надежду. Его можно будет обшарить за полчаса.

— Это твой портал?

— Да, — Каролина беззаботно махнула рукой в сторону лабиринта. — Давай начнем с моего венка.

Марго заставила себя набрать целую охапку цветов, нетерпеливо присматриваясь к лабиринту. Вход в него был только один, но от центра наверняка ведут несколько путей. Каролина сидела на земле, полностью поглощенная плетением венка. Марго сложила розы перед ней.

— Я соберу еще, на два венка тут не хватит.

Каролина кивнула, не отрываясь от своего занятия. Она была полностью поглощена цветами, а ее губы беззвучно шевелились.

«Это не просто венки. Она плетет какое-то заклинание», — поняла Марго, но размышлять об этом не было времени, девушка решительно направилась в лабиринт.

Коридоры из цветов были высотой примерно в три человеческих роста, а тропинки оказались не такими широкими, как рассчитывала Марго, и ей пришлось подавить накатившую клаустрофобию. Сейчас было не до банальных страхов.

Скрывшись за плотной стеной, Марго перешла на бег. Первое ответвление появилось почти сразу — коридор шел под прямым углом вправо. Марго повернула туда, решив, что будет обследовать все коридоры по порядку, но через пару минут наткнулась еще на одну развилку, на этот раз из трех коридоров. С нарастающим беспокойством она снова выбрала правый коридор — и уже через десять шагов снова стояла у развилки. В подсознании начала зарождаться паника.

«Это ведь ответвления только первого поворота! Что, если лабиринт гораздо больше, чем кажется снаружи?»

Снова направо, и снова.

«Сколько времени прошло?»

Лабиринт очень напоминал ей что-то, но это ощущение все время ускользало. Марго остановилась и заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть, а затем снова продолжить путь, уже спокойно. Ей стало ясно, что бегать в этом лабиринте можно очень долго.

«Рида не предупреждала об этом, значит, вообще не считала препятствием…

Рида! — Да, то первое место, которое Марго пыталась вспомнить, было связано с Ридой. — Ну конечно! Это же настолько просто, что надо было догадаться с самого начала!»

Именно такое ощущение было у Марго в ту первую ночь в топях!

«Невозможно выйти из топей, если не попросить Риду о помощи. И лабиринт действует так же! Но я не могу позвать Каролину!

Хотя, когда Рада была в топях, и ей не нужна была помощь Риды.

Потому, что она принцесса.

Как и ты, — пронеслось в голове у Марго, — только раз в сто круче».

Как раз в этот момент за зеленью показался просвет. Ноги сами перешли на бег. Впереди показался дворик с лилиями. Марго остановилась.

«Так. Я думала о Раде — и вышла к ее порталу. Значит, надо сконцентрироваться на Еве. Все действительно просто. А повороты и развилки не имеют никакого значения».

Марго попыталась в деталях представить себе Еву — ее длинные черные волосы, миндалевидные глаза.

«Что там еще было? Цепь, прожектор, женская фигура, раскачивающаяся вниз головой».

Яма под колокольней ожила в воображении Марго. И тут девушка уперлась в тупик. Коридор, по которому она шла, заканчивался стеной из плотно переплетенных стеблей и листьев.

«Видимо, повороты все-таки имеют значение. Может, портал Рады был просто удачным совпадением?» — в замешательстве подумала Марго.

Она уже развернулась, чтобы выйти из тупикового коридора, как вдруг что-то у груди дернулось. И еще раз.

Цветок мака, тот самый папавер сомниферум, тихонько пульсировал.

«Портал рядом, — с надеждой подумала девушка. — Вот только где?»

Она снова повернулась к тупику.

«Да, точно. В доме Рады портал Евы был задернут шторой. Что, если и Каролина его как-то прикрыла?»

Марго положила руки на живую стену. Несколько шипов уперлись ей в ладони.

«Портал там. За этими розами».

Марго попыталась разорвать стебли, но безуспешно — они не поддавались. Несколько шипов расцарапали кожу.

«Проклятые розы! Мне нужно туда! Немедленно!»

Марго, не обращая внимания на боль, со злостью вцепилась пальцами в плотные жесткие стебли.

— Мне нужно туда! — крикнула она в ярости.

И розы поддались. Марго даже сначала не поняла, что происходит, — сквозь стройную вязь роз протиснулся какой-то треугольный листик. Розы набросились на него и задушили, но рядом появился еще один такой же листок, и еще.

Какое-то другое растение прорастало сквозь стену роз, и вот уже распустились маленькие алые пятилистные цветочки. Новое растение душило розы, которые вяли и опадали черной трухой, открывая проход. Красные цветы собрались в метелку. Марго было очень любопытно, что это за растение, она точно видела его раньше, но не могла вспомнить, где именно.

«Привет, мой загадочный цветок», — Марго коснулась соцветия рукой.

К сожалению, времени на созерцание у нее не было. Она шагнула в открывшийся коридор, в конце которого был виден луч прожектора, освещающего сидящую на цепи женщину. Марго остановилась на краю ямы.

Ева заметила ее.

— Привет! — растерянно проговорила Марго.

Она поняла, что совершенно не готова к разговору. Что говорить этой принцессе? Марго и сама точно не знала, чего от нее хочет.

Принцесса не ответила на ее приветствие, просто продолжала спокойно наблюдать. Она не шевелилась и, как и Рида на своем камне, больше походила на статую, чем на живую женщину.

— Ева, мне очень нужна твоя помощь! — решилась Марго. — Я хочу выбраться отсюда. Из Леонтоподиума. И… это долго объяснять, но мне очень нужно, чтобы Каролина устроила…

Марго замолчала. Стоило ли в такой ситуации играть словами? Это лицемерие и трусость. Вещи нужно называть своими именами.

— Мне нужно, чтобы ты вызвала у Каролины приступ безумия. Я хочу сбросить заклятье Элеоноры.

Молчание.

— Ты поможешь мне? Ну пожалуйста!

Ева легко взмахнула кистью, и Марго увидела волну энергии, направленную на нее. Ни отскочить, ни защититься она не успела. Мощным ударом ее отбросило далеко назад и вверх. Марго ударилась об изгородь, которая смягчила падение, и скатилась с нее в лабиринт.

Девушка тут же вскочила на ноги, но даже не смогла определить, в какой стороне находился теперь портал Евы.

«Что это было? Ева отказала ей? Или все-таки попытается помочь? И что теперь делать с маком?»

— Что произошло? Я чувствую какой-то всплеск энергии! — Каролина, уже с венком на голове, появилась из-за угла. — С тобой все в порядке?

— Я заблудилась, — промямлила Марго, уверенная, что ее сейчас разоблачат.

Но в серых глазах Каролины уже не было и намека на разум. Похоже, венок действовал сам по себе и без мака. На лбу принцессы опять сверкали капли крови.

— Бедняжка. Пойдем, я сплету корону и тебе.

Каролина помогла Марго встать и буквально за минуту вывела из лабиринта. Неподалеку валялась целая груда белых роз.

— Садись, я быстро. У меня выходят отличные венки. — Каролина опустилась на траву перед розами.

Марго посмотрела на венок на голове принцессы и, даже не отдавая себе отчета в том, что делает, вставила мак между двумя розами. Каролина на секунду подняла на нее глаза и доброжелательно улыбнулась. Марго стало стыдно. Каролина не заслуживала такого обращения. Это как ударить ребенка.

— Ну, садись же, — еще раз пригласила принцесса.

Марго послушно опустилась рядом с ней. Мак остался в венке Каролины.

— Я так рада, что ты появилась! У нас уже столько лет не было новых принцесс. Последней пришла Рада, — весело болтала принцесса, увлеченная новым венком.

— Вот как? — отозвалась Марго.

На сердце у нее было тяжело. Она уже начала думать, что будет лучше, если Ева действительно ей отказала.

— Да. Из изначальных, тех, кто был с Элеонорой с самого основания, остались только Рида и Мирослава, мы с Радой и Евой моложе их. Но ты самая молодая, никто из принцесс никогда не попадал в Леонтоподиум раньше первой сотни лет. Еще не так давно с новыми принцессами не было проблем — все время приходили претендентки, можно было даже выбирать из них, но с тех пор, как Бессмертный прорвался в Федерацию, никто больше не появлялся.

Марго рассеянно слушала треп Каролины, пропуская его мимо ушей. Она чувствовала, что что-то вот-вот произойдет. У нее перед глазами возник образ обнаженной женщины, соскользнувшей с цепи и повисшей вниз головой.

— Конечно, Бессмертный губит всех носителей гена цезаря не из-за Леонтоподиума, он просто боится, что появится тот, кто сможет его свергнуть. А он хочет править Федерацией вечно. Наш демографический кризис — это побочный эффект его действий.

«Вечно править Федерацией?» — Марго попыталась сконцентрироваться и вникнуть в суть слов Каролины, но получалось плохо.

Фигура на цепи заняла все ее сознание. Ева начала медленно раскачиваться.

— И тем не менее я верю, что мы выстоим. Мы защитим мост и не позволим уничтожить Федерацию. Хотя надо признать, с Бессмертным мы облажались. Элеонора до сих пор не оправилась от предательства Тритрети.

«Уничтожить Федерацию? О чем она?» Марго заставила себя вернуться к реальности.

Ева раскачивалась все быстрее.

— А что угрожает Федерации? И при чем тут мост? — спросила она, но Каролина уже потеряла интерес к своему рассказу.

— Я закончила! Смотри, какая чудесная корона! Ты будешь прекрасной королевой!

Каролина вскочила на ноги, чтобы надеть Марго венок, но в этот момент раздался низкий раскатистый звон. У Марго перехватило дыхание. Набат. Она видела Еву, привязанную к концу цепи колокола. Женщина летала от края до края своей бездны, заставляя колокол надрываться, но ее хохот перекрывал звук набата.

Венок Каролины вспыхнул, мгновенно загорелись и ее длинные волосы. Каролина закричала, пытаясь сорвать венок.

«Господи, что я наделала!» — Марго бросилась к принцессе, но тут земля под ее ногами дрогнула. Второй толчок, гораздо сильнее первого, заставил девушку упасть. Она все еще видела кричащую Каролину, пламени уже не было, но венок по-прежнему оставался на ее обгоревшей голове.

— Каролина! Успокойся, дорогая! Я здесь! — рядом появилась Мирослава, бледная как смерть.

Еще один подземный толчок — и Марго услышала, как зазвенела оранжерея. И опять.

Мирослава вытянула перед собой ладони и дунула на них — Каролину окутало золотистое облако. Принцесса упала на колени, закашлявшись.

— Что с ней? Как ты это сделала? — закричала Мирослава. — Весь город ходуном ходит!

Марго не успела ответить. Прокашлявшись, Каролина вскочила на ноги и резко взмахнула сжатой в кулак рукой. Оранжерея всхлипнула и пошла трещинами.

— Нет! — взвизгнула Мирослава.

Она коснулась ладонями земли, и поляна ожила: отовсюду полезли змеи, их были тысячи — они все, переплетаясь и извиваясь, устремились к Каролине.

Каролина престала кричать — она метнула в Мирославу полный ненависти взгляд, а потом занялась змеями — ближайшие к ней гады начали превращаться в камень.

— Это не простой припадок! Как ты это с ней сделала? — воспользовавшись передышкой, Мирослава подбежала к Марго. — Отвечай!

Мирослава встряхнула оторопевшую Марго за плечи.

— Она же разрушит город, если сможет выбраться! Ну?

— Мак, — успела ответить Марго, прежде чем из земли вырвался фонтан камней.

Булыжники подбросило вверх с огромной силой, и несколько из них пробили стекла. На крышу оранжереи почему-то падал снег.

Мирослава что-то прокричала, вскинув руки, но очередной каменный залп заглушил ее слова. Марго увидела, как разбитые окна затягиваются голубоватой пленкой. Каролина тоже это заметила. Камни поднялись в воздух и снова на бешеной скорости полетели к границам оранжереи. Соприкасаясь с голубой энергией, они взрывались, разлетаясь каменной крошкой и снопом искр.

Оставшиеся в живых змеи тем временем сплелись в один клубок, из которого начало подниматься отвратительное человекоподобное существо, состоящее из извивающихся и шипящих змей. Монстр на гибких змеиных ногах направился к Каролине, но на его пути из земли вырос каменный великан — тоже человекообразный, но похожий на грубо вырезанного болванчика. Креатуры сцепились.

Каролина еще раз тряханула оранжерею, раскачивая ее каркас. Вся конструкция держалась только благодаря усилиям Мирославы, и было видно, что это дается ей нелегко, — вены на шее вздулись, губы посинели.

— Успокойся! — раздался властный голос, заполнивший всю оранжерею.

Со стороны лабиринта к Каролине приближалась Элеонора. Каролина обернулась и, казалось, действительно притихла. Камни легли на землю.

— Где Рада? — выкрикнула Мирослава. — Мы не справимся с ней!

— Справимся. Рада занята, у нас начался ледниковый период. Метель, — ответила Элеонора.

Мирослава истерично расхохоталась.

— Каролина, сними венок, — приказала Элеонора. — Все будет хорошо, дорогая. Ты сейчас успокоишься.

В ответ земля загудела, а в королеву полетели камни. Та отбросила их, даже не пошелохнув пальцем.

— Я сказала, ты сейчас успокоишься!

Элеонора вытянула руку, в которой что-то белело.

«Карты, — поняла Марго. — Она пытается направить события по своему сценарию. Насколько далека от реальности вероятность того, что Каролина сейчас успокоится?»

«Очень, очень далека», — ответила себе девушка.

Воздух завибрировал. Энергии вокруг набралось столько, что она стала осязаемой. В какой-то момент Мирослава потеряла сознание. А Каролина и Элеонора замерли, глядя друг на друга. На лице Элеоноры явственно проступили морщины, волосы стали седеть.

Марго не могла сказать, сколько прошло времени, но вдруг ее словно осенило — портал! Она с неожиданной ясностью осознала: королева исчерпала свои силы, а значит, путь домой открыт. Раде сейчас тоже не до нее. Никто не станет ее задерживать. Она сможет, все получится.

Марго вскочила и бросилась к лабиринту. Каменный голем уже раздавил змеиного человека и теперь добивал оставшихся змей.

Девушка почти добежала до лабиринта, когда услышала за спиной злобный смех Каролины. Безумная принцесса побеждала! Элеонора упала на колени. Две карты висели в воздухе перед ней, но Каролина уже тянула к ним каменную руку, выросшую из-под земли.

В голове звучал смех Евы, похоже, эта принцесса тоже слетела с катушек.

«Или для нее это нормально?»

Вверху над остатками хрустальной крыши мелькнула большая крылатая тень, значит, Павел все-таки пытался помочь горожанам. Что он будет делать, когда Каролина вырвется из оранжереи?

Проклиная все на свете, Марго побежала к принцессе. На ее счастье, Каролина была полностью поглощена борьбой с Элеонорой — ее, Марго, никто вообще не принимал в расчет.

«Только венок. Если не поможет, беги! — твердила себе Марго. — Да в любом случае — беги!» Сорвать с Каролины венок оказалось несложно. Марго с отвращением отбросила почерневшее украшение с остатками светлых волос и обгоревшей кожи на шипах.

Лишившись венка, Каролина обернулась и зашипела, но уже в следующую секунду Элеонора снова атаковала.

Марго бросилась в лабиринт.

«Рида, топи Риды, — повторяла она. — Ну же!»

И болото показалось среди роз.

«Странно, что этот портал у Каролины не закрыт», — подумала Марго, но, подбежав к нему, поняла, что на это была веская причина — безо всякого предупреждения розы сменились чертополохом. Этот коридор в лабиринте Каролины тоже был тупиковым, но его открыли с другой стороны.

Вбежав в портал, Марго оказалась в странном сооружении, похожем на небольшой деревянный дом — из его распахнутой двери было видно ночное болото.

Девушка спрыгнула вниз с невысокого крыльца и обернулась, чтобы рассмотреть портал Риды — это действительно был деревянный домик с треугольной крышей. Окон в нем с этой стороны не было вообще, а дверь в дом вела всего одна.

«Получается, у Риды есть портал только к Каролине? Хотя какая разница!

Надо забрать Киру. Мы договаривались, что она будет ждать меня у солевой межи. И надеюсь, зелье Риды, которое я ей отдала, сработает».

Марго побежала по тропинке, ведущей от домика. Чертополохи, окружавшие его, были в человеческий рост, из чего девушка заключила, что находится где-то в самом центре топей.

— Рида! Мне нужно к меже! — прокричала она.

— И что? Я, по-твоему, служба такси? — раздался насмешливый голос.

«Нашла время ерничать! Ведьма чертова!» — Марго бежала сквозь чертополох, которому не было видно ни конца ни края.

— Рида! Где межа?

Рида больше не отзывалась. Над топью медленно восходила вторая луна. Марго металась по болоту, с каждым шагом чувствуя подступающее отчаяние.

«А что, если ведьма и не планировала выпускать ее из Леонтоподиума? Что, если ее целью было насолить Элеоноре и устроить в городе хаос?»

Вдруг в свете лун Марго заметила справа от себя что-то желтое. Грун неподвижно стоял в нескольких шагах от нее, подняв над собой зонтик. Убедившись, что Марго его видит, он приложил палец к губам и молча указал зонтиком в противоположном направлении.

— Спасибо! — беззвучно поблагодарила Марго.

Она понятия не имела, почему этот практически незнакомый человек решил ей помочь, но пообещала себе, что непременно подумает об этом. А сейчас нужно было добраться до межи и забрать Киру.

Межа действительно оказалась там, где указал Грун. За межой был день и шел снег. Из-за этого снега Марго не могла как следует рассмотреть стоящую у приграничья фигуру.

— Кира! — окликнула она.

Фигура обернулась, и Марго с облегчением рассмеялась — это была Кира. Такая, какой она помнила ее до всего этого безумия, — без шрамов и увечий, даже рука была на месте. Кира подбежала к ней.

— Скорее, уходим. Здесь волки!

— Волки? — переспросила Марго.

— Да, с метелью пришли волки. Думаю, в топи даже они не сунутся, ну лучше убраться подальше.

Кира снова стала прежней — надежной и решительной. Рядом с ней Марго сразу почувствовала себя уверенней.

— Рида сегодня не хочет показывать мне дорогу в топях. Я не уверена, что мы сможем найти платформу «Кардус», — пожаловалась она.

— Рида занята. — Кира кивнула на вторую луну: — Этот фокус означает, что она затеяла что-то очень пакостное. А дорогу можно найти и без нее, отсюда и простые горожане убегают.

— А Алик говорил, что из Леонтоподиума не сбежать, что он всех выслеживает и убивает, — Марго с трудом поспевала за Кирой.

— Значит, нам очень повезло, что Алик на нашей стороне.

В небе рядом с двумя лунами вдруг вспыхнула еще одна. Присмотревшись, Марго поняла, что это не луна, а колесо с лучами, такое же, какое было на короне Элеоноры.

— А вот это очень плохо! Бежим! — скомандовала Кира.

Девушки перешли на бег. Колесо в небе завертелось, разгораясь все сильнее. Скоро оно уже сияло ярче обеих лун.

— Что это? — спросила Марго на бегу.

— Элеонора пытается изменить ход событий. Если бы не иллюзии Риды, ей бы это уже удалось!

Когда впереди появились очертания Кардуса, Марго не поверила своим глазам. Неужели все действительно получится? Девушки вбежали на платформу.

— Я вижу поезд, готовься.

— А как же Алик? — опешила Марго.

— Он выполнит свою часть плана. Поезд, Марго!

— Оттуда ты знаешь?

— Мы виделись незадолго до твоего появления. Давай! Ты первая!

Поезд понесся мимо, но Марго словно приросла к платформе. Она совершенно не так все себе представляла. Она была уверена, что еще увидит Алика.

— Марго, прыгай!

— Я не могу!

— Что?!

Поезд проехал мимо.

— Он должен прийти! Мы даже не попрощались! Я не могу просто так уехать!

Крутящееся колесо в небе уже затмило обе луны. Кира схватила Марго за плечи и сильно встряхнула.

— Если ты пропустишь еще один поезд, Элеонора запрет тебя здесь навечно!

— Но я должна его дождаться!

— Он не придет! План этого не предусматривает!

— Если я сейчас уеду, я же его больше никогда не увижу!

— Марго, пожалуйста, пойми: Алик не придет.

По щекам Марго побежали слезы. Она слышала слова Киры словно откуда-то издалека.

— Следующий поезд на подходе. Ты должна прыгнуть. Это наш последний шанс!

Марго сквозь слезы посмотрела на поле чертополохов. Красные головки насмешливо покачивались. Алика не было.

Состав пошел через платформу. Марго подошла к краю и прыгнула.

Алик

Я потерял счет времени. Не знаю, сколько раз я вытаскивал из земли очередную насмешку Поля, чтобы через минуту, щедро обрызгав ее своей кровью и молясь всем богам, снова закопать, но мои руки стали черными от грязи, а голова кружилась от потери крови.

Поле всегда выигрывает. Я знал это с самого начала. И вот теперь оно насмехалось надо мной, раз за разом подсовывая может и ценный, но совершенно ненужный мне хлам, упорно не отдавая единственную вещь, которая могла спасти Марго, — мою метлу.

В руках у меня оказался какой-то старый свиток. Я в бешенстве бросил его на землю, упав рядом. Это бесполезно. Поле не отдаст метлу, и я не смогу замести следов Марго. Я грыз землю от злости и бессилия. Лучше бы я никогда не появлялся в ее жизни. Элеонора запрет ее, так же как Еву, и она будет веками проклинать меня. И я ничего не могу сделать.

«Можешь, — уверенно произнес голос внутри меня, — ты знаешь, что можешь».

Честное слово, я был готов послушаться его. С неба почему-то падал снег. Ах да. Скоро начнется метель.

— Ну, ты закончил валяться в грязи, или дать тебе еще несколько минут?

Рида. Она что, все это время так и сидела здесь?

— Ты все знала, да? — я рывком сел.

— Ой, мы перешли на «ты»? — поморщилась ведьма. — Давай вернемся к более формальному общению. Все-таки я твоя принцесса.

— Моя принцесса — Марго, — мне отчего-то стало наплевать на любые последствия.

— Ну да, еще ровно на два часа тридцать семь минут. А потом ты вернешься ко мне и будешь служить мне верой и правдой до конца своих дней. И забудешь про свои глупые фантазии уйти из города вместе с девчонкой.

У меня за грудиной стало холодно. Я даже самому себе не признавался в этих безумных надеждах. Даже в самых смелых мечтах не позволял себе забыться настолько, чтобы думать об этом.

— Я ненавижу тебя.

Рида широко улыбнулась.

— Это не имеет значения.

— Я больше не буду тебе служить. Ни одной из вас.

Я так давно хотел сказать это, фактически всю жизнь, а вышло все так буднично и просто.

— Я не позволю ни одной из вас приблизиться к Марго. Я смогу это, ты знаешь. Даже если для этого придется убить город.

— Конечно сможешь, ты же смерть, — легко согласилась Рида, — мы сами тебя таким сделали. А вот расскажи, мне просто интересно, как ты планируешь защитить Марго от Трети и Бессмертного? Она засветилась в институте, а значит, в Федерации Треть ее найдет.

Я не ответил. Что тут можно сказать? Даже если я и смогу вырезать всех принцесс Леонтоподиума, с Бессмертным мне не справиться. Тем более если мост останется без защиты.

— Ну, я так и думала. Планирование не самая сильная твоя сторона. Единственный шанс Марго выжить — спрятаться. Что возвращает нас к необходимости вернуть твою метлу. Итак, на что ты готов ради возобновления карьеры дворника?

Наконец-то до меня все дошло. Я никогда не был особо умным. Ладно. Я поднялся, подошел к Риде и опустился на одно колено.

— Я вернусь к тебе и буду служить тебе верой и правдой до конца своих дней. И забуду про все свои глупые мечты.

— И с этой минуты больше не приблизишься к Марго. Она больше не должна тебя видеть.

— Да, госпожа, но я прошу хотя бы несколько минут. Сегодня. В последний раз, — слова давались мне с трудом.

Я знал, что она откажет, но не мог не попытаться.

— Не надо со мной торговаться, тем более что это еще не самый тяжелый пункт нашего соглашения, — Рида неприятно улыбнулась.

Я не поверил ей. Сильнее ударить меня она уже просто не сможет.

— Что еще?

— Ты заметешь следы Марго от всех, кроме Глеба. У него должна остаться возможность ее найти.

Я сжал кулаки так, что затрещали кости. Зря я усомнился в способностях Риды.

— Я не отдам Марго ему.

— Тогда отдашь Трети.

Я уткнулся лбом в землю, пряча лицо. За что? Я за считаные часы проиграл все. Конечно, я знал, что за все надо платить и что за встречу с Марго жизнь еще выставит мне счет, но это было слишком больно. Я знал, что не смогу с этим жить. Ревность выжжет меня.

— Алик, у меня нет времени. Мне нужна твоя клятва.

— Зачем ты все это делаешь? — я тянул время, я просто не мог заставить себя сжечь все мосты.

— Ему нужна надежда. Клятву, Алик. Быстро.

— Я не могу. Мне тоже нужна надежда.

Рида со злостью пнула комок земли, осыпав меня комьями грязи.

— Да перестань ты уже строить воздушные замки! Нет и не было у тебя никакой надежды! Ты все придумал. Она не будет твоей ни при каких обстоятельствах! С чего ты вообще взял, что она этого захочет?

Раздражение Риды лилось на меня мутным потоком, но с каждым словом туман в голове прояснялся.

— Посмотри на себя! Ты желаешь Марго такой судьбы?

Загудел набат. Началось.

Я начал произносить клятву. Рида слушала меня, почему-то без улыбки.

Мне понадобилось изрезать себя вдоль и поперек, чтобы успокоиться. К тому моменту, когда Рида, залив своей кровью чуть ли не все поле, выкопала мою метлу, на мне не было ни одного живого места. Метель бушевала в полную мощь.

Все-таки Рида исчерпала большую часть своих сил. Назад в топи мне снова пришлось тащить ее на себе.

Город трясло. Ближе к концу нашего путешествия я услышал волков. Диг привел свою стаю.

Топи отпугивали волков и отчасти гасили подземные толчки, но даже на окраине чувствовалось, что город ходит ходуном. Один из серых все-таки забрел почти к самой меже, за что и поплатился — его труп лежал теперь рядом с Кирой.

— Стой! — скомандовала мне Рида, увидев девушку.

Я опустил ведьму на землю, Кира почтительно поклонилась ей.

— Дождешься Марго, отведешь ее в Федерацию и поможешь ей там затаиться. Потом вернешься. Тебя я тоже забираю в свою свиту, Марго обещала мне рассчитаться за аренду Алика.

Глаза девушки расширились и погасли. Рида умеет разбивать надежды.

— Если не вернешься, Алик выследит тебя, — прокаркала Рида, уже повернувшись к нам спиной, — и убьет, конечно.

— Я поняла, госпожа.

К чести девушки нужно сказать, что ее голос почти не дрожал. Выждав, пока Рида скроется из виду, я тоже побрел в топи, но Кира схватила меня за рукав.

— Что?

Она облизала пересохшие губы.

— Когда придешь за мной, дай мне минутку перед… ну, сам понимаешь.

— Уверена?

— На все сто. Я не вернусь сюда.

Я кивнул.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина.

Мне стало тошно от самого себя. Я мог бы подсказать ей, что от меня в Федерации можно спрятаться у Трети, но не стал рисковать. Кира могла выдать ему Марго.

— Я замету все следы. Бывай.

— Ты не пойдешь с нами? Хоть попрощайся с ней.

— Нет. Дальше вы сами.

Я прошел несколько шагов, когда Кира снова меня окликнула.

— Я видела тебя сегодня утром у «Дома под вишнями».

Меня там, похоже, полгорода видело.

— И что?

— Ты просто копия того парня, сокола, которого тут все боятся.

Если бы она была ближе, я бы ее ударил.

— Я не его копия! — крикнул я этой дуре. — Я его брат!

Моя реакция ее удивила. Все-таки она слишком мало времени провела в Леонтоподиуме, чтобы знать все наши семейные тайны.

Кира примиряющее подняла ладони к плечам.

— Извини. Не хотела обидеть. Просто вы очень похожи.

— С близнецами это случается.

Я побрел в топи. Передо мной теперь были одни болота.

Марго

Моя жизнь сильно упростилась. Уже почти год я работаю в забегаловке рядом с общежитием, где снимаю крохотную комнату на девятом этаже. Стою на кассе, принимаю заказы и продаю блинчики.

Все это: и общежитие, и новые документы, включая липовую медкнижку, — мне устроила Кира.

Я до сих пор жалею, что она решила уехать. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы она была в городе. Да и не так одиноко. За этот год я сильно изменилась, и дело не только в том, что я стала взрослой.

Теперь я, например, знаю, что можно спокойно прожить на девятнадцать тысяч в месяц. Мне даже удалось отложить небольшую сумму. Не знаю зачем. На всякий случай.

Странно, но я скучаю по маман. Иногда мне даже хочется подкараулить ее у какого-нибудь ресторана или клуба, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Но я так ни разу и не решилась. Зачем? Вернуться к прежней жизни все равно не получится. Кира сказала, что, если я попытаюсь, Тритрети обязательно меня найдет.

И вот так я и живу. Дом, комната, интернет, иногда прогулки в парке, никаких друзей, никаких перспектив. Просто живу. Метро не пользуюсь. Не могу себя заставить даже подойти к любой из станций.

Кстати, я выяснила, что за растение выросло тогда от моей силы, — это калина. Два больших куста растут прямо перед моим общежитием.

Первое время я боялась, что Рида вот-вот пожалует за моими глазами, но ведьма, похоже, забыла обо мне.

Чем дальше, тем больше Леонтоподиум кажется мне сном.

Рида, Элеонора, Каролина, Рада, Ева, Мирослава, Павел и Вадик — все потихоньку стирается из моей памяти. Даже Нина, Роза и Кира потихоньку начинают забываться.

Только вспоминая Алика, я до сих пор плачу. Сама не знаю почему. Он так ни разу и не пришел меня проведать. А я ждала. Может, даже до сих пор жду.

Вот так и живу.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg